Так сложилось, что Сеул был крайне разношерстным городом. Беспорядочная застройка соседствовала со строгими улицами городского плана, старые здания, построенные в первые десятилетия после войны, сейчас легко ютились в тени высоток и небоскребов. Казалось, в этом городе найдется место каждому — от провинциального старика, который впервые в жизни выехал из своей деревни в поисках работы, до молодого высококвалифицированного выпускника Сеульского Университета.

Нашлось в Сеуле место и диаспорам. Были тут и район тайцев, и русскоязычный квартал, где половина вывесок пестрела надписями на кириллице. Отдельно держались индийцы, приехавшие на заработки, им в противовес так же особняком кучковались гастарбайтеры-пакистанцы. Но самой крупной диаспорой Сеула были, несомненно, китайцы. Причем в отличие от прочих кварталов, возникших стихийно, сеульский Чайнатаун был основан абсолютно официально еще в конце 19 века и гордо значился на карте города, расположившись в районе международного порта Инчхон. Благодаря этому, как и полтора столетия назад, китайская диаспора имела большое влияние на сеульские грузоперевозки, связи в порту и активно возила морем товары со своей родины в Корею.

Улочки китайского квартала были довольно узкими и запутанными, но там на каждом шагу можно было увидеть сувенирные лавки, чайные комнаты или небольшие семейные ресторанчики, которые предлагали всем желающим купить что-то на память, выпить чаю или перекусить традиционными китайскими блюдами. Из места отселения и компактного проживания приехавших на заработки китайцев, Инчхон стал местом туристическим и позволял любому обывателю прикоснуться к культуре Поднебесной, не покидая географических пределов Сеула.

Но все было так, пока ты не сделаешь шаг в сторону, с центральных улиц китайского квартала и не погрузишься в настоящий Инчхон, контроль над которым принадлежал триаде.

Ким Аран стояла на пороге небольшой туристической чайной и буквально тряслась от страха. Ноги девушки подкашивались, все ее нутро говорило, что ей следует бежать отсюда сломя голову, но она прекрасно понимала, что ее найдут. Точнее, она даже не успеет покинуть пригородов Сеула, а если сможет сесть на скоростной поезд до того же Пусана, то ее примут на перроне, ее будут ждать на каждой станции.

Бежать некуда, можно только принять свое наказание.

— Заходи, — на ломаном корейском скомандовал ничем непримечательный с виду китаец, лениво куривший у входа.

Генеральская дочь вздрогнула, но подчинилась. Отпираться смысла не было. Если она сейчас дрогнет, если не сможет доказать свою ценность, то ее тела даже не найдут. Триада не прощает ошибок и не оставляет следов, это известно всем.

Оказавшись внутри чайной, девушка смиренно проследовала к одной из боковых комнат для проведения церемоний. Сюда обычно заводили туристов, которые хотели погрузиться в культуру чая Поднебесной, где работники заведения устраивали для них целое получасовое представление. Отношения к настоящей чайной церемонии это действо имело мало, но людям нравилось, и они охотно платили за часовое посещение комнаты неплохие деньги, что и было нужно владельцам заведения.

В чайной комнатушке Ким Аран уже ждали. Несколько мужчин, во главе которых сидел старый китаец с цепким взглядом, одетый в простую рабочую робу портового служащего. На низком столике на специальном подносе стоял простенький глиняный чайничек, такой старый, что, казалось, он вот-вот рассыплется в пыль, и такой же глиняный стакан.

Ничего не говоря, старик потянулся к стаканчику, в который был налит чай, и сделал мелкий глоток, пропуская напиток сквозь зубы. Цокнул, достал из кармана мятую пачку китайских сигарет и, ловко выбив папиросу щелчком пальца прямо в себе зубы, повернул голову. Один из его подручных тут же склонился перед боссом, чиркнул спичками, давая ему закурить.

— Ким Аран, — проскрипел старик.

Его Корейский был весьма сносным, почти неотличимым от говора местных, ведь он прожил в Сеуле значительную часть своей жизни.

— Господин Ма Донг! Прошу! — тут же рухнула на колени генеральская дочь, распластавшись перед боссом триады. — Умоляю!

— Что я тебе говорил, Ким Аран? — спросил господин Ма, делая глубокую затяжку и выпуская облачко вонючего сизого дыма. — Я говорил тебе вести дела тихо и аккуратно, раз уж ты пришла за покровительством нашей организации. Мы приняли тебя, обозначили задачи, оказали помощь, чтобы ты взяла под контроль свою диаспору. А что сделала ты?..

— Это совпадение, господин Ма Донг! Умоляю! Это все просто совпадение! — продолжала причитать Ким Аран, а на глазах девушки выступили злые слезы. — Я даже не знаю, кто на нас напал и чего они хотели!

Сейчас Ким Аран врала напропалую. Она догадывалась, кто стоял за нападением. Крысёныш Кан Ён Сок, которого отделали ее парни, будто сквозь землю провалился, а потом пошли слухи, что он нашел себе покровителя, переехал в престижный район Сеула и щеголяет в брендовых вещах. Ассоциация внимательно следила за своими подопечными, пока те получали выплаты подъемных от правительства, и сделать выводы было несложно. Во всем виноват именно Кан Ён Сок, а как именно он получил такую власть и возможности, Ким Аран уже не интересовало. Ей никогда не нравился этот выродок с мертвецким взглядом, от которого ее бросало в дрожь. Было в нем что-то неправильное, звериное, будто бы она лицом к лицу столкнулась со своим деспотичным папашей-генералом, хоть и выглядел он как совершенно безобидный книжный червь. Прошло уже полтора месяца, а большинство ее парней до сих пор либо лежали пластом, либо еле-еле передвигались на костылях. Пощадили только её, Ким Аран, но лучше бы ей переломали руки-ноги, как и всем остальным. Тогда бы у триады было к ней меньше вопросов.

— Тупая девка… — покачал головой Ма Донг. — Что за молодежь пошла… Не знает она, да? Зато знаем мы. И это все твоя вина. Если бы ты вела дела так, как тебя учили, ничего бы из этого не случилось.

Мафиози прищурился, глядя на сгорбленную спину Ким Аран сквозь облако сигаретного дыма. По уму, стоило пустить эту девку в расход, она за полгода наломала столько дров, что это уже стало угрожать спокойствию всего их предприятия. Но, на счастье Ким Аран, им пришел очень любопытный заказ, который они даже сначала не восприняли всерьез.

— Ты бешеная девка, но для тебя есть еще работенка, — бросил Ма Донг, доставая из-под столика конверт с документами.

Сначала триада отказалась от этого заказа, даже прикасаться к этой работе не желала. Но обстоятельства изменились после падения Ким Аран и потери контроля над северокорейской диаспорой. Это будет отличной проверкой для девчонки. Справится — значит так уж и быть, триада закроет глаза на ее просчет и вернет Ким Аран под свою длань. Провалится — туда ей и дорога, даже руки марать не придется, за китайцев все сделают другие люди.

Увидев протянутый ей желтый конверт, девушка подползла к чайному столику и обеими руками приняла документы.

— Твой экзамен внутри, сделай для нас одну работенку, и будешь прощена, — улыбнулся Ма Донг, в очередной раз затягиваясь сигаретой. — Справишься, и мы вернем тебе твое место смотрящей за северной диаспорой. Надо припугнуть одну особу, может, подержать недельку на подвале, но без особого вреда. В документах найдешь контакты, на которые стоит надавить, чтобы подобраться поближе. Она частенько заглядывает в один клуб, где у нас есть свои люди. Прочитаешь и разберешься, что к чему. Как сделаешь, что велено, жди сигнала. Поняла?

Конечно же, он недоговаривал. Незачем Ким Аран знать, кто на самом деле выступил заказчиком и что ее ждет, если она сунется напролом. Но и давать северянке слишком много информации тоже было нельзя. Она ненадежна, от нее стоило бы избавиться и Ким Аран крупно повезло, что у них появился этот заказ.

Услышав, о чем идет речь, Ким Аран сразу же захотела отказаться. Это было очень серьезное и тяжкое преступление, за которое она на долгие годы может уехать в тюрьму. Но едва она потянула документы из конверта и увидела фотографию цели, ее губы расплылись в мерзкой ухмылке. На плотной фотобумаге какая-то богатенькая девчонка садилась в представительную черную машину. Но личность цели была ей не особо интересна.

На заднем плане она увидела знакомую тощую фигуру, человека, лицо которого она запомнила очень и очень хорошо, особенно его тяжелый взгляд. На фотографии машину обходил Кан Ён Сок, видимо, готовясь сесть в салон с другой стороны. А значит, теперь она знает, каким-таким образом этому ублюдку удалось так жестко ей отомстить. Но последнее слово будет за ней, Ким Аран.

— Я очень постараюсь, — опять ударилась лбом о пол девушка. — Я не подведу вас! Спасибо за проявленное доверие и возможность проявить себя!

Ма Донг улыбнулся. Сейчас он одним махом решал сразу два вопроса, и с проблемным заказом, и с таким же проблемным исполнителем. Чем бы эта история ни закончилась, триада все равно останется в плюсе.

А такие расклады он очень любил.

По королевскому люксу одной из лучших гостиниц Сеула прокатился женский крик.

— Отстань от меня! Хватит!

— Ну чего ты, иди ко мне!

Пустая бутылка дорогого шампанского сиротливо выглядывала из стального ведерка, в котором вместо льда уже давным-давно стояла теплая вода. Два недопитых узких бокала, женское платье на полу и там же, рядом с ним, белая мужская рубашка и брюки. Выдержав паузу и немного выпив, в итоге они раздевались, словно пара ненасытных подростков, совершенно не беспокоясь о том, что случится с их одеждой.

— Я скоро умру, сжалься…

— Ха!

Крепкие руки Мун Джина поймали Юн Хян Ми за талию и потащили сопротивляющуюся девушку обратно в постель.

— Говорю же, отпусти! Мне надо в душ! — вскрикнула она, но Мун Джин только рассмеялся и прижал обнаженную Юн Хян Ми к себе.

Посопротивлявшись скорее для вида, чем с реальным намерением сбежать, Юн Хян Ми притихла и, положив голову на плечо мужчины, стала водить пальцем по его широкой груди.

— Если отец узнает, он тебя прикончит, — тихо сказала девушка.

— Я его не боюсь, — бравурно ответил Мун Джин, закидывая свободную руку за голову и устраиваясь поудобнее. Ты взрослая самостоятельная женщина и сама можешь решать, с кем тебе спать.

Юн Донджин был опасным человеком, наверное, самым опасным из тех, кого знал Мун Джин, но и сам мужчина был не так и прост. Наверное, его прошлое и текущие навыки и стали причиной, по которой отец Юн Хян Ми был настолько резко против их отношений. Он видел в Мун Джине себя, а для своей дочери он желал лучшей судьбы, чем у его покойной супруги, которая никогда не знала, вернется ли сегодня муж домой. Вечные командировки, постоянное напряжение, Юн Донджин больше времени провел со своим нанимателем и господином, Пак Ки Хуном, чем с собственной семьей. Так что как только он узнал, что Юн Хян Ми закрутила роман с одним из его заместителей, Мун Джин тут же вылетел с работы.

Конечно, тогда Юн Донджин мог его просто уничтожить, стереть в порошок, но вредить он ему не стал. Не захотел старый пёс ссориться с единственной дочуркой, как и марать руки об ее любовника. Так что Мун Джин смог через некоторое время после потери работы встать на ноги. Связался с бывшими коллегами из NIS, поднял контакты армейский товарищей и собрал собственное агентство, которое выполняло самые сложные, а иногда не слишком чистые поручения. Но по Сеулу довольно быстро пошла слава о Мун Джине, как о человеке крайне надежном и принципиальном. И он в глубине души надеялся, что рано или поздно сможет отойти от дел своего бизнеса, оставшись исключительно в роли генерального директора, после чего у него состоится очередной разговор с Юн Донджином о его дочери. Вопрос только в том, сможет ли Юн Хян Ми дождаться этого момента, потому что пока дела обстояли таким образом, что во многом Мин Джуну приходилось участвовать лично. Как, например, в случае заказа Пак Сумин. Эту работу он не мог доверить никому из подчиненных, слишком высоки были ставки.

— Я-то взрослая, но я и единственная дочь своего отца, а ты знаешь, на что он способен, — выдохнула Юн Хян Ми, закидывая ногу на мужчину и прижимаясь к нему еще крепче. — Нам надо заканчивать с этими встречами, мы зашли слишком далеко.

— У тебя кто-то есть? — тут же спросил Мун Джин, за что получил звонкий шлепок по животу.

— Идиот!

— Да ладно тебе! — Мун Джин прижал девушку к себе, успокаивающе целуя ее в лоб. — Я просто пошутил.

— А вот мой отец шутить не будет…

— Давай не будем о грустном, — поморщился Мун Джин. — Как там кстати дела у твоей подруги? Этот заказ был крайне интересным, давно я так не развлекался.

— Да в целом неплохо, работает, — пожала плечами Юн Хян Ми. — А ты что-нибудь разузнал? Ты говорил, что этот северянин не так и прост. Хотя я совершенно не понимаю, что ты в нем такое разглядел. Для Пак Сумин он что тот домашний зверек.

— Если дома можно держать волка, то да, тот еще зверек, — ухмыльнулся Мун Джин. — Ничего не нашел, а у бывших коллег из NIS пока не спрашивал, да и как-то не хочется, только в долги влезать по таким пустякам.

— Тогда почему тебя это так интересует? — не унималась Юн Хян Ми. — Или хочешь приударить за моей младшей?..

Мун Джин страшно вытаращил глаза и, приподнявшись на локте, с ужасом посмотрел на Юн Хян Ми.

— Я даже знать не хочу, как такая безумная мысль пришла тебе в голову. Твоя эта Пак Сумин совершенно неуправляемая и безбашенная, я даже не представляю, как она до сих пор жива с таким характером. Вспомни, из какого числа передряг мне пришлось ее доставать по твоим просьбам! И я, кстати, очень соболезную в этом плане Ён-куну. Работать на такую ведьму, наверное, просто невыносимо.

— Ты вообще-то говоришь о моей близкой подруге! Выбирай выражения! — возмутилась девушка.

— Я и выбираю! — хохотнул Мун Джин. — Она его там, наверное, уже до ручки довела своими капризами. Я таких людей за километр вижу.

— На самом деле, все не так и плохо, — ответила Юн Хян Ми. — Пак Сумин вроде стала немного увереннее в себе. Меньше пьет по вечерам и чаще остается дома. Уже достижение, ее на месте даже дед, уважаемый Пак Ки Хун, удержать не мог.

— Вот как, — усмехнулся Мун Джин. — То есть малыш Кан Ён Сок смог укротить твою дикую подружку?

— Не говори глупостей! — возмутилась Юн Хян Ми. — Он ей совершенно не ровня, просто ассистент и разносчик кофе! Просто это первый именно ее человек, а не присланный из агентства. Я думаю, Пак Сумин наконец-то стала чувствовать ответственность не только за себя, но и за других. Господин Пак Ки Хун постоянно ей повторял, что семья Пак в ответе за каждого своего работника, а она никогда этого не понимала. Может, теперь поймет…

— Хорошо, что мы в ответе только сами за себя, — улыбнулся Мун Джин, а его огромная ладонь скользнула по животу Юн Хян Ми, ниже, к бедрам.

— Джин, не надо, мне надо ид… — вместо окончания фразы с губ Юн Хян Ми сорвался короткий стон, отчего мужчина стал улыбаться еще шире.

— Не уходи, — шепнул Мун Джин, покрывая поцелуями шею и ключицы девушки. — Еще так рано…

Юн Хян Ми сдалась. Вцепилась руками в широкую спину Мун Джина и прикрыла глаза, наслаждаясь моментом. В данную секунду ее совершенно не интересовало, что происходит с Пак Сумин, который сейчас час или что скажет отец. Юн Донджин прекрасно знает, где и с кем она, не может не знать. Просто пока молчит и делает вид, что ничего не происходит. Это понимает и Мун Джин, так что они с Юн Хян Ми обманываются, раз за разом повторяя, словно мантру, что это будет их последний раз.

Сейчас девушка была просто рада, что в жизни ее подруги появился этот проблемный северянин и у нее возник формальный повод выйти на связь с Мун Джином.

Все остальное, их мимолетные встречи, короткие звонки, а потом и этот вечер, как и десяток таких же вечеров до него, были предопределены. Как предопределено и их скорое расставание.

Иначе быть и не могло.

Ким Бон-Со был сейчас очень серьезен. Мы с Джин Су стояли перед хёном, словно провинившиеся дети, а сам старший специалист дневной смены переводил взгляд с меня на девушку и обратно.

Так уж получилось, что с приходом Пак Сумин немного изменился график работы отдела. Если раньше нас должны были вывести в смены два-через-два, то теперь почти весь отдел работал в пятидневку, и только горстка вечных дежурных — в дневные и ночные смены. По совету госпожи Юн Хян Ми, Пак Сумин перепрофилировала половину отдела в «специалистов по работе с клиентами», увеличив число сотрудников в дневное время суток и сократив ночные дежурства до двух-трех ответственных. Кроме этого, нас разделили на первую и вторую линию поддержки, хотя ранее мы все работали в одной упряжке. Теперь мелкими проблемами занимались обычные сотрудники, а такие матерые специалисты, как Ким Бон-Со — разбирали сложные случаи в обмен на снятие норматива по числу ответов за рабочий день.

Это решение родилось у Пак Сумин и госпожи Юн Хян Ми после того, как я рассказал историю с тикетом госпожи Ли Чи А, и это было использовано как предлог для проведения внутренних реформ. Так Пак Сумин окончательно сломала систему, созданную ее предшественником и доработанную менеджером Симом. Новая руководительница отдела смогла заработать очки среди подчиненных тем, что не только активно взялась за работу отдела, но и прислушивалась к мнению своих сотрудников касательно графика. Все, кто остался в режиме 2/2, то есть ходили в дневные и ночные смены, оказались там совершенно добровольно, так как по закону за работу в ночное время суток полагалась почасовая надбавка. В ночные смены ушли, в основном, мужчины, а специалисты, которые потеряли дополнительный доход от дежурств, но имели достаточную квалификацию, компенсировали разрыв в зарплате из-за квалификационной надбавки и надбавки за выслугу, которая теперь начислялась после двух лет работы в поддержке.

Я был совершенно без понятия, каким образом госпожа Юн Хян Ми смогла протащить для нашего отдела бюджет под эти изменения — а расходы на зарплатный фонд выросли на 17%, я лично заполнял эту таблицу и писал под диктовку Пак Сумин обоснование трат — но реформы годзилла провела.

Сейчас же мы начинали втягиваться в повседневную работу. Основной упор был на то, что подобная система повысит производительность труда и лояльность клиентов, ведь старый график приводил к тому, что зачастую тикеты приходилось подхватывать сменщикам. Теперь ночные дежурные фокусировались на срочных задачах, оставляя текущие вопросы дневным сотрудникам, которые вели тикеты от начала и до конца.

И вот, осознав, что мы с Джин Су попали на скучнейшую работу по даче однотипных ответов, и конца и края этой скукоте не видно, я решил немного схитрить. А Джин Су с готовностью вызвалась быть моим со-разработчиком и тестировщиком, на чем нас и подловил Ким Бон-Со.

— Я спрашиваю, как вы до этого додумались? — опять спросил Ким Бон-Со, указывая пальцем на экран. — Откуда у вас это?

— Господин Ким Бон-Со! — Начала Джин Су. — Мы…

— Это я сделал, — перебил я коллегу, делая шаг вперед и сгибаясь в поклоне. — Джин Су только помогала мне с кодом.

— То есть вы взяли, притащили в офис новые клавиатуры, а потом написали для них софт? — уточнил Ким Бон-Со.

— Мы взяли опенсорсный проект из интернета для кастомных клавиатур, купили для теста самую дешевую, а пока я разбирался, как прошить ее в режиме DFU, Джин Су занималась маппингом клавиш и написанием макросов, — ответил я, не поднимая глаз.

Эта сцена была последним актом долгого спектакля, который мне пришлось разыграть, чтобы не засветить свои навыки в программировании перед коллегами и начальством.

Когда я понял, что большинство ответов на тикеты повторяют три десятка паттернов, а в базе знаний отдела даже хранятся специальные заготовки для копирования-вставки, у меня буквально засвербело на кончиках пальцев. Я понял, что этот процесс надо если не автоматизировать, то хотя бы полу-автоматизировать! А значит, мне надо сократить время, которое тратится на поиск нужного примера ответа в базе знаний на корпоративном портале, и перенести это все в формат быстрой работы на клавиатуре.

Гугление готовых решений ничего мне не дало. Были игровые макросы, был и специальный софт для клавиатур, но очень часто это был или бинд комбинаций клавиш, или там наличествовали ограничения на объем вводимых символов. А еще очень многие из программных решений не поддерживали кодировку иероглифов, так как писались под латиницу. Это тоже доставляло проблем. Мне же хотелось сделать что-то, что будет довольно универсальным, что можно легко и быстро править через любой текстовый редактор и при этом не вызовет никаких подозрений. Так что когда я понял, что в сети существует целое сообщество любителей специальных клавиатур, сами устройства можно программировать, а энтузиасты еще и пишут для всего этого дела софт, крайне подходящий под мои задачи, я принялся за работу. Конечно же, подбив сначала на эту авантюру Джин Су.

В итоге за неделю имитации бурной деятельности с моей стороны и упорного труда над JSON-конфигурацией со стороны Джин Су, мы собрали локальную прошивку QMK для целого ряда популярных на рынке механик. Конечно, сама клавиатура стоила от ста пятидесяти тысяч вон и более, а я мог написать программу и просто работающую локально без необходимости приобретения специального устройства, но так все выглядело довольно безобидно и никак не засвечивало моих навыков в кодинге.

— То есть ты умеешь программировать? — уточнил Ким Бон-Со.

— Не умею, — ответил я.

— Ты же сказал, что занимался прошивкой.

— Хён, я просто воспользовался гайдом по прошивке на официальном сайте. Встроенный переводчик и скриншоты — ничего сложного, если четко следовать инструкции, справится кто угодно, — ответил я.

— То есть ты просто почитал мануал?

— Да, — кивнул я, глядя строго перед собой. — Пару раз пришлось начинать заново, но я справился.

— И на других клавиатурах тоже сделать сможешь? — уточнил Ким Бон-Со.

Я скосил глаз на старшего специалиста, пытаясь понять, о чем он думает. Ким Бон-Со же довольно покачивался в своем кресле, переводя взгляд с меня на Джин Су.

— Смогу, — ответил я. — Но Джин Су написала конфигурацию под наши требования. Если другим сотрудникам не понравятся хоткеи, то им придется лезть в файл и править его руками.

— Но они же справятся? — уточнил Ким Бон-Со, переводя взгляд на мою коллегу.

— Конечно… — ответила до сих пор молчащая Джин Су. — Я и комментарии там оставила, на случай, если это будет трогать кто-то после меня…

— И вы этим занимались в рабочее время, как я понимаю? — задал очередной вопрос хён.

Мы с Джин Су переглянулись. Конечно же, мы занимались этим на работе, но только после того, как выполняли дневную норму по обработанным заявкам. По девушке было видно, как она напряглась, а ее взгляд остекленел, я же тяжело сглотнул. Мне нельзя было подставляться, в скором времени Пак Сумин собиралась выбить для меня должность своего личного ассистента, но если Ким Бон-Со поднимет вопрос о том, что мы занимались посторонними делами на рабочем месте вместо исполнения своих обязанностей…

— Отличная инициатива! Прекрасно! Обязательно покажете мне, как все это работает, но я уже по статистике вижу, что вы оба ускорились минимум на треть, да и без просадок качества! — воскликнул мужчина. — И я обязательно сообщу об этом госпоже начальнице отдела и в отдел кадров! Вам просто обязаны выдать какое-нибудь поощрение за такие новшества!

Ким Бон-Со широко улыбнулся и сложил большой и указательный пальцы в кольцо, намекая на денежную премию. Джин Су мигом покраснела и потупилась, но по ней было видно, что девушка крайне довольна собой, я же вздохнул с облегчением.

— На самом деле, вы не первые. Раньше мы пытались внедрить подобный самописный софт, но он постоянно зависал или выбивал ошибки, а программисты из разработки слали нас к демонам с нашими проблемами! А вот, вы нашли решение! Да еще и без каких-либо специальных навыков! Только скажи, Кан Ён Сок, как тебе в голову пришла такая мысль?

— Мне надоело лазить в базу знаний отдела и листать целые страницы готовых ответов, — честно ответил я. — Ну а по поводу софта… Я убедился, что если в голову пришла какая-то идея, значит ее кто-то уже реализовал. Всё можно найти в интернете.

— Глобальная сеть прекрасная штука, да? — ухмыльнулся Ким Бон-Со, намекая на мою родину.

— Вы даже не представляете, насколько, — ответил я с улыбкой.

Интернет на самом деле был удивительным достижением человечества. Очень жаль, что мои соотечественники не имели к нему доступа. Хотя бы к вот такой, прикладной информации и наработкам других людей. У меня бы на написание пригодного к работе софта вместе с тестами ушло минимум пару дней. И все равно, пришлось бы или перепрошивать клавиатуру, или делать полноценное десктопное приложение, пусть и мелкое, но с графической оболочкой и запускаемое под виндой. Наработки сообщества по QMK сильно упростили нашу с Джин Су задачу. Конечно же, если бы я все сделал сам, то управился бы за пару часов, но мне нужно было разделить это достижение с кем-нибудь, чтобы переложить груз видимости основной работы на чужие плечи. И Джин Су подошла для этой роли лучше не придумаешь.

Мой внутренний параноик был крайне доволен и совершенно спокоен.

После демонстрации возможностей нашей с Джин Су прошивки для клавиатур, мы с хёном отправились на первый этаж. Время близилось к обеду, мне нужно было купить для Пак Сумин большой стакан бамбла — это такой дикий напиток из апельсинового фреша и шота эспрессо, который я совершенно не понимал — и что-нибудь из выпечки, а Ким Бон-Со решил прогуляться за хорошим латте на соевом молоке. Порошковые сливки хёну уже надоели.

— У тебя очень цепкий ум, хубэ, — заметил Ким Бон-Со. — Не думал пойти учиться?

— Да мне уже как-то поздно, да и местный экзамен я не сдам, — ответил я.

— Всегда можно пойти на курсы, — ответил хён. — Ты отлично справляешься с непростыми задачами.

— Ага, в особенности я отлично справился с тикетом госпожи Ли Чи А… — съязвил я, за что мне моментально прилетела легкая оплеуха.

— Не спорь со старшими! — наставительно сказал Ким Бон-Со. — Сделаешь в этой компании большую карьеру, я это отчетливо вижу!

— Вы намного умнее и опытнее меня, хён. И образование у вас есть… — начал я.

— Хочешь спросить, почему я еще не менеджер или начальник отдела? — прищурился Ким Бон-Со.

На наш этаж приехал лифт и разговор пришлось прервать. Мы молча спустились на первый этаж с другими сотрудниками и направились в кофейню.

— Я просто не тороплюсь. У меня жена, дочь растет, мне нужна стабильная работа чтобы оплачивать счета, — спокойно сказал Ким Бон-Со, когда мы встали в очередь за кофе. — Но ты еще молодой, и ничего тебя не держит, так что дерзай! Тем более удача на твоей стороне, хубэ.

— Вот как? — я сделал вид, что очень удивился. — И в чем же моя удача?

Еще на днях я поговорил с Пак Сумин о том, что мы делаем с Джин Су, и годзилла заявила, что это будет отличный повод повысить меня до ассистента с функциями офис-менеджера. По сути, до ее личного секретаря. И то, что мы сейчас вели этот разговор с Ким Бон-Со, не было случайностью.

— Я доложу о твоих успехах госпоже начальнице отдела и отправлю письмо в отдел кадров, как твой непосредственный начальник, — серьезно сообщил Ким Бон-Со. — Так что будь готов, если тебя вызовут на разговор.

— Спасибо, сонбэ! — поклонился я Ким Бон-Со, чем вызвал косые взгляды окружающих. — Но почему вы двигаете меня по службе? Это странно!

— А разве госпожа Пак Сумин не ждет от меня этого? — улыбнулся хён. — Правда же, Кан Ён Сок, ни для кого не секрет, что ты уже стал тенью госпожи начальницы отдела. Поговаривают, ты и с бумагами работаешь, и отчеты для нее готовишь. Не удивительно, многие северяне довольно исполнительны и аккуратны. И люди из ассоциации будут довольны, что ты растешь. Всем одни лишь выгоды, а ты потом замолвишь словечко перед госпожой начальницей, так ведь?

Ким Бон-Со улыбнулся и заговорщицки ткнул меня локтем под ребра, намекая на то, что в будущем он ждет от меня ответной услуги. Впрочем, хён двигался в удивительно верном направлении. Когда Пак Сумин проводила короткие интервью с новыми подчиненными, она отдельно выделила Ким Бон-Со как следующего претендента на место менеджера Сима, которое до сих пор пустовало. Но госпожа Юн Хян Ми посоветовала пока подождать с назначениями и присмотреться к настроениям в коллективе, рекомендовала укрепить свои позиции и заняться общим управлением, чтобы другие сотрудники восприняли повышение Ким Бон-Со до менеджера отдела без ропота и желания оспорить решение нового начальства.

Как и планировалось, хён заказал себе латте, я взял для Пак Сумин бамбл с круасаном, а себе полюбившийся флэт уайт. Я совершенно не понимал, как вообще годзилла выживает с таким рационом. По утрам суп на говяжьем бульоне, в обед кофе и выпечка, а по вечерам она пропадает в клубах. Хотя в последнее время Пак Сумин стала чаще оставаться в своем пентхаусе, но в итоге оказывалась на моем диване, мешая работать или читать манхву. У меня вообще сложилось впечатление, что годзилле нравится меня донимать и, по возможности, объедать, так что в последнее время я стал готовить по вечерам порции побольше, а если брал что-то на вынос в кафешках или у лоточников, то двойные порции. Потому что никогда не знаешь, когда случится очередной набег.

Я уже хотел поменять пароль на дверном замке, но мне было достаточно просто представить реакцию Пак Сумин на такое самоуправство для того, чтобы покрыться холодным потом. Сцена, которую девушка по пьяни закатила мне полтора месяца назад, до сих пор время от времени звенела в ушах.

Удивительно, но наутро Пак Сумин сделала вид, что ничего не случилось. Проснулась, увидела, что я сижу в кресле и не сплю, и просто молча встала и ушла в свой пентхаус. На тех выходных мы больше не пересекались, а с понедельника продолжили совместную работу, будто бы ничего не случилось. Хотя кое-что поменялось: я стал более свободно пользоваться картой Пак Сумин, купил за ее счет новый ThinkPad вместо ремонта старого и больше вообще не думал о деньгах, просто откладывая свою зарплату сотрудника техподдержки и остатки подъемных от ассоциации, на отдельный счет. Так сказать, небольшая подушка на черный день взамен той, что увели у меня бугаи Ким Аран. Хотя одна статья расходов все еще была за мной. Почти всю манхву я до сих пор покупал за свои, не смог себя пересилить. Думаю, Пак Сумин догадывалась, что я читаю намного больше, чем один тайтл в неделю, который я оплачивал с ее кредитки, но ничего на этот счет годзилла мне больше не говорила.

— Какие сегодня планы на вечер? — спросил я, ставя стакан с бамблом перед начальницей.

— Кан Ён Сок, ты совершенно забываешь, где твое место, — рассеянно заметила Пак Сумин, листая какой-то документ. — За такие вопросы мне стоило бы приказать Мун Джину сломать тебе обе ноги.

— Я просто хотел узнать, стоит ли мне брать две порции пибимпапа по пути с работы, или вы уезжаете сегодня по своим делам, — нейтрально заметил я.

— С чего ты решил, что я буду ужинать пибимпапом? — спросила Пак Сумин.

— Ну, вы всегда едите тоже, что и я, если заходите проведать, — заметил я. — Если хотите, могу взять что-нибудь другое.

— Нормально и пибимпап, — наконец-то ответила Пак Сумин. — Только пусть положат побольше овощей. И двойной острый соус. Я сегодня зайду, все равно надо начинать готовить новый отчет для отдела нуны. Заодно поработаем.

— Понял, — кивнул я. — Все сделаю.

Пусть я был и нелюдимым северянином, но традиции надо соблюдать. Когда к тебе в дом приходят гости, нужно накрыть на стол, даже если это твой начальник и домовладелица. Пак Сумин была не слишком привередлива в еде, но мне было как-то не по себе подавать этой высокомерной чебольке лапшу быстрой варки, посыпая ее сухими овощами и соусом из маленького пакетика. Так что в дни, когда годзилла могла заявиться ко мне в квартиру, я старался брать навынос что-нибудь из окрестных кафе или ресторанов.

Когда я вернулся за свой компьютер, Джин Су шепнула, что к ней подошло уже несколько коллег касательно макросов. Слава нашей с ней работы стала потихоньку распространяться среди работников отдела, а все благодаря Ким Бон-Со.

Все шло своим чередом. Последние шесть недель выдались удивительно спокойными и приятными, и мне очень хотелось, чтобы так оно продолжалось и впредь.

Пак Сумин пришла даже раньше, чем я ожидал, фактически, мы приехали домой одновременно, только я добирался на метро и еще зашел в небольшой ресторанчик на соседней улице, чтобы взять еды на вынос, а она поехала на автомобиле прямиком из офиса.

Так что сейчас, пока я накрывал на стол, девушка сидела, поставив пятки на стул и, обняв колени одной рукой, второй листала ленты социальных сетей. Пак Сумин только зашла к себе на двадцать минут, переоделась в домашнее и сейчас была в каких-то серых трениках и совершенно бесформенной оверсайзной футболке. Для полноты образа ей не хватало только косметической маски на лице и полотенца на макушке, хотя волосы девушки были чуть сырыми, значит, в душ она забежать все же успела.

— Готово там уже? — недовольно спросила годзилла, когда я перекладывал рис с овощами и мясом по тарелкам. — Чего возишься?

Пришлось сделать глубокий вдох и досчитать до пяти, чтобы не нагрубить представительнице семьи Пак и не спровоцировать ссору. После ужина нам еще надо будет глянуть отчеты, которые ждали в отделе кадров. Документы касались новой политики отдела и результатов первичных опросов клиентов о новой системе, внедренной с подачи Пак Сумин.

— И пивка мне достань, я распорядилась, чтобы у тебя тоже стояло мое любимое, — скомандовала девушка, берясь за палочки и оценивая блюдо, которое я поставил прямо перед ней.

— Нам еще работать, — кисло ответил я.

— Не будь занудой Ён-кун! От одной или двух баночек мне ничего не будет! — скомандовала девица, так что пришлось подчиниться. Кружка ей была не нужна, по словам годзиллы, вкуснее всего пиво было прямиком из бутылки или банки.

Себе я достал обычной газировки, которую перелил в высокий стакан, наполненный до краев льдом.

— Слушай, а неплохо… — протянула Пак Сумин, пробуя пибимпап. — И острота в самый раз!

Я с опаской посмотрел на тарелку годзиллы. Себе-то я взял соуса одинарную порцию, и это было весьма остро, а что творилось в порции Пак Сумин даже думать не хотелось. Казалось, пибимпап вот-вот прожжет тарелку, потом стол, а после — отправится прямиком к соседям этажом ниже.

Поужинали довольно быстро. Годзилла, как это обычно за ней водится, почти сразу же съела все мясо, после чего начала таскать куски говядины из моей тарелки, словно огромная наглая чайка.

— Давай, делись! У меня еще куча риса! — надулась девушка, когда я попытался перехватить особенно жирный кусочек своими палочками.

— Так а нечего сразу все мясо съедать! — ответил я, закрывая свою тарелку локтем.

— Я люблю сразу съедать все вкусное, как же иначе? Ну давай, Ён-кун, угости нуну…

— Я вообще-то на полтора года старше, — заметил я.

— А я по статусу выше, так что будь добр, слушайся, — ответила Пак Сумин, сверкнув глазами.

Еще некоторое время поборовшись за еду, я вздохнул и позволил Пак Сумин в очередной раз ограбить мою тарелку, после чего встал и вытащил из холодильника упаковку сосисочек, которые я обычно добавлял в лапшу быстрого приготовления. А еще, чем больше я общался с юной чеболькой, тем лучше понимал, как же ее дед сколотил такое огромное состояние. Жадность у нее была в крови. Годзилла съела две трети моей говядины, прежде чем у нее закончился рис.

— В следующий раз я просто закажу тебе тройную порцию говядины вместо двойной, — сказал я, грустно откусывая от сосисочки.

— Не поможет, — ответила Пак Сумин, прикладываясь к банке пивка. — Ты глупый, Ён-кун, с чужой же тарелки всегда вкуснее!

— Значит, буду себе заказывать тройную говядину, — пожал плечами я. — А лучше четверную.

— Не боишься оскорбить меня тем, что себе набираешь порцию побольше? — сверкнула глазами девица. — Ты же не любишь тратить мои денежки. До сих пор живешь, как монах. Ты вообще за покупками ходил? Как ты собираешься жить в Южной Корее, если не ходишь за покупками?

— Это настолько обязательно? — спросил я, добивая свою порцию.

— Пф! — фыркнула чеболька. — У тебя в кармане черная кредитка! Любой кореец мечтает зайти в дорогой бутик, махнуть рукой на самый дорогой прилавок и сказать: «Мне отсюда и до сюда! Беру все!»

— И в чем смысл? — спросил я.

— Смысл в том, что ты можешь себе этого позволить. А другие не могут, — наставительно продолжила Пак Сумин.

— А это только с бутиками работает или в других магазинах тот же? — задал я внезапный вопрос.

От моих слов Пак Сумин аж замерла, а банка пива, которую она подносила к губам, застыла в воздухе на полпути.

— Неужели созрел? И про какой магазин ты думаешь? — расплылась в улыбке Пак Сумин. — Хочешь, опять свожу тебя к Лоренцо?

— Не надо, мне очень нравится моя сумка за одиннадцать миллионов вон и другая мне не нужна, — подколол я Пак Сумин, впрочем, выдерживая каменное выражение лица.

Ужинать мы фактически закончили, так что пока годзилла не опомнилась, я встал из-за стола и стал убирать посуду, коей накопилось немало. Ведь были на столе еще соусы, тарелочки с кимчи и еще пара легких закусок к основному блюду.

— Ну, если нравится, давай купим вторую такую же, — улыбнулась девушка.

Неужели она общается так со всеми мужчинами? И вообще, со всеми людьми? Я давно заметил, что Пак Сумин буквально пытается купить всех и каждого, делая дорогие подарки или просто всовывая деньги в руки, хотя зачастую ей достаточно было бы быть просто нейтральной или чуть-чуть вежливой.

— Мне нужен компьютер, — сказал я, расставляя помытые тарелки на сушку.

— Ты же купил новый ноутбук, — сморщилась Пак Сумин. — Хотя не понимаю, почему ты взял это черный гроб вместо нормального красивого ноута.

— Потому что этот гроб соответствует моим ожиданиям, — ответил я. — А говорю я не про ноутбук, а именно про компьютер. И стол новый купить.

— То есть наш северянин в душе из этих, очкариков-гиков? — улыбнулась чеболька. — Хочешь как в кино, чтобы вся стена в мониторах?

— Ну, если честно, мониторов хватит и двух, — прямо ответил я. — Чтобы на одном экране были открыты таблицы, а на втором документы. За ноутбуком все же не очень удобно работать, у меня шея и глаза потом болят.

— Я уже и забыла, что ты слепой, словно землеройка! — воскликнула Пак Сумин.

С момента переезда на эту квартиру я почти не надевал очки и постоянно ходил в линзах. Это было довольно удобно, да и голова у меня от них не болела, хотя многие жаловались именно на эту проблему.

— Значит, хочешь купить новых игрушек? — спросила Пак Сумин.

— Не игрушек, а организовать рабочее место в квартире, — поправил я годзиллу.

Девушка прищурилась, сделала глоток пива, после чего поставила банку на стол и стала задавать вопросы:

— И куда ты поедешь все это покупать?

— Думаю, закажу по интернету.

— С доставкой?

— Ну да.

— А в одном магазине или в нескольких? — продолжала сыпать вопросами Пак Сумин.

— Если все нужное будет в одном месте, то закажу там.

— А стол?

— Думаю, придется делать на заказ. Я видел крутые подъемные механизмы для работы стоя.

— А зачем тебе работать стоя?

— Спина болит постоянно сидеть, — уверенно ответил я.

— И сколько это будет стоить?

— Не знаю. Миллионов пять-шесть. Максимум.

— То есть, ты уже приценивался?

На этом вопросе я чуть завис, глядя на довольную Пак Сумин.

— Ну, на самом деле да, — ответил я. — Приценивался и думал сам постепенно все купить, с отложенных денег. Мне же платят зарплату, и подъемные от ассоциации еще два месяца будут приходить, к осени справился бы.

— Но передумал? — спросила девушка. — Почему?

— Потому что это нужно, в первую очередь, для работы, — ответил я.

— Пи-Бип!— Пак Сумин спародировала гудок неправильного ответа из популярных интеллектуальных шоу. — Неправильно! Ну-ка, еще раз! Почему ты решил купить это за мои деньги, а не за свои? Тем более, у тебя уже есть ноутбук, его вполне хватает для работы, так что не прикрывайся этим!

Пак Сумин подхватила банку пива со стола, опрокинула в себя последние пару глотков, после чего демонстративно сжала жестянку в ладони.

— Так почему же ты завел этот разговор со своей нуной, Ён-кун? — продолжила Пак Сумин.

Я тяжело вздохнул и на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Эта девушка определенно умеет добиваться всего, чего хочет. Пусть и самыми грязными методами. А еще у нее прекрасно получается бесить людей. Почему я вообще пошел тогда в кафе на первом этаже? Моя жизнь была бы намного спокойнее, если бы не эта девица. Хотя, как знать, возможно, меня бы уже прибили бугаи Ким Аран или сделали инвалидом. Возможно, эту надоедливую особу мне послала сама судьба.

— Потому что я хочу организовать себе комфортное рабочее место прямо сейчас, а не через два-три месяца, — сдержанно ответил я, забирая из рук годзиллы смятую банку.

— Достань мне вторую, — тут же скомандовала Пак Сумин. — А вот это правильный ответ, Ён-кун. Потому что ты захотел. Если собираешься и дальше быть моим помощником и ассистентом, то учись прямо говорить о своих желаниях, не стыдись их! Стыд удел нищих и слабых, сильный идет к своей цели!

Выслушав этот сомнительный с точки зрения морали вывод, я нырнул в холодильник и достал вторую банку пива, как и просила Пак Сумин. Очевидно, ей от этого количества алкоголя ничего не будет, если брать в расчет количество съеденного годзиллой мяса.

Скорбно подумав, что нужно как-то придумать, каким образом обеспечивать достаточный объем еды за ужином для всех желающих, я окончательно прибрался на кухне, после чего отправился в гостиную. Как и планировалось, сегодня надо еще поработать.

— Не понимаю, чего ты возишься с посудой, — удивилась Пак Сумин. — Тем более, там прямо рядом с раковиной есть посудомоечная машина.

— Нам для полной загрузки надо вместе завтракать и ужинать минимум три дня, — ответил я. — А гонять машину вхолостую… Мне проще помыть.

— Оставил бы указание горничным, — фыркнула годзилла. — Им за уборку неплохо платят.

— Не люблю бардак там, где ем, — ответил я.

— Зануда, — ответила Пак Сумин, заваливаясь на диван. — Ты там без меня справишься? Я новый сериал хочу начать смотреть…

Я замер у стола, глядя на эту лентяйку, которая сейчас в одной руке держала пиво, а во второй — пульт от телевизора, но ничего не сказал, хотя так и подмывало отчитать.

Но в целом все прошло так, как я хотел. В последнее время я вплотную занялся безопасностью здания, в котором проживал. Обновил скрипт, который снимал информацию с камер, добавил возможность отложенной отправки сообщений или вовсе их отключения. Немного погрузился в тематику нейросетей и распознавания лиц и понял, что все не так сложно и дорого, как я думал раньше.

Еще я планировал развернуть небольшой локальный сервер с облачным резервированием. После атаки на ноутбук Пак Сумин я, конечно, настроил ей синхронизацию рабочих папок с хранилищами Dropbox и Onedrive в рамках корпоративного пакета, но стоило иметь и свою собственную систему хранения, которая не привязана к корпоративным аккаунтам. Под соусом покупки оборудования для рабочего места я смогу провести и еще ряд транзакций, и прикупить необходимого оборудования и подписок. Как минимум, мне нужен второй не засвеченный телефон и пара-тройка виртуальных машин где-нибудь на другом конце земного шара, если мне придется проводить в будущем атаки, за которые меня смогут взять за горло. И если хостинг я смогу оплатить через крипту, то с покупкой оборудования все сложнее. Так что пусть оно пройдет по кредитке Пак Сумин.

Пока годзилла смотрела кино, я занялся работой. Диалоги на фоне совершенно не мешали, а скорее создавали поток белого шума, который помогал мне концентрироваться. После сдачи этих документов эйчарам госпожи Юн Хян Ми, Пак Сумин подаст документы на мое повышение, а после этого на менеджерскую позицию, в противовес северянину, будет поставлен Ким Бон-Со. Я пытался замолвить слово и о Джин Су, но Пак Сумин заявила, что как-то отдельно выделять девушку пока не за что, да и так, весь имеющийся у нее ресурс уйдет на мое продвижение. Это было важно, так как через две недели надо было подать соответствующие документы в ассоциацию по адаптации беглецов, чтобы продемонстрировать мой карьерный рост. Пак Сумин готовила все это для заседания совета конгломерата, ведь именно на нем будут присутствовать те, кто и затеял эту проверку для девушки. Там ей нужно выглядеть в как можно лучшем свете, показать свои успехи в отделе техподдержки, а также предъявить мой послужной список как доказательство того, что миссия по работе с ассоциацией также выполнена.

За прошедшие недели я так и не смог толком выяснить обстановку в семье Пак, кроме того, что уже ранее рассказала мне годзилла. Атака на ее ноутбук была единичной акцией, и хотя мы ждали новых ударов, наш противник оказался не так глуп и более таких попыток не предпринимал. Меня немного нервировало грядущее собрание, ведь, возможно, мне придется сопровождать годзиллу в головной офис конгломерата и играть роль выставочной собачонки, которую заводчик с гордостью демонстрирует своим коллегам. Мы пока не обсуждали, как именно все это будет происходить, что не добавляло мне спокойствия. Хотя Пак Сумин и уверяла меня, что максимум, который мне придется сделать — сказать пару слов благодарности в ее адрес за проявленное доверие и возможность проявить себя на рабочем месте.

От всей этой истории неприятно пахло, но работа с ассоциацией по реабилитации была ключевым фактором. Пак Сумин дали задание, с которым ранее никто не сталкивался, и сейчас семья, и в особенности ее дед, будут оценивать, как она справляется с возложенной на нее миссией.

В чем-то мне было даже немного совестно перед Пак Сумин. С моими навыками и ее финансовыми возможностями можно было отправить все ее семейство на дно, или накопать такой грязи, что акционеры бы только за голову схватились. Но для Пак Сумин вредить семье — это вредить себе, даже если кузены жаждут ее крови, а родной дед безучастно наблюдает за тем, как его единственная внучка тонет в трясине корпоративной возни.

Разобравшись с документами, я повернул голову и увидел, что девушка уснула на диване. Убрав недопитую банку пива и пустую тару с пола, я, уже привычно, укрыл Пак Сумин пледом, а сам отправился в спальню, где у меня было постелено на полу. Ночью она проснется попить водички и уйдет к себе в пентхаус, это уже была отработанная и не раз апробированная схема нашего взаимодействия. Завтра ей бульон не понадобится — она выпила всего три банки за весь вечер — так что я просто принесу кофе и какую-нибудь закуску, а уже в офисе мы обсудим работу, которую я выполнил для нее этим вечером.

Перед сном я немного полистал маркетплейсы и еще раз прикинул конфигурацию оборудования, которое закажу на неделе. Надо смотреть что-нибудь из премиумного сегмента, потому что если Пак Сумин начнет интересоваться, то закатит мне очередной скандал на тему того, что я пытаюсь выкроить копейки. Мне и так с большим боем далась покупка нового ThinkPad взамен погибшего, и она припоминала мне этот ноут до сих пор!

К моменту, когда все железо приедет, надо будет купить необходимую мебель и немного поколдовать с настройками сети в здании. Ethernet-точка была проведена прямо в одну из розеток на стене, где сейчас стоял мой стол. Здание было совсем новым и подобные вещи были здесь в порядке вещей, как и встроенные USB-порты для зарядки девайсов без кубиков, но мне надо было убедиться, что я смогу получить для себя выделенный гигабитный канал. Я не доверял вайфай-подключениям, именно они чаще всего становились жертвами MitM-атак, да и проверять каждый раз, какую сеть подхватил модуль на компьютере, мне не улыбалось, это было утомительно. Ну и, конечно же, ограничение по пропускной способности. Если я мог выжать больше гигабита из сети, то почему бы этого не сделать?

Уже засыпая, я подумал, что стоит сделать карту окрестных заведений и чередовать на ужин разные блюда, когда приходит Пак Сумин, а до самого утра мне снился рис с говядиной с овощами и острым соусом.

Сейчас бы ей пригодилась помощь Цой Чимина, но из-за ублюдков, которые устроили налёт на общежитие, еще полгода мужчине придется ходить на костылях и проходить реабилитацию. За неимением лучшего Ким Аран набрала пару подручных из числа новеньких беглецов, которые только прибыли из-за границы и еще не поняли, как обстоят дела в Южной Корее. В целом, это было не слишком трудно — пара бесед, пачка купюр и обещание устроить им сладкую жизнь. Они были не слишком добропорядочными гражданами и на Севере, так что согласились довольно быстро.

В данный момент Ким Аран поджидала свою цель у заднего входа в клуб. Место глухое, камер нет, так как зачастую этим выходом пользовались не только работники заведения, но и посетители, которым надо было ускользнуть из здания инкогнито. Идеальное место для засады.

Один из ее подельников — туповатый, но исполнительный беглец по имени Чо Кегван караулил за мусорными контейнерами, готовый напасть на цель со спины, если того потребует ситуация. Второй сообщник, Ян Гымыль, стоял на стреме рядом с фургоном и должен был подать сигнал, если в этот проулок сунется кто-нибудь посторонний. Ножи выдавать этим двоим Ким Аран не рискнула — ограничились парой ржавых водопроводных труб. Убить ею тоже можно было, но для этого бить надо было по голове, а это Ким Аран делать запретила. Ее цель должна иметь товарный вид, иначе весь план пойдет насмарку.

Наводку на этого цыпленка дали ей люди из триады. Молодой актеришка, который сейчас ублажал богатых кореянок и зарабатывал своим личиком — прессовать подобных людей не составляет никакого труда. Сложнее всего работать с теми, кому терять нечего, а с этим сосунком будет достаточно прислонить лезвие ножа-бабочки к его щеке, чтобы парень согласился делать все, что ему прикажут.

При мысли о тех, кого сломить не так и просто, Ким Аран вспомнился Кан Ён Сок, отчего руки девушки непроизвольно сжались в кулаки. Она отомстит этому ублюдку! Растопчет его, он будет ползать в грязи и умолять ее, Ким Аран, сохранить ему жизнь! Она уже знала, что сделает — так же, как и ее парням переломали руки и ноги наемники, подосланные Кан Ён Соком, так же она поступит и с этим компьютерным червем. Вот только никакой медицинской помощи этот выродок не дождется — она бросит эту псину в самый темный и глубокий подвал, который сумеет найти, и с удовольствием будет наблюдать, как без должного ухода и помощи эта тварь будет умирать в мучениях. Или же забить Кан Ён Сока палками? Это тоже был вариант, хотя и не такой привлекательный. Может быть, ей даже удастся сломать соотечественника и превратить его в личного раба? Если бить человека достаточно долго, и при этом без какой-либо системы, просто потому что ты можешь его бить, никакая психика не выдержит. Бессмысленные пытки ради самих пыток ломают волю к жизни и сводят с ума, она это прекрасно знала. Может быть, у нее появится собственное домашнее животное, которое Ким Аран планировала посадить на цепь и колотить, пока не надоест.

Учитывая, какое оскорбление нанес ей этот выродок, наслаждаться его страданиями она будет очень и очень долго.

Из задней двери клуба вышел очередной молодой мужчина, и Ким Аран сверилась с фото на своем смартфоне. Ей нужен конкретный ловелас, который имеет доступ к ее цели и постоянно обслуживает эту богатую сучку. Когда Ким Аран впервые прочла документы, которые передала ей триада, то не поверила своим глазам. Кан Ён Сок забрался под крыло к молодой и богатой девице из семьи Пак, которая входила в список чеболей Южной Кореи. Но это сделает месть Ким Аран еще слаще. Она прекрасно представляла себе сложность и опасность задания, которое дала ей триада, но если она все сделает грамотно, то обеспечит себя до конца своих дней, а со временем сможет войти и в ближний круг боссов китайской мафии. Все же, ее бабка была китаянкой, в ней текла кровь китайского народа и она имела полное право стать членом организации. Так она, во всяком случае, думала.

А еще она с удовольствием поглумится над этой стервой, ведь очевидно, кто оплатил для Кан Ён Сока налет, который совершили на общежитие. Вот только чем этот урод зацепил такую богатенькую сучку? На этот вопрос у Ким Аран ответа не было, да и она не стремилась его получить. У богатеньких свои причуды, а Кан Ён Сок выглядел как скользкий изворотливый червь. Неизвестно, что он наплёл этой молодой чебольке или чем заинтересовал. Может, она увидела в нем северную диковинку, ведь сейчас на юг сбегает не так много северян, как раньше. Пригрела и пригрела, мотивы девицы Ким Аран не касались. Факт был в том, что за свои действия эта богатенькая сучка заплатит сполна.

Убедившись, что вышедший из клуба парень, это тот же человек, что и на предоставленном информаторами триады фото, генеральская дочь начала действовать.

— Простите! Минутку! Минутку! Господин! Помогите! — закричала девушка, выскакивая из-за угла и легкой рысью направляясь в сторону парня.

Красивый, зараза. Даже очень красивый, намного красивее, чем на мимолетном фото. Только увидев парня вживую, Ким Аран в полной мере осознала, за что этому ловеласу платят богатенькие дамы или молодые повесы. С таким мужчиной, даже просто сидя рядом, чувствуешь себя королевой.

— Что такое? Я спешу, — скривился парень, натягивая на нос черную тканевую маску. Многие красавчики на улицах Сеула так делали, чтобы избежать ненужного внимания.

— Помогите! — опять крикнула Ким Аран, подходя к парню вплотную и кладя обе ладони на аккуратные, но крепкие плечи жиголо.

После девушка бросила взгляд назад, будто бы кого-то высматривала, чем отвлекла внимание цели. Едва взгляд парня, до этого сосредоточенный на Ким Аран, скользнул поверх ее головы, в конец переулка, генеральская дочь потянула молодого мужчину на себя, со всей силы пробивая тому с колена в пах. Не ожидая подобного подвоха, парень удар пропустил, и, скрючившись от боли, упал на асфальт.

— Чо! — скомандовала Ким Аран, грубо окликнув сообщника только по фамилии.

Северянин не подвел — выскочил за спиной парня, и, пока жертва валялась на земле, страдая от боли в паху, пару раз от души приложил его трубой по спине и ребрам, выбивая из него дух.

Триада дала ей еще одну игрушку, которую бандит нежно назвал «флакон насильника». Какая-то жидкость, вдыхание которой в течение минуты заставляет жертву потерять сознание. Как заявил сам мафиози, эта игрушка была намного эффективнее допотопного хлороформа и не оставляла следов на коже или ожогов дыхательных путей, при этом жертву можно было достаточно быстро привести в чувство.

Ким Аран достала флакон и тряпку, щедро плеснула жидкости на ткань и, стараясь лишний раз не дышать, оседлала парня, прижимая тряпку к его лицу. Жиголо пытался сопротивляться, понимая, что с ним делают что-то похуже простого избиения, но только он пытался поднять руки — тут же получал удар трубой от Чо Кегвана. Секунд тридцать борьбы, и жиголо обмяк, Ким Аран поднялась с земли и, скомандовав подручному взяться за ноги, потащила вместе с ним бесчувственное тело в сторону фургона, где их уже ждал Ян Гымыль.

Когда Ли Кён-Сук пришел в себя, то увидел только обшарпанные бетонные стены, старую лампочку в патроне под потолком и крепкую железную дверь, а себя обнаружил прикованным наручниками к старой ржавой трубе. Он знал, что работа с замужними женщинами не принесет в его жизнь спокойствия, но всегда надеялся, что клиентки смогут усмирить своих рогоносцев до того, как обманутые ими мужья примутся мстить их любимому мальчику.

По правде сказать, Ли Кён-Сук не считал, что занимался чем-то плохим. В стране была масса состоятельных и крайне одиноких женщин, чьи мужья были годны лишь на то, чтобы отращивать пузо и уклоняться от исполнения супружеских обязанностей.

Истосковавшиеся по искреннему вниманию и мужской ласке, эти дамы, вне зависимости от возраста, рано или поздно оказывались в заведениях, подобных тому, в котором работал Ли Кён-Сук. Он просто давал этим сильным и независимым в финансовом плане женщинам то, чего они желали.

Нет, были у Ли Кён-Сука и свои правила. Он не связывался с содержанками и домохозяйками. Если богатенькая дама пришла в клуб, то чтобы получить Ли Кён-Сука хотя бы на час, она должна обладать статусом и властью, отделимыми от имени супруга. Только такие женщины могли делать все, что захотят, и только они могли гарантировать безопасность молодого жиголо. Скучающие домохозяйки, молодые жены состоятельных бизнесменов и политиков — это всё слабые и опасные клиенты. Ли Кён-Сук искал денег, власти и связей, а таковые ему могли дать только бизнес-леди, которые четко знали цену как себе, так и молодому жиголо. Только так и никак иначе.

Конечно, у него были и незамужние клиентки. Чаще всего это были наследницы богатых семей, которые еще не успели выйти замуж, и которым по статусу было не положено иметь каких-то романтических отношений, но при этом хотелось плотских утех. С этими девушками и женщинами вообще никогда не возникало проблем, ведь их действия были исключительно их же ответственностью, а семьи подобных тусовщиц обычно сквозь пальцы смотрели на увлечения молодежи. Ведь все понимали, что едва они вступят в брак, подобное тут же придется прекратить.

Так что сейчас Ли Кён-Сук совершенно не понимал, что произошло. Ревнивый муж? Маловероятно. Попытка ограбления? Глупость. Схватить любую из клиенток или клиентов — и такие захаживали в клуб и их обслуживали по повышенному тарифу определенные работники без предрассудков — и ты выручишь больше, чем сумеешь вытрясти из сотни таких, как Ли Кён-Сук. Да и, строго говоря, не было у него накоплений. Все, что он зарабатывал, парень тут же спускал на жилье, одежду, косметику и прочие расходы, которые позволяли ему поддерживать товарный вид. Жизнь на широкую ногу это непросто, а он был еще достаточно молод, чтобы задумываться об инвестициях и будущем. Позже, он планировал заняться всем этим намного позже, года через три-четыре, когда его свежая юношеская красота начнет увядать, а вместе с ней и спрос со стороны основной массы клиенток. Хотя захаживали в клуб и те, кто предпочитал мужчин более зрелых. Среди его коллег был бывший певец, выступавший в популярном бойз-бенде еще двадцать лет назад. Сейчас ему было уже за сорок, но прекрасная физическая форма и волевое лицо делали свое дело — у него было пять-шесть постоянных клиенток, которые искали не сладкого покорного мальчика, каким выставлял себя Ли Кён-Сук и большинство других работников клуба, а сильного и зрелого мужчину с легкой сединой и уже пробивающейся сеткой морщин в уголках глаз. Что точно усвоил Ли Кён-Сук за годы работы, так это то, что сколько женщин — столько и предпочтений, только платят всем по-разному.

Дверь в комнату со скрипом открылась и в помещение зашла молодая женщина с острыми чертами лица, та самая незнакомка, которая напала на него в переулке. Ли Кён-Сук, не теряя времени, тут же заорал во всю мощь своего горла, чем вызвал только приступ хохота у девицы.

— Ори громче, может, тогда кто и услышит, — хохотнула девка и Ли Кён-Сук почувствовал в ее словах лёгкий акцент. Северянка или китаянка? Скорее всего, северянка.

Этот факт окончательно выбил жиголо из колеи. Что от него нужно северянам? Его хотят завербовать? Что тут происходит?

От мыслей о государственной измене лоб Ли Кён-Сука мигом покрылся испариной, а парень, сам того не понимая, захлопнул рот и притих.

— Кто вы⁈ Зачем я здесь⁈ Знайте, если со мной что-то…

— Вот-вот, лучше побереги дыхание, — с усмешкой перебила его незнакомка. — Скажи, ты же ценишь свое лицо, Ли Кён-Сук?

От звука своего имени парень вздрогнул, но понял, что сейчас был тот самый момент, когда начался торг. Этой сумасшедшей что-то от него нужно, а значит, самое время набить себе цену.

— Что вам нужно? — спросил Ли Кён-Сук.

Неизвестная девица улыбнулась, хотя больше эта гримаса походила на звериный оскал.

— Наконец-то ты задаешь правильные вопросы, сладкий мальчик, — продолжила девушка, присаживаясь рядом с парнем на корточки и доставая из кармана нож-бабочку. — Я слышала, ты постоянно обслуживаешь некую Пак Сумин. Расскажи мне всё, что знаешь об этой сучке.

— Ничего! Ничего не знаю! — заверещал Ли Кён-Сук.

Приватность клиентов — превыше всего. Он даже если бы и хотел, не мог ничего рассказать о женщинах, которых обслуживал в приватных комнатах.

— Кто она такая⁈ — заорала неизвестная, прижимая лезвие ножа к щеке парня. — Я тебе сейчас глаз вырежу, если не ответишь! Давай! Все что знаешь! Говори немедленно!

— Пожалуйста! Пожалуйста!.. — из глаз Ли Кён-Сука брызнули слезы, а после он не выдержал и почувствовал, как теплая струя потекла по ноге. — Я не могу-у-у-у!

— Можешь, — оскалилась девица. — Не хочешь говорить? Ладно, посидишь тут пару дней, станешь сговорчивее.

На этих словах похитительница встала и направилась к двери. Уже почти взявшись за железную скобу, приваренную вместо дверной ручки, она лениво бросила через плечо:

— А чтобы тебе было не слишком скучно, тебе составят компанию мои люди. Ты ведь знаешь, сколько боли можно доставить человеку, не оставляя следов на теле? Ведь скажу честно, мне нужно сохранить у твоей тушки товарный вид.

Это было последнее, что сказала Ли Кён-Суку эта сумасшедшая.

От пережитого страха парень захныкал, а после начал хватать ртом воздух, в любой момент рискуя провалиться в истерику. Он не сделал ничего плохого! Ничего, чтобы это с ним случилось! Откуда вообще эти люди, почему им нужна госпожа Пак Сумин⁈ Чего они хотят от него, Ли Кён-Сука? Эта девица даже не замужем! И не планирует! Каждый знаешь, что в семье Пак она — паршивая овца, которую никто ни во что не ставит! После гибели родителей отучилась за границей, а как вернулась, только и делает, что бухает и прожигает деньги своего личного трастового фонда и наследства, полученного от отца! Она буквально никто, банальный мусор!

Он бы мог все это вывалить, но был уверен, что похитителям это и так известно. Тогда чего они от него хотят? А что, если в момент, когда он все расскажет, его убьют⁈

Дверь в комнату опять заскрипела и на пороге появились двое. У первого в руках был моток провода, а у второго на кожаном ремне через плечо болтался какой-то деревянный ящик.

— Ну доброго дня тебе, сосунок, — оскалился один из мужчин и по говору Ли Кён-Сук окончательно убедился, что попал в руки к северянам. — Сейчас мы будем налаживать между нами связь.

— Какую связь? — тупо переспросил Ли Кён-Сук.

— Как какую? Телефонную! — хохотнул второй мужчина, роняя на пол ящичек и откидывая крышку.

Внутри лежал старый армейский телефон американского производства, еще времен войны между севером и югом. На месте была и трубка, и характерная ручка сбоку, которую нужно было покрутить для того, чтобы наладить соединение.

Пока один из северян раскладывал на полу телефонный аппарат, второй разматывал катушку провода и отмерял необходимую длину.

— Знаешь, что сейчас будет? — улыбнулся северянин. — Мы подключим провод к клемме вызовного сигнала, а второй конец приклеим тебе на соски. А потом мы попробуем дозвониться до тебя, идет?

Ли Кён-Сук побледнел, засучил ногами, пытаясь отползти куда-то в стену, пока палачи готовили свой инструмент. Он даже попытался что-то им рассказать, но его быстро заломали, стянули руки в локтях проводом и, уложив на спину, сорвали с груди парня рубашку.

— Ну, начнем сеанс связи, — продолжил северянин, приклеивая провода к соскам парня. — Обычно цепляются за мочки ушей или причиндалы, но хозяйка сказала не портить тебе шкурку. Но и так сойдет, что думаешь?

— Пожалуйста, пожалуйста… — запричитал Ли Кён-Сук. — Я все расскажу!

— Конечно же расскажешь! — удивился северянин. — Но сначала надо проверить, как хорошо тебя слышно. И ты это, на, прикуси.

В зубы Ли Кён-Сука уткнулась какая-то деревяшка.

— Парень, два раза предлагать не буду. Прикусишь язык, тут и подохнешь. А ручку мы все равно крутанем, — выдохнул северянин. — Так что давай, кусай.

Губы Ли Кён-Сука дрожали, но парень еще раз заглянул в глаза своего палача, и палку все же прикусил. У него не было выбора.

— Ну-с, начнем, — хлопнул в ладоши северянин. — Ян Гымыль! Крути!

В следующий момент по подвалу заброшенного здания прокатилось сдавленное, но полное боли и ужаса мычание, но рядом не было никого, кто мог бы прийти на помощь.

Вместе с июльской жарой пришла и апатия, и даже необходимость готовиться вместе с Пак Сумин к заседанию совета не могла поднять меня с дивана.

Я выполнял все свои обязанности исключительно на автомате, словно машина по доставке похмельного супа и кофе, я двигался по заранее размеченной траектории, не желая принимать в этой жизни какого-то активного участия. Создавалось впечатление, что после того, как я получил покровительство Пак Сумин и уладил большинство вопросов касательно моей жизни в Южной Корее, я потерял цель.

Мое бегство из родной страны с двумястами миллионами в кармане выглядели теперь как призрачная и при этом совершенно бесполезная мечта. Столкнувшись с жизнью, которую мне обеспечила чеболька, я понял, что не так много мне от этой самой жизни и нужно. Например, жгучего стремления тратить деньги у меня не было. На прошлой неделе мы с Джин Су сходили прогуляться в торговый центр. Я все еще не отблагодарил как следует девушку за помощь по работе, да и та ситуация с ноутбуком, которая случилась в первый месяц работы Пак Сумин, оставалась до этого момента без внимания. Джин Су держала язык за зубами, я же не мог придумать, как мне поступить, так что когда девушка предложила прогуляться за покупками после получения очередной зарплаты, я ухватился за эту возможность обеими руками.

И во время этой же прогулки я понял, что совершенно отличаюсь от южан в плане потребления. Нет, мои глаза тоже горели при виде желанной вещи, но реальность была такова, что предел моих ожиданий и стремлений находился на уровне красно-белой рисоварки или двухстворчатого холодильника. Я не видел никаких причин скупать бесполезные гаджеты или милые безделушки, одеждой меня обеспечивала Пак Сумин, техника мне тоже была не нужна. Совсем скоро должно приехать заказанное оборудование и новый стол, я подготовил сеть в здании, стал работать над собственной облачной инфраструктурой и системой резервирования для чебольки. Это все было в той или иной степени полезно и необходимо по работе. Зачем мне двести миллионов? Сейчас я отчетливо понимал, что жизнь на каком-нибудь тропическом острове в окружении красоток и с коктейлем в руках не для меня. Это просто скучно и даже как-то утомительно. Я не был выращен в условиях потребления и когда мои базовые потребности, которые до этого выглядели как мечта всей жизни, были исполнены, я потерял ориентир. И я точно понимал, что никогда таким не стану. Например, я никогда бы не мог так смотреть на очередные умные часы от Samsung последней модели, как на них смотрела Джин Су.

— Хочешь себе такие? — спросил я коллегу.

— Еще спрашиваешь! — выдохнула Джин Су. — Я большая фанатка. Кучу браслетов и часов перепробовала. Даже Apple Watch покупала, но быстро от них избавилась. А тут смотри, какая прелесть!

Прелесть называлась Galaxy Watch Ultra, была похожа на небольшую шайбу и в целом повторяла контуры спортивных наручных часов. У них был довольно агрессивный дизайн корпуса, да и выглядели они более массивными, чем обычные плоские Galaxy Watch с номерным индексом, которые стояли тут же на прилавке. И стоили эти часы в два раза дороже, чем соседние.

— А не слишком они громоздкие для девушки? — уточнил я.

— В самый раз! У меня были модели позапрошлого года, но я их разбила прямо перед устройством на работу… — надулась Джин Су. — Ащщщ, почти восемьсот тысяч вон! Зараза!

Эти часики и вправду были вдвое дороже базовой модели, но и выглядели они вдвое лучше. А список функций больше походил на инструкцию к какому-нибудь лекарственному препарату, у которого очень много побочных эффектов.

— Знаешь, ты права, хорошие часы, — кивнул я. — Возьму такие. Эй! Подойдите сюда! Мне вот такие часы нужны!

Продавец-консультант мигом появился рядом и, едва бросив на меня взгляд, тут же расплылся в широкой улыбке. Ну конечно, люди из торговли издалека видели наряды от Лоренцо, и даже если на мне были реплики, а не оригиналы, то все это была одежда высшего качества, которая стоила немало денег. Удивительно, насколько обходительными стали люди вокруг, стоило сменить мне нищенский наряд беглого северянина на качественную одежду, избавиться от очков и сделать модную стрижку. Хотя Джин Су время от времени и вспоминала, как я ходил с почти лысой черепушкой, вздыхая, что у меня был очень красивый затылок.

— Ох, господин! Может, возьмете расширенную гарантию на два года? — улыбнулся консультант, уже в предвкушении потирая руки. — Всего сорок тысяч вон! Даже если разобьете, то разок поменять сможете!

— Беру, — кивнул я.

— Пройдемте на кассу! — тут же воскликнул продавец. — Сейчас принесу вам новенькие часы со склада!

Через десять минут я приложил свой смартфон с привязанной зарплатной картой к терминалу, после чего стал обладателем флагманских умных часов от Samsung, беспроводной зарядки для них, расширенной гарантии и специального комплекта тряпочек и жидкостей по уходу за стеклянными поверхностями. Все мне обошлось в чуть больше, чем девятьсот тысяч вон.

— Держи, — я сунул коробку с часами в руки девушки.

— О, дашь открыть⁈ — радостно воскликнула Джин Су. — Обожаю открывать эту пленку. Запах новых вещей удивительный! Сейчас, секунду!

Мы подошли к какой-то небольшой скамейке, которая стояла посреди прохода торгового центра, где и уселись открывать часы. Девушка ловко подцепила ногтем край пленки, в которую была закатана коробка с часами, после чего в одно движение сорвала упаковку с коробочки.

Я же сидел и с интересом наблюдал за реакцией Джин Су. Интересно, когда до нее дойдет?

Девушка же уже достала часы из упаковки, осмотрела корпус на царапины и сколы, и, поцокав языком, стала пристегивать комплектный ремешок.

— Давай руку! — скомандовала Джин Су.

— Я их носить не буду, — ответил я, стараясь сохранить серьезное выражение лица. Получалось плохо.

— В смысле⁈ А зачем ты их тогда купил⁈

— Я их купил, потому что благодаря кое-кому успел вовремя вскрыть ноутбук госпожи Пак Сумин. И вытащить с него отчет для руководства компании. За что в итоге получил должность ассистента и отличную прибавку к зарплате.

Я сложил пальцы в кольцо, совсем как это делал Ким Бон-Со. Сдерживать улыбку уже не получалось, но я боролся изо всех сил. До Джин Су же все еще не доходило.

— И что? — спросила коллега.

— Это тебе часы, в благодарность, раз уж повышение получил я, а не ты, — ответил я, забирая устройство из ослабевших пальцев Джин Су и накидывая ремешок на ее запястье. — А знаешь, ты права, хорошо смотрятся.

— Оппа!.. — воскликнула девушка. — Не надо было! Я не могу!.. Они же столько стоят!!!

— Можешь! — решительно перебил я Джин Су, затягивая ремешок на ее запястье. — Все можешь, Джин Су-ян.

— Но госпожа Пак Сумин уже выписала мне премиальные! — вспыхнула Джин Су.

— Так это было спасибо от госпожи начальницы отдела, — сказал я. — А это — лично от меня. Поверь мне, это для меня не обременительно. Госпожа Пак Сумин отлично мне платит.

— Правда? — тут же развесила уши Джин Су, теряя интерес к часам. — И сколько.

Я только прищурил глаз. Какая хитрая, так я все и рассказал!

— Помнится мне, зарплаты нам обсуждать запрещено… — протянул я.

— Ну оппа! Скажи! Больше пяти миллионов вон? — спросила девушка.

Пять миллионов — очень приличная зарплата. Но моя официальная ставка была немного меньше — четыре двести, что все равно было очень и очень неплохими деньгами для сотрудника низшего звена.

— Платят хорошо, — ответил я. — Плюс есть корпоративные бонусы.

Жилье, еда, брендовая одежда и черная кредитка. Да, всего лишь «бонусы».

— Ты про кофе? — тут же подхватила мысль Джин Су.

Все это время девушка сидела и легонько поглаживала новые часы на своей руке, даже не осознавая этого.

— Угу, кофе, — согласился я. — Госпожа Пак Сумин разрешает брать кофе за ее счет.

— У-у-у-у! Повезло! Раз в день хорошего кофейку взять дорогого стоит! Это сколько ты экономишь в месяц? Тысяч сто пятьдесят⁈ — воскликнула моя коллега. — Так это же как нашел!

— Именно! — подмигнул я Джин Су. — Но это все благодаря тебе и твоему…

Я поднял колено и сделал вид, что с силой на что-то наступаю, вспоминая, как радикально Джин Су решила проблему вскрытия корпуса ноутбука. При этом скорчил такую страшную рожу, что Джин Су не удержалась и расхохоталась, наблюдая за этой сценой.

— Спасибо, оппа! — Джин Су улыбнулась во все зубы, показывая мне свои новые часы на тонком запястье. — Я буду их беречь и точно не разобью!

— Даже если разобьешь, они же на расширенной гарантии… — заметил я, за что тут же получил удар в плечо.

— Говорю же, не разобью! — надулась девушка.

Эта покупка принесла мне небольшое чувство удовлетворения. Не сам факт траты денег, а то, что этому приобретению был кто-то искренне рад так, как была рада Джин Су. Оглядываясь назад и вспоминая первые недели нашей стажировки, я понимал, что она вела себя так не потому что была зло, а просто потому что находилась во власти предрассудков. А еще на нее неслабо давил менеджер Сим и даже нейтральное общение со мной могло вылиться для Джин Су в насмешки и очередные проблемы, которые ей бы устроил тот деспотичный мудак. Однако исчез менеджер Сим, исчезла и причина, по которой Джин Су втягивала голову в плечи. А наша с ней маленькая совместная разработка быстро нашла отклик среди коллег, так что Пак Сумин даже пришлось пообещать, что для отдела будут закуплены новые клавиатуры, чтобы на них можно было накатить собранную нами прошивку.

В истории с клавиатурой я тактично сделал шаг в сторону, позволяя Джин Су собирать все возможные лавры и внимание. Девушку наконец-то включили в «мужской круг» отдела, теперь она ходила обедать не только со мной, но и с другими коллегами по отделу, вела беседы у кофемашины, а несколько женщин, которые также работали с нами, стали ласково называть ее Су-ян.

Молодым не так просто пробиться в корейском обществе. Строгая возрастная и внутренняя иерархия любого коллектива заставляла тебя кланяться буквально всем подряд. Даже я, сейчас переведенный на ставку ассистента и занявший позицию секретаря Пак Сумин и помощника Ким Бон-Со, все еще был вынужден склонять голову перед более опытными старшими коллегами. Просто потому что не имел права зазнаваться, пусть и был вынесен за рамки стандартной работы отдела.

Впереди был еще один выходной, который я планировал посвятить манхве, но все пошло наперекосяк, когда уже в метро я включил оповещения бота и стал просматривать, кто заглядывал на этаж. А народу там хватало. Сначала прибыл курьер, который занес с полдюжины коробок, а после — и грузчики. Приехал мой заказ, вот только ждал я его на пару недель позже.

Когда я приехал домой, меня на кухне уже ждала Пак Сумин, а перед девушкой стоял огромный ящик с инструментами.

— Ну, время пришло, — улыбнулась годзилла.

— Время для чего? — кисло поинтересовался я.

— Ну, стол тебе уже собрали и поставили, пришло время компьютера. Ты же отказался заплатить профессионалам, чтобы они все сделали за тебя. Так что… — Пак Сумин демонстративно похлопала ладонью по ящику с инструментами. — Приступай. А я посмотрю.

— Госпожа Пак Сумин, вы думаете, тут бесплатный цирк? — удивился я.

— Почему это бесплатный? Я как раз за этот цирк заплатила.

— Вам нечем заняться?

— Вспомнил о формальной речи? Ты всегда так делаешь, когда злишься, — ехидно заметила Пак Сумин.

— Просто у меня были другие планы, — ответил я.

— Ну, ты сходил на прогулку с этой Джин Су, так? Значит, и на сборку компьютера силы останутся, — возразила Пак Сумин. — Ты или собираешь его сегодня, или я вызываю уборщиков и они все это добро выносят на помойку.

Я замер, глядя в наглые глаза самодовольной годзиллы, после чего тяжело вздохнул и нажал на кнопку на кофемашине. Отдохнуть сегодня не получится.

— Только освежусь, — ответил я.

— У тебя пять минут. А потом я начну по одной выносить коробки из квартиры, — ответила Пак Сумин. — И будешь вечно горбатиться за ноутбуком.

Было видно, что этой сумасшедшей скучно, так что она решила меня подоставать. А еще Пак Сумин не верила в то, что я справлюсь со сборкой персонального компьютера, напирая на то, что я северянин и в глаза ничего сложнее лампочки до прибытия на юг не видел. Я парировал тем, что, слава прогрессу, интернет завален видеоуроками по теме и мне не составит труда сделать все правильно. Говорить о том, что в армии нам постоянно приходилось перебирать и обслуживать свои рабочие компьютеры под присмотром старших офицеров, я, конечно же, не стал. Да, то железо было старше лет на пятнадцать-двадцать того, с чем мне сейчас придется иметь дело, но самый главный принцип сборки компьютеров в меня вбил еще мой командир: если какая-то деталь не подходит, значит ты суешь ее не в тот порт! Это же буквально конструктор для умственно отсталых детей, когда одна деталька подходит только в свое, строго определенное место для установки.

Когда я вышел из спальни, ящик с инструментами уже ждал меня посреди комнаты, как и Пак Сумин, устроившаяся в кресле. Подойдя к ящику, я отбросил крышку и стал ковыряться внутри.

— Я не знаю, хватит ли этого для твоего проекта… — заметила Пак Сумин. — Но продавец убедил меня в том, что тут есть вещи на все случаи жизни. Даже фонарик и лазерный уровень, хотя я не имею понятия, что это вообще такое.

Под трескотню Пак Сумин я наконец-то выловил длинную крестовую отвертку и канцелярский нож, после чего захлопнул ящик.

— И всё? — удивилась годзилла.

— А ты думала, понадобится сварочный аппарат? — вопросом на вопрос ответил я.

— За языком следи, — огрызнулась годзилла, но без особого энтузиазма. Взгляд девушки был прикован к отвертке.

— Ну, вообще-то этого достаточно, — ответил я, направляясь к коробкам.

— А нож зачем? — уточнила Пак Сумин, которая уже каким-то волшебным образом переместилась за мое плечо.

— За этим, — ответил я, проводя лезвием по скотчу, вскрывая первую из коробок.

Так началось мое очень долгое приключение под названием «сборка персонального компьютера» и видит небо, Пак Сумин очень повезло, что канцелярский нож я почти сразу убрал в ящик, окна на такой высоте не открывались, а крестовая отвертка, в отличие от отвертки со шлицем, не слишком подходила на роль колющего оружия. Иначе в тот вечер на одного представителя семейств чеболей в Южной Корее стало бы меньше.

— Ты уверен, что это надо делать именно так? — спросила девушка, когда я достал из коробки центральный процессор, готовясь аккуратно установить его в сокет на материнской плате. — Дай посмотреть!

Господи, как же мне повезло, что для CPU я выбрал изделие компании Intel, а не AMD! Годзилла выхватила у меня прямоугольник процессора и стала крутить его в руках. Если бы это был процессор от «красных», то она бы мигом согнула ему контактные пины, превратив прекрасное технологичное изделие в кусок бесполезного текстолита с железной крышкой. Процессоры Intel такой уязвимости были лишены.

— Отдай! Черт, всю крышку заляпала… — протянул я.

Тут-то мне и пригодился купленный днем набор для протирки экранов и прочих поверхностей. Аккуратно обезжирив крышку, я установил процессор в материнку, после чего перешел к сборке системы охлаждения, когда соберу охлад, надо будет намазать крышку процессора термопастой, установить охлаждение, поставить память, карту, SSD-диск и только потом все это будет более-менее готово к монтажу в корпус системного блока. Последний был вообще отдельным чудовищем, так как Пак Сумин настояла на покупке самой дорогой игрушки со стенками из закаленного стекла и подсветкой всех цветов радуги. Просто чтобы закинуть этот гроб на стол, мне пришлось приложить немало усилий, так как пустой он весил почти десять кило. Но зато производитель утверждал, что стекло выдержит удар молотком, а на сам корпус можно уронить шкаф, и начинка не пострадает. При таком количестве железа, судя по его весу — и не удивительно, после подъема корпуса на стол в его дуэли с метафорическим шкафом я ставил против шкафа. Без вариантов.

Пак Сумин сыпала вопросами, как из рога изобилия. Что это за серая паста? А почему я сначала ставлю ту деталь, а не другую. Почему я установил платы оперативной памяти сначала во второй и четвертый, а только потом в первый и третий слот и так далее. На все вопросы девушки я терпеливо отвечал, а в какой-то момент и подключил ее к процессу. Пак Сумин принимала участие в анбоксинге всех компонентов ПК и время от времени светила мне фонариком, когда я укладывал кабели блока питания внутри корпуса и прикручивал материнскую плату со всеми обвесами к задней стенке.

Делала она все это так, словно ей это совершенно не интересно и она оказывает мне огромную услугу, но стоило мне начать игнорировать годзиллу, как она тут же начинала донимать меня всякими тупыми вопросами.

— Откуда ты вообще столько знаешь? — спросила в итоге Пак Сумин.

— Смотрел обучающие видео перед сном, — солгал я, затягивая винт крепления видеокарты и проверяя, хорошо ли зафиксирована эта дура перед тем, как я начну подключать к ней кабели дополнительного питания. — А что?

— Нет, просто такое чувство, что ты это уже делаешь в сотый раз, — ответила Пак Сумин.

— Делаю в первый, как и ты, — ответил я, аккуратно вставляя дополнительное питание видеокарты в специальные порты и укладывая кабели.

— Ну, я просто поделилась впечатлениями, — ответила годзилла. — Принеси-ка мне лучше пивка.

— Еще нельзя, — ответил я.

— Я же сто раз сказала, что не опрокину!

— Закроем крышку и запустим — я выпью вместе с тобой! — не выдержал я, повышая ставки.

Предыдущий час мне удавалось сдерживать тягу Пак Сумин к выпивке просто угрозами, что она может убить комп, если прольет на платы пиво. Знать, что в подобной ситуации было бы достаточно просто промыть все чистой водой и дать высохнуть пару дней, ей не стоило. Тем более о том, что ноутбуки от пива или кофе на клавиатуре испускают дух, она была в курсе, хотя и не вникала в механику процесса.

— Смотри мне, Ён-кун, если обманешь свою нуну, я тебя…

— Не обману, — ответил я. — Тем более, мы почти закончили.

Через пятнадцать минут, когда компьютер был установлен, кронштейны с мониторами — прикручены, вся периферия подключена, а силовой кабель компьютера воткнут в сеть, пришло время решающего момента. Первый запуск.

Я, как и обещал, принес Пак Сумин и себе по баночке пива, с некоторым удовольствием нажал на жестяной ключ и в ответ услышал тихое шипение. Пак Сумин повторила за мной.

— Ну, первый пуск, — сказал я, подходя к системному блоку и торжественно нажимая на кнопку питания на верхней части корпуса. — Поехали!

Начинка системного блока разок моргнула, многочисленные кулеры охлаждения сделали несколько оборотов, после чего… все погасло.

Пак Сумин фыркнула, подавившись пивом, я же стоял и смотрел на этот прозрачный саркофаг, который сожрал прорву моего времени и сил.

Мой первый собранный в Южной Корее персональный компьютер просто не запустился.

— Ну ты и неудачник, Ён-кун!

— Долго ты мне будешь это припоминать? — спросил я, с недовольством цепляя палочками кусочек говядины.

— Не знаю, пока не надоело, — улыбнулась годзилла, делая большой глоток пива. — Ты бы видел свою рожу!

— Ты вообще пивом залилась вся, пол до сих пор липкий.

— Я чуть не захлебнулась! — парировала годзилла. — Это было практически покушение!

Уже третий день Пак Сумин вспоминала то, как я перед ней опозорился. Когда компьютер не запустился, внутри у меня что-то оборвалось, а у молодой чебольки буквально началась истерика. Смеялась она так сильно и так долго, что в какой-то момент стала задыхаться и умолять добить ее, потому что лучше момента в ее жизни уже не будет. Издевалась Пак Сумин надо мной до глубокой ночи и выгнать ее в пентхаус у меня не получалось даже через угрозы применить силу. Пришлось пригрозить, что начну рассекать по квартире голышом. Сначала девица фыркнула что-то в духе «чего я там не видела», но когда я на полном серьезе стал стаскивать с себя штаны, она все же пошла на попятную и свалила за горизонт.

Удивительно, как стыдливы южане. Я не видел в собственной наготе никаких проблем, особенно после службы в армии Севера. Групповые походы в душ всей ротой, переодевания в казарме, а потом и в общежитии, где у меня все равно на комнату было три соседа — все это лишило меня всякого стыда перед посторонними. Ну и Пак Сумин немного не учла того, что нагота во время интима это одно, а когда перед тобой по квартире аномально рассекает голый человек — это совершенно другое.

Конечно, был у меня еще и вариант напоить чебольку до отключки, но это могло занять весь остаток вечера, учитывая, что ничего крепче пива в моем холодильнике не водилось. От соджу я отказался, да и с Пак Сумин у нас было несколько конфликтов на тему алкоголя. Мне было неприятно наблюдать, как мое начальство напивается в сопли за ужином, а потом поддерживает кондицию сидя у телевизора, после чего начинает буянить и мешать мне работать. Так что в холодильнике водилось только довольно легкое светлое пиво, которого определенно для исполнения подобного коварного замысла не хватило бы.

На диагностику и гугление проблемы у меня ушел остаток ночи. Не знаю, что пошло не так. По уму, блок питания работал, ведь компьютер подавал признаки жизни. Значит, что-то происходило на этапе загрузки биоса, что не давало машине запуститься. Я дважды пересобрал весь компьютер, даже поднимал материнку, думая, что где-то коротит на корпус, но это не помогло. В итоге на одном из форумов, а после в ролике на ютубе, я увидел, что платформы на Intel иногда не запускаются в первый раз в многоканальном режиме памяти, особенно, если речь идет о флагманских конфигурациях и разогнанных плашках. То есть сначала надо вставить одну-единственную планку памяти, чтобы прогрузить биос, а только после выставления режима dual channel в настройках, догружать остальные платы.

И о чудо, компьютер все же запустился. Я с недовольством посмотрел на черно-красный биос взамен привычного синего, нашел двухканальный режим, переключился на него, и только после этого собрал компьютер окончательно.

Сил заморачиваться с настройками железа и курить мануалы у меня уже не оставалось, так что я в тупую воткнул XMP-профиль памяти, убедился, что частоты держит, после чего запихнул в USB-порт загрузочную флешку и принялся устанавливать систему. Один из SSD-дисков я отвел под винду, в которой буду работать основное время. Второй же SSD я пока не трогал. Когда появится время и силы, на него будет накатана Fedora. Почему именно этот дистрибутив Linux, а не любой другой, тот же Linux Mint? Или более подходящий мне по профилю Kali Linux, в котором сразу и многие нужные мне инструменты предустановлены?

Ну, конечно же, дело в привычке. Именно на ядре Fedora была основана моя домашняя операционная система «Красная Звезда», собственно, именно поэтому наша группа и называлась «Драконы Красной Звезды». А зачем что-то менять, если можно этого не делать? Отличия от Fedora у Red Star конечно же были, и кое в чем значительные, но именно Fedora был для меня наиболее близким и привычным дистрибутивом Linux. Да и я четко знал, что из инструментария мне нужно, так что в предустановках Kali Linux или других, менее этичных билдов, я не нуждался.

Но все это потом, когда обживусь на новом железе. А пока — установка винды, покупка лицензионного ключа с кредитки годзиллы. Причем оттянулся я по полной программе. Было что-то извращенно приятное в том, чтобы спускать деньги этой девицы на полную лицензию профессионального издания Windows, а в довесок взять еще и полный пакет Office 365. Как-то связывать этот компьютер с корпоративными аккаунтами InterConnect я не горел желанием, а точкой перекрестного резервирования станет Dropbox и мой собственный сервер, который я арендовал для нашей с Пак Сумин работы где-то в Канаде.

Я пытался объяснить девушке, что я делаю, просто чтобы отчитаться по странным тратам и транзакциям, точнее, сделать вид, что отчитываюсь — парочку аренд мне светить особо не хотелось, так как оплачивалось все в итоге криптой — но едва я заводил разговор на эту тему, девушка начинала демонстративно зевать и называть меня душнилой. А еще задротом. А еще яйцеголовым. У Пак Сумин было припасено для меня множество эпитетов и в какой-то момент мне вовсе стало казаться, что я попал в молодежный голливудский фильм про ботана и популярную, но насквозь тупую девчонку.

Тоже самое произошло и с моими объяснениями о том, почему компьютер не запустился с первого раза, то есть слушать она меня не желала, как и вникать в суть проблемы. Просто продолжала доставать и насмехаться, получая от этого процесса несказанное удовольствие. Подобное поведение раздражало, так что я отвечал ей той же едкой монетой. Ничего она мне не сделает, все ее слова — пустые угрозы, во всяком случае, пока не пройдет заседание совета. Там она продемонстрирует свои достижения семейству Пак, может быть, покажет меня, как ручную зверюшку, а дальше будет видно. Вполне возможно, на этом мое взаимодействие с Пак Сумин закончится. Я почему-то был уверен в том, что как только дед годзиллы даст отмашку и признает ее полноправной наследницей той части компании, что причиталась ей по отцу, она тут же прекратит весь этот цирк с работой и просто сядет в совете конгломерата, а меня вышвырнут на улицу.

Такой расклад меня, вообще-то, устраивал. Уверен, я получу отступные от Пак Сумин в виде «финального расчета» и смогу как минимум внести залог за аренду какой-нибудь приличной квартиры. За мной останется и место в технической поддержке, где у меня были неплохие отношения с Ким Бон-Со, который уже получил повышение и занял позицию менеджера Сима. А значит, три-три с половиной миллиона вон оклада у меня будет. Плюс, даже если денег от Пак Сумин я не получу, у меня будут некоторые накопления. В крайнем случае, можно будет продать этот дорогущий рюкзак, который стоил одиннадцать миллионов вон. Одной этой сумки хватит, чтобы покрыть половину залога, а если толкнуть на барахолке еще туфли и ремни, коих в шкафу у меня висело штук пять, то вопрос о залоге за квартиру вовсе не стоит.

Единственное, о чем я уже начинал жалеть — собранный компьютер. Уволочь эту махину не получится, а сам я на такую конфигурацию потратиться смогу нескоро. Мне доставляло истинное удовольствие работать за хорошим железом. Моментальная отзывчивость системы, отсутствие каких-либо лагов и тормозов, а самое главное — полная свобода в плане приложений, вкладок и количества открытых документов. Оперативной памяти было столько, что забить ее можно только каким-нибудь гигантским проектом на пару сотен тысяч строк кода. Как бы я не нагружал систему, утилизировать больше тридцати гигабайт оперативы у меня не получалось, а доступно мне было аж сто двадцать восемь гигов. Да, пожадничал. Да, когда заказывал столько памяти, прекрасно понимал, что мне такие объемы не нужны. Но кто устоит, когда за все платит наниматель? Другой бы на моем месте завалил себя дорогой одеждой, деликатесами или вообще, арендовал спорткар, я же порезвился во время покупки компьютера. А учитывая, сколько я вкалывал за Пак Сумин, то имел на это полное право.

Я не позволял себе слишком сильно расслабиться и привыкнуть к жизни, которую имел сейчас. Все это закончится и мне придется вернуться к тихому и простому существованию. Через неделю, месяц или полгода, пока не уляжется пыль, и я не смогу совершенно незаметно выскользнуть из страны и оприходовать украденную криптовалюту. Да и тогда моя жизнь не станет сильно богаче. Придется поработать над образом очередного криптомиллионера, возможно, вложиться в пару стартапов или заняться еще чем-нибудь подобным. Пока планов на столь далекое будущее я не строил.

Конечно же, у меня возникало желание плюнуть на все, взять в руки свой новенький южнокорейский паспорт и рвануть в офшорную зону. Вот только степень моего предательства была так высока, что командование не пожалеет времени, сил и денег, чтобы выследить меня и вздернуть на каком-нибудь суку. Голос внутреннего параноика на эту тему был все еще слышен громко и отчетливо, и у меня не было другого выбора, как подчиняться тому, что он мне говорил.

— Заседание совета будет через четыре дня, как раз совпадает со сроком подачи ежемесячного отчета, — напомнила Пак Сумин, нагло выуживая из моей тарелки очередной кусочек мяса.

Я уже так к этому привык, что почти перестал реагировать. Во всяком случае, пока она ест, то молчит и не напоминает мне о том, что компьютер с первого раза не запустился.

— Я помню, — ответил я, продолжая ужинать. — Сколько у нас времени на самом деле? Заранее что-то подавать нужно?

— Юн Хян Ми хотела глянуть, что мы там приготовим, — ответила Пак Сумин.

— Хорошая идея, — кивнул я. — Госпожа директор умна и точно знает, как все должно выглядеть.

— Это ты меня сейчас тупицей назвал⁈ — мигом вспылила Пак Сумин.

— Нет, — моментально ответил я. — Просто сказал, что госпожа директор…

— Это почему это ты про онни говоришь уважительно, а со мной нет⁈ — продолжила наседать Пак Сумин.

Я многозначительно поднял брови, глядя на годзиллу. На макушке Пак Сумин сейчас была собрана ленивая гулька под резинку, а сама девушка сидела в какой-то безразмерной футболке и пижамных штанах, поставив пятку левой ноги на сиденье стула. Просто потому что, по словам самой годзиллы, так ей было удобнее сидеть.

— То есть ты на мой внешний вид намекаешь⁈ Да кто ты такой, чтобы я перед тобой выряжалась! Даже если я буду сидеть в мешке из-под капусты, ты должен разговаривать со мной, как со своей госпожой и начальником! — заявила годзилла, размахивая палочками.

— Мне кажется, уже немного поздно для этого… — честно ответил я, морщась в ожидании очередной вспышки гнева, которую надо было чем-то потушить. — Тебе пива еще достать?

— Ну, давай… — надулась Пак Сумин, отворачиваясь от меня и глядя куда-то в сторону. — Ты мерзкий гад, Кан Ён Сок, ты это знаешь?

— Впервые слышу, — ответил я, вставая из-за стола и подходя к холодильнику.

Пока Пак Сумин справлялась с волнением, но чем ближе был день заседания совета, тем более нервозной и чувствительной становилась годзилла. Я точно знал, что это, скорее всего, наша последняя совместная трапеза до наступления дня «Икс». Все последующие вечера Пак Сумин будет сбрасывать пары и бухать в своем любимом клубе, и мне потребуется помощь госпожи Юн Хян Ми, чтобы моя непосредственная начальница не ушла в запой накануне важного мероприятия. Собственно, это и была причина, по которой госпожа директор по персоналу согласилась посмотреть наши документы — отвлечь Пак Сумин и проконтролировать, чтобы юная чеболька не ударилась во все тяжкие.

Остаток вечера прошел как обычно. Я работал с документами сидя за новым компьютером, Пак Сумин пила пиво и смотрела очередную дораму. Удивительный патриотизм. Я предпочитал западное или китайское кино, так как дома его было достать намного проще, чем южнокорейское. Ведь если на флешки и диски даже с американскими боевиками часто смотрели сквозь пальцы, то вот южнокорейскую продукцию отслеживали по всей строгости и далеко не каждый пират рисковал тащить эти файлы через границу. Зачастую, риски превышали возможные выгоды, а в случае облавы со стороны органов, если у тебя находили южнокорейские фильмы и сериалы, то можно было и не откупиться. Так что я был не слишком привычен к местной кинопродукции, но вот Пак Сумин категорически игнорировала творения Голливуда или компании Netflix, заявляя, что эти фильмы скучные. И это при том, что благодаря учебе за границей годзилла свободно владела английским, и не только техническим, как в моем случае, а вполне себе разговорным! То есть без каких-либо проблем она могла наслаждаться хорошими фильмами в оригинале, когда мне нет-нет, но требовалась помощь субтитров.

Вообще, Пак Сумин была полна противоречий. С виду — совершенно тупая избалованная большими деньгами девица, которая без конца бухает и прожигает свою жизнь, она все же получила качественное образование, владела иностранным языком и в целом должна была быть довольно развитой особой. Как годзилла умудрялась совмещать в себе две этих противоречивых ипостаси, оставалось для меня загадкой, ведь лично мне английский дался с огромным трудом, при условии, что изучали мы язык целенаправленно, а к нашей роте были приписаны лучшие преподаватели дипломатического корпуса. Да и постоянная письменная практика тоже никуда не девалась — для проведения операций и атак нам приходилось взаимодействовать с агентурой и хакерами по всему миру, и языком этого взаимодействия был, само собой, английский.

Уже перед сном, листая ленту социальных сетей, я нарвался на пост Джин Су, в котором девушка хвасталась новыми часами. Само собой, она никому не сказала, что это подарок, лишь расплывчато намекнула, что достались ей часики благодаря упорному труду. В этом моя коллега была молодец.

Следующие несколько дней прошли сравнительно спокойно. Как и ожидалось, Пак Сумин допоздна зависала в клубе, и даже встреча с госпожой Юн Хян Ми, не слишком сильно повлияла на ее намерения. Хотя по лицу госпожи директора я отчетливо видел, что она изо всех сил пытается донести до своей подруги, что грядущее собрание будет крайне важным событием, которое определит дальнейшее отношение главы конгломерата Пак Ки Хуна к своей внучке. Даже была подтянута тяжелая артиллерия в виде мнения отца Юн Хян Ми, который являлся доверенным лицом деда Пак Сумин и с которым у госпожи Юн Хян Ми накануне состоялся доверительный разговор.

Все сводилось к тому, что девушка обязательно должна не только присутствовать на заседании совета, но и продемонстрировать ответственное поведение. Тем более, обо всех передвижениях Пак Сумин в итоге докладывалось главе Пак Ки Хуну, то есть не знать о том, что его внучка пропадает в сомнительных местах, этот старик не мог.

— Сумин-ян! Послушай меня! Запрись в своем пентхаусе и готовься к заседанию! Осталось меньше двух дней! — в сердцах бросила Юн Хян Ми после получаса уговоров.

Я стоял у двери в кабинет и сейчас больше всего мечтал оказаться где-нибудь в другом месте. Но Пак Сумин притащила меня с собой, потому что если бы с документами возникли какие-нибудь проблемы, то правки вносить пришлось бы именно мне.

— Я все выучу накануне! Отстань от меня! — раздраженно бросила Пак Сумин.

— Ащщщ! Тупая девка! Я же добра тебе желаю! — вызверилась госпожа директор, а я почувствовал, как температура в кабинете стремительно падает.

Рабочий день закончился, в офисе почти никого не осталось, и госпожа Юн Хян Ми не слишком беспокоилась о том, что в кабинет внезапно кто-нибудь зайдет, вот и выражений не выбирала.

— Мне плевать, что ты там мне желаешь, — вспылила Пак Сумин, вскакивая на ноги и направляясь к выходу. — Кан Ён Сок, запиши все замечания и подготовь к завтрашнему утру документы. Я просмотрю их после обеда.

Мне ничего не оставалось, кроме как склонить голову и сделать шаг в сторону, пропуская свою непосредственную начальницу. Когда же дверь за Пак Сумин захлопнулась, я нарвался на тяжелый взгляд госпожи Юн Хян Ми.

— Я думала, ты будешь помогать ей с мелочами или набирать текст, а не делать за нее абсолютно всё, — сказала госпожа директор.

— Я и не делаю, — солгал я, на что госпожа Юн Хян Ми только презрительно фыркнула.

— Я скину тебе замечания на почту, не мозоль мне глаза, — махнула пальцами директор по персоналу, выгоняя меня прочь. — И убедись, что завтра Пак Сумин все внимательно прочитает и подготовит речь.

— Конечно же, — поклонился я, пятясь к двери.

Госпожа Юн Хян Ми еще раз раздраженно махнула пальцами, и я тихо выскользнул за дверь. Ничего скоро все это закончится и я стану свободным человеком. Мне всего-то надо удержать годзиллу на плаву. Если потребуется, я ей в глотку залью столько говяжьего супа, сколько потребуется, чтобы привести Пак Сумин в чувство, после чего лично буду разучивать с ней текст доклада, одобренный госпожой Юн Хян Ми.

Правки много времени не заняли, в целом, с работой я сразу справился неплохо и больше госпожа директор правила лексику, так как я все еще время от времени использовал старые слова и выражения, которые давно вышли из оборота на юге, но все еще использовались в речи на севере. Во всем остальном мы с Пак Сумин были готовы.

На утро я привычно проснулся, сходил в душ и отправился встречать курьера с похмельным супчиком. Уже пикнув черной картой по терминалу, я достал свой телефон, чтобы полистать новости, но мой взгляд зацепился за счетчик оповещений чат-бота.

Чувствуя что-то неладное, я открыл переписку и принудительно запросил через скрипт кадры с камер за вчерашний вечер. Пришли только снимки того, как домой вернулся я сам, а немногим позже — личный водитель Пак Сумин, ведь годзилла обычно приезжала, пользуясь услугами водителей клуба. Как говорила сама девушка, им она доверяла больше, чем охране, нанятой ее семейкой.

Я еще раз перепроверил сообщения чат-бота. Пак Сумин на изображениях не было, а у меня же похолодело в груди.

Вчера одна из наследниц семьи Пак так и не вернулась в свой пентхаус, а этого даже никто не заметил.

Последнее, что помнила Пак Сумин, это как она выпивает с Ли Кён-Суком. Виновато было волнение или напряжение последних дней, но в этот раз ее развезло намного сильнее, чем обычно — буквально с одной бутылочки соджу.

Да и ее любимый Ли Кён-Сук в этот раз был как-то навязчив и одновременно тревожен, будто бы мыслями находился не с ней, а где-то в другом месте. Шутки его были не к месту, улыбки — натянутыми, а движения — скованными. Она даже в какой-то момент пожалела, что не послушала онни и не осталась дома, с этим придурком Кан Ён Соком, готовиться к предстоящему заседанию совета. Хоть у нее не было проблем с обучением и запоминанием информации, но ей это было совершенно неинтересно.

Опять стоять перед этой семейкой и оправдываться, что ты носишь фамилию Пак, а в ваших венах течет одна кровь, и все это под безжизненным, совершенно чуждым взглядом родного деда, который относился к ней холоднее, чем случайный прохожий. Встретившись с незнакомцем, у нее хотя бы имелся шанс расположить человека к себе, купить его внимание или просто вызвать симпатию. Но когда речь шла про ее деда, всякие надежды на теплое обращение рассыпались в пыль. Это был не человек, а машина по зарабатыванию денег и управлению им же созданным конгломератом.

Отец был другим. Конечно, он был немного холодным, иногда отрешенным, но хотя бы несколько раз в неделю он находил полчаса на то, чтобы поговорить с Пак Сумин, послушать о ее успехах, поинтересоваться делами. Не образцовый отец, но если ты чеболь в третьем поколении — о большем и мечтать не следует, так как дед растил своих детей в условиях жестокой конкуренции. Пак Сумин же была любимой дочерью. Отец оберегал и Пак Сумин, и ее мать от нападок семьи, брал удар на себя и всегда повторял, что будет рядом и поможет, а девочке надо только расти и быть счастливой.

Как оказалось, отец солгал, ведь едва Пак Сумин исполнилось тринадцать, она осталась одна, а все, что дала ей семья — черная кредитка, трастовый фонд и билет на самолет до Лондона. Дед даже не приехал на похороны, хотя после пропажи самолета и хоронить было нечего — просто опустили два пустых гроба в землю — а от лиц дяди и братьев ей в тот день было тошно. Отец никогда не ладил со своим старшим братом и, наблюдая за этими отношениями Пак Сумин радовалась, что была единственной дочерью своих родителей.

Мысли путались, головная боль была просто невыносимой. Она очень надеялась, что уже утро и под дверью ее уже ждет заранее принесенный Кан Ён Соком похмельный супчик…

Реальность наотмашь ударила Пак Сумин ярким электрическим светом от одинокой лампочки под потолком, серыми бетонными стенами и ржавой железной дверью. Еще не понимая, что произошло, девушка попыталась встать, но почувствовала, что руки надежно стянуты в локтях, а единственно доступная ей сейчас поза — на боку, если она не хочет елозить носом по пыльному бетонному полу. Кое-как ей все же удалось принять вертикальное положение, усевшись спиной к стене. Так было проще думать.

Осознание приходило медленно, но когда дверь в комнатушку наконец-то открылась, Пак Сумин была полностью готова.

— Ох, вы даже не представляете, в какое дерьмо угодили, дебилы… — протянула девушка, переводя взгляд с одного мужчину на второго. — Мой дед вас…

— Пока твой дед тебя найдет, мы с тобой отлично проведем время, — послышался женский голос из-за спин незнакомцев.

Вперед вышла молодая женщина в вульгарном топе с открытыми плечами и короткой юбке. И что-то в ее внешности Пак Сумин было знакомо, хотя девушка могла поклясться, что никогда раньше похитительницу не встречала.

— Ты в полной жопе, дорогуша, — улыбнулась Пак Сумин. — Ты даже пальцем меня тронуть не посмеешь.

— Не посмею, — согласилась незнакомка. — Ты должна быть цела и невредима, это факт. Парни, усадите ее.

В комнату внесли простой деревянный стул, после чего крепкие мужские руки подхватили Пак Сумин под локти и переместили на сидение. Тут же ее руки прихватили еще парой стяжек к спинке, а лодыжки — к ножкам стула. Хотя Пак Сумин и пыталась пнуть этих придурков в процессе.

— Но раз уж ты здесь, почему бы нам не пообщаться, сучка? — с улыбкой сказала незнакомка, за что незамедлительно получила плевок в лицо.

— Еще раз назовешь меня сучкой, и я вырву тебе глаза, когда меня вытащат отсюда, — злобно оскалилась Пак Сумин.

Незнакомка утерлась, после чего молча щелкнула пальцами, и мужчины вышли из комнаты. За дверью послышался какой-то скрежет и возня.

— Дорогуша, ты, видимо, не поняла, куда попала, — оскалилась женщина. — Твоя тушка мне неинтересна, точнее, я просто выполняю заказ. Но ты умудрилась пригреть на груди одного червя, и вот уж он мне любопытен. Так что ты расскажешь все по порядку, а потом напишешь Кан Ён Соку, чтобы он приехал по указанному адресу.

— И зачем же? — спросила Пак Сумин.

— Зачем? Чтобы мы сломали ему все кости, и нам никто не помешал в процессе, — ответила незнакомка.

— Я не помню его номера. Дайте мне мой телефон, и я напишу ему, — тут же выпалила Пак Сумин.

Не слишком ли быстро? Она точно знала, что телефон можно отследить.

— Ты считаешь меня совсем тупой? — рассмеялась неизвестная. — Твой телефон остался в клубе. Кстати, этому меня научил Кан Ён Сок — что нельзя держать аппараты включенными. Свой-то номер ты точно помнишь, на него и напишешь. Но ладно, давай начнем. Как получилось, что этот ублюдок работает на тебя?

— Пошла ты… — прошипела Пак Сумин.

Незнакомка покачала головой.

— Я почти рада, что ты отказываешься говорить, — сказала она. — Ты меня раздражала с первой секунды, как я тебя увидела. Я не могу тебя бить или использовать ток, как мы это сделали с твоей куклой Ли Кён-Суком. Но знаешь, есть и другие способы проучить тебя и заставить делать то, что велено. Говорят, чувство утопления — это худшее, что может испытать человек. Парни! Заносите!

Пак Сумин пыталась понять, что только что услышала, а в комнату уже вернулись двое, держа в руках полные ведра воды. У одного из похитителей через плечо висела большая тряпка.

— Ты мне все расскажешь, сучка, — почти нежно сказала незнакомка, с силой дергая за волосы Пак Сумин, тем самым заставляя девушку запрокинуть голову.

В следующий момент на лицо Пак Сумин легла тряпка, которую кто-то в натяг держал за ее затылком, а после девушка почувствовала, как по лицу ударила струя затхлой, вонючей воды, которая вкупе с мокрой тканью не давала ей дышать.

Всегда ожидай худшего и никогда не будешь разочарован — вот мой принцип по жизни. Я не стал успокаивать себя тем, что Пак Сумин просто забухала или уехала с кем-то из мужчин из клуба, и сейчас видит третий сон в чужой постели. Мы с годзиллой прожили бок о бок несколько месяцев, и за это время я понял, что Пак Сумин человек привычки. Она не любила новые блюда, всегда ездила в один и тот же клуб, пила один и тот же кофе и ела по утрам один и тот же похмельный суп из одного и того же заведения. Целая полка моего холодильника была забита определенным сортом пива, которое она с удовольствием пила каждый раз за ужином. У нее было три любимых платья и четыре пары туфель, которые она предпочитала большую часть времени. Из домашнего — две футболки, короткие шортики и серые спортивные штаны. Украшения — да, они менялись со скоростью калейдоскопа, но в глобальных вещах Пак Сумин была стабильна, как режим Чучхе, будто бы она вовсе была мужчиной.

А значит, случилось нечто из ряда вон, раз уж ее нет в своем пентхаусе.

Первое, что я сделал — поднялся на свой этаж, занес суп к себе, после чего отправился в квартиру, которая была оборудована для дежурства личного охранника и водителя Пак Сумин. Совершенно бесполезные люди, если подумать, ведь их общества годзилла избегала всеми силами.

— Чего тебе? — хмуро спросил водитель.

— Госпоже Пак Сумин нездоровится, сегодня она будет работать из дома, — солгал я, не моргнув и глазом. — Можешь быть свободен.

Водитель смерил меня взглядом, но только пожал плечами, после чего захлопнул дверь перед моим носом. Этим парням было настолько плевать на свою работу, что он даже не потрудится позвонить начальнице. Если ручной северянин пришел и что-то сказал — значит, так оно и есть. Все они уже давно привыкли, что я стал тенью Пак Сумин.

Следующий шаг — вернуться в свою квартиру и проверить, где находится телефон годзиллы через сервис поиска устройств Samsung. У меня был свободный доступ к ее учетной записи, так что это не составило труда.

Минута и, как я и ожидал, устройство находится не в сети, а последняя точка — клуб, в котором отдыхала Пак Сумин. Значит, телефон отключен и зацепится за GPS он только в случае, если его снова включат, но это нам ничего не даст.

Пока я проверял карту, кликая мышкой, другой рукой я уже искал номер телефона госпожи Юн Хян Ми в своем телефоне. Единственная подруга годзиллы и человек, который сможет мне помочь. Хотя…

Мой палец замер над иконкой вызова госпожи директора.

А стоит ли?

Немного подумав, я опять залез в учетную запись Пак Сумин и, открыв список контактов, стал искать другой номер. Юн Хян Ми тут же поднимет на уши все семейство Пак, точнее, сообщит о проблеме своему отцу. Но я был железно уверен в том, что все происходящее — не совпадение.

В прошлый раз они ударили по ноутбуку Пак Сумин, но нам удалось выйти сухими из воды, да причем так, что было непонятно, удалась ли атака, или мы были к ней готовы. На этот раз на кону стоял не просто отчет генеральному директору InterConnect от начальницы небольшого отдела, а заседание совета целого конгломерата, семейный совет, на котором будет решаться судьба Пак Сумин. И неважно, почему она не пришла. Тот факт, что девушка ходила без охраны, посещала сомнительные клубы, не явилась на заседание… Если то, что я знал о деде Пак Сумин хотя бы на половину правда, то картина вырисовывается не самая лучшая. Даже если Юн Хян Ми подключит к спасению годзиллы своего отца, это выйдет для Пак Сумин боком и заседание будет провалено.

Черт! Никто в здравом уме не будет вредить единственной внучке столь влиятельного чеболя, как господин Пак Ки Хун, если при этом он не планирует умереть в ужасным муках. Цель — скомпрометировать Пак Сумин в глазах деда, сорвать ее выступление на семейном совете и не позволить ей полноправно участвовать в делах семьи, отобрать ее деньги и отстранить от бизнеса. А значит, ее достаточно просто подержать до завтрашнего обеда где-нибудь в подвале, а потом отпустить на все четыре стороны.

Для того, чтобы думать как преступник, мне даже не надо было напрягаться. Я — черный хакер, а только потом бывший военнослужащий вооруженных сил Северной Кореи. Я — дезертир и вор. Мне легко понять людей, живущих на изнанке мира, ведь я был частью этой самой изнанки, пусть мое существование и проходило за монитором компьютера на военной базе под Пхеньяном, а не в подворотнях Сеула.

Они не рискнут, просто не посмеют как-то физически навредить Пак Сумин. А значит, у меня есть шанс вытащить годзиллу и сделать так, чтобы она все же добилась своего, выступила на совете и показала своему властному деду, что чего-то стоит. Причем я даже не удивлюсь, что это устроил если не сам старик, то уж точно его старший сын или внуки.

От моих действий зависит благополучие Пак Сумин, а значит — и моя безопасность. Неизвестно, что случится со мной, если годзилла «падёт» и будет отстранена от семейного бизнеса. Так что надо действовать самостоятельно, пока есть такая возможность.

Номер нашелся довольно быстро, я набрал нужные цифры на экране своего смартфона и нажал кнопку «вызов».

— Слушаю, — ответили на том конце, ответили не слишком дружелюбно.

— Господин Мун Джин, это Кан Ён Сок, — сказал я.

Более представляться смысла не имело. Мун Джин был профессионалом и прекрасно запомнил, кто я такой, пусть с нашего последнего контакта прошло немало времени.

— Внимательно, — так же холодно продолжил Мун Джин.

— Как скоро вы можете быть у меня в гостях? — спросил я.

Встреча на нейтральной территории не подходила. Вся система безопасности здания находилась под моим контролем, и только здесь я был уверен в приватности нашей беседы.

— Мне нужны детали, — ответил Мун Джин.

— Не по телефону.

— Что за срочное дело возникло у твоей госпожи? — спросил мужчина.

— К сожалению, ответ на этот вопрос лично дать она сейчас не сможет.

Небольшая заминка. Мун Джин обдумывал мои слова.

— Полчаса.

— Жду вас, господин Мун Джин, — ответил я, после чего положил трубку.

Полчаса это маловероятно. Пробок еще не было, а офис фирмы Мун Джина находился не так и далеко. Думаю, он будет тут минут через двадцать.

За это время мне надо придумать, как действовать дальше.

Я открыл пустой текстовый файл и стал делать заметки. То, что годзиллу похитили, я даже не сомневался. То, что это дело мотивировано членами семьи и все для того, чтобы она не попала на глаза к деду — тоже. Проблема в том, что след уже остыл, а самое дорогое в поиске похищенных — это время реагирования. Но в тот же момент ее не могли увезти далеко от Сеула, на случай, если что-то пойдет не так и Пак Ки Хун потребует вернуть внучку, она должна быть доставлена к деду в кратчайшие сроки без каких-либо заминок. А значит, ее держат где-то в Сеуле или пригородах.

Вопрос в том, кто оказался настолько отмороженным, чтобы взяться за похищение внучки могущественного чеболя, пусть даже без цели шантажа и выкупа? Местные банды на такое точно не способны, это просто мелкая шушера, которая устраивает разборки в подворотнях. Спецслужбы? Не станут ввязываться в такую грязь, как и частные охранные фирмы. Мафия? Может быть. Эти ребята достаточно крупные, чтобы не бояться Пак Ки Хуна, и при этом достаточно влиятельные, чтобы найти исполнителя на любое задание. Но даже мафиози не рискнули бы своими людьми ради такого задания, ведь очевидно, что если что-то пойдет не так, и Пак Сумин сохранит свое влияние в семье, потом она будет мстить. Или если на это как-то слишком эмоционально отреагирует старик Пак Ки Хун, хотя со слов Пак Сумин ее дед был больше механизмом, чем человеком.

Значит, на это дело большие дяди подрядили кого-то мелкого, кого не жалко подставить под удар в случае чего. Я тоже так делал во время атак, подбивая особенно жадных клерков или вообще ничего не подозревающих людей на совершение преступления. Меня совершенно не интересовало, поймают их потом, или нет. Главное для меня было — получить доступ к цели.

А если это кто-то мелкий, то и достаточного материального обеспечения для проведения тонкой операции у него нет. Максимум, что могли дать старшие — информацию и наводки, а дальше они действовали сами.

У меня была отправная точка — клуб. Если Пак Сумин исчезла из стен заведения, это огромный удар по его репутации. Ее не могли похитить во время посадки в машину или по пути домой — это было исключено. Значит, девушку вывели тайком из заведения, когда она еще не собиралась оттуда уезжать.

Вывел кто-то, кто там работал и кого Пак Сумин знала. А учитывая привычки годзиллы, я мог поклясться, что обслуживали ее всегда одни и те же люди в одной и той же комнате. Искать камеры или взламывать сеульскую систему CCTV было некогда, надо ехать в клуб лично и разговаривать с владельцами и персоналом. Благо, для этого дела у меня был довольно внушительный господин Мун Джин, который по повадкам имел достаточно связей не только в армии, но и в прочих силовых структурах Сеула. Тем более, мне до сих пор помнились его слова, что он в любой момент может позвонить начальнику полиции этого города, а это, определенно, уровень, доступный далеко немногим. Не зря от одного присутствия господина Мун Джина в комнате все мое нутро буквально верещало об исходящей от него угрозе. Наверное, примерно так будут выглядеть оперативники NIS, если разведка когда-нибудь меня найдет и явится по мою душу.

Все свои мысли я записывал в файл в виде мелких тезисов и в момент, когда в мою дверь постучал господин Мун Джин, на экране висело всего два слова.

Сотрудник клуба.

Вот ниточка, за которую нам надо потянуть в первую очередь.

Господин Мун Джин внимательно выслушал меня, после чего задал один-единственный вопрос:

— Ты пришел к этим выводам за пятнадцать минут?

— За двадцать, — поправил я мужчину.

Мун Джин усмехнулся и, покачав головой, поднялся с дивана.

Так как я был готов к выходу на работу, то переодеваться мне не пришлось. Единственное, надо позвонить в офис и наплести то же самое, что я наплел водителю.

— Господин Ким Бон-Со, — мы с Мун Джином уже ждали лифт.

— Слушаю тебя, хубэ. Что случилось?

— Господин Ким Бон-Со, госпожа Пак Сумин сегодня будет работать из дома. Завтра важный день, вы же знаете, — обтекаемо начал я.

— Понял тебя, Ён-кун! — ответил новый менеджер отдела. — Тогда пусть госпожа начальник отправит мне письмо, я прикреплю к табелю.

— Конечно, сонбэ!

— Удачи вам завтра, — продолжил Ким Бон-Со.

— Спасибо, господин менеджер! — жизнерадостно продолжил я.

Когда я положил трубку, Мун Джин скосил на меня глаз и спросил:

— Так тебя Пак Сумин наняла за стальные нервы?

— Трус не может сбежать с севера, — ответил я мужчине, заходя в лифт.

— Я видел много трусливых северян.

— Они просто были не готовы к тому, с чем столкнутся здесь.

— А ты оказался готов? — спросил Мун Джин.

— К такому как сейчас, точно нет. Но я стараюсь ради госпожи Пак Сумин, — попытался я увильнуть от расспросов.

Мун Джин только хмыкнул. На паркинг мы доехали молча.

О клубе, в котором Пак Сумин проводила вечера, я толком ничего не нашел. Это было одно из тех закрытых элитных заведений, которому не требуется сайт, реклама или какая-то публичная огласка. Все, кто мог бы его посетить, и так знали о его существовании, простым же корейцам стоило оставаться в неведении. Зайти с улицы в клуб было нельзя, как нельзя было и творить там, что угодно. Членские взносы, рекомендации, черные списки тех, кто неправильно себя вел — это было полуподпольное заведение, которое пряталось под носом у всего Сеула и при этом обслуживало исключительно элиту общества.

Такие места есть везде и существовали они всегда. Конечно, это был не клуб, который специализировался на каких-то извращениях, хотя, я уверен, в Сеуле найдется и подобное заведение. Нет, это был скорее салон для состоятельных женщин, которые могли с удовольствием провести там время в компании красивых мужчин или друг с другом не боясь, что их будут осуждать, обсуждать или следить за ними. Приватность — главная сила клуба, Пак Сумин постоянно повторяла, что скорее за ней будут следить в ее собственном пентхаусе, чем там. Ведь все сотрудники проходили строгий отбор, система безопасности была на уровне, а сами гостьи и гости вели себя довольно прилично.

Но любой контур можно преодолеть, если атаковать его изнутри, это золотое правило не только информационной, а в принципе, любой безопасности. Даже самая неприступная и совершенная крепость падет, если предатель откроет ворота или передаст врагу информацию о секретном проходе под стенами.

Самой уязвимой точкой любого контура безопасности являются обычные люди. И чем более незаметен человек, тем проще его использовать.

Юноши и мужчины, которые работали на обслуживании клиентов, как раз были тем самым рядовым персоналом, который при этом еще и довольно часто сменялся. Я был уверен, что какая-нибудь уборщица подсобных помещений своей выслугой лет могла утереть нос почти любому популярному жиголо клуба.

— Что ты знаешь о месте, куда мы едем? — спросил Мун Джин.

— Я знаю, что там отдыхают влиятельные и богатые женщины, — ответил я.

— Или еще более влиятельные мужчины.

— Бывали там, господин Мун Джин?

— Только в качестве охранника или водителя, — покачал головой мужчина. — До таких мест я не дорос, да и не особо хочется.

Мужчина уселся на водительское сидение, я устроился рядом. Никаких личных водителей, никаких лишних глаз. Мун Джин прекрасно понял ситуацию просто по нескольким фразам. И это при условии, что он определенно был довольно богатым и влиятельным человеком в Сеуле.

— Что у тебя с госпожой Пак Сумин? — внезапно спросил мужчина, выруливая из подвала паркинга на улицу.

— Это странный вопрос, господин Мун Джин, — ответил я, стараясь не слишком сильно сжимать челюсти. — Я просто ассистент госпожи Пак Сумин, вот и все. Делаю за нее бумажную работу. Госпожа Юн Хян Ми должна была вам это рассказать.

Здоровяк даже бровью не повел, но я почувствовал, что удар достиг цели. Конечно же Пак Сумин за банкой пива и очередным ужином растрепала все, что знала о Мун Джине, даже особо спрашивать не пришлось.

— Ассистенты не скрывают такую информацию от семьи и не бросаются искать похищенную хозяйку, — справедливо заметил Мун Джин, когда мы остановились на светофоре. — Ты выходишь за все границы дозволенного. Единственное, что ты должен был сделать — связаться с вышестоящим руководством и донести ситуацию до семьи Пак Сумин. В крайнем случае, сообщить госпоже Юн Хян Ми. Но ты позвонил мне.

— И вы помогаете, — ответил я.

— Помогаю, — согласился Мун Джин. — Но я знаю, почему я это делаю. А вот в твоем случае, Кан Ён Сок…

Я почувствовал, как от Мун Джина стала исходить угроза. Мужчина крутанул руль вправо и резко припарковался у какого-то столба, да так близко, что шансов открыть дверь у меня просто не было. Сейчас я был заперт в машине с мужчиной, вдвое крупнее себя, а он при этом начал задавать крайне неудобные вопросы.

— Хотите убедиться, что я не тяну время? — спросил я.

— Очень на это похоже, — справедливо заметил Мун Джин. — У тебя есть две минуты, чтобы убедить меня в том, что ты не работаешь вместе с похитителями. Время пошло.

Мужчина потянулся левой рукой под пиджак, и через секунду на меня уже был направлен ствол пистолета, который Мун Джин предусмотрительно поставил на бедро, прикрывая ствол собственным локтем. Австрийский глок, который так любят в спецвойсках за отсутствие внешнего курка. Даже в ближнем бою ты не сможешь заблокировать механизм, тебя в любом случае нашпигуют свинцом. Откуда в моей голове эта информация? Без понятия, на меня никогда не направляли оружие в подобных ситуациях, и сейчас в голову лезла всякая дичь.

— Пристрелите меня? — спросил я, судорожно думая, как же мне убедить этого человека в чистоте своих намерений. Это была бы очень глупая смерть.

— Возможно, — спокойно ответил Мун Джин. — Минута тридцать.

— Меня пустят в расход, — выдавил я, гипнотизируя взглядом пистолет.

— Поясни.

— Если госпожа Пак Сумин будет отстранена от семейного бизнеса, то потеряет неприкосновенность и остатки влияния. Я уже слишком много видел, по их мнению. Ее недоброжелатели пустят меня в расход, даже не раздумывая. Просто очередной северянин связался не с той компанией, никому нет до меня дела.

— То есть, ты спасаешь свою шкуру? — уточнил Мун Джин.

— Успех госпожи Пак Сумин — мой успех. Я хочу помочь госпоже Пак Сумин, а в благодарность по результатам получить чек, который позволит мне внести залог чосон или купить квартиру. Жилье дорого стоит, — ответил я.

— То есть, ты работаешь на Пак Сумин за квартиру? — удивился Мун Джин.

— А еще за полное содержание, — ответил я, при этом особо не кривя душой. — Это очень похоже на то, как обстоят дела у меня на родине. Ценных специалистов содержит государство, им не о чем беспокоиться. Я всегда хотел жить именно так.

Это на самом деле была мечта многих северян. Выучиться в техническом ВУЗе, отслужить в армии и пойти работать на оборонку или в исследовательский институт. Зарплаты там ничтожные, но дают служебную квартиру, карточки для отоваривания в спецмагазинах, ежедневный паек. А на крупные государственные праздники или по случаю достижения результатов — довольно щедрые премии. Примерно по такой схеме жил и я. Вот только как военному и холостому, отдельная квартира мне была не положена, но все остальное — я получал в избытке. Рис, кукуруза, капуста, свежее мясо. Иногда привозили неплохой по меркам дома кофе. Талоны на хорошее белье и гражданскую одежду, пошив формы, а за успешно проведенные операции — я получал те самые премиальные, которые спускал на флешки и диски с пиратским кино и музыкой.

— Значит, вот как, — хмыкнул Мун Джин.

— Госпожа Пак Сумин позаботилась обо мне и моих проблемах, — продолжил я. — Теперь мой черед позаботиться о госпоже Пак Сумин.

Пистолет исчез с той же скоростью, как и появился. Мун Джин перевел рычаг коробки передач в положение «D» и, ничего не говоря, нажал на педаль газа. Мы продолжили наш путь в клуб.

— Без обид, Кан Ён Сок, — сказал Мун Джин. — Чаще всего заказчиком или участником похищения становится или родственник, или человек, который проводит с жертвой больше всего времени. Сейчас ты был одним из первых в списке кандидатов.

— Я понимаю, — ответил я, стараясь унять внезапно накатившую дрожь в руках.

Мне повезло. Ситуация была столь неоднозначная, что даже мой настоящий характер не успел пробиться наружу в полной мере. Я просто сказал то, что должен был сказать Кан Ён Сок, не дав при этом и слова вымолвить Кан Гванджину. Если бы Мун Джин увидел мое настоящее лицо, то, скорее всего, тут же пристрелил бы. Просто на всякий случай.

Клуб оказался опрятным, но не сильно примечательным зданием юге Сеула. Выглядел он как ресторанный комплекс или какой-то загородный клуб для элитных видов спорта, если бы не огороженная высоким забором территория и отдельный въезд. С учетом того, сколько стоит земля в Сеуле — достаточно дорогое решение.

Машину Мун Джина пропустили без особых проблем — водители и охрана часто заглядывала сюда по утрам в поисках утерянных вещей или по поручениям работодателей, а вот в вечернее время попасть на территорию было бы намного труднее.

Едва мы припарковались за какой-то черной машиной представительского класса, мой телефон зазвонил. На экране высветилось имя госпожи Юн Хян Ми.

Мун Джин бросил взгляд на экран, увидел имя и только дернул подбородком, мол, мне стоит ответить.

— Здравствуйте, госпожа директор по персоналу Юн Хян Ми, — отчеканил я бодрым голосом.

— Кан Ён Сок, я узнала, что вы с Пак Сумин сегодня не придете в офис. Что случилось? — тут же спросила директор.

Громкость динамика была выкручена на максимум, так что мой спутник слышал весь разговор.

Я бросил короткий взгляд на Мун Джина, а он только двинул ребром ладони у горла, намекая, что ставить в известность госпожу Юн Хян Ми о наших делах пока не стоит.

— Госпожа Пак Сумин перебрала вчера в клубе, — ответил я. — Вы же помните, в каком настроении она вышла. Так что она сейчас поправляет здоровье, а потом мы будем готовиться к совету…

— Эта девка… — прошипела в ответ трубка. — Ты должен был притащить ее в офис! Пусть бы страдала на рабочем месте!

— Госпожа директор… — начал я. — Вы же должны понимать, что мои возможности ограничены. Но я уверяю, мы со всем усердием будем готовиться к собранию.

— Я очень на это надеюсь. А я еще думаю, чего она трубку не берет. У Пак Сумин сел телефон, поставь потом на зарядку, как она выползет из своей берлоги.

— Понял вас, госпожа Юн Хян Ми.

— И пусть перезвонит мне, — добавила директор.

— Обязательно передам… — протянул я.

Как только вызов прервался, я посмотрел на Мун Джина.

— Времени у нас немного, — глубокомысленно выдал мой спутник.

— Рано или поздно она узнает, если не найдем госпожу Пак Сумин раньше, — ответил я.

Мне показалось, что Мун Джин вздрогнул, но я ничего ему на это не сказал. У мужчины были свои причины прятаться от Юн Хян Ми и помогать Пак Сумин. Всей картины я не видел, но если Пак Сумин будет обязана Мун Джину, то это будет ему только на руку, и вопрос далеко не в деньгах.

— Пойдем, потолкуем с администрацией, — крякнул Мун Джин, вылезая из машины, а я последовал его примеру.

Разговор был довольно короткий. Мун Джин просто ворвался в кабинет управляющего — мужчины средних лет, попросив меня при этом подождать за дверью. Спорить я с мужчиной не стал, а уже через три минуты этот здоровяк появился на пороге и уверенно заявил:

— Я знаю, с кем была Пак Сумин прошлым вечером.

— Так просто? — удивился я. — А как же приватность клиентов, они же элитное заведение…

— Когда тебе протягивают телефон с открытым контактом Юн Донджина, правой руки господина Пак Ки Хуна, и предлагают самостоятельно объяснить, как внучку этого старика выкрали из заведения и где она сейчас, то ты сразу же становишься очень сговорчивыми, — оскалился Мун Джин.

— Мне казалось…

— Что? — резко спросил Мун Джин.

— Я слышал, что вы не в лучших отношениях с господином Юн Донджином, — прямо ответил я.

— О, не только ты это знаешь, поверь, — еще страшнее оскалился Мун Джин. — От этого звонок с моего номера становится еще более неприятным. Но пойдем, Кан Ён Сок, проверим комнату, а потом заглянем на один адресок. Если там еще кто-нибудь есть.

Когда мы вошли в приватную комнату, которую обычно занимала Пак Сумин, мне в глаза сразу же бросилась коробка из плотного картона посреди стола. Внутри лежал клатч годзиллы, какая-то мелочевка, которую обычно носят с собой девушки, а так же ее мобильный телефон. Совершенно целый и нетронутый. Значит, вещи просто оставили в комнате.

— Я бы забрал телефон, включил где-нибудь в районе железнодорожной станции, а потом выбросил в кусты, — заметил я, забирая вещи своей начальницы. Оставлять их здесь не имело смысла.

— Думаю, этот парень торопился и нервничал, — сказал Мун Джин.

— Тот, кто работал здесь вчера?

Я знал, что Пак Сумин ездила сюда не в чанги играть, но находиться в помещении, где на регулярной основе происходило всякое, было как-то неуютно. На секунду я попытался представить Пак Сумин соблазнительно-возбуждающей, но вместо этого мой мозг подсунул мне образ вечно недовольной и подпитой годзиллы, которая нагло таскает из моей тарелки говядину, а после требует достать ей свежую баночку пивка из холодильника. Короче, представить Пак Сумин с мужчиной у меня категорически не получалось, ну или этот человек должен быть истинным профессионалом своего дела с совершенно стальной потенцией. Хотя, объективно говоря, Пак Сумин была довольно привлекательна внешне, но вся ее красота разбивалась вдребезги о ее несносный характер.

— Все забрал? — спросил Мун Джин, внимательно осматривая комнату, видимо, в поисках следов борьбы или каких-то зацепок, но выглядело помещение совершенно чистым. — Телефон только не включай.

— Даже не собирался, — ответил я, кладя черный прямоугольник смартфона в клатч, к остальной мелочи. — Уезжаем?

— Адрес получили, так что да, поехали.

— Пак Сумин там не будет, — сказал я очевидное, нагоняя Мун Джина уже в коридоре.

— Вот, ознакомься.

Мужчина выудил из внутреннего кармана лист формата А4 со свежей распечаткой. Видимо, базовая информация из личного дела сотрудника.

— Ого, — выдохнул я, пробегая глазами по строчкам. — Рост, вес, описание телосложения. А в конце это цифра…

— Размер причиндала, — спокойно сообщил Мун Джин. — Длина и обхват.

— Как-то не впечатляет… — протянул я.

— И не должно. В этом деле многие кореянки предпочитают стандартные азиатские размеры, на иностранцев спрос не очень большой, — со знанием дела ответил мужчина.

— Я даже не хочу знать, откуда вы все это знаете, господин Мун Джин.

— Давай без формальной речи, во всяком случае, когда мы обсуждаем размер достоинства другого мужчины, — хохотнул здоровяк. — А откуда знаю… Моя работа требует обширных знаний во всем, что касается жизни и предпочтений наших элит. Даже если речь идет о таких вещах.

— О причиндалах?

— И о них в том числе, — кивнул Мун Джин.

Когда мы сели в машину я смог еще раз внимательно просмотреть информацию на парня, который обслуживал Пак Сумин. Его звали Ли Кён-Сук, в прошлом актер, сейчас — профессиональный жиголо и дамский угодник. Работает в клубе третий год, довольно популярен у посетительниц, судя по рейтингу в 86 баллов из 100. Они тут опросы общественного мнения проводят или что? Информации о клиентах в распечатке не было, но я и так знал, что Пак Сумин постоянно виделась именно с этим парнем.

Черно-белое фото, распечатанное на обычном офисном принтере, не давало полного понимания, каков собой этой Ли Кён-Сук, но если я прямо сейчас увижу его на улице, то узнать смогу. По фото можно было сказать только то, что он довольно молод и привлекателен. А дата рождения говорила о том, что он был моим ровесником — через полгода Ли Кён-Суку должно было исполниться двадцать пять.

— Вроде же взрослый мужчина, а занимается такими вещами… — выдохнул я, рассматривая фото.

— Он-то взрослый? — удивился Мун Джин. — Ты сейчас о чем, Кан Ён Сок?

— Ну, он мой ровесник, — я ткнул пальцем в строчку с датой рождения. — Скоро двадцать пять. Вполне себе взрослый, хотя выглядит как пацан. Но я думаю, это всё косметика.

— Ты, видимо, еще многого тут не понимаешь, — покачал головой Мун Джин. — В этом возрасте у парней только-только мозги расти начинают, а окончательно формируются годам к тридцати. А то и тридцати пяти. Все что младше — горькая молодежь без мозгов и с ветром в черепушке. А этот Ли Кён-Сук, наверное, еще и молодился. Многие дамы предпочитают любовников в районе двадцати.

Наверное, я бы мог удивиться такому положению вещей, но чем это отличается от спроса офицерских жен на молодых солдатиков в той же армии? Молодость в любом случае по-своему привлекательна, как не крути.

— Едем к нему? — задал я совершенно бесполезный вопрос.

— Надеюсь, господин Ли Кён-Сук еще в Сеуле и сможет просветить нас, кто подбил его на это предприятие, — ответил Мун Джин. — Других вариантов я не вижу, ты пришел к правильным выводам. Ну, или госпожа Пак Сумин отрастила радужные крылья и улетела, словно бабочка в открытое окно.

— Скорее крылья были бы перепончатыми… — ляпнул я, не подумав.

Мун Джин сдавленно хрюкнул и с невозмутимым выражением лица покрепче ухватился за руль, я же сделал вид, что вообще ничего не говорил, и уставился в окно. Так и ехали молча остаток пути, пока не остановились у не примечательного жилого комплекса, в котором, согласно распечатке, и проживал господин Ли Кён-Сук. Последний человек, который гарантированно контактировал с Пак Сумин до ее загадочного исчезновения.

Ли Кён-Сук спешно собирал вещи. Только когда он утром проснулся, до него дошло, что на самом деле он натворил. Пришло и осознание, что семья Пак Сумин так просто это не отпустит, понял он и то, что его очень быстро вычислят и найдут.

Пока он не вывел опоенную девушку из клуба и не запихнул в заранее подогнанную машину, все мысли Ли Кён-Сука крутились вокруг перспективы возвращения в проклятый подвал, где его продержали несколько дней. Ужас от возможности вновь оказаться наедине с двумя северянами, которым было совершенно плевать на его страдания и крики, лишал Ли Кён-Сука остатков воли и способности мыслить здраво. Он настолько преисполнился мыслью, что северяне его из-под земли достанут, что даже не думал о побеге. До этого момента.

Так что теперь жиголо спешно бросал вещи в небольшой чемодан, с которым в прошлом году летал в отпуск в Европу с одной из клиенток, беспорядочно утрамбовывая свои вещи. Рубашки, брюки, средства по уходу за кожей и даже несколько пар обуви. Все это он свалил в кучу и сейчас пытался закрыть чемодан, навалившись на крышку всем весом.

Чемодан скрипел, гнулся, но сходиться отказывался. Если бы Ли Кён-Сук сложил все вещи ровно, наверное, он бы смог застегнуть молнию, но сейчас парень слишком сильно паниковал и все его мысли крутились только вокруг бегства. А еще надо вызвать такси до аэропорта! Где его паспорт? Накоплений у него не было, но на билет на какой-нибудь рейс до Китая или условного Таиланда у него должно хватить. Сначала он думал о бегстве в другой город, например, в Пусан. Крупный конгломерат на юге страны, наверное, там можно было бы затеряться.

Если бы его не искала семья Пак.

Так что нужно бежать из Кореи. Плевать на квартиру, плевать на вещи и деньги. С его лицом он везде сможет пробиться, парень он неглупый, найдет работу. У него набралось немало контактов за время работы в клубе и если хорошо попросить…

От мощного стука в дверь Ли Кён-Сук вздрогнул и едва не подскочил на месте. Это был приличный дом с консьержем и системой охраны, абы кто сюда не проникнет. Тем более, тут не появятся северяне, которых он так боялся. А может, это семья Пак Сумин? Вряд ли, на часах едва-едва была половина десятого, ее не могли хватиться так быстро.

— Кто⁈ — крикнул Ли Кён-Сук через дверь.

— Мы от домовладельца! Проверка! — ответили из-за двери.

— Уходите! — крикнул Ли Кён-Сук и направился обратно в комнату. Еще разговаривать с какими-то непонятными рабочими ему не хватало.

Не успел парень вернуться к сбору чемодана, как услышал, что замок на двери пикнул, после чего в гостиной послышались шаги. Ну, конечно же, если управляющая компания, то у них будет ключ… То, что его будут искать в квартире он даже не думал. Перехватили бы на улице, как уже сделали северяне. И вопросов меньше, и возни. Вламываться в его дом смысла не было.

— Я же сказал, не сейчас! — вызверился Ли Кён-Сук, поворачиваясь на звук шагов.

Следующие слова застряли у парня в горле. На пороге спальни стоял огромный мужик в строгом черном костюме и с короткой, уставной стрижкой, а за его спиной какой-то тощий хлыщ в дорогой одежде. Слишком дорогой для работника управляющей компании, Ли Кён-Сук в таких вещах разбирался. Да и костюм на гиганте был не из простых, индивидуальный пошив, в этом пиджаке мужчина походил на начальника службы безопасности крупной компании или даже целой корпорации.

Последняя мысль молнией ударила Ли Кён-Сука, и он принял самое правильное решение — попытался проскочить мимо здоровяка, чтобы сбежать.

Первая часть плана у него удалась, мужик его ловить не стал, даже, видимо, не понял, что что-то происходит. Осталось только преодолеть тощего пижона и путь свободен…

Ли Кён-Сук будто налетел на бетонный столб. Неизвестный хоть был и худощавым, оказался крепким, словно железный прут, без особого труда остановив бегство дамского угодника. Не успел Ли Кён-Сук сориентироваться, огромная ладонь легла на его плечо и отбросила обратно в комнату, словно тряпичную куклу.

— Не стоило, Кан Ён Сок, я дверь заблокировал, никуда бы он не делся, — сказал здоровяк своему спутнику.

— Да мне не сложно, — ответил пижон, поправляя выбившиеся из зализанной прически волосы. — Бегай за ним потом по всему дому… Еще поранится.

Только Ли Кён-Сук услышал говор второго мужчины, его окатило волной ужаса.

— Я сделал всё, как ваши говорили! Что вам от меня нужно⁈ — взвился жиголо. — Всё сделал, как ваша поехавшая сучка велела! Убирайтесь!

Двое неизвестных с удивлением переглянулись, после чего уставились на Ли Кён-Сука.

— Ну-ка, с этого момента поподробнее. Какие еще наши? — спросил здоровяк.

Ли Кён-Сук моргнул, но продолжил отпираться.

— Какие-какие⁈ Вот эти! — и ткнул пальцем в дрыща, которого здоровяк назвал Кан Ён Соком. — Северяне!

Двое опять переглянулись, после чего молча развернулись и вышли из квартиры, так не сказав Ли Кён-Суку и слова.

— Постоим здесь минут пятнадцать, мои парни скоро будут, упакуют этого красавчика и получат подтверждение, что это Ким Аран, — сказал Мун Джин, пряча смартфон в карман.

— Мы не слишком торопимся? — спросил я у Мун Джина.

— Ты знаешь еще каких-то северянок, которые промышляют в вашей диаспоре таким криминалом? Я когда пробивал эту тему, других не нашел, — едко ответил мне мужчина. — Допрашивать самим, только терять времени, а мои парни все выяснят. Думаю, если вежливо спросить этого Ли Кён-Сука, то он мигом все выложит.

Тут я с Мун Джином был совершенно согласен. Даже если это была не Ким Аран, что очень маловероятно, то в любом случае след вел в сторону моей родной диаспоры. Это одновременно усложняло и упрощало поиск.

Мун Джин притих, явно что-то обдумывая.

— Есть идеи? — спросил я.

— Да так, — махнул пальцами Мун Джин. — Очевидно, что это заказ. Просто думаю, как он попал к северянам, через какие каналы. Особенно, если учесть, что мы сделали с твоей знакомой в общежитии.

— У Ким Аран были покровители, — сказал я, рассматривая со своего места подъезд дома Ли Кён-Сука. — Может, это они?

— Связываться с семьями чеболей себе дороже, если ты не знал, — сказал Мун Джин. — Все это очень плохо выглядит. Не думаешь, что у Ким Аран может быть к этому вопросу еще и личный интерес?

— Никто в ассоциации не знает, что я живу на содержании госпожи Пак Сумин и вообще как-то с ней связан, — мотнул я головой. — И если я появлялся в тех местах, то брал старую одежду, чтобы не светить всем этим.

Я раздвинул руки и посмотрел на самого себя, в дорогой белой рубашке, легких летних брюках песочного цвета и стильных лоферах. Такого Кан Ён Сока ассоциации показывать точно не стоило, как и видеть моим соотечественникам.

— Да они бы тебя и не узнали, — хмыкнул Мун Джин. В этот момент телефон мужчины завибрировал. — О, прислали информацию.

— О чем?

— О друзьях Ким Аран. Они до сих пор должны быть на лечении, — ответил мужчина. — Заедем?

Я замер, думая над словами спеца. Он задал этот вопрос не просто так. Для него Ким Аран была просто фигурой в заказе, а вот для меня генеральская дочурка — вполне реальный человек.

— Это бесполезно, — помотал я головой. — Ким Аран их списала, они ничем не могут ей помочь. Надо ехать в общежития.

— Зачем? Думаешь, она там?

— Само собой, что нет. Но я помню, как она собирала свою первую банду, которую ты во время налета поломал, — ответил я Мун Джину. — Ким Аран совершенно отбитая злобная сучка, но говорить она умеет. И легко привлекает людей на свою сторону, она лидер.

— Думаешь, нашла себе новых друзей?

— Я уверен в этом сильнее, чем в том, что со сломанными ногами и руками можно похищать людей, — ответил я Мун Джину.

Мужчина кивнул, обдумывая мои слова. На принятие решения о дальнейших действиях у нас все равно было еще минут десять, пока мы сидели и пасли Ли Кён-Сука и ждали подкрепления.

В итоге, как я и предлагал, мы поехали в район Хондэ. Мун Джин согласился с тем, что новые подельники это более реалистично, чем бег на костылях в исполнении старых. Но едва мы пересекли реку, а до общежитий оставалось минут пять, у меня вновь зазвонил телефон. Какой-то незнакомый номер.

Едва завидев, что контакт неизвестен, Мун Джин ударил по тормозам и остановился у тротуара. Я же проверил громкость динамика и снял трубку.

— Господин Кан Ён Сок? Извиняюсь за беспокойство! Это охрана беспокоит…

Я ожидал услышать кого угодно, но не охранника моего собственного дома.

— Да-да, слушаю вас, — ответил я.

— Извиняюсь, но я нашел ваш номер в списке жильцов, вот и позвонил. Господин Кан Ён Сок, вам только что принесли пакет курьером, сказали передать, как вернетесь, но я подумал… — продолжил охранник, но замялся.

— Что такое? — спросил я, косясь на Мун Джина, который внимательно слушал весь разговор.

— Курьер без формы был, в обычной одежде, — продолжил охранник. — Да и настаивал он на том, чтобы пакет передали вам лично в руки, но ждать вас отказался. Скажите, что нам делать? Он просто оставил пакет на посту.

— Скоро буду, уберите его просто в сторонку, — ответил я. — Вы все сделали правильно.

— Спасибо, господин Кан Ён Сок! Всего доброго, ждем вас!

Я положил трубку и посмотрел на Мун Джина.

— Ну, Ким Аран точно знает, что ты работаешь на госпожу Пак Сумин, — задумчиво протянул Мун Джин.

— Важнее то, что в периметр всего дома есть камеры, как и по всей улице.

— Я позвоню знакомым, проверим сеть CCTV, может, получится напасть на след, — ответил Мун Джин. — А еще это точно северяне, Кан Ён Сок, тут вообще никаких сомнений.

— Почему? — спросил я.

— Ни один южнокореец не сунется с сомнительным поручением в такой район. Даже малые дети знают про то, что камеры есть повсюду и тебя найдут, даже если ты прячешь лицо за плотной маской, — ответил мужчина. — Вот только зачем ей все это?

— Вопрос скорее в том, почему она думает, что я буду делать то, что мне скажут. Ведь очевидно, что Ким Аран мечтает переломать мне все кости, но при этом она не посмеет тронуть Пак Сумин. Им просто нужно, чтобы она пропустила собрание, — ответил я.

— Тебе стоит поехать и разузнать, — ответил Мун Джин, протягивая руку под сидение. — Вот, возьми.

Мне в ладонь лег полицейский проводной шокер.

— Дистанция метров семь-восемь, потом уже может не достать. А лучше в упор, — сказал мужчина. — Боевое дать не могу, сам понимаешь.

— Я конечно признателен… Вот только это лишнее, да и положить его некуда. — сказал я, поднимая перед лицом клатч годзиллы. Мой рюкзак остался в квартире. — Я лучше буду держать в курсе, что и как. Не думаю, что Ким Аран знает о твоем существовании.

— Будем надеяться, — кивнул Мун Джин, забирая шокер и пряча обратно под сидение.

Когда я остался один на тротуаре в ожидании такси, а машина Мун Джина скрылась за поворотом, настало время обдумать происходящее. Этот специалист широкого профиля сказал, что сможет проверить камеры CCTV в районе, а это даст стопроцентную зацепку. Я не особо верил в способности Ким Аран, она была слишком вспыльчива и прямолинейна. Это я бы поискал курьера, чтобы доставить сообщение, но в ее случае прошло слишком мало времени. Если Ли Кён-Сук вывел Пак Сумин в районе полуночи, то на беседу у них было не более пары часов. Сейчас десять, время на доставку сообщения — девять утра, если они разместились где-то в Сеуле. Соответственно, Ким Аран спланировала все это заранее, заранее отправила человека и подготовила угрозу, которой я должен буду подчиниться.

То, что эта психованная потребует от меня приехать в назначенное место и смиренно принять свою судьбу, я даже не сомневался. Это было слишком очевидно. Вопрос в том, почему она считает, что я это сделаю? У меня нет никаких моральных причин рисковать собой. Пак Сумин просто моя нанимательница, нас связывают рабочие отношения. Даже если она сгинет, ко мне не может быть никаких претензий.

Да, если Пак Сумин пострадает, то мне тоже не поздоровиться. Придется петлять и прятаться, от меня захотят избавиться, в этом я Мун Джину не врал. Но гарантированно подставлять за нее шею мне тоже было ни к чему.

Когда я приехал к своему дому, то ощущение надвигающейся угрозы стало только сильнее. Я забрал обычный почтовый конверт из плотной коричневой бумаги у охраны, после чего поднялся в свою квартиру. Что бы там не находилось, это стоило вскрывать в приватной обстановке.

Внутри оказалась карта памяти. Такие вставляют в мобильные телефоны. Немного повозившись с ключом-скрепкой, которую я сохранил вместе с коробкой от своего аппарата, подаренного мне Пак Сумин, я смог вставить карточку и загрузить хранилище. То, что там будут вирусы или трояны, которые уволокут мои данные, я не волновался. Хотя такая мысль все же промелькнула.

На карте памяти была одна папка, а внутри видеозапись. Включив воспроизведение, я увидел Пак Сумин в каком-то подвале. Девушка выглядела плохо. Круги под глазами, совершенно бледная кожа и мокрые волосы, будто бы ее окатили водой из ведра. Дышала годзилла прерывисто, а ее взгляд одновременно пылал ненавистью и был затравленным. Было видно, что подчиняться она не хотела.

— Эта запись гарантия того, что я вернусь домой живой, так как мои похитители не доверяют своему лидеру и человеку, который все это устроил, — начала говорить Пак Сумин. — В случае если что-то пойдет не так и меня придется убить, его личность должна быть раскрыта моей семье. Речь идет о северянине по имени Кан Ён Сок, которого я наняла в качестве своего ассистента, которому доверяла и который меня предал. И по вине которого я оказалась похищена. — последовала небольшая заминка, после чего Пак Сумин продолжила, видимо, выполняя чьи-то указания. — После получения этой записи надо включить телефон и ждать звонка.

Девушка пронзительно посмотрела в камеру, будто бы пыталась сказать мне что-то еще, после чего запись прервалась.

Уверен, за зданием следил кто-то из людей Ким Аран, а значит, на раздумья у меня было минут пять. Первым делом я написал через KakaoTalk Мун Джину и перебросил ему файл с припиской, что я больше, скорее всего, не смогу выйти на связь. После чего я потянулся к клатчу и выудил смартфон годзиллы. Зажать кнопку питания, пин-код — четыре нуля. Пак Сумин не любила заморачиваться с паролями, сколько бы я не зудел ей на ухо о базовой информационной безопасности.

Ким Аран нашла элегантное решение. Если я откажусь делать то, что она захочет, то запись будет отправлена службе безопасности семьи Пак. И вот тут у меня начались крупные проблемы, ведь я не поставил в известность ни руководство о пропаже Пак Сумин, ни госпожу Юн Хян Ми. Вполне возможно, даже если я прямо сейчас сделаю звонок госпоже директору, ситуацию этим уже не исправить — с момента обнаружения пропажи Пак Сумин прошло три с половиной часа. Я скрыл этот факт, сам себя подставив под удар.

Теперь Ким Аран плотно взяла меня за горло, бежать, кажется, и некуда. Это красавчик Ли Кён-Сук мог надеяться скрыться, я же понимал, что меня перехватят еще в таможенной зоне или на посадке в аэропорту. Я не знаю, как выглядят новые подельники Ким Аран. Стоит вызвать машину такси и двинуть в неправильном направлении — меня моментально сольют.

Надо было просить господина Мун Джина сломать ей обе ноги так же, как и всем остальным. А лучше прибить, чтобы навсегда забыть об этой проблеме. Вот только я был вором и анархистом, хакером, а не убийцей. От лишения человека жизни по моему приказу мне становилось как-то не по себе, да и не уверен, что Мун Джин и его фирма выполняют поручения подобного рода. Но от Ким Аран надо было избавляться, корчевать этот сорняк, чтобы он больше не отравлял мою жизнь. Мое же решение, казавшееся достаточно эффективным в прошлом, оказалось лишь срезанием верхушки сорняка. Корни остались и впились в землю еще глубже, дав свои ядовитые плоды в самый неподходящий момент.

Смартфон в моей ладони завибрировал, на экране высветился скрытый номер. Я аккуратно нажал на иконку приема вызова и поднес трубку к уху.

— Привет, Кан Ён Сок, — услышал я довольный голос Ким Аран. — Давай мы с тобой потолкуем.

— Чего тебе? — спросил я.

— Ты же понимаешь, что я взяла тебя за мягонькое? — протянула Ким Аран. — Неужели ты бросишь свою благодетельницу?

— Не вижу никаких причин подставляться за эту высокомерную девку, — ответил я.

— Ох, вот как? — усмехнулись на той стороне. — Удивительная ситуация, я думала, что все будет иначе. Девчонка продержалась почти час, прежде чем начала с нами сотрудничать.

— Что значит продержалась?

— Имитация утопления очень пугающая вещь, во всяком случае, так говорят все, кто через это прошел. Вода вроде в горло и легкие не попадает, но ты не можешь дышать, а в груди все горит, — я слышал, как Ким Аран наслаждается своим подробным рассказом. — Мы плеснули всего ведерко и решили, что девчонка тут же сломается и все выложит. Но она держалась! Мои парни задолбались таскать воду, честно скажу. А ей всего-то надо было рассказать все, что она о тебе знает, и поучаствовать в наших съемках. Чем ты ее так зацепил, Кан Ён Сок? Удивительная отвага для женщины ее положения.

— Я ничем ее не цеплял. Она просто знает, что сотрудничать нельзя, а нужно тянуть время. Ты же понимаешь, что служба безопасности семьи Пак найдет ее? — спросил я холодно, но в груди что-то дернуло.

Зачем Пак Сумин позволяла себя мучать? Ее главная цель сейчас оставаться целой и невредимой, не провоцировать похитителей. Ведь даже если Ким Аран дали команду не трогать чебольку, многое может пойти не так.

— Мы оба знаем, что раньше завтрашнего дня ее никто искать не будет, — ответил мне динамик. — А ты позаботился о том, чтобы все сохранить в тайне. Тебе некуда бежать, Кан Ён Сок.

— А я и не собирался.

— Вот и хорошо. Значит, поступим следующим образом. Ты сидишь тихо и не высовываешься, а завтра приезжаешь в назначенное место. Тогда мы отпустим девчонку.

— А если не приеду?

— Тогда запись отправится к ее семье, — самодовольно сообщила Ким Аран. — И тут уже будет неважно, правда ты организатор или нет. Ты же знаешь, что должен сделать, как ее подчиненный? Как младший? Ты должен был изо всех сил постараться помочь своей госпоже. Откажешься — и тебя порвут на клочки псы семьи Пак. Просто в назидание таким же прихлебателям как ты, Кан Ён Сок. Так что делай, что говорят.

— Не вижу смысла, — ответил я. — Ты не убьешь Пак Сумин. Могла бы — уже бы убила. Или прислала мне в конверте ее ухо или палец, чтобы показать серьезность своих намерений.

— Не убью, — ответила Ким Аран. — Но кто сказал, что я не могу порезать ей лицо? Подумай об этом, Кан Ён Сок. Из-за твоей выходки, из-за того, что ты втянул эту девочку в наши дела, она заплатит своим лицом. И это ты будешь виноват, и никто другой. Попробуешь выйти из здания — я вырежу на ее щеках твое имя. Тоже самое и про визиты и гостей. Мы следим за тобой, если что-то пойдет не так… Ты все знаешь. Жди звонка.

Я ничего не успел сказать, а Ким Аран уже положила трубку.

Самое лучшее, что я могу сейчас предпринять — не делать лишних движений и надеяться, что знакомые Мун Джина что-нибудь найдут. Я понял, чего хочет Ким Аран, но мне нужно выманить эту гадюку из высокой травы раньше, чем она сама того хочет. Я все еще не оставил мысли, что Пак Сумин должна принять участие в семейном совете. А это значит, мне нужен какой-то рычаг для переговоров, который позволит вытащить годзиллу из подвала, в котором ее заперли.

Нужно напасть на след тех, кто дал ей этот заказ. Если прижать ее крышу, то они могут заставить Ким Аран поджать хвост и сдать назад. Взамен я не буду доносить эту информацию до Юн Донджина или Пак Ки Хуна.

Я не могу рисковать здоровьем Пак Сумин и выходить из здания, но мне это и не нужно. Все свои лучшие операции я провел удаленно.

Прослушивать меня Ким Аран не могла, а мои опасения, что она отправит меня в бесконечное путешествие по Сеулу, чтобы связать по рукам и ногам, не оправдались. Был бы я на месте генеральской дочурки, то заставил бы свою цель бесцельно колесить по пригородам и самому Сеулу, пересаживаясь с одного общественного транспорта на другой. Просто чтобы визуально контролировать использование мобильного телефона.

Я выглянул в окно и посмотрел на крыши соседних зданий. Может ли там сидеть человек с биноклем и мониторить мои действия? Рабочий стол отлично видно из окна, как и любую из комнат. Широкие, панорамные окна, мне нравился вид на ночной Сеул в моменты, когда я засиживался за работой, но теперь они доставляли мне массу неудобств. Но у меня все еще есть смартфон и мой ноутбук.

Я невзначай повернул камеру смартфона в сторону окна и, выдавив максимальный зум, стал аккуратно просматривать крыши ближайших зданий, с которых было видно мою квартиру. Через несколько минут мне удалось засечь фигуру в темном, которая особо не прячась, пялилась в бинокль в мою сторону, время от времени переводя дух.

Конечно же, это была не спецура или разведка, а обычные парни, которых Ким Аран нашла для своих делишек в общежитии. Наверное, кто-то из новых беглецов, раз уж их удалось так быстро втянуть в подобную историю.

Справедливо решив, что наблюдатель будет только один, я стал искать место, за которым меня не будет видно. Это или кухня, спиной к окну, или диван, на котором бесконечно валялась Пак Сумин.

Для вида я пометался по квартире, изображая, что крайне напряжен и не нахожу себе места, после чего залез в холодильник, покрутил в руках пару банок пива, поставил алкоголь на место и вернулся на диван. Развалившись, совсем как это делала годзилла, я включил телевизор, нашел какую-то дораму в списке того, что уже смотрела Пак Сумин. Пусть думают, что я совсем дебил и решил убить время за просмотром фильма. Сам же я в это время написал Мун Джину, кратко пересказав свой разговор с Ким Аран.

«Нужно найти тех, кто дал этот заказ Ким Аран. Там должен быть крупный посредник или брокер», — написал я.

«Это будет непросто».

«Что по CCTV?»

«Глухо, мне обещали запустить систему, но не факт, что получится», — ответил здоровяк.

«Это плохо».

«Ты в заднице, Кан Ён Сок».

«Спасибо, сам знаю».

«Ты же не похищал госпожу Пак Сумин?»

«Все еще не доверяешь мне?»

«Я должен был спросить», — даже через экран я чувствовал, как Мун Джин надо мной потешается, хотя ситуация была далекая от смешной.

«Надо навестить старых друзей Ким Аран. Когда у меня начались с ней трения, она пыталась подрядить меня под очистку краденых телефонов. Такие дела не проворачиваются в одиночку, должен быть кто-то, кому она всё это сбывала», — написал я в ответ здоровяку.

«Думаешь, эта крыша и дала ей заказ на Пак Сумин?»

Я замер, размышляя над ответом.

«Лучше идей у меня все равно нет», — ответил я.

«А что ты будешь делать, если мы их найдем?»

«Договариваться».

«Ну, если говорить корпоративным языком, у Ким Аран возник типичный конфликт интересов. Так дела не делаются, она не должна была получать этот заказ. Может, что и получится, если это серьезные люди», — ответил Мун Джин.

«Постараемся».

На это Мун Джин больше ничего не ответил, а я еще раз сел и подумал над тем, что мне делать дальше.

Голос паранойи немного притих и я, встав с дивана, отправился за компьютер. Сидя перед мониторами мне всегда лучше думалось. И плевать, что там подумает Ким Аран, когда ей доложат, что я сижу за компьютером. На всякий случай я просмотрел записи с камер и убедился, что курьером на самом деле был северянин. Этих людей я ни с кем не спутаю — походка, осанка, рубленые движения. Также я убедился, что никто не наблюдал за парковкой, когда мы с Мун Джином выезжали в клуб. Это хорошо, значит, он остался вне поля зрения Ким Аран, и она будет считать, что целиком и полностью контролирует ситуацию, заперев меня в доме.

Через часа три мне написал Мун Джин. Мужчина сообщил, что банду Ким Аран крышевали китайцы, это выяснили его парни у одного из подельников генеральской дочурки, которому люди Мун Джина сломали обе ноги. Отправляться на больничную койку с костылей по второму кругу он не захотел, так что без проблем выложил все, что знает.

Китайцы? Я подозревал это еще со времен, когда эта сучка всунула мне пакет с ворованными телефонами. Такие вещи оседают в китайском квартале, это знают даже такие новички в Сеуле, как я. Соваться к этой диаспоре нам не рекомендовали, и пусть большинство китайцев были обычными трудовыми мигрантами, вся диаспора была пронизана влиянием их мафии.

Триада. Еще со времен основания китайского квартала люди с татуировками во всю спину заправляли в Сеуле портовыми работами и контрабандой различного запрещенного. За более, чем сто лет, организация глубоко пустила корни в Сеуле и Пусане, но особо не влезала в дела местных группировок. У китайцев была своя территория, бизнес и зоны интересов, которые слабо пересекались с корейцами. Это все сообщил мне Мун Джин.

Неужели Ким Аран получила заказ от китайской Триады? Почему они вообще влезли в это дело?

Большего мне Мун Джин рассказать не смог. Триада была довольно скрытной организацией, и зайти к ним с улицы было не так и просто. Во всяком случае, у моего помощника контактов среди китайцев не было и, кажется, тут мы зашли в тупик.

«Спасибо за работу», — написал я здоровяку.

«Что будешь делать?», — спросил Мун Джин.

«Наверное, ждать. Или попробую поискать информацию».

«Не думал обратиться к госпоже Юн Хян Ми?»

Я скосил глаз на телефон Пак Сумин, на котором висело уже три пропущенных вызова от госпожи директора. Вечно прятаться от этой женщины не получится, она будто что-то чувствовала и сейчас названивала своей младшей подруге.

«Еще рано», — ответил я. — «Я всегда могу сдаться Ким Аран. Эта ситуация и моя ответственность».

«Не думаю, что это правильно», — высветилось на экране.

Я посидел, подумал, еще раз перечитал мою переписку с Мун Джином. Было видно, что мужчина подталкивает меня к звонку Юн Хян Ми и выходу на ее отца, Юн Донджина, чтобы подключить ресурсы семьи Пак. Это имело бы смысл, если бы этот заказ не был размещен одним из родственников Пак Сумин. Конечно, под основным подозрением братья и дядя Пак Сумин, но что если все это устроил сам Пак Ки Хун? Если старик решил показать своей внучке, насколько она слаба и ничтожна, что не может справиться даже с парой условных гопников? Пак Сумин так и не выстроила личную службу охраны, не пользовалась она и услугами Юн Донджина, не доверяя собственному деду. Ведь если эту кашу заварил сам старикан, то мое обращение за помощью лишь окончательно потопит Пак Сумин, а меня самого свяжет по рукам и ногам. А узнав о намерениях Ким Аран, меня просто вынудят пойти и пожертвовать собой.

Такой расклад меня не устраивал.

Я прошелся по квартире, после чего уселся обратно за компьютер и подключился к удаленному серверу, который арендовал за крипту. Та самая машина для не слишком чистых делишек, которую я пока ни разу не использовал. Но, видимо, время пришло.

С этой машины я прыгнул еще по паре хорошо знакомых сервисов, пока не подключился по VPN к китайскому серверу, который использовался для путешествий внутрь сети КНР, минуя тот самый Великий Китайский Файерволл. Уже через него я скачал WeChat, параллельно на одном из форумов запросил подтверждение регистрации нового аккаунта с оплатой через PayPal. Через час и пять попыток зарегистрироваться — каждый раз я нарывался на мошенников, которые или просто переставали отвечать, или уже регистрировали по QR-коду других пользователей за последний месяц — я наконец-то получил рабочий аккаунт, который жизненно необходим для работы в китайском сегменте сети.

Номер моего брокера я помнил наизусть. На поиски этого человека у меня ушло несколько месяцев, и тогда я пользовался всеми возможностями Кан Гванджина. В образе же Кан Ён Сока у меня не было ни единой возможности выйти с ним на контакт, но сейчас мне нужно рискнуть. Тем более, он находился в другой стране, а в собственной приватности я был убежден: пусть VPN и «слушался» китайскими службистами, цепочка серверов, которую я выстроил до точки подключения, максимум приведет их на безымянную виртуальную машину где-то в Парагвае. А оттуда пусть попытаются найти какие-нибудь концы.

Для подтверждения сообщения пришлось лезть на уже заброшенный мной почтовый ящик, где я оставил тухнуть реквизиты брокера. По номеру кошелька я перебросил ему последние 0.0008 BTC со счета, которым пользовался для предыдущих операций во время перехода границы и оплаты поддельного паспорта, после чего отправил запрос в WeChat с последними шестью символами кода транзакции. Это был способ доказать, что я тот, кем представляюсь.

«Привет, Серый Дракон», — ответили мне через полчаса. — «Не думал, что ты когда-нибудь еще мне напишешь».

«Есть заказ».

«Не сомневаюсь».

«Мне нужна информация. Сеульская Триада. Нужен контакт из верхушки».

Брокер мне ничего не отвечал почти десять минут, после чего я получил сообщение, которое не хотел видеть:

«Ничем не могу помочь».

«Можешь. Я же знаю, кто сделал мне паспорт», — ответил я.

«Ты мне угрожаешь?»

«Предлагаю заработать».

«Хорошо. 10 BTC и информация твоя».

«Это даже не смешно».

«А я и не шучу».

По текущему курсу этот ублюдок требовал у меня почти шестьсот тысяч долларов за информацию, достоверность которой я не смогу проверить. В сто раз больше, чем эта услуга стоила на самом деле. Придется заходить с козырей, после которых этот канал информации для меня будет навсегда потерян.

«Дэн Сяо, ты возьмешь свою обычную ставку за эту работу плюс бонус за беспокойство, или я тебя солью», — написал я.

Брокер никогда не говорил мне своего имени, но это не значит, что я не накопал на него все, что смог найти, пока сидел в ожидании документов. В тот момент я больше всего беспокоился, что нарвусь на человека, который сотрудничает с Пхеньяном, пропуская незначительных беглецов и закладывая важных персон. Мне пришлось перебрать с десяток брокеров, прежде чем я нашел этого парня.

Почти полчаса ответа не было. Уже стало темнеть, на часах — девять вечера. Было еще два звонка от госпожи Юн Хян Ми, которые я не снял, Мун Джин молчал. Я же пытался выбить из своего китайского «друга» зацепку, ниточку, за которую я смогу ухватиться.

Брокеры всегда были повязаны с мафией, без этих связей нельзя было переправить людей через довольно жесткий пограничный контроль со стороны Китая в третьи страны. Так что моя ставка была единственно верной. Если кто-то и сможет добыть для меня информацию о сеульской Триаде, то это Дэн Сяо.

Он ответит, обязательно.

В ожидании, я поднялся из-за компьютера и пошел на кухню. Заварю острый булдак с сосисочками, а то с самого утра ничего не ел. Сейчас же в желудке началась революция и если не закинуть в себя хоть что-нибудь, то я просто не смогу работать.

Когда я вернулся за компьютер с ведерком лапши быстрого приготовления и бутылочкой воды Evian, то увидел, что в WeChat меня ждет новое сообщение.

«С тебя 1 BTC. Для меня это тоже будет не бесплатно».

А дальше следовал номер кошелька, на который ожидается оплата.

Я замер, думая, что делать дальше. Какие лимиты были по кредитке годзиллы? У меня не было проблем с мелкими транзакциями, даже с покупкой железа для ПК не возникло проблем, но сейчас речь идет о приобретении крипты на сумму более шестидесяти тысяч долларов. Сколько это в местной валюте? Больше восьмидесяти миллионов вон? Какие у этой кредитки вообще лимиты по расходам? Не могла же Пак Сумин дать мне карту, с которой я могу потратить махом такую огромную сумму?

Надежда была только на безалаберность годзиллы, потому что даже если я достану холодный кошелек, который спрятал за лампочкой точечного освещения в спальне, на отмывку денег через миксеры уйдет не меньше суток. Мне же нужны были контакты людей из Триады прямо сейчас, максимум — к утру, потому что дальше для меня эта информация станет бесполезной.

Если Дэн Сяо сбросил номер кошелька, значит все схвачено и информация будет в ближайшее время. Этот парень очень щепетильно относился к срокам и никогда не брал деньги сильно заранее, потому что не все заказы мог выполнить. Например, ответа по поддельным документам я ждал несколько часов, пока он не подтвердил, что все готово. Это было нетипичное качество для китайца, потому что эти ребята обычно любыми путями старались получить деньги, а выполнение заказа стояло на втором месте. Получить хотя бы аванс, зацепить клиента! Это была логика любого дельца из Поднебесной, о сроках они беспокоились редко и зачастую их срывали, если не проявлять должного контроля. Дэн Сяо же работал более как западный специалист, наверняка и без осечек, поэтому его услуги и стоили обычно в два-три раза дороже, чем у других брокеров. А еще он не сливал северян родной разведке, что тоже встречалось реже, чем хотелось бы беглецам.

Я решил проводить транзакции по пять миллионов вон, опасаясь получить блокировку за превышение разовых лимитов по операции. Пока Пак Сумин нет рядом, снять этот бан я не смогу. А вот сумма в пять миллионов проходила гарантированно — чуть больше стоили комплектующие системного блока, которые я заказал по интернету. Благо, общего лимита по счету я тоже не нащупал и за полчаса методичных транзакций смог выдоить из черной карты требуемую сумму, которую сначала перевел в Tether, то есть в USDT, а после на них уже купил на бирже биткоины.

Когда транзакция ровно на 1.00 BTC ушла в сторону брокера, я опять написал Дэн Сяо, скинув ему код операции и пару скринов.

Теперь остается только ждать.

Я доел уже остывшую лапшу и запил все это французской водой. Телевизор, который я оставил включенным, до сих пор показывал какой-то сериал и сейчас блики от его экрана заполняли комнату движущимися тенями. Еще раз звонила госпожа Юн Хян Ми, но я просто нажал на качельку громкости и перевернул телефон Пак Сумин экраном вниз. Остается только надеяться, что госпожа директор не явится проведать подругу лично. Разок написал Мун Джин, просто чтобы сообщить, что ничего найти не смог.

Уже после полуночи я получил короткое сообщение от Дэн Сяо. Это было имя человека, к которому я могу обратиться.

«Ма Донг».

Вторым по сложности делом для меня оказалось выскользнуть из своей квартиры так, чтобы этого не заметил наблюдатель на крыше. Первым — обмануть Мун Джина.

Лучшая ложь, это полуправда. Легкая манипуляция замешанная на недосказанности позволяет собеседнику самостоятельно достроить картину до цельного состояния. Главное, чтобы человек изначально не относился к твоим словам скептически. Так что я начал обработку здоровяка с того, что мой китайский брокер состоял в триаде и смог за отдельную плату дать информацию о сеульских мафиози.

Все это, конечно, трещало по швам и Мун Джин не поверил в надежность сведений, но я настоял на том, что моему информатору можно верить. Конечно же, будь все на самом деле так, как я говорил, то вероятность обмана взлетала до небес, но Мун Джин не знал, что у меня был рычаг давления на Дэн Сяо, который я объяснить не могу.

«Мы ничего не теряем», — написал я очередное сообщение.

«Если Ким Аран тебя засечет, то ты труп», — сказал Мун Джин. — «Или если тебя прибьют китайцы. И вообще, ты подумал о госпоже Пак Сумин?»

Тут Мун Джин был прав, так что почти полчаса мы потратили на обсуждение запасного плана. Если я не выхожу на связь в обозначенное время, Мун Джин должен поднять на уши все семейство Пак, попутно дотянувшись до Юн Донджина. Если не получится у меня, то на триаду надавят чеболи и им придется дернуть за поводок, на другом конце которого сидела Ким Аран. План был признан беспроигрышным — в рамках этой задумки пострадать мог только я, риски же для Пак Сумин снижались или оставались на том же уровне, если бы я ничего не делал и покорно следовал приказам Ким Аран. Ситуация была и так минусовая, сейчас мы просто выводили ее в ноль, создавая шанс переломить ход событий.

Мун Джин предложил и отличный план, который позволит мне выскользнуть из квартиры.

«Дверь из окна видно?», — спросил здоровяк.

Я покосился на небольшой коридорчик, который служил перемычкой между кухней и гостиной.

«Нет. Только кухню и комнаты», — ответил я.

«Свет горит?»

«Телевизор работает. Выключить?»

«Так даже лучше. Я привезу парня твоей комплекции, запустим в квартиру вместо тебя. Ляжет, поспит в кровати ночь, все равно с такой дистанции лицо толком не рассмотреть», — ответил Мун Джин.

А вот это был идеальный план, до которого я сам не додумался. Я уже хотел просить Мун Джина схватить наблюдателя, но тогда бы это запустило обратный отсчет, когда Ким Аран хватится своего человека. А так…

Осталось только подготовиться.

Я демонстративно прошел на кухню, достал пару банок пива и какой-то сушеной дряни в пакетике, которую обычно грызла Пак Сумин под кинцо. Проходя в гостиную, открыл входную дверь, чтобы не терять драгоценные секунды. Развалился на диване, переключил кино на первый попавшийся фильм, после чего стал ждать сигнала от Мун Джина. Когда придет его человек, я встану с банкой пива, открою дверь, передам банку своему сменщику, после чего сам выйду за дверь, а парень займет мое место. В полутьме никто ничего и не заметит, а все будет выглядеть так, будто бы я просто сходил еще за пивком… Сам же я спущусь на парковку, откуда мы с Мун Джином выедем в сторону порта, где расположился китайский квартал.

План был идеальным, пока опять не зазвонил телефон Пак Сумин. Это была госпожа Юн Хян Ми.

Первой моей ошибкой было игнорировать звонки госпожи директора. Второй — не проверить уведомления бота, посчитав, что это приехал Мун Джин со своим человеком.

— Кан Ён Сок! Где эта девка⁈ — донеслось с порога, и не успел я среагировать, разъяренная госпожа директор по персоналу ударила по выключателю, зажигая в гостиной свет. На ней было длинное платье небесно-голубого цвета с небольшим белым жакетом, прикрывающим плечи. Отличный наряд для летнего вечера, а еще идеально видимый на фоне сероватых стен дорогой квартиры.

Я вскочил с дивана и бросился к двери, но едва я подошел ближе, Юн Хян Ми злобно зыркнула на меня, а сама сделала шаг вперед, почти выходя в зону видимости окна.

— Скажи, опять напилась и у тебя уснула⁈ Я уже устала трезвонить! — заявила госпожа директор по персоналу.

В моей голове билась сейчас только одна мысль. Надо как можно быстрее выпроводить ее в коридор, а потом написать через KakaoTalk, попытаться объяснить ситуацию. Нельзя, чтобы она сделала еще хоть шаг, тогда ее точно заметят и весь наш с Мун Джином план полетит ко всем демонам.

— Госпожа Юн Хян Ми! Простите меня! Не могли бы вы выйти… — начал я.

— Так значит она у тебя⁈ — взвыла Юн Хян Ми. — Чем вы тут занимаетесь⁈ Завтра собрание!

Ноздри молодой женщины сейчас раздулись, как у быка, а сама госпожа Юн Хян Ми излучала опасность. Я попытался встать перед ней, но она просто оттолкнула меня и попыталась пройти вглубь квартиры, по направлению к спальне.

— Я очень сильно извиняюсь! — вскрикнул я, хватая женщину и прижимая ее к себе.

Юн Хян Ми тонко взвизгнула, я же, пока она не успела опомниться, крутанулся по комнате и вместе со своим грузом упал на диван, придавив директора по персоналу всем весом.

— Сдохнуть хочешь⁈ Слезь с меня! Кан Ён Сок!

— Обязательно, но чуть позже! — ответил я, но тут же получил чувствительный пинок коленом куда-то в район промежности. Да их тут на юге что, всех учат бить коленом в пах⁈

— Немедленно! — взвыла директор, но я только сильнее прижал Юн Хян Ми к дивану.

— За нами следят! — прошипел я прямо на ухо госпоже директору, стараясь не допустить того, чтобы она расцарапала мне лицо ногтями.

— Кто⁈ — внезапно замерла Юн Хян Ми.

— С соседней крыши. Те, кто похитил госпожу Пак Сумин.

— Сумин-ян похитили⁈

На мгновение я потерял бдительность, и госпожа Юн Хян Ми почти сбросила меня на пол, но я успел схватиться за спинку дивана и удержался на женщине. Со стороны, я надеялся, это все выглядело как страстная сцена. Пока мы были укрыты от окна диваном и могли свободно обсудить ситуацию. Хоть какой-то плюс.

— Да тише вы! — я схватил госпожу Юн Хян Ми за запястья и закинул ее руки над головой. Так она не могла вырваться, но ситуация окончательно стала крайне неоднозначной.

— Кан Ён Сок, если ты сейчас же меня не отпустишь, я… — начала госпожа директор, которая была уже красная, как рак.

— Вас уже увидели. У нас есть план, но для этого наблюдатель должен думать, что я останусь в квартире…

— У нас, это у кого? — сверкнула глазами женщина.

Вот всегда так, цепляются к словам, вместо того чтобы ухватывать суть.

— У меня и Мун Джина.

— То есть этот придурок все знает и не позвонил мне⁈ — опять стала закипать Юн Хян Ми, полностью игнорируя щекотливую позу, в которой мы находились.

— Госпожа директор! Возьмите себя в руки!

— Слезь с меня, придурок!

— Только когда вы успокоитесь!

— Как я могу успокоиться в такой ситуации!

— Дышите глубже!

— Я тебе сейчас горло перегрызу.

— Подумайте о госпоже Пак Сумин! Если они заметят что-то странное, то порежут ей лицо!

Юн Хян Ми посмотрела на меня, как на дебила.

— Кто будет вредить чебольке ее статуса? Не смеши меня, Кан Ён Сок!

— Она у северян! Тех самых, которых отделал Мун Джин! Она у той психованной, Ким Аран! — выпалил я.

Юн Хян Ми замерла, уставилась на меня, оценивая ситуацию.

— Так это все из-за тебя? — сощурилась директор.

Какой бы странной не была ситуация, сейчас молодая женщина выглядела просто потрясающе. Раскрасневшиеся щеки и немного растрепанные волосы, пылающий взгляд и учащенное дыхание. Мои мысли стали ускользать куда-то не туда, из-за чего мне стало откровенно стыдно. Я чуть ослабил свою хватку и приподнялся на локте, отстраняясь от госпожи директора.

— Это все совпадение. Мы так думаем с Мун Джином. Но совпадение фатальное. Так что раз уж вы все усложнили, будьте добры, подыграйте мне… — начал я.

— И что ты хочешь сделать? — спросила Юн Хян Ми.

— Ну, я думаю, наблюдатель подумал, что вы проститутка…

— Ты как меня назвал⁈ — взвилась госпожа директор.

Я состроил самое страшное выражение лица, на которое был вообще способен, и госпожа Юн Хян Ми наконец-то начала приходить в себя.

— Сделаем вид, что на полпути к процессу… — начал я. — Надо снять ваш жакет и чуть приспустить лямки платья, а с меня стянуть рубашку. Потом мы встанем и вы зашторите окна, а я буду делать вид, что не хочу отпускать вас. Я уже прикидывался, что весь вечер смотрю кино, пусть все выглядит более-менее натурально.

— А к чему такие жертвы? Ты не можешь и просто встать и зашторить окна⁈ К чему эти раздевания? — спросила Юн Хян Ми.

— Все северяне недоверчивые параноики. Если просто встану и зашторю окно, то он подумает, что ко мне пришел связной, — ответил я. — А так есть шанс обдурить его. Тем более, чего тут такого, дело житейское…

— Житейское? Откуда тебе вообще знать? На севере вообще есть секс до брака? — удивилась Юн Хян Ми.

— Да все на севере есть. И в гости с ночевкой ходят, как и везде, — раздраженно выдохнул я. — Только у домуправа надо отмечаться, что ты ночевать будешь…

— Да ладно? Прямо отмечаться?

— У нас мало времени, госпожа Юн Хян Ми, сейчас не лучший момент…

— Ладно, я поняла. Сделаем по-твоему, — выдохнула женщина.

Я чуть приподнялся на локтях и помог госпоже директору снять жакет, она же подсобила мне с пуговицами на рубашке. Хотела сначала их просто вырвать, но я не позволил. Это была отличная рубашка из дорогой ткани, как можно так относиться к вещам⁈ Минуты через две неловкой возни я сел на диване, показывая окну голые плечи. В это время госпожа Юн Хян Ми чуть опустила лямки платья и, придерживая легкую ткань, чтобы она окончательно не скользнула на пол, направилась к окну. Я нацепил на лицо самое похотливое выражение, которое сумел вообразить, после чего встал и, на ходу расстегивая ремень, последовал за женщиной.

— Пожалуйста, не деритесь, — шепнул я на ухо госпоже Юн Хян Ми, приобнимая молодую женщину со спины. — Тут автоматическая система, надо потянуть вон за ту веревку, чтобы ночные шторы сошлись…

— Где наблюдатель? — спросила женщина, шаря глазами по ночному Сеулу.

— Не смотрите на крыши, смотрите в сторону или на меня, — мне пришлось сжать ладонями плечи госпожи директора, чтобы намекнуть, что она нас сейчас выдаст.

— Не думай, что сейчас все закончится, Ён Сок. Когда закроем окно, для тебя все только начнется, — с улыбкой прошипела мне прямо в лицо госпожа директор. — Ты мне расскажешь все, а потом я вас с Мун Джином…

Но самое главное мы сделали. Шторы в гостиной закрылись, скрывая нас от глаз шпиона Ким Аран. Я уже было хотел выдохнуть и убрать руки с плеч госпожи директора, как услышал окрик со стороны двери.

— Это еще что такое⁈

На пороге стоял Мун Джин и даже через всю комнату я видел, как глаза мужчины наливаются кровью.

— Мун Джин! — воскликнул я, поднимая перед собой руки и показывая, что я вовсе не приставал к госпоже Юн Хян Ми. — Послушай, тут такое…

Платье госпожи директора, которое я до этого момента помогал придерживать, теперь свободно скользнуло по ее тонкой фигуре, падая на пол. Госпожа Юн Хян Ми от неожиданности вскрикнула, пытаясь поймать свою одежду, я же повернул голову и увидел, что, оказывается, она все это время была без белья. Во всяком случае, без верхней его части, что, впрочем, логично, платье-то было довольно тонким и лишние лямки тут ни к чему…

Закончить мысль я не успел. Кулак Мун Джина влетел в мое лицо, словно огромная кувалда. Я отчетливо услышал треск ломаемого носа, а мои ноги оторвались от пола. Сейчас здоровяк, который непонятно каким образом сумел пересечь всю комнату за секунду, одним ударом отправил меня в свободный полет.

Едва я приземлился на пятую точку, то буквально шкурой почувствовал направленный на меня ствол пистолета. Мун Джин оказался горячим парнем и сейчас был готов пристрелить меня за то, что я прикоснулся к его женщине.

Спас меня звук хлесткой пощечины и, к удивлению, получил ее не я. Госпожа Юн Хян Ми от души влепила Мун Джину, едва смогла справиться с собственным платьем.

— Убери эту дрянь! — скомандовала женщина, указывая пальцем на пистолет в вытянутой руке мужчины.

— Сейчас, только шлепну одного таракана и…

— Джин! Прекрати! — прокричала госпожа Юн Хян Ми. — Это я виновата!

Я посмотрел снизу вверх на эту парочку, параллельно пытаясь остановить кровь, которая начала хлестать из сломанного носа.

— Мы просто водили за нос наблюдателя, — сказал я Мун Джину. — Госпожа Юн Хян Ми рванула в сторону спальни и вышла на линию окна, пришлось импровизировать.

— И поэтому ты полуголый? — холодно спросил Мун Джин, игнорируя повисшую на его плече Юн Хян Ми.

— Это была не лучшая импровизация, но какая есть, — ответил я. — Если ты не забыл, нам все еще нужно в китайский квартал.

Только сейчас я увидел подчиненного Мун Джина, который стоял в дверях и изо всех сил делал вид, что нашел на потолке что-то крайне интересное.

Мун Джин повернул голову на Юн Хян Ми. В ответ она тут же недовольно поджала губы, но после просто покрепче схватила плечо мужчины. В итоге здоровяк сдался, опустил пистолет и спрятал оружие в кобуру под пиджаком.

— Что вы вообще задумали? — подала голос госпожа директор.

— Сейчас не могу объяснить, — ответил Мун Джин, подходя ко мне поближе. — Запрокинь голову, нет времени.

— На что? — спросил я.

— На любезности, — ответил Мун Джин, одной рукой хватая меня за челюсть, а пальцами второй — за сломанный нос.

— Подожди… — только успел сказать я, как здоровяк со знанием дела крутанул кистью руки, с жутким звуком вставляя сломанную кость на место.

От этой манипуляции у меня в глазах опять потемнело, а из глаз брызнули слезы.

— Завтра будешь похож на панду, — сказал Мун Джин, — а пока вроде более-менее…

— Если бы кто-то сдерживался, то не…

Я глянул на Мун Джина и предпочел все же заткнуться. Он все еще был вооружен и при этом минимум вдвое крупнее меня самого. Людей таких размеров просто опасно бесить, если у тебя в руках нет какой-нибудь увесистой стреляющей палки. Потому что даже пистолет эту тушу остановит вряд ли.

— Я позвоню, когда довезу Кан Ён Сока в порт, пока ничего не предпринимай, все под контролем. Оставайся здесь, — сказал через плечо Мун Джин госпоже директору, когда мы оба уже выходили из квартиры.

Я кое-как застегнул ремень на брюках и набросил на плечи рубашку. Кровь продолжала хлестать, не помогали даже одноразовые платочки, которыми я заткнул ноздри.

— Ты! — он посмотрел сверху вниз на подчиненного. — Снимай рубашку, потом пройдись по квартире, убедись, что везде закрыты шторы. Сделай довольный вид.

Подчиненный Мун Джина мелко кивнул и стал раздеваться.

Уже на пороге Мун Джин бросил виноватый взгляд на госпожу директора, но так ничего и не добавил. Я же уже стоял в коридоре и ждал здоровяка.

Спустились на паркинг молча. Точно так же молча уселись в машину.

— На, попробуй этим, — сказал Мун Джин, протягивая мне свой носовой платок.

Салфетки совсем размякли и я рисковал залить кровью всю грудь.

Пока я утирал нос, Мун Джин наклонился к бардачку и выудил какую-то банку с таблетками.

— Две сейчас, чтобы унять боль, и еще по одной каждые четыре часа. Но не больше, а то кайфанешь и тебя совсем размажет, — ответил мужчина.

— Мне бы что-нибудь обычное…

— А это оно и есть. Обычный ибупрофен с псевдоэфедрином, просто дозировка конская. Еще и кровь должно остановить, во всяком случае, отек будет не таким сильным. У тебя же нет аллергии? — спросил Мун Джин, выруливая с парковочного места.

— Сейчас и проверим, — ответил я, закидывая в себя пару таблеток.

Как я буду с таким лицом вести переговоры с триадой — отдельный вопрос, озвучивать который не очень хотелось. В любом случае, пусть и с осложнениями, из квартиры я выбрался. В кармане два телефона — мой и Пак Сумин — рядом Мун Джин. Госпожа Юн Хян Ми немного в курсе происходящего, но пока не звонит своему отцу. У меня все получится, обязано получится. Главное, чтобы в триаде сидели не безумцы, а люди, с которыми можно договориться.

Китайский квартал не спал. Ночные улочки были освещены многочисленными фонарями, сновали продавцы и туристы, местные зазывали посетителей в заведения. Тут кипела жизнь, хотя, казалось бы, время было уже довольно позднее — полчаса до полуночи. Тихо тут станет только ближе к трем, когда последние пьяные посетители небольших ресторанчиков вывалятся на свежий воздух и пойдут ловить такси, а улицы заполнятся трудолюбивыми китайцами, которые начнут мести самые проходные места, таскать коробки с продуктами и заниматься прочими делами, готовясь с завтрашнего же утра вновь принимать гостей. Сейчас было лето, высокий сезон, Сеул полнился европейцами, которые с удовольствием впитывали все азиатское, и китайский квартал делал на этом хорошие деньги.

Мун Джин припарковал машину недалеко от центральных ворот в квартал — напротив высокой яркой арки, выполненной в традиционном китайском стиле — приоткрыл окно и, совершенно не стесняясь меня на пассажирском сидении, достал мятую пачку сигарет из отсека в подлокотнике и закурил.

— Будешь? — спросил здоровяк, протягивая пачку.

В армии мне доводилось время от времени курить. На севере вообще много курили. Китайских сигарет, местных, самосада, которым торговали на рынках женщины. У меня по юности было не самое крепкое здоровье, так что я если и курил, то изредка, в компаниях, или когда альтернативой этой пагубной привычке была работа.

— А давай, — ответил я, потянув за рыжий фильтр сигарету.

Чиркнула зажигалка, я затянулся и тут же с непривычки закашлялся.

Мун Джин же в очередной раз присосался к сигарете и выпустил огромное облако удушливого дыма.

— Юн Хян Ми ругается, если от меня пахнет табаком. Говорит, воняет как от псины, — внезапно сказал мужчина. — Вот в последние месяцы и не курю. Хотя ее папаша дымит, как паровоз.

— Может, поэтому и ругается, — ответил я, щурясь от едкого дыма. Вторая затяжка пошла легче.

Не стоит увлекаться этой дрянью, ничего хорошего, как и с алкоголем, от них не поимеешь. Только проблемы с дыханием. И зубы посыплются.

— Думаю, на электронки перейти, — продолжил здоровяк. — Пахнут приятно, вкус интересный, да и вреда вроде нет. Что скажешь?

— Видел пару раз, но не думаю, что это полезно, — ответил я, неловко сбрасывая пепел через небольшую щель в окне. Половина, ожидаемо, просыпалась обратно, на дверь автомобиля, но Мун Джин этого даже не заметил.

— Как таблетки, подействовали уже? — спросил здоровяк.

— Вроде подействовали, — ответил я. Никотин ударил по мозгам и вызвал легкое головокружение, на грани с тошнотой. Какими бы хорошими не были сигареты, это все равно отрава. Но я так устал за этот день, что мне было плевать. Если бы предложили выпить — я бы выпил. Сейчас же вся моя голова была эпицентром пульсирующей боли из-за перенапряжения и сломанного носа, хотя таблетки и сигарета эту боль чуть притупили.

— У тебя точно есть план?

— Ничего не изменилось. Я просто пойду туда и найду этого Ма Донга, а потом солью ему Ким Аран.

— А если они не станут слушать? — спросил Мун Джин.

Я бросил короткий взгляд на мужчину, но ничего не сказал. Все уже было обсуждено и договорено. Если у меня не получится договориться с триадой, то тогда пусть подключают Пак Ки Хуна и Юн Донджина. Правда для меня лично это не сулило ничего хорошего, впрочем, как и для Пак Сумин.

— Интересный ты человек, Кан Ён Сок, — сказал он. — С виду совершенно обычный парень, а вон как…

— Во время кризисов люди раскрываются с неожиданной стороны, — ответил я, затягиваясь в последний раз и бычкуя едва скуренную на половину сигарету в автомобильной пепельнице рядом с рычагом коробки передач. — Я пошел.

Открыв дверь, я ступил на еще теплый после жаркого летнего дня асфальт улицы.

— Эй! Держи! — крикнул Мун Джин, бросая через открытое окно полупустую пачку с зажигалкой внутри. — Таблеток много не пей, а сигареты потом помогут отвлечься если что. Ну, или просто пригодятся. Все китайцы курят.

Я посмотрел на пачку в моей руке.

— Увидимся, — махнул я рукой Мун Джину, опустил пачку в карман, после чего двинул в сторону ворот в квартал.

Молодой мужчина с разбитым лицом привлекал всеобщее внимание. Корейцы на меня косились и осуждали, иностранцы — обходили стороной. Ловил я и недружелюбные взгляды китайцев, которым мой внешний вид портил бизнес. Я же искал место, где смогу передать свою просьбу. Это должно быть какое-нибудь небольшое заведение семейного типа, похожее на место, в котором я забирал липовый паспорт. Триада хитра и стара, прятаться на виду — в крови у этой организации.

Я остановился у одной непримечательной лапшичной, столики которой стояли под фонарями на улице. Посетителей почти не было, так что я без проблем устроился с краю. Позвал тетеньку, которая занималась тут и разносом, и готовкой, у которой заказал лапши с жареными овощами и курицей. Обычное туристическое блюдо, которое подавалось почти везде.

— И мне бы поговорить с кем, — бросил я женщине в спину. — Дядюшка Ма Донг говорил, что тут всегда найдешь компанию.

Казалось, женщина меня даже не услышала, так что я принялся просто ждать. В любом случае люди триады должны были меня срисовать, а выглядел я как минимум странно. Но даже если ко мне никто не подойдет — перекушу и продолжу поиски в более агрессивном стиле.

Почему-то вдыхая запах китайского квартала, резко захотелось острых китайских пельмешек. Нет, гёдзы отлично готовили и в Корее, но именно в Китае, в большой и просторной столовке, куда я постоянно ходил обедать, из перца чили и еще каких-то острых специй готовили отличный соус, от которого буквально немел рот. Было очень вкусно, а самое главное — совсем недорого, если судить о ценах на еду в городах Поднебесной.

Но гёдзы тут не готовили, только несколько видов пшеничной, гречишной и стеклянной лапши с различными начинками, а так же могли предложить холодный лапшичный супчик с курочкой и вареным яйцом, который, впрочем, был более блюдом японским, нежели китайским. Но место определенно было проходным и туристическим, так что никто на эту тему особо не заморачивался. Продается — значит, будем готовить и называть китайской кухней. За аутентичностью тут гнались только на словах.

Через пять минут после того, как передо мной встала тарелка горячей лапши, острый соус и бутылочка воды, за мой столик подсел невзрачного вида старикашка в форме уборщика. Такие же старики постоянно сновали по улице, подбирая мусор и всякую грязь. В одной руке старик держал пустой пластиковый пакет, а во второй — специальные пластиковые щипцы, чтобы не приходилось наклоняться. Видимо, ему или не везло на мусор, или он только-только опустошил свой мешок и пошел на очередной круг по кварталу.

— Душновато сегодня… — глубокомысленно изрек старик, глядя куда-то в сторону.

Я, стараясь не задохнуться, откусывая очередную порцию лапши, только закивал головой.

— Водички? — спросил я.

— Можно, можно… Хотя чаю лучше, наверное.

Старик махнул рукой, подзывая женщину. Едва завидев уборщика, разносчица подошла, но было видно, что присутствием старикана она недовольна.

Мужчина обратился к женщине по-китайски и моих скудных знаний языка, которые я приобрел за время ожидания трансфера и документов, хватило только на то, чтобы услышать слово «милая» и «чай». Видимо, старик заказал чаю.

— Давайте я угощу, — сказал я, махнув женщине и пальцем показывая, что у меня со стариком будет общий счет.

Уборщик посмеялся и только покачал головой.

— Это старшие по вашим традициям должны угощать младших, — улыбнулся старик.

— Там, откуда я родом, принято уважать старших, — ответил я.

— У тебя интересный говор, юноша. Не местный? — спросил старик.

Я только покивал головой, продолжая поглощать лапшу. Во мне проснулся зверский аппетит, который только подстегнул прекрасный острый соус, поданный вместе с блюдом.

— Хорошая ночь… — протянул старик.

Перед нами встал небольшой чайничек и пара стаканчиков для чая. Сразу видно, посуда для своих, для китайцев, а не для туристов.

Дедок кивнул женщине, после чего принялся разливать напиток по стаканчикам.

— Слышал, тебе не с кем поговорить, — сказал старик, отставляя в сторону чайничек.

Я отложил палочки, после чего взял стаканчик с чаем в обе руки и, вытянув его перед собой, склонил голову. Я не знал тонкостей чайной церемонии Поднебесной, так что просто таким жестом выражал уважение к своему собеседнику и напитку.

Старик повторил за мной, после чего мы оба пригубили из стаканчиков.

— Да, я ищу дядюшку Ма Донга. Мой друг хорошо о нем отзывался.

— Зачем кому-то в столь дорогой одежде искать кого-то из китайского квартала? — усмехнулся старик.

— Иногда молодость слишком опрометчива, и требуется совет старших. Говорят, дядюшка Ма Донг очень мудр и к нему можно обратиться, если дело серьезное.

— Вот как? — удивился старик. — Пришел за мудростью старших?

— Не для себя. Моя сестра вот-вот натворит бед, и у меня не получается ее вразумить, — ответил я. — Вот и потребовалась помощью дядюшки.

— А отчего ты решил, что этот Ма Донг тебе поможет? — спросил уборщик.

— Только мудрый и опытный человек сумеет вразумить мою сестру, — ответил я. — Уверен, только ему это под силу.

— И как же зовут тебя и твою сестру?

— Я Кан Ён Сок, а моя сестра — Ким Аран. Мы не родные, но в нас течет одна кровь, и мы связаны общей судьбой, — ответил я. — Только в последнее время наши пути разошлись, она отдалилась от меня, ввязалась во всякие проблемы. Мне очень жаль мою сестру, но ее надо вразумить.

— Понимаю…

— Скажите, вот вы как думаете, из обиды на одного человека допустимо ли причинять вред другим людям? Да еще и врать начальству?

— Неужели твоя сестра оказалась столь коварна? — удивился старик.

Еще глотнули чаю. Старик стал хлопать ладонями по робе, так что я моментально сориентировался и достал из кармана пачку Мун Джина.

— Ох, какой любезный юноша, — рассмеялся уборщик, вытягивая скрюченными пальцами сигарету.

Я уже потянулся к зажигалке, но он только помахал руками и извлек из кармана коробок китайских спичек.

— Не могу прикуривать ничем другим, нужен родной аромат, — смеясь, ответил старик, подтягивая к себе маленькое блюдце, что стояло на столике все это время, и только сейчас я понял, что это была импровизированная пепельница.

— Моя сестра очень коварна, — продолжил я. — А самое плохое в том, что обиду-то она затаила на меня, а страдают другие люди. И я не могу спокойно сидеть и смотреть, как она вредит окружающим в своей злобе. Моя знакомая попала под удар, мне нужно ей помочь и остановить Ким Аран.

— Вот как… — протянул дед, затягиваясь сигаретой. — Непростая ситуация…

— Именно поэтому я и ищу совета дядюшки Ма Донга, — ответил я, пожимая плечами.

— А что будешь делать, если совет не поможет? — спросил старик.

— Придется звонить родне моей знакомой. Но у нее очень строгий дед, я бы не хотел, чтобы эта история достигла его ушей, — прямо сказал я, устав от всей этой словестной эквилибристики. — Если придется сообщить ему, то не поздоровится абсолютно всем. Меня это не устраивает, ведь виновата только Ким Аран. Незачем страдать кому-то еще.

— Ну, я точно знаю, что тебе не стоит сильно тревожиться, молодой человек, — улыбнулся дедок. — Хорошие сигареты! Знаешь толк.

— Это меня товарищ угостил, я сам и не курю, — ответил я, намекая, что даже убрав меня, информация достигнет ушей Пак Ки Хуна.

— Все равно, качественный табачок всегда в радость, — с блуждающей улыбкой ответил старый уборщик, глядя на сизую ленточку, которая поднималась от кончика сигареты и исчезала где-то за пределами света фонаря, в ночной темноте китайского квартала. — Не тревожься, Кан Ён Сок. Уверен, все как-нибудь разрешится. А ты пока кушай, отдохни, выпей немного. Покури всласть. Тебе, я вижу, досталось уже сегодня, никуда не торопись. Бывает, жизнь складывается так, что проблемы решаются сами собой.

Старик разлил еще чаю, мы опять выпили теплого терпкого напитка, после чего, кряхтя, он поднялся из-за столика и двинул в сторону ближайшего переулка, по пути поднимая бумажки и окурки с земли своей пластиковой клешней. Я же сосредоточился на остатках лапши.

Сломанный нос начал болеть еще сильнее, так что я выудил из кармана пузырек с таблетками и вкинул в себя сразу две. Плевать, что там говорил мне Мун Джин, переговоры закончились, осталось ждать результатов. То, что старик этот был непрост, я понял сразу. Слишком уж резво бросилась на кухню разносчица этой лапшичной. Перед уборщиками так себя не ведут. Да и дед задавал интересные вопросы.

Кто он такой — меня не интересовало, пусть и сам Ма Донг. Главное, чтобы мое послание достигло ушей боссов: не приструните сучку Ким Аран, дернув за поводок, и не отдадите Пак Сумин — я стукану Пак Ки Хуну. И тогда молитесь, чтобы этот чеболь не залил весь ваш квартал бетоном, слава у деда Пак Сумин была довольно хмурая. Он был из того поколения, которое прогрызало себе путь наверх зубами, один из немногих чеболей первой волны, кто еще остался в живых и был у дел. Большинство компаний уже перешло в руки сыновей, а иногда и внуков, как с той же корпорацией Samsung.

Я достал из кармана телефон и написал Мун Джину короткое сообщение.

«Ждем».

Пока все. Как и условились, если утром я не выйду из квартала или не сделаю видеозвонок, то Мун Джин прямой наводкой отправляется к Юн Хян Ми и Юн Донджину, то есть стучится в дверь самого Пак Ки Хуна. А меня это действие, само собой, списывает в утиль.

Ночь тянулась невероятно долго. Как и предупреждал Мун Джин, от таблеток меня размазало, как муху по лобовому стеклу, но сейчас я был даже рад этому состоянию. Дергаться больше смысла не имело, нужно просто убить время. Уже когда лапшичная закрывалась в районе двух часов ночи, я заказал пару куриных шашлычков на шпажках и взял баночку пива. С ибупрофеном мешать алкоголь не стоило, но кто меня остановит? Я думал остаться за столиком после закрытия, и мне это почти удалось, но тут из кухни появилась разносчица и на смеси корейского и китайского стала прогонять меня полотенцем. Прочие заведения, кроме самых злачных, уже тоже закрылись, так что я бесцельно побрел по косым улочкам. Шашлычок я довольно быстро съел, а вот пиво так и не открыл — просто затолкал баночку в треть литра в карман брюк, рядом с пачкой сигарет.

Когда солнце уже стало подниматься на востоке, я сдался и побрел в сторону ворот квартала. Выйдя на улицу, я оглянулся. Чуть правее был вход на станцию Инчхон, которая откроется только через полтора часа, в половину шестого. Прямо передо мной же была небольшая пешеходная площадка с велопарковкой, на бортике которой сидела знакомая сгорбленная фигура.

Я нагло перешел улицу, даже не заботясь о транспорте или соблюдении правил — в это время никаких машин даже не наблюдалось — и уселся рядом на бортик.

— Давно ждешь? — спросил я.

— Минут десять. Выгрузили из машины, как мешок, — ответила обнимающая собственные колени годзилла. — чего так долго? Я чуть не уснула тут.

— Пива хочешь?

— А где ты его в это время купишь? — усмехнулась Пак Сумин. — Я уже осмотрелась, нет тут круглосуточных…

Она была бледная. На щеке — небольшой кровоподтек, волосы грязные, одежда в еще более плачевном состоянии. Дорогое вечернее платье, в котором она уехала в клуб, превратилось в темную тряпку. А у меня даже не было пиджака или кофты, прикрыть ее голые плечи.

Все тело девушки было напряжено, и я видел, что еще немного, и она сорвется в истерику.

Словно фокусник, я достал из кармана банку пива для годзиллы, а себе — сигареты. Пак Сумин со знанием дела щелкнула ключом на банке, открывая пенное, я неловко подкурил, а потом полез в карман за смартфоном. Надо отписать Мун Джину, пусть приедет и заберет нас.

— Вкусное, — сказала Пак Сумин, опуская подбородок на колени и вращая банку в ладонях. — Дай и мне.

Девушка потянулась за сигаретой и, выхватив ее у меня из рук, затянулась с двух пальцев, будто держала самокрутку. Конечно же, она мгновенно закашлялась.

— Ну и гадость!

— Ты же не куришь! Зачем взяла?

— А чего ты закурил? Ты же тоже не куришь! — ответила годзилла, запивая сигаретный дым пивом. — Вот и мне захотелось.

— Идиотка… — пробормотал я, качая головой.

— Я бы тебе за такие разговоры нос сломала, да вижу, кто-то постарался!

Я повернул голову на Пак Сумин, которая совершенно серьезно сейчас смотрела на меня. Почему-то на мое лицо наползла тупая ухмылка, улыбаться стала и Пак Сумин.

— Ага, уже постарались, — усмехнулся я.

— Ну ты и тупица, — улыбнулась Пак Сумин. — Как можно было позволить сломать себе нос?

— Ты не поверишь… — сказал я, после чего начал рассказывать совершенно нелепейшую историю о том, как именно мое лицо приняло такой вид.

Через пять минут к входу в китайский квартал подъехал Мун Джин, который нашел нас с Пак Сумин умирающими от хохота на велосипедной парковке.

Времени на отдых у нас не было. Сейчас было пять утра — собрание начнется в полдень, а значит, нам нужно приехать в головной офис конгломерата максимум в половину одиннадцатого.

— Ну и видок у вас двоих, — протянула сонная Юн Хян Ми, кутаясь в гостевой халат.

Каким-то непостижимым образом моя квартира стала почти штабом, и сейчас тут сновала куча народу. Первое — люди Мун Джина, которые, предварительно заблокировав охрану, приставленную семьей, сейчас охраняли все здание. Один боец на кухне, двое в коридоре, еще двое в фойе и на паркинге. Как сказал сам здоровяк, освобождение годзиллы — триггер, который может подтолкнуть заказчиков похищения к необдуманным действиям. А значит, нам надо быть готовым к чему угодно, вплоть до полноценного штурма здания.

Конечно же, это все была чистой воды паранойя, но она мне нравилась. Зашторенные окна, электрический свет и запах свежего кофе, которым бесконтрольно загружались все присутствующие.

Первым делом отправили Пак Сумин в душ, после чего Мун Джин позвал одного из своих людей, чтобы осмотрел ссадины и общее состояние девушки. В прошлом полевой медик, мужчина с узким лицом и аномально длинными пальцами довольно быстро провел осмотр и пришел к заключению, что все может ограничиться сном и мазью от синяков.

— Есть кровоподтеки на щеке, локтях, запястьях и лодыжках, но это следы от стяжек, — сказал спец, выйдя из спальни. — В остальном госпожа Пак Сумин просто очень устала. Ей бы выспаться часов восемнадцать.

— У нас нет и шести, — ответила Юн Хян Ми.

— Тогда рекомендую четыреста миллиграмм кофеина в таблетках или раствор кофеин-бензоата натрия подкожно и два часа сна.

— Не совсем понимаю, зачем тогда спать, — удивилась госпожа директор. У меня, впрочем, был тот же вопрос.

— Кофеин блокирует рецепторы, которые отвечают за усталость, а не оказывает стимулирующее влияние. Чтобы освободить рецептор от молекулы аденозина, который является маркером усталости, и заместить его блокирующей рецептор и чувство усталости молекулой кофеина, лучше всего немного поспать. Это запустит естественный процесс высвобождения аденозина и ускорит работу кофеина. Способ довольно эффективный, но злоупотреблять не стоит, — терпеливо пояснил медик, хотя в его тоне и сквозили высокомерные нотки.

— То есть, чтобы кофе лучше подействовал, нужно полчаса вздремнуть? — уточнил я.

— Именно, — кивнул медик, — во всяком случае, последние исследования кофеина говорят именно об этом. Ну и это вправду работает.

— Так, детки, объявляю перерыв на короткий сон! — хлопнула в ладоши Юн Хян Ми.

Через тридцать секунд в одной руке у меня были две таблетки кофеина по 200 мг каждая, а во второй — бутылка с водой.

— Давайте, выпили таблеточки и в постель, — усмехнулась госпожа директор. — Я провожу тебя наверх, Сумин-ян.

— Не надо, — мотнула головой годзилла. — Я тут останусь.

Сейчас девушка была отторможенной и еле ворочала языком. Ей определенно нужно поспать, тем более горячий душ только усугубил ее сонливость. Адреналин, на котором она «ехала» последние сутки, схлынул, едва она села в машину Мун Джина, и уже по пути домой Пак Сумин задремала, уронив голову мне на плечо.

— Нам Ён-куна негде положить будет, — заметила госпожа директор. — Или вы уже в одну постель перебрались?

Мы с Пак Сумин переглянулись, а потом оба фыркнули от смеха. Ну и глупость же сморозила госпожа Юн Хян Ми! Я уже убедился, что даже на сексуальную фантазию в сторону Пак Сумин не способен, какая постель⁈ У годзиллы, судя по реакции, были те же чувства.

— Я на диване сплю обычно, — сказал я. — Кровать слишком мягкая. Или на полу, тоже отлично.

— Так, хватит, пейте таблетки и спать, — вмешался Мун Джин. — Время только теряете. Кан Ён Сок, пойдем, я тебе устрою место. Госпожа Пак Сумин, обождите немного.

Через две минуты все было решено. Годзилла привычно устроилась на кровати, мне же было достаточно одеяла в качестве матраса и простыни накрыться. Лето, жара, даже система климат-контроля этого дорогого здания не до конца справлялась с июльским зноем.

Едва моя голова коснулась подушки, я тут же начал проваливаться в сон. Час сорок-два часа — максимум, который нам могли позволить, это как раз являлось средним временем полного цикла сна, во время которого произойдет перезагрузка аденозиновых рецепторов. Во всяком случае, так сказал медик Мун Джина.

— Кан Ён Сок, — сонно пробубнела годзилла.

— Что? — ответил я, разлепляя один глаз.

Девушка лежала на другом краю кровати от того места, где постелили мне, так что я даже плеча не видел. Просто какой-то бесформенный горб из одеяла.

— Почему ты не доложил деду? Зачем рисковал и сунулся к китайцам? Тебя же могли убить, — спросила Пак Сумин.

— Это бы ничего не решило, — ответил я, глядя в белый потолок. — Впереди собрание, его нельзя пропустить.

— Я все равно ничего не соображаю. Мы провалимся, — ответила Пак Сумин.

— Не провалимся. Госпожа директор нам поможет.

— Кан Ён Сок…

— Что?

— Если бы эта поехавшая сразу приказала тебе приехать и сдаться, а не ждала удобного момента, что бы ты сделал? — спросила Пак Сумин.

Я на секунду умолк, размышляя над вопросом годзиллы.

— Что-нибудь бы придумал.

— В следующий раз доложи деду, вот и все. Не геройствуй, — пробормотала Пак Сумин, засыпая.

Я промолчал. Пак Сумин даже в таком состоянии не могла не понимать, что привлечение Пак Ки Хуна к таким делам ставит крест на любых крохах ее репутации, полностью лишает права голоса. Но при этом она не может понять, почему я продолжал за нее бороться и беспокоиться о совете вместо того, чтобы избрать путь наименьшего сопротивления. Она говорила как человек, который уже давным-давно сдался.

Когда Пак Сумин и Кан Ён Сок отключились, Юн Хян Ми и Мун Джин остались в гостиной вдвоем. Мун Джин отослал своих людей, чтобы поговорить со своей женщиной, но вместо слов ему отвесили еще одну хлесткую пощечину.

— А это за то, что скрыл от меня похищение Сумин-ян, — спокойно сообщила Юн Хян Ми.

— Справедливо, — ответил Мун Джин. Ему не было больно, он больше беспокоился о том, чтобы Юн Хян Ми не выбила себе руку об его челюсть. — Но тут было не мне решать. Кан Ён Сок был сильно против, пусть и позвонил мне.

— С каких пор ты даешь кому-то решать, что тебе делать? — подняла бровь Юн Хян Ми, опускаясь на диван.

— Не злись, — сказал Мун Джин, сбрасывая пиджак и усаживаясь рядом, чтобы приобнять женщину. — Вот что бы ты сделала, если бы вчера утром он позвонил тебе, а не мне? Он, кстати, сначала так и собирался поступить, но потом вспомнил про меня.

— Что бы я сделала? — удивилась Юн Хян Ми. — Позвонила бы отцу, само собой. Сумин-ян была в смертельной опасности!

— Пак Сумин взрослая совершеннолетняя женщина, Хян Ми, — вкрадчиво сказал Мун Джин. — Тем более посмотри, как все разрешилось.

Юн Хян Ми только фыркнула, сложив руки на груди, но приобнять себя за плечи позволила.

— Это какое-то безумие. У меня до сих пор в голове не укладывается, что северянин сумел надавить на боссов триады.

— Ни на кого он не давил, — ответил Мун Джин, поглаживая Юн Хян Ми по волосам, — просто дал этим людям полное понимание ситуации. Триада осторожна и незаметна, и не допускает ошибок. Поведение этой Ким Аран не лезло ни в какие ворота, она подставляла китайцев.

— То есть, это Кан Ён Сок виноват во всем? — уточнила госпожа директор.

— Скорее, он стал переменной, которая создала окно возможностей. Похить Пак Сумин кто угодно другой, мы бы никогда не смогли их найти или вынудить триаду отозвать свой приказ, — ответил Мун Джин. — Так что этот старый конфликт сыграл нам на руку.

— Все равно не верится, — покачала головой Юн Хян Ми. — Этот парень или насквозь тупой, или у него стальные нервы.

— Он просто знает, что повязан с твоей подругой. Потонет она, потонет и Кан Ён Сок, — ответил Мун Джин.

— Северянин мог бы сбежать, у него была фора, — пожала плечами Юн Хян Ми. — Я бы так и сделала.

— Ну, значит Сумин-ян повезло, что в ее окружении есть люди получше тебя… — протянул Мун Джин, за что сразу же получил чувствительный тычок локтем под ребра.

На этом разговор был окончен. Мун Джин пошел с обходом и заниматься вопросами своей фирмы, Юн Хян Ми — открыла ноутбук. Она все еще была директором по персоналу в InterConnect, а еще ей нужно было подготовить выступление для Пак Сумин. Кан Ён Сок своим стремлением во что бы то ни стало довести свою начальницу до семейного совета, задал им довольно высокую планку, которой нужно соответствовать.

Ким Аран нервно вздрогнула, когда дверь за ее спиной распахнулась.

— Тебя ждут, — хмуро бросил амбал.

Северянка поднялась со стула и проследовала за бандитом, нервно оглядываясь по сторонам.

Это была все та же чайная, вот только внутри не было ни единого посетителя, да даже работников не видно. Здание стояло совершенно темным и безжизненным.

Половину ночи она просидела в маленькой подсобке, ожидая, когда же ее вызовут. Прошло не меньше трех часов, солнце скоро встанет и вот-вот Сеул начнет жить своей жизнью. Ким Аран бросила короткий взгляд через решетчатое окно. Время — почти четыре утра, если судить по медленно светлеющему ночному небу. Почему же ее заставили так долго ждать? Ведь она в точности выполняла все указания триады, все шло, как и было задумано.

На душе было неспокойно. После полуночи на стройку, где они держали похищенную, приехали амбалы из мафии, молча погрузили девчонку в машину, а Ким Аран и ее парней загнали в фургон. Сказали, надо сменить точку, хотя на это место указала сама триада, адрес был в документах, которые ей передал Ма Донг вместе с заказом. Так что же изменилось? Неужели девчонку хватились?

Кан Ён Сок был прижат к ногтю. Ее человек, который подрядился следить за гаденышем, исправно рапортовал о том, что объект наблюдения сидит в своей квартире и не рыпается. Ест, смотрит кино, даже вызвал себе девку, видимо, решил расслабиться перед неизбежным. В плане Ким Аран не было белых пятен, она все разыграла идеально, выполняя заказ триады и попутно загнав в угол этого зарвавшегося неудачника.

Но почему же она теперь здесь, в этой чайной?

— Проходи, — скомандовал Ма Донг, который уже сидел за низким чайным столиком.

На старике сегодня была форма уборщика. Такие вот старички постоянно сновали по улицам китайского квартала, подбирая с земли мелкий мусор за туристами и посетителями этого уголка Поднебесной в Сеуле.

— Высокоуважаемый господин Ма Донг, — Ким Аран опустилась на колени и, прижимаясь всем телом к земле, коснулась лбом пола.

— Знаешь ли ты, почему триада столь сильна? — спросил Ма Донг.

— Триада богата и влиятельна, — ответила Ким Аран, все так же касаясь лбом пола. — Так было всегда.

— Но откуда происходит это богатство? — продолжил старик. — Подними голову.

Ким Аран села и стала наблюдать, как старик разливает чай по стаканам.

— Поколения упорного труда? — предположила девушка.

Ма Донг чуть покачал головой, после чего прохлопал по карманам в поисках пачки сигарет. Когда старик закурил, он глянул на северянку. Мельком, но Ким Аран и этого хватило, по спине девушки прошла дрожь.

— Интересы организации превыше всего, — начал Ма Донг. — Каждый, кто присягает на верность триаде, становится частью триады. Сила наша не во власти и богатстве — частенько мы стояли на грани истребления. Наша сила в единстве и принципах, непоколебимой воле к жизни. Десятилетия гонений научили нас осторожности, с тех пор триада не совершает ошибок и не оставляет следов, ведь до сих пор участие в нашей организации на родине карается смертью.

Старик затянулся, выпуская облачко удушливого дыма.

— Я не понимаю, в чем дело, господин Ма Донг, — твердо ответила Ким Аран. — Я в точности выполнила все ваши указания.

— Ты знала, что тех, кто не является китайцем, никогда не принимают в триаду? — внезапно спросил мужчина.

На этих словах генеральская дочь вздрогнула.

— И тому есть причины, — продолжил Ма Донг.

Старик потянулся под столик и бросил перед Ким Аран несколько распечаток. На них за столиком какой-то лапшичной сидел Кан Ён Сок. И судя по фонарикам, фото было сделано где-то здесь, в китайском квартале.

— Я не понимаю… — пробормотала Ким Аран.

— Этим кадрам десять минут, — кивнул Ма Донг, хотя и изначальной реакции Ким Аран было для него достаточно.

Она узнала Кан Ён Сока, парень не врал о том, что они знакомы, а значит, не врал и обо всем остальном.

— Вот причина, почему в триаду принимают только китайцев, — сказал Ма Донг. — Только мы способны на истинную верность.

Ким Аран дрожащей рукой потянулась к черно-белым фотографиям, но коснуться их не успела. На голову девушки набросили плотный мусорный пакет. Изнутри он пах тем самым раствором, которым Ким Аран усыпила жиголо Ли Кён-Сука.

Резко стало нечем дышать. Ким Аран попыталась сорвать со своего лица пластик, но ногти только бессильно впивались в кожу через плотный полиэтилен, пальцы бессильно скользили по пакету. Девушка засучила ногами, пытаясь встать и вырваться. Ее голову резко рванули назад, отчего она упала спиной на пол. Материал пакета тут же закупорил рот и ноздри, натяжение усилилось и сильные руки подручного Ма Донга, который провел ее в эту комнатушку, потащили теряющую сознание Ким Аран прочь.

Ма Донг аккуратно взял двумя пальцами стаканчик с чаем и сделал небольшой глоток. Еще раз затянулся сигаретой, выпуская клубы сизого дыма.

— Все готово, — отрапортовал помощник Ма Донга. — Что дальше?

Старик еще раз посмотрел на распечатки. Этот Кан Ён Сок говорил правильные вещи. Ким Аран ступила на скользкий путь в тот момент, когда решила использовать триаду для своих собственных разборок. Такое прощать нельзя, ни в коем случае.

— В бетонные сапоги и на дно, всех троих, — скомандовал Ма Донг. — Мы давали ей шанс, она им не воспользовалась.

— А что делать с четвертым? Он сейчас следит за квартирой этого северянина, — кивнул подручный.

— Четвертый пусть живет, — махнул рукой Ма Донг. — Его же позже подрядили на слежку?

Помощник кивнул, на что старик ответил лишь глубокой затяжкой.

— Позвони днем в ассоциацию по реабилитации беглецов. Нам нужно выбрать нового смотрящего за диаспорой северян. Только на этот раз пусть выберут кого-нибудь надежного, а не как Ким Аран…

Старик поморщился, вспоминая, сколько проблем доставила эта девка. Но ничего, главное признавать свои ошибки, подчищать хвосты и делать выводы в дальнейшем. Они попробовали поставить на место смотрящего харизматичного лидера и из этого получились только проблемы. Хотя денежный поток со стороны Ким Аран был довольно стабильным. Но не все в этом мире решается деньгами.

После ухода подручного Ма Донг бросил взгляд на распечатки с уличных камер слежения, на которых был запечатлен Кан Ён Сок. Вот из кого получился бы хороший смотрящий, кто бы держал в узде всю диаспору, и с кем можно было бы иметь дела. Очень жаль, что все сложилось именно так.

Триада не оставляет следов, а этот Кан Ён Сок — живое доказательство их промашки. Мальчик поступил правильно, предложив сохранить проблему с Ким Аран в тайне, но Ма Донг не мог оставить этого просто так. В этой партии северокореец выиграл и смог добиться желаемого, но придет время, и триада вернет ему долг за причиненное унижение.

Если ты перешел дорогу триаде — оглядывайся до конца своих дней. Не просто так об их организации ходит слава не только самой осторожной, но и самой неумолимой и безжалостной. Рано или поздно они доберутся до этого Кан Ён Сока, надо только дождаться подходящего момента. А ждать они умеют лучше всего, именно в этом была истинная и главная сила китайской мафии — в терпении и дисциплине.

Гримировали нас долго, с чувством и каким-то исступленным усердием. К моменту, когда мы с Пак Сумин проснулись, в гостиной уже была целая бригада визажистов, вызванная госпожой Юн Хян Ми. И если макияж Пак Сумин занял не так много времени — ей всего-то надо было загримировать щеку, на которой был небольшой кровоподтек — то надо мной колдовали часа полтора.

Как и ожидалось, я уже стал похож на китайскую большую панду с характерными фингалами под глазами, так что на мое лицо лег такой слой грима, что я боялся лишний раз морщиться или открыть рот, опасаясь, что вся эта конструкция осыплется. Также наложили грим на нос, полностью изменив его форму и скрыв свежий перелом. Была эта процедура настолько болезненная, что пришлось вызывать полевого медика господина Мун Джина, который поставил мне укол лидокаина, отчего я совершенно перестал чувствовать что-либо выше верхней губы. Да и губы, строго говоря, тоже шевелились так себе.

Я четко осознавал, к чему все эти трудности и сложности. Меня собираются предъявить как выставочного песика, которого Пак Сумин отмыла, выдрессировала и адаптировала к жизни в Южной Корее, предъявить как доказательство того, что она способна нести ответственность и справляться с нетривиальными задачами.

Уже сидя в машине и ожидая, когда спустится Пак Сумин, я подумал: а справилась бы она, если на моем месте оказался бы простой северокореец? Без всего этого бэкграунда, технической грамотности и криминальной изворотливости? Без параноидального психоза, когда в любой тени мерещится угроза? Интересно, понимает ли Пак Сумин, как удивительно сложилась судьба, ведь ей попался, наверное, один из самых «непростых» беглецов, которого только можно было придумать.

Когда все это закончится, надо по-тихому достать флешку с биткоинами и начать отмывку через миксеры. К черту все это, к черту этих чеболей и их разборки. Я перетащил годзиллу на своем горбу через этот бурный поток, но рисковать ради этой девчонки и дальше… Я не знаю, все стало слишком сложно и опасно. Не к такой жизни я стремился.

Пассажирская дверь открылась и на сидение плюхнулась Пак Сумин. Лицо девушки сейчас было больше похоже на безжизненную маску фарфоровой куклы или девицы с обложки глянцевых журналов, хотя это впечатление могло быть и обманчивым. Все же, я довольно часто видел ее без макияжа и сейчас отчетливо замечал разницу между ее обычным образом и тем, что сделали с Пак Сумин визажисты.

— Последний рывок, — прогундосил я. — Ты подготовилась?

— Онни попыталась что-то запихнуть в мою голову, но я не уверена… — начала Пак Сумин.

— Прекращай, — перебил я девушку.

Сейчас я столкнулся с жесткой деперсонализацией на фоне суток без сна, стресса, сломанного носа и конской доли обезболивающих, так что скорее наблюдал все чуть со стороны, будто бы парил за собственным плечом, а моими губами шевелит кто-то другой. Кан Гванджин.

— Ты хочешь поплавать в реке Хан или что? — грубо ответила Пак Сумин.

— Ты со всем справишься. Все цифры ты помнишь, все выступление не составит для тебя никакого труда. А слайды я тебе сам буду переключать, — ответил я.

— Я не поняла, у нас тут шаман завелся? Или ты будущее видишь? — с агрессией спросила Пак Сумин.

Я оперся о подлокотник, который разделял нас с Пак Сумин, и наклонился совсем близко к девушке.

— Госпожа Пак Сумин, объясните мне вот что, — продолжил я, игнорируя ее вопросы. — Вы учились в частном лондонском пансионате, за три года прослушали полный курс бизнес-школы, а после сдали экзамен на степень MBA. Ту самую, которую получают топ-менеджеры крупных корпораций перед тем, как занять свой пост. А еще вы свободно говорите на английском. С каких пор для человека с подобным образованием является проблемой провести небольшую презентацию о работе маленького отдела на четыре десятка сотрудников?

Еще на середине моей тирады Пак Сумин отвела взгляд и слушала меня, уставившись в перегородку, которая отделяла нас от водителя с охранником.

— Откуда ты знаешь?

— Такое сложно спрятать, — ответил я. — Вы получили образование, которое нельзя просто купить. Надо показывать и соответствующий уровень знаний и навыков. Так что я совершенно не понимаю, почему вы сдались еще до начала боя, госпожа Пак Сумин.

— Я даже не знаю, что меня бесит больше, когда ты говоришь со мной неформально, либо же вот так…

Машина выехала из паркинга и, пристроившись за джипом сопровождения с бойцами Мун Джина, направилась к главному офису конгломерата семьи Пак.

— Вот так, это как?

— Будто бы ты меня уважаешь, — ответила годзилла.

— Вы спросили, почему я не сбежал, а полез к китайцам, — сказал я. — В этом и есть причина.

— В чем?

— Я считаю, что вас есть, за что уважать.

— Ты лжешь.

— Докажите мне это сегодня.

— Почему я должна доказывать что-то кому-то вроде тебя? — удивилась Пак Сумин. — Кем ты себя возомнил, Кан Ён Сок? Почему ты вообще говоришь так, будто бы понимаешь, что такое бизнес-школа и степень MBA?

— Может быть, потому что я на самом деле понимаю?

— В твоем личном деле нет записей об образовании, ты рабочий, который сбежал на юг. Безродный северянин без друзей и семьи, — словно мантру, проговорила Пак Сумин, глядя строго перед собой.

В голове сейчас шумело, я плохо соображал, что вообще говорю. Изначально я хотел подбодрить годзиллу, но разговор вырулил куда-то в совершенно непонятное русло.

— А я похож на простого рабочего? — вкрадчиво спросил я, опять наклоняясь к Пак Сумин. — Скажите мне, госпожа начальник отдела.

Наши взгляды на мгновение встретились, после чего я опять занял свое место и упер взгляд в перегородку.

— Хочешь сказать, что ты образованный? Тогда почему нет записей в документах?

— А как много северян смогли устроиться на юге по специальности? — задал я ответный вопрос.

— И где ты учился?

— В Пхеньяне.

— И чему же? Теории Чучхе? — фыркнула годзилла.

Я скосил на нее взгляд. Стоит закрыть рот и перестать трепаться, но коктейль из препаратов в моей крови думал иначе.

— Прикладная математика, — сказал я наконец-то. — И электротехника. Последняя, конечно, лет на пятьдесят уже устарела, это еще учебная программа, которую мы получили от русских. Но физика не устаревает.

— Что, ракеты строил? — спросила годзилла.

— Не взяли, мест не хватило, — ответил я.

— Поэтому сбежал?

— Может, когда-нибудь и расскажу, почему сбежал, — ответил я, совершенно точно даже в таком состоянии понимая, что Пак Сумин мой секрет никогда не узнает. Просто потому что тогда мне крышка. — Но вернемся к собранию. Нельзя опускать руки еще до того, как пришло время действовать. Надо бороться.

— Говоришь как мой покойный придурок-отец, — фыркнула годзилла.

— Правильные вещи от любого человека будут звучать одинаково.

— Ты не знаешь, кто там меня ждет, в зале заседаний.

— Просто люди. Такие же, как и все остальные. Фамилия Пак ни на что не влияет.

— Что, правда? — усмехнулась годзилла.

— А по мне видно, что я вас боюсь?

— Я бы посмотрела на тебя, встреться ты с моим дедом, — сказала девушка.

— Пак Ки Хун такой же человек, как и все остальные, — ответил я. — Ваш дед, госпожа руководитель отдела, страшен не сам по себе. Он страшен людьми, которые стоят за ним. Которые уважают его и готовы исполнять любые приказы. В этом суть власти.

— То есть, ты не боишься меня, потому что за мной никого нет? — спросила Пак Сумин.

Я повернул голову к девушке и внимательно посмотрел на чебольку.

— Я не могу бояться самого себя, — ответил я. — Но у меня должна быть реальная причина следовать за вами и дальше, госпожа Пак Сумин. Дайте мне эту причину.

Машина остановилась у огромного офисного здания, штаб-квартиры конгломерата семейства Пак. До собрания оставалось меньше часа.

Пак Минхо сидел в кабинете своего отца, Пак Бо Гома, и нервно стучал ногтем по краю стола. Новости пришли не из лучших: Пак Сумин уже приехала в офис и сейчас находилась в одной из комнат отдыха, в ожидании начала собрания. Напротив сына, в своем кресле разместился вице-президент Pak Industries, старший сын главы компании, господин Пак Бо Гом, единственный дядя Пак Сумин.

— Значит, твои контакты оказались не так надежны, как ты думал, — протянул Пак Бо Гом, глядя на скриншоты, которые ему прислали из комнаты охраны. На них отчетливо было видно, что Пак Сумин вошла в здание в сопровождении четырех охранников и какого-то клерка, который тащил за ней ноутбук. И вид у всей группы был весьма воинственный. — И откуда у нее взялись эти боевики? Насколько я помню, Юн Донджин приставил за девчонкой всего пару бесполезных увальней.

— Мои люди сейчас наводят справки по этому вопросу, отец, — раздраженно ответил Пак Минхо. — Она и с эскортом приехала. Головная машина — джип с охраной, они профессионалы, сразу видно.

— Это надо разузнать, но я уже вижу, что от твоих действий стало только хуже, — недовольно поморщился вице-президент. — Пак Минхо, когда ты сказал, что помешаешь Пак Сумин попасть на собрание, что именно ты решил сделать?

— Вы не доверяете мне, отец? — с самодовольной ухмылкой просил Пак Минхо.

— Я хочу узнать, почему у этой малолетней пьяницы появилась такая охрана, — ответил Пак Бо Гом, вставая из-за стола и подходя к окну. — Пак Сумин всегда была позором семьи, ее нужно было лишь подтолкнуть, чтобы она сделала последний шаг с обрыва.

— Неужели нельзя поговорить с дедом? — прямо спросил Пак Минхо. — Он же должен понять, что эта девка…

Пак Бо Гом бросил короткий взгляд через плечо и Пак Минхо осекся на полуслове. Втягивать в эти дрязги Пак Ки Хуна было недопустимо. Хотя бы потому, что долгие годы глава семьи сквозь пальцы смотрел на любые выходки Пак Сумин. А значит и сейчас он может внезапно встать на ее сторону. То, что они убедили старика устроить девочке стандартную проверку, отправить набираться опыта в одну из побочных компаний конгломерата — уже удача. И все равно старик выбрал фирму, в которой сейчас работала давняя и единственная подруга Пак Сумин. Так он позаботился о «равных условиях», как сказал в личной беседе Пак Ки Хун своему старшему сыну. И спорить с этим решением главы семьи мужчина просто не мог.

— Собрание начнется через десять минут, пойдем. Посмотрим, что она скажет на собрании, — сказал мужчина, направляясь к дверям. Сын последовал за отцом.

Пак Минхо был рад, что отец не стал дальше давить на него и требовать раскрыть все детали предприятия, которое затеял его наследник. Он уже попытался связаться с триадой, у которой он разместил заказ на похищение Пак Сумин через подставных брокеров, но китайцы пока хранили молчание. А если молчат — значит что-то пошло не так.

Но как триада могла облажаться? Тем более в таком плевом деле? Пак Минхо был уверен, что китайцам без проблем удастся выкрасть его двоюродную сестру и сделать так, чтобы она сегодня не появилась в головном офисе. Этого было бы вполне достаточно для того, чтобы качнуть чашу весов в их с отцом сторону и убедить деда в том, что Пак Сумин безответственная алкоголичка, которая ставит удовольствия превыше блага семьи и компании. Но его план провалился, триада хранит молчание, а Пак Сумин — вот она, стоит в углу зала заседаний и готовится давать отчет.

Собрание будет разделено на две части. Сначала члены семьи, как основной, так и побочных ветвей, отчитаются главе конгломерата о делах и проектах, которые ведут на текущий момент. В общей сложности их ждал почти десяток коротких докладов. После этого в помещение зайдут другие менеджеры, уже наемные сотрудники семьи Пак, и разговор о делах конгломерата из семейного формата перейдет в формат полноценного корпоративного совещания.

Очевидно, Пак Сумин будет присутствовать только на первой части — она, как самый младший член семьи, пока не имела квалификации и просто морального права сидеть за одним столом со «взрослыми». Пак Минхо же уже был региональным директором одного из направлений и в свои тридцать пять имел репутацию хваткого и успешного бизнесмена, достойного преемника семьи Пак.

Но кто это стоит рядом с Пак Сумин?

Пак Минхо прищурился, всматриваясь в лицо незнакомца. Тот самый клерк, который нес за Пак Сумин сумку с ноутбуком и документами. Высокий молодой мужчина с точеными скулами и совершенно мертвецким взглядом. И где она нашла эту гадюку? Одного взгляда на этого прихвостня Пак Минхо хватило, чтобы проникнуться к нему безграничным отвращением.

Не были в восторге и отец, и его младший брат — Пак Хи Шунь.

— Кто там стоит рядом с нашей Сумин-ян? — кисло спросил брат, наклоняясь к Пак Минхо.

— Без понятия, — ответил Пак Минхо.

— Это северянин, — внезапно сообщила тетушка Чхве Кан-Ми.

Пак Минхо никогда не любил эту властную женщину, по лицу которой никогда нельзя было понять, что же она замышляет на этот раз. Но она занималась бухгалтерией конгломерата, и дед высоко ценил свою племянницу, так что никакой возможности избавиться от этой змеи при жизни текущего главы у него и быть не могло. Да и даже после его смерти Чхве Кан-Ми, скорее всего, сохранит свой пост и влияние, как под нее не копай — тетушка уже два десятилетия работала с финансами и пустила корни так глубоко, что проще разрушить компанию и построить ее заново, чем пытаться вырвать ее из структуры конгломерата.

Пак Бо Гом покосился на двоюродную сестру.

— Откуда ты знаешь? Следишь за Пак Сумин? — спросил мужчина.

— Все намного проще, — высокомерно ответила эта гадюка, — я услышала, как его зовет Сумин-ян. «Северянин», так она к нему обратилась.

— А, так это тот стажер, которого направила ассоциация, — хмыкнул Пак Минхо. — Не думал, что она притащит его с собой.

Молодой мужчина хотел отпустить еще какую-нибудь едкую колкость, но в этот момент двери в зал собраний широко распахнулись и в комнату вошел Пак Ки Хун в сопровождении помощников и своего верного советника и телохранителя, Юн Донджина.

При виде цепного пса главы конгломерата Пак Минхо скрипнул зубами. Он откровенно ненавидел этого придурка, Юн Донджина, который возомнил себя не пойми кем. Какой-то тупоголовый охранник, который просто намертво присосался к Пак Ки Хуну и пользовался большим расположением деда, нежели его родные внуки или сын.

В это время старик занял свое место во главе длинного стола. Уселась и Пак Сумин, заняв позицию с краю и ближе к двери — ей по статусу не положено было сидеть слишком близко к главе. Хотя бы сейчас она знала свое место.

Северянин, которого она притащила на это собрание, отошел в сторонку и занял позицию неподалеку от личных помощников, которые сейчас готовились записывать распоряжения главы конгломерата для своих начальников. Единственный посторонний, кто остался у стола — тот самый Юн Донджин. Старый пес высокомерно занял позицию за правым плечом Пак Ки Хуна, намекая, что он ближе к главе конгломерата, чем любой из сидящих перед ним.

— Ну что же… — начал Пак Ки Хун. — Вижу, что все в сборе. Начнем квартальное собрание.

Взгляд старика скользнул по присутствующим, на секунду задержавшись на Пак Сумин. Отчетливо было видно, как девчонка смутилась. Она была бледная, словно фарфоровая кукла. Кто так красится на официальное собрание семьи? Приперлась, словно размалеванная шлюха.

— Глава Пак Ки Хун, давайте начну я, — внезапно подняла руку Чхве Кан-Ми. — У меня ничего серьезного, но есть презентация, которая может задать тон всему заседанию.

Старая змея и тут влезла! Пак Минхо хотелось бы, чтобы Пак Ки Хун сразу вызвал Сумин-ян, как младшую. Без опыта проведения презентаций на семейном совете, она бы определенно наломала дров. Но эта гадюка и тут влезла. Все, что теперь потребуется от тупой девчонки — просто повторить за старшей.

— Разрешаю, — кивнул Пак Ки Хун. — Только давай покороче, Кан-Ми. От твоих докладов всех всегда клонит в сон.

По залу совета прокатился небольшой смешок, потому что глава конгломерата сейчас сам улыбался. А если старшему весело — значит, весело и все остальным.

— Я постараюсь, дядя, — склонила голову Чхве Кан-Ми, с достоинством поднимаясь со своего места.

Пак Минхо начал недовольно стучать кончиком пальца по столешнице, время от времени бросая взгляды на Пак Сумин, которая сейчас сидела, будто проглотив жердь. Белое лицо, стеклянный взгляд, сомкнутые в ладонях руки. Она напряжена, но, по всей видимости, не нервничает. Слушает и наблюдает. Это плохо.

Доклад старой гадюки его совершенно не интересовал. Более его волновало, как Пак Сумин удалось сбежать от триады и почему китайцы хранят молчание.

После заседания он обязательно в этом разберется.

Совещание мы пережили. На негнущихся ногах Пак Сумин вышла к доске-проектору и начала свою презентацию, словно заводная кукла, безжизненно перечисляя факты и называя цифры. Память у нее оказалась отличная — Пак Сумин демонстративно не смотрела на слайды, которые я в тайминг переключал под ее речь. Держалась она в целом хорошо. Проблемы начались, когда посыпались дополнительные вопросы.

Больше всего упражнялся какой-то хлыщ, в котором я быстро начал подозревать того самого заказчика похищения. Он даже умудрился с издевкой спросить, почему Пак Сумин размалёвана, словно гулящая девка. Мол, девушка только что приехала из клуба или почему она тогда так выглядит?

Самое удивительное во всей этой ситуации было то, что никто из присутствующих за Пак Сумин не заступился, и даже грозный дед, чеболь Пак Ки Хун, сидел и смотрел на все, сквозь чуть прикрытые веки. Но в итоге старик не выдержал и просто хлопнул ладонью по столу. На этом выступление Пак Сумин закончилось, как и нападки ее родственника.

— Продолжай в том же духе, — единственное, что бросил в спину внучке Пак Ки Хун.

В тот момент наши со стариком взгляды почти пересеклись, но я успел опустить голову пониже и, подхватив ноутбук, выскочил вместе со своей начальницей за дверь.

Теперь же мы ехали домой. Этот проклятый день наконец-то подойдет к концу.

Охранники закрыли за нами двери автомобиля и Пак Сумин на своем сидении моментально скрутилась креветкой. Девушку била нервная дрожь.

Я ничего не сказал, просто бросил короткий взгляд на годзиллу, после чего потянулся за смартфоном в карман. Надо отписаться госпоже Юн Хян Ми.

Когда я уже писал сообщение госпоже директору, мой карман завибрировал, и я с удивлением обнаружил, что таскаю вместе с собой еще и смартфон годзиллы. Как он ко мне попал, когда и почему — для меня загадка, я этого просто не помнил. Так что я просто молча тронул все еще скрюченную Пак Сумин за плечо и подсунул ей под нос мобильник.

На экране светилось имя Юн Хян Ми.

— Сам с ней поговори, — буркнула годзилла, отпихивая мою руку.

Пришлось снимать вызов, хотя разговаривать с госпожой Юн Хян Ми у меня не было никакого желания. Где-то в глубине моего затуманенного разума крутилась мысль, что она нехило так отпинает меня за то, что скрыл похищение ее подруги. Но все это будет потом. Сейчас я был настолько уставшим, что готов послать к демонам хоть госпожу Юн Хян Ми, хоть директора NIS, да даже военно-политическое руководство Севера, причем лично и в полном составе. Все они для меня сводились к мутным теням, что колышутся где-то за прыгающими перед глазами масляными бликами.

— Здравствуйте, госпожа директор по персоналу, — выдавил я из себя, прикладывая лопату смартфона к уху.

— Как вы там? — без приветствий спросила Юн Хян Ми.

Я покосился на скрученную годзиллу. Еще немного и Пак Сумин в такой позе и уснет. Ну, или ее вывернет.

— Пока в сознании, — честно ответил я. — Не уверен, что надолго, но до машины дошли.

— Мне прислал сообщение помощник отца, — сообщила Юн Хян Ми. — Сказал, что вы отлично справились.

— Отлично? — удивился я. — Ну, нас почти выгнали. Не знаю, отлично ли это…

— Что сказал глава? — перебила меня Юн Хян Ми.

— Сказал, чтобы госпожа Пак Сумин продолжала в том же духе, — ответил я.

С той стороны на секунд десять все стихло, а по отсутствию шорохов или помех стало понятно, что госпожа Юн Хян Ми отключила микрофон и одному богу известно, что там сейчас происходило.

— Отлично. Один визажист тебя еще ждет, и я пришлю врача, чтобы проверил твой нос, — сказала госпожа Юн Хян Ми. — Также вы до конца недели с Сумин-ян отдыхаете, я уже обо всем позаботилась.

— Спасибо, госпожа директор по персоналу, — ответил я. — Врач, правда, уже лишнее…

— Кан Ён Сок, что надо говорить старшим в таких ситуациях? — недовольно спросила госпожа Юн Хян Ми.

— Спасибо за заботу, госпожа директор, — выдохнул я, прикрывая глаза.

— Все, кладу трубку. Эй, Сумин-ян! Позвони своей онни когда придешь в себя! — крикнула напоследок Юн Хян Ми, после чего вызов прервался.

Я еще раз покосился на Пак Сумин. Пошарил за подлокотником, где размещался небольшой мини-бар. Я когда в первый раз увидел это непотребство, даже дар речи потерял, не думал, что когда-нибудь буду сидеть в подобной машине. Но довольно быстро привык. Выудил из мини-бара стеклянную баночку со сладким вишневым соком, открыл и протянул Пак Сумин.

— Выпейте, минут на десять полегчает.

— Отстань от меня, Кан Ён Сок.

— Нельзя спать, — я тронул Пак Сумин за плечо, но девушка только резко ударила по моей руке, пролив половину баночки сока мне на рубашку.

— Сказала же, отстань! — прокричала девушка.

Охранник, который сидел за прозрачной перегородкой спереди, покосился на нас двоих, но ничего не сказал. Все были в курсе, в каком мы состоянии.

Макияж с Пак Сумин сняли первой, и она тут же ушла в свой пентхаус, надо мной же колдовали намного дольше. Лидокаин уже успел отпустить, и теперь любое прикосновение к моему носу вызывало взрыв сверхновой в голове. Не помогла ни горсть ибупрофена, которую я закинул в себя, ни мольбы к вселенной. Врач, который прибыл посреди этой пыточной процедуры, только развел руками. Как и ожидалось, Мун Джин вправил мне нос профессионально, и единственное, что мог предложить доктор — холодные повязки и мази, которые помогут снять отек. В какой-то момент я даже был готов влить в себя пару бутылок соджу, чтобы специалисты работали уже с бездыханным телом, но наконец-то все закончилось.

Закрыв дверь за спецами, и кивнув одному из бойцов Мун Джина, который все еще дежурил в коридоре, я отправился спать.

Боль отняла у меня остаток сил, но и прогнала сон. Сейчас моя голова пульсировала, нос болел, хоть ибупрофен немного и подействовал, но полностью избавить меня от страданий сейчас могли только какие-нибудь мощные опиаты. Я лег на том же спальном месте, которое осталось в спальне с утра, но поворочавшись десять минут понял, что просто не могу лежать. Кровь приливала к голове и сломанному носу, усиливая отек, блокируя дыхание и вызывая чувство удушения. Так что, кряхтя и жалея самого себя, я поднялся и пошел в гостиную, в рабочее кресло. Спать сидя на стуле — один из важнейших навыков, который был приобретен в армии. Достаточно принять более-менее расслабленную позу и четко зафиксировать центр тяжести, после чего можно уронить голову на грудь и отключиться на полчаса, а то и час. Так как это был не колченогий стул с кривой спинкой, а вполне себе комфортабельное кресло с многочисленными регулировками положения сидения и подголовника, то задача становилась совсем простой. Когда я увидел этот стул в первый раз, то сначала подумал, что его создатели намеренно сделали его таким устойчивым и функциональным, чтобы пользователь мог вздремнуть за компьютером, пока компилится проект.

Устроившись поудобнее, я наконец-то погрузился в липкий, тяжелый сон, полный смутных картин и сцен. Мое подсознание бушевало, пытаясь перемолоть все события последних суток в один подход, пытаясь утилизировать весь накопленный за день стресс и впечатления. Был в моем сне и китайский квартал, и зал заседаний. Сновали вокруг китайцы, рядом с пистолетом в руке стоял Мун Джин. А где-то вдали, мутной бесплотной тенью ощущался образ Пак Сумин.

Когда я открыл глаза, то обнаружил, что солнце уже почти село, а на моем диване спит начальство. Закрутившись в простыню, словно в кокон, годзилла свернулась калачиком на своем привычном месте, поджав колени к груди. Во сне Пак Сумин что-то бормотала, было видно, что снится ей точно не счастливое и прекрасное.

Едва я пошевелился, Пак Сумин вздрогнула и подняла голову.

— Добрый вечер, — прогундосил я, вставая с кресла.

Годзилла сонно посмотрела на меня, после чего, не разворачиваясь из простыни, приняла вертикальное положение.

— Принеси попить, — скомандовала Пак Сумин, когда я уже проходил мимо нее в сторону кухни.

Удивительно, как наши желания сейчас совпадали. Я чувствовал себя совершенно обезвоженным.

Через минуту я вложил в ладони Пак Сумин высокий стакан, наполненный водой из бутылки, сам же от посредников в лице посуды отказался.

— Почему пришла? — спросил я, глядя в стену.

— Не могла уснуть, — ответила годзилла. — Чувствовала, что задыхаюсь. А ты чего в кресле спал?

— Ты не поверишь, госпожа начальник отдела, но по той же причине, — ответил я, слегка касаясь пальцем кончика носа.

Помолчали, попили воды. Гостиная окончательно погрузилась в сумрак.

— Принеси мне футболку, — скомандовала девушка, поплотнее кутаясь в простыню.

— Мне наверх сходить? — без каких-либо эмоций уточнил я.

— Нет, твоя тоже подойдет. Все равно как платье будет.

Конечно же, она пришла в одной простыни. Кто спит в одежде? Правда, узнавать, укладывается спать Пак Сумин в белье или вовсе без него, я совершенно не стремился. При этом я даже не пошевелился в сторону спальни, где стоял шкаф с моей одеждой.

Стало совсем темно, комната вокруг нас исчезла. Теперь я слышал только два голоса. Свой и Пак Сумин.

— Есть хочу.

— Я тоже.

— Заказать чего-нибудь?

— Супа не хочу.

— Шашлычки?

— Не хочу.

— Можно что-нибудь европейское. Или фаст-фуд. Картофель фри, например. И бургер.

— Завари лапши.

— Острой?

— Давай сырной.

— Сосисочки?

— Можно. И сыра побольше добавь.

— Пива принести?

— Не хочу.

— Ну как знаешь, я два раза предлагать не буду.

— Сказала же, что не хочу пива. Мне воды хватит.

— Ну ладно. Сколько тебе сосисочек?

— А сколько обычно кладешь?

— Тебе три.

— Вот столько и положи.

— Опять же из моей тарелки еще две уворуешь.

— Значит, себе на две больше положи, чего ты как маленький.

— Я столько сосисок не съем, если не уворуешь.

— Уворую, обещаю. Если вопрос касается еды, я всегда предельно серьезна.

— Сейчас майку принесу.

— Иди уже давай.

— Ага.

— И чего ты еще сидишь?

— Устал. И нос болит.

— Ты заставишь меня сидеть голодной?

— Могли бы заказать.

— Я лапши хочу.

— Могли бы заказать лапши.

— Хочу заваренную на кухне, а не из доставки. Из доставки разбухнет.

— Ну ладно.

— Давай уже, иди. Только свет тут не включай.

— И не собирался. Кстати, мне надо кое-что рассказать.

— Что?

— Я много денег потратил с карты.

— Развлекался тут без меня?

— Если бы.

— И что купил?

— Имя.

— Себе?

— У меня уже одно есть. Имя человека из триады.

— И сколько заплатил?

— Один биткоин.

— Мне это ни о чем не говорит.

— Курс биткоина почти шестьдесят тысяч долларов за монету.

— А в вонах это сколько?

— Почти восемьдесят миллионов вон.

— Офигеть. Там же лимит на карточке стоит на десять миллионов за раз.

— Ты мне настолько доверяешь, что позволила бы разом потратить десять миллионов вон?

— Мне было лень разбираться, как этот лимит поменять.

— И сколько бы поставила?

— Вообще бы сняла. Деньги пыль.

— Когда они у тебя есть в таких количествах, то, наверное, пыль.

— Так как ты столько вывел за раз?

— Перебрасывал по пять миллионов за транзакцию.

— А ты умен.

— Я стараюсь. Ты не злишься?

— Что ты заплатил за мое спасение всего лишь восемьдесят миллионов вон?

— Ну, мало ли. Мне, кстати, еще и нос сломали.

— Мне вот интересно, восемьдесят миллионов, это сколько в сосисочках?

— То есть на мой нос тебе плевать?

— Абсолютно. Давай переведем мою жизнь в сосисочки.

— Ты знаешь, сколько стоит упаковка?

— Ты издеваешься? Конечно же нет.

— И я не знаю.

— Ну, прикинь.

— Могу загуглить.

— Не надо, голова и так болит. Просила же свет не включать.

— Мне теперь тоже интересно, сколько это в сосисочках.

— Можем округлить до целого блюда. Ты же заказывал лапшу неделю назад. Сколько стоила порция?

— В ресторане? Или у лоточника?

— У лоточника. Та, которая вкусная лапша.

— Двенадцать тысяч вон. Но твоя стоила восемнадцать.

— А почему моя восемнадцать?

— Там было дополнительная двойная порция свинины.

— Вот представим, что сырная лапша с сосисочками стоит девять тысяч вон.

— Почему не десять тысяч? Было бы проще считать.

— Мне нравится цена в девять тысяч вон.

— Ну ладно.

— Давай, считай, сколько это порций, ты же прикладной математик.

— У меня нос сломан и голова болит.

— Это мешает переводить твой биткоин в лапшу с сосисками?

— Ладно. Это восемь тысяч восемьсот девяносто порций. Примерно.

— Это сколько лет каждый день можно было бы есть сырную лапшу с сосисочками? Лет пятнадцать?

— Двадцать четыре года. С хвостиком.

— Офигеть, так много лапши.

— Угу.

— Я теперь еще сильнее есть хочу.

— Сейчас пойду и все сделаю.

— Иди уже давай.

— Да, пойду.

— Кан Ён Сок…

— Что?

— Я дала тебе причину?

— Какую?

— О которой ты говорил утром в машине.

— Я тут собирался идти лапшу заваривать.

— Ответь на мой вопрос.

— Как видишь, я еще здесь.

— Может, ты сейчас поешь сырной лапши и уйдешь.

— А должен?

— Это ты мне скажи. И хватит грубить.

— Я не грублю.

— У тебя совершенно нет манер, ты дикарь.

— Сама позвала на тебя работать, я в ассистенты не набивался.

— У тебя просто был такой жалкий вид, что я не могла пройти мимо.

— Врешь же.

— Чистая правда.

— А сама как думаешь, причины появились?

— Дед меня не выгнал. Я все еще на плаву.

— Моими стараниями.

— Не зазнавайся.

— Констатирую факт.

— Почему ты не отвечаешь прямо?

— Я не знаю. Все сложно, госпожа руководитель отдела.

— Как тебе моя семейка?

— Гнездо гадюк. Честно, я думал, что хуже быть не может.

— Хуже чем что?

— Чем то, что я уже видел.

— На меня намекаешь?

— Ни на что я не намекаю. Вспомни нашу первую встречу.

— Ты сам ко мне руки потянул. Дикарь.

— Я просто пытался помочь менее развитой форме жизни с электронной почтой…

— Не боишься быть задушенным во сне?

— Вы прокрадетесь ночью в мою спальню, госпожа Пак Сумин?

— Ты все равно спишь на полу, будто собака.

— Мне просто дорог мой позвоночник. Эти кровати слишком мягкие.

— Так купил бы себе новый матрас.

— Я как-то об этом и не подумал.

— Потому что ты тупой. Хоть и математик.

— Я не привык сорить деньгами налево и направо. И во сне на полу нет ничего плохого. Это даже полезно для организма.

— Не когда у тебя мраморные полы, идиот.

— Это мрамор?

— А ты думал что? Обычная плитка? Конечно же мрамор!

— Он дорогой же, да?

— Очень. Спецзаказ из Италии, для пентхауса и двух последних этажей.

— Я, кстати, на кухне кусок плитки сколол. Нож уронил.

— Ну и плевать. Говорю же, деньги пыль.

— А вот твоя семейка за эту пыль готовы убить любого. Я прямо чувствовал жажду крови в той комнате.

— Они высокомерные ублюдки, ненавижу их.

— Всех?

— Всех.

— Даже деда?

— Его в особенности. Он давно растерял все человеческое.

— Мне так не думается. Просто у него нет выбора.

— Ты просто бесчувственный мужлан. Тебе и пень в лесу покажется человечным, если на нем лицо нарисовать. Мой дед чудовище, запомни.

— А что за придурок задавал вопросы?

— Ты про Пак Минхо?

— Двоюродный брат?

— Он самый. И рядом с ним сидел Пак Хи Шунь, его младший брат.

— Не обратил внимания.

— Зря. Еще худшая тварь, чем Пак Минхо.

— Высокие отношения.

— Во всех семьях чеболей так. Лидером должен стать лучший из лучших.

— Самый подлый?

— В том числе.

— Так поэтому ты опускаешь руки? И сдалась заранее?

— Не по этому. Но и жить так я тоже не хочу. Но и не могу сбежать. Не хочу отдавать то, что мое по праву.

— Наследство от отца?

— Оно самое. Они просто стайка шакалов, Кан Ён Сок.

— Я заметил.

— Так я дала тебе причину остаться?

Экран моего телефона внезапно вспыхнул, ударив синим светом прямо по глазам. Пак Сумин, которая сидела совсем рядышком, почти касаясь плечом моего плеча, моментально отстранилась, я же опустил взгляд на экран и увидел, что звонит госпожа Юн Хян Ми. Видимо, годзилла оставила свой смартфон в пентхаусе и теперь не дозвонившись до подруги, госпожа директор сразу же набирает мне.

— Я думаю, это тебя, — сказал я, протягивая телефон недовольной девушке. — Пойду, приготовлю поесть, возьми футболку в шкафу сама.

— Не забудь про сыр… — одними губами проговорила Пак Сумин, уже сняв трубку. — Привет, онни! Чего ты сразу Кан Ён Соку трезвонишь⁈ Да я просто оставила телефон наверху! Не надо так нервничать! И видеоняню мне покупать тоже не надо!

Я окинул взглядом закрученную в простынь тонкую фигуру, которая сейчас смешно ковыляла в сторону спальни, а сам отправился на кухню, заваривать сырную лапшу с сосисочками.

Следующие две ночи, до самых выходных, Пак Сумин провела в моей квартире. Нет, девушка вполне серьезно каждый вечер уходила в свой пентхаус. Но уже через несколько часов я обнаруживал ее или на диване в гостиной, или в спальне.

Я не спрашивал Пак Сумин о причинах такого поведения, мне и так все было ясно. Каждый раз, когда я находил ее спящей в моей квартире, все лицо и шею девушки покрывал холодный, липкий пот, а спала она беспокойно и тревожно. Я был уверен, ей снилось то, что произошло с ней в подвале, где ее держала Ким Аран, а вспоминая слова этой бешеной суки о том, что Пак Сумин почти час терпела чувство утопления, все становилось на свои места. У моей покровительницы и начальницы был явный стресс и одному небу известно, выберется ли она из этой ямы сама или же все перерастет в психологическую травму и ей в итоге понадобится помощь специалиста.

По собственной глупости, через несколько ночей подобных визитов я попытался обсудить эту проблему с Пак Сумин, но нарвался только на немотивированную агрессию, за которой девушка прятала свой страх.

— Хочу и хожу! Скучно мне может! — прорычала годзилла на мой вопрос, все ли с ней в порядке. — Это вообще-то мое здание!

— Я просто спросил, чего ты начинаешь, — тут же попытался я загладить конфликт, но сделал только хуже.

— Все со мной нормально! Даже рот свой открывать не смей!

Нашу очередную ругань прервал стук в дверь. Это был Мун Джин.

С появлением охранников из его агентства моя система оповещения с помощью камер стала бесполезной, ведь они постоянно давали ложные срабатывания на людей, которые и так нас уже охраняли. Так что я отключил скрипт и думал, как мне улучшить эту систему, но пока функции обеспечения безопасности будут переложены на живых сотрудников.

На следующий же день после возвращения Пак Сумин выгнала всю охрану, которая была приставлена к ней господином Юн Донджином и связалась с Мун Джином, желая подписать с ним долгосрочный контракт.

— Как самочувствие? — вежливо поинтересовался мужчина у Пак Сумин, хотя очевидно, его вопрос касался нас обоих.

— Ну, выгляжу я точно получше этого придурка, — фыркнула годзилла, показывая на меня пальцем.

Синяки от перелома расплылись и уже приняли синюшно-фиолетовый оттенок. Скоро начнут желтеть и зеленеть, тогда мое лицо окончательно превратится в жуткую маску.

— Неплохо, — кивнул я мужчине.

Мун Джин и бровью не повел, хотя именно его удар был источником едва не половины моих проблем с самочувствием. Вместо бесполезных бесед мужчина деловито закинул на стол небольшой портфель и достал документы.

— Обычно я присылаю наших юристов, но так как вы, госпожа Пак Сумин, определенно, особый клиент, я не думаю, что эти формальности необходимы…

— Онни просмотрела договор? — только спросила Пак Сумин.

— Да, и даже внесла пару правок. Это расширенный договор охраны и сопровождения от моей фирмы. Два круглосуточных охранника, один из них водитель, один — телохранитель, услуга кортежа на работу и с работы. Постоянно с вами будут работать восемь человек по стандартному графику.

— Это какой? — уточнил я.

— День, ночь, отсыпной, выходной. Всего в сменах будет восемь человек плюс четверо в кортеже. Желаете две машины сопровождения или одну?

— Одной будет достаточно, — отрезала Пак Сумин. — И я не хочу, чтобы передо мной мелькало восемь разных лиц. Слишком много людей.

— Охрана тоже должна отдыхать, — заметил Мун Джин.

— Есть вариант вахты? — спросил я. — По месяцу или по две недели? Сутки через сутки, например.

Я знал, что информация о целых восьми постоянных охранниках Пак Сумин не понравится.

— Можно что-нибудь придумать… — протянул Мун Джин. — У меня есть парни, которые недавно ушли в отставку и пришли ко мне работать, без семей, их такой график устроит…

— Но?.. — продолжил я за здоровяка.

— Как бы сказать… — протянул Мун Джин. — Это боевики. Они пока больше обучены убивать людей, чем спасать.

— Мне подходит, — мигом выпалила Пак Сумин.

— Это стажеры, — заметил Мун Джин.

— Это же твои стажеры, правильно? — задорно улыбнулась годзилла. — Тем более посмотри, как рядом со мной растут новички.

И похлопала меня ладонью по спине, будто я был ее собачкой, а она играла роль гордой дрессировщицы.

— Я в ближайшее время не планирую слишком много передвигаться, Джин, — доверительно продолжила Пак Сумин, видя, что здоровяк начал немного нервничать, предвкушая разговор с Юн Хян Ми. — К клубам я как-то интерес потеряла, так что на работу и с работы. Может, по магазинам с этим чудовищем. А так я планирую лежать прямо здесь и смотреть сериалы. Так что стажеры подойдут.

Пак Сумин демонстративно похлопала на этот раз уже по дивану, на котором мы с ней сидели, и по лицу Мун Джина я увидел, что он очень сильно сдерживался, чтобы удивленно не хмыкнуть.

— Ладно, вот смета, — сказал Мун Джин, передавая документы Пак Сумин.

Девушка только бросила взгляд на итоговую сумму, после чего всучила бумаги мне. Я удивленно уставился на годзиллу, она же только подняла брови, не понимая, что меня так смутило.

— Ты же мой ассистент, так? Вот и вникай.

— Ну, я как бы ассистент в отделе технической поддержки… — протянул я, неловко принимая бумаги.

Лицо годзиллы сейчас буквально сочилось сарказмом, не отставал от нее и Мун Джин. Ну да, любой секретарь или другой офисный водонос вытаскивает свое начальство из лап китайской триады. Сплошь и рядом такое происходит, тут даже удивляться нечему.

Бумаги пришлось взять, но лучше бы я этого не делал. Как только я увидел строчку под названием «Настройка и монтаж IT-инфраструктуры, установка и настройка видеонаблюдения», а дальше сумму с большим числом нулей, мне стало плохо. А ведь там была еще и детальная расшифровка в приложении! И приписка, что смета приблизительная!

— Настройка видеонаблюдения в здании будет стоить тридцать миллионов вон⁈ — не выдержал я, поднимая глаза на Мун Джина. — Это как? Тут же во всем здании хватает камер.

— А, это от нашего партнера, прекрасное решение, кстати. Там вместе с пультом видеонаблюдения идет ограниченная лицензия на израильскую систему распознавания лиц на базе нейросетей, ее использует антитеррор Моссада. Прекрасная вещь, чтобы отслеживать незаконные проникновения и сразу пробивать по базе, — с готовностью пояснил Мун Джин. — Конечно, такая система используется в основном на крупных объектах, но Юн Хян Ми настояла, чтобы для ее подруги мы предоставили все самое лучшее…

Я вылупился на Мун Джина. Система распознавания лиц от Моссад? По ограниченной лицензии? Как он ее вообще получил?

— А вот эта строчка. Написано «индивидуальные автономные мобильные системы геолокационного контроля передвижений». Это что такое?

— Кстати! — воскликнул Мун Джин, после чего полез в портфель. — Вот это теперь носим обязательно.

Перед нами с Пак Сумин легли две стопки тонких черных пластинок, размером чуть меньше кредитной карты.

— Это что? — спросила годзилла, беря одну из карточек в руки.

— GPS-маячки, — ответил мужчина. — Частично гнутся, влагостойкие, выходят на связь раз в час. Заряжаются на обычной док-станции беспроводной зарядки для мобильников или умных часов. Нужно носить в кармане или лучше под стелькой обуви. Конечно, я бы предложил более надежные решения, но пока…

— Я что, собачка, чтобы с таким поводком ходить? — возмутилась девушка. — Я все понимаю, безопасность, но…

— Госпожа Пак Сумин, — терпеливо начал Мун Джин. — Для человека вашего статуса вы удивительно пренебрегаете безопасностью. Люди из таких семей, как ваша, с двумя охранниками даже в уборную ходят. Уж я-то знаю, я охранял вашего дядю и братьев в том числе.

— Господин Мун Джин прав, — внезапно подал я голос. — Был бы у тебя маячок в туфлях, мы бы нашли тебя намного быстрее. Ты бы даже испугаться не успела толком.

Наши с годзиллой взгляды пересеклись, и я понял, что Пак Сумин сдаваться не собирается. Но и я отступать не хотел.

— Кто будет иметь доступ к данным маячка? — спросила девушка.

— Вы двое, я и Юн Хя…

— Только ты, Мун Джин, — перебила мужчину Пак Сумин. — Это же маячок на экстренный случай, так? Значит и доступ к информации должен быть у ограниченного круга лиц. Я не хочу, чтобы моя онни знала о каждом моем шаге.

Тут Мун Джину крыть было нечем, и мужчина согласно склонил голову.

Итого за первый месяц Пак Сумин заплатит Мун Джину сто пятьдесят миллионов вон, а каждый последующий — еще сто двадцать. И это просто за круглосуточную охрану и услуги кортежа. Хотя бы удалось сэкономить на размещении — квартира, которую ранее занимали охранники от Юн Донджина, оборудуют под новый наблюдательный пункт.

В моей голове все не укладывались порядки цифр. Это получается, около миллиона долларов в год просто на нескольких охранников? Хотя с другой стороны, охрана круглосуточная, плюс кортеж. Если бы на ночь охрана снималась, было бы дешевле, да и в пересчете на час получается чуть больше сотни долларов. Не так, чтобы и дорого. Но Пак Сумин понимала, что экономить не время. Да и Мун Джин, как мне кажется, не слишком сильно наваривался на этом деле. Хотя уходя, мужчина заверил, что итоговый счет на оплату в конце месяца может быть и пониже. Все же, Пак Сумин настояла на том, чтобы к нам направили армейских отставников без высшей квалификации вместо опытных бодигардов.

— Почему ты отказалась от профессионалов? — спросил я.

— Потому что это все фикция, — ответила девушка. — Меня или опять попытаются украсть, и тогда обычных спецназовцев будет достаточно, чтобы отбиться, либо же просто пристрелят с километра. И там на квалификацию телохранителя совершенно наплевать.

— Думаешь, твой брат зайдет настолько далеко? — удивился я.

Сейчас мы уселись на кухне и готовились перекусить.

— Я не знаю, что творится в голове этого ублюдка Пак Минхо, — ответила годзилла. — Может, и пристрелит.

— Ты как-то очень легко об этом рассуждаешь.

— Я уже привыкла.

Я закинул в микроволновку пару готовых сосисок в темпуре и достал кимбам с морепродуктами. Довольно сытный и быстрый перекус.

— Слушай, Кан Ён Сок, а ты умеешь водить? — внезапно спросила годзилла.

— Конечно, — ответил я.

Каждый офицер северокорейской армии имел водительское удостоверение, это было обязательное условие для получения звания даже для кибервойск.

— Трактор небось, — усмехнулась Пак Сумин.

— В том числе, — ответил я. — Старые модели по принципу управления не слишком отличаются от танков, на самом деле. Или от бульдозеров. Но и легковушки с грузовиками тоже вожу, а что?

Пикнула микроволновка, сосиски в темпуре погрелись.

Я разложил еду по тарелкам, достал из холодильника газировки со вкусом зеленого чая. Пак Сумин после похищения как закодировали, пила девушка строго банку пива за ужином, да и то без особого энтузиазма.

— Хочу иногда ездить без этих мордоворотов. И на переднем сидении, — заявила годзилла.

Я замер, так и не откусив от сосиски.

— Ты уверена?

— Уверена в чем?

— Я не думаю, что это хорошая…

— Меня можешь возить на работу и ты. А охрану засунем в кортеж, так будет меньше народу вокруг.

В Пак Сумин опять заговорила ее нелюбовь к новым лицам.

— У меня нет южнокорейских водительских прав, — ответил я.

Девушка в ответ просто надулась, будто бы я был очень виноват.

— Тогда тебе надо получить документы.

— Это долго и сложно. Даже если умеешь водить, — ответил я. — Пройти регистрацию, медосмотр, потом письменный тест… А потом еще и два практических экзамена. И за все придется отдать сто тысяч вон… И это если сдам с первого раза.

Пак Сумин посмотрела на меня, как на идиота.

— Ну, так займись, — фыркнула девушка, запуская зубы в темпуру.

Задание от Пак Сумин меня озадачило. С другой стороны, почему бы и нет? Водительское удостоверение лишним не будет. Если опять что-то случится, я больше не буду привязан к Мун Джину или таксистам, а смогу взять одну из нескольких машин, которые стоят на парковке. Или арендовать каршеринг, которых тоже хватало по городу.

Больше в эти выходные нас никто не потревожил. Несколько раз звонила госпожа Юн Хян Ми. Специалисты Мун Джина придут окапываться только на неделе, когда окончательно утрясут все дела с документами и оплатой. Пак Сумин все так же продолжала ночевать в моей квартире, и я уже настолько к этому привык, что даже не обращал на годзиллу внимания.

Близилась очередная рабочая неделя, жизнь возвращалась в привычное русло и с понедельника я вернусь к своей роли ассистента руководителя службы технической поддержки пользователей компании InterConnect.

Есть три вида плохих рабочих дней. День перед зарплатой, день увольнения.

И понедельник.

Совершенно, абсолютно любой понедельник офисного сотрудника плох, как в первый раз, это я испытал на собственной шкуре. Если бы не служба в армии Севера, я бы, наверное, свихнулся. Нет, корейские офисные сотрудники, в отличие от японских коллег по опенспейсам, не засиживаются до десяти часов. Нам не всегда обязательно ждать, когда уйдет начальство, хотя в некоторых старых организациях это приветствуется. Государство борется с переработками, мы, корейцы, стараемся перенимать западную культуру труда, встраивая ее в свою картину мира.

Так что мы берем работу домой, чтобы никто не видел.

Я тоже всегда забирал работу с собой. Едва были настроены облака и резервирование, отчеты, графики смен, табели рабочего времени и прочая документация, которая находилась в ведении Пак Сумин, всегда была у меня под рукой. Ко всему этому внутреннему документообороту добавлялся и документооборот внешний: отчеты об опросах клиентов, статистика сбоев и ошибок, переписка с отделом продаж и разработкой. Так как техподдержка — это буквально планктон любой IT-компании, то на нас сбрасывали всякий мусор, от нас отмахивались, нас игнорировали.

Внутреннюю переписку обычно вела Пак Сумин, довольно ловко набирая официальные письма на своем мобильнике. К клавиатуре приучить годзиллу было сложнее, чем научить собаку делать сальто назад. То есть практически невозможно. Она сохраняла письма в черновиках, я просматривал их на ошибки и опечатки, прикреплял нужные документы, после чего отправлял сообщения адресатам.

Единственный плюс от такой схемы работы был в том, что я довольно неплохо подтянул южнокорейскую грамматику. Это не слишком отразилось на моей речи, у меня все еще проскакивали словечки и обороты, которые на юге вышли из широкого употребления лет пятьдесят назад, но благодаря постоянной работе с письмами я практически полностью освоил современный письменный южнокорейский. И даже мог говорить довольно чисто минут пять, если контролировал собственную речь.

В отличие от многих других беглецов, я совершенно не комплексовал на тему своего лексикона. Самостоятельная жизнь в Сеуле показала, что меня отлично понимают окружающие, а люди старшего поколения, которые родились во время или немного после раздела полуострова, вовсе находили мой говор умилительным, ведь говорили они практически точно так же.

Ничего не предвещало беды, и даже приключения с похищением моей начальницы уже стали как-то блекнуть и меркнуть в памяти. Я был практически готов вновь погрузиться в унылые трудовые будни техподдержки. Пусть и начнутся они с самого омерзительного дня недели.

Но этот понедельник оказался еще более отвратительным, чем все предыдущие. Потому что страдать офисные клерки начинают либо в общественном транспорте, либо заходя в офис, когда сталкиваются с коллегами и начальством.

Я же начал страдать практически с момента пробуждения, а если точнее, с момента, когда я попытался зайти в ванную комнату и понял, что там занято.

— Куда ломишься! Сдохнуть хочешь⁈ — прокричала из-за стеклянной перегородки Пак Сумин.

— Ты чего здесь забыла⁈

— Мне лень наверх было идти!

— Так там же все равно твоя одежда!

— Так сходи и принеси!

— А белье мне что, тоже тебе принести⁈ — ехидно поинтересовался я.

Из-за перегородки появилась намыленная голова Пак Сумин.

— А ты что, извращенец? Женских трусов не видел? — сощурилась годзилла. — Что, мечтаешь в полке с моим бельем пошуршать?

Моим взглядом, наверное, можно было сейчас прожигать стальные плиты, но годзилле было совершенно все равно на мое негодование. Секунд десять мы так и стояли — я в одних пижамных штанах на пороге ванной комнаты, напротив — голова годзиллы, парящая у края перегородки. Как она вообще так стоит? Назад откинулась? За что-то рукой держится? А если навернется и голову расшибет, что мне потом с ней делать?

— Ладно, расслабься, извращуга. Всю мою одежду комплектами упаковывает прачечная в вакуумные мешки. Просто забери оба пакета с вешалки и захвати мои туфли у входа. Пароль мой обычный, ты его знаешь. А потом можешь идти за кофе.

— А помыться мне когда можно будет? — спросил я, закипая от происходящего беспредела.

— Что, хочешь в душ сразу после меня? — мерзко хихикнула годзилла.

Я ничего не ответил, просто с такой силой ударил дверью об косяк, что будь она чуть похуже качеством, то слетела бы с петель.

— Дикарь! — донеслось из ванной, но я сделал вид, что ничего не слышу, вышел в коридор и направился в пентхаус. Пересекся взглядом с невозмутимым охранником, после чего направился к лифту.

Чтобы попасть на этаж пентхауса, нужно было ввести пароль из лифтовых кнопок этажей. Просто чтобы случайные люди не могли туда попасть. Пароль был очень надежным, «1234». Внутрь квартиры Пак Сумин я никогда не заходил, так что, доехав наверх, впервые ввел на кодовом замке привычные четыре нуля.

Дверь тихонько пикнула и открылась, я потянул за ручку и оказался в самой большой гостинной, которую только мог представить.

Пентхаус Пак Сумин занимал весь последний этаж здания и больше походил на какой-то зал для заседаний, чем на квартиру. Да и само помещение выглядело совершенно нежилым, стерильным. Нигде не валялись тапки, подушки на диванах — ровно расставлены. Заглянул на кухню — такая же стерильность. Я понимал, что тут убирались горничные, но на моей кухне приборы для готовки уже перекочевали на специальную подставку, на микроволновке и плите появились следы использования, на столе был рулон с бумажными полотенцами и подставка для салфеток. Эта же кухня была настолько же гигантской, насколько пустой. Тут никто никогда ничего не готовил, наверное, Пак Сумин даже лапшу здесь не заваривала.

Я бросил взгляд на вешалку, где, как и сказала годзилла, висело два пакета с одеждой. Схватив не глядя оба, я зацепил пальцами стильные туфли-лодочки, в которых Пак Сумин ходила на работу чаще всего, и поспешил убраться из этого музея одинокой жизни. Так вот почему она постоянно ошивается в моей квартире? Может, у нее в пентхаусе развивается агарофобия и она ищет помещение поменьше?

Сначала мне в голову пришла идея предложить Пак Сумин переехать в квартиру напротив, ведь на весь этаж из жильцов был только я, да охранники в своей отдельной квартире. Но потом я представил, как эта поехавшая втыкает мне острый каблук в глаз, и очень быстро передумал. Что самое главное в общении с нестабильными личностями типа моего начальства? Правильно! Никаких провокаций!

Когда я вернулся Пак Сумин все еще плескалась, так что пришлось идти за кофе немытым и сонным. Бариста, которая уже привыкла видеть меня одетым и свежим, слегка выпала в осадок, не добавляли мне очков и синевато-зеленые фингалы, которые расплылись под щекам в стороны от сломанного носа. Сколько я ни прикладывал холодные компрессы, сколько ни мазал лицо специальной дорогой мазью, законы природы не обманешь. Ходить мне такой зеленоватой пандой еще минимум пару недель.

— Сложная неделька выдалась, — зачем-то сказал я работнице кофейни, забирая свой заказ.

Ответа я так и не получил и под удивленные взгляды жителей этого недешевого района вывалился обратно на улицу и потопал в сторону дома.

Удивительно, как пластична человеческая психика. Скажи мне кто неделю назад, что я буду в мятых штанах и растянутой футболке выходить за утренним кофе во вполне приличную кофейню на углу, где стаканчик хоть и качественной, но все же черной жижи с молоком стоит больше десяти тысяч вон, то я бы покрутил пальцем у виска. Но Пак Сумин не оставила мне выбора, так что сейчас все окружающие могли наблюдать избитого северокорейца, который тащит завтрак своей невменяемой начальнице.

Когда я вернулся в квартиру, Пак Сумин уже закончила одеваться и была готова к выходу.

— Совсем забыла тебе сказать захватить косметичку, — выпалила годзилла. — Ладно, на первый раз прощаю.

За что меня простили я так и не понял, но кофе и круассан с вяленой говядиной у меня отобрали, после чего Пак Сумин, цокая каблучками, выскочила за дверь. Ничего необычного, всё, как и всегда. Мне придется трястись в вагоне метро, тогда как Пак Сумин обещала перед началом рабочего дня заглянуть к госпоже Юн Хян Ми, вот и поехала пораньше.

Недовольный тем, что распорядок моего утра был нарушен, я поплелся в душ, на ходу стягивая с себя грязную одежду. Внутри было напарено так, будто бы я оказался в кастрюле с кипятком, по дорогой темной плитке скользили капли конденсата. Ну, точно рептилия! Живой человек под настолько горячей водой мыться не способен.

Быстро приняв контрастный душ, и в очередной раз порадовавшись, что на южнокорейском рисе и свинине на мне наросло мяса, я схватил одно-единственное оставшееся чистое полотенце. К моей печали, вместо большого банного полотенца, которое забрала Пак Сумин, это было маленькое полотенчико для ног, которого хватило только на то, чтобы кое-как вытереть голову и сбить основную массу влаги с рук и груди. Ну да ладно, пока буду пить кофе и собираться обсохну, а потом…

Выйдя из спальни в гостиную и все еще пытаясь насухо вытереть голову, я нос к носу столкнулся с Пак Сумин.

— Что ты… — начала девушка, после чего ее взгляд стал опускаться все ниже и ниже. — Ты чего голый ходишь⁈

В следующий момент годзилла попыталась влепить мне по лицу, но я без проблем увернулся и, прикрывая хозяйство, спрятался за дверью в спальню.

— Ты чего здесь забыла⁈ — воскликнул я.

— Телефон! Телефон забыла! — в миг покрасневшая до кончиков ушей годзилла. — За телефоном пришла! А ты тут рассекаешь!

— Это вообще-то моя квартира! И ты сама сказала, что уже уехала! — ответил я.

— Думать головой надо!

— Это ты поленилась подняться в свой пентхаус! Оккупантка!

— Ты как меня назвал⁈

Годзилла толкнула плечом дверь, видимо, желая все же перейти врукопашную. Сил оттолкнуть дверь у нее хватило, и она уже приготовилась то ли высказать мне все, что думает, то ли выписать оплеуху, но тут вмешался трагический случай.

Мраморный пол, на который с меня натекло, как с мокрой тряпки, оказался не самым надежным покрытием для хождения на каблуках. Левая нога Пак Сумин скользнула вперед, на лице годзиллы появилось легкое удивление — почему она смотрит не на меня, а на потолок? — после чего моя начальница, зажатая в свою узкую юбку-карандаш и от этого не способная даже дернуться куда-то в сторону, с немалым ускорением полетела затылком в сторону дорогого итальянского мрамора.

Среагировал я почти мгновенно. Даже не думая о том, что сам сейчас могу проскользнуть на мраморе, я рванул вперед, уберечь от такой тупой смерти мою главную жизненную проблему. Не для этого я ездил на разговор с боссом триады, не для такого конца мне Мун Джин сломал нос!

К счастью для Пак Сумин, я успел. Рухнув на колени и проехавшись разделяющие нас полтора метра по гладкому камню на брюхе, мне все же удалось засунуть свою руку под затылок девушки, сохранив микроскопический мозг годзиллы внутри ее черепной коробки.

Поднявшись на одной руке, я заглянул Пак Сумин в лицо. Успел? Не расшиблась? Действовал я буквально на инстинкте, как родитель, который в последний момент ловит малолетнее чадо или перехватывает кастрюлю с кипятком голыми руками. Слишком много времени и сил я вложил в это чудище, чтобы дать ему умереть столь бесславной смертью!

— Ты совсем охренел… — задыхаясь, пробормотала пунцовая Пак Сумин. — Уберись!

Девушка пару раз дернулась и я почувствовал, как ее голое колено опасно упирается мне в пах. Осознав происходящее, я попытался отползти в сторону, но нога соскользнула на мокром мраморе, и я только сильнее навалился на свою начальницу.

Кое-как выбравшись из этой позы, мы, словно два таракана, расползлись по разным концам спальни. Я прихватил со своего спального места простынь, которая служила мне одеялом, Пак Сумин, стараясь опустить задравшуюся юбку, кое-как поднялась на ноги, предварительно сбросив свои предательские туфли.

— Телефон, — односложно скомандовала Пак Сумин, сдувая с лица прядь волос.

— Что телефон?

— У тебя за спиной, на тумбочке. Мой телефон.

Я обернулся, подхватил аппарат и передал его в руки законной владелицы.

Не говоря больше ни слова, Пак Сумин выскочила из спальни, оставив меня, закрученного в простынь, словно римского патриция в тоге, стоять посреди комнаты.

Остаток дня прошел тяжело. Нам с Пак Сумин надо было разобрать вагон писем и задач, которых насыпали в наше отсутствие, но единственное, на что мы были способны — напряженное и крайне неловкое молчание.

— Вы что, с госпожой руководительницей отдела поругались? — с беспокойством спросил Ким Бон-Со, когда я уже в пятый раз за день готовил себе кофе на кухне.

— Нет-нет, все отлично! А с чего вы это взяли, хён? — спросил я.

— Ну, вы будто убить друг друга готовы, — честно признался Ким Бон-Со. — На меня так жена смотрит, когда поругаемся, вот я и подумал, что поругались…

Я вылупил глаза на нового менеджера, Ким Бон-Со же будто бы ни в чем не бывало продолжил заряжать рожок кофеварки молотым кофе.

— Вы говорите странные вещи, хён, — спокойно ответил я, делая слишком большой глоток обжигающего кофе. Было больно, но подавать виду нельзя.

— Тут по отделу слушок прошел… — начал менеджер.

— Какой? — спросил я, ожидая худшего. Только сплетней не хватало.

— Что планируется какое-то мероприятие. Кто-то услышал от эйчаров, — спокойно продолжил Ким Бон-Со. — В почте ничего такого не было?

Я задумался над словами менеджера. Пак Сумин же ездила с утра на беседу к госпоже директору по персоналу Юн Хян Ми с целью личной беседы? Или по рабочим вопросам?

— Я просмотрю письма, — кивнул я менеджеру, за что получил ободряюще-одобрительный хлопок по спине.

И как этот человек умудряется улыбаться в понедельник? Хотя вместе с повышением Ким Бон-Со получил неплохую прибавку к зарплате, а ведь у него семья. Наверное, мысль о том, что он наконец-то ощутимо сдвинулся по карьерной лестнице InterConnect грела мужчине душу, вот он даже с таким днем недели, как понедельник, и способен справиться.

Когда я вечером уже собирался домой, меня окликнула Пак Сумин.

— Я приеду чуть позже, — деловито заявила годзилла, не открывая взгляда от экрана ноутбука, но я точно знал, что там у нее просто открыт почтовый клиент и она ничем не занята. Все письма на сегодня я уже разобрал и отправил. — Меня ждет онни.

— Что взять на ужин? — выдохнул я, понимая, что избегать друг друга бесконечно мы не сможем, даже если Пак Сумин сегодня запрется в своем пентхаусе, ночные кошмары все равно приведут девушку в мою квартиру. Ужас пережитого в подвале никуда не делся и не денется еще очень долго.

— Не знаю, выбери сам, — неопределенно ответила девушка.

— Хорошо, — кивнул я. — Возьму тайской лапши с курицей из ресторана на соседней улице.

— Давай лучше риса с острой подливой и говядиной… — тут же возразила Пак Сумин.

Я едва успел подавить улыбку. Она постоянно попадалась на эту маленькую уловку.

— Хорошо, возьму риса.

— И ты должен знать, что такой ситуации, как сегодня утром, больше не повторится!

— Все случилось из-за того, что мне не хватило нормального полотенца…

— Я знаю! Сказала же, не повторится! — уверенно заявила Пак Сумин, стреляя в меня глазами.

Я только молча поклонился, как подчиненный начальству, после чего отправился домой. Пока ехал в метро, сделал с телефона заказ навынос, после чего заспешил домой, пока рис не остыл. Не думаю, что Пак Сумин слишком долго просидит у госпожи Юн Хян Ми. Годзилла редко опаздывала на ужин больше, чем на двадцать минут, и прекрасно знала, сколько времени у меня занимает дорога с учетом захода за едой в какое-нибудь из заведений поблизости.

Когда я вошел в квартиру, то обнаружил, что от утреннего происшествия не осталось и следа. Горничные отработали на «отлично», вымыв пол и перестелив постель. Надо бы все же поговорить с ними и договориться, чтобы сразу стелили мне на полу. К покупке нового матраса я все еще не был готов морально.

Я зашел в ванную, чтобы умыть лицо и помыть руки, и наконец-то понял, что имела в виду годзилла, когда говорила, что «такой ситуации больше не повторится».

На полочке с банными принадлежностями, вместо одного, аккуратно лежало два полных комплекта свежевыстиранных полотенец.

— Слушай, Кан Ён Сок, ты что, тональником пользуешься? Что за синяки? — спросила Джин Су, пониже наклоняясь к моему лицу.

Пару дней никто особо не обращал внимания на мое лицо, списывая все на недосып и обычные мешки под глазами, которые были у каждого работящего корейца. Ким Бон-Со особо меня не разглядывал, Пак Сумин про сломанный нос знала. Отек спал, так что все, что мне было нужно — маскировать фонари, которые остались на моем лице после удара Мун Джина. Но Джин Су заподозрила неладное.

— Да это так, — ответил я. — Постыдная история.

— Да? Расскажи, — уселась рядом Джин Су. — На самом деле, когда вы с госпожой Пак Сумин заболели, мы тут себе места не находили. Многие даже в масках стали ходить, кто поближе к ее кабинету сидит. Чтобы дальше заразу не разнести если что.

— А это как раз из-за болезни, — сказал я, сочиняя на ходу что-то похожее на правдоподобную ложь. — Ночью температурил и влетел лицом в торец двери. Сломал нос, остались синяки.

— О! Правда⁈ Прямо сломал⁈ — глаза Джин Су округлились, и девушка стала рассматривать мой покрытый тональным кремом нос. — Вот теперь вижу!

— Тише ты! — шикнул я на коллегу.

— Ой! Да это же просто синяки! — удивилась Джин Су.

— Не надо, еще болтать всякое начнут! — осадил я девушку.

— Что болтать? — послышалось за спиной.

Менеджер Ким Бон-Со появился словно из-под земли.

— Что Кан Ён Сок сломал нос! — тут же выпалила Джин Су.

Я только вздохнул от такой болтливости своей коллеги. И чего ей на месте не сиделось?

— Сломал нос? — удивился Ким Бон-Со. — А вроде и незаметно. Это ты как умудрился, хубэ?

— Ночь, желание попить водички, приоткрытая дверь, — драматично ответил я, пряча глаза.

Менеджер замер, ничего не говоря, но по лицу Ким Бон-Со было видно, что он сдерживается изо всех сил.

— Ну, повезло что в тот момент ты уже был на больничном, — выдавил из себя младший руководитель.

— Не то слово повезло, — ответил я.

— Кстати говоря, хубэ, ты почту-то открывал? — спросил Ким Бон-Со.

— Ну…

Тут меня подловили. Я как пришел этим утром в офис, так и закопался в заполнение таблиц. Годзилла опять ушла на какое-то очередное совещание, куда бы она с удовольствием отправила меня, если бы могла, так что я остался разбираться с бумагами. Моя жизнь стала немного проще, когда должность менеджера отдела занял хён, но я все еще ощущал себя рабом-водоносом.

— А ты открой, открой, — оскалился менеджер, подталкивая меня в плечо.

На ящике в череде стандартных рабочих сообщений лежало письмо из HR-департамента.

Кто не сталкивался с корпоративной культурой, сразу и не поймет, что под одной вывеской там прячется сразу два отдела. Не понимал этого и я, пока годзилла мне не разложила все по полочкам.

Так называемые эйчары, они же HR, они же Human Resources или отдел кадров — довольно специфический отдел. Это почти что компания внутри компании. Так как у нас был внутренний найм и услугами внешних агентств InterConnect не пользовалась, то в HR-департаменте было два вида специалистов. Первые занимались тем самым внешним наймом, поиском сотрудников, оформлением и так далее. Такие охотники за головами и интервьюеры, которые приводят в штат сотрудников. Например, госпожа Чхои, которая подписывала со мной трудовой договор, как раз из этого крыла HR-департамента.

Но были еще и «внутренние» эйчары, второе крыло отдела. Уже эти специалисты занимались онбордингом новых сотрудников, следили за показателями, собирали статистику и регулировали численность штата. Они не принимали участия в рекрутинге и найме, но активно взаимодействовали с уже имеющимися сотрудниками. И вся эта толпа народу подчинялась госпоже Юн Хян Ми.

Именно от внутренних эйчаров зависело, продвинут ли тебя по службе. Они следили за тем, чтобы сотрудники получали свои выплаты и индексацию за выслугу лет, хотя это было заведено не во всех организациях. А еще они активно перенимали многие западные традиции и практики, внедряя их в жизнь компании.

— «Тимбилдинг 15–16 августа»? — прочитал я заголовок письма, поворачиваясь к хёну.

— Он, родимый, — улыбнулся Ким Бон-Со. — Уже третий год подряд пойдем!

— Куда пойдем? — по моей спине пробежал холодок, предчувствуя грядущие проблемы и приключения.

— Конечно же, в горы! В этом году пойдем в национальный парк Пукхансан! — довольно сообщил Ким Бон-Со.

По восторгу на лице Джин Су я окончательно убедился, что это мероприятие не сулит мне ничего хорошего.

— Значит, какой-то тимбилдинг на День Освобождения? — спросил я.

— Ты про День Независимости Кванбокчоль? — уточнила Джин Су. — У вас на Севере тоже его отмечали?

— Так японская оккупация же была на всем полуострове, — удивленно ответил я. — Или ты думаешь, что северяне это просто выбросили из своей истории? Конечно же мы тоже отмечаем освобождение Кореи.

— Отличный день, чтобы вдохнуть свежего горного воздуха! — встрял Ким Бон-Со. — Нам так много нужно будет подготовить, Кан Ён Сок!

— Подготовить что? — уточнил я.

По тому, как нехорошо горели глаза этих двоих я понял, что мероприятие будет не из простых. Поход в национальный парк? В моей практике были только марш-броски в учебке, с автоматом в руках и спальным мешком через плечо, и не сказать, что это были счастливые деньки. Натертые ноги, чудовищная, до тошноты, усталость и комары. Вот что мне запомнилось из природы Севера.

— Нужно составить список всего необходимого, назначить ответственных, уточнить маршрут, составить инструкцию, написать список продуктов… А ведь перед этим надо провести опрос! Обязательно нужно проголосовать! — лихорадочно начал перечислять Ким Бон-Со, я же вообще потерял связь с происходящим.

Что тут вообще происходит? И почему с каждым словом менеджера, Джин Су выглядит все более и более радостной⁈

В поисках ответов я хотел было сходить к годзилле, но Пак Сумин опять на рабочем месте не оказалось. Ушла на очередное совещание. Так что еще полчаса я слушал о грандиозных планах менеджера Кима и Джин Су на этот тимбилдинг, после чего наконец-то смог сбежать от этих двоих в кофейню. Близилось время обеда, нужно было купить годзилле ее бамбл и кусочек пирога.

— Письмо видел? — спросила Пак Сумин, с каким-то ужасом и отвращением глядя в экран.

— Ты про планы на День Независимости? — с трудом вспомнил я южнокорейское название этого дня.

— Ага, — кисло ответила годзилла. — О них самых. Я всю неделю пыталась отбиться от этого мероприятия, которое придумали подчиненные онни, но у меня ничего не вышло. Так что идти нам, Кан Ён Сок, во главе отдела, показывая всем остальным путь. Только я совершенно не имею понятия, как это все устроить. А ты вообще северянин, что ты можешь знать?

— Мне кажется, все уже само решилось… — пробормотал я, кося глаз на опенспейс, по которому с нездоровым задором метался менеджер Ким Бон-Со.

— Ты о чем?

— Менеджер Ким, когда увидел письмо, настолько преисполнился, что даже не мог сдержать своего восторга, — ответил я, коротко кивая в сторону опенспейса. — Я думаю, надо просто позвать его сюда, сделать главным и дальше все как-нибудь само разрешится…

Единственный способ выжить в этой непростой ситуации для нас с Пак Сумин — переложить организацию похода в национальный парк на кого-нибудь другого. И, судя по бьющей через край энергии, Ким Бон-Со идеально подходил на эту роль.

Пак Сумин оторвала взгляд от экрана, посмотрела на отдел, который раскинулся перед ее кабинетом, после чего наконец-то поняла, о чем я ей говорил.

Через десять минут все было готово. Мы с годзиллой судорожно составили письмо, в копию которого были поставлены все сотрудники технической поддержки. В нем мы напоминали о тимбилдинге 15–16 августа в национальном парке Пукхансан — эту часть мы бессовестно содрали из письма подчиненных Юн Хян Ми — а во второй половине сообщения назначали главным ответственным за организацию всего мероприятия менеджера Ким Бон-Со.

— Делегирование! — воскликнула Пак Сумин, довольная откидываясь на спинку стула.

— Ну, так-то мы просто все спихнули на менеджера Кима, — поправил я годзиллу.

— Плевать! Ненавижу походы! Ненавижу природу! — фыркнула начальница. — Была бы моя воля — весь мир в бетон бы закатала!

— Я думаю, все будет не так и плохо… — с надеждой протянул я, но скепсис годзиллы побороть не удалось.

Через пару дней от эйчаров пришло и второе письмо, в котором сообщалось, что кроме нашего отдела на День Независимости тимбилдинг будет проводить еще и отдел контроля качества программного обеспечения, они же QA. Участие было добровольным, но, на мое удивление, откликнулись почти все: пятнадцатое число было официальным выходным, во время которого оставались только дежурные, а на пятницу все желающие могли получить отгул. Стремление поучаствовать мне пояснила Джин Су во время одного из перерывов, когда мы встретились у кофемашины.

— Так это же как отпуск получается! Ведь пятнадцатое выпадает на четверг — терпеливо объяснила девушка. — Два дня на природе. Поход, горы! А потом два дня выходных! Это намного лучше, чем в пятницу торчать в офисе ради одного рабочего дня.

— И ты готова идти по горам полдня? — с сомнением спросил я.

— А в чем проблема? — удивилась Джин Су. — До входа в парк нас довезут на автобусе, там точка сбора. Потом с проводником по тропе, можно фоток поделать, на природу посмотреть. Рюкзаки если и тяжелые будут, так у нас почти все мужчины отдела в армии служили, для них это не проблема. В национальном парке очень красиво, а как придем на место и разобьем лагерь, устроим праздник! Знает, какое мясо вкусное на свежем воздухе?

— Какой еще праздник? — уточнил я.

Джин Су посмотрела на меня с сочувствием.

— Я иногда уже забываю, что ты северянин, Кан Ён Сок, — вздохнула девушка. — Но ничего, мы покажем тебе, что такое настоящий корейский поход! Это весело, бодро и очень вкусно!

Совершенно сбитый с толку данной информацией, я побрел к Ким Бон-Со, который сейчас окончательно подбивал списки и распределял грузы между всеми участниками нашего мероприятия. Коллективизм присутствует в крови любого азиата, так что кроме личных вещей каждый отправившийся в поход сотрудник получит определенный объем общего груза.

— Господин менеджер отдела, скажите, а зачем нам двадцать килограммов риса и пять кило кимчи? — спросил я, заглядывая в экран через плечо Ким Бон-Со.

Как пару минут назад Джин Су смотрела на меня с сомнением и сочувствием, так и во взгляде менеджера Кима читалось непонимание.

— Как зачем? — удивился Ким Бон-Со. — Ты что, голодным остаться хочешь?

— Ну, можно же взять что-нибудь легкое и питательное… — начал я. — Наборы быстрого приготовления, галеты, вяленое мясо…

— Ох, Кан Ён Сок! Ты совершенно ничего не понимаешь в походах! — воскликнул Ким Бон-Со, но вот я был совершенно другого мнения на этот счет.

Каждый лишний грамм на твоих плечах отнимал силы, поэтому во время армейских бросков и тренировок мы старались как можно сильнее сократить носимый груз. Не бери лишнего! Именно это вбивали мне в голову в учебке, да и потом, во время службы, я старался соблюдать это правило. Даже из страны сбежал налегке, с небольшой сумкой, которую и бросить было не жалко, а самое ценное умещалось в одну флешку и небольшой запечатанный скотчем конверт, в котором были наличные деньги на первое время.

— Просто чтобы сварить такое количество риса, нам потребуется вдвое больше воды. И это я не говорю про запас для питья… — начал я.

— А, про воду не беспокойся. Там на месте будет ее достаточно, я этот вопрос уточнил у эйчаров, — отмахнулся Ким Бон-Со. — Там полностью оборудованная площадка для корпоративных мероприятий, все в порядке.

— Так если там площадка, зачем тащить рис самостоятельно? — спросил я.

Ким Бон-Со опять посмотрел на меня, как на дурака.

— Рис, принесенный на место самостоятельно, вкуснее вдвойне! — уверенно сообщил менеджер и в этот момент я осознал, что южане конкретно поехавшие.

Просто пробежавшись глазами по списку, мне становилось понятно, что мы не в поход идем, а собираемся плотно поесть где-то посреди гор. Рис, кимчи, соусы, нарезная свинина, бекон, сало, говядина, курица, колбаски четырех видов… Был даже маршмеллоу в количестве шести упаковок и подозрительная строчка «прочее, 25 кг». Последнее беспокоило меня больше всего, потому что за этим «прочее» могло прятаться что угодно.

Вообще, чем ближе был День Независимости, тем более безумной становилась атмосфера в отделе. Менеджер Ким совершенно не стесняясь провел довольно обширный опрос среди коллег, выяснил военные специальности каждого мужчины, физическое состояние, отдельно выделил тех, кто регулярно посещает спортзал. После чего разделил всех участников похода на несколько групп, в которых были носильщики, повара, ответственные за санитарные нормы, а также три медика, которые понесут целый запас различных препаратов, комплекты первой помощи, салфетки и все прочее. Специально для похода даже были куплены красные повязки — чтобы медика сразу было видно в общей массе — а сами они были освобождены от части груза для того, чтобы сберечь силы на непредвиденный случай.

Что может случиться посреди национального парка на разведанной тропе по пути к подготовленной площадке для меня оставалось загадкой, но коллеги с готовностью принимали участие в этом планировании. Ну и конечно же, самой ответственной позицией оказался «дежурный по грилю». Битва за этот титул развернулась нешуточная, я думал, опять устроят голосование, но в итоге выбор пал на неприглядного мужчину средних лет по имени Чон Сок Хо, родители которого владеют семейным рестораном и который по молодости два года проработал на кухне.

Мы с Пак Сумин полностью самоустранились от всего, что касалось грядущего мероприятия. Годзилла просто соглашалась почти со всеми предложениями Ким Бон-Со, отметая только совершенно безумные идеи, которые могли привести к конфликтам в коллективе, я же просто наблюдал за всем происходящим со стороны.

— Слушай, а это вообще нормально? — спросил я Пак Сумин, когда за три дня до похода Ким Бон-Со проходился по рабочим местам в отделе, раскладывая перед каждым компьютером только что распечатанную памятку по форме одежды и предметам первой необходимости.

— Онни сказала, что в этом и есть суть тимбилдинга, — выдохнула годзилла, наблюдая за происходящим в опенспейсе. — Да и решение все взвалить на Ким Бон-Со она тоже одобрила. Он руководитель младшего звена и ему нужен дополнительный авторитет.

— Для чего? — спросил я.

— Ты думаешь, я просижу в этом аквариуме вечность? — спросила Пак Сумин. — Еще полгода или год, и дед переведет меня или в головной офис, или на должность повыше. Да и Юн Хян Ми планирует уходить из InterConnect, ей тут уже тесно.

Я бросил взгляд на задумчивую Пак Сумин. В последнее время мы мало говорили о работе, а девушка довольно много пропадала на верхних этажах, в кабинете госпожи директора по персоналу. Я знал, что после нашего похода придет осень — довольно жаркая рабочая пора, финишная прямая календарного года, когда изо всех сил стараются выжать показатели повыше и уже готовятся к февральским ревью. Но я никогда не задумывался о том, что будет с Пак Сумин.

«Наверное, это будет хороший момент для того, чтобы уехать из страны», — подумал я.

Перевод из InterConnect будет означать для годзиллы только одно: дед признал ее как достойного представителя семьи, способного работать на благо бизнеса. А значит, в моей поддержке пропадет всякая необходимость и я смогу вернуться к первоначальному плану, в рамках которого я тихонечко прогоняю часть криптовалюты через отмывочные механизмы и сваливаю в неизвестном направлении с полуострова. Да, с самого начала я думал залечь на дно года на три-четыре, но так как я уже оказался втянут в разборки чеболей, то и затягивать с отъездом не стоит. Чем раньше я под благовидным предлогом покину Пак Сумин, тем в большей безопасности окажусь.

Главное пережить это странное мероприятие под названием тимбилдинг.

— Значит, это была триада?

Пак Ки Хун прохаживался по своему кабинету, в котором уже много лет практически жил. Доктора сказали, что ему нужно больше двигаться, так что каждый вечер он старался уделять хотя бы полчаса ходьбе, пусть и по кругу.

— Да, мой господин, — Юн Донджин согнулся в поклоне перед главой конгломерата в ожидании взрыва его гнева.

— Триада… — удивительно спокойно протянул Пак Ки Хун. — И ты знаешь, кто разместил заказ?

— Китайцы молчат, вы же знаете, как они ведут дела… Мы смогли только выследить брокера, но и он ничего толком не знает.

Пак Ки Хун сложил пальцы в замок и откинулся на спинку кресла, Юн Донджин продолжал стоять, не разгибая спины.

— Значит, мою внучку похитили по приказу китайской мафии, а единственное, что ты смог выяснить — это то, что заказ разместили анонимно? — уточнил Пак Ки Хун.

— У меня есть догадки, кто бы это мог быть, но это всего лишь домыслы… — ответил Юн Донджин.

— Кто сейчас глава триады? — спросил Пак Ки Хун.

— Человек по имени Ма Донг, господин.

— Приведи ко мне этого Ма Донга, нам есть, о чем поговорить, — сказал Пак Ки Хун. — И скажи, чтобы ко мне завтра зашел Пак Бо Гом.

— У меня есть еще кое-что, господин, — продолжил Юн Донджин, после чего протянул своего боссу папку с распечатками. Пак Ки Хун не любил планшеты, предпочитая бумажные носители.

Глава конгломерата вытащил бумаги, близоруко глянул на содержимое, после чего все же достал из внутреннего кармана пиджака очки.

— Это ассистент вашей внучки, вы видели его во время заседания, он пришел с Пак Сумин.

— Тот северянин, которого она пригрела? — хмыкнул Пак Ки Хун. — Почему у него сломан нос? И что он делает с твоим будущим зятем в одной машине?

На этих словах Юн Донджин сжал зубы, но сдержался.

— Пожалуйста, не называйте этого мерзавца моим будущим зятем, — сказал глава службы безопасности.

— Даже если при твоей жизни он им не станет, то зная твою дочь, едва тебя опустят на два метра под землю, он тут же им станет, — заметил Пак Ки Хун.

— Моя дочь так со мной не поступит, — уверенно ответил Юн Донджин, вздернув подбородок.

— Поступит-поступит, поверь мне, дети рождаются для того, чтобы причинять боль своим родителям, — продолжил старик. — Тем более, она слишком похожа на тебя характером. Тебе бы стоило смириться с тем, что этот Мун Джин рядом.

— Не упоминайте при мне этот мусор, — повторил Юн Донджин.

Пак Ки Хун поднял глаза от бумаг и внимательно посмотрел на своего старого охранника. Слишком он упрям. Всегда таким был. И вместо того, чтобы смириться с выбором дочери продолжал вмешиваться в жизнь уже взрослой женщины.

— Я так понимаю, это кадры с камер у китайского квартала? — спросил глава конгломерата.

— Именно так, господин. Согласно записям, около полуночи Кан Ён Сок вошел в квартал и пробыл там до самого рассвета. Около половины третьего ночи в район заехала машина, из которой позже, в половину пятого, вышла ваша внучка. А через пятнадцать минут появился и сам северянин.

— Занятно, — хмыкнул Пак Ки Хун. — Теперь я еще сильнее хочу встретиться с этим Ма Донгом, узнать, чем же мальчишка сумел на них надавить. Даже если китайцы будут упрямиться, устрой встречу на нейтральной территории. Съездим, развеемся.

— Может, они не знали, кого похищают? — предположил Юн Донджин.

— Не будь наивным глупцом. Все они прекрасно знали, триада всегда проверяет свои заказы. Нет, тут что-то другое, — старик сощурился, вглядываясь в черно-белые кадры на бумаге. — Что-то интересное…

— Прикажете привести этого Кан Ён Сока завтра на разговор? — спросил глава службы безопасности.

— В этом нет необходимости. Пусть Сумин-ян считает, что я наблюдаю за ней издалека, — ответил старик. — Не надо вмешиваться в дела детей, это лишает их самостоятельности.

Последней фразой Пак Ки Хун попытался уколоть Юн Донджина и у него это получилось. Глава службы безопасности Pak Industries слишком внимательно следил за жизнью своей дочери.

— Сумин-ян отказалась от наших охранников, — продолжил Юн Донджин.

— Дай угадаю, она подписала контракт с фирмой Мун Джина? — почти задорно спросил Пак Ки Хун.

Ему все больше и больше нравился этот разговор. Юн Донджин принес столько интересной информации, да еще и фигура этого бывшего телохранителя, которого так ненавидел его соратник. Редко у Пак Ки Хуна появлялась возможность настолько сильно поддеть Юн Донджина. Причем практически без каких-либо усилий.

— Именно так.

— Ничего не имею против. Ее деньги, пусть распоряжается ими, как посчитает нужным.

— Это затруднит наблюдение, господин, — заметил Юн Донджин.

— Значит, найди человека, который организует все необходимое, — махнул рукой Пак Ки Хун.

— Я считаю, что наилучшим вариантом было бы склонить к сотрудничеству северянина, — продолжил глава службы безопасности.

— Можно попробовать, — согласился Пак Ки Хун. — Как я понял, Сумин-ян проводит с ним много времени… Кстати, какого рода у них отношения?

— Исключительно рабочие, — моментально ответил Юн Донджин. — Она использует его как личную прислугу, а для развлечений посещала элитный клуб.

— Вот и славно, — кивнул Пак Ки Хун, откладывая в сторону доклад. Целиком он его прочтет, когда Юн Донджин уйдет. — Значит, личное замешано не будет. Сумин-ян уходит с подчиненными в поход, верно?

— Все так, господин.

— Тогда организуй встречу с этим Кан Ён Соком по их возвращению, после Дня Независимости. Сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться, — подытожил старик. — Можешь идти.

Глава службы безопасности молча поклонился и вышел прочь, Пак Ки Хун же продолжил свою прогулку по кабинету. Назначения врачей надо выполнять, у него еще слишком много дел в этом мире.

Наши с Пак Сумин сборы в поход осложнились визитом сотрудников Мун Джина. Мы ждали его специалистов еще на прошлой неделе, но сетевики и безопасники пришли только сейчас — настраивать систему распознавания лиц и в целом, проверить контур безопасности этого здания.

Все оборудование смонтировали в комнате охраны еще в первых числах августа. Блок мониторов, выделенный сервер, резервная система питания. Все серьезно, все по-взрослому. Я ходил мимо квартиры охраны, как маленький ребенок, который узнал, что в доме в шкафу появилось что-то вкусное, отложенное на праздник или день рождения. Ходил и наблюдал, когда же вся эта махина наконец-то включится.

Инженеры приедут, все настроят и уедут, а я останусь тут. Попасть в помещения охраны для меня труда не составляет, а если есть физический доступ к серверу, то даже система удаленного круглосуточного мониторинга не помешает мне влезть и похозяйничать внутри.

С системой распознавания лиц, да еще и на базе нейросетей я никогда не сталкивался, и мне было жутко интересно, как там все работает. Конечно же, базовую теорию о генеративных и прочих нейросетях я знал, был в курсе и больших моделей, которые собирали западные компании, но ведь намного интереснее было потрогать реальный боевой продукт, который еще и настроят под наше здание.

— Пойду, посмотрю, чем они там занимаются, — вздохнул я, откладывая в сторону палочки.

Пара инженеров приехала полчаса назад и с этого момента я не находил себе места, но я не мог оставить Пак Сумин за столом одну. Так что пришлось для вида ковыряться в тайской лапше, которую я сегодня взял на ужин, но кусок в горло не лез.

— Опа, курочка, — тут же отреагировала годзилла и потянулась к моей коробке с едой. — Ты же не будешь?

— Забирай, — отмахнулся я.

Пока годзилла потрошила мою порцию, вылавливая самые вкусные кусочки мяса, я уже выскользнул из квартиры и пошел к комнате охраны.

— Господи-боже! Какой жопоголовый это настраивал⁈ — услышал я, едва подошел к двери. Заглянув внутрь, я увидел пару молодых мужчин, склонившихся над мониторами. — Тут не настройки, а какой-то фарш! Жесть! Тут младшеклассник работал или что⁈

Как я понял, негодование вызвали мои настройки локальной сети здания, которые я сделал, едва попал в новое жилище. Ну, я всегда знал, что сетевое администрирование не самая моя сильная сторона, но было немного обидно.

«Ты бы посмотрел, что тут было до моего прихода, мудила!», — подумал я, тихо проскальзывая внутрь.

— Еще и оборудование какое-то косорылое… Где они это говно достали? MikroTik? Как эта херня вообще попала в Корею⁈ Где оборудование от Cisco⁈ Да хоть от китайского Huawei… — продолжал бухтеть тот из инженеров, что был повыше.

— Тише, хён, тише, все настроим… — начал успокаивать старшего коллегу второй инженер.

— Да тут проще все сжечь и заново собрать!

— Доброго вечера, — поприветствовал я спецов. — Меня зовут Кан Ён Сок, я ассистент госпожи Пак Сумин.

Эти двое даже не обернулись. Так, бросили взгляд через плечо и вернулись к работе. Тотальное неуважение, но в чем-то я их понимал. Им платили за выполненную работу и сейчас они увидели перед собой большую, даже огромную проблему.

— Здравствуйте, — младший в паре все же отвлекся от мониторов и легко поклонился мне в приветствии. — Мы от фирмы господина Мун Джина.

— Я слышал, вы настроите нам систему распознавания лиц? — сразу же спросил я. — Я пришел спросить, как будет выглядеть система оповещений и будет это веб-страница или у вас есть приложение для этого дела? Хотелось бы иметь возможность получать оповещения на телефон…

Тут на наш разговор отреагировал старший специалист. Мужчина повернулся, смерил меня взглядом, сразу же определив во мне, как мне показалось, наглого прихлебателя.

— Мы все сделаем, как написано в контракте. Доступ к системе будет иметь охрана, у нее и спрашивайте.

Понятно. Этот был из породы спецов, который в людях глупее себя видел тупых мартышек и до объяснений снисходить не собирался. Я даже уточняющий вопрос задать не успел, как мужчина уже отвернулся обратно к мониторам. Ну и ладно, буду разбираться самостоятельно.

Когда я вернулся в квартиру, Пак Сумин уже устроилась у телевизора и выбирала, какую дораму посмотреть сегодня.

— Чего так быстро? — спросила девушка.

— Они не захотели ничего объяснять, душные ребята, — ответил я, усаживаясь на другой конец дивана.

— Как будто бы ты что-то понял, даже если бы объясняли, — фыркнула Пак Сумин.

Я вытащил из кармана смартфон и в пару движений зашел на Kakao. Как годзилла сейчас была занята поиском нового сериала, так и мне предстоит найти себе чтиво на ближайшие пару дней. Миленькую историю «Лавка сладостей герцогини» про попаданку-кондитера я добил вчера перед сном, онгоинги я пока не трогал — ждал, пока там накопится хотя бы десяток-другой глав, так что пришло время поискать какой-нибудь завершенный тайтл.

— Ты в курсе, что вечно сидишь со смартфоном в руках, словно подросток? — попыталась поддеть меня Пак Сумин.

— Зато ты не отлипаешь от телевизора, словно аджумка, — парировал я, листая каталог доступных к прочтению манхв.

В следующий момент мне в голову прилетел пульт от телевизора. Прилетел больно, ударив прямо в бровь.

— Совсем сдурела⁈ — взвился я, вскакивая с дивана.

— Ты кого аджумкой назвал⁈ — вызверилась в ответ годзилла.

— Ну, я-то в тебя ничем тяжелым не бросал!

— Скажи спасибо, что тапком тебя не отхлестала!

— Чего ты вечно драться лезешь⁈

— Потому что ты своего места не знаешь! — рыкнула годзилла.

Я сверкнул глазами на Пак Сумин, потирая ушибленную бровь. Нового синяка не хватало, только фингалы более-менее прошли, и мне больше не требовалось штукатуриться толстым слоем каждое утро.

— Знаешь, ну и сиди тут сама! — рявкнул я, направляясь к двери, чтобы обуться.

Одет я не слишком презентабельно, но довольно опрятно. Аккуратный спортивный костюм, который служил мне домашней одеждой. Ночи уже стали прохладными, так что в одной майке выходить не стоило, а зная, что годзилле может ближе к полуночи припереть что-нибудь заказать из еды, я старался не расслабляться.

— Ты куда это собрался⁈

— Пойду прогуляюсь! На улице всяко безопаснее, чем здесь! Там пульт в голову не прилетит, — выплюнул я, зло глядя на Пак Сумин.

— Ну и вали!

— Счастливо оставаться!

— Да пошел ты…

Куда именно мне пойти я не услышал — ляпнул входной дверью так, что даже охранник в коридоре вздрогнул. Я думал, что смогу привыкнуть к мерзкому нраву годзиллы, но это было просто невозможно. Каждый раз, когда мне начинало казаться, что в нашем общении происходит сдвиг и она начинает вести себя более осознанно и комфортно, эта избалованная девка выкидывает очередной фортель. Я честно выполнял свою работу — занимался документами, помогал с управлением отдела, даже кофе ей таскал по утрам! — но жить с ней я не подписывался. И пусть она уже фактически перебралась в эту квартиру, почти не заглядывая в свой пентхаус и выселив меня на диван с моего спального места на полу в спальне, жить с ней как сосед я не обязан. И никогда обязан не был.

— Пойду, прогуляюсь, — бросил я охраннику.

Я знал, что они работали на Пак Сумин, но всем было очевидно, что я, круглосуточно находясь рядом с годзиллой, подпадал под их зону ответственности как второстепенная цель. Но никакого сопровождения у меня никогда не было, по городу я передвигался в одиночку. Мун Джин попытался по-тихому дать мне «серый» ствол, как он сам говорил, на всякий случай, если Ким Аран пережила разборки с триадой, но от оружия я отказался. Ствол это только лишние проблемы, да и не мог я представить себе ситуацию, в которой я начну палить из пистолета и после этого выйду сухим из воды. А где-нибудь засветить его — так потом проблем не оберешься. Мне это ни к чему.

На Сеул уже опускалась ночь. Чувствовалось, что скоро придет осень, темнеть стало значительно раньше — закат наступал уже в районе семи вечера, когда я ехал домой, и возвращался я с едой в квартиру уже в темноте. Так что сейчас, когда на часах было начало десятого, я оказался практически на ночных улицах.

Куда пойти человеку после захода солнца? Урчание в животе застало меня врасплох и я понял, что поздний визит инженеров из фирмы Мун Джина так и не позволил мне нормально поужинать. Идти в круглосуточный магазинчик на углу не хотелось, отправляться в заведения — тоже. Немного помявшись с ноги на ногу, я просто зашагал вниз по улице, в сторону станции метро, думая, чем же себя занять. Всякое желание читать тоже пропало — так бы я зашел в какой-нибудь бар или кафе и, заказав что-нибудь поесть, просто бы уселся поглощать очередной томик манхвы. Но кровь слишком сильно кипела, энергия требовала выхода. Хотелось подальше уйти и от проклятой элитной многоэтажки, и от годзиллы, с ее непонятными вспышками агрессии и истерики. Мне казалось, что после возвращения из плена девушка станет добрее, оценит мои старания и труды, но на практике все стало только хуже. Постоянное присутствие ворчливой чебольки в квартире лишало меня личного пространства, я не мог заниматься своими делами, не боясь быть застуканным за тем же исследованием последних достижений на ниве взлома, и даже утренний душ у меня теперь был строго по расписанию. Ведь с прошлой недели горничные стали приносить постиранные вещи Пак Сумин уже в мою квартиру. У меня будто бы появилась жена, которую я никогда не любил и не просил, отношения с которой испортились и мы сейчас просто доживали последние месяцы перед тем, как окончательно разъехаться по разным жилплощадям. Будто бы только и ждали, пока недобросовестный арендодатель вернет нам залог чосон — и такие истории я читал на форумах, когда пробивал для себя вопрос съемного жилья.

В итоге, дойдя до станции метро, я уперся в парковку для такси. Похлопал по карманам, понял, что наличных денег у меня с собой нет. Пришлось воспользоваться приложением KakaoTaxi и вызвать машину через него.

Точкой назначения я почти автоматически, без особого плана, поставил район Хондэ, станцию метро, на которой я жил до переезда в апартаменты годзиллы.

Добрался я по вечернему Сеулу до района Хондэ сравнительно быстро. Хоть транспортный поток и был довольно плотным, но пробок уже не наблюдалось, так что мы уверенно продвигались в нужном направлении. Через полчаса я оказался в уже знакомой локации, через это место я проходил десятки раз, когда возвращался из офиса домой, в маленькую квартирку, которую предоставила мне ассоциация. Почему-то вспомнилось, как клерки меня отговаривали, говорили, что лучше пожить в общежитии и сэкономить деньги, но уже тогда я понимал, что находиться в среде диаспоры дольше необходимого не стоит. И окончательно все решилось, когда меня устроили на работу в InterConnect. Тогда же все возражения ответственных за адаптацию беглецов и пропали, а я получил хоть и крохотное, но отдельное жилье.

Магазин тетушки Ли еще работал. Женщина держала его открытым до одиннадцати — да и я сам толком не понял, как туда зашел. Видимо, ноги сами принесли.

— Ён-кун! — воскликнула аджумка, увидев меня на пороге. — А я думала, куда ты пропал!

— Здравствуйте, тетушка Ли, — поклонился я женщине.

Посетителей в магазине не было, только я и старая владелица.

— Как твоя работа? Как успехи? Ох, вижу все хорошо! Какая одежка! И прическа модная! Какой статный красавец! — улыбалась женщина.

— Спасибо, тетушка Ли, все хорошо. Тружусь, по службе повысили, — ответил я.

— Что возьмешь? — спросила женщина, подаваясь вперед.

— Давайте пару порций лапши, сосисок, бекона… — начал перечислять я. — И положите пару пива и бутылочку виноградной соджу.

— Отмечать собрался? — улыбнулась женщина, быстро проходя по рядам и ловко собирая в пакет все необходимое. Любила эта женщина сама обслуживать посетителей, параллельно ведя с ними беседы.

— Можно сказать и так.

Расплатившись со своей личной карты, я еще раз тепло попрощался с тетушкой Ли и пошел в сторону своего старого дома. Ну, тут одно из двух. Или я сейчас сяду на тротуаре и поем холодных сосисок прямо из упаковки, запивая все пивом, или мне повезет.

Нужный номер нашелся не сразу, я давным-давно не звонил этому человеку.

— Кан Ён Сок! — воскликнул дядюшка Бо уже через два гудка. Быстро он.

— Здравствуйте, — ответил я. — не отвлекаю? Не на работе?

— Нет! Нет! Выходной! — ответил мужчина и у меня сразу же отлегло.

— Дядюшка Бо Гён, можно я к вам наконец-то в гости зайду? А то все не получалось, а потом на работе закрутился.

— Ох, Ён Сок, я уже думал, что ты просто забыл старика! — ответили в трубке. — Ты как съехал, так я сразу понял, что новая жизнь у тебя началась. Конечно же, заходи, буду рад! Через сколько будешь?

— Да я вот, тут уже, у подъезда стою, — ответил я, глядя на окна квартиры дядюшки Бо.

Через секунду за стеклом появилась голова мужчины с телефоном в руках. Дядюшка Бо радостно оскалился и замахал руками, мол, поднимайся давай скорее.

— Давай-давай, заходи скорее!

Я нырнул в маленькую квартирку дядюшки Бо, проскользнув мимо хозяина, который придерживал для меня входную дверь. Сбросил кроссовки, осмотрелся. С моего прошлого визита ничего не изменилось, только появился в углу комнаты старенький вентилятор. Кондиционера в квартире работящего корейца ожидаемо не было, ведь света он палил столько, что можно и разориться.

— А ты сильно изменился, парень! — улыбнулся дядюшка Бо. — Приоделся. Очки куда-то подевал, волосы отрастил! Так сразу и не скажешь, что северянин!

— Спасибо, аджосси, — поклонился я. — Вот, к тетушке Ли заскочил, взял кое-чего к столу.

— Ох, даже не знаю, кто еще у этой старухи закупается. А нет, жив магазинчик! — крякнул дядюшка Бо, забирая пакет. — Ты давай, проходи, рассказывай! Как твоя стажировка, как работа?

— Спасибо, все неплохо, — ответил я, проскальзывая за мужчиной на кухню.

Дядюшка Бо подхватил прикуренную сигарету, которая лежала в блюдце-пепельнице и, вставив ее в зубы, стал разбирать покупки. Отдельно мужчина оценил бутылочку соджу, пиву тоже был рад.

Довольно быстро накрыли на стол. Из своих припасов мужчина достал рис и кимчи, быстро нарезал мясо, поставил рюмочки для соджу. Открыли пиво, сделали по большому глотку пенного и уселись ужинать.

— Вовремя ты конечно позвонил, Ён Сок! Только думал чего сесть перехватить, а тут ты приехал! А вдвоем есть всегда веселее, так?

— Так, так, — согласился я.

— А чего тебя в наш район занесло? — хитро спросил дядюшка Бо, с прищуром затягиваясь сигаретой. Не понимаю, как этот мужчина умудрялся одновременно есть, пить, говорить и еще курить.

— Да знаете, как оно бывает на новом месте, — начал я издалека.

— Я-то знаю, я же не из Сеула родом, а с юга. Сюда на работу приехал, да так и остался, — крякнул дядюшка Бо. — Дай Кан Ён Сок, рассказывай старому работяге, что у тебя стряслось. Ты таким напряженным даже после стычки со своими не был, а тут…

Мужчина махнул на меня рукой и, покачав головой, подхватил банку с пивом. Все ему было ясно.

— Начальница моя совсем… Как бы это сказать. Эксцентричная, — начал я обтекаемо.

— Злобная сучка что ли? — тут же перевел на язык простых рабочих дядюшка Бо.

— Ну не сказал бы, что прямо сучка… Но человек тяжелый. И совершенно меня не уважает.

— Вот как? И ты что, терпишь? — спросил мужчина.

Я пожал плечами и продолжил ковыряться в своем рисе ложкой, дядюшка Бо в это время подцепил палочками кусочек острой кимчи и быстро отправил капусту в рот.

От воспоминаний о годзилле кусок в горло не лез. Да и не привык я рассказывать кому-то о своих проблемах. Личное должно оставаться личным. На севере у меня друзей не было, да и какие друзья, когда тебя круглые сутки особисты под увеличительным стеклом рассматривают? Еще переврут твои слова. Товарищу ты сказал, что устал после дежурства, он рассказал своему, а тот — следующему. И вот, всего через неделю ты уже контрреволюционер и враг народа. Человеческая молва вещь такая, искажает любую информацию до неузнаваемости. Мне ли это было не понимать, ведь информация — моя работа.

— Ну, давай, молодежь, рассказывай, что у тебя там за драма на работе, — усмехнулся дядюшка Бо, ловко сворачивая пробку с бутылочки соджу.

Я тут же потянулся, чтобы забрать алкоголь у мужчины и разлить самому, но старший только хлопнул меня пальцам.

— В моем доме наливаю соджу только я! Как хозяин! Так что сиди смирно!

Я согласно кивнул, взял в обе руки стопочку и протянул ее к дядюшке, чтобы он налил мне.

Выпили. На вкус виноградная соджу оказалась не так и плоха, я ожидал худшего.

— Так что у тебя случилось-то? — опять спросил мужчина.

— Дядюшка Бо Гён, вы задаете сложные вопросы… — начал я.

— Ну так ночь длинная, у меня завтра выходной. А ты молодой — еще выспишься. Так что давай, рассказывай, — усмехнулся дядюшка Бо.

Я внимательно посмотрел на своего старого благодетеля, а потом начал выкладывать. Как есть, без обид и особых утаек, ну кроме того, что Пак Сумин — одна из наследниц Pak Industries.

— Подожди, то есть, тебе дали служебную квартиру, рабочую карту на расходы начальства и хорошую зарплату, так? — уточнил мужчина.

— Ага, — ответил я. — Все дали.

— Но при этом твоя начальница третирует тебя, заставляет постоянно покупать ужин и вместо того, чтобы жить у себя, бесконечно околачивается в твоей служебной квартире?

— Все именно так.

— И у нее квартира точно лучше?

— Там такие хоромы… Ух, я за две жизни на такое не заработаю.

— И постоянно ночует у тебя?

— Представляете, дядюшка Бо? Мне иногда кажется, что ей просто нравится меня донимать. Делает все, что в голову взбредет.

Дядюшка Бо откинулся на спинку стула и очень внимательно на меня посмотрел. За время моего рассказа мы успели пропустить еще по паре стопок и меня даже немного разморило.

— Слушай, Кан Ён Сок, я сейчас задам нескромный вопрос, но ты только не обижайся… — начал дядюшка Бо и эти его слова меня конкретно напрягли.

— Что такое?

— Ты там, дома, на севере, ну, с девчонками вообще как? За руку хоть держался?

В кухне повисла неловкая тишина, после чего я прыснул от смеха, едва не свалившись со стула.

— Конечно же! И не только держался, что за вопросы⁈

Чтобы армейский капитан, да еще такой молодой и холостой не ходил в гости к молодым женщинам? Главное было отметиться у домуправа, но едва я показывался на пороге в своей форме и взгляд старших падал на погоны, все вопросы тут же отпадали сами собой. Кто будет противиться потенциальному жильцу-офицеру⁈ Это же одни выгоды, если переберется такой человек в обычный дом. Как минимум, может договориться об энергоснабжении от ближайшей военной части или пункта, ведь в отличие от гражданских объектов, веерные отключения их не касались. Да и с проверяющими проблем меньше, когда в доме живет офицер. Так что во многих домах Пхеньяна я был желанным гостем, чем хоть и не слишком активно, но время от времени пользовался.

— Ну, просто такое чувство, что ты не с севера, а из горного монастыря сбежал, — честно сообщил мне дядюшка Бо. — Потому что со стороны мне все видится довольно ясно. И судя по тому, что ты рассказал, твоя начальница не прочь рискнуть и пойти под статью о домогательствах к подчиненным.

— Максимум, чего она домогается, это моей порции мяса за ужином, — ответил я, но дядюшка Бо продолжал смотреть с огромной долей скепсиса.

— Так все женщины делают, если ты не знал.

— Из чужой тарелки вкуснее?

— Именно. Тебе это уже сообщили?

— И не раз, — ответил я. — Но я все равно не понимаю, почему вы пришли к таким выводам.

Дядюшка Бо разлил еще соджу и мы выпили.

— Послушай, Ён-кун, — начал мужчина, закусывая кусочком кимчи, — ситуация у тебя точно непростая. Не будет женщина ошиваться вокруг человека так, будь она хоть десять раз сумасшедшей.

— Это вы не понимаете, дядюшка Бо Гён, — покачал я головой. — Я знаю, как себя ведут женщины, которым я нравлюсь. Ничего подобного я от своей начальницы не видел. Тем более, она женщина довольно обеспеченная и влиятельная, ей впору какие-нибудь актеры или айдолы, а не беглые северяне.

— Женская душа темна, как безлунная ночь, — глубокомысленно изрек уже порядком окосевший дядюшка Бо. — Никогда не знаешь, что там ей на самом деле приглянулось, Ён-кун.

— Даже если она во мне там что-то видит, то уж я в ней женщину точно не вижу, — ответил я твердо. — Источник проблем и головной боли — сколько угодно. Человек, которому нужна помощь, причем не только моя, но и специалистов — вполне! Что угодно, только не женщину.

— Отчего же ты так категоричен? — усмехнулся мужчина. — Может, ты просто таких женщин не встречал.

— Всяких встречал. А это не женщина, а ходячая проблема с вагоном капризов, — поморщившись ответил я. — Налейте лучше еще по одной, дядюшка Бо Гён.

Дважды просить не пришлось, мужчина с готовностью вылил остатки виноградной соджу по рюмкам, мы опять выпили.

— Ну, раз все обстоит именно так, то терпи, — сказал дядюшка Бо. — Работенка у тебя хорошая даже по меркам местных, такое место редко когда подвернется.

— И это все, что посоветуете? — спросил я.

— Можешь еще уволиться, — усмехнулся дядюшка Бо. — Но это много ума не надо — уйти.

— Оставаться сил уже нет, достала она меня.

— Тогда что там у вас скоро? Поход в национальный парк ты говорил? Вот сходи с коллегами, выпей хорошенько, покушай вкусно, а потом — в отдел кадров, если зарплатой не дорожишь. Я что за жизнь понял, Ён-кун, так это то, что начальников-мудаков терпеть нельзя. Лучше работать там, где меньше платят, но где к тебе относятся, как к человеку, а не как к безродной собаке. Потому что чем дольше на такой нелюбимой работе сидишь, тем меньше самоуважения у тебя остается. А для мужчины самоуважение — это всё. Не можем мы без него, ломаемся в итоге.

Мужчина хлопнул ладонями по коленям и, тяжело встав со стула, направился к холодильнику. Оттуда он извлек початую бутылочку соджу, к которой, по всей видимости, время от времени обращался в ходе своих одиноких ужинов.

Больше о моих делах не говорили. Ели, пили, дядюшка Бо рассказывал истории из своей жизни. В компании этого простого и открытого человека впервые за долгое время я отдыхал. Не ожидал подвоха, не следил за настроением собеседника. Просто наслаждался хорошей компанией, смеялся и спокойно ел.

Уже ближе к часу ночи я засобирался домой. Завтра утром на работу, а значит, мне нужно вернуться в проклятую многоэтажку, где меня ждала Пак Сумин. Слова дядюшки Бо о том, что все может быть не так просто, как мне казалось, блуждали где-то в моей хмельной голове, но я от этих мыслей только отмахивался. Я прекрасно осознавал свое место, прекрасно понимал, кто такая Пак Сумин. Да одного вида того подлеца, Ли Кён-Сука, которого мы вместе с Мун Джином прессанули в поисках годзиллы мне хватило, чтобы окончательно понять вкус моей начальницы на мужчин. Я даже и близко не был в этой лиге, так что дядюшка Бо сильно заблуждался.

А еще я был совершенно искренен, когда говорил, что не видел в годзилле женщину. Она на самом деле вела себя как угодно, но не как женщина, которую можно было бы желать или с которой мне бы хотелось проводить время. Эгоистичная, заносчивая, злая. Мой идеал, который я сам для себя сформировал еще при жизни на севере, был совершенно другим. Нет, я не грезил о кроткой и покорной «мебели», как многие представители мужского пола, но и жить со склочным чудищем, которым была моя начальница, я никогда бы не согласился. Так что тут у меня с видением ситуации все было более-менее понятно.

Когда я вошел в квартиру, то понял, что внутри совершенно тихо и темно. Свет выключен, телевизор не работает. На кухонном столе — остатки ужина, которые я так и не успел убрать. К пустым коробкам и грязным тарелкам из-под закусок добавилось и еще и несколько пустых банок из-под пива. Пустые банки я обнаружил и под диваном, от них неприятно несло теплым хмелем.

Кое-как прибрав хотя бы рядом со своим спальным местом, я достал из небольшой тумбочки свои спальные принадлежности и расстелил себе постель. В спальню я не заглядывал. Вернулась Пак Сумин в свой пентхаус или осталась ночевать в моей квартире, мне было совершенно все равно.

В голове гудело, и я понял, что пора действовать. Завтра же после работы, когда я вернусь домой, я достану свой холодный кошелек из-за лампочки и выставлю первые несколько биткоинов на отмывку через миксер. Я уже успел присмотреть пару сервисов, которые мне помогут запутать следы. А после похода в национальный парк с отделом, как и говорил дядюшка Бо, я уйду с работы. Подам заявление в отделе кадров и не дожидаясь ответа сразу же рвану в аэропорт. Возьму билет в последний момент, на любой международный рейс в любую сторону, а там начну двигаться в направлении офшорных зон. Думаю, мой маршрут будет пролегать через Объединенные Арабские Эмираты, где я без проблем обменяю еще часть своей криптовалюты.

А может, даже не буду этого делать, ведь у меня уже есть немного денег. Зарплаты за несколько месяцев, которую я бережно собирал на своей карте, мне хватит и на билеты, и на скромную жизнь где-нибудь в не слишком богатой стране на протяжении полугода. Цены в Южной Корее были высокими, но и зарплаты соответствовали. Куда податься? Южная Америка? Вполне может быть. Моих знаний и уровня английского будет достаточно, чтобы с комфортом устроиться практически где угодно, а довольно сильный южнокорейский паспорт делал для меня открытым буквально весь мир за исключением десятка стран-изгоев.

В любом случае, нужно двигаться дальше и уезжать, навсегда оставив позади этот смутный эпизод моей жизни, во время которого я стал заложником неуравновешенной девицы по имени Пак Сумин.

В автобусе было шумно. Мы с Джин Су сидели на задних сидениях, хён устроился в голове. Весь отдел уместился в одну большую туристическую машину, и сейчас вся эта шумная компания двигалась через весь Сеул в сторону национального парка Пукхансан.

— А где госпожа руководитель отдела? — внезапно спросила Джин Су.

— Она подъедет отдельно, позже, — кисло ответил я.

На девушке была безрукавка с множеством карманов, широкие штаны из ткани цвета хаки и панама с широкими полями на подвязках, чтобы горный ветер не сдул головной убор. Едва машина тронулась, Джин Су устроила мне экскурс в историю парка. Так, например, я узнал, что она уже бывала там на экскурсии, когда училась в средней школе, а сам парк был основан в 1983 году и включает в себя территорию одноименного горного хребта. Уникален парк Пукхансан был еще и тем, что фактически, он находился в административной черте Сеула, то есть кроме национального парка это был, юридически, еще и парк городской.

Однако мы сейчас объезжали ту часть парка, которая примыкает непосредственно городу с севера, и скоро должны были выехать на автомагистраль номер сто. Потом — несколько километров тоннеля, который пролегал прямо под северной оконечностью парка и мы прибыли в точку старта нашего похода.

Национальный парк Пукхансан был довольно хорошо облагорожен. Как я узнал от Джин Су, там были и мощеные дорожки, и лестницы для подъема к самым интересным достопримечательностям. В горах даже были биотуалеты и кафе, чтобы отдыхающие могли перекусить. И чем больше я узнавал о парке, тем больше у меня появлялось вопросов к Ким Бон-Со, как основному организатору. Ведь получалось, что наш тимбилдинг должен был свестись к двухчасовой прогулке в горку, пьянке на подготовленной площадке на высоте шестьсот метров над уровнем моря, а на следующий день — из точно такого же неспешного спуска.

Когда автобус нырнул в освещенный оранжевыми лампами тоннель, разговоры чуть стихли, а ко мне опять стала приставать с расспросами Джин Су.

— Ты на родине когда-нибудь ходил в походы?

— Только марш-броски, когда служил в армии, — ответил я девушке, глядя в окно.

— О! На хребте очень красиво! — сообщила Джин Су. — И там можно будет кучу крутых фоток сделать!

— Я вообще не понимаю, к чему нужны были все эти приготовления, если мы даже за границу Сеула не выехали, — честно сообщил я коллеге.

Джин Су надулась, но все же ответила:

— А ты что, не знаешь, что мы пойдем дикой тропой?

— Дикой?

— Конечно! За отдельную плату на входе в парк можно нанять проводника, который за шесть часов проведет группу по всем основным достопримечательностям и потом выведет к месту стоянки! — сообщила Джин Су. — Именно так мы и пойдем! Ты что, не читал вчерашнее письмо от господина менеджера Кима?

— Шесть часов? — уточнил я.

Джин Су довольно закивала и, игнорируя отчаяние на моем лице, продолжила:

— Мы пройдем северо-западным склоном, в несколько популярных мест. Например, в списке восхождение на пик Обонг! Даже в старый буддийский монастырь заглянем! Как раз недалеко от него и организована закрытая кемпинговая площадка! Правда, круто?

Я кисло выслушал лекцию от Джин Су и, достав из кармана смартфон, полез в рабочую почту. Письмо от менеджера Кима нашлось довольно быстро и я стал внимательно читать информацию о маршруте.

В целом, все было не так и плохо. У подножья хребта, то есть на самой обжитой его части, мы пойдем общей тропой, по которой ходят обычные сеульцы, но уже на высоте 250 метров свернем с популярного маршрута и устроим круговой обход по всем значительным местам парка, до которых, в общем-то, можно было бы добраться и прямой дорогой. Но специально для того, чтобы мы прочувствовали командный дух, менеджер Ким позаботился об отдельном сопровождении. Даже будет соревнование по ориентированию на местности с помощи карты и компаса. Но это когда мы уже дойдем до монастыря после обеда.

На парковке было многолюдно. Девять утра, выходной день, множество сеульцев и туристов готовились к восхождению. Я понимал, почему был выбран этот склон: что творилось в части, которая почти вонзалась в городскую застройку, даже думать не хотелось.

Едва наш отдел выгрузился из автобуса, Ким Бон-Со поднял красный флажок и, засунув в рот пальцы, выдал два коротких свистка.

— Отдел технической поддержки! — ни капли не смущаясь окружающих, выдал наш менеджер. — Готовься к перекличке!

Как по волшебству, в руках менеджера появились бумажные распечатки и карандаш, которым он стал аккуратно вычеркивать людей по списку. Через десять минут мы выяснили, что из автобуса никто не телепортировался и все добрались от офиса до пункта назначения. Не хватало только Пак Сумин.

— Убедитесь, что у каждого с собой есть минимум два литра питьевой воды! — крикнул менеджер. — Сегодня жарко, так что не жадничайте! В следующий раз пополнить запас вы сможете только через шесть часов!

От нашей группы отделилось пара человек, которые направились к торговым автоматам, остальные по команде менеджера Кима построились в шеренгу по двое. Замыкали процессию мы с Джин Су, мне же достался красный флажок, который обозначал конец колонны. Как сказал хён, я был довольно жилистым и сухим, чтобы без проблем перенести восхождение и нашу «прогулку», а потом еще и побороться с отделом контроля качества в спортивном ориентировании. И в чем-то он был прав. В отличие от большинства коллег, я вел довольно подвижный образ жизни, старался не переедать и пивным брюшком еще не обзавелся.

— Иди вперед, — подтолкнул я Джин Су.

— Ничего ты не понимаешь! — воскликнула девушка. — Буду идти спереди, будут мешать фотографировать! И кстати, где госпожа Пак Сумин? Она не будет с нами подниматься в гору?

— По всей видимости, нет, — ответил я, окидывая взглядом парковку. Характерных черных машин я тут не наблюдал. Только обычные малолитражки рядовых корейцев. — Но уверен, что она приедет к монастырю.

Ситуация с Пак Сумин была непростой. После моего позднего визита к дядюшке Бо в наших взаимоотношениях возникла трещина, да причем такая, что мы почти не разговаривали. К моему удивлению, и ту ночь, и в две последующие, Пак Сумин ночевала в своем пентхаусе, но судя по зеленоватому лицу годзиллы и требованию раздобыть ей похмельный супчик, она просто напивалась вдрызг каждый вечер. Ну, она это делала хотя бы дома, не выезжая для подобных мероприятий в клуб — уже хорошо.

Мне не было ее жаль. Вместо того чтобы обратиться к специалистам или хотя бы вести себя как человек и попытаться даже не извиниться, но как-то сгладить ситуацию с пультом, Пак Сумин выбрала путь эскалации. Разговаривала она теперь со мной строго по рабочим вопросам, чаще с помощью писем, смотрела, как на пустое место и всем своим видом показывала, что я типичный мусор, недостойный ее внимания.

Я отплачивал годзилле той же монетой, в точности выполняя все ее поручения, но никак не проявляя былой инициативы. Я больше не покупал еду на ужин, ожидая решения о еде с Пак Сумин, да и она сама перестала спускаться ко мне в квартиру, ужиная в своем пентхаусе.

Зато у меня появилось время на свои дела. Как я и планировал, флешка была извлечена, но пока я не перевел с холодного кошелька ни единой монеты. Как только я это сделаю, запустится обратный отсчет того, что меня начнут активно искать северяне. Но вот вещи к отлету я уже подготовил, купил дорожную сумку, в которую ляжет смена белья, пара брюк и рубашек, а так же всякие мелочи.

Я принципиально не хотел забирать ничего, что было куплено с карты Пак Сумин. Так что по возвращению с тимбилдинга меня ждал поход в ближайший секонд, где я подберу для себя что-нибудь из одежды на смену. На старые свои вещи без слез я уже смотреть не мог, слишком сильно я привык к стилю Кан Ён Сока, который создала для меня Пак Сумин. Хоть что-то хорошее от годзиллы я получил, и на том спасибо.

За эти же два спокойных вечера я смог немного покопаться в системе распознавания лиц, которую оставили спецы Мун Джина. Ничего особенного. Локальный нейросетевой билд, который крутился на свежекупленном сервере и при получении хотя бы 2–3 кадров из видеозаписи мог определить, входит ли человек в «зеленый лист» или нет. Туда были добавлены все текущие сотрудники здания и горничные, охрана из фирмы Мун Джина, я, Пак Сумин и госпожа Юн Хян Ми. При появлении посторонних охрана получала СМС-уведомление.

Была у нейросети еще одна интересная функция, которую я обнаружил на второй день. Система могла распознавать не только лица, но и предметы. В «красном» списке были маски, вещи, похожие на оружие, а так же слишком большие контейнеры и чемоданы. Определение подобных предметов поднимало тревогу, и система связывалась уже не только с закрепленной за Пак Сумин охраной, но и отправляла сообщение в офис охранной фирмы и лично господину Мун Джину. Очень хотелось потестировать, как она отреагирует на пакеты с одеждой после шоппинга, но я смог удержаться. Как удержался и от более глубокого вмешательства в систему. Только убедился, что локальную сеть инженеры настроили намного лучше, чем я, после чего подтер все следы своего пребывания и более на сервер не влезал.

В целом, Пак Сумин была под надежной защитой. Я не мог придумать ничего лучше, чем то, что уже было для нее сделано, причем за не очень большие деньги. Добиться большей безопасности возможно только при формировании собственной службы, и даже если у годзиллы были на это финансовые ресурсы, то заморачиваться она этим точно не хотела.

Сейчас же, равномерно шагая в гору в конце растянувшейся на сотни полторы метров колонне, я наслаждался обществом Джин Су. В противовес Пак Сумин, моя коллега была человеком открытым и приятным. Старалась поддержать вежливую беседу, рассказывала мне о видах, которые открывались со склона, а каждый раз, когда мой взгляд падал на запястье девушки, на котором она носила непропорционально большие для своей руки часы, Джин Су очень мило смущалась. В ее компании я ощущал себя спокойно, будто бы вышел на прогулку с активной младшей сестрой, которая по понятным причинам видит старшего брата только во время увольнений. Я десятки раз видел подобные сцены, когда к моим сослуживцам приезжали в гости младшие родственники. Особенно везло тем, чьи семьи жили недалеко от нашей части, в пригородах Пхеньяна или в самой столице. К таким солдатам родня наведывалась довольно часто, подкармливала, приносила новости, что вызывало приступы глухой и тоскливой зависти не только у сослуживцев, но даже у одиноких офицеров вроде меня.

Почти в самом начале нашего подъема мы миновали буддийский храм Сонг-Амса, после чего свернули с широкой общей тропы на юг, в сторону горных хребтов. Еще час мы двигались редкой цепочкой, укрытые от августовской жары кронами деревьев, но все равно уже к половине одиннадцатого утра стало парить так, что я пожалел, что вообще сбежал на юг.

Хоть корейцы по сравнению с теми же европейцами толком и не потеют, но сейчас я чувствовал, как моя спина под безрукавкой становится влажной, ноги в плотных штанах начинают преть, а на лбу появляется испарина. Джин Су же чувствовала себя просто превосходно, довольная, она шагала за коллегами, лишь время от времени отвлекаясь на фотографирование природы вокруг.

— Привал! — рявкнул менеджер Ким и его крик через одного повторили другие участники цепочки.

Немногочисленные девушки и женщины нашего отдела быстро заняли места на крупных плоских камнях, мужчины сбросили с плеч рюкзаки и устроились прямо на земле.

— Десять минут! Переведите дух, попейте воды! — продолжал раздавать команды менеджер Ким. — Через час мы выйдем к пику Ёнсонбон!

— Женская скала? — переспросил я, думая, что мне послышалось.

— Она самая, — кивнула Джин Су. — Одна из самых знаменитых вершин национального парка.

— А почему женская? — продолжил я расспросы, скручивая пробку с литровой бутылки питьевой воды и делая несколько больших глотков.

«Не такая вкусная, как Evian, но тоже пойдет», — подумалось мне.

За эти месяцы я так быстро привык к элитной французской воде, что уже невольно сравниваю ее с обычной бутилированной? Эта мысль оказалась настолько внезапной и при этом настолько обыденной, что я даже прослушал часть объяснений Джин Су.

— … и там между скал есть отверстие, которое придает скале окончательно сходство. Поэтому скала называется «Женской», — важно сообщила Джин Су.

— Извини, не могла бы ты повторить, с чем отверстие придает сходство? — переспросил я.

— С вагиной, — важно повторила Джин Су. — Там две скалы вот так стоят, а посередине…

Девушка сложила ладони, показывая, как именно на женской вершине сходятся скалы, так что следующие несколько минут мне проводили совершенно бесполезный и поверхностный экскурс в женскую анатомию. По важному выражению лица Джин Су она была уверена, что все нужно объяснять подробно и без утайки, все же, о важных вещах говорим, пусть это всего лишь и похожая скала.

— Подъем! — прокатилось вдоль нашей цепочки, а мне подумалось, что не хватает слова «бойцы» или «рота». Интонации у менеджера Кима были очень похожие на сержантские. Может, он сержантом и был в армии? Мне как-то не довелось спросить.

Как и говорила Джин Су, пик Ёнсонбон имел очевидное сходство с женскими половыми органами. Сейчас мы опять оказались на обитаемой тропе, так что я мог насладиться большим информационным щитом, на котором кратко излагался не только процесс формирования этой скалы около ста тридцати миллионов лет назад, то есть во времена юрского периода, но и почему она носит название «Женская». А еще скала представляла интерес для геологов, так как отлично демонстрировала срез породы. Одни плюсы.

— Пойдем скорее! — Джин Су потащила меня мимо щита, интерес к которому проявили только я и еще пара коллег, дальше, к самой скале. — Там такие фотки можно сделать!

Тут девушка опять не соврала. Едва мы миновали небольшую ограду и поднялись вверх еще на десяток метров, то попали к подножью пика, на совершенно плоскую террасу, с которой открывался вид на всю северную часть национального парка.

— Мы вон оттуда пришли! — уверено ткнула пальцем куда-то на север Джин Су, хотя рассмотреть шоссе и парковку отсюда было совершенно невозможно, обзору мешали кроны деревьев, да и угол был не самый подходящий.

— Так! Все собрались! — скомандовал менеджер Ким Бон-Со. — Групповое фото!

На вершине кроме нас хватало и других туристов, так что когда толпа в сорок человек пришла в движение, на площадке стало немного тесно. Нашему проводнику, улыбчивому сухому мужчичку лет пятидесяти, выдали один из смартфонов, после чего мы всем отделом построились на фоне скалы.

За пять минут с фотографированием было покончено, после чего народ разбрелся небольшими группками по пять-шесть человек, в которых я безошибочно увидел реальные рабочие юниты, которые трудились раньше в одну смену. Джин Су тоже ушла к коллегам, так что я остался стоять в одиночестве, наблюдая за тем, как люди фотографируются, отдыхают и просто наслаждаются видами национального парка Пукхансан.

— Чего грустишь? — спросил менеджер Ким, подходя поближе. — Уже устал?

— Нет, хён. Просто задумался, — ответил я мужчине.

— Давай, не кисни. Еще два больших пункта назначения и мы отправимся на место стоянки, — ответил менеджер. — Кстати, мне госпожа руководитель отдела письмо прислала, она будет ждать нас там. Это если кто из ребят будет спрашивать.

— Хорошие новости, — кивнул я.

Менеджер Ким похлопал меня по плечу и двинул по своим делам. Судя по сосредоточенному лицу проводника, совсем скоро мы отправимся дальше, к следующей цели нашего небольшого похода. Я же достал телефон и проверил свою почту. У меня никаких писем от Пак Сумин не было, значит, она сообщила о своем решении только менеджеру Киму. Впрочем, другого я и не ожидал.

Я сбросил большой туристический рюкзак и, поставив его к ногам, развернулся лицом к обрыву. Где-то там, вдали, виднелась территория моей родной Северной Кореи. До границы по прямой тут было совсем ничего, километров тридцать-сорок, не больше. Вполне возможно, я видел эти края в последний раз, так что пока менеджер Ким не засвистел в свой свисток, давая команду выдвигаться дальше, я так и стоял, наслаждаясь видом гор.

Когда мы миновали последнюю точку нашего маршрута и направились к оборудованной площадке возле храма Янджу Обонгсан, солнце перевалило за два часа дня. Судя по всему, из графика мы все же выбились и придем на место не раньше четырех, то есть с полуторачасовой задержкой.

— Джин Су, мы же опять идем на север? — спросил я.

— Ага, — кивнула девушка. За эти часы Джин Су настолько умоталась, что мне даже пришлось забрать у нее часть груза. — Мы же уходили дальше на юг, а храм совсем недалеко с женской вершиной. Километр по прямой.

Я прикинул, какого круга мы дали по национальному парку. Минимум прошли лишних километров пять, что по пересеченной местности и постоянно в гору можно смело умножать на три, а то и на четыре.

— Отдел технической поддержки, не унываем! — прокричал менеджер Ким Бон-Со. — Как дойдем до ручья, так до нашей стоянки останется пятнадцать минут!

— А сколько до ручья? — послышался недовольный голос из цепочки.

— Меньше часа! — радостно сообщил менеджер Ким, а его слова вызвали недовольный стон множества уставших работников саппорта.

Я понимал своих коллег. Мы успели побывать еще на четырех примечательных местах парка, пройти крутыми склонами, сделать каждый по несколько сотен фотографий и десятки видео, и сейчас единственное, чего хотели все присутствующие — сбросить проклятые рюкзаки с едой, сменной одеждой и прочими вещами, и просто наконец-то отдохнуть.

— И надо было так убиваться? — спросил я в пустоту, но Джин Су подумала, что я обращаюсь к ней.

— Зато знаешь, какой вкусный будет обед⁈ А ужин⁈

— У нас еще соревнования по ориентированию на местности, — кисло сообщил я, напоминая Джин Су, что на осмотре достопримечательностей национального парка активности не кончаются. — И нам придется соревноваться с отделом контроля качества.

— Да их там полтора десятка человек! Всем участвовать не придется! — без уверенности в голосе ответила Джин Су.

Я же наклонился в сторону и посмотрел на спины своих коллег. Все были уставшие, солнце парило нещадно, так что, скорее всего, придется тянуть соломинки, чтобы определить, кто будет отдыхать, а кто — защищать честь отдела.

Когда мы дошли до того самого ручья, о котором говорил менеджер Ким Бон-Со, силы участников похода были уже на исходе, так что последние шестьсот метров до стоянки мы буквально доползли. Даже неугомонная Джин Су, и та перестала без конца говорить и фотографировать, и просто сосредоточенно плелась рядом.

— На месте! — крикнули из головы колонны, а я с готовностью поднял красный флажок, показывая, что никто не отстал и мы дошли в полном составе.

В месте стоянки нас ждал довольно большой палаточный лагерь с шатрами, барбекюшницами и даже несколькими кострами, которые придавали нашей стоянке особый шарм.

Шатры, столы и рабочая зона стояли на рукотворной площадке, расчищенной и выровненной посреди леса прямо у подножья одного из склонов. В одну сторону от склона — разместились какие-то хозяйственные пристройки и склады, в другую — палаточный лагерь, который частично нырял вглубь леса.

По всему лагерю сновали сотрудники кейтеринга, которые все подготовили к нашему прибытию. Костры — разведены, барбекю — подготовлено к жарке. В сторонке стояли большие десятилитровые бутыли с водой и целый склад блоков с одноразовыми бутылками, там же я увидел ящики пивных банок, закрученных в полиэтилен. По всей видимости, тут намечалась неплохая пьянка.

— Перекличка! — скомандовал менеджер Ким и снова достал свои распечатки и карандаш.

Как и ожидалось от сорока взрослых человек, никто по дороге не потерялся, новых лиц тоже не прибавилось, так что едва Ким Бон-Со закончил с этой формальностью, мы приступили к приготовлениям. Впереди у нас было еще много дел, так что сейчас менеджер поделил нас на юниты по пять человек, оглашая имена по списку. Как мне казалось, это все слишком походило на разделение взвода на отделения.

— Менеджер… — начал я, подходя к Ким Бон-Со, который активно общался с чем-то с человеком из кейтеринга.

— А, хубэ! Что такое? — улыбнулся Ким Бон-Со.

— Хён, скажите, а зачем мы тащили припасы на себе? Точнее, откуда здесь взялась вода, палатки…

— Эта площадка частенько используется для корпоративных мероприятий, — прямо сказал мужчина. — Видишь вон те строения? Там хранится инвентарь, запас воды и все остальное.

— А на гору это поднималось вручную? — спросил я.

— Нет конечно, — удивился менеджер. — Тут рядом есть дорога. Прямо вдоль ручья.

— Дорога? Тропа? — уточнил я.

— Нет, автомобильная грунтовка. Ну, сначала она была для телег, которые подвозили всякое в монастырь, а теперь ее укрепили и расширили, — ответил Ким Бон-Со.

— То есть, все это тащить было не обязательно? — полушепотом уточнил я, оглядываясь на коллег. Уже к середине пути многие пожалели, что взяли с собой столько груза, пусть походные рюкзаки и выделили нам за счет компании.

— Ну как тебе сказать… — начал менеджер Ким. — Доставка на гору денег стоит, а бюджет ограничен. Так что пришлось выбирать, что сюда привезут на машинах, а что мы принесем сами.

— И что привезли? — спросил я.

— Воду, пиво и соджу, само собой, — улыбнулся менеджер Ким. — А еще концентраты, соки и, конечно же, свежее мясо, газовые баллоны, всякая химия… Там огромный список получился. В общей сложности почти вдвое больше груза, чем принесли мы сами.

Сорок человек. Мужчины несли по пятнадцать кило с учетом веса личных вещей, женщины по восемь. На еду и прочие вещи для тимбилдинга отводилась почти половина грузоподъемности, то есть каждый сотрудник-мужчина нес не меньше пяти-шести, а то и все восемь килограмм риса, закусок, соусов и так далее. В общей сложности мы заволокли на гору килограммов двести пятьдесят всякого-разного, не меньше. В том числе и крепкого алкоголя. И теперь выясняется, что на машина привезли еще полтонны⁈

— Зачем нам столько всего?.. — только и смог спросить я.

— Сразу видно, ты никогда не был в корейских походах, — хмыкнул Ким Бон-Со. — Смотри и учись, хубэ, как надо отдыхать на природе!

Менеджер отошел чуть в сторону и во всю силу своих легких гаркнул:

— Эй! Парни! Разжигайте гриль! Чон Сок Хо! Готов показать, чему тебя родители научили⁈ Второй юнит! Раскладываем столы! Третий, таскаем воду! Давайте-давайте, парни! Кто хорошо работает, тот вкусно кушает! Девушки из пятого юнита! На вас овощи! Парни из четвертого юнита, вы закреплены за пятым юнитом! Старшей назначается Ким Бо Сун! Шестой юнит…

Так как я был закреплен за третьим юнитом, то вместе с коллегами отправился к складским помещениям, где стояли припасы с водой. Зацепив по две бутыли в каждую руку, мы поволокли питьевую воду в сторону полевой кухни, где Ким Бо Сун — старший специалист отдела лет тридцати — уже раздавала своим подопечным чистилки для овощей и ножи.

— Еще двадцать литров! — скомандовала женщина, окинув взглядом бутылки с водой. — И нам не хватает рук потереть дайкон.

Женщина хищно осмотрела кандидатов в помощники, и в итоге ее выбор пал на меня.

— Кан Ён Сок! Давай к нам. Менеджер Ким! Я забираю Кан Ён Сока на овощи! — крикнула Ким Бо Сун.

— Принято! — донеслось откуда-то из глубины лагеря.

Почти моментально мне всучили нож и терку, а в пару поставили Джин Су, справедливо рассудив, что так как мы знакомы еще со стажировки, то и в нелегком деле подготовки редьки тоже сработаемся.

— Руки помыли? Отлично! Приступайте! — скомандовала Ким Бо Сун. — Нам нужен дайкон длинными слайсами на японский салат, ломтики на суп и потертый на тонкацу! А! Еще длинными полосками на му намуль. Кан Ён Сок, ел когда-нибудь такое?

Я только беспомощно покачал головой, потому что из всего перечисленного представлял себе только салат и суп.

— Это такая закуска из редьки. Нужны полоски, похожие на картошку фри по размерам. Джин Су, поможешь ему?

— Конечно! — откликнулась девушка.

— Отлично. Работаем! — хлопнула в ладоши Ким Бо Сун.

Прошло буквально пятнадцать минут, а весь лагерь уже кипел. Кто-то из парней все же притащил со склада пиво и под неодобрительные окрики менеджера Кима пенный напиток пошел по рукам. Пиво было слегка теплое — от августовской духоты бетонная прохлада его не уберегла — но едва я сделал пару глотков, работа пошла веселее. Джин Су ловко орудовала овощечисткой, снимая с длинной белой редьки целые ленты кожуры, я же пока воевал с теркой, превращая твердый душистый овощ в белесую кашицу.

Едва я натер миску дайкона, появилась Ким Бо Сун, забрала продукт и скомандовала перейти на овощную терку, чтобы порезать редьку на тонкие слайсы. Сама терка выглядела немного опасно — открытый острый нож, под который не хотелось бы загнать пальцы. Сначала я порывался нарезать все руками, но так как вместо больших кухонных ножей нам выдали мелкие ковырялки, Джин Су довольно быстро потеряла терпение и показала мне мастер-класс.

— Вот, смотри. Немного наклоняешь, хватаешься за рукоятку и трешь, — показала девушка. — А если боишься за пальцы, то вот в комплекте есть специальная крышечка с зубцами, накалываешь редьку и вперед!

В несколько резких движений по терке Джин Су настрогала столько же дайкона, сколько я наковырял ножом за две минуты, так что пришлось сдаться и взять эту терку-страшилище в руки.

Почти в тоже время по территории лагеря разнеслись ароматы жареного мяса. Чон Сок Хо умело орудовал щипцами сразу на трех туристических грилях, ловко переворачивая свинину, сосиски и курочку, доводя заранее замаринованное мясо до хрустящей корочки. Менеджер Ким сдался и в итоге один из юнитов стал ответственным за снабжение пивом и снеками всех участников готовки. Перепало уже чуть прохладного пенного и мне — где-то раздобыли сухой лёд, которым щедро засыпали пивные банки.

После тяжелого восхождения пиво входило, как в сухую землю. Буквально за полчаса лагерь наполнился шумом, криками и смехом, кто-то из коллег включил переносную колонку, пара человек уже жарила маршмеллоу.

— А как же соревнование по ориентированию? — внезапно вспомнил я, отдавая последнюю партию потертой и нарезанной редьки Ким Бо Сун.

— Ты не слышал? — тут же встряла чуть раскрасневшаяся Джин Су. — Отдел контроля качества слился. Они пойдут на тимбилдинг с веб-разработкой, да и если бы они пришли, то было бы тесновато. Так что вся площадка сегодня наша! Ну а им мы засчитаем техническое поражение! Ну и пива нам больше достанется!

Хихикнув, девушка схватила меня под локоть, прижавшись грудью к моей руке. Ким Бо Сун, видя все это, только глубокомысленно хмыкнула и отошла в сторону, за новой порцией овощей для нашего с Джин Су тандема, я же только выдохнул и, потянувшись за банкой пива, сделал большой и уверенный глоток.

Годзиллы нигде не было видно, я постоянно выискивал ее взглядом, и пусть одновременно мне было как-то тревожно, но в то же время — оно и к лучшему. Если Пак Сумин решила не приезжать, то это ее право. Все равно она, как и я, довольно скоро покинет этих людей, уйдя на повышение. Так что и строить какие-то более глубокие взаимоотношения с подчиненными ей ни к чему. Для молодой чебольки вообще все окружающие ее люди — лишь функции. Она, словно небожитель, находилась на совершенно ином уровне, который сложно понять простому плебсу вроде нас.

Я еще раз глянул на захмелевшую Джин Су, которая повисла на моем локте, после чего принял от старшей очередную порцию овощей на чистку и нарезку. На этот раз Ким Бо Сун принесла нам целый тазик моркови.

Юн Хян Ми даже не вошла, а ворвалась в приватную комнату, открыв дверь мощным пинком.

— Онни! — крикнула женщина. — Ты где⁈

Атласные простыни на огромной кровати зашевелились, после чего из-под них показалась голова Пак Сумин. Зрачки девушки были расширены, а сама она — растрепана и очевидно пьяна.

— Чего тебе? — хамовато, еле ворочая языком, спросила Пак Сумин.

Ничего не говоря, Юн Хян Ми подошла к кровати и, схватив простыни за край, рванула атласную ткань на себя. Под простынями кроме ее подруги оказалось еще двое голых красавчиков. Мужчин такое вторжение не порадовало, и они, зло зыркая на Юн Хян Ми, вскочили, прикрывая срам руками.

— Вы что себе позволяете! — пискнул один из жиголо, тот, который был моложе. — Вы кто такая вообще⁈

Госпожа Юн Хян Ми смерила этот мусор тяжелым взглядом, после чего сказала:

— Считаю до трех…

— Иначе что⁈ — продолжил нарываться паренек. — Проваливай отсюда! Не мешай!

Он был слишком нервным, его буквально трясло, Юн Хян Ми это отчетливо видела.

— Парни! — крикнула госпожа директор и комнату ворвались четверо в черных костюмах. Юн Хян Ми набросила простынь на подругу, пока охрана Мун Джина скручивала парней и выволакивала из комнаты в чем мать родила, полностью игнорируя их визги и протесты. Словно мусор вынесли, даже дышать легче стало.

— Ты чем вообще думаешь? — вызверилась госпожа директор по персоналу, наблюдая за завернутой в простынь Пак Сумин. — Немедленно одевайся и поехали.

— Сестрица, ну чего ты такая злая… — расплывшись в улыбке, протянула Пак Сумин. — Я просто решила немного отдохнуть.

— После всего, что для тебя сделали⁈ После похищения, ты приперлась в этот гадюшник⁈ — взвилась Юн Хян Ми. — Тут даже воздух грязный, девушке твоего происхождения не следует тут находиться!

— Я буду находиться там, где захочу! Не смей мне тут указывать!

Агрессия, с которой вспыхнула Пак Сумин, была ненормальной. Люди так быстро не переключаются.

Видя, что подруга в неадекватном состоянии, Юн Хян Ми не нашла ничего лучше, чем подхватить со стола ведерко для льда, в котором сейчас осталась только вода, и плеснуть прямо в лицо Пак Сумин. Ей было нужно хоть немного привести ее в чувство.

Истошный вопль разорвал пространство комнаты, ударился о стены и, будто усиленный волнами паники, исходящими сейчас от Пак Сумин, больно ударил по ушам госпожи директора. Не понимая, что происходит, та бросилась к подруге, попыталась схватить ее за плечи, но тут Пак Сумин стала драться, причем не так, как пьяный отбивается от заботливого товарища, который пытается оттянуть его от выпивки, а отбиваться зло, неистово. Словно от этого зависела жизнь девушки. В какой-то момент визжащая Пак Сумин почти смогла повалить Юн Хян Ми на пол, и если бы не подоспевшая охрана, которая оттащила девушку за руки, госпоже директору не поздоровилось бы.

— Да что такое⁈ — удивленно выдохнула Юн Хян Ми. — Ее чем-то накачали⁈

Вопрос был адресован старшему телохранителю. Мужчина только перехватил подбородок Пак Сумин, увернувшись от крепких зубов девушки, и пока его коллега удерживал девушку, после заглянул ей в глаза.

— Пьяная. Но никаких препаратов. Это истерика, — заключил мужчина, давая своим подчиненным команду отпустить внезапно обмякшую внучку Пак Ки Хуна.

— Истерика? — уточнила Юн Хян Ми.

— Просто не трогайте ее, — ответил мужчина, помогая госпоже директору подняться на ноги. — И не подходите близко… Мы пока подождем за дверью.

Вид Пак Сумин, на которой сейчас была только соскальзывающая с тела простынь, был не тем, что им следовало бы наблюдать. Так что оба телохранителя спешно вышли из приватной комнаты.

Юн Хян Ми еще раз посмотрела на подругу. Пак Сумин сидела на краю кровати и, кутаясь в простыню, тряслась от ужаса. До этого момента госпожа директор ни разу не видела девушку в таком состоянии. Наверное, что-то похожее творилось с ней, когда погибли родители, но в тот день Юн Хян Ми так с Пак Сумин и не встретилась, а уже на похоронах тогда еще совсем юная девочка нацепила на лицо маску безразличия.

Сейчас же по щекам Пак Сумин катились крупные злые слезы, которые она безуспешно пыталась утереть тыльной стороной ладони. И чем дольше Юн Хян Ми смотрела на эту сцену, тем отчетливее понимала — с ее подругой, внучкой главы конгломерата Pak Industries случилось нечто такое, что почти ее сломало. И ей обязательно нужно попытаться помочь подруге.

— Чего грустишь, хубэ?

Менеджер Ким Бон-Со подсел ко мне на бревно с парой банок пива в руках, одна из которых сразу же перекочевала ко мне. Уже стало темнеть, но благодаря упорному труду всех сотрудников отдела уже к семи вечера мы накрыли самый большой общий стол из когда-либо виденных мной. Десятки различных блюд и закусок, жаренное на гриле мясо, ящики пива и соджу по одноразовым стаканчикам. Едва солнце коснулось горизонта, был включен дизель-генератор, а нашу площадку осветил электрический свет заранее развешанных по периметру ламп.

— Да вот все никак понять не могу, — ответил я. — Если национальный парк находится в границах Сеула, то как мы устроили такую пьянку в городской черте? Мы же буквально находимся и в городском парке в том числе.

Ким Бон-Со только рассмеялся и покачал головой.

— Это отличный вопрос, хубэ. Я сразу как тебя увидел, понял, что ты парень мозговитый. На самом деле мы не в городском парке. И даже не в Сеуле.

— Как это?

— А вот так. В городскую черту входит только чуть больше половины национального парка, — ответил Ким Бон-Со, делая при этом большой глоток пива. — А то место, где мы сейчас находимся, уже за пределами столицы. Да и вообще эта площадка — частная территория. Она принадлежит буддийскому храму.

— И как монахи относятся к возлияниям офисных сотрудников на своем заднем дворе? — усмехнулся я.

— Как видишь, хорошо относятся, — улыбнулся менеджер. — Ну, во всяком случае, они определенно не против.

Посидели, помолчали, попили пива.

— Хён, у меня есть вопрос, — обратился я к менеджеру Киму.

— Всегда готов помочь младшим, — с готовностью откликнулся Ким Бон-Со.

— Вы давно в браке?

— А к чему такие вопросы? — удивился Ким.

— Просто пытаюсь понять, что происходит на юге. Девушки тут совсем другие. Более напористые, что ли, — ответил я. — Я этого совершенно не понимаю.

— Ну, так сложилось исторически. Ты же в курсе, что Южная Корея долгие годы была совершенно нищей? Особенно по сравнению с севером, который поддерживали китайцы и русские?

— О, об этом я в курсе лучше любого южанина, — усмехнулся я. Достижения народного хозяйства севера во времена правления великого вождя Ким Ир Сена изучались очень скрупулезно.

— У моей бабушки и матери была тяжелая жизнь, даже очень, — продолжил Ким Бон-Со. — И чтобы выжить, им пришлось стать сильнее и работать наравне с мужчинами. А иногда и больше. Детей-то поднимать как-то надо, выучить, отправить в хороший университет. Вот они и вырастили несколько поколений, нацеленных на успех любой ценой. В том числе и девушек. Они очень замотивированы. Вон, посмотри туда.

Менеджер Ким показал пальцем в сторону группы, в которой сейчас выпивали Джин Су и специалист Ким Бо Сун.

— У всех тут хорошее образование. Джин Су выпускница СеулТеха, у многих другие столичные вузы. Все отлично сдали государственный экзамен после школы, много учились. И все для того, чтобы попасть на работу в хорошую компанию и сделать карьеру. Шаг за шагом. На самом деле тут собрались довольно успешные люди. Помнишь менеджера Сима? У него тоже было инженерное образование, неплохой специалист, По молодости занимался разработкой программного обеспечения, но потом перешел в поддержку. Что-то у него стряслось, что заставило поменять место. Он, кстати, поэтому тебя так и невзлюбил.

— Почему? — переспросил я.

— Потому что ты не прошел через все то, через что пришлось пройти нам, — ответил менеджер Ким. — Точнее, ему было совершенно плевать на то, что ты вырвался из места еще более страшного, чем юг. Жить-то тут невыносимо, если подумать.

— Ну, я вообще-то тоже образованный, — ответил я менеджеру Киму.

— Правда? — удивился Ким Бон-Со. — Что заканчивал?

— Политех. Прикладная математика, — без утайки ответил я.

То, что было сказано кому-то однажды перестает быть тайной. Я рассказал о своем образовании годзилле, и ничего такого, если о нем узнают и другие.

— Тогда многое становится понятно, — рассмеялся Ким Бон-Со. — А я-то все голову ломал, как ты так хорошо в отделе прижился. Надо будет парням рассказать, а то многие нет-нет, а припоминают тебе то, что у тебя высшего образования нет, а просто появился по протекции ассоциации. Только почему в твоем личном деле этого нет?

— А кому нужен инженер-северянин? — удивился я. — Еще подумают, что на оборонку работал, ракеты собирал. Мне оно надо?

— А ты работал? — сощурился ким Бон-Со.

— Хотел, да мест не хватило, — продолжил я придерживаться своей легенды.

— Теплых мест везде мало, — глубокомысленно изрек менеджер Ким.

— Так по поводу брака что? — опять спросил я. — Хотите сказать, девушки на юге прямо боевые?

— А какими им еще быть? Особенно твое поколение. Ты или сильный, или никому не нужный. А одиночество страшная штука, — ответил мужчина, прикладываясь к банке. — Хотя страшнее одиночества только нищета, как мне видится. Вот от нее и бегут, от нищеты, которая досталась в наследство от матерей и бабок. И на мужчин у них особо надежды уже нет. Каждый выживает, как может. Пашет, как проклятый, собирает деньги, карабкается вверх. А брак… Давно я в браке, почти десять лет.

— И как там?

— В браке?

— Да.

— Тяжело, — честно ответил менеджер Ким. — Временами почти невыносимо. Мне иногда кажется, что когда-нибудь я жену просто придушу.

— Тогда зачем женились? Ну, или нашли бы женщину посговорчивее. Я в соцсетях видел, многие корейцы ездят в Таиланд за женами, — заметил я.

На этих словах менеджер Ким только покачал головой.

— Знаешь, люди сейчас рисуют супружескую жизнь как что-то идеальное. Вот, как ты и сказал, едут за традиционными женщинами заграницу. Которые и послушные, и покорные, и детей тебе родят. Но я думаю, что все совершенно иначе. Современный брак, это как альянс, вдвоем против всего дерьма этой жизни. А со слабой и покорной женщиной как выстоять? Это она будет прятаться за твоей спиной. И да, я же не сказал, что несчастлив. Просто бывает тяжело. Но тяжело будет с любым человеком, от этого не уйти.

— Я этого не понимаю, — покачал я головой.

— Ты просто молодой еще, — ответил Ким Бон-Со. — вообще, мне моя мама говорила, чтобы я искал женщину, не которая будет радовать меня, когда все хорошо, а которую я смогу вытерпеть, когда все плохо. И тогда каждый обычный день будет ощущаться совершенно иначе.

— Терпеть человека? Зачем? И так проблем хватает, — хмыкнул я, добивая банку пива.

— Ну, люди-то живые, — заметил мужчина. — У тебя же тоже бывают плохие дни, так?

— Есть женщины, у которых каждый день плохой, — ответил я.

— Так не бывает, — ответил Ким Бон-Со. — Я когда со своей женой познакомился, она такую рожу скорчила, будто кусок дерьма увидела. Только что нос не зажала, будто от меня воняет.

— Серьезно? — удивился я.

— Серьезнее некуда, — усмехнулся Ким Бон-Со.

— И вы ее добивались?

— Нет.

— А как вы тогда поженились вообще?

— А оно как-то все само случилось. Сначала общались в одной компании, потом притерлись, а потом оказалось, что нам довольно комфортно вместе. Она у меня злая, как тысяча демонов. Работает в логистической компании, постоянные проблемы с водителями, машинами, топливом. А дома совершенно другой человек, — ответил Ким Бон-Со. — Ты задумывался, что у всех людей есть минимум два лица? Настоящее, и то, которое он показывает миру? Я не про двуличие и подлость, а именно про личность. Понимаешь?

Последнее утверждение было для меня очевиднее некуда, но пришлось делать вид, что я размышляю над словами менеджера.

— Вот взять тебя, — продолжил Ким Бон-Со. — У тебя есть лицо сотрудника Кан Ён Сока, спокойного и исполнительного молодого мужчины. Ты доброжелателен, воспитан. Но иногда что-то такое проскальзывает…

Я бросил короткий взгляд на этого проницательного человека. Значит, как бы я не старался загнать Кан Гванджина поглубже, его все равно видно?

— Вот! Вот этот взгляд, — рассмеялся менеджер Ким. — Не зыркай на меня, Кан Ён Сок. Ты в этом сосунок по сравнению с моей супругой.

— То есть все упирается в то, готов ли я терпеть человека? — уточнил я.

— Угу, — кивнул менеджер Ким. — Даже от покорных таек уходят. А с такими, как моя жена, проводят всю жизнь.

— Странный вы человек, хён.

— Совершенно обычный, такой же, как и ты.

— Я не такой, — покачал я головой.

— Тогда чего весь вечер госпожу начальницу отдела высматриваешь? — усмехнулся менеджер.

— Вы говорите какие-то глупости, — парировал я. — И если об этом прознает госпожа Пак Сумин…

— Кан Ён Сок, о начальниках всегда сплетничают за их спиной, — возразил мужчина. — Ну и тем более, у нас хватает семейных в отделе, чтобы все было понятно и без слов. Ты как минимум очень заботишься о госпоже Пак Сумин.

— Забочусь?

— А разве нет? — удивился менеджер Ким. — Я же по работе это вижу, по переписке, по письмам. Ты делаешь намного больше, чем делал бы просто ассистент. Поэтому у нас такие хорошие показатели, которые госпожа Пак Сумин может приписать себе, как руководителю.

— Если я не буду всего этого делать, то работа встанет колом, — поморщился я.

— Ты видимо забываешь, что до прихода госпожи Пак Сумин у нас вообще не было руководителя отдела. Три месяца не было. А менеджером сидел господин Сим, — напомнил Ким Бон-Со. — И все работало, ничего не рухнуло. Очевидно же, что ты хочешь пойти на повышение вместе с госпожой Пак Сумин. Слыхал про отца госпожи директора по персоналу Юн Хян Ми? Так он так карьеру и построил! Помогал основателю нашего конгломерата, господину Пак Ки Хуну, всегда был на его стороне. А теперь влиятельный и уважаемый человек, богач. Его постоянно приводят в пример сотрудникам, как может повернуться преданность и усердие. Еще скажи, что просто так спрашивал, как с женщиной ужиться⁈

— Вы думаете, я свою работу ассистентом к браку приравниваю? — рассмеялся я.

— Ничего я не думаю, — ответил менеджер Ким, поднимаясь на ноги. — Твоя работа сложнее, чем брак. Я-то жену только по вечерам вижу, а ты с госпожой Пак Сумин целый день. И судя по тому, во сколько от нее приходят письма, написанные твоей рукой, то вы и после работы еще втихую вкалываете вместе. Ладно, пойду, пивка еще возьму. Ты со мной?

Я только покачал головой и смял в ладонях пустую банку. Менеджер Ким пожал плечами, показывая, что дважды звать не будет, и направился к столам, у которых сейчас вовсю шла очень крепкая пьянка. Я же почти привычно окинул взглядом площадку, по которой бродили мои коллеги, все так же не нашел знакомого лица и, перебросив смятую жестянку из одной ладони в другую, направился в сторону мусорных контейнеров. Пак Сумин так и не приехала, а слова менеджера Кима дали мне серьезную пищу для размышлений о том, чего же я хочу на самом деле.

Когда я проснулся в своей палатке, то первое, что увидел — женское плечо и спину. Чуть приподнявшись на локте, я заглянул в лицо своей неожиданной соседке и понял, что это была Джин Су.

Девушка крепко спала, сцепив руки в замок перед собой, словно была рьяной католичкой и сейчас молилась, я же пытался восстановить в памяти события предыдущего вечера и ночи.

Мы сильно напились. Когда пиво перестало лезть, а последняя партия горячих блюд была готова, весь отдел перешел на соджу, которая полилась по горному склону буквально рекой. Сначала просто играла музыка, после мы дружно устроили импровизированное караоке, разрывая горную тишину фальшивым пением. Джин Су, которая все это время была рядом со мной, не отставала в возлияниях ни на стопку, так что уже после полуночи мне пришлось тащить девушку на своем горбу в сторону палаток.

В пьяном угаре не найдя палатку коллеги, я просто заволок бездыханное тело к себе, уложил, а сам упал рядом, укрывшись небольшим туристическим одеялом. Августовская ночь была теплой и душной, ни о каких спальных мешках речи даже не шло.

Я отбросил в сторону одеяло и убедился, что мы оба остались в одежде. Значит, просто уснули вместе. Хотя бы обойдется без чрезвычайно неловких ситуаций и поясняющих разговоров. Пьяный секс это не то, во что бы мне хотелось вляпаться прямо перед отъездом из страны, чтобы потом судорожно думать, а не остался ли здесь мой ребенок.

Кое-как выпутавшись из одеяла и прикрыв Джин Су, я выбрался из палатки и зашагал прочь от площадки, к тому месту, где в рядок были установлены пять синих коробок биотуалетов. Утренние ритуалы никто не отменял.

Солнце уже встало, и по лагерю начали бродить полупьяные коллеги. Я тоже чувствовал, что алкоголь еще бродит где-то в моей крови, но виду не подавал.

Проходя в сторону полевой кухни, я заметил рядом с одним из кострищ тело. Человек лежал на животе, лицом практически в углях, а его руки обхватывали выложенное камнями кострище полукольцом, будто бы он пытался его обнять.

Предчувствуя плохое, я подошел ближе и склонился над телом.

Первое желание человека, который увидел лежащий лицом вниз труп — перевернуть покойника и узнать, кто это такой. Так что я осторожно тронул тело за плечо, после чего рывком перевернул его на спину.

Тело всхрапнуло. Измазанная сажей, с налипшими камушками и песчинками щека, которой мужчина прижимался к земле, говорила о том, что вот так, без движения, он пролежал с того момента, как упал возле кострища.

Это был менеджер Ким Бон-Со.

— Хён! — воскликнул я, приподнимая начальника за плечи.

Тело еще разок всхрапнуло, голова мужчины запрокинулась назад, после чего менеджер Ким Бон-Со кое-как разлепил один глаз.

— Что?.. — пробормотал все еще пьяный менеджер. — Что такое, Кан Ён Сок?

— Хён! Вы уснули прямо на земле! — стараясь сильно не повышать голос, ибо голова раскалывалась, начал я. — Да не просто на земле, а лицом в костре!

Я аккуратно стал снимать грязь со щеки начальника, чтобы убедиться, что на коже не осталось ожога.

— Да все со мной нормально! Хубэ! Отстань!

Менеджер Ким хлопнул меня по ладони, отгоняя, словно назойливую муху. Кое-как мужчина принял вертикально положение и, качаясь, стал отряхивать с себя налипшие листики, песчинки и прочий мусор.

— Но вы же спали в костре! — воскликнул я. — А вдруг ожог⁈

Мужчина мутным взглядом посмотрел на кострище, после чего глубокомысленно изрек:

— Не в костре, а рядом! И я всегда так делаю.

— Так это как?

— Сплю рядом с кострищем. Знаешь, как ночью тепло?

— Вы же лицом почти в углях лежали!

— Ключевое слово «почти», — ответил менеджер Ким, потирая затекшую щеку и размазывая по ней сажу. — Но не спал же? Пойдем лучше пивка найдем.

— Я на второй день не пью, — мотнул я головой.

— Так мы же в оздоровительных целях… — пробурчал менеджер Ким, но посмотрев на меня, просто махнул рукой. — Ладно, я помню, там где-то были запасы острой лапши…

У полевой кухни уже стал собираться народ. Те, кто накануне пили и веселились, сейчас были похожи на ходячих мертвецов. Разговоров почти не было, люди просто выстроились в ряд за своей банкой лапши, кто-то поставил на разведенный костер котелок с водой, приготовить кипятка. То тут, то там раздавалось характерное шипение открываемых пивных банок. Постепенно лагерь просыпался.

— Хорошо вчера отдохнули, — глубокомысленно заметил менеджер Ким, опуская в банку острого булдака одноразовые деревянные палочки. — Сейчас подкрепимся, подлечимся и надо собираться…

— Вы же говорили, тут есть кейтеринг, — ответил я, дуя на горячую лапшу. Соус был такой острый, что глаза слезиться начинали, даже если просто опустить в банку нос.

— Но прибраться все же придется, это есть в плане, — ответил Ким Бон-Со, делая большой глоток пива и тут же отправляя в рот порцию невероятно острой даже по корейским меркам лапши. Страшно представить, что случилось бы с иностранцем, дай ему такое блюдо.

Ели в тишине, изредка перебрасываясь короткими фразами и обрывками воспоминаний вчерашнего вечера. Уже к концу завтрака у полевой кухни появилась сонная Джин Су. Я махнул девушке рукой, но она только стыдливо отвела взгляд в сторону и поспешила со своим ведерком к компании женщин.

— Это что сейчас было? — удивился хён, провожая бывшую стажерку взглядом. — Что у вас вчера стряслось?

— Да ничего такого, — пожал я плечами. — Джин Су перебрала и я ее спать укладывал.

— Укладывал? — уточнил менеджер Ким.

— Ну не бросать же ее под деревом, — ответил я. — Затащил в палатку, уложил.

— К себе что ли?

— Ну, где ее палатка я как-то не мог спросить, — кисло ответил я.

Менеджер Ким только фыркнул и покачал головой.

— Ну, ты и дурак, хубэ.

— Да что тут такого?

— Еще скажи, что ты рядом спал.

— А мне куда было деваться? — вспыхнул я. — Или считаете, что я к пьяной приставал?

Ким Бон-Со смерил меня взглядом, после чего ответил:

— Не, ты не из этих, это очевидно. Просто к чему тебе были эти непонятки?

— Какие еще непонятки?

— Хубэ, ты на родине с женщинами-то хоть общался?

Сначала дядюшка Бо, теперь и Ким Бон-Со. Этот вопрос стали мне задавать подозрительно часто.

— Конечно же общался, — раздраженно ответил я.

— А вот у меня сложилось впечатление, что даже за руку не держался, — хмыкнул мужчина.

— Глупостей не говорите, хён, — ответил я. — Мы просто спали рядом, вот и все. Тем более оба в одежде проснулись.

— А вот это уже ничего не значит, — наставительно сообщил Ким Бон-Со. — Я бы на твоем месте бежал изо всех ног и объяснился бы перед Джин Су, что ты ничего такого не планировал. Да и вообще, ты что, слепой?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, ты не видел, как она тебя под локоть держала и над твоими шутками весь вечер смеялась? — спросил хён.

— Смеялась и смеялась, — ответил я, доедая остатки лапши. — Не понимаю, причем тут это всё.

— Ой дурак… — покачал головой Ким Бон-Со. — Иди, поговори с девочкой, пока она там себе не навыдумывала. Да и сам подумай, как ты таким поленом вырос.

— И не полено я совсем.

— Полено-полено, совершеннейшее бревно, хубэ, поверь мне на слово.

Игнорируя дальнейшие насмешки старшего, я поднялся с бревна, на котором мы заседали с Ким Бон-Со до этого, и направился к группке сотрудниц нашего отдела.

— Джин Су… — начал я, окликая девушку.

В ответ моя коллега только дернула плечом и демонстративно отвернулась, показывая, что говорить со мной совершенно не желает.

— Послушай… — продолжил я, протягивая к Джин Су руку. — Давай отойдем и поговорим.

Девушка зло на меня зыркнула, но от компании отделилась. Мы отошли чуть в сторонку, и пусть на нас смотрел десяток пар глаз, все же начали разговор.

— Джин Су, послушай, то что было вчера… Мы весь вечер выпивали вместе, веселились, но ты перебрала. Я просто не мог бросить тебя у столов! Вон, хён вообще уснул лицом в кострище! Поэтому я тебя и затащил в палатку и уложил спать… Ты не подумай, я ничего такого сделать не хотел, или как-то тебя обидеть… — начал я под тяжелым взглядом коллеги.

— Ты придурок, Кан Ён Сок! — уверенно сообщила Джин Су. — Совершеннейший придурок! А кажешься таким взрослым и серьезным мужчиной, а сам ведешь себя как мальчишка!

— Что ты имеешь в виду? — не понимая, спросил я.

— Зачем ты со мной обнялся вчера⁈ — в лоб спросила Джин Су.

— Обнялся⁈ — переспросил я.

— Да! Я тебя обняла, а ты начал обзываться! Придурок!

— Подожди, подожди… — я совершенно не помнил того, что произошло в палатке.

— Если я тебе не нравлюсь, мог бы просто промолчать! Или сказать, что у тебя уже есть женщина! Все что угодно! Но говорить такое молодой девушке, да еще с такой мерзкой улыбочкой, будто бы тебе это все нравится… Ты просто ублюдок! — воскликнула Джин Су.

Я устало потер глаза, унимая поднявшуюся волной головную боль.

— Джин Су, честно, я совсем ничего не помню. Мне казалось, что мы просто легли спать в одной палатке. И я не хотел тебя обижать, как ты могла так подумать.

— Ну, уже наговорил! — вспыхнула девушка. — Ты омерзителен!

— Да что я такого вообще сделал и сказал⁈ — не выдержал я.

Щеки и уши Джин Су сейчас были пунцовыми от злости и стыда, девушка даже не смотрела мне в глаза.

— Ты весь день был таким милым… — начала Джин Су. — В палатке я тебя обняла, просто обняла! Мне казалось, что ты хороший, порядочный человек. Я тебя обняла, а ты в ответ улыбнулся и тут обозвал меня годзиллой! Это отвратительно! Обзывать девушек огромным уродливым динозавром! Все! Не хочу тебя видеть!

Джин Су топнула ногой, развернулась на пятках и, сжимая кулаки и широко размахивая руками, решительно направилась к ожидающим ее коллегам. Я же остался стоять на месте, гипнотизируя одну точку.

В моей жизни определенно что-то пошло не так.

К утру эти двое наконец-то ушли, и Пак Сумин смогла выйти из спальни.

Разговаривать с Юн Хян Ми или Мун Джином у нее не было никакого желания. Вчерашний срыв был продолжением копившегося внутреннего напряжения, которое давило на нервы девушки, парализовало мысли, не давало дышать.

Все крутилось вокруг этого проклятого северянина.

Она не хотела обидеть Кан Ён Сока, да и до этого этот мужлан совершенно спокойно реагировал на ее выходки. Пак Сумин было тяжело сдерживать внутреннюю желчь и спесь, которые были даны ей по праву рождения и которые лишь усилились, когда родня отправила ее учиться за границу. «Косоглазая сучка», так за глаза называли ее другие ученики закрытой школы, в которой она провела четыре долгих года, и в которой у нее так и не появилось друзей. Вонючие, лицемерные, лживые отпрыски элитных европейских семейств, все они смотрели на нее, словно на дикарку, хотя состояние их родителей и дедов вряд ли составляло даже половину богатств конгломерата Pak Industries. В глазах этих детей она была из тех, кого презрительно называют нувориши — быстро взлетевшая чернь, которая купила свой статус, вместо того, чтобы пронести его через столетия. Причем обязательно с французским выговором. «Nouveau riche». И никак иначе. Со временем она стала понимать, почему они относятся к ней подобным образом. У многих из их семей были виноградники и поместья пять-шесть раз старше, чем весь корейский конгломерат семейства Пак. И пока жив ее дед, Пак Ки Хун, окончательной смены поколений не произошло. Поэтому она и не являлась в их глазах ровней, не относилась к столь любимому европейцами классу «old money», берущими свое начало со времен европейских монархий, не относилась к капиталу, фундамент которого был заложен задолго до изобретения электричества или даже паровых машин.

За годы она привыкла к тому, что единственное, чего ждут от нее окружающие — проявление слабости. Друзей нет, есть только враги и ищущие выгоды. Даже Юн Хян Ми стала ей подругой не по своей воле; во всем было виновато влияние ее отца, Юн Донджина, и стремление ее деда свести внучку и дочь своего соратника. От этой дружбы Юн Хян Ми получала едва ли не больше, чем сама Пак Сумин. Во всяком случае, до недавнего момента. Если Пак Сумин провалится, ее онни всегда может отойти в сторону и укрыться за спиной отца или любовника. Ей же прятаться не за кем. Дед, словно маниакальный заводчик, стравливал сначала своих сыновей, единокровных братьев, пытаясь найти среди них достойнейшего, а теперь — еще и внуков. Если подумать, то Пак Минхо и Пак Хи Шунь были ей даже не двоюродными, а скорее троюродными братьями. Единственное связующее их звено — общий дед, но разные бабки. И это различие, факт того, что их отцы были не родными братьями, постоянно отдаляло Пак Сумин от семьи. Ставило ее отдельно ото всех прочих.

Наверное, поэтому ее и отправили учиться за границу, подальше от глаз следующего главы компании, Пак Бо Гома. Вот только почему дед не отобрал ее долю, почему не оставил в качестве утешительного приза один-единственный трастовый фонд, который основал ее покойный отец, оставалось для Пак Сумин загадкой. Не мог унять своих амбиций заводчика? Скорее всего Пак Ки Хуна до сих пор терзало любопытство, чем же закончится соперничество его сыновей. А так как младший погиб, то осталась она, Пак Сумин. И родной дед без всяких зазрений совести бросил ее в мясорубку семейных разборок, хоть она была к ним совершенно не готова.

Она ненавидела Европу, вот только вернувшись в Корею, никакого счастья и покоя она тут не нашла. Тут из второсортной богачки она стала полноправной элитой, но все еще без знака качества. Богатая капризная девчонка, которая топит свои проблемы в алкоголе. И едва она стала бороться за свое место под солнцем, едва чуть-чуть ослабила свою броню, все пошло наперекосяк. Еще и это похищение добавило проблем, лишило остатков покоя и нормального сна.

Единственное место, где она чувствовала себя более-менее спокойно, это квартира, в которой жил Кан Ён Сок. Или потому что он не крутился вокруг нее, и она не ощущала с его стороны потока постоянного настороженного внимания, как было с другими людьми, или потому что он был обычно холоден и отстранен, прямо как отец. В любом случае, когда этот северянин ушел из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены, внутри что-то дернулось.

Не надо было слушать Юн Хян Ми, надо было сдаться и отойти в сторону. Позволить дяде и братьям сожрать ее долю в компании, как-нибудь отстоять свой трастовый фонд. И, может быть, даже вовсе уехать из Кореи.

На часах было около двух, совсем скоро северянин вернется с тимбилдинга. По плану, корпоративный автобус отъезжает от входа в национальный парк в час, со скидкой на пробки дорога займет не более полутора часов. А если бы Кан Ён Сок не был высокомерным ублюдком, то воспользовался бы услугами такси. Все равно у него был доступ к ее деньгам и она до сих пор не могла понять, почему он так неохотно ими пользуется.

Пак Сумин вошла в ванную комнату и увидела, что чистых полотенец на полке с банными принадлежностями нет. Это и логично, сегодня горничных она не пустила, откуда им взяться? Недовольная, девушка вернулась в спальню и двинула к шкафу. Там должны лежать запасные простыни, которые приберег для себя Ён Сок. Завернется в них, а потом вызовет обслугу. Ей слишком хотелось помыться, смыть с себя грязь и пот, смыть с себя чужой удушливый запах, который впитался в ее кожу, когда она была в клубе с двумя молодыми парнями. Сейчас Пак Сумин чувствовала себя неожиданно грязной. Надо привести себя в порядок до приезда северянина.

Распахнув створки шкафа, она увидела ровно сложенные стопки вещей Кан Ён Сока. Джемперы, брюки, джинсы, спортивная одежда. Аккуратно сложенные домашние футболки. На вешалках — рабочие костюмы, подобранные Лоренцо по цветам. И там же, в недрах шкафа, старая сумка.

Она даже не заметила, как потянулась к ней, к этой сумке, которая выглядела столь непримечательно, что и смотреть-то на нее не хотелось. По весу она оказалась неожиданно тяжелой и, взгромоздив ее на кровать, Пак Сумин наконец-то открыла молнию и заглянула внутрь.

Уродливые старые вещи, некоторые она видела давным-давно, но Кан Ён Сок не надевал их после визита к Лоренцо. От вещей пахло дешевой магазинной химией, которой обрабатывают одежду на складах. В боковом кармашке же обнаружился паспорт, немного наличности в долларах США — это точно была сумка Кан Ён Сока, только бы он стал хранить деньги в таком виде — но по-настоящему внимание Пак Сумин привлекли магазинные чеки. Видимо, он не стал их выбрасывать после покупки вещей, а просто положил в этот кармашек.

Всмотревшись в суммы, Пак Сумин подтвердила свою догадку. Все это были дешевые тряпки из секондов.

Получается, Кан Ён Сок собрал эту сумку прямо перед отбытием на тимбилдинг? Паспорт и наличность говорили сам за себя. Или же он это сделал еще раньше?

Она так и замерла, с паспортом Кан Ён Сока в одной руке и смятыми чеками из магазина — в другой. Он все-таки решил ее бросить, решил сбежать. Он не сбежал, когда ее похитила Ким Аран по приказу китайской триады, но решил уйти после того, как она бросила в него пульт? Из-за этого? Или он давно это все планировал? Почему это происходит? Почему она ни на кого не может положиться?

Щелкнул замок на входной двери, но Пак Сумин не видела, кто вошел в квартиру. Глаза девушки застилали огромные злые слезы, которые она не могла сдержать из-за пережитого предательства.

Всю дорогу с горы я думал над тем, что произошло между мной и Джин Су. То, что девушка была не против перейти на следующую ступеньку в отношениях, стало очевидно, пусть она была и в пьяном состоянии. Я анализировал весь вчерашний день, прокручивая в голове мелкие детали, которые предшествовали ночному происшествию. Как Джин Су брала меня под руку, как вызвалась идти в хвосте колонны, как мы с ней болтали во время всего похода, как потом вместе работали на полевой кухне.

Мне просто казалось, что это обычное приветливое поведение девушки, с которой мы довольно неплохо сблизились еще на ниве ненависти к менеджеру Симу, но все оказалось намного сложнее. И что Джин Су во мне вообще нашла? Она была миленькой девушкой в самом лучшем для знакомств возрасте. С хорошим образованием, неплохой работой для вчерашней выпускницы. Зачем ей вообще понадобился беглый северянин? Я бы еще мог понять ее, если бы Джин Су познакомилась со мной в образе современного Кан Ён Сока, но она видела Кан Ён Сока старого, в непонятной одежде, дедовых галошах и с очками, линзы в которых были толщиной в палец. Она же сама учила меня вставлять линзы в глаза!

И пусть романтики говорят, что внешность — не главное, но я-то знал, что это не так. Я хорошо помнил, как притягивал взгляды молодых девушек, рассекая по Пхеньяну в капитанской форме, и как меня не замечали, если я выходил на улицу в гражданском. Внешний вид имеет решающее значение, и по этому параметру я проигрывал практически всем молодым южанам. Немного спасали ситуацию вещи, подобранные для меня Лоренцо, но это было фальшивое преображение, внутри я все еще был тем самым северянином в очках с толстыми линзами.

Когда мы уже спустились с горы по вполне комфортной проселочной дороге, что пролегала от самого подножия хребта к площадке, телефон в моем кармане завибрировал. Это был Мун Джин.

— Слушаю, — ответил я.

— Кан Ён Сок, привет, — подозрительно приветливо начал мужчина.

— Что случилось? — сразу же спросил я.

— Неужели ты думаешь, что я буду звонить, только если что-то стряслось? — донеслось из трубки.

— А разве не так?

— Ну, так-то так, — согласился здоровяк. — Я звоню касательно Пак Сумин.

— Ее со мной нет, — ответил я. — Она так на тимбилдинг и не приехала.

— Я в курсе, она была вчера в клубе.

— Жизнь ее ничему не учит? — едко спросил я.

— Ты слишком строг к девушке, Кан Ён Сок.

— Она просто злобный избалованный ребенок, — ответил я.

— Что между вами случилось? — прямо спросил мужчина.

— Мне кажется, это не твое дело, Мун Джин, — прямо ответил я. — При всем уважении к тебе.

— Ты должен знать, что вчера стряслось, — ответил мужчина, проигнорировав мою грубость. — За Пак Сумин приехала Хян Ми, и у твоей начальницы случился приступ.

— Какой приступ? Она что, эпилептик? — удивился я.

Народ уже выстроился возле автобуса и начал постепенно загружаться внутрь. Конечно же, весь отдел проветрился, пока мы спускались вниз, но все равно я почему-то был уверен, что перегар внутри будет стоять жуткий. Тот же Ким Бон-Со успел неплохо так накидаться пивом, пока мы собирались, и сейчас пьяно улыбался коллегам, хотя и провел перекличку и организовал наш выход с площадки на горе. Но действовал он очевидно на автопилоте, как и многие другие мои коллеги.

— Скажи, что случилось с Пак Сумин в подвале, где ее держала Ким Аран, — серьезно спросил Мун Джин.

— Мы с ней не обсуждали это, — ответил я.

— Что-то ты должен знать. Если не ты, то больше некому. Что-то плохое там произошло, и нам нужно понять, что именно. Это был приступ паники, Ён Сок, серьезный. Хян Ми едва не пострадала, такого больше нельзя допустить.

На секунду я задумался.

— Когда Ким Аран мне позвонила, она вроде о кое-чем обмолвилась, — начал вспоминать я.

— О чем же?

— Пак Сумин некоторое время упрямилась, — ответил я.

— Это мы и так знаем. Приступ вызвала вода, которой Хян Ми плеснула ей в лицо. Конкретнее не знаешь, что случилось?

Я опять умолк, перебирая в голове варианты.

— Ты же помнишь, что Ким Аран совершенно поехавшая? — уточнил я у Мун Джина. — И она пыталась выведать обо мне.

— Помню, — согласился мужчина на той стороне.

Весь отдел уже почти загрузился в машину. Остался я и еще несколько человек.

— Она сказала, что Пак Сумин довольно долго терпела чувство утопления, — сказал я мужчине. — Есть мысли?

— Ну, учитывая что Ли Кён-Сука, которого мы с тобой навестили, пытали с помощью старого армейского телефона, то идеи есть, — уклончиво ответил Мун Джин. — Ладно, я еще кое-что пробью, до связи.

И положил трубку, даже слова не дав сказать.

Мысли о том, что же на самом деле случилось с Пак Сумин, пока она была в плену у Ким Аран, полностью захватили мое внимание. Не замечая ничего вокруг, я забрался в автобус и сел на первое попавшееся свободное место. Что случилось в подвале? И что творится с Пак Сумин, если она впала в истерику? Мун Джин говорил со мной очень осторожно, пытаясь вытянуть детали. А значит, дело плохо.

Перед глазами почему-то встало обиженное лицо Джин Су, которая ругает меня за то, что я в пьяном угаре назвал ее годзиллой. Со стороны для нее это на самом деле выглядело как оскорбление, но только для меня эти слова имели свой собственный смысл. Так я называл одного-единственного человека и мне казалось, что это прозвище идеально подходит Пак Сумин.

Что мне делать дальше? Еще вчера утром я был железно уверен в том, что по приезду я переберу свою старую сумку с вещами, которая лежала наготове в моем шкафу, докуплю одежды поприличней вместо тряпок в «северокорейском» стиле, после чего прямой наводкой отправлюсь в международный аэропорт Сеула. Одного-единственного разговора с дядюшкой Бо было недостаточно, чтобы убедить меня в том, что меня что-то здесь держит. Но потом я поговорил с хёном, который однозначно дал понять — все не так просто, как мне казалось. И просто быть не может. А последней каплей стала ситуация с Джин Су.

Почему я назвал ее годзиллой? Почему я вообще обнимая молодую привлекательную девушку вспомнил о Пак Сумин? И ведь до этого я на самом деле весь вечер высматривал знакомое мне лицо, я знал, что к нашей площадке ведет автомобильная дорога, а значит годзилле будет достаточно просто приехать на тимбилдинг вместе с охраной.

Так чего же я хочу на самом деле?

От мыслей о сборах и отъезде почему-то холодели руки. Так случается, когда стоишь у края крыши или готовишься сделать что-то безрассудное. Может, стоит повременить? Отмывка биткоинов непростое занятие и пропуск их через миксеры, которые запутают след моего кошелька и растворят монеты в общем криптовалютном потоке — это только первый шаг. Легализация и полная отмывка этой суммы займет долгие годы. Как говорится, все богачи могут рассказать о происхождении своего капитала, отчитаться за каждый цент, кроме своего первого миллиона. А мне как раз и нужен этот первый миллион. Может, мне стоит остаться с Пак Сумин и дальше? Выдвинуть свои условия, увеличить свой легальный доход, чтобы потом, через подставные схемы показать, что происхождение моих денег легально?

Нет, это все лишь оправдания, попытка найти какой-то достойный и приличный выход из ситуации. Попытка найти благовидный предлог, чтобы остаться в Сеуле. Но почему я должен жертвовать своим покоем и безопасностью ради этой девушки? Я и так уже вляпался настолько, что засветился не только перед могущественными чеболями, но и перед триадой. А ведь за моей спиной стоит еще и режим Чучхе вместе с южнокорейским NIS. Таких как я просто так не отпускают. Меня будут преследовать еще долгие годы. Сколько прошло с того времени, как я пересек границу и оказался в Поднебесной? Чуть больше года? Ничтожный срок для суммы в двести миллионов, которые я прихватил с собой. Людей преследуют до конца их жизни за суммы во много раз меньшие, иногда убивают и вовсе за десятку баксов. Так почему мне стоит задержаться в Сеуле? Только потому, что я в пьяном угаре назвал другую девушку прозвищем, которое сам про себя дал Пак Сумин?

Когда я наконец-то вышел из автобуса возле офиса и попрощался с коллегами, мои сомнения лишь усилились. Что мне нужно сделать? Как поступить? Придерживаться старого плана или попытаться все переиграть?

Я не отказывался от идеи покинуть Корею, но сейчас я явственно видел, что и причины остаться у меня появились. Так мне хотелось думать. Об этом я размышлял всю дорогу до дома, сегодня я решил взять такси, не хотелось ехать грязным и потным в поезде метро.

Когда я поднялся на свой этаж, то уже был совершенно спокоен. Надо привести себя в порядок, собрать вещи, еще раз все обдумать. Я не буду избегать Пак Сумин, но если она просто сделает вид, что ее поведение — это вариант нормы, то я соберусь и уеду.

В квартире было подозрительно тихо. Я сразу обратил внимание, что в кухне на столе остались приборы и тарелки, кто-то здесь ужинал и до конца не прибрался. Горничные сегодня тоже не заходили. Если у Пак Сумин случилась истерика, то, скорее всего, она ночевала в моей квартире. Эта мысль для меня оказалась такой простой и привычной, что я ей даже не удивился. Ночевала и ночевала, куда ей еще пойти? В тот огромный пустой пентхаус, простор которого давит на тебя, заставляет ощущать себя маленьким и ничтожным?

Я пошел к спальне и, положив ладонь на дверную ручку, открыл дверь. Пак Сумин сидела на кровати, вся в слезах, а перед ней лежала моя сумка. В руках девушка держала какие-то бумажки и мой новенький южнокорейский паспорт, который я хранил в боковом кармашке.

— Привет, — сказал я, сбрасывая рюкзак с грязными вещами с плеча. — Что-то случилось?

Пак Сумин подняла на меня заплывшие от слез глаза и молча подняла перед собой чеки и паспорт.

— Когда планировал уехать? — прямо спросила девушка.

Этот вопрос хоть и не застал меня врасплох — мне была очевидна вся происходящая сцена — но я все равно не был к нему готов.

— Зачем ты полезла в мой шкаф? — спросил я.

— Простынь искала, полотенца закончились, — ответила Пак Сумин. — Это если ты думаешь, что я специально рылась в твоих вещах.

— Но сумку-то ты достала.

— Она слишком бросалась в глаза. Зачем человеку, который никуда не собирается уезжать, сумка, набитая вещами? С документами, деньгами…

Пак Сумин демонстративно бросила мой паспорт на кровать, к небольшой пачке зеленых купюр. Там было всего две тысячи долларов. Недостаточно, чтобы прожить в Сеуле или вообще, в Корее, но более чем достойная сумма для того же Таиланда или Индии.

— Ты забываешь, что я профессиональный беглец, — аккуратно напомнил я годзилле. — И я всегда должен быть готов двигаться дальше.

— От чего же двигаться дальше? — вспылила Пак Сумин. — Я думала, что мы с тобой договорились! Думала, что сделала достаточно, чтобы ты перестал смотреть в сторону, словно дикий зверь на лес!

— Я очень сильно подставился перед триадой, чтобы вытащить тебя, — раздраженно бросил я. — Ты это понимаешь? Понимаешь, что китайцы в любой момент могут вспомнить, что их прогнул какой-то безродный северянин? Знаешь, что они делают с теми, кто их оскорбляет подобным образом⁈

— Ты все еще боишься триады? Они меня и пальцем тронуть не посмеют! — воскликнула Пак Сумин.

— Тебя не посмеют! А меня еще как тронут! — ответил я, тыча пальцем себе в грудь.

— Ты считаешь меня настолько бесполезной, что я тебя даже от бандитов защитить не смогу⁈ — ответила девушка.

— А что, сможешь⁈

В спальне повисла тишина.

— Ты прав, я абсолютно бесполезна в твоих глазах, но это не так, — с тяжелым вздохом внезапно сказала Пак Сумин, вытирая тыльной стороной ладони слезы. — Триаду прижал не ты один.

— Да? И что же ты сделала? — язвительно спросил я.

— Что я сделала? — стала закипать Пак Сумин. — Может быть, я почти полтора часа терпела вонючую тряпку на своем лице, чтобы выиграть для тебя время⁈ Они лили мне на лицо грязную воду, я задыхалась, но терпела! Потому что знала, что если сразу же сделаю все, что требует эта сучка Ким Аран, тебя поймают за горло и забьют палками, как бездомную собаку! Не северяне, так мой дед, за то, что позволил мне навредить!

— Никто не просил тебя терпеть! — вспыхнул я.

Пак Сумин поднялась с кровати. На девушке сейчас была только моя футболка, так что выглядела она совершенно неприлично, но я даже не обратил на это внимания. Годзилла давно стала воровать мои вещи.

— Не просил⁈ Вспомни свою старую квартиру! Вспомни свои слова! Ты сам попросил поделиться с тобой моей властью и деньгами! И я сделала это! И я терпела пытку водой, чтобы дать тебе время! Хочешь сказать, что стал героем, подставился под удар триады ради меня? Это я создала для тебя эту возможность! Когда Ким Аран поняла, что ты уже покинул здание, она стала судорожно придумывать новый план! Тебя ждали, Ён Сок! Они были готовы выманить тебя из дома, всучить мне телефонную трубку, чтобы я приказала тебе спуститься, чтобы наплела какой-нибудь бред о том, что забухала! И я бы могла так сделать! Могла привести тебя в ловушку! Но я разрушила изначальный план этой сучки, я выиграла для тебя время и заставила Ким Аран сбросить все на тормозах! Я слышала их разговоры и знала, что все их планы касательно тебя полетели псу под хвост. Только потому, что я выдержала достаточно долго, чтобы ты заметил мое отсутствие и вышел из здания! Чтобы ты успел с кем-нибудь связаться! Если бы я этого не сделала, ты бы уже лежал в земле или сидел в каком-нибудь подвале на цепи! Я тебя не предала, я до конца была на твоей стороне, ожидая, что ты будешь поступать точно так же! Но конечно же, герой здесь только ты! Только ты подставился по удар триады, и это беспокоит тебя так сильно, что ты спишь каждую ночь, словно младенец, когда я начинаю тонуть каждый раз, закрывая глаза! И знаешь что помогало мне не сойти с ума окончательно⁈ Знаешь⁈ Что я пережила все это дерьмо не зря! Что ты понимаешь мой вклад, что ты благодарен мне за мою жертву! Непрошенную, но все же, жертву, которая сохранила тебе свободу, здоровье и, вполне возможно, жизнь! А теперь я узнаю, что я ни на что не способна, что я ничтожество в твоих глазах, которое будет бесконечно прятаться за твоей героической спиной⁈ Ведь так? Так? Так ты меня видишь⁈

С каждой фразой Пак Сумин подходила ко мне все ближе и ближе, пока в итоге не уперлась лбом мне в грудь. Я не видел сейчас лица девушки, но чувствовал, как она дрожит. Я же стоял и не знал, что ответить на эти слова. Ведь если все было так, как сказала Пак Сумин — а оно так и было, сейчас я это видел отчетливо — то я сильно недооценивал годзиллу. И совершенно неправильно понимал ее слова о преданности и о том, что я должен оставаться вместе с ней и помогать в ее делах.

— Ты зачем в меня пультом бросила? — спросил я.

— Потому что бесишь, — ответила Пак Сумин куда-то мне в грудь, не поднимая головы.

— Бешу?

— Да, бесишь. Ты даже для южнокореца слишком странный и умный, не говоря про северян. Я наводила справки. Ты человек-загадка, это и бесит. Твои тайны.

— Хочешь выведать все мои секреты? — спросил я, кладя ладони на плечи девушки. Пак Сумин же даже не дернулась, только еще сильнее прижалась к моей груди лбом.

— Хочу, — ответила Пак Сумин.

— Рассказать один?

— Давай.

— Он тебе может не понравится.

— Я рискну.

— Помнишь нашу первую встречу?

— Когда ты без предупреждения полез к моему ноутбуку?

— Я хотел тебе помочь.

— Мог бы что-нибудь сначала сказать.

— Не важно. Ты помнишь, что пролила на меня мой кофе?

— Смутно.

— Этот кофе стоил мне десять тысяч вон. Я на эти деньги мог жить минимум три дня, но решил впервые попробовать кофе на юге, а ты вывернула на меня весь стакан, толкнув мой столик.

— И в чем секрет?

— После этого случая я стал сам про себя иногда называть тебя годзиллой. Особенно, когда ты злишься или голодна.

— Таким огромным сильным драконом, который крушил Токио? — уточнила Пак Сумин.

— Ну, скорее это радиоактивный динозавр. Но да, он очень сильный, и все разрушал вокруг себя. Прямо как ты поступила с моим кофе.

— И в этом твой секрет?

— Ну да. Я предупреждал, что он тебе может не понравится. Как и другие.

— Да нет, нормально. Мне такое подходит. Я бы хотела быть огромным сильным динозавром, чтобы растоптать этот проклятый город. Или хотя бы мою семейку. И триаду. И кого угодно, — ответила Пак Сумин.

Руки девушки скользнули по моим плечам, и в следующий момент она обхватила меня за грудь под руки, будто столб, за который пыталась сейчас удержаться.

— Ты не обиделась?

— У меня никогда не было таких милых прозвищ, — ответила девушка.

— А какие были?

— Косоглазая сучка, например.

— Это когда ты училась в Европе?

— Да.

— Сраные расисты.

— Ну, мы тоже недолюбливаем белых.

— От них воняет.

— От тебя сейчас тоже воняет.

— И от тебя.

— Я пыталась сходить в душ, там полотенец нет.

— Я позову горничных, пусть принесут.

Тишину спальни внезапно разорвало утробное рычание живота Пак Сумин, отчего девушка, казалось, едва не расплющила собственное лицо о мою грудину. Во всяком случае, уткнулась в меня она с такой силой, что мне даже стало больно.

— Ты когда в последний раз ела?

— Вчера утром? Не помню.

— Давай я что-нибудь закажу.

— Просто завари лапши.

— Тебе нужно нормально поесть. Да и я бы перекусил чего-нибудь жирного.

— По запаху чувствуется. Ты хоть там нас не опозорил перед коллегами?

— Думаю, что нет. Во всяком случае все запомнят менеджера Кима.

— А он что учудил?

— Спал в обнимку с костром.

— А он знает толк в отдыхе на природе, — хихикнула Пак Сумин.

— Это точно, — с улыбкой ответил я. — Рис с тушеной свининой?

— И острым соусом. И возьми закусок, — с готовностью добавила годзилла.

— Закажу навынос в лифте, — ответил я, отпуская Пак Сумин и поворачиваясь к двери.

— Ты помни, что у меня в заложниках твои документы… — протянула девушка.

— Не трогай паспорт, его очень долго и муторно восстанавливать. Еще и пошлину заплатить придется, — на автомате ответил я, и только потом понял, что сейчас Пак Сумин надо мной издевается. — Ладно, скоро вернусь.

Уже выходя из квартиры я услышал, как хлопнула дверь в ванную — Пак Сумин пошла в душ.

Меня же разрывало от противоречивых чувств. Что сейчас произошло? Почему? Как? Мысли метались в моей голове, словно рой разъяренных пчел. Даже не задумываясь, я оставил заявку на полотенца на посту охраны на первом этаже, зная, что они быстро и без проблем передадут мою просьбу обслуживающему персоналу. После чего вышел на улицу и машинально повернул в сторону одного из наших с Пак Сумин любимых ресторанов. Заказ я сделал с телефона еще в лифте, как раз, пока дойду, все будет готово.

Я раз за разом прокручивал в голове сцену, где Пак Сумин прижимается к моей груди лбом, обнимает, совершенно естественно, будто бы сто раз уже это делала. Прокручивал, как странно она отреагировала на свое прозвище. Я был уверен, что она вспылит и я смогу вырваться из петли, которую она мне устроила своим признанием о том, что случилось с ней в подвале, что с ней сделала Ким Аран. Но ее реакция была совершенно иной. Если Джин Су в моих словах увидела сравнение с уродливым монстром, то Пак Сумин — с сильным и необузданным существом, которое способно за себя постоять. И этот ее взгляд на мое к ней отношение совершенно сбивал меня с толку.

Погруженный в свои мысли я не заметил, как рядом свистнули тормоза, а передо мной появились двое в строгих костюмах.

— Кан Ён Сок? — спросил один из них.

Мой внутренний параноик, усыпленный мыслями о Пак Сумин, буквально взвыл, но было поздно. Как только я поднял глаза, то почувствовал, как две пары сильных рук подхватывают меня под локти и открывают от земли.

— Не дергайся, — сказал второй мужчина в костюме, после чего меня бросили в открытый кузов микроавтобуса.

Хлопнула дверь, взвизгнули шины. Темно-синий Фольксваген Транспортер, такой популярный у всяких спецслужб и охранных фирм за свою вместительность и надежность, вклинился в общий транспортный поток Сеула.

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Специалист технической поддержки – 2