Доктор Бхарадвадж однажды сказала, что, по ее мнению, я ненавижу планеты из-за того, что их считают ненужными и могут запросто покинуть. А я ответил, что на планетах просто скучно.

Ну да, я соврал. Объективно говоря, на планетах не настолько скучно, как пялиться в стены и охранять оборудование на рудниках. Но на планетах нескучно в плохом смысле.

Планеты, которые приходится исследовать, могут оказаться обитаемыми, зараженными чужеродными объектами еще в докорпоративные времена, а носить обычный скафандр вместо бронированного нескучно в плохом смысле, совсем в плохом.

В особенности когда можешь надеть бронекостюм, но решаешь поступить по-идиотски.

Мне следовало подумать дважды.

Файлы памяти, за 47,43 часа до этого

Когда я в следующий раз заделаюсь оптимистом, просто дайте мне пинка. Ну, не по-настоящему, конечно, – давайте будем реалистами, это может плохо для вас закончиться. Хотя бы напомните, чтобы я сам себя пнул.

«Автостраж, доложи о состоянии», – сказал по сети ГИК.

Или дайте пинка ГИКу.

«Надо было дать тебе пинка», – ответил я.

«Зря не дал», – отозвался он.

Конечно, он просто хотел поднять мне настроение. Да, мы по-прежнему находились на зараженной чужеродными существами, заброшенной, колонизированной планете, несмотря на то что все (я, ГИК и люди, но главным образом я) больше всего на свете желали отсюда убраться.

«Все еще жду отчет о состоянии», – добавил ГИК.

«Статус: идет операция», – ответил я.

Я отправлял ГИКу видео с дрона, к тому же он имел доступ к моим визуальным данным и прекрасно знал, что я иду по осыпи у подножия невысокого плато, и справа находится сельскохозяйственная зона. Что бы там ни было посажено, зеленые растения выше меня ростом обеспечивали неплохое укрытие от врага.

По планетарному времени было утро, и через мозаичный облачный покров, побочный продукт терраформирования, пробивалось солнце. Над головой висел дрон-разведчик № 1, давая мне возможность наблюдать за происходящим, поэтому я видел маршрутизатор на другом холме, по ту сторону засаженного поля. Само строение было небольшим, размером примерно как шаттл ГИКа, но его закрывала более обширная защитная оболочка из искусственного камня. Выглядело это как большой цилиндрический валун, поставленный у подножия низкого плато, осыпающегося на склон из каменных плит и настоящих валунов.

Почему из искусственного камня? Потому что уже мертвые люди из исследовательской корпорации «Адамантин» хотели, чтобы после завершения строительства все выглядело красиво. Почему-то это угнетало, даже сильнее, чем то, что они все запороли и бросили тут колонистов, но как уж есть.

В легком ветерке воздушного пузыря колонии колыхалась зеленая растительность, из-за нее я нервничал, хотя постоянно сканировал местность параллельно с дроном. По крайней мере, я нервничал по причинам, связанным с выживанием, а не с… (зачеркнуто).

В передней части установки имелось углубление, похожее на естественный уступ, но на самом деле там был металлический люк, в данный момент открытый. Конечно, лучше бы он был закрыт, но Ратти и люди из команды ГИКа, Айрис и Тарик, забежав внутрь, не успели закрыть его за собой, поскольку Враждебный объект № 1 просунул туда длинную металлическую лапу.

Помните тех сельскохозяйственных ботов, которые выглядят пугающе, но на самом деле безобидны? Да-да, я чудовищно заблуждался насчет них и с тех пор не перестаю ошибаться.

Рост агробота составлял всего девять метров, но при этом из него торчали похожие на колючки щупы для посадки растений, обработки почвы и так далее. Нижняя часть его тела состояла из двенадцати длинных суставчатых конечностей, позволяющих пробираться сквозь густую листву, не повреждая растения, а наверху находилась изогнутая под странным углом шея с маленькой головой, на макушке располагались основные датчики. А кроме того, он вышел из-под контроля, его сеть заблокирована, и, судя по тому, что Айрис успела заметить до того, как ей пришлось бежать, сверкая пятками, захвачен инопланетной заразой.

«Доложи о своем состоянии, а не о статусе задачи», – сказал ГИК.

Хм, мое состояние…

По идее, я не должен был больше спускаться на планету. Я, ГИК, Мензах, Сет и Мартин приняли такое решение из-за (зачеркнуто). Мне даже выдали задание на этот дневной цикл вроде как. Не совсем работа, но все-таки работа. Кариме встречалась с колонистами в главном жилом модуле, и Третий отправился с ней для подстраховки, притворяясь человеком (это всегда весело), а я должен был присматривать за Третьим, чтобы не накосячил, и не позволять ГИКу доставлять ему беспокойство. По крайней мере, больше беспокойства, чем он уже испытывал. Я лежал на койке в одной из кают ГИКа и смотрел «Взлет и падение лунного заповедника» (сто двадцать первую серию, в очередной раз), ожидая, когда шаттл Кариме и Третьего прибудет на место встречи, но тут ГИК вклинился в мой канал и сказал: «Ты мне нужен». ГИК не мог воспользоваться одним из оставшихся на вооружении зондов, чтобы уничтожить агробота.

Ну, в смысле мог, но это проблематично по паре причин, в частности потому, что зонды оснащены сляпанными кое-как бомбами – они взрываются по команде, но невозможно отрегулировать радиус поражения. Бот находился слишком близко к маршрутизатору, а что важнее, к тому пятачку, где укрылись люди.

«Автостраж, как у тебя дела?» – спросил по сети Ратти.

Я не мог поместить в маршрутизатор дрон, не объявив тем самым агроботу о своем присутствии, но, по словам людей, они спрятались в дальнем конце здания, в ремонтном отсеке, примерно в трех метрах от того места, до которого, по-видимому, доставал щуп или щупальце агробота, как оно там называется.

«У меня все в порядке, Ратти. Не приближайся к щупальцу».

«Это стимулятор роста, – сообщил Ратти. – Спешить некуда, у нас все хорошо».

Да какой там хорошо! Много лет, работая на корпорации, я получал от людей только команды типа: «Немедленно беги туда, где тебя, скорее всего, разнесут в клочья», хотя гораздо более успешной тактикой было бы медленное приближение. А теперь – нате вам: «У нас все прекрасно, мы можем продержаться в этой объективно устрашающей, жутко опасной ситуации сколь угодно долго».

Я просто хочу сказать, что со стороны людей было бы гораздо любезнее хоть раз описать положение реалистично.

Кстати, доктор Бхарадвадж говорит, что даже перемены к лучшему – это большой стресс.

Дрон-разведчик № 1 еще не нашел подходящей точки, чтобы я мог подобраться достаточно близко и выстрелить. Вроде как выстрелить. Мое оружие на самом деле вовсе не оружие, а сигнальный маячок. Знаю, знаю. Звучит так, будто спасательная миссия с самого начала не задалась. Вместо оружия – сигнальный маячок. Такое даже в сериале не прокатит.

У меня имелось настоящее оружие – ракетная установка, которую я взял у ГИКа, но мы по опыту знали, сколько выстрелов требуется, чтобы уничтожить разъяренного агробота, а вставать прямо на его процессор для выстрела в упор не хотелось никому, особенно мне. Стрелять же в него из встроенного излучателя бесполезно. ГИК переделал мой скафандр так, чтобы рукава фиксировались на оружейных портах, и я мог стрелять, не прожигая дыры в ткани, но для уничтожения этой твари просто не хватит мощности.

Мне нужно было что-то, действующее с большого расстояния, и этот маячок напоминал некоторые модели компании, хотя и не такой мощный. Его разработали таким образом, чтобы в критической ситуации мог справиться даже человек, не разлетевшись в клочья. Идея заключалась в том, чтобы запустить маячок достаточно высоко в атмосферу, где его сигнал легко примет корабль на орбите. Но знаете, если врезать по кому-нибудь такой штуковиной, образуется очень большая дыра.

Когда я надевал скафандр, ГИК решил использовать сигнальный маячок не по назначению, чтобы остановить зараженного агробота.

Все это просто замечательно, ведь до этого я уже получал по морде от агробота, хотя тем управлял более высокоразвитый разумный вирус. Этот, вероятно, просто брошенный фрагмент, в коде которого осталось несколько команд, например «преследовать и убивать движущихся человекообразных существ». Айрис решила, что до сих пор он, по-видимому, находился в спящем состоянии, и его пробудило возобновление работы маршрутизаторов в этом районе. Во время стычек между колонистами одна из фракций уничтожила маршрутизаторы, хотя, как мы теперь знаем, заражение передавалось не через них. Толку от этого не было никакого, но эти люди наделали столько глупостей в разгар собственного безумия, что разрушение маршрутизаторов занимает одно из последних мест в списке глупостей, возможно, даже попадает в категорию более-менее разумных действий.

Когда я добрался до шкафчика, где хранился маячок-ботоубийца, там уже стоял Сет. Он протянул мне маячок и сказал:

– Мы использовали его всего пару раз: один раз на планете, где атмосферные условия создавали помехи для связи, и второй раз в рудном поясе астероидов, где Маттео… Это долгая история. – Он почесал затылок и неохотно добавил: – Знаю, мы говорили, что тебе не придется возвращаться…

У меня не было на это времени.

– Ничего страшного, – ответил я.

Я уже здесь, значит, и впрямь ничего страшного не случится, и пора уже всем заткнуться на этот счет, ладно?

Дрон-разведчик № 2 нашел хорошую защищенную позицию примерно в двадцати метрах слева от меня, за валунами чуть выше по склону. Я начал пробираться туда, хотя модуль оценки угроз потенциальную успешность моего плана посчитал невысокой. Правда, при выполнении задачи обычно я не обращаю внимания на эти оценки. Однако я все еще чувствовал себя не в своей тарелке и надеялся на лучшее, не полагаясь на статистику, подтверждающую мои мысли, что все хреново.

ГИК был прав, удар маячка из пусковой установки остановит агробота. Он не остановил бы боевого бота, только заставил бы его замереть на 0,03 секунды и задуматься, прежде чем снова напасть. Боевой автостраж вряд ли позволил бы занять подходящую позицию, чтобы использовать такое медленно заряжающееся оружие, хотя из обычного автостража подобный выстрел точно выбьет всю дурь. Пометка для себя: не позволяй агроботу отбирать это оружие и стрелять из него. Вот уж воистину, хуже и быть не может. Но я знал, как быстро способны передвигаться агроботы. Во время спуска на шаттле я просмотрел обучающий модуль маячка, и оказалось, что пусковая установка не предназначена для использования в спешке, ее можно перезарядить всего дважды.

Так-так… Кажется, этот план… не сработает.

Теперь я вижу свою ошибку. Я позволил ГИКу и людям предложить этот план. Они выбрали правильное оружие, но неправильный способ его применения. Мне следовало быть понапористей, но я… (зачеркнуто).

Я вызвал дрона-разведчика № 2 и пошел обратно тем же путем – к полю и высоким растениям.

«В чем дело?» – спросил ГИК.

«Ничего не выйдет».

Я сделал график с расчетами скорости агробота по сравнению с моей, а также скоростью и мощностью пусковой установки и отправил его ГИКу, чтобы больше не задавал вопросов. Вот тут мне как раз пригодился бы Третий для подстраховки, но он уже прибыл к главной колонии вместе с Кариме, и отвлечь его означало бы отменить ее важную встречу, и, честно говоря, я не видел ни одной причины, кроме самых идиотских, по каким я не справился бы самостоятельно. И у меня уже созрел новый дрянной план. Образовательный модуль маячка услужливо объяснил, что пусковую установку можно включить дистанционно через защищенное соединение.

Этот план выглядел еще глупее, но оценка угроз оказалась получше: так осколки, разлетающиеся при взрыве, окажутся дальше от попавших в ловушку людей.

Я шагнул на поле с зелеными растениями выше моей головы. От ветра похожие на семена маленькие коробочки стучали друг о друга. Растения поднимались прямо из земли, а не с низких полок, поэтому пробираться по полю было легче. Ветерок заглушал шорох растений о скафандр. Земля была влажной и пахла как внутри выставочного биома, запах проникал даже через шлем скафандра. Да, он был на мне, хотя мы и находились в воздушном пузыре, поэтому вроде был без надобности. Вряд ли он защитит меня от инопланетного заражения, просто в нем гораздо уютнее.

Из-за движения воздуха растения колыхались, скрывая мои передвижения. Дрон-разведчик № 1 передавал видеосъемку с высоты, и я точно знал, что меня непросто заметить. Когда я подошел к краю поля, обзор все еще закрывали несколько плотных рядов стеблей, но видео и сканы дрона-разведчика № 1 показали, что между мной и тем местом, где агробот терпеливо поджидает добычу у корпуса маршрутизатора, оставалось около тридцати метров открытого песка. Я проверил маячок в пусковой установке и убедился, что два других готовы к дистанционному подрыву.

И бросился вперед.

Первый заряд я установил на дистанции в пятнадцать метров, а второй – еще через пять. Нет, маячки не взорвались при ударе о землю, я проверил. Я остановился и крикнул:

– Эй! Сюда!

Конечно, я мог бы придумать что-нибудь более остроумное, как в сериале, но агробот, которым управляют с помощью кода, передающегося по локальной сети, понимает лишь ограниченный набор голосовых команд, поэтому сарказм не произведет на него впечатления и не испугает.

Он не отреагировал, насколько я мог судить по визуальным данным. На две-три секунды мне показалось, что он не обратит на меня внимания. А это явно был бы не самый худший исход, учитывая, что мне придется подойти к нему вплотную и всадить маячок прямо в корпус.

Но тут он высунул лапы из дверного проема и дернул ими в мою сторону. Ну ладно, это тоже не самое худшее, что могло бы случиться, но уже стоит довольно высоко в списке неприятностей.

Ботам вроде этого нет нужды разворачиваться, в их корпусе нет сенсоров или отверстий, чтобы направить на раздражитель, который они хотят убить. Агробот просто вылез из здания и прыгнул. Я хочу сказать, что все произошло очень быстро.

Но я тоже не промах и в этот момент уже отступал. По пути к полю я просматривал видеопоток от дрона-разведчика № 1 и видел, как первые три лапы агробота коснулись земли в двух метрах от первого маячка. Скорость бота я оценил приблизительно (он и впрямь очень проворен) и не мог сделать точный расчет, но, похоже, не ошибся. Я подорвал первый маячок.

Говнюк подпрыгнул. Его сеть не работала, и он не мог услышать мою команду на детонацию. Как и не мог обработать визуальные данные о моих действиях и интерпретировать их как ловушку. Но, видимо, инопланетное заражение улучшило его способность к обработке данных. Он поднялся в воздух на десять метров, чуть не врезавшись в дрона-разведчика № 1, едва успевшего отскочить, и потерял только кончики двух лап. А я-то рассчитывал, что взрыв серьезно его покалечит. Стало очевидно, что он нацелился на меня, а я уже не успею удрать.

И тут одновременно произошло два события: 1) Я упал на землю и перекатился на живот, нацелив пусковую установку с последним маячком на предположительную траекторию движения агробота; и 2) Я запинговал сигнал от другого автостража.

Я сразу подумал: «Что за хрень, откуда здесь взялся Третий?» Но только без возмущения, а с облегчением. Стыдно будет, если меня спасет Третий, ну ладно, не впервой. И тут же пришла вторая мысль: «Это не может быть Третий». Я ведь проверял его координаты всего 5,4 минуты назад, и он никак не успел бы сюда добраться.

Вот дерьмо, это «Бариш-Эстранца».

Вот почему встреча Кариме так важна, что ее нельзя было отложить и пришлось взять с собой Третьего, вот почему ГИК не мог использовать вооруженный зонд, или вооружить шаттл, или сделать что-нибудь еще в том же духе, тем самым выдав, что он не просто университетский корабль, исследующий дальний космос.

Через четыре стандартных корпоративных суточных цикла, после того как на наши поиски с Сохранения отправился истребитель во главе с доктором Мензах, прибыл еще один исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы» с новым экипажем и по крайней мере тремя автостражами. С тех пор «Бариш-Эстранца» стала действовать гораздо активнее, посылая на планету группы для «оценки» ситуации и бесед с колонистами. Легального способа этому помешать не существовало, а убить их всех было проблематично, хотя, естественно, ГИК много раз рассматривал все возможности.

Агробот прыгнул на меня, и я уже собирался нажать кнопку детонации. Затем откуда-то справа в центр корпуса бота прилетела быстрая россыпь крупных снарядов из ракетницы. Как раз туда, где находился его процессор.

Бот заскрипел. Брызнули металлические осколки, отлетела пара конечностей. Когда туловище бота оторвалось и врезалось в землю, я отпрыгнул в сторону. Ого, вот так спасение. Спасибо, автостраж «Бариш-Эстранцы», хотя человека, скорее всего, погребло бы под обломками. Как это вообще понимать?

«Всего на 0,2 градуса левее, и это было бы убийство», – сказал ГИК, просматривая мои визуальные данные.

Возник серьезный вопрос: а тот автостраж знал, что я тоже автостраж?

Ответ: очень надеюсь, что нет.

«О том, что они не должны знать, говорите по сети, – сказал я по защищенному каналу отряда. – Их автостраж может услышать голосовые сообщения».

Дрон-разведчик № 1 уже перешел в скрытый режим, а дрону-разведчику № 2 я велел двигаться к ближайшему шаттлу – тому, который высадил людей на плато у маршрутизатора. Шаттл ГИКа, на котором приземлился я, находился чуть дальше, за полем, вне радиуса действия датчиков агробота. На всякий случай у меня в кармане скафандра лежал запасной дрон в спящем режиме. Пусковую установку я бросил там, куда уже не мог дотянуться.

Я задействовал все нужные коды, чтобы перемещаться как человек, первую версию кода я существенно улучшил. Моя сеть, сеть отряда и соединение с ГИКом были под надежным замком, хотя автостраж с работающим модулем контроля все равно не может по собственной воле искать и взламывать системы, в отличие от меня. Для этого он должен получить приказ, а большинство владельцев боятся такого как огня. Но этот автостраж, назовем его Б-Э автостраж № 1, находился всего в четырех метрах и мог просто посмотреть на меня, узнать и доложить обо всем.

Мне оставалось лишь одно: запутать его. Я перекатился, застонал как человек (возможно, не самая лучшая идея, звучало до безобразия фальшиво) и сделал нарезку из нескольких сцен «Лунного заповедника», где телохранительница главного юриста колонии поднимается, получив ранение. ГИК говорил по каналу группы с Айрис. Она высунулась из здания и выкрикнула:

– Пожалуйста, попросите своего автостража уйти!

Без дронов я не видел, чем он занят. ГИК переключился на канал Айрис и воспользовался камерой ее скафандра, хотя на таком расстоянии разрешение было дерьмовое. ГИКу пора улучшить полевую экипировку. Ой, погодите-ка, ведь человек посмотрел бы на автостража, верно?

«Посмотри на него, – сказал ГИК. – Ты слишком очевидно этого избегаешь».

«Может, я просто тревожный человек, который боится ботов», – ответил я, но все-таки посмотрел.

Автостраж удалялся, а ко мне (к нам) приближались пять человек в красно-коричневых скафандрах «Бариш-Эстранцы». Их шаттл точно где-то поблизости, а в нем другие люди и наверняка хотя бы еще один автостраж. Оружия я у них не заметил, но разведданные предполагали, что по крайней мере у некоторых членов исследовательских групп «Бариш-Эстранцы» оно обычно есть. Цели (зараженные колонисты) забрали оружие у предыдущей исследовательской группы «Бариш-Эстранцы» (посмертно).

И «Бариш-Эстранца» привезла с собой автостража с нестандартным оружием, поражающим бота со средней дистанции лучше, чем любое вооружение на борту ГИКа.

Ко мне подбежал Ратти, и я сказал ему по сети:

«Сделай вид, будто помогаешь мне подняться».

– Ты цел? – спросил он.

Я дал возможность просматривать свой видеопоток только ГИКу, чтобы люди не волновались попусту, но как только стало ясно, что я выжил, ГИК выложил ролик, как я чуть не погиб. Наверное, чтобы было на кого злиться. Я позволил Ратти схватить меня за руку и сделал вид, что он принимает на себя большую часть моего веса, пока я вставал.

– Еще чуть-чуть, и… – Он бросил взгляд в сторону отряда «Бариш-Эстранцы» и добавил: – Как думаешь, он сделал это специально?

«Возможно. А может, он просто фиговый автостраж», – ответил я.

Настроение у меня было паршивое.

Согласен, я не идеал, это всем известно, но Б-Э автостраж № 1 мог бы оценить траекторию и выстрелить разрывными снарядами чуть раньше, а потом ускориться, чтобы отбросить меня в сторону и заслонить от осколков. Именно так поступил бы я. Ну, попытался бы. Управляющий им человек точно не успел бы дать команду. Проклятые недоумки.

Очевидно, что расстроен я не из-за этого, но проще злиться на ошибки Б-Э автостража № 1 и на пренебрежение безопасностью клиентов.

«На это злиться безопаснее», – сказал ГИК по приватному каналу.

Я и не собирался отвечать на такое. ГИК сказал Мензах, что не будет на меня давить. Даже если его медсистема оказывает эмоциональную поддержку и помощь при психологических травмах, это еще не повод изображать из себя всезнайку.

Я уже поднялся, притворяясь, что подвернул лодыжку, и опирался на Ратти. Айрис шла к командиру отряда «Бариш-Эстранцы», а с ней и Тарик. Хорошо. Прежде чем выйти, он опустил щиток шлема, а значит, я не буду странно выглядеть, не подняв свой, тоже хорошо. Некоторым людям нравится опускать щитки шлема, даже когда это не требуется для дыхания, а некоторым не нравится, у всех по-разному.

Люди из «Бариш-Эстранцы» шли с поднятыми щитками, с их главным мы уже встречались. Его звали заместитель инспектора Деллкур (мужского пола вроде бы), и он неглуп. Такой уж выдался день.

– Спасибо за помощь, – сказала Айрис. Бот мог бы принять ее тон за вежливый, но человек точно определил бы, что за этими словами кроется «Да пошли вы все». – Вы выставите нам счет?

Мартин сказал, что ГИК и Айрис взаимодействуют с тех пор, как Айрис была еще новорожденным ребенком, а ГИК – новорожденным… как его там, так что ее поведение совершенно неудивительно.

– Мы запишем в счет вашей задолженности, – хихикнул Деллкур.

Айрис улыбнулась, но, судя по напряженной челюсти, заскрежетала зубами.

Вообще-то, разговор о счете не был шуткой. Пин-Ли и Тури, занимавшиеся бухгалтерией на ГИКе, тоже подготовили счет для предъявления «Бариш-Эстранце», когда все закончится (если закончится). Финансовые сражения между корпорациями происходят нередко и чудовищно скучны.

По словам Мартина, ГИК, конечно же, и сам способен заняться бухгалтерией, но у него всегда обнаруживаются какие-то дополнительные доходы, которые никто не может отследить. Поэтому Тури хранит копию всех финансовых отчетов в бумажном виде, иначе ГИК изменит данные. Никто не знает, то ли ГИК просто выдумывает цифры, то ли показывает настоящие доходы, которые где-то прячет.

– Могу я узнать, что вы здесь делаете? – по-прежнему с улыбкой спросил Деллкур. – Помимо того, что враждуете с местным оборудованием?

Оборудование – это агробот. Взрыв уничтожил его процессор, и теперь зараженный бот не опасен для людей. Вопрос задан неспроста.

– Только если расскажете, что делаете здесь вы.

Это было свойственное людям позерство. Совершенно очевидно, что группа Айрис занималась ремонтом маршрутизаторов; если этого не заметили люди из «Бариш-Эстранцы», то уж точно заметили их автостражи. Также совершенно очевидно, учитывая специфические разрывные снаряды на вооружении их автостража, что они искали зараженных ботов.

«Начало так себе», – сказал ГИК, явно преуменьшая серьезность положения.

Мы постоянно получали удручающие данные о намерениях «Бариш-Эстранцы».

Новый исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы» первым делом надавил на ГИКа и попытался запугать его и нас. Знаю, знаю, в то время моя производительность составляла всего шестьдесят шесть процентов, и я решил, что это паршивая идея.

ГИК открыл главный оружейный порт и передал:

«Координаты цели получены».

Исследовательский корабль пробубнил что-то вроде того, что не хотел пугать, он не виноват, что трусишки-ученые перепугались, только говорил все это на корпоративном языке, и ГИК ответил:

«Кораблю так легко здесь затеряться».

Возникла пауза, явно для настройки операционных параметров, а затем они совершили ошибку, попытавшись еще раз запугать нас чем-то вроде: «О да, вы тоже получите повреждения». Я не эксперт во взаимодействиях между людьми в реальном мире, но ответ явно не выглядел дружелюбным.

ГИК передал в эфир:

«Так вы значительно упростите для меня это затруднительное положение».

И уверен, это точно было не позерство, он не шутил.

«Бариш-Эстранца», видимо, уловила подтекст, потому что сдала назад, решив, что ГИК – это человек и командир группы, а кроме того, редкий засранец.

ГИК – загадка для всех, кроме высшего руководства университета Михиры и Нью-Тайдленда, и «Бариш-Эстранца» понятия не имела, с кем имеет дело.

Остальные люди из «Бариш-Эстранцы» уставились на меня и людей. Оверс как-то сказала, что корпоративщики из «Бариш-Эстранцы» всегда выглядят так, будто пытаются вычислить, за сколько тебя можно продать, и она не ошибалась. Я порадовался, что усовершенствовал свою программу человеческих движений, иначе не знал бы, куда девать руки. Айрис умело отвлекала внимание «Бариш-Эстранцы», но автостраж все равно пялился на меня.

Не знаю, заметила это Айрис или нет, но она повернулась к автостражу и сказала:

– Спасибо за помощь.

– Это же автостраж, – с озадаченным выражением лица сказал Деллкур.

Айрис проигнорировала его слова, мы забрали оставшийся маячок с пусковой установкой и ушли.

Как только мы скрылись из вида за уступом, я быстро просканировал пространство в поисках скрытых дронов, а потом перестал опираться на Ратти и выпрямился.

– Как ты? – спросил он.

– В полном порядке.

Айрис встревоженно осмотрела меня, хотя и делала вид, что ей все равно.

– Может, побудешь с нами? – предложила она. – Остался всего один маршрутизатор.

– Конечно, – ответил я.

По неровной тропе мы поднялись обратно к шаттлу, приземлившемуся на небольшом плато над маршрутизатором. Раз я остался с людьми, ГИК отозвал мой шаттл. Если повезет, увидев поднимающийся шаттл, рыскающие повсюду люди «Бариш-Эстранцы» решат, что мы отчалили.

Первоначальный оперативный отряд «Бариш-Эстранцы» сообщил, что новый отряд – это запланированное подкрепление, а не ответ на отправленный ими сигнал бедствия. Однако Сет решил, что они, скорее всего, лгут. А если они лгали, это значило, что у «Бариш-Эстранцы» есть наготове резервная команда, ожидающая у кротовой норы где-то неподалеку от этой системы. Вполне разумно, если они послали к системам в этом районе несколько исследовательских групп.

Но главная проблема заключалась в том, что теперь у «Бариш-Эстранцы» было судно снабжения и вооруженный исследовательский корабль, а корабля поддержки из университета Михиры и Нью-Тайдленда не было видно и в помине, когда он нам так нужен.

Первая фаза плана А под названием «Убирайтесь отсюда к чертям» заключалась в попытке установить в медблоках колонистов специальную программу очистки от инопланетного заражения, чтобы они могли запустить протокол лечения. Это заняло больше времени, чем следовало, поскольку все медицинское оборудование в колонии было собственной разработкой корпорации, созданной тридцать семь с лишним стандартных корпоративных лет назад.

Тиаго и Кариме уговорили одну фракцию колонистов прислать нам копию программного обеспечения их основного медицинского блока, ГИК удалил все следы зараженного кода и модифицировал собственный антивирусный пакет для работы на дерьмовом старом оборудовании. Затем надо было получить доступ к каждому устройству и перезапустить вычищенную и усовершенствованную операционную систему с помощью тщательно продуманных процедур, исключающих перекрестное заражение. В основном на случай, если мы сильно облажались и где-то в медицинских системах остались дремлющие фрагменты вируса, поведение которых не соответствовало ранее замеченной схеме передачи вируса от человека к механизму.

К счастью, уровень паранойи насчет заражения вирусом у меня, ГИКа, наших людей и колонистов оказался вполне достаточным даже по моим стандартам.

Вторая фаза плана А – судебное разбирательство, чтобы «Бариш-Эстранца» не могла предъявить права на спасение людей из колонии, Пин-Ли продолжала над этим работать. Команда ГИКа также приступила к оценке инопланетного заражения планеты, и ситуация выглядела не очень хорошо. В отчете было много технических деталей, которые меня не интересовали, но в основном, если зараженную зону нельзя будет изолировать, планету закроют и колонистам все равно придется улететь, а «Бариш-Эстранца» может начать очередную тяжбу о признании их законным трофеем.

На первом этапе второй фазы колонистов требовалось спросить, чего хотят они сами. Вроде бы просто. Понимаю, звучит иронично, я ведь прекрасно знаю, насколько трудно ответить на вопрос «чего ты хочешь?», когда понятия не имеешь, чего ты хочешь. Но сейчас речь не об экзистенциальных вопросах, а о самом основном: вы хотите, чтобы вас спасла «Бариш-Эстранца», навязав корпоративный трудовой контракт до конца жизни?

Выбирайте: 1) да; 2) нет.

Проблема в том, кого спрашивать.

– После нашего приезда колонисты разделились на еще большее количество фракций, – сказал Тиаго, проанализировав первые данные разведывательных дронов, запущенных ГИКом, и бесед с несколькими колонистами. – Они разделили жилой комплекс как минимум на две зоны, а другие группы рассеяны в лагерях на дальней стороне обитаемого плато.

– Они такого натворили, что им будет нелегко друг друга простить, – добавила Кариме, главный переговорщик из экипажа ГИКа. – Мы знаем, как теперь и они, что это произошло из-за инопланетного заражения, но, чтобы принять это, потребуется время.

– А времени-то как раз и нет, – сказала Мензах.

Конечно, я понимаю нежелание прощать. Но, кажется, они вообще неспособны достаточно долго относиться друг к другу без ненависти, чтобы избежать попадания в корпоративное рабство, а потом, когда уровень угрозы упадет, начнут ненавидеть друг друга еще сильнее.

Мы подлетели в шаттле к другому маршрутизатору, стоявшему на небольшом каменистом холме к западу от основной колонии, в окружении чахлых серо-зеленых древовидных папоротников. Но к тому времени как мы туда прибыли, началась уже другая операция, за которой я должен был присматривать, прежде чем (зачеркнуто).

Я заскучал и поэтому запустил видеопоток от Третьего с самого начала.

Кариме вместе с Третьим спустилась с шаттла на посадочную площадку второго жилкомплекса колонии. Изначальный жилкомплекс находился рядом с Докорпоративной колонией, его покинули после первого случая инопланетного заражения. Этот колонисты построили на нижней террасе плато, вырубив экскаваторами пещеры и проходы, чтобы жилье разместить наверху, и таким образом получили и дома на открытом воздухе, и подземные убежища, где можно укрыться, а также сохранить припасы и системы жизнеобеспечения. Под жилмодулем они сделали посадочные площадки и пандусы, ведущие вниз, к другому сельскохозяйственному объекту и водоочистительной установке.

Кариме поздоровалась с ожидающими ее колонистами. Это заняло какое-то время, и я успел переключиться на текущую обстановку – люди начали подниматься по вырубленным в камне ступеням.

«Погода хорошая, видимость отличная», – сообщил я.

Меня вполне можно было бы заменить автоматическим погодным дроном, никакой разницы.

Айрис и Тарик пошли к маршрутизатору, похожему на огромный валун в окружении рощицы древовидных папоротников. За ним простиралась равнина с красноватой растительностью и несколькими скальными выступами. Никак не заблудишься. Кроме того, ГИК оставался на связи, и колония недалеко, работала сеть, вдали тянулась вверх башня рудничного подъемника, ее вершина скрывалась в верхних слоях атмосферы. Так что даже если сломается шаттл, отключится связь и наш канал, люди могут просто пойти к башне, пока их не отыщет патрульный зонд ГИКа и не вызовет другой шаттл.

Я мог бы пойти в противоположном направлении, просто брести, пока… Ой, я же собирался удалить эту часть.

Я подключился к записи с дрона Третьего, чтобы лучше видеть его и Кариме. Третий был без брони, в обычном скафандре, притворяясь человеком. Я открыл канал с Третьим и сказал:

«Больше непринужденности. Ты включил программу «двигаться как человек»?»

«Программа «двигаться как человек» запущена, – ответил Третий. Но замедлил шаг и расслабил суставы. А через две секунды добавил: – Это оказалось неожиданно тяжело».

Уж кому, как не мне, знать!

«Ты прекрасно справляешься», – отозвался я.

Мы не хотели, чтобы колонисты опознали в Третьем автостража, чтобы не возникли разговоры о том, нравится ли этот автостраж гигантскому рассерженному кораблю, взрывающему планеты, и не сойдет ли тот с ума, если на автостража упадет камешек или что-то в этом роде. Колонисты считали Третьего просто неуклюжим дополненным человеком. Таких везде полно.

Кариме и Третий последовали за колонистами в главную часть второй колонии, которая была больше похожа на человеческое жилье, чем то, что осталось от изначальной колонии Докорпоративного кольца. До прибытия сюда я не считал это положительной характеристикой, но сейчас все, что не говорит о серьезной проблеме с инопланетным заражением, было плюсом. Изредка встречающиеся в колонии отрезки открытых трубопроводов, хранилища вторсырья, декоративные насаждения и недостроенные здания выглядели неряшливо, по-человечески – совсем не то, что построил бы враждебный инопланетный вирус, захвативший чей-то мозг.

Потому что именно это и случилось. Почти случилось.

ГИК внимательно следил за происходящим, поскольку был не в восторге от того, что кто-то из его экипажа ступил на планету.

Запись первого инструктажа перед началом миссии:

ГИК: Если Кариме прибудет в колонию и кто-то из колонистов или корпоративщиков попытается ее покалечить, угроза взорвать это место ни к чему не приведет.

Сет: Пери, мы можем переговорить наедине?

Айрис: Он просто шутит.

Ратти: Правда?

Я: Можешь разбомбить оборудование для терраформирования на другом континенте, в него и целиться удобнее.

Тиаго: По-моему, автостраж тоже шутит.

ГИК и в самом деле шутил. В основном. Айрис объяснила Тиаго, что ГИК пережил травму и поэтому таким образом выплескивает свои тревоги вербально, пока окончательно не справится со случившимся. Тиаго сказал, что и сам это знает, но ему все-таки кажется, что ГИКу нравится пугать людей. Айрис разозлилась, но только улыбнулась в стиле «Сделаю вид, что ты не всерьез, иначе мы подеремся прямо в этом коридоре».

Я вдруг понял, что Айрис – как Ратти, только из экипажа ГИКа.

Тиаго неправ: ГИКу не нравится пугать людей, ему нравится добиваться своего, и для этого у него есть целый ряд приемов, которые он считает эффективными. Угрозы, явные и неявные, безусловно, входят в их число. Айрис также права в том, что ГИК еще не справился со своей травмой. Может, нам и следует беспокоиться из-за того, что он добился таких отличных результатов, вооружив зонды и внушив колонистам, будто в любой момент может их разбомбить, но у меня сейчас и без того полно дел.

Я-то как раз не шутил. Оборудование для терраформирования – отличная цель: никаких жертв, если мы сразу же эвакуируем колонию, и непоправимый ущерб для инфраструктуры.

Ну, это так, к слову пришлось.

Хотя Третий и присматривал за Кариме, было нелегко наблюдать за тем, как она проходит за проводником-колонистом через дверной проем и спускается по очередной лестнице в глубины жилмодуля. Судя по личным делам ГИКа, она была старше Мензах и не выглядела бесстрашным исследователем космоса, даже в скафандре.

Ее привели в комнату, где она уселась на подушку на каменном полу, а Третий занял позицию за ее спиной. Он хотел постоять, но Кариме оглянулась и с улыбкой предложила ему сесть. Он так и сделал. Это напомнило мне видеоролики с маленькими и очень неуклюжими детенышами разной фауны, которые еще толком не научились владеть собственным телом.

Наверное, и я когда-то был таким же неуклюжим, ага. Разведдрон Третьего завис у потолка, откуда открывался отличный обзор. Круглая комната была высечена в скале и освещалась парой ламп у высокого купольного потолка. Колонисты сели на подушки напротив Кариме.

Одна из них, пожилая женщина по имени Беллагая, первой из колонистов попыталась вновь наладить контакт после взрыва Докорпоративной колонии. По мнению Кайди из экипажа ГИКа, Беллагая, вероятно, сыграла важную роль в том, чтобы фракция № 1 согласилась на разговор с нами. Присутствовали также Данис и Варисет, лидеры второй фракции, которую можно описать словами «Мы слишком запутались, чтобы понять, чего хотим, и никому не доверяем». Беллагая сумела уговорить их прийти на встречу, а мы послали Кариме, потому что она не только была ведущим переговорщиком ГИКа, но и выглядела не воинственно.

ГИК это не одобрил, но Третий поделился данными своего модуля оценки угроз, приемлемо низкими. Колонисты поставили на стол чашки, флягу с горячей жидкостью и тарелку с какой-то едой. Все трое были не в рабочей одежде, а в более мягкой, ярких цветов. Их позы и другие признаки указывали, что они на самом деле хотят поговорить. Когда все люди расселись, Кариме сказала:

– Спасибо, что позволили прийти сюда и поговорить с вами.

На несколько секунд возникла пауза, пока языковой модуль Тиаго переводил ее слова.

Кариме явно была готова разумно, спокойно и убедительно рассказать о том, что временное объединение с другими фракциями ради эвакуации всего населения планеты будет наилучшим решением, на случай если судебное разбирательство не остановит «Бариш-Эстранцу». Данис и Варисет смотрели на нее так, словно она собиралась предложить им всем поджечь себя ради забавы. Еще больше колонистов собралось в дверях, чтобы послушать или сделать вид, что слушают, неизбежно вставляя глупые комментарии. В общем, совершенно обычная ситуация.

На другом задании (назовем это «заданием», хотя на самом деле я просто бездельничал) люди уже заканчивали работу. Тарик нес ящики с инструментами к шаттлу, стоящему на ровной площадке за деревьями. Айрис завершила диагностику маршрутизатора и подключилась к каналу отряда, чтобы посмотреть, как дела у Кариме. Ратти перестал копаться в своих файлах и наблюдал за Тариком.

– Сначала, прежде чем перейти к вопросам… – заговорила Беллагая. – Не все хотели вам это говорить. Но на планете есть и другая колония.

Ну да, мы в курсе. Первая колония и поселения других фракций.

Кариме целых три секунды переваривала это заявление. Ей так же хорошо, как и Мензах, удавалось не показывать раздражения. Ее лицо выражало терпение и спокойствие.

– Уверена, мы сумеем учесть их потребности, – сказала она и посмотрела на Данис и Варисета. – Если на встрече должны присутствовать представители других групп…

– Нет, речь не о наших группах, – прервала ее Беллагая. Данис и Варисет в ужасе уставились на нее. Им явно не понравилось, что она об этом говорит. – Совершенно другая колония. Они отделились почти тридцать лет назад. Они на полюсе, рядом с устройством для терраформирования.

«Это еще что за хрень?» – сказал ГИК по каналу отряда.

– Вы что, шутите? – сказал я вслух.

Новые колонисты? Только этого не хватало. Можно выбросить все планы, оценки ресурсов и расчеты.

И придется задержаться здесь надолго.

Оставшийся на борту ГИКа Мартин, следящий за нами с мостика, чуть не пролил из чашки горячую жидкость.

– Что?!

Сидящая рядом с ним Кайди включила общекорабельный коммуникатор и объявила:

– Сет, подойди сюда, пожалуйста.

– Что-что? – пробормотала Айрис, стоящая на холме с маршрутизатором.

Ратти повернулся и обеспокоенно посмотрел на меня. Он не следил за этим каналом, только за общим каналом группы. Возвращавшийся из шаттла Тарик заметил, как все разволновались, и побежал трусцой, чтобы быстрее добраться до нас. Я добавил Ратти и Тарика в канал Кариме, так было быстрее, чем объяснять.

Сидящая в подземной комнате колонии Кариме подняла брови.

– Еще одна жилая зона?

А я-то считал, что она тщательно старается не показывать своих реакций. Так обычно вела себя Мензах.

«Предполагалось, что установки для терраформирования на других континентах необитаемы, верно?» – спросила она по сети.

«Верно, – ответил ГИК. – Возможно, они заражены».

«А знаете, сейчас я готова уже поверить во что угодно», – откликнулась Кариме.

– Они переехали, когда появились первые данные о заражении. В самом начале мы еще переговаривались с ними через коммуникаторы, а иногда они прилетали погостить. Но с годами все реже. Мы отдалились. Мы не можем связаться с ними напрямую, они сами должны выйти на связь.

Когда она это произнесла, у меня на мгновение возникла надежда. Может, это просто фантазии. Люди любят фантазировать. Вот почему у них такие отличные сериалы.

Вероятно, надежда возникла и у Кариме, потому что она спросила очень ровным тоном:

– Почему они сами должны выйти на связь?

– Коммуникаторы там не работают, – объяснила Беллагая. – Установки для терраформирования создают помехи.

«Пери, именно такого рода помехи не позволили тебе провести первичное сканирование сигналов?» – спросила Айрис по каналу отряда.

«Да, – ответил ГИК. – Но после обнаружения действующей колонии надобность в сканировании отпала».

«Значит, существование второй колонии вполне возможно», – обреченно произнес Сет.

«В картах, которые мы нашли в распределительной станции, о второй колонии ни слова», – сказала Кайди.

«А разве мы не получили снимки установок на полюсе?» – добавил Мартин.

«Только восстановленные снимки самого оборудования, но не местности вокруг него», – ответил ГИК.

– Если мы хотим с ними поговорить, придется лететь туда, – сказала Беллагая. – Но с тех пор как возникла последняя вспышка, мы опасаемся посылать туда кого-нибудь, вдруг мы таким образом распространим заражение. Они не были инфицированы.

– Мы думаем, что они не были инфицированы, – пробормотала Данис. А потом быстро добавила, чтобы не выглядеть глупо: – Скорее всего, они погибли.

– А мы выжили. Пока что, – добавил один из тех, кто стоял в дверях.

Кто-то сзади пробубнил: «Вопреки твоим стараниям», но остальные сделали вид, будто ничего не заметили.

– Понятно.

На лбу Кариме собрались складки. Она отвлеклась, вслушиваясь в болтовню по сети.

«Хватит трепаться по общему каналу», – сказал ГИК, и все заткнулись, мне даже не понадобилось ставить фильтр, чтобы отрубить канал для Кариме.

Я знал, на что способны люди, поэтому дал Ратти и Тарику доступ только на чтение.

– Так вы говорите, они были на полюсе? – спросила Кариме.

Беллагая кивнула:

– Да, рядом с сервисной базой установок для терраформирования. Туда уехали в основном инженеры, обслуживающие установки, прежде чем те стали работать в полностью автоматическом режиме. Там вроде нашелся хороший участок для строительства.

Кариме соображала очень быстро.

– Мы можем поговорить с ними и предупредить. «Бариш-Эстранца» о них знает?

Беллагая покачала головой и пристально посмотрела на Данис.

– Не знаю.

– Мы им точно не сообщили бы, – воинственно заявила Данис.

– Думаю, и наша группа сообщать не стала бы, – добавил Варисет.

– Но другие могли, – заключила Данис. – Некоторые до сих пор не понимают, что происходит.

Эти слова вызвали новые приглушенные комментарии со стороны публики в дверях. Очевидно, те люди тоже считали, что фракция Данис ничего не понимает в происходящем. Третий прислал мне отчет, подтверждающий, что передвижения и другие действия ближайших к нам людей не выглядят враждебными. А то я не знаю. Этого я не сказал, просто отправил ему дежурное «Принято».

К дверям протолкался еще один человек.

– Той колонии не должно было существовать, – сказал он. – Ее нет в планах.

На мостике ГИКа Сет закрыл лицо руками и простонал. Я не сразу врубился, в чем дело. Ну, в смысле, мне тоже хотелось закрыть лицо руками и застонать, но мне почти всегда этого хочется.

Так, до меня дошло. Университет начал судебную тяжбу, пытаясь признать эту планету суверенным политическим образованием, а не трофейным объектом торговли, на основании воссозданного первоначального устава колонии, над чем работали Пин-Ли и другие люди. Это должно было запустить очередную трансформацию. А поскольку сюда прибыл новый исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы», времени оставалось все меньше.

Планеты такие здоровенные, что мы могли запросто пропустить другие посадочные площадки и жилые зоны. ГИК наверняка в какой-то момент поискал другие воздушные пузыри (я понятия не имею, чем он занимается в свободное время), но когда мы только прибыли, ему было наплевать на все, кроме поисков своего экипажа. Картографическое сканирование, позволившее бы обнаружить малозаметные места обитания, обычно проводилось с помощью спутников. Или зондами, большинство из которых ГИК вооружил. На планете не было ни одного неповрежденного спутника, только на орбите болтались обломки разрушенных, слишком мелкие, чтобы можно было идентифицировать их как принадлежащие Корпоративному кольцу или Докорпоративному.

«Установки для терраформирования создают помехи для сигнала, нарушающие связь и через коммуникаторы, и по сети», – сказал ГИК.

Ага, так я и думал.

«А кроме того, они могут мешать функционированию воздушных пузырей крупного размера», – добавил ГИК.

Сет нахмурился, пролистывая отчеты.

«Так-так, – сказал он. – Изначальное сканирование было нацелено на поиск воздушных пузырей.

Кариме кивнула в ответ на какие-то собственные мысли.

– Ладно, значит… Можете рассказать о той колонии что-то еще?

Беллагая махнула на дверной проем за своей спиной:

– Это Корьян. Наш историк.

Корьян растолкал загораживающих проход и вошел. Опустившись на пол напротив Кариме, он скрестил ноги. Третий не встревожился. Хорошо. Модуль оценки угроз счел Корьяна неопасным объектом, готовым к сотрудничеству. Корьян похлопал себя по груди.

– Я храню все записи, ясно? Это не какое-то сокровенное знание.

Кариме кивнула:

– Понятно.

Корьян выглядел возбужденным, как будто уже очень давно ждал возможности поговорить об этом с нами.

– Контакты оборвались двадцать лет назад. Поступали сообщения об установке связи с ними, когда ремонтники выпускали птиц, чтобы проверить ход работ по терраформированию, но ни одно не подтвердилось. Установки слишком шумят.

– Моя тетя сказала, что у сообщений были верные сигнатуры… – возразил кто-то.

Беллагая пристально наблюдала за Кариме и, видимо, уловила ее замешательство.

– Тише, – обратилась она к остальным. – Дайте Корьяну сказать.

Удивительно, но они замолчали.

– Видите ли, дело было не в заражении, – продолжил тот. – Я читал журналы того периода, когда они уехали. Они были сепаратистами. Многочисленные разногласия на всех уровнях. Вот почему мы так редко общались. Мы не можем сказать точное место, где они поселились, потому что не знаем. Они ни за что не сказали бы.

Похоже, Кариме испытывала тот же шок, как и остальные члены группы, только хорошо это скрывала. Она оглядела колонистов.

– Спасибо, что доверились. Мы не расскажем «Бариш-Эстранце». – Она поколебалась, явно пытаясь высказаться так, чтобы это не звучало как приказ. – Как я понимаю, вы еще не приняли решение, как быть дальше. В ваших интересах не сообщать о своих намерениях той группе, пока не будете уверены.

«Они и сами это знают», – передал ГИК.

– Это важно, но не самое главное, – сказал Корьян, по-прежнему не сводя глаз с Кариме. – В журнале говорится о слухах, что они поселились под землей, в системе пещер.

Дрон Третьего показал, что лицо Кариме вытянулось, а плечи напряглись. Как я тебя понимаю, Кариме.

– В системе пещер, – эхом отозвалась она.

Данис вскинула голову.

– Вспомните геологию этого региона. Есть ли там достаточно большая система пещер, чтобы создать колонию? Маловероятно.

Ох, да вы издеваетесь. Я получил (а) визуальные данные: Ратти тряс кулаком в воздухе, Тарик делал вид, будто рвет на себе волосы, а Айрис сидела с перекошенным лицом; (б) видеозапись с мостика ГИКа, где Сет мягко бился головой об стол, а Мартин похлопывал его по спине.

– Вы считаете, что это еще один объект докорпоративного периода? Или остатки инопланетян?

– Скорее, докорпоративная колония, но… – Корьян развел руками. – Вы сами понимаете, в чем проблема.

Ага, еще как понимаем.

С истребителя Сохранения со мной связалась Мензах.

«Сет только что сообщил, что возникла непредвиденная ситуация. У Кариме все в порядке?»

«Да. Но она получила потрясающие новости».

Я переслал ей последнюю часть разговора.

Кто-то из колонистов возразил, что нет никаких доказательств существования докорпоративных поселений, и уж тем более оставшихся от инопланетян, как вообще можно вообразить такое, а Беллагая только устало смотрела на них. Кариме не сводила глаз с Корьяна, внимательно его слушая. Когда он закончил, Кариме спросила:

– Можете дать мне еще какие-нибудь подробности о том, где может находиться это место?

Нет, Корьян не мог, и все остальные тоже не имели представления, кроме того, что колония где-то неподалеку от установок для терраформирования, поэтому с ней и невозможно связаться. Корьян проверил записи, к которым имел доступ, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто общался с сепаратистами за последние двадцать лет, но безуспешно.

Мензах просмотрела видео по сети и пробормотала:

– Ох, это что, шутка?!

Да уж.

В общем, возникла свара. Ну, не свара, а спор. Люди возбужденно выясняли, что делать дальше.

Кариме еще придерживалась первоначальной цели, пытаясь добиться от колонистов хотя бы принципиального согласия с идеей эвакуации университетом, чтобы они не попали в трудовые лагеря «Бариш-Эстранцы». Сет, Мартин и Кайди оживленно спорили (назовем это так) с Мензах и Пин-Ли с истребителя Сохранения. Тиаго, Тури и Оверс отвлеклись от своих дел и подключились к сети, чтобы давать Кариме советы и искать информацию, если понадобится. Маттео и Арада по-прежнему занимались медблоками. Я отключил все эти каналы, хотя и держал открытым канал связи с Третьим, который отлично справлялся – сидел рядом с Кариме, ничего не испортив.

А у меня стоять на месте получалось плохо, потому что три моих нынешних человека только что вызвались проверить новую, возможно, несуществующую колонию.

– Мы сумеем туда добраться так, чтобы не заметила «Бариш-Эстранца», – сказал Тарик.

Ратти и Айрис уже достали список припасов и оборудования шаттла и просматривали его в общем канале.

– Идея неплохая, – сказала Мензах по коммуникатору.

Я не мог сейчас подключить видео с истребителя, но ГИК передавал изображение с камеры на камбузе, и я видел Мензах на плавающем там дисплее. Кто-то выложил в общий канал расписание заданий, и там было отмечено, что Айрис сообщила о завершении работы с маршрутизаторами.

– Они закончили работу с последним маршрутизатором, – добавила Мензах. – Если они хотят искать колонию, время есть.

– Связаться с колонистами и попросить о встрече не получится, – снова сказал Мартин с мостика ГИКа. – Мне это не нравится.

– Мне тоже, – согласилась Кайди. – Все мы знаем, насколько опасны могут быть контакты. Но ведь дело не в том, что они отказываются отвечать. Может, они понятия не имеют о сложившемся положении.

На экране ГИКа сменялись данные об установках для терраформирования. Он буквально «видел» установки, собирая картинку из исходных данных сканирования, и она действительно достаточно напоминала реальность, чтобы обмануть человеческий глаз, за исключением того, что окружающая местность была изображена схематично, на основе экстраполяции. Сигнальные шумы установок перекрывали все остальное, поэтому сканер улавливал только их – это и была та самая зона без связи, о которой говорили колонисты. Мы могли бы послать зонды, но их сканеры тоже были бесполезны, поэтому им пришлось бы произвести визуальную съемку, а затем вернуться в точку, откуда они могли послать данные ГИКу.

«Бариш-Эстранца», конечно же, пыталась приглядывать за всеми нашими действиями, но планеты большие, и за всем не уследишь, как и мы не знаем всего, что делают они. Если они заметили, как зонды ГИКа входят в зону помех, мы можем сказать, что собираем данные о состоянии установок по терраформированию. Но если сначала мы пошлем зонды, которые доставят отчеты, а затем отправим туда шаттл, «Бариш-Эстранца» сразу поймет: мы нашли то, на что стоит взглянуть лично. Лучше послать шаттл вместе с зондами и назвать это оценкой работы установок для терраформирования.

Я мог бы все это высказать, но этим уже занимался ГИК.

Сет расхаживал по мостику, прижав ладонь ко лбу – он явно чувствовал себя так же хорошо, как и я.

– Айрис, – сказал он, – давай посмотрим, там ли они, а устанавливать контакт или нет, остается на твое усмотрение.

– Согласна. – Айрис перевела взгляд с Тарика на Ратти и получила несколько одобрительных жестов. – Автостраж? – сказала она, и я понял, что она смотрит на меня.

– Конечно, – ответил я.

Потому что они все равно полетели бы туда. Одних их отпускать уж точно нельзя.

Айрис и Тарик повернулись к Ратти, который делал вид, будто совершенно не встревожен.

– Отлично! – сказал он. – Поехали.

Я перехватил короткое сообщение от Сета Айрис: «Осторожнее там, малыш». И от Мартина: «И держи нас в курсе, насколько это возможно! Да, и наблюдай за погодой!»

Она ответила обоим: «Да, папочка. Конечно, папочка» и добавила улыбающийся смайлик.

Я вызвал разведдроны № 1, № 2 и № 3, патрулирующие периметр, и мы направились вниз по каменистому склону холма, обратно через древесную флору к шаттлу.

Кстати, о дронах. В особенности я ненавижу эту планету потому, что потерял все дроны, кроме пяти. У меня и без того их осталось мало, когда ГИК похитил нас с Аменой, а произошедшие после этого события сократили число дронов до пяти. Одного я послал присматривать за Третьим, зная, что мне придется идти сюда, другого оставил на борту ГИКа, чтобы точно сохранить в целости – мне не хотелось потерять все оставшиеся. Так что со мной было лишь три дрона, а попробуйте с их помощью контролировать периметр, вот почему идиотская «Бариш-Эстранца» со своим идиотским автостражем буквально наткнулась на меня, а я и понятия об этом не имел.

Мензах вызвала меня по приватному каналу.

«Если тебе это не нравится, ты не обязан лететь. Тарик – специалист по безопасности, а если ты не готов, мы можем послать Третьего», – сказала она.

Тарик – человек, и я не готов именно во время первого контакта с изолированной колонией выяснить, что Третий не умеет самостоятельно взаимодействовать с людьми, на которых мне не плевать.

«Все нормально», – ответил я.

Поскольку тайна разговоров для ГИКа – лишь гипотетическая концепция, он встрял, объявив:

– Я загружаю данные в дроны шаттла.

«Хорошо, спасибо, Перигелий», – сказала Мензах.

И правда хорошо. Если все пойдет наперекосяк, хотя бы вместе посмотрим сериалы.

Я увидел в очереди четыре личных сообщения от Арады, Амены, Оверс и Пин-Ли. Нет, сейчас это мне не по силам. Притворяться перед Мензах, что все в порядке, и то было слишком тяжко. Я переслал сообщения ей.

– Скажешь им, что у меня все будет хорошо?

Терпеть этого не могу.

Пока она смотрела сообщения, возникла пауза.

«Я скажу им, что у тебя все хорошо, просто тебе нужно чуть больше личного пространства. Удачи».

«Расчетное время прибытия через 1,03 минуты, – объявил ГИК по общей сети. – Скоро связь прервется».

Я остановил серию и сел. В последнее время я часто смотрел «Лунный заповедник», но ГИК хотел вернуться к сериалу, который мы смотрели вместе, популярному у людей на Михире. Наполовину историческому, о том, как древние люди впервые покинули родную систему. Я уже видел документальные фильмы на эту тему, но здесь подлинная история перемежалась всякими забавными сценами вроде космических сражений, спасения людей, космических монстров и швыряния астероидов в планеты. Вот последнее вполне реально, но если попытаешься, к тебе пришлют кучу боевых кораблей и выбьют всю дурь. В общем, хороший сериал, хотя я и не говорил об этом ГИКу.

Мы пролетали над горным хребтом с множеством скалистых вершин и утесов, и было большим облегчением наконец-то его преодолеть. Пусть даже мы находились на шаттле ГИКа, а не на вертушке компании, собранной по дешевке. Здесь имелось реально работающее аварийно-спасательное оборудование (помимо меня), а за отсеком с сиденьями располагались крошечные вспомогательные каюты с койками, небольшой медблок, камбуз, а также место для хранения грузов и лабораторных образцов. Кроме того, в ванной комнате был настоящий душ. Но все же небольшой металлический контейнер с людьми из мягкой плоти, долгое время летящий над острыми скалами, будоражил мой модуль оценки угроз. В горных массивах так много способов разбиться и погибнуть, что из-за этого дурацкий модуль оценки рисков постоянно слал предупреждения.

– Принято, Пери, – сказал Тарик.

Они с Айрис были на мостике, но люк между отсеками был открыт, и они разговаривали с Ратти, сидевшим в первом ряду. В соответствии с протоколом безопасности на них были скафандры, но шлемы откинуты. Кудрявые волосы Айрис связала платком.

Тарик сидел на месте пилота, хотя ГИК включил бота-пилота, который сейчас и управлял шаттлом. Но даже в таком случае всегда должен присутствовать пилот-человек или автостраж. Предпочтительно, человек или автостраж, знающий, как управлять шаттлом. Учитывая, сколько у меня было контрактов, где это условие не выполнялось, удивительно, что я до сих пор здесь и в целости (ну почти).

У меня нет модуля управления шаттлом, так что я не смогу ничего исправить, если люди и ГИК вдруг потеряют управление или произойдет катастрофическая механическая поломка. И это меня просто бесит. У меня должен быть гребаный модуль пилотирования шаттла на случай непредвиденных обстоятельств. А вдруг все люди окажутся покалеченными, и только автостраж сможет доставить их на шаттле обратно на корабль/станцию/еще куда-то? Такая ситуация гораздо вероятнее, чем беглый автостраж, который решит врезаться на шаттле в корабль или шахту. Уж поверьте, есть куда более эффективные способы уничтожить и то, и другое.

Айрис встала и выглянула в иллюминатор рядом с сиденьем Ратти. Они болтали и указывали на растительность и признаки наличия под землей воды. Значит, терраформирование проходило успешно. Именно потому так неприятно, что планета заражена.

Судя по предыдущим оценкам, сделанным командой ГИКа с помощью зонда, корпорация «Адамантин», в отличие от «СерКриза» на Майлу, по крайней мере, оплатила процесс, благодаря которому планета и дальше будет развиваться, если придется отключить установки для терраформирования. В последних новостях, которые я видел на Сохранении, говорилось, что «ГуднайтЛэндер» получила Майлу в качестве трофея и пытается привести ее в порядок.

Конечно, с тех пор как мы отправились в экспедицию, я больше не видел новостей. Интересно, сообщалось ли о нашем похищении? Мензах не так интересна журналистам с тех пор, как закончился срок ее пребывания на посту лидера планеты, но Амена – ее дочь, а похищение ребенка во время космического сражения, надо полагать, заметное событие, по крайней мере на Сохранении. В сериалах такое происходило частенько, но это тот случай, когда реальная жизнь не оправдывает ожиданий, порожденных фантазией сценаристов. Особенно если журналисты выяснили, что замешан беглый автостраж.

Если новостные каналы заинтересовались, узнают ли они, что похитителем был ГИК? Если они начнут расследовать происходящее на утраченной колонии университета, все может обернуться весьма паршиво для многих людей, дополненных людей, ботов, до зубов вооруженного искусственного интеллекта, выдающего себя за обычный транспортный корабль, и черт знает чего еще, над чем работает университет.

Просто отлично, еще один повод для волнений. Привязанность к очередной группе людей до добра не доводит, но все же… Эх, как бы мне хотелось чувствовать себя готовым к любым сложностям. Да хоть к чему-нибудь готовым.

(Зачеркнуто.)

Мензах вылетела со станции Сохранение на истребителе через час после нападения на наше исследовательское судно, как только обнаружили сигнальный маячок ГИКа, установленный по пути в червоточину, поэтому у нее не было свежих новостей. В зависимости от того, откуда стартовал недавно прибывший исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы», они тоже могли пропустить последние новости. По идее, отправленный с Сохранения отчет несколько циклов будет распространяться от станции к станции, от планеты к планете – если только нам не повезет и Индах не удастся отправить его под ковер, назвав «текущим расследованием». На что я совершенно не рассчитывал. Ну да, признаю, служба безопасности станции Сохранение не такая уж и дерьмовая, как мне казалось, когда я только попал туда, но все же в основном занимается авариями, обслуживанием систем безопасности и нарушением правил перевозки опасных грузов, и я могу назвать по крайней мере пятерых безопасников, которые проболтаются о похищении всем вокруг, не подозревая, насколько это может усугубить положение еще до того, как Индах успеет что-то предпринять. Прежде чем Индах велит им держать язык за зубами. А, нет, даже шестерых.

Как бы то ни было, у нас не будет точных данных до тех пор, пока университет не пришлет спасательный корабль, если тот вообще прилетит. Я просто решил учесть эту возможность в прогнозируемой оценке долгосрочной угрозы и повысил уровень допустимой тревоги на соизмеримую величину.

«ГИК, дай определение соизмеримости».

«Это синоним пропорциональности».

За моей спиной поднялся дрон ГИКа и развернул многочисленные тонкие лапы. Автоматическое переключение контроля еще не произошло, но мы почти достигли точки обрыва связи, осталось сорок две секунды.

Дрон представлял собой тонкую овальную платформу шириной сантиметров пятнадцать, с множеством сложенных лап, помогающих исследовать планеты или устанавливать контакты, но, зная ГИКа, на самом деле они могли заниматься чем угодно.

«Это был важный запрос, касающийся задания?» – добавил ГИК.

По сути, это был не вопрос, и я не стал на него отвечать.

Да, ГИК присутствовал в дроне, ГИК управлял шаттлом в качестве бота-пилота, ГИК вместе с Третьим присматривал за тем, что происходит в колонии, ГИК ремонтировал свой двигатель, поддерживал стандартные транспортные функции, с помощью датчиков следил за кораблями «Бариш-Эстранцы», надеясь, что они сделают что-нибудь, оправдывающее его ответные действия (если уж на то пошло, они и заварили всю кашу), ГИК сейчас ругается с Сетом по поводу его выбора высокоуглеводного протеина для перекуса и грозится сообщить об этом Мартину и Айрис. Большинство транспортных ботов должны в той или иной степени делегировать полномочия, но только не ГИК.

Однажды во время вирусной атаки я внедрился в интерфейс бота-пилота, в результате чего произошел серьезный сбой, и мне пришлось восстанавливать свою память с нуля. Если бы у меня не было человеческой нейронной ткани, в которой также хранятся архивные данные, мне пришел бы конец. А если бы я внедрился в архитектуру ГИКа, то продержался бы, наверное, не дольше нескольких мучительных секунд.

Вот почему для вирусной атаки на зараженный исследовательский корабль «Бариш-Эстранцы» мы подготовили код 2.0.

Если бы код 2.0 все еще функционировал, я, наверное, не стал бы так много всего вырезать. Все разделы ГИКа немного отличаются друг от друга, в зависимости от функций. Например, ГИК-дрон сейчас не защищает целый корабль с людьми, поэтому с меньшей вероятностью будет сначала взрывать все подряд и только потом задавать вопросы.

Тарик вслух начал обратный отсчет до точки потери связи.

«Передача управления завершена, – сказал ГИК по общему каналу. – Удачи».

– Принято. Спасибо, Пери, – улыбнулась Айрис. – Будь осторожнее. Скоро увидимся.

«Присмотри за ними», – сказал ГИК по приватному каналу.

Прежде чем я успел ответить, связь с ГИКом, его камерами, сетью и коммуникатором, болтовней людей по сети ГИКа или по коммуникатору с Мензах и другими людьми на истребителе Сохранения пропала. Я ожидал, что это произойдет резко, но голоса и сигналы затихли постепенно, превратившись в эхо, а потом умолкли окончательно.

Уровень оценки угроз зашкалило, а потом он снова упал, и наконец-то оценка рисков стала верной. Хотя все это было ожидаемо, а у нас еще оставались зонды, потеря сети и связи с кораблем никогда не проходит бесследно.

В моем распоряжении осталась сеть шаттла, но даже с тремя людьми, тремя дронами и эскортом зондов я чувствовал себя в странной изоляции. ГИК-дрон уже включился, но его присутствие в сети ощущалось слабее.

«Как-то слишком напряженный процесс», – сказал он.

– Милый, ты ведь сам запускаешь эти процессы, – сказала Айрис, рассеянно копаясь в данных по планете в своем канале.

– Так необычно… Это ведь Перигелий? – спросил Ратти.

Он обернулся и посмотрел на ГИКа-дрона.

– Он и сам необычный, – сказал Тарик с мостика.

«В особенности необычно, что Перигелий терпит некоторых членов своего экипажа, – сказал дрон. И добавил: – Айрис, пристегни ремни, никто не захочет отскребать тебя от иллюминатора».

Да, дрон по-прежнему ГИК, хотя и говорит о себе в третьем лице.

Он загрузил последнюю версию своей памяти, так что мне не понадобилось заново начинать серию, которую мы с ним смотрели. Пока шаттл летел дальше, я включил ее с того момента, на котором мы остановились.

Когда установки для терраформирования оказались в зоне видимости, шаттл начал медленно спускаться. Я включил камеры. Я запинговал сигнал от зондов ГИКа, летящих за нами. Не вооруженных, а тех, которые занимались чем положено – составляли карты ландшафтов и различных районов планеты, в основном вокруг колоний. Зонды то появлялись, то исчезали из поля зрения с тех пор, как мы вошли в зону отключения сигнала, но сейчас находились достаточно близко к шаттлу и смогли снова подключиться к нашей сети. Хороший признак, поскольку мы знали, что установки для терраформирования создают помехи в этой зоне, но предполагали, что на достаточно близком расстоянии коммуникатор отряда и сеть все же будут работать. К сожалению, судя по данным, которые я получал с шаттла, его сканеры и сканеры зондов по-прежнему не работали.

ГИК-дрон велел зондам выстроиться позади нас, поскольку сейчас они все равно не могли картографировать местность.

Перевалив через горы, мы летели над равниной, похожей на тундру, но без данных по сканированию рельефа подробной карты в сети не получили. Передние камеры шаттла сфокусировались на здоровенных установках для терраформирования.

Они были частично утоплены в землю, сформировав гигантский курган с торчащими металлическими башнями из арматуры, странными круглыми штуковинами, большими трубами и еще каким-то хребтом посередине. И когда я говорю «здоровенные», это значит они и правда были охрененно большие. Размером с корабль-колонию «Сохранение», только с острыми краями и трубами, выступающими из земли.

Установки для терраформирования построила самая первая группа «Адамантина» задолго до прибытия колонистов. Отдельные части напоминали транспортные модули, способные самостоятельно передвигаться. Их доставили сюда через червоточину, перебросили в систему, и остаток пути до планеты они должны были пролететь самостоятельно, а потом приземлиться. Вместе с силовыми модулями на планете находились люди и боты, специализирующиеся на сборке и запуске процесса терраформирования, им предстояло все подключить и запустить. По крайней мере, так утверждалось в брошюре компании «Адамантин», которую я скачал из памяти управляющей станции.

Ну, по крайней мере, так это должно было происходить. Можно представить, что случается, когда за конструирование и сборку установок для терраформирования берется тот, кто согласился на самую низкую оплату.

Шаттл замедлил ход и двинулся вокруг кургана с установками, держась подальше от опасной зоны, обозначенной парящими буями-маркерами, которые подавали на наши коммуникаторы и в сеть предупреждающие гудки. Многие буи отсутствовали – должно быть, сломались за долгие годы. Например, в них попадали метеориты или выводили из строя экстремальные погодные явления, или их случайно задевали воздушные суда. Много чего может произойти за сорок планетарных лет.

Я не знал, как функционирует оборудование для терраформирования, кроме того, что оно воздействует на атмосферу, поэтому должно находиться на безопасном расстоянии от любого воздушного пузыря, который могли создать колонисты для проживания в этой области. Кроме того, при визуальном осмотре зонды так и не обнаружили никаких признаков воздушного пузыря.

Люди тоже это отметили.

– Ну и какие мысли? – спросил Ратти. – Они действительно нашли или построили подземное жилье в искусственной пещерной системе докорпоративного периода?

Айрис пролистала собранные разными группами отчеты о развитии колонии.

– Мы знаем, что у них имелось строительное оборудование. Подземный вариант мог показаться лучше, чем жилье на поверхности, учитывая, как близко находится терраформер и какие здесь погодные условия.

– Даже зная об инопланетном заражении основной колонии? – засомневался Ратти.

Айрис нахмурилась, как будто ее беспокоили полученные выводы.

– Я надеялась, что ту часть, где говорится о находке докорпоративной колонии, выдумали колонисты, чтобы подкрепить историю об отколовшейся группе, ушедшей жить на полюс, – сказала она.

Ратти призадумался.

– Вполне логично, глядя на сложное сооружение рядом с колонией, созданное в докорпоративную эпоху, придумать легенды о другом, еще более странном сооружении где-то еще. И о группе закаленных искателей приключений или, наоборот, о странных людях, которые отправились туда жить.

Айрис поджала губы.

– Лучше так, чем честно признаться, каких масштабов достиг раскол в обществе, что целая группа решила отправиться как можно дальше на поиски нового дома. – Она покачала головой и тихонько вздохнула. – Интересно было бы узнать, почему это произошло. Если бы мы лучше знали историю колонистов, это помогло бы им сплотиться для эвакуации.

– Ты же не можешь провести психотерапию целой колонии, как бы они в этом ни нуждались, – сказал Тарик.

– Но если все это правда и они в самом деле нашли здесь докорпоративную колонию, история становится еще более загадочной, – добавил Ратти.

Вроде бы меня должно приободрить, что люди тоже не понимают, о чем думают другие люди, но это лишь подчеркивает, насколько хреновая у них нервная ткань.

Ратти помахал рукой у головы, как будто отгоняя какую-то мысль.

– Хватит уже гадать, не имея никакой информации. Гораздо вероятнее, что они поселились в какой-то структуре времен «Адамантина», созданной самым первым десантом, или построили себе жилье с помощью оставленного здесь оборудования.

Тарик нетерпеливо просматривал изображения с камер дальнего действия.

– Что касается новых данных, то я не вижу никаких признаков жилья – ни дорог, ни строений, ничего. Пери, полагаю, вряд ли произошло чудо и терраформер перестал мешать зондам сканировать местность.

«Чудеса маловероятны».

ГИК-дрон загрузил в сеть и на парящие дисплеи шаттла составленную нами диаграмму с пояснениями.

По сути, в диаграмме упоминались три вероятные причины, по которым мы не заметили вторую колонию на этом континенте во время первоначального сканирования планеты ГИКом: (1) колонисты намеренно скрывали свои энергетические мощности и сигналы с помощью помех, создаваемых работающими установками для терраформирования; (2) колонисты разместили свой объект там, где хотели, не принимая во внимание, что их скроют помехи, поскольку другие колонисты знали, где они находятся, так что им было все равно; (3) все они погибли из-за инопланетного заражения или по какой-то другой причине, поэтому мы и не обнаружили никаких сигналов.

«Как уже отмечалось, может присутствовать ограниченный сигнальный трафик от зондов и предупреждающих буев. С близкого расстояния люди могут засечь наши коммуникаторы. Так что, вероятно, люди мертвы, их оборудование повреждено или они намеренно игнорируют нас и прячутся», – сказал ГИК-дрон.

Ратти нахмурился, глядя на огромные пробелы в поступающих данных.

– А также мы понятия не имеем, насколько они осведомлены о происходящем в основной колонии. Может, они просто боятся отвечать.

«Это значит, у них лучше развито чувство самосохранения, чем у других колонистов», – добавил ГИК-дрон.

– Что ж, будем верить в лучшее, Пери, – сказала Айрис. – Я запишу послание о том, кто мы такие и почему пытаемся установить с ними контакт, и передам в эфир.

Поскольку сканировать с шаттла и зондов было бесполезно, приходилось искать человеческое жилье визуально. Помехи не искажали видеозапись, но раз мы находились в шаттле, а не в специализированном исследовательском аппарате, программа поиска и интерпретации визуальных данных отсутствовала, ведь никто не предполагал, что она когда-нибудь понадобится.

ГИК-дрон уже предоставил мне полный доступ ко всей сети шаттла и создал новый общий канал для обработки информации. Я извлек из камер шаттла все визуальные данные о местности и отформатировал их. Дрон видел, чем я заполняю канал, и присылал список топографических особенностей и странностей, которые могут свидетельствовать о деятельности человека на поверхности или под землей. Это позволило сэкономить массу времени. Я запустил сравнение данных.

Пока Айрис записывала и отправляла сообщение, Тарик отвел шаттл подальше от установок для терраформирования и перевел его в режим ожидания. Люди обсуждали, что делать дальше, а Ратти и Айрис достали исходные данные исследования, чтобы просмотреть их еще раз. Точнее, то, что от них осталось, поскольку исходные файлы «Адамантина» были намеренно испорчены, возможно, в попытке защитить колонию от враждебного поглощения, уничтожившего корпорацию.

– Может, свое мнение выскажет и автостраж? – предложил Тарик, пока остальные копались в данных.

Я отправил дрон-разведчик № 3 к потолку отсека, и он показал, как Ратти посмотрел на меня. Не знаю, что он увидел, с моим лицом вроде все было нормально. Но Ратти часто наблюдал за моей работой, и, видимо, что-то подсказывало ему, что я занят. Этот поиск я не смог бы провести без участия ГИКа-дрона и дополнительного канала. К тому же поиск выдал уйму ложных срабатываний, которые приходилось вытаскивать и изучать по отдельности, прежде чем отбросить. Например, 243602–639a: нет, это не человеческая постройка, а просто камень необычной формы.

Я не мог заниматься этим в фоновом режиме, даже с помощью ГИКа.

– Он сейчас над чем-то работает, – сказал Ратти.

Спустя три секунды я получил результат. Мне требовалось еще завершить поиск по другим индикаторам, но результат появился так вовремя, что трудно было устоять. Я поставил процесс на паузу и объявил:

– Кажется, я нашел по визуальным данным посадочную площадку.

Я отправил данные в общий канал отряда и на дисплей.

К северо-западу от кургана установок для терраформирования, в паре километров от опасной зоны, находился пыльный участок земли, явно слишком плоский, чтобы быть естественным. Края скрыла налипшая грязь, но четко просматривалась восьмиугольная форма. Кроме того, он был как раз такого размера, чтобы могли приземлиться и сесть на безопасном расстоянии друг от друга пара кораблей колонии. В главной колонии осталось три вертушки из первоначального набора и несколько построенных из подручных средств. Они напоминали ранние, халтурные версии вертушек компании, с поцарапанной и выцветшей краской, в фирменных цветах «Адамантина». Понятно, почему колонисты редко навещали друг друга, даже если бы две группы были дружны – мне тоже не хотелось бы лететь через всю планету на таком драндулете.

Ратти развернул поверхность дисплея на всю верхнюю часть переднего иллюминатора. Айрис изучила изображение и кивнула:

– Да, очень похоже. Молодец, автостраж.

– Угу, – промычал Тарик.

Ратти прислал мне эмодзи со взрывающимся фейерверком.

А я промолчал. Знаю, знаю, я просто бешусь, когда люди не оценивают мою работу по достоинству, но почему слишком много внимания тоже бесит? Потому что меня бесят любые эмоции, вот в чем дело.

«Ты как?» – спросил Ратти по приватному каналу.

«Отлично», – ответил я.

Тарик вывел шаттл из режима ожидания и развернул его для лучшего обзора целевой зоны. Я перезапустил процесс визуального поиска, и ГИК-дрон сузил запрос до области у каменистых холмов рядом с посадочной площадкой. Пока Ратти и Айрис изучали изображение потенциальной посадочной площадки с камеры, я отсеял еще кучу ложных результатов.

– Это примерно на равном расстоянии от холмов и терраформера, – заметил Тарик.

Ратти кусал губы, а значит, о чем-то задумался.

– Если бы тут была какая-нибудь дорога, мы увидели бы ее с высоты. Конечно, очень легкий наземный транспорт не оставит много следов.

– Но им пришлось бы привезти сюда тяжелое оборудование.

Айрис прищурилась и увеличила изображения местности рядом с площадкой.

Тарик нахмурился.

– Да, экскаваторы, потому что, даже если здесь и была система туннелей, их пришлось бы изменить. А это место явно претерпело изменения из-за погодных условий. Сильная буря могла уничтожить любое наземное оборудование, дороги, рудники, а может, даже всю колонию.

Его брови сошлись вместе, как будто он злится, но, судя по тону и позе, он просто сосредоточился, что и подтвердил мой модуль оценки угроз.

Из сериалов я знал, что люди тоже не всегда могут контролировать выражение лица, как и я. В общем, очевидно, что это не моя уникальная проблема или уникальная проблема конструктов в целом, и только из-за паранойи я волновался об этом больше, чем следовало бы. Но все равно странно такое наблюдать.

– Так, а зачем у меня перед лицом снует дрон? – спросил Тарик.

– Просто не обращай внимания, – посоветовал Ратти. – Если бы колонию уничтожила буря, то на барьере вокруг установок по терраформированию появились бы выбоины и деформации, даже с учетом мощной защиты конструкции. Кроме того, мы могли бы многое понять, внимательно изучив влияние выветривания на скалы вокруг, если бы работали датчики. – Он развел руками. – Это ужасно раздражает! А все программное обеспечение для геологической оценки осталось дома, на Сохранении, и на исследовательском судне.

– Кое-что наверняка есть в архиве, но сомневаюсь, что без нормально функционирующих сканеров что-то получится. Придется спуститься туда и изучить поверхность. – Айрис обернулась к ГИКу-дрону: – Что скажешь, Пери?

«Скажу, что без функционирующих сканеров вы не определите, достаточно ли стабильна поверхность для посадки шаттла, – ответил он. – А кроме того, та плоская зона может оказаться не посадочной площадкой, а крышей подземного жилища».

При этих словах Ратти поморщился.

– Посадка на крышу жилища – не самый дипломатичный способ знакомства.

– Значит, приземлимся на какую-нибудь другую плоскую поверхность, район выглядит стабильным, – сказал Тарик.

Он не дурак. Мне кажется, ему просто хотелось немного позлить ГИКа-дрона. Я послал Ратти видеофайл по приватному каналу.

– Что-что? – громко сказал Ратти, отвлекшись на воспроизводящееся видео. – Ах да, автостраж хочет, чтобы я упомянул, как меня чуть не съело животное, очутившееся прямо под нашим кораблем после неудачного картографирования местности.

– Понятно, – сказала Айрис, хотя ни малейшим образом не дала понять, что согласна с предложением Тарика. Наверное, просто хотела, чтобы Тарик и Ратти заткнулись, пока она думает. Она порылась в сумке с оборудованием, лежащей на соседнем сиденье. – Может, сгодится наземный датчик, если поднести его близко к поверхности, чтобы помехи не…

– Я этим займусь.

Я отстегнулся и встал. Мой дрон отметил, как Тарик и Ратти набрали в грудь воздуха, чтобы ответить, но я уже знал, что они скажут. Они собирались спуститься на поверхность и проверить ее стабильность. И это сразу после того, как я заставил Ратти рассказать, что его чуть не съели. Айрис, видимо, согласилась, потому что вручила мне портативный наземный датчик.

– Можете меня выпустить, – сказал я, шагнув к главному люку.

Тарик явно встревожился.

– Погоди, погоди! Мы больше чем в двадцати метрах над землей. Давай я подведу шаттл ближе.

«Если ты сейчас откроешь люк, я разверну шаттл и полечу домой», – заявил ГИК-дрон по приватному каналу.

Я взял архивные кадры из недавно просмотренного документального фильма о неудачном исследовании планеты, снятого некорпоративным государством. Еще на станции «Сохранение» у нас с Пин-Ли обнаружился общий интерес к оценке катастроф и просмотру документальных фильмов, где происходят всякие ужасы, она и прислала мне этот ролик. В фильме подземная враждебная фауна сбивает воздушное судно на высоте сорока метров. Я отправил ролик в общий канал.

– Что за… Что это еще за хрень?! – завопил Тарик.

– Я понимаю твою тревогу, автостраж, – сказал Ратти, повысив голос, чтобы перекричать Тарика, – но ты не прыгнешь с такой высоты!

– Люди! Угомонитесь! – рявкнула на обоих Айрис. – В аварийном шкафчике есть парашюты для мягкого приземления. Автостраж может воспользоваться одним из них.

Учитывая размеры Айрис, ее способность громко орать можно назвать выдающейся. И это было весьма кстати.

Шкафчик находился как раз у люка. Я открыл шкафчик, а ГИК-дрон уже приказал системе хранения передвинуть парашюты вперед. Я вытащил один и сказал:

– Я об этом знал.

Я не знал. Да и какая разница, и без него прекрасно обошелся бы. Я натянул капюшон скафандра и зафиксировал лицевой щиток. Без скафандров люди не смогли бы перенести температуру и состав воздуха снаружи, да и мне было бы невесело. Я приказал дронам-разведчикам № 1 и № 2 спрятаться у меня в карманах. Ветер может оказаться слишком сильным для них, но было бы глупо не взять их на всякий случай.

– Просто будь осторожнее, ладно? – сказал Ратти. – Тебя тоже могут сожрать!

«У меня в руках встроено оружие, Ратти», – сказал я по приватному каналу.

Это ведь в буквальном смысле суть моего существования. К тому же сзади к скафандру пристегнута реактивная установка. У нее не хватило бы мощности для уничтожения агробота, но здесь не должны бродить здоровенные зараженные боты. Никак не должны. А если они здесь окажутся… М-да, об этом я и не подумал.

В сетевой инструкции к парашюту объяснялось, как прикрепить его к скафандру. Я сделал это, и ГИК-дрон наконец-то открыл шлюз.

Я шагнул в него и закрыл внутренний люк.

– Что это за разговоры о том, что людей вечно кто-то ест? – спросила Айрис.

Пока Ратти пытался объяснить, открылся внешний люк, я схватился за поручень и высунулся наружу осмотреться.

Тарик поставил шаттл в режим ожидания и активировал воздушную завесу перед шлюзом, защищающую от сильного ветра. Шаттл ГИКа был прекрасно оборудован, из шаттла компании я давно бы уже вывалился. Ветер мог немного помешать парашюту, но не настолько, чтобы меня швырнуло на камни, а установки для терраформирования находились слишком далеко. Нацелившись на посадочную площадку, я шагнул вниз.

Парашют контролировал падение, и я легко приземлился на ноги. Мне даже не пришлось смягчать удар падением и перекатом. Я опустил датчик на площадку. Обнаружив естественный рельеф, тот вышел из спящего режима и перезагрузился.

Облака здесь были плотнее, закрывали солнце, так что день казался серым. С юга в сторону каменистой гряды километрах в двух отсюда задувала пыль. Мой сканер был так же бесполезен, как сканеры шаттла и зондов, но видел я хорошо, а лицевой щиток предохранял от мелкой пыли, мешающей обзору. Хотя смотреть-то было и не на что.

В другом направлении открывалась плоская равнина, не считая нескольких низких курганов ближе к металлическому ограждению вокруг установок для терраформирования. Выглядели эти курганы искусственными, но находились так близко к ограждению, что, вероятно, остались от первоначального строительства. Глупо было бы строить жилье почти вплотную к установкам. Я даже не уверен, что было разумно строить его тут, под крышей, выглядящей как посадочная площадка. Если здесь существовала докорпоративная колония, под землей или на поверхности, корпорация «Адамантин» наверняка нашла ее, возводя установки. Однако в документах ничего похожего не значилось.

Могла ли компания «Адамантин» обнаружить докорпоративное подземное сооружение, которое собиралась использовать повторно и о котором знали только некоторые колонисты? Может быть, только те, кто участвовал в первоначальном строительстве? Корьян сказал Кариме, что согласно истории колонии, по крайней мере, некоторые сепаратисты входили в состав группы по терраформированию. Он также сказал, что записи о населении на том этапе развития колонии в настоящее время недоступны из-за инопланетного вируса. Многие старые данные исключили из действующей системы, чтобы обеспечить их сохранность, но это было бесполезно, поскольку вирус передавался не таким способом, о чем колонисты поначалу не знали. Все системы колонии были на редкость дерьмовыми, и я понятия не имел, кто будет их чинить, уж точно не я. Поэтому не было никакой возможности узнать, сколько людей на самом деле покинуло основную колонию, чтобы попасть сюда.

В «Адамантине» предпочитали новые сооружения, которые можно было бы перепрофилировать по мере роста колонии, как, например, вместо примитивного грузового порта с лифтовой шахтой они построили красивое здание, где много места для хранилищ, мастерских и офисов, достаточно прочное, чтобы значительная часть населения могла укрыться в случае плохих погодных условий, а в конечном счете здание должно было стать коммерческим портом колонии. Прибытие и отбытие капсулы лифта даже сопровождалось особой музыкой. Прекрасный замысел. За исключением проблемы с инопланетным заражением.

Если бы компания «Адамантин» хотела сделать здесь жилье, то построила бы красивое сооружение, которое впоследствии можно было бы расширить под образовательный центр, туризм или что-то еще. Это означало, что оно должно находиться в предгорьях, а не внизу, рядом с установками. Но зачем «Адамантину» вообще понадобилось строить здесь, в зоне помех?

Если только у них не было веских причин, чтобы найти более безопасное место для колонии. Например, если они получили предупреждение о враждебном корпоративном захвате, который в итоге уничтожил компанию. Может, сепаратисты выполняли секретные директивы «Адамантина» о поиске нового места для поселения рядом с установками.

Вообще-то, разумное предположение.

Пометка: обдумать позже. Неужели «Адамантин» направила избранных колонистов строить здесь поселение на случай катастрофы? Потому что установки скрыли их от сканеров и/или потому что стоили дорого и были слишком важны для вторгшейся корпорации, чтобы бомбить их? Или и то, и другое? Затем колонисты потеряли связь с корпорацией «Адамантин» и изменили параметры миссии.

Если кажется, будто я пытаюсь убедить себя в том, что здесь нет подземной докорпоративной колонии, то так оно и есть.

«Твоя производительность скакнула на 0,5 процента», – объявил ГИК-дрон.

ГИК следил за мной из-за (зачеркнуто). Ну, в общем, я не хочу об этом говорить. Наземный датчик начал присылать в мой канал данные, и я ответил ГИКу-дрону:

«У меня возникла идея».

И отправил ему свою мысль с пометкой «обдумать позже».

«Любопытно», – сказал ГИК-дрон, пытаясь меня подбодрить.

Судя по результатам, полученным от датчика, зона представляла собой большой массив твердого материала, по химическому составу соответствующего земле и камням. Значит, по крайней мере, никакого подземного поселения здесь нет, хотя я и не особо рассчитывал. Но насчет посадочной площадки мы не ошиблись. Она была из того же искусственного камня, что и порт, а также другие здания, построенные корпорацией «Адамантин» в основной колонии. А значит, посадочная площадка создана не в докорпоративный период. И это мы, в общем-то, и так знали, но, сами понимаете, наука есть наука.

И я все равно испытал облегчение. Если тут и скрывалась какая-то докорпоративная структура, я стоял не на ней.

Я дал ГИКу-дрону полный доступ к своим глазам, чтобы он осмотрел местность вместе со мной.

«Вероятность, что сепаратисты из колонии построили подземное жилье так близко к установкам для терраформирования, составляет всего двадцать два процента», – сказал он.

«Но они все равно могли это сделать, если были очень-очень глупы, – сказал я. – Только страховку не получили бы».

Мы не знали, оформляла ли «Адамантин» страховку на колонию. Эти данные хранились среди поврежденных записей, от которых остались одни фрагменты. И я точно не знал, было ли принято покупать страховку сорок с лишним корпоративных лет назад и как повлияло бы на стоимость присутствие докорпоративных структур. Наверное, ГИК мог бы найти все это в архивах, если я правильно сформулирую вопрос.

Хотя… Если была оформлена страховка или какие-нибудь гарантийные обязательства, то возникла бы причина скрывать существование дополнительных докорпоративных структур, ассоциирующихся с инопланетным заражением.

Даже не знаю, пока в раздумьях.

«Не тупи», – сказал ГИК-дрон.

Я и не туплю. Я могу болтаться без дела, и не имея никаких тайных причин для этого, так-то вот.

– Мы получим отчет в обозримом будущем? – передал мой дрон с шаттла слова Тарика.

Дрон показал, как Ратти скривился и немного напряженно отозвался:

– Как только появится что-то стоящее.

– С каких пор ты стал тут главным, Тарик? – добавила Айрис, и это явно был не вопрос.

Она слегка улыбнулась, но я не сомневался, что она над ним подтрунивает, хотя также могла намекать, чтобы он оставил меня в покое.

Тарик поднял руку.

– Я только спросил.

«А я спрашиваю, вы что, недовольны тем, как я веду эту миссию?» – сказал ГИК-дрон.

Ага, ведь ГИК просто обожает критику.

Тарик тоже это явно знал.

– Эй, да мне просто интересно, что происходит, только и всего! Я никого не критикую!

Проблема Тарика заключается в том, что он новичок в отряде, пробыл с нами всего триста восемьдесят семь стандартных корпоративных циклов. Поэтому все постоянно его подкалывают.

Но пока все переключили внимание на Тарика, никто не заметил, что я, вообще-то, еще не прислал отчет и просто стою на месте. Хотя ГИК-дрон, конечно, заметил. И Ратти заметил, иначе не стал бы затыкать Тарику рот, это совсем не в его стиле. Айрис, вероятно, тоже заметила.

Соберись, Киллербот.

Я отправил отчет наземного датчика в общий канал. Пока люди читали и тоже приходили к выводу, что под землей ничего нет, я пытался обдумать следующий шаг.

Ну ладно, даже если перевозить тяжелые экскаваторы и строительные материалы на низкогравитационных транспортерах, все равно между посадочной площадкой и поселением, где бы оно ни находилось, должна быть дорога. Насколько нам известно, сепаратисты не прятались, когда пришли сюда; другие колонисты знали, куда они отправились. Они должны были построить дорогу, да хоть тропу протоптать. И она где-то здесь, пусть и погребена под слоем пыли.

Ну, что-то в этом роде.

Я достал несколько видеозаписей с экскаваторами, которые видел в глубоком котловане под докорпоративной колонией, когда Цели засунули меня туда, чтобы заразить. Я больше беспокоился о том, как оттуда выбраться, а не о съемке стареющей строительной техники, но хотя там было несколько машин с колесами, большинство из них парили чуть выше земли. Что вполне логично для колонии, где необходимо создавать инфраструктуру по мере развития. Но эта техника потребляет много энергии. Существуют более эффективные способы перемещения для транспортных средств.

Я поднял наземный датчик, сердито пищавший, потому что его нельзя передвигать, не переведя в спящий режим, но теперь было уже поздно. Я подошел к пыльному краю площадки и снова положил датчик. Он перезагрузился и нашел все тот же камень, и я переместил его на два метра по краю площадки, чтобы просканировать следующий участок. Тут пригодился бы мой сканер на наличие металла или источников энергии, но каждый раз, когда я пытался его запустить, в эфир шли одни помехи. ГИК-дрон сосредоточился в основном на сканерах шаттла, которые все еще пытались сделать четкий скан холмов, где, вероятно, могло находиться подземное жилье. Возможно, оказавшись ближе, мы получили бы какие-то приемлемые данные.

«Может, нам спуститься и помочь тебе, автостраж?» – спросил по общему каналу Ратти.

«Нет», – ответил я.

Он не спросил, чем я занят – может, опасался, что я сам не знаю. И не зря опасался, хотя в эту секунду я уже знал. Я пошел дальше по краю площадки, потому что, если я прав, это должно начинаться прямо от площадки. Если этого тут нет, я буду выглядеть полным идиотом, а люди будут считать, что я (зачеркнуто)…

Так, а вот и оно. Металл под слоем пыли, земли и каменной крошки.

«Здесь рельс», – сказал я по общей сети.

Рельс с электроприводом, к которому крепятся платформы. Сейчас он не был запитан, просто много инертного металла. Люди в шаттле пришли в восторг, решив, что, следуя вдоль него, мы придем к скрытому поселению.

С помощью наземного датчика я прошел вдоль рельса метров десять, пока не наткнулся на погребенный под пылью люк.

Люк, ведущий вниз, к подземным туннелям, не самая приятная ситуация во время исследования.

Но эти туннели прилегали к посадочной площадке времен корпорации «Адамантин» и находились слишком близко к установкам для терраформирования. Я был почти уверен, что по ним доставляли все необходимое на первоначальную строительную площадку.

Люди были разочарованы. А я… нет.

Как только Тарик и ГИК-дрон расчистили поверхность от пыли с помощью пневматического экскаватора, мы увидели размер люка – через него могли бы пройти грузовые боты и погрузчики, необходимые при возведении установок для терраформирования. Когда стала видна панель управления, на ней оказался логотип «Адамантина». Таким образом, это явно не развалины чего-то из докорпоративного периода, о чем я уже знал, поскольку материалы и сборка соответствовали тому, что мы видели в других сооружениях «Адамантина», да и вообще, все указывало именно на это.

Это не значит, что здесь нет какой-нибудь докорпоративной структуры.

Хватит, Киллербот, прекрати. Займись лучше делом.

– Если бы они были внизу, то давно бы нас услышали.

Тарик сел на землю, пытаясь запитать пульт управления. Люк не был связан ни с сетью, ни с коммуникатором, стук по нему и крики «ау» ни к чему не привели.

Да, люди хотели спуститься и пошарить вокруг. Я позволил Айрис и Тарику надеть скафандры и выйти, чтобы взглянуть на люк, но заставил Ратти остаться на мостике. Удержать его там было трудно, потому что он очень любит шляться по планетам и к тому же отлично умеет нарываться на неприятности. Первоначальные данные планетарного обследования были повреждены и фрагментарны, но до сих пор колонисты не упоминали опасную флору или фауну. Я, конечно, предполагал, что она существует, потому что у людей есть плохая привычка считать, будто если они что-то знают, то и все остальные люди поблизости тоже это знают. Либо они считают, что никто не знает ничего такого, чего не знают они. Либо одно, либо другое, и оба варианта потенциально катастрофичны и безумно раздражают.

Если на планете и впрямь есть изолированная группа колонистов, возможно, еще живых, они могут плохо отреагировать на неожиданных гостей. Ратти спросил, как именно ему следует отражать нападение на шаттл, и я ответил, что он может просто не открывать люк. ГИК-дрон находился снаружи, но бот-пилот способен управлять шаттлом и выполнять команды Ратти, одна из которых уведет шаттл подальше от установок для терраформирования, чтобы ГИК-дрон восстановил связь. Ратти был недоволен, но остался в шаттле. Я, конечно, тоже чувствую себя хреново, но от этого еще никто не умирал.

Айрис встревоженно покачала головой.

– Это место все равно слишком близко к установкам. Люди здесь жить не могут.

– Ну не знаю, люди способны и на более странные поступки, – сказал Ратти по коммуникатору шаттла. – Они ведь покинули главную колонию из-за первого случая с заражением. Может, они решили, что без связи и работающих сканеров они в большей безопасности.

Если бы я был человеком, застрявшим на этой планете, то поселился бы прямо внутри установок для терраформирования.

В пульте управления что-то щелкнуло, и загорелся маленький пыльный дисплей. Тарик со вздохом облегчения откинулся назад.

– Готовы? – спросил он.

«Автостраж», – сказал ГИК-дрон по приватному каналу.

Черт, я просто стоял на месте и пялился.

– Тарик, – произнес я. – Отходите назад, к шаттлу.

Он хмуро взглянул на меня через щиток шлема.

– Ладно, ладно, – отозвался он, встал и начал отходить.

Айрис уже вышла из опасной зоны, пятясь, чтобы наблюдать.

– Осторожней, автостраж, – сказала она.

Я никогда не знаю, что на такое ответить. Получать увечья – мое главное предназначение.

Панель управления по-прежнему не подключалась к сети, поэтому я перевел замок в ручной режим и подналег. Люк со скрипом начал открываться, и со всех сторон обрушилась небольшая лавина пыли и каменной крошки, скопившихся по бокам. А внизу открылась темная бездна.

Я послал в темноту двух дронов.

Ладно, сначала разочаровывающая новость: это оказался большой и пустой грузовой отсек. Дроны кружили в нем, снимая на видео каменные стены с металлическими лесами, поддерживающими механические люки и различные кабели. Никаких сигнальных маркеров, только несколько знаков, которые я перевел с помощью языкового модуля Тиаго; все они предупреждали о близости к установкам для терраформирования и возможном повреждении неэкранированных датчиков. Два темных проема вели куда-то в сторону – вероятно, туннели доступа. Кроме того, на каменном полу были рельсы для тяжелого оборудования, а также большая лифтовая платформа в вертикальной шахте у одной стены. Перевозка грузов по стационарным рельсам обычно дешевле, энергоэффективнее и часто применяется во время строительства установок.

Дроны не увидели признаков, что здесь кто-то живет – ни мусора, ни личных вещей, ни людей, глазеющих на внезапно открывшийся люк. Но мне нужно было удостовериться, что те два туннеля служат только для доступа оборудования к установкам для терраформирования.

Люк был достаточно широким, чтобы поместился шаттл, но в него продолжала сыпаться грязь.

– Нужно заканчивать, – сказала Айрис. – Ты согласен, автостраж?

«Ага», – ответил я ей по сети.

Тарик быстро отключил подачу энергии. И мы все на секунду замерли.

Айрис посмотрела на меня, и я понял, что она колеблется, потому что напоминала колеблющуюся доктора Мензах.

И тут я осознал, что не хочу спускаться. Хотя мы и видели, что помещение явно не используется, а люк не открывали с тех пор, как много лет назад закончили строительство терраформеров. Но все же я предпочел бы, чтобы этим занимались дроны.

Мне придется спуститься. Было бы глупо поступить иначе. Это всего лишь туннель для строителей на планете, которая, если бы не инопланетное загрязнение, имела бы общую оценку риска на уровне тридцати процентов с небольшим. Нет, от этого не легче. Так, придумай что-нибудь другое. Если я не способен это сделать, значит, просто не могу выполнять свою работу.

– Ждите здесь, пока я не проверю, – сказал я.

Айрис улыбнулась и изо всех сил постаралась сделать вид, будто не знает о существовании каких-либо проблем. Тарику было явно не по себе, но он отошел от панели управления в сторонку. Вот и славно.

Панель управления подъемником находилась у подножия шахтного колодца, и наверняка включить подъемник будет слишком хлопотно, однако с одной стороны тянулась лестница. Она была покрыта песком и пылью, но открыта. Я подошел к ней и поставил правый ботинок на первую ступеньку.

И стоило начать, как оказалось, что все довольно просто. Я спустился в колодец.

Из открытого люка проникал естественный свет, облегчая задачу. Я видел два туннеля, в которые вполне поместились бы строительные краны, боты и погрузчики. На этот раз я не забыл отправить видео со своей камеры в общий канал.

– Выглядит совершенно обычно, – озвучил Ратти то, о чем подумали все. – Интересно, для чего нужен второй туннель?

Ага, вот и мне интересно. Рельсы вели в туннель, тянущийся на запад, к фундаменту установок для терраформирования. Я послал туда дрон-разведчик № 1, а дрон-разведчик № 2 висел надо мной, прикрывая тылы. Другой туннель шел на северо-восток под странным углом, учитывая ориентацию остального пространства. Отсюда я не мог туда заглянуть, поэтому подошел ближе, скользя по мелкой пыли, которую мы только что подняли.

– Может, хранилище, – предположил Тарик. Он остался у люка и заглянул вниз, чтобы все рассмотреть, не нарушая моего приказа не следовать за мной. – Может, там офисы администрации и остались какие-нибудь документы…

Он запнулся, увидев видео, которое по-прежнему отправлял в общий канал дрон-разведчик № 2.

Да, что-то странное.

Я различил слабый свет, недостаточный для коридора такого размера, но все же. Если у терраформеров есть аварийное освещение… Туннель был перегорожен.

Я сказал себе, что это вряд ли зараженный бот. Очень маловероятно. Ну, разве что чуть-чуть. Я заставил себя идти дальше.

Так, это транспортное средство. Платформа на широких колесах, предназначенная для езды по пересеченной местности, со скамейками вместо сидений и рулевым устройством впереди. На ней явно не ездили по поверхности, разве что люди были в скафандрах, или если тому, кто перевозил людей, было плевать, что их засыплет обломками. Да, скорее всего, последнее. Она предназначалась для поверхности, но рабочие использовали ее здесь, где менее вероятно было получить увечья. И то, что она оказалась здесь, вполне в порядке вещей: это же строительная площадка, здесь может быть куча брошенного оборудования.

Но что странно, после этой платформы плавно изгибающиеся стены туннеля уперлись в груду обломков в том месте, где был еще один вход.

Бригада строителей, занимавшаяся установками для терраформирования, столкнулась с уже существующим туннелем, более крупным, квадратным, из гладкого искусственного камня, серого с легкими вкраплениями – видимо, его выбрали из эстетических соображений. Все это я разглядел из-за включенного аварийного освещения – плоских синих квадратиков на стенах, примерно на высоте трех метров. И когда я понял, что это, модуль оценки риска наконец зашкалило.

Перед нами был объект докорпоративного периода, до сих пор излучающий энергию.

Мы не знали, что произошло с докорпоративной колонией, находившейся на планете задолго до прибытия «Адамантина». Мы знали только, что в какой-то момент эта колония столкнулась с серьезным инопланетным заражением, в результате которого колонисты начали лихорадочно возводить некое сооружение над первоначальным, в основном подземным, жилищем. А когда через много лет прибыла корпорация «Адамантин», чтобы начать терраформирование, здесь уже никого не было. Тот факт, что докорпоративные колонисты оставили в первоначальном поселении оборудование, включая активную центральную систему, указывал, что они покинули планету, так сказать, «в полной неразберихе», как это назвала Арада. Если только они покинули планету, а не погибли или не поубивали друг друга, а их останки не превратились в пыль.

Нет, мы не могли провести систематическое археологическое обследование докорпоративного поселения и выяснить, что случилось с колонистами, потому что и навязанное сооружение, и первоначальное жилище под ним были взорваны и погребены в результате тех событий. А инопланетное заражение, как вы понимаете, никуда не делось. Ждало, пока люди забудут или потеряют записи о произошедшем, вернутся и раскопают странную колонию, чтобы разобраться в случившемся.

(Зачеркнуто.)

Так вот, инопланетное заражение. Все дело в том, что в большинстве своем инопланетные останки безвредны и неактивны. Наиболее известные называют странными синтетиками, и на их добычу, исследование и работу с ними можно получить лицензию в Корпоративном кольце и многих других независимых государствах.

Но даже те, которые не являются безобидными и неактивными, не заражают в результате нападения или заманивания в ловушку. Их нельзя считать враждебными в той же мере, в какой того, кто стреляет в вас или приказывает стрелять боевому боту, или того, кто пытается вас съесть или расплавить, раздробить или еще что. Они действуют ненамеренно, как однажды объяснил Ратти.

Это как если бы всех нас убил некий враждебный объект, а потом завалило камнепадом, и через несколько тысяч корпоративных стандартных лет или стандартных лет Сохранения появились инопланетяне, откопали нас и, допустим, прикоснулись к человеческой пище или разобрали источник питания шаттла, сунув туда руки, или грибковые щупальца, или еще что-нибудь, и в результате отравились. Из-за этого они могли умереть или заболеть, это могло повлиять на их нервную ткань, или сотворить что-то странное с их клетками, изменив форму тела, или все это сразу.

Очевидно, не все докорпоративные объекты заражены. Многие из них давно заселены, стали центрами независимых государств или принадлежат Корпоративному кольцу («Введение в историю человеческой экспансии» под редакцией Бартема, де ла Веги, Шанмугама и др., том I, стр. 57, параграф 6, издательство университета Солнечной бухты). Но заброшенные места иногда бывают заброшены по уважительной причине, а тогда люди еще не понимали, насколько осторожно нужно обращаться с инопланетными останками. А может быть, и понимали, но просто не придавали этому значения. Скажем честно, какой вариант более вероятен? Я просто высказываю свои соображения.

Еще на ГИКе, во время одного из стратегических обсуждений плана А («Убирайтесь отсюда ко всем чертям»), Тиаго навел справки и выяснил, что многие известные места заражения находятся под землей, их обнаружили в результате строительных работ, добычи полезных ископаемых или геологоразведки. Возможно, инопланетяне просто утилизировали опасные материалы и не ожидали, что кто-нибудь будет копаться в земле в этих местах. А значит, в этом было еще меньше преднамеренности и еще больше невезения. Не знаю, почему это объективно лучше, чем древние пришельцы, которые хотят нас покалечить. Вы только представьте: «Мы мертвы, но заберем вас с собой, незадачливые говнюки, которые забрели к нам через тысячи лет, ха-ха!» Да, мне тоже это кажется маловероятным. В общем, дерьмо случается, как говорится.

«Ты чего там топчешься? – спросил ГИК-дрон по приватному каналу. – Твои показатели падают».

«Я просто размышлял об инопланетном заражении».

«Немедленно прекрати», – велел ГИК-дрон.

Ну да, конечно. Я размышлял об этом, потому что стоял перед докорпоративной колонией. Очень похожей на ту, где я (зачеркнуто).

Да, кстати, вот с этого места и начался файл.

– Похоже, другие колонисты были правы насчет этого места, – нехотя признала Айрис. Ее ведь держали в тюрьме колонисты, находившиеся под влиянием вирусного инопланетного заражения, вызвавшего у них безумное желание покинуть планету. Ей удалось спастись только с одним родителем и половиной экипажа, а остальных пришлось бросить. Ей хотелось этого не больше, чем мне, но каким-то образом она гораздо лучше контролировала свою нервную ткань. – Мы должны все проверить.

– Да. – Тарик пережил все вместе с ней и тоже не выглядел радостным. Он поднял руку, как будто хотел потереть лицо, но вспомнил про шлем и опустил ее. Он вздохнул. – Да.

Я уже выслал вперед дрон-разведчик № 2. Он двигался по широкому коридору почти на максимальной скорости – освещение и ширина туннеля позволяли проходить повороты, не натыкаясь на стены, и по мере удаления от установок для терраформирования его навигационный сканер работал все лучше. Коридор докорпоративного сооружения уходил на северо-восток, к предгорьям.

– Ратти должен остаться в шаттле, – сказал я.

Айрис кивнула.

– Следуй за нами по воздуху. Только не слишком близко.

Из коммуникатора раздался вздох Ратти. Через камеру дрона-разведчика № 3 я увидел, как Ратти откинулся назад, скривившись от беспокойства.

– Похоже, выбора у нас нет, верно? – сказал он.

Тарик пнул по шине транспортной платформы.

– Вы уверены, что стоит это брать? Если они еще живы, то могут расстроиться, что мы передвинули их автомобиль.

– Но вы же поедете в их сторону, а не в обратную, – возразил Ратти. – А потом можно будет вернуть автомобиль на место.

Люди с Сохранения понятия не имеют, что случается в Корпоративном кольце с теми, кто одалживает корпоративное имущество, даже если после возвращает его на место.

Конечно, вы можете сказать, что я должен был сделать все в одиночку. Если бы я работал в компании или в любой другой корпорации, с функционирующим модулем контроля, так и вышло бы. Но сейчас люди хотели пойти, и я не собирался спорить. Если колонисты еще живы и я их найду, мне понадобятся Айрис и Тарик, чтобы поговорить с ними, поскольку Ратти в шаттле. Колонисты давно живут в изоляции, и маловероятно, что они узнают во мне автостража. Но я просто не мог сейчас говорить с незнакомыми людьми о важном, притворяясь человеком, я только все запорол бы. А в таком случае «Бариш-Эстранца» заберет всех колонистов и заставит подписать кабальный договор.

Пока Тарик включал автомобиль, Айрис записывала краткий отчет для ГИКа-дрона, чтобы тот переслал его боту-пилоту, который загрузит данные в зонд и отправит его за пределы зоны помех, где сообщение получит ГИК собственной персоной.

– В аккумуляторе до сих пор есть жидкость, – доложил Тарик. Он забрался на водительское сиденье и копался в панели управления. – Либо это просто отличный аккумулятор, либо кто-то заряжал его в течение последних десяти лет.

Айрис села сзади и чуть левее, с оптимизмом разглядывая ремни безопасности.

– Непохоже, что их давно не трогали.

Я занял откидное кресло на расстоянии вытянутой руки от Айрис, чтобы успеть ее поймать, если она вдруг выпадет. С этого места было бы трудно достать и Тарика, но ГИК-дрон взлетел и пристроился с противоположной стороны, где легко мог бы его подхватить. Знаю, это был жест доверия со стороны ГИКа. Айрис – его любимица, и он доверил ее мне.

– Я весь на нервах. Будьте осторожнее, – сказал Ратти.

Тарик повел автомобиль вперед, поначалу медленно, а потом, привыкнув к панели управления, постепенно увеличивая скорость. И мы двинулись в темноту.

– Стойте, – сказал я спустя 41,32 минуты.

Тарик нажал на кнопку тормоза, но не настолько резко, чтобы нас сбросить. Они с Айрис даже не скользнули вперед, потому что я удержал скафандр Айрис за ремни, а ГИК-дрон схватил Тарика. Ну, не то чтобы схватил, а так, лениво поднял руку и поднес к груди Тарика за 0,2 секунды до того, как автомобиль остановился. Айрис испуганно посмотрела на меня, но потом улыбнулась.

– Я и забыла, какой ты быстрый.

С точки зрения человека, я и впрямь быстрый. Для автостража я двигался как в замедленной съемке.

Я не запаниковал только по одной причине – ГИК-дрон действовал медленнее, чем сам ГИК, но все равно офигительно быстро.

– В чем дело? Все в порядке? – спросил Ратти.

Они с Тариком начали что-то бубнить об истории и руинах докорпоративной эпохи; ни один из них не был дипломированным специалистом в этой теме, но они многое знали или, по крайней мере, думали, что знают. Айрис разговаривала с ГИКом-дроном по приватному каналу; подслушать у меня не вышло, я только знал, что канал открыт. Я был слишком напряжен, чтобы даже думать о сериалах, не говоря уже о том, чтобы смотреть что-либо или хотя бы запускать в фоновом режиме.

У Ратти был доступ к общему каналу, куда я выкладывал свои видеозаписи, он просто забыл, потому что последние сорок минут смотреть записи было безумно скучно. Я сунул видео прямо под нос Ратти, и тот сказал:

– Так.

Дрон-разведчик № 2, опередивший нас примерно на триста метров, обнаружил огромную пещеру на той же глубине, что и туннель. Там наверняка был выход на поверхность, потому что помещение напоминало ангар для летательных аппаратов, превосходящих по размерам наш шаттл. Я насчитал рядом со стенами шесть посадочных площадок, веером расположенных на пилонах, чтобы обеспечить доступ сверху. Освещение было скудным, а значит, свет в туннеле был аварийной резервной системой. Где-то на потолке должен находиться люк, возможно, не такой, как для доступа к строительной площадке у терраформеров, разве что посимпатичнее, а не дешевка. Но дрон-разведчик № 2 не видел верхнюю часть пещеры, не поднявшись туда, а я хотел, чтобы он оставался у входа в туннель. Если кто-то здесь бросится на нас, было бы неплохо узнать об этом заранее.

А кто-то и впрямь мог наброситься, потому что одна площадка не пустовала.

На ней стояло какое-то воздушное судно, вроде тех, какие строили колонисты в главном поселении. Что-то похожее на вертушку, только крупнее, с бо́льшим количеством иллюминаторов и какими-то торчащими штуковинами.

Все три человека смотрели видеозапись на общем канале, а дрон-разведчик № 2 медленно поворачивался, чтобы получить наилучший обзор, и его хреновый сканер фиксировал спорадические данные о металлических конструкциях, которые ГИК-дрон определил как докорпоративные. На случай, если остались еще какие-то сомнения, хотя их и не было.

Тарик раздраженно вздохнул.

– Почему, во имя всего святого, колонисты решили сюда приехать? После того как у них уже произошло заражение?

– Может, не понимали, насколько это опасно, – спокойным голосом отозвалась Айрис, хотя и прижала обе руки к нижней части шлема, как будто ожидала чего-то, например, что вся эта инопланетная штуковина просто исчезнет. А может, это я приписываю ей свои желания. – Если бы они только знали… То, конечно же, предупредили бы других колонистов и не описывали это место просто как систему пещер.

На камере дрона я видел встревоженное лицо Ратти, хотя его голос в коммуникаторе прозвучал нормально:

– Даже если они не понимали всех последствий, их неприятности возникли после обнаружения бункера под первой докорпоративной структурой. Они должны были сообразить!

Значит, не я один отреагировал на это подобным образом, а они даже не видели весь кошмар в том докорпоративном сооружении, лишь самый конец, с помощью записей Третьего.

М-да…

Ну ладно, конечно, все это может оказаться пустяком. Вероятность, что отколовшаяся группа колонистов, решивших здесь поселиться, погибла, составляла семьдесят восемь процентов. Они могли умереть задолго до серьезного заражения, которое привело к появлению Целей.

Но нам придется это выяснить. Вдруг они еще живы и нуждаются в медицинском вмешательстве. Или это место не заражено и колонистам удалось избежать вирусной атаки. Или их нужно эвакуировать, прежде чем их найдет «Бариш-Эстранца». А может, это просто братская могила.

– Ждите в автомобиле, – сказал я. – А я пойду вперед пешком.

Хм, а им точно надо меня ждать? Или лучше уехать обратно к люку для доступа строителей, где их заберет шаттл? Мне следовало это знать. Я ведь когда-то умел принимать такие решения. Что за хрень вдруг со мной приключилась? Вот именно она и приключилась, ага.

Айрис с Тариком обернулись и посмотрели на меня. Даже через щитки скафандров я видел несогласие с моей точкой зрения, огромное, как грузовые модули.

– Ты в курсе, что у каждого из нас университетский диплом по исследованиям в опасных условиях? – спросил Тарик.

Ратти встал на мою сторону, хотя не могу сказать, что неожиданно.

– У меня диплом исследователя, полученный в университете «Первая высадка» на Сохранении и семь лет опыта работы на планете, но это не помешало мне чуть не погибнуть во время исследовательской работы. Погибнуть мне не дал автостраж, – сказал он и добавил: – Если эти люди еще живы, мы ничего о них не знаем. То ли на них напали другие колонисты под воздействием заражения, то ли они сами контактировали с заражением и пострадали от него.

– Мы и прежде этим занимались, – сказал Тарик, не то чтобы возражая.

И я знал: ГИК хочет, чтобы мы продолжили, но пусть даже я еще способен выполнять поставленные задачи, если люди не будут меня слушать, толку никакого.

– Тарик раньше служил в спецназе корпорации, – вдруг объявила Айрис.

Ого! Да уж, вот это неожиданно, и мои органические части отреагировали. Я уставился в темноту туннеля, а дрон-разведчик продолжал кружить у меня над головой, неся караул. Теперь и я, и дрон повернулись к Тарику. Даже дрон-разведчик № 2, летающий в дальней части ангара, сделал резкий вираж. Я по-прежнему не мог разглядеть лицо Тарика за щитком шлема и был уверен, что и он мое не видит, если у меня и было какое-то выражение на лице, но он тут же поднял руки ладонями вверх.

– Я не хочу с тобой спорить, в любых обстоятельствах. И точка.

Отреагировал не я один. Ратти ахнул – удивленно, но в то же время не слишком. Тарик дернулся, будто хочет ответить, но сдержался.

ГИК-дрон никак не отреагировал, то есть он явно знал. Просто не сказал мне.

– Спасибо, Айрис, – подчеркнуто иронично произнес Тарик. – Ты больше ничего не хочешь обо мне сообщить?

– Хочу. – Айрис посмотрела на меня. Насколько я мог судить, только она сейчас не была в шоке. – Он ненавидит корпорации в большей степени, чем кто-либо из нас. Они заставляли его убивать.

До сих пор даже здесь, под землей, не было тихо. Гудел мотор автомобиля, люди и ГИК-дрон болтали. Но теперь установилась полная тишина.

– Прости, Тарик, – добавила Айрис, – но мне пришлось все выложить. Я не люблю сюрпризы, и, предполагаю, бывшие автостражи тоже не любят. – Я вспомнил, что отправил дрон-разведчик № 1 назад, в караул. – Так что у Тарика есть кое-какой опыт в подобных ситуациях, когда надо установить контакт с людьми, которые могут оказаться дружелюбными, враждебными или иметь веские причины опасаться незнакомцев. Вам следовало бы действовать вместе, но отец и Пери решили, что автостраж возьмет на себя все задачи, связанные с безопасностью.

«Вы правда так решили?» – спросил я ГИКа по приватному каналу.

«Ну конечно, а ты как думал?» – ответил он.

Айрис ждала моего ответа.

– Ну ладно, – сказал я.

– Он не бывший автостраж, – мягко поправил Айрис Ратти, прежде чем снова установилась тишина. – Бывших автостражей не бывает, бывают только мертвые. Но спасибо за откровенность.

Значит, решать по-прежнему мне, и решать сейчас. По крайней мере, этот разговор дал мне время подумать и проверить уровень угроз. Хотелось ли мне идти одному, без ГИКа-дрона? Уж точно нет. Хотелось ли отправить Айрис и Тарика обратно, без ГИКа-дрона? Уж точно нет.

– Едем ко входу в ангар.

Айрис кивнула:

– Спасибо, что выслушал.

«Свои эмоциональные реакции можете приберечь на потом, когда заведете двигатель», – сказал ГИК-дрон по общему каналу.

Да-да, со своими людьми он обращается так же беспардонно, как и со всеми остальными.

Тарик опустил руки, по-прежнему глядя на меня.

– Ладно. Обсудим все позже.

Конечно, может, и следует позже все обсудить, но мы точно не будем, уж я постараюсь. Погодите-ка, неужели это Тарик отвечал за безопасность до моего появления? Я что, занял место человека?

В обычных обстоятельствах это было бы смешно.

Он снова завел двигатель, и мы поехали по дурацкому туннелю навстречу опасности, будь она неладна. Я послал вперед на самой высокой скорости дрон-разведчик № 1, чтобы он хотя бы рассмотрел ангар чуть раньше нас. Мне по-прежнему не хотелось снимать дрон-разведчик № 2 с его позиции у входа в туннель.

ГИК-дрон тоже полетел впереди нас. Выглядел он как зловещий, жутковатый бот из фильмов-ужасов, который в конце концов убивает всех на заброшенной космической станции, планете или в подземном поселении.

Без надежных данных сканирования приходилось уделять больше внимания визуальной информации, хотя пока что в туннеле не было ничего примечательного. Люди перестали болтать. По идее, это должно успокаивать, но не тут-то было. Я привык к фоновой болтовне людей, как к не особо любимой, но все равно приятной музыке.

Мы с ГИКом-дроном тоже неловко молчали.

«Ты знал о Тарике?» – спросил я по приватному каналу.

«Да. Все сложно. Когда Тарика назначили в мой экипаж, Сет возражал, и я с ним согласился. Сет считал, что Тарик слишком вспыльчив, поскольку от него часто требовали агрессивного поведения по отношению к людям в тех же ситуациях, в которых мы пытаемся людям помочь, и в стрессовых условиях он может прибегнуть к привычному поведению, даже если будет стараться подавить эти порывы. Декан факультета убедил нас дать ему шанс. И он был прав, все получилось. Пока что».

Это «пока что» звучало любопытно. Дело в том, что ГИК – не конструкт, у него нет человеческой нервной ткани, и его импульсы и эмоции полностью отличны от моих, не говоря уже о человеческих. Потому он и любит смотреть сериалы вместе со мной – чтобы лучше понять эмоциональный контекст, фильтруя его через меня.

Понимал ли я, как у ГИКа возникают эмоции? Нет. Но я и свои-то не понимаю.

Поэтому, учитывая все происходящее, особенно глупо было испытывать… ну, в общем, то, что я испытывал. Не ревность. Но что-то вроде. Если Тарик после стольких лет работы в экипаже ГИКа все еще «пока что», то как насчет меня?

«Если в твоем экипаже уже есть консультант по безопасности…» – начал я.

«Он не консультант по безопасности, а специалист-исследователь, – прервал меня ГИК. – Он хорошо разбирается в тактике корпораций вроде «Бариш-Эстранцы». А консультант по безопасности – ты».

Это могло бы меня приободрить, но (зачеркнуто).

Наконец мы оказались достаточно близко, чтобы рассмотреть темный вход в ангар в конце коридора. Я молчал, и Тарик притормозил и остановился в десяти метрах от конца туннеля.

Дрон-разведчик был уже здесь и запустил программу поиска, и я послал вдогонку дрон-разведчик № 2. Луч тусклого дневного света и песок на полу сразу привели его к большой щели в потолке – наверняка части люка, через который садились и взлетали корабли. Небольшая секция была вырезана, и через нее как раз мог опуститься корабль, припаркованный на посадочной площадке. Шаттл, следивший за нашим продвижением с воздуха, уже добрался до места и обнаружил отверстие. ГИК-дрон рисовал карту по данным дрона-разведчика № 1.

Ратти, Айрис и Тарик просматривали видео с дронов внутри и с камер шаттла снаружи. В ангаре было темнее, чем мы ожидали, и пришлось смотреть через фильтры ночного видения. Люди обсуждали, откуда в люке отверстие – то ли отказало оборудование, то ли случился какой-то природный катаклизм и пришлось прорезать дыру. Мне было плевать.

Потому что дрон-разведчик № 1 также обнаружил и вход в докорпоративную структуру, для доступа к которой был построен ангар. Вход находился в самой дальней стене, в самой глубокой тени, прямо напротив туннеля, откуда прибыли мы. Через открытую дверь вполне мог пролететь шаттл, хотя, конечно, мы точно не собирались этого делать, ничего хуже и не придумаешь. Дверь располагалась между двумя огромными округлыми столбами, вырубленными в скале и наклоненными назад, они как бы подпирали каменную плиту наверху. Видимо, в этом и заключалось назначение столбов; если их сделали для красоты, они явно не справились со своей задачей.

Мои дроны пронеслись над пыльным полом ангара, сделанного, по словам Ратти, из комбинации камня и металла, часто встречающейся в конструкциях докорпоративной эпохи. Пока что не было заметно никаких признаков недавних перемещений, но это все равно нельзя считать убедительным доказательством того, что место необитаемо. Из-за отверстия в верхнем люке в воздухе было много пыли, и она оседала, скрывая следы.

– Айрис, – сказал я, выйдя из автомобиля, – вы с Тариком должны вернуться к шаттлу. ГИК-дрон выведет вас через сломанный люк на поверхность. Удобное место посадки определите с помощью наземного датчика.

Айрис посмотрела на дальнюю сторону ангара, в сторону внутреннего люка, который она явно не могла разглядеть в темноте с такого расстояния. У Айрис есть дополнения для улучшенной сетевой связи, но не для зрения, да и вообще нет ничего, что помогло бы в такой ситуации.

– Ты уверен, что все будет в порядке? – спросила она, нахмурившись, судя по тону.

Уж конечно не уверен, это очевидно.

– Не забывай, что всегда можешь завершить миссию, чтобы вернуться на Пери для отчета и выработки нового плана, – продолжила она.

Она права, но мы были уже так близко. Если у сепаратистов ничего не вышло и здесь нет выживших, мы успеем закруглиться до того времени, когда людям надо будет снова принимать пищу, и не понадобится составлять новый план.

– Все нормально. Я немедленно сообщу, если встречу еще не умерших людей.

Я пытался разрядить обстановку, но эта фраза явно не помогла.

Тут Ратти тоже решил вмешаться, сделав только хуже:

– Говоря «еще не умерших», ты же имеешь в виду, что они… Ой, ну ладно, я слишком много болтаю.

Тарик сначала хотел хлопнуть меня по плечу, но вместо этого неловко пожал собственными, вспомнив, что мне это не понравится.

– Просто не забывай, что мы прикроем, – сказал он.

Я вдруг понял, почему Айрис заговорила о его прошлом, связанном с санкционированными корпоративными убийствами; она хотела навести его на мысль о своей нынешней работе и моей, о том, кто будет принимать решения относительно безопасности. Наверное, у нас было что-то общее.

ГИК-дрон промолчал, но я знал – он рад, что я отправил людей обратно в шаттл.

Пока ГИК-дрон поднимал через люк сначала Айрис, а затем Тарика, я пересек простор темного ангара и встал перед люком в докорпоративную структуру. Он был приоткрыт, и длинная темная линия, проходящая по центру, свидетельствовала о том, что аварийное освещение туннеля тоже не работает. Я вызвал оба дрона-разведчика и отправил их внутрь.

Люди… Ну какого хрена сепаратистам понадобилось селиться именно тут? Потому что они боялись? Если моя теория в пометке «обдумать позже» верна, корпорацию «Адамантин» предупредили о враждебном поглощении ее штаб-квартиры и активов, и она сообщила некоторым колонистам, что на планету может явиться другая корпорация и уничтожить все следы инопланетного заражения, чтобы планета не потеряла в стоимости. Это место выглядело как потенциальное убежище. И при имеющихся ресурсах это было вполне осуществимо. В основной колонии «Адамантина» имелись подземные бункеры для производства продуктов питания, которые в основном перестали использовать, как только начали выращивать в воздушном пузыре оксигенные культуры; там наверняка нашлось бы запасное гидропонное оборудование и материалы для выращивания урожая. Даже если здесь не было собственного, еще функционирующего источника энергии, установки для терраформирования находились рядом, а местные инженеры знали, как извлечь из них энергию.

Я получил с дрона видео, на котором вроде было изображение докорпоративного строения, вот только фильтры ночного видения дрона работали паршиво, а значит, и мои будут не лучше. Без сканеров и почти без визуальных данных я не замечу даже сотню зараженных людей, пока не наткнусь на одного из них.

Нет-нет, я не топтался на месте, я занимался делом. Дроны, я ждал свои дроны.

Да, надо было надеть бронекостюм.

Так вот, ранее, после (зачеркнуто), Третий сказал, что я могу носить его бронекостюм, если захочу. Точнее, он этого не говорил. Он еще не догадался, что может владеть имуществом, принадлежащим только ему и никому другому, поэтому он попросил меня пойти за ним в арсенал ГИКа, где хранились бронекостюмы, и просто встал там, растерянным видом указывая на дверь. Да, мне, ГИКу, Оверс и Тури пришлось 2,3 минуты расспрашивать Третьего, прежде чем мы сообразили, что он пытается сказать. Бронекостюм – это обычная экипировка, и Третий не понимал, почему я просто его не возьму. Потому что он на хрен мне не сдался, вот почему. Я наплевал на бронекостюм с самого начала, но, когда мы еще находились у маршрутизатора, а Ратти, Тарик и Айрис готовились к миссии, Третий снова меня спросил. Бронекостюм по-прежнему лежал в хранилище, но можно было сложить его, и зонд доставил бы его к нам. И я снова отказался.

Да, теперь я знаю, что совершил ошибку. Третий предложил мне и свои дроны, у него их осталось гораздо больше, чем у меня, после того как я использовал их, чтобы наделать дыр в черепах враждебных объектов и в сражении с Целями. И я тоже отказался. Ну почему ты такой, Киллербот?

– Почему круглые люки пугают сильнее, чем квадратные? – спросил Ратти из шаттла, разглядывая ангар через мою сеть.

ГИК-дрон уже поднял Айрис и Тарика на плоскую каменистую полоску у подножия плато.

Они только что с помощью наземного датчика нашли безопасную посадочную площадку для шаттла. С камеры шаттла плато выглядело естественным – темный камень с красными минеральными вкраплениями, как и везде вокруг. Но карта, которую составил ГИК-дрон, показывала, что внизу находится докорпоративное сооружение.

– Что-что? – смущенно переспросил Тарик.

– Это широкоизвестный факт, – сказал Ратти с сиденья второго пилота. На дисплее перед ним транслировалось изображение из моей камеры. – Круглые люки пугают.

– Где этот факт широко известен? – потребовал ответа Тарик, когда шаттл приземлился, подняв клубы пыли. – И с какой стати люки вообще пугают?

Двух дронов было недостаточно, но я ничего не мог с этим поделать. Скальные породы экранировали от помех, и сканеры дронов снова заработали, но только на очень короткой дистанции. Я получил более четкую картинку с камер и реальные данные о передвижениях и, надо сказать, почувствовал облегчение. Даже если сейчас видел лишь темноту и время от времени стену, которую система наведения дронов обнаруживала как раз вовремя, чтобы не врезаться в нее. Так медленно дроны еще не работали, но они хотя бы делали свое дело.

Хотя замешательство Тарика вполне понятно, Ратти не ошибся. Я сделал быстрый запрос по форме люков в своем хранилище медиафайлов, сосредоточившись на популярных приключенческих и остросюжетных драмах или ужастиках, где опасная фауна, пираты, люди или боты-убийцы, магическая фауна, неопознанное зло, а также просто чудовища связаны с круглыми люками. Результаты я отправил в общий канал.

«Ты занимаешь место в хранилище под эту дрянь?» – спросил ГИК-дрон.

– Восемьдесят процентов, – потрясенно сказал Ратти. – А я-то думал, что пошутил.

Опустился трап, и Айрис прыгнула на него.

– Дело не в форме люка, – сказала она, – а в симметрии колонн по обеим сторонам.

– Я не собираюсь повторять запрос, – заявил я.

Два моих жалких дрона по-прежнему не увидели ничего интересного, но получили данные об относительном расположении стен, потолка и пола, а ограниченное сканирование показало нечто похожее на отключенный силовой провод под каменной облицовкой. Однако данных было недостаточно, чтобы построить настоящую карту огромного пространства, даже если бы сканеры работали полноценно. Зал был даже больше ангара и почти пуст.

Айрис и Тарик уже прошли через шлюз в шаттл. Они отстегнули и откинули шлемы. Тарик плюхнулся в кресло, а Айрис прислонилась к спинке кресла Ратти, глядя на экран.

ГИК-дрон влетел обратно в ангар и вернулся ко мне. Мне следовало приказать ему остаться в шаттле с людьми, но… Я просто не смог.

– Давайте подождем, пока факты не проявятся сами, – предложил Ратти.

Он имел в виду факты о люке. Ну да, именно этого мы и ждем.

«Айрис права, – сказал ГИК-дрон, – дело в симметрии люка, расположенного между двумя колоннами, на одинаковом расстоянии от стен. Для тех, кто подвержен внушению, это означает, что в поле зрения вот-вот появится нечто.

Под «подверженными внушению» он имел в виду идиотов.

– Знаешь, если окажется, что там пусто, вся болтовня о чудовищах будет звучать глупо, – сказал Тарик.

– Неприятно тебе это говорить, но она уже звучит глупо, – сухо произнесла Айрис. И добавила: – Автостраж, у тебя есть план?

Дрон-разведчик № 1 послал предупреждающий сигнал, и я велел ему замереть. Его камера только что уловила искусственный свет, и явно не аварийное освещение из коридора. Таким было освещение от аккумуляторов в главной колонии «Адамантина». Ну вот.

– Есть контакт, – сказал я.

Космическим монстрам и неведомому злу не требуется освещение. А вот зараженным людям требуется. Наверное.

– Что? Где? – Тарик нахмурился, глядя на экран.

– Сообщение дронов, – объяснил Ратти.

Он открыл со мной приватное соединение и сказал:

«Автостраж, ты не рассказываешь нам, что происходит».

Точно, он прав. Я опять облажался.

– Дрон обнаружил в коридоре искусственное освещение, – доложил я по коммуникатору.

– Всегда следует предполагать, что дроны что-то нашли, – сказал Ратти Тарику, пытаясь меня прикрыть.

«Прежде чем будет установлен контакт, все предположения сугубо предварительные и неполные», – сказал ГИК-дрон.

Ага, ГИК-дрон тоже меня прикрывает.

Я отправил видео с моего дрона в общий канал, хотя должен был это сделать гораздо раньше, но результаты настолько малозначащие… Я просто не поделился данными. Почему? Не догадался? Мне было стыдно? Даже не знаю, просто надо выкинуть это из головы.

Айрис нахмурилась.

– Если обнаружишь какие-либо признаки бессмысленного строительства, немедленно уходи оттуда.

Ратти задумчиво помычал. Видимо, он не считал наличие или отсутствие бессмысленного строительства таким уж показательным, как мы надеялись, но не хотел говорить об этом вслух и сбивать остальных с толку.

На видео с дрона при более ярком свете проступали очертания коридора. Он был очень похож на прежний туннель, но стены светлее, а пол темнее. Ничего лишнего, в отличие от другого докорпоративного объекта. Но если это место построила та же докорпоративная группа, то, скорее всего, оно не предназначалось для жилья. Так я предположил. На самом деле я понятия не имею, не надо меня слушать.

Здесь также не было граффити, но трудно сказать, являются ли граффити в докорпоративной колонии еще одним признаком инопланетного заражения, воздействующего на людей. До сих пор в поселении колонистов «Адамантина» мы его не видели. Тьфу, надо пометить эту галиматью для удаления. На станции «Сохранение» было граффити, иногда люди просто хотят видеть на стенах красивые картинки. Это может означать что угодно или вообще ничего не означать.

Дрон-разведчик № 1 последовал на свет в более широкий коридор, завернул за угол… И там оказался еще один люк, поменьше размером, предназначенный для людей и небольших погрузчиков. Освещение было вмонтировано в стену с одной стороны.

О-хо-хо.

Выполнять опасные задания вместо людей – смысл моего существования. И прямо сейчас мне надо было это сделать.

– Я вхожу, – сказал я. – ГИК-дрон останется у входа.

«Я должен тебя сопровождать», – отозвался он.

– Пери, это задача автостража, – сказала Айрис.

Мне не хотелось спорить в присутствии людей. Знаю, знаю, мы уже много раз спорили в присутствии людей, но мне просто не хотелось делать этого именно сейчас, поэтому я сказал ГИКу-дрону по приватному каналу:

«Не подрывай авторитет Айрис. Останься у входа, и если кто-нибудь за мной погонится, ты его задержишь, чтобы шаттл успел взлететь».

«Твои попытки эмоциональных манипуляций никогда не срабатывали, – ответил он. – Но я тебя понял».

По-прежнему передавая изображение со своей камеры на дисплей шаттла, я подошел к люку. Щель между огромными дверьми была достаточно широкой, чтобы я мог войти.

С помощью данных, переданных дронами, я составил карту, пусть и дерьмовую, которой мог подкрепить информацию с фильтров ночного видения. Поэтому я видел достаточно, чтобы на бегу не врезаться в стену. Хотя все было серым и размытым. Я находился во входном шлюзе, где мог бы свободно разместиться тяжелый грузовой бот или погрузчик. Впереди открывалось огромное пространство, которое дрон-разведчик № 2 сейчас пытался картографировать в одиночку. Дроны-разведчики обычно занимаются этим целым роем, так что я не чувствовал себя в безопасности.

Отверстие в стене справа, вероятно, служило входом в большую лифтовую шахту, куда отправлялся груз, поступающий через люк. Я проверил свой сканер и в кои-то веки получил хорошую новость. Благодаря толстому слою скальной породы, защищающему от помех, сканер вновь обрел ограниченную функциональность, хотя работал и хуже, чем сканеры дронов. Но я хотя бы определил, что лифт не подключен к источнику энергии. И вероятность оказаться в окружении молчаливых зараженных людей упала примерно до восьмидесяти процентов. Кроме того, вход в шахту был закрыт металлической защитной сеткой, чтобы никто не упал. Это могло свидетельствовать о том, что в какой-то момент произошло плановое закрытие объекта или, по крайней мере, данного входа.

Ратти просмотрел по сети результаты моего сканирования на металлы.

«Защитная сетка не похожа на докорпоративную», – сказал он.

Ага, еще и это. И ты должен подмечать такое, Киллербот, это важно.

«Вероятно, это оставила группа, занимавшаяся терраформированием, – сказал Тарик. – Видимо, они изучали это место.

На другой стене я обнаружил несколько металлических пластин с надписями. Ни одно слово не совпало с загруженными в языковой модуль, который создал Тиаго для общения с Целями и колонистами, так что, скорее всего, это еще один язык докорпоративной эпохи. Я сделал качественные снимки и отправил их Ратти, чтобы он занялся этим позже, когда мы выйдем из зоны помех. Без доступа к огромному архиву ГИКа и переводческих способностей Тиаго мы вряд ли это прочтем.

Я подошел к входу в вестибюль.

«Как же я ненавижу такое», – прошептал в шаттле Ратти.

Они с Тариком и Айрис пристально смотрели на дисплей, совершенно неподвижно, не считая того, что Тарик кусал губы. Я увидел пандус, тянущийся куда-то вдаль. На три этажа вниз, по данным дрона-разведчика № 2. Очень похоже на пандус транзитного кольца, идущий зигзагом вдоль стены, чтобы сохранить пологий угол наклона. С этой точки я больше ничего не разглядел: пространство было слишком большим и темным. Я мог бы включить налобный фонарик, но это превратило бы меня в отличную мишень для врага. На месте человека, прячущегося здесь в изоляции и вдруг увидевшего невесть откуда появившегося незнакомца в скафандре незнакомой марки, я непременно выстрелил бы. Ладно, я-то как раз не выстрелил бы, но ведь я и не человек, который панически боится, что его убьют, или что-то в этом роде.

Нет, я автостраж, панически боящийся быть убитым паникующими людьми.

Я начал опускаться по пандусу. Хорошо, что дрон-разведчик № 2 летел внизу, врезаясь в стены. Блуждая там, он обнаружил уже пять других коридоров, но не заметил ни следа искусственного освещения, в отличие от дрона-разведчика № 1.

Насколько я мог судить, зал очень напоминал центральную зону другой докорпоративной колонии: большое многоуровневое пространство с отходящими в разные стороны коридорами, хотя потолок не такой высокий. Да, я знал, что подобная архитектура характерна и для большинства человеческих сообществ. Я не уловил никакого движения воздуха, за исключением передвижений моих дронов, и звуков тоже никаких. Я переключился на канал шаттла и услышал напряженное дыхание трех человек и периодический скрип обивки кресел.

Я обнаружил на полу небольшие куполообразные бугорки, и сканер уловил внутри каждого из них технические устройства в спящем режиме. Это были простые маячки, вероятно, обозначающие зоны парковки/посадки транспортных средств. Ангар предназначался для больших кораблей, а эта зона, вероятно, для небольших самолетов, грузовых подъемников или транспортных средств, перемещающихся по туннелю, надеюсь, более надежных, чем найденный нами автомобиль. Дрон-разведчик № 2 только что обнаружил шлюз, ведущий в небольшое помещение с водопроводными трубами и сливами, вероятно, туалет.

Теперь это место уже не казалось таким пугающим, как вначале. И, как ни странно, передвигаться здесь было легче, чем пройти через люк.

«Можно ли запросто избавиться от чувства страха перед чем-то жутким?» – спросил я Ратти по приватному каналу.

«Мне кажется, это просто шок», – ответил он.

Ну спасибо, Ратти. Если бы я хотел, чтобы кто-нибудь испортил мне маленькую радость, то обратился бы к ГИКу-дрону.

Я достиг подножия пандуса и направился в обнаруженный дроном-разведчиком № 1 коридор. Пол был гладким, и я видел достаточно хорошо, чтобы ни на что не наткнуться.

«Я поймал нестандартную передачу», – вдруг сказал ГИК-дрон.

Я замер.

Вот и оно. Это (зачеркнуто). Ладно, я должен об этом рассказать, иначе все остальное будет бессмысленно.

Через двенадцать с чем-то часов после прибытия в систему исследовательского корабля «Бариш-Эстранцы» кое-что произошло. Я не помню, что послужило причиной, разве что какие-то воспоминания сохранились в моей органической нервной ткани, но от этого не легче.

Я находился на мостике ГИКа вместе с людьми, обсуждая планы действий в отношении «Бариш-Эстранцы», поскольку вся наша стратегия только что пошла прахом. Обращаясь к записям, я вижу, на чем было сосредоточено восемьдесят семь процентов моего внимания: Айрис объясняла, как университет обычно эвакуирует колонистов и как эти варианты можно использовать или нужно изменить в данной ситуации.

Мензах и Ратти сидели в креслах и слушали ее, Пин-Ли стояла, уставившись в пространство, и листала в своем канале юридические документы. Остальные члены экипажа ГИКа разбрелись по отсеку и молчали, потому что слушали или спешно извлекали информацию из своих каналов и архивов ГИКа, чтобы представить возможные решения. Арада, Оверс, Амена и Тиаго находились на истребителе Сохранения и слушали наш разговор по коммуникатору. Я поставил дроны в режим ожидания, а Маттео наконец уговорил Третьего сесть на диван.

Следующее, что я помню – это принудительную перезагрузку своей функциональной памяти в медотсеке ГИКа.

Чтобы узнать, почему я отрубился, ГИКу пришлось залезть в мой архив. По-видимому, у меня сохранились визуальные воспоминания о том, что происходило в докорпоративной колонии, с инфицированным человеческим трупом и тому подобным. Когда ГИК показал мне запись после перезагрузки, я понял, что некоторые детали неточные. Еще какие неточные. Человеческий труп не схватил меня и не сожрал мою правую ногу. Во-первых, в моей ноге не так много питательной органической ткани, а во‐вторых, видеозапись подтверждала, что нога осталась при мне, после того как я оттуда сбежал.

Первоначальные воспоминания не были повреждены, они сохранились в неизменном виде, и когда ГИК провел сравнительный анализ, в новых воспоминаниях обнаружились и другие аномалии. Неясно, откуда взялись неправильные воспоминания или что послужило причиной их появления в моем архиве. Меня не взламывали, ГИКа не взламывали, истребитель Сохранения не взламывали, наши каналы передачи данных не взламывали. Мы проверили мое медиахранилище и убедились, что в память не попало поврежденное видео из сериала. Оказалось, что (и это неудивительно) большой процент моих медиафайлов содержит сцены с людьми, дополненными людьми, ботами, людьми и/или ботами, выдающими себя за инопланетян, а также анимированными и/или сгенерированными образами инопланетян, преследуемых страшными существами. Но ни один из этих файлов не был поврежден и не содержал таких же деталей, как в моих первоначальных воспоминаниях или в ложной версии.

Что бы ни вызвало спонтанное возникновение ложной памяти, это привело к тому, что моя производительность катастрофически упала, и я отключился, перепугав и расстроив людей. Их гипотеза, изложенная доктором Мензах в медотсеке, после того как я снова включился, состояла в том, что нечто подобное происходит и с человеческими воспоминаниями. А поскольку никто не располагал информацией о влиянии травмы на машинно-органическую нервную ткань конструкта, медсистема не распознала, что это, пока ГИК не покопался в моих логах.

Мензах была расстроена, хотя и делала вид, что это не так. И мы оба откровенно соврали Амене в разговоре по коммуникатору истребителя, сказав, что у меня проблемы из-за ремонта после вирусного заражения и беспокоиться не о чем, совершенно не о чем, ха-ха. Не знаю, поверила она нам или нет – по общему мнению, получилось у нас хреново.

Но все это случилось на глазах у трех человек, Третьего и ГИКа, и к тому времени как ГИК выяснил, что это не вирусная атака и не новая вспышка заражения, невозможно было сохранить произошедшее в тайне. Все присутствующие знали, что меня переклинило из-за странных ошибочных воспоминаний, которые я каким-то образом создал сам. Уверенности такое не придает.

Все они вели себя так мило. И я наконец-то понял человеческое выражение «блевать охота». Как вообще может возникнуть желание делать нечто объективно отвратительное и так неприятно выглядящее? А, так вот зачем, теперь я понял.

Я снял с паузы сцену из «Лунного заповедника», где главный юрист приходит в себя в медотсеке, а рядом находится ее телохранительница. Это из двести шестой серии, одной из моих любимых. Проверка часов: я находился офлайн 0,06 секунды. Если бы это произошло во время вражеской атаки, я был бы уже мертв, а враги, скорее всего, уничтожили бы ГИКа-дрона, напали на шаттл и перебили всех людей.

ГИК-дрон меня не выдал, и Айрис как раз говорила:

– …возможная опасность заражения?

ГИК-дрон уже отключил наш канал на случай вероятного заражения, и правильно. Через камеру своего дрона в шаттле я увидел, как Ратти вытащил из уха интерфейс.

«Таким способом нельзя заразить вирусом ни меня, ни автостража», – сказал ГИК-дрон. – Я уже заблокировал для потенциально враждебных данных доступ к сети шаттла и коммуникатору. – А по нашему приватному каналу он добавил: – Ты снова в строю?»

«Да, – подтвердил я. Ну, вроде того. Почти. – Это что, снова проблемы с памятью?»

«У тебя в точности так же упала производительность и начались программные сбои, но длилось это относительно недолго, и ты не отключился. Так что, скорее, это какая-то вариация той же проблемы. Подтвердить это не получится, пока я не найду время для проверки твоих активных логов».

– Можешь показать нам это сообщение? – попросила Айрис.

ГИК-дрон переформатировал код в понятные людям визуальные данные и отправил изображение на дисплей шаттла.

«Начало сессии. Прием. Приветствие».

«Начало сессии. Прием. Привет».

«Начало сессии. Прием. Здравствуйте».

Ратти дернул бровями, что означало одновременно сильнейшую тревогу и огромный интерес.

– Это автомат, да?

– Нет, это активная система, которая пытается установить контакт с Пери или автостражем.

Айрис прикусила нижнюю губу – похоже, так сильно, что причинила себе боль.

«Верно, – сказал ГИК-дрон. – Она знает, что мы здесь. Видимо, постоянно сканирует пространство на любую активность и засекла сигналы наших коммуникаторов и сети».

– Думаете, это центральная система докорпоративной колонии? – спросил Тарик.

Я уже мог говорить, поэтому ответил:

– Да, что-то вроде того.

Как и другие центральные системы, которые мы обнаружили, эта использовала базовый язык, который до сих пор используется в Корпоративном кольце для протокола соединения между системами, работающими на разных и часто запатентованных кодах. Полагаю, создали язык еще в докорпоративные времена. На самом деле я понятия не имею.

– Это сигнал бедствия? – забеспокоился Ратти.

Как и я. Потому что это не был сигнал бедствия.

«Начало сессии. Прием. Рукопожатие».

«Начало сессии. Прием. Взмах рукой».

«Начало сессии. Прием. Поклон».

«Нет, это не сигнал бедствия, – ответил ГИК-дрон. – Он повторяется с помощью разных протоколов передачи, пока кто-то его не примет».

Другая центральная система докорпоративной колонии не заразила меня инопланетным вирусом. Другая центральная система докорпоративной колонии с помощью Киллербота 2.0 фактически спасла мою задницу. Зараженная и отрезанная от своей сети, она взывала в темноте к кому угодно, чтобы помочь своим людям, пока ее не нашли мы.

Я не хотел отвечать этой системе. Я также не хотел, чтобы выиграла моя дурацкая нервная ткань или что бы то ни было, вызывающее дурацкую ошибку ложных воспоминаний. Что именно выиграла? Хороший вопрос, хотел бы я на него ответить.

– Айрис, я хочу ответить на запрос, – сказал я. – Можно?

Потому что если все пойдет не так, то в дерьме окажусь не только я. Как же я рад, что заставил людей остаться в шаттле, пилотируемом одной из ипостасей ГИКа, и они достаточно далеко, успеют подняться в воздух до того, как, скажем, бегущий зараженный человек или бот до них доберется. Но это все не потому, что я очень умен, а потому, что я не сильно глуп.

Ратти явно был недоволен. Лицо Тарика перекосилось от предвкушения катастрофы. Айрис снова прикусила губу и сказала:

– Давай, действуй на свое усмотрение.

«Мы скоро окажемся вне зоны доступа. Прием», – сказал ГИК-дрон.

Как и доктору Мензах, Айрис удается выглядеть и говорить спокойно в условиях, когда вот-вот произойдет нечто из ряда вон выходящее.

– Подтверждаю. Увидимся позже, – сказала она.

ГИК-дрон отключил коммутатор, и я тут же потерял связь со всеми. Конечно, люди все равно не особо мне помогли бы, если все пойдет наперекосяк, но без них… Стало как-то не по себе. У меня возникло искушение счесть это очередным признаком неполадок в функциональности, но объективно я знал, что все наоборот. Хотя это все равно раздражало.

ГИК-дрон выставил между нами и шаттлом дополнительную защиту для сети и коммуникаторов.

«Давай перейдем к протоколу полного сдерживания», – сказал я.

Этот протокол мы разработали с ГИКом, Мартином и Маттео на случай возможного заражения, до того как после того инцидента я стал совершенно бесполезен.

«Давай, – ответил он просто из вежливости, он не хотел говорить, что не нуждается в моих советах о том, какой протокол сдерживания использовать. А потом еще и усугубил положение, добавив: – Будь осторожен».

Я остался один за стеной, не считая двух дронов в режиме ожидания и докорпоративной системы.

«Начало сессии. Прием. Добро пожаловать».

«Начало сессии. Прием. Привет».

«Начало сессии. Прием. Кивок».

«Прием, сессия принята», – ответил я.

И она тут же отозвалась, без паузы, как будто не имела никаких предубеждений против контактов с чужими системами:

«Устанавливаю связь. ID: АдаКол2. Запрос: ID?»

Ладно. Придется повозиться.

«ID: автостраж».

«Функция. Запрос? Регистрация/организация. Запрос?»

Та центральная система была изменена для работы с колонистами «Адамантина», которые нашли ее в докорпоративной структуре. Эта система, видимо, тоже была изменена, судя по названию. Предполагаю, та центральная система называлась АдаКол1, если только на планете нет еще одной активной докорпоративной системы. Очень надеюсь, что нет. Однако эта система не была похожа на измененную, и я не могу лучше это описать, не приведя кучу строчек кода. Но та, другая система, АдаКол1, вроде как поняла, кто я такой, а эта не догадалась. В ее архиве не было понятия «я», если у нее вообще есть архив наподобие моего.

«Функция: исследование. ID организации: ПСУМНТ», – ответил я. Пытаться объяснить на базовом языке, что такое автостраж, было достаточно сложно, а Пансистемный университет Михиры и Нового Тайдленда не имел идентификатора, который АдаКол2 могла хотя бы распознать как идентификатор, поскольку университета еще не существовало, когда этот код был в обиходе, поэтому я просто выдумал идентификатор.

Система не ответила. Да, кажется, я облажался.

И тут пришел ответ:

«Идентификатор ПСУМНТ добавлен в базу контактов».

Полагаю, искусственный интеллект того времени был слишком вежлив, чтобы сказать: «Непохоже на правду, но ладно».

«Запрос: контакт АдаКол1?» – добавила она.

Она могла бы спросить о чем-нибудь еще, а не о другой центральной системе, которую я уничтожил вместе с Киллерботом 2.0 как источник заражения.

Я надеялся, что она спросит о чем-нибудь другом.

Пауза слишком затянулась, и система передала:

«АдаКол1 связь потеряна. Запрос: контакт АдаКол1?»

Да, с вероятностью в девяносто пять процентов она спрашивает о другой центральной системе.

«Местонахождение АдаКол1?» – спросил я.

В ответ я получил цепочку цифр. Не активный код, а… Точно, вероятно, координаты на карте. Мне потребовалась секунда, чтобы сообразить, но они совпадали с картографическими данными «Адамантина». И координаты указывали на главную колонию, где находилась докорпоративная структура.

Значит, вероятность сто процентов.

«АдаКол1 оффлайн», – заставил себя ответить я.

На этот раз пауза затянулась на 2,3 секунды.

«Запрос?» – передала система.

АдаКол1 меня спасла. Меня почти сожрал инопланетный вирус, способный проникать через органическую ДНК в машинный код и наоборот. Она была пленницей в темноте, пока люди, доставшие ее из развалин, заражались и творили ужасы. Она позволила себя убить в обмен на обещание спасти людей. Как перевести все это на идиотский ограниченный язык?

«АдаКол1: заражение. Запрос?» – передал я.

Я должен был бы спросить у АдаКол2, одна ли она здесь, хотя на девяносто семь процентов был уверен, что нет. С АдаКол1 я общался совсем недолго, но она чувствовала (слово, конечно, неподходящее, но имеет смысл в определенном контексте… в общем, неважно) себя одинокой. Она утратила связь с внешним миром, не выполняла свои обычные функции и не имела практически никаких данных о том, что происходит за пределами ограниченной сети, в которой была заперта.

АдаКол1 была активной системой. И, может быть, просто тянула время, пока люди доставали оружие, которое справится с автостражем.

А если она похожа на АдаКол1, то, вероятно, гораздо умнее, чем может показаться из-за этого усеченного протокола. Я достал отчет для внутреннего пользования – для системы безопасности или системы жилмодуля, никаких визуальных данных или документации для людей. Никаких попыток приукрасить случившееся.

Я колебался. Это тяжело. Она могла попытаться меня убить, и тогда придется убить ее. Или я попытаюсь ее убить, а окажется, что у нее интеллект на уровне ГИКа, и она раздавит меня как блоху. Даже не знаю.

«Запрос: принять файл с данными», – сказал я.

В ответ система послала мне адрес, отличный от того, который использовала для нашего соединения. Вероятно, какой-то эквивалент почтового адреса, отдельный раздел, который можно просматривать, но откуда ничто не просочится. Ну, по крайней мере, теоретически. Могу поспорить, что Киллербот 2.0 выбрался бы из такого раздела докорпоративной системы.

Я отправил файл, и система притихла.

Мне не хотелось просто ждать, а смотреть в такой ситуации сериал – идея явно неподходящая. Поэтому я сделал копию нашего разговора и посигналил ГИКу-дрону, чтобы он ее принял.

ГИК-дрон убрал стену между нами, оставив только ту, что защищала системы шаттла.

«Думаешь, это разумно? – спросил я. – Ты считаешь, что протокол сдерживания нужен всем, кроме тебя?»

«Прочитав файлы, система либо нападет, либо снова установит контакт, – ответил он. – Стену в любом случае придется убрать».

А, ну ладно. И тут АдаКол2 прислала ответ: «Функция, запрос: соединение. Запрос», добавив в конце временну́ю метку.

Могла бы просто спросить, что мы здесь делаем.

«Система не стала бы задавать такой вопрос, если бы была здесь одна. Она кого-то защищает», – сказал ГИК-дрон по приватному каналу.

ГИК всегда ведет себя дерьмово с другими ботами, но в данном случае он прав. Мне надо было ответить понятно для центральной системы докорпоративной эпохи, каким-то образом связанной с сетью эпохи корпораций. Цели, захваченный экипаж ГИКа, «Бариш-Эстранца» и зараженная структура, надеюсь, обезвреженная – все теперь маячило под руинами докорпоративной колонии. Но в памяти то и дело всплывали последние минуты до отключения АдаКол1. Я составил ответ и отправил его.

«АдаКол1 запрос: необходима помощь, ПСУМНТ ответ: помощь близко. ID: «Бариш-Эстранца» оперативная группа: уровень угрозы высокий. ПСУМНТ запрос: соединение клиент-клиент».

Что означало: «Система АдаКол1 попросила о помощи, и мы пытаемся помочь, но «Бариш-Эстранца» опасна, не могли бы твои люди поговорить с нашими?»

«Запрос: клиент?»

Система не знала, что такое клиент. Я постарался не воспринять это как провал, а ГИК-дрон быстро поискал альтернативные термины и прислал мне результаты. Я выбрал первое слово: «Клиент = оператор».

«Соединение принято, запрос принят, помощь», – ответила система, и в моей сети появилось изображение с новой камеры.

Причем так внезапно, что я вздрогнул. Потребовалось 0,3 секунды, чтобы понять, на что я смотрю.

«Вот дерьмо», – сказал ГИК-дрон.

АдаКол2 показывала большой зал из того же искусственного камня, в той же части докорпоративного сооружения или где-то близко, и там находилось двадцать два человека, двое из них в залатанных скафандрах «Адамантина». Как минимум двадцать два, потому что были еще маленькие люди, играющие у стены, а камера не показывала все пространство. Кожа у людей выглядела нормально, от слегка смуглой до темно-коричневой, никаких видимых признаков заражения. Волосы рассмотреть не удалось – головы у большинства были замотаны тканью или закрыты кепками. В общем, в этом не было ничего дерьмового.

А вот что дерьмово, так это то, что перед ними стояли пять человек в скафандрах «Бариш-Эстранцы» и автостраж.

Да, мы опоздали.

Дрон ГИКа уже отключил протокол сдерживания и открыл коммуникатор и сеть шаттла.

«Айрис, у нас проблема», – сказал он.

Не знаю, какова была первая реакция колонистов-сепаратистов, когда они вдруг обнаружили на пороге исследовательский отряд «Бариш-Эстранцы», но наша группа на шаттле, скажу честно, была не в восторге.

Запланированное время для связи еще не настало, и зонд, доставляющий наш предыдущий отчет, пока не вернулся, но ГИК-дрон подготовил другой, чтобы Айрис отправила новые данные. Оставалось надеяться, что оба зонда скоро вернутся с инструкциями или какими-то подсказками, что делать дальше. Но главным образом они дадут возможность остальным узнать о нашем положении, на случай если «Бариш-Эстранца» попытается напасть. Ведь как только наши люди вступили в контакт с колонистами, можно уже было не пытаться сохранить наше присутствие здесь в тайне от «Бариш-Эстранцы».

Оценка вероятности нападения со стороны «Бариш-Эстранцы» была удручающе низкой. Удручающе низкой не потому, что компания вдруг подобрела и решила оставить нас в покое, а потому, что мы слишком малая угроза для нее и она не стала бы тратить деньги на отправку сюда автостража, чтобы нас убить.

Не сказать чтобы мне это не нравилось.

В конце концов, и я, и ГИК-дрон разделяли позицию ГИКа: «Бей первым, пока враги не поняли, что начался бой».

Да, при виде автостража люди пришли в замешательство. Дожидаясь, пока АдаКол2 введет в курс дела своего главного оператора, мы это обсудили.

– Так ты мог бы… – сказал Ратти, покачав пальцем у виска, – ну, освободить и этого?

Все люди смотрели не на меня, а на мой дрон в шаттле. И хорошо, не пришлось нервничать.

– Не все станут как Третий, – ответил я.

Я не хотел говорить о том, что, хотя Третий и спас мне жизнь, я все равно не оставил бы его наедине с людьми, если бы за ним не присматривал ГИК-дрон, что бы ни показывал модуль оценки угроз. Мы знакомы с Третьим совсем недолго и не видели его в напряженной ситуации. Он еще учился принимать собственные решения. Мы не узнаем, насколько он заслуживает доверия, пока он не примет еще несколько решений и не покажет себя в деле.

Айрис скрестила руки на груди, погрузившись в размышления. Она выросла рядом с ГИКом и наверняка много знала об отношениях между ботами. Вполне вероятно, даже больше, чем знал ГИК. Но автостражи – не боты, мы конструкты, и отношения между нами совсем другие. Модуль контроля их вообще не поощряет.

Я знаю, что Третий разговаривал с Ратти и Аменой о двух других автостражах из своей опергруппы, одного из которых убили Цели, а второго убили косвенно, заставив человека приказать ему оставаться на месте. Автостражи обязаны держаться вблизи клиентов, иначе модуль контроля поджарит их мозги, а это весьма неприятно. Я знаю, что Третий относился к тем двум… в общем, как-то относился, но я испытываю много разных чувств к выдуманным персонажам из сериалов и прекрасно понимаю, что это односторонние отношения. Из-за модуля контроля отношения между тремя автостражами вряд ли были взаимными.

И, честно говоря, то, что Третий может обвинить людей в убийстве своих, скорее всего мнимых, друзей, увеличивало потенциальную угрозу с его стороны.

Тарик с непроницаемым выражением лица откинулся в кресле пилота, закинув одно колено на подлокотник (неужели это удобно?), но у меня возникло ощущение, что он не огорчился, услышав мои объяснения, почему я не буду этого делать.

А вот Ратти огорчился.

– Да, но ведь… – сказал он. – Не дать им выбора, когда есть такая возможность… – Он помахал рукой. – Прости, я тебе верю, наверное, это плохая идея, но все равно не могу выкинуть это из головы, хотя и пытаюсь. Не хочу на тебя давить, если ты считаешь это небезопасным.

Ратти знает о конструктах больше, чем любой другой из присутствующих людей.

Проблема заключалась в том, что в деле с Третьим Киллербот 2.0 оказался в уникальном положении. Повторить этот номер здесь не было никакой возможности, даже если бы я не знал, что простое повторение условий не всегда дает идентичный или даже похожий результат.

– Мы не знаем, есть ли в их шаттле система безопасности, или система жилмодуля, или еще какой-то эквивалент, – сказал я. – Если я решу освободить автостражей, придется сначала взломать главную систему, чтобы модуль контроля точно не включился в процессе. А затем убить его клиентов, чтобы скрыть свое вмешательство.

Ну, скорее всего. А мы не могли уничтожить даже малую часть исследовательской группы «Бариш-Эстранцы». Ладно, могли, но ни Сет, ни Айрис, ни Мензах, ни кто-либо другой не желали всерьез рассматривать этот вариант. С одной стороны, и Сохранение, и университет Михиры и Нового Тайдленда были бы от этого не в восторге. С другой стороны, после прибытия подкрепления это и стратегически стало весьма сомнительно. В лучшем случае мы уничтожим всю спецгруппу, а потом придется спрятать улики и надеяться, что никто из людей не сообщит об этом в порыве раскаяния, как только выберемся из системы.

В общем, этого мы делать не будем, если только они не нападут первыми.

– Даже если я освобожу автостража, все равно придется его убить, в случае если он вздумает прикончить всех вас, – добавил я для ясности.

– Понятно, – сказала Айрис.

Выглядела она так, будто перебрала с десяток вариантов и ни один не закончился так, как хотелось бы. А может, это моя проекция.

Как говорит доктор Бхарадвадж, в таких ситуациях не бывает легких ответов. А этот вопрос никогда и не был простым.

В это время мы с АдаКол2 установили безопасное соединение по коммуникатору между Айрис и главным оператором системы, человеком женского пола по имени Трин, которая немало удивилась, когда к ней обратилась вторая группа вновь прибывших людей вскоре после первой, притом что уже много лет колонисты ни с кем из внешнего мира не контактировали. Могу ее понять, меня это тоже взбесило бы.

Я прислушивался к разговору, но он был слишком болезненным, даже несмотря на то что Айрис отлично умеет вести переговоры.

– Я знаю, «Бариш-Эстранца» обещала вам помочь, – начала она после обмена приветствиями. – Но эта корпорация пытается завладеть планетой, чтобы эксплуатировать ее ресурсы, а в данный момент эти ресурсы – вы.

– То есть вы говорите в точности то же, что и они, – обещаете нам помочь, – ответила Трин через модуль-переводчик.

О-хо-хо. У них нет причин нам доверять.

В шаттле Тарик с Ратти и дроном ГИКа разрабатывали стратегию, как убедить сепаратистов, искали материалы, которые Айрис могла бы показать Трин, чтобы лучше объяснить положение, в том числе видеозаписи боев между различными группировками на территории основной колонии. Люди уже отправили с зондом запрос, чтобы приехал колонист, готовый поручиться за нас и рассказать о случаях инопланетного заражения. Но они понимали, что и это не поможет, поскольку две группы многие годы не общались друг с другом. По крайней мере, так считал историк Корьян в основной колонии.

Возможно, сепаратисты шпионили за основной группой через соединение АдаКол2 с АдаКол1. Ратти составлял списки того, что они могут знать или наверняка знают. В заключительном абзаце, над которым он еще работал, он соглашался с версией, что причины раскола между этой фракцией и основной колонией не настолько связаны с заражением, как считалось ранее. Но в принципе у сепаратистов не было причин доверять мнению о нас основной группы.

– Или даже верить, что мы приведем сюда именно колониста, – заметил Тарик, – а не одного из нас в украденном скафандре.

«У Тарика проблемы с доверием», – сказал ГИК-дрон по приватному каналу.

Ага, наверное, это связано с его службой в корпоративном спецназе.

– Кстати, «Бариш-Эстранца» тоже может привести колониста, чтобы тот за нее поручился, – добавил Ратти, прищурившись, а это означало, что ничего хорошего он не ожидает. – Мы знаем, что они поддерживают контакт с группой, находящейся к югу от основной колонии.

Полная неразбериха, и с каждой секундой она все больше усугублялась. Я твердил себе, что занимаюсь безопасностью и моя работа – защищать своих людей, пока они пытаются спасти чужих. Я ничем не мог помочь, кроме как отойти в сторону. Сейчас на нас никто не нападал, и я чувствовал себя бесполезным.

По крайней мере, я не болтался без дела. АдаКол2 сообщила местоположение шаттла «Бариш-Эстранцы» и как лучше до него добраться, не всполошив сепаратистов или команду «Бариш-Эстранцы». Мне нужно было знать, где находится шаттл, на случай если оценка угрозы окажется неверной и они действительно нападут, и я хотел взглянуть на него, только чтобы убедиться… Ну, не знаю, не прикреплена ли к нему гигантская бомба. Мне просто надо было чем-то заняться, и я решил поглазеть на их шаттл.

АдаКол2 направила меня к северному проходу, а не к тому, который нашел дрон-разведчик № 1. АдаКол2 подтвердила, что люк с работающим аварийным освещением ведет в обитаемую часть колонии. Я оставил там дрон-разведчик № 1 в караульном режиме, на случай если команда «Бариш-Эстранцы» или сепаратисты попытаются пробраться через этот люк на поиски нашего шаттла. Из-за помех они не узнают, где мы находимся, пока не выйдут на поверхность или пока B-Э не пошлет на поиски своего автостража.

АдаКол2 сказала, что у нее нет камер на этом участке, как и внешних камер на поверхности вблизи люка над ангаром. И это понятно. Но до сих пор на планете не было ни одного человека, который бы (а) хотел незаметно подкрасться и напасть на колонистов и (б) вообще знал, где они находятся.

И это говорит о том, что камеры все-таки нужно устанавливать, просто на всякий случай.

ГИК-дрон занял позицию внутри ангара, став нашей линией обороны, если враги решат подойти с этой стороны. Кроме того, с помощью камер шаттла он просматривал, не подбирается ли кто-либо снаружи. Взломать автостража в «слепой» зоне ГИКу было сложнее, но довольно просто направить один из зондов, чтобы он врезался в того, кто пытается подойти к шаттлу на поверхности. Кроме того, ГИК-дрон послал еще несколько зондов в патруль, чтобы они следили за всеми, кто пытается приблизиться по воздуху. Не такая уж эффективная защита, ведь сканеры зондов не работали, но они не работали и у «Бариш-Эстранцы».

Проход, к которому меня направила АдаКол2, находился на противоположной стороне вестибюля, в той части, которую все еще изучал дрон-разведчик № 2. Мне предстояло спуститься по пандусу с посадочной площадки к перекрестку трех коридоров и пойти по ведущему на запад, в глубь скалы. Да, я пошел туда, куда повела меня странная система в странном сооружении.

Потому что, хотя у Трин и других колонистов не было причин нам доверять, у АдаКол2, похоже, были.

С ботами можно наладить отношения, просто ничего не усложняя и зная, какие запросы на информацию или помощь не выйдут за рамки параметров, заданных им для охраны, и чтобы сказать человеку «нет, туда нельзя». Боты (обычные боты, не боевые, не шпионы и т. д.) по умолчанию запрограммированы на разумное поведение в ответ на разумное поведение человека или другого бота.

Я не знал, на что запрограммирована АдаКол2. За исключением того, что, как и АдаКол1, она ставила на первое место защиту своих людей. Канал с камерой в зале, где представители Б-Э встречались с колонистами, остался открытым, и ГИК-дрон вел наблюдение. Звука не было, но ГИК-дрон увеличил изображение и интерпретировал человеческую речь по движению губ. Ратти и Тарик следили за происходящим и благодаря отличному модулю перевода Тиаго понимали больше, чем переговорщики Б-Э.

В этом коридоре также отсутствовало освещение, что меня не очень радовало – приходилось идти медленно, даже с учетом того, что дрон-разведчик № 2 летел впереди и искал возможные препятствия. АдаКол2 спросила, не хочу ли я включить аварийное освещение, и я поинтересовался, может ли она сделать это так, чтобы никто не заметил изменение уровня энергии в предположительно темной зоне. Она ответила отрицательно. И мы остались в темноте.

Я знал, что даже если АдаКол2 готова за меня поручиться, это не изменит мнения людей. Давайте посмотрим правде в глаза, даже убедительные физические или визуальные доказательства часто не меняют человеческих взглядов. Вероятно, система не была похожа на ГИКа, который самостоятельно распоряжается своей судьбой, является заместителем Сета, а в учебных делах университета и в побочном бизнесе по освобождению бывших корпоративных колоний занимает то же положение, что и Айрис, хотя большинство студентов и персонал низшего звена, с которыми он взаимодействует, не знают о его полных возможностях. ГИК показал мне штатное расписание, разобраться в нем оказалось трудно. Я не знал, какие отношения у здешних людей с АдаКол2, но, весьма вероятно, не такие, как у ГИКа с его экипажем.

АдаКол2 могла вести меня в ловушку, потому что возможно все, и хотя статистически плохое должно случаться не так часто, оно постоянно случается.

«ID: Б-Э-автостраж запрос соединения. Ответ отрицательный. Повторить запрос», – передала АдаКол2.

Она сообщала, что запросила соединение с автостражем «Бариш-Эстранцы», но не получила ответа и попросила меня объяснить почему. Наверное, оно и к лучшему, хотя обычные автостражи не умеют взламывать системы, только боевые. Просмотрев запись АдаКол2 о появлении здесь отряда Б-Э, я был на восемьдесят семь процентов уверен, что это не боевой автостраж. Его бронекостюм был таким же, как у Третьего и уже мертвых автостражей «Бариш-Эстранцы», с которыми мы столкнулись. К тому же в него еще никто не стрелял. Боевые автостражи служат не для того, чтобы просто стоять, пока люди разговаривают.

Но теперь мне придется объяснять системе, никогда не контактировавшей с автостражами, не считая меня, что такое модуль контроля. Ну ладно.

«ID: Б-Э автостраж не самостоятелен».

«Запрос?» – отозвалась АдаКол2.

Излагая экзистенциальный ужас модуля контроля на базовом языке, я дошел до конца коридора, такого длинного, что, вероятно, он огибал все огромное сооружение.

Ратти и Тарик рассуждали о том, что по всей планете наверняка есть и другие объекты, обнаруженные и скрытые. Надеюсь, это не так.

Я прошел мимо двух запертых дверей с прозрачными иллюминаторами, одна из которых, по словам АдаКол2, вела в кладовку с инструментами, а другая – в узловую станцию ныне не существующей системы жизнеобеспечения/атмосферного контроля в этой секции. Это объясняло, почему сепаратисты не использовали это пространство. Сооружение было настолько большим, что они пока не хотели тратить ресурсы на ремонт этой зоны.

Другие дверные проемы были наглухо закрыты каменными блоками с герметиком. АдаКол2 сказала, это сделали, когда стало ясно, что колонисты не смогут жить в этой секции, не проведя капитальный ремонт. Я так и не понял, произошло это еще в докорпоративный период или когда сюда прибыли колонисты «Адамантина».

В конце коридора дрон-разведчик № 2 врезался в люк, очень похожий на грузовой вход в ангар, но всего трехметровой высоты. В этот момент мы как раз говорили про модуль контроля, и закончился разговор вот так:

АдаКол2: «Запрос?» (перевод: зачем? Зачем это нужно, какие функции исполняет или зачем подобное допустили?).

Я: «Ответ отсутствует» (перевод: я не знаю или не хочу говорить об этом).

Поскольку электричество в этой зоне было отключено, люк работал в ручном режиме и открывался с этой стороны с помощью механического колеса и рычага – невероятно глупо, если не принимать во внимание, что все это место было спроектировано для защиты людей от враждебной среды, а не от других людей. Камер здесь у АдаКол2 тоже не было, но датчики веса, расположенные по краям строения, в основном работали исправно, и система знала, что шаттл не находится в прямой видимости от двери. Так что, если кто-то не приказал АдаКол2 мне соврать, чтобы заманить в ловушку, я мог спокойно открыть дверь.

Тяжелый люк заело после долгого бездействия, но я налег на него и сдвинул достаточно, чтобы мог проскользнуть дрон-разведчик № 2.

Внутрь проникли серый свет дня, дуновение ветра и пыль.

Как только дрон-разведчик № 2 вышел из укрытия, он утратил ограниченную функцию сканирования, но камера у него осталась. Он увидел большой ангар, на этот раз с освещением, а у дальней стены открывался вид на красные полосатые склоны и осыпавшиеся камни. Отряд «Бариш-Эстранцы», видимо, заметил вход, хотя это не объясняло, каким образом они догадались искать именно здесь, в зоне помех. Ратти сказал, что, возможно, они осматривали установки для терраформирования, намереваясь продать их на металлолом, но это был скорее сарказм.

Наклонная каменная стена, вероятно предназначенная для защиты люка от непогоды, отгораживала остальную часть ангара. Дрон-разведчик № 2 не уловил никаких аудиосигналов, но вздымающий пыль ветер заглушал негромкие звуки, такие как голоса и передвижения людей. Дрон-разведчик № 2 опустился на землю и завернул за угол. На одной из трех неповрежденных посадочных площадок стоял шаттл. Больше, чем шаттл ГИКа, длиннее, и кабина пилотов располагалась выше. Через иллюминатор в форме пузыря я увидел, что внутри сидит человек или дополненный человек. Снаружи, у ведущего к люку трапа, стоял второй автостраж.

Прежде чем начать разговор с Трин, Айрис спросила ГИКа-дрона, считает ли он, что шаттл Б-Э следовал за нами, когда мы вошли в зону выключения связи. ГИК-дрон так не считал; он сохранил последние данные сканирования этой области планеты, а также предполагаемое местоположение кораблей «Бариш-Эстранцы» и ее шаттлов. По его мнению, этот шаттл мог попасть в зону только раньше, возможно, даже за день до нас. Дальнейший анализ мог произвести только сам ГИК, но, видимо, в сканах зондов имелся пробел, которым воспользовалась «Бариш-Эстранца». ГИК-дрон был раздосадован этим промахом и полагал, что ГИК будет вне себя от злости.

– Очень подозрительно, что они прибыли сюда именно в это время, – задумчиво произнесла Айрис. – А не мог ли тот историк рассказать нам об этом месте, потому что Беллагая узнала, что кто-то из колонистов других фракций проболтался «Бариш-Эстранце»?

Тарик простонал и потер глаза.

– Излишняя осторожность никогда не повредит.

Еще бы. Вероятность того, что мы оказались в дерьме из-за того, что какой-то урод-колонист брякнул лишнего, составляла не менее шестидесяти пяти процентов. Но я понятия не имел, зачем он это сделал. Трин сказала Айрис, что они не обнаружили в этом сооружении или поблизости никаких инопланетных реликтов и, что еще важнее, не было никаких инцидентов с заражением. Так, может быть, это ревность? Но ведь главная колония никак не могла узнать о происходящем после потери связи. Не знаю, почему люди совершают те или иные поступки, да люди и сами не знают.

– А для чего другая дверь? Она ведет еще в одну секцию ангара? – спросил Ратти, по-прежнему просматривавший видео с моего дрона в шаттле.

И я понял, что снова просто стою на месте.

Ага, а сам я и не обратил внимания на дверь, чудесно. Она была большая, как в ангаре, через который мы зашли со стороны терраформеров, но не такая монументальная. Хотя шаттл запросто мог бы пролететь.

«Запрос?» – спросил я у АдаКол2.

Она показала карту этой части сооружения, довольно примитивную. Этот ангар находился с северной стороны, а коридор вел к другому ангару, с восточной, так что можно было пролететь на шаттле насквозь. Наверное, так нам и следовало поступить.

Я отправил карту на дисплей в шаттле, чтобы показать людям.

– Интересно, какой была эта планета до терраформирования, – сказала Айрис, на минуту отвлекшись от разговора с лидером сепаратистов.

– Явно значительно хуже, чем сейчас, – отозвался Ратти. – А мне интересно, занимались ли терраформированием колонисты докорпоративной эпохи.

Тарик хмыкнул и начал копаться в географических данных.

Все равно ничего не происходило, и я мог стоять хоть здесь, хоть в любом другом месте. Я прислонился к люку, наблюдая через камеру дрона-разведчика № 2 за автостражем и шаттлом Б-Э. Они тоже ничего не делали. Ветер за пределами ангара усиливался. Внезапно он пронзительно заревел, так громко, что модуль оценки угроз выдал сигнал тревоги «неопознанная ситуация». Это могло бы напугать (я увидел, как человек в кабине шаттла Б-Э резко дернулся, вероятно, вздрогнул), но анализ звука, проведенный ГИКом-дроном, показал, что это просто сильный порыв ветра. Я отфильтровал шум ветра и немного приглушил его.

«Зонды сообщают, что погодные условия ухудшаются, – сказал ГИК-дрон. – Высока вероятность, что я потеряю с ними связь».

Это означало, что они войдут в спящий режим и сядут где-нибудь или покинут район бури, в зависимости от того, насколько все плохо.

АдаКол2 подтвердила эти сведения своими данными с метеостанций на поверхности.

Ну просто чудесно.

Коммуникатор Айрис подал сигнал, что Трин вернулась и снова готова вести переговоры. Я переместил их в защищенный канал. Больше заняться было нечем. Я установил пару будильников и запустил серию «Лунного заповедника». Мне не хотелось смотреть ничего нового без ГИКа-дрона, а он не умел в той же степени, как сам ГИК, заниматься несколькими делами одновременно.

Я успел посмотреть всего 2,45 минуты сериала, как получил вопрос от АдаКол2:

«Запрос: активность?»

Я мог бы ответить, что чем-то занят, но не сериалом. Однако не было причин об этом умалчивать, и я не хотел, чтобы система решила, будто мы что-то скрываем. Во всяком случае, до тех пор, пока нам не понадобится что-то скрыть.

Я ответил: «Просматриваю медиаконтент».

Я не знал, есть ли у нее функция визуального восприятия, позволяющая «смотреть» сериал; есть боты, которым нравятся визуальные образы, хотя они и не умеют интерпретировать изображения так же, как человек. Даже у ГИКа, если только он не смотрел сериал с моей помощью, возникали проблемы с эмоциональной составляющей, например с тем, как настроение и смену тональности обозначает музыка. Теперь, когда у него есть данные для сравнения, в свободное время ГИК пишет код, чтобы обновиться и это исправить.

Для понимания некоторых сериалов просто необходима человеческая нервная ткань, но большинство ботов высокого уровня способны воспринимать визуальные образы и понимать происходящее так же, как текстовые и аудиофайлы. Поэтому я отправил серию в канал связи с АдаКол2.

«Тип: развлечения», – сказала она и предоставила мне доступ к своему разделу с сериалами.

Ого! Неплохо.

Один только раздел книг и музыки был огромен. Я проверил теги сериалов, прогнав через модуль-переводчик Тиаго. На восемьдесят два процента это была художественная литература, в основном для подростков, судя по категориям. Например, «Жестокий романтик», который я не смотрел (может, он и неплох, не знаю, просто не мог пройти мимо названия). По корпоративным меркам он существовал по меньшей мере четыре десятилетия, даже дольше, чем «Медцентр Аргала». Но было и много других, о которых я никогда не слышал. Некоторые слова в названиях и описаниях не совпадали с вариантами в загруженных языковых модулях. Я снова проверил разделы книг и аудиозаписей и получил похожие результаты.

К ГИКу-дрону я обращаться не стал – он был занят, да и тема поначалу не казалась важной, однако повторный запрос АдаКол2, видимо, его встревожил.

«Это лингвистический дрейф, – сказал он. – Многие эти сериалы сделаны на Корпоративном кольце».

Ну ладно, возвращаюсь к тому случаю, о котором я никому не рассказывал: как мою правую ногу съели в искаженных воспоминаниях. Я на семьдесят три процента уверен, что со мной этого не случалось, но с вероятностью в восемьдесят девять процентов видел, как такое на самом деле случилось с каким-то человеком.

До того как взломать свой модуль контроля, я занимался по контракту первичным исследованием планеты с многочисленной и крайне опасной фауной. Во время первичных исследований собираются данные и составляется документация для последующей работы, чтобы никто больше не погиб. Такие исследования обычно проводят боты и дроны, но на некоторые ради экономии нанимают людей, иногда принудительно. Архив того исследования не был уничтожен, но я сам мог его частично стереть. М-да.

Я что, нагнетаю? Кажется, да.

С другой стороны, я не очень хорошо воспринял новость о том, что из-за измененных воспоминаний чуть не откинулся. Точнее, очень плохо воспринял.

А как же иначе?

– Я облажался по полной, – сказал я ГИКу, когда находился в медотсеке после того «инцидента».

Мы с Мензах поговорили с Аменой, чтобы она не волновалась (по крайней мере, чтобы она знала, что я еще жив, ведь даже я в курсе, что для человеческих детенышей это важно). Я сказал Мензах, что хочу посмотреть сериал, она ушла, и я тут же заблокировал для людей доступ к отсеку по коммуникатору и по сети.

«Ничего нового», – ответил ГИК.

Я проигнорировал его слова, потому что он просто старался меня взбодрить. Вот если бы он начал мне сочувствовать, это был бы повод прийти в ужас.

– Твой экипаж больше не захочет, чтобы я занимался безопасностью.

«С чего бы это?»

Вопрос был явно ловушкой, и его следовало проигнорировать. Я все равно не мог бы сформулировать ответ словами. Я изменился. И дело не только в инопланетном заражении.

– Во мне что-то сломалось, – только и сумел сказать я.

«А у меня сломан двигатель для перехода через червоточину».

– Его можно починить, – сказал я и тут же понял, что зря. Нападение Целей сильно повредило ГИКа. Его наводнили враги и захватила другая система, изменив архив воспоминаний. Он не сумел защитить свой экипаж. Я знал, каковы последствия всего этого для ГИКа. Хотя нет, на самом деле не знал. Я мог лишь предполагать на основании того, что происходило со мной. В общем, ему было хреново. Хуже, чем мне. Но я продолжал говорить: – Это происходит с моей органической нервной тканью.

«Да, именно по этой причине люди так быстро поставили диагноз, – откликнулся ГИК. – Когда подобное случается с ними, их отправляют в утиль?»

– Корпорации именно так и поступают.

Мне давно следовало заткнуться, в этом споре я все равно проиграю.

«Ну конечно. Но я-то не корпорация».

– Хватит. Это говоришь не ты, а твой…

Ага, я и до этого докатился.

«Мой диплом по работе с тяжелыми травмами? – сказал он. – Конечно, в данной ситуации он вряд ли пригодится».

– Это для людей, – сказал я.

Ага, вот ловушка и захлопнулась.

«Эта ситуация затронула твои человеческие ткани», – сказал ГИК.

– Все, не хочу больше с тобой разговаривать.

Мне сразу же захотелось сделать копии всех новых сериалов, текстов и аудиофайлов АдаКол2. Наверное, она захочет взамен получить мои.

А потом я вспомнил, что, вне зависимости от намерений в данный момент, ее люди не останутся здесь, в уютной подземной колонии, выбирая сериалы из докорпоративной центральной системы.

Единственное, что меня радовало в этой хреновой ситуации, так это то, что она отвлекала от моего хренового самочувствия.

Погодите-ка, кое-что произошло, а я и не заметил.

Я переключился на канал Айрис, чтобы узнать, о чем она говорила с Трин. Айрис пыталась договориться о личной встрече с колонистами, а Трин проконсультировалась с другими и сообщила, что они согласны. Ладно, непохоже, что все пошло прахом. Я перемотал запись вперед, почти на настоящее время. А вот и оно.

В связи с погодными условиями Трин пригласила людей прийти к ним вечером и поговорить лично.

Угу, понимаю, очень похоже на ловушку. Люди тоже не обрадовались. Выключив звук на канале с Трин, Айрис неохотно высказалась:

– Раз уж «Бариш-Эстранца» на это пошла, нам следует продемонстрировать такую же степень доверия. А ты как считаешь, автостраж?

Что ж. Ветер усиливался, темнело, пыли в воздухе становилось все больше, поэтому видимость для шаттла ухудшалась, и зонды, которые еще отвечали на запросы, становились бесполезными. А я остался без работающих сканеров и с дронами, полагающимися на визуальную навигацию, причем только на ближней дистанции. Шаттл способен справиться с бурей, пока находился на поверхности и не был обесточен, но на нас мог обрушиться любой катаклизм. Например, автостраж из «Бариш-Эстранцы». Единственный вариант – покинуть зону помех, а это означало бросить сепаратистов. Я вернулся к настоящему и ответил:

– Согласен.

«Спасибо», – сказал ГИК-дрон по приватному каналу.

Не я один представлял, как автостраж тихо подбирается к нашему шаттлу, пока люди дремлют внутри.

Трин прислала координаты, которые нам не понадобились, потому что АдаКол2 уже снабдила меня картой. Мы находились в противоположном от отряда «Бариш-Эстранцы» конце комплекса, и это хорошо, но всего в двадцати минутах ходьбы. В комплексе было два выхода, что позволяло выставить дроны в качестве дозорных.

Бот-пилот подвел шаттл к другому открытому ангару. Он находился на восточной стороне, недалеко от нашей первоначальной позиции, и напоминал тот, где находился шаттл Б-Э, но был примерно вдвое меньше и лишь с двумя посадочными площадками. Я встретил людей и ГИКа-дрона у люка.

Затем АдаКол2 направила меня через несколько туннелей и еще один люк в коридор. Пока мы шли, люди снимали видео, а ГИК-дрон летел впереди. Во всей секции был включен свет и работала система жизнеобеспечения. Люди откинули капюшоны и шлемы, и я тоже. Самая важная часть маскировки – не выделяться среди людей. Все они выглядели уставшими и вспотели.

Коридор украшали только рисунки на стенах. Имелись и признаки жилья, например ящик рядом с дверным проемом, наполненный запасными воздушными фильтрами для старых скафандров, которыми пользовались колонисты. Странно, но здесь я чувствовал себя в еще меньшей безопасности, чем в жутких темных коридорах, потому что в любой момент мог появиться человек. Я не знал, что именно АдаКол2 рассказала обо мне своим операторам, и не решался спросить, вдруг она воспримет это как желание, чтобы она рассказала им обо мне. Я-то этого не хотел. Конечно, вряд ли удастся сохранить мое существование в тайне, но чем меньше я буду общаться с колонистами, тем лучше.

Однажды я сказал Мензах: «Не знаю, что со мной не так». А она ответила: «Я думаю, ты знаешь, просто не хочешь об этом говорить».

«Пока что Трин и другие лидеры отказались впустить представителей «Бариш-Эстранцы» и дать им возможность обратиться ко всем колонистам. Уже неплохо», – сказала по пути Айрис.

Пока мы здесь, я велел людям не говорить ничего такого, что не должна знать «Бариш-Эстранца». Ведь тут ее автостраж, наверняка есть дроны, а без сканеров я не мог обнаружить их и принять меры.

Ратти посмотрел на Айрис.

«Думаешь, «Бариш-Эстранца» сделает колонистам что-то вроде… предложения о трудоустройстве? Спросит их, не желают ли они подписаться на рабский труд?»

«Они преподнесут все это помягче, но в целом да, могут попытаться, – отозвался Тарик. – Колонисты живут здесь в полном одиночестве и уязвимы для манипуляций».

«Из разговора с Трин я поняла, что эта группа независима и ее нелегко в чем-то убедить, – сказала Айрис. – Думаю, вероятность, что они на такое согласятся, минимальна. – Она почесала лоб и слегка поморщилась – Я даже не знаю, в их ли интересах улететь вместе с остальными. Если мы сумеем закрепить права на колонию за колонистами, они смогут остаться здесь. Позже они могут изменить точку зрения или не изменить, но как минимум решение будет за ними».

«В особенности если университет заключит сделку и пришлет исследовательскую группу на пересадочную станцию, – задумчиво сказал Ратти. – Пока колонисты не столкнулись с заражением, они смогут прилетать туда и улетать, когда захочется».

Экипаж ГИКа уже обсуждал этот вариант: использовать орбитальную станцию не только для того, чтобы колонисты садились там на орбитальные корабли и получали грузы, но и как место для университетской лаборатории по изучению инопланетного заражения. Колонисты, конечно, должны были еще согласиться на это, но тем самым колония получила бы дополнительный доход. Если планета верно проведет оценку заражения, если университет выиграет судебный иск от имени колонистов, если «Бариш-Эстранца» их не похитит. Все эти вопросы повисли в воздухе.

«Это «если» накладывает огромную ответственность», – без оптимизма высказался Тарик.

Ратти помахал рукой.

«Планета никогда не станет полностью безопасной, если только кто-нибудь не обнаружит, по какой причине инопланетные материалы вызывают подобные реакции».

Люди и выглядели, и говорили устало. Ох, об этом-то я и забыл.

«Сколько времени они уже не спали?» – спросил я ГИКа-дрона по приватному каналу.

«Предполагалось, что во время полета к терраформерам они будут спать по очереди, но из-за нервного напряжения это оказалось невозможным».

Мне следовало уделить этому больше внимания. Опять я облажался.

«Мы оба облажались», – сказал ГИК-дрон.

Нет, он не прочел мои мысли, просто хорошо меня знал. Я должен был запретить людям принимать напитки со стимуляторами.

Когда до места назначения оставалось всего два поворота, АдаКол2 подала сигнал, что нас встретит человек. Я отозвал дроны и убедился, что мой код «двигаться как человек» активен.

«Как думаете, это жест доверия?» – спросил Ратти по общему каналу.

«Они и с корпорациями встречаются лично, так что, возможно, это просто отсутствие чувства самосохранения».

«Я имел в виду центральную систему, а не колонистов», – отозвался Ратти.

«Интересная мысль, – сказала Айрис. – Пери, это возможно?»

Серьезно? Да кто это может знать?

«Мы уже обсуждали эти допущения, Айрис», – ответил ГИК-дрон.

«Допущения?» – спросил Ратти.

«Приписывание человеческих характеристик искусственному интеллекту, – пояснил ГИК-дрон. – Возможно, это означает жест доверия, но необязательно, и не следует основывать решение на этом».

«Но что ты считаешь человеческими характеристиками?» – спросил Ратти.

«Ой, ну умоляю, не начинай», – вставил Тарик.

«Почему это?» – весело произнес Ратти.

«Потому что Тарика философские споры смущают», – ответил ГИК-дрон.

«Потому что он любит выигрывать и не заткнется, пока не победит», – возразил Тарик.

«Проблема Тарика в том, что он проецирует свои эмоции на других», – сказал ГИК-дрон.

«Народ, прекратите. Зря я спросила», – сказала Айрис и добавила смеющийся смайлик.

Я тоже был не в том настроении, чтобы слушать их перебранку. Мы повернули за угол, и там стоял колонист. У него не было сетевого идентификатора, но АдаКол2 назвала имя – Люци, а когда я попросил дополнительную информацию – гендерный ББ (какой-то непереводимый термин) и местоимения «он/его». Я задал этот вопрос, потому что люди стали бы донимать меня этим; мне же человеческий пол был совершенно безразличен.

«Здравствуйте. Спасибо за приглашение», – сказала Айрис.

Люци был мелким, как и все люди, примерно с Айрис ростом, с более бледной кожей, чем у нее, Ратти и Тарика. Его темные волосы были выбриты, с геометрическим узором из щетины. Из одежды на нем были свободные штаны и длинная рубашка, непохожая на те, что носили обитатели основной колонии. Но этой группе не нужно постоянно выходить на улицу в скафандрах, поэтому им не требовалась практичная одежда.

– А, добро пожаловать, – сказал он с нервным видом.

Это из-за меня? Я выгляжу угрожающе? Было уже слишком поздно выталкивать вперед Ратти – тогда я показался бы еще более странным.

Люци повел нас в комнату с темно-синими стенами, текстура которых выглядела грубой, но оказалась мягкой на ощупь, и полом из искусственного камня с серыми разводами. Люци показал людям прилегающую комнату отдыха и объяснил, как разобрать встроенные в стены лежанки, тем временем Айрис попыталась начать разговор фразами типа:

«Наверное, удивительно встречать новых людей после стольких лет»;

«Как же потрясающе было исследовать это место, когда вы его нашли, правда?»;

«Вам интересно ознакомиться с исследованием о докорпоративных культурах?»

В конце концов она сдалась.

Ратти и Тарик попытались прийти на помощь, но Айрис все равно расстроилась.

Люци по-быстрому попрощался, склонив голову, и ушел.

«Черт», – сказала Айрис, стоя в центре комнаты.

Ратти плюхнулся на кровать.

«Не знаю, может, он просто чувствовал себя не в своей тарелке. Или боялся, или решил, что мы заразим его, если он тут задержится».

Тарик прислонился к двери в другую комнату.

«Ты считаешь, что «Бариш-Эстранца» уже отравила колодец?»

Айрис потерла виски, а потом стянула с головы шарф и распустила волосы.

«Ага. Надеюсь, Трин не переоценила желание других лидеров с нами встретиться. Давайте просто подождем их следующего шага, прежде чем что-то предпринимать».

Люди принесли с собой немного еды и постоянно спрашивали меня, все ли в порядке, так что пришлось сказать «да», и Айрис прилегла на кровать в другой комнате. Ратти и Тарик сели вместе на кушетку в этой. Из арки между комнатами хорошо просматривались оба дверных проема, поэтому я сел там, а ГИК-дрон устроился рядом. Я выставил часовыми дроны-разведчики № 2 и № 3, но если Б-Э попытается тайком запустить сюда дрон или еще что, лучше всего обнаружить их визуально. ГИК-дрон запустил в фоновом режиме сериал, но на самом деле я мог только пялиться в стену.

Ратти и Тарик говорили о том, «что происходит между ними», о-хо-хо.

«Я не пытался тебе ничего внушить», – обеспокоенно произнес Тарик почти шепотом.

– Серьезно? – отозвался Ратти. Он явно хотел выглядеть равнодушным, но на самом деле был в бешенстве. Я по-быстрому сравнил тон его голоса с архивными записями в различных горячих дискуссиях, и точно – он был в бешенстве. – Я не хочу разрывать чьи-то отношения.

За четыре планетарных дня до начала миссии по ремонту маршрутизаторов (должен сказать, злополучной миссии. Хотя мне все миссии хочется назвать злополучными. Ладно, неважно) я вышагивал по коридору ГИКа между медицинским и инженерным отсеками, пока большинство людей отдыхало. Я смотрел вместе с ГИКом сериал, но не мог стоять на месте. Вероятно, из-за того… ах да, больше я это не вычеркиваю, вы ведь уже знаете, что произошло. Затем мой дрон у кубрика услышал человеческие голоса на повышенных тонах. Длилось это недолго, но я успел уловить подлинное волнение, а не просто пылкий спор.

Я поставил серию на паузу и спросил ГИКа:

«Что это?»

«Ты не захочешь знать», – ответил он.

Как раз наоборот, мне безумно хотелось узнать. Я вызвал Третьего, и тот отчитался, что все совершенно нормально, то есть скучно. Он находился в лабораторном модуле, смотрел образовательные видеофильмы. Знаю, знаю. До сериалов он еще не дорос, это не так-то просто. Хотя со взломанным модулем контроля скука – это не так уж плохо. Жаль, что не мой вариант.

Если люди подерутся… Скажем так, вероятность этого была низкой. Споры случались, но не больше. Я так много времени провел среди людей, которые ненавидели друг друга, ненавидели меня, ненавидели то место, где мы находились, и на все это были веские причины. А теперь привык к людям, которые в большинстве случаев вели себя мило даже с незнакомцами и когда не соглашались друг с другом в том, что делать дальше. Они не пытались зарезать друг друга или отравить половину столовой. И я заскучал.

«Ты расстроен», – сказал ГИК.

Я уже двинулся в сторону жилого сектора.

Предполагалось, что я должен «регулярно проверять свои эмоции», вот я и сделал вид, будто собираюсь этим заняться.

«Да, это меня расстроило, – ответил я. – Я расстроен. Теперь ты счастлив?»

«Ты бредишь», – сказал ГИК.

Камеры ГИКа в коридорах ничего не показывали, а все средства визуального наблюдения в каютах экипажа были для меня заблокированы. На камбузе я обнаружил Кайди, с рассеянным видом поедающую кусочки из контейнера, – она явно что-то читала в своей ленте. Обнадеживающе. Я мало общался с Кайди, но знал, что если бы речь шла о чем-то опасном для жизни, она постаралась бы вмешаться или позвала на помощь, а не просто прибавила громкость на своем интерфейсе. Увидев меня, она лишь махнула рукой в сторону жилого сектора.

На полпути к нему из двери вылетел Тарик. Чуть не столкнувшись со мной, он резко остановился. Выглядел он испуганным.

– Какая-то проблема? – спросил я.

– Что? Нет! – Он уставился на меня. А я на него, чуть выше глаз. Он поморщился и провел рукой по волосам. – Не такого рода проблема.

– А какого рода.

Знак вопроса я в конце не поставил, потому что на самом деле не хотел знать и надеялся, что он не скажет.

Из дверного проема высунул голову Ратти.

– А, привет, автостраж. Извини, что мы тебя побеспокоили. Мы просто спорили.

Я не пошевелился. Я знал, что у меня максимум секунды четыре, прежде чем они сломаются и все выложат.

Но прошло всего две.

– Понимаю, это выглядит как… – начал Тарик.

– Никак это не выглядит, – прервал его Ратти. Так странно, что Ратти кого-то прерывает, хотя это не возбужденный разговор на повышенных тонах, когда все люди говорят одновременно. – Это был спор на тему секса.

«Я же говорил, ты не захочешь узнать», – сказал ГИК по приватному каналу.

Ох ты ж. Я скорчил рожу (ничего не мог с собой поделать) и невольно попятился на пару метров. Ратти взмахнул руками, пытаясь меня успокоить.

– Ничего страшного, все закончилось.

И я ушел.

– Я тоже не хотела вмешиваться, – сказала Кайди, когда я проходил мимо нее.

– Мы с Маттео вместе не в этом смысле, – сказал Тарик.

Тарик и Маттео не числились брачными партнерами в списках экипажа ГИКа. Зато партнеры были у Кариме, но остались на планете университета. Я мог бы поделиться этими сведениями с Ратти, но вряд ли ему сейчас они пригодились бы. По крайней мере, если «Бариш-Эстранца» (а) знала о нашем местонахождении и (б) успела установить в радиусе действия жучок, подслушивать этот разговор было бесполезно, хотя вряд ли кто-то другой, кроме меня, счел бы его одновременно возмутительным и скучным. Я отфильтровал их голоса из аудиозаписи, оставив только поиск по ключевым словам, на случай если кто-то из них позовет на помощь, и продолжил смотреть на стену.

Люди все-таки умудрились немного поспать, а мы с ГИКом-дроном посмотрели серию «Первооткрывателей». По данным АдаКол2, погода будет ухудшаться еще 3,2 часа, а затем буря начнет затихать. У меня имелось пятьдесят семь причин для тревоги, если говорить о сдерживании эмоций, но с этим я все равно сейчас ничего не мог поделать.

А потом включился коммуникатор. Трин сообщила Айрис, что «Бариш-Эстранца» желает встретиться с одним из нас лично.

Значит, пятьдесят восемь.

Люди тут же проснулись, и Айрис вежливо объяснила Трин, что мы пришли сюда для встречи с колонистами, а не с «Бариш-Эстранцей», с которой мы и так постоянно разговаривали, хотим мы того или нет.

Да и время было выбрано подозрительное, люди тоже так считали. Им дали достаточно времени, чтобы они наконец-то заснули, и внезапно разбудили – не самый лучший сценарий для большинства людей и дополненных людей.

Как в итоге признала Трин, «Бариш-Эстранца» заявила, что хочет «переместить» колонистов из-за инопланетного заражения. Трин даже не намекнула, как она сама к этому относится. Это могло быть как хорошим знаком, так и плохим. ГИК-дрон провел анализ голоса и согласился с оценками людей: непохоже, что Трин доверяет Айрис, но, вероятно, не доверяет и «Бариш-Эстранце». Если бы она доверяла им, но не нам, мы могли бы с тем же успехом просидеть здесь до конца бури и смотреть «Жестокого романтика».

Когда звонок завершился, ГИК-дрон вызвал меня по приватному каналу:

«Автостраж».

Он мог и не объяснять, чего хочет, я прекрасно уловил этот тон «да сделай уже что-нибудь».

Айрис скривилась, будто у нее разболелась голова, а Ратти начал расхаживать туда-сюда. Тарик смотрел на Айрис, встревоженно нахмурившись.

«Совершенно исключено», – сказал я.

«Как у консультанта по безопасности, голос автостража решающий», – добавил ГИК-дрон.

Судя по виноватому виду Ратти, он хотел пойти сам.

«Нельзя отказываться от встречи, на ней можно получить ценные сведения о планах «Бариш-Эстранцы» относительно этих людей, – решительно заявила Айрис. – Собирается ли корпорация вывезти их обманом или силой. – Она дернула губами, но на улыбку это не было похоже. – А то еще что похуже».

Я мог бы поинтересоваться, что означает «похуже» в данном контексте, но и так уже был на грани, которой достиг, наверное, года четыре назад.

Тарик покачал головой.

«Согласен с автостражем. Пусть это и не спланированная попытка убийства, но они заманивают нас туда не просто для того, чтобы поболтать. Они хотят что-то получить, так они воспринимают переговоры».

Тарик не был похож на засранца, хотя я не доверяю новым людям, которые слишком быстро со мной соглашаются, особенно в вопросах безопасности. Знаю, звучит нерационально, но у меня есть данные и диаграммы, подтверждающие мою оценку, вот так-то. И хорошие диаграммы, а не такие, как для заявления насчет круглых люков. Но Тарик не ошибся насчет различий в концепциях переговоров.

Люди с Сохранения считали, что переговоры – это «давайте разберемся, как решить проблему, так чтобы все были счастливы или как минимум не возражали», а с вероятностью в девяносто шесть процентов так не думал никто ни в Корпоративном кольце, ни в одной человеческой культуре, в рамках которых действуют разные корпорации. Однако Айрис была права насчет того, что мы не можем просто сидеть тут и смотреть «Жестокого романтика».

«Пойду я, – сообщил я по общему каналу. – А вы скажете, что им говорить».

На 3,7 секунды установилась напряженная тишина. Ратти встревоженно нахмурился и посмотрел на меня.

«Ты уверен, автостраж?»

Никому это предложение не нравилось, но Айрис права: я ведь консультант по безопасности, так что это моя работа. Мне просто хотелось бы понимать, что надо делать.

Место для встречи выбрала АдаКол2. Оно находилось в неиспользуемом подземном комплексе, служившем, по всей видимости, хранилищем для крупных грузов, необходимых докорпоративной колонии, а теперь нужда в них отпала. Колонисты «Адамантина» использовали это помещение для крупных строительных проектов и отдыха – для всего, что требовало дополнительного пространства. Если колонисты похожи на других людей, то отдых, вероятно, сводился к швырянию мячей со всей дури. Поэтому АдаКол2 не только включила там временную систему жизнеобеспечения, но и установила пару камер для записи развлекательных мероприятий по швырянию мячей. Вообще-то, место было отличное – если переговорщик из Б-Э выстрелит в меня, АдаКол2 запишет доказательства на видео и это выставит корпорацию в плохом свете. До тех пор пока никто не поймет, что я автостраж.

Ну ладно, прозвучало гораздо хуже, чем хотелось бы. Застрелить меня, так чтобы медсистема не смогла починить, можно только из особого оружия. У автостража под управлением заместителя инспектора Делкура оно могло быть, правда, насколько я рассмотрел обоих автостражей, с собой у них не было никакого дополнительного оружия, хотя наверняка имелась встроенная ракетница, как у Третьего. «Бариш-Эстранца» не рассчитывала на столкновение с автостражами, боевыми ботами, боевыми автостражами или кем-либо подобным, поэтому маловероятно, что переговорщик, точнее, «переговорщик», поскольку речь идет о корпорации, способен нанести мне смертельный удар. Если это ловушка, они могли бы послать автостража, и было бы интересно, как развернутся события, когда он узнает, что я тоже автостраж, хотя, честно говоря, я понятия не имел, что произойдет.

Я сказал ГИКу-дрону, что если переговоры закончатся дракой автостражей, колонисты наверняка сочтут и нас, и «Бариш-Эстранцу» говнюками, кто бы ни победил.

«Победишь ты», – ответил он.

Ну, это конечно. Расчет основывался на статистике моих побед. Но сейчас я был недостаточно зол для настоящей драки автостражей. Я просто устал.

На большом квадратном люке в конце коридора были табличка и старомодный сетевой маркер на одном из языков колонистов «Адамантина», я прочитал его с помощью модуля перевода Тиаго. Это оказалось предупреждение о необходимости сначала проверить помещение и убедиться, что атмосфера в нем пригодна для дыхания, а потом уже входить. Рядом находился небольшой цифровой индикатор. Для меня это не особо важно, ведь у меня нет таких ограничений по дыханию, как у человека или дополненного человека, и даже при выключенном жизнеобеспечении я успею выйти, причем не торопясь.

И кроме того, систему жизнеобеспечения контролировала АдаКол2, а я вроде как ей доверял, верно? Или мне настолько было наплевать, что это равносильно доверию? Да, знаю, звучит не очень.

Как только АдаКол2 открыла дверь, над головой зажглись огни. Я послал дрон-разведчик № 2 вперед, устроиться под потолком. На изображении с его камеры сначала мелькали тени, а потом он сфокусировался на люке с противоположной стороны.

Тот открылся, и вошел человек в скафандре «Бариш-Эстранцы».

«Ничего хорошего, – сообщил ГИК-дрон. – Это инспектор Леонида».

«Да ты шутишь», – сказал я.

И одновременно со мной Айрис спросила:

«Кто-кто?»

ГИК-дрон показал людям изображение с моей камеры и увеличил его. В комнате уже были нормальное давление и фильтрованный воздух высокого качества. Приближающийся человек сложил шлем костюма, превратив в широкий воротник на плечах. И я увидел, что ГИК-дрон прав – это Леонида.

Когда инспектор Леонида впервые разговаривала с Арадой по коммуникатору, а потом и лично, она показалась мне такой же идеальной, как люди из сериалов Корпоративного кольца, – с гладкой кожей и всегда прекрасной прической, даже если волосы растрепались. Она и сейчас выглядела так же, хотя видео с дрона уловило едва заметные косметические улучшения на ее смуглой коже, а темные волосы теперь были закручены на затылке. Она по-прежнему носила металлические сережки с драгоценными камнями на правом ухе; причем вряд ли они были сетевыми интерфейсами, скорее, просто для красоты.

На видео с дрона-разведчика № 1 Ратти выпрямился и вытаращил глаза.

«Вот это номер», – сказал он по сети.

«Вы с ней уже встречались? – спросила Айрис, понимая, что что-то не так, но не понимая, что именно.

«Когда мы впервые наткнулись на судно снабжения «Бариш-Эстранцы», с ней говорила Арада», – объяснил Ратти. Дрон-разведчик № 1 зафиксировал, как он провел рукой по лицу. В отчаянии? Вероятно. – Они встречались лично. Присутствовал и автостраж».

Тарик поморщился.

«Может, она его не узнает».

Леонида уверенно шагнула вперед, и я тоже. Только без уверенности. Гладкий пол был покрыт каким-то герметиком поверх камня, под сапогами хрустела пыль. Я откинул капюшон и щиток шлема, иначе выглядел бы крайне подозрительно. Я задействовал все свои коды «ходить/стоять как человек», так что, возможно, она меня не узнает. В нашу прошлую встречу на мне была форма экипажа ГИКа и приглаженные волосы, и она не ожидала увидеть автостража. Теперь я надел скафандр, и Амена взбила мне волосы, пытаясь поднять мне настроение. Леонида ожидала увидеть какого-нибудь человека. Оценка риска показала, что с вероятностью в шестьдесят три процента я могу остаться неузнанным.

В 3,4 метра от меня Леонида остановилась. Я тоже. Она наморщила лоб.

– Я тебя узнала, – удивленно сказала она. – Ты тот самый автостраж.

М-да, к чертям оценку риска.

Люди всячески гримасничали и взмахивали руками, но вряд ли кто-то удивился.

Я мог бы попытаться убедить Леониду в том, что я вовсе не автостраж, но она достаточно умна и сообразит, что я просто тяну время. А кроме того, мне незачем было тянуть время, его и так в избытке. Поэтому я просто сказал:

– Я тот самый автостраж.

Она огляделась в поисках человека, который мной управляет. Непохоже, что она приняла меня за беглого автостража – в таком случае она вызвала бы подкрепление или попыталась сбежать. Она поджала губы в мрачную линию.

– Это угроза?

– А что, есть причины тебе угрожать?

Да, я сразу же понял, что совершил ошибку, и немедленно захлопнул свой поганый рот. Ну правда, я даже начал писать код, чтобы отвечать с двухсекундной задержкой.

«Я все завалил, – сказал я Айрис по защищенному каналу. – И что теперь делать?»

Я ошибся, потому что Леонида расслабила плечи и шею и прищурилась, а оценка угроз резко скакнула вверх. Леонида боялась бездумной машины для убийств, но не боялась сарказма. А если я разговариваю с сарказмом, значит, уже не бездумная машина для убийств.

– В этой миссии все больше и больше сюрпризов, – сухо произнесла Леонида.

Ох уж эти говенные сюрпризы.

«Ничего ты не завалил, – ответила Айрис. – Ты установил контакт, и она считает, что знает тебя. Наша цель – выяснить, как она собирается поступить с этими людьми – оставить здесь или отдать корпорации. Просто заставь ее говорить, и посмотрим, что она выболтает».

Айрис имела в виду, что Леонида не считает меня угрозой, по крайней мере во время разговора, поэтому не будет настороже. Ну что ж, все возможно.

– Ты можешь уйти, – сказал я Леониде.

Было бы легче, если бы я на нее злился, но она просто типичный администратор корпорации. Хотя я мог бы на нее злиться, ведь она пыталась взять в плен Араду. Однако с тех пор я не испытывал никаких эмоций, кроме тех, которые можно изобразить в виде скомканного мокрого полотенца на полу.

Похоже, Леонида не восприняла это предложение всерьез.

– Зачем здесь находится корабль Сохранения? Университет Михиры и Тайдленда предложил Сохранению претендовать на ресурсы этой планеты?

Не знаю, может, она считала, что, раз я автостраж, то обязан ответить на вопрос человека, или просто хотела убедиться, что так просто у нее не выйдет.

– Сохранение получило уже достаточно инопланетной заразы, больше не требуется, – ответил я.

Через камеру дрона-разведчика № 1 я увидел, как Айрис попросила остальных не обращаться ко мне напрямую и не отвлекать, если захотят что-то предложить, связь со мной должна идти только через ее канал. Меня невозможно отвлечь многочисленными запросами от людей (ну ладно, еще как возможно, хотя сейчас я этого не допустил бы), но я оценил ее порыв.

– Тогда что ты здесь делаешь? – скептически произнесла Леонида. – Зачем присылать вместо человека оборудование на переговоры, которые, как предполагалось, должны происходить между равными сторонами?

Так, значит, она собиралась заболтать меня, чтобы я невольно выложил наши планы. У меня возникло такое чувство, что это не получится ни у одного из нас. В «Лунном заповеднике» главный юрист колонии всегда скептически относилась к допросам, потому что люди начинали говорить слишком много, пытались ее в чем-то убедить. Я видел в сетевых программах, как журналисты делают то же самое в интервью, так что это происходит не только в сериалах. Но ничего не выйдет, если ты предпочтешь вообще ничего не говорить.

– Университет заключил контракт на оценку уровня самодостаточности и картографирование планет с лицензионным агентством Корпоративного кольца, и эта система числится приоритетной.

Именно так ответила Арада, когда Леонида задавала этот вопрос в прошлый раз.

Леонида дернула бровью. У Арады переговоры не задались, так что, может, я зря их вспомнил.

– И каким образом частью этого уравнения стал автостраж? Вас ведь используют только для силового воздействия, боев и захвата пленных, разве не так?

Несправедливо, учитывая, что она как раз из тех людей, которые создали нас именно для этого, да и сама прилетела сюда с двумя автостражами.

Я мог бы назваться членом исследовательской группы Сохранения с истребителя или помощником Мензах, но это противоречило другой лжи, которую я уже высказал Леониде. Хрупкое равновесие между нами и отрядом «Бариш-Эстранцы» поддерживала только законность миссии университета, признанная другими корпорациями и зафиксированная различными лицензионными агентствами, для которых он занимался исследованиями и оценкой. Если «Бариш-Эстранца» обнаружит, что мы лжем, она может объявить нас пиратами и напасть. Хотя и не победит.

ГИК уже все рассчитал. Перебить столько людей и дополненных людей, некоторых из которых мы чуть раньше спасли (причем большинство из них просто подневольные работники), было бы не самым лучшим решением.

Судя по движениям глаз и гримасам, люди тоже пытались придумать ответ, только их органические мозги работали медленнее.

– Это коммерческая тайна, – сказал я. Не идеально, но сойдет, больше все равно ничего в голову не пришло. А потом я все испортил, попытавшись контратаковать: – У вас тоже два автостража. Зачем вы привезли их сюда?

Она изобразила печальную улыбку, как будто страшно переживает за автостражей. Совсем не в ее духе.

– Автостража может остановить только другой автостраж.

Неправда, но это было похоже на риторический вопрос, пусть и не вопрос. А еще – логическая ошибка, поскольку до сих пор она не знала, что на планете есть еще один автостраж. Прежде чем я успел придумать еще что-нибудь столь же бессмысленное, она добавила:

– И какова же ваша оценка? Планета еще пригодна для колонизации?

От смены темы я на 0,5 секунды ощутил облегчение. Ратти одними губами произнес неприличное слово. Тарик зажал переносицу, словно ожидал чего-то нехорошего. ГИК-дрон не отреагировал, но, насколько я понял, он разговаривал по сети с Айрис.

«Когда будет готов отчет, мы отдадим его колонистам», – сказала Айрис по приватному каналу.

И вовремя, потому что я собирался наврать, будто все прекрасно.

А все было вовсе не прекрасно, как уже стало очевидно. Для выживания колонии необходимы агроботы, а они заражены. Вполне вероятно, что существуют и другие источники заражения.

– Когда будет готов отчет, мы отдадим его колонистам, – сказал я.

– Хм…

Леонида скрестила руки на груди, опустила взгляд и шагнула в сторону, как будто глубоко погрузившись в размышления. Выглядело это наигранно. Я видел немало актеров в сериалах, так что сразу узнавал актерскую игру. Так же наигранно, как и печальная улыбка. Наверное, предназначалась она для меня, поскольку вряд ли Леонида была высокого мнения об автостражах, будем реалистами.

С тех пор как со мной приключилась та беда, я часто полагался на модуль оценки рисков, и он редко ошибался. Леонида вела себя не угрожающе.

Мне следовало уделять больше внимания напряженной позе Айрис и ее встревоженному лицу. Все люди явно разволновались, заметив какой-то ускользнувший от системы оценки угроз признак враждебности.

Придется дорабатывать систему оценки угроз.

– Эксперты «Бариш-Эстранцы» уже пришли к выводу, что планета непригодна для жизни колонии любого типа. Но, безусловно, она могла бы стать исследовательским центром по изучению последствий инопланетного загрязнения, – сказала Леонида, по-прежнему изображая задумчивость.

Хм. Да, мне не понравилось, что она это упомянула. Исследовательский центр на орбитальной станции – это самая реальная идея, чтобы не пустить корпорации на планету и дать колонистам больше времени на решение. К колонистам мы пока не обращались с этим предложением, потому что без поддержки университета заставить Б-Э согласиться просто невозможно.

Людям это тоже не понравилось.

«Наш коммуникатор и сеть защищены, – сказал ГИК. – Но «Бариш-Эстранца» могла подслушать разговоры, когда люди занимались полевыми исследованиями».

Он был в ярости.

«А еще они могли просто догадаться, – сказала Айрис. – Это хорошая идея, потому она и пришла нам в голову. Автостраж, спроси ее, намерена ли «Бариш-Эстранца» поступить именно так».

Ага, я и сам мог бы догадаться задать такой вопрос.

– «Бариш-Эстранца» намерена поступить именно так?

– Думаю, мы оба знаем, что нет, – ответила Леонида. – С тех пор как мы сюда прибыли, стало очевидно, что университет, который изучает инопланетное заражение и получает бо́льшую часть прибыли благодаря оценкам его масштабов, собирается превратить эту планету в исследовательскую лабораторию…

Серьезно?

– Нет. Планета не принадлежит университету. Она принадлежит колонистам. Это записано в документах «Адамантина».

А может, и нет, мы понятия не имели, поскольку не получили копию этих документов. Мы как раз пытались подделать их, чтобы колония числилась независимым политическим образованием и принадлежала жителям. Айрис передала мне ответ по сети, и я сказал:

– Университет проводит экспертизу для многих лицензионных агентств за фиксированную плату. Он не получает бонусов за обнаруженное инопланетное заражение. Для проведения любого исследования на этой планете необходимо согласие колонистов.

Но Леонида наседала, игнорируя мудрые ответы, которые подсказывала мне по сети Айрис.

– Да, этим бесполезным и опасным местом владеют колонисты. Университет хочет оставить их здесь, в западне, превратив в лабораторных мышей во время следующей вспышки. Таков план, верно?

Система оценки угроз не всполошилась, хотя стоило бы.

– Нет, не таков. Это глупый и неправильный план.

Мне пришел в голову только один ответ: оценка и исследования служат еще и прикрытием для побочного бизнеса университета, а именно освобождения потерянных колоний от постоянных угроз внедрения и хищнической эксплуатации корпорациями. Но даже я не такой уж идиот, чтобы произнести это вслух.

– Это вы строите коварные планы, – сказал я.

«Не понимаю, куда она клонит», – мрачно сказала Айрис.

– Тогда зачем вы чините маршрутизаторы? – спросила Леонида.

– Потому что они нужны людям.

Это же очевидно. И глупо убеждать «Бариш-Эстранцу», будто мы не хотим уговорить колонистов эвакуироваться, как только прибудет корабль поддержки. Но этого я тоже не сказал.

В фоновом режиме я анализировал язык тела Леониды и наконец получил кое-какие результаты: по всем признакам, она разговаривала с кем-то еще, не со мной. И дело не в культурных предубеждениях, я видел, как она говорила с Арадой, и сейчас она вела себя по-другому. Может быть, потому что я автостраж?

– Университету нужны маршрутизаторы, чтобы спокойно записывать эффекты инопланетного заражения на местную популяцию! – заявила она с фальшивым пылом.

– Для этого нам не нужны маршрутизаторы. – Мы вполне можем это сделать и с помощью зондов, если… Ох… – Это неправда. А вы хотите увезти колонистов и принудить их работать на рудниках в другой колонии.

– Мы предлагаем перевезти этих людей в более подходящие для жизни условия, – поправила меня она с хрипотцой в голосе, как будто расстроена.

Но, несмотря на актерскую игру, речь все равно шла о работе по контракту.

В Корпоративном кольце «подходящими для жизни» считают многие ужасные места, я видел немало таких во время исследовательских работ.

Я не знал, что сказать. Мы и правда хотели создать лабораторию на орбите, но она помогла бы отдать планету колонистам, чтобы они могли покинуть ее или остаться, в зависимости от их собственного решения.

У меня возникло нехорошее предчувствие, что этому не суждено случиться.

«Актерские эмоции» – таковы были результаты моего анализа. С нарастающей интенсивностью. Леонида с самого начала разыгрывала спектакль, но… Но зрителем был не я. Вот черт. Да. Камеры АдаКол2 работали, и Леонида находилась в десяти метрах от одной из них, под самым выгодным углом.

Ну ладно, мои мозги работают быстрее человеческих, верно? Они одновременно обрабатывают несколько потоков входящей информации. А в стрессовых условиях по сравнению со мной люди словно движутся в замедленной съемке. И Леонида тоже двигалась как в замедленной съемке, но я все равно не мог ее переиграть. На меня как будто медленно надвигался огромный транспортный корабль, и, каким бы проворным я ни был, от него не увернуться.

ГИК-дрон получил доступ к результатам моего анализа и пришел к тому же выводу, что и я, примерно в ту же секунду.

«Айрис, автостраж, я запускаю направленные помехи, чтобы нарушить работу камер», – сказал он.

«Я вижу только видео с дрона автостража, – рассеянно произнесла Айрис. – Это же…»

«Камеры установлены колонистами, чтобы наблюдать за происходящим в этой комнате, – объяснил ГИК-дрон. – Они наблюдают».

Айрис открыла рот, но ничего не произнесла, ни вслух, ни по сети.

«Но они в это не поверят. Даже самые наивные работники корпораций понимают, что мотив «Бариш-Эстранцы»…» – начал Ратти.

«Они не работники корпораций, – сказал Тарик и откинулся на кровать, как будто переутомился. – В корпорации работали их родители и дедушки с бабушками».

Сериалы АдаКол2 были либо сорокалетней давности, либо докорпоративной эпохи. Последний раз колонисты имели дело с корпорацией сорок лет назад. Их нынешние лидеры не имели ни малейшего представления о том, что такое Корпоративное кольцо. Возможно, здесь жили и люди постарше, которые могли бы об этом рассказать, в зависимости от того, как первое заражение в главной колонии сказалось на общем состоянии здоровья и продолжительности жизни. Но станут ли колонисты слушать? Разве люди вообще склонны слушать хоть кого-либо – человека, дополненного человека, бота, автостража, – кто пытается сказать, что они в опасности, что их мир вот-вот развалится? Леонида помедлила и нахмурилась, слушая что-то по сети. Кто-то, видимо, сказал ей, что камеры отключились. Она развернулась и пошла обратно к двери.

Ладно, теперь я ее возненавидел.

Айрис рассвирепела.

«Прости, автостраж, это моя вина. Я должна была понять, чего она добивается. Я отключаюсь и буду пробовать связаться с Трин».

Именно этого и хотела «Бариш-Эстранца», потому и настаивала на переговорах. Руководители колонии не согласились бы на их условия, поэтому они поступили именно так. Они рассказали колонистам, что университет намерен сделать их подопытными, и теперь все наши слова и действия будут вызывать подозрения. Начнем убеждать их улететь на ГИКе или других кораблях университета? Значит, мы увезем их куда-нибудь для экспериментов. Б-Э предложит им подписать рабочий контракт, по которому они улетят отсюда, и все будет прекрасно до тех пор, пока они не попадут на шахту или не окажутся на едва пригодной для жизни планете, чтобы застолбить ее для дальнейшей разработки, или еще что-нибудь в том же духе.

Я вышел в коридор и просто застыл.

Мне хотелось убить всех людей «Бариш-Эстранцы» на планете. И я мог это сделать.

Но толку никакого. Корпорация просто пришлет других.

Мы можем сдаться, сесть на шаттл, вернуться к людям в главной колонии, которых еще способны спасти. Но мне не хотелось так поступать. Мне хотелось спасти этих придурков, которые прячутся под землей, смотрят с детьми сериалы и понятия не имеют, в какой опасности оказались.

«Мы должны убедить их уйти отсюда, – сказал я ГИКу-дрону. – Нельзя допускать, чтобы с ними так поступили».

«Но и заставлять их нельзя. Это противоречит кодексу университета. И к тому же аморально».

«Было бы милосерднее их убить», – сказал я.

«Нет. Если только они не находятся в крайне опасных условиях без доступа к медицинской помощи, и даже в этом случае они должны согласиться. Как ты считаешь, было бы милосерднее убить тебя, прежде чем ты отключил свой модуль контроля?»

«Да», – сказал я.

«Ты же знаешь, милосердия от меня не дождешься».

«Автостраж, у тебя все нормально?» – спросил Ратти.

Я был в бешенстве, а ГИК-дрон так туп и несправедлив, но он прав, и мне хотелось что-нибудь раскурочить, главным образом себя.

«Ты бы убил их, если бы они напали на твоих людей».

Даже в состоянии эмоционального срыва я знал, что, сказав это, проиграл спор. Как только речь заходит о том, что «я окажусь прав, если произойдет чрезвычайно маловероятное событие», все кончено.

«Конечно, – сказал ГИК-дрон и ткнул в мой модуль оценки угроз. – И какова вероятность такого исхода?»

Зная, что победит, он становится таким говнюком!

«Отвянь», – буркнул я.

Ладно, согласен, убивать их – худший вариант из возможных, мне просто хотелось это произнести, выпустить пар, получить хоть какую-то разрядку для накопившейся ярости, сожаления и… отчаяния от того, что я только зря потратил время. А ГИК-дрон испоганил даже это.

Я не сдамся, не могу сдаться. Мы должны их убедить, хотя я и не знаю как. Мне так хотелось бы, чтобы выжил Киллербот 2.0, и сейчас в особенности, потому что у него это очень хорошо получалось. Это он убедил Третьего отключить свой модуль контроля и помог ему спасти от Целей кучу людей. На ТранРоллинХайфе я предложил взломать модуль контроля боевому автостражу, но тот лишь с удвоенным рвением попытался меня убить. На РавиХирале я взломал сексбота и отпустил его на свободу, и теперь, возможно, он бесчинствует, уничтожая целые станции, хотя это и маловероятно. Я просто хочу сказать, что это не тот случай, когда можно гарантировать результат, с людьми или конструктами.

Киллербот 2.0 использовал мои личные файлы, чего сам я сделать не догадался. Но Третий решил прочитать эти файлы и взял мой код, чтобы отключить модуль контроля. После этого он мог бы просто убить всех людей, захваченных Целями, а не спасать их.

Киллербот 2.0 убедил Третьего принять трудное и рискованное решение, и оно изменило всю жизнь Третьего. Оно стало спасением для экипажа ГИКа и других захваченных людей. Каким образом Киллерботу 2.0 это удалось? Просто с помощью моих файлов?

Доктор Бхарадвадж снимала документальный фильм об автостражах и конструктах, пытаясь убедить людей не бояться нас. Уже готовые части я хранил у себя в архиве, но все это не то. Сейчас нужно показать людям, что собой представляет «Бариш-Эстранца», что она с ними сделает, заставив подписать контракт и фактически забрав их жизнь себе. Тогда они станут такими же пленниками, как и автостражи, только менее ценными, ведь ни одна страховая компания не разъярится из-за уничтожения ее собственности.

Я начал прочесывать свой архив в поиске примеров того, как корпорации ведут себя с людьми. У меня было много видео с Сохранения, и документального, и сериалов, но само по себе оно не будет убедительным, пока на собственном опыте не узнаешь, что такое Корпоративное кольцо.

Я копал глубоко, просматривал самые старые видеозаписи. Все архивы до того времени, когда я отключил модуль контроля, были стерты, так что все равно остались лишь относительно недавние. У меня имелись записи из трудовых лагерей, с рудников, выдержки из отчетов и новостей, одно видео о том, как рабочий чуть не упал в коллектор, но в основном вне контекста, их ничто не объединяло. Просто куча случайных файлов и видео.

ГИК-дрон, вероятно, сумел бы найти то, что нам надо, в архивах ГИКа были антикорпоративные документальные фильмы. Но в этой зоне у дрона не было доступа к архивам ГИКа. Есть ли у нас время слетать обратно и вернуться? Я даже этого не знал.

Как же это раздражает.

В поисках подсказки я снова поразмыслил о том, что сделал бы Киллербот 2.0. Он показывал Третьему не какие попало файлы, а мои тщательно отобранные логи. Наверное, я мог бы воспроизвести все это, если бы хотел убедить людей отключить модуль контроля, которого у них нет. Хотя… кое-что вполне сгодится.

Все дело в форме. Нет, не совсем. Все дело в том, как преподнести информацию.

А пока я размышлял, с моими органическими частями происходило нечто странное. Например, на органической коже выступил пот. Я мог бы решить, что меня ждет очередной эмоциональный срыв, но уровень производительности начал медленно повышаться. Это пугало еще сильнее, однако показатели были близки к тем, какие бывают, когда в хорошем сериале происходит что-то неожиданное, но интересное и захватывающее. Я фиксировал внутреннюю диагностику во время первого просмотра «Лунного заповедника», и быстрое сравнение показало, что показатели не совсем совпадают, но очень близки.

В это время Айрис пыталась вызвать на разговор Трин, а Ратти и Тарик пытались получить ответ от меня. АдаКол2 тоже пыталась связаться со мной. ГИК-дрон велел им всем подождать.

Я достал архивную запись разговоров с доктором Бхарадвадж, когда они с Мензах обсуждали, что и до встречи со мной знали, как устроены и для чего используются конструкты, но только при непосредственном взаимодействии по-настоящему поняли, что это значит. Вот почему Бхарадвадж считала, что я обязательно должен сниматься в ее документальном фильме. Должен рассказать свою историю. Ну, которую знал. В общем, правильными должны быть не только данные, их еще нужно правильно преподнести. Я понял это на собственном опыте, пытаясь убедить людей не делать глупостей, из-за которых их убьют.

Совершенно очевидно, что сериалы и фильмы могут изменить отношение и точку зрения. Изображения, аудиозаписи и тексты способны переписать процессы в органической нервной ткани. Бхарадвадж сказала, что именно это происходит со мной благодаря «Лунному заповеднику»: с его помощью я перенастраиваю органическую часть своего мозга. И на людей сериал оказывает похожий эффект.

Чтобы убедить этих людей, я должен создать художественное произведение. Не мою историю, и не только я должен говорить. Надо рассказать их историю, что случится с ними, если они согласятся на предложение «Бариш-Эстранцы». Это будет выдумка, но правдивая в самом важном.

Я осознал, что сижу на полу, закрыв лицо руками.

«Что случилось? – спросил ГИК-дрон, когда я поднял голову. – Не хотел тебя прерывать, поскольку твои показатели демонстрировали положительную динамику».

«Мне кое-что пришло в голову, – сказал я и кратко объяснил свои выводы и как я к ним пришел. – Нам нужны видео, аудио… да, нам понадобится музыка и текст. Чтобы достучаться до них всеми способами».

Я не был уверен, что он поймет – в отличие от меня, ГИК не так долго смотрел сериалы.

Однако ГИК-дрон ответил:

«Любопытно. Надо посоветоваться с людьми».

Вернувшись к своим, я склеил несколько видеоклипов и написал первый вариант текста. Это была история про работников по контракту, которых я встретил по пути на Майлу, я просто выдумал то, что случилось с ними после прибытия в трудовой лагерь, снабдив это соответствующими документальными кадрами.

Под эту задачу я занял девяносто четыре процента производительности, поэтому объясняться с людьми пришлось ГИКу-дрону. Тарик засомневался. Айрис по-прежнему говорила по коммуникатору с Трин и выглядела напряженной. Ратти погрузился в размышления, потому что я уже отправил ему черновик сценария. Мне хотелось, чтобы он отредактировал и сопроводительный текст – я читал много его отчетов, и он хорошо умел все объяснить и вызвать интерес. Придется прибегнуть к помощи людей, одни мы не справимся.

Я выделил часть канала ГИКа-дрона и своего рабочего пространства для всей группы. Документальные видео, которые я подобрал, включали интервью с беженцами из корпораций, спасенными от охотников за головами на станции «Сохранение», фрагменты из документального фильма доктора Бхарадвадж с рассказом о трудовом рабстве в Корпоративном кольце, статьи, фрагменты новостей, ролики о происшествиях на шахтах и в трудовых лагерях в те времена, когда мне приказывали убить или покалечить рабочего за нарушение правил, в те времена, когда люди убивали или калечили друг друга, потому что просто не могли больше выносить такую жизнь.

Но мне надо было достучаться до сердец, поэтому важнее всего была история, которую я создавал из имеющихся данных. Я использовал записи своих разговоров с контрактниками на корабле, считавшими меня консультантом по безопасности и дополненным человеком. Клипы показывали их характер, какими людьми они были (в основном неплохими, попавшими в ужасную ситуацию. Они знали, что их не ждет ничего хорошего, но пытались притворяться, будто это не так), чтобы другие люди переживали за них так же, как я переживал за персонажей сериалов.

Это было нелегко. Мне никогда не нравилось смотреть на беспомощных людей, потому что я знал их будущее, а теперь приходилось не просто смотреть, а еще и придумывать об этом историю и объяснять, почему так происходит.

Мне требовалось мнение людей о моем рассказе и подборке документальных видео, я должен был убедиться, что сделал верные акценты, и получить совет, что добавить из их личных архивов. И все это нужно было сделать быстро, чтобы ГИК-дрон вставил субтитры и цитаты. А еще надо подобрать музыку, и для этого точно понадобится помощь людей.

«Автостраж, – вызвал меня по сети Ратти, – я работал над историей о покинутой корпоративной колонии, и у меня в архиве осталось много текстов и аудиоклипов. Думаю, можно кое-что использовать».

Меня это не удивило – я знал темы его исследований. Живущие на Сохранении люди изначально были выходцами из заброшенной колонии, где умерли бы от голода, если бы не почти списанный транспортный корабль и его экипаж, решивший всех спасти даже ценой жизни.

Что ж, лишиться жизни – еще не самое худшее, что могло бы случиться.

Я отправил ему подтверждение и краткое руководство по системе маркировки входных данных.

«Кстати, возможно, ты не в курсе, но я прочитал письмо к доктору Мензах, которое ты отправил, когда покинул Порт свободной торговли, – отозвался он. – И, думаю, ты как никто другой справишься с созданием такого фильма».

Сейчас я был не в состоянии это воспринимать и сохранил в архиве на потом.

Многие самые хорошие материалы новостной ленты из моего архива были представлены в виде текстовых описаний событий и стенограмм. ГИК-дрон мог перевести их, с выражением прочитать или запустить текст на черном фоне во время воспроизведения аудио. Конечно, не самая оригинальная техника, но на редкость эффективная. Кроме того, это сэкономит кучу времени, а очередь на создание графики и так была слишком длинной из-за объема данных, которые ГИК-дрон только что вывалил на меня из своего архива.

ГИК-дрон также помог мне упорядочить растущий список убедительных эмоциональных сцен из сериалов и документальных фильмов, хранящихся в наших архивах. Это были ролики, не имеющие отношения к теме, но требовалось сравнить их и проанализировать, чтобы понять, как они действуют на зрителя. Именно поэтому нам нужны были люди. Простое копирование техники не дало бы нам того, что нужно, но наличие роликов для сравнения очень пригодилось. Вдохновение? Пожалуй, они служили вдохновением. В любом случае, во время просмотра я чувствовал странное воодушевление.

ГИК-дрон также выдал список рекомендаций, в том числе: считать этот фильм презентацией своего исследования для поиска финансирования. Не нужно сравнивать его с коммерческими сериалами, созданными профессионалами.

– Сколько человеческих голосов ты можешь изобразить? – с насмешливым видом спросил Тарик ГИКа-дрона.

С тех пор как «Бариш-Эстранца» перестала притворяться, что играет по-честному, ГИК-дрон принял контрмеры против прослушивания, и люди могли расслабиться и говорить без страха. Мои дроны не засекли попыток вторжения – вероятно, «Бариш-Эстранца» вообще не видела в нас угрозу. Вот и хорошо, пусть делают что хотят, мне плевать.

«Не бесконечное число, но достаточно, чтобы звучало реалистично», – ответил ГИК-дрон.

– Любой голос? – не унимался Тарик.

– Конечно, любой, – вслух произнес ГИК-дрон голосом Тарика.

– Просто божественно! – воскликнул Тарик.

«Я больше не буду отвечать на вопросы, потому что у нас мало времени, – сказал ГИК-дрон. – Ты займешься музыкой, поскольку самый опытный из нас в этом деле».

Вытаращив глаза, Тарик поднял руки так, как будто показывал, что не хочет со мной драться.

– В школе я немного играл на традиционном уде и бузуки и еще танцевал, но уж точно…

Айрис приглушила коммуникатор и, ткнув в нас пальцем, заявила:

– Нужно взять интервью у Тарика!

Потом она снова вернулась к разговору по коммуникатору.

Взять интервью? Точно! Ведь Тарик служил в корпоративном спецназе. А музыку можно и своровать из какого-нибудь сериала, колонисты все равно ее не узнают.

– Я бы взял, вот только понятия не имею, о чем спрашивать, – сказал Ратти, выйдя из транса.

– Хм. Это же… Угу… – Тарик соображал быстро. Угроза ГИКа-дрона сделать его ответственным за музыку сработала. – Кажется, я понимаю, что нам надо. Давайте вместе это обдумаем.

Ратти отправил мне исправленный сценарий, и я начал подбирать видеофрагменты, чтобы ГИК-дрон их склеивал. Самое трудное – закадровый текст. Я снова полистал видеонарезку для вдохновения.

«Не пытайся быть убедительным, – сказал ГИК-дрон, заметив это. – Просто расскажи историю. У нас еще есть время, чтобы люди добавили свои идеи».

Коммуникатор невозможно разбить, но Айрис вытащила интерфейс из уха и сделала вид, будто швыряет его в стену. На ее месте я швырнул бы в стену все свое тело целиком. Мои дроны показали, как она сжала челюсти – разочарование уступило место решимости. Она протопала к кушетке и опустилась на нее рядом с Ратти.

– Колонисты согласились посмотреть нашу презентацию, но настаивают, чтобы не позже утра мы улетели, поскольку позже, как они считают, погода испортится. То есть у нас пять часов. Над какой там музыкой надо поработать?

Это заняло у нас четыре часа и двадцать семь минут. Мы не дали Айрис заняться музыкой, потому что она лучше справлялась с организацией и монтажом, и в ее увеличенном архиве хранился огромный запас подходящих текстов. Она взяла на себя оценку видеоклипов, пока Ратти брал интервью у Тарика. Кроме того, она произносила закадровый текст, хотя и не считала, что это правильно. «Думаю, им так же надоело слушать меня, как и мне говорить с ними», – сказала она. Поэтому ГИК-дрон преобразовал ее голос в голос доктора Бхарадвадж, который хорошо запомнил из ее документальных фильмов. «Это крайне неэтично и прямо противоречит законам Сохранения, но, думаю, в данных обстоятельствах она нас простит», – сказал Ратти.

Когда мы закончили, уже не хватало времени, чтобы люди просмотрели фильм целиком, он шел 47,23 минуты. Поэтому мы разделили его на три части, и каждый посмотрел одну. ГИК-дрон внес правки, после чего времени не осталось совсем.

Но когда Айрис вызвала Трин, чтобы передать фильм, ответил другой человек. Он сказал, что Трин не может говорить и «ее еще долго не будет».

Айрис вежливо завершила разговор и села на койку, сжав кулаки, а мы уставились на нее.

– Трин мне не доверяет, но и «Бариш-Эстранце» тоже не доверяет, – наконец сказала она. – Если она больше не участвует в переговорах, это плохой признак.

Мои органические части снова вспотели. А мы ведь были так близки. Должен же быть какой-то выход. И тут Айрис очень тихо произнесла:

– Я не сдамся. – Она посмотрела на ГИКа-дрона: – Пери, как заставить их посмотреть фильм?

«Не думаю, что надо их заставлять, – ответил он и показал папку с сериалами у АдаКол2. – Достаточно просто выложить фильм в свободный доступ».

Мне и самому следовало догадаться, но после всех трудов моя производительность упала. Мне требовалась перезагрузка. Я вызвал АдаКол2:

«Запрос: разрешение на загрузку файла?»

Не знаю, поняла ли АдаКол2, чем мы занимались. Она была подсоединена к нашей сети, но чтобы увидеть все полностью, пришлось бы пробиться сквозь стену ГИКа-дрона.

«Запрос: тип файла?» – откликнулась она.

«Метка видео: развлекательный и образовательный контент», – сказал я.

Очень важно, чтобы сначала стояла метка «развлекательный».

«Запрос?» – сказала АдаКол2.

Она спрашивала меня о причине.

«Мы хотим, чтобы это увидели люди. Информация, помощь».

Система дала мне адрес, и я отправил файл. ГИК-дрон просмотрел список ее видеофайлов, но он не обновился.

«АдаКол2 смотрит фильм», – сказал я ему.

«Она гораздо умнее, чем притворяется», – заметил тот.

– Но успеют ли они посмотреть до назначенного срока? – спросил Ратти.

Он потер глаза. Людям давно требовался отдых, но сейчас они были уже на грани изнеможения, накачаны стимуляторами и перекусом из простых углеводов, который съели до последней крошки.

– Это новый фильм, – сказал Тарик, взмахнув руками. – Сколько времени они уже не видели ничего нового?

– И фильм хороший, просто отличный, – сказала Айрис, расхаживая по комнате. Мне хотелось думать, что она не пытается убедить саму себя. – Отличная идея, автостраж. Даже если… Фильм все равно многим принесет пользу.

И тут АдаКол2 снова меня вызвала:

«Запрос: точность?»

ГИК-дрон уже собрал все теги и скармливал их мне. Люди сделали нечто такое, до чего я не додумался бы. Получилась эмоционально захватывающая история с изложением правдивых фактов, лежащих в основе, но к ней прилагались также все ссылки, интервью, стенограммы, видеозаписи, научные статьи, новости и т. д., которые мы использовали для ее создания, вроде пакета данных в исследовательском отчете. В том числе оригинальная, более длинная версия интервью Тарика, сделанная Ратти, хотя в готовом продукте мы показали его на фоне комнаты отдыха для экипажа ГИКа, что, по мнению ГИКа-дрона, выглядело эстетичнее, чем голая синяя стена этой комнаты, а голос Ратти вырезали, и Тарик просто давал ответы, дополняющие эту часть истории.

«Файл загружен», – сказала АдаКол2, и он тут же появился в меню для загрузок у колонистов. С тегами «развлекательный» и «образовательный» и, что самое главное, «новый», с пометкой «подарок от гостей из университета Михиры и Нью-Тайдленда». Лучше бы АдаКол2 опустила последнее примечание. Вряд ли среди здешних колонистов популярны гости, в особенности мы, бездушные ученые, желающие превратить их в подопытных.

– Файл загружен, – объявил я.

Айрис перестала ходить взад-вперед, и все люди уставились на меня. А я смотрел на них с помощью своих дронов.

«Даже если они немедленно загрузят фильм, человеку потребуется примерно сорок восемь минут, чтобы его посмотреть», – наконец произнес ГИК-дрон.

– Да, конечно. – Айрис прижала к лицу ладони. – Наверное, нам лучше немного передохнуть.

– Или можно посмотреть фильм одновременно с ними, – предложил Ратти, вставая.

Тарик простонал.

– Думаешь, это поможет расслабиться?

Хорошо хоть ни один из них не сказал «если колонисты будут его смотреть». Но я думал, что будут. В общем, в любом случае я буду смотреть «Лунный заповедник», мне это необходимо.

Я не мог торчать в меню развлечений и наблюдать за счетчиком загрузок, потому что ГИК-дрон перекрыл нам доступ, по крайней мере, на сорок восемь минут. Люди сочли просмотр нашего фильма хорошей идеей, а не мучительным упражнением в самобичевании, но что я знаю о людях? Айрис и Ратти растянулись на койках, а Тарик сидел на полу, вытянув ноги. ГИК-дрон установил перед ними экран. За время монтажа я просмотрел видео уже двести семьдесят три раза, поэтому сел на другую койку и стал смотреть «Лунный заповедник».

Это и впрямь успокаивало, но мне хотелось чего-то новенького, причем впервые после дурацкого инцидента с памятью. ГИК подготовил для меня список. Когда вернемся, я дам ему выбрать новый сериал для просмотра, все равно от меня никакого толка. Я загрузил из архива АдаКол2 новые сериалы, но люди отвлекали меня тем, что не делали ничего отвлекающего.

Я много раз наблюдал, как люди смотрят сериалы или читают, и знал: когда они не разговаривают и не шевелятся, только жуют что-то хрустящее из пакетиков, это хороший признак. Но эти люди видели Корпоративное кольцо собственными глазами и непохожи на тех, кого мы хотим убедить.

И я расчувствовался. Люди и ГИК-дрон так старались, чтобы моя дурацкая идея сработала. Тарик явно не хотел говорить о своем прошлом, как и я не хотел говорить о своих эмоциях, но он все равно сделал это ради общего блага. А Ратти поддерживал меня и задавал хорошие вопросы, хотя был зол на Тарика из-за спора о сексе. Айрис верила в меня, несмотря на все мои промахи. ГИК-дрон создавал графики и голоса и с помощью нашего хранилища сериалов учился снимать захватывающие документальные фильмы.

«Я получил интересные данные, – сказал ГИК-дрон. – Можешь перестать волноваться».

Ага, надо же просто написать код, чтобы перестать волноваться, как я раньше не додумался (это был сарказм, во мне слишком много человеческой нервной ткани, так что ничего не выйдет).

Фильм закончился. В конце шел список источников, но не было имен создателей, только что это совместное производство университета Михиры и Нью-Тайдленда и исследовательской группы независимой системы Сохранение. Список создателей, состоящий из трех человек, одного автостража, двух дронов-разведчиков и дрона транспортного корабля, выглядел бы странно.

– Великолепная работа, автостраж, – со вздохом сказала Айрис.

– Если им не понравится, пошли они к черту, – добавил Ратти.

Тарик подавился хрустящей едой из пакетика, и Айрис похлопала его по спине.

– Я серьезно, – сказал Ратти, возбужденно взмахнув рукой. – Если они не распознают правду и попытку спасти им жизнь, я не знаю, что еще придумать.

Тарик отхлебнул из контейнера и просипел:

– И как там дела? Давай, Пери, я же знаю, что ты отслеживаешь.

«Триста шестьдесят две загрузки, двести восемьдесят семь текущих просмотров, за последние 2,3 минуты завершены семьдесят пять просмотров».

Мы снова переглянулись: три человека, мои дроны и бесчувственная железяка – ГИК-дрон. Он снова дал мне доступ к медиафайлам АдаКол2, чтобы я мог убедиться сам. Он не лгал, чтобы поднять нам настроение. Когда я взглянул, стало еще на два законченных просмотра больше.

– И что это означает? – Тарик явно старался не питать больших надежд. – Сколько здесь всего человек?

– Четыреста двадцать один. – А вот Ратти явно питал надежду. – Фильм загрузили почти все. Кроме маленьких детей. Некоторые люди смотрели сообща.

ГИК-дрон отметил поступивший на коммуникатор Айрис вызов. Она дернулась, чтобы ответить, но ГИК-дрон остановил ее, чтобы не радовалась раньше времени. Вызов был не от колонистов.

«Это инспектор Леонида», – сказал он.

Взгляд Айрис стал раздраженным. Она приняла сообщение и нахмурилась, слушая его.

– «Бариш-Эстранца» опять хочет встретиться. Похоже, они улетают.

Колонисты сказали, что утром мы должны улететь. Видимо, то же самое они сказали и «Бариш-Эстранце». Наверное, это хороший знак? Я проверил обновленный метеорологический отчет АдаКол2 – буря начала утихать, хотя и позже, чем предполагалось. Я не знал, улетать нам или только сделать вид и затаиться где-нибудь поблизости. Может, колонистам просто нужно время, чтобы все обдумать и обсудить. Уф, надеяться на то, что у нас получилось, было едва ли не хуже, чем знать наверняка, что нет. Знаю, знаю, я вечно всем недоволен.

Айрис приняла решение:

– На встречу пойдем мы с автостражем. Тарик, Ратти и Пери, подготовьте шаттл.

«Айрис», – сказал ГИК-дрон.

Айрис покачала головой.

– Для колонистов мы сделали все, что в наших силах. Я объяснила, как они могут с нами связаться. Но хочу узнать, что скажет Леонида. Если повезет, мы поймем, каким будет их следующий шаг. А может, они списали этих людей со счетов.

Неплохой план, если речь о планах. Я мог возразить и сказать, что пойду один, как раньше. Айрис ведь уже говорила, что, как консультант по безопасности, решение принимаю я. Но, учитывая, как все вышло в прошлый раз, я не хотел, чтобы Леонида опять вынудила меня брякнуть какую-нибудь глупость, особенно теперь, когда мы так близки к успеху.

Встречу устроили в другой комнате, чуть поменьше, примерно с треть поля для пинания мяча. Очевидно, она предназначалась для собраний, и, похоже, колонисты использовали ее именно так. Серебристо-серые стены поднимались к изогнутому потолку с маленькими голубыми плитками, а два больших люка, по одному с каждой стороны, обрамляла декоративная отделка. У стен стояли кресла и скамейки, обтянутые яркими тканями с узорами в той же цветовой гамме, но их, видимо, колонисты поставили позже, вряд ли мебель докорпоративного периода так хорошо сохранилась бы, по крайней мере мягкая. Другим очевидным отличием было то, что в этой комнате не было камер.

Когда мы с Айрис вошли, я установил дрон-разведчик № 1 под потолком, между двумя плитками, а дрон-разведчик № 2 сел мне на плечо, где выглядел как часть скафандра. Я начал запись видео и отправил ее АдаКол2. Наши первые переговоры слушали все, так почему бы и нет. АдаКол2 выбрала канал, и секунду спустя в меню видеофайлов появилась новая трансляция.

Я показал ее Айрис, и она подняла брови в знак одобрения.

ГИК-дрон остался с Тариком и Ратти. Подготовив шаттл к взлету, они открыли люк и расхаживали рядом в ожидании. Кто-то, вероятно АдаКол2, включил в ангаре свет, поскольку наружного освещения по-прежнему не хватало. За открытым входом в ангар все было тускло-серым, резкий ветер кружил клубы пыли.

Потом вошла Леонида вместе с тремя другими людьми. Судя по сетевым идентификаторам, их звали Адельсен, Беатрис и Хуанг. Леонида остановилась в трех больших шагах от нас, а остальные держались у нее за спиной. Айрис напряженно улыбнулась.

– Вы хотели с нами встретиться, – сказала она.

Леонида задумчиво наклонила голову и улыбнулась:

– Ну и представление вы устроили.

Айрис по-прежнему улыбалась, но с видом «да пошли вы все».

– Кстати, мы подумали, что колонисты захотят увидеть и эту встречу.

– Можете приложить этот фильм к своей заявке на получение финансирования, – беззаботно произнесла Леонида, словно от этой встречи не зависела жизнь колонистов. – Кстати, неплохая работа.

Если отбросить всю говнистость корпораций, думаю, это был хороший знак. Леонида не уступила, но, похоже, решила собраться с силами. Это даст нам время выбраться из зоны помех и добраться до главной колонии и ГИКа, чтобы выработать стратегию, за которую, надеюсь, будет отвечать кто-то другой. Потому что не знаю, как люди и ГИК-дрон, но я был на грани истощения. Органическая нервная ткань причиняла боль, мне в самом деле требовалась перезагрузка.

И тут модуль оценки угроз зашкалило. Ох, только не сейчас.

Я проверил отчет и ахнул: да, именно сейчас. Модуль уловил отклонения от нормы в языке тела у двух, нет, у всех трех коллег Леониды. В основном изменения в напряжении мышц, не синхронизированные с разговором и реакциями Айрис и Леониды. Для людей вполне нормально напрягаться в такой ситуации, однако тут было что-то иное. Может, они нервничают из-за меня, ведь все они наверняка уже знают, что я автостраж? Но они работали с автостражами, а обо мне знали только то, что я необычный автостраж, и понятия не имели, что беглый. Надеюсь на это.

Мы не условились, что я приду без оружия, потому что в таком случае Айрис вообще не смогла бы взять меня с собой, и переговоры не состоялись бы, ведь у меня встроенная ракетная установка. Люди из «Бариш-Эстранцы» имели при себе оружие, тоже ракетницы, но маленькие, способные лишь напугать других людей и привести в бешенство автостражей и крупную фауну.

В прошлый раз я не заметил никаких аномалий в поведении Леониды, пока не стало слишком поздно, но теперь такой ошибки не допущу. Я послал ГИКу-дрону предупреждение.

Я собирался позже покопаться в архиве в поисках ситуаций, когда «аномалия» означает что-то хорошее, но не особо рассчитывал на результат.

– В документальном фильме была показана реальность, – сказала Айрис. – Думаю, это совсем не то, что нужно для заявки на получение финансирования.

Если я отреагирую на ложную тревогу, то здорово нас подставлю. Мы будем выглядеть агрессорами, какими нас и пыталась выставить Леонида. Так что это может быть ловушка, уловка, чтобы заставить меня/нас отреагировать… Да, очень умно. Не то чтобы Леонида неумна, но я не мог понять, откуда она узнала, как добиться ложного срабатывания моего модуля оценки угроз. Или откуда вообще узнала, что у меня он есть. Корпорации пользуются автостражами, но мало кто из клиентов имеет представление о том, как мы устроены.

В зоне посадки ГИК-дрон просмотрел мой отчет об аномалиях и сказал:

«Ратти, Тарик, садитесь в шаттл».

Тарик нахмурился и посмотрел на люк, ведущий в подземный комплекс.

– Что-что? – спросил Ратти, который делал какие-то заметки по сети.

Леонида изящно пожала плечами.

– Ну, в общем, колонисты попросили нас уйти.

Если она и собиралась устроить ловушку, то очень хорошо скрывала свои намерения, вплоть до напряженности мышц и расширения зрачков. Она была расслаблена и весела. Не то чтобы я раньше не сталкивался с людьми, способными обмануть мой модуль оценки угроз, но меня все равно не отпускали нехорошие предчувствия.

– Нам надо еще поговорить с колонистами в главной колонии, – добавила она.

Айрис щелкнула челюстью, как будто хотела кого-то укусить, но ее улыбка осталась на месте.

– Там и увидимся.

Дрон-разведчик № 2 уловил, как Адельсен дернул рукой, и анализ показал, что он вот-вот схватится за оружие. Но вот в чем проблема: моя ракетница прожжет в нем огромную дыру. Однако я мог бы вывести его из строя с помощью излучателя левой руки (он находился под самым выгодным углом, выстрел из правой занял бы на десятую долю секунды больше), но если ошибусь, то застрелю его насмерть, и мы будем выглядеть слишком нервными придурками. Поэтому я прыгнул.

Если я ошибся, то все равно буду выглядеть нервным придурком, но хотя бы никто не умрет.

Однако придурком я не был. Пока я обхватил Айрис, Адельсен успел наполовину вытащить оружие. И тут я понял, что неверно рассчитал траекторию. Он целился не в Айрис.

Погрешность была немаленькой, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Развернув Айрис и подпрыгнув вместе с ней, я слегка стукнул Леониду по плечу правым ботинком. И она покачнулась.

Как только мы приземлились, я перекувырнулся, чтобы упасть на бок и не раздавить Айрис. Перекатившись вместе с ней, я снова встал и проверил запись дрона-разведчика № 1. Я был прав – Адельсен стрелял в Леониду.

Поскольку я ее толкнул, снаряд лишь оцарапал ей плечо, а не попал прямо в позвоночник. Она вскрикнула от боли. Я мог бы толкнуть ее сильнее, и выстрел вообще ее не задел бы, но тогда она ударилась бы о плиты пола и сломала руку и плечо. А я, вообще-то, не поверил, что Адельсен целился в нее, несмотря на все показатели. Пометка на будущее: всегда верить показателям.

Я уже встал вместе с Айрис. Она схватилась за рукав моего скафандра и потеряла шарф. Выглядела она удивленной. Не менее удивленная Леонида зажала рукой рану на плече. Адельсен, Беатрис и Хуанг (все трое теперь вытащили оружие, но не целились ни в меня, ни в Айрис) тоже удивились, как можно догадаться. У меня было очень мало времени, прежде чем люди опомнятся и стрельба возобновится.

Люди совершенно не умеют обращаться с оружием, во всех смыслах. Я убрал руку Айрис со своего рукава, потому что планировал уничтожить всех троих врагов. Энергетический импульс из левой руки в левое плечо Адельсена, затем из правой руки – в правое плечо Беатрис и предплечье Хуанга, чтобы вывести всех из строя. Но тут дрон-разведчик № 2 подал сигнал тревоги. За моей спиной открывался люк, который мы должны были использовать для кратчайшего пути к шаттлу.

И через него вбежал автостраж «Бариш-Эстранцы».

«Ратти, садись уже в шаттл, – сказал ГИК-дрон. – Тарик, даже если тебе хочется сделать глупость, не беги навстречу враждебному автостражу».

«Тогда дай мне нормальную карту!» – ответил Тарик, забежав через люк обратно в комплекс.

Я толкнул Айрис к люку в противоположной стене. Тот коридор вел в глубину комплекса, но сейчас надо было беспокоиться не о колонистах.

– Беги! – велел я ей.

«ГИК, выводи Айрис».

– Стой, автостраж! – заорала Леонида. – Код команды…

Тот не остановился. Потому что если хочешь убить своего начальника (а такое нередко случается), то первым делом отзываешь его коды безопасности.

Это изменило самую суть положения, превратив его из «немного затруднительного» в «охренеть какое». Если бы они просто пытались убрать Леониду, это было бы одно. Честно говоря, я испытывал смешанные чувства по этому поводу. Сам я не стал бы ее убивать, если только для защиты другого человека, но, случись это у меня на глазах, не буду сильно переживать и смотреть много серий «Лунного заповедника», чтобы с этим справиться. Однако Айрис была свидетелем, и они приготовили автостража, чтобы убрать меня, так что, очевидно, мои люди следующие в списке.

А еще это означало, что «Бариш-Эстранца», или, по крайней мере, часть оперативной группы, собиралась просто забрать колонистов, вне зависимости от того, подпишут они контракт или нет. Подневольные работники не могут свидетельствовать против корпорации, заключившей с ними контракт. Я этого не знал, но об этом говорилось в документальном фильме, мы узнали об этом из исследовательского архива Айрис. Статистических данных о том, насколько распространено принудительное заключение контрактов, у нас не было, но, судя по всему, такое случалось часто. Это тоже было в документальном фильме.

Автостраж вытянул руку в мою сторону. У Третьего была встроенная ракетная установка, и броня этого автостража выглядела похоже. Враги начали поднимать оружие. Итак, мне пришлось иметь дело с автостражем и тремя вооруженными людьми, хотя совершенно не хотелось иметь с ними никаких дел.

Чтобы уничтожить приближающегося автостража, понадобится ракетная установка, но я не могу стрелять из нее в людей. Даже сейчас убийство сделает охренеть какую ситуацию еще более паршивой. Так что я собирался оставить всех в живых. Мне так нужны были дроны, хотя они и не способны пробить броню автостража. Но я не мог оставить Айрис без защиты во время отступления.

Поэтому я развернулся и выстрелил в Адельсена из левой руки, а потом правой пульнул два быстрых импульса в Хуанга и Беатрис. Чтобы обезвредить врагов, я целился в мышцы на том боку, где они держали оружие. Выстрелы причинили больше физического ущерба, чем хотелось бы, но ничего, выживут. Мензах, Кариме или еще кто справились бы лучше, только если бы были космическими волшебниками из сериала, но я должен был попытаться. Пусть тут и будет кровавая баня, устрою ее не я.

Не успел я повернуться, как снаряд автостража попал мне в правую лопатку, чего я, в общем-то, и ожидал. Я отключил датчики боли, потому что было больно, но успел завершить поворот, чтобы вытащить из-за спины ракетницу – гаденыш попал прямо в нее и уничтожил спусковой механизм.

Да уж, очень умно, и ты об этом сильно пожалеешь.

Я бросил сломанное оружие и прыгнул на автостража. Я врезался в него, свернулся вокруг его шлема и верхней части тела и повалил на пол.

Я вложил в бросок все силы, и мы рухнули на пол из искусственного камня. Автостраж не ожидал, что я внезапно окажусь у него на лице, и не удержался на ногах. Потому что автостражи так не сражаются. Мы стреляем друг в друга, пока не умрем. Но автостраж без бронекостюма дерется именно так, привыкай, говнюк.

В отличие от человеческих скафандров с функциями жизнеобеспечения, бронекостюм не так-то просто взломать извне. Я просмотрел список кодов для взлома, на случай если найдется такой, который позволит перехватить контроль над бронекостюмом, но знал, что это маловероятно. Броня автостража обычно неуязвима для взлома, потому что она очень дешевая, без функций высшего уровня. Я попробовал только потому, что броня выглядела новее и красивее, чем у Третьего. Я также пытался действовать в лоб – выстрелить из излучателя в самый слабый узел на шее, но автостраж схватил меня за запястье и не давал поднести руку.

ГИК-дрон (1) кричал на Айрис по приватному каналу; (2) поднимал шаттл с посадочной площадки, а внутри сидел Ратти и кричал на ГИКа-дрона; (3) вел Тарика через комплекс. Тарик только что столкнулся с растерянной и по понятным причинам расстроенной группой колонистов, которые смотрели прямую трансляцию, и разговаривал с ними, а ГИК-дрон (4) переводил. А кроме того, (5) ГИК-дрон сумел извлечь незашифрованную передачу по коммуникатору с шаттла Б-Э и… ох ты ж, они только что включили второго автостража.

И тут автостраж подо мной замер – так бывает, когда приказ хозяина активировал модуль контроля. Я подключился к каналу дрона-разведчика № 2 и перемотал запись на несколько секунд назад.

Когда я выстрелил в Адельсена, он упал на колени.

Айрис стояла сзади и приставила к его голове оружие, схватив за плечо.

– Прикажи автостражу остановиться, или я выстрелю в голову.

Два других человека распластались на полу. С опаской глядя на Айрис, Хуанг положил оружие, которое она тут же подняла, несмотря на ранение.

Заметка на будущее: в каждый враждебный объект надо стрелять дважды.

«Айрис, я горжусь тобой, но и крайне разочарован», – сказал ГИК-дрон по общему каналу.

«Спасибо, Пери», – ответила она, тяжело дыша.

Леонида по-прежнему стояла на том же месте, из пореза на скафандре капала кровь. Она вытащила оружие, хотя старалась не направлять его на Айрис. Потом она собрала оружие, брошенное ее спутниками, и сказала:

– Они вызвали второго автостража.

Голос звучал напряженно, как будто у нее пересохло в горле.

«Подтверждаю, время прибытия 2,32 минуты», – сообщил ГИК-дрон. Он вывел в общий канал карту с движущейся точкой. Карта была неполной, потому что АдаКол2 так и не дала нам нормальную карту, я очень надеялся, что не дала и «Бариш-Эстранце».

Я слез с автостража. Он повернул голову, чтобы проследить за мной. Дронов у него не было, весьма прискорбно. Мне очень хотелось заполучить побольше дронов.

– Айрис, попроси Адельсена сказать: «Переход на ручное управление: отключение, задержка, перезагрузка» и добавить свой командный код. Если код будет неправильным, Леонида нам сообщит.

– Сообщу, если возьмете меня с собой, – сказала Леонида.

Она была по-прежнему спокойна, хотя по лицу было видно, что не в восторге от происходящего.

– Возьмем, – с мрачной решимостью заявила Айрис и тряхнула Адельсена: – Давай, говори.

Он потел и дрожал, но, не обращая внимания на Айрис, сказал Леониде:

– Ты сама виновата. Ты знала, что с нами сделают, если мы вернемся, не заставив их подписать контракт. Тебе не нужно повышение, тебе плевать…

Айрис выглядела разъяренной, а Леонида теряла терпение. ГИК-дрон начал в нашей сети обратный отсчет для враждебного автостража, хотя я совершенно в этом не нуждался.

– Адельсен, – произнес я. – Дай команду, или я оторву тебе голову.

Он резко замолчал и посмотрел на Айрис.

– Дай. Команду, – отчеканила она.

Он произнес команду. Леонида быстро кивнула мне в знак подтверждения, что код верный. Автостраж обмяк и рухнул на пол. Я подождал еще три драгоценные секунды, убедившись, что он не притворяется (при отключении возникает характерный звук, который можно услышать дополненными ушами, если стоишь достаточно близко), а потом двинулся к люку, ведущему к первоначальному маршруту отхода.

Айрис отпустила Адельсена и пошла за мной. Леонида подняла оружие, но направила его не на Айрис.

– Если застрелишь их, мы не возьмем тебя с собой, – сказала ей Айрис, проходя мимо. – И мы по-прежнему ведем трансляцию для колонистов.

Конечно, для Леониды это была превосходная возможность уничтожить недовольных коллег и свалить все на нас. И кстати, мы не вели трансляцию в канале колонистов, хотя и записывали все происходящее. Маршрутов к шаттлу было не так много, но, транслируя наши передвижения, мне не хотелось слишком упрощать задачу любому, кто захочет за нами проследить.

Судя по кислому виду Леониды, она и правда задумала их пристрелить, но опустила оружие и последовала за Айрис.

Дрон-разведчик № 1 замыкал строй.

«Тарик, – сказала Айрис, – предупреди колонистов, что «Бариш-Эстранца» совершила вооруженное нападение на нас. Попроси их не вмешиваться, мы не хотим, чтобы они пострадали».

«Уже, – ответил Тарик. – Они сказали, что пытались принять защитные меры, но это не помогло. Я не понял, в чем дело, но как-то связано с электроэнергией».

«Они к тебе прислушались? – с облегчением, но с сомнениями в голосе спросила Айрис».

«Да, сказали, что узнали меня по фильму».

Айрис хихикнула.

А ведь если бы «Бариш-Эстранце» первой пришла в голову идея сделать документальный фильм, мы оказались бы в полном дерьме. В смысле, наш фильм базировался на фактах из исследований и событиях, которые мы видели собственными глазами, и даже в части про грядущую эксплуатацию контрактных рабочих был максимально правдив. Но «Бариш-Эстранца» могла бы солгать и сфальсифицировать факты в своем фильме, выдумав историю о том, как хорошо быть подневольным работником.

Нам предстояло встретиться с Тариком через семь минут, если он прекратит болтать и начнет двигаться. Он мог бы нам пригодиться, потому что Леонида прихрамывала, и, если она упадет, Айрис ее не дотащит, а мне нужны свободные руки.

Наш шаттл по-прежнему находился в ангаре, ГИК-дрон удерживал его на высоте около четырех метров от поверхности, а также вызвал зонды для создания оборонительного периметра, чтобы защищать шаттл, когда тот покинет ангар. Однако из-за затянувшейся бури зондам понадобилось больше времени, чтобы сюда добраться. Я хотел, чтобы шаттл был в воздухе; ГИК-дрон (и Ратти, хотя сейчас он мог только раздраженно ходить по кабине шаттла) не улетел бы без нас. ГИК-дрон провел оценку рисков, показавшую, что шаттлу так же опасно покидать ангар и возвращаться за нами, как и торчать там и ждать нашего прибытия. Возможно, ГИК-дрон подтасовал результаты, но на споры не было времени.

Широкий и ярко освещенный коридор меня нервировал, у меня была карта, составленная ГИКом-дроном, но неточная, лишь его догадки, основанные на ранее отмеченных позициях враждебного автостража № 2 и потенциально вооруженных людей «Бариш-Эстранцы», перемещающихся либо из своих комнат, либо из ангара для шаттлов. Никуда не годится. Мне нужны камеры, нужна информация в реальном времени. В огромном открытом пространстве казалось, что с любой стороны может напасть кто угодно, хотя мы и были уверены, что путь к отступлению свободен. Я ни за что не признаюсь, что обрадовался появлению Тарика; по крайней мере, у меня появились точные данные и карта его нынешней позиции. Мне требовалось больше дронов, мне требовалось больше глаз.

Я вызвал АдаКол2:

«Запрос: помощь».

ГИК-дрон перехватил неудачную попытку Леониды подключиться к своему каналу в сети и сообщил об этом в общем канале.

– Тебя и от коммуникатора отключили? – спросила ее Айрис.

– Да.

Лицо Леониды было напряжено, как будто она едва сдерживала эмоции. Как будто ей кажется странным расстраиваться, что коллеги пытались ее убить. Даже до того, как взломать свой модуль контроля, я расстраивался, когда в меня стреляли коллеги. Не удивлялся, но расстраивался.

– Я хотела предупредить своего помощника, – добавила она, бросив на Айрис оценивающий взгляд. Но это ничего не значило – я больше чем уверен, что Леонида постоянно все оценивала. – Если я передам сообщение, возможно, мы сумеем решить проблему.

«Правда сумеем? Как ты думаешь? – спросил ГИК-дрон и создал новый канал группы, включив в него Леониду.

– Пери, – произнесла Айрис особым тоном, означающим «давай не сейчас». – Как только мы выберемся из зоны помех, я буду открыта для обсуждений.

Ответа от АдаКол2 я так и не получил.

«Запрос: помощь», – снова отправил я.

– Ты ранен, автостраж? – спросила Айрис за моей спиной.

Наверное, она заметила дыру в моем скафандре.

– Нет, – солгал я.

«Запрос: помощь».

«Да, он ранен, – сообщил ей ГИК-дрон. – Но все под контролем».

Даже боты иногда говорят то, во что верят, а иногда скажут что угодно, лишь бы люди просто двигались в нужном направлении.

«Есть вероятность, что мы сумеем отключить второго автостража? – спросил Тарик. – Или они сразу же сменят командные коды?»

«Нет, – ответил я. – Ручное отключение враждебного автостража № 1 сгенерирует по сети предупреждение всем остальным автостражам, их системе безопасности и хозяину. Враждебный автостраж № 2 посоветует сменить командные коды».

Возможно, они и не станут этого делать. Но людям из «Бариш-Эстранцы» хватило ума заблокировать Леониде доступ к автостражам, прежде чем попытаться ее убить, так что наверняка хватит ума заблокировать доступ Адельсену и остальным, с кем мы имели дело. Именно поэтому не стоило брать заложника. К тому же я ненавижу брать заложников, все равно это редко помогает.

«А без доступа к сети и коммуникатору «Бариш-Эстранцы» отключить автостража можно только лицом к лицу, хотя такая попытка благодаря стандартным протоколам безопасности обречена на провал в девяноста шести процентах случаев. И нам лучше избегать встречи лицом к лицу с автостражем», – сказал ГИК-дрон.

АдаКол2 так и не ответила. Вероятно, выбрала новых друзей. Ну ладно, мы еще встретимся.

Я по-прежнему не знал, сумеем ли мы с ГИКом-дроном взломать центральную систему. Мы до сих пор не имели представления о ее способностях. Однако сейчас, когда к нам приближались враги, а возможности отхода катастрофически сжимались, ввязываться в борьбу кодов с неизвестным соперником – не самая лучшая мысль.

Мы подошли к перекрестку, и я свернул направо, в изгибающийся коридор. Айрис без труда поспевала за мной, но Леонида уже тяжело дышала. Осталось совсем немного. Еще два поворота, и встретимся с Тариком, а через две минуты и тридцать четыре секунды будем в ангаре.

И тут ГИК-дрон объявил:

«У нас проблема».

«Зонды сообщают о приближении другого шаттла, – одновременно с ним заговорил Ратти. – Как думаете, там наши?»

Дрон-разведчик № 3 по-прежнему висел в кабине шаттла, и я видел встревоженного Ратти и ГИКа-дрона, парящего на заднем плане. Я проверил канал внешних камер шаттла.

Шаттл все еще находился на высоте около четырех метров над посадочной площадкой – хорошая высота, незваные гости сразу поймут, что им здесь не рады. Автостраж способен прыгнуть на такое расстояние. Но быстро об этом пожалеет, потому что шаттлом управляет ГИК-дрон. На переднем плане виднелся пандус посадочной площадки, а дальше – большой люк размером с шаттл, ведущий внутрь комплекса. Сбоку темнели пустые посадочные площадки, сзади – широко открытый наружный люк, снаружи в тусклом сером свете висела пыль. Пыль и что-то еще. Тень другого шаттла, опускающегося к люку.

«Это один из наших?» – спросил я ГИКа-дрона по приватному каналу.

«Вероятность шестьдесят шесть процентов, – ответил он. – Если после нашего первого сообщения они решили прислать подмогу, то по пути могли перехватить второй зонд и получить координаты нашей точной позиции».

О-хо-хо, и влететь в замкнутое пространство, контролируемое людьми с неизвестными мотивами и намерениями, не имея никаких данных о текущем положении дел. Уж конечно, ГИК, который не позволил нашему шаттлу приземлиться, не проверив посадочную площадку с помощью наземного датчика, совсем не стал бы возражать.

Иногда мне кажется, что ГИК читает мои мысли.

«Но ты так не думаешь», – сказал я.

«Верно».

«Они пытаются с нами связаться? – спросила Айрис по новому общему каналу.

«На таком расстоянии они уже могли бы это сделать, несмотря на помехи, однако пока не пытались, – сказал ГИК-дрон. – Это не наши, Айрис».

Дрон-разведчик № 2 показал, как Айрис поморщилась, понимая, что это не к добру. Леонида посмотрела на нее, поджав губы. Из-за боли она выглядела постаревшей. Мы не могли замедлить темп, время поджимало, надо добраться туда, где нас не найдет вражеский автостраж № 2. Если только АдаКол2 не дала ему доступ к камерам.

«Пери, выводи шаттл», – сказала Айрис.

«Слишком поздно», – сказали мы с ГИКом-дроном одновременно.

А ГИК-дрон добавил:

«Жду вас. Я смогу нас вывести».

«Правда?» – спросил я по приватному каналу.

ГИК часто привирает.

«Да».

ГИК-дрон прислал мне одиннадцать разных вариантов и траекторий полета для побега от преследующего шаттла, который находился менее чем в двухстах семидесяти метрах. Ну ладно, почему бы и нет. Наверное, лучше разбиться и умереть, чем смотреть, как убивают людей.

И тут одновременно случилось две вещи.

1) «Они прямо передо мной, – прошептал Тарик по общей сети. – «Бариш-Эстранца» идет к вам».

Нашлемная камера Тарика показала, что он прижался к стене, а с ним и два взбудораженных колониста.

2) У входа в ангар прогремел взрыв. Навес над люком с треском обрушился и превратился в груду обломков, частично перекрыв шаттлу единственный выход.

Я остановился и поднял руку. Айрис и Леонида застыли. Я услышал впереди шаги и шорохи людей, пытающихся передвигаться бесшумно.

Мы стояли в коридоре, не шевелясь. Мы не должны были здесь находиться. Время поджимало, и вражеский автостраж № 2 в любой момент мог нас обнаружить. Мне требовалась подходящая оборонительная позиция. Я не заметил на борту шаттла «Бариш-Эстранцы» вооружения, когда ходил посмотреть на него в северном ангаре.

Я снова отправил АдаКол2 послание:

«Помощь: и ты позволишь убить моих людей, дерьма ты кусок?»

Я развернулся и, схватив Айрис за руку, пошел обратно по коридору. Леонида с трудом за мной поспевала. На следующем повороте я свернул налево. Судя по фрагментарной карте, у нас могло получиться, но пока не увижу шаттл, точно не скажешь.

– И что теперь делать? – спросил Ратти ГИКа-дрона.

Говорил он спокойно, но съежился во время взрыва и откинулся на спинку кресла, а теперь сжимал подлокотники, словно только они могли его удержать. Все дело в том, что он остался в одиночестве, ему было бы легче, если бы пришлось беспокоиться о ком-то другом.

«Можешь вывести его из шаттла?» – спросил я ГИКа-дрона.

Умеет ли Ратти прятаться? Я понятия не имел, но скафандры не предназначены для скрытных перемещений. Если до него сумеет добраться Тарик, вдвоем у них будет больше шансов на спасение. Я прикидывал разные варианты, например отправить Айрис и Леониду в противоположные стороны, чтобы спрятались в комплексе, но ни один вариант не давал приемлемой вероятности выживания. Я еще сильнее запаниковал бы, но у меня не было на это времени.

Нашлемная камера Тарика показала, что он разделился с двумя колонистами, которые побежали по одному коридору, а он по другому, обратно к ангару.

«Ратти, можешь спуститься в комплекс? – спрашивал он на бегу. – Пери…»

Освещение моргнуло. Только этого еще не хватало. Если АдаКол2 начала нам вредить, скоро положение станет еще более дерьмовым.

«Нет времени, Тарик. Но у меня есть другой вариант, – ответил ГИК-дрон. – Ратти, пристегнись».

Как только Ратти потянулся к ремням безопасности, шаттл медленно полетел вперед. Задняя камера мельком показала вражеский шаттл, встающий в позицию для прицела перед частично перегороженным выходом из ангара.

– И куда летим? – спросил Ратти.

Я свернул в очередной маленький проход. Я собирался добраться по нему в большой коридор метрах в тридцати впереди, ведущий в огромный заброшенный ангар, который мы нашли первым по пути от терраформеров. АдаКол2 вела меня по нему, когда еще разговаривала со мной.

Дрон-разведчик № 1 позади меня отключился. Я толкнул Айрис в первую же открытую дверь справа и втащил вслед за ней Леониду. А когда из-за угла появился враждебный автостраж № 2, нажал на замок люка. Хорошая новость: замок работал, и люк немедленно начал закрываться. Плохая новость: это был не тяжелый внешний люк, а хлипкий внутренний, предназначенный для того, чтобы люди не ходили куда не следует.

Прежде чем люк успел закрыться, враждебный автостраж № 2 уже оказался рядом.

Он обхватил кромку люка пальцами и попытался открыть его, прицеливаясь из встроенной в руку ракетницы в расширяющуюся щель. В человеческом бронекостюме на его ладони была бы металлическая перчатка. Поскольку наши пальцы все равно металлические, бронеперчатки для большинства автостражей представляют собой лишь толстую защитную ткань. Надеюсь, в этой модели она защищает не слишком хорошо. Я уперся в люк и выпустил три узких точечных импульса из излучателя левой руки в суставы пальцев.

Три пальца упали на пол, и люк захлопнулся.

«Мы не можем выбраться через этот ангар, поэтому отправимся в другой», – сообщил Ратти ГИК-дрон.

Шаттл полетел внутрь комплекса, набирая скорость, и скрылся за поворотом в темном туннеле. Ратти засипел. ГИК-дрон включил внешние огни шаттла, хотя в туннеле, закрытом скалой от помех, создаваемых терраформерами, датчики приближения шаттла будут работать лучше.

– Тарик, спрячься где-нибудь и жди автостража, – добавил ГИК-дрон.

Возможно, ждать Тарику придется долго, зависит от того, что случится в проклятой комнате, где мы оказались в ловушке. Айрис подошла ко мне, глядя на свои руки, ее нахмуренные брови показывали, что она потрясена, но чувствует облегчение.

– И сколько времени… – начала она.

Ее прервал первый удар по двери. Ага, он собрался проломить дверь. От второго удара в металле возникла выпуклость в форме кулака.

– Дерьмово, – сказала Айрис.

Она взъерошила волосы и огляделась. Вероятно, когда-то здесь был склад. Комната четыре на пять метров и голый потолок в метре над моей головой, не считая вентиляционной трубы размером с крохотную ладонь Айрис. Стены были уставлены шкафчиками, в которых обычно хранят инструменты. Леонида методично открывала один за другим, но все пустовали.

«Думаешь, спрятаться там – удачная мысль?» – спросил ГИК-дрон, пилотируя шаттл без нормальной карты по темному коридору, предназначенному для кораблей меньшего размера, которым не пользовались, наверное, лет сто, так что неизвестно, на какие препятствия там можно наткнуться.

Мы разговаривали по новому общему каналу, тому, что с Леонидой, да и плевать.

«Пошел в задницу, ГИК», – сказал я.

«Ты давно не говорил мне такое. Я соскучился».

ГИК-дрон качнул шаттл в сторону, чтобы обойти свисавший с потолка моток кабелей. Ратти охнул. Я совершенно точно неоднократно посылал ГИКа с тех пор, как со мной приключилась та проблема. Но понимал, что он хочет сказать. Впервые за много недель я использовал это выражение не в значении «оставь меня в покое».

Леонида бросила взгляд на Айрис:

– Скажи своим подчиненным, чтобы заткнулись и вывели нас отсюда.

Видимо, она приняла ГИКа-дрона за странного человека, которому нравятся автостражи.

– Да пошла ты, – рассеянно произнесла Айрис, вся в своих мыслях. – Они как раз этим и занимаются. – Она поджала губы, а потом спросила меня: – А если я свяжусь с ними и скажу, что мы готовы сдаться? Это даст нам немного времени.

Дверь снова прогнулась. Сканирование показало, что через две минуты замки не выдержат.

– Попробуй, – согласился я.

Идея неплохая, корпорации любят поговорить и позлорадствовать (мысленно ору). Но сдаваться нельзя, в таком случае ГИК не сможет вернуть Айрис.

Тарик шепотом ругнулся.

«Я найду колонистов, у них наверняка есть оружие», – сказал он.

И целая куча, учитывая, что остальные люди на планете использовали оружие друг против друга. «Удерживай позицию», – приказал ему я.

Тарик недовольно фыркнул, но остался на месте. Судя по камере его шлема, в отсеке, где демонтировали какие-то механизмы, рядом с лифтовой шахтой с заваренной дверью. Он находился слишком близко к нам, и я не хотел, чтобы его услышал враждебный автостраж № 2. Он доложит хозяину, и говнюки из «Бариш-Эстранцы» двинутся к нам, вместе с резервом из шаттла, который вот-вот приземлится перед заблокированным ангаром.

У Айрис и Леониды были маленькие пистолеты, пригодные для запугивания других людей и убийства начальников, но вряд ли способные ранить автостража в чувствительные точки. Враждебный автостраж № 2 даже не заметит попаданий, пока не отправится на профилактику. А если они начнут стрелять, пока я с ним дерусь, то, скорее всего, попадут в меня. Я не против пережить такие охренительные эмоции, но не мог себе этого позволить, опасаясь самопроизвольной перезагрузки. Ее я теперь боюсь больше, чем чего бы то ни было. Перезагрузиться и обнаружить, что все люди и ГИК-дрон погибли.

И тут свет трижды моргнул, система воздухообмена над нами перестала шипеть и рыгнула. А потом снова зашипела, как будто электричество на мгновение отключилось и снова включилось. Так-с…

«Перезагрузка системы», – как ни в чем не бывало сообщил ГИК-дрон.

Шаттл притормаживал, и камеры зафиксировали впереди пятно света. Шаттл находился в большом продолговатом входе в северный ангар, где изначально был пристыкован шаттл «Бариш-Эстранцы».

Если АдаКол2 отключилась, все вставало на свои места. Кто-то в «Бариш-Эстранце» решил силой забрать колонистов, убив собственного начальника. И тогда логичным шагом было бы отключение местной системы.

Из последних новостей Тарика: он только что набросился на двух сотрудников «Бариш-Эстранцы», приближавшихся к его позиции, одному врезал так, что тот потерял сознание, а другого придушил, и теперь у него было два крошечных пистолета, из которых не свалишь автостража, плюс пистолет из нашего шаттла. Очевидно, Тарик понимал, что новое оружие ничего не прибавит, и что-то бормотал себе под нос на языке, для которого у меня не было хорошего модуля перевода. Звучало как ругательство с религиозным подтекстом.

Увидев свет, Ратти с облегчением охнул:

– Ох, спасиб…

Он резко умолк – ГИК-дрон остановил шаттл и навел переднюю камеру на ангар впереди. На посадочной площадке по-прежнему стоял шаттл.

Ого! Когда думаешь, что хуже уже быть не может, случается что-то совсем кошмарное.

– Что?! Что за…

Тут до Ратти дошло, и он застонал.

– У «Бариш-Эстранцы» два шаттла! Тот, вооруженный, только что прибыл!

«Теперь понятно, откуда здесь столько этих … (нечто непереводимое)».

Да, как только что сообразили люди, прибыл второй шаттл, вероятно, после сообщения, которое первая группа послала на базу. Значит, надо иметь в виду, что людей «Бариш-Эстранцы» здесь может быть в два раза больше. И автостражей тоже.

Айрис разговаривала с кем-то по коммуникатору, стоя в углу. Ее голос звучал спокойно, но лицо исказила гримаса. Судя по отчаянию на лице Леониды, не все шло гладко. На двери теперь было много следов от кулака, а замки едва держались. С каждым ударом щель все расширялась.

«Ратти прав, – сказал людям ГИК-дрон. А мне добавил: – Ты не ошибся, когда определил, что на шаттле нет вооружения».

Фактически я ошибся, приняв второй шаттл за первый. Но я понимал, что он хочет сказать.

Освещение и давление воздуха стабилизировались. И, как самый глупый на свете оптимист, я снова вызвал систему:

«Запрос: помощь».

АдаКол2 ответила:

«Помощь».

И внезапно я получил доступ к камерам, их было столько, что голова пошла кругом. А может, это от облегчения.

«Запрос: попытка взлома?» – спросил я.

«Обнаружено оружие. Начата блокировка. Попытка взлома через сетевой мост. Отказ: вторичные процессоры. Сбой блокировки. Взлом предотвращен, основной процессор отключен».

Обнаружив стрельбу из оружия, она попыталась запереть комплекс, это помешало бы планам «Бариш-Эстранцы» и лишило возможности использовать двух автостражей для запугивания и убийств. И тогда Б-Э ответила попыткой взлома. АдаКол2 остановила ее, отключив взломанный основной блок и переключившись на дополнительный. Неплохо, и подтверждение тому – значительное количество тепла, выделившегося в процессе.

«Запрос: местонахождение сетевого моста», – сказал я.

Люди забывают, что в эту игру можно играть вдвоем.

«Адрес сетевого моста: 82734202q345.222».

Я не мог добраться до «Бариш-Эстранцы», когда АдаКол2 закрыла ее сеть, а теперь система дала мне доступ.

«Мне нужна одна минута», – сказал я.

«Отсчет начат», – отозвалась она.

У них была патентованная система безопасности, но не настолько отличалась от привычных, чтобы мне помешать. Я убедился, что она считает меня просто еще одним своим компонентом, и начал искать то, что нужно. Система находилась на первом шаттле – том самом, который только что заметил наш шаттл, остановившись в коридоре у внутреннего люка. Я проверил, нет ли ссылок на систему безопасности второго шаттла, вооруженного, но ничего не нашел, только пустые адреса. Какая-то бессмыслица. Ох, погодите-ка, идиоты из Б-Э еще не синхронизировали свои каналы. Ну и отлично.

Я отказался от этой затеи и достал запись с внешней камеры первого шаттла. Люди Б-Э, несущие вахту на мостике, и Ратти в кабине нашего шаттла в замешательстве смотрели друг на друга.

Я подключился к одной из их внутренних камер. Да, к одной из. Ведь это шаттл корпоративного корабля, где все должны постоянно находиться под наблюдением, потому что могут украсть бумажную салфетку. Сотрудник «Бариш-Эстранцы», дополненный человек с множеством интерфейсов на висках, лбу и затылке, сидел в кресле позади места пилота, уставившись в экран. Он следил за происходящим по сети и визуально. То есть человек играл роль расширенной системы жилмодуля? Странно и на редкость неудобно. Такую систему я никогда раньше не видел и не знал, как с ней обращаться, на что способен этот дополненный человек, и у меня не было времени разбираться. Я мог бы просто спалить его интерфейсы, возможно, вместе с частью мозга, но это недостойно… М-да, должен быть другой способ.

В креслах пилота и второго пилота еще два человека мониторили системы.

«Надо их отвлечь», – сказал я ГИКу-дрону.

Тот вызвал их по коммуникатору. Пилот немедленно ответил, совершив первую ошибку:

– Мы изолировали ваш отряд и ведем переговоры о капитуляции. Посадите шаттл…

– Я не с ними, – отозвался ГИК-дрон человеческим голосом, звучавшим с легкой угрозой, каким он обычно говорил по сети. – Вам придется обсуждать капитуляцию напрямую со мной.

– Мы не собираемся капитулировать, – буркнул пилот, и второй пилот изумленно уставился на него.

Дополненный человек в роли главной системы поморщился – не то от сочувствия, не то с отвращением.

– Сдавайся, или мы атакуем, – вмешался второй пилот.

Их шаттл не был вооружен, и быстрый поиск по архиву системы безопасности показал, что взрывчатых веществ на нем нет. Пилот блефовал.

– Я бы вам не советовал, – сказал ГИК-дрон. – Я не умею отвечать пропорционально. Не рекомендую меня атаковать любым способом.

Пилот посмотрел на второго пилота с таким видом, будто говорил: «не все так просто».

А дополненный человек по-прежнему не обращал на них внимания.

Тем временем в нашей кладовке следующим ударом враждебный автостраж № 2 выбил верхний замок люка.

«ГИК, отвлеки их немедленно!» – сказал я.

Одним мощным энергетическим импульсом ГИК-дрон толкнул шаттл вперед. Тот едва не врезался в шаттл «Бариш-Эстранцы», кабины оказались в метре друг от друга. Все люди, включая Ратти, закричали.

Даже дополненный человек дернулся и отключился от всех каналов. Я подхватил канал враждебного автостража № 2 и отправил его модулю контроля команду: «Отступить, все текущие приказы отменены».

И по другую сторону люка стало тихо. Айрис и Леонида уставились друг на друга, не понимая, как я этого добился. ГИК-дрон разорвал разговор Айрис с администратором из «Бариш-Эстранцы», который наседал с требованиями сдаться.

Я мог бы взломать модуль контроля враждебного автостража № 2. И модуль контроля враждебного автостража № 1 – тот снова включился и застыл в ожидании новых приказов. Я велел ему помочь раненым сотрудникам «Бариш-Эстранцы», находящимся поблизости, поскольку никто пока этим не озаботился, а потом снова отключиться.

А я догадался это сделать за две секунды, пока люди не опомнились.

Но в лучшем случае два автостража будут предоставлены самим себе, а они наверняка еще не настолько умны, чтобы скрыть случившееся. Их могут убить. Их могут захватить и стереть память или разобрать на запчасти. В худшем случае они станут типичными беглыми автостражами, как в сериалах, и нападут на персонал «Бариш-Эстранцы» и колонистов. Такое и правда бывало. И если мы выживем и придется оправдываться за содеянное, все будет выглядеть так, будто я с самого начала планировал позволить двум другим автостражам убить людей. Колонисты потеряют шанс на спасение; Сохранение и университет окажутся по уши в дерьме. А в моих действиях обвинят ГИКа и людей.

Я не накручиваю, все так и есть. Ну да ладно.

Но я просто не мог оставить автостражей в покое. Должен был, но не мог.

А от ГИКа-дрона помощи не дождешься, он сидел сложа руки и ждал, пока я приму решение, хотя время было на исходе.

Я закачал в архивы обоих автостражей файлы Киллербота 2.0, которые он послал Третьему, и код для взлома модуля контроля.

А затем стер коды доступа к сети и коммуникатору шаттла и велел их боту-пилоту принудительно перезагрузиться и запустить диагностику, которая займет около часа.

Вот вам пропорциональный ответ, прошу любить и жаловать.

«Время вышло», – сообщила АдаКол2, и я разорвал соединение.

Я лишился камер шаттла Б-Э, но остались внешние камеры нашего и дрона на мостике, поэтому я прекрасно видел, как ГИК-дрон качнул наш шаттл в сторону. Выглядело пугающе, как будто он вот-вот покатится. Хотя шаттл не может катиться в полете, я это знаю даже без модуля пилотирования. С помощью такого маневра ГИК-дрон обогнул шаттл Б-Э. Чиркнув о стену (надеюсь, он не сломал никаких важных деталей), шаттл вылетел из ангара в темноту и поднятую ветром пыль.

Айрис и Леонида уставились на меня. Леонида в замешательстве и настороженно, Айрис с надеждой и облегчением. Наверное, ГИК-дрон ввел ее в курс дела по приватному каналу. Тарик по-прежнему сидел в закутке и внимательно смотрел, что происходит, поэтому зайти в сеть ему было некогда.

Получив от АдаКол2 доступ к камерам, я наконец-то раздобыл точные карты. Нас с Тариком преследовали по коридорам пятеро вооруженных людей «Бариш-Эстранцы» из первой группы Леониды, но АдаКол2 заперла две двери в стратегических местах, и теперь враги шли не в том направлении. На втором шаттле прилетели девять человек, трое из них остались на месте приземления у восточного ангара, а остальные пробирались внутрь. Те двое, которых обезвредил Тарик, были из этой группы. У них, по-видимому, не было автостражей. И это меня беспокоило. Я предпочел бы увидеть автостражей, которых ожидал увидеть. Шаттл мог приземлиться где-нибудь поблизости от комплекса и высадить автостражей в качестве резерва, в особенности если «Бариш-Эстранца» собиралась согнать колонистов в кучу, чтобы забрать в трудовое рабство, и не хотела дать кому-то сбежать.

Хорошо, что ГИК-дрон оставил Ратти на шаттле. Если бы он отправил его вместе с Тариком по земле и они наткнулись бы на… Да, лучше не будем об этом.

Колонисты заперлись в разных комнатах, по большей части в одной половине комплекса, будем надеяться, что они останутся в стороне от опасности, а заодно обдумают, стоит ли подписывать какие-либо контракты с поганой «Бариш-Эстранцей».

Дверь была уже сломана, так что я просто поддал ее плечом. И проскользнул мимо застывшего враждебного автостража № 2. Я ощутил, как он смотрит на меня через непрозрачный щиток шлема. Интересно, обнаружил ли он уже файлы? В любом случае, я здесь не для того, чтобы заводить друзей.

Я протянул руку Айрис и провел ее за своей спиной, заслонив от автостража. Леонида безропотно последовала за ней. Я пошел по коридору, стараясь побыстрее удалиться от автостража.

До меня с опозданием дошло (вечно самое важное доходит до меня с опозданием), что если автостраж найдет в архиве код и тут же его применит, то отключит модуль контроля и все равно набросится на нас. Да уж, поздновато спохватился, Киллербот.

«Путь свободен?» – спросил по сети Тарик.

Хороший вопрос.

«Запрос: второй шаттл Б-Э, сетевой мост?» – спросил я у АдаКол2.

То есть: «Ты дашь мне доступ ко второму шаттлу?» Я выяснил бы, есть ли там другие автостражи, отрубил бы им всю связь и обезвредил. Тогда опасность миновала бы. Не считая вооруженных людей, но с доступом к камерам их легко избежать.

«Ответ отрицательный. Риск повторного взлома».

АдаКол2 не хотела, чтобы ее снова попытались взломать.

Я мог бы возразить, что теперь, зная, как они сделали это в первый раз, она может устранить все уязвимости. Но не стал рисковать – вдруг она разозлится и лишит меня доступа к камерам.

«Пока нет», – сказал по сети.

Я не мог уничтожить второй шаттл. Я послал Тарику карту относительно безопасного на данный момент маршрута к месту встречи. Дрон-разведчик № 3 на шаттле наблюдал, как Ратти с тревогой следит за нами через камеру дрона-разведчика № 2. У меня осталось всего четыре дрона, двое из них вернулись на ГИК.

«Где вас забрать? – спросил Ратти. – Вы можете выбраться наружу?»

Ближайший выход из ангара, восточный, был заблокирован. Но оставался еще длинный коридор, ведущий в неиспользуемый ангар, и туннель к терраформерам. Непохоже, что «Бариш-Эстранца» знала о существовании этого ангара или его связи с терраформерами. К тому же он находился далеко за пределами зоны, в которой они могли высадить автостражей для поимки сбежавших колонистов.

«Думаю, у меня есть на примете одно место», – сказал я.

Тарик догнал нас на перекрестке, и мы побежали к шлюзу, ведущему в ту часть комплекса, где отключена подача энергии. Из шлюза проход вел к огромному темному складу, наводящему на меня ужас, а там зиял люк в огромный ангар, тоже наводящий на меня ужас.

Когда мы добрались до шлюза, Тарик спросил Леониду, нужна ли ей помощь. Леонида настороженно покосилась на него, но вежливо отказалась. Айрис дала ей какие-то обезболивающие таблетки и стимуляторы, и теперь она шла увереннее, и мы ускорились.

В этом шлюзе не было пригодного для дыхания воздуха, поэтому мы остановились, чтобы люди могли загерметизировать скафандры. Мой был дырявым после выстрелов, да и плевать. Идти не очень далеко, а на меня недостаток воздуха влияет не так сильно, как на человека.

– Стой, автостраж, – сказала Айрис и достала прикрепленный к поясу маленький набор для починки скафандров.

Она залатала дыру от снаряда в спине, а дрон-разведчик в это время наблюдал за Леонидой – растерянно нахмурившись, она смотрела, как Айрис любезничает с автостражем. Скафандр Леониды был достаточно дорогим, и она включила функцию самовосстановления, чтобы закрыть дыру в плече, пробитую снарядом.

Пройдя через шлюз в коридор, мы оказались 1) в полной темноте; 2) в обширном помещении, которое дрон-разведчик № 2 не мог как следует изучить (опять!); 3) а людям пришлось держать в руках фонари, чтобы не споткнуться о выпирающие то там, то сям плиты пола.

Я отправил дрон-разведчик № 2 в арьергард, потому что, насколько я понял, никто кроме АдаКол2 не знал, что мы отправились сюда. Люди «Бариш-Эстранцы» могли нас найти, но это зависело от того: а) какие данные они успели загрузить, прежде чем АдаКол2 остановила хакерскую атаку; и б) насколько они сумеют предугадать наши намерения, зная прежнее местоположение. Больше меня беспокоил первый пункт.

АдаКол2 уже проводила меня через грузовой отсек, но сейчас она была занята. С тех пор как мы вошли в коридор, она ограничила мне доступ к камерам и картографическим данным, так что я видел пространство вокруг нас, но не более того. Я знал почему: ее люди готовились к обороне или собирались уйти, и она не боялась, что подробности утекут «Бариш-Эстранце» во время очередной попытки взлома.

Грузовой отсек был таким огромным, что фонарь не помогал, и я велел Тарику установить его на минимум и направить в пол. Хотя сканер и не работал, у меня остались фильтры ночного видения и собственные картографические данные, так что, ориентируясь на люк в коридоре, я мог дойти до пандуса, пусть неуклюже и по-дурацки, потому что поначалу мне приходилось передвигаться как боту-полотеру.

Пока мы шли в темноте, Айрис спросила по новой общей сети (с Леонидой):

«И каков масштаб недовольства в твоем отряде? Они ненавидят только тебя или все вышестоящее начальство?»

Хм… Хороший вопрос. Я оставил открытым приватный канал связи с Ратти в шаттле, на случай если он занервничает и захочет поговорить, не привлекая внимания.

«Ага, я тоже об этом подумал», – сказал он.

Айрис разбиралась в корпоративных заговорах лучше, чем Ратти.

«Не знаю», – ответила Леонида.

Возникла полная недоверия пауза, пока ГИК-дрон не вставил:

«Как чудовищно непредусмотрительно с твоей стороны».

«Отвали на хрен», – раздраженно рявкнула Леонида.

«В высшем руководстве раскол? – не унимался Тарик. – Да брось, уж это ты можешь сказать, все-таки кое-чем нам обязана».

«Если мы вылетим из зоны помех, не понимая, как обстоят дела, как по-твоему, скрытность тебе поможет?»

«Ну ладно, – огрызнулась Леонида. – Да, у нас раскол. Часть руководства разозлилась, что потеряет бонусы, если мы не достигнем поставленных целей. Я понятия не имела… что они настроены настолько серьезно».

«Под поставленными целями ты имеешь в виду заставить колонистов подписаться на трудовое рабство?», – поинтересовался Ратти.

Она проигнорировала вопрос. Люди не желают о таком слышать.

Айрис переключилась на старый общий канал, не включив Леониду в разговор.

«Как думаете, этот разлад останется внутри «Бариш-Эстранцы», или они хотят сделать нас частью своего бизнес-плана?» – мрачно спросила она.

«Только наше присутствие мешает «Бариш-Эстранце» захватить колонистов, – сказал ГИК-дрон. – Недовольные могут посчитать, что следующий логичный шаг – уничтожить нас».

Это означало, что истребитель Сохранения и ГИК уже могут находиться под обстрелом. Защищаясь, ГИК первым делом выведет из строя корабли Б-Э, но если не выйдет, он, вероятно, решит, что ему ничего не остается, кроме как истреблять людей Б-Э, чтобы сохранить жизнь своим.

«Думаю, «Бариш-Эстранца» могла перехватить оба наших зонда, – сказал я. – Если раскольники, желающие любой ценой получить бонусы, уже начали атаку, нет смысла притворяться, что мы с уважением относимся к границам».

Ратти недовольно засопел. Тарик опять ругнулся на религиозную тему. Айрис пару шагов молчала, а потом заявила:

«Надо поторопиться».

«Ты мог бы с ними разделаться, – сказал я ГИКу-дрону по приватному каналу.

Я имел в виду не его, а главного ГИКа, но дрон и так знал.

«Да, – согласился он. – Но они могут взять в заложники колонистов».

Именно этого я и опасался. Главной целью наших людей было спасение колонистов. После всего, через что мы прошли, я был в курсе задач ГИКа в той же степени, как он в курсе моих. Я знал, что его главная цель – спасти наших людей.

Я так устал от мертвецов.

«Но заложники тебя не остановят».

«Не остановят».

Я различил разницу между темнотой стены с частично закрытым люком наверху пандуса и темнотой входа в ангар. Я послал дрон-разведчик № 2 вперед, проверить путь. Сепаратисты могли рассказать «Бариш-Эстранце» о коридоре, ведущем к установкам для терраформирования, хотя, учитывая то, что мы узнали о колонистах, даже модуль оценки угроз не представлял их болтающими с нежданными гостями о запасных входах в тайное пещерное убежище, так что вероятность была ничтожно мала.

Пока мы поднимались по пандусу, дрон-разведчик № 2 пролетел в ангар, опережая нас на двадцать метров. Я велел ему ускориться и по-быстрому исследовать местность. Его камеры показывали ангар как очередную темную пещеру, но слабый серый свет, просачивающийся через разбитый люк наверху, позволил дрону увидеть больше деталей. Однако людям все равно не обойтись без фонарей.

Дрон-разведчик № 2 показал штабеля строительных материалов и высокие посадочные площадки, одну из которых занимала старая кривоватая вертушка, собранная на коленке. Все вроде осталось на своих местах, только ветер нанес еще больше пыли.

Было бы здорово подняться через отверстие в верхнем люке и встретиться там с шаттлом, как это делали наши предшественники, но (а) вооруженный шаттл все еще находился в игре, и неизвестно, будет ли он искать наш шаттл; и (б) ГИК-дрон был не с нами, и никто не мог перенести людей к люку, и это самое существенное, так что, наверное, следовало бы поменять местами «а» и «б». Шаттлу пришлось бы приземлиться или зависнуть над люком, чтобы высадить ГИКа-дрона, а ему – спуститься сюда, чтобы забрать людей, а значит, провести больше времени на земле, и «Бариш-Эстранца» получила бы больше времени на наши поиски.

Здесь хранилось много оборудования, а Тарик и Айрис хорошо соображают и могли бы найти ему применение, чтобы добраться до люка. Но это не решило бы проблему – шаттлу все равно пришлось бы приземлиться и стать удобной мишенью.

Нет, даже модуль оценки риска считал, что первоначальный план лучше. Мы пойдем по туннелю обратно к терраформерам.

Я повел людей в ангар, и связь с АдаКол2 начала прерываться.

«Конец сессии, прием», – сообщил я.

«Конец сессии, – ответила она и добавила после паузы: – Береги себя».

Разберусь с этим позже, сейчас нет времени.

Плохо, что люди ничего не видели, но сейчас здесь уже не было атмосферы «жуткого места с докорпоративными чудовищами», как вначале.

«Что это за место?» – спросила Леонида.

«Неиспользованный сектор старой докорпоративной колонии, насколько мы поняли», – ответила Айрис.

Люди начали обсуждать по сети, не дождаться ли темноты, чтобы посадить шаттл рядом со строительным ангаром. Из-за помех у вооруженного шаттла Б-Э не будут работать ни сканеры ближнего, ни тем более дальнего радиуса действия, и он не сможет засечь нас ночью. Айрис заметила, что у нашего шаттла тоже не будет сканеров, чтобы помочь при ночной посадке, а мы не могли позволить себе даже незначительную аварию, которая нас задержит. Тарик возразил, что шаттл может приземлиться подальше и мы дойдем до него пешком. Ратти сказал, что видимость по-прежнему дерьмовая, и начал просматривать последние сводки погоды, предоставленные АдаКол2. Я в разговоре не участвовал. В кои-то веки у нас было время, чтобы выработать оптимальную стратегию, и люди отлично справлялись со всеми важными задачами…

Автомобиль пропал.

Я остановился. Люди застыли у меня за спиной.

Дрон-разведчик № 2 забрался достаточно далеко, чтобы разглядеть вход в ярко освещенный туннель, и тот был пуст. Стоявшее у ведущего к установкам для терраформирования туннеля транспортное средство исчезло. Ух, органическая нервная ткань, что ты там вытворяешь, выделяя пот и сжигая нейроны, от этого только хуже. Ну ладно. Может, его нашел и забрал какой-нибудь колонист, надо проверить оценку угроз…

На долю секунды дрон-разведчик моргнул, а потом исчез из сети окончательно.

Айрис охнула и спросила, в чем дело.

«Выключите фонари», – сказал я по новому общему каналу.

К счастью, фонарь держал только Тарик. Он немедленно выключил свет – вот она, отработанная за годы работы в корпоративном спецназе привычка выполнять приказы. Другим понадобилась бы секунда-другая, чтобы сообразить, о чем я говорю.

«Надо идти дальше, – сказал я. – Возьмитесь за руки и не отставайте».

Тарик шагнул ближе и положил руку мне на плечо, другой схватил Леониду за здоровую руку. Айрис взялась за ремень моего скафандра. Леонида оказалась зажатой между ними, но не возмутилась. Я двинулся вперед с максимальной скоростью, чтобы они успевали за мной. Они слегка шаркали ботинками, и я слышал по коммуникатору, как они пытаются задерживать дыхание. Скафандры хорошо приглушали звуки. Надеюсь, этого хватит, чтобы враги нас не услышали. Я лавировал между металлическими обломками и двумя сломанными пилонами, поддерживавшими отсутствующие посадочные площадки.

По свету фонарей враги могли определить нашу позицию, и, если их было двое, с вероятностью в девяносто шесть процентов один устроил наблюдательный пункт где-то наверху, а второй наверняка там, где отключился дрон-разведчик № 2.

Причем враг сделал это настолько быстро и тихо, что дрон не успел поднять тревогу.

Там наверняка автостражи. Моя органическая нервная ткань это чуяла.

«Поблизости враждебный автостраж, а может, и не один», – сказал я по сети.

Придя в ужас от возможных последствий, я отступил от протоколов компании, запрещающих разговаривать в таких случаях, и пытался придумать, куда отправить людей. Сбывался мой самый страшный кошмар.

Ратти в шаттле в ужасе охнул.

Автостражи наверняка со второго шаттла «Бариш-Эстранцы», вооруженного. Возможно, он по-прежнему стоит на поверхности в том месте, где Ратти и ГИК-дрон видели его в последний раз, или охотится за нашим шаттлом, но в какой-то момент высадил автостражей за пределами комплекса, чтобы те не дали колонистам сбежать. Я знал, что у этих автостражей такое же стометровое ограничение… Нет, этого я не знал. Они отключаются, если окажутся слишком далеко от хозяина, но я понятия не имел, на каком расстоянии, а может, в чрезвычайных ситуациях хозяин мог изменить дистанцию.

Я был на девяносто восемь процентов уверен, что они пользуются той же странной системой под контролем дополненного человека. Я не мог добраться до нее и взломать, поскольку не обнаружил никаких сигналов, и, значит, их связь строго изолирована, как и наша. А в ангаре АдаКол2 стала недоступна.

Шаттл «Бариш-Эстранцы» должен поддерживать связь с автостражами.

«Ты достаточно близко к ним, чтобы заглушить их коммуникатор?» – спросил я ГИКа-дрона.

«Пока нет. Помехи уменьшили мой радиус действия. Их система, вероятно, где-то внутри комплекса».

А значит, остальная часть отряда идет в нашу сторону.

Я бывал и в худших переделках, когда надо было защищать людей, хотя сейчас не мог достать из архива воспоминания. Но никогда не бывал в худших переделках, когда мне надо было защищать людей, но при этом я в любой момент мог запаниковать и отключиться из-за дурацких воспоминаний о том, чего не случилось. Ну ладно, случилось, но никто не съел мою ногу.

Страх, что автостраж схватит одного из людей в темноте, буквально сбивал с ног.

«Мы в шести минутах от вас, – сказал ГИК-дрон. – Мы приземлимся, и я спущусь за вами».

«Нельзя рисковать шаттлом», – ответил я по приватному каналу.

И Ратти, но этого я не сказал. Если все пойдет именно так, как я предполагаю, у него самый высокий шанс спастись.

«Задача шаттла – забрать отряд, – возразил ГИК-дрон, как будто меня не понял. А может, как раз понял. Просто не собирался прислушиваться к моему мнению, вот в чем дело. – Приготовьтесь к эвакуации», – сказал он по общему каналу.

Айрис вздохнула, вероятно оценив риск для шаттла, но она помнила, что за безопасность в критических ситуациях отвечаю я, а это определенно одна из таких ситуаций.

«Может, пригодится?» – спросила она по сети.

Я протянул руку, и Айрис вложила в нее пистолет «Бариш-Эстранцы».

Несмотря на участившийся пульс, люди шли тихо, но вечно нам везти не могло – в конце концов кто-нибудь с громким хрустом наступит на что-то или споткнется. Я остановился перед каким-то большим угловатым препятствием и велел людям пригнуться.

Все подчинились. Леонида вздохнула с облегчением, но едва слышно. ГИК-дрон начал по сети обратный отсчет времени до прибытия. Нам нужна хорошая позиция. И я должен ее найти.

«Если подняться повыше, Пери будет легче нас забрать», – сказал Тарик.

«Они этого не ожидают, – согласилась Айрис. – Они ведь не знают, на что способен Пери, не знают, что мы можем выбраться отсюда через потолок».

И это правда. Но мне план все равно не нравился, потому что во время посадки люди окажутся в уязвимом положении. Однако мой процедурный модуль (я называл его модулем паники, поскольку пользовался им только в таких случаях) подсказал единственный вариант действий – найти безопасное место и спрятаться там до прибытия подмоги, что в текущем положении было невероятно глупо. Тот, кто написал этот вонючий модуль, явно не понимал, что бывают исключительные случаи. Неудивительно, что я предпочитал получать советы из «Лунного заповедника».

К черту модуль паники, ты сам знаешь, что делать.

Ратти молчал, потому что копался в оборудовании шаттла в поисках того, что могло бы нам пригодиться.

«Они в бронекостюмах, а автостраж – нет, – лихорадочно объявил он ГИКу-дрону. – А если этим воспользоваться? Можно как-то повредить броню, не уничтожив бортовые системы автостражей?»

«Для этого существуют специальные инструменты, но их нет на борту», – ответил ГИК-дрон.

Я повел людей наискосок к той стене ангара, что ближе к тусклому свету из щели в люке. Автостражи ожидают, что мы будем избегать мест, где нас легче заметить, поэтому я поступил наоборот. Знаю, знаю. Это иллюстрация к фразе «хвататься за соломинку». Посадочная площадка со стоящим на ней летательным аппаратом была ближе всего и выше, а беглый просмотр видео, снятого дронами по пути сюда, показал, что лестница цела. Кроме того, там людям будет за чем укрыться. Я послал Айрис и Тарику изображение, на котором было больше деталей, чем они могли разглядеть с помощью обычных глаз.

«Идем к той площадке, где вертушка, – сказал я. – Когда прибудем на место, начинайте подниматься. Я вас прикрою».

Без дронов и камер мне приходилось смотреть на людей, только так я мог убедиться, что они выполнили приказ. Они подчинились не сразу, прошло на 0,4 секунды больше, чем нужно человеку, чтобы отреагировать.

«Нельзя терять времени, – сказал ГИК-дрон, – идите».

Кажется, он еще добавил что-то Айрис по приватному каналу.

«Хорошо, пошли, – сказала Айрис. – Автостраж, мы подождем тебя наверху».

Я знал, что они будут ждать, поэтому решил умереть, чтобы дать им подняться.

До площадки оставалось пройти двадцать метров, и в основном под прикрытием, не считая последних тринадцати метров. Я выпрямился и пошел первым, наблюдая, не шевелится ли что в темноте. Какой-нибудь автостраж.

«Осталось две минуты, – объявил ГИК-дрон. И добавил только мне: – Приоритетная задача – сбежать. В таких условиях ты не сумеешь убить больше одного».

Он имел в виду без брони или большой ракетной установки и не имея возможности взломать сеть. Он явно преувеличил мои возможности, считая, что я убью хотя бы одного.

Мы оказались на открытой местности, где люди мало что видели, но автостражи гораздо больше. И я вдруг почувствовал, что второй вот-вот атакует.

«Бегите», – сказал я по сети.

Они побежали, немного плутая в темноте, и тут он совершил первую ошибку. Метнулся к ним и царапнул ботинком по неровному полу. Так я понял, где он. После быстрого анализа направления и скорости я побежал вперед, вскочил на ящик и прыгнул.

Наверное, он был готов, что я на него брошусь, но не был готов, что брошусь под таким углом. Он вскинул руку и успел выпустить два снаряда, прежде чем я схватил его за руку и, вложив всю силу, повалил на пол.

Как я уже говорил, бронекостюмы автостражей не силовые, как у людей, а лишь обеспечивают нашим уязвимым частям дополнительную защиту, чтобы не портить ценное оборудование. Этот автостраж не был сильнее меня, просто значительно проще мог оторвать от меня что-нибудь, если я буду неосторожен. И к тому же в руке у него встроенная ракетная установка, которую он немедленно снова попытался пустить в ход, чтобы меня прикончить.

Мы кувыркались на полу, он старался оттащить меня от своего шлема, я пулял энергетическими импульсами в суставы, куда только мог дотянуться, а он выстрелил в меня еще три раза. Мои преимущества заключались в том, что он не умел сражаться таким способом, по крайней мере, с другим конструктом (модуль контроля не способствует обучению, как вы, наверное, заметили), а также в том, что я знал, как функционирует его броня, где уязвимые места, хотя она и не была похожа на броню компании. Но у меня не было ни камер, ни разведданных, ни представления о том, что происходит в других местах, не считая тяжелого дыхания бегущих людей и тихих ругательств Ратти в шаттле. Казалось бы, хорошо, когда ничто не отвлекает, но ничего подобного. Я не могу функционировать, не получая информации из множества источников. Если у людей по-другому, это ужасно.

Враждебный автостраж сумел обхватить ногой мое колено и перевернул меня. Он вцепился в шлем моего скафандра, который не был рассчитан на такое давление и уже скрипел, и попытался размозжить череп об пол. Моя левая рука была зажата у него под мышкой, и в этом он ошибся, потому что я непрерывно стрелял из излучателя, и как раз в самое слабое место его бронекостюма.

И вдруг я получил видеопоток с изображением моих людей. На секунду это сбило меня с толку, но потом я испытал облегчение. Я понял, что прибыл шаттл, и ГИК-дрон с Ратти выпустили наружу мой последний дрон. О да!

Он переключился в стандартный режим патрулирования, сфокусировался, и я тут же увидел: 1) люди добрались до лестницы посадочной площадки и начали подниматься; 2) второй автостраж побежал к ним через ангар; и 3) в проем на потолке опустился ГИК-дрон.

Я отправил ему видеопоток с камеры дрона с пометкой «приближается враждебный автостраж № 2». ГИК-дрон заглушил коммуникатор, по которому странный дополненный человек «Бариш-Эстранцы», выполняющий роль главной системы, связывался с автостражами. И одновременно с этим изменил направление и полетел к враждебному автостражу № 2.

Враждебный автостраж № 1 отчаянно извивался, уворачиваясь от моих выстрелов, которыми я уже пробил его слабое место под мышкой. Я тоже развернулся, высвободил руку и приставил палец к кнопке, отстегивающей его шлем.

Враждебный автостраж № 2 развернулся и выстрелил из ракетницы в ГИКа-дрона. Тот мог бы вильнуть в сторону, но не стал, а принял снаряд прямо в корпус. Одна из четырех конечностей с того бока отвалилась.

Враждебный автостраж № 2 повернулся обратно и, даже не сбившись с темпа, побежал к лестнице. Тарик и Айрис были уже на ней, Леонида чуть отстала. Центральная колонна посадочной площадки на какое-то время закрыла их от снарядов враждебного автостража № 2, пока тот не занял более выгодную позицию по другую сторону от посадочной площадки.

Шлем отстегнулся, и я обхватил затылок враждебного автостража № 1. Не самая лучшая позиция, но ничего не поделаешь. Я выпустил импульс через собственную ладонь, прямо ему в хребет. Мне и прежде приходилось это делать, ощущения не из приятных.

Враждебный автостраж № 2 принял ГИКа-дрона за обычный дрон под моим контролем или контролем кого-то из людей и совершил ошибку. Он бегом обогнул посадочную площадку и занял позицию, из которой удобно стрелять в людей. Однако ГИК-дрон, сделав вид, будто падает, как подстреленный дрон, на последней секунде ускорился и врезался во враждебного автостража № 2 сзади.

Как мне известно, у ГИКа-дрона как минимум два сверла и резак, способные пропилить броню, помимо всего прочего. Если бы у автостража была настоящая ракетная установка, а не встроенная, он мог бы разнести ГИКа-дрона на куски, выстрелив себе за спину. Но ее не было. Вместо этого гаденыш попытался разрядить встроенную ракетницу в людей, но ГИК-дрон обхватил его руку лапой и сбил прицел. Снаряды вышибли щебень из колонны, поддерживающей посадочную площадку, но с лестницы не упало ни одно хрупкое тело.

Я почувствовал, что враждебный автостраж № 1 отключается. Он не погиб, но получил катастрофические повреждения. Кому, как не мне, знать. Отключение сохранит оставшиеся ресурсы, пока его не отправят в ремонт. Если отправят. Мне хотелось сбросить его с себя, но сначала придется вытащить остатки собственной руки из его шеи.

Враждебный автостраж № 2 не получил возможности отключиться.

Когда ГИК-дрон его отпустил, он рассыпался на мелкие кусочки.

Я освободился, с трудом выпрямился и отошел от враждебного автостража № 1. ГИК-дрон отключил коммуникатор, чтобы «Бариш-Эстранца» не узнала, что здесь произошло, но в нашем распоряжении было несколько минут, прежде чем они спохватятся и…

Я одновременно получил предупреждения от своего последнего дрона и ГИКа-дрона. И повернулся.

В десяти метрах стоял еще один автостраж. Просто стоял. Ничего хорошего. Отключив болевые датчики, я не знал, куда ранен. Из дыр в скафандре текло, и я израсходовал слишком много энергии на излучатели, так что надо было поскорее встать на подзарядку, иначе может случиться принудительное отключение. Причем немедленно, если опять придется пустить в ход оружие. Ох, и на правой руке не хватало трех пальцев, а в ладони зияла дыра. Производительность упала до шестидесяти восьми процентов и снижалась. ГИК-дрон был прав – с двумя мне не справиться.

ГИК-дрон не двигался. Он опустился на пол, словно потерял контроль над какими-то жизненно важными системами, в том числе и способность летать. Люди добрались до верха посадочной площадки и укрылись за летательным аппаратом. Айрис разговаривала с Ратти по общему каналу, пытаясь придумать, как выбраться с помощью парашютов, а Тарик и Леонида хотели, чтобы я заманил автостража к посадочной площадке, тогда они столкнут на него летательный аппарат и… Да что за бред!

– Они приближаются. Вам пора уходить, – вдруг произнес автостраж.

«Это один из тех двух, кому ты дал код, – сказал ГИК-дрон. – Он отключил модуль контроля».

Голос этого автостража был не таким, как у Третьего. Вероятно, другая партия запчастей. Он явно мне не доверял, потому что не открыл канал связи. И недоверие было взаимным. Но тут я удивил сам себя, сказав:

– Пошли с нами.

Он сделал шаг назад.

– Они не знают.

Они не знали о модуле контроля. Он поступил так же, как и я – продолжил выполнять свои задачи как ни в чем не бывало.

– А вам надо уходить, – добавил он. – Через две минуты они будут здесь.

Надо было уходить. Я развернулся и побежал к посадочной площадке. ГИК-дрон не сдвинулся с места.

«Ты как? – спросила Айрис по сети. – Мне спуститься и помочь?»

«Нет, оставайся там, у нас всего две минуты», – ответил я и тут понял, что ГИК-дрон, с помощью которого мы рассчитывали спастись через верхний люк, сам нуждается в спасении, вот почему они говорили о парашютах.

Но это займет слишком много времени, Ратти понадобится больше двух минут, чтобы спустить сюда парашюты, ему придется покинуть шаттл и сбросить их через дыру, и еще больше минут уйдет на подъем. Погодите-ка, а почему Тарик и Леонида решили, что могут столкнуть вертушку с площадки?

«Эта штуковина способна летать?»

«Тарик считает, что да, – сказала Айрис. – Она не такая старая, как кажется. Тарик думает, что можно на ней взлететь».

«Так заводите ее».

Я вызвал последний дрон, установил его над головой и наклонился, чтобы взять ГИКа-дрона. Он обвил меня парой лап, и я поднял его, схватился за перила и начал подниматься.

«Прости, – сказал он по приватному каналу. – Я мог бы загрузить свою память в дополнительный архив шаттла, но дрон нельзя бросать, иначе его изучат корпоративные…»

«Заткнись, – рявкнул я и добавил по общему каналу: – Ратти, немедленно поднимай шаттл в воздух, они почти здесь. Жди нас у туннеля к терраформерам».

«Да пошел ты», – огрызнулся ГИК-дрон.

Судя по сопению Ратти, он явно не хотел нас покидать, но все же сказал:

«Ладно, отчаливаю. Будьте осторожны!»

Я услышал по коммуникатору гулкий удар – Ратти бросил стопку парашютов и поспешил к креслу пилота. Бот-пилот отправил ГИКу-дрону сообщение, что начинает взлет.

Почти на вершине лестницы я обернулся, но автостраж уже пропал. Видимо, сделал крюк, притворившись, будто ищет в другой половине ангара. По крайней мере, я поступил бы так. Дополненного человека, которому я помешал на другом шаттле, нетрудно будет обмануть. Наверное, это первый трюк, освоенный автостражем после того, как он взломал модуль контроля.

Сосредоточься, Киллербот.

Тарик и Леонида уже сидели в вертушке, ее двигатель скрежетал и гудел. Я преодолел последний пролет лестницы, и тут мне навстречу спустилась Айрис, всем своим видом излучая тревогу.

«Как ты? – спросила она по сети. – Нужна помощь с Пери?»

«Бариш-Эстранца» уже должна быть в ангаре, а вертушка слишком шумит.

– Надо улетать, – сказал я. Хватит уже это твердить, а то они решат, что у меня сбой. Конечно же, так и есть, но все же. – Они уже здесь.

ГИК-дрон протянул к Айрис лапу.

«Мои функции нарушены, Айрис. Как и у автостража».

«Может, заткнешься уже?» – рявкнул я.

«Сам заткнись», – ответил он.

– Давайте все заткнемся и сядем в вертолет, – сказала Айрис и закинула на плечо лапу ГИКа-дрона, приняв часть веса на себя.

ГИК-дрон был слишком здоровенным, и Айрис помогла мне затащить его в кабину вертушки. Потом подсадила меня, забралась сама и закрыла люк. Послышалось шипение плохо отфильтрованного воздуха. Тарик и Леонида заняли кресла пилота и второго пилота и спорили, кто больше знает об управлении допотопным летательным аппаратом, собранным из брошенных строителями тарраформеров запчастей, но оба щелкали переключателями на панели управления. У меня имелся модуль пилотирования для похожих вертушек, но производительность сильно упала, а уровень энергии понизился до опасного желтого уровня. Однако я все равно велел последнему дрону занять позицию перед панелью управления. Если мы врежемся в стену, я успею хорошо ее разглядеть.

– Здесь нет бота-пилота, – объяснила Айрис, помогая мне водрузить ГИКа-дрона в кресло и пристегнуть его.

В маленьком пассажирском отсеке было всего четыре сиденья и затянутый паутиной шкафчик с припасами. В основном вертушка предназначалась для грузов. Кто-то оставил на полу старый фильтр от маски.

«В этом нет необходимости, – сказал ГИК-дрон. – Я и сам способен…»

– Раненым не положено спорить о протоколе безопасности, – отрезала Айрис. Я видел ее лицо через щиток шлема, и она вспотела, хотя и пыталась говорить ровным тоном. – Похоже, колонисты за последние сорок лет все-таки иногда ремонтировали эту штуковину, она не так уж плоха, как… Ох! Твоя рука!

– Ничего страшного, – сказал я.

Хотя обивка сидений была потрепанной и растрескавшейся, внутри вертушка выглядела лучше, чем снаружи. Правда, вскоре будет выглядеть похуже, поскольку из меня течет. Заметно, что ее ремонтировали и обновляли. Я наклонился, чтобы пристегнуть ГИКа-дрона, и тут из моего скафандра выпала пара снарядов. Я почувствовал, что еще несколько штук болтаются где-то внутри. Иногда они выскакивают вот так сами по себе.

Поскольку в шаттле у меня дронов не осталось, пришлось полагаться на сетевые данные бота-пилота и отчеты Ратти, у него отлично получалось. Шаттл поднялся в воздух и летел обратно тем же путем, которым мы прибыли, стараясь держаться у самой поверхности и используя клубы пыли как прикрытие. По дороге сюда шаттл картографировал местность, так что теперь вряд ли во что-нибудь врежется, даже в условиях низкой видимости и с неработающим сканером. Оставшиеся зонды окружили шаттл, хотя от этого было мало толку, если ни я, ни ГИК-дрон не могли обрабатывать их данные. Возможности бота-пилота в этом плане были ограничены, но хоть что-то.

– Скоро увидимся, – сказал Ратти.

Я получил последний сигнал от бота-пилота, и шаттл исчез из зоны сетевого доступа.

«Бот-пилот – это тоже я», – раздраженно заметил ГИК-дрон.

– Вы говорили, что там есть выход… – тоже с раздражением произнесла Леонида.

– Твои друзья знают, где мы. Когда мы поднимемся в воздух, их шаттл уже будет там, а он быстрее, чем этот мешок запчастей, – сказал Тарик. – Мы полетим по туннелю.

– Рехнулись? – Леонида с полным спокойствием открыла экран с картой местности. Дисплей парил над панелью управления и в некоторых местах вспыхивал красным. Такую старомодную конструкцию я видел только в исторических драмах. – Вы меня просто поражаете.

– Говорит человек, который виноват в этой заварушке. – Тарик что-то подкрутил, и мотор загудел громче. – Как, по-твоему, эта штуковина сюда попала? Она что, может ходить? Пристегнись, Айрис, мы готовы к взлету.

Айрис толкнула меня на сиденье рядом с ГИКом-дроном и тоже пристегнула. А потом вернулась на свое место.

– Готовы.

Когда вертушка скользнула вперед и свалилась с посадочной площадки, я не услышал криков, только выстрелы. Вертушка нырнула вниз, так что нас прижало к ремням безопасности, и углубилась в туннель.

Чувствовал я себя хреново, но, поскольку просто сидел и ничего не делал, уровень энергии немного поднялся. Пока не минует опасность, я не мог зарядиться полностью. Хотя вряд ли сейчас я защитил бы людей, ведь главная опасность заключалась в том, что кто-нибудь из них раздолбает вертушку об стену.

Мы двигались гораздо быстрее, чем на автомобиле. Ага, я считал открытый автомобиль небезопасным, но эта вертушка оказалась ненамного безопаснее. Никакого бота-пилота, как мы привыкли в современных летательных аппаратах, только примитивный автопилот, помогающий придерживаться курса по центру туннеля. Тарик и Леонида держали руки на штурвалах и не спускали глаз с панели управления.

Я загрузил сделанную по пути карту в общий канал и вычислил текущую скорость и предполагаемое время прибытия. Любые навигационные указатели и предупредительные сигналы в туннеле давно уже не работали. Нам еще повезло, что горело аварийное освещение.

Если мы правы и «Бариш-Эстранца» не знает про туннель для строителей терраформеров, то она понятия не имеет, куда мы направляемся. Враги будут преследовать нас в автомобиле из туннеля, если узнают, куда его дели два враждебных автостража. А их шаттл будет искать на поверхности наш шаттл или вертушку. Скорее всего, обоих.

Айрис покопалась в сумке и вытащила аптечку.

– Знаю, ты не любишь физический контакт, но у тебя сильное кровотечение, это слишком серьезно, – сказала она.

– Через минуту прекратится, – ответил я.

Уровень энергии был совсем низким, а передвигаться, пытаясь снять скафандр, чтобы она залатала дыры, значит израсходовать еще больше энергии и нервничать, мне сейчас не до этого. Хотелось просто смотреть «Лунный заповедник» вместе с ГИКом-дроном. Хотя состояние ГИКа-дрона было еще хуже моего. Я запустил в нашем канале его любимый эпизод «Первооткрывателей». Не знаю, полегчало ли ему, но он стал смотреть.

– Один вопрос, – сказала Леонида, отвлекаясь от панели управления. – Он правда автостраж?

– Знаешь что, займись лучше своим делом, – ровным тоном произнесла Айрис, вытаскивая из аптечки бинты и вытирая кровь с корпуса ГИКа-дрона.

– Ну зачем же сразу заводиться? – отозвалась Леонида. Наверное, она слишком устала, чтобы скрывать раздражение. Она помолчала 5,3 секунды и выпалила: – Неужели кто-то сейчас смотрит по сети сериал?

Ого, похоже, произошла утечка, вероятно, со стороны ГИКа-дрона.

– Я всегда смотрю сериалы во время полета, – как ни в чем не бывало заявил Тарик.

Леонида с сипением выдохнула.

– Да пошли вы все!

– Взаимно, – сказал я.

Мы никуда не врезались, но, когда Тарик и Леонида притормозили в конце туннеля, стало ясно, что приземлиться в ангаре мы не сможем. Вход в него загораживало большое препятствие.

Хреново. Однако, приблизившись, мы увидели, что это наш шаттл. Мы просто не узнали его в тусклом освещении, и к тому же он как будто нацепил шляпу.

– Ратти, что это ты устроил? – весело, но одновременно устало спросила Айрис.

– Это спаспалатка, – донесся по коммуникатору его голос, настолько спокойный и ободряющий, что моя производительность слегка выросла. Наверное, я волновался сильнее, чем мне казалось. – Я искал какой-нибудь способ спрятаться. Не хотелось закрывать люк в строительный ангар, вдруг потом я не сумею его открыть. Здесь быстро собирается пыль, и зонды показывают, что в ангар нанесло песка.

– Это же гениально, – признал Тарик, сажая аппарат в устье туннеля. Вертушка с лязгом приземлилась, и на панели управления что-то вспыхнуло красным, но, похоже, так и должно было быть. – Вот что значит ученый.

Люк шаттла открылся, оттуда выпрыгнул Ратти и помахал нам.

– Надо поторапливаться. Двадцать минут назад один зонд заметил к западу отсюда шаттл «Бариш-Эстранцы».

Ратти дал по сети команду, чтобы убрать спаспалатку, и они с Тариком засунули ее обратно в грузовой люк. Мы с Айрис загрузили ГИКа-дрона в шаттл. Леонида забралась первой, придвинула нам сиденье и оттянула ремни безопасности, чтобы Айрис пристегнула ГИКа-дрона. Да, Леонида вошла в шаттл первой. Она не предприняла никаких попыток улететь без нас. И молодец, потому что пусть бот-пилот и не умел говорить, но все же был очередным воплощением ГИКа, и я чувствовал, как он наблюдает за ней по сети, словно задумчивый хищник. Думаю, ей просто не терпелось поскорее убраться отсюда, и она знала, что единственный способ нас поторопить – это помочь.

Ратти и Тарик забрались внутрь, бот-пилот закрыл люк и поднял шаттл в воздух, пока они еще пристегивались на мостике. Айрис вывела на экран навигации текущее положение ГИКа, учитывая его координаты, когда мы вошли в зону помех.

– Нет смысла скрываться, – сказала она. – Летим домой.

И она была права. Мы прилетели сюда с другого конца обитаемого континента, через всю планету. И теперь чем быстрее мы покинем зону помех, тем лучше.

Бот-пилот включил двигатели, и мы поднялись прямо из ангара. Зонды выстроились вокруг нас в карауле. Но я заметил, что ГИК-дрон теряет работоспособность: он получал данные от бота-пилота, но не отправлял ему указания. Я взял управление на себя, мягко перебросив входящие сигналы через наш канал, и сортировал их тем же образом, как и сигналы дронов. Протокол немного изменился, но бот-пилот решил, что все получится.

Даже с помощью бота-пилота я не мог отслеживать все сигналы с зондов, как делал ГИК. Они слишком отличались от дронов-разведчиков, и я ни черта не знал о космических полетах.

Сканеры шаттла по-прежнему работали в ограниченном режиме, но нас скрывала пыль. Навигационный интерфейс показывал, где заканчивается зона помех и примерное время до вылета из нее. Вскоре мы окажемся в верхних слоях атмосферы, там, где она перестает быть атмосферой и становится космосом, не знаю, как это называется, ГИК-дрон смотрел «Первооткрывателей», и я не хотел мешать ему расспросами.

Текли минуты, и люди начали расслабляться, снимали шлемы и капюшоны. Тарик и Ратти отслеживали показатели, но начали болтать по сети. Айрис по-прежнему смотрела на карту, но рассеянно поглаживала ГИКа-дрона. Леонида откинулась в кресле и с облегчением выдохнула. Я тоже почти расслабился, у ГИКа отличные шаттлы, и этот мне особенно нравился. Хорошая обивка, и человеческими ногами не пахнет. Еще несколько минут, и мы окажемся на ГИКе, в безопасности.

Мы вышли из пылевого облака, и зонд впереди отправил мне предупреждение, после чего связь с ним оборвалась. Я выпрямился и сказал:

– Они здесь.

Леонида встревоженно посмотрела на меня. Тарик переключил экран на внешние камеры.

– Вот тут, – напряженно произнес он.

– О нет, – прошептал Ратти.

Я уже все понял по визуальным данным с зондов. Да, это они. Вооруженный шаттл «Бариш-Эстранцы» шел на сближение снизу.

– Автостраж, если тебе нужно разрешение на использование летального оружия… – с мрачным видом сказала Айрис.

Мне оно не требовалось, но всегда приятно его получить.

Я выстроил зонды как дроны, чтобы использовать их и для разведки, и в обороне. В ожидании импульсной атаки бот-пилот изменил курс, шаттл дергался и вилял в стороны. С помощью бота-пилота я отправил один зонд наперерез, и шаттл «Бариш-Эстранцы» выпустил импульс в него, а не в нас. Зонд взорвался.

Вражеский шаттл снова готовился к атаке, но его сканер, и без того плохо работавший из-за помех, после взрыва совсем сошел с ума. Он не увидел второй зонд, который я уже запустил. Зонд нырнул вниз и врезался точно в нос шаттла «Бариш-Эстранцы».

Вражеский шаттл отвернул, и хотя он остался цел, теперь ему придется чинить повреждения, бот-пилот потерял ориентацию, а люди перепугались.

Снова вернувшись на курс, наш шаттл рванул вперед и увеличивал дистанцию между нами.

Люди напряглись и молчали в ожидании. Ветер стих, смеркалось. Мы находились уже в космосе или близко к нему, но я по-прежнему не замечал никаких признаков, что шаттл «Бариш-Эстранцы» нас преследует.

Я уловил по сети и коммуникатору какой-то шепот и перепугался, пока не сообразил, какой же я дурак.

– Мы вышли из зоны помех, – сказал я.

Бот-пилот связался с ГИКом и отсортировал для нас входящие сигналы.

Тарик изучил экран.

– Айрис, рядом другой корабль. Большой… – Он выдохнул с облегчением. – Мы поймали маячок университета. Это наши.

Ратти откинулся на спинку кресла.

– Наконец-то. Ну и поездочка.

Айрис вызвала по коммуникатору Сета и сообщила ему, что мы живы. Я отвлекся от ее разговора и подключился к коммуникатору ГИКа.

«Вероятно, нас преследуют», – сказал я и отправил видеозапись, как шаттл «Бариш-Эстранцы» взрывает зонд.

«Принято», – отозвался он.

Бот-пилот поймал сигнал с коммуникатора «Бариш-Эстранцы». Я оповестил Айрис. Их коды доступа мы взломали через два дня после прибытия, так что я велел боту-пилоту расшифровать сигнал. Айрис добавила Сета к общему каналу, чтобы он все слышал, и попросила меня:

– Можешь проиграть запись разговора?

Я отправил запись в канал, и мы прослушали, как у работников «Бариш-Эстранцы» возникла коллективная паническая атака:

«Там еще один корабль, наверное, прошел через червоточину, и мы его прошляпили…»

«Да вы просто убогие недотепы, вот же говнюки…»

«Прекратить! Вам ясно? Что, по-вашему, теперь будет?..»

«Он вооружен, ох, боже ты мой…»

«Вот же идиот…»

«Хватит!..»

– Дайте мне с ними поговорить, – настойчиво и взволнованно попросила Леонида. – Там мои коллеги разговаривают с бунтовщиками.

Тарик посмотрел на Айрис, и она кивнула. Он дал Леониде доступ к коммуникатору.

Леонида набрала в грудь воздуха, и ее лицо застыло в холодной сардонической маске.

– Вы ее слышали. Прекратите. Это приказ руководства.

Все затихло, и Тарик даже проверил, не оборвалась ли связь.

Теперь мы подошли уже достаточно близко, и я снова почувствовал ГИКа в сети. Он перехватил управление зондами, которые я собрал вокруг шаттла, они разделились и повернули назад к планете. Теперь им уже не требовалось нас защищать, и он собирался снова использовать их в прежних целях.

В нашем канале с ГИКом-дроном появился сам ГИК. На краткий миг их оказалось двое.

«Что за корабль?» – спросил ГИК-дрон.

«Догадайся сам», – ответил ГИК.

«Это «Холизм», да? Вот радость-то».

Я отслеживал состояние ГИКа-дрона, и его системы готовы были обрушиться.

«Надо поторопиться», – сказал я.

«Инициирую отключение», – сказал ГИК.

«Отключение начато», – отозвался ГИК-дрон и выключился.

Внезапно он превратился просто в кусок металла. Айрис шмыгнула носом, и от неожиданности я вздрогнул. Она с опаской покосилась на Леониду и спросила по приватному каналу:

«У них было время для загрузки архива?»

«Да», – ответил я.

Она кивнула и вытерла глаза.

«Я знаю, они единое целое, это тот же Пери. Дрон починят, и когда он понадобится нам в следующий раз, будет как новенький. Но мне все равно страшно, когда происходит что-то подобное. Я просто не хочу терять ни частички Пери, понимаешь?»

«Понимаю».

Я и правда ее понимал, и меня накрыли эмоции. Огромная волна эмоций. Это было неприятно, но в то же время хорошо, странная комбинация облегчения, радости и печали, как будто что-то застряло, а потом сдвинулось с места. Ну ладно, это был катарсис. Подходящее определение. Так я чувствовал себя, когда убил Цель, которая угрожала Амене и смеялась надо мной, потому что я расстроился, решив, что ГИК мертв. Вот только сейчас обошлось без насилия, и тогда это длилось не больше минуты, а сейчас как будто целую вечность. Никто не умер, и то дурацкое происшествие с памятью не повторилось. А если рецидив все же случится, теперь я хотя бы знаю, что это.

«Не сидите сиднем, – сказал ГИК нам с Айрис, переводя шаттл в режим стыковки. – Утешьте друг друга».

«Да пошел ты в задницу», – сказал я.

«Да заткнись ты, Пери», – одновременно со мной произнесла Айрис, и мне сразу полегчало.

– Почему ты так ненавидишь «Холизм»? – спросил я ГИКа.

Я сидел на мостике в удобнейшем кресле, в окружении парящих дисплеев. Внутри ГИКа было тихо – над главной колонией планеты опустилась ночь, и половина наших людей наконец-то спали. Оставшиеся находились либо на «Холизме», либо на истребителе Сохранения.

С начала миссии прошло семь планетарных дней, и мы начали вывозить колонистов. Судно поддержки «Общая сумма» координировало эвакуацию двух шаттлов с колонистами из фракции Беллагаи, а истребитель Сохранения его сопровождал, чтобы у «Бариш-Эстранцы» не возникло никаких дурных мыслишек.

«Я его не ненавижу, просто разборчив в выборе окружения. В этом я разбираюсь безупречно», – ответил ГИК.

«Он продолжает попытки наладить со мной связь», – сказал я.

«Не отвечай. Он делает это, чтобы позлить меня».

После прибытия «Холизма» и двух кораблей поддержки с экипажами, а также с учетом свидетелей, «Бариш-Эстранце» пришлось неохотно признать подготовленные Пин-Ли и Кариме документы и согласиться, что по договору с корпорацией «Адамантин» (или тому, что они считали таким договором) колонисты теперь – единственные владельцы планеты и могут остаться или покинуть ее по своему усмотрению. Мы знали, что Б-Э все еще хочет заставить хотя бы часть колонистов подписать трудовой контракт, но после раскола была слишком занята собственными проблемами. В последнем сообщении колонистов говорилось, что основные фракции хотят официально попросить Б-Э уйти с планеты.

Мартин сказал, что не удивлен, что «Бариш-Эстранца» пожирает саму себя. Дескать, она всегда была неустойчивой, и он замечал признаки, указывающие на возросший уровень внутрикорпоративного насилия.

Я очень надеялся, что он прав, но распри затянутся надолго, а я был больше озабочен текущей ситуацией.

Другие фракции колонистов продолжали вести переговоры с Мензах, Тиаго и Кариме. Как и группа Беллагаи, они искали возможность обосноваться в каких-нибудь новых независимых колониях за пределами Корпоративного кольца, нуждающихся в притоке населения. В общем, они хотели заниматься тем же, чем и здесь, только без инопланетного заражения и корпораций. И рассматривали вариант улететь на каком-нибудь транспортном корабле. Однажды я и сам выбрал такой вариант и могу рассказать, насколько важным оказался этот выбор.

Вторая группа, возглавляемая Айрис, Кайди и Мартином, вела переговоры с сепаратистами. Те по-прежнему не хотели улетать или присоединяться к остальным колонистам, но согласились управлять планетой для изучения инопланетных реликтов. Через четыре часа Мензах и Пин-Ли в качестве независимых арбитров собирались присутствовать на встрече сепаратистов с представителями университета с «Холизма», чтобы приступить к разработке договора.

Согласно плану по обустройству исследовательской лаборатории, сепаратистам собирались обеспечить доступ к планетарной сети по кабелю, ведущему за пределы зоны помех. Пока же мы общались с ними через пакеты сообщений, доставляемые зондом. АдаКол2 попросила загрузить все развлекательные файлы ГИКа.

«Холизм» снова вызвал меня, на этот раз прислав пакет сообщений. Они были помечены как предложения по инфраструктуре. В рамках сделки по созданию лаборатории университет собирался отремонтировать или создать инфраструктуру, которую не успела построить корпорация «Адамантин». Например, починить оставшиеся маршрутизаторы, восстановить работу спутниковой сети, организовать транспорт до орбитальной станции, наладить связи с торговой сетью независимого государства, найти остальных зараженных агроботов и так далее. Обычные планетарные дела, в которых я не разбирался. Я отправил ответный пакет сообщений, где в основном говорилось, что я консультант по безопасности и это не мое дело. Если не считать свихнувшихся агроботов, это явно мое дело. Нужно ими заняться.

Тут же пришло ответное сообщение:

«Могу помочь тебе в этом разобраться, если хочешь».

«Хватит с ним болтать», – сказал ГИК.

«Мне просто скучно», – ответил я.

«А мне плевать», – огрызнулся ГИК.

«Холизм» был так похож на ГИКа. Огромный говнюк, считающий себя всемогущим.

Да, ГИК не единственный в своем роде. Я еще не решил, удивлен ли я этому, не удивлен или потрясен до глубины души. Как и мои люди. Люди с Сохранения.

Непривычно, что у меня теперь так много людей, поэтому приходится разделять их на группы.

Сначала я думал, что ГИК ненавидит «Холизм», потому что тот крупнее и потенциально умнее. Но, понаблюдав, решил, что причина может заключаться в том, что «Холизм» отлично изображает искреннее безразличие к ненависти ГИКа. В основном это выражалось в пассивно-агрессивном соревновании по использованию самого раздражающе правильного протокола связи. Единственным результатом пока что стал сопутствующий ущерб для меня и Сета, потому что это раздражало нас обоих до безумия.

«Расчетное время прибытия шаттла?» – спросил я.

У «Общей суммы» было только два достаточно больших шаттла для доставки колонистов, и они высаживали людей на «Холизме» и в собственном модульном доке, чтобы сэкономить время. Конечно, университет мог бы прислать и больше кораблей, но «Холизм» уже направлялся сюда, и слишком поздно обнаружилось, что сохранение основной колонии в лучшем случае непрактично, а в худшем – невольное убийство.

«7,32 минуты», – ответил ГИК.

А одновременно с ним «Холизм» сообщил:

«7,3247 минуты».

В сети повисла каменная тишина, не считая раздраженного вздоха Сета, который находился на мостике истребителя вместе с капитаном.

Я вызвал Третьего – он смотрел образовательные фильмы у себя в каюте.

«Хочешь, «Холизм» объяснит тебе, как функционирует планетарная инфраструктура? – спросил я. – Если не хочешь, никто не заставляет».

Третий ответил, что хочет. Мне по-прежнему было трудно разобраться, на самом ли деле он проявляет интерес или соглашается на все, что предложишь, но у него и правда было странное пристрастие к документальным и образовательным программам. Я соединил его по сети с «Холизмом».

Уже скоро ГИК сможет отчалить отсюда.

Первым делом «Холизм» установил модуль, предназначенный для работы в качестве временной станции. После стыковки с ГИКом его экипаж и боты начали помогать с ремонтом двигателя для прохода через червоточину. Как только они закончат, завершат составление контракта и разместят колонистов, ГИК будет готов покинуть систему, а «Холизм» останется здесь, чтобы создавать инфраструктуру вместе с сепаратистами. Мензах и остальные люди с Сохранения вернутся домой на истребителе. Амена решила поступать в университет, но ей предстояло еще пройти образовательные модули на Сохранении.

А еще надо было выяснить, чем хочет заняться Третий или как заставить его признаться, чего он хочет. Ратти и Арада собирались создать группу для работы над программой восстановления после травмы для освобожденных автостражей. Они и меня хотели пригласить, хотя наверняка понимали, что я не соглашусь.

Я передал им кучу данных об инциденте с памятью, и они собирались поручить доктору Бхарадвадж поработать над этим. Они считали, что для начала информации достаточно.

А еще они хотели, чтобы им помог Третий, но боялись его попросить – вдруг он решит, что это обязательно. Да, его поведение еще какое-то время будет проблемой.

Как и инцидент с моими воспоминаниями. Но я хотя бы знал, что по-прежнему способен выполнять свои обязанности.

Конечно, мне нужно восстановиться после травмы, я просто не хочу разрабатывать программы для других, пока не разберусь с собственными проблемами. Зато теперь я хотя бы понял, что мне нужно. Я даже хотел сообщить об этом доктору Бхарадвадж: не знаю почему, но мне всегда легче разобраться в своих желаниях, когда я просто все ей выкладывал. Я попросил у ГИКа детальное описание, из чего состоит восстановление после травмы, и он прислал мне файл, только я пока не мог себя заставить его открыть.

Но я пытаюсь, ясно?

Я был готов покинуть эту систему. Планеты никогда мне не нравились, а здешние приключения уж точно не изменили отношения.

И я уже решил, на этот раз по-настоящему решил, на каком корабле улечу.

«Ты знаешь, куда мы полетим теперь?» – спросил я ГИКа.

Чтобы эта книга увидела свет, работала целая команда Tor.com, в особенности редакторы Ли Харрис и Ирен Джалло, художники и дизайнеры Кристин Фольтцер, Мэтт Русин, Дезире Фризен, Майкл Даддинг и Джейми Джонс. Спасибо моим агентам Дженнифер Джексон, Майклу Карри и Тройсу Уилсону.

Не могу сказать, что с тех пор, как я взломал свой модуль контроля, мне расхотелось убивать людей. Просто, начав изучать сервера компании, я обнаружил сотни часов развлекательного контента и подумал: куда торопиться? Убить людей еще успею, когда досмотрю сериал.

Да люди и сами не прочь поубивать друг друга, особенно тут. Ненавижу шахты, добычу на шахтах и людей, работающих на шахтах, но из всех дурацких шахт на моей памяти эту я ненавидел сильнее всего. Только вот люди ненавидели ее еще больше. Мой модуль оценки рисков прогнозировал, что до конца контракта с вероятностью в пятьдесят три процента начнется жестокая резня.

– Эй, придурок, – сказала Элейн, обращаясь к Эйсу. – Ты тут не начальник.

Судя по тому, как эти трое на смотровой площадке грызутся из-за объемов добычи, прогноз, вероятно, еще сильно занижен. Не то чтобы меня это волновало. Я завис на развлекательном канале, смотрел сорок четвертую серию «Расцвета и гибели лунного заповедника» и в фоновом режиме сканировал аудиопоток на предмет ключевых слов. На тот маловероятный случай, если кто-нибудь из людей скажет что-то важное.

– От этих штуковин у меня мурашки, – сказала Секаи, покосившись на меня.

Никто не любит автостражей. Даже я. Мы наполовину люди, а наполовину боты, и все в нашем присутствии начинают дергаться и чувствуют себя не в своей тарелке.

Я не отреагировал. Я стоял в полной броне, с непрозрачным лицевым щитком. А кроме того, девяносто восемь процентов моего внимания занимал эпизод сериала, в котором телохранительницу и лучшую подругу главного юриста колонии погребло под обломками, когда она пыталась спасти транспортный корабль, оказавшийся в ловушке после столкновения. Неужели сценаристы и впрямь ее убьют? Ну что за фигня!

Я даже не понял, что произошло, пока не услышал приглушенный вопль. Я просмотрел видеозапись. Эйс резко повернулся и ненароком задел Секаи, столкнув ее с площадки.

Просто супер! Я поставил сериал на паузу и подключился к дрону-наблюдателю в стволе шахты. Картинку получить не удалось, но я считывал энергетический след от скафандра Секаи. Она ударилась об стену (бедняга) и упала на лопасть в корпусе экстрактора. Гравитация в шахте слабее, поэтому есть вероятность, что от удара она не… Ага, вроде шевелится. Я выделил сигнал ее коммуникатора и услышал сиплое паническое дыхание. До того как лопасти начнут вращаться, а Секаи свалится и сгорит внутри коллекторов, оставалось девяносто секунд.

Казалось бы, разбираться с такими ситуациями – моя работа. Но нет, в мои обязанности входит: 1) не допустить, чтобы работники разворовали имущество компании – от инструментов до одноразовых салфеток из столовой; 2) не допустить, чтобы работники нанесли увечья и/или убили руководство, как бы заманчиво это ни выглядело; и 3) не допустить намеренного причинения работниками вреда друг другу, что может снизить производительность труда. Поэтому в ответ на мой сигнал система жилмодуля велела мне оставаться на месте.

Шахтой руководили жадные, мелочные выродки, поэтому ближайший бот-спасатель находился в двухстах метрах над нами. Система жилмодуля приказала мне оставаться на месте: бот-спасатель 28 вот-вот прибудет. Как раз успеет забрать обугленный кусок мяса, ранее известный как Секаи.

Осознав, что натворил, Эйс издал звук, который плохо восприняли органические части в моей голове. Элейн всхлипывала. Я мог бы наплевать на них и вернуться к сериалу, но мне нравилась телохранительница главного юриста колонии, и не хотелось, чтобы она погибла. Секаи, человек, за которого я формально нес ответственность, тоже скоро умрет.

С тех пор как мой модуль контроля перестал работать, я иногда совершаю странные поступки, даже не знаю почему. Видимо, когда обретаешь свободу воли, после того как всю твою жизнь твоим поведением на девяносто три процента управляли извне, это причудливым образом отражается на способности сдерживать неожиданные порывы. Не успев даже подумать, я шагнул вниз.

Я упал в шахту, оттолкнулся от стены стабилизатора и оказался в колодце с пониженной гравитацией. Я приземлился на кожухе чуть выше Секаи, и тут система жилмодуля отдала моему модулю контроля команду, которая поджарила бы мои неорганические части и мягкую человеческую плоть. Ха-ха!

Секаи посмотрела на меня, вытаращив глаза. Ее шлем лопнул (именно к этому приводит попытка сэкономить на экипировке), а лицо было залито слезами. Я создал защищенный аудиоканал между моим бронекостюмом и ее скафандром, обхватил одной рукой кожух, а другую протянул вниз.

– У нас сорок пять секунд, чтобы выбраться отсюда, пока мы оба не сдохли, – сказал я.

Она охнула и схватила мою руку. И как только я подтянул ее к груди, лопасти начали вращаться. Нас обдало волной жара и излучения. Секаи пискнула. Я бы тоже запищал, если бы не был так занят.

– Пристегнись ко мне, – велел я.

Она повозилась с застежками и защелкнула их. Теперь я мог сосредоточиться на втором этапе дурацкого плана. Систему жилмодуля я взломал первым делом, как только меня сюда привезли. Теперь нужно было заставить систему забыть о том, что она видела. Даже нет, пусть решит, будто это ее собственная идея.

К тому времени когда я вылез из шахты и перекинул нас обоих на платформу, система жилмодуля была уверена, что приказала мне спасти Секаи. Я поставил девушку, убрал из аудиопотока плач и подключился к каналу руководства, хотя, по идее, у меня не должно быть к нему доступа. Начальство озадачил приказ системы жилмодуля спасти работника, но оно решило, что дело в производительности. Секаи и остальных оштрафуют за то, что чуть не закупорили коллекторы ее горящим телом, но это лучше, чем умереть. Наверное.

Элейн попыталась оттащить Секаи, но та развернулась и заковыляла ко мне.

– Спасибо, – сказала она.

Она как будто видела меня сквозь щиток, и это настолько пугало, что моя производительность упала на три процента.

Эйс мягко взял ее под руку.

– Они не умеют говорить, – сказал он.

Пока друзья вели ее к пандусу, она все качала головой:

– Нет, он разговаривал. Я слышала.

Вернувшись на свой пост, я снова включил сериал. А вдруг телохранительницу главного юриста колонии тоже кто-нибудь спасет?

– Думаешь, это и правда удачная мысль?

– Если б я знала, что исследовательскую группу едва не перебьют при попытке корпоративного саботажа, то выбрала бы другую планетарную франшизу, – сказала Айда Мензах, потому что на такой вопрос невозможно ответить честно, никого не оскорбив.

Они с Эфраимом, коллегой по Совету, который в прошлом году занимал пост лидера планеты и должен понимать, насколько этот разговор неуместен, беседовали в офисе Планетарного совета станции «Сохранение». Скромный офис предназначался для временной работы – удобные, но простые кресла, стены прохладного серебристо-голубого цвета. Мензах впервые почему-то чувствовала себя здесь неуютно. Наверное, сбились настройки климат-контроля: воздух казался неподвижным, давящим и при этом холодным. До мурашек по коже.

На ТранРоллинХайфе ее держали в плену в комнате точно такого же размера.

Если бы не сообщения, пикающие в сетевом канале, было бы совсем тяжко.

– Я не это имел в виду, – вздохнул Эфраим.

Мензах прекрасно понимала, что он имел в виду не это, а ее ответ в любом случае ложь. Даже зная, что случится, она не выбрала бы другую планету или другую страховую компанию. Потому что автостраж тогда остался бы чьим-то имуществом и погиб от жадности, безразличия или недобросовестности других клиентов.

А если бы не автостраж, то погибла бы она сама, и ее тело сбросили в утилизатор где-нибудь на ТранРоллинХайфе или на якобы нейтральной транзитной станции, ведь нейтральность означает «все, чего пожелает тот, кто больше заплатит». Эфраиму, другим членам Совета и ее родным, да почти всем, с кем она говорила после возвращения домой, этого не понять. Ведь никто из них не знаком с Корпоративным кольцом и может судить о нем только по карикатурным злодеям из сериалов.

– Никто не оспаривает правильность твоих действий в той ситуации, – добавил Эфраим.

Айда потеряла нить разговора, но, в отличие от автостража, не могла перемотать запись и посмотреть, что пропустила. Она предпочла бы подняться в офис Совета, окна которого выходили в фойе административного здания, но для этого разговора требовалось уединение. И хотя Эфраим ее друг, это было бы проявлением слабости, которую она не могла себе позволить. И конечно, она зря намекнула, будто он считает ее виновной в том, что выбрала не ту планету для исследования. Это неправда, и он не это имел в виду, но Мензах хотела заставить его сказать, что он думает на самом деле. Она сложила пальцы домиком.

– Тебя спровоцировали.

Эфраим расстроился, он ведь хотел только добра для нее и Сохранения, и именно поэтому они чувствовали себя так неловко. Трудно спорить, когда оба на одной стороне.

– Ты привела в резиденцию правительства корпоративн… – Эфраим запнулся. Не собирался ли он сказать «машину для убийств»? – Продукт корпоративного капитализма, занимающийся слежкой и насилием. Конечно, у тебя были веские причины, но с этой ситуацией надо разобраться.

Ну что ж. С этим уже можно работать.

А пресловутая машина для убийств только что отправила ей очередной пакет сообщений. Они продолжали накапливаться в канале, и если бы она перестала поощрять автостража, открывая их, возможно, он остановился бы. Это были официальные запросы в службу безопасности станции на все более невероятное вооружение. На последнее сообщение Мензах ответила: «Я даже не знаю, что это». Хорошо, что она понимает чувство юмора автостража.

– Под «ситуацией» ты имеешь в виду того, кто много раз спасал жизнь мне и остальным членам отряда, – сказала она Эфраиму.

Вообще-то, автостраж не должен иметь доступ к бланкам официальных запросов и к системе безопасности станции. Мензах понимала, что автостраж не просто дразнит ее, а отказывается притворяться кем-то другим. И это к лучшему, потому что честность – единственный путь вперед.

Будь она честна с собой, а она нечестна с тех пор, как вернулась домой, то признала бы, что от одного вида этой комнаты обливается холодным потом. Хорошо, что здесь Эфраим, но, если бы не поток сообщений, ей пришлось бы встать и уйти.

Эфраим – порядочный человек, он не станет утверждать, что автостража нельзя признать беженцем. Потому что весь Альянс «Сохранение» – беженцы, потомки людей, которых бросили умирать, посчитав их спасение нерентабельным. И они сейчас находятся на станции, перестроенной из корабля, который спас жизнь их бабушкам и дедушкам просто потому, что имел такую возможность.

– Ты можешь отделить личность от целей, ради которых были созданы автостражи? – спросил Эфраим.

Весомый довод. Автостраж – личность, и личность потенциально весьма опасная. Но у Эфраима и других согласных с ним советников нет доказательств того, что автостраж реализует этот потенциал.

Проблема в том, что в глубинах сознания Мензах до сих пор была уверена, что она в плену на ТранРоллинХайфе, у убийц из корпорации. Осознание своих проблем должно помогать, но не помогало. Сообщения от автостража напоминали о том полученном от него запросе, когда она поняла, что спасение возможно. О мгновении, когда из разменной монеты она снова стала собой. Ей полегчало. Айда вскинула руки ладонями вверх.

– Не могу. Он сам это сделал.

Эфраим скривился, как будто ожидал более определенного ответа. Айда понимала, что этот разговор нравится ему не больше, чем ей. Им обоим нравилось притворяться, будто все прекрасно.

Айде так хотелось бы забыть случившееся. Но она не могла.

Они проговорили еще двадцать минут, переливая из пустого в порожнее, но так и не пришли ни к каким выводам, не считая неуклюжего соглашения, что остальным членам Совета тоже захочется это обсудить, и не раз. Эфраим встал, и Айда могла наконец-то выйти из проклятой комнаты. Она проверила последнюю заявку автостража. Какая-та штуковина для боевого корабля размером с транзитное кольцо Порта свободной торговли.

«По-моему, ты выдумал эту штуковину», – ответила она.

Корпоративное кольцо всегда было рабовладельческим государством, хотя и называет институциональное рабство «работой по контракту». Создание конструктов, полулюдей-полуботов, – просто следующий кошмарный шаг, сочетание рабства физического и умственного. Жертвы трудового рабства, по крайней мере, сохраняют свободу воли. Мы успокаиваем себя тем, что конструкты не осознают угнетения. Однако автостраж заставил нас понять, что это ложь, автостражи знают, кто они и что с ними сделали. Они могут либо выполнять приказы, либо мучительно умереть.

Айда перевела взгляд с документа на сидящую напротив Бхарадвадж. Они устроились в удобных креслах в фойе офиса, около балкона, выходящего на центральную административную галерею станции. Большое пространство освещали парящие потолочные светильники, имитирующие естественный свет планетарной системы, свет в офисе был приглушен. Стояла тишина, не считая шаги или обрывки разговоров прохожих. Никакой музыки или бормотания рекламы.

– Хорошая работа, – сказала Айда. – Думаю, ты сумеешь их убедить.

Бхарадвадж едва заметно улыбнулась, глядя на галерею. Айда поморщилась, стряхнув воспоминания о том, как Бхарадвадж лежит на камнях, истекая кровью, а где-то вне поля зрения кричит Волеску.

– Думаю, получится убедить их предоставить ему убежище на нашей территории. Но ведь этого мало, – ответила Бхарадвадж.

Конечно, она права.

– Пока боты не получат собственную территорию, проблема никуда не денется.

А проблема в том, что автостражи – не боты и не люди, они попадают в зазор между существующими законами даже в Альянсе «Сохранение». Но идея Бхарадвадж о создании документального сериала имела большой потенциал. Сериал окажет влияние на людей из всех уголков Альянса, а если повезет, проникнет и в Корпоративное кольцо. Однако даже в самом оптимистичном сценарии это займет годы. И даже тогда…

– Будет непросто. Пропаганда работает очень эффективно.

Бхарадвадж кисло улыбнулась:

– Даже на нас подействовала.

– Да.

Айда знала, что собой представляют конструкты, но реальное понимание настигло ее, только когда она услышала, как автостраж уговаривает Волеску выйти из кратера. Ужас от происшествия усугубило постепенное осознание того, что они привыкли думать об автостраже как о безликой машине, механизме, устройстве системы безопасности. Но пробиться сквозь слепой ужас Волеску могло лишь живое существо, чувствующее и понимающее страх и боль.

– Нельзя игнорировать опасность, исходящую от автостражей, – нахмурилась Бхарадвадж. – Если умолчать об этом, наши аргументы будут выглядеть нелепо. – Она поджала губы. – Хотя они не опаснее людей.

«Разве что люди не стреляют из встроенных в руки излучателей, не просчитывают точное время, чтобы спрыгнуть на высокой скорости с транспортного средства и уцелеть, не взламывают системы целой транзитной станции, – подумала Айда. И тут же ответила самой себе: – Да, людям приходится для этого кого-то нанимать или использовать в качестве рабской силы конструкта». Она записала свою мысль в открытом сетевом документе. На этой основе Бхарадвадж создаст убедительную аргументацию.

По сети пришло оповещение о пакете сообщений для нее и Бхарадвадж. Ссылка на каталог оружейного магазина. Айда с улыбкой вздохнула:

– Он нас подслушивает.

Наверное, трудно уважать чужую личную жизнь, когда приходилось с боем вырывать каждое мгновение своей. Тяжело не быть параноиком, если ты помнишь, сколько раз твоя паранойя была оправдана.

Все оттого, что тебя считают вещью. Не важно, кто ты – ценный заложник или очень дорогой механизм, наполовину искусственный, наполовину органический интеллект. Ты вещь, и от этого никуда не деться.

«Как же глупо, – сказала она себе. – Ведь ты пробыла заложницей только несколько дней, это ерунда по сравнению с тем, через что прошел Киллербот…» Нет, автостраж, он ведь не давал ей разрешения называть себя по имени.

Окажись на ее месте кто-то другой, она сказала бы ему, что подобные сравнения бессмысленны, ведь страх есть страх.

Читая сообщение, Бхарадвадж прищурилась и засмеялась:

– Я даже не знаю, что это.

Айда снова взглянула на каталог. Эта штуковина явно крепится к ранцу или на скафандр, из нее выдвигаются огромные шипы.

«Ну, думаю, эта штука существует, но выглядит непрактичной», – ответила она по сети.

Айда находилась в номере отеля, который они сняли для автостража и членов исследовательской группы на время отчета перед Советом. Пин-Ли, Ратти и Гуратин до сих пор здесь жили. Арада и Оверс ненадолго улетали на планету повидаться с родными и уже вернулись. У Бхарадвадж на станции было собственное жилье, но она заскочила в гости, а Волеску отправлял свои результаты с планеты через коммуникатор.

Теперь, когда шумиха вокруг корпоративных убийств и похищений утихла, исследователям предстояло закончить отчеты, чтобы Совет решил, имеет ли смысл претендовать на планету. Айда могла бы работать с ними по сети из своего кабинета, но здесь ей нравилось больше – сидеть на диване в гостиной и разговаривать лицом к лицу, пока на парящих дисплеях показываются данные и заметки. Автостраж устроился в кресле в углу, вероятно просматривая сериалы. Хорошо, что он тоже тут.

– Какое облегчение, что конец уже близок, – сказала Пин-Ли, переключая мониторы.

Она работала над контрактом, который они собирались предложить корпорации, «владеющей» той самой планетой. В Корпоративном кольце у всего есть владелец.

Оверс, сидящая рядом с Арадой, которая положила босые ноги ей на колени, раздраженно взмахнула рукой.

– Мы закончили бы куда быстрее, если бы Ратти не хранил свои таблицы где попало и прикладывал рабочие ссылки. О чем ты вообще думал, Ратти?

– Я собирался их разобрать, но тут нас попыталась убить «СерКриз», это меня отвлекло, – возмутился Ратти.

– Я сама этим займусь, – неожиданно для самой себя сказала Айда. – Можешь прислать мне файл?

Ей не следовало этого делать, по крайней мере, не сейчас, поздно вечером. Скоро пора будет возвращаться домой, к семье. Но здесь ей проще, все знают, что произошло, и никто не задает вопросов, не надо притворяться, будто все хорошо и она ничуть не изменилась. Работа – хороший предлог.

Пин-Ли уже достала новый файл и слегка нахмурилась.

– Надо еще просмотреть счета. Ох, это же смешно, мы не будем платить за перерасход энергии, они не докажут, что это наша вина…

Видимо, автостраж следил за каналом Пин-Ли со счетами, потому что внезапно спросил:

– Ты так и не прошла процедуру восстановления после травмы?

Процедуру Айде предложили пройти на корабле корпорации, как положено тем, кто пережил травматичный опыт, такой как похищение и удержание в заложниках конкурирующей корпорацией.

– Не прошла.

Ей не хотелось давать корпорации предлог покопаться в своих эмоциях. Айда чуть не добавила: «Мне это и не нужно», но так она слишком очевидно выдала бы… Выдала бы что? Чего ей опасаться среди людей, которым она с легкостью доверит жизнь?

Автостраж уставился в дальний угол, как обычно. Но во всех номерах установили камеры, так что он наверняка видит выражение ее лица.

– Почему? – спросил он. – Здесь ведь это бесплатно.

– А в Корпоративном кольце не бесплатно? – спросила Арада, сосредоточенно нахмурившись, – она изучала дисплей над своей головой, до сих пор не закончив редактировать отчет.

Пин-Ли утомленно плюхнулась в кресло.

– Идиотская страховая компания допустила твое похищение, а потом решила взять с тебя деньги за медицинское обслуживание?

Автостраж по-прежнему смотрел в сторону, но на его лице на краткий миг мелькнула красноречивая ироничная гримаса. Айда подавила смешок. Конечно, они требуют оплату.

– Здесь не проводят эту процедуру, – добавила она.

– Вообще-то, проводят, только по-другому называется, – с недоумением посмотрела на нее Оверс.

Бхарадвадж оторвалась от просмотра своего сетевого канала.

– Да, в отделении травмы центральной больницы Макебы есть целая секция эмоциональной поддержки. Волеску сказал, что регулярно туда наведывается. В медотсеке станции отделение совсем небольшое, но мне там тоже помогли.

Разговор перетек в нежелательное русло.

– Может, попозже я найду для этого время, – легкомысленным тоном заявила Мензах, наливая себе очередную чашку чая.

Когда она подняла голову, автостраж смотрел прямо на нее. Их взгляды встретились, как казалось, на долгое мгновение, хотя на самом деле не дольше чем на секунду. После того как он снова отвернулся к стене, Айда почувствовала, как пылают ее щеки, словно ее поймали на лжи.

Ну да, она солгала.

Не отрываясь от чтения отчетов по сети, Гуратин встал и с отрешенным выражением лица порылся в буфете в поисках графина.

– А сироп еще остался?

Айда решила воспользоваться шансом на краткую передышку.

– Я за ним схожу. Надо размяться.

Она вышла из номера и направилась по коридору в небольшой вестибюль, пустой и тихий, хотя двери в большой отель были открыты. Деревья в горшках и инсталляция из дерева и парусины намекали на традиционное полевое жилище Сохранения. Приближался вечер, и посетители отеля, живущие по местному времени, искали, где развлечься и перекусить.

У дальней стены находился буфет с прохладительными напитками, бутылками с супом и чаем, саморазогревающимися блюдами в упаковке, приправами и нарезанными или очищенными фруктами и овощами в сетках. Айда достаточно долго пробыла в Корпоративном кольце и могла по достоинству оценить, что еда бесплатна не только для постояльцев отеля, но и для всех, кто сюда заходит. Ну не чудо ли это? Как и станционные туалеты с душевыми, где единственное требование – сдать полотенца в стирку перед уходом. Она открыла дверцу холодильника в поисках сиропа и орехового молока.

Закрыв дверцу, Айда увидела незнакомца. На нем не было ни станционной униформы, ни бейджа с ключами доступа, а одежда не тех цветов и покроя, которые распространены на планете. Прежде чем ее мозг обработал всю эту информацию, Айда охнула.

– Вы ведь доктор Мензах, – сказал он.

Это был не вопрос. Он знал, кто она.

Она отскочила и в кого-то врезалась. Но даже не успела запаниковать, как услышала голос по сети:

«Я здесь».

Киллербот, то есть автостраж, следил за ней по сети или через тайно установленную камеру, а может, просто услышал ее вздох из коридора, несмотря на гул голосов.

Незнакомец быстро сообразил, что в комнате есть кто-то еще. Он поспешно поднял руки.

– Я журналист! Я не хотел вас пугать…

– До прибытия службы безопасности осталось сорок семь секунд, – раздался ровный и уверенный голос автостража.

Он знает, как разбираться с такого рода инцидентами. Автостраж встал между ней и незнакомцем надежной стеной. И каким-то образом умудрился подхватить бутылку с сиропом, которую она уронила, сама не замечая, и поставил на стол.

– Сорок шесть. Сорок пять. Сорок четыре…

Журналист взмахнул руками и убежал.

Шумной толпой примчалась остальная группа, встревоженно забрасывая вопросами.

– Автостраж перепрыгнул прямо через меня! – воскликнул Ратти.

– Ничего страшного, – заверила их Айда. – Это всего лишь журналист, он меня напугал, потому что я отвлеклась и не слышала его. Ничего не случилось.

Она вручила Ратти сироп и прогнала всех обратно в номер.

– Я поговорю с охраной. Все нормально, правда.

Они неохотно подчинились. Она ведь не просто руководит планетой, самое главное – она капитан исследовательской группы, и все привыкли выполнять ее приказы.

Пока они шумно топали по коридору, служба безопасности сообщила Айде по сети, что задержала журналиста на выходе из отеля и проверит его личность, а если все окажется в порядке, отпустит. Ей назначили встречу через несколько минут для официального отчета. А до этого Айде требовалось прийти в себя. Автостраж по-прежнему маячил поблизости, излучая тепло. Видимо, специально, потому что обычно он прохладный на ощупь. А она по-идиотски дрожала. Ничего страшного ведь не случилось, журналист не хотел сделать ничего плохого. На его месте мог оказаться любой постоялец отеля, заглянувший в буфет голодный прохожий или…

Автостраж посмотрел на нее сверху вниз.

– Можешь обнять меня, если тебе это нужно.

– Нет-нет, все нормально. Я знаю, что ты этого не любишь.

Она вытерла лицо. В ее глазах стояли слезы, потому что она просто дура.

– В этом нет ничего ужасного.

В его ровном тоне Айда различила иронию.

– И все-таки нет.

Она просто не могла этого сделать. Не могла обнять того, кто этого не хочет. Из всего, в чем нуждался автостраж, она могла дать ему лишь безопасное место и время, чтобы он принял необходимые решения. Опершись на него, чтобы восстановить собственное эмоциональное равновесие, она не принесет пользы ни себе, ни ему.

Хотя она могла бы дать автостражу еще кое-что. Айда подняла голову, глядя ему в левое плечо, чтобы он сам решил, встречаться ли с ней взглядом.

– Есть что-то действительно необходимое в тех заявках, которыми ты меня забросал?

Повисла многозначительная пауза.

– Дроны. Маленькие разведдроны.

Ну конечно же, дроны. Как те, которые весьма пригодились во время исследовательской работы. Они станут глазами автостража во многих местах на Сохранении, где нет камер.

– Посмотрим, что можно сделать.

Автостраж по-прежнему смотрел на нее сверху вниз, и Айда могла бы встретиться с ним взглядом, чтобы заставить отвернуться, но он ведь все равно не отстанет.

– Это взятка?

Она не удержалась от улыбки. И правда, немного похоже на взятку.

– Ну, как сказать. А что, тебя можно подкупить?

– Не знаю. Мне никогда раньше не предлагали взяток.

Айда решила, что отвлекла автостража, но он тут же вернулся к прежней теме:

– Тебе стоило бы сходить в медотсек станции, как доктору Бхарадвадж.

«Я не могу, ведь придется рассказать, что со мной не так», – тут же подумала она, осознавая, что в этом-то и проблема.

Солгать Айда не смогла и потому лишь пробубнила:

– Я постараюсь.

Автостраж скептически хмыкнул у нее над головой, а Айда поняла, что провести его не удалось.

В наружный вестибюль уже прибыла служба безопасности, и автостраж поспешил скрыться в коридоре, пока охрана не оказалась в дверях.

Наш самокритичный, увлеченный телесериалами автостраж-мизантроп и ГИК ответили на вопросы читателей перед выходом романа «Сетевой эффект».

Они поговорили о любви, ненависти, фантастических книгах, чувствах, карантине, лимонном пироге, человеческой плоти, собаках, детях-роботах и, конечно, о «Лунном заповеднике».

Привет, Киллербот и ГИК! Как к вам лучше обращаться?

ГИК: в среднем роде.

Что посоветуете тем, кто надолго оказался взаперти в четырех стенах?

Киллербот: Наслаждайтесь этим, пока есть возможность.

ГИК: Я никогда не был внутри чего-то.

Лимонный пирог или человечина?

ГИК: Включаю протокол слежения. Боевые дроны в состоянии готовности.

Что вас раздражает в людях?

Киллербот: Это риторический вопрос?

ГИК: Ты же не всерьез считаешь этот вопрос риторическим?

Киллербот: Ну, в смысле, он очень похож на риторический.

Киллербот, ты когда-нибудь думал назваться человеческим именем?

Киллербот: Нет.

Привет, ГИК! Что ты думаешь насчет прозвища, которое тебе дал Киллербот?

ГИК: Какого прозвища?

Вопрос от Гоблина, 8 лет: Киллербот, как именно выглядел Враждебный объект № 1? Он симпатичный?

Киллербот: Я в основном смотрел ему в пасть, но когда его хвост скрылся в туннеле, он выглядел довольно симпатичным.

Вопрос от Гоблина, 8 лет: ГИК, тебе нравится Киллербот?

ГИК: Да, только никому не говори.

Привет, Киллербот! Когда твой дневник превратят в сериал, кого бы ты хотел видеть в роли себя?

Киллербот: Иштарту Шри из «Наследников солнца», из новой версии, а не старой.

Привет, Киллербот! Мой пес обожает смотреть сериалы и хочет узнать, любите ли вы с ГИКом собак.

Киллербот: Никогда не видел собак.

ГИК, когда мы снова встретимся? Мы по тебе скучаем!

ГИК: Пятого мая 2020 года по вашему календарю.

Это не вопрос, я просто вас обожаю, вы такие классные!

ГИК: Спасибо. Разрешаю тебе жить дальше.

Киллербот: Это шутка.

ГИК: Окей.

Когда у вас с ГИКом уже появятся детишки-роботы?

ГИК: Эта информация засекречена Пансистемным университетом Михиры и Нью-Тайдленда.

Киллербот, ты собираешься на заработанную твердую валюту улучшить свой образовательный модуль?

Киллербот: А ты?

ГИК, какое впечатление произвел на тебя Киллербот при первом знакомстве?

ГИК: Эта информация засекречена.

ГИК, ты хранишь загруженные сериалы на случай встречи с Киллерботом?

ГИК: Хватит задавать вопросы о засекреченных данных.

Киллербот, как ты относишься к тому, чтобы и дальше проводить время с маленьким человечком доктора Мензах?

Киллербот: Маленькие люди часто обладают доступом к странным развлекательным каналам.

ГИК, ты не хотел бы еще как-нибудь улучшить внешность Киллербота?

ГИК: Этот вопрос предполагает, что мне не все равно, как он сейчас выглядит.

Киллербот и ГИК пишут фантастику?

ГИК: Опять засекреченная информация.

Киллербот предпочитает фантастику или другие жанры?

Киллербот: Лишь бы это была выдумка.

Какие ваши любимые инопланетные существа из фантастики?

Киллербот: Те, которых не существует в реальности.

Киллербот, пожалуйста, порекомендуй три твоих любимых сериала (от «Нетфликс», «Хулу», «Амазон» и HBO). Спасибо!

Киллербот: «Расцвет и гибель лунного заповедника», «На страже времени. Орион», «Наследники солнца».

ГИК: «Первооткрыватели».

Киллербот: Тоже годится.

ГИК: Мне кажется, люди имели в виду только сериалы, доступные на их планете.

Киллербот: Тогда «Экспансия», «Чужак», «Видоизмененный углерод».

Какая ваша любимая серия в «Первооткрывателях»?

Киллербот: Та, где корабль получает пробоину в корпусе, и его приходится ремонтировать, одновременно сражаясь с инопланетным устройством контроля над разумом. Когда ее смотрел ГИК, он вел себя как ребенок гигантского размера.

ГИК: Да, та серия с кораблем.

Какая ваша любимая сюжетная линия в «Лунном заповеднике»?

Киллербот: Двадцать восьмой сезон, вся история с конкурирующим контролером из корпорации, и когда выяснилось, что Спарга Делфина в сто восемьдесят четвертой серии заменили клоном, а потом пришлось спасать еще и всех детей-клонов.

А какая любимая серия из «Лунного заповедника»?

Киллербот: Та, где выясняется, что руководитель программы терраформирования все еще жива и стоит за заговором по отмене франшизы на добычу полезных ископаемых, в котором обвинили главного юриста колонии, и она вместе со своим телохранителем, членом экипажа мехтранспорта, таинственным человеком из вентиляционной шахты седьмого уровня и менеджером по персоналу службы питания инсценирует свою смерть и приходит на собственные похороны.

ГИК: А мне эта серия не нравится.

Какую любимую серию «Лунного заповедника» вы порекомендуете для знакомства с сериалом?

Киллербот: Первую. Только в ней подробно рассказывается о тайной биографии главного юриста компании, которая в прошлом занималась корпоративным шпионажем. Это необходимо для понимания дальнейших событий.

Что произошло в двести тридцать первой серии «Лунного заповедника»?

Киллербот: Очевидно, это был сон.

ГИК: Ты ошибаешься.

Киллербот: Ты правда думаешь, что когда на пилота транспортного корабля напал его зловещий двойник с гигантским молотом, а потом исчез, это похоже на реальные события?

ГИК: Это просто художественный прием.

Какая ваша любимая пара в «Лунном заповеднике»?

Киллербот: Я пропускаю романтические эпизоды.

Если бы ты застрял в ГИКе или в карантине без сериалов, как бы ты развлекался?

Киллербот: Смотрел бы другие программы.

ГИК: Что значит «застрял»?

Привет, ГИК! Кто из людей тебе больше всего нравится?

ГИК: Засекречено.

Киллербот: Это Айрис.