Я с большим и даже неимоверным трудом поднялся на некогда знакомый еще с школьных дней взгорок около старой школы. Больные ноги, ох, почти не шли, а только надсадно ныли. Это, кажется, называется ковылять на старческих больных ходулях. Будешь тут постоянно поминать господа бога и его присных, когда так жизнь прижимает!

Хотя, по большому счету, и Бог, и больные ноги тут были совершенно не причем. Пожалуй, просто к слову пришлось. Ведь, как всегда, все происходит от головы, а не от всевышних потусторонних сил или бездумных частей своего тела.

Два инсульта это вам не хухры — мухры. Жив и не здоров, и то радуйся, что не закопали в ближайшем кладбище. Или поскуливай, что такая жизнь пошла печальная, инвалидная.

По мировой статистике большинство больных этой категории типа меня умирает после первого же кровоизлияния, а остальные остаются совсем беспомощными и слабыми. Таковы печальные итоги нашей жизни. Обычной жизни в России XX — XXI веков. Хотя сам я не русский — удмурт. И живу в Удмуртии. И ничего, что Удмуртия — это всего лишь регион России, а я больше говорю по-русски, чем на родном удмуртском. Все одно не русский.

И не только мне, но и родной школе тяжело. Дряхлое деревянное здание, куда старое, чем даже я, потихоньку разваливалось. К счастью (или не к счастью?) государство уже потихоньку отходило от безобразий Ельцина и начало действовать. Через несколько лет в седе была построена новая кирпичная школа.

И нечего, что начинали строить трехэтажное здание, а в итоге сдали двухэтажное. Построили ведь, а чиновникам тоже надо кушать.

Ну а озвращаясь в прошлое, надо сказать, что школьники сюда приходили в основном зимой и обязательно по требованию школьных физруков. Вот этакое добровольно-обязательное присутствие. Очень уж тут учителям нравилась местность с точки зрения техники безопасности — пологая высотка, отсутствия деревьев и ям. То есть все то, что увеличивало аварийность для детей и проблем (административных и уголовных) для них самих.

Поэтому и был знакомый взгорок еще и обязательно снежным, а ты на нем обязательно упакованным в теплую одежду и с синим носом.

Помнишь, как тут суетился, показывал свою мужественность, а она смущенно и в то же время лукаво смотрела? Эх, Валя, Валенька! А ветер в равной степени свистел в уши обоих и швырял нам одинаково снег?

Кстати, его здесь, как и почти в любую зиму в прошлые годы, было прилично, а вот дворников для уборки снега или, хотя бы, вездесущих мальчишек для его утаптывания уже не нашлось. Так и хотелось сказать: ДЁРЕВНЯ. Никакой уборочной техники!

Как я давно здесь не был. Ушел зеленым мальчишкой, почти здоровым, пришел инвалидом стариком, зато мудрым и многоопытным. Скорее всего, не был здесь с самого 1987 года, когда окончил эту сельскую школу и двинулся завоевывать олимпийские выси высшего образования, и больше никогда не появлялся. А школа так и осталась стоять. Старенькая, дряхлодеревянная. А потом вот стала безлюдная. Здания тоже умирают и тоже в одиночку, как и все праведники.

Нет, только ничего постаполитического или, тем более, жутко мистического, здесь не произошло. Любители ужастиков можете разочаровано вздохнуть. Скорее, старость школы — это грустная история с очень печальным концом.

И дворники, и очередное поколение мальчишек остались в наличии, живы и здоровы, и даже радостны. Просто школа, как учреждение, наконец-то переехала в новое кирпичное новопостроенное здание в другом конце большого села, а здесь стало пронзительно тихо. Тихо-тихо, словно, наконец-то, поселилась могильная тишина.

«Как на кладбище», — подумалось мне невзначай как бы со стороны. Мысль была сразу затоптана и «прогрессивным человечеством» немедленно ошельмована. Но я почти не обиделся. Так, слегка. Это юность жизни всегда бывает весела и светла. Конец же ее безрадостен и черен.

Да, я уже стар и, как водится в таком случае, безнадежно болен. А потому черные кладбищенские мысли приходили все чаще и чаще, задерживаясь на подольше. Чтобы в один прекрасный день унести всего меня со старческим мертвым телом, несносным характером и вредными привычками.

Что ты хочешь, так бывает со всеми. Вот и я заканчиваю жизнь кое-как, очень недовольный финальным итогом.

Не я первый, не я последний. А напоследок прохожу вот по местам тоже, в общем-то, невеселого детства, вспомню свою первую любовь…

Фу-ух. Наконец-то я взобрался на былые годы легкий взгорок. Когда-то лет сорок назад, страшно подумать, что это означает в конце прошлого тысячелетия (!) я взбегал сюда легко и быстро. Даже не запыхавшись. А теперь вот и при помощи третьей искусственной ноги — инвалидной палки, кое-как поднимаюсь в поту и одышке. Ох, Олег Сергеевич, немота ты старческая. Похоже, могила все же тебя уже с нетерпением ждет и млеет в разлуке.

Ворча и постанывая, почти поднялся. А потом наполовину парализованная нога не выдержала нагрузки резкого движения и подломилась, увлекая беспомощное тело к земле.

И голова не сильно ударилась в какое-то захудалое бревно. Наверняка, даже синяка или шишки не образовалось. Так, легкая ссадина, которая исчезнет и у старого дряхлого человека через пару дней.

Но мне и так хватило. Много ли надо инвалиду? В глазах полетели огни праздничного фейерверка, а потом сознание потихоньку погасло. Кажется все, ребята, я умираю. Финита ля комедия, можно, так сказать, считать меня в загробном мире коммунистом. Аут!

А вот и он, его 10 «В», родной и за прошедшие годы полузабытый, а ныне опять реальный. Сейчас у него алгебра с добрейшей Тамарой Генриховной. Десятый класс выпускной, поэтому они проходят аж элементы высшей математики! И ничего, что из двадцати девяти школьников класса что-то понимают едва десяток, и то на ближайший час, пока не развеются школьные знания, Разбираются же буквально трое — четверо учеников. Все равно положено по учебной программе средней школы в СССР и все тут, хоть сорная трава не расти!

И он встретится с ними снова и, конечно же, с нею. Опять молодая, свободная и красивая!

С удовлетворением вспомнил, что еще в той жизни Олег Ломаев был одним из разбирающихся учеников, причем даже самый лучший. И хотя в той реальности это ничего не принесло, но есть еще шанс! Подумал, слегка отрицательно покачал. Алгеброй он будет увлекаться и сейчас, но стержнем делать в новой жизни не станет. Он все же гуманитарий и уходить в математические дебри не будет. Это окажется другая жизнь и новая встреча с нею!

Хотя математиком он был не плохим, честно говоря. Поэтому учительница и легко отпустила его в туалет, решив, что для столь умного мальчика это и так не совсем важно. Ведь сегодня всего лишь урок закрепления и усвоения пройденного, а он хорошо и усвоил, и закрепил.

Для школьной алгебры это всего лишь варианты решения примеров. Чем больше сделает, тем лучше для него самого. Хотя, разумеется, все в определенных рамках. Остальное можно всего лишь отсекать.

Затем, исходя из количества правильно решенных задач, учительница ставит оценки. Олег свою часть уже решил на «пять», помог, с разрешения Тамары Генриховны, соседке однокласснице Валентине сзади. Хорошенькая пухляшка, но не очень-то умна. Как раз попадала под раздел «ничего не понимающих». И сама, без помощи, получит законную «двойку». А оно для кого-то надо?

Нет, конечно, он тоже думает, что в нашей советской стране возможности должны быть равными, а потенциальные пути одинаковы. Но ведь даже в деревенской школе, где ученические «верхи» не сильно отличаются от ученических же «низов», есть еще элементарные законы природы, по которым все живые существа будут обязательно разными, от слабых до сильных, от тупых до умных.

Помог, а точнее решил за нее две довольно сложных логарифмические задачи. Вернее, решил три, но последнюю Тамара Генриховна зачеркнула, пояснив, что для нее она очень сильная. Считать же проверяющих в РОНО простофилями не стоит. Легко поймут, что помогли.

Ай и что ему эта Валя? У него есть своя и тоже Валя! Посмотрел на нее. Трудится, как все, не смотрит на него.

В итоге Вале-соседке решил на слабую тройку. Этого хватит, а больше ей и не надо будет. Девушка считала также и привлекательно улыбнулась. И за помощь, и за то, что он мужского пола. В прошлой реальности после окончания средней школы она тут же вышла замуж. Он еще первый курс обучения в пединституте не прошел, как она родила первенца. Сколько ему теперь в XXI веке, если он почти гарантировано остался жив?

Вот и думай получше в старческой голове, кто может быть дурнее — она, родившая и воспитавшая в небольшой деревне троих детей, или он, окончивший вуз в соседнем городе и столичную аспирантуру, защитивший в итоге кандидатскую диссертацию, но так и не заимевший детей?

По-видимому, он чрезмерно помедлил с задачей, поскольку заботливая Тамара Генриховна мягко спросила у него:

— Что, Олег, не можешь решить? Давай подумаем вместе.

Что же, решим, хотя и он все понимал. Однако, учительнице трудится мешать не стал, пусть работает!

После этого Олег, как бы задумавшийся над сложной задачей, поразмыслил над своим вдруг появившимся вторым детством. Кто уж тут ему помог — всемогущий Бог, мудрая природа или невероятный случай, но ему нельзя вторично валять дурака. От жизни надо брать все и выбирать лучший оптимальный путь!

Олег за свою долгую жизнь уже привык к тому, что все люди, хотя бы его окружающие, считают вокруг лучшими образцами то, что было именно в их детстве. И все образцовые с их точки зрения политика, экономика, культура, все идут с их детских лет. А все остальное туфта и дребедень. Причем у каждого поколения свой пример для оптимального подражания и своя любимая девушка.

Он, ха-ха, видел как-то в интернете возмущенные вопли нынешней молодежи XXI века, не согласной, что древний, по их мнению, застойный социализм это лучшая модель развития. У вас же не было компьютеров и цифровых плееров! — кричали они его ровесникам.

Наивные глупцы! Большинство считающих так на самом деле не простаки коммунисты, а всего лишь вспоминают свое детство. Те счастливые юные годы, когда ты еще счастливый, здоровый, полный будущих лет. и когда любимейшая девушка еще рядом и еще тебя ждет!

А ему круто помогло. Он не только будет вспоминать, но и жить, и любить по второму разу. И пусть этот лысый дурак с родимым пятном на голове носится со своей перестройкой, баламутя всех своих соотечественников. И советское пока общество ему поддакивает (не все, надо сказать, стали бестолковыми, но, к сожалению, большинство). Все равно ничего у него не получится, ни в экономике, ни в политике, просто могучий СССР в кои-то времена на радость Запада развалится.

Так вот, он, конечно, в этом фарсе в большинстве случаев играть не будет (не на 100%, куда денешься?), но больше всего будет просто жить и радоваться. Счастливо, вольготно, ну и помогая любимой Родине, как можно минимально. Ведь эта горячая любовь Отчизны к тебе такая назойливая, что зачастую просто ужас. Может и в тюрьму посадить (в лучшем случае) и на комсомольском собрании осудить и дать выговор.

Так что от армии, от этого обязательного священного долга всех советских людей мужского пола ему не отвертеться. Как и от добровольно-обязательного комсомола с его двумя копейками взноса.

А в остальном — на фига козе баян? Пока буду учиться в школе, раз так положено, выберу какое-то хобби, скажем лыжный спорт, в Удмуртии он весьма популярен. Влюблю в себя какую-нибудь малолетку деваху из своего класса (Валю!), благо юношеская любовь еще в прошлой жизни наличествовала. Ну и так далее по мелочам. Хорош план на будущую вторую жизнь?

А то в свою прошлую реальность он все бежал по жизни и старался повыше и подальше прыгнуть. Получилось, прыгнул достаточно высоко, хоть и не долго. И увидел, что ничего там хорошего нет по определению. То же самые дерьмовые людишки, только денег и власти немного больше. Больше не хочу ни за какие коврижки!

Так что пока есть возможность (хотя бы десятый класс), сиди на шее у родителей и наслаждайся детской жизнью! И пусть эта взрослач жизнь с ее проблемами чуть подождет. Не развалится же.

Это ведь раньше «счастливое детство» надоедало до тошноты. Хотелось побыстрее удрать во взрослую жизнь. А на самом деле никакой ответственности, минимум работы и учебы. И максимум наслаждений и возможностей!

Так досидел до звонка, мечтая и млея по прошлому. Алгебра все!

Перерыв. Тут главная проблема — мелкие школьные хулиганы. Они даже денежную мелочь не «занимали». Так, забавлялись с беззащитными ботаниками. Ха, против этого у него есть хороший боксерский хук в лицо. Давно уже, в годы аспирантуры, давний приятель (жив ли еще?)помог ему поставить этот удар. В той жизни воспользоваться как-то не удалось. Окружающие, наверняка, боялись. Доцент, декан, борода лопатой. А сам не решился, как-то неудобно было. И, кстати, уголовно наказуемо.

А в этой, еще мальчишеской? Может быть, и повезет. Ха-ха, он бы не отказался, пся крев, хотя бы раз!

И ведь сумел накаркать! Стояли в коридоре, болтали ни о чем, когда к ним подошел, кривляясь, рыжеватый Игорь.

Я немного напрягся, понимая, что вот она «счастливая» возможность, которой может больше и не быть. И в школе, и в населенном пункте в прошлой жизни мне оставалось жить последние месяцы. А потом только наездами.

Как я помнил, в это село семья переехала в 1982 году. Мама, словно заправский политик и экономист, посчитала, глядя на развитие социально-экономической обстановки в стране, и сделала вывод, что из сельского хозяйства надо линять, поскольку здесь скоро будет полный аллес капут.

Близлежащее село, разумеется, тоже было сельским населенным пунктом, но там было масса организаций, только обслуживающий и само сельское хозяйство и близлежащее население. Там и попытались скрыться с семьей.

В общем, родители устроились очень даже припеваючи — мама кладовщиком в КБО (комбинат бытового обслуживания), отец — трактористом в Сельхозтехнике. Были когда-то в советском прошлом такие организации. А вот я так и не смог прижиться в местной школе, в основном среди школьников. Приехал в двенадцать лет, когда детские привязанности уже сложились и меня в компании не брали. Ну, или брали, но с большим трудом.

Тем более, в прежней сугубо деревенской удмуртской школе учили по национальной программе. И, поучившись первый день несколько уроков в «А» классе, в который комплектовали из сельских, то есть как бы русских кадров, я быстренько переехал в класс «Б». Так и получилось — с сельскими я не дружил по причине разночтения в школьной программе, а с деревенскими — из-за разницы в проживании. Трудно подружится, если дома находятся в десятке километров, как минимум. А уж потом, когда к нам традиционно перешли ученики из восьмилетки другого конца села, наш класс тоже традиционно переименовали в «В».

Игорь «своим» меня точно не считал и поэтому издевался, как над остальными деревенскими. Так сказать, ничего личного, голый подростковый «бизнес».

И ничего, что он был один, а нас толпилась кучка робких, но, в общем-то, сильных школьников. Его одноклассники могли появиться в любой момент. И деревенские люди, в принципе, не смелые не решились бы сопротивляться.

В прошлой жизни я бы тоже мялся и стоял у стенки вместе с одноклассниками. Ботаником был. А сейчас, бери плюшку, раз полез! Почти профессиональный удар в подбородок прервал, его, на мой взгляд, бессвязную, хоть и хвастливую болтовню. Игорь рухнул на школьный пол мешком почти без сознания. Кто еще хочет комиссарского, хм, тела?

Ну, насчет тела, я, конечно, сгоряча. А вот подраться мог бы. Хотя дальнейший поединок был прерван нами, а громким звонком, возвещающим начало очередного занятия.

Но пока нам учитель не пришел, я в открытую дверь видел — другие педагоги, в основном женщины, только бросали любопытные взгляды на лежащего школьника. Никто его не убирал или, хотя бы, не отдавал команду мальчикам его класса. Только военрук, у которого в «А» было занятие НВП (начальная военная подготовка) при виде валяющего ученика на полу школы покачал головой.

Видимо, войдя в аудиторию, он приказал помочь классу своему однокласснику. И в конечном счете несколько мальчишек взяли его за конечности и уволокли в оное помещение. Пусть отлежится и придет в себя. Бил я не так сильно, чтобы убить. Не столько он лежит от боли, сколько от ощущения унижения. Перетопчется, а не захочет, так я ему в следующий перерыв добавлю.

А мы стали заниматься иностранным языком. Мои товарищи, кроме русского, учили еще родной удмуртский. И это без по-настоящему иностранного языка. То есть, в сущности, были почти полиглотами, зная три языка.

Впрочем, на их знании английского языка это сказывалось весьма слабо. Более того, на мой взгляд, становилось еще хуже. Попробуйте-ка изучать его, когда английский переводится на удмуртский, а уже потом русский. Ведь последний тоже фактически для них иностранный!

Англичанка Анфиса Георгиевна Карлова билась с ними самоотверженно, не жалея, ни их, ни себя. Но что поделать, они и русский-то знали плохо. И это при активных его носителях, когда в школе их заставляли говорить только на великом и могучем! А уж про английский и вспоминать не приходилось.

Я здесь был, как настоящий великан среди карликов, хотя сегодня об этом еще не знали. Ха, узнают! Знание английского языка на уроке английского языке скрыть невозможно!

Наконец, пришел и мой черед сдачи необходимого минимума. М-да, что можно сказать о взрослом человеке, который после школы еще два года учил английский в вузе и сдавал экзамен, один год в аспирантуре в МПГУ и сдавал там уже кандидатский минимум. А потом ездил в англоязычную страну (США)?

Во всяком случае, что знает он английский не хуже, чем сама учительница. А может, и лучше. И откуда это у него, знает только он один!

Я бодро покалякал ей английский текст про Лондон, углом глаза подсматривая за нею. Старый знакомый город хе-хе, еще с прошлого века в институте учил. Ничего такого, погода, география, популярные места. Но для ученика средней школы, разумеется, случай из ряда вон выходящий.

И что из того, что он никогда не был ни в Лондоне, ни в Великобритании. Сейчас, в условиях ковида этим никого не удивишь. Удаленный туризм! А в неинформационном ХХ веке?

Анфиса Георгиевна с любопытством посмотрела на ученика, лукаво улыбнулась, не решаясь влазить в чужую тайну. А потом все же спросила. Та еще контрразведчица. Женский пол и любопытство все перетрут. Даже КГБ не догонит.

Ну и что? Я доцент! Кандидат исторических наук. Я в качестве декана руководил женским коллективом в два десятка доцентих и два либераста, то есть либерала. На все про все три нормальных мужика, включая меня. И после этого вы, любезная мадам Карлова, надеешься меня посадить на какой-то мелочи. Ха, мы ведь оба глубоко уважаем друг друга (я точно), не так ли?

Исхитрился изобразить простенькую улыбку деревенского пай-мальчика и робко сказал на английском языке, что в будущем году после окончания школы собираюсь поступать в педагогический институт. А там ведь английский. Вот заранее его подтягиваю, чтобы не осрамить родную школу.

Все-таки она не работник контрразведки. Или, как минимум, очень весьма посредственный. Взлет подхватила червячок наживки. Похвалила на английском языке, чтобы никто не понял (шутка) и уважительно посадила на место.

Все, теперь на уроках английского языка я буду вне любой критики. То есть я был на хорошем счету и в прошлой жизни. Но все-таки знал английский где-то на посредственно. А сейчас она вообще не решится меня спрашивать. Ведь я не располагаю детальными сведениями по темам, но акцент у меня точно был лучше, чем у Анфисы Георгиевны, это я вам точно говорю!

А пока шло продолжение Марлезонского балета. Уже на следующем перерыве, как только учитель ушла, а мы сидели уже в классе «История», к нам предсказуемо пришла «дипломатическая делегация» из параллельного класса. Тот, который «А. Здесь и прошла наша 'встреча на Эльбе».

Ни о каком радостном праздновании речь, разумеется, не шла, даже внешне. Оружие — руки и ноги — держалось наготове с учетом пустить в действие в любую ближайшую минуту.

Да я и не прочь. Великодушно разрешил впереди идущему (очень хотелось назвать его главарем, но он даже до этого не тянул, увы) — довольно конопатому и опять же рыжему (медноволосому) парню. Он начал злобно матерится и оскорблять, даже не поздоровавшись. Согласитесь, что это не вежливо и негуманно. Прямо-таки хохлы-нацики какие-то из XXIвека. А я ангел из рая (а вот это шутка).

Коротко ткнул его своей колотушкой (кулаком называть имеющую конечность у юного тела еще было явно рано).

Тем не менее аргумент мой, видимо, оказался весомым, поскольку конопатый в миг заткнулся, с болезненным стоном откатившись за спины остальных членов делегации.

— Ну, кто еще хочет участвовать в дискуссии? Я вполне могу продолжить! — громко сказал и красноречиво посмотрел на свой некрупный пока кулак.

Долгая пауза была мне наградой. Потом черноволосый парень, у которого я так и не смог вспомнить имя, робко сказал, что это их зона.

Зона, ха, тоже мне нашлись урки голозадые! Сявки зеленые, больше я их назвать не могу.

— Даю новую ситуацию. Конкретно вот это, — обвел класс рукою, — моя сфера влияния. Все кто полезет сюда, встретит меня, а долго рассуждать не буду, буду бить руками, а может ногами! Есть какие-то вопросы, проблемы, мешающие лишние зубы? Я все могу!

Делегация заметно долго помолчала, переваривая инновации и накапливая храбрость. Или, может, они пытались понять, что означает «сфера влияния»? Мальчики, а вам не кажется, что у вас время истекает?

Во всяком случае, вновь нарываться на мою колотушку и получать на сто процентов гарантированный новый синяк, никто не хотел. Я, честно говоря, их понимал. Вожди этой мальчишеской шайки свое уже получали, а остальные были всего лишь ведомые, так называемое мясо. Пассивные и слепо смотрящие в спину своим лидерам. А потому убрались, стараясь не оказаться позади всех при отходе.

Я вежливо им покивал в ответ и проводил до дверей, даже не пытаясь пинать вслед по мягкому месту. Потом немного подождал. Появление вдруг нового сильного участника в мальчишеском мирке посередине учебного года, когда, казалось бы, все уже было поделено после появления очередных девятиклассников, оказалось для всех учеников школы неожиданностью.

Нет они еще обязательно очухаются и предъявят наглые претензии, что я де не имею права, а они, наоборот, как бы имеют. Все понятно, за место под солнцем надо бороться. Хоть в большом мире, хоть в маленькой школе. Пусть это могучие супердержавы или деревенские мальчишки-неучи, законы здесь, в общем-то, одинаковы — сильные и наглые всегда правы, а их противники как раз категорически нет. Виноваты же, как всегда, проигравшие.

Но пока было по-прежнему тихо. Хотя бы пока. По моим подсчетам, предстояло столкнуться еще, по крайней мере дважды, по количеству групп. Что же, не в последний день живем, помашемся. По-моему, будет много ору, писки, соплей. Драки, как и в случае с европейскими странами, окажется чуть-чуть.

Хотя я, конечно, мог ошибаться, как в сторону увеличения, так и уменьшения. Но сам процесс был выверен до мелочей, сомневаться не приходилось.

Вернулся на свое место, попутно внимательно посмотрев в лица одноклассников, провоцируя их на драку, или, хотя бы, на шумный скандал. Я прекрасно знал, что местные тихони вроде бы не осмелятся на столкновения. Но без особых правовых гарантий. Слишком уж был низок статус у прежнего меня у аборигенистых мальчишек.

Но нет, никто все же не стал принципиально рыпаться со мной. Кишка тонка, хе-хе! Лишь иногда одноклассники бросали на меня удивленные и даже испуганные взгляды. Здесь я был почти свой, просто неведомо как оборзевший. Бывает же так — всегда смирный и спокойный, и вдруг как бы взрывается и превращается в злобного хулигана.

Но это уже полностью мои проблемы. Может, бешенством заболел? Вот пусть сам и разбирается. Ни помогать, ни мешать одноклассники не будут. Их мир — это деревенские общины взрослых, куда и им был прямой путь (кроме тех, кто едет в город). Мне там, по понятным причинам, места не было, а потому меня терпели, но за своего не считали. Ну и ладненько, я и не рвался туда ни разу!

Походя, наконец-то, потрепал по сладкому плечику миленькую Валю Сигову, красавицу мою. Как все-таки она мне нравилась. Расцеловал бы еще в прошлой жизни и в щечки, и в губки, если бы осмелился.

Но тогда я ничего предложить не смог, хотя Валя покорно шла следом за мной и даже поступила в тот же вуз, что и я. Только я на истфак, а она на филфак. Увы, в первый же год девушка сразу вылетела и больше я ее не видел. Слышал еще, что сошлась с каким-то местным парнем и все. Разошлись, как в море большие корабли. Море огромно, как и жизнь, и мы с ней в том существования уже никогда не встречались.

А тут судьба мне вдруг поднесла второй шанс и на этот раз я уже хлопать ушами не буду. Нет! А стану в амурных этих делах в меру бойким и даже наглым. Как раз в этой сфере такая деятельность мальчиков никого не удивляла.

Как, впрочем, уже и девочек. Свирепый гормональный взрыв, что вы хотите. Главное здесь не подпадать под статьи Уголовного Кодекса РФ (сейчас еще РСФСР) и не оставлять следы в виде возможных наследников. И государство, и общество тут единодушно считают, что десятиклассникам еще рано заводить детей, что надо еще самим пожить. Ну, это как сказать!

В ответ на мой красноречивый жест Валя застенчиво улыбнулась. Она робко посмотрела на меня, как на кровожадное, но очень приятное чудовище, застенчиво, хотя и одобрительно промолчала. В общем, понятно. Я ей, в принципе, нравлюсь, однако сама она даже не пошевельнется, чтобы сделать первый шаг.

И правильно, кстати, сделает. Ибо и самой природой так было предусмотрено. Самец всегда ухаживает и предлагает замуж. Это вам не эмансипированные городские девицы XXI века, которые и сами поухаживают и сами женятся (принципиально не выходят замуж) и даже в постели в сексуальных игрищах будут обязательно главными.

Здесь же еще ХХ век, а передо мной застенчивая деревенская девушка. М-гм, все, разумеется, до определенной границы, девичья скромность здесь всегда была относительной, как виделось мне с высоты старческого разума, но тем не менее.

— Мадемуазель, я предлагаю вам пересесть ко мне, — галантно предложил я с ходу девушке, предусмотрительно посмотрев на ее соседку Любу. Как бы предупредив взглядом — не лазь, ты не лесбиянка, и в любом случае мне не соперница в мужской сфере распределения амурных обязанностей.

Густой румянец украсил Валины щеки. Она как бы еще колебалась, хотя я старческим взглядом видел — полностью одобряет мое предложение и согласна. Но девичья ее сущность не позволяла так сразу сказать ДА.

Все бы ничего и я совсем здесь не возражал, но до звонка на урок оставалось почти ничего — чуть больше минутки. А потом придет старый учитель истории Николай Семенович Усков и будет совершен не до шашней. Историк он такой суровый, хотя и не злой! И что я, опять окажусь не причем? Решился, хотя даже старику (пусть бы и мне) было понятно, что это излишняя наглость со стороны подростка.

А ну и пускай кто попробует свистеть! Не будешь наглеть в пору юности, останешься один — одинешенек в зрелости. Знакомая картина, не правда ли?

Продолжая ее уговаривать, в качестве весомого фактора указал на свои большие знания — я же готовлюсь в педагогический институт! Непрерывно болтая, сам настойчиво тянул ее к своей желанной парте.

Валя поначалу сильно сопротивлялась, бросая жалостливые взгляды на подружку Любу Никулину. Потом решилась и, уже не тормозя, позволила вести ее к моему ученическому столу. А когда в класс вошел учитель истории Николай Семенович, даже сама пошла впереди, стараясь как можно скорее присесть и спрятаться от учительских глаз. Очень уж красноречиво удивленный был его взгляд на девушку. Причем, что интересно, на меня он совсем не смотрел. Я все же был мальчишечка серьезный и умный, не то что эта вертихвостка.

Бедный старик! Мы были его последняя параллель классов и завершение педагогической карьеры. Как я помнил из прошлой жизни, потом он уйдет на пенсию, а еще года через три — четыре умрет. Обычная концовка жизни в нашей стране. Но к истории он, в том числе, меня приучил, за что ему большое спасибо.

В десятом классе уроки истории были обзорные, нас готовили к государственному экзамену, одновременно повторяя материал прошлых классов. Неплохая система образования. Впрочем, ладно, проехали.

Сегодняшняя тема касалась Февральской революции, и мы ее, по сути, вновь проходили. Тогда, в годы перестройки, всегда так. Факты те же, а трактовка разная. Историю, как тогда говорили, делали правдивой, то есть советские концепции обязательно хаяли, а буржуазные хвалили. Хотя и плохие и хорошие были по обе стороны, но кого это волновало?

Я не выдержал и сидя (Николай Семенович это разрешал) стал в ответ рассуждать. Со старым учителем я не спорил. Мне, кандидату исторических наук XXI века было бы смешно дискутировать с деревенским педагогом конца ХХ века. Но теплая Валина рука находилась в моей, и это пьянило меня больше, чем сорокоградусная водка.

Искоса посмотрел на Валю. Та, смущенная, смотрела вниз то ли на стол, то ли под стол. Мало того, что притащил к себе, так и заставляет смотреть на это непотребство. Но ведь не вырывается!

И я продолжал заливаться весенним соловьем. Учитель Николай Семенович вскоре замолчал, исчерпав свои аргументы, и где-то уже половину урока я говорил только один, превратив школьный урок в вузовскую лекцию. Сообразив это, я быстренько закруглился и пробормотав: «Вот это я нашел, готовясь к вузовским институтским экзаменам», замолчал.

Николай Семенович в изумлении пожевав нижнюю губу, лишь сказал: «Да из тебя настоящий историк будет!». Похоже, он пришел в крайнее изумление и не знал, что делать. Но урок уже подходил к спасительному концу, и ему осталось лишь сообщить домашнее задание.

В общем, сегодня я был настоящей примой, как на всех уроках, так на перерывах между ними. Но все же больше всего я оказался героем на уроке физкультуры. Мнение, конечно, субъективное. Другое дело, что по истории я был выучен еще в институте, по остальным предметам и раньше оказывался в школе первым.

А вот в школьном спорте я всегда был полный абстрактный ноль, о чем учитель физкультуры Алексей Митрофанович, или, точнее просто Алексей, как я его называл про себя, если учитывать количество лет прошлой жизни, очень грубо, но метко мне сказал. Как и большинство заумных ботаников, физически в прошлой жизни я был не очень крепок.

Но сегодня он был совершенно не прав. Просто педагогически. Мальчиковую дистанцию на лыжах (5 км), я совершенно спокойно завершил первым, чем привел бедного учителя в полное изумление. Кажется, я между делом войду в одну из школьных легенд. Или, хотя бы, анекдотов.

Алексей Митрофанович в пору своей боевитой молодости постоянно брал призы на всех региональных и даже всесоюзных лыжных соревнованиях и он-то прекрасно понимал с какой стороны надо брать лыжные палки.

Мои бравые одноклассники еще только заканчивали с отстающими девочками их дистанцию (3 км), чтобы потом пройти еще 2 км, а я уже вышел на финиш! Пять, только пять! Посмотрел на учителя. Не дай бог засомневается!

Однако, Алексей Митрофанович (про себя Алексей), не только не колеблясь поставил наивысшую школьную оценку. После окончания урока он оставил меня одного и, не мудрствуя особо, после небольшого допроса, где рефреном шел вопрос, как я дошел до такой жизни, принципиально предложил мне участвовать в соревновании по биатлоне в составе школьной команды. Скоро ж состязания!

Так-то да. В ближайшее время будут соревнования имени местного героя времен Великой Отечественной войны С. М. Стрелкова. Что-то я про них совсем забыл. А Алексей, как ловкий приспешник лукавого из ада, уже прямым текстом вещал: если в ходе гонки покажешь хорошее время, поедешь с командой на районные соревнования. А про пятерки по физкультуре даже можешь не вспоминать. Естественно!

Мгм, звучит весьма привлекательно. Физкультура была одних из немногих школьных предметов, где я постоянно получал лишь твердые четверки. Для большинства это было замечательно, а для меня со своим школьным аттестатом, сплошь наполненным пятерок, это было очень плохо.

И, главное, что будет после этого? Не зря, что ли Инмар меня модифицировал. Ведь не остановлюсь я на этом!

Последнее предложение в форме вопроса я ретранслировал учителю.

— О-о! — одобрительно сказал Алексей, — а у тебя губа не дура. Если хватит силы и мастерства, пойдешь дальше — уровень страны и мира. Но об этом даже не думай, пока не пройдешь низовые соревнования. Там отсевается весь случайный балласт. Так что еще посмотрим, твой сегодняшний уровень он постоянный или случайный. Думай только о пятерках на уроках по физ-ре, целее будешь.

Но я со своей практикой двух жизней, уже понял — вот оно, то самое, что мне надо во второй жизни! А то ведь удовольствие — удовольствием, а человеку нужна перспективная цель. Не зря я уже вспоминал о лыжах. Драки, девушки и так далее, это все хорошо, но мало. Нужна настоящая перспективная ЦЕЛЬ. Иначе в нашей жизни озвереешь и сопьешься.

И это ведь не случайно, Удмуртия — лыжный край. Даже у нас в классе, парни еще ничего, а вот среди девочек входили одна участница региональной команды, да еще одна в качестве запасной. Сам Бог велел, то есть Инмар!

В науке я уже соответствовал, хоть и на сравнительно невысоком региональном уровне. Но все же около восьмидесяти публикаций (от статей до монографий) добрал. Сферу политики отбрасывал принципиально и сразу. Ассенизаторство и политика — вот две самые грязные отрасли жизни.

А вот зимний спорт — это настоящее то! Чистый, как хрустящий снег и морозной свежести. Не зря же мне зрение Бог Инмар улучшил и мышцы укрепил. Как бы прозрачно намекнул, что мне надо делать в будущем. А что? Белый покров, устойчивый холод, прекрасная зимняя природа. Что еще надо для нормального человека!

Поговорив с учителем, я собирался уже идти, решив, что в школе делать пока нечего. Уроки прошли, можно домой или опять к Вале. Сейчас она поселилась у сестры с мужем. А те днем находились на работе, как все нормальные советские люди.

Однако Алексей, щедрая душа, меня притормозил, предложив сначала пройти обязательную медицинскую проверку в школьном медпункте, а потом еще и пострелять из мелкашки (малокалиберной винтовки). Золотая мечта каждого мальчишки!

Я тоже слегка притормозил, думая о медицине. Молодец, Алексей! План был если и не увлекательный, то вполне целесообразный. Я и сам уже подумывал, что как-то ненастоящие соревнования получаются, если медики спортсменов не проверяют. Тем более, в это обязательное советское время. А если у тебя сердце больное или, скажем печень и легкие? Так ведь и сковырнуться на лыжне можно!

Ан нет оказывается! Хоть и не солидная врачебная комиссия, а всего лишь полуобразованный школьный фельдшер, но проверяли меня в местном медпункте плотно. Методики средневековые, аппаратуры почти никакой, но все как полагается — сердце, давление, легкие, глаза. В общем, что надо было, все осмотрели, пощупали и оформили в официальные бумаги. Мол, для подростковых состязаний здоров! Иди, салага и здесь не кашляй.

А потом мы даже постреляли. Я говорю во множительном числе, так как и Алексей взял в руки винтовку. Даже, пожалуй, больше. Это учитель пострелял, а я учился и смотрел. Замечательно он стрелял! Пять выстрелов и все в яблочко! Пятьдесят — максимальное число при таком количество патронов.

Ха, если бы в прошлой жизни я и сам не стрелял и старательно бы не учился, точно бы был сейчас с открытым ртом. А так, удивляться пришлось ему. Получив пять патронов и отмашку: «Огонь!» я хладнокровно зарядил патрон и угодил тоже в десятку. И так пять раз. Не лыком шиты!

— Ну и… ничего себе! — прокомментировал учитель удивленно, — Ломаев, ты где раньше телепался в нашей школе? Попади ты ко мне в руки пару лет назад, я бы из тебя шикарную конфетку сделал! Закачаешься! Задатки лыжники у тебя вдруг стали выдаваться выпукло, как титьки у девочки — подростка. И стреляешь на все «пять».

Еще не знаю, как у тебя это будет совмещаться на соревнованиях, но по отдельности все великолепно. Жаль, только времени у нас осталось очень мало, фактически полтора — два месяца, в зависимости от природных условий. То есть пока можно будет работать на лыжах. Или ты так в армию готовишься?

Так Алексей кудряво пошутил. А потом уже серьезно спросил:

— Ну как, ты согласен принципиально? Не ломаю я тебе будущие планы?

— Конечно, согласен, — даже немного обалдел я от его слов, — от такого заманчивого предложения никак не отказываются!

— Смотри! — предупреждающе сказал Алексей Митрофанович, — тебе, наверно, видны одни победы, награды, девки титьками на солнце машут. А на самом деле это, прежде всего, труд. Каждодневный, муторный труд на лыжне. Не будет его, ты не состоишься, как лыжник. Или, как ты уже, наверное, понял, биатлонист.

Опять же вуз уже будет. С твоими-то оценками просто грешно не попытаться. Подумай, с родителями посоветуйся. Вдруг они будут категорически против.

И вообще, у тебя еще вся жизнь впереди, не получится это, получится то. А ломать себя из под палки тоже не стоит.

Физрук вопросительно посмотрел на меня и отпустил отдыхать, неспешно думать и уж потом решать.

Эх. Алексей, Алексей! — подумал я, идя домой из школы, — будь я простым подростком, я бы с тобой, наверняка, охотно согласился. Мол, все еще оптимально впереди, в розовой дымке. Нечего спешить, вся жизнь впереди.

А вот как бывший декан пединститута, через руки которого прошли тысячи молодых людей, чуть постарше, чем я теперешний, совершенно с тобой не соглашусь. В жизни так — сначала будет рано, а потом без паузы уже поздно.

И пока я молод, пока характер и тело пластичные, надо заставлять себя работать. Ибо оставлять подрастающее поколение на милость природы — это все равно, что поле оставлять без обработки. Оно, конечно, отдохнет, но вырастут на них только сорняки. А из подростков, живущих в неге и жалости, — лодыри и пьяницы.

Разумеется, перегибать палку тоже не стоит, ни в физическом, ни моральном плане. Ибо человечек я еще маленький, надавишь посильнее — сломаешь, и будет такой сломленный человек всю жизнь мучаться.

Вы скажите, а как подобрать это правило золотой середины, чтобы и заставлять подростка максимально работать, шлифуя и развивая различные черты характера? Это зависит от его личных особенностей и свойств. И любой наставник, педагог ли, или просто родитель должен обладать качествами учителя или, хотя бы, зачатками знаний. Не зря есть педагогическое образование!

По-моему Алексей Митрофанович этими свойствами обладал, несмотря на определенную грубость и словесную любовь к женской груди. Какой ни какой, а тренер из него получится, а больше мне не надо. Что же, поработаем, лично я застимулирован на все сто процентов!

И с усилием двинул тугую дверь домашнего уюта. Я пришел домой!

Последующие школьные дни в конце ХХ века походили один на другой, как тяжелые, солидные патроны в винтовочной обойме. Этакие шаблонные учебные рабочие дни от утра до вечера, как рабочие будни у всех взрослых в СССР.

Впрочем, Я — новый свой персональный распорядок принципиально подкорректировал. Первая половинка дня длилась примерно до полвторого — двух, в зависимости от учебного расписания. Включала она типовые уроки, где я, как всегда, блистал.

Потом до вечерних сумерек шли индивидуальные физкультурные занятия с Алексеем. Очень даже кудрявое расписание даже для взрослых. Для детей, может и тяжеловато, но я им уже не был, хотя и физически продолжал существовать в довольно юной форме.

У учителей нашей школы я быстренько стал явно если и не небожителем, то человечком с высоким талантом, не чета другим. Он вырастет сам, надо лишь не мешать ему неосторожными действиями.

По поводу этого я уже имел стойкое и твердое мнение декана, довольно скептическое и отрицательное. Но то, что они мне не мешают, меня, собственно, очень даже устраивало. Благо, я категорически и быстро занял место первого ученика не только класса, но и параллели, и слазить с него не собирался. В каких-то предметах я стал сильным еще до появления второго Я, во многих — после.

Например, традиционно я был первым в математическим дисциплинам и физике. И хотя каких-нибудь результатов в прошлой жизни, в принципе, не достиг, но на районные олимпиады по самым разным дисциплинам ездил всегда. И даже уже после появления попаданца один раз оказался там, несмотря на осторожные возражения физрука. Не очень, правда, настойчивые, но все же. Алексей Митрофанович беспокоился, что я просто размажу себя, если буду идти сразу по разным учебным предметам. И, как мне кажется, немного ревновал, считая, что это он первый открыл юное дарование.

На районной математической олимпиаде я с большим отрывом занял первое место. А что вы хотите? Олимпиада-то была нацелена на 8–10 классы, то есть примерно на 15−17-летних детей. А тут прибывает к ним взрослый дядя после вуза и московской аспирантуры. Хотя внешне все одно юное дитя. И соответственно отношение к нему такое же. Нечто вроде между переразвитым и сумасшедшим.

А я, между тем, был уже не только умен, но и опытен и мог опираться не только на теоретические знания, но и на обычную обывательскую практику. Скажем, на доказательство примера, что N в тридцать второй степени больше или равно нулю я потратил меньше пяти минут — пока писал. И все! потому что знаю — квадрат любого числа, как минимум, не отрицателен. И даже не влезая в математические дебри!

Остальные примеры тоже пощелкал в сию минуту и поднял руку. Не только из-за желания похвастаться. Нет, из практической надобности. Через пять минут на автостанции должен был отправиться рейсовый автобус в мое родное село. В то благословенное время автобусы шли каждый час практически весь день от 6.00 до 21.00, и застрять в районном поселке было сложновато. Двадцать пять копеек и ты поехал после некого ожидания. Но зачем же здесь дожидаться, если есть возможность быстро уехать? Ahtung, kamraden!

Но, увы, мои прекрасные замыслы сразу же были сорваны грубо и жестоко. На олимпиаду я потратил меньше урока — тридцать минут с небольшим. И имеющаяся представительница комиссии — молодая учителка лет двадцати пяти Юлия Викторовна — старая с точки зрения ученика — мальчишки и сопливочка на взгляд старого попаданца — даже ничего не подумав, с ходу спросила:

— Что тебе, мальчик, что-то непонятно? Или, может, в туалет хочешь? Не стесняйся, скажи! А то вы, деревенские, такие скромные и стыдливые.

Эк ее как-то повело! Похоже, она сама немножечко сошла с катушек?

— Нет, я, собственно, все, — солидно сказал я и в качестве доказательства помахал исписанными бумажками, — решения задач зафиксированы на бумаге и могут быть переданы соответствующей комиссии.

Как бы не так, ха-ха! Возможно, я тоже не небесный ангел и могу ошибаться. Но не зря же так бестактно сшибать человека с его принципиальной позиции!

— Возможно, тебе надо еще проверить решенные задания? — неуверенно сказала учителка, видимо, совсем даже не думающая отпускать меня. Красивая, между прочим, девка, прелестное личико, фигуристая. Сладкая ягода. А достанется ведь какому-нибудь местному пьянице. Тут все они в молодости хороши, к сорока годам уже по-черному кладут за воротник. Эх, где мои двадцать лет! Я бы за ней так приударил. А так и лет мало, и Валя неподалеку. И ну к бесу эту учителку. Всех не спасешь.

— А я уже написал и проверил! — серьезно, но вежливо возразил. Ошибок у меня быть не должно, кроме одного случая(были уже и такие курьезные примеры) — неправильно списал данные с доски. Но так было только в прошлой жизни, в пору моей прогрессивной близорукости. Сейчас же у меня была твердая единичка, и я все прекрасно видел с доски! А ошибки по рассеянности я уже просмотрел и ни чего не нашел. Отпусти, тетенька, у меня дома маленькие дети ждут, не дождутся!

Юлия Викторовна явно встала в откровенный тупик. Подумала, теребя воротник блузки. Олимпиада, конечно, не школьный урок, но и инструкции строго предупреждали, чтобы на них учителя строго пресекали возможных «скороспелов». Сам по этому поводу где-то в 2010-е годы ругался.

А ведь, как говорится, что написано пером на бумаге, то не вырубишь острым стальным топором. Особенно если это официальные документы. Строго осмотрела на торопливого ученика, очень желая, чтобы он сам сел обратно за школьную парту и ей не пришлось принимать силовые меры.

Ага, может еще в пояс поклониться? Дескать, мы люди не местные, принципиально бедные, пожалейте тетенька!

Но вот эта молодая мегера не хотела понимать, хмурилась, поджимая губы, строго смотрела на борзого ученика.

«На дешевый понт берет» — понял Олег и покорно взгляда в сторону от нее не отвел. И то, у него был многолетний опыт доцента и декана, у нее — всего лишь год работы в школе. И поэтому она первой почти стыдливо отвела глаза. «Позову предателя комиссии, — решила она слабовольно, — пусть сама мучается и берет на себя ответственность с этим наглецом старшеклассником».

— Анна Васильевна, подойдите, пожалуйста, — закричала она в коридор, не забывая присматривать за участниками олимпиады, — у нас тут небольшая, но трудная проблема!

В школьном коридоре, казалось, никого не было, но на громкий голос учительницы из соседнего класса торопливо вышла седоватая женщина лет пятидесяти.

— Что там у тебя, Юля? — строго спросила она у молодой учительницы, подозревая, что та ее вытащила из-за какой-то мелочи.

Вместо ответа учительница лишь кивнула в мою сторону, не желая шуметь в аудитории и мешать остальным. Седоватая женщина требовательно посмотрела на скромного меня. Мне даже показалось, щелкнула зубами, имитируя поведение злобного серого волка из местных лесов. Подумаешь, испугала! Поплакаться со страха в жилетку?

Ох, же мне эти педагоги-женщины! Все-то они пытаются подмять и заставить слушать — и учеников и коллег — мужчин! Сколько их я раньше видел — от интеллигентных женщин, которых было интересно не только осматривать, но и слушать, до настоящих бой — баб, случайно попавших в сферу образования. Данный экземпляр в общую картину маслом ничего мне не добавлял. Домой хочу и баста!

Но женщине ничего не сказал, лишь вежливо поклонился и шаркнул ножкой, как здоровался со знакомыми студентами.

Но то старый доцент с молодыми и, надо сказать, красивыми студентками, а не мальчишка старой учительнице. Впервом случае вежливая чуткость, во втором — практически наглость. Женщина нахмурилась и углубилась в мои листочки с решенными задачами, решив, что прочитает для проформы, а потом выгонит. Такой шальной грубиян школе не нужен!

Однако, по мере того, как она читала решение математических примеров, ее настроение улучшалось. Решил же все, нахаленок!

— Неплохо, очень даже неплохо, — оценила она мой результат, — не гениально, но вполне недурственно. Подожди пока здесь, а мы посоветуемся.

Ходила она достаточно долго. Я вскоре плюнул на рейс 11.10 и нехорошо подумал, что и 12.10 тоже не мой автобус. И ведь как в воду глядел!

Время все шло, а моя робкая попытка выйти из класса, была решительно пресечена молодой цербершей, строго и непреклонно скомандовавшей сидеть. Я даже не стал с ней спорить. Видно же, что не она здесь командует. Хотя очень хотелось спросить:

— А язык для подобострастия не высунуть, как злобный старый пес на цепи?

Постепенно уже все имевшиеся ученики окончили задания, и школьная комиссия просматривала их результаты в соседнем классе. За деревянной дверью я ничего не слышал, но, судя по затягиванию работы комиссии, предполагал, что она оказалась в некоторой растерянности. Вот ведь влип, как Наполеон в 1812 году в России! И кто же тут у вас Кутузов?

Если бы я мог их слушать, то сразу бы понял, что прав на все 100% и даже бы забеспокоился. Учителя, все опытные, с большим стажем работы, были в более чем растерянности. Всем им показалось, что на олимпиаде участвовал человек в годах, а отнюдь не юноша.

Но когда один из деревенских учителей робко попытался это сказать, и председатель комиссии, и контролирующая ученика учительница подняли коллегу на смех. Всего лишь юный школьник сидел в соседнем классе и решал недавно задания под присмотром учителя, а теперь вот покорно ждал их решения.

Тогда плавно возник другой принципиальный вопрос — давать ли ему первое место или ограничится призовым? Формально он получил больше всего баллов, и комиссия должна огласить его победителем. Но ученик обычной деревенской школы никогда раньше не занимал такие высокие места. И это при нескольких-то городских классов с углубленным изучением математики! Прямо-таки нонсенс, если не сказать хуже. Возникает утилитарный вопрос — чем местные учителя вообще занимаются, если их собственных учеников так легко побеждают деревенские школьники?

Обучающая Олега Ломаева Тамара Генриховна, с удовольствием рассказывающая про своего талантливого ученика, осеклась и тоже задумалась, растерянно сказав просто так в воздух:

— Проблема ведь еще в том, что мальчик с большой охотой активно занимается лыжами и в ближайшие месяцы ему будет совершенно не до математики и, тем более, не до поездки в Ижевск. Наш учитель физкультуры об этом специально подчеркнул перед поездкой на Олимпиаду.

Казалось бы, все было решено, комиссия в целом и даже обучающая учительница согласовали вопрос. Но ведь формальности тоже надо соблюдать. А некоторые решения задач были такие четкие, можно сказать изящные, что пропускать этого ученика так просто не хотелось. Самородок, хотя и без особых излишеств, но зачем же так цинично-то пинать?

В конечном итоге ученику 10 «В» класса Зуринской средней школы Ломаеву Олегу первое место все же дали, хотя и со скрипом. Но устно обговорили, что, если у него не будет возможности, то без излишних споров в Ижевск на республиканскую олимпиаду поедет занявшая 2-ое место Ускова Катя. Без особых математических способностей, но с приличными знаниями.

Я, собственно, не удивился, ожидая призового места и уже ругая себя в душе. Но Тамара Генриховна объяснила мне сущность решения, и мне оставалось только облегченно вздохнуть. Сам по себе я карьеры математика в своей жизни не видел. Только лыжник, а, точнее, уже биатлонист!

Только ветер, только снег и только точные выстрелы!

— Все, больше никаких учебных олимпиад по школьным предметам! — категорично заявил я моему физруку и, по совместительству, теперь уже тренеру Алексею Митрофановичу, — только обычная учеба, плюс лыжи, палки и винтовки!

Трудно сказать, что уж он там пересказал о нашем разговоре в учительском коллективе, но после этого очередь учителей ко мне быстренько сначала сократилась, а потом исчезла. Уф, я только облегченно вздохнул и, кое-как, помолился. Слава удмуртскому Богу!

Ведь большие успехи, уже без второстепенного дна, были у меня и в спорте. Пока, правда, без грамот и призов. Но все равно, долгие тренировки под чутким руководством Алексея дали мне то, чего у меня не было и за что я очень даже боялся: укрепление дыхалки юного тела, упрочнение его выносливости, усиление мышечной силы. Восстановилось и здоровье в целом. То, что изредка, но все же происходило — повышение давления, ускорение пульса, как следствия усиленного занятие спорта — в конце концов, исчезло. Кажется, Инмар сдержал свое божественное слово. Или это я серьезно взялся за свое посредственное здоровье?

Я уже спокойно проходил по 10–15 км без особых последствий и даже, по словам учителя, с неплохими результатами для пока еще нетренированного школьника.

Тренировал он меня, правда не так часто, как хотелось, и биатлону, то есть лыжным гонкам со стрельбой. Нюанс здесь в том, что стрельба, или, вернее, плохая стрельба серьезно влияла на итоговой результат. А так, обычные лыжные гонки, где основа победы — постоянная скорость и хорошая выносливость

— Помни, — торжественно требовал от меня наставник, — биатлон — твой коронный вид спорта. Не забывай про тренировки, хотя бы одну гонку в день проводи в ритме биатлона. И биатлон тебе приносит сторицей! Хотя, — уже тише добавил он, — про лыжи тоже не забывай. Пригодится!

Он не зря так говорил. На низовом уровне в Удмуртии биатлона не было, по крайней мере, в сельской местности, а только лыжные гонки. То есть не то, что биатлона не было, иногда проводились даже гонки по биатлону с приличными призами, но официально для дальнейшего прохода дальше учитывались только простые лыжные гонки. Почему?

Я из любопытства, все-таки это моя будущая почти работа, пытался узнать у спортивных функционеров причины этого странного положения. От меня шарахались, как от вражеского шпиона на секретном объекте, а когда заколебывал, то отделывались общими словами, типа «КПСС и дальше будет чутко реагировать на нужды советского народа». Ага, реагировать! А уж когда я еще узнал, что введение биатлона планируется не раньше, чем в середине 1990-х годов, то просто сплюнул и перестал дурачится. Ну, его к зеленому фигу!

К этому времени уже и СССР, и КПСС будут значиться только в прошлом времени. И, поскольку, и Б. Н. Ельцин, и В. В. Путин в спорте биатлоном не интересовались, то уже в будущем, в конце ХХ века, этот вид спорта будет благоразумно планироваться уже примерно к середине XXI веке, то есть с позиции ныне живущих людей никогда. Ибо человеки так долго, увы, не живут.

Но самая большая печалька была даже не в этом. Я никогда еще в прошлой жизни не ждал грозы в середине зимы. Проще было дождаться окончания самой зимы. А с накопившейся яростью разобраться просто и не трудно.

Опять спровоцировал мальчишек из параллельных классов, у всех на виду начав травить одного из них. «Общество», видимо, было обалдевши до отупения, поскольку никто не полез чистить мне личико в тот же миг, так сказать, не отходя от кассы. Или, они опасались, что учителя, в чьих глазах мой авторитет был весьма высок, сразу ломануться меня защищать?

Я разочаровано обвел их взглядом, но никого наглого и желающего восстановить справедливость «по-деревенски» не увидел. Ну и болтался на виду у всех в школьные перерывы, насыпая роль на свежие раны.

Вот так и проводил свой последний год, точнее большинство зимних месяцев. Ждем-с, толи окончание долгой зимы, толи окончания не менее долгой средней школы!

Есть все же всеведущий Бог на свете (какой свет не важно) и не обязательно наш Инмар (это тоже не важно). Просмотрел Господь своим грозном оком, оценил текущую обстановку в целом, anmass, как говорится. И дал в не очень больно в репу (в личико), чтобы напрасно не ныл, не увеличивал негатива в жизни. Правильно ведь, не фиг плакаться понапрасну, не слезливая девка!

Ну а мне просто погладил по вихрам, хм. Уже после обязательных школьных уроков, когда учителей уже стало заметно меньше, а, значит, и моя «крыша» заметно похудела, школьная стычка с местными задирами все же произошла. Десяток самых смелых местных хулиганов, решивших или меня побить, или, хотя бы, кооптировать в свой актив, решительно подтянулась ко мне, любимому.

Я отлично видел, что большинству из них совсем не хотелось разбираться с новой силой. И гнева они ко мне не испытывали, и ведь понимали, что вскоре, после окончания школы, они так и так все равно разбегутся. Чего ж делить? В общем, шкурка выделки абсолютно не стоила.

Но какие-то самые смелые и обидчивые, уже успевшие от меня получить пару раз в лоб или грудину, продолжали настаивать со мной разобраться. Хм, я ведь пожалуйста. Надо уважить этих бестолковых. И мы все-таки встретились и подрались. А чего они пищат и вякают?

Все началось с того, что я нарушил обычай — сначала надо было разругаться, а уж потом сунуть в морду. Но я не стал слушать, какой я плохой и что мне надо сделать в транскрипции Мишки Васильева, не очень-то сильного, но достаточного наглого парня и с ходу двинул своей правой ему в нос.

Тут необходимо сказать, не только у человека, но и вообще у млекопитающих, нос — это самое слабое и больное место на лице или, хотя бы, в морде. Особенно у нетренированных особ. Это я снова увидел, глядя, как Мишка занимается очень интересным для него новым делом — пытается остановить кровь из носа, хрипя и стеная во весь голос. И не я, кстати, один видел, а почти вся шайка и любопытные окружающие.

Лишь двое из шайки, помня о важности своего занятия, попытались продолжить наезд. Смешные такие! Жалко было ликвидировать их настойчивость и напор, но что делать? Так сказать, дуракам везде у нас дорога!

Одному я, полезшему слева от пострадавшего Мишки, дал коротким, но мощным хуком, отправив его прямо в Нирвану. Второму, даже не успевшему появится на поле боя, врезал ногой по промежности. Удар, честно говоря, подленький и в профессиональном спорте не котируется. Но мне было не до этого. Честный поединок — это равный поединок, а всей шоблой на одного это, в любом случае, неприлично. И я в таком случае, освобожден от любого слова.

Тем более, и от этой шайки мне кто-то воровски сунул. Прямо в лицо. Хорошо хоть не в нос и не в глаз, но сильно. Я, во всяком случае, десяток дней чувствовал эту ссадину. Хорошо хоть выглядела она не очень зримо, и в школе, и родители ничего не замели. Лишь Алексей Митрофанович хмуро, как это он умел, прямо в лицо сказал про это и предупредил, что спортсмен драться не может, поскольку он лицо публичное. Если на лице будут какие-то следы драки, то он немедленно будет снят с официальных соревнований. То есть с любых, поскольку в СССР нет неофициальных состязаний. Понятно?

— Понято! — озадачено сказал я, пытаясь вспомнить из своего первого детства, так ли это было или нет? Ой, а я-то откуда знаю, я в нем никогда спортсменом не был! Откуда я знаю, правду мне говорит Алексей или элементарно пугает? Задачка-то и для него самого очень непростая: хулиган–ботаник. Ситуация почти трагикомическая. Я даже с любопытством посмотрел на него. Что он дальше будет делать?

С одной стороны, умен, начитан, больше всех получает в классе пятерок. И по любой учебной дисциплине первый помощник учителя. С другой стороны, первый хулиган в школе. Причем, ладно бы еще дергал девчонок за косички. Так нет же. Признанный автор большинства мальчишеских ссор в школе. Других бы и за меньшее гнали из родимого учреждения в ПТУ!

Интересно, а я бы что делал на месте директора? Прогнал или не прогнал? Вот ведь дилемма. И так плохо и эдак нехорошо!

Немного поломал голову на досуге, потом перестал. Пускай голова у учителей трещит, мне-то что маленькому и добренькому? Или вот у слона башка такая большая. Пусть думает, будет новый вид — слон думающий. ха-ха. По научному elephantus sapiens.

Надо только все же поменьше мельтешить в драках и ссорах. А то ведь и в правду залетишь в милицию. А у них другая отчетность, фиг отбрыкаешься потом. В остальном пусть педагоги страдают, они за это зарплату получают и не такую малую для этого времени.

Единственно, с кем оказалось вообще черно, так это с Валюшкой. Я так ее любил, хотя и немного условно, так радовался ей в новой жизни. А в итоге именно с ней и не получалось от слова никак. После первой волны отчаяния разум мой немного начал приходить в себя, и был в состоянии анализировать, я понял, что виноват, в общем, где-то сам. Наехал на нее с пылу-жару, она и перегорела, может даже, с элементарного страха. И уже ничего не могло помочь.

А еще понял, что, по-моему, я уже опоздал. Девичье сердце оказалось занято. Эх, а еще такая скромница казалась! Как у таких узнаешь, свободна ли? Посмотришь, скромница, на тебя вроде бы смотрит влюблено, по-собачьи преданно. А присмотришься повнимательней — а уже занято! Возможно, конечно, отбить, но характер у меня не такой, не нордический.

Я еще по наглому получил пару поцелуев на вечернем свидании, ответку в виде пощечины, и окончательно понял — не моя. Валя не отбивалась, с грацией стойкого стоика терпела ласки кавалера. Но одновременно понимал — не любит.

но я дотошный, когда дело доходит до таких важных проблем. Дотронулся до этой интимной темы. Валя сначала не решилась касаться таких тонких деталей, но когда я настоял, задумчиво сказала:

— Ты знаешь, вы оба, мои кавалеры, такие красивые и интересные. И я обоих вас обожаю. Но люблю я лишь Мишу, извини!

Меня, как пыльным мешком долбанули. Какой Миша? — ошарашено подумал я, — а я, как же быть мне?

Валя словно поняла мои мысли, ласково сказала:

— А мы с тобой можем быть просто хорошими друзьями. Тебя так устроит?

Значит, просто друзья, — с горечью подумал мой старческий разум, — эх, прошла любовь, увяли, точнее, сгорели помидоры. Еще одна юношеская любовь погибла и семья — маленькая ячейка общества — исчезла, так и практически не появившись.

«Прости, Валя, — подумал я, провожая ее на последнем любовном свидании, — но очевидно, не судьба»!

Юношеская моя часть, в основном в виде молодого тела, бушевала, готовая обрушиться на незнакомого Мишу, как-то вдруг сразу вытеснившего меня, на простодушную Валю, которая по-женски решила житейскую проблему (один знакомый мужчина — любовник, может, потом муж, а другой — навсегда друг). Даже злится неохота на самого себя, такого глупого и такого несчастного.

Но старческий мой разум, увидевший по жизни много и переживший несколько юношеских приступов любви, был спокоен, хотя и хмур. Он даже мог логически рассуждать:

Ведь в двух жизнях не получалось, это что-то тоже о чем-то говорит? И Инмар о ней упоминал, но как-то с такой двусмысленной улыбкой. Тогда не понял, а сейчас вижу — Бог не верит и даже не хочет связываться с ней. Ибо женщины легковерны и нестойки, тут даже Всевышний уходит прочь.

Сердце в юношеском теле буквально скрипело и било в своем там-таме, но старческий разум понимал — надо переболеть, перетерпеть и завтра снова идти по жизни. И Валя не злодейка, не гадюка подколодная, а обычная девчонка, с которой не получилось.

Эх!

Я прошелся по моему селу, большому, если учитывать, что это не город, а всего лишь сельский населенный пункт. Тянется по одной из ниток старинного Сибирского тракта аж на пять километров.

Вот и я прошландался по этой дороге, теперь уже асфальтовой, постарался найти приключения на свою задницу. Нашел, разумеется, село у нас довольно-таки хулиганистое. Или просто много молодежи малокультурной, любящей выпить чевой-то и подраться. Впрочем, подраться они могут и по трезвости, это не принципиально.

Вот с этими-то «строителями коммунизма» я и встретился. Их было трое, я физически один. Так-то ментально нас как бы двое в одном теле, но младшенький Я довольно тих и недвижим и сознание его зачастую не чувствуется. Или наши сознания стали такими идентичными, что практически слились.

Но вот физически я один, а их, по крайней мере, несколько. И драка началась на их улице, что тоже придавало им уверенности. Ну а я что? С одной стороны, я был и так страшно зол и просто мечтал подраться. С другой стороны, а кто бы позволил мирно уйти? тут, как говорится, коготок увяз, вся рука завязла.

Очередной блондинисто-рыжий малец лет шестнадцати по имени Роман, крайне крутой и нагловатый, попытался «прощупать» мне лицо. и ведь смог, зараза такая! Просто я не ожидал, что он ударит с такого дальнего расстояния.

Впрочем, помимо крохотного плюса для него, был и существенный минус. Из-за приличного расстояния он сумел буквально коснуться до моего лица. Болезненно, правда, даже слезы из глаз брызнули. Но потом я глянул на свою мордашку — ссадина осталась едва заметной, будто и не было нечего.

А вот я уже с близкого расстояния врезал в полную силу в грудину, в то самое место, где находилось солнечное сплетение. Конечно, Роман со стоном упал в позе эмбриона. Так тебя и надо, бестолковщина. Это, м-м, скажем так ругательски обзывал меня, да еще матерщинно. Теперь мучайся.

Его приятель по имени Вовка попробовал отомстить за друга. Ну как отомстить. Мне больше показалось, что он откровенно рисовался. В итоге, он бил по мне ногой, но так, что больше показывал, медленно, как-то лениво. Эдакий антраша. Ну посмотрел я переплетение ног, удивился технике (балет? Лжебалет?). когда надоело, подержался за правую ногу, Вовка и рухнул.

А поскольку на асфальт он рухнул в верхнюю часть туловища, то приземлился на голову. Лихо дело, аж без сознания оказался.

Третий друг — Аркашка — просто не выдержал и удрал. Вот трусишка!

И чего они, я даже не вспотел и злость не утихомирил. Крикнул этому Аркашке, чтобы привел в себяжертвы «прошедшей войны» и пошел дальше домой. Черт-те что и хулиганы уже и не хулиганы!

Основная масса участников лыжных соревнований — добровольно-обязательные спортсмены из числа старшеклассников нашей школы. Подстегнутые суровым приказом физрука, они пошли общей кучей и как попало — по нескольким колеям лыжни и даже по целине, с лязгом, визгом и матерщиной. Для них главное было стартовать с обязательно отметкой о старте.

Впрочем, такие отметки были непременны для всех, но для школьников этой категории особенно. Потом пройти, как положит на душу, и облегченно финишировать. Время им ставилось общее, небрежно и е совсем точно. Формально, в общем. Никто и не наделся, что они что-то покажут.

Мы же, пока еще расширенная команда, шли небольшими группами по три участника. Шли по графику с четко отмеченным временем. Конкретно я шел во второй тройке с коэффициентом +0,5. это означало, что мы идем с полуминутным перерывом. И эти полуминутки потом будут вычитать из окончательного времени.

Вот и вся разница. В остальном же мои напарники были из 10 «А» класса, то есть, хотя и из соседней улицы, но чужие. Тем более, я с ними воевал в недавней свирепой драке — свалке в борьбе за место под солнцем. И хотя конкретно их я не бил, но тем не менее. И на школьной лыжне несколько раз обыгранные. Короче не раз битые и в драке и в спорте.

Это мои так называемые соперники? Да вы что? Не смешите мою покойную бабушку, она желает спокойно лежать на местном сельском кладбище!

Обменялись взглядами: я — презрительными, они — ненавидящими и даже какими-то испуганными. И быстренько разошлись, лыжня ведь длинная. Точнее, они попытались от меня убежать. Ха-ха. Ведь все в жизни относительно. Да, они споро ушли вперед. Я, казалось бы, безнадежно отстал позади, бестолковый неудачник и лопух, почему-то подталкиваемый физруком.

На самом деле, этот взрывной рывок, такой бестолковый и неумелый, как и они сами, заставил их «съесть» все и без того свои небольшие силы нетренированных подростков. Вскоре уже я убежал от них еще на глазах у зрителей. Их — обессиленных, даже блюющих, не смотрящих на меня — торжествующего победителя. Как они вообще попали в нашу команду? Массовость соревнованиям создавали? Или по мещанскому блату?

Видимо, не зря учитель физкультуры Алексей Митрофанович неоднократно мне жестко указывал — на идущих соперников не смотреть, бежать только по собственному отмеченному графику

Дальше я шел уже один, двигаясь размашистым, но экономным шагом, когда не столько бежишь, сколько скользишь по накатанной лыжне. Впереди идущие, самые лучшие после меня ребята должны уже убежать. Алексей их четко проинструктировал, сам слышал, если отстанут до меня, то он (я) может их побить и администрация ему ничего не сделает.

Это было сказано не мне, в принципе, я и не должен был слушать, но испуганные парни улетели, как набожные старушки от нечистой силы. Великая сила — подростковый авторитет.

А уж об основной массе позади я и не вспоминал. Как мне говорили в прошлой жизни добровольные члены комиссии из мобилизованных учителей (изобретение сугубо советское): «Иди не торопясь, любуйся на природу, село никуда от тебе не денется».

Вот и они тоже не торопились. Удмуртия — регион сугубо внутренний и сухопутный. Ни за границу, ни под лед крупных водоемов никак не уйдешь. И когда-нибудь все равно дойдешь до финиша. Я к тому времени, разумеется, докончу свою лыжню.

Это, как не говори, а уже уровень профессионального лыжника, квалифицированного и умелого. В прошлой жизни я так не умел, а сегодня, пожалуйста, мой друг. Когда научился? Бог его знает. Или, уточняя, местный Инмар. Тоже всемогущее божество, и, к тому же свой. В общем, если да, то большое спасибо.

При минимуме траты времени и сил, я шел быстро и легко. Тут главное даже не соревноваться с другими бесперспективными участниками, а, как я уже говорил, не выбиться из своего индивидуального графика. Свой, собственный, даже не физруковский, а составленный на основе прожитого опыта.

Правда, просматривать время в период гонки было технически сложнее, поскольку мои ручные часы, старенькие, врученные родителями в честь перехода в десятый класс, тогда последний, встали. Капитулировали перед морозным воздухом или отчего там еще и остановились, подняв условные руки. В первобытном же лесу сами понимаете, ни часов на деревьях, ни помощников под ними не было.

Пришлось надеяться на внутренние часы организма, и любоваться между делом на зимнюю природу. В последний раз это было, бог знает когда в прошлой жизни, примерно в восемь — девять лет назад в абсолютном времени. И вот, пожалуйста, пешая прогулка на свежем воздухе!

Небрежно шагал, с интересом любовался на размашистые ели с грудами норовящего упасть снега, на робкие осины, прижавшиеся к ним с боку. Ах, как все-таки красиво! Великолепно! Bravissimo!

Хотя и здесь понятие «лесной» было относительным. Все-таки Удмуртия уже не столь отсталая. Даже хочется сказать, к сожалению. Лыжня была проложена параллельно старинному тракту Пермь — Ижевск, являвшего частью длинной еще екатерининской дороги в Сибирь. И по ней то и дело пролетали (проползали по зимней поре) машины, уничтожая природный ритм.

Я, разумеется, поглядывал еще и на имеющую лыжню. Красивая природа — природой, но ведь не хватало еще самому упасть с переломом ноги — руки, или сломать ненароком драгоценную лыжу. Потом плюхаться по несколько километров по снежной целине и по ломающемуся насту лыжни, то еще аховое удовольствие.

Или идти по зимней дороге, у который снежные обочины так и норовили встретиться по центру. Залезть под машину в таких условиях проще простого. Вот ведь счастье по юным годам ломать кости!

А на финише обязательно встретишься с обозленным Алексеем. Тот хотя и был учителем, но в душе оставался простым грубоватым мужиком. Не хотел бы я с ним встречаться в этот нехороший миг! В морду не даст, но настроение испортит.

На второй части десятикилометровой лыжной трассы стали встречаться неторопливые лыжники. Ну как встречаться. Это были участники первой тройки, которых я, к своему удивлению, догнал. Не испугал-таки их Алексей достаточно, чтобы бежали, как зайцы. Зато стали то ли обозленными, то ли просто невежливыми.

Короче эти гнилые пацаны наотрез отказывались уступать лыжню, несмотря на мои настойчивые возгласы. Одному, самому наглому, я даже настучал в бубен, не сходя с лыж. Бедняга, зарывшись в глубокий снег, пытался разобраться в кутерьме ног, рук, луж и палок. Он теперь надолго поймет, что лучше соблюдать политес, если ты недостаточно силен, чем получать в морду и лежать в снегу на приличном морозе.

Ближе к концу соревнования похолодало, и я стал откровенно мерзнуть. Проблема даже заключалась не в двадцати градусах со знаком минус, а прерывистом холодном ветре, легко пронизывающем насквозь на открытом поле, куда меня вывела лыжня. Ух, так я не замерзал целую вечность, целые десятилетия!

Вот эти отмороженные моржи стойкого ХХ века! В нашем бы слабохарактерном XXI веке соревнование бы взяли и просто отменили! Какой передовой советский спорт при такой низкой температуре. А тут даже не подумали об этом. Ведь нежные же дети же мерзнут, а им хоть бы хны!

Тут бы и загнулся несчастный попаданец, но к его счастью, финиш уже был близок, а там такие красивые автобусы! Теплые и не продувающиеся любыми ветрами. Вот мой самый ценный приз.

Мое появление на финише почему-то вызвало у окружающих бурный переполох, словно я какой вшивый фриц со «Шмайсером», а они наши «беззащитные» тыловики с оглоблями.

Прошел поближе. Точно суетятся, как аборигены в последние дни Помпеи. И что тут такое тяжкое стало? Пожар начался? Волки прибежали? Э-э, девок толпой ловят, чтобы потом оприходовать?

Конечно, последний вариант переполоха самый дурной, но и остальные тоже не лучше. Волков в регионе уже лет двадцать как перебили, а это не просто так. Знаете, сколько весит взрослый волк по данным компетентных органов? Вот я прикину — один волк тянул аж на целого декана факультета (я тогда было уже ушел с этого поста по причине шероховатостей с ректоратом). Плюс заведующего кафедрой да еще одну ногу доцента (это я). Вот какое неумное начальство стало!

Пожар же случай совсем уголовный и тут без волков станет туго. Ведь кого-то наверняка посадят. Так что, бог с ним, лучше уж пусть девки мужиков ловят.

Увидел недовольного Алексея Митрофановича, поинтересовался возможными причинами идущего беспорядка, нафантазировав на лыжне. Однако, физрук, как плохой оратор, пошел по самому плохому пути — ответил вопросом на вопрос:

— Ты нигде нашу лыжню не срезал, молодой да ранний? Почему так быстро прошел, а?

Фу, совсем они психологию не учат! Я даже на всякий случай обиделся:

— Какого лешего, Алексей Митрофанович! Вы же сами эту лыжню пробивали! Где у вас хотя бы одна маломальская петля?

Учитель осекся, подумал про творение рук своих, вспоминая вкратце. Лыжня действительно шла параллельно дороге и если поворачивала, то настолько плавно, что вариант напрямую был без особой пользы. Если срезать, то длинный путь по целине стоил времени и силы даже больше, чем по самой лыжне!

Забыл ведь учитель школьной физкультуры, сам так делал, чтобы ловкачи из школьников даже думать не захотели хитрить!

— На машине проехать часть трассы? — предложил другой вариант физрук уже спокойнее, главным образом по инерции и из зла.

Я это почувствовал и стал действовать понаглее:

— Тогда уж лучше на более быстром вертолете. Вон он, кстати, неподалеку летает, гудит на всю округу. Как раз бы по пути подбросит! Пара сотен рублей и воздушное такси готово!

Алексей хохотнул. Картина, которую я нарисовал, кроме смеха и желания позубоскалить ничего не вызывала.

— А что, собственно, случилось? — пошел я дальше наглеть, — что кричим? Я требую справедливого советского суда! Почему ко мне лепят такие юридические претензии без оглашения приговора? Темные века какие-то! Произвол!

— Ну, ты это, малец, особо не вякай, — наконец обратил учитель на мою дерзость, — мал еще для таких голословных претензий! — и продолжил куда тише, — ты такое время дал, словно на снегоходе по всей трассе пролетел. Или вообще на ракете «Союз» пролетел.

А если серьезно, рекорда, конечно, ты сегодня не сделал, но если бы по такой дистанции и на таких соревнованиях были формальные показатели, то кандидата в мастера спорта ты бы получил! Гордись, малец!

— И что же? — не понял я, — так радуйтесь, учитель. Школьник, которого вы учили, дал такой хороший результат! А вы почему-то как курица на сносях кудахчите!

И сделал наивную физиономию «я у мамы дурочка», прекрасно, в общем-то, понимая, к чему наставник постепенно клонит.

Оказалось да. Алексей, перейдя на еле слышимый шепот, пояснил:

— Любой человек удивится — не может такого быть — вчера еще совершенно никто, а завтра ты уже чемпион хотя бы нашего района. Откуда это у тебя взялось?

Да, никогда еще штандартенфюрер не был так близко к провалу, как сейчас. И странно, что такой вопрос был поставлен только одним физруком. А остальные учителя в основном с высшим образованием как же? Или по другим предметам скачок был не на столько сильным и врезывался в глаза? Я и в прошлой жизни был умненьким мальчиком, правда, без особых скачков, но все было объяснимо.

А по физкультуре действительно рывок произошел впечатляющим. Вот Алексей по простоте душевной и удивился. Он ведь человек был не очень умный, но по-мужицки практичный. И вопрос он задал правильный, хотя и с четко выраженным философским оттенком.

Что же делать, надо как-то выкручиваться. Давай, Олег, народ и партия ждет от тебя информацию в лице беспартийного физрука. И не вздумай еще глупо лопухнуться. Под суд тебя, конечно, не отдадут, но наставника ты точно лишишься. А вместе с ним и так нужного покровительства.

Я построил у себя думающее выражение лица, как доцент на сложной лекции и осторожно сказал:

— К сожалению, у меня нет готового ответа на возникшую ситуацию.

Я хотел продолжить философской притчей о черепахе и слоненке, но, к счастью, промолчал и Алексей вклинился в образовавшуюся паузу:

— Чудак, я и не думал от тебяждать готового ответа. Тебе еще надо много учиться, чтобы отвечать на это.

Я хотел было обидется, а потом мне как мешком по голове огрело. Вот же как надо пищать! А то будучи деканом, я привык всегда за все отвечать. А здесь я маленький мальчик, хоть и довольно умный. Но одно дело на уроке, другое — жизнь.

Поэтому опять робко улыбнулся. Потом, правда, сказал, но не в плане ответа, а подхалимажа.

— Алексей Митрофанович, — сказал я ему, — будто вы не знаете, каким я был, когда пришел в ходе тренировок. И каким встал. Может, просто расту и матерею под вашим правильным руководством?

Алексей надолго замолчал. Я видел, что в нем борется два начала — гордость за себя и попытка найти объективную сущность.

Ха, подхалимаж, конечно, наличествует, но ведь и вклад наставника виден невооруженным глазом и он это понимал. Не такой, правда большой, как показалось бы с учетом опыта попаданца, но есть. А про самого попаданца мы вообще скромно промолчим. Я ведь нашел правильный и почти честный ответ. Я расту, потому и стал перспективным и сильным лыжником школьного уровня! Не так что ли сказал?

Алексей молча заботливо посмотрел на меня. Потихоньку сердитость сменилась на мягкую внимательность, как я этого и хотел. Ведь никакой вины за собой я не чувствовал. Даже наоборот. А то, что кое у кого очко мало-мало задрожало, то это нормально. Мужики тоже люди и самые суровые на вид иногда откровенно дрожат. Главное помни — на амбразуру надо тебе идти обязательно и никто ни кем не подменит.

— Ну ты это самое сказал, — наконец ожил Алексей, и начал давать ЦУ: — сейчас вас будут награждать. Тебя, естественно, за первое место. Грамота, какая-нибудь ценная безделушка. И самое существенное, хотя и труднопроизносимое — призовая поездка на районные соревнования. Вот об этом поговорим уже в школе. Шагай!

Что же, пойдем, тем более начальство решило ковать железо, пока горячо, и награждать прямо на финише. Хотя к вечеру даже для зимы заметно подморозило.

Однако, нет худа без добра. Зато морозный ветер заметно утих, а ораторы подозрительно стали скупы на слова, предпочитая молча греться в автобусах, чем мерзнуть и славословить представителей власти.

Но все равно, после бега в 10 км, разгоряченный и утомленный, организм откровенно мерз, не смотря на принимаемые меры. Я стискивал челюсти, чтобы на глазах у всех не клацать зубами, вызывая гомерический смех. Это ведь взрослым-то было относительно тепло, после отсидки в автобусе, да чая с коньяком, судя по запашку. А каково нам, малолетним участникам лыжной гонки?

Впрочем, и они были не звери. Председатель сельсовета, немолодой уже мужчина, посмотрев на мое синюшное лицо, скомкал поздравительную речь и сразу перешел к наградам. Я получил грамоту за первое место, в которой самое ценное было большая жирная печать, радиоприемник в качестве ценного приза и, о приятная неожиданность, удостоверение второразрядника!

По сравнению с обещанного учителем мастера спорта это было, как до Пекина одним местом, но вообще тоже ничего. Москва ведь не сразу строилась. В прошлой жизни максимум, что я имел в спорте — четвертый умозрительный разряд. А тут сразу второй и официальный, с подписью и печатями.

— У меня за всю карьеру тоже был лишь первый разряд только. Тут формальности. Кандидат в мастера и выше выдают только на региональных соревнованиях, не ниже. А здесь и второй разряд такой полуофициальный, — передал из-за спины наставник. По-видимому, ему все же было немного стыдно обнаруженной разницей между обещанным и полученным.

— Все спок! — обнадежил я его и, дрожа, отправился в автобус пить чай в передвижном буфете. Там, со стаканом огненного чая и вкусной теплой котлетой с булочкой я, наконец-то согрелся.

А с наградами было, оказывается, еще не все до конца понятно. На следующий день уже в школе меня вызвали в кабинет директора и там, не отходя, так сказать, от кассы, директор Лев Захарович в присутствии физрука поздравил меня с победой, пожелал дальнейших успехов, вручил обязательную грамоту за успехи от имени школы и совсем уж неожиданные пятьдесят рублей! Ну и абонемент диетического питания в школьной столовой на месяц.

Тогдашние пятьдесят рублей это несколько десятков тысяч в XXI веке (в зависимости от категории товара). Не фига себе!

Талоны на диетическое питание означали лакомиться всякими — якими яствами цельный месяц. И диета здесь была, в принципе, не причем. Местное сочное мясо, океанская рыба, современные молочные продукты были в нормальной пропорции.

Диетпитание тоже оплачивалось, хотя и в сокращенном масштабе. Считалось, что часть будут оплачивать общественные организации. Так что за несколько рублей ты попадал в почти коммунизм. Это с тем учетом, что и эти несчастные рубли тоже оплачивал профком, комитет комсомола и т.д.

Обалдев от такого приятного события, вернулся обратно в родимый класс, спокойный и невозмутимый. Там тоже криков восторга не оказалось. В Приуралье лыжи были популярны, и даже в нашем классе были почти профессиональные спортсмены на уровне юниорской команды региона. Абонент осмотрели более внимательней, поцокали и поздравили. А про деньги я вообще промолчал. Что они там не видели?

Тем более, Валя, моя ненаглядная неприступная красавица, даже не посмотрела. Как-то у нас все разладилось. И она ко мне холодна, и я к ней как-то остыл. Не знаю.

Зато дома мои наградные деньги вызвали настоящий ажиотаж. Маме я отдал сорок рублей, честно сказав, что одну десятку положил в свой карман. После десятилетия взрослой жизни пустой карман стал символом неуверенности. Экономика хоть и не рыночная, но все стоит реальных денег, хотя и сравнительно небольших.

Мама не возражала. Я еще как-то не выглядел кормильцем, и деньги мне отдавать было не страшно. В отличие от отца, у которого, как в сказке, чтобы н не покупал, все превращалось в водку.

В общем, дела шли не сладко, ни гладко. Зато во вторник после уроков Алексей наконец-то соизволил пригласить меня в небольшой деревянный домик. Превращенный в склад спортивного инвентаря он был его некой штаб-квартирой.

Там я узнал, наивный, хотя и довольно старый попаданец, что означенная победа на участковых соревнованиях формально еще ничего не решала. Следовало ждать, пока администрация и партбюро школы не постановят, что имярек такой-то, ученик 10 «В» класса, комсомолец и активист достоин выступать на районных соревнованиях. До тех пор считалось, что он победил еще условно.

Ха, ведь проходил через все это, а все забыл! И что я такой беспамятный? Ведь это вспоминать приятно, а проживать, даже второй раз, трудно.

Алексей, даже не мне, а себя, для спокойствия, сказал, что районные юниорские соревнования пройдут на базе спортшколы №3 нашего райцентра, как обычно, в эти входные. Мальчики пробегут дистанцию 15 км. Биатлона здесь нет, будет обычная лыжная гонка. Три победителя отправятся в Ижевск. А вот там уже будет гонка со стрельбой, то есть обычный биатлон. Но для этого надо обязательно пройти районный рубеж. Понял талантливый, но чрезмерно дерзкий?

Я смирено кивнул, что, мол, понял, получил дальнейшие указания. Паспорт или свидетельство о рождении надо взять обязательно, по ним нас впишут в списки участников, потом накормят, напоят и спать уложат. Но если документы забыл, не беда, ищешь своего учителя, он все сделает. И не дай бог сбежишь, струсив!

По-видимому, такие случаи уже были, выставляя зуринского учителя в таком неприглядном свете среди коллег, что Алексей свирепо на меня посмотрел и даже оскалился. Мол, укушу, подлец, если убежишь.

Я никуда удирать не собирался, паспорт гражданина СССР у меня уже был. Он будет до 1994 года, пока его не обменяют в Москве. Там я был в аспирантуре, и надо было поменять на аналогичный же, но Российской Федерации.

Кивнул, спросил про инвентарь учителя, данный мне только на одно соревнование. Не казенный все же, надо отдавать. Алексей успокоил, сообщив, что его спортивная карьера уже закончилась, а я, вроде бы, неплохой преемник. Так что бегай, пацан, дальше!

Это хорошо. Я хотя бегун был не профессиональный, но уже понял, что его набор спортинвентаря на голову выше типичных деревянных лыж и тяжелых металлических палок. Не говоря уже об эксклюзивных ботинках. Щедрый, однако!

Надо бы чем-то отдариться. Десятка у меня есть. Не мало, но и немного. Что дашь на эти десять рублей? Кроме как тривиальной водки ничего в голову не влезло. Но Алексей спиртное не пил. Он всю жизнь занимался довольно напряженными тренировками, что его и погубило уже в начале 2020-х годов. Сердце не выдержало. Да и не продаст мне никто водки, мне же еще нет восемнадцати. В советскую пору с этим было строго, если не по блату

Решил от совершенной безвыходности, что лучшим подарком будут мои хорошие спортивные достижения. А что, тоже правильно! Какой тренер не порадуется успехам своего ученика?

Так и жил. Заодно учился, тренировался, дрался. На уроке по астрономии учитель Павел Прохорович, помня о моих достижениях по физике, спросил меня по прошлой теме о строении Вселенной. Вот это он попал! Я хоть и не являлся профессиональным астрономом, но кое-что знал. Не удержался. Предупредив, что многие знания спекулятивные, рассказал о том, что знал на уровне 2020-х годов, оставив в обалдении не только свой класс, но и бедного учителя. На рубеже тысячелетий наука астрономия ведь сделала приличный рывок. Насколько приличный, я понял только на этом уроке.

Павел Прохорович, правда, попытался меня опровергнуть, черпая знания из популярной литературы ХХ столетия, да еще на уровне советской интерпретенции. Однако я в ходе краткой, но ожесточенной дискуссии, смог защитить свои позиции. Никто даже не спросил меня, что такое научная спекуляция, на что я, честно говоря, надеялся.

Но к титулу математика, историка легко присоединил еще и первоклассного астронома. Знай наших и не щелкай зубами впустую!

После уроков каждый день проходил по специальной трассе, сделанной Алексеем наподобие той, которая будет в спортшколе №3. Вот это самоотдача! Пятнадцать километров три раза ходил на снегоходе, уплотняя снежный пласт для нормальной лыжни. Это ведь только презрительно сказать — гонял на снегоходе, пользуясь случаем. А вы попробуйте поездить на открытом снегоходе на морозе более двадцати градусов! Я, обалдев, без какого-либо возражения ходил по этой же трассе. Если он так старается практически ни за что, то я тем более должен!

Ну и разок еще раз подрался. Не за что, обычный мальчишеский тестостерон. Он был наглый и потребовал освободить место на подоконнике. Я может не на столько наглый, но рядом сидела Валя, с которой я, что было сил пытался в последний раз сдружиться. Он мне ударил, я ему ответил. У меня оказался неслабый ушиб грудины, у него — приличная ссадина на лице.

В общем, жил хотя и интенсивной жизнью, но обычного мальчишки. В принципе, нравилось. Тем более, я спиной чувствовал, скоро она окончится. Десятый класс, семнадцать лет. пора, черт возьми, загребаться во взрослую жизнь, откуда с такой радостью еще недавно удрал!

Ну а в очередную субботу мы, команда спецконтингента, поехали в райцентр Игра, население которого уже не первое десятилетие надсадно пытается завоевать статус города. Спецконтингент в данном случае — это не уголовники, это наша школьная команда лыжников. А Игра же почти город с почти индустрией. Даже название дали — Нефтегорск. В конце ХХ века нефти в районе еще было много. Это в конце первой четверти XXI века уже почти выкачали.

Название-то дали, а официально городом Игра так и не стала. Хотя в 2020-е годы стало уже более двадцати тысяч жителей.

Чужеземцы и жители других регионов нашей страницы нередко смеются над его названием. Но я, как историк, не вижу ничего смешного или обидного. Например, один из вариантов самоназвание Игра происходит искаженное от Эгра — родоплеменное воршудное объединение. И что, вы от этого засмеялись?

На случай такой поездки учитель арендовал нам автобус. Целый автобус! Хотя я считаю правильно. Двадцать пять километров в рейсовым автобусе с лыжами и палками, мешая и себе и людям. А так, комфортно и недорого. Не то что в XXI веке. Там на каждом уровне пищат о большой заботе народа. А на практике все сам ищешь. Копейку не дадут!

А здесь дело не только в активности учителя физкультуры, а в общей практике. В каждом автобусном объединении часть автобусов специально выделялась под такие цели коллективных поездок (не обязательно школы). С другой стороны практически в любом коллективе (от детского сада и школы до колхозов и промышленных предприятий) выделялась энная сумма по этим статьям. Мда-с!

Приехали к двум часам дня. Там сразу плотно пообедали. Щи на мясном бульоне, бефстроганов с картофельным пюре, компот. Напоследок каждому дали по несколько горстей шоколадных конфет.

Лично я отвалился от столовского стола в полном изумлении. Изысканным обед не назовешь, хотя три имеющиеся блюда были приготовлены качественно и оказались вкусными.

После такого плотного обеда не то, что бегать на лыжах, честно говоря, и ходить особо не хотелось. Какая уж тут проверка будущей трассы.

Организаторы это учли и отправили нас отдыхать в спальни по шестеро человек, объединенные по половому и территориальному признаку. Как раз одна спортивная команда! Все односельчане, все друг друга знают, делать нечего. Точнее, здесь делить нечего. Все уже разобрались и, если надо, то и подрались, А если надо, то и покорешились.

Кто как, а я решительно разделся и подчеркнуто нырнул под одеяло. Не шуметь, ногами громко не стучать. Солдат спит, служба веселей идет!

Мои соратники решили также, оказавшись в постелях, и никто мне не мешал, разве кто громко всхрапывал и постанывал, покрикивал в тяжелом сне. Но это уж так сказать технологические шумы на производстве, от которых ты никуда не денешься. Если не можешь уснуть, просто отрежь их от головы.

В четыре пополудни появился физрук и громко скомандовал нам подъем. На наше недовольство рассмеялся и предложил больше спать ночью, как положено в человеческом обществе. Тем более юношам еще предстояло служить в армии, где вообще все очень строго. Ясно? А пока готовьте лыжи и идем на лыжную трассу — знакомится и планировать будущее состязание!

Мысль была здравой, да и все-таки физрук скомандовал. Надо идти, а то последствия будут печальные, вплоть до полета на полу. Насколько я помнил, он единственный пускал руки, раздавая тумаки и щелчки. Но, надо сказать, все по делу, никогда от дурного настроения или для развлечения. Хотя, конечно, педагоги скажут свое Фи, но и Бог с ними. Не верю я им. По моему, советская педагогика — это единственная отечественная наука с таким дрянным реноме.

Наскоро сходили на улицу, постояли на крыльце, посмотрели на реальную погоду за окном, потом зафиксировали рисованный прогноз погоды в уже частых, хотя и нередких черно-белых телевизорах.

Дед Мороз пока еще не подводил синоптиков. И там, и там стабильно выдавали около −15, ветер, пасмурно. Короче, типичная приуральская февральская погода. И для юниорских лыжных гонок все же изрядно холодно. Я бы спортивные торжества все-таки отменил.

Учителя — организаторы, кстати, решили также. Конечно не под моим влиянием. Не думайте так воображать! Просто погода уж очень серьезно холодна и прямо намекала на отсидке под защитой горячих батарей. Однако будущее соревнование все же решили не отменять, но участникам предложили максимально утеплится и даже выдали желающим по куску шерстяной ткани.

Парни необидно засмеялись, похабно пошутили, пользуясь тем, что девчонок не было. Но я первым невозмутимо подстегнул кусок ткани в спортивные штаны. Шутки — шутками, а вдруг появится возможность озаботиться потомством. Надо быть наготове, мало ли что. Отморозить мужские причиндалы всегда можно в сей минут. А потом что делать?

Тщательно, по погоде, смазали лыжи. Смазка — это наше все! Ну и не только наше. Потому обильно смазав лыжи мазью, тут же стал тщательно протирать их шерстяной тряпочкой.

Парни из команды, видимо еще не зная, стали приставать, откуда у меня пластиковые лыжи и бамбуковые палки. Они-то были на допотопных фанерных досках и с алюминиевыми палками. Если бы не мой авторитет записного драчуна, точно бы отобрали. Но я был готов подраться со всеми сразу, а Алексей Митрофанович так же грозно сказал, что это его личный комплект, что все притихли. Больше ни у кого из мальчишек не хватало духу продолжить этот разговор.

Прогулялись на свою трассу. Лыжня как лыжня, не убавить, не прибавить. Снег по преимуществу белый, слой его большой. Но трасса полностью электрифицирована и, говорят, обслужена хорошим искусственным светом.

И хотя с вертолета оказалась видна одна большая петля с электрическим освещением, но, поскольку, мы молодежь пройдем лишь половину расстояния, так что конкретно для нас петля превратилась в прямую.

Причем основная часть трассы приходилась на большую лощину. Поэтому вначале километров пять надо будет идти вниз, а потом опять же километров пять слегка подниматься. А остальные пять приходятся на небольшие ровные участки.

Не говоря ничего тренеру, я решил, что первые пять километров я буду осторожно катиться, особо не расходуя силы. Потому как с учетом большого числа горячих подростков на лыжне не раз и не два здесь будет формироваться каша мала.

А вот последние пять км надо будет идти с ускорением. Окажется тяжело и трудно, но я выдержу, не сломаюсь. Не зря, что ли, столько тренировался! Я уже обратил внимание, что никто столько не проводил на лыжах. Одно, максимум два вечера и все, им достаточно!

Спросил Алексея Митрофановича. Тот только равнодушно пожал плечами. Рекомендация была соревноваться примерно строго на твоем уровне. Но кто ж захочет тратить столько силы и времени?

Понятно, вместо того, чтобы потеть и уставать на физ-ре, они решили погулять с девчонками, с дымным куревом и крепким пивом. Здравая мысль лентяев, которые вечно думают, как они перехитрят окружающих. Но теперь я их крепко обую. И своих и чужих.

Но все равно будет тяжело. Существует так называемый финишный спурт. В зависимости от наличествующих сил и имеющих задач, требуется в конце пройти убыстренным ходом двести — триста метров. Но ведь не треть же дистанции!

Пройти пять километров предфинишным темпом я никак не смогу. Но просто ускоренным ведь получится? И скажем, на каждом километре давать предфинишный темп смогу? Смогу! А на последние пятьсот метров давать настоящий спрут получится? Я же на тренировках неоднократно его проделывал. Так и пойдем, лишь бы сил хватало!

И хватит. Не мне одному тяжело. В Африке негры который век недоедают, англичане по всему шарику прыгают, расползшуюся империю кое-как скрепляют. И все ведь живут. Лишь гнилые пиндосы все неймутся, стараются получить в свою же морду. Но это ладно.

И мы пробьемся, не первый год живем! Даже с помощью внеземного разума. Вариант — божественной силы, Инмара, вторую жизнь проживаем.

Пришли обратно как раз к обильному ужину. Опять накормили, как на убой. По-моему, повара нас перепутали с поросятами или, хотя бы со чадами своих семей. Ох, как накормили!

Скотоводы бы только радовались, получив такой привес! А вот я по-старчески слегка закручинился. Это ведь жировую полоску на животе можно получить без всяких проблем. А потом похудеть окажется весьма тяжело. Хоть я не женщина, а излишний холестерин, излишние калории останутся. Фиг потом тебе будет тонкая талия! Будешь ходить с большим пивным животом и доказывать всем с пеной у рта, что ты не пьешь спиртного прямо-таки ни капельки!

Но пища была так вкусна и по-юношески приятна, что я решил не останавливаться, хотя в душе и продолжал стенать. Один ведь раз живем… нет это не для меня. А все-таки завтра постараюсь сжечь лишние калории, а пока едим, едим и едим. Оно к старости и язычки во рту атрофируются. Еще вкусно и помногу, а уже не то. А тут вкусовая гамма во весь спектр!

Вечером тренеры великодушно нам позволили и мы отдыхали. Ну, как отдыхали. Вездесущие карты и пустая мальчишеская болтовня про девчонок и водку. При этом, явно еще не пробовали ни первого, ни второго. Хоть бы один книжку умную или пусть интересную попросил почитать. Ведь это школа, хоть и со спортивным уклоном, а все одно образовательное учреждение!

А каких-то два наших предприимчивых, но бестолковых пацака вообще потихонечку протащили в помещение спальни полторашку пива и пили ее почти открыто. Благо Алексей где-то был на стороне и за ними уследить не мог. Только раз пришел, глазами провел и умотался. Мол, ребята молодые, сознательные. Сами же должны понимать, соревнование завтра, организм должен быть отдохнувшим и освежевшем. А то сами будете мучаться и загибаться.

Ага, так они тебя и послушали! Щас, как бы тебе эти сознательные не устроили еще и крупную пьянку, протащив между делом продукт Менделеева. У нас это в привычку. Так сказать традиция даже у подростков старше десяти лет. Я, конечно, извиняюсь, но такова реальность пусть и не у всех мальчишек.

Анну а я что могу? Я сейчас уже не декан, а лишь сопливый деревенский мальчишка, которого самого надо строго контролировать. Мог бы подраться, да только еще наши генсеки КПСС как раз в советское время показали — одной голимой силой алкоголизм не победишь.

И вообще, не пошли бы вы кого-нибудь подальше и порезвее, а? Я ведь добрый и тихий, пока все хорошо, а так я и в морду могу влепить, и не так уж и слабенько. Будете потом всем фингалом отсвечивать и кровью пол заливать, объясняя, какой вы, в общем-то хороший и культурный.

Поэтому молчал и не вякал, пока они пили пиво пенное, но когда парни на пьяную голову попытались приколоться над самым робким и слабым, молча встал рядом, показывая, что и морда может стать… ну эта большая и смешная.

— Ну, — угрожающе произнес грозный Я, — вы, никак, сволочи, собираетесь устраивать пьяный дебош? И меня беспокоить?

Получилось весьма внушительно. Может еще потому, что пьяных я не любил с раннего детства и наши ханурики вполне могли вполне получить весьма конкретно по любой части тела — хоть кулаком по шее, хоть ногой по промежности. И я не шутил, пацаки!

Пьяненьких из помещения моментально унесло на ближайшие улицы. А может, и не на ближайшие. Райцентр наш в этом отношении был весьма хулиганистый, так что они вполне могут успешно поискать на пьяную голову приключений и, скорее всего, обещанных еще мной народных «подарков». Обойдется только синяками и шишками, уже хорошо! А то ведь и ноги-руки могут поломать, «погуторить» с ними вплоть до смертоубийства

Хотя пусть идут, тем более, они уже никого особо не интересовали из-за моей защиты и… нового гостя. Или, вернее гостьи. Ха, я аж обалдел. Представительница прекрасного пола вломилась в мужскую комнату! И не забоялась, что к ней будут приставать. Или даже сама хочет? Горожанка из Ижевска, больше не откуда.

Это была такая не только прилично красивая, но и довольно приукрашенная городская фифа. Так что я сразу понял, что никто из нас не имеет с ней никаких шансов с ней погулять, несмотря на повышенную активность. Судя по всему, в нее было вложено столько денег, что бесполезно было дергаться. Хватит нам и деревенских девчонок, пусть (эх!) и не любящихнас.

Правда, молодое мое тело реципиента, так или иначе, эмоционально задергалось, запищало на уровне эмпатии, заверещало о любви и тяги к девичьему организму. Но мой старческий разум его твердо поприжал и сделал весомый втык.

И нечего тут физическую активность проявлять и головками крутить. Человек, разумеется, — животное разумное, но не только голова вертит телом. Бывает, как у друга Сереги — и тело головой.

Оное тело на это страшно обиделось и притихло, а я опять завалился на свою кровать и потихоньку начал читать и перечитать незабвенного академика Рыбакова, ныне покойного. Это в XXI веке, в ХХ столетии он еще благополучно жил, хотя и тогда уже был стариком.

Вот и книжка. Поскольку обложка у нее отсутствовала, то и название только предусматривалось, а я, как на грех, не знал, не моя специализация. Ладно, это же знаменитый Рыбаков. Что бы он не писал, все равно что-нибудь о Киевской Руси и об отважных древнерусских жителях. Древность страшная.

А ведь они еще тут в ХХ веке совсем не развитые, не знают о «гордых украх», самых передовых и самых продвинутых, строящих весь прошлый мир. Ну и прочую дрянную муть. Везет же счастливым предкам в СССР!

Внезапно уголком глаза увидел позабытую девичью фигуру. Не ушла ведь, хотя я по умолчанию это предполагал. Ага, то-то и там стало тихо. Парни явно закончили обезьяний хоровод вокруг гостьи и замолкли. А быстро как-то! Неужели она такая умная — разумная?

Ай, не смешите мои старые тапочки. Девушка и умная! Девушкам положено быть красивыми, приветливыми и капризными в зависимости от ситуации. Ум и разум у них в комплекте отсутствует по причине того, что не входит в список девичьих прелестей. Это мой обобщающий вывод по прошлой жизни (почти шесть десятков лет без малого).

Я бы еще смаковал мужские мысли о высоком уме мужском и невысоком, пусть и прелестном женском, как кровать, на которой я лежал, заскрипела, завизжала, а мое гордое тело, как какую-то дохлятину, отодвинули в сторону.

Эк она, милая, сильна, ведь в юношеском теле где-то 55 — 60 кг! Не фига себе стальные мышцы у девушки! Бодибилдинг или к такой семейной жизни готовится? Хозяйкой быть пусть не Медной горы, то хотя бы трехкомнатной ижевской квартиры. Ну и мужа заодно мучить и стебать.

Последнее предложение я ненароком сказал вслух и удостоился изумленного и сердитого взгляда изумрудных глаз. Под этим соусом я тоже разрешил себе пустить глаза, уже синие, по прямому назначению. Стал в наглую осматривать дерзкую узурпаторшу, потихоньку отбирающую у меня мою же собственную кровать, положенную в вашему покорному слуге на ближайшие сутки.

Что еще сказать? Ослепительной красавицей ее никак не назовешь. Хотя и ужасной уродиной тоже. Белокурая шевелюра, сразу бросаемая в глаза, окаймляла хорошенькое курносое личико лет двадцати с половиною. Сразу скажу — в этой жизни многовато для меня.

Надеюсь, она уже замужем и занимается активной сексуальной жизнью. А я небрежно пройду мимо ее. Мне стало как-то печально, в надрыв, но одновременно спокойно. А ей уже надо почаще вспоминать о муже и не приставать ко всяким близлежащим парням. Ко мне, например. Я ведь тоже уже половозрелый и не стальной по темпераменту.

А тело у нее реально чрезмерно физически подковано, но в этом тоже есть своя прелесть. По крайней мере, целлюлит нигде не свисает, складки жира глазам не мешают. С другой стороны, грудь могла быть и несколько побольше, хотя бы «тройка». Хотя все это дело мужского вкуса и предрасположенности. Хотя пусть ее, я еще от первой любимой женщины не прошел, как вторую заводить, фу!

— Девушка, — решил я, наконец, подать свой убедительный голос, подождав ее молчания, — вообще-то я вас, прелестниц, изредка ем, но сегодня уже плотно покушавши. Не говорите до греха, до несварения. Именно поэтому данное блюдо может быть свободно. Диета, знаете. Спортсмен я все такое.

— Странно, — удивилась она, пропусти мимо прелестных ушек специфику моего кормления, — ведь, в принципе, юноши всегда ухаживают за девушками, даже иногда женатые. Вам случайно корова в детстве между ног не пнула копытом? Импотенцией нечаянно не страдаете? Если да, тогда я к вам больше не буду приставать. Жалею, знаете, таких инвалидов, пусть даже сексуальных.

Хм, а она бойкая. Или даже отчасти борзая. И чего пристала к пожилому человеку? Не видит разве — я отдыхаю! Мы покушали, а теперь читаем. Не понятно, что ли? Надо с ней поговорить поконкретней и пожестче.

— Я так понимаю, пока вам не скажу скабрезных пошлостей и не пущу в ход свои руки по вашему телу, вы не успокоитесь, — сделал я вполне логичный вывод по этому женскому индивиду, пытающему меня то ли склеить, то ли просто слегка соблазнить на всякий случай.

— Фу, какие вы пошлые! — сказала она с отвращением, по моему, изрядно фальшивым, — меня, кстати, зовут Мария Пушина, и я являюсь дочерью главного тренера лыжной сборной Удмуртии. работаю так сказать помощницей на общественных началах, помогаю отцу отбирать талантливых кандидатов в сборную. И не надо наглеть, я это очень не люблю, и, значит, ваши возможности продвинутся выше и дальше резко сократятся.

От этих слов удивление мое резко увеличилось. Ха, а завтрашние гонки, значит, уже никак не нужны! Сейчас одна девица посмотрит и все, можно по родимым домам!

По моему, кое-кто пользуется личным положением и выбирает себе любовников посмазливее. Или, хотя бы, пытается понежиться в волнах добровольно-обязательных поклонников. Куда им деваться. Ну я ей сейчас пну с правой мужской! Век будет помнить и детям своим посоветует не ехать в Игру.

— Очень приятно. Здравствуйте! Но я вам, похоже, явно не похожу. Поэтому и до свидания тоже, — сообщил я категорично. Все, куда уж прямее. Девушка, вы мне не подходите. Тембр, например, нравится выше. И так далее.

— Я вам не верю! — сказала назойливая дива, — как может нормальный мужчина хотя бы не смотреть на красивую девушку. А потом, мальчики сказали, что вы самый быстрый и всех перегоните. Ну-ка, опровергнете.

— Мало ли что они вам скажут, — небрежно отбросил я их слова, как не совсем надежные, — смотря ведь еще как спросить.

Как она по-женски все соединила, и себя и меня, как бы мы и вместе. Деревенский увалень сразу бы сомлел. Но я на это никак не поведусь, не на того напала, девушка!

Мария как-то смешно задумалась. Похоже, она дергалась между желанием уйти от меня грубого и невежливого и любопытством, а какой я в деле. Как лыжник понятно, не как любовник. Как-то я сказанул весьма неясно. Я имею в виду обязательно только на лыжах, товарищ общественный помощник главного тренера.

Переходя же к известным парням на соседних кроватях, что же они, стервецы, такое обо мне шустрое наговорили, что явно опытная девушка вдруг взяла, да и поверила? Теперь уже и у меня появился к ней определенный интерес.

— Такого рода любопытство надо обязательно подпитывать материальным стимулом, — объяснил я, — а простое женское любопытство есть наивное словоблудие. Это еще ученый Павлов доказал, когда наших собак жестко резал.

Мария опять задумалась, по лицу прошла волна пренебрежения.

— Надеюсь, он резал их не на ваш ужин, — не могла не съязвить она. Потом сделала она ставку на жадность: — у меня есть с собой несколько рублей, — … и проиграла. Еще как проиграла. Бывшему декану совать рубли, как взятку! Мда-с, еще бы банальную бутылку водки дала. Как вас не стыдно, девушка!

Я посмотрел ей в лицо и повторил вслух свое предложение, подавая его с циничной улыбкой. Мол, девушка, кроме красоты у вас, как обычно, ничего нет. Да и красота не броская.

Но попытка оскорбить и увести ее от меня не удалась.

— Я никогда не пыталась заинтересовать знакомых парней, чем-то важным, кроме своей красоты, — в кои-то времена растеряно сказала она, — может, сам скажешь? И ничего, что я к тебе на так просто на ты?

Я подумал. Разумеется, я уже привык к старости, что мне обращаются только на вы. Но ведь сегодняшний реципиент — обычный деревенский мальчик, к которому еще элементарно рано выкать. А потом хорошенькие девушки иногда могут и похамить.

Конечно, все в определенных рамках. А то свистит, как рак на соседней горушке. Только что мне рассказывала, что именно она отбирает возможных кандидатов, а тут уже только своя красота.

— Попробуйте, — разрешил я неопределенно, — может быть, вам за это ничего и не будет!

Мария неуверенно засмеялась. Потом попыталась восстановить свое девичье самочувствие:

— Олег, а вам не кажется, что это невежливо — к вам подошла девушка, а вы лежите на постели без задних ног?

Ха-ха, кажется, сарказмом запахло! Так ведь я тоже могу! И даже очень!

— Да, я вот тоже считают, что невежливо. Только я лег в постель после тяжелого рабочего дня и вкусного ужина, как какая-то вертихвостка сразу подбежала к кровати. Как не хорошо, право. Вы, кстати, не знаете, где она?

Она несильно ткнула рукой по ребрам, признавая поражение, и предложила:

— Давай, поспорим на белковый торт!

— И на что же поспорим? — уточнил я. Ставка была небольшая, но на что?

— На то, что ты займешь первое место в этих районных соревнованиях, — немедленно ответила Мария. Видимо, за что, она уже решила за нас обоих. Вот ведь хитрая какая!

— Ха, это совсем мне интересно! — сразу же опротестовал я и объяснил: — спорщиков всегда бывает две стороны. И обе они ставят не только на что спор, но и на что спор. Приз — торт с меня. И поцелуй с тебя, ты же девушка!

— То есть, что с меня? — не поняла Мария, толи по простоте душевной, толи из какой-то хитрости.

— Смотри, — пояснил я для блондинок, — спорим мы на торт, проигравшая сторона ставит. Плюс поцелуй. А на что спорим? Я ставлю свое первое место. А что ставишь ты?

— А-а, — поняла Мария, подумала, решила: — давай так, если ты выиграешь, то я постараюсь выбыть тебе место в сборной Удмуртии. Ну и поцелуй, если уж так хочешь.

Пояснила для простодушных ибестолковых спортсменов, чью роль оптом должен буду, как понимаю, играть я.

Девушка между тем продолжила:

— Потенциально победитель игринских соревнований по лыжам может стать участником сборной. А, может, и нет. Победителей районных состязаний много, а сборная Удмуртии тоже нерезиновая. И вот тут свою роль играю я.

Мария явственно картинно рисовалась в свете мужских взглядов. Вот ведь бл… женщина с низкой социальным порогом ответственности! Да, а что делать?

Я как-то сразу заколебался. Какой-то странный спор. Обычно, когда один проигрывает, то второй выигрывает. А тут я должен обязательно победить, тогда только Мария начнет участвовать. С другой стороны, ладно. Гарантия тоже хороша! Но ведь и душок субъективизма и кумовства какой идет!

А, где наша не бывала!

Освободил руку, протянул к девушке:

— Спорим на торт!

Мария с подчеркнутым удовольствием пожала мою руку (мол, наконец-то, Фома неверующая!), а я наряду с позитивным итогом дела, вдруг понял, что фактически сам зажал себя в медвежий угол. Теперь выигрывать надо обязательно и буквально с блеском! Мария, как блестящий стратег женского ремесла, показала кусочек кружевного платка. Такой воздушно-белый и ярко пахнущий, что даже голова закружилась.

А я даже победить не знаю у кого! Конкретно фамилии соперников, их слабые и сильные стороны. И как победить! Опыта почти нет. План будущей лыжной гонки через чур академический и теоретический для практического соревнования. А ты, давай, беги. Не победишь, будешь виноват только ты, победишь — соратники и без тебя найдутся.

Вот ведь зараза, эта ижевская девка! Подловила, так подловила. И ведь не пожалуешься никому, засмеют!

Ванька, — позвал я одного из парней, — разбей наш спор!

Конечно же, болтающиеся здесь члены лыжной команды только делали вид, что занимаются своими делами. А сами «висели» на нашем разговоре, на все 100% используя глаза и уши. Ваньке не надо было повторять, он уже был тут. Торопливо разбил спор и лишь потом с опозданием поинтересовался:

— А я что с этого буду иметь?

— Я тебя тоже поцелую, — с насмешкой указала Мария на красную цену посредника. Ванька заведомо стал ругаться на публику, покраснев. Остальные, потрунивая, смеялись и шутили. А я с досадой посмотрел на уходящую девушку. Вот ведь гадина, а задницей-то как крутит, знает, что смотрю, играет своими девичьими прелестями. И как с такой madmuazelпоспоришь? И что, спрашивается, проходила? Деревенского парня на торт подловить? А ты не высоко себя ставишь, господин бывший декан?

Уважаемые читатели! Бесплатная часть 1 романа серии закончена!

Утро следующего утра было солнечным, а потому для зимы невольно морозным. В феврале светило поднималось по небосклону уже высоковато даже для Среднего Предуралья, но утренники были холодными, я бы даже сказал, откровенно морозными, и поэтому с учетом такого условия, старт лыжного соревнования был назначен на двенадцать часов.

То есть прямо в полдень. Самая светлая и самая теплая пора. А закончат быстро, морозные сумерки не успеют воцарится. В конце концов, 15 километров для лыжников это не так уж и много. Если только организационный момент не затянется

Алексей, заранее зная это, заставил всех позавтракать поплотнее. Благо завтрак был по-шведски и каждый брал, сколько хочет и чего хочет. Конечно, в конце 1980-х годов шведская система была еще широко не известна. Повара просто объявили, что завтрак будет свободный, каждый сам берет с раздачи искомое. Но сущность завтрака от этого не изменилась.

Лично я взял шкворчашую на плите яичницу, питательное какао и даже на взгляд вкусные блины с вареньем. Посмотрел на укоризненный взгляд тренера Алексея, добавил еще две сосиски по-баварски. Все, больше не просите, элементарно в желудок не влезет. Он не безразмерный.

Однако физрук, несмотря на мои искренние протесты, сунул в кульке еще два пирожка. Вот ведь гад, куда я это положу в ЖКТ, разве только в прямую кишку, м-гм?

Девушки, кстати, ели не многим меньше парней. По-деревенски, не жеманничая. Какой там жирок с такой физподготовкой! Свое бы сохранить, а то костлявые тоже не нравятся парням…

Поели, сунулись на улицу, махая кульками с пирожками. Алексей с дополнительным завтраком пристал не только ко мне, но и к остальным. С ним нехотя согласились, но и в желудок класть не торопились. Учитель тоже не настаивал, излишне не ругался. Потом покушаете, было бы что под рукой!

На улице особо не понравилось, очень по зимнему морозно, да еще колючий ветер. Ну его к аллаху, лучше в помещение, раз есть такая возможность!

Пока мазали — перемазывали мазь на своих лыжах, пока слушали лекцию физрука о «международном положении», стало уже одиннадцать. Алексей вообще-то рассказывал много интересное, особо для пьяниц, которым он дал последнее предупреждение, но и болтологии было достаточно.

А так, сказал еще много об особенностях юниорских трасс пгт Игра — мальчиковой (15 км) и для девчонок (10 км). Их специфике в игринском варианте.

А в конце мягко, но многословно обругал лично меня и в присутствии всей команды. Мария Пушина действительно оказалась любимой дочкой главного тренера сборной Удмуртии и оказывала на него довольно большое влияние, о чем знали все близлежащие. То есть не то, что совсем, но если она кого-то невзлюбит, то хана!А ты вчера и себя подставил, и все наше село. Теперь она может не возлюбить всех выходцев с. Зура! Кто ты после этого?

Я удивился. Тот же Алексей недавно так плакался, что за все годы школьной работы я у него оказался первым зримым кандидатом в сборную из нашей школы. Зачем же плакаться по тому, чего и так нет? Крокодиловы слезы лил?

— А-а! — махнул рукой на мои вопросы физрук и пояснил, что он много обо мне рассказал, хвалил меня, как мог, но в итоге вчера она все равно ушла из нашей мужской спальни в откровенном гневе. Сущая ведьма на дьявольской метле в шабаше. И виноват в этом конкретно я, такой белый и пушистый!

Пришлось прилюдно покаяться, посыпать пеплом главу, в жизни просто именуемую башкой. Сам я, тем не менее, не очень-то напрягался, понимая, что будет в любом случае решено на будущей лыжне. Пройду хорошо — наверняка меня все простят и даже Мария. Нормально пройду, похлопают по юношеской щеке, а кое-кто даже поцелует. Не пройду победно и даже средне, что ж, так в 17 лет еще и другие дороги наличествуют. Ели что, пойду опять в мой ГГПИ и повторю карьеру доблестного педагога и немного ученого! Чего плакаться зря?

С этим настроением и пошел на местный старт — присмотреться и подготовиться. Собственно, порядок самой гонки был уже подготовлен учителями, и нам, участникам, ничего не оставалось делать. Зам-мечатльная спортивная демократия! Хотя мне-то что. Надел тряпочку с номером 112 на грудь и спину поверх теплой компактной куртки и прошел к оному старту. Номер означал порядок бега и твое место в нем.

— Нормально получил порядковый номер, — прокомментировал Алексей Митрофанович, — как раз где-то посередине. Давай, теперь все зависит только от тебя!

Пошел, одев черные очки. А то уж под лучами ожившего солнца снег сильно сверкал, аж глазам было больно. Я сосвоими старческими знаниями знал, что это не только неудобно, но и осложняется различными глазными болезнями. И даже куриной слепотой. Поэтому и схватил торопливо свои очечки. Не хватало еше по такому пустяку пострадать!

Со стартами выпускали двойками, но, в связи с большим количеством участников, очень с небольшими промежутками через десять секунд. Поэтому, как я и ожидал, первые километры шли, а, точнее, быстро катили в общей массе, кое-как перемешавшись. Я своего напарника быстро потерял. Толи он ушел вперед, толи отстал, не знаю.

Меня вскоре беспокоила уже другая проблема. Катили все вместе, масса активных, но все равно бестолковых детей, наверняка будут столь же массовые столкновения. А это уже, что не говори, а конец. Если даже каким-то чудом не упадешь, времени потратишь много, чтобы оказаться в верхушкепелетона.

Поэтому вопреки вчерашним планам пройти спуск осторожно, но сравнительно быстро, спускался я отвратительно медленно, постоянно учитывая участников, как впереди, так и сзади. Все опасны!

Времени на это тратилось много, наверняка я по хронологии не попадал даже в двадцатку лучших. Зато мне удалось пройти целых три кучи малы из торопыг. Особенно крупной оказалась третья. Как там у Лермонтова в «Бородино» — смешались ноги, руки, головы. Нет, кровь здесь не текла. По крайней мере, ее было сравнительно мало. А так, масса тел, рук, ног, лыж, палок. Лыжники, с матерщиной пытавшиеся выбраться. Все было впечатляющее и почти ужасное. Прошел около них по целине, про себя мурлыкая веселую песенку о несчастной маркизе и о количестве несчастий в ее хозяйстве.

Нет, я совсем не хотел над ними поиздевнуться. Или цинично порадоваться отсутствию сломанных конечностей. А вот получить радость по поводу своей целостности очень даже хотел.

Ура, я миновал все эти завалы! Как говорится, минуй нас Бог и вешняя любовь, и горький стыд и скорбное веселье. Поэт прошлого, конечно, имел немного другое, но что поделать, августейший царь (или условно демократический генсек) были далеко, а проблемы текущей жизни совсем рядом и оказались очень даже болезненны.

После третьей груды из лыжников идти стало заметно проще. Ведь количество идущих участников уменьшилось. Появилась возможность не только увеличить скорость, но и полюбоваться окружающей зимней природой Приуралья.

А то лишь увидел белизну и все. Точнее, разумеется, снежная равнина сама так больно ткнула этой самой белизной в глаза, хоть беги отсюда. А ведь природа у нас всегда замечательная, хоть и не такая излишне яркая во все сезоны года. Даже зимой. Ведь смотришь и не на смотришься. Вековые громадные ели, сиротливые березки, уснувшие ручьи, едва угадывающие под метровыми слоями снега. Ах, смотрел бы и любовался, да надо бежать к желанному финишу.

С опозданием подумал, что это и есть, наверное, еще одна цель лыжных гонок, пусть и второстепенная, — прошвырнуться по зимнему лесу, по зимним полям, одухотвориться заснувшей природой. Ибо ни что так не заставляет умиротворять душу, как картина одного края.

Очередные «неудачники», сломавшие инвентарь и теперь уныло кое-как бредущие пешком по лыжне, заставили на ненадолго забыть о природе. Ба, да это мои соратники по школе из 10 «Б»! Причем если Наташа действительно была невольной жертвой, сломав в недавней лютой свалке одну лыжу, то одноклассник Серега к ней просто присоседился. Лыжи у него были целые, знай да беги. Только зачем ему это? Люблю таких, помнящих о синице в руке. Гоночных талантов он не имел никаких, призовое место для него, как планета Марс — даже взгляд издалека уже награда. А тут такая девушка! Сергей, насколько я помнил, уже целый год, как за ней ухаживал. Сегодняшние гонки могут стать счастливым финалом, когда Наташа, наконец, выбросит белый флаг капитуляции. Ну, или победоносно схватит лакомый кусочек.

Проскочил мимо, приветственно взмахнув рукой. Они свое счастье уже, как-никак, добыли, а вот мне еще бежать и бежать — за тортом и за эфемерным поцелуем. Так сказать, праздничный флаг мне в руки и большого производственного и личного счастья. Тем более, с подачи многомудрой Марьи так и получается. Сначала я должен получить первое место в соревновании, а только потом получить заветный поцелуй.

С моего старческого многолетнего опыта это было очень мало, но ведь и статус соревнования оказывался откровенно низким. Если бы хотя бы региональный. Но опять же, — продолжал я дискутировать сам с собой, — вы сначала попробуйте победить и на этом так называемом низком уровне. Я ведь тоже не такой уж и именитый профессиональный спортсмен. Хотя сейчас, по моему, в СССР вообще только одни любители.

Ох! Половину пути точно прошел. Я это почувствовал по тяжести бега. Не только из усталости, но и из-за того, что начался затяжной подъем. Как я уже говорил, он был не сильный, но на скорости тела сказывался.

И все же, мне было лучше. Тело было такое же молодое, но уже тренированное, а дух вообще был более закаленный. И этот дух, взяв в железные объятия тело, стал заставлять его обгонять соперников одного за другим. А ведь они еще и стартовали раньше! То есть субъективно они бегут рядом, но объективно по времени уже где-то далеко позади! От осознания этого я весело кричал сорванным голосом: «Лыжню!». А если обгоняемые не соглашались (как правило), то сам обгонял их.

Ведь сил-то у меня было не больше, чем у них, просто я брал духом. А что вы думаете, крепкий дух важен только когда ты с гранатами бросаешься под танки? Нет, он и при беге на лыжной трассе весьма нужен!

Тем более, бежал с ускорением, периодически проводя спурт. Отстающие спортсмены с завистью смотрели мне в след, не понимая, что мне тоже очень тяжело, просто порою хреноватенько!

Где-то в километрах полуторах от финиша я с досадой понял, что и закаленный дух уже не помогает. Тело совсем стухло, желая лишь одного — лечь прямо на лыжню и тарарам на все вокруг. И первое место, и поцелуй этой сладкой стервочки Марии. Мало ли девок кругом? Даже у нас в классе столько удмуртских красавиц! А потом, цинично выражаясь, ни одна самая раскрасавица не может дать больше, чем обычная женщина.

Дело в другом. Мужчина ты или погулять вышел? Смирно! На подоконниках быстро и дисциплинированно строится!

В общем, заставил я и тело, и теперь уже дух не сдаваться, разломав последнюю трассу на несколько небольших. Вы когда-нибудь слышали теорию малых дел? Вот, а у меня появилась концепция малых трасс. Сначала вон до того куста, потом сто метров до небольшого поворота. Что тут этот малой валяется? Сил нет? Ай-яй-яй! Впрочем, я ему тоже помочь не в силах. Так что обойти и дальше.

А вот и долгожданный финиш! Прицепимся еще к одному загнанному лыжнику и спуртуемся с ним. Обгонять его ни сколечко не надо. Он из числа выпущенных раньше. Это ведь, кажется, что он впереди меня, а на самом деле по времени он телепается в километре позади и безнадежно отстал.

Франтоватый парень, о котором я вел речь, тоже понимал, что он уже безнадежно мне проиграл, хотя географически шел впереди. И от этого совершил, на мой взгляд, безрассудный поступок. Или ему в кровь также был буквально вбит принцип — финиш надо проходить с ускорением?

Из последних сил, из какого-то еще малюсенького резерва организма, он совершил настоящий финишный спурт, как будто прочитал мои последние мысли. Я, конечно же, с удовольствием прилип к нему.

Пусть и устал сильно, но на прицепе, за спиной впереди идущего оказалось куда как легче. И зря он думает, что я отстану. Я сейчас, как зомби. Только наоборот. То есть, у настоящего зомби тело еще существует, а дух убит. А у меня наоборот — тело издохло, хотя и не до конца, зато душа мучительно живет, пахнет и заставляет идти тело.

Ух, так мы и подошли. Самим казалось — легко и быстро, со стороны виделось — тяжело и медленно. Чувствовалось, лыжники отдали гонке все имеющиеся силы, а сейчас просто механически идут.

Но ведь дошли же! Пришли с официальным временем, и оно почти фантастическое! Ура победителю!

Совершенно теперь не обращая внимания на впереди идущего спортсмена, который в ином случае мог бы стать победителем, комиссия из организаторов на финише галопом прискакала ко мне поздравлять, обнимать и кричать радостные возгласы.

А мне в этот миг совершенно до всех было до синей лампочки. Сил совершенно нет, дыхание сорвано напропалую. Неужели есть такое счастье — лечь на случайную скамеечку и тебя бы никто не доставал?

Шедший впереди Алексей, все понимающий практикой бывшего спортсмена, первым делом посадил меня на переносной стул, крепко растер грудь. Дыхание выровнялось и стабилизировалось. Откуда-то появились новые силы хотя бы достойно принять поздравления.

Красное марево перед глазами постепенно растаяло, я уже стал видеть не только расплывчатые фигуры позади своего физрука, но и конкретные лица людей. Правда, это плоховато помогало. Люди все были неизвестные и какие-то не очень веселые. Скорее, официально деловые.

В принципе, удивляться здесь было нечему. Мой Олег Ломаев, будучи еще молодым парнем, по сути, мальчишкой, в Игре почти никого не знал, тем более в Удмуртии за пределами родного села. Это с годами я постепенно узнавал земляков. А пока ни я никого, ни меня никто.

И относились они ко мне соответственно прохладно. Я еще был не старый земеля из нашего района, а мальчишка из чужого, хотя и соседнего села. А это две довольно большие разницы.

Осторожно встал со стульчика (стульчака?) — земля не закружилась, не стала сторожко убегать. Хорошо быть все же молодым. Хотя усталость еще наваливалась, но, в сущности, я уже постепенно восстанавливался. Снова бежать, естественно, не могу (завтра, наверняка, тоже), но спокойно ходить и даже потихоньку пить воду без опасности выпустить ее также через рот обратно, это, пожалуйста!

Как водится у вежливых людей и корректных подчиненных, первым поздоровался. И ничего что я их совсем не знаю. Явно, что это игринские учителя или мелкие игринские же спортивные чиновники. И, если я случайно не ошибаюсь, есть даже люди из Ижевска. Мария же говорила вчера вроде бы, что приедут и из республиканского комитета физкультуры. Кстати, а где она сама схоронилась?

Осторожно повертел головой, отыскивая среди окружающих. Давление, пульс, дыхание — все приближается в норме. Лишь Марии не видно. Вот ведь, гадина такая. Если бы сегодня проиграл, точно бы уже подошла и тут нагло вертелась, хвастая победой над мужчиной и домогаясь выклянченного приза.

— Кого ищешь? — ехидно поинтересовался Алексей, почувствовав, что речь идет об общей знакомой. Пояснил с улыбкой: — буквально только что уехала. Как увидела, что ты побеждаешь, так и усвистала на легковой машине. А ты как думаешь, проигрывать даже молокососу стыдно! Поговори пока с ее именитым отцом.

Информация была угрожающей, но убежать оказалось поздно. Между нами вытиснулся незнакомый полноватый мужичок с обильной лысиной и властным выражением лица:

— Я Пушин, Александр Петрович, главный тренер сборной Удмуртии по лыжам. Это ты, что ли, с моей дочерью вчера поспорил? Она мне обо всем подробно рассказала. И я теперь после такого финиша от тебя ни за что не отвяжусь.

Тон был грозным и очень неприятным. Еще бы знать, какие Мария еще вывалила отцу подробности. По внешнему виду Пушина, похоже, меня сейчас будут бить и непременно руками и ногами. То есть жертвой нашего столкновения непременно буду бедный и несчастный я.

Бежать? Но куда и, собственно, зачем? Может, Алексей защитит, хотя бы от синяков на лице? Ему тоже станет не очень приятно, когда я приеду домой избитым. Пущин-то еще неизвестно, а физрука точно посадят в тюрьму за избиение малолетки. Советский суд, — может, и не самый гуманный, но точно законный суд. По крайней мере, среди простых советских людей.

Попытался довести до встревоженного и гневного отца свою позицию:

— Вчера мы конкретно поспорили за грядущую победу на этом соревновании. Если проиграю с меня торт. Если выиграю — с нее поцелуй. Торт тогда будет на двоих, хотя покупаю его опять же я.

Говорил, а сам думал, что отец будет ругаться за чрезмерные любовные призы. Припомнит еше чрезмерную сексуальную активность мальчишки. Есть у них такая общая репутация. Даже ведь не подумают, что это вообще, а сам-то я за счет старческого разума (об этом только про себя), был очень даже корректен с девчатам.

За реальный торт ругать нечего, к полноте Мария пока не расположена. И вообще, торт к криминальным уликам не относятся. Вот!

Однако, оказалось, что, в принципе, я откровенно перебдел со своими мальчишескими страхами. Наоборот, ха, меня почти похвалили за амурную умеренность. Александр Петрович, по-видимому, предполагал мою большую активность с его разлюбезной дочерью. И не потому, что знал мою умеренность, откуда, он и видел меня сегодня в первый раз. Нет, он вычислил текущую ситуацию как раз на основе характера своей дочери.

— Верняк только поцелуй? — переспросил все же потом Пушин, явно еще полностью не веря мне и тем самым, как минимум, удивляя, — больше ничего такого через чур сексуального не будешь больше предпринимать?

Что же там наболтала эта девка своему отцу? Расписала в красках сексуальную ночь с жертвой в виде ее и маньяка меня? Я, конечно, благодарен в мои-то года, но вообще-то это тюремный срок от государства (117 статья УК СССР, если я не ошибаюсь) и возможные приличные тумаки от уже родного отца.

Ведь Мария хотя старше меня в теперешнем состоянии, но и там все еще ветер в девичьей заднице гуляет. Или она это специально сделала, паразитка? День прошел напрасно, если никому ничего плохого не сделала? Тогда от нее необходимо немедленно уходить. Ну, ее к такому-то бесу энного уровня! А пока надо осторожно, но твердо дать — он с нею никак не связан, просто разок встречался без сексуального контекста.

А что она обещала ему некую протекцию при подборе в сборную Удмуртии, пусть рассказывает сама при очередной встрече. Лично я отбрыкиваюсь только от некрасивой репутации сексуального маньяка. Фу, опять Уголовный Кодекс! Предложил обоим собеседникам:

— Попробуйте поспрашивать парней нашей команды. Они ведь, безусловно, знают, все слышали, все видели, все поняли. А один даже разбил наш спор. Ванька Корепанов, — пояснил я для физрука.

Ванька парень был рохлей и откровенно вруном, но все же для учителей врать не решался. Не осмелился бы в первую очередь. Учителя считали причины у него другие, более приличные, но Ваньке верили, думая, что он просто правдив. Ха! Алексей, правда, имел и здесь особое мнение, не очень-то ему веря. Сразу видно — в педвузе не учился, разум под одну гребенку ему не подводили. Эх!

Но рта понапрасну не открывал, своего легкомысленного ученика, меня то есть, не подводил. Только выждав момент, когда ижевчане отвернутся, показал мимикой — ох, и горазд ты врать! Бог с тобой, Алексей Митрофанович, зря не веришь, я был декан пединститута, то есть лгал почти правдиво. И ты главное, и дальше рта не открывай, в головах горожан сумятицу не вводи. А то ведь они совершенно запутаются!

Пушин, кстати, как позже оказалось, тоже никому не поверил — ни Витьке, ни мне, — но уже с позиции безутешного отца молодой еще девушки, для которого любой парень потенциальный враг и враль, и поэтому верить ему нельзя. Хотя в ее-то годы у иных уже целая лавка была детей, хотя бы в XVIII — XIX векам. Тоже мне юная девушка!

— Маша говорила что-то о сексе, который ты от нее добивался,- наконец-то уточнил Александр Петрович, выложив на стол карты, — и сегодня якобы опять будешь домогаться. Поэтому и машину у меня взяла, чтобы сбежать в Ижевск.

Кроме всего прочего, еще и секс с девушкой? У меня? Не слишком ли вы много хотите, господа, от буквально трусливого, если не сказать больше, деревенского скромника, в этом теле еще ни разу женщины не имевшей даже мысленно.

Тут Алексей Митрофанович, немного имевший со мной болтовни, был полностью согласен со мной.

— Александр Петрович, — укоризненно в полголоса сказал он тренеру. Мол, ты нашего девственника не смущай и не трави! Рано пока ему еще до сексуальной деятельности, лет двести, не меньше. А может и больше.

Пушин, посмотрев на мое смущенное молодое лицо, похоже, тоже понял, что явно перестарался в своих обвинениях. И что тут его дочь сексом никак не может быть затронута. Если только сама не захочет совратить его, что и это невозможно, учитывая уровень ее нынешних притязаний. Значит, и сам он может быть вполне спокоен.

Но успокоительно думая про себя, вслух он угрожающе высказался:

— Я, скорее всего, все равно дал бы тебе кулакам по сусалам. Так, для мирового равновесия, строго сказал он, глядя в упор на меня, — ведь никогда не поверю, что рано или поздно ты к ней не полезешь. Но сейчас дело другое. Константин Владимирович, — позвал он судью на финише, — как у него со временем на гонке?

— Первый, безусловно. И с большим отрывом. Но вот точное время пока не скажу. Что-то секундомер забарахлил, безобразничает, — пожаловался он на спортивный хронометр.

Я чуть громко не заржал. И призадумался. А можно ли заржать тихо? Или ржать — это и есть громко засмеяться?

Пока я философствовал по вопросам русского языка, обстановка немного изменилась.

— Хм, — кашлянул Пушин, подождав, нет ли других защитников имени меня. Их не оказалось, и главный тренер продолжил: — я тут тоже примерно засек время. Взгляни,- он вытащил таблетку секундомера из кармана и подал ее судье.

— Примерно такое же, — тяжело вздохнул тот, — но ведь это же рекорд!

— Да, — довольно сказал Алексей Митрофанович, — мы выиграли!

Еще бы ему не быть довольным. Его ученик в кои-то времена победил и с хорошим рекордом! Не зря тренерский хлеб кушает!

Игринский чиновник, однако, был другого мнения, диаметрально противоположного, хотя говорил он о другом.

— Две специализированные саортшколы, десятки, даже сотни людей работают, — пожаловался он, — и все получается понапрасну? Каков все же плевок в лицо советского общества!

Охо-хо, сколько я съел этой демагогии. До, извините, кровавой рвоты. Пока сам не научился плевать прямо в лицо демагогическими фразами. И потому, не раздумывая. Возразил:

— Как говорит нам партия в лице генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева, все народы и все советские люди объединены в единое общество.

Получилось не только красиво, но и, я поздно понял, довольно опасно. Время было не сталинское, но палкой на всякий случай могут ведь ударить. Или просто лягнуть.

Хотя пусть. А то из уст местного судьи явно запахло откровенным словоблудием. Причем тут плевок в лицо, еслиАлексею достался самородный талант? И, кстати, настоящий попаданец, только об этом никто не знал и, хотелось бы вверить, не узнает.

Последнее я, правда, никому не скажу, но ведь это реальный факт! И что теперь переводить стрелки на какое-то эфемерное советское общество, которому существовать считанное количество лет?

Пушин тоже подумал в этом же направлении, но, не желая ругаться с местным чиновником, со смешком уточнил:

— Не с деревенским спортсменом, Дмитрий Иосифович, а с членом сборной Удмуртии по лыжам! А Алексей Митрофанович?

Алексей мимикой лица дал знать, что он не против.

— А вы, юноша? — повернулся Пушин уже ко мне, — надеюсь, положительно отнесетесь к поездкам в столицу Удмуртии и бегать за часть автономной республики?

Хм, кажется, я сумел достичь своей первой цели, самой, пожалуй, тяжелой и недостигаемой. С чего я-то буду против?

Да, в Ижевске будет труднее, и не только на лыжне, но и в коридорах различных инстанций. Но это жизнь! А болтать я и теперь умею!

— Конечно, буду только искренне ЗА, — подтвердил я, — приложу все силы к достижению побед в стране и, если понадобится, за границей.

Сразу чуть не прокололся. Язык очень хотел сказать России, и я кое-как нашел нейтральное — страна. Хотя должен уже вспомнить привычное с раннего детства СССР.

Пушин чутко уловил паузу в моей речи, заметно этому удивился, но тему патриотизма развивать не стал. Мальчик всегда жил в сельской местности Удмуртии. Даже в соседние регионы не ездил, куда уж там за границу! Так что не зачем ему нечаянно портить анкету.

Фу-х! Знал бы, что за внешней оболочкой прячется пожилой попаданец из будущего, в котором нет, к сожалению или к радости, ни СССР, ни КПСС, а потому их не так уж и просто выговорить.

Лишь извинительно добавил:

— Я, может быть, не совсем гладко говорю, прошу прощения. Все же удмурт из села. Но бегать буду старательно и самоотверженно.

Пушин помолчал, подумал, сказал:

— Лады. Тогда прямо сегодня и поедем, как только моя машина к вечеру придет. Ты как Алексей Митрофанович?

Ну слава Богу, хоть кому-то отдал самому развивать свои поступки!

— А надо? — ответил вопросом на вопрос наш физрук, — у меня все же еще школьная спортивная команда, которую надо раздавать родителям. Не дай Бог, что случится ненароком. Дети же!

— А-а, что с ними случится в мирное-то время? — пренебрежительно махнул рукой Пушин, — проедут почти до дома, водитель посмотрит, домой ли зашел, а не к любовнице угреб, — он хохотнул, потом серьезно договорил, — зато ты с Олегом прокатишься до Ижевска. Бесплатно туда-сюда. Может даже и обратно получится на машине отправить. Если нет, автобусом отправим, за счет комитета!

Внешняя сторона разудалого веселья явно что-то скрывала серьезное. Что конкретно? Я этого не знал, а сочинять себе не хотел. Но явно было — Пушин не прочь моего учителя взять с собой. А тот почему-то сопротивляется, хотя и не очень. Что ему, столичный город Ижевск почему-то не нравится? Странно…

Само же награждение в Игре по итогам спортивного состязания, насколько я знал больше теоретически, чем исходя из своей прошлой практики, было типично советским, в масштабе провинции. Поставили нас на наградную скамейку 3−1–2, я в центре, как победитель (золото), по краям остиальные призеры (бронза, серебро).

По согласованию сторон про рекорд говорить не стали. Тут Дмитрий Иосифович свое все же взял. Рекорд соревнования был за мной официально прописан, но так тихонечко, почти секретно. А кто в эти официальные бумаги смотрит? Это же не книга Гинесса, а официальные сопровождающие, тут допуск нужен. Да и последняя, вопреки мнению журналистов, не так популярна, как казалась бы.

Я хотел было запротестовать, но Алексей меня быстро отговорил. Первое место у меня есть, рекорд официально тоже. Финансовые компенсации, кстати, за него все равно выплачивают. И самому спортсмену, и его наставнику. И место в региональную сборную я с ходу получил. Что еще мне надо?

А будешь бузить, игринские из принципа встанут в позу. Как еще Александр Петрович поведет себя, если родной район будет против кандидатуры? Характеристику-то райком партии не даром ставит, в первую очередь на нее смотрят, а уже потом на мордочку глядят!

Заикнулся было, что я по малолетству не коммунист, да вовремя прикусил язык. Характеристика комитета партии пишется всегда, член партии ты или нет. А я еще наверняка член ВЛКСМ, по прошлой жизни помнил, как в райкоме комсомола поступал, мялся там, испуганно глотал слова.

В общем, я промолчал. Хотя и очень не любил такую ситуацию, но так вышло. Покойный отец (сейчас он снова живой), бывало также вот за столом (и с бутылкой водки, естественно), любил говорить досадливо задним числом:

— Хотел же я было сказать, да не сказал!

Так и хотелось ляпнуть, что же не сказал? Время было не сталинское и даже не брежневское, за открытое слово ничего не было. Почти не было, ибо за такие протестное выступление били всегда и в любом режиме, и не только в нашей родимой стране. И раз духа не схватило, то молчи и не пиликай, вон твоя еще полная рюмка!

И вот сам оказался в таком же положении. Идиотизм всей ситуации был так мне понятен, что даже все славословия и ценные подарки в честь победы меня не трогали. А радоваться было за что. мне официально вручили:

— Большая грамота за первое место с целыми тремя печатями районных организаций;

— Спортивный кубок из какого-то камня — изделия явно местной промышленности надписью золотой вязью «За 1 место в лыжных юношеских соревнованиях на первенство Игринского района. Февраль 1987 года»;

— Ценный подарок в виде импортного кассетного магнитофона.

Вот этот подарок был действительно ценным. Магнитофон в годы перестройки в нашей стране в условиях слабого импорта и производства другой переносной техники был самым заманчивым оборудованием у молодежи. А с учетом плохого качества и никчемного количества отечественных магнитофонов импортный был как бы высшим полетом. И даже может быть Валя… Эх!

Пришедшая на ум Валя окончательно испортила мне настроение. Ведь, казалось бы, смерти избежал, жизнь идет очень даже прекрасно, а вот все равно не чувствую себя счастливым. Вот ведь бабы, всегда все настроение испортят.

Во время награждения я стоял с пасмурным видом, будто бы что-то проиграл дорогое, и на очень даже на приличную сумму.

Алексей даже поинтересовался, что со мной стало, раз с таким идиотским видом я получал выигранные для первого места грамоту и подарок.

— Да нет ничего, — еще сохраняя пасмурный вид, ответил я. Потом встрепенулся: — а что, сильно было видно?

— Да изрядно, — кивнул Алексей, — Дмитрий Иосифович принял было такой печальный вид победителя на свой счет, но я его успокоил, сказал, что у тебя просто пучит живот, и от этого ты изрядно мучаешься. Отойдешь потом от людей в сторону, отпукаешься и все пройдет.

Кажется, где-то я уже близкое к этому читал. Хохотнул. Все одно смешно. Ох, и дураком я, поди, выглядел при такой массе народа. Прислушался, нет, обозначенный живот не болел. Вот что, значит, здоровая молодость. В пятьдесят с хвостиком лет метров сто пройдешь, и голова болит, и живот, действительно, наставительно пучит. А тут такая физическая нагрузка, просто кошмар какой, а час отдохнул и даже есть охота!

— Есть охота? — в такт моим мыслям спросил Алексей, в — столовую не пора? Победителя по традиции будут чествовать

— Очень, — признался я, — в животе сосет, даже побаливает иногда местами. Это не язва желудка случайно?

— Ничего, — заулыбался физрук, — значит, не обманул я, и некоторые проблемы с пищеварением, похоже,у тебя действительно есть, всего лишь другого вида. А болит у тебя желудок из-за физической нагрузки. Организм сегодня поднапрягся, калории израсходовал, требует обратно вернуть. С опытом и длительной практикой лыжника пройдет, вот увидишь.

Пусть их! Все равно в общем зале столовой игринские чиновников и учителей физкультуры не было. Они отпраздновали окончание соревнования коньяком и вином и ушли. Последнее, наверно, дрянь, а вот какой, интересно, коньячок? И, конечно, классика жанра — русская водка.

Вопрос по всему спиртному, в общем, пока чисто теоретический. И из-за раннего возраста, и из-за спортивного положения, и из-за финансовой пропасти, в которую, как известно, можно падать всю жизнь. Та же десятка, которая не соизволит расти в количестве, впрочем, и сокращаться тоже. Все мои расходы государство брало на себя. От меня лишь требовалось в данном случае хорошо бегать и, если надо, жертвовать во имя абстрактной идеи искреннего соратника коммунизма, хе!

Государство, впрочем, хвалить не стоило, как и ругать. Дело в используемой методике. Наполняет оно общественные фонды и за счет этого делает все дешевым или даже бесплатным — это социалистическое общество, резко уменьшает общественные фонды, давая расти зарплатам, но делая все услуги платными — это общество капиталистическое.

Каждое носит как положительные качества, так и негативные. Лично мне, честно говоря, прежде всего важно, где я буду находится. Потому как верхи всегда будут жить лучше, чем низы, как бы государство их не обманывало и губы сладким вареньем не обмазывало.

С удовольствием поел молочный суп с лапшой. Многим почему-то это блюдо не нравится, но, по-моему, они просто капризничают (если только нет непереносимости лактозы). Есть у меня такой младший братец Костя, сейчас он привередничает, то ему не надо, это он не может. Ничего, в будущем проживет в Глазове два года вдалеке от мамы, обучаясь на электрика, станет спокойно жрать все, да еще добавки просит.

Ну а для конкретной победы товарища имярек (меня, уж извините), столовая испекла пироги с картофелем и с мясом и на десерт — пироги с малиновым вареньем. Сдобные, размером in qurto, они всем понравилось, да еще с чаем и с соком. Лично я их съел по целому пирогу — сначала с мясной начинкой, потом с ягодной!

. — А ведь, между прочим, кроме разнообразных пирогов, был еще обычный комплексный обед из трех блюд. И как то и никто не думал оказываться, как утром, мол, полон уже желудок. В том числе и ваш покорный слуга. Как оголодали и замерзли на лыжне!

На первое был капустный салат из соленой капусты с добавкой моркови и колбасы. Все это было обильно полито подсолнечным (постным) маслом. Я хоть и не любил этот продукт, больше предпочитал салат из свежих помидор со сметаной. Но тут молча решил срубать.

А затем был вкусный картофельный суп с курицей. Зубы проглотишь. Особенно когда по молодости лет сосочки языка еще были чувствительные и весь спектр вкусов чувствуется.

Ну, и, конечно, классическое светское второе блюдо, по крайней мере, в Удмуртии — картофельное пюре с котлетой.

И вот когда я вкушал это картофельное пюре с большой сочившийся жиром котлетой, появился meinlieber Пушин. Мой новый потенциальный начальник хорошо пах коньячком, видимо, прилично набрался этого сорокаградусного лекарства, и от этого был в замечательном настроении.

Я его прекрасно понимал, вспоминая далекое будущее, когда вот так вот сам набирался на соответствующем банкете. Даже прочувствовал, что в далекие бы годы я бы тоже так проспиртовался. Гм, только не коньячком, а пролетарской водкой. С ней безопаснее. Спиртные напитки в XXI веке в России дружно деградировали в общую бормотуху. А коньяк еще и давал дурное послевкусие. Ужас, ну и ладно, здесь сейчас ХХ столетие.

Кое-как устроившись на стуле около моего стола, Александр Петрович начал нести пьяненькую пургу одновременно и обо всем и ни о чем. За одним он сумел приХватизировать мой салат, большую часть которого я простодушно хотел было употребить в себя вместе с картофельным пюре. Не успел, м-да!

Улыбнувшись Пушину, — мол, я тебя обязательно слушаю, быстренько еще смотался на раздачу, взял одно второе бесплатно — ижевчанину, и аналогичный уже капустный салат — для себя.

Старческим разумом я фиксировал, что надо ведь понимать, в дупель пьяного товарища все равно не надо обижать и условно подвигать ногами. А то ведь этот товарищ, протрезвев, через чур многое не вспомнит, но как его обижали в памяти зловредно оставит. И как потом с обиженным начальником работать? Увалит, на фиг!

Так что пусть сытно кушает, не на мои же деньги, болтает про себя и про свою любезную стервочку дочь — это он, скорее всего, и не вспомнит. А потом я его утащу на его же койку. Если смогу, конечно, — оценил я его плотные телеса, — а не смогу, тогда уже сам подойдет, а я лишь помогу дойти. И пусть трезвеет, до утра точно оклемает.

Пушин болтал, я доедал второе, совершенно не внимая спортивного функционера, а только прослушивая слова-маркеры. Вдруг он своим заплетавшим языком начнет более конкретно говорить о сборной, дочери Марии и международном положении. Так примерно выглядела его речь.

Что там он заговорил? Я думал, что он с пьяну заговорит о дурном поведении дочери. Он и заговорил… о ее сильно хорошем поведении. Когда максимум, что Мария позволяет — это обнимашки при всех. А больше ни-ни.

Сначала это радовало лет примерно десять назад, а сейчас только зло бесит. Девке ведь уже третий десяток идет, а ребенка от нее даже не намечается. Не понимает, дурочка, что, кажется, сейчас ей рожать еще рано, а потом резко станет поздно. После тридцати каждый год для рождения у женщин последний.

— Короче, — неожиданно трезвым голосом заговорил главный тренер, — я решил, что подберу примерного лыжника — хорошего профессионала победителя и доброго семьянина — выдам замуж за него силой. Пуст попробует только пискнуть против. А ты, сынок, вполне можешь быть первым кандидатом. Понял, молодой и красивый?

Я кивнул, что как бы понял и неожиданно увидел, что Пушин, высказав свои железные слова — приказы, затем неожиданно уснул. Аж захрапел, правда, негромко. Эх, и на самом интересном месте! А когда и конкретно за что женить? Я имею виду, где надо победить и как победить? Или даже так — как победить, но при этом не женится на горе моем луковом? Что же ты спишь, жирный пес?

Только страдальчески вздохнул. Негромко предложил, ведь все равно не слышит и не прореагирует:

— Ну что, страдалец, пойдем? Я успешно доел, ты кое-как допил. Как-нибудь дойдем, что нам тут еще делать?

Поднял начальника с жесткого стула, перекинул его руку через мое плечо и мы потихонечку пошли. Пушин, как это ни странно, двигался практически сам, механически передвигая ноги. И голосовые команды почти понимал. Во всяком случае, нужное направление держал.

Некоторые проблемы у нас с ним были только с лестницей на второй этаж — крутой и очень опасной. Споткнешься, упадешь назад и привет до самой смерти!

Но и ее кое-как прошли без переломов и синяков.

Пока медленно шли к его желанной постели, я нехотя раздумывал, как мне быть этим самым кандидатом? Были всякие другие возможные варианты, но, похоже, как в типичном советском фильме, производственный план будет обязательно совмещаться с личными отношениями. То есть, победный финиш на соревновании означает и счастливый семейный спурт.

Рад ли я был такой неожиданной свадьбе? Пожалуй, да. Мое юное тело уже страдало от неразделенной неги будущего секса. А вариантов, между прочим, не было. Кроме, разумеется, колки дров а-ля Челентано. Или, в нашем варианте, каждодневные тренировки на лыжне. А тут такая дева! Не голливудская красотка, но кое-что в этом есть. Хотя, похоже, борзая, как та же беременная породистая собака. Ну, вы поняли?

Та что ты молодой, но еще глупенький, очень четко думай. С одной стороны, Мария Пушина — та еще стерва со всеми еще неприглядными признаками. Хочешь, чтобы тебя нагло ругали и каждодневно пинали, иди, влюбляйся. Обязательно будешь мучаться.

С другой стороны, женщины ведь все стервозные. То есть, если ты уйдешь от Марии, и наивно будешь думать, что очередная твоя избранница окажется пушистая и белая, тут тебя и возьмут. Кхе-кхе, барабанные палочки тебе в руки и свисток в одно место.

В общем, если ты хочешь секса, а потом семью и семью (не обязательно в таком порядке, но вдруг и так), то готовься к мучительному периоду своей жизни.

А после этого уже думай, что наряду с негативными чертами тебе в ней нравится или шкурка выбелки не стоит?

М-гм, а вот здесь я уже должен признаться. Мария та еще стерва, но ведь красивая и для меня привлекательная. И потом, Бог с ней девой. Старческий разум мой уже, не спеша, высчитывал, какие приличные бонусы я получу от будущего тестя — главного тренера. Конечно, на победный пьедестал он меня не поднимет, ну и не надо. Сам побегу! А вот хотя бы отпинываться от массы околоспортивных чиновников он поможет. И опять же мои будущие дети!

Я аккуратно опустил Пушина на кровать. Тренер был расквартирован в небольшой комнатушке. Лучше, чем мы, школьники, но на взгляд попаданца XXI века, все равно изрядно плохо даже для ХХ столетия. Драный линялый ковер на полу, ломанная тумбочка с казенным штампом, железная кровать под многопудовую тушу посетителя. Фу! Как в тюремной камере!

Подростковые мышцы, не рассчитанные на тяжесть старческого веса, закряхтели. Потом под тренерским телом заскрипела постель. Как его разморило!

— Донес? — в комнату стремительно ворвался физрук Алексей, полушепотом выругался, — ведь сказал же помогу, нет сам. Где ты его достал в таком интересном состоянии?

— Он, собственно, сам меня нашел. В столовой, — пояснил я, — заболтал до икоты, а потом уснул. Мне осталось только потихонечку дотащить его на второй этаж. А он уже был на полном автомате.

— С коньяку всегда так, — с видом ученого знатока сказал Алексей, — пьешь вроде как пустая вода. А потом бряк и все, нечего не помнишь.

Неужели все же наставник иногда выпивает? — я с неподдельным интересом посмотрел на него, — а в школе учителя вроде бы говорили, что он трезвенник. Хотя в России деревенский мужик да не пьющий!

— Не смотри так с открытым ртом, — засмеялся Алексей, поняв обалдевшего меня, — мух наловишь, тут их нормально. А я не пил, не пью, и никогда не буду пить эту проклятую гадость. А вот просто смотреть уже могу. Сколько этих официозных банкетов уже прошло при моем трезвом участии.

Алексей почесал свой нос, иронично посмотрел на меня, начал инструктировать:

— Лучше слушай дальше деловую часть. Примерно через неделю в этом же феврале будет проходить своего рода открытый чемпионат Удмуртии — соревнование «Ижевская винтовка». Там и будут решаться, кто поедет на российские соревнования. Получишь первое место = одно место твое. Правда, ты новичок и многие к тебе будут относиться с некоторой опаской. Но это уже очевидные проблемы твоего ижевского тренера.

— А? — только и открыл рот я в изумлении.

Я же выиграл эту ступень! Или зачем я побеждал в Игре? И Пушин подтверждал. Или это только с пьяна?

— Что замолчал? Думаешь, обманули? — хмыкнул Алексей, — никто не обманывал. Ты член сборной Удмуртии по лыжам. Неофициально, правда, ну так тебя зачем просят в удмуртскую столицу? Посмотреть и поставить на учет официозно.

Пошли, — он вышел из комнаты и пояснил: — это немного разные понятия — член сборной и член команды на конкретные соревнования. Опытный прославленный спортсмен может без особого вреда пропустить одно — два соревнования главным образом из-за нездоровья. Ну а тебе, молодой человек, безусловно, первоначально надо подтверждать свой статус. Капризничать будешь потом.

Уяснил теперь, в чем разница? В Игре ты только добивался положения члена сборной, а в Ижевск уже будешь ехать уже в этом качестве. А что надо подтверждать, привыкай, это будет всегда.

Ага, нормуль, — смекнул я на слова Алексея, — в общем-то, сказано правильно и к месту. Что же, век живи, век учись, дураком помрешь. А ты что думал, тут все дороги в цветах?

Остаток этого вечера я мучительно провел в долгом ожидании обещанной легковой машины. Алексей в конечном итоге тоже решил поехать с нами. Я только с облегчением вздохнул. Не то что бы совсем боялся, но где-то там, в оной пятой точке, ощутимо свербело и испуганно пищало. Разум уже не боялся, а вот тело еще побивалось.

Один Пушин ничего не боялся и не ждал. Он сладко и безмятежно проспал часть отведенного времени. Но и его, в конце концов, разбудили, когда машина из Ижевска приехала, и ее шофер пришел к нам в школу. И это совсем не со зла, сегодняшний день все же был рабочим, а потому к ночи требовалось обязательно быть в Ижевске. Чтобы завтра непременно быть с раннего утра на рабочем месте. Рабочие, блин, будни советского времени! В XXI веке, когда я уже был деканом, требования, кажется, стали мягче. Или у меня должность была менее ответственной?

Пушин, лучше меня знавший об этих номенклатурных особенностях светских чиновников, на своего шофера ничуть не обиделся. Встал, умылся холодной водой, крепко, до красноты, растерся до пояса полотенцем. Поужинал колбасой с булкой, привезенной расторопным водилой. Предложил, кстати, и нам. Во как! И пусть мы отказались, но решпект!

Часам к восьми, когда я в Зуре уже собирался обычно спать, легковая машина с пассажирами (и со мной, естественно) отправилась в путь.

Путь был не длинный — где-то с час с копейками, — но для шофера отнюдь не простой. Дорога пусть и ухоженная, но еще частично грунтовая (асфальтовая лишь вскоре будет) и заснеженная, зимняя. Из опыта будущих лет знаю — пропотеешь, пока доедешь от Игры до Ижевска.

А так, люблю я ездить в темноте пассажиром. Кругом ничего совсем не видно, как будто и нет никого, лишь очередные огни редких придорожных селений, и ты маленький в машине греешься.

«Волга» — машина хоть и легковая, но просторная. Четыре человека расселись без всяких проблем. Даже мне — человеку молодому, а, значит, и самому бесправному, места досталось с лихвой. Не ужимался, ноги под себя не убирал.

Первый час ехали молча. Шофер специально выключил внутренний свет и, Пушин, как мне показалось, добирал остатние минутки — дремал с похмелья. Поэтому даже вздрогнул, когда он неожиданно совершенно свежим голосом спросил ненароком:

— Как ваше настроение, молодой человек. Олег, кажется, тебя зовут?

Я так и вздрогнул. Осипшим голосом подтвердил, что, да, зовут Олегом. По фамилии Ломаев.

— Так вот, Олег, чем теперь думаешь заняться?

Тут было все понятно. Работой, а чем еще:

— Сейчас думаю заняться Интенсивными тренировками, по крайней мере, в ближайшие дни. А потом, как прикажите!

— Послушный молодой человек, — одними губами улыбнулся Пушин, и уже Алексея ожидаемо спросил:

— А чем он будет тренироваться?

Мг-м, а вопрос-то намеренно с подковыркой. Биатлон, разумеется, тоже известный вид зимнего спорта на лыжах, но уж очень специфический. Лыжник — это не автоматический биатлонщик. Так же, как и биатлонщик — совсем не лыжник. Хотя, что мне учить опытного и многомудрого Алексея, который на своих ногах все распознал. Тот и ответил, как положено и не только, что надо было по тематике вопроса, но и гораздо шире:

— Олег при моем наставничестве прошел как начальные азы лыжника, так и биатлонщика. Стреляет метко, ходит на лыжах хорошо. Но, разумеется, ему надо еще подучить и теоретических знаний и побольше практики.

— Ну по поводу навыков, понятно еще, молодой и неопытный, жизнь только начинается. А так даже больше, чем я ожидал, — удовлетворенно сказал главный тренер, — Саша, дай-ка я пересяду, — обратился он к шоферу.

Водитель остановил «Волгу», Пушин довольно сноровисто пересел с переднего сиденья к нам на заднее.

— Вот, — удовлетворенно кивнул он, — а то говорить, вывернув голову, не очень приятно и комфортабельно.

Поерзал немного пятой точкой, выискивая место помягче и поудобнее, продолжил:

— Так вот, ребята, даю вам наисвежайшие новости, пока даже еще почти секретные. Хотя секреты здесь Полишинеля. «Ижевская винтовка», задумывавшаяся как региональные соревнования, прежде всего, как отборочные, окончательно переходит к биатлону. Хотя во многом тоже отборочные, но уже по-другому виду спорта. Как, Олег, разочаровался, наверное?

Разочаровался? Ха! Алексей мне неоднократно говорил, что Удмуртия остается в зоне влияния биатлона. При чем своеобразно — низовые соревнования — только лыжи, региональные, ижевские — преобладали биатлонные. Так что я ехал и ехал с мыслью о занятиях преимущественно биатлоном. То есть лыжи со стрельбой.

Но то, что теперь останутся только биатлонные тренировки, меня откровенно обрадовали и сделали будущее более оптимистичным.

Я так и сказал ждущему Пущину. Тренер обрадованно осклабился:

— А я уж откровенно боялся, что тебе не нравится биатлон. Конечно, можно просто приказать, куда ты затем денешься. Но из под палки результат всегда будет хуже.

— Нет, наоборот, Олегу всегда больше нравился биатлон, чем просто лыжные гонки, — отметил в ответ Алексей, — так что нет худа без добра. Прорвемся!

— Что же, тогда на лыжи! — воскликнул Александр Петрович, и шлепнул рукой по моему колену, — судя по Игре, лыжные задатки у тебя есть — скорость, выносливость, терпение. Посмотрим, может быть, ты будешь новым чемпионом мира? У нас уже были такие, меткие и ушлые!

Я улыбнулся, тоже находясь под впечатление от больших надежд на будущее. В конце концов, пожить на себя я еще успею! А пока, вперед, на славу нашего села Зура и всей Удмуртии!

Словно в такт мыслям, мотор «Волги» взревел, убыстряя нас по дороге в Ижевск. Навстречу громкой славе, красивой невесте, ну и напряженному труду, то есть, в совокупности, счастливой будущей жизни. Ура, товарищи!

В этот поздний вечер, уже почти ночью, мы приехали в столицу Удмуртии такими усталыми и изнеможенными, что ни о каких занятиях, естественно, речь уже не шла. И время было почти одиннадцать. Поесть бы суметь кое-как и счастливо спать.

Пока я думал, как бы найти ближайший работающий продовольственный магазин и не нарваться на местных хулиганов. Ижевск, как и большинство провинциальных городов 1970−1880-х годов с темнотой был населенным пунктом далеко не спокойным, особенно для молодежи. Алексей же просто вытащил кульки с картофельным пюре и вареной капустой с котлетами, порезал на ломти полбуханки ржаного хлеба.

— Садись, Олег, поедим и спать! — директивно обозначил он свой конкретный план на остатки сегодняшнего вечера.

Что же, поедим, так поедим. Поесть в молодом теле всегда хорошо. Что-то я все чаще начинаю ошибаться и ляпаю невпопад. А ведь мог бы, как Алексей, попросить немного еды у игринских поваров. Наверняка бы дали, там же все для нас бесплатно. Нет же, лоханулся по полной программе средней школы. Если бы не учитель, так бы и уснул голодным. Это, говорят, очень полезно для здоровья, но уж весьма и весьма неприятно для настроения. По себе прекрасно знаю еще из той жизни еще студентом, причем неоднократно.

Поели и сразу же дружно улеглись спать. Поселили нас вместе в одном гостиничном номере, а точнее, в одной небольшой комнате. Гостиничная структура была любимой в советское время коридорной системы. Два ряда комнат, удобства и помывка под краном — в начале и в конце ряда. Сам в таком же общежитии жил все свое студенчество. И потому хорошо знаю — таким образом, дешево и быстро строить, но плохо жить.

Алексей меня не чурался. Ученик не ученица, что б смущаться. Тем более, через несколько лет быстро вырастет, может даже коллегой станет, уже говорили в учительской. Выключил свет, для чего ему пришлось пройти я другую часть комнаты. Разделся, сложив одежду на древний колченогий стул.

Я со своей стороны тоже зубами не щелкал и время бестолково не терял. Обстановка мне очень напоминала детство со своей спартанской простотой. В комнате было два стула — по количеству постояльцев. Значит, второй стул мой.

Пока Алексей еще не выключил свет, выдернув свободный стул из под стола, поставив его у кровати. Уже в темноте разделся, сложив свою походную одежду. Все на сегодня, окончательно спим, товарищи!

Зато утром поначалу даже не понял, где я нахожусь. Но проснувшийся Алексей мне в двух словах разъяснил, куда попал и почему. И что необходимо срочно позавтракать, что Бог даст, и спешить в республиканский спорткомитет.

От такой новости кровь в организме по-юношески весело забурлила, я сразу проснулся. Даже крепкий чай стал не нужен, как это было в прежние годы. Хватит спать, нас ждут великие дела! И я, как в ранешние времена, молод и здоров! Ух ты!

Мы быстренько оделись, попытались быстро позавтракать остатками ужина, но в итоге только попили водой из под водопроводного крана.

Лично я демонстративно ограничился глотком воды. Алексей, вчера свирепо заставляющий меня поесть, сегодня остановился на паре ничего не выражающих взглядов. Кто бы мог здесь есть, в пище там была такая прорва больших тараканов! Если бы мы ими питались, недели бы полторы поиск питания не стало б нашей проблемой. Увы, но россияне не вьетнамцы, насекомых не едят. Более того, один вид этих древних чудовищ заставляет тошнить и страдать отсутствием аппетита.

Кульки с ужином вместе с тараканами полетели в корзину для мусора. Учитель даже воду не стал пробовать, слабак!

— Поспешим в здание спорткомитета, там же и поедим, — решил Алексей. Правильно, а то мало что в гостинице тараканы существуют, так еще и еда могла за ночь испортиться. Температура в комнате положительная, холодильники тут априори отсутствовали. Скорее уж автоматы Калашникова найдутся!

Несолоно похлебавши воду, ушли. Ижевск зимой по погоде был для меня похож на англицкий Лондон. Всегда сумрачно, тучи, всегда идет мелкий снег. При чем уже в воздухе он сереет, а под ногами немедленно превращается в грязевую кашу толщиной дециметра два. это ж двадцать сантиметров! До колена каша почти не достает, но ниже колена в этой ней измазывается все — брюки, обувь, даже носки, судя по ощущениям ног.

Когда мы вошли в комитет, на его чистую твердую поверхность, я был почти счастлив уже от осознания этого. Скромненько стоял за Алексеем, наблюдая, как под нами образуется лужа грязноватой воды из подтаявшего снега.

Старая, но крепкая вахтерша тоже это с негодованием заметила. Трудно сказать, это ли, или деревенский физрук так был убедителен, но на вахте мы не задержались, хотя никаких документов мы не предъявили. Просто сказали к кому и зачем идем и пошли пачкать комитетовскую ковровую дорожку дальше.

К сожалению, до «великолепного» кабинета — маленькой каморки главного тренера на самом верхнем, пятом этаже, мы дошли с грязными, но совершенно сухими ногами. Откуда что берется! А то лично я запачкал бы паркетную поверхность с большим удовольствием, так мне эти чинуши достали со своим тщеславием в прошлые годы.

Мы пришли в кабинет главного тренера сборной Удмуртии по лыжам Александра Петровича Пушина! Любой нормальный человек застеснялся бы от такого рабочего помещения. Лабуда ведь совершенная. А Пушин вчера раза три похвастался по каким-то причинам, что это его личный кабинет, пусть маленький, но в здании комитета. Тьфу!

Разговорились и уже в ходе деловой беседы, сообразил, а что это я на него хотя бы мысленно, но жестко наезжаю. 'Остыньте, юноша. Все-таки, как ни говори, а это очень даже потенциальный мой тесть и наиболее для меня важный начальник. Первым делом, если хочешь испортить карьеру и всю жизнь, поругайся с ним. Больше уже ничего не надо, все полетит в тартары механически. А я что, либераст? Пусть это они со всеми ругаются!

Наоборот отношения с ним мне надо холить и лелеять. Ну-ка я с ним постараюсь разговориться. Авось потом легче будет'.

Немного льстиво сказал хозяину:

— Хороший у вас кабинет, Александр Петрович. Компактный, но благообразный. И мебель, я смотрю, импортная. Не везде такую найдешь.

Пушин расплылся в довольной улыбке. Похвалу всякий любит, хоть дворник, хоть генсек. И даже от зеленого мальчишки, только начавший путь по жизни и ничего в ней не понимающий.

Между нами говоря, финская мебель дрянь, я, во всяком случае, в прошлой жизни ее не любил и, когда мне ее предложили в деканат (это было еще до санкций), наотрез отказался. Лучше уж отечественная, пусть и лак на ней не очень-то, и дизайн просто чудовищный.

— Ну ты блин, Олег, доморощенный дипломат, — удовлетворенно сказал Пушин, — правда, в служебной карьере биотлониста это вряд ли поможет, там бегать надо быстро, а стрелять метко. Но в личной жизни пройдет. Молодец, пацан!

Это же он про женитьбу мою говорит! — сообразил я почти сразу, — кто про что, а нищий про рубашку! Крепко же ему прижала проблема незамужней дочери, что он буквально первому встречному готовь вешаться на шею!

— Вот, Алексей Митрофанович, как надо своего шефа обольщать, — стал Пушин говорить уже с моим учителем, по начальнически его окучивая, — ты-то все молчишь, слова доброго от тебя не услышишь. А ученик сразу просек, как можно получить от меня сокровенный бонус.

Алексей помолчал, лишь улыбнулся, сделав глубокомысленный вид. Я уже понял, что физрук наш не очень хороший оратор, зато молчать может весьма красноречиво. Жаль только не к месту. Как сейчас.

Пролез в образовавшуюся паузу, попросил Пушина:

— А, Александр Петрович, можно спросить, чем нам сегодня лучше заниматься? Посоветуйте, вы же здесь все знаете!

Пушин вопросу даже обрадовался. Чувствовалось, что ему или вообще не нравится разводить политес, или конкретно с нами деревенскими, но деловые вопросы он повел куда охотнее и с большим запасом слов.

Оказалось, что нам предстояло побывать на спортивном участке под Ижевском, на так называемой сельской базе. Получить там зимний спортинвентарь, познакомится с остальными тренерами (без приставки главный), с массажистами, ремонтниками, поварами и т.д. Отдельно ознакомится с имеющимися там лыжными трассами, чтобы не мучитьпотом тренеров.

Затем поехать уже на городскую базу, в ателье снять мерки на спортивную и парадную одежду, за одним, — он многозначительно посмотрел на нас, — в столовой из структуры спорткомитета поедите, посмотрите, чем там кормят. А на будущее, Алексей, надо внести его в списки и, главное, проследить, чтобы все было нормально. Дня вам, думаю, хватит.

Тебе же, Алексей, вот временный пропуск, сейчас, пока вы едите на моей машине, я позвоню на сельскую базу, там тебе, Олег, сделают постоянный пропуск. И пусть сфотографируют фото не только на пропуск, но и на другие документы тоже. Тебе же весь комплект предстоит сделать. А это не пять минут прочихаться.

В общем, — подытожил главный тренер, — успехов вам! Если будут проблемы, звоните, я всегда сегодня здесь. Займусь различными документами.

Пушин широко размахнул рукой, что означало и широкий жест, я с вами всегда, и катитесь на все стороны, а то некогда, надо разгребать завалы официального мусора.

Я еще не до конца понимал, сколько и как долго предстояло работать, а учитель только прикидывал и хмурился.

А уж когда вышли из кабинета, он с удовольствием выматерился. Правда, сделал он это в полголоса, и когда в коридоре никого не оказалось.

Я с интересом на него вылупился. Матерящихся учителей, кроме студентов в время свой учебы (сколько лет, о господи!), я еще не видел, ни в прошлой жизни, ни в сегодняшней. То есть не то, что у меня был о них стойкий стереотип, как о земных ангелах, но все ж профессиональная этика, черт побери, должна быть!

Алексей Митрофанович также жаждал поговорить и строго уточнить свою позицию, а отсюда, и свои не только будущие, но и грядущие действия.

— Ты хоть понимаешь, что Пушин делает? — спросил он меня и, не дожидаясь ответа, продолжил: — он нагло, но при этом весьма элегантно перебросил всю бюрократическую работу по тебе, очень, между прочим, скучную и не интересную, с его сотрудника, и даже с себя, на меня. Бесплатную работу. Вот ведь ижевский козел, что делает! И даже не очень-то и смущается!

Я это, честно говоря, не совсем понимал, но, по прошлой жизни чувствовал деликатность своего положения. Ругает-то он Пушина, но как бы и мне не попадало. Из-за меня же все это происходит. И потому предложил отпустить по инстанциям меня одного. Мол, не потеряюсь, Ижевск все же не заграница и даже не город — миллионник. А вы, дорогой учитель, можете спокойно ехать домой, не мучаясь особо.

Говоря это, в душе откровенно злобствовал. Офигели, что ли, товарищи взрослые? Меня, бывшего декана, под крылом которого временами было сотни студентов и десятки доцентов, собираются вести под наблюдением в обычном российском городе, до нельзя провинциальным и тихим. Еще и до туалета доведете, штанишки подтягивать?

Я как-то оторвался от группы земляков и один блуждал в Нью-Йорке. Аборигены, естественно, не знали русского, я — американского. Если вы возразите мне, что американского языка нет, а есть только английский, то это почти правда. Но дилетантская правда. Потому что язык постоянно развивается. В первую очередь устный, самый народный. И потому в США все-таки язык американский на базе английского. Так вот, ничего, прошел. И тут, безусловно, пройду и все бумажки наберу.

Все это я, разумеется, не сказал, а только внес предложение разойтись. А дальше, пусть сам Алексей решает. Что я буду с ним делать?

Алексей быстро подытожил на свои слова, но, увы, отрицательно, сказав, что об эттом он уже подумал в Игре и решил, что надо мне обязательно помочь. Все-таки именно из-за него они оказались в Ижевске.

Ох уж эти долбанные доброжелатели и иже с ними, ехать вам в тартарары! Не зря уже не первое столетие говорят, что благими намерениями вымощены хорошие дороги прямо в кромешный ад.

Видимо, у меня молодого и простодушного, все было четко написано на лице аршинными буквами, поскольку Алексей все понял. Или, вернее, он подумал, что все понял. Скупо улыбнулся и четко уточнил:

— Олег, по молодости лет ты не учитываешь два фактора в советском государстве:

Во-первых, тебе нет восемнадцати. И по нашим законам ты многое не можешь;

Во-вторых, из-за этого же малолетства ты много что не сделаешь по практике жизни. Хочешь, чтобыиз-за тебя много что переделывали или доделывали десятки людей?

Я отметил про себя, что главный довод при всем при этом заключается в неверии во мне со стороны взрослых. И если я начну делать все самостоятельно, то в первую очередь они же и будут переделывать из неверия в мои силы. Ну а как тут жить, долбанный ежик? Пусть стараются, а я буду потихонечку за ними переделывать, и втихомолку матерится.

Машина уже ждала нас невдалеке от здания комитета в специальном парковочном месте. Осталось лишь сесть в нее и отправится под Ижевск, отдавшись на милость водителя. Тот все же был местный и все вокруг знал. Мы же, наоборот, ничего не знали из окружающей обстановки, даже Алексей, хотя и в свое время здесь прилично прожил.

Прибыли на указанное место под Ижевском. Я аж ахнул, не удержавшись. Красивое место, даже не верится, что около многотысячного индустриального центра такое прелестное место нетронутой человеком природы. Вековые ели, пугливые животные и птицы, кристально чистый снег. Так и чудится, что выйдет дед Мороз в виде среднепоместного боярина (обычный для этого социального слоя) и заливисто свистнет, призывая природные волшебные силы.

Я в XXIвеке таких заповедных мест уже не видывал. Здесь, кажется, вообще городские районы выросли. Город ведь растет, в середине следующего столетия в нем будет жить больше половины населения Удмуртии. И промышленность увеличится с ее не только товарами, но и отходами.

А вот с положенным спортинвентарем мне крупно не повезло. ХХ век и примитивная промышленность! Такие же деревянные лыжи и металлические палки, как в школе, просто более новые и на вид более привлекательные, но такие же тяжелые и неудобные.

Даже Алексей удивился такой бедности сборной региона и спросил у местного кладовщика, нет ли еще помимо этого? Парень все же участник лыжной сборной Удмуртии!

Кладовщик — пухлый невысокий, как всегда, рыжий, — только руки развел. Он человек подневольный, Пушин ему написал в записке, которую мы же сами и принесли, «на общих основаниях», он и давал из общего списка. Дадут приказ из эксклюзива, принесет из эксклюзива. А пока извиняйте, тут все весьма строго!

— И как ты будешь с этими деревяшками побеждать? — недоуменно спросил Алексей меня. Конечно же, не услышал ответа и, бурча, быстрехонько ушел к стационарному телефону — звонить к Пушину.

Через минут пять он вернулся, бурча еще больше.

— Сказал, проявишь себя на лыжне, получишь финские пластиковые лыжи, — сухо сказал физрук итог переговоров, — а пока и наших деревенских хватит.

Подумал, помолчал, потом, не выдержал и взорвался:

— Эти лыжи еще папа Карло из поленьев ножичком стругал. Как на них что-то сделаешь, а тем более победишь?

Учитель кровно обижался за своего перспективного ученика, которого, с его точки зрения, откровенно обидели. Или, хотя бы незаслуженно отодвинули в угол.

Но у меня, попаданца XXI века, была собственная точка зрения, не схожая с концепцией Алексея. С моим огромным опытом историка, я понимал, что проблема заключалась в следующем — в СССР того времени импорта оказывалось очень мало и он был традиционно дорог и дефицитен. И вообще, цинично говоря: «Если каждому давать, поломается кровать».

Женщины могут поплакаться на грубости, и сжать губы, сказав: «Фу!». Затем на всякий случай обидется на мужчин. Я же могу лишь констатировать, что именно поэтому Пушин так невежливо зажмотился.

В конце концов, спортсмены становятся победителями не только из-за хорошего спортинвентаря. Хотя нередко и по этой причине. Но, тем не менее, хороший лыжник хотя бы поначалу покажет себя и на советском ширпотребе.

Ладно, почему главный тренер ведет себя и как — это теоретические не решаемые в целом субъективные силлогизмы. Для меня же очень важно сейчас практически решить, буду ли я также хорош в этих деревянных подставках, как был в легких пластиковых лыжах. Если нет, то тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Почти, как по Ленину, только действие другое. Ведь, как бы тебе тут не помогали, а побеждать должен буду сугубо сам я!

И ничего, что в жизни мне больше ни чего не остается. Зато в интересном для меня направлении общим курсом к желанной победе. Или ты бы хотел, чтобы вариантов было много, но все они оставались бы скучными и тяжелыми?

Сообщив Алексею о своих действиях — бегать много и быстро каждый день — стал одевать лыжные ботинки из полученного комплекта. Они, в принципе, вполне эффектные и работоспособные, но эти полуметровые шнурки достанут самого терпеливого спортсмена!

Для Алексея мои приготовления почему-то оказались неожиданными. «Мне пойти с тобой на лыжах?» — с надеждой предложил он. Но я уже наконец-то зашнуровал ботинки и был готов идти на лыжах. А ему еще надо найти лыжи, ведь те, что мы выискивали, только для членов сборной. Даже такие. А потом еще ждать, пока Алексей оденется. Так вес день пройдет, не говоря уже о том, что я в помещении вспотею, а на улице продрогну. В общем, заболею, умру, и итогом этого подготовительного дня будет занесенная ветром могилка. Бр-р!

— Знаете, Алексей Митрофанович, только не обижайтесь, но я бы сегодня хотел по-быстрому сходить на лыжню один.

Алексей, конечно, на это обиделся, а я побыстрее надел лыжи, закинул на спину выданную здесь винтовку и уехал. Сам себе удивляюсь, зачем так сделал по-хамски? Ведь после пятидесяти можешь уже быть благоразумнее! А с другой стороны, большинство из них уже мертвые. А я не некромант!

На повороте «на поле» меня чуть было не сбила расфуфыренная модница. Конечно, легкоконная красотка — это не тяжелый мужчина лыжник. Но все же пятьдесят килограммов в бок никогда не будут добрыми и полезными.

Остановился, открыл рот для профилактической речи, одновременно мысленно напоминая, что ты все еще педагог, хоть и в другой жизни. То есть материться не желательно, так же как и грубить, и хамить.

И закрыл рот в изумлении (и так бывает!). Мария, вот же ж! А я так почти страстно мечтал встретиться с ней в городе, собираясь в ближайшие дни, если надо, прошерстить все базы лыжников в Ижевске. Оказывается, необходимо было просто пойти на лыжню. Неугомонная девица!

Отвернулся от нее, пошел впереди нее не быстрым экономичным ходом, понимая, что бежать предстоит много, а остановиться я всегда успею.

— Прости, — сказали мне за спиной без особых раскаяний женским голосом, — я не хотела вчера испуганно уезжать из Игры. Так получилось нечаянно.

Ха, не хотела она. А атомную бомбу кто бросил на Нагасаки и Хиросиму? И тоже, наверно, нечаянно. Так просто получилось. Ох уж эти неугомонные бабы!

— Да? — постарался сугубо нейтрально ответить я, смотря на качество близлежащей лыжни. Постоянное действие лыжников и появившиеся в ближайшие дни оттепели, уже превратили снег в снежный камень. Но льда не было. Остановился, присев, рассмотрел поближе. Лыжня на троечку, то есть не самая плохая, хотя и не самая лучшая. Интересно, а соревнование «Ижевская винтовка» будет здесь проходить? Спросил ее по этому поводу. Знает, наверное?

Мария остановилась рядом на параллельной лыжне, но приседать вслед за мной не стала. Мол, я девушка самостоятельная и упрямая, у нее свой перспективный путь.

Да ладно те ж! По опыту знаю, меня этим не смутишь. Чем сильнее твоя подруга на уровне невесты будет показывать свою самостоятельность и независимость от идущего рядом мужчины, тем сильнее она хочет стать твоей женой. Где-то так, хотя и не на все 100%. Женщины они такие, весьма своеобразные и не понятные даже для себя.

— Правда ведь, хорошая трасса получилась? — немедленно залопотала она под руку, получив отмашку, — только в комитете еще не пришли к единому мнению. Боятся, что наши биатлонисты, привыкнув к трассе, дадут слишком хорошие результаты. Вот ведь чистоплюи! С такими наивными подходами мы и проиграем, пожалуй.

И в обкоме партии, глядя на это, колеблются. Скорее бы уж выбрали. Любую! Хотя, эта все же самая хорошая.

Да, лыжня неплохая. Две петли — мужская пятикилометровая и трехкилометровая женская. Идут они почти параллельно, пересекаясь только на огневой позиции.

— Я тоже на этом соревновании тоже бегу, — меж тем сообщила она мне, хвастаясь, — считается, что по времени «золото» возьму вряд ли, но за «серебро» могу побороться. А «бронза», безусловно, моя. Если субъективные факторы не переломят ситуацию.

Уже ведь все посчитали ей. Хорошо быть дочерью главного тренера! Сказал ей об этом прямо.

— Дурак! — рассердилась девушка, — без году неделя, а все уже по-дурному оцениваешь! Откуда ты знаешь, может я тяжелым трудом и в долгом состязании добилась место в команде!

Гордо сказала и пошла по трассе вперед к полигоне, демонстративно не ожидая меня бедного и пушистого.

Однако, действительно, мои оценки стоят на заведомо спекулятивной базе. Пушин еще тот фрукт, но не обязательно личные отношения переносить на деловые. Надо хотя бы немного узнать о положении в команде, а потом делать выводы.

— Извини, — вежливо сказал я ей в след и пошел на этой же трассе. Это была женская дистанция, как я запоздало понял я. Но ничего, время еще есть, пройду и по мужской трассе. А пока просто узнаю особенности «деревянных» лыж, постреляю в здешнем полигоне. Авось и вымолю прощение.

Шел мужским экономичным шагом, нацеленным не на скорость, а на расстояние. Но даже в этом отношении Мария, как не старалась, удрать от меня не могла. Женщина есть женщиной, а мужчина — мужчиной. Это вам не за дискуссионном столом бла-бла размусоливать. Это физические соревнования и все сразу становится понятно в гендерном разделении. Так что хватит рассусоливать.

Нет, по поводу юридически и финансовых прав и обязанностей равноправие надо сохранить, тут все нормально. А все остальное, за что особенно агитирует либерально-голубой Запад, сжигать каленым железом! Ибо господь Бог (в разной транскрипции) так повелел и не визжать мне тут!

Мария меж тем, чувствуя меня за своей спиной, все-таки попыталась от меня оторваться. Я вас умоляю, дорогая редакция! Средний мужчина всегда физически победит среднюю женщину и не надо мне тут толочь воду пестиком. Ни абсолютной истины, ни даже единственного ребенка она все равно не получит.

Ну да, она тренированная девушка, прошла на лыжах не одну сотню километров. Так я ведь и я не утопленником из весенней воды вытащен! Что ж так выступать и мчаться невесть куда?

Печальный для Маши итог: взбаламошенно загнала себя так, что согнулась в пояснице, отвешивая кому-то поясной поклон. Остановилась прямо в лыжне, отдыхая. Кто из нас дурак, спрашивается?

Я вместе с ней кланяться не стал, подозревая, что славословят здесь не Инмара. И, скорее всего, вообще о божественных силах речь не идет. Отдыхает девушка из последних сил, и не будем ей мешать, проявим благоразумие.

Лишь замер рядом, ожидая спокойствия в дыхании. Эх, какое оно порывистое и неровное. Грудь бы размять для увеличении работоспособности легких. Да ведь это девушка и не твоя жена. Попробуй-ка даже на словах иметь намерение. Сразу получишь за такое намерение в морду. А я, к сожалению, не могу. И тут даже не в том дело, кто сильнее. Конечно я, тут даже думать не надо!

И все равно она имеет право, практически юридическое, дать кулаком в морду, а я ей категорически нет. Хотя в данном случае, как мне кажется, гендерный принцип работает правильно. И пусть Запад так не считает. Дурачье! Раз так задел девушку, что она тебя бьет, стой и терпи. Или, если уже нет сил, лежи и не вякай. А драться хочется, то на этот случай хулиганы есть.

Через несколько минут Мария кое-как отдышалась и мы пошли дальше. Благо, до полигона оставались считанные метры. Да и как шли? Девушка шла медленно, солидно, как тяжелый бомбардировщик. А я в нетерпении описывал вокруг нее круги, как верткий истребитель.

— И не надоело тебе? — не выдержав, устало сказала Мария, — тоже ведь устанешь, не железный. А как будешь стрелять?

Это она показывает, какая она де многоопытная и всезнающая, просто бывалый ветеран лыжных схваток, а я де зеленый новичок, пока еще зеленый и ни на что не способный. Ну-ну, mon cher ami, не споткнись, задирая нос!

На это я спокойно сказал, что как раз этого добиваюсь — прийти к огневому рубежу хоть чуточку усталым, чтобы имитировать настоящие соревнования. А от нее специально не отрываюсь — мало ли помочь надо будет, а кругом безлюдье. В два счета замерзнет на таком морозе и вдобавок злому ветру.

Логические стариковские рассуждения совсем еще молодого человека ее откровенно удивили. И как видел, уязвили. Женский же пол, все переводятся в искрящиеся чуйства.

И поэтому я наскоро добавил о ней:

— Ну и, разумеется, я хочу видеть твое прелестное личико и прекрасную фигурку.

Наконец я добился на девичьем лице довольную улыбку. Что делать, какой бы умной и образованной ваша прекрасная половинка не была, но все одно ждет похвалы, как женщина (девушка) от мужчины. И когда ее получает, то, не скрывая, радуется. Чистая природа!

На полигон она пришла в довольно игривом настроении. Всего-то слов было. М-да, ее что, совсем здесь не хвалят, хоть чуточку? Так ведь и потеряют женщину. Будет недовольная жизнью и с каждым мужчиной стерва

Мария с ходу предложила стрелять на спор, выставив опять торт. Если не считать объект спора, это нормально, это понятно. Значит, я, похоже, ей нравлюсь. Гип-гип, ура. Ну, Александр Петрович, готовьте спиртное на свадьбу!

Я со своей стороны, глубоких эмоций не испытывал и спорить совершенно не собирался. В разговоре, тем не менее, ее откровенно подразнил.

— В-первых, — сказал я рассудительно, — сладкое мне нравится не на столько, чтобы на него постоянно спорить;

Во-вторых, спорить надо, барышня, честно. А не так, что это я беру, а это выполнять не буду, поскольку не нравится и, если что, потихоньку удираю;

И, наконец, в-третьих, сам спор не честный. Я мужчина, ты девушка, а вопрос спора — физическое упражнение, где я де-факто сильнее.

Ведь все сказал и очень убедительно. Любой мужчина поймет это сразу и не станет спорить. Поймет, что слабее и уйдет. Не сдастся, а именно разумно от тебя отвяжется. И я перестану. Не супостат же?

Но Мария мужчиной не была. Не отвергая прямо на мои доводы (еще бы она это попробовала!), начала просто ныть, капризничать, многообещающе кидать взгляды. И подобное тоже понятно. Пытается заработать девичьи плюшки. Это когда девушка получает от юноши ни за что какой-нибудь подарок, пусть даже похвальное слово, за то, что она всего лишь девушка.

Будь это просто семнадцатилетний юноша Олег, сломался бы на второй — третьей минуте. Но старого декана, которого неоднократно атаковали ведьмочки студенческого сословия, ей было не одолеть по умолчанию. Не тот уровень!

Поняв это несколько позже меня, но, не осознав почему, она помолчала, слегка покусывая алые губки превосходными зубками, и вдруг предложила:

— Давай так, я выполню проигранные мною условия нашего спора в Игре. А ты сегодня поспоришь по поводу стрельбы. Слабо?

Вот тебе бабушка и юрьев день, и жандармские преследования! А ведь так убедительно доказывала отцу, якобы она ничего не помнит, что было в Игре. Даже я почти в это поверил! Не-ет, женщинам никогда нельзя верить!

Ну что же, раз высокие договаривающие стороны выровняли свои позиции, я не прочь! Обнял ее и крепко поцеловал, как было оговорено Актом Игринского спора. Мария еще было что-то лопотала, что-то протестовала… потом я поцеловал и она замолчала.

Подняла руки и обняла за шею, небрежно заметив после поцелуя:

— Не буду спрашивать, откуда и кто тебя учил, но целовался ты удивительно сладко. Старшие девочки в свое время говорили, что секс — это сладко и, видимо, так и есть! Но все равно, — она не сильно, но мощно ударила мне в живот, — я еще девушка и ни разу не целовалась. А ты меня так откровенно совращаешь! Не стыдно, мальчик?

Я совсем не обратил внимания на ее удар. Тем более, относительно больно, но ничего не сломала. Стоимость равнялась цене. И ведь действительно, повел себя чрезмерно нагло. А пусть! И продолжим:

— Любимая Мария, ты такая чудесная и красивая. Если ты согласишься быть моей женой, я стану твоим трубадуром. И буду целовать тебе много раз!

Она очевидно опешила. То ничего, то сразу признание в любви и предложение постельных сцен. Любой бы не знал, как быть, а, тем более, непорочная девушка.

Попробует хамить? Так и есть, говорит со мной нарочито громко и как бы неприязненно:

— Но-но, ты не слишком ли сильно развернул губы? Принесу из дома губозакатывающий аппарат, пользуйся, ребенок!

Слова были грозными и отрицательными, но одновременно завлекающими и я не испугался. И тон Марии, теплый и многообещающий, словно говорил: я твоя, только не торопи! А слова, что слова! Скажут, разнесутся эхом по окрестностям, и как не было. Ты, главное, не прислушивайся к девушке слишком серьезно.

А дальше без вопросов! Огромный сексуальный опыт подсказывал: ты на правильном пути и времени у тебя достаточно — не война ведь вот-вот придет и она не на сносях, нося плод их совместной амурной работы. Потихоньку подталкивай, но не груби и не торопясь и эта красотка будет с большим удовольствием твоей женой. Ей ведь тоже хочется секса, сама призналась. А уж семейной жизни она желает даже больше, чем я. Гендерная спецификация!

В своей прошлой жизни Олег Ломаев, как и все обычные молодые люди, совсем уж сексуальным самцом не был. Но, тем не менее, к пятидесяти годам был более чем опытнее юношей в такой интимной сфере, как физический секс. Там чуть-чуть, здесь чуть-чуть. Так всегда — мужчины становятся физически и морально опытны и готовы ко всему тогда, когда они уже к этому почти небоеспособны. В этом смысле попаданец Олег попал в уникальную ситуацию. Ведь большой теоретический опыт совпал с юным телом, что подразумевало большую сексуальную практику в будущем. Девушке Марии здесь очень повезло. Ведь ситуация «Если бы юность умела, если бы старость могла», ее избраннику никак не угрожала.

— Постреляем? — предложил я девушки, когда на мой поцелуй она ответила нужными словами. Теперь она так ослепительно сияла, что я даже боялся за себя (но не сильно). Родители = не только отец Александр Петрович, но и пока еще неведомая мама Анастасия Васильевна — заведомо увидят — дочь влюблена и ее ухажер более, чем не против. И как бы с перепугу по носу не получил. Перепуганные родители, как дикие медведи, сначала сделают больно-больно, а потом думают, что это пришло такое к ним пошло нелепое, но весьма симпатичное?

Пора было позаниматься, чем-нибудь нейтральным. Дабы вы не подумали, что мы не только целовались и обнимались (большего из секса на снежной целине и при двадцатиградусном морозе при всем желании невозможно) Например, можно было в силу ситуации, метко пострелять и заодно проверить имеющееся оружие.

— Так, Олег, на бескомпромиссный спор, — заведомо пообещала она в рамках светлого будущего, — спор такой. Если я проиграю, с меня поцелуй, если ты проиграешь — щелчок по твоему носу. Я не очень больно, — добавила она, видя мои колебания, — скорее, будет обидно.

Я пожал плечами. Как будет угодно вашему девичеству. Я не против, потому что обязательно выиграю.

— Теперь по поводу механизма нашего будущего спора. Давай сделаем так: за две минуты кто больше сделает метких выстрелов. Считаются только попадания в яблочко. Ты будешь первый!

Понемножку хитрит, голуба. И губки чрезмерно покусывает. Эй, поосторожнее там с уже почти моим имуществом! С другой стороны, пусть это будет моя куртуазная вежливость. Моей девушке. МОЕЙ. Ей я могу и по чуть-чуть прощать. По близкородственному состоянию.

Я только чуть вежливо попросил об одном одолжении: поскольку винтовку только сегодня взял в руки, то для определения специфики оружия дать по три пробных выстрела. Ведь каждый экземпляр огнестрельного оружия имеет свои особенности, которые, в конечном итоге, так или иначе, сказываются на меткости.

С этим Мария сразу же согласилась. И даже предложила увеличить пробные до пяти патронов.

Ну это она уже через чур. Осторожно отказался, как бы не обиделась, и медленно выстрелил три патрона. Нормальная винтовка. Чуть посылала пули вправо, но это от немного сбитого прицела. И курок туговат. А бить можно, как можно и побеждать! И даже надо!

Поднял винтовку дулом сверху, показывая, что готов к состязаниям на пари. Мария на это, видя его 100% готовность к стрельбе, вытащила из кармана импортной куртки (ага, дефицит и блат!) секундомер. Опытная, блин! Вот он этим он еще не запасся. Член сборной пусть только региона — уже спортсмен тонкой отделки и филигранной отделки. И на тренировки он обязательно берет секундомер, а лучше секундомер с личным тренером. Не зря опытный Алексей настоятельно просился с ним на лыжню — знал, что будет обязательно нужен.

Подождал, пока Мария даст сигнал о начале огня, плавно навел прицел в центр мишени и также плавно нажал на немножечко тугой курок. Только так. Начнешь дергаться, легко промахнешься. Еще Алексей говорил — поспешишь — людей насмешишь.

Так брать Алексея личным тренером? Характер у него, конечно, тяжеловатый, зато они уже сработались. Еще выстрел и опять яблочко!

Дальше берем следующий патрон для перезарядки и думаем об оной теме. Какие могут быть к этому препятствия?

В-третьих, возможное сопротивление Пушина, у которого есть свои планы на его тренера;

Во-вторых, сопротивление самого Алексея, судя по всему, привыкшего к карьере деревенского учителя;

— В-первых, ему самому скоро служить в армию и никаких причин откосить он не видит. А там для рядового новобранца солдата личный тренер не положен.

Выстрел! Пуля пошла, как и полагается, в яблочко. Что там говорили призывнику Ломаеву в игринском военкомате? Призывная отметка, от которой надо плясать — день рождения 24 октября, когда ему исполнится восемнадцать лет. Если повезет и он попадет в планы набора на конец года, то в ближайшие месяцы, если не повезет — на весну. Но пойдет обязательно, а значит, Алексея брать в Ижевск не имеет смысла.

Выстрел! Вмешалась Мария, показывая секундомер. Время! Итак, каковы итоги моей пальбы за две минуты?

Скорострельность — десять выстрелов, все в яблочко. Я снайпер! Я суперснайпер! До меня никто не дотянется! И уж тем более слабая девушка. Уже снисходительно посмотрел на Марию. Попробуй-ка догони!

Судя по нескольку унылому виду девушки Марии, она была вполне со мной согласна. Молча согласился с ней — моей невестой (пора уже!), что до меня ей действительно далеко. Руки слабые, усталые. Один патрон даже упал в снег при заряжении. Салвбон (ка) зеленый (ая), мелкотравчатый (ая)!

Искать его не стала, лишь проводила взглядом примерную траекторию. Правильно, милая! Количество патронов ведь мы не оговаривали, их у нее много, а минуточки не резиновые.

Выстрел. Однерка! В мишень попала, милая, но в яблочко нет, значит, не считается. Дыхалка до сих пор неустойчивая, порывистая, сбивает прицел. Маша тоже это поняла, несколько раз глубоко вздохнула, насыщая организм кислородом. Успокоилась, после этого пять раз выстрелила в яблочко.

Потом подумала о чем-то нехорошем, несколько занервничала, опять попала в молоко. И опять. Эх, девушка!

— Время! — громко сказал я, прекращая слабую стрельбу Марии. Или еще библейские мучения Марии. Ха! Та скучно доложила, эмоционально сама себя прерывая:

— Стрельба семью патронов, пять попаданий! Сволочь ты черствый, мог хотя бы немножко подыграть. Ведь я же девушка, слабенькая и хиленькая! И по носу бы слабо била!

Во как, я еще и виноват, что не проиграл, и не позволил себя бить. Дескать, она бы не сильно стучала. Это как, лицевые кости не будет дробить, синяков — шишек не ставить.Не-не, я не разу не граф Толстой, чтобы добровольно давать себя бить, хотя бы даже прекрасной половине человечества.

А спутница моя чуть ли не плакала и в то же время почти гневно кричала от, как она считала, горестного унижения. С чего ли это горестного? Девушка проиграла своему парню по физическим параметрам. Ну так условно немного, но на базе этих параметров. Не понимает, что она должна была объективно проиграть! И еще ведь искренне рыдает.

Перетопчется. Девушка Маша может выиграть физически только геев и прочих несуразностей. Настоящих мужчин не сможет по умолчанию!

Ого, а ведь я ее опередил по попаданиям строго в два раза! Причем, надо отметить, больше не она плохо стреляла, а я прекрасно поражал мишень!

Посмотрел на унылую девушку. А взгляды-то она при этом на меня бросает такие лукавые! Еще бы, я ведь выиграл, а, значит, должен ее поцеловать. И только не говорите мне, что девушкам это не по сердцу! Особенно, если парень ей нравится и, по-моему, она собирается за него замуж. Так ведь, а парень совершенно не против⁈

— Я выиграл! = гордо объявил я и поцеловал мою барышню. И ведь девушка, как я и думал, не отстранилась, а, наоборот, охотно в ответ поцеловала меня в губы.

Какое-то время мы молчали, поскольку сложно одновременно целоваться и разговаривать.

Потом она, еще порывисто дыша после долгого поцелуя, сказала:

— А ты отлично стреляешь, не то что я. Воспользовался слабостью девушки, паразит такой!

Опять двадцать пять! Ведь я ей уже говорил, что нельзя физически состязать девушку и парня. Знала. И все равно поспорила. Кто виноват? Конечно, ее парень. Женская логика — это отсутствие всякой логики!

— А ты обалдеть красивая, — вместо этого сказал я, — как это тебя у меня не украли за предшествующие годы, пока я рос в селе?

Маша снова лукаво посмотрела. Мол, такая вот я, только тебя ждала! Потом спохватилась:

— А ведь мне уже почти двадцать шесть! Не стара для тебя? Тебе, я знаю, еще и восемнадцати нет, в армию пока даже не ходил. В общем, детский сад, штаны на лямках.

Якобы отказывается, а сама ожидающе смотрит, волнуется. Не согласится ли он с ней, не бросит ли ее одну ее парень? Смешная такая. Знала бы сколько мне лет в действительности. И вообще, это дело десятое. Главное, я тебя люблю, моя прелестная ижевчанка! Впаспорт же заглядывать не будем, не паспортный стол.

— Да, — согласился я с этой очаровательно прелестной девушкой, посмотрел на ставшее пасмурным лицо, продолжил: — посему требую уже нынче же стать моей женой.

Сказал, глядя на ставшую счастливой Марию:

— Ты удмуртка?

— Д-да, — настороженно ответила она, — но культура у меня русская. И язык родной то же русский. Я совсем не знаю удмуртского.

Понятно, советская пора, когда все советское считалось русским. А удмурты даже в Удмуртии стеснялись своей национальности. Впрочем, с распадом СССР положение изменилось с точностью до наоборот. Тоже мыкались, пока поняли, что и великий русский должен быть, и небольшие национальности не стоит обижать.

А в конце эпохи СССР тоже всяко было. Помню, в детстве, мать удмуртка, нас, детей удмуртов взяла и включила в русских. Зачем, спрашивается?

Весело сказал Маше:

— Я тоже удмурт. Проведем удмуртскую свадьбу. Знаешь, какой свадебный обычай у жениха и невесты у коренной национальности?

— Нет, — шмыгнула носом Мария. Похоже, это была семейная традиция Пушина — желать свадьбы дочери. Включая и саму дочь. Услышав про свадьбу, она уже в скором времени размякла, расслабилась и… заплакала.

Я быстро высушил слезы губами и заявил:

— Хочу восстановить древний обычай, когда жених будет младше невесты.

— Да? — откровенно удивилась Мария, засмущалась: — но как-то это нынче не в моде. И потом, что скажут в обкоме партии?

— А что обком, — пожал я плечами, мы же не религиозные таинства будем восстанавливать, — просто народные обычаи. А вот это точно становится популярным.

— Хорошо, — податливо согласилась Мария. Сама почувствовала свою лишнюю доброту, сказала, — просто меня раньше столько не целовали. Может быть, если бы я осмелилась первой, тогда бы было по-другому?

П- старчески в своей душе я выдвинул другую версию. Самой природой было так суждено, что, какая бы смелой девушка не была, но первым всегда ее целует парень. Исключения бывают крайне редкими. Это природные свойства сторонников разных гендеров. Но Маше об этом говорить не обязательно.

Вместо этого обольстительно ей улыбнулся, предложил:

— Пошли домой? А то что-то холодно становится на полигоне. Холодно становилось Маше, чьей носик заметно посинел. А мне так ничего на таком уже несильном, пусть и стойком морозе. Все-таки февраль кончается. Но это уже ненужные детали.

Во всяком случае, обратно шли мы с заметной скоростью, на пределе возможности девушки. Шли на параллельной лыжне, и я весело болтал, «приговаривая» к себе мою милую. Ей надо привыкнуть, что рядом с ней всегда будет ее парень. А это не только приятно, но и временами довольно тягостно.

В итоге Маша, перед тем как расстались, смущенно сказала:

— А с тобой весело, как время пролетело! Запиши мой домашний телефон, позвонишь.

Писать мне не было и не на чем, и откровенно нечем. Но чтобы такая мелочь преграждала мне мою любовь! НИ-ЗА ЧТО!

— Диктуй, я запомню, — предложил я, — у меня знаешь, какая у меня память подростковая мощная. Все запомню!

— Ты еще скажи детская, — фыркнула Мария и без паузы ойкнула. Ведь я, как бы обидевшись, пустил в ход руки и подбросил ее вверх.

Девушка буквально взлетела в воздух и обхватила, что попало под руки. То, что это была моя шея, я никак не виноват.

— Я так не могу вспомнить свой собственный номер, — пожаловалась она в воздух и потребовала: — верни меня уже на ноги! Сама хочу ходить.

Я, не споря, поставил ее на земную поверхность (или на снежную, учитывая, что было окончание зимы).

Мария быстро, но четко продиктовала номер и, видимо беспокоясь за мою скромность, сообщила, что днем в квартире бывает только она, я могу смело звонить.

Ах, милая, мужики бывают смелыми в двух случаях: когда влюбленные и когда пьяные. Я влюбленный и в эти категории подходящий. Так что, Машенька не боись!

Или она надеялась, что я ворвусь к ней домой. Там же была днем всего лишь беззащитная девушка. Ой, что может быть в спальне и не именно в ней. Вот ты сказала! Вот ты подумал!

У здания базы Алексей меня уже ждал и, нервничая, ходил по коридору здания. Увидел, обрадовался, даже ругать не стал. Только сказал, комментируя:

— Долго ходишь. Явно с девушкой на природе был, миловался с ней, забыв обо всем в мире, в том числе и о старом учителе, ждущего тебя с кучей нерешенных проблем и трудных задач.

Я ненадолго замолчал. Врать сильно не хотелось, правда тоже была не очень удобная. С девушкой ведь в самом деле оказался на снежных полях. Голимого секса точно не было, но поцелуя и слов про любовь оказалось изрядно. Да и то из-за зимы. Окажись в окрестностях Ижевска лето, непременно бы пошли дальше. Дело-то молодое, вы же понимаете. И вряд ли Мария бы была категорически против нашего сближения.

Алексею моего молчания оказалось достаточно. Очень уж оно оказалось красноречивым. Проворчал негромко для порядка, благо я был уже один:

— Эх, молодые, все-то вы можете любовь крутить. Где угодно, даже на заснеженном поле. Да, малой и нетерпеливый?

Вопрос был неопределенным и довольно некорректным, и я тоже ответил одной мимикой, без четких слов. Мол, да, извиняюсь, больше сегодня не повторится. Про завтра не скажу, там свой мир и свои обширные задачи

.Алексей Митрофанович мне не совсем поверил, но не стал настаивать. Вздохнул уже без игры, грустно сказав с некоторой укоризной:

— Мы и так уже опаздываем, так что в местную столовую тебя некогда. Я-то солидно, не спеша, поел. Столовая ведомственная, довольно богатая, общепиту до нее, как до Шанхая пешком. А тебе только пирожки остались. Скажи спасибо и за это, мог бы ведь не взять. А спортсмену очень нужна диета, а то быстро споткнешься по дороге жизни.

В принципе, я с ним был согласен. Но что поделаешь, любовь всех подчиненных почему-то всегда держит на голодном пайке. И в ХХ веке, и в XXI. Так что не я первый, не я последний, а все равно, блин, кушать очень хочется. Повздыхав больше для виду, вонзил зубы в ближайший пирожок.

И поехали дальше на городскую базу, снимать с меня обязательную мерку. А то ведь без одежды у нас и холодно, и неприлично!

По дороге прихватил еще несколько пирожков, которые оказались с яйцом и рисом. Было до неприличия вкусно, но очень уж мало! И почему городские пирожки все такие маленькие? Два укуса и все!

Мерки мне работники ножниц и иголки сняли быстро, ведь особых отличий в мальчишеской фигуре не было. Руки и ноги стандартной длины, горбика с одной стороны и пивного живота в другой не обнаружилось. То есть физических отличий не оказалось ни в целом, ни в частности. Быстро сняли размеры и велели приходить через несколько дней — примериваться и получать одежду. Здорово, конечно, а до этого в чем бегать по лыжне, в спортивных трусах или просто «боксерс», то есть в нашей стране по простонародному семейные? Так я получу тьму лайков и плюсиков. Только не надо мне такой гнилой популярности. Очень уж она плохо пахнет в СССР в 1980-е годы. Да и замерзнешь буквально через сто метров.

Представил себя на лыжне в ботинках, в лыжах, с палками и голым, в трусах. Картина феерическая! Меня пробралнервный смех вперемежку с каплем.

— Ха-ха поймал? — покосился на меня Алексей. И посулил, успокаивая: — ничего, мальчик, скоро все устроится, и ты успокоишься.

К вечеру действительно оставалось получить в общежитии койко-место и на этом все нужные формальности окончились. А вот Алексей уезжал. Я даже не сумел поделится своими мыслями, как он категорически сказал:

— Нет, Олег, ты извини, но в Ижевске я не останусь. Грязно, шумно, бензином и красками воняет. Проблемы здоровья, жить здесь не могу. Да и не хочу, если честно. Есть еще другие причины, скрывать не буду, не менее важные для меня. И но этом хватит, речь-то больше идет о тебе.

Посадил меня на выделенную комендантом кровать, проверил полученные документы, деньги и поспешил на рейсовый автобус — ехать домой. Машину Пушин, как это водится, не дал. Не зря же в свое время намекал. Всего-то отделался какой-то важной причиной и поспешил дальше. Русская традиция — к себе возьмем, машина есть пока нужен. А от себя как-нибудь сам доберешься, не жить же тут останешься.

И я уже в одиночку собирался жить в Ижевске дальше. Тоскливо, конечно, но ведь какая перспектива! Какой дальнейший путь! А до тоскливой надежды брошенного всеми мальчика никого не было дела. Сыт, устроен, не бьют. Не плачет, в конце концов, что ещенадо?

Я все-таки поплакал украдкой в подушку, дал юному телу, а это его тоска мешала всей личности потихонечку спать.

Подумалось вдруг, что мы, люди, постоянно почему-то гордимся собой, мол, Гомо Сапиенсы, существа разумные, во всей Вселенной уникальные. А приглядеться, те же биологические твари. И, скажем, на две трети базируемся на простейших химических реакциях с приставкой био. И что с того, можем еще размышлять?

С тем и незаметно уснул. До очередного соревнования, пусть не самого важного для лыжного спорта в Удмуртии, но стержневого для меня, оставалось всего лишь несколько дней.

А у меня еще оставалось масса нерешенных проблем — физических, технических, даже моральных, связанных не со мной непосредственно, а с окружающими. Приходилось каждый день выматываться до упора. Ведь еще фельдмаршал Суворов (пусть хотя бы так!) говорил — тяжело в учении, легко в бою. Или в лыжном соревновании.

Дали мне личного персонального тренера… Марию Пушину. Вот ведь огненная девка, настырная и колючая, как репей! Я это назначение комментировать никак не стал, только спросил у нее мнение отца. Сильно не против?

Хотя даже формально было много причин посомневаться о таком назначении девушка — наличие опыта, специального тренерского образования. Даже возраст и пол оставляли недоуменные вопросы. Я помню и в начале второй четверти XXI века женщины, если и были среди тренеров, то обычно пожилые, именитые, и только в отдельных специфических видах спорта — женская гимнастика, конькобежцы и так далее.

Но чтобы молодая женщина (между нами говоря, это еще девушка) была тренером мужских лыжников, это был нонсенс даже в 2030-е годы. А уж о 1980-е годы тем более.

Ну, я и спросил. Я ведь в силу старческого возраста бываю очень даже назойливым и противным. Пока своего не добьюсь, не отстану. Как сморит главный тренер лыжной сборной, он же, хе-хе, по совместительству отец?

Мария оказалась для обычно болтливой женщины очень лапидарна и скупа, ответила мне коротко, уложившись в два слова:

— Он согласен.

И больше ничего! Странно, не правда ли? Такое чувство, что мой тренер (ша) прячет весьма неприятную, а может и стыдливую истину. Он опять был в подпитии. Или ему угрожали дома на кухне кухонным ножом?

Разрешил себе осветить Машу упорным и довольно-таки наглым взглядом. Я бы, как мужчина и бывший декан, мог бы и нахамить. Мария же, в качестве представителя слабого пода, могла хотя бы говорить холодно.

Но она лишь позволила бросить ответный насмешливый взгляд, и ушла по своим тренерским делам, делая вид, что большего не заметила.

Не поленился, сходил после очередного дня упорных тренировок к главному тренеру. Уставший, пропотевший, но упорный. У нас ведь не армия, ни дисциплина, ни субординация жестко не наличествуют.

Александр Петрович внимательно посмотрел на меня, послушал мою недоуменную речь, понял, что одними междометиями не отделаешься, убрал в сторону бумаги. Их, кстати, унего было много и все с печатями и жирными подписями. Не меньше, чем у декана в первой четверти XXI века.

Сказал тоном, претендующим на искренность:

— Понимаешь, моей Маше уже за двадцать с хвостиком. Когда она решила стать лыжницей, было всяко поздно. Как ни старайся, а максимум получишь только призовые места в регионе. О российском же уровне даже и не стоит мечтать.

Раньше, когда тебя не было, ей приходилось самой бегать. Теперь ж она решила сосредоточиться на одном деревенском мальчугане. а то еще и замуж опоздает. Родить-то тоже надо поспешать. Это тебе мальчишке в семнадцать лет торопится некуда. А девушке, раз идут двадцатые годы, значит, первый раз надо рожать обязательно. Иначе вообще без детей будешь в старости.

Ну, я в принципе согласен, — пожал я недоуменно плечами, — мы уже с вами об этом говорили. Может, не будем мучить Машу и ухудшать мою карьеру слабым тренерством? Подберете мне наставника получше.

— Ну почему же? — удивился Пушин, — Мария и так оптимальный для себя вариант. Отдаю со слезами на глазах. Искренними! Ты только оцени. Она заочно окончила педучилище по специальности «Физкультура». Квалифицированный тренер с научными технологиями. Второго такого специалиста в Ижевске нет!

Что-то он меня не убедил. Слезы он, видите ли, источает. Крокодиловы поди, хитрец, льет? Глядя зубы во рту, так и хочется сказать, пасти, про крокодиловы верить хочется, про искренние слезы — не очень.

Как декан факультета высшей школы я ценил педучилища весьма низко. Тем более, с заочной формой обучения. И не говоря уже о такой специальности «физкультура».На уровне среднеспециальной она, по моему, появилась только в 1990-х годов. И что-то не похожи они на попаданцев!

— А где она училась, в Кезу или в Дебесах? — притворился я простодушным дурачком, вспоминая педучилища советской эпохи в нашем регионе.

— Ты наивный дурачок, что ли? — удивился Пушин, — эту заочную специальность в рамках срднеспециального образования можно получить только в Москве. Набор всего лишь пятнадцать мест в год на всю огромную страну. Специально для практикующих тренеров без образования. Знаешь, сколько я сил потратил, пока дочь туда смог просунуть! Пятнадцать заявок на место. А ты про деревянные Дебесы мне говоришь!

Ха! Чувствую я, точно дураком сделают. В два счета! Такому волку лишь пальчик засунь в пасть, не только руку слопает, но и самого сожрет с костями и дерьмом. Пусть лучше учит, а уж я как-нибудь до финиша сам добегу!

— Хорошо, Александр Петрович, убедили! — сказал я проникновенно, чтобы поверил, — теперь относительно первой части разговора. Так вы не будете против, если я и в дальнейшем буду ухаживать за Машей.

— Разумеется, — тотчас же согласился Александр Петрович, — только, чтобы ухаживание было добровольно, без извращений и наглости. И обязательно окончилось женитьбой. Сначала ЗАГС, потом постель. То, что тебе нет восемнадцати, наплюй. В два счета в обкоме партии оформим.

Восемнадцать ладно. А вообще, странные у него какие-то условия. Я что, похож на насильника? Или сплю и вижу — переспать с его дочь и удрать в деревню в колхоз, буренкам хвосты крутить? Офигенные перспективы!

Нет, конечно, развивать животноводство в удмуртской деревне тоже дело нужное, но, между нами говоря, очень уж не перспективное в свете грядущего развала отечественной экономики. И вообще, на хрена козе баян? У Марии все равно столько пальцев не имеется!

Пущин, посмотрев на мое лицо и уловив на нем остатки недовольства, решил объяснится. Поставив, так сказать, все точки над и:

— Ты пойми, Олег, лично я готов женить вас хоть сегодня. То есть просто я ей проституткой быть не позволю, но после женитьбы уже буду настаивать на внуках. Но Маша еще только девушка и не хочет излишне резких движений. Не форсируй событий несколько месяцев, смирно ухаживай и все будет нормально. Лады?

И он протянул руку в знак согласия.

Молодой семнадцатилетний Олег Ломаев, скорее всего, не понял бы, или, хотя бы, не поверил, видя только перед собой девичье тело. И не стоит его за это ругать. Молод еще, зелен и покуда глуп. За годы жизни поумнеет, заматереет, правда, это будет потом. А пока совсем щенок.

А вот его постаревшая копия, которая возникла в этом времени в виде ментального попаданца, имела другую оценку реальности в целом и Машу в частности. Все-таки Я — старый имел большой стаж работы в педагогическом, то есть в женском факультете и длительную, полную страданий и любви, жизнь, и поэтому все понял и принял. Женская физиология и, следовательно, психология.

Женщина тоже человек, как это ни странно звучит. Просто очень странный и специфический человек. В отличие от настоящего человека — мужчины. И тут ничего не сделаешь, терпи и люби. Или люби и терпи.

С удовольствием пожал руку, заключив неофициальное соглашение. Мы еще немного поговорили на животрепещущую для обоих тему семейной жизни, потом я быстренько от Пушина смотался. А то у меня все более заполняло желание заполучить в свою пользу заполнившее эту семью жгучее матримониальное желание выдать дочь замуж за кого-нибудь, например, за меня.

Не потому, что я какой-то красивый или умный. А просто попался вовремя в нужное время, в нужном месте. Удачливый такой пацак.

Это-то меня и злило, и заставляло уже осторожничать. Ведь и Маша согласна за меня выйти только потому, что больше ничего и никого не было. А если вдруг какая перспективная кандидатура появится? И все, пошел, на хрен, отсюда, будем только преданными друзьями, как было уже с Валей. Оно мне надо?

Здесь ведь не только интим, хотя и это интересно. А как же лыжи? Как же моя карьера, моя жизнь? Обычно, когда человек беспокоится только о своей жизни, своих интересах, его уличают в самолюбии, корыстолюбии. Хм, а я такой вот черствый и циничный.

Потому как, опираясь на многолетний опыт прошлой жизни, я четко понял и нехотя принял одну непреложную аксиому — все эти общественные цели и интересы, как правило, обслуживают задачи начальнической деятельности, а не отнюдь общества, и, тем более, отдельных личностей. Вот, например, перестройка. Если убрать все эти красивые, но бесполезные слова, а оставить только реальные действия, то ужас что получается.

Но причем тут я? Посему — подвиньтесь в сторону общество и государство, у меня есть личные и довольно-таки корыстные интересы, как и у нынешнего генсека!

Хотя и в данном случае жизнь не все так была плоха. Умом-то я понимал, что, в общем-то, интересы Пушиных — это дорога в одном правильном направлении — дружная семья, счастливые дети, общее благополучие. И что если и влюбится, то не разлюбится. В крайнем случае, тогда я потом стану нелюбимым мужем, которого через сорок лет вышибут из квартиры В XXI веке и не то бывает. Ну и что этого? Ведь, с другой стороны, какой же я буду муж, которого в конечном итоге родная жена отправит в бомжи? Сам виноват!

Вот в таком-то раздрае, хоть радуйся, хоть плачь, я и покинул в кабинет своего будущего тестя. Спать уже пора, ведь завтра опять тяжелые тренировки.

Одно я понял прочно — если Маша надоест, как тренер, то останется лишь один вариант — уболтать ее в любви до свадьбы и уговорить до общего ребеночка. Только тогда она соизволит уйти с поста моего личного тренера. И то на год, на два. Вот уж проблемы, что первая, что вторая. Называется, я выполняю производственную задачу!

С чем уснул, с тем проснулся. Будто и не спал. Так, только прилег на минутку, а тебя уже несильно толкают в плечо: «Подъем! На горшок, умываться и в столовую!» и не какой учитель-надзиратель с нами возится, свой же спортсмен из сборной, назначенный в очередь дежурным.

Вот и опять жизнь начинается., активизируется, как и положено, в светлое время суток. И побыстрее шевелись, а то столовая вскоре закроется на производственный перерыв, утром она для посетителей работает лишь 45 минут работает. Будешь опять до обеда голодным клювом щелкать, с хлебом на печеньки! И все за свой счет!

Тут ведь какое дело. В СССР в спорте никогда не было, по крайней мере, на территории самой страны. В конце перестройке стало уже иначе, но там и СССР издыхал и советская система разваливалась.

В общем, в советском спорте были только любители, которым контракт не платили. У них была своя работа, за которую они и получали зарплату. А в свободное время они из интереса и из патриотических чувств тренировались и участвовали в соревнованиях. За это им, конечно, не платили. Нечего тут марать грязным рублем светлое чувство спортивной победы.

Лабуда, естественно, чистой воды, как только чиновникам хватало совести декларировать и в стране, и на весь мир.

В реальности, разумеется, им платили. Не так как на Западе, но уж побольше, чем среднему советскому труженику. Во-первых, шла средняя зарплата за их номинальную работу. Кто как, лично Олег Ломаев ни разу на своем производственном участке не был. Все его трудовые усилия составляли в подписи в ежемесячной ведомости и в получении налички.

Во-вторых, им платили непосредственной сфере. Это называлось стипендия, пособие, даже пенсия кое-где. Ну, и естественно, в период тренировок и соревнований их кормили и одевали бесплатно. И, самое главное, как снабжали! Сейчас ведь в XXI веке уже всюду в России говорится, а с подачи либералов даже чрезмерно, о повсеместном дефиците. Так вот к спортсменам это не относилось, хотя бы регионального уровня. Так genosse Ломаев еще в это время не питался. Тут ели, что надо по диете, а не то что есть. Ну и откровенно подлакомливали, особенно подростков. Сегодня, например, утром им давали блинчики с болгарским джемом, рисовую кашу с ветчиной, ну и прочее. Даже сливочное масло было, как и положено. И запивалось все это королевским напитком какао. Как, в итоге, на завтрак не пойдешь?

Профессиональный историк XXI века О. Н. Ломаев, идя в столовую, почти озлобленно думал, что как-то у них в стране все не так. В советскую эпоху накосячили, а потом, сметя все это, сделали все еще хуже. По крайне мере, в советское время воры с миллиардодолларовыми капиталами не существовали.

Но потом он увидел завтрак и все негативные мысли исчезли. Ведь и тело, кажется, и не отдохнуло совсем, а наоборот, еще больше с утра заскрипело, запищало. Как будто и ночью ты постоянно работал на тяжелой работе и только с восходом солнца от него отстали темные силы. Но с другой стороны опять пристают так называемые светлые силы, которые непонятно почему так именуются.

Однако вкусная пища, сладкое какао, как сказочное живая вещество, оказала живительное воздействие. Я как будто разом воскрес и ожил и был готов «бить копытом» на лыжне. Эх, незабвенная молодость! Всю неделю трудился, утомился, казалось бы, до темных пятен в глазах. А потом лишь немного отдохнул, слегка вкусно поел, и опять работать охота!

А ведь разум еще помнил по ушедшей прошлой жизни, когда каждое утро тело по-стариковски мучилось и жаловалось на трудную жизнь, совсем при этом не работая. Ха, и не собиралось работать! Уже встал и на том, как говорится, спасибо. А сейчас молодой Ломаев тянет тяжелый физический труд на истощение и ничего. Как будто так и надо!

Позавтракал обычным завтраком советским детей и иже с ними — молочной рисовой кашей, куда сотрудница на раздаче — крепкая пригожая удмуртка по моей просьбе мило улыбнулась и положила ломти мясной ветчины. Ведь есть еще и рыбная котлета! То же, кстати, хороша, если нормально поджарена. И не морщитесь брезгливо, в XXI веке и не такую гадость едят в красивой обертке. С Запада позаимствовали, черт побери!

Моя Мария (МОЯ!), принявшись за полномочия наставника, вычитала из своей тренерской литературы ХХ века (ха!), что в условиях тяжелой физической работы, организм требует повышенной белковой диеты. А ведь лыжная гонка, обычно с полной отдачей, как таковая и есть тяжелая физическая. А если особенно человек еще подвержен расти. Ему, между прочим, еще семнадцать лет и по взрослому состоянию он проходит по самому краю. И по формальному (юридическому) и по естественному жизненному.

Проще говоря, с каждым приемом пищи, даже с завтраком, я должен жрать (кушать, если по интеллигентному) мясо в любой вареной и жареной форме. А ведь, что такое котлета советского времени? Это не растительная соя со свиным салом, что усиленно впихивают нам в мозг чиновники в XXI веке, как очень хорошее и даже лечебное блюдо. Сами-то ее не жрут, а нам впаривают, что так, мол, и так, котлеты полезны, но подорожают, поскольку и соя становится дороже. Вот ведь козлы, совсем нюх потеряли! Молчали бы в тряпочку, пока тебя разгневанные потребители не захотят вышвырнуть из кабинета!

В ХХ веке тоже были всякие эквилибризмы, типа микояновских котлет, где чего только не было от технического и сельскохозяйственного производства. Все, окромя мяса.

Но в годы застоя согласно существующим рецептам, так называемым ГОСТ, основу котлет составляли мясо. Настоящее мясо от коров и свиней! И я им питался во славу и во здравие своего тела. Ну и ветчина, ха!

И кажется не напрасно, — решил я уже на лыжне, с удовольствием чувствуя налитое силой и гибкостью тело. Оно у меня не только становилось более эластичным и упругим, но и более крепким и выносливым. Пусть только попробует кто-нибудь мною покомандовать, не раздумывая, засуну головой в снег, даже не сойдя с лыжни!

Кстати, на счет покомандовать. Накаркал ведь, хотя и думал в шутку. Сдается мне, в воздухе ощущаются флюиды начальства. Точно, Александр Петрович! Лопни мои глаза, к нам подъезжает личная машина главного тренера лыжной сборной Удмуртии.

Оно же (начальство) не может прийти просто так. тихо и скромно. Наоборот, ему надо с гамом, шумом, лязгом! Команды там, команды сям! Ура, товарищи!

По приказу главного тренера нас ввели в здание базы и построили в две шеренги в комнате отдыха. Хорош отдых! По поводу этого отдыха, тот, кто ее назвал, обладал чрезвычайно извращенной степенью юмора. Наверное, при этом здорово ржал, как породистый жеребец.

Сначала в каждом строю стояли мальчики, потом девочки. Я только ослабился. Такое построение давало мне определенную радость. Еще на прошлой неделе, когда только приехал, я был последним в мужском ряду, рядом с долговязой Надеждой. Но уже вчера на вечерней поверке дежурный тренер, строивший нас, долго с сомнением смотрел на меня и на моего соседа Витьку Корепанова. А потом велел пройти в так называемую комнату массажа, где, вопреки названию, не только и не столько проводили различные процедуры.

И здесь, во время внеочередного измерения высоты тела (для некоторых можно и длины), выяснилось, что из-за физического напряжения и питания мясом, а, может, из-за гормонального взрыва я вырос по сравнению с прошлым разом на целых три сантиметра! Офигеть — не встать, расту, как заморская трава бамбук. И обошелнахального Витьку на целых полтора сантиметра!

Вопросы есть? — спросил дежурный, — ситуация очень любопытная, но не чрезвычайная. Если всем понятно, тогда я только запишу возникшую ситуацию в журнал, а вы поменяйтесь местами в строю. Пойдет?

В общем-то, изменения произошли даже к общему удовольствию. Я мог с гордостью показаться Маше, а Витька — встать рядом с Надей, которая, надо сказать, ему очень нравилась, но он никак не мог осмелиться ей в этом признаться. А ведь женщина ждет, невооруженным взглядом было видно. Взял бы и женился, на радость сразу шестерых человек (их двое, а за каждым еще находятся заждавшиеся родители).

Однако, где валандается до сих пор тренер Маша? И Александр Петрович недоуменно посматривает строй лыжников. Потом, опомнившись — толпу тренеров. И там и сям ее не нашлось. Где она?

Не дай бог он еще вздумает спрашивать у меня. Она в твоей квартире живет! Просто возьми свою волю в кулак и разберись с дочерью, не руганью, конечно. Просто внушительно скажи. Не фиг надо было на работу устраиваться, а раз пришла — соблюдай рабочую дисциплину, приходи вовремя.

— Мгм, — откашлялся Пушин, глядя на меня, и со вздохом начал толкать речь. Чувствуется, после этого он, во-первых, сделает мне втык, во-вторых, повторит на бис свою речь только для где-то валандающейся дочери.

А речь Пушина, в принципе, для нас была информационной и достаточно важной. Во всяком случае, тренер потенциального победителя должна была это знать. Вот ведь гадина! Я нервничал по ее поводу больше, чем по себе, и внимательно слушал.

— Я вчера находился в Москве на коллегии, — медленно, что б хорошо поняли окружающие, сказал Пушин, — и там нам подтвердили, что на ближайших соревнованиях обязательно будет биатлон. Сами они пройдут в очередные субботу — воскресение. Точнее пока не позволяют уточнять погода и некоторые форс-мажорных обстоятельства. В связи с этим я официально объявляю, что сегодня пройдут генеральные тренировки и одновременно последний смотр. Будет решаться окончательный список сборной. А завтра только легкая пробежка и все. Отдыхайте морально и физически, готовьтесь. Вопросы?

— Так изменения в составе лыжников все-таки будут? — задал кто-то очень актуальный для всех вопрос. Скорее всего, такой же новичок, как я. Старожилы, которых я уже знал, дисциплинированно молчали. Для них это были рутинные процедуры, очень надоедливые, но очень обязательные.

Пушин тонко улыбнулся. Этот вопрос он очень ждал. И даже настоятельно подталкивал к нему.

— Конечно, состав команды постоянно меняется. Существует определенная ротация спортсменов. И здесь она, — главный тренер ткнул себе в лоб, — сто пудов есть. Но, главным образом, решает все обстановка на лыжне и состояние спортсменов.

Поэтому окончательный список будет сформирован только по итогам сегодняшних результатов. Как говорится, ничего личного, действуем по обстоятельствам. В любом случае, участвовать будут самые сильные члены команды.

Дерзайте, и все будет ваше, — сказал на прощание Пушин, — я буду весь день с вами, наблюдать и анализировать.

Как декан прошлых лет, я высоко оценил педагогическую тональность речи главного тренера. Хорошо сказал, теперь лыжники выдадут все, как на настоящих состязаниях. А тренер будетзнать картину реальных достижений.

Однако, мало кто из лыжников знал (в том числе и попаданец точно со своими данными из будущего), что список лыжников был уже утвержден. Сегодня утром он был в обкоме. И там его принял сам Валерий Константинович Марисов! Там все и решалось. так что менять его можно только по чуть-чуть и только в самой чрезмерно объективной причиной.

С другой стороны, главный тренер умел выбирать действительно сильных спортсменов на день соревнований (иначе он бы и не был главным тренером). А возможные изменения действительно были форс-мажорные и не обидные для спортсменов и убедительные для начальства.

Но где же эта Мария, в конце концов? Все лыжники и их тренеры занимались нужными делами, одни они — главный тренер и его потенциально сильный спортсмен и будущий зять — стояли и, как полоумные дураки, ждали, когда появится их так ожидаемая вертихвостка.

Около десяти появилась и она — гордая и счастливая.

— Что вы тут, белены объявились? — возмутилась Мария на наши обвинения, — я заказ оформляла на югославский гарнитур. Позвонили из магазина, сообщили, что покупка срочная, если сегодня до обеда не оформите и не купите, то они отдадут другим. Как белка в большом колесе крутилась, пока все сделала, а вы тут вздумали ругаться. Требую сатисфакции и извинительного поцелуя, — она улыбнулась и показала на ямочку на щеке.

Сердилась Мария на обоих, но извинительного поцелуя почему-то требовала от меня. Хотя правильно, главтренер ведь отец. Еще привлекут к уголовной статье. От счастья-то будет!

Я молча и без стеснения поцеловал. И для себя закрыл вопрос об опоздания своего тренера. Ну, их к бесу, этих чокнутых баб, все едино будешь виноват ты сам. Опыт это четко показывал. Вина Александра Петровича лишь была частным примером гендерной практики. С женщинами нельзя спорить! Никогда и не при какой причине. Или приказывать подчиненным женского пола, или улещать прекрасных женщин. Иначе, сто процентов, дураком становишься ты сам.

Пушин, как это и предполагалось, тоже быстренько свернул обвинение и повторил свою информационную речь о блестящем будущем. Окончание, правда, несколько изменилась, поскольку касалась только меня. Меня оно удивило. Неужели все так плохо или это опять стимул кнутом?

— В республиканском комитете недовольны моим, как они считают, поспешным зачислением тебя. Слишком молод и не опытен, — пояснил Александр Петрович довольно, впрочем, спокойно, — на карандаше у них имеется несколько опытных, хотя и уже без особого будущего спортсменов. Раньше тоже имелось такое мнение. На каждый роток не накинешь платок

Но сейчас недовольные имеют очень большую поддержку в нашем обкоме партии. То что после этих соревнований у них уже не останется никаких шансов и мы окажемся на бобах, их не волнует. Не они же руководят сборной Удмуртии, не им и страдать по этому поводу.

Так что, если ты не выиграешь эти соревнования, то из команды вряд ли вылетишь. Хотя неприятностей получишь воз и маленькую тележку. И по спортивной линии и по партийной. Я за тебя буду драться до последнего, но у меня сейчас мало возможностей. Понял, Олег? Это я по-родственному говорю. Так-то бы молчал в тряпочку.

Я кивнул, понимая эту так не вовремя проявившуюся интрижку. С другой стороны, а когда эти подковерные игры оказываются вовремя?

— Я ведь еще не коммунист, чтобы получить партийное внушение, — спокойно объявил я преграду к партийному воспитанию.

— Подумаешь, — не стал удивляться Александр Петрович, — народ и партия у нас едины. И каждый советский гражданин есть беспартийный коммунист. Так что голосовать ты и не обязан, а вот получить взбучку на партийном собрании должен. Тем более, ты комсомолец.

— Комсомолец, — довольно уныло подтвердил я. Не люблю я эти советские собрания КПСС и ВЛКСМ. Еще в прошлой жизни попробовал в институте в конце 1980-х годов. Тебя бьют, а ты не моги даже огрызнуться. Фу-у!

Пушин помолчал, посмотрел на меня, — мол, понял ли и повернулся к дочери:

— А ты, Мария, должна ему всеми силами помочь. А то, я боюсь, можешь остаться без жениха. И без места тренера. Все идите, — не дал он ей сказать, — вечером поговорим дома подробнее, а сегодня вы и так на лыжню опаздываете.

Что опаздываем, так это понятно. Я молча утащил Машу к месту тренировок, пока она чего-нибудь не ляпнула с горяча. Александр Петрович хотя и отец, но только ей, я ему только эфемерный жених, то есть почти ни что. И если Машу, условно говоря, он может пороть по-родственному, то меня вообще начнет бить смертным боем. Опять же, если говорить фигурально. Между прочим, реальность может оказаться еще хуже. Пушин сможет так замордовать бюрократически, сам на себя руки наложишь.

Отошли подальше от главного тренера. Мария уже перестала сопротивляться, лишь укоризненно покачала своей чудной головой, но сказала не обо мне, а об обстановке в сборной:

— В чем-то папа перегибает палку в педагогическим стимулированием, но, по большому счету, он прав. В республиканском комитете чиновники при молчаливом потворстве председателя Возмищева постоянно копают под отца. В сущности, удмуртский спорт — это, в основном, лыжи и биатлон. И все это оказалось в одной сборной. Отец собрал в своих руках большую спортивную власть, что не нравится многим окружающим.

она пнула кусок снега, которому не повезло оказаться на нашем пути. Оглянувшись — не подслушивают ли, добавила: — все это копошание напоминает лишь чириканье птичек на весенней дороге. Мешают шумом и только. Но если их поддерживает один из секретарей обкома, то будет по-настоящему грустно.

При чем, отца им сдать никто не позволит — он хорошо работает, сборная золотом не блещет, но и не проваливается. По мнению многих компетентных людей, она идет лучше, чем позволяют возможности региона. А позиции главного тренера, идущего против всех, их устраивает. Но вот мелочь поменьше очень даже полетит. И, в том числе, можем и мы с тобой. Скажем, окажемся из подчинения республиканского комитета в городской.

Впрочем, ладно, что мы будем делать, когда нас снимут, поговорим позже, — она внимательно посмотрела на меня — понял ли? Вздохнула: — сейчас нам действительно стоит провести еще одну полноценную тренировку! И сами на себя посмотрим и другим покажем. Молод ты еще, приходится всем всюду доказывать. Во как!

Она улыбнулась мне так озорно, так по-хорошему, что я не мог ей не улыбнуться. Как Мария не старалась увильнуть, чмокнул ее в прелестные губы. Потом, пока она показушно показывала обиду, озабоченно оглядел видимый с нашей позиции участок лыжни.

Как я понимаю, мои старшие товарищи в русле указаний ее отца хотят имитировать почти настоящие соревнования. Все по-настоящему, только без медалей и материальных вознаграждений.

Хотя по поводу материального стимула нужно с Марией обязательно поговорить:

— Кстати, товарищ тренер! Для участия в скорых соревнованиях мне обязательно надо получить свой спортинвентарь. Помнишь, я в Игре на нем гонку выиграл? Легко прошел, как по маслу.

— Все твои прошлые победы базируются только на импортных лыжах, — укоризненно соизволила удивится Маша, — а как же мастерство? Где, наконец, физические кондиции? Или ты только на мне можешь показывать силу и выносливость?

Я, как и положено подростку, показал на лице обиду и некоторую злость. Почмокал губами, — мол, сударыня, вы не правы. И мне очень даже досадно.

Маша обладала зоркими глазами и прекрасной внимательностью. Игра эмоций на моем лице она увидела и оценила. И даже очень.

Совсем не обращая внимания на спортсменов и их тренеров, на случайных прохожих (откуда они здесь на сельской местности?), на своего отца хотя бы, она обняла меня за шею, подогнула ноги, перенеся свой немаленький вес на вашего покорного слугу:

— Олежек, милый, прости меня, я увлекалась!

Ого-го, я все прощу тебе, только слезь с меня, пожалуйста.

— Маша, дурная, я сейчас упаду с тобой на грязный снег. Простил уже, только встань на ноги.

— А? — не поняла она вначале. Обиделась, скуксилась, смешно надула губы. Потом поняла, лицо ее прояснилось: — я думала, ты меня стесняешься. А тебе просто оказалось тяжело. Ха-ха, мужчины такие слабые!

Маша аккуратно и, надосказать, не торопясь (вот злодейка!), встала на ноги. Бедное тело, скуля и жалуясь, облегченно выпрямилось.

А мой тренер, не убирая, между прочим, рук с моей шеи (тренируется, что ли в качестве будущей жены?), потребовала от меня приложить максимум усилий.

Я спокойно возразил:

— Для грядущей победы нужны не только сила и выносливость. Ты ведь видела, я и на фанере еду, как певец на концерте. Но для золота нужны действительно лыжи, а не огрызки советской промышленности.

— Хватит прелюдий, — требовательно потребовала от меня Маша, — говори уже, что тебе конкретно надо, вымогатель!

Она так обжигающе и в тоже время влюблено посмотрела на меня, что я с большим трудом еще раз удержался от признания в любви. Вместо этого утилитарно сказал:

— Для начала — держи на моей шее свои руки. Пусть все видят, что ты моя невеста и вскоре будешь женой, — раскатал губу я в требованиях: — потом надо съездить в мое село за лыжами и прочим инвентарем. У твоего отца, я так понимаю, в запасниках хороших лыж нет?

Она коротенько (на целую вечность) подумала, выдала:

— Что касается второй просьбы (ПРОСЬБЫ, а не ТРЕБОВАНИЯ, как подчеркнула Маша голосом), то пожалуйста. Возьму у папы машину, сама съезжу. А вот первое твое требование, нахальная ты морда, надо еще сто раз подумать. И то, если ты хорошо попросишь.

Милая моя сказала, что в переводе этих слов с девичьего на общечеловеческий означает, она согласна — и руки на шее держать и, замуж пойти! А попросить… ну, попросить это мы всегда!

Я ловко поцеловал невесту в губы, благо они были так соблазнительно рядом, скосил мимоходом глаза на солнце — высоко уже!

Мария никак не охарактеризовала поцелуй, — видимо, приняла его, как подарок от жениха. А по поводу взгляда тоже поняла ситуацию и поторопила:

— Пошли скорее, как бы нам доблестно не опоздать на начало тренировок. Вот было бы тогда здорово по этой причине не попасть на соревнование! Отец, рассердившись, и это легко сделает.

Поторопились и на фола грани, но сумели к началу тренировок. Хотя, как я потом узнал у парней, надо было благодарить Машу. Вернее, его товарищей тренеров. Те, как могли, оттягивали старт, предлагая вдруг различные упражнения на усиление гибкости.

Все равно слегка опоздали. Ну это ничего. Пусть я оказался последним на финише и даже на пару минут дольше, чем надо. Главное — лыжня и я в списках!

Бегать я был готов всегда и сколько угодно, лишь бы силы еще оставались в заначке. Хотя бы самую малость. Тем более, вот приятный сюрприз, для мужчин Пушин выбрал как раз двадцатку — двадцать километров — дистанция на 100% моя на будущих соревнованиях. Понятно дело, я мог бы пойти и на другой километраж, но здесь был в себе наиболее уверен. 20 км с тремя огневыми рубежами — классика советского и мирового спорта.

Бежалось сравнительно легко даже на моих «фанерах», благо Маша на совершенно неожидаемом снегоходе оказывалась постоянно рядом и даже впереди. Мы с ним еще до гонок переговорили и, как следовало ожидать, разругались. Маша хотела быть со мной на лыжне, я против, помня ее возможности. Откуда ж я знал, что между лыжней и ее прелестными ножками будет аж целый снегоход!

После этого все претензии мною были сняты. Ведь позиции по тренерам на тренировке никак не обозначались. Хочешь — стой, мерзни на финише, хочешь, беги со своим лыжником или, так вот на снегоходе. Как позволяют технические возможности. Японские же машинки достать может не каждый, только дочка главного тренера.

Маша, тем более, не кричала бестолково, не визжала понапрасну, а четко на каждом отрезке фиксировала проблемы и сообщала, как их обойти с максимальной эффективностью. На всем этом, я посчитал, можно было получить около минуты. На двадцатке, где счет шел за каждую секунду, это было очень много.

М-да, а тренер-то из нее окажется очень даже хороший! А по мне еще и очень приятный. Чем она мне так не нравилась, интересно раньше? Тем, что девушка является тренером? Позвольте, милостивый государь, вы же из XXI века. Там никого уже этим не удивишь даже в России.

Лапушка Маша!

Я шел максимально эффектно и быстро. Но все-таки при всем при этом моей коронной фишкой была быстрая и четкая стрельба. И бегу я прилично, и тренер меня замечательный, а все таки, подобных в мировом спорте еще весьма мало. Точнее, я еще ни одного не видел. Хотя, наверное, они в мире есть, просто еще не встречались.

Но я как-то вдруг понял, что еще ни разу не промахнулся. Ни на соревнованиях, ни на тренировках. Редкая возможность, как от Бога! Едва балетное антраша от неожиданности не выкинул прямо в лыжне. Вот ведь Нижинский!

Прошли официальный финиш, он же старт — смотря откуда идешь. Опять одни с Машей, хотя лыжники со своими тренерами заметно приблизились, но они сразу ушли в теплое здание. Слабаки!

Маша посмотрела на свой секундомер, как я понимаю, отцовский:

— Если так будешь идти, то, с условием не промахивания, ты без труда победишь. Обвешаешь, не промахиваться?

Я сделал глубокомысленное выражение лицо советского философа на допросе в период «великой чистки»:

— Разумеется, я очень буду стараться. Но и ты должна мне помочь. Хотя бы немножко.

— Да? — фигура Маши показывала ее готовность делать все возможное и даже невозможное. Ай ты моя красавица!

— Ты должна поцеловать меня, — серьезно и как-то таинственно сказал я.

— Ах ты гад такой! — Мария засмеялась, замахнулась на меня. Потом опустила руки — ей было жалко меня. Будущий муж все же. Влюблена еще? Деловито спросила: — куда тебя целовать, чтобы эффектнее оказался результат?

Куда уж дурнее вопрос! Серьезно подумал, как бы не зная. Потом, после долгих колебаний показал указующим перстом в губы:

— Сюда. Только медленно

И она также таинственно и серьезно, словно выполняла некий ритуал, поцеловала. Засмеялась. Я еще подождал и тоже засмеялся.

— Что это вы делаете одни, а где остальные?

Аж вздрогнул. Вот ведь будуший тесть — тихушник! Так незаметно подошел, что я совсем не заметил. Или я сейчас, как тот глухарь на току, никого не слышу, никого не вижу? Любовь, как молот, дала по башке?

Мария, хоть и густо покраснела, но бойко ответила:

— Лыжники с тренерами, папа, пришли с дистанции и ушли в комнату отдыха. Техсотрудники всех встретили и тоже ушли с мороза греться. Мы подытоживаем итоги сегодняшней тренировки.

— Вот и я говорю, почему на базу не пошли? Там много небольших комнаток, где можно легко секретничать, — Александр Петрович незаметно для дочери подмигнул мне. Я понял, что он не сердится, более того, недоволен, но не потому, что вдвоем, а потому что не торопимся уйти с мороза.

Вот неугомонный старик, мне бы твои проблемы!

— Впрочем, все это в прошлом. Не дошли до комнат, так не дошли. Сейчас быстро идите в комнату отдыха, я тоже буду подводить итоги, только на уровне сборной страны и расскажу имеющуюся информацию на сегодняшний момент.

Переглянулись — начальство хоть и предлагает, приказывает, хочешь, не хочешь, надо идти

— Пойдем, — кивнула Мария, — о своем поговорим позже.

Девушка — целый тренер (!) ушла. Меня Александр Петрович придержал:

— Ты мерки снял в ателье? — кивнул на старую форму, в которой я приехал и так и пока ходил.

— Мерки снял! — отрапортовал я, — предложили прийти сегодня к вечеру. Если все в порядке, то и сегодня возьму.

— Вот ведь бюрократы! — беззлобно выругался Пушин, — все же еж — птица гордая, пока не пнешь, не полетит. Я ближе к обеду позвоню им, подтолкну.

— Да может не надо вмешиваться! -заскромничал я, хотя так и напрогнозировал будущее со своей одеждой

Главному тренеру было не до того и чувственные всплески его не трогали.

— Надо — не надо, а в ближайшие выходные соревнования. Или ты в этом тряпье побежишь! — кивнул он на мою форму.

Да, тут я, хоть и стар, что-то не продумал. Опыта нет или любовный экстаз?

— Как у тебя с Марией? — улучшив момент, шепнул Пушин, дружески полуобняв за плечи.

— Улучшается, — неопределенно сказал я, но Александру Петровичу того было достаточно.

— Я тоже так думаю. По вашему виду, как не скажешь, светитесь оба, как два солнышка, — прошептал он и продолжил: — хочешь маленький, но очень важный совет — рекомендацию?

От совета я не откажусь, лишь бы он не был в форме приказа. Молча кивнул. Как говорится, одна голова хорошо, а полторы лучше, хи-хи.

Посмотрел на Пушина, взглядом показал, какой я белый и пушистый, нацеленный на советы главтренера.

Пушин эту трансформацию оглядел, я по глазам видел, оценил, как типичное губошлепство современной молодежи. Комментировать не стал, понимал, что тогда затянем сцену на долго. Вместо этого, вздохнув, сказал:

— Я свою Машу хорошо знаю, с детских лет. Она девица умная, но бойкая и последние годы живет исключительно на эмоциях. А там так: или — или. Сейчас она уже дошла до кондиции и ждать тебя не будет. Может при всех предложить тебе жениться. Не обижайся, она тебя оскорбить не хочет. Перетерпи, что как бы тебя женили. Иначе потом будешь долго ждать — пару месяцев, а то и лет.

Совет был… неожиданным. Как мороз в июле в средней полосе России. Но я по старости лет слышал и не такое. Пусть мои читальницы не обижаются. Это была моя жизнь и там случилось ужас какие женщины! Одна ректорша в пединституте чего стоила!

А Пушину я с благодарностью кивнул. Опять же молча. Все чуткие уши могут не напрягяться — я ничего не сказал. Побежал и догнал Марию. Она специально шла медленно, чтобы в помещение мы пошли вместе. Дождавшись, пошла на меня стремительно и мощно, как танк Т-72Б после модернизации. Я аж содрогнулся. Так на жертву смотрит и между делом движется большая ящерица — комодский варан, ничего не говорящими глазами. Хотя ты видишь — она тебя собирается съесть, но как и когда не понятно. И от этого еще более страшно. Я аж головой покрутил.

Картинка появилась и исчезла. Но по пути Мария зубасто сказала:

— Вечером мне надо с тобой поговорить. Срочно и обязательно. Иначе я за себя не ручаюсь. Понял?

И замолчала. Ну, тут я ее особо и не виню. Впереди в паре шагов комната отдыха с кучей любопытных людей. Позади догоняет ее отец, тоже старательно работающий ушами.

Скромно вошли в комнату. О, какие мы оказывается популярные. По-моему, все посмотрели. Меньшинство — саркастически и даже злобно, большинство — доброжелательно и просто с интересом. Скромность только снится.

И вроде бы я их понял. Меньшинство находящихся были старыми (часть относительно). Лыжники — в двадцать — тридцать, тренеры — в тридцать — сорок. Но в любом случае они уже пережили юношеско — девичий этап жизни. Кто-то удачно и теперь оказалась семейными, кто-то неудачно и все еще находились в поиске своей половинки. Но такими, как мы, они уже не будут. Это у нас яркая любовь и шумная свадьба, а у них будничный секс и невнятная формализация в виде ЗАГСа.

Позади вошел Пушин и взгляды сразу же перешли к нему. Мы же — еще не до конца оформившаяся парочка (во всяком случае, на уровне законов) — могли присесть на одну из свободных скамеек и, наконец-то, передохнуть и физически и морально.

И, конечно, выслушать и посмотреть этого прима-актера погорелого театра. Только не думайте, я над ним втихомолку не издеваюсь. Сам будучи деканом несколько лет, я твердо уверовал — хороший начальник это, в первую очередь, талантливый лицедей. Подчиненных всегда надо стимулировать. И если начальство не может объяснить, как и почему люди должны хорошо работать, то никакой стимул уже не поможет — ни сладкий пряник, ни грозный кнут.

А уже потом все остальное — честность, твердость, административный талант. Если, конечно, они есть. Ну а нет, то и не надо.

Если не верите, то, пожалуйста, я свое мнение честно высказал, а остальное прилагается в виде офигевающей рядом барышни.

Хотя Пушин, понимая, что люди устали и уже нацелены на послезавтрашний подвиг, а потому смотрят на него, как на надоедливую мелочь. Поэтому начал сразу деловито и по сути:

— Добрый день, товарищи! Сейчас я подытожу сегодняшнюю тренировку, потом расскажу вам кое-какую свежую информацию. И, пожалуй, все. Лыжники могут быть свободны совсем, тренеров я еще на полчаса задержу, решим кое-какие административные вопросы и они тоже могут быть свободны. Лады?

— Лады, — прогудели первые ряда за себя и за всех остальных парней. Пользуясь этим, остальные окружающие промолчали. Демократия по-русски, ха-ха. Либерасты рукоплещут, топая ногами.

— Первое, — акцентировал Александр Петрович, — я видел сегодня команду в работе. Есть чему радоваться. Опытные спортсмены, ядро сборной — Корепанов Виталий, Черемизов, Барышников — сейчас в силе и вытащат нашу команду на призовые места. Понятно, ядро, ваша задача? — он доброжелательно посмотрел на ветеранов.

Те завозились, отвечая тренеру возгласами и одобрительными возгласами.

— Теперь Ломаев. Ты тоже находишься на пике возможностей. Особенно твоя самая удобная дистанция 20 км. Конечно, итоги гонки будут зависеть еще от соперников, но мой вывод однозначный — только золото. Даже серебро будет оцениваться как поражение. Особенно с учетом того, что я уже сказал. Понял, Олег?

Я поднялся на ноги и отчеканил, что, мол, понял и принял. До последней капли крови буду бороться за золото. Ну где-то так. потроллил немного главного, но совсем чуть-чуть.

А так Пушин сказал, Ломаев ответил. Спектакль сыграли на все 100%. Партия сказала надо, комсомол ответил есть. Понятно?

— Теперь по стрельбе. Садись, Олег. Я посмотрел по итоговым результатам технической лаборатории. Добротная работа. В основном, в яблочко. Единственно, не вижу Ломаева. Его тоже надо ставить на экспертизу. Да, Лиза?

Он посмотрел на лаборантку вроде бы тоже доброжелательно, но жесткий тон показывал, что главный тренер может уже и ругаться. Лаборантка — не спортсмены, жалеть здесь нечего.

Лиза, понимая, что безжалостный топор административных наказаний уже маячит где-то неподалеку, вскочила на ноги, зачастила, завопила, перекладывая вину на других:

— Александр Петрович, я неоднократно пыталась получить точные данные у тренера Ломаева, но они оба не дают. И что мне прикажите делать?

Ха, хитро она назвала Марию нейтрально дочерью главного тренера. И то, жаловаться Пушину на Пушину же, это каким смелым надо быть. Или глупым. Бедная Лиза и так на лице красными пятнами изошла.

— Разрешите, Александр Петрович? Я посмотрела на итоги предшествующих стрельб, поговорила со самим Олегом Ломаевым, — спокойно сказала Маша, вставая, — и сделала вывод: результат его стрельб гарантировано сто процентов. Поэтому не надо мучаться и доставать данные. Всегда сто процентов!

Да? Я как-то и не думал итожить свои стрельбы. Так, изредка удивлялся и благодарил местного Бога.

Но получилось ведь хорошо? Так хорошо, что команда не поверила. Сначала примолкла, недолго думая, а потом скептически загудела. Даже компьютеры на сотни выстрелов дают хотя бы один промах, а уж человек тем более.

Александр Петрович тоже недоверчиво погладил по подбородку, но прилюдно сомневаться в словах дочери не стал. Лишь потянул:

— Ну не знаю. Как-то не верится.

В этих словах было столько скептицизма неверия, что Мария хмыкнула и внезапно предложила:

— А давай поспорим на дюжину коньяка!

Теперь уже Пушин хмыкнул и оценивающе посмотрел на родимую дочь. Кажется, кто бы не выиграл, коньяк остается в их семье. Только зачем дочери столько коньяка? Вроде бы не алкоголик еще. Да и лечится алкоголизм домашними методами довольно легко, чтобы там не говорили эскулапы — розгами по одному месту с визгами, воплями, с горючими слезами. Не вылечится — еще порцию дадим. И так, пока не выздоровеет.

Он так требовательно посмотрел на Марию, что она сразу же спокойно пояснила: — На свадьбу, папа, а куда еще? Я одна столько не выпью, даже стараться не буду.

По помещению волнами прокатился гомерический смех. Похоже, Маша только что сумела создать хорошую историю, просто анекдот — поспорить с отцом на свадебный коньяк. Я единственно несколько засомневался — при такой борзоте, а на кого она выйдет замуж? Если на мне, то почему не говорит, а если на ком-то другом, то я так не играю!

Маша, видимо, чувствуя мое напряжение, успокаивающе погладила по плечу. Мол, не беспокойся, малыш, я с тобой. Ох, ведь оторва!

Ладно, коли так складывается. И хорошо, что будущий тесть предупредил о выкрутасах любимой дочурки, а то так никаких нервов не хватит.

Не обеспокоила меня и уклончивое поведение Пушина, который не сказал ни А, ни Б о грядущей свадьбе, а продолжил свою речь о будущем команды. Оказывается, по мне (и по всем тоже) шваркнула не много, не мало напряженная международная обстановка. Запад по какому-то поводу опять обиделся и шваркнул по нашей стране всевозможными санкциями.

Запахло таким родным и близким, что я не выдержал и улыбнулся. Кажется, родимый XXI век и не собирается от меня отлипаться?

Тут же схлопотал по шее от главного тренера:

— А ты не особо лыбся, Олег, конкретно нам будет еще очень плохо и хлопотливо.

И привел данные. Оказывается из-за этой плохой международной обстановки состязания в Удмуртии вдруг стали одним из важнейших в начале весны и сюда поедут все сколько-нибудь стоящие советские спортсмены по обычной лыжной гонке и биатлону. По каждой дистанции будут бороться в обязательном порядке заслуженные мастера спорта. В общем, соревнование по первенству Удмуртии плавно перерастает в целый чемпионат СССР! Неофициальный, понятно, но легче от этого не становилось.

«Хорошая» новость! Все-таки эта клятая англичанка лично по мне сумела подгадить на десятилетия назад! И снова кошмарно бьет. За что, спрашивается, такие мучения? Как в пословице — паны дерутся, а у холопов чубы трещат!

Хотя мне была пока вроде еще не до этого из-за личных отношений. Маша хвостиком шла за мной по помещениям базы и, судя по всему, одними санкциями важные новости не ограничатся. Какими и даже в какой направленностью они будут? И по каким частям тела станут чувствительно бить?

Хотя, конкретно меня Маша зажала в уже ближайшей комнатке, обняла и строго объявила:

— Я знаю, что отец разговаривал с тобой о нашей свадьбе. Что за безобразие такое, совсем о невесте не думаете. Но я согласна! Присмотрелась к тебе. Вначале казался не очень, но потом прочувствовала. хороший парень. Так я тебя слушаю, дорогой.

??? И что же. Я вдруг стал записным оратором? И о чем говорить?

Я с почти паническим интересом посмотрел на Марию. В ответ она чуть ногой по полу не стукнула, рявкнув:

— Ты, наконец, собираешься мне делать свадебное предложение или мы будем все разговаривать через моего папу?

М-да, что-то я здесь серьезно оплошал. Ведь женщина решает долго, но если решит, то уже навсегда и до конца. Чего же хочешь? Лучше реши, как будешь предлагать выйти замуж?

Встать на колени? Пфхе! Что я, перед Западом молю о снисхождении?

Резким рывком поднял ее на руки.

— Оой, — ошарашено вздохнула Мария от неожиданности.

— Сударыня, я предлагаю вам немедля выйти за меня замуж!

Прямо в рамках жанра она засмущалась и сообщила:

— Я ведь еще девушка. Может, пока не надо?

А сама огромными глазами так на меня завлекательно смотрит!

И я, как обезбашенный Карлсон из сказки заупрямился:

— Все равно прошу быть моей женой!

Мария улыбнулись одними кончиками губ, и с готовностью подставила их навстречу моим, потом, после поцелуя, вдруг объявила:

— Я согласна быть твоею женой, мой долгожданный любимый!

Конечно, вдруг было для подростка. Для старого попаданца, маскирующегося в его юном теле, все было очень даже понятно. Или, скажем так, все было понятно из волнующего марева, называемого женская душа. Дальше лезть не рекомендуется, ибо, что мужчина, женщины в кои-то годы не могут понять, что у них в душе. То улыбнутся, то дадут антраша, а потом грозно посмотрят на любимого мужчину.

Поэтому я просто ее поцеловал, и нас ничто уже не могло оставить — ни шум ног в коридоре, ни вошедший кто-то третий лишний (сразу же ушедший), ни даже гипотетический гром в феврале месяце.

Еще поцеловались и, тем самым, вроде бы, завершили ритуал первого этапа свадьбы. Мария тоже так решила, подрожав ногами, — мол, отпусти меня на грешную землю, я тяжелая и могу сама ходить.

Я поупрямился, как и любой добросовестный жених. Но потом все же отпустил ее. Оказавшись на земле, Маша уже серьезно сказала:

— Я так боюсь, что ты не победишь. Ведь отец почему-то прочно связал твою победу с нашей свадьбой. И что тогда?

Все-то она знает! Неужели Александр Петрович меня обманывает и, поговорив со мной, он тут же спешит побеседовать с дочерью? Так-то оно понятно. Один разум хорошо, а полтора лучше, но не свинство ли это?

— Что хмуришься, — улыбнулась Маша, — папа информацию мне не сливает и в этом он честен. Однако он, куда денется, делится с важными сведениями с мамой. А уж она по родственным связям делится ими со мной. Своего рода круговорот информационного материала в природе. Или, хотя бы в отдельно взятой семье. Папа, конечно, понимает все это, но ничего сделать не может.

Вот ведь какой слабый пол! Вертят нами, как хотят, да еще жалуются, мол, какие непослушные и неповоротливые. А почему, собственно, мы должны быть послушными? Я бы даже так сказал: а почему мы должны вас слушать? Слабый пол так слабый пол. Нишкните!

— Приходи к нам сегодня вечером, — предложила Маша, — особых разносолов не обещаю, но голодным не уйдешь и познакомишься с родителями в домашней обстановке. А то ты даже маму не знаешь, а ведь скоро свадьба! Нехорошо это и мама может обидется.

— Приду, конечно, — сразу же согласился я, — и ничего готовить не надо. Я ведь на лечебной диете, держу вес перед соревнованиями. Кусок хлеба и чай без сахара — это максимум, что я могу себе позволить на весь вечер.

— Ого-го! — удивилась Маша, — вот это расписание. А почему я, как твой личный тренер, этого не знаю?

Экий она крутойначальник. А вот не знаю, Маша. Твои проблемы. Может КГБ плохо работает? Или отец сведения не доносит?

— Не знаю, почему не знаешь, — пожал я плечами более вежливо и обтекаемо, — вообще-то диетолог команды ежемесячно готовит график наших разгрузочных дней. И этот график висит открыто в кабинете твоего отца в городской базе. Даже ЦРУ может ознакомиться.

— М-гм, — фыркнула Маша, однако от комментария по поводу моего прикола о ЦРУ пока отказалась, но совсем не забыла. Наверняка, теперь график диетолога внимательно изучит и язвительно оценит. Или она будет не настоящая женщина, пардон, девушка!

У меня ж свои проблемы. Завтра должны были пройти обозначенные соревнования. Все были от этого на ушах — от спортивных функционеров до последней технички в комитет, что-то все домывая и смахивая пыль в вестибюле.

Один я, очень даже потенциальный победитель, так сказать, главное блюдо на намечаемом торжественном обеде, был занят другими проблемами, пусть не менее важными, но исключительно личными. А ведь в СССР даже пионер четко знал — общественное у нас всегда выше личного!

А мне что. Мне, честно говоря, все до лампочки! Таково уж у меня антисоветское воспитание оказалось в XXI веке. Тлетворное влияние империалистического Запада!

Потому, пока все суетились на глазах у начальства (на всякий случай, а кое-кто уже сумел накосячить) я пришел к этому начальству с тылу и угощался ужином из рук самой дочери, моей же тренерши и т.д.

А что? Оказался в гостях около шести, не совсем рано, но все одно раньше родителей. Хотя, надо сказать, мне с Машей и так было хорошо. Повеселились, помечтали о будущем, в советском аспекте и в личном и производственным. Что же делать, когда труд во имя страны получился тесно связанным с личным счастьем и никак иначе? Прямо-таки как в сталинском фильме про доярку и пастуха. Хотя, опять буренкам в окрестных лугах хвосты крутить. У-у-у!

Я, кстати, был скромен и тих. С поцелуями слишком нагло не лезу, руки куда попало не кладу. Мария, поначалу державшаяся настороже, потихоньку оттаяла и даже начала глазками лукаво постреливать. Мол, ты мой пострел и никак иначе.

Типичная картина — девушка на первых любовных свиданиях. А если без академических обобщений, то Мари точно будет моя! Обжегшись на Вале я, пожалуй, излишне осторожничал. Но, может, это и было к лучшему. Ведь я как осторожничал? Время от времени мою дорогую и милую целовал, руками тело легонько поглаживал, сначала почти нейтральные участки тела. Почти — потому что у возбужденных женщин таких мест не бывает.

Вот и Маша моя с ярко красным румянцем на щеках уже активно занимается поцелуйным обрядом. Блузка на ней так возбуждающе для мужчины (то есть для меня), а все пуговички расстегнулись, при чем даже не всегда мной.

Мария, чувствуя приближение момента, когда амурная нега обоих затянет в глубокий омут и будет до фига на все приличия и вежливости, резко отсела от меня. Физически она уже была готова к плотской любви, разумом еще нет.

Я ее, в общем-то, не корил. Остановил свое юное тело, готовое идти сразу и до конца. И предложил mademoiselle руку, чтобы пойти хоть на край света, хоть на их кухню.

Приготовили повседневный ужин на всех. Не только на себя, но и еще не пришедших родителей. Маша думала, что по-женски удивит меня различными блюдами, но, в конечном итоге, удивил ее я умением варить макароны. Это ведь только кажется, что сварил и съел. Ха-ха. На деле же попробуй сварить их чуть-чуть не сырыми и, наоборот, не переваренными. Я уж не говорю о соусе, даже простом, типа сметанный или томатный. И, разумеется, отдельно котлеты. Не магазинные, а домашнего приготовления. И чтобы вкусные, пальчики оближешь.

— Все, ты будешь штатным поваром в нашей семье! — объявила Маша, взяв на пробу целиком блюдо, — так вкусно, что больше некуда!

Вот ведь, зараза, как она может уронить настроение какими-то несколькими словами! И чего я так выкаблучивался, сидел бы за кухонным столом и не вякал, целее бы оказался!

— Я пошутила, — успокоила Маша, видя мое откровенное уныние, — будем, как у родителей в семье — кто раньше пришел, того и тапки. То есть, в данном случае, кухня.

Ого, а себя она из семьи уже выделила. Вот, молодец, девочка, получив пинок в нужном направлении, так активно пошла сама! И даже меня уже подталкивает!

Так понемногу и развлекались. Поели, попили чаю. От меня Мария предусмотрительно отделялась домашней мебелью. То столом, то трельяжем, а иногда стулом. Я же не бестолково не лез. Нет, так нет. Хотя чувствовалось, скорее, она просто вредничает, провоцируя юного кавалера на сексуальные бестолковости. Причем сама не понимая, что с определенного момента мужчину уже не остановишь. Либидо!

Потом пришла ее мама Анастасия Васильевна — дородная, слегка седоватая матрона лет этак 55 — 60. Как женщина в годах и с постоянно жующей семьей, она по пути с работы заглянула в магазины. Домой пришла с набором продуктов и заранее приготовленных магазинных блюд.

Узнав, что все уже готово, мама не огорчилась. И завтра будет день, — решила она, наскоро поела, что Бог дал, и занялась самым интересным — допрашивать мужчину, то есть меня, о будущей жизни и конкретно о моей свадьбе.

Был бы я наивным еще молодым юношей, с разумом по количеству лет тела, принялся бы сообщать ей о моих «наполеоновских» планах. Но я был уже достаточно стар, и знал, как можно развеселить бога — рассказать ему о своих планах грядущей жизни. А если бог, то есть Анастасия Васильевна, еще будет женского пола, то он не только дико развеселится, но и перепланирует абсолютно все намеченное.

Так что я не стал излишне париться с семейными планами. Подробно рассказал лишь шапку возможной речи. А потом постепенно передал инициативу самой маме. То есть, ты как бы начинаешь задуманное, а потом тормозишься, показывая собеседнице — ну, вы же знаете! Та и расскажет, как она это видит, да еще с изменениями и комментариями Маши. Женщины немного поспорили, пришли к общему видению картины и объявили, что я совершенно прав и мой план самый лучший.

И ничего, что я почти им ничего не сказал. Так даже лучше. Женщина думает языком, мужчина — руками. И не будем мешать друг друга. Гендерное равновесие ничуть не хуже, чем равновесие между социализмом и капитализмом. Здесь тоже лучше плохой мир, чем хорошая война.

После этого разговора Анастасия Васильевна оказалась так ко мне доверчива, что даже попросила осмотреть деревянный шкаф в спальне. Все-таки будущий родной зять! В скором времени муж единственной дочери и, кто его знает, отец будущих внучат.

Шкаф этот был своего рода семейной реликвией и оказался окружен среди лыжников и прочих работников многочисленной мифологией. Во всяком случае, я неоднократно слышал о нем и от ее мужа Александра Петровича, от ее дочери Марии, а вот теперь немного услышал и от самой хозяйки Анастасии Васильевны.

Благоговейно погладил знаменитую реликвию, осмотрел ее со всех сторон. Сначала благоговейно — какая историческая ценность, потом критически — ну и древняя рухлядь!

В итоге пришел к твердому выводу, что ремонтировать эту древнюю немощь уже не стоит. Проще создать новый. Проще и, может быть, даже более дешево. Но кружившим рядом женщинам говорить ничего не стал. С ума сойдешь согласовывать. Ведь ремонтировать согласия уже не надо, оно было готово заранее. Иначе зачем меня хитромудрая Мария сюда приволокла? А преобразовать… мышка от кошки, кошка от собаки, собака от внучки. Да еще если каждая посомневается и хорошенько подумает, то я сегодня точно не построю. И, видимо, завтра тоже.

На этот случай в русском языке есть прекрасный выход из положения, который, так или иначе, устраивал всех — капитальный ремонт. И ничего, что от первоначальных деталей и прежнего вида ничего не осталось. Это же капитальный ремонт! Если непонятно, еще раз поясню — не строительство нового, а коренная модификация старого.

Пошел, с согласия женщин, купил в ближайшем мебельном магазине, по дешевке некомплектной фурнитуры, по конфигурации очень похожей, доски от нетиповой мебели почти такого же цвета. Потом еще два часа сколачивал, скручивал, свинчивал. По сравнению с тем, сколько тратил дорогой и, честно говоря, ленивый тесть, который уже несколько лет кормил всех завтраками и лаже сам уже в это уверовал, времени ушло почти ничего.

Попросил женщин принять работу, покритиковать, если надо будет. Если же не надо, то похвалить. Хотя бы немного, — хитро скосил глаза в сторону Маши, намекая на поцелуй. Та вдруг заалела, то ли маму постеснялась, то ли себя.

Готовый к использованию шкаф привел женщин в благоговейное состояние. Где-то с полчаса они молчали, гладили мебель. Первой заговорила, разумеется, Анастасия Васильевна.

— Благодать-то какая! — умилилась она, — есть все-таки Бог на земле!

— Это я его нашла с папой! — тут же встала Мария на защиту остальной части родственников, — вообще папа тоже раньше ремонтировал хорошо. Просто ему так сейчас некогда. Работа ответственная, сложная, особенно перед всесоюзными состязаниями.

— Ай, страсти-то какие ты рассказываешь! — махнула она рукой, — по секрету вам скажу, Саша никогда не умел работать руками. Потому и, наверное, пошел в начальники. Зарабатывать ведь надо как-то!

Я мысленно хохотнул. С моим огромным опытом административной работы, я был твердо уверен, что девять десятых претендентов лезут в начальники только потому, что там никогда ничего не надо делать. Указывать, что делать, это не то, что делать самому.

А министры всегда (и у них на Западе, и у нас в России) выбирают на демонстрации дураков. Чем дурнее, тем гарантированнее, что выберут. А в сфере образования министров выбирают строго в сумасшедшем доме. Их можно сразу арестовывать по статьям головотяпство с взломом и крупные грабежи интеллектуальной собственности.

Иногда, правда, в виде исключения, начальники с годами становятся поумнее, подопытные. Александр Петрович прошел в этом исключении дальше всех. Все-таки из людей, а не из чертей полосатых!

Все это я произнес, строго про себя, прекрасно понимая, что женщины кругом пусть добрые и ласковые, но линчевать за такие мысли могут моментально и очень жестоко.

А так все прошло благополучно. Мы даже выпили в честь этого знаменательного события «Каберне» — женщины по сто грамм, я примерно двадцать. И ничего что так. Я молодой, завтра соревнование, а молдавское вино оказалось жуткой кислятиной. О-ох!

Пришел Александр Петрович, дыша на всех армянским коньяком, со всеми поздоровался.

Как и положено,Анастасия Васильевна вначале сделала ему втык за неплановый выпивон — мы с Машей скромно сидели на софе, взявшись на руки.

Это, в свою очередь, плавно перетекло на восхваление молодой пары (нас с Машей). Впрочем, не на долго. Смущенная моя невеста тихо, но твердо перетянула на тему отремонтированного шкафа. А тут уж разговоров хватило на весь вечер.

Даже Александр Петрович сказал несколько прочувственных слов. Еще бы, его работу сделал, теперь он моет ходить в семье с высоко поднятой головой.

Где-то часов в десять я откланялся, сказав родителям положенное «до свидания», а Маше поцелуй украдкой. И ушел. Они все-таки еще чужие, а мне надо было хорошенько отдохнуть перед соревнованиями.

По данным отечественных синоптиков, на Средний Урал и Поволжье откуда-то из Арктики пришел холодный антициклон. Тоже, видимо, полюбопытствовал, как там идут соревнования по биатлону в одном из регионов России.

В принципе, типичная погода для наших мест для ранней весны. Ни добавить, ни убавить, просто констатируй, как объективный факт. В рамках общего потепления пошло резкое, хоть и временное, буквально три — четыре дня, похолодание. Но для лыжников относительно нормально, хоть весенний наст окреп.

А гости идут ничего, густо, хоть и по-разному, кто на поездах, кто на самолетах (в Ижевске есть аэропорт). А кто по соседству, на автобусах — и рейсовых и ведомственных.

В условиях именитых спортсменов команда хозяев заметно потеснилась. Формально в сборной Удмуртии находилось всего три мастера спорта, тогда как всего в копилке гонок были даже мастера спорта международного класса более десяти. И ничего, что почти половина из них практически равнялась нулю по причине возраста и даже не собиралась выходить на лыжню. Зато какие солидные списки! Разные там разрядники, типа Ломаева, толпились скромно вдалеке.

Мне ведь тоже перепало почти сразу же, как в позитиве, так и в негативе. Сначала плюшки — под именитых гостей Пушину почти без нарушений и без кромешного ора удалось пробить мне первый разряд. Хотя еще недавно местные спортивные чиновники и слышать не хотели о такой квалификации неопытного спортсмена. Но здесь и они стушевались и молча согласились при условии участия меня в данном мероприятии.

А теперь вот негатив, хотя и относительный. Вроде бы и спортивный демократизм, и шли по одному списку, и Маша ходила ругаться почти громко, то есть с намеком на мат, а все же я, как сильно неименитый, попал в самый хвост спортсменов. Ладно бы по жребию — там, как повезет. Просто оттеснили, как молодого и неименитого.

Хотя, между прочим, ни о каком пренебрежении ко мне не велось. Как и к другим молодым участникам. Скорее, больше о почтении именитым старцам — спортсменам в три — четыре десятка лет.

Все это мне было понятно и не очень-то обидно, но факт есть факт — из-за этого на финише почти половину дня пришлось бултыхаться на приличном морозе, дожидаясь своей очереди.

И только после обеда, когда уже более половины стартовавших спортсменов финишировала, пришла и моя очередь. На пластиковых лыжах (большое спасибо, Алексей!), лихо стартовав, с неизменной винтовкой за спиной и с палками в руках, я побежал в неведомую даль, за спортивным золотом и личным счастьем с собственным тренером.

Как не крути, все же в любом времени старта есть свои отрицательные и положительные стороны такого положения:

Большой минус — я уже порядком уставший, замерзнувший и изрядно перенервничавший;

Не меньший плюс — почти половина спортсменов уже сошла с лыжни и теперь никак не может воздействовать на окончательные итоги состязаний. В том числе, что не могло не радовать, уже многие потенциальные соперники пришли с готовыми результатами. И ничего сделать ребята не могут, максимум плюнуть издалека и выругаться в воздух.

А результаты-то в целом оказались для этого уровня средненькие. Вот что значит пускать вперед стариков — медали пригибают к лыжне и они не торопятся. Во как!

Это я себя морально стимулировал, поскольку начинать оказалось все же довольно тяжеловато. Потом как-то разбежался, хотя и там явно стало хуже, чем на тренировках. Кисловато оказалось в официальных соревнованиях. Пусть и цена какая немаленькая!

Я даже не о высоком золоте, а о прелестной невесте. Конечно, это не связано, но здесь это (ох!) подразумевается. Все-таки Пушины меня дожали — я тоже, как обычное и само собой разумешееся ставил личное и общественное вместе. Вот ведь коммунист несчастный!

Даже на старте, совсем не стесняясь множества окружающих, очень любопытных, кстати говоря, Мария вместо тренерской предстартовой мути поцеловала меня в виде аванса и, заалев, прошептала, что и остальное тоже будет, если я добуду «золото». А я ведь даже не возражал, просто многообещающе улыбнулся. Мол, а как же, строительство советского общества и маленькой семейной ячейки обязательно совместим!

Вот ведь какой стимул! И что она сказала и как она сказала. На миг мне стало интересно — а если я вдруг не возьму «золото», свадьба будет? Твердо сам себя убедил — будет! Не только моя ненаглядная Мария, которая, похоже, уже спит и видит, что я стану ее мужем. Но и ее отец Александр Петрович плюнет и не отменит свадьбу!

Но как она это сказала! Ух, но как я тогда воспламенился! Старческим разумом я понимал, что такое правильно выбранная стимуляция участников любого мероприятия, но эмоции подгоняли меня, как мощные наркотики. И ведь даже самая-самая субъективная и прилипчатая европейская комиссия не сможет ко мне придраться, поскольку Амур в список запрещенных веществ никак пока не входит.

А между тем, мороз, хотя и чувствовался, но к полудню зримо сдал. У него снова будет возможность отыграться к вечеру, но пока вездесущее солнце заметно подогревало. Пусть снег на солнце был еще не прилипчивый, лыжи скользили по нему легко. Чудесная погода, жаль только быстро она исчезнет.

Первый этап я все же прошел с темпом выше среднего. Во всяком случае, из прошедших финиш. Об этом мне сообщила подлетевшая Маша, подав заодно стакан сока.

Слегка помедлил, слушая нужную информацию, залпом выпил сок и полетел дальше, подумав, что и остальных спортсменов, еще не дошедших финиш, наверняка, тоже обошел. Я уже трижды кричал «лыжню», обгоняя участников, а одного нахального упрямца прошел по параллельной лыжне.

Винить его, да и остальных, трудно. Все ребята были незнакомые, но по виду люди взрослые, как минимум за двадцать. А тут какой-то невзрачный мальчишка. Хотя, все как в советской песне «молодежи всегда у нас дорога», но наглеть ведь тоже чрезмерно не надо?

Теперь первая стрельба. Этой мой стержневой конек. Если попаду во все нужные мишени — это будет замечательно. Если же нет, то лучше тогда не поминать, ну его к лешему!

Глубоко вздохнул, заполняя сосуды кислородом, замер, удерживая дрожь и натруженное сердце. Затем, уже спокойно, посмотрев через мушку на мишень. Та, как всегда, зримо выросла, объемно показав все свои слабые места. Я, конечно, понимал, что все это субъективно, а мишень находится там, где положено, вынесенная на стандартную дистанцию, но это мне не помешало.

Скосив глаза в бок на напряженного оператора местной ГРТК, усмехнулся и сделал первый выстрел. Даже невооруженным взглядом было очевидно, что попал.

Теперь следующая мишень. Главное, что бы рука не дрогнула, а выстрел произведен плавно. Так и вторая чашечка дрогнула и осела. Попал, черт возьми!

А вот в третью мишень почти не попал. Пуля ударила не в центр, а ушла влево в бок. Эх, ведь знал о такой особенности винтовки забирать влево, а вот забыл, несмотря ни на что!

К счастью, у нас все же не состязания снайперов, очки мне никто снимать не стал. Девятка там или восьмерка, какая разница. А керамическая крышечка, помедлив, все же отъехала, открыв отверстие мишени. Выстрел засчитан, хотя и на грани фола!

Обозлившись на себя, остальные мишени расстрелял четко, как на тренировке. И поехал дальше, на условный второй этап биатлона, помахав напоследок оператору. Вряд ли он здесь окажется через условные пять километров. Чегой-то мороз усилился, пока я на полигоне стоял. Стоять телевизионщику на холоде, поджидая последних лыжников, явно не захочется. Что он тут может еще наснимать?

А вообще, погода словно радовалась вместе со мной в прилично и даже удачно идущей гонке. Солнце искрилось в каждой снежинке и даже пугливые лесные птицы, вопреки повседневному обычаю, показались на ветках деревьев. Вновь как-то стало теплее, а когда был на солнечном поле, то даже жарко. И, кажется, настроение заметно поднялось. Ах, Олег Ломаев, вот и приходит твой звездный час!

Под это настроение вторая стрельба прошла четко, без сбоев и нервотрепок. Все пули в цель!

Кстати, стреляя, тут же вспомнил антисоветский анекдот. В ноябрьские праздники на Красной площади ракетчики везли свое оружие с призывом: «Каждую ракету по цели»! все бы хорошо, но наши пропагандисты перед тем пронесли свой лозунг: «Наша цель коммунизм»!

Между прочим, подлинная ситуация 1950−1970-х годов, просто дуболомы в погонах поставили все вместе и получился трагикомический эффект. Трудно сказать был ли этот конкретный случай, но зная наш дубовый аппарат, охотно верю.

Пошел на третий этап. Тут же солнце укрылось за ближайшую тучу. Стало сумеречно и как-то холодновато, а местная природа враждебно посмотрела на меня всеми существующими деревьями. Бр-р! Что это так испугался, вроде бы и взрослый уже?

По-видимому, долгое ожидание на финише и «проглоченные» километры дали о себе знать. А тут еще природа…

Я устал. Вернее, даже выдохся. Впереди еще было пять километров и третья стрельба, а я уже был готов лечь прямо на лыжню и завыть волком.

Мертвецки устал, или это нестабильный гормональный баланс семнадцатилетнего юноши, почти мальчика?

Пришлось какое-то время идти на лыжах исключительно на одной воле. И на полигон я пришел тоже на эмоциях. Через какое-то время сумел поднять себе настроение. Я же скорость почти не уронил по сравнению с другими, и пули опять точно влепил. Фирма веников не вяжет! А что волнуемся, нервничаем понапрасну?

Так проскочил еще пару километров на автомате и окончательно сломался. Вот тогда-то я впервые понял, что это, значит, устал на лыжне. Все предыдущие приступы у Алексея Митрофановича и на прошедших соревнованиях оказались куда легче

Мышцы противно ныли, наотрез отказывались подчиняться своему хозяину и работать, как положено. Органы ЖКТ, наоборот активизировались и вдруг все решили сказать мне хором свое «Фу». Я вначале хотел сдержаться, как всякий стыдливый вежливый человек. А потом сообразил — я же в поле! Один — одинешенек! И подчинился животным рефлексам.

Меня полностью прополоскало. Желудок, видимо, решил выдать все и немного больше. Ужас! За завтраком я выпил стакан чая с куском хлеба. Плюс Маша с этим соком. А в поле вышло не менее литра жидкости. Что откуда взялось? А вы говорите закон сохранения материи. Все в мире субъективно и даже я существую только как бы.

Постоял, приходя в себя после такого. Немного закусил снегом — исключительно для того, чтоб заглушить гадкий привкус вышедшего. И пополз дальше на лыжах по обозначенной лыжне. Вот это действительно послесмертие!

Опять заставил себя ползти вперед, несмотря ни на что. И ведь оказался прав — мне снова полегчало. Если первые пятьдесят метров после, извините, рвоты, мне было очень нехорошо, то затем постепенно я ожил. По-моему, мой организм просто вывел с жидкостью и все яды, вот и мне стало легче.

Когда осталось два километра, и вот-вот должен был показаться финиш, я первым делом быстренько осмотрел одежду, смел с помощью снега следы рвоты и, нацепив солнечную радостную улыбку победителя, покатил в счастливое будущее. Я уже был почти убежден — я первый! Ибо такую гонку и стрельбу в этот день не мог показать больше никто!

Мои оптимистичные оценки были оправданы. Когда я едва показался, все там находящиеся люди радостно завопили и начали махать мне руками, словно я им нес премию в виде внеочередной зарплаты. Три (ТРИ!) камеры нацелились на меня, снимая, как я понимаю, исторические последние метры перед финишем.

Приходилось не только провести предфинишный спурт, но и показывать это как можно зрелищнее.

Ух, вот и эта невесть откуда-то взявшаяся финишная ленточка! Случаем не георгиевская? Шутка. Сейчас бы рухнуть хотя бы на снег и исполнить вековечную мечту. Но увы, сбылась мечта идиота, я должен был играть звезду биатлонного спорта если и не СССР, то Удмуртии (тогда УАССР) точно!

Миленькая красотулечка фифочка — ведущая какой-то спортивной программы TV — покрасовавшись перед камерой, дала слово мне, не забыв сказать, что перед зрителями находится Олег Ломаев, будущий почти победитель всех данных соревнований и самый потенциально сильный спортсмен из нового поколения отечественных лыжников.

Во как сказанула!

Я приосанился. Телевидение это, в конце концов, нормально. Говорить я не боялся еще с XXI века. И так уже столько натоптался перед камерами в виде декана. Дал экскурс международной обстановке, искренне выругав западных империалистов. При этом посвятив свою возможную победу советскому руководству.

И ведь я не лизоблюдничал, нет. Это современное им поколение советских людей нередко ругали их. Знали бы они, что им будет, в «святые 1990-е годы», когда пьяный Б. Н. Ельцин будет распродавать нашу Родину и разваливать полностью или частично все, что попадет под руку.

Коснулся личных планов на будущее. Только победы и первенстве СССР и на мировых соревнованиях. Немного неконкретно, меня все больше напрягала будущая армия. И Пушин при разговоре на эту тему больше шутил, чем конкретно действовал.

Дал еще интервью, корреспондента столичной прессы тоже интересовало международное положение и мои будущие планы на будущее.

Потом увидел знакомое лицо с властным, но для конкретно меня приветливым лицом. Да это же первый секретарь Удмуртского обкома Валерий Марисов. Родился и прожил детство при нем еще в прошлой жизни, а потом Горбачев его снял с поста лишь за то, что он был при Л. И. Брежневе.

— Здравствуйте, Валерий Константинович! — радостно, но по-военному четко сказал я.

Увидел, как стоявший рядом с ним Александр Петрович напрягся. Ну, дорогой мой почти реальный тесть, вы же не думаете, что ваш будущий зять окажется полным дураком и лопухнется перед первым секретарем. В годы застоя это был настоящий хозяин Удмуртии. Не совсем во всем оптимальный, но все же несколько десятков лет командовал моей Родиной.

Тем более, вы даже не знаете, что в нем сидит пожилой попаданец, который секретарям обкома не докладывал, врать не буду, а так кому только не пришлось — и нехорошей женщине в чине ректора, и всяким офицерам и даже один раз министру довелось.

И я свободно, даже щегольски отрапортовал как военному, но все-таки помня, что передо мной гражданское лицо.

Я уверен, что ему понравилось, поскольку со мной он говорил практически вежливо, так как это может говорить начальствующий чин.

Он даже улыбнулся Маше, когда я представил ее, как не только тренера, но и невесту. Это был еще не XXI век, хотя уже XIX. сопровождающие чины увидели в ней не страшную зверушку, пусть и не на уровне мужчине. В эту эпоху уже стала развиваться доктрина «женщина тоже человек». Я был за нее почти спокоен.

— А ты молодец, и золото охватил и красавицу жену, — похвалил он меня и задумался, — нехорошо это, между прочим, победитель таких знаменательных победителей и свадьба на носу, а живет в общежитии. Квартиры на команду когда планируют выделить? — спросил он у Пушина.

Главный тренер не стал говорить, что эта девушка и невеста по совместительству его дочь. Компетентные органы и без того все знали. А если они не знают, то это не компетентные органы, а их сотрудники даром хлеб едят. Зато он четко ответил на поставленный вопрос:

— Госпланом автономной республики запланировано на второй год тринадцатой пятилетки.

Мне аж слегка поплохело. В СССР было всего двенадцать реальных пятилеток. А тринадцатая, вот счастье для суеверных(!), планируется, но уже никогда не будет. Но я только сжал челюсть. Не рассказывать же о катастрофе 1990-х годов? Или сумасшедшим сочтут или агентом ЦРУ.

Марисов тоже не согласился с таким планированием, но по другой, сугубо утилитарной причине:

— Нет, это, пожалуй, слишком долго. Григорий Матвеевич, в моем списке служебного жилья еще есть свободные места?

— Есть, — к моему счастью, ответил вышеозначенный сотрудник с намеком: — трехкомнатная квартира.

В СССР, хотя бы для простых людей, четко существовали законные и подзаконные документы по распределению жилья. Согласно некоторым из них, трехкомнатную квартиру давали только тех семьям, у которых было уже двое детей. При чем они должны быть разнополыми, дочь и сын. В любом другом случае были и двухкомнатные квартиры. Проблема в том, что свободные двухкомнатные только подразумевались, а не существовали.

Но секретарь только благодушно улыбнулся:

— Ничего, люди молодые, за этим не тормозятся. Выдавайте, — распорядился он и только после этого ласково спросил Машу: — спроворите ведь?

Та, порозовела, но громко сказала:

— Да, спроворим.

— Вот, — удовлетворенно сказал Марисов и уже серьезно спросил меня: — для первенства СССР сил и возможностей хватит?

С точки зрения гнилого отечественного интеллигента, существовало много разных факторов ДА или НЕТ. Но в текущей реальности я был всего лишь крестьянский сын и по-трудовому кратко сказал:

— Хватит!

— Хорошо, — кивнул он и, не спеша, пошел. По-моему, он меня запомнил.

Тут весьма не кстати (а, может, кстати) вылез главный тренер.

— Валерий Константинович, — сказал он, — тут есть небольшая неувязка — Олег не член партии.

— И, — не понял Марисов, — есть какие-то проблемы?

— Он только еще вступает во взрослую жизнь. До этого он был комсомолец, и это было достаточно. Но в этом году Олегу будет 18 лет, и партийному руководству страны будет не понятно, почему призер соревнований не является членом КПСС.

— Ну это не сложно, — махнул первый секретарь обкома, — социальное происхождение нормальное?

Спрашивал он, в общем, меня, но ответил опять же Пушин:

— Родители — простые работяги из деревни, сам по молодости лет был школьником. Парторганизацией, профкомом, месткомом характеризуются только положительно.

— Что же, — резюмировал Марисов, — формальности в порядке, дела у него, я смотрю, выглядят более чем впечатляюще, еще нет 18 лет, а уже победитель такого соревнования! Обком, безусловно, будет только ЗА. Оформляйте документы!

С этим первый секретарь Удмуртского обкома партии убыл. А мы, все оставшиеся, обговорили существующее положение.

Поболтали, хотя в данном случае я бы просто сел куда-нибудь и лишь скромно спросил о результатах соревнований. Ведь пока я, скажем так, базарил, давая интервью, и встречался с начальством (то и другое вещи обязательные, я вам, как бывший декан, говорю), наши спортивные мероприятия закончились. Наши, но вообще соревнования продолжались. Спросил об этом и о том, например, какое я выиграл, в конце концов, место.

— А! — небрежно махнул рукой Пушин, — ты разве не заметил?

— Заметил, — согласно сказал я, — но как-то бы это еще формально зафиксировать.

В этот момент заговорил громкоговоритель, освобождая главного тренера говорить:

— Первое место на дистанции 20 км с большим разрывом занял Ломаев Олег!

— Ура! — поддержала его Маша, — спортивное золото, квартира и свадьба!

Сегодня были еще другие дистанции, но для меня лыжный день был фактически окончен. Осталось получить золотую медаль, может быть какие-нибудь плюшки к ней и отдыхать!

— На счет свадьбы, мои дорогие молодожены, — уже совершенно серьезно сказал Александр Петрович, — пока вы участвовали в соревнованиях, мы с Анастасией Васильевной посоветовались и решили, что ЗАГС и свадьба в кафе будет завтра.

— Но почему? — возмутилась Маша исключительно, как мне показалось, из женской вредности. Ведь даже я по молодости, гм-гм, и попаданской неопытности, быстро понял о чем говорят, чуть только Пушин заикнулся.

Ведь постепенно приближался вечер а с учетом еще кое-каких формальностей, мы освободимся к часам восемнадцати. К этому времени все уже будет закрыто — и ЗАГС, и магазины, и даже кафе «Молодежное», в котором женщины (мать и дочь) намеревались провести неформальную часть бракосочетания.

В итоге, асе пришли к консенсусу — и я, и старшие Пушины, и государство. Только Мария упрямо сжала губы, но по хмурому молчанию было видно, что и она уже смирилась. Быть ей незамужней девушкой еще один день.

По дороге к традиционному месту награждения — площадкой перед зданием базы Александр Петрович в полголоса рассказал мне о событиях за моей спиной. Оказывается, я зря на него качу по поводу ничегонеделания в связи скорого призыва в армию бочки и прочие предметы такелажа.

Пушин активно поработал с ижевской номенклатурой и буквально оборвал все провода у московских телефонов. И вот что он узнал. Откосить от армии, разумеется, можно. И по физическим причинам и по административным, но потом это скажется и на личной жизни и, особенно, на карьере. Так что лучше перемогнуться два года, а потом смело идти по советской жизни.

Я тоже, в общем-то, это предполагал и потому посмотрел на предложение будущего тестя сухо, но с интересом. Так и сказал ему. Мол, советской Родине служить личный священный долг, но как бы профессиональные качества не пострадали.

Пушин меня не подвел. Он четко разделял словесную лабуду на счет священного долга и самой армейской службы. Тоже ведь понимал, долг — долгом, а двухлетний перерыв плохо скажется на моей карьере лыжника.

— Это все предусмотрено армейской практикой, — бодро сообщил главтренер, — не ты идешь отбывать священный долг первым из спортсменов, не ты последний. В армии существуют такие спецподразделения, называются спортроты. Это те же спортивные общества только с армейской спецификой. Девушек там точно не будет.

Я наивный думал, что мы секретничаем вдвоем. Маша мне эти мысли сразу обрезала, жестко и кардинально. Шла вроде бы в стороне, нас не слушала. А тут вдруг сразу выдала:

— Олег, женишься на мне, а случайных подругах забудь. Имей в виду — я дама ревнивая, могу драться и шкафами!

Я как-то ненароком поежился. В XVIII веке был такой генерал Дубасов, его, по слухам, тоже мебелью били и тоже по женской причине. Но ведь не сами же дамы колотили, а их кавалеры. Беспредел какой-то наступил в этом ХХ веке!

— Я буду защищаться, — спокойно предупредил я мою будущую жену.

— Не бойся, — почему-то успокоил Александр Петрович меня, — пока ты служишь, мы с моей Настасьюшкой дочь нашу побережем, разных ухажеров от порога и прочь! А саму невесту по мягкому месту. Да, Маша?

Дочурка хмыкнула, но ничего не сказала, только смачно чмокнула меня в щеку и прошептала:

— Служи спокойно, а за меня не беспокойся. Дождусь!

Я вместо вербальных заверений прямо при людях поцеловал Машеньку. И не я не смутился, ни она. Жених же и невеста, а сегодня — завтра у нас свадьба. И что же, молодые должны скрывать свою любовь⁈

Даже Александр Петрович, которому сам Бог велел сохранять благопристойности, лишь спокойно улыбнулся. Знал — молодожены женятся, будут артачиться, но родят первого ребенка и успокоятся. А пока и им, и родителям надо пережить это сумасбродное время.

Однако, лично мне до свадьбы предстояло преодолеть еще формальности, обязательные, пусть и приятные — получение золотых медалей. Вечером того же дня, когда все состязания уже закончились. В первый день были соревнования по биатлону на 20 и 30 км, и среди женщин по 10 и 15 км. Вот и эти четыре комплекта и были вручены.

Я был доволен. Мало того, что медали на дистанции на 20 км вручали первыми, так и «золото» было, естественно, в комплекте первым. То есть, я был награжден самым первым!

Мне к тому же скромно вручили удостоверение мастера спорта СССР. И ничего, что я не был кандидатом. Уровень состязаний и количество приехавших мастеров были такими, что с получением первого места даже сами чиновники сразу же поставили вопрос о вручении этого документа. Ведь одно дело получить удостоверение разрядника по довольным итогам, и совсем другое — прилюдное завоевание первенства в региональных соревнованиях всесоюзного уровня.

Ну а далее были довеском ценные подарки. Вообще-то во всем мире, в России в XXI веке тоже, с медалью просто вручался денежный чек. Организаторы больше не мучались. Но в СССР 1980-х годов, где было много необеспеченных денег и относительно мало бытовых промтоваров и продовольствия, за победы награждались по-другому.

Ценный подарок был действительно ценным, в отличие от бумажных денег, которые в позднем СССР все чаще становились бесполезными фантиками. Мне за первое место и, по видимому, по совету будущего тестя Александра Петровича Пушина, вручили японскую двойку — телевизор и видеомагнитофон.

Для XXI века подарок был бы обычным, даже скромным, не говоря уж о том, что технический прогресс выбил из текущей жизни и сам видеомагнитофон. Но для ХХ века видеодвойка была царским подарком даже для спортсмена, получившим золота на региональных соревнованиях.

Чует мое сердце, что на определение уровня подарка посодействовал Александр Петрович, и, может даже, Мария. И дело здесь не только цена и ценность видеодвойки. Такой подарок как бы намекал, что он семейный, что он для постоянной ячейки общества.

Я не просил и, тем более, не требовал, значит, поработали будущие родственники. Еще один вариант — интуиция и доброта чиновников республиканского Спорткомитета — не выдержал никакого сравнения. Это уж совсем из нереального подхода.

Но, в общем, видедвойку следом за золотой медалью и удостоверения мастер спорта СССР я принял с удовольствием. В конце концов, я, как глава семьи, работал на все 100%. Сначала мне выделили трехкомнатную квартиру, затем, тоже из-за моей деятельности, импортные телевизор и видеомагнитофон. И пусть, гм-гм, здесь немалая роль Александра Петровича, но основа-то моя! Если бы я не выиграл, то ничего и не было.

А так я передал видеодвойку Маше (технику немедленно увезли рабочие по приказу главного тренера Александра Петровича) и сам вернулся. Ведь любое празднование состоит из двух частей: первой — вручение наград и второй, более тягомотиной — торжественных речей.

Но перед этим меня оглушили еще одной неожиданностью. Организатор базы, ну и соревнования одновременно, немолодая уже относительно женщина, с ФИО Ангелина Ивановна Корепанова вначале поговорила с начальством, то есть с Пушиным, потом подошла ко мне.

Оказывается вдруг (традиция такая в советской реальности), говорить будут не только все околоначальнические деятели, но и со стороны спортсменов требуется дать общее ответное слово. Совсем немного и только одному человеку.

Все бы нечего, но этот говорливый спортсмен оказался почему-то я. Вот ведь какая счастливая необычность!

— Но меня не предупредили, — залопотал даже не я, оный Олег Ломаев. Высказались примитивные и до нельзя испуганные древние инстинкты, которые на все нововведения реагировали одинаково — голову в землю, задницу в зенит.

Однако окружающие эти инстинкты совершенно не поняли. Ангелина Ивановна принялась меня уговаривать. Кандидатура была идеальная — представитель советской молодежи, удмурт, комсомолец, наконец, обладатель золотой медали. Общество и первый секретарь товарищ Марисов просто не поймут молчания Олега Ломаева.

— Да! — внес свое весомое слово главный тренер, — это будет коммунистическое поручение к вам товарищ молодой коммунист. Всего-то надо сказать несколько слов, зато ответственные работники обкома и сам Валерий Константинович Марисов увидят молодую поросль.

Маша в отличие от остальных ничего не сказала, что было необычайно, но незаметно ткнула мне в бок. Вот ведь нехорошая такая!

— Ой! — сказал я ненароком на все эти речи. Хотя на самом деле это была только реакция на неожиданный тычок будущей жены, — конечно, я скажу, только не надо меня больше бить, пожалуйста.

В чем-то они были правы, уговаривая меня выступить с речью. Спортсмен, особенно успешный, личность безусловно публичная. И уж тебе, тем более, в прошлой жизни бывшим записным оратором, то есть деканом исторического факультета говорить в первую очередь.

Александр Петрович, видя, что я уже почти уговорился, потянул в сторону к месту грядущих награждений.

— Сейчас я дам тебе обычный слепок ответной речи, — добродушно прогудел он, — там всего-то с десяток строк. Добавишь несколько своих слов и достаточно. Благо ты свое уже сказал лыжами и палками. Совсем немного привнесешь слов и достаточно.

Уговариваемый, таким образом, с внешней стороны главным тренером и с внутренней стороны своим же сожителем, который из XXI века, дошел и, пока суть да дело, вытащил из рук Александра Петровича искомую бумагу.

Молодой человек, который вообще не имел опыта публичной деятельности, сразу запутался в трех соснах. Но бывший декан, который не только выступал с такими речами, но и сам писал их, поправил Олега Ломаева. Он совершенно не понимал в чем тут проблема. Речь состояла в перечислении организаций (КПСС, ВЛКСМ, ВЦСПС), личностей (В. И. Ленин, Л. И. Брежнев) и немного ритуальных заклятий.

Причем, толи автор был самым заклятым коммунистом, толи запутался в застойных штампах, но от Олега, как оратора, требовалось клясться коммунистическому делу, «дедушке Ленину» и «дорогому Леониду Ильичу», как будто последние не занимались этим же самым.

Ничего, подкорректировал фразы, покумекал над текстом, теперь можно и говорить. А то можно подумать, что я ненароком выбросил голову для облегчения тела на трассе.

Но и это еще не все! После всех этих ритуалов, уже наевших оскомину речей про светлое будущее и проклятый империализм, оказалось, что еще, а предстояло идти на нечто вроде банкета. И хотя он проводился не в счет награжденных, а в связи с открытием соревнований, но награжденных чествовали особенно.

И в первую очередь, разумеется, вспоминали меня — О. Ломаева — открытие состязаний, перспективного молодого спортсмена из глубинки Удмуртии. Кто как, чиновники обычно неплохим коньяком, спортсмены, что местные, что приезжие, — соком и лимонадом, а иные чаем или кофе.

Поскольку, говорили больше о золотой награде удмурта, а потом все чаще и о свадьбе. Благо, что и в первом случае, и во втором припоминали соседку Ломаеву — Марию Александровну Пушину. У нее ведь тоже был прекрасный ранний старт — только уже не как спортсмена, а как действующего тренера.

Эта будущая пара может наломать много дров в очередное десятилетие. И уже можно было гарантировано говорить об уходе из спорта предыдущего поколения. До этого их еще держали, хотя и понимали, что их время уже прошло. И молодые накатывают, Ломаев здесь только первая птичка. Это жизнь!

Сам же я все больше чувствовал себя на собственной свадьбе. Говорить ведь будут тоже самое. Единственно, чего не требуют — извечный приз молодоженов — «Горько!»

Скосил незаметно на невесту. Тоже покрасневшая и от этого похорошевшая, она полностью была на роли невесты и лишь немножечко тренера. Еще бы ей белое платье невесты и фату. К-хм, молодой Олег почти уже смирился и даже радовался двойной свадьбе. А вот старый Олег Николаевич с досадой смотрел на роль свадебного клоуна, в которого, в общем-то, превращают жениха на свадьбе.

Но кое что он узнал и полезное. Главный тренер после трех выпитых фужеров коньяка прямо ответил на вопрос одного из спортивного чиновника о составе биатлонистов на дистанцию 50 км. Гонка эта зачетная, да еще последняя, как тут не спросишь. А пьяненький Пушин и ответил. Все равно завтра обнародовать. Раньше удмуртский лыжник не говорил.

Вообще-то, я и раньше знал это, но не официально, то есть без гарантий. Тренер ведь не съезд КПСС, может и передумать и ничего ему не будет. Но тут уже раз говорит прилюдно, значит, точно решил. Причем от сборной команды Удмуртии на дистанцию 50 км выступает максимальное количество спортсменов — трое мужчин.

Но главное, я посмотрел, а ведь коллеги мои, того, по сути, просто выступают ассистентами. Тот же Корепанов Виталий, ему двадцать семь лет, то есть во здравии, но по способностям много не возьмет. Середняк и ничего туи не сделаешь. Черемизов будет получше, в прошлые годы он легко брал «золото», но теперь он уже «старик», лет ему за тридцать. В лучшем случае, войдет в первую десятку.

И еще немаловажный факт — оба чистые лыжники. В последние годы, правда, они прошли переподготовку, неплохо стреляют, но это максимум. Завтра, когда Пушин протрезвеет, я попытаюсь поспрашивать его, как он смотрит на жизнь в рамках ведомственной инструкции ВЦСПС и можно ли будет на них надеется…

Нет, пусть спросит Мария Александровна. Она и тренер, и дочь его. А то он просто отшутится от молодого лыжника. И не поймешь ничего, и спрашивать вторично неудобно.

И все-таки, перебив его мысли, гости грянули «Горько!». И ведь не по противишься понапрасну. Сам Марисов крикнул, радостно, а, может, ехидно. Пришлось встать и прилюдно поцеловаться. Заодно уж и прикрепили, — мол, точно, женимся, не первоапрельская шутка. Или, как любили говорить в XXI веке — не фейк.

А потом начали расходиться. В первую очередь, конечно, спортсмены обоих полов. И сегодня устали. Некоторым вообще уже завтра «десятку» пилить. А им, между прочим, не просто свадьбу играть, но одновременно тренироваться и отдыхать перед тяжелой дистанцией 50 км.

Для непрофессионалов, отдыхать для спортсменов, это не просто валятся на постели. А на самом деле это и массаж, и правильная диета, и нужная активизация, как отдельных мышц, так и всего тела. Поэтому они так и проходят параллельно — научный отдых и легкая тренировка.

Но для начала ЗАГС и свадьба. Маша у меня, если не в слух, откровенный перестарок. Все ее подруги имеют ребенка, а то и два. Поэтому встретив меня и убедившись, что это то, что нужно, она вцепилась и больше не отпускала. И ничто ее не могло задержать — не разница в возрасте, ни социальная перепад.

Он, то есть я, должен быть ее и точка! А кто против, тот станет врагом. Мария еще тем является неприятелем, как укусит, так не отпустит. И не смотрите, что она слабая девушка. Она, кстати, всю жизнь считала своих ровесников слабее себя. Лишь только я протрезвил ее думалку, просто быстрее пробежав хотя бы «пятерку» — самую короткую дистанцию. Вот так!

Возвращаясь к нашему бракосочетанию и свадьбе, понял вдруг, что я на удивление мало с этими мероприятиями возился. Отдал Маше имеющиеся деньги и загрузился в работу, забыв о личном аспекте.

А все Пушины. Александр Петрович, оказывается, являясь тираном на работе, дома всю власть отдал женщинам. Конечно, вручает финансы, неплохие, скажем так деньги. Еще отрабатывает на мужских работах на квартире и на даче. Вот тут откровенно волынит. Иногда мне очень четко кажется, что лично он взял меня в качестве работника, а проблемы дочери лишь хитрая завеса.

А в остальном он в семье никто. Но и требует, чтобы его не трогали. Мудрая позиция, но я так не могу. И совесть будет грызть, и Маша не отпустит. Она ведь у меня начальник, если что. Да и вообще…

Но женщины не наглеют, вот и свадьба вся на них. Тем более, на современном этапе главное орудие производства — это телефонные переговоры. И кафе нашли, продовольствие достали, и даже водку, хм. Впрочем, Горбачевский сухой закон еще впереди и водка была пока свободна в магазинах.

Но все-таки, оказалось, что и я понадоблюсь лично. Как я уже неоднократно писал, мне еще не было 18 лет. И это для СССР ХХ века это накладывало определенные ограничения. Например, нельзя было брать водку в сфере торговли. Хотя, в принципе, мне это никак не мешало, поскольку я не пил, да и спортивная деятельность не позволяет.

А вот то, что в возрасте до 18 лет, то есть до совершеннолетия, юноши и девушки не могут жениться / выходить замуж…. Нет, не то что не знал, но не придавал особого внимания. В прошлой жизни учеба в вузе и аспирантуре в юности занимала все время. Так что и сам не понял, как уже оказался за тридцать лет. Ну а в новой жизни просто об этом не думал.

А тут вдруг врезался в закон, как в сплошную кирпичную стену, твердую, прочную, совершенно неподдающуюся. К счастью, опять уточню, бракосочетанием занимались не я или Александр Петрович, а женщины. Мне лишь надо было подписать пару бумажек и явится во властьимущую инстанцию.

Закон ведь указывал, что вообще-то нельзя, но если вам, бедные, очень хочется, то в ряде исключительных случаев можно. И среди этих исключений беременность была самым легким. Надо было лишь получить в больнице по месту жительства справку о наличии оной беременности.

Как уж они это сделали, если до свадьбы у нас вообще не было интима, а моя девушка действительно была девушка, то есть девственна, но факт остается фактом — справка о том, что гражданка М. А. Пушина является беременной, оказалась в руках ее мамы Анастасии Васильевны.

Тут я даже взревновал. Ведь я же не оплодотворял свою девушку (женщину?), а врачи меж тем определили, что она на сносях. Может, появились другие самцы, более наглые и быстрые? Ведь я даже в последнюю ночь перед свадьбой ночевал в одиночестве в общежитии. Сказал об этом Марии прямо, без излишних экивоков.

Невеста в ответ так же мне в глаза фыркнула и заявила в лицо, хоть и густо заалев, что она по-прежнему девственна, а бумажка лишь основание для бракосочетания. В принципе, позже так и получилось. Зря я устраивал сцены.

Все это, в общем-то, произошло, мгновенно, уже на следующий день с нужными бумагами — справкой о беременности, паспортами, даже школьным аттестатом, да к этому времени я уже окончил школу. И рс полгода раньше, но тем не менее. А так в полной готовности к вступлению в брак.

Работницы ЗАГС к такому напору не то, что не были готовы, просто махнули рукой. Это ведь к малолетней невесте относятся с подозрением. К жениху в 17 лет, мощному, на пару голов выше, чем невеста, подходят спокойнее.

Если уж «залетел», то сам виноват, нечего было лезть к девчонке. И вообще, ему скоро в армию идти, с автоматом Отчизну защищать, а мы тут всякой ерундой занимаемся.

Ведь даже товарищ Марисов, накануне увидев ладного, крепкого жениха и красивую, счастливую невесту, только кивнул головой. Молодые готовы к бракосочетанию и появлению новой жизни, и государство тут не собирается противиться. А плюс-минус несколько месяцев возраста у жениха — это уж излишняя формальность.

С такими подходами я и чихнуть не успел, как меня выпнули из ЗАГС в статусе семейного человека. Да я и не сопротивлялся. Сладко и по законному порядку расцеловал невесту и счел возможным считать себя женатым семейным человеком.

Это ведь местные граждане считают меня малолетним парнишкой в 17 лет. На деле же я, ого-го, за две жизни намотал уже 70 лет с копейками. Не пора ли действительно женится, господа — товарищи?

А уж после ЗАГС все покатилось по налаженной дорожке. В кафе прошла небольшая — за пятьдесят гостей — свадьба. Были там, кстати, и мои родители. Тут уж нас намучали целоваться. Хотя, я был не против, Мария, судя по блеску глаз, тоже.

Что еще? Молодые пили исключительно яблочный сок и лимонад. Суженому завтра бежать аж пятидесятикилометровую дистанцию, а суженой тоже бежать, только на расстояние в девять месяцев. Отец Марии Александр Петрович прямым текстом объявил, что в таком юном возрасте не надо врать государству. Раз гарантировали ребенка в ближайшее время, то и должны родить. Благо ведь дело молодое, пока еще нетрудное.

А гости наклюкались, в первую очередь, конечно же, мужчины, что мой отец Николай Александрович, что тесть Александр Петрович. По этот шумок мы и потихоньку и улизнули. В кафе в ту пору уже перешли от чинных внушительных тостов, к беспробудному пьянству с элементами ссор и даже драк. И нечего это видеть моей теперь уже благоверной.

Вызвали такси, да и уехали, известив только мам Алевтину Михайловну и Анастасию Васильевну. А что, уехали, так, между прочим, в свою собственную квартиру, только что выданную горисполкомом.

Поскольку приказ был отдан самой высокой региональной властью — первым секретарем Удмуртского обкома партии В. К. Марисовым, да еще в обговоренной квоте, тестю Александру Петровичу не пришлось долго и мыкаться. Он даже сумел договорится о выделении на временной основе — пять-шесть лет, не более — так называемой старой мебели из партийного санатории.

Не все, конечно. Туда уже переехал югославский гарнитур и японская видеодвойка. Но с десяток единиц мебели, чтобы трехкомнатная квартира не оказалась пустой, даже, чтобы она казалась переполненной, было бы в самый раз. Тесть только самодовольно фантазировал:

— Лет через пять, когда обзовететесь парой — тройкой детей, подкопите денег, потихоньку и будете покупать мебель под насущные потребности.

Я в голове посчитал: лет через пять, это ж начало самый черный период истории нашей страны, как в политической, так и экономический. Вот тогда только и копить! Говорить, конечно, ничего не стал, простота ведь не хуже воровства. Интересно, а вы, товарищ Пушин, члени КПСС с 196… года, на чью сторону станете — прогрессивных демократов, насквозь коррумпированных или консервативных бюрократов, ворующих ничуть не хуже?

Впрочем, долго меня черные мысли не угнетали. Кругом еще была спокойная безмятежная обстановка, рядом счастливая, юная (да-да именно так для древнего старика!) невеста. Так что идите вы к… лешему, хотя бы!

Такси везли нас не долго. Все-таки Ижевск это для Удмуртии крупный город, но он даже не миллионник, и для жителя XXI века, жившего в современной постсоветской Москве, это совсем не мегаполис.

Выгрузились, стремительно скрылись в своей квартире. Не то, что испугались или поскромничали, просто мы видели только друг друга и не желали многолюдства.

А вот в квартире опятьстолкнулись общественная сторона и личные интересы. Я, разумеется, как любой мужчина, тем более, молодой парень, рвался к интиму. Молодое девичье тело, очень красивое и соблазнительное, закрывало все вокруг. И даже старческий разум не заглушал юношеские гормоны.

Маша, естественно, это тоже хотела, хотя и немного побаивалась. Все-таки в первый раз с мужчиной. А еще она тяготилась с положением — рабочий день, а они дома, стыдно-то как! И молодого мужа она прощала. Он еще в 17 лет! Тем более, их, парням, только это подавай.

А вот она взрослая девушка и позволит себе сдержать гормоны. Ведь работа — самое главное, а уже потом личное и, особенно, интимное. И пусть они были на собственной свадьбе, то есть юридически им положено три свободных дня, но заявление они не писали, а, значит, и маленький отпуск им не допущен!

И она молча потянула мужа к выходной двери. Мол, посмотрели всю эту красоту семейного гнездышка и пошли. Лыжня зовет и никак иначе!

Но я и не собирался двигаться. А сдвинуть девушка пусть юного, но мощного и спортивного парня сможет только тогда, когда он так захочет. Как это зачастую бывает — подруга словами, поцелуями, иными прелестями заставит его сдвинутся. А уж потом как бы двигает физическими усилиями.

А я вот не хотел и все ее словесные доводы не грели его душ. Все это псевдовзрослые и политически зрелые резоны у действительно взрослого мужчину вызывали лишь гомерический смех. Но не хохотать же в лицо любимого человека. Лучше уж целоваться!

А Мария ведь тоже не железная. И более того, она женского пола, представители которого по природе призваны подчиниться мужчинам, как это бы не было нехорошо.

И после десятка поцелуев, ласковых слов и легких поглаживаний, тщетно сдвинуть мужа с места, моя любимая жена сдалась. И на кровати мы де факто сделали де юре. Маша стала моей навсегда любимой женщиной, о чем я никогда не жалею.

На работу мы, разумеется, в этот день не пошли. Я не дал такой возможности. Физически, просто не дал подняться с кровати. Мария отвернула лицо, плечи ее затряслись. Я подумал, она рыдает от бессилия, стало откровенно стыдно. Вот ведь, по сути, козел противный!

Но когда я повернул лицо к себе, оказалось, что она сильно смеется, просто хохочет. И от этого плачет, но уже в позитивном смысле.

В этот день я приготовил нам полноценный ужин. Надо же смягчить свою вину. Рыбный картофельныйсалат, мясо по-французски с рисом и, в качестве десерта, пирожки с малиновым вареньем, которые мне очень понравились еще в XXI веке.

Правда, пришлось буквально летать по городу. В магазине находились лишь хлеб, крупы и макароны, рыба и рыбопродукты. С голоду не помрешь, но и качественно ничего не приготовишь. В конце концов, варенье я купил у старушки, а мясо у грузина. Все, разумеется, дорого.

Зато поели вкусно и питательно.

— Олежек! — ласково проговорила Маша, так хитро глядя на меня, что хотелось проверить бумажник во внутреннем кармане. Вот ведь лапушка!

Мой старческий циничный разум сразу забеспокоился и начал готовить ответные «приветы», как правило, с отрицательными подтекстами. И я не ошибся.

Милая женушка категорически потребовала, чтобы я каждый день готовил праздничный обед, а уж они станет готовить завтрак и ужин. С учетом того, что завтрак у нас состоял из пары бутербродов и чая без сахара. Ведь оба мы почти постоянно сидели на строгих диетах. Она, как женщина, я же, как спортсмен. А ужин — это лишь облегченный обед из оставшихся блюд, можно лишь поинтересоваться, в какой школе КГБ она училась.

Впрочем, я не злился. Маша лишь использовала психологическую женскую установку — всегда требуй от мужчины максимум, чтобы потом великодушно оставить то, что было нужно. Нормальный мужчина взорвался бы, как максимум, ударил по столу, заорав: «Кто в доме хозяин»!'

Потом ему станет стыдно, и женщина может вить из него его любые веревки. Так, в частности, «работала» моя мама. Бедный папа, у него не было никаких возможностей. Она — женщина, он — мужчина. Она в школе была хорошисткой, почти отличницей, он — троечник, с опорой на двойки.

Хотя, ладно. Практически все мои знания и умения закладывались уже в пединституте. Школа — это так, средний базис. А в институте, хоть я учился по специальности история, но с дополнительной специальностью «учитель методики и обществознания». А это, в первую очередь, знания психологии.

Так что Мария свет Александровна выиграть у меня в эту хитрую игру под названием «семейные отношение» у вас не получится. Прежде всего, я не буду отвечать вам категорически НЕТ. И тем более, не стану хамить и грубить. Милейшая женщина, красавица и прелестница, зачем нам ругаться?

Ответил ей весьма корректно и тепло:

— Маша, ты, по-моему, сгоряча пошла куда-то не в ту сторону. Начнем с того, что днем дома в квартире никого совершенно нет. Кому готовить и как готовить, ведь и ты и я совершенно весь день находимся на работе и даже обедаем там же. Предлагаю, утром завтрак готовит тот, кто встанет первым. Зато проспавший готовит ужин.

Милая Маша капризно поджала губы. Как бы муж на все согласился, но ее цель как была вдалеке, так и осталась там, заманчиво поблескивая всеми красками надежд и мечтаний.

А ведь она может так ему много дать там, в постели. Сегодняшние постельные кувыркания только начало. Показать ему. А то ведь Олежек маленький, не понял, наверное.

Мария, воспользовавшись тем, что я присел на кухонную табуретку, села ему на колени и вместо ответа сладостно поцеловала. При этом как бы ненароком распахнула свой халатик так, чтобы я увидел почти всю прелестную грудь. О как, женушка перешла в мощную контратаку. У молодого Ломаева, должно быть, в этот момент мозги бы поехали набекрень.

Но увы руль у этого тела крепко держит старый Ломаев. А он, хоть и тоже был впечатлен, но гормоны у меня, хе-хе, бьют по башке не так сильно. Поэтому, глядя на прекрасную грудь (имею законное право, я ведь муж!), я все же начал сопротивляться:

— Судя по твоим телодвижениям, тебе явно мои предложения не понравились. А зря, ты ведь не все продумала. В будние дни я готовить не буду, зато в воскресные и, особенно, праздничные, — пожалуйста! Но если ты мне только будешь помогать.

Маша опять чмокнула. Значит, предложение было принято. Ну, по крайней мере, частично. Но ведь есть консенсус!

— Теперь по поводу очередности. Что-то не так? — требовательно посмотрел я на нее, такую красивую, но уж очень хитрую и, по-моему, чрезмерно ленивую.

Маша заерзала на моих коленях. В ее идеале, я должен бы восторженно крикнуть:

— Любимая, я готов на все ради тебя, не мучайся, и завтрак, и обед, и ужин, все будет сделано мною!

Однако, м-гм, ты губу не сильно раскатала, моя миленькая хитрунья?

— Маша, моя дорогая женушка, семья держится на компромиссах. А если одна часть семьи откровенно будет сидеть на шее у другой, это не есть гуд.

Маша уже откровенно вздохнула. Ее хитрость не удалась, муж четко дал понять, что не будет скакать за ее хотелки. Но, с другой стороны, ее высказанные треб… пожелания действительно велики?

Заговорила о другом, тяжело вздохнув в душе:

— Твои предложения продуманные, но они базируются на твердой честности обоих. А вдруг один начнет хитрить, переваливать все заботы на нее?

Вот ведь какая, почти прямо сказала, что муж ее врунишка и лентяй. Переваливает с больной головы на здоровую! По-твоему я буду молчать?

— Одна будет хитрить и переваливать на другого, — четко подчеркнул я и влюблено посмотрел на любимую жену.

Впрочем, Машу этим взглядом обмануть было уже невозможно. Она даже демонстративно запахнула халат, мол, халявный просмотр ее великолепного тела для некоторых бестолковых лентяев заканчивается. Подумаешь, он и до вечера, ха, дождется, осталась пара часов!

Маша задумчиво посмотрела на меня, призналась:

— Ты знаешь, я думала, что выхожу замуж за молодого человека, но уже в первый же день увидела, что ты гораздо старше. Сколько тебе лет?

— Оп-па, кажется, я могу проколоться. Чао, бабушка, я пошел на дно! Но попаданскую свою сущность я все равно не сдам!

— Мне 17 лет, Машенька, — «признался» я, — просто учился на семейной жизни родителей. Помню, в детстве молодая еще мама так же вот пыталась выехать на папе. И ничего из этого не получилось, кроме ругани и ссор. Поэтому с годами она смирилась. В семье должны работать все!

Маша попыталась ответить на это почти открытое обвинение, но тут у входной двери резко прозвучал звонок. Кто-то пришел!

Приехали родители Маши. Кто бы мог подумать, ха-ха! Мои родители уже уехали под вечер, пьяненькая еще мама позвонила с телефона — автомата, сообщила, что они хотели навестить нас на квартире, посмотреть на жизнь молодоженов. Но попалась попутка в село и они вынуждены уехать. Ведь завтра рабочий день, а они и так уже пропустили сегодняшний.

В общем, езжайте дорогие мама и папа. Хорошо хоть приехали. Покойные мои родители (с точки зрения 2030-х годов, конечно) были откровенные домоседы. В гости они ехали тяжело, а уехав, постоянно оглядывались на хозяйство и при первой же возможности срывались домой.

А остальные уже друзья и подруги по работе нового адреса просто не знали. В лучшем случае, им дали домашний телефон. Раз уж с помощью тестя Александра Петровича его «организовали», то пожалуйста. Была еще возможность прихода местных коммунальщиков, ведь мы здесь новенькие, но это вряд ли. Так что тесть и теща на 100%.

Посмотрел еще в дверном проеме — сорвавшаяся Маша на мгновение посмотрела на себя в зеркало, как она, и решительно двинулась к двери. Похоже, она тоже не сомневалась, кто это, поскольку пошла в халатике, не накрасившись.

И точно, судя по знакомым голосам Александра Петровича и Анастасии Васильевны, они! Поспешил навстречу, не одной же Машеньке мучаться.

Родители жены многословно поздравили с радостным событием, сообщили, что в кафе все разошлись. Некоторых пьяных, правда, пришлось уносить, но вообще за счет спортсменов свадьба получилось почти трезвая.

Кстати, — перетянул на себя инициативу Александр Петрович, — свадьба — свадьбой, но как идет ваша спортивная подготовка, тренер Ломаева?

Маша помедлила, толи не знала, что сказать, толи не отреагировала но новую фамилию. Я постарался отвлечь огонь на себя:

— Александр Петрович, сегодня мы старательно проводили физические упражнения на постели. Очень старались!

Сказал серьезно, даже старательно, мол, главному начальнику докладываю! Пушины отреагировали понятно, с юмором был у них все в порядке. Тесть гоготнул, представив характер этих «упражнений». Маша тоже отреагировала, но по своему, густо покраснев. Двинула мне в бок, дескать, хоть и родители, но зачем такое сокровенное говорить.

На этот раз я был готов, напряг мышцы бока и живота. Кулачок Маши хоть и был тренированный, но девичий, да и била она, похоже, не сильно. Итог — мне было больно, но не сильно, а вот Маша свой кулачок смогла отбить.

Мужская часть собеседников, что я, что Александр Петрович, хотели словесно ответить, но не успели. В прихожую вошла торжествующая Анастасия Васильевна с нашей семейной простыней в руках.

— Вот, Саша, теперь точно можно поздравлять!

На простыне зияло красное пятно. Что это означало, понимают все взрослые. Маша смутила еще гуще, но Анастасия Васильевна ободрила ее:

— Дочь, этим не смущаются. Ты в законном браке, а детей по-другому еще производить не научились. Так что, слава Богу, может, и будут у нас внуки! По крайней мере, вы уж старайтесь, милые.

Родители в ходе «эвакуации» свадьбы в кафе, взяли оставшееся спиртное и продовольствие. Три большие тяжелые сумки мы с Александром Петровичем еле утащили с прохожей на кухню. Зачем нам это, тем более, водку и вино, мне было не понятно, как и Маше, но наши с ней попытки отбиться оказались неудачными.

Тесть и теща наотрез отказались, аргументируя это тем, что они уже старые и им много не надо. Аргументированное замечание и ведь не возразишь. Мы молодые (я, хм, тоже) поедим. Маша еще, может быть, и родит ребенка. Но зачем нам эту массу низкопробного спиртного? Я это бить не буду, даже пшеничную водку!

По-моему, им просто надоело барабаться с сумками. Это ведь не только тяжесть таскать, но и потом продовольствие заставлять в себя кушать. Оно испортится, деньги на ветер. Тоже самое спиртное. Водка и вино, разумеется, не скоропортящиеся продукты, но тоже постепенно становятся непригодными. И тесть Александр Петрович, хоть и не горький пьяница, но если есть, что выпить, то почему бы и нет?

В России (в данном случае СССР), как известно, бывает две четкие и повсеместные причины выпить — с горя и с радости. Так что было бы спиртное…

А молодые выдержат, в конце концов, это им купили, или, точнее, для их мероприятия. И мороз на улице, быстро не испортится.

Вот и получилась ругань не о чем и без результата. Когда аргументы пошли по неизвестно которому кругу, а накал страстей явно усилился, мы с Машей переглянулись и заметно для родителей горестно вздохнули. Мол, жертвуем собой, что делать, папа, мама!

Родители, конечно, видели, что дети остались недовольны, но главное ведь, согласились. Взамен они отдали нам различные свадебные подарки, отданные в кафе и привезенные на машине — какую-то посуду — целых три сервиза и с десяток кубков, чаш и различных кружек, два ковра, покрывала и три постельных комплекта. Перину и две подушки (это явно из деревни самодельное). И что-то еще, мы с тестем вспотели все таскать. Вроде бы ездили они на служебной «Волге», но такое чувство, что это замаскированный «КАМАЗ».

Потом родители уже уехали, а мы все перебирали и заставляли. Продовольствие, главным образом, на балкон, частично на кухню. Ковры и посуду распределяли по комнатам, благо их три, да еще кухня и нечто вроде кладовки.

Ох, устали и без задних ног легли, даже и не подумали про амурные шалости. Спать, завтра пятидесятикилометровка!

На загородной базе было уже много людей — часть спортсменов (сегодня не бегущих), административных и технических работников, журналистов, просто любопытных лоботрясов. Загородная спортбаза лыжной сборной Удмуртии, вообще-то, объект режимный, охраняемый вневедомственной охраной, тогда еще какого-то отдела милиции.

Но и таких бездельников, имеющих достаточный уровень пропуска и, вроде бы важные заботы, было много. Сотрудники обкома и различных министерств, областных и районных спортивных структур, даже иностранцы, веяние времени.

Ну, куда их сунули в Удмуртию, здесь режимная зона на зоне, секретность высочайшая. И ничего, чтоони приехали сюда по указанию свыше. Иностранцы уехали, чиновников уже сняли или они вдруг скоропостижно умерли (при раннем Горбачеве и то, и это было в порядке вещей). А тебя за цугундер. Ответственность-то на тебе!

Вот и швыряют их то на культурные мероприятия, то на спортивные. Секретность невысокая, а, главное, они уже не на тебе.

Ладно, вот приехали бегущие сегодня спортсмены. Тоже много, благо трассы разные, друг другу не мешают. Их можно хорошо отличить — сосредоточенные, сжатые, как пружина, не видящие ничего, кроме нужной трассы. А рядом обязательно его тренер, что-то озабоченно говорящий и при этом на всех подозрительно смотрящий.

И ведь не на иностранцев, нужны им они, смотрят на соперников спортсменов и их тренеров. Не придумали ли какую гадость, нет ли у них какой хитрости. И, наоборот, нельзя ли им подсунуть свинью, ведь они виноваты лишь потому, что стали соперниками.

Интересно, а они сами не такие же? Я посмотрел на Машу, озабоченно что-то говорящей. Примерно на тему: «Что такое прошлогодний снег и как с ним бороться». Шутка, а если серьезно, то слушать ее сейчас совсем нет необходимости. Подруга просто нервничает и от этого говорит, как из пулемета, по триста звуков в минуту.

Чмокнул ее куда-то в лоб небрежно. Жена сразу обиделась, надулась. Дескать, ты неправильно исполняешь супружеский долг. Ты бы еще громко прокричала! Проблема-то была в поцелуе, а люди что подумают? Супружеский долг — это нечто более серьезное и орать об это на многолюдной площади возбраняется.

Говорить Марии об этом, разумеется, не стал. Эта ехидна на зло мне еще сделает хуже. Вместо этого, чтобы лишь отвлечь мою женщину, крепко обнял ее и поцеловал.

Похоже, я сделал что-то не то, поскольку люди заулюлюкали, громко закричали. Можно подумать, мы тут сцену порно обрисовали!

Я уж и не знал, что делать, но тут с финиша дали предварительный сигнал — пятиминутная готовность к выступлению первых спортсменов. Что же, я был готов. Спортивный костюм на мне, пластиковые лыжи и облегченные палки в готовности. Стоял и ждал.

В отличие от предыдущего старта, очередность проходила не из предыдущих заслуг, а из конкретных достижений — то есть каким примерно пришел на прошлых состязаниях, таким и уйдешь.

В итоге двух дней гонок я попал в пятерку лучших. Точнее, во вторую пару. На дистанцию в 50 км было зарегистрировано 37 человек. Минус четверых выключили медики. 50 километров это вам не пообедать в столовой. Вроде бы и так все спортсмены прошли медкомиссию, но все равно нашли, кого зарезать товарищи в белых халатах.

Нет, я их не подозреваю в подлянке, не сталинские времена. Просто медики проверили спортсменов еще более тщательно, а сами спортсмены, главным образом, «старички» устали, перенервничали. У кого давление заиграло, у кого аритмия. Кто-то просто пожаловался на усталость. Вот всех их и комиссия убрала со старта.

Раз здоровье стало ненадежно, будьте любезны, переходите на более простые дистанции. А то умрете на самой дистанции, а нам, что отвечать потом?

Я, кстати, тоже, прошел вторичную медкомиссию. Не потому, что подозревали. Лучшие спортсмены, кандидаты на медали, обязательно проверялись перед каждым забегом. И проверяли не наркотические вещества в крови и в моче, Запад еще не сошел с ума в пароксизме хитрости. Просто обследовали здоровье.

Мой вердикт оказался прост — здоров без ограничений, может бежать на любые спортивные дистанции. Честно говоря, я и не ожидал другого приговора медиков. Инмар же лечил, модифицировал для новой жизни!

Так и ушел со старта, внешне неспешно, лишь подождав выстрела стартового пистолета. Да, первые спортсмены уходили торжественно, не то что в прошлый раз, когда судья лишь отметил время на секундомере и махнул рукой, мол, беги.

Нет, сегодня празднично, под фанфары и барабаны. Оркестра, правда, не было, его заменил по-современному магнитофон. Но вот журналисты стояли, как и штатные фотографы. Меня даже попросили попозировать, подчеркнув, что им надо фотографии будущего победителя.

В общем, народ в поте лица работал. Даже немного стеснительно, но через несколько секунд все же ушел. Для 50 км несколько секунд опоздания на старте не существенно. Но и балду особо валять не стоило, может быть они и будут победными. Или, наоборот, проигрышными.

Побежал по лыжне. Сразу почувствовал правоту старого главтренера. Визуально подъем чувствовался плохо, а вот в ногах отдавался. В результате, тело требовало ускорения, чтобы выйти из неудобного положения.

Если бы не вчерашнее пояснения, возможно, что и ускорился бы. Но тут уже включился разум старого попаданца. Беги не спешно, — приказал он телу, — у тебя есть график, и нечего сжигать понапрасну силы.

Да, на вчерашнем «совете старейшин» было решено отказаться от тактики догонялок. Ведь я иду с первых же минут почти первым. Равняться на задних с их временем бесполезно, так точно проиграешь. Если раньше и в Игре, и теперь в Ижевске тактика была проста — бежать, обгоняя передних. Сейчас же не было их. Ты сам был первый. Или, по крайней мере, был одним из самых первых.

Поэтому и пошел по временному графику. Александр Петрович сумел найти данные по лучшему времени на этой дистанции, как в СССР, так и в мире. Вот от этого и отталкивались. А следующие спортсмены пусть уже идут за ним. Знал по себе, еще по прошлой жизни, когда был на лыжне с нетренированным слабым телом, каково это.

С одной стороны, проще, всегда есть ориентир в виде лучших биатлонистов. С другой стороны, в таком положении всегда есть опасность спалить себя. Тут ведь зачастую рассчитывает уже не мозг, а само тело и оно может и банально ошибиться.

Фактически, имея оптимальный график бега, я предлагал и себе, и остальным именно свой темп гонки. Все, конечно, хорошо, с их временем старта они окажутся победителями либо с лучшими показателями в СССР, либо даже мировыми, смотря, кто как сможет пробежать.

Вот тут и таилась опасная ловушка. Быстрый бег требовал очень закаленного тела, а есть ли такие возможности? «Старички», скорее всего, сразу же благоразумно откажутся от такого графика. У большинства из них есть свои расчеты темпа бега.

Есть таковые и у молодых спортсменов, если тренеры не дурачки и не ленивые. Но эти биатлонисты все равно втянутся в мой ритм. Сумеют ли выдержать?

В любом случае мне надо идти за рассчитанным временем, и смотреть за состоянием тела. Вот мое слабое место и одновременно завлекательное состояние для остальных. То есть, мое положение на лыжне будет напрямую зависеть от секундомера Маши. А я буду стараться идти по отмеченному времени. Ну, или стараться придерживаться этого графика.

Последнее, если станет ясно, что я не тяну. Огневой бой я должен вытянуть, хотя и здесь раз на раз не приходится. Помнишь, уже был случай, когда еле подбил черный круг мишени? Так что нечего бахвалится, и у старухи бывает поруха.

И все же главная проблема — сама лыжня. Сумею ли я выдержать такой темп на не короткую дистанцию 50 километров. На тренировках я не один раз устанавливал мировые рекорды. Так то ж тренировки. И дело не в том, что я позволяю себе поблажки. С этим как раз строго, что с моей стороны, что со стороны тренера Ломаевой. Психологическая напряженность на соревнованиях прижимает меня «к стерне» почти физически.

Ладно, когда-то надо пройти эту дистанцию с рекордом первый раз и нечего тут рыдать и нервничать девственницей.

Вот так цинично и грубо я закончил мыслительный спрут. Ноги меж тем окончили стартовый подъем. Теперь спуск в гораздо меньших размерах, но тем не менее. Это и относительный отдых, и возможность некоего ускорения. Главное, разогнаться вначале, а потом не шлепнутся на радость зрителей — а их на удивление много — и не сломать лыжи. Вот это будет катастрофа!

Не смотря на эту предосторожность, спустился по взгорку быстро. Профессиональному лыжнику, а он, безусловно, таковым был, учить кататься по лыжне, все равно, что коту показывать, как лазать по забору. Смех да и только!

После спуска требовалось немного подняться по небольшому взгорку, пройти по относительно ровному участку (на самом деле здесь уже начался подъем, который особенно покажется после бывшего Старта). Пункт этот уже переформатировали. Все спортсмены стартовали, большая часть судей ушла к будущему Финишу. А здесь создали точку общепита, где спортсменам можно было слегка перекусить и чего-нибудь выпить (это не возбранялось).

Вообще, я очень подозрительно относился к этим самым доппайкам. И не потому, что здесь могут дать моим соперникам какие-нибудь наркотики. За этим пусть смотрят судьи, это их забота. А вот то, что мой желудок, оказывается, плохо принимает даже жидкость, стало неприятной неожиданной и для меня, и для тренера Маши. По совету тестя, многомудрого главтренера сборной, вместо сока решили дать сладкого чая из маленького термоса. И крохотный, на один укус, кусочек хлеба.

Это ведь не болезнь, по крайней мере, для медицины ХХ века, она таковую ее не признали. Просто желудок у меня нежный, капризничает, мать его.

Я бы, скорее, совсем пока не стал останавливаться в этом псевдопродуктовом пункте, но одновременно он служил информационной точкой, передавая через тренера всю новейшие новости.

Так что я лишь на секундочку притормозил в этом месте, отмахнулся от скудного приварка и приготовился слушать.

Маша правильно меня поняла, убрала термос и хлеб, торопливо сообщила:

— В целом ты идешь среди спортсменов средне, кое в чем даже выше среднего. А по времени точно по полученному графику.

Слова Маши следовало понимать так: некоторые наши молодые торопыги (и удмуртские, к сожалению, и из других регионов) попытались спуртовать уже на первом круге, будто бы не знают, что впереди еще пять кругов с копейками (седьмой круг был урезанным). Их проблемы, наплевать и забыть.

Один уже тоже обогнал меня. Дыхалка сбита, силы на пределе. Как он собирается доходить до финиша. Сказал, буквально просипел: «Лыжню!». Уступил, конечно. Молодым (и глупым) везде у нас дорога.

А вот то, что я иду в тютельку с временным графиком, меня порадовало. Нельзя отставать, это будет означать проигрыш мирового показателя (или советского, как минимум) и даже, возможно, медали дистанции.

Но и опережать график нельзя. Он ведь и так оформлен на пределе для сегодняшнего меня. Опережение означает, что я положил слишком много сил уже на первом круге и для следующих кругов сил уже не хватит. Тоже мало сладкого.

Маша потрепала меня по плечу, я умудрился поцеловать ее в щечку и на том расстались. Мне предстояло идти дальше, покорять, так сказать, условный Эверест.

Сил еще было много, и я даже заставлял себя придерживаться. Как говорил Александр Петрович (и я в прошлой жизни в XXI веке), не надо излишне умничать. График составлялся, хотя и не для меня, на основе новейших научных методик (честно говоря, для меня, попаданца следующего века, уже порядком устаревших).

С другой стороны, это были ученые физкультурники, а я лишь простой спортсмен. И как ученый — историк XXI века я понимал, как ученому parvenu все кажется простым и легким. И как на самом деле все сложно и трудно.

Короче говоря, я твердо прижал свои хотелки аж тяжелой ногой и не ускорялся, хоть и была такая жажда. Каюсь, было стремление накопить хотя бы пять минут, и если бы не большая дистанция в 50 километров, ускорился бы. А так я только сжал губы и шел на первый взгляд медленно, на самом деле, достаточно скоро, причем экономя силы. А их сколько было еще надо!

Это был такой кромешный момент, когда я было уже разочаровался в графике. Все команды ускорились. На гребне между подъемом и спуском, меня, как завзятого двоечника, обогнали сразу пятеро спортсменов. И один из них был явный «старичок» тридцати с лишним лет. Я ведь очевидно сейчас окажусь в хвосте!

Скорее всего, это было желание юного тела восемнадцатилетнего Олега Ломаева. Но натиск был такой сильный, что даже старческий разум дрогнул.

К счастью, наступил очередной спуск. Там и так надо ускориться. И единственно, что я мог сделать, потрафляя своему желанию, немного активнее двигать палками.

А потом наступил кризис уже всего соревнования. Я не знаю, кто спровоцировал на общее ускорение, но отдача тяжело дала по всем. По всем, кроме меня.

Это как в компьютерной игре, когда ты под ускорением (или все под общим проклятием замедления). Я, в общем-то, не тратя лишних сил, начал улучшать позиции.

Сначала я обошел эту пятерку. При этом «старичок» был настолько плох, что в пору было вызывать «Скорую помощь». Для обычного гражданина, может быть. Но здесь все же бежали тренированные спортсмены.

В целом же, не мое это дело. Это я в прошлой жизни после стольких лет работы в деканате, привык совать свой нос во все жизненные ситуации. Не лезь, сами разберутся. Они все старше Олега Ломаева, а у некоторых дети старше него. В одно лишь хотелось верить — медик, находившийся на Финише, остановит дяденьку, если он сам не решится сойти с трассы. Очень уж страшная у него была физиономия.

Потом обошел одного «ускоренца» еще с первого круга, о котором я совсем забыл. Тогда он, кстати, хмыкнул и сипло, но нагло бросил мне «Лыжню!»

И вот, спустя каких-то пятнадцать — двадцать минут и он практически как в летаргическом сне едва передвигает ноги. Если бы это был бег, то пять — шесть километров в час ему бы было гарантировано. Но на лыжах он шел где-то около десяти.

Поскольку я очень сомневался, что он услышит бодрый возглас: «Лыжню!», просто перескочил на параллельную лыжню и обогнал его. Сказывались кошке мышкины слезки!

Ну а потом уже снова пункт доппищи. На этот раз Маша лишь положила руку на сумку на плече. Мол, я готова, если ты хочешь.

Я жестом руки показал, что нет, не хочу и содержимое сумки осталось внутри. Зато Машенька обрадовала меня сведениями. Второй круг не поставил логическую точку. Нет, онлишь показал видимое. Больше скорости остальных спортсменов здесь я не дал, но и отставать не стал. Зато хронологический график держался тютелька в тютельку. Это еще раз показало, что не я пошел быстрее, а команды замедлились!

Машенька меж тем что-то обеспокоено высматривала у меня на лице.

— Что-то такое? — поинтересовался я, — ты нашла, что я не красив из-за появившейся большой бородавки на носу?

Жена моя вдруг смутилась, почему-то шепнула строго на ухо:

— Знаешь, к концу второго круга все спортсмены такие усталые, с серым лицом. Один ты, как мальчиш Кибальчиш. Все и смотрят, не только я.

Я оглянулся. Действительно, окружающие смотрели на меня в нездоровом ажиотаже. Как будто я такая красивая деваха, при том абсолютно голая и может отдаться прямо здесь на снегу. Тьфу на вас, нечестивцы!

Подоозвал жену ближе, негромко сказал:

— Я иду по хронологическому графику, как отметил твой отец Александр Петрович, сугубо научно выверенный для советского спортсмена. И, как ты видишь, это четко видно.

Улыбнулся ей напоследок. Около Маши чуть задержался, а это секунды, которые надо выигрывать обратно из плотного графика гонки.

Удачи тебе, товарищ!

С учетом расстояния — пройдено уже два круга, 15 километров, как с куста, — я должен хотя бы легонечко устать. Нет, легонечко, конечно, и было, но не за эти же километры. Так километр — два прокатился. Вот что, значит, наука, хе-хе.

Ну а если серьезно, то, естественно, усталость есть. Но уже выходя на третий круг, после первых 15 км, я понял, что точно пройду дистанцию 50 километров. Причем не просто пройду, эка не видаль, если ты не лопух от спорта и не попер по дурости сразу же от Старта. Нет, я выиграю эту дистанцию, и, может даже, с мировым рекордом.

Насчет последнего, впрочем, я пока был не совсем убежден. Все-таки 50 км — эта не та трасса, чтобы на ней кидаться такими громкими заявлениями. Накидались уже некоторые, сейчас я их обгоняю.

На третьем круге, я, проходя лыжню, как всегда, по своему графику, действительного научного и размеренного, начал обгонять этих неумелых, и, что там говорить, несчастных середнячков, вина которых была лишь в том, что их тренеры дали неправильные установки.

И теперь, после первых быстрых километров, они проходили, как и полагается дистанцию 50 км, размеренно и плавно, с расчетом огромного расстояния. Но уже, к сожалению, не на том уровне, который предполагал средний режим после Старта.

А вот я, как раз идя где-то средним темпом (наиболее оптимальным для этого уровня). Опять же все в это мире условно. В моем среднем ритме я все-таки собирался превзойти лучшие мировые показатели, тогда как мои, хе-хе, коллеги собирались первоначально пройти дистанцию хотя бы в первой десятке, а теперь уже просто пройти.

Ведь слететь с трассы из-за слабости и крайней утомленности было для профессиональных спортсменов как бы позором, показателем низкой профессиональной работы (это относилось уже не только к спортсменам, но и их тренерам).

Вот под эти философские мысли я и начал обходить моих несчастных коллег. Это уже не те торопыги, что меня обогнали в первом и даже втором круге, а потом спеклись на третьем и безропотно позволили их обойти на третьем.

Нет, их безумного, или, точнее, наверное, сказать, бестолкового рывка хватило всего лишь сравнительно быстрого прохода на первом круге, даже без попытки обойти меня. Все-таки, меня обогнали самые способные, хоть и наглые спортсмены. А это середнячки, хоть по способностям, хоть по физическим кондициям.

Если бы наша трасса была прямой линией, то я бы о них и не вспомнил. Но трасса представляла сравнительно небольшой круг — 7,5 километра, как я уже отмечал, — и волей — не волей приходилось их подпинывать, безжалостно требуя «Лыжню!».

И пока они уныло шевелились этакие неудачники своего апломба (я бы тут больше грешил на их тренеров), я, не дожидаясь, шел по параллельной лыжне. Властный, сильный, победоносный. Что делать, я тоже откровенно для себя рисовался. На самом деле и я был усталым, хотя и не таким загнанным, но все же не трактор «Кировец-701», чтобы бешено и бездумно переть по лыжне.

Это ведь они думали, что мимо них, бедных сирых «Запорожцев», проносится красивая жизнь на иностранных «Мерседесах», или, хотя бы, на отечественных «Волгах». Но ведь все равно проносятся…

А я знал, что не фига это не «Мерседесы» или «Волги», а такие же человеческие ноги, только чуть более тренированные и на уровень умнее. И после них ему надо будет тоже мучаться и надрываться, поскольку, хоть график и научный и четко сбалансированный, но все равно базирующейся на пределах возможностей человеческого тела. Со всеми крайностями и надрывами. Но опять же, они едва шли, а я «легко и красиво» проходил мимо.

Это красивая сказка для меня и полпуда соли для них (на крайний случай пару килограмм) на кричащих от боли ссадин и душевных ран, долго еще вспоминались биатлонистам. И ничего самого страшного — ни развал СССР, ни сильно ухудшавшаяся жизнь, ни дажесмерти и лишения — не смывали яркие воспоминания. Ведь одно дело реальная объективность, совершенно или почти совершенно от них не зависящая. И совсем другое дело лыжная гонка, которая, как они потом понимали, надо было бежать по-другому.

И ладно бы огневые рубежи. Тут уж и я, и сами мои товарищи понимали, хотя и по-разному, что гусь свинье не приятель. И кто есть кто, решайте сами. В любом случае, они были должны проиграть. Я знал — у меня дар Инмара и уже поэтому я выше и сильнее, они верили, что я слишком от природы способный. Хотя, по-моему, мы говорили об одном, пусть и разными словами.

Но вот лыжную гонку они проиграли безоговорочно. Подчеркну, в борьбе за золотые медали не я победил, а они проиграли. Это в состязании на мировой рекорд я был первым. Вместе со своей тренерской командой в лице Александра Петровича и ее дочери Марии. Тут вы, дорогие мои, как не пыжьтесь, но не было у вас таких умных и красивых тренеров.

В общем, третий круг шел под красивую и безоговорочную победу меня и моей команды. И еще под зубовный скрежет спортсменов и их тренеров. Честно говоря, я думал, что это, всего лишь, мои впечатления. Но оказалось, что и Маша это зубовный скрежет слышала. И более того, она настаивала, что, хотя бы стоящие рядом с ней тренеры и технические работники других команд точно крошили зубы!

Но это ладно, не мои зубы и не я их крошил, хотя и, гм, из-за меня, в конечном счете. Пройти «сквозь строй» команд, в том числе, к сожалению, и своих спортсменов было легко и быстро. По-моему субъективному времени прошло минут пятнадцать, максимум двадцать и вот я на оперативном просторе.

Молодое и, уж чего греха таить, глупое тело, видя только снежный простор и понимая, что все соперники позади, вознамерилось увеличить разрыв. И ведь старческий разум на это раз ничем не помог!

Все-таки в любой победе была есть своя доля удачи. Если бы не география, то я бы мог запалить свое тело, хотя и не хотел. Но опять оказался спуск. Пока ничего не нашлось работать, кроме как подталкиваться палками и подпружинивать ногами, следя за тем, чтобы нечаянно не кувырнуться в снег.

А когда спуск кончился, то и разум уже спохватился, и тело передумало трудиться. В конце концов, моя личность, это не только совокупность духовного и телесного начал, разума и тела. Это еще разных людей, хотя и одного существа. Ох, как я сказал, аж самому не понятно!

Но самое главное, если вернутся к началу, мне вдруг стало ясно, что я не туда пошел. Мне не надо соревноваться с коллегами, это я осознал еще в начале соревнования. Я строю график и я должен его построить, а остальное приложится.

К бывшему Старту я пришел именно с это мыслью. Коротко остановился, буквально на секунду, отпил пару глотков еще горячего сладкого чая, отказался от хлеба. И, уже собираясь уходить, то есть, освободив руки, взяв в них лыжные палки, спросив коротко:

— Как график, милая?

Маша, не обидевшись на такое невнимание, деловито ответила:

— Идешь чуть-чуть впереди, можно сказать, идеально.

И улыбнулась.

Я тоже многообещающе улыбнулся. Подожди, дорогая, еще не вечер. А вот вечером, да в постели мы можем вспомнить, что мы муж и жена.

И потом уплыл в снежное далеко. Ведь еще немного больше половины, причем более тяжелой. Силы еще есть, но тело ужо «нежно» подсказывает, что недалеко впереди кризис возможности и не пора бы на отдых?

Конечно, дружище, уж самому себе я никогда не забуду ни отдохнуть, ни поесть, ни самое важное с женщиной. Но пока надо крепиться, впереди три полных круга и один усеченный.

Четвертый круг был самым спокойным и даже условно комфортабельный. Все участники отстали, кто на четверть круга, кто на более чем половину. Солнце зависло на линии горизонта,и нет ни излишнего дневного тепла на солнечной стороне, ни еще вечернего холода. Знай, катись по лыжне. В подъем не спешно поднялся, на спуске даже слегка отдохнул и так дошел до лапушки Машеньки на Старте. Ни пить, не есть на этот раз не стал, молча прокатился мимо, лишь услышав, что положение такое же.

А вот на пятом круге начались кризисные явления, как в советском обществе в полном застое. Долгий подъем (теперь уже полный!) меня изрядно подкосил. Ноги аж начали дрожать, поясница неприятно стрельнула — толи мышцы там, толи позвоночник, а толи почки засбоили. Но самое главное, в глазах потемнело так, что я стал медленно тыкаться, как еще маленький щенок без работающих глаз.

Признаюсь честно, в какой-то момент я остановился, смирившись с поражением. Не я первый, не я последний, в организм не железный. Скажу, такой напряженный график не для меня и все! А в первую десятку я все равно пробьюсь.

Сказал так и вдруг увидел глаза Маши, синие, лазоревые, когда она спокойная добрая и темно-грозовые, если злая. Но все равно я ее люблю. А ведь если спортсмен выступает не важно, девять из десяти, тренера уберут. Может еще не совсем, посмотрят на отца, но задвинут обязательно. Ты обязательно этого хочешь, молодой мерзавец? Давай, шагай!

Представь, что ты в армии и надо, никакие объяснения не канают. Делай шаг, делай два, собирайся с духом, дохлятина!

И так я на себя обозлился, что опять на силе воли выехал на гребень. А там уже спуск. Можно даже не стараться, знай, держись лыжни.

Минуты отдыха на спуске показались мне вечностью. Обычно же вечными минутами кажутся другие, а мне вот отдых. Правда, тело задубело, показались, что ноги, что руки чужими. Но ничего, сейчас чайку дерябнем. Ничего, что он потом выйдет обратно посредством рвоты. Зато согреет!

Подошел к Старту, попросил у Маши термос. Выпью весь чай, силы мне надо много. На последнем, пятом кругу, я шел еле-еле. Чудес на свете не бывает и я прилично отстал отграфика. Теперь, на шестом и усеченном кругах придется идти быстрее.

Выпил чай весь, в доказательство повернул емкость отверстием вниз. Пусто! От хлеба опять отказался, спросил напоследок, сильно ли я отстал от нашего графика?

Каково же было мое изумление, когда Маша с какой-то злой радостью ответил, что нет, я даже чуть увеличил опережение.

— ⁇ — удивление мое в глазах было настолько сильным, что, хотя я ничего не сказал, не усомнился в ее ошибках, но он твердо подтвердила:

— Это не ошибка, ты реально улучшил свое общее время.

Что-то из разряда сказочного чуда. Поговорить бы напрямую, пусть расскажет, когда она стала кудесницей, умудряясь сократить пространственно-временной континуум. Но некогда!

Торопливо разобрал палки. Машенька умница(!), торопливо пояснила мне, простаку. Что график был не абы как, а с учетом усталости среднего спортсмена. То есть, если я на пятом круге ехал кое-как, то и график это учитывал. Средние ведь спортсмены тоже резко снизили скорость.

Вот я простофиля! Смачно чмокнул любимую жену в щечку с извинениями и поехал дальше. Это ведь совсем другой коленкор, если так. Почему я решил, что ученые будут постоянно учитывать среднее время. Они-то не дураки, как энный попаданец. Так что я и совсем не выпал из данного промежутка. Впрочем, и не особенно улучил, но это ерунда.

Держась за данное время, я ведь не только пытаюсь держать мировой рекорд, но и одновременно оказываюсь около уровня золотой медали.

Теперь предположим, что я немного проигрываю. Рекорд не мой, но медаль-то моя, хоть и не золотая. Хотя и это под большим вопросом. Видел я их — сонные мухи поздней осенью. И то, что они вдруг ожили и полетели. Ха, я же вижу — как плелись, так и плетутся!

Так что держи хвост пистолетом. Или пистолет хвостом? Тоже ведь некоторый вариант. Главное, я не спалился и в верхушке соревнований!

Продолжал идти уже легче, даже ускорившись. Нет, усталость никуда не делась. Все-таки шестой круг, третий десяток километров кончается. Но на душе уже светло и как-то теплее.

Вот и пошел осторожно ускоряться. Оно ведь как — воевать так воевать, даешь последнюю повозку в дивизионном обозе (не меньше!). тут, господа — товарищи, надо присматривать за телом. А то ведь утухнешь ненароком с высоким духом и нулевой отдачей органона. И что потом, похоронный марш Шопена? Или, в типично классовом разрезе, «Вы жертвою пали в борьбе роковой!»?

Так и прошел шестой круг, медлительно-осторожно. Но ведь прошел!

И Маша, находясь на своей основной позиции, тщательно посмотрела на меня и вдруг счастливо вздохнула:

— Ну, наконец-то, выжил в кризисе. Как я рада за тебя!

Ничего себе, моя девочка, оказывается, умеет видеть. А не только рассматривать цветочки и красивых парней (меня тоже, но в сугубо гендерном разрезе).

Замечание такое я ей давать не стал. А то получишь в личико и ходи всюду с золотой медалью и с синяком, вот здорово будет. Кто будет удивляться, но все станут ржать. А она ведь может!

Попросил хлебушка, жаль выпил чай. Есть чай, сбегала к общему котлу с чаем? Молодец, милая, Родина тебя не забудет, как и я!

Спешно съел «доппаек», выпил чуть горячий чай и снова прошел на лыжню. Специально для меня технический работник поднял табличку с надписью «последний». Круг, понятно дело. А почему для меня? Да он сразу опустил, остальные то бежали, не знаю, но пятый — шестой круг точно. И не дай Бог, четвертый. Время у них, конечно, свое, но не такое, чтобы так отставать. И лишь я иду в последний и заверну на Финиш. Он чуть в стороне от основной лыжни, чтобы не мешать бегущим, а зачастую уже ползущим спортсменам.

Ну давай! Ускорятся уже не надо, теперь и тело звучно сигнализирует, что бензина больше нет! Хотя я, естественно не машина, но рисковать не надо, а то тоже поползу, как сонная муха.

В первый раз пожалел, что нет рядом соперника. Сейчас бы посостязаться или, хотя бы повисеть в хвосте…

Ох, последний взгорок, вот и он закончился. Теперь спуск. По уже привычной традиции, ногами почти не двигал, только палками поработал и ладно. Дальше в кои-то времени за меня сыграет сила тяжести. Только крепить дрогнувшие ноги!

Спустился, едва не остановился. Приказал себе — вперед, остались последние сотни метров. Где-то визуально километр — полтора. Пройдешь, а потом можно отдохнуть, сняв натруженные лыжи и не менее поработавшие палки. Но пока пройдем.

Нет, это все-таки подъем, на седьмом круге гонки это почувствовалось очень хорошо. Даже глаза, кажется, увидели, — есть восхождение. Хотя нет, глазам явно привиделось, а вот тело чувствовало весьма хорошо. Налилась свинцом, тяжесть пригнула к самому центру Земли.

Не спать! Финиш уже зримо приближается. Явно виден какой-то матерчатый транспарант. Наверняка с надписью «Финиш», хотя по этому времени могут написать и «Слава КПСС», хе-хе. Вот спортсмены обрадуются!

А народ забегал, засуетился. Наверняка тренеры, Машенька моя должна одуматься, сменить местоположение со «Старта» на «Финиш». Журналюги, конечно. Они тут не только местные, из «Удмуртской правды», «Комсомольца Удмуртии», еще пары — тройки изданий. Есть и посолиднее, из центральных газет.

Сам ненароком видел. Ведомственное, ха-ха, издание — «Советский спорт», «Правда», «Известия», «Труд» и прочие, судя по количеству журналистов. Ведь пишут-то одно и тоже, а сколько бумаги изводят. Придется и мне говорить. Реклама, оно понятно, даже в советское время действенное средство.

А вот и народ в стороне, прижимается или, наоборот вытягивается, выбирают нужный ракурс. Чет возьми, да ведь это фотокорреспонденты и уже снимают. Нет, я, разумеется, не женщина и с ума не схожу по внешнему виду, но выглядеть лохматым или в измятой одежде не хочу.

Торопливо поправил головной убор, поправил несуществующую бороду. А, не растет же еще! Поправил одежду. Хватит!

Заметил специальный знак — обычная табличка на реечке, покрашенная в красный цвет. Все, официально начинается этап спурта, последние триста метров. Хотя, я слышал, тренеры, не сговариваясь, хитрят. В номенклатуре ведь такой таблички нет.

Местная околоспортивная достопримечательность. Вот и выдвигают на полста метров раньше. Дескать, какая разница, 300 или 350 метров? Ага, не вас же бежать, надрываться. Хотя, официально ускорятся никто не заставляет, а победителя никто не будет ни судить, не ругать.

Но немого надо оживиться, даже для журналистов. Пусть потом соврут че-нить. Однако сил уже не осталось совсем. единственно, покатился побыстрее, да выдыхал пар активнее.

Но вот желанная финишная ленточка. Я пришел, можно, наконец, и упасть на снег!

Лежать, конечно, на снегу мне много не позволили. Нельзя на глазах у пронырливых журналистов валяться. И сфотографирует кто, не обязательно фотокорреспондент, или напишут про меня какую замшелую гадость, и не только журналисты. А еще веселей, если заболеешь. Снежная поверхность ведь очень холодная!

Но ведь я действительно очень сильно устал. Пятьдесят километров — это не понюшка табака, не просто так вычихнуть!

Но уже нависшая надо мной красавица жена не только светилась искренним добром, но и виднелась страшной мегерой, типа русская Баба Яга — костяная нога. Укусит еще ненароком крокодильими зубками, как я буду без ноги или без руку. Или без… ахти мне!

Быстренько вскочил, хотя и подрагивал от усталости, вид сделал слегка глупенький, молодцеватый, как перед старым прапорщиком. Хотел было вообще обнаглеть и схватить Машу в охапку, но тут нежданно — негаданно появился сам Александр Петрович Пушин, наг главтренер и одновременно мой главтесть, то есть просто тесть

Ну я бы и его не смутился, подумаешь, могу я в частном порядке поднять свою жену, но Пушин так оглушительно и многозначительно прочистил горло, глядя на меня, что я понял — шутить и озорничать стало не в тему.

Тем более, спутник его выглядел так важно, но с таким постным лицом, что у меня в животе как-то екнуло. Явный чиновник при исполнении и собирается свои огроменные полномочия использовать. По кому? Ясен пень, по мне, раз пошел прямо сюда.

— … Э, — потянул я, глядя на эту шишку на ровном месте.

— Максим Ярославович Катеревич, ответственный сотрудник спорткомитета СССР, — ответил он, верно поняв меня, хочу с вами поговорить.

— Максим Ярославович, поймите меня правильно, я только что с лыжни, очень устал и голоден, — объяснил я. Предложил: — пойдемте в нашу столовую. Здесь интересный набор блюд.

— Хорошо, — легко согласился чиновник. Но тут же обозначил условие: — но перед этим вам надо сдать анализы.

⁈ — удивился я, который попаданец. Ладно еще в XXI веке. Но в СССР вроде бы так еще не подпрыгивали.

— А вы знаете, что у вас мировой рекорд, и вы прошли все формальности, спасибо вашему непосредственному руководству. Надо лишь выполнить еще одну позицию и наши «друзья» на Западе будут со злости локти грызть!

— Мировой рекорд? Значит, золотая медаль тоже моя. Хотя, если бы было все наоборот, именно тогда стоило удивляться.

Пожал руку главному тренеру Пушину:

— Спасибо за полезную методику, Александр Петрович. Выиграл благодаря ей.

Потом пожал руку своему тренеру Марии, сказав и ей благодарственные слова. Хотя жена моя сама хотела благодарить. Это ведь какой нонсенс — новичок выиграл две золотые медали. Теперь только на мировые состязания, а в перспективе — чемпионат СССР.

А сама Мария — его тренер! Нет, она не дурочка, прекрасно понимает, что вклад в создание передового спортсмена Ломаева, который, похоже, уже готов встать в десятку лыжников страны, у нее очень мал. Но и перечеркивать ее в его жизни ее никак нельзя! Они вместе!

— Да, я тоже вас от всей души поздравляю, — спохватился Катеревич, — и с золотой медалью, и с мировым рекордом. Хорошо начал, молодец!

Он подхватил меня за руку. Вовремя, что-то я совсем растаял после радостных известий. Усталость надавила на все тело и оно даже не то, что не идти, стоять не могло. Ну идти, так идти и никаких не могу!

Попаданец XXIвека, как никто лучше понимал бюрократические препоны. И, соответственно, бюрократические заслоны. Тот случай, когда без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек, как раз с этой оперы.

И если, пробежав пятьдесят верст (глее-то так), а потом разленишься идти в передвижной медпункт, сдать, извините, мочу. А потом из-за этого тебя могут лишить медали в Спорткомитете СССР или, хотя бы мировой рекорд на сволочном Западе — сам виноват. Не рви потом волосы на теле и не вой громко и протяжно.

Кое-как дошел. Меня по пути уже тащили трое — не только московский чиновник Катеревич, но и местные Пушины. Потом я, правда, ожил, кое-как добрел и сам отдал мочу и, надо же, родимую кровь!

У меня, видимо, был очень изумленный вид, что тетенька медик пояснила:

— На всякий случай. вдруг потребуют, ищи потом тебя.

Логично. Пусть берут, не последняя. А то, действительно, буду я на срочной службе в армии, где-нибудь, Маше, наверное, придется мучаться.

После этого, наконец, пошли в столовую. Там Маша, увидев мое серое лицо, решительно посадила меня за стол, пообещав принести все означенное. А что означенное? Овощной салат, мясной суп, какое-нибудь второе. Чай или кисель. М-да и полстакана сметаны, если можно.

Маша саркастическиусмехнулась, но все принесла. А что, между прочим, я сейчас пятьдесят километров пробежал, мне надо что-нибудь покалорийнее. И не надо мной смеятся, а не скромная, нежная девушка, а здоровенный мужик, мне надо много питаться, поскольку и расходы большие.

За обедом, или за ужином, кому как вольготнее, получился любопытный разговор. И спровоцировал его получается я!

Вообще-то я просто поинтересовался, какого лешего остальные спортсмены устроили на Старте. Они что, не понимали, им еще бежать почти 50 км!

— Хм! — отозвался Максим Ярославович Катеревич, ответственный сотрудник спорткомитета СССР, — я бы тоже хотел это знать, но, прежде всего, хочу увидеть твое состояние, и что скажут ваши медики.

Я хотел сказать, вот же он ей и не надо лохматить бабушку, организм еще молодой, восстановится быстро. Но потом сообразил, что столичный чиновник, таким образом, завуалировано намекал мне на наркотики в моем теле. Видимо резкий контраст между быстрым мной и медленной основной массой участников как бы намекал, что здесь что-то не то.

Вот еще! Никаких психотропных веществ, даже обычных лекарств я не принимал, я вам не оголтелый пиндос. Всего лишь, Максим Ярославович, подождите результаты анализов и все срастется.

Посмотрел на главного тренера. Тот, видимо, тоже оголодал. Все же весь день на ногах, на морозе, да на нервах. Вот теперь и вгрызся во вкусные, питательные блюда.

Но тут и ему пришлось заговорить. Ведь Александр Петрович Пушин не зря главный тренер лыжной сборной Удмуртии, ему за все отвечать — и за радостные успехи, и за горестные поражения. И я тут и непонятно что — толи громкий победитель, толи, наоборот, очень не победитель.

Искоса посмотрел на меня, надо сказать, с очень негативным аспектом. Ну да, я понимаю, я встрял между столичными чиновниками и нашими. С точки зрения главтренера, рабочие конечности спортсменов руки и, особенно, ноги. А языки им совсем не надо, мешаются только.

Но теперь уж что делать. вздохнул и такое вдруг ляпнул, что я чуть котлетою не подавился. Оказывается, косвенно в этом был виноват я! И немножечко тренеры — Мария Пушина — Ломаева и даже главный тренер Александр Петрович Пушин.

Ведь все спортсмены и тренеры понимали, что я теперь ключевой игрок сборной команды хозяев. И что, в этом уже и не скрывали, я буду нацелен только на золотую медаль и на какой-то там рекорд, толи СССР, толи мировой. И то, что вокруг меня непрерывно крутятся дочь Пушина и даже сам главный тренер, только подтверждали эту концепцию.

А уж когда я сразу резво пошел, наматывая километры, нервы соперников не выдержали. Догнать его, вцепится и не опускать! Такова стала установка тренеров. И спортсмены ее выдержали. Они почему-то решили, что я из мягкого, слабого мяса и сухожилий и мне не выдержать такого быстрого темпа. Забыли, милые, что они тоже не железные!

В итоге, я-то ускорялся по науке, сдержанно и целеустремленно, а вот прочие бестолковые участники, направляемые тренерами и соперничающие даже не со мной, я тогда шел впереди и только узрел верхушку. Сами же загнали «коллеги»!

Разница была такой, что я только в конце обеда понял, что мне не честь оказали, отправив со мной чиновники, этот милый дяденька, оказывается, был охраной со строгой целью — довести меня до медпункта и проследить, ох!, что это я сдал мочу и кровь! Бестолковщина в детском саду? Да и так бывает!

Ну а в конце этот самый Максим Ярославович поскакал к телефону в столовой, чтобы узнать, провели ли там проверку моих анализов и каковы результаты.

Ох, и врезали бы мне по моей многострадальной бестолковщине, если бы медики работали с положительными итогами и в моих анализах нашли вредные результаты. Это ведь я считаю, что не принимал ни наркотики, ни какие — никакие анаболики и прочие. А тренеры, те же М. А. Ломаева и П. А. Пушин хитромудро мне накапали, накрошили всякие витамины и лекарства.

Вроде бы все во благо, все на пользу спортсмены, а итоги вдруг и показали — есть вредные вещества! А ведь еще есть врачи, штатные и прикомандированные, диетологи и повара, инженеры и, блин, кулинары. Несть их числа, а отвечать обязательно будет спортсмен.

Но не в этот раз. Сознательного внедрения всяких-яких лекарств не было, а у многочисленных внештатных «добряков» выхода на лекарства и бадов, витамин и анаболиков еще не было. Это ведь уже вскоре. В черные 1990-е годы, в аптеки будет масса таких элементов, псевдолекарств с мутными инструкциями.

Слава Богу, еще был 1987 год и дерьмократическая вакханалия еще не пришла. Столичный чиновник Максим Ярославович с чисто совестью и с некоторым облегчением резюмировал — все чисто, проверка анализов принесла отрицательные результаты.

Хотя ругательные итоги соревнований все же были. Я к тому времени уже временно отключился — пятидесятикилометровая «экскурсия» и сытная столовская еда свое сделали — я отключился и на несколько часов уснул.

Ну я и пока не был нужен. Пушины — отец и дочь — меня тихонечко отвели на ближайшую постель, а сами пошли на скоропостижное совещание тренеров, которое организовал и провел, как вы понимаете, Максим Ярославович Катеревич, ответственный московский чиновник. Ругательства его пересказал уже Александр Петрович. Жена отказалась материться. То есть она не то, что не знала эти нецензурные выражения, но все равно не комильфо.

А чиновник не зря так грязно ругался. После того, как Ижевский главный тренер коротко сказал, на какой научной базе находилась победа О. Н. Ломаева, остальным тренерам и ответить-то было нечего. Тоже обматерили своих питомцев и отправили невесть куда с надеждой, что авось пройдет. И это ведь в последней четверти ХХ века!

Административных итогов пока проведено не было, предстояло еще проработать Спорткомитету, прокрутится бюрократическим извилинам. Ну и Бог с ним, мы ныне победители, причем не только я, но и мой тренер, по совместительству жена Мария Александровна Ломаева, и главный тренер Удмуртской сборной Александр Петрович Пушин. Медали им, конечно, не дали, а вот плюшки вручили.

Еще до последнего вручения медалей стало известно — по совокупности результатов А. П Пушин получил почетное звание «Заслуженный тренер СССР». Надо сказать, что слухи об этом ходили давно, лично я узнал аж в Игре, на тех самых районных соревнованиях, откуда я поехал прямым рейсом в Ижевск.

Но что слухи. Как сам закоснелый бюрократ в прошлой жизни, я знал, что слухи означает, начальство сверху имеет намерение, но колеблется. И колебаться так оно может долго, до морковкина заведения. Нужно либо дать какой-нибудь «подарок», типа щенки борзой (для XXI века), либо что-то еще приработать (для советского времени).

Вот и как раз прошли соревнования под названием «Ижевская винтовка». Хозяева прошли достойно — четыре золотой медали, две серебряных, две бронзовых. И я (парам — парам), не только показал себя достойно (половина золотых медалей сборных — моя!), но и установил мировой рекорд на дистанции 50 километров, как позже будут говорить классическим стилем.

В общем, если смотреть на возраст, я получался весьма потенциальный спортсмен и, наверняка, кандидат в члены сборной команды по биатлону СССР. Как тут не дать!

На этом фоне моя женушка М. А. Ломаева получила немного — премию в размере месячного оклада по итогам соревнования. Зато ее моральный авторитет вырос резко. Теперь уже никто не говорил, что де молодой тренер, неопытный и еще неготовый для самостоятельной работы. Его первенец, то есть я — О. Н. Ломаев — вырос почти до биатлониста всесоюзной высоты. Куда уж больше!

Ну и я. Вечером, уже под искусственном свете, хотя весеннее солнце еще предзакатно светило, отдохнувшим отличившимся спортсменам выдали положенные медали.

И вот здесь я получился пройти «на бис». Сначала председатель республиканского спорткомитета М. В. Возмищев мне вручил золотую медаль за первое место на дистанции пятьдесят километров. Потом уже глубокоуважаемый, хе-хе, Максим Ярославович Катеревич вручил мне очередное удостоверение теперь уже «мастера спорта международного класса». Конечно, по правилам мне пока рановато и чиновник мне об этом сказал при вручении. Но тут же исправился, отметив, что с учетом прошедших лет я еще неоднократно смогу перекрыть все положенные критерии.

Потом ценные подарки — какой-то супер-пупер кассетный магнитофон, ковер и почему-то женский шерстенный костюм. Наверняка, Машка «договорилась», чтобы мужчине — победителю вручили женскую одежду. Конечно, итальянский, модный, очень красивый, насколько я успел заметить.

А так, естественно, зрители и не заметили. Костюм не развернули, более того, его фактически спрятали среди других ценных подарков. Молодой бы Олег Ломаев тоже бы не засек. Но старый попаданец своими молодыми глазами не только приметил, но и мимикой спросил у «дорогой жены», мол, что за это хрень получила за мой счет?

Будь ей лет хотя бы 30–40, Маша бы перешла в контрнаступление, ведь тренер тоже хоть немного получить в паре со спортсменом. Тем более, он муж, а муж всегда должен кормить и одевать семью.

Но молодая Маша только «захлопала» глазами. Дескать, я виноватая, но я все объясню, да, милый⁈ Ох уж эти женщины, они думают, что, если они научились говорить, то сумеют уговорить мужчину? Да, сумеют, но им много придется стараться и не словами, а в постели. Если она жена, и он должен ее обеспечивать, пусть также работает, как жена.

А я вернулся на пьедестал, ведь награждение меня любимого, еще не прекратилась. Наконец-то официально было объявлено, что да, О. Н. Ломаев по итогам «Ижевской винтовки» включен в кандидаты в члены в сборной команды СССР по биатлону на следующий зимний сезон 1987 / 1988 гг.

Ура, товарищи, раз столько плюшек, может быть, и срочная отойдет. То есть не то, что я боюсь армейскую службу, но как-то нехорошо терять два года и спортивную квалификацию. Солдат много, а победителей очень мало. Или хотя бы, в спортроту. В общем, ладно, будем разобраться с проблемами по мере их появления.

А пока вернемся сознанием в спортивную пору данного состязания. У меня, между прочим, прошлые для всех соревнования еще идут. Только не совсем в спортивном аспекте. Скорее, даже в научно-публикационном. По просьбе Александра Петровича, скорее даже приказу, продублированном агитотдела, тоже и то и это, я поехал «по весям, по селам». Точнее, по различным учреждениям города Ижевска. Ладно, хоть так.

А то ведь и в самом деле услали бы в сельскую местность. Там один час означенное мероприятие, три часа дорога. А в Удмуртии в конце 1980-х годов дороги — страшное дело. Едва в середине десятилетие построили асфальтовую нить ключевой дороги Юг — Север. И то потом каждый год ремонтировали весь XXI век.

А уж сельские дороги, по себе сужу, ад! Когда даже по трактам в районные центры автобусы так проваливается в яму, что пассажирам кажется, что их живыми зарывают.

По Ижевске же проще, кругом асфальт (почти). Обкомовская «Волга» везет от сих до сих, то есть от своей квартиры до назначенного объекта. И едем мы туда двоем — я — спортсмен и мой тренер. Маша, то есть, кому не понятно.

Сначала было скучно и трудно. Потом я вспомнил практику XXI века. Историк да еще декан тогда столько наговорил, что язык чуть не отвалился. Вспомнил, проехался по трудным и смешным моментам, проехали!

Эти просветительские рейды проходили у нас около месяц. Не каждый день, конечно, но два — три раза в неделю точно. И ведь я сам в этом виноват!

Поначалу все как было в советской традиции — нас обязали. Ведь около Ижевска прошел большой спортивный «праздник». А я, вместе с тренером Машей сыграл в нем немалую роль. Одновременно позаимствовал значительную долю народных денег. Значит, обязан вместе с женой теперь популяризовать это мероприятие.

И ничего, что вы еще не члены партии (меня обещали в этом году принять, как это было положено, в этом году в кандидаты КПСС, но дальше пока не шло), Мария, несмотря на возраст, тоже еще только собиралась подать заявление в партию. Оно ведь как — стать коммунистом можно было, если существовали какие-то достижения в работе. А если их не было, то и по партийной линии продвижение было небольшим.

Нас, кстати, даже пожурили, дескать, что вы так медленно оформляете. Мы, ха взяли под козырек, и нам все равно оформили, как партийное поручение.

И зрителей тоже «добровольно приглашали» из под палки — из рабочих коллективов, служащих, тем более, учеников. Такая была практика — выступающих обязывали, зрителей принудительно гнали. Самими партработникам тоже было, по большому счету, все равно, лишь бы галочку поставили.

Я уже потом вдруг понял, что и мне надо было также серо и неинтересно провести два — три мероприятия и от нас бы отстали. Все так делают и мне оказалось необходимо. Ведь золотые медали получил, надо было «отреагировать». И населению, этим самым зрителям тоже необходимо «отреагировать». Всем блекло и серо, как всегда.

А вместо этого этот самый О. Ломаев, вспомнив прошлую жизнь сыграл вдруг яркую буффонаду, в миг расшевелив зрителей. Ведь сами-то соревнования были очень интересны, просто попа в разряд «к очередному съезду КПСС», они стали на редкость блеклыми, как бы жеванными. Но едва я их ожил, как они снова стали любопытными. На то же Ижмаше, где от всего производственного объединения первоначально едва сумели набрать один неполный зал, затем прошли по всем цехам и нигде залы не оказались пустыми.

Оказалось вдруг, что люди очень заинтересованы, а выступающие — словоохотливы. Все оказалось к месту и никого не надо гнать обязаловкой.И сам победоносный спортсмен О. Ломаев был затянут и морально и материально, ведь всем интересно сидеть перед оживленными, благодарными зрителями. А ему в это время не только капает привычная зарплата, но и 7.50 ₽ за мероприятие.

А спорт, между тем, как раз объективно не двигался. Март-апрель в Удмуртии самая грязная пора даже в большом городе. Зима уже просемафорила, мол, я ушла, лето еще даже и не думало прийти.

В итоге ч6та Ломаевых в этой внезапной подработке получила, крое стабильной зарплаты, еще и 150 ₽ (минус партийные и советские налоги, плюс 15% уральская надбавка). Деньги не то, чтобы большие, но для молодой семьи Ломаевых отнюдь не лишние.

Этоведь в целом для государства и советского общества в годы застоя много денег накопилось откровенно лишних, десятки, сотни миллиардов рублей. А для многих советских людей с четкими фиксированными доходами так каждая десятка была не лишняя.

В итоге «партийные деньги» как-то незаметно растаяли. Просто одним свободным весенним днем Маша вышла с неопределенной целью — толи прогуляться ненароком, толи прибарахлиться. А то ведь нечего уже одеть. Ну и купила: импортные, невесть что и невесть какие, за 100 рублей, хлопчатобумажную советскую футболку и еще по мелочи. Осталось в кармане трешка и горстка монет.

Вот так, месяц трудились на эти деньги, за час израсходовались. Маша попыталась виниться, хотя по глазам было видно — рада и счастлива. В период всеобщего дефицита можно только так — нечаянно наткнутся. Ну или по очень большому дефициту. Однако последнее откуда. Это только вип-лицам из обкома можно.

А им надо одеваться получше, это и Александр Петрович понимал и сам попаданец. Как-то они сумели. Сначала зазвездились по Ижевску, потом, очень в тему, их показали по Удмуртскому телевидению, а там и по центральному. Или так — сначала и там и там их показали в новостном блоке. Что-то уж среди столичного начальства перемоглось, причем на уровне политбюро ЦК КПСС, что они решили показать провинциального спортсмена и его тренера на всю страну. Да, две золотые медали и мировой рекорд, но это совсем не требовало показывать в половину будничного новостного блока, и потом еще повторить в вечерней программе «Время».

Но, видимо, телевизионщикам в жилу пошло и потом они даже досняли, чтобы показать большие очерки минут на десять и по Удмуртии и по центральному телевидению. Аж письма им стали приходить, и не только по собственно России, но и из Средней Азии, и два письма пришли из Прибалтики.

Так что Олег легко махнул. Тем более, не зачем копить денег в преддверии волнообразной инфляции. Он и тестю негромко посоветовал на протяжении года — два израсходовать деньги со счета сбербанке. Высокие ведь чиновники скоро начнут делить страну, как родимое имущество, и все немедленно обеднеют, кроме горстки ворюг.

А жизнь меж тем стремительно летела. Казалось бы, только что снег лежал сугробами, морозы стремились господствовать на улице, кусая больно все живое, а потом раз — снежная поверхность стремительно растаяла, мороз исчез. Уже в апреле повсюду была весенняя теплынь.

Конечно, не стоит излишне радоваться весне. В лесах еще очень много снега. Даже уточню — к началу второго месяца весны снег лишь растаял в центре городов и крупных городских поселков, да на оживленных дорогах, где автомашины и трактора перемешивали снег и грязь. А в лесных просторах все еще царила зима с ее температурой ниже ноля.

Олег Ломаев на это плевал, я ныне городской житель и жизнь него резко активизируется с появлением сухого асфальта. Главный тренер Пушин где-то достал импортные ролики и, в первую очередь, лидер команды стал рассекать по сухому асфальту, как по снежной лыжне.

Ездили не везде. После того, как один юниор из молодежной сборной заехал прямо под случайную легковушку, ГАИ строго предупредила любителей и профессионалов об ограничениях в городе.

Подумаешь, асфальта много, а я далеко не молод, 18 лет уже! Ну а если он сам забудет о безопасности на оживленных улицах, то тренеры напомнят.

На днях Пушин по приглашению, проще говоря, строгому приказу, ездил в Госавтоинспекцию. И после объявил тренера, что именно они будут лично отвечать за нарушения своих подчиненных. А уж те рады были сообщить, что у них есть еще одна возможность вздрючить спортсменов.

Маша, кстати, попыталась наиболее ретиво поднажать на своего, кхм, мужа. Старенький попаданец с высоты своих лет терпел целый день, потом попытался снизить ретивость своего персонального тренера, но, в конце концов, манул рукой и повесил за воротник куртки на уличный фонарь.

Воротник оказался крепкий, да Маша и сама не хотела порвать красивую и модную куртку. Подергавшись немного, она, главным образом, принялась кричать, сначала сердито, потом жалобно. И ведь отец, зараза, пришел, только посмотрел и молча, усмехаясь, ушел.

Да, он предупреждал не перегибать палку в этом вопросе. Но она и не перегибала… почти. Пришлось повести конструктивные переговоры с мужем, пока тот катался мимо туда — сюда. Но пока она не стала излагать очень умеренные предложения, ведь как бы не слышал, сволочь!

А я в это время все думал о женщине в единственном числе, о ком еще? Красива, прелестная, очень умная и рассудочная, но со всем не может остановиться. Вот и сегодня из муха сделала слона и из-за этого поссорилась с ним. Классика — сама поссорилась, сама обиделась, потом стала ожидать, когда он станет извиняться.

Он, конечно, извинится, не порушат же они семью из-за мелочи. Или у ней сейчас месячные, и гормоны прут, как у малолетки? М-да, все равно, с учетом возраста надо бы ограничивать эмоции. Принципиально, пока не стала понемногу отходить, просто ходил по дороге, хотя и было очень жалко. Но топтать по себе непонятно на что я не позволю!

А так, судя по всему, первый этап моего попаданства успешно заканчивается. Я сумел неплохо осесть в свое же тело, но двадцать лет ранее, никто, ни школьники, ни учителя, ни даже мои родные родителя ничего не заподозрили.

Хотя мне всего лишь повезло, я ведь умудрился несколько раз по крупному ошибиться. Или Инмар страховал, не знаю.

А потом пошел по размеренной дороге. Их таких много, как и у любого общества, лишь бы не ошибиться по физической и умственных компонентах. Не дай Бог промахнешься, считай, жизнь идет понапрасну.

Но я вроде бы никак не ошибся. Выбрал, так можно сказать, наиболее удмуртский вид спорта, ну или самый региональный. Шестым чувством параллельно нашел клевую девочку, пусть перезрелую, но мне очень нравящуюся. Старческим разумом понимал, что это все мамино воспитание.

Я прошел развитие при матриархате, и в итоге, когда мама через несколько лет скоропостижно умерла, это сломало жизнь сразу двум мужчинам — отцу и младшему брату. Я, кажется, сумел уйти, хотя, уже в новой жизни, я убедился, что мамино влияние все равно существует. А и что, мы с Машей оба счастливы. И пусть иногда ссоримся, так это по поговорке: милые бранятся — только тешатся.

А уж когда я добился двойной победы с мировым довольно оглушительным рекордом, я окончательно понял — в этой жизни я прошел верным путем. Сейчас вот возьму мою лапушку и пойду дальше.

Пусть все идут по гнилому пути Перестройки, будто с ума сошли, я буду шагать своей жизнью. Ведь наш путь правильный и теоретически прочный.

А вот куда идти уже в этом году, тут без шуток старуха, то есть государство надвое сказало — либо срочная в армию, либо переходить на союзный и мировой уровень в биатлоне. И ведь от меня почти ничего не зависит, эх!

В общем, посмотрим, не на плаху же гонят!

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Снова в детство (Лыжню! – 1)