Альмарис открыла глаза. Светло-серые, как небо над островом Забвения. Отвела от лица спутанные светло-каштановые локоны. Пошевелила крыльями — большими и перистыми, как у птицы, но сказочно обсыпанные нежнейшим белым пухом. Что-то не то с нижним правым… Попыталась встать — больно.

Что случилось? Девушка не могла вспомнить. Она ранена? Была в забытье? Спала? Ей что-то снилось? Может быть, что-то важное… нужное… С трудом села, обхватила руками голые колени. Хотелось стянуть сапожки, растереть ступни, но не время расслабляться.

Тень… тень покрывала ее сейчас. И почему-то тоска сдавливала грудь. Альмарис хотела пить. Хоть бы глоток воды… Да откуда ж взять-то ее здесь, на скальной площадке высоко в горах, куда ее, юную сильфиду, занесло невесть как?

Где она вообще? Где ее островок Забвения? Дорогой сердцу кусочек обширного острова Ветров, два года назад оторванный от него Великим Разломом и безжалостно задвинутый еще дальше на север… Где лес Поющих ветвей? Там, на высоком холме, поросшем оленьим мхом, новый город из белого дерева — обитель крылатых существ, некогда сотворенных из снов великой Хтин-Ре — лиловой луны.

Когда мир разорвался на куски, Альмарис осталась на островке, примкнув вместе с другими юными сильфами к молоденькой предводительнице Тирис. Среди страха и паники, многих тогда охвативших, Тирис не только не поддалась безумию, но и сохранила свою магию, данную ей свыше сверх природного дара. Такие всегда на вес золота.

Крылатая самодостаточная молодежь создавала новую жизнь… они сами назвали свое нынешнее обиталище островом Забвения. В этом была и горечь, и ирония, и вызов — мы не останемся со взрослыми на осколках привычной жизни! Мы сами напомним о себе и заставим говорить!

Альмарис припомнила, что она как раз летела на большой остров навестить родителей и учителя… Да… точно. А вот что было дальше?

Огляделась. Небольшая скальная площадка. Пещера с пугающей темнотой в разверстой пасти… И все… Вокруг только небо. Сильфида — легкая как облако — вскочила на ноги. Взмахнула крыльями — и резкая, отозвавшаяся в спине боль вновь потянула к земле.

— Что за безумная девица? — послышался со стороны пещеры красивый, глубокий мужской голос. — Как ты взлетишь с таким крылом?

Она резко обернулась, одновременно отступая к краю площадки.

У входа в пугающую тьму стоял юноша. Высокий. Таких высоких Альмарис, кажется, не видела даже среди людей. Встав рядом с ним, она, наверное, едва достанет ему до плеча. И все в нем было черным: кожаная одежда и сапоги… густые волосы, зачесанные назад пышной волной… бархатистые брови с легким изломом. Большие глаза тоже темные — с лиловым оттенком, словно спелые сливы. Лишь кожа, без единого изъяна — молочно-белая.

Альмарис застыла на месте, внимательно вглядываясь в поразительно непривычное продолговатое лицо. Черты крупные, тяжеловатые, но безупречные. Высокий лоб, жесткая складка светлых губ, удлиненный, идеально прямой нос. Взгляд холодный, чуть насмешливый.

Чужак. Пришелец.

— Даже не зная, что ты за существо, — продолжал незнакомец, — я вижу, что летать ты сейчас не сможешь, четырехкрылая. Неужели я для того поймал тебя в небе, чтобы ты низверглась с этой скалы?

Поймал? Да что он такое говорит⁈

— Как ты мог меня поймать? — Альмарис изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Разве ты можешь летать? У тебя нет крыльев.

Черноволосый красавец ничего не ответил. Только продолжал рассматривать ее как диковинный цветок. От него веяло опасностью и чужой непонятной силой.

Впрочем, что удивляться? В расколотом мире теперь кого только ни встретишь… Некуда отступать, и в небе уже не спрячешься. Даже в вышине небезопасно.

— Кто ты? — решительно спросила сильфида. Ее голосок был певучим и звонким, но в нем слышались и враждебность, и настороженность.

— Тиан. Это мое имя. Я живу здесь с некоторых пор.

— На этой скале? В пещере?

— Да. Сейчас это мой дом. А кто ты?

— Я… погоди… — девушка потерла бледные виски с голубоватыми прожилками. — Я падала с неба… Да. Верно. Но почему? Ты поймал меня… не помню.

— Я не лгу тебе, — спокойно отозвался пришелец. — Если бы не я — ты бы разбилась. Так кто же ты? Никого подобного еще не встречал.

— Вот то же я самое могу сказать о тебе. Мое имя — Альмарис, и я сильфида из леса Поющих ветвей.

— Что такое сильфида?

— Как я тебе объясню? Я перед тобой. Но вообще-то…

Она опустилась на большой камень неподалеку от входа в пещеру. Попыталась вглядеться в мрак… жуть какая-то. Жилище существа, в котором ощущалось нечто странное, могло таить в себе вообще невесть что… Но жаловаться Альмарис вовсе не хотела, тем более — жалеть себя. Пока что она жива… и это уже неплохо.

— Я дочь ветра, — ответила она Тиану уже почти даже охотно. — Иногда нас принимают за птиц… когда видят издали. Нас сотворила Хтин-Ре, одна из трех сестер-созидательниц… ты слышал о них? Ах да. Прости. Я тебя не поблагодарила за спасение. Если, конечно, ты сказал правду… — ее все еще мучили сомнения.

— Если подхватить тебя, падавшую примерно с высоты вон того пика — не означает спасти, то я говорю неправду, — его голос стал еще прохладнее.

— Но как ты это сделал? Как ты летаешь без крыльев?.. — повторила она свой вопрос. — Почему молчишь?

— Потому что не хочу говорить. Не хочу показываться тебе в истинном облике.

— И что же тому причиной? — Альмарис начала раздражаться. Она ненавидела недомолвки и секреты на пустом месте.

— Ты испугаешься, — спокойно ответил Тиан. — Нас многие боятся. Даже там… откуда я. И уж тем более здесь, что, увы, я уже понял. Полагаю, что ты тоже захочешь сбежать или сразиться со мной, но не сумеешь и будешь лишь беспомощно дрожать.

— Я никогда не дрожу, тем более беспомощно! — рассердилась сильфида. — Да и чем уж ты так страшен? Просто очень высокий парень, выше всех, кого я знаю. Но если попытаешься причинить мне вред, я сумею дать отпор!

— Не раздражай меня, четырехкрылая. У меня нет причин причинять тебе вред. Пока что нет.

— Меня зовут Альмарис, — напомнила девушка. — Просто довожу до твоего сведения, что я кое-что умею. Магия сильфов — плетение ветров. Ты знаком с этим? В основе волшебства нашего мира лежит кружево мироздания… на нем мы создаем свое плетение. Можем даже сотворить ураганы!

Тиан чуть прищурил глаза, внимательно присматриваясь к сильфиде.

— Ты способна создать ураган?

Она вздохнула от души. Припустить туману — почему бы нет, но в ответ на прямой вопрос врать она, пожалуй, не умела.

— Нет, — нехотя ответила Альмарис. — Этого я сделать не могу. Ох… Неужели я тут застряла? Но я хочу домой! Наш новый город — Ягель… может, это единственное, что утяжеляет мое сердце.

Тиан непонимающе приподнял бровь.

Сильфида придирчиво оглядела себя, резко одернула короткую легкую тунику. Потом искоса взглянула на юношу.

— Говорят, — произнесла она медленно, — что сильфы рождаются с пустым сердцем. В нем нет души. И эта легкость позволяет нам летать. В отличие от крылатых людей, которых в воздух поднимает наполняющее крылья волшебство, мы сами по себе — магия. Понимаешь?

— Нет.

— Воплощение ветра. Один из оживших снов Хтин-Ре — лиловой луны. Мы, сильфы, должны были стать кем-то вроде живых облаков или летающих цветов. Просто еще одно украшение нашего мира. Но воплотились мы похожими на альвов… только без души.

— Не могу поверить, — Тиан нахмурился. — Даже у красных драконов есть душа. Что уж говорить о таких… прекрасных существах.

— Ты находишь меня прекрасной? — по бледным губам Альмарис скользнула бездумная улыбка. — Я не лгу тебе. Говорят, мы можем наполнить сердце… тогда и крылья наши окрепнут. Сильф или сильфида, обретшие душу, после смерти примут вечную жизнь. Ну а если нет — исчезнут навсегда. Но знаешь… не все хотят вечности ценой мучений, которые приносят… чувства. Вот я, например. Так сильно привязалась к нашему городу за последние два года, что уже терзаюсь от желания поскорее увидеть его и боюсь, что почему-то не увижу. Это неприятно. Спокойствие было бы сейчас предпочтительней.

— Но это же очень естественно, Альмарис, — юноша все еще недоуменно ее разглядывал. — Я бы тоже хотел вернуться в свой мир.

— Так и знала, что ты пришелец!

— Вернее… хотел бы, если бы не…

Тиан не договорил.

В небе показались крылатые черные тени. Они хищно неслись прямо на них двоих, готовые накрыть крошечную площадку на скале.

Чувство беспомощности, оскорбительное для гордости Альмарис, снова дало о себе знать — она не только не могла сейчас летать, но и вовсе не обладала никакой боевой магией, как ни пыталась храбриться перед чужаком. Сильфида интуитивно вжалась в поверхность скалы, словно желая с ней слиться, и лихорадочно пыталась сообразить, что происходит и что нужно делать. Голова по-прежнему была немного туманной и четко мыслить отказывалась.

А тени приближались… нет, не тени! Странная, дикая, словно из кошмара вырвавшаяся помесь остроклювых гигантских птиц и хищных растений… да что же это такое-то? Они распространяли вокруг себя ауру невыносимой тревоги, постепенно переходящей в ужас.

— Можно уже пищать от страха? — попыталась усмехнуться Альмарис. Ей хотелось до последнего держать себя в руках.

Тиан посмотрел на врагов недобрым взглядом. И произошло что-то непонятное… жуткое. На несколько мгновений мощную фигуру юноши окутал темный смерч, а потом из вихрящихся магических потоков с оглушающим ревом вырвалось покрытое блестящей чешуей иссиня-черное создание с узким длинным телом и вытянутой головой. Оно стремительно взмыло вверх на перепончатых крыльях, ударило воздух извилистым гибким хвостом и яростно устремилось на отвратительных тварей.

Альмарис, жадно поглощая взглядом это зрелище, зажала рот ладонью, сдерживая крик. Подобного существа, больше всего походящего на огромную причудливую ящерицу, она не видела ни разу в жизни. Но слышала рассказы о том, что среди пришельцев из другим миров, попавших сюда во время Великого разлома, самыми страшными были драконы…

Так вот кем оказался этот красавец! А ведь красавец и есть… чешуя чернее ночи так и сверкает на солнце, а грация, с какой несется этот крылатый парень на странных птиц, просто завораживает. Не говоря уже об ощущении силы, исходящей от всего его облика…

— Давай, Тиан, — прошептала сильфида, борясь со страхом. — Задай им жару, чтобы не оскорбляли красоту неба своим мерзким уродством…

Небо с грохотом прорезала молния. Альмарис восторженно встрепенулась — она обожала грозу. Только откуда?.. Но сразу две птицы сорвались вниз, медленно тая в воздухе. Новая вспышка. Это дракон! Сильфида слышала о том, что драконы выдыхают огонь, но этот бил врагов настоящими грозовыми молниями, приводя девушку в восхищение.

Она неотрывно наблюдала за удивительным сражением. Птицы пытались подлететь под самый нос громадного зверя, и когда им это удавалось, тут же выбрасывали из клювов грязно-зеленое мутное облако. Тиану оно явно не нравилось. Он уворачивался, бил врагов хвостом как чудовищной плетью, нанизывал на когти. И молнии… молнии!

Скоро недобитые птицы сдались, со скрипом и визгом быстро разлетелись врассыпную. Альмарис захлопала в ладоши — подобное выражение бурных эмоций она переняла от людей. Но Тиан почему-то не спешил снижаться. Он сделал в воздухе широкий круг, потом все же устремился к сильфиде, но полет был какой-то… неровный. Дракона заносило в сторону, словно его трепал ураган, при том, что на самом деле не ощущалось ни ветерка.

Альмарис нахмурила пшеничного цвета брови. Он ранен? Как эти твари умудрились повредить дракона? И память, медленно пробуждаясь, подсказала — сильфида будто бы вновь ощутила жжение в горле, увидела вокруг себя зеленый едкий дым… он сначала застилал глаза, а потом…

Тиан был уже рядом, но его мотнуло еще раз — особенно яростно, и он сильно ударился о скалу. Последним рывком дракон приземлился-таки на площадку рядом с Альмарис, принял человеческий облик, прижимаясь спиной к каменистой поверхности… и сполз вниз, лишаясь чувств.

Сильфида ахнула. И что теперь с ним делать?

Юноша-дракон сидел у скалы, словно отдыхая. Его тяжелые веки были сомкнуты, а лицо все еще сохраняло чуть надменное выражение. Черные растрепанные волосы оттеняли волшебную белизну кожи, казавшейся уже не молочной, а голубовато-фарфоровой. Альмарис медленно присела рядом с Тианом на корточки, вглядываясь в его лицо. Он был настолько красив, что перехватило дыхание. Сильфида встречала немало прекрасных людей и альвов, но ни в ком еще не доводилось ей видеть такого завораживающего сочетания силы и изысканности.

Но как же быть? Ему плохо? Или он правда решил поспать? Разбери этих драконов! Собравшись с духом, девушка решительно ткнула Тиана в щеку. Он не пошевелился. Осмелев, провела кончиком пальца по носу и подбородку юноши… какая холодная кожа! И гладкая… как чешуя? Даже они, сильфы, и то, пожалуй, теплее… И все же — что делать? Если твари, похожие на чудовищное слияние растений и птиц, сумели отравить своим ядом дракона, она ничем не поможет. А еще он ударился крылом о скалу… и неслабо так ударился.

— Как же у вас все устроено? — задумчиво пробормотала Альмарис.

Если дракон повредил крыло, скажется ли это как-то на его человеческом облике? Надо посмотреть! Убьет ли он ее, очнувшись, — неважно. Тиан ей помог, и она в долгу не останется.

Мысленно похвалив себя за такое храброе решение, девушка принялась расстегивать непонятное одеяние дракона, похожее на длинную, до колен, кожаную куртку на шнуровке. Завязки были жесткими, черная блестящая кожа холодила ладони. Интересно, она настоящая? Какого-то животного? Или рептилии? Что за бестолковые мысли лезут в голову…

Под верхней одеждой на драконе оказалась тонкая рубашка из приятной на ощупь ткани цвета темного серебра… разорванная в нескольких местах и пропитанная кровью. Ее верх также был зашнурован, но тонкие ловкие пальцы сильфиды легко справились со сложными узлами.

Потом она, покусывая губы, молча смотрела… и в голову опять лезло невесть что. Алые струйки так страшны и так красивы на белой коже — почти такой же светлой, как у сильфов… Но он другой. У него широкие плечи и грудь, ключицы отнюдь не хрупкие, крепкие мышцы… и все же он вполне уязвим. Разбитое плечо кровоточит, а на груди — рубцы, полученные явно не сегодня, но еще не зажившие. Темные, вздувшиеся… если Тиан чувствует боль, как все нормальные существа, ему должно быть, приходится нелегко. В какую-то переделку попал этот серьезный юноша… А ведь она вполне может ему помочь.

Но едва Альмарис слегка коснулась одного из рубцов, как дракон открыл глаза. Сильфида чудом увернулась от мощного удара, ее собственное больное крыло сильно заныло.

— Ладно-ладно, — произнесла она спокойно, хотя сердце заколотилось от страха. — Ты доказал, что тебя не так-то легко застать врасплох. Позволь и мне доказать, что я на что-то гожусь. Я умею заживлять раны… плетением ветров.

На лице Тиана, осознавшегося что к чему, промелькнуло выражение досады и раскаяния.

— Прошу меня простить, — произнес он уже без прежней холодности. — Я не хотел причинить тебе вред.

— Не извиняйся, все же понятно. Возможно, извиниться стоит мне… но я правда хотела помочь.

Альмарис расправила крылья, пускай даже нижним правым шевелила с трудом. Несколько раз взмахнула ими, словно огромная бабочка, обдавая юношу легким ветерком, и вновь сложила. Хотя ее изящные крылья с резными острыми кончиками были перистыми и пушистыми, они складывались у нее за спиной как у пчелы, будто белым плащом покрывая девушку.

Тиан не без интереса наблюдал за ней.

— Ты раздела меня, чтобы осмотреть повреждения? — спросил он сдержанно.

— А какая, по-твоему, еще может быть причина? — недовольно отозвалась Альмарис.

Дракон поднялся на ноги.

— Причины… разные — важно, кто рядом с тобой. Враг мог бы впрыснуть яд в раны, чтобы заставить меня сильнее страдать.

— Это уж слишком! — возмутилась сильфида. Но вообще-то она понимала, что у него пока нет причин ей доверять.

— Драконы чувствуют боль? — поинтересовалась она.

— Как и все живые существа… во всяком случае — в моем мире. Особенно, когда мы в человеческом облике.

— Ты как будто и вовсе ничего не чувствуешь.

Он опять ничего не ответил, и Альмарис это не понравилось.

— Знаешь что, пойдем-ка в пещеру, — скомандовала сильфида, сердито отводя взгляд от высокого статного юноши в порванной и наполовину расстегнутой рубашке. — Хотя… я же тут в гостях. Спрошу иначе: ты не против, чтобы я посетила твой дом?

Молодой дракон по-прежнему не спешил с ответом. Он-то не отводил взгляда, продолжая внимательно вглядываться в девушку. Маленькая, хрупкая… И все в ней было тонким — гибкая талия, белые пальцы, изящный нос… тонкими и густыми были невесомые светлые волосы с каштановым оттенком, беспорядочно падающие на плечи и спину сильно вьющимися прядями. Плетение ветров? Сильфида была вовсе не похожа на сильного мага… скорее, на видение. И почему-то Тиану вспомнилось, как рассыпались прямо в воздухе убитые им чудовищные птицы… это было странное и неприятное сравнение. Неужели она тоже может так вот раствориться, перестать быть? Неужели у нее и правда нет души?

— Если не боишься темных замкнутых пространств, — наконец ответил он на вопрос Альмарис, — то милости прошу. Теперь ведь ты не сомневаешься в том, что я мог поймать тебя в небе? Но не стал заносить в пещеру, ибо не был уверен в том, что ты, пробудившись, не испугаешься.

Сильфида вновь обернулась к дракону, глаза их встретились. Он смотрел на нее глубоким задумчивым взглядом, словно решал в уме какую-то сложную задачку. Девушка его не понимала. И это невольно ее раздражало.

— Ты слишком много говоришь для раненого, Тиан, — заметила Альмарис. — Тебе разве не надо беречь силы? Насчет пещер — они мне неприятны. Но я не боюсь.

— Внутри нет огня…

— Зачем он мне?

— Греться? Разглядеть все как следует?

— Я и так вижу в темноте и никогда не мерзну.

Тиан чуть усмехнулся.

— Значит, у нас больше общего, чем кажется на первый взгляд. Пойдем.

В пещере оказалось не так уж страшно. Просто огромная дыра в скале… но по каменистому полу были разбросаны травы, еще сохранившие свежесть. Осока, пушица, вечноцветущая белоглазка, растущая только на северных островах… от нее исходил удивительный дурманящий запах. Похоже, Тиан пытался таким образом создать простейшее подобие уюта в своем пристанище.

А где живут драконы в его мире? Впрочем, сейчас не время для расспросов. Тем более, Альмарис наконец-то увидела воду в старом кувшине, стоявшем на каменном выступе, и Тиан, уловив направление ее взгляда, дал ей напиться. Большие черные глаза юноши-дракона странно блестели в темноте. Притягательно и немножко пугающе… Сильфиде внутри сумрачной пещеры все виделось слегка подсвеченным лиловым светом. Светом малой луны, всегда живущим в крылатых созданиях… Но девушке чудилось, что блестящие волосы дракона в человеческом обличье сами по себе источают загадочное сияние. Альмарис ощутила непривычное волнение, словно перенеслась в другую реальность. И в этом таинственном новом измерении чуждое ее миру существо вдруг приобрело какое-то значение…

— Ты бы присел, — все, что смогла она сказать, и дракон, послушавшись, опустился на охапку травы, прислонился спиной к стене пещеры. Все его движения были медленными, плавными, выверенными — и это тоже казалось непривычным для стремительной сильфиды… и завораживало.

— Я сяду рядом, ты не против?

Он кивнул

Альмарис с удовольствием скинула легкие сапожки из плотной ткани, сгрудила прямо перед Тианом побольше душистой белоглазки, удобно устроилась на крошечном стоге. Заметила, как дракон скользнул взглядом по ее красивым ножкам, и хотя в лице юноши ничего не дрогнуло, его глаза блеснули ярче…

Вот как… все же он не бесчувственная ходячая статуя? Альмарис привыкла к взглядам, полным восхищения и желания, но молодые сильфы мало ее интересовали. Никого из них она не считала достойным своей первой ночи. Но почему сейчас?.. Нет, хватит.

Осторожно коснувшись одного из рубцов на груди Тиана, девушка тихо спросила:

— Какое же оружие наносит такие раны?

— Это не оружие, — ответил он спокойно. — Это когти огненной кошки.

— Кошки?.. А, вспомнила. Маленькие хвостатые зверьки, весьма приятные, разгуливают по улицам человеческих городов.

— Наверное. Но огненные кошки не маленькие и не приятные. Они служат красным драконам.

— Существ, которые могут так ранить, уж точно милыми не назовешь! Прости, что прикасаюсь к тебе. Я пытаюсь создать связь… и наложить на нее плетение нового ветра. А теперь — тихо.

Альмарис приподняла ладонь и легонько подула на нее. Тиан заметил лишь колебание воздуха, а потом его открытой груди нежно коснулся ветерок. И снова… но уже более сильный, напористый.

Интересно, что видит сейчас перед собой посерьезневшая, сосредоточенная сильфида? Дракон ощущал, как прохладные потоки воздуха, исходящие от ее руки, словно родниковой водой омывают раны, безболезненно стягивают их края, заживляют, заглаживают незримыми невесомыми пальцами… Он почувствовал, как отступает боль, немилосердно грызшая его уже несколько дней. Стало легче дышать. И даже внезапное легкое головокружение — возможно, от соприкосновения с непривычной магией незнакомого мира — не ощущалось неприятным. Тиан ненадолго прикрыл глаза. А потом услышал:

— Вот и все.

Ран больше не было. Ни следа. Ни малейшего шрама. А девушка медленно провела ладонью по обнаженному плечу Тиана, словно хотела еще и наощупь убедиться в очевидном. Но жест вышел настолько чувственным и волнующим, что дракон слегка сдвинул брови и посмотрел на сильфиду с недоумением. Она тут же отдернула руку, будто обожглась.

Тогда Тиан, опомнившись, искренне поблагодарил ее:

— Спасибо тебе, дочь ветра. Из всех, кого я встретил в этом мире, лишь ты проявила ко мне доброту.

Она задумчиво кивнула.

— Я сделала что смогла. Да, я умею лечить телесные раны, и это очень редкое умение, между прочим. Но, увы, против ядов я сейчас бессильна. Мне бы в мой садик с целебными травами… Я бы отвар приготовила.

— Ты целительница?

— Нет. То есть не занимаюсь этим все время. Так, от случая к случаю… с сильфами редко что-то плохое случается.

— И у тебя нет врагов?

— Нет, откуда… А ты тоже думаешь, что на меня напали те черные твари, с которыми ты потом сражался? Видимо, мне удалось от них улететь — я очень быстрая, но в какой-то миг крыло отказало. Тогда-то ты меня и поймал. Я обязана тебе жизнью, Тиан…

— Не думай, что ты у меня в долгу, — ответил дракон неожиданно мягко. — Но скажи, что это были за существа? Вроде бы птицы, но перья похожи на черные древесные листья. А хвосты — словно извивающиеся стебли.

Альмарис покачала головой.

— Никогда раньше таких не встречала. Но они сотворены кем-то, это не природные создания. Ты же видел — их тела исчезали прямо в воздухе.

— Почему они охотятся за тобой?

— Не знаю. Вообще многое непонятно. Почему я ничего не могу вспомнить? Кроме зеленого тумана перед глазами… и как болело горло от этой гадости. Ты ведь тоже ею надышался, но у тебя нет провалов в памяти. Хотя, может, на нас просто по-разному действует этот токсин? Как ты себя чувствуешь?

— Я очень устал, — признался Тиан. — Но сейчас мне намного лучше. Прикосновение твоих ветров меня исцелило.

Девушка посмотрела на него как-то странно.

— Почти завидую этим ветрам… неважно. Твои рубцы… они были довольно свежими. Ты ведь получил их еще в своем мире? Значит, у нас ты совсем недавно? Хотя чему удивляться, если кружево мироздания до сих пор разорвано.

— Ты права. Но что за кружево мироздания, и что с ним случилось?

Альмарис уселась поудобнее, обхватив колени.

— Я расскажу тебе. Как сказку перед сном. Хочешь?

— Хочу.

— Тогда слушай…

Сильфы убеждены: чем ближе они к обретению души, тем чаще им снятся сны. Альмарис в эту ночь ничего не снилось. Она погрузилась в лиловый свет — и вынырнула из него. Сразу вспомнила, что приключилось с ней вчера. И очень удивилась, что снаружи уже светло.

Тиана нигде не было. Что ж, она, возможно, обидела его. Если, конечно, этот дракон способен обижаться. Тогда неудивительно, что он решил оставить ее. Альмарис постаралась отогнать от себя подступающее чувство непонятной тоски. Ее крыло скоро заживет… Она осторожно погладила белый пух… Крылья — красота и радость сильфов. Все остальное не имеет значения. Если ей отведена жизнь короткая, как цветение волшебного пифолуса, незачем тратить ее на ненужные чувства и пустые переживания. Лишь бы крыло зажило поскорее… а голод она потерпит. И тут ее взгляд упал на аккуратно сложенную у стены пещеры охапку осоки, на которой лежало несколько зимних груш.

Альмарис подошла ближе, не поверив глазам. Потом взяла один фрукт — бледно-желтый, твердый, с шершавой кожицей, откусила… Груша жесткая, но сочная, прохладная… Деревца, на которых эти груши созревают — невысокие, корявые, но с очень прочной древесиной. Такие растут на мелких необитаемых островках, раскинутых в северной части океана между населенными землями. Наверное, Тиан спустился к подножью скалы и нарвал для нее единственных фруктов, которые нашел. И девушке вдруг безумно захотелось его увидеть. Чувство было таким-непривычно острым, что закололо сердце. Такого с ней раньше не случалось…

Почти испугавшись, сильфида, крепко сжимая в пальцах надкусанную грушу, вышла из пещеры под родное небо. И замерла, увидев дракона. Тиан сидел, как вчера, прижавшись к скале, но поза его была еще более свободной и расслабленной. Он смотрел вверх, высоко задрав голову, и не обернулся к девушке. Альмарис даже не поняла, к кому дракон обращается, когда он произнес:

— Почему такое блеклое?

— Блеклое что? — все-таки ответила она. — Небо?

— Небо.

— А ты привык к какому?

— К яркому. К синему как сапфир. Пронизанному золотом. Полному игры света и облаков.

Хрустя грушей, сильфида без церемоний уселась рядом с ним и тоже подняла взгляд вверх. Сегодня солнце скрылось за тяжелыми облаками, небо было серым, но вовсе не блеклым, а как будто… жемчужным?

— Да, здесь, на севере, Дэм-Ре не часто радует нас своим золотым блеском. Вчера был как раз такой редкий денек… Зато как прекрасны рыжие закаты! И спорим, ты никогда не видел снежную грозу. А еще… если лететь дальше на север, увидишь острова, полностью покрытые снегом и льдом. По ночам небо над ними полыхает множеством красок… А звезды там сверкают ярче… чем твои глаза.

— Твоя правда, я никогда не видел снега. Только слышал о нем.

Тиан по-прежнему не смотрел на сильфиду.

Она молча доела грушу. Подавив вздох нетерпения, произнесла:

— Спасибо тебе! За завтрак.

— Не за что, Альмарис. Мне было не сложно собрать эти штуки. Надеюсь, они съедобны.

— Очень даже. Сам-то хоть поел?

— Пришлось съесть горную козу.

Сильфида представила, как страшные когти дракона, а потом его зубы впиваются в добычу… Тиан продолжил разговор в своей отстраненно-прохладной манере.

— Я могу не есть недели две, если нужно. Слухи о прожорливости драконов слишком преувеличены. Хотя… опять рассуждаю, словно я у себя дома.

— А как называется твой мир?

— Апельшард.

— Под синим-синим небом?

— И ослепительным солнцем.

— На наше солнце можно смотреть!

— А на наше нет — глаза заболят. Даже у драконов.

— Но это же плохо?

— Раньше я не представлял, что может быть иначе. Хотел бы я сейчас взглянуть на солнце Апельшарда даже сквозь ресницы… Не видел его три с половиной года.

Сильфида встрепенулась:

— То есть как?

— Красные драконы держали меня в плену в подземном городе. Требовали от моего отца, чтобы он передал их королю подвластную ему землю с двумя небольшими городами и огромными пастбищами.

— И что же? — Альмарис даже придвинулась к юноше в волнении, словно откуда-то из-за соседней скалы мог вот-вот появиться жуткий красный дракон.

— Отец, конечно же, отказался.

— Конечно же⁈

— Личные связи не имеют значения, когда речь идет о долге.

Сильфида, вспыхнув, в сердцах запустила огрызок от груши в пропасть перед собой.

— И это нас еще называют бездушными!

Тиан наконец-то повернулся к девушке. Несколько секунд внимательно изучал ее лицо — тонкая полупрозрачная кожа сильфиды налилась румянцем, прекрасные серые глаза недобро сверкают… Попробовать объяснить ей?

— Мой отец — вовсе не большой вельможа, — начал он, по-прежнему неторопливо выговаривая слова. — Но он аристократ, землевладелец, и в ответе за тех, на кого распространяется его власть. Красные драконы — давние непримиримые враги черных и зеленых. Страшно представить, что они могли бы сделать с городами, с их жителями, преданными нам… Стоила ли того моя жизнь?

— Какая чушь! — сердито бросила Альмарис. — Что за дело до других, когда надо защищать своих? Я, положим, не в восторге от моего брата Кайми, но не променяла бы его на каких-то там людей.

— Мой отец не мог поступить иначе. Хотя враги тоже думали, что рано или поздно он не выдержит. Поэтому меня не убили. Только насильно поили отравой, не позволявшей менять облик с человеческого на драконий.

Альмарис бросила на молодого дракона странный взгляд. Ею овладевало некое чувство, с которым она сама не понимала, что делать.

— Тебе сильно досталось, да?

— Могло быть и хуже. Друзьям наконец удалось передать мне зачарованный свиток, с его помощью я должен был телепортироваться домой. Да, я сознавал, что любое начертанное заклинание — крайне ненадежно. Но попробовать стоило…

Сильфида не знала, что сказать. Может быть, впервые в жизни она попыталась представить себя на месте другого существа… и поняла, что ни за что на свете не хотела бы на этом месте оказаться.

— А огненные кошки? — все-таки спросила Альмарис.

— Недобрые создания. Не все. Но большинство примкнуло к красным драконам. Они и оружием им служат, и тюремщиками, и палачами. Если ты про те раны — то это был допрос. Подозревали, что я что-то затеваю.

— Что же ты теперь будешь делать? — в растерянном голосе девушки послышалось неподдельное сострадание. Ее рука словно сама собой потянулась к его щеке…

— Положусь на волю Создателя миров, — серьезно ответил Тиан. — Альмарис… ты не должна думать об этом. И лучше все же не прикасаться ко мне лишний раз, когда я в облике человека. Но, может, ты хочешь полетать на драконе?

Неожиданное предложение! Сильфида не сказала, что все же предпочла бы касаться его прохладной человеческой кожи, а не чешуи, но от такого не отмахиваются…

— Конечно же, хочу! Но у тебя достаточно сил?

— Мы далеко не полетим, — ответил Тиан, поднимаясь. — Покружим здесь немного.

И снова непривычная, чуточку пугающая магия превращения — подобной раньше не знал мир Альмарис… И дракон, черный и блестящий, может быть, не самый большой, но великолепный… Он протянул крыло к сильфиде, и она легко поднялась по нему, уселась на спине удивительного гибкого создания и крепко обхватила его за шею.

Тиан взлетел. Весь мир ушел куда-то вниз, вокруг — привычные облака, но не ты летишь, а тебя несут, и чешуя холодит ладони, и невольно ощущаешь все крепнущее единение с этим существом, опасным и прекрасным, с которым разделяешь сейчас небо.

И тут Альмарис вздрогнула. Невольно склонилась, прижалась к дракону всем телом. Опять они!

Вчерашние птицы-растения внезапно появились из-за соседней скалы рваной тучей. Но сегодня их было меньше, чем вчера. А главное… Чудовищ преследовал человек верхом на грифоне — крылатом создании с телом льва и головой орла.

Человек поднял руку, выбрасывая в ближайшую птицу луч золотистого света. Порождение недоброй магии рассыпалось на множество перьев и тут же исчезло. Новый вспыхнувший луч — и нет еще одного врага… Одновременно и Тиан выдохнул молнию, заставив Альмарис еще теснее прижаться к его гладкой чешуе. Дракон уже наловчился не попадать в испускаемые птицами зеленые облака. Впрочем, их было сейчас куда меньше, чем вчера.

Грифон тоже работал хвостом и когтями, и одна лишь птица сумела пробиться к нему, целясь клювом в золотистое брюхо. Но тут же попала под карающий луч света… И вновь засверкали молнии…

Альмарис не поверила, когда мерзкие скрипучие крики чудищ смолкли. Она нерешительно приподнялась… и увидела, как человек на грифоне, пытаясь зайти дракону вбок, поднимает руку для световой вспышки…

— Нет! — воскликнула сильфида, вскидывая ладонь в особом жесте. — Мы друзья, наше небо — твое небо!

Услышав это общее приветствие дружественных летающих существ, ходящее по всему северу, Всадник неуверенно опустил руку.

— Дракон не враг тебе! — вновь во весь голос закричала Альмарис. — Он никому не враг. Лучше спускайтесь вместе на скальную площадку и поговорите. Вам найдется что обсудить.

— Хорошо! — услышала она молодой чистый голос. — Летите вперед, я за вами. Пока что я вас не трону.

— Тиан, надо сделать так, как он говорит, — сказала девушка, понизив голос. Дракон плавно развернулся и полетел обратно к обжитой им скале. Сильфида так и не поняла, разговаривает ли он в своем грозном обличье или нет.

Спустившись к пещере, Тиан подождал, пока Альмарис поспешно соскользнет вниз, и принял человеческий облик. Грифон приземлился недалеко от края обрыва. Всадник ловко спрыгнул с удивительного зверя, но не отходил далеко. Теперь его можно было хорошо рассмотреть, и внешний вид незнакомого юноши из Братства Грифона удивил сильфиду. Ей приходилось встречаться с Всадниками и в небе, и на земле. Все они были северянами, без исключения. Но не этот, с почти черными короткими кудрями и миндалевидными карими глазами, теплыми и бархатистыми. Изящное овальное лицо, тонкий нос, темные губы, легкая смуглость… Южанин? Или с востока?

И тут взгляд Альмарис упал на его правую руку…

Пока мрачные молодые люди подозрительно присматривались друг к другу, сильфида после коротенькой цепи рассуждений уже поняла, кто стоит перед ней. Это был очень интересный и неожиданный вывод! Сама Альмарис никогда не покидала севера, но не упускала случая расспрашивать путешественников и мореходов, и старалась запоминать все их рассказы. Мало ли когда что пригодится. Вот как сейчас…

В руке у юного Всадника — золотистый гибискус. По преданиям — любимый цветок Дэм-Ре, девы Солнца, младшей сестры-созидательницы. Только на острове Мальвис научились выращивать гибискусы, цветущие большую часть года. Только самые знатные семьи могут позволить себе вырастить цветок с золотым оттенком. Только благословение самой Дэм-Ре, которую особо чтят властители мальвийского архипелага, могло придать живому цветку такую силу, что он испускает из своего венчика солнечный луч, способный поражать врагов. А еще Альмарис было известно, что четыре года назад после смерти короля-владыки Мальвиса исчез его любимый сын, еще совсем мальчишка… наследник. И долго ходили слухи, что принца видели где-то на севере.

Тиан между тем стоял неподвижно, скрестив руки на груди. Его темные брови сдвинулись, глаза недобро сверкали.

— Почему ты хотел убить меня? — негромко спросил он у Всадника. Тот колебался. Очевидно, что ему непросто было ответить на этот вопрос теперь, когда он видел перед собой не чудовище, но юношу, на вид лишь немного старше его самого.

— Потому что я тебя испугался.

Тиан приподнял бровь. Такого ответа он, кажется, не ожидал.

— Да, — сдержанно согласился дракон. — Страх порой заставляет нас наносить удары не раздумывая.

— Послушай, Всадник, — вмешалась в разговор Альмарис, — я не раз бывала в обители Грифона и знаю многих из Братства. Но тебя вижу впервые.

— Я с ними лишь четыре месяца, — ответил темнокудрый красавец. И сопроводил свои слова такой открытой и солнечной улыбкой, что Альмарис невольно улыбнулась в ответ. И тут же ошеломила его вопросом:

— Говорят, что принц Дин-Ри из династии Линдсай исчез четыре года назад из Мальвийского королевства. Вроде бы его встречали потом на севере… Ты не знаешь случайно, где он пропадал все это время?

По тому, как изменилось выражение лица молодого Всадника, сильфида поняла, что ее выстрел — не совсем наугад — попал в цель. Смуглый юноша скользнул взглядом по волшебному цветку и вновь улыбнулся — чуточку печально.

— Принц много времени провел в море, пока не понял, что это не его стихия. Создатель не придумал ничего лучше неба… и грифон куда прекрасней корабля. Ты знаешь мое полное имя… можешь звать меня на северный манер — Дин Линд. Но обычно все зовут просто Дин.

— Дин Линд… — повторила девушка. — Звучит как колокольчик… Мое имя Альмарис. Мой друг Тиан, которого ты видишь перед собой, назвал меня принцессой сильфов. Никто раньше так меня не титуловал, но, думаю, по сути он прав. Мою мать — сновидящую Стеллу, главу крылатого народа с Высоких холмов — знают по всему северу.

— Я тоже слышал о ней. Ты настоящая принцесса, — ответил мальвиец. — Но я — уже не принц.

— Не стану больше ни о чем тебя расспрашивать, Дин. Хорошо, что познакомились. Но как ты считаешь, дочь сновидящей заслуживает доверия? Потому что я готова поручиться за дракона.

В выразительных темно-карих глазах принца промелькнуло любопытство.

— Ты говоришь, вы друзья?

— Да, — ответил за сильфиду Тиан. — Я готов быть другом этой девушки. Она вылечила меня.

— А ты спас мне жизнь! — воодушевленно подхватила Альмарис. — Даже не один раз… эти птицы со стеблями и листьями явно охотятся за мной. Но почему… почему⁈ Прилетят ли они снова?

— Я должен рассказать о произошедшем в обители, — предупредил Дин.

— Хорошо, — не стал спорить дракон. — Лети к своим. И передай им вот что. В прошлый раз, когда люди на грифонах атаковали меня с трех сторон, я сумел улететь от них, никому не навредив. Но в следующий раз буду в полную силу сражаться за свою жизнь! Хотите моей смерти? Постарайтесь как следует! Но цена окажется высокой.

— Ты можешь сам сказать им об этом. Лети со мной.

— Зачем? — усмехнулся Тиан. — Чтобы в вашем логове со мной быстрее расправились?

— Мы не убийцы. Тебя считали злодеем, потому что так проявил себя твой красный собрат.

Тиан вскинулся, и на его лице отразился такой гнев, что, казалось, он метнет в Дина молнию, не превращаясь в дракона.

— Могу я убить тебя, если кто-то из местных светлоголовых людей чем-то мне не угодит? Будет ли это справедливо? Нет? Но ты ведь тоже человек! Тогда почему я должен отвечать за поступки одного из злейших на свете созданий? Красные драконы никогда не были собратьями черным!

— И я могу подтвердить, в каком ты был состоянии… — тихо сказала Альмарис.

— Нет… прошу тебя.

— Но Дин прав! Тебе надо встретиться с Всадниками из обители Грифона и объясниться с ними. Они не глупы… не все, во всяком случае. Иначе на тебя объявят настоящую охоту.

Тиан помолчал, раздумывая.

— Да. Пожалуй… А если меня не захотят слушать, то лучше сразиться не оттягивая, чем прятаться по пещерам.

Дин кивнул.

— Тогда лети за мной.

— Я с вами! — воскликнула Альмарис.

— Я бы и не оставил тебя здесь одну, — немного даже удивился дракон, вновь принимая надменный вид. — Ты же пока не можешь летать.

Сильфида разозлилась. Даже эти фразы он умудрился произнести так, что в них не прозвучало ни капли заботливости, а только легкое раздражение из-за ее якобы недогадливости. Ей снова отказала способность рассуждать, и она заявила:

— Я полечу на грифоне!

Дин слегка поклонился. Его глаза радостно заискрились — приключение явно начинало ему нравиться.

— И я, и Гардар, — он ласково погладил великолепное создание по перистой светлой голове, — почтем за честь доставить в нашу обитель принцессу сильфов. Я прошу лишь об одном, Альмарис, — сохрани мою тайну, которую ты угадала.

Тиан скользнул по грифону равнодушным взглядом.

— Двоих такой, думаю, выдержит. Сильфида совсем невесомая. Но, Альмарис, ты доверяешь этому… этой птице и ее наезднику?

— Всадникам на грифонах все доверяют. Уже много лет… Они — защитники, патрулируют воздушные пути, перевозят альвов и людей с острова на остров, помогают нуждающимся.

— Хорошо.

Ах так! Хорошо ему? И дела нет до того, что она будет сидеть рядом с очаровательным мальвийцем, мало чем уступающим ему по красоте? Обнимать его со спины? Ладно… Альмарис, не дожидаясь помощи, легко запрыгнула на спину грифона, не проявившего ни враждебности, ни дружелюбия — словно он заразился хладнокровием от дракона.

Дин же прежде подтянул вверх рукав своей охотничьей куртки, открывая кожаный браслет на запястье, за который и заткнул стебель волшебного цветка. Гибискус не сломался, даже не помялся. Само собой — он непростой… Альмарис подумалось: интересно, как именно молоденький принц из рода Линдсай получил такое сокровище? Фамильное? Или дар свыше? А потом поняла кое-что: Дин-Ри по сути вложил сейчас оружие в ножны. А значит — поверил ей и Тиану.

Через полчаса ощутимо похолодало. Но до того, как небо принялось бездумно швыряться снегом, грифон с седоками и черный дракон приземлились на огороженной каменным забором площадке возле обители. Уже на подлете над ними кружили двое Всадников, видимо, не понимая, как один из Братства умудрился притащить сюда дракона, и что теперь с этим делать.

Тиан принял человеческий облик. Но и сейчас его черная фигура, бесстрастное лицо и надменный взгляд вряд ли могли внушить доверие местным.

Дин обезоруживающе улыбнулся своим. Альмарис подумала, что такая улыбка может успокоить любого. Сама она была немного смущена тем, что неожиданно пригрелась в непривычном тепле этого юноши и продремала почти всю дорогу на спине у грифона. И, кажется, ей что-то снилось… А значило это лишь одно — в ней таятся странные магические силы. В мире, зарожденного в сновидении Создателя, снам придавали особое значение. Сильфам обычно ничего не снится. Грезы альвов причудливы, но непонятны. У людей Альмарис не спрашивала, но знала, что из них сновидцы выходят реже всего. Людям чаще всего покровительствует солнечная Дэм-Ре, и им ближе другая магия… А вот что внутри нее самой? И проявится ли это нечто теперь, когда с волшебством творится такая неразбериха?

Рассуждать было некогда. Вход в большое белокаменное здание, словно вросшее в скалу одной стеной, преградили спешившиеся со своих грифонов Всадники — худощавый мужчина средних лет с ранней сединой в желтых волосах и статная круглолицая девушка, прячущая русые волосы под меховой шапочкой. В то же время из здания обители вышел третий — высокий, крепко сложенный, с резкими чертами лица, обрамленного короткой светлой бородой.

— Что тут происходит? — спросил он.

Дин хотел что-то сказать, но вмешалась Всадница:

— Кажется, к нам дракон в гости прибыл.

— Дракон? — не поверил здоровяк.

— Да, это я, — прозвучало в ответ. — Мое имя — Тиан.

— Думаешь, меня интересует, как тебя зовут? Изумляюсь, что ты осмелился здесь появиться!

— Тише, Вархилл, — вмешался Дин. — Это я его пригласил.

— Ты? — Вархилл с удивлением воззрился на юношу, а потом громко рассмеялся. — Ах вот как! Ну что ж… чего еще ожидать от мальвийца.

Дин-Ри дернулся, но желтоволосый удержал его за локоть.

— Тише-тише, — успокаивающе шепнул он ему в ухо. И перевел взгляд на сильфиду. — Здравствуйте, госпожа Альмарис.

— Здравствуйте, господин Торгест, — сердито отозвалась сильфида. — Не слишком-то любезно вы встречаете гостей.

— Но и не каждый день у наших дверей появляется ужасное существо из другого мира.

— А вы взгляните на него получше, может, измените мнение, — огрызнулась девушка. — Хельга, ты тоже считаешь его ужасным?

— Давайте пройдем в дом и там поговорим, — предложила Всадница. — Не слишком-то хорошо препираться у порога.

Она сделала знак своему грифону, тот взлетел и направился к соседней скале, облепленной обширными гнездами его сородичей. За ним последовали грифоны Торгеста и Дина.

— С ума вы посходили? — прищурился Вархилл. — Дракона — в дом?

— Что ты знаешь о драконах? — холодно спросил Тиан. — В вашем мире их нет.

— Теперь есть. К сожалению.

— Хельга права, — прервал их Торгест. — Если наши гости согласятся — добро пожаловать в обитель. Даю слово, Тиан и Альмарис, что вам никто не причинит здесь вреда

Он был ниже и значительно худее своего сердитого товарища, но явно старше и, похоже, пользовался в обители немалым влиянием. Во всяком случае, Вархилл, хоть и поворчал, но спорить пока что прекратил.

Альмарис внутрь очень не хотелось. Здание из грубого камня было массивным, с узкими окнами. Наверняка там сумрачно и пахнет ужасной человеческой едой… Но она не оставит Тиана одного!

Первым в дом вошел Торгест, за ним Хельга. Дин пропустил вперед гостей и предупреждающе взглянул на Вархилла, замыкающего шествие. Тот только презрительно дернул густой светлой бровью…

«А здесь не так уж плохо!» — подумала сильфида. Сразу за массивной дверью располагался небольшой зал со входами в другие помещения. Изнутри белокаменные стены украшены сложной резьбой — то ли цветы, то ли снежинки, четкие узоры переходят из одного в другой. По стенам вьются гибкие побеги лунолиста — особого морозостойкого растения, растущего на скалах. Его круглые суховатые листья постоянно светятся лиловым, служа своеобразными маячками для летающих созданий. В темное время малой луны этот свет становится ярче. Здесь лунолист заменял настенные свечи, и было это очень красиво.

Перед высокими стрельчатыми окнами располагался длинный, массивный деревянный стол, по стенам — каменные скамьи, с той же искусной вязью на спинках. Тиан задумчиво окинул взглядом помещение. Похоже на красивую благоустроенную пещеру. Пещеры он не любил. В них жили красные драконы. И то, что сейчас у него не было другого дома, не слишком-то радовало. Что же до этого зала… пускай и хватит места, чтобы принять свою устрашающую форму, маневрировать он не сможет, не говоря уже о полете. Остается понадеяться на честное слово человека. Сам он свое слово всегда держал.

— Этот дом, наверное, построили давным-давно крылатые люди, — тихонько пояснила Тиану Альмарис. — В отличие от сильфов, они не испытывают неприязни к замкнутым полутемным помещениям. А теперь это обитель Грифона.

— Место собрания нашего Братства, — подхватила Хельга и с улыбкой добавила: — Хотя здесь и сестры, как видите, есть.

— Помню, как удивился, поняв, что север — край, где все летают, — вступил в разговор Дин-Ри. — Те, у кого нет крыльев, перемещаются по воздуху на больших орлах. Особенно сейчас, когда после Великого разлома к нам сюда сдвинулся остров Багряный, а от северной оконечности материка оторвало большой кусок суши с городом Гловер-силл. Тиан… я вот что подумал… ты ведь тоже — летающее создание. Мы с тобой вместе сражались со злыми порождениями магии…

— Именно! — перебила его Альмарис. — Тиан делал это еще раньше. Сначала спас меня от падения, а потом — от мерзких птиц-растений. Невесть что в их мозгах — они явно меня преследуют. Видите, что сделали с моим крылом? Сегодня оно еще сильней потемнело! Но Тиан меня защитил, так что не смейте приставать к нему с вашими дурными подозрениями!

— Тем более, — снова заговорил Дин. — Если у дракона благородное сердце, он мог бы помогать нам и дальше сражаться с нечистью. Стать одним из нас.

— Что ты несешь? — чуть ли не взревел Вархилл. — Ты ведь не видел ту красную тварь! Точно такую же, как этот, только больше и другого окраса. Когда я заметил в окно, как он летит за тобой, мальвиец, подумал, что тебе конец!

— Почему ты не скажешь прямо, что сражался с красным драконом? — Хельга сжала плечо своего раздраженного друга. — Что потерял тогда двух товарищей? Что видел деревню, разоренную чудовищем? Боишься, что тебя сочтут пристрастным? Но ведь так оно и есть!

Всадник не ответил, потому что заговорил Тиан. В звучном голосе юноши-дракона сквозь холод невольно пробились нотки горечи.

— Вы не знаете, чего лишился я из-за вражды с красными драконами. Но можете понять, что я потерял целый мир. И в новом хотел бы жить, а не сражаться… если только не придется защищать друзей.

— Ты надеешься найти тут друзей, черная ящерица? — съязвил Вархилл. — Конечно, откуда тебе знать, сколько сумятицы внесли чужаки в нашу жизнь! Когда они стали появляться из ничего и швыряться своей дикой магией, все рухнуло окончательно! Они травили нас и жгли, они…

— Да перестань, — перебил его Дин-Ри, — ты же понимаешь, что эти существа сами были растеряны и измучены? Представь, если бы тебя вдруг перетащило из родной обители невесть куда? Кто-то из них и правда принес зло в наш мир, не спорю. Но сколько пришельцев были вынуждены просто защищаться в ответ на первый удар! Я знаю это. Именно поэтому я и поверил дракону.

— Ты знаешь? — Вархилл сузил глаза. — Что ты можешь знать, мальвиец? Ты сам чужак с востока. Не понимаю, как тебя подпустил к себе грифон. Может быть, ты заворожил его каким-то темным колдовством?

Альмарис вспыхнула. Как принц вообще допускает, чтобы с ним так обращались? Ей этот смуглый безусый юноша нравился намного сильнее румяных длинноволосых северян. Он ярче их. Тоже ни ростом, ни статью не обделен, но проскальзывает в его грациозных движениях легкая стремительность, врожденное изящество. Все Всадники одеты примерно одинаково, но именно на ладной фигуре восточного принца лучше всего сидят охотничья куртка и штаны из крепкой темной кожи. Да, он очень хорош собой, и если бы она встретила его раньше Тиана… нет, познакомься она с драконом даже позднее — позабыла бы обо всех остальных, вглядевшись в черные глаза с оттенком спелой сливы…

— Почему бы не позвать моего Гардара и не спросить его? — предложил Дин, закипая. — Грифоны понимают нашу речь — посмотрим, чем он на это ответит, и не придется ли тебе потом одежду латать.

— Да как ты смеешь, мальчишка?..

— Нет, ты как смеешь, Вархилл? — неожиданно для всех накинулась на сердитого Всадника Альмарис. — А может, это ты своего грифона чем-то подпоил? Как только вообще в Братство попал с таким нравом? Вы же вроде как за добро и помогаете всем — а ты, оказывается, тот еще злыдень! А попробуй сообразить, что те, кто теряет все, попадая в чужой мир, нуждаются в помощи не меньше остальных!

— Скажите, какие речи… — здоровяк неприятно хохотнул. — И от кого? От девчонки из легкомысленного бездушного народца, которому дела нет ни до кого, кроме себя

— Ты забыл, с кем разговариваешь?

— Я не забыл, что твоя мать — сновидящая Стелла, вот только ты — не она! Стелла — не такая, как вы все, она поддерживает тех, кому плохо, помогает советом… а ты… ты — ничто. Благодаря матери только и живете с братцем на всем готовом, порхаете туда-сюда, толку-то от вас. Да, девонька, есть у меня причины не любить чужаков, из нашего они мира, не из нашего… Но не твое это дело!

— Мое, если ты — невежа, грубиян неотесанный! — моих друзей оскорбляешь! И причины свои засунь… грифону своему под крыло. Как он только носит тебя? Самый неповоротливый и неуклюжий из людишек…

— Да куда уж людишкам до вас, мотыльков! Но друзьям-то у тебя откуда взяться? Ты ж ради других пальцем о палец не ударишь. Тебя Хтин-Ре даром исцеления почтила, а ты хоть раз сюда заглянула для того, чтобы узнать — не нужна ли помощь, может, ранен кто?

— Еще скажи, что я таких, как ты, исцелять должна! — с презрением протянула Альмарис.

— Ха, да я знаю, что рожей не вышел. Вон красавчик-дракон, он-то, небось…

— Он в тысячу раз тебя лучше, — почти прошипела девушка, словно была не сильфидой, а пепельной альвой. И прежде чем желтоволосый Торгест успел вмешаться и прекратить ссору, Альмарис чуть ли не выплюнула в лицо Вархиллу, вложив в слова всю свою злость: — Ах, как жаль, что я не умею сплетать ураганы! Не то показала бы тебе твое истинное место, зазнавшаяся землеройка!

Разошедшийся Всадник, тоже окончательно забывшись, поднял руку, словно намереваясь ударить девушку… и здание обители страшно сотряслось. Выложенный красноватыми плитами пол пошел трещинами. Всех раскидало по разным углам. Дин, только что вытащивший из рукава волшебный гибискус на случай, если придется усмирять Вархилла, больно ударился об одну из скамей и выпустил цветок из рук.

Снова тряхнуло… гибискус отбросило в сторону. Из трещины втянулось в зал жуткое создание. Клубящаяся черная тень очертаниями напоминала паука. Мгновение — и чудище выстрелило по углам нитями колдовской паутины, накрепко опутывая всех. Кроме Тиана.

Дракон был единственным, кто устоял на ногах. Он успел уклониться от летящих в него, словно маленькие молнии, тускло-серебряных нитей. Одним прыжком приблизился к пауку… и отшатнулся, когда тот превратился вдруг в Альмарис. Лже-сильфида — точная копия настоящей, кроме кончиков пальцев! — кинулась на противника бешеной кошкой, пытаясь вырвать ему горло острыми когтями. Тиан только и сумел перехватить запястья оборотня и оторвать его от себя. Теперь поддельная Альмарис смотрела на юношу огромными невинными глазами, стремясь подчинить его волю. Дракон ощущал, как настойчиво она вторгается в его разум…

— Тиан! — закричала настоящая сильфида, бившаяся в плену колдовской сети. Та держала крепко и при яростных попытках вырваться резала не хуже отточенного лезвия. — Тиан, убей ее! Разбей ей голову!

— Не могу, — донесся до девушки сдавленный голос дракона. — Она слишком похожа на тебя…

Дин тянулся за своим цветком. Распластанный на полу, накрепко спутанный со скамьей, он изо всех сил пытался продвинуться вперед. Чуть-чуть не хватало… Принц дернулся рывком, закусив губу. Нити паутины разрезали куртку, впились в запястье… и все же этой рукой, истекающей теперь кровью, он ухватил кончик сочного стебля. Приподнял цветок и направил солнечный луч в чудовище.

Луч не уничтожил лже-Альмарис, но заставил ее принять, по-видимому, истинный облик. В руках Тиана оказалось существо с огромным паучьим брюхом и мохнатыми лапами, но с телом серокожей женщины, волосы которой напоминали все ту же блекло-серебристую паутину. Содрогнувшись от такого отвратительного превращения, дракон яростно свернул ей шею. Принц выстрелил вторым лучом — и мертвое тело растаяло.

Паутина исчезла. Все медленно приходили в себя. Дин-Ри, с трудом переместившись на скамью, пытался остановить хлеставшую из запястья кровь. Тиан схватился за горло — чудище все-таки задело его когтями. Он сделал несколько неровных шагов и тяжело опустился на каменное сиденье рядом с Дином.

Альмарис была уже рядом. Дракон встревожился:

— Ты в крови…

У девушки действительно в нескольких местах было порезано платье, ткань пропиталась алым… Обнаженные белые руки — тоже в кровоточащих царапинах.

— Это ерунда, пыталась паутину порвать. Вылечу мгновенно. Не отвлекайся! Ты ранен?

— Да. Я не ищу приключений, — слабо улыбнулся дракон. — Они сами находят меня.

Он отвел руки от горла…

— Ничего себе! Вот же глупый… Почему не убил ее сразу?

— Я же сказал… она выглядела совсем как ты. Я не смог…

Кажется, впервые за все время Альмарис увидела Тиана несколько смущенным.

Сильфида перевела взгляд на принца — Дин изо всех сил зажимал правое запястье левой рукой, между пальцев сочилась кровь.

Оглянулась на троих Всадников, не произнесших еще ни слова после уничтожения оборотня.

— Если кто-то ранен, идите сюда.

Торгест и Хельга молчали. Паутина, с которой они не сумели справиться, порезала их куртки, штаны и перчатки из крепкой кожи. Вархилл же пытался рвать нити ловушки голыми руками. Он мрачно посматривал на сильфиду из-под насупленных бровей, крепкоа сжимая раненые ладони.

— Иди сюда, — сказала ему Альмарис. — Садись рядом с Дином. О, Хтин-Ре! Сколько крови… никогда еще столько не видела.

Рослый Всадник поколебался, но все-таки сделал так, как сказала девушка.

Сильфида встала перед тремя мужчинами, сложила руки на груди. Глаза чуть расширились, взгляд сделался прохладным и отрешенным, словно небо в пасмурный, но тихий день.

Воздух шевельнулся на ладонях, погладил их, превращаясь в тонкие струйки ветра. Легко, как музыкант выдувает звуки из флейты, извлекала сильфида все новые ветерки из собственной сущности, пропитанной магией лиловой луны. Волшебно сливаясь, они мягко обволакивали Альмарис — и ее неглубокие царапины затягивались на глазах. Девушка сильнее сосредоточилась, с ее рук сорвался мощный воздушный поток, направленный на раненых. Кровотечение у всех троих приостановилось.

Сильфиду тянуло к Тиану. Она старалась, чтобы волнение не отвлекало ее от мысленного плетения, но внутри что-то невыносимо и непривычно ныло. С трудом заставила себя подойти сначала к Дину. Струйку за струйкой накладывала ветерки, словно прозрачные легкие стяжки, на поврежденные вены молодого Всадника. И лицо юноши разглаживалось, мертвенная бледность спадала…

Теперь Вархилл. С ним несложно и быстро. Тот растерянно хмыкнул, опустил глаза…

И наконец Тиан. Черный дракон приподнял голову, подставляя пальцам сильфиды длинную стройную шею. Что-то содрогнулось внутри нее, когда она коснулась беззащитного окровавленного горла… Невольно подумалось: один удар ножом — и нет этой завораживающей мощи, этого надменного холода, сквозь который пробивается жажда жизни и молодое любопытство… Но девушка отогнала все ненужные, странные мысли. Вслушивалась в себя, ловила скольжение животворящих ветров во внутренних потоках магии, не поддающихся не только описанию, даже осознанию. И отдавала волшебство Тиану…

Порезы на его горле затянулись, но Альмарис пыталась еще и еще… Она чувствовала, что он не исцелен до конца. Видела, как под фарфоровой кожей в местах, где только что чудесно залечились раны, расплываются мутные темные пятна… это яд? Что за дрянь попала в его кровь с когтей того мерзкого существа? Сильфида старалась… пыталась превзойти себя — тщетно. Сделала что могла. Больше ничем не поможет… Подобное она исцелить не в состоянии.

Дракон все понял по выражению ее лица. Он не стал ничего спрашивать, просто сказал:

— Спасибо, Альмарис.

— Ты спасла мне жизнь, принцесса, — Дин мягко прижал к губам исцелившую его руку. — Благодарю тебя.

Вархилл по-прежнему хмурился.

Хельга, напряженно следившая за происходящим, подошла ближе.

— Альмарис, ты потрясающая… никогда не видела, как ты лечишь. Мне казалось, что воздух вокруг тебя просто танцевал! Тиан… у нас есть отвары целебных трав… принести?

И тут в разговор вступил наконец Торгест.

— Друзья, вы хотя бы поняли, что произошло? — спросил он тихо и устало.

— Я — точно нет, — ответила Альмарис, не сводя встревоженного взгляда с Тиана. Ей чудилось, что в груди у нее загустевает странная тяжесть…

— Кружево мироздания до сих пор рвется… — старший Всадник перевел взгляд на дракона. — Если ты не знаешь, кружево — это незримые переплетающиеся потоки волшебства, лежащие в самой основе нашего мира. Когда оно порвалось — Орхид изменился. От старой магии остались лишь отголоски, а чужаки, невесть как проникшие к нам, принесли свою, хаотичную…

— Одна из причин, чтобы счесть за благо истребление иномирян без разбора, — с сердитой иронией проговорила Хельга. — Как будто они просились к нам! Да-да, Вархилл! Иногда надо усмирять свой якобы праведный гнев и обращаться к разуму.

Здоровяк вскинул голову и хотел что-то сказать, но Торгест прервал его, резко подняв руку.

— Именно так. И это касается нас всех. Мы стали часто ссориться, друзья.

— Как только к нам прибился мальвиец… — начал было Вархилл, хотя уже не столь уверенно.

— Ну хватит уже! — рассердилась Всадница. — Дин не виноват, что когда-то мальвийские пираты потопили корабль, на котором была твоя невеста!

— Мальвийцы всегда бьют исподтишка.

Дин снова вскинулся:

— Послушай-ка…

— Подожди, мой мальчик, — прервал его Торгест. — Вы так ничего и не поняли? Кружево мироздания рвется до сих пор. И сегодня разрыв случился здесь, у нас. Наши бесконечные споры и распри повредили незримые волшебные нити. Существо из другого мира явилось сюда и едва нас не погубило. Но его, хотя и невольно, призвали мы сами…

Воцарилось молчание.

— Ладно, — первой заговорила Альмарис. — С этим ничего уже не поделать. Тиан, ты как? Не нравятся мне эти следы… Если это яд иномирного происхождения…

— Вряд ли здесь помогут отвары Хельги, — сказал Дин, остывая. — Я не уверен… не могу ничего обещать, но… Есть место, где, возможно, вас вылечат. Твое крыло, Альмарис, тоже нуждается в хорошем целителе. Но вы с Тианом должны дать слово, что сохраните все в тайне… А вы, — обратился он к Всадникам. — прошу, ни о чем не расспрашивайте. Я не имею право рассказывать.

— Так и знал, что у тебя секреты от нас, — проворчал расстроенный Вархилл. Он уже не выглядел таким самоуверенным. — А я, пожалуй, в свою деревню… дух переведу. Подумаю. Скоро не ждите.

— Ты прав, — сказал Торгест и похлопал друга по плечу. — Поразмысли, приди в себя. Много на тебя навалилось, друг, но нельзя вымещать боль на ни в чем не повинных.

Черные глаза дракона поблескивали в полумраке, смягчаемом светом волшебных растений… Альмарис уже начинала понимать — этот блеск говорит о том, что Тиана что-то волнует, но он не подает виду.

— Дин, — заговорил наконец и сам Тиан, — нет смысла уточнять, куда ты нас зовешь? Остается поверить тебе на слово?

— Да, — твердо ответил мальвиец.

Дракон ответил после короткого молчания:

— Я поверю тебе.

— Я тоже! — поспешила согласиться сильфида. — Дин, мы полетим?

— Конечно.

— То есть полетите вы и прихватите меня. Но…

Девушка оглядела себя. Ее короткая белая туника и высокие сапоги песочного цвета были заляпаны кровью. Она по-прежнему держала руки сложенными на груди, потому что одежда ее была разрезана в нескольких местах, и лучше бы мужчинам этого не видеть — для их же спокойствия.

— Я могу дать тебе свой плащ, — предложила Хельга.

— Пожалуй, не откажусь, — прохладный взгляд сильфиды потеплел. И она добавила: — Все же вы, Всадники, не зря заслужили славу храбрых и сострадательных людей.

— Мы стараемся, — слабо улыбнулся Торгест. — Но вам не стоит медлить, как и нам. Нужно попросить Хтин-Ре пролить лунный свет на это место, чтобы очистить его.

— Вы молитесь ей как богине? — уточнил Тиан.

— Мы просим у сестер-созидательниц то, что они могут дать нам по своей доброте. Есть силы могущественнее вечных дев, но они — ближе всех к смертным.

— У нас нет священников и жрецов, как в других мирах, — пояснила Хельга. — Но на просьбы некоторых избранных сестры почему-то откликаются скорее. Пускай они хранят вас на вашем пути!

От обители Грифона свернули на восток, потом чуть южнее. Распогодилось, Дэм-Ре расцвечивала солнечными отблесками густые облака. Альмарис, вновь сидевшая на Гардаре за спиной у Дина, заметила, что мальвиец ни разу не оглянулся, чтобы проверить, не отстает ли Тиан. Сама она, кутаясь в плащ Хельги, то и дело встревоженно озиралась на дракона. Но он летел за ними ровно, спокойно. То ли легче переносил повреждения в этом облике, то ли снова демонстрировал поистине нечеловеческую выдержку.

Дин-Ри молчал. Сильфиде была этому даже рада, болтать ей сейчас не хотелось. Она углубилась в себя, в свои ощущения. Что за странное чувство, будто сердце тяжелеет? Так ли обретается душа? Да что это, в конце концов, вообще такое? Явно не чувства, не эмоции, даже не способность к привязанностям — всего этого у нее с избытком. Нет… девушка не понимала. Как не понимала и того, нравятся ли ей странные изменения и чего она от них ждет. И чего хочет по-настоящему? Сейчас лишь одного — чтобы Тиан выздоровел. Неужели ее ссора с Вархиллом стала последней каплей, вызвавшей магический разрыв в обители? Тогда это она виновата в том, что произошло с драконом… но меньше всего Альмарис хотелось испытывать чувство вины.

Сколько времени они уже летят? Два часа? Три? Но вот Дин громко произнес:

— Тиан, постарайся как-то прикоснуться к грифону, и не отпускай его, пока не… Сам увидишь.

Но даже сейчас он не обернулся. А потом Гардар стал стремительно снижаться, а следом и дракон, осторожно ухвативший его за длинный хвост.

Сильфида заинтересовалась — что происходят? Вокруг по-прежнему лишь облака… но они вдруг обернулись густым непроницаемым туманом.

Странное ощущение… Весь мир поглотила зыбкая белизна с проблесками серебра. Стало ощутимо теплее. И спустя миг в глаза брызнули сочные краски непривычно-яркого лета. Все ближе становился небольшой круглый островок. Темную зелень смешанного леса прорезала безмятежная речная синь, уютно желтел песок морских пляжей, пестрели сады вокруг разнообразных крошечных домиков с разноцветными крышами. И все это серебристым куполом окружал туман, застилавший небо и горизонты.

Направляемый Всадником грифон, снижаясь, устремился в сердцевину леса. Приземлился на широкой поляне перед холмом, покрытой не по северному густой, сочной и темной травой. Черный дракон с впечатляющей грациозностью опустился вслед за Гардаром на поляну, на котором озорно поблескивали сквозь зелень бусины алых ягод. Тиан не спешил принимать человеческий облик.

Альмарис первой соскользнула с грифона, за ней спешился Дин и быстро зашагал через поляну к холму, поросшему кустарником и низкими деревьями. Но из зарослей, видимо, скрывавших вход в логово, навстречу уже выходил огромный белый волк.

Длинная шерсть зверя отливала серебром, туман клубился над ним, то почти исчезая, то скрывая зыбкую фигуру.

— О, Хтин-Ре… — прошептала Альмарис. — Волк, вылепленный из облака…

— Приветствую тебя, Кирито, — голос Дина прозвучал весело и звонко.

Невиданный зверь дружелюбно взмахнул хвостом, рассыпая бледные искры, вежливо склонил голову в ответ. А потом его небесно-голубые глаза устремились на дракона…

На поляну из зарослей орешника выскочила девочка в коротком пестром платье, словно сплетенном из цветов. Пышные каштановые локоны окружали хрупкую фигурку золотистой тучкой. Зеленые глазищи расширились еще сильнее, когда она увидела дракона. За ней следовал заросший темной щетиной мужчина средних лет в потертом сюртуке и широкополой шляпе. Девочка испуганно прильнула к нему. Темно-серый кот спрыгнул… нет, слетел с дерева на крыльях летучей мыши прямо им под ноги.

— Эй, тут творится что-то интересное? — послышался голос с другой стороны, из-за маленьких синеватых елей. Потом колючие ветви раздвинулись, появилась остролицая девушка с огненно-рыжими волосами, стянутыми в несколько длиннющих хвостов. Ее простое ярко-красное платье с расширяющимися книзу рукавами в нескольких местах было порвано и небрежно зашито грубыми нитками.

— Эй, Кюбико, куда ты опять умчалась?

Сквозь ели продрался некто, на первый взгляд казавшийся огромным лазурным сполохом… Но он метнулся обратно, а девушка замерла при виде Тиана.

Сильфида не понимала, что происходит, но была заинтригована. В деревьях и кустах, окружавших поляну, чувствовалось какое-то движение, шевеление. Кто-то прятался и подсматривал, не рискуя показаться. Альмарис даже показалось, что она видит среди обычных стволов странное существо — то ли человек, то ли дерево. А потом она вновь перевела взгляд на дракона.

В драконьем облике огромные глаза Тиана еще сильнее отливали лиловым. Постепенно настороженность в их остром взгляде сменялась задумчивым интересом. Обитатели же укутанного туманом островка, так беспечно выскочившие на поляну, стояли молча, настороженные и нахохлившиеся как дети. Рыженькая девушка по имени Кюбико посмотрела на Дина с укором. Но никто не кричал, не ругался и, тем более, не нападал.

И тогда Тиан принял человеческий облик. Он предстал в наиболее уязвимой своей форме и обвел всех спокойным уверенным взглядом. Хотя синеватый оттенок кожи и крепко сжатые губы свидетельствовали о том, что юноша испытывает нешуточную боль. Странные следы на шее еще сильнее потемнели. Альмарис встревоженно нахмурилась.

Туманный волк подошел очень близко к молодому дракону, почти уперся носом в его живот.

— Меня зовут Кирито, — заговорил он мягким тихим голосом, таким же зыбким, как и его облик. — Кто ты? Ты чужак в этом мире?

— Да. Мое имя Тиан.

— Я видел облачных драконов… таких, как ты, не встречал. От тебя пахнет опасностью и болью. А ты, крылатая дева?

Сильфида встала рядом с Тианом.

— Я здешняя. Принцесса Альмарис из народа сильфов. Если что — дракон мой друг, и обидеть его я не позволю!

По шерсти волка быстрее пробежали серебристые искорки, он как будто засмеялся.

— Зачем обижать тех, кто не враждебен нам, принцесса? Мы все здесь — чужаки, пришельцы.

— И многих из нас пытались убить местные! — вступила в разговор Кюбико, красно-рыжим пятном пламеневшая на фоне темной зелени. В ее ярком голосе тоже слышалась огненные сполохи. — Или хотя бы поколотить… Как будто мы виноваты, что нас перекинуло сюда неведомой силой! Мы что, об этом просили?

— Тише, девочка, — мягко прервал ее волк. — Давай послушаем наших гостей.

— Извините, оаками-сама, — проговорила девушка почти обиженно. Кирито помахал хвостом в знак того, что все в порядке.

— Думаю, что выслушать нужно сначала меня, — вмешался Дин-Ри. — Ведь это я решил пригласить сюда моих новых друзей.

— Друзей? — Тиан приподнял бровь, как делал всегда в знак удивления. — Ты назвал меня другом, Всадник?

— Да, дракон. Ты против?

— Вот ты всегда такой, Дин! — не выдержала Кюбико. — Рад сдружиться с кем угодно. А готовы ли тебе ответить? Черный дракон, кажется, твоего порыва не разделяет.

— Пока ты тут болтаешь всякую ерунду, подружка, — начал горячиться в ответ мальвийский принц, — те, кого я сюда позвал в надежде, что им помогут, страдают и слабеют от яда!

— Ладно, молчу. Но открывать наш островок местной девочке было неосмотрительно. У нас и так нет ничего, кроме этого клочка земли. А если она нас выдаст?

— Как я могу вас выдать? Кому? Зачем? — удивилась Альмарис. — Я вообще не понимаю, что происходит.

— Это магия, принцесса, — объяснил белый волк. — Моя магия. Я сумел укрыть волшебным туманом островок, прежде необитаемый. Никто не видит эту землю, кроме нас. Корабли проходят сквозь нее. Попасть сюда может тот, кому я подарю частичку тумана. Но тут таится опасность: если в момент перехода до кого-то из нас дотронется чужой — тоже окажется на острове. Пока я не знаю, как это поправить, здесь моя магия плоховато меня слушается. Вот так Дин провел вас сюда, как я понял, по своему желанию.

— Я беру на себя ответственность, Кирито, — ответил юноша. — С Тианом мы сражались вместе против темных созданий. Альмарис… она не дала мне истечь кровью. Да и как не помочь крылатой девушке, которая не может летать из-за ранения?

— Ты привык рисковать? — тихо спросил дракон, и глаза его вновь заблестели.

— Конечно. Но, Тиан… ты ведь уже доверился мне.

— И что вы тогда болтаете, если нужна помощь? — рассердилась Кюбико. — Не поймешь вас. Хорошо, дракон… ты вроде как один из нас. Местные особенно боятся таких, как мы, меняющих облик. Говорят — оборотни. А ты, маленькая принцесса, не выдавай нас своим! Не то я сама отгрызу тебе крыло.

— Откуда ты знаешь, кто для меня — свои, девочка-огонь?

Кюбико фыркнула почти как лисичка, и Альмарис вдруг поняла — так она и есть лиса! Меняющая форму… Есть что-то такое в глубине золотистых глаз этой девчонки, из-за чего ее никак нельзя принять за обычного человека.

— Кюбико — куцунэ, девушка-лисица, — пояснил волк, словно догадавшись, о чем думает Альмарис. — Немного взбалмошное взрослое дитя, но с добрым сердцем. И она права. Если в крови яд, то…

— … вам нужна Мод, — раздался совсем рядом тихий, как шелест листвы, голос. — Вам нужна я.

Тиан и Альмарис разом обернулись. Та самая девочка, первой выбежавшая на поляну… В цветочном платье, с пышными каштановыми волосами и орехово-смуглой кожей. Возраст ее сложно было определить. Не по-детски серьезная, даже печальная, Мод без улыбки смотрела снизу вверх на юношу-дракона глазами слишком большими, чтобы быть человеческими или даже альвийскими. Да и цвет их — насыщенный травяной, необычный… Альмарис ощутила в ребенке что-то настолько чуждое, что это даже пугало.

— Кто ты? — почти прошептала она.

Девочка нетерпеливо взмахнула рукой.

— Неважно. Я вытяну яд из вас — в себя. Только будет очень больно. Не мне.

— В себя? — не поняла сильфида. — Как так? Ты не заболеешь?

— Нет. Никогда не заболею, никогда не умру. Я уже мертва.

— Ты… — Альмарис запнулась, глядя на Мод расширившимися глазами. Даже Тиан слегка нахмурился.

Тут к девочке подошел человек, в объятьях которого она пряталась поначалу от испугавшего ее дракона, и погладил по пушистой голове худощавой смуглой рукой.

— Ну зачем ты так говоришь, маленькая? — ласково заговорил он с ней. — Как ты можешь быть мертвой, когда ты думаешь, чувствуешь… сострадаешь?

Он перевел на Тиана взгляд ясных серо-голубых глаз, преображавших его лицо с простыми мягкими чертами.

— Меня зовут Ганс. Это моя дочка, господин дракон… то есть, как бы сказать поточнее… Я садовник. Все цветы, выращенные мной — мои дети. А с этой малышкой много чего случилось — и она мне дороже всех.

— Живой цветок! — воскликнула Альмарис. — Маги-ионнсай тоже умели их создавать… правда, особо разумными те цветы не назовешь.

— А моя маленькая Мод — умница. Она и правда поможет вам, не причинит зла. Доверьтесь ей господин дракон, и вы, принцесса. Если она сама предложила помощь — значит, знает, что делает.

— Ганс любит меня, — эхом отозвалась Мод. — Ганс — великий садовник. Пускай наш волк погрузит в сон принцессу и дракона — тогда они не почувствуют боли.

— Я согласился лететь за Дином, — ответил Тиан. — Я уже здесь. Глупо не воспользоваться предложением помощи из-за боязни быть обманутым. Что я должен делать?

— То, что уже делаешь — довериться до конца, — ответил волшебный волк Кирито. — Прими частицу моего тумана — он окутает тебя как одеялом, и ты уснешь на время.

— А я останусь бодрствовать! — заявила Альмарис. — И посмотрю, как вы станете лечить Тиана. И пусть хоть кто-то попробует причинить ему вред…

Дракон повернулся к сильфиде и коснулся ладонью ее щеки. Легкий, скупой жест, но девушка взволнованно встрепенулась, потянулась к нему… Тиан же опять почти неуловимо отстранился.

— Хорошо, Кирито, — сказал он. — Я готов.

Волк лизнул ему руку. По белой шерсти прошли неожиданно яркие сполохи. А потом воздух вокруг Кирито заклубился, превращая волшебного зверя в туманную фигуру. Волк вновь провел большим языком по кисти дракона, словно зализывал невидимую рану. Тиан стал оседать в траву. Альмарис опустилась рядом, и когда магический сон окончательно завладел драконом, положила черноволосую голову себе на колени.

— Да, — прошептала Мод. — Теперь все правильно.

Она протянула руку к юноше. Тоненькие смуглые пальцы вытянулись и позеленели, превращаясь в длинные гибкие лозы. Сильфида не смотрела, какие еще изменения происходят с девочкой. Она тревожно наблюдала за тем, как лозы опутывают плечи Тиана, как тонкий побег врастает ему под кожу… И все замерло. Но темные пятна на горле дракона рассасывались, исчезали. Он расслабился во сне, задышал глубоко и спокойно. Мод наконец отпустила его.

— Вот и все, — сказала она. Девочка вернулась к прежнему виду, но сама теперь потемнела, еще более чужая и отстраненная. Взгляд зеленых глаз потускнел.

— Спасибо… — прошептала сильфида. Ей было неловко из-за того, что она не испытывала другого чувства, кроме облегчения. Надо бы сострадать Мод, горячо ее благодарить, но Альмарис казалось, что девочка-цветок просто сделала то, что нужно. Если странное живое растение в силах было помочь Тиану, то как оно могло этого не сделать? И пока сильфида разбиралась в своих ощущениях, невольно поглаживая волосы спящего дракона, Кирито коснулся языком ее руки повыше локтя.

— Теперь ты, — с обычной своей мягкостью произнес туманный зверь.

Ах да. Конечно. Крыло. Едва Альмарис вспомнила о нем, как оно вновь противно заныло. Все, хватит. Надо признать — она не имеет представления, что это за яд, и не вылечится никаким своим отваром. Лучше погрузиться в тот же сон, что и черный дракон, и будь что будет.

— Да, Кирито…

Вновь теплая влажность на ее руке — а потом сильфида словно упала в облако…

Проснулась сильфида с ощущением легкости — крыло больше не болело. Снов не было. Но не покидало ощущение мягкого парения в пушистых облаках… Это же магия туманного волка… и Альмарис вспомнила, что произошло накануне.

Сейчас она лежала на животе, заботливо прикрытая плащом Хельги, на чем-то мягком, но уж точно не на облаке. Оказалось — толстое стеганое одеяло. Разложено прямо на полу. Под головой — чуть жестковатая подушка. А рядом… Альмарис сбросила с себя плащ и села, неотрывно глядя на Тиана. Он лежал рядом с ней… почти рядом. Все еще спал. Голова чуть откинута назад… девушка рада была убедиться, что от повреждений на его горле не осталось и следа.

Быстро огляделась — похоже, они в небольшом деревянном домике, где явно не хватает мебели, зато немало плетеных ковриков на полу и на стенах. Сквозь полузакрытое ставнями квадратное окошко пробивается свет, но неясно, вечер ли сейчас, утро…

Вновь перевела взгляд на Тиана. Он лежал на спине, откинув в сторону правую руку, и крепко спал. Синеватая бледность, накануне покрывавшая его лицо, сменилась прежней молочной белизной. Было в нем сейчас что-то мягкое, расслабленное, почти нежное… ничего подобного она не могла представить в первую встречу. Красивые губы слегка приоткрыты… и Альмарис не выдержала. Припала к манящему рту юноши глубоким, жадным поцелуем.

Он ответил. Спросонья, ничего еще не осознавая, возможно, ощущая их первую легкую близость как продолжение сна… Его губы были прохладными, как ягоды северных лесов, и поцелуй — таким же терпким и сладким. А потом Тиан широко раскрыл глаза, схватил девушку за плечи… и резко отстранил от себя. Альмарис вздрогнула. Но не гнев, на мгновение полыхнувший в темных зрачках дракона, резанул, как нож, ее сердце, а печаль, почти тоска, отразившаяся на его лице.

— Для тебя это игра? — спросил Тиан не вставая, переведя взгляд на дощатый потолок.

— Конечно! — ответила сильфида с вызовом. — Зачем все усложнить? Игра… но разве не самая прелестная, яркая, изысканная? — она вновь потянулась к нему. — Или, если хочешь, мы сыграем иначе… как дано лишь нам. Ты мне нравишься…

— Ты тоже нравишься мне, Альмарис. Но сейчас это ничего не значит. Я не могу дать тебе то, чего ты так жаждешь. Мы знакомы лишь третий день… Драконы сближаются, когда хотят создать пару очень надолго, может быть, на всю жизнь. А мы с тобой по-прежнему — в разных мирах.

Он прикрыл глаза.

— Альмарис… мне нужно время.

— А если у нас его нет? — спросила девушка тихо. — Вспомни, как мы познакомились… Кто может быть уверенным в том, что доживет до завтра?

Не дожидаясь ответа, сильфида встала и вышла из комнаты.

Было непривычно тепло. И как же приятно ощущать ступнями прогретые доски пола… Перед тем, как уложить крылатую девушку на одеяло, кто-то снял с нее сапоги. Мало того — только сейчас Альмарис поняла, что ее туника выстирана и зашита. Почему? Зачем бы местным так заботиться о чужачке? И кто ее переодевал? Может, рыженькая Кюбико? Хотя какая разница… если бы это мог быть Тиан…

Пройдя через еще одну скудно обставленную комнатушку, Альмарис вышла на крыльцо небольшого домика с треугольной крышей. Запахло малиной и летними травами… Утро… Синяя река — совсем рядом. На ее ряби тускло отражаются с трудом пробившиеся сквозь туман отблески света солнечной Дэм-Ре. На речном берегу, поросшем кустарником и редкими деревьями, сильфида увидела в просвете между стволами две фигуры. Медленно спустилась с крыльца, осторожно подошла поближе.

Юноша и девушка в высокой траве… Это Дин и… незнакомая юная альва в белом платье, местами прилипшем к телу. Она сидит к нему спиной, а он расчесывает ее блестящие от влаги светлые волосы. Сам мальвиец был полураздет, его кудри тоже казались мокрыми. Купались вместе? Любовники?

Сильфида почувствовала жуткую досаду. В конце концов, она уже не дитя, почему ей-то не везет? Альвийская девушка обернулась к ней. Вскочила и убежала куда-то, скрылась за деревьями. Альмарис подошла к Дину, сделала знак, чтобы он не вставал ей навстречу. Сама опустилась рядом с ним в траву.

— Доброе утро… Значит, мы с Тианом проспали весь вечер и всю ночь. Как мы оказались в этом доме?

— Доброе утро, принцесса, — улыбка Дина оставалась по-прежнему солнечной. — Я попросил Кирито и Ганса помочь перенести вас обоих сюда. В мой дом. А потом Кюбико постирала и зашила твое платье.

— Спасибо… я очень тронута вашей заботой. Кюбико занимается хозяйством?

— Старается, хотя не всегда ей все удается. Не хватает терпения, усидчивости. Когда я здесь, порой помогаю, уж как умею.

— Вы с ней друзья?

— Да. Я и попал-то сюда потому, что защитил лисичку от жителей одного из островов. Они хотели убить ее…

— За что?

— Просто так. В лисьей форме у нее три хвоста. Ох… — он сменил тему. — Альмарис, ты хорошо выспалась? Прости, что на полу. Единственную кровать сейчас занимает Линди…

— Линди — та самая альва, что умчалась прочь, едва меня увидев?

— Не принимай на свой счет. Она со всеми такая. Близко подпускает к себе только меня.

— Ты ее возлюбленный?

— Нет.

— Но ведь ты расчесывал ей волосы.

— Даже больше. Приходилось и переодевать ее, и даже мыть. Это странная и грустная история. Патрулируя однажды воздушные пути над северо-западными островами, мы с Гардаром спустились на один из них, чтобы перекусить. Мой грифон в зарослях барбариса нашел девушку, израненную настолько, что я был очень удивлен, когда оказалось, что она еще дышит. Привезли ее сюда. Она долго болела, мы с Кюбико ухаживали за ней. Я дал ей имя, созвучное с моей фамилией. Линди более-менее оправилась, но не произнесла еще ни одного слова. Она всех боится. Убегает даже от Кюбико, а ведь лисичка так много для нее сделала! Левая рука у Линди до сих пор плохо действует… Что с ней случилось, понятия не имею. Не хочется верить, что это был чей-то злой умысел, но характер ран, увы, подтверждает это. Я чувствую ответственность за это дитя.

— Вот оно как… — протянула Альмарис. — Значит, ты не влюблен в нее.

Дин вновь улыбнулся, на этот раз немного загадочно, но в его темных глазах промелькнул отблеск острого и сильного чувства.

— Если я признаюсь тебе, в кого влюблен уже несколько лет, ты удивишься, Альмарис. Или рассмеешься. Но мне почему-то очень хочется это сделать.

— Так говори же, — подбодрила принца любопытная девушка.

— Дэм-Ре. Я люблю Дэм-Ре.

— Что? — и впрямь удивилась Альмарис. — Младшая сестра-созидательница? Ты влюблен… в Солнце?

Теперь во взгляде Дина отразилась нескрываемая нежность.

— На то есть причина. Здесь, на севере, мне не хватает ее света… особенно на нашем островке. Но иначе нельзя — волшебный туман служит местным жителям защитой.

Альмарис тяжело вздохнула.

— Твоя любовь слишком высоко, до нее не дотянуться. А я вроде бы и могу прикоснуться к тому, кто мне нравится, но… От меня он еще дальше, чем две луны и солнечная Дэм-Ре.

Во время этого разговора сильфида без смущения рассматривала обнаженный торс юноши. Ей было интересно. Людей не часто увидишь даже полуголыми. Человеческие мужчины, как она поняла, отличаются от сильфов и альвов более крепким сложением и развитыми мышцами. Золотисто-смуглое тело Дина она сочла красивым — в нем было особое, неальвийское изящество.

Горькая обида на Тиана придала девушке решимости, и она прикоснулась к гладкому плечу мальвийца.

— Наши с тобой светила слишком далеко, — шепотом повторила она.

— Можно дотронуться до твоих крыльев? — так же тихо попросил Дин.

— Ах, люди так часто просят об этом!

Альмарис грациозно, с легким смехом, развернулась к нему спиной. Длинные пальцы принца погрузились в невесомый белый пух, взволнованно гладили шелковистые перья. Иногда его ладонь замирала, словно вбирая в себя нежность чудесного оперенья. Краем глаза сильфида уловила какое-то движение в стороне дома. Слегка повернув голову, она увидела, что Тиан стоит на крыльце и смотрит на них.

Она стремительно переместилась Дину за спину и сказала, уже не понижая голоса:

— Тебе бы тоже пошли крылья, принц. Яркие, солнечные… Ты очень красивый…

С нарочитой неторопливостью провела кончиками пальцев по линии позвоночника, заставив юношу вздрогнуть.

— Крылья… вот здесь… — прижала ладони к его лопаткам. — Ты удивительно теплый. Даже не думала, что такое бывает. Тебя греет твоя Дэм-Ре?

— Альмарис…

Дин развернулся к ней.

— Послушай, зачем ты… — произнес он почти с горечью, стряхивая наваждение. — Я ведь тебе не нужен.

Оба они увидели, как Тиан неспешно уходит от дома по едва заметной тропинке, ведущей к хвойной части леса.

— А я тебе нужна? — спросила Альмарис, невольно провожая взглядом дракона.

— Принцесса… если бы мы встретились при других обстоятельствах… Но сейчас я не могу. Я видел, как он смотрит на тебя. Как ты смотришь на него… Прошу тебя, не играй со мной.

Игра… опять это слово. Сильфида в который раз ощутила, как сердце наполняется странной тяжестью. Для чего это ей? Всю свою недлинную пока еще жизнь она прожила легко и свободно, ни о чем не тужила и не задумывалась. А что теперь… И ведь получаса не прошло — а ее дважды отвергли! Это неправильно. Это она должна отвергать, не ее. Как они только посмели…

Но сколько ни ругала мысленно Альмарис дракона и мальвийского принца, тяжесть в груди становилась только сильнее.

Затрещали кусты неподалеку. Хрупкая альва вернулась. В большущих светло-зеленых глазах плескался страх и нечто сродни отчаянию. Тоненькими пальчиками она крепко сжала плечо Альмарис и решительно отстранила ее от Дина.

«Что за день у меня сегодня, — подумала сильфида, ощущая подступающее уныние. — Все меня прогоняют, отталкивают… никому не нужна принцесса сильфов…»

Дин поднялся и крепко обнял Линди. Молоденькая альва прижалась к нему и закрыла глаза. Ее плечи подрагивали.

— Не бойся, глупышка, я с тобой, — шепнул ей принц, поглаживая по волнистым светлым волосам. — Я тебя не брошу.

Альмарис отошла к дому, уселась на крыльцо. Линди, успокоенная своим другом, вновь куда-то убежала. Дин подошел к сильфиде, сел рядом с ней.

— Не расстраивайся, принцесса. Я верю, что все изменится к лучшему. И ты верь.

Сильфида не успела ничего ответить, красный сполох — девушка-лисичка появилась словно ниоткуда.

— Доброе утро вам! — поздоровалась она и ткнула Дину под нос маленькую ярко-зеленую ящерку. — Смотри, какая красивая…

Юноша заметно побледнел и отвернулся.

— Что ты делаешь, Кюбико? Так ничего не выйдет! — послышался голос Ганса, в котором звучал мягкий укор. Он тоже пришел сюда, а с ним — Мод…

«Все вчерашние хотят поздороваться со мной?» — с удивлением подумала Альмарис. И правда — на крылатую гостью посматривали с дружелюбным интересом. Девушке стало вдруг не по себе… Местные жители проявили столько дружелюбия и заботы, а она даже толком не поблагодарила…

Сильфида встала с крылья, грациозно поклонилась и сердечно произнесла:

— Спасибо вам за все, друзья! Благодарю и за себя… и за Тиана. Вы… вы нам очень помогли.

Она обняла малышку Мод. На ощупь девочка, назвавшая себя мертвой, и впрямь была как сухое растение. Альмарис почувствовала ответное слабое объятье. Ганс тепло улыбнулся. Улыбка красила его так же, как и доброе выражение светлых глаз.

Кюбико подмигнула Альмарис и выпустила ящерицу в траву.

— Больше не буду, — повинилась она перед Дином.

— А в чем подвох? — полюбопытствовала сильфида.

— Я боюсь рептилий, — просто ответил юноша.

Боится? Да, бывают разные страхи… Но ведь Тиан — тоже рептилия? Поэтому Дин старался не смотреть на него в драконьем облике? Тиан… Тиан…

— Кто-нибудь видел дракона? — спросила она.

— Я! — тряхнула длинными волосами Кюбико. — Он гуляет среди сосен. Проводить?

— Буду признательна.

— Тогда идем.

По дороге Альмарис с разрешения лисицы отдирала от сосновых стволов янтарную смолу и ела ее с наслаждением.

— Даже такой малостью сильфы могут утолить голод? — засомневалась Кюбико.

— Конечно. Но иногда мы объедаемся фруктами… просто так, для удовольствия.

Кицунэ звонко засмеялась.

— Фруктами! Поверить не могу. Ты, наверное, легче воздуха, Альмарис. Как ты меня вчера назвала? Девочка-огонь? Ну а ты — девочка-ветер!

— Истинная правда.

— А в чувствах — тоже ветер? Почему черный дракон такой печальный?

— Тиан печальный?

— Кирито-сама правильно сказал: от него пахнет болью. И грустью — добавлю я. Он ведь тоже пришелец? Знаешь, что я поняла, поговорив со всеми? Казалось бы, каждый из нас оказался здесь случайно. Но есть нечто общее: ни один из нас не был счастлив в своем мире.

— Кюбико…

— Ах нет, не говори ничего. Вон твой дракон. А я побежала.

Альмарис посмотрела туда, куда указала лисичка. Действительно, Тиан стоял, глубоко задумавшись, возле пушистой темно-зеленой ели…

Сильфида глубоко вдохнула смолистый чистый воздух.

— Кюбико… подожди. Скажи, ты знаешь, что такое душа?

Рыжая девушка в задумчивости протянула сквозь пальцы густую прядь своих волос.

— Не знаю. Но мне кажется, что тот, у кого есть душа, умеет не только чувствовать, но и слушать.

Она весело фыркнула, и не успела сильфида глазом моргнуть, как крупная яркая лиса с тремя пышнейшими хвостами предстала перед ней на миг, а потом скрылась в зарослях.

Альмарис медленно подошла к Тиану. Дракон заметил ее, но в его прекрасном лице ничего не дрогнуло, словно оно было выточено из белоснежного камня.

— Скажи, — спросила девушка безо всякого вступления, — в твоем мире… в Апельшарде у тебя осталась возлюбленная?

Взгляд Тиана смягчился. Он как будто ожил — но лишь для того, чтобы его губы сложились в невеселую улыбку.

— У меня была подруга. Мы хотели прожить с ней вместе все отведенные судьбой годы…

— И что же?

— Не думали, что наше время истечет так скоро. Ее убили красные драконы. В той самой стычке, когда меня захватили в плен. Силы были слишком неравны… Я не смог защитить ее.

Альмарис кивнула. Горечь поднялась из глубин сердца, уже явно чем-то наполненного. Наконец-то девушка попыталась услышать не только себя… И эта попытка ранила ее, но и что-то, кажется, в ней изменила.

Она улыбнулась ему от сердца.

— Прощай, Тиан.

Расправила крылья, и дракон наконец-то увидел, как сильфида взлетает в небо. Выше сосен и елей, немного неровно, словно заново учится полету… Белым цветком поднимается к серебристому туманному куполу и исчезает в нем, легко выпущенная зачарованным островом на свободу…

А дракон по-прежнему стоял и смотрел… Из подлеска выскочила огненная лиса, взмахнула тремя хвостами, обернулась рыжей девушкой.

— Что же ты? — возмущенно воскликнула Кюбико. — Лети за ней!

Тиан провел ладонью по лбу.

— Не стоит, — сказал он тихо.

— Ты очень глупый дракон. Как мы научимся жить в новом мире, если станем отвергать лучшее, что в нем есть?

— Я не знаю…

Юноша пошел было куда глаза глядят, но потом обернулся к лисице.

— Пожалуйста, проводи меня к Кирито. Туманный волк ведь главный здесь? Хочу попросить его разрешить остаться с вами. Может быть, сам того не ведая, я уже нашел новый дом.

— Пошли, — вздохнув, отозвалась Кюбико.

Кайми летел в большой город. Вообще-то города, полные альвов и людей, никогда его не интересовали. Но сейчас он уверенно стремился в Гловер-Силл. Жемчужина севера… Город и представлялся ему огромной матовой жемчужиной, холодной от снега… Все это глупости, но лучше думать о пустяках. Только не о том, как ослабла его природная магия… Столько боли и разочарования… Да еще сестрица Альмарис влюбилась в черного дракона — свихнулась, не иначе. А драгоценная подруга Тирис… все, хватит.

Те, кто сравнивал Кайми с его младшей сестрой, находили, что они очень похожи. Только у Альмарис локоны с каштановым отливом, а роскошные кудри ее брата, небрежно ниспадающие на плечи, — почти белые. Он безусловно хорош — нежной, прохладной красотой воздушного создания. Четыре светлых крыла сильфа — его радость и гордость — кажутся полупрозрачными, как лед.

Сейчас юноша почти не давал отдыха крыльям. Он ощущал себя уже измотанным, когда наконец пред ним предстали мощные стены островного города. Элегантные башни нежно золотились под первыми солнечными лучами.

Кайми скользнул вниз, через стену Северной жемчужины. Пролетел над крышами особняков. Красота этой части города вливалась в него певучей мелодией. Полукружия белых арок… Плавные, спокойные линии зданий сменяются вдохновенной устремленностью ввысь. И тепло… Почему-то здесь очень тепло для севера.

Оказавшись над роскошным цветником, сильф спустился к нему, чтобы посмотреть, живые ли в городе цветы. Оказалось — да, и юноша, не удержавшись, сорвал большую розу, сильно при этом уколовшись.

Отошел, присел на широкий край круглого фонтана. Прижал уже раскрывающий лепестки бутон к изысканно-бледному лицу. Прикрыл прозрачно-серые глаза. Этот насыщенный аромат… Как знакомо. Да, это было еще до Великого разлома. Тогда он был безоблачно счастлив.

Воспоминания… Кайми сидел на краю скалистой площадки, а Тирис беспорядочно летала над ним и смеялась. Вот он резким движением перехватил руку подруги, потянул к себе… Она уступала — мягко, ласково, послушно… Жадные губы сильфа нащупали пухлые смеющиеся губки, а Тирис вдруг нежно коснулась его щеки чем-то легким, приятным. В ее пальцах Кайми увидел горный цветок, пахший почему-то розой… и подумал: эта девушка — светлая, чистая — сама похожа на белую розу…

Отогнав воспоминание, сильф почувствовал, что его левая ладонь кровоточит, с силой сжимая шипастый стебель. И тогда тонкими нервными пальцами правой руки он принялся мять бутон, рвать его, терзать со злостью… Потом поднялся и бросил оставшуюся в его ладони горсть лепестков в фонтан — они тут же плавно, романтично и лениво потекли по воде в лучах раннего солнца… Сломанный стебель Кайми отшвырнул от себя.

Когда он снова взлетел — крылья показались ему страшно тяжелыми.

Сильф направлялся к башне, в которой располагалась главная магическая организация севера — «Тайна плетения». И вниз, на прекрасный Гловер-Силл, он уже не смотрел…

Отыскав башню, медленно облетел вокруг нее. Попытался заглянуть в окна — но плотные занавеси не позволили. Наконец сильф решил снизиться, чтобы войти, как все, через дверь. И его передернуло от боли. Кайми едва удержался в воздухе. Взмах верхним правым крылом, под которым торчала стрела, оказался очень болезненным.

Лицо сильфа исказилось от негодования. Он огляделся. Выхватил из-за пояса прозрачно-черный кинжал и, не раздумывая, кинулся на человеческое существо, только что опустившее арбалет.

И едва не наткнулся на выставленную вперед пику. Стражник с арбалетом успел вовремя уклониться, а вот его напарник попытался сделать из крылатого юноши бабочку, насаженную на булавку. Снизившегося сильфа с двух сторон схватили сзади за руки, вывернули их за спину. Кинжал, понятное дело, отобрали.

— Кто вы такой, господин, отвечайте! — строго спросил один из стражников. Всего их подтянулось около шести человек.

— А что, у вас полет над городом считается преступлением? — вопросом ответил раздосадованный Кайми, морщась от боли. — Я лишь защищался! В крылатых людей, всадниках на орлах, грифонов тоже пускаете стрелы?

— Но вы на них не похожи!

— Никогда не слышали о сильфах?

— Слышал, но не встречал. А полет возле магической башни незнакомца с четырьмя крылами вполне может рассматриваться как преступление, — очень строго и серьезно пояснил старший. — В зависимости от того, с какой целью он был произведен.

Юноша тяжело вздохнул.

— Я сильф из города Ягеля с острова Забвения, мое имя Кайми. Я сын сновидящей Стеллы с Высоких холмов. Прилетел в Гловер-Силл, чтобы поговорить с главой «Тайны плетения». Я не нарушал ваши законы.

Все это было произнесено вымученно и сухо, очевидно, что сильфу очень не хотелось никому ничего объяснять.

— Простите, господин, — уже мягче произнес стражник, — за некоторое… превышение мер. Врачебную помощь вам окажут обязательно. Просто поймите — сейчас над нами кто только ни летает! И откуда что берется… Вот вчера, например, ребята обезвредили парящее дерево, плюющееся ядом!

— Но я же не дерево! Можете меня отпустить?

— Никак нет. Магическая башня в данное время — особо охраняемый объект. У нас есть строжайшее распоряжение, исходящее от самого Лорда, пресекать любую подозрительную деятельность как внутри нее, так и снаружи — внутри этих стен дежурит особый отряд. Никто из жителей Гловер-Силла не хочет, чтобы город взлетел на воздух лишь из-за того, что кому-то из обезумевших магов — а их сейчас немало — вздумалось не вовремя открыть рот.

— Ах, вот оно что, — помрачнел Кайми. — Что же… это разумно. Но причем тут я? Я ведь просто… просто хотел поговорить с верховным магом… или кто тут у вас заведует организацией.

— Сейчас вы все равно не сможете поговорить с господином главой. А что с вами делать, господин Кайми, решать не нам. Мы всего лишь стоим на страже порядка. Вы должны отнестись к этому с пониманием. Да вот, смотрите…

Перед взором сильфа явились два стражника, куда-то волокущие упирающегося изо всех сил человека в потрепанной пестрой одежде. Человек всхлипывал и что-то нечленораздельно бормотал, а потом вдруг принялся в голос озвучивать невероятные словесные хитросплетения. Стражники сразу же с двух сторон заткнули бедняге рот. Кайми-то чувствовал, что никаким заклинанием тут и не пахнет, но людей бред сумасшедшего, похоже, очень испугал. Сильф понимал их. Он досадливо сдунул со лба воздушную белую прядь и вновь поморщился.

— Ну что ж. Ведите.

Лес Поющих ветвей… Не зря его так прозвали. Когда сильфы, играя, отпускают свои ветра на волю, сплетая их в незримом танце, волшебный лес начинает тихонечко звенеть. Золотистые звуки сливаются в чуть слышную мелодию… Тирис казалось, что музыка ветвей и сейчас звучит, но подпевая уже не ветрам, а тихому переливу лютни, чьи струны перебирает юный альв.

Предводительница сильфов стояла без движения, обняв серебряную сосну. Издалека она наблюдала, как небольшое альвийское семейство ужинает у костра под безоблачным небом острова Забвения. Наступило темное время малой лиловой луны, звезды уснули, и лишь самые беспокойные из них до сих пор лукаво подмигивали тем, кто не спал на земле.

Кайми приблизился бесшумно. Положил узкую ладонь на обнаженное плечо Тирис. Девушка даже не шелохнулась, словно была виденьем, а не живой сильфидой. Но ее губы прошептали:

— Здравствуй, Кайми.

— Ты прекрасна в свете Хтин-Ре… — он принялся нежно поглаживать прохладную голубоватую кожу… Делать это можно было без труда, поскольку одета Тирис была очень легко. Несколько слабо соединенных между собой синих лоскутов прикрывали ее грудь, живот и ноги до колена, и ничто не стесняло бледно-сиреневых крыльев. Сильфида украсила предплечья и запястья широкими длинными лентами, и они, обдуваемые ветерком, свободно развевались, спутывались с прядями распущенных черных волос, которые тоже отливали синью. Да, Тирис была истинной дочерью ветра, и ее красота, яркая в свете дня и призрачная под луной, до сих пор волновала белокурого брата Альмарис…

— Зачем ты подсматриваешь за лунными альвами? — спросил Кайми, так и не дождавшись ответа.

— Я рада видеть, что они освоились на нашем острове, — певучим голосом отвечала сильфида. — Лунные… они к нам ближе остальных. Почитают Хтин-Ре, хотя творят свою магию силами Ионн-Ре.

— Значит, сейчас, под ликом лиловой луны, они должны высаживать особые цветы, я ничего не путаю?

— Альвы уже сделали это. Прелестный сад… ты увидишь его на пути к холмам. А теперь они отдыхают. Я рада. Пускай сюда придут еще альвы. Они будут строить лодки. Сначала — для рыбной ловли… Потом установят морские пути к другим островам. Из них куда лучшие, чем из нас, торговцы, дипломаты. Мы позволили им поселиться на нашем чудесном острове — а они станут развивать его и украшать. Куда более мягко и осторожно, чем могли бы это сделать люди.

— Ты лишь только этому рада?

— А разве этого мало?

— Мне говорили… — сильф сглотнул, потом решительно спросил: — Ты правда спала с одним из них?

— Еще нет, — спокойно ответила Тирис.

— Еще?..

— Кайми, прошу, перестань. Не говори, что ты влюблен. А если так — посмотри на свою сестру. Бедная Альмарис… мы с ней подружились еще такими маленькими, что издалека нас принимали за волшебных бабочек. Всегда веселая и легкая…

— Что-то еще случилось, пока я летал в Гловер-Силл?

— Лишь то, что она окончательно переселилась с холмов в лес.

— Вот как! Неужели и ее пленило одно из этих узколицых существ со стрекозиными глазами? Вы же находите мужчин альвов красивыми, да?

— Они не лучше и не хуже сильфов. Просто другие. Влюбись Альмарис в одного из них — я бы порадовалась… Альвы, кстати, называют ее «принцессой».

— Разве это волнует тебя, королеву?

— Ничуть. Повторюсь: я была бы рада ее сближению с ними. Но нет… У «принцессы» в голове и, как она теперь говорит — «в душе» — до сих пор дракон.

— Что-то нужно делать с ним… — пробормотал сильф. — Она же погибнет, сломленная злыми чарами.

— Маги, как я понимаю, в помощи тебе отказали?

— Увы! Трусы…

Тирис устремила задумчивый взгляд вдаль — на разноцветные огни фонариков, зажигающихся у альвийских хижин. И дальше — на холмы, белые от ягеля, давшего названию городу юных сильфов. На возвышенностях — воздушные дома из серебряной древесины, в них нет дверей, только округлые окна…

— Альмарис оставила холмы ради леса. Не оставит ли она лес ради убежища своего Тиана? — Влажная синь прекрасных глаз Тирис потемнела. — Ты выяснил, где он прячется?

— Он не прячется. Он летает где-то в окрестностях обители Грифона вместе с глупыми Всадниками.

— Значит, слухи не врали… Кайми… нам надо спасать эту дурочку. Убей дракона.

По тонко очерченным светлым губам сильфа скользнула горькая усмешка.

— Да… я — из тех, кого люди в шутку называют мотыльками — убью дракона, чтобы помочь своей сестре… и потому что ты так хочешь, Тирис. Или дракон убьет меня. Видишь, я готов на что угодно по одному твоему слову. Для тебя это что-то значит?

— Конечно, — без особых эмоций ответила крылатая девушка.

Кайми медленно провел пальцем по ее шее, перешел к плечу, потом прикоснулся к нему губами…

— Раньше ты не была такой.

— Мы все взрослеем.

— Считаешь меня ребенком?

— Считаю, что ты слишком увлекаешься… Вы, брат и сестра, странные…

— Да, я странный, — не выдержал Кайми. — Раньше я умел сплетать ураганы, мог бы стать боевым магом, если б захотел. А сейчас… на что хватает силы моего ветра? Грибы с поляны срывать?

Тирис пожала плечами.

— Кто-то же должен собирать и грибы. Перестань ныть, мой прелестный мальчик. Во время Великого разлома многие потеряли куда больше, чем ты.

— Ты не способна сочувствовать тому, что не испытала сама. Твое-то волшебство никуда не исчезло… правительница.

— Хватит об этом. Если хочешь — пойдем посмотрим лунный сад альвов. Когда на небо взойдет Дэм-Ре, он уже не будет таким чарующим.

Неподалеку кто-то звонко свистнул, словно ночная птица подала голос.

— Я здесь, Дуглин, — негромко откликнулась Тирис. Вскоре из ночных теней вынырнуло странное существо. Это был гладковыбритый человек с торчащими темными космами, с чертами лица грубыми и все же не лишенными некоторой красоты. Было ему на вид лет под сорок, но ростом он был с ребенка.

Кайми брезгливо поморщился. Он терпеть не мог все некрасивое, а карлик, хотя и сложенный весьма пропорционально, казался ему верхом извращения природы. Но Тирис этого отношения явно не разделяла. Она чуть улыбнулась человеку, хотя вряд ли он мог в темноте видеть ее лицо так же четко, как она — его.

— Что-то случилось, Дуглин?

— Хотел сообщить, что вашему гостю стало хуже.

— Плохие новости…

— Гостю? — удивленно переспросил Кайми. — А… Тому самому… Синему чужаку? И что же с ним вдруг приключилось? Как по мне — так нужно ли вообще о нем беспокоиться… пускай себе отправляется побыстрее в иной мир.

— Беспокоиться стоит, поверь мне.

— Тебе виднее, — ответил сильф ледяным тоном. — Что ж, если это так важно, то, может, показать его Альмарис? Сестра за последний месяц сильно продвинулась в изучении целительства.

— Пускай Альмарис занимается своими делами, а мы займемся своими. — Тирис несколько раз сложила и вновь расправила изящные, хрупкие на вид крылья. — Надо подумать… что-то еще?

— Для госпожи Альмарис сегодня передали письмо и мешочек с травами из обители Грифона, — доложил маленький человечек.

— Наверное, от Хельги. Интересно… Прилетал кто-то из Всадников? Она не встречалась с ним?

— Нет.

— Хорошо. Не надо бы ей видеться с теми, кто может передать что-то от дракона. Ладно, Дуглин, я все поняла, спасибо. Можешь идти.

Человечек быстро поклонился и снова скрылся в тени.

Тирис наконец-то полностью развернулась к Кайми. Выражение ее прекрасного лица смягчилась, и она взяла сильфа за руку.

— Пойдем посмотрим на сад. Но сначала… ты этого ведь хочешь? Да?

Приблизилась, поцеловала его так же горячо, как когда-то… но у Кайми промелькнуло неприятное ощущение, что подруга будто бы прощается с ним…

Обитель Грифона, прильнувшую к скале, озарял рыжий свет неспешно идущего к закату солнца. Тень промелькнула на каменных стенах. На огороженную площадку спустился черный дракон — на удивление грациозно для такого внушительного создания. Следом за ним — золотисто-белый грифон с молоденьким наездником на спине. Дин-Ри легко спрыгнул с крылатого зверя. На дракона он старался не смотреть, пока тот, на мгновение скрывшись в темном вихре, не принял облик красавца-юноши.

Оба молча прошли в здание, где их встретила Всадница Хельга. Девушка была одета по-домашнему — в просторную длинную блузу из темно-зеленой плотной ткани и обычные холстинные штаны. Длинная русая коса перекинута через плечо, круглое лицо зарумянилось. Хельга почти не скрывала, что ей нравится Дин, хотя чернобровый мальвиец и не давал ей надежды на взаимность.

— Рада вам, ребята. Проходите скорее к столу. Я с утра как раз на охоту слетала, теперь у нас мясо свежее к ужину.

— Благодарю, — отозвался Тиан.

— Да, спасибо большое, — ответил Дин.

— Как патрулирование? Никого не встретили?

— Встретили двух человек на орлах. — Дин скинул куртку, ополоснул руки в закутке недалеко от накрытого стола. — Мирные. Про Тиана уже наслышаны, не испугались. Рады были нам, просили проводить. Жаловались, что разлетались тут невиданные твари. На вид вроде как гнездо или улей… и представь! — кидается какой-то жалящей дрянью…

— Похоже на клубок из сплетенных веток, — уточнил Тиан. Он тоже вымыл руки, хотя и не нуждался в этом, так как весь день провел в драконьем облике.

— Откуда ты знаешь? — удивился Дин-Ри.

— Кюбико сказала. Видела нечто подобное во время вылазки с острова. Слишком низко «оно» опустилось.

— Мне ничего не говорила… Вот же отчаянная лисичка! Искала пропавшего друга?

— Кажется, да…

— И безуспешно. О, Дэм-Ре, да что ж такое… Его убило какое-то из этих чудищ? Наша бедная рыжанка сама не своя.

Хельга сокрушенно покачала головой.

— Откуда это все? У нас что — второй разлом? Или кружево мироздания рвется каждый день? Невероятно… Ладно, ребята, ужин на столе. Вы ешьте, а я пойду к себе. Мне еще нужно успеть до ночи разобрать присланные Альмарис травы. Она теперь травничеством вплотную занялась, как и я. Мы с ней обмениваемся опытом.

При этом имени лицо дракона окаменело.

— Почему… — он хотел что-то спросить, но справился с собой. — Почему ты всегда здесь? Дежурные мы.

— А ты разве не знал? Я здесь живу. Другого дома у меня нет, Тиан. Я пойду, ладно?

— Конечно, — ответил Дин. — Мы сами потом все тут приберем.

Ужинали друзья в молчании. Но когда пришло время расходиться по комнатам, мальвиец не выдержал.

— О чем ты на самом деле хотел спросить Хельгу?

Он не слишком-то рассчитывал на ответ, думал, что дракон отмолчится по своему обыкновению. Но Тиан неожиданно признался:

— Спросить… почему сильфида не прилетела сама.

— Но… мне кажется…

— Я понял. Ей сказали, что я бываю в обители. Она не хочет меня видеть.

— Но мы не можем это знать наверняка! Тиан, ты впервые сейчас заговорил о принцессе. Не хочешь о ней разговаривать… со мной?

Дракон нахмурился.

— Нет. Ты тут ни при чем. Я знаю, что между вами ничего не было. Она хотела, чтобы я ревновал… И я ревновал. Но не должен был. Альмарис — не моя женщина. Нас ничего не связывает.

— Вы сами не дали друг другу шанса… тебе так не кажется? Да тут еще я… Нежные белые крылья… Как маленькое чудо. Так хотелось прикоснуться… и я не выдержал.

С легкой полуулыбкой дракон коснулся плеча друга.

— Тебе винить себя не в чем. Да ничего же и не случилось. Дин… я пойду к себе.

— Хорошо, я тоже. Если сегодня больше не увидимся — добрых тебе снов.

— И тебе.

— А-ах! — похожие на маленькие бочонки растения лопнули в миске, разбрызгивая обжигающий сок. Тонкая кожа белых рук мгновенно покраснела. Альмарис быстро сунула руки в чан с водой, смывая бледно-зеленую жидкость. Слишком сильно развела огонь. Не рассчитала, но эти пузатые растения такие капризные…

Немного подержала руки в холодной воде, потом тщательно вытерла. Больно, неприятно, но сейчас некогда заниматься собой. Ей нужен этот отвар для эликсира. Крохотные бочонки хоть и вредные, но могут исцелять — если использовать их правильно и осторожно.

Наконец отвар приобрел ровный и густой темно-зеленый цвет. Альмарис сцедила жидкость в деревянную бутыль. Тщательно выверяя, добавила нужное количество в уже почти целиком заполненные склянки. Остудила. Все, эликсир готов.

Альмарис позвала Нарси, маленькую альву, которая постоянно крутилась возле ее лесного жилища с навесом.

— Вот, девочка, держи, — протянула малышке несколько пузырьков. — А теперь беги к своим. И смотри — не разбей.

Нарси кивнула.

— Спасибо, принцесса!

Но с места не тронулась. Как же не полюбоваться белыми крыльями! Конечно, малышке нравились и другие сильфы, но принцесса — больше всего. Такая красивая и добрая! Даже спустилась в лес с холмов, чтобы делать лекарства…

Альмарис была для альвов непонятной. Мало разговаривала, всегда улыбалась, но глаза — задумчивые… В них не было печали или откровенного страдания, лишь странная сосредоточенность и нечто вроде вызова. Нарси, вдохновенно восхищаясь крылатой, боялась, тем не менее, сказать ей лишнее слово. Тем более — спросить о чем-то. Но была счастлива, когда сильфида удостаивала ее поручениями. Вот как сейчас. Девочка схватила пузырьки, прижала их к груди и побежала в сторону альвийского селения.

— Осторожней, Нарси! — крикнула ей вслед Альмарис. — Не упади.

И улыбнулась, видя, как малышка послушно перешла на шаг.

Вот теперь, наконец, можно заняться собой. Сильфида, покопавшись в снадобьях, достала пузырек с желтой жидкостью. Села на кожаный матрас под навесом. Запрокинула голову, закрыла глаза и принялась неторопливо массировать кисти тонких рук, обильно смазанные целебным отваром. А усталость все сильнее предъявляла права. Девушка погружалась в дремоту, как в белую дымку, коварно расслабляющую, обманчиво успокоительную…

— Что с тобой? Ты опять была неосторожна? — послышался совсем близко так хорошо знакомый певучий голос.

— Все в порядке, Тирис.

— Это неправда, — в голосе зазвучали вкрадчивые нотки. — Ты рассеянна. Ты думаешь невесть о чем. Или о ком-то…

Альмарис нехотя разомкнула веки и лениво повернула голову к предводительнице сильфов. Та присела на маленький пенек возле навеса.

— Тирис, из меня сейчас плохая собеседница.

— Ты устала, принцесса?

— Чего ты хочешь от меня, подруга?

— Конечно же, я о тебе беспокоюсь.

— Спасибо. Тогда ответь — с чего это я вдруг разболтала тебе про Тиана? Твердо же решила ни с кем не делиться этой историей.

— Тебе было плохо. Ты была ослаблена, искала поддержки.

Альмарис выразительно покачала головой.

— Неправда. Я не такая. Что творится, скажи? — Она слегка прищурила серые глаза, внимательно вгляделась в черноволосую сильфиду. — Что с твоей магией?

На мгновение во взгляде Тирис отразился испуг, но она тут же сложила пухлые светлые губы в чуть высокомерную улыбку.

— Все хорошо, дорогая. Почему ты задаешь такие странные вопросы? Похоже, ты и правда не совсем здорова… Моя магия… смотри же!

Красавица сильфида приподняла руку, отпуская ветер с ладони. Он закружил вокруг нее, играя лентами и длинными гладкими волосами. А потом устремился к земле, впился в нее маленькой воздушной воронкой. Легкий блеск… голубые искры… Воздух словно загустел, расцветая диковинным цветком, почти прозрачным. Его лепестки пенились, как вода, сбегающая с круч. Он становился все выше и выше…

Это была особая магия Тирис. Она делала то, чего никто из сильфов не умел — создавала цветы из ветра. Кажется, сюда примешалось немного магии Ионн-Ре — белой луны, подарившей миру волшебство растений и деревьев. Альмарис знала, что у всех, неотрывно смотрящих на это воздушное чудо, на сердце делалось особенно легко, словно их окутывало незримое облако, пропитанное миром и покоем. Она и сама, вспыльчивая и гордая, не раз прибегала к помощи волшебства подруги, когда внутри бушевали бури. Но теперь…

— Тирис… Твоя магия изменилась.

Откуда-то принцесса сильфов это знала.

Воздушный цветок по-прежнему очаровывал, окутывал особым флером, но от него клонило в сон. Мысли путались и рассеивались…

— Альмарис… зачем ты это говоришь? Что с тобой не так? Кое-что изменилось, да… но в тебе. Что? Расскажи.

Голос правительницы звучал по-прежнему нежно, доброжелательно, но светлокрылой сильфиде почудилось, что под ласковостью прячется жесткость. Это не вопрос. Это приказ говорить, завуалированный коварной магической дымкой. И хочется отвечать, хочется…

Альмарис резко тряхнула головой. Светло-каштановые локоны упали на лицо. Так вот почему она проболталась в разговоре с подругой про Тиана! И сама не помнит, как это вышло… Ее просто заколдовали. Девушка до боли закусила губу, отгоняя наваждение.

— Прости, Тирис! — проговорила она, стремительно поднимаясь с места. — Я хочу немного полетать.

Ухватилась за нижнюю ветвь огромного вяза, легко вскарабкалась на самую его вершину. Четыре крыла затрепетали, как лепестки цветка на ветру. Альмарис, раскинув руки, упала с дерева и тут же взмыла в воздух, устремляясь навстречу серому небу с бледными проблесками солнца.

Не думать о вероломной Тирис… Не думать о печальном Кайми… Не сейчас. А Тиан…

Сколько месяцев прошло? Два? Больше? Достаточно, чтобы забыть того, кого знала неполных три дня. Но она не забыла.

«Никто из нас не был счастлив в своем мире», — сказала Кюбико. Тиан не был… он пережил потерю, плен, боль. А потом оказался среди созданий, изначально к нему враждебных. Теперь она могла хотя бы попробовать взглянуть на произошедшее его глазами…

Альмарис понимала — с ней что-то происходит. Она начинает видеть то, чего не замечала раньше. Это дракон наполнил ее сердце чем-то острым и сильным, сделав его… зрячим? Или новая магия все-таки зарождается в ней? Может, одно связано с другим? Такое случалось раньше не раз — у некоторых существ открывались ни с того ни с сего необычные способности… Сейчас, когда многие страдают от оскудения волшебства, в ней зарождается избыток. Переполненность. Желание разлиться рекой, окутать освежающими волнами всех, кто захочет. Это и есть душа? Это… счастье?

Но Тиан…

Альмарис тосковала по нему. По тем крохам близости, которые не развились во что-то большее. По тому, что могло бы быть. Вспоминала черные глаза с оттенком спелой сливы. Свежие губы, с которых удалось урвать поцелуй. Голос, взгляд… алая кровь на белоснежной коже.

«Где ты сейчас? В эту минуту? Все ли с тобой хорошо?»

Тирис… опять Тирис. Что именно она тогда ей разболтала, не сознавая себя? Зачем предводительнице все это нужно? И все же — не сейчас… Пока что — отдать себя на волю крыльев, пусть сами несут ее над островом, окунают в воздушные потоки…

Но Альмарис не суждено было забыться в наслаждении полета. Появился гигантский орел, птица сильная и смышленая, чьи сородичи для людей севера — все равно что кони для жителей материка… Он прилетел откуда-то с западной стороны и, не обращая внимания на устремившуюся к нему сильфиду, упал вниз. Там, на тропинке между хвойных деревьев, алело короткое платье маленькой альвы Нарси…

Альмарис не поняла, что произошло. Никогда орлы не вели себя так. Она глазам своим не поверила, когда увидела, что огромная птица вновь взмывает в небо с добычей в когтях. Она не верила и своим ушам, до которых доносился вопль девочки. Погнавшись за орлом, была уверена, что это ей снится… мало ли какие они бывают, эти сны…

Взгляд больших серых глаз сильфиды стал острым как сталь. Девушка пронзала им птицу, словно могла заставить ее остановиться. Она догонит орла, но что делать с ним дальше? Надо понять, что происходит, надо… Внезапно ее ударила изнутри горячая волна. Кровь быстрее заструилась по жилам. Зрение на миг изменилось… она как будто вся стала зрением!

Альмарис увидела суть орла. Подвергшийся коварному воздействию, он перестал быть гордой свободной птицей. Кто-то сломил его волю, склонил ко злу. Теперь он был просто… игрушкой.

И едва сильфида это увидела, как орел исчез. Нарси начала падать. Кинувшись вниз, девушка успела ее подхватить, прижать к себе. Вместе они рухнули в колючие кусты, и Альмарис зашипела от боли. А еще ее переполнял гнев, вытесняя на время другие гнетущие чувства. Ей не нравились темные тайны.

Выбравшись из кустов, сильфида уложила потерявшую сознание девочку на густой мягкий мох. И сразу же принялась творить магию плетения ветров, исцеляя раны, нанесенные когтями орла. Потом легко вылечила у себя царапины от острых шипов. Нарси села, потерла щеки… вспомнила, что случилось, и заплакала.

— Все-все, малышка, — попыталась успокоить ее девушка. — Опасность позади. Это был очень плохой орел!

И запнулась. Впилась взглядом в вещицу, валявшуюся рядом на земле.

— Нарси… это твоя игрушка?

Маленькая альва с отвращением посмотрела на орленка из тряпиц, перьев и смолы и отвернулась.

— Нет…

«Этого не может быть…» — думала сильфида. Она увидела в птице бездушною сломанную суть — и вот горе-орел перед ней… в виде поломанной игрушки. Но не могла же она в самом деле только что совершить магию созерцательницы⁈

Подоспевшие альвы положили конец странным размышлениям.

— Принцесса! — воскликнула молодая женщина с острыми длинными ушками и огромными круглыми глазами, в которых алмазиками сверкали слезы. — Ты спасла мою дочь! Мы все видели… ох, Нарси.

Она крепко прижала ребенка к себе.

— Пойдем с нами, принцесса, — предложил юноша, чьей игрой на лютне заслушивалась Тирис. — Мы угостим тебя чем-нибудь. Но скажи, что такое ты сделала с этим мерзким орлом? Куда он исчез?

— Не знаю…

Маленькая Мод внимательно рассматривала нового пациента. Ее большие странные глаза оживились, в них появился интерес.

— Нам сказали, что это очень страшный яд, — задумчиво проговорил Дин, вглядываясь в бескровное лицо лежащего на траве сильфа. Тиан прав… как же этот крылатый похож на Альмарис! — Ты можешь отказаться лечить его, малышка.

Тиан нахмурился, но ничего не сказал.

— Мод не боится. — Девочка на миг сомкнула веки и поправилась. — Я не боюсь.

Маленькие темные руки спокойно огладили пестрые, похожие на пышные маргаритки цветы, из которых было сплетено ее платье.

— Я не стану ближе к смерти. Ближе некуда. Братец Дин, Мод поможет.

Ганса сейчас не было рядом с малышкой. Он выращивал новые цветы на соседней поляне — большие, восхитительные, привносящие на северный остров все больше лета и красок… Зато здесь была Кюбико. Треххвостая лиса тщательно обнюхала бесчувственного юношу. Потом, негодующе фыркнув, приняла человеческий облик.

— Что за существо! Он не такой, как та… принцесса. От него пахнет снегом… и злостью.

Золотистые глаза укоризненно обратились на Дина.

— Опять твои выдумки? Тащишь сюда к нам невесть что! Я не про тебя, дракон… Но того и гляди, наше туманное покрывало порвется… волшебство оаками-сама не выдержит подобного безобразия.

Лисичка бросила выразительный взгляд на лежащего неподалеку туманного волка, словно ища у него поддержки. Но тот, как обычно, был добродушно-спокоен и лишь слегка улыбнулся.

Дин же от такой речи опешил и даже невольно глянул вверх, на серебристый туман, делавший островок невидимым и неосязаемым снаружи.

— Кюбико, ругать можешь меня, — устало отозвался Тиан.

— Да? Позволяешь? А вот тебе-то зачем это нужно? Крылатый злодей пытался тебя убить, а ты хочешь его исцеления… Чтобы он снова нанес удар? Так?

— Он ее брат, — тихо ответил дракон.

— А кроме того, — поскорее подхватил Дин-Ри, — нам ведь нужно выяснить, откуда у сильфа яд пепельных альвов, разве нет? Мод, если можешь, помоги ему. Ну нельзя же дать кому-то умереть, если возможно спасти! — пылкость, с которой смуглый юноша произнес последнюю фразу, говорила о том, что руководит им в милосердном порыве не только расчет.

— Да, — согласился Тиан. — И я хочу увидеть — будет ли он жить. А потом, Дин, нам надо вернуться в обитель.

— Да, мы, считай, с дежурства сбежали. Торгест сейчас с Хельгой, но все равно плохо, что мы бросили их там одних.

— Делайте что хотите! — разозлилась лисица. Она присела возле Кайми, чтобы получше рассмотреть его зрением, близком к человеческому. Сильф словно почувствовал ее пристальный взгляд, пошевелился и застонал. Янтарные глаза кицунэ неожиданно заискрились. Холодная красота утонченного лица произвела на огненную девушку странное впечатление. Ей захотелось прикоснуться к белым локонам, и Кюбико побыстрее вновь обернулась лисой, чтобы противостоять глупому искушению.

Туманный волк, молча слушавший спор, вздохнул, и по его длинной шерсти пробежали серебристые искорки.

— Мы все равно долго не сможем здесь скрываться, друзья, — сказал он печально. — Рано или поздно о нас узнают. Может быть, этот юноша выдаст нас… Но я чувствую, что волшебство мое в последнее время становится сильнее. Я привыкаю к этому миру… Что ж, постараюсь сгустить туман так, что сильф не сможет покинуть остров… без вашей помощи, конечно. Впрочем, сначала его нужно исцелить.

— Пусть белый волк погрузит крылатого мальчика в сон, — недовольно проговорила девочка-цветок. — Мод устала от множества слов.

Голубые глаза Кирито отразили улыбку. Его большой язык несколько раз коснулся руки Кайми, и тот задышал глубже и спокойней…

Мод изменилась — пышные волосы поднялись, превратились в длинные сухие лепестки. Пальцы стали лозами, они опутали сильфа, приникли ему под кожу. Мод закрыла глаза… теперь ее лицо напоминало коричневый древесный листок со светлыми прожилками. Зато сильф с каждым мигом выглядел все здоровее.

Наконец тонкие веки Кайми с трудом раскрылись. Магический сон почему-то быстро выпустил его из своих умиротворяющих объятий. Может быть, потому, что внутри у него было очень неспокойно.

Прямо перед лицом сильфа была острая мордочка лисы, внимательно смотревшей на него золотистыми глазами.

— Лис… — прошептал сильф с трудом. — Лис? Странный… но не синий.

Все три хвоста Кюбико с силой ударили по траве. Та задымилась, потом вспыхнула, но кицунэ, кажется, даже не заметила, что высекла огонь. Туманный волк легко потушил траву, но лисица не обратила на это внимания. Она приняла облик рыжей девушки, схватила сильфа за плечи и сильно встряхнула.

— Где ты видел синего лиса? Отвечай! Не то я тебе крылья… нет, голову отгрызу!

Кайми застонал. Яда в нем уже не было, но рана, нанесенная Тианом, хотя и не глубокая, болела.

— Где ты видел Шаджина? — настаивала Кюбико.

— Кто ты? — с трудом проговорил сильф.

— Твоя смерть! Если сейчас же не ответишь на мой вопрос!

— Здесь только что была лиса… но не синяя. Синий лис… он у Тирис… он болен, кажется. Зачем так много странных лисиц?

— Я лисица, и в моих хвостах — огонь! — кицунэ вновь тряхнула юношу изо всех сил. — Я сожгу тебя, если ты причинил вред моему названному брату. Кто такая Тирис?

— Вероломная красавица. Ты тоже красивая, золотоглазая… я не боюсь огня.

И Кайми потерял сознание.

— Притворяешься? — еще сильнее разозлилась Кюбико.

— Не думаю, что притворяется, — ответил Дин. — Наверное, слишком много на него за день свалилось. Да и потрясла ты его неплохо, подружка. Кстати, Тирис — предводительница молодых сильфов, они живут на острове Забвения. Ее народ дружелюбен к Братству Грифона.

— Да уж, сплошное дружелюбие… — девушка изо всех ударила Кайми кулаком по плечу. Тот снова застонал.

— Прекрати! — возмутился принц.

— За что ты бьешь этого мальчика? — тихо спросила Мод. — Хочешь убить? Зачем тогда я лечила?

— И то верно, — снова заговорил Дин. — Хельга перевязала этому парню рану, а Мод спасла от яда не для того, чтобы ты его мучила. Да и что он тебе расскажет в таком состоянии?

— Скажите, какие все добрые… — глаза кицунэ снова заблестели, на этот раз от несдерживаемых слез. — Что, не понимаете, каково это — оказаться невесть где, невесть почему?.. И на тебя смотрят, как на чудовище. И больше нет таких, как ты. Ни одной говорящей лисицы! А потом встретить создание, так на тебя похожее… назвать его братом. Я думала, Шаджина похитили летающие твари… а он, оказывается, у дружелюбных сильфов!

Пока Кюбико говорила все это, белый волк Кирито медленно лизал лоб крылатого юноши, приводя его в чувство. Тиан внимательно за ним наблюдал. Кайми снова открыл глаза, приподнялся и сел. И наткнулся на острый, как кинжал, взгляд дракона.

— Не впервые задаю я этот вопрос, — произнес Тиан. — Жаль, что на этот раз — брату Альмарис. За что ты хотел меня убить?

— А ты не догадываешься? — огрызнулся Кайми. — Ты приворожил мою сестру.

— Это неправда, — холодно возразил дракон.

Сильф спорить не стал, не спеша огляделся. Он в лесу, непривычно ярком, на поляне, пестрой от невиданных цветов. А вокруг… вокруг одни чужаки. Враги.

— Я погиб, — вырвалось у него.

— Вот глупец, — Кюбико недобро засмеялась. — Полюбуйтесь-ка. Вы тут его спасаете изо всех сил, а он смотрит на вас, как на чудищ.

Кайми дернулся, попытался взлететь, но присевший рядом Дин удержал его за плечо.

— Откуда у тебя яд пепельных альвов?

— Я не понимаю, — надменно ответил сильф.

— Это не шутки! — нетерпеливо воскликнул мальвийский принц. — Пепельные явно что-то задумали. Неужели ты, брат Альмарис, с ними заодно?

— Если будешь молчать, я тебе сначала отгрызу все, кроме языка, а потом подожгу то, что осталось! — пылко пригрозила Кюбико.

— А чего еще ожидать от чудовища?

Дин уже готов был придержать и подругу, уверенный, что теперь она немедленно начнет осуществлять угрозу. Но девушка вдруг затихла. Персиковые щеки залились румянцем, и лисица опустила глаза, пряча вновь показавшиеся в них слезы.

— Я среди безумцев, — с тоской проговорил Кайми. — Яд пепельных альвов — это же надо такое придумать…

— Твой кинжал был отравлен, — жестко возразил Тиан.

— Верно, — сильф вдруг звонко засмеялся. — А что, если Тирис взяла яд у моей сестры? Альмарис в последнее время страстно увлеклась приготовлением всяких снадобий… Я, право, тешил себя надеждой, что так и есть. Это было бы забавно.

Еще секунда — и удар в лицо опрокинул бы его в траву. Лишь мысль о том, что раненых не бьют, остановила Дина.

— Если тебя забавляет чья-то смерть, — сухо сказал принц, нервно потирая руку, так и не нанесшую удар, — то чудовище среди нас только ты.

Кайми едва не кинулся на мальвица, но дракон без слов оттащил его в сторону.

— Ты два раза произнес имя Тирис, крылатый, — четко проговорила Кюбико, уже вполне оправившаяся. — Это она дала тебе яд? А убить Тиана случаем не Тирис подговорила? И что она сделала с Шаджином?

— Не знаю я никакого Шаджина, — Кайми тяжело дышал, даже не пытаясь вырваться из железных тисков дракона. — Что, во имя Хтин-Ре, тут происходит? Что это за место?

— Ты — убийца! — отчеканила Кюбико. — Это ты должен отвечать на вопросы! Шаджин. Синий лис. Вернее… дух синего лиса. Но он часто принимает человеческий облик. Он — один из нас. Как ты говоришь — из чужаков. Вы убили его?

Кайми не успел ответить. Перед ним вдруг возникла Мод, и юноша содрогнулся, заглянув в ее глаза.

— Ты кто? — прошептал сильф.

— Я была внутри тебя, — негромко заговорила девочка. — Я вытянула из тебя яд. Ты не поблагодаришь Мод… меня?

— Яд? — сильф только сейчас ясно осознал, что сам угодил в свою ловушку. Он ведь мог умереть — от собственного оружия. А сейчас чувствует себя… Хм… сносно? Ноет рана, но все же… Это чудо? Волшебство… другого мира?

— Ты… меня спасла? — спросил он потрясенно, начиная постепенно прозревать под строгим взглядом огромных темно-зеленых глаз, не похожих ни на какие другие.

— Мод спасла тебя, да. И чуть-чуть — белый волк. Мод уже умерла, но ты живой.

— Умерла⁈

— Мод немного живая, но в мертвом теле. Такой быть плохо. Не делай мертвым никого. И себя не делай.

— Но я… о, Хтин-Ре… спасибо тебе, Мод.

— Этого мало, — сурово заявила девочка-цветок. — Крылатый мальчик должен попросить прощения у дракона.

— Это невозможно.

— Мод была внутри дракона тоже. Он более живой, чем ты.

— Более… живой?

— Души больше.

Кайми оцепенел. Альмарис в последнее время тоже постоянно твердит о душе. Что за странности творятся?

— Я не зачаровывал принцессу. — Тиан отпустил сильфа. — Черные драконы такого не умеют и не хотят. Я спас девушку. Она меня вылечила. Это все.

— Сестра рассказывала, что ты ее спас. Но мы с Тирис в это не поверили. Подумали, что ты ее как-то обманул.

— Опять Тирис… — проворчала Кюбико. — Хм… вероломная красавица? Девушка твоя, что ли?

— Была… — ответил Кайми с тоской. Он не сомневался в том, что ночь, проведенная с черноволосой сильфидой после любования лунными цветами, — последняя. — И… я видел лиса один раз. Издали. Рядом с Тирис. Это странный парень с волосами цвета темной лазури. У него черные с просинью лисий хвост и уши. От его фигуры исходит легкое свечение.

— Это Шаджин! — воскликнула кицунэ. — Мой названный брат! Что с ним?

— Не знаю. Они стояли с правительницей вдвоем на открытой площадке возле ее дома. Потом она его увела внутрь. Я подумал… я… ревновал. Но Тирис сказала, что чужак просто погостит у нас. Так и не понял, зачем ей это понадобилось. Больше я его не видел. Только слышал, что он плохо себя чувствует. Тирис не хотела говорить об этом.

Кюбико призадумалась.

Вскоре в напряженной тишине прозвучал теплый голос Кирито — туманного волка:

— Здесь никто не враг тебе, крылатый юноша, если ты сам не будешь нам врагом. Но пока что ты наш пленник. Остров не выпустит тебя, потому что мы не хотим, чтобы кто-то узнал об этом месте. Но так будет недолго. Просто нам нужно время… Потом мы отпустим тебя… если ты не натворишь новых бед.

Кайми задумчиво кивнул.

— Я понял. Это даже слишком милостиво… если нет подвоха.

— Ты сам решишь — верить нам или нет. Что же касается Шаджина…

— Простите, что вмешиваюсь, Кирито-сама, — перебила белого волка лисица, — но я придумаю, как вызволить брата.

Губы Кайми дрогнули в усмешке.

— Ты глуповата, девушка-лиса, — его прозрачно-серые глаза льдисто сверкнули. — Тебя прикончат сразу же, пожелай ты заявиться на остров Забвения. Ты ведь превращаешься в зверя? Тирис ненавидит таких, как ты.

— И таких, как я? — с обычной своей холодностью спросил Тиан.

— Давай поговорим немного в стороне ото всех, дракон.

— Хорошо. Как скажешь.

Отойдя от остальных на приличное расстояние, сильф встал перед драконом, скрестив на груди руки, и заглянул ему в глаза.

— Ты мог добить меня. Почему же не сделал этого?

— Я уже говорил другим, — снизошел до пояснения Тиан. — Ты брат принцессы. Ваши лица… слишком схожи. Раньше я не смог убить настоящее чудище, принявшее ее облик.

— И ты говоришь, что не зачаровывал ее!

— Нет.

— Поклянись!

— Я не даю клятв. Моего слова достаточно. За что ты ненавидишь меня? У тебя нет доказательств того, что ты сам себе придумал.

— Альмарис… сама по себе доказательство. Даже без того, что пересказала мне Тирис, выведавшая ее тайну… Я видел, как сестра складывала из сосновых шишек твое имя. Однажды я пришел к ней — она спала и стонала. Чтобы ты знал — сильфы не видят снов. Я положил Альмарис руку на лоб, а она прошептала: «Тиан». Легкомысленная сильфида спустилась в лес с холмов, погрузилась в сбор трав и варево зелий. Больше не веселится с нами, не порхает по окрестностям. Ее взгляд изменился. Потемнел. В нем чудится оттенок грусти. Мы никогда не были особо близки с сестрой, но она мне дорога. А ты… отнял ее у нас.

— Я этого не хотел.

Кайми смотрел на Тиана так, словно стремился проникнуть в самую его суть, как это делают маги-созерцатели. Видел, что юноша перед ним не просто красив — он необычен и вполне способен заворожить его разборчивую сестру безо всякой магии. Увы… но они подходят друг другу. Так зачем, в самом деле, продолжать обманывать себя?

— Не хотел… — повторил дракон. — Я не смог ответить на ее чувства. Была ли это игра, или…

— Любовь, — закончил за него сильф. — Ты веришь в любовь?

— Она есть, я знаю.

— А я бы не желал ни знать ее, ни верить! — ответил Кайми запальчиво. Задумавшийся Тиан искоса посмотрел на него.

— Альмарис сказала: сильфы рождаются без души.

— Разума достаточно.

— Не всегда. Но если хочешь — задействуй разум. И пойми, что убив меня, сестру счастливее не сделаешь. Только разлука поможет. Поверь, я не стремлюсь видеться с принцессой.

Кайми усмехнулся, все еще недоверчиво.

— Это ты так прозвал мою сестру?

— Кажется, да. Альмарис говорила, что никто ее раньше так не называл.

— А теперь — все. Принцесса сильфов! Подумать только… это же она сама повторила за тобой несколько раз… и прижилось.

Принцесса сильфов… Белый летающий цветок. Хрупкая девочка с прохладным взглядом, умеющая сплетать ветра и стягивать раны. В груди что-то мучительно заныло. Но он верно сказал ей тогда — ему нужно время. Она же не смогла ждать… «Прощай, Тиан».

«Прощай, Альмарис», — на лице дракона, как всегда, ничего не отразилось.

Шуршание в кустах предупредило о чьем-то приближении. Тиан ничуть не удивился рыжим сполохам, а вот Кайми отпрянул и расправил крылья, когда ему под ноги выскочила большая лиса с тремя хвостами.

— Поговорили? — спросила Кюбико, превратившись в девушку.

— Ты очень шумное создание, — сказал дракон и, развернувшись, направившись к Дину. Пора было возвращаться на дежурство.

— Я поговорила с оаками-сама…

— С кем?

— По-вашему это будет… «господин волк»? Я его безмерно уважаю. Настоящий добрый волшебник! Укрыл этот остров чудесным туманом, защитил нас от таких, как ты!

— Хватит. Что ты хочешь мне сказать?

— Я решила присмотреть за тобой. У меня есть дом в холме. Возле него растет прекраснейший дуб! На нем — что-то вроде открытой беседки. Это дом Шаджина. Но пока его нет… там поселишься ты. Будешь всегда у меня на виду.

— Это тебе господин волк приказал?

— Нет, зануда, я сама так захотела.

— Не знал, что духи лисиц живут на деревьях.

— Мой названный брат непростой… По материнской линии в нем течет кровь джиннов. И он тоже может летать… не только вы, сильфы, такие везучие.

Они смотрели друг на друга, уже слегка расслабившись, не горя желанием немедленного смертоубийства. Взгляд прохладных серых глаз встретился с огненным золотом совсем других — раскосых, непонятных, завораживающих… Кицунэ не нужно применять магию очарования — она у них в крови.

— А тебе не больно превращаться в зверя? — спросил вдруг Кайми.

Лисичка звонко рассмеялась.

— Ты странный. Нет, конечно. А ты… правда не боишься огня?

— Смотря что ты имеешь в виду. Огонь может спалить крылья… и заполнить сердце.

— И что страшнее?

— И то, и другое не дадут взлететь.

— А это главное для тебя?

— Полет? Пожалуй.

— Вряд ли я тебя пойму… Кайми.

— Как тебя зовут?

— Кюбико. И вот что я скажу тебе, сильф. Я — не чудовище!

И он, еще вчера убежденный в том, что чужаков надо уничтожать без сожаления, согласился с этим как-то слишком легко.

— Думаю, ты просто очень странная лиса.

В самом деле… Разве могут быть у чудовища такие прекрасные золотисто-янтарные глаза? Полные огненных искр и ярких переливов… за которыми прячется грусть… Неужели?..

— Пойдем, — сказала Кюбико. — Покажу тебе дом.

— Так что за пепельные альвы? — спросил наконец Тиан, когда они с Дином возвращались обратно в обитель Грифона. До этого оба они надолго погрузились в свои мысли. В облике дракона Тиан говорил совсем мало, его голос звучал более низко, чуточку протяжно.

— Пепельные… думаю, так их прозвали за серебристо-серую кожу, — ответил Дин. Хотя дракон летел рядом, юноша старался не смотреть на него, хотя говорил с другом, как всегда, дружелюбно. — Они будто соткались из самой ночи — темные волосы, бледно-золотистые глаза как звезды. Альвы ведь разные бывают — белые, лунные, даже морские. Они все дети Ионн-Ре, второй сестры-созидательницы. Восприняли от нее магию растений. Но никто так близко не подошел к знаниям древних чародеев, как пепельные. Они живут на Багряном острове. Земля там красная, а трава — темно-бурая. И нигде больше не встретишь таких странных деревьев и цветов. Пепельные выращивают все что можно. Они умны и властолюбивы. Раньше их остров соседствовал с западной оконечностью материка, где живут белые альвы. Серокожие почти полностью подчинили их своему влиянию и стали постепенно переселяться на сушу. Но Великий разлом все им спутал. Багряный остров оттеснен на север, соседи пепельных теперь — лунные, им надо все начинать сначала.

— Они стремятся к захвату земель?

— Да, но не силой, а хитростью. А еще хотят, чтобы их боялись. Север — край летающих созданий. Про пепельных упорно ходили слухи, что они научились выращивать чудищ как деревья. А вот теперь, похоже, усовершенствовали их. Эти твари летают. И наводят ужас на Гловер-Силл и северные острова, а мы все решили, что чудовища лезут к нам из других миров. Но я ведь мог бы догадаться… те черные птицы, с которыми мы с тобой сразились… да и другие. Они испускают токсины. Пепельные альвы — лучшие в Орхиде знатоки ядов.

— Как умно с их стороны…

— Еще бы! Когда их летающие создания заполнят небо, пепельные раскроют свои намерения. И смогут диктовать условия новым соседям. С этим надо что-то делать…

— Почему они напали на принцессу?

— Не знаю… сам об этом думаю.

— Дин… — немного помолчав, попросил дракон. — Альмарис поведала мне про сотворение Орхида. Много говорила про Хтин-Ре, но не про Ионн-Ре. Расскажешь?

— Охотно, — солнечно улыбнулся мальвиец.

Легенда в его пересказе была не менее красивой, чем повествование о лиловой луне.

Вторая дочь девы вод и человека-ветра, Ионн-Ре, была высокой и статной. Она всегда носила длинные белые одежды. Любила сидеть при корнях волшебной сливы и расчесывать свои длинные каштановые волосы. У нее были белые крылья с легким розовым оттенком, большие и тяжелые. Ионн-Ре часто пела, глядя на звезды. С ее волос скатывались росинки, падали на землю и становились новыми травами, а от песен зарождались в деревьях и кустах прекрасные лесные духи. Иногда дева отправлялась гулять по лесу, и там, где она проходила, расцветали роскошные цветы. А потом Ионн-Ре расправляла крылья и долго летала над лесом.

Но однажды деве захотелось спрятаться от всех, побыть одной. Она вырастила огромный цветок с малиновыми лепестками, и в его широком полом стебле устроила себе жилище. Это был самый первый дом в мире Орхид.

Как-то раз старшая сестра, Хтин-Ре, пригласила ее в свой сон и познакомила со своим возлюбленным. Ионн-Ре, глядя на их счастье, почувствовала странное томление. Ей тоже захотелось любви.

И когда дева вернулась в явь, от ее порыва и вдохновения выросло деревце, с которого тут же опала кора, и оно превратилось в юношу. Юноша назвался альвом, его имя было Сильдреон. Он сказал, что заснул в своем мире, страдая от одиночества и тоски. Ему приснилось, что он одеревенел, забыв обо всех светлых чувствах. Проснулся альв уж здесь, благодаря волшебству девушки, зовущей свою любовь.

От брака Ионн-Ре и Сильдреона родились дети, которые тяготели к лесным духам. Их называли ионнсай — они стали второй великой расой магов Орхида, владели магией природы и умели выращивать дома как цветы, живые деревья и даже морские раковины.

Когда пришел черед Ионн-Ре покинуть землю, она сделалась большой белой луной. Договорилась с лиловой сестрой, и они стали сменять друг друга на небе. Говорят, что на белой луне растут хрупкие светлые цветы и призрачное деревце, которым стал ее муж Сильдреон, не пожелавший разлучаться с любимой. И хотя они стали другими, их любовь и счастье продолжаются и доныне.

Тиан выслушал внимательно. С каждым днем он все сильнее впитывал в себя пока что неведомый ему мир. Вбирал знания о нем, его зыбкость и ту красоту, что предоставлял дракону север с его неброскими, но такими завораживающими красками. Это не спасало от тоски по ушедшему, но позволяло надеяться на исцеление…

Наконец они вернулись в обитель, и Тиан с удовольствием принял человеческий облик. Ему нравилось, когда друг рядом с ним не испытывал невольного страха и скованности.

— Судя по тому, что рассказал Кайми, их предводительница что-то скрывает, — произнес Дин, когда друзья входили в зал. — Меня это тревожит.

— Меня тоже, — отрывисто ответил дракон. — Надо бы выяснить, в чем там дело. Но каким образом?

— А что именно вы собрались выяснять? — раздался мелодичный юный голос. Тиан вздрогнул.

Альмарис выступала из полумрака зала, волшебно и зыбко освещенного луноцветом, и дракон был уверен, что ему это мерещится. Но девушка подошла совсем близко и тихо сказала:

— Здравствуй, Тиан.

Дракон протянул руку. Его длинные сильные пальцы коснулись воздушного локона сильфиды. Он прикрыл глаза, а потом широко распахнул их. Она стояла перед ним и улыбалась. И это была не прежняя бездумная улыбка — в ней, как и в устремленном на юношу взгляде, странно смешались нежность, тревога, отголосок печали…

— Здравствуй, Альмарис, — его голос дрогнул.

— Я надеялась увидеть тебя.

— Я тебе рад…

Сильфида, едва касаясь, погладила его по щеке. А потом повернулась к изумленному и обрадованному Дину.

— Привет тебе, принц!

— И тебе, принцесса!

Они обнялись как брат с сестрой.

— Скажите, Кайми жив? — встревоженно спросила Альмарис. — Я прилетела сюда попросить совета… а Хельга рассказала мне такое… О, Хтин-Ре! Тиан, мой брат правда пытался тебя убить?

Дракон кивнул.

— Думаю, Кайми уже сожалеет, — предположил Дин. — С ним все хорошо. Но, прости, Альмарис, Кирито пока что не выпустит его с острова.

— И хвала Создателю! — воскликнула сильфида. — На острове Забвения происходит что-то странное. Пусть бы брат держался от него подальше. Я ему, конечно, устрою потом… надо же, в этой кудрявой голове гнездится мерзость… сам ли он до нее додумался? Вообще-то я оттуда сбежала… поразмыслить. Но теперь решила вернуться и выяснить как можно больше.

— Кстати, не знаешь, как на кинжал твоего брата мог попасть яд пепельных? — спросил Дин, которого не переставал мучить этот вопрос.

Альмарис помолчала. Потом тяжело вздохнула.

— Все-таки пепельные…

— Мы пришли к выводу, что они что-то затевают, — сказал Тиан, не сводивший глаз с сильфиды.

— Как и я…

— Значит, мы мыслим в одном направлении, — Дин не выдержал и слегка коснулся крыльев Альмарис. Тут же отвел руку и виновато улыбнулся. — Пойду попрошу Хельгу заварить каких-нибудь травок.

Он явно оставлял их наедине.

Надо было что-то говорить… а может быть, и нет? Юноша-дракон и крылатая девушка молча смотрели друг на друга…

— Ты снова улетишь? — спросил наконец Тиан.

— Ненадолго. Хочу попробовать выведать что-нибудь у Тирис, не вызывая подозрений. Потом вернусь к вам и все расскажу.

— Будь осторожна.

— Попытаюсь, — ответила сильфида легкомысленно. И вновь посерьезнела. — Не волнуйся обо мне.

Тиан не знал, что девушка невольно заглянула в него глубже на какую-то секунду… насколько позволила внезапно открывшаяся странная магия. Испугалась и самой этой попытки, и того, что ей, хоть чуть-чуть, но приоткрылось… Она ощутила, как он преодолевает боль. Тиан сильный. Он дракон. Но в чем-то — уязвимый.

Могла ли она помочь ему прямо сейчас, когда рушился и ее привычный мир?

— Тиан… Я правда вернусь.

Вскоре Хельга позвала их пить чай.

— Уже идем! — звонко отозвалась сильфида.

Тиан замешкался. Не сразу последовал за крылатой девушкой в уютную маленькую комнатку, где Всадница-травница обожала поить гостей ароматным чаем. Сильфида вновь упархивала, улетала, как тогда на Туманном острове. Но сейчас все было чуточку иначе… он чувствовал это.

И юный дракон впервые за последние годы улыбнулся почти безоблачно. Как в детстве. Он пошел вслед за Альмарис туда, где ждали Дин и Хельга. Всем им нужно было о многом поговорить…

Сидя на берегу синей речки Туманного острова, Тиан думал об Альмарис. От нее не было вестей. Впрочем, прошло всего несколько дней. А терпения ему не занимать.

Неподалеку раздавался плеск воды. Дин-Ри, кажется, любит купаться в теплой реке. Тиан повернул голову в его сторону. В мальвийском принце была какая-то загадка, хотя ощущалось это не сразу. Нужно было присмотреться. Иногда Тиану казалось, что возле друга света как-то больше… И даже порой рядом с Дином вырисовывается сотканная из солнечных лучей женская фигура. И тут же пропадает. А свет остается… Вот и сейчас дракон увидел солнечные искорки на воде как раз на том месте, где только что был глубоко нырнувший Дин.

Выросший на омываемом теплыми течениями архипелаге, юный мальвиец воду действительно любил. Тиан о себе так сказать не мог, хотя плавать умел. Но черные драконы к этой стихии равнодушны, в отличие от зеленых — те, кажется, даже родственны морским змиям.

Что Тиан ценил, так это чистоту воды. Он был лишен ее три с половиной года. В подземном замке, где красные драконы томили пленников, подавалась странная синеватая жидкость. Она насыщала жажду, но… содержащиеся в ней вещества, попадая в организм, не позволяли менять форму на драконью.

Тиан невольно вспомнил, как в него поначалу силой вливали этот заменитель питьевой воды. Он готов был скорее умереть от жажды, чем подчиниться вражеской воле. Потом решил, что это трусость. Он выдержит все, выживет и попытается сбежать. Тем более, пленители надеялись, что шантажируемый отец Тиана вот-вот пойдет на уступки. А значит, сын должен оставаться живым и относительно здоровым. Его не морили голодом, содержали в более-менее сносных условиях. Даже разрешали гулять в окрестностях замка под каменными сводами громадных пещер, под внимательными взглядами тюремщиков. Но это не спасало от насмешек и мелких болезненных издевательств. И, к счастью редко, — от пыток, когда красные подозревали, что ценный пленник что-то затевает… Но черный дракон ни разу не сказал того, что от него хотели услышать…

На воле оставались друзья. Каким-то непостижимым образом они нашли общий язык с молодым красным драконом, и тот передал Тиану свиток телепортации. Случайно ли волшебная вещь сработала неправильно? Или все же нельзя было связываться с врагом? Мог ли кто-то нарочно испортить свиток? Да и зачем? Теперь это уже неважно.

Тиан наконец-то покинул тюрьму. Но какой ценой! В непонятном мире, под холодным небом, в полном одиночестве он вновь привыкал к свободе. Жадно пил чистую воду и не мог напиться. Чуть ли не заново учился оборачиваться драконом. При это прощался с прошлым, с родными… Он чувствовал себя не совсем… живым? Не совсем собой?

И вдруг белокрылая девочка в прямом смысле упала с неба. Легкая и смелая. И захотела целовать его… и любить, пылко и свободно.

Но как он мог ей ответить? Не ранив ее, не раздавив тяжестью камня, лежащего на сердце… Чужак, пришелец. Большой и сильный, но вновь ищущий себя. Сильфида предлагала игру — Тиан играть не желал. Или просто не мог… Он мысленно твердил, что ей без него будет лучше, проще, безопасней…

Что-то изменилось совсем недавно, там, в обители Грифона. Когда они так долго смотрели друг другу в глаза… И крылатая сказала: «Я вернусь».

— Возвращайся, — прошептал сейчас Тиан, глядя вверх на клубящийся в вышине туман. — Я начинаю тосковать по тебе, принцесса. Подожду еще совсем немного. И если не вернешься — сам полечу за тобой.

Между тем Дин, поплавав в свое удовольствие, вышел на берег. Его дом стоял неподалеку. Там сейчас жил и Тиан. Оставшись на Туманном острове, дракон заявил, что готов ночевать где угодно — в пещерах, в больших норах, даже под открытым небом. Но Дин упросил нового друга поселиться вместе с ним и Линди. Тиан согласился. Сам он привык быть один, но чувствовал, что принц Дин-Ри — из тех, кто тяжело переносит одиночество. А странная юная альва… с ней вообще все непросто.

Вот опять! Юноше показалось, что яркие капли солнца увеличились, сложились в женскую фигуру… та на краткий миг прильнула к мокрому телу Дина. Исчезла.

Дракон подумал: «Надо расспросить его, в чем дело. Может, мне чудится? Это было бы уже слишком…»

Мимо осторожно прошла Линди, испуганно подняла на него большие светлые глаза. Ускорила шаг и уже почти что подбежала к Дину, застегивающему рубашку.

— Как тебе спалось сегодня, милая? — заботливо спросил он ее. Тиан не видел лица девушки, стоящей к нему спиной, но подумал, что та, наверное, улыбнулась в ответ. Дину она всегда улыбалась.

— Хорошо, я рад. Завтракать будешь?

Качнула головой. Робко коснулась влажных волос юноши, что-то оставила в его кудрях и хотела убежать. Он удержал ее за руку.

— Линди, ты ведь понимаешь все-все, правда? Что же ты хочешь мне сказать?

Альва долго смотрела на него… Потом робко погладила по смуглой щеке.

— Может, ты была немой и раньше? Нет? Бедная ты моя… Не понимаешь, что произошло с тобой… не помнишь… Как же быть? Я волнуюсь за тебя, когда улетаю на Гардаре на дежурства и патрулирование.

Альва прильнула к нему.

— Вот-вот… — Дин провел рукой по слегка волнистым светлым волосам девушки. — Ты так сильно ко мне привязалась… Но почему бы тебе не попробовать подружиться с кем-нибудь еще? Пока меня нет на острове, ты могла бы…

Но Линди не дослушала. Она сердито толкнула юношу в плечо и убежала.

Дин вздохнул и подошел к Тиану, присел рядом с ним.

— Ты видел это, да?

— Видел. Ей нужен только ты.

Дин достал из кудрей красный цветок.

— Надо же… красивый. Она расстроится, если я не стану его носить. Прикреплю к рубашке.

— Никто не может излечить ее?

— Порой мне кажется, Линди сама этого не хочет. Не хочет вспоминать… Наверное, я ее понимаю.

Тиан вновь посмотрел вверх. Туман серебрится над островом. Сверкающие нити вплетаются в густую белизну, и все же прямо над ними ее растапливает лучик солнца. Вот он зайчиком отражается от блестящей куртки дракона. А затем, ярко вспыхнув, гладит Дина по лицу, скользит по открытой груди…

— Чудится ли мне, — наконец решился спросить Тиан, — или солнце… заигрывает с тобой?

— Тебе тоже так кажется? — вопрос явно взволновал принца. — Значит, я не схожу с ума, не придумываю ничего. Знаешь, здесь мне самое место. Среди странных существ из других миров. Я и себя ощущаю каким-то нездешним. Ну кто бы еще додумался влюбиться в Дэм-Ре?

— Расскажи мне о ней.

— Она младшая из трех сестер, — в темных глазах мальвийца отразились волнение и нежность. — Тоненькая и легкая, как бабочка. У нее пышные локоны цвета темного золота и ярко-золотистые крылышки, но в воздухе они ее держат плохо. Зато, как говорят легенды, раньше она постоянно передвигалась по острову Грез, засыпая где придется, и не признавала домов и гнезд. Ее отец-ветер в своем первоначальном облике часто гулял с любимой дочерью.

Сам тон повествования и волнение Дина — все это было непохоже на то, как он рассказывал Тиану об Ионн-Ре. Сейчас он говорил о ком-то знакомом ему и близком. И дракон явно увидел перед мысленным взором хрупкую веселую девушку с блестящими кудрями

Она звонко смеялась. Громко читала стихи собственного сочинения — камням, деревьям, морским волнам. И те превращались в рыб, зайцев, медвежат…

Однажды одна из разумных звезд из любопытства приблизилась к земле Орхида — и сорвалась. Падая, она сгорала и меняла суть. Звезда могла окончательно потухнуть на земле, упав на нее совсем маленьким осколком прежнего великого светила, но младшая дочь ветра не позволила этому случиться. Созидательница превратила звезду в человека. Кружево мироздание, лежащее в основе Орхида, отпечатало это событие на себе и изредка повторяло. С тех пор так и повелось, что некоторые из упавших звезд не сгорали, а воплощались, становились людьми…

Дэм-Ре и человек-звезда по имени Даним полюбили друг друга. Их потомки стали называться дэмсай. Это была третья господствующая на Орхиде раса магов с самой странной и сложной магией. Они могли волшебством создавать себе слуг — покорных им существ, с разумом, но без души. В то же время дэмсай были самой красивой и поэтичной расой из трех, магию они забывали порой ради искусства.

— Дэм-Ре после своей земной смерти стала солнцем этого мира, — продолжал рассказывать Дин. — Сначала она неярко сияла, чтобы жители Орхида постепенно привыкли к смене дня и ночи. Но потом наконец и наш мир получил настоящее дневное светило.

— А Даним?

— Рассказывают, что он не смог пережить разлуку с женой и умер как человек, но вновь стал звездой и поднялся на небо — к Дэм-Ре.

— Значит, ты влюблен в солнце и соперничаешь со звездой?

Дин недоверчиво взглянул на друга — не смеется ли тот над ним? Но Тиан и не думал смеяться. В его глазах промелькнуло что-то теплое и ласковое, словно рассказ о деве-солнце согрел и его. Может быть, он подумал о сильфиде… Дин подсознательно ощутил, что дракон на его стороне. Это странное чужемирное создание, будучи в облике невиданного зверя, внушало ему ужас, который он подавлял изо всех сил. Но когда Тиан выглядел как человек, Дину казалось, что таким мог бы быть его старший брат…

— Я видел Дэм-Ре, — тихо сказал принц. — Она явилась мне в самые страшные минуты моей жизни. И мне казалось… да… я почувствовал, что она любит меня. Не понимаю, как так вышло. Я рос на прекрасном теплом острове, где младшую созидательницу издавна почитали… любил ее как богиню. Видел в каждом лучике, в каждом солнечном зайчике отблеск ее волос, свет ясных глаз… Она должна была это знать, разве нет? Солнце все видит, все чувствует… В отличие от двух лун оно каждый день на небе… Я был совсем мальчишкой. Счастливым мальчишкой. А потом умер мой отец, и…

Принц запнулся.

— Если хочешь рассказать, что с тобой произошло, я охотно выслушаю, — приободрил друга Тиан.

Дин благодарно взглянул на него.

— Спасибо. Я расскажу. Мне было тогда пятнадцать лет. Мой отец, Сунн-Ри, король-владыка Мальвийского архипелага, обходился со мной, как и со всеми, сурово. И все же испытывал ко мне особые чувства. Все это замечали. Моя мать — кстати, северянка! — была его третьей женой. Двух других он отпустил, выплатив им отступное. С первой владыка поступил так из-за ее бесплодия. Вторая же родила двух сыновей, но, как говорили, несносный нрав испортил ей жизнь. Отец не хотел даже слышать имя бывшей жены. А с моей матерью он был счастлив — их чувства были взаимны. Она единственная умела смягчить нрав короля и успокоить его в гневе.

— Ваш народ, наверное, очень любил такую королеву?

— Конечно. Знаешь, и меня все любили. Баловали. Для меня в отдельной оранжерее выращивались самые сочные и сладкие фрукты. Болтали, что придворные вышивальщицы дерутся за право украсить мою одежду диковинными узорами. В моей комнате всегда благоухали свежие цветы. И если я не задрал нос и не изнежился совсем, то лишь потому, что мама всегда мне внушала: «Не твоя заслуга, что ты родился принцем. Тебя любят сейчас, потому что ты веселый и хорошенький. Но когда ты вырастешь, любить тебя должны за другое — за доброту, за справедливость, за мужество. Не откладывай, учись быть настоящим сыном владыки».

— Хорошие слова. Где сейчас твоя мать? — спросил Тиан. По его губам скользнула грустная улыбка — своих родителей после плена он так и не увидел.

— До сих пор живет во дворце. С ней все в порядке. Мама знает, где я.

— Но ты-то почему здесь? К этому и ведешь свой рассказ?

— Конечно. Надо сказать, что младший сын второй жены отца тоже любил меня. Айн-Ри был прекрасным братом. Он всегда казался мне самым лучшим… Толковый политик, посол Мальвиса в крупнейшем материковом государстве… Все были уверены, что Сунн-Ри сделает его своим преемником в обход старшего сына. Да, у нас такой закон — правители сами назначают себе преемника или преемницу из числа кровных родственников. А если нет таких — тогда из тех, кого считают достойными. А теперь представь, каково было мое потрясение, когда я не только лишился отца — он умер от сердечного приступа, но и узнал, что теперь я — владыка Мальвиса. В пятнадцать лет. Я не понимал, как так могло случиться. Потом узнал, что самый старший принц, Лахх-Ри, сумел оклеветать перед королем своего родного брата Айна. Но его расчеты не оправдались. Отец хотя и вычеркнул Айна из Золотого свитка, вписал туда имя не Лахх-Ри… мое имя.

— Ты не хотел быть королем?

— Ни за что! Я мечтал о путешествиях, собирался писать книги и прославлять Мальвис в стихах. К тому же чувствовал, что моего любимого брата лишили власти несправедливо. А еще… я боялся. Понимал, что Лахх-Ри этого так не оставит. Он был в бешенстве. Все-таки наш строгий отец не слишком хорошо знал своих сыновей… Льстивому Лахх-Ри он поверил. И не предугадал очевидного. Моя мама была сама не своя. Дворец погрузился в мрак траура, а я молил Дэм-Ре пролить мне в душу немного света, чтобы было не так страшно…

Дин затих, то ли погружаясь в воспоминания, то ли вновь мысленно обращаясь к деве-солнцу… Тиан первым нарушил молчание:

— Старший брат начал борьбу за власть?

— Ему и бороться-то не пришлось. Золотой свиток — волшебная бумага, на ней король-владыка Мальвиса записывает имя преемника особым пером. Вычеркнуть его оттуда и написать новое может лишь имеющий на это законное право. Но магия-то с изъяном! Ей все равно, что чувствует при этом повелитель. Даже если плачет кровавыми слезами, потому что его заставили…

— Дин… — дракон взглянул на друга с тревогой. — У тебя силой вырвали отречение?

— Нет. У них не вышло, — четко проговорил принц, блеснув глазами. — Я бы ни за что не отдал Мальвис такому злому человеку, как мой старший брат.

— Тебя пытали?

— Да. У Лахх-Ри был собственный остров в архипелаге. Там, конечно, преданные ему воины, дворец, тюрьма… Как хорошо меня ни охраняли, а все-таки предатель нашелся и продал старшему брату… Тогда я впервые ощутил прикосновение Дэм-Ре не просто как скольжение луча по лицу. Свет под закрытыми веками. Чувство, что я не один. Что кто-то разделяет мою боль… Даже на миг показалось, что я вижу в кровавом мраке золотистую женскую фигуру, которая пытается меня обнять. Можно бы объяснить это все бредом, но… То, что случилось потом… Ты не слышал случайно о тимлинских змеях?

— Нет…

— Это особый вид рептилий, искусственно выведенный мальвийскими магами на одном из наших островов. Не только змеи, но и ящерицы, даже карликовые крокодилы… Магические твари… Их укусы не только крайне болезненны, не просто обездвиживают… Самое кошмарное, что яд вызывают такие ужасные видения, что больше четырех суток не выдержать — сойдешь с ума. Пытка страхом — до такого же надо было еще додуматься, правда?

— Я, кажется, начинаю понимать, — пробормотал Тиан, — почему ваш мир разорвало на куски.

— Да… Не для того нам всем дана была магия. Ведь так?

— Так. Но как один брат мог подвергнуть другого такому испытанию?

— Мой смог. Я просто взбесил его, когда в отчаянье выкрикнул все, что о нем думаю. Тогда впервые ко мне поднесли тимлинсую змею…

— Дин. Думаю, я все понял. Твой нынешний страх перед рептилиями… Если тебе тяжело — не рассказывай.

— Но я не все еще сказал про Дэм-Ре. В то время Айн-Ри, прослышав о смерти отца, вернулся в Мальвис. Тайно. Он подозревал брата в кознях. Я не знаю, как Айн сумел склонить окружение Лахх-Ри на свою сторону. Не знаю, что он сделал с ним самим. Думаю, того уже нет в живых. Но прошла неделя с тех пор, как меня бросили в земляную яму и стали по одной кидать сверху черных змей и ящериц… Укусы вызывали временный паралич… я смотрел, как рептилии ползают по мне и ничего не мог сделать. А потом приходили кошмары… Когда я очнулся на кровати в своей спальне и увидел любимого брата, безумно обрадовался. И не понял, почему у него такое скорбное лицо — ведь я жив! А он изумился. И все время спрашивал: как я сохранил рассудок, если на мне живого места нет от укусов черных тварей? «Это невозможно!» — твердил он. С трудом поверил очевидному. И был счастлив за меня.

— Тебя спасла Дэм-Ре, — понял дракон.

— Да… Вот что произошло… Когда в той жуткой яме я прощался не только с рассудком, но и с жизнью, девушка явилась прямо из воздуха и подошла ко мне… Живая, теплая. С каштановыми кудрями и золотистыми крылышками, как у мотылька. Она склонилась надо мной… Я никогда не забуду ее круглое лицо с мягкими чертами, искрящиеся светлые глаза… И губы… она поцеловала меня.

— Младшая сестра-созидательница…

— Это могла быть только она. Потому что, влив в меня с поцелуем новые силы, укрепив и успокоив, девушка превратилась в солнечный луч… Я не стал рассказывать об этом брату. Не хотел, чтобы он думал, что я все-таки повредился умом.

— Как же это… удивительно! Но почему же ты тогда ушел? Тебе ведь больше ничего не угрожало.

— Не скажи. Среди придворных и военных были люди, фанатично преданные как мне, так и Айн-Ри. Состряпать заговор за спинами обоих, убрать одного из нас — да запросто. Пока я выздоравливал, брат правил Мальвисом. А я думал, как мне поступить. Король-владыка назначил меня преемником, такова была его воля… И словно в ответ на сомнения, на свет вспыли доказательства того, что Лахх-Ри оклеветал Айна перед отцом. Несправедливо… Мой умница-брат, как и показали последующие четыре года, и вправду рожден королем. А я — нет. И когда я, глядя с высоты на дворцовые окрестности, просил Дэм-Ре помочь мне с выбором, она ответила. Солнце пробилось сквозь сгустившиеся облака и осветило маленький храм, куда Айн-Ри перенес Золотой свиток. Я с легким сердцем отправился туда, вычеркнул из свитка себя и вписал имя брата…

Дин приостановился ненадолго, его карие глаза мягко заблестели.

— Вернувшись в свою комнату, я обнаружил на кровати золотистый мальвис. Любимый цветок Дэм-Ре. Сразу понял, что он волшебный… Что это своеобразное оружие. Защита. И мне пора в путь… Я попрощался только с братом и с мамой, сел на корабль и отправился в долгое плаванье. Тиан, я не хотел оставаться наследным принцем. Скажу правду… краски родной страны потускнели после той черной недели с рептилиями. Меня тянул к себе север, родина матери. А еще — небо. И когда грифон Гардар выбрал меня своим наездником… это было такое счастье.

Тиан задумчиво кивнул.

— Наверное, твои семь дней длились дольше, чем мои три с половиной года.

— Ты о чем?

Дракон встрепенулся и слегка сжал плечо Дина.

— Потом обязательно расскажу. Печально… из-за того, что случилось с тобой, мой драконий облик тебя пугает.

— Прости за это…

— За что ты просишь прощения?

— Ты мой друг. Друг, Тиан, а не увеличенная в разы черная ящерица!

— Что-то в нас иногда не слушается разума. Дин, не переживай из-за этого. Оно того не стоит. И да. Я твой друг. Что бы ни случилось.

Кайми взмыл над деревьями, поднялся к туманному заграждению, впился в него ледяной стрелой… и был упруго отброшен вниз. Едва удержал равновесие в полете… Вторая и третья попытка закончились точно так же. Наконец разозленный сильф опустился к подножию дуба, на котором красовался небольшой открытый домик на ветвях — его нынешнее жилище.

— Что, развлекся? — хихикнула Кюбико. Девушка-лиса лежала на спине и лениво жевала какую-то травинку. Ее разметавшиеся длинные волосы казались пылающими водорослями в темно-зеленом океане травы.

— А ты забавляешься на мой счет? — буркнул Кайми.

— Почему бы и нет, если весело? Да ладно, не дуйся. Мы же оба понимаем, что ты просто упрямство демонстрируешь, а не всерьез пытаешься сбежать.

Сильф плюхнулся рядом с ней, преодолевая острое желание погладить змеистую рыжую прядь… или даже соблазнительно обнажившееся плечико.

— Я чувствую себя отвратительно! — заявил он.

— Тебе здесь не нравится, крылатый привереда?

— Представь себе — нравится! Лес пестрый, красивый, цветочки яркие такие, река… Кстати, а почему вода теплая? У вас что, тоже элементаль тут живет?

— Огненные рыбы.

— Что-что?

— Рыбы, говорю. Они раньше цветами были. Ганс вырастил пламенные цветы на берегу, а Кирито-сама превратил их в рыб.

— Ничего себе… ваш волк и такое умеет?

— Говорит, это с ним впервые. Будто он приобрел новую магию. Оаками-сама ведь пытается ваше волшебство постичь… это… как его?.. кружево мироздание. И оно вроде даже откликается. Не знаю, как такое возможно… Вот смотрел туманный волк, смотрел, как цветочки головки клонят к воде, а потом и говорит: «Вижу я, что не цветы это вовсе, а огненные рыбы». Раз — и правда рыбки плавают в воде. К вечеру реку нагрели.

— Быть не может… — прошептал Кайми, даже слегка побледневший. — Нет… Чтобы чужак стал созерцателем, воспринял магию Хтин-Ре… Да как это возможно?

— А что такого-то? — девушка-лиса сердито фыркнула. — Удивительное создание Кирито-сама. Из какого еще мира он попал сюда? Вроде похож тот мир на мой, но нет — другой. Вдруг он там богом был?

— Это уж слишком!

— Слишком или нет, кто может поручиться? А ты должен понять наконец, что о любом существе судить надо не по облику, а по поступкам. Даже дети малые, которых хорошо воспитывали, знают это! А ты взрослый уж парень, а болван.

Кайми с чувством толкнул Кюбико ладонью в бок, и на его лице отразилось удовольствие — такой мягкой, теплой и упругой была рыжая девушка.

Она тут же изобразила злобное рычание и, приподнявшись, дала сильфу тумака.

— Эй, не дерись, я же шутя!

— А вдруг нет?.. Злой ты, Кайми.

Крылатый юноша погрустнел от этих слов. А лисичка, заметив это, посмотрела на него уже с состраданием.

Еще лучше!

Эта девушка вызывала у молоденького сильфа какие-то смутные, противоречивые чувства — от недоверия до интереса, от восхищения до досады. Она была единственной из всех здесь, рядом с кем он почему-то не испытывал неловкости. Ему бы очень хотелось доказать лисице, что не такой уж он злой… и может быть полезным.

Почти лишившись магии, Кайми так часто терзался ощущением собственного бессилия и никчемности, что цеплялся за любую возможность что-то делать. Сочувствующий взгляд лисицы гордый юноша предпочел не замечать — слишком много боли принесли ему в свое время такие вот взгляды.

— Эй, ты чего? — спросила Кюбико… и осторожно его потрогала. Сначала тихонько ткнула в плечо. Потом провела тонким пальчиком по гладкой щеке. — Ты прохладный… Хочется в тебя как в море окунуться. И твои крылья… у Альмарис не такие. Твои блестящие… полупрозрачные… как замерзший родник.

Сильф непроизвольно раскинул все четыре крыла. Конечно, ему хотелось, чтобы девушка им любовалась. Она приняла это как приглашение, робко протянула руку… Нежно скользнула кончиками пальцем по сверкающим легким перьям… и отстранилась, словно боялась прожечь их насквозь.

— Ты любишь море, Кайми? — спросила вдруг кицунэ. — Тут кругом одно лишь море… пока доберешься до любого из островов…

— Не так уж долго добираться, если умеешь летать, — он улыбнулся чуточку заносчиво. — Но море я люблю. Больше, чем лес…

— А я нет, — Кюбико помрачнела. Медовый голосок дрогнул, когда она произнесла: — Я была женой рыбака. Он меня очень обидел.

Кайми с изумлением взглянул на лисичку. Она была чьей-то женой? Поверить невозможно…

— Ну что ты так смотришь? — девушка обиженно надулась. — Думаешь, если лиса, значит, не могу в человека влюбиться? Было бы у меня пять хвостов, я б тебе такое сейчас устроила…

— Да погоди, не кипятись, огонек. Может, поделишься своей печалью?

— Будто тебе интересно…

— А почему нет? Мы уже несколько дней… вроде как друзья?

Кицунэ, с удивительной легкостью переходящая от одного настроения к другому, звучно засмеялась.

— Друзья! Вижу я, как ты на меня пялишься, крылатый. От такой дружбы, знаешь ли, дети рождаются.

— Ах ты!.. а сама-то? На себя взгляни… огненная рыба.

— Укушу сейчас!

— Укусишь… правда? Надеюсь, нежно?

Кюбико вновь накинулась на юношу с тумаками, а он, тихо смеясь, отбивался.

Наконец лисичке это надоело, и она спросила почти серьезно:

— А как же твоя Тирис?

— А как же твой рыбак?

— Может, утонул уже, — произнесла она равнодушно. Но Кайми показалось это наигранным, и он устремил на девушку вопросительный взгляд. Кюбико прищурилась.

— Что ты так смотришь на меня, сильф? Я и правда его забыла. Ну… не совсем. Глупая была, теперь поумнела.

— Да неужели?

— Все бы тебе смеяться! Конечно, поумнела. Не надо было мне ему врать… От вранья все беды. Но такой парень… молодой, красивый, сильный. Голову мне вскружил. Я скрыла от него, что кицунэ. Прикинулась простой девушкой. Женой его стала. Пыталась вести хозяйство. Он дразнил меня неумехой, но многое прощал. Любил, как мне казалось. Вот только я понимала, что настоящей меня он испугается. Таков уж человек. И однажды все раскрылась. Напала на мужа огромная приблудная собака… и откуда только взялась… Я, не думая долго, тут же стала лисицей, высекла искры из хвостов. Защитила любимого… а он смотрит на меня как на чудовище. С тех пор наша жизнь разладилась. И я слышала постоянно, когда что-то у меня не получалось: «Да чего еще ждать от такой, как ты…»

«Чего еще ждать от чудовища?» — Кайми вспомнил, как сказал ей что-то подобное, а она заплакала. Он ласково погладил девушку по пушистым мягким волосам.

— И что же дальше? — спросил сочувственно. — Ты ушла от него?

— Не получилось. Хотя и жизни уже не было. Как жить с тем, кто тебя боится? Но муж мой сам все за меня решил… Был в городе по делам, познакомился там с чародеем… и продал меня ему.

Сильф вскинул голову, недоверчиво посмотрел на Кюбико:

— Продал?

— Тот, видимо, большие деньжищи предложил… Я когда смекнула что к чему, хотела лисицей обернуться, а он наложил на меня какое-то заклятье… Думала — голыми руками убью, когда приставать начнет. Но чародею этому я была нужна для колдовских опытов… И во время одного такого меня в ваш мир закинуло. Оказалась я в какой-то деревне, местные меня убить хотели… Дин на грифоне появился, защитил, вместе отбились. И вот я здесь… Тут Шаджин уже был, мы с ним подружились очень сильно. И вот теперь…

Кайми молчал. Вспоминал свои прежние речи, желание убивать всех чужаков без разбора… А Дин, хотя такой же уроженец Орхида, как и он сам, без колебаний защитил рыжую девушку… эту невероятную лису.

Внимательно вглядевшись в сильфа, лисичка ласково улыбнулась и толкнула его в бок.

— Не грусти! Хочешь, я тебя немножко развлеку?

Кайми недоверчиво хмыкнул.

— Как же ты это сделаешь?

В ярких глазах заплясали искорки.

— Станцую для тебя!

В ответ на недоумение сильфа кицунэ вновь звонко засмеялась. Скинула сандалии с хорошеньких ножек. Раскинула руки как крылья. И сделала первое движение…

Кайми смотрел как завороженный. В танце девушки-лисицы смешались дерзость и нежность, страсть и невесомость. Она то неспешно плыла по траве, завораживая грацией, то вертелась на месте, вскидывая руки. Тогда широкие рукава ее алого платья спадали к плечам. То и дело открывались взгляду сильфа и ее стройные длинные ноги. Роскошные волосы, собранные в несколько хвостов, плясали, казалось, отдельно от кицунэ, напоминая языки разгоревшегося костра. Порой Кайми казалось, что Кюбико и правда подожжет сейчас что-нибудь… его-то она точно прожгла, растопив привычную прохладу. Но даже если девушка нарочно соблазняла его сейчас, в ее танце, во всех движениях чувствовалось что-то природное, дикое, почти невинное. Почти…

Когда Кюбико остановилась и, переводя дыхание, посмотрела на Кайми сияющими глазами, он поднялся, приблизился к ней и властно поцеловал, до боли сжав в объятьях. Непривычный жар растекся по телу. Склонившись к треугольному вырезу платья кицунэ, сильф припал губами к ее персиковой коже. К наслаждению примешивалась сладость мести — вот так-то, Тирис! Ты была первой, но не ты последняя. И как же приятно сейчас на твой обман ответить обманом…

Намерения Кюбико не оставляли сомнений. Она сама решительно стянула с юноши рубашку, и прикосновение пылающих ладоней к легкому телу сильфа тут же побудило крылатого выбросить из мыслей бывшую любовницу. Заведя руки за спину Кайми, девушка осторожно коснулась его крыльев. Пальцы бережно заскользили по перьям, Кюбико словно боялась, что невесомое трепещущее чудо растает от тепла ее рук, будто снежный узор на стекле…

Они долго целовались. А потом Кюбико отдалась сильфу тут же, в дурманящей траве у порога своего дома. Огонь охватил лед и заставил его сверкать тысячью ослепительных огней. Лед проник в огонь и, по-своему обжигая, побудил взметнуться вверх мириадами искр…

Но когда наступила ночь, и полный блаженства полусонный Кайми вернулся в свой временный дом на дереве, Кюбико больно прикусила губу. И прошептала, глядя вверх почти с тоской:

— Прости меня за то, что я собираюсь сделать.

Альмарис ничего не понимала. Вернувшись на остров Забвения из обители Грифона, принцесса сильфов была готова к противостоянию. Думала, что Тирис тут же начнет выпытывать, где она была. Но… предводительница ее просто избегала. Ни долгих разговоров, ни самых простых вопросов. У Альмарис даже начало складываться ощущение, что Тирис ее побаивается.

Сильфида начала расспрашивать альвов, не случилось ли чего-нибудь необычного. Нет, вроде все спокойно. Правда, один из сильфов, молоденький Перигрин, с которым очень сдружилась Нарси, куда-то улетел и не вернулся. Хотя и обещал. А девочка расстроилась.

Альмарис задумалась. Пери был мальчишкой живым, беспокойным, мог и загуляться в облаках, забыть свое обещание… И все-таки она встревожилась.

Зато неожиданно вернулся Кайми. И… тоже стал избегать ее. Это уж слишком! Ночью, в мерцании идущей на убыль лиловой луны, Альмарис подкараулила брата на полянке среди сосен. Сильф сидел, задумавшись, на широком камне, поросшем мягким мхом. Ну надо же… С чего это брата тоже потянуло в лес?

— Кайми! — сестра свалилась на сильфа, упав с дерева белым сполохом. И, усевшись рядом, крепко схватила за руку. — Не уйдешь.

— Ты что, сестричка? — пробормотал он, ошеломленный.

Альмарис хмыкнула.

— Сестричка! Когда это ты меня так называл? Бегаешь от сестры, да?

— Вовсе нет…

— А как это еще называется? И я, кажется, понимаю, почему! Что ты собирался сделать с Тианом? Отвечай!

Кайми отвернулся, даже прикрыл лицо длинными кудрями.

— Альмарис… я был не прав. Но мы с драконом помирились.

— Вот так просто — помирились? Едва не поубивав друг друга? Да как ты вообще посмел⁈

— Братская ревность, — буркнул сильф.

— И все?

— А этого мало?

— Я тебе не верю. Признавайся — вы с Тирис заодно?

Сильфида понятия не имела, в чем они должны быть заодно, кроме покушения на черного дракона, но внутренний голос просто кричал: здесь что-то нечисто.

Кайми странно покосился на сестру.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Альмарис стиснула плечи брата тонкими цепкими пальцами и посмотрела ему прямо в глаза. И даже лиловый свет, в котором она видела все сейчас, не помешал заметить главное…

— Почему-то я верю, что ты не врешь. Но с тобой что-то не так… братец. И зрачки у тебя… странные.

Кайми нервно дернул плечом.

— Не трогай меня, пожалуйста.

— Почему? Что происходит? Что-то ведь точно происходит!

Сильф попытался взлететь, но сестра снова удержала его.

— Поговори со мной, — неожиданно мягко попросила она, и страдальческое выражение на лице Кайми сменилось удивлением. — Мне так тревожно… и одиноко. Мы никогда с тобой не были близкими друзьями, но… я все равно тебя люблю.

— И я люблю тебя, Альмарис, — тихо ответил сильф. И неожиданно прибавил: — Тиан скучает по тебе.

Крылья сильфиды взволнованно затрепетали.

— Вы и правда, что ли, друзьями стали? Дракон с тобой откровенничает? Не верится мне.

— Альмарис… скажи… Тирис где-то здесь держит в плену чужаков?

— С чего ты взял? — девушка была удивлена такой резкой и странной сменой темы.

— И ты ни разу не встречала синего лиса?

— Синего… лиса?

Их взгляды снова невольно встретились. И Альмарис, резко выдохнув, вновь стиснула тонкую руку брата — на этот раз больно, со всей силы.

— Что ты делаешь, сестра? — вскрикнул Кайми.

— Сестра? — серые глаза сильфиды расширились, впиваясь в юношу режущим взглядом. — А ты действительно мой брат?

Вместо того, чтобы неприятно изумиться такому вопросу, сильф закусил губу. Его щеки вспыхнули, а в глазах отразилось понимание и отчаяние.

— Кайми здесь нет, — холодно продолжала побледневшая Альмарис. — Кто ты? Покажи свой истинный облик!

Снова эта магия… странная, пугающая саму сильфиду. Кайми… тот, кто казался им… неловко свалился с камня и, коснувшись земли, обернулся огненно-рыжей лисицей. Три хвоста взвились как пламя.

— Кюбико! — ахнула потрясенная Альмарис.

Она не успела больше ничего сказать. Камень, брошенный откуда-то из подлеска, угодил ей прямо в голову, и сильфида упала без сознания на землю, усыпанную хвоей. Кюбико, все еще ошеломленная, зарычала.И тогда на нее подул ветер…

Он нес сладкий цветочный запах, легкий сон и успокоение. Лисичка увидела, как вокруг нее закружились прозрачные лепестки, потом сложились в венчик огромного белопенного цветка, пустившего в землю призрачные корни…

Из леса вышла прекрасная черноволосая девушка. С ее протянутых рук соскальзывали потоки воздуха и ласково обвивали кицунэ.

— Стань человеком, — певуче попросила Тирис.

И Кюбико, одурманенная коварным чародейством, покорно приняла девичий облик. Она пошатнулась, но сильфида подхватила ее под локоть.

— Зачем ты здесь, красавица? — продолжала она все так же приветливо.

— Я ищу своего названного брата, — прошептала куцунэ, не понимая, что говорит, зачем и перед кем, ощущая лишь нежный запах, приятный ветер и прохладу.

— Как его зовут?

— Шаджин…

— Почему ты была в облике Кайми?

— Мне казалось, что так проще будет выяснить правду о Шаджине.

— Где сейчас сам Кайми?

Кицунэ молчала.

Тирис насторожилась. Она знала, что ее магия не всегда срабатывает. Какие-то важные тайны с ее помощью можно и не вытянуть… Интересно, что сейчас это значит?

— Как ты смогла притвориться им? — задала предводительница сильфов другой вопрос.

— Это близость, — произнесла Кюбико так тихо, что Тирис едва расслышала.

— Близость?

— Кицунэ могут принимать разные облики.

— Вот так просто?

— Старшие — да. Но я слишком молода. Могу превратиться лишь в того, с кем близка… душой… или телом.

— Так ты близка с Кайми душой? — жестче, чем хотела, спросила Тирис.

— Душой? Не знаю… Спроси его. Он мой любовник… Став на время сильфом… я смогла летать… высоко! Как это прекрасно…

Тирис, что-то прошипев, вскинула руку, чтобы ударить рыжую, но сдержалась. Кайми она уже не любила. Но это не избавило ее от жгучей ревности. В ней говорило сейчас не искреннее чувство, а жестоко уязвленное самолюбие.

— Спи! — приказала сильфида лисичке, и обманчивые ветры еще нежнее затанцевали вокруг Кюбико. Кицунэ без сил опустилась рядом с Альмарис.

Дуглин (это он по приказу Тирис швырнул камень в принцессу сильфов), хмуро посматривал на бесчувственных девушек.

— Что прикажете с ними делать?

— Альмарис свяжи и отнеси в мою хижину, чтобы никто не заметил. Быстрее, она приходит в себя! А эту рыжую тварь… ты знаешь куда.

Карлик молча кивнул и принялся выполнять приказание.

Кюбико тяжело застонала, очнувшись в полумраке. В плошке на грубом столе горело масло, от него исходил тошнотворно-сладкий запах. Девушке казалось, что этот запах проник в нее не только через ноздри, но и через глаза, уши, рот, через каждую пору кожи. В нем была магия — чуждая природе кицунэ, враждебная, отвратная.

Вскоре лисичка поняла, что сидит на земляном полу, прикованная за босую ножку к врытому в землю деревянному столбу. Она дернулась — зазвенела короткая цепь…

— Кюбико… — прошептал голос, такой знакомый, но сейчас слабый, надтреснутый.

Девушка подскочила, как от удара, и вновь упала на пол.

— Шаджин!!

Названный брат оказался совсем рядом. Но до него не дотянуться! Он не только прицеплен к такому же столбу — его руки скованы цепью!

— Шаджин… — лисичка тихо заплакала.

— Тише, сестричка, — ласково проговорил синий лис. — Эх, как бы я порадовался тебе, ярчайшая из лисиц… но не здесь.

Кюбико не могла смотреть на его стертые до крови тонкие запястья, на спутанные, слипшиеся длинные волосы… на то, как болтается некогда щегольская шелковая рубашка на исхудавшем теле. Опустила глаза. Но даже не глядя, лисичка знала, что Шаджин улыбается ей.

Их потянуло друг к другу с первой же встречи. Но это было не желание плоти. Ощущение некой таинственной общности связывало кицунэ и лисьего духа, родственного джиннам, сохранявшего даже в человеческом облике острые ушки и роскошный темный хвост. Шаджин был красив. Но сейчас его узкое лицо похудело до неузнаваемости. Некогда яркие губы почти побелели… и лишь раскосые синие глаза блестели по-прежнему дерзко.

— Почему… — прошептала Кюбико… — почему ты не станешь духом и не улетишь отсюда?

— Не могу, — печально отозвался синий лис. — Видишь ту плошку на столе? В ней горит что-то мерзкое. И запах, хуже которого не сыскать, разъедает саму мою суть. Увы, моя радость. Мне доступен теперь лишь облик человека.

Кицунэ попыталась обернуться лисой — и похолодела от ужаса. У нее ничего не получилось. Страшное чувство, что она перестала быть собой, заставило душу оледенеть.

— Зачем… — пробормотала она, запинаясь, — почему с нами так…

— Женщина с крыльями цвета ириса прекрасна… но ее душа мрачнее глубин бездонной пропасти. Ей служит ужасный карлик. Им нужны пленники…

— Ох, Шаджин, зачем⁈

— Пить магию.

— Что?

— Есть существа… их называют вампирами. Пьют кровь… живые мертвецы. Тирис… она вампир. Но не простой. Ей нужна магическая сила. Она что-то делает со мной… насылает ветер… я не могу сопротивляться. Злая девушка режет мне руку, присасывается к ране. С кровью пьет мое волшебство. Своей магии у нее нет. Я слабею, меня терзает лихорадка. Сильфида больше не приходит. Знает, что скоро умру. Не это страшно, сестра моя. Хуже всего, что возьмется теперь за тебя… огненный мой цветочек… моя отрада в чужом мире.

— Но как же ты попал сюда, Шаджин?

— Как попадает мужчина в сети прекрасной женщины? — в тихом голосе лиса послышалась печаль. — Ничего нового, увы… Летал я в виде духа над островами… встретил красавицу среди облаков. Отправился за ней, как безумный. И наказан за глупость. А ты?..

— Я пыталась найти тебя.

— Ох, Кюбико… значит, это моя вина.

— Нет, не говори так! Ты…

Тяжелая дверь с визгливым скрипом отворилась. В темницу вошел карлик. А потом… Кайми, крепко связанный. Он с трудом переставлял ноги, а идущая следом Тирис подталкивала его в спину.

Кюбико громко вскрикнула.

— Это что, морок?

— Нет, моя хитрая подружка, — печально усмехнулся сильф. — Все наяву. Мы оба проиграли. Как ты говорила… все беды от вранья?

Хотя брат Альмарис старался держаться с некоторым высокомерием, ясно было, что он потрясен произошедшим.

Грифон его не бросил… доставил на северную необжитую часть острова Забвения и опустился на одно из раскидистых деревьев. Кайми погладил Гардара по голове, вспорхнул с него и полетел к холмам. Но, обернувшись, увидел, что крылатый зверь все еще сидит, растянувшись во всю длину, на толстой ветке и не думает улетать.

«Отдохнуть решил», — подумал Кайми.

Тирис он увидел, когда сильфида выходила из маленькой хижины, лепившейся к большому холму с северной стороны. Это был ее собственный домик, в который правительница никого не допускала. Зачем ей это неказистое жилище из темного дерева при наличии чудесного серебристого терема на вершине, Кайми понять не мог. Сам он никогда в этой хижине не был.

Сильфида тоже увидела юношу, когда он начал опускаться на землю, и окликнула. Сильф спокойно подлетел к ней.

— Здравствуй, Тирис.

Но она не ответила. Тогда Кайми вгляделся в бывшую подругу и поразился, каким жестоким было выражение ее лица.

— Убил ты дракона? — спросила девушка вместо приветствия.

— Нет.

И снова повисло тяжелое молчание.

Кайми подумал, что, наверное, сделал ошибку, поддавшись чувству разочарования и одиночества. Да, здесь его дом. Но ему тут не рады. И если насчет Кюбико еще ничего толком не понятно, то все ясно с Тирис — она готова и дальше использовать его.

— Я не стану убивать Тиана, — отрезал Кайми.

Сильфида усмехнулась.

— Уже по имени? Ты стал своим среди чужаков?

— Нет…

— Лжешь. Ты переспал с девчонкой-лисой по имени Кюбико. Альмарис тоже ее откуда-то знает. Сплошные секреты. Меня окружают предатели.

— Откуда ты знаешь про Кюбико?

— Даже не отрицаешь? Твоя красавица заявилась сюда, натянув на себя твой облик.

— Что… что ты такое говоришь?

— Это правда. Именно для этого ей и была нужна близость с тобой, глупец. Чтобы притвориться моим бывшим возлюбленным и все разузнать о синем лисе.

— Синий лис… — Кайми провел рукой по лбу. — Он твой любовник?

— Был им, — призналась Тирис, напряженно глядя в лицо сильфа.

— Значит, вы обе использовали меня…

Она жестоко ударила его по щеке.

— Сошелся с мерзким оборотнем! Как ты только мог променять меня на… это? Хотел отомстить?

— Хотел, — Кайми насмешливо посмотрел на сильфиду, невольно потирая горящую щеку. — Поначалу. А потом рыженькая так меня увлекла, что я и думать о тебе забыл, изменница. Ты птичкой заливалась о свободе в отношениях, но вот задета твоя гордость, и ты как дура бесишься от ревности, хотя меня и не любишь!

Он уже собирался перехватить руку Тирис, поднятую, как он думал, для нового удара. Но сильфида подала знак кому-то за спиной Кайми. Ясное дело — Дуглин… Но юноша не успел ничего не сделать — подкравшийся сзади карлик ударил его палкой по голове. Сила в коротких руках была недюжинная.

Кайми не помнил, как его связали. Очнулся он внутри маленькой хижины, очень скудно обставленной, с двумя дверями. Неужели та самая?.. Окинул помещение быстрым взглядом. В углу… в углу лежала Альмарис, тоже связанная по рукам и ногам. То ли одурманена, то ли без сознания…

Сильф молча дернулся в сторону сестры, но Дуглин крепко держал его железной рукой. Потом подручный Тирис рывком поставил Кайми на ноги, втолкнул в дверь, противоположную входной.

За ней был темный коридор, и сильфа вновь настигла боязнь замкнутых пространств. Мысль о том, что из хижины тайный путь ведет в недра холма, привела его в ужас. Если Тирис решила вдоволь поиздеваться над ним, ей достаточно просто бросить его здесь надолго. Дуглин опередил Кайми, сильфида шла следом, изредка подталкивая бывшего друга в спину. Но его не надо было заставлять идти — он был готов куда угодно хоть бежать из этого прохода… если бы мог. Вот только куда?

И вскоре юноша понял, что страхи сбываются. Подземный коридор уткнулся в настоящую, хотя и небольшую тюрьму с несколькими камерами. Он шагнул вслед за карликом в одну из них не раздумывая, потому что оттуда исходил хоть какой-то свет… и обомлел. Как бы ни злился он на лисичку, но увидеть ее вот так, на полу, на цепи, в слезах…

Все-таки у него вырвалось что-то с усмешкой, но девушку это не задело.

— Кайми… — прошептала Кюбико. — Прости меня. Я не думала, что ты вернешься сюда.

— Он глупее, чем ты предполагала, — Тирис не скрывала злости. — Надеялся, что я не смогу за себя отомстить.

Кюбико гневно вскинула голову.

— Ты подлая! Соблазнила Шаджина, а теперь его терзаешь. И Кайми ничего тебе не должен! Кайми, прости… я надеялась, что быстро вернусь и все тебе расскажу…

— Хватит глупости болтать, — перебила ее сильфида. — Впрочем… сейчас ему будет не до детского лепета.

Сильф, хотя и связанный, угрожающе надвинулся на Тирис, но силач Дуглин вновь справился с ним легко, как с ребенком.

— Перестаньте! — закричала Кюбико, когда карлик бросил Кайми на земляной пол вниз лицом. — Не мучайте его. Тирис, это ведь я во всем виновата. Только я! Я его зачаровала, он не хотел… Отпусти Кайми.

— Даже если это и так, то твоему любовнику очень понравилось, и он не прочь повторить. Нет, девочка, я никому не спущу оскорбление. Тем более, что больше не доверяю ни брату, ни сестре. Оба они спелись с такими, как ты. Дай я слабину, так скоро и на наш остров хлынут мерзкие чужаки. Нет, я такого не допущу.

— Вот как? — лисичка с ненавистью прищурила глаза, блестящие от гнева и слез. — А сама-то ты чем занимаешься! Они знают?

— Нет. Но как я уже сказала, им — да, обоим! — скоро будет не до этого.

Сильф рвался из лап Дуглина, стараясь подняться, но тщетно. Тугие веревки больно врезались в тело, руки немели. Он ждал ужасных мучений. И все же… не того, что услышал от Тирис…

— Кайми, раньше я бы просто убила тебя за измену. Но попробую иначе. Есть ведь то, чего ты боишься больше смерти? Чего все мы, сильфы, страшно боимся…

— Нет, — прошептал он, еще сильнее побледнев.

— Ты понял, да? Только не говори, что я этого не сделаю!

Веревки основательно опутывали сильфа, но его крылья оставались свободными. Карлик поднял с пола большие клещи, которые захватил в соседней камере, и Кайми почувствовал их холодное прикосновение к левому нижнему крылу. Он дернулся изо всех сил, но Дуглин уже сидел у него на ногах, а Тирис маленькой ножкой с силой наступила на плечо оскорбившего ее любовника.

— Не надо! — в голос закричала Кюбико. Ее цепь зазвенела. — Нет… Лучше меня разорвите в клочья этими клещами! Не трогайте его!

Но юноша уже чувствовал, как стиснутое у основания крыло вытягивают, выламывают из его обессилившего тела. Это была даже не боль. Саму его суть грубо вывернули наизнанку и разорвали резким движением… В глазах потемнело, но он молчал, словно онемев. Зато кричала Кюбико… а потом горько разрыдалась.

И лишь когда Дуглин прижег рану огнем, из груди сильфа вырвался вопль, и он лишился чувств.

— С него хватит, — тихо проговорила страшно побледневшая Тирис. — Иначе не выдержит… Даже без одного крыла он уже не взлетит.

И сильфида направилась в коридор, дав знак карлику следовать за ней.

— Отлично ты справился, — прошептала она, когда они вышли из камеры. — Я бы подумала, что когда-то ты был палачом.

— Нет… кузнецом был.

— Странно… Возьми его и вези на лодке на остров… на любой… нет. На тот, где мы с тобой встретились. Если ты там жил совсем один, то и он проживет. А нет — не наша вина.

— Поручим его судьбе?

— Именно. Поротопись. А я займусь его сестрой.

И она быстро прошла вперед.

Дуглин вытащил из камеры бесчувственного Кайми и запер за собой дверь. Оба лиса вновь остались одни.

Кюбико всхлипывала, неотрывно глядя на белеющее на темном полу крыло, залитое кровью. Потом потянулась за ним изо всех сил, но не смогла достать. Шаджин, за все время не произнесший ни слова, сумел как-то ловко извернуться, подтолкнуть пышным хвостом к лисичке то, что еще совсем недавно было красой и гордостью юного сильфа.

Кицунэ вытянула перо — воздушно-прозрачное, с капельками крови — и спрятала за пазуху. А безжизненное крыло вдруг начало бледнеть, тускнеть и вскоре совсем исчезло. Перепуганная лисичка вновь достала драгоценное перышко. С ним ничего не произошло. Она поднесла его к губам…

— Кайми… Нет мне прощения. Что же теперь с ним будет?

Лодка торопливо рассекала темные воды. Одинокие звезды, не заснувшие при лиловой луне, поблескивали бледными огоньками.

Альмарис проснулась от одуряющего наведенного сна и обнаружила себя лежащей на дне лодки. Она была по-прежнему связана, хотя кто-то слегка ослабил веревки. Тирис… Черноволосая сильфида быстро гребла, и плеск от весел казался таким приятным и умиротворяющим… Если бы…

Сильфы любили иногда прогуляться по морю ради разнообразия, многие умело обращались с веслами. Не исключением была и молодая предводительница. Вот только никто не знал, насколько часто в последнее время совершала она водные путешествия на ближайшие необитаемые островки, тайком отчаливая по ночам от пустынного северного берега.

Не знала этого и Альмарис. Поэтому происходящее показалось ей странным сном. Но нет… Это не сон. Это коварство и предательство. Девушка завозилась, пытаясь ослабить веревки, потом спросила:

— Куда ты везешь меня?

— Скоро узнаешь, — спокойно ответила Тирис. — И не двигайся. У меня при себе кинжал.

Альмарис помолчала, собираясь с мыслями.

— Где Кюбико?

— Зачем тебе это? — бывшую подругу вопрос явно разозлил. А еще от нее веяло тревогой… или даже страхом? — Только не думай, что этой девке сейчас хорошо. Ты теперь дружишь с пришельцами, Альмарис… Тебе же хуже.

— Ты злая и жестокая. Раньше не была такой…

— Это правда. Я была другой. Или сейчас перед тобой вовсе не я? Что ты скажешь… созерцательница?

Альмарис нервно дернулась.

— Как ты меня назвала?

— Ты дура, дорогая подруга. Рассказывала, что видишь сны, и я сразу поняла — в тебе пробуждается новая магия. И бывало, ты говорила о ком-то нечто такое, чего не мог знать никто… словно заглянула внутрь. Но тебе будто и дела нет до дивного дара… легкомысленное и глупое создание.

— Сколько зависти!

— Да, правда. Я завидую. В то время, как я потеряла все, тебе почему-то дается то, что ценить ты не умеешь.

— И что же ты потеряла? Твоя магия извратилась? Но разве это все, что у тебя было?

Тирис засмеялась, и от этого недоброго смеха белокурая сильфида невольно поежилась.

— Еще расскажи мне про любовь своего брата, тупица…

— Ты изменила Кайми…

— Не хочу о нем говорить. Но мне интересно, что ты на самом деле думаешь про меня? — в настойчивости, с которой хозяйка острова Забвения старалась перевести разговор на себя, было что-то болезненное.

— Я думаю, что у тебя была душа, — спокойно ответила Альмарис. — Но ты ее потеряла. Новая магия дается мне просто… а почему? Может, именно потому, что я к ней не стремлюсь? А для тебя волшебство — это власть. И ты боишься… так сильно боишься, что ее у тебя отнимут!

— Принцесса сильфов… — Тирис усмехнулась, на ее лице проступило выражение почти что ненависти.

— Это ты подговорила Кайми убить Тиана?

— Да. Но мой бывший любовник ни на что не годится.

— Замолчи! — наконец вскипела светлокрылая сильфида. — Ты не стоишь Кайми. Хотела сделать из моего брата убийцу… Ладно, я могу понять — ты собралась мстить драконам за смерть наставника. И дела тебе нет, что мстишь ты не тому. Но как объяснить яд пепельных на кинжале брата?

Тирис вздохнула.

— Все-то тебе известно. А сама что думаешь?

— Что ты тайно связана с ними. Что они вынашивают планы по жесткому распространению своего влияния на север, а ты им помогаешь. Не знаю, какая тебе выгода от этого. Возможно, хорошо платят. Теми же ядами, еще чем-то… или даже кем-то.

— Кем-то?

— Обмен пленниками? Кюбико спрашивала про какого-то синего лиса… она не побоялась явиться за ним под видом Кайми! Ты кого-то прячешь? С другой стороны… Мне рассказывали наши альвы, что их сородичи исчезали из-за соседства с пепельными. Что тем нужны подопытные для экспериментов. А почему некоторые сильфы, улетевшие на другие острова, не возвращаются? Почему орел пытался похитить девочку? Его воля была полностью подчинена кому-то. Как? Пепельные такого не умеют. А вот ты…

— Довольно! Надо же, какой ты стала проницательной, Альмарис… Благодарю тебя за эту речь, маленькая принцесса. Она доказала, что не зря я пыталась тебя устранить.

— Что? — Альмарис вновь безуспешно постаралась приподняться. — Ты… О, Хтин-Ре! Те черные птицы… порождения альвов? Ты наслала их на меня, чтобы убить?

— Кто ж знал, что твой дракон все испортит. Вот и веская причина ему отомстить, не находишь? Хотя для пепельных эти летающие растения были лишь опытными экземплярами, все же они дорого мне обошлись.

— Замолчи! — Альмарис почувствовала, что ее сотрясает нервная дрожь. — Не хочу знать, чем или кем оплачено покушение на мою жизнь. Но… неужели я тебе настолько мешала?

— Ты вполне могла бы занять мое место, принцесса сильфов. А сначала — раскусить меня и выдать. Но соглашусь, что тогда я перестаралась. Все можно было бы решить намного проще… Просто мне так хотелось, чтобы ты не вернулась!

До этого признания Альмарис все-таки еще на что-то надеялась. На совпадения, на оправдания, даже на то, что ее подвели собственные ощущения и прозрения. Увы! Тирис — убийца. И еще она способна продавать пепельным собственных сородичей, заманивать их в ловушки. Сильфы — создания довольно отстраненные друг от друга, могут сорваться с места и улететь куда-нибудь надолго, никого не предупредив… Тирис наверняка пользовалась этим.

— Ты все-таки вернулась, Альмарис, после трехдневного отсутствия. И была такой уставшей и печальной, что в тот раз я легко смогла разговорить тебя с помощью воздушного цветка… Правда, выведать мне удалось далеко не все. И я решила, что пока от тебя рано избавляться.

— Так исказить прекрасное волшебство… Какая мерзость.

— Будто я этого хотела! — почти закричала Тирис. — Что ж, о моей связи с пепельными ты все равно бы узнала, не было смысла скрывать. Но мне все же хочется, чтобы ты поняла, зачем я это делаю. Мы же дружили так долго…

— Да. Расскажи мне, Тирис, о том, что стало для тебя важней любви и дружбы.

— Я… Я сама. Мой учитель… заменил мне отца… Правду ты сказала — возможно, у меня была душа. Она болела, когда дракон убил его. Сраженный Всадниками красный дракон рухнул на остров, на котором обитал, никого там не оставив. У тех же берегов океан поглотил моего учителя… Я прилетала туда иногда… там никто больше не жил. Гуляла по берегу. Мне становилось легче, почему-то казалось, что такой умудренный жизнью добросердечный сильф не растворился, не исчез. Что-то от него осталось в этом месте, где он с другими воздушными воинами пал в бою.

Тирис приостановилась, видимо, ожидая какого-то отклика от Альмарис, но та молчала.

— Есть что-то безумно жестокое в том, что именно там со мной случилось… все это, — продолжила она тогда. — Уже на подлете я ощущала, как кто-то летит за мной. Мне показалось издали, что это небольшая темная птица. Я не придала значения… Но когда сидела на берегу и пыталась проникнуть взглядом в толщу воды, это существо промелькнуло у меня над головой… А потом оно превратилось… Ох! Я увидела рядом с собой мужчину, худого, очень бледного, с неживым цветом лица. Когда он взглянул на меня жуткими красными глазами, я оцепенела, не могла двигаться. А он схватил меня со спины, и я почувствовала страшную боль в шее…

Альмарис вновь попыталась приподняться. Ей хотелось взглянуть в лицо Тирис. Бывшая подруга рассказывала что-то неслыханное. И явно страдала при этом.

— Не сразу поняла, что из меня пьют кровь. Мне казалось, я умираю. Но появился Дуглин… Он сжимал в руке огромный для его роста меч. И одним махом отсек голову чудовищу. Я потеряла сознание. Дуглин привел меня в чувство, напоил холодной водой. Я выжила. Но понимала — со мной что-то неладно. Я другая. А потом осознала, что не могу творить заклинания. Магический источник внутри словно пересох, оставив вместо себя дикую жажду… Подлетела маленькая любопытная фея… Сама не понимая, что делаю, я схватила ее и укусила… выпила досуха. Много ли нужно такой крохе? Я впервые убила живое существо. Но почувствовала при этом странное насыщение. Я вновь могла создавать цветы из ветра. Но они получались какими-то… другими. И все же это была магия. Со временем она вновь ослабла. Это было мое проклятье… я должна была пить кровь любых волшебных созданий, кроме сильфов, чтобы творить заклинание.

— Что за безумие? — не выдержала Альмарис.

Глаза Тирис злобно блеснули.

— Ага! Ты даже слушать об этом не можешь. А каково было мне?

— Но ведь твоей жизни ничего не угрожало.

— Нет… Дуглин объяснил — на меня напало существо из другого мира. Он где-то слышал про таких. Называются — вампиры. Они пьют кровь живых созданий, а с ней — их жизнь. Но суть сильфа не в крови и плоти, а в магии. Я заразилась вампиризмом, на меня он подействовал странно. Изменившееся волшебство требовало чужую кровь.

— А само по себе волшебство из нежного чуда стало орудием, чтобы сломить чужую волю… Тирис! Ты и правда безумна? Почему ты не повидалась с моей матерью, с магами из Гловер-Силла… Наверняка нашлось бы решение.

— Рассказать им такое о себе? Да никогда!

— Убивать лучше? Выторговывать для себя пленников у пепельных, чтобы пить их кровь? А если бы тебе подходила кровь сильфов? Кто бы стал первым? Кайми? Я?

— Уж не сомневайся. Я безумно от вас устала. От ваших страстей, словно вы не сильфы, а самые необузданные люди. От вашей глупости… как можно было влюбиться в дракона?

— Этот дракон — доброе и благородное создание! — отчеканила Альмарис. — А кто тут глуп — так это ты. Пострадав от двух чужаков, ненавидишь теперь всех иномирян. А ничего, что помог тебе тоже пришелец?

— Что за чушь ты несешь?

— Дуглин — не человек. Ты забыла, что я теперь могу видеть суть существ и явлений? Притворяется карликом… Но он — не из нашего мира. Я это чувствую.

Весла замерли, лодка остановилась.

— А может, прямо сейчас утопить тебя, лгунья? — прошипела Тирис. — Хочешь настроить меня против единственного друга? Того, кто полюбил меня как дочь? Да, он карлик. Из-за этого уродства над ним насмехались, и он бежал от своих. Жил на разных островах… Потом поселился тайком от всех в бывшей пещере красного дракона…

— А может, Дуглин не от своих прятался, а от тех, кто убивал чужаков без разбора? Даже если он пришелец из другого мира — разве это обесценивает для тебя его поступок?

— Молчи! Чужак ни за что бы мне не помог. Они на такое не способны. А Дуглин… я спросила, хочет ли он служить повелительнице сильфов, и он сразу же согласился. Он предан мне…

— И помогает тебе в твоих делах с пепельными?

— Да. И что такого? Я это, между прочим, делаю и для нашего народа. Когда пепельные завладеют Гловер-Силлом и островами альвов-соседей, лучше быть их союзниками, чем врагами.

— Мне кажется, — медленно проговорила Альмарис, — ты рассказала мне все это, надеясь, что я тебя пожалею. А мне тебя не жаль. Магия, власть… возможность пускать пыль глаза… Ты заплатила за это дружбой, любовью и честью. Да, ты сильно страдала и, наверное, страдаешь до сих пор. Но я не сочувствую тебе.

— Я тебе — тоже, — жестко ответила Тирис. — Думаешь, я везу тебя подальше от нашего острова, чтобы утопить? Ну нет. Есть кое-что похуже. Ты не умрешь, Альмарис. Не от моей руки.

— Тогда что же?..

Девушка не договорила. Она все поняла. Если предводительница сильфов встречается с коварными альвами, то уж явно не у берегов родной земли. Она и сейчас плывет на тайную встречу. И везет ее туда для того, чтобы… Альмарис пробила холодная дрожь… чтобы отдать пепельным.

Не найдя утром Гардара, Дин растерялся. Вместе с драконом они обошли весь небольшой островок, но нигде не обнаружили следов ни грифона, ни пленного сильфа. И Кюбико не возвращалась.

— Сбежал… — прошептал принц. — Неужели Гардар ему помог?

— Получается, что так, — задумчиво согласился Тиан.

— Видимо, у крылатых этого края какая-то особая связь. Если мой грифон меня бросил, я ведь даже с острова выбраться не смогу. И путь в Братство отныне закрыт.

— Может быть, еще вернется. Но если и нет… с острова ты выберешься.

— Ах да… Здесь же есть лодки…

— Я не об этом, Дин. — Тиан положил руки на плечи принцу и заглянул ему в глаза. — Я не большая черная ящерица. Я дракон. Твой друг, желающий тебе добра. Ты можешь летать на мне, пока не найдешь Гардара или другого грифона. Пожалуйста… давай попробуем.

Дин помолчал. Потом кивнул.

Тиан тут же принял драконий облик, и мальвиец заставил себя смотреть на него, не отводя взгляда. Было страшно, но он взглянул в темно-лиловые глаза — огромные, блестящие. Вовсе не глаза чудовища… В них не были ни тени мрачности, угрозы. Только теплота и понимание.

А потом дракон прижался к земле и расправил большое перепончатое крыло. Принц сделал к нему шаг. Второй… Осторожно ступил на крыло — оно оказалось жестче и крепче, чем на вид. Рывком запрыгнул дракону на спину…

Чешуя Тиана была прохладной, приятной на ощупь. Прикосновение к ней успокаивало. От дракона веяло умиротворением, что казалось даже странным для существа с таким ярким грозным обликом… Дин понял, как сильно Тиан хотел, чтобы он перестал его бояться. Тогда бы дружба стала… полнокровной?

— Вы красивые создания, — тихо сказал принц. — Не ящерицы. Да и настоящие ящерицы чем плохи? Давай полетаем, Тиан…

И легонько похлопал дракона по шее. Тот взлетел. Сделал несколько кругов над лесом, потом опустился рядом с домиком Дина. Соскользнув на землю, принц глубоко вздохнул. Он был немного бледным, но выглядел довольным.

— Это… необычно. Совсем иные ощущения, чем когда летишь на грифоне. И я очень рад, Тиан, правда! Спасибо тебе… Если бы еще не было отчего-то так тревожно…

Багряный остров… Пригревшее солнце рассеяло обильный туман, когда к землям пепельных альвов медленно причалила лодка с крылатой пленницей. Лодка необычная. Не построенная, а выращенная, словно дерево… Цельная, идеально гладкая, даже цветущая — по ее бортам пробивались веточки с крупными белыми бутонами.

Кроме связанной Альмарис в ней находились двое пепельных. Один, довольно рослый и плечистый для альва, немногословный, весь путь молча напирал на весла. Второй — ниже и изящней — сидел на скамье в вальяжной позе. С его темных пухлых губ не сходила неприятная усмешка.

Кто он такой? Альмарис услышала имя — Валерн. Тирис общалась с ним на равных, но второй альв проявлял все признаки безропотного подчинения.

Тирис. Кажется, совсем еще недавно — маленькая сильфида, нежное существо со светло-сиреневыми крылышками… Она и тогда была упрямой и независимой, любила покомандовать, но Альмарис ей не особо-то подчинялась. Даже порой вовлекала в свои проделки — например, набрать побольше еловых шишек на родном острове и устроить из них дождь над землей лунных альвов… Иногда ее брат присоединялся к проказам девчонок.

А потом у Тирис открылась странная, но прекрасная магия. Это случилось, когда юная сильфида полюбила Кайми… пылкое чувство сотворило в ней чудо. Цветы из ветра — как такое возможно? Но влюбленная девушка создавала их, и ее волшебство наполняло миром и гармонией всех, кто соприкасался с ними.

Неужели все могло измениться вот так сразу? Или всеобщее восхищение и упоение властью медленно и незаметно подтачивали гордое сердце?

Белокрылая сильфида, которую вряд ли ждало что-то хорошее, все равно думала о вероломной подруге. Потому что перед тем, как альвы захватили ее, Альмарис, произошло нечто ни на что не похожее…

Потому она успела заглянуть в глаза Тирис.

Там, на маленьком островке, куда Тирис ее привезла…

Где уже ждали их два пепельных альва…

Когда подручный Валерна как куклу перекинул пленницу из одной лодки в другую, предводительница сильфов подошла взглянуть на Альмарис — в последний раз…

И этот миг все решил.

Альмарис вспоминала сейчас, как в ее душе поднялась настоящая буря. Ей захотелось закричать: «Зачем ты это сделала⁈»

Вновь и вновь память разворачивала перед ней эту картину…

— Грифонов сильфы не боятся, — говорил Дин, — пропускают свободно. Привыкли иметь дело с Братством. Вообще охрану на островах редко встретишь, разве что начали иногда выставлять дежурных против чужаков. Но больше полагаются все же на наши воздушные патрули. Остров Забвения так и называется оттого, что никому он не нужен… Дракона они не пропустят, конечно. Но мы с Гардаром и уж тем более Кирито в виде тумана можем попробовать побродить там, что-то выяснить.

— А мне остается только ждать? — весь вид Тиана говорил о том, что он с этим не согласен. Дракон был мрачен, красивые темные брови хмурились, в глазах сверкал опасный огонек. Дин подумал, что в таком состоянии его друг способен невольно разорить весь остров молодых сильфов. Не зря его сородичей так боятся. Хотя злится дракон в первую очередь на себя.

Они вчетвером, считая грифона, приземлились на крошечный клочок суши, поросший кипреем. Отсюда до острова Забвения — примерно полчаса полета. Дальше Тиану нельзя было оставаться в драконьем облике, если он не хотел, чтобы его заметили сильфы и забили тревогу.

— Есть один выход, Тиан, — задумчиво проговорил белый волк. — Я могу и тебя превратить в туман. Заклятье будет действовать, пока ты не заговоришь с кем-нибудь или нарочно к кому-то не прикоснешься. Снимет его также любая попытка взять что-то в руки. Впрочем, из туманной сущности ты можешь выйти в любом из двух своих обликов. В следующий раз твоя природа воспримет мое заклинание только через три дня.

— Отлично, я готов, — ответил дракон без колебаний.

Но ему было страшно. Стать чем-то зыбким, немым, бестелесным… а точно ли сможет потом вернуться? Но ради Альмарис он пойдет на все.

Дин призадумался.

— Кайми говорил, что Тирис одурманила принцессу, но та не так уж много рассказала. Про наш Туманный остров — ничего. Про меня, видимо, тоже. Я могу сделать вид, что прилетел от Хельги с поручением к Альмарис… Да вот хотя бы здесь наберем растений и выдадим за посылку от нашей травницы. Меня вряд ли свяжут с тобой, Тиан, даже если кто-то слышал, что дракон повсюду летает на пару с мальвийцем.

И Дин нахлобучил на голову широкий капюшон, так что его темные кудри и красивое смуглое лицо уже не просто было разглядеть.

— Можно и так, — ответил Тиан, — но я бы попытался захватить саму Тирис.

— Тогда надо постараться сделать это очень осторожно… Застанем ли мы ее одну? Такая женщина если что-то заподозрит, может приказать убить пленников.

— Есть еще этот карлик, Дуглин…

Внимательно слушавший друзей Кирито сказал:

— Полагаю, нам ничего не остается, как действовать по обстоятельствам.

— Тогда…

Тиан поежился. Как скажется на нем заклинение? Не потеряет ли он свою сущность? Почему-то вспомнился Кайми. Невозможно не думать о нем. А что бы сам он чувствовал, если б ему оторвали крыло? И все же… дракон мог бы жить как человек, оставаясь собой, хотя и тоскуя о небе. Но Альмарис рассказывала про свой народ, что сильфы — создания магии… что они сами — магия. Видимо, для них невозможность летать — не просто ужасное ограничение. И Кайми ощущает потерю крыла как огромную пустоту в себе самой, которую ничем теперь не заполнишь. Можно ли как-то ему помочь?

Пока рано об этом думать. Надо сначала спасти Альмарис, Кюбико и синего лиса. А ради этого… да он хоть в туман превратится!

— Хорошо, Кирито. Накладывай свое заклинание.

Улетал с земли сильфов Тиан на одном из гигантских орлов. На крошечном островке снова сделали остановку. Орлов отпустили. Птицы были горды тем, что смогли выполнить просьбу такого могучего и уважаемого существа, как грифон.

— Я донесу на себе домой Шаджина и Кирито, — сказал Тиан. — А ты, Дин, возьми на Гардара лисичку. Будем готовы защитить их, если на нас вдруг нападут.

— Да, в воздухе не безопасно.

— А потом я отправлюсь искать Альмарис. Проверю сначала ближайшие к острову Забвения клочки суши.

— Я с тобой! — тут же отозвался Дин. — Возьму припасов в дорогу — и в путь.

— И я, — сказал туманный волк. — Я могу вам пригодиться.

— Я тоже с вами, надежнейшие из друзей! — присоединился синий лис. — Думаю, хорошо отдохну, летая на прекрасном черном драконе! Да к тому же, пребывая в виде духа, восстановлюсь я быстро.

— И только от меня пользы нет, одни беды, — прошептала Кюбико. Ей жаль было Альмарис, но думала она сейчас только о Кайми.

Шаджин погладил названную сестренку по пушистой голове. Лисичка сокрушенно вздохнула.

Коридор вывел в новую обширную пещеру. Еще одно короткое ответвление заканчивалось большой дверью из крепкого дерева. Охранник отворил ее.

Длинная улица под высокими сводами. Разноцветное сияние волшебных грибов… Громадное дерево, упирающееся темной кроной в потолок из бурого камня. В его стволе — изящная ажурная дверца, к которой вели несколько ступеней.

Этот короткий путь Альмарис проделала все так же на руках у пепельного. Тот внес ее в дом. Здесь вся мебель и настенные украшения создавались фантастическим переплетением древесных корней и толстых веток. В маленькой комнатке альв почти бросил пленницу на низкий диванчик, заваленный мягкими подушками. Потом достал нож из-за пояса и наконец-то перерезал веревки.

Сильфида тут же попыталась встать — и вновь упала на диван. Вокруг были ветки, листья, цветы… слишком сильный сладкий запах. Тяжелый. Ее затошнило. Руки и ноги болели и не слушались. Крылья налились тяжестью.

Сознание мутилось. В голове завертелось на удивление фантастичные образы. Девушка стиснула пальцами бледные виски. Ей казалось, что кто-то уже начал медленно убивать ее — тошнотворным страхом.

Она не заметила, как принесший ее сюда альв исчез, а вместо него в комнате появился Валерн, сменивший простой темный наряд на рубашку, штаны и легкий камзол из шуршащей золотистой ткани. Она так и струилась блестящими складками… На коротких сапогах из мягкой кожи были крошечными бусинами вышиты прекрасные узоры. Да, этот альв явно не из простых.

— Угораздило же меня связаться с крылатыми!

Валерн засмеялся. Смех у него был неприятным. В нем самом чувствовалось что-то отталкивающее, как будто сквозь тонкие черты узкого лица проступал внутренний разлад. Это настораживало. Альмарис даже не пыталась заглянуть в него — ей было страшно.

Он изящно присел на выступающий из стены корень.

— Тирис сказала, что ты травница и целительница.

— Это так.

— С весьма интересными растениями знакома…

— Да…

— Знаешь, для чего ты нам понадобилась?

Сильфида промолчала. Глупый вопрос, откуда ей знать?

— Ты будешь работать под моим началом. Я проверю твои знания. И если ты оправдаешь мое доверие… Альмарис… поручу тебе очень важное задание. От которого будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Потому что… — пепельный подошел к девушке очень близко и надавал ей пальцем на висок. — Потому что иначе ты умрешь.

Конечно же, угрозы… Чего еще можно было ожидать? Да кто он вообще такой? И вновь пригодились хаотичные знания, подчерпнутые Альмарис то там, то здесь, и невесть зачем хранимые в памяти. Она вспомнила, что пепельными сейчас правит недавно овдовевшая королева. У нее есть уже взрослый сын, наследник. Но вряд ли сыночка когда-нибудь допустят к власти, потому что безумно влюбленная правительница сочеталась браком с молодым придворным алхимиком. «Будешь работать под моим началом…»

Так это он! Король Валерн… Неужели он все еще занимается своим ремеслом?

Сильфида хотела возмутиться, сказать, что ни за что не станет работать на пепельных! Но у нее вырвался другой вопрос:

— Откуда ты знаешь Тирис?

Альв удивился.

— Это именно то, что тебя сейчас интересует? Ну хорошо… Мы независимо друг от друга охотились за одним иномирянином. Человек-ящерица, просто мерзость… Мне он нужен был для опытов, а твоя подруга, как я потом узнал, хотела вытянуть из него для себя всю магию. Заманила его в ловушку, а я пытался забрать пленника себе. Мы долго ссорились, но потом красавица что-то такое сделала… красивое… я почти поддался чарам. Интересное у вас, сильфов, волшебство. И я понял, что с правительницей крылатого народа куда интереснее дружить, чем ссориться.

— И как далеко зашла… ваша дружба?

— Зачем тебе знать? Ты слишком любопытна, беленькая бабочка. Признайся, это ты что-то сделала с Тирис?

— Нет, она сама, — ответила Альмарис без запинки, и по сути не солгала. Она не заколдовывала Тирис. Лишь вытянула из бывшей подруги ее ледяную бесчувственную суть… да и то не желая того. Но холодным существом без души сильфида себя сделала сама.

— Странно. Впрочем, в этой девушке и правда чувствовалось что-то… замораживающее. Пленника она мне тогда, кстати, уступила.

— А что ты дал ей взамен? Яды? Или другие жуткие снадобья? До чего вы с ней дошли в своем бесстыдстве?

— Если ты ученая целительница, то должна знать, что ничего «жуткого» в нашей работе быть не может. Надо быть хладнокровнее, мотылек. Как твоя подружка. С другой стороны… В твоей горячности что-то есть…

Король встал, схватил Альмарис за талию и сдернул с диванчика, притягивая к себе. Но она стремительно отпрянула, сильно взмахнув крыльями.

— Ты и впрямь как бьющийся в банке мотылек, — неприятно усмехнулся альв. — Я не буду сейчас открывать крышку, а потом гоняться за тобой с сачком для забавы. Но когда сделаешь работу — если сделаешь! — отблагодарю. Тебе понравится.

Девушку передернуло от того, как это было сказано и каким взглядом сопровождалось.

Валерн небрежным движением отбросил назад черные волосы, падавшие ему на лицо, потом уселся на сплетенный ветвями стул, закинул ногу на ногу.

— Ты знаешь, кто я?

— Догадываюсь.

Альмарис очень не хотелось стоять перед ним, и она присела на толстую ветку, которая вполне могла сойти за скамью. Валерн вновь засмеялся своим настораживающим, отталкивающим смехом.

— Ах да! Принцесса сильфов. Ты привыкла к восхищению, едва ли не к поклонению. Тирис рассказывала мне о тебе. Она тебя ненавидит.

— Я ее тоже. Скажи, она продавала тебе наших сородичей?

— Некоторых, да. Кровь волшебных летающих существ очень важна для опытов. От тебя самой, уясни наконец, зависит, как тебя используют, крылатая. Если твои познания в травничестве слишком преувеличены… хм… тогда послужишь нашей науке по-другому. Так уж и быть, отдохни пару часов, а потом тебя отведут в лабораторию. Одной куда-либо тебе ходить запрещается. И запомни, здесь у тебя один хозяин — я.

— У меня нет хозяев.

Валерн быстро поднялся и, не успела Альмарис отстраниться, сжал ее подбородок сухими горячими пальцами. Она содрогнулась от этого прикосновения.

— Ты не слишком-то рада моему вниманию, да? Это с непривычки. Потом ты поймешь, дитя, что быть фавориткой короля лучше, чем его игрушкой. Но я не стану сейчас это доказывать. Иначе расслабишься и лишишься рабочего настроя. Потом… повторюсь, в награду, если ты ее заслужишь… я сделаю тебя своей — так, что будешь мне благодарна. Или же заставлю рыдать и проклинать все на свете. Выбирай.

Король склонился, чтобы поцеловать ее, но сильфида вырвалась из последних сил. Он вроде бы не разозлился.

— Хорошо же… Все потом.

— Я ненавижу тебя! — в негромком голосе девушки послышалось нарастающее напряжение, служащее предвестником вспышки, после которой либо ломаются… либо уже ничего не боятся.

Валерн это понял. И ударил ее.

— Не советую переигрывать. Пока что твоя дерзость меня забавляет, но так будет не всегда. А если по-настоящему меня разозлишь, то тебе будет очень больно. Глупая бабочка. Отдыхай, пока есть время. За тобой придут.

Он позвал охрану, потом подтолкнул Альмарис к вошедшим альвам.

— Поосторожнее с ней, — приказал король. — Это довольно ценное приобретение.

«И где же ты, моя новообретенная магия? — в отчаянии думала Альмарис. — Почему я не могу превратить его в какую-нибудь мерзость? Может, потому что в природе ничего хуже и не сыщешь? И Тирис водила дружбу с таким существом? Стоило ли отталкивать от себя хорошеньких сильфов, чтобы в конце концов достаться мерзавцу? Тиан, помоги мне…»

Нет. Сильфиду пронзило осознание, что дракон сейчас так же далек от нее, как если бы он вернулся в свой мир. Никто не знает, что она здесь. Ее будут искать, но… Сюда не доберутся. Отсюда не сбежишь. Не надо ждать помощи. Нужно самой бороться и выживать. Но пребывание под горой уже начинало действовать на воздушное создание далеко не лучшим образом.

По огромной ветви, служившей мостом из одного помещения в другое, сильфиду провели в домишко, напоминающий огромную плетеную корзинку, перевернутую верх дном. Здесь была крошечная дверь, но не было окон. Даже лежанка сплетена из веток и покрыта чем-то вроде ватного одеяла. По крайней мере, в этом чулане было чисто и пахло травой… Но как же здесь тесно…

Ноги не держали, и сильфида опустилась на лежанку. И забылась тяжелым сном…

Проснулась Альмарис, потому что у нее затекла шея. Внутренние ощущения тоже были вовсе не из лучших. Когда она теперь сможет летать? Что бывает с существом, если лишить его главной насущной потребности?

Крылья уже ныли. Постоянно тянуло их размять, если уж нельзя будет пустить в дело. И это была не блажь, не каприз…

Ее учили, что общение с лиловой луной преобразуется из мысленного потока в особое состояние. Внутри все невесомо поднимается и летит… нет, летит, конечно, тело, но сознание… Разделения уже не существует. Сильф или сильфида целиком превращается в часть неба и воздуха. В движение и невесомость. Полет — целый мир, безгранично наполненный. И так его ощущают только сильфы. Потому что именно он заменяет им душу.

Но если душа у тебя есть… значит ли это, что и полет теперь не так уж важен? А что тогда важно⁈

Альмарис больше так и не уснула. Потом за ней пришли охранники-альвы с суровыми непроницаемыми лицами, и в их сопровождении сильфида отправилась на новую работу — в лабораторию Подгорья, в которой одаренный алхимик и травник Валерн работал до того, как стал мужем королевы.

«Тиан… — вопреки всем рассуждениям билось жилкой у виска, — где же ты, мой дракон?»

Острые, странные запахи редких веществ. Резкие, и даже, пожалуй, не совсем безопасные, но для Альмарис вполне привычные. Они перебиваются более живым и вкусным запахом растений, собранных по всему северу и не только.

Что она делает сейчас? Измельчает травы и вещества, толчет в ступке, кипятит… Не самое обычное занятие для девушки из воздушного народа, но с каждым часом сильфида все глубже погружается в него.

На ней сейчас длинное серое платье с узкими рукавами, в котором на скорую руку сделан разрез для крыльев. На сами крылья осторожно нанесена защитная мазь. Маленькие руки затянуты в тонкие рабочие перчатки. Эти руки с утра уже ловко натерли стекло, и различные колбы, широкие стаканы и узкие пробирки весело блестят прозрачными боками. Альмарис любит мыть алхимическую посуду, и вовсе не считает эту работу для себя унизительной.

С изумительной точностью, почти не пользуясь измерительными инструментами, сильфида наполняет колбу отваром лимонного оттенка. Едва ли не восторженно любуется цветом жидкости… Даже простейшие опыты ее завораживают. Она не боится ни огня, ни ядов, ни кислот. Вокруг — ступки с пестиками, горелки, какие-то и вовсе не понятные для непосвященного сооружения…

И книги… Здесь есть книги, в которые Альмарис так сильно хочется заглянуть, что она предпочла бы, чтоб ее еще реже кормили сушеными фруктами, лишь бы позволили прикоснуться к новому знанию. Но она не попросит Валерна об этом. Король пепельных альвов смотрит на нее с явным интересом, но интерес этот пугающий, отвратительный…

Довольно быстро Валерн убедился в том, что знания крылатой пленницы по алхимии и гербализму хотя и хаотичны, но тверды, интуиция сильна, в преданность делу походит на влюбленность. Хрупкая бабочка вполне может стать полезной.

В первые дни Альмарис полностью ушла в работу. Это помогло ей отрешиться и не изводить себя мрачными мыслями до полного отчаяния. И все-таки ей было очень плохо. Сегодня Валерн экзаменовал пленницу, повелев сварить противоядие, основу которого составляет сильнодействующий яд. Она уже почти все сделала. Теперь от яда надо взять полторы капли, ни больше ни меньше. В таких случаях девушка не позволяла себе действовать на глазок. Держа особую пипетку в правой руке, левой она приподняла пузырек со свежим ядом, прозрачным, как драгоценный камень…

В руке Альмарис была смерть — быстрая и милосердная. Этот яд даже не исказит ее черт, она будет выглядеть так, словно уснула.

Искушение, быстрое, как молния, и многообещающее, словно сладкий плод…

И не узнает она боли в ноющих от бездействия крыльях. Не почувствует больше отвратительных прикосновений ненавистного короля. Никаких угрызений совести из-за того, что ее знания коварный Валерн захочет использовать для злого дела.

У Альмарис даже дрогнула рука в перчатке, которой она аккуратно держала бутылочку, глядя на нее как на живое существо — с восхищением и страхом. Один глоток… и избавление. Всего один. И…

И позор. Трусость. Предательство. Предательство веры, дружбы, любви… Один шаг отделяет ее от этого… один глоток.

Сильфида опустила пипетку в прозрачную жидкость, взяла четко полторы капли и уронила в готовящийся отвар. А затем бутылочка с ядом была отправлена на полку.

«Ты ведь хотела быть рядом с драконом, Альмарис? — выговорила себе девушка. — Тогда встряхнись же! Стань сильнее. И не дури. Ты жива! И это уже очень много».

То, как близка она оказалась к позорной добровольной смерти, потрясло Альмарис настолько, что вытряхнуло из сердца искушение, как темный сон. Захотелось жить и бороться за себя. По крайней мере хотя бы начать внимательно наблюдать… может, удастся воспользоваться каким-то шансом — а вдруг? Ну а вдруг?

На следующий день сильфиду разбудили очень рано. Девушка ежилась, ей было неуютно и… страшно. Что от нее хотят? Любая неожиданность могла оказаться роковой. Тем более она увидела альва, который вез ее в лодке к Багряному острову, а потом сюда — на странной штуке, напоминающей сучковатое полено… ох, а не было ли оно по-настоящему живым⁈ Здесь всего можно ожидать.

Сильфиду куда-то повели. Долго плутали по соединяющимся древесным отросткам, как по подвесным мостам. Разноцветное сияние волшебных грибов освещало дорогу. Наконец перед Альмарис предстало сооружение, сплетенное из ветвей и гигантских листьев сразу нескольких подземных деревьев. Необычное жилище по форме напоминало нераскрывшийся цветочный бутон с прорезями на лепестках — они служили окнами.

Охранники ввели пленницу внутрь через едва заметную дверцу. От переплетения длинных веточек и мелких корней, торчащих отовсюду, приходилось с непривычки уклоняться. По узкому коридорчику сильфиду провели в затемненную комнату… и Альмарис увидела Валерна.

— Подойди, — коротко приказал он.

Альмарис приблизилась. И поняла, что они тут не одни. На широком ложе, покрытом бордовыми простынями, лежал молоденький альв. В его утонченном лице цвета светло-серого агата — ни кровинки. Густые темно-каштановые волосы разметались в беспорядке. Помутневшие золотисто-зеленые глаза смотрят в никуда. По вискам медленно стекают капельки пота…

Увидев крылатую девушку, незнакомый альв попытался усмехнуться. Но его губы лишь слегка скривились. На них Альмарис сразу рассмотрела синеватый крупянистый налет. Внимательнее пригляделась к зрачкам и цвету глазных яблок, к оттенку кожи, хотя ее цвет и затруднял наблюдение. Но было и так все ясно. Альмарис задумчиво кивнула. От Валерна это движение не укрылось.

— Возвращайся в лабораторию и жди меня, — тут же распорядился он. Уходя, Альмарис украдкой снова взглянула на больного альва. Очень красив, несмотря на искаженное страданием лицо… Роскошно одет. Пожалуй, даже изысканно, пускай и совсем по-домашнему. Кольца на изящных пальцах… сейчас, правда, напряженных и сведенных судорогой. Драгоценный старинный кулон на длинной шее… Почему он не снимет украшения, разве они не мешают?

Альмарис очень недолго пробыла в плену у пепельных, хотя каждый день тянулся для нее бесконечно. Ничего удивительно, что она еще не успела повидать таких вот роскошных красавцев. Валерн, хотя и привлекательный чисто по-альвийски, вызывал в ней отвращение. «Интересно, кто же этот юноша?» — подумала сильфида почти с состраданием. Потому что знала, что этот красивый пепельный альв умрет. Если только не… да, можно было бы попытаться…

Всю обратную дорогу, а потом и в лаборатории Альмарис думала так напряженно, что, казалось, голова взорвется болью. Она вспоминала все, что ей известно об отравлениях. И когда появился Валерн и коротко приказал: «говори», Альмарис заговорила быстро и взволнованно.

— Это яд, очень редкий… Как ни странно, изобретение лунных.

— Лунных? — король недоверчиво взглянул на пленницу. — Любители нежных цветочков способны создавать яды?

— Им тоже надо как-то защищаться! — с вызовом ответила Альмарис.

— Не дерзи! — Валерн повысил голос. — И не отвлекайся. Продолжай.

— Мне известен яд, но не противоядие. Однако у меня был случай месяц назад, с похожими симптомами… и я применила собственное лекарство. Думаю, если добавить в него несколько новых компонентов… В первую очередь нужен сок ягод кифредила — это кустарник, изобретенный лунными.

— Я знаю, — насмешливо отозвался Валерн:

Девушка, не обратив на это внимания, продолжила:

— Также мне понадобятся багульник, мед, пижма, змеиный яд, порошок из цветов вереска, плоды рябины… — и Альмарис перечислила еще не меньше десятка компонентов. — Если противоядие подействует, то исцеление будет быстрым. А пока что можно приготовить укрепляющее снадобье, оно облегчит страдания больного.

— А я не собираюсь облегчать его страдания, — отчеканил Валерн. — Мне главное, чтобы Илейн не умер, пока ты возишься с противоядием. Ведь если мой пасынок скончается, королева будет очень недовольна.

Королева! Теперь все стало ясно. Кто-то отравил наследного принца, и правительница сослала мужа в подземную лабораторию, чтобы тот вспомнил свою науку и вылечил ее сына. Уж не приложил ли сам король к этому руку? Но как он может не знать в таком случае противоядия? Да и зачем ему так подставляться? Очевидно, что принца он ненавидит, и все наверняка теперь подозревают его.

Для нее же, Альмарис, все это в любом случае не закончится ничем хорошим. Но если она не вылечит Илейна… лучше пока об этом не думать.

— Я справлюсь.

Валерн искоса взглянул на нее.

— Хотел бы я верить, что ты не набиваешь себе цену. Я потому и желал заполучить целителя другой расы, что понимал: яд определенно не нашего происхождения. У нас другая флора, как ты могла заметить. И мы не с севера изначально. Я рассчитывал, что на местного травника может снизойти озарение… так и случилось. Если ты, конечно, не пытаешься меня обмануть… Но ведь можешь догадаться, что тебя ждет за пустое бахвальство, девочка. А мне бы не хотелось, чтобы тебе причинили вред… без моих на то указаний. Я уже рассказал о тебе королеве. Кстати, она находит сильфов не слишком-то привлекательными. Говорит, что вы хлипкие, и лица у вас овальные… а то и круглые, почти как у людей. Даже не очень меня к тебе ревнует. Забавно, правда?

Король взял сильфиду за подбородок, а она в ответ гневно шлепнула его по руке. Альв расхохотался.

— Давай-давай, выпускай свои шипы, крылатая розочка, пока тебе их не оторвали. Ладно, повторюсь: мой дражайший сын должен жить. Если знаешь, как ему помочь — к делу. Я бьюсь уже две недели, а мерзкому мальчишке только хуже. Что ты там говорила? Мед? Змеиный яд? О, Ионн-Ре, какие сложности. Ну давай, приступай, что стоишь.

Впервые Альмарис почувствовала обиду. Не подумав, она выпалила:

— Если вы, ваше величество, настоящий ученый, то могли бы ценить хотя бы чужие знания, если уж ни во что не ставите их обладателя!

— Что ты сказала? — альв стиснул ее предплечье. — Послушай, бабочка, а ты, как я посмотрю, просто рвешься в мои объятья! Уже поняла, как сильно мне нравятся такие норовистые?

И, несмотря на сопротивление, погладил девушку по белой шейке длинными нервными пальцами.

— В постели ты такая же пылкая? — почти промурлыкал он. — Тирис разболтала мне, что ты связалась с драконом или что-то вроде того? Потрясающе. Мы тоже знали одного дракона, но он плохо кончил.

— Ты о чем? — не могла не спросить Альмарис.

— Красный. Его угораздило перенестись из другого мира прямо на соседний с нами островок. Злобный парень, но удалось договориться. Мы указали ему на кусочек земли с большой удобной пещерой и на парочку никому не нужных деревенек, где дракону никто не в силах был оказать сопротивление…

— И он убил их жителей?

— Надо же дракону что-то есть. Тех, кто ему почему-то неаппетитным показался, он нам притащил. А твой черный приятель альвов и людей не ест, что ли? Мы красному даже сами нескольких пленников и приговоренных к смерти скормили, — добавил Валерн, забавляясь выражением лица потрясенной сильфиды. — В общем, хорошее было сотрудничество, пока Всадники не вмешались. Даже парочкой снадобий обменялись. У дракона при себе оказалось много порошка с любопытным свойством: под его воздействием странные существа, называемые оборотнями, не могут принимать иную форму кроме человеческой. Драконы — тоже оборотни? Хм… Ваша Тирис едва узнала про порошок, сразу выпросила у меня немножко в долг. Обещала потом расплатиться чем-нибудь очень ценным. Может быть, тобой?

Альв с интересом заглянул сильфиде в глаза и невольно нахмурился. Девушка смотрела на него с таким презрением и горечью, что король, пожалуй, и не мог припомнить больше ни у кого такого взгляда.

— Тирис спала с тобой? — неожиданно поинтересовалась Альмарис.

— А как ты думаешь? — ответил он резче, чем хотел. — Стал бы я иначе давать ей что-то в долг… Да мне кажется, эта красавица готова была под любого лечь. Что-то у нее там не сложилось с любовью всей ее жизни, вот она и заедала горькое конфетками. Смешные вы, право слово.

— Что за чушь?

В самом деле… Кайми ведь не переставал любить ее. Разве что сама Тирис невесть чего себе вообразила и решила, что, став подобием вампира, недостойна его любви? Какая теперь разница…

Валерн пожал плечами.

— Чушь или нет — тебе виднее. Ты не ревнуешь случаем, а? Ладно, что-то заболтался я с тобой, а это сейчас для нас непростительная трата времени.

«Для тебя-то, небось, как раз простительная, — подумала Альмарис. — Пасынок умрет, жена погневается да простит. Мозги ей затуманишь… скажешь — сделал все что смог. Зато избавишься от претендента на трон. Ох… что-то в последнее время везет мне на принцев…»

Но от этой мысли стало нехорошо. Настоящий принц — это Дин-Ри. Добрый, солнечный, нежный. Как он гладил ее крылья… А этот Илейн, наверное, не лучше Валерна… Пленников дракону скармливали… Мерзавцы.

Как бы то ни было, а вылечить мальчишку необходимо. И не только потому что иначе ей самой грозит смерть. Нет, просто если посчастливится отсюда выбраться, она обязательно станет истинной целительницей. А такие лечат всех — и хороших, и плохих. Таков нравственный закон, и не ей его отменять.

Впрочем, эмоции уже уступили место сосредоточенности и предельному напряжению ума.

Альмарис отобрала необходимые для лекарства компоненты. Затем, прикинув, наметила, что и чем можно заменить. Например, некоторые растения — алхимическими порошками. Все это в любом случае рискованно. К счастью, а лаборатории нашлись ягоды кифредила, иначе с самого начала эта затея не имела бы смысла.

Когда вернулся Валерн, Альмарис уже было что ему показать.

Но король был очень мрачен. Даже больше — почти взбешен. И эмоции свои подавлял с трудом.

— Что тут у тебя? Давай, показывай. Ее величество изволит гневаться. И если ты меня подведешь…

Альмарис вдруг почувствовала странное спокойствие. Она понимала: для нее паника — конец всему. «Изволит гневаться…»

— Вот, я все подготовила, смотри…

Валерн проверял и перепроверял состав.

— Кажется, ошибки нет. Начнем, пожалуй. Но нельзя просто так дать потом это Илейну. Нужно испытать на ком-нибудь… Да не на тебе, бестолковая, не смотри на меня круглыми глазами. Есть здесь один из ваших. Мальчишка. Я дам ему твое средство после того, как смочу иглу в крови Илейна и оцарапаю сильфа. Понятно?

— Мальчик-сильф? — заволновалась Альмарис. — А его не Пери зовут? Послушай, может быть, я…

— Исключено! — отрезал король. — Ты безумна что ли, предлагать такое? Учти, будешь упрямиться и мешать мне, я на твоих глазах прикажу перерезать мальчишке горло. Поняла? Глупый мотылек.

Сильфида промолчала. От Валерна сложно ожидать иного. И если она где-то ошиблась с составом… если из-за этого умрет сначала бедный Пери, а потом сын королевы… нет, она не будет чувствовать себя виноватой. Но что тогда у нее вообще останется?

И Альмарис очень старалась под оценивающим взглядом Валерна. Глядя на нее со стороны, спокойную и сосредоточенную, никто бы не сказал, что от успеха зависит несколько жизней… в том числе и ее собственная. И только когда девушка протянула готовое лекарство королю, тонкие пальцы, держащие колбу, слегка дрогнули…

— Хорошо, — сказал альв, принимая из рук девушки пузырек с противоядием. — Я дам это мальчишке сам. Отдохни. И готовься к любому исходу.

После его ухода девушка утомленно опустилась на стул. Немного отдохнула, потом вскипятила чистой воды, бросила туда щепотку измельченных успокоительных трав. Принялась глотать потихоньку горячий чай.

В эту минуту Альмарис уже готова была спрашивать себя — неужели у нее была другая жизнь? Отец, мать, Кайми… Хельга, Дин, Кюбико… — все они казались сейчас просто сном — тихим и ясным. Который не повторится. А ведь прошло совсем немного времени…

Реальным оставался Тиан.

Почему-то сейчас сильфиде чудилось, что большой дракон вот-вот появится, защитит, заслонит ее от всех и всего черными крыльями… А потом унесет высоко-высоко в небо. В ее небо. В их небо… Это была сказка, в которую так хотелось верить.

…На вершине одного из холмов, что на старом острове сильфов, стоит высокая башня из легкого, но очень прочного дерева. К ней часто прилетает ветер крайнего севера, давний друг воздушного народа. Он всегда поет неугомонную гулкую песню, и вместе с чистотой и холодом далеких ледников приносит надежду и бодрость.

Но сегодня вестник севера злится. Как будто Паан, отец всех ветров, всюду веющий, все знающий, шепнул ему нечто недоброе. Да чего ж хорошего, когда кто-то вновь обижает крылатых созданий, любимцев Хтин-Ре, старшей дочери Паана? И даже рвущееся кружево мироздания ничему не учит тех, у кого недоброе сердце, не отвращает их от нового зла…

Невысокая хрупкая сильфида с длинными волосами, прямыми и серебристыми, стоит сейчас на вершине самой высокой башни, смотрит прямо перед собой. Разошедшийся ветер принес не только холод, но и гнев, и тревогу. Крылья женщины трепещут. Она приподнимает руку ладонью вверх, прося ветер успокоиться, но тот продолжает метаться. Как бы не обессилил совсем…

— Вы испытываете нас, Паан и Шенгар, прародители всего сущего, — прошептала сновидящая Стелла. — И не даете ответа…

Но именно в этот миг ее услышали. Сильфида словно заснула на мгновения — да так оно и было! Ветер подхватил ее в могучие объятья, не давая упасть. А когда женщина очнулась от вещего сна, по ее щекам потекли слезы…

Стелла молча раскинула казавшиеся хрустальными крылья. Сделав над башней круг, слетела вниз, под окна просторного терема. Здесь, в саду, где зеленели морозостойкие растения, ее ждали трое.

Сильф по имени Аквилан… нежные черты лица, яркие глаза, роскошные светлые локоны… Кайми и Альмарис удивительно похожи на отца. Белые крылья Аквилана — густого молочного оттенка. Густые пепельные волосы свободно ниспадают на плечи. На сильфе длинное легкое одеяние поверх рубашки с воздушными рукавами. С первого взгляда Аквилан мог бы показаться юным, но присмотревшись, внимательный наблюдатель понял бы, что не так уж он и молод. Печальный и задумчивый, сильф сидел на большом холодном камне и держал в пальцах жесткий стебель вьющегося темно-зеленого растения.

Мальвийский принц Дин-Ри, слишком яркий, слишком солнечный для этого края, старался не ежиться от холода. С северным ветром ему было не по пути. Поэтому он не сидел, а мерял шагами небольшой сад, чтобы поскорее согреться.

Дин первым прилетел сюда на Гардаре. Предупредил, что за ним следует черный дракон, и что этот устрашающий зверь — не враг, а друг.

— Хорошо, — радушно отозвались Аквилан и Стелла. — Твой друг, Всадник, будет нашим гостем. Мы не испугается его. Мы ему рады.

Если б только они знали, что поведает им высокий черноволосый юноша, в которого превратился большой суровый дракон!

У сына вырвали крыло… Дочь исчезла без следа.

В ту минуту мать Альмарис не заплакала, оставила слезы на потом. Она ушла в свою комнату и, огромным усилием воли уняв волнение, заставила себя погрузиться в сон. Сон пришел, но он не был вещим. Стелла ничего не увидела.

Оставалось одно средство — спросить ветер. Если он заметил хоть что-то, разве откажет в помощи страдающей матери? А если сам не знает — не расспросит ли другие ветра?

Сильфида поднялась на башню и долго призывала его — ветер-странник с ледяных гор. И он прилетел, окутал собой Высокие холмы. Ветер был гневен, но злился не на сильфов, а на их врагов. Он готов был показать все, что знает, проникнув в сон волшебницы… И Хтин-Ре на короткий миг даровала Стелле этот сон.

А потом крылатая женщина слетела вниз и опустилась на камень рядом с мужем. Тиан и Дин подошли ближе.

— Что с Альмарис? — тихо спросил дракон. Его волнение отражалось в глазах — больших, темных, бездонных.

Аквилан выпустил растение из рук.

— Она жива, — отозвалась сильфида голосом столь же прохладным и чистым, как и ее волосы и перья.

Лица трех мужчин озарились радостью.

— Да, — снова заговорила Стелла, — но увидела я не Альмарис, а багровую землю и бурые горы. Я не знаю, что происходит с дочерью… что-то странное. Она в беде. И эта земля…

— Багряный остров, — прошептал Аквилан.

— Земля пепельных альвов? — переспросил снова помрачневший дракон. — Тогда все сходится.

Стелла встала и подставила ладони ветру. Здесь, в месте, защищенном стеной большого дома, он уже не казался таким опасным и диким.

— Ты любишь мою дочь, дракон? — мягко спросила она.

Тиан вскинул голову, но ничего не ответил. Впрочем, ярко заблестевшие глаза все сказали за него.

По бледно-розовым губам женщины скользнула ободряющая улыбка…

— Видение багровой земли заслонило черное крыло. Твое крыло, юноша. Я чувствую то, чего ты не хочешь произнести вслух. В твоих глазах я вижу упорство, жажду риска… и надежду.

— Мы найдем Альмарис, — вступил в разговор Дин. — Найдем и спасем. С нами еще Кирито, Шаджин, Гардар… У нас все получится. Главное, что девушка жива.

— Благодарю вас, друзья! — горячо произнес Аквилан. — Спасибо от сердца за сына. Бедный мой мальчик… И за Альмарис… Благородный дракон, если ты вернешь ее, и если она будет согласна…

— Всему свое время, — прервала мужа Стелла. — Любовь моя, пожалуйста, распорядись, чтобы наших гостей как можно лучше устроили на ночлег. И возвращайся ко мне — помолимся за наших детей. Сердце болит… Каково им сейчас? Как бы я хотела увидеть их обоих…

Остаток дня Альмарис провела как во сне. И вскочила, когда в лаборатории снова появился Валерн. Он застал ее врасплох, растерянную, с трудом владеющую собой. И произнес с торжеством:

— Сильф не умер. Хотя у него проявились симптомы отравления. Что ж, решено. Я дам твое лекарство Илейну. Должно сработать… А ты пока возвращайся в свою хижину.

Наконец-то девушку захлестнула радость. У нее получилось… Она это сделала!

Ночью она впервые спала спокойно. А утром в ее маленький древесный домик собственной персоной заявился король. И начал с того, что властно притянул сильфиду к себе, безжалостно сминая крылья.

— Молодец, девочка, — произнес он почти нараспев. — Лекарство помогло Илейну. Теперь-то уже точно можно говорить о том, что мальчишка поправится. И, если ты помнишь, я обещал тебе награду…

С этими словами король впился наглым поцелуем в губы сильфиды, больно покусывая их. Его рука властно скользнула под ее короткое платье — собственную одежду Альмарис, в которую та переодевалась, возвращаясь из лаборатории.

Девушка затрепыхалась в руках Валерна, но он держал ее крепко, хотя и понимал, что она не чувствует к нему ничего, кроме отвращения. Его настойчивые пальцы уже добрались под тканью до упругой девичьей груди, и по телу Альмарис прокатила волна стыда и гнева. И едва альв оторвался от ее губ, сильфида быстро откинулась назад и ударила его лбом в переносицу. Валерн громко вскрикнул и выпустил ее из рук.

Но не успела Альмарис отскочить, как разъяренный альв резко толкнул ее на пол и ударил ногой. Потом приподнял и швырнул об стену. Сильфида попыталась хоть как-то защититься от безумца, но получила новый удар — в лицо. Из хрупкого носа полилась струйка крови. Девушка снова оказалась на полу. У нее не было сил бороться с мужчиной, желавшего избить ее до полусмерти. Неужели это конец?

От двери послышался гневный вопль. Какая-то женщина… Да, роскошно, хотя и весьма легко одетая пепельная альва, с прехорошеньким, но искаженным яростью лицом… Она громко кричала:

— Что ты себе позволяешь?

Лишь одна женщина могла так обращаться с Валерном.

Альв с трудом отходил от приступа бешенства. Медленно отер лоб тыльной стороной ладони.

— Моя дорогая. Эта девчонка…

— … спасла моего сына!

Спорить было бесполезно. Валерн многое утаивал от жены, но у той, похоже, были свои осведомители.

— Я и потому и снизошла до этого места — чтобы оказать пленнице честь и поблагодарить ее. А ты что творишь?

— Она… она ударила меня!

— Вижу. И, кажется, даже понимаю, за что… Опять за свое, Валерн? Я же предупреждала: если еще хоть раз посмотришь в сторону… Впрочем, этот разговор лишь для нас двоих. Возвращайся наверх. Здесь ты слишком засиделся. А сильфида… она позаботится об Илейне.

— Уже достаточно позаботилась! Хочешь подарить малышу красивую игрушку? — в голосе короля прозвучала злость.

— Прошу тебя, Валерн, прекрати, — сдержанно проговорила королева. — Возвращайся во дворец. Я побуду с сыном, а потом присоединюсь к тебе.

— Хорошо, как прикажешь, — сдался наконец альв. Бросив на Альмарис ядовитый взгляд, он вышел за дверь.

— Ты цела, девочка? — королева внимательно вглядывалась в сильфиду.

Альмарис, вытиравшая рукавом кровь с лица, уже поднялась с пола.

— Да, цела.

— Это хорошо. Ты — целительница и, думаю, лучше других о себе позаботишься. Если нужно — иди сейчас в лабораторию. Спасибо тебе, сильфида. Ты нам еще понадобишься. За Илейном нужно ухаживать, и я поручаю это тебе. Приведи себя в порядок. Завтра стражники проводят тебя к принцу. А я пока что подумаю, как тебя наградить.

И королева вышла, не дожидаясь ответа.

Чувствуя, что все еще дрожит, девушка села, прислушалась к своему состоянию. Хвала Хтин-Ре, кости, кажется, целы. Крылья в порядке. Ушибы будут болеть, тут уж ничего не поделаешь. А вот ссадины и кровоподтеки она вылечит сейчас. Она еще не забыла плетение ветров.

Но не приведи Создатель снова встретится с Валерном! Убьет ее не задумываясь. А перед этим надругается. Девушка до сих чувствовала его язык, пытавшийся силой пробиться в ее рот, бесстыжие пальцы на своей оголившейся коже — и ей становилось не по себе.

Воспользовавшись позволением, сильфида отправилась в лабораторию. Там она обработала ушибы, попила горячих отваров… И только немного успокоившись, сумела наконец, привычно подув на ладонь, вызывать ветерок, несущий в себе исцеление…

Проснулась Альмарис с мыслью о небе… Ее сердце резанула острейшая тоска. Дайте кто-нибудь хоть одним глазком взглянуть на облака! Нет, об этом не стоит даже думать, чтобы не отчаиваться.

Тоска и сожаление о потерянном высасывают надежду, с надеждой уходят силы… а силы Альмарис были сейчас очень нужны.

Когда она пришла к Илейну, он снова спал. Отлично, сон восстанавливает силы. А если будет волноваться, как вчера, и впадать в тоску — ничего хорошего из этого не выйдет. Сам загонит себя в ловушку, и выздоровление сильно затянется. Сильфида вздохнула. У нее не было свободы, ее лишили неба, и она не переставала тосковать по возлюбленному — но она хотела жить. Прекрасному же существу, которое лежало сейчас на кровати, тяжело дыша и время от времени глухо постанывая, жизнь была не нужна…

Илейн был непонятен. Сила его отчаяния преодолела два самых больших страха — страх боли и страх смерти. И что породило ее? Если, конечно, он принял яд по своей воле…

Девушка задумалась. А потом вдруг услышала:

— Ты странная.

Надо же, чуть не подскочила на месте!

— Я странная? А не ты?

Принц неотрывно смотрел прямо на нее. Зеленые глаза заблестели живым любопытством, напомнив ей Дина.

— Почему ты хочешь умереть? — прямо спросила сильфида.

— Ты любила когда-нибудь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я сейчас люблю.

— Прекрасного сильфа?

— Нет. Черного дракона.

Илейн очень удивился.

— Какая смелая!

— Нет в этом смелости. Этот дракон — прекрасный и добрый юноша. А не чудовище, как ваш король.

И тут на лице Илейна показалось отвращение.

— Он обидел тебя? — спросил юноша. И бросил взгляд на ее руки — на одной из кистей лиловел синяк от каблука Валерна. — Даже тебя… такое необычное хрупкое существо.

Альмарис промолчала. Но почему-то ощутила доверие к мальчишке. Сработал ли принцип «враг моего врага — мой друг»? Или магия созерцания вновь заговорила… Или просто ей было здесь безумно одиноко?

А он вдруг взял и попросил:

— Расскажи мне про дракона.

Что ж, это не секрет… И сильфида начала рассказывать. Коротко описала первую встречу с Тианом, их недолгое, но такое интересное совместное пребывание в скальной пещере. Описала, как дракон защищал ее… бой с черными птицами. И страшное приключение в обители Грифона… Про туманный остров нельзя — тайна. И про чувства лучше тоже не надо.

Илйен все выслушал с большим вниманием и даже, как показалось девушке, со сдержанным волнением. А потом признался:

— Я завидую тебе. По-хорошему завидую.

— Мне?

Ох, умеет же он удивлять.

— Твой любимый жив.

И тут она все поняла.

— Так ты… пытался убить себя, потому что…

— Нет, не совсем. То есть ты верно догадалась. Я потерял любимую. Ее звали Эйвин… нет, попросту Эви. Маленькое, веселое, теплое имя. Мы повстречались на острове лунных альвов. Мне навилось изучать север. Хотел научиться не путаться в множестве островов и островков, созданных Великим разломом. И случайно встретил ее… Моя мать была сильно против того, что мы начали встречаться. Ей шпионы доложили. А Валерн… он задумал сам разрешить этот вопрос… по-своему. Когда мы с Эви пытались бежать, он устремился за нами. Устроил засаду. Нас нашли и захватили. А потом… он убил ее! Понимаешь, Альмарис? Он жестоко убил мою Эви, и я это видел.

Юноша закрыл глаза, но слезы потекли из-под сомкнутых век.

— Я не хотел смотреть, она заставлял. Я ничего не мог сделать, меня лишили такой возможности…

— Тише-тише… — Альмарис неожиданно для себя обняла его. У нее все внутри разрывалась от сострадания к этому мальчику и ненависти к негодяю, которого судьба словно в насмешку над чувством справедливости сделала королем. Нет, не судьба… глупая влюбленная женщина.

— Альмарис, не надо меня обнимать. Я не все рассказал. Нет, я не пытался убить себя. Хотел отравить Валерна. Ядом, о котором он не знал. Но он талантливый алхимик, видимо что-то углядел в своем бокале с вином… И незаметно поменял местами наши бокалы. Только так я могу объяснить то, что выпил собственный яд. Видишь? Я не состоявшийся убийца.

— Я бы тоже попыталась его убить, — вырвалось у Альмарис.

— Эви бы это не понравилось. Бедная… я ведь просто хотел быть с ней. И погубил ее этим желанием.

Сильфида молча смотрела перед собой, стиснув зубы. Ей хотелось стонать от тоски… или кричать от ненависти. Слишком много боли. Слишком. Слишком. И боль Илейна она уже не воспринимала как чужую.

Облегчить бы — хотя бы телесную. Целительница она или нет?

И Альмарис без смущения приподняла рубашку на Илейне и принялась растирать его напряженный живот широкими круговыми движениями. Мягкими, плавными и очень легкими, так что поверхность ее ладоней лишь слегка касалась болезненно-горячей кожи юноши. Но сильфида, сосредоточившись, представляла, как пропускает через эти прикосновения ветер. И он уносит его боль с собой…

Но внезапно девушка поймала себя на мысли, что ей приятно прикасаться к Илейну. Настолько, что от ладони ее исходит уже не только воображаемый ветер, но почти осязаемая нежность. Она убрала руку и тихо спросила:

— Тебе не легче?

Вместо ответа Илейн прижал ладонь Альмарис к своей коже, словно прося ее продолжать. Глаза его затуманились, и девушка поняла, что это не от боли. Он тихо застонал, потом поднес другую руку ее к губам и принялся как безумный целовать нежные пальцы. Притягивал сильфиду к себе все ближе и ближе, пока ее лицо не оказалось совсем рядом. Золотисто-зеленые глаза встретились с ясными серыми. И тогда Илейн принялся изучать губы девушки своими.

Все это нахлынуло мгновенно, единой волной, застало Альмарис врасплох… Она отдалась порыву, в который Илейн ее затянул, без тени рассуждения. Умело ответила на поцелуй — и забылась, как в опасном, дух захватывающем полете.

Она всегда ощущала в себе много скрытой нежности. Илейн словно вскрыл в ней неведомый ее источник. Нежность перехлестывала через край. Одиночество переплавлялось в такую мучительную жажду тепла, что девушка готова была пить его, не задумываясь, не останавливаясь. Ее рука, которую юноша снова положил себе на живот, скользнула выше под его рубашкой, страстно огладила ключицы, поднялась к плечам…

Но когда молоденький альв принялся снимать с нее платье, нотка горечи пробилась в неожиданную сладость. И сильфида невольно подумала: «Пусть лучше он, чем Валерн».

Как же все было чудесно поначалу! Оказалось, что так волнующе, так прекрасно ощущать себя обнаженной в чутких, легких и умелых руках… Ее тело способно отзываться на прикосновение другого тела и пить его волнение и жар. Цветочный запах волос Илейна сводил с ума, она зарылась в них лицом, как мечтала сделать это с Тианом — и застонала. Все было прекрасно… и естественно… как полет. Пока юноша, прочитав в ее глазах согласие, не овладел ею.

И тогда сильфиду пронзила чудовищная боль. Она вскрикнула, застонала, но не от наслаждения, и невольно подалась назад, желая оторваться, отпрянуть от вторгшегося в нее тела. Илейн мягко удержал ее. Он ласково целовал лицо, шею, грудь девушки и приговаривал:

— Прости. Я не понял, что ты еще не… Прости! Потерпи немного…

Конечно, а что еще остается? Альмарис знала, что будет больно, но не настолько же! Наверное, проще было бы, окажись на месте Илейна сильф. Все-таки ее небольшое хрупкое тело создано природой не для альвов, более крупных и лучше развитых телесно. И когда все закончилось, она вздохнула с облегчением.

Илйен ничего не говорил. Он нежно гладил ее мягкие крылья и пышные волосы, целовал белоснежные плечи, и девушка постепенно успокаивалась. Боль ослабевала, прикосновения альва доставляли неподдельное удовольствие. И наконец она теснее придвинулась к юноше, прижалась щекой к его груди.

— Ты продолжение ветра и теплого воздуха, — прошептал Илейн. — Хоть ненадолго, но ты сделала меня живым. Прости, что причинил тебе боль. Ты, наверное, сожалеешь…

— Вовсе нет. Ты красивый… ласковый, — сильфида тронула кончиком пальца губы пепельного альва. — Как я могу жалеть? Я благодарна тебе. Теперь я чувствую, что не одна здесь. Мне уже не так страшно.

— Я тоже благодарен тебе, милая птица. Альмарис. Яркое звучное имя… Я бы хотел… любить тебя. Но мы не можем, наши сердца заняты. И все же я уже тебя люблю… Это другая… любовь.

Альмарис проснулась раньше Илейна. Она давно привыкла обходиться малым количеством сна. Пробуждение сопровождалось ощущением тепла, чего-то необычного, никогда ранее не случавшегося. Еще не открывая глаз, сильфида вспомнила, что впервые в жизни просыпается рядом с обнаженным юношей. Да, тепло исходит от Илейна, к которому она прильнула, засыпая… и это самое непредсказуемое, что могло здесь случиться с ней.

Конечно, она не испытала неописуемого наслаждения, о котором мечтала… что ж, в первый раз так бывает, наверное, куда чаще, чем она думала… Неужели с Тианом было бы так же?.. видимо, да. Разочаровалась бы она? Да какая разница. Сейчас Альмарис вспоминала о драконе с вернувшейся острой болью. Слишком глубоко проникло в нее все связанное с ним, чтобы одна ночь с другим могла что-то изменить.

Увидит ли она его хоть когда-нибудь?

Илейн был рядом. Илейн, ласковый и теплый.

Он зажег ей солнце в темноте. Не только она исцелила его, но и он что-то в ней исцелил и наполнил новой силой.

Сильфида полюбовалась стройным юношеским телом, которое так чутко отзывалось вчера на каждое ее прикосновение. И едва удержалась, чтобы не попробовать снова… Но он еще не совсем здоров. Нельзя требовать слишком многого. Девушка выбралась из кровати, накинула платье, проверила принесенные вчера из лаборатории снадобья и эликсиры. На сегодня ему должно хватить.

Потом вернулась к альву, укрыла его покрывалом, заботливо укутывая плечи, и тихонько поцеловала.

Все. Ей пора.

Не удержалась. Вновь присела возле юноши, взяла его за руку, мягко переплетая белые пальцы с темными.

«Что же с тобой сделали, Илейн? С тобой, созданным для легкости, для радости, для света? И есть ли силы, способные помочь тебе сейчас? И заплатит ли кто-нибудь за твою боль?»

Она пришла снова. И вновь воздушные прикосновения и трепетные поцелуи перетекали в пылкую страсть. Альв ласкал хрупкое тело сильфиды почти изысканно, медленно скользил языком по прекрасным плечам и шее, спускался к упругой теплой груди. Осторожно касался пуховых крыльев горячими губами…

Как же ей нравились эти ласки! Как могла, Альмарис отвечала юноше тем же, забываясь в нем как в прелестном призрачном сне. Но когда Илейн входил в нее, возвращалась боль. Каким бы бережным он ни был… Сильфида уже не стонала болезненно, не пыталась отстраниться. Просто терпела, смирившись с тем, что высшее наслаждение постичь ей не удастся. Пусть. Зато она чувствует себя живой. А это сейчас так много значит…

Что такое душа? Никто не даст точного ответа. Ведь даже разница между существами разумными и живущими инстинктами не так уж велика порой. А душа… Одно знают: тот, в ком она есть, никогда не исчезнет навеки.

Пропавшие в Великом разломе чародеи-дэмсай, прямые потоки Дэм-Ре, унаследовали магию девы-солнца. Создавали разумных существ. Но в их творениях не было души. Старшая созидательница Хтин-Ре пустила в мир сильфов, душу которым заменила магия полета. Но они оказались способными вместе с сильными чувствами впускать в сердце бессмертие.

Все это было слишком сложно для большинства обитателей Орхида, и они почти не задумывались о таких вещах.

Никто не думал о том, что стало с предводительницей Тирис, когда золотой луч волшебного гибискуса растопил ее ледяную суть. Никто не заметил одну-единственную снежинку, улетевшую прочь. И уж конечно, никто не предполагал, что в этом крошечном кусочке ажурного льда — остаток души Тирис. Ее единственный живой осколок, готовый сам себя растопить в последнем порыве почти угасшего тепла.

Когда Тиан и его друзья освобождали пленных лисов из темницы, скрытой внутри холма от обитателей острова, снежинка кружила над ними. Ее никто не замечал. А потом она подлетела к неподвижному Дуглину.

Цверг из другого мира, притворяющийся человеческим карликом, был еще жив. Его удерживала тонюсенькая нить на грани пропасти. Было ли что-то, способное не дать ему упасть? Хотя бы ненадолго продлить его существование здесь, в этом мире?

То, что оставалось от сильфиды, предавшей возлюбленного и друзей, было неизменным в последней привязанности. Тирис действительно испытывала к Дуглину почти дочерние чувства. Ее собственные родители еще невесть когда упорхнули куда-то на дальние земли, да так и не вернулись.

Что она могла? Отдать остаток своей жизни, чтобы поддержать другую — неумолимо угасающую. Лучик крупной снежинки слегка коснулся виска Дуглина. Потом впился в него, тая и выпуская заключенную в крошечной ледяной темнице частицу души. И эта капля проникла в цверга, слилась с ним, делая тончайшую нить намного прочнее…

Когда сильфы в поисках Кайми и его сестры решили заглянуть-таки и в запретную хижину исчезнувшей предводительницы, они нашли Дуглина еще живым.

Альмарис пропала, никто не знал, что с ней. Другой целительницы среди молодых сильфов не было. Ближайшее место, где могли оказать помощь умирающему, — обитель Грифона. Туда-то, в большой дом на высокой скале, и доставили Дуглина крылатые на сплетенных из ветвей носилках. Они рад были оставить его здесь, ведь кроме Тирис карлик не нравился никому.

И там его встретила Хельга. Она была хорошей травницей, и с отравлениями справлялась неплохо. Осмотрев Дуглина, девушка сказала:

— И снова странный яд… Но, кажется, я знаю что делать… есть у меня одна травка.

Кюбико скрывала от всех, кроме Дина, что порой принимает чужие облики. Это умение, присущее ее природе изначально, развивалось с годами. Пока что лисичке нужна была крепкая связь с тем, в кого она перевоплощалась. Тесная дружба с синим лисом позволяла ей перенимать одно из его обличий на выбор и даже некоторые навыки. Например, в воздушной форме Кюбико могла летать над океаном. Это было нечто сродни полету в смутном сне, когда тело — будто и не твое.

Но лисичка не могла забыть, какой восторг охватил ее, когда она перевоплотилась в Кайми. В тот роковой день она решила пойти на обман, обернувшись сильфом… И ощутила полет на четырех крыльях так ярко и полно — не передать! Кюбико поняла, что влюбилась в ясноглазого юношу и не просто повторяет его облик… Какая-то частичка Кайми будто бы передалась и ей.

Но… больше она никогда этого не сделает. Что-то чудовищное виделось девушке в том, что магия позволит ей летать на крыльях сильфа, в то время как он из-за нее этой возможности лишился.

До чего же хотелось хоть чем-то его порадовать! Кюбико сейчас вспоминала, как, едва придя в себя после спасения из темницы, взялась за готовку. Запекала рыбу на углях, как научили ее здесь. Но когда поднесла юноше это угощенье на пахучих древесных листах, ей припомнился разговор с Альмарис: сильфы питаются фруктами… Кайми все-таки съел несколько горячих кусочков, взглянул на взволнованную девушку с нежной благодарностью. И даже похвалил. Кюбико воодушевилась — она так старалась! Вдохновенно устремилась на поиски яблок и груш…

Конечно, плодовых деревьев немало на Туманном острове. Лисичка притащила все, что смогла с них набрать, вот только… Кайми лежал на тюфяках, вздрагивая от озноба. Он уже не мог есть.

Кицунэ пыталась тогда хоть что-то сделать… Все внутри восставало против происходящего. Хоть когтями, хоть зубами — но вырвать сильфа у смерти! «Он же не хочет умирать!» — была убеждена девушка-лиса. Смотрит на нее просветленным мягким взглядом…

— Никто еще не был со мной так ласков, — признался ей тогда Кайми. — Даже любящие меня… Это необычно. Ты милая, Кюбико… такая теплая. А Тирис… она никогда… по-настоящему… нет… Только ты.

Он замолчал. А потом судорожно сжал пальцы лисички в своей узкой пылающей ладони… его зрачки расширились от боли.

Кицунэ, плавно летевшая сейчас над водой, все это вновь перебирала в памяти… Воздушный облик Шаджина, который она приняла, засверкал синеватыми отблесками, отзываясь на ее сердечную боль и гнев.

Тирис! Как она могла? Так обойтись с ним… с таким прекрасным… светлым… Кюбико выкинула из воспоминаний то, что Кайми пытался убить Тиана и называл ее чудовищем. Помнила другое: как даже в самых огненных порывах страсти бережно, почти благоговейно ласкала чудесные льдистые крылья… Боялась навредить. А эта мерзавка…

Лисица зарычала бы, не будь она сейчас в облике другого существа. Она спешила в обитель Грифона. Позаимствованный полет не опирался, конечно, на чувство направления, врожденное у многих крылатых созданий. Хорошо, что Дин, которому Кюбико давно открыла свой секрет, подробно рассказал об ориентирах. Да и у встречных грифонов всегда можно спросить дорогу, некоторые даже вызываются проводить в нужное место.

Но сейчас Кюбико никого не спрашивала, она летела так низко над водой, как только могла. Ей неловко, как будто даже стыдно было подниматься высоко.

Наконец-то перед ней прорисовались на фоне жемчужно-серого неба две примечательные скалы. Одну из них облепляли внушительные гнезда грифонов. На соседней возвышалось массивное каменное здание с узкими окнами. Да, это то что нужно.

Несколько грифонов поднялись со скалы и полетели рядом с Кюбико. Их зоркие орлиные глаза видели в колебании воздуха, издающем неровное лазурное свечение, живое существо. Они проводили непонятное для них создание до самых дверей обители. И когда перед ними вдруг возникла рыжеволосая девушка, издали удивленный клекот.

Встретил Кюбико Торгест — светловолосый худощавый мужчина с умным и цепким взглядом. Он был уже немолод, многое в жизни испытал и пользовался немалым уважением других Всадников.

— Я лисица-оборотень! — сразу выпалила девушка. — Дин-Ри — мой хороший друг. Я к травнице. Мне нужна помощь.

— В помощи мы никому не отказываем, — умные глаза Торгеста поблескивали любопытством, красота юной иномирянки произвела на него приятное впечатление. — И друг Дина — наш друг. Значит, тебе нужна Хельга… Она сейчас занята больным. Но пойдем, я провожу тебя.

Северянин провел лисичку в полутемный зал с высокими окнами, загадочно освещенный волшебным лунолистом. Оттуда через узкий коридор они прошли к комнате, где Хельга разместила больного.

На обратном пути Кюбико постепенно остывала и начинала подумывать о том, что даже не выяснила, как Дуглин оказался в обители. В конце концов, Всадники могут ничего и не знать о его темных делах. А главное — она так и не попросила лекарство…

Возвращаться уже не было сил. Вообще не осталось сил ни на что. Отчаявшись, девушка спустилась на первый попавшийся пустынный клочок суши. Почти неосознанно приняв человеческий облик, упала ничком на холодную землю и разрыдалась.

— Глупая… — бормотала кицунэ себе под нос. — Какая же я глупая… Никогда не думаю, прежде чем что-то сделать…

Но был ли вообще в этом смысл? Разве помогут Кайми лекарства, отвары, когда жизнь из его хрупкого тела утекает сама по себе, как вода из дыры в кувшине?

— Да что ж такое! — всхлипывала лисичка. — Кого из богов я разозлила, почему судьба так со мной⁈ Для чего я попала сюда? Зачем встретила его? И теперь теряю… по своей вине… Есть ли в этом мире хоть кто-то из высших? Услышит кто-нибудь? Или зови — не зови — толку нет⁈ Или если я — лисица, мне нельзя быть счастливой с крылатым юношей?

Огонь горел у нее в душе, уже не тихий и согревающий, а болезненный, сжигающий в мучениях. Кюбико верила, что каждое слово наполнено силой, и теперь взывала к неведомым ей богам или высшим хозяевам этого мира с болью и гневом.

— Неважно уже, что будет со мной! Пусть я умру. Но почему бы вам, кем бы вы там ни были, не спасти моего Кайми?

Лисичка не чувствовала, что ее слышат. Ощущение обиды и полной оставленности придавили ее к земле.

— Без него я все равно… не смогу… — прошептала она, закрывая глаза.

Приснилось ли? Ее окутал ровный теплый свет. Кюбико приподнялась, размазывая слезы по лицу. И правда… легкое свечение исходит от темной воды у самого берега.

Не особо веря во что-то хорошее, девушка-лиса, у которой почему-то сильнее разболелась нога, вяло добрела до источника света. Им оказалась изумительной красоты кувшинка, золотисто-белая… Откуда? Ее здесь не было. Такой цветок — и в холодной океанской воде? Неужели… услышали? И это правда дар богов? Нечто вроде гибискуса Дина… Или она бредит?

Кюбико склонилась над водой. На какое-то мгновение ей показалось, что цветок — обман, и когда она его коснется — ее утянет в холодные темные глубины океана… Но кувшинка, едва до нее дотронулись пальцы девушки, сама легла ей в руку.

— Дар моря? — недоверчиво улыбнулась лисичка. — Может быть, я должна отдать цветок Кайми?

И в этот миг неподалеку раздался низкий женский голос:

— Кицунэ… не ожидала встретить здесь существо, подобное тебе.

Кюбико резко обернулась. Наполовину высунувшись из воды, на нее смотрела не мигая огромная рыба с золотой чешуей и лицом немолодой, хотя и красивой женщины. Девушка, не задумываясь, спрятала цветок за пазуху. Острым взглядом впилась в строгие черты… Круглые сине-зеленые глаза, прямые черные волосы… и отблеск чешуи в свете заходящего солнца…

— Нингё… — прошептала лисица. — Тоже не знала, что в Орхиде такие водятся. Как ты догадалась, что я кицунэ? Ты не видела меня в лисьем облике.

— Зато слышала все твои причитания. А еще я могу чувствовать тебя. Ты ведь из мира Щинсенкё?

Девушка кивнула.

— Как и я…

— Местным и вправду есть чего бояться, раз уж к ним таких, как ты, заносит, — взволнованно, торопливо заговорила Кюбико. — Женщина-рыба! Откуда ты здесь?

— Ты как будто боишься меня.

— А то нет! Говорят, кто тебя увидит — за тем век будет бродить невзгода. Мой муж одного упоминания о тебе пугался.

— А кицунэ в женах его не страшила?

— Он не знал, — буркнула Кюбико. — Ладно, что тебе?

Лисичка и не представляла, насколько хороша сейчас, залитая закатным светом, с горящими глазами, чуть растрепанными волосами и пылающими щечками.

— Так и пышешь молодостью, — вздохнула нингё. — А я теряю силы… старею… даже наш мир меня не удержал. Видела я здесь прелестных дев — они плавают под водой как рыбы, у них синеватая кожа и огромные глаза…

— Это морские альвы, — хмуро ответила Кюбико. — Мне рассказывали. Вообще-то они на севере не живут, но, видимо, перебросило сюда бедняжек…

— Бедняжки или нет — я хочу быть как они. Красивой. Юной. Подобной тебе…

Девушка почувствовала, как ее пробирает дрожь. В ее мире считалось, что встреча с женщиной-рыбой сулит несчастье. Никто не хотел испытывать это на себе, поэтому про нингё вообще мало что знали. Есть у них какая-то своя непостижимая магия. Болтали даже, что они могут даровать бессмертие…

— Что ты хочешь от меня? — спросила лиса настороженно. — Выпить мою силу? Забрать молодость? Красоту?

— Забрать? Нет. Я могу все это у тебя купить.

Кюбико вновь бессильно опустилась на землю. Но тут же упрямо подняла голову.

— Уплывай куда-нибудь подальше, — она возмущенно фыркнула по лисьи. — Мне терять нечего, но и поддаваться твоим чарам я не намерена.

— Тебе одиноко, — проговорила женщина-рыба, ее голос гулко раздавался в вечерней тишине, нарушаемой лишь легким всплеском волн. — Тебе здесь холодно… как и мне. Ты кричала куда-то выше неба и ждала ответа. Но тебе не ответили.

— Не ответили? — лисичка подумала про необычную кувшинку, спрятанную за пазухой, почему-то согревающую ее сейчас… Но вопрос, вдруг раздавшийся, отвлек от цветка.

— Что случилось с юношей, без которого ты не можешь жить? Если он болен — не попытаться ли помочь ему?

Тут же вспомнились рассказы о необычных волшебных силах нингё. Если они могут даровать бессмертие, то исцелить кого-то им наверняка ничего не стоит?

— Ты его вылечишь? — Кюбико подалась к ней в невольном порыве.

— Нет. Это сделаешь ты, девушка-лиса.

У кицунэ перехватило дыхание. Она едва выдавила из себя:

— О чем ты?

Мягкая тишина снова окутала ее. И наконец прозвучал ответ на вопрос:

— Сказки о том, что кто-то стал бессмертным, отведал мяса нингё — всего лишь сказки. Но не совсем они бессмысленны. Я вложу в тебя часть своих сил, девушка. Скажи, чем болен твой любимый?

— Он сильф — воздушное создание этого мира, — отвечала лисичка, словно завороженная. — Он умирает, потому что лишился крыла.

— Тогда стань его крылом.

— Но как⁈

— Я свяжу твою душу со своей, передав тебе немного целительной магии. И когда ты поцелуешь юношу, он выздоровеет и, если пожелаешь, частица твоей души воплотится в нем, став потерянным крылом.

— Я стану частью Кайми?

— Да.

— На это я согласна! Но что взамен?

— Твоя юность, свежесть и красота перейдут ко мне. Все получится, если твоя жертва будет добровольной. В сказках ели мясо нингё, но я сама напитаюсь силой молоденькой кицунэ.

Хорошенькое личико Кобико залила бледность. Некоторое время девушка молчала.

— Кицунэ не стареют, — тихо сказала она наконец. — Наша красота не меркнет. Очарование заложено в нас природой. С годами мы лишь возрастаем в волшебной силе. Взяв все это у меня, ты заберешь мою суть. Я перестану существовать.

— Я слышала, ты говорила с местными богами, и утверждала, что твоя жизнь ничто по сравнению с его жизнью. Это было ложью?

— Нет, конечно! — вскипела лисичка. — Но кто поручится, что не лжешь ты?

— Никто. Тебе надо сделать выбор — пожертвуешь ли ты всем ради любви? Или останешься жить, зная, что могла спасти любимого, но не захотела.

— А ты и правда чудовище…

— Да. Но не лгунья.

— Что ж тут думать, — Кюбико тяжело вздохнула. — Ты права. По моей вине он пострадал, и как я смогу жить дальше, если…

Одинокая слеза скатилась у нее по щеке. Кицунэ смотрела вдаль, на океан почти незнакомого мира, и в ее огненных глазах отражались рыжие краски северного заката.

— Мне много раз было очень больно, — прошептала девушка. — Но когда могла — я улыбалась. Теперь же… без него… улыбаться я больше не смогу. Так какая разница, что будет со мной! Бери что хочешь. Уничтожь мою душу. Только помоги исцелить Кайми.

— Это твое последнее слово?

Кюбико молчала. Нингё думала, что она все еще колеблется, но лисичка боролась со страхом. Вспомнилось, как несла сильфу фрукты, довольная, что после опыта с рыбой сможет приготовить для него что-то более подходящее. Например, яблоки запечь. И как испугалась, увидев Кайми неподвижно лежащим на полу… Она собирала рассыпанные в смятении фрукты… потом чистила и резала яблоко, чувствуя, как дрожат пальцы… Сильф проглотил несколько ломтиков, чтобы не огорчать ее. Сильно закашлялся… и больше не смог съесть ни кусочка…

Что-то тихо запульсировало, прерывая воспоминания… в груди? Нет — у груди. Кувшинка?

«Что ты хочешь, глупая? — мысленно спросила Кюбико, уверенная в том, что души есть и у цветов. — Ты ведь ничем не поможешь…»

Но странный разговор с цветком неожиданно взбодрил ее.

«Одна ночь с Кайми стоила всего моего прошлого. Так чего же я так боюсь? Значит, такова судьба».

— Что нужно сделать? — произнесла девушка отрывисто.

Бледные губы нингё слегка дрогнули, и странно было увидеть улыбку на этом холодном строгом лице. Ее осияло золотистое свечение, одна из маленьких круглых чешуек отделилась от остальных и сама собой поплыла по воздуху, прямо лисичке в руки.

— Когда решишь, что готова — проглоти ее. И сразу же поцелуй юношу — поцелуй по-настоящему! Ты исцелишь его.

— Хорошо, — ответила Кюбико, крепко сжимая чешуйку в кулачке. — Пусть будет так.

И больше не говоря ни слова, она обернулась воздушным духом и полетела к Туманному острову.

Подходя к своему дому-норке, девушка чувствовала, что дрожит. Чешуя нингё, сжатая в ладони, жгла ее. И все же кицунэ забыла о себе, замерев у порога. Один лишь вопрос с учащенным пульсом бился в висках: «Жив ли Кайми?»

Наконец войдя в свое жилище с увешанными зелеными ковриками стенами, девушка увидела сильфа и облегченно вздохнула — жив. Юноша все так же лежал у окна, три крыла его поникли. Сидевший рядом Ганс поднялся навстречу лисичке.

— Как хорошо, что ты вернулась! Кайми волновался, что тебя долго нет…

— Кюбико… — тихо позвал сильф.

— Да… я здесь.

— Иди ко мне.

— Конечно… — она присела рядом, коснулась ладонью его лба. Пылает до сих пор…

— Ганс… спасибо, — сказал Кайми.

— Не за что, дружок. Пойду я. Давай-ка поправляйся поскорее.

Добрый садовник улыбался через силу. Глядя на его опечаленное лицо, лисичка поняла, что ее любимому так и не стало лучше.

Оставшись с сильфом наедине, Кюбико пыталась казаться спокойной, но пальцы подрагивали, когда она достала кувшинку… Почему-то так и думала, что цветок останется свежим, несмятым… Глядела на золотисто-белые листья, и в глазах закипали слезы — может быть, она опять что-то делает не так?

— Кайми… это тебе. Подарок.

На почти прозрачном лице сильфа отразились удивление и радость.

— Кувшинка… Какая красивая — словно цветок из легенды… Где ты взяла ее, милая?

— Сама приплыла по воде… Для тебя. — Девушка верила, что так оно и было.

— Кюбико…

Она в смятении смотрела, как исхудавшие пальцы слабо сжимают стебель. А потом, отвернувшись, отчаянно кинула в рот золотую чешуйку и проглотила, почти ее не почувствовав. По жилам разлился огонь — чужой, жестокий. Он сводил с ума и, казалось, уже сейчас готов был отторгнуть душу от тела. И в то же время девушка ощутила новую, незнакомую силу.

«Пора…»

— Кайми… я… я люблю тебя!

Не успел сильф что-то ответить, как она порывисто обняла его, крепко прижимая к себе обеими руками, и поцеловала глубоким, долгим поцелуем. Неожиданно юноша ощутил, что болезнь отступает, голова проясняется, тело наливается силой. А Кюбико… она, напротив, становилась все бледней… холоднее. И когда поцелуй прервался, роли переменились. Теперь уже девушка, едва живая, упала приподнявшемуся сильфу на руки.

— Что происходит⁈ — воскликнул Кайми, взволнованно стискивая лисичку в объятьях. — Милая, что с тобой?

Она силилась улыбнуться, а на щеках блестели слезы.

— Твое крыло… как оно?

— Что?

Странно, но рана уже не просто не болела. Кайми чувствовал нечто необъяснимое, словно пустота затягивается…

— Вновь вырастет… — прошептала кицунэ, — я верю. Я стану твоим крылом.

Никогда бы Кайми не подумал, что дела ему не будет до собственных крыльев.

— Кюбико! — он вдруг догадался. — Это какая-то магия? Ты — прямо сейчас! — жертвуешь собой, чтобы я исцелился? Так?

Он с ужасом смотрел, как лисичка слабеет, внешне начиная походить на призрак.

— Ты уходишь? Нет же! — сильф еще сильнее стиснул девушку, прижал к груди, холодея оттого, что больше не ощущает такой родной ее теплоты. — Дурочка, что ты натворила⁈

— Я хотела… Кайми… твое крыло…

— Да не нужны мне никакие крылья, если тебя рядом не будет! — в отчаянии закричал сильф. — Мне и жизнь без тебя не нужна!

— Нет… не говори так… ты будешь жить… я так хочу.

— Кюбико, пожалуйста, не оставляй меня… Кюбико, я люблю тебя! Я только сейчас понял… как сильно… О, Хтин-Ре, неужели я опоздал?

Кайми упомянул старшую сестру-созидательницу просто по привычке. Но едва прозвучало ее имя — забытая, отброшенная на пол прекрасная кувшинка просияла. Встрепенувшись, Кайми схватил цветок, положил на грудь Кюбико. Слезы, катившиеся по его щекам, упали на сверкающие лепестки…

И цветок сомкнул вдруг бутон, скрылся совсем в волшебном свечении. Через мгновение на его месте возник маленький пушистый клубок… Вот он встрепенулся, распрямился… белый лисенок спрыгнул на пол. Никуда не убегал, с добродушным любопытством смотрел на лисичку и сильфа изумрудными глазами.

— Это… — прошептала Кюбико, — кто это?

Потрясенный Кайми не сводил взгляда с удивительного зверька.

— Я тебя знаю, — тихо обратился к нему. — Ты седьмой лис. И если это так… если легенды не солгали… Ты можешь исполнить одно желание!

Кицунэ пыталась что-то возразить, но сильф мягко закрыл ей рот ладонью.

— Не говорили сейчас ничего, глупышка. Седьмой лис, если это ты… спаси Кюбико! Пускай вновь станет здорова… Пусть она живет!

Лисенок весело крутанулся вокруг своей оси и исчез. А кицунэ сильно закашлялась. Золотистая чешуйка выскочила у нее изо рта и с шипением растворилась в воздухе. Кайми вновь почувствовал слабость и боль в ране, но на лицо Кюбико возвращались живые краски. Все стало как прежде. Впрочем, не совсем… Потому что теперь сильф знал, что выживет, вопреки всему, самой смерти, во что бы то ни стало! А крыло…

— Ты — мое крыло, — шепнул он на ушко растерянной кицунэ. — Мой полет, моя радость. Не бойся за меня, милая. Я не умру. Обещаю тебе.

А потом они лежали рядом, не в силах даже крепко обняться. Хотя к лисичке вернулось здоровье, ее колотила дрожь от пережитого, и Кайми тихо гладил девушку по голове. И рассказывал ей сказку…

— Три сестры-созидательницы были еще совсем юными. Сновидица Хтин-Ре и фантазерка Дэм-Ре любили подшучивать над Ионн-Ре — немножко медлительной и простодушной. Она тяготела к растительной магии и искала для себя идеальный цветок.

— Кувшинка… — шепнула с улыбкой Кюбико, прижимая к щеке потеплевшую руку Кайми.

— Да. У Хрин-Ре любимый цветок — лиловая орхидея… он дал название нашему миру. У Дэм-Ре….

— Золотой гибискус…

— Конечно… А Ионн-Ре создавала белую кувшинку, пока не сочла ее идеальной. А до того сотворила шесть не совсем идеальных цветов, и они плавали в пруду. Сестры наблюдали за ней издали. Довольная Ионн-Ре уснула на берегу. Тогда они потихоньку подошли поближе…

Голос сильфа звучал тихо и размеренно в ночной тишине, и Кюбико радовалась, что у него хватает сил на долгий рассказ. Девушка подумала: хотя белый лис и обратил колдовство вспять, что-то от нее самой все-таки осталось в Кайми… Да, он не сможет летать. Но наверняка — выздоровеет, и они будут вместе. И она сделает все, чтобы Кайми был счастлив. Может, это и есть таинство любви? Лисичка теснее прижалась к его плечу…

А юноша между тем продолжал:

— Ты знаешь, что Хтин-Ре подвластна магия созерцания. Она увидела, что одна из отвергнутых кувшинок — крупная и яркая — способна стать чем-то большим. В цветке затаилась сущность дикого зверька, умного и прекрасного. И от пристального взгляда старшей сестры кувшинка превратилась в белоснежного лиса…

— Ох! Неужели?..

— Нет, Кюбико, этот не тот лисенок, что явился нам. Все сложнее. Хтин-Ре увидела, как к нему потянулись еще две кувшинки, тоже захотели стать волшебными зверями. Она помогла им. А Дэм-Ре сотворила лисиц из трех оставшихся — в пару к мальчикам. Так что Ионн-Ре, проснувшись, увидела, что водные цветы ее исчезли, а на берегу пруда резвятся золотисто-белые лисята. И лишь один цветок, тот, который сама она признала безукоризненным, остался нетронутым. Сестры немного взволновались — не рассердится ли?

— Я бы рассердилась, если бы мои цветы начали превращать без спроса, пусть даже и в лисиц.

— Но Ионн-Ре только рассмеялась. «Оставшейся кувшинке будет грустно в одиночестве», — вот что сказала она. А Хтин-Ре вдруг застыла на месте, погружаясь в грезы. И, заглянув в будущее, проговорила: «Твоя идеальная кувшинка пропитана добрым волшебством, сестра. Пускай пока остается цветком. Когда придет время — превратится в седьмого лиса. И исполнит желание того, кто будет отчаянно нуждаться в помощи». Так они оправили кувшинку, ставшую незримой, плыть по океану. Любимый цветок Ионн-Ре сделался легендой, как и шесть белых лисят. Хотя изредка их встречали, и это всегда было к добру.

— Поверить не могу, — удивилась Кюбико. — Почему я? Почему ко мне она приплыла? Через столько-то лет… Я чужачка здесь…

— Может, потому, что ты сама — волшебная лисица? — Кайми улыбнулся и легонько поцеловал девушку. — Не знаю, мой огонек. Но нашем мире ты уже своя. Не сомневайся в этом.

Рука сильфа мягко скользнула по плечу девушки-лисички, погладила прядь густых пушистых волос. Кайми все еще не понимал, как будет жить без неба, но знал одно — он все преодолеет, лишь бы это яркое рыжее чудо, эта отчаянная добрая девочка была рядом с ним — всегда.

На остров возвратились Тиан и его друзья. С Альмарис. Когда дракон, пролетев сквозь волшебный туман, опустился рядом с домом Дин-Ри, с его спины на землю спрыгнула счастливая сильфида. А с ее плеча взметнулась к древесным вершинам закатная чайка. Воздух вокруг Тиана потемнел, задрожал, переходя в порывистый ветер. Огромный ящер исчез в смерче на мгновение и превратился в человека.

Юноша-дракон взял руку сильфиды, прикоснулся чуть потеплевшими губами к тонкому запястью. Она прижала пальцы к бледному виску Тиана, к синеватой жилке, вбирая в себя биение его жизни… Поднялась на цыпочки, потянулась к губам дракона… Поцеловала коротко, но сильно.

— Ты спас меня… спасибо… Вы меня спасли! Я дома…

Девушка огляделась, будто впервые видела это место. Туманное небо с легкими проблесками солнца. Глубокая синева реки. Сочная не по северному зелень… Наверное, здесь и правда теперь ее дом. Возвращаться к сильфам пока совсем не хотелось…

Ей были здесь рады. Альмарис видела это, чувствовала. Она и сама с удовольствием всматривалась в знакомые лица. И все же — еще немного, и Тиан заслонит для нее весь мир. Так и тянуло касаться его… гладить руки, прижиматься лицом к сильному плечу. Раскрывшись ей в логове пепельных, он вновь сейчас стал сдержанным и прохладным, но взгляд бездонных черных глаз говорил о многом… В нем больше не было ни капли надменности, только нежность, может быть, новая для него, непривычная…

Альмарис хотелось прильнуть к юноше всем телом, и неважно, что здесь, возле дома Дина, они были не одни. Но… Покружив над островом, крупная птица цвета заката пролетела над ее головой, и девушка вновь содрогнулась, созерцая последствие своего магического порыва. Собственное волшебство пугало ее. Она превратила альва в птицу. Спасла ему жизнь. Но что же дальше? Неужели он теперь навсегда останется чайкой?

Как-то очень не вовремя пришли воспоминания о том, как этот мальчик с кожей светлого агата ласкал ее, обнаженную, целовал с каким-то отчаянием, но в большущих зеленых глазах был восторг. Илейну она отдала всю себя… кроме сердца. Но тогда это казалось отдушиной… почти спасением. А сейчас все запуталось.

— Тиан… — Альмарис закрыла глаза. Первый порыв восторга успокаивался, и она чувствовала, что в ней происходит нечто очень важное, сильное, глубокое… Воздух, напоенный запахом хвои и пряной травы, омывал ее изнутри, напоминая, что она — сильфида. Что нужно делать, когда внутри смятение? Летать!

— Тиан… я немного покружу над лесом… А ты? Устал, да?

Дракон улыбнулся. Расслабившись наконец, он и в самом деле ощутил усталость. Но при этом испытывал безмерную радость. Принцесса сильфов… его принцесса! — здесь, с ним… и друзья рядом, и все они живы. Хотя понимал — его блистательный прорыв через береговую стражу Багряного острова, превративший деревьев-охранников в головешки, пепельные альвы не простят ни ему, ни Альмарис. Девушка как будто прочитала его мысли.

— О чем ты задумался? — спросила, вглядываясь в лицо Тина. — Тебя что-то тревожит? Валерн? Да, теперь жди от него гадостей! Такой, как он, просто так не сдастся. Но сейчас не хочется думать об этом…

— Альмарис! — услышала она звонкий голос за спиной.

Сильфида быстро обернулась. Оказывается, кицунэ неслышно подошла сзади.

— Все здесь, вернулись! Как же я рада! Альмарис, это счастье, что ты снова с нами.

— Кюбико… И я рада, что с тобой все хорошо. Увы, это я невольно открыла твой истинный облик Тирис. Прости.

— Ты ни в чем не виновата. Да я и не пострадала. Но твой брат…

У сильфиды сжалось сердце.

— Что с Кайми?

— Он здесь. Жив. Но не совсем здоров. А тебе не говорили?

Тиан переглянулся с Дином, присевшим тут же, на крылечке своего дома. Они так и не решились рассказать Альмарис, что ее брат лишился крыла.

— Не говорили что? Ох, Кюбико… Отведи меня к нему, пожалуйста!

— Конечно. Пойдем.

И лисичка, цепко ухватив сильфиду за руку, потащила ее за собой. Тиан медленно пошел за ними следом.

Тем временем подоспевшая Мод — она всегда быстро оказывалась на месте интересных событий — внимательно рассматривала Перигрина. Дин удерживал крылатого мальчугана у себя на коленях, хотя сам выглядел утомленным. Пери, видимо, не особо веря происходящему, ошеломленно оглядывался, время от времени закрывая глаза.

— Еще один крылатый. Отравление, — чуть ли не довольно пробормотала девочка-цветок. — Частенько в этом мире кого-то травят.

— На нем испытывали противоядие, как я понял, — устало ответил Дин.

— Мы с Гансом заберем мальчика! — решила Мод. — Помогу, конечно. Не впервой.

Юноша благодарно кивнул. Кое-что отвлекло его внимание. Он видел, как, обняв рукой ствол молодого ясеня, смотрит на него, глаз не сводя, Линди. Так он назвал молоденькую альву, не говорящую ни слова. Знать бы ее настоящее имя… Помнит ли она его сама?

Худая, легкая, глаза в пол-лица, вся в облаке светлых волос… Стрекоза… Дину, как всегда, не по себе делалось от мысли, что он невольно стал для этой девушки центром вселенной. Воспринимает ли она других как живых существ? Или для нее они — просто пугающие тени, мешающие, вот как сейчас, приблизиться к предмету обожания?

Дин-Ри не мог ответить на чувства Линди. Даже не понимал их. Он спас ее и выходил — видимо, это то, что девушка осознала. Благодарна ему? Ищет дальнейшей защиты? Или влюбилась… потому что прикосновения альвы никак не назовешь невинными. Нельзя сказать, что она совсем его не волновала. Да что там… Дину хотелось быть с девушкой. Но воспользоваться ее странным отношением, больным восторгом было бы подло. И все же… он чувствовал, что привязывается к Линди с каждым днем все сильней. Как бы еще понять это необыкновенное существо другой расы…

Мальвийский принц был очень хорош собой, женщины на него заглядывались, и он видел, что храбрая Всадница Хельга неравнодушна к нему. Но почему-то оставался один. Как будто незримая солнечная дева, некогда спасшая прекрасного мальчика, никого с тех пор к нему не подпускала.

А Линди… еще немного, и белокурая альва станет ему родной. Если бы эта девочка хоть немного осознала себя и окружающих… если бы он понял, что на самом деле нужен ей…

Мод и Ганс забрали к себе юного Перигрина, кое-кто еще из островитян перекинулся парой слов с Дином, и наконец принц остался наедине с Линди. Он подумал, что сейчас она кинется его обнимать, но…

Прямо на девушку спускалась с неба закатная чайка. И кричала. Кричала так отчаянно, словно была не птицей, а… Так она — то есть он — и в самом деле не птица!

Линди отшатнулась, но потом вздрогнула и протянула к чайке руки. Удивительно!.. будто что-то узнала… почувствовала?

Дин ничего не понимал. Видел, как птица, покружив над альвой, села ей на плечо. И та погладила розовые перья чуть дрожащей рукой… еще чуть-чуть — и улыбнется или заплачет.

Почему-то юноше стало не по себе, хотя ничего такого особенного он не увидел. Но не покидало ощущение, что невольно подсмотрел что-то странное, а не должен был. Да что ж что тут такого? Девушке понравилась красивая птица. Хоть какие-то эмоции по отношению к окружающему миру. Наверное, надо радоваться?

Но Дин-Ри, покачав головой, встал с крыльца и скрылся за дверью дома. Он чувствовал: скоро что-то изменится.

Тиан нагнал Альмарис в несколько шагов и молча подхватил на руки. Девушка вполне могла идти и сама, но он счел, что после перенесенных испытаний принцессу надо всячески опекать. Кюбико, к которой уже начала возвращаться обычная живость, весело фыркнула.

Кайми заметил их в круглое окно и сразу же вышел из дома — он уже мог вставать. Увидев сестру на руках у дракона, сильф бросился к ней. От слабости у него закружилась голова, но Кюбико оказалась рядом и поддержала, вцепившись в локоть.

Тиан тут же поставил сильфиду на землю, она кинулась к Кайми, обняла его. Оба были растеряны и расстроены — они расстались полными жизни и здоровья, а сейчас выглядели бледными, исхудавшими.

— Что с тобой? — спросила Альмарис.

— А с тобой, сестра?

— Меня Тирис пепельным продала, — коротко пояснила сильфида. — Тиан меня спас.

Девушка понимала, что помог ей не только Тиан, что без заклинания туманного волка ничего бы не вышло, но как-то само собой так получалось… она твердила, что спас ее дракон.

Кайми промолчал. Болезненно резануло воспоминание, как он пытался убить этого строгого черноволосого парня…

— А ты? — настойчиво переспросила Альмарис.

— Я? Тирис… Знаешь, она и со мной обошлась не слишком-то любезно.

Как же ему не хотелось говорить об этом…

— Ну что ты тянешь, что случилось? — повысила голос сильфида, от волнения стиснув брата еще сильнее. При этом ее рука скользнула вверх по его спине, под крылья… и она ахнула: — Кайми…

Сильф не сдержал болезненного стона, когда пальцы девушки невольно коснулись раны, никак не желавшей заживать без волшебства. Альмарис побледнела.

— У тебя нет крыла…

— Тирис приказала его вырвать.

Сильфида ослабила хватку и тихо заплакала.

Тиан и Кюбико поняли, что лучше им оставить брата и сестру наедине.

— Где Шаджин? — тихо спросила дракона Кюбико, вновь сильно расстроившаяся.

— Был у нашего домика вместе с остальными.

«Нашим домиком» Тиан называл жилище, которое делил с Дином и Линди.

— Пойду поищу его.

После Кайми дороже всех для кицунэ был названный брат. Загадочный полу-лис, полу-джинн из страны золотых песков и живых ветров.

Дойдя до реки, Кюбико немного прошла вдоль берега и обнаружила синего лиса у самой воды под ивой. Юноша был в человеческом облике, но синеватый пышный хвост и такие же лисьи уши придавали ему очаровательной таинственности — подобные существа не во всех мирах встречаются. Длинные черные волосы окутывали фигуру, казавшуюся сейчас хрупкой до ломкости. Хотя совсем недавно лис цвел здоровьем, выглядел крепким и статным.

Шаджин улыбнулся присевшей рядом Кюбико, но в его улыбке не было радости. В синих глазах внимательная лисичка разглядела странный алый блеск. А еще он был неестественно бледен.

— Что-то ты невесел, брат, — расстроенно проговорила кицунэ. — А почему так? Друзья нас с тобой выручили, а потом вы и Альмарис спасли… Радоваться надо!

— Да, это правда. Истинные друзья дороже сокровищ, безумен тот, кто их не ценит. И твоя привязанность, сестра, драгоценна. Ты первой попыталась помочь мне.

— Да, — лисичка помрачнела. — Но я все сделала не так.

— Не вини себя, Кюбико. Виноват во всем только я. И даже сильнее, чем ты думаешь. Когда судьба ведет тебя ясной дорогой, глупо сворачивать в тень.

— Да что за тайны такие! — кицунэ уже начинала сердиться. — Что уж ты такого сделал, а? За Тирис решил поволочиться? Ты молодой красивый парень, и хотя наполовину воздух, твоя человеческая форма очень даже телесная! Откуда ж ты мог знать, что та сильфида такой дрянью окажется…

Шаджин не ответил. А потом неожиданно запел. Голос у него был негромкий, но звучный. В нем слышались то звенящие переливы, то гулкий шум ветра. Песня была диковатой, с рваным ритмом и странным мотивом, но щемящей, берущей за душу. В этом странном мире по каким-то неведомым капризам магии все понимали речь друг друга. Даже иномиряне. Но почем-то смысл этой песни уловить Кюбико не смогла. И когда брат замолчал, тихо спросила:

— О чем это?

— Я попытался исполнить песню джиннов на языке людей Верджара. Моя мать научилась ей от отца. О чем она… о любви и расставании.

Кюбико помнила, как он рассказывал о своей матери. Лисица-оборотень полюбила джинна, принявшего человеческий облик. И добилась взаимности. Так что судьба наградила синего лиса даже не двойной, а тройной природой. В нем течет кровь воздушных созданий… странно это звучит.

— Разве твои родители расстались? — спросила она осторожно.

— Да. Мама не может жить в Облачном городе, а отец — в оазисе среди песков. Но хвала вышним силам, они встречаются все же. А когда мою матушку настигает печаль, она поет эту песню. Потом оборачивается лисицей и убегает в леса. Знаешь, Кюбико, в моем прекрасном мире облаков больше, чем человеческих городов. Чем даже лесов, покрывающих оазисы. В Верджаре духи воздуха оборачиваются юношами, пред красотой которых трудно устоять нежным девам. И потомки их тоже прекрасны. Одного из них увидела во сне Хтин-Ре, та, что с сестрами наполнила мир Орхид жизнью.

— Неужели⁈ — после того, как Кайми рассказал ей легенду о седьмом лисе, для Кюбико имена трех сестер перестали быть пустым звуком.

— Да. Его имя Альджар. Любовь Хтин-Ре даровала ему изумительное долголетие. Они однажды встретились во сне… Или это сны их встретились… Они и сейчас в той зыбкой реальности пьют порой нектар любви. Так что Хтин-Ре поведала Альджару о Великом разломе, о разорванном кружеве мироздания. И еще она сказала, что, может быть, светлое волшебство, дарующее радость, поможет с течением времени залатать незримые дыры.

— Откуда ты все это знаешь? — прошептала Кюбико.

— Альджар — мой родственник. Понимаешь, цветок мой огненный, я не просто так оказался в этом мире, не против своей воли. Альджар смог затянуть меня в свой сон, а через него — переместить в Орхид. Он просил поискать шесть белых лисов — про них рассказывают, что они приносят радость и надежду. Но мало кто их видел. Еще меньше тех, кто удостоился дружбы этих дивных созданий. Мой великий родственник, муж Хтин-Ре, подумал, что если сам я — лис, сумею их позвать. И быть может, светлое волшебство поможет этому миру сейчас. Альджар любит свою жену, лиловую луну, ему не все равно, что здесь происходит.

— Шесть лисов! — Кюбико разволновалась. — А я видела седьмого! И не просто видела… Но продолжай! Нашел ты хотя бы одного?

— Нашел таких же пришельцев, как я сам — белого волка и рыжую лисичку, которая стала называть меня братом. Знаешь, сестра… это ведь я посоветовал Кирито окутать остров туманом, сделать пустынное место приютом для чужаков. Не ожидал я такой вражды и страха. Пришел сюда за нежной сказкой, за воздушным волшебством, а нашел страдания. Сам я… ты не знаешь, что сделалось со мной…

Шаджин запнулся и замолчал. Его лицо странно исказилось, а глаза еще сильней заблестели алым.

— Будь тут все без изъяна, не порвалось бы то самое кружево, — заметила Кюбико, напряженно всматриваясь в синего лиса. Не нравились ей эти перемены в нем, его напряжение, странный взгляд… ох как не нравились!

— Кюбико… — лис сглотнул. — Если бы ты знала, какую муку я сейчас терплю. Все эти дни я в воздушном облике провел. Но так нельзя постоянно… и если я сейчас… Нет, послушай. Уходи. Оставь меня одного.

— Что случилось? — пролепетала лисичка. Его внезапно изменившийся голос, ледяной тон, мрачность в лице поразили девушку.

— Да уходи же поскорей! — неожиданно воскликнул Шаджин, вскочил с места и резко потянул Кюбико за руку, заставляя подняться. Широкий рукав платья лисички от этого рывка задрался, обнажая локоть.

Шаджин вздрогнул, увидев на белой коже свежую царапину. Его глаза потемнели.

— Что это? — сдавленно спросил он.

— Что именно? А, пустяки! Собирала груши для Кайми и об ветку оцарапалась. Ой! Что ты делаешь?

Кицунэ оцепенела. Ее названный брат, крепко стиснув ее плечо, припал губами к ранке, бередя ее и жадно высасывая кровь.

Кюбико могла бы вырваться, превратиться в лису… Но она была так потрясена происходящим, что только громко, болезненно вскрикнула.

— Отпусти ее! — в голосе, таком уже родном, заставившем лисичку встрепенуться, послышался страшный гнев. Порыв мощного ветра сбил с ног Шаджина. Девушка бросилась Кайми в объятья. Синий лис дико взглянул на них, тут же блеснул лазурный сполох. Воздушный поток устремился вверх, и за ним поспешила Альмарис, пришедшая сюда вместе с братом поискать кицунэ.

Сильф, нежно обнимая рыдающую девушку, гладил ее по спине.

— Я все поняла… — всхлипывала Кюбико. — Он стал вампиром! Кровь теперь пьет… ну, мы лисы едим зверьков вместе с кровью, мы хищники… но такое! Чтобы у названной сестры…

— Тише-тише, милая, — успокаивал ее Кайми. — Бедная моя, сколько же ты пережила… Если Шаджин стал таким из-за Тирис, так ведь он не виноват. Хотя я убить его был готов! Сразу понял, что происходит… Альмарис мне все сейчас рассказала… и про Тирис, и про то, что она кровь пила… И что это заразно. Как знать, кто еще пострадал от нее, кроме Шаджина. А от существа, заразившего ее саму? Эх!

Больно было говорить такое про женщину, когда-то так пылко любимую…

Кюбико крепче прижалась к юноше.

— Кайми… он мою кровь глотал… я тоже теперь вампиром стану?

— Нет, не думаю, с чего вдруг… Что он там успел-то… Но если волнуешься, давай поищем Кирито и Мод. Они поймут, все ли с тобой хорошо. И если что — помогут.

Юноша поцеловал кицунэ в глаза, и она перестала плакать.

— Но как ты его! Ох, Кайми… — лисичка вдруг оживилась. — Ты же рассказывал, что почти потерял волшебную силу!

Сильф замер.

— Послушай… — медленно проговорил он. — А ведь правда. Я только что сплел порыв ветра, такой же мощный, как раньше. Что же это… магия вернулась?

— Конечно! — у девушки окончательно просохли слезы. Она даже подпрыгнула от радости. — Ты любишь меня… ты хотел меня защитить… и вот ты снова настоящий маг!

Они целовались, когда появилась Альмарис и сказала, что синего лиса в воздушном облике не догнала — он словно растворился в тумане. Кюбико снова помрачнела.

— Что теперь с ним будет?

— Не знаю, что и сказать. Ох, сколько бед натворила Тирис… Но мы его найдем. Наверняка Шаджину можно помочь.

— Буду просить об этом ваших сестер-созидательниц… Здесь у вас много злого, но и чудеса случаются такие, что голову потерять можно.

— Кайми? — Альмарис внимательно вглядывалась в брата. — Ты… сплел ураган?

— Не совсем ураган. Но это оно — мое прежнее волшебство. А ведь еще совсем недавно я был при смерти. Кюбико права — в нашем странном мире так дивно все перемешалось…

Сильфида посмотрела брату в глаза, похожие на сияющие драгоценные камни. И поняла — Кайми сможет жить дальше и без крыла. И даже стать счастливым.

Потом Альмарис осторожно приподняла пострадавшую руку Кюбико и быстро залечила с помощью магии ветров… Ей подумалось: надо просто делать то, что можешь — и что-то непременно изменится к лучшему.

Порадовавшись за брата и его возлюбленную, Альмарис поспешила в хвойную часть леса, где они с Тианом договорились встретиться — это было любимое место дракона. Он ждал ее под соснами. Именно там несколько месяцев назад они расстались. И сильфида прощалась с ним тогда — уверенная, что навсегда…

Теперь все было по-другому. Сейчас им не нужно было слов. Они по-прежнему не готовы были отдаться любви со всем пылом, надо было набраться душевных сил, немного прийти в себя после случившегося. Но молчаливые объятья и глубокие, долгие поцелуи накрывали безумной нежностью обоих, отдаваясь в сердцах почти что болью. Тиан не ревновал к Илейну. Он сам отверг чувственные порывы Альмарис и понимал, что она вольна любить кого угодно. Но также знал, что в объятья пепельного альва сильфиду привела не любовь, не легкомысленный даже интерес, а отчаяние и мучительная жажда тепла и опоры в неволе, где ей грозило насилье, может быть, смерть… Как хорошо, что она с ним! Живая… счастливая.

Девушка наконец заговорила — не о чувствах.

— Тиан, как ты думаешь, могу я вступить в Братство Грифона? Тебя ведь приняли, хотя ты летаешь сам по себе.

— Что? — изумился дракон. — Но ты же не умеешь сражаться. А если б умела… я бы умолял тебя этого не делать.

— Не сражаться, нет. Лечить. Прав был тогда Вархилл. Разбрасывалась я дарами. А все эти испытания на многое открыли мне глаза. Я хочу быть полезной! Летала бы вместе с Всадниками по островам. Исцеляла бы кого могла… Иначе мне уже нельзя… я и сама не хочу иначе.

Тиан мягко провел большой узкой ладонью по теплым перышкам… погладил так легко и нежно, что их невесомый пух приятно защекотал кожу…

— Тогда я буду рядом, принцесса. Буду защищать тебя. Давай с тобой разделим небо?

Валерн, король пепельных альвов, задумчиво вертел в руках сосуд из магического стекла идеальной прозрачности. В нем трепыхалась, изнывая от отчаяния, крошечная фея. Алхимик усмехнулся. Если бы кто увидел его сейчас, подумал бы, что это он, жестокой и бесстыжий, заточил бедняжку. Про него что только ни говорят — да пускай. Это не имеет никакого значения, пока сила на его стороне. Что же до этой крошки… Валерн слегка потряс сосуд, и бедная фея в ужасе осела на дно. Подумать только, тот маленький сильф летал за этим созданием на ледник! Как его? Перигрин, кажется… Говорят, сильфы вообще не мерзнут… Да нечему там мерзнуть. Бестолковые мотыльки.

Но тут же на память пришла Альмарис…

Альмарис… она другая. Валерн терпеть не мог, когда женщины ластились к нему, искали внимания. Ему нравилось подчинять. А эта крылатая мало того, что не подчинилась, так еще и очень дорого им всем обошлась.

Король помрачнел. Сбежав, сильфида и ее приятели разрушили все его планы. А все Илейн, его мерзкий пасынок! В отравителя решил поиграть, идиот. И даже этого не смог… Из-за него крылатая девчонка оказалась здесь, потому что нужна была целительница не из пепельных. И чем это обернулось…

Пока что и говорить больше нечего о вторжении в небесные просторы севера. Всадники на грифонах упорно уничтожают созданных пепельными альвами воздушных существ, которых все привычно принимают за выходцев из других миров. Творить новых — нет ни магии, ни сил, ни энтузиазма. Черный дракон спалил охрану острова, теперь нужно как можно скорее латать эту брешь.

А еще нужно отомстить.

Как быть? Хитростью подсунуть дракону зелье, не позволяющее менять форму, захватить его, а потом…

Валерн поморщился. Нет. Слишком мелко. Этот Тиан устроил целое представление со своими молниями. И расплата должна быть соответствующей.

Король вновь глубоко задумался, а потом на губах пепельного альва показалась довольная улыбка. Опасно, конечно, может, и не сработать… Но когда это он боялся риска и новой для себя магии?

Вновь перевел взгляд на сосуд. Снежная фея… Он тоже слышал об этом. То ли иномирная магия коснулась ледника, то ли произошло какое-то новое чудо, но снежные цветы, иногда распускающиеся среди темно-синих льдов, вдруг ожили, превратившись в светлых фей. Эта новость разнеслась по всему северу. Мальчишка-сильф рассказал, что очень захотел добыть фею в подарок своей маленькой подружке. И он сделал это! Подумать только… Что за странный народ эти крылатые… Непонятно, чего хотят, о чем думают. Как бы то ни было, но снежная крошка теперь в его, Валерна, руках. Такая маленькая, но магии в ней преизбыток! Конечно же, это надо использовать. И он уже знает — как.

Альмарис никогда в жизни так много не летала. Девушка разрывалась сейчас между двумя островами и обителью Грифона. Но летала сильфида не одна. Ее все время сопровождал черный дракон.

Иногда Дин присоединялся к парочке, но теперь он чаще предпочитал дежурить с другими Всадниками. Не то чтобы он сторонился близких друзей, просто оставшись без Линди, сделался задумчивым и молчаливым, чаще уходил в себя. Как ни странно, принц неплохо сошелся с вернувшимся в Братство Вархиллом. Характер здоровяка изменился к лучшему, он хотя и ворчал что-то себе под нос по привычке, но прежней заносчивости и грубости за ним уже не замечали.

Альмарис переживала за Дина.

— С ним все будет в порядке, — уверял ее Тиан. — Он куда более чувствительный и ранимый юноша, чем пытается показать, но в то же время — сильнее, чем сам о себе думает.

Они летели домой, на Туманный остров, закончив патрулирование. Сегодня все было спокойно, разве что в одной из деревень произошла потасовка настолько серьезная, так что жителям пришлось звать на помощь Всадников. От одного вида черного дракона все сразу присмирели. Альмарис же пришлось исцелять раны буянов, и она немного устала.

Сейчас они с Тианом пролетали над крошечным островком, поросшим кедровым лесом, и сильфида попросила спуститься, чтобы чуточку отдохнуть.

Солнце едва пробивалось сквозь серые облака, но день был приятный — тихий, безветренный. Через островок протекал ледяной ручей. Альмарис, жадно напившись и немного посидев у воды, почувствовала, что силы к ней возвращаются.

Тиан сначала молча любовался изящной фигуркой неподвижной сильфиды. Потом медленно погладил ее мягкие кудри, провел пальцами по аккуратно сложенным за спиной белым крыльям…

Девушка быстро обернулась к дракону, и в ее серых глазах сверкнул отблеск страсти. Тонкие пальцы жадно погрузились в густые черные волосы Тиана, потом соскользнули с затылка юноши на его стройную шею…

Дракон поцеловал свою сильфиду. Жадно и отчаянно, словно после того, как разомкнутся губы, ничего уже не будет… Ни этого мира, ни других, ни их самих. В какой-то миг девушке подумалось, что их пара действительно невозможна. Что в огненном танце его языка у нее во рту, в порывистости сжимающих ее крепких пальцев пробивается нечто, по силе подобное ярости дракона… А она… она всего лишь трепещущая в его руках бабочка, прилетевшая на свет.

Но нет! С ним, в его любви, в своей страсти сильфида стала уже чем-то большим… И когда поцелуй наконец прервался, она поспешила расшнуровать одежду Тиана, прижалась губами к его груди. Без прежней легкости, с горячей дерзостью пробуя на вкус его гладкую кожу, неожиданно потеплевшую…

Тиан стянул куртку и бросил ее на густой мох. За курткой последовала рубашка. Альмарис поспешно сняла платье из тонкой ткани — она была уверена, что иначе дракон его разорвет в невольном порыве. И вовремя — потому что Тиан уже укладывал девушку на свою сброшенную одежду, нетерпеливо припадая к хрупкому телу голодными поцелуями.

Опыт, полученный с Илейном, на который сильфида наивно уповала, здесь не годился. Как и старые золотистые мечты — потому что она мечтала совсем не о том… Теперь Альмарис знала. Знала, что всегда хотела именно этого… Внутренний огонь, блистание молний в черных глазах, мощь дракона… Его потрясающая открытость ей. Высота, с которой уже не страшно падать.

В ответ на силу Тиана сильфида отдавала ему свою — гибкую, стойкую, так уверенно звучащую внутри нее… силу дочери воздуха, не боящейся ураганов. Ласковую и жестокую, мягкую и требовательную. Она не угадывала, как это было с Илейном, она ясно видела, что нужно Тиану, словно читала его, как завораживающую книгу. Ласкала его, звучала в нем. Любила его…

Вскоре девушка перестала понимать, где кончается она и начинается он. Ей все еще было больно, но это уже не имело значения. Она сама заставила вздрогнуть Тиана, яростно вцепившись в его сильное тело. А потом боль медленно переплавилась в такие острые, на разрыв, упоительные ощущения, что это потрясло девушку и бросило ввысь, в полет, для которого не нужны были крылья…

Лежа рядом с Тианом в его крепких объятьях — он словно боялся ее отпускать, будто она вспорхнет сейчас и улетит — прижимаясь щекой к его плечу, Альмарис думала: испытала ли хоть одна сильфида что-то подобное? Ей казалось, что она бесконечно чем-то переполнена. Несколько перьев белели вокруг… Светлые и пушистые, как облака, в которых она незримо кружилась сейчас, счастливая. Альмарис легонько поцеловала дракона в подбородок — он еще теснее прижал ее к своему большому телу — и закрыла глаза. Слова сейчас были не нужны…

Сновидящая Стелла вновь проводила время на вершине высокой башни, глядя на море и небо. Они являли знаки, понятные только ей. Мрачные, тревожные… У сильфиды вырвался тихий мучительный стон, она прикрыла глаза — и услышала шум крыльев, почувствовала движение воздуха.

— Аквилан… — его она узнавала и вслепую. Рядом со Стеллой действительно возник тот, кто уже долгие годы олицетворял в ее глазах все, что было лучшего в сильфах — красоту, свободу, свет, бесстрашие… Вечный восторг полета все еще трепетал легкой улыбкой на его губах, порывистый ветер трепал пепельные кудри… Глаза крылатой женщины засветились, она взволнованно протянула к мужу руки.

— Что с тобой, друг мой? — Аквилан пристально разглядывал любимое лицо, сейчас осунувшееся. — Тревожное видение?

— Да, и очень странное. Это был дракон… Не Тиан, нет. Это покрытый льдом драконий скелет. И он летит к острову Забвения. Пылает холодной яростью и жаждой мести! Аквилан, мы должны предупредить наших детей.

Сильф встревожился.

— Сейчас же лечу к ним!

Стелла вдруг встрепенулась, оглядевшись.

— Стемнело… — растерянно проговорила сновидящая. — Уже стемнело! Сколько же часов я здесь сижу? Пожалуйста, обними за меня Кайми и Альмарис. Я не могу сейчас оставить остров. Неведомая беда может грозить нам всем…

— Милая, — сказал Аквилан, погладив жену по плечу, — милая моя.

Она всегда была сильной, ничего не боялась, и он никогда не стыдился того, что был просто «мужем сновидящей Стеллы». И теперь тяжело было видеть поникшие крылья гордой сильфиды, ощущать ее страх.

— Мы слишком мало знаем, — тихо сказала Стелла. — Сегодня я мысленно прикоснулась к черному злу. После Великого разлома мы видели с тобой и жестокость, и смерти, но я впервые подошла так близко к воплощению холода и коварства, безжалостности и гордыни… Мне и правда страшно.

— Звездочка моя…

Сильф обнял жену, стараясь перелить в ее душу собственные силы. Она в ответ ласково провела ладонью по щеке своего крылатого возлюбленного.

— Ты был рядом со мной все эти годы, но только мне и Хтин-Ре известно, что ты — моя опора, я бы не справилась без тебя. Спасибо тебе за все, Аквилан!

Она наконец-то просветлела и легонько поцеловала сильфа в губы — мягко и нежно, будто прикоснулась пером.

Аквилан почувствовал, что к жене вернулось обычное спокойствие — во всяком случае сейчас она выглядела уже намного лучше.

— Я люблю тебя, Стелла, — сказал он и улыбнулся юношеской улыбкой, которая всегда так нравилась ей…

Первой в пробуждающееся сознание ворвалась музыка. Тихая и странная, как отголоски иного, непостижимого мира. А потом Тиана окутал сиреневый свет. Он открыл глаза… нет, просто приобрел способность видеть, потому что не чувствовал тело как свое. Подобные ощущения были у молодого дракона, когда Кирито превращал его в туман, но сейчас все казалось намного сложнее.

Он обнаружил, что сидит на пурпурной траве, прислонившись спиной к гладкому стволу какого-то дерева, с которого медленно, беспрерывно падают светящиеся листья с мятным ароматом. Ночь. Прохлада. То и дело вспыхивают вокруг огоньки, как крошечные звезды… Нереальность мягко обволакивала Тиана.

— Я умер? — прошептал юноша.

— Еще нет, — раздался совсем рядом серебристый негромкий голос. Словно из воздуха, слегка звенящего, соткалась легкая фигурка с изящными, как у сильфиды, сине-зелеными крыльями. Лиловые короткие кудри, тонкое лицо с нереально большими звездными глазами, весьма откровенная одежда… Он узнал ее. Пришедшую из легенд этого мира. Хтин-Ре, сновидица, темная луна…

— Уж не знаю, стоит ли говорить, что я рада видеть тебя здесь, черный дракон, — дивный голос старшей сестры-созидательницы очаровывал, даря ни с чем не сравнимое умиротворение. — Ты можешь и не разделить эту радость.

— Хтин-Ре, — прошептал Тиан и удивился, что может говорить в этом месте. — Что происходит?

— Твое сердце только что остановилось там, в мире Орхид, — спокойно ответила вечно юная богиня. — Но это не конец. Не будет концом, если ты не захочешь.

Тиан прикрыл глаза. Странный мир погрузился во тьму, но в ней все равно блистали, переливались, хаотично перемещались золотистые звезды.

— Разве у меня есть выбор?

— Да, потому что это еще не окончательная смерть. Через несколько секунд твое сердце или вновь забьется, или остановится навеки. И тогда… ты сможешь остаться здесь, в мире моих снов. Это я вытащила тебя сюда сейчас. Ты, рискуя собой, спас моих крылатых сильфов… Ты прекрасен, Тиан. Ты заслужил покой, свет и вечную гармонию. Здесь ты сможешь призывать к себе кого захочешь. И видеть что захочешь… даже свой родной мир.

— Смогу увидеть мать и отца? — голос юного дракона невольно дрогнул.

— И говорить с ними. Здесь все иначе, неподвластно никаким законам. Пока мы общаемся тут с тобой, твои несколько секунд в Орхиде еще не истекли…

— Но я не хочу умирать! — в тишине, напоенной нежными созвучиями, этот возглас прозвучал странным диссонансом с царящей вокруг гармонией. Как будто на чистейшей ткани безмятежного мира выступило кровавое пятно.

А Тиан снова заговорил, уже тише:

— Не хочу уходить из Орхида… Я люблю Альмарис.

— Тогда борись со смертью, — неожиданно жестко отозвалась Хтин-Ре. — Мне она не подвластна, но я могу дать тебе немного сил… Немного, потому что ты и без меня силен, добрый юноша. Еще раз спасибо тебе… вам всем. Возвращайся к своей любимой.

Звезды погасли. Тиан снова погрузился во тьму.

А когда вновь открыл глаза — увидел Альмарис. Вцепившись в дракона мертвой хваткой, сильфида смотрела в его лицо едва ли не безумным взглядом.

— Здравствуй, — прошептал Тиан и слабо улыбнулся.

Девушка вздрогнула всем телом. На бескровном лице отразился восторг — и она потеряла сознание.

В скором времени облачный волк Кирито перестал удерживать волшебный туман над островом, где селились чужаки. Отношение к пришельцам изменилось, когда северяне узнали, что во многих их бедах были виноваты пепельные альвы под предводительством жестокого короля Валерна. Подвиг черного дракона и кицунэ, сражавшихся за сильфов, коренных жителей Орхида, тоже помог все расставить на свои места. Теперь чужакам необязательно было скрываться. Наступало время мира и покоя, и надежда на то, что порванное кружево мироздания постепенно восстановится, становилась все сильнее. А чтобы это произошло быстрее, некоторые искатели приключений отправились на поиски семи белых лисов из легенды, способных творить доброе волшебство.

Остров, по привычке называвшийся Туманным, привлекал новых жителей мягким климатом, установившимся здесь из-за нагреваемой огненными рыбами реки. Но некоторые прежние обитатели покинули его. Отправились в путь на гигантских орлах Шаджин, Ганс и Мод, их вела на восток мечта отыскать проход на остров Грез, где вечноцветущее дерево сливы дарит нуждающимся исцеление.

Илейн после гибели Валерна вернулся на Багряный остров, захватив с собой и Эви. Его мать, убитая горем из-за потери обожаемого мужа, удалилась в подгорный дворец, передав власть сыну. Став королем, Илейн повел совсем иную политику, направленную на не подчинение севера, а на укрепление отношений с соседями мирными путями. Эви он сделал своей королевой и любил ее искренне, хотя о белокрылой сильфиде вспоминал куда чаще, чем ему хотелось бы. Его жена постепенно совсем выздоровела, плохое забылось. Дина она так и не вспомнила, а он, само собой, уже перестал думать о ней.

Юный принц так и остался на Туманном острове вместе со своим другом, волком Кирито. Мирра, конечно же, поселилась с любимым, и маленький дом мальвийца наполнился неподдельной радостью и весельем, потому что оба в этой паре были людьми легкими, любящими смех и улыбки.

И Дин-Ри был первым, к кому на бывшую землю пришельцев пожаловал иностранный гость.

Тиан и Альмарис слушали, как под порывами ветра издают легкие гармоничные звуки кроны деревьев. Лес на острове Черного дракона, бывшем острове Забвения, оправдывал свое поэтическое название. Лес Поющих ветвей…

— Как же здесь красиво и необычно, — задумчиво произнес Тиан. — Не устаю восхищаться… Как и тем, что происходит сейчас со мной.

— И я тоже, представь, любуюсь всем здесь, как в первый раз. А происходят… чудеса настоящие, вот что! Причем, со всеми нами. — Альмарис звонко засмеялась. — И знаешь, так странно ощущать себя тетей. Да еще такой необычной малышки.

— Да, она очаровательна.

— Еще бы. Выглядит как маленькая сильфида, но я сама видела, как она превращалась в крошечную крылатую лису… Кайми никогда раньше не был таким счастливым. А мы-то с ним думали, что радости полета не заменит ничто…

— Ты и он… вы обрели душу, — Тиан нежно приобнял девушку.

— Да, хвала Хтин-Ре… — она немного помолчала, потом спросила: — А как ты думаешь, кем будут наши дети? Драконами или сильфами?

— Может быть, немножечко и теми, и другими?

Альмарис вновь издала легкий смешок.

— Ты прав. Вполне возможно. Сейчас в нашем мире появилось так много новых существ. Орхид сильно изменился… Но, к счастью, уже стало намного спокойней.

— И в нашем Братстве теперь меньше работы.

— Это прекрасно, почему что иначе бы мы с тобой ничего не успевали! Голова набита всякой всячиной. Вот, кстати, пора уже начать готовиться к приему послов от морских альвов. Все должно пройти идеально! Сильфам будет выгодно подружиться с ними.

— Альвы с востока?

— Именно, из морей, омывающих Мальвийский архипелаг.

Тиан усмехнулся.

— Дин постарался?

— Ага, его работа. Хочет он или нет, но большая политика, как говорят люди, нашего принца в конце концов не минует. Но только здесь, на севере. Кто знает? Может, однажды он станет правителем Гловер-Силла?

— Как бы то ни было, я очень рад, что Дин возвращается вместе с женой. Я соскучился. Он мой самый близкий друг. Хотя и с другими бы хотел повидаться…

— Ну, что до Ганса, Мод и Шаджина, их мы еще не скоро увидим. Когда они найдут искомое — а я не сомневаюсь в этом! — отправятся исследовать весь наш мир. Да, они такие.

— А ты бы не хотела путешествовать?

— Нет-нет. Мне нравится нынешняя жизнь… с тобой.

— Альмарис… — Тиан сжал хрупкое запястье сильфиды, закрыл глаза, прислушиваясь к биению ее пульса под нежной тонкой кожей. — Спасибо тебе за то, что ты упала тогда с неба. Прямо в мое сердце.

И юноша крепко поцеловал возлюбленную. А потом обернулся черным драконом, и они вдвоем, воспаряя над миром, взмыли в жемчужное небо севера, которое отныне делили на двоих…