Кот Рыжик смотрел на падающий за окном снег и вздыхал. Он-то мечтал поиграть с Мышкой, но она глянула за окно, презрительно фыркнула на метель и ушла в мягкий, тёплый лежак у батареи. Аля, которая снег ненавидела, вовсе отказывалась отходить от батарейного бока надолго.

– Тень! Ну, давай поираааем?! – заныл Рыжик.

Тень, обычно от такого предложения не отказывалась, но сейчас была очень занята – уволакивала к себе в домик огромный кусок сухого хряща, выданный Бэку. Кусок Урса она уже спрятала, а теперь старалась как можно больше увеличить свои запасы. Аппетит, как известно, приходит во время еды и это касается даже маленьких собак.

– Отстань! Иди отсюда! – рычала Тень.

– Вреееедная ты какая… – вздохнул Рыжик и поплёлся в детскую. Там он подставил бочок Алёне, но долго начёсывать его она не могла – надо было заниматься со Стёпкой. Овчарка Айка следила за каждым её движением, что-то одобрительно пофыркивая, а пёс Урс лежал на пороге детской и наблюдал за Аечкой.

Матильда и Марина сообща готовили ужин, Лёха закрылся в комнате и вроде как делал уроки, зависнув в смартфоне с новой игрушкой. Короче говоря, никто не горел желанием развлекать Рыжика. Оставался только Бэк…

Ротвейлер дремал на лежанке, отдыхая от активнейшей пробежки, и на все подходы Рыжика ответил одним ёмким:

– Отвяжись!

– Ну, вот, опять никто не хочет играть! – запечалился Рыжик и отправился попытать счастья к Касе. Поскрёбся в дверь, отделяющую лоджии, и позвал: – Кааась, Кася! Ты поиграть не хочешь?

Кася всегда очень и очень одобрительно относилась к весёлой возне и согласилась с радостью. Отработанным движением легко открыла задвижку и запустила Рыжика.

– Только играем тихо! У нас Ваня с ночного дежурства пришел. Спит.

– А Блэк с нами не будет? – спросил Рыжик.

– Чего это я не буду? Конечно, буду! – чёрная мохнатая махина, на самом деле, представляла из себя очень молодого пса, чуть вышедшего из подросткового возраста. – А где играем?

– А ты дверь вот тем горшком с цветком прижми, лапой его, лапой! Вот так! Теперь будем бегать тут! А то ты всё перевернёшь! – деловито распорядилась Кася, довольно осматривая гоночную трассу, получившуюся из лоджий четырёх квартир.

– Иииии, погнааалиии! – скомандовала Кася, толкнув носом свой любимый мяч.

Иван устал до состояния тихого помрачения. Уснуть попытался сразу, как только закончилось его дежурство. Сообразил, что за руль в таком состоянии садиться опасно, вызвал такси, хорошо хоть успел адрес сказать. Спал всю дорогу. Таксист, догадавшись, что везёт медика, благо, что видел, откуда тот вышел, выключил музыку и посматривал на усталого мужика сочувственно.

– Во умотался-то бедняга! Ругаешься так на свою работу, ругаешься, а ведь у них-то вообще жуть! – думал он.

Света была ещё дома. Собиралась она с Иваном поссориться, за то, что опять набрал ночных дежурств ради сестрички, глянула на него, да и не стала. Прямо в горле слова застряли.

Заторопилась, едва успела его завтраком накормить, знала, что иначе сейчас упадёт и будет спать голодный!

– Я его потом попилю и погрызу! Сейчас-то аж смотреть на него больно! Вот же бедняга! – Света вздохнула над спящим мужем, укрыла его, и убежала на работу, по дороге выстраивая всевозможные планы, как бы оторвать пиявку-сестрицу от Ивана. – Вот же бесстыжая тварюга! Ну, хочется тебе пошикарнее жить – иди, хоть что-то делай! А то, в общаге ей жить влом. А ведь общага-то отличная. И ремонт и мебель. Ах, деточке не нравится, что в комнате кроме неё ещё три соседки! Ну, так хоть аниматором на детских праздниках подрабатывай! – Света нашла среди коллег даму, у которой дочка училась в том же самом театральном вузе. От неё узнала и про общежитие – дочка частенько у сокурсниц в гостях бывала, и о том, как они подрабатывают. Только вот нежная и трепетная Юлечка ни в какую не собиралась прилагать хоть какие-то усилия для улучшения своей жизни. Гораздо легче, привычнее и приятнее было тянуть деньги с брата. Света два раза поругалась с мужем, уже даже почти собралась с ним развестись, но Ванька так перепугался, что Светлана разводиться передумала, сжала кулаки, и решила, что за собственного мужа будет сражаться с любой гадиной!

– Ладно, бери деньги от сдачи твоей квартиры и сними ей однушку, – вздохнула Света, решив, что пусть эта паразитка месяц покайфует, а она пока разработает меры противодействия. Всё бы так и было, но Ванька категорически отказался.

– Я живу у тебя. Мы решили, что деньги от сдачи идут на погашение ипотеки, чего я буду лезть в семейный бюджет. Нет! Так нельзя! Ты и так больше зарабатываешь. Чего это я за твой счёт буду сестру содержать. Я лучше подработку возьму. Да не переживай… Мне не привыкать.

– Дурень принципиальный! – Света и злилась на него и жалела, когда верный своему слову Иван стал приходить домой серый от усталости, и падать, проваливаясь в сон. Он засыпал на стуле у двери, в кухне, в ванной под душем, льющимся ему на голову, а тварь Юлька, в комфорте и гордом одиночестве, жила в однушке около вуза, снятой ценой Ваниного здоровья!

– Вот гадина… Рррррр, не могу! Словно у самой руки связаны, а Ванька в заложниках! Переиграла меня любимая аж до визга свекровь! И вроде как она-то не причём… Скромно перевела дочечку, устроила в общажечку, даже пожурила за то, что Юльчик братцу пожаловалась на невыносимые для нежного домашнего ребёночка условия жизни! – Света не могла себе позволить отвлекаться в рабочее время, зато в обеденный перерыв сидела с таким лицом, что коллеги опасливо обходили её подальше, предсказывая кому-то скорую и мучительную юридическую кончину.

– Кому сказать… Не могу справиться с соплюхой-студенточкой! Хотя нет… Не с ней вовсе. Мне эта Юля на один зуб. С Ванькой я не могу справится! В нём проблема. Он честный и ответственный, заботливый и любящий. Вот и попадается на горючие слёзки этой родственной крокодилицы-кровопийцы! Мне бы его убедить, что непосильно ему это! А как? Он жеж мужик. Он же может всё! А я с ним, может, всю жизнь прожить хочу! Детей вырастить, внуков увидеть! А он себя гробит! – Света прямо воочию увидела своих троих, нет, четверых внуков! – Ну, уж нет! Так не пойдёт! Раз сама с ним не справляюсь, придётся использовать оружие массового поражения! У меня под носом бабуля и Матильда проживают, а я всё страдаю! А чего, спрашивается? Пойду к ним, обрисую ситуацию. Им хорошо – разминка! И мне полезно. А для Ваньки это так и вовсе вопрос выживания для наших будущих потомков!

Иван сам себе боялся признаться в том, что взвалил на себя ношу непосильную. Уставал жутко. Кроме того, Света злилась и даже поссорилась с ним! Предложила брать деньги со сдачи квартиры, или с его зарплаты, но он оскорблено отказался. Ещё не хватало, жить за её счёт! Взял ночные дежурства и едва-едва успевал голову оторвать от подушки, как снова надо было ехать на работу.

Вот и сейчас. Голову поднял, даже не сразу сообразил, сколько сейчас времени, какой день недели, засобирался было, а потом дошло! У него завтра его свободный день. Можно спать дальше.

– Счастье-то какое! – только уронил себя обратно на кровать, укрылся поюутнее, как вдруг где-то неподалёку раздался детский голосок.

– Кася, Кася, ну зачем ты жуууулишь! Ты же лапкой мячик подтолкнула, он и убежал от меня! Кася! Это не честно. Блэк, ну скажи ей, что так же низзззя!

– Сон какой смешной! – подумал Ваня. – Словно Светин племянник Стёпка уже вырос и в мячик играет.

Раздавшийся в ответ голоску приглушенный собачий лай был выразительным и на диво наполненным разными интонациями. – А с ним собаки наши говоряяятт… – уже проваливаясь в дрёму, лениво размышлял Ваня.

– Кася! Ты опять? Я Урсу пожааалююююсяяя! – детский голосок приближался к Ване, тот приоткрыл глаз и выглянул из-под одеяла, решив, что интересно же посмотреть на племянничка. Какой он вырос? Ну, понятно, что во сне, но всё равно интересно!

Топоток проскакал по коридору, догоняя яркий Касин мячик, и в комнату влетел молодой рыжий котик Рыжик, подобранный Лёшкой. Ване Рыжик понравился сразу! Прямо при их первой встрече Ивану припомнилось, как ему ещё в детстве мечталось о рыжем котике, так что Иван кота всегда с удовольствием гладил.

– Вот сон как забавно переключился… Снился мальчик, а тут котик… – Ваня собирался глаза прикрыть, но тут кот открыл рот ииии…:

– Кась, это так ты не жулишьсяяя? Кто сбоку мячик толкнул? – cказал кот.

Кася, заскочив в комнату, тихо фыркнула, указывая на Ваню, Рыжик обернулся, но Иван, не собираясь спугнуть такой волшебный сон, прикрыл глаза. – Ну, надо же… С детства такие чудеса не снились! – восхитился он.

– Да спит он! – отмахнулся кот. – Вот теперь и доставай мячик сама, раз он из-за твоей жулести под шкаф загнался!

Кася что-то проворчала, но Рыжик был непреклонен!

– Я точно всё видел. Хочешь, давай у Блэка спросим.

В снах бывает всё! И Иван совершенно не удивился, если бы его пёс тоже заговорил, но нет, к сожалению, он разглагольствовал явно по-собачьи, и тоже кивал на Касю.

– Я ж говорю жуууулишь! Доставай теперь! – Рыжик сел, гордо задрав голову, а Кася хмуро отправилась добывать мячик. Нет, она бы поспорила, мелкотерьерская натура прямо требовала хорошенькой свары, но Иван спит совсем рядом, да и поиграть дальше хотелось, короче говоря, Кася полезла под шкаф, решив, что в следующий раз подталкивать мячик станет более хитро!

Мячик добылся с третьей попытки, Кася гордо продефилировала мимо кота, а потом, не в силах беззвучно спустить мелкому рыжему поросёнку его поведение, сделала неожиданный выпад в его сторону.

– Иииийй, – взвизгнул Рыжик, инстинктивно сделавший то, что делаю все кошки, когда пугаются. Всем известно, что крыса от страха побежит вниз, собака вперёд, а кошка вверх. Рыжиковский «вверх» оказался кроватью, на которой Иван лелеял свой замечательный сон. Лелеял ровно до того момента, пока это самый сон не оказался на его организме. Сон оказался весьма увесистым и голосистым.

– Мамочкиииии, ты что? Ты чего пугаиииишь? – Рыжик сначала заорал, а потом, увидев, с каким ужасом смотрят на кровать Кася и Блэк, сам повернул голову направо, уставившись в полные ужаса глаза Ивана. – Оййййййй! Мама, мамочка! – взвизгнул Рыжик, которому Урс пообещал страшные кары за болтовню с любым человеком, кроме тех, кто уже знает о его необычных способностях! Некстати вспомнился и очень серьёзный Мяун, строго-настрого предупредивший Рыжика о том, что о говорящих котах могут знать только самые близкие люди!

– Посторонние могут решить, что ты глюк, попытаться убить. Или что ты инопланетянин! Кто это? Такое пугало, которое люди придумали, чтобы объяснить всё, что у них понять не получается. Тоже могут попытаться убить. Или поймать и сдать на опыты! Тогда совсем-совсем каюк! – крупный рыжий кот Мяун поёжился. – Я знаю, что многие нашего рода всю жизнь могли прожить с хозяевами, и те даже не знали, что их коты умели говорить. Они раз в десять-пятнадцать лет уходили, типа постарели и пора умирать, а потом, через пару месяцев возвращались. Люди видели животину, очень похожую на их «умершего кота», и брали в память о том, ушедшем. А потом всё вспоминали о любимом котике, рассказывая ему же о нём самом! Казалось бы, открой рот, да расскажи и не надо птицу Феникс изображать. Только вот, люди существа хрупкие, не всё могут понять и принять. Не каждый из них может спокойно осознавать, что вовсе не всё в этом мире знает. Так что ломать такую хрупкую личность ненужными откровениями не стоит. Мне вот повезло, у меня хозяйка и вся ей семья очень даже спокойно восприняла моё существование. Тебе тоже свезло просто удивительно, но больше не рискуй!

Рыжик, несмотря на то, что был ещё совсем молоденьким, даже можно сказать маленьким говорящим котом, предупреждение запомнил отлично, и рисковать не собирался совершенно!

– Это оно само… Рискнулося… – пропищал он, словно оправдываясь пред Урсом и Мяуном.

– Ой, что это? – едва выговорил Иван, гладя прямо в янтарные глаза Рыжика.

– Это неееее яяяя! – взвыл тот, и махом промчавшись по Ивану, рванул в коридор. За ним умчались и Кася с Бэком.

Иван только глазами хлопал, ошеломлённо оглядывая опустевшую комнату.

– Так… И что бы мне сказал мой коллега-психиатр Дмитрий Васильевич Полюшев? – уточнил Ваня у себя. – А сказал бы он мне, что-то вроде: «Вань, так и с глузду съехать можно!». И ведь всё высоконаучно и абсолютно точно сказал бы! Прям готовый диагноз! Интересно, меня Света в психиатрии навещать будет? Или разведётся, пояснив на прощанье, что она ведь предупреждала, и так переутомляться нельзя!

Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. Ивану было страшно думать о том, как оно может быть, а других собеседников, даже того же кота, выскочившего прямиком из его сна, вокруг не наблюдалось…

– Всё, спать-спать… И правда, хорошо бы малость снизить темп. А то уже и котики говорящие мерещатся. Да так увесисто мерещатся! Прямо по всему организму!

Юля покружилась перед высоким зеркалом в прихожей съёмной квартиры.

– Ну, да… Можно было бы и побольше квартирку снять, а то даже сокурсников пригласить неловко. Придут люди, а тут тесно! Ладно, это я с Ванькой поговорю ещё!

Она шагнула в кухню, и оттуда оглянулась на собственное отражение.

– Нет, хороша… Ну, хороша же! – в зеркале отражалась тоненькая светленькая девушка, красивая, да, но и не это главное! – Главное-то талант! Можно так…

Юля чуть выпятила нижнюю губку, глаза как по команде налились слезами, кожа побледнела, личико стало детским, трогательным, плечики опустились. – Кодовое название взгляда: «Сиротка Марыся»! – рассмеялась Юлька. – А теперь вот так!

Развернулись плечи, сразу сделав заметным вполне приличный бюст, горделиво поднялся подбородок, губы сложились в торжествующую улыбку победительницы, засверкали глаза! – Ах, ну, ни один парень не устоит! А если ещё вот так! – она обтянула ладонями лёгкую блузку, подчеркнув талию. – Не, мне не стоит опасаться того, что я останусь незамеченной! Дура эта Верка! Ни рожи, ни кожи, а туда же! Актриса! – Юля гневно фыркнула, припомнив абсолютно бесцветную на её взгляд, девицу, которая посмела заявить, что внешности и умения изображать эмоции для удачной актёрской карьеры маловато будет. – Я не так глупа, чтобы не понимать, что главное, найти себе режиссёра! Во всех отношениях главное… – Юля рассмеялась своему отражению. – А там-то я сыграю что угодно! Я ведь талантлива! Вон, как Ванька пляшет. И выдра эта его ничего сделать не смогла. А что сложного? Ни-че-го!

Юля проследовала в кухню, соорудила себе бутерброд с колбасой и сыром, довольно хмыкнула. Одной из самых удачных черт с её точки зрения, было то, что она никогда не полнела, что бы ни ела. Можно лопать жареную картошку, тортики, да хоть гамбургеры с Макдональдса. Что угодно! Укусив бутерброд, Юля рассмеялась, припомнив, как она раскрутила глупого братца на съем квартиры.

– Ванечка, прости меня, я же понимаю, что у тебя семья, я ничего не прошу! Нет-нет, что ты! Почему бледная? Тебе показалось! Деньги? Нууу, есть! У меня всё-всё есть, и в столовке вкусно кормят. Правда, я там теперь не часто ем. Просто… просто мама не выслала перевод, сказала, что я сама должна. Должна закрепиться, добиваться. Что ты, что ты! Мама права, и Светочка твоя права. Конечно, я добьюсь, но так труууудно, мне так тяжело учить! У нас в комнате полно народу, и девушки такие… злыыыыеееее! Ваааань, они мне завииидууууют! – Юля гордилась своим умением плакать в нужный момент. Вот и сейчас из глаз как по команде покатились слёзы, удачно вписывающиеся в образ. – Ванечка, я так устааалааа! Я учу ночааамииии в коридооореее! У меня головааа крууужитсяяя! – всхлипывала Юля, благо бледнеть она тоже могла по желанию. И ничего сложного! Стоило представить себе, что она стоит одна в холодном лесу, брошенная всеми, преданная и покинутая, и вуаля, румянец уходил, глаза становились пронзительно-трагичными, сопротивление было абсолютно бесполезно! По крайней мере, у Ваньки шансов не было! Он тут же начал вытирать ей слёзы, поволок в кафешку, накормил, а пока она ела, сбегал, снял деньги с карты и принёс ей.

– Не переживай, это тебе на первое время, а по жилью я что-нибудь придумаю.

– Ванечка, родной, я знала, что ты меня не бросишь, как мама! Я верила, что могу на тебя рассчитывать! Только вот можно поближе к институту? А то, если далеко ехать – я так устаю…

Слова Ванькиной гадины-жёнушки Юленьку никак не тронули. – Паааадумаешь! Устаёт он. Ничего с ним не будет!

В принципе её и вовсе не интересовало, как именно брат зарабатывает деньги. Вон, мать говорит, что он мог бы идти массажистом, и получал бы… Кучу денег бы получал!

– И меня бы обеспечивал прилично! А то вечно какие-то копейки, и те выпрашивать надо было, – фыркнула Юля, обращаясь к своему зеркальному двойнику. – У девчонок и одежда приличная и гаджеты и машинки. А я? В квартиру не пустил, денег дал с гулькин нос, и чё мне? Пожалеть его что ли? Неее, мать правильно сказала, что надо его на жалость взять, пусть крутится!

Ваня в это момент вовсе не крутился, а безмятежно спал. Спал, даже несмотря на пережитый недавно шок с галлюцинациями о говорящем коте. Вот кто крутился, так это Света!

– Прямо не могу! Аж нервы дымятся! – думала она, возвращаясь домой после окончания рабочего дня. Тихо-тихо отрыла дверь, проскользнула беззвучно в спальню, покачала головой над спящим мужем, поманила собак, чтобы Ваню не будили, и решительно отправилась к оружию массового поражения!

– Добрый вечер, милая! – Марина Сергеевна раскладывала пироги на три блюда. – Тебе с чем? С капустой, с картошкой и грибами или с мясом?

– Чего ты спрашиваешь голодную девочку? Со всем, конечно! – Матильда пододвинула «девочке» стул и поставила тарелку.

– Спасибо большое! – Света забыла пообедать, закрутившись с работой да тяжелыми размышлениями, и теперь чуть одновременно во все три пирога не вцепилась. – А вы не знаете, моя живность у вас ничего не натворила? Кася научилась отодвигать задвижку, а Блэк подпирать дверь цветочным горшком. Блэк, не скули, я знаю, что это ты! Касе горшок не сдвинуть.

Блэк тяжело вздохнул, озадаченный тем, насколько у него умная хозяйка.

– Нет. Они-то как раз ничего такого не делали, а вот Рыжик у вас был, и потом почему-то целый день прятался и молчал! Алёна даже заволновалась, что это с ним. Ты же знаешь, он такой болтун…

– Я к вам за помощью, – Светка подобные слова говорила крайне редко, и удивилась, как оказывается, приятно, когда тебя поощрительно гладят по плечу, наливают чай, подкладывают пирог, и внимательно слушают. – Мне надо отвадить от Ивана эту пиявку! Я от злости даже думать спокойно не могу. Могу только мечтать о том, как беру эту гадюку за шкирку, волоку на вокзал и привязываю к последнему вагону поезда на Ярославль!

– Красочно, но трудновыполнимо! – охарактеризовала Матильда Светины мечты. – Иcходные данные?

– Она сказала, что мать лишила её поддержки, как только устроила в общагу. Прилипла к Ваньке, пустила слезу, сделала вид, что голодает, что её травят девочки, с которыми она живёт, поэтому она вынуждена учить всё ночами. Кстати, враньё! Я нашла коллегу, Ирина её зовут, так у неё дочка в том же институте, но на курс старше. Она часто ходит к подружкам в эту самую общагу. Я попросила, и Ирина дала дочке задание про Юлечку разузнать. Дочка сказала, что Юлька эта ни в чём не нуждалась, держала себя очень высокомерно, мол, вы тут по общагам мыкайтесь, а я скоро отсюда съеду. Ну, девчонки начали её подкалывать, мол, быстро она себе ухажера завела. Юлька сказала, что она размениваться на нищебродов не собирается – это для таких, как они, а её будет содержать брат! А ещё она сказала, что даже если ему для этого придётся снять последнюю рубашку, она сыграет так, что он это сделает!

– Неумно! – покачала головой Матильда, выуживая лист миллиметровки, уже размеченный линиями и пометками. – Девочка владеет искусством наживать себе врагов на ровном месте, это в любом коллективе неразумно, а в театральном-то и вовсе смерти подобно!

– Да, неплохо бы её вернуть! – кивнула Марина.

– В Ярославль? – уточнила Света, доедая пирог с капустой.

– Нет, зачем же? Это слишком уютное место для такой девчушки. Её надо вернуть в общагу! – Марина простучала ноготками по столешнице и повернулась к подруге. – Что может заставить ответственного и любящего старшего брата прекратить финансировать этакую мелкую дрянь?

– Осознание того, что ей это идёт не на пользу! – хихикнула Матильда. – Нет, можно, конечно, и глаза открыть на её истинные мотивы, но в прошлый раз он это уже видел – не помогло! Девчушка филигранно пробивает его на жалость. Светочка, у тебя замечательно ответственный муж!

– Ивана мать не сильно баловала, прямо скажем, и он всё считает, что Юльку она тоже держит в чёрном теле. Да, он ответственный, я знаю. Аж придушить хочется временами! – призналась Света, приступая к пирогу с картошкой.

– Рано-рано! Полузадушенный Иван проблему не решит! – улыбнулась Матильда. – Девочки… Мне на диво хочется немножечко похулиганить… Ну, вот просто аж маникюр чешется! Давайте сыграем для нашей начинающей актриски по-настоящему красиво!

Света ни разу в полном блеске Матильду не видела и восхищенно закивала головой. – Не знаю, что вы предлагаете, но звучит обалденно приятно!

– А мне можно? Я тоже хочу! – Алёна уложила Стёпку и прокралась на кухню, обнаружив пироги, собак и всех заговорщиц.

– Не можно, а нужно! – обрадовалась Матильда. – И так… Первый акт действа под кодовым названием: «Каждую пиявку на голодный паёк»!

Она подмигнула присутствующим, вынула папку и вытащила ещё пару листков заветной бумаги. – Шалить, так с размахом!

Иван проснулся от изумительного запаха. Так могло пахнуть только что-то совершенно восхитительное! Открыл глаза и узрел прямо у своего носа большую тарелку с пирогами.

– Ой, это сон?

– Нет, это явь и ужин! – нежный голос жены должен был бы его насторожить, но он так обрадовался, что она не сердится, не ругается, коты рядом ничего не говорят, да ещё и пироги пахнут, что ничего подозрительного не заметил.

Довольный, отдохнувший и сытый Иван с радостью отправился на прогулку со Светой и собаками, не подозревая, что заговор против пиявки уже запущен!

Матильда отыскала в записной книжке телефон своего знакомого, волей случая преподающего в театральном вузе, и тот, выслушав её, с воодушевлением согласился не только помочь, но и ввести некие дополнительные элементы.

– Матильдочка, звезда моя! Вы же знаете, если я чего в этой жизни и ненавижу, так это именно паразитирующих особей. Неважно, какого пола! Девочка талантливая попрошайка? Отлично! Тем интереснее! Да, у меня есть как раз то, что нам надо. Я сейчас обижусь на вас! Какие деньги? Это будет чистый кайф обломать такую паразитку! А кем брат работает? Врач? Гдееее? И эта зараза, зная это, так cебя ведёт? Всё, я на вас обижен! Почему вы сразу мне не позвонили?

Матильда, закончив разговор, только посмеялась. – Понимаешь, он несколько лет горбатился на свою первую жену. Поженились ещё в институте, и он кем только не подрабатывал. И грузчиком, и осветителем, и мебель собирал. Только чтобы её обеспечивать. А потом его ненаглядная подцепила режиссера, и кинула его быстрее, чем он успел осознать, что происходит. Я тогда помогла отбить квартиру его деда и бабки, которую эта красавица собиралась поделить. Вот с тех пора мы и общаемся. Он чуть с ума не сошел, страдал, пока не понял, что дёшево отделался. Сейчас счастливо женат, двое детей. Жена никакого отношения к театру и кино не имеет. Но вот пиявок он ненавидит по-прежнему остро!

Алёна слушала рассказ Матильды, поглядывая в коридор, где происходило нечто странное. Урс тянул по направлению к кухне упирающегося Рыжика.

– Ну, что ты пихаисся? Ничего же не случилосяяяя! – ныл Рыжик.

– А если случилось? Иди, признавайся! Я тебе что сказал?

– Не хочуууу! – выворачивался Рыжик, когда Урс прихватил его за шкирку и потащил волоком по полу. – Не бууууудуууу!!!

– Урс, что случилось? – встревожилась Алёна.

– И вовсе ничего такого! – Рыжик смешно морщил нос и обиженно косился на пса, демонстративно поводя помятой шеей. – Он меня притащил, чтобы я рассказал. А я сразу объяснил, что это всё-всё нечаянно и не я вовсе! Что я ему снююююсяяя!

– Кому ему? – ахнула Алёна.

– Ну, этому… Кому нельзя говорить, что я говорю! Ване! А я что? А я и не виноватый вовсе! Это Кася всё! Она жууулиила и жууулилааа! А я ей и говорю, чтоб она так не делала, и мячик чтоб мосей не толкааалаа! А раз толкнула, чтоб сама его и доставалаааа!

Матильда, Марина и Алёна ошеломлённо переглянулись.

– Вот! А она мячик достала, и как меня спугнууулааа! Я и спугнулсяяя. И прыгнул! – понуро нахохлился Рыжик.

– Куда? – осторожно уточнила Матильда.

– Ну, на этого… Которому было низззяяяя говорить, что я говорю! А чего он? Чего я ему миииишал разииии? Спал бы, и спал себе дальше! А тут взял и проснулсии. И смооотрит так, смоооотрит!

– Кричал? – осторожно уточнила Матильда, припоминая, что никаких диких воплей сегодня не слыхала.

– Нееее, смотрел просто. И это… Мырг, мырг, мырг. Ну, глазами так делал! – Рыжик ответственно изобразил как, похлопав глазищами.

– Бедный Ваааня! – простонала Алёна, заживая рот, чтобы смехом не разбудить Стёпку. – Бедный Ваняяя!

– А ведь это можно использовать! – Матильда решительно обвела какую-то запись на листке. – Рыжик, мы тебя простим, но ты перед Иваном должен молчать как рыба!

– Рыыыба? – засомневался Рыжик. – То есть рот открывать и не мяукать?

– Рот открывать можешь! Мяукать тоже. По-человечески ни слова, иначе, я тебя в ванной держать буду! В воде! Понял? – рыкнул Урс.

– Понял, я понял… Хорошо хоть так можно… Мяууу, мяушки, мяууууу в ванне я не поплывууууу! – немузыкально взвыл Рыжик.

Юля всегда знала, что она особенная! Прямо в первом классе это поняла, нет, ещё в детском саду! И вот свершилось! В их группу, вместе с Ладой Борисовной, которая должна была вести занятие по актёрскому мастерству, внезапно пришел препод из другого актёрского училища! Явно не просто так пришел. Все знают, что он ещё и режиссёр, а значит, это шанс. И именно для неё!

– Так, ребятишки, у нас сегодня гость, – Лада хитро прищурилась, – Андрей Иванович Колесников хочет посмотреть на вас в небольшом этюдике. Слушаем его внимательно!

Колесников довольно потёр ладони, осматривая внимающих его словам студентов:

– Исходные данные таковы: имеем старшего родственника и вас, мучимых желанием получить с него деньги на какую-то свою хотелку. Пол, особенности характера, и прочее, касающееся старшего родственника – по вашему усмотрению! Да, только, чур, реплики подаём и за себя и за родственника. Импровизируем на камеру.

О! Это волшебное слово «камера». Студенты один за другим выходили в центр аудитории и показывали свои версии.

У Юлии сияли глаза. – Вот уж свезло, так свезло! Это как на экзамене вытянуть билет, который знаешь назубок почти с рождения! – радовалась она. Юля не волновалась ни чуточки! Уверенно вышла и начала отработанную до автоматизма сцену.

Поняла сразу, что сумела поразить и сокурсников, и преподов.

– Ванечка, я так устааюю, но мне ничего-ничего не надо! У меня всё есть. Ты не думай! – проникновенно вещала она, покрывшись интересной бледностью и смаргивая крупные слёзы.

Преподы переглянулись.

– Талантливая девочка, оказывается… – прошептала Лада.

– Да уж, в этом амплуа талант у неё есть несомненный! – кивнул Колесников. А сам добавил про себя – И великая практика… Куда уж там её брату, бедняге, устоять, когда у самого рука к кошельку тянется, поддержать бедное голодное и изможденное создание. Вот ушлая заразочка!

По результатам этюда Колесников выделил троих студентов, разумеется, в их число попала и Юля, горделиво посматривающая на остальных. Она, правда, была уверена, что ещё двое были выбраны совершенно напрасно. Куда им до неё!

– Так, вы молодцы! Просто восхитительно! А теперь усложняем задание для наших финалистов. Остальные могут сесть и получать удовольствие от зрелища! – он как-то хитро подмигнул аудитории, отчего студенты расслабились и развеселились.

– Каждый из вас отыграл отлично. Двое ребят просили деньги у родителей, а девушка-красавица филигранно освежевала брата! Изумительно сыграно, я чуть сам не подал на пропитание! – аудитория грохнула хохотом, а Юля торжествующе ухмыльнулась, – Сейчас каждый из вас представляет себя на месте того, кого только что потрошил и красиво отбивается! Снова играем за оба персонажа. Ещё раз уточняю: ведём речь так, чтобы просящему ничего не досталось!

Оба Юлиных сокурсника сосредоточились на задаче, а Юля из состояния торжества и ликования разом ввалилась в какой-то обалделый транс.

– Как это не досталось?

Глупой она не была, понимала, что такое в принципе может быть, чтобы человек попросил, но ему ничего не дали. Но вот чтобы не дали ЕЙ? И кто? Ванька? Что он такое должен сказать, чтобы она не нашла лазейки, выхода, норки, щёлочки через которую можно добраться до уязвимого пространства, на котором можно выплясывать сколь угодно долго? Такого просто не могло быть!

– Отлично! Достойный ответ! – похвалил Колесников первого из сыгравших. – Теперь вы, юноша, вас Александром зовут, да? Девушке приготовиться…

– Какой девушке? Мне что ли? – растерялась Юлия. Она постаралась сфокусироваться на сценке, разыгрываемой темноволосым парнем из её группы, быстренько проиграв её в уме на свой лад.

–Так! Александр, отлично! Просто великолепно. А теперь вы, Юлечка! – Колесников усмехнулся, деваха явно была озадачена. Вышла гораздо, гораааздо менее уверено. – Ну-ка, ну-ка… Давай посмотрим, что ты придумала?

Юлия мямлила что-то настолько невыразительное и бесспорно являющееся плагиатом, что Колесников только брови поднял.

– Юленька, я, если честно, был убеждён, что вы и этот этюд отыграете лучше всех. Может быть, вам не хватило времени?

Юля закивала.

– Хорошо, давайте ещё разок. И я вам немного помогу. Чуть изменим условия игры. Это вы – тот человек, у которого просят. Вы сами отказываете просящему. Ну, пусть это будет кто-то из ваших сокурсников… Лады?

– Да! – Юля обрадовалась. Это меняло всё! Она была готова буквально через минуту и отлично, толково, красиво и грубо отказала воображаемому просителю. Без минимальной возможности для этого самого просителя хоть немного сохранить достоинство и выйти из ситуации без потерь.

– Великолепно! – обрадовался Колесников. – Я благодарю вас всех, и в первую очередь Ладу Борисовну, которая вместе со мной осуществила маленький эксперимент. Если честно, то это было не просто так.

Группа насторожилась. Студенты всегда уповают на то, что как в песенке про пешеходов, шлёпающих по лужам, вдруг появится волшебник, пусть и без вертолёта и эскимо, но с кино!!!

Колесников, разумеется, отлично это знал, загоревшиеся надеждой глаза видел, и хмыкнул: – Мне нужен один человек на съёмки рекламного клипа. Я просмотрю ещё разок все ваши экспромты и через два дня объявлю, кто из вас приглашается на съёмки.

Юля только скромно улыбнулась. Понятно же, кого он выбрал! Можно и не тянуть эти два дня, а сразу объявить, что он приглашает на съемки именно Юлию Градову! И пусть говорят, что это только рекламный ролик, но она, Юля, точно знает, что удачная реклама может стать лучшим трамплином для актёра!

Она вышла из аудитории, ощущая триумф! После занятий ей даже не хотелось уходить от однокурсников, они уже словно подзабыли, как хорошо она сыграла. Следовало напомнить! Юля покрутилась перед зеркалом и окликнула несколько человек, пригласив к себе в гости.

– Вань! Привет! Ты мне пришли денег на карту, – Юля решила, что хоть тортиком и нарезками, но отпраздновать свою победу она должна!

– Привет. А что случилось? – Иван вёл приём, отвлекаться терпеть не мог, считал это верхом неуважения к пациентам.

– Ничего. Хочу продукты купить. Ну, кинь… Тысяч пять-семь. Можно больше, – рассмеялась Юля. – Не обижусь.

Она расслабилась от недавнего успеха, поэтому и отнеслась к миссии «потрясти братца» так легкомысленно.

Иван только зубы стиснул. Разговаривать с сестрой он никак не мог, то, что деньги он ей на продукты оставил и прилично, он помнил прекрасно. За квартиру заплатил сам.

– Вань, ну не жилься… Я ж не сто тысяч прошу.

– Юля, вечером поговорим! – Иван отключил смартфон и заставил себя сфокусироваться на приёме.

– Ах, вот ты как, братец… Ладно-ладно… Вечером поговорим и ещё как! – Юлька нехотя достала карточку. Деньги у неё были, разумеется, правда, тратить свои она не любила, поэтому ухитрилась повернуть дело так, чтобы приглашенные покупали угощение в складчину.

– Клёвая квартирка! – восхищались однокурсники. – У тебя брат из крутых, что ли?

– Не, он врач. Из этих, спасатели которые, – небрежно отмахнулась Юля, выстраивая многоуровневый бутерброд для себя любимой.

– Ну, если ты его так просишь, как сегодня демонстрировала, он действительно последнюю рубаху с себя снимет на твоё благоустройство, – презрительно фыркнула одна из девчонок. – Хотя, вторую часть ты отыграла неважно…

– Чтоб ты ещё понимала! – презрительно сморщилась Юлия. – Я уверена, что роль в рекламе моя!

– Да ладно! – рассмеялись ещё трое. – Ты ж облажалась в конце.

Юлька обиделась смертельно, её триумф был омрачён вульгарной завистью, но что уж тут поделать? Надо привыкать! Такова её доля. Известным и талантливым всегда завидуют! Она любезно улыбнулась, борясь с искушением вывернуть на голову смеющимся чайник с заваркой. – Ничего-ничего, через пару дней они всё сами услышат! А Ваньке я припомню! Денег пожалел…

Иван возвращался домой с ощущением, что ему предстоит что-то очень неприятное.

– Странно… На работе всё отлично. Света со мной не ругалась. Блэк ничего не сожрал, машина исправна. Что же это такое было-то?

Вспомнил за ужином, когда Светлана подкладывала ему котлету. – Ой, блин! Точно! Вот что я забыл! Юля просила денег ей на продукты кинуть. Пять-семь тысяч. Я ж ей только-только давал. И прилично.

– Ну, мало ли, какие у молоденькой девушки в театральном институте могут быть нужды… – хладнокровно ответила Света. – Может, спа или ноготочки… Или из шмоток прикупить что-то.

– Пуховик я ей купил, сапоги тоже, – вздохнул Иван. – Свет, сердишься?

– За что, милый? Если ты собрался помереть, загоняя себя работой во имя содержания сестры и исполнения всех её желаний, что я могу возразить? – Света обняла его за плечи, борясь с искушением взять новенькую керамическую сковородку и треснуть любимого по темечку.

– А что? Она не чугунная, лёгонькая! Проломить не проломлю, а душу отведу! – рассуждала про себя Света, но, припомнив строгий наказ Матильды мужа не контузить и не калечить, вернулась к изначальному плану, аккуратно вычерченному на специальной торжественно-плановой миллиметровой бумаге.

– Могу, конечно, тебе сказать, что я тебя люблю, что хочу от тебя детей, даже внуков хочу! И чтобы ты их со мной растил. Понимаешь? Причём, желательно в живом и здоровом виде!

– Ээээ, в мёртвом виде я их и завести не смогу, – осторожно возразил Иван, ощутив, что атмосфера как-то сгустилась и малость искрит.

– Не боись! Юрист хирурга не обидит! – вздохнула Света, с сожалением пригладив Ванькину шевелюру.

– Только на это и уповаю… – рассмеялся Иван. – Не сердись. Я думаю, что Юлька освоится, и я перестану ей быть нужен.

– Милый, вот ты взрослый, а такой наивный! Слов нет, – Света вздохнула. – Ты можешь с ума сойти от переработки, а она посочувствует и запросит новые туфельки, крутой костюмчик и сумочку, потому что у всех такие уже есть, а чем она хуже!

Иван хотел было возразить, что с ума сходить не собирается, но заметил движение в дверях и судорожно втянул в себя воздух.

– Ты чего? Это же Рыжик, – Света невинно улыбалась.

– Ддда, я вижу. Это я так… Сон про рыжих котов снился забавный.

– Бывает! – согласилась Света, отвернувшись к мойке.

– Да, слючаетсяяя! – согласился и Рыжик, удобно устроив упитанный задик на боку Блэка.

– Чего? – ахнул Иван и лихорадочно оглянулся на Свету. – Свеет!

– Что милый? – Cвета выключила воду. – Ты что-то сказал?

– Я? Я сказал? Неее, я ничего такого… – Иван дико хотелось спросить, а не слыхала ли Света то, что сейчас произнёс Рыжик, но понимал, что тогда ему надо признаваться в том, что он и раньше внимал говорящему коту, и вообще уже не очень-то здоров.

Юлька позвонила с намерением поскандалить с братом очень вовремя! Иван прихватил смартфон, убрался подальше из кухни, уселся в кресло и приготовился общаться с сестрой.

– Юль, я же перевёл тебе на продукты! – попытался объяснить он свой отказ.

– Перевёл? Да что ты там перевёл? Пятнадцать штук? Копейки какие-то! Это же Москва! Тут цены! Ты понимаешь, что у меня есть потребности? – Юля рассматривала себя с зеркало и показательно негодовала. Нет, если бы не сегодняшний триумф, она бы продолжала гнуть линию бедной сиротинушки, которую жестокосердная мать последнего кусочечка хлебушка лишила. Но после её удачи, когда она уже видела прилетевший ей на карту гонорар за съемку, статейки в журналах о талантливой молодой актрисе, и очередь из режиссеров, которым страшно понравится её игра, вымаливать эти жалкие крохи ей стало как-то противно. – Я молодая девушка! Актриса! Мне в салон надо, одеться надо, я же как пугало хожу… И вообще!

Иван с усилием отодвинул от себя смартфон с мерзким голосом какой-то незнакомки, почему-то притворившейся его сестрой, приложил его к кресельному подлокотнику, чтобы хоть как-то заглушить эти звуки, и наткнулся на сочувственный взгляд Рыжика.

– Кирчииит? Я тоже так не люблю, когда кирчат… Особенно, когда просто так, – простодушно сказал котик. – А уж когда несправедливо ругаааатся, и вовсе так обиииидно!

– И не говори! – машинально откликнулся Иван и сообразил, что перешел к следующей стадии. Так только с ним глюк говорил, а теперь он отвечать начал!

Резко заболевшая от воплей Юльки голова требовала сочувствия, и он потрогал висок, в котором по ощущениям уже какая-то дырка должна была быть. Висок оказался цел, зато из смартфона, уже не так плотно прижимаемого к креслу снова послышался голос сестры:

– И спа!

– И спать… – автоматически подхватил Иван.

– Маиссссяяя? А чего ты маиссся? Это ж так просто деется! – кот протянул лапу и ловко сшиб гомонящий смартфон на пол. Гаджет, вместе с визгливым сопрано сестры покрутился по паркету и уехал глубоко под диван, где и затих в шоке. – И усё! И тишинааааа! Ты это… Обращайся, если что! – Рыжик потёрся об руку застывшего в неподвижности Ивана и поспешно удалился. Он учил свою роль целое утро. Поклялся собственными усами, что ничего лишнего не скажет, и вот теперь вспоминал, а это лишнее, оно какое?

Света аккуратно закрыла балконную дверь за Рыжиком и отправилась посмотреть, в каком состоянии Иван.

– Вань? Ванечка?

– Аааа? – вид у мужа был странный.

– У тебя всё в порядке?

– Не знаю пока… Смотря относительно чего в порядке… – философски ответил Иван и на глазах изумлённой Светы полез под диван.

Через полчаса она рассказывала об этом заговорщицам так:

– Смотрю я и думаю, что как-то мы перестарались! То ли он там прятаться собрался от реальности. То ли жить будет…

– Ну? А оказалось? – Марина вытирала слёзы, выступившие от смеха, кухонным полотенцем.

– За смартфоном полез. Рыжик всё-таки поимпровизировал и закинул Ванькин смартфон туда.

– И ничего я такого не делал! Я не мповиривал ни разу! Просто он такой расстроенный был, а эта, которая в звонилке сидит, так кирчала, так кирчала, а он так плохел-плохел, что я ему и сказал, что б он не маилсииии! – Рыжик опасливо отодвинулся от Лёхи, которому клялся усами ничего лишнего не говорить, но Лёха даже не пытался возмущаться – просто сил не оставалось. Он лежал, уткнувшись головой в сложенные на столе руки, и всхлипывал от хохота.

– И чего ты расстраиваиссссяяяя? Я ж не обидел его. Утешил токо. Котики умеют утешать! – Рыжик решил продолжить общественно-полезную деятельность, залез на плечи Лёхи, и придавил его всей тушкой. – Вот видишь, ты сразу не расстраиваиссссяяя.

– Рыженька, ты ж его придушишь! – Алёна оторвала упитанного и уютного котика и переложила его на свободный стул.

Лёха поднял голову, вытер рукавом лицо и заявил:

– Я понял! Во-первых, я никогда не женюсь! Если попадётся такая как Юлька, сразу можно сдохнуть, чтоб долго не мучиться. Во-вторых, я никогда не влюблюсь! Потому что…

– Если попадётся такая как Юлька, то ты реанимируешься и опять сразу сдохнешь? – заинтересованно уточнила Алёна, – Ладно, тут свидетелей куча, мы тебе припомним! Мы вообще не злопамятные, просто всё записываем!

Урс насмешливо пофыркал, покосившись на Айку, настороженно прислушивающуюся к тому, что происходило в детской. Так как Степашка мирно спал, она решила, что можно и со стаей побыть.

– Люди, ну ведь, правда, страшно же! – Лёха покрутил головой. – И чего это Ваня такой ло… Ой!

Светлана оскорбления мужа не спускала никому, и лёгкий, но меткий подзатыльник, прилетевший по лохматой Лёхиной голове, удачно оборвал неразумную фразу.

– Молчу, молчу! – Лёхе стоило только глянуть на моментально разгневавшуюся Светку. – Я вообще ничего уже не говорю.

– Вот и правильно! Так-то оно безопаснее! – Марина погладила Лёху по пострадавшему затылку. И пояснила. – Ты не прав. Иван не дурак и не лох, просто судит по себе. Он-то попросил бы только в самом крайнем случае, вот и думает, что его сестра такая же. Она действительно талантливая.

– Актриса… – добавил Лёха.

– Нет, что ты. Актрисы умеют играть разные роли, а эта – одну. Роль под названием: «Всё мне, всё мне и никому ничего больше». Зато уж её она играет филигранно!

Матильда хмыкнула, достала планшет и включила запись, присланную Колесниковым.

– Дааа, прям чуть сам не прослезился… – хмыкнул Лёха. – Бедняга Иван, с такой попрошухой действительно всё отдашь, и ещё виноватым будешь себя чувствовать.

– Смотри внимательно, учись узнавать таких, пригодится! – Матильда улыбнулась мальчишке, а потом повернулась к Свете.

– Ну, так что Ваня?

– В глубоком шоке. Решил, что переработал капитально, аж до галлюцинаций. А тут ещё и эта, – Света с омерзением кивнула на планшет, – Пиявища перезвонила. И давай ему опять впаривать, что он ей копейки даёт. А ей одежда нужна нормальная, и обувь, и ноготочки, и волосёнки! Я чуть не предложила последние повыдёргивать! Абсолютно безвозмездно! Так сказать, в порядке родственной помощи!

Матильда посмеиваясь кивнула:

– Да, такое предложение как-то само на язык просится.

– Аж руки чешутся, как просится! – Светлана хищно согнула пальцы.

– А что Иван? – осторожно уточнила Алёна.

– И так в шоке был, а тут и вовсе в осадок выпал. Я так понимаю, что раньше Юлечка была более осторожна, да, пару раз в подростковом возрасте её пробивало на лишнюю откровенность, но она довольно быстро возвращалась к образу милой несчастной девочки. А может и матушка ей подсказывала, что надо аккуратнее, не знаю… А тут она расслабилась, решила, что роль в рекламе уже у неё в кармане и понесло красоту писанную. Так Иван довольно долго сидел, и молча слушал её требования, а потом прицельно швырнул смартфон обратно.

– Куда обратно? – удивилась Марина.

– Как куда? Под диван! Сказал мне, что маяться он будет завтра, на сегодня, по заветам котика, это мероприятие отменяется.

– Надеюсь, ты не уточнила про котика? – Алёна насмешливо покосилась на Рыжика, который старательно делал вид, что его тут вовсе и нету.

– Сделала вид, что не расслышала, а когда Ваня ушел в душ, полезла под диван, отключила этот гадский гаджет и положила его обратно, туда, откуда взяла. Он там вообще очень хорошо смотрится. Мне прямо понравилось!

– Да, это наш малыш хорошо придумал! – поощрительно кивнула Рыжику Матильда. – Смартфоны – это такая беспокойная вещь!

– Ой, ба! Зря ты это сказала! – рассмеялся Лёха. – Рыжик же все наши смартфончики попрячет!

Когда он ушел из кухни, Матильда многозначительно посмотрела на котика. – Рыжинька, Лёше очень мешает его смартфон, пока не сделано домашнее задание!

– Он тоже маитсяяя? – наивные золотистые глазища вопрошающе глянули на Матильду.

– Очень! Очень мается и страдает даже! – серьёзно подтвердила Матильда. – Только он тебя теперь подозревать будет, поэтому, мы тебе приготовим алиби.

– Вкусное? – обрадовался Рыжик.

– Нет, вкусная будет награда, а алиби – полезное, – пообещала Матильда. – Только уточни у Мышки, куда она спрятала Лёхину бейсболку, которую он искал месяц по всей квартире и не нашел, туда и смартфон прячь.

– А почему ты не нашла? – удивилась Марина.

– Принципиально не искала. Бейсболка была с омерзительнейшей кровавой тварью, которая мне вполне могла присниться в кошмаре. Лёхе она очень нравилась, и я её натёрла кошачьей мятой. Чуточку. Для человека незаметно, а Мышка тут же избавила мир от лицезрения пакости. Очень капитально! Да, так мы отвлеклись! Светочка, ты планируешь использовать запись актрисы нашей расчудесной? – Матильда кивнула на планшет.

Света глубоко задумалась. Нет, если бы дело было только в ней, она бы Ване эту, с позволения сказать, игру, отправила бы сразу же. Но ему и так сильно досталось.

– Подожду, как дело пойдёт.

– Верное решение! – Матильда что-то черкнула в плане. – У девочки-красавицы послезавтра миг откровения, хорошо бы она ещё завтра Ивану позвонила…

Юля, взбешенная тем, что вместо отправки денег, Ванька сбрасывает вызов, звонила ему весь вечер! Вызываемый абонент находился вне зоны действия сети так упорно, что Юлька, наконец-то поняла, что он отключил телефон.

– Ну, погоди, Ванечка! Я тебе завтра всё скажу!

Весь следующий день Юля лелеяла планы. Нет, не по звонку брата, а по завтрашнему своему триумфу.

– Вы все, все увидите, какая я! – думала она, высокомерно поглядывая на сокурсников. – Локти будете кусать, а роль-то моя!

Вечером, вынырнув из облака красочных мечтаний, в котором её заметил Бондарчук и пригласил в свой последний блокбастер на главную роль, а там её заметил Спилберг… Юлька вспомнила, что она не осчастливила скандалом Ваньку.

Звонок раздался, когда Иван сел ужинать. Он покосился на экран смартфона и машинально поискал глазами диван.

– Вань, что? На работу вызывают? – Cвета застыла с тарелкой в руках.

– Не… Юля, – ему жуть как хотелось за неимением в кухне дивана, использовать мусорное ведро! Но чувство долга пересилило. – Привет!

– Ты ещё привет говоришь? Есть у тебя совесть или нет? Ты почему звонки сбраcываешь, телефон отключаешь, деньги не прислал? – заверещала Юля.

Она никогда не видела Ивана на работе и близко не понимала, что он вообще-то вовсе не плюшевый мишка или груша для битья. Пока он видел в ней маленькую девочку, которая нуждалась в помощи и защите, он много чего прощал и спускал ей с рук, но она и не позволяла себе сильно заигрываться, а тут её понесло…

– Так! Стоп! Я устаю до полусмерти, и твой визг терпеть не намерен. Ты живёшь в отдельной квартире, на еду денег хватает, одежда есть.

– Да что там за одежда… Это же старьё! А! То, что ты пуховик купил… И ты считаешь эту тряпку одеждой? Да его только пенсионерке одевать! Он немодный!

– Заработай на модный и купи! – отрезал Иван.

– Да! Я заработаю! Меня на съемки приглашают! Но учти… Я даже в интервью про тебя не вспомню! Скажу, что я единственный ребенок в семье! Если денег не пришлёшь, ты мне не брат! – орала Юлька. Ей почему-то казалось, что эта угроза должна страшно задеть Ивана.

– На здоровье! Удачи! – Иван отключил смартфон, не поленился, встал, дошел до гостиной и всё-таки закинул его под диван! – Нифига себе, как её понесло!

Света благоразумно помалкивала, пока он не успокоился, а потом уточнила. – Квартиру будешь продолжать оплачивать?

– Да жалко дурочку… Про какие-то съемки говорила. Наивная такая. Ещё полезет куда-то…

– Вань, давай спокойно подумаем, а почему тебе её жалко-то? Девочка жила в общаге?

– Ну, да… Она же домашняя.

– Ты общагу ту видал?

– Да я ж жил…

– Нет, ты в своей жил. Ты её общагу видел?

– Нет, конечно. Она не звала.

– Ну, так посмотри сейчас, – Света вынула планшет и показала на нём фотки, присланные коллегой. – У моей знакомой с работы дочка учится в том же вузе. Периодически ходит в гости к однокурсницам. Я попросила её пофоткать там. Смотри. Вот, комнаты, вот конкретно та, где жила Юля. Вот её кровать.

– Да ладно… Нифига себе! И это сейчас общаги такие? Как гостиница.

– Именно. Конечно, не поручусь, что все и везде, но тут условия очень и очень неплохие. Вот шкаф есть у каждой девочки. Стол, холодильник. Душевая и туалет. Вань! На каждую комнату свои!

Иван только зубы стиснул. Как-то не вязалась чистенькая, недавно отремонтированная и светлая комната со всеми удобствами с тем кошмаром, который описывала ему Юля.

– А вот её соседки, как-то не очень похожи на монстров, что обижают бедную девочку. Нет, понятно, что женский коллектив, это вещь нелёгкая, но если она не будет уметь общаться с ними, как она дальше будет учиться? Как работать в театре планирует? Там же везде женщины имеются… Можно, конечно, тебе и дальше ломаться на работе, ночных дежурствах и подработках, но ты же сам видишь, аппетиты только растут. Вроде как речь уже не о еде, а о фирменном шмотье, спа и маникюре. Да кто бы против – пусть делает, только не за счёт твоего здоровья, жизни…

– Психики… – почти беззвучно добавил Иван, которому ярко вспомнился вчерашний глюк, с которым он даже побеседовал. Впрочем, даже разговор с этим самым глюком был значительно приятнее общения с сестрой.

– И психики тоже, конечно! – согласилась Света. – Я понимаю, что ты чувствуешь за неё ответственность, но не оказываешь ли дурную услугу? Может быть, твоя мама не просто так не согласилась Юле деньги присылать? Может, она лучше дочку знает?

Юлина мама, выслушав визг дочки о скаредности Ваньки тоже пыталась дозвониться до сына, дабы воззвать к его жалости, но метод Рыжика под названием «Не майсссиии», оказался столь действенным, что Иван в относительном покое сумел лечь спать, а Света отправилась к Алёне.

– У тебя есть ненужная посуда? – ошарашила она её с порога. – Ну, не хлопай глазами, какая-нибудь надбитая, с трещинкой…

– Есть! – обрадовалась Алёна, – Вчера Бэк немного не рассчитал во время игры в салочки с Мышью и чуть не вписался в стол. Пара тарелок того… Чуть треснули, а я забыла выкинуть. И ещё есть подарок от нашей двоюродной тётушки из Казани, тарелки целые, но такие своеобразные… Они тоже не нужны.

– А! Это те, которые как арбузный срез? Давай и их!

– А что ты хочешь? – удивилась Матильда.

– Разбить! Молотком и с особой жестокостью!

– Ааа, ну, тогда в тряпку заверни, чтобы осколки не летели и бей на здоровье! – хладнокровно одобрила идею борьбы со стрессом Матильда.

Света минуты за три разделалась с жутким сервизом из шести тарелок, который тетке подарили к выходу на пенсию, а она с радостью передала младшей племяннице на свадьбу, ещё за полминуты расколотила две треснувшие после Бэка тарелки, и облегченно выдохнула.

– Полегчало? – сочувственно уточнила Марина Сергеевна у старшей внучки. – Понимаю… Только молоточек положи. Я вот в таком состоянии стрелять люблю.

– Заведу ружьё и тоже буду! – прищурилась Света, – А лучше залповую установку «Град», да, или хоть гранатомёт! Почему? Ну, почему так трудно-то? На работе с какими только вопросами не справляюсь, а тут?

– Так на работе клиенты чужие, а тут свой муж, да ещё любимый, – Марина погладила Свету по плечу. – Ничего-ничего… Первый год самый трудный. У меня знакомая в начале семейной жизни в супруга сковородку швырнула. Чугунную.

– И что? Попала? – c живым интересом уточнила Света.

– Смотря куда… Он увернулся, а в стенку, да, попала. Щербина вышла. Так уж сколько лет прошло, а он всё потихоньку убирает от неё тяжелые и острые предметы, когда она злится. И сын тоже. Так супруг впечатлился свистом чугуна над головой, что аж передал потомкам предупреждение не злить мать!

– Ванька не увернётся… Устаёт сильно, – вздохнула Света. – Ладно, он уже призадумался, может, чего и сообразит…

Рыжик озадаченно рассматривал груду битых черепков, а потом отправился к Урсу с вопросами:

– А зачем она миииськи побиилаа? – котик потрогал Урса лапой за ухо, привлекая внимание.

– Злится сильно, вот и побила, – объяснил Урс.

– На мииииськи? – удивился Рыжик, решив, что от Светы, на всякий случай, лучше держаться подальше и не сердить!

– Нет, на Ваню, при чём здесь миски? – Урс сам сообразил, что звучит как-то нелогично. – Ваню ей жалко бить, вот она и решила, что лучше так.

– Ваня… Даааа, Ваню молотком жааааалкоо! Он так смешно «мырг, мырг» делал… – поделился ощущениями от общения с Иваном Рыжик. – И маиииилсиии тоже… – Рыжик сочувственно покачал головой. А потом решил, что надо бы молоточек от Светы спрятать.

– Решит позлиться, а мииииськи не найдёт – всё же побила уже! Пойдёт и по Ване каааак трееееснееет! Неее, утащу и спрячу к Лёхиной штучке!

Матильда, озадаченно наблюдавшая за перемещениями молотка по коридору, решила уточнить, а не слишком ли Рыжик озаботился тем, что Лёха «маииитьсяяя от смартфона». – Если кот треснет молотком по его гаджету – воплей будет не оберёшься.

Она без труда выяснила у озабоченного и встревоженного Ваниной судьбой котика, зачем ему молоток, долго смеялась и клятвенно пообещала сделать специальный запас «миииисек» для Светланиного гневного настроения.

– Что ж такое-то, а? Кот! Ну, он же даже не совсем кот, так, котик, котёночек. Глупыш маленький, и то, беспокоится, волнуется. Хоть видел Ивана всего-то ничего, а тем не менее молоток тащил, упирался, чтобы Ваню защитить! А эта… Юля, – тут Матильде пришлось припомнить, что подходящей посуды в доме пока нет, а хорошую переводить из-за этой пиявищи – велика честь.

– Так вот эта гадость эгоистичная, паразитирующая и хладнокровная только и знает, как получше родного брата обобрать! Ну, ладно же… Ладно… – Матильда хмуро прищурилась и решительно добавила какие-то записи в свою плановую бумагу, не обращая внимания на метания по коридору вcтревоженного Лёхи, уточняющего у всех, а не видел ли кто его смартфон и почему Рыжик так загадочно говорит, что «Леше не надо больсе боятьсииии звонилку»?

Юля ждала Колесникова со скромной улыбкой на лице.

– Чего тянет-то? Ну, давай уже, говори! – мысленно подгоняла она режиссёра.

А он как назло говорил о том, что актёр должен был многогранным. Но наконец-то закончил нудить и объявил:

– Я выбрал и приглашаю Александра. Благодарю всех участников! Саша, поздравляю! Подойдите ко мне, пожалуйста, а все остальные свободны.

– Как Александра? – хрипло спросила Юля. – Вы ошибись. Вы хотели сказать, что приглашаете Юлию! Меня!

– Нет, не ошибся. Я приглашаю Александра. Вы бесспорно талантливо играете. Но только одну роль – профессиональной вымогательницы-попрошайки. Вы не в состоянии вникнуть в переживания и чувства других людей. Вам эти самые чувства попросту безразличны.

Колесников хмуро смотрел на девчушку. Да, кто-то бы начал говорить о том, что это же почти девочка, дитя. Но он видел чуть глубже. Он отлично умел отстраняться от собственных переживаний и воспоминаний, дал девчонке дополнительный шанс, который и показал, что он прав, и видит он не милую талантливую юную девушку, а беспощадную и безжалостную хищницу. Эта особа, с человеческой точки, зрения была попросту опасна для любого, к которому приближалась на расстояние «вцепиться и тянуть», а с профессиональной точки зрения – абсолютно бесполезна. Роль эгоистичной и жестокой содержанки особых актёрских талантов не требует.

Юля захлопала глазами. В её голове не укладывалось, как это могло случиться? Ведь это же она самая-самая! Она-то так хорошо уже всё продумала… Но вот смотрит на неё дядька, который сам того не зная, должен был, обязан был стать первой ступенькой к её триумфу! И смотрит так… холодно, недобро.

Юля сорвалась с места и под язвительный шепоток группы выскочила из аудитории. Нет, если бы она не вела себя так высокомерно и по-хамски, ей, может, и посочувствовали бы. Но сейчас однокурсники только радовались такому исходу.

Она долго рыдала в подушку, а потом решила, что явно Сашка какой-то блатной! Ну, точно же! Как можно было предпочесть его?

– И как смел этот поганый мужик, режиссеришка, тоже мне, сказать, что я могу играть только одну роль? Да я что угодно могу сыграть! – Юля гневно сверкала глазами! – Вот стану знаменитой актрисой, я его в порошок разотру! Я его просто уничтожу! А пока, раз гонорара не будет, надо Ваньку потрясти, а то вышел из-под контроля! Как вчера говорил! Хотя, это я не права. Не та роль. Так… Я оскорблена, я плачу! А почему? А! Этот Колесников ко мне домогался! Он не дал мне роль, потому что я ему отказала! Точно. Ваньку это пробьет на раз!

– Ваааань! Ваня! Мне так плоооохо! Вааань, он… Он хотел, чтобы я… Ваааань, я отказалась, а оооон, он меня выгнал, не дал роль! – рыдания с тонким, трогательным поскуливанием неслись из динамика смартфона непрерывным потоком. Нет, не прав был Колесников. Роль жертвы домогательств Юле тоже удавалась неплохо. Хотя… Это тоже не сложная роль для такой целеустремлённой девушки.

Иван ошеломленно слушал горький, с надрывом плач. – Юль, он обидел?

– Нееет, я отказаааала емуууу, и он… Вань, я не буду играааать!!!

– Аааа, вариант пять… – хмыкнула Света про себя, припомнив Матильдины и бабулины бумаги. – Нет, очень и очень неординарная у Вани сестрица! Рискует же… То есть рисковала бы, если бы не мы!

Ваня спешно закончил разговор и быстро начал одеваться. – Режиссёр, урод такой… Предложил Юльке…

– Нет, Колесников вовсе не урод, и Юля роль не поучила совсем не поэтому, – редко кому удавалось так Ивана поразить.

– А откуда ты знаешь? Ну, как его фамилия и почему роль Юле не досталась?

– Мне было тебя так жалко, что я решила Юльке помочь. Думаю, если она действительно талант – надо чуть подсобить по-родственному. Заодно и зарабатывать сама станет, тебе легче будет. Да ты сядь, сядь, никто её не обидел.

– Откуда ты можешь знать? – возмутился Иван. – Ты же не видела!

– И я видела, и ты сейчас увидишь, – Света специально подсоединила планшет к большому телевизору и включила запись.

Иван напряженно всматривался в предполагаемого обидчика сестры, и лишь потом уловил что-то удивительно знакомое в её словах.

– Что? Не понял? – он недоуменно оглянулся на Свету. – То есть… Это всё просто игра?

– Да ты дальше смотри. Она даже не смогла придумать, что тебе надо сделать, что ты смог ей отказать. Зато сама отказывать умеет. Смотри и учись! Вот как надо! Это тебе бесплатный мастер-класс от Юлии.

Иван сел и схватился за голову. Это так дико обидно и больно, когда понимаешь, что рядом был вовсе не тот человек, которого ты знал и любил, а кто-то совсем-совсем другой! Чужой, незнакомый. Жадно тянущий с тебя силы, деньги, время. Которому на тебя самого плевать…

– Я не хотела тебе это показывать. Но она же не унимается.

– Нет, всё верно. Спасибо, что показала. Я же чуть не сдох! Мне уже мерещится начало… Представляешь?

Почему-то говорить о говорящих котах было гораздо легче, чем о сестре!

Света обняла мужа на плечи и спросила, – А что мерещилось?

Иван открыл было рот, чтобы ответить, но Юля именно в этот момент позвонила, чтобы узнать, когда приедет брат.

– Никогда. Я только что видел твои пробы. Все три попытки. Не думаю, что роль театрального реквизита мне по душе. Квартиру больше оплачивать я тебе не буду, денег не получишь. Хочешь – возвращайся в общагу, она, кстати, шикарная, чтоб я в такой жил в своё время! Не хочешь, иди ищи работу. Не хочешь работать, вали обратно домой! Всё! Хотя нет, не всё! Запомни, не вздумай никому пытаться выдать то вранье про режиссёра. Во-первых, это уголовно наказуемое дело – клевета. А во-вторых, он тебя с землёй смешает за одну попытку. Поняла? Вот теперь точно всё!

Иван аккуратно, сдерживая ярость, положил смартфон на подлокотник кресла, а потом обнаружил рядом сочувственную рыжую кошачью морду:

– Опять маисссси? И чего ты никак не учисссиии? Тебе молоток принести? Нет? Ну, как хочешь! – произнёс глюк, ловко сшиб смартфон на привычное уже место под диваном, на глазах ошарашенного до немоты Ивана принес в зубах кухонное полотенце, прихваченное по дороге, заботливо закопал смартфон туда, отряхнул лапки. Вылез из-под дивана, забавно вывернул шею, заглянув, а надежно ли он спрятал вредную штуку, от которой всем так плохит, и тоном примерного ребенка объявил Свете:

– Я всё правильно сделал, да? Миииськи бить больше не бууудееешь? Нет? А то Матюша их ессё не запасла!

Иван снова исполнял свой коронный трюк, который так нравился Рыжику и тот счёл нужным это отметить:

– Свеета! Глянь, а он опять это делаииит. Вон, смотриии, мырг, мырг. Так смииишнооо!

Свете и самой было смешно, однако, припомнив, что у мужчин вообще-то нервная система гораздо менее устойчивая, а у супруга ещё и расшатанная сестрицей драгоценной и её актёрскими вывертами, нежно погладила Ивана по голове.

– Ванечка, родной, ты не пугайся, пожалуйста. Ты с ума не сходишь, это просто котик такой. Особенный. Говорящий. Рыжик, поздоровайся с Ваней.

– Здрасте, Ваня! – послушный Рыжик подобрался поближе и заглянул в глаза Ивану. – Свееет, а он чего-то сломааалсииии. Не мыргает больше.

Это Светлану добило, и она всё-таки не выдержала и расхохоталась. Утирая слёзы от смеха, она тормошила Ивана.

– Вань, отомри! Это не глюк, это реальный кот. Говорящий! Да что с мужиками так трудно-то? Я вот сразу осознала, что он настоящий! А Павел чуть не сбрендил!

Иван с трудом, медленно-медленно, словно у него что-то заело в поворотном устройстве, повернул голову и посмотрел на жену.

– Света, мне чего-то очень нехорошо. Ты, наверное, скорую вызывай. Психиатрическую.

– Да по поводу?

– Кот говорит. И так… Осмысленно. Вот этот! – Иван ткнул пальцем в Рыжика, а потом вдруг спросил. – А ты его тоже видишь?

– Ты что, ничего не услышал из того что я сейчас сказала?

– Если честно, не очень… – человеческая психика старается не допускать фатальных перегрузок, и при приближении к опасной черте старается вернуться к чему-то привычному, к банальному объяснению непонятного или чудесного. Ивану проще было поверить, что он болен, и последние объяснения Светы он невольно пропустил мимо ушей.

– Так, или ты меня внимательно слушаешь, или я сейчас сделаю что-то нехорошее! – Света опасно прищурилась. – Рыжик, тебя куда понесло?

– На кухиню! За часькой.

– Зачем? – Света сердито сдвинула брови.

– Миииську я не донесу, а Ваню жааалкоо! Ты его сейчас треснешь больно! А чаську я донесу за ручку, – старательно объяснил котик.

Иван помотал головой. – Свет, ты мне скажи, мне же мерещится и кот, и то, что он говорит, и то, что ты ему отвечаешь, да?

– Нет, ничего тебе не мерещится. Вот это кот, – Света для наглядности поманила Рыжика и подняла его на диван. – И он реально говорит. Правда, он ещё совсем молоденький, маленький даже и говорит как ребенок.

– Я и есть ребенок, то есть котёнок. Котёнок говорящих котов! – представился Рыжик.

– Вань, не замирай! Это реальность. Хочешь, не хочешь, добро пожаловать.

– Сссспасибо! – машинально отреагировал вежливый Иван.

– Так, пункт первый мы прошли! Кот- реальность, не мерещится, не галлюцинация, действительно говорит! Понял?

– Вроде да… – с сомнением кивнул Иван.

– Прекрасно! – одобрила его скромные успехи супруга. – Пункт второй: ты абсолютно здоров, психика в порядке, лечить её не надо! Я кота тоже вижу и тоже с ним разговариваю. И Ленка, и всё её семейство. Правда, Павлу фигово было, когда он пытался осознать, но он справился.

Ваня вздохнул. Не то чтоб с облегчением, но с некой обреченностью. – Свет, ну не бывает говорящих котов. Может, это коллективная, групповая галлюцинация.

– Я не эта… Не цация! И не глюция, и не глюк! – обиделся и надулся Рыжик. – Я тебе помогааюю, помогааааюю, а ты? Обииижааааешь!

– Ты почто котика обидел? А, Ванечка? – вкрадчиво уточнила Света. – И меня заодно!

– Тебя я не обижал! – вовремя осознав опасность, открестился Иван.

– А кто только что сказал, что у меня тоже глюки? У юристов только клиенты иногда бывают чокнутые на всю голову, а глюков не бывает по определению! У нас профессиональный иммунитет!

– Прости! – покаялся Иван. – Ну, как я могу это ещё объяснить? Как объяснить говорящих котов?

– Да очень просто. Они бывают и всё тут! Я, кстати, Ленке шоколадку проспорила. Она мне в детстве говорила, что коты говорящие существуют, а я не верила. Пришлось огромную покупать двухкилограммовую, чтоб с процентами!

– В детстве? – Иван вдруг призадумался, посмотрел на окно, а там густой белой пеленой падали крупные хлопья снега, напоминая, что вообще-то Новый год на носу, и память услужливо порылась в своих тайных, заповедных глубинах и выдала его детские волшебные воспоминания. Он как наяву увидел, как он у бабушки в деревне гладит огромного пушистого кота, и мечтает о том, чтобы этот кот умел говорить, как в сказке. Даже книжку ему показывает. Там на обложке огромное дерево с дуплом, а из него выглядывает красивый чёрный кот.

– Барсик, что тебе трудно, что ли? Вот этот же явно умеет говорить! Мне даже снилось, что он со мной разговаривал. Ну, скажи что-нибудь? – уговаривал он кота, а тот, явно жалея мальчишку, послушно и многословно с ним говорил, но только по-кошачьи.

– Мне так хотелось в детстве, чтобы они были!

– Мы есть! Чесено-чесено! И я есть, и Мяун есть, и Вася есть и Малуша есть! Невеста моя! Будущущая! – гордо перечислил Рыжик. – Только я её ещё не видал. И папу своего тоже не видал, а он, как и я, говорящий. То есть, это я как он! А мама у меня так не умеет, и меня гнала-гнала и сердииилася, и била, если я говорял, – пригорюнился Рыжик.

– Бедняга! – Ивану стало внезапно так жаль кота, что неправдоподобность ситуации, уже сглаженная его детскими воспоминаниями, куда-то отступила, начал таять и исчезать. – А как это у тебя получается? И почему ты маленький, если на вид взрослый совсем?

Рыжик посмотрел на Свету. – Ты расскажииишь? А то я по-уменому ещё не очень умею.

И Света рассказала. Говорила, а Рыжик дополнял её слова, кивал, переступал лапами, в конце концов, перелез к Ивану на колени и вещал оттуда.

– А ведь я думал, что всё, сбрендил окончательно! Кукуха уехала, – Ваня гладил котика, и осознавал уникальность ситуации. – А с другой стороны, кто бы сразу поверил?

– Лёша… Ну, почти сразу. И у Мяуна хозяйка, – доложил Рыжик. – И Матюша. И Алёна и Света.

– Уникальные люди! – похвалил Иван, притянув поближе жену. – Свет, я как в сказке оказался. Такой предновогодней!

– Ой, я мне можено будет в праздник говорять? – забеспокоился Рыжик.

– Конечно, можно, но только при своих! – разрешила Света.

– Это понятено, а то ещё у кого-то кукуха уедет. Интересено, а куда они уезжааають? А обратно приезжааають? А без них Новый год справилять можено, или он без кукух не наступаииит? – заинтересовался любознательный Рыжик. – А хито это вообще? Птичка, да? А где живёт твоя?

– Привыкай! – посоветовала Света мужу. – Это уже наступившая реальность! Но, по-моему, лучше Рыжик, чем твоя сестрица!

– Однозначно! – согласился Иван, невольно покосившись на диван, под которым таился смартфон, закопанный в кухонное полотенчико.

Алёна, узнав о том, как именно Иван пережил известие о Рыжике, и жалела его, и смеялась до слёз.

– Вот бедняга-то! И правда, кукуха едва его не покинула.

– Не говори это слово при Рыжике! – предупредила Света. – Он сразу пристаёт с вопросом, а где живёт эта загадочная птичка. – Кстати, а где вы встречаете Новый год?

– На даче хотели. А вы, разве с нами не поедете? – Алёна как раз хотела уточнить этот вопрос у сестры.

– Мы не помешаем? – Света как раз очень хотела. Ивану досталось за последнее время, и он реально нуждался в отдыхе, а его сестра вполне могла принести свою особу к дверям квартиры и начать ломиться с требованием поддержать сиротинушку! А могла и матушка приехать…

– Да ты что! Там же домина огромный. Я как раз очень-очень хочу! И все мои, а особенно бабуля! Она в прошлом году так за тебя переживала.

– И не напрасно. Я чуть не того… и как раз под Новый год. И Касю нашла. Ой, сколько же всего изменилось…

– Ты сама изменилась! Только не сердись, – смутилась Алёна.

– Да ладно тебе, чего мне сердиться, я молоток возьму и мииииськи… – расхохоталась Света.

Сборы на дачу вылились в тщательно спланированное и очень серьёзное мероприятие.

–Понятия не имею, как мы туда уедем… – растеряно чесал затылок Лёха, перебираясь через горы каких-то коробок и сумок. – А ещё живность!

– Уедем по плану, живность тоже не забудем, не переживай! – Матильда, походя выудила из очередной пакуемой коробки Мышь, и пригрозила: – Ещё раз застану – на хвост скотч приклею.

– Она говоряет, что скочу не надо, а вот ещё двух мышов она туда запихууууть не успела, – перевёл Рыжик.

– Мышь, какие мыши? Там же заморозка! – Матильда ловко вскрыла коробку с мясом из морозилки и всплеснула руками. – Мыши! Раз, два, три… Шесть штук, как с куста!

Игрушечные меховые мыши были безжалостно выселены из коробки, и страшно обиженная Мышка отправилась искать новое место для перевозки сокровищ.

Урс только хмыкал. Ему собираться было не нужно. Если рядом Алёна – он уже собран в любую дорогу. А если ещё и Ая…

– Не мешай мне! Что ты всё время под лапами? – сердилась Айка на пса. – Пойди к Бэку.

Урс, понурившись, уходил, но ровно через пару минут снова оказывался рядом. Бэк только понимающе фыркал. Он сам давно и прочно был влюблён в красавицу-догиню, которая часто попадалась ему в парке, поэтому друга понимал, как никто! Догиня даже не смотрела в его сторону, и Бэку оставалось только вздыхать о несовершенстве этого мира.

– Ая, не сердись ты на него. Ты же ему очень нравишься! – Алёна прекрасно видела все страдания Урса, и очень ему сочувствовала. – Стёпа спит, тебе запросто можно сходить и лапы поразмять…

– А ну как проснётся? – Айка переводила взгляд на кроватку, где сопел её хозяин.

– Я послежу! Честное слово! – Алёне и переводчик был не нужен, настолько выразительно Ая всё показывала.

Айка уже почти решалась пройтись с Урсом по лоджии, но там или шумно скакали кошки с Тенькой и Касей, или Бэк разминал лапы, или Лёха учил Блэка разным хитрым фокусам с собачьим свистком.

– Ну, ладно, может, хоть на даче у них получится пообщаться, – надеялась Алёна, в очередной раз увидев Айку в детской ровно через минуту после её ухода оттуда. – А то Урс прямо извёлся. Хоть бы побегать им наедине.

Матильда Романовна и Марина уже увезли безумное количество вещей, гору продуктов и море всевозможных мелочей, прихватив с собой Мышку, Алю, Рыжика, и Тень, которую пришлось уговаривать оставить дома килограмма два всевозможных погрызушек, честно натыренных у псов.

Света и Иван с собаками выехали следом, а Алёна бродила по внезапно опустевшим и гулким комнатам в сопровождении Урас и Бэка и поливала перед отъездом цветы.

– Так, цветы сделала, окна проверила, двери тоже, соседей поздравила, Максима покормила на полгода вперёд, впрочем, если его раскулачить, можно ещё пару лет хомячий корм не покупать… Жаба накормлена, довольна и улыбается. Кто бы знал, что они улыбаться умеют! Сверчки сытые. Всё вроде! Или не всё? Нет, точно всё! И уже почти праздник!

Дом-теремок засыпал, отдыхая и укрываясь снежной, чистой и ласковой тишиной. Это вовсе не одиночество. Нетрудно немного подремать, ожидая тех, кто приносит тебе радость, тепло, уют и заботу. Тех, кто дарит любовь и жизнь, это ведь так нужно любому дому!

А дачный дом радовался встрече! Тепло от батарей и печи встречало всех, кто входил с крыльца и словно нырял в чудесные запахи, смех, ворчание Бэка, которому на голову зачем-то лезли Тень и Кася, шорохи Мыши, которая обучала Рыжика охоте на игрушечных мышей, негромкие разговоры в детской, Лехины разглагольствования по поводу украшения ёлки.

Матильда Романовна и Марина довольно переглянулись, выглянув в окно кухни. Там Светлана, в приказном порядке велев Ленке отдохнуть, вывезла Стёпку на прогулку по заснеженному огороду.

– Вот прямо сердце радуется! – Марина отлично помнила, как она просила, молила Бога о старшей внучке. – Света тут, с нами.

– Да не просто тут, а наша в доску! – поправила её Матильда, во всём уважавшая точность. – И как так получается… Сколько лет живу, а всё удивляюсь.

Урс, убедившись, что хозяйка отдыхает, сопровождал Айку, Бэк прятался от приставучих мелких собак в сугробе, Блэк по-пластунски пробирался за домом, чтобы поймать сороку в подарок хозяину, а Светлана вдруг зябко поёжилась.

– Ты чего? Замёрзла? – Иван глянул на жену.

– Вспомнила прошлый Новый год. Словно холодом повеяло.

– Да, счастье, что тебе Кася попалась и патруль вас нашел! – Ивану приходилось видеть замёрзших насмерть людей, и он думать не мог о том, что и его Света могла бы вот так же…

– Нет, я не о том, как я в машине застряла. А о том, как плохо было до того. Куда-то бежала, бежала… Никто был не нужен. Столько всего важного мимо пронеслось. И вечно казалось, что мало денег, мало впечатлений, мало полезных знакомств, шмоток, статуса… Какая ересь!

– Ну, всё, всё, не плачь, – Иван обнял жену и случайно качнул коляску.

Стёпка открыл глаза, осмотрел встревоженных взрослых, ожидающих крика и капризов, покосился на темнеющее небо, с которого летели снежинки, и мирно улыбнулся.

– Вань! Я такого же хочу! – Света спрятала нос в воротнике пуховика. – Или девочку…

А в кухне переглядывались дамы… – Так, ты чего в этом году просить будешь? – Марина покосилась на подругу.

– Ну, как чего? Здоровья, жизни, благополучия, мира в семьях, радости и покоя…

– И я… И ещё… – Марина выглянула в окно на старшую внучку. – И ещё того, что они сами хотят. Обе!

Куранты звучали приглушенно, бокалы касались друг друга едва слышно, собаки чавкали и то, почти беззвучно. Даже Мышка не покушалась сбросить блестящий металлический чайник для большого бума. Все старались не разбудить Степана. Правда, он и не спал, а тихо-тихо и внимательно смотрел на два длинных собачьих носа, привычно виднеющихся около его кроватки.

– Чего ты тут ходишь опять? Иди к людям! – беззвучно фыркала Айка на Урса.

– Не могу я. Ну, пожалуйста, можно я тут посижу?

– Вот надоеда! Ребенок не спит, а ты маршируешь вокруг!

– Я же не просто так. Я тебе котлетку принёс.

– Ой, ну, ладно. Котлетку? – Айка ела уже несколько раз, но против котлетки устоять не могла, на это и был хитрый расчёт. – Если котлетку, то так и быть, можешь посидеть, пока я ем.

– А я не одну принёс, – Урс заботливо потыкал носом в подарок. – Ешь, я за щенком присмотрю.

Дом накрывало снегопадом, который приглушал звуки фейерверков, запускаемых радостными соседями. Тут жила тихая и спокойная радость, она как золотой тёплый свет согревала и освещала всех, кто собрался за столом, тех, кто дремал в комнатах и рассуждал о том, что некоторые псы не так уж и плохи, а местами очень даже хороши. Эта радость дотягивалась через телефонные звонки к близким и друзьям, и её не становилось меньше.

– Какая удивительная, непостижимая и странная штука – любовь! – думала Матильда. – Приходит в лютый холод и становится тепло. Возникает, кажется, ниоткуда и заполняет собой всё, всё, без остатка. Она прямо противоположна деньгам. Их, если из кошелька достал и отдал там становится меньше. А любовь отдай – вернётся сторицей. Невозможно её получить, купить, выгадать, она даётся даром, а стоит дороже всего. Слава Богу, что так. Как я рада! Спасибо!

Она подкладывала лакомства в тарелки сидящих за столом людей, радовалась тому, что дарила и тому, что дарили ей, и надеялась, что в Новом году в её семье будут и новые встречи, и радости, и это самое нужно и важное на земле чувство – любовь.

Новый год на некоторых людей действует странно. Ждёшь его, ждёшь, а он фрррр… взял и закончился! И вот уже, пожалте, нате вам, третье число. А душа-то жаждет праздника, размаха, продолжения банкета! А дальше, как назло, четвёртое, пятое и шестое января, и уже как-то даже обидно за праздник! Как же ж так?

– Нет, тем, кто ждёт Рождество по любому жить легче! – Матильда Романовна энергично раскатывала тесто. – Ждёшь себе праздника, никого не трогаешь, а то, там вон, прямо какой-то последний день Помпеи происходит!

Присутствующие на кухне невольно покосились в сторону улицы. Вопли перепраздновавших личностей, обиженных на реальность и решивших вернуть себе ощущение новогоднего торжества, отдавались эхом даже в дальнем лесу.

– Может, пойти объяснить, что нехорошо так? – Иван пьяных навидался на своём веку, на несколько жизней хватило бы! Нет, оно понятно, ну, выпил человек в честь праздника, ну, песню спел… Одну-другую-третью. Ну, фейёрверк запустил, и даже не себе в лоб. Ура, как говорится, товарищи! Уррряяя! И хватит уже. И повеселился и окружающих позабавил, и баиньки пора. А потом проспался и вперёд! Вот тебе стол ломится, вот телевизор натужно радуется, вот гости на подступах, или на улице – и погулять, и с детьми повозиться, и на лыжах пройтись, благо снега полно. Не хочешь лыжи? Понятное дело, у некоторых они и вовсе в разные стороны едут, или даже назад, против всех законов и правил. Ну, так найди себе дело или бездельничай на здоровье. Иногда так нужно просто поработать тюлюленем, чтоб ни-за-шо-ни-ку-да. Просто лежать и отдыхать! Или просто притвориться мишкой в берлоге. Вместо лапы – бутерброд или пирог, и спать-спать под мурлыканье традиционных новогодних фильмов и шлягеров, которые мы с младенчества наизусть знаем всей страной.

Так нет, некоторым непременно нужно приключения найти. И ведь находят! И себе на ту точку, из которой у нормальных животных хвост растёт и окружающих не обделяют. Хорошо, если получается только себе охвостье порадовать, и никакой беды другим не натворить. А ведь так далеко не всегда выходит.

– Ванечка, не связывайтесь. Почему-то мне кажется, что это само собой утихнет… Ну, может быть и не само собой… И сначала повоет погромче… – Матильда загадочно сверкнула глазами и Павел хмыкнул.

– Мам, я тебя в такие моменты побаиваюсь, ты как скажешь…

– Да уж, в Средние века решили бы, что того… Ну, этого… – Лёха просунул голову между балясинами лестницы и закатил глаза, показывая, что именно подумали бы в то время.

– Леш, ты застрянешь! – не поворачиваясь к нему, хмыкнула Матильда. – Впрочем, поздно, милый упираться, придётся уши намыливать.

– Бааааа! Блиин! Айй! – Лёха и, правда, с трудом достал голову. – Ну, как ты поняла, где у меня голова? Ты же не смотрела!

– Никакой дедукции у подрастающего поколения… – вздохнула Матильда. – Мариночка, объясни ты нашему отроку…

– Она тебя в чайнике видит, – хмыкнула Марина Сергеевна. – А что голова застрянет – было очевидно.

Леха нелогично оскорбился и, потирая подраспухшие уши, ушел к себе. Тем более, что уже хотелось поиграть – даром ему, что ли, смартфон новый подарили! А Иван так и сидел, блаженно улыбаясь и начёсывая Рыжика, дремлющего у него на коленях. Рыжик решил, что Ваня требует его пригляда, и старательно присматривал за забавным человеком.

Алёна, уложив Стёпку, прокралась на улицу, побегать с собаками, к ней присоединились муж и сестра. Они прекрасно провели время, перекидывая друг другу собачьи игрушки, и валяясь в снегу.

– У тебя Кася – норно-сугробная собака! – хохотала Алёна, видя, как Кася, прокапывает снежную целину на манер бура, который используют для рытья тоннелей.

– Она мышей ищет! – с сомнением ответила Света, – Я специально у Рыжика спросила. Кася тут, оказывается, в прошлом году нашла четыре мыши. В кустах каких-то. Как потом выяснилось, мыши были Мышкины, ну а моя терьерская барышня их всосала за милую души! И ведь я-то с ней целуюсь и обнимаюсь! Правда, Мышь за меня отомстила. Она так вопила, что я даже без перевода Рыжика поняла, в чём там дело. Так что Кася теперь пытается поймать себе десерт сама.

Волнообразное подснежное движение показывало, где именно Кася пробирается в поисках лакомства. За этой снежной волной внимательно наблюдали Бэк, Урс и Блэк. Тенька сидела за пазухой у Алёны и повизгивала, оказывая подруге моральную поддержку.

Павел вовремя остановил азартного Блэка, решившего помочь Касе и свалиться к ней на голову.

– А чего Иван не вышел?

– Отдыхает. Он на кухне релаксирует с нашими дамами, – Света боялась, что мужу будет скучно, а он просто усаживался в уголок и прикрывал глаза.

– Милая, мне так хорошо! – говорил Ваня с таким блаженным выражением лица, что становилось понятно – он не врёт.

– Ему, похоже, так этого не хватало… Ну, что бы кто-то по голове погладил, так, как маленького, пирог горячий вручил, говорил рядом о каких-то мелочах, но не о том, что он должен купить, и оплатить, и заработать… Я так поняла, что мать его и в детстве не сильно баловала, – хмыкнула Светлана, не подозревая, что вышеназванная дама в этот момент тарабанит кулаками в двери их квартиры. А, потом, нарвавшись на грозных соседей, утомленных шумом и воплями, пытается от тотального раздражения устроить грандиозный скандал. Впрочем, скандал успеха не имел, завершился позорной конфузией, и изгнанием склочницы из подъезда. Юлечка, в виде поддержки матери, подпевавшая на бэках, трусливо покинула поле боя в авангарде.

Павел, успевший с Иваном крепко подружиться, сочувственно покивал, – Да, уж, хорошо, что он хоть передохнуть может. Это ж с копыт навернуться можно, так работать, да ещё, ни секунды покоя не иметь.

– Ну, он недавно и так, едва в Кащенко не отправился… Рыжик его, конечно, от души поразил. Зато теперь как банный лист прилип. То мурлыкает, то детские песенки поёт, то спрашивает, что они означают, – рассмеялась Света, соображая, стоит ли выкапывать свою любимую собаку, или она сама справится.

– А! Так это поэтому они на два голоса пели про облака – белогривые лошадки? – хихикнула Алёна, прислушиваясь к воплям и взрывам петард подгулявших, и местами даже, перегулявших соседей.

– Ну, да… Я поначалу перепугалась, что Ваня всё-таки не справился со стрессом… А это он Рыжику объяснял, почему мимо белого яблока Луны и мимо красного яблока заката скачут облака. Правда, Рыжик сказал, что Луна похожа на миску молока, в которую кот потыкал лапой и там молочные круги. А закат больше всего похож на длинный кусок вкусного мяса, и ничего-ничего от «лябляка» там нет! Потом Рыжик стал рассказывать Ване, на что похожи облака, и тут я смылась, потому что от смеха уже едва дышала.

– Исключительно позитивный котик! – Павел чистил Бэка, вдоволь навалявшегося в снегу, и ставшего почти белым ротвейлером. – Я вот думаю, что обучение Стёпки словам пройдёт в ускоренном темпе, главное, чтобы он не рассказывал окружающим про закат-кусок мяса. Нас не поймут!

– Да уж… Сдаётся мне, что впереди у нас много-много интересного и весёлого! – подытожила Света, обнаружив свою снегонорную собаку прямо около собственных сапог. Мышь она не поймала, зато нашла абсолютно тайную нычку Блэка, и теперь довольно жевала подмороженный хрящ.

– Пойду я к детенышу, – Алёна погладила Урса. – А ты побудь здесь, я сейчас Айку сменю и выставлю из дома погулять и побегать. А то она так стережет Стёпку, что даже в снегу ни разу не повалялась!

Павел ушел с женой, зато из дома выскочила Айка, в сопровождении Ивана, который кутал в куртке Рыжика.

– Не замёрзла?

– Нет, что ты, глянь, как они носятся! На собак посмотришь, аж жарко становится! – Света указала на воспрявшего от присутствия Аечки Урса, который покорял воображение дамы сердца неимоверно красивыми прыжками над снегом.

– А чего он так прыгаит? – любопытная Рыжиковская мордашка вынырнула у Ивана около воротника.

– Радуется. Снег, побегать можно. Спустить тебя?

– Нееее, я уже вчера побегал, а потом меня Матюююша выкапивала, выкапивала, – вздохнул Рыжик. – У меня почему-то так не выприииигивается, а только провааааливаиться. Мышка говорит, что я толстун. А Аля говорит, что не толстун. Так я он или обратно нет?

Света утешила Рыжика, потому что Иван изо всех сил старался не расхохотаться, и внятно говорить не мог.

И тут вся честная компания услышала нарастающий, ни на что не похожий вой.

– Что это? – Света машинально сжалась в комок и с изумлением обнаружила у себя в руках Рыжика, а саму себя – за спиной у мужа. – Как он успел? – пронеслось в голове. – Я же ещё ничего не поняла, а он меня уже собой прикрыл.

Урс сработал ещё быстрее. Рявкнул и рванул к воротам вместе с Айкой и Бэком. Кася и Блэк стали как вкопанные около хозяев.

– Памагииите! Спааааасиииитеееее! Аааайййй! Маааамаааа…

Вот кто бы объяснил, почему великовозрастные лбы, прогулявшие весь рассудок вместе со здравым смыслом, и натворившие что-то, из-за чего прилетает вполне заслуженная ответка, сразу зовут маму? Она-то что? Насильно им в глотку заливала разнокалиберные напитки, образовавшие взрывоопасную смесь в том сооружении, которое они носят на плечах?

Из дома выскочил Павел, а за ним хохочущий Лёха, который из окна второго этажа издалека узрел источник и причину воплей.

– Народ, там такое! Такое!!! Я теперь понял, о чём Матюша говорила, когда сказала, что они сначала повоют погромче, а потом утихнут! Они к Кеше влезли и выпустили козла!

– Ой, блин! – Света, как и все остальные, отлично помнила Кешу. – Ой, я хочу это видеть!

Зрелище было и правда, завораживающее…

По улице плотно сбившись в толпишку, неслись пятеро нарушителей общественного порядка и спокойствия.

– Чего они не разбегутся-то? – удивился было Павел.

– Да кто ж им позволит-то? – сосед Фёдор с женой тоже вышли полюбоваться. – Кеша работу знает! Да ты сам глянь!

Один из стремительно трезвеющих типов, так опрометчиво влезших на территорию козьего выгула и сунувшихся в сарай, где жили козы, попытался было сделать рывок в сторону. Попытка была пресечена на корню ловкой подсечкой козлиных рогов. Не сильной, но вполне ощутимо намекнувшей, что ни-ни, беги в своём стаде, пока можешь бежать, а то ведь дело-то нехитрое… Переломать такому дурню ноги любой козёл может!

– Мммааама! – взвыл несчастный и ринулся к своим.

– Это отнюдь не мама, а Кеша на свободе! – Фёдор набирал номер Зины – хозяйки Кеши и озабоченно покачивал головой. – Не берет трубку. Это плохо, вообще-то. Она собиралась сегодня в гости к сыну поехать, и не одна, а с дочкой, зятем и внуками. То есть, там никого нет. Надо сходить, проверить, чего эти полудурки там натворили, а то если разбегутся козы – беда будет.

– А Кеша? – уточнил Иван.

– Да что Кеша? Бегает, развлекается… Я тебе честно скажу, ни сам жизнью рисковать не полезу, и другим не посоветую. Так-то он просто играет, а если его кто чужой попытается куда-то увести… Ой, ну это сразу к тебе надо обращаться, если от такого безумца останется что спасать, конечно!

– А он их не забодает? – осторожно уточнил Лёха.

– Не, глянь, лобиком бьёт, лобиком. Рога не опускает. И я тебе вот что скажу, ни один из соседей этих гавриков, не сочтёт, что наказание чрезмерное! В прошлом году, вы уже уехали тогда с дачи, они подожгли два вилка сена на ферме. Хорошо, что ветра не было, перекинулось бы на коровник, беда была бы жуткая.

– А как они ухитрились? Сено уматывается плотно-плотно, ещё и не загорится, влажное же, – удивилась Марина.

– Так бензинчиком плесканули. Погреться приспичило, – Фёдор развёл руками. – В позапрошлом году они в деревне, вооон там, полезли к девушке, она к бабушке на каникулы приехала. Ну, типа поухаживать решили спьяну, а кто знал-то, что девица кикбоксингом занимается? На ней же не написано! Она им быстро мозги на место вернула. Правда, орали они ещё громче, аж досюда слышно было! Ещё раньше, решили на кабанов поохотиться. Хорошо, друг дружку не перестреляли! Ой, короче говоря, каждый год какое-то веселье. Ладно, побежал я, проведаю козочек.

С Фёдором на всякий случай отправился Павел с Бэком, и Иван с Блэком. Урс остался охранять территорию.

– Хорошо, что сходили. Эти придурки замок сломали, дверь распахнута, козы по всему двору разошлись. Мы с псами быстро их вернули обратно. Фёдор говорит, что вроде как все на месте, кроме Кеши, разумеется.

Фёдору наконец-то удалось дозвониться до Зины, и та срочно выехала с семейством обратно.

– Ой, кошмар какой! Придурки! А если бы козы разбежались, а козлята? А если бы их собаки порвали бродячие? А Кеша? А ну, как забодал бы кого? – плакала Зина. Зять с сыном деловито ремонтировали порушенный пьяными дурнями забор, и крепили новые ушки для замка на двери козьего сарая. – И где сейчас мой Кеша?

– Разведка доложила, что он довёл идиотов до речушки и приладился было сталкивать их с обрыва, – расхохотался Фёдор, оторвав ухо от смартфона. – Де не пугайся ты. Они не сталкиваются, а полезли на деревья и там висят, а Кеша бодает.

– Кого? – ахнула Зина, ещё не пришедшая в себя после стресса.

– Как кого? Берёзы на обрыве, где эти чудики засели. Поехали?

К моменту приезда спасательной экспедиции к обрыву, на нём обнаружились берёзы, абсолютно трезвые и жалобно воющие козьи обидчики, которые как залезли так высоко не помнили, а как слазить будут и вовсе не представляли. Даже обрыв был на месте и речка, которая упорно не собиралась замерзать. Не было только одного – самого Кеши.

– Проклятый козёл? Уууу… Ууууу…

– Чего ты угукаешь? По-русски ответь! – строго велел Зинин сын.

– Ууууубежжжжал! – выговорил один из искателей приключений. – Уууудддачно оооочччень! А то ещё паррраа уууууддарооов, и я б того, кирдыкнулся бы!

– Да лучше б ты кирдыкнулся, может, хоть через сотрясение задницы в голову бы что влетело полезное! – в сердцах крикнула Зина. – Кееееешаааа! Гдееее тыыы?!!!

– Это она чего? Того хххадааа зовёт? – встрепенулись снятые с деревьев болваны. – Ой, я пошел…

– И я, и я…

– Идите-идите, если нам всем повезёт, вам Кеша на дороге встретится! – напутствовал их Фёдор. – Зин, ты не расстраивайся, мы его поищем.

– Да куда ж он убежал-то? Козличек мой… – Зина да хрипоты звала Кешу, и всё вытирала слёзы. – Он всегда бежал, когда меня слышал! Может, в лес убежал?

Фёдор вернулся домой в задумчивости. – Чё-то мне это не нравится… Во-первых, действительно, Кеша как хорошая собака. Если хозяйка зовёт – мчится как стрела! Голос у Зинаиды, прямо скажем, не тихий. Моя супружница утверждает, что она вполне может противотуманной сиреной работать. Тут-то она орала так, что меня чуть с обрыва не сносило, а козла нет, как нет. А потом, не понравилась мне одна её фраза! Ух, как не понравилась!

– Это какая же?

– Да что козёл в лес может убежать! – хмуро ответил Фёдор.

– Волки есть? – удивился Павел.

– Есть, конечно, как не быть. Только далековато отсюда. Они звери умные, к людям не лезут. Мышей в этом году от души уродилось, зайцев тоже полно. Еды им хватает. Я другого опасаюсь. Если Кеша на кабанов нарвётся, он же в драку полезет.

– Дааа, жалко козла.

– Эээ, анекдот знаешь? Бегут к мужику соседи и кричат, что на твою жену медведь напал. А он и отвечает, что мол, сам напал, пущай сам и спасается, я его не заставлял! Кеша свиней на дух не переносит! Никаких вообще! Вот в Сочельник развлечение у меня!

– Давай мы тоже поищем. Собак возьмём и походим!

– Ну, походите… – безнадёжно махнул рукой Фёдор. – Хуже не будет! Только если найдёте, сами не пытайтесь увести, Зине звоните!

Ночь перед Рождеством всегда особенная. Тихая и мирная. Снег, начавшийся в разгар операции по эвакуации чудиков с берёз, утих, разбежались плотные облака, и открылось огромное небо, полное немыслимого множества звёзд.

Павел, Иван и Лёха шли с собаками по дороге. Алёна осталась дома со Стёпкой, а Марину Сергеевну и Матильду Света повезла в маленькую деревенскую церквушку на Рождественскую службу.

Урс трусил по снегу, принюхиваясь к козлиному запаху.

– Под снегом особо не учуешь… – вздыхал Бэк.

– Да нет, запах-то у Кеши такой, что и под сугробом учуять можно, просто он тут навеселился на славу. Гонял этих ненормальных и туда и сюда, короче, везде отметился, – объяснил Урс.

Блэк ступал рядом с хозяином, не встревая в разговоры старших. Он понимал, что обоняние у него заведомо слабее, чем у Урса, и отвлекать пса-хранителя не считал нужным.

И вдруг, Урсу показалось, что некая тонкая полоска запаха чуть отличается от остальных следов. Он принюхался, зарываясь мордой в снег и гавкнул, привлекая внимание Павла.

– Ты что? Учуял что-то?

– Не что-то, а козла! – вздохнул Урс. – Была бы Алёна – поняла бы. Ну, или хоть болтун этот рыжий. А! Ладно, справимся обычными методами!– он подскочил к Павлу, потянул его зубами за край куртки и указал направление движения.

– Нашел след? Ну, умник! Тогда давай, действуй! – велел Павел.

Урс ринулся в глубокий снег, скрылся за кустами и деревьями небольшой рощи, за ним рванули оба пса, и пропали из вида.

– Слушай, Паш, а мы не зря их отпустили? Сейчас ещё собак не хватало разыскивать… – засомневался было Иван, через некоторое время.

– Не переживай. Если Урс показал, что нашел, значит и его приведёт и псы вернутся.

– Да вон они уже! Глядите! – Лёха подтянулся на ветке ближайшего дерева и осматривал окрестности с высоты. – Гонят красиво! Прямо треугольником идут. Урс и Бэк по бокам, Блэк сзади.

– Да не пошли бы вы куда подальше! Чего пристали? Я и сам домой приду! – злился Кеша.

– Вот и иди себе, а мы тебя проводим! – спокойно отвечал Урс. – А то опять начнёшь слежку и охоту. Тебе чего там надо было?

– Ты не понимаешь… Там такая козааааа! – Кеша тряс бородой и досадливо оглядывался на покинутый им по собачьему произволу и принуждению лесок. – Красавица просто! Комолая, стройная, ноги длииииныые, бородки только нет, а так – загляденье! Ах, какая! Я таких ещё и не видал

– Понятное дело, это потому, что это была вовсе и не коза, а лосиха. И если бы она сообразила, чего ты вокруг неё круги описываешь, развлекалась бы на весь лес! – не выдержал Урс. – А уж если бы тебя увидал её лось, то тебя бы больше никто не нашел. Разве что по весне, рога оттаяли бы…

– Да я б его! – взъярился Кеша.

– Ага, конечно-конечно, только если бы допрыгнул. Он повыше лосихи, и с рогами.

– Что, такими как мои? – фыркнул Кеша.

– Больше твоих во много раз и отростков куча. Они и друг друга убивают в поединках и волков могут расшвырять только так, даже медведя на рога поднять.

Кеша недоверчиво приостановился.

– Ты чё, серьёзно? Не верю, что такие козлы бывают!

– Ещё как серьёзно! Хотя, знаешь, давай, беги. Блэк, освободи ему дорогу. Зачем твоей хозяйке такой глупый козёл сдался?

– Чтооо?! Что ты сказаааал? – набычился Кеша.

– А что скажешь, умный? Бросил жен, детей, поскакал развлекаться… А жены и дети твои по всему двору разбрелись, хорошо, люди собрали. А потом? Потом и вовсе глазки стоить отправился какой-то чужой козлихе, тьфу, то есть лосихе! А у тебя там хозяйка плачет!

– Хозяйка? Козы и козлята? – Кеша дрогнул. Нет, он бы рванул во весь опор, но здорово устал, поэтому ограничился упорной рысцой.

– Зина? Собаки нашли вашего Кешу. Нет, не волнуйтесь, он жив-здоров и весьма энергично скачет к дому. Нет, не надо выезжать, мы скорее его доведём. Кидается? Нет, не кидается, он с собаками в ладах, так что идут всей компанией.

Павел написал сообщение Алёне, что они возвращаются, и козла нашли, и наконец, поднял голову. Так-то всё всматривался в снежные поля и перелески. А тут…

– Красота какая! – он даже приостановился.

– Да… Такое, только в Рождество бывает, да ещё, по-моему, на Крещенье, словно небо открывается, – кивнул Иван. – И ангелы поют на небеси, и волхвы за звездою путешествуют, и пастухи славят…

– А мы ведь сейчас как пастухи! – сообразил Лёха. – Вон, даже козёл имеется. Интересно, а почему пастухи-то?

Этот вопрос он обдумывал и пока вели Кешу, и когда его сдали на руки рыдающей уже от радости хозяйке, до возвращения Матильды и Марины Сергеевны из храма. Потом не выдержал, и пока накрывали на стол, а остальные были заняты попытками как-то угомонить расшалившегося Рыжика, спросил у неё.

– Они были люди простые, неученые. Им не надо было себя убеждать в том, что они видят ангелов на самом деле. Какой-нибудь фарисей непременно зарылся бы в писания, и выяснил, что это просто совпадения, и вообще наваждение, и в принципе померещилось. Примерно, как мы сейчас. А тогдашние пастухи умели видеть настоящее и видели ангелов. Умели чувствовать тепло солнца, вот и поняли, что от этого малыша, лежащего в яслях, идёт свет выше и теплее любых солнечных лучей.

– Ба, а почему не в доме-то? Как они в пещере очутились?

– Просто места не нашлось. Была перепись населения, все гостиницы были заняты, вот им и пришлось остановиться в пещере, где скот от непогоды укрывали. Больше никуда не пустили. Поэтому, есть такая традиция – ставить на окно свечу. В знак того, что мы рады принять Богородицу с младенцем, помним про них. Раньше свечи горели на окнах и в простых избах, и в лачугах, и богатых домах, это теперь подзабыли…

Леха примолк, а потом взял, да и поставил на подоконник подсвечник. – Как-то очень близко было небо… И пастухи опять же… – пробормотал он, зажигая огонёк и заботливо отодвигая его подальше от занавески.

– Маленькая церковь, старая-старая, говорят, при Фёдоре Ивановиче строилась, – тихонько рассказывала Марина Сергеевна Алёне.

– При ком? – удивился Лёха.

– Сын Ивана Грозного, – машинально пояснила Алёна. Всё-таки учительство неистребимо!

– Да, так вот церквушке досталось. Склад был, потом мастерские какие-то, росписи посбивали, так что сейчас только стены побеленные, – продолжила Матильда.

– Нет, в том крыле, которое слева, какие-то есть, – задумчиво добавила Света. – Я зашла посмотреть росписи, а там полутемно, только свечи горят и то немного. И мне… Вы только не смейтесь, мне показалось, что я в пещере стою. Там из окон свет падает, словно постелено что-то серебряное на полу, и так… Тепло… И разглядывать ничего уже не захотелось, просто стояла и смотрела на свечи.

Лёха послушал ещё немного, а потом тихонько выше из кухни, и почему все разговоры обязательно происходят в кухне, словно в доме других помещений нет… Подумал, и выбрался из дома.

Звёздное небо было действительно совсем близко, кажется, руки протяни и можно дотронуться до звёзд. Обычно так бывает, когда очень-очень холодно, только вот сейчас и мороз не ощущался.

Он немного побродил по дорожкам, протоптанным собаками днём, и оглянулся на дом. Его свеча, горевшая на подоконнике, была отлично видна.

– Ну, и хорошо! Тоже мне, удумали, не пускать! – проворчал он, – Ей, может, так хотелось, чтобы кто-то открыл дверь, и позвал их к себе домой!

– Лёш, ты там не замёрзнешь? Вообще-то праздновать пора! – открытая дверь дома выпустила на крыльцо прямоугольник тёплого света, Матильду, накинувшую пуховик, и Бэка, радостно свалившего Лёху в сугроб и проскакавшего прямо по нему, исключительно от радости бытия. – Да, кстати, имеется вопрос! Тебе лопатой помочь, или ты самовыкопаешься?

– Ба, мне лопатой не надо, а вот домой я уже иду. Это я так… Просто вышел посмотреть на ночь, на звёзды… Да, с Рождеством тебя!

– С Рождеством! – Матильда обняла поёживавшегося в свитере Лёху, запустила его и Бэка в дом, а сама посмотрела на звёзды. – С Рождеством нас всех!

Лёха ехал домой с дачи в оскорбленном молчании. Правда, про себя произносил целую речь!

– Что за подлость такая? А? Едва доживаешь до этих каникул, время тяяяянееетсяяяя, тяяяянееетсяяя, как какой-то резиновый удав, а потом, ррррраз и всё! И всё уже закончилось! И ничего больше хорошего не будет!

– Неправда, скоро весенние каникулы, а там уже и до летних недалеко! – бодрый голос Матильды ввёл его в ступор. – Ну, что ты так смотришь, как мышка, которую в кустиках застали?

– Я ж ничего не говорил… – промямлил Лёха.

– Ой, можно подумать, мне надо, чтоб ты говорил… И так всё видно по обреченной физиономии.

– Ба! И часто ты так можешь? – подозрительно воззрился на неё Лёха.

– Периодически… – расплывчато ответствовала Матильда, очень любившая так пугать некоторых особо впечатлительных клиентов. Как правило, после такого демарша, они полностью переставали запираться, развешивать у неё на ушах лапшу, спагетти, прочие макаронные изделия, и выкладывали правду.

– Тогда объясни мне, почему такое происходит со временем? То оно…

– Длиииииннное и неспееешное, – подсказала ему Матильда, – А то пролетает мимо, не успеешь оглянуться?

– Блин! – Лёха опасливо отодвинулся, – Ты на метле по ночам не летаешь?

– Я и днём не летаю… По статусу не положено! – утешила его Матильда. – Не бойся, глупыш. Я же точно так же как и ты раньше думала.

– А сейчас? Не так?

– Да чем старше человек становится, тем время идёт быстрее. Оно вообще – штука сложная.

– Это у всех так?

– Да, у всех, кто даёт себе труд задуматься. Остальные просто замечают, как выросли чужие дети. На них видно лучше всего, – Матильда рассмеялась – Вот на тебе мне не видно! Потому, что ты наш деть! Зато твои печальные раздумья заметны невооруженным взглядом. И ты не прав.

– Почему это?

– Ну, вот представь, что ты куда-то приходишь. Пришел ты такой, а тебя встречают с кислейшей физиономией и недовольством. Типа: «Чё, тут какой-то припёрсяяя»… Понравится тебе такое?

– Неее, конечно нет!

– Ну, вот, а у тебя по утрам часто такое выражение лица. День встретил, называется. А он в чём виноват?

– Кто?

– Да день же! Время, которое к тебе пришло. Ты можешь его провести или с такой кислотой на физиономии, от которой скулы сводит, или сказать: «Доброе утро, день! Я тебе рад. Как хорошо, что ты пришел»!

– Ну, чего ж хорошего-то, когда от каникул остаётся последний жалких хвостик! – простонал Лёха. – Я не могу радоваться последнему дню каникул, он уже отравлен шкооолооой!

–Можешь, конечно! Потому как совершенно неизвестно, какие сюрпризы тебе преподнесёт этот день! А даже если никаких, вежливость – наше всё! Особенно со временем! – рассмеялась Матильда, которая на самом деле, Лёху отлично понимала, но всё равно утром обязательно радовалась каждому дню.

– Легко ей говорить… – думал Лёха, доехав до дому. – Ну, вот чего приятного может случиться… Да ничего! Не-на-ви-жу школууууу!

Пока все выгрузились, разобрали, кого куда и что из вещей в какой угол ставить, силы совсем закончились. Хорошо, что Света и Иван принялись помогать и перетаскивать вещи, решив, что войти домой они прекрасно смогут и через дверь на лоджии. Чего уж тут… Какая разница-то…

А она была, и весьма существенная, потому что, в собственном подъезде их поджидала засада в виде милейшей сестрицы Ивана Юлечки и его же нежной матушки, в данный момент взвинтившей себя до состояния очень голодного саблезубого тигра.

– И куда это вы направляетесь? – остановила Свету и Ивана Марина Сергеевна. – У нас сейчас пир на весь мир будет! Зря мы, что ли пирогов напекли и кур нажарили перед отъездом?

– А я еду и думаю, чем так пахнет-то… – оживился Иван.

– Праздником!

– Это каким же?

– Как каким? Праздником противоядия будням! – провозгласила Марина, поддерживаемая Матильдой Романовной.

– Да, всё верно! Праздники не любят уходить, если им уютно. Они как кошки. Поэтому, вполне возможно и разумно, воспользоваться поводом и оставить их наподольше! Идите, мойте руки, будем торжественно ужинать! А завтра, в воскресенье – спим, гуляем в парке, вкусно едим приятные, лёгкоусвояемые блюда, и привыкаем к мысли, что понедельник – не конец света, вторник – ещё лучше, среда – середина засады, которая была и уже потихоньку проходит, четверг – маленькая пятница, а пятница – уже ура-ура жизнь удалась!

– Елки-палки, какая дивная философия… – Павел, погладил Бэка, доверчиво подсунувшего широкий лоб, и покосился на странно примолкшего Рыжика. – Счас споёт! – тихо шепнул он Алёне, только что покормившей Стёпку.

– А почемуууу? – ожидаемо заинтересовался Рыжик новыми фактами из людской жизни.

– Почему что, Рыжинька? – Cвета посмотрела на мужа, который так и застыл в радостном ожидании очередных перлов котёнка, и на Урса, выглядевшего так, словно он завыть собирается.

– Ну, почемууу так трудно у людей? У котиков вот есть день и есть ночь. Ночью можно и охотиться, и играть, и прыгать, иии…

– Понятно, кто по мне галопировал все эти ночи! – тихо фыркнул Павел.

– А днём – днём можно спать, и кушать, и спать, и вылизываться, и спать… А потом опять ночь! А у вас столько сложностей!

– Рыжик, людям вообще трудно жить! – вздохнул Лёха. – Я бы тоже хотел спать, есть и бегать. А чего только делать не приходится! Мне вот, может, сюрпризы обещали, а где они?

И тут как по команде залаяли собаки, а Кася и Блэк устремились на лоджию, указывая на перегородку между квартирами.

–Они говорят, что кто-то в дверь звонит, стучит и кирчииит так громко-громко! – перевёл Рыжик.

Иван было рванул туда, решив, что они или залили соседей, или ещё какой-то катаклизм случился, но был остановлен следующими словами Рыжика:

– А Урс, он слышит лучше всех, говорит, что кирчааат две тётьки. Так кирчаааат, чтоб ты дверь открыл и Жуле денег ещё даваааал!

– Жуле? – Света ощутила, что если бы глазами можно было метать молнии, от неё вполне можно было запитать средних размеров электростанцию. – А может, Юле?

– Может… – покладисто согласился Рыжик. – Да, Урс говорит, что я балбес, и она называетсяяя точечно как ты сказала.

Урс тяжело вздохнул и снова прислушался.

– А ещё Урс говорит, что тётьки эти вопюют давно-давно, потому как аж охрипли прямо. А тама ещё хтой-то вопит, что чичас кого-то вызовиииит. Потому как енто уже фулиганство! А разве они тоже фулиганиют как я?

– Рыжинька, они это делают гораздо хуже. Не учись с у таких тетёк! – погладила котика Марина.

– Полицию? На них полицию собираются вызвать? – Иван с трудом припомнил из курса кардиологии, где именно у людей сердце и обреченно взялся за то место, где его собственное сердце как-то неприлично лихо колотилось.

Звонок домофона, прозвучавший в Алёниной квартире, заставил подпрыгнуть уже всех присутствующих. Павел решительно прошагал к двери и снял трубку.

– Зятёк? Открывай двери, тёщщща приехала. Ну и тесть тоже!

Павел нажал кнопку, запуская родственников и расхохотался, заглянув в гостиную.

– Кому там сюрпризов хотелось? Лехё? А почему-то все приехали нам с Иваном. У него мать с сестрой и у нас обоих тёща с тестем!

– А тётьки всё вопяяять и вопяяять.. Теперь сами вопяяяять, одни-единёшииинькииии… – прокомментировал Рыжик.

– Так! – Светлана сверкнула глазами, дивным образом напомнив присутствующим какую-то из героинь скандинавского фольклора. – Рыжика – эвакуировать. Лёха, спрячь его! Бэк, сторожи, чтоб не вышел! Алёна – обезопась отца, а мать мне нужна! Счас будем клин вышибать клином!

– Эээээ, милая… – Иван поёжился, – Давай, я лучше с ними поговорю…

– То, что от тебя останется, будет годно только для длительной реабилитации, а у тебя в понедельник приём и дежурство. К тому же всё, что тебе не перекусит твоя матушка, обгрызёт наша. Нет, уж! Поверь мне, так будет лучше!

– Грамотное решение, – кивнула Матильда. – Главное, чтобы звуковой волной не снесло перекрытия…

– Ничего-ничего… Дом хороший, строился качественно. Выдержит! – оптимистично заметила Марина Сергеевна, выходя встречать дочь и зятя. – Люда, Володя, как вы загорели, как посвежели…

– Да, мы как нормальные люди к морю съездили! Накопили и поехали, а вот зятья мои не могли себе позволить дочек так побаловать! Что один – маленького ребенка на море свозить не может, что другой… Тоже мне…

– Люда, Люда, ну мы же договорились… Люда, ну какое море, Степашка крошечный совсем! – замученный отдыхом и мечтающий о понедельнике, как о манне небесной, отец Алёны и Светы, пытался успокоить жену, а увидев старшую дочь, чуть язык не прикусил и тихо спросил у собственной тёщи. – Мариночка Сергеевна, а чего это Света как валькирия выглядит? Она с Ваней не поругалась?

– Точно! Валькирия! – Марина нежно стряхнула с зятя снег, – Нет, не волнуйся, Володенька, всё хорошо, а сейчас будет и вовсе отлично! Давай раздевайся, мой руки, ужинать будем.

– А ты? Ты! Кого ты выбрала в мужья? – добралась до любимой темы Людмила, поднакопившая на отдыхе силы и аргументы

– Вот именно! Ты представляешь, мамочка! На моего мужа прямо охота идёт! – Света сделала знак, и Павел ловко уволок в другую комнату несколько деморализованного событиями Ивана, сориентировался и запихал его с Блэком в комнату, где был заперт скучающий Рыжик.

– Бэк, сторожи и не выпускай! – скомандовал он ротвейлеру, исполнительно прижавшему кургузым тылом низ двери.

– Чего? – насторожилась Людмила, имевшая отличный гончий инстинкт, гласивший, что если за кем-то гонятся, значит, этот кто-то кому-то нужен! И, возможно, даже тебе!

– Представь, его мать повесила ему на шею младшую сестру! И они много лет тянули из него деньги, а теперь, когда он решил, что хватит, надо всё в дом, в семью, они ломятся в дверь и вопят на весь соседний подъезд, чтобы он продолжал финансировать сестрицу.

– Да-ты-что? – в раздумьях уточнила Людмила. – Погоди-ка… Куда-куда они ломятся? В твою дверь? И вопят? Да что ж ты тут-то сидишь, лясы точишь! А ну, пошли! Попался нормальный мужик, и того защитить не может! Что у меня за дети такие бесхребетные!

Людмила воспряла как конь при звуках боевой трубы и широким, почти строевым шагом устремилась на лоджию.

Света, уходя за ней, обернулась и подмигнула присутствующим в гостиной.

– Ну, тушение пожара направленным пламенем – старый, надёжный и действенный приём, – несколько извиняющее развела руками Матильда.

– Мариночка Сергеевна, а они там друг друга не поубивают? – несмело уточнил отец Алёны и Светы.

– Они сейчас будут получать истинное удовольствие от ссоры и крика, – Марина подложила зятю кусок курицы. – Да ты ешь, ешь… Не волнуйся. Лёш прикрой дверь, а то как бы Стёпочку не разбудили этакими игрищами. Характеры, что поделать…

– Да, лучше всего направлять такие темпераменты друг на друга. И им не опасно, и для других не травматично, а то Иван уже за сердце хватается… Ну, куда это годится! Молодой мужчина, а так доводят! – Матильда раскладывала присутствующим угощение на тарелки, не забывая собак и кошек, послала Павла привести Ивана, но оставить Рыжика в эвакуации, передав ему мисочку лакомств с целью компенсации заточения.

– А Света? А Людмила? Я пойду, мама, она такая… – тут же забеспокоился Иван, прислушиваясь к отдаленным шумовым эффектам.

– Они получают гигантское удовольствие от общения! Поверьте мне! – Марина ласково усадила Ивана рядом с тестем. – Ваня, ты не пугайся, милый, но иногда женщинам бурного темперамента нужно выпустить пар.

– Да уж… А то, прямо клапан срывает! – с видом знатока закивал Владимир.

– Вот! Володя женат на моей дочери уже около тридцати лет, ему-то верить можно!

Света шла за решительно настроенной мамой и посмеивалась. Было очень похоже, что милейшую Элеонору Викторовну Градову ожидал сюрприз! Нет, теоретически, с её вокальными данными, Элеонора Викторовна, конечно, могла рассчитывать на победу в поединке, но только не со Светиной мамой.

– Ну, понятно, комиссию она прошла, директорство ещё на пять лет ей продлили, квартирантов, скорее всего, сейчас нет. Вот и осмелела. А тут Юльчик… денег хочет, а мама с деньгами расставаться не любит, ибо привыкла, что платит Ваня. Да ещё, небось, сегодня-завтра надобно обратно в Ярославль уезжать. На работу же пора! Вот и ломится. Нет, всё логично. Козыри исчерпаны, меня она считает рафинированной московской фифой… Хи! Ну, ладно, вот и пусть с матушкой пообщается!

Людмила Алексеевна, пока родители работали на севере, жила у бабушки с дедом на берегу Черного моря.

– Марина, Лёша! Ну, что вы! Какой север! Ребенку нужны фрукты, солнце, воздух, море! Тут всё есть. Дом большой, сад огромный, море – вот оно под боком! Вы что? Нет-нет! Это дело решенное, Людочка остаётся у нас! – распоряжалась папина мама, а дед покорно кивал головой. Вот так и получилось, что Люда всей своей натурой впитала не только витамины и солнце, но и стиль общении и, главное, ссор!

Ах, как умеют ссориться южные женщины! То ли солнце так действует, то ли ещё что, но это ж заслушаться можно, причём, особенно и не напрягаясь. Всё отлично слышно аж с другого конца посёлка.

Нет, есть, конечно, и сдержанные, с ровным характером, спокойные, разумеется есть! Но уже если человек любит погомонить, то под южным небом делает это как-то с особенным смаком!

Кумиром маленькой Люды была соседка тётя Роза. Вышла она замуж за видного парня родом из Краснодарского края, прямиком из Одессы. Приехала к мужу, но говорка, манер исполнения сольных партий и неистребимого чувства юмора не утратила и через тридцать лет брака. Свои дети у соседки подросли, внуков пока не было, и она с наслаждением возилась с маленькой и хорошенькой блондинкой Людочкой.

– Это ж не ребенок, а какая-то сладкая конхветка! Утю-тюшечка… Деточка, ты если желаешь что-то покушать, только скажи тете Розе, тётя Роза усё изготовит у лучччем виде! Таки с пылусжару! – ворковала Роза, тая от умиления, и тут же переключалась на вечную свою неприятельницу – соседку Раису из дома напротив.

– А вот к той прокисшей особе не ходи, это ж не дама, а целая лимонная роща на тонких ножках и с золотым оскалом! Ты ж посмотри на эту личность, ой, таки лучччче не смотри, нечего аппетит портить!

Ответ Раисы обычно не слышал никто, потому как Роза включала фортиссимо, и вещала на всю улицу:

– Таки некоторым, не при ребеночке сказано будет, особам, почти что позорящим женский род во всех его пониманиях, не стыдно? Таки я сейчас подробно изложу, насколько стыдно мине, что я не можу повернуть свой дом к ней задом, а тож смотреть тошно!

Получасовой монолог тёти Розы обычно заканчивался попытками Раисы метнуть в обидчицу что-то потяжелее, весомым Розиным ответом, и судорожным отползанием с поля боя свидетелей беседы. От смеха дышать у них получалось через раз.

Люда чувством юмора не обладала, но вокальные данные имелись, сильный характер только крепчал и возрастал, стиль южных перепалок нравился, а бойцовские качества развивались пропорционально поверженным противникам и противницам.

Короче, мастер голосовых боёв, с неожиданным для данных широт темпераментом, неумолимо шел к сотрясаемой ударами и воплями двери дочкиной квартиры.

– Это ж что, у свекрови твоей совсем тормозов не имеется, да? Берега попутала? – даже несколько удивилась Людмила, подойдя поближе, и выполняя обязательные контрольные фырканья для разминки.

– Нет, просто злится. Я не позволила тянуть деньги с Ивана, показала ему, как его сестрица на камеру сыграла сцену выпрашивания денег. Один в один как у него просит. Навык отточен. А потом показала фотки общаги. Вот, глянь.

Света быстро пролистнула фото. – Вот Иван и решил, что хватит с него кровь пить. У него семья есть, а у сестры есть очень приличное общежитие. А то пошло, еда, квартира, одежда, ноготочки, спа, салон, крутая одежда…

– Че-го? Спа? Ноготочки? За ваш счёт? – Людмила до сего момента и не представляла себе всю глубину пропасти, куда чуть не рухнул бюджет дочкиной семьи. – Чего ты мне сразу не сказала? Я б её!!!

– Из общего бюджета он брать отказался. Стал больше дежурств набирать, – со вздохом ответила Света.

Зять, только что бывший ничтожеством и жалким типом, даже не вывезшим жену на море, сразу стал положительным мужчиной, жаждущим благополучия в собственном доме. Только вот…

– Так это же и надорваться так можно! – осознала Люда. – Ты чего мужа не бережешь? Вот дети у меня! Ээээх, и в кого вы обе такие… Бесхребетные! Родного мужика так не беречь! А ну… Открывай! Счас они у меня ноготки-то свои сами пообгрызут и спа закусят! В кои-то веки попался нормальный мужик и того загубить? Ну, все ж знают, что у врачей работа нервная, а уж у этих… И того нервеннее! Так нет, ещё и эти… дармогрызки…

Света довольно вздохнула. За Ваню можно не опасаться. По крайней мере, в ближайшее время тёща его любит!

Она решительно подошла к двери и, открыв замки, широко её распахнула.

– Добрый вечер Элеонора Викторовна и Юля! С прошедшими вас праздниками, всего вам того, что нам желаете! Познакомьтесь – это моя мама, Людмила Алексеевна. Мама, это моя свекровь и золовка. Ты не смотри, что они такие красные и запыхавшиеся, это они стенобитными орудиями работают. Да, позвольте уточнить, а что это вы тут устроили?

– Ааааа! Юлька, смотри, я так и знала, что они дома сидели все эти дни! – взвыла Элеонора, не обратив никакого внимания на какую-то там мать…

– Нет, что вы, мы только сегодня приехали, – вежливо ответствовала Света.

– Да что ты врёшь-то? Мы тут с утра!

– И что? – Света подняла безукоризненные брови. – У нас два входа в квартиру. Нет, не через окно. Я метлу в ремонт отнесла, так что пока своим ходом. Единственное, жаль, что я вас только сейчас услышала, столько времени потеряла!

– И продолжаешь это делать! – сухо заявила Людмила. – А ну-ка, гостьюшки дорогие-незванные, заходите, не стесняйтесь. И так уже весь подъезд взвинтили, небось!

Непоколебимое Людмилино «что люди скажут» тоже было родом из бабушкиного дома, окруженного фруктовым садом.

Элеонора и Юлия смело шагнули через порог, дверь захлопнулась, и соседи вздохнули, кто с облегчением, кто с сожалением, в зависимости от темпераментов и любви к покою да тишине.

– Ну, и что это вы тут себе позволяете? А? – Людмила начинала всегда тихо – для затравки и разминки голосовых связок. Этакая гамма перед арией.

– Да ты хто тут такая? Где мой сын? Ты! – пируэт в сторону абсолютно безмятежной Светланы. – Куда ты, пакость крашеная, дела моего Ванечку! Чем опоила, что он мать родную и сестру-сироту обездолил?

Юлька старательно приняла вид сиротки Марыси, чему сильно мешал макияж и дорогая одежда.

– Где тут сирота? Вот эта девица кровь с молоком? И сколько ж лет этой бедняжечке обездоленной? – уточнила Люда у дочери.

– Девятнадцать, – проинформировала матушку Света.

– Да-ты-что? И она до сих пор висит на шее брата? А с какого перепуга позвольте уточнить?

– Он обязан! – взвизгнула нежная мать Вани.

– Неа… Семейный и Гражданский кодекс вам в помощь! Процитировать? – Cвета лениво разглядывала ногти.

– Да пошла ты, выдра, со своим кодексом! Он обязан! Я его родила, кормила, растила, одевала-обувала, ночей не досыпала!

– А вот это как раз и были ВАШИ обязанности. Правда, выполняли вы их не очень-то… Потому что, уже в подростковом возрасте он начал подрабатывать и деньги вам отдавать. Сам себе нужного не мог позволить, а вас и Юлю баловал. И продолжал это делать до самого последнего времени. И все ваши усилия и вложения уже давно окупил. Одно осталось – любовь. Вы же его любите?

Неожиданный вопрос заставил Элеонору примолкнуть, но только на миг.

– Я-то да! А вот т…

– Если любите – дайте ему возможность пожить спокойно. Он работает как проклятый, а ещё и Юлю пытался обеспечить. А у неё запросы ого-го.

– И правильно! Она – молодая девушка, а он – мужчина! Должен обеспечивать запросы! – взвилась Элеонора при полном согласия попискивании Юли.

– Не, мам, ты права. Я только время трачу. Давай, твой выход! – Света широко улыбнулась.

– Вот именно, что тратишь! – согласилась Люда, и…

Вначале, в краткие моменты, когда она вдыхала очередную порцию воздуха, Элеонора ещё пыталась пробиться и что-то высказать, но её жалкие потуги не шли ни в какое сравнение с великолепным, сочным, ярким и образным языком южного скандала!

– Да вы ж посмотрите, люди добрые! – взывала Людмила, отдавая дань своей наставнице тёте Розе, – И что ж твориться-то? Ро́дная мать сына готова угробить во цвете лет на побрякушки для этой актрисульки недоученной!

Света, выполняя функцию «добрых людей» послушно смотрела на наливающуюся дурным цветом Элеонору и мимикрирующую под цвет белых стен Юлю.

– Вы ж только гляньте, какие паразитки на чужой-то порог прибыли! Чужие чистые двери пачкать своими-то жадными ручонками! – Люда раскраснелась, похорошела, и с одобрением покосилась на себя в зеркало. Она всегда расцветала от хорошей перепалки.

– Да ты… – очередной раз донеслось что-то от сватьи.

– Молчи, мать-ехидна! – припечатала её Люда голосом, от которого нервно вздрогнули чашки и задрожал обоими моторами холодильник на кухне. – Где ж это видано! Этой заразочке спа и ноготочки подавай, а сын родной помирать должен на работах? Да обойдётесь обе! Перетопчетесь, ехидны сумчатые! А тыыыыы… – Люда повернулась к младшей «сумчатой ехидне» – Ты совсем совесть потеряла, да?

Юля нервно сглотнула и отступила поближе к входной двери.

– А девица-то как раз не дура! Сразу поняла, что толстый лохматый зверёк с Крайнего Севера совсем рядом, и после этого ей уж точно ничего не обломится, – подумала Света.

– Да ты! Да твоя крыса-дочь! Почему Юля должна жить в гнусной общаге? – прорвалась в эфир Элеонора. И тут же была заглушена глубоким и звучным голосом Людмилы:

– Ты на свою-то посмотри… Дездемона недоделанная! Ты ту общагу видала? Не?

– Видала! Чтоб твоей там жить!

– Света, фотки! – рявкнула Людмила.

Света пожала плечами и подала смартфон.

– Во! Это что, по-твоему, плохо? А это, а это?

– Да что ты мне какую-то фигню тычешь! Юля меня в такой ужас водила!

– Юлечка, милая… А куда ты маму-то водила? А? Я же сейчас могу взять и отвезти её в ваше общежитие! – нежно пропела Света.

– Да ты… Да чтоб моя дочь мне соврала? Да как у твоей мочалки язык повернулся? Юля! Скажи им! – Элеонора, гневно раздувая ноздри, повернулась к дочке, которая старалась растечься по стенке и сделаться как можно менее заметной. – Юля?! Юля!

– Аааа, так это твоя красотуня решила и на тебе лапки погреть? – возликовала Людмила. – Обвела вокруг пальца цельную директрису школы! Маладцаааа, далеко пойдёт!

– Юлия, немедленно объясни мне! – рык Элеоноры был так блистателен, что даже Люда покосилась на новую родственницу с одобрением.

– Мааам, ну, я сначала ошиблась, а потом не сказала… – промямлила нежная Юлечка.

Собственно, на этом сражение и закончилось. Стороны выдохлись, прониклись к друг другу неким опасливым уважением с одной стороны, и лёгким пренебрежением с другой стороны. От чая, любезно предложенного Светой, Элеонора с омерзением отказалась.

Новое требование предъявить Ивана, или объяснить, что у него с телефоном, было проигнорировано. Света сказала только:

– Если действительно что-то случится, можете звонить мне, я проверю, на самом ли деле случилось, и передам. Когда немного придёт в себя от ваших вывертов – может и уберёт вас из черного списка, но пока оставьте его в покое. Ему надо просто восстановиться. И разберитесь с этой юной мошенницей, иначе, я с ней сама разберусь! Кстати, будет врать, что к ней домогался режиссер – не верьте. У меня видео есть их общения.

Этим была поставлена последняя точка в атаке на Ивана. Элеонора прихватила дочь за воротник и очень мрачно удалилась. Юля перебирала ногами с видом осужденного на казнь, но шла покорно, собственно, деваться-то ей уже было некуда.

А Людмила и Света пришли в гостиную с видом людей, одержавших блестящую победу!

– Ванечка! – провозгласила тёща и Иван испуганно вздрогнул. – Ваня! На вашей сестре пахать можно! Так что пусть она идёт работать, или возвращается в Ярославль, но не лезет в вашу семью! И мне кажется, что я донесла это мнение до вашей матери!

– Это точно! Мама, ты просто великолепна! – не покривив душой, заявила Света, тихонько подмигнув мужу и шепнув ему: – Не волнуйся, все живы, разошлись шумно, но без телесных повреждений.

Кот Рыжик уныло рассматривал себя в зеркале. В зеркале отражается взрослый кот, а так-то он малыш, котёнок.

– Скууууучно! – сообщил он своему отражению. Отражение сочувствующе открывало рот, и это давало некоторую иллюзию разговора. – Все заняты, а на меня никито-никито не обращает внимания!

Всё действительно были заняты. Урс и Айка о чем-то беседовали на лоджии, и туда Рыжика не пустил Бэк.

– Почемуу? Ну, почемууу низяяя? – расстроился котик. – Они вона какие сурюёзные, а я их повеселю!

– Не надо их веселить, им бы хоть немного пообщаться, чтобы никто под лапы не лез! – вздохнул Бэк. – Не мешай ты им хоть немного!

Котику пришлось удалиться, ворча про себя, что никому он никогда не мешал, наоборот, вовсе даже, помогал вовсю. А тут, вона как! Мешаааает!

Рыжик бы поиграл с Касей, та всегда была рада весёлой возне, но пройти к ней можно было только по голове Бэка, а потом по лоджии, где не надо было лезть под лапы Урсу и Айке. Они, наверное, всё-таки не порадуются, а котик не любил, когда ему не рады.

Ладно, Рыжик отправился к Тени. Она, обычно, тоже любила поиграть, но именно сейчас как назло была очень-очень занята грандиозной склокой с Мышью.

– Я не трогала твои помпоны! У меня своих отгрызенных куча, – рычала Тенька, скаля белоснежные зубки.

– Покажи! Покажи свою кучу, может, это моя! – шипела Мышь

– Да ничего подобного! Я не знаю, где твоя куча, которая была под шкафом.

Белоснежная, тихая Аля, которая склоки ненавидела, только рот открыла, уточнить, как же Тень не знает, если точно указала предыдущее местонахождение меховых штучек, но, сообразив, что Мышь пропустила это мимо ушей, решила не раздувать склоку.

Рыжик вздохнул. Встревать, когда ругаются, он тоже не любил.

Отправился на ближайшую кухню, где его тут же случайно обсыпали мукой, отряхнули и попросили под ногами не путаться.

– Под лапы не лезь, под ногами не путаииися, чего у них везде по лапы, то ноги, то обратно лапы! И никомууу дела до меня нетутииии… – вздыхал Рыжик.

А в детскую он и сам не пошел, потому что там гудел Стёпа, у которого резались зубы. Рыжик ему очень сочувствовал, сам отлично помнил собственные переживания по этому поводу, но помочь ничем не мог.

– И опять же! Я, когда зубы резались, всё кусал. А ну, как и он кусает? – Рыжику сразу представился розовый бесшерстный Стёпка, у которого вырастают острые кошачьи зубки, и он ими впивается в хвост Рыжика.

– Неее, я луччче погодююю! – размышлял Рыжик, зависнув над аквариумом, в котором не было воды. Ну, почти не было, только в специальной плошке. Зато, там были коряги, какие-то зелененькие листики и мох, на котором сидела жаба.

– С тобой тоже не поговорить и не поиграть! – пожаловался жабе Рыжик. – Только и знаешь, языком плюхать и лопать этих… Прыгучек. А я? Мне-то что делать? Был бы я жабом, я б тоже за прыгучками охотился. Был бы птишшшкой – летал бы! – тут Рыжик представил, как он летает, взмахивая лапами и хвостом и аж прижмурился. Попытался взлететь, и позорно грохнулся со столика, на котором стоял жабий дом. – Нееее, я, всё-таки, не она. Не птишшшка! – решил Рыжик, лёжа на полу. – C одной стороны, я – котик! А котики ловят мышей! С другой – тута мышей нетути! Только кошка Мышка, но она сама кого хочешь поймает и понадкусывает.

Настроение Рыжика точно соответствовало такому человеческому настроению, про которое обычно говорят: «Он ищет приключений на…», ну, мы все знаем на какое место, так что можем спокойно продолжить фразу: «на собственное охвостье»!

Как правило, тот, кто ищет этаких приключений, их находит с избытком и ещё чуть-чуть (а может и гораздо больше этой чуть-чути, всякое бывает). Так получилось и с Рыжиком. Закон-то общий для всех. И для людей, и для животных. Впрочем, этому закону активно помогает случай. Вот если бы хомяку Максиму в этот самый роковой момент не приспичило поесть, ничего бы и не произошло. Но никакие предчувствия его не посетили, поэтому, он начал громко, прямо скажем, вызывающе громко, грызть орешек.

– О! А ведь этот… Как его там… Он почти что мышь!

Семейную сагу о том, как Мышка поймала Максима, прятала его в стенном шкафу и пугала хомяком врагов, Рыжик, конечно же, слышал. И загорелся новой идеей!

– Выпущу этого зверя, поохочусь, попугаю им кого-нибудь, а потом верну на место, и никто-никто ничего и не заметит!

Идея Рыжику понравилась очень. Правда, как именно выпускать хомяков, он точно не знал, но видел, как чистят хомяковый дом.

– Тута есть такие щёлкалки по бокам. Вот щёлкалка и тама ещё одна. А если её лапкой? Не щёлкаить, ладно! Я её ещё посильнее лапкой!

Посильнее получилось как-то очень уж с усилием, и Рыжик, увлёкшись, ухватился за пластиковую штуку обеими передними лапами, да ещё и задние поджал, чтоб уж наверняка. Клетка качнулась, и начала медленно, но верно выполняя законы физики, приподнимать конец, не отягощенный Рыжиком всё выше и выше.

– Кккккакараул! – взвыл Макс, едва не поперхнувшись орехом. – Хомотрясение!

Он судорожно упихал за щёки как можно больше особо ценных запасов, уперся раздувшимися щеками и всеми лапами в стены дома и закрыл глаза. И правильно сделал, между прочим, потому что мир абсолютно неправильно закрутился, словно Макс перестарался с беговым колесом. Его осыпали орешки, семечки, и зёрнышки, которые падали то сверху, то снизу, то с боков, а совсем рядом кто-то басовито орал:

– Мамакися! Спасииии! – как любой ребенок, он звал маму, напрочь забыв, что она давно была рада от него избавиться.

На грохот и крики примчались Матильда и Марина Сергеевна, Алёна, и все животные, включая Айку и Урса.

– Ай, ужас какой! Что это тут стряслось? – уточнила Алёна слегка дрожащим голосом.

– А это… Так… Оно туточки случайно упаааалооо! – дрожащим голосом заявил Рыжик, засыпанный как минимум тремя килограммами зерновых и прочими припасами на самый-самый черный хомячий день. – Я его не открывал, и щёлкалки не щёлкал! – заверил он всех, чтоб чего-то нехорошего не подумали.

– А где… Где мой хомяк? – Мышка покопалась в зерновом кургане, нарыла хомячий дом, перевернула его лапкой, но… – Где мой хомяк, я тебя спрашиваю!

– Неее зняяяяю! – пропищал Рыжик, отплёвываясь от случайно попавшей в рот отборной кукурузы.

– Отдай мне моего личного, собственного хомяка! – Мышка тут же распушилась, грозно загудела, и пошла на войну с мелким дурнем, упустившим её законного домашнего питомца.

Она даже успела пару раз стукнуть лапой по рыжей перепуганной рожице, пока её не оттянули люди.

– Мышуль, не переживай. Найдётся Макс. Урс сейчас его легко отыщет, – утешала фырчащую от ярости Мышку Матильда.

Урс, жестоко оторванный шумом и суетой от объяснений с Айкой, конечно легко нашел, куда убежал хомяк, только вот достать его из-за панели стенного шкафа, было сложновато.

– Надо же! Сходу нашел единственное место в доме, где его не достать! – переживала Марина Сергеевна. – Хоть бы не застрял там.

А Максим, отдышавшись, и придя в себя от нервного потрясения, осмотрелся и счёл, что ему тут даже нравится!

– Да, хомяку тут вполне можно жить! – он вытряхнул из-за щёк запасы, сложил их в кучку и, посетовав, что не всё смог забрать, начал обустраивать новое жилище – оторвал кусок обоев, прогрыз его до трухи, умостил ею угол, и, устроился отдохнуть, не обращая ни малейшего внимания на суету у своей новой норы.

– Хомяк решил – хомяк сделал! – сообщил себе Максим, отмечая новую эру в своей жизни, приличным обедом.

Между тем у щели собралось совещание.

– Этот хомяк – как оружие массового поражения. Он поразительно много умеет как бы это… Унавоживать территорию. Жили бы мы сейчас на даче, и было бы лето, я бы не переживала. Навоз можно было бы не покупать. Но здесь эта субстанция нам абсолютно не нужна. Я уж не говорю про провода, – вздохнула Матильда Романовна.

– Думаешь, зажуёт? – уточнила Марина.

– Да кто же его знает, что в головёнку-то стукнет?

– Я знааю! – протиснулся в дверь Рыжик. – Там Мышка на меня так ругаиться, так ругаиться, хотела хвостик откусить!

– Ну, а зачем же ты её хомяка уронил и отпустил? – заинтересовалась Марина.

– Так скуууучено мне было, совсем-совсем скууууучено. Я хотел токо поиграть и положить его на место, а он взял и расстегнулся, высыпался и каааак уронииился, – понурился бедолага Рыжик.

Матильда невольно вспомнила Пашку, когда он в четыре года решил поиграть с хрустальной вазочкой. Очень уж от неё красивые блики по стенкам бегали, вот и понёс к окну, чтобы солнышко поймать. А ваза-то возьми и выскользни из ручонок. Как же его тогда ругал Андрей! И как злилась она сама. Ни одна ваза не стоила такого ужаса, ясно отразившегося на лице ребенка. Особенно разоряться мужу она не позволила, сумела чем-то отвлечь, не желая ругаться с ним при сыне, а Пашку долго успокаивала.

Вот и Рыжик сейчас чем-то неуловимо напомнил расстроенного человеческого мальчишку, конечно же, полезшего куда не надо, разумеется, натворившего дел и теперь страсть какого расстроенного!

– Рыжуль, ты не переживай, это бывает. И падает, и рассыпается, и разбивается много чего. А почему ты сказал, что знаешь, что придёт в голову хомяку?

– Он на врагов нападать любит! – сообщил им Рыжик абсолютно серьёзно. – Пойдёт искать врагов и гонять их!

Фантазия у обоих дам работала отлично, и обеим синхронно представилось как Макс, выслеживает через вентиляцию соседей, признанных им врагами и гадит энергичными «пулемётными» очередями им в обувь.

– Дааа, а потом он вернётся, потому как у него тут стоко еды, стоко!!! – наивно удивился Рыжик, – И уся такая невкууусная! Только сыр сушеный ничего себе, и то в зубах застрял!

– Рыжик, ты что, ел его еду? – Марина уже изо всех сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Ну, еда сыпалааася, и оно само как-то в рот завалилося… – растерялся Рыжик. – Я пилювался, пилювался, а от сыра не пилювался, потому как он сразу к зубам прилип!

– Бедный ты мой! И скучно было, и клетка чуть не на голову свалилась, и еда хомячья на тебя напала!

– И Мышь кусалася! – дополнил аккуратный Рыжик.

– Да, день трудный! Ладно, сейчас придёт Леша и вы с ним будете ловить хомяка!

– А он умеет? – засомневался Рыжик. – Может, луччче Мышь? Она там как раз норку раскапывает, куда Макс спиряталься.

Дамы успели как раз вовремя, и Мышь не нанесла фатального вреда стене, цапарая её, в попытке добраться до своего собственного домашнего зверя.

– Не боись, Мышь! Раз это такое срочное дело, Лёху мы ждать не будем, а хомяка будем ловить на сыр! – Марина соорудила простейшую ловушку из наклонной досточки, прислоненной к горлышку трёхлитровой банки, поставленной чуть набок.

В банку положили пару кусочков сыра, полпеченья и орехи. Всё это установили у хомячьей норы.

Максим как раз прислушался, и снова припомнив треволнения последнего времени, решил перекусить. Протянул лапу, ощупал то место, где выложил спасённые их катастрофы запасы и…

– Хто? Хто украл всю мою еду? – перепугался он. Тёмная щель сразу показалась страшным и опасным местом. Может, тут по стенкам ползают какие-то жуткие хоможоры? И тут Максим сообразил, что это он сам всё съел. Не зря ещё что-то пережевывается во рту.

– И что ж мне теперь делать? – он с тоской припомнил восхитительный сыр, старательно припрятанный в особо тайном месте. Сыр он берег, старательно обнюхивал его по нескольку раз в день, заворачивал в обрывки салфеточек. И надо же… Не успел эвакуировать! И тут как по волшебству до него донесся запах…

– Сыр? Да! Это он! Ошибки быть не может! – Макс с трудом развернулся в узкой щели и опасливо пополз на запах. Крошечный кусочек, лежащий на какой-то деревяшке, был всосан и зачавкан с космической скоростью. Макс потянулся за следующим, лежащим чуть выше. И ещё за крошечкой…

-И ещё чуточку, ах, как пахнет! И печенье, и сыр, и ой! – он скатился по гладкому стеклу в банку, занял собой почти всё донышко, не отвлекаясь на мелочи, добыл из-под себя сыр, половинку печенья и орешки и упихал за щёки, рассудив, что как бы дело не повернулось, запас кармана не дерёт!

Когда Лёха пришел из школы, в доме уже была тишь и гладь. Разве что Рыжик выглядел несколько взъерошенным и явно старался слишком близко к Мышке не подходить. Она всегда славилась злопамятностью.

– Ненавижу школу! – рюкзак полетел в одну сторону, а куртка – в другую. Сапоги так же разошлись по углам как в море корабли.

– А чего так? – с явным любопытством поинтересовалась Матильда.

– Ба! Вот ты мне скажи, как можно заставлять ябедничать? – Лёха свёл губы в нечто, напоминающее куриную гузку, манерно состроил брови и заморгал длиннющими ресницами, явно изображая одну из учительниц: – Ах, вы не должны, не должны покрывать нарушииителееей общественного порьядка и внютришкольных прявил!

– Елена Дмитриевна? – Алёна безошибочно вычислила коллегу.

– А то! – Лёха зло прошипел: – Пришла такая и давай вещать, что списывать плёхо-плёхо! И тот, кто даёт списать, наносит своему однокласснику кучу-кучу травм. И моральных – потому что позволяет надеяться на ложную помощь и еще чего-то ложное, но сложное, и физических, потому как вместо того, чтобы учиться, учиться и ещё раз учиться, одноклассник легкомысленно будет относиться и станет по школе носиться и убьётся…

– Так и сказала? – удивилась Матильда.

– Практически, – кивнул Лёха. – Матюш, ну, невозможно так! Это слушать – тошниловка реальная! А у нас некоторые прям чуть не конспектировали! Я вот с Лилькой на геометрии сижу, обычно нормально общались, а теперь шипит как гидра какая-то: «Не лезь в тетрадь»!

– Может, заботится, чтоб ты морально и физически не пострадал? – с сомнением уточнила Матильда.

– Неее, эта самая наша сюсюсю… – Лёха опять изобразил манерную даму, – Сказала, что теперь ставить двойки будут и за списывание, и за позволение списать. Короче, возводим баррикады и отбиваемся друг от друга учебниками! И непремееееннооо, непремееееенноооо, сообщаем о всех-всех фактах нарьюшений, которые допустииилиии ваши соучениииикии. Это дляя иииих же блаааагаааа.

– Нда… Не делай так больше, а то ещё сведёт физиономию, так и останешься. Я не переживу, такое постоянно видеть! – скомандовала Матильда, а когда Лёха отправился в свою комнату переодеться, переглянулась с Алёной и Мариной. – Что за гадство, а? Нет, я понимаю, что учить, конечно же, надо! Кто спорит? Но если у тебя рядом человек горит, пропадает ни за грош, ему не помочь, а наябедничать, что он к тебе в тетрадочку глазиком посматривает, или в шпору заглядывает, это вот как?

– Это американская модель образования, – грустно сказала Алёна. – У них это очень принято. Надо донести о шпаргалке, не дать списать – ведь тогда человек незаслуженно получит оценку, повышающую его рейтинг, подберётся к тебе, может столкнуть с твоего места. А это уже конкурент! Конкурента надо что?

– Утопить! – подсказала Марина.

– Именно что! Я, когда в институте училась, ездила в языковой летний лагерь как воспитатель, и к нам американцы приезжали. Так просто была в шоке. Подходит такая милая-милая американская девочка. Штат Оклахома, если не ошибаюсь. Губки бантиком, вся такая невинная. И говорит, что по её наблюдениям, дети за третьим столом слева и за пятым в последнем ряду списывали у соседей. И так на меня ожидающе, с улыбкой. Вроде как ждёт, чтобы я похвалила на донос.

– А ты?

– Я её попросила сеть на место, и не мешать мне работать. Сказала, что у нас свободная страна, и посмотреть в работу соседа на дополнительном летнем занятии не запрещено. Это не контрольная работа и не тест. Тогда уже она была в шоке. Пошла жаловаться на меня.

– Да ладно! – удивилась Марина. – А чего ты мне не рассказывала? Неприятности были?

– Нет, что ты! Ничего такого не было. Начальник смены у нас был Иван Михалыч, шикарный мужик с отличным чувством юмора. Он взял, и в первом же походе перетасовал отряды. И попала наша ябеда-корябеда в компанию наших самых шкодных мальчишек. Только Михалыч их предупредил, что девочка из диких мест приехала, человеческих отношений не понимает. Дикарка, значит. Попросил пареньков в грязь лицом не ударить, а показать, как у нас из трудностей по-русски выбираются. Короче, когда её вытащили из оврага первый раз, она удивилась, даже слегка испугалась. Чего, мол, пристали? Потом насмотрелась как эти «хулиганы» друг другу помогают, и удивляться как-то уже перестала. А уж к концу похода и вовсе притихла. Смотрю, один курить за кустами собрался, так она его отчитала, мол, вред для здоровья, но сама доносить никуда не пошла! Никому не рассказала. Мы в восторге были, а Михалыч и говорит, что если в человеке чего-то приличное есть, то в стрессовой ситуации и в нормальном окружении оно всплывёт, а если ничего хорошего нет, тогда и обращать внимание на такое, что там безо всего приличного плавает, не стоит. Ну, помёт, он и есть помёт! Гуано, простите…

– Дааа, это ж сколько надо будет стрессовых ситуаций при таком «амерском воспитании» деткам устраивать? И где взять столько нормального окружения?

– Главное, что не все наши взрослые в семьях это знают. Не все дети рассказывают, что в школе происходит, а кто-то и вовсе считает, что это правильно, что так и надо, – вздохнула Алёна. – Нет, понятно, что знания, которые честно получены – нужны. Кто бы спорил. Но учить учиться и настолько не учить общаться, видеть человека, который рядом, которому надо помочь… Да, может, и переживут они без точного знания даты поджога Нероном Рима, а вот с таким отношением друг к другу жить просто страшно! И это ещё и развивать? Гадость какая! Я эту самую сюсюкалку Елену Дмитриевну на дух не переношу! Прямо радовалась, когда в декрет ушла, и видеть её каждый день перестала. Она у нас не просто педагог, а со вторым образованием. Психолог типа.

Дамы переглянулись. – У вас там сколько психологов-то? А?

– Да прилично уже, это модно и поощряется. Только кто-то честно говорит, что это фифект фикции. Так, корочка для прибавки зарплаты. А кто-то себя прямо таким спецом считает, что жуть берёт! А потом, понимаете, это же очень удобно, когда не надо самой следить за классом, самой работать так, чтобы тебя слушать было интересно, чтобы хотелось знать. Проще «возложить на детей функцию контроля за поведением своих соучеников»! – Алёна скорчила весьма непочтительную физиономию. – Возложила на детей такую фигню и сиди себе, присматривай, как они друг друга сдают, да подножки друг другу ставят! Причём, кто понимает, что в эти игры играть нельзя, сразу попадает в «плохишей и иже с ними». Как же так! Не идут в ногу с коллективом, отбиваются, так сказать от потенциала класса!

– Сейчас стошнит! – мрачно вздохнула Марина Сергеевна. – У нас худшим преступлением было украсть или наябедничать на своих. Всё, ниже падать было некуда! Нет, понятное дело, если кто-то начинал издеваться, гнобить слабого, то это правило не действовало, но такого ребята и сами останавливали. А вот если подличать, сдавать своих… Ой, за такое и побить могли!

– Могли! – кивнула Матильда. – А могли просто перестать общаться. От брезгливости.

– Да и у меня в классе это было. Именно что брезгливость к доносчику. Какое тебе дело, что кто-то списывает, или шпору прячет? Какое дело до того, что кто-то прогулял? Ты – школьник, вот и не гнобь своих, тебе же с этими людьми учиться и учиться, подлость и предательство не забываются. А учитель и без тебя разберётся, на то он и учитель. Знаете, как иной раз трудно сделать вид, что не видишь, как кто-то шпорой шуршит? Или уже у соседа в тетрадке поселился? Ну, я-то знаю, что это не от лени или крайнего хамства, а потому, что стряслось чего-то… Не выучил. Младший брат или сестра-грудничок капризничали, гости у взрослых были, ехали откуда-то, вот и не успел. А то, бывает, родители фордыбачат… То разводятся, то отношения выясняют, а для детей-то это всё – трагедия, даже если они делают вид, что им пофиг. Мир-то у человека качается, вот-вот развалится. Ну, какие уж тут Пунические войны или взятие Карфагена? Я же понимаю, всякое бывает! Лучше, потом предупрежу, что эту тему на следующем уроке спрошу, и человек понимает, что я всё видела, но жизнь ему портить не стала. Как правило, потом отвечают так, что от зубов отскакивает!

– Это всё потому, что ты – классный учитель! – Лёха просочился к входной двери и устранял бардак из разбросанных от переживаний сапог и куртки. – У нас прям расстройство, что ты пока не работаешь. Все говорят, мол, скорее бы Алёна вернулась, а то эта… Гангрена Дмитриевна забодала уже! А! Ещё собирается ввести дневник поведения и этих… как это… ответственных по поведению. Типа отряд стукачей. По идее каждую неделю отряд будет новый. Но я туда нипочём не пойду. И Андрюха тоже.

– А Марина?

– Само собой! – Лёха уверено кивнул лохматой головой. – Она вообще Лильке сказала, что та дура, потому что, я по геометрии учусь лучше Лильки, и может, ей хотел помочь, а она уж визг устроила на весь класс.

Глядя на расплывающуюся в неудержимой улыбке Лёхину физиономию, дамы стремительно и понимающе переглянулись.

– Хорошая девочка! Нам повезло! – явно просигнализировал край приподнявшейся брови Матильды Романовны.

– Однозначно! – согласилась практически неуловимая улыбка Марины Сергеевны.

Алёна просто обняла обеих и поцеловала. – Не то слово! – сказала она.

– Чего не то слово? Это вы о чём? – удивился Лёха.

– Да обед обсуждаем! А ты что подумал? – невинно переглянулись женщины. Лёха подозрительно их осмотрел и пожал плечами.

– И почему мне всё кажется, что они умеют как-то по-другому разговаривать? Вроде как телепатнули над твоей головой что-то, а ты стоишь себе дурак-дураком… – думал он и чуть не подпрыгнул, когда услышал:

– Нет, ты очень умный! – рассмеялась Матильда. – Иди, мой руки, сейчас уже обедать будем.

– Блин, надо проверить веники! Может, какой-то в метлу трансформируется… – опасливо покосился на Матильду Лёха. – Ба! Ну, как ты это делаешь?

– Я просто очень много наблюдала за людьми. Только и всего! Не бойся, – хихикнула Матильда. – Я это делаю только в мирных целях!

– Ага, а когда надо кого-то прибить, так это исключение, только подтверждающее правило, – понимающе кивнул Лёха. – Елки, как мне нравится с тобой разговаривать! Никаких нотаций.

– Это штука бесполезная… Доказано! – кивнула Матильда.

– Никаких распилов вдоль и поперёк! – продолжил Лёха.

– Это и вовсе вредно, – прокомментировала адвокат Звонникова.

– Никаких скучных нравоучений.

– Это я просто не умею, – поскромничала Матильда Романовна. – Лёх, люди или могут разговаривать друг с другом, или нет. К счастью для меня ты, можешь и хочешь говорить.

– Если бы я не хотел, ты бы всё равно меня расколола! – хмыкнул Лёха. – Слушай, а что у нас такое с животными творится? – внезапно сообразил он. – Я уже вон сколько времени как пришел, а Рыжика всё нет и нет.

– Он битый Мышью, осыпанный хомячьей едой, утративший самого хомяка,

Есть люди, от которых надо держаться подальше! При взгляде на некоторых, ваш инстинкт самосохранения будет просто вопить, как корабельный ревун. И это понятно, когда вы в тёмном переулке или на безлюдной парковой аллее встречаете пьяного и явно агрессивного типа или недружелюбно настроенного громилу. Но таких мест ещё можно избежать, людей подобного вида – опознать издалека и обойти подальше, а некоторая категория опасных людей умеет так шифроваться и мимикрировать под нечто безобидное и невинное, что способна насести вред даже более серьёзный, чем встреча с безусловно стрёмными субъектами.

Тётушки… Это, как правило, милые, улыбчивые женщины средних, плюс-минус лет, любой внешности, веса, роста и прочего облика. Они умеют расчудесно внедряться в доверие, наподобие бура нефтяной вышки, вкручиваться в окружающие их человеческие отношения, раздербанивая их на атомы, до полного неопознания первоначального их вида.

Именно такая тётушка и была в окружении мамы Ульяны – соседки, проживающей на одной лестничной площадке с теремком.

– Улечка, к тебе завтра приедет Буба, она будет проезжать мимо и завезёт подарок на праздники, – одним прекрасным морозным вечером сообщила своей единственной и горячо любимой дочери мама Ульяны.

Дочь непочтительно закатила глаза, пользуясь тем, что мама её по телефону видеть не может.

– Мам, а чего она мне-то не позвонила? Я же могу уехать!

– Уль, ну ты же не работаешь, что тебе трудно побыть дома и встретить мою лучшую подругу? – тут же расстроилась мама. – И вообще…

– Мам, я работаю, просто удалённо. Мне теперь так удобнее! – Ульяна, и сама не ожидала, с каким удовольствием она вернётся в рекламу. Идей появилось множество, почему-то легче стало общаться с людьми, может быть потому, что дома всё наладилось? Удаленно она работала потому, что сначала в офисе шел ремонт, и владелец всех распустил на дистанционную работу, а потом, проанализировав результат, выяснил, что некоторые сотрудники лучше работают дома. Когда Ульяна решила вернуться к работе, она позвонила в рекламное агентство, в котором раньше работала, и там её с удовольствием взяли обратно, ради эксперимента предложив попробовать поработать из дома. Понравилось всем. И владельцу агентства, и самой Ульяне, а уж как понравилось её мужу, сыну и собаке! Правда, такой режим работы был совершенно непонятен маме Ульяны.

– Улечка, ну, работают на работе, что ты дома-то можешь делать… – удивлялась она. – Да и не надо тебе. Почему Cергей не может тебя оставить в покое? Ему что, всё денег мало? Он – мужик! Он обязан зарабатывать, содержать семью! У тебя есть деньги от сдачи квартиры, вам что, не хватает?

– Мам! Стоп-стоп-стоп! Ты что? Куда тебя опять уносит? Я сама хочу работать, мне интересно и здорово!

– Тебе всё здорово. И приют этот собачий дурацкий, куда ты всё время мотаешься, и твоя псина помойная, и работа… И муж, который семью содержать не может! – в мамином голосе проскальзывали такие знакомые интонации, что даже если бы она ничего про Бубу не сказала, Ульяна и сама поняла бы – проклятие их семьи снова взялось за своё!

Милейшая, улыбчивая и безмятежная Буба, как она любила представляться, почему-то игнорируя своя имя, обожала приходить к Ульяниной маме и за час выстраивать вокруг такой кошмарный бардак, что Ульяне казалось, что её волосы просто встают дыбом, начхав на старательную укладку.

Ульянин спокойнейший и любящий отец становился потенциальным изменником, сама Ульяна – то ли ехидной, а не матерью, и гангреной, а не дочерью, то ли несчастной жертвой своего ненасытного до денег супруга, который явно дурёхе наставил рога и скоро бросит. Андрюшка мгновенно становился малолетним хулиганом, запущенным безответственными родителями. Ульянина мама из здоровой и красивой женщины превращалась в бедняжку, отягощенную ужасной семьёй, явными проблемами со здоровьем, стоящую на грани финансового краха, потому что денег мало, и если и есть, то вложены не так.

– Бубочка, – Ульянина мама Нина Ивановна умоляюще складывала руки у груди, изнемогая от массы внезапно обнаруженного караула. – Но ведь все так живут!

– Ах, Ниночка, ну, что вы! – жалостливо качала головой Буба, которая на самом деле имела вполне звучное имя Любовь, настолько несовместимое с её натурой, что она его терпеть не могла и никогда на него не отзывалась. – Мне вас так жаль, так жаль…

Именно жалостью и старанием помочь, Буба и брала своих жертв. Сначала приходила к новой знакомой просто в гости. Чаю попить. Потом принималась помогать, не брезгуя ничем. Хозяйку радикулит прихватил – помоет полы. Неудачно покрасили в парикмахерской – перекрасит. Приходит в момент приготовления ужина – помогает готовить, неизменно принимая самое деятельное участие. Щедро делится рецептами, советами и сочувствием. Ну, кто же не любит сочувствие?

Очень немногие её знакомые успевали вовремя осознать, что после её визита у них отвратительное настроение и постоянные ссоры с домашними. И ведь немудрено! Когда даются советы немедленно отделить питание взрослых детей, и брать с них деньги за еду и проживание, или выделить полку в холодильнике, а лучше взять и убрать холодильник в себе в комнату и комнату запереть. А эти, пусть сами как хотят!

– Птенцов надо выпихивать из гнезда! – наставляла Буба своих знакомых. – Ну, посмотри, как они сели тебе на шею и ноги свесили!

И это вовсе ничего, что на самом-то деле, у этой самой знакомой, которая как завороженная хлопает глазами и соглашается с полным разделом бюджета, сын – умница и всегда родителям старается помогать. И что, что студент? Ездит, подрабатывает репетиторством и покупает продукты и подарки родителям, страшно радуясь, когда может купить что-то повкуснее и подороже. И вот этому пареньку выделенная полка и счёт за готовку и квартплату – плевок в душу.

А у другой знакомой, которая расчудесно проживала с дочкой, зятем и внучкой, а после визита Бубы призадумалась о ведении раздельного учета трат на питание, дочки и зять вообще покупают в дом практически всё и себе и дочке и маме, и никогда им и в голову не приходит что-то делить. Они же семья!

После Бубы в семьях оставалась выжженная полоса из ссор и конфликтов, которая разделяла людей, совсем недавно отлично ладивших друг с другом.

– Нет-нет! Разве может твоя невестка знать, как надо воспитывать свою внучку! – вещала Буба. – Это ж какая-то голодранка, приехала и села на шею твоему сыночку, а он, бедненький, из сил выбивается, а эта… гадина… небось, и любовника завела!

И вовсе не важно, что сын и его жена живут душа в душу, и невестка, на самом-то деле, даже в декрете помогает мужу, делая для него сметы. Неважно, потому, что всё равно, накрученная Бубой свекровь приедет, и будет портить кровь и сыну и невестке!

– Это какая-то отрава ядовитая! – говорили про поганую тётку те, кто был в состоянии не поддаваться некоему гипнотическому воздействию Бубиной натуры. – Походу, у неё всё так в жизни плохо, что она находит кайф, делая так же всем остальным.

Правда, опознавали ядовитую заразу, сочащуюся в каждом Бубином слове отнюдь не все. Большинство были свято уверены, что эта замечательная женщина просто костьми готова лечь за их интересы! Она же так старательно открывает им глаза на алчность родственников, их обман и измены!

Ульяна Бубу терпеть не могла! После её визитов, милая и спокойная мама превращалась в сварливую, с подозрительным хищным прищуром женщину, которая находила негатив в любом увиденном факте. И вот теперь нате-пожалуйста, это сокровище ползёт к ней в гости!

– Да кто звал эту гангрену? – фыркала Ульяна, выходя на лестничную клетку, чтобы позвать Андрюшку на ужин. Нет, проще было, конечно, сыну позвонить, но она с таким омерзением отложила смартфон, словно он пропитался Бубиным ядом.

– Ульянушка, с вами всё в порядке? – сочувственно уточнила Матильда Романовна у соседки, нажавшей кнопку звонка, да так её и державшей.

– Ой, простите меня, пожалуйста! Это ж я вам такой трезвон устроила!

– Ничего страшного, Урс доложил, что это ты и ничего ужасного не произошло, – Матильда кивнула на Урса. Если бы Ульяна не была собачницей, то её бы удивило такое высказывание, но забавная, весёлая и славная умница Мэгги, взятая Ульяной в приюте, много чего умела делать, так что заявление Матильды Романовны было воспринято с полным пониманием!

– Нет, ужасное, конечно не произошло! Просто к нам завтра собирается приехать ядовитая гадина, которую я и на порог бы не пустила, но моя мама очень просит её принять! – вздохнула Ульяна.

Матильда подняла брови: – Совсем-совсем нельзя отвертеться?

– Неа! Эта Буба всё равно припрётся. Я могу сказать, что еду на работу, так она будет меня ждать вечером, а это ещё хуже, потому что так она ещё и Серёжу достанет, а то и Андрюшку зацепит. А потом маме доложит, что муж мне по всем признакам изменяет, а сын скоро будет поставлен на учёт в полиции, или что-то в этом роде.

– Да что вы? Такая чёрная мамба? – сочувственно уточнила Матильда.

– Честно? Мамбее не придумать! – вздохнула Ульяна. – Ой, простите, я вам голову морочу своими проблемами. Просто с вами так легко разговаривать, и кажется, сразу как-то легче становится. Простите. Я же просто за Андреем пришла.

– А хотите чаю? Леша с Андреем как раз доделывают уроки, а у нас есть изумительный десерт, и мы можем немного посидеть и поболтать… – Матильда вдруг заговорщицки усмехнулась. – У меня, видите ли, есть хобби – люблю на досуге изучать пресмыкающихся.

Ульяна мгновенно припомнила опыт общения и бесед с соседками, а главное, результаты этих бесед, и воспряла! Даже если бы ей предложили селёдку с мёдом, она бы согласилась, а уж под чай и вкуснейший мусс, рассказ про Бубу полился как Ниагарский водопад.

– Я знаю, что осуждать нехорошо, но это же действительно какая-то жуткая тётка. Выглядит так умильно, так мирно.

– Камуфляж… – переглянулись и кивнули друг другу Матильда и Марина Сергеевна, понимающие в этом толк.

– И вот приходит такая, и напрочь взрывает семьи изнутри! Обычно присасывается как пиявка к старшей из женщин и втирается в доверие.

– Внедрение… – синхронно кивнули слушательницы.

– Дальше слушает-слушает-слушает, подбадривает, понимающе кивает, а те и рады высказаться. Ну, всегда же есть какие-то мелкие непонимания, обидки. Да, пусть крошечные, но есть.

– Сбор информации! – прищурились её слушательницы, отмечая очередной этап Бубиных действий.

– А дальше она начинает раздувать эти мельчайшие искорки в такое… Куда там пожар! Извержение вулкана! И всё время жалеет и сочувствует, сочувствует и жалеет! И так правдоподобно, что ей верят! И начинают следовать её советам, и делать какие-то дикие для своих семей вещи!

– Активная фаза! – оценили дамы размах неизвестной им Бубы.

– Начинаются подозрения мужей в изменах, уже разводы были. И ведь прожили люди всю жизнь, пока не напоролись на Бубу! А ещё выгоняют детей и внуков, запирают свои комнаты на ключ, избавляются от хороших друзей под флагом того, что теперь-то им открыли глаза на то, как эти друзья их использовали. Выкидывают из своих жизней родственников. Даже еду делят! Ну, это уж совсем безумие! И ведь никого малоимущего среди её «подруженек» нет! Но Буба раздаёт советы по выставлению счёта за питание и продукты, за проживание, за присмотр за внуками, даже при учете того, что это вовсе не наглость, а просто просьба иногда помочь… уже сколько такого слышала! Даже мама и то поддалась подобной ерунде, это при том, что у нас дома еды всегда готовится на полк солдат! То есть, даже если зять пришел домой после ночного форсмажора на работе, и съел две лишние котлеты, то никто от голода не умрёт, и даже не заметит этих котлет. И более того, раньше, даже если такое и замечалось, то говорилось: «На здоровье»!

– А после Бубы? – уточнила Марина Сергеевна.

– Много чего было сказано… – понурилась Ульяна. – Хорошо, мама мне высказала, а не Сергею, я ей не позволила мужа будить! У них как раз что-то на объекте рушилось… Мы и жили-то с ними временно, пока ремонт тут делали, и мама сама пригласила, и довольна была. Отец так и вовсе Серёгу любит как сына. А потом…

– А потом пришла Буба? – понимающе кивнула Матильда.

– О да! – с выражением сказала Ульяна. – Она за полдня вывернула маму так, что я выгребла что у меня было на счету, принесла ей и вывалила на колени деньги. Сказала, что это за две котлеты! А мы пошли на съем! Мама только после этого малость опомнилась, и Бубу стала избегать. Не поверите… У них и с папой всё наладилось, и мы с Сергеем уже не злодеи, а её дети, и Андрюшка самый лучший в мире! У неё даже со здоровьем лучше стало, а то всё какие-то дерматиты были. А вот последнее время Буба опять зачастила… Мама, видимо, заскучала. Нет, она работает, но там не поболтать, а Буба без мыла пролазит везде, и впивается, и сочувствует, и вот теперь, эта змея ползёт ко мне в гости!

Бэк с недоумением слушал людские разговоры, оглядываясь на Урса.

– Я опять не понимаю. Что это за змея, которая ползёт к соседям? А к нам она не пролезет? У нас же есть такая норка, через которую лазила Мышка…

– Нет, эта змея в Мышкину норку не влезет нипочём! – мрачно ответил Урс. – Но она смеррртельно опасна. Я таких видал. Им плохо, когда другим хорошо. Менять свою жизнь они не могут. Не умеют или не хотят. А это значит, что для их спокойствия надо, чтобы было плохо и окружающим. Если окружающие сами не справляются с тем, чтобы испортить себе жизнь на радость такой змее, змея им поможет! Одна такая разрушила жизнь моему первому хозяину. Она шипела его жене, что он ходит с другими суками, то есть с женщинами, а ему шипела, что это она ходит с другими кобелями. Тьфу! С мужчинами!

– А ты? Ты почему не перекусил её пополам? – удивился Бэк.

– Потому что эти змеи выглядят как люди. Их нельзя перекусить. Я был ещё маленьким, мне всего-то было десять лет. Что я мог сделать? Я пытался помирить хозяев, и у меня почти получилось, но тогда змея поняла, что это я не даю ей сделать гадость, и стала говорить, что я сбегаю и душу кур! А потом, что напал на неё! Я мечтал об этом, но конечно, не делал такого.

– И что дальше? – Бэк видел, как помрачнел Урс. И уже сам пожалел, что спросил, да и вообще завёл разговор на эту тему.

– А дальше всё, что было, закончилось! – Айка слышала разговоры. И людские и собачьи. Да, она была младше Урса, но ненамного. И её тоже предавали люди, которых она любила больше жизни. И отлично знала, как невыносимо больно это вспоминать. И не только свою боль, но и боль любимого человека, который тебя предал. А это всегда рано или поздно настигает, и захлёстывает человека с головой, даже если прошло много-много лет. – Урс, не надо, – она мягко коснулась носом его уха. – Не вспоминай. Это ушло и сгинуло.

– Спасибо, – глухо отозвался Урс. Он чувствовал себя примерно так, как будто его остановили у края трясины. – Прости, дружище, но я не могу…

– Это ты прости, я не должен был спрашивать! – повинился Бэк. – Мне довольно того, что такие змеи – это враг!

– Да, именно. И похуже многих! – мрачно кивнул Урс. И вновь почувствовал, как его коснулся Айкин нос. И воспрял! – Но, к счастью, этот враг идёт не к нам, а к соседям, а судя по тому, как наши люди расспрашивают маму Андрея, врагине завтрашний приполз к ним не понравится!

Матильда Романовна задумчиво повертела чайную ложечку в руках и переглянулась с Мариной.

– Как ты думаешь, лучше по максимуму, или можно обойтись мягким вариантом?

– А это уж насколько хватит решимости Ульянушки… – мягко улыбнулась Марина.

– У меня решимости масса, идей нет никаких, – понурилась Ульяна.

– Идей у нас предостаточно, – хмыкнула Матильда. – Авантюрность у вас в характере имеется?

– Куча! – закивала Ульяна, улавливая в атмосфере нечто, напоминающее по ощущениям ветер перемен. Это, когда среди лютого мороза вдруг доносится какой-то абсолютно весенний запах, и вселяет яркую, уверенную надежду на то, что всё это бррр какое время закончится! И не просто закончится, а благополучно, приятно и славно.

– Так! Для наших целей эта самая авантюрность – первое дело. Вот смотрите, как получается… Мариш, где наша папка с чистыми листами?

Возникшая папка миллиметровки вызвала понимающее переглядывание животных.

– Всерьёз взялись! – одобрил Бэк.

– А как же. Такую змеищу только серьёзно и выгонять, – согласился Урс и покосился на Айку. Она кивнула. Тень, примчавшаяся из комнаты, где под шумок уволокла старую перчатку Павла, когда-то украденную Мышкой, и удачно перепрятала её, теперь делала вид, что тут сидит давно, поэтому вопросов не задавала. – Приложат лапы, поводят цапающими коготками, и готово! – Урс и сам это делал, когда они разрабатывали планы по обучению уму-разуму хорька. Тоже очень помогло. Красивый получился листик с отпечатками звериных лап. Очень вдохновляющий!

– Итак! Даже если у вас всё будет абсолютно идеально, эта особа найдёт к чему придраться. А если даже не найдёт, вывернет вашу идеальность вам же во вред. Например, заявит, что безукоризненная чистота и порядок – это признак психоза, куда вас, несомненно, загнали ваше бездельное, с её точки зрения, состояние, и измены мужа, – сказала Матильда.

– Однозначно! – мрачно согласилась Ульяна. – А потом ещё чего-нибудь удумает, и маму расстроит этим, и накрутит, и будем мы опять ругаться! Бедная моя мама!

– Ульянушка, вы только не обижайтесь. Мама – это святое, но надо понимать, что она сама это устроила и себе и своей семье, то есть и вашему отцу и вам с мужем и сыном. Нельзя пускать в свою жизнь посторонних. Ни в коем случае нельзя вываливать жалобы на мужа и детей. Всегда есть какие-то шероховатости или обиды, а то и просто недоразумения и недосказанности. С родными людьми они забудутся, выровняются, сотрутся из памяти, или просто возьмут люди, поговорят, да выяснят, что и обижаться причин не было, а если и было – прощения попросят. И всё! А вот когда в это встревает посторонний – уже недалеко до беды. Причём, встревать могут и по злому умыслу, как ваша Буба, и из благих побуждений. Очень так любят делать подруги и знакомые жен и мужей. Просто обожают!

– Да, это я знаю. Меня подруги в первый год брака чуть что сразу теребили, чтобы я срочно от Сергея уходила. Развод! Избавься от него! Скорее прочь! Ты встретишь ещё свою любовь! – процитировала она. – А кто знает-то, встречу или нет? Особенно, если я не кого-то там, а мужа люблю. Подумала я, подумала, да и перестала с ними о муже говорить. Совсем. Моё! Никому не дам обсуждать! Некоторые даже рассорились. До сих пор не общаемся. И ничего, пережила. И про сына ничего не рассказываю. А то, подруги как начнут про своих детей на весь свет вываливать. Мол у того истерики, а тот ночью в туалет не успевает проснуться… Да разве ж можно такие вещи кому-то говорить?

– Воооот! Вы – умница! Так и надо. Семья – крепость. Ваши недостатки – тоже ваше. Нет, про какие-то вопиющие случаи, типа насилия, мы сейчас не говорим, но вот об обычных слабостях или привычках членов семьи рассуждать на весь мир всё-таки не стоит. Бывает так, что люди просто должны кому-то довериться, выговориться, и выбирают таких вот змей. А ваша мама, по-моему, просто заскучала. Да?

– Да… Точно. Именно что скучновато ей стало. Как не поболтать…

– Вот и получилось, что она в свою крепость сама зазвала врага, всё ей выложила, снабдила оружием против себя же, да ещё слабые места в крепостных стенах крестиком пометила, чтобы уж точно не промазала Буба разлюбезная!

– Это да! Всё так и было! – понурилась Ульяна. – Мама любит поговорить, вот и высказывала Бубе всё, что её волновало, или интересовало. А эта зараза уже раздувала реальные события в тысячу раз, дополняла домыслами, посыпала фантазиями, только всегда злобными и мерзкими, какими-то своими «историями из жизни» тоже донельзя гадостными, и получалась такая тошнотворная смесь! Причём, вы правы! Если даже она увидит абсолютно замечательную картину, найдёт, чем её измазать!

– Вооот! А раз идеалом её не пронять, можно показать то, что она жаждет увидеть!

Матильда Романовна хмыкнула, изложила план и, глядя в горящие от восторга глаза соседки, покосилась на Марину Сергеевну. Дело принимало очень и очень правильный оборот!

На следующее утро Буба ехала к Ульяне, предвкушая визит, прекрасный во всех отношениях. Шла по заснеженному парку, не обращая ни малейшего внимания на красоту вокруг, на морозный воздух и осыпанные снегом ветки деревьев. Подобные вещи никогда не занимали её внимания.

– Ну-ну… Сейчас она у меня попрыгает! – думала Буба. Ульянку она на дух не переносила. Эта была из соображающих, из тех, кто пытается вывернуться, пытается не дать себя укусить, да ещё и дуру-маменьку отбить. Ну, уж действуя через её мать, всегда можно достаточно досадить самой Ульке!

У Ульяны дома, после её переезда на новую квартиру, Буба ещё не была. Она вообще-то немного отвлеклась от этой семейки – другими развлекалась, и когда прикончила всё, что можно там, вернулась к этим недобиткам. Вернулась, и выяснила, что многое пропустила. Как роскошно можно было сыграть на страсти этой идиотки Ульяны к секте! Хотя… И сейчас ещё не поздно! Говорят, что выбраться оттуда почти невозможно, а это значит, что она наверняка ещё там. Ну, или там, но скрывает, а даже если это и не так, всегда есть возможность поскрести и нарыть что-нибудь интересненькое! Собственно, для этого она и поехала к Ульке, сначала накрутила её глупую мамашку, сейчас – к дочурке, а на десерт запланировано возвращение к Нинке – Улькиной матери, с «добычей». Вот уж повеселится…

Домофон открыли сразу, на лестничной клетке Буба наткнулась на какую-то бабку, которая роняла Бубе под ноги сумку, кошелёк и перчатки, ахала и многословно благодарила за помощь. Другая бы, на месте Бубы, откинула бы бабку с дороги, но Буба, приторно улыбаясь и медоточиво утешая престарелую кошелку, присматривалась к ней, как к потенциальному источнику информации. Никто не знает жизнь людей лучше, чем их соседи! Чего не знают – придумают!

– Я к вашей соседке иду, к Улечке. Я – подруга её матери, – мило улыбалась Буба.

– Ааа, ну, идите, идите милая. Благодарю за помощь, – соседка не приняла подачи и завуалированного приглашения к разговору. И Буба, по привычке прошипев по себя нечто непечатное в адрес соседки, проследовала к Улькиной квартире.

На звонок довольно долго никто не открывал, Буба уже начала закипать и приготовилась стучать кулаком, как вдруг, дверь распахнулась, и на пороге показалась какая-то… Не понятно кто, но точно не Ульяна.

– Ээээ, вы кто? Вы что здесь делаете? – Буба оглядела какую-то особу со спутанными волосами, в растянутых, грязных и продранных на коленях спортивных штанах, в такой же футболке и с огроменным чёрным псом рядом.

Буба лихорадочно пыталась понять, что она перепутала? Дом? Подъезд? Этаж? А, может, номер квартиры? И эта дура на площадке… Неужели не могла сказать, что тут Ульяны никакой нет…

И вдруг неопрятная баба, стоящая в дверях, откинула волосы, явив огромный синяк под глазом, и обдав гостью запахом перегара, хрипло пробормотала:

– Ой, это ж тётя Люббббоовввь! Буууубббаа! Мэггги, а к нам пришла Буууубббааа! – обратилась она к псине, ростом с приличного теленка.

Буба редко теряла дар речи, но сейчас был именно такой случай!

– Ээээээ? – спросила она у пьяной грязнухи.

– Дааа заххходите, давааайтее, неее сти.. не стю… не стесняйтесь! – Ульяна цепко взялась за рукав Бубиного пуховичка и втянула её в квартиру.

Огромная собачища шла по пятам, отрезая Бубе пути к бегству.

Страшный, грязный коридор, с заляпанными и ободранными обоями, освещённый лампочкой без плафона, Буба прошла как во сне, а попав на кухню, где что-то неописуемо воняло, горой громоздилась грязная посуда, плита была залита чем-то невозможно пригоревшим, а на столе тоскливо покачивалась прожженная во многих местах клеёнка, она поняла, что ей немыслимо повезло!

– Ну, всё, вот теперь-то держись, алкоголичка немытая! Мамашка-то твоя всё квохчет, что мол, доченька живёт хорошо, как сыр в масле катается, только вот не работает нормально, всё на какой-то дистанционной работе. А вон оно как! Не работает-то она потому как спилась! И видать, ещё и муж бьёт! Вон, фонарь какой под глазом! А, может, уже и не муж? Может, он уже сбежал? А это сожитель? Оооо, какие возможности! Вот уж Нинка повертится, как уж на сковородке! А ещё типа приличные люди! Знаю я вас! Всех знаю! Всё одним миром мазаны, никаких исключений нет, главное, знать, как смотреть! – воодушевлённо думала Буба. – Всех! Всех можно вывести на чистую воду! А то прикидываются такими ах какими… А сами?

– Выыы чай будете? – уточнила Уля, нетвёрдо, стоя на ногах.

– Я? Да, налей. А сама-то небось, опохмелиться хочешь? Да?

– А чё? Имммею право! За сввввоои! – мотнула головой страхолюдина.

– И кто ж тебя так разукрасил-то? Муж или любовник?

– Какой мммууууж? Мы ж давно не живём вместе! Аж с лееета! Уже ррразвелись даже.

– Да ты что? Неужели развелись? – загорелась Буба.

– Ддддавно и офффффициально! – Ульяна закивала головой, вышла из кухни, загремела где-то в полутёмном коридоре и оттуда помахала свидетельством о разводе. – Вввот. Видали?

– А сын? Небось, переживает? – жадно уточнила Буба. – Может, срыв нервный у бедняжки?

– Аннндрей? Неее, а чего ему… Ппп… Ппереживать. Он с папенькой!

Ульяна вернулась на кухню, небрежно плеснула в треснутую кружку тёмной заварки, и налила кипяток. – Пейте.

– А к чаю? К чаю ничего нет? – Буба страшно хотела подобраться к холодильнику.

– Да посмотрите сами. Может там сыр завалялся… – Ульяна, безразлично махнула рукой на вожделенный Бубой предмет кухонной техники.

Заплесневелый кусок сыра, одно треснутое яйцо, какая-то вскрытая консервная банка и привядший зеленый лук – вот и всё, что узрела Буба. Она бы с радостью сфотографировала это вопиющее безобразие, но рядом сидела собачища и пристально смотрела на неё очень нехорошим взглядом. Буба вернулась на место, и хотела поковыряться в ранах собеседницы, но та, только отмахивалась и глуповато хихикала.

– Так, ладно! Я всё поняла, не могу сказать, что рада тому, что увидела, но я всегда знала, что ты плохо кончишь! – изрекла Буба, закрывая за собой входную дверь Улькиной квартиры. И тут ей под ноги опять попалась та же бабка. Она уже возвращалась из какого-то магазина с тощеньким пакетиком, и снова уронила сумку. Буба машинально подняла сумку, отдала бабке и спросила напрямую:

– И давно ваша соседка выпивает?

– Какая? – бабка подслеповато щурилась.

– А! Что с вами говорить! – Буба была настолько впечатлена и воодушевлена увиденным, что решила время на всяких куриц не тратить. Даже звонить Нинке предварительно не стала. По телефону-то не увидишь, как именно она обрадуется известиям.

Зато оторвалась по полной, приехав к «подруженьке».

– И что же ты мне, Ниночка, не сказала, что Ульяна пьёт горькую?

– Кого пьёт? – Нина даже не поняла, о чем Бубочка говорит.

– Водку! Она запойная! И не мудрено! С мужем развелась, сын с ним ушел. В квартире – ужас что творится, обои клоками висят, грязь несусветная. У самой синяк на пол морды, перегаром вся провоняла, грязнющая!

– Буба…Да что ты такое говоришь? Я же у них была.

– Когда?

– Ну, в январе. На Новый Год. И ничего такого и близко не было. Что за глупости с разводом?

– Нина! Не делай из меня дуру! Ты что, не в курсе? Она мне свидетельство о разводе показывала! Синяк, небось собутыльник поставил, раз муж он неё сбежал! Погоди… Так ты, правда, не в курсе?

– Да не может такого быть! – начала сердиться Нина. – Да, мне не всё нравится в Ульяне. И работа… Ну, что не работает, и собака эта и муж… И сына совсем неправильно воспитывает. Но она не пьёт точно. И с мужем не разводилась, и чистюля, каких поискать.

– Значит, тебя дурят! – заявила Буба. – Развод есть, мужа нет, сына нет, алкоголизм, грязь, морда битая, в холодильнике мышь повесилась, зато собака… Собака огромная.

– Какая огромная? У неё маленькая собачка. Вот такая, – не в силах осознать поток ужаса, Нина вцепилась в последнее, однозначно странное Бубино замечание.

– У тебя что, с глазами плохо, или с головой? – рассердилась Буба, отбросив свой приторно-слащавый тон. – Псина с телка размером. Мэгги.

– Ну, да Мэгги, только вот такусенькая, – Нина непонимающе смотрела на подругу.

– Так! Ты или с ума сошла, или тебя дурят. Вот час назад я там была, – Буба глянула на запястье и захлопала глазами. – Нина! Нина! Часы! Мои золотые часы! Твоя алкоголичка дочь украла мои часы! Она меня за руку брала, и сняла их! Точно!!!

– Да что за ересь ты несёшь! – возмутилась обычно кротко внимающая Бубе Нина. – Ульяна не воровка, не алкоголичка. Она вообще не пьёт!

– Ах, так! Ты мне ещё и не веришь? А ну, собирайся, поехали! Я это так не оставлю. Я в полицию заявлю!

Как только торжествующая Буба покинула квартиру Ульяны, там закипела работа.

– Так! Девочки! Пищевую плёнку с «грязью» снимаем со стен, да с плиты не забыть бы! Скотч с краской быстренько удаляем с пола. Алёна, оставь, обрывки обоев я сама сниму. Они на клеевых подушечках, их можно будет ещё использовать, мало ли… одного раза маловато Бубе будет… – Матильда аккуратно снимала оборванные края обоев, прикреплённые особым веществом, не оставляющем следы на стенках. Вчера они старательно кромсали принесенный Ульяной запасной рулон обоев, изображая обрывки. А потом прикрепили их в коридоре для усиления эффекта разрухи и запустения.

– Улечка, быстро в душ! Синяк под глазом смоется легко, а вот запах водки… Вам же ещё надо успеть волосы уложить, – напомнила соседке Марина Сергеевна, отрывающая с пола невидимый скотч, на котором с явным правдоподобием акриловой краской была изображена грязь. – Надо же как точно получилось! – залюбовалась она. – Прямо не отличить от настоящей, даром что снимается одним движением руки.

Алёна, принеся переносную люльку со Степашкой на соседскую кухню, бережно сворачивала с плиты страшные пятна, выглядящие так, словно там что-то много раз проливалось. Страшно пригоревшее и безнадёжно жирное. Пятна вчера тоже были изображены на плёнке. Светка, посвященная вчера в их планы, с азартом помогала изображать эту «красоту» и жалела только о том, что ей надо на работу, и она не увидит развязки.

– Так и мы не увидим. Уля потом расскажет, – утешала её Алёна.

– Всё равно жалко! Я б как собутыльница запросто бы прошла! А потом как подруга дома… Ну, что такое-то? Как что интересное, так без меня. Блэку и то больше достанется! – ныла Светлана. – А на чём это будет крепиться? – кивнула она на бурые брызги непонятной, но мерзкой этиологии, изображенные на куске пищевой плёнки.

– Узкий скотч, – пояснила Матильда.

– Бликовать не будет? – озаботилась Света, всё больше и больше проникаясь общим настроением.

– Нет, мы плафон светильника в коридоре снимем, а саму лампочку тоже плёночкой обернём. Хорошо, что сейчас лампы так не нагреваются… Как раз будет тускловатенько, как нам и надо!

– А синяк? Грима-то нет? – переживала Ульяна, ловко раскурившая утащенную у мужа сигарету и прожигающая ею старую-престарую клеёнку, которой она на лоджии прикрывала от света горшки с клубнями карликовых нарциссов.

– Зато есть раритетная школьная пуговица от мальчишецкой формы и мел! – торжествующе произнесла Матильда. – А! Вы уже не застали? Мелом и такой пуговицей раньше делались великолепные синяки! Куда там тому гриму!

– Ба, а откуда ты всё это знаешь? – осторожно уточнил Лёха. Они с Андреем раскатывали по поверхности плёнки какую-то изумительно мерзкую бурду, при застывании неотличимую от старой-престарой грязи.

– Про синяк – со школы и своей, и твоего дяди. А про вот это всё… – Матильда оглядела заготовки и хихикнула, – Из некоторых профессиональных экспериментов.

Теперь Блэк вернулся к себе домой, Мэгги, гостившая у соседей во время визита Бубы, с ликованием прыгала под дверями ванной, ожидая выхода хозяйки. А результаты их вчерашних совместных усилий быстро и без труда убирались, холодильник наполнился продуктами, на время пребывания Бубы в квартире переехавших во второй холодильник, стоявший в конце коридора, и в период увлечения Ульяны сыроядением, служивший убежищем еды для Сергея и Андрюши.

– Бабуль, не лезь на стремянку, плафон я сама верну на место! – Алёна ловко сняла с лампочки, одиноко висящей в коридоре, плёнку, и вернула её родной яркий свет и хрустальный плафон. – И занавески тоже сама повешу! – она ловко скинула с крючков грязные полосы ткани, которые они вчера старательно испачкали буроватой и желтой акварелью.

– Так, клеёнку сняли, плита сверкает, пирог благоухает, жаркое тоже! – отчиталась Марина. – Кухня готова!

– В коридоре лепота! – откликнулась Алёна, подмигивая Стёпашке, с дружелюбным любопытством наблюдающему за окружающей его суетой. Ему не нравилось только отсутствие Айки, но он от рождения обладал нескандальным характером и решил ещё немного потерпеть. Мало ли… может, так сейчас нужно?

– Я тоже готова, – отозвалась Ульяна, вокруг которой нарезала круги Мэгги. – Ни синяка, ни запаха!

– Чуточку слишком идеальная причёска. Вы же у себя дома, готовите обед. Да! Вот так, немного растрепать. Отлично! – Матильда одобрительно осмотрела симпатичную молодую женщину с хорошей фигурой, милой улыбкой, в удобном домашнем костюме и домашних тапочках на небольшом каблучке. – Замечательно! Единственный недочёт! – она вышла в коридор и подобрала со столика свидетельство о разводе, только вчера распечатанное Светланой на собственном цветном принтере. – Девочки! Никогда не забываем о мелочах! Это второй мой боевой принцип.

– А какой первый? – с любопытством уточнила Ульяна, решив, что такие принципы не грех и позаимствовать.

– Спланировала-решила-сделала-кто не спрятался, я не виновата-закопала противников. Ибо поле боя надо держать в чистоте и порядке! – рассмеявшись процитировала Матильда. – И да! Буба примчится с криками о том, что вы у неё часы золотые украли. Часы в среднем отделении её сумки. На дне. Помните?

– Ещё бы! – восхищенно кивнула Ульяна.

– А это в качестве вишенки на торте! – Матильда Романовна выставила на стол чашку с мазком губной помады цикламенового оттенка, так любимого Бубой. – Я когда часы достала, изъяла помаду, черкнула по краю чашки, подправила, а потом, когда эта особа выходила, вернула помаду туда, где она лежала.

– А часы ты когда ей подкинула? – уточнила Марина.

– Когда обнаружила, что они очень плохо и ненадёжно держатся на её запястье! – усмехнулась Матильда. – Запросто могли упасть и разбиться. Я сразу же положила их ей в сумку. Иначе, это кража, а я кодекс уважаю! – она смешно подняла указательный палец и подмигнула присутствующим. – Люблю себя в искусстве. И да, я была в перчатках! – хмыкнула она.

Нина всю дорогу к дому дочери косилась на Бубу. Её словам она доверяла, это же лучшая подруга. Закадычная! Но такую глупость как сейчас она никогда не говорила. Может, с головой что-то не так? Ну, давление там… Или спазм сосудов. Только вот надежда на подобную случайность таяла как снег под жарким солнцем.

Ехали на такси, Буба сама вызвала, боясь, что Нинка передумает ехать. Струсит узнать правду! Сначала она молчала, но надолго её, конечно, не хватило и начала подруженька высказывать, что всегда была уверена в том, что Ульяна плохо кончит, а теперь уверена в том, что и Нинкин внучок Андрюшка по той же дороге пойдёт.

– Вот, помяни моё слово! Всё так и будет! Сопьётся, как и мать, а потом и воровать начнёт! Точно! – Буба говорила громко, уверенно. Нине было страшно неловко перед таксистом, но тот делал вид, что не слышит ничего, а Буба всё продолжала говорить. И почудилось Нине что-то такое… Словно подруга с наслаждением говорит о таких страшных вещах, смакует их.

Нет, Нина бы не смолчала, конечно. Только не хотелось ругаться в такси, тем более, что она уже пару раз поймала сочувственный взгляд таксиста в зеркале заднего вида. И ещё, она точно знала, что всё это ерунда – у Ульяны аллергия на водку, точнее, на сивушные масла. Она максимум могла выпить красного сухого вина. Про кражу часов и говорить было смешно. Поэтому Нина только поджимала губы, ожидая реакцию подруги на такое странное заблуждение.

– Может, сама выпила? Да нет, не пахнет… И что с ней стряслось-то?

А Буба, ощущала себя как великая пророчица, которая наконец-то достигла пика своего торжества. Она даже за такси сама заплатила, и Нину плотненько взяла под руку – чтобы та не убежала, не погрузившись в свой позор полностью!

Лестничная клетка за прошедшее время ничуть не изменилась. Буба, тяжеловесной поступью боевого слона, приблизилась к двери и нажала на кнопку звонка, с торжествующим видом повернувшись к Нине.

– Вот сейчас ты всё сама увидишь! И она у меня попляшет! Я полицию вызову!

– Ой, мама, привет! Буба? А что же вы не сказали, что за мамой поехали? – улыбающаяся Ульяна стояла на пороге квартиры, придерживая дверь.

– Ты! Сволочь! Воровка! Отдавай мои часы! Я тебя как воровку вообще посажу! – Буба начала эту пламенную речь, глядя на Нину, и медленно повернув голову, уставилась на приятного вида молодую женщину, в красивом домашнем костюме, с чуть растрёпанными волосами, но безо всякого синяка и запаха перегара.

– А! Вымыться успела и синяк замазать? С дороги! Тварь вороватая! Где мои часы? – Буба отстранила Ульяну и решительно вошла в квартиру, волоча за собой Нину.

Вошла и замерла. Ей показалось, что происходит что-то неправильное… Где грязь? Она же была везде! Под ногами, на стенках, даже лампочка была грязная! Буба осматривала безукоризненно чистую прихожую. Её просто невозможно было отмыть за время Бубиного отсутствия. Вместо лампочки под потолком радостно сверкал хрустальными гранями чистейший плафон, позволявший увидеть, что обои на стенах целы и невредимы, и никаких оторванных клоков у них не имеется! Зато имелась собака!

Буба развернулась на цокот коготков и заморгала, увидев миниатюрную симпатичную собачку, выглядывающую на странную гостью из-за ног Ульяны.

– Кухня! – рыкнула Буба, поволокла туда Нину и замерла на пороге. Невозможно грязные занавески, на которые Буба старалась не смотреть от омерзения, куда-то делись, а вместо них висят белоснежные тюлевые. Прожженная и вытертая на сгибах клеёнка неясной от старости раскраски исчезла, а вместо неё на столе яркая скатерть в красно-белую клетку. На скатерти стоит заварной чайничек и две чашки, сахарница и блюдо с пирогом, прикрытым салфеткой.

Буба нервно метнулась к плите, но и та её не порадовала. Чистейшая поверхность послушно отразила Бубино лицо, перекошенное от злости и непонимания. Любая женщина точно знает, что присохшую и пригоревшую грязь с плиты быстро не отмыть, хоть зубами её отдирай! Даже новые супер едкие средства сходу не взяли бы тот толстенный слой грязи!

Рывок к холодильнику был последней Бубиной надеждой, но и там её ничего не порадовало. Этот проклятый кухонный агрегат просто ломился от всевозможных припасов!

– Вы, может, пообедать хотите? – обеспокоенно, как и положено вежливой хозяйке, узревшей метания взъерошенной тётки у плиты и холодильника, уточнила Ульяна. – Мамочка, ты что стоишь? Раздевайся, чай пить будем, а то, и правда, давайте пообедаем. Андрей сегодня позже из школы приходит, у него секция.

– Я не знаю, как ты сволочь, это сделала… Как всё отмыла и синяк замазала, но я точно знаю, что ты вот совсем недавно тут была пьяной! Ты ж лыка не вязала и перегаром водочным воняла! И собака другая была, грязно тут было и плита… И холодильник! Там ничего не было! И свидетельство о разводе я видела и сын твой у папаши живёт, а не тут! Какое там, попозже он придёт! Я всё-все, всё знаю, меня-то ты не обманешь! Вы все такие! Только притворяетесь хорошими! А на деле проклятые алкашки и воровки! – начала Буба гневную речь, и осеклась, потому что Ульяна недоуменно приподняла салфетку с пирога и понюхала его. А потом взяла со стола чашку и покрутила в руках.

– Буба, я не очень понимаю… Может быть, вы себя плохо чувствуете? Так и пирог, и чай свежие совсем. От них вам точно нехорошо стать не могло. А про эти глупости… Я водку пить физически не могу, у меня аллергия на сивушные масла. И где вы тут видите грязь и какой синяк? И какой развод, если уж на то пошло? И какая другая собака? Мам, я что-то пропустила?

– Улечка, да я и сама ничего не поняла… – Нина во все глаза смотрела на подружку. – Буба мне всё что-то такое странное сегодня говорила… Такое странное!

– Да какое странное! Я сама всё видела, собственными глазами! Где твоя Мэгги?

– Так вот она! – Ульяна указала на собачку.

– Нет! Большая чёрная! Вооот такая!

– У меня только одна собака. Мэгги! Мам, ну ты же Мэгги знаешь!

– Буба, вот Улина собака, – Нина ткнула пальцем в собачку.

– Ну, понятно! Вы меня обе дурить вздумали! Хорошо же! Я сейчас вызываю полицию и заявляю о том, что ты украла у меня часы!

– Часы? Которые вы сняли и в сумку к себе положили?

– Ты что? Сбрендила на почве перепоя? – рявкнула Буба. – Я не снимала часы!

– Ну, конечно, снимали. Вы пришли, я вам чаю предложила.

– Да, какой-то бурды!

– Почему? Хороший чай, вам же понравился! Вы что не помните? – Уля кивнула на чайник. – А руки вы помыли, перед этим сняли часы. Ещё сказали, что кладёте в среднее отделение в самый низ, чтобы случайно не выпали!

– Да ты! Да ты! – взвыла Буба. – Я руки не мыла! У меня руки были чище, чем твоя треснутая чашка. Я её и руками-то не брала, я брезгливая!

– Мам… Я прямо и не знаю… – Ульяна развела руками. – Буба пришла, сняла часы, убрала в среднее отделение сумки, помыла руки, села. Потом чай пила, и чашка была чистая, и не треснутая вовсе. Да вон же она стоит, я ещё и не помыла. И помада Бубина на ней. И пирог вам понравился, – обратилась она уж к Бубе.

Но та, как завороженная, смотрела на чашку с полукруглой полоской помады такого знакомого цвета. «Он немодный, редко бывает» говорили ей продавцы косметики, только она упорно искала именно такой, цикламен с перламутром. Внезапно дрогнувшими руками она полезла в свою сумку, вытащила помаду, сняла крышечку и тупо уставилась на чашку.

Ульяна недоуменно переглянулась с мамой.

– А часы? – вдруг припомнила Нина. – Посмотри в среднем отделении.

Буба бы и не подумала чего-то делать по чужой указке, но будучи в таком странном состоянии послушно сунула руку в среднее отделение и достала…

– Ну, вот твои часы! А ты… А ты мне дочь оскорбляла! Кричала на полгорода, что она у тебя что-то украла! – взвилась Нина, оскорблено глядя на взблёскивающие в руке Бубы золотые часы.

Буба смотрела на часы, словно первый раз в жизни их видела. Хотела было даже крикнуть, что это не её часы, но увидела знакомую царапинку на крышке.

– Мои… А как они тут оказались?

– Буба, вы что? Вы ничего не помните? – Ульяна очень боялась переиграть, но вроде, получалось пока неплохо.

– Да как же не помню! Помню, конечно! Ты – алкоголичка! И это… воровка.

– Так! Вы хоть понимаете, что сейчас делаете? Вы клевещете на меня. У вас в руках ваши часы, к которым я не прикасалась. Я не пью! А вы уже десять раз сказали мне, что я алкоголичка и воровка. Я сейчас могу вызвать полицию и написать на вас заявление о клевете!

– Да я тебя саму на чистую воду выведу! – по привычке взвыла Буба, но часы качнулись перед её лицом, а глаза невольно остановились на чашке со следами её губной помады. – Ааааа! Я поняла! Ты меня отравила! Ты что-то такое подсыпала и подлила, и мне показалось…

– Да ну? Это какое же было удивительное средство, которое стёрло ваши воспоминания о том, как вы чай пили, и нарисовало новые, как вы в какой-то кошмар пришли? Если вам так хочется – берите чашку, везите на анализ. Даже пирога могу отрезать, его тоже сдадите. Только вам же придётся объяснить, что именно с вами приключилось, и что им искать. Какие такие глюки вас преследуют. А если вы это изложите людям… – Ульяна прищурилась, а потом решительно шагнула к шкафчику, достала оттуда пустую баночку из-под варенья, перелила в неё остатки чая из кружки и отрезала узкий клинышек пирога.

– Это ещё зачем? – удивилась Буба.

– Как зачем? – Ульяна примерилась как бы удобнее переложить пирог в пакетик. – Отвезёте, всё расскажете, глядишь, вас и обследуют.

– Чего? Ты это о чём? – Буба насторожилась, не сообразив, что произошла кардинальная смена ролей. Это не она налетает с обвинениями, а её загоняют в угол.

– Вы каждый раз приходили и говорили гадости. И эти гадости раз за разом становились все менее правдоподобными и всё более мерзкими. На сей раз, вы превзошли саму себя! Это уже психическое расстройство.

– Чтооооо? – взвыла Буба.

– Сами думайте, что лучше. Психическое расстройство или намеренный оговор, обвинения в краже. Клевета, то есть, – Ульяна пожала плечами. – Да, кстати, вот камера! – она ткнула пальцем в сторону небольшого предмета, прикрепленного к кухонной полке. – Когда вы пришли с мамой и со скандалом, я её включила. Так что думайте, что говорите и что делаете.

– Да я тебя сейчас! – Буба была готова вцепиться с наглую бабёнку, но слова про камеру и резкое движение справа заставили её остановиться и повернуть голову. Справа стояла Нина, снимающая, с себя зимнее пальто, собственно его взмах и заметила Буба. Нина кинула пальто на стул и уставилась на «подруженьку» грозно прищурив глаза.

– Таааак! И что же я слышу? Ты уже столько лет поливаешь мне дочку грязью, а это все, оказывается, твои выдумки? А я, как последняя дура, в это верю?

– Это не выдумки! И тебя никто не заставляет верить! И ты сама мне всё выбалтывала! И про то, что она забеременеть не могла, и что с мужем ругалась, и что в секту попала, и что внука к психологам водили, небось, припадочный такой же, как и ты! И про то, что Улька сейчас не работает! И про муженька своего всё выкладывала! Дура!

– Точно! Это ты права! Такая и есть, дура-дурой! Зато сейчас поумнела! Это ж надо, про любимых людей всё этой полоумной выкладывала!

– Да я умнее тебя в тысячу раз!

– Ага, с воплями, что у тебя часы украли и ними же в руке! – парировала Нина. – Так, подбирай свой поганый язык вместе с болящей психикой, и вали отсюда! И чтоб я тебя больше не видела ни тут, ни у себя дома!

– Ты ж сама приползёшь ещё! Вот бросит тебя муж, дочка, внук сопьётся… – начала было Буба, и заткнулась. Такую Нину она ещё не видела. Сразу вспомнилось, как однажды в лесу в малиннике повстречала медведя. Мишка спокойно ел малину, а обнаружив около себя истошно верещащую бабу, просто повернул к ней голову, и у той перехватило горло от ужаса. Вот и сейчас от разгневанной Нины почти ощутимо поплыли волны ярости.

– У меня лучший в мире муж, дочь, внук и зять! Даже собака у дочки и то лучшая! А ты… Пошла вон, полоумная, злобная, завистливая гадость! Я всё никак понять не могла, что ж ты радовалась-то всю дорогу сюда, а ты, оказывается, думала, что у нас всё плохо и тебе от этого было хорошо!

– Да! Мне хорошо! Потому что вы все такие. С виду добренькие, а потом открываете свои рты и вываливаете…

Продолжить Бубе не дала Мэгги. Она подняла такой шум, что слова попросту были не различимы, путались и застревали в её звонком лае.

– Не-поз-во-лю га-дить в моем до-ме! Пош-ла вон, а то у-ку-шу! – Мэгги старалась изо всех сил, а когда она чуть примолкла, чтобы перевести дыхание, Ульяна молча обойдя немного деморализованную Бубу, махнула рукой в сторону входной двери.

– Уходите! Уходите и больше никогда не приближайтесь ни ко мне, ни к маме!

– Да ты… Ты знаешь, что твоя мать про тебя рассказывала? Она ж всё, всё вываливала! Ты думаешь, она такая хорошая, да? Я много чего могу про неё рассказать!

– У меня лучшая мама в мире, и мне не интересны ваши слова. Если ещё раз откроете тут рот, найдёте ваши знаменитые часы прямо в нём! Убирайтесь!

Буба посмотрела на разъяренных женщин, выступивших единым фронтом, ни трещинки не найти, ни клинышка не вбить, и поняла, что лучшая доблесть в её случае – своевременное отступление. Она вышла из квартиры, напоследок пнув дверь ногой, вылетела из подъезда, словно за ней гналась стая диких собак, и рванула вдоль улицы, что-то злобно бормоча себе под нос. Золотые часы она так и держала, крепко зажав в руке.

– Как это, а? Всё-таки отрава? Неее, я ж ничего не пила и не ела. Я же помню! – в себе Буба была уверена на сто пятьдесят процентов. Собственно, только в себе она и была уверена. Родителей своих всю жизнь считала мягкотелыми дураками, мужа, когда-то едва успевшего сбежать от неё в прединфарктном состоянии, считала жалкой тряпкой, детей, разъехавшихся от «нежной мамочки» как можно дальше – предателями и слабаками. – Так что же это было? – она злобно пнула грязный комок снега, попав в боковое стекло застрявшей в пробке машины, и машинально, но виртуозно обругав возмутившегося водителя.

И тут Бубу осенило! – Ну, конечно! Как же я сразу не догадалась! Эта гадина ходила в секту, и там явно научилась гипнозу! Всё! Я всё поняла! Меня просто загипнотизировали! Бежать в полицию? Написать заявление о гипнозе? А там камера… А я про кражу говорила. Поверят, что это всё был гипноз или нет? Ой, могут и не поверить. А эта… Эта может ещё чего-нибудь внушить! – Буба никого не боялась, но перед таким гипнозом вдруг почувствовала себя беззащитной. Ощущение было не из приятных. То ты сама охотишься, выбираешь жертву, медленно и с удовольствием загоняешь её в угол, зажимаешь там и колешь острым ножом, радуясь своей ловкости и неуязвимости. А вдруг ощутив себя в роли жертвы, Буба занервничала. – Надо к ним больше не подходить! А ну как ещё чего-нибудь нагипнозит! Своооолооочь Уууулькааа! – Буба топала вдоль улицы, а когда добралась до перекрёстка, пробка, в которой стояли машины, рассосалась.

Машины шустренько стали разъезжаться, и водитель, в машину которого она пнула грязью, не удержавшись, газанул на огромной луже. Лужа, щедро сдобренная снежным месивом, грязью и солью, послушно вылетела из асфальтных берегов и серым цунами накрыла злющую Бубу, как раз в этот момент открывшую рот для очередного ругательства.

Ульяна ловко перехватила Мэгги, которая жаждала добраться до Бубиной ноги, и вышла закрыть за ней дверь. А когда вернулась на кухню, то обнаружила за столом горько плачущую маму.

– Я… Я ведь действительно столько ей рассказывала! Мне казалось, что она моя подруга! – всхлипывала Нина.

– Мам, ну разве же можно? Выкладывать настолько личные вещи о себе, о папе, обо мне? А Сергей и Андрюшка? Ты же видишь, какая она оказалась?!

– Ну, надо же с кем-то разговаривать!

– Конечно, надо. Ты с папой когда последний раз говорила?

– Да что с ним говорить-то? – удивилась Нина.

– А ты знаешь, что его на заводе хвалят? Что он изобретение запатентовал? Да, денег с него пока нет, но он же придумал, да ещё так здорово!

– Неее, не знала. А чего он не сказал?

– Он же при мне тебе говорил, но ты сказала, что смотришь сериал, и чтобы он не лез с глупостями. А я? Мам, я ведь и правда, работаю. И мне очень нравится. И реклама моя по телевизору идёт и баннерами всё завешано! Да, я не в офисе работаю, но ты же не слушала, а просто решила для себя…

Нина только слёзы вытирала.

– Ну, всё, всё не плачь, пожалуйста. Я и сама-то, умная Вася, только недавно очухалась, – Ульяна села около мамы и обняла её за плечи. – И с мужем не говорила, и сына спроваживала к психоаналитику, совсем без нужды и без толку. И в секту вляпалась! И ещё тебя поучаю…

– Яблочко от яблоньки? – всхлипнула Нина.

– Ага! – утерла слёзы Ульяна.

Они сидели на новом зимнем пальто Нины, ревели, утирались салфетками, а около них вздыхала Мэгги.

– Не понимаю я людей! – думала она. – Чего сейчас-то подвывать? Уже всё отлично! Врагиня уползла, дома чисто, вкусно и хорошо, все помирились, и скоро недопёсок домой вернётся, а тут прямо сыро! Ой, пора прекращать это безобразие!

Она разбежалась, прыгнула на колени Ульяны и ловко умыла её, сдерживаясь, чтобы не сморщиться от горьких слёз, а потом посомневалась секунду, и перебралась на колени к Нине.

– Ой, что она… Ой, она же лижется!

– Она тебя утешает! – всхлипнула напоследок Ульяна и решительно высморкалась в мокрую от слёз салфетку. – И скоро придёт Андрей, а потом мы с ним едем в приют.

– Опять? – опять недовольно фыркнула Нина, но после таких событий, да с непосредственной близостью мокрого собачьего носа у своего лица, её привычное недовольство жизнью дочери, куда-то потихоньку уползло.

– Хочешь с нами? – неожиданно для себя предложила Ульяна.

– Нууу, не знаю… – замялась Нина. – А, давай! – вдруг решилась она.

Андрей немного испугался, когда увидел, что мама заплаканная, но она тихонько шепнула, что план сработал отлично, и теперь ему надо немного отвлечь бабушку, а она сходит к соседям!

– Полная победа! Полная! По всем фронтам! Буба свалила, поджав хвост, мама на неё кричала! А потом, когда эта гадина убралась, мы поговорили. Первый раз уж не знаю за сколько лет! Огромное вам спасибо! Я просто не знаю, как вас благодарить! Это было феерично! Я бы никогда не догадалась и не решилась, да и не сумела бы сделать это без вас.

– Ой, да ладно! Вы же сами сыграли всё как по нотам! Если бы где-то сбились, ничего бы не вышло.

– Да я так разозлилась на эту гадину. Сколько лет она нам семью отравляла! Спасибо! – Ульяна обняла Матильду и Марину Сергеевну, поцеловала Алёну и похвасталась:

– А мама едет с нами в приют!

– Отличная идея, милая! – одобрила Матильда, а когда за Ульяной закрылась дверь, они с Мариной Сергеевной переглянулись.

– Что-то у вас сильно хитрый вид, – хихикнула Алёна. – Дамы, что опять задумали?

– Да видишь ли… Матушка Ульяны имеет много свободного времени и мало дел. Вот мы и думаем, что можно ей немного прибавить второго и убавить первого!

– Вы как-то удивительно синхронно думаете! – улыбалась Алёна.

– Да… Как-то так получается, – переглянулись дамы. И Марина продолжила. – Есть в приюте одна очень говорливая собака. И такая человекоориентированная, что от неё на дерево залезть можно. Она ходит по пятам, постоянно пытается забраться на руки и всё время что-то говорит! Если на неё обращают внимание, говорит в два раза больше. Её уже два раза брали и возвращали. Не справляются. Каждый раз возвращение для неё – страшная трагедия. Ей нужен особый человек!

– Да Ватрушке нужна такая же хозяйка-говорушка и притом не очень занятая. Трушка-Ватрушка Нине очень даже подойдёт! – поддержала Матильда подругу.

Результатом этой идеи стал звонок в приют, и Нина, с удивлением первопроходца ступавшая между вольеров, была нежно, но решительно направлена к одному из них, где в углу съежилась небольшая, плотненькая буренькая собачка, больше всего напоминающая табуреточку на ножках.

– Вот Ватрушенька наша. У неё уникальный дар! Она говорить умеет. По-собачьи, конечно, но очень выразительно. Да вы, может, прогуляете её? – cобственно, согласия Нины и не требовалось, ей вручили собачий поводок, на другом конце которого оказалась эта самая табуретка, как-то странно мотыляющая задней частью тела.

– А чего это она так качается? – опасливо уточнила Нина.

– Она вам радуется. Хвостом виляет. Только хвост короткий, поэтому виляет всем организмом.

– Мне радуется? – удивилась Нина, повнимательнее присматриваясь у Ватрушке, – А что вы говорили, что она что-то там умеет делать?

– Да вы поздоровайтесь с ней и сами всё увидите, – рассмеялась заведующая приюта и убежала принимать корм, привезенный Ульяной.

– Ээээ, ну, это… Здравствуй, Ватрушка! – Нина чувствовала себя странно. Вообще весь день был такой… Неправильный, что ли.

– Уввааа, – охотно ответила ей собака, – Вууууаар!

– Чего? – растеряно переспросила Нина. – Это ты мне? Мне сказала?

– Вууува! – согласилась с ней Трушка.

Дальнейшее пребывание Нины в приюте напоминало для женщины какую-то сказочную историю. Ну, как в детстве, куда-то шагнул и оказался в волшебной стране, где животные могут говорить! Да, пусть на своём языке, но говорить! А уж как слушать…

– Маааам! Мама! Нам пора! – крикнула издалека Ульяна, и Андрей радостно замахал бабушке рукой, она было повернулась к ним и тут увидела, как Ватрушка опустила голову, обвис коротенький хвостик, повисли уши, и весь вид являл собой такое воплощенное отчаяние, что Нина прикусила губу.

– Я что, с ума сошла? Да? – она секунду обдумывала этот вопрос, а потом решительно ответила сама себе. – А что? Права не имею, что ли? Лучше так, чем как Буба! Ватрушка, детка моя, за мной! А то у меня королевство маловато, разгуляться мне негде!

Рыжик вдумчиво рассматривал пульт от робота-пылесоса. После того, как ему разрешили на нём кататься, он замучил Леху просьбами включить пылесос, который не понимал смысла в чистке совершенно незамусоренного пространства, и без пинка с пульта не включался. Рыжик хотел было помусорить кормом, чтобы пылесосу было не так скучно его катать, но ему не разрешили.

– Рыжик, вот пульт. Лапой жми вот сюда, он будет включаться, – проинструктировал кота Лёха.

Рыжик, в восторге от новой игрушки, ездил на пылесосе постоянно, а потом…

– Ой, а что это там лежит? Тоже пульт! Тоже! Интересно, а какой пилисос он подключает? – живо заинтересовался Рыжик, представляя, что сейчас из тайного логова выползет ещё одна забавная шуршалка и начнёт ездить по комнатам, и нажал на красную кнопку.

Павел был на работе, Лёха в школе, Алёна со Стёпкой, Мариной Сергеевной и собаками были на улице, Матильда уехала по делам, и вышло так, что дома остались только кошки, Рыжик, жаба и хомяк. Двое последних – не в счёт. Кошек тоже не заинтересовал вспыхнувший экран телевизора, они были заняты выколупыванием собачьих лакомств из-под лежанок, зато Рыжик замер, как суслик у норы.

– Ой, это не пилисос вовсе! – телевизоры в теремке особым спросом не пользовались. Дамы смотрели только фильмы с дисков или интернета, Павел в принципе телевизор не любил смотреть, уставал на работе от бесконечных разговоров, и был очень рад, что Алёна придерживается тех же взглядов. Лёха предпочитал смотреть только то, что ему было интересно, так что Рыжик ни разу не видел множества вещей, которыми щедро нашпигован телеэфир.

Сначала он увидел кусок ток-шоу. Какой-то дядька в одёжной шкурке, явно для него маловатой, прыгал от одного дивана, где сидели люди, к другому. Люди кричали друг на друга, и Рыжик удивлялся.

– Почему они не легли на такие удобные диваны и не отдохнули? Поджали бы лапочки, устроилися бы поуююютнее! Зачем так шумят, ой, и лапами друг на друга машууууть, ой, счас побьююююютсяяяя. Точно! Как Мышка и Тень. Ой, нет! Хужеееее! Да рази ж можно так? Ой, какие люди странныыыиии!

Он пытался вслушаться и понять, почему же они так расстроились, но его сильно отвлекал дядька. Сначала Рыжик подумал, что он хочет помирить этих крикунов, а потом понял:

– Нееее, он их наоборот, пугаиииит! Вон, как зубы скалииит! – сообразил Рыжик, обратив внимание на то, что как только люди на диванах успокаивались, дядька подходил к ним, или подсаживался рядом и что-то такое спрашивал, отчего они опять принимались кричать. – Точечно! Напугал, чтобы они не забывали кирчаааать. Может, это такие диваны специяяяяльные – ругательные!

Потом дядька, перессорив всех диванных людей, повернулся к Рыжику и показал зубы ему.

Бедняга котик перепугался так, что спрыгнул с дивана и спрятался за ним. – Я не буду ни с кем ругатиииися! – промяукал он. И, наверное, дядька услышал, потому что исчез.

– Фуууух, ну и страааный он какой-то, – выдохнул Рыжик, забираясь обратно на диван. Дядька ему не понравился, и его оскал выглядел так, словно он рыжими котами питается!

Дальше пошли новости, и Рыжика они тоже смутили. Тётя так серьёзно ему что-то говорила про какую-то странную штуку под название ША, которая всем что-то приказывала и велела, а он никак не мог понять, что это за ША такая.

– Токо шкаф знаю, но он совсем не то! – решил Рыжик.

Потом на экране появилась девочка. Рыжик обрадовался. Он любил, когда к Лёхе приходили Андрей и Маринка. Правда, было сложно молчать и ничего не произносить. Так хотелось поучаствовать в их разговорах, но Рыжик очень старался!

Он аккуратненько сел на диване и даже голову на бок наклонил, чтобы лучше понять, что будет говорить девочка, но она говорила не своим голосом, и была чем-то очень-очень недовольна.

– Ой, она стоить, словно ей что-то мешаиииить! Может, случайно на хвост наступила? Это болесно… – посочувствовал девочке Рыжик, а потом вспомнил, что у людей хвоста нет. – Тада не понимяяяю я!

Он настолько не понимяяял, что отправился было уточнить у Мышки и Али всякие незнакомые слова, которые услышал от девочки. Например, екогия? Девочка всё говорила, что её надо очень беречь. И очень-очень ругала всех, что не берегут эту екогию. Может, они тут дома тоже её не берегут, и девочка и на них ругается?

Обе опрошенные кошки решительно заявили, что с екогией ничего не делали, и если он сам её разбил, нечего на других сваливать. Рыжик призадумался.

– Может, она сама её того… сломала, эту самую екогию, вот и сердится. Признаться-то не может! Это как Мышка, которая что-то испортит, а потом такая злая-злая сразу!

Рыжик ещё посмотрел на злую девочку со странным именем Грета, и решил, что он точно прав.

– Мышка, конечно, гораздо красивее, но так же водит носом, когда всё сама вдребязиии разбила!

Дальше говорили о каких-то людях, которых Рыжик не знал, и запутался в них сразу. Ещё какие-то люди бегали в странных свободно болтающихся желтых шкурках и зачем-то били машины. Машины Рыжику было жалко, людей тоже.

– Наверное, пилохооо они живут, если на машинки кидаются. Они же стоят себе тихонько, никуда не едут, не мешаююють. А люди их обижаююють. И почему на всех такие шкуры странные?

Люди в желтых жилетах что- то бодро кричали, размахивали руками, а Рыжик всё больше и больше удивлялся.

Потом очень милая тётенька, чем-то похожая на их Свету рассказала Рыжику, какая погода будет во всяких разных местах, о которых котик не имел ни малейшего представления, но почему-то не сказала, что ожидать ему, Рыжику. За его окном что будет? А вот дальше…

–Ой, какая бедненькая! – расстроился кот, увидав совсем-совсем несчастную девочку, постарше Греты, но помладше Светланы, которая по дороге в телевизор явно попалась каким-то очень злым собакам. Девочка прыгала со странной короткой палочкой в руке и что-то в неё кричала.

– Надо же, как она пилохооо живёт! Ей собаки порвали всю-всю шкурку, вон дырка, и вон, и ой-ой, на спине вообще шкурки нет! Почти до того места, откуда хвостик должен растииии! И никто не дал бедненькой новую шкурку! – пригорюнился жалостливый Рыжик. – И кормят, наверное, очень пилохо! Вон, какая худая-худая! И кто ж её так не любиииит! Как жииить стряяяшнооо!

К моменту возвращения Алёны и Марины Сергеевны с прогулки, Рыжик насмотрелся телевизора до состояния «по самое не хочу». Сидел на диване и на нервной почве икал. Глаза стали казаться и вовсе огромными, шерсть поднялась дыбом и так и держалась. Короче, на диване восседало воплощение перепуганного донельзя кота, с нервной икотой и искрами, периодически пробегавшими по шёрстке.

– Рыжичек, ты что? Что случилось, маленький? – Алёна покосилась на гомонивший что-то телевизор, выключила его и рыжая шерсть начала потихоньку опадать.

– Мы заботимся об екогии? – первый же вопрос Рыжика поверг Алёну в транс.

– Эээээ? Рыжинька, а что такое эта екогия? – осторожно уточнила Алёна. Нет, она, конечно, как учительница, в принципе была готова ко многому, но не к такому…

Экология, злая Грета, её явно повредившая и поэтому злая, ведь она не наступала на хвост, потому, что у неё нет хвоста. Люди в желтых шкурах, которые обижают бедные машинки, Света с погодой, странная штука ША, о которой так много говорили, большие ругательные диваны. Дядька, который не даёт людям не кричать, и бедная девочка с кличкой как у поросёнка из мультика, которую рвали собаки и явно не кормят злые-злые люди, ошеломили Алёну донельзя.

– Милый мой, а давай я тебе курочки дам, ты поешь, успокоишься, и потом мне всё подробно-подробно расскажешь? – ход был верным, и Рыжик сразу немного приободрился.

Ведь не может быть всё совсем-совсем плохо, когда тебе предлагают курочку, утешают и ласково гладят. Правда? Алёна отправилась греть курочку, а Рыжик сполз с дивана и сидел, горестно вздыхая, на полу.

– Так! – Урc внимательно выслушал весь тот поток сознания, который изрекал перепуганный и шокированный Рыжик, обнюхал пульт от телевизора и вздохнул: – Мне, например, всё ясно! Ты смотрел в эту фигню? – он мотнул головой на тёмный и молчаливый экран.

– Даааа, – признался Рыжик. – Я думал, что это будет ещё пылесос, а там столько всех, столько!

– Спокойно! Это нас не касается!

– Почему? Как ты так могёшь? Там же столько всего важаного-важаного! И эта… екогия, и девочка, и странная ША, которая всем-всем что-то так грозно-грозно говорит! И люди в шкурках.

– Каких ещё шкурках?

– Таких… жёлтеньких, как цыплята, но они не цыплята, они машинки обижают! И ещё там бедная девочка, которая постарше Греты, её собаки кусали-кусали, всё на ней порваааалииии, а она прыгает, прыгает. Наверно, так от собак прыгала, вот и не может остановиться! А ещё диваны…

На диванах терпение Урса закончилось сразу и бесповоротно. Он открыл пасть, прихватил Рыжика за шкурку на спине и понёс в кухню, встряхивая всякий раз, когда котик пытался изложить что-то про жуткоругательные диваны.

Свалив кота под ноги Алёне, он громко чихнул, и потёр лапой нос, потому что у него было ощущение, что бредовые слова летали вокруг и свербели в его ноздрях.

– Ну, рази так можно! Это ж так вааажано! – доказывал возмущенный Рыжик Урсу.

– Слушай сюда! И внимательно! – рыкнул Урс, оценив близость глупыша к истерическому повизгиванию и воплям. – Мир очень большой! Каждый миг там творится очень много чего и хорошего, и плохого. Только хорошее стараются не показывать по этой дурацкой фигне! – он мотнул головой в сторону комнаты с телевизором.

– Почему? – удивился Рыжик.

– Ну, вот сам подумай, если лежат Аля и Мышка рядом, вылизывают друг друга. Мирно, тихо, это хорошо?

– Даааа!

– Но не всем интересно. И не все смотреть про это будут. А вот если показывают драку Мышки и Тени, или, например, кражу моих запасов… – Урс хмуро покосился на Мышку, которая успешно делала вид, что вообще первый раз в жизни про его запасы слышит. – Тут сразу же набегут зрители. Вот и получается, что те, кто показывает что-то хорошее, проигрывают. А когда все показывают, как всё жутко, людям, и всяким котам глупым, которые на это смотрят, тоже становится плохо!

– Но ведь ША! И екогия и Грета! И машинки битииите! – заплакал Рыжик. – Как же не смотреть?

– А ты можешь чем-то помочь битым машинкам? Или екогии?

– Неее, – осознал Рыжик.

– Так чего ты тогда убиваешься? Да ещё Алёну мне пугаешь? Каждый проживает свою жизнь. Понятно, что жалко несчастных людей, которые не понимают что делают, и сами портят свою жизнь, но ты-то должен поберечь собственную! Если тебе каждый день такую пакость смотреть, ты же не рыжий будешь, а седой от ужаса! Вот если тебе на твоем пути попадётся кто-то кому надо помочь – помоги. А переживать за этих… которые на диванах ругательских лаются, поверь мне, не стоит. Им там нравится. Многие туда часто ходят.

– Зачем?

– Как зачем? Полаяться!

– Аааа, это как та собака Люська, которая любит шуметь и Бэка кусать?

– Ну, примерно! – Урс у прошлого хозяина насмотрелся в этот дурацкий предмет, который называется телевизором, и понимал суть происходящего.

– А та бедненькая? Ну, которую не кормят? Которая скачет и кирчит?

– Это ты у Алёны спроси. Я таких много видал, и все кирчат, тьфу, кричат, не по делу! – Урс потыкал носом в бок Рыжика, и утешительно пофыркал ему в ухо. – Не переживай так. Лучше курицу поешь. А я пойду, уточню, куда это кошки наши запасы отволокли!

После еды Рыжик долго рассказывал об увиденном Алёне, Марине, и вернувшейся домой Матильде. Выяснил, что страна США – очень сложная и в принципе весьма скандальная. Что девочка Грета не очень хорошо представляет, о чём она говорит, и он отчасти прав, потому что екогию Грета тоже повредила. Что люди в цыплячьего цвета шкурках бьют машины, потому что делают глупости. А бедная девочка в порванной одежде, вовсе не бедная и не голодная.

– Она певица!

– Хто? – изумился Рыжик. – А что ж она тогда…

– Ну, вкусы у всех разные, кому-то нравится именно так, – утешила его Алёна. – А про диваны Урс прав. Люди туда приходят именно поругаться, для того, чтобы на это посмотрели зрители. А дядька напоминает им, зачем именно они туда пришли. Им нельзя поджать лапки и отдохнуть там. Они так деньги зарабатывают.

– Ой, и трююююдная же работа! – посочувствовал им добрый Рыжик. – Я, наверно, не буду тот пульт больше лапой трогать. А ну, как опять вкилююючится, напугаииить.

– Да, мой хороший, лучше не надо! Я тебе лучше мультики добрые включу, а пока ты пойди, послушай, что там Урс с кошками шумят.

– Неее, я на шум ужо насмотрельсяяя, пойду поспилю. А то так от той штуки устал, так устал!

Рыжик удалился в самый дальний и уютный угол квартиры и свернувшись там клубочком, повздыхал и уснул.

– Вот несчастное дитя! – покачала головой Матильда.

– Да не то слово, а ведь дети часто смотрят всё это и многое другое. Взрослые смотрят и то устают от этого, а уж дети, – Алёна только плечами пожала. – У нас в школе секретарь пятилетней дочке давала смотреть «Дом восковых фигур», а потом удивлялась, почему ребёнок плохо спит и кричит по ночам. Потом, уже после просмотра продолжения сего творения, она привыкла, кричать перестала, правда, заикание появилось, но это же такая мелочь, такая мелочь…

– Бедная девочка! – ахнула Марина. – Да как же можно такое давать смотреть?

– Она утверждает, что это очень полезно, ребёнок становится смелее. Мы всем коллективом не смогли её переубедить…

– Эээ, милая, глупого человека так просто не переспорить, – вздохнула Матильда. – Мне страшно представить, что бы случилось с Рыжиком, если бы он увидел такой ужастик. А ведь он – кот!

– Да, кстати, касательно котов я поняла две вещи! Первая – почему коты так часто чешут когти о мягкую мебель. Это они опасаются, что их домашние диваны тоже станут ругательными! – провозгласила Марина Сергеевна.

– А вторая, какая? – уточнила Алёна.

– Ты, небось, замечала, как часто на видео с котиками, они переворачивают телевизоры? – Марина Сергеевна подняла вверх указательный палец. – Это ж настоящая борьба за психическое здоровье хозяев! Надо бы наш к стене прикрепить. И пультик убрать подальше. Во избежание, так сказать!

Бывают люди, которым обязательно нужно чем-то гордиться. Вот, хлебом не корми, но дай повод подумать, что они чем-то лучше окружающих. Пусть хоть чем-нибудь… маааааленьким и незаметным, но лучше! Но приятнее, конечно, когда большим и очевидным. Например, машиной. Вот, чтоб крутая тачка в натуре! Только для этого надо и денег прилично, точнее неприлично много. Можно в кредит. На крутой тачке ведь не написано, что она в кредит куплена? Прально, не написано. Следовательно, окружающим и не видно. Только вот… Вредные банки за кредит ещё больше денег хотят и не всегда готовы его давать всем желающим. И что тогда делать? Гордиться чем-то крутым, но менее дорогим! Вот, гаджетами, например, или шмотьём. А если есть охота собаку завести, то самой наикрутейшей породой собак! С этим есть определенные проблемы! Не все же в курсе, что у тебя собака самая-самая-пресамая! Опять же табличку на неё не повесишь… Обидно, однако! Но и в этом случае выход есть. Очень простой! Цепляем на физиономию горделиво-презрительно выражение (лучше заранее потренироваться перед зеркалом) и уничижительно поглядываем на всех остальных собачников и их питомцев. Ну, чтоб сразу понятно было кто тут король (или королева, что не существенно), а кто голытьба перекатная! Правда, проблемы подстерегают и в этом случае. Например, если, какие-то безответственные люди заводят собаку такой же породы, как и у горделивого владельца, но ведут себя при этом абсолютно обыденно.

– Какие бараны! – шипит разочарованный «король выгула». И правда, ну, рази ж так можно? Могли бы рассекать, сияя собственным светом рядом с ним, а сами? Шлёпают в компании обычных овчарок, спаниелей, йорков и такс, шнауцеров и … Что там такое? Как? Низменные дворняги? Да что вы? Это недопустимо, пускать всякую шваль, туда, где приличные люди, ой, то есть собаки ходят! Этот отстой вообще заводить нельзя – только отстрел и немедленный!

Но самый-пресамый «разрыв шаблона» случается, если рядом с псом редчайшей, уникальной и дорогущей породы идёт презираемая дворняга. Всё, это конец! Нервы в хлам, пепел Клааса стучит в горделивое сердце оскорбленного таким отношением к прекрасной и такой дорогой породе.

Примерно такие эмоции и испытывал Владик – Владислав Яхромов хмуро косясь на фараонову собаку, которая шла ему, точнее им навстречу. Им – это Анубису и ему самому. Да ещё мало одной дворняги, на поводке эту псину вела какая-то неухоженная девица! Эстет Владик таких называл клушами и презирал всеми фибрами души. Даже наличие рядом ротвейлера ничуть не смягчило Яхромова. Такие особи и такие собаки не должны были попадаться на пути приличным людям!

Алёна была увлечена разговором со знакомой, и не обратила бы внимания на этого человека, если бы Урс тихонько не заворчал. Она подняла глаза и с удивлением встретила кипящий возмущением взгляд молодого мужчины, с прекрасной собакой на поводке.

– Ой, смотри, такой же как твой!

– Действительно! Какой красавец!– обрадовалась Полина – хозяйка фараоновой собаки. Она улыбнулась незнакомой собаке, а потом и её хозяину, и удивилась, встретившись с сердитым взглядом. – Странный какой-то, – тихо сказала она Алёне, которую встречный собаковладелец удостоил презрительного фырканья.

Зато Анубис радостно вилял хвостом, приветствуя пса-хранителя и его приятеля, да его такого же как он!

– Пошли! И нечего тут хвостом вилять! – резко дёрнул поводок его хозяин, и Анубис недоуменно покосился на своего человека. Нос и уши у него тут же порозовели, показывая, что он волнуется.

– Расстроился, бедняга, – кивнула Полина. – Мой-то от радости больше краснеет, такая у них забавная породная особенность, а этот, от стыда за невежливого хозяина краской заливается!

Алёну отправили на прогулку с Урсом наедине не случайно. Марина Сергеевна застала внучку за тоскливым перекладывание одежды. – Всё мало, ужас какой-то!

– Милая, но ты же грудью кормишь, это как раз нормально! У нас организмы приноравливались к тому, что если молока в матери нет, ребенок может погибнуть от голода. А молока могло не быть из-за того, что ей самой нечего будет есть. Вот и запасаются кладовые. Это разумно с точки зрения сохранения жизни матери и малыша.

– Да, вот только мне-то что делать? Я со Стёпой не так много двигаюсь, как хотелось бы. Мерным шаааагом с коляской…

– Ээээ, ты это время ещё с ностальгией вспоминать будешь, – рассмеялась Марина Сергеевна, – потом носиться придётся как электровеник, чтобы уследить за малышом. – А пока… Знаешь что, давай-ка я похожу с коляской и Айкой, а ты попробуй походить с Урсом и Бэком. Более энергично. Стёпка всё равно засыпает, как только оказывается на улице, так что это разумно. А ты подвигаешься.

Алёна обрадовалась. Ей не хватало прогулок с Урсом и Бэком, когда можно пройти в их лесочек, и даже пробежаться туда, не заботясь, проедет ли там коляска.

И вот уже несколько дней она то быстро ходит, то просто бегает с псами. А тут встретила Полину и решила чуть передохнуть.

– Странный такой… – Полина оглянулась на чудака с фараоновой собакой, – Невежливый.

– Да ладно, может, хотел с тобой поговорить о вашей породе, а я невольно помешала, – отмахнулась Алёна. – Бывают же стеснительные люди.

В том, что она сильно ошибается, приписывая этому типу стеснительность, она выяснила уже следующим утром, случайно наткнувшись на того же человека.

Его пёс, отпущенный хозяином с поводка, радостно виляя хвостом, побежал приветствовать Урса, и это было последней каплей!

– Вы! Уберите вашу дворнягу от моего пса! Вы хоть понимаете, сколько он стоит? Да откуда вам… – он скривил губы, окинув Алёну взглядом. Урс вздыбил шерсть на загривке. Нет, этот слабак не хотел ударить хозяйку рукой или пнуть её ногой. Он хотел ударить словами, да побольнее! – Вы, что? Нищая? Не могли себе хоть какую-то породу купить? Это же… Это же вообще не имеет права на существование! Поназаводят всякую фигню, потом думают, что приличные люди должны их рядом с собой терпеть. Их вообще стрелять надо, этих подзаборных дворняг, а такие психопатки как вы, их в дом тянут!

– Приличные? Это вы кого имеете в виду? Себя? Позвольте вас разочаровать! Вы кто угодно, но только не приличный человек, если считаете себя вправе так разговаривать с незнакомой женщиной! Какой породы мой пёс или он беспородный вовсе, вас абсолютно никаким образом не касается! Я вполне понятно объяснила? И да… По поводу стрелять… Это была угроза? – в руках сам собой возник смартфон с нацеленной на типа камерой. – Если вы не в курсе, то собака – имущество хозяина, вы угрожаете моему имуществу?

Алёна видеть себя со стороны никак не могла, но гадливая гримаска с лица лощеного типа сползла, словно подтаявший снег с крыши. Внезапное превращение клуши с дворнягой, в пару ощерившихся хищников было неожиданным и очень неприятным.

Алёна шла домой такой грозовой тучей, что Бэк старался держаться немного в стороне и с уважением посматривал на невозмутимого Урса.

– Уууух… Я и не знал, что она так может! – не выдержал он, наконец.

– А она раньше и не могла. Старалась избежать любого рыка, – Урс с гордостью косился на хозяйку, словно она взяла какой-то высоченный барьер на собачьей площадке.

– А теперь?

– Теперь она не просто так, у неё есть щенок, то есть ребенок. Любая женщина со щенком, тьфу, с ребенком – уже заматеревшая! Это сильно меняет дело! И когда кто-то угрожает тому, что её – ребенку, псу, не важно, тому, что ей принадлежит, реакция получается совсем другая.

– Мне понравилось… Как тот тип сваливал! Если бы у него был хвост, он бы его к пузу прижал от страха! – Бэк иногда очень радовался, что у него тоже хвоста нет, а то, разные бывают в жизни моменты… Вон, Тенька периодически хвостик прячет. Но она-то крошка, а вот ему такое не по чину. А что делать? Ну, боится он шума от этих… как их бахалок и сверкалок!

Попав домой, Алёна мигом успокоилась, словно, скинула гнев на того дурня где-то на лестничной площадке, и рассказывала о неприятной встрече, с некоторым даже юмором:

– А я ещё удивилась, чего он вчера на меня там смотрел, словно я сокровища королевской сокровищницы лапаю грязными руками! А это я, оказывается, с беспородным Урсом посмела идти рядом с Полиной и Кузьмой. И на Полю он с таким гневным сожалением косился! Ой, он ещё не видел, как Кузя с Касей играет!

– Ну, если он скажет что-то подобное о Касе при Светлане, это будет фатальный номер! – рассмеялись дамы. – Ты что?

– Да я… Я среагировала, примерно, как сама Света! – смущенно хихикнула Алёна. – Первый раз так налетела на человека!

– Морально взрослеешь и учишься защищать то, что твоё! – Матильда не знала, что они с Урсом вполне солидарны, зато увидела его активные кивки. Рыжик, который при разговорах присутствовал, хотел было перевести, что именно Урс рассказывал Айке, но перехватив взгляд пса, послушно закрыл рот. Он тоже потихоньку взрослел и учился.

Алёна специально стала выходить на полчаса позже, чтобы не встречаться с неприятным типом. Нет, вовсе не потому, что его как-то опасалась. Бояться уже следовало вовсе не ей! Просто её распорядок дня это позволял, так зачем портить себе настроение неприятными встречами, если можно их избежать?

Полина, как раз с хозяином пса похожего на её Кузю встретилась, и тоже была в ярости. Нет, сначала она не возражала против того, чтобы их псы пообщались. Человек странный, конечно, но, может у него вчера зуб болел, или мигрень была. Мало ли… Некоторое время, пока они беседовали о породе, всё было замечательно, но потом…

– У вас такой породный пёс, а вы его с таким отребьем рядом водите! – эта фраза напрочь убила желание дать возможность Кузе побегать с себе подобным. Анубис, конечно, не виноват, но терпеть такого странного типа рядом… Да ну, вот ещё!

– Это не отребье, а отличный пёс. Он хозяйке жизнь уже спасал! И не только ей. И по породе судить о собаках глупо. Это так же как о людях по одежде! – Полина не подозревала, что Владик только так о людях и судил. – Простите, я спешу!

Владик от такого пренебрежения своим обществом покраснел, примерно, как Анубис. Только он – от гнева, а пёс от смущения и расстройства.

Собственно, таким Алёна его и нашла. Следующим утром она снова выгуливала Урса и Бэка, радуясь тому, что бежать стало легче, что псы счастливо мчатся рядом, периодически взлаивая от полноты чувств, да ещё успевают пробежаться по кустам, пользуясь тем, что они отклонились от основных аллей и направились в малопосещаемые парковые местечки. Она обратила внимание, что Урс к чему-то прислушивается и направляет её всё глубже и глубже в парк.

– Ой, хорошо-то как! – Алёна от полноты этой самой хорошистости даже руки раскинула, радуясь уже весеннему солнцу, подтаивавшему снегу, какому-то особенно свежему ветру, сулившему что-то изумительно приятное, светлое, весеннее. Да, ещё не сейчас, ещё рано, но там, впереди!

И тут, как раз впереди из-за поворота аллейки выскочило что-то вполне знакомое, дрожащее и панически повизгивающее. Выскочило и заколотилось, застряв в сугробе.

– Анубис? Ты что? А где твой хозяин? – Алёна почувствовала, что вполне готова высказать этому мерзкому типу всё, что полагалось высказывать человеку, который очень и очень короткошерстную собаку привязал к кусту в окружении сугробов!

– Таааамммм! – взвыл Анубис! – Помогиииттеееее! Спасссиииитееее Влааааадддююю!

Урс потянул Алёну к кустам, и она ахнула. Дорожка проходила недалеко от оврага. Нет, он, конечно же был ограждён и засажен кустиками, но, как часто бывает, снег скидывали именно в сторону ограждения, полностью закрыв и его и худосочные ещё кустики, а дальше, за этой горной грядой из сугробов был овраг. Да, занесённый снегом, но от этого не менее опасный. Какого лешего невозможно высокомерному хозяину Анубиса понадобилось оставлять пса в сугробах, запутав его поводок в ветках, Алёна и выяснять уже не стала, потому что узрела его самого.

– Помогиииииттеее! – почти беззвучно просипел тип, растерявший всякое высокомерие, вместе с голосом. Он лежал, завязнув в снегу на дне оврага. – Помогите! Не уходите! Я, кажется, ногу сломал!!

Алёна вызвала скорую, и прикинула, что для того, чтобы найти их в парковых аллеях, врачам придётся прилично проплутать вокруг, да и времени это займёт очень много. Надо было хотя бы попытаться вытащить этого несчастного из оврага.

– Можете за поводки держаться? – она спустила ему петли поводков – строп Урса и Бэка. – Лучше бы вытащить вас, пока вы там не замёрзли совсем.

– Да я уже… Я ноги не чувствую, – судя по тому, как он неловко брался за поводки, руки он тоже не очень сильно ощущал.

– Кисти в петли проденьте, держитесь! Зря, что ли, вас Урс нашел? – строго велела Алёна. Владислав послушно выполнил указание, и псы, поднатужившись выволокли его из оврага. Не с первой попытки, перепахав весь склон, пару раз съехав ему на голову, но выволокли!

Алёна уже выпутала поводок несчастного Анубиса, помогла его пострадавшему хозяину устроиться поудобнее на ближайшей скамейке, правда, тоже ледяной, и приказала Бэку и Урсу сесть рядом на скамью.

– Так хоть немного теплее будет, а я побежала к центральной аллее, иначе скорая вас не найдёт!

Владислав и возразить-то не мог – голос пропал совсем, да и не стал бы, потому что уже успел попрощаться с жизнью, осознав, что на дне того проклятого овражка его могут найти в аккурат через несколько дней и то случайно. Место очень малолюдное, а ему с его сорванным голосом нечего надеяться докричаться до людей. Он сто раз проклял новомодный поводок Анубиса, накрепко застрявший в кустарнике, когда он отправил пса привести кого-то из людей. Он только и мог слышать жалобный лай, а потом скулёж собственной собаки, замерзающей вместе с ним.

– Сколько времени? Сколько мы можем продержаться? – в голове мелькали воспоминания о том, как он слышал в новостях о замёрзших насмерть бомжах, и всегда презрительно ухмылялся. Чего жалеть человеческий мусор? А вот, оказывается, он и сам стал таким же… И скоро превратится в подобную находку…

– Не-не… Это нам не надо! Ишь ты! Его уже достали, греют, а он прямо синеет на глазах! Не смей морозится! Ох, лююююдиии! – Урс толкнул лобастой головой Владика, отчего тот пошатнулся на скамье. – Как тебя там… Нубис? Да? Тормоши его! Лижи давай, да поэнергичнее! Он слишком близко подпустил к себе холод, вот и дошел до того, что его даже мысли морозят! Ну, давай, приходи в себя! Зря, что ли, тебя моя хозяйка вытаскивала!

Алёна примчалась запыхавшаяся в сопровождении двух медиков. Машина, натужно взрёвывая, и осторожно примеряясь к снежным заносам и ледяным насыпям, пыталась пробраться поближе к месту нахождения пациента, а сам пациент, находился на обледеневшей скамейке в тесном окружении собак. Причём, Анубис приник к нему всем телом, обхватив хозяина за шею передними лапами, отчасти, чтобы согреть его, отчасти, чтобы погреться самому, потому что в собачьем комбинезоне был открыт живот, и он уже просто заледенел, а ещё из-за того, что в другом положении он просто соскальзывал с хозяйских колен! Владислав сидел, косясь на голову Анубиса, лежащую у него на плече, крепко обнимая одной рукой ротвейлера, а второй – лохматого огромного пса, напоминающего овчарку, но явно беспородного.

– Наверное, это не очень важно, да? – беззвучно уточнял он у дворняги что-то насущное.

– Абсолютно! – Урс дышал на его руку, пытаясь её согреть.

– Я вот думал, что это так необходимо… А, оно, оказывается, такая ерунда! Есть эта порода, нет этой породы! Ты ж меня безо всякой породы, того… Взял и нашел, и греешь! Да?

– Я тебя с породой нашел и без породы нашел бы! Согревайся давай! Вот беда с некоторыми людьми. Как впиявятся в какую-то ерунду и портят себе жизнь, и портят! – вздыхал Урс. – А ты, Нубис, не отвлекайся! Лапами его покрепче обхвати, заодно и себе пузо погреешь! В наших снегах с такой породой трудно!

Алена с прогулки вернулась с чувством выполненного долга и Анубисом на поводке.

– Ты придушила хозяина, а собаку спасла от сиротской доли? – живенько уточнила у неё хулиганка-бабуля.

– Неее, хозяина мы сдали в скорую. Он ногу сломал. И хорошо, если ничего себе не отморозил, но не поручусь. А пса бы в ванную и погреть. Он меня попросил об Анубисе позаботиться, пока он в больнице будет. У него семья далеко где-то, а из знакомых никто с собаками дела не имел.

– Он – это тот тип, который лишнее высказывал? – заинтересовалась Матильда, выглянувшая встретить невестку.

– Да. Правда, я полагаю, что отношение к Урсу он поменял кардинально. Он и жив-то только потому, что меня Урс потянул туда, где Анубис поскуливал. Хозяин себе голос сорвал сразу, пёс какое-то время лаял, а потом уже только скулить мог, – Алёна быстро переоделась, и поволокла несчастного, дрожащего, замерзшего и испуганного Анубиса в ванную. – Девушки, а вы не знаете, почему это именно с нами случается? – донесся её голос, перекрыв шум воды.

– Почему-почему… Порода такая! – фыркнула Марина Сергеевна, подмигнула явно развеселившемуся Урсу и отправилась греть бульон для Анубиса.

К счастью, пёс, через пару дней полностью пришел в себя и радостно бегал с новыми знакомыми по лоджии.

На улице он с удовольствием познакомился поближе с собратом Кузьмой, впрочем, никаких различий между высокопородным Кузей и абсолютно беспородной Касей он не делал. Псы разумнее людей относятся к этому.

– Породы – как профессии у хозяев! Ну, то, что они по работе делать умеют, – разъяснял Урс Теньке. – Вот порода Бэка умеет пасти быков и коров, а теперь ещё охранять.

– Коров? – удивилась Тень. Вот кого-кого, но коров она у них в доме не видела.

– Всё, что велит хозяин.

– А этот? Нубис? У него какая порода, то есть работа?

– Он говорит, что предки были охотниками – ловили кроликов. Он сам не пробовал. Нет, он хотел, но кроликов тут нет. Поэтому он развлекал хозяина. Ловил и отгонял его уныние и плохое настроение. И работы у него было полно, куда там тем кроликам. Ну, надеюсь, что теперь Нубису будет попроще. По крайней мере часть плохого хозяйского настроения навсегда замёрзла в том овраге.

– А она не растает? Не вылезет? – запереживала Тенька. – Эта пакостная часть. А ну, как нападёт опять?

– Нет Тень. Этот человек кое-что понял. Он уже и сам не примет то настроение. Надеюсь… – кивнул Урс. Пёс из породы хранителей, правда, никак не мог уразуметь, почему для понимания таких простых вещей надо было чуть не погибнуть, но привычно вздохнул. Люди… Что с них взять…

Марина Сергеевна подняла на лоб очки и с изумлением осмотрела отпечаток собачьей лапы на стене. Примерно на высоте собственной макушки.

– Эээээ, не хотелось бы тревожить наш дружный коллектив, но вот это кто сделал? – она ткнула пальцем в отпечаток. Невежливо для людей, зато очень понятно для собак.

– Ето Нубис! – вздохнул за её спиной Рыжик. – Он бежааааааль, бежаааааль, а потом каааак пириганёть!

Урс вздохнул на слове «пириганёть», отчего шерсть на шее Рыжика стала дыбом и отчётливо напомнила Марине о львиной гриве.

– А Урс ему говорил, чтобы он так не пиригал! И не бежаааааль! – продолжал ябедничать Рыжик, но ни Урс, ни Бэк с Айкой, ни даже принципиальная Мышь, ничего не возразили. И Марина Сергеевна их понимала! За прошедшие три недели с момента появления в их доме Анубиса, этот пёс достал всех. Нет, не так. ОН ДОСТАЛ ВСЕХ!

Он был везде, всюду и как-то одновременно. Кажется, что в квартирах находился не один пёс, а много-много фараоновых собак. Когда кто-то садился на кресло – там вполне вероятно оказывался Анубис, когда люди собирались за стол – под ним, а, вполне возможно и НА нём был Анубис. Когда кто-то собирался просто посидеть, посмотреть фильм или книгу почитать – к нему на колени прилетало это неутомимое существо и весьма ощутимо придавливало человека к дивану. Айка ложилась на пороге детской и демонстрировала, что она – это не она, а Анубисова преждевременная гибель, если он посмеет приблизится к ребенку. Мышка и Аля старались не попадаться под лапы этого создания. Хомяка и жабу заперли в отдельной комнате и Анубису не показывали – он сразу возмечтал на них поохотиться. Тенька тенью бегала за Бэком, потому что Анубис случайно на неё наступил и Тень подозревала, что он это сделал специально, хотя это было вовсе не так. Рыжик, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, филигранно уворачивался от пролетающего мимо гостя. Кася и Блэк на территорию основного теремка не пускались Светланой в педагогических целях.

– Не-не… Ещё научит наших так же лосячить. Такой пример ещё как заразителен! А у нас, знаете ли, Блэк… Если он так начнёт через голову сидящих людей летать, это будет уже край! Ну, Ленка ты в своём репертуаре, нет бы черепаху на постой взять… – фыркала старшая сестра на совместных собачьих прогулках. – Так, срочно делай вид, что ты не имеешь к нему ни малейшего отношения, он только что сиганул через лавочку с сидящими там людьми!

– Я поняла, почему они столько стоят! Это же даже не три, а сто двадцать три в одном! Пёсий концентрат! Смесь таксопролазности и упорства со скоростью борзой, неунывающим терьерским характером и лисьим интеллектом! – думала Матильда.

Анубис ежесекундно радостно попадался под ноги, подсовывая мячик или пищащую резиновую утку в надежде устроить весёлую возню, даже если человек шел ночью, практически с закрытыми глазами просто попить воды, ну, или по какой-то другой надобности. Леха, сваленный в коридоре мощным ударом дружеской лапы под колено, утверждал, что всем, а ему в особенности, страшно повезло, что он уже шел из туалета, а не туда.

– Ба! Я не пережил бы такого позора! – сердился он утром. – И ведь никакой тени понимания в глазах! На него даже сердиться невозможно! Ухи домиком, морда умильная, зубы оскалит в улыбке, да хвостом молотит так, что вот-вот взлетит. Язык не поворачивается сказать, что он баран фараонский! Хоть бы Урс на него повлиял.

Но Урс не мог. Анубис, если на него рычали, сразу вспоминал, что у него болен хозяин и впадал в крайнее уныние. Хвост втягивался под живот, голова клонилась к земле, уши прижимались к голове, спина горбилась…

– Ну, не могу я! – жаловался Урс Айке. – Просто не могу! Я ж не терзатель щенков! А он ещё щенок по сути. Большой, но совсем ещё ребенок.

Поэтому Урс, Айка и Бэк установили дежурство и после случая с Лёхой провожали по ночам всех членов семьи мимо неутомимого Анубиса.

Они пробовали было его утомить на прогулке, но куда там! Устали все, кроме радостного Анубиса.

– А чего? Уже больше не будем бегать? А мне так понравилось! – выплясывал перед умотанными псами Анубис.

– Урс, у меня две новости. Как водится, плохая и хорошая! – одним чудесным мартовским утром заявила Алёна. – Плохая – они способны не уставая бегать часов пять, – она кивнула в сторону Анубиса, который развлекался с Блэком и Касей. Урс аж сел, едва не попав на Теньку.

– Тенечка, иди ко мне, милая. Мы сейчас все немного утомились от этого электровеника, – подозвала её Алёна, – И хорошая! Через четыря дня его хозяин выписывается и заберёт это создание!

– Урррваааааа! – негромко выдохнул Урс, разом перекрыв весь шум от играющих собак, пищащих детей и даже от проходящей мимо компании парней, пытающихсяя изобразить рэп.

– А ты чего так взвыл? – подскочил к нему Анубис. – А скажи мне?

– Твой хозяин скоро вернётся! – сообщил ему Урс. – Надо же, сколько живу, но и в голову не приходило, что бывают псы, которые не только прыгать могут, но и практически до половины елки взбираться с разбегу… – пробормотал он. – Век живи, век учись, и всё равно столкнёшься с таким… Нубисом… Ой, скорее бы прошли эти дни.

Он переживал не напрасно. Анубис, радуясь скорому воссоединению с любимым хозяином начал устраивать скоростные забеги не только на улице, но и в доме. Собственно, отпечаток лапы на стене появился на следующий день после того, как он узнал радостное известие. Стоило ему только вспомнить, о том, что он вот-вот увидит своего человека, как лапы сами рвались в полёт, потому что бегом это назвать было сложно. Стене ещё повезло, что в горшок с землёй попала только одна лапа, иначе, она была бы значительно более грязной.

Марина Сергеевна только головой покачала. Избавиться от этого недоразумения раньше было абсолютно невозможно… Надо было терпеть.

– А с другой стороны… Чего терпеть без пользы? – уточнила она у Рыжика, попавшегося на глаза.

– А как ещё можено? – любознательно уточнил котик.

– Как можно? С пользой, милый! – Марина потёрла ладони и отправилась на поиски Матильды.

– Дорогая моя, ты абсолютно права! Кто у нас кандидаты? – над розовой разлинованной поверхностью застыли два карандаша кинжальной заточки.

– Людмила и Лида. Обе рвутся в гости, – отрапортовала Марина Сергеевна.

– Прекрасно! А у меня генерал копытом землю роет – на свидание зовёт! Наивный человек! – опасно сверкнула глазами Матильда. – Я – приличная замужняя женщина, и тот факт, что муж у меня… Погодите-ка… А, где у нас нынче обретается муж? Вроде из Германии он свалил… Аааааа, точно! В США! Так вот, то, что муж у меня в США, факт моей порядочности и приличности никак не отменяет!

– Матильда, милая… Тут все свои! – Марина щедро обвела рукой коллектив из Урса, Бэка, Тени, двух кошек и Рыжика. Алёна укладывала спать Стёпку, Айка присутствовала, поэтому в военном совете участия они не принимали. – Ты просто не хочешь тратить на него время! Если бы хотела, мигом бы развелась со Звонниковым, – рассмеялась Марина.

– В корень зришь! – с достоинством кивнула Матильда. – Когда Пашка учился в школе, у них в ходу была забавная фраза из анекдота: «Пиплы, коцайте ваши тикеты. Непрокоцанный тикет на отмазку не тянет, прокоцанный тикет – клёвая отмазка». Так вот, Звонников, конечно прокоцанный тикет, как не посмотри, но абсолютно клёвая отмазка! А генерал достал. Он с напором старого солдата, не знающего слов любви, напрашивается на грубость! – Матильда хихикнула, припомнив донну Розу из фильма «Здравствуйте, я ваша тётя».

– Милая, ну что же ты хотела. Он приходил на чай, ел твои коронные пироги, потом на котлеты напросился… От него теперь и веником не отобьешься!

– Веником не пробовала, а вот Анубисом – запросто! Даёшь фараонову собаку на нужды антилюбовного фронта! Каждому генералу в отставке, ищущему приключений на свою голову – по Анубису! А ещё можно будет Рыжика подключить. Ну, то есть не изолировать его от генерала и не запрещать говорить.

– Ээээ, а мы его потом соберём? Этого несчастного, который посмел тебе надоедать? – c сомнением уточнила Марина Сергеевна.

– Не боись! У нас генералы делаются из крепкого материала! – воинственно провозгласила Матильда! – Пааадумаешь, собачка пробежится раз-другой-третий…

– Мимо?

– Зачем мимо? Бац, бац, и в яблочко! – хищно ухмыльнулась Матильда. – Готовь приманку!

– Пироги печём? Или котлеты? – Марина с готовностью покосилась на холодильник.

– Котлеты! – Матильда сочла, что нечего тесто оскорблять женским коварством. Да, вполне оправданным и даже заслуженным этим самым генералом. Он недавно окончательно и бесповоротно ушел на пенсию, собрался заняться своей жизнью и, припомнив восторг, который охватывал его при общении с Матильдой, решительно пошел на штурм.

Через пару часов, приманка была готова. Генерал Буровцев появился на пороге, словно сидел в засаде и поджидал Матильдин звонок. Пришел буквально через несколько минут после получения приглашение на котлеты!

Марина его было пожалела, но немного послушав его рассказы, решила, что применение Анубиса абсолютно оправданно! Что ещё делать с человеком, который слушает только и исключительно себя?

– Василий Дмитриевич! Проходите, проходите… – радушно пригласила его Матильда, пропуская гостя в прихожую, по которой со скоростью курьерского состава промчался Анубис. Генерал проводил взглядом нечто просвистевшее мимо и поднял кустистую бровь, восхитив самообладанием принимающую сторону.

– Чего-то у вас собачек прибавилось? – Василий Дмитриевич считал, что собаки должны жить в вольерах армейской кинологической службы. Ну, в частных домах тоже можно, а ещё у охотников, у пастухов, да и хватит, пожалуй. Несколько раз его тянуло высказать это Матильде Романовне, но некое тянущее чувство под ложечкой, его останавливало. Он был человек опытный, не штабной, чувство это знал и уважал, ибо оно ясно указывало на присутствие опасности.

– Замри! Молчи и будешь цел! – явственно приказывало ему это чувство. А кто такой Василий Дмитриевич, чтобы не слушаться столь надёжного советчика. Вот он и молчал.

– Но сейчас… – Ээээ, Матильдочка, а что это такое мимо только что пронеслось? Чего-то мне померещилось… Странное! На собаку похожее, но очень уж этакое… скоростное что ли.

– А! Это! Это мне знакомые собачку оставили. На время.

– На время! – облегченно выдохнул Василий Дмитриевич, и, как выяснилось, поторопился.

– Да, и такая забавная порода. Мне так нравится! Хочу себе такую завести! Лично! Матильда расчётливо подождала появления лёгкого непонимания в генеральских очах и залихватски свистнула Анубису. – Ко мне!

На свист пёс реагировал очень забавно. Всем понравилось, кроме генерала, над головой которого пронёсся пёс, торопясь к Матильде за угощением.

– Ё…ёшкин кот! – выдохнул потрясенный генерал.

– Я не ёжкин, а Лешкин кот! – обиженно ответил ему рыжий кот с наивной и какой-то детской мордой, восседающий на диване. Василий Дмитриевич только открыл рот переспросить, как его осенило, что коты не разговаривают! А собаки, в принципе, и не летают!

– Вы что-то сказали? – мило улыбнулась Матильда.

– Нет, это я так удивился, такой пёс… Крупный. Зачем он вам? – тему странного высказывания кота, генерал решил не поднимать…

– Нравится! Может женщине моего возраста что-то нравится без особых на то причин? – Матильда предвидела ответ генерала, считающего, что без причины может быть что-то только у последнего дурачины и сверкнула глазами так, что Бэк, на всякий случай, полез за диван.

Неприятные ощущения под ложечкой стали заметнее, и Василий Дмитриевич счёл разумным с бабой, то есть с Матильдой не спорить. Не по чину ему всякими глупостями заниматься. Однако, идея с собакой ему не понравилась. В существование Матильдиного мужа он не очень-то верил. Кто его видал этого мужа? Никто! Вот и нету его. Матильда – весьма привлекательная, конечно, для своего возраста, но и он не дурак, чтобы искать приключения на свою голову с какой-нибудь ушлой молодушкой. Ему что надо? Уход! Уход, питание и чистота. Ну, и приятная внешность его супруги. У Матильды было даже больше того – класс, стиль что ли… Это было совсем не обязательно, но приятно и достойно его. А что? Всё правильно! К тому же, он, как человек безусловно порядочный, ни на какое Матильдино имущество не претендовал. Просто пусть берет вещички и переезжает к нему. Тут же недалеко – пара этажей вниз, и она уже дома! Так-то всё отлично складывается! Захочет с сыном пообщаться или с внучком повозиться – пожалуйста. Поднялась на лифте и общайся на здоровье. Главное, чтобы еда была готова и чисто в доме. И к нему никого таскать не надо. Ему лишние люди в доме без надобности. И своих-то внуков видеть часто не хочется. Нет, он их любит, но очень уж от них много шума и беспорядка, а воспитывать их не дают! Сразу такой шум и гам поднимают его сын и его бывшая жена… Прямо не скажи ничего!

То, что его слова всем прочим слышатся отрывистым рёвом командного тона, Василий Дмитриевич догадывался, но не считал это чем-то лишним. А что? Надо к дисциплине сразу приучать! И что, что внуки – девчонка пяти лет и парень трёх лет сразу рыдать начинают? А нечего таких неженок растить!

Короче, генерал Буровцев всё заранее отлично продумал. Матильдино нежелание обустраивать его быт распознал на дальних подступах, и счел несущественным, осаду производил по науке, методично и кропотливо и тут бац! Какой-то пёс на горизонте! Да ещё без объяснения причин!

– Ээээ, а может быть, это всё-таки вам не нужно? – такое замечание под определение спора никак не подходило, и генерал рискнул его произнести. Ему самому было страшно непривычно так тихо и мягко беседовать, но он решил, что это временно, и можно потерпеть. Военная хитрость для обезоруживания противника.

– Нужно, Василий Дмитриевич! Нужно! – Матильда ласково улыбнулась Анубису и велела принести мячик.

О! Это волшебное слово «мячик»! Анубис его обожал! За мячиком он рванул прямо через препятствие, лихо просвистев перед физиономией ошарашенного гостя.

– Да что ж за… – генерал машинально покосился на кота и тот тут же снова высказался:

– А я не пиригаль! Это он пиригаль! Чиго сразу на менююю-то? – Рыжик обиженно хлопал желтыми глазищами, уставившись в физиономию генерала, мимо которой в великолепном прыжке пролетал обратно Анубис с мячиком. Марина старательно не смотрела на гостя, чтобы не расхохотаться, а Матильда исполняла коронный трюк под названием «покерфейс на вас всех».

Генерал ошалело помотал головой, разгоняя странные галлюцинации. Котлеты благоухали, приятные дамы улыбались, но остальное…

– Ээээ, Матильда Романовна, а вот кот этот, он чей? – Василий Дмитриевич ткнул пальцем в Рыжика.

– Внука моего, но можно сказать, что мой, – Матильда незаметно подмигнула Рыжику и тот вовремя удержался от удивленного вопроса. – Мы с ним просто неразлучны! Вот, куплю такого же пса, котик имеется, и так уж мне хорошо будет. Никакой больше компании и не надо.

– А? Эээээ! – нет, гость был упорен, и хотел было всё-таки наплевать на инстинкт самосохранения и поспорить с глупой женщиной, но очередной финт собачьей ракеты класса земля-воздух, едва не задевшей его по носу, заставил рот закрыть.

– И рази ж можено так пиригать? – вздохнула кошачья генеральская галлюцинация. – Чути дядечку по морде не бамкнул!

Марина прикрылась салфеткой, активно изображая неудержимое чихание, Бэк поглубже внедрился за диван, Урс смылся к Айке и фыркал от смеха там, и лишь Матильда хранила невозмутимо вежливое выражение лица.

Генерал всё-таки доказал, что наши военные делаются из особо твёрдых человеческих сплавов. Котлеты он доел! И напоследок решился уточнить, а точно ли Матильда собирается заводить себе такого пса и нес может ли жить без этого вот кота. Получил утвердительный ответ он торопливо откланялся, решив, что даже полевая служба предпочтительнее жизни в таком кошмаре!

Матильда одобрительно осмотрела стол с разложенными разноцветными листами любимой «плановой» бумаги. – Мариночка, как тебе?

– И всё-таки я не уверена, что подействует. Очень уж Лида тяжёлый человек.

– Вот и прекрасно! – порадовалась Матильда. – На лёгкого человека Анубиса грех натравливать. А тут как раз такой повод! А Люда? Пожалеем её?

– Нет! – решительно помотала головой Марина. – Она возмущается!

– Чем? – с любознательностью микробиолога, исследующего особо вредную бактерию, заинтересовалась Матильда. Она пропустила несколько последних визитов Люды к ним домой, потому что уезжала по работе. Марина старалась не грузить подругу глупостями, щедро изрекаемыми дочкой, хватало того, что она Алёну достаёт.

– Всем! Стёпочка говорит «ма», «па» и «ая», но не говорит «ба»! И это потому, что мы ему про неё не рассказываем!

– Погоди, а то, что тут кроме неё ещё две «ба» имеются, её не смущает? И почему это не говорит? Мне говорил только сегодня.

– И мне говорил, – рассмеялась Марина, – Но Люда же приходит и сразу гудит недовольно, её Стёпка никак с нами не сопоставляет и не сравнивает!

– Умный у нас мальчик! – одобрила Матильда. – «Ба» должна быть, обязана быть позитивной, а не такой, чтобы от неё мухи дохли на подлёте!

–Именно! – кивнула Марина. – А потом, ей не нравится, что он ещё не сидит, зубы пока не р ежутся, не переворачивается…

– Вальс не танцует и на швейной машинке пока не научился! – продолжила посуровевшая Матильда.

– Да, как-то так, – развела руками её подруга.

– ПрЭлестно! Насколько я понимаю, где-то есть такой уникальный ребёнок, который всё вышесказанное прям умеет?

– Конечно! У её соседки внук всё вышеперечисленное делает в шесть месяцев!

– Погоди, так Стёпке пять с половиной!

– Вот! А он должен быть талантливее соседского! А раз он не талантливее, то мы с ним мало и плохо занимаемся. Она дошла до того, что вознамерилась массажистку какую-то привести, чтоб, значит, Стёпа лучше и быстрее развивался! Чтоб она могла внуком перед соседкой чваниться.

– Догнать и перегнать соседушку? – с интересом уточнила Матильда.

– Именно! Я ей сказала, что если массажиста надо будет приглашать, то Алёна сама это сделает. Но она же умеет массаж Стёпке делать, и отлично занимается этим сама. Специального массажа никакого не надо. И педиатр тоже самое сказала, но Люде ж хоть в лоб, хоть по лбу!

– Я опять не понимаю. Вот этот ссаж, это чего? – Бэк озадаченно поднял на максимальную высоту висячее ухо и старательно прислушивался к разговору.

– Муссаж! – авторитетно поправил Урс. – Собаки это делают языком, а Алёна – руками. Людям вообще трудно приходится, – посочувствовал он.

– Так если Алёна всё делает, зачем ещё кого-то звать? – продолжал допытываться Бэк.

– Незачем. Просто есть такие чудаки, которые уверены, что кто-то чужой сделает щенку лучше, чем его мама.

– Дикие какие-то такие люди! – расстроился Бэк. – Ну, понятно, когда лечить надо, но если просто полизать, в смысле погладить руками…

– А мне вот оченно-оченно интересно, что такое хоть в лоб, хоть по лобу! – внезапно заинтересовался Рыжик. – Урс, ты знаешь?

Урс покрутил носом. – Оно сложное такое… Я не опишу! – он тихо надеялся, что Рыжик испугается сложности и отстанет с этим вопросом.

Только вот Рыжику этот загадочный «хоть» никак не давал покоя. Он хотел было пойти, спросить у людей, но заигрался с Нубисом, устал, и отправился отдыхать. В конце концов, разве не это делают все приличные котики? И этот загадочный хоть ему приснился! Только почему-то в виде мячика.

– А что? Ето точно и есть хоть! Я поняяяль! Мячиком же и по лбу можно и в лобу! – Рыжик был очень доволен тем, что сам решил такую сложную задачу! – Вот я сейчас как хотьну мячик по Нубису!

Удачное попадание мячом в морду фараоновой собаке никак не способствует тишине и спокойствию окружающей среды, так что через секунду по квартире метался радостный Анубис с не менее радостным Рыжиком.

– Ой, скорее бы этот самый хозяин вернулся! – вздыхала Айка, тряся погремушкой, крепко зажатой в зубах, перед Стёпкой.

– Ой, скорее бы это вертолёт забрали! – переживала Алёна, ловко переодевая сына, пока его отвлекала Айка. – И как я вляпалась-то в этот кошмар!

– Главное, не забыть, что по Люди надо хотьнуть два раза! – размышлял Рыжик. – Ей же и в лобу и по лбу, оченно надо! Раз уж Марина сказала, значит точено-преточено сделаю! Только вот она же тётька большая, я могу и не докинуть. Разве что… со шикафа!

Он долго пытался запрыгнуть на шкаф с мячиком в зубах. Получалось из лап вон плохо, потому что мячик мешал обзору, да и просто так мешал Рыжику, из принципа! Котик пытался его забросить снизу, с помощью Анубиса, и едва они едва не опрокинули шкаф на Лёху.

– Вы что, озверели оба, да? Кыш отсюда! – рассердился он, когда на него чуть не ухнул очень приличных размеров гардероб.

Они, конечно «кышнули» и продолжили попытки в прихожей, едва не оборвав вешалку.

– Елки-палки! Почему это у нас Анубис лезет на стену? – помотал головой Павел, именно в этот момент открывший входную дверь. – Рыжик, ты не знаешь?

– Знаааю! Нас кышнул Лёша и мы пошли затаскивать хоть сюда! – изложение событий с точки зрения Рыжика было идеальным, только вот у Павла после совещания с руководством, на котором разбирали на составные атомы чужой проект, но ему почему-то непременно надо было там присутствовать и всё это слушать, так что теперь у него истошно болела голова. Так болела, что он периодически её ощупывал и удивлялся, как это головная боль ещё не понаделала в его черепе дырок.

Павел уловил, что сказано было нечто странное, но сил разбираться просто не было. Он едва добрался до возможности отдохнуть и после ужина тут же уснул.

– Если сейчас кто-нибудь чем-нибудь пошумит, такому существу будет очень плохо и печально жить, я официально предупреждаю! – Алёна таким тоном говорила крайне редко, и живность уважительно внимала и отползала в заранее разведанные окопы.

Мышка с Алёй отправились на передовую – лечить Павла, а собаки удалились подальше. Дальше всех удалили Анубиса и Рыжика.

– Идите-идите! А то от вас самому хозяину можно не то что на стену, на люстру залезть! – глухо ворчал Бэк, подталкивая носом Рыжиковское охвостье, потому что котик вдруг резко затормозил и зафыркал.

– Лууустрааа! Точечно! – он сам себе удивлялся, и как он не догадался-то! – С лустры любой хоть упадёт отлично!

Дело было за малым. – А как его туда затянуть?

Рыжик, задрав голову, ходил под люстрой в гостиной Марины Сергеевна, пока у него эта самая голова не закружилась. – Есели туда пиригнет Нубис, на лобу тётьки упадёть лустра вмести с хотем. Это много! Про лустру Марина не говорилааа! А как сиделать, чтоб лустра тама осталася, а хоть упаль куда надо?

Голова кружилась, лапы заплетались, и Рыжик улёгся под люстрой на спину в виде рыжей и мохнатой морской звезды, широко раскинув лапы и хвост. И тут до него дошло!

– Я догадавси! Тётьку надо сначала уронить, а потома по ней хотьнуть!

Рыжик подскочил и осмотрел Нубиса. Да, этот может уронить кого угодно! А уж по лежащему лбу мячом… С этим и котёнок справится!

– Как же трудно пиринимать гостёв! – решил Рыжик. – Но раз Марина сказала, что надо того… Значить, буду делать!

Лида ехала в гости предвкушая дивное развлечение! Она давненько не была у Марины, и собиралась рассказать ей о своих несчастьях, неудачах и невзгодах. Была уверена в том, что теперь то Марина её поймёт и тоже откроет душу, поведав о своих бедах. В том, что их у Марины куча, Лида не сомневалась.

– Ещё бы! Живёт какой-то приживалкой. Небось, специально её и позвали, чтобы площадью пользоваться! А то зачем же! Вот родился ребенок, и она где-нибудь в самой маленькой комнатушке ютится! Дитяте то детская нужна. А потом… Там же кошарня-псарня! Ещё и трёт да моет постоянно! И как они всех не повыкидывали, уму не постижимо! Ребенок и грязь! Это же невозможно просто. А может, он у них какой-то не такой? Или им просто безразлично? Ленка никогда не была приличной хозяйкой, даже занавески не крахмалила, а я-то её лично учила крахмалить!

Лида добралась до дома родственником в полной уверенности в том, что она сейчас всех наставит на путь истинный, ну, и сама на жизнь пожалуется. Неприятным сюрпризом стал знакомый голос, окликнувший её сзади.

– Тёть Лида? – Лидия к дочке Марины относилась сложно. С одной стороны, она постоянно жаловалась ей на Ленку, Свету, и даже на её мать – Марину. А с другой – это было небезопасно. Некоторое время Люда поддакивала, и тут надо было вовремя прекратить разговор, пока она не перешла от согласия с позицией тётушки, к гневному возмущению тем, что её дочек и её мать кто-то там критикует. Грань была тонкой, и периодически Лида получала от племянницы такую бурю негодования, что зарекалась с ней общаться как можно дольше. Но это «как можно дольше» благополучно проходило через несколько месяцев, и тётушка снова звонила племяннице на что-нибудь пожаловаться. – А что, вы тоже в гости?

– Да вот! Иду… Ну, и как тебе роль бабушки? – рассмеялась Лида, оглядывая моложавую племянницу. Ей всегда нравились такие «шпильки». Она покивала, увидев, что Людина улыбка слегка поблекла. И продолжила: – Пригласили, наконец-то… Полгода скоро ребеночку, а всё никак не удосужились мне показать! А я-то ему как-никак… – тут Лида немного призадумалась, а кто она, собственно, этому ребенку. – Ээээ…

– Прабабушка, – веско поставила диагноз Люда, ощущая, что визит начинает ей нравится. – Троюродная, кажется. Ну, и как вам роль троюродной прабабушки? Правда, изумительно забавно звучит?

В лифте они ехали, хищно косясь друг на друга и в квартиру Марины зашли, как две кошки уже почти совсем собравшиеся подраться, но пока изображающие из себя очень воспитанных и правильных.

Марина сходу оценила настрой гостий и проводила их в основную гостиную.

– И тебе всё ещё разрешают пользоваться этой частью квартиры? – ехидно уточнила Лида.

– Конечно. А ты, бедняжка, что, в сортире живёшь? – Марина усмехнулась, и Лида припомнила, что с женой брата вообще-то так небрежно обращаться нельзя.

– Ну, уж и пошутить не даёшь, – неуклюже отступила Лида. – Ой, я столько хотела тебе рассказать!

Она принялась жаловаться на мужа, и особенно на сына!

– Представляешь, завёл себе какую-то девку и не хочет мне её показывать! А она… она… – тут Лида сделала большие глаза и продолжила страшным шепотом, – И не москвичка вовсе!

– Лида, так он же в Мурманске живёт, – напомнила ей Марина, мимолётно улыбнувшись дочке, решившей пойти к Алёне и Стёпке. – Зачем же он должен пренепременно москвичку искать? И к тому же, я как-то абсолютно не уверена, что это обязательная характеристика любимой невесты.

– Дааа, а вот когда его уволят, он куда денется? К нам с отцом припрётся! Да, небось ещё и с этой… мурмурчанкой.

– Мурманчанкой, – поправила её Марина. – Тебе не всё ли равно? Тем более, что сын к тебе возвращаться не собирается и, насколько я знаю, там не то что увольнять его не хотят, а зубами за него держатся.

– Вот так всегда! Ты опять! У тебя все хорошие, одна я плохая.

– Милая, так ты вокруг всех так заляпываешь, что и на тебя грязь летит, – Марина незаметно покосилась на часы, соображая, скоро ли начнут развиваться события.

– Ты опять ко мне придираешься! Ты на всё смотришь сквозь розовые очки! На всё! А я вижу реальность. Вот ты… Ты живёшь как прислуга, приживалка! Небось, и за кошками – псяками убираешься!

Марина грозно сверкнула глазами и Рыжик, напряженно выжидающий момент, когда же придёт Люда и можно будет заняться важной задачей, что-то засомневался… – А можиет, я имена перепутлял? Можиет, это этой надо хотьнуть? Чего-то она такие-претакие глюююпые слова говориииить! Я вот котик и то такое точечно не скажууу, – он покосился на Нубиса, сидящего в засаде и страдающего от безделья. Но тут заговорила Марина:

– Дорогая моя, мне по возрасту розовые очки уже не положены. А про реальность я тебе так скажу – она у всех разная. Говорят, что люди делятся на пчёл и мух. Одни ищут цветы. А другие… ну, так скажем, помёт. Первые, даже найдя этот самый помёт, смаковать его не будут, потому что в жизни разное бывает, а из этого самого вещества потом удобрение получится. А вот вторые даже на цветущем лугу найдут кучку, влезут туда и будут стонать, что вокруг весь мир г… гуано! – Марина Сергеевна сердито смотрела на гостью, и тут в коридоре послышался голос её дочери.

–Что это за безобразие! Ребенок не развивается! На горшок до сих пор не просится, не садится!

Лидино лицо расплылось счастливой улыбкой. Вот оно! Она точно знала, что тут что-то не так!

Марина изумленно смотрела на дочь, а Люда всё продолжала перечень претензий:

– Зубов ещё ни одного нет! Даже не проклёвываются! Толком не переворачивается, даже «ба» мне не говорит! Сразу куксится!

– Милая, а ты ничего не перепутала? Стёпке рановато всё это проделывать. А «ба» он и мне и Матильде говорит регулярно.

– Ничего не рановато! Я двоих вырастила. И у соседки внук…

– Играет польку-бабочку, лихо добегая до горшка своим ходом… – ввернула Марина, и Люда сгоряча подтвердила, что так всё и происходит. – Тогда ему прямиком в книгу рекордов Гиннесса! – порекомендовала Марина.

– А почему Ленка моего массажиста не приглашает?

– Наверное, потому, что педиатр не рекомендовал, – пожала плечами Марина, хладнокровно разливая чай.

– Глупости! Тут явное нарушение развития! – вклинилась Лида. – Я так и думала! И Ленка сама была с запоздалыми развитием, я даже подумала, когда её первый раз увидела, что эта девчонка – не жилец! Хилая такая, синяя, тощая. Как советская курица! И я была так права! Вот оно где вылезло-то – на сыне! Ну, явные проблемы, – она прямо смаковала слова, вылетающие у неё изо рта.

Матильда, пришедшая с подносом, уставленным печеньем, пирогом и бутербродами, вопросительно глянула на подругу. Та незаметно кивнула, испытывающе глядя на дочь.

Люда только открыла рот, чтобы выдать очередную порцию претензий, как до неё дошел смысл того, что говорила её тётка Лида.

– Че-го? Чего это вы там тётенька только что сказали? – уточнила она тихим голосом, от которого Бэк поджал остаток хвоста, а Тень со всех лапок кинулась прятаться к Урсу. – Не поняла?

– Ну, как же! Я говорю, что и дочка у тебя с проблемами, и внук такой же, и это явно… – Лида набрала побольше воздуха в грудь, чтобы поставить точный и непогрешимый диагноз, Марина кивнула Матильде, та ловко закрыла дверь, немного приглушив звуковой заряд разъяренной бабушки, до которой, наконец-то дошло, что это её ненаглядного внука подозревают, оскорбляют и вообще отзываются пренебрежительно.

– Не волнуйся, я Алёну вместе со Степашкой пока отправила к Свете, – пояснила Матильда на ухо Марине Сергеевне. – А то тут уже люстра позвякивает.

– Да ты… Ах ты… да как ты смееелааа!

– Ты ж сама сказала, что он того… И я его не видела, мне его не показали!

– Да кто б тебе после такого моего внука ещё показал! – кипела Люда. Она развернулась к дамам, мирно пьющим чай и потрясла перед ними пальцем. – Чтоб эту пятнистую гиену даже близко к моему внуку не пускали! Все поняли?

– Все-все! Да ты не отвлекайся, Людочка! – порекомендовала дочери Марина. – А то Лида что-то опять говорит…

– И говорю и скажу! И имя дурацкое, колхозное! И дочек ты так же назвала! И на горшок он до сих пор не просится! – взвизгивала Лида.

– Нее, прииидётсяяя и ей хотем в лобу! – решил Рыжик. – Чиго-то тётьке совсииим пилооохооо! Я вон Нубису когда попаль, ему сраазууу так веесилоо сталоо!

Ответственный и заботливый кот отправился через форточку на лоджию, приволок в несколько заходов четыре мячика разных размеров и с сомнением присмотрелся к ним. Тётьки орали, Нубис от нечего делать улёгся им под ноги, а Марина и Матильда мирно, словно над их головами не бушевал девятибальный шторм с глазом бури в аккурат над центром скатерти, пили чай.

– Дура! И замуж вышла за какого-то нищего студента! – вопила Лида, разом припоминая все недостатки племянницы.

– Он давным-давно не студент и не нищий! – парировала Люда, – А ты… тётечка, ты… Тебя надо в СЭС работать устроить! От тебя не только твои родные дети, все тараканы разбегутся!

– Главное-то что? Обе рвались в гости так, что было понятно – идут прикопаться хоть к чему-то! Прикопаться и устроить грандиозный скандалище! А тут, как мило… Сами с собой и развлекаются.

– Да как может вырасти нормальный ребенок в таком окружении! – Лида, обвиняющим жестом махнула на безукоризненно чистую, уютную и комфортную гостиную, в которой исходил паром чайник, благоухали пирог и свежевыпеченное печенье трёх видов, и мило, правда, почти беззвучно беседовали представительницы принимающей стороны.

– А что такого в окружении, Лидочка? – безмятежно откликнулась Марина Сергеевна.

– Что? ЧТО?! – Лида чуть не подавилась от возмущения. – А вот это? – она ткнула пальцем в невозмутимого Урса, за которым съёжилась Тенька, Бэка, Рыжика, строго разглядывающего выставку мячиков, и Анубиса, вольготно разлёгшегося у её ног.

– Это? Это Анубис. Фараонова собака. Милая, ты ногами потише топай. Такая собачка стоит порядка четырёх тысяч евро. Ещё напугаешь ненароком…

– Какая ещё соба… – начала Лидия, и как подавилась собственным криком. – Сколько? Ты сейчас сколько сказала она стоит?

– Четыре тысячи евро. Его из мальтийского питомника привезли. Очень хороший пёс!

– Да как? Как какая-то драная псина может столько стоить? – изумление и возмущение вырывались у Лиды, словно облака пара из носика кипящего чайника. – Он что, летать умеет?

– Ну, почти! – Марина хитро глянула на Матильду. Зверь так явно бежал на ловца, что прямо грех было не воспользоваться! – Вот, смотри! Анубис, мячик!

Пёс, совсем было заскучавший, кинулся со всех ног под стол, едва не снеся туда Людмилу, схватил один из мячей Рыжика и рванул к Марине, лихо форсировав столешницу. Он пролетел прямо перед лицом окостеневшей от изумления Лиды, к счастью, вопившей так, что изречение Рыжика было полностью поглощено сторонним шумом. А ведь кот дело говорил:

– А ведь и так можено! Взять и хотьнуть прям во лобу! И бросать не надо, и ронять тоже!

К счастью, его услышал Урс, и строго фыркнул на него.

– Молчи! Ты что? Хочешь, чтобы они про тебя узнали? Вон тётка такая… Ещё на опыты сдаст!

– Да-да! Она может! – охотно подтвердил Бэк.

Рыжик прижал уши и плотно закрыл рот, решив, что по-человечески в обществе таких стрёмных гостей он больше ни слова не скажет! Но как же намекнуть псу, прыгающему вокруг желанных целей, что он должен сделать?

И тут котика осенило! Он прыгнул на спинку дивана, вдохнул побольше воздуха и на чистособачьем языке крикнул Анубису.

– Нубис! Мячиком бей в лобу и по лобе тётькам! А то они всех на опыты сдають!

Рыжий кот, махом взгромоздившийся на диван и лающий тоненьким голоском, поразил и гостий, и хозяек. Да что там, он даже почти всех собак привёл в состояние полного замешательства. Всех, кроме Анубиса, который, наконец-то понял, в чём суть игры с мячиками!

Одним махом он допрыгнул до вскочившей на ноги Лидии и смачно, с размаху приложился мячом, который держал в зубах, в её чёлку. Правда, чёлка была так замечательно залачена, что хрустнула, но несколько самортизировала попадание мячом в цель, хотя со стороны это выглядело весьма и весьма эффектно.

Именно Анубису удалось сделать вещь доселе невозможную и практически недосягаемую для всех Лидиных родственников – заставить её замолчать.

– Интересно, етот хоть как сичитать? По лобу, или в лоб? – тихо уточнил Рыжик у Урса, но тот не мог ответить – он закашлялся от потрясения и восторга.

Вскочившая на ноги Людмила, как выяснилось, обладала лучшей реакцией и от мяча и Анубисовой морды, летящей прямо в неё, успешно увернулась.

Несколько разочарованный неудачей пёс пошел было по второму кругу, нацеливаясь на Люду, а потом круто изменил траекторию, и опять рванул к Лидии, отработать бросок, так сказать, на удачном маршруте.

– Ну, етот, наверное, всё-таки по лобу! – развивал классификацию хотей умница Рыжик. – Тот хоть был громчи, аж хирустнуло чиго-то!

Возмущенный вопль Лидии, пробиравшейся, как ей показалось, сквозь толпу фараоновых собак, путающихся в ногах и дружелюбно пытающихся вручить ей мячик на «поиграть», долго свербел в ушах собак и заставлял нервно позвякивать ни в чём неповинную люстру.

– Мааам, а что это было-то? – спросила Люда, которую избавили он Анубиса очень простым способом – вручив ему огромную погрузуху-рог.

– Это Анубис играл с твоей тёткой, – объяснила Марина Сергеевна, переглянувшись с Матильдой, – Знаешь, я так думаю, что её муж не счёл бы цену такой замечательной собачки слишком высокой…

Люда была настолько поражена и так развеселилась, что информацию о том, во сколько всё-таки дети выполняют такие важные дела, как переворачивание, усаживание и попытки отправиться на горшок, восприняла вполне адекватно.

Нет, она было попыталась припомнить соседку, но услышав, что та её попросту ввела в заблуждение, похваляясь несуществующими достижениями собственного внука, сразу же воспряла духом.

– Ты же умный, грамотный человек, ну, слышишь что-то такое, проверь, поищи информацию и уж потом у Алёны что-то спрашивай! – мягко порекомендовала Марина. – А то видишь, как некоторые на твои слова реагируют! Ты пирог будешь?

Недоволен был только Рыжик. – Нууу, и как мне теперь самому эту ронять? – он ходил вокруг стула Людмилы, вспоминал виденные картинки прыжков больших хищных кошек, примерял эту роль к себе, бурчал что-то себе под нос, пока его не изловил Урс и не уволок подальше.

– Хватит! Ты уже всё сделал, что мог! Пора умывать лапы! – Урс прижал котика лапой, чтобы тот не удрал, и негромко объяснял ему, что люди бывают разные и общаться с некоторыми из них, это очень-очень трудно. – Но даже такие трудные люди могут любить и нас, и своих людей. Просто они сами для себя тяжелые, ну и для остальных тоже такие же, но они же тоже есть. И их тоже надо принимать, любить, иногда терпеть, а иногда просто отползать подальше и побыстрее.

– И такую как Людь эта надо терпеть?

– Надо, конечно. Она мама Алёны! А значит, тоже наша. Трудная, тяжелая, но наша!

– А такую как Лидь?

– Ну, эту пусть её родные терпят, а может, не терпят. Она очень уж тяжелая, прямо перебор… А вот нам от неё лучше уползать, или сделать так, как Марина и Матильда – чтобы она сама убиралась подальше из нашего дома.

– Да! Пусть убирается! А то я всё-таки научусь как следует хотять и сам каааак пирелечууу к ней по лобу! – расхрабрился Рыжик, не замечая, что от его слова морда Урса приняла такое выражение, словно у него разом заболели все зубы!

– Девушки, а что вы сделали с мамой? И куда мне ходить не надо, чтобы не наткнуться там на труп Лиды? – осторожно уточнила Алёна, ошарашенная появлением сияющей матушки, которая только недавно чуть не катком по ней прошлась, доказывая, что она всё делает не так и не этак, и вообще, мать – хуже некуда. – А теперь выясняется, что я замечательная, Стёпка впереди планеты всей, и вообще, его «па» на самом деле «ба» и мама счастлива!

– Нуууу, это такой интересный сплав событий из Лидии с её мушиным мировоззрением, Люды, с соседкой-хвастунишкой, Анубисом, мячиком и лаем нашего замечательного и весьма талантливого Рыжика! Ты уверена, что хочешь подробности? – осведомилась Марина Сергеевна.

– Нннет. Пожалуй, пока воздержусь! – Алёна знала, когда надо НЕ выпытывать детали, а просто наслаждаться результатом. – А труп?

– Пока обошлись её примятой чёлкой и очень лёгкой травмой лобовой кости, причиненной мячом и фараоновой собакой! – классифицировала произошедшее Матильда. – Дорогая, а сколько дней у нас ещё пробудет этот замечательный пёсик? Завтра уже хозяина выписывают? Жаль, жаль… А его ведь можно использовать как великолепное средство для избавления от незваных или беспардонных гостей! Вот так всегда! Попадается что-то, ну просто невыносимое, а покрутишь его, подумаешь, хлоп! И в хозяйстве пригождается!

– Урс, а Урс, а что такое вот это «хилоп»? – любознательный Рыжик никогда не упускал возможности расширить свой кругозор.

Поднятая в беззвучном вое морда Урса была расценена Рыжиком, как знак того, что это самое понятие тоже очень важно для котиковского кругозора!

За три недели вынужденного безделья можно много чего передумать. Особенно, когда дико болит сломанная нога и обмороженные ступни и кисти рук.

– Ну, вам повезло! – довольно заявил ему молодой весёлый хирург. – Кости скоро срастутся, ампутация пальцев не потребуется, обморожение не сильное. Даже воспаления лёгких удалось избежать. Малой кровью отделались!

Владислав Яхромов просипел что-то, к счастью, врач не разобрал, что именно. А он-то ругался!

– Малой кровью ему! Придурок! Сидит тут на копеечной зарплате, а у меня проект срывается! Такой стартап! Да ему такие деньги и не снились!

Нет, он бы и в больнице всё устроил, ноут и планшет ему привёз Ильдар – его партнёр по бизнесу. Только вот обмороженные пальцы в повязках не слушались, и пришлось Вадику скрипеть зубами, выяснив, через пару недель, что его собственный весьма доходный договор перехватил то же самый ушлый Ильдарчик.

– Бро… Ничего личного, это бизнес! – сообщил он Владику. – Был бы ты в форме, тогда другое дело, а так… Кто первый хапнул, того и бабки!

Если честно, то Владику нищета отнюдь не грозила. Прошлый год выдался исключительно удачным, и он даже сумел выплатить последний взнос за небольшую однокомнатную квартирку в нормальном районе и купить крутую собаку. И на жизнь было – уже запущенные проекты исправно приносили пусть не очень большой, но регулярный и стабильный доход. Короче, и жить есть где, и на самые насущные нужды хватит с избытком и ему, и псу, но сама ситуация, когда он стал уязвим, когда его обошел на повороте его приятель, когда он зависит от тётки с тем мохнатым псом, который его нашел в овраге, бесила его чрезвычайно!

Он привык думать о себе, как о человеке одаренным деловой хваткой, чутьём, короче, особенным! Именно чтобы подчеркнуть эту особенность, он и купил Анубиса. Заказал щенка не в Москве или Питере, нет! Владику страсть как хотелось пса именно с Мальты. Был в этом какой-то особенный шик, по крайней мере так ему казалось. Правда, почему-то теперь Владику было глубоко наплевать откуда был привезен Абис, так он его звал дома. Он вспоминал только о затихающем, хриплом лае собственного пса в тех проклятых кустах, а потом о его счастливой и доверчивой морде, которая была так близко, когда пёс его пытался согреть на скамейке, пока ехала скорая.

– Хоть бы они там Абиса не обижали, – переживал Владик, и снова скрипел зубами от ярости из-за порушенных планов.

Выписавшись из больницы, он первым делом поехал за своим псом. Оказывается, соскучился так, что даже злость на Ильдара отступила, потерялась в ликовании Абиса.

– Не сбей своего хозяина! – строго рыкнул Урс, подумав, что в случае чего, надо будет этого самого хозяина придержать что ли… Если он опять рухнет и чего-нибудь себе повредит, это будет уже перебор!

– Сколько я вам должен? – уточнил Влад у Алёны.

– Ничего не должны. Корм вы сами купили и оплатили, я только доставку приняла. А передержкой собак я не зарабатываю, – Алёна пожала плечами.

– Это… Ну, того… – Влад Яхромов мялся, чувствовал себя неловко, и наконец, высказал: – Извините. Я тогда глупость сказал. И, по-моему, ещё даже не поблагодарил вас, за то, что вы меня вытащили.

– Поблагодарить можете Урса, – Алёна кивнула на пса. – А Анубис нам самим помог. Мы его использовали в военных целях.

– Это каких? – насторожился Влад.

– Он вчера тётку мою по лбу треснул мячиком! – объяснила Алёна. – Честное слово! Я думаю, что дядя приедет с благодарностью такому гениальному псу.

Влад так устал от тоскливых мыслей, злости и бессилия, что с радостью ухватился за возможность просто отдохнуть от всего этого и посмеяться.

– Блин! Я и не знал, что его можно использовать в целях укрощения тёток!

Он выглядел таким неприкаянным, что Матильда пригласила его выпить чаю, минут за десять раскрутила его на полную откровенность, посмеялась над его огорчениями, а потом и его самого заставила сделать то же самое!

– Молодой человек, да вы везунчик, оказывается! – она не позволила ему рассердится, лихо объяснив свою точку зрения: – Могли умереть, остались живы-здоровы… А что касается вашего Ильдара, так поверьте мне, вы недорого заплатили за науку. Всегда лучше точно знать, с кем имеете дело. Точно везунчик! И пёс у вас замечательный, – Матильда улыбнулась Анубису. – Только можно совет? Не судите опрометчиво… Всё так относительно… Иногда крутой партнёр так же надёжен, как тонкий лёд, а беспородный пёс ничуть не хуже крутого титулованного из питомника. Главное-то не внешность, да?

Владик ехал домой с ликующим Абисом и удивлялся, насколько ему стало легче. То ли, при виде Алёны ярко вспомнился тот проклятый овраг, то ли Анубис так старательно не давал дурным мыслям и злобному настроению приближаться к хозяину, а, может, слова милой и уютной тетушки в розовой блузке с бантиком у горла, так подействовали, но факт оставался фактом, придя домой, он решил, что действительно дёшево отделался от такого «надёжного» партнёра.

– За науку тоже платить надо, – внезапно вспомнилось ему.

На следующий день Владик с Анубисом гуляли в смешанной породно-дворняжной компании, а в ещё через неделю, он, снимая новый офис, подальше от того, в котором остался Ильдар, нашел под своей машиной нечто, дико перемазанное мазутом, и абсолютно бессильно висящее в его руках. Раньше он бы и не нагнулся, устроил бы скандал охранникам на стоянке, потребовал бы выкинуть это нечто, а теперь, почему-то нашел коробку от бумаги, сгрузил в неё это нечто и повёз в ветлечебницу. После двух часов выстригания слипшейся шерсти, миру явилось тощее, дрожащее и прилично избитое собачье дитя. Настолько явно беспородное, что даже невозможно было сказать, на какую породу оно могло быть похоже. Ветеринар старательно отводила глаза от шикарно одетого клиента, ожидая услышать просьбу усыпить это, чтобы оно не мучилось. А Владик вдруг увидел несчастные, безнадёжные глаза страшненького существа, и так ярко вспомнил овраг, что ему аж холодно стало.

– Это кто? Парень или девка? – сухо уточнил он.

– Кобель, – так же сухо ответила врач, подумав про себя, что не всё ли ему равно…

– Ну, значит, будет Лаки. Девушка, ну, что вы так смотрите на меня?

– Вы что, его в приют сдадите? – ветеринар была молоденькая, но уже насмотрелась на клиентов, которые приносят усыплять абсолютно здоровых питомцев. Собственных, породистых, красивых… А тут такое… «обнять и плакать».

– Чего это ещё? Мой будет. А! Вы про то, как он выглядит и что беспородный? Так внешность, это не главное! – насмешливо фыркнул Влад и сказал Лаки: – Не боись! Своих не сдаём, а дома тебя ждёт приятель, скучно вам не будет.

После ухода Анубиса и его хозяина в доме воцарилась блаженная тишина, прерываемая только гудением обиженного Рыжика.

– Это я тётёк курощал! Это я с мячиком всё приуумаааал! А он только пиригнул!

Оказывается, для ощущения полного счастья надо сначала почти месяц жить бок о бок с прыгуче-летучей фараоновой собакой, а потом отдать её!

– Мне одной кажется, что в доме стало в три раза больше места и в четыре раза меньше собак? – уточнила Матильда, с мечтательным видом наглаживая Теньку.

– Нет, дорогая, мне тоже так кажется! – рассмеялась Марина.

– А кроме этого, я ещё и похудела прилично! Я же за ним бегала постоянно! – похвасталась Алёна. – Сплошные плюсы.

– Ой, только такого своего нам не надо, пожалуйста! – в один голос взмолились дамы.

– Не-не! Это вообще получилось, как в анекдоте про козла. Помните? Когда мужик ныл, что ему страшно тяжко живётся, денег мало, жена пилит, дети орут, тёща ругается, а потом услыхал голос с неба, который ему посоветовал завести козла. Мужик завёл, месяц выдержал, всё надеясь, что ему лучше будет, а потом просто взвыл, что, мол, денег нет, жена пилит, дети орут, тёща ругается, а проклятый козёл воняет, бодается, обои жрёт и гаааадит! И в ответ на мольбу слышит снова голос с неба: «А теперь отдай козла»! Отдал, осмотрелся и счастливо вздохнул: «Как же жить-то хорошо!» – Алёна рассмеялась. – Нет, я и раньше думала, что мы живёт отлично, а теперь понимаю – не права я была. Мы живём великолепно!

Матильда покивала и с выражением произнесла:

– Заведи себе козла, а потом отдай козла, будет жизнь твоя прекрасна и светла!

Но как даже на солнце бывают пятна, так и в жизни даже самый светлый и прекрасный день вполне может быть несколько омрачён.

Павел приехал с работы весьма озадаченный. Настолько, что даже не сумел это скрыть от семейства.

– Паш, что- то случилось? – осторожно уточнила Алёна.

– Да видишь ли… Есть у меня один приятель. Раньше был лучшим другом, потом в США переехал, ну, и как-то здорово изменился. Так, что я его едва узнавал, когда последний раз виделись, – Павел покосился на Алёну и в который раз подумал, что ему вообще-то повезло. Не всем удаётся найти человека, которому можно рассказать то, что на душе, и не думать, о том, что это вызовет непонимание, или издевку, или просто безразличие. – Короче, Витька сегодня мне написал, что приезжает в Москву и хочет остановиться у меня. Раньше-то я бы только порадовался, а вот теперь не знаю. Может, ему гостиницу снять? Хотя, когда я к нему приезжал, он меня у себя в доме поселил.

– Ну, так чего ты переживаешь? Приглашай к нам, и на всякий случай резервируй номер в гостинице. Если ему будет тут некомфортно, разместим его там, – Алёна легко решила затруднения Павла.

А сама, улучив момент, отправилась с вопросом к Матильде Романовне.

– Витька? Да, был у Паши такой лучший друг. Как же… Всё вместе! И с гаража в крапиву, и в футбол, и стёкла били одной пакостной личности. Короче, везде вместе. Радости и неприятности пополам делили. А потом Витька вдруг решил, что тут приличным людям делать нечего и у ехал в США. Ну, это дело такое… Паша расстроился, конечно, но пожелал другу удачи. А потом тот его пригласил к себе в гости, и похоже, что весь визит, тыкал носом в то, как он хорошо живёт, и как отстойно тут. Потом на связь не выходил, насколько я знаю. А тут вот опять проявился. Интересно, что ему может быть надо?

Это они узнали очень скоро. Виктор прилетел через четыре дня, в субботу. Павел встречал его в аэропорту и прямо в машине услышал о причине его визита.

– Знаешь, мне нужен надёжный сотрудник. Хочу тебе предложить работать на меня.

Павел недоуменно покосился на вальяжного, располневшего Виктора. И куда делся тот мальчишка, с которым можно было идти в разведку? Кому можно было доверить любой секрет?

– Я знаю, что ты отличный спец в своей области, и таких денег, которые там получишь, тут и в глаза не увидишь! Как вообще можно жить в стране-бензоколонке? Ты-то с твоими мозгами, давно мог бы свалить! Жена опять же. Ларе явно в Штатах понравится!

Павел изумлённо поднял брови, только сейчас сообразив, что Виктор не в куре изменений его жизни. После того, как он у Витьки погостил, они общались очень скудно – максимум пара строчек поздравлений к праздникам.

– Вить… Я с Ларой давно развёлся.

– Ты что, с ума сошел? Такая красавица…

– Нет, наоборот, поумнел. У меня теперь настоящая семья – жена и сын.

– Ааа, понятно. А мать? Ещё жива? – небрежно уточнил Виктор.

– Жива-здорова и с нами, – сухо ответил Павел. Он отлично помнил, что тот Витька, к которым он дружил, его маму обожал.

– Да ладно? Ты прям маменькин сынок… – хмыкнул Виктор. – А что, отселить её никак? В США с этим проще – куча специальных заведений для пожилых. И доступно, и под ногами не мешаются!

От судьбы быть выброшенным из машины прямо на МКАДе Виктора спасла Алёна, которая позвонила уточнить, как скоро их ждать. Павел машинально отвечал жене и всё пытался понять, как же так вышло-то… Как из нормального, вменяемого человека могло вдруг вылезти вот это существо?

– Ты свою уже поместил в специальное заведение? – едва сдерживаясь спросил Павел.

– Нет, она тут, с сестрой. Нипочём не соглашалась ехать в Штаты. Ну, совковое воспитание, что тут сделаешь?

– Видимо, решила, что ей лучше с семьёй, чем в американском специальном заведении, – процедил Павел.

– Да ладно тебе, надо мыслить шире! Вот ты, когда у меня последний раз был, неужели не почувствовал это? Это ж новые возможности, размах, мощь…

Виктор расписывал мощь и размах, бескрайние дороги, возможности и заработок, жадно ожидающие приезда Павла, до самого дома. А потом немного притих. Непонятно, что именно он ожидал увидеть, но уж точно не хорошо обставленную квартиру, Матильду Романовну, которая ненамного изменилась с того момента, когда он видел её последний раз, жену Павла. Да, конечно, с Ларой она не шла ни в какое сравнение, но Павел рядом с женой выглядел настолько спокойным и довольным жизнью, что Виктор внезапно разозлился.

– Не нравится мне этот тип! – хмуро рассматривал гостя Урс. – Злится на Алёну, сердится на Павла Даже на Матильду и то раздражен.

– Тебе, наверное, в гостинице будет удобнее… – предложил Павел Виктору, когда они садились обедать. – У нас Стёпка, да и животные.

– Нет, мне всё вполне подходит! – упёрся Виктор. Ему, конечно же, привычнее было бы в отеле, но страшно хотелось найти уязвимое место, как-то поддеть Павла, расшевелить его. Если бы он анализировал свое настроение, то с изумлением бы понял, что он… он завидует! Ехал-то легко переманить ценного специалиста, когда-то бывшего его приятелем, поманить деньгами. Был уверен, что Павел кинется без оглядки. А тут, вдруг, выясняется, что Пашка живёт лучше его самого! Его дом, в котором он Павла принимал в его приезд в Штаты, разумеется куплен в кредит. И выплачивать за него еще долгие годы! Машина – тоже. Техника, обстановка, одежда, даже зубы, радостно взблёскивающие в улыбке и то в кредит! А этот… Виктор не удивился бы, узнав, что у Павла ни копейки долга ни перед кем нет. А если и есть, то он быстро его отдаст. Осознавать это было невыносимо обидно. И жена… Да, пусть не ослепительная красавица. Обычная такая… Но Павел прямо лучится довольством рядом с ней.

– Попытаться подбить к ней клинья? Просто чтобы его зацепить? – пронеслось в голове Виктора. – А что? Америка… Какая баба не хочет туда?

– Зря Паша его привёз домой! – насторожилась Матильда. – Виктор сильно изменился. Недаром его мама так расстраивалась, когда я с ней беседовала последний раз. И, похоже, он не ожидал, что Паша вполне преуспевает. Если бы надо было подобрать слово к его внутреннему состоянию, то я бы сказала, что его корёжит от зависти!

Псы хмуро переглянулись. Даже маленькая Тень уловила, что от гостя ничего хорошего ждать не приходится. Аля спряталась подальше, а Мышь, наоборот, с азартом охотника, прокралась как можно ближе, и хищно сверкала глазами на бывшего друга Павла.

Павел откровенно злился. Нет, даже не на Витьку. Чего взять с чужого человека, а в том, что он стал чужим, у Павла никаких сомнений уже не осталось. Злился он на самого себя.

– Зачем я его домой привёз? Сразу надо было сгрузить в отель! Вот дурь какая! Идиот, иначе не скажешь! Подумаешь… Пригласил он меня к себе! Я-то ехал к другу, а тут уже… Да любой случайный прохожий может быть приятнее, чем такой «друг»!

Он обратил внимание на то, как пристально и с прищуром смотрит на Виктора мама и ему стало ещё хуже. Улучив момент, когда она вышла в кухню, Павел отправился за ней.

– Мам, сглупил я, что его привёз. Прости.

– Ну, что ты так переживаешь… Да, жаль, конечно, что он так изменился, а может, это просто полезло то, что где-то в характере было заложено. По-разному бывает. Не волнуйся. Мы справимся.

– Нет, мам! Он того не стоит, я его просто увезу в гостиницу, да и всё. Не трать силы!

– Смешной ты у меня… – мягко рассмеялась Матильда. – Знаешь, милый, дай мне позабавиться! Что-то у меня создаётся ощущение, что даже из этого гм… создания, можно пулю слепить!

– Мам! – Павел смотрел на неё и чувствовал себя удивительно счастливым. И вот про неё Витька сказал, что надо избавляться, а то под ногами мешают? Умильно-довольное ощущение от одного воспоминания сменилось яростью, – Мне дико хочется начистить ему рожу!

– Верю, мой хороший, верю. Но дело в том, что вы уже не мальчишки. А он гражданин другой страны. Нам же не нужны дипломатические конфузы и шестой флот США в парковом пруду?

– Не, я ему мирно набью, демократически, так сказать! – мрачно пообещал Павел.

– Демократически набить морду – это не наш метод, милый, – кровожадно улыбалась Матильда. – Мы можем или традиционно, или юридически, или элегантно! Традиционно можно или другу, если у него крыша временно поехала, или нападающему, в качестве самозащиты. Юридически – чужому зубастому, чтоб неповадно было. А элегантно – именно такой мелкой пакости, о которую руки марать не стоит, а просто так отпустить совесть не позволяет.

– Мам, я элегантно не умею, – признался Павел.

– Знаю, милый. Зато я умею! Раз уж ты это приволок в дом, терпи теперь в качестве наказания за опрометчивость!

Марина Сергеевна, увидев Матильду с очень знакомым выражением лица, ловко вытянула рулончик миллиметровки.

– Успеем набросать или работаем оперативно? – живенько уточнила она.

– По обстоятельствам! – кивнула Матильда. – Видишь ли… Есть кое-что, о чем Паша не имеет ни малейшего понятия… Но это даёт такие перспективы! Надо Паше сказать, чтобы не смел пока от Витька избавляться. Ой, аж самой интересно стало, получится или нет? – она азартно потёрла ладони в предвкушении.

Урс наведался к Айке, та выглянула, принюхалась к гостю, и беззвучно оскалилась.

– Рррредкая дррррянь! К хозяину не подпущу! – решила она и улеглась поперёк дверного проёма в детской. – Голову оторррву.

– Он пока на хозяйку нехорошо смотрит, – у Урса моментально поднялась шерсть на загривке.

– Да, видно, что она его сильно злит и рррраздражает чем-то, – согласилась Айка. – Надо быть начеку!

– А начек – это что? – любознательно уточнил Рыжик, которому строго-настрого велели при госте помалкивать. – И как на него залезть?

– Ээээ, – Урс беспомощно оглянулся на Айку. Почему-то при общении с Рыжиком у него частенько возникало такое чувство, словно он тонет в бурной реке из вопросов и неожиданных водоворотов Рыжиковской логики.

– Так говорят, когда надо бдительно следить за кем-то, кто может причинить зло тебе или твоим близким! – откликнулась Айка, выручая пса. – Никуда забираться не надо, надо наблюдать.

– Аааа, тогда я пошел начекать! – обрадовался Рыжик. Он прокрался в гостиную, и обратил внимание, что Мышка уже начеку! Вон, как застыла, словно бросится готова. – Только собаки чииго-то не поняли… Силедить-то лучше сиверху! Значить, начеку – это залезить повыыыыше и симотреть на врага! Прииисталиино! – решил умный и дотошный Рыжик и с шумом полез на буфет.

Алёне приятель Павла не понравился сразу. Кроме того, она обратила внимание, как на него реагирует Урс. Пёс не спускал с гостя глаз, следил за каждым движением. И вовсе не так, как смотрят за человеком, желая ему угодить. Нет, он явно следил, ожидая какой-то гадости. И она не заставила себя ждать. Когда Павел вышел из комнаты, его приятель начал воодушевлённо рассказывать о своём предложении.

– Вы понимаете, какая это возможность! Заработки больше чем в этой стране, – тут Виктор презрительно сморщился, словно предлагая Алёне осознать, в какой помойке она находится. А Алёна с трудом заставила себя смолчать. – Карьера, условия! Ваш ребенок будет расти в нормальных условиях, а не то, что здесь! Вы же должны понимать, что нельзя терять такой шанс! – распинался Виктор.

Алёна недоуменно подняла брови.

– Да! У вас будет собственный дом! – закивал Виктор.

– Но у нас есть дом, – удивилась его собеседница.

– Нет, это не то… Ну, съехались вы со свекровью, и с кем там… С бабкой своей, да? Ну, понятно, чтобы квартира побольше была, но это же ненормально, так жить! Молодые должны жить отдельно!

– Кому? – любезно уточнила его собеседница.

– В смысле? – не понял вопроса увлёкшийся Виктор.

– Должны кому?

– Аааа, вы шутите так, да? Ну, ни одна нормальная женщина не захочет так жить, – снисходительно ухмыльнулся Виктор.

– Ах, как жаль… Видимо, я не нормальная женщина с вашей точки зрения. И знаете, что? – Алёна заговорщицки понизила голос: – Я не знаю, как там у вас, но у нас страна свободная, и каждый вправе жить так, как ему хорошо. Хорошо с родителями – значит, с родителями, хорошо с бабушками-дедушками – значит и с ними. Это внутреннее дело каждой семьи. И никто не вправе людям указывать, как именно им должно быть хорошо! Это же такой демократический принцип. Верно?

Виктор изумленно смотрел на женщину, спокойно наливающую ему чай. Ему и в голову не приходило, что тот факт, что чайник ещё у Алёны руках, а не на его голове, объясняется только тем, что Алёна педагог, и нервы у неё отлично натренированы милыми детишками!

– А! Вы думаете, что я, как Пашкин друг, ему наш разговор передам? – наконец сообразил Виктор, найдя, как ему казалось, верное объяснение странного поведения Пашкиной жены. – Нет, не волнуйтесь. Я вам честно скажу. Я заинтересован в том, чтобы он свалил из этой страны, и работал бы со мной! Да, я недооценил то, что Пашка всегда был маменькин сынок! Ну, разе это годится, с матерью жить? Я вот давно уехал, самостоятельный и успешный человек!

– Первый раз слышу, что критерий успешности – уехать как можно дальше от родителей. Так только от проблем убегают, а не успешность строят, – хмыкнула Алёна.

– Ой, да ладно вам! Я ж у вас спрашиваю, неужели вам не хочется иметь собственный дом?

– Так я и ответила, что у нас и квартира собственная и дом есть, – Алёне казалось, что у неё от любезной улыбки уже скулы сводить начало.

– На шести соточках халупа? – высокомерно отмахнулся Виктор.

– Нет, хороший дом, нормальный. Жить можно круглогодично. А у вас? – Алёна подозревала, что её уже можно приглашать в рекламу зубной пасты. Оскал вполне подходящий!

– Что у меня? И у меня хороший, нет, что я говорю, у меня отличный дом! – Виктор вынул смартфон и начал показывать фото типового американского дома с лужайкой перед ним.

– Очень мило, – похвалила Алёна. – Особенно прелестна лужайка… А выплачивать вам за него ещё сколько?

– Ээээ?

– Ой, ну право же, Виктор! Вы же не в медвежий угол приехали! Вот у меня в Нью-Джерси живёт одноклассница, в Миннесоте знакомая. В Техасе хорошие знакомые у мамы. Они так и вовсе очень давно в Штатах, раньше вас туда уехали. И работают успешно.

– Ну, вот видите!

– Конечно, вижу! Они в кредитах с ног до головы. Дом, машина, няня, обучение ребенка в хорошей школе, обучение в колледже. Доходит до того, что зубы лечить ездят сюда, потому что в США дико дорого! Вы разве не в курсе, что у нас уже медицинский туризм вовсю работает? А я вот в курсе. У меня одноклассница, которая из Нью-Джерси, как раз медик, врач. Так она сама у нас лечится. Там ей не по карману – значительно дороже, даже с учётом перелёта туда-обратно. Она говорит, что в Штатах выписывается немыслимое количество обезболивающих, в частности потому что дешевле выпить таблетку, чем идти к стоматологу.

– Нууу, знаете, в любой стране можно найти некие слабые стороны, зато всё остальное… – заюлил Виктор.

– Вот именно! Так что же вы тут пытаетесь найти только и исключительно слабые стороны? – Алёна поставила чайник от греха подальше, – Извините, мне надо идти, по-моему, ребенок заплакал.

Она быстро вышла в детскую и была там перехвачена Матильдой.

– Милая! У нас есть некоторые планы на этого типа, – улыбнулась ей свекровь, с которой с точки зрения Виктора, Алёна должна была видеться один раз в году по скайпу. – Постарайся немножко потерпеть. Понимаю, что сложно…

Алёна смотрела на её и думала, что вот сейчас точно бы вылила на поганца Виктора весь кипяток, да и сам чайник сверху бы приспособила! Она шагнула к Матильде, крепко её обняла. – Я вам ни разу не говорила, что я вас люблю! – сказала она свекрови. – И это большое упущение с моей стороны.

– Ээээ, моя хорошая, я знаю. И я тебя тоже очень люблю! – Матильда ловко смахнула с ресниц нечто, подозрительно похожее на слёзы. – Ресничка попала… – деловито объяснила она, улыбаясь невестке.

– И всё-таки я невозможно везучая! – размышляла она, стремительно проводя хитросплетение линий на бумаге. – У меня теперь такая семья… Такая семья! За них ррррастерзаю! – она хищно прищурилась в сторону гостиной, где Марина филигранно изображала недалёкую бабушку, и восторженно выслушивала речи гостя. – Хотя, даже от такого Вити есть польза. Ну, как мне приятно-то сейчас было! – она улыбнулась ласково улыбнулась, словно снова ощутила тёплые Алёнины руки на своих плечах. – Да! Так вот, чтобы нам одним выстрелом попасть в двух зайцев, мне надо кое-что провернуть!

Мышка разглядывала затылок мерзкого мужика и представляла, как она прыгает на него и впивается когтями в его плешивую шкуру. – А, с другой стороны… Может, того… Лишай? – рассуждала она. Виктор, словно ощущая чей-то упорный взгляд несколько раз провёл рукой по затылку, укрепив Мышь в нехороших подозрениях. – Или блохи! Фууу, цапни такого, не отмоешься! Тогда, может, свалить что-нибудь? – она смерила расстояние от головы Витька до люстры. – Неее, мимо будет! Жаль, жаль. А чего бы такого… – она задумчиво осматривалась.

– Так вот, на чём мы остановились? – вещал Виктор, разглагольствуя перед бабулькой. Правда, выглядела она вполне неплохо, значительно лучше его родной матери! – Их надо выталкивать из гнезда! Вы согласны?

– Кого? – Марина с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться над потугами заморского чудака.

– Птенцов, ну, то есть детей!

– Если вы про птичьих детей, да, конечно, бесспорно, согласна. А если человеческого скинуть с высоты, он точно не полетит! – Марина строго глянула на Лёху, который поспешно выскочил из гостиной и, добежав до кухни, расхохотался уже там.

– Ба! Там Марина так стебается над этим гавриком надутым, а тот даже не врубается!

– Лёшенька, таким людям удобнее думать, что все, кто постарел, уже глупые и ничего не смыслят. Нет, бывают, конечно, некоторые возрастные изменения, но далеко не у всех. Для того, чтобы понять, что человек не глуп, его надо выслушать, а таким Витькам это делать неохота, ибо денег не сулит, а время отнимает, – хмыкнула Матильда.

На смену Марине, которая уже дошла до слабозавуалированных оскорблений, так же воспринимавшихся Виктором, как комплименты ему умному и замечательному, в гостиную вернулись Павел и Алёна.

– Ух, какой напыщенный болван! – заявила Марина тоном, которым хорошая хозяйка говорит о свинье, что она жирная, и хорошее сало получится. – Я прямо в восторге! Он мне заявил, что семья – это муж, жена и дети, пока маленькие. Всё! Всё остальное – это люди посторонние, ну, ладно, ладно, связанные некими относительными узами. И что жить с детьми, даже если они сами этого хотят – это крайний эгоизм. А самое-то забавное, что этот самый Витёк просто мало видел. В Италии принято жить с родителями, бабушками и дедушками. Они иначе чувствуют себя голыми и босыми. Как это, без семьи? В Германии бабушки-дедушки обожают возиться с внуками, особенно в небольших городках и деревнях, и в Австрии то же самое. Это нормально, жить так, как тебе хорошо и плевать на таких советчиков, которые утверждают, что так ненормально! Нет, понятно, с Людой жить и правда невыносимо, но люди-то все разные! Какого ж… ты лезешь-то со своим суконным рылом в калашный ряд?

– Это у них государственная традиция. Исключительная нация может поучать всех остальных. Правда, и у нас хватает таких, сшашных людей, которые считают своим долгом просветить окружающих, что вот так низззя, а зяяя только как они сказали, – хмыкнула Матильда. – Это самое зяяяя, как правило, повторяет их собственный образ жизни. Вывод – они самые умные, и «делай как я, иначе ты дурак».

– А почему это они исключительные? – заинтересовался Леха.

– Их президент так решил. На самом деле, там много очень и очень приличных людей. Но, видимо, они c Витечкой в каких-то разных штатах живут…

Виктора раздражали тётки, какой-то пацан, собаки, кошки. Раздражало всё! Больше всего хотелось свалить в отель, но позволить себе это он никак не мог. Павел нужен был ему позарез! Виктор решил, что он любой ценой переубедит Звонникова! Другого выхода он просто не видел. Его компания занималась производством моторных масел с особыми присадками. Когда Виктор услыхал, что в Штаты приехал знаменитый химик, который как раз занимался некой загадочной добавкой для таких присадок, то он весьма заинтересовался. Правда, выяснилось, что химик на контакт не идёт, и вообще, сложный в общении. Но Виктор отступать не привык, и когда узнал фамилию этого химика, призадумался, а уточнив кто он и откуда, был в восторге! Это ж тот самый Андрей Звонников! Ну, точно! Папаша его приятеля – знаменитый химик.

– Это значит, что если я заполучу Пашку к себе на работу, он сможет вывести меня на папашу! А там уж мы развернёмся! – сообразил Виктор.

Так что никак не мог Виктор уехать в отель, как бы ему не хотелось…

Когда Павел вернулся в комнату, Виктор, нацепив сияющую улыбку, которая значила только то, что он данный момент хочет изобразить приветливость, попробовал снова:

– Паш, ну, в самом-то деле… Ты можешь меня хоть выслушать?

– Опять хоть! Оказывается, хоти, они и без лбов бывают? – удивился внимательный Рыжик, подбираясь поближе к краю буфета, чтобы ничего не упустить. – Как всё слёёёёжноооо у людёёёв!

– Зачем? Я не собираюсь увольняться и куда-то ехать, тем более в Штаты. Мне тут хорошо!

–Да чтоб ты понимал! Я тебе могу предложить… – тут Виктор назвал приличную сумму, которая, по его мнению, должна была катапультировать Павла в аэропорт прямо из кресла. – Обязанности по твоему профилю. Для тебя – фигня вопрос. Не хочешь везти в Штаты жену и сына, тоже не проблема. Поработаешь там пару лет и вернёшься к ним. А то, может, и там останешься.

– Какое слово из моего отрицательного ответа ты не понял? И ещё, мне страшно интересно, что это тебя там подпалило? Я не уникальный физик-ядерщик, специалистов моего профиля в США найти вполне можно, – резонно ответил Павел. – Где собака порылась?

– Паш, я знаю тебя с детства! – Виктор решил действовать через ностальгические воспоминания, которые расслабляют каждого человека. – Ты никогда не отворачивался, если мне нужна была твоя помощь! Сейчас она мне позарез нужна. Да, если рассуждать по-твоему, то найти подобного спеца, конечно, можно. Но мне-то нужен надёжный человек, которому я мог бы доверять! Кстати, я и вариант с партнёрством рассматриваю…

– Нет, – Павел отстраненно разглядывал сидящего перед ним типа.

– Паш! Я тебя очень прошу! Ну, что на тебя жена так повлияла что ли? Она прямо резко настроена против переезда. Ну, так и ладно, оставь её тут, а там подзаработаешь…

– Повторяешься, – холодно предупредил его хозяин дома.

– Да ну тебя, Звонников! – обиженно фыркнул Виктор. – Кстати, а как тебя угораздило упустить Лару? Она ж, прости, сто очков форы могла бы дать твоей Алёне. Красавица и класс чувствуется!

Павел хмыкнул. Раньше бы он рассказал другу, как оказался в роли обманутого мужа, как едва с ума не сошёл от дальнейших попыток Лары его привлечь в свою орбиту. Рассказал бы, что всё наоборот, это Лара никогда не сможет сравняться с Алёной. Но такие вещи доверяют только очень близким людям. Виктор перестал быть таковым, а бывшим близким говорить лишнее не стоит.

Бывший близкий друг, решив немного разрядить обстановку, увлеченно рассказывал о собственной жене, правда уже бывшей.

– Прикинь… Женился на свою голову. Выдержал полгода! Ничего по дому не делала в принципе, уровень готовки – открыть микроволновку, сунуть туда полуфабрикат, достать то, что получилось. Всё! Блин, они там вообще не заморачиваются…

– Так это ты меня на такую прекрасную жизнь зовёшь? – хмыкнул Павел.

– Ээээ, ты меня подловил! Бабы там, и правда, бывают своеобразные. А уж если повернуты на феминизме, так и вовсе кирдык!

– Кирдык… – Рыжик благополучно пропустил мимо ушей вот это на ффффеее, а вот слово кирдык ему вполне понравилось. Словно что-то куда-то катилось, гремело, а потом глухо брякнуло и всё. Киииирдык! – Надо спросить, чегой-то ето такое! – старательно запоминал рыжий умница. Он с шумом свалился с буфета и отправился уточнять у Матильды, что такое кирдык.

– Кирдык? – Матильда подняла брови. – Это, мой хороший, такое…

– Когда читой-то катитьсяя, а потом гремиииит, а потом брямс и всиё? – попробовал подсказать Рыжик.

– Да! Так тоже можно. И, знаешь, очень мне кажется, что нашему гостю такой кирдык просто необходим как вишенка на торте.

– Вишиняя? – удивился Рыжик, который в тортах любил только крем.

– Так, про вишни не думай! Думай вот о чём… – Матильда потихоньку позвала собак, Мышку и они с Мариной изложили живности свою версию кирдыка для Вити, а когда повеселевшие участники заговора отправились по местам, Матильда Романовна набирала чей-то очень знакомый номер.

– Вот как хорошо, что номерок то не стёрла! Запасливость – наше всё! – рассуждала она, сидя напротив посмеивающейся Марины Сергеевны.

Пока Матильда готовила почву для очередного хода, Павел уныло думал, не дешевле ли будет пойти на международный конфликт и всё-таки приложить как следует в рожу бывшему приятелю.

– Я тебе уже много раз объяснил, что не собираюсь уезжать!

– Да ты просто обабился! Ты сидишь тут, делом не занимаешься, денег не зарабатываешь, держишься за материну юбку и за бабу, которая тебе в рот смотрит! – взвился Виктор. Он не мог себе позволить проиграть! Мог бы силой – силой бы отволок этого придурка в аэропорт!

– Паш, можно тебя на секундочку! – окликнула Павла Алёна, которой Урс исправно доложил об опасности конфликта. Пёс стоял, вытянувшись в струнку, подняв дыбом шерсть и глухо порыкивая.

– Ой, Витя, как хорошо, что Пашенька ушел. Я как раз хотела с тобой наедине поговорить… – вплыла в комнату Матильда. – К сожалению, Пашка сейчас очень занят по работе, и вряд ли сможет уделить тебе достаточно времени, но вот кое-кто с радостью устроит тебе экскурсию.

Она назвала имя и у Виктора аж глаза загорелись. Бумажку с телефоном он даже не взял, а выхватил у Матильды. Буркнул что-то вроде «спасибо». И уставился в заветные цифры.

Даже на Павле, вошедшем в гостиную, Виктор не сразу сфокусировался. Правда, бизнес превыше всего, и он снова подступился с уговорами.

– Я не очень понимаю, как тебе ещё объяснить… – сердился Павел.

За ужином Виктор, раздраженно поглядывал на Алёну, сочтя, что это она виновата в Пашкиной неуступчивости. Решил, чтобы её позлить, постоянно упоминать Лару. Расчет был прост, какая же вторая жена спокойно отнесётся к тому, что первая у мужа неописуемая красавица. Правда, почему-то ожидаемой реакции не было. Супруги переглядывались и как будто мимолётно улыбались друг другу. Виктора это бесило ещё больше.

После еды Павел уже решительно приступил к Виктору. – Я думаю, что тебе всё-таки комфортнее будет в гостинице, – он дико жалел, что привёз домой этого человека.

– Гонишь? – Виктор мог быть прилипчивым как репей. – Я-то тебя у себя принимал, а ты вот как, да? Раньше ты таким не был! Правда, тогда ты был женат на Ларе… Это, видать, новая жена на тебя так действует?

– Нет, это ты стал абсолютно другим человеком!

– Паш, ты ж меня помнишь, да? Каким бы я не стал, одно точно не изменилось – я чего хочу, всегда добиваюсь рано или поздно.

– Виктор, Павел просто беспокоится о вас, – мило улыбнулась гостю Алёна. – У нас животные не очень привычные к гостям.

– Ой, да не морочьте мне голову! Что они мне могут сделать?

– Чито-чито… Кирдык! – послышались ему негромкие слова справа, но там сидел только рыжий кот. Виктор раздраженно дёрнул плечом, и тут же что-то зашуршало сверху и ему на плечи обрушилось что-то серое, истошно вопящее, страшное!

Виктор вскочил, начал стряхивать с себя Мышь, которая точно исполняя указания Матильды, паразита не царапала, а просто крепко держалась за его одежду и вопила в ухо. Способности Мышки по части воплей, далеко превосходили обычные среднекошачьи возможности. Взвывающая на ухо Монсеррат Кабалье веса пера, напрочь отбила возможность Виктора к анализу обстановки. Он метнулся к двери, под ноги ему кинулось что-то белое и исчезло, словно клок тумана. Грохот от упавшего заморского гостя дал команду к следующему этапу.

Изображая активную погоню за кошками, Урс, Бэк и Айка промчались, радостно взлаивая, сначала в гостиную, потом из гостиной, а потом ещё пару раз по кругу. Рыжик отсчитывал круги, а когда гонки вынесло в коридор и они затихли где-то вдали, спрыгнул и рванул по привстающему Виктору вместе с Тенькой.

– Ийээээхххх, кирдык-кирдык-хилоп! – дробный топот лапок отзывался именно какими-то сходными звуками. По крайней мере, именно так померещилось повергнутому и притоптанному в пол Виктору. Он помотал головой и попытался встать, но на него снова выскочило что-то белое и пушистое, махом перелетело через его голову и растворилось в пространстве за спиной, а за этим белым в гостиную опять ворвалась собачья птица-тройка.

– Не перебор? – уточнила Марина у Матильды.

– Нееее, это же живая иллюстрация анекдота про монгольское иго, которое туда-сюда бегает. Витечка его когда-то очень любил, а мы претворили в жизнь!

Топот «монгольского ига» промчавшегося по гостю затих на лоджии, и Виктор ничего не сообразить-то не успел, когда из коридора, заносясь на поворотах, махом вылетела серая бестия с чем-то беленьким в зубах, и прыгнула прямо на него, обдав веером чего-то мелкого желтоватого и чего-то побольше тёмного.

– А это живая сценка по выражению «чем богаты, те и рады», – беззвучно прокомментировала Матильда.

Павел с трудом переводил дыхание, упав на подлокотник дивана. А Алёна, как человек закаленный школьниками, участливо развела руками, обращаясь к Виктору. – Ой, они вас немного уронили, да?

– Урр… Ууурррр… Уронили? – взвыл Виктор. – Это так теперь называется? Да они меня чуть не затоптали! – он недоуменно стряхнул с себя странные гранулы. – А это ещё что такое?

– Эээээ, ну смотря что… Светленькое – зёрнышки, а тёмненькое, наоборот, – Алёна чувствовала, что даже её выдержка небезгранична перед фантазией Мышки, решившей применить своё коронное оружие – хомяка Макса.

– Что? Что наоборот? – злобно прищурившись уточнил Виктор.

– Ну, это была кошка с хомяком в зубах. Зернышки – это его запасы, а тёмненькое… Ну, продукт переработки запасов. Вы б лучше отряхнулись… Может, вам помочь?

Не очень-то вежливый ответ Виктора был подавлен Павлом на корню. – А ну, вон отсюда! Вот тебе адрес гостиницы, где тебе номер зарезервирован и катись, чтоб я тебя не видел! Будет он мне ещё жену оскорблять! Пшел!

Закрывая дверь за Виктором, Павел кипел гневом, а встретившись взглядом с Матильдой Романовной виновато развёл руками.

– Прости, но я не сдержался. Понимаю, что развалил твой план, но сил просто больше не было!

– Почему же развалил? Мы всё успели! – хихикнула Матильда. – Личинку Чужого он унёс с собой!

– Чего? – ошалело ахнул Павел. От матушки можно было ожидать чего угодно.

– Ну, не нравится тебе такое определение, можно и по-другому… Троянский конь в миниатюре… – Матильда не пожелала объяснить подробнее, а только загадочно улыбалась, вспоминая, как она совсем недавно, пару часов назад набрала знакомый номер…

– Алёё, – произнес смартфон нежным и мелодичным голосом Ларочки. Бывшей жены Павла.

– Ларочка, дорогая, добрый день! Это Матильда Романовна тебя беспокоит, – ласково пропела в трубку Матильда.

– Дааа? – Ларочка судорожно пыталась сообразить, что именно может быть нужно от неё старой гадюке.

– Ларочка, как твои дела?

– Прекрасно! Просто прекрасно! – произнесла Лара с придыханием. Так ей казалось правдоподобнее. На самом деле, дела обстояли далеко не так блестяще, как бы ей хотелось. Нет, с работой всё было отлично, но вот мужчины… Почему-то мужчины вокруг стали как бы это… мельчать. Не тот улов попадался. Да, воздыхателей хватало, только вот предлагать руку и сердце, доставать луну и звёзды, бросать жизнь к её ногам и лезть по шевелению пальчика в клетку ко львам, особо никто не рвался. Да что там… Банально розы не могли подарить как следует. Так чтоб охапкой, штук пятьдесят минимум! Меньшее количество в глазах Лары расценивалось примерно на уровне букетика незабудок, купленного у метро.

Лара постоянно и очень придирчиво осматривала себя в зеркале, всё ей казалось, что появляются какие-то морщинки и они, о ужас, видны всем поголовно! Вот идут люди по улице и переглядываются, уставившись на её морщинки!

И ещё… Она каждый день видела ИХ. Молоденьких девиц! Их, кажется, становилось всё больше и больше. Они всё ещё не могли конкурировать с ней, но через какое-то время такой день вполне мог наступить!

Лара глупой не была, приняла превентивные меры – уколы красоты, прошивка золотыми нитями, дорогие процедуры по уходу… Всё это несколько подъедало её бюджет. Не фатально, разумеется, но Лара была предусмотрительна и понимала, что срочно надо был кто-то обожающий, носящий её на руках, работающий бездонным карманом.

– Ларочка, я хотела тебе сообщить, что в Москву вернулся Пашин друг детства – Виктор.

– Ну, и что? – безразлично уточнила Лара, пристально рассматривая себя в зеркале. Она не понимала, зачем ей позвонила бывшая свекровь, а до ревнивца-Паши и его друзей ей не было никакого дела.

– Из США. У него там бизнес.

Волшебное слово было произнесено и упало на благодатную почву. Воображение Лары моментально нарисовало ей крутого бизнесмена, который веером разбрасывает восхитительные зеленые бумажки прямо ей под ноги.

– Даааа? – уже гораздо более заинтересованно пропела Лара.

Матильда усмехнулась. Рыбка заглотила наживку вместе с крючком, поплавком, грузилом и всей удочкой!

– Так на чём я остановилась? Ах, да. Приехал он Пашу на работу пригласить. Остановился пока у нас, и тебя вспоминал… Я всё думаю, и к чему бы это. И тут припомнила, что ты ему так нравилась…

Тут уж и Лара припомнила. Да, был у Павла какой-то приятель Виктор. Приезжал откуда-то и навещал их. Она тогда и не поинтересовалась откуда именно, а может, ей говорили, да она просто пропустила мимо ушей! И действительно она ему нравилась! Ой, да ну какая глупая эта Матильда! «Нравилась…» Она не нравилась, он прямо не дышал в её присутствии. Один раз даже попытался стать ей ближе, чем просто приятель мужа, но она сумела аккуратно завершить все его поползновения. Нет, не потому, что боялась Павла травмировать, а потому, что тот невнятный мужчинка в джинсах и мятой рубахе никак её не заинтересовал. Ничем!

Лара рассмеялась серебристым смешком. – Ой, Матильдочка Романовна, вы мне льстите! Но Виктора я и правда вспомнила. Очень милый!

– Замечательно! Понимаешь, у нас Витечке скучновато. Паша занят и не может с ним провести время. Может быть, ты бы согласилась устроить ему экскурсию по Москве?

– Ой, я прямо и не знаю, но будет ли это удобно? Может, он просто из вежливости меня вспоминал? – притворно засмущалась Лара. Она была точно уверена, что никто и никогда забыть её не может, но так же не скажешь, верно?

Матильда с сомнением повздыхала, ощущая, как терпение у Ларочки истончается словно стремительно подтаивающий лёд в горячей воде. – Ну, что ты! Думаю, он будет рад тебя увидеть снова. Так я могу дать ему твой номер телефона?

– Да, да, конечно! – Лара уже прикинула, куда можно пойти и что надеть.

Матильда аккуратно закончила разговор и прочертила ещё одну линию в листке, лежащем перед ней.

Ночью на кухне темно, и только подсветка чайника загадочно переливаясь освещает лица трёх заговорщиц.

– С одной стороны, ни слова вранья, а с другой… Ну, надо же как-то было убрать отсюда этого Витьку, пока ему Паша, действительно морду не набил! Я знала, что Витька к Ларе подкатывал, полагаю, что и сейчас не откажется повторить попытку. Ну, по крайней мере, будет занят. И, насколько я знаю Лару, будет занят сильно! Его тут научат и розы дарить и на арену ко львам ходить… – рассуждала Матильда. – Это, если думать только о пользе дела… Но можем же мы ещё немноооожечко пошалить! Как вы думаете, а?

– Думаю, что пошалить мы просто обязаны! – решительно кивнула Марина. – Тем более, что мне, после выслушивая этого пустобрёха полагалась моральная компенсация! Да и Алёна тоже наслушалась!

– Морыльная песация! – понимающе кивнула из-под стола Тенька,– Это да, оно всем требуется. Главное, и как же это я пропустила, когда они её брали! Надо было лучше следить, может и дали бы хоть кусочек попробовать! Ну, хоть маааленький!

– Морыльная песация? – Рыжик широко открыл глаза, всем существом впитывая новые слова. –Ухх, тыыыы!!! А чегой ето такое? – обратился он к Урс и Айке, и те, не сговариваясь уже вместе задрали головы в беззвучном вое.

Павел осторожно выруливал мимо красной машинки, из которой неслась развесёлая музычка, и были видны взмахи рук и головы девушки, сидящей за рулём.

– Главное-то что? Что бы она притопывать не начала в танце! – понадеялся Павел, – А то как долбанёт по газу!

Убравшись подальше от развесёлой девицы, он машинально принял звонок смартфона, даже не обратив внимание, кто именно ему позвонил.

– Павел! Я тебе хочу сказать, что ты мне был нужен только чтобы подобраться к твоему отцу! Я сейчас с Ларой, и она мне рассказала, что вы абсолютно не общаетесь. Так что предложение по работе недействительно! – довольный голос Виктора поверг Павла в состояние близкое к шоку.

Он даже припарковал машину, вывернувшись из пробки в один из узеньких переулочков.

– Ну, матушка моя и даёт! – выговорил он, когда сумел отсмеяться. – Это ж надо… Личинка Чужого или миниатюрный Троянский конь! Чего-то Витьку даже слегка жалко. Ну, так… Чисто из мужской солидарности… Хотя… Неее, не очень! Сдаётся мне, они друг друга стоят.

Ни за что на свете Лара не могла себе вообразить, что Павел так среагировал на новости. И увидела бы не поверила! В Лариной вселенной Павел должен был ронять скупую мужскую слезу, быть в отчаянии и казнить себя за то, что утратил такое немыслимое совершенное сокровище.

Виктор, восхищенно глядя на потрясающе красивую женщину рядом с собой тоже был уверен, что Пашке не сладко. Он-то, небось, думал, что это его из-за профессионализма пригласили! А ну, вот уж нет! Просто из-за папаньки! Да и из-за Лары пусть локти кусает, что там эта Алёна перед такой восхитительной красавицей!

Домой Павел явился в расчудесном настроении.

– Мам, я знаю, что это твоих рук дело, и это просто потрясающе! Я про Личинку Чужого! Мне сейчас Витька позвонил. Оказывается, он хотел через меня до Андрея добраться, – заставить себя назвать того человека отцом, у Павла никак не получалось. – А нынче оне где-то с Ларой.

– Впилась уже… Ну, до чего же трудолюбивая! – похвалила Матильда бывшую невестку. – Просто умница. Теперь главное, чтобы она не выставила Витечке сразу слишком высокие требования.

Лара как раз глупой не была. Про то, что менталитет у человека, который долго жил в США уже прилично отличается от нашего, она отлично понимала. – Ничего-ничего… Я эту дурь из него быстро выбью, главное, сразу не спугнуть! – рассуждала она в ресторане. Надо отдать должное Виктору, про счёт пополам он даже и не заикнулся. Правда, букет тоже не принёс, но кто знает, может, просто не решился, или не знает, какие цветы она любит…

Лара умело запускала в восхищенную жертву острые коготки с безукоризненным маникюром, размышляя, сколько спален в новом американском доме её устроят…

Алёна на прогулку с собаками вышла вместе с мужем, Светланой и Иваном.

– Гранд-прогулка! – возвестил Лёха, уважительно выглянув из окна. Он немного подпростыл и решил никуда не ходить. Может простуженный человек полениться или нет?

– Могёт! То есть могит! – согласился Рыжик.

– Слушай, я тут подумал… Вот если к нам наведается Мяун, он же будет в шоке! Ты чего-то говорить стал хуже, – Лёха лежал на кровати и начёсывал Рыжика.

– Понимаишь, словов оченно много! Я, когда не говорил сам, их только силушал, ловил. И их было мало. А теперь словов вокруг куча-прекуча, и я говорю, говорю и путляю их.

– Путаю, а не путляю, – поправил Лёха. – Слушай, а ну как Мяун придёт с женой и дочкой. И что тогда? Опозоришься же!

Рыжик озадаченно почесал ухо и явно огорчился. – И чиво делать?

– Давай я тебе буду говорить, как правильно, а ты запоминать!

– Неее, так не полуучиться! – Рыжик тяжело вздохнул! – Мине Матюша говорить, как правилино, и Марина говорит, как правилино, и Алёна говорит… А я ищо и по-собачьи ошибаюся…

– И тебе все собаки говорят, как правильно? – начал догадываться Лёха.

– Да, и по-хомячи, – совсем загрустил кот.

– Ты что, и это понимаешь?

– Ага, – кивнул Рыжик. – Но Максиму я не разрешиль миня поправлять! Сказал, чито я его опять уроню!

Лёха, конечно, мечтал понимать звериный язык, но не думал, что это так сложно. – Елки, я б тоже не хотел, чтобы мне хомяк-пулемётчик делал замечания!

– У миня всё слова перипуталися! – вконец расстроился Рыжик.

– Слушай, ну, давай, ты пока не будешь учить собачий и хомячий?

– А жабий? – c надеждой уточнил у него Рыжик, и Лёха только за голову схватился. Оказывается, им ещё повезло, что его кот не пищит хомяком и не выводит жабьи рулады!

– А разве остальные кошки не понимают собак или жаб?

– Понимаюють иногида. Когида прислушиваются. А часито совсем нет! Вот мы хвостами крутим от сердитости, а собаки от радости. И когида даже такого не понимаюють, какой там язык разбирать…

Лёха сгрёб расстроенного Рыжика и отправился к Матильде и Марине с проблемой зоолингвистического понимания.

А на прогулке в парке тоже разыгрывалась сходная проблема, правда, с непониманием друг друга людьми.

Собачники бывают очень и очень разные. Бывают контактные и общительные. Такие любят гулять в компаниях, общаются друг с другом, иногда и во время, свободное от прогулок. Их собаки тоже общительные и обожают носиться толпой, время от времени кого-то роняя, радостно взлаивая, прыгая друг на друга, а то и коллективно делая вид, что слишком заняты общением, чтобы слышать, что их зовут хозяева.

Есть собачники – одиночки. Возможно, просто интроверты или люди знающие, что их собаке компания подобных удовольствия не доставляет. Имеет собака право тоже быть интровертом? Полное!

Бывают те, которым так хорошо со своей собакой, что тоже никакие посторонние не нужны. Такие активно общаются со своим псом, двигаются по своим, только им известным маршрутам, чему-то учатся или просто гуляют, отдыхая вместе разом от всего мира.

А есть люди, которые любую вежливость воспринимают как признак слабости. Соответственно и собак воспитывает так же. Таких собачников опасаются и одиночки, и компании. Никому не хочется рисковать шкуркой своего любимца, а вот для собачника-агрессора, возможные драки и раны – это как доказательство собственной крутости!

Артём шел по аллеям парка широким шагом, одобрительно поглядывая на своего пса. Человеку нравилось ощущать мощь собаки, он словно делался сильнее сам. Сильнее и круче! Он никогда не считался с теми, кого принимал за слабака. Закон джунглей в действии! Артём никогда не понимал, зачем кого-то щадить, жалеть, кому-то уступать… Он всегда был сильнее всех и в садике, и в школе. Занимался в секции кикбоксинга и среди знакомых слыл человеком, с которым связываться – себе дороже. Широкогрудый красавец амстафф, трусил рядам с хозяином, внимательно косясь по сторонам.

– Лююююськааа! – хорошо знакомые постоянным посетителям парка вопли хозяйки неуловимой псины, вызвали нехорошую усмешку на лице Артёма.

– Гордей! А что… Не пора ли тебе немного поразмяться? – хмыкнул Артём и спустил пса с поводка. Намордника на нём тоже не было, хотя, это и требуется по закону. – Ну, давай, Горд, можно поиграть, а то тут они все сильно непуганые!

Горд повел повёл тяжеленной головой, принюхался и обманчиво неспешно потрусил в сторону от аллеи.

Истошный визг перепуганной насмерть Люськи, на которую в темноте выскочила страшная, зубастая махина, всполошил всех. С новой силой завопила Люськина хозяйка, встревожились компанейские собачники, насторожились собачники одиночки.

– Тень, Кася, быстро к хозяйкам! – рыкнул Урс. Что означает такой визг он знал отлично. – Какая-то сволочь гонит Люську. На нас!

Он обернулся на Айку. – Будь с ней, – он кивнул на Алёну. А сам двинулся вперёд, чтобы встретить опасность на подступах. – Бэк – слева, Блэк – справа, – тихо скомандовал он и псы организованно канули в темноту.

Алёна придержала рванувшую было вперёд Светлану.

– Погоди, похоже, Урс точно знает, что делает. Не торопись.

Люська бегать любила. Сбегать и бегать. А вот сейчас мчалась на грани собственных возможностей, мучительно сожалея о том, что вместо прогулки не забилась под хозяйскую кровать на несколько дней! За ней легко неслась махина, состоящая, кажется, из одних челюстей, усаженных острейшими зубами.

Урса Люська увидела издалека и ощутила внезапный прилив сил. Хранитель был надёжной защитой! Она буквально пролетела несколько последних метров и споткнувшись, покатилась кубарем под лапы Урса.

– Иди к моим! – скомандовал Урс.

Горд преследовал визжащий серый комок с наслаждением, а наткнувшись на неожиданное препятствие, только обрадовался. Драться он не любил – обожал! Он был создан именно для этого. Мощнейшие челюсти, крепкое, словно литое тело, азарт настоящего бойца!

Такие собаки, воспитанные умело и правильно, могут быть нежнейшими и умнейшими компаньонами, а выращенные нехорошими руками, превращаются в угрозу всему, что попадается им под лапы. Таким и был Горд, летящий за добычей.

В псе, который встал на его пути, было что- то смущающее. Горд принюхался, но посыл хозяина махом перекрыл все его инстинкты, запрещающие драку с хранителями.

– Остановись! – рыкнул Урс. Он уже видел, что этот пёс вне псового закона. Он – вызвер! Такие собаки могли порвать суку или щенка. Могли без повода кинуться на человека, даже на ребёнка. Им всё равно, ведь их такими сделали хозяева, забив, уничтожив, все их положительные стороны, оставив одно – рви, когда тебе разрешил хозяин. Кусай любого. Будь злее, ведь в тебя перелита злоба, которая уже не помещалась в человеке.

Горд кинулся без предупреждения, рыка, оскала. Просто рванул вперёд, в полной уверенности, что уже практически завалил противника. Всего-то, укусить в нужное место на шее, держать, сжимая всё крепче и крепче, пока жизнь не покинет жертву.

Он прыгнул правильно и уже предвкушал запах чужой крови, но вместо этого, клацнул челюстями, поймав только воздух. Мгновенно развернулся и кинулся снова. С тем же результатом. И опять…

Урс филигранно отступал ровно на то расстояние, которое было нужно для промаха вызвера. Он выжидал. Ещё бросок, ещё… А потом, он аккуратно поднырнул под Горда, пролетающего мимо в очередном промахе и, взяв того за глотку, резко перевернул в воздухе.

Горд, озверевший от неудач, мечтал только о том, чтобы убить этого пса, и вдруг, невиданная им раньше сила, перехватила горло в самом уязвимом месте, обрушила его на землю, вдавила, и…

Воздух, выбитый из лёгких при падении, внезапно закончился, в глазах поплыли блестящие круги, зазвенело в ушах, свет фонарей стал серым…

– Урс! – Алёна испуганно дёрнулась к собакам, боясь, что её пёс убьёт этого, словно ниоткуда появившегося амстаффа.

– Погоди! – Иван придержал и её и Павла. – Он всё правильно делает. Похоже, этого пса вызверивали, он явно мог убить Люську. Он опасен. Урс его просто учит.

– Ничего себе, учит… – протянула Светлана, глядя, как задние лапы агрессора, поначалу яростно царапающие бок Урса, бессильно сучат в воздухе.

– А что ты хотела? Он догонял не по игре, а по злобе. Судя по рывку – догнал бы – убил. Такие понимают только жесткие методы, иначе никак, – невесело откликнулся Иван.

Урс отпустил вызвера, когда увидел, что у него совсем заканчиваются силы. Отпустил и отступил чуть назад.

Горд жадно втянул воздух, а потом и перевернулся на бок, быстро приходя в себя.

– Видите? Урс ничего ему не сделал. Просто остановил.

– Ты! Чего тебе тут надо? – рыкнул Урс, обращаясь к чужаку.

– Какое тебе дело? – прохрипел тот, подбирая лапы, и готовясь подняться.

– Ты не будешь тут бесчинствовать, – приказал ему пёс из породы хранителей.

– Да что ты? – Горд взвился на ноги и снова кинулся на Урса. Он был абсолютно уверен, что первый его проигрыш, это просто случайность.

Второй раз Урс прижал его быстрее и жестче. И об землю приложил так, что вызвер взвизгнул.

– Не смей лезть к другим! – рыкнул на него Урс, и из темноты появились ещё два оскаленных пса, демонстрируя чужаку, что тут его может ожидать только безвременная кончина, а никак не развлечение с охотой на беззащитных.

Артём долго не мог понять, куда делся его Горд. Визга дурацкой серой собачонки нигде не было слышно, на призывы пёс не отзывался, а когда, наконец, появился, выглядел так, словно по нему слоны прошлись.

Вернулись с прогулки хмурые, без настроения.

– Пёс явно хозяйский, не потеряшка, – Алёна перепугалась из-за драки и только сейчас сообразила, как ей повезло, что она была с компанией и с Урсом, а не с одной Тенькой, к примеру. А если бы так вышла?

– А Урс говориит, чито тот собак – вызвер! – сообщил Рыжик.

– Кто такой вызвер? – удивился Павел.

– Ето собак вне закона. У собаков законы есть.

Рыжик старательно переводил рассказ Урса о том, что нормальный пёс никогда не обидит суку, щенка или ребенка. Но есть вызверы – псы, которые не знают и не выполняют закон. Иногда это бывает из-за того, что пёс не воспитан. А чаще – из-за людей, которые злобят, вызверивают своих собак. Такого легко можно натравить на любое живое существо. Послать убивать.

Котик переводил и испуганно хлопал глазами. Он вдруг представил, что было бы, если тогда в парке его нашел бы не Лёша, а такой страшный вызвер!

– Раз есть такой пёс, значил, есть и человек, которому доставляет удовольствие натравливать собаку на всё, что движется, – Матильда хмуро прищурилась и переглянулась с Мариной Сергеевной. Обеим ситуация сильно не понравилась.

Военный совет вокруг кухонного стола глубокой ночью заседал в расширенном составе.

– Хорошо, если этот хозяин больше в парке не появится, а если нет? Если Урс говорит, что пёс хотел убить Люську, значит, он так уже делал, то есть развлечение у него такое, да?

Урс кивнул.

– И явно не без участия хозяина или хозяйки? – уточнила Матильда.

Снова кивок.

– Ну, всё-таки, скорее хозяина. Женщина по большей части своё побережет, в драку не отправит, – задумчиво протянула Марина.

– Да, скорее всего именно так… – кивнула Матильда. – Информации маловато. Алёну и Лёху одних с собаками не отпускаем. Теньке от ног не отходить и смотреть во все глаза! Кроме того, есть у меня идейка…

Идейка заключалась в звонке Ане – хозяйке Мяуна. Жили они около того же парка, но с другой стороны, и могли что-то слышать про такого вызвера.

– Амстафф, который кидается на собак? – Аня хмуро покосилась на Дика и Плюшку. – Как же, слышала, конечно! Не только слышала, но и видела. В парке он бывает редко, но метко. Эта скотина, я про мужика, науськивает пса на всех собак, которых видит. Он попытался на Плюху напасть, не вышло, потому что мы гуляли в компании. Его отогнали наш Дик и Гранд. Гранд – это мастиф нашего знакомого. У него ещё два тоя есть. Кузька и его мать.

– Кузькина мать? Это волшебно! А её так и зовут? – рассмеялась Матильда.

– Ээээ, она ваша тёзка.

– Матильда – Кузькина мать! – провозгласила Матильда Романовна. – Она мне уже нравится! А на неё это несчастье не напало?

– Прохладно было, так что Тимур – хозяин ни Кузю, ни его мать на пробежку не взял. Повезло, потому что Матильда, ой, простите, Матильда Романовна… Ну, Кузькина мать, она с таким харрррактером, что сама бы на амстаффа бросилась! А она ему ровно на одну восьмую часть зуба.

– Плюшенька не пострадала? – заботливо уточнила Матильда.

– Нет, он не успел. Сначала его Дик в бок ударил, а потом уже Гранд примчался. Вот в Гранда этот урод впился. Только тому без разницы. Там шкуры столько, что он не особо обращает на это внимание. Тимур с Олегом, правда, того… Ну, набили уроду рожу. Нет, он чего-то там руками размахивал, типа кикбоксинг, но Тимур самбо занимается с восьми лет, а Олег рукопашным боем. Короче… Ну, Гранд приложил пса об дерево… немного, раз десять, а наши наваляли его придурку-хозяину. Вот после этого их у нас и не видели.

– Понятно… Они привели себя в порядок, и хозяин отправился развлекаться к нам!

– О! А Мяун только расстраивался, что ему не дали поучаствовать… Охота закончилась сама по себе! – рассмеялась Аня. – Мяуш, они у Матильды Романовны объявились!

Мяун с сожалением вздохнул. Он подозревал, что после Матильды Романовны, ему охотиться будет не на кого. – От них же ничего не останется! – фыркнул он.

Матильда только посмеялась и уточнила: – А вы что-то про него знаете?

– Я с ним не знакома, а вот наша соседка с первого этажа – Мила Ивановна, она да, знает. Зовут его Артём, фамилия… Ой, сейчас вспомню… Никулькин! Во! Мила Ивановна утверждает, что парень пакостный и без тормозов. Считает себя самым крутым.

– Самоутверждается, значит… – понимающе протянула Матильда.

– Да, что-то в этом роде. Он Милу когда-то толкнул в сугроб, типа, она ему мешала пройти. Она и меньшее не прощает, так что принялась выслеживать, что это за тип, и где живёт.

– Полагаю, за сугроб ему мало не показалось… – с вопросительной интонацией уточнила Матильда Романовна.

– Нууу, как я поняла, она пошла в его двор кормить птичек, что для неё абсолютно нетипично, но может же у человека внезапно проснуться любовь к орнитологии? Может! Так вот, поскользнулась бедняжка Мила Ивановна и нога подвернулась, потому что она её потянула, когда упала в сугроб. Вот все семечки веером и полетели на его машину. А дальше уж птицы уср… ой, уделали ему машину так, что лучше бы он Милу нежно обошел за километр!

Матильда негромко рассмеялась. – Видимо, ваша Мила Ивановна из тех, с кем лучше обращаться бережно и осторожно!

– Однозначно! – подтвердила Аня. – Так она про него вообще всё выяснила. И то, что он собаку на всех спускает, и то, что работает охранником в банке, и что кикбоксингом действительно занимался. Родители ему квартиру купили и отселили, работа, как Мила утверждает, непыльная, сил много, а ума нету.

– Кроме ума там много чего нету, раз он развлекается таким образом… – рассудила Матильда, закончив разговор с Аней.

– Итак… Что у нас имеется? – застыла Матильда перед девственно зелёненьким листом миллиметровой бумаги, нацелив на него остриё карандаша.

– Мерзейший человек! – откликнулась Марина – Ээээ, как бы этого типа обозвать, чтобы не очень неприлично было?

– Мерзяк и назови! Сокращенно «М»! – решительно скомандовало Матильда. – Пса зовут Гордей, Горд, как его мерзяк зовёт. Мне Анечка сказала. Вот скотина какая! Взял прекрасное создание и сделал из него вызвера! Ну, ладно… Что получается? Есть мерзяк, который получив в одном месте переходит в другое. Как ты думаешь? Он у нас ещё появится? – спросила Матильда у Урса.

Пёс что-то заворчал. Рыжик тяжело вздохнул. Только недавно ему велели сосредоточиться исключительно на человечьей речи, и вот опять… – Урс сказааль, что наверно, вернётися! Хозяин его пошилёт.

Урс был в этом совершенно уверен!

– Да, я тоже так думаю, – согласилась Матильда. – У Ани ему самому врубили, вот он и убрался, а поражение пса его только подстегнёт! Он, я думаю, ещё и искать будет, кто его Горда потрепал.

– Скорее всего, – Марина тоже встречала таких типов. Одному даже разбила лицо, после того, как он на её глазах кошку схватил за шею и ударил об угол. Марина тогда ходила с костылём после того, как ногу сломала, костылём мерзавца и приложила. Сначала по загривку, а потом в физиономию. Кошку подобрала и была такова. Хорошая была киса – Любася… Она прожила с ними на севере ещё пятнадцать лет. Правда, одна задняя лапа так и осталась короче другой и сломанные рёбра срослись криво, но Марине и её мужу это никак не мешало. А вот тип Марину не забыл. Попытался было выяснить отношения, нарвался на удар коленом по причинному месту и с тех пор обходил за километр! Шипел в спину, что мол, психопатка, но ей на это было наплевать. Обращать внимание на всякую пакостину, так никаких нервов не хватит! Так что да, скорее всего, пока этот Артём точно не убедится, что и тут его сила ничего не значит, будет искать реванша.

– Ну, это и плохо – просто потому, что для какой-то собаки может быть опасно, и хорошо! – Матильда переглянулась с подругой. – Можно же нам немножечко развеяться… пошалить…

– Полагаю, что не можно, а нужно! – решительно кивнула Марина, а Урс просто кивнул. Он тоже понимал, что остановить это надо обязательно. Через какое-то время кроме собак и кошек могут пострадать и люди. Что такому придурку направить пса на человека? Плёвое дело! А если это будет Алёна? Урс непроизвольно ощерился.

– Тихо, милый, тихо. Я всё понимаю! – погладила его Матильда. – Я тоже думаю и о Алёнушке, и о Стёпке.

Стоило обеим бабушкам подумать о Степашке, который через несколько месяцев сможет сделать первые шаги и на улице попасться этому мерзяку, они обе почувствовали, что термоядерная реакция в их воображении запущена, и они сами могут вырабатывать молнии для поражения угрозы!

Урс покосился на дам и только фыркнул. Ни один даже самый страшный зверь, не сильнее матери, защищающей своё потомство! Курица-кокошь, охраняющая цыплят, способна заклевать хорька и прогнать лисицу. Кошка кидается на огромного пса и не думает о себе, рвёт его и гонит прочь от котят, кабаниха может прогнать медведя и загнать его на дерево, защищая поросят. А тут не просто мать, а целых две бабушки!!!

Павел вернулся с работы в разгар жаркого обсуждения. Светлана, как человек эмоциональный жаждала крови, Алёна развлекала Стёпку, восхищенно глядевшего на окружающее его действие, Лёха восторженно сверкал глазами с дивана, а Матильда и Марина оживлённо расчерчивали в четыре руки планировочный лист.

– Похоже, к кому-то крадётся толстый и хищный меховой зверёк с севера? – уточнил Павел. – И кто этот обреченный человек? Как я понимаю, владелец невоспитанного амстаффа?

– Нет, Пашенька. Амстафф, Гордей его зовут, очень даже воспитанный своим хозяином и в аккурат по его вкусу. И да, какой же это человек? Нет, мой хороший, это пока вроде как личинка. Ест, гадит, боится, сам угрожает, только вот ни до понимания, ни до жалости, и уж тем более до любви, такой ещё не дорос. Хотя, нет… Любовь имеется. К себе любимому! И это очень даже можно использовать.

Матильда сложила руки на коленях, откинулась на спинку стула и рассмеялась уютненько, отчего у Павла мороз пошел по коже. Знал он отлично этот смешок!

– Мы – люди законопослушные… – ласково улыбалась его матушка. – Ничего не делаем…

– Примус починяем… – подхватила ей в тон Марина Сергеевна.

Павел поёжился. – По-моему, ему того… Вполне можно рыть окопы и самозакапываться. Дешевле будет.

– Ну, что ты, мой мальчик! – улыбнулась Матильда. – Мы так пугать не будем.

А когда несколько успокоенный Павел отправился на ужинать, Матильда хищно прищурила глаза: – Мы пугать не будем! Мы сделаем!

Никому не хочется, чтобы твоего любимца кто-то обидел. Не важно, какого размера и вида этот любимец. Крошечная тойка, или огроменный складчатый мастиф. Бесшабашная Люська или немного чокнутый Добби. Хозяйской любви хватает что бы видеть их самыми-самыми, и быть самим готовыми понадкусать любого обидчика! Вменяемый хозяин, даже при наличии у пса неких породных или личных особенностей характера, сделает всё, чтобы его собака ни себе, ни окружающим вреда не натворила. И это всё верно, пока собака любима, когда она – друг. Ну, кто же отправит друга на боль, а может, и серьёзные раны, просто из прихоти?

Но в том-то и беда, что для многих собака просто средство чувствовать себя круче, сильнее, мощнее. Словно открываются за спиной тёмные крылья и ноги идут уже не по асфальту, а чуть выше всех этих слабаков-людишек с их шавками. И как болезненно, когда крылья исчезают, и ты оказываешься опять вровень с остальными и даже хуже, потому что твоего урода-пса, слабака и дебила, кто-то побил!

– Ты, тварь! Ты почему поддался? Ты, что? Небось, пождал хвост и свалил? Ты как смел отступить? Да ни одной же раны и царапины нет, а струсил? Да я тебя! – Артём здорово избил Гордея после его возвращения. И дома добавил! – Не сметь отступать, пусть тебя хоть порвут! Понял!? Не сметь, а то я тебя сам пришибу!

Гордей сжимался в углу. Да, у амстаффов немного понижен болевой порог, их предков делали такими столетия, но больно было неописуемо. Не от помятой шеи и ушибленной спины, не от ударов хозяина, а от его слов! Да, даже такой сильный и мощный пёс ждёт сочувствия и жалости, любви… Ну, хотя бы полуоткрытой ладони, в которую можно уткнуться носом и тяжело вздохнуть, жалуясь на весь белый свет разом! Ничего подобного последние два года у Горда не было. Нет, где-то очень далеко в памяти бережно хранился ласковый, тёплый и светлый клочок, сплетённый из ласковых рук, которых хватает на всего маленького Гордика, из спокойного и приятного голоса, не переходившего в крик и не срывавшегося в визг. И ещё там была мама и другие щенки… Он когда-то задумывался, неужели и их тоже надо было убить? Хозяин же велит кидаться на всех собак, и на похожих тоже!

– Ну, всё, урод! Попробуй только ещё раз проиграть! Пожалеешь, что на свет родился! – Артём бахнул дверью и выскочил из квартиры, решив прокатиться. Водил он с четырнадцати лет, и на дороге ощущал себя королём, хотя, водители, которым выпало находиться с ним на одной дороге, думали абсолютно не так, а по большей части непечатно!

Артём, газанувший прямо во дворе и вылетевший с недопустимой скоростью из подворотни, конечно же не заметил милейшую пожилую даму в светлом плаще с розовым шарфиком.

– Аааа, ну, конечно, же. Шила в мешке не утаить, оно и за рулём себя показывает. Да, Артёмушка, а ведь вас остановить, пока вы никого так или иначе не прикончили, очень даже полезно! Только вот одна проблема! Как бы ещё пса не сгубить окончательно…

Матильда Романовна шла по бульвару, подставляя лицо под весеннее солнышко, и неспешно беседовала с бывшим клиентом. Точнее, это она говорила не торопясь, а вот её спутник словно выталкивал слова:

– Не могу места себе найти! Нет, я всё понимаю… Они стареют… Но просто сердце в клочья. Я его на руках последние полгода носил, все делал, а он… Ну, как он мог меня бросить! – рослый, плечистый мужчина, дорого одетый, с последней моделью гаджета в руках, не задумываясь отдал бы и гаджет этот и тачку, и денег сверху много-премного, только бы снова у него был его пёс. Только вот можно купить щенка, а вернуть обратно ушедшего ни за какие деньги не выходит! – Я вот уже думаю, может, надо было его не хоронить, а это… клетки взять и того… клонировать? Я слыхал, что это делают.

– Игорёк, не майся дурью! – Матильда, пожалуй, была единственным человеком на земле, кто мог бы так ему сказать. – Даже если ты получишь абсолютно идентичного по генам щенка, это будет не твой Роки.

– Да, это вы правы… – понурился Игорь Васильевич. – Но я, блин, себя сиротой чувствую! Так погано! Ну, не могу! Не, вы не думайте, я приютам помогаю, ездил туда. Выгул им хорошо сделали и бегалки всякие, ну, чтобы не скучно было. И рекламу я оплатил, и всё, и там всех жалко, я понимаю, ну нет там такого, чтоб прямо за душу взял! Вы ж понимаете? – он с надеждой покосился на Матильду.

– Я понимаю, – подтвердила она. – Ещё как понимаю.

– Ой, да что я про себя… – спохватился Игорь. – У вас-то всё нормально? Вы какая-то… Невесёлая. Всё хорошо? А семья как?

– Да, и я, и семья в порядке. Просто, понимаешь, такое дело… Появился в наших краях один мерзавец, и я прямо не могу понять, как бы его остановить.

– Вы? – не поверил Игорь. Он-то отлично помнил, на что способна милая и безобидная дамочка.

– Да, я, – грустно сказала Матильда. – Нет, с мерзавцем-то сделать много чего можно, а вот с его собакой… Он вызверил отличного амстаффа, тот кидается на всё, что движется, и закончится это всё плохо!

– Кого? Амстаффа? – Игорь, неделю назад похоронивший пса той же породы, и только что на стены не лезший от тоски, внезапно начал соображать, что Матильда, вообще-то ничего зря и просто так не делает. – Вызверил? А что за пёс?

– Да вот… Фото! – Матильда подала Игорю смартфон, на экране которого ему вдруг померещился его Роки. Нет, конечно, это не он, а какой-то забитый и несчастный пёс, плетущийся на поводке за рослым самоуверенным типом. Только почему-то сбилось дыхание и в сердце кольнуло.

– Матильда Романовна, а выкупить этого пса можно? – он исподлобья глянул на свою спутницу. – Этот… его продаст?

– Продать-то продаст, но тут же купит другого и изуродует так же. Да я бы и сама выкупила, просто девать его некуда. В приют разве что? Но он же на собак кидается, ещё убьёт так кого-нибудь…

– Да вы что! Его нельзя в приют! А что если… Ну, я его попробую выкупить… Он чем-то на Роки смахивает. Вы ж знаете, я Роки с боёв забрал. Это можно скорректировать, а даже если и нет, я-то прослежу, чтобы он ни себе ни другим не навредил! Где тот тип, я сейчас же поеду! Сколько захочет заплачу! – Игорь чувствовал себя примерно так же, как когда брезгливо отряхиваясь, вышел из помещения, где проходили подпольные собачьи бои, и куда его затянул один азартный знакомый. Он уже был готов сесть в машину и уехать, и тут увидел, как двое выволакивают израненного пса, который только что дрался на потеху публике.

– Эть его разделали под орех… Куда его?

– Да брось тут, он через полчаса околеет. Мороз-то какой, да и кровищей всё залил, ему недолго осталось.

Игорь тогда и сам толком не помнил, как раскидал обоих уродцев, хитро притворявшихся людьми, схватил пса, бессильно повисшего в руках и рванул к ближайшей ветеринарке. Сразу возникла железная уверенность – это его! Его пёс! И начхать на залитый кровью костюм, на салон дорогущей машины, сейчас уже больше похожей на бойню, он жал на газ и только мечтал успеть! Успел на много лет! На целых четырнадцать счастливых лет, когда с ним был Роки! И вот то же самое чувство, когда он уже почти выл от тоски по Роки…

– Нет, мой дорогой. Выкупать нельзя. Он нового купит тут же! Погоди… Есть идея лучше! – Матильда отлично знала историю первого пса Игоря и вполне могла бы от радости попрыгать, как девчонка-первоклашка, но сдержалась и начала излагать план действии Игорю Васильевичу, уже готовому рыть землю, абы пса вытянуть!

Урс свою часть работы сделал быстро и просто. Никто не любит, когда кто-то чужой вторгается на их территорию, где все как-то уже приноровились друг к другу и ладят. Да мало того, что вторгается, нападает! И не попугать от избытка жизненных сил и общей свербигузности натуры, а именно что порвать, убить!

– Понял! – покивал Добби, и стоило только Урсу обрадоваться, как обратно не понял. – То есть с ним играть низзя? Точно-точно, никак?

– Я ж тебе уже пять раз сказал, что нельзя! – вздохнул Урс.

– Я столько считать не умею! Я только до трёх! – признался Добби. – А почему низзя?

– Пусти, я ему объясню! – вызвался Бэк, рывком преодолел расстояние до дурня, хватанул его за холку и прижал к земле. – Потому что он сделает так и ам! Нет тебя! Понял?

– Ой, ну, так бы сразу и объяснили! – понятливый Добби повилял хвостом и помчался за каким-то офисным дядечкой, чтобы дать тому возможность за собой побегать.

С Анубисом, который гордо выгуливал Лаки, проблем не было, с его приятелем Кузьмой тоже. Они с радостью согласились помочь.

Небольшие собаки были предупреждены и обещались вести себя как положено.

Крупные, узнав о появлении вызвера от вездесущей Люськи сами подходили, уточнить, а не надо ли что-то предпринять.

Алёна и Светлана делали примерно тоже самое, но с людьми. Члены сообщества собачников по цепочке принимали и передавали дальше известие о том, что в их часть парка забредает тип, который натравливает пса!

Алёна позвонила и Раисе Ивановне – хозяйке Джесси, той самой, которую когда-то Урс вытащил с остановки, и тем самым спас от гибели.

– Чегоооо? Люську? Натравливает? Что, специально? Да ты что? Ну-ну… – Раиса Ивановна женщина крепкая, из тех, что слона могут остановить и словом, и делом, хмуро покосилась на окно, за которым виднелся весенний парк. – Осторожнее, это мы запросто! Спасибо тебе Алёнушка, что предупредила!

Артём уверенной походкой шел по аллее парка, посматривая по сторонам. Как назло, ни одной шавки не было видно!

– Ну, и ладно, пока людей многовато. Сейчас сверну в боковую, там поглядим… А ты… Ты помни, что я тебе сказал! – он рванул строгач, который надел на Горда в виде наказания. Шипы больно надавили на горло и Горд захрипел.

Стоило только свернуть в боковую аллею, как на них вылетел длинноногий пёс, чем-то напомнивший Артёму египетскую сувенирную статуэтку, купленную летом.

Пёс насмешливо гавкнул прямо в морду Горда и обежал их вокруг.

– Ну, ты всё помнишь! – угрожающе повторил Артём и сдёрнул с Горда ошейник. – Взять! Взять его! Враг, убей! Рви! Рви!

Горд рванул на тонконого пса, видя только его горло. Команда хозяина гудела в его голове, полностью заполнив её. Он стартовал с места в карьер, рассчитывая легко догнать жертву, но не тут-то было! Его цель, вроде как и не торопилась, но вот догнать никак не получалось.

– Ну, ну, давай… Чего ж ты так медленно-то, быстрее! – дразнил преследователя Анубис.

– Убью! – Горд прыгнул и почти достал пса, но тот прянул в сторону и исчез за кустами. Горд проломился за ним и помотал головой. Перед его носом стояло два совершенно одинаковых пса.

– Ну, ты и моооопс! – оскорбительно фыркнул тот, что справа.

– И не говори, ваще как болонка! – Анубис даже не запыхался.

– Ррррра! – от ярости у Горда потемнело в глазах, он кинулся на правого, потом на левого, а псы, словно играя водили его аллеями вокруг от Артёма.

– Опять не догнал? – хмуро прислушивался он. Когда на аллею из темноты, изящно перескочив заросли выскочил абсолютно свежий и даже не запыхавшийся давешний пес, а за ним вывалился из кустов его Горд, уже прилично уставший и с языком на плечо, Артём ощутил, что его ярость срочно требует выхода. – Придурок! Взять! Убить! Самого урою! Прикончи этого пса, иначе тебе не жить!

Горд снова кинулся в погоню, а несколько человек, оказавшихся поблизости, довольно переглянулись, убирая смартфоны. Каждый из них соберёт лайки под таким видео.

– Эй, мужик, а тебе чего, собаку-то не жалко? – уточнил один из прохожих.

– А ты кто такой, чтоб лезть? Пшел отсюда… – Артём было попытался описать подробный маршрут, но он почему-то сильно оскорбил прохожего, и Артём ласточкой улетел в пролом, оставшийся после Горда.

– Одни расходы от таких деятелей. Опять кустики сажать надо… – покачал головой прохожий.

Артём вылез из кустов, уже трясясь от ярости. Жаль, что тот мужик уже ушел, Горда тоже не было ни видно, ни слышно, зато по аллее шла какая-то тётка с псинкой на поводке.

– Жаль, что не чуть раньше! – прошипел Артём и попытался пнуть проходящую мимо собачонку. Та моментально отскочила. Зато её хозяйка остановилась и гневно уставилась на агрессора.

– Вы что, с ума сошли?

– Да пошла ты… – договорить он не успел. Раиса Ивановна увидела в руках поводок со строгим ошейником, моментально связала появление хама, который посмел махать ногами на её бесценную Джесси, со звонком Алёны. И в следующий момент ошеломлённый Артём был чуть не сбит с ног воплями тётки, содержащими подробные характеристики его личности.

– Заткнись, ты! – он было махнул на тётку рукой, но зонт в умелых женских ручках с усилением, приданным организмом пятьдесят четвёртого размера натренированным бегом и преодолением пересеченной местности, способен творить чудеса! Особенно, если знать, куда им ткнуть! Раиса Ивановна знала это ещё тех давних пор, когда была просто Райкой, и слыла заводилой среди местных хулиганистых мальчишек. – Ить! – содержательно отреагировал Артём, усаживаясь на газон.

– Вот и молчи, раз у тебя ить! – припечатала его Раиса Ивановна. – И запомни, посмеешь ещё тут появиться, ноги повыдергаю! Понял?

– Да я тебя! Да я кик… Кик бокси… – пытался выдавить Артём.

– Кику свою оставь себе на память, и запомни, самый страшный бой, это когда твой противник – нормальная нашенская баба с зонтом! Понял? Впрочем, лопата ещё лучше. Жаль, лопаты тут нет! Хотя, может к дворникам сбегать? Сразу и закопаю!

Раиса презрительно фыркнула на сидящего на газоне противника и элегантно удалилась, вышагивая специальными прогулочными ботинками сорокового размера. – То же мне… Агрессор! Кто к нам с чем придёт, тот это и огребёт!

Измотанный гонкой Горд бежал уже на пределе возможностей. Ему казалось, что вес мир состоит из мельтешащих перед ним гладких длинных хвостов с белыми кончиками, и длинных лап.

Анубис и Кузьма лаем уже оповестили о том, куда они ведут вызвера, и всё было готово к встрече.

Горд выскочил на утоптанную полянку среди елей и вдруг те, за кем он гнался, куда-то исчезли, словно и не они держались ровно в двух шагах он него всё это время.

Он по инерции пробежал ещё несколько шагов и застыл, увидев перед собой того самого пса, который его в прошлый раз так позорно валял!

– Уууубьюююю! – рыкнул Горд, внезапно припомнив обещание хозяина, и от отчаяния почуяв прилив сил.

– Ты так ничего и не понял? – хмуро спросил Урс. – Стой!

– Боишься драться? – просипел Горд, стараясь восстановить дыхание для боя. Он бы бросился сразу, но тянул время, чтобы хоть немного отдышаться.

– Я? Тебя? Не смеши! Ты вызвер, а я из рода хранителей!

Горд отпрянул. Да, его нос исправно докладывал, что пёс перед ним совсем необычный, но ярость застилала глаза так, что он в прошлый раз ничего и не осознал. Он помедлил, но приказ хозяина вновь зазвучал в его голове, и Горд чуть опустив голову пошел кругом, готовясь к нападению.

– Бросишься – я тебя убью, – буднично сказал Урс. – Так что, лучше выслушай. Я знаю, что тебя вызверили и знаю, как. Знаю, что ты сейчас слышишь только вопли того, кого называешь хозяином. Его приказ!

– Раз ты такой умный, то ты должен знать и то, что я обязан этот приказ выполнить! – рыкнул Горд.

– А это уж тебе решать, – ошарашил его хранитель. – Мы принадлежим нашим людям, да, это верно. И не просто потому, что они дают нам еду и кров. Это мы и сами можем добыть. Нет, не поэтому! А потому, что они дают нам гораздо больше! Их тепло переходит на нас, и мы, те кто любит, и те, кого любят, не исчезаем безвозвратно! Вот зачем мы рядом с ними. Из-за любви!

– Я не знаю, что это! – огрызнулся Горд, но уже менее уверенно.

– Знаешь. Помнишь! И можешь получить её, – Урс помедлил, – Мы имеем право покинуть того, кто тянет нас в темноту, наполняет своим злом и жестокостью. Ты имеешь право!

– Покинуть хозяина? – Горд замер, пытаясь осознать, как это возможно? – Но куда? Куда мне идти? Я не могу без хозяина!

– Да, не можешь. Поэтому, сейчас тебя ждёт совсем другой человек. Он недавно потерял своего пса. Тот ушел в ожидание. А человек тоскует. Сильно тоскует по нему.

– Так бывает? – удивился Горд, про которого хозяин иногда забывал на несколько дней.

– Бывает! – Урс вздохнул. Он и сам не всегда верил, что так бывает, пока не встретил Алёну. – Есть такие люди! А сейчас ты сам можешь решить, что ты делаешь. Не каждому псу выпадает такая возможность! Ты можешь вернуться к тому человеку, которого ты сейчас зовёшь хозяином…

– Он убьёт меня, если я не буду драться, – едва слышно выдохнул Горд.

– Да, возможно… Скорее всего так и будет, – согласился Урс, и продолжил: – Ты можешь выбрать драку, и тогда тебя убью я. Сам понимаешь, что этим всё и закончится.

И Горд ощутил, что хранитель говорит истинную правду.

– И можешь выбрать того, кто тебя ждёт. Он очень хочет именно этого! Он видел тебя, и ты ему нужен!

– Я? Я нужен? – не поверил Горд.

– Поди и убедись. Тут недалеко. Только там уже будет поздно драться или возвращаться назад.

Горд стоял на полянке в окружении тёмных елей и слышал отголоски крика: «Убей! Взять! Рви!», но их заглушал стук его сердца и какое-то удивительное ожидание. Чего? Радости, ласки, заботы, которых он так давно не видел, что уже и забыл, что это. Или той самой любви, которая, когда она есть в человеке, укрывает и его животных, уводя их от пустого истления, растворения в небытие…

– Я… Я… – Горд не мог справится с собой и сказать, что он принял самое главное и важное решение в своей жизни и готов идти вперёд, туда, где его ждут. Туда, где он нужен!

Игорь топтался около машины. – Матильда Романовна, а может…

– Не может! – мягко покачала головой Матильда

– А если?

– Не если! И вообще, я вас когда-нибудь подводила?

– Неее, ну что вы!

– Вот и не топочите тут. Что вы, в самом-то деле! Придёт к вам сейчас ваш пёс!

– Сам?

– Не совсем. Его проводят.

Игорь Васильевич ничего не понимал, но очень старался просто ждать, не топотать и даже громко не вздыхать, пока из зарослей к ним трусили два пса. Первый – огромный, похожий на длинношерстного овчара, шел неспешно, уверенно. А за ним… Когда Игорь увидел второго, он забыл и о Матильде Романовне, тихонько посмеивающейся и кутающейся в легкомысленный плащик с оборочками, и о её сыне с невесткой, которые привели своих собак и отправили их в парк.

Он забыл обо всём, потому что к нему шел его собственный, родной пёс и это было так же понятно, как если бы на нём было написано, что он принадлежит Игорю Васильевичу!

Пёс подходил и не отрываясь смотрел в лицо человеку. Он и не заметил всех прочих. Для Горда был только этот! Человек протянул ему открытую ладонь, позволил обнюхать, коснулся головы. Горд непроизвольно сжался, ожидая удара, но рука накрыла макушку и словно защитила разом от всех невзгод и страхов, от ожидания побоев и крика в ушах, от запаха крови и боли.

– Пойдём домой? Хочешь? – Игорь гладил собачью голову, покрытую под шерстью рубцами и шрамами, а когда задал самой главный вопрос, то обнаружил, что пёс высвобождается из его рук, но только для того, чтобы вложить ему в ладонь морду. – Вот и хорошо! Вот и отлично! Я так тебя ждал!

Матильда тактично ушла к Паше с Алёной, и они втроём усиленно рассматривали молодую листву, сияющую хризолитовым блеском на фоне фонарей. Бэк был около Павла, зато Урс подошел к бывшему вызверу.

– Ты теперь в нашем законе, ты его знаешь. Выполняй! И вот ещё что… Тебе достался отличный хозяин!

Пёс, потерявший старую жизнь где-то в тёмном весеннем парке, посмотрел вслед Урсу из породы хранителей. – Да, я знаю. Спасибо тебе!

– Итак… Что мы имеем? А имеем мы бесхозную собаку без ошейника, поводка и намордника, – объясняла Игорю Васильевичу Матильда Романовна.

– Ничего не бесхозную! – проворчал счастливый Игорь, устраивая на заднем сидении своего автомобиля лежанку для пса.

– Это понятно, но не для всех! Чтобы этот самый расчудесный Артём не принялся его разыскивать, нам нужно принять кое-какие меры.

– Прибью и всё! – Игорь любил решения простые и незамысловатые. – Так оно надёжнее.

– Оно понятно, но не верно! – Матильда мило улыбнулась. – Всё несложно и уже опробовано. Сначала вы едете в самую дорогую ветклинику Москвы и просите обследовать найденного вами пса по полной программе. Судя по всему, его били и сильно. Все побои, зажившие переломы, и прочее просите зафиксировать. Обязательно берете у них чек и просите полную расшифровку манипуляций, и посолиднее. Полагаю, это возможно?

– Матильда Романовна, за деньги они выдадут подробнейший перечень даже на гербовой бумаге с золотым обрезом! – хмыкнул Игорь.

– Ну, это нам лишнее, конечно, главное, документ с печатями и подписями, плюс чек. Потом вы обращаетесь в своё отделение полиции и оставляете заявление о нахождении собаки. Потом едете в крутой зоомагазин и покупаете ему амуницию. Намордник, ошейник, поводок и прочее, и прочее. Чеки тоже сохраните обязательно! По закону нельзя такому псу в общественных местах без намордника бегать. Так что траты совершенно правомерны и обязательны.

– А если паршивец объявится? – запереживал Игорь.

– Да вы не волнуйтесь. Вы обязаны вернуть собаку владельцу в течение полугода, если он докажет, что это его пёс, и возместит ваши расходы.

– Аааа! Понял! Сумма-то выйдет приличная! Тем более, что он, гад собаку бил вовсю, я вот даже сам чую, что рёбра срастались вот тут и тут. Это даже без рентгена! Только надёжнее всё-таки прибить!

– Надёжнее, но сложнее, опять же труп… – Матильда извиняюще развела руками. – Не советую, возни много, и велик шанс попасться. А мне вас потом защищать… Псу опять же плохо…

– Нее, я не насмерть, – открестился Игорь, на которого контраст между милейшей дамой и тем, что она говорила, а главное, как именно она это говорила, подействовал весьма взбадривающе. – Так, хорошенько морду набить.

– Это уже пробовали. Не помогло, к сожалению. Молодому человеку бы что-то посильнее прописать, но без криминала, я это не одобряю, вы знаете…

Пёс лежал на заднем сидении автомобиля, застеленном пледом и приходил в себя. Рука человека, которого он признал хозяином, гладила его голову, шею, и это было настолько приятно, что он пошевелиться боялся, чтобы не спугнуть это счастье. А вдруг дёрнется и… И проснётся? Вдруг это всё сон?

– Вы езжайте сейчас, поздно уже, и красавцу вашему прийти в себя надо, и вы переволновались. Езжайте, отдыхайте, присматривайтесь друг к другу, и действуйте по плану. А потом мы и к его бывшему хозяину вернёмся.

– Хорошо бы поскорее! – скрипнул зубами Игорь, ощутивший под рукой очередной бугорок на ребре. – И тут сломал! Явно ногой в бок бил. Уррррод! Ну, ничего, мой хороший, это уже всё закончилось, и никто тебя больше не обидит! – Игорь наглаживал пса, полузакрывшего глаза от удивительного ощущения полного блаженства.

Матильда проводила взглядом дорогую машину бывшего клиента и ласково улыбнулась Павлу и Алёне. – Может, уже домой? Нагулялись? – вопрос был задан собакам, Урс кивнул, и вся компания отправилась к выходу из парка.

Алёнин смартфон зазвонил как раз, когда они выходили на главную аллею.

– Да, Раиса Ивановна? Добрый вечер! Что? Да вы что? Он вас не обидел? А Джесси? Увернулась?

Алёна послушала ещё, а потом рассмеялась, восхищенно повосклицала, а закончив разговор, пожала плечами, разглядывая присланную Раисой фотографию.

– Матильда Романовна, гляньте, это Артём? – она передала гаджет свекрови.

– Да, именно он. Как я понимаю, его встреча с реальностью началась даже немного раньше, чем я планировала! Отлично! И чем она его?

– Зонтиком. Сначала в солнечное сплетение, а потом… Ну, несколько пониже.

– Замечательная женщина! – похвалила Матильда.

– А ещё к ней подошел какой-то прохожий и сказал, что он снял видео, как этот самый агрессор своего пса натравливал, чтобы тот погнался и убил чью-то собаку. Видео он Раисе скинул, и она мне его пересылает.

– Замечательно! Прямо масть идёт, что ожидаемо, но весьма приятно! – хищно прищурилась Матильда. – Ну-ну, посмотрим, как дальше получится…

На следующий день начальник службы безопасности банка, где работал Артём, получил от своего руководства некое видео, на котором один из его сотрудников осознанно и неоднократно командовал своей собаке убить чужого пса, будучи явно в полувменяемом состоянии, а потом ввязался в отвратительный конфликт с каким-то прохожим.

– Так! Никулькина ко мне! Немедленно! – рявкнул он, соображая, что сотрудник охраны, который настолько не в состоянии себя контролировать, да ещё с учётом оружия в руках, это серьёзная проблема. Правда, очень легко решаемая. – Да, и оружие у него заберите! Чисто на всякий случай! – добавил он. – Не хватало ещё… Вот скот! Так над собакой измываться!

Артём Никулькин со вчерашнего вечера пребывал в поганейшем настроении! Негодная скотина Горд так и не вернулся! То ли его кто-то загрыз, то ли он… Нет, если бы он, то прибежал бы! А так, скорее, какую-то сучку учуял – Ну, погоди, приползёшь ещё, я на тебе живого места не оставлю! – ярился Артём.

Его гнев подогревало вчерашнее фиаско, когда он и в кустах побывал, и на ту бабу наткнулся… – Вот корова с зонтом! – некие точки организма до сих пор отзывались противной болью, после действий той тётки. – Блин, как дубинкой! Гадина!

Мысль о том, что он вообще-то сам виноват во всех своих неприятностях, в его голову почему-то не приходила.

Вызов к начальству он воспринял с раздражением, требование сдать служебное оружие, с недоумением. Решил, что в прошлый раз как-то не так его оставил, может, не расписался… А услышав от начальника службы безопасности, что он уволен, только и мог, что изумленно хлопать глазами.

– Чего? Да не имеете права! Я в суд подам!

– Попробуй только! Нас любой суд поддержит! Как давать в руки оружие такому психу? – начальник включил запись и на большом плоском экране возник он сам, отдающий команду псу. – Если понадобится, найдём того мужика, на которого ты налетел, и женщину, правда, лица не видно, но всё равно найдём! Редкой ловкости женщина, вон как из тебя дух выбила! – одобрил его начальник. Уже бывший начальник.

Артём был готов придушить любого, кто попадётся ему на пути, и случай очень скоро представился! Стоило ему только вернуться домой, и поставить машину, как во дворе появилась какая-то бабка и начала раскидывать семечки. К ней тут же слетелись полчища голубей, и до Артёма дошло, кто был виноват в том, что его машину частенько покрывал толстый слой птичьего помёта, а краска кое-где была побита клювами.

– Ты! Кошелка старая! – рванулся он к бабке, и споткнулся, налетев на какого-то крепкого парня.

– Эй, ты чего бабушку обижаешь?

– Да я её сейчас ваааще пришибуууу! – Артём попытался добраться до Милы Ивановны, но внезапно свалился прямо у её ног, завывая и ругаясь.

– Кирпич нашла, вот несу домой, радикулит лечить, – хихикнула Мила Ивановна, – Ишь как сумочка случайно махнулась…

Авоська с кирпичом попавшая по голеням Артёма, на взгляд Милы Ивановны, была достаточной местью за зимний эпизод, но никак не компенсировала её оскорбление. Ну, какая же она кошёлка? В самом худшем случае – элегантная сумка на колёсах! Проворная, выносливая и маневренная! Оценив тяжесть обиды, Мила Ивановна демонстративно прикинулась слабосильной и выронила торбочку с кирпичом на кроссовки воющего Артёма. Послушала фортиссимо, вырвавшееся у того, удовлетворенно кивнула, забрала ценный предмет, коим без сомнения являлся кирпич, и легко помахивая торбой, удалилась прочь.

Артём думал, что у него перелом ног в четырёх местах, но, когда добрался до дому, оказалось, что кости, как ни странно, целы. Подвывая на всю квартиру, он натёр их мазью от ушибов а, когда боль чуть утихла, решил смотаться в парк.

– Найду Горда и прибью! – он был уверен, что во всём виноват пёс.

Влез в тачку, скрипя и охая, как обычно газанул, выезжая из подворотни. Обычно ему везло, и он только пугал прохожих и нормальных автомобилистов, но в этот день, словно всё было против него, и он врезался в бок проезжающему мимо автомобилю.

– Ты чего? Дебил совсем? А если бы тут кто-то проходил, или в машине на пассажирском сидении был человек? – вопил на него водила пострадавшей тачки. – Ты попал!

Артём хотел было отмахнуться, и вдруг вспомнил, что страховку то он не оплатил, решив, что такому асу как он, найдётся, куда девать деньги.

Он судорожно пытался устроиться на работу охранником, но его почему-то не брали никуда. И чтобы расплатиться за ремонт тачки, пришлось устроиться на работу к её владельцу.

– Имей ввиду, деньги платить буду честно, удерживать половину на ремонт тачки официально, но у нас не принято на людей срываться. Психи свои оставь при себе. Дальнобойщики люди простые. Начнёшь хамить и руками размахивать – пожалеешь быстро. Понял, Никулькин? И да, на стоянке есть три собаки. Их любят все! Попробуй хоть на одну ножонкой или ручонкой махнуть, конечности потом будешь искать отдельно, и возможно, оооочень далеко!

Матильда Романовна искренне поблагодарила трёх своих знакомых, один из которых контролировал объект в парке, и несколько попортил этим самым объектом живые насаждения, второй проводил Никулькина до дома, и, возможно, спас его от тотального избиения кирпичом, и наконец, последнего, филигранно подставившего бок одной из своих машин, впрочем, и так помятый, под удар «водителя-аса».

– Ненавижу таких водил! Матильда Романовна, вы же помните, как один такой у меня чуть жену беременную не покалечил. Хорошо, что всё обошлось! Да не надо мне деньги! Я сам вам заплатить готов! Он же обязательно кого-то прикончил бы таким образом! А мне как раз охранник на стоянку нужен. И там-то его научат любить… И Родину, и вежливость, и сдержанность. Дальнобои таких психов ни на дороге не любят, ни в жизни не переносят, и раз он уважает силу, ну, будет ему сила, кушай и не обляпайся, дорогой товарищ! Только вот он же может куда-то ещё на работу устроиться!

– Нет, не может. Видео, где он бесчинствует, разослано по всем базам с чёрными списками сотрудников, по всем кадровым агентствам. На рынок он не пойдёт – гонор не позволит, да и времени мы ему не дадим, – улыбнулась Матильда Романовна. – Спасибо тебе, Васенька, передавай привет жене и сынишке!

Она вышла из здания, около которого размещалось новое рабочее место Артёма Никулькина, и села в машину к Игорю Васильевичу.

– Ну, вот и всё. Полагаю, что ваш визит к руководству банка, был воспринят правильно? – уточнила она, одобрительно покосившись на заднее сидение автомобиля. Там сидел, неотрывно глядя на своего хозяина и свет своих очей, тот самый пёс, которого так жаждал найти Артём.

– Ещё бы! – хмыкнул Игорь Васильевич. – Они меня ещё и поблагодарили. Я ведь как-никак спас их от репутационных потерь и возможного скандала. Это ж действительно стрёмно – такой агрессивный человек да с оружием! Матильда Романовна, как мне вас поблагодарить?

– А вы уже поблагодарили – дали дом этому красавцу, – рассмеялась Матильда, – Ой, ну раз вы так настаиваете, можете угостить меня кофе! Да, а как вы его назвали?

– Тимка! – Игорь улыбнулся. – Я называл ему всевозможные имена, и это ему понравилось. – Для чужих – Тим. Для своих – Тимофей, а для меня – Тимка!

Тим слушал внимательно. Он всегда слушал хозяина. Даже когда тот ничего не говорил, звук дыхания тоже много говорит для того, кто готов перестать дышать сам, только бы было хорошо его человеку.

– Он был прав, тот пёс из породы хранителей! Я теперь настоящий. Я знаю, зачем я живу, и главное ради кого я живу, – думал счастливый Тим, дремлющий на заднем сидении хозяйского автомобиля. Дрёма ничуть не мешала ему чувствовать хозяина. – Вот оно, самое-самое главное, да, теперь я узнаю! Это – любовь!

Весна – странное явление, как бы мы её не ждали, она почему-то постоянно приходит внезапно. Только недавно маленькие клейкие листики ещё ёжились в своих оболочках и нипочём не желали выходить на белый свет, под деревьями скучала одинокая мать-и-мачеха, а небо в брезгливой гримасе было подозрительно наморщено облаками.

А потом вдруг случается какое-то сказочное преображение, тучи проливаются холодным сильным дождём, выстукивая некий таинственный код по голым веткам деревьев и земле, и вдруг наступает весна!

– Вот вчера ещё пакость какая-то пыльная была, а сегодня уже листья совсем открылись! – удивлялась Алёна, выводя Урса и Аечку на прогулку. С Бэком перед работой пробежался Павел, Теньку собралась выгулять бабушка, так что Алёне достаётся самое приятное – побегать с этой парочкой.

Алёна радостно оглядывалась на чудесные изменения, произошедшие за одну ночь, и вдруг поняла, что кое-что она пропустила! – Да ладно… Неужели?

Пробарабанивший ночью дождь, сообщил не только о том, что пора полностью открываться листве и появляться траве, он ещё намекнул Айке о том, что весна, это ещё и пора, когда все нормальные существа слабого пола, вполне могут обратить благосклонное внимание на достойного кандидата.

Она не отбегала подальше, не пыталась огрызаться, не фыркала презрительно, а наоборот! Явно показывала, что Урс в её глазах вдруг стал вполне привлекателен, да и вообще…

Урс настолько ошалел от радости, что был готов через голову кувыркаться, но, конечно, не мог себе позволить столь легкомысленного поведения, и просто счастливо улыбался и вилял хвостом так, что от него аж кусты клонились.

– Ну, вот и ты дождался, мой хороший. Что ты тут застыл, беги к ней. Можно! – Алёна радостно улыбалась, глядя, как играют её собаки, и вдруг услышала:

– Алёна? Ты опять меня не узнаёшь?

Она недоуменно оглянулась на молодого мужчину, мимо которого только что прошла, засмотревшись на собак.

– Сергей? – она удивилась. Да, тот самый Сергей – любитель аналитических передач и собственного комфорта, стоит перед ней и оглядывает с неким изумлением.

– Что-то ты пропала тогда, и мы так и не прогулялись… – лучезарно улыбался ей красавец.

– Я не пропала, я нашлась, – рассмеялась Алёна, думая о своей семье.

– Ну, вот и замечательно! Ты так хорошо выглядишь, я тебя едва узнал! – Сергей и правда удивился. Когда в прошлый раз она его грубо отшила, он только презрительно фыркнул, о некоторых дурах, своё счастье не понимающих, и был уверен, что она в разлуке с ним станет серой и неинтересной, а вот гляди ж ты! Такая… Посвежевшая, словно у неё время в другую сторону идёт, и… радостная. Это всегда так привлекает! Хочется тоже стать таким. Порадоваться чему-то по-настоящему.

Сергею в последнее время стало казаться, что его радости становятся какими-то немного не такими. Маловато их, словно ему чего-то не додают! Вот раньше ему хватало хорошего ужина в компании интересной девушки, ну, с продолжением, разумеется. Или бокала коньяка под подходящую музыку перед сном. Или поездки за город на пикник на новой машине.

Он умел и любил получать радости. Касаться кожаной мебели, вдыхать запах хороших сигар, смаковать новые блюда в каком-нибудь атмосферном ресторанчике, ездить по интересным местам, хорошо одеваться. Нет, скорее облекать тело в одежду. Во как ему думалось!

Ему нравилось наблюдать за собой как бы со стороны, любоваться, немного иронизировать и восхищаться своим образом жизни.

А вот последнее время это как-то немного поблёкло, потускнело. Он увеличил усилия по получению удовольствий – чаще менял девушек, рестораны, выдумывал новые маршруты для поездок. То норвежские фьорды, то далёкая японская провинция с её с непривычным аскетическим колоритом, и всё ему казалось, что вот-вот вернётся то чувство полноты жизни! Но этого почему-то не происходило. Не радовала новая машина, немыслимо дорогой костюм от знаменитого дома моды, и коньяка приходилось выпивать уже не один бокал, а два-три. Просто, чтобы ощутить вкус. А радости в сухом остатке получалось всё меньше и меньше. Он как раз раздумывал об этом, как увидел Алёну. Она не обратила на него ни малейшего внимания, и это задело. В конце концов он ей нравился и сильно. Да и вообще, он красавец. Нет, честно! Он сначала даже несколько оскорбился, а потом вдруг понял, что ей наплевать и на него, и на всех красавцев мира, потому что у неё есть радость! Вот прямо крупными буквами написана на лице!

Собственно, поэтому он её и окликнул. Захотелось прикоснуться к этому, поучаствовать, а если получится, то и получить эту радость себе!

Он, ни капельки не напрягаясь, плёл какие-то комплименты, и начинал сердиться, потому что Алёна обращала на него примерно столько же внимания, как на… как на урну! Да, есть такой предмет в пространстве, вот и ладненько.

– Алёнушка, ты меня совсем не слушаешь? – заволновался он. – Я очень рад нашей встрече и приглашаю тебя на ужин!

– Нет, почему, слушаю, конечно. Спасибо, только я не могу принять твоё приглашение, – Алёна поглядывала на собак, которые бежали рядом, перелетая через кусты, радостно переглядываясь и даже взлаивая от избытка чувств.

– Тебе неудобно сегодня? Давай завтра. Когда тебе удобно?

– Сереж, мне с тобой встречаться больше никогда неудобно! Я замужем и у меня сын. Семья, понимаешь? Так что ты поищи себе на ужин кого-то другого. Извини, я занята! – Алёна не захотела отвлекать собак, но Урс даже в том блаженном состоянии, в котором он пребывал, хозяйку отслеживал и насторожился.

– Ты что? – встревожилась Айка.

– Этот… Тот который с Алёной говорит. Это лысый с ушами и в одежде!

– Чего? – удивилась Айка, глядя на человека обросшего густой шерстью на голове. Уши присутствовали, одежда тоже, но почему лысый-то?

– Ну, как Эммочка! Эмманюэль! – разъяснил Урс и порадовался, что Айка воспринимает всё так же, как и он. Красивая длинная серебристая морда сморщилась от явного омерзения.

– Фуууу, и он сам, и как его по охвостью похлопывают, а он ушами трясёт… – охарактеризовала она знакомого кобеля китайской хохлатой собаки.

– Именно. И это такой же! Любит себя и чтоб им все восхищались, баловали и радовали. И чтоб ему было очень-очень удобно! Мнит себя красавчиком, а на самом деле он пустой, как выеденный Максом орех! Я надеялся, что он больше к Алёне не подойдёт.

– Ну, пошли укусим и прогоним. В чём беда-то? Мы же теперь объяснить можем, почему и зачем! Тем более, что если он такой, как ты описываешь, его можно и не кусать – хватит ущипнуть!

– Точно хватит! А Рыжик переведёт почему мы это сделали, чтобы Алёна не расстраивалась, – обрадовался Урс.

Они потрусили к хозяйке, на ходу обмениваясь мнениями, за какую именно часть организма лучше ущипнуть нахального типа. А тип, между тем пребывал в крайнем изумлении.

–Ты? Ты замужем и сын? И сколько ему? – по представлениям Сергея, они расстались совсем недавно, когда она могла успеть?

– Cыну полгода. Ты извини, но мне пора.

– Погоди! А можно… Можно я тебе позвоню? – неизвестно зачем заторопился Сергей, словно от него улетало что-то важное, которое надо успеть поймать, удержать. Понять, в конце концов.

– Незачем. Совершенно незачем! – легко ответила Алёна.

– Но я хотел… Я, может, сам хотел… – сказал Сергей, внезапно сообразив, что если бы она тогда не отказалась с ним встречаться, и их отношения стали бы развиваться, то это мог бы быть его ребенок! Нет, он думал, конечно, о семье, но когда-то в необозримом будущем, он пока очень молод, не готов, и вообще, это всё так неудобно… не сейчас, не для него! – Почему ты тогда меня отшила? Я же сам собирался быть с тобой!

– Правда? – вежливо удивилась Алёна. – Не думаю… Когда хотят быть вместе, не выбирают только собственный комфорт, его делят с любимым человеком. И беды делят и проблемы. А ведь тебе не нужны чужие проблемы, правда, Серёженька? Тебе только удовольствия нужны. А они, когда потребляются в одиночестве и не делятся с близкими, усыхают и уменьшаются, не так радуют. Приятность вдвойне радостна, когда она делится с любимыми, а не в одну личность потребляется. Понимаешь? А когда мне очень нужна была твоя помощь, ты сам выбрал свой драгоценный комфорт и аналитическую передачу. Мне тогда помог совсем другой человек. Именно он и стал мои мужем. Каждый выбрал своё! Так что не надо мне звонить, наша история закончилась, не успев толком начаться!

Она шла по весенней аллее, решив, что уже пора возвращаться к семье, вокруг бегали радостные собаки, очень довольные тем, что щипать неприятного типа не надо, потому что как выразился Урс:

– Жалко портить такой день его ляжкой! Потом от запаха этого прррфума не отчихаешься!

Алёна и понятия не имела об их планах. Через несколько шагов она и вовсе выбросила из головы своего бывшего однокурсника, так и стоящего столбом посреди аллеи со странным ощущение полного провала на экзамене. Вроде как его спросили по теме, о которой он и понятия не имел… Что-то упустил в обучении, и это что-то такое… Невосполнимо важное!

– Знаешь, Урс, я очень рада, что вы с Аечкой наконец-то вместе. Вы-то точно не выберете тщательно оберегаемый комфорт в одиночестве. Вы выбираете друг друга, семью! – Алёна погладила обоих собак, и поспешила домой. – И это самое правильное!

Конец пятой книги.

Продолжение следует.