Время сливается и замирает в одном мгновении, когда наши взгляды встречаются. В моей голове пульсируют его слова, но не само предложение, а сказанное ранее. Моё настоящее имя, от которого я уже так отвык.

— Всё это время вы знали, кто я на самом деле, но не убили меня? — удивлённо восклицаю я, сбивая настрой Императора.

Его духовная энергия мощно разливается по окрестностям, заставляя деревья качаться, а на глади пруда подниматься небольшие волны. Вода выплёскивается на противоположный берег.

— Забавно, что сейчас тебя больше всего беспокоит именно это, — усмехается Альдавиан. — Ещё в Академии, когда поползли слухи о практике, который задаёт слишком много вопросов, я обратил на тебя внимание. Не сразу и не на тот облик, что ты нацепил, а на твоё истинное лицо. Парнишка из далёкой деревушки на окраине Империи сумел навести столько шума и поднять на уши полстолицы. Пришлось даже задействовать Теней. И вот ты вроде как погиб, но проходит время, и твоё имя всплывает снова, уже на другом краю Империи. Кто-то по имени Рен спас группу неумелых практиков из секты. Совпадение? Имя Рен не редкость для нашей державы, но большая редкость среди знати. Мог ли это быть один и тот же человек — никто не знал, да и мало кого интересовало. Потом в столице опять поднимается тревога — кто-то убил одного из чиновников. Описания твоих появлений во всех случаях были весьма схожи. Тогда я лично взял это дело на контроль. Сам не знаю почему. Видимо, стало скучно, и я увидел в тебе искру, способную разгореться в пламя.

— Почему меня не остановили?

— Зачем? — улыбается Император. — Разбираясь в последствиях твоих действий, я понял, что они не угрожают, а напротив, приносят пользу. Чиновник был продажным, как и половина городского совета, а про клан Кровавой Сакуры и говорить нечего. Наконец, ты избавил мир от очередных демонов, пусть и в человеческом обличье. Ну и подошёл ты к нашему знакомству во всеоружии, разделавшись с ещё одним кланом, пытавшимся нажиться на несчастьях людей.

— Не понимаю. Поэтому меня не убили?

— Ты себя переоцениваешь. Не страшно, с возрастом пройдёт. О твоём существовании я знал из докладов Теней, а в армии до нашей личной встречи даже не подозревал, что под личиной Зено может скрываться кто-то другой. Но увидев, сразу понял, кого всё это время искали Тени, — он указывает на меня. — Маскировка у тебя хороша, но от моих глаз такое не утаить. Слишком долго я живу на свете и легко вижу, кто есть кто. Не походил ты на отпрыска знатного рода — чересчур прост и самоотвержен. Что бы ты ни говорил дознавателям, за тебя говорят поступки, и они шли вразрез с твоим мнимым происхождением. Ну и твоё ядро — источник силы. Вот где кроется настоящая правда, которую ты ото всех утаил! К тому же любопытно, что самый обычный выходец из народа смог подняться так далеко на Пути. Золотой Цилинь… Это значительная веха. Тебе стоит гордиться собой, Рен.

Император отводит взгляд и несколькими взмахами рук заставляет воду подчиниться. Волны накатывают и отступают, закручиваясь воронкой в центре пруда. И всё это без единой стихийной техники, одной лишь аурой. Его Ки настолько могуча, что, кажется, сам воздух ею пропитан. С каждым вдохом я ощущаю дремлющую мощь живого и здравствующего Императора. В отличие от Торвальда. В отличие от Лин.

— Что стало с моей сестрой? — спрашиваю я, глядя Альдавиану прямо в глаза.

Император смотрит на меня бесстрастно.

— О чём ты? Пусть я и могуществен, но не ведаю всех тайн мироздания. Пока…

— Она училась в Академии, заслужив репутацию гения — «звёздного ребёнка». Должна была стать частью вашей личной Гвардии! Была на приёме у вас, но бесследно исчезла. Именно поэтому я приехал в столицу, — в грудной клетке будто насыпали колотого льда. — Лин тоже давала согласие на то, чтобы вы отняли её жизнь?

— Звёздные дети? — Альдавиан произносит эти слова с лёгкой грустью, его лицо мрачнеет. — Особые дети, отобранные среди простолюдинов за большой потенциал к культивации. Да, возможно, твоя сестра была одной из них. Но, скажу честно, я не помню ни её имени, ни тем более лица.

— Что происходит с ними? — продолжаю я, так и не услышав прямого ответа.

— Как я уже сказал, они особенные. Чистые и невинные, взращённые в любви и заботе среди простых людей, а не вскормленные интригами знатных родов. А если вдобавок обладают высоким потенциалом Ки, то это делает их поистине бесценными.

Император говорит так, словно обсуждает ингредиенты для блюда, а не живых людей. И продолжает всё с тем же пугающим спокойствием:

— Рен, я не помню твою сестру, но если она помогла продлить мою жизнь, не считай её смерть напрасной, — он прижимает руку к груди и склоняет голову в коротком поклоне. — Спасибо тебе, Лин, за свой выбор. Ты навсегда останешься в моём сердце!

— Да какой же это выбор⁈ Лин не могла добровольно отдать свою жизнь! — я продолжаю сдерживаться, но ярость во мне закипает всё сильнее. — Всё, что происходит со звёздными детьми, об этой истине лучше умолчать⁈ Тот самый неудобный момент, на который стоит закрыть глаза?

Эмоции рвутся наружу. Я смотрю на этого человека — правителя нашей Империи, а он остаётся невозмутимым и спокойным. Разве можно говорить о человеческих жизнях столь беззаботно, словно это не люди, а игрушки? Какими бы речами он ни оправдывал свои поступки, я не готов это принять.

— Да, Рен. Звёздные дети добровольно отдают свои жизни на благо Империи. Техника, которую я использую для продления своего существования, а не та, что ты видел, принимает лишь самопожертвование. Только так энергия может окончательно очиститься и стать частью другого человека, продлив его годы, — Император всматривается в меня, будто пытаясь проникнуть в самую душу. — Ты всё никак не можешь осознать, что моя жизнь слишком важна, чтобы такая мелочь, как добровольная смерть одного человека, имела значение. Это всего лишь мимолётный вздох нашего бескрайнего мира. Гибель твоей сестры даёт мне возможность и дальше сражаться с демонами, защищая границы Империи. Без меня люди сами вырыли бы себе могилы и спрыгнули туда, решая, кому лечь первым, а исчадия подоспели бы как раз вовремя, чтобы засыпать эти ямы пеплом наших городов.

Его слова звучат для меня приговором. Я не хочу в это верить. Отказываюсь. Лин бы никогда не стала жертвовать собой ради него. Она слишком любила жизнь во всём её великолепии и многообразии. Я отказываюсь это принимать!

— Нет! — рык рвётся из глотки. — Это ложь! Лин не могла так поступить!

Рука Императора ложится на моё плечо, и меня накрывают волны его Ки.

— Могла, Рен, и поступила, если была одной из звёздных детей. А как поступишь сейчас ты? Спрошу прямо. Присоединишься ко мне как верный и доверенный человек или… примешь свою смерть?

Вот он, сам вердикт. Я понимаю, что тянуть время больше нельзя. Император рывком поднимается и потягивается, словно дикий зверь перед охотой.

Меня раздирают сомнения. Глупо умирать я не собираюсь, но и продавать душу не стану. Не тому, кто отнимает человеческие жизни, как беспечный ребёнок, отрывающий крылья бабочкам. Нет! Мой ответ будет иным.

— Простая древняя мудрость гласит, что малые жертвы позволяют избежать больших, — произносит государь. — Если тебе так тяжело принять эту истину жизни, значит, нам пора закончить, Рен.

По рукам Императора струятся потоки Ки, его кожа начинает светиться.

Я поднимаюсь следом, сбрасывая чужой облик. Уверен, со стороны это выглядит жутко — такое зрелище точно напугало бы деревенских детишек и Лин, когда она была ещё совсем маленькой. Но сейчас сестры нет рядом. Никого нет. Я в одиночку восстаю против своего врага. Лоскуты кожи опадают на землю, превращаясь в труху. Бугры мышц вздымаются на моём теле, словно я заново родился. Всем существом я ощущаю нарастающую внутри мощь. Моё ядро пылает.

— Альдавиан!

Обращаюсь к Императору по имени, уже зная ответ и не намереваясь больше называть этого человека владыкой или как-то ещё. У него лишь одно истинное имя:

— Убийца! Душегуб! Я никогда не предам память сестры и своих товарищей! Не стану таким же чудовищем, как ты. На этом свете или в посмертии я однажды заставлю тебя ответить за содеянное. Я…

Договорить не успеваю. Альдавиан оказывается рядом молниеносно, и его рука врезается в центр моей груди. Кости трескаются. Рвётся плоть. Дикая боль раздирает всё тело.

Силой удара меня отбрасывает в дальний край двора.

Сгруппировавшись в воздухе, я умудряюсь приземлиться на ноги, но спиной впечатываюсь в стену. По земле пробегает дрожь. Альдавиан приближается медленно, неторопливо огибая пруд.

— Ты сделал свой выбор, — произносит он. — Скажу честно, Рен, я расстроен. Думал, наконец нашёлся достойный претендент в мой ближний круг, где не нужно прятаться и скрывать свои тайны. Но теперь ты знаешь слишком много. Достаточно, чтобы поднять ещё одну шумиху. Поигрался — и хватит, пора отправляться на покой!

Он исчезает, но я не стою на месте. Активирую Шаг Пылающего Солнца и пускаюсь по двору, не оставаясь на одном месте дольше удара сердца. Следом за мной бьют яркие вспышки, мелькают напитанные Ки руки Императора. Я хожу по самой тонкой грани. Каждый взмах его кулака вызывает режущие порывы ветра, несколько ударных волн прочерчивают стены и землю трещинами, одна раскалывает ствол молодой сакуры.

Пока мы соревнуемся в скорости, я постепенно раскидываю по округе Оплетающий Побег, окутывая корнями весь двор. Растительность, подчиняясь моей мысли, выстреливает наперерез врагу, но покрытый небесным светом Император ускользает даже от самых хитроумных атак. Острые как бритва древесные лезвия не находят цели и тут же выгорают в ярком слепящем сиянии.

Длани Асуры распускаются словно лепестки лотоса. Пока Император продолжает уворачиваться, я нападаю на него. Раскалённые призрачные кулаки пронзают воздух, но всё так же не достигают цели. Альдавиан, уклоняясь, ловит одну из моих фантомных рук, сжимая её пальцами.

— Мальчишка, в тебе таится такой пугающий потенциал, а ты готов разменять его на нечто столь ничтожное, как месть? — в его взгляде мелькает надежда.

— Вот поэтому я никогда не встану на твою сторону. Ты говоришь о справедливости и защите людей, но сам забираешь жизни невинных детей ради продления собственного существования! Ты такое же чудовище, как и те демоны, с которыми сражаешься! Никто не вправе отнимать чистые и беззащитные жизни ради своей выгоды. Ты лицемер и мясник, прикрывающийся благими намерениями. Если для тебя цель оправдывает любые средства, то ты ничем не лучше тех, кого называешь врагами! Они, по крайней мере, не скрывают свою природу. Трупоеды, все вы чёртовы трупоеды!

Мои руки окутывает призрачное облачение, и шесть конечностей сливаются в единый удар, наполненный всеми моими эмоциями и неистовой яростью. Шквал атак обрушивается на Императора. Однако он стоит неподвижно, выставив перед собой ладонь. Лёгкое свечение формирует перед ним прочнейшую преграду, которую я не в силах пробить.

Чем сильнее гремят эфемерные конечности о щит противника, тем всё более скучающее выражение расползается по его лицу.

Корни поднимаются вокруг Альдавиана, сплетаясь в смертоносный клубок древесных лезвий, но он одним взмахом прерывает мою атаку, расщепляя все побеги в мелкую труху.

— Всё это так надоедливо… — звучит его голос, перекрывая рёв моих ударов.

Наполненный ненавистью крик рвётся изо рта, когда я наращиваю скорость.

Янтарные росчерки моих атак раскаляются добела, но меня сносит мощнейшей волной света. Император словно само солнце обращает на меня испепеляющий взгляд. Часть энергии мне удаётся блокировать, но Длани Асуры опадают, как лепестки цветка. Ударной волной меня впечатывает в стену, оставляя отверстие, повторяющее мой силуэт.

Император мгновенно оказывается рядом и несколькими точными ударами по узловым точкам лишает меня сил. Я ощущаю, как течение Ки по меридианам сбивается. Пытаюсь подняться, но ноги не слушаются.

В теле не осталось ничего кроме боли и ненависти.

На кулаке Альдавиана сгущается ослепительная энергия.

Далеко же я прошёл, но недостаточно…

Прости, сестрёнка.

Он замахивается, и последнее, что я слышу:

— Мне жаль, Рен…

Ядро Императора пылает словно полуденное солнце. Могучая аура обрушивается на противника, гася последние искры сознания. Губы Альдавиана едва шевелятся, повторяя:

— Мне действительно жаль…

Однако он не в силах нанести завершающий удар. Императора охватывает волнение, и он колеблется в решающий момент. Всего миг, но и этого довольно, чтобы отступить. Руки сами опускаются. Ещё недавно этот самозванец Рен, носивший личину Зено, невзирая на гнев и жажду мести за сестру, спас Альдавиана от заговорщиков, разоблачив подготовленную предателями ловушку. Возможно её силы хватило бы, чтобы если не убить, то тяжело ранить государя, а это само по себе могло подтолкнуть сомневающихся на открытый мятеж, усилив позиции изменников.

В сердце прожившего не одну сотню лет владыки пробуждаются давно забытые чувства. Грусть, сожаление, тоска? Нет, нечто иное, совсем чуждое — милосердие.

Альдавиан уже и не помнит, когда в последний раз испытывал подобное. Путь правителя Империи слишком далёк от таких проявлений эмоций. Но в этом могучем юноше он видит задатки истинного воина и огромный потенциал, который было бы преступным растратить впустую из-за мимолётной слабости вроде мести. Возможно, со временем Рен поймёт, но сейчас у Императора нет этого времени.

Угроза со стороны демонов слишком велика. Прежде даже Лорды были редкостью, а теперь впервые за сотню лет объявился новый Архидемон, и это, вероятно, лишь начало. Альдавиану нужны верные и преданные люди здесь и сейчас. И для этого у него припасена особая заготовка.

Император подходит к Рену и склоняется над поверженным противником. Прикоснувшись к его голове, Альдавиан активирует одну из тайных демонических техник, блокируя все воспоминания, способные настроить юношу против него. Увы, техника не настолько искусна, чтобы позволить государю изучить чужое прошлое, ведь создавали её для другого, но сейчас это и не нужно.

Память о недавних событиях меркнет и растворяется, уступая место новой версии, которую Император умело внедряет в разум Рена, заполняя образовавшиеся пробелы. Воздействуя на сознание, он восстанавливает сброшенный облик Зено, чтобы не вызывать подозрений у остальных солдат. Пусть пока это останется их маленьким секретом.

Закончив, Альдавиан приказывает страже доставить Рена в лазарет.

— Что произошло с ним, государь? — вопрошают воины, укладывая юношу на носилки. — Что передать лекарям?

— Видимо, сказываются последствия сражения — ещё не все раны зажили до конца. Возможно, в его теле остаётся демоническая отрава, — невозмутимо отвечает Император. — Передайте его моим личным врачевателям, пусть окажут ему наилучшую помощь и докладывают мне о ходе выздоровления.

— Будет исполнено, владыка! — стражники подхватывают Рена и спешно уносят прочь.

— Теперь всё будет иначе, Рен, — еле слышно произносит Альдавиан и возвращается к пруду.

Небольшие изменения в ландшафте двора не мешают ему вновь погрузиться в медитацию.

Я прихожу в себя с болезненным стоном. Обнаруживаю, что лежу на кровати в чистой, хорошо обставленной комнате. Помимо ложа здесь есть небольшой столик рядом со мной, а в углу — тумбочка, заставленная несколькими ярусами всевозможных склянок. Ещё я замечаю пару стульев со спинками, что большая редкость для военного быта. Такие обычно полагаются офицерам, но никак не сержантам.

Снова лазарет? Почему я здесь?

Осматриваю своё тело. Маскировка всё ещё на мне, хотя мне казалось, что я уже сбросил этот чуждый облик. И встаёт очень важный вопрос: зачем мне вообще нужна эта личина? Кажется, я хотел поквитаться с Зено?..

Попытки вспомнить приносят лишь страдания. Голова раскалывается, будто в ней взорвалась мощнейшая огненная техника. Всё пылает, но ответов нет, как глубоко бы я ни погружался в свои воспоминания. Очень странно, что я не могу восстановить в памяти столь важную информацию. С запоминанием у меня никогда не было проблем, скорее наоборот — я всегда считал это своей сильной стороной.

Тело ломит, а всю ночь меня терзали кошмары. Подробности ускользают, но я постоянно метался во сне, просыпаясь в полубреду. Надо мной склонялась женщина в белых одеждах. Я звал кого-то по имени, но вот только кого? Разум будто окутан туманом, и любая попытка что-либо вспомнить отзывается лишь пронзительной головной болью.

Так как же я всё-таки сюда попал?

Дверь приоткрывается, и в проёме показывается миловидная девушка. На ней белое ханьфу, выгодно подчёркивающее достоинства фигуры.

— Доброго утра, сержант, — она приветственно кланяется. — Как ты себя чувствуешь? Что болит?

Её мимолётная скромность сменяется напористостью и кучей вопросов. Параллельно с ними девушка начинает осматривать моё тело. Прикладывает ладони к обнажённой груди, делает какие-то пометки в своей книге.

— В целом всё хорошо, — выносит она вердикт. — Ты идёшь на поправку, но пока тебе рекомендован постельный режим. Наш повелитель настаивал, чтобы тебя не выпускали отсюда, пока полностью не окрепнешь.

— Откуда такая забота? — удивлённо смотрю на неё.

— О чём ты?

Мне всё кажется, будто происходящее — лишь сон. Может, я и впрямь сплю? Все эти проверки представлялись мне чушью, но на всякий случай я щипаю себя ногтями за кожу. Притуплённое чувство боли едва отзывается в голове. Странность на странности. Воспоминания вызывают даже судороги во всём теле, а естественные реакции так слабы.

— Ты упомянула Императора, — напоминаю я.

— Ах да. Тебя доставили в лазарет по приказу нашего повелителя. Ты потерял сознание, и у тебя открылись полученные раны. Ничего серьёзного, но лучше отдохнуть и набраться сил, — настойчиво продолжает она.

— Это я уже понял. Пока моя голова похожа на вечно звонящий колокол, отсюда я точно не выйду.

— Прекрасно. Кстати, с самого утра тебя дожидается один настойчивый офицер. Позвать его или сказать, чтобы пока не беспокоили? — она изящно поднимается с моей кровати и спешит к двери.

— Давай, — киваю в ответ.

Даже не буду пытаться угадать, кто там. Не хочу очередной порции мук. К боли я привычен, но истязать самого себя желания нет.

Вскоре на пороге показывается встревоженный Текору. Он входит в палату и, прикрыв за собой дверь, присаживается рядом на стул.

— С тобой всё в порядке, Рен? — хмурится друг. — После битвы ты чувствовал себя лучше. Неужели опять геройствуешь? Ещё не оправился от схватки с демонами, а новых подвигов захотелось, раз пошёл к самому Императору?

— Нет… он меня сам вызвал, — этот момент я помню хорошо, а ещё ощущаю, что испытывал сильное волнение перед этой встречей.

Вот только причину своей нервозности не могу восстановить. Слишком не похоже на меня. Я давно закалил и обуздал свои эмоции, да и Императора уже видел вблизи — он вручал мне награду.

— Так что там было на поле битвы? — спрашиваю я. — Голова будто в мутной воде искупалась. Напомни, что произошло.

— Тебе что, память напрочь отшибло? — возмущается Текору.

Видя моё смятение, понижает голос и продолжает уже спокойнее:

— Когда Император сошёлся с Архидемоном в битве, на поле воцарился настоящий хаос. Но ты в одиночку прорвался к нашему владыке и сдерживал натиск демонов, не давая им помешать поединку, пока не подоспело подкрепление.

С его словами в голове оживают образы, часть из которых кажется вполне реальной, но некоторые выглядят тусклыми, смазанными.

— Действительно так всё и было? — уточняю я.

В дверь стучат, и в комнату без приглашения врываются Райдо с Изааром. Игнорируя старшего по званию, что объяснимо нашей близкой дружбой, они бросаются ко мне. Когда накал страстей спадает, я и у них интересуюсь событиями последней битвы, пытаясь сложить эту головоломку воедино. Воспоминания неохотно встают на свои места, постепенно являя полную картину.

Я осторожно растираю виски.

— Зено, а ты знаешь, что стало с Торвальдом? — спрашивает Изаар.

Райдо качает головой, шикая на него.

— Он погиб? — произношу я, и Умник кивает.

На миг всё вокруг меркнет, и я ощущаю лишь гулкую пустоту, разверзшуюся в груди, но что-то не даёт мне покоя. Какой-то едва уловимый диссонанс. Почему известие о гибели северянина не стало для меня неожиданностью? Словно глубоко внутри я уже знал об этом, пусть даже не мог облечь это знание в слова.

Воспоминания вспыхивают в сознании жуткой мозаикой. Поле боя, залитое кровью. Крики, предсмертные хрипы, лязг стали. И посреди этого хаоса…

Голова взрывается болью, будто пронзённая раскалённым прутом. Я судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь удержаться за реальность, но видения накатывают безжалостным потоком.

Детали ускользают, не желая складываться в единое целое. Я силюсь ухватить ускользающую мысль, но неумолимая боль вновь затапливает разум, вышибая из колеи.

Пелена перед глазами рассеивается, и я вижу встревоженные лица друзей. Только сейчас я понимаю, что всё это время стискивал зубы, через силу проталкивая в лёгкие воздух.

— Ты как? — голос Райдо доносится словно издалека, приглушённый гулом крови в ушах.

Я мотаю головой, пытаясь прийти в себя. Липкий пот заливает лицо, во рту — привкус желчи.

— Извини, — хрипло выдавливаю я. — Просто… Торвальд… Не могу поверить, что его больше нет.

— Мы все потрясены, — мягко произносит Изаар. — Он был славным воином и верным другом.

— Как он умер?

— Во время последней битвы он тоже пытался пробиться на помощь Императору, но весь его отряд был истреблён демонами, — отвечает Райдо. — Большая потеря для нас. Ему ведь пророчили звание сержанта…

Мы ещё болтаем, но я немногословен. Больше слушаю, чем говорю. Рассказы друзей хоть как-то оживляют мою память, и происходит это не так болезненно, как когда я сам пытаюсь копаться в собственной голове.

Несколько дней я ещё остаюсь в лазарете, большую часть времени проводя в полудрёме и тщетных попытках восстановить ускользающие воспоминания. Моё сознание словно блуждает в густом тумане, где смутные образы и обрывки мыслей то появляются, то растворяются без следа.

Часы тянутся бесконечно долго, и я почти физически ощущаю, как время стекает по каплям, словно вода из треснувшей чаши. Я должен собрать эти капли, срастить осколки своей памяти, пока не стало слишком поздно. Но как это сделать, когда твой собственный разум восстаёт против тебя?

От бесплодных попыток болит голова, мысли путаются. Порой мне чудится, будто я брежу — явь и морок смешиваются в причудливом хороводе. Только упрямая воля и многолетние тренировки ещё позволяют удерживать рассудок на краю пропасти.

Все эти дни за мной пристально наблюдают, а сам Император интересуется моим здоровьем. Правда, узнаю я об этом от лекарей, с которыми, к счастью, быстро нахожу общий язык. Да и мне самому кажется, будто они всячески угождают мне. Вот только причин я понять не могу. Уж явно дело не в моём чине.

Тело постепенно исцеляется, а вот разум продолжают терзать сомнения и обрывочные кошмары. Просыпаться по ночам в холодном поту для меня становится нормой, чего раньше я за собой тоже не припомню.

Я вновь и вновь мысленно прохожу по знакомым тропам своей памяти, начиная с детства в Лесных Холмах и заканчивая последней битвой. Однако некоторые участки этого пути окутаны непроглядной тьмой, и всякий раз, пытаясь шагнуть туда, я испытываю сильный дискомфорт. Любые попытки отыскать истину в собственном расколотом сознании отзываются лишь головными болями и смятением.

В довершение всего у меня появляется стойкое ощущение, что за мной постоянно приглядывают. И почему это происходит, мне тоже не понятно. Личные лекари Императора навещают меня почти каждый день, что вызывает лишь тревогу. Не припомню, чтобы кому-то оказывали подобную заботу. С чем это связано? Неужели Император так высоко оценил мой вклад в последнее сражение?

Ночь окутывает лазарет душным покрывалом, и в этой тишине мои мысли обретают пугающую резкость и ясность. Стоит лишь смежить веки, как реальность ускользает, а на её место приходят образы, от которых кровь стынет в жилах.

В своих снах я вижу поле боя, залитое кровью и усеянное искорёженными телами. Вижу трупоедов, в чьих глазах пылает неутолимая жажда разрушения. Слышу крики боли и ужаса соратников, от которых волосы встают дыбом.

Самое же страшное — это осознание, что всё это мне знакомо. Что я уже был здесь раньше, среди этого кошмара наяву. И какая-то часть меня до сих пор блуждает в этой преисподней, не в силах выбраться.

Я мечусь по липким от пота простыням, силясь вырваться из липкого кокона ужаса. Но сны держат крепко, утягивая всё глубже в зыбкую трясину подсознания.

Вот передо мной мелькает чьё-то лицо — смутно знакомое, искажённое мукой. Губы шевелятся, силясь произнести нечто важное, но я не слышу ни звука. Лишь раздирающая сердце мольба во взгляде, обращённом в пустоту.

А вот я стою над телом поверженного врага, и горячая кровь струится по моим рукам. Только вместо торжества победы я ощущаю мертвенный холод и всепоглощающую пустоту.

Чьи-то голоса шепчут в темноте — обрывки фраз на грани слышимости. Обвинения? Предостережения? Мольбы о помощи?

Я просыпаюсь в холодном поту, судорожно хватая ртом воздух. Сердце колотится так, что, кажется, вот-вот проломит грудную клетку. Лихорадочно озираюсь по сторонам, силясь отделить явь от очередного кошмара.

Постепенно осознание реальности возвращается. Вот очертания лазарета, слабо освещённого предрассветными сумерками. Тихое дыхание других раненых офицеров за стеной. Специфический запах целебных снадобий. Я здесь. Я жив. Легче от этого не становится. Стоит вновь погрузиться в сон, и кошмары вернутся.

Кто-то, должно быть, услышал мои стоны — у постели возникает обеспокоенное лицо целительницы. Она проверяет повязки, осторожно касается моего лба прохладной ладонью. Что-то спрашивает — кажется, о самочувствии.

Я лишь мотаю головой, пытаясь изобразить слабую улыбку. Не стоит пугать бедную девушку своими терзаниями. В конце концов, это мой бой — и его придётся выдержать в одиночку.

Лекарка уходит, а я безвольно откидываюсь на подушку. В висках пульсирует глухая боль — то ли отголосок пережитого недавно, то ли предвестие грядущих испытаний. Тяжело вздыхаю и закрываю глаза. Здесь и сейчас я бессилен что-либо изменить. Остаётся лишь попытаться урвать ещё час-другой беспокойного сна и надеяться, что утро принесёт хоть какую-то ясность.

На следующий день, после очередного сеанса бесплодных попыток восстановить память, когда боль в висках становится почти нестерпимой, дверь в мои покои тихо открывается. На пороге стоят Текору, Райдо и Изаар — лица друзей выражают искреннюю тревогу и сочувствие.

— Как ты? — спрашивает Текору, подходя ближе. — Лекари говорят, ты почти не ешь и плохо спишь. В чём дело?

Я пытаюсь изобразить беззаботную улыбку, но, судя по реакции друзей, выходит не очень убедительно.

— Голова раскалывается, — признаюсь я. — Воспоминания путаются. Чем сильнее стараюсь их ухватить, тем больше они ускользают.

Смуглокожий Изаар хлопает меня по плечу.

— Не перенапрягайся так, — говорит он. — После такой заварухи немудрено, что мозги набекрень.

— Не пытайся разгрести всё в одиночку, — добавляет Райдо. — Мы же братья по оружию, забыл?

Их слова действуют на меня успокаивающе. Впервые за долгое время я чувствую, что не один. Что у меня есть надёжные товарищи, готовые поддержать.

— Спасибо, — вздыхаю я. — Не знаю, что бы без вас делал.

— Давай без соплей, — ворчливо обрывает меня Умник.

Мы общаемся больше часа, и когда они уже собираются уходить, я откидываюсь на подушки, чувствуя опустошённость. Разговор не принёс озарения, не вернул утраченные фрагменты, но, по крайней мере, я больше не ощущаю себя потерянным в лабиринте собственного разума.

— Ничего, — подбадривает меня Текору. — Не всё сразу, Зено. Что-нибудь придумаем. Не зря же мы доблестные, мать его, гвардейцы, а?

— Точно, — отзываюсь я, чувствуя, как губы невольно кривятся в подобии улыбки. — Гвардейцы своих не бросают.

Через несколько дней я возвращаюсь к службе, однако пока мне поручают лишь самые простые задания. Всё ещё будучи адъютантом командира гвардейского батальона, я должен разбираться с документацией, приказами и прочей бюрократией. Вот только самого командира на месте до сих пор нет. Старшего лейтенанта Бароса на эту должность ещё не утвердили. Обязанностей у меня немного, но они хотя бы помогают отвлечься.

Император Альдавиан восседает на своём походном троне, всем своим видом излучая ауру непоколебимой уверенности и силы, но глубоко под безупречной маске власти образовались едва заметные трещины.

В глубине тёмных глаз владыки тлеет странный огонь — не то затаённое торжество, не то отблеск мучительных сомнений. Альдавиан медленно барабанит пальцами по подлокотнику, погружённый в раздумья.

Мысли его неизменно возвращаются к Рену — юному воину, в котором Император сумел разглядеть невероятный потенциал. Потенциал, который необходимо взрастить и направить в нужное русло. Сделать из строптивого парня грозное и послушное оружие.

И всё же где-то на краю сознания назойливо скребётся червячок сомнения. Правильно ли он поступил, применив к талантливому адепту запретную технику подавления памяти? Не перегнул ли палку, стерев из его разума столь многое?

Альдавиан безжалостно давит эти мысли. Он давно усвоил, что на пути к высшему благу нет места сантиментам. Ради сохранения Империи, ради победы над демонами он готов принести в жертву что и кого угодно. Даже собственную человечность — если потребуется.

И всё же необъяснимая тревога точит его изнутри. Что, если Рен сумеет как-то преодолеть ментальные блоки? Вспомнит то, чего не должен? Сумеет ли Император вовремя это распознать и принять меры? Не лучше ли было сразу избавиться от него?..

Эти вопросы не дают Альдавиану покоя. Он привык всё просчитывать на десять ходов вперёд, но с этим деревенщиной непредсказуемых факторов слишком много. Слишком силён его дух, слишком ярок внутренний огонь.

Владыка заставляет себя расслабиться. Он слишком долго шёл к своей цели, чтобы позволить страхам и сомнениям сбить его с пути. Он сделал ставку на Рена — и теперь обязан довести игру до конца.

Однако где-то в глубине души, в самых тёмных её закоулках, которые Альдавиан так тщательно запирает от самого себя, всё же прорастает крохотный росток раскаяния. Росток, которому никогда не суждено пробиться к свету.

Император неспешно поднимается с трона и подходит к столу, на котором разложена огромная карта Империи. Его взгляд скользит по извилистым линиям границ, по миниатюрным флажкам, обозначающим позиции войск. Вскоре они придут в движение, чтобы начать контратаку против демонов. Пора нанести удар по вражеским землям и показать им, что человечество сильно, как никогда.

Альдавиан стискивает зубы. Пути назад нет. Он слишком многим пожертвовал, чтобы отступить сейчас. И если для воплощения его замыслов потребуется исковеркать ещё одну судьбу — что ж, таков необходимый риск.

Император поворачивается к застывшему в ожидании приказов сержанту:

— Пригласи ко мне Зено из Кровавого Моря. У меня для него есть особое поручение. Пусть явится незамедлительно!

Глядя вслед удаляющемуся гвардейцу, Альдавиан чувствует, как губы помимо воли сжимаются в тонкую линию. Шестерёнки грандиозного механизма его замысла пришли в движение. Осталось лишь надеяться, что Рен станет той самой деталью, которая обеспечит его безупречную работу.

Император снова опускается на трон, готовясь к неизбежной встрече. В его душе бушует ураган противоречивых эмоций, но внешне он абсолютно невозмутим. В конце концов, умение скрывать истинное лицо — первое, чему учится любой правитель.

После битвы город напоминает разворошенный муравейник. По улицам снуют люди, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка в царящем вокруг хаосе. Они сбиваются в группы, передавая друг другу указания, распределяя обязанности.

Воздух всё ещё наполнен едкой гарью и металлическим привкусом крови. Дым от недавних пожаров лениво стелется по мостовой, цепляясь за ноги прохожих. Тут и там видны следы ожесточённых сражений — обломки зданий, обугленные балки, брошенное в спешке оружие.

И всё же люди не позволяют себе предаваться унынию или страху. Они слишком хорошо понимают, что сейчас на счету каждая пара рук. Нужно успеть залатать бреши в стенах, убрать завалы, позаботиться о раненых. И подготовиться к новым испытаниям, которые неизбежно грядут.

Среди всеобщей суеты особенно выделяются гвардейцы. Облачённые в потрёпанные, покрытые копотью и кровью доспехи, они представляют собой одновременно внушающее и жалкое зрелище.

Эти люди прошли через ад и выстояли. Они видели, как их товарищи гибли под ударами демонических тварей. Слышали предсмертные крики тех, кого не успели спасти. И теперь в их сердцах пылает жажда отмщения, затмевающая усталость и боль.

Я вижу, как командиры раздают приказы, стараясь привести подчинённых в боевую готовность. Как солдаты проверяют оружие, поправляют повязки на заживающих ранах, делятся скупыми шутками, чтобы подбодрить друг друга. В их действиях нет ни капли былой расслабленности — лишь собранность и мрачная решимость.

Империя вздрогнула под ударом невиданного врага, но не сломалась. И теперь её защитники готовы биться до последнего вздоха, лишь бы не допустить повторения случившегося.

Я невольно вновь проникаюсь уважением к этим людям. К их несгибаемой воле, к готовности жертвовать всем ради высшей цели. Мне нравиться быть с ними и ощущать частью чего-то большего, того что хранит нашу Империю от любого зла, как внутри, так и снаружи. И в то же время меня грызёт горькая мысль: скольких из них я вижу в последний раз? Кто из этих суровых, закалённых боем воинов падёт в следующей схватке, став ещё одним бездыханным телом на залитой кровью земле?

От этих размышлений на душе становится тяжело. Слишком свежи ещё воспоминания о недавних потерях. О друзьях, которых уже не вернуть. О Торвальде, чей жизненный путь оборвался так внезапно и несправедливо.

Я заставляю себя отринуть скорбные мысли. Сейчас не время для скорби. Мёртвых не вернуть, но живые нуждаются в нашей силе и решительности. Мы должны продолжать биться — за них, за Империю, за тех, кому ещё только предстоит родиться в этом мире.

Моё дело — сражаться. За этим ведь и вступил в Гвардию. Защищать тех, кто не может постоять за себя сам. И верить, что однажды все наши жертвы, вся пролитая кровь и пот обретут смысл.

Ведь если не верить в это — то ради чего вообще продолжать бороться?

Пробираясь через потрёпанный, но всё ещё бурлящий жизнью город, я наконец выхожу к дому городского совета. Здесь меня ожидает наш повелитель, и чем ближе я подхожу к этому месту, тем сильнее на меня накатывает смятение. Во мне одновременно борются желание увидеть Императора и… Что-то ещё, затаившееся за пеленой моего расколотого сознания. Вся моя интуиция подсказывает, что ответ, несомненно, скрывается за этими стенами.

Стража пропускает меня внутрь, а в холле встречает один из советников Императора. Обменявшись поклонами в соответствии с нашим статусом, мы безмолвно следуем к владыке.

Через минуту оказываемся в небольшом зале для приватных бесед. Император стоит в одеждах, простых на вид, но вышитых золотом. При взгляде на него мою голову пронзает боль, но я стараюсь не подавать виду, сохраняя бесстрастное выражение лица. В конце концов, не пристало сержанту гвардии показывать свои слабости, а раз сам Император отправил меня в лазарет, то может сделать это снова.

Однако с каждым шагом мне становится всё труднее идти. Тьма в моей голове швыряет обрывки разрозненных воспоминаний, словно искры над костром в беззвёздную ночь. Крупицы чего-то большего. На краткий миг перед глазами встаёт лицо Торвальда, кричащего мне что-то в разгар битвы. И на этом…

— Рен, — вырывает меня из мрака голос Императора. — Всё в порядке? До меня дошли известия, что ты исцелился телесно, но тебя терзают кошмары.

Осведомленность Альдавиана не удивляет меня, но всё сильнее мучает вопрос: «Почему я?» Возможно, сейчас я и получу на него ответ.

— Повелитель, — усилием воли я загоняю наваждение обратно в глубины подсознания. — Выдался тяжёлый день.

Мой провожатый так же незаметно испарился.

— Неужто бумажная волокита настолько утомительна? — в голосе Императора слышится едва уловимая насмешка.

— Ещё как. Лучше бы на учения или в бой, а то голова пухнет от этих форм в трёх экземплярах, — потираю я затылок. — Давайте зашлём пяток чиновников к демонам? Либо бюрократы парализуют им все процессы своей отчётностью, либо отравят бедолаг-трупоедов, угодив им в желудки. Готов поспорить, через неделю всё Подземное Царство будет завалено формулярами.

Собеседник издаёт короткий смешок, на миг утратив серьёзный и величественный вид.

— Именно поэтому я тебя и вызвал. Не бойся, подойди ближе, — жестом он приглашает меня к столу, на котором разложена карта нашей Империи.

С каждым шагом чувствую странное воодушевление. Хотя почему «странное»? Это нормально испытывать подъем духа при встрече с владыкой, благодаря которому до сих пор существует наша держава. Боюсь и представить, что бы произошло, случись с ним какая-либо беда!.. Аранг всемогущий, пускай он правит ещё многие столетия!

Стоит мне увидеть фигуры, обозначающие расположение войск на карте, как меня охватывают совсем иные мысли, а в груди разгорается пламя. Я жажду поскорее покончить с отродьями, чтобы почтить память Торвальда и павших братьев по оружию.

Император наблюдает за мной, и, уловив мой взгляд, произносит:

— Рен, ты рвёшься в битву на поле брани, но тебе предстоит новая миссия несколько иного рода. Мне нужны твои особые таланты для этого дела. И Карисса, и Кантор очень лестно отзывались о тебе в деле выявления врагов, проникших внутрь крепости. В кратчайшие сроки ты сумел выследить и ликвидировать Перевёртышей с поразительной эффективностью.

— Что я должен сделать, Император? — уточняю, подняв глаза от карты. — Насколько мне известно, грядёт полномасштабное наступление на позиции врага, и я хочу принять в нём участие.

Господин берёт одну из фигурок солдата, стоящую на краю стола, и переставляет её в столицу.

— Сражений будет ещё предостаточно. Неужели ты думаешь, что одной битвой мы закончим войну? Уж на твою долю демонов точно хватит, — улыбается он. — Сейчас мне мне нужен человек, способный позаботиться о нашем тыле.

— Почему именно я? — пытаюсь я понять выбор Альдавиана. — Я далеко не самый могучий среди ваших бойцов, да и влияния в столице у меня немного, особенно в свете моего простого происхождения. Скорее уж наоборот.

— На то есть несколько причин. Первое, среди моих доверенных людей лишь ты обладаешь способностью к маскировке столь высокого уровня.

Мне очень лестно слышать, что я вошёл в круг приближённых к Императору. Хоть и не до конца уверен, когда это произошло. А, да, после того происшествия на военном совете и позже, когда вместе с Текору помог уничтожить мятежников генерала Райнато.

Император меж тем продолжает, обходя стол по кругу.

— Чистку я планировал провести уже после завершения кампании, однако у заговорщиков были иные планы. Вот только ты успешно сумел им помешать. Это вторая причина, по которой я выбрал тебя. Видимо, у тебя нюх на предателей, — обходя стол, он задевает часть фигур из боевых построений, словно намекая на падших изменников родины.

— Рад служить, господин, — спокойно отзываюсь я.

— Итак, слушай меня и слушай внимательно. От этого будет зависеть как успех нашей компании, так и судьба всей Империи. Недавно одному из Теней удалось раздобыть ценные сведения. Противники моего правления сплелись в противоестественный клубок, и мы, в лучшем случае, затронули лишь его верхушку. Но эта яма со змеями куда глубже, сынок. Помимо аристократии и нечистых на руку чиновников, в подготовке переворота оказалась замешана ещё одна сомнительная организация — Братство Охотников.

— Наёмные убийцы. Слышал о них и даже имел с ними дело, — припоминаю я.

— Тем лучше, — Император протягивает руку к центру стола и убирает фигуру, зажимая её в кулаке. — Теням удалось выяснить многое, пока мы не утратили связь с нашим агентом. Прошло около двух недель с его последнего отчета, и с тех пор он исчез. Скорее всего, агента раскрыли и устранили. Ему удалось узнать, что оставшиеся заговорщики, коих, к сожалению, немало, собирают силы для нового покушения и переворота. Братство тесно с взаимодействует с этой повстанческой группировкой, отправив нескольких убийц из своих рядов к Чёрным горам на подмогу предателям.

Прекрасно помню этих мерзавцев. Благодаря их пению удалось узнать о том, что задумал Райнато и успеть на помощь Императору.

— Я не до конца понимаю, почему бы этим не заняться Теням, если им уже удалось внедриться в ряды предателей? — задаю вопрос, подняв глаза на Императора. — Всё это звучит как работа ровно по профилю тайной полиции. Разве так не будет проще? А я принесу больше пользы здесь, на фронте.

— Во-первых, Рен, Теням есть чем заняться. Они продолжают вычищать ряды явных мятежников среди знатных кланов, число которых растёт день ото дня. Во-вторых, у меня есть подозрение, что отступники проникли даже в эту закрытую структуру. Иначе каким образом они смогли раскрыть тайного агента? Нет, мне нужен тот, кто не имеет никаких связей ни с аристократическими родами, ни с Тенями. Мне нужен тот, кому я могу железно доверять. Тот, кто проникнет в самое вражеское логово и вскроет его изнутри.

Пальца Альдавиана с хрустом смыкаются в кулак, словно сокрушают сердце невидимого противника.

— Твоя миссия — внедриться в среду этих наёмных убийц и выяснить все подробности. Действительно ли чиновники и аристократы как-то связаны с Братством и повстанцами? Сперва разузнай все детали, а уже потом вырви сорняки с корнем. Учти, что ты будешь действовать практически в одиночку и о тебе не будет знать никто кроме меня и главы Теней. Твоя анонимность — залог твоей безопасности. Однако совсем без подмоги ты не останешься. Поддержку тебе окажет один из наших лучших агентов. Он зарекомендовал себя ликвидацией угрозы в охваченном демонической скверной далёком монастыре, но даже он не будет знать, кто на самом деле скрывается за твоей маскировкой. Поэтому, как только покинешь пределы лагеря, смени личину. Зено доблестно сражался, но он погиб от рук Тенеплётов, тайком проникших в город после недавнего сражения. Ты всё понял?

Мне остаётся только кивнуть. Зено умер, да… Он позволил мне попасть на запад и вступить в Гвардию. Присоединиться к Императору и сражаться под его началом. То, о чём я так долго мечтал…

Альдавиан поднимает карту и достаёт из-под неё конверт. На нём красуется императорская печать, а бумага пропитана мощнейшей духовной энергией.

— Откроешь по прибытии в столицу, так сможешь связаться с главой Теней. Подробные инструкции получишь на месте, — неожиданно он хлопает меня по плечу совсем как когда-то отец. — Я вверяю будущее нашей Империи тебе, сынок. Раскрой все нити нового заговора. Пока мы здесь сражаемся с демонами, прикрой наш тыл и защити державу от изменников. Твоя миссия строго секретна. В пути соблюдай максимальную осторожность и избегай любого внимания к своей персоне. Будь бдителен, не доверяй никому и действуй решительно, полагаясь лишь на собственное суждение.

— Когда мне отправляться? — уточняю я.

— Незамедлительно, Рен. Действуй! Считай это моим личным экзаменом! — напутствует меня Император. — Пройдёшь его, и займёшь своё место по праву рядом с моим троном, — уже не глядя на меня, он разворачивается и шагает к походному трону.

Я выхожу из зала воодушевлённый, однако странные чувства не покидают меня. Чем дальше я отхожу от владыки, тем яснее становится моя голова. И почему он называл меня по имени? По моему настоящему имени… Вроде бы об этом секрете знал только Текору.

Точно! Я же открыл ему истину, когда он спас мне жизнь, излечив от смертельного ранения, полученного в схватке с Лордом-Ловчим. Просто не мог больше смотреть господину в глаза и врать. Он был милостив, полностью подтвердив свою репутацию…

На выходе меня уже поджидает один из сержантов личной гвардии Императора. Крепко сбитый мужчина с широким подбородком и щербатой улыбкой приветливо встречает меня.

— Зено, пойдём, я помогу тебе собраться в дорогу, — его рука виснет на моей шее, словно удавка.

— Я хотел бы повидаться с друзьями перед отправкой.

— Извини, но не положено! — хрипло бросает он. — Не знаю, что там у тебя за миссия, мне это знать не положено, зато насчёт своей задачи сомнений нет. Выдать тебе на конюшне наших лучших скакунов. А друзья твои всё узнают, не переживай. У тебя ж задание от самого Императора! Даже мне такая честь выпадает нечасто, а я в его личной гвардии без малого полтора десятка лет.

Сопротивляться бессмысленно. Иначе это будет нарушением приказа. Приходится смирить эмоции и отправиться вместе с этим здоровяком. Краем глаза замечаю, что сзади нас сопровождают ещё несколько человек.

На конюшне я получаю увесистый кошель с монетами на дорожные расходы и карту окрестных земель с уже проложенным маршрутом. Сержант продолжает сипло объяснять детали:

— Быстрый путь в столицу сейчас только один. Домчишься до безопасных территорий, не затронутых войной, и сразу же отправляйся вот сюда, — он тычет пальцем в карту. — Шанчу, небольшой портовый городок. Там наймёшь шустрый корабль и по реке живо доберёшься до сердца Империи.

Пока я проверяю снаряжение выданного мне коня, сержант ненадолго покидает меня, но у входа остаются стоять двое солдат. Вскоре он возвращается с мешком в руках.

— Вот, отобрал… — прочистив горло, он поправляется, — подобрал для тебя кое-какую одёжку. Переоденься. Воин, разгуливающий в солдатских доспехах, привлекает слишком много внимания.

Он также передаёт мне меч. Духовный металл высокого качества, не уступающий моим кастетам. Пусть клинок мне и непривычен, но для создания образа лишним не будет. В конце концов, одинокий безоружный путник — слишком большой соблазн для многих.

Закончив с приготовлениями, я седлаю своего скакуна. Седло на лошади неброское, да и сам я сейчас смахиваю в лучшем случае на гонца или странствующего воителя. На мне простая одежда, не вся даже по размеру, но выбора особо и не было. Такое чувство, что сержант просто стащил последние портки у кого-то из солдат. Довершает образ потрёпанный ветрами и временем плащ с капюшоном.

Слегка пришпорив коня, я выезжаю из конюшен. Духовное животное, чувствуя мою силу, ведёт себя спокойно и покорно. К моему сопровождению, помимо сержанта, присоединяется ещё десяток бойцов. В таком составе меня провожают до обрушившейся во время осады стены. Её уже успели залатать, но, применив земляные техники, мне открывают проход.

Направив коня прочь от городских стен, перехожу на размеренную рысь. Бросаю последний взгляд назад, мысленно прощаясь с друзьями, оставшимися за крепостными воротами. Странное чувство охватывает меня: несмотря на предстоящую разлуку, в голове словно проясняется. Возможно, именно этого мне и не хватало? Неужели война настолько глубоко проникла в мой разум, что лишь расставание способно очистить его?

Встречный ветер хлещет по лицу, приятно холодя кожу. Я не позволяю себе погрузиться в тяжелые думы, напротив, отгоняю их прочь, наслаждаясь каждым мгновением этой поездки. Для самокопаний ещё будет время, а сейчас…

Пришпорив коня, я перехожу на стремительный галоп. Впереди меня ждет дальняя дорога, полная неизвестности и, возможно, новых открытий. Пусть ветер развеет мои тревоги, а бег коня унесет прочь от прошлого, навстречу неизведанному будущему.

На пути к линии фронта мне не встречается ни единой живой души. Несколько дней проходят в тягучих раздумьях. Постепенно мысли приобретают стройность и ясность, словно очищаясь от мутной пелены. Воспоминания о судьбоносной битве с Архидемоном всплывают в памяти, обретая четкость и объем.

Хоть мне и не довелось скрестить клинок с исчадием бездны, я стал свидетелем неукротимой мощи нашего Императора. Сердце преисполняется гордостью от осознания, что я сражаюсь под его предводительством. А теперь мне выпала честь послужить владыке, выполняя его личное поручение. Нужно приложить все силы, дабы оправдать оказанное доверие.

И все же в закоулках моей памяти еще таятся темные провалы, будто покрытые густым туманом. Ничего, со временем я распутаю все узлы прошлого. А пока стоит сосредоточиться на порученной миссии.

Убедившись, что вокруг ни души, я сбрасываю личину Зено и в точности выполняю инструкции Альдавиана, создавая новый облик. За основу беру черты лица нескольких бойцов из своего взвода — от одного карие глаза и густые брови, от другого — нос с горбинкой и острые скулы, от третьего — рост и телосложение. На выходе получаю довольно неприметного человека, которого, впрочем, нельзя назвать уродливым. Такого можно встретить и в лавке коробейника, и в придорожном трактире.

Во время редких привалов перекусываю собранными мне в дорогу запасами — вяленым мясом, сыром, хлебцами и овощами, которые стоит доесть до того, как они испортятся. После трапезы неизменно перехожу к практике боевых техник, неустанно оттачивая каждое движение. Однако расходую Ки весьма умеренно, дабы не привлечь внимание демонов. Медитации же помогают успокоить воспаленный разум и обрести внутреннюю гармонию.

Духовный скакун, свыкшийся с новым всадником, покорно несет меня вперед. Закаленный в многодневных переходах, он почти не ведает усталости. Этим я и пользуюсь, сводя отдых к необходимому минимуму — всего три-четыре часа сна в сутки. Ведь в седле едва ли устанешь.

Линию фронта пересекаю, руководствуясь картой. На ее обороте начертаны предельно четкие инструкции касательно обходного пути и точного времени, когда можно проскользнуть незамеченным. Дождавшись темноты и улучив момент между патрулями, покидаю затронутые войной земли, углубляясь в густые леса. Спешившись, веду жеребца под уздцы прочь от опасной границы. Убедившись, что нас не заметили, вновь вскакиваю в седло.

Выбравшись на тракт, неуклонно следую намеченному курсу. До портового городка Шанчу остается всего несколько дней пути, которые пролетают незаметно.

Здесь, в тылу, даже воздух кажется слаще и чище, не отравленный удушливой тяжестью близкой угрозы. И все же порой на глаза попадаются зловещие приметы — увядающие деревья, пожухлая трава и иссушенные клочки земли, более уместные в бескрайних степях или безжизненных пустошах. Эти картины словно возвращают меня на испепеленные поля сражений.

Я чувствую, как сама почва родной Империи начинает пропитываться скверной, источаемой полчищами демонов. Она страдает и стенает. Погружая корни своего естества в глубины земли, я обретаю подтверждение мрачным догадкам. Несомненно, здесь побывали исчадия бездны. Видимо, об этом и упоминали донесения офицеров — о случаях прорыва врага на мирные территории. Остается лишь уповать, что неприятель нашел здесь свою погибель.

В немногочисленных деревнях и крохотных городках я ненадолго останавливаюсь, дабы подкрепиться в местных харчевнях. Желудок настойчиво требует чего-то посущественнее вяленого мяса и сухарей, и я не вправе ему отказать. Заодно удается разузнать последние новости и слухи.

Здешним жителям приходится нелегко. Бежать им некуда, да и незачем — те, кто жаждал покинуть родные места, давно уже это сделали. Население поредело, но оставшимся приходится нести на своих плечах все тяготы войны. Бремя снабжения армии ложится на эти земли особенно тяжким грузом.

До моих ушей даже доходят истории о бесчинствах некоторых солдат. Впрочем, я знаю, что государь решительно взялся за очищение рядов от предателей и изменников по всей Империи. Хочется верить, что это принесет порядок и в войска. Будь эти провинившиеся вояки здесь, я бы лично преподал им урок дисциплины, но сейчас все резервы стягиваются к Черным Горам. Владыка готовит решающий поход против полчищ демонов.

Шанчу намного крупнее всех виденных прежде селений. Похоже, многие из тех, кто покинул родные места, осели здесь. А кто-то, быть может, пустился дальше по реке в поисках нового дома — вплоть до самой столицы.

Я неспешно брожу по людным улицам портового города. Несмотря на обилие народа, отголоски войны то и дело звучат в обрывках разговоров. Впрочем, большинство поглощено своими повседневными заботами.

Проходя мимо доски объявлений, невольно цепляюсь взглядом за потрёпанную листовку с портретом человека, удивительно похожего на меня самого. Угрюмая и неумело нарисованная физиономия глядит искоса, будто художник намеренно пытался придать ей устрашающий вид, но вместо этого вышло нечто уродливое.

А почему меня разыскивает стража?..

Воспоминание резко обретает чёткость, демонстрируя залитого кровью пожилого мужчину.

Правильно, я же нагрешил, когда убил того мздоимца-чиновника Харисса в столице… Он приворовывал средства, направленные на снабжение доблестных Теней. Импульсивность, даже глупость, но я не смог пройти мимо. Заставил его ответить за всё, и вот результат… К счастью, после нашего откровенного разговора государь обещал снять с меня все обвинения. Нужно только выполнить его поручение, делом доказав, что я достоин прощения.

Рядом с доской обнаруживается таверна, а возле нее — шумный забулдыга крайне сомнительного вида, чей запах ничуть не уступает жалкому облику. Он назойливо пристает к двум дамам. Сами женщины тоже выглядят порядком потрепанными жизнью, но все же намного опрятнее своего навязчивого собеседника.

Их длинные одежды искусно разрезаны в нужных местах, позволяя как скрыть, так и продемонстрировать отдельные элементы внешности — явно, чтобы набить себе цену. Этот прием выдает в них жриц продажной любви. Впрочем, даже они не заслуживают столь назойливого общества.

— Да говорю же, есть у меня деньги! — выпивоха старательно обшаривает карманы, не пропуская ни единого. — Щас, девки, погодите! Я хорошо заплачу!

— Эй, приятель, — окликаю я его, приближаясь с листовкой, зажатой в моей руке.

Бродяга оборачивается, мигом ощетиниваясь.

— Это ты мне, оборванец⁈ — угрожающе стискивает он кулаки.

Да уж. «Голодный тигр смеётся над тощим волком», как говорила моя матушка.

На себя бы посмотрел для начала.

— Уважаемый, — улыбаюсь я, изо всех сил стараясь дышать пореже.

Амбре, исходящее от собеседника, крепчает с каждым моим шагом, и это отнюдь не аромат полевых цветов.

— Ответь на пару вопросов, а я подкину монет.

Для пущей убедительности многозначительно похлопываю по увесистому кошелю на поясе. Большую часть денег я предусмотрительно спрятал в кольцо-хранилище, оставив лишь самую малость.

— А, вон оно че, — расплывается гуляка в довольной ухмылке. — Чего надо-то? Я тут местный, меня многие знают. Баном кличут. А ты сам-то кто будешь? Чего хотел?

Небрежно роняю какое-то простецкое имя, автоматически закрепляя его в памяти.

— Ясно. Так чего хотел-то? — не унимается он.

Молча протягиваю ему смятую листовку, а сам отворачиваюсь, лишь краем глаза следя за реакцией. Женщинам тем временем жестом показываю, мол, проваливайте. Те только рады такому повороту. Напоследок стрельнув в меня многообещающими взглядами, ночные бабочки тут же испаряются.

— Кто это? — звучит мой вопрос, едва они скрываются из виду.

Цель простая — понять, насколько хорошо моё имя засветилось в окрестных землях, и что известно горожанам.

— А, дык это ж какой-то бандит, — хмыкает Бан. — Глянь, даже цена за его голову назначена. Ну чё, помог я твоему делу, так это… не забудь задобрить, — тянет он свободную руку за наградой.

Я чуть выпускаю свою ауру, подходя ближе. Нависаю над забулдыгой, меряя его совсем иным взглядом. Слов не требуется — Бан мигом меняет тон, с опаской пятясь назад.

— Прошу прощения. Вы ж это… из практиков, — кланяется он, разве что не распластываясь ниц. — Тот парень на листовке вроде как из столицы, лиходей знатный. Говорят, шороху навел будь здоров. Чинушу какого-то лютым образом прикончил, вот и объявили в розыск. Но то уже старые вести. Намедни глашатай объявлял, что изловили его, наконец. Стражники все листовки пооборвали, а эта, видать, затерялась меж других бумаг. Господин, а вы, часом, не по его душу?

Киваю, подтверждая догадку:

— Точно. Видел похожего малого давеча, а тут как раз листовка подвернулась. Хотел малость подзаработать, — отмахиваюсь небрежно.

Во взгляде забулдыги плещется неприкрытый страх.

— Так я это… могу еще чем услужить, или дозволите откланяться? — тянет он губы в заискивающей ухмылке, обнажая гнилые зубы.

Лучше бы не улыбался вовсе.

— Нужна быстроходная лодка до столицы. Знаешь кого из местных, кто готов отчалить прямо сейчас?

Бан расплывается пуще прежнего, словно силясь ухмылкой достать до ушей:

— О, господин, вы по адресу! Я же грузчик портовый. Знаю тут не то что капитанов — каждую крысу в доках! Провожу вас, а уж насчет благодарности…

Небрежно швыряю ему луник — мельчайшую из монет в моем кошеле. Вот уж не думал, что придется потратить всю медную мелочь в дороге. Ловко поймав серебряный полумесяц, Бан прячет его в недрах своего тряпья.

— Пойдемте, господин, мигом вас провожу! — заискивающе кланяется он, призывно маня за собой.

— Какой я тебе господин? — холодно обрываю его. — Зови просто по имени. Веди в порт, и без фокусов.

— Как скажете! Прошу за мной. Я проведу вас самым коротким путём в самое сердце нашего города. — Бан резво семенит впереди, указывая дорогу.

По пути мне на глаза попадается лавка алхимика, в которую стоило бы заглянуть, да только подожду до столицы. Есть у меня на примете пара мест, которые давно хотелось посетить. Жаль, вспоминаются далеко не все. Опять перед мысленным взором клубится непроглядный мрак. Ну да ладно, на месте разберусь.

Бан трещит без умолку, развлекая россказнями да байками. Ненавязчиво направляю разговор в нужное русло, выспрашивая об обстановке в городе да вестях с фронта. Мой спутник горячо расхваливает Императора и не скупится на громкие слова о наших недавних успехах в боях с демонами. Простой люд пока не знает о сокрушительном поражении Архидемона, и к лучшему. Незачем сеять панику попусту. Тени уж проследят, чтобы лишние сведения не просочились.

Наругавшись всласть с капитанами мелких суденышек, Бан наконец находит подходящего. Услуги посредника мне больше ни к чему. Бросив ему еще монету, теряю к бродяге всякий интерес. Впрочем, особого интереса не было и прежде — разве что как к ходячему оберегу от назойливых зевак, коих Бан отпугивал одной своей вонью.

Хозяином лодки оказывается Тайкус — крепкий, коренастый мужчина в годах, к тому же практик. Седина уже тронула его виски, но тело по-прежнему хранит завидную силу.

— Сразу скажу, парень, цены у меня кусаются. До столицы домчим с ветерком дня за два, но за мои труды придется раскошелиться.

Сойдясь на одном золотом солее, скрепляем уговор рукопожатием. Сумма немалая, но размениваться по мелочам я бы стал, только если б казённые деньги подошли к концу, а у меня еще прилично осталось.

— Если не торопишься, можем отчалить хоть сейчас. Или, может, решил напоследок утешиться в обществе наших красоток? — подмигивает Тайкус.

— Вот еще. Коли приспичит, в столице выбор получше будет, — отмахиваюсь я. — А пока готов хоть сию минуту в путь.

На сборы провизии уходит пара часов, которые я коротаю, бродя по рынку. Обширная портовая площадь утыкана пестрыми палатками, расставленными без всякого порядка. Кто-то лишь выкладывает товар, а кого-то уже гонит прочь стража — нет разрешения на торговлю. Самые ушлые дельцы и вовсе торгуют прямо с кораблей, не утруждаясь лишней морокой.

К вечеру мы наконец отчаливаем. Тайкус кается за промедление. Лодкой он управляет единолично, подчиняя волны техниками воды. Меня это живо интересует — моя стихия воды пока в зачаточном состоянии, даже ту технику никак до конца не освою, так что советы бывалого практика придутся кстати.

Мы быстро находим общий язык, хотя я не забываю наслаждаться проплывающими мимо видами. В памяти всплывают теплые воспоминания о странствии в секту Водного Дракона, о времени, проведённом с Наоки. Кажется, это было совсем недавно, но сколько воды утекло с тех пор…

Империя содрогается от последствий очередной попытки свержения Императора. Слишком многим опостылел бессменный владыка и нескончаемая война с демонами. В кулуарах знатных кланов нет-нет да и проскальзывают крамольные речи о сговоре с исчадиями Подземного Царства. Никто, правда, не ведает, как это провернуть, но языки чешут исправно, выискивая любой повод сковырнуть государя.

От дальних рубежей до самого сердца Империи долетают вести об истреблении кланов-отступников. Одно дело — извести горстку предателей, и совсем другое — стереть в пыль целый древний род, испокон веков владевший своими землями. У Императора всё ещё довольно сторонников. Самым преданным и приближённым отходят владения павших кланов, что лишь подливает масла в огонь всеобщего недовольства.

И всё же показательная расправа весьма доходчиво демонстрирует, чем чревато инакомыслие. Далеко не все готовы повторить незавидную участь предателей родины. Недовольство копится и множится, точно снежный ком. Те же, в ком крепка решимость идти до конца, сбиваются в тайные группировки, позабыв прежние раздоры. Они готовятся со всем тщанием, осторожно вербуя единомышленников.

Истребление кланов-мятежников приносит неожиданные плоды. Словно гнилая паутина, сеть крамолы оплетает всю Империю, захватывая умы, рождая робкие надежды на нового правителя. Тени денно и нощно трудятся, пресекая измену, но и средь них нет былого единства. Всё чаще в отдаленных уголках державы бесследно исчезают императорские агенты, инспектора, чиновники и сборщики податей.

Кажется, вот-вот некогда нерушимая Империя расползется по швам и вновь погрузится во тьму раздробленности, скатившись в давно минувшие времена, когда единого государства не было и в помине, а кланы без устали резали друг друга.

Дорога в столицу и впрямь отнимает пару дней. За это время под руководством Тайкуса мне удается малость поднатореть во владении безымянной пока что водной техникой. В знак признательности сверх уговоренной платы отсчитываю ему пять серебряных луников. На том и расстаемся по-доброму.

— Ежели что, ищи меня опосля в порту, как со столичными делами разберёшься, — бросает хозяин лодки на прощание. — Буду тут — с радостью подброшу тебя обратно.

— Непременно загляну, как управлюсь. Вот только дело, боюсь, предстоит долгое, — честно отвечаю я.

— Ничего. Я в столице зачастую бываю. Ты уж не поленись, отыщи меня, а я тебе по старой дружбе и скидку на обратный путь сделаю.

С трепетом и тихой радостью ступаю на берег. Один лишь столичный порт с лёгкостью вместил бы несколько таких городков, как Шанчу. Народу — видимо-невидимо, но торговля идет строгим порядком. Повсюду снуют стражники — с моего последнего визита их число изрядно возросло.

В ноздри бьет аромат жареной рыбы, водорослей и овощей. Подкрепившись у ближайшего лотка, углубляюсь в городские кварталы, оставив позади прибрежную толчею. На безлюдной улочке достаю из кольца-хранилища врученное Императором письмо. Едва разворачиваю свиток, как тот вспыхивает призрачным огнем, в один миг испепелив и бумагу, и начертанные на ней слова. Сноп искр-светлячков опутывает меня с ног до головы и впитывается под кожу. В этой диковинной технике безошибочно угадывается твердая рука владыки.

Прочтя послание столь необычным манером, оказываюсь в замешательстве. Куда теперь? Делать нечего — направляюсь к ближайшей таверне.

Город постепенно погружается во мрак. Люд неспешно покидает улицы, хотя на широких проспектах всё ещё достаточно оживленно. Память услужливо подсказывает верный путь в лабиринте столичных кварталов. Решаю немного побродить, освежить в уме подзабытые закоулки, а заодно, глядишь, и воспаленные воспоминания подлатать выйдет.

Нарочно выбираю не самые спокойные маршруты. В подворотнях пару раз натыкаюсь на мелких бандитов, но едва выпускаю на волю толику своей ауры, как они разбегаются, точно мыши, завидевшие кошку.

Петляя по извилистым улочкам, в конце концов выхожу к приметной вывеске «Трехглавого дракона» — добротной городской таверне. Снимаю комнату, минуя зал, и сразу поднимаюсь наверх. Накопившаяся усталость даёт о себе знать. Едва переступив порог, чувствую, как веки наливаются свинцом. Впрочем, сомкнуть глаза мне не суждено.

Сначала комната погружается в непроглядный мрак, а затем на стенах загораются крохотные огоньки, точно россыпь звезд в ночном небе. Сон мигом слетает, точно и не было.

Что за чертовщина? Неужели угодил в ловушку вражеской техники? Как меня вычислили?

Мимолётная тревога улетучивается быстро. Одного взгляда достаточно, чтобы безошибочно опознать в причудливой технике руку Императора. Прежде мне доводилось видеть лишь разрушительные плетения, но это — нечто совсем иное. Россыпь огоньков поначалу складывается в затейливый узор из прямоугольных форм, но постепенно я начинаю улавливать зашифрованный смысл — это карта столицы.

По мере того, как светящиеся линии опутывают стены, всё встаёт на свои места. Приходится немного поломать голову, прежде чем мысленно собрать мерцающую мозаику воедино. На призрачной карте ярче всего пылают две точки. В первой я без труда узнаю таверну «Трёхглавый дракон» — больно причудливая у здания форма, делающая его местной достопримечательностью.

Оно состоит из трёх соединенных между собой павильонов разной высоты, расположенных треугольником. Каждый павильон увенчан изогнутой крышей с загнутыми вверх углами, покрытой зелёной глазурованной черепицей. На коньках крыш установлены фигурки драконов, словно охраняющих трактир.

Стены павильонов выкрашены в ярко-красный цвет, что необычно для столицы, хотя техника Императора это, конечно, не передаёт. Между павильонами натянуты декоративные шёлковые ленты, создающие впечатление, будто здание обвито драконьими усами.

Двери покрыты стилизованными иероглифами, означающих «дракон», «удача» и «процветание», а вокруг построек расположен небольшой сад с искусственным прудом, через который перекинут изогнутый мостик, напоминающий драконий хвост.

Вторая же яркая точка затерялась на дальних задворках города, у самых стен. Тщательно запоминаю конечную цель, параллельно прикидывая оптимальный маршрут.

Теперь я знаю, куда мне надо добраться, да и сон уже всё равно не идёт. Бесшумно выскользнув в окно, дабы не привлекать лишнего внимания в общем зале, я устремляюсь на окраину. Монументальные здания центра постепенно редеют, уступая место покосившимся лачугам. Большинство из камня, но попадаются и деревянные — редкость по столичным меркам.

Даже люди здесь совсем другие. Много нищих и бездомных, на ихлицах усталость и отпечаток вечной нужды. Те, кому некуда податься, слоняются по улочкам, прочие давно заперлись в своих жалких халупах, наглухо заложив ставни. Немного найдётся желающих расстаться с жизнью ради скудной поживы или из-за пьяной ссоры.

В этой части города мне бывать ещё не доводилось. Кто бы мог подумать, что в сердце Империи можно наткнуться на подобные трущобы? Конечно, в любой столице есть свои тёмные закоулки, но здесь, кажется, царит поистине беспросветный мрак, достойный демонов-Тенеплётов. Хочется верить, что с окончанием войны эти гнойники будут вычищены. Такие язвы на теле державы нельзя оставлять без внимания.

Стараясь не привлекать ненужного интереса, петляю по безлюдным подворотням, порой перебираясь по мосткам над залитой грязной трясиной проулках. Добравшись до места, осматриваюсь. Ветхий каменный особняк стоит на отшибе, производя гнетущее впечатление запустения. Часть стены обрушилась, крышу прорезает уродливая дыра. Вход наглухо заколочен досками. Понятия не имею, кто мог здесь жить, но крайней любопытно. Какой-нибудь ростовщик, один из тех, кто вечно наживается на бедолагах, что страдают от бедности?

Недолго думая, проникаю внутрь через пролом. Первый этаж встречает меня затхлым духом, пылью и обрывками истлевшей мебели. Тщательно обшариваю анфилады комнат, стараясь не оставлять следов. Со второго этажа доносится еле слышный скрип половиц. Вскинув голову, различаю в полумраке массивный силуэт, укутанный в тёмный плащ. Незнакомец застыл на лестнице, безмолвным жестом веля мне подняться. Даже сквозь плотную завесу сокрытия я улавливаю исходящие от него волны колоссальной мощи. Будто невзначай они проскальзывают в ауре, знаменуя особое приветствие.

Беззвучно взбежав по ступеням, вхожу вслед за ним в одну из комнат. Здесь чуть опрятнее, но ненамного. Стол, пара стульев со спинками да остовы шкафов, затянутые паутиной. На полках даже книги угадываются.

— Присаживайся, — указывает он на свободный стул. — Разговор предстоит долгий.

Окна наглухо заколочены, снаружи едва сочится тусклый вет. Глаза быстро привыкают к сумраку, и я могу рассмотреть суровое лицо собеседника. Капюшон скрывает большую часть, но россыпь мелких шрамов и нахмуренные брови различимы отчётливо.

— Я — Нобору, глава Теней. Надо же, господин Император прислал мальчишку, — усмехается он.

По моему внешнему виду, даже подлинному, этого уже не скажешь. Путь заставил меня возмужать раньше положенного. Похоже, этот человек владеет всей информацией обо мне, включая реальный возраст.

— Что ж, сгодится. На эту роль ты подойдёшь как нельзя лучше. Чтобы внедриться в Братство, придётся убрать одного из них и занять его место, переняв чужую личину. Мне доложили, что в этом ты мастак. Надеюсь, сведения верны. Ради твоего же блага. Иначе твои кишки развесят гирляндой от блошиного рынка до самой Академии. В Братстве крайне не любят соглядатаев.

От бесстрастного холода его слов меня слегка пробирает, но я держу каменное лицо.

— У охотников он известен как Тигр. В Братстве совсем недавно, от силы пару месяцев, но уже успел зарекомендовать себя, выполнив несколько контрактов в столице. Так мы на него и вышли. Подробностями тебя снабдит Джихвэй — моё доверенное лицо. У нас сейчас неспокойно, поэтому координировать миссию лично я не смогу. Он будет отвечать за связь, передачу сведений и твоё прикрытие. Можешь быть уверен, ты окажешься в надёжных руках.

— Чем же так прославился ваш агент? — с лёгким скепсисом уточняю я.

— Совсем недавно Джихвэй с небольшим отрядом зачистил охваченную демонической заразой секту Восходящего Солнца. Возможно, слышал о такой? — насмешка сквозит в голосе собеседника. — Ты ведь тоже там был, верно?

Слова Нобору пробуждают в моём сознании вихрь образов и ощущений. Я словно наяву вижу горный монастырь, затерянный меж скал, будто грозные стражи нависающих над узкой тропой. Вижу мрачные залы, освещённые мерцанием светильников, чьи зловещие тени пляшут на резных стенах. Слышу лязг оружия, крики боли и ярости, рёв пламени, пожирающего древние святилища. Чую тошнотворную вонь, что присуща лишь отродьям Подземного Царства.

Да, я определённо был там. Мы с Каору пришли, чтобы вызволить её брата, который перестал выходить на связь. Обнаружили, что вся секта погрязла в демонопоклонничестве, а её глава отправлял на корм трупоеду собственных учеников.

Словно в тумане всплывают обрывки недавнего прошлого. Как мы сражались плечом к плечу с бойцами Императора. Как рука об руку с Каору и Джихвэем прорубались сквозь полчища одержимых сектантов, спеша к средоточию скверны. Или это был не другой агент Теней?

Воспоминания путаются, наслаиваясь друг на друга. Тревожное чувство не даёт покоя, будто некая неуловимая деталь ускользает, не даваясь в руки.

Я тру виски, пытаясь сосредоточиться. Голова раскалывается от натуги.

Вижу, как Джихвэй подходит к нам, опуская окровавленный клинок. На его лице застыла странная смесь печали, горечи и стылого безразличия. Я вдруг отчётливо осознаю, что потерял что-то очень важное, но не могу ухватить, что же утратил.

Тень кладёт руку мне на плечо:

— Ты славно сражался. Без тебя мы бы не справились.

Он переводит взгляд на Каору и добавляет:

— Жаль, что не удалось спасти твоего брата.

Мы стоим на развалинах того, что совсем недавно было неприступной горной сектой. Серые клубы застилают багровое небо. Ветер швыряет в лицо едкую пыль. На душе пусто и холодно, будто все краски мира поблекли разом.

Видение меркнет, размываясь знакомыми очертаниями убогой комнатушки. Напротив застыл в ожидании Нобору, внимательно вглядываясь в моё лицо. Я тру саднящие виски, пытаясь совладать с разбегающимися мыслями.

— Да, секта Восходящего Солнца. Я… Мы с Джихвэем… действительно бились вместе против тех фанатиков… Он отличный боец.

Обрывки фраз падают неуклюже и скованно, но это лучшее, на что я сейчас способен. Воспоминания ещё бурлят, постепенно оседая на краях сознания дымными наслоениями.

— Всё верно, но даже ему не стоит знать о твоей реальной личности. Император строго наказал скрывать её ото всех. Ты меня услышал? — скрипит, как гусиное перо по бумаге, голос собеседника.

— Я не нарушу приказа владыки.

— Вот и славно. Джихвэй прибудет сюда через семь минут, а пока приведи себя в порядок. Что-то ты побледнел, как саван.

— Мигрень, — отмахиваюсь я.

Вскоре рядом появляется бесплотная тень, стремительно обрастая деталями. Чёрный доспех, маска, скрывающая верхнюю половину лица, но оставляющая рот открытым. От новоприбывшего веет чем-то неуловимо знакомым. Я пытаюсь ухватиться за эту ниточку памяти, но вместо этого ощущаю лишь всколыхнувшуюся глухую неприязнь. Что… Почему?..

Сдерживаюсь, пристально изучая нового соратника. Оборачиваюсь, собираясь задать вопрос Нобору, но его стул уже пуст. Лишь остаточный шлейф Ки в воздухе намекает на безупречно исполненную технику перемещения. Настолько искусно, что я даже не уловил колебания энергии.

— Тигр, — ухмыляется Джихвэй, усаживаясь напротив. — Отныне тебя будут звать так. Не самый оригинальный позывной, зато он сам выбрал, когда вступал в Братство. Прежде его звали Люй Ше, родом не из столицы, но давно уже перебрался сюда вместе с сестрой и младшим братом. Они в деле не замешаны, можешь о них не беспокоиться. С братом он почти не общается, только иногда анонимно помогает ему деньгами. Догадываются, небось, от кого, но виду не подают. Раньше вся семейка жила в небольшом городке к югу отсюда, но как родители померли, подались в столицу.

Известие о наличии у моей цели родных вызывает горькую усмешку. Не хотелось бы обрекать их на потерю брата, но хотя бы им самим ничто не будет угрожать. Ради благополучия Империи придётся и не на такое пойти. В конце концов, малые жертвы оправданы, если помогут избежать больших потрясений. Так ведь?..

Я тут же одёргиваю себя. С каких пор жизнь невинных людей стала для меня разменной монетой? Эта мысль вызывает брезгливое отторжение. Как и сидящий напротив человек. Хотя в прошлую нашу встречу он не давал мне поводов для неприязни.

— Какую роль во всём этом играет его прошлое? Может, перейдём ближе к делу? — не выдерживаю я, мечтая поскорее избавиться от раздражающего собеседника.

— Прошлое очень даже важно, — отвечает он, перейдя на странный говор, звучащий непривычно для моего уха. — Люй Ше родом из Солнечной долины, а там толкуют примерно так. Произношение немного отличается от столичного и остальной Империи, так что перед подменой, тебе необходимо овладеть им.

— Объясни особенности, и я попробую прямо сейчас, — пытаюсь повторить диалект, но выходит так себе.

— Думаешь, сможешь овладеть этим наречием за пару часов? Мне даже на такой уровень скудоумия потребовалась неделя, — зубоскалит Джихвэй и вворачивает непонятное словечко. — Шама!

— Это ещё что значит? — требовательно спрашиваю я.

— Так звучит универсальное ругательство на диалекте Солнечной Долины, — усмехается Тень. — В том местечке за словцом в карман не лезут. Отвести душу бранью — дело обычное. Ты уж постарайся перенять эту привычку, чтобы вжиться в образ.

Он принимается посвящать меня в тонкости говора тех мест, особо упирая на излюбленные Тигром обороты и присказки. Я схватываю на лету. Всё же в армии приходилось общаться с уроженцами всех уголков Империи, так что ухо приучено к разным диалектам.

Освоив азы, перехожу к сути моей миссии. Джихвэй протягивает тоненькую книжицу.

— Здесь всё остальное. Пока следил за Тигром, записывал, как он общается и какие словечки вворачивает. Тебе пригодится.

— Спасибо, — киваю, пряча исписанные мелкими иероглифами страницы за пазуху. — А до Братства чем Люй Ше промышлял?

— Про то, чем он до столицы занимался, сведений негусто, но кое-что я всё ж разузнал, — в голосе Джихвэя прорезаются самодовольные нотки. — Тигр не из именитого рода, но дар к боевым искусствам в нём пробудился рано. С малолетства семья в нищете прозябала, а Люй Ше от богатеньких да сильных мальчишек только тумаки да издевательства терпел. Но это ровно до той поры, пока в нём Ки как следует не заиграла. Он и без того смелый да напористый был, а уж когда встал на Путь, всё кардинально поменялось. Он и так был не из робкого десятка, а немного овладев своей силой, стал отвечать обидчикам, за что всю его семейку выгнали из деревни.

— Обычно незнатные дети подаются в школы боевых искусств или секты. Он что, пошёл иной стезёй? — вставляю я вопрос.

— Да. Не было у него иного выбора. Деревенский староста уж постарался, чтобы ни одно приличное заведение парня не приняло. Поговаривают, уже тогда Братство на него глаз положило. Небось, ещё когда он в деревне своим недругам рёбра ломал. Иначе с чего бы ему, без должного обучения и доступа к техникам, удалось набраться такой силы, чтобы давать отпор обидчикам, также владеющим Ки?

У меня аж сердце щемит. До боли знакомая история, если вспомнить ублюдка Бохая, сына старосты из Лесных Холмов. Вот только с братьями и сёстрами мне не повезло. От этой мысли накатывает чёрная тоска.

Джихвэй меж тем посвящает меня в подробности моей новой биографии. Как после изгнания из родных мест семейство Люй Ше по деревням мыкалось, пока не осело в другом селении Солнечной долины. С тех пор о нём вестей кот наплакал. Известно лишь, что пропитание семье добывал, подряжаясь по найму в караванную охрану. Старшему из троих детей деваться некуда было — родители после лишений быстро захваорали, все деньги на лекарей уходили. А когда их не стало, подался он в столицу с младшими на руках.

Здесь-то Люй Ше и прибился к Охотникам окончательно. Через тамошних наёмников на кого-то из Братства вышел, как положено проверку прошёл и за работу взялся. Несколько заказов в столице выполнить успел.

— Нрав у него кремень — вспыльчивый, любит подраться, — добавляет Джихвэй. — Да и к винцу с девицами слабость имеет. Но, невзирая на загулы да буйство, закон особо не переступает. Пару раз стражники его после пьяных драк забирали, но отпускали, как протрезвеет да штраф заплатит. В общем, типичный молодой да горячий. Силу свою почуял, деньжат отхватил — и пошёл во все тяжкие. Просто пока расплата его не настигла, но вскоре это поменяется… — кривая ухмылка возникает на губах собеседника.

— Так когда и как мне его подменить? — возвращаю разговор в деловое русло.

— А тут особых сложностей не предвидится. После миссий от Братства он традиционно залегает на дно, так как работает в столице, а после, спустя недельку, отправляется в публичный дом. Монет при нём завсегда в достатке, так что заведения выбирает лучшие. В этот раз должен посетить обитель утех под названием «Поднебесье» в самом центре города, — скалится Джихвэй. — У меня там кое-какие связи имеются, так что все ходы-выходы разузнал. Как обычно, Тигр самые дорогие покои займёт, вином как следует зальётся — тут-то ты его и подменишь. Главное — тихо да незаметно всё провернуть. Времени в обрез будет, вокруг него девицы так и вьются.

До рассвета беседуем, утрясая детали. Напоследок Джихвэй вручает мне карту района да чертежи борделя.

— А как мне потом с Охотниками на связь выйти, когда займу место Тигра? — задаю я главный вопрос.

— Не переживай, они сами объявятся. Ты пока у них в младших ходишь, значит, распоряжения старших исполнять обязан, — хмыкает Джихвэй. — Всё, ступай. Сними себе комнатушку неподалёку, да не слишком приметную. И готовься к делу. Как цель вынырнет, я весточку пришлю.

На том и расстаёмся.

Нахожу себе жильё в трёх кварталах от злачного места. До него всего десять минут быстрым шагом, не боле. Всё оставшееся время я изучаю диалект Солнечной Долины и практикуюсь в техниках. Раз за разом меняю личину, дабы перекидываться быстро и без запинки.

На пятый день в дверь мою стучат. Не успеваю отворить, как в щель просовывают конверт. Внутри два листка. Один свернутый вчетверо изображает детальный портрет моей жертвы. На другом всего две строчки: «Сегодня ночью. Затемно». На обороте приписка — Джихвэй успел ещё кое-что разведать. Немного, но по делу — всё про Охотничьи порядки.

Я со свистом втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы. Час настал. Пора делом доказать, что Император не зря мне доверил эту миссию.

До самой ночи я тщательно готовлюсь. Первым делом вникаю в свежую порцию сведений о прошлом Тигра. Выясняется, что прозвище своё Люй Ше получил не просто так. Первое испытание в Братстве не потребовало от него ничьих жизней — Охотники берутся не только за устранение людей, но и за иные поручения, была бы достойная плата. Хоть убийства и приносят им основной доход, они предпочитают слыть наёмниками, а не душегубами.

В качестве пробного поручения Люй Ше выпало истребить могучего духовного зверя — редкого степного тигра на высоком этапе развития. Заказчик, престарелый охотник, мечтал заполучить его шкуру в свою коллекцию, но сам с таким грозным противником связываться остерегся. Парень исполнил поручение, но в схватке изрядно пострадал, заработав несколько глубоких шрамов на груди. В память о знаковой победе он и избрал себе звериное прозвище.

Удалось Джихвэю разузнать кое-что и о талантах Тигра. Точных сведений о его родной стихии нет, но в бою тот полагается более на рукопашные техники, усиливающие тело. Способен отращивать на пальцах нечто вроде звериных когтей. В деле привык не церемониться — жертв попусту не мучает, но и пощады не даёт.

От этих подробностей мне невольно становится не по себе. Я отдаю себе отчёт, что, внедрившись к Охотникам, не смогу избежать кровопролития. Во имя Империи я готов преступить черту, но всё же душу терзают сомнения. Впрочем, сейчас нет смысла забивать голову раньше времени — решать проблемы лучше по мере их поступления.

В «Поднебесье» отправляюсь засветло. Есть у меня одна задумка, как проникнуть внутрь, не вызвав лишних подозрений. Я уже досконально изучил план заведения. Оно занимает целый особняк, окружённый ухоженным парком. Охрана — будь здоров, так что самый верный способ — явиться туда в образе состоятельного гостя.

Обхожу пару рынков, приобретая себе богатое ханьфу. Собираю облик этакого купца с туго набитым кошелём. Заодно меняю свою нынешнюю внешность, позаимствовав черты у разномастных толстосумов. Переоблачившись и приняв подобающий вид, вначале захожу в ресторан, чтобы перекусить и опробовать свою новую маскировку в деле, а уже потом держу путь к вертепу.

На закате приближаюсь к воротам отработанной грузной походкой. Стражники у входа придирчиво изучают моё одеяние и осанку. Вид у меня, прямо скажем, потешный — эдакий упитанный коротышка, облачённый в дорогие да кричащие шелка, а поверх ещё увешанный несколькими позолоченными цепями. На безделушки тратиться не стал, лишь для антуража раздобыл дешёвые поделки.

— Никак впервой к нам пожаловали, господин? — осведомляется старший из привратников.

Видный мужчина, широкий в плечах, со звериной статью, едва тронутой сединой. Кивком велит подельникам пропустить меня, а сам подхватывает под локоток и отводит в сторонку.

— Заведение у нас особого пошиба, — вполголоса втолковывает он. — Элитное. Не всё здесь решается звоном монет, сколько бы их у вас ни водилось. Так что прошу, соблюдайте правила, если не хотите столкнуться с неприятными для себя последствиями.

Я красноречиво обвожу рукой благоухающий сад, раскинувшийся вокруг главного здания.

— Если вы не против, можете меня проводить и просветить насчёт ваших порядков, — нарочито басовито прошу я.

— Вам всё доходчиво растолкуют внутри, а у меня тут работа другая, — отмахивается страж, кивая на ворота, куда один за другим прибывают посетители.

В подтверждение своих слов привратник указывает на гостей, которых сопровождают дальше дюжие охранники. Тогда я незаметно извлекаю пару серебряных луников и ненавязчиво вкладываю их в его ладонь. Эта малость творит чудеса — служивый мгновенно становится приветливее.

Не спеша бреду по аллее, а стражник вышагивает рядом, не переставая описывать заведение и правила. Ещё недавно уверял, что здесь не всё решается золотом, а сам за пригоршню серебра начал петь соловьём. Ну да ладно, мне же лучше. Главное — выведать побольше о порядках да присмотреться к посетителям.

Центральная дорожка ведёт прямиком через парк к дворцу утех. По обе стороны высятся затейливо остриженные деревья да диковинные кусты. Боковые тропы петляют меж зарослей, теряясь в зелёной купе. Прошлой ночью я уже выведывал здесь всё досконально. По сторонам разбросаны служебные строения, а в чаще укрыты беседки для гостей, предпочитающих забавы на свежем воздухе. Больные на голову, Аранг мне свидетель…

Правила, как выясняется, довольно просты. У любой прихоти есть своя цена, но обговаривать все нюансы нужно обстоятельно, чтобы впоследствии избежать проблем. С девицами тоже можно условиться об особых услугах, но стражник предупреждает, что с новичками порой случаются неприятные инциденты. Меня поражает его прямодушие, впрочем, разговор этот больше для проформы. Куда сильнее занимают меня прибывающие гости.

Вскоре нас нагоняет шумная ватага из четырёх крепких молодцев, среди коих я приметил и Тигра, горланящего во всю глотку.

— Нынче ночью у меня будет целый гарем! — хвастливо гогочет он. — Что, братцы, посоревнуемся, кто больше девок к утру завалит?

— Куда тебе, полосатый, — ухмыляется белокурый детина диковинной наружности. — К третьей красотке язык начнёт заплетаться, а там и буянить примешься.

— Верно, Тигр, тебе только волю дай. Ты же меры не знаешь, — подначивает его коротышка. — Потом лакаешь без продыху, как псина, и куролесишь. А нам ущерб покрывать! Забыл, небось, куда пожаловал? Это тебе не дешёвый бордель, а «Поднебесье»! Матушка-то блюдёт репутацию, сюда даже знать захаживает. Так что веди себя прилично.

Тигр замирает на полушаге и меряет товарища тяжёлым взглядом.

— Ты чего там тявкнул, недомерок? — рычит он, грозно нависая над спутником. — Кто тут из нас тут псина, а крыса ты облезлая⁈

Мой провожатый умолкает, с опаской поглядывая на лихую компанию. Того и гляди, начнётся заварушка. Уже и прохожие останавливаются, и стража насторожилась.

— А ну, тихо! — встревает белобрысый верзила. — Мы сюда гулять пришли али глотки драть? Невтерпёж кулаками помахать — валите за ворота. Не портите нам веселье.

— Ты что, сдурел? — взвивается Тигр. — Приказывать мне вздумал!

Он хватает обидчика за грудки, сгребая в могучий кулак богатое одеяние:

— Забыли с кем говорите⁈

Внезапно белокурый наклоняется к нему и что-то быстро шепчет. Раздор увядает, не успев расцвести. Гомоня и пересмеиваясь, ватага удаляется ко дворцу утех. Я тоже ускоряю шаг, получив от стражника всю необходимую информацию. Поравнявшись с Тигром, ловко цепляю к его платью крохотную колючку. На серебристой нити та еле приметна, но мне поможет не упустить жертву из виду.

Впереди, затмевая небо, высятся затейливо украшенные пагоды, соединённые ажурными переходами. Нарядные девы в ханьфу с игривыми вырезами приветствуют гостей, то выставляя щиколотку, то запястье.

Меня встречает одна из помощниц Матушки-хозяйки. Ту саму я вижу лишь мельком — статная женщина в летах, чья увядающая краса искусно подчёркнута косметикой и шелками.

— Господин, чего изволите? — щебечет юная дева. — Меня зовут Жасмин, нынче я ваш проводник в «Поднебесье».

В тонких чертах девы мелькает нечто смутно знакомое, но уловить ускользающее сходство не удаётся.

— Ещё не решил, — туманно отвечаю я, нарочно затягивая беседу. — Впервой в ваших краях. Составите компанию?

Жасмин с готовностью подаёт руку. Подхватив девушку под локоток, увлекаю её на прогулку перед пагодой. Нужно дать Тигру время обосноваться.

— Так чем вы можете услужить заезжему гостю? — осведомляюсь с нарочитой игривостью.

— Смотря к чему душа лежит, — серебристым колокольчиком смеётся прислужница. — Уж поверьте, нам любая прихоть по плечу.

Я забавляюсь беседой, исподволь приглядывая, куда направится добыча. А Тигр меж тем поднимается на вершину одной из угловых башен.

— Для начала хотелось бы полюбоваться вашими красавицами, выбрать спутницу на ночь, — понизив голос до заговорщицкого полушёпота, киваю в сторону башни. — Где-нибудь там, на вершине, под самыми небесами. Мы же, как-никак, в «Поднебесье».

Жасмин одобрительно кивает:

— Прекрасный выбор, господин! Могу порекомендовать музыкальное сопровождение и танцы. Так вы вполне сможете оценить наших… богинь, — последнее слово она произносит почти благоговейно.

Мы поднимаемся выше. Роскошь убранства затмевает всё виденное прежде. В этом крыле царит дух неприкрытого разврата. Соблазнительные изгибы статуй, фривольные картины, дорогие ароматы — всё будоражит плоть и распаляет фантазию. Отделка помещений выполнена из дорогих пород дерева. Мне ли не знать.

Для меня отведены покои на верхнем ярусе — несколько залов, объединённых просторной террасой. Стройные колонны, мягкие диваны, журчащий фонтан. С обзорной площадки весь квартал как на ладони. И всё это удовольствие стоит столько, что трать я собственные деньги, уже бы взвыл волком.

Пока Жасмин проводит экскурсию, в комнаты одна за другой входят ночные бабочки. Впрочем, язык не поворачивается назвать так этих утончённых красавиц, более уместных при дворце, нежели в публичном доме.

Я останавливаю выбор на пяти девах, искушённых в музыке и живописи. Кажется, моя спутница ничуть не удивлена — видно, здесь привыкли к самым взыскательным гостям. Ради приличия заказываю хмельное. Впрочем, мне ещё предстоит изображать пьяного гуляку в облике Тигра, так что увлекаться не стоит.

Девы услаждают мой слух чарующей музыкой и искусной беседой, блистая глубокими познаниями в политической жизни столицы и далеко за её пределами. И за все это приходиться отвалить немалую сумму. Ночь в обществе каждой красавицы стоит от десяти серебряных луников, хотя в эту цену уже включена не только игра на музыкальных инструментах.

Не скупясь, трачу казённые деньги, исподволь распуская по этажу сеть из тончайших побегов. На каждом ярусе таится стража — их приглушённые ауры я безошибочно различаю, хоть они и не показываются гостям на глаза.

Моя цель расположилась в покоях напротив — в этом Оплетающие Побеги не дадут солгать. Нужно лишь улучить момент и проникнуть туда незамеченным. А Тигр меж тем, изрядно набравшись, зачастил в отхожее место. Пора действовать!

Одарив дев горстью серебра на прощание, я будто невзначай выхожу на террасу. Ловко вскарабкавшись по крыше, перебираюсь на ту сторону. Здесь царит совсем иной дух — буйное веселье, громкая музыка и пьяные крики. В этом гаме не разобрать и слова. Проскользнув в одну из спален, чьи двери тоже выходят на обзорную галерею, под потолком из создаю древесную обманку. Просто, чтобы меня сразу не заметили.

Ждать приходится недолго. Вскоре парень вновь вваливается справить малую нужду, на ходу стягивая портки.

— Подожди своего хищника! — вполоборота кричит он кому-то за порогом.

Я обрушиваюсь на него сверху в самый неподходящий момент. Один рывок — и хребет с хрустом ломается, вспоров позвонками кожу, а голова неестественно откидывается назад. Тигр еле слышно хрипит проклятия, но свет уже меркнет в его глазах.

Снаружи встревоженно окликает девичий голос:

— Всё ли в порядке, мой лютый зверь? Я уже изнемогаю тут без тебя! Долго ли ещё ждать?

— Потерпи и лучше восстанови силы! — откликаюсь я, ловко подделывая голос жертвы.

Пока говорю, моя личина зыбко плавится, повторяя облик Тигра. Побеги оплетают тело, пока я торопливо стаскиваю с мертвеца одежду. Труп прячу в кольцо-хранилище и, приняв новый облик, шагаю за порог.

Длинноногая красотка с угольно-чёрными прядями прижимается ко мне, млея в объятиях:

— Может, останемся здесь? — жарко шепчет она, дразня пышной грудью, едва прикрытой тончайшим шёлком. — Сделай уже, что обещал…

Я стискиваю её крутые бёдра, привлекая ближе:

— Всему свой черёд, красавица. Сначала восполню потери, а там уж позабавимся всласть.

— Как скажешь, мой зверь, — мурлычет дева, игриво покусывая меня за шею.

В общей зале дым коромыслом — музыка, пляски, звон чаш. Кое-кто из гостей, не тратя времени, уже приступил к любовным утехам прямо на диванах. Я примечаю, что свита Тигра изрядно разрослась с моего ухода. Отовсюду меня зазывно окликают, но я избираю ложе, где девиц побольше, а мужчин поменьше. Там же вальяжно раскинулся давешний белокурый верзила.

— Эй, полосатый, ты чего зачастил нужду справлять, точно дед старый? — едко цедит он, завидев меня. — Никак приболел?

— Ты б поменьше языком чесал, да побольше пил! — огрызаюсь я, лихо передразнивая говор Солнечной долины.

— Никак во мне сомневаешься? — прищурившись, блондин хватает непочатую бутыль и, ахнув горлышко об стол, разом опрокидывает её в глотку.

Не желая ударить в грязь лицом, повторяю его ухватку. Хлещу крепкое вино, создав в глубине рта заслон из растения, что должно впитать в себя всю жидкость. Поди различи в этом бедламе!

Держусь своей роли, стараясь не углубляться в темы, где могу себя выдать. Впрочем, это не так уж сложно — здесь всех занимает лишь извечное «кто кого перепьёт да переблудит». Под хмельные россказни я исподволь разведываю, не состоят ли собутыльники в Братстве, но те или не имеют к нему отношения, или скрывают правду.

Вдруг в зале повисает зловещая тишина. На пороге, корчась от гнева, стоит давешний коротышка — дружок покойника. Обводя всех мутным взором, он разражается бранью пуще прежнего:

— Тигр, ублюдок полосатый! Сучий потрох! Ты как посмел, а⁈ Думал, не замечу⁈ Ну, держись, жизнью заплатишь!

— Да угомонись ты! — бросаю на задиру нарочито хмельной взгляд. — Набрался до чертей и мерещится всякая дребедень. Пить ни хрена не умеешь!

— Это я-то не умею? — взвивается коротышка, потрясая увесистым кулаком. — А ну, глянь сюда!

Он разжимает ладонь, являя взору пару игральных костей.

— Знаешь, что это за хреновина? Я, когда ты отлучился, на твоё место присел да там её и приметил. Ты ж вечно эти змеиные глазёнки выкидывал. Никак сжульничать удумал?

Коротышка швыряет костяшки на стол. Те, подпрыгнув, замирают единицами кверху.

— Ещё разок сделать? — ухмыляется он, снова подбрасывая игральные кости.

Исход тот же — змеиные глаза смотрят в потолок.

— Что скажешь, а, Тигр? Ишь, как тебе везёт! — бесится низкорослый, шаря по поясу в поисках оружия, но тщетно.

Тогда, сжав кулаки, он надвигается на меня с открытой угрозой. Белобрысый верзила пытается встрять, развести нас по углам, но я легко отодвигаю его с пути. Блондин плюхается обратно на диван, а я поднимаюсь навстречу недругу.

Чжан, а именно так зовут недоумка, как мне удалось узнать за этот вечер, пыхтит раздувшимся кузнечным мехом, буравя меня злобным прищуром. Я невозмутимо беру со стола чашу, плескаю туда вина и вручаю коротышке. Приобняв его за плечи, проникновенно шепчу:

— Да погоди ты! За тем столом народищу немеряно резалось. С чего ты взял, что я сплутовал? Что это вообще мои кости⁈ Если сомневаешься, тащи другие — сам всё увидишь. Выпадет моё — с тебя должок. Ну а если наоборот — получишь втрое. По рукам?

— Ну-ну, поглядим! — фыркает собеседник, стряхивая мою руку.

Махом осушив врученную чашу, он вразвалку бредёт к игорному столу. Там спорят долго и яро, но вскоре коротышка возвращается с парой костей. Внимательно их изучив, протягивает мне.

— Змеиные гляделки заказывал? — уточняю с ухмылкой.

— Да хоть жабьи бородавки! — рявкает Чжан. — Не выпадут — насыплешь мне в карманы звонкого серебра по самые края.

Я сжимаю кости в кулаке, чуть встряхиваю, одновременно вливая малую толику Ки. Все здесь практики, но спьяну туго соображают. Особенно этот недомерок. Я и сам прикладывался к чаше, но больше поил собственные побеги, так что хмель меня едва тронул. К тому же, кубики-то деревянные — мне сам Аранг заповедовал справиться.

— Ну что, готов опустошить карманы? — ухмыляюсь, встряхивая ладонь над столом.

Кости, подпрыгнув, замирают у самого края. Пара единиц отражают тусклый свет масляных светильников.

— Никак снова налитые свинцом подсунул, демона тебе в глотку⁈ — взвивается Чжан, сгребая кубики. — А ну, повтори! Не верю я тебе, шулер чёртов!

— Сам в долги влез — сам и плати. Никто тебя за язык не тянул, — осаживаю его, плюхаясь на диван и притягивая девицу поближе. — На этом разговор окончен.

— Уймись уже, Чжан! — гогочет блондин, хлопая в ладоши. — Азартные игры — не твоя стихия, смирись. Эй, девоньки! Играйте музыку погромче, гуляем дальше!

Шум и гам возвращаются в покои. Коротышка, насупясь, отсаживается подальше, но вскоре и сам сваливает с одной из красоток. Я продолжаю влезать в чужую шкуру, болтать о том о сём, исподволь выуживая крохи сведений о своих собутыльниках. Такая вот досадная случайность может в миг спутать все карты.

От Джихвэя я разузнал о Тигре немало, но больше по верхам. В тонкостях придётся самому разбираться, полагаясь на его дружков.

Коротышка Чжан и белобрысый Ивар, как выяснилось, наёмники из тех, что стерегут караваны. Так с ними Люй Ше когда-то и познакомился. Однако к Братству Охотников, похоже, они отношения не имеют. Или мастерски это скрывают. Впрочем, в пьяных россказнях то и дело мелькают обмолвки о каких-то заданиях. Вроде бы, не в духе Братства. Больше про разбойные набеги, охрану обозов да тому подобное. Я помалкиваю, впитывая любые крохи.

В какой-то миг ценитель азартных игр, позабыв недавнюю обиду, окликает меня:

— Эй, Тигр! Что-то ты скис нынче. Замолк, будто воды в рот набрал. Поведал бы историю какую, что ли. Скрасил скуку.

— А хотите, расскажу, как я своё прозвище заслужил? — ухмыляюсь, потянувшись за новой порцией хмельного.

— Мы все это уже по двадцать раз слышали, сколько можно⁈ — кривится Ивар. — Заладил: «Тигр» да «Тигр»! Небось, на самом деле в детстве кота уличного приручил, вот и кличут. Рассказал бы чего нового!

Впрочем, иным гостям, особенно дамам, явно любопытно.

— Все да не все, — хлопаю его по плечу. — Пусть дамы послушают.

Отмахнувшись от скептика, затягиваю историю о том, как я расправился со свирепым зверем-людоедом. Приукрашиваю слегка, но меру знаю.

Чжан не выдерживает первым. Подхватив пару девиц, он сваливает восвояси.

— Можно нам тоже послушать?.. — пищат они.

— Да я вам сейчас такую историю расскажу! И покажу! — хохочет парень. — Про змею!

Красотки повизгивают в притворном испуге.

Я же чешу языком до глубокой ночи, не щадя глотки. К дамам, впрочем, не пристаю. Сердце отдано другой, так что, сделав вид, что набрался, храплю в углу, дабы не вызвать лишних подозрений.

Под утро меня расталкивает Ивар:

— Вставай, братец. Время вышло. Выдвигаться пора, коли не хочешь приплачивать. Ты ж вроде по делам собирался. Или остаёмся? Тогда раскошеливайся. У меня уже карманы пусты.

— Обойдутся без лишних монет. У самого едва звякает, — зеваю я, нехотя продирая глаза. — Ещё бы до оплаты дотянуть. Вот где удача пригодится.

Поднебесье мы покидаем малым числом. Наша компания поредела ещё ночью. Поутру все помалкивают, и мне это на руку. Лучше рта зря не раскрывать, а то непросто будет удержать шкуру Тигра.

Да и подготовиться не мешает перед встречей с Братством. Как себя с ними вести — большой вопрос. С дружками-то можно и погулять лихо, а вот у Охотников, небось, иные порядки. Люй Ше пусть уже и в деле, а всё одно новичок зелёный. Как бы в лужу не сесть.

С другой стороны, первый экзамен сдан. Товарищи покойника меня не распознали, что уже хорошо.

Поутру сама матушка, хозяйка заведения, выходит проводить гостей. Приметив буйную ватагу Тигра, известного непутёвым нравом, она мрачнеет. Уж не их ли лап дело? Ранее ей доложили о престранном постояльце, что заявился под вечер, весь разряженный, будто скупщик редкостей на ярмарке. Немало серебра спустил, лишь на, чтобы девы плясали. В такую невинность верится ей с трудом. А после гость и вовсе сгинул невесть куда.

Бывало уже такое, хоть и нечасто. После, глядишь, в укромном уголке отыщут бездыханное тело. Стража обшарила и этаж, и соседние залы, но тщетно. Конечно, серебру, что проезжий оставил, матушка рада, но от таких загадочных происшествий добра не жди. Впрочем, надежда теплится, что в этот раз пронесёт.

Расставшись с Иваром и Чжаном на шумной улице, уславливаюсь повторить ночное веселье, как только карманы вновь потяжелеют от звонких монет. А сам спешу укрыться в своей каморке. Заперев дверь, бережно извлекаю из перстня-хранилища пожитки Тигра.

В разгар гульбы припрятал всё, кроме денег. Мало ли как обернётся — не ровен час, сопрут или подменят. Теперь же внимательно изучаю каждую безделушку, силясь отыскать подсказку, как убитый связывался с Братством.

Помимо мелочи, в карманах покойника нашлись клочки свитков, но ни одна не даёт ключа к разгадке. Больше смахивают на любовные записки от девиц. Оно и неудивительно, с его-то бурным нравом. Но вот ключ — совсем другое дело. Верно, от съёмной каморки, где Тигр отсыпался меж кутежами. Надо бы поскорее туда наведаться. На бородке ключа выгравированы звёздочки и номер. В памяти всплывают захудалые заведения столицы, где мог обретаться этот гуляка.

Припоминаю, как в окрестностях борделя «Поднебесье» мне попадалась ветхая ночлежка с кричащей вывеской «Звёздный путь», приткнувшаяся в тёмном проулке. Стоит её проверить.

Пусть кошак и слыл буйным забиякой, а кой-какие дела проворачивал не без ума. Выбрал не людный кабак, а обитель, где путники останавливаются лишь передохнуть да переночевать.

У входа скалятся громилы с рожами, по которым плачет плаха, но я прохожу без помех, не удостоившись и взгляда. Знать, примелькался я здесь.

Отведённая мне каморка — одиннадцатая по счёту — ютится на втором этаже. Со скрипом проворачиваю ключ в замочной скважине. Створка поддаётся неохотно. Теперь это крохотное, скудно обставленное помещение — моя новая обитель. Временная ли, постоянная — кто знает? Не исключено, что и ночлежка эта связана с Охотниками.

Коли так, жди беды. Ну как здесь отыщется кто из закадычных дружков Тигра, что меня живо раскусит? Лучше лишний раз никому на глаза не попадаться.

Несколько дней тянутся мучительно, в тягостном ожидании. Выбираюсь на улице редко, лишь чтобы подкрепиться да размять ноги. Остальное время посвящаю тренировкам и медитациям, готовясь к любому повороту. Впрочем, толку от этого чуть — в чужой личине, без доскональных сведений о повадках Тигра, поди угадай, как он себя поведёт. Кое-какая информация от Джихвэя имеется, но она не полноценная, весьма разрозненная.

Вдобавок мучает совесть, грызёт уже заранее. Вроде бы рук ещё не замарал, а всё одно понимаю — не миновать мне жестоких, низменных дел, противных моей сути. Чего не сделаешь для своей страны и нашего повелители?

Лишь твёрдая вера в правоту нашего дела и верность Императору удерживают меня от того, чтобы дать слабину. И всё же мысли о возможной невинной крови на руках то и дело точат изнутри, порождая сомнения. Как бы ни хотелось отмахнуться от них, приходится раз за разом прокручивать эти вопросы в голове.

Ведь если в ответственный момент дрогнет рука или голос — это может стоить мне не только провала миссии, но и самой жизни. Тигр известен своей безжалостностью и решительностью. Если я не сумею в точности сыграть эту роль, то мигом выдам себя с потрохами.

Дни текут нестерпимо медленно, порой растягиваясь до бесконечности. И от Джихвэя — ни слуху ни духу. Остаётся лишь уповать на то, что ему ведомо, где я сейчас обитаю.

Однажды под вечер в дверь настойчиво стучат. Подымаюсь, но с той стороны доносится глухой голос:

— Мост каменный с невиданными птицами. Под ним в глазах, что мудрости полны, найдёшь ответ.

Приоткрываю створку, но лишь на волос. Снаружи — ни души. Странные фразы, видать, шифр. Надо бы сообразить, что к чему. Вроде бы несложно, раз упоминается мост, но это же слово может значить и нечто иное. Однако я решаю пойти от банального и проверить свои догадки.

Отправляюсь на восток столицы исследовать местность. В этой части города протекает река и мостов здесь немало. Смутно припоминаю, как засёк однажды на одном из них затейливые изваяния, но рассмотреть тогда не удалось. Теперь, стало быть, придётся прогуляться. Несколько часов спустя, наконец, отыскиваю на перилах статуи мифических фениксов.

Других мостов я не припомню, так что спускаюсь к воде, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Здесь пути нет — сплошь неприступные опоры. На одной из них красуется барельеф дивного феникса. Чтобы подобраться ближе, задействую технику Водной Поступи, шагая прямо по тёмной поверхности реки.

Минута, и я укрыт в тени, сверху меня ни за что не приметить. Глаза каменной птицы вспыхивают зеленоватым огнём, обдавая меня изучающими лучами. Верно, проверяют личность. Ну и ухищрения, однако, у Охотников! Могут Теням фору дать.

Когда я пытаюсь сосредоточиться, в голове вспыхивает властный голос:

«Сегодня на закате. Таверна „Красный фонарь“. Спроси Хромого Ли».

На горизонте солнце уже клонится к закату, так что время на исходе. Поднявшись на улицу, угощаю местного пропойцу медяками — и узнаю, где искать злачное заведение. На окраине города, стало быть. Надо поторапливаться. По пути приобретаю у старьёвщика неприметную накидку — в самый раз, чтобы дополнить образ.

К вертепу под названием «Красный фонарь» прибываю аккурат, когда солнце полыхает багрянцем, расцвечивая городские стены. Покосившаяся лачуга едва держится, больше смахивая на хлев, но у крыльца толкутся весьма сомнительные личности. Вместо вывески над входом и впрямь болтается облезлый алый фонарь.

Протискиваюсь внутрь, бесцеремонно расталкивая сброд. Что снаружи, что внутри — одно отребье. Впрочем, моё появление вызывает волну неуверенных кивков и приветствий. Прокопчённый кабак забит под завязку.

Стоит ступить в зал, как в нос бьёт вонь немытых тел, прогорклого пота и дешёвого пойла. Народ режется в карты да кости. Отовсюду несутся крики и ругань вперемешку с грохотом опрокидываемой мебели — никак подрались. Впрочем, разнимать забияк никто не спешит. Наоборот — кто половчее, собирает ставки, потрясая замызганными шапками с медяками. Даже разносчицы выпивки и снеди, и те больше смахивают на портовых потаскух. Ко мне так и липнут их маслянистые взгляды, но окликнуть не решаются.

Пробираюсь к стойке, где наливают мутное пойло. Все места заняты, пара забулдыг дрыхнет прямо на столешнице, уронив головы подле недопитых кружек. Без церемоний спихиваю одного на пол. Тот, и не подумав проснуться, храпит себе дальше. Мой сосед, смерив меня презрительным взглядом, пинком переворачивает тело, чтоб не мешало упиваться дальше.

За стойкой орудует дюжий детина. Его бугрящиеся мышцами руки сплошь покрыты татуировками сомнительного качества и чёткости, а место зубов занимает вставная железная челюсть.

— Хромой Ли? — осведомляюсь я.

— Это смотря кому он понадобился, — скалится верзила.

В ответ я рыкаю — не зря Джихвэй упоминал, что Тигр любил этак куражиться. И впрямь срабатывает. Ухмылка кабатчика становится шире, и он кивает на дверь, откуда служанки таскают харчи и выпивку. Вдвоём проходим на кухню.

Здоровенный, что твой буйвол, повар орёт на нерасторопную прислугу, то и дело норовя отвесить затрещину. При нашем появлении он оборачивается и смеряет меня колючим взглядом единственного глаза.

— Тут к тебе, Хромой, — бросает мой провожатый и тут же исчезает в обеденном зале.

Мы с поваром обмениваемся долгими изучающими взглядами. Наконец, тот кивает и ведёт меня вглубь кухни, за груды полусгнивших овощей. Там он пинком выбивает один из камней кладки. Бесшумная дрожь — и на первый взгляд монолитная стена расходится потайной дверью. Хромой Ли, утратив ко мне всякий интерес, ковыляет прочь, а я ныряю в едва освещённый коридор. Стоит мне переступить порог, как створка за спиной смыкается.

Коридор упирается в тяжёлый занавес. Отдёрнув его, я оказываюсь в небольшой, но опрятной комнате. Посреди — низкий круглый стол, на нём — открытый кувшин вина и четыре глиняные чаши. На подушках вокруг расположились трое. Четвёртое место пустует — верно, для меня.

При моём появлении незнакомцы дружно поднимаются, приветствуя как старого товарища. Добротные, но неброские одежды, глубокие капюшоны в надвинутом состоянии скрывают лица, но сейчас откинуты. Похоже, для Тигра эти люди были больше, чем просто собутыльники.

Самый рослый из них — кряжистый широкоплечий бородач с тяжёлым взглядом и шрамом через всю щеку. На удивление, не северянин, несмотря на его комплекцию. Могучие ручищи, больше похожие на медвежьи лапы, без видимых усилий хлопают меня по плечу.

Второй — поджарый и гибкий, со сверкающими чёрными глазами и аккуратно подстриженной бородкой. Южанин. От него так и веет кошачьей грацией и скрытой опасностью. На поясе поблескивают рукояти парных кинжалов.

Третий — неприметный крепыш-степняк с невзрачным лицом, которое, кажется, тут же забудешь, отведя взгляд. Цепкий прищур и въевшаяся в кожу въедливая наблюдательность выдают в нём опытного следопыта.

Первый, хлопнув меня по плечу, приглашающе указывает на свободное место:

— Присаживайся, брат Тигр. Давненько не виделись. Выпьем за твоё возвращение.

Облегчённо вздыхаю про себя — личина пока не подводит. Теперь бы не сплоховать на мелочах. Что ж, буду импровизировать.

— И я рад видеть вас, братья, — киваю, усаживаясь меж ними.

Рослый разливает вино по чашам. Звон глиняных стенок, и я ловлю знакомые интонации того, кто говорил со мной через статую феникса:

— За возвращение блудного сына в лоно семьи!

Поначалу разговор течёт о малозначимом — перебрасываемся слухами да безобидными подначками, но постепенно беседа соскальзывает на дела Охотников.

— Ну что, утолил свою жажду вина и продажных девок? — вопрошает рослый. — Сам ведь знаешь: пока работаем на Братство, такое не приветствуется.

— Вчера отвёл душу в лучшем заведении столицы. Теперь надолго хватит, — ухмыляюсь я.

Постепенно наш разговор перетекает к делам братства. Громила, а он, похоже, главный в нашей четвёрке, делится несколькими новостями, вскользь упоминая о неких повстанцах, о продажных чинушах, с которыми Братство ведёт дела. Похоже, эти трое — моё «звено», с кем придётся работать бок о бок.

— Ладно, к делу, — веско роняет старший, многозначительно обводя нас взглядом. — Поступил серьёзный заказ. Цель пока не назову, но готовиться надо основательно.

— Имя нам знать не обязательно, расскажи лучше, в чем суть заказа и к чему готовиться, — первым подает голос неприметный степняк.

Эх, узнать бы их прозвища. Не хотелось бы случайно ошибиться и вызвать подозрения, но пока в беседе они не всплывали.

Старший хмурится и строго смотрит на болтуна.

— Вечно ты бежишь впереди всех, — спокойно одергивает он. — Дело вроде несложное, подобные у нас уже были. Только масштаб сейчас побольше. Братство все глубже влезает в политику, чтобы узаконить наши дела, когда произойдет переворот. Если все получится — займем теплые местечки и не придется руки марать. Займем командные посты в страже или армии, будем на хорошем довольствии.

Прокручиваю в голове этот расклад, пытаясь понять, как бы отреагировал настоящий Тигр. Возможно, свой буйный нрав он приберегает для друзей и посторонних, а в Братстве ведет себя сдержаннее. И все же решаюсь вставить фразу:

— Что значит, не придется руки марать? — смотрю я, изображая недовольство. — А если мне это занятие по душе? Где ещё отвести душу⁈ Найдется работа и для меня?

— Вы что, с Полынью наперегонки решили, кто первым добежит? — ворчит старший, но я замечаю сдержанные усмешки остальных.

Похоже, я угадал, как повел бы себя оригинальный владелец этого облика.

— Не торопись с выводами, Тигр, — продолжает бородач. — До тех пор еще дожить надо. Уже несколько покушений на Императора провалились, а кое-кто из наших братьев, участвовавших в последнем, поплатился жизнью. Так что тут не то что до будущего — до следующего задания бы добраться, если кому-то из нас выпадет такая честь. Так что помолчите и слушайте, — он тычет пальцем в меня и степняка.

Мы замолкаем и переглядываемся. Южанин довольно ухмыляется, кивая в нашу сторону, мол опять они за старое, а бородач продолжает:

— Наша новая цель — еще один чиновник, но далеко не простой. До этого мы имели дело только с мелкими сошками, кто не хотел присоединяться к нашему правому делу. А сейчас у нас добыча покрупнее, — он разводит руками. — Этот ублюдок всем как кость в горле. В некоторых делах, где мог поживиться, он помогал, но стоило предложить ему участвовать в заговоре — отказался и теперь может сдать остальных. Похоже, почуяв угрозу, он засел в своем столичном особняке. Соваться туда не стоит — слишком много охраны и сильных практиков. Да и Братству сейчас не с руки привлекать к себе лишнее внимание. Мы и так растянуты по всей стране. Но у меня есть сведения, что он собирается сбежать из столицы и передать информацию Теням. Наша задача — перехватить его и устранить.

— А почему он вообще бежит из столицы? — на этот раз руку поднимает Полынь. — Разве здесь мало Теней?

Южанин впервые подает голос:

— В столице тоже неспокойно. Говорят, даже среди Теней наметился раскол. Сам Император не доверяет собственной тайной службе, так что ничего удивительного.

Я бросаю на бородача пронзительный взгляд, он замечает и кивает.

— Говори, Тигр, тоже хочешь что-то сказать? — подбадривает он.

— Предлагаю не убивать его сразу. Охрану перережем, а его самого захватим и допросим. Я лично могу этим заняться, — потираю руки. — У меня хорошо получается убеждать людей. Будет петь, как соловей, даю слово.

— И зачем нам такие сложности? — качает головой старший. — Задачу поставили четко: сделаем дело, получим деньги и все. А ты предлагаешь все усложнить. Я и так думаю, не привлечь ли нам на подмогу еще одно звено. Ходят слухи, что этот чиновник окружил себя сильными практиками, в охране их будет немало. Не хотелось бы кого-то из вас потерять. Вы и так еще зеленые, толком сработаться не успели.

— Но если он уже сливал кому-то информацию, об этом будет полезно знать. Вдруг после его смерти какой-нибудь доверенный человек все равно настучит Теням? Тогда наше задание пойдет коту под хвост, — стараюсь повернуть ситуацию на пользу своей миссии.

Нужно воспользоваться возможность и выяснить побольше о том, кто замешан в мятеже, и этот чинуша звучит, как отличный кандидат для этой цели.

— А нам-то что за печаль? — недовольно отзывается южанин. — Платят за то, чтобы его отправить на свидание с предками, вот и всё.

Завязывается спор, впрочем, проходящий по-дружески. Я продолжаю гнуть свою линию, упирая на будущие выгоды, а не сиюминутную прибыль. Жизнь чиновника ценна лишь до тех пор, пока он не расколется. А потом можно и в расход.

— Погодите! — поднимает руку бородач. — Помолчите. Дайте обдумать сказанное.

Мы распиваем остатки вина, молча наблюдая за ним.

— Ладно, Тигр, пожалуй, ты прав, — наконец изрекает он. — Не все решается одним лишь клинком да пытками, хотя куда уж без этого, — усмехается он. — Но тогда нам точно понадобится поддержка еще одного звена.

Эта новость меня не слишком радует. Чем больше людей знакомы с повадками Тигра, тем выше риск проколоться, но начни я упорствовать — это выглядело бы подозрительно.

На подготовку уходит несколько дней, которые мы проводим на окраине столицы в трущобах. Меня все больше поражает, насколько мрачна изнанка сердца Империи, прежде скрытая от моих глаз.

Север, как выясняется, так зовут старшего из-за сходства с северянами, вызывает подкрепление. Личность чиновника он не раскрывает, зато посвящает нас в детали плана, снабжая картой местности и примерной датой нападения. Приходится напрячь все свое мастерство, импровизируя и изображая повадки Тигра.

Кроме Севера, который держится особняком по праву главного, остальная тройка — на равных. Общение строится на подначках и подколах, но куда более тонких, чем у собутыльников Тигра.

Южанина зовут Пастухом — до вступления в Братство он и впрямь пас скот на юге Империи, за что его подначивают напарники. Однако нрав у него крутой, и вскипает он моментально, хватаясь за ножи. При этом, что иронично, южанин с нежностью рассказывает о матушке, оставшейся в родных краях, а также о некой молодой зазнобе, к которой обязательно посватается, как вернётся домой с потяжелевшей мошной.

Степняка же прозвали Полынью, потому что он вырос в краях, где ее видимо-невидимо. Там и приучился курить её постоянно, отчего исходит от него довольно характерный и не сильно приятный запах. Сама же полынь там особая, и алхимики нашли ей некое хитрое применение.

У каждого из них своя история, как они ступили на Путь, достигнув высокого этапа, и как попали в Братство, но этой темы разговор не касается. Возможно, члены группы это давным-давно уже обсудили.

Все эти крохи я добываю из вроде бы ничего не значащей болтовни.

В ночь перед назначенным днем прибывает второе звено, тоже состоящее из четырех человек. Мы знакомимся, и Север вводит всех в курс предстоящего дела.

— Наша цель — советник Императора Хва Ю, — наконец называет он имя жертвы. — Я отправил запрос в Братство, и они одобрили наш план. Задача — захватить его живым. Сперва Тигр проведет допрос, а потом мы прикончим советника. Действуем быстро, свидетелей не оставляем.

После краткого инструктажа мы выдвигаемся к месту засады при свете звёзд. Ночи сейчас безлунные, поскольку та пошла на убыль. Решено перехватить цель на одной из дорог, ведущих за город. По нашим данным, паланкин чиновника будет проезжать именно здесь.

Возле столицы слишком много стражи, да еще и военное подкрепление ожидается, так что соваться туда — чистое безумие. Зато неподалеку от намеченного места притаилась заброшенная ферма, куда можно будет отвезти советника, если допрос затянется. Ко всему прочему, Хва Ю получил военный эскорт, но лишь на подъезде к столице. Видать, там его и ждут в первую очередь. Все складывается как нельзя лучше для наших планов.

Мы устраиваемся в небольшой рощице, через которую петляет дорога, и принимаемся ждать. Второе звено притаилось на противоположной стороне. Полынь ушел на разведку.

Когда на горизонте показывается кортеж, степняк подает сигнал, послав крохотного огненного фамильяра, и возвращается к нам. Помимо паланкина, в процессии есть несколько повозок, верно, с самым ценным скарбом Хва Ю, который решил сбежать с фамильным серебром и дедушкиной коллекцией фарфора.

В охране три дюжины практиков, среди которых нет никого ниже Богомола, а множество и вовсе стоят на пике, в шаге от Цилиня. Все члены Братства, участвующие в налете, уже достигли следующего этапа, так что численный перевес нам не страшен.

Нападение происходит молниеносно. Схватка выходит скоротечной, но ожесточенной.

Воздух наполняется звоном стали, криками боли и яростными взрывами Ки. Техники сталкиваются, высекая снопы искр. Земля дрожит и идет трещинами. От запаха крови и паленой плоти к горлу подкатывает тошнота. Я стараюсь не смотреть, как Охотники, упиваясь кровью, вырезают стражников. Сжав зубы, сосредотачиваюсь на своей цели — паланкине советника

На меня наседают сразу несколько адептов, но у меня нет желания лишать их жизни. Точечными ударами я прерываю потоки Ки в их меридианах, вырубая противников. Для правдоподобности наношу им неглубокие раны. Поверженные валяются в пыли, перепачканные кровью. Со стороны и не разглядишь, что они еще дышат — едва-едва, но дышат. А мне уже нужно двигаться дальше.

Я первым добираюсь до паланкина, пока остальные, не торопясь, методично и жестоко расправляются с уцелевшими. С отвращением слежу за их зверствами, пока отдергиваю полог, скрывающий чиновника.

— Да вы хоть понимаете, что творите⁈ — вопит Хва Ю, когда я вытаскиваю его наружу за шкирку.

Грузный мужчина с залысинами и очками на длинном носу, одетый в роскошный златотканый ханьфу, на груди — массивный медальон.

— Займись им, пока мы обшарим повозки, — командует Север.

Я затыкаю чиновнику рот лоскутом, оторванным от его же одеяния, а Полынь помогает оттащить пленника в приготовленную телегу, стоящую в сторонке от дороги.

— Помочь тебе? — спрашивает он.

Мотаю головой:

— Сам справлюсь. Иди, проверь, может, ещё чего ценного найдете. Только про мою часть не забудь.

— Смотри, не тяни, а то старшой сам возьмется за дело.

Оставшись наедине с советником, я вынимаю кляп и, зажав ему рот ладонью, шепчу:

— Ублюдок, ты хоть знаешь, кто я такой⁈ Если с моей головы упадёт хоть волос, вы все окажетесь на дыбе ещё раньше, чем успеете осознать, в какие неприятности вляпались!

Я холодно улыбаюсь:

— Ну так вперед, давай вместе ждать, пока за тобой хоть кто-нибудь сунется. Только учти: здесь ты — никто. Еще одна тушка на поживу моим друзьям. Уж они-то из тебя быстро душу вытрясут, заставив захлёбываться собственными потрохами.

Хва Ю бледнеет, но упорствует:

— Охотники, да? Все вы на одно лицо. Мясники и душегубы! Как знал, что нужно было уезжать ещё вчера…

— У тебя есть три удара сердца, чтобы начать говорить, а потом ты начнёшь кричать. И в итоге всё равно расскажешь всё, что знаешь.

Слова, слетающие с моих губ, звучат чуждо, непохоже на меня самого, но время утекает сквозь пальцы. Нужно узнать, какой информацией владеет этот напыщенный индюк, пока не стало слишком поздно.

— Послушай, а что, если нам договориться? Я могу хорошо заплатить за свое молчание и твое содействие. У меня есть тайные счета… Просто спаси меня от своих друзей, и ты не пожалеешь.

Аранг всемогущий, ну до чего упёртый недоумок!

— Я здесь по приказу Императора, — зажав его рот ладонью, шепчу так тихо, чтобы никто не услышал. — Мне нужны сведения, которые ты хотел передать Теням. Расскажи все, что знаешь, и я вытащу тебя отсюда.

Убрав руку, слышу в ответ:

— Ловко придумано, наемник, но я скорее сдохну, чем предам Империю. Вы все сгорите в священном пламени нашей…

— Император сразил первого Архидемона у Черных Гор, — обрываю его, снова зажимая рот и вбрасывая факт, о котором вряд ли знает рядовой Охотник.

Глаза Хва Ю округляются, он что-то мычит. Я прикладываю палец к губам, веля ему говорить потише.

— Да кто ты такой? — сипит он. — Откуда тебе известно о подвиге Императора? Это тайна, доступная лишь военным и самому близкому окружению!

— Хватит пустых слов. Я уже все сказал, теперь твоя очередь. Если хочешь послужить Империи и владыке — говори.

— В двух словах не расскажешь. Вызволи меня — и я сообщу всю информацию.

Краем глаза замечаю приближающихся Севера и Пастуха. Торопливо наотмашь хлестаю его тыльной стороной ладони, выбив из носа кровь и запихиваю кляп обратно советнику в рот. Тот мычит от боли, округлив глаза, но я уже вылезаю из телеги.

— Ты еще не закончил? Что ты с ним как с дитем малым носишься? — усмехается главарь. — Отрежь ему что-нибудь, мигом запоет.

— На месте займусь, — бросаю я в ответ. — Уходить пора, пока кто не появился. Нечего тут рассиживаться.

Север хмурится, но кивает.

— Так, живо хватаем ценности — и делаем ноги! Тигр прав, нельзя здесь больше оставаться.

Пока остальные охотники споро перетаскивают найденные в повозках сундуки и шкатулки, лидер подходит ко мне вплотную и тихо, но веско роняет:

— Тигр, займись советником всерьез. Если провалим задание, нам головы с плеч поснимают. Хоть на полосы его режь, но пусть запоёт.

— Понимаю. Он аж задыхаться будет от спешки нам всё рассказать.

Закинув самые ценные находки в телегу к Хва Ю, мы трогаемся с места, направляясь к заброшенной ферме. По дороге звучат шутки и обсуждение грядущей добычи вкупе с похвальбой собственной силой в прошедшем бою, но мои мысли совсем о другом. Чиновник не заговорит, пока остается пленником. Надо придумать, как его вызволить — только так я смогу заполучить нужные сведения. В настоящий момент задача кажется почти невыполнимой. Вокруг еще семь матерых адептов, лишь самую малость уступающих мне в силе. Поди исхитрись устроить побег в таких обстоятельствах!

Впереди уже маячит покосившийся силуэт давно заброшенного здания, обнесенного со всех сторон густыми зарослями. Мы едва успеваем приблизиться, как из кустов появляются фигуры в черном и без предупреждения бросаются в атаку. В воздухе вновь потрескивает Ки, и над дорогой разносится звон клинков.

Север беспокоился об охране Хва Ю, но настоящая угроза скрывалась во мраке. Едва завидев новых врагов, Охотники бросаются в атаку, а я остаюсь у телеги, отбиваясь от нахлынувших противников. Усиленные техниками, они наседают со всех сторон. На помощь мне подоспевают Полынь с Пастухом.

— Задержите их! — кричу я, выволакивая грузного чиновника за ноги из повозки. — Я пока попробую выбить из него информацию!

Хлёстким ударом снеся подскочившего противника, я тащу пленника в покосившийся дом. Сбросив ношу на пол и подняв облако пыли, выдергиваю кляп и рычу в его перепуганное лицо:

— Говори быстрее, пока Тени до тебя не добрались, и получишь защиту Императора! Иначе я лично прикончу тебя!

Пока жду его реакции, незаметно запускаю Оплетающий Побег под землю, раскидывая сеть, чтобы лучше видеть всё поле боя.

— Не похож ты на верного пса Императора, — хмыкает Хва Ю, закусывая окровавленную губу. — Головорез обычный, как и все Охотники! Тени вас прикончат и спасут меня, так что ничего я тебе не скажу.

Встряхнув его за грудки, с силой вбиваю в рассохшийся стол, отчего тот с треском раскалывается. Пока советник с оханьем падает на пол, я добавляю:

— Недоумок, ты думаешь, Тени пришли спасти тебя? Им приказано устранить тебя, чтобы ты не выдал ни капли информации Братству. Сейчас я твой единственный друг и твоя единственная надежда на спасение. Так что начинай говорить, или тобой займутся настоящие Охотники.

Свинячьи глазки чиновника бегают по сторонам. Он смотрит мне за плечо, но потом всё же отвечает:

— Для начала скажу, где вскоре встретятся мятежные военные с продажными столичными чинушами, — Хва Ю наклоняется и шепчет мне на ухо. — Остальное выложу, как вытащишь…

Его слова обрываются резким свистом. Пытаюсь заблокировать внезапную атаку, и вместо подмышки клинок с силой бьётся о предплечья, укреплённые Крепче Камня, но меня всё равно отшвыривает к стене, отчего ветхое строение содрогается. С потолка сыплется грязная труха. Вылезаю из пролома, и, встряхнувшись, занимаю боевую стойку.

— Наконец-то! — верещит советник. — А я уж думал, не дождусь. Прикончи этого ублюдка, пока дружки его не нагрянули! Спаси меня — озолочу!

Бросив на меня беглый взгляд, враг атакует, обнажив второй меч. Два смертоносных жала со свистом рассекают воздух у моего лица. Я отбиваюсь, но противник искусен и быстро подстраивается под мои удары. Длинные лезвия дают ему преимущество в досягаемости атак.

Тень резко исчезает и так же резко возникает в тёмных углах, а их тут предостаточно. Сложно предугадать, откуда прилетит очередной выпад. Приходится полагаться лишь на реакцию.

Враг возникает за спиной, и я перехватываю его руки, сжимаю изо всех сил, но он выскальзывает, как уж, и лягает меня в солнечное сплетение. Пошатнувшись, настигаю его Шагом Пылающего Солнца. Удар рассекает силуэт, но тот растворяется эфемерной дымкой. Краем глаза замечаю, как чиновник пытается освободиться от пут.

Разросшаяся за время схватки растительная сеть уже покрывает окрестности фермы. Я отчётливо ощущаю ауру каждого бойца, но с тревогой улавливаю приближение ещё одного отряда. Неужели подкрепление Охотников? Север ни о чём таком не предупреждал. Или это подмога Теням?

Ответов нет.

Враг вновь вырастает за моей спиной, уверенный в своей непредсказуемости, но я уже разгадал закономерность его атак. Уворачиваюсь от колющего удара, перехватываю чужие запястья, и с силой впечатываю противника в пол. Трещат чужие кости. Хриплый вдох вырывается из глотки оппонента.

В душе скребётся червячок от необходимости сражаться с доблестным слугой нашего государя, но более трезвая и холодная часть рассудка напоминает, что о моей истиной личности, как и миссии, никто не знает. Пощады ждать не стоит, и, если я умру, доверенное мне задание будет провалено. Тогда заговорщики имеют все шансы пошатнуть престол владыки Альдавиана. А этого я никак не могу допустить…

А ещё в моей голове возникает и сразу обретает чёткость план, и для этого Тень должна умереть. Увы…

Удерживая бойца, на миг призываю Длани Асуры. Два янтарных росчерка давят обёрнутую тёмной тканью голову, словно гнилой плод. Кровь брызжет на стены. Глаза вылезают из орбит. Хрустят кости, превращая череп в бесформенное месиво. Звеня, на пол падают клинки.

В голове роятся дюжины мыслей. Нужно срочно принимать окончательно решение: следовать новой задумке или придерживаться первоначального плана?

Бой на улице подходит к концу. Я больше не сомневаюсь, кто пожаловал. Ки своих «соратников» из Братства я уже выучил, а подоспевшие с ними не сражаются. Значит, догадка верна — подкрепление Охотников.

Хва Ю почти освободил руки от верёвок, но я поднимаю меч Тени, и шагаю к чиновнику.

— Нет, постой! — верещит он. — Ты же обещал спасти меня!

Подхожу вплотную, зажимаю чинуше рот. Ауры соратников уже совсем близко. На раздумья — лишь миг. Если бы победили Тени, я мог бы разыграть всё иначе, но в текущих условиях, если пленник выживет, исход один… Стоит Охотникам полоснуть его чем-то острым, и этот трус расколется. Сдаст и меня, и всех тех, кто ещё поддерживает Императора. Храбрец Хва Ю только на словах, а на деле… Видал я таких.

Одним движением вскрываю ему глотку.

Узник захлёбывается кровью, прижав ладони к горлу, и оседает на стол. Завалившись на бок, несколько раз дрыгает ногой и замирает.

Мерзкое гадливое чувство тёмной пеной оседает на моей душе. Совсем не такой я представлял себе службу нашему государю… Ничего не попишешь, как учил Император, иногда для всеобщего блага, нужно замарать руки.

Эта мысль проносится в висках, сопровождаясь мучительной головной болью пока всё моё естество восстает против подобной безжалостной логики.

Борясь с дурнотой, вкладываю клинок в ладонь владельца и стаскиваю чиновника на пол. Зажав ему горло, будто пытаюсь остановить кровотечение, кричу что есть мочи:

— Скорее, чёрт побери! Этот хряк помирает!

Через несколько секунд выбив дверь, в комнату первым врывается Пастух, за ним — остальные Охотники.

— Тигр, какого демона тут стряслось? — рявкает Север. — Кто его достал?

Следом входят новые союзники в капюшонах. Теперь нас почти два десятка.

Киваю на мёртвого воина:

— Проклятый ублюдок атаковал исподтишка. Перерезал горло чинуше и едва меня не достал, — отнимаю перепачканные в крови ладони от раны и встряхиваю ими. — Сучьи Тени с их техниками маскировки! — изображаю вспышку ярости и с силой вбиваю сапог в живот мертвеца.

— Как ты это допустил⁈ — бушует Север, схватив меня за ворот рубахи. — Ты хоть что-то разузнать успел? Нам нужна любая информация!

Один из новоприбывших кладёт руку ему на плечо:

— Не кипятись, брат. Это не вина Тигра. Тени прекрасно знали, стоит Хва Ю припугнуть, и он запоёт. Вот и решили спрятать концы в воду.

Меня охватывает мрачное облегчение пополам со смятением. Не знаю уж, в каких делах был замешан советник, может, и заслужил такую смерть, но должен ли был я его убивать? Сомневаюсь. Не таким человеком растили меня отец с матерью…

— Ладно, на месте разберёмся, — вздыхает Север. — Забирайте тело. Тигр, что удалось-то вызнать? — вновь спрашивает он.

Я смотрю на старшего и выдаю лишь обрывок информации, полученной от чиновника:

— Хва Ю обмолвился о каком-то собрании, но больше ничего сказать не успел, — провожу пальцем по горлу. — Вот и все, что мне удалось из него вытянуть.

— Что за собрание? Кто должен был там быть? — рявкает громила Север.

Командир второго звена кладёт руку ему на плечо, пытаясь успокоить:

— Брат, не кипятись. Лидер решит, как быть дальше.

Мы с Полынью подхватываем тело Хва Ю за ноги и тащим обратно к телеге, стараясь не испачкаться в крови. Краем глаза замечаю, как предводитель звена обыскивает убитого мной агента Теней и забирает его клинки.

— Ну и куда мы теперь? — спрашиваю я у степняка. — Про подкрепление речи не было. Да и когда нам заплатят?

— Если вообще заплатят, — хмыкает товарищ, пожимая плечами. — Куда двинем, одному Северу известно. Ну и нежданным помощничкам нашим.

— С чего бы не заплатить-то? — изображаю недовольство. — Поначалу ведь просто прикончить советника велели. Ну не вышло сведения добыть, бывает. А по сути — порученное исполнили.

— Не знаю я, Тигр. Сам в толк не возьму, но гляди, как старший беснуется.

Бросив ферму, мы петляем проселками меж полей и перелесков, уходя от основных дорог. Подмоги от Теней или военных ждать не хочется.

Удаётся разузнать, что держим путь в одно из убежищ Братства. Поговаривают, сам главарь Охотников нас желает видеть. Хва Ю хоть крупицу, да проболтался. Вот только как теперь передать весть Джихвэю — ума не приложу. Я-то думал, мы в столицу вернёмся, но забираемся всё глубже в чащобы в окрестностях города.

На базу добираемся лишь к исходу дня, петляя, будто зайцы от лисы. Север всё боится, как бы хвост не привести.

Лагерь укрыт в лесных дебрях. Открывшееся зрелище поражает меня до глубины души. Искусно сработанные из дерева дома таятся меж густых крон, словно невидимки. Не доезжая, бросаем телегу, последний отрезок пути тащим тело на себе.

Вскарабкаться наверх — задачка не из лёгких. Север насвистывает особый сигнал, подражая голосам птиц. Вскоре к нам, скрипя блоками, опускаются деревянные платформы.

Всего я насчитываю с десяток построек, ладно укрытых меж ветвей. Если не знать, куда глядеть, ни за что не приметишь. Меж домов протянуты верёвочные мосты.

Мы с Полынью тащим Хва Ю в центральное строение, возведённое на макушке исполинского дуба.

Здесь собираются все прибывшие. Спустя некоторое время является ещё один Охотник. Рослый, средних лет, мускулистый — будто сплетён из могучих древесных корней. Одет просто: рубаха без рукавов да холщовые штаны. Ступает бесшумно, ауру считай не излучает, но исходящая от него мощь пробирает до костей. Глаза наливаются чернотой и смотрят пронзительно, в самую душу. Лицо хищное, звериное, шрамами испещрено, но не уродливое, а завораживающее. Отметины былых сражений складываются в причудливый узор. В чёрной гриве едва пробивается седина.

Все Охотники преклоняют колени перед лидером. Я повторяю за прочими: сперва простираем к нему руку с раскрытой ладонью, после, сжав в кулак, прижимаем её к груди.

Старшие звеньев почти одновременно произносят:

— Приветствуем тебя, великий Джу Шо!

Остальные повторяют за ними, и мы касаемся лбами пола, пока командиры лишь кивают.

Глава Братства жестом указывает на тело в центре:

— Что разузнали?

— Ничего путного, — вздыхает Север и принимается докладывать.

Джу Шо внимает его словам, не проронив ни звука. Имя лидера Братства выбрано неслучайно и, вероятно, не является настоящим. В одном из центральных диалектов Джу Шо переводится как «Великий Зверь» — прозвище, как нельзя лучше отражающее сущность главы Братства.

Чёрные глаза пронзительно глядят на меня:

— Тигр, поведай, что удалось узнать.

Я повторяю сказанное Севером, выдерживая испытующий взор главаря. Тот, будто не веря, требовательно простирает длань:

— Оружие убийства.

Громила вручает ему клинки. Джу Шо внимательно их осматривает, изучает раны на шее советника.

— Жаль, что выпытали так мало, — негромко произносит он, — но главная задача выполнена — цель устранена.

Ещё раз окидывает меня пытливым взглядом и кивает на выход:

— Старшие звеньев остаются, прочие свободны. Передохните, братья. Скоро нам вновь придётся поработать во славу нового порядка.

Мы выходим, и почти сразу Полынь с Пастухом зовут меня с собой. Как выясняется, на вершину одного из деревьев, где меж ветвей устроен укромный наблюдательный пост.

— Ты ж тут впервые? — интересуется степняк. — Как тебе наше лесное убежище?

Вдыхаю полной грудью. Родной лес будит воспоминания детства. На миг кажется, будто вернулся я в отчий дом, в милые сердцу Лесные Холмы. Ветер доносит медвяный запах цветов, птичий щебет напоминает о матушке с батюшкой.

И когда мне доведётся вновь их увидеть?

— Мне здесь нравится, — отзываюсь я, пропуская второй вопрос мимо ушей. — Вот только надолго ли мы тут застрянем?

— Что, уже по девкам продажным да выпивке истосковался? — ухмыляется Пастух.

Отвечаю ему кривой ухмылкой, а сам усиленно размышляю.

Нужно удвоить бдительность. Здесь все мне враги. Одно неверное слово — и я выдам себя с головой. Трудно далось решение прикончить Хва Ю. Недолго я колебался, и всё свершил во благо Империи и государя, но что делать дальше — ума не приложу.

Понятия не имею, где мы. Где-то близ столицы, это верно, да только сколько времени здесь пробудем и как передать весточку Джихвэю? Часы утекают, точно вода меж пальцев, и ценность добытых сведений тает. Если упущу назначенную встречу, все мои потуги втереться к Охотникам в доверие окажутся тщетны.

Старший звена Север пока скуп на новую информацию, и я с головой окунаюсь в повседневную жизнь лагеря Охотников. Скрупулёзно исследуя каждый уголок запрятанного в лесу поселения, стараюсь понять, как здесь всё устроено.

В голове лихорадочно роятся мысли, как бы ухитриться передать весточку Джихвэю. День тайной встречи неумолимо приближается, грозя безвозвратно испепелить добытые крупицы сведений. Все мои усилия будут перечеркнуты, и даже смерть советника станет напрасной.

Лагерь, на первый взгляд, прост и неприхотлив. Древесные дома, что оплели исполинские стволы, служат казармами для всех обитателей этого затерянного прибежища. Они стягиваются в тугое кольцо вокруг центрального здания, царственно возвышающегося на макушке могучего дуба. На его же собрате-исполине приютился обеденный зал. Джу Шо неустанно собирает бойцов, вдохновенно вещая о грядущих переменах и новом порядке, что принесёт Братство в Империю.

Малочисленность гарнизона лагеря лишь укрепляет мою догадку о временности этого пристанища. Да и сам облик строений, рождённых древесными техниками, чьи отголоски ещё витают меж сплетённых ветвей, намекает о недавнем их появлении на свет. Суммарно здесь находится полсотни душ, из которых далеко не все отправляются на миссии в составе звеньев.

Младшим членам, в отличие от командиров, с лихвой хватает повседневных забот. Пока старшие звеньев и сам Север подолгу судачат с Джу Шо да упражняются в ратном деле, мы, рядовые, несём все тяготы лагерной жизни. Дозоры, стряпня, уборка, охота — всё ложится на наши плечи, благо прислуги тут не водится. И припасов в обрез, лишь самое насущное.

Во время одного из нарядов по кухне Полынь сетует на докучливые просьбы Пастуха.

— И чего он хочет? — невзначай интересуюсь я, ловко потроша тушку кабанчика.

— Я уже не в первый раз здесь. Наверняка вскоре отправят на дежурство в птичник, а Пастуху не терпится отправить весточку матери. Нашел же время, честное слово! — вздыхает степняк.

— Птичник, говоришь? Что-то не припомню такого места. Я ж только из ночного дозора. Вроде всё обошёл, — одним махом вышвыриваю требуху в поганое ведро, незаметно закрыв ноздри Оплетающим Побегом от тошнотворного запаха.

— Забыл я, что ты тут впервой, — шепчет Полынь. — А ты как думал, каким способом новости в мир отправляют? Почтовыми голубями, вот как! Сегодня ночью мне этих птиц сторожить.

Он потешно чирикает, а я лишь усмехаюсь в ответ.

— Так почему бы тебе брату не помочь? Невелика проблема, одним письмом больше, другим меньше. Родных-то грех не поддержать.

— Эх, на чувствах играешь! — машет рукой Полынь. — Я бы рад, да с этими птицами обращаться не умею. Похлёбку из них сварить смогу, а в остальном…

— Возьми меня в дежурство, — предлагаю я, уловив свой шанс.

— Это не мне решать, — пожимает плечами степняк. — К тому же, мне Север назначил в напарники Картавого. Ты, видишь ли, слишком неопытен для этого дела.

Во время нашей утренней охоты я заметил в лесу знакомый куст дикой ягоды. Спелая, она сладка, словно мёд, но недозрелая может сильно скрутить живот. Прихватил её с собой на всякий случай, и, как чувствовал, что пригодится.

Изучив распорядок дня и караулов, я использую возможность. За обедом незаметно подсыпаю зелёных ягод в мясную похлёбку Картавому и ещё нескольким охотникам, не задействованным в ночных нарядах. Этим я надеюсь увеличить свои шансы занять их место.

К вечерней смене многих бойцов прихватывает. Север честит нас с Полынью на чём свет стоит, мол, продукты худо мыли да всякой дряни в котел напихали.

— Брат, если б мы сплоховали, всем бы невмоготу стало! — пытается отбрехаться напарник.

Ухмыляясь, киваю и сам:

— Знать, не всяк желудок осилит такую дичь. Больное мясо жёстко и волокнистое. А раз похлёбку всем с одного котла плескали, то и вина не наша.

— Раз такой головастый выискался, Тигр, вот и ступай с Полынью на птичнике дежурить. Из-за вас наряд вполовину поредел, восемь душ от нужника и обратно бегают! — фыркает громила.

Довольный собой, тайно готовлю послание для Джихвэя. К вечеру мы с Полынью выдвигаемся к голубятне, укромно притаившейся средь древесных великанов неподалёку.

— Ну что, Тигр, показывай, как с птахами управляешься! Ты ж у нас кошак матёрый, пусть и полосатый! — подначивает степняк.

Поигрывая ключом, Полынь нечаянно роняет его меж досок.

— Недоумок! — рычу я, только для вида — сам-то уже успел подхватить ключ тонкой лозой. — Руки у тебя что ли, не оттуда растут⁈

— Ладно, ладно, не злись! Лучше помоги найти, — вздыхает Полынь, перегибаясь через перила. — Если кто-то придет с проверкой, обоим достанется. А вдруг кому-то срочно понадобится отправить сообщение? Тогда нам точно конец.

— Это тебе конец! — сверкаю глазами, сжимая кулаки. — Скажу, что у меня живот прихватило — побежал в лес, а тебя волки сожрали.

— Тигр, да ты чего? Знаешь же, по нашим правилам отвечать вместе, — бормочет он, спускаясь.

Через некоторое время сообщаю, что нашёл пропажу.

— Спасибо, друг! Ты меня, можно сказать, выручил, — радуется Полынь. — Север точно бы лишним дежурством наказал, а то и парочкой сверху.

— Теперь твоя очередь. Доставай письма Пастуха, займемся почтовыми голубями.

Прощупав двери на наличие защитных формаций, отпираю замок. Просторный птичник, уставлен клетками в несколько ярусов. Для вестей используют самых обычных голубей. Меня радует такое количество пернатых посыльных. Одной птахой боле, одной меньше — никто и не хватится.

Да только вот заминка — на все клетках наложены защитные печати.

— Эй, Тигр, ну что так долго? — заглядывает внутрь Полынь.

— Да, подожди ты, — отвечаю я, тщательно осматривая контейнеры.

Убедившись, что на каждой клетке установлена защита, которая скорее всего открывается особым образом, оставляю эту затею и озвучиваю, что матушка Пастуха, похоже, останется без свежих вестей.

До назначенного времени осталось всего ничего. Заговорщики собираются в столице уже на этих выходных. Мне надо любым способом попасть туда.

Вскоре нас приходит проверить Север с ещё одним старшим братом, но не просто так. Они отправляют какое-то послание, однако мне не удаётся подсмотреть, как именно снимается защита с клеток.

В последующие дни я всерьёз обдумываю побег, но этот способ может поставить под угрозу и тайное собрание. Если Братство плотно связано с мятежниками, то они могут заподозрить слежку и отменить встречу.

Когда мы с Пастухом возвращаемся с очередного караула, нас уже поджидают Север и Полынь. Старший довольно улыбается и произносит:

— Собирайтесь, нам нужно в столицу. Одно из звеньев запросило помощь в задании. Теперь мы сами будем выступать поддержкой, — он кратко вводит нас в курс дела.

— Может, выдвинемся с утра? — предлагает Пастух. — Мы ведь только что с караула.

— Ещё скажи, что устал, — Север встаёт и хлопает его по плечу. — В столице и передохнёшь, после задания.

По пути мы всё так же петляем через чащи и поля, избегая даже просёлочных дорог. Старший посвящает нас в детали задания: наше звено должно прикрывать другую группу, которой поручено устранить одного из капитанов городской стражи. Скорее всего из тех, что не поддержал грядущий мятеж. Этого нам не рассказывают, просто потихоньку сопоставляю факты.

К утру мы подъезжаем к высоким стенам. Уже на подходе становится ясно, что что-то не так. Возле главных ворот стягиваются военные. Патрули усилены, всех входящих в город тщательно досматривают. Наше звено минует ворота без труда — часть стражи подкуплена Братством. Однако нас предупреждают, что наряды в городе тоже усилены.

На улицах заметно поубавилось людей, зато страже теперь составляют компанию военные патрули, передвигающиеся небольшими группами. Кто они такие — неясно.

Мы осторожно пробираемся к месту встречи с другим звеном Братства. Через четверть часа, объединившись, восемь Охотников выдвигаются к казармам городской стражи, расположенным на востоке, недалеко от реки. Ровно там, где я получил своё первое тайное послание от Братства.

Наше звено занимает позиции на крышах ближайших домов. После развода новой смены капитан остаётся на месте с небольшим количеством бойцов. Основное звено проникает в казармы. Мы условились, что они подадут знак — действовать надо быстро и тихо, чтобы не привлечь стражу, заполонившую весь город.

— Ждём и без моей команды не вмешиваемся! — предупреждает Север.

Я обдумываю план отступления, чтобы оно выглядело максимально естественным. Внезапно на улице, ведущей мимо казарм, появляется несколько патрулирующих отрядов стражников.

И они явно направляются в нашу сторону.

— Север, — обращаю внимание старшего. — Кажется, у нас гости.

— Да, вижу я, — рычит здоровяк. — Ждём до последнего. Если они подойдут слишком близко, придётся их отвлечь.

В каждом отряде по дюжине человек, и они не похожи на простых бойцов. Среди них я ощущаю сильные ауры, которые даже не пытаются скрывать. Это кто ещё такие? Стискиваю кулаки, надеясь, что получу возможность красиво уйти. Однако стражники не торопятся к казармам — они словно кого-то ищут. Два отряда направляются вдоль реки, а один всё же двигается к казармам. Когда они подходят почти вплотную, Север командует:

— Наш выход.

Мы срываемся с крыши точно снежные барсы, прыгающие на добычу. Полынь на бегу вызывает нескольких фамильяров, привлекая внимание нашей подмоги. Север на ходу достаёт изогнутый клинок и сносит голову первому попавшемуся противнику, а остальные с криком растягиваются, занимая боевое построение.

Усилившиеся эманации Ки привлекают внимание и других отрядов. Внутри казарм звучит грохот и поднимается дым. Дело не удалось провернуть тихо, и я даже этому рад — возможно, капитан ещё жив. Всё же мы с ним на одной стороне, хоть сейчас всё и выглядит иначе.

Нас окружают враги, на улице развязывается полноценная битва практиков. Как и в прошлый раз, я стараюсь не убивать обычных вояк, доблестно или не очень несущих службу на благо Империи. За свои грехи пусть отвечают перед судом. Хватит мне и одного болтливого чиновника…

Стражники умело отделяют от меня Полынь, Севера и Пастуха, не давая им прийти мне на помощь.

— Никакой пощады! — кричит старший звена.

В этот момент на меня наседает сразу несколько бойцов. Укрепив своё тело, подставляюсь под удар одной из каменных техник. Ощущение, будто лягнула лошадь, а через долю секунды меня подбрасывает в воздух, где следующий мощный выстрел Ки вонзается в грудь, отшвыривая ещё дальше. Падаю кубарём прокатившись по грязной брусчатке и изображаю дезориентацию, когда пытаюсь подняться на ноги, ухватившись за перила. Чётко отслеживаю подскочившего врага, хоть и не подаю виду. Удар сердца и, поймав ещё один удар, ломаю ограждения набережной, падая в воду.

— Нет! Тигр! — крики и шум схватки заглушают объятия реки.

Пришлось немного пожертвовать своей кровью, но этого недостаточно для завершения представления. Следом за мной в воду падает один из стражников, погибший от руки Охотников. Я подтягиваю его к себе и шустро осматриваю тело, всё ещё находясь под водой. Бедняга мёртв.

Мысленно прося прощения, вспарываю ему живот, окрашивая реку алым цветом. Тело подхватывают созданные мной водоросли и прочно фиксируют на дне, чтобы не всплыл.

Сам же возвращаю себе прежнюю личину, созданную, ещё когда покидал лагерь Императора. Проплыв под водой, всплываю в соседнем квартале и уже под видом обычного прохожего бреду в сторону казарм, чтобы разузнать, чем закончилась битва, но улицы перегорожены, и меня не пропускают.

— Пока туда нельзя! — останавливают стражники.

— А что случилось? — интересуюсь я у них.

— Дела Империи.

Помимо меня здесь полно зевак. И ответ я нахожу у них, хоть и знаю правду, но мне интересно, что говорят и что смогли разузнать люди.

— Да там делёжка между воинственными группировками началась, — икая, говорит какой-то пьянчуга.

Дородная дама с выводком детей поддакивает ему.

— То есть как — воинственные группировки? Там же стража стоит — защитники Империи и нашего покоя, — выдаю свою версию событий.

— Тоже мне, защитники выискались! — фыркает матрона. — Сразу видно — деревенщина ты из какого-то медвежьего угла. Наш истинный защитник границы от демонов охраняет, а эти ублюдки, что в столице остались, лишь деньги наши делят да норовят кусок побольше оторвать от кормушки, пока Император этого не видит.

Послушав несколько версий происходящих событий, выдвигаюсь на встречу с Джихвэем. Мы условились использовать то же место для тайных встреч, где нас когда-то представили друг другу. Я до сих пор испытываю к этому человеку непонятную неприязнь, но другого контакта у меня сейчас всё равно нет.

Добравшись до полуразрушенного дома на окраине, жду до захода солнца. Собрание предателей должно состояться этой же ночью, и время тянется бесконечно медленно. Мы договорились, что раз в день на закате он будет проверять это место, когда я внедрюсь в Братство, но до сумерек он так и не объявляется, так что я решаю отправиться на тайную встречу один.

В городе творится настоящий хаос. Люди словно взбунтовались. Высыпав на улицы, одни требуют немедленного возвращения Императора в столицу, а другие скандируют про новый порядок. Не везде подобные массовые собрания проходят гладко. Стражникам и даже солдатам приходится вмешиваться, отчего в некоторых районах разворачиваются стихийные сражения на улицах.

В этой суматохе я пробираюсь в знатный район. Моя цель — особняк клана Тёмной Лазури, что уже замарались во время махинаций клана Кровавого Моря с питьевой водой. Насколько помню, их глава поддерживал Зейна во время городского совета. Значит ли это, что и сейчас я увижу отца покойного Зено среди заговорщиков?

Снаружи всё выглядит тихо, но усиленная охрана по всей территории подсказывает, что я прибыл в нужное место. Осторожно прохожу стражу особняка, защитные формации преодолеваю под землёй с помощью Оплетающего Побега, прокладывая путь в плодородной почве сада. Защитные построения сильные, но видно, что их возводили на скорую руку, и в них имеются бреши, которыми я и пользуюсь.

Внутри особняка тоже полно стражи, так что приходится быть максимально осторожным. Я спешно осматриваю помещения, обходя караулы и посты, чтобы найти, где собрались представители знатных родов. Наверху чужих аур и присутствия Ки не ощущаю. Возможно, под зданием есть секретная комната.

В поисках тайного хода вновь прибегаю к Оплетающему Побегу и, раскинув сеть, вскоре нахожу нужное место. Прямо под центральным холлом располагается спуск под землю, и там мои корни обнаруживают множество сильных аур. Ход приходится рыть себе индивидуальный, больше прибегая к грубой силе и по минимуму используя Ки, чтобы не выдать себя.

Наконец я добираюсь до обширного зала, выполненного в форме амфитеатра. Это грандиозное подземное помещение, явно созданное с помощью техник земли. Стены и потолок сплошь укрыты резными узорами, изображающими древние битвы и символы кланов. В центре зала возвышается массивная круглая сцена, от которой полукругом расходятся ряды каменных скамей, поднимающихся уступами к стенам. На сцене горят жаровни, отбрасывая причудливые тени на лица собравшихся.

Своды подпирают мощные колонны, украшенные барельефами извивающихся драконов. Между ними натянуты шёлковые полотнища. В нишах тлеют светильники, наполняя зал мерцающим светом, от которого мерещатся таинственные блики на стенах. Всё здесь дышит древностью, но вместе с тем от этого места веет угрозой/

Спрятавшись в тени под самым потолком, куда я прорыл ход, могу охватить взглядом всё помещение. Внизу собралось никак не меньше полусотни человек, облачённых в богатые одежды. Многие носят знаки отличия военных чинов или символы своих кланов. Голоса ораторов усиливаются особой техникой, так что каждое слово звучит отчётливо, гулким эхом отражаясь от стен. Воздух полнится напряжением и тревогой, но вместе с тем и предвкушением. Похоже, собравшиеся уверены в успехе своего замысла и упиваются скорой властью.

Ну что ж, послушаем, о чём они говорят.

В рядах заговорщиков чувствуется явное напряжение. Обсуждение ещё не началось, но возле круглой сцены уже идут споры, кто будет выступать первым.

— Уважаемые господа! Соратники! — на сцену выходит долговязый сановник с залысиной и крючковатым носом. — Мы собрались здесь ради общего дела, а не вспоминать старые обиды. Прошу порядка и спокойствия! Каждый сможет выступить…

— Так, а ты вообще куда вылез? — рычит кто-то из военных, облачённых в помпезные золотистые одежды, где вышивка имитирует доспехи.

— К порядку, господа!

У сцены небольшой конфликт всё-таки разрешается, и первым оратором поднимается крепкий пожилой мужчина с пронзительным взглядом. Можно даже сказать старик, но он всё ещё пышет молодостью, несмотря на глубокую седину в волосах. Возможно, его реальный возраст гораздо меньше, чем может показаться, и Путь заставил его постареть слишком рано.

Завидев его, долговязый сановник с поклоном отступает и моментально испаряется со сцены, заняв своё место на каменной скамье. Его прыти в этот момент могут позавидовать лучшие духовные гончие.

Я узнаю в крепком старике Зейна, главу клана Кровавого Моря и отца Зено. Несмотря на почтенный возраст, вдобавок срезанный культивацией, он всё ещё сохраняет бодрость и влияние. Седая борода по центру привычно сплетена в тугую косу и перехвачена в нескольких местах золотыми кольцами, а снизу качается подвеска в виде застывшей золотистой капли. Традиционный шёлковый красно-синий ханьфу с узорчатой вышивкой подчёркивает всю мощь по-прежнему крепкой фигуры. Не похоже, что провал с поставками воды сильно затронул главу опального клана.

— Я прекрасно понимаю, что не все здесь рады видеть друг друга, а некоторые даже не представляли, что встретятся за одним столом со своими соперниками, — он обводит зал раскрытой ладонью. — Однако прошу отбросить старые разногласия и распри. Сейчас у нас общее дело, которое сулит всем немалую выгоду.

Пока он разглагольствует о примирении и старых обидах, называя несколько кланов, я пристальнее всматриваюсь в ряды заговорщиков. Хоть они все вырядились в лучшие одежды, словно собрались на званый ужин к Императору, без труда можно отличить их именно по одеяниям.

Сановников-отступников выделяют традиционные ханьфу в сине-голубых тонах, что показывает их близость к небесам и самому Альдавиану. Однако вышиты они золотом, хотя изменение государственной формы запрещно, но толстосумы, просто прикормленные у государственной кормушки, по-другому не могут.

Это перед простым людом они стараются соблюдать скромность, зато на таком важном собрании должны показать всё величие и алчность. Вдобавок к роскошной вышивке многие носят дорогие цепи с массивными медальонами и громоздкие перстни, будто выпячивая своё богатство.

От их вида меня просто воротит. Недолго вам осталось, проклятые пиявки, присосавшиеся к сердцу нашей доблестной отчизны.

Служители народа клином занимают лавки, большая часть сидит вверху, а ближе к сцене остаётся всего парочка самых влиятельных. Среди них я узнаю советников, приближённых к самому Императору. Их лица знакомы мне по парадным портретам, что висят в главных залах Академии и в публичных библиотеках столицы.

Такова давняя традиция Империи — запечатлевать облик высших сановников, дабы простой люд знал своих господ в лицо. Иногда их скульптуры даже украшают площади и здания Министерств. Мне всегда претила эта показная роскошь и культ личности, но сейчас это знание может пригодиться.

Тем временем с Зейном начинает спорить один из бюрократов.

— Глава клана Кровавого Моря, кто бы говорил о единстве, когда вы сами за нашими спинами плели алчную сеть, стараясь нажиться в обход остальных, как вы говорите, соратников, — поднимает толстую руку, украшенную серебряным браслетом, один из советников Императора. — Доверия, лично у меня, к вам не осталось.

— Напомню, — Зейн старается направить разговор в нужное русло. — Сейчас мы здесь собрались обсуждать не старые обиды и промахи друг друга, а подготовиться к завершающему ходу, чтобы вычеркнуть это недоразумение с лица нашей Империи. Сотни лет Альдавиан правит на этой земле, словно он небожитель и преемник великого Аранга. Пора отправить его на вечный покой. Так давайте обсудим это, а не будем превращать наше собрание в базарную площадь.

— Вы, конечно, складно говорите, Зейн, — вмешивается дородный генерал, поднимаясь со своего места в первых рядах. — Однако как мы будем делить шкуру ещё не убитого зверя? Трон-то всего один, а желающих на него сесть гораздо больше.

— На правах сильнейшего! — звучит предложение из другого конца зала.

Там встаёт высокий представитель знатного клана. Его тёмно-синий ханьфу вышит серебристыми звёздами. Он высвобождает свою ауру, подтверждая слова и намерения. Длинные чёрные волосы ещё даже не тронула седина, но силы в нём немало. Я ощущаю, что показал он лишь её малую часть. Эти узоры мне знакомы — клан Звёздного Ветра. Красавица Айка из Академии, что симпатизировала мне, состояла именно в нём. Надеюсь, она не в курсе замысла своего отца и сможет избежать эшафота.

— Так не пойдёт! — вспыльчиво подрывается с места другой советник.

Худощавый и болезненный мужичонка с мешками под глазами. Остатки всё ещё чёрных волос он собрал в жиденькую косичку на затылке.

— Что тогда достанется нам⁈ Наш вклад будет побольше многих знатных кланов. Всё это время мы готовили благодатную почву для переворота, а вы готовы всё разрушить в погоне за сиюминутной выгодой, как малые дети. Думаете, обычный люд обрадуется, что вся и без того жирующая знать окажется на верхушке, получив правление страной в свои руки?

Среди военных на трибунах тоже поднимается ропот, пусть многие из них сами выходцы из знатных кланов, но уже давно оторваны от своих родов. Я не вижу всех представителей их кланов, только малую часть. Значит, здесь они выступают в первую очередь как представители военной силы Империи. Генералов я лицезрел на большом военном совете и чертовски рад, что здесь нет Кариссы. Зато остальное верховное командование присутствует почти в полном составе.

Однозначного единства в рядах заговорщиков нет, и на этом можно будет играть, разрушив всю задумку изнутри. Угли старых обид и вражды всё ещё тлеют, осталось подуть ветру, и разгорится настоящее пламя. Ещё бы понять, что они задумали, а то пока только выясняют отношения да бранятся, словно сварливые матроны. Лишнее подтверждение, что они мало чем от них отличаются.

Утомившись от постоянных нападок в свой адрес, Зейн поднимает руку, стараясь в очередной раз призвать собрание к порядку, и покидает сцену. Его заменяет угрюмый мужчина, похожий на скалу. От каждого шага вся сцена содрогается, тёмные землистые одежды украшают изображения гор.

— Гор из клана Земной Дрожи, — сухо представляется он, топнув ногой и заставив ближайшие к сцене лавки подпрыгнуть. — Всё же наши господа сановники правы, и, прежде чем перейти к нашему плану, давайте обсудим, как мы будем распределять новые позиции в правлении Империи.

Название этого клана мне также знакомо. Именно из него родом Сейдр, что пытался строить против меня козни, невзлюбив Зено, место которого я занял.

Он разворачивается, уступая место совсем сухонькому старику. Его тяжёлые веки едва приоткрыты. Брови настолько густы, что на них заплетены и уложены маленькие косички, макушка блестит лысиной, а на фоне Гора он выглядит мальчишкой. Однако гигант проявляет к нему почтение. Слышал я о таких кланах, где во главе стоит не могучий практик, а умудрённый богатым жизненным опытом простой человек. Однако лично не видел.

— Старейшина клана Земной Дрожи Вареан Фанг, — он делает короткий поклон, приветствуя собрание. — Я предлагаю во главе Империи поставить правящий совет и разделить обязанности. По сути, сейчас мы имеем какое-то его подобие, пока Альдавиан занят войной на границах, — имя владыки он произносит пренебрежительно, словно сплюнув, — в городе правят его ставленники и наши соратники. После свержения мы уберём всех сторонников старого режима и официально закрепим власть Имперского Совета.

— Так как мы будем делить места и области влияния? — поднимается молодой генерал. — Пока мы проливаем кровь под руководством этого бессмертного выродка, вы тешите себя придворными интригами и спорите, кто больше заслуживает власти?

— Власть заслуживают все! — чеканит старейшина.

Его голос наполняется металлом, а веки полностью поднимаются. Пронзительный взгляд упирается в военного, отчего тот тушуется, отступая, но упирается в лавку.

— Мы поделим власть, и каждый получит своё. Трон займёт наша марионетка, если это вообще потребуется. А теперь давайте всё же не будем забывать старую мудрость «не стоит делить шкуру неубитого зверя».

Его слова вызывают ропот в толпе. Опять звучит недовольство касательно вкладов сторон. Короткая перепалка смолкает после очередного топота Гора.

— Что скажут представители сект и боевых школ? — обращается к ним старейшина.

Их не так много, и они держатся вместе, хотя даже в их рядах не видно единства. Поднимается старец в жёлто-чёрных одеждах. Мои виски пронзают болезненные воспоминания знакомства с членами этой секты.

— Демонопоклонник из Солнечных Воронов! — вскакивает представитель знатных кланов.

Его хищное лицо кривится в гримасе брезгливости, а нос с горбинкой напоминает клюв птицы.

— И тебе доброго вечера Лайзан из клана Парящего Сокола, — с глумливой ухмылкой парирует лидер секты.

— Как он вообще попал в наши ряды? — продолжает аристократ. — Одно дело свергнуть Императора, высасывающего все силы и соки нашей Империи на борьбу с демонами. Совсем другое — встать на одну сторону с тем, кто использует и продвигает демонические техники среди практиков.

— Глупости. Всё это ложь и пустые наветы завистливых языков, — равнодушно машет перед собой ладонью патриарх Солнечных Воронов.

— С ними я делиться ничем не намерен. Прекрасно наслышан, что они используют запрещенные техники. Аранг нам этого не простит! — Лайзан поднимает новую волну споров и мигом находит себе сторонников.

— Демоны — наши враги, и об использовании их техник в нашем деле не может быть и речи! — высказывается глава неизвестного мне клана.

Он одет в светлое ханьфу, но лицо его загорело, внешностью напоминая Пастуха из братства.

Внезапно на защиту патриарха встает старейшина клана Земной Дрожи:

— Участие секты Солнечных Воронов в этом деле необходимо. Возможно, не все понимают их значимость…

— Ну так просветите! — не унимается Парящий Сокол. — Или наше единство и общее дело — только пустые слова?

— Всему свое время, юноша. Если вы не можете справиться со своими эмоциями, то вам лучше сначала приручить их, — спокойно отвечает старик Ван Фанг. — Если здесь так много противников Солнечных Воронов, давайте проголосуем.

— Отлично, — радостно кивает Лайзан. — Сейчас вы сами убедитесь, дедушка, — в его голосе прорывается сарказм, — что нам не к чему эти демонопоклонники!

Его прерывает взмах руки патриарха Солнечных Воронов.

— Братья и сёстры! — голос старика звучит спокойно, но пронзительно. — Я слышу ваши обвинения и понимаю ваши страхи. Наша секта изучает врага, но не их техники и лишь для того, чтобы лучше противостоять ему в сражениях. Нельзя победить то, чего не понимаешь.

Он обводит взглядом притихших заговорщиков и продолжает:

— Император утратил связь с реальностью. Он одержим вековечной войной, которую невозможно выиграть. Мы же предлагаем новый путь — путь познания и силы. Только овладев запретными знаниями, мы сможем защитить нашу Империю от истинного врага.

Патриарх поднимает руку, и на кончиках его пальцев вспыхивают багровые искры.

— Эти знания лишь инструмент. Орудие, которое можно обратить как во благо, так и во зло. Всё зависит от того, кто их применяет. Вам ли бояться могущества, что я предлагаю? Вам, кто жаждет власти и готов ради неё на всё?

Губы старца кривятся в усмешке.

— Голосуйте, если хотите, но помните: без Солнечных Воронов вы обречены на поражение. Только мы владеем ключом к тайнам, что помогут вам достичь цели. Отвергнув нас, вы отвергнете собственное будущее!

Он умолкает и обводит всех тяжёлым взглядом, будто бросая вызов каждому усомниться в своих словах.

Голосование проводится поднятием рук, но, несмотря на шум, против голосует гораздо меньше, чем шумело по этому поводу.

— Раз этот вопрос закрыт, — поднимается седовласый советник Императора по торговле, — уважаемые представители нашей армии и знати, приоткройте нам тайну, как на этот раз мы будем действовать, чтобы эта попытка стала последней. У нас осталось не так много времени. С фронта идут известия, что Император сразил первого Архидемона, а сейчас стягивает войска к Черным Горам для похода в земли, захваченные демонами. Если его кампания окажется успешной, то нас раскроют весьма скоро. Я не тешу себя иллюзиями, что все здесь столь же верны общему делу, как и я.

Пока советник вещает со своего места, члены клана Земной Дрожи покидают сцену, а на нее поднимается незнакомец, сокрытый под дорогой накидкой. Я сразу улавливаю сокрытую в нём мощь. Он слегка высвобождает свою ауру и поднимает голову к потолку. У меня все сжимается внутри — два серых холодных глаза смотрят прямо на меня.

Меня раскрыли, в этом нет сомнений. Я поспешно устремляюсь назад по вырытому проходу, но отголоски голоса обнаружившего меня незнакомца долетают в спину:

— ЛАЗУТЧИК!

Шум и гам позади взрывается эхом.

— Прежде чем продолжить наше собрание, надо уничтожить паразита, затаившегося под потолком!

И в одночасье прорытый мной проход приходит в движение. Мощные эманации Ки накрывают всё вокруг. Земля вокруг начинает сжиматься и резко устремляется назад, увлекая меня с собой, будто я попал под грязевой сель.

Выпустив корни, усиливаю Оплетающий Побег и растянутую ранее растительную сеть. Цепляюсь, окутывая руки лианами, но моя техника уступает совместным действиям сразу нескольких практиков. Меня выдёргивает, словно рыбу, попавшую на крючок.

Земля сжимается в плотный шар, заключая меня в свои недружелюбные объятия. Потолок начинает ходить ходуном. Один из адептов пытается стабилизировать его, но часть укреплённой поверхности трескается и обрушивается на собрание шквалом земли, грязи и камней. Вместе с обломками я падаю, но, пересилив давление нескольких аур, Дланями Асуры разбиваю свою темницу прямо в воздухе.

В амфитеатре поднимается лёгкая паника. Высокопоставленные сановники, словно обгадившиеся котята, заполошно вскакивают со своих мест, но остальные практики спешно выставляют щиты, сбивая или перехватывая куски обрушившегося потолка вместе с землёй и корнями.

Учитывая масштаб произведённых незнакомцем разрушений, помогает это мало. Вокруг безумная суматоха. А сам он всё ещё стоит на сцене и цепким взглядом следит за моими действиями.

Длани Асуры ударами янтарных росчерков рассекают глыбы потолка, отправляют их во все стороны, обрушивая настоящий ливень из мелких обломков. Приземлившись на одну из скамеек у задних рядов, уже в движении краем глаза ловлю пронзительный взор незнакомца. Попутно поднимаю и распускаю корни вокруг одним лишь взмахом руки. Ростки подрывают часть лавок, усиливая панику. Сановники, не выдержав напряжения, бросаются врассыпную, а я Шагом Пылающего Солнца перемещаюсь следом за ними, намеренный вырваться на свободу на горбу этих шакалов.

Не скажу, что мне это даётся легко. В меня летят камни, земля расползается под ногами, но суматоха лишь возрастает, играя мне на руку. Сверкают огненные шары, воздух чертят крутящиеся лезвия. Под ногами прочерчивается гребень из клинков. Кого-то ранит, заговорщики случайно цепляют своих.

— Взять его! — орёт Зейн.

Люди из его клана активируют техники, выпуская алые водные потоки. Кроваво-красные змеи устремляются ко мне сразу с нескольких сторон, но в последний миг, когда пасти водяных фамильяров уже вот-вот готовы сомкнуться, я вновь перемещаюсь.

Техника ослабевает в последний момент, но врезается в кого-то из аристократов, затапливая часть амфитеатра. Вода быстро впитывается и испаряется, но успевает снести несколько человек. Слышится хруст, и пухлый сановник, накрытый внезапным водным приливом, падает и ломает себе руку. Кровные обиды предателей играют мне на руку. Задетые чужими техниками, во многом не без моей помощи, они тут же кидаются на обидчиков, сводя под шумок старые счёты

Однако не все действуют так вспыльчиво. Группа адептов в жёлтых одеждах из секты Солнечных Воронов и ещё несколько мастеров из неизвестных мне боевых школ, не обращая внимания на остальных, прорываются в мою сторону. Я же следую за массой бегущих чинуш, с которыми смешиваются члены кланов и практики. Они тормозят их, осматривают, порождая новые конфликты.

Не жалея затрещин, прорываюсь в первых рядах в коридор, ведущий наверх — в особняк. Положение комнат мне уже хорошо известно благодаря раскинутой сети корней и тончайших побегов. Первым делом выбиваю дверь, ведущую в центральный холл. Нет времени искать, как работает тайный механизм.

Однако тут меня уже ждёт стража, заполняя пространство у главного входа. Арбалетные болты, стрелы, метательные ножи и дальнобойные техники едва не превращают меня в испещрённый металлом кусок мяса. Чудом успеваю среагировать и по-звериному стелюсь вдоль пола, ускоряя себя Шагом Пылающего Солнца. Звон и грохот звучит над самой головой, превратив каменную стену в руины.

Я ощущаю множество аур и рывком ухожу в глубь особняка, скрывшись в одной из комнат. Увы, дело приходится иметь не с сельскими забияками. Прямо из пола на моём пути появляется несколько членов клана Земной Дрожи. Вокруг меня с грохотом вылетают каменные глыбы, весь пол переламывается, щерясь, словно пасть зверя. Окна, через которые я планировал покинуть особняк, преграждаются гранитными заслонами.

А из коридора уже вбегает свежее подкрепление.

Чужая Ки, освобожденная на максимум, заполняет пространство, и ловушка смыкается. Мне приходится прокладывать себе путь, выставляя заслоны из растений, а вспыхнувшие Длани Асуры, пылая, пробивают бреши в камне, но на моём пути появляются всё новые и новые преграды. Каменные практики стараются меня раздавить, словно жернова мельницы, но я им не по зубам. Они, конечно, сильны, но я имел дело с Лордами трупоедов и уж точно не планирую сдохнуть от рук какой-то знатной бесчестной мрази

В бок врезается острая глыба, а из её вершины выстреливает длинный клинок, царапая рёбра. Острая полоска металла тут же распадается на множество длинных игл, что обрушиваются на меня подобно граду. От части уклоняюсь, прыгнув на потолок, часть принимает в себя Крепче Камня.

Новые стены вокруг уплотняются. Крепкие и смертоносные лезвия начинают рикошетить. Несколько атак сбиваю ударами янтарных кулаков, но мне не удаётся защититься от всех.

Защитная техника позволяет пока свести повреждения к минимуму благодаря моей ловкости. Все атаки проходят вскользь, но я прекрасно понимаю, что этого уровня защиты уже недостаточно. Если выживу, нужно будет при следующем визите получить обновку у Феррона…

Мощным ударом пробиваю брешь в одной из новых стен. Металлические снаряды прямо на моих глазах ранят притаившегося там практика. На этом череда его невзгод не заканчивается. Мой кулак с хрустом сминает нос ублюдка.

Развить успех не удаётся, мои ноги, точно в грязь, погружаются в каменные объятия пола. Ещё несколько противников обступает меня, обнажая духовные клинки. Синхронная атака обрушивается с нескольких сторон, но я, подобно кроту, ныряю ещё глубже, силой пробивая себе путь. Чужие лезвия встречаются с не уступающими им по прочности шипастым терновником.

Ки закручивается вихрем вокруг, сгущаясь, словно грозовые тучи, готовые обрушить на меня не простой дождь, а ливень из техник. Видимо, разлад среди врагов всё же удалось устранить или хотя бы отсечь самых буйных. Меня зажимают умелые практики, действуя сообща.

Куда бы я ни сунулся на первом этаже, повсюду встречаю врагов. Их много, и они сильны. Не отступаю, а наоборот, увеличиваю потери в их рядах. Выбиваю всё больше зубов, ломаю шеи и пронзаю побегами самых слабых. Чем больше убью сейчас, тем слабее окажется в итоге фракция предателей. Среди них достаточно Цилиней, но гораздо больше пиковых Богомолов. Похоже, не все кланы, школы и секты послали своих сильнейших предводителей, не став рисковать своими патриархами или главами родов.

Несколько раз мне встречаются те, чья духовная энергия находится на совершенно ином уровне, как у того незнакомца в дорогой накидке. С такими стараюсь не связываться, резко разрывая дистанцию.

Сеть доносит до меня плохие новости — на улице тоже прибывает подкрепление, но больше всего меня сейчас волнует тот мерзавец. За его аурой я слежу внимательно, он неторопливо поднимается за остальными наверх, будто у него есть всё время этого мира.

В одной из комнат, проложив себе путь по трупам, я попадаю в ловушку. Опять окна перекрывает камень, твёрдые плиты даже под мощными ударами Пламенных Дланей Асуры поддаются неохотно. Двери также закрывают, и пути обратно нет. Со всех сторон стягиваются враги, по всему периметру открываются сотни мелких отверстий, и комната стремительно заполняется водой.

Врагов слишком много, но трудности сами подсказывают решение. Прежде чем вода доходит мне до груди, пробиваюсь на второй этаж, проломив своей техникой перекрытие потолка. Врагов здесь гораздо меньше. Они думали, я побегу понизу, и перегородили всё на первом этаже и снаружи, но я спутал им все карты. Однако это лишь временно. Множество аур устремляется за мной, кто-то бежит по лестницам, но большинство проделывает путь напрямую.

— Стой, ублюдок!

— Ты — покойник!

— Бежать бесполезно! — угрозы доносятся со всех сторон.

Ну уж нет, погибать здесь я точно не собираюсь.

Одному из крикунов жёстко поправляю прикус так, что отлетает нижняя челюсть. Он с воплем валится и катается по полу. А на меня обрушивается потолок, словно намекая, куда идти дальше. Только вверх. Большая часть врагов уже последовала за мной на второй этаж. Прыжком оказываюсь в спальной комнате третьего этажа. Рядом мелькает яркая вспышка.

Из пламени выныривают окутанные плотной светящейся энергией бойцы в жёлтых одеждах. С хищными оскалами они бросаются на меня. Ощущаю знакомое, неприятное чувство. Солнечные Вороны, значит. Всё так же используют демонические техники и даже не скрывают этого.

Неожиданно в спину вонзается изогнутый кинжал, наградив новой порцией боли. Мгновение, и он, брошенный моей рукой, пробивает глазницу другому практику. Сто клыков дракона им в задницу! Острое духовное лезвие легко смогло пробить защиту Крепче Камня. Мелких ран на мне уже несколько десятков, но они несущественны, а эта атака неприятно резанула по костям.

Выплёскиваю Ки, показывая разницу в нашей силе, но практики с фанатичными взглядами бросаются на меня. Корни пронзают им животы, вспарывают, обнажая внутренности, но те из последних сил, роняя требуху, рвутся ко мне. И в этом тоже ощущается влияние трупоедов — кого-то из Пастырей или Обольстителей.

У меня есть лишь мгновения на передышку, которые трачу, чтобы постоянно двигаться и прорываться всё выше. Привычным образом заставляю врагов растягивать строй. Многие из них не привыкли действовать сообща с другими кланами, сектами или школами, поэтому взаимодействие выходит корявым и убогим. Сержант Валкан за такое вытряхнул бы из них душу.

Выцепляю врагов поодиночке или небольшими группами, сам загоняя их в ловушки. Сеть оплела уже почти весь особняк Тёмной Лазури, и стоит мне влить Ки, Оплетающий Побег разрастается, обрушивая стены и потолки. Конечно, мою растительность выжигают, промораживают и рассекают, но прямо за стенами находится цветущий сад и даже небольшой лесок. Отличная пища для Дыхания Леса, что помогает мне постоянно восстанавливать Ки, высасывая её из деревьев.

Частями центральный корпус разрушен, но вверх ко мне на водных потоках поднимаются практики этой стихии. Мелькают техники перемещения. Ауры резко смещаются.

Длани Асуры работают без остановки, то снося врагов, то сминая и ломая черепа о выставленные ими преграды. Хрустят кости под натиском растений. Однако, несмотря на все мои старания, среди заговорщиков жертв не так много. Пострадавших — да, но погибли лишь слабые практики, видимо, из свиты знати и послушники сект. Те же, что достигли этапа Золотого Цилиня, получив болезненные раны, предпочитают откатиться назад, уступая место новой волне.

Добравшись до крыши, я обхватываю лианами балюстраду и рывком бросаю себя на высокие деревья. Стараюсь пробиться до ограды, но там меня уже ждут. А мощная аура таинственного незнакомца явно движется в мою сторону.

Обилие растительности выступает хорошим подспорьем в моих техниках. Больше не приходится тратить силы на её создание, я лишь управляю уже имеющейся и усиливаю её. Дав волю фигурно подстриженным кустам, заставляю их разрастаться густыми дикими зарослями, формируя колючий лабиринт. В нём я двигаюсь, словно рыба в воде.

Исчезаю и утаскиваю зазевавшихся одиночек, но огонь, вода и камни быстро сокращают объёмы зарослей, а техники металла выкашивают их, словно крестьяне во время страды.

Земля содрогается, когда я прорываюсь к ограде, где меня поджидают стражи, но вокруг вздымаются железные зубья, устремляясь ввысь к небу. Очертив арену, появляется таинственный незнакомец. Я ощущаю явный разрыв в силе — он не просто стоит выше меня на несколько ступеней. Скорее всего, он уже шагнул на следующий этап.

Стиснув зубы, я отбиваюсь от искрящихся Ки лезвий, пока он сам сближается со мной. Всего пару мгновений мне удаётся блокировать его атаки, но один пропущенный удар вбивает меня в преграду, заставив треснуть рёбра. Я успеваю лишь вздохнуть, как следующий ломает мной металлическую стену и, сбив несколько стражей особняка, пробивает каменную кладку соседнего дома. Я врезаюсь в неё, подобно арбалетному болту, пронзающему доспехи.

Поднимаюсь, ощущая боль в груди. По меньшей мере три ребра сломаны, внутри открылись кровотечения, дыхание вырывается изо рта с присвистом, а голова кружится. Однако передышки не предвидится.

Следом за мной, снося часть дома, врезается покрытый шипами шар. Мгновенно превратившись в скопление лезвий, он обрушивается смертоносным дождём, забирая жизни всех подряд, но не мою. Успеваю юркой лозой обхватить какую-то женщину в возрасте и выбросить её в окно в ближайшие кусты. Без ран не обойдётся, но, по крайней мере, выживет.

Оппонент слишком силен, и, укрывшись за растительным барьером, я отступаю через территорию соседнего особняка. Какое-то подсобное здание в один миг перестаёт существовать.

Недовольный хозяин и слуги показываются на улице.

— Что здесь происходит⁈ — кричит он, возмущённо, и выставляет ледяную защиту от летящих лезвий.

— Бегите! — я проношусь мимо него, а из земли за мной выстреливают острые клинки.

Следом выпрыгивает и сам незнакомец, небрежно смахнув голову хозяина, словно сорвав плод с дерева. Прислуга бросается врассыпную, падая замертво, не успев сделать и нескольких шагов.

— Бесполезно! — звучит надменный голос у меня за спиной.

Пусть он так думает. Я же готовлю технику, когда один из острых снарядов пронзает меня насквозь, заставив сбиться с шага. Чудом не падаю, удержав равновесие, и бегу дальше, ощущая, как по груди разливается горячее и вытягивающее силы тепло. Полез зрения сужается до очень небольшого размера.

Миновав район знати, я выбираюсь на улицы города, где по-прежнему неспокойно. Преследователи подтягиваются следом, высыпая на улицы. Стража бросается им наперерез, преграждая путь.

Однако внезапно среди стражи начинается возня, и они принимаются резать друг друга. Видимо, завидев предателей, уже не скрывают своих намерений. Вот только не все воины готовы предать Империю.

Суматоха позволяет мне оторваться, но ненадолго. Вокруг расплетаются металлические растения, словно он насмехается над моей техникой. Оплетающий Побег сталкивается в противостоянии, но хватает его ненадолго. Он может купить мне лишь немного времени. Металл всё же крепче древесины и превращает её в труху.

Я оказываюсь загнанным обратно к чёртовой реке. Находясь у перил, собираю последние силы для финальной атаки, но боль внутри раскатывается по всему телу. Голова кружится, ноги подкашиваются. Пересиливая мучительные ощущения, распаляю своё ядро до предела, остатки Ки несутся по меридианам, подобно горным рекам. Кажется, что кончики пальцев окунули в кипящий металл, и кожа вот-вот сойдёт с них.

Окружив себя парящими клинками, неизвестный враг идёт в атаку. Длани Асуры отбивают взмахи смертоносной стали, блокируют выпады и уколы, не давая добраться до меня. Хотя несколько всё же пропускаю, получив очередную порцию глубоких ран. Враг слишком силён, да и его приспешники подступают со всех сторон. Даже если мне удастся сбежать в таком состоянии, я далеко не уйду.

Неподалёку мощная волна сносит стражей в реку. Течение усиливается, и вода, бушуя, бьёт в спину. Однако промокшая одежда — не такая большая проблема, она и так вся пропиталась моей кровью. Даже посвежело немного…

Моё внимание приковано к врагу.

Он играет со мной, растягивая удовольствие, словно кот с загнанной мышью. А я выживаю себя досуха. Внутри груди уже горит маленькое солнце. Длани Асуры пылают, ярко освещая ночные улицы, а заговорщики, собравшиеся вокруг, завороженно наблюдают за нашим поединком. Янтарные росчерки раскаляют металл и плавят парящие клинки, делая их уродливыми кляксами. Остатки Ки бешено пульсируют, наворачивая круги внутри моего тела, словно лошади на скачках.

— Какой… упорный… червяк! — сжав зубы, цедит оппонент, с силой врубаясь в меня.

Лезвие вспарывает мне живот, но Оплетающий Побег закрывает рану, мелкие побеги сшивают плоть, удерживая внутренности на месте. Я ощущаю яркий прилив Ки, ядро уплотняется и становится ещё больше. Даже во время этой схватки я разбрасывал свою незаметную растительную сеть, а теперь вливаю в неё не только Ки, но и свою кровь, добавляя буйство битвы и оживляя Оплетающие Побеги.

Все ближайшие растения на улицах резко разрастаются. Каменистая дорога и дома подрываются, не в силах устоять перед древесной стихией. Исполинские корни вздымаются из-под земли. В мгновение ока вырастают новые растения, превращаясь в высокие, пышущие силой деревья. Буйство природы становится настолько неудержимым, что я теряю над ним контроль. Растения заражаются моими намерениями, они обрушиваются на преследователей, давят их, оплетают и сковывают. Те, кто не в силах справиться, превращаются в кровавый фарш.

Среди бушующего безумия древесных техник я на миг теряю из виду своего главного врага, но он не сдаётся. Собрав всю свою чудовищную мощь, адепт вздымает руки, и вокруг него образуется смерч из металлических осколков и обломков. Смерч ширится, разрастается, поглощая и измельчая мои растения. С рёвом он устремляется ко мне, сметая всё на своём пути.

Перед лицом этой неодолимой силы я понимаю, что исчерпал свои возможности. Пошатываясь, я отступаю, отдав последние силы технике, и меня подхватывает цунами, созданной чужой волей, бросив через ограду. Краем глаза я вижу, как протвник пытается преследовать меня, но путь ему преграждают остатки древесного буйства. С разъярённым лицом он что-то кричит мне вслед, но его слова тонут в рёве волн, уносящих меня прочь.

Последнее, что я вижу, — как несколько деревьев, отделяющих меня от врага, обрушиваются следом. Огромный сверкающий диск проносится над водой, срезая часть мостовой на другом берегу.

Я с иронией отмечаю, как много у меня связано с этой рекой в последнее время. Моя дорога в Братство, потом побег из него. Однако в прошлый раз это была лишь уловка, а сейчас — жестокое стечение обстоятельств.

Бушующие потоки несут меня прочь от схватки, по городу. Стараюсь направить крупицы Ки на восстановление или хотя бы поддержание жизненно важных органов. В последних проблесках сознания улавливаю тёмный силуэт. Перед тем как окончательно отключиться, чувствую рывок, ичьи-то руки вытаскивают меня из воды.

Я погружаюсь в странное состояние. События последних дней кажутся далёкими и нереальными, хотя я чётко помню всё до мельчайших подробностей. Однако эти воспоминания вытесняются обрывочными и весьма странными видениями.

В мой воспалённый разум возвращается всё больше деталей о Пути, который привёл меня в ряды близких соратников нашего правителя, но везде виднеются не просто пробелы, а целые прорехи, словно куски ткани, вырванные из одежды попрошайки.

Я вспоминаю своё детство, юность и жизнь в родных Лесных Холмах. Матушку с отцом, но чего-то не хватает. Явственно чувствую, что упускаю какую-то важную деталь, будто её выдернули из моей головы, а за ней потянулось множество драгоценных для меня воспоминаний.

Всё детство и юность теперь кажутся неполными, ущербными. Чего-то определённо недостаёт. Мне вспоминаются дни, когда я учил одного из ближайших друзей ставить ловушки на мелкую дичь в лесу. И всё больше чувствую, что на месте приятного любопытного паренька по имени Зэн должен быть кто-то другой. А существовал ли вообще этот Зэн?

Полубредовое состояние изредка прерывается болезненным прикосновением реальности. Моё тело слишком сильно повреждено. Я просыпаюсь в горячке и бормочу что-то нечленораздельное, пока надо мной трудится лекарь. Правда, его образ плывет и рассыпается перед глазами.

Меня несколько раз поднимают и переносят из помещения в помещение. Ко мне прикасается знакомая благодатная Ки, насыщая тело упругой силой и ускоряя выздоровление. Становится легче, но я до конца ещё не могу прийти в себя. Пограничное состояние между бредом и реальностью сохраняется.

Я вновь проваливаюсь в детство, но оно быстро пролетает перед глазами. Вспоминается, как мы с Зэном ходили слушать в Лесных Холмах истории одного старца. Нам так нравились эти легенды о могучих практиках-героях, способных сокрушать горы или даже переворачивать их, превращая в озёра и целые моря. Помню, как сильно мой друг хотел стать одним из таких героев. Запомниться в веках, навсегда отпечатавшись в памяти людей.

Однако в этих историях была и обратная сторона — поучительная. Жизненный путь этих героев оказывался кратким. Пусть они и горели ярко, но сгорали очень быстро. Зэна это не страшило, а меня?..

И что же вообще заставило меня покинуть отчий дом? Что потянуло в далёкий путь? Сначала в сердце столицы, а потом и дальше, на территории знатных кланов нашей Империи. За свой недолгий век я успел побывать в очень далёких уголках, но что двигало мной?

Неужели вера в государя и преданность идеалам Империи?

Порой подобные мысли кажутся мне банальной глупостью. Я списываю это на бред, но червь сомнения точит меня всё сильнее. Вдруг это и есть правда? Вдруг с моей головой и впрямь что-то не в порядке?

— Тигр! — настойчивый голос врывается в помрачённое сознание. — Тигр, приходи в себя.

Вокруг тёмная комната без единого окна. На стене горит небольшой духовный светильник, подпитанный чьей-то Ки. В нём ощущается простая техника, но даже такие вещи недёшевы — над ним поработала умелая рука мастера печатей.

Надо мной склоняется Джихвэй, и его лицо не выражает ни одной эмоции. В нём я ощущаю течение Ки, которое улавливал раньше. Неужели это он выхаживал меня?

— Как ты себя чувствуешь? — он присаживается на край моей кровати.

Помещение обставлено скудно: помимо кровати и светильника на стене здесь есть разве что обшарпанные стены.

Прежде чем ответить, я осматриваю себя. Весь перебинтованный, я выгляжу жалко. Тело Тигра значительно потеряло в весе.

— Сколько я провёл без сознания? — задаю первый вопрос, проигнорировав его собственный.

— Не так долго, всего полтора дня. На тебе всё заживает, как на бродячей собаке, и даже быстрее — не без моей помощи, конечно, — Джихвэй улыбается уголками губ. — Раз сразу сыплешь вопросами, значит, жить будешь. Что тебе удалось узнать?

Он без церемоний переходит к делу. Я обращаюсь к воспалённому разуму, вычленяя из обрывочного хаоса нужное.

— В Братстве я узнал немного. О своих планах они рассказывают неохотно, там лидер больше промывает мозги про ветер перемен. Практики там, может, и сильные, но мозгами наделены немногие. А вот на одной из миссий мне удалось получить крайне ценную информацию, — хмурясь, я смотрю на него. — Однако в назначенном месте и в оговорённое время я тебя так и не встретил. Пришлось действовать самому.

— Мы здесь не для того, чтобы упрекать друг друга, — огрызается Джихвэй. — Ты и сам знаешь, что в Тенях сейчас тоже неспокойно. Заговорщики проникли и в наши ряды. Пусть меня и прикрывает глава, но у меня есть и другие обязанности. Было неотложное дело.

— Как скажешь. У тебя было дело, и мне пришлось разбираться самому, — хмыкнув, начинаю посвящать его в детали, подробно описывая ключевые личности заговорщиков и их планы.

— Недостаточно, — фыркает Джихвэй. — Давай, вставай, приходи в себя. Поешь, помойся, а то воняешь, как помойная крыса. После я сам взгляну, что ты там увидел.

— Взглянешь? — я поднимаюсь с кровати. — Как это понимать?

— Использую специальную технику. Так будет быстрее. Нет времени на болтовню, да и сам заодно погляжу, кого ты там опознал.

Спорить нет смысла, я понимаю, что он прав. Пусть мне и не нравится мысль, что кто-то будет копаться в моей голове, но выбора нет.

Джихвэй так и не раскрывает подробностей, как сумел меня спасти, да я и не настаиваю. Мы с ним не друзья. Этот человек по-прежнему вызывает у меня лютую неприязнь, но сейчас всё делается на благо Империи и… Императора Альдавиана!

Что-то эти мысли не вызывают у меня прежнего отклика, но я списываю это на последствия ранений и болезненное восстановление.

Подобрав моё бессознательное тело в реке, Джихвэй переместил меня в одно из давно забытых тайных убежищ Теней. Его раньше использовали, чтобы следить за одним из чиновников, который тоже состоял в рядах заговорщиков. Находимся мы сейчас в самом центре одного из знатных кварталов, на территории заброшенного особняка, под домом прислуги.

Убежище небольшое, всего несколько комнат. Однако оборудовано оно так, что здесь можно находиться весьма долго. Есть всё необходимое. Помывшись и переодевшись в одежду, предоставленную соратником, я принимаюсь за еду.

— Лекарские навыки — не самая сильная моя сторона, но их хватило, чтобы вылечить тебя, — делится он, разливая похлёбку и накладывая в тарелку варёные куски мяса. — Кулинария тоже. Нам, Теням, не привыкать к изысканным блюдам. Главное, чтобы силы поддерживало.

Правда, на вкус еда оказывается гораздо лучше, чем я предполагаю. Поглощая похлёбку, я слушаю его инструкции.

— Ты главное не упрямься и не сопротивляйся. Может быть немного неприятно, но по-другому мы лишь потратим время. Говоришь ты красноречиво, но я больше пойму, если сам взгляну на это собрание, — поясняет он.

Закончив с едой, мы сразу переходим к делу. Он отводит меня в отдельную комнату, где на полу уже готова формация. Значит, Джихвэй сразу рассчитывал её использовать.

Мы садимся в центре, и он коротко раздаёт указания:

— Повторяю, не сопротивляйся. Может быть немного неприятно.

Агент касается начертаний на полу. Мгновенно нас обоих охватывает его Ки, и мы погружаемся в глубины моего сознания. Вновь проносятся воспоминания далёкого детства, обрывки недавних событий и битв. Я ощущаю грубое воздействие на свой разум — он словно пробивается насквозь, стремясь к самому важному. И наконец, картина того дня ярко оживает в моей голове.

Процесс просмотра собрания мятежников проходит весьма болезненно не только для разума, но и для тела. Когда мы наконец возвращаемся в пустую комнату, я облегчённо вздыхаю и смотрю на Тень.

— Достаточно?

— Вполне, — кивает он. — Нам есть о чём поговорить.

Вернувшись в комнату, где мы только что ели, Джихвэй предлагает вина. Однако я благоразумно отказываюсь, желая сохранить разум ясным. Он и так далеко не в порядке. Не хочется мучить себя самого.

— Заговорщиков действительно осталось ещё много, на самом деле их намного больше, чем мы могли предположить, — начинает делиться со мной агент. — Однако меня больше всего волнует тот сильный практик. Ты знаешь, кто он?

— Даже не представляю, но он явно находится на очень высоком этапе, — отвечаю я. — Выше моего.

— Это действительно так. Тот человек уже достиг этапа Рубинового Феникса и возглавляет известную школу Стального Ветра. С твоим Цилинем, он тебе не по плечу.

Так вот как называется следующий этап…

— Я не сильно удивлён, что ты о нём не слышал — сказывается твоё происхождение, — едко замечает Джихвэй. — Саярн Юдзай по прозвищу Старый Дракон — живая легенда мира боевых искусств. Его давно подозревают в симпатиях к сепаратистам, однако прежде доказательств не было. Скорее наоборот — он совершил немало подвигов на благо Империи.

Приметив зажёгшийся в моих глазах интерес, собеседник поясняет:

— Во время прошлой компании он в одиночку сдерживал трёх могущественных демонов-Лордов, а в юности сразил на дуэли прошлого главу клана Серебряного Пика, превосходящего его на этап. Так что в его летописи хватает ярких страниц, но, как мы видим, наши опасения насчёт его лояльности были небеспочвенны.

— Что нам делать теперь? — я наливаю себе воды, осушаю стакан и повторяю вопрос. — С таким сильным противником даже вдвоём нам не справиться, а заговорщиков гораздо больше. Нам нужна поддержка верных людей Императора. И пока ещё не поздно, надо разворошить этот змеиный клубок.

Не хочется мне взваливать всё на свои плечи, да и восстановиться не мешало бы.

— Не торопись, Тигр, — моё прозвище из Братства вызывает у него усмешку. — Наша миссия ещё не закончена. Без реальных доказательств против такой силы, как Саярн Юдзай, выступать опасно. Недавние чистки в рядах знати вызвали много волнений среди кланов. А если одного из легендарных практиков, не раз служивших самому Императору, бездоказательно обвинят, это лишь усилит позиции заговорщиков. Ведь один из их лозунгов, что шепчут в уши тем, кто готов слушать, как раз касается мнимого угнетения аристократии со стороны Императора. Мол, этих паразитов в шёлковых тряпках беспочвенно преследуют и ущемляют. И если Саярна схватят или тем паче убьют, не имея веских улик, то мы сами выроем себе могилу. Толкнем на восстание те кланы, что сейчас сомневаются.

— Считаешь, он способен справиться с нашим владыкой? Это немыслимо! — повышаю я голос.

— Нет, с нашим Императором ему не совладать. Однако участие такого сильного мастера привлечёт ещё больше могущественных практиков на сторону предателей, что может окончательно разрушить нашу Империю, — Джихвэй неторопливо пьёт своё вино. — Поэтому ты должен вернуться в ряды Братства и разузнать всё, что сможешь.

— И что именно узнать хоть?

Я снова сажусь за стол, прихватив кусок варёного мяса. Во мне проснулся зверский аппетит. Джихвэй же закатывает глаза.

— Что с тебя взять. В политике ты тоже мало понимаешь, — он выпивает залпом и наливает ещё. — В настоящий момент только ты способен узнать точную дату мятежа. Братство плотно связано с заговорщиками, и они точно будут в этом участвовать. Нам нужно взять их на горячем. Только так можно удержать Империю от раскола.

Его идея мне не сильно нравится. Я всё больше чувствую, что ко мне относятся не как к близкому стороннику Императора, а как к расходному материалу. Однако вся сложность ситуации мне понятна, а в словах Джихвэя и вправду есть здравый смысл.

— Мне надо хотя бы немного восстановиться, — я поднимаюсь из-за стола и иду к выходу.

— Лучше отправляйся сразу. Времени у нас немного, а твоё состояние послужит хорошим подтверждением твоей легенды. Умер, но не до конца, — усмехается он. — Что-нибудь придумаешь.

Какой же неприятный ублюдок этот Джихвэй! Посмотрел бы я на него в бою с Саярном, небось не так глумился бы… Находиться рядом с ним мне не хочется, поэтому покидаю убежище и сразу направляюсь к хромому Ли.

Зловонная клоака под названием «Красный Фонарь» по-прежнему привлекает всякое отребье. В обеденном зале, несмотря на ранний час, полно пьяниц и сомнительных личностей. Кому-то чистят морду, кто-то кричит, спустив последние орионы в карты, что вызывает ещё одну драку. Громила у барной стойки, завидев меня, кивает в сторону кухни. Не обращая внимания на суматоху, прислуга снуёт вокруг, разнося еду, больше похожую на помои, и дрянную выпивку, под стать местному контингенту.

Хромой и одноглазый повар, смерив меня пронзительным взглядом, роняет:

— Думал, ты подох, Тигр, а ещё барахтаешься, — усмехается он. — Видимо, не тигр ты, а кошак из подворотни, у которых по девять жизней.

— Ближе к делу и поменьше пустой болтовни, — сухо обрываю его я.

— Ты знаешь, куда идти, — он кивает в дальний край шумной кухни и пропускает меня вперёд, а сам ковыляет следом, по дороге прикрикивая на нерасторопных работников. — Псы плешивые, шевелите своими обрубками, да поскорее. Похлёбка сама себя не сварит. Или сами хотите оказаться в котле? Будет у нас новое блюдо для особенных гостей.

В потайной комнате я встречаю нескольких членов Братства из лагеря. Лучше бы попалось моё звено, но на такое стечение обстоятельств я и не рассчитывал.

— Как же я рад видеть вас, братья! — изображаю облегчение. — Мне требуется ваша помощь. Еле добрался до убежища…

— Брат Тигр, ты всё-таки жив! — говорит один из них, обнажив щербатый рот. — Север сказал, что во время вашего задания тебе выпустили кишки и ты ушёл на дно.

Пропустив пару насмешек про мою живучесть, обращаюсь к старшему звена Голоду. Худощавый охотник с впалыми щеками и болезненным видом — один из дружков Севера из старших. Пока младшие тренируются в остроумии, но получается у них откровенно плохо — мозгов маловато, лидер звена лишь молча изучает моё состояние.

— Не торопись, расскажи лучше с толком и расстановкой, как тебе удалось выжить в той заварушке, — требует Голод, причмокнув перед поглощением порции спиртного напитка, что разлит по глиняным чашкам. — Да раздели с братьями выпивку, как положено, а потом и о деле поговорим.

Историю я уже подготовил по дороге — бесхитростную, зато реалистичную. Вспороли брюхо, пустили на дно, подхватило водой и понесло. Пришёл в себя, кое-как добрался до дома любовницы, где залечивал раны недавно изученной техникой. Поверили охотники моей истории или нет, я так до конца и не понял, но Голод всё же согласился взять меня обратно в скрытую деревню Охотников. Они собирались выдвигаться уже на следующее утро.

Разойдясь после беседы, я отправляюсь в ближайшую ночлежку. В «Красном Фонаре» комнаты были, но это ещё та помойная яма. Желания оставаться там у меня совсем не возникло.

Выдвигаемся мы рано утром, миновав ещё спящий город. Правда, приходится обходить усиленные патрули. Они, словно ищейки, кого-то ищут. Цепляют редких прохожих, спешащих по своим делам, осматривают и допрашивают. Даже если это дело рук заговорщиков, пока Братство находится в тени, действовать открыто мы не можем.

В отличие от Севера, Голод не так скрытен, и уже к середине дня, недалеко за полдень, мы добираемся до убежища, обходя лишь главные дороги и избегая крупных скоплений людей, чтобы не привлекать внимания.

— Посмотрите, кто восстал из мёртвых? — зевая, приветствует меня Пастух.

— Давай только без котов и кошек, — сразу огрызаюсь я. — А то эти шуточки уже в печёнках сидят. Тут скудоумием попахивает.

— Вижу, что ты выжил, но характер твой это не сильно улучшило. Думал, хоть добрее станешь, — фыркает Пастух. — Загляни к Северу, пока он на собрание не ушёл. Пусть тоже взглянет на чудо воскрешения.

Со вздохом шагаю в наши казармы и там обнаруживаю старшего звена. Север болтает с Полынью и ещё несколькими охотниками. Подобравшись поближе незаметно, я слушаю, что он говорит о пополнении своего звена. Однако в последний момент старший поворачивается ко мне. Взгляд у него сразу становится недобрым.

— Тигр? — вопросительно осматривает он меня, подступая ближе.

Пощупав меня, прикладывает руки, я ощущаю, как его Ки обволакивает меня.

— Ну и крепко тебе досталось, но ты всё-таки выжил. Ладно, тогда пойдёшь со мной к Джу Шо. О таком положено докладывать лидеру.

Незамедлительно мы отправляемся в зал советов. Перед самым входом Севера тормозит один из старших охотников.

— Топай, Тигр, я догоню, — бросает он.

Сегодня в просторном помещение из дерева пусто, а в центре вместо Великого Зверя восседает в позе медитации мужчина, голый по пояс. Его могучее широкоплечее тело напоминает клинок, прошедший множество битв. Закалённый, словно сам состоит из металла, со множеством мелких шрамов и двумя крупными прямо на груди. Даже со спины он кажется мне смутно знакомым.

Встрепенувшись, незнакомец распахивает глаза, обернувшись на меня, и наши взгляды встречаются. С шумом чужак втягивает в себя воздух, точно дикий зверь, а подозрительности в его осанке хватит на троих.

— Ты ещё кто такой? — пронзительные глаза цепко шарят по моему лицу.

Проклятье! И надо же было нашим дорогам пересечься!..

Он находится где-то на границе моих туманных воспоминаний, но мне удаётся выцепить его образ. Точно, я сражался против него вместе с Текору во время охоты за Кровавой Вишней. Его зовут Акшай — один из ставленников Джу Шо в провинции. Не лучшее время для воссоединения.

— Оглох, что ли? — его голос превращается в рык.

— Мне тоже хочется это узнать — кто ты и почему задаёшь мне вопросы? — отвечаю дерзко, подражая Тигру.

— Ты посмотри, у какого-то юнца голос прорезался, — он встаёт неторопливо, как сытый лев после трапезы. — Пора научить местную молодёжь манерам. Про уважение к старшим не слышал, сопляк?

Не перегнул ли я часом? Однако отступать поздно, тем более я ощущаю, как его аура недружелюбно усиливается. Пол вокруг него покрывается мелкими трещинами от бушующей Ки, хотя внешне он не сильно показывает свои эмоции, а лишь разминает кулаки.

Даже по этой демонстрации силы становится понятно, что Акшай заметно прибавил и, возможно, даже шагнул на следующий этап, но пока сложно понять. Надо сойтись с ним в реальной битве, а сейчас он лишь хочет преподать мне урок.

Однако в нашу перепалку вмешивается Север. Я ощутил, как он вошёл, но не подал виду. Он без церемоний хватает меня за шею и тянет к полу. Немного сопротивляясь для поддержания образа, я всё же поддаюсь.

— Прости, старший брат Акшай, — обращается он уважительно к соратнику. — Я не досмотрел, не знал, что ты уже прибыл и сразу пошёл к Джу Шо. Извиняюсь за моего младшего, он немного с придурью у нас, но дело своё знает. Правда, мы его погибшим считали, а он всё же выкарабкался.

Старший бросает на меня многозначительный взгляд, не сулящий ничего хорошего.

— Да ладно, брат Север, — его аура, пульсируя, затухает. — Сам был таким, но уроки Братства Охотников меня научили жизни. Как звать-то?

— Тигр, — фыркаю я в ответ, но уже гораздо спокойнее.

Конечно, все эти эмоции напускные. Внутри я холоден и собран. Анализирую происходящее. Меня беспокоит предстоящая беседа с главой Братства и появление здесь Акшая. Видимо, готовится что-то грандиозное. Заговорщики не будут тянуть с новым покушением и мятежом после моего визита в особняк Тёмной Лазури. Надо постараться собрать как можно больше информации, и эта беседа — прекрасная возможность.

— Тигр, значит, — с усмешкой говорит он. — Характер у тебя и вправду звериный. Однако умелый хищник, а тем более охотник, не будет показывать клыки тому, кто сильнее его, а будет действовать скрытно. Или и вовсе смиренно подставит горло, признавая чужую силу. Тебе, вижу, мозгов для этого не хватает.

«Больно важно ты вещаешь для того, кто бегал по лесу за Текору со стрелой в заднице!» — мысленно усмехаюсь я.

Меня радует его лёгкая надменность, хотя Акшай старается выдать её за наставление.

— Я усвоил урок, старший брат, — прерываю его поучения.

Он скалится, но не продолжает. В комнате тем временем появляется Джу Шо. Лидер встревожен, а его брови сдвигаются при моём виде, но взгляд сразу же перескакивает на Севера.

— Ты же говорил, что он мёртв.

Я склоняюсь, выполнив приветствие охотников.

— Оказывается, выжил и пришёл обратно в деревню с другим звеном, — поясняет Север. — Привёл его к тебе, чтобы решить судьбу.

— Время ещё на это тратить, — вздыхает Джу Шо, потирая виски. — Дел выше макушек этого леса, и тянутся они из-под земли.

То ли мне чудится, то ли я слышу намёк на события минувших дней. Однозначно он чем-то встревожен, его приглушенная аура Ки испускает странные эманации. Такого я раньше не ощущал.

— Как ты выжил, Тигр? — Джу Шо присаживается рядом с Акшаем, и они оба с интересом меня изучают.

Север отодвигается чуть в сторону, и третья пара глаз устремляется ко мне.

— Я уже говорил братьям, вкратце, — ворчу для проформы, однако покорно продолжаю. — Во время миссии мы выступали в качестве поддержки. Она потребовалась. У нас завязалась драка с городской стражей, которая могла сорвать выполнение задания основным звеном. В отряде было много практиков, нас разделили. На меня насели и оттеснили к реке. Не думал, что в стражу набирают таких сильных практиков. Слышал, что у них есть специальные отряды, но лично не встречался. Да чтоб ещё такие крепкие, твари. Пырнули так, что чуть требуху не выпустили.

Задираю одежду, показывая несколько свежих шрамов. После лечения Джихвэя на изменённом теле почти не осталось следов, но я специально вернул, даже приукрасил немного. Пришлось с этим делом повозиться.

— Ты проверил? — Джу Шо обращается к Северу.

Он кивает:

— Да, обнаружил повреждения внутренних органов и нарушения в токе Ки по меридианам. Его хоть и Тигром кличут, а заживает на нём всё как на собаке.

— Где ты был два дня и почему не вышел раньше на связь? — Джу Шо обращает свой пристальный взгляд на меня.

— Пытался выбраться из реки, но пошёл на дно, да течением подхватило. Чуть не захлебнулся. Сознания едва хватало, чтобы выбраться на берег. Благо повезло, всплыл неподалёку возле дома одной из любовниц. Там и провёл у неё всё время, исцеляясь.

— Больше похоже на бегство и трусость, — едко подмечает Акшай. — А в Братстве за такое одно наказание — смерть.

— Странно, как быстро те, кто не чувствовал дыхания смерти на своём затылке, готовы судить о храбрости и долге. Пока одни проливали кровь, другие, видимо, оттачивали искусство голословных обвинений. Может, старший брат, расскажет, какими подвигами он прославил Братство в моё отсутствие? — окатываю его раздражённым взглядом.

Акшай аж задыхается от злости, а взгляд Джу Шо намекает, что мне лучше замолкнуть. Моя жизнь и так под вопросом. При этом где-то в глубине души лидеру Братства мой ответ пришёлся по душе.

И всё равно по глазам всей троицы вижу, что им слабо верится в мой рассказ.

— Что ты слышал о событиях той ночи? — прямо задаёт вопрос Джу Шо. — Может, твоя благоверная что-то рассказывала?

— Да болтает Алия много, вот только смысла в птичьем пении и то больше. Про стражу говорила, про суматоху какую-то в городе. Бойцы в столице погибли, и, как я понял, не от наших рук. Другое звено набедокурило? Слышал также, что кого-то ищут, а кого и зачем, поди разбери.

— Где эта твоя Алия живёт? — уточняет Север. — Это настоящее её имя?

— На востоке столицы, недалеко от реки, — без малейшей паузы отвечаю я. — У какой-то старушки комнату снимает. Голова пустовата, но Аранг наделил её другими талантами, — криво улыбаюсь, и на губах старшего звена на миг мелькает ухмылка. — Что до имени, почём мне знать? Думаю, фальшивое. Говор у неё крестьянский, взяла, небось, покраше имя, когда в город перебралась.

Вижу, что им хочется зацепиться хоть за что-то, но говорю я гладко.

— Её бы проверить, — подкидывает дров в огонь сомнений Акшай.

— Время на это ещё тратить, — отмахивается лидер Братства. — У нас задача и поважнее есть. Скоро в столицу прибывает один из генералов, верных Императору. Думаешь, чего я тебя вызвал? В этом деле не должно быть промашки. И так события ускоряются.

— Место точнее назови, я потом сам проверю, как закончим, — не унимается Акшай.

Я описываю одно из мест возле реки, где видел неприметную ночлежку, надеясь, что до этого момента уже покину Братство, а все мои дознаватели будут мертвы. Плавно их разговор перетекает в обсуждение предстоящей миссии, а Север даёт мне знак убираться. Его взгляд не сулит ничего хорошего.

— Найди Полынь и Пастуха, они сейчас тренируются.

Уходя, мне удаётся уловить ещё одну деталь — что генерал женщина, но очень сильная. В армии я слышал только про одну командующую — Кариссу. От чего меня корёжит. Надо усложнить эту задачу, пусть мне это и может стоить жизни, однако генерал будет поценнее меня. Возможно, она один из немногих командиров, оставшихся верными Императору. А может, и вовсе единственный.

На тренировочной площадке в стороне от основного лагеря я нахожу товарищей за практикой в техниках с ещё с несколькими охотниками.

— Что, тебя всё-таки пощадили? — хохочет южанин.

— Ты во мне сомневаешься⁈ — сразу перехожу в наступление. — Я тебя щадить не буду! Давай спарринг.

— Да ну тебя, Тигр, опять берега потеряешь и разнесёшь пол бойцовской арены, — кивает он в сторону огороженной лежащими брёвнами площадки, где обмениваются дистанционными ударами другие наёмники.

— Лучше расскажи, как ты выжил. Тебе бы ещё подлечиться, а потом уже и схватиться можем!

Я ощущаю себя на повторном допросе. Наверняка Север поставил им эту задачку, чтобы поймать меня на лжи. Однако я рисую всё ту же картину, немного приукрасив и своё ранение, и любовные похождения, которые сильно способствовали исцелению.

Сначала эта парочка действует осторожно и больше задаёт вопросы даже после моего рассказа. Лишь ближе к вечеру, когда мы возвращаемся в казармы, а с ними беседует Север, я вижу их прежними — такими же болтливыми. Вот только разговоры эти все пустые, но я не тороплюсь задавать вопросы, чтобы не вызывать подозрений.

В наказание за мою дерзость по отношению к Акшаю Север накидывает мне сразу пяток нарядов по всем направлениям. Несколько выпадают на моё звено, но в первый я иду с другими братьями.

Конюшня, как и часть построек, находится в стороне от лагеря. Я вижу здесь три десятка отборных скакунов. В саму постройку нас не пускают. Наряд проходит относительно спокойно — охрана периметра в составе караула. Однако я ощущаю стойкий интерес к моему воскрешению и возвращению.

Оно и понятно, о Тигре, пусть он и новичок в Братстве, знали многие, но вопросы, которые звучат, словно возвращают меня к беседе с лидером. Надо действовать осторожно.

Проходит несколько дней. На дежурстве с Полынью я узнаю, что наше звено всё же будет участвовать в предстоящей миссии.

— А со мной что? Меня берут? — интересуюсь у него.

— За тебя сказать не могу, — пожимает плечами он. — Север, вроде, подыскал тебе замену. Его правда ещё не утвердил старший, но ты же ещё не восстановился, а миссия назначена на ближайшие дни.

— Опять в столицу, — утвердительно бросаю я, пытаясь понять, о чём конкретно идёт речь.

— Ага. Командующего какого-то прирезать собрались. Обычно на такие дела ходит всего одно звено, не все генералы так сильны. Однако эта особенная, да и охраны с ней будет, — мы огибаем лагерь по земле, проверяя защитные предупредительные печати.

Хитрая штука. Ки в ней практически нет, и она служит лишь одной цели — предупредить людей в лагере. Большинство практиков такую и не заметят, а вот весточку в лагерь отправит. Наша задача — поддерживать их, подпитывая Ки, и проверять начертание, спрятанное под корой деревьев.

— Кажется, вот эту надо проверить, — я прикладываю руку к стволу.

— Верно, Тигр, — кивает Полынь, аккуратно поднимая кору.

Мы проходимся по печати, поправляя подточенные жуками линии, чтобы не нарушать защитный периметр. Даже если практики заметят и попытаются её стереть, весточка тоже придёт. Однако дёргаться из-за надоедливых насекомых никому не охота. Я выжидаю, сам не задавая вопросов, но вижу, что Полынь приуныл.

— Тебя что-то беспокоит, брат? Ты хмурый ходишь всё дежурство.

— Да из головы у меня эта миссия не выходит. А твоя гибель, пусть и ложная, всё-таки меня беспокоит, — он осторожно возвращает на место кору.

— С чего это ложная? Ты на что намекаешь⁈ — гневно смотрю на него.

— Не так выразился. Тебя точно могила только исправит, а не исправит, так хоть рот заткнёт, — отступает он от меня. — Подохнуть я не хочу, вот чего боюсь. С одной стороны, дело нехитрое. Северу даже план особняка должны выдать, где эта генеральша остановится. Вот только ты, пусть и выжил, но был близок к смерти, а нашей целью был лишь капитан стражи.

— Да не бойся ты так. В нашем деле без этого никак, — хлопаю его по плечу и показываю на следующее дерево. — Кажется, там следующая печать.

— Не боюсь я, зверюга. Подохнуть просто не хочу. Дожить бы до победы… Когда строй новый установится…

По крупицам я выуживаю информацию и у второго соратника — Пастуха. Южанин тоже боится смерти после моей кончины, пусть и не состоявшейся. Он сильно печётся о матушке и своей невесте, которой обещал несметные богатства и особняк, полный детишек. Знала бы она, чем он зарабатывает.

Задачка у меня становится непростой — пробраться и разведать план особняка. Как это сделать за пару дней, ума не приложу. И получил ли его уже Север? Возможно, будут ждать до самого последнего момента и дадут ознакомиться перед началом миссии.

Однако прежде, чем добраться до плана, подворачивается удобный момент — в лагерь прибывают припасы. Разгружая ящики, я осторожно заглядываю в них и вижу добротные подковы. Перетаскивая их на склад, улучаю момент и ломаю в нескольких местах, затем осторожно склеиваю прочной древесной смолой. Выглядят они внешне всё так же, только когда лошадей начнут подковывать — сломаются под ударами молотка.

Для виду порчу и другие припасы. Даже еду. Надеюсь, подумают на поставщиков, а не на кого-то из лагеря. Ящики запечатываю, не оставив следов.

Остановить миссию вряд ли получится, но затянуть её точно смогу. Результатов долго ждать не приходится. По лагерю быстро расходятся слухи о проблемной поставке припасов, и всех грузчиков вызывают на допрос Север и другие старшие звеньев.

— Кто-то из вас, ублюдки недоношенные, притрагивался к содержимому! — требует ответа Голод. — Лучше признайтесь сами, и ваша смерть будет быстрой!

Север уделяет больше всего внимания нашему звену. Однако он действует хладнокровнее.

— А что хоть случилось? — подаёт голос Пастух.

— Тебя это волновать не должно! — рявкает худющий адепт.

Южанин затыкается, остальные братья молчат, но я вмешиваюсь, поддерживая возмущение:

— Как это понимать? Нас в чём-то обвиняют, но непонятно в чём, и мы должны в этом признаться? — развожу я руками. — Без вины виноваты? Так получается.

Голод не выдерживает и подскакивает ко мне, извлекая из кармана знакомый предмет.

— Ну и что это? Подкова, — я пожимаю плечами.

— А вот что? — он крепко сжимает её в руках, но результата сначала нет.

Моя техника оказалась слишком сильной? Однако, когда по его меридианам начинает течь усиленно Ки, металл не выдерживает и разваливается на несколько частей.

— Так может это торгаши нас надули? — подаёт голос один из братьев, широкоплечий боец с чёрными волосами, заплетёнными в косу. — Нам какой с этого прок? Мы же на этих конях и поедем.

Пока Голод и ещё несколько старших обрабатывают нас, Север отходит в сторону. Я осторожно слежу за ним. Его навещает Акшай и незаметно передаёт свиток. Быстро его развернув, он сворачивает и кивает.

Вот и карта. Теперь бы взглянуть на неё и подумать, что делать. Не найдя виновных, нас на ночь разгоняют по казармам. Всё время, что я находился в лагере, незаметно распускал свою сеть, чтобы лучше наблюдать за перемещениями и понимать, что происходит. И не зря. Дождавшись, когда остальные заснут, оставляю вместо себя обманку и поспешно выбираюсь на улицу. Благо все дома из дерева, и сделать это незаметно несложно. Сползаю под кровать, раздвигаю пол и выскальзываю на свободу.

Казарма старших братьев отдельно, но она сейчас пустует. Они все собрались в центральном доме собраний. Однако снаружи выставлена охрана из караульных, хотя раньше такого не было. Проникнуть внутрь тоже несложно. Используя минимум Ки, добираюсь до пола дома и таким же способом, как ушёл из своей казармы, захожу внутрь.

Однако найти нужное оказывается непросто. Обстановка у них немного иная. Отдельные комнаты, кровати поудобнее — не сильно, но хотя бы есть простенькие матрасы. Я торопливо обшариваю комнаты, и в этом помогает сеть. В центре, где должен находиться ствол, — большое пустое пространство, но в него так просто не попасть. Механизма никакого нет, кто-то из старших тоже использует древесную технику. Остаётся надеяться, что он не обнаружит моих действий.

Запустив Оплетающий Побег внутрь, проверяю на наличие скрытых ловушек или печатей. Чисто. Приступаю к проникновению, с усилием раздвигая стены. Древесина здесь невероятно прочная, и она словно сопротивляется. Оставив эту затею, выхожу из казарм и проделываю себе путь по стволу снизу. Попутно наблюдаю за собранием старших. Мои попытки проникнуть внутрь не вызвали суматохи, значит, у меня ещё есть время.

Всё же добравшись до потайной комнаты, я обнаруживаю по центру стол, где аккуратно разложены бумаги. У стен стоят несколько шкафов с разными книгами, но самое интересное находится прямо передо мной — план особняка. Он чётко врезается в мою память, но что мне с ним делать? Его явно уже изучили, на нём даже метки есть. Пропажа однозначно вызовет подозрения. Тогда…

Мне вспоминается моя страсть к рисованию. У меня даже в кольце есть принадлежности для этого. Положив перед собой план, я для начала точно копирую бумагу, сохраняя её структуру до мельчайших подробностей. Всё же её делают из дерева, а моя стихия прекрасно этому способствует. Следующим делом достаю кисть и краски, рисую новый план, похожий на прежний, но спутанный. Меняю комнаты местами, добавляю новые закутки и коридоры. Для верности бережно переношу метки, расставляя их в соответствующих местах. Надеюсь, сработает.

Зал советов резко приходит в движение. Множество аур покидают его. Однако я ещё задерживаюсь, рискуя разоблачить себя. Последним штрихом вытягиваю влагу из краски, делая её сухой, и возвращаю план на то же место. Поправляю бумаги и ныряю в дерево.

Не все старшие направляются обратно к себе, несколько аур расходятся по казармам, и Север движется к нашей. Я, словно молния, пробираюсь под полом. Выныриваю под кроватью и, убрав обманку, проскальзываю под одеяло.

— Подъем! — раздаётся его голос по казармам.

Следом за ним входят другие командиры звеньев.

— Мы выдвигаемся на срочную миссию в столицу, — говорит Север. — Полынь, Пастух и Хамелеон, вы пойдёте со мной.

— А я⁈ — выступаю вперёд.

— Наше звено уже укомплектовано, — Север бросает на меня сухой взгляд. — Тебе бы, Тигр, ещё раны свои подлечить. А то опять по любовницам придётся отсиживаться.

— Старший, если есть, что сказать, говори. Я ведь мог в столице остаться, но не стал вас бросать. И всё ещё могу быть полезным, даже с того света способен вернуться. Да и столицу отлично знаю, облазил её вдоль и поперёк, изучая ассортимент выпивки и ночных бабочек.

— Наше звено уже укомплектовано, — повторяет он.

Внезапно в комнату входит Акшай.

— Что, желающие есть? — ухмыляется он. — Миссия-то будет непростой.

— Значит, за неё заплатят подороже, — довольно выступаю вперёд. — Хрен с ними, ранами, тяжёлый кошелёк хорошо облегчает боль.

— Вон, кошаку нашему неубиваемому всё неймётся, — Акшай указывает на меня.

— Отлично. Могу взять его к себе, мне не нужна четвёрка. А вот одного молодчика в помощники не помешает. Этого я заодно научу традициям Братства, — заявляет он, хотя в его голосе звучит совсем другое обещание — угроза.

Очередная проверка.

Выезжаем мы небольшими группами. Звеньев задействовано неожиданно много, но покидаем лагерь не в их составе, а парами с небольшими промежутками времени. Однако так, чтобы других уже не было видно и слышно. Даже ауру уловить невозможно. Предосторожность или подозрительность?

— Двигаем, — Акшай трогает поводья и, переведя духовного жеребца сразу в галоп, задаёт темп скачки.

К моему удивлению, дорога проходит спокойно. Спутник, хоть и смотрит на меня зверем, которым, по сути, и является, однако говорит больше о предстоящей миссии, не растрачивая попусту редкие перерывы в бешеном темпе нашей езды. Правда, информацию выдаёт скупо и неохотно. Я замечаю, что он тщательно ко мне приглядывается.

— Задание не только кажется сложным, — делится своими мыслями Акшай, — оно именно таким и является. Братству уже удавалось устранить нескольких генералов без потерь и силами всего одного звена. Однако в этот раз ситуация иная. Генерал Карисса — одна из немногих командующих, кто до сих пор остаётся верен Императору. Такой вздор. Этому спятившему адепту, у которого мозги уже высохли от времени, в них только и остались мысли, как истребить демонов.

— Меня больше интересует, сколько солеев и луников я получу за это. Ну и подробностей хочется. Ты-то, старший брат, информацию мне по крохам выдаёшь, и дельной я пока не услышал.

Акшай скалится:

— Я даю тебе столько, сколько положено, юнец. Твоё дело работать руками, а не головой. За тебя всё уже подумали и решили. Куда скажу идти, туда и пойдёшь. Скажу прыгать, будешь прыгать, — отвечает он, пришпорив коня.

Его пренебрежительные слова в адрес Императора я пропускаю мимо ушей, хоть меня они и цепляют. Вылавливаю только важные детали о задании и выстраиваю план, как противодействовать Охотникам. Будет сложно, возможно, даже придётся раскрыть себя или прикончить Тигра уже окончательно. Тогда я получу простор для действий и смогу лично устранить самых сильных адептов в Братстве. Однако я подмечаю очень чётко, что все эти уколы в сторону Императора меня так сильно не трогают, как раньше. Почему? Тоже непонятно.

В другой наш разговор он всё же делится более ценной информацией.

— Наша с тобой задача — поддержать основное звено, которое устранит генерала, — начинает он. — Задействовано много групп из-за усиленной охраны. Однако работать будем тихо, как полагается, и постараемся устранить цель незаметно.

— Мы пойдём со всеми? — уточняю я.

— Ты пойдёшь вместе со мной внутрь. Мы проложим путь, если потребуется, по трупам, — довольно заявляет он. — Однако Великий Зверь хочет свести к минимуму жертвы, чтобы не было грязи.

— Почему? — задаю я вопрос.

— Заказчик привередливый, — скупо отвечает он.

Из всех наших бесед мне удаётся составить примерную картину будущего сражения. Лидер Охотников желает сделать всё тихо и обойтись без лишней крови. Причина не ясна до конца, но я предполагаю, что заговорщики надеются переманить часть младших офицеров на свою сторону, а это сложно будет сделать, если вырезать всех солдат без разбору.

Все звенья оцепят территорию особняка — это их основная задача: никого не впускать и не выпускать оттуда. Дополнительно для подстраховки наложат защитную формацию, которая поможет скрыть шум сражения, если без него не получится обойтись. Мы с Акшаем хоть и проникнем внутрь, но устранением Кариссы займётся звено Севера — он в этом спец. Уже убирал двух генералов.

На подъезде к столице мы пересекаемся с несколькими отрядами. Тут уже члены Братства вновь объединились в звенья. Старшие что-то обсуждают, пока мы стоим в стороне, перекинувшись парой фраз. Видимо, установка у них такая. Младших братьев в случае удачи больше интересует жирная нажива, но я вижу в их глазах и страх. Значит, боятся бесславно сдохнуть, если что-то пойдёт не так.

В город, спешившись, мы проникаем без проблем, воспользовавшись помощью подкупленной стражи. Нас не досматривают и пропускают без задержек. Уже внутри Акшай припоминает мне историю моего воскрешения.

— Ну что, может, заглянем после миссии к твоей ночной бабочке? — едко бросает он, пока мы пробираемся в район знати к нужному нам особняку.

— Во-первых, старший брат, с чего ты решил, что она жрица любви? Такого я не говорил. А во-вторых, я не привык делить женщин. У тигрицы может быть только один самец, — как можно надменнее говорю я, пародируя манеры покойного Тигра.

— И всё же заглянем, не вдвоём, так по очереди, — улыбается он хищно и с усмешкой. — Уверен, ей не привыкать. Да и меня больше интересуют не её навыки, а что она расскажет про тебя.

Я лишь пожимаю плечами.

— После миссии видно будет. Тигрицы моей тебе не видать, но у неё полно симпатичных подруг.

Особняк, выделенный Кариссе, находится в самом сердце района знати. По всей столице очень много отрядов стражи, но здесь приходится действовать ещё осторожнее. Чем ближе мы подходим к цели, тем больше движения в особняках аристократов.

Вокруг открытые пространства, сады полны клановых бойцов, которые явно настороже, но сейчас не на нашей стороне. Случайные прохожие сюда редко забредают, а во время визита генерала их и вовсе не должно быть.

Однако у Братства и на этот счёт есть план. Звенья маскируются под прислугу и работников, без проблем передвигаясь по заранее намеченным маршрутам, минуя патрули или проходя там, где охрана подкуплена. Хотя не все из них, похоже, на нашей стороне — всё же заговорщиков в столице достаточно. Некоторые патрульные останавливают нас, для вида допрашивают и отпускают.

Особняк, в котором остановилась Карисса, принадлежит верному Императору клану Небесного Грома. Самих хозяев сейчас нет, но их люди на месте. Соседние поместья почти пустуют, там немного охраны, патрулирующей только внутри.

Сначала звенья распределяются по округе, тщательно проверяя окрестности. Некоторые даже надевают доспехи городской стражи. Чтобы избежать подозрений, к ним присоединяются командиры из городского гарнизона. Братство уже в открытую действует вместе с заговорщиками, заступая на дежурство вместо прежних караулов. Когда посторонних вокруг особняка не остаётся, а новые патрули несколько раз обходят территорию, начинается подготовка завершающего штриха операции — установка маскирующей формации.

Масштаб поражает. Как государь мог допустить, чтобы гниль настолько разрослась в самом сердце Империи? И главное — почему столько людей готовы на это пойти? Денег и власти вряд ли на всех хватит. Возможно, есть что-то ещё, о чём я не знаю… Или забыл? Всё больше неприятных сомнений посещает меня, но стараюсь не забивать ими голову в такой важный момент.

Мы объединяемся со звеном Севера и затаиваемся в зарослях парка по соседству с особняком, ожидая завершения подготовки формации. Ожидание утомляет, но даёт возможность обдумать план. Акшай не отпускает меня от себя. Он — основная проблема. Зато мы рядом со звеном Севера, и мне удаётся раздобыть немного информации.

— Пойдёте по коридорам, где дежурят наши люди, — сообщает Акшай, — поэтому их не трогать.

Среди солдат Кариссы или охраны, оставленной кланом, есть предатели. Плохие новости.

Тем временем Пастух и Полынь пристают с глупыми расспросами, куда я собираюсь потратить жирную награду. Их страх словно испарился, и они уже делят шкуру неубитого медведя. Не по зубам он вам, будьте уверены — я к этому руку приложу.

Хамелеон, мастер маскировки, стоит в стороне, скрывая лицо под капюшоном, и в нашей беседе не участвует. Однако он наблюдает за мной, я чувствую его пристальный взгляд. Акшай тоже постоянно поглядывает в мою сторону.

Один из «наших» патрулей подаёт знак.

— Действуй, брат, — Акшай хлопает Севера по плечу. — Всё зависит от твоего мастерства. Мы поддержим, если понадобится.

Четвёрка охотников выдвигается, разминувшись с патрулём, и подходит к стене, но мы остаёмся на месте, затаившись в кустах чуть в стороне от соратников.

— Так и будем сидеть на месте⁈ — изображаю раздражение нетерпеливого задиры. — Вряд ли за такое участие мне заплатят много денег.

— Скажи-ка… — поворачивается ко мне Акшай, его аура становится враждебной, — а ты точно Тигр? Возможно, других братьев тебе удалось ввести в заблуждение, но уж больно мне твоя Ки знакома. Не встречались ли мы часом раньше?

— О чём ты толкуешь, старший брат⁈ — сжимаю кулаки и выпускаю свою ауру. — Да и кто тебя знает, в каком кабаке столицы ты мог меня видеть. Лучше бы думал о деле, а не пестовал свои мнимые обиды.

Собеседник разминает плечи и качает пальцем перед моим лицом.

— Нет-нет-нет. Тут явно что-то другое. Давай, покажи сильнее свои зубки. Хочу почувствовать твою силу.

Ублюдок. Как же хочется своими руками убить его, но здесь слишком много Охотников — если нашу схватку заметят, все они бросятся на меня. На поддержку стражи и людей из кланов я не рассчитываю. Чем глубже погружаюсь в это змеиное логово, тем больше понимаю, что предатели повсюду. Им нет конца и края.

— Силу? Раз так руки чешутся, может, решим всё на кулаках? — предлагаю я. — И шуму поменьше будет, и проверим, кто из чего сделан. Нанесём по одному удару. Ну, что подкинем монетку, кто первым?

Акшай заходится сдержанным хохотом, прикрывая рот.

— Мальчишка… А ты забавный. Такой глупости я ещё не слышал.

Звено Севера уже перебралось за ограду, но на территории особняка пока тихо.

— Куда глаза пялишь? — Акшай улавливает мой интерес. — После твоих слов я даже усомнился в своих догадках. Однако, чтобы поставить жирную точку, позволю тебе ударить первым. Ведь мой удар станет для тебя последним. Запомни это.

Я занимаю боевую стойку и слегка разгоняю по телу Ки, ощущая её бурным потоком в своих меридианах. Провоцировал его я не просто так. У меня уже сформировалась задумка, что делать в этой ситуации.

Противник стоит расслабленно, надменно смотря на меня, и подаёт голову вперёд. Мой кулак моментально наполняется духовной энергией. Бью ощутимо, но не в полную силу, прикладывая лишь треть обычных усилий. Мою руку встречает его раскрытая ладонь. Пальцы Акшая стискивают мой кулак, пытаясь сломать кости, на месте человеческих ногтей пробиваются когти. Они впиваются в плоть и царапают плотную оболочку, оголяя лежащую под ней вторую кожу.

— Так и думал, ублюдок, что ты подделка, — его зубы заостряются. — Не зря законы Братства передаются из уст в уста, чтобы их нельзя было нигде прочитать. Никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не может поднять руку на своего брата. Тренировки, естественно, не в счёт. Вот только откуда тебе это знать, погань имперская? Возможно, ты умён, раз смог так долго водить нас за нос, но сейчас ты умрё…

Пользуясь его болтовнёй, я мысленно вызываю подарок алхимика Лао из кольца. Перед удивлёнными глазами Акшая возникает кровавая сфера, пышущая безудержной злобой.

И в этот раз я наношу удар в полную силу. Моя свободная рука вбивает трофей прямо в глотку оппонента.

По его телу пробегает болезненная дрожь. Он отшатывается назад, ударяясь о ствол дерева. Пальцами рвёт себе щёки, но сфера уже начала растворяться в острозубой пасти.

— Что… — сплёвывает алую пену Акшай. — Мразь, что… что ты со мной… сделал?

С тошнотворным хрустом тело Охотника начинает деформироваться как когда-то в лесу Алой Сакуры. Одежда расползается, кожу быстро покрывает густая шерсть. Окровавленное лицо вытягивается, превращаясь в морду. Его масса увеличивается, а бушующая алая энергия обезумевшего практика смешивается с Ки. Он бросается на меня, но я пригибаюсь, и зверь вырывается на улицу, врезаясь в один из наших патрулей. Голова идущего впереди бойцы отлетает, рисуя в воздухе кровавую петлю.

Ровно этого эффекта я и добивался. Талантливый алхимик Лао когда-то сцедил из ядер одичавшего адепта саму эссенцию безумия и беспредельной ярости. Долгое время я носил её при себе, не зная куда использовать, и вот её час настал. План простой: спровоцировать Акшая, разъярить его пилюлей, заставив атаковать своих союзников, и получить возможность устранить угрозу на законных условиях.

— Брат! — на пути зверя встаёт один из охотников, старший звена, тогда как остальные переодетые стражники окружают монстра.

Но монстр уже не слышит и не воспринимает человеческих слов. Акшай продолжает увеличиваться в размерах. Мускулатура наслаивается, превращая его в ужасающую тварь, подобную самым уродливым демонам. Я вываливаюсь из кустов, измазанный алой пеной. Двуногий зверь же впивается зубами в убитого стражника.

— Тигр, что произошло? — ревёт один из охотников, забыв про маскировку.

— Этот душевнобольной спятил и напал на меня! — кричу я. — Надо предупредить остальных! План сорван!

— Не неси чушь! — орёт старший. — Теперь действуем открыто! Всем на помощь звену Севера!

Он кричит что-то ещё, но его голос заглушает ужасающий вой. Насытившись, зверь бросается на старшего. Их битва длится недолго. Хорошая возможность покончить с ним раз и навсегда, но сейчас важнее спасти Кариссу.

Я успеваю пересечь улицу и взобраться на стену, к этому моменту весь патруль превращается в изорванные трупы. По улице к нам бежит другой отряд стражи, состоящий из Охотников, но они слишком далеко.

Зверь бросается вслед за мной, сократив дистанцию могучим рывком. Я спрыгиваю во внутренний двор, где уже поднимается суматоха. Стражники особняка из клана Небесного Грома орут во всю глотку, а их ауры вспыхивают подобно звёздам.

Монстр бесхитростно пробивает стену насквозь, заляпанный чужой кровью, с куском чьего-то тела на загривке. Скопление людей привлекает его внимание, и я, воспользовавшись моментом, бегу по аллее, прикрываясь деревьями. Передо мной появляются Хамелеон и остальные. Север переводит взгляд с меня на творящееся во дворе безумие.

— Тигр, да какого хрена случилось⁈ — рычит он.

— Наш старший брат обезумел в одночасье! — торопливо отвечаю я, изображая испуг.

Защитники особняка слабы, все самые сильные ауры находятся внутри, и концентрация Ки там возрастает.

— Отступаем? — с надеждой спрашивает Пастух.

— Недоумок! — рявкает Север, отвешивая ему оплеуху — Двигаем в особняк! Другие звенья нам помогут!

— Старший! — кричит Полынь.

— Чего ещё⁈

Но слов уже не нужно. Привлечённый мощным скоплением аур, обезумевший зверь, впитавший сущность практика, стремится насытиться отборной Ки — и мы сейчас стоим у него на пути.

Мы разбегаемся в стороны, высвобождая наши ауры, чем ещё больше притягиваем зверя. Обезумевший в край он бросается на нас стремительными рывками прямо на четвереньках, но в отличие от охраны двора, звенья, посланные за головой Кариссы, гораздо сильнее.

— Брат Акшай! — надрывно кричит Север. — Приди в себя! —

Он проходит по самому краю, уклоняясь от атак монстра, но последний размашистый удар когтями вскользь вспарывает его плечо.

— Не поможет! — кричит Охотнику Полынь. — Ты что, не чувствуешь? Его аура стала совершенно иной, это уже не наш брат, а голодный зверь!

— Никому не нападать! — упрямо одёргивает его Север.

Нам приходится побегать, прячась за деревьями, пока здоровяк пытается вразумить покрытое мехом чудовище, но всё тщетно. Рост Акшая замедлился, но не остановился. Он продолжает набирать массу, становясь ещё уродливее и опаснее. Длинные когти уже напоминают кинжалы и оставляют на плитах дорожки глубокие шрамы.

Мощный удар твари рассекает ствол, и дерево с треском заваливается на стену усадьбы, вызывая ещё больше грохота и каменной пыли. В стороны летят щепки и целые куски редкой породы, а бревно рушится, давя трупы убитых Акшаем стражников.

— Прости, брат. Я действительно пытался… — тяжело вздыхает Север.

И вскинув руки с трудом блокирует удар, после чего приказывает:

— Устранить его!

Острые когти врезаются в бронированную металлическую полусферу старшего звена, похожую на черепаший панцирь. Дикая безудержная сила обрушивается на преграду, отчего она звенит, как вок[1] хозяйки во время мойки. Удары сотрясают землю, кажется, весь двор ходит ходуном.

Почти синхронно мы нападаем с противоположных сторон. Пастух использует каменные техники — несколько глыб прорывают землю, как пальцы великана, и схлопываются, зажимая монстра с боков.

— Держу его! — натужно орёт он.

В этот момент из мрака выныривает скрытный Хамелеон, взлетев на несколько метров над головой Акшая-оборотня, он серебристой молнией обрушивается вниз, вонзая два блестящих клинка прямо в мускулистую спину. Метил в шею, чтобы перерубить позвоночник, но противник в последний момент каким-то образом сдвинулся, даже скованный валунами.

Север отпрыгивает и погружает руки в землю по локоть, а я ощущаю дрожь и потоки Ки, растекающиеся от него кольцом во все стороны.

Незаметно высвободив Длани Асуры, я покрываю руки янтарной тусклой оболочкой, словно доспехом. Уплотняю тело техникой Крепче Камня и прыжком приближаюсь к огромной пасти. Острые зубы торчат, как солдатские пики, продолжая разрастаться и вставать новыми рядами.

Разогнав Ки по меридианам до предела, наношу удар за ударом, привлекая внимание звериного ублюдка. Выкладываюсь по полной. Отлетают клыки, хрустит пасть, свёрнутая набок. Однако он тут же восстанавливается — регенерация задрана до каких-то чудовищных значений.

Хамелеон всё ещё удерживается на бугристой спине, напоминающей небольшую гору. Его клинки иголками строчат плоть и срезают куски мышц, покрытых шерстью, но не могут нанести сильного урона. Его старания лишь ещё больше распаляют зверя. Тот дёргается, раскачивая каменные тиски, постепенно обламывает их. В стороны летит серая крошка.

— Быстрее! — с натугой вопит Пастух, продолжая вызывать всё новые глыбы.

Они обрастают ребристыми зубьями и врезаются в безумное отродье со всех сторон. Обычного человека, они размазали бы в кровавую пасту. Однако Акшаю хоть бы что. Несмотря на весь урон, он становится только злее. Клацает покрытыми слюной клыками, стараясь дотянуться до меня и едва не сносит голову Хамелеону размашистым ударом. Тот резко отскакивает, а его клинки застревают в спине, зажатые мышцами, а кровавое мясо начинает нарастать прямо поверх них, поглощая оружие.

— Пастух, держи! А вы, в сторону! Отступайте! — командует Север.

Мы отскакиваем, и тут же вокруг Акшая материализуется новая сфера, покрывая его сразу несколькими слоями тёмного, как свинец, металла. Шум и рык внутри затихают, но вскоре превращаются в грохот. Пастух обессиленно падает:

— Я не могу его уже держать! Дайте хоть миг передышки. Столько Ки в него влил…

— Не ной! — бросает старший звена южанину, продолжая укреплять темницу. — Полынь, давай, вжарь по нему со всей мочи!

Степняк приземляется сверху, в сфере образуется небольшое отверстие, и в ту же секунду Полынь выбрасывает внутрь кипящее пламя. Его руки от локтя до пальцев сверкают так ярко, что ночь уступает место дню.

Я завороженно смотрю на его технику, которую до сих пор не видел в деле. Пусть мы на разных сторонах, но выглядит она потрясающе.

Узилище Акшая превращается в огромную раскалённую домну. Бушующее пламя обволакивает противника, поджаривая без всякой жалости. Кажется, будто вместо рук у Полыни выросли крылья. Яркий огонь наполняется множеством цветов, словно палитра настоящего художника. Я вижу все оттенки красного, оранжевого и жёлтого, переходящих в ослепительную белизну.

Краем глаза подмечаю, как во дворе осторожно появляются Охотники. Стража особняка тоже не бездействует, держась ближе к зданию и наблюдая за происходящим. Они держат строй, готовые отразить новую атаку. Время играет против Братства, а вот к силам клана Небесного Грома в любой момент может прийти подкрепление.

— Руки огненного бога, — хвастливо улыбаясь, смотрит на нас адепт и ускоряет бег духовной энергии к своим ладоням. — Адское пекло!

Ки, окутывающая руки степняка, многократно усиливается в момент и выплёскивается разноцветным пламенем. В металлической сфере и так было невыносимо, а сейчас, всего за несколько секунд она раскаляется добела и, не выдержав, начинает плавиться. Полынь, довольный собой, спрыгивает наземь.

— Что тут происходит? — кричит один из старших подоспевшего звена.

— Мы уже закончили, — спокойно бросает степняк.

— Надеюсь, — добавляет Север. — Наш брат впал в безумие, и нам пришлось его усмирить, — он проводит пальцем по шее. — А нам пора закончить дело, хоть и придётся действовать в открытую.

Количество Охотников во дворе увеличивается. Другие командиры звеньев стягиваются к Северу.

— Брат, теперь ты старший, командуй! — бросает один из них.

— Придётся навести во дворе суматоху. Выманите как можно больше народу, — Север кивает на высокую центральную пагоду, устремлённую к небу. — А мы, как и планировали, проникнем внутрь. Генералы нынче трусливы пошли, будут сидеть и не высовываться. Вот и дождутся своей смерти.

— Понятно!

— Принято! — командиры расходятся и отдают приказы младшим братьям.

Я бросаю взгляд на раскалённую сферу, всё ещё не остывшую. Внутри продолжает бушевать Ки, смешавшись с мощной техникой степняка, и пока непонятно, выжил ли там враг. Аура зверя вроде стихла. Раскалённый металл пышет жаром, отчего пот выступает на лице даже за десять шагов от темницы.

— Да не озирайся ты так! — Полынь хлопает меня по плечу. — Забыл, что ли? Перед моей техникой никому не устоять!

— Рты заткнули! — рявкает Север и переходит на бег.

Я ощущаю, как аура Хамелеона окутывает нас. Не могу понять, к какой стихии относится его техника, но она крайне необычна. Нас накрывает саваном его Ки, и мы начинаем сливаться с местностью.

Однако далеко уйти мы не успеваем. Позади раздаётся грохот и звон. Часть металлической сферы отлетает прочь, и оттуда вырывается Акшай.

Вот же… живучий таракан!

Зверюга стала совсем лысой и покрыта страшными ожогами. На остатках шкуры взрываются волдыри, брызгая мутной жижей. В массе он убавил, но активный рост возобновился.

— Ускоряемся! — командует Север.

Я ощущаю его по ауре и звуку голоса, но самого не вижу, лишь искажения пространства, словно мираж в пустыне.

— Остальные братья им займутся, — продолжает он, — нам пора закончить начатое. Придётся действовать грязно…

Рёв перекрывает его слова, а подоспевших Охотников встречают выстрелы духовных луков вперемешку с техниками. Все стрелы усилены ими, и даже угодив в землю вызывают огненные и ледяные взрывы.

Часть охотников специально показывают себя, провоцируя защитников и умело противостоя им. Со всех сторон летят ответные техники, воздух наполняется Ки.

Клановых адептов больше, но Охотники искуснее. Похоже, Братство стянуло сюда элиту — лучших из лучших. Не раз выполнявшие сложнейшие задания по устранению могучих практиков, они достойно противостоят техникам врага и сами контратакуют, обрушивая слаженную мощь звеньев.

Каждый отряд в Братстве подобран так, чтобы дополнять друг друга и действовать как единый кулак, пусть и без одного пальца. Зрелище удивительное. Пусть они и мои враги, но в силе и умении им не откажешь.

Звено состоит из воинов разных типов: передовых бойцов, принимающие на себя основной натиск или атакующих первыми; дистанционных бойцов, обеспечивающих поддержку; и скрытных оперативников, которые защищают команду и наносят неожиданные удары, выжидая подходящего момента.

Однако звенья отлично сбалансированы и дополняют сильные и слабые стороны друг друга. Каждая связка уникальна в зависимости от состава и поставленных задач, поэтому звенья и отправляют на разные миссии.

Мы не вмешиваемся, а продвигаемся к пагоде, наблюдая со стороны.

Цель отряда — устранить Кариссу, а моя во что бы то ни стало не дать этому случиться. Я не могу позволить своему командиру умереть от рук этих ублюдков, но как это провернуть и не выдать себя? Задачка почти невозможная.

Действующие скрытно Охотники подбираются ближе и обрушивают внезапную атаку на воинов клана Небесной Грозы. Возле входа завязывается стычка. Охрана тоже собрана грамотно и действует не менее сплочённо, но всё равно чувствуется разлад между клановыми бойцами и солдатами, подоспевшими на шум сражения.

Однако в слаженные действия Охотников быстро вмешивается третья переменная, разобравшись с членами Братства, проникшими на территорию особняка. Акшай вновь вступает в бой и врезается с тыла в бывших соратников, раздавив сразу двух младших Охотников, словно букашек. Лишь мимоходом слизывает чужие останки с лап.

Ворвался, как волк в стадо овец. Уродливый выродок…

— Старший брат, — шепчет Пастух, а Полынь ему поддакивает:

— Может, нам стоит вмешаться?

— Он не наша цель! Все знали, на что шли! — усмиряет их Север суровым взглядом. — Они дарят нам шанс проникнуть внутрь и сотворить задуманное. Живее!

Пользуясь суматохой в рядах нападавших, охрана особняка усиливает натиск, а на улицу выходят всё новые адепты из армии и клана, уже посильнее тех, что стали кормом для зверя.

Перебежками мы обходим пагоды с правой стороны. Здесь на улице немного врагов, но неожиданно Полынь бросает в лицо Северу:

— С меня хватит! Там же гибнут наши братья! Мы что, просто так зовёмся Братством⁈ — окатив обжигающим взглядом старшего, он бросается к Акшаю.

— Ублюдок! — рычит ему в спину Север. — Ты об этом сильно пожалеешь, если выживешь!

Мы уже подбираемся к пагоде, а другие охотники сражаются, оттягивая всё больше охраны. На улицу выбегают всё новые защитники. Север жестами приказывает устранить нашу преграду. Пастух и Хамелеон не щадят обычных бойцов и убивают жёстко, но хотя бы не мучая бедняг.

Моя натура восстаёт против происходящего. В этом нет чести… Ни капли! Лишь вбитый в голову приказ государя и важность миссии заставляют меня стиснуть зубы и не убить Охотников на месте.

Вместо этого я вырубаю охрану, лишь немного проливая их кровь для видимости. Орудую подобно Тигру, нарастив на руки небольшие когти из древесины, облачённые в янтарный покров Дланей Асуры. Приходится на ходу учиться комбинировать техники.

— Быстрее внутрь! — командует Север, указывая на открывшийся проход в дверях правого крыла.

Вся охрана сражается снаружи с другими нападающими, а внутри ощущается всего несколько слабых аур. Однако мы едва добираемся до дверей, как чувствуется приближение сильного источника Ки. Я легко узнаю эту ауру. Карисса сама решила вступить в бой. Это в её духе. За это я и уважаю нашего генерала — она будет биться за своих людей на передовой, а не отсиживаться в тылу, какая бы угроза ей не грозила.

Вода бурными потоками выливается наружу, снося слабых Охотников и обволакивая сильных, но огибая защитников. По центру из ворот выстреливает ледяная тропа. Изгибаясь, точно ручей, она образует извилистую дорогу. Именно по ней скользит на огромной скорости Карисса. Оттолкнувшись ногами прямо в движении, она прыгает и приземляется в первых рядах, сжимая в руке длинное копьё. У самого острия которого вьётся узкий флаг с гербом её армии.

— Генерал! — радостно кричат солдаты, их боевой дух взлетает прямо на глазах.

— Защищайте особняк! Никто не должен проникнуть внутрь, я сама разберусь с ними! — командует военачальница.

Часть охраны отступает к стендам здания, а из дверей выбегают личные телохранители и образуют вокруг неё полукруг, прикрывая тылы и подступы со спины.

— Демоны её разбери, теперь это будет сделать куда сложнее! — рычит Север. — Ждём момента.

К нему подкрадывается со спины один из слабых членов клана Небесного Грома, но здоровяк, даже не оборачиваясь, лишь поднимает руку. Удар сердца, и десяток лезвий формируется у нападавшего за спиной, а через миг прибивают его к балке. Только ноги бессильно вскидываются, но обвисают, заливая кровью прибитую траву.

— Может, проникнем внутрь? — предлагаю я. — Раз она приказывает охранять здание, там что-то есть.

— Нет! Наша задача не в этом! Мы остаёмся здесь. Пастух, тебя это тоже касается!

Находясь рядом с Хамелеоном, я привык к его ауре, но сейчас не чувствую этого скрытного умельца, как и некоторых Охотников, что бились снаружи. Битва разворачивается уже внутри, но пока затрагивает ближайшие ко входу этого крыла комнаты.

Карисса обрушивает на врагов всю мощь водной стихии. Не знаю, у кого она училась этим техникам, но, пожалуй, она не уступает даже патриархам секты Водного Дракона.

Вода, залившая пространство перед дворцом, испаряется, но только частично. Возле Охотников она, наоборот, смыкается, заключая врагов в ледяные тюрьмы. Пострадавшие пытаются выбраться, но удаётся не всем.

— Прикрывайте меня, но не вмешивайтесь без надобности! — приказывает она телохранителям.

— Есть, госпожа! — стройным хором отвечают верные войны.

Испарившаяся вода собирается в тучи, закручиваясь в воздухе воронками. На землю обрушивается град из ледяных пик, пронзая самых слабых и раня остальных, закрывая обзор наблюдателям.

Каждый удар её копья порождает бушующую стихию. Вода выплёскивается змеями, превращается в лёд и тут же взрывается осколками. Виснет кипящий пар, скрывающий её ауру, но она погружается в него, уничтожая противников одного за другим.

— Вот же чертова сука! — ревёт Север, ударяя по стене пагоды.

На месте удара остаётся глубокая вмятина.

Со спины в ряды Охотников прорывается Акшай, измазанный кровью и кишками с головы до ног. Ужасающий зверь крушит своих же братьев по оружию. Те оказываются зажаты между двумя устрашающими силами, мчащимися навстречу друг другу.

Я замечаю, как среди телохранителей происходит что-то неладное, но это вызывает лишь улыбку на губах Севера.

Предатели! Вот где затаились эти черви!

Личная гвардия Кариссы редеет, выверенными ударами изменники устраняют верных людей и рвутся к ней!

— Наш выход, — довольно облизывается командир звена. — Хамелеон с другими братьями займётся теми, кто внутри, а мы угомоним эту сучку. Пастух, Тигр, ваше время показать себя.

Не желая того, я оказываюсь на сложном распутье: с одной стороны, личина Тигра — отличная, возможно, единственная возможность узнать день мятежа и подробности плана, а с другой, я просто не могу оставить своего генерала в такой ситуации. Силы слишком неравны, да ещё и среди изменников её личные телохранители.

Никогда даже мысли не допускал о том, чтобы предать доблестную военачальницу. Сила её харизмы и славы слишком велика. Чем она заслужила такое отношение? Почему эти подлецы забыли про честь? Или кошель с золотом оказался слишком тяжёл?

И всё это разбивает мне сердце. Я не хочу быть тем, кто внедряется в ряды врагов, тем, кто шпионит, на самом деле работая на другую сторону. Я хочу встречать своих противников с открытым забралом. Без лжи, притворства и уловок. Будь проклята та необходимость, что заставила меня пойти вопреки своей природе!

В голове всплывают слова Императора, предводителя Теней и Джихвэя о высшем благе, о том, что жизнь одного человека — ничто по сравнению с безопасностью державы. Разве не в этом смысл моей миссии? Разве не ради этого я рискую собой, притворяясь тем, кем не являюсь? Разве цель не оправдывает средства?

Глядя на Кариссу, на то, как она в одиночку противостоит превосходящему противнику, я не могу заставить себя поверить в это. Она — не просто одна жизнь. Она — символ чести, долга и верности. Возможно, последний военачальник Империи, который не забыл, что такое благородство. Если я предам её сейчас, то предам всё, за что мы боремся. Всё, во что я верю.

Пальцы до боли стиснуты в кулаки. Проклятье, почему всё так сложно? Почему я должен выбирать между долгом и тем, что подсказывает сердце? Ведь Император говорил, что для великой цели нужно уметь жертвовать малым. Что для общего блага иногда приходится переступать через себя…

К демонам доводы разума! Я не могу и не хочу быть таким — холодным, расчётливым и бесчувственным. Я — воин, а не палач. И если для победы мне придётся стать чудовищем — то лучше я проиграю, оставшись человеком.

Закрыв глаза, делаю глубокий вдох. Прости, Император, но я не могу по-другому. Не могу предать того, кто сражается за тех же идеалы, что и я. Не могу потерять себя.

Открыв глаза, я обвожу взглядом поле боя.

Пора снять маску.

Пора показать, кто я на самом деле.

[1] Вок — круглая глубокая китайская сковорода с выпуклым дном маленького диаметра.

Охрана Кариссы, обернувшаяся против неё, неумолимо сжимает кольцо за её спиной. Мы с Севером и Пастухом двигаемся следом за ними, но я уже всё решил для себя. Пора заканчивать этот фарс с перевоплощением.

— Атакуем! — командует старший звена.

Внезапно воздух наполняется пульсирующей энергией Ки. Мощные корни, повинуясь моей воле, прорастают из ниоткуда, оплетая растерянных противников. Телохранители-отступники, не успев среагировать, оказываются в безжалостных тисках живой древесины.

— Как это понимать, Тигр⁈ — Север смотрит на меня обжигающим взглядом, — Предатель!

Мои путы держат их недолго. Бойцы в охране Кариссы сильные, жаль, что они не на нашей стороне. В Севера врезается ледяной змей, посланный рукой Кариссы. Хоть старший и успевает закрыться стальной бронёй, он улетает в сторону пагоды, ломая своим телом одну из балок, подпирающих крытую веранду.

— Тигр? Ты что творишь⁈ — рявкает Пастух.

Высвободившиеся изменники делятся пополам: часть бросается ко мне, а остальные мчатся к генералу. Растерянный южанин в одиночестве остаётся позади — ему не верится, что я пошёл против Братства.

Карисса быстро оценивает ситуацию. В её глазах сверкает огонь, но в бушующем пламени виднеются искры сожаления. Даже предателей генерал не хочет лишать жизни, но делает это без всякого сомнения. Война уже давно забралась в сердце Империи, теперь она открыто идёт на два фронта.

Высвободив Длани Асуры, я Шагом Пылающего Солнца приближаюсь к первому врагу. Он выставляет каменную защиту, но янтарная рука, раскалённая от моей Ки и пламени, с треском сносит её. Сложившись пополам, предатель выплёвывает кровь — раздробленная грудная клетка не оставляет ему шансов на выживание. Мертвеца сносит прямо на одного из товарищей.

Пастух, наконец отбросив сомнения, бросается в бой. Его движения выдают усталость — долгое противостояние с Акшаем истощило его силы. Молниеносным ударом я посылаю его в беспамятство, щадя жизнь бывшего соратника. Он оседает на землю, сражённый, но живой.

Карисса неподалёку продолжает битву против своей же охраны, а к ним поспевают те Охотники, кто сумел пройти горячий туман. Мы оказываемся зажатыми и всё ближе подступаем друг к другу.

Я отбиваюсь с помощью золотистых конечностей, что выросли из моих плеч. Шагом Пылающего Солнца молниеносно перемещаюсь с одной точки на другую перед пагодой и не даю никому подобраться к генералу.

Оплетающий Побег разрастается, превращаясь в непроходимую стену колючих растений, что окружает нас с Кариссой плотным кольцом. Эта живая преграда должна послужить дополнительным барьером, затрудняющим врагам прямой доступ к нам. Она подарит драгоценные мгновения, чтобы я мог эффективнее обороняться, не опасаясь удара в спину.

В то же время я не могу позволить стене полностью скрыть меня от генерала. Она должна видеть и понимать, что я на её стороне, что я здесь, чтобы защитить её, даже ценой собственной тайны. Поэтому, управляя растениями, я намеренно раздвигаю их в той части, что отделяет меня от военачальницы Довольно пряток. Я встаю рядом с ней, плечом к плечу, зная, что так мы сильнее.

Моя техника разрастается, восставая стеной из плотных деревьев. В момент, когда они начинают смыкаться, я вижу брошенный в мою сторону едва уловимый взгляд генерала. Вот так безмолвно она приняла мою неожиданную помощь.

Водная стихия во всей своей красе восстаёт неприступной стеной, возведя ещё одну преграду, не давая Охотникам окружить Кариссу и прорваться ко мне.

Несмотря на слаженность действий, оппоненты не могут противостоять моей мощи. В этот момент я отбрасываю последние колебания, и мои удары становятся смертоносными. Пришло время свести старые счеты и покарать тех, кого я уже давно должен был устранить.

Шаг Пылающего Солнца выбрасывает меня прямо в гущу врагов. Сокрушительные удары выбивают из них дух, но истреблению мешает Север. Его атака стремительна и беспощадна. Не успеваю я среагировать, как меня отбрасывает меня к заслону. Древесина трескается от силы столкновения, и весь двор сотрясается, словно от подземного толчка. Воздух наполняется яростными проклятиями Севера, его гнев почти осязаем.

— На помощь братьям! — командует он остаткам предателей. — С этим ублюдком я сам разберусь!

Внезапно земля вокруг нас вздрагивает, и из неё, словно когти гигантского зверя, вырываются стальные пики. В мгновение ока они вытягиваются, превращаясь в острые как бритва лезвия. С пронзительным скрежетом металла о древесину они вспарывают мою растительную стену, превращая её в щепки. Воздух наполняется запахом свежесрезанной коры и металлической пыли.

Огромный, как гора, Север облачает конечности в стальной покров и стойко отбивает мои Длани. Металл, покрывающий его, начинает раскаляться, соприкасаясь с янтарными пылающими росчерками, но он лишь усиливает свой натиск.

Часть созданной мной стены по центру опадает. Противник слишком силён, и долго я не могу поддерживать барьер. Остатки телохранителей бросаются в образовавшийся проём, но их уже встречает техника Кариссы. Генерал была готова к такому повороту событий.

Мне же приходится сконцентрировать всё внимание на Севере. Он очень силён, даже в схватке против зверя Акшая старший не показал всю свою силу. Однако теперь он не сдерживается и, отрастив ещё четыре руки из металла, практически повторяет мою технику. Шесть пар конечностей со звоном и грохотом молотят и блокируют удары друг друга.

Янтарные Длани Асуры, сотканные из чистого света, пылают нестерпимо ярко, прожигая воздух при каждом выпаде. Они кружат и танцуют, оставляя за собой огненные росчерки, словно мазки неистовой кисти на полотне битвы.

Им противостоит холодный металлический блеск рук Севера, что подобны изогнутым клинкам, жаждущим вонзиться в плоть. Они проносятся со свистом, разрезая пространство, и обрушиваются с неумолимой жестокостью, каждый удар — точный и беспощадный.

Янтарь и сталь сплетаются в смертоносном хороводе. Они сталкиваются вновь и вновь, высекая снопы искр, рождая какофонию звона и скрежета. Кажется, вся пагода содрогается от этой схватки, где каждая секунда может стать последней, где малейшая ошибка грозит стать фатальной.

— Кто ты, ублюдок⁈ Как я мог быть так слеп, что не разглядел крысу у себя под носом?

— Скорее туп, — язвительно замечаю я, стараясь вывести его из себя.

— Ты, отродье, подохнешь вместе со своей потаскухой, которую так стараешься защитить! — рычит оппонент, усиливая натиск.

Не знаю, придумал Север на ходу эту технику или уже пользовался ей, но выходит у него слишком хорошо. Вдобавок он не перестаёт вызывать лезвия по всему полю боя, которые летят в меня со всех сторон.

Оплетающим Побегом блокирую древесную стихию, однако чужой металл гораздо прочнее. Лишь часть дистанционных атак удаётся задержать, остальные превращают мою технику в труху. Приходится увести пару Дланей на защиту, безостановочно отбивая нескончаемый град острых, как копья, снарядов. Удаётся отбить далеко не все. Даже Длани не всегда поспевают, а ведь мне к тому же приходится противостоять оставшимися четырьмя конечностями шестирукому Северу.

Нет, уверен, эту технику он создал задолго до нашей встречи. Слишком филигранно её исполняет. Его металлические лапы вытягиваются, извиваясь подобно змеям. Он тут же сбрасывает их, и уже ожившими фамильярами они свиваются вокруг меня, а предводитель звена тем временем отращивает новые.

За полуразрушенной преградой слышится рёв неутомимого Акшая. Зверь всё ближе прорывается к Кариссе, чувствуя сладостную мощь генерала. Однако мне пока не добраться до неё. Вначале нужно разобраться с собственным противником.

— Что ты сотворил с братом Акшаем? — рычит Север, когда мы сходимся вновь.

От его металлических рук разрастаются шипы, подобным терновому древу со свистом пронзая воздух. Однако я проваливаюсь под землю и выныриваю с другой стороны, оставаясь безмолвным. Думаю, высчитываю и подстраиваюсь под техники врага. Некогда болтать во время битвы. Она и так происходит на самой грани.

Вот кажется, что я стал достаточно сильным, но всегда находится кто-то ещё более могущественный. Таков Путь… Как бы далеко ты не прошагал, всё равно встретишь того, что достиг гораздо большего…

Север не уступает мне в силе, но и не превосходит. Наши этапы, даже если не ступени, на одном уровне, но его боевой опыт и количество изученных, а главное отточенных техник родной стихии дают ему преимущество.

Я сбиваю смертоносные снаряды и отбиваюсь от верзилы, и вот вокруг нас смыкается стальная клетка. Её прутья становятся толще, а на их пересечениях распускаются металлические цветки, листья которых опадают и устремляются в меня сверкающими лезвиями.

Мне приходится очень тяжело. Спасают растения, которые восстают вокруг меня стеной укреплённых лотосов. Я опять пытаюсь нырнуть под землю, но мне не удаётся — мешает ушедшая в глубь почвы клетка. Одним движением Север поднимает её над землёй.

— Молчишь? Нечего сказать? — ухмыляется он. — Ты убил нашего брата, втёрся в доверие… Интересно, зачем? Очередная имперская шавка, желающая спутать наши планы, верно? Вот только назад пути нет. Настало время перемен! Все несогласные будут уничтожены. Генералы, Тени, верные практики, сам Императора — ваша судьба едина. Бесславный конец!

Болтает он не просто так. Атаки на меня не прекращаются, но заметно слабеют — противник отвлекает часть сил на подготовку новой техники. И потому оппонент заговаривает мне зубы, пытаясь удержать моё внимание, чтобы я не заметил его истинных намерений.

Тем временем цветы продолжают сбрасывать лепестки-лезвия. Они закручиваются, собираясь вокруг него в бушующее облако, сверкающее в свете огненных техник.

— Думал, что будет легко противостоять мне? — ухмыляется он. — Сейчас ты узнаешь настоящую мощь стихии металла.

Внезапно облако лепестков-лезвий устремляется ко мне. Тысячи острых, как бритва, металлических пластин кружатся вокруг, словно смертоносный вихрь. Я пытаюсь уклониться, но лепестки, управляемые волей противника, меняют траекторию на лету. Они врезаются в мою защиту, прорезая её во многих местах. И древесный покров и Крепче Камня не способны в полной мере уберечь меня от угрозы.

Десятки мелких ран и пара глубоких открываются по всему телу. Горячая кровь плескает на плиты внутреннего двора. Дыхание леса вытягивает из окружающих деревьев саму жизнь, помогая останавливать кровотечение и заживлять самые незначительные раны. Самые же серьёзные приходится лишь закрывать Оплетающим Побегом, снижая кровопотерю.

Сражаться в таком состоянии я привык уже давно. Концентрирую свой разум, направляя потоки Ки по меридианам. Вспоминаю различные комбинации собственных техник и стараюсь пробудить их истинную мощь.

Огонь способен породить металл, и он же может его разрушить. Я не обладаю этой стихией в чистом виде, но могу заставить свои Длани Асуры пылать ещё сильнее. Во славу Императора, во славу моих товарищей, проливающих кровь в войне против демонов в то время, когда эти пиявки-изменники, присосавшиеся к телу нашей Империи, стараются разорвать её изнутри.

В моём сердце разгорается бушующее пламя веры в моё предназначение. И оно не только в службе государю, но и в защите нашей державы, защите самых обычных людей.

Никакая империя не может существовать без своих подданных. Те, кто выращивают и собирают урожаи, валят лес, куют подковы и ткут сукно не менее важны, чем воины, чиновники и аристократы. И моя задача уберечь первых, самую уязвимую категорию, которая неспособна постоять за себя. Пока я жив, буду бороться за то, чтобы Империю не расколола междоусобная война. Чтобы реки крови не залили тихие и мирные провинции моей родины.

Четыре длинные Длани расправляются у меня за спиной подобно крыльям. Их золотистый саван разгорается и переливается пламенем, покрывая плечи и грудь. Огонь, пылающий внутри, пробуждается ещё сильнее, распаляясь и обволакивая меня тёплой плёнкой.

Если до этого я сам рос в этапах, шагал по ступеням, то сейчас ощущаю, как растёт моя техника. Раскрывается её истинный потенциал. Мои руки покрываются защитной оболочкой, становясь наравне с Дланями длиннее и ещё сильнее. Прежде мне удавалось использовать эту технику, но демонстрировать лишь крупицу её подлинной силы.

Теперь… теперь я покажу гораздо больше.

Север протяжно ревёт, жестами направляя на меня потоки мелких и едва уловимых лезвий. Я бросаюсь на него, исчезнув на долю секунды, и следующим ударом почти достаю его. Почти… Закручиваясь, передо мной встаёт преграда из тучи мелких лезвий.

Пылающие Длани выжигают их, словно надоедливых мошек. В сторону, шипя, разлетаются раскалённые капли металла. Я обрушиваю удары один за другим, прорываясь к врагу. Однако он лишь отвлекает меня своей техникой, а сам нападает с другой стороны.

В бок из слепой зоны прилетает могучий удар. В самый последний момент мне удаётся уловить колебание чужой ауры. Укрепляюсь максимально с помощью Крепче Камня, направив все внутренние резервы. Саван от Пылающих Дланей сгущается там же, уплотняясь второй оболочкой, однако удар слишком силён.

Север отбрасывает оплавленную железную конечность, растягивая губы в довольной улыбке. Однако триумф длится недолго. Его ступни пробивают самые прочные корни, что я мог создать с помощью своей техники. Молниеносно срубив первый отросток, он успевает убрать лишь одну ногу.

Сконцентрировав все силы на атаке, оппонент ослабил защиту, и сейчас вынужден платить за это. В этот раз металл проигрывает растению. Повинуясь моей мысли, растение, торчащее из его стопы, распускается шипами, цепко удерживая ублюдка на месте.

На меня тут же обрушивается облако лезвий, но в этот раз опадает от жара моей техники. Сказывается недостаток вражеской Ки. Самые опасные лезвия я сбиваю Дланями, пока четыре моих руки рассекают воздух, раз за разом атакуя Севера.

Он кричит, вновь обращаясь ко мне, но его не слышно за звоном металла, который начинает сдавать. Да и мне уже плевать. Я наращиваю напор, раз за разом пробивая его защиту. Металл нарастает, словно плоть на звере, но этого не хватает. Его техника поддаётся.

Однако с каждым ударом я всё больше ощущаю, как гнев захлёстывает меня. Всё происходящее кажется каким-то безумием. Разве за этим я покидал деревню? Разве для этого отправился в столицу?

Я ушёл вслед за… Я поклялся…

Боль в висках выжигает любые мысли. Остаётся только кипящая злость.

Мы оба теряем Ки в огромных объёмах. И всё же мне удаётся грамотнее расходовать и направлять свою энергию. Возможно, мне даже повезло, что у меня не так много техник, поэтому я сконцентрировался на том, что имею.

Я сбиваю металлические руки Севера. Пылающие Длани вспыхивают с новой силой, окутывая мои кулаки ослепительным пламенем. Каждый удар оставляет на теле Севера глубокие ожоги, прожигая даже тонкую защитную чешую из металла.

Охотник пытается восстановить свою защиту, но я не даю ему ни секунды передышки. Мои атаки становятся яростнее, быстрее, точнее. Огонь, бушующий внутри меня, придает силам новый импульс. Я вижу страх в глазах протвника, когда он понимает, что проигрывает.

Удар за ударом, я методично разрушаю его оборону. Металлическая чешуя трескается и отлетает кусками. Плоть под ней дымится и обугливается. Север кричит от боли, но его крик лишь подстегивает мою ярость.

Финальный удар приходится прямо в грудь. Я чувствую, как мой кулак проходит сквозь металл, плоть и кости, оставляя обугленную сквозную дыру на месте его сердца. На мгновение время словно застывает. Затем тело Севера содрогается в последний раз и начинает оседать, подожжённое изнутри.

Я отступаю, тяжело дыша. От некогда грозного Охотника остаются лишь обугленные останки. Пламя в моих руках медленно угасает, оставляя после себя лишь пепел и горький запах сожженной плоти.

Картина, развернувшегося за моей спиной боя, не менее жестока. Карисса осталась наедине с ужасающим монстром, который терзает её, но она не уступает ему ни пяди земли. Охотники не лезут, боясь попасть под горячую руку, некоторые выжидают, желая добить генерала, если оборотень не справится.

Она отбрасывает чудовище ударом копья и, на миг заключив врага в ледяные «объятия», втыкает оружие в землю. Военачальница складывает вместе ладони и делает несколько стремительных жестов. Такое я уже видел прежде… Патриархи долины Водного Дракона при создании самых разрушительных техник были вынуждены использовать особые знаки высвобождения Ки.

Вся вода в округе начинает стягиваться к ней. Я даже ощущаю, как живительную влагу отдают растения из сада перед пагодой.

Обезумевший Акшай мечется, силясь выбраться из ледяного плена, но у него не получается. Он рвётся, клацая челюстями как дикий зверь. Хрустят кости, рвутся мышцы, но лёд не пускает, наслаиваясь и продолжая крепко удерживать его.

Карисса готовит разрушительную технику, но появляются желающие воспользоваться короткой заминкой. Несколько групп Охотников бросаются к ней, однако я не даю им подойти близко. Отсекая генерала стеной из колючего и очень прочного кустарника, встаю у них на пути.

Вода скручивается над головой генерала, превращаясь в огромную сферу, похожую на яйцо. Поверхность покрывается тонкой корочкой, которая уплотняется, а внутри начинает зарождаться что-то крайне пугающее. Карисса стремительно отдаёт духовную энергию этой технике, из-за чего её хватка на звере ослабевает.

Он бросается к ней, но в этот же миг поверхность огромной сферы, всё больше напоминающей яйцо, лопается с оглушительным треском. Исполинская лапа, покрытая сверкающей ледяной чешуей, молниеносно опускается, придавливая зверя к земле. Когти, острые как кинжалы, впиваются в плоть оборотня, не давая ему ни малейшего шанса приблизиться к генералу.

Оборотень воет от боли и ярости. Его клыки скрежещут по льду, оставляя глубокие борозды, но не причиняя существенного вреда. Он извивается в смертельных объятиях, его мощные мышцы напрягаются до предела в попытке освободиться. Кровь окрашивает внезапно выпавший вокруг снег в алый цвет, пар поднимается от его разгоряченного тела, сталкиваясь с ледяным холодом.

Из морозного яйца на свет появляется величественный ледяной дракон, его чешуя переливается всеми оттенками синего и белого. Могучий фамильяр раскрывает пасть, усеянную кристаллическими клыками, каждый размером с меч. Оборотень, осознав неизбежность своей судьбы, издает последний, полный отчаяния вой.

Дракон молниеносно бросается вперед. Его челюсти смыкаются вокруг тела оборотня с ужасающим хрустом ломающихся костей. Зверь дергается в последней конвульсии, его глаза, полные боли и безумия, встречаются с моими на мгновение, прежде чем исчезнуть в глотке дракона.

Чудовищная пасть захлопывается, обрывая жизнь Акшая. Дракон запрокидывает голову, и я вижу, как по его горлу проходит огромный ало-серый ком — всё, что осталось от некогда грозного противника.

Создание Кариссы рывком бросает себя в воздух, а вокруг него формируются ледяные сферы, которые лопаются, обрушивая вниз град точных ледяных снарядов. Разнообразные лезвия и оружие падают, пронзая остатки врагов.

Охотники уже не желают испытывать судьбу и бросаются врассыпную, но их встречает подоспевшая подмога не только из дворца, но и из города.

Генерал умело направляет технику, не убивая, а пресекая попытки бегства. Смертоносный дождь переживают немногие. Пленников уводят во дворец, а меня, порядком обессилевшего, окружают стеной стали — мечей и копий.

Закончив раздавать приказы, ко мне подходит сама Карисса.

— Что с ним делать, госпожа? — спрашивает один из выживших защитников.

Парадный доспех Кариссы сильно помят, местами разорван, а одежды, выбивающиеся из-под него, окрашены кровью. Лицо генерала изможденно после использования чудовищной техники.

— Генерал? Прикажете убить его? — солдаты жаждут поскорее разобраться со мной.

Охраняли бы лучше, тогда не потребовалось бы моего вмешательства, да и миссию я смог бы спокойно завершить.

— Кто ты? — требовательно спрашивает женщина.

— Генерал, мы можем поговорить наедине? — спокойным, но усталым голосом интересуюсь я.

— Ты что удумал⁈ — злобно кричат бойцы, я ощущаю нарастающую Ки в их рядах. — Только дайте приказ, и мы мигом с ним разделаемся!

— Отставить! Я сама решу его судьбу без всяких советчиков! — командует военачальница.

Её цепкий пронзительный взгляд изучает меня с головы до пят. В нём нет ни капли сочувствия или эмоций. Лишь холодный расчёт, попытка считать меня, понять мои мотивы без единого слова.

— Отступить на пятьдесят шагов! — повышает голос она.

Неохотно, но воины подчиняются и отходят. Аура генерала обволакивает нас. Вокруг разрастается подобно мыльному пузырю невидимая, но ощутимая преграда из Ки, приглушая шум возни во дворе. Там продолжают вязать Охотников, некоторые сопротивляются, но тщетно.

— Надеюсь, ты понимаешь, в какую ситуацию угодил? — в её голосе проскальзывает лёгкая угроза, но больше сквозит интерес.

— Да, госпожа, — я склоняюсь в глубоком уважительном поклоне. — Моя жизнь в ваших руках.

— Можешь говорить спокойно, никто нас не подслушает, — утомлённо произносит она, но на миг её губы трогает едва заметная довольная улыбка. — Кто ты? Почему помогал мне в этой битве? Разве ты не явился с Братством Охотников?

Её голос наполняется сталью, а глаза угрожающе сверкают. Одно неверное слово — и она сотрёт меня в порошок. Сейчас, после схватки с Севером, я сильно измотан, так что стоит быть осторожнее. Я решаю сказать правду. Вот так, в лоб. Будь что будет. Остаётся надеяться на её благоразумие.

— Всё верно, генерал. Всё в точности, как вы сказали. Однако мой Путь не совпадает с замыслами Братства. Я — агент нашего владыки Альдавиана.

— И это даёт тебе право убивать солдат, сражающихся за правое дело, чтобы сохранить лицо перед этими ублюдками? Думаешь только о том, как выполнить миссию любой ценой? — печально вздыхает она. — Уже одной этой причины достаточно, чтобы предать тебя смерти. Ты ещё дышишь лишь потому, что можешь пригодиться.

— Это не так, — качаю головой я. — Ваших людей я почти не трогал, а тех, с кем сражался, вырубал, манипулируя течением Ки в их телах.

Карисса оборачивается и жестом подзывает одного из офицеров. Они обмениваются парой фраз, и она удовлетворённо кивает.

— Допустим, — сухо продолжает генерал. — Но и бездействие — это преступление. Ты закрывал глаза на потери в наших рядах. Раз ты на стороне Императора, то прекрасно понимаешь, в каком шатком положении сейчас престол.

— В очень шатком. Гораздо хуже, чем представлялось до покушений, — подогреваю интерес собеседницы.

Её бровь дёргается, губы кривятся, но я продолжаю:

— По его поручению и при содействии нескольких Теней я внедрился в ряды Братства Охотников, чтобы выяснить всю правду о готовящемся мятеже. Я понимаю, что моё бездействие приводило к гибели стражи и солдат, но порученная миссия была гораздо важнее.

— Тогда ты глупец, раз не довёл её до конца! — она топает, заставив землю под сапогом треснуть.

— Возможно, — вздыхаю, — но я узнал достаточно и просто не мог позволить Охотникам убрать и вас. Среди командования армии по пальцам одной руки можно пересчитать генералов, оставшихся верными Императору, и я не мог допустить вашей смерти.

— Мальчишка, думаешь, ты меня спас? — она подходит ближе, внутри её техники на меня накатывают волны Ки. — Возможно…

Она умолкает и останавливается, долго изучая меня, не произнося ни слова. Прокручивает все события и мысленно выносит вердикт. Мне остаётся стоять и ждать решения своей участи. Конечно, я могу попробовать сбежать, но не хочу этого делать.

У меня ещё есть шанс довести миссию до конца. В плен попали некоторые старшие Охотники. Я видел, как уводили Полынь. Ещё есть возможность выведать у них подробности заговора. Вероятнее всего, его отложат, но любые детали и имена сыграют на руку.

— Ты! Как тебя зовут? — её голос звучит уже спокойнее.

— Зовите меня Тигр, госпожа. Эту личину я ношу, и если это возможно, то не хочу её сбрасывать, пока не завершу свою миссию.

— Пусть будет так. Ты останешься под моим присмотром, пока я не узнаю всех подробностей из своих источников, — продолжает она. — Только тогда ты получишь окончательную свободу и сможешь отправиться дальше выполнять свою миссию.

— Мне не надо никуда отправляться, — с облегчением говорю я. — Возможно, я смогу завершить её прямо здесь.

— Что ты имеешь в виду, Тигр? — она удивлённо смотрит на меня.

— Позвольте мне допросить взятых под стражу Охотников и уцелевших предателей из вашей личной охраны, — прошу я напрямую. — Время слишком ценно, чтобы тратить его в ожидании окончательного решения.

— Вижу, ты не шутишь, — генерал оглядывается по сторонам на солдат. — Не всем это понравится. Скажи, с чего я должна тебе доверять? У меня лично больше желания тебя прикончить. Чаша весов клонится не в твою пользу. Вдруг вся эта битва была лишь уловкой, чтобы ты смог подобраться поближе ко мне? Раз уж ты сам завёл разговор о мятеже.

— Я готов на любые ваши условия, но вряд ли вы знаете, на кого надавить, да и кто из них вообще какое место занимает в иерархии Братства, а мне об этом хорошо известно. Вот увидите, они быстро выдадут нам ценную информацию, — обещаю я. — И покажут настоящую изнанку Империи.

— У меня есть только одно условие, — она поднимает руку. — Ты будешь проводить допрос лично под моим присмотром.

— Пусть будет так, но это может снизить шансы на успех, — честно предупреждаю я. — С некоторыми из них у меня сложились приятельские отношения. Если применить к пленникам правильный подход, то я смогу добыть недостающие кусочки головоломки.

— Сначала ты мне покажешь те, которые уже собрал, а потом подробнее обсудим допрос, — Карисса жестом снимает защиту.

Шум и запахи битвы возвращаются. Ещё витает аромат горелого мяса, вокруг валяются тела павших — настоящих товарищей и Охотников. Мы шагаем по полю сражения сквозь все ужасы, оставшиеся после бесчеловечной резни. Я иду рядом с Кариссой, а вокруг нас сжимается кольцо, состоящее из выживших телохранителей и подоспевшего подкрепления.

Технику Охотников удалось снять, и на помощь подтянулось несколько отрядов солдат из столицы. Ближайшие знатные кланы тоже хотели помочь и поучаствовать в показательном выступлении, но генерал предусмотрительно их не пустила.

Ночь проходит в суете и обсуждении итогов. В подразделении Кариссы смятение и беспорядок. Остро встаёт вопрос о верности ближайшего окружения. Если даже личная гвардия телохранителей оказалась нечиста на руку, то что уж говорить об остальных? Тем не менее генерал не рубит с плеча.

До моей задумки ещё далеко. Военачальница со своими солдатами переезжает в особняк. Я хоть и не пленник, но за мной тоже приглядывают. Вокруг постоянно крутится хотя бы один офицер и дюжина солдат. Однако я бежать не собираюсь, да и сопровождение, если честно, не самое внушительное. Если бы захотел, они бы меня не остановили. А вот у пленников как раз наоборот — защита, что надо. Правда, прорываться к ним через своих я не планирую.

На следующий день мы основательно беседуем с генералом, я раскрываю детали своей миссии, подробнее рассказываю про Братство Охотников. Карисса настойчиво задаёт вопросы, но я увиливаю, не выдавая самую важную информацию. Лишняя осторожность не помешает. Она всё ещё не до конца мне доверяет, да и порой смотрит как на врага. Лишь выжав из меня максимум, который я позволил, мы переходим к допросам.

Расколоть Охотников оказывается непросто. Старшие так вообще — крепче камня. Да и взяли их всего пару. На меня они смотрят с презрением, бросают язвительные фразы, а на пытки почти не реагируют. Несут откровенный бред, стараясь нас запутать. Сказывается фанатичная преданность идее «Больших Перемен» и богатый боевой опыт, закаливший их. Не зря они занимают свои места в иерархии Братства. Однако я выуживаю и из этого крохи — узнаю больше о расстановке сил самого Братства и сепаратистов.

Среди солдат-практиков и окружения генерала нет мастеров в манипуляции сознанием, а Тени, когда они так нужны, не показываются. Возможно, они смогли бы помочь. Правда, я уверен, даже с помощью техник вытащить действительно ценную информацию вряд ли будет просто. Жаль, что проверить нет возможности.

С младшими дела обстоят ещё хуже — по большому счёту они мало что знают. И старания в виде тех же пыток приводят к ещё худшему результату. Они готовы говорить что угодно, лишь бы мучения прекратились. Пусть порог боли у них и гораздо выше, чем у обычного человека, но, когда тебе срывают ногти, прижигают раскалённым железом, режут, быстро приходит переоценка ценностей и идеалов.

И это лишь малая толика способов дознания — самая простая и обыденная. С применением техник вкупе с лечебными практиками — можно сильно превысить границы разумного. Однако и среди них находятся крепкие ребята, видать, потенциальные кандидаты на повышение.

Хоть я и не участвую лично в пытках, но даже наблюдение не вызывает у меня отвращение, пробивающееся сквозь какой-то искусственный барьер равнодушия. Казалось бы, это тоже живые люди. Заблудшие души. Сбившиеся с пути, попавшие не в ту компанию — да причин может быть много. Оправдывает ли это их? Нет. Голос государя шепчет, что они враги престола и всех жителей, до сих пор преданных Империи.

Головой я понимаю, что сейчас мы едва отличаемся от демонов. И нет никакого оправдания такой жестокости. В чём тогда разница между нами и предателями, готовыми на всё ради достижения своей цели, и демонами в их безудержной жестокости? Получается, ни в чём.

Когда я стал таким? Неужели я так сильно изменился с тех пор, как покинул отчий дом? Мне самому не верится в это. Я пытаюсь сложить головоломку мятежа, но чувствую, как моя собственная разваливается по кускам. Чего-то не хватает. Я постоянно упускаю какую-то важную деталь. И мне кажется, что всего одну, но какую?

— Мало, — категорично оценивает наши успехи Карисса, выводя меня из глубоких раздумий.

Она перебирает бумаги с подробными записями допросов и отдельными отчётами.

Уже прошло два дня с начала допросов. Моё тело ещё восстанавливается, раны, полученные во время сражения, оказались намного серьёзнее, чем я предполагал. Благо, они не мешают процедуре дознания.

Мы сидим в подвальной комнате со скудной обстановкой. Деревянный стол, четыре стула — по количеству присутствующих. Простые, но со спинками. Помимо меня здесь ещё пара офицеров, приближённых к генералу. Светильники горят приглушённо, дополняя напряжённую атмосферу, а окошко под самым потолком с решёткой уже не пропускает солнечный свет. Ночь давно наступила, сейчас примерно её середина.

— Полезная информация есть, но её недостаточно. Если верить твоим словам, масштаб мятежа может затронуть всю Империю. Предатели почти везде. А что мы узнали в итоге? — генерал рассматривает записи и поднимает глаза к офицеру.

Капитан с острым худощавым лицом ловит её взгляд. Поправляет необычные кучерявые волосы, собранные в косу, и, прочистив горло, зачитывает один из сводных отчётов по проделанной работе:

— Мы узнали расположение десятка баз, где готовят отряды мятежников, несколько лагерей и тайных укрытий Братства Охотников. Других наёмников, — капитан перечисляет списком наши достижения.

— Мало, — повторяет Карисса. — Критически мало. Что скажешь, Тигр? Не этого я ожидала от твоей затеи.

Она смотрит сначала на меня, потом на офицеров:

— Выйдите, я хочу переговорить с ним лично.

Я и сам понимаю, что этого действительно не тот результат, на который мы рассчитывали. Солдаты встают, кланяются и уходят. Комнату тут же заполняет Ки генерала, я ощущаю изменения в окружающем пространстве. Она вновь использует технику, чтобы нас не подслушали.

— Что с тобой? С каждым днём ты становишься мрачнее. Не нравится участвовать в подобном?

— Нет, — честно признаюсь я. — Однако интересы Империи… важнее.

— Я тоже не люблю подобного, — говорит она, откинувшись на спинку и отложив бумаги, в которых пыталась найти что-то полезное. — Для меня привычнее войны. Там всё проще, без лишних ухищрений. Есть враг, и моя цель — сразить его.

— Вы в этом добились явных успехов, раз стали генералом, — без иронии, искренне замечаю я.

— Да, для нашей армии это большая редкость, но, как говорят патриархи сект и мастера боевых искусств…

— У каждого свой Путь, — заканчиваю я.

— Так оно и есть, — вздыхает она. — Однако нашей проблемы это не решает. Я женщина-генерал, а ты… — в её словах чувствуется неожиданное тепло. — Я вижу, что ты пересиливаешь себя. Чем-то ты, парень, напоминаешь одного младшего офицера, что сражался под моим началом. Хороший был воин, хоть и родом из запятнавшего свою честь клана…

— Приму это как комплимент, госпожа.

Выдержав паузу, говорю:

— С момента, как я увидел заговорщиков, а мой помощник из Теней просветил меня, кто есть кто, меня беспокоит один важный вопрос. В их рядах много сильных практиков. Патриархи сект, мастера из знатных и известных школ, даже легендарный повелитель металла Саярн Юдзаи… Но достаточно ли этого, чтобы убить Императора? Он — основная проблема для них, а его победа над Архидемоном, о которой начинает узнавать народ, лишь укрепляет веру в него. Постоянные провалы могут развалить мятеж. Его надо убрать, но как они собираются это сделать?

— Именно, — кивает она. — Как? У них должно быть что-то или кто-то, способный на это. Однако среди всех известных практиков в нашей Империи таких нет.

Мы в тупике. Её теплота уходит, а в голос возвращается сталь:

— Тогда, может, ты займёшься своими дружками?

Она намекает на Пастуха и Полынь. Мне удалось уговорить Кариссу не трогать их. Они всего лишь пешки, а для пыток у нас было достаточно людей из младших членов Братства. Но я понимаю: оба состояли в звене Севера, куда вошёл и новичок Тигр. Похожий на северянина гигант — один из приближённых Великого Зверя, а глава Братства точно входит в верхушку мятежников. Значит, и Полынь с Пастухом могли что-то узнать.

Как бы мне ни хотелось этого делать, приходится выбирать, с кого начать. Я оттягивал этот момент до последнего. К своему звену, кроме холодного, как глыба льда, Севера я всё же немного проникся. Они — те самые заблудшие души, только и всего, пускай это их не оправдывает. Но делает предстоящее дело для меня гораздо тяжелее.

Пораскинув имеющимися данными об обоих, первой целью выбираю Пастуха. Всё же про него мне известно больше. Полынь — степняк, курил полынь и пахнет теперь, как полынь. А вот у Пастуха есть ниточки, за которые можно попробовать подёргать, не прибегая к неоправданному насилию, от которого меня уже воротит.

Я вхожу в комнату один, на этот раз убедив генерала оставить этот разговор на меня. Она может послушать с помощью техники, но тоже не делает этого.

— Позорный предатель! Плешивая драная крыса! — бросается к укреплённой одиночной клетке Пастух. — Да кто ты такой⁈

Он грязный и замученный. Его ещё не подвергали пыткам, но условия содержания крайне паршивые. Я слушаю гневную тираду, поносящую меня и всех моих предков. Он мечется в клетке, как дикий загнанный зверь. Однако, несмотря на его напор, я вижу, как потускнел огонь в его глазах. Аккуратная бородка чуть отросла и грязная, уже начинает сбиваться в маленькие колтуны.

— Тигр, — рычит он. — Впрочем, неважно, кто ты. Если думаешь, что я поведусь на твои льстивые речи или угрозы…

Он смачно плюёт в меня, но не достаёт, я предусмотрительно сел на табурет, облокотившись на входную дверь.

— Можешь хоть брус раскалённого металла мне в задницу загнать, я братьев не сдам!

— Закончил? — холодно и безучастно спрашиваю я, хотя внутри меня всё кипит.

— Нет! Трупоед, ты, проклятый! Ты подохнешь! Вы все подохнете! — он продолжает орать до хрипа.

Когда крик переходит в сипение, оцениваю состояние его голоса и констатирую:

— Теперь точно закончил.

Пленник отвечает наполненным ненавистью взглядом.

— Веришь ты мне или нет, но я правда не хотел тебя трогать. Планировал узнать всё, что нужно, у других Охотников… — со вздохом пододвигаю стул и упираюсь взглядом в Пастуха. — Ты можешь считать себя кем угодно, но ты явно не святой. Как и я, впрочем. От моих рук действительно пало немало людей. И за каждую смерть я однажды буду держать ответ перед предками, доказывая, что она была оправданной.

Мой монолог не вызывает реакции у собеседника, но меня это не смущает.

— Но ты… Ты, Пастух, совсем иное дело. Сколько невинных жертв на твоей совести? Скольких ты убил не в открытом бою, а ударом в спину? Ядом? Стрелой? Вряд ли этому тебя учила в детстве матушка, о которой ты с таким теплом рассказываешь.

Слова даются мне с трудом, но голосом этого не выдаю. Говорю ровно и чётко, почти без эмоций. Хотя прекрасно понимаю, что подобный ход может нанести гораздо больший вред душе, чем телесная рана.

— Не смей упоминать её! — рычит он, принимаясь трясти клетку.

Игнорируя окрик, продолжаю:

— А что знает про твои заработки благоверная? Вряд ли она обрадуется, обнаружив, что её избранник зарабатывает на новый дом, убивая людей.

— Ты брешешь! — найдя в себе силы хрипло выдаёт южанин. — Это всё ложь. Ты не знаешь, кто я. Не знаешь, откуда родом. Юг Империи так же огромен, как океан, окружающий наш материк.

— Отнюдь, — равнодушно отвечаю я. — Было непросто найти твой дом и узнать реальное имя, Хуэй Фэн, но ищейки государя не зря едят свой хлеб. Как видишь, не так много времени это и заняло. Если ты думал, что зачистил все свои следы и вёл себя осторожно, то ошибаешься. Теперь остаётся только подождать. Мы отправили весточку, и уже скоро прибудут твоя престарелая мать и молодая красотка… Хотел бы я сказать «жена», но не скажу. Увы, этому уже не бывать.

Эта информация ошарашивает Пастуха, заставив замереть. Пустым взглядом он смотрит на собственные ладони, и почему-то мне кажется, что сейчас они окрашены алым. Очнувшись, он вскидывает на меня яростный взгляд.

— Не тронь их! — в вопле Охотника неприкрытая ненависть.

— И не собирался. Но что ты скажешь им, когда они встанут там, где сейчас стою я. Как будешь оправдываться? Расскажешь о великой миссии Братства? Думаешь, это их утешит? Успокоит ли твоих близких знание, что ты погиб за чужую жажду власти, замаскированную громкими и пустыми лозунгами?.. А ведь тебе грозит плаха…

— Я… Я лучше сдохну, чем предам Братство! — твёрдо заявляет Пастух.

— А ты подумал о том, что за твои поступки придётся расплачиваться твоей семьей? Лично я считаю, что сын не несёт ответа за грехи отца, а мать с возлюбленной не имеют отношения к тому, что натворил их сын и любимый мужчина. Но как посчитают Тени? Как посчитает судья? Если до суда вообще дойдёт дело…

— Как будто тебе не плевать, кого мучить!..

— Не плевать, — твёрдо отзываюсь я. — Пытки — это последнее дело, и правды ими не добиться. Меня воротит от всего, что я был вынужден наблюдать за последние дни. Но сейчас мы говорим о тебе. Подумай, сопротивление лишь усугубит твою участь и участь твоих близких. Если же будешь сотрудничать, я замолвлю за тебя слово перед генералом и постараюсь смягчить наказание.

Его упёртость быстро сменяется мольбой:

— Послушай. Ты же понимаешь, я всего лишь пешка. Это старшие звеньев могут что-то рассказать. Откуда мне знать их тайны? Как и все остальные, я слушал в зале собраний про время перемен. Это Север мог бы поведать многое, но ты его прикончил!

Слишком уж он пытается убедить меня в собственной бесполезности. Точно что-то знает. Встав, я направляюсь к двери и оборачиваюсь на пороге:

— Я дам тебе время подумать, но не слишком долго. Сейчас ты стоишь на распутье. Пора принять верное решение. И помни, иногда, чтобы поступить правильно, нужно переступить через себя.

Дверь захлопывается за моей спиной.

Я блефую. Кое-что о южанине действительно удалось узнать из уст других расколовшихся Охотников. Конечно, точное местоположение его матери и невесты неизвестно, но это дело времени, которого у нас, к сожалению, совсем нет. Поэтому приходиться дурачить пленника, играя на струнах его души.

Не сомневаюсь, что некто вроде Джихвэя уже давно бы пригрозил порезать на ленты и возлюбленную, и мать Пастуха, и, вероятно, это дало бы эффект. Заставило того сломаться. Но меня воротит от самой мысли об этом. Аранг всемогущий!.. Должны же у человека быть хоть какие-то нравственные ориентиры!

— Получилось? — с надеждой смотрит на меня Карисса.

Я чётко ощущаю мощь её ледяной стихии.

— Надо немного подождать, — вздыхаю я, сбросив личину допрашивающего.

Спустя три часа стражник, охранявший Пастуха, прибегает в комнату, где мы нервно дожидаемся результата.

— Пленник хочет увидеть Тигра, — докладывает он.

— В этот раз я пойду с тобой, — требует Карисса.

По её взгляду я понимаю, что она не уступит.

— Вы можете его спугнуть, — отвечаю я.

— А могу показать, насколько я умела в пытках. Хоть и ненавижу их, но это не значит, что я не смогу дожать его, — многозначительно бросает она.

Когда мы входим, я вижу окончательно сломленного Пастуха. Он сидит на полу своей камеры и глухо бормочет себе под нос. Завидев меня в сопровождении генерала, его глаза на миг сверкают ненавистью, но тут же гаснут. Он просит воды. Карисса позволяет. Стражник приносит глиняную кружку и моментально испаряется. Смочив немного горло, узник начинает говорить:

— Знаю я мало, всё же ещё не вхожу в ближний круг Великого Зверя.

«И не войдёшь», — мысленно отвечаю я на его слова.

— Однако случайно я проведал то, что мне знать не положено, — признаётся он.

— С чего нам верить твоим словам? — Карисса подступает ближе к решётке и смотрит на него снизу вверх. — Думаю, ты понимаешь, к чему может привести попытка схитрить или придумать небылицу?

— Всё я прекрасно понимаю. Я устал и хочу закончить эти мучения. Верить мне или нет — вам решать. Вы просто выслушайте меня.

— Расскажи сначала, как ты узнал эту информацию? — требую я.

— Любопытство и стечение обстоятельств, — он поднимает кулак и начинает загибать пальцы. — Во-первых, мы с нашим звеном ещё до твоего появления выполняли много непривычных нам миссий, помогая Солнечным Воронам что-то переместить в окрестности столицы. У них здесь неподалёку есть скрытое святилище. Меня, да как и тебя, не сильно волновало, что я делаю и почему. Особенно когда щедро платили. Младших учат меньше задавать вопросов не по делу, а больше работать руками. Однако даже для меня всё это казалось весьма странным. Несколько раз мы сопровождали довольно подозрительные замаскированные караваны. Там что-то перевозили, окружённое мощнейшими ограждающими техниками, в тот самый потайной храм Солнечных Воронов. Работа несложная, а оплата весьма щедрая.

— Что именно? Мне нужно больше деталей! — приказывает военачальница, повысив голос.

— Я точно не знаю, но что-то в разы ужаснее, чем обезумевший Акшай в форме зверя, — Пастух поджимает губы, и я понимаю, что ему банально страшно от тех воспоминаний. — Жуткая аура, едва просочившаяся сквозь границы техник. Очень сильная и злая. Меня после миссии ещё долго трясло и, наверно, с месяц кошмары снились. Какое-то наваждение. Думал, уже окончательно лишусь разума, но пронесло.

Он вздыхает, полощет рот водой из кружки, а затем продолжает:

— Во-вторых, я говорил о любопытстве. Так вот, младшим братьям запрещено без спроса прикасаться к вещам старших, особенно к записям. Даже устав Охотников засекречен и поэтому передаётся из уст в уста. Так легче менять правила и устраивать проверки шпионам, — Пастух тяжело дышит, слова даются ему через силу, он буквально выдавливает их из себя. — Однако я заметил, что после всех этих миссий с Солнечными Воронами брат Север стал очень активно что-то записывать. У него есть дневник, который он хранил в пространственном кольце. Всё-таки иногда записи в Братстве ведутся, но для этого используется хитрый шифр. Север только начал обучать меня ему. Как-то раз он в спешке забыл дневник, когда я был в казармах старших. Рядом никого не оказалось, поскольку шло очередное собрание командиров. Пока Север отлучился, мне удалось полистать дневник. Из любопытства. Всегда тянуло к тому, что не так лежит.

— Что там было? — в один голос спрашиваем мы с Кариссой.

— Понял я немного, но некоторые свои догадки подтвердил. Вероятнее всего, во всём происходящем виноваты Солнечные Вороны. Они спланировали это восстание и подбили множество знати на такой дерзкий и почти безумный ход. Слишком много там упоминаний секты, я нашёл и другие, но именно Солнечные Вороны встречались чаще всего.

Пастух продолжает:

— В окрестности столицы они переместили несколько демонов. Я ещё удивился, почему именно это тайное обозначение Север заставил выучить меня одним из первых. Подробностей не знаю, но одна из этих тварей обладает мощной ментальной силой, воздействующей на разум. Видать, этот трупоед и помутил мой рассудок во время той миссии. Как именно планируют использовать демона не знаю, о том не говорилось. Ещё могу сказать точно: патриарх секты стоит у самых истоков этого заговора. Я понял это по нескольким отрывкам, что сумел разгадать. Вместе с его именем несколько раз попадалось тайное обозначение «лидер». Тогда я не придал этому значения. Сейчас же для меня всё встало на свои места.

— Где тайный храм секты? — я с сожалением смотрю на подавленного товарища.

— Я покажу вам, если вы поклянётесь не трогать моих близких. Мне уже плевать, что будет со мной, но я хочу сейчас одного — пусть они останутся живы.

— Это всё, что ты знаешь? — требует Карисса.

— Всё.

— Пойдём, — генерал зовёт меня за собой, первой подходя к двери.

Остаток дня мы тратим на обсуждения. Она настаивает выслать отряд из надёжных и самых сильных солдат, которых она сейчас имеет в столице. В добавок к миссии могут присоединиться члены верных кланов, их не так много, по крайней мере тех, кому доверяет генерал. Однако они будут хорошей помощью в борьбе против демонов. Необходимо незамедлительно проникнуть в секту и уничтожить их. Я же настаиваю, что должен идти сам, вместе с Пастухом, который укажет расположение тайного убежища.

— Он может привести тебя в ловушку. Это недопустимо! — возмущается Карисса. — И банально глупо. Ты думаешь, что можешь справиться со всеми в одиночку? Твои раны до сих пор ещё не зажили. Никто не знает, на что способен патриарх Солнечных Воронов и демоны, которых он держит у себя под боком. Это вообще немыслимо, что кому-то удалось протащить этих трупоедов так близко к столице.

— Я всё ещё ношу личину одного из членов Братства, — продолжаю настаивать я. — Вдвоём с Пастухом это будет выглядеть убедительнее. А крупный военный отряд привлечёт слишком много внимания.

— Если твоё предательство не видел кто-то из сбежавших охотников, — не хочет соглашаться со мной Карисса. — И что ты сделаешь против целой секты? Ладно, допустим, не целой, но они явно будут хорошо охранять это место.

— Я не собираюсь воевать в одиночку, но мне будет проще открыть врата изнутри, чем всем нам брать их штурмом, рискуя тем, что главные заговорщики сбегут. Мы лишь зря теряем время, а у нас каждый миг у нас на счету. Надо попробовать переиграть их на их же поле хитростью и обманом. Я готов рискнуть и поставить на кон свою жизнь, если это поможет разрушить заговор.

Генерал колеблется.

— Пойдёте вдвоём, но отряд отправится следом и будет ждать сигнала. Если что-то пойдёт не так, мы тут же вмешаемся. Я лично прикрою тебя! — решимости ей не занимать. — И пошлём за опытным целителем. Нужно быстро привести тебя в порядок.

На этом беседа заканчивается, и мы приступаем к подготовке. Опасно идти с Пастухом, он может попробовать что-то выкинуть, пусть он и считает, что его родня у нас в руках, но эту ответственность я беру на себя. Тотальный риск оправдан — на чаше весов лежит нечто гораздо более значимое, чем я сам. Сейчас вся Империя на волоске от гибели.

Военачальница же обещала, что расшифровкой записей Севера займутся её доверенные люди. Возможно, за время нашего отсутствия, они смогут раскрыть новые детали заговора.

Утром ещё до рассвета Пастуха выпускают. Он бинтует свои раны, моется, меняет одежду. Тем временем я экипируюсь. Моё оружие — руки, но в подспорье выдают разнообразные печати, с помощью которых я смогу устроить панику. Упаковав всё в пространственное кольцо, встречаюсь в последний раз с Кариссой, и мы выступаем в путь.

Утренний город встречает нас сонливо. Жителей на улицах стало ещё меньше, а вокруг рыщут военные и городская стража. Зато на широких проспектах я вижу множество повозок и телег. Даже некоторая знать покидает город, не желая попасть в очередные разборки. Пусть распространение слухов удалось немного сдержать, но за эти дни, что мы проводили допросы, о них разве что собаки в подворотнях не лают.

Карисса предусмотрительно узнала маршруты всех патрулей, так что пробираемся мы без проблем. Команда поддержки напоминает небольшую армию. Нам вручают двух духовных скакунов, не сильно приметных. Жеребцы небольшие, но чертовски выносливые.

— Тигр, — Карисса отводит меня чуть в сторону перед отправлением. — Действуй строго по плану. У вас будет немного времени, чтобы незаметно пробраться и попробовать узнать, что происходит внутри храма и открыть врата. Никакого геройства. Если потребуется, сразу используй сигнальную печать.

— Так точно, генерал, — киваю я.

Действовать буду по обстановке. Если смогу остановить демонов и членов секты самостоятельно, так и сделаю. Если же пойму, что силы неравны, воспользуюсь подмогой.

Когда вдвоём с Пастухом мы отъезжаем от основного отряда, я завожу разговор первым:

— Веди и не вздумай сбежать. Ты прекрасно знаешь, что тебя ждёт в таком случае.

Южанин хмуро смотрит на меня:

— Как будто у меня есть выбор. Или ты ещё не понял, что жизнь родных для меня важнее собственной? Скажу тебе так, шансы на успех у нас невелики. Эти чёртовы культисты — настоящие фанатики, да и тварей они себе притащили под стать. Если нас раскроют, сдохнем мы быстрее, чем успеем сказать: «Подождите!»

— Поехали! — я хлопаю поводьями, задавая темп аллюра скакуна.

Его слова проникают вглубь меня, цепляя что-то важное. Кажется, прежде для меня тоже важнее всего была безопасность семьи, но…

Два часа мы скачем на юг лесными дорогами. Местность становится холмистой, крестьянские поля, окутывающие исполинский город, уступают чащобам. В мелкие города и деревни мы не заезжаем, двигаясь в основном по просёлочным дорогам. Над нами вьются несколько неутомимых соколов — фамильяры одного из офицеров.

На третий час, заехав в совсем непролазную чащу, спешиваемся.

— Дальше пешком, — говорит Пастух. — Будь осторожен, в свете недавних событий они могли выставить караулы по периметру, а то и похуже — какие-то ловушки. Сначала осмотрись, а потом уже пойдём ближе.

Я вновь и вновь радуюсь возвращению в лоно природы. Родная стихия буквально шепчет вокруг, деревья сладостно отдают крупицы Ки, но их общее количество наполняет меня бушующей мощью. Тело жадно впитывает всё до капли. Энергия бурно бежит, разгоняя усталость и последствия недавней схватки. Исцелённые раны практически не болят.

По ходе движения Пастух задаёт направление на вершину одного из холмов, который у верхушки напоминает небольшую гору. Каменная порода выбивается пластами из-под земли, а деревья оплетают корнями каменные глыбы, прогрызаясь в их недра. Живая природа показывает всю свою мощь во всей красе, а дерево делом доказывает, что может быть гораздо крепче гранита.

Взобравшись наверх, я вижу удивительную картину. Огромный храм прямо посреди леса. Целый комплекс циклопических монументов, словно не из нашего мира, раскинулся в небольшой низине, окружённый холмами и высокими деревьями.

Десяток многоэтажных каменных пагод стремятся к небесам, но за счёт расположения в низине их высота едва превышает ближайшие кроны. По центру возвышается многоступенчатая пирамида, каждый ярус которой украшает множество статуй уродливых созданий, до боли напоминающих демонов. В центре постройки, словно прогрызаясь сквозь её толщу, прорывается пасть, к которой с четырёх сторон поднимаются длинные каменные лестницы.

— Вот оно, их тайное убежище. Сюда мы сопровождали тот караван, — устало говорит Пастух.

Внимательно изучая расположение построек, запоминаю планировку этого циклопического сооружения. Пастух, тем временем, присел передохнуть у деревьев.

— Знаешь, Тигр… Или кто ты там на самом деле. Для меня важно лишь одно: прошу, позаботься о моей матушке и не трогай возлюбленную, — с грустью говорит он. — Пусть мы и не увидимся больше, но я не желаю, чтобы они узнали обо мне правду. Хочу остаться в их памяти хорошим человеком.

— Их не тронут, — отвечаю я, закончив осмотр территории. — Почему здесь так мало охраны? Неужели они не опасаются, что на них кто-то может напасть?

— Да почём мне знать⁈ — огрызается южаниин. — Я сам удивлён, что такая махина ускользнула от ищеек Императора.

— Ну, этому всё же можно найти объяснение, — говорю я. — Вероятнее всего, эта территория находится под контролем кого-то из заговорщиков, который отчитывался в столицу, что здесь всё спокойно. Ладно, хватит болтать, пора действовать.

Мы начинаем спуск с холма. Лес здесь густой, хорошее прикрытие для ловушек или засады. Патрулей тут может и не быть, но десяток практиков, засевших где-нибудь в ветвях деревьев, вполне можем встретить. Я прекрасно помню о хитрости и коварстве Солнечных Воронов. Та троица втёрлась ко мне в доверие и чуть не прикончила в каком-то мерзком ритуале.

Мне помогает Оплетающий Побег. В родной стихии, намного проще контролировать его. Сама природа помогает. Я связываю корни деревьев, увеличивая охват сети. Прощупываю окружение, после чего мы осторожно передвигаемся дальше.

На подходе к храмовому комплексу попадаются первые бесхитростные ловушки — ямы с шипами, падающие брёвна, выстреливающие колья. Однако вместе с ними вперемешку спрятаны защитные формации. Определить их не так просто, но мне удаётся.

Ориентируясь на искажение естественного тока Ки в растениях, я провожу нас безопасным путём. Стоило бы снять ловушки, чтобы подмога не напоролась, но это слишком рискованно — высока вероятность, что сектанты тут же получат весточку о нашем приближении.

Правда, преграды нам всё равно не удаётся миновать. Вся территория храма окружена массивной защитной формацией с примесью демонической энергии. Она встаёт невидимым барьером, лишь вблизи мы видим искажения пространства.

— Как вы проходили внутрь? — спрашиваю я у Пастуха. — С помощью членов секты?

Он кивает и отзывается:

— В сам храм мы не заходили, но на территорию попали через центральные ворота, скрытые у основания центральной пирамиды. Нам их надо открыть для засадного отряда?

— Да, но сначала нужно как-то проникнуть внутрь, — возвращаю его с небес на землю. — Вряд ли нас пустят, если мы просто вежливо постучим.

Внимательно изучаю строение, но не вижу видимых признаков входа. Пока в голову приходит только гигантская пасть на вершине, к которой ведут лестницы, но я уверен, что там внутри точно есть охрана. В то же время я с подозрением смотрю на Пастуха. Пусть он и выглядит сломленным, но вполне мог завести меня в ловушку.

Так как стен вокруг храма нет, высокая арка из тёмного гранита скорее символично означает вход, но даже там нет охраны. Хотя я уверен, что это ловушка для дураков. Поэтому мы проходим вдоль, осторожно прощупывая барьер. Он неравномерный. Одинаково плотный, но есть участки, где преобладает обычная Ки, а в некоторых — демоническая. И энергия постоянно перемешивается.

На этот случай у меня есть печати, предоставленные умельцами Кариссы. Я нахожу область, где сконцентрировано больше всего демонической Ки, и накладываю несколько чужих заготовок. Влив достаточно энергии, вижу, как между печатями прямо на барьере прорисовываются светящиеся линии.

— Отходим! — командую я, и мы отступаем за ближайшие деревья.

Печати вспыхивают, и часть барьера обволакивает оранжевое сияние. Хлопок, а следом за ним звон разбитого стекла. Защита лопается, образовав небольшую брешь в человеческий рост, которая быстро начинает затягиваться.

— Скорее! — я увлекаю за собой Пастуха, быстро проскальзывая внутрь Шагом Пылающего Солнца.

Через дыру в защитной технике южанину уже приходится пробираться пригнувшись. Очутившись внутри, мы прячемся в каменном лабиринте. Территория между пагодами и центральным храмом покрыта глубокими проходами, превышающими человеческий рост, и она же соединяет их. До чего противоестественное место.

Здесь настолько тихо, что разум начинает безотчётно испытывать тревогу. К тому же сознание обволакивает чем-то липким и мерзким. В голове звучат отдалённые, будто бы фантомные крики.

— Ты чувствуешь это? — с лёгким испугом глядит на меня Пастух.

Я киваю.

— Тогда было гораздо хуже, — делится он и ёжится всем телом.

— Врага не сразить, пока трясутся поджилки. Свой страх надо преодолеть. Вперёд! — командую я, устремляясь по каменному лабиринту.

Сверху мне удалось рассмотреть лишь его часть, но, когда ты находишься внутри, довольно сложно ориентироваться. Оплетающий Побег помогает избегать тупиков, но всё равно время от времени приходится взбираться на высокие стены, чтобы проверить, в правильном ли направлении мы движемся.

Чем ближе мы подбираемся к центральной пирамиде, тем сильнее становится наваждение. Понятно, почему тут нет охраны — она и не нужна, когда кто-то пытается влезть тебе в голову, выворачивая сознание наизнанку.

Пастух замедляется, ему куда тяжелее, чем мне. Однако он не сдаётся и продолжает путь. Добравшись до подножия пирамиды, Охотник указывает на мосты, ведущие к лестнице и проходящие рядом.

— Ворота где-то тут, — говорит он. — Скрыты от глаз, но точно расположены здесь. Я сам видел, как сюда въезжал караван.

— Как нам проникнуть внутрь? Через них мы точно не пойдём, можем привлечь внимание.

У него нет ответов. Приходится искать их самому. Не думаю, что каждый раз, чтобы попасть внутрь, они используют здоровые ворота. Должен быть вход и для малых групп.

Пирамиду тоже окружает защитное построение, и гораздо сильнее, чем внешнее. Оно целиком состоит из демонической Ки, что снижает вероятность нашего обнаружения. Однако меня пугает сам факт его существования. Внешний барьер вполне могли возвести люди с использованием запрещённых техник, но этот — точно дело лап трупоеда.

Взобравшись наверх, мы осторожно обходим храм, удаляясь от ворот в направлении, которое обозначил Пастух. Он же занят поиском лазейки, камень родственен его стихии. Пусть мы не можем подойти вплотную, но даже с расстояния он способен ощутить структуру кладки.

От подножья до самой вершины пирамида украшена не только статуями, но и искусной резьбой по тёмному граниту. Пугающие циклопические барельефы изображают битвы адептов и демонов. Сомнений в этом уже нет. Мотивы удручающие: людей пожирают, расчленяют, убивают…

В то же время отделку храма можно было бы назвать красивой, если бы не уродливые изображения всевозможных тварей. Однако нельзя отрицать, что барельефы выполнены искусно и, вероятно, даже не людьми.

Спустя некоторое время южанину удаётся обнаружить подозрительное место. Между двумя колоннами, вырезанными в толще гранита, каменные плиты смыкаются ровно, хотя до этого они шли внахлёст.

— Кажется, здесь… — он трёт подбородок.

Однако нам мешает барьер. Вновь помогают печати. Однако в этот раз, после хлопка, когда между ними начинает растекаться энергия создателя, сверху накатывает тёмный туман, начиная нейтрализовать действие печатей.

У меня за спиной вырастают Длани Асуры, наполненные бушующим пламенем моей уверенности в правом деле. Я наношу несколько выверенных ударов. Раскалённые кулаки, налитые мощной Ки, пробивают брешь, и мы проскальзываем внутрь барьера.

Между стеной храма и защитной оболочкой расстояние в пару метров.

— Сможешь вскрыть? — киваю я на подозрительный участок стены.

— Попробую. Камень здесь необычный, я уже пытался воздействовать на него, но он весь пропитан этой отвратительной Ки. У меня и так голова гудит от этого безумия. Накатывает волнами, — делится он, подавляя приступ рвоты.

— Быть может, здесь есть какой-то механизм, — предполагаю я.

— И способ его активировать. Поищи снаружи, а я пока разведаю, что внутри, — предлагает Пастух, касаясь стены.

Начинаю прощупывать камни и части объёмных изображений поблизости, но думаю, что всё будет не так просто. Стена вздрагивает, плиты по центру слегка разъезжаются, однако их движение замедляется, открыв нам небольшую щель.

— Ты чего? Давай дальше! — требую я.

— Не могу, — по лбу Пастуха катятся крупные капли пота. — Механизм слишком громоздкий и тяжёлый, нужна твоя помощь.

Распустив Оплетающий Побег, тонкими лозами проникаю в щели вокруг дверей и наполняю плотными корнями открывшийся проём. Закрыв глаза, ощущаю себя продолжением своей техники. Растения пробираются внутрь толстой кладки. Уходит несколько минут, прежде чем я обнаруживаю громоздкий каменный стопор по бокам от дверей.

Наполнив лозы Ки, превращаю их в прочные ветви. Навалившись на устройство, усиливаю рост растений между массивными плитами. Пастух тоже старается изо всех сил. Я чувствую, как он выплёскивает свою Ки.

Двери поддаются, открываясь достаточно, чтобы протиснуться внутрь. Укрепив распорки, я пропускаю Пастуха вперёд и проскальзываю следом. Буквально через миг, как я ступаю в полумрак сводчатого коридора, шестерни срываются и плиты с грохотом схлопываются у меня за спиной. Мы тут же прячемся за ближайшими колоннами, выжидая, пока уляжется эхо, гуляющее по пустому пространству.

— Тихо… — с удивлением констатирую я. — Всё это очень странно.

Пастух осоловело смотрит на меня и едва может шевелить языком.

— Совсем плохо? — подхожу ближе, касаюсь его руками, выпуская древесную Ки.

Только так удаётся отогнать наваждение.

— Внизу… — наконец говорит он осипшим голосом.

— Что внизу? Демон? Сектанты? — уточняю я.

— Всё там, — скупо отвечает он.

— Держись рядом, — говорю я. — Не хватало ещё тебя потерять.

Мы крадёмся по первому этажу, внимательно изучая внутренности храма. Тут тоже никого нет, но попадающиеся повсюду статуи и барельефы словно наблюдают за нами мёртвыми глазами.

Со всех сторон накатывают волны безудержного безумия, и мне приходится осторожно высвобождать Ки, чтобы поддерживать состояние Пастуха. Однако и самому начинает мерещиться, что трупоеды оживают, но это всего лишь иллюзии. Весьма реалистичные и пугающие. Я уже сам чётко ощущаю, что источник потусторонних сил, витающих в воздухе, находится внизу.

Однако найти вход нам не удаётся. Переходя из зала в зал, мы видим лишь монументальные изображения демонической силы. Пастух, несмотря на слабость и давление, осматривается по сторонам, применяя свои техники. Они сейчас гораздо полезнее, чем мои. Внутри гранитные плиты настолько плотно подогнаны друг к другу, что даже тоненькому стебельку не пробиться, а прочность у них совершенно чудовищная. Проделать где-то проход Пастуху не получается. Хорошенько встряхнуть плиты — это максимум, на который он способен здесь. Да, от этого толку мало, а шуму много.

Опять приходится искать скрытое в стенах устрйство. И это занимает много времени. Складывается стойкое ощущение, что этот храм внутри гораздо больше, чем снаружи. Некоторые залы настолько огромные, что в них могли бы уместиться павильоны Имперской Академии.

Наконец, в центре одного из бесконечных каменных просторов мы обнаруживаем огромную статую чудовищного демона. Под лапами ужасающей твари — собранные в сноп человеческие тела, выполненные настолько натурально, что добавь красок — и они оживут.

Сама тварь вызывает стойкое ощущение сходства с Архидемоном. Пусть она и выглядит иначе, но ужас, исходящий от неё, принадлежит не простым трупоедам и даже не Лорду.

У меня закрадываются дурные мысли, что каким-то образом Солнечным Воронам удалось пленить или сговориться с ещё одной тварью подобного могущества. Похожий на человека мускулистый гигант с двумя закрученными рогами и широкими кожистыми крыльями за плечами смотрит так, что где бы мы ни находились, всё равно попадаем в его поле зрения. Хотя его глаза неподвижны.

— Кажется, здесь, — подаёт голос Пастух, прикладывая руки к постаменту, на котором стоит статуя.

— Механизм не такой тяжёлый, но больно замысловатый, — поясняет он, проходясь руками по гладко отполированному камню.

— Я могу помочь?

Он качает головой:

— Вряд ли. Здесь надо пораскинуть мозгами, устройство похоже на головоломку.

Пока мой спутник возится, я осматриваю демонического исполина, чувствуя лишь злобу. Как люди вообще могут иметь дело с этими монстрами? Они же антитеза всему, что представляет собой человечество — жизни, надеждам, мечтам, любви… Бессмысленная ненависть и бесчеловечная жестокость — вот и вся их суть.

Статуи людей словно оживают. Крики и мольбы в подсознании усиливаются. Пастух покачивается и едва не падает. Прихожу ему на помощь, выпустив свою Ки поддерживающей волной.

— Есть, — довольно говорит Охотник и слегка толкает постамент.

Весь пол слегка вздрагивает, и чудовищное произведение искусства приходит в движение.

Нам открывается широкая лестница, ведущая прямо вниз. Переглянувшись, мы безмолвно киваем друг другу и начинаем спуск.

Удивительно, но на входе нас снова не встречает охрана. Однако действуем мы осторожно. Статуй становится ещё больше, они буквально повсюду. Кажется, что вся эта орда каменных трупоедов в любой миг может броситься на нас.

От лестницы в недра подземной части храма ведёт единственный прямой коридор. Когда он пересекается с другим, таким же длинным, уходящим в темноту, на нас из-за колонн выступает группа адептов с оружием в руках. Обволакивающая всё вокруг пагубная энергия делает распознавание врагов задачей почти невыполнимой.

— Вы ещё кто такие⁈ — кричит седовласый парень с молодым телом.

Они сразу обнажают кривые кинжалы. Н-да, разговор у нас как-то не идёт.

Адепты Солнечного Ворона бросаются на нас, а несколько дают дёру, чтобы предупредить соратников. Однако я оказываюсь перед ними Шагом Пылающего Солнца.

В этот момент Пастух подрывает одну из плит, защищаясь от нападения. Оглушив адептов, я моментально окутываю их лозой, но её создание затрачивает намного больше Ки. Тёмная аура, пропитывающая этот ярус, мешает, сбивая привычное течение энергии.

Тела адептов окружает демоническая Ки. Их мускулатура пухнет от безудержной мощи, а глаза наливаются кровью. Они хаотично бросаются на нас, почти не отличаясь от трупоедов в своём безумии.

Клинки пролетают совсем рядом, я уклоняюсь и призываю Длани Асуры. Четыре янтарных конечности дополняют мои руки, окутанные аурой, словно доспехом. Без убийств не обходится, однако я свожу жертвы к минимуму, оставив большую часть для допроса.

Пусть они и фанатики, но даже у них есть свой предел. Насмотревшись за последние дни на чужую жестокость, я почерпнул для себя немало способов разговорить человека. А голос Императора в моей голове настойчиво шепчет, что сейчас я не могу остаться с незапятнанными руками. Сегодня их придётся замарать…

Солнечные Вороны упорствуют долго, но так как они были не очень сильны в бою — явно не элита секты — говорить начинают быстро.

— Ладно, — сплюнув кровь, отвечает седовласый адепт, видимо, старший среди них. — Всё равно вы уже никак не сможете помешать. Я расскажу то, что знаю сам. Только не трогайте моих братьев.

— Что здесь происходит? Что скрывает секта Солнечного Ворона?

Он скалится с фанатичным блеском в глазах, но начинает отвечать:

— Тут мы спрятали особый подарок для вашего драгоценного Императора, — ухмыляется ублюдок. — Знаете, сколько эти волшебные существа впитали жизненной энергии? Пришлось опустошить несколько небольших городов…

— Для чего вам нужны демоны? — требую ответа.

— Они нам? Это мы им нужны, — истерично хохочет пленник.

Я с ударом Длани ломаю ногу одного из его товарищей. Тот сдерживает крик, но начинает стонать.

— Ладно-ладно, — продолжает улыбаться седовласый. — Для чего? Сам подумай. Нападём на столицу. Один из демонов возьмёт защитников под контроль. Они откроют нам путь внутрь. Устроим там кровавую баню.

— Это так вы собираетесь устранить Императора? Вздор! — рычу я. — Говори правду.

— Какой ты нетерпеливый… Это всего лишь первый акт. Нужно разыграть отменный спектакль… Мы сделаем вид, что нас разбили при осаде города. Заманим Императора во дворец, а там его будет ждать ловушка.

— Что за ловушка?

— Демоны, повсюду демоны! — в безумном хохоте заходится сумасшедший. — Они придут, когда ничтожный Император будет у себя дома, и помогут нам убить его. Глупец, пока ещё не поздно, меняй сторону. Новый порядок уже близко. Разве не лучше оказаться на стороне победителей?

— Что за чушь⁈ Как они попадут в город? Гвардия не позволит им пересечь границу.

— Пространственные техники демонов так хороши, — адепт клацает зубами. — Раз — и столица наполнится их самыми могучими представителями. И повсюду будет кровь… Кровь таких же недоумков, как ты…

Я разворачиваюсь к Пастуху, глаза его едва блестят, наполненные туманом.

— Отправляйся наверх и найди механизм, запирающий ворота, — я задумываюсь. — Нет. Сначала доложи обо всём Кариссе, вместе вы быстрее вскроете их.

Доверять ему опасно, он может просто сбежать, но сейчас у меня нет другого гонца.

— Отправляйся! — на дорогу я окутываю его растениями, хранящими мою Ки, это позволит ему справиться с наваждением.

— Я… дойду, — медленно кивает южанин. — Положись на меня…

Покрепче скрутив выживших Воронов, двигаюсь дальше. Даже в этом гигантском лабиринте направление найти несложно. Бушующая мощь демона поднимается из самых глубин. Я спускаюсь на ярус ниже, и на меня накатывает волна ужасающей Ки. Мои шаги замедляются, а на мозг обрушивается безудержное по силе давление.

Хватаюсь за голову, не в силах сдержать стон. Меня режет и растягивает. Кажется, из нос и глаз хлынула кровь.

— Как интересно, ходячий ты кусок мяса… Похоже, кто-то уже покопался в твоей голове… — нечеловеческий голос ввинчивается в моё сознание.

И я падаю внутрь себя.

Спуск в глубины древнего храма напоминает дорогу в Подземное Царство.

Место, о котором мало кто осмеливался даже думать. Император наложил строжайший запрет на любые упоминания о демонах и их обители, превратив некогда общеизвестные истории в полузабытые мифы. Тогда лишь ограниченный круг лиц хранил истинные знания об этих запретных легендах, в то время как остальные довольствовались смутными слухами и искажёнными сказками.

И всё же люди говорили. Чаще всего о демонах вспоминали заботливые родители, стремясь напугать детей страшными сказками и уберечь от необдуманных поступков. Глупые россказни необразованных простолюдинов.

Древние кланы, веками хранившие свою историю, не могли просто вычеркнуть из неё столь важную часть. Да и не было в этом раньше нужды. Истории о демонах, больше похожие на вымысел, даже среди знати долго оставались не более чем преданиями старины.

Однако, как утверждали мудрецы, в этом мире всё двигалось по кругу. И цикл вновь замкнулся, когда на трон взошёл юный и неимоверно амбициозный правитель Альдавиан. Как раз под стать доставшейся ему необъятной Империи.

Примерно в это же время легенды начали оживать, и не без участия людей. Одни развивали собственную силу, другие же искали дорогу к могуществу и бессмертию, недоступным для обычных практиков. Ведь культивация давала лишь силу, но отнимала у смертных самое ценное — годы жизни.

И пока Империя, утонув в иллюзиях, пыталась повторить Путь Аранга — единственного, кто сумел, пусть и ненадолго, нарушить незыблемые законы мироздания, находились и те, кто стремился возродить забытое прошлое. Ещё недавно крошечная и умирающая секта Солнечных Воронов, чьи адепты тянулись к солнцу, но были готовы питаться падалью и даже себе подобными.

Чем сильнее становилась власть Императора, тем крепла и связь Солнечных Воронов с проклятыми трупоедами. Вернее сказать, возрождался былой союз. Безумные ритуалы, человеческие жертвы, надругательство над законами природы и мироустройства.

Год за годом, век за веком они служили ужасающим исчадиям, всё шире раздвигая границу между человеческим миром и преисподней. Царством нескончаемого хаоса и тысяч тварей, жаждущих поглотить владения людей.

Картины прошлого и истинной истории проносились перед глазами нескольких человек в тайном храме близ столицы. Совершенно разных людей.

Один — сбившийся с Пути странник, обычный человек, отмеченный прикосновением звёзд, как сказали бы великие мастера и патриархи могущественных сект. Он падает в бездну собственного запутанного и причудливого бытия. Второй же наслаждается чарующим безумием, добровольно плывя по его волнам.

Рен, известный также как Тигр, Зено, и под другими безликими именами, ступает по собственному Пути, когда-то верному, но искажённому вмешательством самого могущественного существа этого континента.

Он спускается всего на один подземный ярус, но таящаяся там сила радостно приветствует адепта и безжалостно вскрывает всё, что было насильно изменено. На удивление выходец из Лесных Холмов не сдаётся, не падает — просто останавливается, застыв изваянием.

Мимо проходит отряд охраны из младших сектантов, но не трогает чужака. Лишь ухмылки возникают на их лицах. Они знают, что даже если демон не уничтожит его разум, то исказит, и этот человек станет очередной послушной марионеткой.

Второй же человек спускается гораздо глубже, в самое сердце безымянного храма, некогда воздвигнутого одним из верных демонам кланов. Тем самым, что породили легенды. Секте Солнечного Ворона стоило огромных усилий сокрыть это, подчинив своей воле тех, кому принадлежали земли древнего святилища.

Патриарх неприметной с виду секты вырос без родителей, пока в возрасте семи лет его не нашёл в лесу близ одной из деревень прежний патриарх Чжи Мин — Ясное Стремление. Его жизнь, вдвое превысившая срок, отпущенный большинству практиков, подходила к концу, когда в змеиной яме он обнаружил мальчишку, источающего невероятно мощную Ки. В поисках пропитания тот забрался в гнездо духовных змей, перебил их голыми руками и ел сырыми.

На закате дней глава секты ясно видел свой путь — найти преемника, способного исполнить предназначение секты: открыть демонам прямую дорогу в этот мир.

Так будущий патриарх получил своё первое простое имя в честь обстоятельств, при которых был найден. Сяо Лун — Змей, иначе Юный Дракон.

Старый патриарх дожил до того дня, когда новичок сравнялся с ним в силе и стал очевидным претендентом на место главы секты. По традиции, смена власти никогда не проходила мирно. Претендент должен был бросить вызов, что Сяо Лун и сделал.

Ясное Стремление бился яростно, из последних сил, но всё же пал от руки молодого и холодного, словно лёд, Змея.

— Отец, — Сяо Лун приподнял голову умирающего от его же руки прежнего патриарха, — я возрожу цикл и исполню предназначение нашей секты.

С огромной дырой в груди от мощнейшего удара демонической техники Чжи Мин ещё мог говорить и последнее, что он сказал, звучало так:

— Теперь ты не просто змей. Отныне ты Ин Лун — Владыка Драконов, несущий дождь. Так пусть же прольётся на эту землю дождь не обычный, а демо…

Голос мертвеца оборвался, и жизнь навсегда покинула его тело.

Ин Лун, уже сам ставший подобием погибшего приёмного отца, но проживший на полвека дольше, прокручивает эти воспоминания сейчас, находясь в самой глубине, в недрах земли, почти в преисподней. Для него это истинная вершина.

В гигантском пространстве, раскинувшемся на сотни километров, собрана большая часть секты. Ровными кругами они окружают его и демона, возвышающегося в центре пылающего чёрного пламени, в котором едва различим циклопический силуэт.

Дальние круги Солнечных Воронов состоят из младших послушников. Чем ближе они к патриарху, тем выше их место в иерархии и тем сильнее влияние демона-Манипулятора на них.

Перед послушниками на коленях стоят обычные люди, окончательно сломленные пугающей мощью. Кривые кинжалы касаются их шей. Время от времени всплеск грязной Ки, переполненной злобой и всепожирающей жестокостью, прокатывается, достигая краёв ужасающей формации. Волна катится в одну сторону, но не исчезает и возвращается обратно.

Сектанты послушно вскрывают глотки своим жертвам. Жизненная энергия покидает тела обычных людей, а на обратном пути опустошает и последователей Пути Солнечного Ворона. Выжимает их досуха, лишь самые стойкие выдерживают. Так могущественный демон проводит собственный отбор.

Он дарует умирающим наслаждение, муки или тьму. Для демона это лишь способ развлечься. Его сознание настолько массивно и объёмно, что с лихвой хватает, чтобы подчинять себе тысячи людей, а самыми сильными и непокорными умело манипулировать.

Ритмично, словно приливы и отливы, демон стремится возродить цикл. Вновь открыть дорогу своим собратьям и погрузить этот мир в беспросветный мрак. Явить истинное лицо Небес, не знающих солнца.

Патриарх сидит подле массивного существа, что когда-то представился, как Мен Талос. Исчадие — искусный манипулятор не только сознанием, но и пространством. Он показал однажды главе секты свой дом, и человек не мог не восхититься открывшейся его разуму картине.

Подземное Царство — это место, где хаос и порядок сплетаются в причудливом танце, порождая невообразимые формы и искажая саму суть бытия. Там течёт энергия первозданной тьмы, древняя и неукротимая, питающая бесчисленные орды. Циклопические города из костей и плоти вздымаются к сводам адских пещер, а реки из расплавленной лавы и крови змеятся меж искорёженных скал. В тех землях безраздельно властвуют Архидемоны — властители безжалостных легионов, чьё могущество не знает равных. Само время течёт иначе в Подземном Царстве, и века сменяются в мгновение ока по меркам смертных.

Общение между двумя существами происходит безмолвно.

— Спасибо, — склоняет каждый раз голову Ин Лун, когда падает очередное кольцо членов его секты.

— Спасибо, — отвечает демон, даруя патриарху новую порцию воспоминаний.

Он сопровождает его по волнам памяти, как его собственной, так и свершений, к которым приложил силу. На благо секты Солнечного Ворона, на благо Демонического Пути. На благо Цикла, который вот-вот, наконец, сомкнётся вновь.

— Вся эта сила будет твоей, — в этот раз Мен Талос демонстрирует недавние события последних десятилетий.

Он напоминает, как они рука об руку склоняли членов знатных кланов на единственный верный Путь. Суля не бесконечное противостояние, которым живёт глупец Альдавиан, а смирение, принятие и поклонение. Лишь так можно достичь Истины, лишь так можно познать настоящую силу.

Пусть многие глупые заговорщики противятся, но они уже сами не понимают, по чьей невидимой указке действуют. Умело, словно марионетки в руках искусного кукловода. Ин Лун предпочитает считать, что таким кукловодом является он сам. Именно поэтому скрывается в тенях, пряча от остальных участников мятежа собственную роль и свершения. Для многих из них он всего лишь лидер второсортной секты с дурной репутацией, а люди вроде Зейна или Саярна — настоящие предводители бунта.

Впрочем, когда Альдавиан падёт, вчерашние помощники станут не нужны, и от них можно будет легко избавиться. Если же что-то пойдёт не так, именно они примут основной удар на себя.

Так думает Ин Лун, чем весьма веселит своего покровителя. Мен Талос знает, что подлинный кукловод — он сам. Самый искусный и умелый. Демон тысячи рук и мыслей, исказитель пространства, почти достигший истинной формы Архидемона.

— Ты станешь, наконец, бессмертным, — голос монстра сладостно оплетает разум человека. — Твоё тело вновь будет молодым и полным жизненной силы.

— Так и будет… — закатив глаза в экстазе, бормочет Ин Лун. — Бессмертие!.. Я почти могу дотронуться до него рукой.

— И сила, что не уступает моей, — подпитывает его жадность Мен Талос. — Вы все узнаете, насколько сильны истинные демоны. Уже скоро вы увидите нашу мощь во всей красе.

— Я лично сделаю это! — подавив сладострастную дрожь, выдыхает патриарх. — Сначала срублю голову, а затем скормлю его тело лично тебе. Он впитал слишком много жизненной силы, и это станет достойным подношением.

— Лучшим, — повторяет шёпотом демон. — И я наконец верну украденную им тайну.

Волны продолжают разливаться и возвращаться назад, но внезапно замедляют свой бег. Мен Талос устремляет часть своего сознания вверх, минуя другие ярусы, где проходят похожие ритуалы, напитывая остальных демонов из его свиты. Никто, даже Ин Лун, погружённый в сладостные видения своей жизни и грёзы о силе, не замечает этого.

Разве такое возможно? Немыслимо! Демон в бешенстве от того, что одна человеческая душонка смеет бороться с его волей. Ходячее насекомое даже не достигло верхних этапов развития, доступных человеку, но всё равно оказывает сопротивление. Прерывает наслаждение тем хаосом, что посеян в нём кем-то гораздо более искусным.

Это любопытно…

Под ногами разверзается бездна, и я падаю в неё снова и снова. По бокам проносятся две жизни, обе — мои. Такие похожие, но в то же время разные. Словно я вижу возможные варианты своего Пути. И трудно понять, какой из них настоящий.

Это безумие, несущееся на огромной скорости, иногда замедляется, будто смакуя отдельные моменты.

Прекрасная работа…

Едва уловимый шёпот звучит совсем близко. Голос невидимого наблюдателя, пристально следящего за происходящим вместе со мной. Этот голос только кажется моим собственным, но это не так, хотя… я уже ни в чём не уверен.

Тот день, роковой день, предстаёт во всей своей красе. Но почему роковой? Что такого ужасного там случилось?..

Перед глазами мерцает застывший образ леса, окружающего наш деревянный дом в глуши, неподалёку от частокола Лесных Холмов.

Вечереет, к дому приближаются всадники, а я застываю на распутье. Картинка дрожит, раздваивается, будто повторяясь, но…

Выбирай свой Путь.

Снова. Как будто я действительно размышлял так в тот момент, но что-то не сходится. Я наблюдаю сразу за двумя вариантами событий, пытаясь понять, какой из них истинный.

Деревенская стража сопровождает старосту, принёсшего хорошие вести.

Столица! Меня ждёт сердце Империи. Я уеду покорять далёкую Академию, добьюсь славы, обязательно вступлю в Гвардию и вытащу всю семью из вековой бедности.

Или… Дорога в столицу предначертана не мне, а кому-то другому. Близкому и очень дорогому мне, но… кому? Сознание наполняет тоска бессилия.

Напрягшись, я вижу немного другой разговор. В нашем доме, кроме взрослых, нас, детей — двое. Я и… девочка. Молодая, красивая, стройная и подтянутая, но всё ещё ребёнок. Она смотрит на этого старого лиса, главу деревни, с таким трепетом, а я — наоборот, с сожалением то на неё, то на него. Родители переглядываются, хмурясь, но молчат. Отец и без того неразговорчив, а сейчас — тем более.

Кто она такая? Кто⁈

Я чувствую в происходящем какую-то насмешку. Издёвку. Это треклятая ложь! Всё было не так!

Картина снова меняется, и я остаюсь один, восторженно внимающий вестям старосты. Да и родители улыбаются, с гордостью положив руки мне на плечи.

Именно так всё и было. Вот она, правда!

Рывок. Новая обстановка. Иное место. В руках у меня злосчастное письмо. Почему на сердце смертельный холод? Почему я стараюсь не смотреть на чёртово послание?

Бреду домой, неся на сердце тяжкий груз, и пытаюсь подобрать нужные слова для матушки и угрюмого отца-дровосека. В изящных строках таится весть, перевернувшая мой привычный мир с ног на голову. Весть, которая привела меня туда, где я нахожусь.

Картинка смазывается на миг, и в голове звучит голос Императора. Как всегда уверенный, спокойный, полный безграничной мудрости:

— Рен, не забывай о своём предназначении. Империя превыше всего! Мы защищаем её от угроз внешних и внутренних. Только это имеет значение. И ничего больше.

Письмо… Что же в нём такого особенного? Почему именно оно стало моей отправной точкой?..

Поток событий ускоряется, словно вода, прорвавшая плотину. Обрушивается и разливается, затапливая моё сознание от края до края. Я вижу картины сражений: сначала мелкие стычки со змеем Баше по дороге в Империю, адептами-бандитами, чокнутыми сектантами Солнечного Ворона, и под конец почти фатальную схватку с Тенью.

Странно.

Глупо.

Нелогично.

Я никогда не сражался с доблестными слугами государя, с тайными защитниками нашей отчизны. Да и зачем бы?

Разве это обещал мне староста? Разве это сулил? Не помню. Почему так тяжело фокусироваться?.. Что именно он обещал? Деньги, чтобы обеспечить родителей, да. Карьеру где-то в Академии. Тогда почему я помню себя лишь в качестве разносчика? Зачем всё это было?

Я смотрю на Путь, настойчиво мелькающий перед глазами, словно пытающийся скрыть от меня правду. Образы сливаются в какофонию звуков, речей и разговоров. Калейдоскоп странных и непонятных картин накладывается друг на друга, сплетаясь в хаос, и сквозь него прорываются демоны, злобные, но не такие уж чужие.

Вновь стоящие перед глазами картины тускнеют, и я возвращаюсь к своей гибели в недрах библиотеки Академии. К Феррону…

Учитель, почему я утратил с тобой связь? Кажется, так было надо, но… перед глазами возникает безмятежное лицо Альдавиана, повторяющего одно и то же:

— Рен, ты нужен мне. Без нас Империя падёт. Её верных защитников осталось совсем мало.

В этот момент его слова кажутся пустыми, не заслуживающими доверия. И, как бы крамольно это не звучало, ложью. Не демон ли шепчет в моей голове, пытаясь отвернуть от светлого лика государя? Быть может, это его работа? Пытается сбить меня с намеченного Пути. Пытается заставить меня отступить.

— Братец, — женский голос, звонкий и нежный, — ты такой дурёха, а ведь старший!

— … — даже в воспоминаниях я не могу произнести это имя.

Звуки встают колом у меня в глотке. Боль разрывает изнутри. Чем больше прикладываю усилий, тем больше нарастает сопротивление. Ощущение собственного бессилия подтачивает изнутри, как короед ещё крепкий дуб.

— Кто ты такая? У меня никогда не было сестры! Убирайся, демон! Исчадие! Трупоед! — отчаянно кричу я, но даже для меня эти слова звучат фальшиво.

Я не верю себе.

И верю ей.

Верю всем сердцем.

Детский голос, мой собственный, звучит где-то вдали. Фоном. Едва различимо. Вот улочка, на которой частенько останавливался старец, когда захаживал в нашу деревню Тот самый странник, что рассказывал детворе легенды, полные простой и понятной мудрости. В них добро всегда побеждало зло, а герои воссоединялись с любимыми. Порой уже на том свете, но всегда в сиянии вечной славы…

Вижу себя в облике ребёнка, что-то втолковывающего черноволосой девчушке с лазурными глазами. Она глядит на меня с таким теплом, что в это сложно поверить.

— Дурёха, — взъерошиваю её волосы. — Ты же слышала, Путь опасен, а конец буде как у щепки — вспыхнешь и сгоришь.

— Ну что же ты такой занудный, братец? — бурчит она. — Вот дедушка рассказывает всё про героев, да про героев… А про героинь историй мало! — говорит девчушка, и её не по годам умные глаза блестят, как сапфиры. — И покуда новые героини не появятся, не о ком будет рассказывать. И вообще, не стращай меня. Сгорю-сгорю…. Может и сгорю, но буду жить в легендах!

— Даже не думай! — шутливо грожу ей пальцем. — Пойдём лучше за сдобой…

«Имя⁈» — требую я у самого себя.

А кто-то насмешливо вторит мне, эхом повторяя бесплотный крик:

Имя?..

Я пытаюсь его вспомнить. Ли… Так звали друга моего детства, но точно так же незамысловато зовут и половину Империи. Злость костром вспыхивает в груди. Злость на себя. На обманщика-трупоеда. На государя, что взвалив на мои плечи эту невыполнимую миссию.

Альдавиан, точно читающий мои мысли, возникает вновь. Правитель, владыка, само Небо, незыблемо хранящее всю Империю, мудрый государь…

И жесткости, творящиеся по всей державе с его дозволения…

Сражения. Крики. Вспышки духовной энергии. Перед глазами проносятся сотни и сотни врагов. Битвы один на один и сходящиеся вместе армии.

Убийство чиновника после возвращения в столицу. Мне это кажется преступлением, но в то же время и благом. Все мои похождения окрашиваются в странные тона, к ним примешивается настойчивое убеждение, что всё это добро творилось по воле Императора. Мои действия направляла лишь его твёрдая рука.

«Да, да, вот она, истина, мальчишка! Или нет⁈» – язвительно хмыкает невидимый наблюдатель.

Нет, что-то здесь не так! Это… Это…

Я силюсь признать очевидное и с грохотом падаю на самое дно. Надо мной стенами вздымаются переплетённые образы. Кровавая Сакура и знакомство с Текору. Названный брат… Отважный воин.

— Во благо Империи! — настойчиво твердит бесплотный голос Императора.

Великолепно!

Путешествие в легендарную Долину Водных Драконов за силой и мудростью, за опытом, которого мне так не хватало. Разве это было по воле Императора? А разве нет? Нет… Я сам желал этого, а он лишь направил меня. Но почему тогда мне на ум приходит учитель? Не понимаю. Ничего не понимаю. Да и зачем мне сила⁈ Зачем я столь отчаянно гнался за ней?

Красавица Наоки…

Та, что зажгла моё сердце.

Я помню день нашего прощания. Я целовал её нежное запястье и мечтал остаться в той долине навсегда.

Но не мог.

Почему?

Из-за листовок.

Из-за моего портрета, что сверкал в самых дальних рубежах Империи.

Но почему⁈ Ведь я уже тогда служил владыке.

Перед глазами встаёт тот знаменательный разговор, когда сам владыка Альдавиан наставлял меня. Его голос глубок, как водопад Долины Водного Дракона:

— Мы — это единственное, что стоит между невинными жизнями и ордой демонов. Мы тот клинок, что однажды перебьёт им хребет. Наша задача сокрушать врага! Всегда и везде!

Я несусь всё дальше и дальше, к вершине. В горы, где затаилась скрытая от глаз секта Восходящего Солнца. Где я впервые познал истинную мощь демона-Лорда. Узнал о мерзких тайнах и намерениях некоторых практиков, жаждущих обладать этой силой.

Император что-то говорит, но его слова звучат неубедительно. Их заглушает нарастающий гул. Картины моих воспоминаний начинают трескаться, словно древние витражи, как во время битвы с ужасным Вастаем.

Я отчаянно цепляюсь сознанием за разные моменты, ища несоответствия. Крепнет сила обещания, но не того, что я давал Императору, а того, что дал…

Ей…

Именно из-за неё и ради неё я прошёл этот Путь. Прошёл далеко, но не до конца. Из-за обещания, данного той самой девчушке, покинувшей наш дом. Но что я обещал? Что и почему? И кто она такая?

— Братец, — снова слышу её голос, будто сквозь толщу воды.

Вижу эту кроткую улыбку, наполненную внутренним теплом, и прохладную тряпку, стирающую испарину с моего лба во время лихорадки.

— Не говори чепухи. Как я могу оставить тебя одного? Мы же семья.

Мне хочется выть, как попавший в капкан зверь. Моя рана гораздо глубже бренного тела. Кто-то повредил саму мою душу. Я не чувствую своего тела, только обиду и злость, прежде всего на самого себя.

Новый рывок — в Гвардию Императора. Я наконец приблизился к нему, стал верным подданным, но не во славу Империи. О нет.

Как же это захватывает! Да, я хочу его, хочу! Он будет моим! Скорее, насекомое, покажи мне всё до последней крошки!

Встреча с Текору проносится перед глазами. Я так рад видеть его под одним стягом, рядом с Кариссой, моим генералом. Мы стоим плечом к плечу, разгадывая замыслы демонов.

Сквозь эти картины, словно призраки, ко мне пробиваются пугающие образы. Они пронизывают видения, тянутся ко мне эфемерными пальцами. Ломают, сдавливают, жадно комкают, пожирают, как трупоеды, когда мы с Текору угодили в их ловушку.

Да, а потом явился он, сияющий золотом и доблестью — Император. Лично пришёл в то пограничное пространство, чтобы спасти всех нас.

Правда, встречал я его с противоречивыми чувствами. Не так, как преданный слуга государя, а как… Кто? Одни вопросы, и ни одного ответа. Однако всё сводится к одному короткому имени, той чернявой девчушки…

Назови, назови…

К тому разговору. Уже после битв и побед на поле брани. После гибели капитана Эйрина и нескольких жалких покушений, что я сумел раскрыть. И ещё один человек стал пищей для него — здоровяк Торвальд. Добродушный и смурной северянин, что так и не смог отомстить за павшего брата. Я не оставил его, но засомневался. Только в ком?

Демоны уже спускаются ко мне в самые глубины, кружат рядом, призрачные и жадные, готовые вцепиться… в моё сознание? В душу?

Я вижу себя во временной резиденции Императора, где состоялся памятный разговор. Там произошло нечто важное, переломный миг. Неверный ответ, и я…

— И ты превратился в меня? — из бездонной тьмы поднимается мой собственный облик.

Будто вышедшее из зеркала отражение, иное — хищное, злое. Оно кривляется, окружённое сонмом серых конечностей, так похожих на мою собственную технику.

— Кем ты стал? — требует ответа мой двойник. — Бесчестный соглядатай. Бессердечный убийца. Ищейка на службе мясника. О, сестрёнка бы гордилась тобой, да, Рен? Выходит, твои принципы, твои догматы не стоят выеденного яйца? Отобрать у тебя память, и ты будешь усердно бежать на чужом поводке?

— Если я захочу послушать трупоеда, то скорее вырву ему кишки, чтобы насладиться его визгом! — рявкаю, чувствуя, как вена пульсирует на виске.

Гнев подступает к горлу, грозя выплеснуться наружу. Чужие слова, едкие, ядовитые, ранят меня, пробивая насквозь. Стыд. Горький стыд. Почему? Я же служу владыке Альдавиану…

— Да-да, скажи, кому ты служишь?

Я пытаюсь ответить, но звук не выходит.

— Повторяй, — улыбается иной Рен, свирепый, полный гнилой злобы.

Рядом возникает ещё одна копия и приказывает не терпящим возражений тоном:

— Не верь! Ты служишь Импера…

Удар сердца, и я вижу свою сильнейшую технику со стороны. Длань Асуры, наполненная тьмой, сносит новенького Рена. Его тело разлетается яркими красками.

Сверху падают осколки моих воспоминаний, а демоны становятся всё реальнее и тянутся к тёмному Рену. К… у меня язык не поворачивается назвать его собой.

— Ты служишь мне! Скажи! Давай же! Ты служишь Мен Тало… — голос обрывается

Всё вокруг замирает, унося меня к самому Истоку. Туда, в детство, когда я, маленький мальчишка, упрашиваю мать отпустить меня погулять с… с ней.

Ей всего два года, но мы выходим на улицу, и она уже так уверенно шагает. С искренним любопытством смотрит по сторонам.

— Ты знаешь, как тебя зовут? — я ласково смотрю на две смешные косички, собранные на затылке.

Она кивает, поправляя выбившуюся смоляную прядь.

— Скажи, — прошу её я, перекрывая все уверения в верности, все тысячи обетов и клятв, вшитых мне в голову.

И настойчивое демоническое наваждение. Осколок этого витража моей жизни до сих пор кружится передо мной.

Она упрямится, хотя говорит хорошо не по годам. Такая же упёртая, вылитая я.

— Скажи братику, — ещё раз прошу я, указывая на себя. — Меня зовут Рен, а тебя…

— Лин! — улыбка расцветает на крошечном лице.

Я вспоминаю, вспоминаю всё.

Мы — семья. Цепь прочна лишь настолько, насколько крепки её звенья. Наши не под силу разорвать никому.

Лавина образов и эмоций обрушивается на меня, прорывая плотину лжи и забвения. Туман рассеивается, и я вижу истину, сияющую подобно солнцу.

Лин! Сестрёнка! Как я мог забыть? Её звонкий смех, озорной блеск в глазах. Тепло её маленькой ладошки в моей руке. Наши детские клятвы и обещания, навеки связавшие наши судьбы. Каждое мгновение, каждый миг, проведённый вместе, возвращается ко мне, наполняя сердце щемящей нежностью и жгучей болью утраты. Словно разноцветные осколки, воспоминания складываются в единую картину, являя истину.

Истину, которую пытались похоронить, стереть, вырвать из моей души. Ни демонам, ни Альдавиану не под силу разорвать узы, соединяющие нас двоих. Я помню всё. Помню, кто я и ради чего живу. Помню обещание, данное ей. И теперь ничто не помешает мне исполнить его. Никакие демоны, никакие императоры, никакие армии.

Берегись, владыка! Мясник, возомнивший себя богом, ты ответишь за всё!

Моё тело начинает шевелиться, а губы произносят родное имя.

И одно-единственное слово раскатывается громом по подземному ярусу нижнего этажа храма.

Мен Талос обрывает эту ниточку. Было забавно понаблюдать за чужой довольно искусной работой. Он хотел использовать своё наваждение, чтобы выкачать жизненную силу или превратить этого червяка в раба. Признаться, демон чувствует в нём огромный потенциал, но…

Рывком поднимается и Ин Лун. Он ощутил колебания во внешнем барьере, множество аур приближается к ним. Часть уже прорвалась через первый защитный слой, но это уже не важно.

— Мы закончили? — мысленно обращается он к Лорду, оглядываясь.

Глотки всех жертв перерезаны. Полностью выстояли и прошли проверку только четыре ближайших круга. Среди остальных адептов секты остались лишь единицы.

— Закончили, — грохочет демон, являя свой потусторонний голос. — Нам пора.

Чёрное пламя, окружающее и скрывающее его, раскатывается и захватывает только самых сильных и стойких, ближайшие круги. А те, что остаются, получают команду.

Выпотрошить! Выпотрошить всех, но его прежде всего!

В их умах вспыхивает образ того, кто не сломался, а наоборот — пробудился.

Не все адепты проходят мимо застывшего незнакомца, сумевшего пробраться на подземные ярусы храма. Пока в самых недрах святилища продолжается обряд, вокруг чужака собирается немало практиков, находящихся лишь под частичным контролем демона. Могущественный Лорд, стремящийся перевоплотиться в Архидемона, направляет их, поэтому адепты Солнечного Ворона решают развлечь себя, делая ставки на то, что же станет с этим нарушителем.

Одни уверены, что демон сломит его волю, обратив в послушную марионетку, а другие, коих меньше, склоняются к тому, что вторгшийся практик попросту не выдержит пугающей мощи их союзника. И у незнакомца буквально вытекут мозги.

Однако они даже близко не могут предположить, что случится, а внезапно поступившая из недр храма команда окончательно лишает их собственной воли, заставляя действовать.

Выпотрошить его!

Демоническая Ки окружает адептов, когда они поддаются этой силе и атакуют.

— Лин!

Имя моей сестрёнки, которое я едва не позабыл, прокатывается по подземному комплексу. Пропитанный моей духовной энергией крик настолько сильный, что рванувшие на меня адепты замедляются.

Выпустив на свободу Длани Асуры, янтарными росчерками отбрасываю ближайших врагов. Окутанные злобной энергией, они двигаются быстро и хаотично, мелькают в безумной боевой пляске, стремясь поразить меня со всех сторон. Желание порадовать своих хозяев — патриарха секты Ин Луна и копавшегося у меня в голове демона — настолько сильное, что их не пугает моя бушующая аура.

Даже самые слабые рвутся вперёд, но их участь — стать пушечным мясом. Я убиваю их без сожаления и колебаний. Не во славу Императора — мне на него плевать. Однако мне не безразлична судьба жителей Империи и столицы, в частности. Теперь я осознаю, насколько наш владыка поддался влиянию демонов, сам того не заметив. Он использует их же безжалостную логику и считает, что этим сразит врага, которого не волнуют любые жертвы в их собственной среде. Безумие.

Противник-Менталист только что разрушил одну иллюзию, вложенную в мою голову, чтобы в неё внедрить другую и этим подчинить себе. Чем же отличается от него Император? Оба пытались использовать меня как оружие. Ничем. Нет… Одно отличие действительно есть.

Трупоеды не пытаются казаться лучше, чем они есть. Хотя бы в этом искренны. Не считают себя героями, не волнуются о морали. Эти понятия их вообще не трогают. Лишь Альдавиан убеждает себя, что всё сотворённое им зло однажды окупит себя. Однажды послужит удобрением, благодаря которому прорастут всходы добра. Это душевная болезнь, не поддающаяся лечению. Император нельзя переубедить. Только уничтожить.

Я разбрасываю адептов без особого труда. Патрули первых подземных этажей слабы, они берут количеством, но не силой. В какой-то момент, словно скинув остатки влияния Императора и воздействия демона, я даже начинаю их щадить. Не убиваю, а лишь вырубаю и окутываю Оплетающим Побегом. Посмотрим, как они будут себя вести, когда сила Лорда спадёт.

Да и не мне решать их судьбы. Пусть этим занимаются суды, а я займусь Императором. У меня есть что с него спросить, но мне всё ещё требуется сила. Сейчас её недостаточно, чтобы разговор вышел продуктивным, а не закончился, как в прошлый раз.

Однако не все сдаются так легко, и порой всё же приходится отнимать жизни, как бы мне это не претило. Чем ниже я спускаюсь, тем серьёзнее сопротивляются сектанты. Им нет конца и края, а противники становятся всё сильнее.

Я ощущаю, как рассеивается демоническая аура, но напор врагов только растёт. Где-то на пятом или шестом ярусе я вязну, оставшись один против огромной толпы адептов. Похоже, патриарх копил свои силы годами, набирая практиков со всей Империи.

Солнечные Вороны высокого ранга зажимают меня, окружив десятком техник. Моё Ки стремительно утекает. Длани Асуры пробивают каменные стены одну за другой, крушат ледяные глыбы, но Оплетающему Побегу негде разгуляться. Сама структура храма противится моей технике, а тягучий воздух, даже с рассеянной энергией Лорда-Манипулятора, слишком враждебен. Поэтому приходится расходовать слишком много энергии.

Я пробиваюсь, но каждый шаг даётся с большим трудом. Однако, наконец, меня настигает долгожданная подмога. Карисса со своим отборным ударным отрядом спускается вниз. Вместе с генералом мчится и Пастух. Несмотря на возможность сбежать, он не сделал этого и даже вернулся, чтобы рискнуть собственной шкурой. Хотя был ли у него выбор?.. Неважно.

— Тигр! Безумец! Ты ещё жив⁈ — кричит он, и мне даже слышится в его голосе немного радости.

Противники падают вокруг меня, сражённые десятком различных техник. Генерал направляет своих бойцов. Меня окружают и берут под защиту.

— Отличная работа — кивает она. — Что удалось разузнать?

— Немного, — сообщаю я. — Верховный трупоед где-то внизу и, по всей видимости, пытается улизнуть.

— Почему ты так думаешь? — интересуется женщина.

— Присутствие демона тает, хотя до этого его сила колебалась, но постоянно росла.

— Может, это ловушка? — предполагает Пастух.

Я качаю головой:

— Вряд ли. Скорее всего, они закончили здесь. Исполнили задуманное. Нам надо спуститься ещё ниже.

Под защитой верных бойцов мы продвигаемся ярус за ярусом в самые недра храма. Во время спуска я действую совместно с другими солдатами, но мы то и дело расходимся в составе разных групп. Замечаю, что, сколько бы со мной ни было соратников, большинство сектантов наваливается именно на меня.

— Генерал, — обращаюсь я к Кариссе. — Кажется, сейчас я являюсь их основной целью, — делюсь ценными сведениями.

— Я заметила. И что ты предлагаешь? — спрашивает она.

— Мы можем использовать это как отвлекающий манёвр, когда спустимся вниз. Пока сектанты займутся мной, вы ударным отрядом постараетесь ударить им в спину.

— Звучит, как план, — соглашается она. — Только не помри, Тигрёнок, — хмыкает военачальница.

Вскоре мы достигаем самого конца. Наверное… Сложно судить в этом безумии, но то, что мы видим, намекает: следующим этажом будет уже само Подземное Царство.

Перед нами открывается огромный бескрайний простор, украшенный уродливыми колоннами с изображениями уродливых морд. Я чётко ощущаю направление, куда нам надо идти. Там ещё колеблются остатки той силы, что пыталась опутать мой рассудок. Манипулятор собственной персоной.

Однако именно здесь нас ждёт самое трудное — остатки сектантов, самые крепкие и безумные. Откуда-то слева долетает мощная аура, почти сравнимая с моей собственной. Золотой Цилинь. Сильный, паскуда.

— Эй, игрушка Императора! Ты отверг волю Мен Талоса. Думаешь, служба ложному владыке спасёт тебя? Здесь нет места для тех, кто отказался от истинного Пути. Не захотел подчиниться великому господину, тогда падёшь от моей руки! — голос эхом многократно отражается от пола и потолка.

— Я займусь ими, — бросаю Кариссе.

— С тобой останется несколько бойцов, — отвечает генерал. — Поддержат тебя.

Упорствовать нет смысла. Время уходит. Разделив силы на два отряда, военачальница смещается к центру. Пастух тоже остаётся со мной по собственной воле.

— Ну что, готов тут подохнуть? — спрашивает он язвительно. — Затащил нас в самое пекло!..

— Только после тебя, — отвечаю ему той же монетой.

Южанин вызывает у меня противоречивые чувства. Раньше я смотрел на него через искажённую призму, навязанную Императором. В той фальшивой реальности Пастух был лишь очередным врагом, членом зловещего Братства Охотников, угрозой для Империи и лично для меня.

Сейчас же, когда пелена лжи спала с моих глаз, я вижу в нём совсем другого человека. Человека, запутавшегося в сетях интриг и манипуляций, так же, как и я сам. Невольного раба чужой злой воли, вынужденного плясать под дудку тех, кто сильнее и хитрее.

Даже тогда, в плену императорских иллюзий, я порой ловил себя на мысли, что мне жаль Пастуха. Жаль, что судьба столкнула нас по разные стороны баррикад. В другой жизни, не будь мы скованы путами долга и верности, мы могли бы стать если не друзьями, то по крайней мере союзниками.

Теперь, когда правда обнажилась, это убеждённость лишь окрепла. Я вижу в Пастухе отражение себя самого — марионетку в руках безжалостных кукловодов. И пусть нити, что дёргают нас, разные, суть одна: мы оба — пешки в чужой игре.

Может быть, подсознательно я всегда чувствовал в нём такую же жертву обстоятельств. Потому и не мог возненавидеть до конца, даже когда мой разум застилала алая пелена навязанной вражды.

Меж тем угрозы скорой кончины от невидимого противника продолжают сыпаться, становясь всё громче. Начинает казаться, что говорят демоны, замершие на колоннах. Однако скоро появляется и обладатель голоса в сопровождении свиты из двух дюжин самых сильных практиков. Поддержка Кариссы, отобранная из лучших бойцов и офицеров, едва уступает им в мощи.

Их предводитель — здоровый и массивный боец в традиционном жёлтом одеянии Солнечных Воронов, покрытый красными татуировками. Голова напрочь бритая, лишь пучок волос собран в длинный хвост.

— Я лично преподнесу твоё бездыханное тело Мен Талосу. За это он наградит меня ещё сильнее! — радостно скалится адепт.

Его аура высвобождается, и вокруг разливается чудовищная Ки. Да, она находится на уровне с моей собственной, но при этом сквозит отборным демоническим безумием.

— Не слышал фразу про шкуру неубитого медведя? — кричу, выставив раскрытую ладонь в его сторону.

— Молчать, ублюдок! — огрызается он. — Никому не трогать его, он мой! Ты, отродье, подохнешь от руки великого Багрового Вепря.

Ага. Два раза. Медведь таких вепрей на завтрак ест.

Остальные адепты огибают нас, давая простор вожаку. Часть бросается за основным отрядом Кариссы, но им путь преграждает Пастух с солдатами. Между ними вспыхивает сражение.

Вепрь сводит руки вместе мощным хлопком. Воздух сотрясается, а вокруг поднимаются храмовые плиты. На удивление он манипулирует ими довольно легко. Прочные куски обработанной породы разделяются и складываются вокруг нас куполом.

Я не облегчаю ему жизнь и нападаю, сократив дистанцию Шагом Пылающего Солнца. Оппонент медленнее меня, но умудряется ускользать, возводя вокруг каменный лабиринт.

Плиты падают со всех сторон, стремясь сокрушить меня, а под ногами открываются ловушки. Из стен выстреливают длинные каменные шипы. Я проламываю преграды Пылающими Дланями, улавливаю его ауру и начинаю преследовать, стараясь вывести на эмоции.

— Помнится, ты собрался преподнести меня демону? Видимо, хочешь дождаться, пока я умру от старости, да⁈

Здоровяк отвечает лишь гулким хохотом.

Лабиринт прочен, и на его расчистку уходит много времени. Однако я улавливаю, как сила Багрового Вепря начинает многократно расти. Каменная порода стягивается в одно место — ко мне.

Оплетающий Побег окружает меня, защищая от перспективы быть раздавленным. Растения окутывают моё тело, а поверх Длани Асуры накрывают защитным янтарным покровом. Под двумя техниками таится третья, самая слабая — Крепче Камня, но только так мне удаётся выжить и выстоять под нескончаемым потоком гранитных осколков.

Когда шквал ослабевает, замечаю, как в глазах противника отражается удивление. Он явно не рассчитывал, что я переживу эту технику.

— Сейчас я покажу тебе, почему меня прозвали Вепрем, — подаёт голос адепт.

Не дожидаясь следующего удара, Шагом Пылающего Солнца скольжу по нескончаемому потоку породы, что начинает лететь в сторону сектанта. Плиты трескаются, превращаясь в мелкий щебень, а потом в каменный порошок, сплетаются и стягиваются к центру, закручиваясь вокруг мощного источника. Там, в центре, парит Багровый Вепрь.

Его руки плетут узор техники — мощной, но требующей времени. Я не намерен ждать. Стремительными прыжками сокращаю дистанцию, используя Шаг. Передо мной вырастают каменные стены, но Длани Асуры крошат их, не сбавляя темпа.

Вепрь концентрирует Ки вокруг себя, задавая ей направление взмахами кулаков. Каждый сделанный им жест ускоряет появление чудовищного исполина за его спиной. Пустоту начинают закрывать чешуйки из прочного тёмного гранита, пропитанного демонической энергией, формируя силуэт огромной каменной туши зверя.

Он не успевает закончить технику, но всё же умудряется защититься, спешно нарастив дополнительный слой тверди на груди. Я сношу его сдвоенным ударом кулаков — реальных и янтарных. Противник с хэканьем отлетает прочь, проломив колонну. Формирование вепря не прерывается, а лишь замедляется.

Враг всё ещё жив, просто так его не прикончить. С шумным вдохом он выбирается из обломков колонны, но тут его уже поджидаю его. Шесть конечностей, включая мою пару рук, обрушиваются на него подобно метеорам, разгоняя тьму.

Демоны на колоннах оживают под влиянием бездушной техники. Стихия земли переплетается с абсолютной тьмой. Смешно… Это жалкое подобие трупоедов едва может меня замедлить. Два янтарных росчерка берут на себя зачистку окружающего пространства, справляясь с их нападками, пока я продолжаю атаковать Вепря.

Неповоротливый гигант покрывает себя гранитной чешуёй, одновременно защищаясь от моих атак и продолжая создавать могучего зверя. Бочкообразное каменное тело начинает разворачиваться в мою сторону, но я вкладываю всю силу в атаку и, обогнув адепта Шагом Пылающего Солнца, мощным ударом дланей отправляю его в новый полёт. Спиной он пробивает собственную технику, и массивное каменное тело начинает опадать.

Оппонент с трудом поднимается, пошатываясь на подгибающихся ногах.

— Это… ещё не… всё, — хрипит он.

— Как скажешь, — равнодушно отвечаю я.

И, рывком возникнув у него над головой, впечатываю врага ударом Дланей в пол так, что от его тела разбегается длинная сеть трещин, а несколько плит проседает на пяток локтей вглубь.

— Ты закончил? — тяжело дышит Пастух, утирая кровь с лица.

Отряд поддержки, оставленный Кариссой, сильно потрепало, есть раненые, но все целы.

— Да, двигаем.

Мы пробираемся вслед за генералом к центру последнего подземного яруса. Перед нашими глазами открываются последствия ужасающего ритуала. Множество человеческих тел с перерезанными глотками лежат ровными кольцами. Рядом с ними вперемешку валяются сектанты, но более хаотично. Чем ближе мы подбираемся к центру, тем меньше их становится.

Карисса встречает нас у сердцевины этого прогнившего места. Здесь остывает отвратительная Ки Лорда демонов.

— Не успели! — с гневом бросает генерал.

Осмотрев места сражения и ритуала, мы собираем вместе пленных, которых удалось взять живыми. Военный совет проводим в малом кругу прямо здесь. Я, генерал и несколько офицеров.

— Что мы имеем? — говорит военачальница. — Гору трупов и остаточные следы патриарха и демона-Лорда.

— Такое количество поглощённой энергии может превратить Лорда в Архидемона, — с опаской говорит майор.

Немного грузный, но всё ещё крепкий мужчина, что сражался рядом с Кариссой как в особняке наверху, так и тут.

Офицеры в порядке старшинства и звания высказывают разные теории. Тем временем я думаю о происходящем. Император использовал меня для своих целей. Пытался, во всяком случае. Пусть раньше я и сомневался, но сейчас уверен — нам с ним не по Пути. Он убил мою сестру. Признался почти открыто.

Да, он не помнит каждую поглощённую душу, ведь для него они всего лишь пища, продлевающая его жизнь. Я отказываюсь служить такому ублюдку, но сейчас неподходящее время для широких жестов. Если позволить патриарху Солнечных Воронов и демону воплотить задуманное, всю Империю зальёт кровью.

Месть придётся отложить. Сначала надо разобраться с этой угрозой, да и сил мне не хватит, чтобы противостоять Императору в открытом бою. Тем более, что в этот раз он точно не отпустит меня живым, так что лучше вообще не подходить к нему близко.

Как он там сказал?.. Сейчас Альдавиан единственный в Империи достиг этапа Ониксовой Черепахи. Значит, я стану вторым. Нужно только узнать, насколько далеко этот этап пролегает от моего собственного.

— Тигр, выскажи своё мнение, — обращается ко мне Карисса.

Я не только размышлял об Императоре, но и краем уха слушал доводы остальных.

— Мой генерал, у меня большие сомнения насчёт добытой нами информации. Если это и правда, то лишь её часть. Они, несомненно, готовят ловушку для Императора. Однако после нашего вторжения они, скорее всего, переиграют свои планы. Мы с Пастухом допросили бойца из младших адептов, а те, вероятно, не владеют полной картиной.

— Что ты хочешь сказать? — хмурится бледнолицый капитан, напоминающий ожившего мертвеца.

— Слишком много лишних действий — разыгрывать какую-то показательную резню в столице. Даже если действительно таков был изначальный план, сейчас Император будет настороже. Да и не факт, что он вообще отправится в город.

— Вздор, наш владыка ни за что не бросит своих подданных, — кричит молодой офицер, едва нацепивший звёзды лейтенанта.

— Это кого? — смотрю я на него с неприкрытым сомнением. — Предателей, что ли? Да большая часть столицы сейчас поддержала мятеж.

— Сильное заявление для того, кто носит чужую личину, — говорит Карисса. — Тигр, давай ближе к сути. Больше конкретики.

— Заговорщики вероятнее будут действовать там, где Император объявится наверняка. Там, где им удобнее будет подготовить ловушку…

Мы с Кариссой переглядываемся и говорим почти одновременно:

— Обращение к Имперскому Совету.

— Чего? — удивлённо восклицает Пастух, молчавший всё это время.

— Это обязательное выступление, проходящее в пышной форме в столичном дворце городского Совета, — просвещаю я южанина. — Время назначают заранее, чтобы все представители знати, даже из самых далёких уголков Империи, успели прибыть загодя.

— Император обязательно будет, он сам назначает этот день, — подтверждает военачальница.

— И это событие должно произойти уже через пять дней, — добавляет худощавый капитан.

— И всё же вариант с ложным штурмом я бы не стала отметать, — говорит Карисса. — Он может оттянуть часть сил на себя, ослабить оборону дворца.

В воздухе повисает неопределённость.

— Согласен с генералом, — поддерживает её майор. — Либо же таким образом они могут создать отличную видимость, что никаких врагов не осталось и в столице безопасно.

— Значит, сначала, возможно, ложный штурм, — подвожу итог я. — Дальше в любом случае будет Имперский Совет. При таком раскладе создастся впечатление, что большая часть мятежников повержена.

Тут вступает Карисса.

— В любом случае у нас есть очень острая проблема, — как приговор говорит генерал. — Мы не знаем, кому можем доверять. И нам не хватает адептов, способных встать с нами плечом к плечу.

— Кажется, у меня есть идея, как мы можем попробовать получить подкрепление, — выступаю я, привлекая всеобщее внимание.

— Не тяни, Тигр! — сразу же реагирует генерал. — Выкладывай!

Могу ли я им доверять? А ещё важнее, сможет ли он мне помочь?

Ещё тогда, в Академии, я ощутил его доброту. Лиан из клана Золотой Сакуры — порядочный человек, что, на мой взгляд, вообще неслыханно для аристократа, от которых я пока что видел лишь кровь и грязь.

«Ладно, — поправляю себя, — не все они такие мрази. Айко из клана Звёздного Ветра не выдала меня при встрече, а клан Лунного Камня выручал с алхимическими заказами. Тот же Умник из клана Весенней Грозы или капитан Эйрин также оказались честными людьми».

Что же скажет Лиан на моё предложение?..

Насколько мне удалось разузнать у пленников, захваченных во время попытки ликвидации Кариссы, ни один член клана Золотой Сакуры не участвовал в собрании заговорщиков. Похоже, они стараются придерживаться нейтралитета во всех стычках между знатью. Однако если на кону стоит будущее всей Империи… Чью сторону они займут?

По пути в столицу меня занимают эти размышления. Генерал и остальные офицеры из доверенного круга поддержали идею, но все понимают, что помощи одного, пусть и могущественного клана, будет недостаточно.

Они также обещали не сидеть сложа руки, а искать поддержки среди знати, ещё верной Императору. Осторожно, не раскрывая всех деталей нашего плана.

Военачальница уже связалась с кланом Пламенного Тигра, к которому принадлежал павший капитан Эйрин. Несмотря на трагедию, они остаются верны ей и Императору. Одно упоминание Альдавиана, даже в собственных мыслях, порождает во мне гнев. Не зря я хотел его убить. Он ничем не лучше Лорда-Манипулятора, сбежавшего из глубин храма.

Мы двигаемся небольшим отрядом, уже не скрываясь. Время превыше всего. До собрания остаётся всего пять дней. Катастрофически мало.

— Эй, Тигр, или кто ты там на самом деле, — обращается ко мне Пастух. — Впрочем, это не так важно, как то, о чём я хочу тебя попросить.

Мы чуть обгоняем остальных и можем спокойно поговорить.

— Чего хотел? — внимательно смотрю на своего соратника, к которому после недавней стычки испытываю намного больше уважения, чем к Императору.

— Послушай. Я ведь всего лишь пешка на доске, где две стороны разыгрывают свою партию. Одни толкают меня вперед, другие тянут назад. И каждый уверен, что я должен следовать именно его указаниям. Так, может, есть шанс… — он с надеждой смотрит на меня, — что меня пощадят? Я всё же хочу вновь увидеть свою матушку. Хочу воплотить давнюю мечту и зажить нормальной жизнью. Без кровопролития.

Мои мысли заняты другим, но меня радуют его устремления.

— Это зависит не от меня.

Пастух приближается, тронув поводья.

— Я же практикую стихию земли, смогу помогать людям. Буду возводить дома, — мечтательно говорит он. — И денег заработаю, и бедным помогу, тем, кто заплатить не сможет. Сделаю бесплатно.

С удивлением смотрю на него, силясь понять, как с такими мыслями он вообще влез в Братство. На моих руках тоже немало крови, так что тут мы в чём-то похожи.

— Я уже всё сказал.

— Но ты же можешь хотя бы замолвить за меня словечко. Я лишь маленькая сошка, которая ничего не решает. Отслужу, сколько потребуется, и… — он смотрит на меня с надеждой.

Вздохнув, обещаю:

— Я поговорю о тебе с генералом.

На входе в столицу мы разделяемся с людьми Кариссы. Она въезжает с отрядом бойцов, а я, забрав Пастуха, проникаю тихо и незаметно, прикинувшись обычным путником. На входе в город вижу, насколько сильно снизилось количество желающих попасть в столицу. Сейчас больше людей стремятся её покинуть, точно домашние животные, почуявшие приближение природного катаклизма.

Обычному человеку добраться до клана Золотой Сакуры не так-то просто. Их столичное имение расположено в самом сердце богатейшего района знати. Я оставляю Пастуха передохнуть в небольшой гостинице, а сам отправляюсь на поиски.

С моими навыками проникнуть туда несложно. По пути несколько раз сменив личину, я предстаю перед центральными воротами, ведущими в резиденцию. За ними виден цветущий благоухающий сад. Деревья сакуры покрыты розовыми лепестками, и это навевает воспоминания о нашем первом совместном приключении с Текору.

Жаль, названый братец не смог приехать в столицу, он остался за старшего в её армии, как верный адъютант. Из речей генерала я вскользь слышал, что у него всё в порядке. Вот и хорошо. Не хватало ещё, чтобы он сложил голову в этой междоусобной грызне.

— Эй, попрошайка, — обращается ко мне молодой стражник

Одет в золотистые одежды, вышитых причудливым узором сакуры. Ветви словно оживают на его ханьфу, когда он делает несколько шагов в мою сторону.

— Как ты сумел сюда пробраться?

На вид я сейчас неопрятен и действительно напоминаю оборванца, однако сделал это специально, чтобы привлечь внимание и проверить клан. Действительно ли здесь живут такие люди, как я думал.

— У меня послание для юного господина Лиана, — выполняю лёгкий поклон.

Второй страж у ворот хмурится и тоже делает шаг ко мне. Видно, что им противно, но они сдерживаются. Бородатый, второй страж осматривает меня и холодно отвечает:

— Много вас здесь таких бродит. Лучше уходи, — подпускает он угрозы в голос. — Все знают доброту нашего господина и идут бесконечным караваном просить подаяния. Однако сейчас не лучшее время. Хочешь получить монет — приходи после проведения Имперского Совета. Все члены клана сейчас заняты.

Выдержав грозный взгляд охранника, безмятежно отвечаю:

— Мне не нужно подаяние, и уйду я, только если вы передадите, что его спрашивает Рен.

Молодой стражник смотрит на старшего и улыбается, едва сдерживая смех:

— Он что, издевается? — потом переводит взгляд на меня и делает ещё шаг. — Какой ещё Рен? Да так каждого второго простолюдина в нашей Империи зовут!

Я сдержанно выпускаю свою ауру, сдержанно, чётко контролируя её мощь. Вокруг меня по плитам разбегаются трещины. Ки охватывает стражей, как бесплотная вуаль, и ближайшие к ним плиты лишь подрагивают.

— Уточните, что Рен из Академии. Он поймёт, — улыбаюсь я в ответ. — И поспешите, пожалуйста. Дело действительно важное.

Теперь молодчик удивлённо пучит глаза, видно, что он хочет что-то ответить, но его горло перехватывает возникшим давлением духовной энергии. Бородач реагирует спокойнее, но и в его глазах мелькает удивление. Он медленно кивает, и уже через несколько минут меня ведут через сад к жилищу Лиана.

Как и в Академии, построек здесь немного. Всего несколько хозяйственных зданий и три пагоды, где проживают члены клана. Весьма скромно для одного из влиятельнейших кланов Империи.

Покои Лиана располагаются в небольшой трёхъярусной пагоде слева от центрального сада. Молодой стражник, всё ещё поглядывающий на меня с опаской, провожает меня к лестнице, ведущей на этаж наследника. Территория дворца Лиана отделена от остальной большим прудом и искусственным каналом.

— Дальше я не пойду, — воин клана указывает на красный мост из редкой породы древесины, переходящий через канал. — Господин сам вас встретит.

Поблагодарив провожатого, двигаюсь дальше и, наконец сбрасывая образ Тигра. Не могу предстать в таком виде перед старым знакомым.

Лиан уже идёт по дороге мне навстречу. С нашей последней встречи он возмужал, благодаря прогрессу в этапах культивации. Стал крепче и шире в плечах, но не утратил своей утончённости и лёгкости. Глаза смотрят мягко, с нескрываемым интересом, губы трогает улыбка.

— Рад тебя видеть, Рен, — он приветственно кивает и слегка наклоняется.

Я делаю поклон чуть глубже, но не сильно, словно намекая на небольшую разницу в нашем положении. Пусть по статусу он и гораздо выше меня, но по силе не только не уступаю, но и превосхожу на целый этап.

Что он сразу и подмечает:

— Ты и тогда не мог скрыть от меня своего стремления к развитию и продвижению по Пути боевых искусств, а покинув Академию, вижу, в этом сильно преуспел, — он внимательно всматривается в меня, я ощущаю в его ауре лёгкое волнение. — Надеюсь, ты пришёл не убить меня. В Империи сейчас неспокойно. Наш клан не любит вмешиваться в эти грязные игры. Мы стараемся придерживаться нейтралитета, разве что старая вражда отца с главой Кровавого Моря Зейном… Да и то в последнее время она поутихла.

— Зачем же мне убивать старого друга? — это, конечно, наглость с моей стороны, ведь мы не настолько близки, но этим пытаюсь показать своё расположение к нему.

Наследник кротко улыбается и кивает, соглашаясь с этой оценкой.

— Честно сказать, мы находимся в отчаянном положении, — добавляю я. — Можем поговорить в спокойном месте?

— Тут всегда спокойно, но если ты хочешь присесть и чего-нибудь выпить… — он указывает рукой в центр своего собственного сада, где расположилась беседка, умело вписанная в обстановку.

Лиан вместо алкоголя предпочитает чай, и я с радостью разделяю с ним этот душистый напиток. Бодрящий и горячий, с приятным ароматом горных цветов.

Чаепитие сопровождается приятной беседой, я стараюсь не распыляться, но на некоторые вопросы Лиана приходится отвечать подробно.

— В общем и целом, ситуация в стране на грани братоубийственной войны. И если раньше мы думали, что демоны грозят нам лишь у границ, на линии фронта, то сейчас они пробрались в самое сердце Империи, а число предателей, скорее всего, превосходит число верных Императору подданных, — закончив, смотрю на него с надеждой.

Лиан молчит долго, неторопливо разливает остатки чая по чашам. Я его не тороплю.

— Знаешь, Рен, я, честно, был сильно удивлён, увидев тебя. Да, в Академии мы неплохо ладили. Ты сразу показался мне любопытным человеком, но я не думал, что судьба сведёт нас вновь в таких обстоятельствах, — вздыхает он.

— Что скажешь? — я осознаю, что последнее слово, вероятно, за главой клана, но не давлю.

Не стоит обрывать единственную ниточку. Лиан хоть и порядочный человек, но нас действительно мало что связывает. Мне остаётся надеяться лишь на его рассудительность и преданность клана Императору. На лице собеседника читается тревога и сомнения.

— Тут не мне решать, Рен. Сначала я поговорю с отцом, а ты пока приведи себя в порядок. Не стоит к нему идти в таком виде, — усмехается он. — Однако стоит тебя предупредить, дело сложное, даже не знаю, как он отреагирует.

Глава Золотой Сакуры Фэнь Хуа полностью соответствует своему имени, которое означает «молодой», «энергичный». Даже в преклонном возрасте, сильно сокращённом практикой боевых искусств, он остаётся бодрым и продолжает активно участвовать в делах клана, несмотря на уже вполне вставшего на ноги наследника, готового принять бразды правления.

Вот и сейчас он пишет письма, отправляя своим братьям новые распоряжения, когда в покои входит Лиан.

— Сын, — Фэнь наклоняет голову набок, долгий труд каллиграфической кистью утомляет, и шея порядком затекла. — Что привело тебя в мои покои? Появились новые идеи касательно предстоящего Имперского Совета? Ты же помнишь, что желательно удержаться от открытой вражды, как и прежде. За исключением старого пройдохи Зейна, со всеми остальными кланами нам удалось наладить, а с некоторыми даже укрепить отношения.

— Об этом я и хотел поговорить, отец, — Лиан склоняется уважительно, а потом садится перед ним, скрестив ноги.

— Интересно, интересно, давай рассказывай.

Сын говорит коротко и ёмко, но Фэнь Хуа ощущает недосказанность.

— Так, веди своего посланника сюда, хочу узнать у него все подробности лично, — глава Золотой Сакуры машет рукой в сторону дверей. — Быстрее.

Лиан выглядывает за двери и отдаёт приказ:

— Приведите гостя.

Спустя четверть часа в покои входит здоровый, напоминающий медведя парень в золотистом гостевом ханьфу, которое едва не лопается на могучем теле. На его тёмных волосах уже серебрится седина, когда-то молодую кожу украшают морщины, которые не портят его лик, а аура так и сквозит мощью, неподдельным боевым опытом, хоть и приглушена до минимума.

— Ты доставил эту весть? — строго смотрит Фэнь Хуа.

— Да, господин Фэнь, — склоняет голову здоровяк в глубоком поклоне. — Меня зовут Рен, я познакомился с вашим сыном в Академии.

Глава Золотой Сакуры отмечает, что, несмотря на свой диковатый вид, манерами этот юноша не обделён, хотя выглядит он как мужчина. Нелёгкий же жизненный путь ему выпал.

— Хочу услышать её из первых уст.

— Я являюсь участником большинства произошедших событий, — Рен присаживается напротив главы Золотой Сакуры. — И вы всё услышите в подробностях…

Фэнь Хуа слушает внимательно, взвешивая все «за» и «против», удивляясь всё новым и новым деталям. Нейтралитет — штука хорошая, когда речь идёт о клановых дрязгах, которые даже в столице не прекращаются. Что уж говорить, его, пожалуй, единственный недруг Зейн недавно это прекрасно доказал, когда хотел прибрать к рукам всё водоснабжение столицы. Однако всё это мелочи в сравнении со словами чужака.

Храм демонов под боком у Императора, меньше чем в дне пути, — такое неслыханно. О покушениях на Альдавиана ему тоже известно, но после них пошли чистки, которые должны были закрыть вопрос, а они, видимо, открыли врата в само Подземное Царство.

Когда Рен начинает перечислять список известных участников заговора, при всём своём самообладании главе Золотой Сакуры даётся большого труда не уронить челюсть на пол. Большая часть знати, видимо, обезумела и решила восстать против Императора. В истории правления Альдавиана уже случались мятежи, но нависшая над Империей угроза беспрецедентна.

Такое количество заговорщиков, да ещё и демоны… Фэнь Хуа слушает, лишь изредка уточняя и задавая вопросы, а когда рассказ заканчивается, поднимает руку.

— Мне надо обдумать твои слова, Лиан, займи нашего гостя и дайте мне время на размышления.

Ситуация очень сложная, и с тем количеством сил, которым располагает клан Золотой Сакуры, их помощь будет, словно пытаться заткнуть пальцем пробоину в плотине. Здесь необходима поддержка гораздо более масштабная поддержка. И Фэнь Хуа располагает возможностью её предоставить, но… разоблачение, даже для одного человека, может стоить ему и его клану абсолютно всего.

— Как думаешь, отец согласится помочь? — я с надеждой смотрю на Лиана.

Мы прогуливаемся по балкону центральной пагоды, опоясывающему всё здание. С высоты открывается прекрасный вид на цветущий сад сакуры. Всё купается в розовых тонах, а запах стоит просто умопомрачительный.

— Сложно сказать, даже если согласится, ты же понимаешь, каковы у нас шансы. Империя катится в преисподнюю, я даже не знаю… — с грустью отвечает Лиан, но тут же улыбается. — Не знаю, что будет дальше, но надеюсь, что отец сделает правильный выбор.

К нам выходит слуга и, поклонившись, обращается:

— Господин Лиан, господин Рен, хозяин желает видеть вас обоих.

Мы возвращаемся в покои, где Фэнь Хуа некоторое время смотрит на меня пронзительно, ещё пристальнее, чем раньше. Он долго молчит, но потом всё-таки начинает говорить:

— Послушай, незнакомец Рен. Я увидел тебя сегодня впервые, да и не думаю, что мой сын знает тебя прямо хорошо. Для меня ты настоящая загадка, — словно приговор звучат его слова, однако я не теряю надежды, а он продолжает, выдерживая долгие паузы. — В твоих словах больше здравого смысла, чем у большинства знати на устах. Ты не лишён манер, хоть тебя можно спутать с диким медведем. И я ощущаю в тебе родство с нашим кланом, сам не могу понять почему. Да и мой сын, скорее всего, проникся к тебе по этой же причине, где-то на подсознательном уровне.

Он смотрит на Лиана, стоящего чуть в стороне от меня. Тот кивает в подтверждение слов.

— Однако этого недостаточно. Я привык доверять не только чувствам, — Фэнь Хуа поднимает руку, указывая сухим пальцем на меня. — Сначала тебе придётся пройти специальный ритуал. Дать клятвы, и после этого, если ты справишься и ритуал будет успешным, я познакомлю тебя с тем, кто действительно сможет помочь.

Фэнь Хуа обменивается взглядом с кивнувшим Лианом, прежде чем вновь посмотреть на меня.

— Ты согласен на это, чужак Рен?

Как будто у меня есть выбор.

— Я готов и собираюсь достойно пройти ваше испытание, — отвечаю уверенно и твёрдо.

— Хорошие слова, молодой человек. Испытание… В каком-то роде этот ритуал можно назвать и так, — он делает жест своему сыну. — Лиан, подготовь всё сразу же. У нас не так много времени, а я пока отправлю пару весточек. Узнаю подробности.

— Идём, — наследник увлекает меня за собой.

На выходе я останавливаюсь и выполняю глубокий поклон.

— Благодарю за предоставленную возможность…

Старик с улыбкой меня обрывает:

— Благодарности пока преждевременны. Воздашь должное позже, — его улыбка расцветает шире, а в глазах загорается огонь. — Когда Империя обретёт долгожданный покой. А сейчас… Идите! Ситуация не терпит промедлений.

Лиан буквально за руку вытягивает меня из комнаты и окидывает насмешливым взглядом:

— Рен, давай быстрее. Сам же о времени печёшься.

В мимике он походит на своего родителя.

— Не стоит забывать о хороших манерах, — наставительно отвечаю я — так меня учила мать. А вообще, хороший у тебя отец, рассудительный, — поправляю одежды после его крепких тисков.

— Конечно же хороший, иначе бы ты не пришёл к нам за помощью, а увидел его немного раньше на собрания предателей.

Мы спускаемся в сад и двигаемся в его глубь. Вокруг неспешно кружатся и опадают лепестки сакуры. Зрелище чарует своим великолепием. Пока мы шагаем, Лиан вкратце объясняет суть ритуала.

— От тебя практически ничего не потребуется. Просто будешь слушать меня и погрузишься в транс, всё остальное я сделаю сам.

Он сходит с дорожки, мощённой плитами, и увлекает меня в тень деревьев.

Такой ответ меня не сильно удовлетворяет, поэтому стараюсь разузнать побольше:

— Ещё подсказки будут? На что это может быть похоже? Испытание силы или разума?

Лиан качает головой в ответ.

— Испытание твоей души и чистоты намерений, — он становится серьёзным. — Больше я тебе не могу сказать, но перед этим ты должен дать клятву на крови о своём молчании. Всё, что ты узнаешь потом, будешь оберегать ценой своей жизни и унесёшь эту тайну с собой в могилу.

Клятва на крови — очень сильная вещь, и к ней прибегают крайне редко. Если Лиан и клан Золотой Сакуры просят о таком, то что за секрет они хранят? Мне становится всё интереснее. Надеюсь, ничего предосудительного не скрывается в шкафах этого славного семейства.

Проводник заводит меня всё дальше в сад, где нам приходится протискиваться между стволами деревьев, образующих естественную преграду. Вскоре мы выходим на небольшую полянку. Кроны деревьев смыкаются сверху, скрывая это место от посторонних глаз. Трава усеяна розовыми опавшими лепестками, которые всё ещё хранят природную силу и не торопятся увядать. Однако вокруг я примечаю несколько высохших, больных деревьев.

— Здесь, — объявляет Лиан и тычет пальцем в землю. — Садись.

Я опускаюсь первым, а он чертит вокруг нас круг и садится напротив. Из одежд извлекает плоскую деревянную чашу, вырезанную из сакуры, и протягивает мне. Выглядит так, словно он всегда готов к ритуалу. Или, уже согласившись на встречу, они допускали, что к этому всё может прийти…

— Сначала клятва, а потом обряд, — Лиан указывает на чашу. — Я произнесу нужные слова, а тебе стоит только добавить своё имя вначале и вложить намерения, пропустить их через Ки.

Удар сердца, и он начинает медленно чеканить текст. Мне остаётся только повторять за ним:

— Я, Рен из Лесных Холмов, клянусь на своей крови, что сохраню секрет клана Золотой Сакуры…

Клятва несложная, но пока я говорю, уже ощущаю лёгкое головокружение. Лепестки сакуры продолжают падать вокруг, закручиваясь в причудливый хоровод. Перед глазами появляются то картины разливающейся крови, то пламени, сжигающего меня изнутри.

— Кровь, — сквозь видения шепчет Лиан.

Когда прихожу в себя, вижу его в золотисто-розовых тонах, а перед глазами всё чуть плывёт. Аристократ улыбается и кивает мне на руку, протягивая необычный кинжал, словно сотканный из розовых лепестков. Делаю глубокий разрез на ладони и сцеживаю струйку крови в чашу.

— Клянусь! — ещё раз повторяю я. — Что буду хранить молчание, и эта тайна уйдёт вместе со мной в могилу.

Меня выдёргивает в причудливый пляс, наполняет приятной энергией, и я внезапно прихожу в себя, толком ничего не помня.

— Что произошло? — с удивлением смотрю на собеседника, который довольно улыбается, оглядываясь по сторонам.

Тому есть причина — увядшие деревья вокруг нас стремительно набирают силу. На высохших ветвях вздуваются почки, появляются листья и распускаются цветы.

— Всё отлично, — успокаивает меня Лиан и рывком поднимается на ноги.

— Я прошёл обряд?

— Да, теперь ты готов. Доложу об этом отцу.

— Постой, и это всё?

— А что ты хотел? Фейерверка на столицей? — ухмыляется парень.

— Как-то странно, я ничего толком и не почувствовал, — смотрю на него внимательно, не понимаю, это шутка или он серьёзен.

— И не должен был, — отвечает он и указывает себе за спину. — Природа сама за тебя всё решила. Твои намерения и чистота помыслов наполнили силой умирающие деревья. Но не стоит забывать о клятве. Расскажешь что-то, и…

— Моя кровь меня сожжёт, знаю я.

Сборы не занимают много времени. В сопровождении небольшой группы членов Золотой Сакуры я отправляюсь за город, в поместье клана. Меня сопровождают и Лиан, и его отец.

Пастуху я отправил весточку, чтобы он возвращался к Кариссе. Мне вспоминается наш недавний разговор, и я действительно желаю ему помочь. Почему бы не дать бывшему Охотнику второй шанс? Все мы этого заслуживаем. Жаль, что оступиться легко, а заслужить искупление гораздо сложнее…

Вотчина клана Золотой Сакуры находится недалеко, и путь до него занимает всего пару часов. Попав внутрь, я с удивлением верчу головой по сторонам, поскольку площадь поместья действительно велика.

Ещё около часа мы едем по нему в самый отдалённый уголок. Лиан покидает нас чуть раньше, забрав с собой большую часть людей. Это их территория, так что даже вдвоём с главой мы будем в безопасности. Надеюсь… Пусть я и уверен в своих силах, а глава клана Золотой Сакуры вряд ли уступает мне в этапе развития, но от наших врагов можно ожидать чего угодно.

Сокрытый от посторонних глаз укромный уголок окружён несколькими тренировочными лагерями клана и густым лесом. Холмистая местность служит естественным барьером для чужих взглядов.

Вскоре мы добираемся до небольшого благоухающего леса, давшего имя всему роду. Листья золотистой сакуры, как и цветы, отливают червонным золотом, а их аромат особенно утончённый и приятный. На ветру шелест листьев можно спутать со звоном мелких колокольчиков.

В окружении цветущих деревьев и журчащих ручьёв, в самом сердце сверкающего леса, затаился скромный на вид павильон. Невысокие стены едва превышают человеческий рост, а ворота чуть больше дверей. Однако я всем телом ощущаю исходящую от него ауру невероятной силы и тайны.

Эманации этого места кажутся мне подозрительно знакомыми. Внезапно к горлу подкатывает комок.

— Иди, — подталкивает меня Фэнь Хуа. — И не сопротивляйся, только так ты сможешь получить истинную поддержку…

Он явно что-то недоговаривает.

Я двигаюсь к воротам, но не успеваю коснуться их, как передо мной порывом ветра появляются два могучих воина. Они не сдерживают свои ауры, ничем не уступающие в силе главе рода. Их лица скрыты под масками, а появлению вторит тревожный звон в листве золотистых деревьев. Цветы роняют свои золотисто-розовые лепестки.

— Досмотр! — угрожающе говорит один из них.

— Оружие, мечи, скрытые клинки, яды! — начинает перечислять второй.

Я поднимаю руку и качаю головой.

— Нет. Я чист.

Они бесцеремонно ощупывают меня, примечают кольцо на пальце. И забирают.

— Получишь по возвращении, — говорит страж.

А второй добавляет с усмешкой:

— Если вернёшься.

Закончив, они смотрят на Фэнь Хуа, и тот убедительно кивает. Стражи исчезают так же молниеносно, как и появились.

— Дальше ты сам, иди, — он указывает на ворота, которые начинают бесшумно открываться.

Я собираюсь с духом, ощущая что стою на пороге переломного момента. Усмирив свои эмоции, ступаю внутрь под сень павильона. Там, в полумраке благоухающего сада, я вижу силуэт, изящный и таинственный. Он ускользает от меня какое-то время, словно играясь, пока не замирает на берегу небольшого пруда, где в воде, закручиваясь в круговороте, танцуют два карпа — жемчужно-белый и чёрный, словно беззвёздная ночь.

Смотрю на её черты, игривую и в то же время грустную улыбку, и узнаю её… Сакура, одна из учениц Аранга, такая же юная, как на картине. Её бледная кожа, подобная полированному мрамору, будто светится изнутри мягким сиянием. Волосы цвета воронова крыла, собранные в элегантный хвост замысловатой заколкой, струятся по спине блестящим водопадом. Старинные богато украшенные одежды ниспадают с её точёной фигуры, подчёркивая грациозность и утончённость. В руках она держит алый зонтик, бросающий на её лицо причудливые тени.

У меня по всему телу пробегают мурашки, дыхание сбивается и спирает в груди. Как это возможно?

Да, я видел её, возвращаясь к Феррону, и её статуя помогла мне во время испытания, но… Всё это я считал лишь видениями, техниками или отпечатком её духа, вложенным хозяйкой при жизни, но… вот она — настоящая и живая. Её глаза, тёмные и глубокие, как омуты, наполненные любовью и какой-то неведомой печалью, смотрят на меня, обдавая водопадом эмоций. В них плещется мудрость веков, знание тайн мироздания, недоступных простым смертным. Да, этот взгляд до крайности напоминает тот, что иногда замечаю у наставника…

От неё веет неземным очарованием, почти осязаемой аурой могущества и тайны. И в то же время в её облике есть что-то удивительно хрупкое, почти эфемерное, словно она — прекрасный цветок, готовый в любой момент исчезнуть, развеяться лепестками по ветру. Это странное сочетание силы и уязвимости завораживает, лишает дара речи.

Я стою, не в силах отвести взгляд, потрясённый, очарованный. Никогда прежде мне не доводилось встречать никого подобного ей. Сакура кажется воплощением самой стихии древа, квинтэссенцией всего, что делает этот мир прекрасным и полным чудес.

— Я тоже помню тебя, Рен… — говорит она с лёгкой улыбкой, словно увидев узнавание в моих глазах.

Едва взглянув в мою сторону, возвращает своё внимание к танцу карпов.

— … И чувствую в тебе свою силу. Значит, кровавая вишня выбрала достойного адепта.

Замерев в благоговении, я силюсь подобрать верные слова. Она же, словно танцуя с ветром, исчезает, чтобы вновь возникнуть за моей спиной, невесомо касаясь плеч. Мгновение — и она уже сбоку, то справа, то слева, как мимолётное видение.

— Я знала, что наши судьбы переплетены не просто так. Тебе ещё предстоит сыграть важную роль в истории Империи.

Наконец я собираюсь с силами.

— Позвольте спросить.

Пока роняю слова, смотрю, как она исчезает и появляется, словно дух, то рядом со мной, то над прудом, едва склоняясь и любуясь карпами, но это не мельтешение. Её перемещения изящны и неторопливы, кажется, что само время потакает ей, замедляя свой бег. А Сакура наслаждается каждым мигом, она поднимает свои бездонные глаза и говорит с нажимом:

— О, Рен. Прекрати. Отбрось эти манеры. Позвольте-е, — она тянет слово, передразнивая меня. — Ты же простой парень из глуши. Ближе к природе и должен это понимать лучше других. Мы все равны, хоть может казаться, что некоторые стоят выше других. К тому же, — она лукаво прищуривается, — когда ты так официозен, я чувствую себя древней, как сами горы. А напоминать даме о её возрасте, знаешь ли, крайне невежливо. Зови меня просто Сакура, и на этом всё. О чём ты хотел спросить?

— Расскажи мне всё! — с жаром прошу её. — Расскажи всё, что я должен знать. Прошу, Сакура!

— Вот это другое дело, мне нравится такой подход, — она улыбается и появляется рядом со мной, подхватив меня под руку. — Пойдём, я покажу тебе это место.

Можно было бы ожидать, что легендарная ученица Аранга окажется надменной и строгой, но Сакура щебечет, словно певчая птица. Наш разговор напоминает беседу старых друзей. Я лишь иногда вклиниваюсь, задавая вопросы, а она болтает без умолку.

— Когда мы окончательно расстались с другими учениками Аранга, каждый выбрал свой Путь. Я долго странствовала, как и завещал учитель, искала подходящие места, помогала людям, старалась пустить корни. Это же так свойственно нам, практикам древесной стихии.

— И смотрю, пустила? — чуть усмехаюсь.

— Да, именно. Золотая Сакура — мои прямые потомки. Может, и не похоже, но я их далёкий предок — основатель клана. Меня любят, уважают и почитают, а я не забываю делиться своей мудростью и умениями, — немного горделиво говорит она. — И клан благородно хранит мой секрет и покой, как теперь и ты. Хотя по поводу покоя, наверное, я тороплюсь, ты же не просто так пришёл ко мне. Или захотел написать портрет, достойный твоего мастерства? — внезапно ставит она меня в тупик.

Слишком много она обо мне знает…

— Это… бесспорно была бы великая честь. Я буду счастлив положить твою красоту на холст, но не сейчас, когда в опасности столько жизней. Скажи, почему ты не вмешалась раньше, когда Империя только начала приходить в упадок? — с вызовом смотрю на неё, не удержавшись от этой дерзости.

Она гораздо дольше меня живёт в этом мире, но мне всё равно непонятно её бездействие.

— О, юный Рен, — она звонко смеётся. — Ты ещё слишком молод и горяч, я чувствую в тебе эту бушующую силу, как и в других мальчишках. Остальные ученики Аранга были такими же. До поры, но это проходит, поверь. Мои изыскания истин были долгими, а попытки пустить корни — неоднократными. И не всегда успешными.

— Я не слышу ответа на свой вопрос, — говорю твёрдо, но спокойно.

— Ты слишком торопишься, — вздыхает она.

— У нас не так много времени, и мне нужна помощь… Прости за мою настойчивость.

— Тогда просто послушай и не перебивай, — она садится на край пруда и почти касается ногами воды. — Я устала. Сколько было попыток, и единственная успешная — это клан Золотой Сакуры. Раньше был просто клан Сакуры, такие же потомки, но он стал Кровавым. Стоило мне оставить их и продолжить свой Путь, как полилась кровь. Реки её… Моё вмешательство лишь привело к новым жертвам, и чудесный дар обернулся источником страданий.

По её лицу видно, насколько та ситуация задела её. Практически разбила ей сердце.

— Честно, я не вижу смысла спасать Империю, — продолжает она. — Людские распри, постоянные междоусобицы… Когда-то Империи не существовало, а на её месте формировалось множество клановых территорий, и, наконец, они объединились вместе. Однако для чего? Чтобы вновь лишать друг друга жизни? У них есть общий враг — демоны, но нет, им этого мало. Нам… — с грустью поправляет себя она. — Будучи человеком, я прожила гораздо дольше, чем нам отмерено. Видела гораздо больше и уяснила одно: мира не будет, такова суть человеческой природы. Сколько бы тысяч лет ни прошло, мы всегда будем убивать себе подобных. Сменятся действующие лица, но не причины…

Многое из того, что она говорит, резонирует и во мне самом. Многие из того, что её задевает, желаю остановить и я сам. Дорого бы отдал, чтобы прервать это безумие…

— Если даже отбросить в сторону поведение людей, — в голосе Сакуры звучит горечь и разочарование. — Они позабыла все уроки прошлого, все мудрые заветы, что оставили им предки. Знания о культивации, о гармонии с миром и самим собой — всё это утрачено, развеяно по ветру, как пепел. От Пути у вас остался жалкий огрызок, по которому вы боитесь идти, потому что не помните, что лежит на другой его стороне. Как же это иронично и горько…

Взмахов руки она поднимает волну, спугнув рыбу.

— Вместо того чтобы следовать истинному Пути, люди погрязли в мракобесии и невежестве. Они жаждут лишь власти и богатства, готовы предать и убить за клочок земли или горсть серебра. Разве достойна такая Империя спасения? Разве не пожинает она лишь плоды собственных ошибок и грехов? Быть может, сейчас самое время отпустить её, позволить исчезнуть в водовороте истории, дабы на руинах мог возникнуть новый мир, более чистый и мудрый. Мир, который будет помнить и чтить заветы древности, а не отвергать их в угоду своим низменным страстям.

Замолкнув, она прячется от меня за раскрытым зонтиком.

Присаживаюсь рядом с ней на берегу, где потихоньку успокаивается река. Карпы, словно чувствуя меня, замедляют свой танец.

— Возможно, я и не так умён… Всего несколько зим назад выбрался из лесной глуши, да и повидал гораздо меньше, чем ты. Однако того, что я увидел, достаточно, чтобы понять — не так всё плохо. Пусть люди злы, но есть в них и доброта. Куда бы я ни ступал, везде были те, для кого честь и доблесть — не пустой звук.

— Не знаю, Рен, не знаю… Повсюду я вижу только пороки и губительный мрак… — тихо роняет Сакура.

— Тогда присмотрись получше! Я видел слабого адепта, который в своей тяжёлой и горестной жизни не нашёл никого, кто одарил бы его любовью или дружбой. Однако, когда его монастырь пылал, а демон забирал людские души, он встал на защиту родного края. Бился отчаянно и храбро, спас мне жизнь, отдав взамен свою… — ком в горле становится больше. — Его звали Ёнэ.

Сакура слушает внимательно, не перебивая.

— Я встретил двух могучих мастеров. Они представляли древние секты, что веками, из поколения в поколение проливали кровь друг друга. И когда их патриархи решили окончательно погрузить ту землю в братоубийственную войну, те мастера сказали: «Нет!» Они восстали против безумия и слепой ненависти, чтобы положить конец той войне. И сделали это. Сейчас в той Долине царит мир. Их зовут Айкин и Драсс.

Ученица Аранга отводит зонтик и кивает с мягкой улыбкой на губах.

— Я познакомился с одним из твоих потомков, что с самого детства охранял лес от незваных гостей. Верно и честно выполнял наказ отца, который понимал, что сила не должна попасть в недостойные руки. Он в одиночку противостоял обезумевшей родне и в битве, захлестнувшей сердце проклятого леса, прикрывал мне спину. Я стою сейчас перед тобой, потому что он помнил заветы предков. Его зовут Текору.

Словно устыдившись, она отводит взгляд.

— Я видел солдат и Гвардейцев, что бились в окружении, захлёстываемые демонами, а также тех, кто рисковал собой, чтобы прорваться в осаждённый город и вывести оттуда обычных людей. Я встретил старосту вымирающей деревни, что заботился о своих односельчанах. Мне повезло столкнуться с капитаном городской стражи, который пошёл наперекор приказу своего губернатора, чтобы защитить мирных жителей. Приглядись хорошенько, Сакура, они повсюду.

Сам не замечаю, как повышаю голос.

— Когда я был мальчишкой и слышал о страшных событиях вроде эпидемии в соседнем городе или нападения бандитов на одну из деревень, моя мать всегда говорила: «Обрати внимание на тех, кто помогает». И знаешь, она была права. Всегда найдутся люди, готовые протянуть руку помощи. Чем страшнее становятся времена, тем ярче сияют те, кто не отворачивается от чужой беды. На фоне ужаса и отчаяния они выделяются, словно маяки во тьме. Эти люди — воплощение надежды, Сакура. И чем глубже тьма, тем отчетливее виден их свет.

В глазах женщины замечаю слезу.

— И неужели твой Путь уже окончен? Мы, как адепты, обязаны защищать тех, кто не может сам постоять за себя. Это не всего лишь очередная распря между людьми. Демоны и заговорщики объединились, а Лорд-Манипулятор, которого я обнаружил в храме, похоже, стравил между собой людей, чтобы облегчить себе работу. Империя не просто пострадает, она станет одной большой могилой.Мы можем это предотвратить. Мы должны это предотвратить. Ибо если не мы, то кто?

Выдыхаюсь и втягиваю в себя воздух через охрипшую глотку.

Сакура удивлённо смотрит на меня, от неё начинает расходиться волной аура. Рябь на поверхности пруда усиливается, карпы ускоряют свой круговорот. Эманации её энергии то полнятся угрозами, то обволакивают, словно объятия матушки, а глаза сверкают интересом.

— Ты… — её губы шевелятся и вытягиваются в прямую линию. — Я знала, что мы связаны, но не могла подумать, что ты пробудишь меня ото сна. Хорошо… Я дам ещё один шанс Империи и выступлю на твоей стороне. Соберу верхушку клана Золотой Сакуры и лично отберу бойцов. Мы присоединимся к обороне столицы, но даже с моими силами этого может быть недостаточно.

— Тогда ты будешь рада узнать, что я ещё не закончил — у меня есть к кому обратиться. Да и наши союзники не сидят без дела. Времени немного, но мы соберём достаточно сил, чтобы выстоять.

— Мне нравится твой настрой, — она делает жест рукой, и одно из деревьев сгибает свои ветви, похожие на руки, вытаскивая из ствола свиток. — Чтобы увеличить шансы, хочу преподнести тебе небольшой подарок. Это особая техника, разработанная мной. Не уверена, что ты успеешь освоить её полностью, но в любом случае она будет хорошим подспорьем в грядущей битве. И ещё…

Сакура снимает со своей шеи незамысловатый медальон, похожий на высохшее сердце из дерева, а вместо ниточки — тонкая лоза.

— Обязательно держи его при себе во время битвы с демоном, о котором говоришь, — напутствует она.

— Спасибо, — я принимаю дар и надеваю на шею. — Как мне его использовать?

— Узнаешь, когда наступит время, — расплывчато говорит она. — А теперь уходи, мне надо увидеться с Фэнь Хуа. Начнём собирать людей.

Покинув павильон, забираю кольцо и через несколько минут встречаю Лиана.

— Куда ты теперь? — с тревогой смотрит на меня наследник. — До Имперского Совета осталось всего несколько дней, нам бы ещё кого-то в помощь. Не уверен, что наших сил будет достаточно.

— Как раз хочу этим заняться, — мы обмениваемся крепким рукопожатием.

— Надеюсь, что мы переживём это «торжество», — с тревогой говорит Лиан.

— Переживём и станем ещё сильнее, друг мой, — чуть устало отзываюсь я.

Покинув павильон Сакуры и территорию клана, я не трачу время и извлекаю маяк. Пора мне вернуться к учителю и просить помощи в ещё одной задумке.

Перемещение происходит быстрою. Пространство содрогается, резко изменившись. Вокруг привычная обстановка навигационной комнаты убежища Феррона. Стоит опустить маяк на край стола, как объёмная карта начинает меняться. С наслаждением наблюдаю за трансформацией и обновлением.

Наставник бесшумно материализуется за спиной. Пространство вздрагивает, от него прокатывается едва заметная волна Ки.

— Где же тебя столько времени носило, недоросль? — рычит призрак беззлобно, и на его хмуром лице быстро появляется улыбка.

— Я тоже рад вас видеть, учитель, — сгибаюсь в уважительном поклоне.

Феррон с шумом втягивает в себя воздух, будто действительно может дышать.

— Надо же, ты видел её… — хмыкает он. — Надеюсь, она не задурила тебе голову и не пыталась увести у меня ученика?

Качаю головой и подступаю ближе.

— Нет. Сакура лишь обещала мне помощь, но этого мало. Поэтому я здесь, мне нужна и ваша поддержка

— В чём же? — подойдя к столу, Феррон поднимает маяк. — Тихо. Постой-ка. Давай побеседуем в более приятном месте.

Уже по доброй традиции наш разговор проходит в обеденном зале. Словами сложно выразить, как я соскучился по стряпне из этого места. Уплетая запечённое в специях мясо с овощами, делаю перерывы, чтобы поведать свою историю: о службе в Гвардии, о борьбе с демонами, о конфликте с Альдавианом, о заговоре и встрече с Сакурой.

— Ты же вроде разумный парень, Рен, — выслушав, вздыхает собеседник. — На что ты рассчитывал, когда открыто выступил против Императора? Силёнок тебе явно не хватало, — наставник укоризненно качает головой. — Твоя жизнь могла оборваться в один момент. Тебе ещё повезло, что Альдавиан пощадил тебя и решил использовать под свои нужды.

— Учитель, а почему Император не смог узнать о вашем убежище? Ведь он заблокировал часть моих воспоминаний, а остальные исказил, как ему было угодно.

— Потому что читать чужую память, как открытую книгу, практически невозможно для адептов первого царства. Для этого требуется не только колоссальный резерв Ки, но и куда более филигранный контроль над ней. Максимум, на который способен достаточно продвинутый адепт четвёртого-пятого этапа, заключается в просмотре самых свежих воспоминаний, так называемой кратковременной памяти.

Точно, именно это делал со мной Джихвэй, получив доступ к события предыдущего дня…

— Наставник, о каком-таком царстве вы упомянули? — заинтересованно уточняю я.

— Не бери в голову. Для тебя эта информация сейчас совершенно бесполезно, — отрезает Феррон, и становится ясно, что здесь спорить бесполезно. — К тому же, — продолжает он, — думаешь, за столько лет жизни на этом свете я не смог подготовиться? — он вертит в руках маяк. — На нём защита не хуже, чем на убежище. Что касается твоей оплошности, не вздумай вступать с Императором в прямую конфронтацию. Даже не приближайся к нему. Вероятнее всего, он и так уже знает, что его техника утратила контроль над тобой. Так что будь настороже.

Сейчас он настроен скептически, так что мне будет ещё сложнее добиться желаемого, но… я должен хотя бы попробовать.

— Учитель, мне нужна помощь нескольких моих друзей из секты Водного Дракона, — стараясь сгладить углы, захожу не в лоб.

Призрак могучего адепта лишь усмехается на мои слова:

— Так, а я здесь при чём? Можешь отправляться, я тебя перемещу, а дальше сам. Поговоришь, укажешь им дорогу.

— Боюсь, учитель, у нас нет столько времени. В столице готовится переворот, прольётся кровь невинных людей, а демоны заполонят самое сердце Империи. Они и так уже топчутся у границы, — я отставляю в сторону еду, закончив с трапезой, и смотрю на него предельно серьёзно.

— Тогда хватит ходить кругами, говори прямо, чего хочешь! — ворчит Феррон. — А то кто тебя знает, что ты ещё задумал. Император точно потерял над тобой власть?.. — он тянется ко мне рукой. — Надо бы проверить!

— Делайте что считаете нужным, но помогите доставить сюда моих друзей: Каору, Лиу и Юна. Я хотел бы обратиться за помощью и к патриархам секты Водного Дракона, но не думаю, что они согласятся на подобное так быстро. Да и переместить моих друзей сюда будет гораздо проще. Вы — моя единственная возможность — с надеждой смотрю на него.

— Нет. Это исключено! — фыркает Феррон, подкидывая в руке маяк. — Никаких посторонних в убежище! Возможно, это величайшая тайна Империи, а ты хочешь, чтобы я добровольно впустил их сюда? Ни за что, Рен! Я стар, мёртв, но далеко не глуп. А вот на твой счёт у меня всё больше сомнений.

Учитель ворчит, но я чувствую, что у меня есть шанс, и потому продолжаю:

— Мы находимся в бедственном положении. Без поддержи извне нам не выстоять. Любая, даже самая маломальская помощь увеличит наши шансы на победу, — я поднимаюсь из-за стола и склоняюсь в глубоком поклоне. — Готов поручиться за них жизнью. Можете вскрыть мою голову и сами всё проверить.

— Так, Рен. Не торопись. До этого дела мы ещё дойдём. Есть повод. А вот про друзей я всё сказал. Никто больше не должен узнать о существовании этого места. Если ты продолжишь, то тоже утратишь к нему доступ, — с угрозой поднимается он. — У меня уже есть одна проблема — Император. Если он узнает об этом месте… Что касается твоих дружков, я их не знаю. Вдруг кто-то из них позарится на сокровища или просто по пьяни невольно выдаст тайну? Нет и ещё раз нет!

— Возможно, есть способ переместить их, не раскрывая тайны убежища? — предлагаю я. — Должно быть!

Глаза Наставника блуждают, то фокусируясь на мне, то устремляясь в пустоту.

— У меня, конечно, есть способ, но твои друзья ему не обрадуются. Совсем не обрадуются, — злорадно добавляет он. — Мне придётся покопаться у них в головах! Я могу переместить их, но тогда придётся очистить часть их воспоминаний. Ты готов пойти на такой шаг? — Феррон испытывающе смотрит на меня. — Потом сам будешь объяснять им, как такое вышло. И для этого мне потребуется сначала посмотреть, что с твоей головой сотворил Император.

Я мучительно размышляю над словами учителя. С одной стороны, стирать воспоминания друзей без их ведома — это почти предательство. Какое я имею право решать за них, дёргать сюда, словно марионеток, лишая части памяти? Это противоречит всем моим принципам, всему, во что я верю.

С другой стороны, на кону судьба Империи и жизни миллионов. Сейчас не время для колебаний. Если мы не остановим заговорщиков и демонов, страдать будут не только мои друзья, но и все, кто им дорог. Как я могу взвешивать личные чувства и привязанности против всеобщего блага?..

Размышляя обо всём этом, я вдруг с удивлением осознаю, что начинаю лучше понимать Императора. Ведь он тоже совершает ужасные вещи, прикрываясь благими намерениями и заботой о подданных.

Нет, всё же между нами есть разница. Я не стану лгать и манипулировать теми, кто мне дорог. Не буду лишать их права выбора. Когда друзья окажутся здесь и придут в себя, я честно расскажу им всю правду, ничего не утаивая. О демонах, заговоре, грядущей битве за столицу. Объясню, почему перенёс их сюда и почему они утратили часть воспоминаний — другого выхода не было. И буду надеяться, что наша дружба, закалённая в боях и испытаниях, окажется сильнее обид и недомолвок. Они поймут. Должны понять. Но дальше будут вольны поступать по своему разумению.

Если Каору, Лиу и Юн решат сражаться плечом к плечу со мной — я буду бесконечно благодарен их поддержке. Если же кто-то из них откажется рисковать жизнью в этой битве — я пойму и не стану настаивать. Попрошу учителя отправить их домой, в безопасное место, подальше от интриг и войн. И буду биться с врагом, зная, что оберегаю тех, кто мне дорог.

В этом и состоит отличие между мной и Императором. Для него люди — лишь пешки в большой игре, расходный материал. А для меня даже жизни невинных горожан, которых я никогда не видел, имеют значение. Что уж говорить о друзьях — я никогда не стану жертвовать ими ради призрачного «общего блага». Мой Путь в том, чтобы защищать других, а не приносить их в жертву.

И к тому же, кому я могу довериться, если не самым близким соратникам? Мы столько прошли вместе, спасали друг другу жизни и вместе сохранили мир в Долине. Если я не могу рассчитывать на них сейчас, то на кого вообще можно положиться? Кто-то ведь должен прикрыть мне в спину в грядущей битве. С радостью ещё увидел бы Каору, но её Путь пролегает в стороне от моего. Не стоит вовлекать её во всё это…

Тяжело вздохнув, поднимаю глаза на учителя. Он смотрит на меня с пониманием и сочувствием, но также с непреклонностью. Феррон знает, каково это — принимать непростые решения, когда на весах судьба мира.

— Хорошо, учитель. Я согласен, — слова даются мне нелегко, но я заставляю себя произнести их. — Делайте то, что необходимо. Копайтесь в моей голове, защитите тайну убежища, но прошу вас, будьте аккуратны. Сохраните всё, что можно.

Феррон кивает с одобрением, и на его лице появляется странная смесь гордости и сожаления.

— Сначала я подготовлюсь, — он поднимает призрачные длани. — Пойдём. Я понимаю, что у тебя немного времени, но всё по щелчку пальца не исполнится. Не забывай, что здесь время течёт немного иначе, так что не надо так торопиться.

Первым делом мы отправляемся в один из залов, ранее закрытых для меня, с уже подготовленной формацией. Все стены усеяны символами, а массивное сложное построение пугает своей мощью.

— Чтобы вывернуть мозги набекрень демонам, много силы не надо, у них это в крови. А вот чтобы практику залезть кому-то в голову и не свести его с ума, надо быть осторожным, — он обводит руками формацию. — Я не спец в ментальных техниках, но мне удалось создать одну из самых безопасных, что видел этот свет.

— Давай-ка, усаживайся, — указывает он в центр. — Так будет намного проще извлечь информацию о твоих друзьях и навести порядок в твоей голове после работы Императора и трупоеда Манипулятора.

Призрак Феррона, отпечаток души, оставленный когда-то, унаследовал и частичку его сознания. И сейчас он, погрузившись в чужой разум, в ужасе от того, какой зверский след оставили три чудовищные техники в памяти его ученика.

Феррон устраняет следы чужого вмешательства, приводя психику Рена в порядок. И вскоре тот, погружённый в медитативное состояние, приходит в себя.

— Вы всё увидели сами, учитель, — обращаюсь к нему, ощущая лёгкость в голове. — Спасибо, я стал чувствовать себя гораздо лучше.

— Будь осторожен и не позволяй копаться у себя в голове кому попало, — наставительно произносит учитель.

— Может, вы мне поможете? Научите какой-нибудь специальной защитной технике? — с надеждой говорю я. — Не сейчас, позже.

— Вот позже и обсудим. Сейчас ты займёшься другим делом, пока я буду готовить перемещение твоих Водяных Драконов, — хмыкает он. — Ты стоишь на самом пике четвёртой ступени, но для следующего Испытания тебе нужно взойти на пятую. Я немного подтолкну тебя, мой нерадивый ученик, и не говори потом, что этот щедрый и великодушный наставник ничего для тебя не делает, — он глухо ворчит всё время, пока мы шагаем в его лабораторию.

Покопавшись в своих закромах, призрак демонстрирует мне пилюлю. Маленькая переливающаяся чистой Ки сфера буквально искажает пространство вокруг, даже находясь в защитном футляре.

— Тебя ждёт сложная битва и возможная неприятная встреча с Императором, которой хотелось бы избежать. Именно поэтому я хочу свести все риски к минимуму. Слишком много сил вложил в тебя, чтобы вот так бездарно потерять. Рен, тебе надо стать сильнее. Так что убьём двух зайцев за раз — редкое явление в нашем деле, но всё же возможное, — собеседник хитро смотрит на меня.

— Скажите, к чему вы клоните? — обращаюсь к нему уважительно, стараясь сдержать нетерпение.

— Пойдём, я тебе покажу, — Феррон отводит меня ещё в один зал.

Когда мы входим и за нами закрывается дверь, я оказываюсь в полной темноте. Лишь через несколько мгновений призрак моего учителя начинает источать свет.

— Это комната полностью лишает тебя чувств и позволяет заглянуть в самую глубь себя. Там ты встретишься с особым врагом, — он передаёт мне пилюлю. — Пройдёшь это испытание, и я щедро вознагражу тебя, а твои друзья будут ждать неподалёку от столицы. Проиграешь…

Тут не нужно быть мудрецом, чтобы понять невысказанный посыл. Наставник тает. Все звуки, чувства и краски пропадают. Единственный источник Ки, который ещё мерцает, — пилюля. Я открываю прозрачный футляр и помещаю её на язык.

По телу пробегает лёгкая дрожь, виски пронзает пульсация, и огонь распаляется в моём ядре. Внутреннее пламя разгорается и крепнет, Ки стремительно бежит по меридианам. Миг прорыва на следующую ступень сладостен, как и всегда.

Я ощущаю растущую силу, но тьма вокруг сгущается, а затем расступается, выпуская мне навстречу фигуру, окутанную дымкой.

— Наконец-то ты пришёл, заморыш, — тьма вокруг противника рассеивается, и я вижу его лицо.

Моё собственное лицо…

Оппонент презрительно смотрит на меня, вскинув подбородок и роняет глухим голосом:

— Милосердие и доброта в этом мире — непозволительная слабость, а ты слаб… Поэтому и сдохнешь!

Знакомое ощущение не покидает меня. Кажется, будто это было совсем недавно. Мой враг — я сам.

То же самое происходило, когда демон копался у меня в голове. Забавно.

— Тебе весело? — грохочет голос двойника. — Давай, покажи мне, чего ты стоишь! Слабак!

— Ты слишком много болтаешь, — сухо отвечаю я, начиная двигаться вбок и присматриваясь к двойнику. — Можно назвать тигра псом, но лаять он от этого не станет. Твои слова не задевают меня, ведь я знаю, на что способен.

— Ха, врёшь даже себе… Пустое место, жалкое и никчёмное! Столько раз был на волосок от смерти из-за собственное слабости? И вечно печёшься о чужом благе, когда значение имеет только сила! Только сила и победа! — двойник повторяет мои движения, следуя за мной.

В пустоте вспыхивает ослепительная трещина, разделяя нас. Сумрак стремительно отступает, обнажая окружение во всех деталях. Чёрная смолянистая гладь вздрагивает, трансформируясь в лесную просеку, четко поделенную границей света и тьмы.

Над моим двойником возвышаются мрачные деревья, листья цвета болотной мути, паутина растянулась между стволами, а на коре видны следы порчи, словно ужасная человеческая болезнь перекинулась на растения. Из его чащи тянет смрадом гнили и могильным холодом.

Под кронами лежат иссохшие полуразложившиеся тела, в которых я узнаю своих близких и павших соратников: Лин, Ёнэ, капитан Эйрин, Торвальд…

Тёмный Рен, уловив мой интерес, отходит чуть в сторону и раздвигает губы в пародии на улыбку:

— Да, это они. Погибшие по твоей вине.

Упрямо мотаю головой, не желая признавать этого, но в глубине души понимаю — доля истины в его словах есть. Сердце сжимается от боли, но я стою на своём.

Мой лес, мгновенно выросший за спиной, отличается. Он приветлив, наполнен ароматами лесных ягод и пением птиц, приглушённым и таким знакомым, родным.

Слышу пение соловья. Матушка иногда умело изображала его, насвистывая, словно эта небольшая птичка. Доносится голос сурового отца-дровосека, который своим басом твердил много простых и таких правильных истин. И сейчас он говорит.

— Будь стойким, сын! — краем глаза замечаю силуэт, сокрытый в тенях деревьев, то ли медведь, то ли человек, а голос отца продолжает звучать в моей голове. — Не вини себя в том, чего не мог предотвратить. Ты не всесилен, Рен. Не опускай руки и защищай тех, кого ещё можно спасти!

Его слова наполняют меня ещё большим спокойствием, что злит противника.

— Какой вздор! Ты же намного больше странствовал по миру, чем этот старый дурак, — надменно говорит другой «я». — И что, до сих пор веришь в эту чушь? Веришь, что ты не в ответе за павших товарищей? И за смерть своей сестры? Сестрёнку убил не Император, а твоя слабость. Если бы ты лучше старался и раньше неё открыл в себе дар, то в столицу поехал бы именно ты! Сдох бы, конечно, да не велика потеря, — ухмыляется мой копия.

— Умолкни. Ты не только в злобе можешь дать форму трупоедам, но и в беспросветной тупости, — хмыкаю в ответ. — Если это всё, на что ты способен, то давай закончим.

— Закончим? — с издёвкой спрашивает он. — Мы ведь только начали.

Пространство вокруг него содрогается, когда он использует мою собственную технику — Шаг Пылающего Солнца. Правда, выглядит она совершенно иначе чёрное осквернённое пламя охватывает его фигуру.

Почти одновременно с ним я перемещаюсь навстречу. Мы оба наносим короткие скупые удары, прощупывая друг друга. Несколько раз наши кулаки сталкиваются. Удары проходят прямо по грани света и тьмы. Каждый всё сильнее и сильнее, но пока никто из нас не уступает. Пространство слегка искажается. Глаза фальшивого Рена пылают злобой, он вкладывает в удары всё больше силы. Я же готовлю технику.

Мой лес дарует мне вдохновение и наполняет живительной Ки. Длани Асуры пробуждаются от одной мысли и на мгновения отбрасывают врага, теснят его, заставляя пятиться.

Наступаю, а за мной распространяется яркая сочная зелень. Трава прорастает, захватывая всё больше места. Однако в какой-то миг тёмный Рен попросту опускает руки. Мой кулак врезается в «моё» же лицо, сбивая ехидную ухмылку вместе с щёлкнувшей челюстью.

Противник начинает распадаться, превращаясь в осколки, которые шипами впиваются в моё тело.

— Эту битву тебе не выиграть одними кулаками, — хохочет голос у меня в голове.

На меня накатывает лёгкая паника — теперь я отступаю, а тьма моментально закручивается вокруг меня, наращивая собственное присутствие.

— Думаешь, ты силён?.. — эхом звучит голос.

Удар сердца, и моё сознание переносится в момент битвы возле Чёрных Гор. В тот злосчастный миг, когда я собственными глазами увидел, как Император вытягивает жизнь из добродушного здоровяка Торвальда.

— Видишь? Ты ничего не сделал! Ничего! Ты бросил его подыхать!

События зацикливаются. Я вновь и вновь проживаю этот миг, борясь с ним, не желая признавать своей ошибки.

— Вот именно — «ошибки»! Это была твоя ошибка, стоившая Торвальду жизни! Если бы ты не мусолил, а сразу прикончил Альдавиана, северянин был бы жив. Думаешь, ты мало допустил таких ошибок?

— Заткнись! — рявкаю, едва сдерживаясь, распираемый злобой.

Ощущаю эмоции тёмного Рена… свои эмоции, которые так старался подавлять.

— Вот что бы сделал я!

Ударом мой дух выбрасывает из собственного тела. Рен приближается к беспомощному Императору и начинает добивать его сотней способов, используя все свои техники. Комбинируя и сплетая их в одну губительную последовательность.

— Вот как надо было поступить, — повторяет мой двойник с каждым новым убийством. — Тогда бы не произошло вот это…

Мы возвращаемся на лесную просеку, но теперь наши роли поменялись. Он почти прижал меня к моим деревьям. Порча и сухая трава захватили солидный кусок территории. Несколько стремительных ударов. Наши кулаки вновь сталкиваются. Однако на этот раз он использует Длани.

Не успеваю среагировать, и меня впечатывает в ствол. Совсем рядом из воздуха падает высохшее тело. Запылённая обветшавшая одежда прохудилась, а на голове и небольшом черепе жидкие остатки чёрных волос, собранных в косу.

— Братец, — череп поворачивается и сверкает пустыми глазницами, что всегда сверкали лазурью, — почему ты не спас меня?

Лин… Сестрёнка… Я не успел…

Нападаю, контратакую изо всех сил. Шаг Пылающего Солнца окутывает меня пламенным коконом, но костлявая рука сестры хватает за штанину.

— Рен, где же ты был, когда меня убивали?

Двойник наносит ещё несколько молниеносных ударов. Мы почти одновременно используем Длани Асуры, но он всё-таки немного быстрее. Успеваю блокировать и нанести ответный удр, но пропускаю один взмах, который отправляет меня в новое видение.

Вот я помогаю отцу на лесоповале, таская брёвна. Мы вычищаем большой участок, выбирая высохшие деревья. Тренируюсь в редкие перерывы, желая догнать сестру, но никуда не торопясь. История старца про короткую жизнь героев засела мне в голову. Поэтому и не спешу, не желая так же быстро сгореть.

— Вот чем ты занимался, — хохочет мой голос, источая нечеловеческую злобу. — Впустую растрачивал драгоценные мгновения!

В этот же миг меня переносит далеко в самое сердце Империи. Бестелесным призраком лечу сквозь стены, пробираюсь в центр Императорского дворца на вершину одной из величественных пагод. Там творится противоестественное таинство против человеческой природы. Демоническое проклятие имя которому Альдавиан.

Торжественно ровным строем в просторный, богато украшенный зал входят Звёздные Дети. Их около сотни, одетых в свои лучшие одежды. Вижу Лин, которая не уступает красотой самым знатным аристократам.

Да все они дети. От этой мысли становится совсем не по себе. Всего лишь дети… Ещё совсем юные и одарённые. Почему именно они, ублюдок? Кто дал тебе право?..

Император сидит, возвышаясь над залом, как и полагается владыке, сокрытый от глаз полупрозрачной вуалью, не дающей рассмотреть его во всех деталях. Лишь силуэт виднеется сквозь тончайшую ткань.

Вокруг приглашённых гостей кружат Тени, рассаживая пришедших по чётко отмеченным местам. Возможно, кто-то и догадывается, что вся эта прелюдия — всего лишь часть ритуала, часть запретной формации. Однако об её предназначении вряд ли кто-то подозревает.

Лин, как лучшая из лучших, садится в первом ряду. Император осматривает их с благостной улыбкой на лице. Тени отступают, исчезая за колоннами. Моё сознание разрывается и двоится. Одновременно вижу и чувствую, как далёкий Рен — то есть я — валит деревья размашистыми ударами. Раз за разом откусывает щепу из сухого ствола.

Уже тогда я начинал использовать Ки, осторожно, совсем по чуть-чуть вливая его, чтобы не выдать себя перед дровосеками, а в это время…

Лин уже достигла небывалых высот для своего возраста. Смогла заслужить уважение и признание, но не то, которого на самом деле заслуживала. Каждый удар моего топора раздаётся болезненным гонгом в голове. Грохот, боль и сожаления, гулкие и опустошающие, захватывают меня.

Император завершает свою пламенную речь. Стоит ему торжественно воздеть руки к небу, как за его спиной огромный сосуд приходит в движение, подобно исполинскому дракону, пробуждающемуся от векового сна. Он содрогается всем своим массивным телом, испуская мощную волну духовной энергии, и начинает жадно, ненасытно поглощать чужую жизненную силу. Чужие души.

Лин в ужасе крутит головой по сторонам, не понимая, что происходит вокруг. Она из последних сил пытается вскочить на ноги, но коварная формация безжалостно парализует её тело, высасывая жизненную энергию. Юное, одновременно хрупкое и сильное тело сестры обмякает, будто тряпичная кукла. Лин беспомощно заваливается на холодный каменный пол, и её полные отчаяния глаза встречаются с моими.

В этот миг удары моего топора сливаются воедино с глухим стуком падающих тел. Словно в кошмарном сне я вижу, как одно за другим лучшие дети Империи, цвет и надежда нашего народа, замертво рушатся на полированные плиты. Их духовная энергия, само их существование стремительно перетекают в бездонное чрево монструозного сосуда. Древнее зло, дремавшее в нём, жадно упивается этой чудовищной жертвой.

Бах. Бах.

Двойник колотит меня по лицу, вкладывая в каждый удар всю свою ярость. Это странное ощущение — бить самого себя, но куда страшнее осознавать, что его злоба — моя злоба. Я всегда считал, что победил и отбросил эту мерзость, но она лишь затаилась в самых тёмных глубинах моей души. Спряталась, выжидая подходящего момента, чтобы вновь поглотить меня

Кровь щедро струится из сломанного носа, возвращая меня в поединок.

— Ну что, понял, кто ты есть на самом деле? — цедит оппонент.

Понял. Конечно. Я действительно был обманщиком, лгавшим даже самому себе. С этим покончено. Больше никакой лжи. Прошлые обиды забыты. Император умрет не из-за Лин…

Нет.

Он умрёт из-за таких же детей, как она. Чтобы её жертва стала последней. Именно тогда всё и закончится. Как и хотела, сестрёнка станет героем, а Альдавиана настигнет возмездие. Расплата за все бессмысленные смерти. За каждую невинную жертву.

Перехватываю свою же руку, облачённую в тёмный доспех Длани. Меня покрывает золотистый жар, языки пламени разгораются всё сильнее.

— Слабак, думаешь… — заталкиваю ругань источника своего страха и злобы обратно в глотку крепким хорошим ударом.

Он отлетает на свою сторону, и тьма вместе с порчей отступают вслед за ним.

— Довольно ворошить угли былого, — бросаю я и, взглянув на тело Лин, стряхиваю руку этого фантома, что сразу же рассыпается пылью. — Я знаю свою сестру куда лучше тебя. «Мы же семья», — так сказала она, но тебе не понять, проживи ты хоть сотню веков. А в семье не перекладывают вину. Её принимают вместе, как общее бремя.

— Нет! Это ты во всём виноват! — рычит двойник и вновь бросается в атаку.

Весь тёмный лес за его спиной оживает. Могущественная древесная техника нападает на меня, словно многоглавая гидра. Из верхушек деревьев вырастают щёлкающие зубастые пасти. Чаща превращается в рассадник покрытых мхом драконов.

Так вот оно что… Выходит, и я так могу? Одной моей мысли достаточно, чтобы обратить светлую часть леса в легендарных существ. Только мои гораздо сильнее, потому что изумрудная стихия всегда была на моей стороне.

Стволы сплетаются, формируя всего несколько драконов — поистине исполинских. Они сметают тёмных тварей, словно безобидных ужей.

Мы, словно две вспышки света и тьмы, перемещаемся по их телам, нанося сокрушительные удары. Зло, страх и сомнения всё ещё сильны. Он бросает меня в пучину воспоминаний, но я раз за разом выныриваю из них и продолжаю сокрушать его. Удар за ударом пробиваю чужую защиту.

Изумрудные драконы пробились вглубь тёмного леса, и от них расползается животворящая зелень. Я едва стою на ногах, но Рен — моё отражение — разваливается на гнилые обломки, ехидно улыбаясь до самого конца.

— Думаешь, это всё?.. Я никогда не сдамся и обязательно вернусь, потому что я — это ты! — с угрозой шепчет он, взрываясь чёрной смрадной пылью.

Возвращайся.

И я сокрушу тебя ещё раз.

Меня возвращает обратно во тьму, оставляя наедине со своими мыслями. Думаю только об одном: как побыстрее выбраться ведь, возможно, меня уже ждут друзья.

— Ещё нет, — отвечает бесплотный голос Феррона на мои мысли. — Ты прошёл испытание, и тебе положена награда, но, как и всегда, сначала нужно выбрать, что это будет.

Призрак учителя возникает передо мной, разгоняя мрак.

— Ты продолжаешь расти, постепенно превращаясь в могучее дерево, и пора тебе шагнуть дальше, — он довольно улыбается. — В этот раз можешь выбрать технику или оружие Бессмертного ранга, как раз под стать твоему уровню.

Техника, несомненно, имеет больше преимуществ, но я, кажется, ещё до конца не освоил Длани Асуры и Шаг Пылающего Солнца. Даже в Оплетающем Побеге чувствуется, что потенциал не раскрыт полностью.

Вдобавок, я так и не довёл процесс созданий собственной водной техники до конца. На это требуется время, а у меня его всё время не хватает.

На что же будет способна техника Бессмертного Ранга? Сокровищ такой редкости, сдаётся мне, нет ни у кого в Империи. Быть может, лишь меч Альдавиана… Он явно был сильнее, чем полагается быть оружию Небесного ранга.

Кстати, об оружии. Моё собственное всё сильнее отстаёт от встречающихся мне противников, а Сакура одарила меня новой техникой. Лучше изучить её и довести свой арсенал до идеала, а не распыляться на сотни неоконченных. К тому же, оружие я смогу использовать сразу, и оно усилит меня в грядущей битве.

Решение принять несложно.

— Я выбираю оружие, — даю свой ответ со спокойной душой.

— Отлично, — кивает Феррон, и мы оба переносимся в зал с картой. — В этот раз подобрал тебе лично. Оружия Бессмертного ранга существует не так много экземпляров в принципе, а аналогов этому просто нет. Сам Араанг приложил руку к его созданию. Краги Древесного Гнева, вот как называется этот артефакт.

Передо мной в воздухе появляется футляр с прозрачной стеклянной крышкой. На шелковистой ткани лежат две перчатки цвета весеннего листа, покрытых колючими шипами. Как и на листьях, внутри виднеются небольшие переливающиеся жилки, по которым струится энергия. Однако её ток сопоставим с течением Ки по меридианам высокорангового практика, а таящаяся мощь пугает и завораживает.

Неужели это отпечаток силы самого Аранга?

Стоит мне протянуть руку, как футляр исчезает, а перчатки оказываются у меня в ладонях, всё тело пробивает мощной волной энергии. Воздух вокруг аж струится зеленоватыми искрами.

— Спасибо, учитель, — встаю на одно колено и с благодарностью склоняю голову.

— Будь осторожен, — Феррон становится серьёзным. — Неопытный или неподготовленный адепт может погубить себя. Хозяин не должен уступать своему оружию в силе. Однако, Рен, я верю в тебя и в то, что ты сможешь полностью раскрыть потенциал легендарного оружия. Краги обладают различными способностями. Подчини их себе, и узнаешь, на что они способны.

Пока рассматриваю перчатки, Феррон продолжает:

— Теперь ты готов встретиться лицом к лицу с любым врагом. Я верю в тебя, но не торопись и не будь самонадеянным. Используй разум, а не только грубую силу! — пронзительно смотрит мне в глаза наставник. — И хорошенько подумай, что сказать своим друзьям.

— Вы уже закончили, учитель? — с удивлением смотрю на него.

— Конечно. Думаешь, ты так быстро справился с испытанием? Я уже и отдохнуть успел, — хмыкнув, призрак протягивает мне маяк. — Не торопись назад. Я хочу вновь увидеть твой рост.

В момент, когда артефакт переходит в мои руки, его энергия пронзает меня насквозь. Очертания убежища ученика Аранга размываются, растворяясь в пустоте, а издалека доносится недовольный голос Юна — пока ещё неразборчивый, но явно раздражённый.

— Да, успокойся, Юн, — всё чётче слышу я звонкий голос Лиу. — Этому должно быть объяснение! — в её словах чувствуется даже лёгкое веселье, но и тревога тоже присутствует.

В этот раз перемещение происходит медленнее, словно Феррон специально даёт мне шанс подготовиться к сложной беседе.

— Нет, Лиу, хватит с меня. Это точно происки демонов, — говорит Юн, судя по звукам, суматошно кружащий на месте. — Ещё и госпожа Наоки ушла. Что же нам теперь делать?..

— Она разведает всё и вернётся, за неё уж точно можешь не переживать, — продолжает потешаться над парнем Лиу.

— Я за нас переживаю, — в голове адепта тревога. — И за неё, конечно, тоже. Однако она уже мастер, да и то, это ничего не гарантирует. Кто способен на такую могущественную пространственную технику?

И куда это их учитель засунул?.. Меня тоже, получается.

Подобно вспышке я появляюсь посреди небольшого пространства, выложенного каменными блоками. Похоже на какой-то коридор, возможно, подземный. Повсюду сырость и плесень.

Мои друзья вздрагивают, но реагируют по-разному. Юная Лиу радостно мне улыбается, а вот Юн занимает боевую стойку.

Ощутив возросшую Ки практика, тепло улыбаюсь. Они оба стали гораздо сильнее, особенно Лиу, а Юн, как и раньше, всё плетётся за ней, не поспевая. И всё же я уверен, парень не унывает.

— Рен? — всё же с долей недоверия смотрит на меня Лиу.

— Старший брат Рен? — удивлённо переспрашивает Юн.

— Казалось бы времени не так много прошло, а уже позабыли меня? — приветственно расставляю руки. — Вам, наверное, стоит подарить мой портрет. Будет чем освежить воспоминания.

— У нас в павильоне есть несколько — на доске «Их разыскивают по всей Империи», — язвительно отвечает Юн.

Захожусь хохотом, а через миг меня стискивают с двух сторон, словно жернова. Действительно стали сильнее… Ну что ж, придётся и мне показать, что я не стоял на месте. Крепко обнимаю их обоих.

Уже через несколько ударов сердца Юн пыхтит:

— Пусти, батюшка-медведь!..

Ему достаётся больше, как младшему братцу, а для Лиу не вкладываюсь даже на треть.

Ощущаю приближение ауры, волнующей меня больше всего на свете. Сердце начинает биться чаще, грозясь вот-вот выпрыгнуть из груди. Она здесь! Как же я жаждал увидеть её раньше, сам того не осознавая в полной мере. От нахлынувших чувств даже ноги становятся ватными, пусть всего на миг.

Ох уж эти женщины! Я сражался с демонами лицом к лицу, только что противостоял собственным глубинным страхам, да сам Император едва не лишил меня жизни, но сейчас… Сейчас все слова куда-то испаряются, остаётся лишь неудержимое желание поскорее увидеть ту, что украла моё сердце. Пускай мы провели вместе слишком мало времени, но сейчас для меня нет ничего важнее её слов, её реакции на мои действия.

Сначала вниз спускается фамильяр — водяной дракон. Впившись зубами в край каменного коридора, где мы находимся, он раздувается, расширяя собственную спину. Вода, из которой состоит его тело, начинает быстро замерзать, превращаясь в дорожку. По ней и скатывается Наоки.

Кажется, она стала ещё выше с момента нашего расставания. Смоляные волосы, как при первой встрече, собраны на макушке в пучок. На этот раз заколку в форме небольшого дракона. Два его переплетающихся собрата украшают воротник её одеяния. Вышивка цвета серебра и золота смотрится вполне гармонично.

За плечом вижу аккуратную длинную рукоять, гарда без изысков, но от самого оружия веет мощью, как и от его хозяйки. Похоже, артефакт Небесного ранга. Она едва уловимо улыбается, а её глаза блестят лишь на миг, быстро наполняясь холодом.

— Я кое-что разузнала о нашем… положении, — её голос звенит от едва сдерживаемых эмоций, — но вижу, сам виновник почтил нас своим присутствием. Так что давай, выкладывай всё, — она пытается говорить ровно, но я замечаю, как подрагивают её сжатые в тонкую линию губы, а в глазах то и дело вспыхивают искры гнева. — И не пытайся убедить меня, что наша встреча — простое совпадение.

— Честно говоря, понятия не имею, где именно мы сейчас находимся. Так что можешь и меня заодно просветить, — осматриваю тупиковый каменный коридор. — А насчёт остального расскажу, не переживай.

Наоки вздыхает, но говорит уже добрее:

— Это заброшенный коллектор, он очень глубокий и, хорошо, что высохший, — она кивает вверх. — Там, наверху, закрыт решёткой. Выводит в какой-то заброшенный переулок огромного города. Подозреваю, что это столица. Я права?

Отрывисто киваю и оглядываю товарищей одного за другим.

— Если вы не против, давайте сперва сменим обстановку, там и отвечу на все вопросы. А заодно я немного заглажу свою вину угощением и выпивкой.

Юн сразу же довольно потирает ладони. По крайней мере некоторые вещи не изменились. Он всё ещё не дурак выпить.

— Только немного, самую малость! — угрожающе стреляет в него глазами Наоки. — А то этот безвольный адепт уязвим к горячительному. Враг может положить его на обе лопатки лишь одной бутылью сливового вина.

Парень с каждым словом краснеет всё сильнее и порывается отстоять свою честь, но лишь машет рукой. Зато Лиу остервенело кивает и добавляет:

— Вряд ли, братец, он тебе нужен в качестве мешка с картошкой.

— Нет, картошка, к сожалению, из него негодная. Я-то, поверь, в этом деле разбираюсь. В Академии на кухне довелось поработать, — смотрю на Юна. — Отбирал и возил лучшую.

— Ты, похоже, во многом сведущ, включая всякие хитрые техники, — меняет тему практик. — Как и кто нас сюда перенёс? Это что за силища должна быть, чтобы переместить трёх человек через полконтинента? Неужели ты шагнул уже так далеко на Пути?

— Всё по порядку… — указываю на проход, ведущий на улицу.

Поднявшись наверх, мы оказываемся в небольшом и таком же заброшенном, как коллектор, переулке. Вокруг пара ветхих домов, и это опять окраина столицы, которая уже не удивляет меня, а больше печалит. Та самая изнанка Империи есть даже здесь. Такого не увидишь, въезжая через центральные ворота, где сплошь успешные лавки да богатые особняики.

От Наоки раскатываются эманации Ки. Ощущаю, как нас окутывает её аура.

— Можешь говорить спокойно. Нас никто не услышит, — бросает она, осматриваясь по сторонам.

— Ситуация в стране сейчас напряжённая. Мы находимся не только в состоянии постоянной войны с демонами, но и стоим на грани междоусобной смуты, буквально в шаге от неё, — начинаю я с главного.

— Полегче, брат Рен, — вздыхает Юн. — Не всё же так плохо.

Лиу и Наоки переглядываются, но ничего не говорят. Ждут продолжения.

— К сожалению, братец, всё намного хуже, чем ты можешь себе представить. Даже я, погружённый во всё это по самую шею, до конца не представляю масштаба творящегося зла. Если решите последовать за мной, совсем скоро мы сможем это узнать, — со вздохом довершаю я.

— Это как-то связано с Имперским советом? — бесстрастно уточняет Наоки. — Патриархи как раз на него отправились.

Мастер бывшей секты Нефритовой Черепахи проницательна и умна. Я тепло смотрю на неё, но быстро отвожу взгляд, не желая показывать лишних эмоций при Лиу и Юне. Тем более я их встревожил только сильнее.

— Ты права. Вот, что произошло за последние полгода…

Мой рассказ обо всех ключевых событиях только усиливает их тревогу, пока мы добираемся до таверны. В ближайшую не идём — ищу место получше, где хорошо кормят и не задают лишних вопросов. При этом обходим людные места и патрули, количество которых в городе возросло ещё сильнее, словно мы сейчас на военном положении.

Уже у двухэтажной постройки я заканчиваю свой рассказ:

— Вот в таком бедственном положении мы находимся в настоящий момент. Мне нужна ваша помощь, — смотрю на них с надеждой, готовый принять любой ответ. — Демоны, кланы-предатели, продажные чинуши… Столица по праву является сердцем Империи, и все её болячки и пороки представлены здесь в многократном размере. Вы не обязаны в этом участвовать, но я очень надеюсь на вашу поддержку. Любая помощь будет кстати, а патриархи Водного Дракона точно присоединятся к нам, если увидят знакомые лица.

— Они и так бы не заняли сторону заговорщиков, — твёрдо говорит Наоки. — Однако все эти события стали бы для них сюрпризом, но теперь я смогу их предупредить. Мы сможем заручиться поддержкой патриархов, и они будут готовы к сражению за душу столицы.

О своём участии она говорит, как о чём-то само собой разумеющемся. Даже не тратит воздух на то, чтобы сказать: «Я с тобой». В груди нарастает тепло. Как же хорошо, когда друзья рядом…

— Давайте продолжим беседу уже внутри, — предлагаю я, указывая на неприметную вывеску на достаточно большом здании недалеко от одной из центральных улиц.

— Про наше внезапное исчезновение из секты определённо нужно будет поговорить! — Наоки выглядит суровой. — Мне ещё патриархам объяснять, как это я очутилась здесь. Не думаю, что они обрадуются рассказанному тобой, но узнать про это должны.

— Я проголодалась, — пытается сгладить ситуацию Лиу и кивает на дверь.

— А я хочу выпить, — поддакивает Юн. — Да и брюхо набить не мешало бы, а то все эти страсти, что рассказал брат Рен, пробуждают аппетит. Раз с демонами так дела обстоят, кто знает, когда мы их встретим. Лучше быть сытым и сильным!

— Пойдёмте уже, — зову их жестом внутрь.

Заведение тихое и спокойное. Как говорится, для своих. Таверна «Логово Сонного Дракона». Про неё старик Ямато много рассказывал, когда-то он в ней даже поваром работал.

На входе нас встречает пара крепких охранников, оценивают и расступаются. Внутри уютно — пол обшит бархатом, стены из драгоценных пород дерева. Здесь ещё пара крепких ребят, а по центру — девушка в нарядном ханьфу, украшенном золотом.

— Вы заказывали номер или столик? — уточняет она.

Вся троица пристально нас оценивает, понимая, что перед ними стоят не простые гости, но и заведение особенное.

— Боюсь, что нет, но мой друг, старик Ямато, очень рекомендовал ваше заведение, — стараюсь выглядеть максимально дружелюбным.

— Ямато? — переспрашивает девушка, шепнув что-то одному из громил-охранников.

Тот быстро исчезает. Вскоре иная девушка ведёт нас по отдельному коридору.

— Не беспокойтесь, это место полностью приватное, — поясняет она на ходу. — Другие гости вас не увидят и не побеспокоят, — размеренно, с расстановкой говорит служанка, одетая не хуже иной аристократки. — Вы хотите только поужинать или желаете остаться на ночь? Комната обойдётся вам в половину солея.

Честно, я и сам поражён такому подходу, хотя бывал в подобных местах. Остальные, даже Наоки, дивятся отношению и внутреннему убранству. Всё же есть и спать они привыкли не в такой роскошной обстановке.

Вскоре мы оказываемся в подготовленном зале с просторным столом. Здесь тихо и кажется, что всё происходящее за стенами, лишь дурной сон. Ароматические палочки, стратегически расставленные в незаметных местах, создают приятный запах хвои и можжевельника.

Приняв заказ, служанка удаляется, а Наоки, вновь активировав свою технику, настойчиво смотрит на меня:

— Продолжай, Рен.

Однако не успеваю я начать говорить, как в комнату начинают вносить первые блюда.

— Вот это обслуживание, — тут же комментирует удивлённый Юн. — Нас бы в секте так кормили!

— Ага, и ты бы заплыл, как боров, — хмыкает Лиу.

— Неа, — кивает он, демонстрируя бицепс. — Всё бы в мышцы ушло! Был бы как брат Рен сейчас, — веско произносит парень. — Подпирал потолок!

В глазах Наоки на миг отражается тень веселья, но исчезает без следа.

Когда прислуга покидает нас, я рассказываю последнюю, пожалуй, самую неприятную по отношению к ним деталь всей своей истории.

— Если на твоей стороне такой сильный адепт, то почему ты не обратишься к нему, брат? — тут же предлагает решение всех проблем Юн.

— Если бы всё было так просто, — вздыхаю я, пытаясь подобрать правильные слова. — Великий мастер, перенёсший вас сюда, бережно хранит свои тайны. Он согласился помочь мне лишь с условием, что вы не будете помнить ничего о его участии. Поверьте, он действовал максимально аккуратно и не причинил вам вреда. Я ручаюсь за это! — стараюсь сгладить острые углы, прочесть в их глазах, какое решение они примут. — К тому же, его сила лежит не в области боевых искусств.

Наоки, поджав губы, смотрит на меня пристально, будто взвешивая каждое слово. Наконец она медленно кивает:

— Да, по отношению к нам это не слишком честно, особенно учитывая, что ты сам прошёл через подобное и знаешь, какого это, когда в твоём сознании копаются, — её голос звучит твёрдо, но в нём проскальзывают нотки сочувствия. — Однако я понимаю — у тебя просто не было другого выхода. До Совета считанные дни, время поджимает. Я не сержусь на тебя, Рен… по крайней мере, не слишком сильно, — уголки её губ чуть приподнимаются в намёке на улыбку. — Но тебе придётся постараться, чтобы искупить свою вину.

— Ага, так что давай раскошеливайся, старший братец, — с азартом смотрит на меня Юн. — Вина я пока что не увидел.

Наоки и Лиу одаривают его холодными взглядами, отчего бедняга чуть льдом не покрывается. Ну, он сам виноват. Создал себе такую репутацию.

— Одну бутылочку, — с надеждой добавляет он. — Маленькую…

— Ладно, — со вздохом соглашаются обе девушки.

— Тебе следовало идти не в секту Водного Дракона, а в секту Пьяного Кулака! — раздражённо добавляет Лиу.

— А они ведут набор⁈ — оживляется Юн.

— Мы обязательно поможем тебе, Рен, — обрывает их перепалку Наоки. — От грядущего Совета зависит жизнь всей Империи, от мала до велика, от крестьянина до глав знатных кланов и патриархов, сохранивших здравый рассудок.

— Конечно, брат, куда же ты без нас, — самодовольно вставляет Юн, радостный, что ему уже принесли горячительное.

За едой и питьём мы обсуждаем детали предстоящего мероприятия, делимся накопившимися за время разлуки историями. Сидим допоздна, и первым по традиции выключается Юн. Не перебрав в этот раз, алкоголь подействовал на него как снотворное. Вызвавшись проводить его в комнату, Лиу не возвращается.

Оставшись вдвоём, мы с Наоки чувствуем неловкость. Её лицо, смягчившееся за прошедшие часы, озаряется едва заметной улыбкой. Она медленно поднимает взгляд, ресницы трепещут, как крылья бабочки.

— Я ужасно скучала по тебе, — её шёпот нарушает молчание.

Слова рвутся наружу, но застревают в горле. Я хочу выразить всё, что переполняет меня, но…

Наоки неожиданно подаётся вперёд, её губы находят мои. На мгновение она колеблется, готовая отстраниться, но я мягко удерживаю её.

Время замирает.

Время наедине с Наоки тает, как сладкий сон на рассвете. В отличие от эфемерных видений, растворяющихся с первыми лучами солнца, эта почти бессонная ночь выжжена в моей памяти навечно. Каждое прикосновение, каждый шёпот оставил неизгладимый след в моём сердце. И я всей душой надеюсь, что это лишь начало чего-то большего.

Хотя некоторые мысли омрачают будущее, они не способны испортить момент пробуждения рядом с любимой.

Вместе с друзьями мы посещаем поместье Золотой Сакуры, чтобы узнать о подготовке, проводимой их кланом. Лиан уже вернулся в столичный особняк, а его отец вместе с Сакурой готовят лучших бойцов. Небольшими отрядами они прибывают в город, но размещаются украдкой, как и другие союзники. Не стоит давать врагу поводов для беспокойства. Пусть думают, что всё идёт согласно их планам.

Пока от генерала нет вестей, я прошу Лиана занять Лиу и Юна. Он без труда находит им дело — вместе с ещё верной Императору городской стражей они отправляются в патрули.

В столице продолжает нарастать беспокойство. Помимо того, что часть стражников уже на стороне врага, постоянно вспыхивают стычки с подозрительными личностями. Пока ничего серьёзного, но это вызывает тревогу — предвестие грядущей бури.

Наоки обещает присоединиться позже. Для неё есть своё занятие — тайно встретиться с патриархами Водяного Дракона.

Передо мной же встаёт непростая задача — раскрыть хотя бы часть возможностей дара Феррона, Крагов Древесного Гнева. С этой бедой я подхожу к Лиану, который после прохождения обряда и клятвы стал относиться ко мне ещё теплее. Да и покровительство Сакуры ко мне явно впечатлил его.

— Мне бы место укромное для тренировок, — говорю я, — хочу разобраться с новым оружием.

— Мой двор в твоём распоряжении, — благодушно предлагает он.

— Боюсь, мне будет не по карману восстановление всей этой красоты после тренировок, — оглядевшись, констатирую я. — Да и жалко нарушать очарование этого места.

Медленное падение лепестков действительно завораживает. Поистине волшебное место.

— Всё так серьёзно? — он становится задумчивым.

Киваю в ответ:

— Оружие по-настоящему сильное, и я плохо представляю его полную мощь.

Вероятно, наследник считает, что перчатки мне выдала Сакура, а я не хочу разубеждать его в обратном. Так даже лучше. Не придётся объяснять, откуда я взял артефакт, который испускает такие мощные волны Ки, что вокруг нас пригибается трава.

— Думаю, я всё же смогу тебе помочь, — Лиан направляется к центральной пагоде, увлекая меня за собой. — Жаль, что времени у меня немного, а так я бы сам с радостью провёл с тобой спарринг. Надеюсь, оно найдётся. Зато у меня есть отличное место для тренировок. Уверен, оно тебе понравится.

— Лиан, твоя поддержка неоценима. Если кто и в долгу, так это я перед тобой. Хочу, чтобы ты знал, что можешь рассчитывать на меня в любой ситуации.

— Спасибо, — медленно кивает собеседник. — Я запомню.

В особняке за центральной лестницей находится спуск в подвал, но это только начало нашего пути. Миновав сеть подземных проходов, в одном из дальних уголков этого лабиринта, Лиан нажимает последовательность плит так шустро, что я не успеваю разглядеть всю комбинацию. Стена вздрагивает и отъезжает в сторону. Нам открывается деревянная платформа, которая, повинуясь его прикосновению, начинает спускаться в тёмные глубины.

— Держись крепче, — он использует древесную технику, оплетая ноги.

Я тут же применяю Оплетающий Побег. Крепкие корни, вырастая прямо из платформы, обвивают меня до пояса, а та ускоряется, унося нас в недра земли.

Не знаю, на какой мы глубине, но я не ощущаю над собой присутствия других адептов Пути, хотя мы находимся в одном из столичных районов знати. Видимо, очень глубоко.

Глазам открывается чудесное явление — цветущий дикий сад, сокрытый в сводчатой естественной пещере. Приглушённый свет усиливается, пока мы идём в центр по каменной дорожке. В тени деревьев бежит небольшая подземная речка, питая растения и наполняя воздух свежестью и лёгкой сыростью.

— Перед тобой — святая святых нашего клана, тайное убежище для сильнейших практиков. Столица богата тренировочными площадками, но такого места, полностью скрытого от посторонних глаз, ты не найдёшь ни в одном другом клане. Здесь ты в абсолютной безопасности: никто не выследит, никто не проникнет в твои тайны.

Его руки рисуют в воздухе карту, указывая на ключевые точки полигона, и наследник добавляет:

— Можешь дать волю своей силе без оглядки. Этот полигон защищён древними техниками и легко восстанавливается даже после самых разрушительных атак. Пространства здесь достаточно, чтобы удовлетворить аппетиты любого мастера. До начала Имперского Совета у тебя будет вдоволь времени освоиться и отточить свои навыки.

Закончив инструктаж, Лиан покидает меня, оставив наедине с самим собой и наградой Феррона.

Впервые я надеваю Краги, и поначалу они безмолвствуют. Их сила, будто своенравное существо, отстраняется, не желая принимать нового хозяина. Однако с каждым вдохом, с каждым оборотом Ки по меридианам, барьер между нами истончается. Постепенно удаётся пропустить тонкую струйку своей энергии сквозь древний артефакт.

На северной оконечности пещеры раскинулся сад камней — идеальное место для проверки обновлённых способностей. Шагая по извилистой тропе, я соединяю Оплетающий Побег с силой перчаток. Результат поражает: техника расцветает, обретая небывалую мощь. Теперь я действительно могу вызывать древесных драконов, подобных тем, что явились в недавней схватке с моей тёмной стороной. Пока они уступают в размерах увиденным, но потенциал ощущается колоссальный

Кроме того, у меня в кольце хранится техника Сакуры, но я решаю оставить её на потом и не распыляться. Вряд ли дар повелительницы древесной стихии окажется прост в освоении.

Что касается дарованного ею амулета, его назначение понять невозможно, но совершенно очевидно, что это артефакт, как минимум Небесного ранга, а, скорее всего, даже Бессмертного.

Большая площадка, окружённая высокими деревьями, расчищена и утрамбована. На ней ровными рядами возвышается сотня разных каменных глыб. Большая часть из гранита — самой прочной породы.

Проверим, насколько я стал сильнее.

Усиливаю течение Ки, направляя по меридианам в кулаки. Краги отзываются, как послушный пёс. Листья уплотняются, а шипы разрастаются по всей растительной чешуе, покрывая мои руки до локтей.

Замерев перед первой глыбой, фокусируюсь. Энергия, проходя через перчатки, резонирует с моей стихией и Ки внутри ядра. Волны первобытной силы раскатываются по всему телу.

Принимаю боевую стойку — тело напрягается, готовое к атаке. Наношу удар, и в этот миг Краги оживают. Бурлящая энергия окутывает перчатки, превращая их в живые сгустки силы. В воздухе, рассекаемом моими руками, расцветает эфемерный узор — изумрудные линии сплетаются в подобие древесных ветвей. Кажется, будто я схватил пригоршню этих призрачных побегов, замахнувшись для удара.

Движение оставляет за собой мерцающий след, создавая иллюзию, что мои руки продолжаются далеко за пределами физического тела. Энергия перчаток и моя собственная сила сливаются воедино, порождая нечто большее, чем просто сумму их частей. В этот краткий миг по-настоящему ощущаю древнюю связь между человеком и природой.

Камень, не враг, и ответить не может, но по прочности гранитные плиты сада, вписанные в формацию, не уступают защитным техникам высокоранговых адептов.

Одного удара хватает, чтобы расколоть глыбу на достаточно крупные куски. И всё же результат меня не устраивает. Ощущается скованность, но не в самих движениях, а какая-то внутренняя дрожь, неровность потока Ки.

Необходима более интенсивная практика.

Прохожусь по каменному саду, раскалывая плиту за плитой. Оттачиваю использование артефакта. Каждый удар действительно мощный и разрушительный, и становится лишь сильнее. Вроде бы простое упражнение, но начинать надо с чего-то незамысловатого. Да и подобная практика сильно изматывает.

Плиты разлетаются в щебень, а потом и вовсе в пыль. На земле остаются глубокие трещины, даже овраги.

Однако есть в этом и минус — артефакт действительно очень могущественный, и я ощущаю, как он выкачивает из меня слишком много Ки. Следует контролировать его лучше, гораздо лучше. Вероятно, для его комфортного использования мне нужно достичь этапа Рубинового Феникса. Возможно, Феррон посчитал, что я не выживу без подобного подспорья.

Ухожу в другую часть подземного полигона помедитировать и передохнуть. Надо собраться с мыслями, почувствовать Краги. У них есть собственная воля, словно Аранг вложил в них частицу своей души.

Найдя спокойное место, взбираюсь на мощное дерево. Толстая ровная ветка становится довольно комфортным пристанищем. Скрестив ноги, погружаюсь в медитативное состояние. Даже сейчас ощущаю, как неровно течёт энергия.

В её движении имеется явный дисбаланс. Краги, словно высохшие побеги, стягивают энергию к себе, опустошая привычные потоки в меридианах. Отточенная гармония движений нарушается: ноги и корпус будто отстают, не поспевая за насыщенными силой руками.

Осознав проблему, свожу кулаки вместе. Направляю энергию по круговой траектории, заставляя её циркулировать между Крагами и остальным телом. Потоки сталкиваются и переплетаются, создавая внутренний водоворот силы. Чувствую, как приливы и отливы энергии постепенно устраняют дисгармонию, восстанавливая целостность моих движений.

Этот танец энергий — тонкая игра между мощью артефакта и естественным течением Ки. С каждым оборотом баланс становится всё более устойчивым, а движения — более слаженными. Перчатки уже не просто поглощают, но и отдают, вплетаясь в общий узор моей силы.

Незаметно меня охватывают видения — обрывки тренировок самого Аранга. Смутные образы, но я точно знаю, что это он. Божественный адепт оттачивает мастерство и усиливает перчатки, наделяя их особыми свойствами.

Обрывками я вижу часть могущества Крагов, и оно поистине впечатляет.

Аранг сражается против сильнейших духовных зверей и мифических существ, но не как с врагами, а как с учителями. Сама природа тренирует его и наполняет искусством древесного стиля, впечатывая эти знания в материал перчаток. Особые умения, рожденные из сути древесной стихии, таятся в них, ожидая, когда я раскрою их истинную природу

С каждым моим вдохом открывается новый аспект их силы. Краги могут не просто использовать мою энергию, но и впитывать атаки противников, превращая их мощь в свою. Благодаря им я способен усилить связь с древесной стихией, пустив корни глубоко в землю, словно вековой дуб. Жизненная энергия будет струиться по этим невидимым каналам, восстанавливая мои силы с каждым мгновением, но я потеряю в мобильности.

Уроки Аранга проявляются в моем сознании, словно яркие мазки на холсте. Открыв глаза, я вижу, как вокруг буйно разрослась листва. Ветви окружили меня плотным коконом, с каждым вздохом смыкаясь все теснее, будто стремились поглотить целиком.

Ну что же, попробуем.

Поднимаюсь, а растения расступаются, чувствуя мою силу и принимая её. Подземный лес следует за моими движениями. Деревья сами тянутся ко мне. Мыслями направляя их, привожу в порядок.

Пора проверить на практике, чему я научился.

Моё внимание привлекает появление двух аур. Лиана и, у меня опять ускоряется сердце, Наоки. Девушка уже вернулась от патриархов. Безусловно мне интересно узнать их ответ, но больше всего хочу увидеть её саму.

Когда возвращаюсь в центр полигона на каменную дорожку, они уже ждут меня.

— Я хотел потренироваться вместе с тобой, — многозначительно улыбается Лиан. — Однако, думаю, тебе больше по душе компания прекрасной дамы. Да и времени у меня пока, к сожалению, так и не нашлось. Подготовка к общему делу идёт полным ходом.

— Я не возражаю, если ты останешься, — щедро предлагает ему Наоки. — Я хотела бы увидеть легендарный стиль Золотой Сакуры. Вы же потомки ученицы самого Аранга. Уверена, я многому могу у вас научиться.

— Ты можешь сделать это в любой момент, ведь друг Рена — мой друг, — он отвешивает галантный поклон и уходит.

Мир сужается до нас двоих. Наши взгляды встречаются, полные нежности, но за мягкостью скрывается искра иного огня — взаимного любопытства и негласного вызова. В глубине читается не только привязанность, но и жгучий интерес: насколько изменился каждый из нас, какие силы обрёл.

Наоки медленно вытаскивает свой меч из ножен.

— Вижу, и у тебя появилось новое оружие? — она делает приглашающий жест ладонью. — Не хочешь продемонстрировать его силу? Как во времена наших тренировок, а, Рен? — на губах возникает усмешка.

— С радостью. Надеюсь, ты поможешь мне освоить его в полной мере. Не переживай, буду с тобой нежен, — ответив ей улыбкой, поднимаю руки в защитной стойке.

— Не рассчитывай на взаимность! — с напускной угрозой отвечает она и кидается в атаку. — Ты должен стать сильнее! Мы оба должны!

Энергия пробегает волнами по телу и скапливается в руках, но в этот раз течение гораздо спокойнее. Я начинаю чувствовать гармонию.

Мы с Наоки стремительно сближаемся. Она призывает мощь водной стихии, окутываясь сверкающей лазурной аурой. Я же пробуждаю укрощенную силу древесного царства, чувствуя, как сам лес откликается на мой зов.

Наши силы сталкиваются, и земля под ногами дрожит, словно пробуждённый великан. Волны энергии расходятся кругами, заставляя трепетать каждый лист, каждую травинку вокруг.

Древесная стихия течёт по моим венам, сливаясь с кровью и Ки. Образы Аранга, хранившиеся в Крагах, оживают в моём сознании, превращаясь в реальные движения. Мои руки и тело повторяют древние ката, пусть не столь изящно, как легендарный мастер, но с неменьшей страстью. Перчатки отзываются на каждый жест, активируя скрытые в них способности, раскрывая передо мной новые грани силы природы

Принимаю удары Наоки, словно корень, впитывающая воду. Каждый удар — это поток энергии, который я направляю в свой оборот Ки, усиливая внутренние потоки. Техники Краг раскрываются неохотно, будто древние свитки, не желающие делиться своими секретами. Но я настойчив, и каждая новая атака Наоки — ключ к очередной загадке древней силы.

Этой ночью она предстала в образе моей возлюбленной, нежной и кроткой. Теперь же передо мной — грозный мастер, неумолимое воплощение Водного Дракона. Я заворожен её грацией: каждое движение — словно танец стихии, прекрасный и смертоносный одновременно. Любоваться нет времени — её атаки требуют полной концентрации. Наоки не сдерживается, понимая, что только на грани моих возможностей я смогу преодолеть себя и стать сильнее.

И всё же, несмотря на интенсивность боя, это лишь тренировка. Для полного раскрытия потенциала артефакта нужно нечто большее — столкновение с настоящей опасностью. Наоки — грозный боец, но она — соперник по спаррингу, а не враг, жаждущий моей смерти. Её удары рассчитаны так, чтобы подтолкнуть меня к пределу, но не сломать. Это танец на лезвии ножа, где каждый шаг приближает меня к новым высотам мастерства

Утомившись от тренировки с Крагами, делаю перерыв и обращаюсь к Наоки с просьбой:

— Объясни и продемонстрируй мне, как использовать стихию воды. Хотя бы самые основы.

— Что именно тебя интересует? — она довольно улыбается, пытаясь скрыть сбившееся дыхание.

— Базовые знания. Неплохо было бы научиться превращать воду в лёд. В бою это может быть очень полезно, — перед моим мысленным взором возникает образ мастера Саярна, одного из самых могущественных практиков на стороне заговорщиков.

— Здесь нет ничего сложного, ты должен ощутить движение самой воды. Она не статична, даже находясь в сосуде, она будет двигаться, — Наоки делает резкий жест рукой. — Когда ты почувствуешь его, то сможешь остановить. Пойдём, я видела тут источник. Легче показать на практике.

Мы с Наоки шагаем к протекающей в скрытом саду подземной речке, чудом уцелевшей после нашей разрушительной тренировки. Адептка с волосами цвета воронова крыла начинает демонстрировать мне такое простое для практика стихии воды действие, а я стараюсь не отвлекаться.

— Ничего сложного в этом нет. Ты же хорошо чувствуешь течение Ки? Вот и понаблюдай за моим, — она отделяет небольшую сферу от основного потока, поднимая её в воздух. — Раз.

Взмах руки — и ледяной шарик падает на землю, разбиваясь.

Однако со стороны это выглядит легко, а когда дело доходит до практики… Уловить течение Ки иной, не родной стихии гораздо сложнее. Помогает лишь то, что фундамент я заложил ещё в убежище Феррона, когда готовился к дуэли с Сейдром в Гвардии.

После продолжительной практики, занявшей не меньше времени, чем освоение азов использования Крагов, мне удаётся создать свою небольшую ледяную сферу, изменив состояние воды с жидкого на твёрдое. Немного, но это уже прогресс, который может выручить в битве.

Дни тянутся напряжённо и медленно.

Мы стараемся мобилизовать все возможные силы, но делать это приходится максимально аккуратно. До конца не известны все участники заговора.

Между освоением перчаток и овладением базовыми принципами водной стихии я осторожно наведываюсь в лавку Лунного Камня и вижусь с дядей Лея, господином Лао.

Моя просьба о помощи его не удивляет. Старик говорит, что к нему приходили представители и с другой стороны. Не один раз. Однако он так и не дал им однозначного ответа, как не даёт и мне.

Бойцов он выставить не может. В клане их не так уж много, а в столице все они будут заняты защитой важных персон из клана и добра, хранящегося на складах. Всё же их клан в первую очередь занимается алхимией и торговлей, так что в реальном бою толку от них будет мало. А в случае переворота они могут потерять всё.

Правда, и полноценным отказом это не назвать. Он намекает, что может снабдить нас пилюлями, и оговаривает, на какой склад стоит заглянуть ночью страже. Охрана уйдёт на пересменку, а замки и печати они забудут оставить. Лучше уж такая помощь, чем никакая.

С этой приятной новостью до меня долетает ещё одна — Карисса наконец возвращается в город вместе с кланом, в котором когда-то состоял капитан Эйрин.

Объяснив детали своим друзьям, скрываюсь под личиной Тигра. Мы посещаем особняк, в который переехала военачальница после покушения, и проводим совет, делясь успехами в подготовке. Я представляю ей своих друзей.

— Мне удалось заручиться поддержкой клана Золотой Сакуры, они соберут лучших бойцов. Клан Лунного Камня не сможет участвовать лично, но они обещали предоставить качественные пилюли, что усилят восстановление Ки.

Жестом указываю на Наоки. Она кивает мне и берёт слово:

— Сейчас в городе мало людей из секты Водного Дракона, но оба патриарха здесь, и они также будут на Имперском Совете. Наша секта всецело поддержит Императора.

Карисса делится своими достижениями последней:

— Я задействовала все свои связи и, благодаря полученной от тебя информации, смогла заручиться поддержкой ещё нескольких могущественных кланов, их имена вы узнаете позже, — генерал выглядит напряжённой. — Однако этого всё равно может быть недостаточно.

— Поэтому нам необходимо проникнуть на Совет заранее, чтобы встретить врага вместе. Генерал, вы сможете это сделать? Этим людям я всецело доверяю, надеюсь, как и вы мне.

— Это будет непросто, — устало откидывается на спинку Карисса. — Однако, думаю, это возможно. В рядах гвардейцев найдётся несколько свободных мест.

В дверь внезапно и очень настойчиво стучат. Я ощущаю знакомую ауру.

— Генерал, срочное сообщение!

Адъютант Текору влетает в помещение, и я чертовски рад видеть названного брата.

— Что случилось⁈ — рявкает она. — На город уже напали?

— На окраинах и в складском районе завязалось несколько ожесточённых стычек. Виновники неизвестны, но уже пострадало несколько отрядов стражи, которые на нашей стороне.

На этом собрание и оканчивается.

Я рад видеть Текору, да и он меня. Это понятно по его проскользнувшей улыбке. Всё же нас связывает нечто общее — дары Сакуры, но виду он не подаёт.

— Что прикажете, генерал? — утоняет адъютант, приблизившись к столу, в его руке зажата карта города.

Карисса окидывает нас долгим взглядом и переводит его на помощника:

— Насколько всё серьёзно?

— В несколько мест я послал подкрепление, состоящее из разведчиков. Они умеют работать тихо, не привлекая внимания. Да и противники там не сильны — какие-то отбросы устроили беспорядки, — Текору показывает на карте несколько мест в складских районах, обведя их красными чернилами. — Вот здесь враги будут посерьёзнее. Отправить кого-то из наших офицеров?

— Из военных сейчас в городе должны быть только участники Имперского Совета, а вмешательство сильных офицеров вскроет наши приготовления, — Карисса думает недолго и обращается ко мне. — Тигр, вы сможете разобраться с этой проблемой? По-тихому, насколько это возможно. Не хочу вовлекать своих людей, пускай лучше думают, что участвует ещё какая-то третья сторона, — предлагает она и обращается к Наоки. — Вы же мастер секты, смените одежду и постарайтесь сохранить свои личности. Вас, ребята, это тоже касается.

Лиу и Юн кивают.

— Сделаем, генерал, — отвечает Наоки и смотрит на меня.

— Хорошо, разберёмся, — я одобрительно киваю.

Текору остаётся с Кариссой, а мы выдвигаемся на место. Перед уходом с помощью древесной техники я создаю несколько удобных карт, а кистью быстрыми мазками рисую схематичное изображение складского района, чтобы им было проще ориентироваться.

Пока я занят этим делом, подмечаю, что места нападений расположены подозрительно близко к складам клана Лунного Камня, в которых господин Лао должен был оставить ценные ресурсы к предстоящему сражению. Его вклад в общее дело. Похоже, господа мятежники решили не ждать, пока алхимики определятся с выбором стороны в этой заварушке.

В особняке, предоставленном Кариссой, для Наоки находится подходящая неприметная одежда на смену ханьфу Водного Дракона. Добротная, выглядит так, словно из гардероба Теней. Не удивлюсь, если так оно и есть. Не могу не отметить, что в таком виде девушка выглядит загадочно и соблазнительно, но отгоняю эти мысли, сосредоточившись на деле.

— Предлагаю разделиться, — озвучиваю план и указываю места на карте. — Мы с Наоки пойдём по одному, нас будет достаточно, а вы — в паре, — обращаюсь к Лиу и Юну.

Тот даже не пытается упорствовать, а на удивление соглашается почти сразу же. Прямо не похоже на него.

— Да уж, если хотим закончить без лишнего шума, уж лучше пойти нам вдвоём.

Однако без его бахвальства всё же не обходится, и парень добавляет:

— Если бы не обстоятельства, то…

— Да поняли мы, — пихает его под бок Лиу. — Сам бы разобрался, одной левой, а как иначе. Ты же у нас мастер… Просто в учениках засиделся по ошибке, — не удержавшись от шпильки, хмыкает она.

Юн вновь пытается показать рельефный бицепс, но его увлекает за собой девушка.

— Пойдём уже.

Некоторое время мы двигаемся по городу вместе с Наоки. Пробираемся по крышам, лишь изредка спускаясь вниз там, где невозможно пройти незамеченными по верхам.

Ещё не добравшись до складского района, встречаем удручающее зрелище, словно война уже накрыла столицу. Хотя это лишь её предвестники. Бандиты громят небольшую лавку — человек десять уже таскают добро в телегу. Наверху голосит женщина, а какой-то оборванец хватает за грудки хозяина. Видимо, главарь, который не забывает доносить до окружающих свою философию. Какая-то чушь про равноправие да про то, как жирующим лавочникам давно пора пустить кровь.

Трудиться надо было усерднее, а не за ночными бабочками и бутылкой гоняться, или чем он там занимался в своей жизни.

Спрыгнув вниз, Оплетающим Побегом в один миг обездвиживаю всю свору. Главаря вырубаю отточенным движением, стараясь ненароком не проломить ему голову. В Крагах сила удара больно высокая, можно крепостные стены дробить.

Сомнения гложут меня. Может этих выродков и стоит на тот свет отправить, но… Всё же не мне решать их судьбу, и не сейчас.

— Спасибо, — бормочет хозяин, прижав ладонь к неглубоким порезам, явно нанесённым для устрашения.

— Дождитесь городской стражи, — бросаю я и исчезаю в ночи.

Наоки, правильно решившая не ждать меня, ушла к следующей назначенной цели. Я тоже выдвигаюсь, на ходу оглядывая с крыш притихшую столицу.

Горожане словно неосознанно чувствуют приближение чего-то зловещего. В воздухе витает тревога, незримая, но ощутимая каждой клеточкой тела. Люди ёжатся, озираются по сторонам, спешат укрыться в своих домах, будто надеясь, что стены защитят их от надвигающейся беды. Однако я знаю правду. Лорд-Манипулятор уже раскидывает свои сети, опутывая умы и сердца подданных Империи.

Возможно, он является жителям во снах, склоняя их к измене сладкими речами и заманчивыми обещаниями. Проникает в самые потаённые уголки сознания, играя на страхах и желаниях. Нашёптывает из зеркал и стоячей воды, рисуя картины лучшей жизни. «Стоит только взять в руки оружие и свергнуть Альдавиана, как ваша жизнь наладится, — быть может, именно такие посулы слышат те, кто готов залить Империю кровью. — Ваши дети будут сыты и здоровы, а дом — полная чаша. Вы получите власть, богатство, уважение. Всё, о чём вы когда-либо мечтали, станет вашим». Лорд Трупоедов знает, на какие струны души надавить, чтобы пробудить в людях самые низменные порывы.

Наша держава прогнила насквозь, и только слепец этого не заметит. Раздираемая внутренними противоречиями, она отчаянно цепляется за остатки былого величия. В топку собственного существования Империя жадно закидывает беззащитные души и молодые тела, словно надеясь продлить свою агонию ещё на один миг. Её фундамент трещит под натиском внешних и внутренних угроз, готовый рассыпаться в прах от малейшего толчка. В этом Император прав.

Однако не потому ли наша страна лежит на краю гибели, что веками шла по чужим телам, невзирая на цену? Может быть, именно пренебрежение человеческими жизнями, готовность принести кого угодно в жертву, чтобы продлить её существование ещё на день, и привели нас к краю пропасти? Не потому ли Империю раздирают склоки, что высшей мерой объявлена цель, которая оправдывает любые средства, а не благо каждого подданного?

Когда люди становятся расходным материалом, когда их мечты и надежды кладут на плаху государственной необходимости, неудивительно, что находятся те, кто решает взять своё силой. Посулы Манипулятора падают на благодатную почву, потому что слишком многие в нашей стране отчаялись, слишком многие лишились веры в завтрашний день. И теперь они готовы разрушить всё до основания, лишь бы вырваться из порочного круга бесправия и нищеты.

Да, низвести всё до основания так легко и заманчиво, но крах Империи обернётся невообразимыми страданиями для миллионов простых людей. Они заплатят самую страшную цену, став жертвами хаоса и безвластия. В реальности, если рухнет текущая структура, слабые и уязвимые пострадают первыми.

Если завтра Император умрёт, и кланы сцепятся за трон, кто накормит голодных детей в трущобах? Кто защитит слабых и немощных, когда орды мародёров хлынут на улицы? В безжалостной войне всех против всех выживут далеко не самые достойные, а беззащитные люди падут первыми. Не уцелеют ни старики, ни юные девы, ни наивные подмастерья. Империя выстраивалась веками, и как бы ни была она несовершенна, она всё же давала людям защиту и стабильность. Без неё будет властвовать лишь смерть от края до края.

Нет, я не могу допустить такого исхода. Как бы ни была тяжела наша нынешняя доля, крушение всего и вся лишь умножит страдания. Вместо слепой жажды разрушения нам нужно терпеливое и упорное движение к свету. Шаг за шагом, день за днём мы должны исправлять свои ошибки, залечивать раны прошлого, строить мир, где никому не придётся жертвовать собой ради чужих амбиций. Где такие, как моя сестра, достигнут звёзд.

Это долгий и трудный путь, но лишь он сулит надежду. Лишь так мы сможем однажды увидеть державу, в которой будет место для всех — от Императора до последнего бродяги. Страну, где каждый сможет жить с достоинством и растить детей без страха за их судьбу. Я верю, что мы справимся. Должны справиться, ведь иначе наш удел — вечный мрак. И я знаю, что буду биться за такой мир до последнего вздоха, чего бы мне это ни стоило.

Всё это крутится в моей голове, не давая покоя, в момент броска по охваченной страхом столице. Мелкие стычки возникают практически на каждом углу, но спускаюсь я редко. В большинстве случаев справляется стража, но не везде она поспевает. Ворья и другой погани вышло на улицы сегодня много. Точно обострение какое-то.

Для себя я специально выбрал место на карте ближе всего к складам Лунного Камня. Им отведён целый квартал и, естественно, он стал лакомым кусочком для заговорщиков. Пусть и действуют они скрытно, но уже на подходе, я ощущаю ауры помощнее. До этого мне попадались мелкие разбойники, среди которых и практиков толковых не было.

А тут меня встречают сразу несколько Богомолов пятой-шестой ступени. Не удивительно, что стражники не справились с ними. Вокруг валяются обугленные и изуродованные тела. Впервые за долгое время путешествия я встречаю адепта древесной стихии.

Завидев меня, он бросается вперёд, словно тоже ощутил наше сродство и хочет доказать, кто сильнее. Логично, ведь свою мощь я старательно скрываю, не давая Ки просочиться наружу, отчего кажется, что у меня и вовсе её почти нет.

Вот только я сюда не силами меряться пришёл.

Передо мной встаёт стена из деревьев, перекрывая улицу. Простой способ заблокировать врагам пути к отступлению. Некоторые адепты поднимаются на крышу, стремясь добраться до меня, но не все. Часть остаётся внизу, и они срывают двери, проникая внутрь хранилищ. Там лежат не только стражи, но и члены клана Лунного Камня. Естественно, уже мёртвые. Не напрасны были опасения господина Лао.

Деревья поднимаются выше крыш, заслоняя собой небо. Их ветви разрастаются, пробивая соседние здания, ломая камень, как рисовую бумагу.

Я не сдерживаюсь, Краги оживают на моих руках, но их энергия течёт настолько спокойно, словно они не ощущают угрозы. Да и я её здесь не чувствую.

Мой противник теряет контроль над своей стихией. Ветви закручиваются и сплетаются, устремляясь к своему хозяину. Ему на помощь приходит огневик.

Совместными усилиями им удаётся создать защиту. Один сплетает стену прямо передо мной, а другой её поджигает. Для Крагов такая преграда не помеха, ломаю её словно горящую солому, а за ней ещё одна преграда, уже каменная. Движение даже не прекращается, разбиваю её в крошки.

Поняв, что у них нет шансов против меня, враги пытаются сбежать с награбленным добром. Шагом Пылающего Солнца молниеносно настигаю их на ближайшем перекрёстке, когда внезапно меня сбивает с ног мощная водяная волна, обрушившаяся словно из ниоткуда. В последний момент успеваю Оплетающим побегом пригвоздить троих беглецов к стенам, но вода почему-то не причиняет им вреда. Они оказываются заключены в защитные водяные сферы.

Меня же со всех сторон захлёстывает ледяной шквал. Мой противник, очевидно, уже шагнул на этап Золотого Цилиня. Он скрывается в потоках замерзающей и тающей воды, атакуя меня через своего фамильяра.

Ему на беду, я тоже кое-чему научился, в том числе благодаря урокам Наоки. Когда водяная масса смыкается вокруг меня промёрзшей тюрьмой, я направляю Ки и превращаю ближайший ко мне лёд обратно в жидкость. Одновременно высвобождаю силу древесной стихии, и Краги распускаются с небывалой мощью потоками стремительно растущих лиан и побегов.

Ещё одно их удобное свойство — мне стало гораздо проще создавать растительность из чистой энергии, если к ней затруднён доступ, что несомненно даёт преимущество в боях против сложных противников. Да ещё и Ки затрачивается гораздо меньше, чем раньше.

Оплетающий побег, наполненный мощью перчаток, выбрасывает вовне огромный объём растительности, из которого формируется мой первый величественный дракон. Прорвавшись сквозь толщу воды, он добирается до хозяина техники и сжимает его в смертельных тисках. Убить оппонента было бы не сложно, но он мне нужен живым — для допроса.

Мелкие грабители пытаются удрать, прихватив что-то с собой, а на прощание поджигают постройку, но у них нет шансов. Квартал Лунного Камня я зачищаю весьма быстро — склады, подготовленные в помощь силам моих союзников, ещё не успели разграбить.

Подготовка к Имперскому Совету идёт полным ходом. И враг уже делает первые шаги, весьма наглые. И далеко не единственные.

Вчетвером нам приходится славно потрудиться этой ночью. До рассвета даже не удаётся сомкнуть глаза. Приходится подавлять наиболее опасные очаги волнений.

Правда, на следующий день картина кардинально меняется, словно ливень прошёл после пыльной бури. Оно и неудивительно. В устранении последствий ночных беспорядков участвует множество кланов, преобладающее большинство которых заговорщики. Заметают следы, ублюдки и весьма шустро. Так что к полудню столица почти не отличается от того дня, когда я первый раз пересёк центральные ворота.

Свою активность они маскируют под подготовку к ежегодному важному для всей Империи событию.

Обычно Совет похож на большой праздник, как и сейчас нам стараются это преподать, но всё равно в этот раз ощущается стойкое чувство тревоги и мрака. Хоть всё выглядит торжественно и нарядно.

Зато в районе Зала Советов за всё время не произошло ни одного столкновения. Здесь же традиционно располагается знать, приехавшая в столицу из других провинций и далёких уголков Империи.

Наконец наступает долгожданный день, от которого будет зависеть дальнейшая судьба Империи.

Я и мои друзья, переодетые в гвардейские доспехи, смешиваемся с охраной Императора и проникаем во дворец. Внутренние залы просто ломятся от знати.

В центральном холле толпятся и приветствуют друг друга представители всех кланов — от самых мелких и молодых до легендарных, история которых уходит корнями к основанию Империи. Исполинское здание огромно, но сегодня заполнится почти до отказа, поэтому все входные ворота открыты.

Гвардейцы, хоть и расставлены повсюду, словно живые статуи, не могут быть нашими глазами и ушами. Мы узнаём лица некоторых врагов, но многие остаются в тени, что делает ситуацию ещё более напряжённой. На поверхности царит дружелюбная атмосфера: знатные особы обмениваются любезностями и новостями со своих земель, их смех эхом разносится по залу. Однако под этим лоском вежливости скрывается нечто зловещее. В глазах некоторых гостей проскакивают чудовищные намерения, словно хищники, выжидающие момент для атаки. Эта едва уловимая жажда крови, словно призрак, витает в воздухе, то появляясь, то исчезая, создавая гнетущее ощущение надвигающейся бури.

Потоки разодетых глав кланов и их личной стражи, которые по примеру своих господ выглядят нарядно, патриархи сект, а также богатые торговцы устремляются к центральному залу собраний.

Там, в самом сердце Империи на возвышении, как и подобает его положению, на троне восседает сам Альдавиан. В мою сторону он даже не смотрит, и я не знаю, намеренно ли это или Император не распознал мою маскировку.

Вокруг него плотным кольцом выстроилась стража, а в сумраке за колоннами притаились его верные Тени. Однако далеко не все из них преданы ему безоговорочно…

Мы занимаем место неподалёку от правителя, смешавшись с гвардейцами. Сюда будет нацелен один из основных ударов.

Приближённые советники, высокие чиновники и военные уже заняли свои места близ владыки.

В центр зала степенно выходит высокий, сухощавый мужчина с пронзительным взглядом серых глаз и тонкими, всегда плотно сжатыми губами, чье лицо, испещренное морщинами, выдает годы, проведенные в коридорах власти. Старший советник Императора, так и не ступивший на Путь культивации. Повысив голос, он призывает всех поторапливаться. Совет уже должен скоро начаться, и владыке есть что сказать.

Однако…

Тучи сгущаются над столицей.

Сердце Империи словно накрывает мрачной атмосферой, люди, сами не понимая этого, стремятся поскорее спрятаться в дома, хотя только что глазели на проходящую стройными рядами знать.

Снаружи Дворца Советов раздаётся тревожный колокольный звон. Он набатом раскатывается и устремляется во все стороны.

Ещё не успевшие войти внутрь люди останавливаются, смотрят удивлённо по сторонам, выискивая источник, а остальные шагают обратно на улицу.

Правда, не все двигаются по своей воле. Некоторые уже подчинились голосу, шёпот которого нарастает вместе со звоном. Сковывает и захватывает разум самых слабых, пробуждается там, где он затаился давно. Невидимая сеть начинает проявляться.

Однако защитники города готовы.

На исполинских стенах, возвышающихся подобно неприступным горным хребтам, усиленная стража ожидает худшего, хотя никакие меры предосторожности не могут в полной мере охватить весь масштаб надвигающейся угрозы.

Прямо на стены обрушиваются вспышки бушующей тёмной энергии. Никто уже тысячи лет не нападал на столицу, а сейчас её штурмуют её же верные подданные, но не они одни. Не только люди. К ним примешиваются волны кровожадных демонов, последовавших за патриархом секты Солнечного Ворона.

Снаружи дворца советов нарастает какофония звона металла, криков боли и грохота боевых техник. Внутри же царит гнетущая тишина, с каждым мгновением всё более осязаемая, словно перед ударом молнии.

Время, кажется, застывает, но лишь на миг. Внезапно, в самом центре зала разверзаются дымчатые врата, извергая из своих недр демонов. Редкие гвардейцы, ветераны великой битвы у Черных Гор, с ужасом узнают в этом зловещем провале Перевалочный Чертог.

Император с гневным криком вскакивает с трона, но в тот же момент его окружают собственные Тени. Предательство обнажает клинки, и верные до сего момента убийцы обрушивают свою ярость на своего бывшего повелителя.

Опубликована первая глава финальной книги цикла. Не упустите завершение истории Рена:

https://author.today/work/382008

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Небеса Умоются Кровью 7. Сквозь Паутину Лжи