Гонконг. Почти что пенсия
Куда я попал?
Кто этот истеричный китаец? Почему он так орёт, будто я ему что-то должен?
Стоп, я теперь и китайский понимаю?! Где тут зеркало...
*****
Это витало в воздухе долгие годы, чтоб начать стремительно осуществляться теперь, когда тебе пятьдесят.
Казалось, всё налажено, до выхода на пенсию подать рукой - увы. Потому что крупные компании Гонконга стремительно национализируются людьми из столицы, те расставляют в бизнесе своих.
А ты... больше не нужен. И пенсии не будет, поскольку ты вышвырнут с территории в прямом смысле новыми секьюрити.
Старых хозяев на государство меняют целые корпорации. Новые времена, иные политики.
Хорошо, дети уехали в Пекин и там устроились. Или не очень хорошо? Поскольку ты с ними теперь словно чужой?
Возраст, возраст, возраст. Однако и в пятьдесят, если захотеть, можно многое. Даже с ноля. Даже когда из чужого прошлого в твою попаданческую жизнь тянутся очень непростые хвосты этого самого прошлого, "спасибо" предшественнику
- igggy Попаданец в только что уволенного начальника, у которого в день увольнения почему-то не осталось денег на оплату квартиры, лечения, прочего. Так что ему приходится устроиться стажёром по продаже гамбургеров. У авторов ещё и проблемы с ТСЯ/ТЬСЯ.
- Тюпочка какая то муть, местами сумбурная. пришлось бросить. читаю за его же авторством Деревенщина в Пекине, пока нравится, там нет такого искусственного нагнетания беспробудного негатива как тут.
Глава 1
Гонконг, корпорация «Цяи групп», недавно национализированная со сменой частного собственника на Государственный Комитет по контролю и управлению государственным имуществом
Кабинет господина Сяна,
8 августа, 14:53
— … волен! Уволен! Уволен!
Все на китайском языке.
Передо мной зависла бульдожья рожа перекошенная набекрень, слюни летят, и пучит глаза с восточным разрезом. Ох ты ж, а ты кто такой, чучело огородное?
Моргаю.
Китаец схватил меня за грудки, трясет — слышу треск пуговиц рубашки. Толком не понимаю, где оказался, как китаец отпускает меня и вскакивает. Чего этот душевнобольной вообще ко мне прикопался? Голова идет кругом, соображаю будто с запозданием.
Чудик поднимает две половинки портрета, с протяжным «ву-у-у» пытается их соединить. На холсте какой-то политический деятель, сужу по китайскому флагу.
Соединить несоединимое не выходит, китаец театрально разводит руки, закидывает голову и начинает рыдать. Горе то какое у людей, м-да…
Чувствую, что промок, поднимаюсь на локти и оглядываюсь. Место мне незнакомо, но руки и ноги целы, а голова соображает, правда туго… понимаю, что мыслю на китайском языке. Непривычно и привычно одновременно.
А еще я, похоже, пьян.
Идиот с половинками портрета тяжело опускается на стул. Агрессию у господина Сяна, как рукой снимает, а я уже думал поправить ему лицо с правой… Стоп! Пытаюсь понять откуда всплывает имя. И снова странное чувство, когда я вроде знаю рожу китайца, а вроде и нет.
Сян теми же глазами пялится на палас. На белом ворсе видны следы отпечатков туфель. Химчисткой тут явно не обойдешься, палас можно выбрасывать. Мда, нашел из-за чего убиваться.
— Ты у меня поплатишься! — Сян грозит пальцем, трясущимися снимает телефонную трубку.
Я игнорирую его, продолжаю осматриваться. Действо происходит в просторном кабинете. На стене висит коллекция холодного оружия, на небольших полочках мерно горят свечи, окна задернуты жалюзи. Из мебели только большой дубовый стол, пару кожаных стульев и огромный книжный шкаф. Ах да, еще аквариум, с пираньями. Видимо чудику не хватает в жизни острых ощущений.
— Немедленно! Сейчас же! Иначе я буду звонить в Пекин!
Сян, дождавшись ответ, истерично орет в динамик. Просит немедленно прибыть службе собственной безопасности некой корпорации «Цяи групп». А я еще думал чей логотип нарисован на стене.
Одновременно слышу жужжание — камера, установленная в углу кабинета, поворачивается в мою сторону. Понять бы еще, что стряслось и отчего мы сцепились, как собаки. Боковым зрением вижу, как захлопывается дверь в кабинет, за нами все время подглядывала какая-то дама в форме уборщицы.
Немалых усилий стоит подняться. Меня качает, как на палубе попавшего в шторм корабля, ноги гнутся как переваленные макаронины. Приходится схватиться за столешницу, чтобы не упасть. Я не просто пьян, во мне больше алкоголя, чем крови. И угораздило же, я всегда знал меру алкоголю.
Рядом с книжным шкафом есть зеркало, вижу себя и вздрагиваю от неожиданности. В отражении… почти старик. Черные волосы, основательно побитые сединой, взъерошены и торчат пучками. Костюм помят, галстук набекрень, верхние пуговицы оторваны. И лицо такое, будто поводили о стиральную доску. Сморщенное, как куриная жопа, и под глазами мешки.
Ношу очки с огромными толстыми линзами в роговой оправе, правда, похоже, от возрастной дальнозоркости.
Знакомство с нынешним собой озадачивает, это еще мягко говоря. Выгляжу как архивариус, но бейдж на груди подсказывает: Мао Юн, заместитель начальника производственного участка номер 43.
Хорошо, что дальше?
Решаю выяснить у этого Сяна, что произошло. Сажусь в кресло, одергивая брюки и складываю руки на стол.
— Продолжим? — свободно говорю на чистом китайском, хотя языком ворочаю с трудом.
— Ты… ты…
Сян багровеет, начинает задыхаться. Одной рукой ослабляет галстук, второй лезет в выдвижной ящик стола. Достает оттуда пластинку таблеток, та оказывается пустой. Он несколько секунд на нее испуганно пялится, потом впивается в меня взглядом и, заикаясь, пытается что-то выдать.
— Вы… выз… — тычет в трубку телефона, выходит скверно.
Кто еще из нас выпил? Может, не поделили что по пьяной лавочке? Однако рюмок и выпивки на столе не замечаю.
Пока улавливаю посыл, Сян заваливается на кресло назад и вверх тормашками падает на пол. Так, что из-за столешницы только вверх тормашками ноги торчат. Кстати, нагрудного бейджа у него нет, но на столе стоит именная табличка с надписью «Сион Сян, начальник производственного участка 43».
Из брошенной телефонной трубки слышу чей-то визг — возмущения вперемешку с отборным матом.
Дверь за спиной снова открывается. С такой силой, что ручка бьет о стену, оставляя вмятину. Ёжусь, громкие звуки бьют по барабанным перепонкам.
На пороге вырастают двое секьюрити в черных очках и таких же костюмах. Комично смотрятся вставленные в нагрудные карманы белоснежные носовые платки с эмблемой корпорации.
Решительно идут в мою сторону, бесцеремонно хватают подмышки и выволакивают из кабинета. Прежде один из них подбирает конверт, валяющийся на полу, и сует в карман моих брюк.
Сопротивляться получается плохо: я с трудом стою на ногах, в голове от выпитого кружатся вертолеты, это не считая чужого тела в возрасте. Хозяин его за физической формой явно не следил, это тоже чтобы сказать очень мягко.
В кабинет Сяна подбегает девчонка в белом халате, таща сумку с красным крестом. За ней на всех парах несется уже знакомая уборщица. На меня обе смотрят с каким-то сожалением.
Тут вы не правы, меня жалеть не надо, дайте только время.
Секьюрити стаскивают меня по лестнице, ничуть не заботясь о том, что мои ноги бьются о ступени. С левой ноги слетает туфель, я остаюсь в одном носке, порванном на большом пальце. Проходим через какой-то цех, срабатывают автоматические ворота. Оказываемся на улице, где меня проносят мимо курилки. Оттуда на меня с усмешкой пялятся двое молодых китайцев, одетых с иголочки, один из них курит сигарету.
Секьюрити запихивают меня в черный тонированный автомобиль и увозят.
— Куда едем? — с трудом ворочаю языком.
Никто не отвечает. Едем недолго, машина с визгом тормозов останавливается, заднюю дверь открывает мордоворот.
Нисколько не церемонясь, меня тащат к небольшому стеклянному зданию, волоча по земле, будто мешок с картошкой.
Внутри стекляшки куча турникетов. Понимаю, что это проходная.
Подходим к турникету. Рывок и меня ставят на ноги, продолжая придерживать за шиворот, чтобы не упал. Надо же так… мой реципиент напился, а мне выгребать.
Мордоворот срывает с меня бейдж, забирает пропуск, шманает по карманам и вытаскивает какие-то ключи. Когда заканчивает, у меня наконец получается частично восстановить контроль над чужим непослушным телом.
Зачем же ты так напился, дорогой предшественник. До коматозного состояния.
Непосредственно удерживают двое. Напрягшись, сперва выпрямляю ноги — груз в их руках теряет вес — затем расслабляю.
Импровизированные конвоиры крякают, напрягают мышцы, чтоб удержать меня в вертикальном положении — и дружно выходят из равновесия.
Теперь бросить пальцы на запястье первого. Надавить на тыльную часть ладони, загибая кисть к локтю и заставляя разжать руку.
Есть. Дальше освободиться рывком против большого пальца.
Второй спохватывается на удивление быстро. В долгие фехтования, любые размены ударами и прочую акробатику ввязываться нельзя — не тот возраст, не тот организм. Не то состояние из-за выпитого, не тот противник.
Очень короткий шаг вперёд, благо, дистанция и так невелика. Короткое движение лбом вперёд — и мои очки весело звенят разбитыми стёклами по каменному полу, а второй секьюрити, как стоял, так и заваливается назад на прямых ногах.
Что-то ещё могу даже в этом теле, никак не молодом и не спортивном.
На моём лице успевает зажечься улыбка перед тем, как свет в глазах гаснет и звуки отключаются — за всеми сопровождающими не уследить, кто-то прикладывается по затылку сзади.
В бессознательном состоянии сгруппироваться не получается и я уже не чувствую, как вспахиваю землю щекой, словно комбайн на пашне.
На улице жуткий ливень, а я лежу на земле, моргаю глазами и всматриваюсь в огни небоскребов Гонконга. Странно, я думал тут везде асфальт, а лежу на голой земле.
Меня переполняет не самая уместная на первый взгляд эйфория: не всё конечно, радужно, но второй шанс на новую жизнь — это всегда второй шанс.
За битого дают двух небитых и своим гандикапом я намерен воспользоваться по полной, кажущаяся бесперспективность положения и возраста не в счёт.
Гонконг, корпорация «Цяи групп»
Курилка цеха по производству палладия
8 августа, 14:37
— Дура, это Хироси, — бывший начальник производственного участка Линь Чун оперся локтем о перегородку, подкурил любимые «Нанкин» и выпустил сизый дым в лицо своего бывшего зама, коренастого толстяка Ян Цзиня по прозвищу Пончик.
Пончик никогда не курил, но имел годами сформированную привычку выходить на перекур с Чуном, замом которого вскоре стал. Раньше Цзинь делал вид, что дышать дымом премиального табака ему нравится, но теперь позволил себе закашляться и даже отмахнулся конвертом с изображением спутниковой тарелки. Чун в ответ удивленно изогнул бровь, но никак не прокомментировал, только лениво подумал: интересно, а где теперь его бывший зам будет покупать любимые пончики с заварным кремом? Вход в корпоративную столовую для него отныне закрыт раз и навсегда. Впрочем, как и оптовая цена на любимые «Нанкин» для самого Чуна.
— Дура, — неохотно согласился Пончик Цзинь, привычка во всем соглашаться с боссом у него все же осталась. — Ей ведь тоже вручили «письмо счастья», поздно дергаться.
— Поздно, — согласился Чун, щурясь и выпуская дым через нос. — В материковом Китае не ведают, что творят, когда разбрасываются такими ценными кадрами, как мы, Цзинь. Но ничего, через несколько месяцев они спохватятся и предложат нам новые условия, лучше предыдущих.
Цзинь промолчал, сделал вид, что засмотрелся пролетающим мимо голубем.
Два бывших высокопоставленных сотрудника корпорации «Цяи групп» обсуждали «неделю сокращений», что случилась после национализации крупного предприятия. Их внимание привлекла теперь уже бывшая начальница мастеров чистоты. Та решила, что сможет избежать участи других начальников, но по мнению Чуна и Цзиня, выбрала крайне неэффективную тактику. Самолично надела перчатки, взяла швабру и ведро, и зачем-то наполняла его из кулера, установленного в цеху для рабочих. Или она согласилась на предложение новых руководителей и осталась работать в корпорации на месте обслуги? Вряд ли… «Хироси», на самом деле звавшаяся Аими (просто никто не запоминал) переживала увольнение тяжелее всех, потому как только несколько дней назад получила долгожданное повышение. И снова работать уборщицей — да никогда! Чун, например, рассмеялся в лицо новому начальнику, когда тот предложил ему рабочую должность с окладом в десятки раз меньше, чем был у него до того.
Чун наблюдал за происходящим с интересом. Докурил сигарету, потянулся за новой и обнаружил, что в пачке ничего не осталось. Закончились. Недовольно сжал окурок и выбросил в урну.
— Эй… да ты! — окликнул он одного из работяг, вышедшего на перекур, не вспомнив его имя. — Закурить дай?
Тот остановился, еще вчера этот бедолага и думать не смел выходить в курилку, когда в ней были Чун и Цзин. А теперь работяга с ухмылкой достал из кармана спецовки пачку дешевых «Юси» в мягкой упаковке.
— Такие куришь? — с ухмылкой спросил он, опуская привычное «господин».
— Пойдет, — отмахнулся Чун, курить хотелось настолько, что мочи нет — нервы, будь они неладны. — Давай сюда!
Работяга пожал плечами и тотчас достал сигаретку, взявшись за фильтр масляными пальцами.
— Угощайся!
Чун брезгливо поморщился, но от сигареты не отказался. Все равно теперь некоторое время придется жить согласно достатку и от дорогого табаку предстоит отказываться.
Набрав воду, Аими тем временем решительно зашагала по лестнице на второй этаж, где располагался кабинет директора крупного производственного участка. Проход перегородила вертушка, отключенный пропуск у Аими предсказуемо не сработал, но начальница уборщиц под смешки Цзиня и Чана перелезла через турникет и нагло вломилась в кабинет…
— Думает это ее спасет, — презрительно заметил Чун, морщась от вкуса «Юси». — Пойдем, с приходом партии нам здесь больше нечего делать.
Докуривать «солому» он не стал. Выбросил в урну почти целую сигарету.
— Не ценят они таланты, Пончик, и за это очень скоро поплатятся, — бывший шеф смотрел задумчивым взглядом на цех огромного производственного участка корпорации «Цяи групп».
— Сам ты Пончик, — недовольно пробурчал под нос Цзинь. — Ты ступай, и я, пожалуй, тоже пойду…
— Куда? — удивился Чун, обычно Пончик предлагал подбросить его до дома, хотя жили они в разных частях города.
— Как и предложили, — Пончик отстраненно пожал плечами. — Работать наладчиком.
Чун аж закашлялся, не веря своим ушам. Менять должность с начальника на должность работяги и получать лишь сотую часть от своего прежнего заработка, он не хотел. По крайней мере пока… Глядя на дымящуюся в урне «Юси», невольно задумался о том, что возможно зря смеялся в лицо новому боссу.
В Гонконге наступили непростые времена
Кабинет господина Сяна,
8 августа, 14:51
— Хироси, я велел почистить аквариум еще вчера, дура ты неорганизованная! Уволена!
Господин Сян вскочил из-за стола и уперся кулаками в столешницу. Вскочил настолько быстро, что кресло откатилось и ударилось о стену, где висел портрет председателя Китайской Народной Республики. Портрет покачнулся и упал, стекло рамки разлетелась бисером по кабинету.
Наверное, только это отвлекло Аими от того факта, что штаны у господина Сяна оказались приспущены, а из-под стола пулей выскочила… кто бы мог подумать — Хироси собственной персоной. Она рванула к выходу, вытирая салфеткой рот с размазанной помадой на губах.
Что говорил дальше господин Сян, Аими не слышала. Она как будто сама погрузилась в аквариум, и плавала среди любимых пираней нового директора. Тех, которых следовало обязательно кормить тонко нарезанными ломтиками бекона.
Сян торопливо застегнул ремень, делая вид, что ничего не произошло и Хироси оказалась под столешницей совершенно случайно.
Наверное, поэтому господин Сян никак не мог запомнить имени Аими, проработавшей в корпорации без малого тридцать лет. Хироси была гораздо моложе и красивее Аими и босса не волновало, что портрет Аими висел на доске почета «ими гордится коллектив». Висел гораздо дольше, чем внезапно ставший модным в Гонконге портрет председателя, сменивший изображение отца основателя корпорации Мина Цяи.
А ведь она единственная запомнила время кормежки рыбок. Когда как невнимательность паршивки Хироси убила Билла Клинтона, любимую рыбку Сяна… представить только, эта бестолочь забыла, что бекон храниться при температуре три градуса (не больше и не меньше) и перед кормежкой вымачивается в лимонном соке! Зато Аими хорошо поняла почему босс выбрал для рыбки такое имя. Наверное, Хироси, которую Сян назначил новой начальницей ничем не уступала Монике Левински.
Обидно было настолько что у Аими навернулись жгучие слезы, а ведро с водой завибрировало в руках. И ради этого она набирала воду для уборки не из-под крана, как все, а из питьевого кулера? Бюст основателя народной партии Мао, теперь украшавший стол каждого начальника, нельзя было протирать проточной водой.
Слезы следовало сдержать, если хоть капля упадет на ковер директора, Аими точно не сдобровать. Что уж говорить о перевернутом ведре. Она хорошо помнила, как господин Сян уволил несчастную Кимико за то, что у нее порвалась бахила прямо в кабинете.
Сян открывал беззвучно рот и, судя по вылезшим на лбу красным пятнам, сильно злился. Это не сулило закончится чем-то хорошим.
Аими, в отличие от директора, хорошо знала своего вот уже… одиннадцатого начальника. Да, директор Сян работал в компании первую неделю, но Аими успела запомнить его привычки, кличку его собак, хобби и увлечения. Как еще, господин Сян, по слухам, был важной шишкой и входил в ближнее окружение пекинского чиновника Лин.
Поэтому уборщица знала, что лучше всего покивать и в кратчайший срок исчезнуть из поля зрения. Если этого не сделать, у Сяна подскочит давление, а последнюю таблетку он выпил утром за полчаса до завтрака и откачивать его придется вызовом скорой. И вот тогда Аими точно не оберется проблем, у Сяна через девять минут важная встреча со своим замом Юном и ее нельзя пропускать.
— Простите, господин, все сделаю, господин, — Аими попятилась к дверям, претворившись серой мышко, но наткнулась на резко открывшуюся дверь. Аими сбило с ног, а ведро перевернулось и окатило… господина Юна.
— Простите… — пропищала уборщица и бросилась вытирать ноги господина Юна полотенцем.
Она не сразу заметила, что Юна, проработавшего в корпорации еще дольше Аими, странно потряхивает. А еще от него разит успокоительными травами и алкоголем вперемешку. Юн не обратил внимание на перевернутое ведро, и пошатываясь зашел в кабинет, хлюпая промокшими туфлями по любимому ковру директора.
Господи, он же изувечил ковер, — уборщице поплохело.
Подойдя, Юн вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, взобрался на стол и стоя на коленях, принялся лупасить конвертом по щекам Сяна, схватив того за шиворот.
Что же он творит⁈
Неужто нервы не выдержали? Судя по конверту, Юн как все боссы корпорации, получил «письмо счастья». Аими вся затряслась от ужаса, когда господин Юн схватил портрет председателя Ляояна и с воплем переломил его через колено. Но поняв что натворил, Юн резко схватился за сердце и опустился как убитый на пол. Умер, сердце не выдержало…
Глава 2
Рабочие, наладчик станков Лю и токарь Лау, шли в сторону проходной. Впереди трудяг ждала тяжелая ночная смена. Вызвали неожиданно, но за работу в ночь платили вдвое больше и в коридорах шептали о новом заказе из материкового Китая.
Крупном заказе, настолько жирнючем, что предыдущие, «капиталистические» (токарь Лау говорил это слово с презрением и чуть сморщив нос), не годились ему в подметки.
Шутка ли, на корпорацию обратил внимание сам господин председатель народной партии. Отныне завод переходил под прямое управление государства.
Так получилось, что Лю и Лау своими глазами видели, как специалисты из службы безопасности корпорации, вышвырнули бессознательного пожилого мужчину через турникет. Поправили черные очки, одернули пиджаки и с невозмутимым видом зашли обратно. Как будто мусор выкинули в урну. Хотя, что в этом необычного? Времена в Гонконге настали непростые, не то можно увидеть средь беда дня.
— Эй, кажется это заместитель Мао Юн! — Лю вытаращив глаза затыкал пальцем в мужчину, стоявшего на четвереньках возле проходной.
Никак не мог поверить Лю, что перед ним САМ заместитель производственного участка номер 43. Чтобы Мао Юна и вот так, взашей…
— Точно он! — Лау вытащил мобильный, дыхнул на камеру, протер рукавом и начал видеосьемку.
Это показалось токарю отличной идеей. Он думал, что сегодня же разместит запись в самом крупном паблике Гонконга, и подпишет как-нибудь пообиднее. Ходили настойчивые слухи, что такими публикациями можно накопить себе очков в копилку социального статуса. Приказа на этот счет никто не видел, но таких видео в последнее время становилось все больше.
Господина Юна токарю было не жалко. Этот человек из числа тех, кто сумел сколотить себе состояния каких-то двадцать лет назад, пользуясь обманом (как считали токарь и наладчик). Таких с приходом в Гонконг народной партии, быстро опускали с небес на бренную землю. Вот очередь и дошла до зажравшейся скотины Мао Юна, вросшей корнями в кресло заместителя огромного участка по обработке палладия.
Юн воротил миллионами, и его не волновало, что у обычных работяг денег совсем нет. Также, никого не волновало, что Мао тупой, как пробка, не просыхающий и пьющий прямо на рабочем месте. Другое дело Лю и Лао, мастера с большой буквы с золотыми руками, на которых держится не только их участок, но и бери больше — весь завод…
И вот настал день, когда справедливость восторжествовала. Закончил Мао как и все выскочки, вышвырнутым на свалку, будто просроченный… сырок! Не так давно, когда Лао в очередной раз выключили за неуплату электричество, в холодильнике токаря пропал сырок. И вот он, растекшийся шоколадом по пустой полке, выглядел примерно так же, как замначальника Юн.
Так и надо буржую, который жрет чёрную икру столовыми ложками, когда такие работяги, как Лю и Лау, занимают деньги до зарплаты на оплату съемного жилья.
Подлец и негодяй, возбуждено подумал Лю, взяв отличный ракурс и воодушевлено облизав зашелушившиеся губы. Но только наладчик включил видеозапись, как почувствовал увесистый толчок между ребер.
— Убери телефон! — зашипел Лау.
— Поче…
Лю осекся, и мигом спрятал мобильный за спину. К проходной с трассы вывернул черный лимузин с правительственными номерами и тонированными стеклами. Везли кого-то из достойных людей мира сего. «Новых владельцев Гонконга», как называла материковых пресса.
Честных, порядочных и мудрых, в чем Лао был уверен на все сто. Только мудрые люди могут предоставить квартиру обычному работяге всего то за двадцать лет беспрерывного стажа. Откуда взялись квартиры, если их никто не строил, и куда денутся предыдущие жильцы, Лао предпочитал не думать. Зато он знал — фиксировать таких господ на видео, было строго настрого запрещено недавним декретом.
Ничего, подумал Лю, запись будет достаточно смонтировать и никакой правительственной машины на видео не будет видно. А свои социальные очки наладчик обязательно получит. Он еще не раз покажет лояльность к новой власти!
Лю и Лау поклонились проезжавшему мимо лимузину и застыли полусогнутыми, оттопырив пятые точки, когда водитель резко затормозил. Черный лимузин встал как вкопанный.
— Увидел, наверное, — процедил перепугано Лау, покрываясь мелкими бисеринками пота.
Лю только побледнел, язык проглотил и пошел красными пятнами от волнения.
У работяг, все еще стоявших в поклоне, душа в пятки ушла.
Но лимузин приехал не по их души. Хлопнула массивная бронированная дверь, и из автомобиля вышел водитель с бульдожей мордой. Нехорошо покосился на двух работяг.
Лю ужасно боялся проблем, но любопытство взяло вверх и рабочий украдкой приподнял голову. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как водитель подтянул спадающие брюки и взбежал по ступенькам на небольшой пьедестал. Там находился стенд с фотографиями лучших работников корпорации за прошедший месяц.
Заинтересовал водителя снимок заместителя Юна. Последний, кстати, с усилием поднялся с четверенек на присядки и тряс головой, приходя в себя. Не ожидал, падлюка этакая, что карма его настигнет.
Водитель сорвал фотографию заместителя со стенда. Поднес к лимузину, из которого вышел импозантный мужчина с расчесанными по пробору волосами и жидкими усиками.
— Одну секундочку, господин Лиу, — водитель впопыхах достал телефон, дыхнул на камеру и, тщательно вытерев объектив, начал съемку.
Лицо господина Лиу перекосило от ярости, усы зашевелились и он бросил фотографию Юна на пол.
Смеряю взглядом помятую фотографию, на которой с трудом, но узнаю собственную физиономию. Наверное, прилизанный хотел меня уколоть побольнее. Его ухмыляющаяся рожа перекошена, ноздри раздуты, кулаки сжаты так, что костяшки белые. На переднем кармане пиджака значок коммунистической партии Китая.
Водитель носится за его спиной, как ужаленный, с еще одной фотографией, которую вытащил из салона. Бежит к пьедесталу со снимками лучших работников. Свято место пусто не бывает: взамен моей фотографии в специальную рамку бережно вставляется снимок прилизанного.
Кстати, пустых мест на доске почета не одно и не два, доска заметно прорежена. Видимо чистка давно набирала обороты.
Прилизанный гулко выдыхает, поправляет галстук и, удовлетворенно кивнув, садится обратно в лимузин.
Водитель послушно закрывает дверь и автомобиль трогается. Стекло задней двери ползет вниз и в проеме появляется симпатичная мордашка молодой китаянки. Она смотрит на меня с пренебрежительным любопытством, даже поворачивает голову, когда лимузин отъезжает, чтобы лучше меня рассмотреть.
Я выдавливаю из себя улыбку, подмигиваю, ощущая на губах привкус собственной крови. Девчонка вздрагивает, окно ползет вверх.
На проходной разъезжаются ворота, объект находится под охраной, но никто даже не спрашивает пропуска.
Я хоть и пьян, но жадно губкой впитываю такие мелочи, из них складывается впечатление о новом мире. Сейчас понятно одно — в Гонконге, куда я попал, идет полным ходом передел.
Понятия не имею кто сидел в лимузине… хотя имею — фотография принадлежит новому заместителю сорок третего участка, подписано Ку Лиу. Быстро однако нашли мне смену.
После знакомства с холодной лужей, удалось протрезветь. Поднимаюсь, делаю массаж головы, чтобы окончательно снять опьянение. Выгляжу скверно, весь в грязи и усталость буквально сжимает прессом, как будто я не спал двое суток подряд. В глазах песок, многие объекты размыты.
Приходится пожертвовать пиджаком. Тщательно вытираю им брюки и воротник рубашки. Грязь жидкая, вонючая, размазывается по ткани, но сменки все равно нет. Придется идти домой, благо в памяти всплывает нужный адрес. Другой вопрос, я понятия не имею, где находится мой дом. Спросить бы у местных…
Замечаю двух доходяг, в десятке метров от проходной. Они стоят в полупоклоне и трясутся, будто кленовые листья на ветру. Косятся на меня, мы видимо знакомы. Ну или внимание привлек мой неопрятный вид. Интересно, они были свидетелями случившегося беспредела?
Но парочка, стоило мне приблизиться, шарахается к проходной.
— Урод, — слышу как зло шепчет один из них.
— Будь ты проклят, буржуй, — подхватывает второй.
Но тоже шепотом, через губу, сказать в лицо им явно не хватает душку. Ладно… языком чесать — не мешки ворочать.
Снова оглядываюсь, покусывая губу и чувствуя, как на зубах скрипит земля. Втягиваю воздух нового мира, он точно такой, как и в моем мире. Я как будто оказался на другом континенте, но все же эта реальность совсем другая.
— Эй! А ну убирайся отсюда! — из проходной выскакивает старик вахтер, машет руками, отгоняя меня, будто нашкодившего кота. — Тебе что проблемы…
Он осекается, судя по всему узнал. Осекшись, говорит куда спокойнее:
— Вам правда лучше уйти, господин Юн, ничего личного, но мне не нужны проблемы.
Поднимаю большой палец, показывая, что услышал. И прихрамывая на левую ногу ухожу с проходной. Мне тоже проблемы не нужны, для начала надо понять как я докатился до такой жизни, а после предпринимать действия.
Замечаю в сотне метров от проходной небольшой продуктовый ларек. Пить хочется жутко, стенки гортани будто прилипли друг к другу. А из холодильника рядом с ларкем на меня смотрят бутылки прохладной минеральной воды.
Щупаю карманы, ищу деньги. Нахожу в одном кармане складную расческу, несколько мятных леденцов (сразу кидаю все в рот, мята хорошо помогает при похмелье) и сложенный носовой платок. В другом кармане обнаруживается карта для подземки. На руках часы, потертые, перепачканы в вонючей грязюке.
В нагрудном кармане рубашки старенький телефон, завернутый вместо чехла в пупырчатый целлофан. Телефон не последних моделей, но есть сенсорный экран. На нем висит порядка двадцати пропущенных вызовов. Все это потом, а сейчас… сзади телефона обнаруживаю банковскую карту, выполненную из благородного черного металла — признак премиального клиента банка. Иду к ларьку. Продавщица, бабулька, с удивительно большими глазами, смотрит с прищуром из-под прилавка, за которым пряталась.
— Минералку, пожалуйста, — с трудом выдавливаю из себя, легкие тоже болят, будто скукожились апельсиновой шкуркой.
Старуха отрывисто кивает на холодильник. Самообслуживание, значит. Достаю бутылку, рука приятно касается прохладной поверхности.
— Оплачивайте, — робко шепчет продавщица и подвигает ко мне терминал.
Дрожащей рукой прикладываю карту. Колесико на экране натужно грузится, я открываю бутылку, делаю жадный глоток, ощущая как прохлада расползается по телу.
— Как добраться до А-Кунг-Нгам-роуд? — называю улицу, растирая ушибленное колено.
Продавщица не успевает ответить. Колесико перестает крутится, и на экране терминала появляется красный крест — оплата отклонена. Слышится характерный писк отказа.
— Попробуйте еще раз, господин Юн.
Продавщица тоже знает мое имя, такая публичность настораживает. Я закусываю губу, снова прислоняю карту и на этот раз красный крест появляется куда быстрее.
Отказ.
Снова.
Пиликает мобильный телефон. Приходит сообщение. Смахиваю экран вверх, но телефон протестно вибрирует — лицо не распознано. Приходится вытирать физиономию рукавом некогда белоснежной рубашки. Наверняка я только размазываю грязь и кровь по лицу (судя по взгляду продавщицы), но умыться негде.
Повторная попытка идентификации разблокирует экран. Сообщение пришло от банка — уведомление о недостатке на карте средств.
Мельком изучаю ленту пропущенных. Вместо фамилии и имени, записаны порядковые номера. Но если для реципиента цифры имели значение, то для меня это просто цифры.
Потом разберемся кто и что от меня хотел, а пока надо попытаться оплатить воду. Нахожу приложение банка, там появляется запрос на введение пароля. Наугад тыкаю четыре нуля, но телефон протестно вибрирует. Пробую другие комбинации, но узнать пароль наугад не выходит. После третьей попытки ввода появляется надпись: превышено количество попыток ввода, обратитесь в банк.
— У вас нечем платить, господин Юн? — вкрадчиво спрашивает продавщица.
Кошусь на открытую бутылку минералки в своей руке, киваю в ответ на вопрос. Нехорошо получилось.
— Запишите в долг, прошу прощения. Я обязательно расплачусь.
Смотрит подозрительно, потом достает блокнот и вписывает туда мою задолженность.
— Завтра работаю не я, а моя сменщица, и пока я положу в кассу из своих.
— Спасибо…
Также на автопилоте отхожу от ларька, опрокидываю минералку и несколькими жадными глотками осушаю бутылку. Ответа по адресу от продавщицы я не получил, открываю карту в навигаторе.
Интернет рядом с проходной работает плохо, скорее всего, глушилки стоят, но телефон все же показывает мое нынешнее местоположение. Заряда всего несколько процентов, и батарея стремительно разряжается.
Пока иду, непослушными пальцами вбиваю нужный адрес в мобильник. Интернет метров через сто ускоряется, нажимаю «проложить маршрут» и зелененькая полоска на экране, прокладывает нехитрый путь. Вперед, к трассе, пройти по прямой, до ближайшей станции метро. Оттуда пять остановок и я на месте. Вот и карточка от метрополитена пригодится. Дорога до дома не близкая, навигатор показывает полтора часа пути.
Решено.
Гулко выдохнув, иду к трассе, все еще сильно прихрамывая. Чем ближе к проезжий части, тем сильнее дует ветер, но на меня это действует только отрезвляюще. В голове до сих пор каша, мысли сбивчивы, а воспоминания прежнего обладателя тела отрывистые и сумбурные. Одно ясно, это никакой не сон, не галлюцинация, теперь это моя новая жизнь. И все вокруг происходит по настоящему. Вывод, который могу сделать на сейчас — у меня крупные неприятности. Неизвестно, чем сегодняшний инцидент обернется в ближайшем будущем. Но ощущение, что неприятности усугубятся, не покидают. Фантомная память фонит беспокойством. Зато чувство опасности отлично тонизирует и собирает в кучу.
От мыслей отвлекает вибрация телефона — поверх карты всплывает новое сообщение: уважаемый господин Юн, сегодня до конца дня будет списан платеж по ипотечному кредиту, просим внести средства на счет. Смахиваю сообщение, но следом приходит еще одно: ежемесячное списание за мобильную связь, для оплаты тарифа недостаточно средств, ваш баланс — отрицательный, для продления пользования услугами связи, пополните счет. Но и это не все, следующим приходит уведомление о блокировке моего лицевого счета в банке. Не успеваю дочитать уведомление, как экран телефона гаснет. Благо в памяти остался маршрут.
У трассы нахожу наземный переход, но автоматизированный турникет требует «пропуск». Его то у меня и нет, забрали люди в черном… Трасса кишит автомобилями и не предназначена для пеших прогулок. Выход на узкую дорожку перегорожен, но я недолго думая перелезаю через него. Тяжело спрыгиваю на асфальт, организм протестует нагрузкам.
Идти приходится вдоль отбойника, держась одной рукой за него. Ветер сильный, а в довесок начинает капать дождь, быстро набирающий обороты. Минута, и начинается настоящий ливень. Я, опустив подбородок на грудь, плетусь вдоль трассы. Приезжающие автомобили слепят фарами, обдают брызгами и каждый пятый считает нужным просигналить. Один особо настырный, притормозил, опустил окно и с перекошенными лицом зашипел:
— Полицию вызову! Здесь ходить нель…
Запинается, видя мой взгляд. Ничего не стоит взять его за шкирку, выкинуть из автомобиля и поехать к дому за рулем. Но вижу на экране приборки, что местоположение автомобиля отслеживается по спутнику.
Потянувшаяся было рука замирает. Не стоит, слишком опасно — некоторые водители, как и те двое у проходной, снимают меня на мобильные телефоны. Со стороны я выгляжу не ахти. Грязный, мокрый, с низко опущенной головой и зажатой в один кулак карточкой-пропуском в метро, а во второй севшим мобильным телефоном в пупырчатом целлофане.
Китаец водитель растерянно кивает, шепчет извинения и уезжает. Иду дальше. Периодически приходится останавливаться. Идти тяжело, голова кружится, ноги плутают, а сил практически нет.
Берусь за отбойник обеими руками и смотрю на водную гладь, восстанавливаясь. Водители активнее сигналят, видимо полагая, что я хочу совершить суицид… опрометчиво. Не из такого дерьма приходилось выбираться.
Надо добить последние несколько сот метров — даже за стеной дождя виднеется вывеска станции метро.
Пи-и-ик!
Турникет метро снова загорается красным. Стискиваю зубы, кошусь на сотрудника метрополитена, который тотчас безучастно отводит взгляд. Он, как каменный истукан, стоит рядом с турникетом, но пока я не совершаю противоправных действий, не вмешивается.
— Недостаточно средств? — спрашиваю, когда красная кнопка вспыхивает снова.
Хотя ответ знаю — но проверить следовало.
— Ваша карта заблокирована, — сообщает сотрудник, я вижу как он шевелит ноздрями от неприятного смрада. — Вы зря теряете время, рекомендую пройти к терминалу и оплатить новую.
— Ты проходишь⁈
Какой-то мужчина жестко ударил меня плечом в плечо и отбросил от терминала. Спокойствие… лишнее внимание к себе в таком состоянии мне точно ни к чему.
— Вы мешаете проходу, господин! — сотрудник все еще вежливо указывает мне на терминал, намекая, что будет не лишним купить билет.
У терминала толпится куча народа. Все дерганые, куда-то спешат. Туда я точно не пойду, от меня шарахаются, как от прокаженного. Денег на покупку билета тоже нет. Соображать следует быстро. Вспоминаю про часы на запястье, расстегиваю ремешок непослушными пальцами. Кладу часы на турникет рядом с сотрудником.
— Проезд стоит…- заводит он как мантру, но осекается, когда видит часы. Быстро облизывает губы и опасливо косится на камеру. Снова мельком изучает часы и, наконец, переводит взгляд на меня. По глазам вижу, что расценил жест, как попытку дачи взятки, но истерику закатывать не спешит.
— Вы серьезно, господин? — он приподнимает бровь, наливаясь густым румянцем.
— Пропусти и они твои, — заверяю я. — Денег у меня нет.
Часы самые обычные, с облезлым ремешком и затертым стеклом, к тому же выпачканные в грязи, но других альтернатив кроме телефона у меня нет. Но в мобильнике хранится вся жизнь людей, а что у меня за жизнь только предстоит разобраться. Сотрудник крепко задумывается.
— Какие-то проблемы? — по бокам от меня вырастает охрана.
Видимо кто-то из пассажиров успел нажаловаться или сам сотрудник нажал тревожную кнопку.
— Нет, у господина возникли трудности с оплатой, но вопрос уже решен, — сотрудник жрет на брелок на груди и лампочка на турникете загорается зеленым.
— Проходите, прошу прощения за задержку.
Часов на турникете уже и след простыл. Я киваю в знак благодарности и сливаюсь с массой народа. За спиной тают слова охранника:
— Ему точно можно в таком виде…
Просачиваюсь с толпой в зал ожидания. Люди кривятся, отшагивают и зажимают пальцами нос. Чтобы лишний раз не распугивать народ, иду к концу платформы, там опираюсь спиной о массивный бетонный столб. Закидываю голову и смотрю на потолок, дожидаясь поезд. Тело ломит, а в голову приходит боль, пульсирующая в висках.
Через минуту слышится гудок и поезд въезжает на станцию. Иду к вагону, дожидаюсь пока выйдет и зайдёт народ, захожу последним, плюя на «осторожно, двери закрываются».
— Осторожно, двери закрываются! — повторяют из динамика.
Двери захлопываются и я боковым зрением замечаю, как к поезду выбегает знакомый сотрудник, взмыленный от бега. Он видит меня, трясет часами, и что-то кричит, но поезд тронулся.
Понял, что продешевил?
Прохожу в конец вагона, сажусь напротив табло с названием станций. Несколько бабулек спешно пересаживаются, а девчонка в кепке, с розовыми волосами и большими наушниками, начинает на меня с интересом пялиться.
Хлоп!
Надувает и лопает пузырь жвачки.
Ехать порядка получаса, и я закрыв глаза, проваливаюсь в сон.
Не тут то было.
— Господин, господин! — меня будит чей-то взволнованный голос.
Открываю глаза и несколько минут пялюсь на морщинистое лицо дежурной.
— Конечная, покиньте вагон, — грубо просит женщина.
Меня вырубило, выходит всю дорогу я спал.
Молча поднимаюсь и направляюсь к выходу, спотыкаясь уже не столько от выпитого, сколько от навалившейся усталости.
— Вещи не забывайте! — окликает меня дежурная и вручает кепку, забытую розововолосой.
Объясняться нет сил, беру кепку, надеваю на голову и выхожу из поезда, по эскалатору поднимаюсь из подземки. Там оказываюсь среди каменных джунглей высоток, смотрящих друг другу в окна. При желании любой мало мальски физически подготовленный человек сможет перепрыгнуть из окна одного дома в окно другого.
Народу здесь тьма, натягиваю кепку пониже, избегая взглядов. В полутумане нахожу адрес, ноги сами приводят к подъезду, пальцы набирают нужный номер квартиры.
Представляться не пришлось, дверь открывается сама с противным, бьющим по ушам писком.
— Господин Юн, что с вами?
Не обращая внимание на какую-то старуху, на автомате захожу в лифт, нажимаю двадцать пятый этаж. Дверцы закрываются перед носом обеспокоенной консьержки. Я уныло наблюдаю, как чередуются этажи на экране. Вверху поджидает узкий и длиннющий коридор с десятками дверей. Останавливаюсь возле нужной и стучу, совсем не зная, ждёт ли меня кто-то или я останусь в коридоре без ключей.
Дверь открывается, едва убираю руку. В пороге вырастает женщина в домашнем халате, некогда очень даже ничего…
Я заваливаюсь внутрь, сажусь на пуфик и молча снимаю туфли.
— Тебя уволили? Мне все уже сказали, Мао! И на что мы будем жить, на что будем платить ипотеку?
Пощечину не вижу, но щеку обжигает пятерней. Голову болтает, как у тряпочной куклы. Чувствую привкус крови во рту.
— Мао ты же говорил, что поборешься, обещал… — шепчет она, глаза наливаются слезами. — Господи, что эти жестокие нелюди с тобой сделали…
Она прячет лицо, в ладони, и убегает в совсем маленькую комнатушку, захлопывая дверь. Оттуда слышится плач. Я также на автопилоте прохожу в ванную, которой оказывается узкая душевая кабина. Закрываюсь и даже не раздеваясь, становлюсь под струю холодной воды. Упираюсь ладонями в стену. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Ледяная струя помогает окончательно протрезветь и собраться в кучу. Пора включаться, Мао Юн.
Сегодня в кабинете шефа пахло Ramón Allones. Син Мин хорошо знал эти сигары по насыщенным кофейным тонам и ярким полутонам. Шеф курил крепкие рамоны тогда, когда был не в духе. Кубинские сигары вообще всегда были его страстью. У шефа была целая коллекция «кубинцев», которую сам же Син привез чартерным рейсом из Кубы. Тогда шеф похвалил Сина и даже вручил премию… а вот теперь Син не справился и разозлил своего босса.
— Ваше кофе господин, — пропищала длинноногая секретарша в короткой юбке.
Настолько короткой, что когда она нагнулась на стол, Син Мин невольно сглотнул.
Он переступил с ноги на ногу, не находя себе место и нехотя перевел взгляд на струящийся с кончика сигары сизый дым.
— Желаешь что-нибудь? — секретарша едва заметно коснулась руки Сина своими пальцами с изящным маникюром.
Секретарша, чье имя Син никак не мог запомнить, нарочито медленно провела своим языком с пирсингом между губами.
— Я буду тебя ждать, — раздался шепот ее страстного голоса, а утонченная рука легла на промежность мужчины.
По телу Сина как разряд прошел, но увы, теперь было не до развлечений, у Сина началась черная полоса. И времени на женщину, пусть даже на такую шикарную, как секретарша, у Сина не было.
— Прости, не сегодня…
Секретарша удивлено приподняла бровь, смерила Сина возмущенным взглядом и зацокала высокой шпилькой туфлей к двери. Син все-таки позволил себе обернуться, хотя бы на одно мгновение. А когда дверь за секретаршей захлопнулась, вздрогнул и вернул взгляд на босса.
Шеф сидел в своем кожаном кресле спиной к нему, а из динамиков умной колонки играла классическая музыка. Еще один верный указатель на то, что шеф расстроен.
Вот так Син уже стоял порядка десяти минут, в полной тишине, если не считать томную работу потолочного вентилятора и появление крошки секретарши. Шеф всегда предпочитал кондиционерам вентиляторы и не изменил привычки в новом офисе. Что делать, и сколько времени шеф будет молчать, Син не знал, зато хорошо помнил поговорку «лучше не злить господина начальника — целее будешь».
— Когда будет обещанная партия палладия? — сначала послышался треск, а затем по кабинету разлетелся скрежет металлического голоса.
Говорил шеф при помощи специального речевого аппарата. Пепел с сигары упал в пепельницу. И кресло бесшумно развернулось.
Син вытянулся по струнке, и застыв в позе оловянного солдатика, послушно уронил подбородок на грудь.
— Не могу сказать, господин Цан! — выпалил он, как пулеметную очередь.
Сину очень хотелось, чтобы босс понятно отреагировал. Повысил голос или ударил плашмя по лбу лезвием любимого меча цзянь. Но шеф молчал, а однолезвийный изогнутый меч (по слухам коллекционный клинок времен династии Сун) сегодня висел на стене.
Выглядел шеф гораздо хуже, чем обычно. Болезнь превратила некогда крепкого и физически одаренного мужчину в подобие египетской мумии. Только глаза горели прежним огнём. В свободной от сигары руке шеф держал пузырек с капсулами без маркировки. Пузырек перебирал пальцами и желтого цвета капсулы бились о его края, как в стиральном барабане.
Что это за капсулы, Син прекрасно знал — новейшие разработки катализаторов на основе палладия, упростившие технологию создания лекарств для борьбы с раком.
— Помнишь мой доклад про катализаторы, Син? — спросил шеф.
Син до сих пор не мог привыкнуть, что губы шефа не шевелятся, но при этом слышны слова.
— Стабильность металлокомплексных катализаторов за счет применения палладия повышена в сто раз, — отчеканил Син, не поднимая головы. — Увеличено время работы катализаторов, в течение которого сохраняются каталитические свойства, отсутствуют разложение.
Строки доклада Син выучил назубок, и по несколько часов повторял стоя у зеркала. Шеф требовал максимальной компетентности и ненавидел, когда собеседнику требуется время на ответ. Если не можешь ответить сразу — значит не думал о проблеме.
Снова повисла душная тишина. Син был уверен, что процитировал доклад один в один и шефу точно понравится. Но что-то пошло не так.
Клац!
Пузырек разлетелся о паркет. Капсулы брызнули в сторону, а одна из них прикатилась к носку начищенного туфля Сина. Побагровевший шеф вскочил с кресла и с перекошенным от ярости лицом смел со стола ворох документов, пепельницу и бронзовую статуэтку древнего императора.
— Хочешь замедлить стабильность катализаторов⁈
— Никак нет… простите, извините, обязуюсь все исправить!
Син задрожал всем телом, крупной дрожью. Замедлять скорость катализаторов он не собирался. В анализах шефа появилась первая положительная динамика за последние много лет. Стало это возможно палладию, канал которого был налажен через корпорацию «Цяи групп». Был. До последнего времени. А потом пришли фанатики, как Син пренебрежительно называл материковых коммунистов. Потому злость шефа была понятна, срыв поставок означал перечеркивание успехов ремиссии.
— Убирайся идиот! Вон! — процедил голос из динамика.
Нет, не было ни изменения тональности, ни тембра. Но Син видел, что шеф в ярости. У Сина зашевелились волосы на макушке… куда больше, чем криков, унижений и даже физических истязаний, он боялся увольнения.
Сину было хорошо за пятьдесят, но следующие двадцать лет своей жизни он обязался выплачивать ипотеку, за которую платил уже тридцать лет. И потеря работы приведет к просрочке платежа и грозит тем, что Син откажется на улице.
Позволить себе этого он не мог и был готов выполнять любые поручения шефа. И если тот скажет ему стоять на голове или ходить на руках, Син выполнит приказ не задумываясь.
— Приказывайте, что делать, — сквозь подкативший к горлу ком, выдавил Син.
Шеф сполз на кресло бесформенной массой, голова упала на плечо. И следующие слова, как показалось, звучали более миролюбиво, отчего у Сина приятно защекотало внизу живота.
— Он нам должен. Заставь его завершить сделку.
— А если откажется? — робко спросил Син.
Шеф не ответил, но тотчас пожалел о вопросе. Что делать с теми, кто не нравился шефу, Син хорошо знал.
— Слушаюсь господин — кланяясь, он вышел из кабинета, закрывая за собой тяжелую дубовую дверь, испещренную иероглифами.
Помощник Кан ожидал в конце коридора на скамье, но даже он не заметил, как резко изменилось лицо Сина, став вмиг жестоким и холодным. А опущенные плечи расправились.
— Кан! Дай телефон! — прогремел голос Сина.
Помощник вскочил, вытащил телефон и вытянув его перед собой, как знамя, бросился к Сину. У Кана тоже была ипотека, не двухкомнатный дворец, как у Сина, но Кан был человек простой… а господин Син часто платил Кану премию за хорошо выполненную работу.
Подбежав, Кан вручил телефон господину, и тотчас получил затрещину. Ни за что, но у господина так бывает, Кану не привыкать. Син взял телефон и с перекошенным от гнева лицом набрал номер, подписанный цифрой «3». Послышались гудки.
Звонил телефон.
Настырно, угрожающе.
Трель звонка больно била по барабанным перепонкам госпожи Юн. Последнее время у нее часто болела голова. Стоило ей хотя бы немного понервничать, и боли усиливались, а никакие таблетки не помогали. Только вчера, к головной боли прибавилась боль в шеи, в районе сонной артерии. Муж госпожи Юн обещал ей, что найдет лучших докторов в Гонконге, а если надо, отвезет жену в материковый Китай.
— Дорогая, я буду не я, если мы тебя не вылечим, — каждый раз говорил он и тем самым успокаивал жену.
Юн всегда держал данное слово и если сказал, что вылечит, то так и произойдет.
Два месяца назад муж действительно нашел докторов, госпожа Юн сдала анализы. Вот только до сегодняшнего дня не получила результаты. Муж все два месяца избегал этой темы, но по его лицу, госпожа Юн видела, что от нее что-то скрывают.
Все это очень сильно настораживало госпожу, но она связывала поведение супруга с проблемами на работе. Но сегодня утром, когда муж пошел на работу, она совершенно случайно обнаружила в выдвижной полке комода те самые анализы, а вместе с ними счет на огромные деньги… в голове госпожи Юн была обнаружена злокачественная опухоль.
Было больно, страшно, но госпожа Юн верила, что муж обязательно найдет выход. Сегодня она хотела поговорить с ним по душам. Но теперь, когда муж вот уже полчаса стоял в душе, госпожа Юн имела неосторожность поставить его телефон на зарядку, а когда тот включился, прочитала нехорошее сообщение… Счет мужа заблокировали.
Она никогда не лазила по телефону мужа, потому что не знала, что делать с информацией, которую можно оттуда получить. Теперь госпожа Юн на самом деле не знала, что делать. Вот только голова у госпожи стала болеть еще сильнее, а боль от шеи распространилась на воротниковую зону. Она понимала, что у ее мужа проблемы, но всю жизнь пребывая за его спиной, не знала, что делать и как ему помочь. Госпожа Юн решила, что это она причина всех проблем, и из-за надобности найти большую сумму, муж вляпался в неприятности.
Все эти мысли проскочили в голове за один миг. Госпожа Юн поднялась с кресла качалки, подошла к телефону и приняла вызов с неизвестного номера.
— Слушаю…
— Нам нужен господин Юн, — произнес безжизненный голос из динамика.
Госпожа почувствовала, как по ее спине пополз холодок. Звонил нехороший человек, плохих людей она всегда чувствовала.
— Его нет, — прошептала она, стискивая трубку.
— Передайте своему мужу, что у него крупные неприятности.
Вызов сбросили. Госпожа Юн вздрогнула, выронила телефон, и несколько секунд слушала короткие гудки. Она ведь знала, что…
Мысль осталась незакончена. Завибрировал мобильник мужа. Госпожа подбежала к столику, на котором лежал мобильник и на этот раз увидела звонящего — на экране застыла цифра «8». Госпожа Юн догадалась, что звонит тот же самый человек, а когда вызов сбросили, пришло новое сообщение — мужу назначали встречу.
— Ой нехорошо это кончится… — прошептала женщина.
Потом взяла телефон, огляделась и бросила его на пол, глазами мокрыми от слез наблюдая, как старый телефон мужа разлетается вдребезги. По сериалам, которые госпожа любила смотреть, она знала, что через телефон можно отследить местоположение его владельца. Но этого госпоже Юн показалось мало. Она подошла к ящику с инструментами мужа, стоявшему под столом (в маленькой квартире его негде было хранить), достала молоток и несколько раз ударила по экрану телефона.
Она не даст своего мужа в обиду.
Глава 3
Слышу удары сквозь шум падающей воды. Судя по характеру звука, бьют тупым предметом по стеклу. Пытаюсь вспомнить, есть ли стекло на входной двери, потому что на звук разбитого окна не похоже. Мне в наследство достался ворох неприятностей. Пришли таки незваные гости?
Воду не выключаю. В голове всплывают строки старой детской китайской песенки. Понятия не имею, откуда ее знаю, но начинаю петь.
— Я одно большое яблоко. Кто из детей не любит меня?
Пусть думают, что я ничего не услышал. Враги должны убедиться, что имеют дело с пьяным идиотом. Тянусь к полотенцу, наспех вытираю ступни, чтобы не поскользнуться на плитке. Свободной рукой беру увесистый тюбик с пеной для бритья. Голову таким не проломить, но лучше, чем с пустыми руками.
— И душистое и сладкое и вкусное. Кожица сверху красная, красная, хороший цвет… — продолжая петь, проворачиваю замок на двери в душевую.
Приоткрываю дверь, прислонившись спиной к стене. Удары прекращаются, но раздается трель звонка стационарного телефона. Слышу топот ног, судя по звуку, они принадлежат не крупному человеку…
— А—а! — раздается отчаянный женский визг.
Выскакиваю из душевой, замахиваясь тюбиком пены для бритья, но рука с тюбиком так и застывает над головой.
Отбой.
Повышенный уровень опасности отменяется.
У столика со стационарным телефоном стоит жена, только вместо тюбика с пенной, у нее в руках молоток среднего размера. Схватив его обеими руками, она подняла молоток над головой и замахивается на стационарный телефон. Боковым зрением вижу на полу осколки мобильника.
Глаза у госпожи Юн выпучены, явно напугана, дышит тяжело, а волосы растрепанны. Выбрасываю тюбик, в два широких шага оказываюсь рядом с супругой и забираю молоток. Жена не отпускает, пытается пнуть телефон ногой. Не мое не жалко, но она на кой то черт разбила мобильник — вижу осколки стекла и пластика. Остаться совсем без связи — опрометчиво. Информацию нужно откуда-то брать. Нежно (если это применимо к подсечке) подсекаю опорную ногу госпожи Юн и усаживаю ее на диван. Прикладываю указательный палец к губам, глядя в ее широко раскрытые глаза, сам снимаю трубку с телефона.
— Слушаю!
— Ни хао, отец, — слышится дружелюбный голос из динамика.
Жена не сдается, пытается укусить мою руку и добраться до телефона, у нее явно истерика. Прикрываю динамик ладонью.
— Сын звонит. Дай поговорить.
Жена вздрагивает, губы искривлены и напоминают две тонкие полоски-нитки, на мокром месте глаза. В ответ коротко кивает и бежит в душевую. Пусть, заодно выключит воду.
— Ни хао, сын, — возвращаюсь к разговору.
О том, что у меня есть сын или любые другие дети, не знаю совсем ничего. Даже не могу припомнить имени отпрыска. Но судя по структуре голоса, резонансу, типу и слышимости, сын взрослый, около тридцати. Тембр и экспрессия подсказывают, что он уверен в себе, и идет по жизни уверенно.
— У вас с матерью все в порядке? — следует вопрос после паузы.
Слышу из динамика посторонние звуки — автомобильные гудки.
— Порядок, — бросаю взгляд на часы, начало десятого вечера.
Скорее всего, сын едет с работы. В машине, но не за рулем, и точно не автобусе — мгновение и шум дороги исчезает, поднялось стекло.
— Хотел поговорить по видеосвязи, но ни ты, ни мать не берете трубку. Абонент не абонент.
— Все в порядке. Были неотложные дела, — отвечаю общими фразами.
— Уверен, что все в порядке, отец? Мне звонили из банка.
— На тему?
— По твоей ипотеке не поступил платеж…
— Когда дата платежа?
— Сегодня, — отпрыск делает очередную внушительную паузу. — Хотел скинуть перевод, но в банке сообщили, что твой счет заблокирован… Ли вот здесь налево, к ресторану, останови напротив входа.
В купе с предыдущим анализом делаю вывод, что сын едет с водителем.
— Пап, я как и обещал, встречаюсь обсудить твой переезд в Китай с серьезными людьми. Мне выделили место по правительственной квоте! — с гордостью сообщает сын. — Как у тебя на работе? Тебя отпустят? Ты говорил, что решишь этот вопрос и оформишь командировку.
— Решил, — подтверждаю данное не мной обещание. — Меня сегодня уволили из корпорации.
Тишина по ту сторону линии едва не скрипит.
— Я ведь говорил отец, что будет так, — голос отпрыска меняется. Чувствую, что новость выбивает его из колеи. — Ты верил в то, во что верить нельзя!
Растерянность меняется злостью.
— Лупоглазым нельзя верить, отец, сначала нас предала Британия, потом Штаты!
О политической ситуации я еще не осведомлен. Но, судя по словам сына, у них с отцом случались споры на эту тему. Не выхожу из образа.
— Это разные вещи, сын.
— Нет ты думаешь, что они разные! Брат тоже говорит, что партия зажимает свободы. Я тебе тогда еще говорил, посмотри на Афганистан! Потому извини, отец, я лучше с партией, чем как и ты останусь у разбитого корыта! У меня зарплата миллион долларов и я как-нибудь потерплю зажимы! Благодаря партии я выучился и пошел в нишу контроля ценных бумаг финансового рынка…
— Имей совесть, — перебиваю, чтобы заставить его нервничать и выдать больше информации.
— Совесть? Да совесть у меня послушная собака, а не бешенная, — заводится сын. — Только из-за твоей упертости я не смогу забрать вас с матерь…
Кладу трубку. Ничего полезного из разговора больше не получить. Понятно, что сын хорошо устроен. И на лицо конфликт на политической почве, сын пытается убедить, что со мной сработало старое правило — что посеешь, то и пожнешь. Вводные более менее ясны. Я сделал по жизни ставку не на ту лошадь. И то, что происходит сейчас — последствия неправильной политической позиции. Любопытно, что для переезда из Гонконга требуется командировка… видимо по другому нельзя?
Отсюда напрашивается второй вывод. Политика касается человека только тогда, когда он имеет соответствующий социальный статус. Значит господин Юн отнюдь не маленькая сошка, отсюда и интерес к моей персоне. И сложности с возможным переездом.
Снова звонит телефон. Наверняка сын посчитал, что сорвалась связь. Беру трубку.
— Ни хао, отец… — вместо голоса сына слышится голос дочери. — Я на месте, наша встреча в силе?
Понимаю, что у меня как минимум трое взрослых детей, что также косвенно подтверждает мое финансовое благополучие.
— Мама дома? — спрашивает дочь
— Лиджуан, — имя дочери всплывает само по себе, видимо с ней у меня куда теплее отношения, чем с сыном. — Мама сейчас не может говорить.
— Ей снова плохо, да? А ты… ты приедешь? Я жду тебя. Это очень важно, отец! Мне удалось переговорить с господином Яном, как ты и просил. А еще я привезла тебе из Пекина гостинцы!
Лиджуан сообщает адрес. Запоминаю, кладу трубку и обещаю прийти на встречу. Из душевой все еще слышны всхлипы жены. Ей нужно дать время успокоится, сейчас из нее не выудишь ничего.
Поэтому — решено, отправляюсь по указанному адресу. Возможно, дочь расскажет больше информации, тем более зацепка есть. Пока же чувствую себя как рыба, выброшенная на берег. Информационный голод гложет.
В шкафу нахожу потрепанный костюм с вытянутыми коленями. Замечаю на тумбе несколько купюр, сгребаю, кладу в карман и иду на выход. Но прежде выключаю телефон, чтобы жена не разнесла его к чертовой бабушке. Перед дверьми смотрюсь в зеркало… в отражении медленно качает головой обрюзший и неопрятный старик. Конечно, с собственным внешним видом надо что-то делать.
— Представляешь, я столько лет не видела своего отца, — вздохнула Лиджуан, и трубочкой принялась толочь лед в коле без сахара.
— Боишься не узнать? — Бию тоже не оставалась без дела, энергично сосала через трубочку коктейль с таким усердием, что желваки ходили на скулах. — Ли, а фотки отца у тебя нет? У меня хорошая память на лица. Узнаю сразу, даже если раньше видела мельком.
От вопроса подруги Лиджуан едва заметно вздрогнула, так что лед в стакане звонко стукнулся о текло. И даже на всякий случай перевернула телефон экраном вниз.
— И что ты ему будешь говорить при встрече? — захлопала глазками Джу, — Я помню, как всего через полгода учебы вернулась домой и поняла, что разговаривать с родителями мне категорически не о чем! Словно я не их дочь, а они не мои папа с мамой.
Лиджуан, Бию и Джу учились на втором курсе одного из старейших вузов страны — в Пекинском университете, также известным под сокращенным названием «Бэйда». И факультетом, на котором все трое учились, он гордились по праву — факультет международных отношений. На факультете помимо прочего, активно излучались принципы деловых (и не только) переговоров.
На практических занятиях, которые были обязательны в дисциплине, Лиджуан всегда показывала высокие результаты. Она уверенно брала вверх в спорах, всегда подбирала необходимые аргументы и вообще в коммуникациях с людьми, чувствовала себя, как рыба в воде.
Вот только сейчас Лиджуан будто проглотила язык и чувствовала себя скорее как рыба, выброшенная на берег. Как никак, это была ее первая встреча с отцом за последние четыре года.
С тех пор, как юная Лиджуан уехала на материковый Китай, они не разу не виделись и даже не созванивались. Отец всегда был категорически против ее учебы в «логове коммунистов», как он называл «Бэйда». А еще папа категорически твердил, что его любимая дочь для него теперь умерла. И единственным напоминанием о нем, была скупая открытка без подписи. То, что открытка от отца, Лиджуан знала по изображению плюшевого мишки, раньше отец называл ее медвежонком. Лиджуан сильно обижалась на отца и следующие две открытки отказалась получать, приняв решение, что отца для нее отныне больше не существует.
С тех пор многое изменилось. Отец сильно сдал, сама Лиджуан повзрослела, а главное — для ее родного Гонконга настали не лучшие времена. Поэтому Лиджуан немало удивилась, когда отец позвонил ей сам…
— О чем задумалась? — будто сквозь толщу воды послышался голос Бию.
Она высосала половину молочного коктейля и решила дать передых своим скулам.
— Да так, — отмахнулась Лиджуан. — Кола в Гонконге какая-то невкусная.
Раскрывать истинную причину своего беспокойства она не собиралась даже лучшим подругам, которым, казалось бы, безгранично доверяла.
— Не зря говорят, что наши лупоглазые «союзники», — Джи быстро согнула и разогнула оттопыренные указательный и средний пальцы на обеих руках. — Водят нас за нос!
Один из посетителей кафе за соседним столиком услышал эти слова и взяв свою тарелку с лапшей демонстративно развернулся от подруг вполоборота. А еще и что-то неразборчиво фыркнул в добавок. Правда Лиджуан особо не прислушивалась. Такие вот «фи» за последнее время стало настолько же привычны, как утренняя чистка зубов.
— Джи, не забывай, что мы в Гонконге, ага, — Бэй сделала замечание подруге.
Та только закатила глаза. Спорить они продолжили, но Лиджуан снова отвлеклась. В кафе зашел мужчина под пятьдесят, с сединой в висках и небритостью на лице. Мужчина совсем недавно был избит, о чем свидетельствовали кровоподтеки на его лице.
Лиджуан было напрягалась, но обошлось — мужчину она не знала. Он с обреченным видом держал в одной руке табличку «помогите купить билет в Пекин». В другой — стакан для мелочи, в котором даже нашлось место нескольким смятым купюрам. Посетители всячески его сторонились, не скрывая брезгливости, а тот, который сидел вполоборота к столику студенток, сунул в стакан попрошайке купюру.
— Бывший директор «Гонконг Электроникс», — послышался шепот со стороны.
Заслышав эти слова, попрошайка осунулся. В его глазах застыли слезы, а за ними повисло полное разочарование в этой жизни. Он потупив взгляд направился к выходу, даже не успев подойти к столику студенток. Такое Лиджуан тоже видела не первый раз. С управленцами старой закваски в новом Гонконге теперь никто не церемонился.
— Господи, да что же все они здесь такие конченные! — пренебрежительно фыркнула Бэй.
И не заметила, как при этих словах Лиджуан втянула голову в плечи.
— Директор, да какой он директор, если на билет в Пекин не может заработать! Нищета! И вообще, неужели нельзя нормально одеться! Его же даже в поезд в таком виде не пустят… — Бэй брезгливо вытерла руки влажной салфеткой. — Правильно делают, что давят таких, словно клопов!
Лиджуан от слов старой подруги сделалась еще грустнее. Отец Бэй был важной шишкой в партийной номенклатуре, тогда как папа Лиджуан… она гнала подальше не самые приятные мысли.
А еще ее отец стал другим, жутко запустил себя, но Бэй и Джи хотели непременно познакомиться с господином Юном. Лиджуан всегда говорила, что ее отец крупная шишка, но кое о чем умалчивала. И теперь попросту не знала, что делать со всем этим. К тому же Лиджуан отчетливо понимала, что не она одна скрывает правду. Папа и мама ей также что-то не договаривали. Слишком разительными были перемены за последние несколько месяцев. На это же Лиджуан указал ее парень, сотрудник одного интересного направления в столице…
Дверцы автобуса открылись и народ буквально вынес меня на остановку.
Кафе называлось «Теарапи». Имело ли название смысл, я не знал, но мой взгляд тотчас зацепился за яркую вывеску.
Вместе с толпой подхожу ближе к панорамным стеклам общепита. Никогда не понимал интереса быть рыбкой в аквариуме. Когда на тебя глазеет куча народа, кусок не лезет в рот, но это наверное профессиональная деформация. В кафе много народа и никого ничего не смущает. Пока иду, подмечаю, что выше примерно на пол головы среднестатистического китайца. Не знаю, является ли это преимуществом или наоборот недостатком.
Останавливаюсь возле столба с кучей указателей. Прислонившись, осматриваю столики, не имея ни малейшего понятия, как выглядит собственный отпрыск. В кафе немало молодежи, поэтому узнать, кто из них моя дочь — проблематично. Расчет на то, что снова сыграет отцовский инстинкт и расчет оказывается правильным. Среди всех мой взгляд притягивает миниатюрная брюнетка и что-то начинает тянуть внизу живота. Что-то очень похожее на тоску по родному и близкому человеку. Странное чувство, когда головой ты понимаешь, что видишь человека впервые и совершенно точно не испытываешь к нему чувств, но родительский инстинкт говорит совсем обратное. Интересно, подобные ощущения испытывают дети и родители, встретившиеся через время?
Лиджуан хороша собой, никогда бы не подумал, что у моего нынешнего тела такие хорошие гены. Шикарные черные волосы, туго переплетенные в косу. Большие зелёные глаза и белоснежная кожа.
При этом Лиджуан явно обеспокоена и чем-то расстроена. Вижу тревогу на ее лице. За столом с дочерью две подруги, но сидят спиной ко мне, лиц не вижу. Дочь тяжело вздыхает и смотрит на какого-то оборванца-попрошайку, который выходит из кафе. Она медленно переводит взгляд на окно и я делаю приставной шаг, уходя из-под ее взгляда. А отшагивая едва не сталкиваюсь с пожилой женщиной в теле, та опирается на костыль и ведет на поводке хина. О него я и споткнулся, едва не раздавив.
— Развелось вас тут, — фыркает старушка и презрительно смеряет меня взглядом. — Ничего, партия быстро отучит от тунеядства!
Никак не реагирую. Вижу свое отражение в окне остановившегося на остановке автобуса. Выгляжу я действительно крайне скверно, хотя одежда чистая — мешковатые поношенные брюки, пиджак будто с чужого плеча, латанный перелатанный. На голове кукушка свила гнездо из седых волос. Осунувшиеся плечи… нет в таком виде я только опозорюсь, а также опозорю собственную дочь, которая к тому же не одна.
Сейчас выгляжу ничем не лучше того попрошайки, от вида которого Лиджуан пришла в ужас.
Решено.
Отлипаю от столба и, прихрамывая, иду к другой манящей вывеске местного магазина со шмотками. Туфли, которые носил прежний Юн, ужасно неудобные и жмут. Сумму нз, единственные деньги, которые остались в загашнике, следует потратить на собственный внешний вид.
Звенит колокольчик на дверях магазина одежды. Посетителей внутри нет, вдоль помещения стоят ряды, увешанные строгими костюмами, ряды с рубашками и обувью. Две продавщицы перестают щебетать, отставляют кружки с черным кофе.
Одна бежит за кассу на рабочее место. Вторая оборачивается на звук колокольчика, одновременно натягивая фальшивую улыбку. Но при виде меня, улыбка блекнет. Чего такой нищеброд забыл в бутике?
— Алкогольный магазин через дом, — воркует она хорошо поставленным голосом. — Вы, наверное, ошиблись дверью!
Ничего не отвечаю, подхожу к стойке с кассой, одновременно достаю пачку купюр из внутреннего кармана пиджака. Кладу на стол.
— Надеюсь, здесь хватит, чтобы переодеться.
Продавщица нехотя косится на столешницу, ее лицо становится более дружелюбным. В деньгах мне еще предстоит разобраться. Но, судя по всему, сумма неприкосновенного запаса достойная.
— Как могу к вам обращаться, господин? — меняет риторику продавщица.
Кассирша перевешивается через столик и что-то шепчет коллеге. Та удивленно кивает, косясь на меня.
— Простите, что не узнали, господин Юн, — она отвешивает полупоклон.
Не знаю, откуда кассирше известно мое имя, но та сама вскрывает карты:
— Мой отец работал в «Цяи групп», — смущено заявляет она. — И я наслышана о вас!
— Надеюсь, что только хорошее? — улыбаюсь в ответ.
— Только хорошее, господин Юн.
— А где твой отец сейчас?
— Занимается своим делом, вы в его бутике… Вам помочь с выбором, господин?
Киваю. Мало того, что не знаю здешних цен, так еще понятия не имею о моде. Если одеться на свой вкус, можно превратится в павлина и фрика. Такое внимание мне точно не понадобится.
Цокают каблуки, продавщица кивком зовёт меня следовать за ней. Иду следом, окидывая взглядом манекен, застывший как стражник между торговыми рядами. В принципе, что-то такое, как на манекене надето сейчас, можно примерить на себя. Приталенный пиджак, брюки сужаются к щиколотке…
Пока отвлекаюсь, продавщица делает свою работу — несколько костюмов тащит в раздевалку.
— Вот то, что вам наверняка подойдет, господин Юн. Обязательно примерьте все! Вы не будете разочарованы.
Ладно… женщины куда лучше мужчин знают толк в шмотках, решаю довериться.
Беру всю охапку, захожу в раздевалку. Девчонка, которой чуть больше двадцати, помогает развесить костюмы на крючки. Закончив, задергивает шторку.
Остаюсь один на один перед зеркалом с кучей новых вещей. Терпеть не могу примерки, но тут придется переступить через себя. Со вздохом снимаю замызганный пиджак, расстегиваю рубашку, глядя в зеркало.
Все не так плохо, как казалось на первый взгляд. Несмотря на возраст, у меня неплохо развитое тело, в определенном ракурсе даже видны кубики пресса. Значит, предшественник ходил в какой-то зал, уже радует.
Другой момент, ходил он туда явно не для того, чтобы потом пользоваться благами развитой мускулатуры. Как говорится, в здоровом теле — здоровый дух, и господин Юн фитнессом скорее укреплял собственную работоспособность. Все же из тела, за которым следят, можно выжать куда больше соков…
— Господин Юн! — продавщица одергивает шторку примерочной.
Я оборачиваюсь в расстегнутой рубашке, она осекается.
В ее руках еще один костюм. Вижу, как глазки на секунду скользят по моему торсу, на лице вспыхивает румянец.
— Простите, не думала, что вы уже успели раздеться, — сбивчиво шепчет она, смотря себе под ноги.
— Все в порядке. Я только пуговицы расстегнул.
Забираю еще один костюм на примерку.
Времени на разговоры нет, задергиваю шторку примерочной. Раздеваюсь до конца, костюм и рубашку складываю в угол бесформенной кучей. Примеряю новые вещи.
Ничего общего с тем, что я видел на манекене, предложенное продавщицей не имеет. Фасон прежний, только вещи новые. Поэтому картинка, которую вижу в отражении, меняется незначительно. Остальные вещи в примерочной собраны по тому же принципу.
Все-таки насколько важно первое впечатление. Впечатление, произведенное мной, оставляет желать лучшего: продавщица изначально увидела во мне стремительно стареющего мужчину, зато с размером подгадала, видимо, наметанный взгляд.
Ладно, если хочешь сделать хорошо — сделай сам. Одергиваю шторку, забираю манекен в примерочную, и там нагло раздеваю. Девчонки переглядываются, но никак не комментируют. Видимо решили, что старик спятил. Вот и посмотрим.
Через минуту вижу в зеркале совсем иную картину и даже невольно расправляю опущенные плечи. В зеркале совсем другой человек. Я как будто помолодел на десять лет сразу и больше не напоминаю стареющего мужчину со скверным вкусом. Теперь я похож на статного мужчину в возрасте. Но есть одно но… все это так, если убрать голову с гнездом седых волос, щетиной и отросшими бровями.
Чтобы понять порядок цен, ищу ценник. За костюм просят семь тысяч гонконгских долларов. У меня в пачке без малого десять тысяч. Критично, останусь совсем бед денег, потому что к костюму еще нужна рубашка и туфли. Но другого варианта все равно нет.
Переодеваюсь в старье и иду на кассу. Пока девчонки возятся с бирками, подбираю туфли и рубашку. Выходит на девять с половиной тысяч гонконгских долларов. Но девчонка продавщица со все еще не со шедшим румянцем просит кассиршу провести какие-то манипуляции и пробивает скидку в сорок процентов — заверяет, что ее отец всегда делает скидки друзьям.
Ценник в итоге чувствительно снижается.
— Уверены в выборе господин Юн? — все же спрашивает кассир.
Продавщица лишь тупит взгляд, ярче вспыхивая румянцем.
— Оплата наличными, — подтверждаю выбор.
Вещи складывают в фирменный пакет.
— Носите на здоровье, господин Юн. И если решите снова обновить гардероб, у нас каждые три месяца новая коллекция.
— Спасибо большое, обязательно зайду.
С пакетом выхожу из бутика, далее иду в торговый центр, в котором располагается кафе, где сидит дочь с подругами. По старой привычке, приехал заранее, поэтому время есть.
Захожу в супермаркет, набираю в корзину пену для бритья, бритву, ножницы одеколон и шампунь. На кассе возле меня вырастает охранник. Говорить ничего не говорит, но выкруживает коршуном.
Пусть… кладу на кассе наличные, и, скользнув взглядом по указателям, отправляюсь в уборную.
Понимаю, что охранника заинтересовал пакет из фирменного бутика. Он подносит рацию к губам, что-то говорит коллегам. Я, не обращая внимания, захожу в уборную. Как ни в чем не бывало, достаю принадлежности, начинаю бриться.
Посетители косятся, но ничего не говорят.
В раковину осыпается щетина. Бреюсь аккуратно, в прошлой жизни я не доверял барберам. Парикмахерам тоже, в раковину падают локоны остриженных волос.
— Вот посмотри, как делает дядя, и никогда так не повторяй, — слышу сквозь звук падающей воды мужской голос.
Голову мою тоже тут, оборачиваюсь взмыленный и вижу, как напротив меня застыл мальчик лет пяти, держащий за руку своего дедушку.
— Не стыдно? — старик демонстративно сплевывает себе на ноги и тащит внука за руку прочь. — Позорник!
Я коротко пожимаю плечами, смываю шампунь и сушу голову под сушилкой для рук. Стоя возле зеркала, причесываюсь, потом переодеваюсь в новые вещи.
Старую одежду засовываю в мусорный контейнер — она больше не понадобится.
Выхожу из кабинки и направляюсь к выходу.
— Заросший, в обносках… — тот самый охранник что-то объясняет своим коллега, их собралось аж трое. — Уверяю, что он украл вещи, поэтому как выйдет — вяжем…
Я прохожу мимо них, охранники замолкают и кланяться в знак уважения.
— Хорошего отдыха, господин!
Коротко киваю в ответ.
Теперь я готов к встрече.
Муаень, консультант-продавец модного гонконгского бутика, настолько впечатлилась последним покупателем, что не находила себе места. Вот бывает же так — оболочка человека и его внутреннее содержание не совпадают; и на господине Юне это особенно видно. Отец столько рассказывал о феноменальном таланте господина Юна, что в какой-то момент Муаень показалось, что никакого Юна на самом деле нет. Но вот же, теперь Муаень увидела его своими глазами!
Чтобы отвлечься, Муаень решила пойти на обед. На обеде она всегда покупала капучино из автомата и круассан. Сегодня она не стала изменять своим привычкам. А заодно захотела позвонить отцу, и рассказать, что видела его бывшего начальника.
С этими мыслями, Муаень дождалась пока автомат приготовит кофе и принялась энергично размешивать сахар пластмассовой ложкой. Впереди послышались чьи-то шаги и Муаень на секунду подняла взгляд, нахмурилась удивленно, увидев уверенно шагающего по торговому центру мужчину. Уверенная походка, расправлены плечи, одет с иголочки и, как это нечасто бывает, но бывает — костюм идеально сидит по фигуре.
А потом, чуть всмотревшись, Муаень узнала этот взгляд и от испуга выронила бумажный стаканчик.
Муаень как в замедленной съемке видела, как мужчина коброй устремился вперёд и поймал его в нескольких сантиметрах от пола, ни одной капли кофе не пролилось:
— Осторожнее.
— Вас не узнать господин Юн…
— Спасибо за помощь. Я старался, но без вас бы не справился.
Господин Юн направился ко входу в кафе, а Муаень, сгорая от нетерпения, вытащила мобильник и набрала отца.
Глава 4
Дверь в кафе едва слышно скрипнула. Захожу, улавливая приятные запахи кафетерия. Пахнет свежей выпечкой и шоколадом, а еще ароматизированными свечками с запахом лотоса.
Оглядываюсь. Здесь тщательно следят за антуражем. Внутри, несмотря на высокую пропускаемость, царит чистота и уют. Наверное, потому в кафе не протолкнуться и посередине дня нет свободных мест.
Готовят здесь тоже вкусно, судя по всему. Впрочем, мои дамы сидят за четырехместным столиком, одно место для меня девчонки предусмотрели (правда сейчас на нем лежат дамские сумочки, а подружки о чем-то увлеченно болтают).
Иду прямиком через зал, когда передо мной вырастает миловидная китаяночка с глазами олененка Бэмби и фиолетовым пирсингом в носу. Хлопая густыми ресницами, она расплывается в обворожительной улыбке, прижимая к груди здешнее меню. Пленка от меню поблескивает отражением потолочных светильников в форме китайских драконов.
— Господин, прошу прощения, все места заняты, но вы можете заказать еду на вынос, — пропевает она мелодичным голосом, немного картавя.
Протягивает мне ламинирование меню и продолжает тараторить заученные фразы, которые за день повторяет много раз.
— У нас действует сезонная акция — пончики с имбирем, при покупке двух пончиков мохито абсолютно бесплатно! Насладитесь вкусом гонконгского лета!
— Меня уже ждут, — качаю головой, показывая на столик с девчонками.
Дочь сидит ко мне спиной, своего отца не видит, а одна из ее подруг, посасывая кока-колу через трубочку, останавливает на мне взгляд. Рассматривает меня с прищуром и даже неким любопытством. Чего это вдруг я тыкаю пальцем в их стол?
— А еще у нас сегодня скидки на полдники…
Официантка продолжает сыпать заученными фразами про удачные комбо с терамису и облепиховым чаем, но я иду к столику. Не знаю, когда ел последний раз, но не чувствую голода, а вот от крепкого кофе не откажусь.
— Эспрессо без сахара, — делаю напоследок заказ, продолжая играть в гляделки с подругой дочери.
Знакомы, нет? Вот сейчас и узнаем, потому что навскидку не получается припомнить.
— Сейчас сделаем, — сконфуженно принимает заказ официантка, которой я не дал договорить «скрипт». — С сахаром или сироп в кофе добавить?
— Имбирный пряник, — вспоминаю первый пришедший в голову сироп. — И побольше, пожалуйста.
Сладкое помогает работе мозга, а мне сейчас нужно, чтобы голова работала на полную.
Подхожу к столику и демонстративно кашляю в кулак, чтобы привлечь внимание к собственной персоне.
— Милые дамы, не против, если я к вам присоединюсь? — смотрю на брюнетку с розовой прядью волос, приподнимаю бровь.
Девчонки смущено переглядываются. Понимаю, что до сегодняшнего дня дочь не знакомила меня с подругами, по крайней мере с этими двумя. Тем лучше, в том виде, в котором я приехал сюда, рядом с молодыми особами противоположного пола лучше было не показываться в принципе. Может, в лицо и не скажут ничего ни мне, ни дочери, но вот в компании других поднимут на смех. В таком возрасте мнение со стороны критично.
Девчонки смущаются, а Лиджуан, услышав мой голос, вздрагивает и медленно оборачивается. Интересно, почему дочь взяла на встречу с отцом своих подруг? А вот сейчас и узнаю, гадать все равно бесполезно.
Лиджуан разворачивается и наконец видит меня. Выражение ее лица такое, как у археологов, впервые откопавших египетскую мумию.
— Здравствуй… — ее губа начинает невольно дрожать от волнения, она добавляет чуть тише. — Отец… я… я думала ты не придешь…
— Здравствуй, Лиджуан, — отвечаю я.
Стою, ожидая, что дочь захочет обняться (тем более если мой приход стал для нее сюрпризом), но та только перекладывает сумки на подоконник, чтобы я мог присесть. Ладно, видимо такие у меня отношения со своим чадом… отодвигаю стул, присаживаюсь рядом с Ли, обвожу взглядом подруг.
— Господин Юн, я так рада познакомиться с вами живьем, — любительница колы и трубочки театрально заламывает руки на груди. — Меня зовут Бию, с Ли мы дружим с первого курса не разлей вода! Она много рассказывала о вас! Говорила, что вы влиятельный и успешный человек…
Понятно, любит поговорить, ей только дай возможность, и потом будет не так-то просто заткнуть, пока не наговориться. Это хорошо, в ситуации почти полного неведения, в которой я оказался, лишняя информация явно не повредит. А отец у Лиджуан, судя по известным мне вводным, действительно человек успешный и влиятельный… был. Когда-то. Теперь ситуация пошла под откос.
— Взаимно, — коротко киваю Бию, сдержанно улыбаясь одними кончиками губ.
Перевожу взгляд на вторую подружку, чтобы поприветствовать ее. Та в отличие от Бию сразу отводит взгляд — жутко стесняется, отчего у нее на щеках вспыхивает густой румянец.
— Это Джу, — представляет ее дочь, видя смущение подруги.
Джу еще сильнее краснеет, начинает теребить салфетку пальцами с маникюром френч. На каждой ногтевой пластинке нанесен иероглиф. Задумка оригинальная, наверняка если соединить пальцы, то можно прочитать какое-то слово или даже фразу. Но мне этот ребус пока не поддается, потому что Джу сжимает кулак, впиваясь ногтями в ладонь.
— Приятно познакомится, — заверяю я ее.
Стесняется жутко. А ведь только что сидела и непринужденно болтала с подругами.
Обращаю внимание, что на столе, прямо на салфетке чей-то рукой набросано подобие бизнес плана. Любопытно. Девчата явно не теряют времени даром.
— Это мы помогали Джу разработать бизнес стратегию, — Бию ловит мой взгляд и первично вводит в курс дела. — Стартап по внедрению интернет-эквайринга!
— Какая задача? — показываю заинтересованность, но прежде всего зову поддержать разговор и расположить подруг дочери.
— Создать единую систему оплаты между Гонконгом и остальным Китаем. Понимаете, сейчас существуют сложности конвертации, разные валюты…
— Биржа контролируется государством? — уточняю у Бию.
— Да…
Короткий кивок, беру карандаш и в бизнес плане на салфетке, вычеркиваю один из пунктов по части конвертации.
— При торгах, контролируемых государством, происходит фиксация курса регулятором, а значит нет необходимости делать запрос на биржу. Курс доллара к юаню известен заранее и колеблется не более чем в десять процентов в разрезе отчетного периода. Установка фиксированного курса обмена в системе удешевит процесс и ваше предложение закупать валюту заранее потеряет актуальность, что разгрузит расходную часть.
Бию удивлено хлопает глазами. Джу тоже удивлена, а Ли громко сглатывает.
— Эспрессо с имбирным пряником! — перед столом вырастает официантка. — Желаете что-то еще?
Мельком скольжу взглядом по меню, чтобы понять здешний порядок цен. Эспрессо стоит пятнадцать гонконгских долларов, капучино уже двадцать пять, а тирамису все сорок. Денег у меня кот наплакал на сухом остатке, но оплатить счет хватит.
— Возможно чего-то желают дамы? — мне не хочется есть от слова совсем, да и позволить покупать пирожные для себя любимого по сорок местных баксов за штуку — излишне.
— Спасибо, отец, но мы тут давно и уже объелись, — заверяет Лиджуан.
— Что ж, тогда я закрою счет.
Простая арифметика после поверхностного анализа состава заказанных блюд, подсказывает, что оставшейся суммы мне хватит. Даже еще сотня долларов останется. Официантка отправляется за кассовым аппаратом, когда Бию спохватывается.
— А вот я от кофе с имбирным пряником не откажусь, — она заламывает руки у груди, и втягивает ноздрями аромат эспрессо. — Можно повторить, милая? Господин Юн, у вас отличный вкус.
Она игриво часто моргает, явно пытаясь мне понравится. И отправляется вслед за официанткой.
Джу поднимается, шепча под нос про уборную, салфетку с бизнес планом берет с собой, на время оставляя нас с дочерью вдвоем. Несколько секунд за столом висит тишина. Ли явно не знает, что мне сказать и вообще с чего начать наш разговор. Чтобы хоть как-то успокоится, дочь помешивает ложкой в почти пустой кружке.
От бесполезного дела Ли отвлекает сообщение на мобильный телефон. Замечаю, что она держит гаджет экраном вниз — явно не хочет, чтоб сообщение читали посторонние.
Кстати, вопрос — посторонний ли для нее я? Делаю вид, что не обращаю внимания на вибрацию мобильника. Ли резче чем следует хватает телефон — руку выбрасывает быстрее, чем кобра делает бросок. Молниеносно прочитывает сообщение и, опять же сильнее чем следовало бы, кладет телефон на столешницу. Снова экраном вниз.
Боковым зрением я успел прочитать пару строк из популярного в Китае мессенджера:
Ли, сука, я тебя поймаю и прикончу!
Облизываю губы, непроизвольно сжимаются кулаки. По тому, что я успел заметить, писал какой-то парень… но кто это и почему так пишет, делиться Лиджуан не хочет. Иначе бы не бросала телефон. Любопытно еще вот что: на заставке у дочери мое лицо. В виде «до» сегодняшних изменений…
— Это что? — от моего взгляда не уходит кровоподтек на запястье Ли.
— Так, ударилась, — нервно пожимает она плечами.
Правду не говорит.
Я не спорю, хотя на удар кровоподтек не похож: если приглядеться получше, видны следы пальцев.
Банальная логика подсказывает, что «автор» кровоподтека — тот упырь, который угрожает моей дочери по переписке. И девчонок она взяла с собой потому, что боится, что этот мужик перейдет от слов к делу? А встреча со мной нужна потому, что Ли решила пожаловаться на придурка?
Вряд ли, не отнекивалась бы.
— Пап, ты в порядке? — наконец, шепчет она. — Я знаю, что произошло. Мне писала мама. Спасибо, что пришел, но… тебе лучше уйти, пока не вернулись девочки. Не обижайся, мы чуть позже поговорим.
— Почему? — приподнимаю бровь и решаю, что будет правильным не ходить вокруг да около, а спросить прямо. — Ты не рада меня видеть, Лиджуан?
Ответить она не успевает. С чашкой эспрессо в руках возвращается Бию. Вижу, что Ли меняется в лице. Происходящее ей явно не нравится.
— Очень вкусно, господин Юн! — восхищается подружка дочери. — Наверное ваша секретарша всегда делает или она у вас не одна? Хотя в бирюзовых компаниях наверное нет секретарш? Как же круто быть владельцем настоящей бирюзовой компании, у вас совершенно уникальные знания, которые пригодятся в любом бизнесе.
С этими словами Бию с наслаждением вдыхает воздух, мечтательно прищуриваясь.
Кошусь на дочь, та отводит взгляд, чтобы често себя занять разглаживает джинсы.
Похоже здесь что-то происходит. Либо я кое-чего о себе не знаю, либо Ли донесла до подруг неверные сведения.
— Господин Юн, Ли много рассказывала мне о вашей работе, — продолжила Бию. — И вы знаете, у меня возник вопрос! Могу ли я рассчитывать попасть в вашу компанию на практику? Как вы видели, мы с девчатами очень хотим открыть свой бизнес, чтобы приумножить сбережения семьи…
Девчонка, уперлась обеими локтями о стол и положила подбородок на ладони. Смотрит на меня, как удав на кролика.
Понятно, что ее слова озадачили. Не знаю, рассказывала ли ей Лиджуан или она сама выдумала, но я (прежде выждав короткую паузу на то, чтобы дочь разъяснила ситуацию) выкладываю Бию все как есть, без остатка:
— У меня сейчас нет работы, и ни на какую практику я не смогу тебя взять, — говорю я, глядя Бию прямо в глаза.
— Как нет работы? — удивляется она. — Заказов нет? Или… ха, я кажется поняла, господин Юн, у вас нет работы соответствующей моей квалификации? Вы полагаете, что мне тяжело будет разобраться в специфике?
Она тотчас вытаскивает мобильник и что-то в нем ищет.
— Господин Юн, я прошлым лето с проходила практику в одной крупной пекинской компании, хотите покажу фотографии?
— Меня и вправду уволили, отныне я безработный бывший заместитель участка, — терпеливо поясняю.
— Уволили… заместитель… — задумчиво растягивает Бию, поглядывая на мою дочь. — Ли ты же сказала, что твой папа…
Она запинается, кажется, все наконец-то поняла. Резко поднимается со стула, смотрит на часы и расплывается в виноватой улыбке.
— Знаете, мне пора, пойдем, Джу!
Джу как раз вышла из туалета и возвращается к нашему столику. Она украдкой смотрит на меня, явно желая остаться, в ее руке по-прежнему салфетка с бизнес планом. Но Бию перехватывает ее, что-то шепчет на ухо и ведет к выходу. По пути Бию останавливается возле официантки, указывая за наш столик.
— До свидания, господин Юн, — слышится нерешительное прощание от Джу.
— Рад был знакомству, — отвечаю я.
Кофе с имбирным пряником, заказанное Бию, так и остался не тронутым. Расцениваю, что добру не надо пропадать, забираю чашку себе. Реакция, Бию, конечно, не совсем ясна, зато мне кофе больше достанется.
Помешивая эспрессо чайной ложкой, наблюдаю за Ли. Дочь озадачена и, похоже, не знает, что делать. Ситуация действительно неоднозначная, я своими словами испортил ей любые планы, но предупреждать надо, как говорится.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спрашиваю у дочери.
— Я думала, ты не придешь, пап, думала, больше не увижу тебя!
Роняет лицо в ладони и начинает плакать, сквозь слезы рассказывая, что произошло. Дочки оказалось тяжело на материке, где царят совершенно иные ценности по сравнению с Гонконгом и подчас одни и те же вещи воспринимаются по разному. Лиджуан не могла найти себе друзей, потому что на материке на дух не переносили нас, а отец Ли вообще в своё время работал на дядю Сэма, что порицалось вдвойне.
Оттого она и решила придумать легенду, а потом ее озвучила:
— Я сказала, что ты, отец, на самом деле владелец бирюзовой компании! — шепчет она.
Выясняется, что бирюзовая компания это вовсе не цвет униформы или что-то подобное. Нет, бирюзовая компания — это некая противоположность компании-механизму, где нет иерархии, но есть прозрачность и свобода сотрудников в принятии решений.
Функции сотрудников в таких компаниях гибко распределены, график работы свободный, решения коллективные (за уши такой формат можно притянуть к идеям коммунизма-социализма). И когда Ли рассказала сокурсникам про бирюзовую компанию — это сработало. Молодежь такой формат заинтересовал. Другой вопрос, что никакой бирюзовой, как и любой другой, компании у меня не было.
— Бию, самая крутая девчонка на курсе, попросилась к тебе на практику… — всхлипывает Ли. — И я не смогла ей отказать!
Теперь понятно. Дочь успела завраться, создала образ отца, наделив его какими-то супер геройскими качествами и ссылаясь на мою занятость, думала, что встреча никогда не произойдет.
Будет уроком, какой запомнится на всю жизнь.
Вытираю слезы на ее щеках:
— Не плачь.
— А ты еще оделся так, как будто и вправду директор бирюзовой компа-а-а-а-ани-и…
Успокоилась Ли не сразу. Я взял ее за плечи и заглянул в глаза:
— Такие друзья тебе точно не нужны.
Она еще больше разрыдалась и уткнулась щекой в мое плечо.
— Пап, ты не представляешь, какие жестокие бывают люди!
Некоторое время глажу ее по шелковым волосам. Ли хнычет, но постепенно успокаивается.
— И как же ты теперь будешь без работы, пап, — спрашивает она, наконец поднимая заплаканные глаза.
Голос еще дрожит, но сама истерика позади. Лиджуан Юн — умная девчонка, с закрытыми глазами видно потенциал.
— Безвыходных ситуаций не бывает, — заверяю, рассматривая ее родинку чуть выше верхней левой губы.
Такая же есть у ее матери, наверное, моя нынешняя жена была настолько же красивой, как и дочь сейчас.
Вообще чувство неловкое, я вижу Ли в первый раз, но все равно ощущаю невидимую связь, как бывает между дочерью и отцом. Одновременно, она посторонний человек, но человек настолько близкий, что я отчетливо чувствую ее переживания.
— Надо просто успокоиться, взяться за себя и начать работать — и всё рано или поздно образуется.
Утверждение без всякой конкретики, но Лиджуан верит. Достает косметичку, начинает приводить себя в порядок.
— Ты ведь мог промолчать, пап, — через некоторое время говорит она.
— Надо быть, а не казаться, Лиджуан, — эти слова заставляют ее едва заметно вздрогнуть.
Она косится на настенные часы, впопыхах встаёт и собирается уходить, но я аккуратно придерживаю ее за запястье.
— Что было в сообщении? Кто он?
— Отец, — Ли выворачивается, пытаясь высвободиться. — Я у тебя взрослая девочка, а у тебя куча своих проблем.
Высвободившись, она сменила меня строгим взглядом. И следа не осталось от той девчонки, что несколько минут назад позволила себе слабину.
— Пока, пап, — она нагнулась и чмокнула меня в щеку. — Тебе идет новый стиль! И да… звони почаще!
Ли разворачивается и цокая каблуками по плитке кафетерия, идет на выход.
— Господин, ваш чек! — на стол ложится фирменный конверт кафе, в нем — чек.
— Я же еще не оплатил счет?
— За вас все оплачено, — улыбается официантка.
И, видя что в кафе заходят новые посетители, бежит из встречать. Открываю конверт, достаю чек и изогнув бровь читаю строки. Написано заковыристый почерком:
Так уж и быть, заплачу за нищебродов.
И подпись — Бию.
Иду по оживленным улицам Гонконга, как по огромному нескончаемому лабиринту. Тысячи перекрестков, пестрящих рекламой вывесок и высотных зданий, крышами подпирающих небо. Город как большой муравейник, на каждый квадратный километр — почти семь тысяч человек. Личное пространство в таких условиях — невиданная роскошь, недоступная почти никому. Люди едва ли не на голове друг у друга сидят.
При таких вводных стоит отвлечься на секунду — и людской поток подхватит тебя, как волна, и понесет по оживленным улицам вдаль.
Однако такая волна выносит тебя ровно в то место, куда надо. Не знаю, как это работает, но у Гонконга есть какой-то свой коллективный разум.
Слушаю в полуха народ, настроение которого в целом не ахти. Чувствуется, что грядут перемены. Но подавляющее большинство их не ждёт, они как обух по голове.
— Я изучил информацию по новому начальнику Яну! — орет в динамик поджарый молодой человек, брызжа слюной. — Он работал в отделе пропаганлы, и информацию о бирже знает по чертовым голливудским фильмам! Он обвалит наши акции!..
— … как во главу отдела искусственного интеллекта ставят пекаря! — орет, выпучив глаза, другой. — Мы слетим с западных грантов!
Подмечаю тех, кто чужд философии Гонконга — приезжих с материка. Таких немало и они выглядят как бельмо на глазу.
И по их лицам сразу видно, что чувствуют они себя, как короли жизни. Гонконг для них — большой кусок пирога, который надо урвать.
— Уволены! Все уволены! — визжит раскрасневшийся толстяк со значком коммунистической партии на груди. — Да что вы знаете про фитнесс!
Он стоит возле вывески современного фитнесс клуба. Потный, пуговицы рубашки с трудом удерживают внушительный живот. Он отныне начальник и порядки теперь устанавливает он.
Перед ним в шеренгу выстроены сотрудники — мужчины и женщины в отличной физической форме, сотрудники клуба. Один из них срывает с себя бейдж с надписью «Ми Онь, старший инструктор», бросает его на асфальт и подходя к новому начальнику, в сердцах плюет тому в лицо.
Разворачивается и собирается уходить. Но толстяк, багровея от злости, плюет на обидчика в ответ. Следующие пять минут они стоят друг против друга и как верблюды плюются, выкрикивая слова пообидней. А потом старшего инструктора хватает полиция…
Примерно через полчаса оказываюсь на крупном перекрестке, откуда до моего дома около километра пути. В первую очередь, нужно установить связь свнешним миром. Какой-никакой, у меня есть телефон, он — окно вовне. И через него мне станет понятно, в каком направлении двигаться дальше.
Нахожу киоск аренды переносных зарядных устройств и арендую зарядку с батареей для мобильного. Присаживаюсь на подоконник одного из сотен уличных кафе, чтоб воспользоваться бесплатным вайфай.
Экран мобильного загорается и медленно грузится. Телефон у меня видавший виды, работает с зависаниями и давно требует замены.
Исходные окончательно ясны.
Теперь с помощью мобильника я отвечу себе на возникшие вопросы. Базово присутствует понимание, что я — один из столпов режима, который решено смять с приходом партии в Гонконг. От меня решили избавиться, как от отработанного материала. Речи о физическом устранении нет (хотя не факт, что не зайдёт, когда кредитор поймёт, что долги мне нечем отдавать), но я оказался выброшен на обочину жизни и был списан.
За пазухой — ипотека, за которую еще платить и платить, личные долги на крупную сумму, безработная жена и дочь, испытывающая жуткий дискомфорт из-за в свое время неверно выбранных политических позиций отца.
Полный фарш.
Теперь о хорошей работе можно забыть, я наверняка в «черных списках» у корпораций не только в Гонконге, но и на материке. Мое место зама тоже займет какой-нибудь бывший полицейский или пекарь, обзавевшийся нужными связями на материке.
То, что происходит, вполне можно назвать рейдерскими захватами.
Заграницу меня не выпустят — утечки ценных кадров никто не допустит. Те, кто раньше смотрел на меня снизу вверх, отныне будут злорадствовать и подчеркивать мое нынешнее положение ниже плинтуса. Некогда равные (если такие остались) не подадут мне руки.
Но вешать нос и сдаваться — не вариант и не сценарий.
Что тогда?
Ответ очевиден — ничего хорошего, я теперь, как Акела, который промахнулся. Из князей — в грязи.
Дилинь-дилинь.
Экран, наконец, прогружается, на заставке знаменитый небоскреб — почти полукилометровое здание международного коммерческого центра. Подключаюсь к вайфай, благо, здесь не требуют пароля.
Один за другим всплывают уведомления, все в кучу, начинаю их фасовать. Отдельно: финансы, рекламный спам, личные сообщения. По финансам расклад удручающий, у меня несколько счетов в разных банках. Первый счет — ипотечный, нужной суммы на нем нет и если не будет до конца дня, пойдет нарушение договора, что чревато последствиями.
Пролистываю.
Следующий счет — кредитка, на ней крупная по здешним меркам сумма… была. В истории единственное снятие наличных — со вчерашней датой.
Любопытно, выходит Юн снимал деньги, и тотчас куда-то потратил. Счет в любом случае заблокирован и работает только на пополнение. Хочется верить, что я-прежний сработал на опережение и наперед подгадал блокировку счета.
Но увы, нет, денег я не видел, скорее всего они понадобились срочно… вот только куда были потрачены? Память в ответ на вопрос молчит, как партизан.
Идем дальше. Собственно зарплатный счет, здесь тоже ничего интересного. Меньше тысячи гонконгских долларов, тоже заблокированных.
Все же набираю горячую линию банка. Тысяча баксов, пусть и гонконгских, мне явно не помешает.
— Здравствуйте, господин, вас приветствует голосовой помощник Су от Чонг хинг банка. Представьтесь, чтобы мы могли провести идентификацию.
— Меня зовут господин Юн.
В трубке повисает тишина. Робот обрабатывает информацию. Проходит около двадцати секунд, из динамика слышится щелчок и соединение прерывается. Звоню повторно, но оператор не соединяет. Попытка зайти на страницу сайта и там связаться с техподдержкой заканчивается зависанием страницы.
Понятно, в банке определенно дают понять, что я отныне в черном списке финансовой корпорации. Денег со счета мне не видеть, как собственных ушей. А вот отдавать долги они обязательно потребуют — на экране всплывает сообщение:
Господин Юн! Уведомляем вас о наличии просроченной задолженности по договору ипотечного кредитования № 734567 от 08.01.2**2
Рекламные сообщения удаляю сразу, чтобы от них не рябило в глазах. Казалось бы, информация бесполезная, но помогает отследить поведенческие паттерны реципиента.
Юн ходит в одну и ту же аптеку, где тратит фиксированную сумму еженедельно. Много сообщений от супермаркета «Митон», там Юн, скорее всего, закупается продуктами. Вот еще несколько десятков сообщений от магазина автозапчастей, но последнее датируется началом прошлого месяца:
Господин Юн, покрышки для вашего Мерседеса G63 Brabus поступили на склад и вскоре будут переданы в доставку.
Неплохо, значит, у Юна был шикарный автомобиль, но был, да, судя по всему, сплыл. В квартире я не видел ни документов, ни ключей.
А вот и сообщение от гаражного кооператива, подтверждающее, что с авто у меня покончено:
Вы прервали действие договора на машино-место.
В этом же списке информационных сообщений понемногу от сервиса доставки, кафе… но ничего того, на что можно потратить столько денег.
Яснее становится, когда открываю смс от некой «Гонконг-клиникс» — там один за другим идут списания крупных сумм: двадцать тысяч долларов, сто, семьдесят… и как вишенка на торте:
Уважаемые клиент, у вас образовалась задолженность в размере двухсот тысяч долларов.
Вот значит куда слито все честно заработанное господином Юном.
После ряда нехитрых манипуляций попадаю в личный кабинет клиники, там вся нужная информация. Личный кабинет оформлен на супругу, у которой, судя по диагнозу, большие проблемы со здоровьем — лейкемия.
Денег за несколько лет вложено… приподнимаю бровь от крупной суммы с шестью нулями. Обращаю внимание на дату последнего посещения — больше трех месяцев назад, диагноз тот же, что и был.
Прежний я отказался от клиники? Но нет… других посещений лечебных учреждений нет. А крупные суммы продолжали уходить. Что-то тут нечисто.
Ладно, сходу этого все равно не понять, надо расспросить супругу, когда вернусь домой. Разговор наверняка будет непростой.
Открываю зеленый мессенджер, там полно рабочих чатов — общий чат корпорации, чат участка, отдельно с мастерами. Но зайти в них уже не получится, везде одно и тоже сообщение:
Вас исключили из группы, вы больше не сможете писать или получать сообщения от других участников.
Принимаю к сведению, быстро они подсуетились. Враги не спят. Быстро находятся желающие жить в шикарном небоскребе и ездить на Гелендвагене.
В остальных чатах сообщения потерты и в шапках те самые цифры, значение которых мне до сих пор неизвестно. Некоторых цифр не хватает, хотя они добавлены в список контактов. Вбиваю в поисковик мессенджера недостающие номера и вижу уведомление:
Введите пароль, чтобы прочитать сообщение из скрытого чата.
Пароль не знаю, а идентификация лица не срабатывает.
Но помимо чатов с цифрами, есть подписанные обычно контакты: любимая, дочь, сыночек… Внешне переписка с ними выглядит буднично — привет, купи молока, загляни на пункт выдачи. Но обращает внимание, что переписка тщательно потерта. Разница между ответами порой составляет несколько часов. Такое впечатление, что Юн понимал, что впереди не самые приятные для него события и близится час, когда его возьмут за задницу.
Самое интересное нахожу в шапке чатов мессенджера. Контакт в черном списке Юна, с вызывающей подписью — конченый ублюдок. Аватара не видно, а внутри почищенная история сообщений.
Недолго думая, вытаскиваю номер из блока. Захожу на иконку аватара, там изображение статного мужчины, одетого в строгий черный костюм и солнцезащитные очки. Вроде как солидный человек, но в руках у него два мясницких тесака, скрещенных в районе паха, а из-под воротника и рукавов выходят татуировки, которые продолжаются на лице.
Увеличиваю фотографию и распознаю на кистях мужика дракона и тигра. Соедини два кулака — и получится древний китайский символ, сражающегося тигра и дракона.
Триада? Этот символ они благополучно присвоили себе. Не успеваю ответить на вопрос, как на экране высвечивается видеозвонок от «конечный ублюдок». Смартфон предлагает принять или отклонить. Жму на зеленую галочку.
Мгновение, и на экране появляется… белый кролик. Кролик мирно жует листок капусты, а вот на листке есть надпись: долги надо отдавать.
Понятно.
Разговаривать никто особо не хочет, интересно они специально держат кролика, дожидаясь пока я уберу контакт из блока? Сбрасываю вызов, тянусь пальцем к кнопке заблокировать. Но прежде конченый ублюдок присылает несколько сообщений.
Их надо прогружать, но даже через размытость непрогруженного файла вижу кровь на белой тушке. Кролик похоже того… а вслед приходит:
Тебе не уйти!
Новая фотография, которую я на этот раз гружу. Несколько секунд задумчиво смотрю на экран мобильного — конечный ублюдок прислал скрин Гугл карты, на ней отчетливо видно место, в котором я сейчас нахожусь.
Поднимаю голову, оглядываюсь, и решаю перевести телефон в авиарежим.
Не знаю, насколько это правда или все же совпадение, но задуматься есть над чем. В первую очередь понятно, что если имея такие возможности, меня оставляют в живых — значит, считают, что деньги у меня есть. И вопрос только, в таком формате я их могу отдать.
Без сожаления блокирую контакт, такие психологические игрушки неинтересны. Захожу в настройки, врубаю авиарежим, и прячу телефон в кармане. В режиме авиа отследить сигнал нет возможности. По хорошему, от мобильника следует избавляться, но еще рано… я не до конца все изучил.
Закончу, когда найду место укромнее. Там и сброшу телефон.
А пока поднимаюсь и иду в сторону своего дома, отсюда пару кварталов. План действий уже варится в голове, постепенно обрастая подробностями.
По пути захожу в знакомую по сообщениям аптеку. Аптекарша встречает меня обворожительной улыбкой:
— Вам как обычно, господин Юн?
Медленно качаю головой. Нет, с сегодняшнего дня больше ничего не будет как прежде.
— Мне нужны листок и ручка, — прошу пожилую даму.
Аптекарша скрывает удивление и достает из-под прилавка лист и карандаш. Видимо, я приучил ее к одному и тому же списку препаратов. Ничего, должно же быть разнообразие.
Бегло составляю список необходимых препаратов. В здоровом теле — здоровый дух, в списке — анаболические андрогенные стероиды, которые позволят вернуть телу тонус.
Это в спорте запрещают применение анаболических стероидов, а в реальной жизни применение их с умом дает великолепные результаты.
Аптекарша читает список, вижу, как приподнимаются ее брови поверх очков. Она едва заметно облизывает губы и не поднимая глаз, бубнит:
— А у вас есть рецепт, господин Юн?
— Дома забыл, — обольстительно улыбаюсь.
Аптекарша колеблется, но все же выдает препараты.
Анаболики крайне эффективны даже без физической нагрузки, вдвое превосходят результаты любых самых интенсивных тренировок и вчетверо с таковыми. Я же собираюсь дать себе нагрузку.
Денег на абонемент нет, но в форму себя можно привести и дома.
Прощаюсь с аптекаршей, на выходе на секунду останавливаюсь. Внимание привлекает подъехавший к моему дому автомобиль — элегантный спорткар. Я уже видел его, когда заходил в аптеку, больно запоминающийся.
Спорткар останавливается возле небоскреба, опускается стекло со стороны водительской двери. Оттуда высовывается покрытая сединой голова китайца, он смотрит вверх — как раз туда, куда выходят окна. Рожа у него явно протокольная… Хотя на конченного ублюдка из мессенджера он не похож. Выходить не тороплюсь, наблюдаю. Но седой засовывает голову в салон, автомобиль уезжает. Конечно, вести наблюдение из такого заметного автомобиля будет только полный идиот, но все же…
Дожидаюсь, пока автомобиль завернет за небоскреб, и только тогда выхожу из аптеки. В супермаркете закупаю необходимый для тренировок инвентарь — скакалку, резинки, утяжелители. Покупать полноценные гантели или штангу на данным момент возможности нет, придется пользоваться подручными средствами.
Пик, пииик — паренек очкарик на кассе пробивает товары, то и дело странно косится на меня. Видимо тоже со мной знаком, неудивительно, именно в этом супермаркете скупался Юн. С удивлением смотрит на листья салата и прочие овощи, которые в ближайшее время составят мою диету.
— У нас сегодня скидки на вчерашнюю выпечку, — наконец он решается заговорить. — Ваши любимые булочки с маком и круассаны с фисташковой начинкой.
— В следующий раз, — кладу на кассу наличные.
Домой иду с двумя полными сумками добра, когда слышу за спиной визг тормозов. Застываю… в голове мелькает, что в сумках два десятка яиц и если я брошу их, они разобьются.
Но сзади слышатся шаги, кто-то приближается ко мне со спины.
Резкий поворот.
С яйцами придется распрощаться — сумка врезается в скулу громилы, вылезшего из спорткара. Его отбрасывает на капот, я наконец бросаю сумки, видя как вытекает желток и одним прыжком оказываюсь возле оппонента, хватаю того за грудки. Движение, и я поворачиваю
— Кто тебя прислал? — смотрю ему прямо в глаза, холодно наблюдая за тем, как краснеет его рожа из-за нехватки кислорода.
— Эй, Юн, вот так ты встречаешь старого друга! — срывается из его искривившихся губ тихий хрип. — Эх Юн! А я ведь говорил быть тебе чуточку пластичней, старина.
— Посмотрим на твою пластичность, когда они доберутся до твоего бизнеса, — отвечаю «другу».
— Так они уже добрались, — Си расплывается в улыбке. — Моя компания взяла на себя расходы по кормежке важных материковых чинушей. Ну, в смысле — они бесплатно кушают у меня! Ты же знаешь, что на халяву и уксус сладкий! На материке хорошо понимают, что мой бизнес строится на уникальной технологии и если в него влезут со стороны, она развалится.
— Ясно… а ты что хотел? — киваю на автомобиль Си. — Машиной похвастаться?
Сам подхожу к сумкам, брошенным на асфальте, времени на разглагольствования особо нет. К тому же, если прежний Юн имел с Си какие-то дружеские отношения, то мне человек особо не нравится.
Скользкий, как кусок подтаявшего масла. От таких можно чего угодно ожидать. Такой подставит подножку и нож в спину воткнет без колебаний.
— Да что хотел… — Си не спешит отвечать и переключается на сумки. — И чем теперь собираешься заняться? Надо подкачаться? С каких ты пор про правильное питание и спорт, старик? Кстати, Юн, ты бы еще оделся в коллекцию Джими Чу! Ты разве не слышал, что они не любят местных производителей? Теперь шмот берём только в лучших домах Лондона, Милана, ну или на фабрике «Народная мудрость», — улыбается.
Смеряю себя взглядом, и развожу руками.
Таких тонких познаний действительности, как у Си, у меня нет, а если бы были, то вполне возможно я бы не вылетел как пробка со своего кресла.
Ничего, информацию я впитываю как губка, очень скоро буду знать все необходимые тонкости.
— Эй, два кофе, пожалуйста, — Си отвлекается на мобильную точку общепита. — Оба без сахара!
Глава 5
В десятке метров от нас возникает «вагончик» с отсеками, в которых на выбор ингредиенты — от зеленого горошка до бекона. Напоминает сабвей, но мобильный. Замечаю, как к ним тотчас выстраивается очередь желающих подкрепиться.
Заказ Си принимают без очереди. Вижу боковым зрением, как Си засекает время на циферблате дорогих часов. Проходит меньше минуты и кофе готов, продавец улыбкой протягивает стаканчики.
— Запишите на мой счет, — распоряжается Си.
Я делаю глоток и нахожу кофе отлично приготовленным. Немудрено, что к вагончику тянется очередь.
— Быстро и неплохо…
— Мы быстрее, чем Макдональдс, забыл? — подмигивает Си, явно довольный произведенным впечатлением.
А на меня накатывает волна запоздавших воспоминаний. Конечно, Си — владелец сети такого вот мобильного общепита «Бликс». И лозунг, озвученный выше, мы придумали во время очередных пятничных посиделок в баре.
— Так вот Юн, ты спрашивал, почему я здесь, — Си вслед за мной делает первый глоток. — В социальном рейтинге ты оказался в черном списке, дружище! Отныне ты ненадежный. Когда я это узнал, то понял, что не могу бросить друга в беде.
Скажи, какой у тебя рейтинг, и я скажу, кто ты… понятно. Внимательно слушаю Си. Если этот человек говорит правду, то дела у меня совсем не ахти. Меня как «ненадежного» лишат всех государственных благ. Кредиты, работа в серебряной компании на руководящей должности — все это теперь не про меня.
Стараюсь не подавать вида, что озадачен.
— В общем, Юн, я здесь для того, чтобы помочь тебе выбраться из задницы, дружище. Предлагаю пойти ко мне на работу.
— А как же социальный рейтинг? Тебя не смущает то, что я в черном списке? — сразу решаю расставить все точки.
— Ну-у, — протягивает Си. — Черный рейтинг обязателен для руководящих должностей, а та должность, которую я тебе предлагаю, она не руководящая. Но!
Си важно поднимает палец и стелет издалека.
— У тебя отличные компетенции, могу взять тебя разнорабочим в цех или… помощник повара на одной из точек? В твоем случае это отличный вариант.
— Помощник повара — это тот, который принимал заказ? — показываю на улыбчивого паренька с точки мобильного общепита.
У него на груди логотип компании — буква «Б», в виде закрученной сосиски для хот-дога.
— В точку! Он самый, это отличная позиция для старта, Юн. Сам знаешь, в компании хорошо выстроены социальные лифты и при должном подходе возможно за год дорасти до руководящей должности, а с твоими скиллами тебе не будет ничего стоить рвануть вверх. Думаю, ты сможешь поправить свой рейтинг к тому времени.
Смутно вспоминаю, что Си раньше предлагал мне провести оптимизацию процессов за хорошие деньги. Я отказывался, а теперь он вон как провернул.
Неплохо придумал, неудивительно, что его дело процветает.
— Еще раз Юн, — Си кладет мне руку на плечо, сжимает пальцы, заглядывает в глаза. — Твои навыки мне хорошо известны, но принцип компании — карьерный лифт, трогаться надо с первого этажа, чтобы доехать до последнего. Ну и не мне тебе объяснять, лучшие начальники те, кто работал на низших ступеньках и знает всю технологию по личному опыту.
Возразить нечего. Объяснять мне действительно без надобности, принцип карьерного лифта введен с моей подачи. Да, работать в «Бликс» — значит начинать с нуля на работе для студентов, но у меня и вариантов не особенно много. Так что выбора нет, здесь и сейчас мне нужны деньги для существования.
— Ну и без обид, брат, ты хоть и молчишь, но я по твоему лицу вижу, что ты выпивал, за спортивной формой и телом не следил, а нагрузки у моих руководителей такие, что не каждый подготовленный атлет справится, — Си, говоря эти слова, все так же крепко сжимает мое плечо. — Не может быть речи о повышении социального рейтинга в таком виде…
Возразить нечего, Юн действительно плыл по течению последние годы. Может, к беззаботной пенсии готовился, а оно вон как получилось.
— За продвижением и повышением дело не станет. У тебя шансов сесть рядом со мной гораздо больше, чем у любого другого в этом мире.
Отрывисто киваю, соглашаясь, затем протягиваю руку — обмениваемся рукопожатиями.
— Приступать завтра с утра, Юн. Удачи!
С этими словами Си метким «трехочковым» отправляет стакан из-под кофе в урну. Садится в свой спорткар и срывается места, обдавая меня выхлопными газами.
Я стою у дороги, провожая взглядом авто Си. За спиной вовсю работает пара на мобильной точке общепита.
Предложение Си я приму, других вариантов пока нет.
— Это все? — голос господина Суна отдавал холодом.
Джу поймала себя на мысли, что до сих пор не научилась различать настроения в интонациях отца. Мама всегда думала, что умеет различать, но… от мыслей о маме и о том, как поступил с ней отец, у Джу случалась изжога. Вот и теперь — она смотрела на своего отца, чувствуя, как печет в груди.
Папа всегда был требователен, излишне требователен. И когда он смотрел на дочь вот так, как сейчас, Джу хотелось провалится сквозь землю.
Что бы она ни делала, как бы ни старалась, отец всегда был недоволен ею. И сегодня… сегодня он впервые в жизни заинтересовался идеей стартапа, который родился у Джу прямо на салфетке.
Эту самую салфетку, отец держал в руках. По крайней мере, Джу хотелось верить в его заинтересованность. Все предыдущие идеи, которые возникали у нее, отец даже не читал до конца.
— Все, господин Сун, — выдавила из себя Джу, она никогда не обращалась к отцу по имени, очень редко называла его «отец» и никогда — папой.
— Присядь, — отец движением брови указал на ветхий табурет возле шикарного дубового стола.
Сам он сидел в дорогом кресле-массажере. А еще господин Сун любил говорить поговорку, которую повторял по несколько раз на день — что позволено Юпитеру, не позволено быку. Сначала, когда Джу была помладше, она не понимала смысла этих слов. Но потом все поняла…
Джу послушно засеменила к табуретке, присела на нее, все так же не поднимая глаз.
— Неплохо, — сухо прокомментировал Сун после затянувшейся паузы. — Много дыр, нестыковок, которые требуют тщательного анализа. Но в целом — это то, с чем можно работать. Ты можешь сделать заявку, которая будет рассмотрена на нашем совете директоров. Я готов голосовать за выделение ссуды на год. Гонконг на данную минуту — непаханное поле возможностей, голубой океан.
Джу слушала, открыв рот. Отец впервые оценил ее работу и вот это «неплохо» было высшей похвалой из всех возможных.
Что надо доработать, она не спрашивала, отец всегда требовал готовых решений.
Позиция была понятна — господин Сун выступал бизнес-ангелом для очень многих стартапов. Вкладывал средства, будучи лицом, принимающим решения (совет директоров все же был скорее формальностью) и взамен ровно через год получал пятьдесят процентов бизнеса.
Вложенные деньги он не возвращал, равно как довольствовался чистой прибылью, честно разделяя убытки. Но если прибыли не было… в управление к отцу переходил полный контроль над бизнесом.
Попасть под патронаж к господину Суну мечтали многие, но далеко не каждому это удавалось. И как дочери, отец не делал Джу исключений и уступок.
В свое время такой подход вогнал мать Джу в состояние глубочайшей депрессии. Мать обратилась к мужу за финансированием своего бизнеса в бьюти сфере… а через год потерпела убытки, отдала бизнес мужу, который время спустя сделал из него один из самых успешных проектов в бьюти-сфере во всем материковом Китае.
Мама до сих пор выплачивала отцу огромную суду…
— Что же, дорогая, на следующей неделе в понедельник я жду тебя ровно в два. У тебя будет семь минут, чтобы презентовать свой проект. Мне нужно понимать размер ссуды, штат сотрудников и, конечно, знать кандидатуру управляющего — или что ты хочешь заниматься операционкой самостоятельно…
Господин Сун осекся, взглянул на настенные часы, и жестом указал дочери на дверь. Время у отца было распланировано поминутно, сейчас ее семь минут прошли.
Но на этот раз Джу решила набраться наглости. Она положила на стол господина Суна анкету.
— Я хочу пригласить управляющим господина Юна, отец.
— Господин Тян согласился дать комментарии? — спросил Лу Сань, ведущий новостного блока «Сегодня в Гонконге».
— Через пять минут он будет готов выйти в эфир, — поднял большой палец редактор.
Ведущий внушительно кивнул, поправил галстук. Вот это, черт возьми, сенсация намечается, подумал он. Все до одного члены совета директоров «Цяи групп» оказались арестованы, а господин Тян чудом избежал ареста, отдыхая на Бали.
— Минута до включения! — объявили по громкоговорителю.
— Где Мелинда? — осведомился Лу. — Кто-нибудь, поторопите нашу красотку!
Редактор вещания аккуратно постучал в двери уборной. Соведущая новостного блока отсутствовала на месте за минуту до включения.
— Ме, у нас эфир!
— Иду иду!
Дверь едва слышно скрипнула, послышался цокот каблуков. Мелинда, победительница многих конкурсов красоты, а ныне соведущая новостей в прямом эфире, выбежала к столу и с разбегу плюхнулась в свое кресло. Ловко спрятала косметичку после наведения окончательного марафета и сделала несколько упражнений губами, то вытягивая их в трубочку, то растягивая, демонстрируя белоснежные виниры.
Лу наблюдая за ней, тайком облизал губы, чувствуя, как взмокла спина. Упражнения были направлены на подвижность мимики и Лу хорошо это знал, но в голову лезли совершенно иные мысли. Чтоб не попасть впросак, ведущий кашлянул в кулак и уставился на камеру.
В этот момент он почувствовал как рука Мелинды легла на его ногу гораздо выше колена и поползла вверх.
Да, должность соведущей досталась Мелинде не просто так, она умела очень и очень многое.
— Готова, дорогая? — пролепетал Лу.
— Всегда готова, — горячо выдохнула Мелинда, крепко сжав его промежность.
— Начинаем! — заорал редактор.
— С вами Мелинда Чан и Лу Сань, — поприветствовал Лу с серьезным видом сверля камеру взглядом. — И в эфире очередной выпуск новостей «Сегодня в Гонконге».
— Здравствуйте, дорогие телезрители, — подключилась Мелинда, невинно хлопая ресницами. — Перейдем к главным новостям дня!
На экране появилось окно с видеорядом и логотип «Ция групп». Показывали головной офис предприятия — огромный небоскреб, отнесенный от основных производственных площадок огромной корпорации.
Лу, лицо которого ненадолго пропало из кадра, испытал некоторое облегчение. Дело в том, что Мелинда, как только переключился кадр, нагло принялась расстегивать ему ремень прямо под столом.
— Ты что творишь? — попытался возразить Лу, предварительно прикрыв петличку микрофона.
В отличие от Мелинды, он жутко стеснялся подобных приступов страсти. Но соведущая не оставила ему не единого шанса и, надо отдать должное, ЭТО получалось у нее куда лучше работы на телевидении.
— Расслабься, пупсик…
Раз-два.
Три-четыре.
Провожу силовую тренировку. Упор лежа, отжимания. Тело отзывается приятной болью, буквально чувствую как рвутся микро волокна.
Прежний Юн определенно делал зарядку без особого усердия, да, но иначе в нынешнем возрасте было бы куда сложнее вылезать из функциональной ямы. А здесь — правильное питание, режим, активные регулярные тренировки и через несколько недель станут заметны первые результаты упорного труда.
Одновременно на стене включён телевизор. Вещает какой-то местный телеканал, из тех, что удалось поймать после отключения услуг телевизионщиков. Идет выпуск новостей.
«Сегодня в Гонконге», — проносится поперек экрана логотип передачи. Заставка исчезает и появляется студия, где сидят двое ведущих — седой статный китаец и молоденькая китаянка с собранной в пучок копной мелированных волос.
— В головном офисе корпорации «Цяи групп» проходят обыски, устроенные силовиками из Пекина, — говорит ведущая.
В подтверждении ее слов на картинке в кабинетах небоскреба работают люди в форме и в масках. Они переворачивают все вверх дном, находят бумаги, складывают стопки и выносят вниз, где поджидают несколько грузовиков.
За «Цяи групп» взялись по серьезному, я еще толком не знаком с системой государствообразующих учреждений, однако название министерства, взявшегося за корпорацию, говорит за себя. В «Цяи групп» по сути происходит банальный рейдерский захват, но устроенный не конкурентами, а государством.
Как следствие, защититься у компании попросту нет возможности.
Картинка с обысками сопровождается словами ведущего:
— Насколько известно «Сегодня в Гонконге», совет директоров «Цяи групп» не был предупрежден Пекином о готовящихся мерах и обыски стали для сотрудников неожиданными.
Говорит он с каким-то странным придыханием, как будто палец дверью прищемил.
— Но буквально несколько минут назад пресс-аташе министерства государственной безопасности КНР сделал заявление по ситуации, которое вызвала беспокойство не только сотрудников компании, но и граждан…
Ведущий вдруг замолкает на полуслове, но текст подхватывает девчонка.
— Послушаем заявление прессаташе министерства!
Такое впечатление, что эфир спонтанный, отсюда странное поведение парочки — не успели подготовиться.
Закончив с повторами, ложусь на твердый паркет, подношу указательные пальцы к висками и выполняю скручивания.
На экране телевизора появляется лицо в очках-хамелеонах в круглой оправе. Взгляд, как у волка, увидевшего свою жертву. Одет в форму.
— Сегодня министерством государственной безопасности КНР производятся обыски в гонконгской корпорации «Цяи групп». Совет директоров подозревается в разглашении государственной тайны представителям недружественных стран.
Пресс-аташе чеканит каждое слово, как автомат.
— Чтобы работа корпорации не была парализована, а факты скрытия материалов, относящихся к существу дела, были предотвращены, министерством принято решение… промониторить… ключевые посты… сотрудников соответствующей квалификации из числа независимых экспертов…
Про «независимых экспертов» поспорю. Тот товарищ, который пришел на замену мне, не производил впечатления независимости. Про экспертность тоже можно дискутировать.
— Таково официальное заявление министерства, но «Сегодня в Гонконге» удалось связаться с одним из членов совета директоров «Цяи групп». Сейчас мы выйдем с господином Тяном на связь.
На экране появляется видео прямого включения. На нем толстая, едва не трескающаяся рожа китайца преклонных лет. Фоном у господина Тяна пальмы и побережье океана.
Понятно почему его не задержали, как других директоров: Тян находится за границей и, похоже, не скоро вернется в Гонконг.
— Господин Тян, здравствуйте, — робким голосом говорит ведущий. — Можете прокомментировать сегодняшние обыски и череду арестов в «Цяи групп»?
Фу-у-х.
Заканчиваю упражнение и вытираю пот со лба ворсовой тряпкой, ее взял на кухне, там жена готовит черепаховый суп. Запах не ахти, суп из черепахи прежде никогда не пробовал, но все случается в первый раз.
С женой у меня крайне необычные отношения, вернее, ощущения от этих отношений. Я чувствую к ней привязанность, хотя вижу ее всего второй раз. Такое чувство бывает, когда прожил с человеком много лет и былой страсти давно нет, но есть отношение как к близкому и родному человеку.
— Комментарий такой, — отвлекают меня от мыслей слова Тяна. — «Ция групп» подверглась рейдерскому захвату со стороны государства. Мне доподлинно известно, что распоряжение отдавал лично…
— Юн! Сколько тебе раз повторять! Не бери без спроса мои вещи! — теперь уже от слов Тяна меня отвлекают слова жены.
Та вырастает в дверном проеме, уперев руки в боки. На ее запястьях мука, как и на кончике носа, вокруг талии повязан фартук с иероглифами. Несмотря на возраст, выглядит она притягательно, даст фору многим молодым, но проблемы выдают выступающие под глазами темные полукруги.
Всего за несколько часов я уже видел, как ее покачивает от головокружения, она часто жмурится и пытается проморгаться, будто что-то мешает ей и она избавляется от ощущения постороннего предмета в голове. Этот посторонний предмет — злокачественная опухоль мозга.
А еще видно, что она любит меня. Подмены не замечает, возможно, считает, что муж переживает проблемы, уйдя в себя.
— Ой, какой кошмар! — выдает супруга, пялясь в экран.
Вещание толстяка Тяна прекращается. Господин Тян пучит глаза:
— Что происхо…
Не договаривает, вернее, его перебивают громкие крики:
— Всем не двигаться!
Картинка с Тяном испаряется, а в студию врываются люди в масках и в форме. Ведущий вскакивает, подняв руки. Штаны у него спущены, а следом, уже из-под стола, появляется соведущая.
Обоих кладут лицом в пол. Картинка начинает рябить, потом сменяется китайским балетом.
— Хорошо, что тебя не арестовали, Юн, — шепчет жена и со вздохом опускается в кресло.
Глава 6
Пожимаю плечами. Отдаю супруге тряпку. Не сказать, что зам на участке по производству палладия — никто, но для таких маски-шоу я — слишком мелкая сошка.
Ну или существуют иные причины, про которые еще не знаю.
На самом деле новости красноречиво показывают, что творится в Гонконге. За местных деятелей взялись всерьез, Пекин решил вцепиться в бизнес ежовыми рукавицами. С одной стороны, это показывает, что бизнес в Гонконге на серьезном уровне и есть что ворошить. С другой стороны, способы варварские…
— Скажи, Юн, все же будет хорошо? — вопрошает супруга с глазами, полными слез.
— Будет, дорогая, — отвечаю машинально, выключаю телевизор и иду в душ, но жена перегораживает проход.
— Почему ты начал тренироваться? — в ее глазах настороженность. — У тебя появился кто?
Интересная аналогия. Вообще-то, чем выше мышечный тонус (особенно в моем нынешнем возрасте, после каскадного возрастного снижения тестостерона), тем выше интеллектуальный порог и уровень работоспособности. В здоровом — теле здоровый дух, иначе говоря.
Проговариваю это супруге, она внимательно слушает. Хотя вряд ли понимает.
— У меня никого нет, не беспокойся, — резюмирую.
Она щурится, вздрагивает, будто поймала инсайт, и подходит к шифоньеру. Оттуда достает какой-то листик, который оказывается абонементом в спорт зал. Срок заканчивается через два месяца.
— Дарю, мне он всего равно не нужен, Юн… ты про него забыл?
Киваю, хотя забыл — громко сказано. Невозможно забыть про то, чего не знал. Но теперь, держа абонемент в руках, вспоминаю, что когда около года назад у жены начались проблемы с общим физическим состоянием, врачи рекомендовали поход в спортзал. Тогда я купил абонемент супруге, но после тренировок ей стало только хуже.
А вот мне абонемент определено пригодится.
— Тебе лет-то сколько, дядь? — повар на точке мобильного общепита смеряет меня взглядом. — На пенсию не накопил?
В глазах — насмешка, но шутку про «сырую землю» паренек оставляет при себе.
Видимо, видит по моему выражению лица, что я настроен «еще повоевать». Тем более, я занят тем, что примеряю на себе фартук с логотипом компании моего старого друга. Кстати, парнишкой повар является только по возрасту, а вот по меркам организации — он опытный сотрудник, прошедший все круги ада в самом низу.
— Сколько лет есть, все мои. Расскажешь что делать? — закончив с халатом, примеряю шапочку-колпак.
Смотрюсь я действительно забавно. Мы находимся на складе, отсюда начинается рабочий день мобильных точек продаж (на специальной парковке припаркованы вагончики). Здесь же — холодный и горячие цеха кухни. Вот на ней мне сегодня предстоит начинать знакомство с компанией. Буду впахивать как следует, получу повышение — возможно, смогу рассчитывать на выезды в город в тех самых фирменных вагончиках.
Вообще вертикаль низшего звена имеет следующую структуру: в самом низу — разнорабочие, такие, как я. Обязанности — принеси, подай, иди на хер не мешай. Вся грязная работа — это сюда.
Далее после идет разветвление на складских и выездных. Складские получают возможность стать поварами или их помощниками, а выездные идут по той же спирали, работая на выездных вагончиках.
Особо отметившиеся или имеющие наработку в сотни часов попадают в ресторан. Туда стремятся все — в отличие от мобильных вагончиков, работа в ресторане позволяет получить чаевые.
Если изобразить схематично, продвижение по карьерной лестнице возможно при определенной наработке часов. Каждая должность упирается в эти самые часы. Набрал нужное количество — можешь расчитывать на повышение. Повышение возможно и в случае полезности для компании. Здесь ценят идеи, внедрение которых помогает улучшить работу предприятия.
Все это я прочитал в брошюрке, где на самых первых страницах значились УТП компании, миссия и цели.
Склад довольно большой. Вокруг одна молодежь, студенты, и я среди них, как белая ворона. Правда, полагаю, число подобных мне на аналогичных работах очень скоро кратно возрастет.
На меня бросают косые любопытные взгляды, на лицах читается вопрос — этот старик с ума сошел? Я в ответ улыбаюсь. Улыбка — самый действенный инструмент.
— Кстати, вот это правильно, — мой наставник показывает большой палец. — На рабочем месте положено улыбаться. Но, думаю, сегодня у тебя самую малость испортится настроение.
Последние слова звучат заговорщицки. А потом становится понятным вложенный в них смысл.
— Знаешь, какой здесь самый ходовой товар, Юн? — спрашивает повар и сам же отвечает. — Картошка фри! В порции порядка ста грамм чищенного картофеля. Картофель у нас крупный, в одной картошке примерно сто сорок граммов. После очистки как раз получается одна порция.
Следом рассказывает, что оборот составляет порядка десяти порций в час с торговой точки. С двенадцатичасового рабочего дня выходит около ста двадцати порций.
— Сколько всего вагончиков? — уточняю.
— Пятьсот один, — улыбка повара становится шире.
У меня в голове срабатывает вычислитель — это порядка шестидесяти тысяч порций за смену. Или шесть тон груза. В одном мешке картофеля сорок килограмм. Прочая арифметика подсказывает, что мне предложит перетягать полторы сотни мешков на своем горбу.
Считай разгрузить целый грузовик. Допустим…
— Когда приедет машина, поможешь разгрузить, — продолжает повар, потом указывает на какое-то чудо техники. — Чистить будешь с помощью этого аппарата, там все просто, главное руки не совать куда не надо вместо картофеля.
— И когда приедет машина?
Повар вскидывает руку с часами. Стрелка огибает циферблат и застывает на мгновение на отметке 7.00 — начало рабочего дня.
— А вот прямо сейчас!
В это же мгновение начинает играть музыка — какая-то песня одной из Кей-поп групп, популярных и в Китае.
Сотрудники тотчас разбегаются к вагончикам, ворота въездные медленно ползут вверх. С улицы задом въезжает забитый до отвала грузовик.
— Вон те ребята разнорабочие введут в курс дела по разгрузке, — повар показывает на пятерых пацанов, топающих к грузовику, — Удачного первого рабочего дня, Юн, его надо просто перетерпеть!
— Сколько часов надо отработать для перехода на следующую ступеньку? — озвучиваю единственный существенный вопрос.
— Пятьсот, — повар пожимает плечами, сам понимая, что цифра внушительная. — Ну или всегда можешь попытать силы с предложением идей для нашей компании. Руководство из реально читает.
Повар указывает на небольшой информационный стенд, где висит ящик «для предложений». Потом разворачивается, надевая колпак, и идет на кухню.
Я делаю глубокий вздох, работа предстоит неблагодарная. Парни подходят к грузовику, открывают дверцы кузова. Один залезает в кузов, начинает выбрасывать мешки, остальные выстраиваются в ряд. Ловят мешки, перекидывают друг дружке… м-да.
— Эй, новичок, ты собираешься работать? Мешки сами себя не дотащат!
В меня летит мешок, подхватываю его на лету. Коленки невольно сгибаются, но быстро возвращаю равновесие.
Тяжелый и жутко неудобный! Да, физическая нагрузка здесь на высоте, но пользы от такой нагрузки нет. Спину сорвать и потом слечь пластом — это пожалуйста, как и расшатать мениски. Остальные разнорабочие привычны, матерятся, пыхтят…
Первые пять десятков мешков с картошкой разгружены.
— Перекур пять минут, — объявляет наш «старший», которому на вид не больше двадцати.
Разнорабочие присаживаются на пол, кто где стоял. Кто-то закуривает, кто-то пьет. Труд здесь обезьянний, однообразный… а что делает из обезьяны человека? Пожалуй, использование инструментов для этого труда.
Я скребу макушку, оглядываюсь по сторонам. Неплохо придумать, как все это упростить. Прогуливаюсь по складу, останавливаюсь возле морозилки, там внутри на больших крюках висят мясные туши.
Несколько крюков свободны, забираю один из них. Вижу на стене пожарный щиток и иду к нему. Достаю шланг и вместе с ним возвращаюсь к кузову. Смеряю взглядом расстояние между кузовом грузовика и картофелечисткой. Навскидку тут метров двадцать, длины шланга должно вполне хватить.
Разматываю шланг, один конец привязываю к станку, а второй, закидываю в кузов. Отлично.
— Эй, ты что задумал? — за мной с любопытством наблюдает один из разнорабочих, мелкий паренек в очках с толстенными линзами.
Весом он раза в два меньше меня, поэтому таскать мешки ему дается с трудом. Думаю, он надолго запомнит работу разнорабочим.
— Хочу немного упростить процесс.
С этими словами привязываю второй конец шланга за кузов грузовика, при этом обеспечив должное натяжение этакого троллея. Цепляю крюк, выполненный в форме зигзага за шланг, проверяю плавность хода.
— Как тебе зовут паренек? — обращаюсь к очкарику.
— Пинсинь… — протягивает он, рассматривая воздвигнутую конструкцию.
— Хорошо, Пинсинь, встань-ка по другой конец шланга напротив картофелечистки.
Тот нехотя поднимается, но все же идет в обозначенное место. Я беру один из мешков, насаживаю на крюк и отпускаю — крюк вместе с мешком скользит вниз, где его ловит очкарик.
У остальных разнорабочих, с ухмылкой наблюдавших за моими приготовлениями, глаза лезут на лоб. Прошу очкарика снять крюк и вернуть мне.
А через пару минут, оставшихся от перекура, мы переправляет с десяток мешков. Вдвоем, без надрывной нагрузки на мышцы, колени и спину.
— Э… — перед кузовом вырастает «старший». — Как я могу помочь?
Посылаю его еще за крюками. Вместо себя ставлю другого разнорабочего. Итого меньше чем за час картофель оказывается разгружен.
Пока ребята занимаются выгрузкой, беру бланк «идеи» со стенда, и сажусь заполнять. Описываю вкратце предложение «малой автоматизации» и отправляю в ящик.
— Ты представляешь какой идиот? — едко прокомментировал заместитель начальника по развитию и внедрению новых технологий. — Понабирают по объявлению!
Он с важным видом скрестил руки на груди, стоя возле большого панорамного окна, заклеенного матовой пленкой. Со стороны его кабинета было видно происходящее на складуе, а вот рабочие не видели, что за ними ведется наблюдение. А наблюдать Чжао очень любил. Вот так, когда никто тебя не видит, а ты видишь все, можно узнать много чего важного и интересного. И выводы сделать… соответсвующие.
Обращался Чжао к механику, который минутой ранее зашел в кабинет. Именно механик нажаловался Чжао, что разнорабочие на складе «чудят».
В том о, что они действительно чудят, замначальника убедился собственными глазами. Какой-то стажёр, которому впору думать, кто подаст стакан воды на смертном одре, внедрил бессмысленное «новшество» — взял с пожарного стенда шланг и устроил развлечения! Запускал мешки к картофелеочистному станку.
Но такое развлечение было не только бессмысленным, а и опасным. Что, если на складе начнется пожар? А шланга нет⁈
Действительно идиот, устало подумал Чжао и поправил очки, вечно сползавшие на переносицу. Очки замначальнику были великоваты, а все из-за того, что Чжао сильно похудел на новой должности из-за нервов и большого количества работы.
Девушка, которая бросила Чжао, называла его скелет, зато скелет не скелет, а деньги у замначальника она просила исправно. Что до оправы, не то чтобы у Чжао не было средств заказать себе новые очки, зарабатывал он действительно неплохо (и квартальные планы перевыполнял, в это хорошая премия!), но у него попросту не было времени заниматься чем угодно, кроме работы. Как никак, семь лет рос до должности зама, впахивал как проклятый, спал по четыре часа… а такие вот полновесные идиоты, как этот стажер, всерьез думали, что смогут обскакать Чжао на повороте, предлагая в качестве идей для внедрения полный… да полный бред!
У Чжао от этих мыслей аж пульс застучал.
— Ты чего хотел, кстати? — Чжао вернул внимание на механика, так и застывшего в дверях.
— Обсудить покупку кофейных фильтров, подходит срок, — заверил механик. — А еще вот что — полюбуйтесь, господин Чжао, — он с такой же едкой ухмылкой протянул замначальнику листок из ящика «идеи». — Так сказать, народное творчество на ваш суд.
Чжао небрежно взял лист, пробежался по написанному, хмыкнул.
— Ну бред же! — эмоционально прокомментировал он.
На листке «идеи» была довольно подробно сформулирована инициатива по «оптимизации» производственного процесса склада. Красивые слова, которых нахватался стажер на каких-нибудь бесплатных вебинарах про бизнес. Зовут его кстати… Юн.
Какое-то знакомое имя, подумал Чжао. Хотя неудивительно, Юнов в Гонконге пруд пруди. И вряд ли именно этот чудной старикашка хоть чем-то примечателен, иначе бы не пошел стажером на старости лет.
Для себя Чжао решил, что будет называть сталкера хитрожопый Юн, а хитрожопых Чжао терпеть ненавидел. Такие экземпляры у него не задерживались. Потому Чжао не стал думать долго и подошел к столу, на котором лежала радиостанция, транслирующая звук на громкоговоритель в склад. Он поднёс к губам микрофон и произнес:
— Разнорабочий Юн, зайдите в кабинет к господину Чжао.
— Вы всерьез собираетесь это обсуждать? — механик взял листок и ознакамливался с содержимым.
— Нет, конечно, я хочу уволить этого придурка.
По итогу разгрузка заняла на пару часов меньше. Очкарик встал на станок очистки, я расположился с противоположной стороны, чтоб принимать очищенный картофель и передавать на нарезку.
Дело шло быстро, и, что примечательно, для организации процесса очистки-нарезки понадобилось три человека.
Еще трое разнорабочих от нечего делать осаждали автомат с растворимым кофе.
— Эй, у кого мелочь есть? — вопрошал старший. Никаких пауз во время рабочего дня не предусматривалось в принципе, поэтому монеты с собой никто не взял. — Кофе жуть хочется!
Мои нынешние коллеги были явно довольны и первоначальный скептицизм в мой адрес заметно поубавился.
— Лихо ты, — говорит очкарик, засовывая очередную картофелину в очистительный механизм. — Видишь вон там, где окошко выдачи?
Кивает в сторону проема в стене, там происходит выдача полуфабриката — тот же картофель, который готовят уже на месте, выдается в сыром виде нарезанными ломтиками. Для получения порции, работяги с мобильных вагончиков, вбивают заказ и встают в очередь. Над выдачей висит экран с очередностью номеров.
— Обычно на выдаче в это время «пробка», — поясняет очкарик. — Я здесь работаю полгода и впервые вижу, что никто не бегает с горящей задницей.
Если фри — ходовой товар, ничего удивительного, что через пару часов запасы полуфабрикатов заканчиваются.
— Что правда, то правда! — вставляет старший, он уже налил кофе и направляется в курилку, довольный, как слон. — Сейчас пятиминутный перекур и мы вас сменим, лады?
Однако с перекуром не складывается. Из громкоговорителя доносится скрежещущий от гнева голос:
— Разнорабочий Юн, зайдите в кабинет к господину Чжао!
И на подвешенном над потолком табло дублируется приглашение:
Разнорабочий Юн, зайдите в кабинет # 3! Ваш номер — 7, дождитесь пока вас вызовут!
— Оу, кажется кто-то встрял… — очкарик втягивает голову в плечи.
— Куда идти? — спрашиваю я.
Старший тычет пальцем на лифт на второй этаж, там остекленная смотровая площадка. Я не без удивления отмечаю, что маршрут показывается на том самом большом экране, зелёные стрелочки ведут от места очистки к лифту второго этажа.
— Заменишь? — не дожидаясь ответа старшего, вручаю ему таз для очищенной картошки.
Тот, недовольно шевеля носом, со вздохом откладывает стакан с кофе и прячет в карман сигарету.
— Я тебе не завидую! — бурчит он. — Господин Чжао никого просто так не вызывает.
Никак не комментирую, вытираю руки тряпкой и иду к лифту. По пути подмечаю, что ящик с бланками для идей пуст.
Оперативно они обработали инициативу снизу. Я думал, несколько дней этому письму счастья придется полежать. Предположу, что вызывают меня как раз по этому поводу.
Кабина бесшумно везёт на второй этаж, створки лифта плавно разъезжаются и я оказываюсь в длинном, тянущимся по обе стороны коридоре, выполненном в светлых тонах.
По одну стену коридора тянутся двери кабинетов. Ищу третий номер, сажусь на скамью, установленную напротив. На стене небольшой экранчик — цифра семь горит красным цветом, и ниже комментарий: вас вызовут.
Раз вызовут, подождём.
На стенах висят фотографии из истории компании, сделанные в разные моменты ее развития, под рамками подписи. С любопытством изучаю.
Ощущение вновь такое… странное, как будто дежавю. Практически каждый кадр кажется знакомым, все таки с владельцем мы общались очень хорошо.
Одна из фотографий привлекает внимание — это снимок первого мобильного вагончика. Возле него с оттопыренным большим пальцем стоит мой друг.
— Номер семь! Пройдите в третий кабинет, — слышится из-за спины электронный голос.
Оборачиваюсь и, приподняв бровь, наблюдаю как прямо из двери, как на каком-нибудь Ламборгини, вылезает ручка.
Дергаю за нее, открывая дверь, захожу в кабинет.
— Подожди секундочку, — застает меня голос зама в дверях.
Впереди рабочий стол, за ним — какой-то прыщавый юноша лет двадцати пяти, одетый в костюм на пару размеров больше, чем нужно. Волосы аккуратно зачесаны по пробору, вымазаны гелем. Очки то и дело съезжают по массивному носу с горбинкой. Господин Чжао, старательно высунув кончик языка, подписывает документ.
— Вот, пожалуйста, покупай новые кофейные фильтры! — Чжао хлопает ладонью по бумаге.
Механик забирает бумагу со стола, а Чжао переключает внимание на меня. Сверлит взглядом, не скрывая насмешки:
— Присаживайся, ты Юн?
— Да, — подхожу к столу, располагаюсь, закидывая нога на ногу.
— У меня к тебе единственный вопрос. Это что? — замначальника брезгливо кладет на стол бланк, будто это не предложение по рационализации, а кусок использованной туалетной бумаги. — Ты серьезно — разгрузочный механизм?
Чжао откидывается в кресле, гулко выдыхает.
— Да с меня пожарные три шкуры спустят за использование пожарного шланга в таких целях! — закатывает глаза, театрально кладя ладонь на лоб.
— Так можно использовать не пожарный шланг, — даю понять, что не вижу проблемы в смене элементов конструкции.
— Не пожарный? — ладонь Чжао снова ударяется о лоб, а потом он резко меняется в лице, краснеет и наклоняется ко мне. — Чтобы вы, полудурки, друг друга поубивали? Ладно, допустим!
Он поворачивается к экрану монитора:
— Сколько стоит это твое дерьмо? Сейчас погуглим, так, стальной трос, — он вбивает буквы на клавиатуре, как только поисковик дает результат, поворачивает экран ко мне. — Цену видишь? Это, на минуточку, зарплата пяти разнорабочих! Какой толк от того, что ты предлагаешь⁈
— Там все написано, господин Чжао, — указываю на лист бланка. — Но если вам интересно, могу озвучить.
— Не утруждайся, — Чжао поворачивается к механику. — Дай заключение, насколько ЭТО возможно внедрить в процесс?
Механик достает очки, цепляет на нос и изучает предложение. Я с любопытством наблюдаю за ним, подмечаю, что его глаза застыли в одном месте, как приклеенные — значит, он даже не читает написанное. Зато через несколько десятков секунд с важным видом кладет лист обратно на стол и выдает заключение:
— Увы, но это никуда не годится, господин Чжао!
— Вот! Что и требовалось доказать! — замначальника аж в ладоши хлопает.
Хватает бланк, снова высовывает язык и со старательным видом складывает из него самолетик.
— Ты уволен, Юн! — Чжао запускает самолетик в сторону ведра, тот летит плавно. — У-во-ле…
Чжао осекается, резко подскакивает из-за стола и становится в постройке смирно.
— Ни-хао, господин, — роняет голову на грудь, демонстрируя почтение.
Оборачиваясь и вижу на пороге кабинета своего старого друга, который поймал самолетик, улыбается и начинает разворачивать листок:
— Решил проведать, как дела у господина Юна в первый рабочий день! Ищу, ищу, а ты, оказывается, его к себе вызвал.
Чжао бледнеет, механик вжимается спиной в стену. Похоже, ни тот, ни другой понятия не имеют о наших отношениях и обоим сейчас невдомек, откуда к моей персоне такой интерес со стороны большого босса.
— Господин, — блеет Чжао, с лица которого мигом сходят былая надменность и самоуверенность. — Я вызвал его для обсуждения рабочих деталей…
— Деталей? — владелец раскрывает самолетик. — О! У нас от господина Юна инициатива подоспела, ну-ка.
Он начинает читать.
Чжао влезает со своими пятью копейками:
— Там ничего особенного, очередная фантазия на тему…
Чжао замолкает, потому что владелец вскидывает руку.
— Ну ка, Юн объясни мне, что ты имеешь ввиду?
— Все просто, я предлагаю оптимизировать производственные процессы. По самым грубым подсчетам…
Подхожу к столу Чжао, беру лист А4 из принтера, а из вазочки карандаш и начинаю чертить диаграммы и графики. По ним отчетливо виден смысл оптимизации в сухих цифрах.
Главный посыл — технология позволит на шестнадцать процентов увеличить оборот, и на пять увеличит выручку.
Владелец внимательно слушает, держит пальцы на подбородке, кивает.
— Черт возьми, Юн, это… это прорыв! — резюмирует он, когда я заканчиваю презентацию.
Боковым зрением вижу, как меняется в лице зам, буквально переобуваясь на ходу:
— Да-да, мы как раз собирались внедрить это. Прямо сейчас я зарегистрирую инициативу и спущу ее в производство, — тараторит Чжао, поднимая измятый бланк и пытаясь его разгладить.
— А ты разве еще не зарегистрировал?
— Я… — Чжао остервенело чешет макушку, придумывая оправдание.
Засаживать мне его ни к чему: его место, по крайней мере сейчас, занять определенно не получится. Это значит, что и далее я останусь в формальном подчинении у этого человека и от него будет зависеть немало.
— Господин Чжао как раз был занят регистрацией, — поясняю я. — Мы отвлеклись на выплату за первый рабочий день и на обсуждении рабочих вопросов.
— Так и есть, — Чжао расслабляет галстук, чтобы дышалось легче. — По регламенту сотруднику положено повышение в случае успешно рассмотренной инициативы. Поэтому Юн… господин Юн, с завтрашнего дня вы получите новую должность на второй ступени. Далее ваша карьера в компании может складываться по двум ветвям. Первый вариант — работа на складе, второй — в группе мобильного общепита. Выберите, по какой вертикали планируете дальше развиваться и я подпишу соответствующий приказ!
Говоря все это, Чжао то и дело косится на руководителя.
Тот лишь кивает.
Работа на складе считается более престижной, о чем я уже успел услышать. Но «в поле» у меня появится гораздо больше шансов как следует развернуться.
— Мобильный общепит, — сухо озвучиваю свое решение.
— Что ж, господин Юн, не опаздывайте завтра!
От автора: Попаданец перенесся в СССР и стал физруком. Постепенно он становится больше чем просто советский учитель и начинает подминать город: https://author.today/work/302039
Глава 7
— Нам нужны деньги, которые брал твой муж. Время поджимает.
С этими словами соединение разъединилось. Госпожа Юн тысячу раз пожалела о том, что взяла трубку, хотя муж предупреждал, что делать этого точно не следует. Даже отключил перед уходом телефон. Но… госпоже Юн телефон понадобился. Очень уж она хотела позвонить своей давней подруге Сю, дружба с которой тянулась еще со времен университета.
Голос из динамика телефона показался каким-то… странным? Госпожа Юн поймала себя на мысли, что все это смахивает на кадры из детективного сериала, где преступник меняет голос при помощи специального устройства.
Для чего меняет? Для того, чтобы его потом не нашла полиция!
— Ой! — госпожа Юн вздрогнула, закрыв ладонью рот.
От мысли про преступников и полицию ей сделалось хуже. Госпожа Юн аккуратно села в кресло, рядом с которым на тумбе стояло успокоительное. Накапала себе на язык пять капель, как было написано в инструкции, закрыла глаза и хотела откинуться на спинку кресла, чтобы в такой позе дождаться, когда начнет действовать препарат.
В дверь постучали.
Три раза.
Отрывисто.
Госпожа Юн вздрогнула и открыла глаза. Муж? Но он не может прийти так рано. Сегодня первый рабочий день в компании старого друга и Юн пошел туда, будучи решительно настроенным проявиться…
Тук-тук тук.
— Это ты Юн? — госпожа наконец откуда глаза.
Но в ответ в дверь пришелся первый сильный удар.
— У вас еще два месяца занятий по абонементу, — хлопает ресницами молоденькая администраторша на ресепшн. — Добро пожаловать в зал «Чайна фит». Чай, кофе?
— Потанцуем, — улыбаюсь углами губ, вспомнилось отчего-то, да и настроение впервые хорошее с момента появления здесь.
— Э-э… — растерянно протягивает администратор. — Кофе можно с карамельным сиропом, будете?
— Советую попробовать! — доносится со стороны дверей.
Вижу у входа высокую китаянку в облегающем спортивном костюме, она убирает беспроводные наушники в кейс. Закончив, проскальзывает в раздевалку.
— Сироп у них что надо! — бросает напоследок.
Возвращаю взгляд на администраторшу.
— Спасибо, попробую в следующий раз.
Девочка на ресепшене делает в абонементе соответствующую отметку о посещении, протягивает его мне.
С залом сложилось как нельзя кстати: тренировки дома и здесь, как говорится, две большие разницы. Ну и главное, чего дома не хватает — бассейн, он здесь есть.
Именно на воде можно быстро и безопасно наверстать давно потерянные кондиции.
Радует, что народу здесь немного, по крайней мере, в дневные часы. Несколько человек плавают, еще парочка в сауне, а вот собственно в качалке — шаром покати.
В первую очередь решаю пройтись по залу — понять, какие тренажеры представлены. Вдобавок хочется сбросить напряжение после первого рабочего дня.
В целом сетка мобильного общепита вызывает положительные впечатления. Конечно, есть нюансы, но главное — открыты все возможности. И не только в плане карьеры (на вагончик я попросился не просто так): если друг не лукавит, наша сетка обеспечивает провиантом десант материковых…
— И снова здравствуйте! — от мыслей отвлекает писклявый женский голосок.
Оборачиваюсь и вижу перед собой ту самую брюнетку. Стройную, с явно проработанной спортом фигурой.
— Ну и как вам кофе? — прищурив глаз, вопрошает она.
— Не довелось попробовать, — честно признаюсь, что не последовал её совету.
— Извините, что отвлекаю по пустякам, не к кому больше обратится, — её лицо становится серьёзным. — Не могли бы подстраховать на жиме лежа?
— Нет проблем, — пожимаю плечами.
В зале действительно никого. Проходим к штанге, становлюсь за стойкой. Обращаю внимание, что девчонка взяла довольно большой вес для своей комплекции.
Впрочем, по ней видно, что в зале она не новичок, значит, понимает, с какими нагрузками работать.
— Нужно помочь снять штангу со стойки?
— Не-а, — отказывается она, ложась на скамью.
— Сколько повторений?
— Пять! — девица потирает ладони, настраиваясь.
Понятно. Смеряю взглядом гриф, становлюсь так, чтобы в случае надобности подстраховать брюнетку. Браться за гриф — не лучшая идея, нужно позволить ей прочувствовать вес и делать упражнение самостоятельно.
— Я готова, — она снимает штангу.
Вес для нее великоват, но я не вмешиваюсь. Незнакомка должна сама прочувствовать и понять.
Первое повторение фемина выполняет свободно, но на третьем вижу, что штанга начинает уходить в неверном направлении.
Плохой сигнал.
— Помочь?
Подношу руки к грифу, но пока не трогаю.
— Я… я… сама п-фу… — девица заходит на четвертый раз из последних сил.
Её руки начинают дрожать. Не дожидаясь развития событий, подхватываю гриф и возвращаю штангу на стойку в тот момент, когда она почти срывается на чужую грудь.
Лязг металла, штанга оказывается в стойке, перепуганная фемина пучит глаза.
— С-спасибо! — выдавливает она из себя, понимая, что не успей я на доли секунды — и гриф ее припечатало к скамье. — Я думала, что все получится!
— Вам бы вес меньший взять, — отвечаю. — Так и убиться недолго.
Она достает из кармана бутылку с водой, делает несколько жадных глотков.
Убедившись, что с ней порядок, иду к скамье на сгибание бицепса сидя.
Да, качка стоя более энергозатратна, но вполовину менее эффективна, по отношению к двуглавой мышце как минимум. А повторения сидя изолируют бицепс, фиксируют нижнюю половину тела и исключают корпус.
Вес выбираю небольшой, завтра еще на работу идти. Начинаю повторения.
Краем глаза через какое-то время замечаю, что брюнетка наблюдает за моими действиями, но, стоит мне поднять голову, как она тут же отводит взгляд — делает вид, что занята на тренажере для ног, подбирая вес для жима.
Занятно. Вполглаза сам начинаю аккуратное контрнаблюдение межу подходами, стараясь не палиться. Дурацкая ситуация, как в плохом фильме: «Я смотрю, смотришь ли ты, смотрю ли я».
— Есть смысл плотнее прижать спину к спинке сиденью, а затылок к подголовнику. — Замечаю при случае.
Она не отвечает, но прислушивается. Выжимает платформу толчком вверх, опускает рычаги удержания. Ну а следом делает ошибку новичка — выпрямляет колени полностью:
— Ай!
— Можно травмироваться, раз, и не дадите должной нагрузки на квадрицепс, два, — не удерживаюсь от моралей.
Она снова молчит, даже нос вскидывает, но при следующем повторении не разгибает ноги полностью.
Незаметно убедившись, что девица всё исполняет верно, отворачиваюсь. С одной стороны, конечно, такая вот гендерная интрига, да ещё с феминой намного моложе — штука сама по себе интересная. С другой стороны, не за этим я сюда пришёл: ещё нужно многое успеть плюс утром на работу.
В бассейне, когда я до него добираюсь, плавают парочка дам бальзаковского возраста и мужчина около тридцати.
Не обращая ни на кого внимания, делаю первые двести метров, привыкая к воде. Дальше — стандартный восстановительный комплекс после долгого перерыва, еще четыре по двести со сменой стиля и с ускорениями, в анаэробных режимах.
Добросовестной тысячи для первого раза более чем достаточно, на первый день обхожусь без проныров, разворотов-сальто и выдерживание режима на каждой сотне.
Я уже откупываюсь последнюю бассейнов на доске, сбрасывая напряжение, когда рядом со мной в воду с тумбочки прыгает еще кто-то.
Какого чёрта, что, свободных дорожек нет, что ли? Собираюсь высказать это всё — но в последний момент удерживаюсь: из воды впереди по курсу выныривает уже знакомое лицо брюнетки из зала.
— Извините, я вас не заметила!
Ну да, сделаю вид, что поверил. Хотя, конечно, и приятно, и занятно, спору нет.
Мой взгляд машинально скользит вниз. Сквозь воду видно хуже, чем если бы мы стояли друг напротив друга — но вполне достаточно, чтобы мысли развернулись, куда не надо.
— Меня Тиао зовут, — представляется вроде как уже шапошно знакомая.
— Юн, — ну не уплывать же молча, в самом деле.
— Хочу признаться. Я какое-то время наблюдала за вами, разрешите сделать комплимент. — От застенчивости она точно не умрёт.
Вообще-то, комплименты должен делать мужчина, тем более когда для них есть такие весомые основания — как те, что сейчас маячат перед моим носом. К анатомическим основаниям можно приплюсовать и нашу достаточно нехилую разницу в возрасте.
Но я не успеваю этого всего озвучить, чтоб перехватить инициативу, поскольку девица не даёт мне вставить слова (напирает, как бульдозер):
— Я обратила внимание, как вы после долгого перерыва взялись за приведение тела в норму. Меня восхищают ваше усердие и сила воли: я, хотя и здорово моложе, из себя столько выжать могу далеко не каждый раз.
— По вам не скажешь, что у вас есть проблемы с мотивацией, — вежливо скругляю углы, вынужденно удерживая голову над водой вместо того, чтоб плыть нормально, с поднырами.
Со стороны выглядит так, как будто я пытаюсь от нее уплыть, а она изо всех сил старается от меня не отстать.
Вслух такого не скажешь, ещё и в данной ситуации, но мне сейчас не до разговоров. Даже если допустить, что у собеседницы возник ко мне не только спортивный интерес… в кафе сходить — даже на это пока нет финансовый возможности. А подвеска от Виктории Сикрет на ее шее достаточно явно намекает, что девица — не из рабочей среды.
Посчитав общение закрытым, плыву дальше. Тиао проявляет настойчивость и зачем-то догоняет меня на середине дорожки — какое-то время плывёт рядом молча.
— А вы раньше профессионально занимались, да? — она опять заговаривает первой.
Интересные у меня сейчас ощущения.
— Занимался, — отвечаю, взяв время на подумать. — Но кажется, что это было давно и не правда.
Ещё сотня вместе, молча, рядом.
— Увы, пора заканчивать, — доплыв до бортика, вылезаю из бассейна.
Для первого раза — более чем достаточно.
— Приятно было познакомиться! — мне даже улыбаются.
Мне тоже приятно, абсолютно искренне констатирую это в ответ.
Обдумывая всякое разное, топаю в мужской душ, раздевалку, там собираюсь м переодеваюсь, но на выходе у стойки ресепшена новая знакомая тут как тут — стоит перед зеркалом с расческой.
Кошусь на совмещённый с кафетерием ресепшен, за стойкой которого администраторша что-то листает на рабочем планшете.
— Два капучино с карамельным сиропом.
— Пятьдесят долларов! — откликается сотрудница спорткомплекса, начиная готовить заказ.
Приходится раскошеливаться. Под любопытным взглядом работницы бассейна извлекаю конверт с сегодняшней зарплатой в размере целых трехсот местных баксов, выбираю нужную купюру, кладу на стойку.
Кофе делают быстро, и меньше чем через минуту я вручаю бумажный стаканчик брюнетке Тиао:
— Держите.
В её глазах неожиданно замечаю лёгкую неуверенность.
— Вас ни к чему не обязывает, — ну а что ей ещё сказать.
— Хорошо позанимались, — выдыхает она, принимает тару и делает осторожный глоток.
— Часто ходите в зал? — по здравому размышлению прихожу к выводу, что поддержанием разговорах уже точно не сделаю.
Дальше выходим из здания, перекидываясь ничего не значащими словами, шагаем до конца улицы — а вот и мой дом.
— Я живу здесь, — обозначаю вежливое движение вперёд-назад. — До свидания.
Собеседница понимающе кивает и без разбега задумывается о чем-то своем.
Кофе она давно выпила, но зачем-то продолжает держать в руке стаканчик.
— Господин Юн, вы мне кое-кого напоминаете, — на игру не похоже, однако её истинные эмоции интерпретировать не возьмусь. — Обычноя так не делаю, но сейчас отступлю от собственных правил: давайте обменяемся номерами телефонов?
— А папа не будет против? — вскидываю бровь.
Странные ощущения, донельзя смешанные чувства.
На заднем плане мелькает издевательски гротескная мысль: после выхода из раздевалки моё обручальное кольцо осталось в кармане.
— Отец умер, — новая знакомая полирует задумчивым взглядом мою переносицу.
— Не сочтите за попытку от вас избавиться, но у меня сейчас на самом деле нет ни телефона, ни его номера. — Чистая правда, если что.
Включенный и работающий мобил для меня сейчас, судя по всему, непозволительная роскошь.
Даже самому досадно.
— Может, тогда по сети свяжемся? — она не давит, не напирает, просто в стиле более молодого поколения подбирает варианты решения задачи, которую сама же и поставила.
Ещё более смешанные чувства с моей стороны:
— Не веду социальных сетей. — Во всяком случае, не разобрался в местных пока, как и в своих там аккаунтах.
— Тогда… — нестеснительная фемина поправляет сумку, сползающую по плечу. — Запишите мой?
Она уверенно достает ручку, блокнот, записывает на бумагу номер. Вырывает листок, протягивает мне:
— До свидания. Ещё раз: была рада нашему знакомству.
— Взаимно, — вежливо убираю сложенную вчетверо бумажку в карман.
Новая знакомая уходит за поворот, я шагаю к подъезду, чтобы позвонить в домофон.
Странно. Длинные гудки, жена не открывает.
Может, увидела наше общение? Окна как раз на эту сторону.
Из недр кармана извлекаю ключ, который предусмотрительно захватил с собой.
Повинуясь невнятному предчувствию, по лесенке к лифту практически взбегаю. Пока железная коробка везёт меня до нужного этажа, в нетерпении барабаню ногтями по пластику.
А когда створки выпускают меня наружу, становится понятно, что интуиция меня не подвела: верь в нашу квартиру распахнута, на полотне — следы от ударов тяжелым предметом.
Шкаф на полу, книги, документы, вазочки… разбросано белье, в том числе нижнее.
Кто-то перевернул всё вверх дном — посчитали, что могут здесь что-то найти. Мебель отодвинута, двери сломаны… Вопрос — нашли ли они то, что искали?
Облизываю пересохшие губы.
Жена лежит посередине комнаты, не шевелится, по телу — ссадины. Халат распахнут, но нижнее белье на месте и не тронуто.
Очень быстро осматриваю квартиру перед тем, как начинать помогать супруге. Рука по пути сама тянется к небольшой статуэтке, а спина прижимается к стене, чтоб исключить нападение из невидимой зоны.
В ванной никого, шланг стиралки оторван, пластиковые накладки в душевой сорваны. С бачка унитаза сорвана крышка.
Дальше — кухня, там тоже царит бардак. Холодильник открыт, продукты весело разбросаны по полу. На самом полу, как и на стенах — череда вмятин. Простукивали на предмет тайников? Да ну.
Печка сорвана с места, духовка открыта, внутри — недопеченный пирог.
А ведь соседи наверняка что-то слышали: бесшумно так все разгромить невозможно.
Осмотр окончен. Возвращаюсь к супруге — слава богу, прощупывается слабый пульс. Дышит она едва заметно, но ровно. На левой стороне головы — гематома.
Перед тем, как взять трубку телефона, обращаю внимание на то, что она в крови. Возможно по голове моей жены ударили именно ею.
Собираюсь аккуратно позвонить, чтоб не стереть возможные отпечатки пальцев — и понимаю, что не знаю, куда. В голове каша из номеров разных стран.
В следующую секунду пальцы сами набирают три девятки. Из динамика доносятся длинные гудки, потом грубый мужской голос:
— Службу спасения девять-девять-девять. Слушаю вас.
— Проникновение со взломом, пострадала женщина, возраст около пятидесяти. Из объективного — черепно-мозговая травма плюс старая онкология, — старательно выговариваю каждое слово.
— Это ваш адрес? — оператор без подсказок сам называет мои улицу, дом и квартиру
— Да.
— Мне нужно чтобы вы ответили на вопросы. Помощь уже едет, пожалуйста, успокойтесь. Ваша жена в сознании?
— Нет.
— Преступники покинули квартиру?
— Да.
— Сколько их было?
— Откуда мне знать? Минимум двое.
— Они были вооружены?
— Не могу сказать, не видел.
— Вам лично требуется помощь? Есть ли еще в квартире другие пострадавшие?
— Нет. Я один, кроме жены помощь никому не требуется.
— Оставайтесь на линии, я расскажу, какую первую помощь можно оказать, пока к вам едут…
Кладу трубку, хотя оператор продолжает что-то говорить. Всю нужную информацию я представил, первую помощь жене уже сам оказал.
Телефон неожиданно начинает звонить. На дисплее — смутно знакомый номер. Нет, я его не помню и не скажу, кому он принадлежит, но цифры…
— Слушаю, — по всему, есть смысл ответить.
— По хорошему не понимаешь — будет по плохому, — голос изменён электроникой.
Удерживаюсь от каких-либо эмоций, поскольку они сейчас — лишняя слабость.
Одновременно с голосом явственно слышен уличный шум — звонят из оживленного места. В памяти всплывает: номера, начинающиеся с двух девяток, принадлежат уличным телефонным автоматам.
— Когда нужны деньги? — всячески затягиваю разговор.
Параллельно лихорадочно вспоминаю: следующие за девятками цифры номера — кодировка улиц. В этом месте вздрагиваю — предполагаемый адрес уличного телефона похож на вон ту высотку напротив моего дома.
Неужели звонят оттуда?
А дальше словно в подтверждение в окне раздаётся сигнал клаксона — под окнами едет большегруз, и одновременно этот же звук доносится из трубки.
Ну и совпадение. Обдумать потом, сейчас время действовать
Перетекаю к окну, выглядываю на перекресток. Мазнув взглядом по фасаду, нахожу автомат, внутри которого вижу человека, одетого в черную толстовку с капюшоном, накинутым на голову.
— Вчера, — хрипит тем временем голос из динамика. — Сегодня был первый день просрочки, и начались штрафные санкции.
Поднимаю чудом уцелевший телефон жены, включаю камеру (там очень хороший зум) и, наведя на телефонный автомат, увеличиваю картинку до максимума.
На толстовке надпись «Чикаго Буллз», лицо закрыто капюшоном. На руке, держащей трубку, видна часть крупного родимого пятна.
Делаю снимок.
— Помимо жены у тебя есть дочь и сыновья, — продолжает вещать изменённый голос.
— Я открыт для встречи, называй адрес и время…
Недоговариваю — из динамика раздаются короткие гудки.
Звонящий резко бросает трубку и, выскочив из будки, подбегает к припаркованному у тротуара авто. Модель не узнаю, какой-то местный производитель, цвет кузова черный, стекла тонированы.
Тип прыгает на переднее пассажирское сиденье и я понимаю почему — из-за угла выныривает автомобиль полиции.
Быстро уехать у чёрного авто не выходит — длительный светофор.
Увы, полицейские не по их души. Кряканье сирены, автомобили пропускают патрульную машину.
Пытаюсь прикинуть — успею ли добежать? Есть сто двадцать секунд.
Стоит попытаться, выбегаю из квартиры.
Глава 8
Лифта ждать долго, он на первом этаже, потому бросаюсь на лестницу, там перемахиваю по пять ступеней за раз. Сто секунд в запасе есть, спуск занимает шестьдесят три из них. У меня остаётся около полуминуты в запасе, даже если внутренний таймер сбит.
Консьержка провожает меня удивленным взглядом:
— Господин Юн, господин Юн!
— Позже, — бросаю через плечо.
Вылетаю на улицу.
Двадцать пять, двадцать четыре…
Как олимпийский чемпион в беге на короткой дистанции, бросаюсь к углу дома.
Восемнадцать, семнадцать…
Сердце колотится, в боку колет, но я, сцепив зубы, выбегаю на дорогу. Ищу взглядом нужный автомобиль.
Вон он! Нужная черная машина.
Три секунды, две…
Перепрыгиваю через ограждение и, недолго думая, запрыгиваю на капот близстоящего автомобиля. Дальше бегу по крышам, замечая боковым зрением, как на светофоре загорается зеленый и как, выпучив глаза, на меня таращатся хозяева машин.
Черный седан — в третьем ряду от светофора, а первый уже начинает трогаться.
Делаю рывок, оказываюсь на его крыше, вижу через лобовое стекло рожи сидящих внутри — как я и предполагал, их двое.
Под рукой нет ничего, начинаю бить по лобовому стеклу кулаком.
Второй ряд начинает движение, водитель черного седана жмет на газ. Держаться мне не за что, поэтому, теряя равновесие, падаю на асфальт.
Удар локтями и коленями, тело прошибает электрическим током. Пошатываясь, поднимаюсь и вижу как машина с визгом скрывается за поворотом.
Застываю посередине проезжей части. Водители сигналят, объезжают меня. Хозяева машин, по крышам которых я скакал, выходят осмотреть повреждения.
А из-за поворота как по заказу выныривают скорая помощь и полиция. Полицейские, видя меня, выходят из машины…
— Стоять, не двигаться!
В горизонт выводятся черные глазки табельного оружия.
— Только попробуй побежать! — вопит полицейский. — Ру-у-уки-и-иии!..
Бежать никуда не собираюсь — не догнал, поздно уже. Не хватило нескольких секунд.
Медленно поднимаю руки, полицейские подбегают и заламывают меня, защелкивая браслеты.
Тиао Вонг никогда не искала легких путей и не брезговала открывающимися возможностями. Если путь к цели мог пройти по прямой, она всегда шла по этой прямой, чего бы оно ни стоило, каких бы сил это ни отнимало.
Зигзаги по дороге к достижению цели означали ненужные компромиссы, а на компромиссы Тиао не шла никогда либо крайне редко. Как учил отец, компромисс — это отход от цели, предательство собственных интересов и слабость.
Тиао всегда верила в эти слова, а отца она считала примером для подражания, практически идеалом.
Не по первому разу прокручивая в голове сегодняшнее посещение зала, она провернула ключ в хлипкой двери и зашла внутрь очередной съемной конуры. Бросила сумку на пол, улыбнулась половиной лица при виде разбегающихся в стороны тараканов.
В сумке, с которой она вошла, было место лишь для электрического чайника, пачки молотого кофе, кружки и надувной подушки.
Квартира была почти пустой, с ободранными обоями, которым исполнилось много десятилетий, со вздыбленным паркетом. Из обстановки — видавшее виды кресло со стертыми подлокотниками.
А еще тут была державшаяся на честно слове раковина с прогнившим краном, аналогичный санузел — и все.
Здесь Тиао придется некоторое время пожить. Так надо.
Ах да, ещё мокрый купальник… Она с пренебрежением бросила скомканную тряпку в раковину. Дальше из сумки появилась фотография господина Вонга, отца — Тиао прикрепила ее к стене липучкой.
Она вставила в розетку чайник, налила воды прямо из крана. Взяла любимую кружку с надписью «Бесплатный сыр — только в мышеловке», положила две ложки кофе.
Включив чайник, Тиао упала спиной в кресло, вытянула ноги и пошевелила носками кед. Хорошо, что расчет сработал.
Принципы? О принципах Тиао слышала, но не всегда им слепо следовала — будь иначе, никогда бы не доросла до начальника одной интересной службы в корпорации отца, в «Вонг бизнес». Огромная финансовая махина была известна далеко за пределами Гонконга. У господина Вонга, начинавшего стажером на автомойке, сегодня трудилось несколько тысяч человек кроме неё. Что до самой Тиао, она всегда делала всё для того, чтоб папа ею гордился. И она не позволит пропасть делу своего отца, не допустит, чтоб рейдерский захват случился.
Точнее, чтоб он завершился успехом: они думают, что «Вонг бизнес» сейчас ослаб, но как же они ошибаются. Ничтожества.
Щелк! Вскипел чайник.
Тиао налила кипяток в кружку, вернулась в кресло, аккуратно подобрала ноги к груди. Поставила кружку на колени и сделала осторожный глоток.
Кипяток обжег губы, но Тиао продолжила пить. Что значит примитивная физическая боль, когда на душе ТАК скребут кошки? Отец умер, вместе с ним ушел в небытие целый мир, в котором она жила все свои без малого тридцать лет.
Лучшие врачи, которых возили самолётами из материкового Китая, так и не смогли в итоге нечего сделать — лишь констатировали постфактум чужую смерть.
Тиао смотрела на фотографию на стене и вспоминала человека из бассейна. Он на удивление напоминал отца.
От мыслей отвлекла вибрация мобильного — звонила помощница, Чжоу.
К черту, сегодня ее ни для кого нет. Тиао отклонила вызов, и, откинувшись в убогом кресле, закрыла глаза.
— Секундочку! Буквально секундочку подождите! — вскинула руку Дили Симэнь, останавливая в проходе помощников.
Те держали в руках высокие, чуть ли не до потолка, стопки документов, запрошенные ею из архива.
— Госпожа Симэнь, — уборщица склонила голову, приветствуя высокую начальницу из Пекина. — Все выполнено — генеральная уборка в кабинете окончена.
Дили кивнула, прошлась по кабинету, приблизилась к подоконнику, провела по нему пальцем.
Было правда чисто, однако что-то царапало взгляд. Фотография!
Со снимка на столе в рамке улыбался жизнерадостный предшественник, обнимающий маленькую девочку. Ниже была идиотская подпись, которую даже читать не хотелось.
Упс…
Одно движение — и фотография полетела в мусорное ведро. Что-то вчера, когда Дили видела этого человека на проходной, он не казался жизнерадостным.
Ничего, и так бывает. Старому убору стоило вовремя включать голову, а не выбирать ту сторону, которая неизбежно проиграет.
Дили достала из сумочки пачку влажных салфеток, начисто вытерла столешницу и повернулась к уборщице:
— Как тебя зовут?
— Хироси.
— Ты уволена.
Уборщица обомлела:
— К-как? Что вам не нравится?
Дили ничего не ответила, лишь помахала рукой.
Женщина открыла рот, но так ничего и не смогла из себя выдавить. Вцепилась в тележку, покатила ее к двери.
Новая хозяйка кабинета знала, что кое-какие её личные качества не могут быть отнесены к числу достоинств. Но избавляться от них она не спешила — именно благодаря ним госпожа Симэнь являлась одним из лучших специалистов в крайне непростой профессии кризис-менеджера.
Более того, благодаря ним же Комитет по контролю и управлению государственным имуществом Китая назначил ее на роль официального наблюдателя конкретно на это производство, только что национализированное в Гонконге (кроме прочего, контора представляла интерес своим участком по производству палладия. Единственный банковский металл, используемый в реальных технологических цепочках; по стоимости примерно равен золоту; далее по списку).
Удостоверившись, что стол чист, Дили махнула ожидающим у двери сотрудникам:
— Заносите!
Помощники аккуратно поставили стопки с документами:
— Еще что-то требуется?
— Нет. Свободны.
Дили дождалась, когда закроется дверь, и опустилась в кресло. Работы было невпроворот, архивные документы она заказала не просто так: в самом конце рабочего дня, после очередной плавки, когда рабочие тестировали производственные мощности, неожиданно обнаружились существенные расхождения в ожиданиях и фактическом выходе палладия.
Сейчас Дили хотела докопаться, почему так произошло. Были подозрения на резко подскочивший угар, отчего цифра технологических потерь резко выросла до целых семи процентов вместо предыдущих нескольких десятых… более чем в двадцать раз.
Если математически, из ста килограммов металла компания сегодня потеряла почти семь кило — против нескольких сотен граммов раньше. Где-то логично, если учитывать тот факт, что при переходе из кристаллического состояния в жидкое любая материя частично испаряется.
Плохо то, что по цене палладий примерно равен золоту. Одной сегодняшней плавкой активы новоприобретённой компании уменьшились настолько, что в Пекин докладывать цифру просто страшно. А докладывать нужно.
Может, зря вышвырнули столь поспешно вышвырнули предыдущих работников?
Ладно, и без них можно разобраться. Ответы наверняка крылись в документации.
Смущал тот факт, что выгрузка данных по весу полученного металла была полностью автоматизированным процессом и происходила в режиме реального времени.
Дили покосилась на настенные часы — без двадцати семь. Куратор в Пекине ожидает отчет к семи.
Первый документ, второй, третий, десятый… И чем дальше госпожа Симэнь изучала бумаги, тем больше она бледнела. Последние минуты перед созвоном со столицей Дили вообще просидела с ровной спиной без движения.
Что-то не так было цифрами, доставшимися в наследство от одного из предшественников по имени Юн. Его результаты здорово отличались от тех, которые были получены сегодня.
Старый мерзавец. Почему его угар укладывался в такие низкие показатели? Почему при его расплавах в парообращалась лишь несколько сотен граммов драгоценного металла? Ни килограмма, как сегодня?
Долбаный неудачник, вышвырнутый за забор пинком под зад. Создал госпоже Симэнь столько проблем…
За несколько секунд до семи Дили, скрепя сердце, отправила краткую сводку куратору в мессенджер. Дальше она заворожено наблюдала, как две галочки в диалоговом окне окрасились в синий цвет — прочитано. Несколько минут стояла тишина, затем телефон завибрировал.
— Симэнь! — процедил явно недовольный голос.
— Да господин Ган… — Дили закусила губу.
— Что у тебя происходит? — началось всё обманчиво тихо. — Откуда взялась такая цифра по потерям? Ты в курсе, сколько стоит данный металл?
Следующие несколько минут в трубке стоял крик. Дили, закрыв глаза, ожидала, пока куратор затихнет, затем коротко прокомментировала:
— Я все исправлю, господин Ган…
— Вам нужен адвокат, господин Юн?
Мотаю головой.
— Есть ли у вас претензии к работе правоохранительных органов?
Снова показываю движением, что претензий нет.
Я сижу на заднем сиденье полицейского автомобиля, правоохранитель стоит возле открытой дверцы. Вид строгий, хмурится.
Именно он производил задержание, но претензий у меня действительно нет.
Надо отдать полицейским должное — разобрались они быстро, в участок меня тащить никто не стал, хотя и собирались изначально.
Все решили на месте, что к лучшему. Погоня погоней, но в квартире жена в тяжелом состоянии.
При всем этом, мои руки до сих пор в наручниках. Со стороны пострадавших от моих «хулиганских действий» поступил почти десяток заявлений. Вменяют лёгкие повреждения имущества — это административная статья, но денег на штраф у меня нет, что чревато.
Кроме того, потерпевших интересует компенсация нанесенного ущерба. Поскольку денег нет даже на штраф, платить за вмятины на кузовах машин также нет возможности.
Водители с выпученными глазами стоят возле копов, размахивают руками, тычут в мою сторону пальцами. Я не реагирую, чтоб не расходовать силы, которых осталось немного.
Жалеть мне не о чем, кроме того, что я не поймал тех утырков.
— Что дальше? — поворачиваюсь к полицейскому.
Он долго молчит, поправляет солнцезащитные очки.
— Ждем решения начальства, — тип не уходит от прямого ответа и не отводит глаз.
Начальство тоже здесь, по крайней мере, несколько полицейских в формах толпятся вокруг важного человека в гражданском. Последний приехал позже остальных, но именно он — лицо, принимающее решение.
Группа правоохранителей зашла внутрь дома около получаса назад для осмотра места происшествия, с ними — врачи скорой. Судя по тому, что последние не выходят вот уже полчаса, жене оказывается помощь, значит, жива.
Эта мысль успокаивает.
— Отпускай его, — доносится из радиостанции.
Полицейский невозмутимо помогает мне подняться с сиденья, открывает наручники, вешает их себе на пояс:
— Вы свободны, господин Юн, но придется выплатить штраф, — он показывает на коллегу, занятого составлением протокола. — Подойдите к сержанту.
Молча подхожу, тот как раз заканчивает:
— Ознакомьтесь, — и сует бумажку мне.
Читаю, хорошо, буквы крупные.
Вменяют мелкое хулиганство. Положен штраф, но о компенсации речь не идет — просто неподобающее поведение в общественном месте.
— Никому не нужны проблемы со страховой, — хмыкает сержант.
Прямо сейчас мне неинтересно, что это значит, поэтому прошу указать место для подписи.
Сержант протягивает ручку и подсказывает, где следует расписаться.
Ставлю подпись:
— Она жива?
Полицейский отвечает не сразу, что заставляет напрячься:
— Ваша супруга в стабильно тяжелом состоянии.
— Вам удалось догнать сбежавших? — второй интересующий меня вопрос.
Сразу после задержания я передал полиции всю информацию. При должной сноровке напасть на след преступников-психопатов не составило бы труда: на улицах Гонконга полно камер, возможно отследить и не такие перемещения.
— Мы зафиксировали ваш материал, господин Юн, — после внушительной паузы отвечает сержант. — Пока результатов нет, но будут проверены камеры, — пальцем вытягивается в сторону светофора
— Вы до сих пор этого не сделали?
— Увы, — полицейский разводит руками. — Отправлен запрос в муниципалитет. Как только городские власти его подтвердят, получим доступ к записям.
— Когда это произойдет?
Сержант смотрит на экран телефона:
— Полагаю, что завтра в первой половине дня.
— Быстрее нельзя?
— Преступление не настолько тяжкое, чтобы поднимать всех на уши.
Виснет пауза.
Полицейский понимает, что я понял, а я понимаю, что понял он. Они специально не ловят фигурантов. Разговаривать больше не о чем.
— Господин Юн, примите наши соболезнования и доверьте дело профе…
Уже не слушаю. Вижу как из подъезда выходит еще один в форме, вынося пакеты с уликами.
Догоняю его прежде чем он садится в автомобиль.
— Вы что-то хотели? — правоохранитель смеряет меня взглядом.
— Мне нужен аппарат моей жены, — указываю на пакет, в котором лежит мобильник.
На телефоне фотографии сбежавших, а также номера машины, которые к этому времени вылетели из головы. Если полицейские не собираются никого искать, это сделаю я.
— Невозможно, телефон изъят, — мне наотрез отказывают.
Оглядываюсь, чтобы не привлечь внимания, сую руку во внутренний карман пиджака и достаю конверт с сегодняшней зарплатой из общепита.
За минусом трат на кофе, там несколько сотен гонконгских долларов. Сумма небольшая, но при виде конверта полицейский аж слюну сглатывает.
Я снова оглядываюсь, делаю шаг, чтобы закрыть обзор другим, затем резко поддаюсь вперед, чтоб сбить картинку с нагрудного регистратора:
— Не беспокойся, я закрыл обзор камере на светофоре, а твоя модель регистратора не пишет звук. В конверте… — называю сумму наличными. — Взамен мне нужна минута, чтоб взять информацию с телефона жены, — шепчу я, глядя полицейскому в глаза.
Рука тем временем сует конверт под коврик багажника его автомобиля.
Правоохранитель, не глядя, нащупывает пакет с телефоном, подтягивает его ближе ко мне.
Хватаю телефон. Своего гаджета у меня сейчас нет, но в голове всплывает номер той брюнетки из бассейна.
Захожу в мессенджер, вбиваю ее номер, выделяю в галерее нужные фотографии. Далее нажимаю «отправить», обозначая подписью:
Не стирай, сохрани, я все потом объясню. Юн из спортзала.
Удаляю отправленные сообщения, добавляю контакт брюнетки в блок. Ещём новение — и телефон в пакете на прежнем месте, все заняло секунд двадцать.
— Эй, все в порядке⁈ — на нас обращает внимание сержант.
Я отлипаю от полицейского, и начинаю обмахивать рукой лицо.
— Простите, голова закружилась!
— Все в порядке, сержант, — подтверждает взявший конверт.
— Может, вам стоит обратиться к врачам, господин Юн?
Вижу, как выносят на носилках к скорой жену. Тяжело покачиваясь, подхожу к врачам.
— Вы супруг? — путь перегораживает реаниматолог.
— Что с моей женой?
— Ваша жена сильный человек и прямо сейчас борется за жизнь. Не мешайте ей, если желаете добра, — терпеливо объясняет врач.
— Она выживет? Вы заберете ее в реанимацию?
— Господин Юн, у нее ограниченная страховка, а травма усугублена опухолью. Лечение будет крайне дорогостоящим и все на что вы можете рассчитывать — это стабильное состояние в искусственной коме. Без дорогостоящих лекарств, боюсь, что она проживет не дольше нескольких месяцев.
Благодарно киваю, всегда ценил способность говорить правду без прекрас, чего бы она ни стоила.
— Когда нужны деньги? — глухо спрашиваю я.
— Вам лучше обратится в страховую компанию, я могу лишь предположить, что имеющихся денег хватит на тридцать дней лечения.
— Я могу что-то сделать сейчас?
— Молиться и заполнить документы вместо нее. Ли, подготовьте документы для мистера Юна.
Мне подносят планшет, в который вставлен лист о согласии на госпитализацию. По привычке перечитываю перед подписью.
В глаза бросается дата рождения супруги — завтрашний день…
Ставлю подпись, возвращаю планшет. Жену грузят в реанимобиль. Захлопываются дверцы, включается сирена.
Провожаю взглядом скорую, пока та не скрывается за поворотом.
Полицейские тоже разъезжаются, и их работа окончена. Далее дело успешно ляжет в дальний ящик стола следователя, потом и вовсе уйдет в архив.
Разъезжаются водители, которым после получения копий протокола нет никакого дела до меня.
Остаюсь возле дома один, ощущая, как меня буравят взглядами зеваки. Кто-то наверняка снял происходящее на камеру мобильного.
Спектакль окончен, гаснет цвет. Не уходят только двое странных товарищей, расположившихся возле припаркованного у подъезда автомобиля. Не преступники — я видел, как полицейские проверяли их документы. Хотя теперь ручаться ни за что не буду.
Когда возвращаюсь в подъезд, ничуть не удивляюсь тому, что они выходят из машины и следует за мной.
Консьержка, которая хотела мне о чем-то сообщить, вскакивает со стула:
— Господин Юн, у вас задолженность по оплате коммунальных…
Она осекается, видя, как следом за мной заходят те два мордоворота. Опускается обратно на стул, делает вид, что читает записи в журнале.
Глава 9
Бросаю взгляд на камеру внутри подбьезда — работает, значит, рожи этих двоих зафиксированы. Посмотрим, что дальше.
Иду к лифту. Боковым зрением вижу, как пара разделяется: один идет на лестницу, второй — за мной, к лифту.
Створки разъезжаются, вхожу и жму нужный этаж.
Следом заходит мордоворот. Вижу, как его рука тянется запазуху.
Делаю шаг к панели управления.
— Вы господин Юн?
Лифт закрывается, мы остаемся в кабине вдвоем.
— Что надо?
Не дожидаясь ответа, жму на кнопку экстренной остановки кабины: эти несколько секунд мне были нужны, чтоб лифт набрал скорость.
Детина не готов к торможению, его нога подламывается, он заваливается на бок, на пол выпадает лист бумаги.
Поднимаю, пробегаю по диагонали. Это не бандиты, это хуже — коллекторы. Передо мной — уведомление о просроченной задолженности. Видимо в банке решили меня припугнуть, прислав этих уродов.
Нажимаю кнопку нужного этажа, снова едем дальше.
— Что произошло? — коллектор трясёт головой, которой ударился о стенку.
— Похоже, вы упали. Я спрашиваю, что вам от меня надо?
Тип, видимо, так и не сообразивший, что случилось, охлопывает пиджак, хмурится.
— Не это ищешь? — сую ему бумажку под нос.
— А… э… уведомление вам! Распишитесь в получении!
— Чем?
Настроение паршивое, но лифт благополучно доезжает до нужного этажа и я выхожу. Не обращая внимания на человека сзади, открываю дверь.
Черт с ними. Понятно, что у них своя работа, но сейчас просто нет сил на этих идиотов. Не успеваю закрыть дверь, как между ней и косяком появляется носок ботинка:
— Господин Юн, уведомляем вас о наличии просроченной задолженности перед банком, — холодно проговаривает детина, излучая презрение.
Одной рукой он таки вручает мне смятый лист.
— Я в курсе. Ногу убери.
— Вы видимо не поняли: банк вправе взыскать принадлежащее вам имущество в счет погашения долга. Для этого возможно наложение ареста…
Одновременно со словами он пытается открыть дверь, которую я закрываю. С любопытством заглядывает внутрь моей квартиры, силы у него больше, но я делаю шаг назад.
Коллектор проваливается внутрь, теряя равновесие, где я подхватываю и впечатываю спиной в стену коридора.
Пока он приходит в себя, выставляю его наружу, второй рукой захлопываю дверь прямо перед носом.
Да, не лучший сценарий, но ни на что иное банально нет сил.
— Вам лучше пойти на сделку, господин Юн! — слышится из коридора.
— Я погашу задолженность. Всего хорошего.
— Вы пожалеете…
Через несколько секунд снова слышится звук работающего лифта, потом воцаряется тишина.
Массируя виски, подхожу к кофемашине и делаю двойной эспрессо. В квартире стоило бы навести порядок, но не сейчас — потом.
Сейчас самое время позвонить той девчонке из зала — фотографии. Набираю её номер со стационарного аппарата, но абонент недоступен. С другой стороны, уже и не рано — человек банально может спать.
Забираю кофе и чтобы, проветрить помещение, открываю окно, присаживаясь на подоконник.
Цедя кофе мелкими глотками, смотрю сверху на огни мегаполиса. Зрелище завораживает.
День был не из простых, выводы очевидны: проблемы плодятся в прогрессии, их надо решать. Помимо работы в компании друга, нужно для начала организовать ещё какие-то доходы.
Гонконг большой город и живет по своим правилам. Пойдешь не в ту струю, не поймаешь нужную игру — окажешься списанным, окажешься на обочине… прямо как вон тот ветхий домик в пять этажей, зажатый между небоскребами. Он… взгляд неожиданно останавливается на высунувшемся из окна мужчине, который вешает на своём окне плакат:
Сдам в аренду комнату, 2000 гонконгских долларов
У меня словно загорается лампочка с надписью «идея». Вскакиваю с подоконника, бегу к телефону и звоню по указанному на плакате номеру. Несколько длинных гудков, потом устанавливается соединение.
— По объявлению. Готов снять вашу комнату на длительный срок.
Разговариваем, всплывают подводные камни. Помещение является аварийным, в конце следующего месяца будет принудительное выселение — отсюда и цена.
— Идет, хочу зарезервировать, — соглашаюсь на условия.
Договариваемся о встрече завтрашним вечером.
Из окна, допиваю кофе, вижу, как хозяин жилья убирает плакат.
Нахожу ноутбук супруги (ты смотри, уцелел в этом бардаке), включаю, натыкаюсь на запрос пароля.
Восемь цифр, в голове всплывает дата её дня рождения. Набираю цифры на клавиатуре — подходит.
Через диспетчер смотрю последние действия. Жена смотрела дораму, играла, что-то записывала в открытый блокнот — набор цифр…
Счет?
Пароль?
Надо куда-то переписать. Нахожу карандаш и записываю число на том самом клочке бумаги, на котором брюнетка из зала оставила номер — больше под руку ничего не попадается.
Теперь то, ради чего я затеял переезд. Открываю поисковик в браузере, вбиваю запрос:
Сдача квартиры посуточно от частных лиц.
Всплывают результаты. Аренда в Гонконге распространена, вариантов масса.
Анализирую рынок, предварительно активировав карту. Цены на квартиры типа моей при аренде на долгий срок начинаются с… как и думал. С пяти тысяч гонконгских долларов.
Меняю фильтр на «посуточно», дальше удивляюсь: за сутки проживания в такой квартире, как у меня, просят в среднем от пятиста до тысячи. При этом, мой ипотечный платеж составляет десять тысяч, значит, схема рабочая.
За минусом ипотеки и аренды жилья, выходит плюс.
Нахожу форму объявления, отмахиваюсь от посредников. Заполняю нужные поля, средством связи указываю обмен сообщениями через сайт.
Отправляю на модерацию и уже собираюсь отключаться, как одно за другим приходят оповещения.
Объявление успешно прошло модерацию… пользователь n445789 написал вам личное сообщение…
Хмурюсь, шарю рукой по дивану, нахожу лист с набором цифр из ноутбука жены.
Совпадение?
Они полностью идентичны.
Открываю личное сообщение:
Здравствуйте, интересует аренда квартиры на неделю с завтрашнего дня…
— Все в силе, господин Юн?
Как и договорились, за десять минут до показа, делаем контрольный созвон.
— В силе, — напряжено оглядываю квартиру.
Уборщица будто испарилась, в коридоре у входной двери лежит ее сумка с бытовой химией, но, похоже, сумку никто не открывал, как не была произведена и какая-либо уборка.
— Мы в вашем районе, напомните адрес? Чтобы не копаться на сайте! — просит мужчина.
Хмурюсь.
Не от того, что забыл адрес, а потому что его не знал, вернее забыл. А значит, и мастер чистоты тоже не знала… она ведь даже не спрашивала, куда идти. Компьютер, кстати, включен. По телу расползаются мурашки.
— Одну секунду, — смотрю адрес через карту в браузере, диктую потенциальным квартирантам и кладу трубку, предварительно заверив, что жду их.
И как это понимать?
Захожу в историю браузера, нахожу вкладку с личной страницей уборщицы, клацаю по ней.
Такой страницы больше не существует.
Хм…
Времени на размышления особо нет, потом попробую позвонить в службу поддержки и выяснить, что произошло. А сейчас… в идеале, впору попытаться за час сделать то, что уборщица должна была сделать за три.
Понимаю, что не успею, потому принимаю решение рассовать вещи по углам, чтобы создать хотя бы видимость порядка.
Получается не очень, все-таки здесь была нужна генералка. Зато чистящие средства теперь не надо покупать.
— Спасибо, что согласились показать квартиру лично, — благодарит одутловатый китаец с забавным клоком седины. — Вы не представляете, как тошнит от посредников. И время показа у них ограничено получасом, и…
— Не утруждайтесь, я помню про бабочек, — улыбаюсь в ответ.
Я уже успел от него наслушаться, что день состоит из двадцати четырех часов, что значит тысячу четыреста сорок минут и восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. А бабочка вида Аполлон живет всего сутки… значит, при правильном распределении ресурсов за один день можно заложить платформу всей следующей жизни.
Логики тут никакой, но на это мужчина ссылается, обосновывая длительность просмотра. Помимо акцента, он сильно выделяется среди миллионов горожан — явно приезжий и не успел ассимилироваться в большом муравейнике. Не носит рубашку и костюм с галстуком, зато на нем майка с принтом стада овец и брюки цвета хаки с накладными карманами. Руки мозолистые, под ногтями — въевшаяся несмываемая грязь как признак профдеформации.
Явно сельское хозяйство и явно свое дело, иначе откуда деньги на дорогостоящее посуточное жилье, которое он намерен снять на неделю.
И на молодую жену… он приехал не один.
На объявление откликнулась семейная пара с малышом ясельного возраста. Ребенок расположился в переноске матери — приятной миниатюрной девчонки — и все время сосет соску. Разница между мужем и женой — как бы не двадцать лет. Судя по внешнему виду отца, брак скорее по расчету.
Глава семейства ходит по квартире в белых перчатках и с ватными палочками в руках, то и дело поправляя спадающие штаны. Заглядывает в каждый угол, делает пометки в блокнотике, прикусив язык. Что он записывает, понятия не имею, но то, что у меня в итоге не убрано — факт, с которым не поспоришь.
— … К тому же, у них такая комиссия за сопровождение, что на стену можно залезть! Не поверите, я рассчитал из любопытства. Если агент будет получать сто процентов комиссионных при нынешней конъюнктуре, то через пять лет он сам сможет сделать первоначальный взнос, причём на элитное жилье в этом городе!
— Каждый стоит ровно столько, сколько за него готовы заплатить, — автоматически отвечаю.
Чужая супруга тоже решает не оставаться в стороне:
— А еще с детьми не пускают! И домашних животных нельзя!
— У вас есть домашние животные? — уточняю больше для того, чтоб поддержать разговор, хотя веры в то, что эта семейка арендует жилье — минимум.
Пока папаша заглядывает за шкаф и пальцем-«индикатором» проверяет пыль, мамаша на мгновение скручивается по спирали к переноске. Короткая юбка опасно приподнимается и заставляет меня отвести взгляд от греха.
— Будут! Или вы тоже против домашних животных? Не люблю проводить время в одиночестве, пока работает муж…
Рука с нарощенными ногтями вроде бы случайно касается меня. Случайно ли?
Не буду разбираться и выяснять, лучше отступить назад. В голову лезут абсолютно идиотские, но такие стандартные мысли: папаша с внушительным животом не справляется с вмененными ему обязанностями, поэтому супруга перманентно хмурится.
Глава семейства заканчивает инспекцию пыли за шкафом и поворачивается к нам, вытянув указательный палец перед собой. Ничего не говорит, я тоже не комментирую.
А насчет домашних животных я не против, по большому счету, мне все равно. Готов согласиться, чтобы они себе хоть слона завели, лишь бы просмотр подошел к концу — мне срочно нужны деньги.
Кстати, неудивительно, что с таким подходом квартиру они пока не сняли. По словам мужчины, это их пятый просмотр за сегодня.
— О! Сеть общественного питания, наслышан о бренде! Отличный бизнес, ваше дело? — он замечает на тумбе значок фирмы моего друга с надписью «стажер». Их ношение обязательно, поэтому значок мне тоже выдали. — А что используете как основной ингредиент?
— Работаю там стажером, — отвечаю.
У мужика случается диссонанс: с одной стороны, человек с квартирой в небоскребе почти в центре Гонконга. С другой же, на значке действительно написано «стажер».
— Основной ингредиент — курятина, — отвечаю на вторую часть вопроса.
— Грязненько тут у вас, — меняет он тему, показывая палец, покрытый слоем пыли.
Заходит в ванную, меняет там ватные палочки. Проводит ими везде, где может достать. Показывает жене черный налет на вате после соприкосновения с поверхностями, та опять морщится.
Наконец, осмотр подходит к концу. Мужик снимает перчатки, убирает салфетки, палочки, прочие причиндалы. Что интересно, в мою мусорку не выбрасывает, складывает в свой пакет.
— Неплохой вариант, признаться честно. Грязно, но я видел и похуже. Не сегодня, правда… Готов взять, — и с невозмутимым видом называет мне сумму почти на тридцать процентов меньше указанной в объявлении.
Одновременно протягивает руку для рукопожатия, чтоб закрепить сделку. Рука повисает в воздухе — соглашаться я не собираюсь.
Улыбка медленно растворяется на его лице.
— Дорогая, нам с мистером Юном надо поговорить, — говорит он жене, которая с любопытством хлопает длинными ресницами.
Повинуясь мужу, девица берет переноску и выходит из квартиры на лестничную клетку.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не проводить ее взглядом, попутно отмечая: она наверняка ходит в спортзал.
Какая только чушь ни лезет в голову.
— Господин Юн, мне нравится ваша квартира, но наш семейный бюджет не предполагает…
Звучит слезливая история о том, что не так давно он взял огромный кредит на открытие собственного дела и купил столько-то тысяч голов овец мясной породы. Эти животные имеют больший процент мяса, нежели шерстяные, вдобавок размножаются как кролики.
За один сезон мясная овца дает прирост с тысячи до тысячи семисот голов при должном уходе, а поскольку сезонов в южном Китае два, то и расчётный прирост погловья к концу года ожидается на уровне двухсот процентов.
И в Гонконг этот фермер приехал для того, чтоб предложить свою продукцию в сети супермаркетов.
К чему это все?
Он охотно поясняет:
— Уеду не с одним контрактом на оптовую закупку мяса. Пока денег нет, но зато… Джилиан!
В квартиру возвращается жена. В одной руке по прежнему переноска, во второй — увесистый пакет с тем же принтом, что на майке мужа.
— Люси приготовила, — с довольной улыбкой комментирует муж. — Чистейший продукт, органик, все люксы. Делал дегустацию в кое-каких сетях, это то, что осталось.
Супружеская пара, не смущаясь обстановкой, затевает сервировку прямо на журнальном столике. Из пакета появляется контейнер, и палочки.
— Господин Юн, у вас есть микроволновка? — интересуется жена.
Молча указываю на печку.
Буквально трёхминутные операции, звон таймер — и контейнер уже с готовым блюдом появляется на свет. По квартире плывёт запах отменно приготовленной баранины, на вид тоже более чем пристойно. Вероятно, как и на вкус.
— Угощаемся, — командует женщина, одергивая ребёнка, тянущего руки вперёд.
Выглядит действительно недурно, впечатление не портится даже комментариями начинающего бизнесмена, о которых его никто не просил:
— Натуральный органик… Стоимость живым весом… Стоимость после забоя… Стоимость транспортировки…
Интересно, они во всех квартирах так себя ведут?
Или я зря раздражаюсь — и это просто издержки продолжительной изоляции потенциального квартиранта на ферме? За животными глаз да глаз, особо не отвлечёшься, а общаться в местности, где промышленно выращивают овец, наверняка особо не с кем.
— Ветеринарный сертификат стоит… При оформлении на партию…
Чувствую себя как на презентации в салоне. Пробую, приготовлено действительно достойно.
Не знаю, готовила ли полуфабрикат сама жена или для такого у них есть специальный повар.
— Жалко, что в ваших ресторанах технологические процессы заточены под птицу, — искренне вздыхает воротила сельхозбизнеса. — Наверняка всё до секунд выверено, с мясом другой категорийности туда просто не влезешь. А как было бы хорошо.
— Что именно? — распробовав, тянусь за вторым куском.
Каким бы ни было впечатления от личностей, на конкретный продукт его проецировать нельзя — вкус отличный. Скорость приготовления тоже впечатляет, однако вслух последнего не говорю, лихорадочно прокручивая с разных сторон пришедшую прямо сейчас в голову идею.
— Ну, если бы, чисто теоретически, ресторанная сеть могла работать с разными видами мя-яса, — глава семьи мечтательно и тоскливо может взглядом по моему нагрудному бейджу стажера. — Для такого как я это был бы скоростной лифт на самый верх успеха.
Именно в этот момент шестерёнки в моей голове щёлкают, цепляются друг за друга пазами и мозаика складывается в непротиворечивое целое.
Куй железо, не отходя от кассы. Используй момент, пока не кончился. Шанс выпадает только раз.
— Если наша баранина придется вашей по вкусу, господин Юн, мы готовы увеличить поставки на любую величину! Причём в сроки, которые вас приятно удивят!
В любой другой ситуации на подобную авантюру я бы не то что не решился, а даже и рассматривать не стал. Однако сейчас обстоятельства особые, в результате я более чем уверен (по причинам, которые не озвучиваю), а риск относительно небольшой: в крайнем случае, представляю, куда пристрою опытную партию по себестоимости.
Один раз точно прокатит.
— Спасибо, что часть оплаты согласились принять бартером, — серьёзно благодарит супруга, затеявшая качать ребёнка.
Вместе с малышом в воздухе призывно раскачивается и кое-какие части её анатомии, на которые я добросовестно стараюсь не смотреть.
— Не стоит благодарности, у меня тоже сложный период, как и у вас, — говорю абсолютно искренне. — И не сочтите ни в коем случае за аванс: это моё личное решение, ваше филе завтра я в лучшем случае не только буду пробовать на точке, а решение о регулярных поставках принимается вообще на другом уровне.
— У вас есть на этот уровень выход? — вроде как невзначай интересуется муж.
— Это не может быть предметом нашего разговора, — деликатно обозначаю границы. — Но, во-первых, можете заезжать в мою квартиру прямо сегодня. Во-вторых, если у меня что-то получится — вы первые об этом узнаете. Слово.
На столе, за которым мы обсуждали резко изменившиеся условия нашей сделки, появляется банковская упаковка банкнот, которую глава семьии кладет рядом с контейнером:
— Пожалуйста, пересчитайте.
Не чинясь, действительно пересчитываю — не из недоверия к конкретному человеку, а исключительно из врождённой педантичности. Я сейчас не в том положении, чтобы допускать даже мельчайшие ошибки в финансовых расчётах. Каждая купюра данной пачки мне сейчас важна, как будто она единственная.
— По рукам, — протягиваю руку через половину минуты.
Мы подписываем заранее распечатанный им контракт — требование местного законодательства.
— На какой адрес завтра доставить саму баранину? — с нескрываемым удовольствием уточняет квартирант.
— М-м-м, доставка. — В этом месте задумываюсь.
По-хорошему, какую-то часть (а упаковано наверняка стандартными ящиками) есть смысл показать сразу в головном офисе. Никого ни к чему не обязывает, но дорожку шагов может сократить.
Полномочий на мои нынешние действия у меня нет, формально — от слова совсем. Но отношения старыми друзьями — такая штука, что иногда ты заранее знаешь свои возможности, о которых никто никогда вслух не говорил.
Лишь бы в производственной части всё было окей, прочее — несущественные мелочи. Технические детали, которые я отлично знаю как решать, в том на уровне масштабирования проекта.
— Привезу сам! — собеседник неверно истолковывает мою задумчивость. — Мясо прямо сейчас находится в городе, в специальном фургоне. Только скажите, подвезут прямо сейчас! Желаете забрать немедленно?
Даже если желаю, хранить такие объемы негде, у меня даже холодильника нет в новом месте проживания.
Хотя-я…
Договариваемся с квартирантами, что они меня сейчас подбросят до склада. Там огромные промышленные морозилки; полагаю, что смогу договориться с поваром оставить баранину на передержку до утра. Единственное, терморежим подобрать не отрицательный — чтобы не допустить кристаллизации при заморозке, облагораживает вкус.
Все официальные моменты завершены, можем стартовать.
Пока спускаемся вниз, я все-же задаю вопрос, который терзает меня с момента звонка этой парочки — об идентификационном номере, частично совпадающем с цифрами, найденными у жены в записях.
— Не знаю, — по виду абсолютно искренне пожимает плечами квартирант. — Платформа же случайным образом присваивает номера. Это вам не у меня надо спрашивать, а в их поддержке.
Услышанное не комментирую. За свою жизнь я четко усвоил, что случайности не случайны.
Но и квартирант явно не скажет больше, чем он уже сказал.
Хлопнув себя по лбу, возвращаюсь на секунду, чтобы забрать забытые на журнальном столике наличные.
Напоследок окидываю взглядом квартиру, мысленно прощаясь.
— На какой день планируете заказать уборку? — уточняет из динамика мягкий женский голос.
— Сегодня.
— Сейчас посмотрю расписание… Вам повезло, есть окно между семью и восемью вечера.
— Ожидаю вас. Пожалуйста, без опозданий.
Кладу трубку и прикидываю фронт работ. По всему кажется, что за час убрать результаты бандитского погрома невозможно. Но ровно в восемь у меня показ жилплощади клиентам — какой-никакой порядок нужно хотя бы попытаться навести.
Для поиска мастера чистоты я воспользовался всё тем же сайтом объявлений. Уборщиц на нем множество, как физических лиц, так и компаний, но на мой срочный запрос откликнулись всего четыре человека. И только эта женщина — единственная, у которой совпал график.
От мыслей отвлекает звонок в дверь. На цыпочках бесшумно подкрадываюсь к двери, заглядываю в глазок.
— Господин Юн, мы только что созванивались, ваша мастер чистоты, — слышится с той стороны. — Была в вашем районе, помню, что времени мало.
Открываю дверь. На пороге обнаруживаю немного сутулую девчонку в очках с толстенными стеклами в такой же толстой оправе. На голове — берет, юбка в пол, вязаный мешковатый кардиган на три размера больше.
— Быстро вы добрались.
— Так я же в вашем доме была, убиралась на семь этажей ниже, — хлопает она глазами.
Жму плечами: отлично, мне же лучше.
— Заходите, вам помочь? — киваю на ее огромную сумку, полную чистящих средств.
Не знаю, как она это всё тягает на горбу, но весит баул изрядно даже для меня.
— Я сама, — пищит девица, внося сумку в квартиру.
Подмечаю машинально, что все вещи у нее новые, те же швабра и совок — с бирками из магазина.
— Не пригодились?
— Неа, — мотает головой уборщица. — Заказывали химчистку ковров.
Закрывая двери, вижу, что она с любопытством разглядывает повреждённое дверное полотно, однако вопросов не задаёт. Впрочем, при виде бардака в комнате уже не удерживается:
— У-у-у, как у вас все запущено, господин…
— Юн.
— Отлично, я — Сяо Ши, но вы это уже знаете. Та-ак, — она вроде как осматривает фронт работ.
На её ногтях — аккуратный френч, логичное решение, чтоб не ломать ногти при такой работе.
— Вы заказывали уборку влажную… стирку… — она перечисляет список задач, оставленных мною на сайте. — Боюсь, так быстро выполнить это всё не получится. Я, конечно, буду стараться и могу задержаться до десяти вечера, если возьмете тариф «Все включено», — ответственно заявляет она. — Но…
— Мне нужно привести квартиру в порядок за час, потом придут потенциальные квартиранты. Заплачу как за «Все включено». Постарайтесь ускориться, пожалуйста.
Сяо Ши возвращает к основанию переносицы сползшие очки, облизывает вздыхает:
— Все сделаем!
Она почему-то всячески прячет взгляд. За этим что-то стоит или девчонка просто стесняется?
Достаю наличные, отсчитываю требуемую сумму, кладу перед ней на столик.
— Мы с вами знакомы лично, господин Юн? — неожиданно спрашивает уборщица.
Хм, зря плохо думал: она в итоге поднимает взгляд и на меня смотрят глаза небесно голубого цвета, очень нетипичные в этом регионе.
— Вряд ли… — такие глаза я бы наверняка запомнил. — А почему спросили?
— Вы просто так смотрите…
— Извините, не хотел напугать, — на всякий случай отворачиваюсь и отступаю на шаг.
— Ничего страшного. Не будем терять время?
— Что от меня требуется?
— Через час примите работу, а пока можете заняться своими делами.
Глава 10
— Госпожа Симэнь! — перед представителем Комиссии вырос старший инженер участка, в белом халате и жёлтой каске с эмблемой корпорации.
Делегация Дили была одета так же, якобы из-за пресловутой техники безопасности, о которой здесь трубили на каждом углу. Что касается самой Дили, она логично сочла все эти нормы полной ерундой (не упадёт же ничего на голову, в самом деле. Неоткуда падать. К тому же, только с утра госпожа Симэнь была в салоне красоты. Впрочем, халат она накинула для вида, и то, после долгих уговоров).
— Вызывали? — спросил старший инженер, видя, что Дили не спешит с общением.
— Да, я хочу видеть цифры, — небрежно бросила она.
Весь день Симэнь была как на штыках. Шанс, как известно, выпадает только раз и этим шансом она собиралась воспользоваться на полную катушку. Те первые цифры по угару, которые получили в первый раз — не в счет, то была проба. И никуда дальше кабинета куратора показатели не будут отправлены, поэтому там можно было ошибиться (хотя и ненужно). Неприятного разговора с куратором следовало избежать, не боги горшки лепят.
С этими не самыми приятными мыслями, Дили провела на участке всю смену и лично контролировала соответствие работ написанным техпроцессам. Вместе с инженерами она шла по операциям, постоянно сверяя промежуточные показатели с нормативами.
Когда рабочий день подошел к концу (и было обработано почти сто кило палладия, здесь почему-то килограммы называли единицами), госпожа Симэнь самолично отправилась инспектировать результаты.
— Отчет готов, — как показалось, с гордостью сообщил старший инженер. — Пойдемте, сами посмотрите.
Дили внутренне выдохнула. Хотелось верить, инженерам удалось достичь искомого результата.
Они подошли к монитору, который был подключен к датчику контроля угара.
— Это что? — Дили уставилась на экран, обомлев.
От нервов с самого начала смены у нее только что глаз не дёргался, теперь добавилась изжога. Когда Симэнь начинала нервничать, ей всегда хотелось кого-нибудь придушить — и Дили непременно бы сделала это, если б не надобность отправлять отчет.
А отчет… отчет был настолько срочным, что у Симэнь было всего несколько минут на принятие решения.
— Как это понимать? — проскрежетала она, стараясь не выдавать волнения. — Это ведь не окончательные значения, да?
— Госпожа, это сегодняшние показатели, — заявил инженер с непоколебимой гордостью. — Цифры окончательные, отчет сформирован.
— П-пять п-процентов угара? — Дили аж заикаться начала.
Ещё минус пять кило. Всё равно что золота.
— Да, — подтвердил старший инженер.
— Даже после всех корректировок?
— Верно, госпожа Симэнь. Техпроцесс допускает куда большие потери, это усредненные значения отклонений! Отличный результат.
— Знаете что… — Дили запнулась и замотала головой, словно прогоняя наваждение.
Сначала она хотела заорать, чтоб этих тупоголовых бездарей уволили сегодня же, всех, но вовремя осеклась. На их место придут еще более бестолковые, набранные по объявлению. И тогда Дили никогда не получит нужных значений (которые и так каждый день приходится докладывать куратору).
— С этим ничего нельзя сделать? — замогильным голосом уточнила она. — Это не те цифры, на которые я рассчитывала.
— Госпожа Симэнь полагала увидеть меньший процент? — изогнул бровь старший инженер.
— Показатели, которых я ждала, меньше почти в двадцать раз! — ну как тут сдержаться.
Повисла неловкая пауза.
— Формально технологический процесс соблюден. Более глубокие настройки, которые использовались при производстве, были персональными наработками господина Юна, — выдал старший инженер, потупив взгляд.
— И где он? Господин Юн? — Дили всплеснула руками.
Она уже спросила, когда вспомнила, что кресло именно этого человека сейчас занимает. И кабинет. А значит, упомянутого персонажа на территории больше нет.
— Его уволили, — пожал плечами старший инженер.
Дили промолчала. Все складывалось просто отвратительно, хуже, чем она могла себе представить в самом идиотском сне. Ее направили на ответственный участок, чтобы сохранить показатели предшественников-частников, а Дили Симэнь в первый же день работы…
Так облажаться. Главный показатель, технологические потери банковского металла, рухнул к… чертовой бабушке. Причем, не упал, а именно рухнул, показав отрицательный рост в почти в двадцать пять раз!
Дили резко повернулась и с каменным лицом сказала:
— Если у нас не получится выйти на прежние величины, можете считать себя уволенным авансом.
Собеседник даже бровью не повел:
— Не получится при всем уважении, госпожа Сисэнь. Технологически мы находимся в чётко допустимом коридоре — вы сами видели каждый шаг. Увольнять меня не за что в принципе — простите, если расстроил ваши планы. Свою работу я знаю от и до и выполняю ее качественно.
Инженер взглянул на часы, которые показали пять вечера. Он развернулся и, не прощаюсь зашагал с участка — рабочий день подошел к концу.
— У вас пять килограмм палладия попросту испарились!!! И вас всё устраивает?!!
— До свидания, госпожа Симэнь, — старший инженер даже не а вернулся.
— Скажите, сколько заплатить! Я выпишу премию на эту сумму!
Специалист не ответил.
Дили налилась бордовым. Чтобы с ней — и разговаривали вот так⁈
Однако она по праву считала себя профессионалом и, если одна дверь возможностей оказывалась запертой, Симэнь непременно отыскивала другую.
Дили сосредоточилась, целенаправленно пошевелила носом и через несколько секунд почувствовала, как глаза набухают от подступающих слез. Удостоверившись, что выглядит, как надо, она бросилась за инженером цокая каблуками, чтобы, расставив руки, перегородить ему путь:
— Пожалуйста, очень вас прошу-у-у… — не зря в школе ходила в театральный кружок.
— Госпожа Симэнь, пожалуйста, не стоит так расстраиваться! — инженер предсказуемо растерялся.
— С-сделайте ч-что-нибудь, пожалуйста.
Инженер задумался, закусил губу, сцена на него явно подействовала.
— Мы можем попробовать стабилизировать значения на несколько десятых процентов… — пробормотал он, задумываясь.
— Десятых процента⁈ — она аккуратно провелала подушечкой большого пальца по шершавой ладони собеседника. — Нужно больше. Может, что-то возможно сделать?
— Возможно стабилизировать угар в пределах четырех целых пяти десятых процентных пункта, — кивнул инженер, смутившись.
Параллельно он начал гладить женскую кожу в ответ, возможно, машинально.
— Руки, идиот! — Дили резко одернула кисть и с недовольным лицом зашагала прочь.
— Так что, отправляем результаты? — уточнил у нее техник, когда Симэнь вернулась к монитору.
— Отправляйте, — она стиснула зубы. — Ублюдок… негодяй… подлец…
— Но госпожа…
— Это я не тебе!
Техник тут же прикусил язык.
Поразмышляв какое-то время, Дили знаком подозвала одного из местных помощников:
— Сегодня вечером технология Юна должна лежать у меня на столе, — процедила госпожа Симэнь.
За «штурвалом» меня встречает парнишка с длинными, схваченными в пучок под поварским чепчиком волосами и передними зубами лопатами, как у кролика Багса Банни. Только вместо «как дела док» длинноволосый смеряет меня тяжелым взглядом исподлобья:
— Юн?
— Он самый, — подхожу к вагончику. — Тебя как зовут?
— Чжиан, — повар поправляет чепчик. — Добро пожаловать на борт.
— Угу, приятно.
Оглядываюсь. На малом пространстве вагончика собрана мини-кухня, все под рукой — печка, морозилка, разделочная доска…
Длинноволосый меняется в лице, физиономия становится чуть более доброжелательной:
— Лихо ты вчера на складе в первый день… — доверительно делится он. — До сих пор народ обсуждает, а босс аж зеленый от злости.
— Почему? — я действительно удивлён. — Новый подход работает, и работает во благо компании.
— Хе-х. Раньше он всё оформлял на свой счет, а теперь рацпредложение записано в твою копилку.
Видя, что мне не совсем понятно, чем в конкретном случае начальнику страшна инициатива подчиненного, напарник поясняет:
— У него не хватает баллов для аттестации — можно и с удобного кресла слететь, чтобы опять надеть спецовку.
— Что за баллы?
— У начальствующих своя система подсчета. Какие-то метрики, кипиай, прочая чушь, — Чжиан пожимает плечами. — Слава богу нас это не касается.
Делаю мысленно пометку: у менеджеров в компании собственная система ротации, завязана на регулярную плановую аттестацию. Надо разузнать побольше при возможности.
Кстати, даже любопытно, отчего начальнику не хватает баллов? Система на складе, за исключением незначительных косяков, работает исправно.
Чжиан будто угадывает мысли — отвечает на незаданный вопрос:
— Слышал, что общие показатели по выручке падают. — Только Юн, это разговор между нами, лады?
Киваю, подтверждая.
— Чего смешного? — замечает мою улыбку напарник. — Я серьёзно! Он оптимизировал все, что можно оптимизировать, а результаты за квартал упали! Может, курица всем насточертела… Хрен с ними, у нас своя работа.
Неопределённо пожимаю плечами.
А про падение показателей — как на блюдечке. В том и проблема, что оптимизация, как и систематизация, упирается в потолок. Пока она растет — растут показатели, при исчерпании точек роста показатели останавливаются.
А дальше руководитель идет взашей с должности, потому что все его идеи реализованы, а компания должна развиваться дальше. И на месте старого руководителя, к концу контракта похожего на выжатую тряпку, появляется новый — полный сил, новых идей, очередных оригинальных решений.
Пока я прокручивал мысли в голове, Чжиан начал показывать устройство нашего вагончика:
— Я здесь почти год работаю, накопил больше двух тысяч часов, через пару месяцев свалю выше, — замечает он. — Но чтобы как ты, с тремя часами работы в компании — и запрыгнуть сразу в "вагон'… Подойдешь к работе ответственно — глядишь, займешь мое место. Ладно, смотри сюда!
Чжиан включает печку, раскладывает заготовки куриного филе, достает приборы.
Я про себя обращаю внимание, что сказанное про оптимизацию и систематизацию — не пустые слова. Крайне ограниченое в размерах рабочее пространство организовано таким образом, чтоб получить результат в кратчайшие сроки при минимуме трудозатрат.
На плите нанесена разметка — вот очерчено место для ножа, вот подсказки, как лучше положить на жарящую поверхность мясо… причем куски стандартизированы — заранее нарезаны в единых пропорциях.
Чжиан, готовя рабочее место, то и дело зыркает на меня, словно хочет видеть мои впечатления.
— Вот так выглядит процесс, — он достает гаджет. — Вообще-то, телефоном на рабочем месте пользоваться запрещено, но мы никому не скажем…
— Я — могила. Заранее спасибо за науку.
— Смотри внимательно. Первый секрет, почему моя точка показывает лучшие результаты в районе, — он разворачивает экран ко мне. — Это специальное приложение, таймер. У нас в технологии фиксируется лишь общее время, сколько ушло на приготовление блюда ИТОГО, понимаешь?
Киваю, поскольку в своё время участвовал в создании корпоративного слогана. Если компания действительно хочет реализовать лозунг «быстрее, чем в Макдональдс», это единственно верный подход.
— Я пошел дальше и разложил общее время на отдельные этапы, другие так не делают. — Напарник вбивает какие-то цифры, потом снова показывает экран.
Теперь в приложении выставлен тайминг на каждую операцию, учёт времени посекундный. Выглядит действительно неплохо, но, как говорится, иногда лучшее — враг хорошего.
В правомерности утверждения убеждаюсь, когда напарник приступает к работе. Чжиан начинает готовить, демонстрируя отменное владение техникой, в обоих смыслах. Таймер каждые несколько секунд позвякивает, извещая об окончании очередного этапа, но напарник, кажется, вписывается.
Единственный раз, когда Чжиан не успел закончить до звонка — момент переворачивания куриной грудки на вторую, непрожаренную ещё, сторону.
В итоге готовый ролл с курицей ложится на поднос с результатом минута-пятнадцать.
— Есть, конечно, моменты, где нндорабатываю. Если устранить, даст выигрыш в несколько секунд, но оно уже некритично, — Чжиан скромно улыбается.
— И какой регламент на результат? — уточняю.
— Минута-двадцать.
Более чем неплохо, минус пять секунд от норматива. С доработкой у напарника было бы минус семь секунд, что означает итоговую оптимизацию на десять процентов.
Эти десять секунд, между прочим — хороший задел на рост общих показателей. Теоретически, есть за что побороться…
— Предложение приняли?
— Не-а, — вздыхает напарник. — У меня пока не хватает ума, как сделать, чтоб таймер сам по себе менял настройки на разные блюда. Приходится вбивать ручками, из-за этого все преимущества способа исчезают.
— Хм.
— Угу. На каждом следующем заказе, пока меняешь настройки на новое блюдо, своими руками убиваешь собственную фору. — Он ещё раз вздыхает. — Ладно… я еще обязательно с этим разберусь.
Чжиан косится на настенные часы, часть оборудования вагончика. На них восемь утра, без нескольких мгновений — начало рабочего дня.
Как только секундная стрелка подползает к двенадцати, Чжиан нажимает зеленую кнопку.
Каждому, каждому в лучшее верится.
Катится, катится Голубой вагон.
— начинает раздаваться из динамика.
— Главное — правильный настрой и музыка в этом деле на первых ролях! Юн, мы открыты! Поздравляю с началом первого рабочего дня!
К вагончику тут же выстраивается очередь. Люди слышат музыку, чувствуют запахи, сглатывают слюну.
— А это что? — указываю на едва заметные вентиляторы под печкой, которые дуют прямо на готовящиеся блюда.
— Чтоб привлекать покупа… да-да, одна куриная грудка в листе салата! — Чжиан переключается на первого покупателя.
Все выверено до миллиметра — толщина сковороды, мощность нагревательных элементов, толщина нарезки, сортность мяса — курицу закупают строго определеных пород.
Доска, нож, масло — все нюансы учтены. Равно как и приготовление при клиенте, точнее даже, на его глазах.
Блюда не шибко разнообразны: четыре вида лапши, столько же курицы — филе, крыло, нога, печень.
Китайские овощи и бульоны варятся тут же, чуть дальше.
Неплохо. Запах действительно стоит на пол округи, пальчики оближешь.
Мне велено наблюдать за процессом со стороны — к печи или к кассовому аппарату Чжиан меня не пускает (пока), всему свое время.
За наблюдением прихожу к двум выводам: работает напарник действительно на высшем уровне и точки роста за счет оптимизации еще не исчерпаны.
Улучшить результат можно, например, за счет той же автоматизации — уменьшить количество сотрудников до одного.
Не знаю, насколько в Гонконге распространено использование искусственного интеллекта, но условная Сири или Алиса с легкостью справятся с работой кассира. Таймер за их счет тоже можно настроить.
Но больше всего бросаются в глаза вопросы — примерно каждый десятый клиент спрашивает одно и то же, с постоянством, заслуживающим лучшего применения. Все как один, об ассортименте:
— Скажите, есть что-нибудь кроме курицы?
— Котлетку из другого мяса можно попросить?
На все эти вопросы Чжиан отвечает по стандартному скрипту:
— Курица — самый полезный продукт. Она является прекрасным источником…
Между клиентами спрашиваю напарника, почему в ассортименте действительно нет ничего другого. Тот криво косо объясняет, что при переходе на другое мясо обязательно будет потеря времени — а значит, просадка показателей.
Некоторые покупатели разворачиваются и уходят. Специально ушедшие от нас головы не считаю, но народ тянется к альтернативным точкам общепита. Да, готовят там дольше, но люди готовы ждать, чтобы разнообразить рацион, хоть видеоотчётом фиксируй.
Наблюдения складываются в логическую цепочку.
— Можно воспользоваться твоим телефоном? — спрашиваю Чжиана. — Один звонок?
Напарник кивает.
Беру мобильный, по памяти набираю номер друга. С одной стороны, через голову прыгать — некрасиво, но после услышанного есть подозрение, что следующее предложение будет либо похоронено, либо обозначится, как инициатива начальника.
Особенно моё предложение.
Длинные гудки, потом друг берет отвечает:
— Слушаю!
— Это, Юн.
— А-а-а. Срочное что-то?
Фоном с его стороны звучит объявление о подготовке самолета ко взлету. Значит, куда-то собрался…
— Есть предложение.
Глава 11
— Только ты звонишь больше четырех гудков на мой номер, — смеется он. — Что за предложение?
Не успеваю сформулировать мысль, как фоном из громкоговорителя аэропорта доносится:
— Пассажиры рейса Гонконг — Пекин, — диктор называет имя моего друга. — Срочно пройти на посадку!
— Давай позже, я опаздываю на рейс!
Он бросает трубку, соединение прерывается.
Я не перезваниваю, обсуждать что-то в спешке смысла нет. Все равно в одно ухо влетит, а в другое вылетит.
— Не дозвонился? — спрашивает Чжиан, улучив свободный момент, змейка покупателей вытянулась на добрый десяток метров.
— Не вышло, — возвращаю ему телефон. — Спасибо.
— А кому звонил? Да, четыре ножки с острым соусом и лапшой! — Чжиан параллельно принимает заказ от очередного покупателя.
— Дела, — отмахиваюсь, наблюдая как напарник готовит.
— Пожалуйста, ваши ножки, острый соус и лапша, — Чжиан вручает клиенту бумажный пакет.
Под разделочной доской загорается красная кнопка. Напарник тоже видит сигнал и ловко устанавливает табличку «технический перерыв». Ставит прямо перед лицом очередного покупателя:
— Извините, наша точка не сможет приготовить заказ, — объясняет он. — Мы готовим только из свежих ингредиентов. Поэтому вы можете сделать заказ в другом нашем вагончике!
И действительно, второй фирменный вагончик въезжает на перекресток. Клиентов много, их количество не уменьшается и все змейкой тянутся к нашим коллегам, где организовано встают в ту же самую очередь. Ровно двенадцать дня, секунда в секунду.
— Ротация? — уточняю.
— Да — Чжиан показывает приложение в телефоне. — Вот здесь внесены маршруты. Логисты выстраивают их так, сырьё постоянно было свежим, а оно имеет свойство заканчиваться.
Действительно, обращаю внимание, что запасы почти опустели — ингредиентов хватило бы еще на пять-десять минут.
— Раньше конкуренты быстро занимали наши лучшие места! А теперь у них ничего не получится, — улыбается Чжиан.
— Кто конкуренты?
— Вон они, — он показывает на фургончик неподалеку с надписью «Мистер картофель». — Торгуют сэндвичами из картофельных котлет, в которые набивают всякую всячину.
Фургон стоит по ту сторону дороги. По размерам он раза в два больше нашего вагончика и устроен иначе. Есть витрина, где покупателю предлагают кучу компонентов, которые можно набить в картофельную котлету. Народу там поменьше, факт. Многие останавливаются, стоят пару минут и, видя, что дело не двигается (какой-нибудь мужик собирает ингредиенты), разворачиваются и уходят.
Задумка сама по себе неплоха, но на реализацию тратится куда больше времени — периоды приготовления увеличены. Плюс более высокая стоимость чека.
— Кажется это к нам! — от наблюдения меня отвлекает голос напарника.
Из-за угла выворачивает целая процессия из семи человек. Все в пиджаках, лица суровые, держат осанку. Понимаю, что это одна из делегаций материковых — столичных развелось много.
Чжиан прав, семерка на несколько секунд останавливается у «Мистера картофеля», но главный тычет пальцем в нашу сторону. В руках у него появляется купон с эмблемой компании.
Чжиан заметно нервничает, потому что делегация идет именно к нашему вагончику, не замечая других точек общепита. Конечно, там очереди, но наша проблема в том, что нам может тупо не хватить ингредиентов на всех семерых… и это прямо читается по лицу повара.
— Так, Юн, у нас на этот счет специальный скрипт! — он дрожащими руками вытаскивает бумажку.
Два экземпляра, один протягивает мне, прочесть. Документ сделан комиксом, с наглядными попунктными иллюстрациями и подписями к ним. Кратко знакомлюсь с содержимым, пробегая всё по диагонали — в Китае собственный ритуал и обычаи, связанные с такими простыми, казалось бы, вещами, как приветствие.
— Сколько порций осталось? — уточняю у Чжиана.
— Три… — шипит он, опасаясь, чтобы не услышали гости. — Мне начальник голову оторвет, если узнает, что я их не покормлю!
— Я сам, — расплываюсь в улыбке перед клиентами. — Ни мен хао!
Вспоминаю, как в скрипте предписано приветствовать группу одновременно: проговаривая текст, складываю руки лодочкой. Уделяю внимание каждому по очереди, стараясь соблюсти возрастную лесенку.
— Цин вэн, — спрашиваю разрешение обратиться, не избегая прямых взглядов.
Вижу, что членам делегации нравится подобное обращение, проскальзывают сдержанные улыбки.
Они приветствуют нас в ответ. Видно, что ребята устали и проголодались, а значит, добровольно от еды отказываться никто из них не станет.
Главный сует мне свой купон. На нем обозначено — бесплатная порция еды предъявителю.
Следует сам заказ. Напарник бледнеет — он действительно большой. В Пекине, похоже, любят плотно поесть, а может, просто пользуются служебным положением.
По логике маркетинга, нам с Чжианом не обязательно рвать жопу розочкой ради разового покупателя. Стратегию на таком не построишь, не сегодня-завтра запиджаченные уедут обратно в столица. Формально, если по инструкции, их можно развернуть и указать на общую очередь.
Однако рожа одного из них вызывает смутные воспоминания. Не скажу со стопроцентной вероятностью, что его раньше видел, но… и небольшой прокол от иглы на левой стороне пиджака говорит о многом — такие обычно остаются от значков членов партии.
Мужик явно не из простых.
— Простите господа, — Чжиан уже собирается отказать китайцам, но я наступаю ему на ногу.
— Отличный выбор, меньше чем через десять минут вы можете отведать наши лучшие блюда!
— Ты че несешь? — шипит Чжиан.
— Займись делом, — бросаю в ответ.
Напарник приступает к готовке, члены делегации с любопытством наблюдают за его отточенными движениями.
Я знаю, что при оформлении отчетности все это будет подвергнуто критике, потому что «так надо», но сейчас в их глазах — неподдельный интерес. Слышу перешептывания.
Я же засекаю время: у меня есть четыре минуты, чтобы обернуться и решить проблему.
Выхожу наружу, иду к фургону конкурентов, по пути снимаю с себя колпак и фартук. У фургона — тот самый мужик, последние десять минут бывший в состоянии «мук выбора». Он закончил собирать заказ.
Девчонка-продавец с унылым лицом протягивает ему разросшуюся в размерах картофельную котлету. Клиент облизывает в губы в предвкушении, уходит за столик, пытаясь засунуть себе в широко открытый рот громадную конструкцию.
— Что вам? — продавщица переключается на меня.
— Порцию лапши, порцию куриной грудки… — перечисляю нужные мне ингредиенты и делаю важное уточнение. — Всего по четыре.
— В одну котлету? — уточняет продавщица.
— Пожалуйста. Только сырые. Без обжарки.
— Сырые⁈ — продавщица переглядывается с поваром, тот только плечами пожимает.
Желание клиента — закон.
— Побыстрее, пожалуйста, — смотрю на часы, времени остается чуть больше двух минут.
Без готовки заказ собирают быстро. Пока жду, обращаю внимание на стеклянную вазу с жвачками, внутри вкладыши с «предсказаниями». Их выдают бесплатно.
Запускаю руку в вазу и выгребаю семь штук. Продавщица, занятая пробитием чека, пристально на меня косится, но ничего не говорит.
Через минуту мне протягивают пакет с заказом:
— Приятного аппетита!
Бросаю дежурное спасибо и, ускоряя шаг, возвращаюсь к нашему вагончику. По пути выбрасываю в урну картофельную котлету — она мне без надобности, хотя в будущем попробовать стоит. Конкурентов следует изучать со всей тщательностью.
Чжиан как раз заканчивает приготовление третьей грудки. Нервничает настолько, что лоб паренька покрылся испариной.
Двое китайцев из делегации уже наминают свою курицу…
— Акция от компании, — вручаю всем семерым жвачки.
Пока те с любопытством рассматривают вкладыши, вываливаю в контейнеры честно добытые ингредиенты. Напарник с удивлением пучит глаза. С секунду колеблется, но затем, отдав третью приготовленную порцию, приступает к готовке четвертой.
Несколько минут — и оставшиеся четыре порции уходят делегатам, последнюю берет та самая «знакомая» китайская рожа. Он с озадаченной физиономией пялится в «предсказание» на вкладыше.
Если остальные его спутники выкидывают вкладыши в черный мешок для мусора, подвешенный на вагончик, то этот товарищ сует бумажку во внутренний карман пиджака. При этом на меня с любопытством зыркает и ничего не говорит.
Семеро уходят. Чжиан, дождавшись, пока они отойдут, выдыхает с облегчением:
— Голова, Юн! Посмотри как на нас смотрят конкуренты!
Действительно, видимо только сейчас наши «соседи» поняли, что произошло. И продавщица и повар растерянно хлопают глазами.
С любопытством на нас косятся и коллеги из подъехавшего фургончика, здесь преимущественно завистливые взгляды. У пары сотрудников нашей компании незамысловатая мысль на лице написана: опять этот новичок перетягивает инициативу.
Факт, ни в одном коллективе не любят выскочек, а я в чужих глазах именно таков.
— У нас уже десять минут задержки, пора на склад! Не знаю как ты, а мне ненужны штрафные баллы!
— Мы же крупный заказ обслуживали, — замечаю тихо. — Семеро вместе.
— Кого это волнует.
У Джу Сун прошло время, отведенное отцом для подготовки презентации. Все эти дни она с головой ушла в работу, запасшись тонной кофе (без сахара и без молока) и целой коробкой любимых пирожных с заварным кремом. Как и учили в университете, Джу, закусив язык, добросовестно просчитывала возможные риски, составляла бизнес-план, считала бюджет, выбирала юридическое обеспечение будущей компании и конструировала из элементов систему налогообложения.
Как известно, любые гениальные идеи, рождаются с вопроса «а что если?» и чем более они гениальны, тем проще уместить их в одно-два предложения на клочке бумаги.
Идея озвученная господином Юном, была именно такая — простая, интуитивно понятная. Джу оставалось удивляться, почему она не посетила кого-нибудь иного.
Но был и другой факт — любые идеи, даже самые гениальные, очень часто лежат на поверхности (в случае с данной так оно и было) и витают в пространстве. Джу вовсю верила, что любая идея — плод коллективного разума, сгусток оптимального приложения усилий. Одно и то же может прийти в голову многим одновременно. Другой вопрос — как реализовать? Ведь между идеей и реализацией порой целая пропасть.
Именно поэтому Джу столько времени провела за расчетами и планированием (отец и Совет в целом не допускали халатностей в презентации любого кандидата, родная дочь — не исключение). С другой стороны, возможно, кто-то кому аналогичная мысль также пришла в голову. Не исключено, что невидимый конкурент уже наступает на пятки, готовя альтернативный проект на ту же тему. А как известно, кто первый встал, того и тапки…
Все выглядело более чем оптимистично. На первый взгляд. Цифры даже после многочисленных проверок (различными методами) бились, риски превосходно управлялись и были осознанными, но… имелся существенный барьер, из-за которого Джу сгрызла себе все ногти и как обойти его, она не знала.
Ворочая по шестому кругу одну и ту же невесёлую мысль, Джу сидела в приемной и держала в руке заветную флэшку с материалами сегодняшней презентации.
Сидела не одна, вокруг было полно таких же соискателей средств от бизнес-ангелов. Она, хоть и носила фамилию Сун, презентовала свою идею на общих началах — и за решение Совета конкурировала тоже как все.
Народ в приемной заметно нервничал: здесь собралась в основном молодёжь, многие впервые рассчитывали запустить реальный стартап. Хотя-я, присутствовали и другие, те, кто на предпринимательстве собаку съел. Например, господина Цзиньяна Джу помнила еще с малых лет. Сегодняшний его проект, связанный с использованием экологичных источников энергии, был далеко не первым (кстати, чуть не единственное модное веяние, которое с одинаковым энтузиазмом поддерживается и здесь, и на материке — в столице)…
Вели себя предприниматели тоже по разному. Кто-то нервничал, покачиваясь маятником взад вперед, кто-то, закрыв глаза, слушал музыку, отгородившись от остальных наушниками.
Кто-то сидел неподвижно, а кто-то, как сама Джу, грыз ногти.
Дверь большого зала распахнулась. Склонив голову, в приёмную вышел молодой человек — Джу припомнила, с какой уверенностью этот парень заходил на собственное презентацию. Сейчас от того позитива не осталось и следа, а на табло соискателей финансирования напротив его фамилии появился красный крестик.
Он получил отказ.
Стоило ему выйти из зала, как лицо перекосило, на глазах проявились слезы, губы задрожали. Неудачник с яростью бросил папку на пол и принялся топтать. В стороны полетели листы с таблицами и графиками.
Господин Цзиньян со вздохом пересел, прочие потупили взгляды.
Джу не любила наблюдать чужую слабость и прикрыла глаза — своих проблемах хватает, к чему лишний раз портить себе нервы наблюдением за чужими.
— Госпожа Сун, ваша очередь, — пропела секретарша.
Джу мысленно досчитала до трех, успокоилась и поднялась.
— Удачи, — хмыкнул будто из другой реальности голос Цзиньяна.
Фамилия парня на информационном табло потухла, её имя загорелось ярче. Джу вошла в кабинет, где сидели люди, которые прямо сейчас будут решать ее судьбу.
Как происходили защиты, она видела не раз, когда была помладше: ей нравилось слушать талантливых людей, выдвигавших порой самые необычные гипотезы. Тогда она мечтала, что однажды окажется на их месте и вот этот момент настал.
В большом зале пахло хвойным ароматизатором, освещение было приглушено, столы голосующих членов комиссии стояли по кругу. Замыкал его экран для проведения презентаций.
Все листали её распечатки, на саму Джу поначалу никто не обратил внимания.
— Представьтесь, — это был голос отца.
— Джу Сун, Гонконг. Тема — финансовая конвертация.
Снова зашуршали листы, дополнительных вопросов не последовало, значит, можно начинать.
Она подошла к монитору, вставила в разъём флешку, взяла с подставки пульт.
— Можете начинать.
В углу монитора активировался таймер обратного отсчета.
Почему-то именно в этот момент Джу отчётливо поняла, что она совершенно одна в этой несовершенной жизни. Осознание парадоксальным образом придало сил.
Теперь ее голос не дрожал, она говорила уверенно, с нужным напором, производя именно то впечатление, о котором раньше можно было лишь мечтать:
— Представляю вашему вниманию проект…
Джу рассказала всё даже лучше, чем могла представить. За время презентации голосующие ни разу не перебили — молчали, периодически переводя взгляды с экрана на бумаги и обратно.
Вопросов не было.
— Благодарю, — остановил ее господин Сун. — Нам достаточно информации.
— Я готова ответить на любые вопросы.
— Вопросов нет, — после некоторой паузы уронил отец.
Джу затаила дыхание. Она не знала чего ждать — отсутствие вопросов тревожило. Это либо очень хорошо, либо… очень плохо. И тот самый барьер, о который споткнулась она в анализах, не мог пройти мимо внимания этих монстров бизнеса.
— Вопросов нет, план великолепен… — господин Сун закрыл папку с материалами.
У Джу по телу словно электрический ток пробежал. Не ослышалась? Чтобы отец вот так?..
Лицо вспыхнуло.
— Госпожа Сун, — неожиданно заговорил один из голосующих, высокий чин службы безопасности в корпорации отца. — Как давно вы знакомы с Юном?
Глава 12
— Познакомились на прошлой неделе, — Джу вскинула подбородок. — Господин Юн показал се…
— Понятно, можете не продолжать, — перебил один из голосующих.
Все начали переглядываться, к отцу наклонился начальник службы безопасности корпорации и что-то зашептал.
За то время, что Джу приходилось наблюдать презентации, она сталкивалась с подобным впервые.
Голосующие знают господина Юна? — Джу почувствовала неприятное жжение под ложечкой. Вряд ли — все же он при всей остроте ума не занимался бизнесом. И, насколько известно Джу, всегда занимал одну и ту же должность. Да, руководящую, но владельцем собственного дела господин Юн никогда не был.
Но… она прекрасно помнила, как всерьез озадачилась, увидев у Юна отрицательный рейтинг. При этом причины, по которым Юн там оказался, были скрыты из общего доступа. разумеется, Джу попыталась приоткрыть для себя тайну, но ни запрос в платные базы, ни консультация в частном детективном агентстве не дали результата. Это значило одно: отец подруги натворил что-то, о чем простым людям не обязательно знать.
Знание — как огонь, это основополагающая движущая часть прогресса, однако подчас оно может так обжечь, что… мало не покажется.
Если дистанцироваться от конкретной проблемы: человек, попавший в «черный список», не мог занимать ответственных должностей, не мог иметь собственного дела, кое-какие права были ограничены (например, становилось невозможным в ряде случаев даже купить билет на самолёт — авиакомпания просто не продаст, откажут).
Джу казалось, она нашла отличный способ выхода — записать Юна нештатным консультантом. Было и более радикальное решение, тоже упомянутые в презентации: оформить Юна в штат уборщиком или грузчиком, соответственно имеющемуся соцрейтингу…
— Вопросов больше не имею, — начальник службы безопасности закрыл папку с материалами.
Повисла тишина. Джу резко захотелось провалиться сквозь землю.
— Вы понимаете уровень ответственности, госпожа Сун? — спросил отец. — Выведите информацию на монитор.
Картинка сменилась. В левой верхней части появилась фотография, на ней Юн выглядел иначе, нежели в момент знакомства — со снимка смотрел унылый, обреченный старие.
Справа появилась краткая биография, подтверждавшая, что Юн всю жизнь отработал на одном месте. Но самое главное, то, что Джу искала, но так и не смогла найти, было внизу:
— Подозревается в несанкционированном распространении сведений, которые могут составлять государственную тайну… — формулировка была идиотской, так не говорят в серьёзных местах, но у Джу всё равно глаза на лоб полезли, она запнулась.
Сведения с экрана, кроме прочего, прямо указывали, господин Юн умер несколько дней назад. Причиной смерти являлась чрезмерная алкогольная интоксикация.
Как умер? Он ведь был жив на следующий день. Джу и Юн как раз только познакомились… может, кто-то что-то перепутал? Человек с фотографии не был похож на отца подруги.
Голосующие ожидали её реакции, поэтому предоставили время на ознакомление с информацией.
Джу отрывисто закивала. Конечно, она все понимала, не маленькая. По-хорошему, еще до появления новых вводных о наличии в проекте господина Юна следовало умолчать. Многие предприниматели уже получив финансирование, далее набирали штат.
Однако Джу считала и преподносила себя порядочным человеком. Не указать конкретную персоналию, превратившую идею в нечто рабочее и осязаемое, она считала категорически неверным, особенно с поправкой на то, что это был отец подруги. Джу никогда не присваивала себе результатов чужого труда раньше и не собиралась делать этого впредь. Если проекту суждено реализоваться, то только с упоминанием Юна и никак иначе.
Оттого следующий закономерный вопрос голосующих, Джу приняла в штыки:
— Не желаете убрать из проекта отрицательный элемент? Полагаю, вы осознаете риски, собственно, они отражены и в вашем анализе.
Джу вспыхнула, но подавила гнев:
— Это категорически исключено. Попутно, он ведь на самом деле жив?
— Ваша право, — холодно и, как могло показаться, разочаровано, вздохнул отец.
На её вопрос никто не ответил.
Как специально, именно в этот момент истекли последние секунды времени, отведенного для презентации. Джу выпрямила спину и она направилась к выходу. Сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью — нечестно, нечестно, нечестно!
Или… Джу с опозданием прошибло холодным потом: выходит, голосующие всерьёз решили, что она способна повесить компанию на мертвую душу?
Оказавшись в коридоре, Джу поймала на себе любопытные взгляды остальных предпринимателей и кандидатов в таковые. На секунду подумала, что не хочет выглядеть как тот паренек перед ней, показавший ненужные эмоции. Да, принимать поражение с гордо поднятой головой — отдельное искусство и она была далека от него, но ей всегда хотелось сегодня стать лучше, чем была вчера, а завтра — чем сегодня.
— Как все прошло? — спросил Цзиньян, улыбаясь кончиками губ. — Я держал пальцы скрещенными.
Джу знала, что этому побитому сединой мужчине действительно интересна судьба ее проекта. Она хорошо знала его и уже собралась ответить, как есть — но не успела.
За спиной звякнул зуммер — самый приятный и ободряющий звук из всех, возможных в данный момент.
Она обернулась. На информационном экране напротив её имени появилась зелёная отметка — голосующие поддержали проект единогласно.
Здоровенный Ляоан, гора мышц, которая с трудом помещалась на пассажирском сиденье, небрежно выбросил в окно окурок. За это можно было схлопотать большой штраф, но это никого нисколько не парило.
Окурок взорвался искрами, покатился к урне, но по пути наткнулся на туфель проходящего мимо мужичка средних лет. Физиономия типа тотчас исказилась в гневной гримасе, он даже стрельнул глазами в в сторону.обидчика…
— Проблемы? — Ляоан подался вперед, высовываясь из окна.
При виде здоровяка мужичок сразу присмирел, вместо гневного его лицо стало испуганным и он даже добавил скомканное «извините».
— Окурок в урну выкини!
Тип предсказуемо закивал, наклонился, потянулся вперёд, но больше ничего сделать не успел: недокуренную сигарету поднял рослый седой мужик в хорошем костюме. Последний с безразличным выражением лица подошел к автомобилю и… забросил дымящийся мусор обратно — прямо в промежность Ляуана.
— Ты ******ел⁈ — тот попытался избавиться от тлеющего предмета, но не сильно преуспел.
Ляоан не нашел ничего лучшего, нежели перевернуть на деликатное место стакан с молочным коктейлем. Помогло.
Урод в это время, как ни в чем не бывало, зашагал дальше.
Ляоан торопливо открыл бардачок, достал кастет и хотел броситься вслед за наглым микробом, но на плечо легла рука бригадира:
— Нельзя светиться, успокаивайся.
— Да он… да я… — Ляоан задыхался от гнева.
— Уймись, — старший убрал руку.
Ляоан тяжело выдохнул, но не ослушался и откинулся на спинку сиденья.
Он всю жизнь занимался единоборствами. Потом карьера закончилась, пришлось заполнять анкету соискателя работы. Почему-то на анкету никто не откликнулся.
Потом на него вышел нынешний работодатель и предложил вчерашнему спортсмену стать тем, чем он занимался раньше, хотя и немного в другой плоскости. За хорошие деньги, куда большие, чем предлагали на вакансии дворника.
И Ляоан не стал отказываться. К тому же, если раньше он был любителем, то теперь стал профессионалом.
Сегодня поступил очередной наряд — следовало пересчитать кости мужику, чью фотографию держал в руке Сяомин, старший их экипажа. Сяомин не нравился Ляоану, настолько, что последний втайне мечтал пересчитать кости старшему — когда представится возможность. А не нравился потому, что часто осторожничал и не давал развернуться на полную катушку. Вот как сейчас!
— Успокоился?
— Не совсем… я его!…
— Он ушел! Остынь и будь осторожнее. Какого хрена ты светишься⁈
Ляоан все же высунулся из окна, но очень быстро потерял из виду наглеца.
Сяомин вручил упаковку влажных салфеток:
— Вытрись. Если мне ещё раз придётся повторять…
— Да… мои извинения… — привычно буркнул Ляоан, чтоб от него отстали.
— Сюда смотри! — старший показал фотографию того, кого предстояло вразумить.
Ляоан аж глаза выпучил, затем, захлёбываясь, затыкал в сторону ушедшего.
— Чего⁈ Внятно скажи!
— Он… это он, вот этот козел с фото!
— Уверен? — Сяомин приподнял бровь.
В отличии от идиота Ляоана, старший ни на секунду не выпускал из виду типа, с которым у напарника за малым не вспыхнул конфликт, грозивший ненужным шумом. Сяомин был куда более внимательным и заметил, что мужик перед тем, как подойти к ним, вышел из телефонной будки, откуда наблюдал сцену конфликта Ляоана с в предыдущим китайцем.
Далее Сяомин хорошо видел, как незнакомец зашел в склад популярной в Гонконге сетки общественного питания, откуда вышел уже в фартуке и в шапочке стажера.
Из ворот склада выехал вагончик, занял точку для торговли незнакомец встал на место повара. Как ни в чем не бывало, начал обслуживать покупателей.
Сяомин снова взглянул на фото, затем опять на повара из вагончика и озадаченно почесал макушку — ошибки быть не могло. Действительно, некто Юн, за разговор по душам с которым обещали достаточно нешуточную сумму в двадцать тысяч гонконгских долларов.
— Видел? — напарник привлекает мое внимание к вывеске на информационном стенде склада.
Заняться пока нечем, мы ждём, когда вагончик наполнят свежей загрузкой, впереди перерыв примерно в полчаса. Пока подойдет очередь, пока всё внутрь переместят…
Подхожу к стенду, внимательно читаю, наша компания предлагает попробовать силы всем желающим в формате франшизы. Франчайзи выплачивает так называемый паушальный взнос — разовый платеж владельцу бренда за вход в бизнес. В него входит само право пользоваться известной маркой, также бизнес-план, технологии, инструкции, стратегии, принципы.
Сумма первоначального взноса написана уклончиво — от «пятиста тысяч гонконгских долларов». В тексте — куча звездочек и мелкого шрифта, ещё — приглашение ознакомиться с офертой целиком на сайте компании.
— Что нибудь знаешь об этом? — уточняю у Чжиана.
Тот качает головой;
— Все равно такой суммы нет. Мне целый год на такое счастье откладывать, — говорит он. — Тебе, кстати, тоже, так что не раскатывай особо губу, Юн. И тем более в… Пекине!
Хм, действительно — речь о бизнесе в материковом Китае.
Становится понятным почему мой друг улетел в столицу — видимо не все так просто в нашей белокаменной. И откупиться от материковых обычными бесплатными обедами у него не получилось.
Коротко задумываюсь. Риски есть, но с другой стороны, франшиза — неплохое решение с точки зрения точек роста. При минимальных стартовых вложениях (а то и при полном их отсутствии) — это рывок показателей, которые перестали расти. Плюс диверсификация рисков, поиск новых точек сбыта — выйти на материк это как зайти в голубой океан.
Если смотреть непредвзято, сделка интересная. Но что-то подсказывает, вагончики достанутся ну очень узкому кругу столичных лиц, даже предполагаю, каким именно…
Оглядываюсь по сторонам, нахожу клочок бумаги, ручку, переписываю номер, по которому обещают более подробную информацию.
Чжиан косится как на придурка, но ничего не говорит. Достать полмиллиона гонконгских долларов — действительно амбициозная задумка, хотя определенные мысли в голове уже появились.
— Сколько времени до выезда? — уточняю у напарника.
— Буквально минут десять и выезжаем, — он возится в корпоративном приложении, лихорадочно теребя гаджет.
— Здесь есть откуда позвонить?
— На улице автомат.
Предупредив, что отлучусь на пять минут, иду к выходу.
— Эй, Юн, я все понимаю, но форму надо в прачечную сдать!
Чжиан объясняет, что взамен нам выдадут новую.
Вопросов нет, снимаю фартук и колпак, вручаю напарнику:
— Не в службу, а в дружбу.
— Ладно, а ты сам куда?
— Срочный звонок.
— Не опаздывай!
Автомат нахожу сразу, по пути вижу, как возле склада останавливается старенький седан. На пассажирском сиденье здоровенный китаец с выражением лица агрессивного дебила пьет молочный коктейль, ноги задрал на торпеду. Водителем — товарищ помельче с прилизанными по пробору волосами.
Худой как скелет, кого только не встретишь в Гонконге…
Звонок из автомата стоит один гонконгский доллар за минуту, вставляю в купюроприемник десятку. Десяти минут более чем достаточно.
Автомат охотно сжирает деньги, в трубке раздаётся длинный гудок. Набираю номер, записанный на клочке бумаги.
— Здравствуйте, вы позвонили в информационный центр…
Выслушиваю приветствие, потом задаю вопрос об условиях. Выясняю, что в инвестиции, заявленные франчайзером, не входят расходы на аренду, персонал, открытие юрлица. Дальше звучит рекомендация иметь «подушку безопасности» в треть от планируемых затрат — сумма предсказуемо увеличивается на несколько десятков тысяч.
— … наш бизнес востребован, чувство голода мы испытываем каждый день, — заверяет консультантка. — Семьдесят процентов успеха гарантирует наша компания, и только двадцать зависят от вашей способности четко соблюдать инструкции.
Потом идёт лекция о необходимом перечне документов, которая завершается предложением оставить заявку на рассмотрение.
— Спасибо, для начала прошу выслать на ознакомление договор. — Указываю адрес электронной почты и вешаю трубку.
Необходимую информацию я получил. Прежде всего — очевидно, что вход в бизнес все же возможен. Пекин — огромный мегаполис с двумя десятками миллионов жителей, действительно голубой океан.
Осталось придумать, где найти нужную сумму и, главное, — понять, как создать юридическое лицо при запрете регистрационных действий. Мой отрицательный социальный рейтинг никто не отменял.
Вопросы проверки франчайзера второстепенны.
Выхожу из телефонной будки. Горилла, развалившаяся на пассажирском сиденье, решает докопаться до одного из наших, вышедших на перекур: с ухмыляющейся рожей дебил бросает окурок нашему под ноги.
Тот, видя, что расклад сил не в его пользу, дает было слабину и соглашается донести окурок до урны…
Глава 13
— Какие у вас отношениями с родителями? — сухо спрашивал полноватый мужчина с бельмом на глазу.
Бельмо не скрывали линзы очков-хамелеонов, которые тот носил. И оно придавало мужчине жутковатый вид — наверное, именно так и должен был выглядеть специалист полиграфа из службы внутренней безопасности огромной государственной корпорации. Его аппарат натужно гудел на столе, обрабатывая поступающую информацию. На младшем Юне было навешано множество присосок с датчиками и проводами, он проходил ежеквартальную проверку, которую ненавидел. Больше чем саму проверку младший Юн не переваривал вопросы о родителях, в частности — о непутевом папаше.
— Отличные, — выдал он после паузы. — Ровно такие, как должны быть между отцом и сыном.
Прибор тотчас среагировал. Специалист поднял бровь, с любопытством наблюдая, как меняется кривая на дисплее.
В этот момент в кармане младшего Юна завибрировал мобильник. Кто звонил — хозяин понял сразу, хотя и не видел экрана. Почувствовал на подкорке мозга.
— Вы испытываете переживания по поводу отношений с отцом? — спросил специалист.
— Нисколечко.
— Вы сглотнули, а еще напряглись — это мешает верным…
— Прошу вас! — резко перебил младший Юн. — Мы оба знаем, что вы подпишите заключение и допустите меня к работе. Давайте не будем все усложнять? Пожалуйста.
Специалист промолчал, покосился на камеру за спиной подопечного. Все это время телефон в кармане продолжал вибрировать — настойчиво, совершенно нехарактерно для звонящего.
— Ведется запись, — хозяин кабинета облизал губы.
— Вы прекрасно знаете, что на этом моменте будет сбой, да и запись никто не будет смотреть. Надеюсь, мы слышим друг друга?
Медик не стал возражать и молча поставил в бланке заключения роспись. В последнем пункте, «семейные ценности», он поставил отметку десять — по максимуму.
— Вы свободны. Заключение будет отправлено в офис.
— Всего хорошего.
Вставая из-за стола, младший Юн за малым не сломал свой мобильник, настолько сильно его стиснул. Благо звонить перестали. Он все же вытащил телефон и увидел семь пропущенных вызовов от отца, Юна-старшего.
Юну-сыну никогда не нравилось общаться с собственным отцом — сын считал отца ничтожеством и тираном. И те отношения, которые они демонстрировали на публику (в том числе для матери и других родственников) не отражали реального положения дел.
Слишком разные взгляды, порой совершенно противоположные.
Младший долгое время смотрел на экран мобильника, решая — стоит ли перезванивать? Но отец перезвонил сам.
Черное старший Юн регулярно называл белым, и наоборот. Каждый раз, переваривая послевкусие таких разговоров, младший Юн вместе со своим психологом вспоминал расхожий мем, картинку с платьем. Цвет платья разные люди воспринимали порой кардинально противоположно. Одни добросовестно видели синий, другие указывали, белый…
Младший Юн не любил гадать, он любил основываться на фактах и доказательствах. Такие разные взгляды он объяснял себе сухим языком науки. Как разный цвет платья для двух людей обуславливался разной хроматической адаптацией, так и разные трактовки одного и того же Юнами были связаны с различиями психик отца и сына, если умными словами — на уровне нейробиологии.
И младший Юн до поры сглаживал конфликты с родителем, исключением становились моменты, когда отец пил. Вот тогда между ними могло полыхнуть, сын хорошо помнил, чем заканчивались такие ссоры… Старший Юн начинал кричать, обвинять сына и называть его предателем. Однако отец всегда оставался отцом, к нему младшего Юна тянуло как магнитом. Он хорошо помнил, как папа, пусть и скрипя зубами, оплатил учебу в элитном Пекинском университете, несмотря на открытую квоту в университете Гонконга.
К тому же, чего у отца было не отнять, так это профессионализма. Именно благодаря воспитанию старшего младший Юн сделал ошеломительную карьеру в материковом Китае. Не говоря о прочем, в своем молодом возрасте он успел обзавестись (помимо хорошей должности) квартирой в центре столицы, машиной с водителем и совершенно безлимитным женским вниманием.
Жениться, кстати, молодой человек пока что не хотел, ни в какую… при всем этом отец никогда не был доволен сыном и, как казалось младшему Юну, обесценивал все его достижения.
С этими мыслями младший Юн со смешанными чувствами наблюдал, как продолжает вибрировать мобильник. Отец (что было совсем нехарактерно для него), предлагал выйти на видеозвонок. Сын закусил губу и принял вызов.
Положа руку на сердце, он порой испытывал наслаждение, когда у старшего Юна что-то шло не так. Не потому, что он хотел, чтобы отец свалился в пропасть, нет; младший Юн мечтал поймать его над этой самой пропастью. И теперь, когда у отца возникли финансовые сложности, которые сын при желании мог решить по щелчку пальцев, настало время его личного триумфа.
А желания у сына было хоть отбавляй, пусть только отец
— Привет, — младший Юн расплылся в довольной улыбке.
— Здравствуй, — прозвучало из динамика.
А дальше случился разговор. И чем больше говорил старший, тем быстрее сходила улыбка с лица сына.
Голос отца настораживал. Нет, это был все тот же знакомый с детства голос родителя, но вот интонация, какие-то едва уловимые нотки, указывали на то, что разговаривает совсем другой человек. Кто-то такой, о ком младший не мог сказать, что знает его хорошо.
А еще отец был трезв, как стеклышко.
Прежний… — вдруг подумал младший Юн, глядя на заметно посвежевшее лицо родителя.
Точно, прежний отец, который несколько лет назад излучал уверенность, непоколебимость и рвение. Не так давно (относительно) все это у отца пропало, и теперь вот появилась вновь. Только такой настрой, на взгляд младшего Юна, бы совершенно ничем не обусловлен. То, что рассказывал отец, отнюдь не внушало оптимизма.
И именно от этого младшему Юну было не по себе.
— Я в порядке, — как есть ответил он на вопрос родителя, — Меня куда больше беспокоят твои…
— Спасибо, с ипотекой я как-нибудь сам справлюсь, — заверил старший Юн, как могло показаться, с некоторым раздражением.
— Подожди, — перебил сын. — Еще раз, ты устроился стажером… но откуда тогда деньги на выплату? Мне, конечно, несложно помочь, но хочу понять…
У сына не укладывалось в голове, что отец с таким воодушевлением работает у своего друга, причем в том бизнесе, который старший Юн когда-то сам придумал с нуля.
А ипотека… поскольку созвон шел по видеосвязи, младший хорошо понимал, что пришлось сделать старшему, чтобы не просрочить платеж. Юн-отец сидел в обветшалом кресле, на фоне стен с подранными обоями и кроме этого самого кресла в квартире не было ничего.
Хотя нет, было. Сын был почти уверен, что в этой конуре по полу бегают тараканы.
По сути, это была та самая пропасть, в которую летел папа и обрыв становился все круче. А еще старший Юн наотрез отказывался оттуда вылезать и раздражался предложениям помощи. И больше того… он звонил с деловым предложением! Он загорелся купить франшизу у друга.
— Думаю, речь может идти о тридцати и более мобильных точках, — воодушевленно рассказывал отец. — Я готов обсуждать процент твоего мне кредита. С твоей сестрой я договорюсь! Я изучил, как зарегестрироваться через неё…
Отец действительно отыскал способ обойти попадание в черный список социального рейтинга — для этого он планировал договориться с сестрой.
В принципе, решение было не плохим, но младшему Юну оно совершенно не нравилось. Нет, он не собирался отказывать, и выделит необходимые деньги, как тот просит. Тем более, по его меркам запрашиваемая сумма не так уж и велика. Но…
— Пришли реквизиты, как только они у вас появятся. Пока отец.
Юн-сын повесил трубку, вдруг испытав жгучее решение закончить разговор в том же ключе, как это когда-то делал отец. А когда старший Юн перезвонил, то принимать вызов младший Юн не стал.
То самое «но», по которому сын согласился помочь отцу, имело понятные лично для него резоны — папа при всем желании не мог открыть юридическое лицо на имя дочери.
Просто пока старший Юн этого не понимал.
Настало время отца побыть в шкуре своего «непутевого сыночка». На лице младшего Юна вновь возникла улыбка.
— Без проблем, пап, все что скажешь, — светилась от счастья дочь.
Ее действительно переполняли чувства. Отец на некоторое время исчез, не отвечал на звонки. Пару раз его телефон включался, но пока она пыталась перезвонить, мобильник вновь оказывался выключен.
А теперь он появился сам, причём с хорошими новостями. После увольнения с работы, на которой Юн проработал всю жизнь, после проблем с властью отец нашел в себе силы замахнуться на новое дело.
И ему впервые за всю жизнь понадобилась помощь дочери.
Естественно, она не могла отказать, даже не допускала подобных мыслей. Да и требовалось от нее всего ничего — стать формальным владельцем отцовской фирмы.
— Спасибо, ты очень поможешь, — искренне и с воодушевлением поблагодарил ее отец.
— Что ты, я рада, что могу пригодиться, — заверила она в ответ.
Отец уже собрался прощаться, у нее проскользнула сиюминутная ревность, что он даже не поинтересовался ее делами. А ведь ей было что рассказать!
На той первой встрече после долгого расставания, она не успела сообщить и сотой части того, что с ней произошло. А так хотелось… желание пришлось подавить.
— Подожди, пап, я хотела спросить как здоровье у мамы?
Мать последние несколько дней тоже не брала трубку, но, в отличие от отца, ни разу не появилась в сети. Зная мать, дочь обоснованно предположила, что с той что-то произошло. А когда это «что-то» происходит, в голову в первую очередь лезут дурные мысли.
— С ней все в порядке, посто сейчас она немного занята, как только освободиться, я скажу чтобы перезвонила, — последовал ответ отца. — Ладно, как только появится конкретика, я обязательно свяжусь. Пока!
— Пап… — дочь не успела договорить, отец оборвал связь.
В самом конце разговора она хотела предложить прогуляться вместе, но, видимо, у отца не было на это времени, впрочем, как и всегда.
Неожиданно для нее самой, телефон начал звонить повторно.
— Ты что-то хотела сказать? — раздался родной голос. — А я уже отбой нажал.
— Нет…
— Ты еще в Гонконге?
— Сегодня последний день.
— Хочешь, вместе проведем вечер?
Внутри полыхнуло — конечно, она хотела.
Через минуту дочь положила трубку, во второй раз попрощавшись с родителем. Только на этот раз они договорились встретится вечером.
От мыслей отвлек звонок в дверь. Юн-младшая вздохнула и пошла открывать.
— Это Джу, — с той стороны раздался голос подруги.
Джу? Наконец-то! Всю прошлую неделю однокурсницы планировали провести в лучших заведениях города, но Джу вдруг пропала и не отвечала на звонки (что ж они все не отвечают!). Причем в комнате, которую Джу снимала отдельно от всех, ее тоже не было!
Сейчас же она стояла на пороге съемной квартиры совершенно понурая — плечи опущены, в глазах грусть.
— Где была?
— В Пекине…
— Случилось что?
На этот раз Джу не стала отвечать и бросилась в объятия с:
— Соболезную, я правда не знала!..
Все оказалось куда лучше, чем я мог предположить изначально. Созвон с сыном и дочерью позволил всего за полчаса решить два основных вопроса — откуда брать деньги на покупку франшизы и как регистрировать юридическое лицо при запрете регистрационных действий.
Сын без возражений согласился предоставить займ, что мы обязательно оформим юридически. Дочь ещё быстрее согласилась открыть компанию на свое имя.
Следующие шаги тоже понятны — сегодня вечером я запланировал встречу с дочерью. На ней согласуем нюансы открытия юридического лица в нынешних реалиях, вопросов на этот счет тоже не мало.
Где лучше регистрироваться, здесь или на материке? Какую схему налогообложения выбрать? Какая форма юрлица лучше при данных вводных? И ещё масса вопросов.
Смотрю на часы, до встречи с дочерью полчаса. В это время город стоит в пробках, потому, если не хочу опоздать, выходить нужно прямо сейчас. Собираться мне ненужно — все вещи, что у меня есть и что забрал из небоскреба, еще не разобраны. Да и не уверен, что в чемоданах найдётся что-то годное.
Потому пойду в единственном приличном костюме, а при первой же возможности приобрету еще пару.
С этими мыслями выхожу из конуры, которую даже не успел толком обжить. Вечер обещает быть приятным.
Ехать решил на такси, поскольку в метро в эти часы лучше не соваться. Поймал первый попавшийся автомобиль и назвал адрес.
— Поехали, — охотно кивнул водила.
Я плюхнулся на заднее сиденье совсем старой китайской иномарки. Дождался, когда тронемся и, откинув голову на подголовник, закрыл глаза.
Дела начали налаживаться и осознавать это чертовски приятно.
За поездкой, полной тихой музыки и периодических сигналов клаксонов, я не заметил, как задремал. А когда открыл глаза, неожиданно оказался в конечной точке маршрута.
— Приехали, — водитель назвал стоимость поездки.
Прибавив сверху на чай (за спокойный сон), я вылез из автомобиля. Остановились мы у входа в большой городской парк, где меня уже ждала дочь.
— Вон он, сука, — зашипел Ляоан, непроизвольно сжимая кулаки.
«Заказ», как называл старший Юна, Ляоан рассматривал как жертву. И свою жертву, которую он выследил и сопровождал весь день напролет, он не собирался отдавать кому либо. Не-а, скоро он забьет этого обнаглевщего старика как мамонта и никто ничего за это ему не сделает.
Хотя, сделает… заказчик отдаст деньги за хорошую работу.
— Эмоции убери… — в реальность Ляоана вернул голос старшего.
Юна они действительно вывели и к вечеру, дождались, когда клиент переместится в относительно тихое (читай, безопасное для них) место. Здесь его можно по полной прессануть плюс выбить всю необходимую заказчику информацию.
— А что это за девка с ним? Красивая, — захихикал Ляоан.
Старший никак не прокомментировал, но раздражённо приподнял бровь. Действительно, у седого старика в парке, похоже, намечалось свидание. По крайней мере, у входа его поджидала вполне симпатичная девчонка лет этак на двадцать пять младше.
А губа-то не дура, подумал старший. И Ляоян смотрит, выпучив глаза от избытка чувств, только что слюни не текут.
Тем лучше, будет чем его занять, чтобы не пытался под ногами.
Старший выбросил сигарету в урну, даже не удосужившись потушить:
— Пойдем.
Глава 14
По пути к центральному входу в городской парк глаз боковым зрением цепляется за свернувший в проулок автомобиль. Я хмурюсь, оборачиваюсь. Автомобиль мельком кажется знакомым. Где-то я его уже видел… ладно, неважно — все таки Гонконг огромный город и автомобили одного цвета это точно не какая-нибудь редкость.
Вот на водителя бы взглянуть…
— Привет, пап!
Дочь улыбается, завидев меня. Бросается в объятия, в отличие от нашей первой встречи, у нее уже и капли не осталось от стеснения.
Выглядит она хорошо, видно, что соскучилась, хотя не виделись всего несколько дней.
Прижимаю её к себе, поглаживая ладонью по спине:
— Привет.
От дочери чувствуется едва уловимый запах духов, совершенно ненавязчивый. Запах узнаю сразу — таким пользуется моя нынешняя жена. Ее состояние, кстати, останется стабильно тяжелым, я только несколько часов назад звонил в больницу.
Доктор, услышав подтверждение об оплате, заверил меня, что плановый выход из реанимации в палату интенсивной терапии произойдет через четыре дня. К тому моменту мне нужно заехать в больницу и подписать с медиками договор. Деньги тоже будут нужны… все же некая внутренняя уверенность, что у госпожи Юн все будет хорошо, у меня присутствует.
— Я так рада видеть тебя, пап, думала, что мы не увидимся!
— Взаимно, я тоже рад.
Кладу ей ладони на плечи, заглядываю в глаза с расстояния вытянутой руки. Дочь очень похожа на мать, почти одно лицо. Когда я разбирал вещи перед приходом квартирантов, видел старую фотографию с нашей свадьбы. Госпожа Юн с тех пор сильно изменилась… но дочь — яркое воспоминание о былом.
Представляю, как ее любил прежний Юн.
— Спасибо что откликнулась. Как насчёт кофе и неспешной прогулки в парке? Была когда нибудь здесь?
Она грустно улыбается.
— Ты забыл пап? Мы уже гуляли с тобой в этом парке… когда мне было шесть.
Сложно забыть то, чего никогда не знал.
Но вижу насколько важна такая память для нее, поэтому крепче сжимаю ее плечи.
— Я выбрал место не просто так.
Улыбаюсь и, чтобы согнать кислую мину с лица ребёнка, взъерошиваю ей волосы.
Она уворачивается:
— Пап, мне уже на шесть, не надо портить укладку!
Смеемся. Ей не шесть, да… сам не знаю, зачем мне нужна близость с по сути посторонним человеком, но как и в прошлый раз чувствую отцовские чувства.
— Ну что, пойдём?
— Пойдём. Давай может кофе возьмем, а?
Указывает на небольшой фургончик — мобильная точка по продаже кофе разных видов и с сиропами. Мысленно делаю пометку, что народа вокруг немало, месторасположение удачное, но дочь заверяет, что долго стоять не придется — как только приехала, сразу заняла очередь.
— Я вот за тем блондином! — заверяет она.
Подходим к фургончику, изучаю меню. Цены здесь высокие, на голову не оденешь, как будто в бумажных стаканчиках не кофе, а расплавленное золото. Чашка маленького эспрессо стоит пятьдесят гонгконгских долларов, капучино и вовсе восемьдесят. Но даже при таком ценообразовании — желающих хоть отбавляй.
Дочь, судя по всему, считывает мысли с моего озадаченного лица:
— Пап, угощаю.
Подходим к фургончику. Какое-то внутренне беспокойство заставляет оглянуться в сторону дороги, того самого закоулка, куда уехал автомобиль. И в голове как щелкает — точно! В таком сидели у склада два товарища, с которыми произошел сегодня небольшой инцидент.
Логика подсказывает, что это вряд ли они, но интуиция все же неспокойна.
— Я за вами стояла, — дочь вклинивается в очередь перед блондином, одаривая его обворожительной улыбкой.
Все же женское обаяние — то, что заставляет мужчин осуществлять подчас необдуманные поступки и идти на ненужный риск. Брюнет, который стоит перед блондином в очереди, хмурится, потом хмурость сменяется растерянной улыбкой:
— Конечно, занимала.
Вижу, что брюнет силиться выжать из себя просьбу — номера телефона, но блондин уходит от кассы со стаканчиком и дочь проскальзывает к стойке:
— Мне раф с сиропом соленая карамель. Два. Ты что будешь?
Пока она делает заказ, блондин сверлит меня взглядом. Подмигиваю ему.
— Пап, какой кофе?
Прыть блондина исчезает, он залипает в телефон.
— Двойной эспрессо, пожалуйста.
— Да и еще двойной эспрессо, — дочь дублирует заказ. — Сколько к оплате? Кьюаром.
Кассир называет сумму, она приготовила для оплаты телефон, но я опережаю и кладу на стойку несколько купюр:
— Наличными, пожалуйста.
Цены кусаются. За стоимость трёх стаканов кофе можно трижды поесть в недорогой столовой.
Пока бариста выполняет заказ, касаюсь локтя ребёнка:
— Ты ведь не занимала очередь?
— Неа, но ты ведь никому об этом не скажешь? — не отнекивается она и тут же переключает тему. — Здесь очень вкусно, стоит своих денег.
— Так ты же не была в этом парке больше десяти лет?
— Так кофе этой фирмы распространен по всему Китаю! Не ожидала увидеть в Гонконге точку просто.
Я делаю пометку для себя — материковый бизнес быстро сориентировался и начал заполнять ниши даже здесь.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Пап, ты ведь не пьешь кофе без сливок или молока обычно?
— Почему это? — вскидываю бровь.
— У тебя же давление?
Хм… не знал, что имеются проблемы и по этой части.
— Были, сейчас полный порядок.
— К врачу ходил? — щурится ребёнок.
— Просто делаю зарядку по утрам. Кажется, всё налаживается
Она кивает:
— Ты изменился. Новый образ тебе идет.
Коротко пожимаю плечами.
— Почему три стакана? — мне правда интересно для чего было заказывать два рафа с карамельным сиропом.
Одновременно сгребаю сдачу, но не в карман, а в небольшой стаканчик с надписью «баристе на учебу». Похвальное желание.
Пока происходит разговор, вижу как а главный проход парка заходит… здоровяк китаец!
Интуиция все таки без ошибки била тревогу. Припоминаю эту рожу, он сидел напротив склада и демонстрировал значимость, раскидываясь окурками в сотрудников.
Пришлось вмешаться. Думал, вспыхнет конфликт, но тогда он не стал лезть на рожон. А сейчас?
Делаю короткий шаг за рекламный баннер кофейного фургончика. Мне сейчас лишние выяснение отношения не нужны, а если этот гориллообразный меня заметит, конфликта не избежать. Боковым зрением вижу, что его дружок, смахивающий на гнома, тоже здесь. Вертят башками, что-то высматривают. Меня? Заметили из машины, когда проезжали мимо? Или…
Хм, понаблюдаем за борзыми ребятами. Хотя, ещё раз, мне ни к чему лишние проблемы.
Вопрос про три кофе, дочка пропускает мимо ушей:
— Как понимаю, ты тоже хочешь поставить вот такой фургончик? Фастфуд, да?
— Он самый, — соглашаюсь, а сам продолжаю наблюдать за парочкой.
Они уходят в глубь парка. Меня не видят, здоровяк указывает на фургон — видимо хочет взять себе кофе, но его приятель мотает головой.
Вот и славно. Через несколько секунд оба растворяется среди деревьев, куда ведет тропинка. Все просто — мы с дочерью поедем гулять в другую сторону.
— Расскажешь чуть больше о своем бизнесе?
Кофе готов, я забираю стаканчики, услужливо вставленные в подставку, и кивком приглашаю указываю, куда идти. Маршрут противоположен двум идиотам.
— Пап, ты спрашивал про кофе, надеюсь, ты не будешь против, если к нам присоединиться Джу? — выдает дочь.
Джу? Прокручивая в голове имя, пытаясь вспомнить, о ком речь. Перед глазами всплывает миловидная подруга дочери.
Точно, эта та самая молчунья с нашей первой встречи. Ничего против Джу не имею, хотя и планировал общаться с ребёнком с глазу на глаз:
— Вторая тоже будет? — припоминается третья девица, которая оставила привет на салфетке для нищебродов.
— Нет, она улетела в Пекин. Говорит, в Гонконге ей не понравилось. Она сама не знает, чего хочет!
— Не помешаю вам с Джу? Вон сколько кандидатов на познакомиться, — кошусь в сторону блондина, тот до сих пор сверлит нас глазами.
— Не знакомлюсь с крашенным придумками.
Уходим вглубь парка. Лавочки заняты, но дочь лихо подсаживается к целующейся молодой парочке:
— Ой, извините, не помешаем?
Парочка кряхтит что-то несвязное и тотчас встает. Дочь занимает лавку целиком, хлопает по доскам:
— Садись!
Далеко пойдет… — занимаю место рядом.
— Джу что-то хотела от меня? — спрашиваю, поглядывая по сторонам.
— Ох, — вздыхает дочка. — Она всерьёз заинтересовалась тем твоим предложением. Помнишь, ты говорил о конвертации валюты? Вот она и хочет что-то с тобой обсудить.
— Успеем поговорить о своём? — улыбаюсь.
— Конечно, я специально сказала ей приходить позже… это она как раз звонит. Да?
— …
— Конечно, ждем. Мы во втором проходе, возле кофейни, буквально двести метров от метро… угу… — соединение разрывается. — Она к тому же опаздывает.
Про себя думаю, что странно, когда дочь довольно богатого и уважаемого человека ездит по Гонконгу на метро.
Отхлёбываю эспрессо — действительно шикарно, восторг. Возможно стоит узнать о марке зерен — надеюсь, франшиза допускает такие вольности.
Ну и следом рассказываю дочери о своей задумке. Для этого я специально прохватил с собой лист, чтобы иллюстрировать.
Ребёнок превращается во внимание — слушает задумчиво, кивает. Через несколько минут обвожу получившиеся на выходе цифры:
— Предварительно, месячная касса с одного вагончика позволяет взять кредит в банке — открыть новую точку. Дальше — принцип домино.
Расчёт рискованный, но существуют вероятность в течение нескольких месяцев завершить масштабирование бизнеса. Принцип — увеличение оборотных средств с дальнейшим вложением их в новые точки.
— У тебя есть первоначальный капитал? — задумчиво спрашивает дочь.
Объясняю, какую роль в плане играет займ от сына.
— И моя роль здесь…
— Твоя роль — открытие юридическое лицо на территории материкового Китая.
Она кивает утвердительно. По выражению лица, мимике и движениям, вижу, что идея заинтересовала.
— Как давно ты это придумал, пап? Ты же всегда был против какой-либо работы с материком, кроме вынужденной.
Театрально развожу руками. Мол, времена меняются, и если ты не хочешь остаться за бортом, следует пересматривать убеждения.
Дочь молчит, задумывается. Видимо, убеждения о которых она говорит, были непоколебимы. И теперь слышать от отца то, чему он яро противился, для неё… непривычно.
Акцентировать на этом внимание смысла нет. Я дописываю финальный расчёт, обозначаю процент чистой прибыли за открытие её бизнеса на себя. проговариваю вслух.
— Да я и без этого могу помочь, ты всё-таки отец.
— В бизнесе не бывает ни детей, ни родителей, — терпеливо объясняю.
— Ты говоришь прямо как папа Джу… — ребёнок хихикает.
Какое-то время вместе завершаем штрихи под деталями.
— Вспомнишь, вот и она!
Со стороны центрального входа появляется уже знакомая мне девчонка. Правда, на этот раз она выглядит не столь ярко и видно, что устала. Но ей без косметики лучше… одергиваю себя.
— Папа, это Джу, наша гордость факультета. Джу это папа! Хотя вы знакомы! — дочь явно хочет разрядить обстановку, посколькуе подруга заметно нервничает, куда больше, чем в прошлый раз.
Я жму протянутую руку, девица отводит взгляд, но ладонь забирать не спешит, хотя я не то чтобы держу…
— Здравствуйте, господин Юн.
— А мы тут кофе пьем и тебе купили раф с сиропом соленая карамель!
— Мой любимый.
— Вы хотели поговорить? — веру инициативу в свои руки.
— Да. Прогуляемся?
Никто не возражает.
— Так вон он! — зашипел Ляоань.
— Не будь идиотом — ответил старший. — И хватит пялиться. Здесь хренова гора свидетелей! Хочешь потом попасть в руки полиции?
Ляоань промолчал. В руки полиции он, ясное дело, попадать не хотел. А вот что хотел — схватить за шкирку этого старика Юна, отволочь в ближайшие кусты и там хорошенечко пересчитать уроду кости.
Но старший прав, объект находился в оживленном месте, возле фургончика было полно людей.
— А если этот придурок сбежит? — все же озвучил верзила.
— Не сбежит, куда он денется. Вон он, как на ладошке, — хмыкнул старший.
И указал на лавку, которая виднелась через ветви деревьев. Там сидела их будущая жертва с той самой молодой девчонкой. Парочка взяла себе кофе, но почему то стаканов было целых три, причём третий никто не трогал, он стоял на скамейке.
— Так что умей ждать, Ляоань, — заключил старший.
— Козел старый, и где только берет молодых баб, — прошипел раздражено здоровяк.
К лавке подошла еще одна молодая особа. Вот тебе и ответ, почему стакана три, подумал главный.
Тиао Вонг сидела с каменным лицом и пялилась в мобильник. На экране воспроизводился видеоряд со скрытой камеры, которую она установила в квартире Юна.
Прежде чем делать тому предложения, следовало как можно больше о нем узнать. Чем увлекается? Какой у него график? Какие передачи смотрит по телевизору?
На самом деле, всю эту информацию она знала, но ее следовало подтвердить.
Когда входишь в важные переговоры, максимальная осведомленность является непременным условием — только тогда можешь контролировать ситуацию.
Знание правит миром, как говорил ныне покойный отец. В нынешнюю информационную эпоху поговорка становилась актуальной.
Для установки камеры Тиао пришлось попотеть, даже прикинуться уборщицей, чтобы Юн ее не узнал. И не узнал ведь… или узнал?
То, что Тиао видела на экране, не впечатляло. ЧТО-ТО пошло не так.
Мало того, что Юн решил сдать свою квартиру какой-то семейке из провинции (и откуда только деньги у провинциалов?), так еще и…
Юн на экране облокотился на шкаф, вскинул бровь. И собственноручно раздавил камеру двумя пальцами, как букашку. На этом сигнал прервался.
Тиао раздраженно отбросила телефон: предварительная информация, полученная от людей, которым можно доверять, не билась с действительностью. У Юна были другие привычки, иной график. Он будто стал другим человеком!
Впрочем, что делать в подобной ситуации, Тиао уже знала. И она это обязательно сделает.
Глава 15
Дили Симэнь не могла оторвать взгляд от клочка бумаги, лежащего на столе.
Пожелтевший, сложенный много раз… но вся нужная информация на нем была занесена. На клочке ручкой с исчезающими чернилами была нанесена сумма с семью нулями. Большие деньги, неприлично большие. Столько госпоже Симэнь никогда не платили даже за ее работу, а ее работа была весьма высокооплачиваема. Настолько, что даже в дорогом Гонконге она могла позволить себе ни в чем не нуждаться.
Но на клочке бумаге были написаны просто космические цифры. С такой суммой речь шла о том, чтобы не отказывать себе ни в чем, включая полеты на частных суперджетах в Монако на выходных.
Поэтому внутри Дили боролись ангел и дьявол. Дьявол говорил, наконец она получит то, к чему шла и что заслужила. А вот ангел говорил, что брать взятки — плохо и не так ее воспитывали родители, чтобы госпожа Симэнь стала взяточницей.
Она нервно водила пальцем с нарощенным маникюром по листику.
Цифры исчезающих чернил постепенно растворились на клочке бумаге, однако ей хотелось их соскоблить как можно скорее. С глаз долой, из сердца вон. Дили привыкла быть честной сама с собой и потому признавалась себе, что от таких предложений отказываться только идиоты.
Но нет… пусть она лучше будет идиоткой, но честной идиоткой с чувством собственного достоинства. Раньше обходилась без суперджетов и лазурного берега, обойдется и сейчас.
Она решительно подняла глаза. Предложение делал мужчина, одетый в дорогой дизайнерский костюм, подогнанный в ателье. Идеально уложенные волосы, бородка будто только что из барбершопа, элегантные виниры, делающие его улыбку неповторимой. И, конечно, взгляд бездонных голубых глаз. Дили даже поймала себя на мысли, что если бы не разговор и их встреча произошла в другом месте, она обязательно обратила бы внимание на него. И он… он бы тоже наверняка обратил, потому что смотрел на Дили таким взглядом, от которого по коже ползли предательские мурашки.
Увы, сегодня и здесь нет места наваждению. Поэтому Дили как следует проморгалась и уперлась локтями в столешницу, положив подбородок на ладони.
— Вы отдаете отчет своим словам господин Мин?
Син Мин (как он, по крайней мере, представился) в ответ расплылся в обворожительной улыбке:
— Шанс выпадает только раз, госпожа Симэнь. Это предложение, от которого не отказываются.
Господи, как же у него бархатный голос, так и хочется в нем утонуть… Дили больно ущипнула себя, чтобы отогнать очередное наваждение.
— Понимаете к чему может привести ваше так называемое предложение? — ногтем указательного пальца, она небрежно оттолкнула о себя теперь уже снова чистый клочок бумаги. — Видимо не понимаете, так давайте объясню.
Дили с этими словами часто заморгала. Она знала, что в такие моменты выглядит как девчонка и делала это специально, чтобы усилить возникавший у собеседников диссонанс.
И ей нравилось, как реагируют на это все без исключения мужики. Хотя… исключение все же было — недоразумение даже, и оно стояло перед ней, все также улыбаясь.
Этот Мин делал вид, что не понимает о чем говорит Дили. Пришлось говорить чуть более развернуто, для непонятливых, так сказать:
— Стоит мне нажать тревожную кнопку — и в кабинет прибудет служба внутренней безопасности корпорации. Далее о вашем предложении станет известно в материковом Китае и тогда у вас будут крупные неприятности, господин Мин.
Дили знала о чем говорит. Палладий являлся ценным банковским металлом и любые манипуляции, с ним связанные, были все равно что с золотом. За такие дела можно было схлопотать… много чего. За милую душу.
Выражение лица этого наглеца нисколько не изменилось.
— Не уверен, что вы понимаете, о чем речь, госпожа Симэнь. Но вам простительно.
— Почему это мне простительно? — насторожилась Дили.
— Вы новый в этом деле человек и не понимаете, чем занимается корпорация моего босса, — спокойно ответил Мин. — Это фармацевтический гигант, который прямо сейчас стоит на пороге революции в борьбе с раком.
— Именно для этого вам нужен палладий? — Дили удивленно вскинула аккуратно выщипанную бровь.
— Именно, поражаюсь вашей проницательности, — улыбка Мина стала снисходительной. — Представьте на секундочку, госпожа Симэнь, что в Китае каждую минуту раковую опухоль обнаруживают у шести человек. Это три миллиона двести тысяч в год и десятки миллионов с начала века. Риску образования опухоли наиболее подверженны люди возраста пятьдесят плюс…
— К чему вы это говорите?
— К тому, что средний возраст высокопоставленного чиновника — около шестидесяти лет. Кстати, рак простаты входит в число самых распространенных. И он быстрее всего ставит крест на полноценной мужской жизни, — Мин коротко пожал плечами. — Представьте, если они узнают, что причина их несчастливой жизни — некая госпожа, которая не понимает очевидных вещей… открытие нового метода борьбы уже анонсировано акционерам и вкладчикам, но главное — пациентам…
Дили поймала себя на мысли, что наверняка бы жестко отреагировала на манипуляцию со стороны хама, однако в нём было такое, что заставило госпожу Симэнь замолчать. Вдобавок, ей совсем не хотелось создавать себе лишние проблемы. Только не сейчас. К ее работе на новом месте без того было немало внимания, совершено ненужного и не способствующего результату.
Да и его слова малость насторожили. Дили вдруг вспомнился непосредственный начальник, чиновник шестидесяти лет. Она пару раз замечала, как начальник искал средства для увеличения потенции…
Дили вздрогнула. Кто его знает, вдруг не блеф? Что, если на самом деле есть какое-то революционное открытие? Что, если и вправду есть вкладчики и в их числе может оказаться ее начальник? Может, тогда на предложение Мина стоит взглянуть в ином разрезе?
Собственно предложение заключалось в следующем. Нужен палладий, который не будет зафиксирован нигде. Иными словами — списан на угар. Для этого якобы существовала некая программа-паразит, которая будет корректировать показатели угара. Отчетные показатели.
Дили почувствовала, что начала жевать нижнюю губу, так она всегда делала, когда ее посещали сложные мысли.
Бред. Этот Мин вешает лапшу на уши. Угар у прошлого зама участка был настолько низок, что никакие манипуляции здесь были невозможны по определению. Так что…
— Господин Юн за день до, хм… смены власти согласился любезно нам помочь, — перебил Мин. — Если вы внимательно посмотрите отчетность, то показатели угара палладия медленно, но верно росли.
Так и было, опровергнуть утверждение Дили не могла — за последнюю неделю работы прежнего зама цифры увеличились двое. Правда, и при таком раскладе они были меньше процента. В то время как у Дили этот показатель был в несколько раз больше.
— Ваш показатель здесь и сейчас находится на пороге разрешённого, — продолжал Мин. — Наше предложение — снизить угар де факто до показателей господина Юна, а де юро этот показатель будет четыре процента, что вдвое ниже вашего текущего показателя.
И волки сыты, и овцы целы. Дили крепко задумалась. Формально предложение было действительно из тех, от которых не отказываются. Но Мин не учитывал того, что Симэнь успела позаботиться о себе. Около часа назад ей сообщили, что Юн найден и к вечеру на столе Дили окажется технология производства бывшего зама.
— От вас требуется одно — не вмешиваться, — улыбка наконец сошла с лица Мина.
Дили вздохнула и решилась:
— Я вам все сказала, не участвую в подобном. И я вам не советую испытывать мое терпение — убирайтесь!
— Это ваше последнее слово? — Мин подошел к столу, наклонился и наглым образом накрыл своей рукой ее пальцы.
Дили при прикосновении почувствовала, как по телу пошел разряд. Она поймала себя на том, что не хочет, чтобы рука была убрана.
— Да, — хрипло ответила она, облизав вмиг пересохшие губы.
Да что ж за волнение такое, как у невесты на выданье, мысленно поругала она себя.
Мин молча достал ручку, вывел имя, телефон в её отрывном блокноте. Потом выпрямился, развернулся и зашагал к выходу.
— Вы всерьез думаете, что сможете снизить угар? — не сдержалась она ему в спину.
Мин застыл в дверях:
— Я думаю, что если у вас не получится стабилизировать показатели, вы знаете, куда звонить.
Дверью хлопать не стал, хотя Дили снова напряглась. Выдохнула, убрала руку с кнопки тревоги.
Ничего, госпожа Симэн верила, что уже завтра утрет нос этому нахалу. Сколько ему? Тридцать? Вот же напыщенный индюк.
Кстати… Дили полезла в поисковик. Вскинув бровь, изучила результаты поиска. Мин числился директором по связям с общественностью одной из крупных гонконгских фармацевтических корпораций. И первой новостью, связанной с его компанией, был анонс сделки — еще одна немелкая контора, возглавляемая неким господином Ваном, сливалась с корпорацией Мина.
Дата сливания — через несколько дней.
— Представляешь, мы с папой открываем свою фирму на материке! — восхищено рассказывала дочь подруге. — К концу года это будет сеть из нескольких десятков вагончиков, общепит…
Джу воодушевленно слушала. А вообще, любопытно и наглядно — очень многое при подаче информации зависит от восприятия и как человек эту информацию доносит.
Можно презентовать так: отец ищет деньги на паушальный взнос и лизинг первого вагончика по франшизе. Фирмы пока нет, потому что у отца запрет регистрационных действий. А можно преподнести чуточку иначе, ровно так как сказала дочь. И оба утверждения будут верными, потому что именно этих результатов мы собираемся достичь. Максимализм, мышление победителя. Чем больше я узнавал ребёнка, тем больше она мне нравилась.
Немаловажную роль в утверждениях все же играло то, что отец на глазах превращался в такого, каким его лепила дочь в воображении. Вот и радости полные штаны.
— О! — отвлеклась она, когда мы зашли чуть глубже в парк. — Здесь обязательно нужно сделать пару фоток!
Я на всякий случай оглядываюсь — фонтан вот он, рукой подать, а парочка козлов бродит где-то неполалеку.
— Можете пока поговорить — дочь вытаскивает селфи-палку.
Джу смотри на меня с подозрением. Несмотря на то, что сейчас самое то для разговора, говорить не спешит. Что-то подсказывает, что Джу далеко не так проста, как кажется. Или хочет показаться. Ее стеснительность не то чтобы напускная, но… что «но», пока не могу объяснить.
— Вы так на меня смотрите, будто я заказал вам не тот сироп в кофе, — пытаюсь разрядить обстановку.
— Раф вкусный… — она делает глоток. — Господин Юн, я хочу сообщить вам, что идея конвертации валют прошла одобрение у совета директоров инвестиционной компании моего отца.
— Даже так? — удивляюсь резкой смене тональности разговора.
Вынести проект на презентацию архисложно, для этого недостаточно оформить идею — нужен подробный план. А мы обсуждали мысль меньше недели назад. И за это время Джу успела презентовать проект инвесторам? Лихо. Лишнее подтверждение, что она отнюдь не овечка.
— Рад, что смог помочь. Почему не позвала на презентацию? Помог бы, чем смог.
Джу задумывается и подозрительно щурится:
— Вы, видимо, просто не в курсе.
Понимаю, что тихо Джу говорит не просто так — приходится прислушиваться, а значит концентрировать внимание. Она достает мобильник и переводит в авиарежим. Зачем, не знаю, скорее всего, хочет полностью изолироваться от уведомлений.
Те приходят ей каждые несколько минут и сбивают с мысли.
— Просветите? — прошу.
— Секунду.
Смахивает блокировку экрана, заходит в галерею, и показывает мне скрины. В принципе там ничего нового, у меня отрицательный социальный рейтинг, будь он неладен. Но… теперь уже хмурюсь я, всматриваясь в экран.
Я, судя по скрину, убыл на тот свет. В смысле, числюсь умершим несколько дней назад.
Джу выключает телефон, смотрит на меня.
— Что скажете, господин Юн?
А что здесь ответить.
— Без меня меня похоронили, — пожимаю плечами.
Джу кивает в ответ.
Забавно, я, оказывается, умер… кому и для чего это надо? Принцип «нет человека — нет проблем» никто не отменял. Но как-то все сложно что ли.
Пытаюсь найти в новости что-то хорошее. Я числюсь умершим… не надо собственные долги оплачивать?
— Похоже на ошибку, — резюмирую.
— Надо разбираться, — соглашается Джу. — Я хотела пригласить вас на защиту, но когда узнала об отрицательном рейтинге, не стала рисковать, просто папа…
— Глава инвестиционной — корпорации твой отец?
— Да, — собеседникца краснеет. — Но это не дает мне привилегий.
— Ясно. Нехорошо вышло. Но я не думаю, что моя «смерть» хоть сколько нибудь расстроит ваши планы. Считай эту идею моим тебе посмертным завещанием. А так, если будут какие вопросы, всегда тебе помогу, чем смогу.
Джу все также настороженно на меня смотрит, как будто и вправду умер, а теперь воскрес. Однако слова не соответствуют взгляду:
— В бизнесе не бывает друзей или родственников, господин Юн, — вспоминает Джу, очевидно, слова папаши. — Но я могу предложить вам иной вариант участия.
Вопросительно поднимаю бровь, ожидая пояснений.
— Регистрация юридического лица за границей Китая.
— Я же мертв?
— Сведения не ушли никуда дальше реестра социального рейтинга.
— Хочешь предложить мне работу? Процент?
— Я хочу, чтобы вы помогли мне запустить бизнес и чтобы мой бизнес был защищён от вмешательств. Думаю, вы понимаете о чем я.
— Что взамен?
— Возможность покинуть эту страну, где вам не рады.
Неплохо. Обдумываю услышанное. Вот и вскрылась бедная овечка. Нет, здесь скорее волк в овечьей шкуре — мышление предпринимателя.
— Зачем вам эти сложности? — уточняю.
— Скажите, вы согласны или нет? — отрезает Джу.
Предложение неожиданное. Задуматься есть над чем, поспешные решения ни к чему.
С одной стороны, Джу акцентирует внимание на возможном выезде за границу. Время нынче неспокойное, опция может пригодиться очень даже.
С другой стороны, такая возможность — отнюдь не первостепенная потребность. Я не смогу бежать, имея больную жену, которой прописано дорогостоящее лечение.
Так что, куда важнее понять, смогу ли я заработать в этой схеме. Тут надо смотреть трезво.
Вариант напрашивается сам по себе. Если задействовать онлайн биржу для игры на курсе валют, можно неплохо заработать на разнице. В частности, таким образом можно прокрутить и займ, и дальнейшую прибыль.
— Согласен, — отвечаю на предложение.
Подруга дочери кивает, косится на зависшую у фонтана подружку и, не прощаясь, уходит.
Тиао не составила труда выследить Юна. Хотя, справедливости ради, тот не особо скрывался.
Разговор нельзя было откладывать, а значит, настало время выходить из режима ожидания.
Тиао сразу определила, что возле Юна трутся двое недотеп, явно проявляющих к нему интерес. Юн заказал такси к центральному городскому парку — эти двое поехали за ним.
Тиао тоже не отставала, села в автомобиль, домчала до парка, потом вышла, цокая каблуками. Короткая мини-юбка, топ, солнцезащитные очки. В таком виде она ходить не привыкла, но сегодня надо.
На входе Юна встречала дочь, ее Тиао узнала. Симпатичная девчонка. Юны зашли в парк, парочка следом.
Тиао не спешила, понаблюдала, дождалась, когда Юны пойдут в одну сторону, а преследователи в другую, и только затем зашла в парк. Встала в очередь к фургончику с кофе, чтобы никак не выделяться.
— Девушка, можно с вами познакомиться? — перед ней вырос блондин со стаканом кофе в руках.
— Может быть, позже, — с улыбкой уронила Тиао.
Блондин заулыбался, но отвалил. Тиао дождалась, когда ей сделают кофе, и пошла по той же тропинке, куда завернули преследователи. Села на свободную скамейку, закинув ногу на ногу. Отхлебнула из стаканчика и достала мобильник — Юн далеко не уйдет, на экране телефона отображалась его локация.
Геотрекер работал исправно, его Тиао прицепила на туфли Юна еще в спортзале. А вот этих двоих неплохо проконтролировать. Их присутствие не входило в планы и испортить свои планы она не позволит.
Пока же следовало самую малость подождать лучшей возможности для вступления в диалог.
Тиао поймала губами трубочку, вставленную в стаканчик, и продолжила наблюдать за парой тугодумов, не подозревавших, что из пастухов превратились в овец.
Два недоумка сидели на противоположной лавке. И если тот, что помельче, действительно занимался делом (наблюдал за объектом), то здоровяк потерял голову: то и дело оглядывался, пялясь на Тиао и облизывая губы.
— Как она сосет… — протянул Ляоан. — Трубочку.
Он то и дело таращился на сидящую напротив. Девица пила кофе из трубочки и аккуратно поглаживала ну очень короткую юбку.
— Не отвлекайся, идиот, с минуты на минуту начнём! Он вот-вот закончит разговаривать!
— Угу, — тяжело выдохнул Ляоан.
Надо бы, что ли, в парки почаще заглядывать? Ляоан давно не был с женщиной и ему хотелось это упущение наверстать. Тем более, эта дама вроде как не против познакомиться.
Здоровяк на секунду обернулся и вздрогнул — девушка приспустила очки вниз по переносице и подмигнула ему. Ляоан прочистил горло и вернул взгляд на Юна, общавшегося с такой же молодой девчонкой, как та, что встречала жертву у входа в парк.
— Готовься, — отвлек от приятных размышлений старший.
Ляоан не ответил, потому что заметил, как к скамейке с его новой знакомой (он успел ее себе присвоить) выдвинулся какой-то блондин. Короткий разговор и девушка вскакивает, уходит, но блондин хватает ее за руку…
— Э, ты! — Ляоан решил вмешаться.
Глава 16
Тиао рассчитала все верно. Финальным аккордом ее плана стал вытащенный из сумочки банан. Когда она его открыла и начала есть, снова появился блондин — тот самый паренек, проявивший к ней интерес, решился подойти снова.
Тиао заметила, как по пути к ней, блондин поднял оброненный кем-то стаканчик из под кофе и выбросил в урну. Чистюля значит, учтем, решила она.
— Девушка, а теперь-то можно с вами познакомиться? — улыбнулся он.
В руках кандидат в ухажёры держал небольшой цветочек, сорванный прямо с клумбы парка. Какая прелесть, подумала Тиао, милый и наивный мальчик! Самое время его совсем чуть чуть разозлить, чтобы стереть с лица улыбку.
Она смерила блондина взглядом. Молод, горяч, хорошо сложен. Самое то, подойдет для ее задумки.
— Милый, а ты драться умеешь? — Тиао захлопала ресничками, принимая цветок.
— Э… а надо? — вопрос поставил блондина в тупик.
— Ну вдруг придется? Защитишь свою даму?
— Три года занимался боксом! — с гордостью сообщил блондин.
— Круто… ну тогда сделай что-нибудь вон с тем извращенцем! Он раздевает меня глазами.
— Э… — блондин растерянно нахмурился, заскреб макушку. — С каким?
Тиао видела, что за разговором с блондином внимательно наблюдал здоровяк. Его девушка уже успела как следует обработать, поэтому здоровяк не отводил от нее глаз, полных вожделения. А когда она начла есть банан, так вовсе покрылся румянцем, сгорая от предвкушения. Дошел до нужной кондиции; то, что нужно.
На него она и указала блондину:
— Вон тот, я боюсь!
Тиао резко поднялась со скамейки и зашагала прочь, шкурку банана она бросила за спину блондина.
И тут расчет сработал верно — блондин попытался Тиао остановить, потянул на себя, схватив за руку:
— Сейчас разберемся!
Больше она ничего не говорила; процесс запущен, только ждать результата. Здоровяк бросился на выручку, как ему казалось, «несчастной дамы». А сблизившись, от всей души съездил по голове блондину.
Попытался.
Удар прошел мимо, потому что здоровяк наступил на шкурку банана, замахал руками. Кулак просвистел в нескольких сантиметрах от чужой головы.
Дальше понеслось веселее.
— Ты чего творишь? — заорал дружок здоровяка.
— Тебе конец! — блондин смекнул, что происходит, вытаращил глаза и сжал кулаки.
— Милый, он хотел на меня напасть! — пропищала Тиао, фирменно хлопая ресничками и обращаясь к двоим парням одновременно
— Удавлю! — зарычал здоровяк.
Телом он владел отменно, явно занимался чем-то, но и блондин не бамбук курил. Они сцепились, как два питбуля. Товарищ здоровяка уже мчался их разнимать (Тиао заметила, что он держит в руке фотографию Юна). Так что да, ошибки быть не могло.
Кстати, одним глазом Тиао контролировала и самого господина Юна, тот как раз закончил разговор с девчонкой, которая пошла прочь из парка. Тиао не знала, каких договоренностей они достигли, но лицо у девчонки было явно удовлетворенным.
Наблюдая за тем, как два парня сражаются за сердце дамы, а третий тщетно пытается их разнять, Тиао со вздохом вытащила из сумки газовый балончик (отличное средство, она всегда носила егос собой).
— Помогите! — завизжала Тиао, наставляя баллончик на драчунов. — По-мо-ги-те!
Одновременно с призывами о помощи она выпустила трижды мощную струю газа в глаза дерущихся, досталось и тому, кто разнимал.
Мгновение — и все трое уже дезориентировано размахивали руками, воя и растирая глаза.
— У вас все в порядке⁈
Тут как тут был господин Юн, естественно, услышавший крики молодой женщины о помощи.
Интересно, подумала Тиао, а он бы смог справится, если бы мне действительно понадобилась помощь? Ответ на вопрос не заставил себя долго ждать — господин Юн тремя ударами уложил на землю троицу.
Наверное, не надо было распылять газ, он бы и так справился, подумала Тиао. Подумала — и театрально упала в обморок, прямо в руки господина Юна…
Слышу крик о помощи с другой аллеи, визжит девчонка. Поворачиваюсь и визжу через ветви деревьев, как трое непонятных мужиков кружат вокруг нее, размахивая руками-граблями. Обдолбались что ли? Сейчас полно тех, кто употребляет химию, не думая о последствиях, ни до чего хорошего обычно не доводит.
Бросаюсь на помощь, быстро пробираясь к аллее, где происходит действо.
Девчонка верещит, машет руками. Двое из троих обдолбанных — мои старые знакомые. Во дают!
— У вас все в порядке⁈ — спрашиваю.
Но ответ не успеваю получить — здоровяк, размахивая руками, идет на меня. Видеть вряд ли видит (зажмурил глаза), но его оглобли слишком опасно месят воздух.
Бам-бам. Он лицом в землю, затем путевка в санаторий выписана двум его дружкам.
Что дальше?
Оглядываю тела, лежащие лицом в землю. Хмурюсь — на земле валяется моя фотография, но поднять ее не успеваю — девчонка валится в обморок прямо на меня. Ловлю, чтобы не дай бог не расшиблась, затем приходит черед нового удивления.
Ба!
Так это тоже моя старая знакомая! Ладно, удивляться буду позже, сейчас надо оказать помощь. Девица тоже молодец, пошла вечером в парк, нацепив на себя какие-то едва прикрывающее тело тряпочки.
Фигура хорошая, это факт, в спортзал она ходит отнюдь не номер отбывать, но если бы меня рядом не оказалось?
— Дочь! Бегом сюда! — подзываю ребёнка.
— Ч-что тут произошло? — она прибегает, растерянно осматривается.
Троица обдолбанных приходит в себя и начинает спасаться бегством. Выходит плохо, они спотыкаются, падают.
А дочь с перепугу угощает их селфи палкой. Больше всех достается бугаю весом в полтора центнера, об него девайс и ломается.
— Ой, — она пожимает плечами. — Мне она так нравилась!
— Помоги лучше… — укладываю старую знакомую на скамью. — Есть вода?
— Неа.
— Сбегай купи, — протягиваю смятую купюру.
Дочь несётся к ларьку.
Я поднимаю снимок со своим лицом на нем. Выходит, эти два индюка пасли меня не просто так? Принимаю решение выяснить этот момент, тем что тип помельче не успел уйти далеко. Пытается перелезть через оградку клумбы и скрыться, но ворота-калитка заперта на щеколду. В несколько шагов настигаю, беру за шиворот, ставлю на ноги и, чтоб задать разговору нужный тон, бью апперкот.
— Аф… — шипит бедолага.
— Кто меня заказал?
Молчит.
Прикладываюсь ещё раз. На этот раз открываю щеколду, засовываю его голову между калиткой и заборчиком, и резко закрываю.
— Ай…
Интересно, а третий кто? Блондина прежде я не видел, но он пытался познакомиться с моей дочкой.
— Кто тебя послал? — повторяю вопрос. — Рекомендую сказать, — в подтверждение серьезности вставляю кисть бедолаги в щель между калиткой и воротами.
Одно движение — и все пальцы переломная.
Китаец находит мои действия достаточным аргументом, чтобы начать говорить:
— Не бейте господин Юн, я все скажу… — шепчет имя, женское, которое мне ни о чем не говорит.
— И что она хотела?
— Технологию…
Он на одном дыхании выдает, что их послали выбить из меня технологию литья палладия.
Вот оказывается откуда ветер дует. Господа бизнесмены опростоволосились и не смогли показать своим хозяевам из Пекина результат? Что же, поможем ребятам.
Сую руку в карман пиджака, где у меня лежит блокнот с помощью которого я проводил презентацию Джу. Записываю на нем рецепт плавки.
— Передай своей хозяйке, скажи, что даю рецепт взамен того, чтобы меня больше никто не беспокоил.
Китаец пялится на меня, сжимая и разжимая кисть. Повезло, пальцы остались целы.
— Бери бери, — засовываю ему лист из блокнота в нагрудный карман клетчатой рубашки.
— Спасибо господин…
— Проваливай отсюда, пока кости целы, — одариваю его беззаботной улыбкой.
Он кивая, как болванчик, вскакивает, на запутывающихся ногах передвигается через оградку, поднимается и бежит дальше.
— С тобой в разведку не пойдешь, — шепчу себе под нос.
— Уф-ф, — слышу выдох Тиао, которая приходит в себя.
— Как ты? Не спеши вставать, — вырастаю перед скамьей, но Тиао уже сидит на пятой точке.
По ее лицу вижу, что с ней полный порядок. Такое впечатление, что она ничуть не удивлена встрече. Как будто так и должно быть.
— Нам надо поговорить с глазу на глаз, — ровно сообщает она. — Сейчас.
На меня смотрят глаза отнюдь не пострадавшего человека. Вообще, конечно, интересно откуда она здесь взялась? Вряд ли случайность случайна, но допустим.
— Может, для начала привет, Тиао?
— Нет времени на формальности, — отрезает фемина. — Пошли со мной.
— Мы не успели настолько близко познакомиться.
— На это тоже времени нет.
Пожимаю плечами. И дочь где-то запропастилась, предлагаю ее дождаться, но Тиао решительно берет меня за руку и ведет за собой.
— Пойдем, Юн.
Ну допустим, идиотов, наведших в парке шорох, больше нет. Значит, и моему ребёнку ничего не угрожает. Если Тиао так спешит, значит у нее есть для этого основания — вон как за руку тянет.
Заодно узнаю — совпадение иди случайность, что мы оказались в одном парке в одно время.
Но, уходя, все таки оглядываюсь, пытаясь отыскать взглядом дочь.
— Куда идем то?
— Увидишь, — знакомая по спортзалу продолжает меня тянуть, как бульдозер.
Выходим из парка, небольшая машинка, припаркованная у обочины, мигает фарами — нам сюда.
Места внутри мало, усаживаясь на пассажирское сиденье, упираюсь коленями в бардачок.
— Отвернись, я хочу переодеться, — шипит спутница, ей явно некомфортно в мини-юбке и топике.
Пожимаю плечами, отворачиваюсь, взгляд мельком скользит по зеркалу заднего обзора — вижу на заднем сиденье… швабру, веник, ведро и средства для уборки. Рядом — берет, и мешковатое платье. Их я запомнил очень хорошо.
Понятно.
Делаю вид, что не увидел ничего, смотрю через стекло на мерцающий фонарь уличного освещения.
Тиао — не та, за кого кого себя выдает. Слышу, как она переодевается, на заднее сиденье поочередно падают топик и юбка. На стекло ложится свет уличного фонаря, поэтому вижу часть отражения хозяйки машины.
С трудом заставляю себя не смотреть на собеседницу.
— Нравится?
Девчонки отлично чувствуют мужской взгляд.
— Твоему мужчине повезло, — отвечаю,
— Если бы он был, то да, — она вздыхает. — Поворачивайся, Юн.
На Тиао теперь элегантная блузка и брюки. Она заканчивает преображение, вытирая влажными салфетками боевой макияж. Теперь она снова другой человек.
— О чем ты хотела поговорить? — демонстративно смотрю на часы. — У меня не то чтобы много времени, да и встреча, когда на мои колени давит пластик, не приносит нужного удовлетворения.
— Ноги убери! — Тиао пытается открыть бардачок, но упирается крышкой в мое колено.
Я кое-как отодвигаюсь, наружу появляется файл с документами и ложится мне на колени.
— Ознакомься, — требует Тиао.
— А что мне за это будет? — решаю разрядить обстановку.
Похоже, получается так себе — она резко подается вперед и шипит мне в лицо:
— Ты еще не понял насколько все серьезно⁈
Молча вытаскиваю из файла содержимое. Тут фотографии, документы… анонс, явно, вырезанный из газеты, о слиянии двух крупных коммерческих корпораций. И… несколько моих фотографий. Где они сделаны не имею малейшего представления, какой то дорогой дом, мраморные колонны… они явно появились до того, как я здесь оказался.
И, справедливости ради, на них я почти не похож сам на себя. Жутко болезненный, осунувшийся.
Вопросительно кошусь собеседницу:
— А я тут при чем?
— Не находишь сходства?
Тиао стучит подушечкой пальца по одному из фото.
— Я выгляжу здесь неважно, — пожимаю плечами.
Тиао молчит, неожиданно на ее глазах проступают слезы, вот-вот расплачется. Губы тоже дрожат и видно, что она прикладывает усилия, не хочет показывать свою слабость.
— Это мой отец, Юн. Глава корпорации. Он умер несколько дней назад.
Младшая Юн сильно перенервничала. Не так часто при ней случались драки, еще реже — драки в которых участвовал кто-то из ее близких. Если быть точнее, такое с ней не случались никогда.
Папа, конечно, показал себя как настоящий мужчина и уверенно отбил девчонку… справедливости ради, та могла одеваться малость скромнее. Тогда и не возникали бы такие проблемы с противоположным полом, возможно.
Как бы ни было, человек оказался в беде, действительно следует помочь.
Как назло, воды в кофейном фургончике не оказалось:
— Закончилась, — развела руками продавщица,
Пришлось терять время и бежать в супермаркет через дорогу от парка. Там, как назло толпилась очередь, касса самообслуживания не работала… в общем, минут пять она точно потеряла, зато вышла из магазина с заветной литрушкой негазированной минералки.
Обратно она уже бежала, понимая, что отец заждался.
Запыхавшись и вернувшись в парк, дочь не обнаружила своего родителя. Не было не только отца, но и хулиганы куда-то исчезли. Скамья, на которой лежала девчонка тоже опустела.
Поначалу подумалось, что она слишком долго ходила и девчонку забрала скорая. Но куда тогда подевался отец?
Ответ пришел к ней в тоже мгновение: папа шел прочь из парка, держась за руку с полураздетой красоткой.
Бутылка минералки выпала из рук дочери, под ложечкой засосало.
Больно то как! У—у! Старший остервенело тер глаза, в которые попал газ. Очень больно. ОЧЕНЬ! Впечатление такое, глаза вот-вот вытекут. И не видно толком ничего, как пеленой все обволокло. Девка достала газовый баллончик!
Но глаза глазами… а из-за этого идиота Ляоана, весь план полетел к чертям! От начала и до конца!
Рядом на ухо выл Ляоан, которому теперь не сдобровать. Начальник устроит этому идиоту такую взбучку, что струя газа в лицо покажется невинной шалостью.
— У вас все в порядке⁈ — откуда-то со стороны послышался голос.
А ведь говорил я Ляоану, что этот заказ особой важности! — подумал он.
Подумал и упал лицом вниз. Сбоку прилетело. Как упали ниц еще две тушки, старший уже не слышал, отправился в глубокие воды царства Морфея на экскурсию…
Что было потом, он предпочитал не вспоминать, было и было. Главное, что и волки сыты, и овцы целы. И теперь на руках есть то, что от него требовали и за что будут уплачены деньги. Формула для какого-то там производства чего то там. Чего именно, вникать не хотелось.
А что хотелось, так это вставить по самые помидоры Ляоаню. Тот стоял понурый, втянув голову в плечи, понимая, что натворил, такой Ляоань нравился старшему гораздо больше.
— Страшно, придурок? — старший явно получал удовольствие от унижения Ляоаня.
И, кстати, не боялся себе в этом признаться, не одному же ему терпеть. Пусть тупой бычара тоже помучается.
Они стояли у кабинета заказчика, и с минуты на минуту ждали приглашения зайти.
— Боязно, — не стал отрицать Ляоань.
— Скажи спасибо — мне удалось выведать у этого Юна секрет! — старший похлопал по нагрудному карману.
— Как ты это сделал⁈
— Секрет фирмы.
Глава 17
Тиао аккуратно складывает документы обратно в стопку и сует в бардачок. Я без лишних просьб сгибаюсь в три погибели, что дать бардачку открыться.
— Проедемся чуть, если ты не против? — говорит она.
Киваю, почему бы и нет.
Спутница включает зажигание, заводит двигатель и втыкает драйв на автоматической коробке передач. Слышу хруст, далее толчок по включении первой передачи. Машинка старенькая, скорее всего приобретена для сегодняшних дел девчонки.
Мы трогаемся, медленно катимся до главной дороги, останавливаясь на долгом светофоре. На нервы действует сигнал поворотника, единственное, что нарушает тишину.
Судя по всему, езда успокаивает девицу и помогает собраться с мыслями.
Опускаю стекло на своей двери, всматриваюсь в ночной Гонконг. Город невероятно красив, по обе стороны дороги тянутся вереницы высоток инебоскрёбов, горящих, как праздничные свечи на торте именинника.
Трафик на дорогах ближе к этому времени тоже значительно снизился, что сказывается на качестве воздуха.
— Куда поедем, есть какие-то предпочтения? — спрашивает она.
— Нет, — мотаю головой, для предпочтений я слишком плохо знаю город.
— Поняла, дом работа, работа дом. Тогла покажу одно отличное место, давно там не была.
Пожимаю плечами, показывая, что не имею ничего против.
Видно, что она совсем недавно за рулём — крепко держит его обеими руками, спину не прислоняет к водительскому креслу, тянется к лобовому стеклу. Как будто так можно больше разглядеть…
Через несколько сотен метров она прерывает молчание:
— На носу сделка между двумя огромными корпорациями, обе наши, гонконгские. Следят даже из Пекина, потому что у компаний миллиардные обороты.
Далее мне сообщают, что обсуждение слияния велось даже не несколько лет, а несколько десятилетий. Много раз сделка оказывалась под угрозой срыва, потому что советы директоров корпораций выдвигали взаимоисключающие условия.
— Первый раз я услышала о ней, как только начала сознательно соображать, — уточняет Тиао. — Отец еще тогда говорил, что они почти договорились!
— Если двадцать лет никто не может договориться, может, это и не нужно? — кошусь на спутницу.
— Не просто нужно, господин Юн, это слияние кровь из носа необходимо, обе корпорации этого хотят. И это пойдёт на пользу выручке и охвату не только внутри китайского рынка, но и на международной арене. Если все получится, у нас не останется конкурентов.
Я внимательно слушаю, такие сделки не новость, они происходили и будут всегда происходить. Компании сливаются, на рынке периодически появлялся единоличный гегемон, огромный мутант, который подминает под себя как потребителя, так и других игроков. По сути становятся монополистом.
Часто подобные соглашения блокирует государство, потому что они хоронят здоровую конкуренцию, но на мой логичный вопрос об этом Тиао отвечает отрицательно.
— Знаешь, что приблизило сделку, Юн? После чего советы директоров обеих компаний пошли семимильными шагами к соглашению?
— Понятия не имею, — нет никакого желания гадать на кофейной гуще.
Больше того, я толком не понимаю, куда идет разговор и почему Тиао начала настолько издалека.
Но раз начала, значит так надо, есть смысл проявить терпение, пока спутница перейдет к конкретике.
— Никто не имеет, — фыркает девица. — Потому что мы скрыли информацию как от средств массовой информации, так и от «доброжелателей». Но увы… моя недоработка привела к тому, что информация просочилась. Нет, не в сеть, не журналистам, а к тому, кому она действительно была необходима.
Она тяжело вздыхает, ерзает на кресле.
Наш автомобильчик сворачивает с главной дороги под «тупик», но знак Тиао прекрасно видит. Дорога, пусть не круто, все таки ведет верх.
— Мой отец последний год был серьезно болен, — признается она.
— Чем?
— Неважно, Юн… понимаешь, они дождались, когда отец сдаст и согласились наконец подписать договор. А он… папа знал, что жить ему осталось всего несколько месяцев. И решил забрать от жизни то, что как казалось, не получал. Пошел вразнос Юн, понимаешь?
— Понимаю, но не совсем понятно зачем кому-то было ждать его… смерти.
Мне действительно не совсем понятно, что это изменит, ну разве, что добавит некоторых чисто бюрократических сложностей.
— Тут надо знать главное препятствие по сделке. За моим отцом контрольный пакет акций компании и он категорически против продавать их на бирже.
— И?
Тиао пожимает плечами:
— После его смерти я не сразу вступлю в наследство, а пока я не могу быть лицом принимающим решения, управление перейдет в руки моего дяди. Он даст процессу зеленый свет.
Далее напрашивался логичный вопрос — какому процессу, но я не стал его задавать. Сама скажет, разговор и так дается ей нелегко.
Тиао задумывается, наверняка размышляет на тему — стоит ли мне знать лишние подробности. Но видимо без них не обойтись.
Опять ловлю себя на мысли, что мне толком непонятно, что она от меня хочет.
— Они выставят акции компании на торги, затем купят их через подставных лиц и тем самым лишат отца контрольного пакета. По сути это рейдерский захват, Юн, но задуманный со всем соблюдением закона. Их юристы не зря едят свой хлеб.
Перевариваю информацию. Законов Гонконга я не знаю, пока не приходилось сталкиваться, но что-то подсказывает, что такая схема вряд ли будет безупречнв с юридической точки зрения. Однако Тиао говорит о соблюдении норм.
Мы заканчиваем подьем, выехав на смотровую площадку, с которой на Гонконг открывается просто умопомрачительный вид. Место действительно стоит того, чтобы потратить время и приехать. И да, здесь чувствуется особая энергетика.
Тиао глушит автомобиль, дергает ручник и откидывается наконец на спинку.
— Допустим. Чего ты ожидаешь от меня? — спрашиваю. — Акции я не куплю, ты не хуже моего знаешь, что у меня отрицательный социальный рейтинг…
Говорить про то, что отца я тоже не воскрешу, неверно — в этом месте прикусываю язык.
— Поэтому давай либо конкретнее, либо спасибо за содержательную беседу и отличный вид на Гонконг — у меня куча дел.
— Стань моим отцом, Юн! — огорашивает меня Тиао.
— В смысле? — мои брови от удивления принимают форму домика.
— Мне нужно избежать допуска дяди к акциям, — девчонка начинает говорить резко и отрывисто. — Все знают, что отец серьезно болен, но никто не знает, что его больше нет. Я держу информацию в секрете и делаю все возможное, чтобы она никуда не просочилась.
— Разве не было публикаций в сми? — припоминаю новостные вырезки из папки Тиао.
Там, если помню верно, как раз о том, что её отец разбился, летя на мотоцикле…
— Ты не понял, это хорошо, — заверяет собеседница.
Погоди… открываю бардачок, достаю файл и заново рассматриваю вырезки из. Читаю заголовки, которые в прошлый раз пропустил мимо. В голове как переключатель срабатывает, всё становится на свои места. Складывается пазл, который делает нынешний разговор предельно понятным и теперь уже логичным. Больше того, логичной и понятной теперь становится моя смерть… и почему она нигде не афишировалась. По реестрам и базам, я умер около недели назад, а теперь мое имя всплывает в аварии на мотоцикле на окраине Пекина. По заметке журналистов, тело изуродовано настолько, что похороны пройдут в закрытом горбу.
Отец Тиао разбился и она выкрутила все так… я с восхищением кошусь на девчонку. Она сделала все искусно, что комар носа не подточит.
— Моя «смерть» — дело твоих рук?
— Да — соглашается она, — Прости, но мне не оставалось ничего другого. Мне понадобилось немало усилий, я давно искала двойника отца, нашла тебя. И последние события указывали на то, что ты сопьешься и плохо кончишь. Я не ожидала, что ты начнёшь полностью менять свою жизнь!
Хм. Насколько помню матчасть, вероятность обнаружить в мире точную копию себя составляет один к триллиону. Действительно кропотливая работа и еще — огромное везение, но везет, как известно, тем кто везет. Тиао, как я теперь понял — из таких.
— Верно понимаю, ты хочешь, чтобы я участвовал в заключении сделки вместо твоего отца?
— Да, — подтверждает она. — Но больше мне нужно, чтобы ты подписал один документ.
— Думаю, не ошибусь, ты говоришь про передачу управления в твои руки.
Тиао резко разворачивается и впивается в меня взглядом.
— Мне нужна эта компания, я не позволю похоронить детище отца, и я доведу начатое, чего бы это ни стоило. Либо мы сожрем их, либо они нас.
— У тебя хороший парфюм, — пытаюсь разрядить обстановку и тотчас задаю встречный вопрос. — Что мне за это будет?
Про себя отмечаю, что такие просьбы, как озвучила Тиао, очень часто равны билетику на тот свет. Когда клон выполнит свою задачу (и надобность в нем исчезнет), его попросту пустят в расход.
А еще я понимаю другое, у меня нет шансов отказаться. Но ничего этого не произношу вслух.
— Я не в тех обстоятельствах, чтобы торговаться. Называйте цену, господин Юн, и если это в моих силах, она будет выплачена.
Вот так даже. Неплохо. Такой подход мне нравится, он указывает на то, что у Тиао особо нет времени для рассуждений и торга, а значит, сделка должна произойти со дня на день.
— На какое число намечено подписание?
— Завтра вечером. Времени совсем нет. В одном из небоскребов в центре Гонконга собирается званный ужин, на нем всё и состоится. Отец должен быть там. Дактилоскопию ваше поколение сдаёт только при замене айди-карты, а ни ты, ни отец этого пока не делали. Идентифицировать тебя по отпечаткам невозможно в принципе — государству ещё не сдавал, в полицию приводов не было, в криминальных базах ничего нет.
Пока она говорит, анализирую ситуацию. Как я уже обозначил выше, нет варианта отказаться — грохнут. Заплатить она тоже готова любые деньги, по крайней мере на словах. Есть вариант, что платить вовсе не будет надобности — как никак, мертвому деньги не нужны.
Решаю конкретизировать свою задачу, прежде чем назвать цену и не прогадать. Всё-таки примерять на себя шкуру другого человека, пусть и похожего как две капли воды — это не так просто, как может показаться. Особенно если вокруг люди, с которыми у тебя годами шли переговоры.
На таком уровне для переговорного процесса становится важна любая деталь. Ты знаешь привычки, рефлексы и прочие особенности своего собеседника. Только так, с другим подходом тут делать нечего — озвучиваю мысли Тиао.
— Так и есть, у нас совсем немного времени на подготовку.
— Если они заметят подставу, думаю, ничем хорошим не закончится.
Тиао медленно качает головой:
— У меня всё равно нет другого выхода.
Девица совершенно неожиданно заводит автомобиль, резко сдает назад и выезжает на другую дорогу. Судя по тому, как она ориентируется на местности, бывала здесь не один раз.
Мы выезжаем к Макдоналдсу, где есть авто-касса, но на удивление мало автомобилей. Останавливаемся у столбика с приемником заказов и Тиао просит два американо без сахара. Меньше чем через минуту, забираем кофе.
— Спасибо сахар не нужен, — отказывается она от пакетиков.
— Может мне нужно? — напоминаю, что я живой человек.
Она смущено протягивает мне напиток, свой кофе ставит в подстаканник к коробке передач.
— Извиняюсь, не подумала.
— Все в порядке, я не употребляю сахар.
— Правда? — удивляется Тиао. — Насколько мне известно, вы клали по четыре ложки за раз.
Неплохо, даже интересно — она знает, какой туалетной бумагой я подтираюсь?
— Бросил, как пошел в зал.
Я кофе не просил, только недавно пил в парке, поэтому пробовать не спешу. Нои ставить мне его некуда, бумажный стакан остается в руках.
Свободную руку сую в карман и достаю блокнот. Поскольку я без телефона, все проходится записывать ручками.
Среди кучи записей моё внимание привлекает всего одна — счёт за лечение супруги.
Сумма к оплате немаленькая, показываю ее Тиао, стучу подушечкоц указательного пальца по номеру счёта, записанного здесь же.
— Мне нужен авансовый платёж. Прежде чем начнём, деньги должны должны лежать на счёту.
Тиао внимательно изучать цифры, сумма действительно солидная. Ну или она и не планирует ее платить… что тоже не исключено.
— Как я могу быть уверенной, что после получения средств вы не откажитесь от сделки, господин Юн?
— Вам придётся поверить мне на слово, это мои условия, на которых я готов начать работу.
Она молчит.
Снова думает.
Потом поворачивается и смотрит глазами, полными предательской влаги:
— Господин Юн, я надеюсь, что вы человек слова. Деньги будут на счёту сегодня вечером. Мы договорились?
Жмем руки и я выхожу из машины. Ежусь под ветерком, вечерами в Гонконге все прохладнее.
Прежде чем закрыть дверь, заглядываю в салон:
— Когда быть готовым?
— Вам сообщат.
Тиао подается вперёд, захлопывает дверь перед моим лицом и дает газу. Маленький автомобильчик растворяется в темноте.
Я стою черт знает где… могла хотя бы до дома докинуть, но есть как есть. Видно что-то не нравится этой оригиналке, о чем она не говорила вслух, но что сидит у нее внутри настолько глубоко, что даже актёрский талант не в состоянии этого скрыть.
Ломать голову не собираюсь. Разговор получился настолько любопытным и завораживающим, что решаю проветриться и иду наугад в гущу возвышающихся впереди небоскрёбов.
Мысли самые разные. Предложение действительно необычное, словно получить черную метку. Странное ощущение, когда ты понимаешь, что твоя жизнь одновременно очень ценна и ни черта не стоит.
Охваченый мыслями, я, будто со встроенной навигацией в голове, через полчаса добрался на автомате до своего дома. Только у подъезда поймал себя на мысли, что весь путь тащил с собой кофе в бумажном стаканчике, но так и не сделал ни глотка.
Пробую его сейчас и кривлюсь, чувствуя горечь и кислятину. Американо отправляется в урну.
Поднявшись на этаж, слышу как, из моей комнаты доносится звонок телефона.
Хм… не знал, что в халупе есть стационарный телефон. Трубку брать желания нет, звонят-то не мне, потому что никто не знает номера.
Но телефон продолжает истошно трезвонить.
— Слушаю!
— Господин Юн это вы? — из динамика раздается писклявый женский голос, знакомый, где-то я его уже слышал.
Мое молчание собеседница воспринимает за прохождение идентификации.
— Наверное, вы меня не узнали, но это ваша квартирантка!
Неожиданно. Откуда она узнала номер?
— Я посмотрела в справочнике по адресу, который вы указали местом проживания, — заверяет девица, предвосхищая вопрос. — Господин Юн, моего мужа нет дома… в общем я бы хотела, чтобы вы зашли ко мне прямо сейчас!
Смутно припоминаю знаки внимания, которые она оказывала мне, и собираюсь отказываться. Выглядит молодая мамаша ничего, но с замужними дел не имею.
Не успеваю озвучить, как она тараторит дальше, а и её посыл приобретает несколько иные очертания:
— Это срочно — здесь какая-то девка явилась и выгоняет меня из дома, а еще угрожает полицией! Говорит, что она ваша дочь!
Я даже кашлянул в кулак, интересно, что она там делает? Потеряла?
Вполне возможно, я действительно неожиданно исчезну, но почему она так нервничает?
Слышу на заднем фоне голос дочки, она кричит что-то неразборчивое. Не успеваю попросить пригласить ребёнка к трубке, как квартирантка закачиваешь звонок. Хочу перезвонить, но номера не знаю.
Что же, отдохнуть и вздремнуть не получится, пойду узнаю, что там стряслось.
Дили Симэнь пребывала в приподнятом настроении и отличном расположении духа. За последнее несколько недель это было большой редкостью — слишком много навалилось на неё, но Дили не была бы собой, не умей найти выход из сложившейся ситуации.
И она нашла.
Пусть и не сразу.
Двое сорвиголов, которым Дили делала заказ, вернулись не с пустыми руками. Они принесли ровно то, за что она им платила.
Сейчас эта парочка, как Билли и Боба толклись возле фонарного столба в одном из отдаленных районов Гонконга, здесь Дили назначила им встречу. И наблюдала за ними изнутри салона своей шикарной представительной иномарки.
Ей богу, эта парочка словно дети. Один наносил удары по воздуху и уклонялся от атак невидимого соперника, второй тоже недалеко ушел — пытался отвесить подзатыльники своему дружку-пирожку.
Дили вздохнула и поморгала дальним светом, привлекая внимание идиотов. Те переполошились и подошли к автомобилю со стороны водителя.
Она немного опустила стекло, чтобы слышать их.
— Все готово, — заверил старший, пытаясь разглядеть лицо нанимательницы.
Но нет, она предусмотрительно надела на себя хирургическую маску:
— Давай сюда.
Старший протянул ей клочок бумаги, вырванный неровно из блокнота.
Дили развернула бумажку, окинула взглядом, чувствуя приятное тепло, рассекшееся по животу. На листике была выписана та самая технология — наработка инженера Юна, которая по идее позволяет минимизировать угар.
Естественно, эти двое теперь ждали свое вознаграждение за проделанную работу.
Что малость смущало Дили, так это внешний вид сорвиголов. Выглядели он так, будто встречались не с Юном, а со сворой дворовой шпаны — фингалы под глазами, ссадины… может спарринг какой устроили? — размышляла госпожа Симэнь, с любопытством рассматривая их. У таких ведь как, чтобы хорошо делать свою работу, нужны постоянные тренировки. Впрочем, это не ее дело и её не касается.
Оставшись полностью удовлетворенной, государственная наблюдатель протянула старшему заранее подготовленный конверт с наличными:
— Ваши деньги, спасибо за работу.
Старший с важным видом открыл, пересчитал, удовлетворенно кивнул. Внутри было ровно столько, сколько договаривались.
— Полагаю, вам хватило выделенного на сопутствующие расходы? — Дили выбила по рулю.
— Конечно, госпожа Симэнь! — отрывисто закивал старший и достал несколько смятых купюр. — Вот, что осталось.
— Оставь себе.
Она видела по рожам этих двух, что денег на текущие расходы потребовалось меньше, чем, выделила. И остаток они засунули себе в карман, о чем, естественно умолчали.
Да и плевать, все что нужно она получила.
— Госпожа, возможно, у вас будут другие задания? — спросил здоровяк.
— Если будут, вы непременно об этом узнаете, ваш телефон у меня есть.
Двое дружно закивали, еще немного помялись, но в итоге пошли прочь.
Дили подняла стекло и уехала. Свободной рукой она гладила по листку с технологией Юна, потом громко скомандовала:
— Звонок инженеру, видеосоединение.
Бортовой компьютер тут же исполнил. Несколько секунд — и на экране высветилось одутловатое лицо старшего инженера участка по производству палладия:
— Здравствуйте, госпожа Симэнь!
— Каковы результаты? Что сказали в лаборатории?
Собеседник разом погрустнел:
— Пока пусто. Какой-то секрет…
— На то он и секрет, — поучительно перебила Дили.
Следом сфотографировала заветную и сбросила в мессенджер:
— Ознакомься.
— Это что?
Инженер на экране уже рассматривал снимок.
— То, что позволит сократить угар в десятки раз, — Дили скупо улыбнулась. — Та самая технология.
Мужчина странно посмотрел на неё, потом обратно на фотографии… наконец снова на Дили:
— Уверены, госпожа Симэнь?
— Более чем, мои люди получили это непосредственно у разработчика.
Имя Юна не прозвучало, однако подразумевалось — как и кое-чьи могущественные длинные руки.
— Здесь написано, что перед плавкой заготовки нужно обильно смочить… из расчёта…
Интересное все же у него выражение лица, Дили улыбнулась шире. Да, написано именно это, а внизу стояла подпись Юна, она хорошо ее знала, потому что работала с документами, им подписанными.
— Что делать?
— Выполнять!
— Как скажете, госпожа Симэнь…
Инженер отключился. Дили, конечно, ожидала увидеть нечто другое в технологии, никак не использование экзотических жидкостей в процессе производства. Но с другой стороны, именно это стояло в кабинете Юна, когда она вошла в первый раз.
Порой всё сложное на самом деле очень просто. Дили прямо сейчас гордилась собой, ей удалось разгадать секрет хитреца и если тот лично указывал ингредиент, значит, так оно и было.
С чего бы ему юлить в безвыходной ситуации?
Глава 18
Лиджуан пришлось о основательно побегать. Та еще головоломка — узнать в какой именно больнице лежит её мать. Пока узнаешь — чокнутся можно. Но она всегда привыкла проявлять должную настойчивость, потому через несколько часов звонков, запросов, ожиданий и разговоров с довольно грубыми с сотрудниками медицины, впереди замаячил лучик надежды.
— Юн, говорите? — сказала из трубки сотрудник из приемного отделения.
— Да, это моя мама, — оживилась Лиджуан, — пожалуйста, помогите мне ее найти!
— Одну секундочку.
Послышался щелчок — трубка легла на стол. А издали раздался голос.
— Юн у нас есть?
Лиджуан затаила дыхание, опасаясь, что и на этот раз запрос не увенчается результатом. Сотрудница через пару минут томительного ожидания возьмёт трубку и сообщит, что никакой госпожи Юн в их больнице нет.
На заднем фоне раздавались чьи-то возбуждённые голоса, видимо привезли очередного неотложного пациента. Затем из динамика раздался скрежет:
— В общем смотрите, госпожа, у нас есть некая Юн, — начала говорить женщина. — Не исключаю, что это ваша мама, потому что подходит по возрасту. Никто из родственников её ещё не посещал, поэтому можете приехать и посмотреть
— А как она выглядит? — Лиджуан хотела описать внешний вид матери, но собеседница положила трубку.
Перезванивать Лиджуан не стала, надо ехать больницу и смотреть собственными глазами. Подтверждались худшие опасения, отец даже ни разу не проведал мать, в больнице та оказалась совершенно одна, никому не нужная и брошенная.
Лиджуан поежилась, как же неприятно это всё осознавать. Тотчас вызвала такси и через несколько минут уже ехала в реанимационное отделение. Братьям она звонить не стала — они заняты, у них куча своих проблем и подключать их есть смысл только тогда, когда будет подробная информация.
На отца она теперь расчитывать всерьез не могла. Только восстановили отношения, как все пошло наперекосяк.
— Можно чуточку быстрее? — Лиджуан поторопила таксиста, который плёлся со скоростью черепахи. — Я заплачу.
Водитель покосился на неё через зеркало заднего обзора, кивнул и нажал на педаль газа. По приложению на дорогу отводилась порядка получаса, а по факту автомобиль такси остановился у входа в больницу через двадцать минут. Лиджуан выполнила обещание и добавила чаевые, соизмеримые со стоимостью заказа. Потом выбежала из такси ко входу в больницу.
Пришлось помучиться и там — на месте объяснять, какое у неё родство с больной.
— Пройдемте, — один из докторов невозмутимо сунул в карман деньги, осмотрелся и кивком пригласил её лифту.
Поднялись на седьмой этаж. Доктор попросил надеть бахилы и халат, открыл дверь и пригласил внутрь.
— Мама, мамочка…
Женщина выглядела неважно, к ней были подключены провода, датчики. Зрелище было ужасающим, Лиджуан никогда не видела мать настолько беспомощный, как сейчас.
— Состояние тяжелое, разговаривать вы не сможете, — доктор посмотрел на наручные часы. — У вас есть пять минут, потом вам придётся покинуть помещение, — и вышел.
— Мама, — снова зашептала она, встала на колени, взявшись за холодную руку.
Лиджуан привыкла видеть мать здоровой, но болезнь скосила её всего за несколько месяцев, сделав из некогда очень красивой женщины старуху.
Как же мог так поступить отец?
Он даже ничего не сказал детям о том, что жене стало хуже и о
на попала в реанимацию. Пять минут, как казалось Лиджуан, пролетели за несколько секунд. Как предупреждал врач, мама за это время не пришла в сознание.
— Выходите. — Медик появился на пороге.
— Можно ли ещё немного побыть с ней?
— Увы, мы и так нарушили правила. Посещения в реанимации запрещены.
— Я как-то могу ей помочь, что можно сделать?
— Мы предлагали господину альтернативное лечение, к сожалению, страховки госпожи Юн недостаточно чтобы оплатить связанные с этим расходы. Оплата счёта до сих пор не произведена. Мы извещали, что крайний срок резерва палаты истекает завтра утром.
Доктор направился к лифту, но Лиджуан догнала его одним прыжком.
— Какая там сумма?
Доктор внимательно посмотрел на девчонку, достал телефон, поводил пальцами по экрану и развернув мобильник показал выставленный ее отцу счет. Лиджуан как током прошибло. Цифры действительно большие, столько возможно даже не окажется у её братьев, которые неплохо зарабатывали в Пекине.
Найти такую сумму всего за несколько часов, которые остались до момента истечения брони, практически невозможно. Но почему отец не сказал, что на лечение матери требуются такие серьезные деньги?
Если бы у Лиджуан было немного больше времени, обязательно что-нибудь придумала бы. Братья могли взять в банке кредит, хотя,конечно, никто не дал бы сразу такую сумму. Но ничего, ещё можно было бы занять недостающая урод родственников.
А сейчас… сейчас отец ее попросту подставил. Ну почему же он так поступил, почему он не дал ни единого шанса матери? Понятно, что таких сумм у отца попросту не было…
— Господину Юну выставлен счёт за смену лечения, срок оплаты — завтра до обеда, — напомнил доктор и нажал на кнопку лифта.
— А что будет, если оплата не поступит?
— Мы будем вынуждены перевести госпожу из реанимации в палату, увы и дальше держать её здесь нет никакой возможности.
Лиджуан вздрогнула. Спрашивать, что последует за этим, она не стала, все было понятно без лишних слов. Сейчас мама находилась в искусственной коме, и просто даже поддержание, не говоря об улучшении состояния, было возможно лишь в условиях реанимации. Или в условиях той самой альтернативы, о которой говорил врач.
Таким образом, перевод мамы из реанимации в обычную палату… она пресекла мысли, думать о последствиях такого действия не хотелось.
Лиджуан не знала, что делать. Мысли в голове были не самые приятные, судя по всему, отец дожидался, когда жена испустит последний вздох…
Ничего мама я обязательно найду деньги, Лиджуан стиснула кулаки. Правда, никаких мыслей кроме как позвонить братьям не было — она вытащила мобильник и стала судорожно искать номер старшего брата.
Она не видела, как из открывшихся дверей лифта на этаж выкатили каталку. Медбрат подъехал к реанимации, но прежде что-то сказал доктору, который передумал заходить в лифт.
Лиджуан уже успела набрать номер — как назло, телефон оказался выключенным. Она помнила привычку брата переводить телефон в авиарежим после десяти вечера, сейчас уже шел двенадцатый час.
Тем временем каталка заехала в реанимацию, через некоторое время выехала обратно. На ней лежала мать. Лиджуан бросила попытки дозвониться, подбежала к доктору и протестующе замахала руками:
— Не торопитесь, мы найдём деньги! Возможно понадобится чуть больше времени, но ведь речь идёт о человеческой жизни…
Доктор слушал, ничего не говоря в ответ, будто ему было всё равно.
Совладать с эмоциями девушка не смогла — бросила ь на врача и начала бить его кулаками в грудь. Надо сказать, что и тогда выражение лица доктора ничуть не изменилось. Врач был крупным малым, поэтому ему ничего не стоило отодвинуть и удерживать хрупкую девчонку на вытянутой руке. Свободной рукой он достал мобильник, и снова повернул экраном к Лиджуан:
— Успокойтесь, — мягко сказал он. — Только что был проведён платёж. Лечение оплачено, теперь в другую палату.
Лиджуан медленно сползла на пол, обхватив голову руками.
— Итак, господин Юн, давайте окончательно сверим положение нашего договора. — Менеджер франшизы сидит за небольшим прямоугольным столиком.
— Давайте, — киваю.
Он поворачивает ко мне экран монитора, берет специальную указку, тычет в ячейки таблички.
— Один фургон идёт в Гонконг, получение на нашем местном складе, доставка не требуется. Полный платёж вы готовы совершить уже сейчас. Верно?
— Верно, — соглашаюсь с его словами. — Еще двадцать фургонов заказаны кубами на получение со складе в Пекине, вместе с доставкой у нас получается вот такая сумма, — менеджер указывает на один из столбцов в табличке.
Киваю, снова подтверждая озвученное. Вопросов нет, менеджер сообщает ровно то, о чем мы договорились.
— Эти двадцать фургонов оплачиваются по пост оплате, крайняя дата платежа — в течение тридцати дней после их поступления на склад. Доставка, напомню, оплачивается отдельно.
— Все так и есть.
— Отлично, тогда, если у вас нет возражений по договору, мы можем его подписать прямо сейчас.
Возражений у меня нет. Менеджер распечатывает. Всего два экземпляра, подписывать следует каждый, на каждой отдельно взятой странице. Ставлю подписи.
Менеджер со своей стороны ставит печать, договор вступает в силу.
— Пока я подгружу наш договор в реестр франшизы, вы можете проследовать на кассу, оплатить и мы сразу прикрепим чек об оплате к телу договора.
Далее он объясняет, что после подтверждения договора в системе я смогу пройти на пункт выдачи вагончика.
— Когда я смогу начать работу?
— Уже сейчас. Вместе с оборудованием вы получите всю необходимую информацию по франшизе, которая будет содержаться в нашей базе. Вас добавят в чат, где вы сможете задавать все интересующие вопросы и первые три недели вас будет сопровождать персональный менеджер.
Паренёк действительно толковый, объясняет все доступно и понятно с первого раза.
Замечаю, как на экране монитора после подачи регистрации договора высвечивается какое-то уточнение.
— Господин Юн, оформлена ли у вас разрешение на торговлю в Пекине?
О разрешении я слышу впервые. Получить такое на торговлю в Гонконге заняло всего несколько минут, причем запрос подавал не я, а сам паренек. По логике, Гонконг и остальное Китай — это одно государство, а значит регламенты, относящиеся к торговле, должны быть одинаковыми как нам материке, так и здесь.
Однако решаю уточнить у менеджера.
— Эм… — впервые за время нашего диалога, парень запинается. — Одну секундочку.
Он открывает приложение, находит нужный пункт, вчитывается:
— Смотрите, для торговли в Пекине недостаточно получение разрешения торговой палаты. Необходимо заручиться лицензионным подтверждением. Э… вы сможете получить такое разрешение?
Менеджер косится на меня.
— Вы разве не сможете этого сделать? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Увы…
Задумываюсь. О наличии подобного разрешения в договоре ни слова, судя по всему, получать придётся самостоятельно. Проблема — отношения с дочерью испорчены, а поскольку юридическое лицо оформлено на неё, то ей и придётся посетить разные инстанции в Пекине.
Сейчас такая перспектива выглядит туманной.
— Увы, без данного разрешения договор не проходит последний этап регистра, — растерянно сообщает менеджер.
Ерзаю стуле, чтобы подвинуться ближе к монитору. Изучаю поля, которые необходимо заполнить. Необходимости вносить номер или отсканированную копию оригинала нет, достаточно проставить галочку напротив слова «да».
Заверяю менеджера, что заранее озаботился и к тому моменту, как на пекинский склад придут вагончики, разрешение уже будет на руках.
Менеджер не дурак, понимает, что информация от меня не совсем достоверна.
Оглядываюсь, удостоверюсь, что нас никто не слушает, и говорю, глядя в глаза:
— Не будь идиотом, ты откажешься от процента суммы взноса.
— Но ведь разрешения у вас нет…
Логично. Только в его обязанности не входит проверка этого самого разрешения. Терпеливо объясняю это, хлопая ладонью по папке с моими бумагами. Заверяю, что всё будет в порядке.
Тот вздыхает, но ставит галочку напротив слова «да»:
— Поздравляю, господин Юн, ваш договор успешно прошел регистрацию в системе, — потом снова шепотом добавляет. — Надеюсь, вы получите разрешение к моменту поступления партии вагончиков на склад Пекине.
— Спасибо, — забираю свою копию договора и иду прямиком на кассу.
Очереди нет, оплачиваю взнос, взамен получаю квитанцию. с ней иду на склад, который находится в конце зала.
— Пожалуйста, — протягиваю квитанцию в окошко выдачи.
Оператор забирает документ, что-то вбивает в системе, на экране высвечивается приглашение пройти на получение вагончика.
Дверисклада открываются, двое крепких ребят выкатывают вагончик в зал.
Расписываюсь в получении, тащу вагончик к выходу.
— Господин Юн, кажется вы забыли заказать основной ингредиент, — догоняет меня менеджер, размахивая листком. — Вы заказали всё необходимое кроме собственно курицы.
— Спасибо, не сейчас.
Ингредиенты мне нужны, но тот самый основной ингредиент, курица, которая используется в компании, будет заменён. А вот работу мы начнём прямо сегодня.
На выходе из зала меня встречает старый напарник. Сегодня, как и у меня, у него выходной и он согласился помочь с запуском.
— Ну как? — он восхищением смотрит на моё приобретение. — Совсем новый! Вот это я понимаю, Юн. Я бы никогда не решился, чтобы вот так, как ты…
— Давай его грузить.
Ещё немного рутины и можно начинать первый рабочий день.
— Не боишься, что начальство запретит использование баранины? — На эту тему напарник нервничает с того момента, как я рассказал о своем решении.
— Волков бояться, в лес не ходить, а не попробуешь, не узнаешь. Всегда нужно смотреть на результат, — пожимаю плечами.
— Мне бы твое спокойствие, Юн, — вздыхает он.
Мы грузимся ингредиентами, подключаемся к внутренним программам компании, встраиваемся в систему.
Все смотрят с любопытством и желают удачи. По глазам вижу, никто особо не верит в мою задумку.
Я выношу из холодильника баранину и загружаю ее в отсек вместо курицы. Все готово.
Осталось заработать деньги на выкуп вагончиков в Пекине и… найти разрешение на торговлю на материке.
— Погнали? — улыбаюсь напарнику.
— По хорошему мне стоит отказаться Юн, но… — напарник отмахивается. — Погнали!
Китайский чиновник, командированный в Гонконг, обедал в компании своего помощника.
— Снова курица, — буркнул он, отодвигая с тарелки куриную котлету. — Я думал, хотя бы в этом ресторане будет иное меню.
— Угу, — кивнул помощник, который не заметил раздраженного лица босса и не уловил сказанного, поэтому по глупости добавил. — Пальчики оближешь!
Но когда поднял глаза, увидел недовольную рожу начальника.
— У меня на нее аллергия, — отрезал тот.
— Ах да… — помощник понял, что совершил просчет, поежился, и едва заметным движением тоже отодвинул куриную котлету. — Вы правы, курица здесь просто отвратительная. И вообще, могли бы и узнать предпочтениях высоких гостей.
Понимая, что начальник останется голодным, подчинённый решил попытаться исправить ситуацию. Подозвал официанта, тот мигом подошел.
— Скажите, любезный, есть ли в меню другое мясо кроме курицы?
Официант, понимая, что разговаривает с высокопоставленными людьми, озадаченно поскрёб макушку:
— Прошу прощения, у нас не подают другого мяса.
— Ничего, раз кроме курицы нет ничего, то пощиплю салат, хоть какая-то польза для организма.
Помощник понимал, что далее, если шеф плотно не поест, у него используется настроение и делать что-то с испорченным настроением придётся именно ему. Вариантов было немного, если замены курице нет в этом ресторане, значит, надо найти место, где есть.
Вот только где прямо сейчас взять другое место? Помощник решил отлучиться в уборную и там с помощью телефона, чтоб босс не видел, найди что-нибудь поблизости.
— Я на минуту… — он уже поднялся из-за стола, как вдруг замер не договорив.
С того места где они располагались, открывался вид на улицу. Метрах в пятидесяти припарковался вагончик с логотипом Компании, в ресторане которой сидели чиновник и помощник. Вот только на небольшом плакате было написано: баранина,
— Не желаете баранину? — тут же сориентировался подчинённый и указал пальцем вперёд.
— Где? — живо заинтересовался босс. — Вот как, фирма одна, а меню разное? Или владелец специально не дает другого выбора кроме курицы?
— Не знаю, шеф.
— Пойдем-ка попробуем, — старший бросил вилку, вокруг которой был намотан лист салата.
— Сидите, сидите! Я сам, — засуетился помощник.
Он встал из-за стола и двинулся к выходу. Даже ускорился, видя, как к новому вагончику потянулись люди. Правда всё равно не успел, очередь меньше чем за минуту растянулась на десяток метров.
Помощник быстро замкнул, что ему придётся ждать минут пятнадцать, и он-то подождёт, а вот начальство ждать не будет. Пришлось идти на хитрость.
Он вытащил удостоверение, сунул в нагрудный карман пиджака и начал протискиваться вперёд без очереди. В итоге, получив заказ, сотрудник вернулся с порцией фунчозы и котлеты из баранины.
Шеф с подозрительным видом, который у него был всегда, когда разговор шел о чем-то новом, попробовал мясо. Долго жевал, не меняясь в лице.
Подчинённый затаил дыхание, ожидая вердикт.
— М… вкусно, черт возьми!
А пока он пробовал котлету, очередь выросла в несколько раз.
— У вас точно нет такого в меню? — последовал вопрос официанту.
Тот покачал головой.
А чиновник уже думал о своём. Появление вагончика вызвало на улице ажиотаж. Помощник, понимая, куда клонит шеф, попытался сразу выяснить — как так получается, что баранина есть в вагончике, а в ресторане ее нет. И у подошедшего директора ресторана, которого вызвал официант, выяснил, что недавно руководство приняло решение открыть франшизу… только ни о какой баранине в ней речи не шло.
Но и не один из пунктов договора этого не запрещал, чиновник внимательно выслушал и повернулся к помощнику:
— Узнай, кто хозяин, и запиши ко мне на прием.
Подчинённый тут же отправился выполнять. Больше всего на свете его босс любил деньги, а, судя по ажиотажу вокруг новой точки, денег этот простой бизнес мог принести немало.
Глава 19
Баранина вызывала настоящий ажиотаж. Можно сказать, сеть вагончиков общественного питания, принадлежащая моему другу, была монополистом на рынке Гонконга. Сетка пользовалась любовью народа и мне удалось прочувствовать тот момент, когда потребитель куриных котлет захотел чего-то нового. Ну и сохранения прежних исходных данных — принципа «быстрее, чем Макдоналдс» — никто не отменял.
Очередь за нашими котлетами и баранины выстроилась как за горячими пирожками на вокзале. Расхватывали так, что примерно к полудню стало понятно, что имеющегося запаса (так-то рассчитанного на неделю) хватит в лучшем случае до завтрашнего утра. Ну а ближе к четырем часам вечера картина окончательно сформировалась — вся наша баранина разойдется за один день.
— Фу-у-ух, вот эта жара пошла Юн, — говорил в редкие минуты отдыха мой напарник. — Похоже придётся менять график с двенадцатичасового на круглосуточный. Если что, я на такие темы не подписывался!
Я был менее опытным в плане работы на вагончике, поэтому отвечать просто не успевал.
Хотя с утверждением напарника не поспорить. Имелось ощущение, что даже работай мы не двенадцать часов, а больше, количество людей не уменьшится.
— Юн, гляди, будем продавать места в очереди! Такое я видел только при старте продаж яблочных смартфонов.
Неплохо, если будет так. Но восхищения разделять не спешу, главная метрика любого бизнеса — заработок.
Начинаю подбивать кассу за первую смену. Ориентир имеется, это средний дневной заработок на вагончиках куриными котлетами. Результаты впечатляют. Только наличным расчётом у меня почти столько же, сколько зарабатывает вагончик с курицей, а есть ещё растёт безналичный, куда идёт основная масса платежей.
Выручка превышает самые смелые ожидания.
Отсчитываю из пачки наличных несколько крупных купюр, протягиваю напарнику.
— За работу.
Тот сразу прячет деньги в карман, вижу как его глаза блестят, сумма в два с половиной раза больше, чем он зарабатывает. Это честно, без него я вряд ли бы обработал и половины сегодняшних заказов. А у напарника появилась девушка, на нее идут дополнительные траты, поэтому шабашка ему явно не помешает.
Со смены уползаем, еле стоя на ногах и вывалив языки.
— Ещё баранина будет? У нас в холодильнике шаром покати.
— Будет, дай звякну поставщику.
Напарник охотно дает свой мобильник, набираю квартиранта.
— Сколько мяса у тебя осталось? — Сразу спрашиваю в лоб, чтобы вокруг да около не ходить.
Помню, что он брал с собой в Гонконг пробную партию. Только часть из неё передана мне, остальное, если верить нытью, до сих пор не реализовано.
Мужик называется цифру, мой внутренний калькулятор тут же преобразовывает информацию количество рабочих дней. Запаса баранины хватит ровно на четыре дня.
— Покупаю.
Договариваемся, что завтра рано утром мясо будет в холодильнике на складе. Тот воодушевленно соглашается организовать доставку бесплатно. Расчёт сделаем завтра же с утра.
На покупку уходит большая часть сегодняшней выручки. Опять же внутренний калькулятор подсказывает, что каждый вложенный говядину доллар приносит в ответ пять. Занимательная математика.
— Готовь еще, — заверяю квартиранта. — Считай ты нашел крупного покупателя.
Прощаемся, обрываю его на полуслове, когда квартирант начинает сыпать комплиментами.
Возвращаемся на склад, чтобы оставить вагончик. Там ловим на себе любопытные и подчас неприязненные взгляды. Информация в век торжества цифровых технологий распространяется очень быстро. О нашем успехе знают все и больше того — успели много раз все это обсудить и раскритиковать.
Однако вопросы всё-таки следуют:
— Ну как пошло?
— Расскажешь?
Я только улыбаюсь и показываю в ответ большой палец. Сейчас не до разговоров, жаль, что в сутках всего двадцать четыре часа, дел у меня ещё невпроворот. Надо как-то все успевать, иначе я быстро растеряю полученное на старте преимущество.
Однако помимо банального интереса есть вопросы и иного толка, они гораздо более чувствительные.
— Эй, Юн, а можно к тебе в напарники? Несколько ребят с других вагончиков уже поговорили с моим напарником и в курсе, сколько денег я заплатил ему в первый день.
Напарники мне однозначно будут не нужны, а вот ребятам, готовым у меня поработать — добро пожаловать. Долго стоять на точке не планирую, а вот погрузиться в организационной вопросы надо. Единственное, следует проштудировать внутренние регламенты, не запрещен ли внутренний переход.
Начальство тоже в курсе о сегодняшних подвигах. Понимаю что придётся отвечать на вопросы, но вопросов стоит бояться только тогда, когда ответов на них нет или ответы неубедительны. Вспомни босса, вот и
он. Передо мной вырастает начальник склада, взмыленный, с выпученными глазами.
— Ты что творишь, — шипит он с пеной у рта. — Своим произволом всю компанию на уши поднял! Ты вообще в курсе, что тебя сам ищет!
Непосредственный шеф тыкает пальцем в небо, явно имею в виду моего друга — владельца компании.
— Мне велено задержать тебя, у него к тебе есть важный разговор!
Замечаю, что работа на складе вдруг становится показательно-образцовой. Курилка мигом пустеет, все начинают заниматься непосредственными обязанностями.
Понятно, друг видимо решил не откладывать разговор в долгий ящик. Кошусь на вход, и в дверях действительно вырастает владелец компании.
— Вот он! Я его задержал, как вы просили! — пытается выслужиться начальник склада.
Друг не обращает на него внимания, подходит сразу ко мне. Видно, что он недоволен, но надо отдать ему должное, владелец не начинает разговора при сотрудниках.
Принимаю приглашение уединиться. Заходим в кабинет, мне кивком показывают присаживаться. А вот друг остается на ногах, ходит туда сюда по.
— Ты что творишь? — наконец, переходит к делу.
— Я тебе звонил, но ты не мог разговаривать, а ждать в бизнесе нельзя, сам понимаешь. Промедление смерти подобно. Тем более, формально я ничего не нарушил.
— Формально, звонил, — цедит он. — Ты понимаешь, как меня подставил! Мне звонили из министерства!
Вскидываю бровь. Интересно бабки пляшут, а это тут причем?
Друг коротко рассказывает суть. Говорит, что сам толком ничего не знает, но некий высокопоставленный пекинец заинтересовался моей точкой с бараниной.
— Мало того, что он считает, будто мы зажали баранину для него, о которой я вообще то ни сном ни духом! Так еще он вызывает нас на разговор!
— И? У тебя нет времени или в чем проблема?
По умолчанию не вижу ничего осудительного в торговле бараниной. Но друг обозначает причину своего беспокойства:
— Понимаешь, что это значит — он хочет сунуть руки в бизнес!
Хм. Любопытно.
Кстати, смутно припоминаю, как в начале смены к нам без очереди протиснулся один товарищ с корочкой в нагрудном кармане. Видимо оттуда растут ноги.
— С чего ты взял, что он хочет отжать бизнес?
— С того, Юн, что это член комиссии по интеграции в единую систему! — шипит друг, он никак не может успокоиться. — Этот хрен выдает разрешения на работу компаний в новых реалиях!
Неожиданно. Интерес и вправду из тех, которых следует избегать. И скорее всего мой друг прав, интерес у чиновника наверняка шкурный — увидел, что направление с бараниной перспективно и хочет превентивно сунуть туда свою лохматую руку.
Однако, в любой ситуации необходимо находить сильные стороны, здесь я тоже вижу плюс. Мне понадобится разрешение на работу на материке, если встреча с чиновником состоится, то отпадет надобность разгуливать по коридорам всяких министерств.
— Баранина… вот оно стоило того? — сокрушается друг.
Беру со стола ручку и карандаш и следующие десять минут подробно расписываю и рассказываю задумку.
— Куриные котлеты имеют себестоимость, — рисую цифру на листе. — Среднее время приготовления котлеты известно. Вот показатели баранины…
— Вот я про тоже, Юн! Ты сам пишешь, что баранина готовится дольше!
— Зато курицу не нарежешь тонкими слайсами, — далее снимаю возражение. — Гонконгская курица идёт кубиками, а баранина может и жарится дольше при прочих равных на четверть, но её я могу без разблогораживания вкуса и сервировки нарезать в пять раз тоньше — и на обжарке выиграю треть времени. Это исходные показатели, где баранина как минимум не проигрывает курятине.
— Да… — задумывается он.
— Давай копнем глубже, ознакомься с сегодняшними результатами работы моей точки.
Даю полную раскладку по цифрам первой смены. Поток покупателей за день вырастает вдвое. Выручка растёт. Чистая прибыль тоже.
Друг слушает, смотрит цифры, задумчиво кивает.
— А теперь занимательная арифметика.
Предлагаю умножить показатели на количество точек.
— Если вагончик будет не один, а сто?
— Серьезные цифры, — друг впечатлен.
Есть от чего. Конечно, баранина может надоесть, приестся, как это уже произошло с курицей. Однако железо куется, пока горячо. Некоторое время показатели продержаться.
— В общем, у меня к тебе деловое предложение, — кладу карандаш на лист. — Я хочу получить в лизинг пятьдесят точек с мобильными вагончиками в Гонконге. Переоборудую их под баранину и проведу частичный ребрендинг, чтобы покупатель видел разницу между точками.
— И еще Китай… — задумчиво протягивает друг, давая понять, что в курсе моего предзаказа по точкам общепита на материк.
— Эти точки я тоже попрошу оформить в лизинг, — озвучиваю я.
— Хорошо, допустим. А разрешение? Я не договаривался на баранину, Юн. Ты понимаешь, что чиновники захотят получить свой кусок прибыли?
— Оставь это за мной. По рукам?
— Смотри Юн, хоть все на бумаге сладко да гладко…
Перебиваю:
— Работа идет в рамках франшизы, у нас разные юридические лица и при ненарушении внутренних регламентов, уже утвержденных в министерстве, вопросы будут к франчайзи.
Довод видится достаточным. Мы обмениваемся рукопожатиями. Друг мнется, а потом озвучивает то, что я ждал:
— Как понимаю, расходы будут колоссальные и ты не найдешь нужной суммы средств. Могу вложиться за половину прибыли…
— Буду иметь ввиду, — улыбаюсь в ответ, продолжая трясти его руку. У меня несколько иные планы, как и мысли насчет поиска источников финансирования. Но как и счастье, деньги любят тишину.
Напоследок договариваемся юридически оформить соглашение о лизинге. Полста новых вагончиков отправятся в Китай, еще полсотни будут переоборудованы под баранину в Гонконге. Также прошу распечатать объявление о наборе сотрудников в свой «импринт». Просьба принимается — из принтера выходит несколько листов с объявлением.
Выхожу из кабинета, спускаюсь со второго этажа на склад.
— Уволен? — пренебрежительно спрашивает начальник склада и вскидывает указательный палец, начинает им поучительно покачивать. — А я говорил…
— На, повесь на доске объявлений, — не даю ему договорить и вручаю лист с информацией о наборе сотрудников на свои точки.
Настало время отдавать долги. Тиао сдержала слово и деньги за лечение действительно поступили на счёт медицинского учреждения. Теперь осталось выполнить мою часть сделки.
Я уведомлен, что через два часа у меня назначена встреча на крыше небоскрёба корпорации отца девчонки.
Перед встречей захожу в аптеку и покупаю хирургическую маску, чтобы избежать не нужных взглядов. За пятнадцать минут до положенного времени подъезжаю к небоскрёбу. Захожу внутрь и сразу иду на ресепшен. Там называю имя, которое обозначено мне на моменте инструктажа.
— Вас проводят, — сообщает администраторша.
По обе руки от меня вырастают двое людей в чёрных костюмах. Отводят меня к отдельному лифту, перед тем как зайти внутрь обыскивают при помощи металлоискателя. Маску снять не просят.
— Проходите, — указывают на кабину лифта, когда дверцы открываются.
Киваю, молча захожу, парочка остается. Кабина лифта быстро поднимается и останавливается на самом верхнем этаже.
Наверху меня встречают уже двое других, тоже обыскивают и, удостоверившись, что я пуст, приглашают выйти.
Вид с крыши завораживающий, Гонконг вижу словно на ладони. У корпорации один из самых высоких небоскребов.
Тиао ожидает меня за столиком, тот установлен у края крыши. Видя меня, машет приветственно рукой.
Я смеряю взглядом двух запиджаченных и прохожу к столику, возле которого дежурит официант. Он помогает мне расположиться. Открывает меню, кладет на столешницу:
— Чего желаете?
— Минералку без газа.
— У нас хороший выбор… — начинает он, но я одариваю его улыбкой и официант замолкает.
Понятливый какой. Есть, кстати, не хочется не только мне — Тиао пьет чай, в литровом чайничке плавают крупные листья заварки.
Пока несут минералку, подмечаю, что рядом с нашим столиком установлен плазменный экран. Видимо меня ожидает презентация.
— К делу, — Тиао берет свой мобильник, с его экрана включает плазму, параллельно дает краткое пояснение. — Вам необходимо изучить поведенческие паттерны моего отца. Реакции, привычки. Я подготовила нарезку видео, которая упростит эту задачу.
Официант приносит минералку, а Тиао запускает видеоряд. Нарезка действительно подготовлена качественно. Те или иные привычки, особенности и прочее переданы очень точно, в разных жизненных ситуациях и с разных ракурсов. Я тут же замечаю, что при ходьбе мужчина держит одну руку неподвижно — вытянутой по шву. Он часто приглаживает пышные усы. На левой руке чуть выше часов — татуировка.
Внимательно смотрю материал, впитываю как губка. Когда видеоряд заканчивается, Тиао смеряет меня взглядом:
— Еще раз воспроизвести?
— Достаточно, но у меня нет усов и татуировки на левом запястье, а также твой отец носил часы. Судя по отличию цвета кожи на изломе запястья, он их не снимал.
— Не вопрос, будет преображение, господин Юн.
Она клацает что-то на экране мобильника и к столику подъезжает тележка с гримером. Следом приносят костюм, туфли, а также те самые часы с видео.
Гример приступает к моему преображению — под носом появляются усики. Мне делают прическу, добавляя на виски седину. Проходятся авто загаром…
Тиао внимательно наблюдает за преображением, контролирует. Параллельно обрисовывает мне задачу:
— Мероприятие закрытое, присутствуют лица исключительно не ниже уровня хай менеджеров, владельцы и члены советов директоров. Посторонних лиц нет, с каждым отец либо знаком, либо знает в лицо.
Тиао запускает новую презентацию, где собрана выжимка из фотографий гостей с разных ракурсов. Там же приведена краткая информация о них. Внимательно изучаю, запоминаю материал.
— Кто этот уважаемый человек? — уточняю.
Но вопрос она будто пропускает мимо ушей. Возможно, не знает сама, хотя в ее положении странно не знать. Еще более странно — скрывать это от меня. Так что больше склоняюсь к первому варианту.
— Место встречи — нейтральная территория, стороны обратились к уважаемым людям для обеспечения безопасности и сохранения сделки инкогнито, — продолжает Тиао.
На экране появляется небоскреб, его расположение на карте. Показывают снимки самого зала, схему рассадки, на которой обозначены места, которые займёт наша делегация.
Информации много, но надо отдать должное Тиао, она упаковала ее в удобоваримый формат. Вводные легко усваиваются и остаются в голове.
— Мы зайдём в зал через этот вход, десять шагов проходишь…
Тиао подробно рассказывает о том, как мне следует себя вести непосредственно на приеме. Обозначает лиц, с которыми придется заговорить, какое отношение необходимо к ним продемонстрировать.
Приготовления занимают в районе часа. Наконец, видео подходит к концу. Мое преображение — тоже.
Вижу по лицу Тиао, что она удовлетворена итоговым результатом.
Официант, обслуживающий нас, как ни в чем не бывало переодевается в мой костюм, надевает на лицо маску и уходит.
Провожаю его взглядом, подмечаю, что и с ним поработали гримеры, похоже, конспирация Тиао — ее конек.
Девчонка выдает мне едва заметный динамик, который просит вставить в ухо. Не отказываюсь.
— Нам пора отец, — улыбается девчонка.
Над крышей небоскреба появляется вертушка.
Глава 20
Положа руку на сердце, мне впервые пришлось перемещаться на вертолете. Внутри него было почти также комфортно как на заднем сидении какого-нибудь Майбаха. Только вокруг не дорога с кучей автомобилей, а чистое небо и облака.
Вертолёт оказался максимально компактным, имел всего два места для пассажиров. Первое из них занял я, на второе плюхнулась Тиао. Летели порядка пяти минут, за все это время девчонка (хотя теперь называть Тиао девчонкой не поворачивался язык) не сказала ни слова. Вид у неё был одновременно решительный и отстраненный. Я тоже вопросов не задавал, вся нужная информация получена от и до.
Теперь вопрос, как я ей смогу воспользоваться.
Приземлялись на крыше того здания, которое я видел на фотографиях презентации. Нас встречали люди в чёрных костюмах очках и со вставленными в уши динамиками.
Сразу отмечаю по другим незаметным признакам, что охрана организована на должном уровне.
Ковровая дорожка от вертолёта ведёт кабине лифта. Принцип здесь тот же, как и на крыше небоскрёба Тиао, но, в отличие от предыдущей крыши, охрана здесь на каждом углу. Секьюрити заняли позиции ровно в тех местах, чтобы все уголки крыши хорошо просматривались.
Боковым зрением замечаю, что пространство вокруг контролирует дополнительные наблюдатели, один на позиции на этой крыше, еще несколько — на соседних.
Всё-таки серьезные люди здесь что-то затеяли…
Для званого вечера выделен отдельный зал, занявший весь этаж. Убранство вживую смотрится ещё дороже, чем на фотографиях. Шикарная колонна, винтажная мебель, лепнина. На стенах оригиналы редких и дорогих картин.
Глаза разбегаются от роскоши. Такое впечатление, что дизайнеры попросту не знали, как освоить громадные бюджеты.
Людей внутри не так много, как я думал. Максимум пять десятков человек, капля в море для такого огромного пространства.
На меня тут же устремляются взгляды десятков пар глаз. Как положено по выданной инструкции, приветственно вскидываю руку, затем коротко кланяюсь на три стороны. Даже не кланяюсь, скорее отвешиваю приветственные кивки. В моем положении и статусе — более, чем достаточно.
Присутствующие зеркалят движение, поднимают бокалы с шампанским. Я, как и обговорено, прохожу мимо алкоголя и бросаю официанту:
— Морковный фреш с щепоткой красного перца.
Тот ничуть не удивляется. Отец Тиао любит сочетания необычных вкусов и никогда не повторяется.
Сама девчонка берет себе бокал, но не пьет.
Пока иду к столу, вижу как моё дефиле контролируют несколько людей в чёрном. Через черные же очки не вижу, куда направлен их взгляд, но то, что смотрят на меня, чувствую.
Рассматриваю также дорогих гостей, ногие отвечают не менее любопытными взглядами. Тиао объясняла, что последние дни активно муссировался слух о моем исчезновении из публичного пространства. Потому «доброжелатели» оценивают мое состояние и пытаются выявить признаки слабости. Причем смотрят так нагло, как не смотрят на симпатичных девчонок похотливые юнцы.
Могу предположить, что ничего подозрительно не замечают. Я органично изображаю походку отца Тиао, периодически разглаживаю усы. Вид имею отмеченный и придуркова… нет, все таки просто отреченный.
Есть здесь и небольшая сцена с трибуной и экраном за ней. Читаю надпись: союз-объединение фармацевтических компаний Гонконга. Вот как… у нас тут, оказывается, анонимное собрание китайских докторов.
Усаживаюсь за стол, заваленный явствами, как и свой прототип, на столешницу кладу только левую руку, когда как правая остается под столом.
— Проверка связи, — доносится отчетливый голос из динамика.
Голос женский, искусственный интеллект по типу Сири. Служба безопасности корпорации Тиао настраивает соединение. Поскольку везде натыканы камеры, предположу, что к ним имеется доступ и эсбэшники ведут объективный контроль.
Ничего, побуду некоторое время подопытным кроликом, а там как пойдет. По задумке, подсказки из динамика помогут корректировать мое поведение в случае необходимости.
— Не забывайте про усы, — слышится первая подсказка.
Не забуду, аккуратно разглаживаю свои приделанные усы подушечками указательного и большого пальцев.
Мне приносят морковный фреш с молотым красным перцем, но я до него не дотрагиваюсь, хотя любопытства ради хочется попробовать жгучую смесь.
— Я думал, что у тебя в очередной раз геморрой вылез!
На свободный стул рядом со мной подсаживается грузный старый китаец с тройным подбородком.
Его рожу запомнить проще простого. Председатель совета директоров «моей» корпорации. Ответа на «укол» не требуется, я это помню. И он действительно не нужен — толстяк переключается на блюда, берет ломоть ветчины, сует в горчичный соус, с удовольствием ест, поглаживая внушительный живот.
Остальные места за нашим столом занимают другие директора. При моем виде они кланяются, я отвечаю лишь сдержанными кивками. Видно по напряженным лицам, что встреча сегодня непростая, напряжение так и летает в воздухе.
— Вы отлично выглядите, — то и дело сыплются комплименты.
Не отвечаю. По легенде мне следует сосредоточить взгляд в одной точке.
В зале есть другие столы, за ними собираются так называемые компаньоны, с которыми предстоит заключить соглашение о слиянии. Тут же — наблюдатели за чистотой сделки.
Если я слушал внимательно, фактически это наши прямые конкуренты из ещё одной крупной корпорации, которым соглашение — как кость поперек горла.
Вон столик, которого не было на схеме Тиао. За ним всего пять человек, все в годах. Лица уставшие и ничего не выражающие, явно их хозяева прожили непростую жизнь. Замечаю, как Тиао то и дело косится в их сторону. Не исключаю, что появление этих товарищей стало для нее неожиданностью.
Интересно, кто они такие, но видимо эта информация для меня второстепенна, динамик в ухе молчит. Косвенно на их высокое положение указывает тот факт, что они приветствовали меня едва заметным кивком.
Интерес лично у меня вызывает столик с наблюдателями. За ним вижу знакомую рожу, всматриваюсь пытаясь узнать. И с трудом сдерживаю выражение удивления. Есть от чего удивляться — в наблюдателях обнаруживается тот самый урод из лимузина на проходной… с которым мне пришлось столкнуться в первый час своего пребывания здесь.
Он что тут делает? Или материковые залезли и сюда?
И вообще, заметно, что наблюдатели слишком близко коммуницируют с партнерами, можно сказать, на короткой ноге. Мой стол как будто на отшибе, коммуникаций с другими у наших попросту нет.
Кошусь на Тиао, видно, что ей самой жутко некомфортно.
— Мероприятие начинается, — извещает голос из динамиков.
Те немногие, кто разбрелись по залу, возвращаются на места. К трибуне выходит человек из наблюдателей, которого встречают бурными аплодисментами. На вид — мой ровесник, выглядит отлично, аккуратен и одет с иголочки.
Тиао под столом впивается ноготями в брюки, сильно, наверняка останутся синяки. Человек ей неприятен.
Только когда он занимает трибуну и поворачивается лицом к залу, узнаю его — Председатель союза-объединения фармацевтов, господин Йен.
Формально членство в союзе имеет каждый более-менее заметный игрок рынка, и организация как бы санкционирует сегодняшнюю сделку для антимонопольной службы. А еще он — владелец третьей по значимости фармацевтической корпорации Гонконга «Фарма-чайна».
Мне этого не говорили, но догадываюсь — этому товарищу слияние корпораций, как кость поперек… на его месте я бы сделал все, чтобы объединения не случилось и на рынке не появился потенциальной гегемон.
— Рад видеть всех собравшихся! — Йен приволок с собой бокал шампанского и поднял его, приветствуя дорогих гостей. — Сегодня знаменательный день, мы собрались для того, чтобы сделать огромное важное дело для китайской и не побоюсь этого слова, мировой фармацевтики.
Следом он объявляет, что очередной съезд союза-объединения открыт. После продолжительных аплодисментов, собственно, начинается та часть, которую все ждали.
— Благодаря решительному прорыву в деле лечения онкологии, нашими научными разработками, скажем так… заинтересовались в Пекине. Что значит интерес материка, каждый из вас знает без меня, — говорит он.
Не знаю, что значит такой интерес для Йена, но для большинства гонконгских предпринимателей это серьезные проблемы, угрожающие их бизнесу.
— Деньги! — гогот из зала. — Чертовы баксы!
Поднимается хохот, я осторожно кошусь на Тиао, хочу отследить ее реакцию, та мрачнее тучи.
Понятно, мне тоже не должно быть смешно. Ну… у меня итак рожа кирпичом, главное поглаживать усы не забывать, в остальном вроде неплохо получается.
Кстати, пятерка стариканов не смеется тоже.
— Это новые рынки сбыта, другие горизонты планирования и выход в бескрайний голубой океан, — резюмирует господин Йен с трибуны. — Чтобы освоить и поднять новую целину, двумя крупнейшими фармацевтическими компаниями Гонконга принято решение о долгожданном объединении в единую группу компаний!
Делает паузу и добавляет после глубокого вздоха.
— Но есть препон, который ставит под угрозу ожидаемую сделку.
После этих слов на наш стол косятся с ухмылками, причем со всех сторон… знают что-то, чего не знаетТиао или она знает все, но не в курсе я?
С трибуны продолжается вещание господина Йена:
— Главным связующим компонентом для реализации наших открытий, является редкий палладий. Это металл стратегический, его оборот находится под контролем сразу нескольких ведомств государства и в общем то для промышленных целей его не так легко достать. Спасало компромиссное решение и разработки корпорации «Азиан-фармацевтик» уникальной технологии снижение угара…
Старики за отдельным столиком теперь улыбаются кончиками губ — довольные, как тараканы на кухне хозяйки. Недосказанное Тиао укладывается по полочкам в моей голове вместе с новыми вводными. «Азиан-фармацевтик» — корпорация ее покойного отца, занимается уникальными разработками в фармацевтической сфере, для чего нужен редкий палладий. И в достаточно больших количествах. При этом использование металла в промышленных масштабах контролируется ведомствами государства, и очень похоже, что государство в данном разрезе представляет та пятерка старых напыщенных козлов с дальнего столика. Они пошли с коммерцией на компромисс, наверняка за большой откат, и договорились, что фармацевтические корпорации могут покупать тот палладий, что «списывается» в угар.
Допустимый угар — порядка семи процентов на партию, излишки идут на продажу. Но для наличия этих излишек нужна та самая технология… которую интуитивно нащупал прежний Юн. Без неё, похоже, все действо становится бессмысленным.
Мда… любопытно выходит.
— Увы, всем нам известны скорбные вести о скоропостижной смерти разработчика уникальной технологии, — вздыхает докладчик Йен с трибуны. — «Азиан-фармацевтик» к нашему всеобщему сожалению, своим бездействием допустили, что тайна унесена в могилу вместе с ее создателем. А без должного количества материала исследования и дальнейшее производство препаратов как минимум под вопросом. Возможность выйти на просторы голубого океана для фармацевтики Гонконга схлопывается.
— Они срывают сделку… — шипит Тиао, едва сдерживаясь.
Не знаю, эти слова предназначены мне или сотрудникам службы безопасности. Однако я и не думаю нервничать, поскольку почти завершил этот круг. Заметно, что нервы и внешнее беспокойство Тиао — всего лишь отработанная напускная реакция. Примерно такой же постановочный спектакль, как и мой грим.
А так случайности не случайны, в случай давно не верю. Любой случай — последствия тех или иных действий. Логично предположить, что я, тот самый господин Юн, создатель технологии, сижу здесь не просто так. И моя формальная смерть тоже преследует вполне конкретные цели.
Остается понять, какова истинная роль моего здесь присутствия. Потому мужичек с трибуны явно клонит к тому, что сделка по слиянию не состоится, по крайней мере, в прежнем формате. Моя задача в данном месте иная, не бумажки подписывать, но никто не спешит ее мне сообщать.
— … Впрочем, бизнес никогда не стоит на месте, то, что ведет нашу нишу вперед — конкуренция. Есть компания, которая если и не повторила уникальную технологию господина Юна, то приблизилась к ней. Приглашаю господина Лияна, который проведет подробную презентацию новой технологии сокращения угара взамен утерянной!
Дили жутко нервничала. С утра у нее даже сыпь появилась на теле и, чтобы скрыть, Дили использовала чуть не все запасы тональника.
Она знала, что ее босс будет лично присутствовать на сегодняшней презентации. О его приезде в Гонконг она узнала всего несколько часов назад, что стало полной неожиданностью. Главное, чтобы шеф не узнал, что Дили пошла на сделку… потому что с точки зрения формальности, ей все таки удалось достичь целей. Не так, как она хотела, но угар удалось сократить вдвое. Это компромиссный результат, но одновременно куда лучше, чем ничего.
— Запускай плавильню, — распорядилась она за несколько минут до начала презентации.
Нарядные, в белых халатах, касках (Дили тоже одела все это на себя) сотрудники производственного участка по плавке палладия, стояли возле камеры, готовясь по видеоконференции показать достигнутые результаты.
— Готовы? — спросил оператор. — Станьте чуточку ближе друг к другу, а то все в кадр не влезаете. Готовность десять секунд!
Камера включилась, заработал небольшой монитор, с которого Дили увидела шикарный зал с кучей важных гостей за столами. Увидела она и своего босса, сидевшего с привычным отстраненным выражением лица. И, конечно, ведущим трансляции был… ОН. Дили при его виде тут же почувствовала приятно растекшееся тепло в нижней части живота. Прошедшая ночь была просто невероятной.
— Мы готовы показать последние результаты, — выдавила из себя Дили, стесняясь десятков устремленных на нее пар глаз.
Красавчик с экрана взял в руки мобильник, синхронизированный с блоком программного управления плавильни. Начал клацать по кнопкам и вводить длинный программный код.
Конечно, это обыкновенный набор цифр…
Дили до сих пор злилась на себя, что поверила в бредни со смачиванием заготовок. Секретом технологии были обычные цифры шифра.
Код введен, плавильня заработала.
И производственный процесс начался.
— Результат — угар три процента! — звучит с трибуны.
Зал вспыхивает аплодисментами, даже скорее овациями. Многие поднимаются и аплодируют стоя.
Я задумчиво смотрю на экран, где застыл участок по переработке палладия. То самое место, откуда меня вышвырнули пинком под задницу в самом начале моего теперешнего пути.
С самого начала я был фигуркой на шахматной доске, которую решили вывести из игры. Конкуренты «Азиан-фармацевтик» заручились поддержкой чиновников из Пекина и решили поменять «винтик» (господина Юна) на ключевой должности системы.
Понятно теперь, куда отправился мой «привет»… а еще теперь понятно, кто посылал быков по мою душу.
Интересно, эта красотка и очкарик инженер воспользовались советом?
Но мысли крутятся вокруг кода. Я собственными глазами видел, что технология Юна зашита в некий номер, цифровую комбинацию, которую ввел какой-то смазливый мужичок, одетый в брендовые вещи.
На трибуну возвращается председатель союза фармацевтов. К нему присоединяется владелец корпорации, с которой у «Азиан-фармацевтик» намечено слияние. Он и берет слово:
— Ввиду новых вводных, объявляю выход моей корпорации из сделки с «Азиан-фармацевтик». Отныне сделка не видится целесообразной и не отвечает интересам фармацевтического сообщества Гонконга. Поэтому прошу поддержать!
С этими словами конкуренты «Азиан-фармацевтик» как в дешевом индийском кино берут друг друга за руки и поднимают вверх. Не хватает еще тройного «ура».
Оборачиваюсь к Тиао, наклоняюсь и шепчу на ухо:
— Вам это дорого обойдется, дорогая.
Она вздрагивает. Понимает, что я понял, а я понимаю, что поняла она. Вместо напускного зеленоватого оттенка у нее на лице появляется подобие улыбки.
— Согласна на любые условия…
Киваю — меня это устраивает.
Поднимаю руку.
— Вы что задумали, — слышится из динамика. — Немедленно опустите руку, не привлекайте к себе внимания…
Не слушаю, достаю его из уха и бросаю в морковный фреш с красным перцем. Никто не будет указывать, что мне делать.
— Одну минуточку господа, рано вы списываете «Азиан-фармацевтик» со счетов.
Иду на сцену под гробовую тишину. Плавильня не успела отключиться от видеоконференции. Вырываю из рук красавчика брюнета мобильник и ввожу код. Тот самый, что увидел тогда на экране ноутбука супруги. В голове окончательно складывается мозайка. Вот, что за цифры хранил прежний Юн на своем мобильном телефоне. Код был умело зашифрован в его телефонной книге. Он до последнего не хотел, чтобы технология стала известна захватчикам.
Принципиальный мужик, оказывается, этот господин Юн. А еще говорят, что человека всегда можно купить, главное назвать правильную сумму.
В зале стоит гробовая тишина. Все наблюдают за течением производственного процесса — я быстро разобрался, как подключиться ко второй, резервной печи, которая пока не отработала. И результаты не заставляют себя долго ждать.
Угар 0.1 % — именно эта цифра застывает на табло блока управления плавильни. Кое кому сегодняшним перфомансом определенно встанет поперек глотки.
— Подписываем соглашение, — спокойно говорю я. — Мы сохранили технологию господина Юна.
В зале начинается невероятное. Народ вскакивает со столов, начинается шум-гам, люди в черном тянутся за оружием… но все резко прекращается, когда из-за отдельного стола, того самого с пятью пожилыми китайцами, встает самый старый.
— Соглашению быть, — отрезает он.
Вопросов больше не возникает.
Ни у кого.
Вот, что значит народная партия.
Глава 21
Тиао ликовала, как девчонка, мечту которой исполнили родители и купили на день рождения щенка. Соглашение по слиянию корпораций, дело последних лет отца, доведено до конца и подписано.
И эмоции были одурманивающими. Во многом еще и потому, что Тиао сыграла по крупному, сделала высокую ставку «все или ничего», и эта ставка сыграла, выдав джекпот.
А ставила она на господина Юна.
Они вернулись на крышу «Азиан-фармацевтик» и снова разместились за тем самым столиком. Господин Юн готовился поставить подпись на ещё одном не менее важным документе, на передаче Тиао прав единоличного владения и управления активами «Азиан-фармацевтик».
Правда Юн не спешил подписывать документ. Сначала внимательно прочитал, потом, ловко отодрав приклееные усы, положил их вместе с ручкой поверх бумаги.
— Зачем были такие сложности? — сухо спросил он. — Ты ведь просто могла попросить у меня код. Полагаю, что мы бы обязательно договорились.
Тиао задумалась — стоит ли посвящать Юна в тонкости операции. Но сразу после сделки по слиянию корпораций, Юн выдвинул требование — с ним необходимо быть честным и отвечать на вопросы. И она призналась, сказала ему все, как есть.
— Затем, что я была уверена, что у вас потеря памяти… все на это указывало.
— Ты следила за мной последнее время? — уточнил Юн.
— Да, — Тиао кивнула. — Операция началась с того момента, как стало понятно, что в бизнес Гонконга придут люди из Пекина.
Юн задумался. Тиао полагала, что следом у него появятся новые вопросы, но он промолчал. По выражению лица было видно, что ему и так все понятно. И разъяснения совершенно не к чему.
— Как я могу вас отблагодарить… — спросила она.
А ещё Тиао окончательно убедилась, что после потрясений, случившихся в жизни господина Юна, он очень сильно изменился в характере. По сути это был совершенно другой человек, и если бы Тиао не следила за ним… То да, пожалуй она сама бы могла поверить, что с ней разговаривает не господин Юн, а отец. Настолько выразительными были перемены этого человека за последние несколько недель и настолько он стал волевым и последовательным в принятии решений.
Первой благодарностью от Тиао стало восстановление Юна в социальном рейтинге. Смерть была списана на системный сбой, а рейтинг господина Юна был целиком и полностью восстановлен в прежних значениях. Благо у Тиао имелись собственные связи там, где нужно. Но даже это казалось ей недостаточным, поэтому она и задала ему свой вопрос.
Юн тщательно обдумал свой возможный ответ, затем попросил звонок. Телефон ему тотчас принесли, он набрал номер, поднес динамик к уху и несколько минут разговаривал с какой-то женщиной.
Тиао слышала женские нотки в голосе, доносящемся из динамика. Насколько она смогла понять, речь шла об открытие некого счета для операций в валюте по части конвертации.
Закончив короткий разговор, господин Юн ткнул на сумму, указанную в договоре, ожидающем подписи. Юридический департамент настоял, что договор не должен иметь форму дарственной и в договоре передачи Тиао полномочий значилась крупная сумма в американских долларах, формальная стоимость акций «Азиан-фармацевтик», пусть и кратно заниженная.
— Попрошу, чтобы деньги поступили на указанный мной счет банка корреспондента, — сказал Юн. — Ровно через семьдесят два часа деньги поступят на конечный счет.
— Хорошо, господин Юн, после предоставления необходимой информации о счете…
Тиао не успела договорить — пиликнул ее мобильник.
— Вся необходимая информация предоставлена, — заверил Юн.
Примерно через полчаса они подписали договор, возражений от юристов не последовала никаких. Большую часть получаса заняла проверка счета и фирмы, которой этот счет принадлежал. Фирма была зарегистрирована в стороннем государстве… Таким образом, в финансовом плане шаг ничего не значил для Тиао и не нес опасности потери активов. Ну а то, что будет делать с деньгами господин Юн, это уже его личное дело. На все у него теперь есть семьдесят два часа.
Юн поставил подпись, подвинул бумаги Тиао.
— И еще. Мне ненадолго нужен ваш вертолет и охрана. Буду благодарен. Дадите?
Хорошо все таки иметь свой вертолет.
Вертушка зависает над крышей очередного небоскреба, где в элитном ресторане назначена встреча с чиновником. Очередное жутко пафосное место, с которого весь Гонконг открывается как на ладони. Цены кусаются, чувство собственного превосходства зашкаливает. Предположу, меня специально позвали сюда на встречу, чтобы убедить в собственной никчемности.
Ну посмотрим, что у них из этого выйдет.
Пилот получает разрешение на посадку и вертолет садится в специально отведенное место на крыше.
Дверца открывается, выхожу из вертушки, поправляя дорогущий костюм. Я ровно в том виде, в каком присутствовал на подписании соглашения.
По обе руки от меня вырастают охранники.
— Позвольте проводить до вашего столика, — нас встречает улыбчивый работник заведения.
Отвечаю коротким кивком, иду за администратором. Хотя где находится нужный столик — уже понятно. Во первых, у меня хорошая память на лица. Сразу узнаю одного из двух мужиков в строгих костюмах. Тот самый покупатель, который без очереди наведался к вагончику.
Из его нагрудного кармана уже не торчит корочка удостоверения.
Во вторых, эта парочка не отводит от меня взгляд с момента моего тут появления. Диссонанс у них в голове. Они ведь тоже наверняка помнят меня в фартуке и колпаке за кассой вагончика.
Подхожу к столику, приветствую чиновника и, судя по всему, его помощника, коротким кивком.
Сажусь за стол и складываю на столешницу руки.
Передо мной появляется меню, но я даже не заглядываю туда, сразу прошу принести лучшее фирменное блюдо. По цене оно наверняка сопоставимо со среднемесячной зарплатой моего напарника по вагончику, но дело того стоит. Я готов заплатить, чтоб испортить планы двум наглым рожам.
— Партнер передал мне, что вы желаете встречи, господа? — смотрю на каждого по очереди. — Конкретизируйте задачи нашего диалога?
У одного, помощника, выражение лица заискивающее. А вот его босс смотрит исподлобья, выражение лица человека, который не привык получать отказы. И после моего вопроса у на лице чиновника повисает немой вопрос.
— Си ваш партнер? — уточняет ассистент, называя имя моего друга.
— Мы подписали соответствующее соглашение о сотрудничестве.
Чиновник и помощник переглядываются. Помощник продолжает:
— Насколько нам известно, господин Си получил соглашение на работу в Пекине только на куриные ингредиенты. Баранина там не значится.
— Полагаю, что прямо сейчас у меня есть отличный шанс получить аналогичное разрешение на баранину, господа? И это обыкновенная формальность? — вскидываю бровь. — Кстати, как вам пришлась баранина на вкус?
Помощник с чиновником переглядываются. Ответа на вопрос никто не дает.
Чиновник пальцем показывает, чтобы я нагнулся ближе. Я делаю вид, что не замечаю жеста.
Официант как раз приносит фирменное блюдо — трюфеля. Беру вилку, чтобы попробовать. Вкус божественный, интересно сколько звезд Мишлен у ресторана? Наверняка все возможные.
В этот момент чиновник сам подается вперед, накрывает мою руку своей ладонью и шепчет замогильным голосом:
— *******ть процентов прибыли, если хочешь выйти на рынок. Или пойдешь на хрен.
Замираю. Неожиданно. Интересно все чиновники из Пекина такие прямолинейные и твердолобые?
— Руки.
Руку он все же нехотя убирает. К тому же два моих телохранителя явно напрягаются от такой инициативы собеседника.
— Я ведь не против, господа. Но очень рекомендую взвесить все за и против такого формата сотрудничества, — говорю спокойно, но доходчиво.
На стол ложится конверт. Я поднимаюсь из за стола, благодарю за приглашение и заверяю, что трюфеля были очень вкусные.
— Заявление на включение пункта про баранину подано онлайн, — бросаю напоследок и ухожу к вертолету.
— Вот хам!
Горячился помощник, провожая взглядом наглеца. Помощник впервые видел, чтобы какой-то там непонятный начинающий предприниматель так разговаривал с его боссом. Будто босс нашкодивший мальчишка. А еще он так нагло выпендривался со всеми этими вертолетами и секьюрити… устроил же представление, не пожалел денег на аренду.
Это он зря!
Он видимо не совсем понимал, кем был босс. Были такие, кто тоже не понимали и все они крайне печально заканчивали.
К тому же, помощник заранее пробил всю необходимую информацию об этом глупом человеке. О мальке, попавшем в аквариум с пираньями. И узнал немало, о чем и сообщил боссу накануне встречи.
У начинающего дельца был низкий социальный рейтинг. Настолько низкий, что в базе имелись ошибочные сведения о его смерти. Просто с таким рейтингом точно не живут, вот и определил его алгоритм на небеса, шутка.
Во вторых, кое-какие проблемы с юридическим лицом. Торговал не то чтобы незаконно… непонятно теперь, как он умудрился подать заявку на разрешение торговли в Пекине — компания была создана недавно и попала даже не во всех соответствующие базы…
Но так или иначе, сумма признаков указывала на то, что стартап имеет потенциал — там будет с чего снимать сливки. Как бы ни брыкался этот Юн, но и не таких босс обламывал.
— Так, — прервал размышления помощник. — Сейчас выясню номер заявки на регистрацию! И устрою ему!
Босс, все это время странно молчавший, изучал содержимое конверта Юна. При словах помощника он медленно повернулся к нему в пол-оборота.
— Ты чего такое творишь? — процедил босс.
— Дам отказ на заявку, добавлю в черный список… ну все как обычно, — не так уверенно ответил помощник.
— Я тебе напишу отказ! — неожиданно взорвался шеф. — Заткнись на хрен, если ты это сделаешь, я с тебя три шкуры спущу!
— Э… — замялся помощник, не понимая реакции.
Что такого он предлагает? Они ведь делали так не единожды с другими мальками. Как пираньи сжирали их с потрохами.
Но чиновник был непреклонен. Просто помощник не знал, что Юн их обыграл. Да и незачем ему это знать. Меньше знаешь, крепче спишь — размышлял чиновник.
Оказывается, компания этого Юна была зарегистрирована в материковом Китае, в Пекине, если говорить конкретнее. Зарегистрирована на дочь. Это значительно упрощало регистрацию, делая ее формальной при оплате пошлины.
Но не в этом была вся соль и потаенная опасность. В конверте, оставленном Юном, нашлась такая информация, от которой чиновник за малым не поседел. Компания госпожи Юн оказалась филиалом крупной международной корпорации. А деньги на оборот выделялись из венчурного капитала другой международной корпорации…
— Урод… — едва слышно процедил чиновник сквозь стиснутые зубы. — И откуда у сраного торговца бараниной такие связи…
На всякий случай он решил перестраховаться и, набрав полную грудь воздуха, на выдохе сказал:
— Пропускай разрешение! Сейчас же!
Проблем чиновник не любил, а тут чувствовалась — если он попытается вставлять палки в колеса этому Юну, то проблемы появятся. Поэтому ну его.
— Как ты это сделал? Черт возьми, Юн, я конечно тебя верил, но чтобы вот так! — орет из телефона старый добрый друг Си.
Да, все так и есть. У меня получилось. Готов принимать поздравления.
Расчет сработал верно — я получил ускоренное рассмотрение заявки. А за счет средств, перечисленных на правильный счет, заработал крупную сумму на валютных конвертациях — из-за нынешней турбулентности фиксировать прибыль на несогласованности валютных курсов бывает довольно выгодно. Ловкость рук и никакого обмана.
Джу прислала мне сообщение с кучей смайлов в виде сердечек. Она показала отцу, что в состоянии справится с большим бизнесом. Оказывается, в этом и был главный ее запрос открыть собственное дело.
Теперь у меня нет надобности дожидаться, когда прибыли с одной точки хватит на открытие остальных. Вагончики уже едут на склад в Пекине. Срок — завтрашний вечер. А сегодняшним утром на улицы Гонконга уже вышли пятьдесят вагончиков и показывают весьма неплохой для первого дня результат.
Мой бывший напарник справляется с организацией работы, я нанял его менеджером проекта.
— Один вопрос, Юн где теперь взять столько баранины? — смеется Си.
— У нас заключен договор на поставку, — заверяю.
Мой рейс приглашают на посадку. Опаздывать ненавижу, поэтому прощаюсь с товарищем:
— Ладно, мне пора.
— А ты… куда? — удивляется он, о своем отъезде я ему не сообщал.
И не стану. Говорю, что сообщу о планах позже. А планы наполеоновские — у меня есть идея открыть бизнес зарубежом.
На посадке встречаюсь с квартирантом. Он с ребенком на руках и сумкой с багажом наперевес. Заранее подготовился для отдыха в теплых странах — гавайская рубашка, шорты, панама.
Его жена довольна, сбывается ее заветное желание.
— Спасибо за шикарную возможность, — видя меня, квартирант расплывается в улыбке.
— Пожалуйста, готовь крупные партии и тогда будешь ездить на отдых чаще, — улыбаюсь.
— Конечно, господин Юн!
Мы тепло прощаемся. На посадке собралась очередь.
— Папа папа! Давай скорее!
Передо мной вырастает дочь. Госпожа Юн тоже здесь, сидит в инвалидной коляске. Выглядит она болезненно, но быстро идет на поправку, врачи даже разрешили перелет….
— Можно ваши документы? — отвлекает от мыслей улыбчивый паренек на стойке.
Протягиваю документы на себя, дочь и жену. Паренек внимательно сверяет данные в билетах и паспорте.
— Хорошего полета, господин и госпожа Таоянь.
Улыбаюсь, глажу усы и прохожу на посадку.
Выследить новое место проживания Юна удалось не сразу. Серьезные люди в Пекине, имевшие свои планы на тему выплавки палладия, не собирались его прощать. Из-за него сорвалась сделка на сотни миллионов долларов, не гонконгских, а самых настоящих. Американских.
Поэтому был выдан ордер на арест Юна, а вместе с тем поступило негласное распоряжение — Юн должен оказать сопротивление при задержании и, как следствие, схлопотать пулю в лоб.
На ноги подняли всю полицию города во главе с начальником.
После того, как дверь никто не открыл, ее начали ломать. Минута — и внутрь коморки ввалилась группа спецотряда с автоматами наперевес:
— Стоять не двигаться!
Но внутри комнатки никого не было.
— С-сука, — проскрежетал начальник полиции, лично прибывший на важное задержание, и в сердцах сплюнул.
Он понимал, что теперь придется писать кучу рапортов, объяснительных и прочего. А еще придется попрощаться с мечтой получить на погоны следующую звезду.
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.
У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: