Герои этой истории – далеко не примеры для подражания. Порой они делают ужасные вещи – по ошибке или намеренно.

В этом цикле поднимаются темы, которые могут быть болезненными для некоторых читателей. Пожалуйста, читайте с осторожностью.

– Я волнуюсь. – Антинуа поправила золотистые локоны, придирчиво глядя в круглое зеркало с узорчатым металлическим обрамлением. В отличие от моей прически, ее походила на произведение искусства из косичек и слегка вьющихся светлых прядей. – Этот вечер определит всю нашу жизнь!

Золотые нити с алмазными бусинами на моих рогах напоминали изящную паутину. Прозрачные драгоценные камни, подвешенные на них, стукались друг о друга и издавали тихий звон всякий раз, стоило повернуть или наклонить голову.

Розовое золото было на несколько оттенков светлее моих волос, собранных в низкий пучок, элегантный и аккуратный. Девушки, которые помогали собираться на аукцион, сказали, что так мой образ будет гармоничным. Яркие детали должны соседствовать со строгостью, чтобы играть на их фоне новыми красками.

Не потому ли мое платье – самое обычное из всего, что только может прийти на ум? Черный атлас облегал тело, как вторая кожа, а лямки были настолько тонкими, что даже волос, случайно упавший с головы, вызывал больше доверия к своей прочности.

Простое платье. Обычная прическа. Почти никакого макияжа.

Зато побрякушек на моих рогах столько, что, продав их, я смогу купить неплохую хибару на окраине провинции Портэ, на границе королевства Артери.

Но дороже, чем украшения и драгоценности, маг может продать только себя.

– Аукцион определяет не всю жизнь, – отозвалась я, глядя на школьную подругу. Мой взгляд оставался прикован к Антинуа, лишь бы не возвращаться к отражению в зеркале. Меня мутило от того, какой акцент украшения создавали на рогах. Не та деталь образа, которую хочется демонстрировать и подчеркивать. Особенно сегодня.

– Всего лишь десять лет службы, – напомнила я мягко, успокаивая и себя, и Антинуа.

Она резко повернула голову и выпучила серые глаза, подведенные золотом – будто кто-то обмакнул кисточку в расплавленный металл и украсил им лицо Анти.

– Это для тебя десять лет – «всего лишь», – горестно качнула головой она. – Я же обычный человек, а не полукровка. Для меня такой срок огромен. Кем я стану после того, как служба подойдет к концу?

– Членом круга луны, – совершенно искренне сказала я. – Сильной, опытной колдуньей, которая сама вольна распоряжаться своей судьбой.

Анти смешно поджала губы, растроганная моими словами. Но умиротворенное молчание длилось не дольше нескольких секунд.

– Я отдала юность школе круга, а свою молодость отдам… Кому? Я даже не знаю, кто выкупит меня! В чьем доме на служении я проведу десять, – на этом слове она даже со стула встала, – лет?! Хорошо, если мой господин окажется молодым, красивым и неженатым мужчиной…

– Анти! – засмеялась я, глядя на подругу. А та не унималась:

– А если каким-нибудь дряхлым дедом? Это же будут самые скучные десять лет в моей жизни!

– Даже если так, с твоей силой не придется безвылазно сидеть с господином. Откроешь переход куда-нибудь в столицу, погуляешь, развеешься…

– И окончательно лишусь желания возвращаться в свой новый дом, – фыркнула Антинуа, расхаживая по комнате, похожей на гардеробную.

Вдоль каменных стен стояли вешалки, забитые разными нарядами, а у одной из них – столик с зеркалом. Косметику и украшения помощницы уже унесли, но запах духов и пудры до сих пор витал в воздухе.

– Не понимаю, как ты умудряешься не волноваться? – Антинуа снова плюхнулась на пуфик перед зеркалом, но повернулась всем корпусом ко мне. – Тебе правда плевать, кто выкупит тебя?

Она смотрела на меня так внимательно, будто надеялась разглядеть признаки страха или переживаний. Но правда в том, что я действительно не волновалась. За годы в школе круга луны я узнала достаточно, чтобы понимать – полукровок боятся. И, несмотря на наш высокий магический потенциал, часто избегают связываться.

Поэтому в гардеробной мы с Антинуа, которая долгие годы учебы делила со мной комнату в общежитии, и сейчас были только вдвоем.

Поэтому из всех возможных направлений круг луны определил меня в самое безобидное.

– Не уверена, что кто-то вообще захочет выкупить драконорожденную полукровку с навыками магии словесности, – пожала я непривычно открытыми в этом наряде плечами.

Антинуа поджала розовые губы и… кивнула.

– И тебе все равно не страшно, Тиа?

Я задумчиво заправила выбившуюся из пучка рыжеватую прядь за ухо.

– Когда-то мне было страшно, но теперь… Я смирилась, что вернусь в школу ради служения кругу, но никогда не стану его полноценным членом.

Анти смотрела на меня с сочувствием, которое я видеть не хотела. Остаться в школе, стать учителем или ассистентом без возможности уйти и найти себя в чем-то другом – не такая ужасная участь, как усмирение, которое ждет магов-мятежников, бегущих от долга и распределения.

– Скоро начинаем. Вы готовы? – в комнату заглянула профессор Лан. Немолодая женщина, волосы которой посеребрили годы. С ней в школе круга я проводила больше всего времени, ведь специализация профессора Лан та же, что и у меня, – языковедение.

Я никогда не интересовалась у профессора, почему всю свою жизнь она отдала преподаванию. Это был ее личный выбор после того, как кончился срок отработки по распределению? Или Лан никогда и не распределяли никуда? Как, возможно, произойдет и со мной…

Однако именно профессор Лан, сама того не зная, внушила мне спокойствие насчет будущего. Даже если никто не захочет нанять меня, выкупив у школы, я буду рада посвятить жизнь обучению других магов, чтобы отдать свой долг кругу.

Тем более мой долг крайне велик.

Меня не просто обучили подчинять силу и использовать ее. Мне сохранили жизнь.

– Мы не готовы! – Антинуа всплеснула руками, унизанными звенящими браслетами.

– Готовы. – Я поднялась с пуфика и расправила и без того безупречно гладкую ткань платья.

Профессор Лан улыбнулась, как-то по-отечески и грустно. Всего лишь улыбка, но от нее я покрылась мурашками. Ведь с точно такой же улыбкой десять лет назад в школу круга меня провожала мама. Она бежала за повозкой, в которой я сидела, и махала рукой. Она знала, что теперь мы увидимся лишь через двадцать лет либо не увидимся вовсе…

Ведь из школы круга луны нельзя выйти просто так.

Ты покидаешь школу либо в сопровождении своего нового господина или госпожи и становишься свободным через еще десять лет, либо не покидаешь вовсе. Магов жестко контролируют, а право на свободу нужно доказать умением владеть силой и послушанием.

– Тиа, ты выступаешь первой, – напомнила профессор, и я кивнула, коснувшись единственного браслета, что обнимал тонкое запястье.

Мои жесткие, загнутые когти – вовсе не человеческие – коснулись прозрачной бусины, внутри которой переливалась цифра «один». Мой жребий, который я вытянула еще утром из плотного мешка.

Сначала я испугалась, но быстро успокоилась. Чем раньше пройду через аукцион, тем лучше. Неопределенность пугает больше всего, а мне судьба даровала быстрое избавление от этого бремени.

– У тебя пять минут. Жду в коридоре. – Профессор Лан подбадривающе кивнула и скрылась за дверью.

Едва та захлопнулась за спиной преподавательницы, Антинуа накинулась на меня с объятиями.

– Я буду молиться всем новым богам, чтобы тебя выбрали!

– Всем-то зачем? Достаточно только Владыке Лисов. Удача – его удел. – Я улыбнулась, согреваясь в объятиях подруги. Ее руки крепко обвились вокруг меня.

Голову Анти положила мне на плечо, и несколько украшений в ее волосах теперь цеплялись за мой пучок и слегка царапали шею. И ладно. Кто знает, может, я вижу ее сегодня в последний раз?

– Всем буду! Потому что если Владыка не услышит… В общем, я хочу, чтобы мы встретились вновь, Тиа. А если тебя запрут в школе, то вряд ли мы еще свидимся.

– Лучше помолись, чтобы твой господин был красив и молод, – хихикнула я. – Тебе с ним десять лет таскаться, а я… Кто знает, может, ты мое имя после окончания службы и не вспомнишь?

Она хлестко шлепнула меня по плечу. Я даже шикнула от неожиданности и легкой боли.

– Не говори ерунды. Через десять лет мы должны вместе вступить в круг луны, чтобы бороться с этими дурацкими законами! Кто придумал запирать магов на десять лет сначала в одной тюрьме, а потом еще на столько же в другой? Скука смертная и духота!

Я не стала напоминать, что от этого «заключения» каждый маг вправе отказаться… и отправиться на усмирение или в бега. И без того в комнате царила тяжелая атмосфера, которую Анти как могла пыталась разбавить.

– Так, давай. Садись. – Она взяла меня за плечи и подвела обратно к зеркалу, усаживая на пуфик. – Я тебе прическу слегка подпортила. Сейчас поправлю! Как раз пара минут есть.

Не споря, я послушно села перед зеркалом и позволила Антинуа поколдовать над моей прической. Из пучка действительно выбилось несколько прядей, и теперь Анти старалась вернуть моим волосам идеальный вид.

Пока Анти сосредоточенно крутилась вокруг меня, я взяла со стола свернутый вчетверо лист бумаги. Написанное на нем со вчерашнего вечера я уже зачитала до дыр, но сейчас мне жизненно необходимо еще раз коснуться взглядом родного почерка. Хотя бы через буквы услышать голос мамы, который за десять лет почти вымылся из памяти.

«Все будет хорошо, Тиа. Если получится и твой наниматель не станет возражать, встретимся?»

Всего пара предложений, но я знала, что маме это послание больно ударило по кошельку. Маги словесности – и я в их числе – не только безупречные переводчики, способные изучить любой язык в кратчайшие сроки, но и мастера зачарованных писем.

Достаточно знать имя человека, представить его внешность, чтобы любое послание дошло до него почти моментально. Письмо материализуется перед ним вместе с переданными словами… Каждое из которых стоит приличную горсть монет.

Потому, когда я овладела навыком передавать послания, я стала отправлять их маме почти каждый день. Рассказывала обо всем, что пропускали проверяющие, досконально изучающие каждое письмо учеников круга, и ждала ответных весточек. Они приходили раз в несколько лет, но я хранила каждое в шкатулке на тумбочке у кровати.

Сегодняшним утром, в день аукциона, всех выпускников обязали выселиться из комнат общежития. Каждый из нас сегодня обретет новый дом – в привычных стенах школы или же вне ее. Однако все собрали пожитки в рюкзаки и холщовые сумы, чтобы быть готовыми прямо с аукциона отправиться в путь.

У меня собранных вещей немного. Парочка обычных нарядов, несколько книг, конспекты с занятий и тонкая стопка маминых писем, перевязанных тонкой лентой. Самое основное на случай, если судьба преподнесет сюрприз и меня кто-то выберет.

Но одного беглого взгляда в зеркало хватило, чтобы эта мысль рассеялась, как утренний туман.

Моя внешность – ярчайшее напоминание о худшем, что случалось с королевством Артери за последние сто лет. То, что отпечаталось в истории моей Родины кровавыми битвами и не кончилось до сих пор, нашло отражение и во мне. В драконьих рогах, что отходят ото лба и изгибаются кзади, в редких золотых чешуйках, покрывающих кожу там, где она переходит в рога, в темных когтях, совершенно не похожих на человеческие ногти.

И пусть кровь чужаков, что разбавляет в моих жилах кровь человеческую, делает меня сильным магом, обходят стороной меня отнюдь не из-за страха перед колдовской мощью.

Войны с драконорожденными унесли тысячи жизней. Смерть и утраты коснулись почти каждой семьи в королевстве. А я – живое напоминание о тяжелых временах, которые не кончаются по сей день. Уродец – не человек и не драконорожденная. Плод насилия, зачатый и рожденный в страданиях.

Я – боль, о которой не хочется вспоминать. И лишь немногие, вроде Антинуа, набираются смелости заглянуть глубже и увидеть во мне человека. Остальные же просто бегут, не желая пускать в свою душу волнения. Отворачиваются, будто видят калеку без конечностей. Думают, что этим делают одолжение мне, избегая смутить, но на самом деле спасают только себя.

– Пора. – Я убрала письмо мамы в рюкзак, который стоял неподалеку от зеркала, и поднялась на ноги.

Те все-таки слегка дрожали. Похоже, в глубине души я не так храбра, какой хочу себя считать.

– Когда ты пройдешь через аукцион, я буду ждать тебя здесь, – Анти кивнула на мой рюкзак, как бы намекая, что кроме последней встречи с подругой у меня есть еще одна причина вернуться. – Я хоть и не чтица звезд, но знаю, что все будет хорошо.

Мне оставалось лишь кивнуть, изобразив уверенность, которой во мне не было ни капли.

Я старалась держать спину ровно, а голову высоко поднятой, когда по узкому коридору шла за профессором Лан.

– Не переживай и делай все так, как репетировали на занятиях, – давала последние наставления она. – Не пытайся разглядеть зрителей в зале. Все равно не выйдет из-за освещения.

– Помню. Оно расставлено таким образом, чтобы пламя слепило меня.

– Верно, – кивнула профессор и обернулась.

Еще одна вдохновляющая, подбадривающая улыбка, как бы говорящая: «Вот видишь, ты все знаешь!»

– Приятно слышать, что твой голос остается таким же ровным, как и всегда, Тиа.

До сцены идти по коридору оставалось всего ничего. Я уже ходила этим путем утром, вместе с остальными выпускниками школы. Еще до сборов нам провели небольшую экскурсию по театру Хандан – крупнейшему в провинции Портэ.

Говорят, здесь проходят шикарные постановки и концерты выдающихся музыкантов, но ни у кого из учеников школы круга луны не было шанса увидеть это собственными глазами. Впервые мы посещаем Хандан товаром, теша себя надеждой, что однажды вернемся почетными гостями – членами круга магов.

Чем ближе к сцене, тем теснее становилось в коридоре. Это мои сокурсники пришли послушать из-за кулис чужие выступления, пока дожидаются своих.

Несмотря на то что с большинством из них мы учились вместе долгие десять лет, за которые как-никак притерлись друг к другу, сейчас мне не хотелось встречаться с кем-то глазами. Знала, что увижу сочувствие или зависть, ведь выступать первой – большая привилегия.

Но не для той, чья кровь человеческая лишь наполовину.

Профессор Лан вывела меня к сцене и оставила в закутке, скрытом от зала тяжелыми темно-красными кулисами. Пожелав благосклонности Владыки Лисов, профессор ушла, оставив меня наедине с мыслями и временем, которое тянулось ужасно медленно.

Хорошо, что за кулисами я дожидалась начала аукциона одна. Так никто не увидит, что волнение туже обвилось вокруг шеи, мешая дышать.

Это все из-за атмосферы, царящей в театре. Сложно оставаться спокойной, когда десятки магов вокруг стучат зубами от страха и мечутся из угла в угол, боясь и предвкушая судьбоносный час.

Не будь моя кровь горячее человеческой, я бы наверняка покрылась мурашками – в здании было прохладно и свежо. Будто на улице не лето, а зима, и кто-то настежь распахнул все окна и двери. Даже огонь, танцующий в пламенниках, расставленных по периметру сцены, словно не излучал тепла.

Я нервно поежилась и обхватила голые плечи руками. Сердце громко стучало, и я пыталась успокоить его – как могла, отвлекала мысли. Слушала гул голосов из зала и представляла, сколько примерно сидений сейчас занято.

«Все», – подсказала интуиция, и меня передернуло.

Сотни людей вопьются в меня взглядами, когда я, ослепленная зачарованным огнем, не смогу увидеть ни одного из гостей. Будет ли хоть один желающий выкупить в служение полукровку-переводчика?

Собственные когти больно впились в открытую кожу плеч.

Нет. Конечно, нет.

Со своего места я будто с первого ряда наблюдала, как на сцену выходят преподаватели школы. Все они стояли позади ректора, который торжественно произносил речь, которую толкал каждый год, на каждом новом выпуске.

– Школа круга луны дает магам знания, но незаменимый опыт мы обретаем, открывая новые горизонты.

О да. Метко подмечено. Десять лет я наблюдала один и тот же горизонт. Выучила каждую елку, что виднелась за каменной стеной, окружающей замок. Проштудировала все книги, до которых мне позволили дотянуться. Так что ректор сказал все верно – новый опыт, новые знания теперь можно найти лишь вне школы.

Еще какое-то время ректор говорил о том, что во время десятилетней практики порой рождаются великие союзы. Иногда маги прикипают к своим господам настолько, что даже когда срок контракта иссякает, остаются с ними. И порой из этого получаются весьма выдающиеся партнерские связи.

– Кто знает, сколько чудесных, крепких союзов будет заключено сегодня? О скольких из них мы будем вспоминать спустя столетия и читать в учебниках истории?

Мне на ум сразу пришло воспоминание об известной и почитаемой чтице звезд, Бландире. Когда-то ее распределили в служение молодому капитану. Этот союз считали бестолковым. Сулили, что он распадется, едва чтица отслужит контракт. Но она осталась при своем господине и спустя несколько лет предсказала наступление драконорожденных. Лишь благодаря провидице удалось подготовиться к нападению и сократить жертвы. Бландиру, которая была простолюдинкой и не имела права носить фамилию, нарекли Сиятельной. Она стала членом круга луны, но до конца дней служила своему господину.

Однако этот громкий, известный каждому пример ректор не упомянул.

Еще бы… Не самый разумный поступок – напоминать о войне с драконорожденными, когда первой на сцену должна выйти я.

– Делая ставку, не забывайте, что вы вкладываетесь не в выпускника, а в его потенциал. Сегодня – напуганные неизвестностью чародеи и колдуньи, а завтра – величайшие звезды, сверкающие в свете Лунного Стража! И пусть каждое ваше щедрое пожертвование на аукционе станет взносом в развитие школы. Начнем же!

Мой желудок сделал кульбит, когда из зала громом посыпались аплодисменты. Вот ведь гнилой переплет! Судя по звуку, там огромная толпа!

Спокойствие, которое так хвалила профессор Лан, теперь как ветром сдуло. Речь, которая еще полчаса назад у меня от зубов отлетала, теперь обрывками витала в мыслях. С чего начать? Что я должна сказать?

И пока я судорожно пыталась вспомнить заготовленную речь, в которой рассказываю обо всех своих достоинствах, объявили мой выход.

– Лот номер один!

Я окаменела. Как выйти на сцену, когда забыла все слова?

Но бусина в моем браслете красноречиво ужалила кожу жаром, как бы подгоняя и напоминая – сейчас у меня лишь два пути. Аукцион или усмирение. Я не могу самостоятельно определять свою судьбу. Даже если захочу остаться в школе, это должен быть не мой выбор.

Это будет выбор сотен тех, кто откажется нанимать меня.

Расправив спину, я двинулась в центр сцены и тут же сощурилась от яркого света. Я будто угодила в кристалл, сквозь который пропускают солнечный луч. Не видно ничего, кроме небольшого островка пола под ногами.

Где я должна остановиться? Сейчас я уже в центре сцены? Или нужно пройти еще немного?

– Говорите! – вдруг прогремел чей-то звучный голос, и я замерла.

В секунды, что я набирала в легкие воздух перед тем, как заговорить, мне показалось, что слышу шепотки. В горле пересохло, а голова показалась непривычно тяжелой.

«Это из-за рогов», – подумалось мне. Но я отмахнулась от этой мысли, как и от печалей, что неизменно вились вокруг ей подобных.

– Меня зовут Тиа, – громко проговорила я, гордо вскинув подбородок.

Украшения на моей голове запели, звеня. И мне показалось, что этот звук был громче моего голоса.

Все в зале слушали его, а не меня.

– Я… я…

«Я маг словесности, – должна была сказать я. – Я могу выучить любой, даже древний язык, всего лишь по нескольким текстам, написанным на нем. Моя способность – комбинация магии и логики. Я могу переводить книги, восстанавливать по отрывкам утраченные произведения и участвовать в переговорах».

Вот что я должна была сказать. Если бы тишину не прервал кто-то другой.

– Я покупаю ее.

Послышалось?

Но нет, по залу прокатился взволнованный ропот. Значит, мне не показалось.

Я шире распахнула глаза, будто это могло помочь взору пробиться сквозь зачарованный свет. Я изо всех сил желала взглянуть на безумца, который решил сделать ставку, когда я не сказала ничего, кроме имени. Не продемонстрировала ни единого умения, не ответила ни на один вопрос.

Этот мужчина, голос которого выдавал надменную улыбку, был так же слеп, как я, стоящая на сцене. Он смотрел на меня, но покупал кота в мешке. Или, вернее сказать, рогатого уродца…

– Господин Карстро и одна серебряная монета – раз, – спустя несколько секунд замешательства провозгласили со сцены.

По залу поползли шепотки.

– Два…

Напряжение во мне нарастало вместе с недоумением. Происходящее походило на шутку. И даже не знаю, что поражало больше: что меня все-таки выкупают или то, что стою я всего одну серебряную монету?

– Продано!

После короткого звука, отделяющего мою прошлую жизнь от неясного будущего, не последовало ни аплодисментов, ни поздравлений. Я услышала чьи-то удаляющиеся шаги в зале и ощутила, как кто-то коснулся моего плеча.

– Пойдемте, я провожу вас к регистратору, – кто-то заботливо подтолкнул меня в спину, и мне не оставалось ничего, кроме как пойти.

Скоро я вышла из зачарованного островка света, и зрение вернулось ко мне. Тогда я увидела профессора Лан. Она стояла рядом с ректором и другими преподавателями. Все глядели на меня так, будто видят впервые. Я даже испугалась, что со мной что-то не так. Хотела бы взглянуть в зеркало, но рядом не было ни одного.

– Поздравляю, Тиа, – кивнул ректор. – И желаю удачи на службе.

Я склонила голову, не чувствуя ничего, кроме скользкого, липкого предчувствия – служба не будет легкой, – и поспешила за помощницей, которая должна была проводить меня к кабинету регистратора, где я подпишу договор. Я даже не попрощалась с профессорами, которых знала десять лет. Меня гнало незнакомое, неприятное чувство стыда.

Меня купили за одну серебряную монету, даже не узнав, кто я такая. И никто не пытался перебить ставку!

Мы вышли в коридор, который, разумеется, был полон моих бывших сокурсников. Они уже все знали.

– Поздравляю, Тиа! – говорили некоторые. Те, кто за годы совместного обучения привык ко мне и моей смешанной крови не боялся.

– Ее купил Карстро! – шептались другие, поглядывая на меня не то со злорадством, не то с завистью.

Карстро… Я знала лишь один клан, члены которого носят эту древнюю фамилию, но верить, что стала подчиненной одного из них, пока не получалось. Быть связанной на десять лет с вампиром – то еще испытание. Эти бессмертные существа заносчивы, самовлюбленны и эгоистичны.

А еще древним вампирам не нужны аукционы, чтобы нанимать слуг. У них хватает своих.

– Можете сразу взять свои вещи, если они у вас есть, – щуплая девушка в блеклом платье, провожающая меня от сцены, остановилась у двери комнаты, где я собиралась на аукцион вместе с Антинуа. – Так будет быстрее.

– Дайте мне пару минут.

Набрав в легкие побольше воздуха, я шагнула за порог.

– Как все прошло? Тиа?

Антинуа подлетела ко мне тотчас, едва я закрыла дверь за спиной. Она взволнованно вглядывалась в мои глаза и нервно покусывала губу. Будто…

– Ты уже знаешь, – догадалась я, и Анти виновато отвела взгляд. – Вышла в коридор, чтобы подслушать?

Она развела руками и улыбнулась, забавно поджав губы:

– Мне было интересно. К тому же я теперь точно знаю, что сегодняшняя наша встреча не обязательно последняя!

– Ты слышала, кто меня выкупил? – чуть понизила голос я. – Карстро.

Я внимательно следила за реакцией Антинуа, силясь поймать любой признак удивления или даже сочувствия. А может, она успокоит меня? Скажет, что не только клан Карстро носит эту фамилию?

– Не понимаю, почему ты так напряглась, – хмыкнула Антинуа. – Многие на твоем месте пищали бы от восторга!

– Меня продали дешевле, чем подкову.

– Но продали же. Ты-то уже себя похоронила. Хотела остаться в школе без шанса выбраться на волю и стать почетным членом круга!

– Если он вампир… Гнилой переплет. Я много слышала о них. Бесконечная жизнь не всем идет на пользу, знаешь ли.

– Бесконечная жизнь красит человека, – ухмыльнулась Анти, подбоченившись.

Я покачала головой и прошла к столику, возле которого лежал мой рюкзак. Проверяя, не оставила ли ничего из вещей на столике, я упрямилась:

– Не знаю. Я не жду от своего господина, – эти слова кислили на языке. Еще недавно я и не думала, что должна буду так к кому-то обращаться, – понимания и доброго отношения. Тот, кто живет не первое столетие, наверняка такой же черствый, как…

– Как пряники в нашей школьной столовой! – встряла Антинуа. – Но ты их есть больше не будешь, потому что теперь ты принадлежишь кому-то из клана Карстро. А значит, являешься одной из них.

Вещи были собраны, но выходить я не спешила. Хотя отведенная мне пара минут уже наверняка иссякла, я все равно остановилась, чтобы напоследок поболтать с Антинуа.

– Не говори глупостей. Вампиры слишком высокомерны и заносчивы, чтобы считать смертного частью их древа. Я слуга. Не больше.

– Пока что. – Антинуа приблизилась и заговорщически мне подмигнула. Понизив голос до шепота, она сказала: – Ты знала, что некоторые на распределении мечтают попасть именно в служение к вампиру? Тешат себя надеждой, что за десять лет господин влюбится или хотя бы прикипит к «слуге» и сделает его подобным себе.

Из горла вырвался рваный смешок. Это моментально разрушило таинственную атмосферу, которую пыталась создать Антинуа. Теперь она смотрела на меня с таким видом, будто в голове подруги крутилось лишь одно слово: «Безнадежна».

– Быть равным вампиру невозможно. Ты, даже обращенный, всегда будешь лишь его отродьем. Таким же слугой, но связанным уже не договором, а жизнью и смертью. Только безумцы могут этого желать.

Антинуа хотела что-то сказать, но закрыла рот, так и не проронив ни слова. А затем дверь в комнату распахнулась, красноречиво намекая – пора.

– Пиши мне, – попросила Анти, заключая в последние объятия. – Я знаю, ты умеешь это делать.

– А ты заглядывай в гости, если разрешат, – шепнула я. – Желательно ночью, чтобы у нас обеих не было проблем. Я как-нибудь нарисую тебе в письме локацию, чтобы ты могла открыть проход.

– Как обычно.

– Как обычно, – улыбнулась я и, выскользнув из теплых объятий, отправилась навстречу новой судьбе.

Сердце было не на месте.

Пока я шла вслед за молчаливой помощницей по незнакомым пустынным коридорам, меня обуревали чувства, которые я сегодня никак не ожидала испытать. Страх напополам с терпким волнением бурлили в крови ядерным эликсиром.

Кто он? Как он выглядит? Зачем я ему?

И вот помощница услужливо поклонилась, открыла передо мной дверь в следующую комнату, а сама отошла в сторонку, пропуская. Я кивнула ей и, крепче перехватив нетяжелый рюкзак, шагнула в зал, в котором не было ни единого окна.

Изогнутые каменные стены походили на своды пещеры. Единственными источниками света были свечи, пламя которых дрогнуло от сквозняка, когда я вошла. Вместе с огнем затрепетали и тени.

Но он… Его они не коснулись.

– Ты опаздываешь, – первое, что он мне сказал. Резко, надменно. Пара слов, но эффект от них такой, будто у меня перед носом с силой захлопнули тяжеленную книгу.

Это сбило с толку, и на несколько секунд я растерялась. Слова угасли в сознании, так и не сорвавшись с языка. Я молча уставилась на того, на кого должна буду работать следующее десятилетие.

Тонкий и стройный, как еще нераскрывшийся бутон дурмана. И такой же белый.

Бледная, как лист дорогой бумаги, кожа. Белокурые, слегка вьющиеся у кончиков волосы. Белые, открытые в надменной улыбке клыки, явственно выделяющиеся на фоне остальных, вполне человеческих зубов. Именно они расставили все по местам быстрее, чем это сделала брошь из светлого металла в форме раскрытого цветка. Дурман – герб вампирского клана Карстро.

– Язык проглотила? – выгнул пепельную бровь вампир, глядя на меня так, будто я стояла перед ним не в элегантном вечернем платье, а облитая помоями.

Великий Судья… И это – мой господин?

– Мне нужно было проститься с друзьями, – произнесла я и тут же прикусила губу.

Пустая голова! Нужно было извиниться, а не оправдываться! И опустить взгляд в пол, вместо того, чтобы упрямо смотреть в его глаза – рубины, сверкающие в свете свечей.

– Ты не на заклание едешь, – скучающе отмахнулся вампир. – Еще увидишься со всеми, с кем захочешь.

– Но разве…

– Пустошь тебя забери, – выругался он, закатив глаза. – Ты так и продолжишь отнимать мое время? Давай шевелись, нам еще ехать!

Он в приторно галантном жесте указал на дверь, возле которой стоял, и театрально поклонился.

Еще один укол обиды. Но я постаралась заглушить его, чтобы не натворить глупостей, – сосредоточила внимание не на эмоциях, а на одежде вампира.

Серебряные нити, которыми был вышит черный жилет с застежкой под горло, искрились, как иней. Свободные рукава белой рубашки казались воздушными, точно облака, что, сужаясь, мягко обнимали запястья.

Но больше всего меня интересовала брошь.

Из какого она металла? Серебро или платина? Кто передо мной? Отродье, что поднялось чуть выше раба, или вампир, которому даровали свободу от высшего хозяина?

Проходя мимо вампира к двери, я постаралась получше присмотреться к броши, но бесполезно. Различать столь похожие металлы я не умела, а потому статус моего господина остался загадкой.

В следующем зале нас уже ждали. На помосте в центре зала, погруженного в полумрак, стояла трибуна. У каждого ее края – по свече. Я знала правила и встала слева. Вампир, отставая всего на пару шагов, занял место у правого края трибуны.

Она была достаточно узкой, поэтому мое плечо едва соприкасалось с тканью светлой рубашки вампира. Вряд ли он это заметил, а вот мне стало не по себе. Ведь простое касание делало происходящее более реальным, ощутимым. Я поняла, что моя жизнь перевернулась в момент, когда услышала «Продано», стоя на сцене. Но теперь осознание навалилось со всей ясностью.

– Тиа, – произнесла мое имя жрица, стоящая в тени зала.

Служительница Великого Судьи несла волю бога справедливости на сегодняшней церемонии. Сейчас она была его голосом и лицом, а потому свое показывать не имела права.

– Рафаэль Карстро, – назвала второе имя она.

Так вот как его зовут. Жаль, что я узнаю имя своего господина не от него самого, а от жрицы, регистрирующей нашу сделку. Плохой знак…

«Откажись», – опасно мелькнуло в голове. Мне показалось, что в этот момент пламя моей свечи взвилось чуть выше и стало ярче, выдавая секундное сомнение.

Краем глаза я заметила, что Рафаэль смотрит на меня, и тут же отвела взгляд. Значит, мне не показалось. Он тоже это увидел.

– Сомнения – часть нашего пути, стоящая на развилке, – мелодично проговорила жрица из сумрака.

Я попыталась вглядеться в темноту, но увидела только разведенные руки статуи, очертания которой лишь слегка выступали из теней. Даже каменный лик Судьи видеть разрешалось не всем. Вот и сейчас его скульптура следила за нами, но сама оставалась едва различимой. Только ладони бога выныривали из темноты, чтобы зачерпнуть свет, рассеивающийся от трибуны.

– Тиа, вы хотите уйти?

Несмотря на то, что в зале было прохладно, меня обдало жаром. И хоть Рафаэль молчал, в моей голове эхом прозвучали его недавние слова: «Ты так и продолжишь отнимать мое время?» Я почти физически ощущала раздражение, которое исходило от вампира.

– Я останусь, – громко сказала я и поджала губы.

Как бы ни хотелось сбежать – нельзя. Теперь я могу выйти из этого здания либо в сопровождении Рафаэля, либо скрученная магами, которые сопроводят на ритуал усмирения.

И уж лучше я вынесу десять лет пренебрежительного отношения, чем обезумею и потеряю себя навсегда.

– Тогда начнем. Рафаэль Карстро, заключая договор с Тиа, вы клянетесь не причинять ей вреда? Клянетесь не принуждать ее ни к чему, что повлечет за собой наказание духовное, телесное или божественное?

– Клянусь, – сухо ответил Рафаэль.

Я смотрела на пламя его свечи. Боялась увидеть, что оно как-то выдаст ложь или злые намерения, но огонь даже не дрогнул.

– Помните, заключая договор, вы получаете не тело, не душу, посягать на которые не имеете права, а лишь способности Тиа. И если она сочтет, что вы берете от нее больше, чем можете требовать, она вправе попросить помощи Великого Судьи.

Я не видела, но почувствовала, как ее взгляд коснулся меня.

– А вы, Тиа, помните, что боги слышат вас. Всегда.

Пламя на свечах взвилось. Всего на миг мне показалось, что из мрака выступило каменное лицо Судьи. Непроницаемая, бесстрастная маска, и сквозь ее прорези смотрели глаза, в которых сменилось не одно столетие.

Я застыла, пораженная увиденным. Холодок змейкой прополз вдоль позвоночника.

– Заснула? – шикнул Рафаэль и отрезвляюще всучил мне одну из свечей.

Его рука, что грубо коснулась моей, была такой же холодной, как каменные стены в этом сыром и темном зале без окон. И я бы подумала, что Карстро просто замерз… Если бы он вдруг не осклабился, в дерзкой улыбке оголяя клыки и напоминая о своей природе.

Пока в моей крови, что горячее человеческой, течет разбавленное поколениями солнце, кровь вампиров холодна, как снег на вершинах гор провинции Ампло.

– Скрепите договор. Принесите друг другу клятвы, – говорила жрица.

Мы же в это время одновременно наклонили свечи над ладонями друг друга так, чтобы капелька расплавленного воска упала на большой палец правой руки. Я не поморщилась, когда воск растекся по коже. Он едва ли был сильно горячее меня. Рафаэль же улыбнулся, когда воск ужалил его бледную кожу жаром. Затем мы оба оставили восковые отпечатки своих пальцев на свитке, который появился на трибуне.

Я знала каждый пункт из начертанного на бумаге списка. Этот свод правил существует, чтобы обезопасить и защитить обоих участников договора. Маг не пытается бежать, вредить господину и не нарушает правила дома, в котором окажется. Он должен подчиняться, если приказ не вредит здоровью, чести или совести.

Нанимающий же обязуется следить за магом и становится его проводником из закрытого мира школы круга луны в мир огромный и открытый. Однако магам никогда не быть свободными по-настоящему. Просто наш поводок со временем может стать длиннее… Если мы сами не совершим ошибку и не заставим вовсе себя упразднить.

Будь полезна, послушна и сильна, но не опасна. Будь учтива и сообразительна, но не возгордись этим. Будь магом на стороне Артери, ведь это почетно. Но не забывай, что один неверный шаг сделает тебя отступником. А бежать из королевства удается далеко не всем магам вне закона… И тогда – конец известен.

Лишение силы. Забвение и безумие.

– Служите верно, Тиа, – произнесла жрица, когда я отняла палец от слепка на свитке. – Бдите и покровительствуйте, господин Карстро.

Я посмотрела на Рафаэля, не веря, что сделала это. Связала себя контрактом с вампиром. Он несколько секунд не отрывал взгляд от свитка, будто дочитывал пункты, которые увидел впервые. Вместо его лица я смотрела на остроконечное ухо. Такая форма – еще один признак помимо клыков, выцветших волос и красных глаз, по которому можно определить вампирское отродье.

Рафаэль вдруг оторвал взгляд от свитка и посмотрел на меня так, будто я уже успела ему надоесть своим присутствием. Мне тут же стало стыдно за ту глупую улыбку, которую я натянула из вежливости. Момент ведь торжественный. Вроде как…

– Шевелись. Экипаж ждет у выхода из театра, – вместо «поздравляю, добро пожаловать в приближенный круг клана Карстро!» сказал он. Сделал странный жест рукой, будто отмахиваясь от свитка, что оставил за своей спиной, и направился к выходу.

Мне не оставалось ничего, кроме как засеменить следом. И только почти дойдя до двери, я вспомнила о значении украшений, которые на меня навесили, как драгоценности на невесту.

Я вернулась к трибуне, наспех дрожащими руками сняла с рогов украшения. Поклонилась мраку в ту сторону, где должна была стоять статуя Судьи, сложила золотые нити с драгоценными камнями поверх свитка, где стояли наши с Рафаэлем отпечатки.

Жертва от меня и школы круга богу справедливости, дабы он следил за мной и помогал, когда покину старый дом ради нового.

Надеюсь, жрица не ошиблась и боги действительно слышат и наблюдают.

Я нагнала Рафаэля в коридоре. И, разумеется, он не забыл продемонстрировать свое недовольство – закатил глаза и так скривил хорошенькое лицо, будто меня от страха вывернуло на его безукоризненно белую рубашку.

Не говоря друг другу ни слова, мы в тишине шли по уже знакомому коридору. Но вскоре молчание разрушили звуки чужих шагов и, кажется, тихие всхлипы.

На повороте мы встретили другую пару участников аукциона. Полный мужчина в дорогом сюртуке шел несколько впереди девушки, которую я сразу же узнала. К счастью, это была не Антинуа.

Леттери Драстера – чтица звезд. И, судя по всему, ее звезды сложились не так, как высокородная магичка того желала.

Не сбавляя шаг, мы разминулись. Однако когда я проходила мимо Летти, мне показалось, что она жалобно глянула на меня. Хотя, пожалуй, привиделось. Летти всегда была одной из тех, кто избегал меня из-за моего происхождения. Боялась ли она меня или просто ей было противно смотреть на получеловека – не знаю. Но точно уверена, я – последняя, к кому Леттери прибежит за помощью.

Да и о какой помощи может идти речь, если разговор об аукционе и чародеях? У магов выбора нет никогда. Лишь его иллюзия.

Пройдя этот коридор, мы свернули в новый для меня. Он вел на улицу. И когда Рафаэль толкнул очередные двери, в лицо дохнула летняя свежесть ночи, смешанная с легким цветочным ароматом. Ароматом, который я уже чувствовала рядом с Карстро. Просто теперь он стал ощутимее. Еще пахло надвигающимся дождем.

Я подняла голову к небу. Оно, затянутое низкими тучами, превратилось в безупречно черный холст.

Задрав голову, я стояла не дольше пары секунд. Однако когда я вновь посмотрела на Рафаэля, его уже рядом со мной не было. Не оборачиваясь на меня, не говоря ни слова, он запрыгнул в карету из темного дерева и хлопнул дверцей.

От такого выпада я оторопела. Рафаэль не представил меня своим спутникам, не пригласил проследовать за ним. Я стояла как идиотка на подъездной дороге и не понимала, что должна сделать.

На козлах кареты сидел мужчина лет пятидесяти. Он смотрел на меня с таким же недоумением, с каким я сейчас озиралась по сторонам. К театру от ворот подъезжал еще кто-то… Но то был не экипаж, как у Рафаэля – простой, но удобный, – а обычная повозка. Даже не крытая. На такой возят сено. Никак не людей!

Тогда я вдохнула поглубже, взяла волю в кулак. Тиа, ты маг! У тебя есть уникальные способности, а еще должно быть самоуважение! Плевать, кто этот Рафаэль, Пустошь его забери! Какая разница, из какого металла его брошь? Серебро или платина – это не дает ему никакого права так обращаться со мной. Да вообще с кем-либо!

С этими мыслями я, сжав ладони в кулаки, приблизилась к небольшой карете. Черные шторки были задернуты изнутри, скрывая пассажира.

– Не стоит, девочка, – улыбнулся кучер с усами, похожими на растрепанную щетку, когда я уже занесла руку, чтобы подолбиться в дверь.

– Почему это? Он ведь… Он…

– Просто делай, как велят, – с непонятной мне горчинкой в густом голосе посоветовал усач.

– А если никак не велят?

Меня просто кинули, ничего не сказав. Или это такой широкий жест? Мол, Тиа, ты свободна! Иди куда хочешь, делай что хочешь! Если так, то спасибо, не стоит. Первая же проверка круга, которая не застанет на месте службы, причислит меня к отступникам. Или Рафаэль сам меня туда запишет. Кто его знает?

Усач, поняв, что отступать не собираюсь, горестно вздохнул и отвернулся. Словно не желал быть наблюдателем того, что не успел предотвратить.

Неужели думает, что собираюсь ругаться и дерзить Карстро? Нет, я не бессмертна и не настолько глупа. Никаких разборок. Просто вежливо спрошу и…

Постучавшись и не услышав ответа, я все равно приоткрыла дверь кареты. Тут же охнула и в ужасе отпрянула. Я даже не успела закрыть открытый рот ладонью и так и застыла с отвисшей челюстью и распахнутыми глазами, пока на меня таращились трое… Хотя могли бы и четверо, если бы одна из трех девушек не была увлечена… Рафаэлем.

С наслаждением прикрыв глаза, брюнетка, сидящая на Карстро верхом, поглаживала свою шею. На оливковой коже розами цвели следы укусов, которые спускались от шеи девушки ниже, к открытой груди. Корсет платья был расшнурован, его лиф сполз, открывая все, что благородные девушки обычно ревностно прячут. Незнакомка же не стеснялась ни Рафаэля, который покусывал ее розовые, затвердевшие соски, ни двух своих подруг.

– Пей, Раф, пей, – проворковала красотка и запустила пальцы в снежные кудри вампира. – Я знаю, ты хочешь.

Моя кровь вдруг стала во сто крат горячее прежнего. Я заставила себя попятиться, но вот отвести глаза оказалась не в силах. Ведь Рафаэль поймал мой взгляд и держал так крепко, что у меня возникло ощущение, будто он сжимает мою шею в кулак. До боли, до хруста.

– Проваливай, – прорычал он и с силой закрыл дверь кареты.

Я услышала, как задребезжали стекла в окнах, а затем – заливистый смех девушек-кормилиц.

– Я предупреждал, – протянул кучер и покачал головой.

В ушах грохотал пульс и одно лишь слово: «Беги». А что, если Рафаэль купил меня, чтобы сделать такой же кормилицей? По телу прокатилась дрожь отвращения. Лишь потом пришло понимание – он не сможет. Если я буду против, а я против, он не посмеет даже притронуться ко мне. Договор не позволит.

А если Рафаэль его нарушит, я вправе попросить помощи у Великого Судьи и его жрецов. Тогда, когда моя правда восторжествует, меня заберут от Карстро и вернут на служение в школу круга луны. Это могло бы стать проблемой, если бы я изначально не готовилась к такой участи.

– Он подготовил для тебя другую карету, девочка, – усач указал на мощеную дорогу за моей спиной. – Нужно было сразу тебе сказать…

Мне даже оборачиваться не нужно было, чтобы узнать, что я там увижу. Повозку для сена. В такой я ехала в школу, когда меня забрали у мамы. Но тогда я была ребенком с даром, который не умела подчинять. Сейчас же я – маг и взрослая девушка, которая должна уметь дать отпор!

Я не поеду на сене. Не буду служить тому, кто относится ко мне как к животному.

Взгляд некстати упал на собственную тень, которую рождали огни из окон театра позади меня. Рогатый уродец… Может, Рафаэль потому и купил меня? Потому что я лишь зверушка в его глазах?

Повозка уже остановилась. Парень, который вел запряженную в нее лошадь, даже окликнул меня пару раз, но я все не решалась сесть в унизительный экипаж.

И вот, когда моя злость уже разгорячила кровь, на улице вдруг стало шумно.

– Нет!!! Не стану служить ему!

Леттери Драстера вылетела на улицу так, словно в театре бушевал ужасный пожар. Она тяжело дышала, захлебываясь слезами и обрывками невнятных фраз.

– Не буду! Я чтица, я знаю, вижу!

– Летти, – я попыталась приблизиться, чтобы успокоить ее, но двери снова громыхнули. На улицу вывалилась целая толпа мужчин и женщин в серебряных одеждах и броне, и Летти закричала. Бросилась прочь от театра, но запуталась в подоле своего пышного, безумно красивого и дорогого платья и упала.

Я рванула к ней, пока Летти кричала:

– Он плохой человек! Я не стану прислуживать ему! Оставьте… Оставьте меня в школе!

Ком в горле встал от осознания, что ее просьба не будет исполнена. Артери нужны покорные маги, готовые и способные служить. Остаться в школе – привилегия для отбросов, которых не выбрали. Для тех, кто бесполезен, но не виноват в этом.

Недостаточно хорош для служения. Недостаточно плох для усмирения.

А Летти прямо сейчас своими словами склоняет чашу весов в невыгодное для себя положение. Непокорная, готовая сражаться за свою свободу и несуществующие права, пустые желания.

«Ее усмирят», – поняла я еще до того, как из строя выступило несколько магов в сером. Элита круга луны – ее рыцари. Те, кто доказал не только способности и верность, но и безжалостность, безукоризненную покорность короне.

Двое несли наручи, еще пара – оковы для ног, а пятый – шлем, в котором не было прорезей ни для глаз, ни для рта, только пара отверстий около носа. Шестой волок цепи, которые соединят все эти элементы.

По коже инеем пробежал страх. Нам много рассказывали о ритуале усмирения, но я впервые видела его начальные ступени воочию. Сейчас Летти «обезвредят», свяжут и силой отведут к тем, кто навсегда вырвет из нее магию… вместе с частью души и рассудка.

«Сделай что-нибудь! – огнем взвилась внутри меня паника. – Ей конец, если продолжишь стоять!»

Но и мне… Мне тоже конец, если вмешаюсь.

– Тиа! – завизжала Летти, когда один из стражей, сопровождающих рыцарей, приблизился к лежащей на земле девушке.

Ночь наполнилась душераздирающим воплем. Страж даже не коснулся Летти, но та уже билась в истерике, пока ее неудавшийся хозяин с довольным видом наблюдал за происходящим из-за спин военных.

Ублюдок. Знает, что за выходку Летти получит обратно всю сумму, которую вложил в нее, да еще и в двойном размере. Будет купаться в деньгах, пока Летти – доживать последние недели, потому что, обезумев, забудет даже, как ложку держать!

– С-сволочь! – прорычала я под нос и, сама от себя не ожидая, кинулась к Летти. Я не знала, что сделаю, когда окажусь рядом с ней. Нас не учили ни боевой, ни защитной магии – это запрещено.

Я умею быстро изучать языки, а Летти провидица. Мы можем только заболтать своих врагов. Но я сомневалась, что это нас спасет. Сомневалась, что есть смысл хотя бы пытаться.

Но мой шаг оставался твердым… До того момента, пока меня кто-то не дернул назад, поднимая над землей.

Я даже не поняла, что произошло. Просто в один миг земля пропала из-под ног, а на талии сомкнулись чьи-то руки. И цветочный аромат снова ударил в нос.

– Пусти! – забилась я, уже зная, кто держит меня. Попыталась впиться когтями в запястья Рафаэля, но не добилась ничего, кроме разорванной ткани рукавов.

– Ты что вытворяешь, рогатая? – прошипел он мне на ухо.

– Не трогай меня!

Рафаэль развернулся так, чтобы я не видела Летти и то, что с ней делают. Не видела взглядов, направленных на меня, – настороженных, удивленных и насмешливых.

Последнее, что я увидела, – это то, как на брыкающуюся Летти надевали ужасный литой шлем, больше похожий на полый шар. В груди что-то дрогнуло, и это ощущение вибрацией разнеслось по всему телу.

Летти уже не спасти.

– Хочешь, чтобы тебя так же нарядили? Хочешь закончить как она?

Со стороны мы, наверное, выглядели как забавляющаяся парочка. Он несет ее на руках и что-то шепчет на ухо, пока она притворно пытается вырваться… Но если бы хоть кто-то почувствовал то, что копчиком ощутила я, когда Рафаэль кинул меня в повозку, будто я мешок картошки, все иллюзии вмиг бы развеялись.

– Ей нужно помочь! – попыталась встать я, но Рафаэль настойчиво сжал мое плечо и толкнул обратно… на сено. У меня даже зубы заскрипели от злости. Ну неужели нельзя было хотя бы сено убрать, чтобы я не чувствовала себя совсем уж зверушкой?!

– Она сама должна была себе помочь и включить мозг, которого у нее, судя по тому, что я видел, нет.

Каждое хлесткое слово истощало меня. Я оперлась на борт повозки, пытаясь найти в нем опору, которой больше не ощущала внутри себя. И тогда, чуть склонив голову, заметила, как уводят скованную Летти. Ее «господин», аплодируя, шел позади солдат.

– Одна серебряная монета, – вырывая слова из пересохшего горла, прошептала я.

Рафаэль скривился, не понимая, о чем я. Я подняла глаза, скользнув взглядом по его торсу. Какое счастье, что вся его одежда на месте, а все завязки затянуты. Если бы я увидела хотя бы следы его похоти и голода, что разглядела во всей красе в карете, этот момент – момент прощания с Летти – стал бы еще омерзительнее.

А ведь мы даже не общались никогда… Мне просто жаль Леттери, как магу – мага.

– Одна монета, – повторила я, смотря в прищуренные рубиновые глаза. – Если бы не столько вы отдали за меня, я бы решила, будто ждете, что сбегу, как Летти. Чтобы получить компенсацию.

Он хмыкнул.

– Много думаешь, рогатая. Не бери эту привычку из Портэ в Гаратис. Для тебя вредно.

Я пронаблюдала, как он легкой походкой возвращается к своей карете. Стоило дверце распахнуться, как изнутри послышался счастливый девичий визг. Я же скривилась от тошноты, что от пережитых эмоций накатила мерзкой волной.

В дороге стало только хуже. Я перегнулась через борт, прочищая желудок. И, в принципе, в эти моменты чувствовала себя куда лучше, чем когда рвота отпускала. Ведь тогда наваливались мысли, и тошно становилось уже от них.

Я думала, что это – «верх» моего ужасного путешествия, но поняла, что ошиблась, когда пошел дождь. Наш «экипаж» следовал без остановок, ведь до Гаратиса – самой теплой провинции Артери – путь неблизкий, даже несмотря на то, что Гаратис граничит с Портэ. А нам необходимо добраться до замка Карстро до рассвета.

Солнце не переносит Рафаэль, а в луже на мокром сене сижу я.

Просто великолепное начало.

Когда мы подъезжали к моему новому «дому», я выглядела хуже мокрой мыши, а чувствовала себя так, будто каждую косточку вытащили, перевернули и всунули обратно. Тело ломило от «комфорта» повозки и простуды, ужасно хотелось спать, хотя всю дорогу глаза сомкнуть не получалось ни на минуту. То на кочку наедем, то волки в лесу завоют… То мы приехали.

Солнце еще не встало, но небо понизу уже светлело. Утро наползало на небосклон розово-желтым акварельным пятном, на фоне которого замок Карстро выглядел мрачной громоздкой тенью с заостренными башнями и зубчатой стеной по периметру. Рядом с этим чудовищем из темного камня другие домики провинции Гаратис выглядели как игрушки или сладости. Небольшие, с покатыми или конусообразными крышами и яркими стенами – домики вырастали будто из цветочных кустов, которые их плотно обнимали.

– Цветущий край! – вдохновенно выдохнул мой кучер и расселся поудобнее.

Я не видела его лица, но была уверена, что он с наслаждением прикрыл глаза и улыбнулся. Я же его чувства разделяла лишь частично. За свою жизнь, половину которой провела за стенами школы круга луны, я видела немного. Гаратис производил впечатление уютной, теплой и солнечной провинции, когда я смотрела на жилища простых людей. Но стоило обратить взор на замок, к которому мы следовали, и на сердце становилось тоскливо.

Очередные стены, которые пленят меня.

– Замок не выглядит уютным гнездышком, – заметила я.

Стук копыт и грохот колес не спрятали мой голос, и рыжий парень, сидящий спереди повозки, обернулся:

– Это ты сейчас так говоришь. За стенами очень красиво.

Верилось слабо.

– И что же там?

– Цветочные плантации, – улыбнулся мне он.

Впервые за время пути я обратила внимание на его лицо. В нем не было ничего особенного. Ничего, что заставило бы запомнить этого парня, будь он лишь случайным прохожим. Обычный простолюдин. Но эта простая красота сейчас, когда мне и так хватало нового и незнакомого в жизни, очень подкупала.

– Ты родом из Гаратиса? – спросила я, притянув к груди ноги и обхватив их руками. Спиной я уперлась о борт повозки.

– Как ты поняла? Меня выдал шикарный загар? – Парень отвернулся к дороге, а потому не увидел, как я беззвучно засмеялась. Голос уже начинал садиться от долгой дороги в сырости и на холоде.

– Пока что слишком темно, чтобы я могла оценить твой загар. Просто предположила.

– Тогда у тебя хорошая интуиция. – Он смущенно почесал рыжий затылок. При этом случайно задел ленту, которая стягивала волосы в короткий хвост, и несколько прядей выбились из него. – Или ты чтица звезд?

– Я маг словесности.

Он снова обернулся. На этот раз – чтобы одарить удивленным взглядом.

– Я переводчик, – пояснила я. – И заклинательница посланий.

– Я понял. Просто думал, ты жрица плодородия. Нам такие нужны для работы в саду. Странно, что господин выбрал именно тебя.

Господин даже не в курсе, что я умею. Он купил меня либо как экспонат из-за диковинной внешности полукровки, либо ему вообще плевать, кого забирать с собой в замок. И если первый вариант унизительный, но понятный, то второй вызывает сотни пугающих вопросов.

Рыжий умолк, и я тоже прикусила язык, хотя мне было о чем спросить. Например, почему вампир вообще поселился в Гаратисе, если тот считается одной из самых солнечных провинций? Всю дорогу ведь добирались молча. Будет странно, если начну приставать с болтовней теперь. К тому же ехать осталось не больше десяти минут. Замок уже хмурой тучей навис над нами.

После небольшой проверки стражники пропустили нас за стены. Тяжелые, укрепленные металлом двери с натужным скрипом открылись, и мы заехали на территорию замка.

– Я же говорил! Тут красиво! – воскликнул мой спутник, заметив, как я резко выпрямила спину и завертела головой.

Матушкина библиотека! Да это же целая цветочная плантация! Целое поле, сшитое из разноцветных лоскутов! Здесь группками росли десятки растений: приземистые травки, кустарники, деревья… Кажется, вдалеке я видела даже лабиринт из стриженых кустов, цветущих крупными темными бутонами.

И здесь цветочный аромат, что исходил от Рафаэля, был в десятки, в сотни раз сильнее.

– Добро пожаловать в Розу Гаратиса – единственную плантацию редких цветов в Артери, – похвалился парень, имя которого стоило бы уже узнать. – Наверняка Рафаэль нанял тебя, чтобы налаживать торговые связи с другими провинциями через корреспонденцию.

– Может быть, – отозвалась я и тяжело вздохнула. Эта мысль могла бы меня успокоить и даже вдохновить, если бы Рафаэль действительно знал о моих способностях.

Хотя…

Вдруг он не стал слушать мое представление, потому что узнал обо мне все необходимое заранее? Не так много в школе круга луны магов словесности с рогами. Всего один.

Увидел меня, сразу понял, кто я, и забрал раньше, чем успел опомниться кто-то другой.

Подумав об этом, я немного повеселела. Даже грубое и раздражающее поведение Рафаэля при первой встрече теперь бесило чуточку меньше. Все его колкости, выходка с повозкой… Может, это проверка какая-то?

Ощущение, словно еду на убой или на казнь, ослабло. Теперь я позволила себе чуть выдохнуть и просто наслаждалась видом – цветочное поле, окруженное высокой каменной стеной, в ожидании первых солнечных лучей. В какой-то момент я подумала, что и сама, как один из тысяч этих цветов, сейчас с волнением жду, когда новый день войдет в мою жизнь. Каким он будет?

Наша повозка затормозила вслед за каретой Рафаэля на мощеной дорожке, которая изгибалась так, что почти целовала замок. Точнее, его дверь. Именно она открылась одновременно с дверцей кареты, из которой вышел Рафаэль. Не оглядываясь по сторонам и не медля, он в пару шагов перепорхнул от экипажа в замок.

Я обернулась на плантацию и поняла, что солнце уже коснулось земли Гаратиса. Новый день настал.

– Пойдем, я провожу тебя в замок. – Рыжий парень протягивал мне руку. – Напомнишь, как тебя зовут?

Сложно вспомнить, когда кто-то вот так подавал мне руку помощи. Без страха во взгляде и с улыбкой на лице.

– Я не говорила, как меня зовут. – Я чуть склонила голову набок, уголки губ изогнулись вверх. – Тиа. Просто Тиа.

– А я Каян. Тоже просто.

Карета уже отъехала. На дорожке у замка стояла только наша повозка. Тянуть больше нельзя, хотя и хотелось. Ведь если Рафаэль ждет меня внутри, нерасторопность может аукнуться.

Я вложила свою руку в ладонь Каяна, принимая помощь, и выбралась из повозки. После долгой дороги тело ломило, но каждое движение приносило наслаждение. Добрались!

Каян распахнул передо мной дверь, в которую не так давно вошел Рафаэль, и на меня прохладой дохнул сумрак замка. Волнение задребезжало задетой внутри струной, но я все равно шагнула внутрь. Туда, где от цветов и солнца не осталось ни следа. Меня проглотила серость холодного камня. Здесь царил полумрак, разбавленный огнями свечей, расставленных в нишах через равное расстояние.

И ни одного окна. Их здесь просто не было.

– А вот и она! – прокатился по коридору голос Рафаэля и эхом поднялся к высокому потолку.

Карстро стоял на широкой лестнице, что на пролете, словно река, разделялась на два потока. Одна половина уводила вправо, а другая – влево. Рафаэль же стоял в центре, отчего создавалось впечатление, что бег ступеней разбивался о его ледяную фигуру.

– Ваша новая помощница на место Лариэль, – добавил он и улыбнулся, глядя мне прямо в глаза. Но не было в этой острой, как его клыки, улыбке ни теплоты, ни искренности. – На тебе северное крыло, новенькая.

Я выдержала взгляд Рафаэля, пока он первым не разорвал наши взгляды и не ушел, поднявшись по одной из лестниц.

– Поясните ей все, – крикнул он уже сверху, и я обратила взгляд на тех, кого не заметила из-за скудного освещения и Рафаэля, завладевшего всем моим вниманием.

Люди стояли в тени по обе стороны от лестницы. Женщины и мужчины, теперь они выступили из мрака и нерешительно приблизились ко мне. Я хотела представиться и улыбнуться, чтобы выказать дружелюбие, но будто споткнулась о настороженные взгляды. Они ощупывали меня, дольше всего задерживаясь на рогах.

Каждый раз одно и то же, но к такому сложно привыкнуть.

– Я Тиа. Надеюсь, сработаемся.

А потом я более внимательно посмотрела на людей, что окружили меня, и прикусила изнутри щеку. Сработаемся? Я и они? Мы разные, как и наша работа. Я засяду в библиотеке или в кабинете Рафаэля, а эти люди будут вести хозяйство.

Хотя сейчас я выглядела хуже любого из них. Волосы растрепались, платье превратилось в пыльный кусок ткани, а мое лицо наверняка без слов говорило, что ночью я не смыкала глаз.

– Ты не человек? – спросила самая смелая девушка в легком светло-голубом платье с длинными рукавами. – Твои рога…

– Я полукровка. Моя мама человек, а отец…

Слова горькой пробкой встали в горле. Мысли об отце, которого я никогда не видела, но всем сердцем терпеть не могла, всегда вызывали во мне бушующий ураган. Но сейчас выпускать его наружу никак нельзя.

– Твоя мать связалась с драконорожденным? – возмущенно вопросил мужчина в плетеной шляпе с широкими полями. Его седые усы смешно подскочили, когда он оскорбленно скривил рот.

Опережая шепотки, которые вот-вот могли поползти, я громко сказала:

– Моя мама не предательница Артери и сама никогда бы не пошла с драконорожденным. Ее изнасиловали, – голос подвел, сорвался на последних словах. Я опустила голову, чтобы не видеть чужие лица и чтобы никто не увидел слез, что так некстати набежали на глаза.

Я не люблю говорить о своем происхождении, но не сделать этого сейчас было бы ошибкой. Не хочу, чтобы маму считали изменщицей королевства, а меня – плодом этой измены.

Тишина не повисла лишь благодаря Каяну. Похоже, все это время он стоял позади меня.

– Господин Рафаэль сказал, что Тиа пришла на место Лариэль, – напомнил он. – Выходит, и комната у нее будет та же?

– Мы ее проводим, – вперед выступили три женщины. Все в одинаковых черных платьях с высоким воротником и узкими рукавами. У всех волосы собраны в строгие прически.

Похоже, такая же форма скоро будет и у меня.

– Удачи. – Каян коснулся моего плеча напоследок и ушел.

Я тоже не стала задерживаться на первом этаже. Кивнула всем, кто провожал меня взглядами, и торопливо направилась за своими помощницами.

Путь по замку оказался путаным и достаточно долгим. Коридоры, устеленные коврами и украшенные гобеленами с дурманом, петляли и сплетались, точно ниточки паутины. Лестницы уводили все выше, кружили и извивались. Но ориентироваться было сложно не только из-за того, что я оказалась здесь впервые. Отсутствие окон полностью отрезало от внешнего мира. Какое сейчас время суток? Где север, а где юг? Вид из окон помогал бы хотя бы примерно понимать, где я, но оставалось рассчитывать только на свою память и удачу.

Женщины, провожающие меня, молчаливо шли впереди. Сначала я хотела попытаться завязать беседу, сказать что-нибудь о Гаратисе, замке или восхититься красотой плантаций… Но потом одна из них обернулась, думая, что я не замечу ее загнанный взгляд, обращенный на мои рога.

Ну, конечно. Даже зная мою историю, они не перестанут шарахаться.

– Вот. Здесь раньше жила Лариэль, – одна из женщин, самая старшая на вид, остановилась у двери в темном углу башни, куда мы поднялись. – Теперь здесь будешь жить ты.

– Вещи для работы – в кладовке напротив твоей комнаты, – подсказала другая.

– На тебе северное крыло, – напомнила третья и хмуро свела брови у переносицы. – Постарайся работать так, чтобы мы за тобой не доделывали.

– Приступлю сразу же, как расположусь. – Я подошла к двери в комнату и положила ладонь на дверную ручку.

Помощницы отшатнулись еще на шаг, заметив мои когти.

– А куда уехала Лариэль? – напоследок решила уточнить я. – Она перешла в круг луны?

Женщины переглянулись, и мне не понравилось, как при этом переменились их лица. Будто я сказала что-то глупое и даже оскорбительное.

– Лариэль было под девяносто. Ее забрала Пустошь, – процедила самая старшая, и после этого вся троица удалилась.

Что ж, прием назвать теплым сложно, но я ожидала худшего. Потому сейчас мое настроение было чуть лучше, чем «полностью потеряна и раздавлена».

Когда я открыла дверь в свою новую комнату, голова чуть закружилась. Но не от волнения, а от запаха. Я будто очутилась в госпитале для престарелых: пахло лекарственными травами, чем-то приторным и совсем слегка просачивался запах мочи.

Аромат в тесной комнатушке был гуще, чем солнечный свет, что заглядывал внутрь через крошечное окно на уровне моих глаз. Я открыла створку и прильнула к узкому проему, позабыв о желании выспаться или хотя бы просто присесть. Кровать в углу каморки отталкивала серым матрасом и незаправленным одеялом. А вот окно манило – хотелось вдохнуть свежего воздуха и посмотреть на плантации с высоты.

И от вида действительно дух захватило. Плантация сверху походила на лоскутное одеяло из ярких кусочков цветных тканей. Воздух, который ветер загонял в окно, пах молодым летом.

Когда я вдоволь настоялась у окна, стало ясно, что так длиться долго не может. Рано или поздно мне придется лечь на кровать, от которой исходил старушечий запах.

Первым делом я избавилась от матраса. Он все равно весь продавился, и несло от него так, что глаза слезились. Я вытащила его в коридор и устало вздохнула, отряхнув руки. Так-то лучше.

Я уже собиралась вернуться в комнату, когда мое внимание привлекла дверь напротив. Одна из служанок сказала, что там найду все необходимое для работы. Интерес оказался сильнее усталости, и я заглянула за дверь, предвкушая оказаться в библиотеке или хотя бы в кабинете, заваленном книгами и свитками.

Но реальность заставила нервно смеяться, привалившись плечом к пыльному дверному косяку.

За дверью оказалась тесная каморка, гораздо меньшая по размерам, чем моя комната. Крошечное пространство полностью занимала хозяйственная утварь: ведра, тряпки, метелки… А еще здесь так сильно пахло мылом, что у меня в носу защипало, и слезы выступили на глазах.

Это ведь шутка какая-то? Ошибка? Меня не могут заставить драить полы! Я маг, который оттачивал свои способности десять лет в закрытой школе! Растрачивать мои навыки на тряпки и уборку – немыслимо!

– Р-рафаэль! – прорычала я и кинулась прочь по коридору на поиски белобрысого ублюдка.

– Где он?

Я стояла на том самом месте на широкой лестнице, где не так давно ухмылялся Рафаэль. В зале на первом этаже уже было меньше народу, но нескольких рабочих мой крик все же отвлек от дел.

Девушка в строгом форменном платье отложила пипидастр, которым смахивала пыль с картин. Женщина, толкавшая тележку с накрытыми блюдцами, остановилась посреди коридора неподалеку от мужчины, который шоркал ковер. Все они уставились на меня со смесью недоумения и раздражения.

– Где Рафаэль? – повторила свой вопрос я и сделала несколько неуверенных шагов вниз по ступеням.

Наверное, рабочих задело, что я стою там же, где недавно стоял их господин, и выкрикиваю вопросы. Думают, возомнила себя важной персоной?

– Пожалуйста, – смягчив тон, добавила я. – Мне нужно найти его. Произошла какая-то ошибка…

– Тиа?

Я вскинула голову в сторону звука и увидела Каяна. Рыжеволосый парень, с которым я ехала в повозке, сбегал ко мне по лестнице. Краем глаза я заметила какое-то движение в зале и обернулась. Слуги Рафаэля, поняв, что мое внимание перешло к Каяну, спешили убраться от меня подальше.

Голова тут же показалась слишком тяжелой из-за моих рогов. В очередной раз они мешали мне – были ярче, чем моя личность. И хоть рассказала правду о своем происхождении, которую с болью вырывала из груди, это ничего не изменило.

От меня все еще шарахаются, будто я прокаженная.

– Почему ты кричишь? – Каян не смотрел под ноги на ступени. Его карие глаза были направлены на меня, и глядели они взволнованно и настороженно. – Что-то случилось?

Этот парень удивлял меня в который раз за утро. Мало того что он почему-то смотрел на меня без страха и отвращения, так еще и говорил так мягко и спокойно!.. Мне пришлось одернуть себя, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке. Мимику я смогла взять под контроль, но вот ощущение, словно меня изнутри заполняют теплым топленым шоколадом – в цвет глаз Каяна, – никуда не делось.

– Рафаэль – ублюдок, – процедила я, когда Каян подошел и мы замерли лицом к лицу.

После этих слов кожа Каяна стала чуть бледнее, а выражение обеспокоенности обратилось настоящим ужасом.

– Он может наказать тебя за такие слова.

– Да? И как же? Заставит меня кататься в повозке под дождем? Или вынудит драить полы вместо работы с текстами?!

Я редко злилась настолько, что кровь закипала в жилах, но сейчас был как раз такой момент. Уверена, если бы вдруг прямо посреди замка пошел снег, ни одна снежинка моей кожи бы не коснулась. Они бы все таяли еще в полете.

– Во-первых, Тиа, называй его господин Рафаэль, – напомнил Каян.

Все мое очарование на его счет развеялось в ту же секунду, но я промолчала.

– Во-вторых, тебе не стоит поднимать такой шум в замке. Ты не добьешься ничего, кроме наказания.

Я не сдержалась и прыснула от смеха. Рафаэль уже наказал меня, когда выкупил. Он унизил меня – неоднократно. У меня нет поводов бояться его, потому что хуже он уже сделать мне не может.

– Просто отведи меня к нему. Нужно поговорить.

Каян замялся, задумчиво отвел глаза. Стало понятно, что сам он даже приближаться к покоям господина не хочет, поэтому я добавила:

– Или расскажи, где мне его найти. Пожалуйста.

– В Пустошь, – выругался он, развернулся на пятках и повел меня за собой вверх по лестнице. – Я провожу тебя, но только для того, чтобы ты не наделала глупостей по пути.

– Например? – удивленно вскинула бровь я, шагая за ним. – Боишься, что в гневе изрежу гобелены? Побью дорогие вазы? Или прорублю окно, которых тут явно не хватает?

Я развела руками, указывая на глухие стены коридора, по которому мы шли. Все залы и помещения из-за отсутствия окон сильно походили друг на друга. Отличия были лишь в гобеленах, и иногда менялась обстановка. Кое-где стояли диваны или кресла, встречались даже книжные полки. Но, судя по тому, что я успела разглядеть, найти на них можно было только учебники по истории.

– Тиа, ты пугаешь обитателей замка, – шикнул Каян, обернувшись. – Своими криками, я имею в виду…

Всего одна фраза натолкнула на мысль, которая бы и в голову не пришла, если бы не Каян.

– Я знаю, что полукровок боятся, – понизила голос до полушепота я. – Но я стараюсь быть дружелюбной, правда.

К тому же, судя по тому, что Каян меня не сторонится, получается не так уж плохо.

– Тогда тебе стоит лучше подбирать слова и интонацию, – с намеком на мою недавнюю выходку на лестнице сказал Каян. – Не всем понравится, что ты с первого же дня враждуешь с Рафаэлем. Он нас кормит и поит, дает кров и возможность заработать.

– Но мне о выручке даже мечтать не стоит. Рафаэль выкупил меня у школы круга луны, поэтому я работаю здесь за идею, можно сказать, а он этим пользуется… Всучил мне тряпку и плевать хотел, что я вообще-то маг.

Какое-то время мы шли молча. Я даже забыла, о чем мы говорили, когда Каян вдруг спросил:

– А тебе не все ли равно?

Опешив, я замерла.

– О чем ты? – спросила, нахмурившись.

В коридоре больше никого не было. У меня даже родилась мысль, что Каян специально подгадал момент, чтобы поднять эту тему наедине. Теперь он стоял напротив меня и внимательно смотрел в глаза. Больше он не выглядел простым и милым, а карие глаза – теплыми. Он будто повзрослел на несколько лет всего за пару минут.

– Тебе не плевать ли, какую работу выполнять? Главное, что ты жива и в своем уме. Да и Роза Гаратиса – хорошее место. Особенно для таких, как мы с тобой.

Не успела я даже задуматься над словами Каяна, как он вдруг распахнул рубашку на груди, демонстрируя, что кожа там покрыта плотной золотой чешуей.

– Ты тоже полукровка, – выдохнула я изумленно, а затем перевела глаза на его лоб. Чистый, гладкий и абсолютно человеческий.

Зависть ужом обвилась вокруг сердца. Почему мне так не повезло? Почему Каян может легко притворяться человеком, пока я каждое утро горюю, ведь даже спиленные рога будут приносить проблемы?

– И я тоже из школы круга луны. Как и тебя, Рафаэль забрал меня с аукциона и вернул сюда, на родину.

– Давно?

– Семь лет назад.

Невольно я вгляделась в его лицо более внимательно. Ни морщинки. Каян словно перестал стареть после двадцати.

– Кто-то еще здесь знает, что ты полукровка?

– Нет, – застегивая рубашку, буркнул он. – И, надеюсь, так оно и останется.

– Конечно. Я никому не скажу.

Я переминалась с ноги на ногу, пока пальцы Каяна по пуговицам ползли вверх. Мое первое знакомство в замке, и сразу же – такое!

– Впервые вижу другого полукровку. Это так… странно.

– Странно понимать, что не только твоя семья пострадала, когда началась война? Нас таких тысячи, Тиа. Уверен, даже на твоем году в школе были другие полукровки, но они хорошо прятались.

Он указал на грудь. Туда, где под одеждой скрывалась драконья чешуя. Я с досадой поджала губы и последовала за Каяном. Мы снова двигались вдоль коридоров.

– Какая у тебя способность?

– Я жрец богини плодородия, – поделился Каян. Когда он повернул голову, чтобы посмотреть на меня, его рыжий хвост сполз с плеча и повис между лопаток.

– Но работаешь конюхом?

– Да, когда не нужно просить Мать Землю. Чаще всего я вожусь с лошадьми и в саду, ведь именно такая помощь требуется от меня в Розе Гаратиса.

– Судя по всему, тебя это устраивает, – подметила я, сцепив руки за спиной и отвернувшись.

Не хотела, чтобы Каян заметил мое огорчение. Столько лет постигать магию, чтобы однажды стать простым рабочим?.. Уныло.

– Устраивает. Потому что так я чувствую себя обычным человеком. Нормальным.

– У меня так не получится. – Я щелкнула пальцем по рогу, после чего последовал глухой стук.

– Из-за внешности в тебе всегда будут видеть дитя войны. Но твоя магическая сущность еще может отойти назад. – Он заметил удивленный взгляд, которым я его одарила, и добавил: – Магов боятся. Нас заключают сначала под одну стражу, затем передают под другую. Даже ложа круга и рыцарей своего рода тюрьма, просто с золотыми клетками. А так, притворяясь обычным конюхом, я будто убегаю от этого. Понимаешь? Рафаэль нанял меня, но дал свободу быть простым человеком. Человеком, которого даже родная мать во мне не видела! Тебе преподнесли тот же дар. Уверена, что хочешь отказаться?

Я задумалась лишь на секунду. В словах Каяна был здравый смысл, но мне никогда в полной мере не ощутить то, о чем он говорит. Его природа пощадила, меня же она отметила пожизненным клеймом.

В моем случае магия не проклятье, а утешительный приз. Я не откажусь от этой части себя.

– Веди, Каян. Я хочу поговорить с нашим господином.

У закрытых дверей Каян меня оставил. Не стал дожидаться, когда хотя бы постучусь в покои, и ушел. Я могу его понять. В отличие от меня, Каян всем доволен. Он получил кров в родной провинции и работу, которую, судя по всему, не оставит даже после того, когда срок службы уже через три года истечет.

Я же не испытывала ни благодарности, ни благоговения. Куда с большим удовольствием я бы предпочла остаться в школе и служить там, чем в этом гигантском замке с жалким подобием окон в комнатах прислуги.

За моим стуком в резную дверь последовала тишина.

Проклятье! И куда Рафаэль ушел, когда я набралась смелости поговорить?

Запрокинув голову к высокому сводчатому потолку, я глубоко вдохнула. Сколько мне здесь стоять, дожидаясь его? Может, Рафаэль уже спит? Солнце взошло, а, как известно, вампирские и человеческие биологические часы работают с точностью до наоборот.

Я положила ладонь на ручку и вздрогнула, когда та вдруг поддалась. Щелкнул замок, и дверь открылась. Сквозь небольшую щель я увидела кусочек комнаты: широкая кровать под полупрозрачным балдахином, заваленная подушками, спящий камин, мягкий ковер…

– Кто здесь? – метательным ножом донесся до меня властный голос Рафаэля.

И пусть первым порывом было желание сбежать, я заставила себя шагнуть в комнату. Едва мой взгляд столкнулся с взглядом Рафаэля, его лицо переменилось. Вампир будто заскучал, и усталость навалилась на него со всей силой. Кажется, он даже глаза закатил перед тем, как снова отвернулся к зеркалу, за которым сидел.

Столик перед ним был завален цветами. Они же отражались в зеркале, из-за чего создавалось впечатление, что Рафаэль утопает в розах. Но сам Карстро в круглом зеркале не отражался, хоть и смотрел в него пристально и внимательно. Будто надеялся разглядеть себя хотя бы на секунду.

Почему-то внутри от этого зрелища что-то сжалось. Я словно наблюдала за призраком, который перестал существовать для нашего мира, но отчаянно пытался до него дотянуться.

Но очарование момента разрушилось, стоило Рафаэлю снова раскрыть рот:

– Мог бы догадаться, что это ты. Этот запах мокрого сена, – он сморщил нос, – отвратительно.

Кровь разогрелась на несколько градусов. Ладони сжались в кулаки.

– Отвратительно, что вы посадили меня в ту повозку, – как можно спокойнее постаралась сказать я, но голос все равно выдал раздражение.

Рафаэль лениво повернулся в мою сторону и принял демонстративно скучающую позу – поставил локоть на стол и ладонью подпер щеку.

– Обязательно учту твои пожелания, рогатая. В следующий раз никаких повозок…

Я сильнее сжала зубы, потому что уже чувствовала, что не услышу ничего хорошего. И действительно.

– …повяжу тебе веревочку на шею, а другой конец – к моей карете. Бежать за экипажем ведь лучше, чем сидеть в повозке, так?

– Это шутка какая-то?

– Это необходимость, – теряя терпение, сказал Рафаэль и поднялся со стула перед зеркалом. – Ты не могла ехать со мной в одной карете, там не было места, а другой у меня сейчас нет.

Ну да, конечно. Места в карете были заняты девушками, готовыми подставить Рафаэлю свои губы, шеи и другие части тела!

Молчи, Тиа. Ты не за этим пришла.

– Высказала все свои недовольства? – Рафаэль встал передо мной на расстоянии вытянутой руки и скрестил руки на груди.

Я заметила, что жилета на нем уже не было, а завязки на белой рубашке свободно болтались. Ворот был распахнут, оголяя бледную крепкую грудь и шею, где шрамами виднелись точки укуса.

Сколько лет прошло с его обращения?

– Не все, – процедила я, возвращаясь мыслями к тому, что привело меня в спальню Карстро. – Мне сказали, что в кладовке рядом со своей комнатой я найду все необходимое для работы.

– И? – выгнул бровь Рафаэль. – Заблудилась в коридоре и не нашла?

Я пропустила мимо ушей дурацкую шпильку и выпалила:

– Какого переплета там швабра и ведро? Я что – поломойка?!

– Почему же поломойка? – нисколько не переменился в лице он. На миг я даже ощутила облегчение. Сейчас мы со всем разберемся! Это недоразумение! Но Рафаэль вернул меня с небес на землю: – Можно ведь не так грубо говорить. Уборщица, горничная…

– Вы издеваетесь?

– Нисколько. – Рубиновые глаза опасно сверкнули. Рафаэль сделал шаг в мою сторону, а я – от него и уперлась спиной в дверь.

– Это неправильно, – не сдавалась я, прекрасно понимая, что лучшим решением будет просто уйти. Но я не могла.

Несправедливость так сильно кипятила кровь, что перед глазами плясали красные пятна.

– Вы наняли меня как мага…

– Как работника, – выплюнул Рафаэль и уперся рукой в дверь прямо над моим плечом.

Я невольно вжала голову в плечи, но все равно стояла на своем:

– Я не могу драить полы! У меня есть образование, а у вас – долг перед кругом луны. Или вы забыли, что они теперь будут заглядывать в гости, чтобы проверить, как поживает их ученица?

– Пусть. Я не нарушаю ни одного правила. Ты в безопасности. Я не принуждаю тебя ни к чему, что может принести тебе вред. А вот ты… Ты отказываешься выполнять свою работу. Тебе стоит бояться круга луны, а не мне.

– Это абсурд, – не выдержала я и поднырнула под руку Рафаэля, чтобы отойти от него подальше. – Это какой-то розыгрыш? Месть?

Рафаэль наблюдал за моими метаниями со скучающим выражением лица. Белые кудри чуть разметались, рубашка соскользнула с одного плеча. Карстро выглядел усталым… Он явно собирался спать, а я ему мешала.

– Скажите, почему? Вы специально нанимаете полукровок, чтобы заваливать их грязной работой?

– Не понимаю, о чем ты, – пожал плечами Рафаэль и вернулся обратно к зеркалу. Похоже, понял, что мой концерт может затянуться надолго.

На меня он больше не смотрел. Все его внимание было приковано к зеркалу, в котором отражались только цветы и интерьер погруженной в полумрак комнаты. Ни намека на бледную фигуру Рафаэля.

Я наблюдала, как он вытянул руку перед зеркалом, но та в нем не отразилась. Следила, как он поворачивается к зеркалу то одним боком, то другим, и все безрезультатно.

Смотрела и думала о том, что Рафаэль даже не в курсе, что Каян полукровка. И я его чуть не выдала.

– Я просто хочу быть полезной в том, что умею, – сказала я, переминаясь с ноги на ногу в центре комнаты и глядя в зеркало. В отличие от Рафаэля, мое отражение в нем видно было превосходно – и пыльное темное платье, и растрепанные волосы цвета выцветшей меди.

– Тогда не вижу причин продолжать этот разговор.

– Вы допустите меня до работы в библиотеке? Или я должна буду передавать послания? Я все умею!

Рафаэль взял со стола случайный цветок, скомкал его в кулак, а потом швырнул смятые лепестки на пол. Без слов сказал, как я его раздражаю. Причем так, что в грудь прокралась ледяная дрожь.

– Давай решим этот вопрос раз и навсегда, рогатая. Я нанял тебя, потому что одна из моих горничных умерла. Мне нужна замена. Именно тебя я нанял по случайности – на аукционе ты вышла первая, а я не мог ждать слишком долго, ведь должен был добраться до Гаратиса до рассвета. Что до цены – ты и сама знаешь, что полукровки и даром мало кому нужны. Нам обоим, – он указал пальцем сначала на меня, потом на себя, – просто повезло.

Наверняка выражение моего лица вопило о том, что везением происходящее назвать язык не поворачивается. Потому, вероятно, Рафаэль и рассмеялся так, будто услышал лучшую шутку столетия. Правда, красные глаза при этом остались такими же холодными и пустыми. Улыбка коснулась лишь его губ.

– Ладно, рогатая…

– Меня зовут Тиа!

Эти слова он пропустил мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:

– Давай не будем усложнять друг другу жизнь. Ты делаешь то, чего я от тебя жду, а я в знак величайшей благодарности и почтительности к твоему труду оставляю тебя в замке. Не отправляю в город убирать дома и хлева случайных бедняков. Не лишаю выходных. Не кормлю тем, что не доели другие слуги или животные…

– Катись к Пустоши, – пробурчала я под нос, сжимая от злости кулаки с такой силой, что когти впились в кожу ладоней.

И, разумеется, Рафаэль это услышал.

– Что ты сказала? – невинно спросил он и подставил одну ладонь к уху. Издевается, ублюдок.

– Ничего.

– Правда? А мне показалось, что ты отправила своего господина к Пустоши. – Он картинно вздохнул и коснулся груди с таким видом, будто мои слова ранили его до глубины души.

Какая жалость! Ведь души у Рафаэля нет. Он утратил ее в тот миг, когда променял на бессмертие и вечную молодость.

– Встань на колени и извиняйся, – скучающе сказал он, но в глазах наглеца я заметила дерзкий огонек. Оживился наконец. – Ну же!

Широко распахнув веки, я смотрела на Рафаэля и не верила своим ушам. Это не шутка? Но, судя по тому, как он не сводил с меня взгляда, Карстро нисколько не шутил и ждал, когда исполню его приказ.

– Не испытывай мое терпение. Ты нагрубила своему господину, и это я еще молчу, что ты ворвалась в мои покои со скандалом.

– Я поступила правильно, – дерзко вскинула подбородок я. – Я борюсь за свои права!

И снова Рафаэль разразился хохотом. Смеялся он так заливисто, что долго не мог успокоиться, а когда все-таки сумел, по моей коже прополз нервный холодок.

– Запомни, Тиа, – выплюнул мое имя он, – ни у кого в этом замке прав нет. А теперь вставай на колени и проси прощения за свою дерзость.

Я вылетела из той комнаты с такой скоростью, что перед глазами поплыло. Я не буду унижаться перед Рафаэлем! Не подарю ему ни секунды превосходства, которое он не заслужил! Он может заставить меня драить замок, выполнять самую черную работу, но меня он не сломит. Никогда!

Первые недели пребывания в Розе Гаратиса проползли со скоростью пришибленной улитки. Каждый день – пытка, и Рафаэль от души старался сделать ее еще невыносимее. Записки от него приходили ежедневно. Мне доставляли их другие слуги, и все чаще я стала замечать от них косые осуждающие взгляды. Одна женщина, передавая мне послание от Рафаэля, неодобрительно покачала головой и щелкнула языком.

– Голова кругом от такого внимания, да? – спросила она с ядом в голосе и кинула записку в мою опустевшую тарелку.

Я только-только поужинала в полном одиночестве и меньше всего хотела видеть очередную язвительную записку от господина. Это слово даже спустя недели горчило на языке, а произнесенное мысленно – заставляло кровь бурлить от раздражения.

– Я бы с удовольствием швырнула эту записку в окно, будь оно здесь, – призналась я и махнула рукой на глухую стену столовой. Вытянутые столы, на каждом из которых в вазе стояли живые цветы, будто находились где-то в подвале, а не на первых этажах замка.

– Не играй недотрогу. – Женщина в форменном платье кухарки недовольно поджала губы и ушла, оставив меня наедине с запиской и мыслями.

Это что? Зависть?

Что ж, будь моя воля, я бы с радостью поделилась письмами от Рафаэля со всеми желающими. Тем более ничего хорошего еще ни в одной записке я не прочла. Только бесконечные задания, где одно унизительнее другого, и каждое должно поставить меня на колени перед Рафаэлем. То пол вокруг него вымой, то нижнюю пуговицу на кафтане застегни…

Столько дней прошло, а он до сих пор не забыл, что я послала его к Пустоши и отказалась извиняться. Теперь расплачиваюсь, выполняя дурацкие приказы.

«Носки моих сапог блестят недостаточно ярко. Жду тебя, чтобы исправить это недоразумение. С глубочайшим уважением к твоей рогатой персоне, Рафаэль К.».

Я оторвала свободный от размашистых каракуль Рафаэля клочок бумаги и сложила в карман в подоле. Эту бумагу можно будет использовать, чтобы отправить письма маме и Антинуа. Обе пока еще ни разу мне не ответили, но я и не ждала этого. У них-то нет моих способностей мага словесности.

Оставшуюся записку я поднесла к свече, что стояла на моем столе, и с наслаждением пронаблюдала, как пламя сжирает белоснежную бумагу.

Я старалась как можно скорее избавляться от всех посланий Рафаэля, чтобы не сорваться и не отправить ему ответное сообщение. Это для меня раз плюнуть. Письмо даже доставлять не потребуется. Напитанное моей магией, оно появится у Рафаэля под носом.

А я потом получу по шее за новую дерзость…

Я убрала за собой со стола и направилась в коридор, к зеркалу, чтобы поправить платье, к которому еще не успела привыкнуть. Высокий воротник казался слишком узким, а рукава – длинными. Они доходили до середины ладоней и постоянно мокли, когда я мыла пол. И как бы я ни старалась поправить плечи серого платья или пуговицы на воротнике – бесполезно.

– Прихорашиваешься перед сном? – в отражении за моей спиной возник Каян. Рыжие волосы свободно спадали на плечи, на губах играла легкая улыбка, а в карих глазах танцевали озорные искры.

– Откуда такое хорошее настроение? – вопросом на вопрос ответила я, наблюдая за Каяном через отражение.

За те дни, что живу в замке, толпой друзей я так и не обзавелась. Каян единственный, кто разговаривал так, будто мы старые добрые знакомые. Всегда готов помочь, подсказать. Несколько раз мы обедали за одним столом, болтая на отвлеченные темы, а потом Каян пригласил меня прогуляться вечером по плантации.

В тот день на закате я впервые увидела, как работает жрец. Стояла в стороне и, затаив дыхание, наблюдала, как Каян воздает молитвы своей богине. Он сидел на коленях посреди цветочной поляны, и кожа его светилась, будто покрытая волшебной пыльцой. Я не слышала голос Матери, но ощутила ту мощь, которая рванула в наш мир сквозь тело Каяна, что стало проводником. На следующий день многие растения понесли новые бутоны, и мне до сих пор кажется, что они крупнее и ярче прочих.

Даже жаль, что Каян, владея такой чарующей магией, вынужден большую часть времени быть обычным рабочим.

– Хотел пригласить тебя на вечернюю прогулку. Погода сегодня отличная, – Каян привалился плечом к стене возле рамки зеркала.

– Погода? – поправив выбившуюся из пучка прядь, эхом повторила я. – Мы в Гаратисе. Здесь каждый день прекрасная погода.

– Ласковое солнце, теплый ветер…

– И парни, которые что-то недоговаривают. Давай, Каян, выкладывай. Какой повод для прогулки?

Он вздохнул и покачал головой. «Ничего от тебя не скроешь, Тиа», – будто говорил его вид.

– Знаешь Найвару? – шепнул он, и я кивнула.

Девушка с кухни. Совсем молоденькая, ей не больше шестнадцати. Низенькая, с двумя рыжими косичками и россыпью веснушек по всему лицу, по форме похожему на сердечко.

– Она хочет пообщаться с тобой. – Каян улыбнулся, и в уголках его глаз появились тоненькие морщинки. Они походили на ниточки паутины, что поблескивала на солнечных лучах. Такие же едва заметные и легкие. Дунешь – и они исчезнут.

– Пообщаться? – недоверчиво повторила я так же полушепотом. – Ты уверен? Я видела Найвару, она в мою сторону даже смотреть боится.

– Боится, – кивнул Каян и отлип от стены, когда я первая двинулась прочь от зеркала. Вперед по коридору, который вел к кабинету Рафаэля. – Но ты ее пойми, она никогда не видела полукровок так близко. В смысле… Таких ярких полукровок.

– Думает, я дышу огнем, когда злюсь, а когти мне нужны, чтобы вспарывать глотки обидчиков? – напополам с горечью и сарказмом предположила я.

– Я сказал ей, что это глупости.

Ха. Значит, Найвара и правда считала меня чудовищем. Впрочем, как и большинство людей, которые к полукровкам ближе чем на десяток метров не приближались.

– Я вообще много о тебе говорил, – вышагивая рядом, похвалился Каян. – Найвара сказала, что хотела бы пообщаться с тобой. Сама.

Мои брови поползли на лоб. Я удивленно моргнула.

– И что ты ей наговорил, что она вдруг осмелела?

Мимо нас прошло несколько слуг с кухни. Для них день еще не скоро кончится. Им придется готовить для Рафаэля до глубокой ночи. Мне даже жаль поваров. Они стараются, чтобы меню было богатым и разнообразным, а для их господина человеческая еда – не потребность, а развлечение. Вкус не приносит насыщения, в отличие от крови.

– Сказал, что ты добрая, открытая, начитанная…

Я даже прыснула от неожиданности. Даже преподаватели в школе не расхваливали меня так, в надежде спихнуть на аукционе подороже. А Каян…

Проклятье. Он не шутил!

Я смотрела на него с отвисшей челюстью, ведь не видела ни намека на шутку или сарказм. Он выглядел абсолютно искренним и серьезным. А еще совершенно не понимал, в чем причина моего внезапного веселья.

– Прости, – смущенно кашлянула я, чувствуя, как жар целует щеки. – Просто я не привыкла… К таким словам.

– Не привыкла к правде, Тиа?

Я опустила глаза в пол, а пальцами вцепилась в подол платья. Меня никогда не хвалили так открыто, не смотрели с улыбкой и восхищением. Приятно? Без сомнений. Но я понятия не имела, как правильно реагировать на комплименты.

– Спасибо, – улыбнулась я и получила в ответ такую же теплую улыбку, что скользнула по лицу Каяна, как блик солнца.

У меня даже что-то в груди екнуло. Непривычное, незнакомое чувство…

– Ну так что? Прогуляемся вечером втроем? Ты, я и Найвара.

– Когда закончу с одним делом, – устало вздохнула я, вспоминая о дурацкой записке Рафаэля. – Встретимся в саду у северного крыла?

На этом мы расстались. И несмотря на то, что я шла к Рафаэлю, на душе было легко и спокойно. Впервые за две недели у меня было ощущение, что жизнь меняется в лучшую сторону.

У меня есть союзник, с которым нас объединяет лишь наполовину человеческая кровь. У нас есть общий секрет, и каждый раз, когда думаю об этом, в груди расцветают бутоны. Тайна на двоих – это сближает.

Еще и Найвара внезапно захотела пообщаться… Конечно, это не значит, что мы обязательно подружимся, но надежда греет.

Моя внешность, мое происхождение – не такое уж и клеймо. Есть люди, готовые переступить через страх и отвращение.

Рафаэль сидел за массивным столом в своем кабинете и слушал, как мужчина в форме дворецкого зачитывает ему письма. Делал он это крайне неумело: постоянно запинался, путал буквы и перечитывал сложные слова по несколько раз. Я только зашла, а уши уже едва не кровоточили.

Рафаэль заметил мое искаженное раздражением лицо, стоило мне переступить порог. Он растянул губы в лукавой улыбке и без церемоний указал рукой под стол.

«Сапоги», – произнес он одними губами, чтобы не мешать бедолаге мучить письма.

Тяжело вздохнув, я поплелась к вампиру, улыбка которого сияла ярче, чем брошка-дурман в свете свечей. Сегодня Рафаэль приколол ее под ворот черной рубашки с широкими воздушными рукавами. На нем не было ни жилетки, ни камзола. Никакой вычурности – образ простой, но элегантный… до скрежета зубов.

Когда я неуверенно приблизилась, Рафаэль с довольным видом снова указал под стол. Выглядел он при этом таким радостным, будто всю жизнь ждал, когда буду чистить ему обувь.

Вот ведь!..

– П-по сему провинция Порта, – читал дворецкий, – запрашивает у господина Карстро пятнадцать ящиков белых комет.

– Не «Порта», а «Портэ», – шепотом исправила я, корячась, чтобы залезть под стол, но при этом не преклонить колени.

Рафаэль задачу нисколько не облегчал. Наоборот. Он принципиально даже боком не повернулся, чтобы вытащить ноги из-под столешницы. Ждал, пока залезу под нее.

– А еще не «комет», а «космей», – добавил он, услышав мое замечание.

Лица горе-чтеца я уже не видела, потому что на корточках ползала под столом. Однако я ярко представила, как бедняга побледнел и виновато склонился в глубоком поклоне.

– П-простите! – запинаясь, проблеял он.

О, Рафаэль наверняка в восторге!

Я подняла глаза, чтобы мельком глянуть на лицо Карстро. Он как раз откинулся на спинку стула… и вдруг подмигнул, поймав мой взгляд. Я тут же схватилась за щетку и принялась шоркать носки его сапог, хотя больше всего хотелось наступить на них каблуком. Желательно как можно сильнее.

Единственное, что удерживало меня от бунта – это проверки круга луны. Рано или поздно представители ложи явятся, чтобы узнать о том, как я устроилась на новом месте и хорошо ли выполняю свою работу. К сожалению, договор, который мы с Рафаэлем заключили, не уточнял, что выполнять я должна исключительно магические задачи. Так что если Карстро захочет меня наказать, ему достаточно заикнуться о моем непослушании и нежелании исполнять приказы. Если так и случится, мне не спастись, даже если обращусь за помощью к Великому Судье и его жрецам. Слуги божества откроют правду, и она будет в том, что Рафаэля я действительно не слушалась.

Размышляя об этой несправедливости, я натирала сапоги Рафаэля. Слуга, все так же запинаясь через слово, читал письма. В большинстве из них речь шла о торговле. Та или иная провинция просила вырастить или срезать для них сколько-то цветов. Некоторые послания сопровождались дополнениями: кто-то просил цветы на городской праздник, а кто-то – для аптек и лекарей.

– Спас-сибо за сто лет крепкого сотрудничества и лучшие цветы во всем королевстве, – дочитал очередное послание слуга.

Я не спешила облегченно вздыхать, хотя надеялась, что больше нас мучить этим ужасным чтением не будут. К тому же догадывалась, что Рафаэль устроил это шоу специально. Он-то, в отличие от слуг, явно должен уметь хорошо читать! Мог бы и сам справиться. Просто решил в очередной раз ткнуть меня носом – он готов с невозмутимым видом терпеть потуги к чтению простолюдинов, но мне, которая явно более искусна в этом деле, желанную работу не доверит. Просто из вредности.

Зашуршала бумага – это слуга открывал очередное письмо. Я не сдержалась и закатила глаза, а потом услышала, как Рафаэль хохотнул. Увидел? Или все и так очевидно?

– Читай, Жан, – махнул рукой Карстро.

Я старалась не слушать и сохранять спокойствие. Работала щеткой, уже представляя, как после этого издевательства пойду гулять в цветочный сад с Каяном и Найварой. Колени ломило от неудобной позы, рога скреблись по нижней части столешницы. Да и сидя под столом на корточках перед Рафаэлем, я сгорала от унижения.

Но в какой-то момент меня будто жаром ужалило, а прочитанные Жаном слова ледяной взвесью повисли в воздухе:

– Доносим до вашего сведения, что драконорожденные движутся к границе Гаратиса.

Могильная тишина вуалью накрыла просторный кабинет. Казалось, даже свечи стали греть не так ярко, а тени сгустились. В углах, на полках, забитых книгами, у краев рамок картин – они вились черными клубами, будто шептались о чем-то.

– Спасибо, Жан. Свободен, – неожиданно резко произнес Рафаэль.

– Но здесь есть еще несколько писем…

– Спасибо, – с нажимом повторил Карстро, после чего послышались удаляющиеся шаги.

Прежде чем покинуть кабинет, Жан оставил все письма на столике у двери. Я поняла это по шороху, который предшествовал скрипу дверных створок.

В особом приглашении я не нуждалась, а потому торопливо закончила с сапогами и вылезла из-под стола. При этом умудрилась запутаться в собственном подоле и упала на колени прямо перед Рафаэлем.

Это случалось уже не впервые. На прошлой неделе я растянулась перед ним точно так же – на мокром полу, который он заставил помыть вокруг себя. Тогда Рафаэль съязвил, что я уже на коленях, осталось только извиниться. Я же молча поднялась и ушла, не забыв прихватить с собой ведро с мыльной водой.

Сегодня Рафаэль моей неуклюжести будто не заметил. Он с отсутствующим видом смотрел в стол.

– Готово, – уже стоя у двери, отчиталась я.

Впервые я не получила в ответ колючее замечание или дерзкую улыбку.

– Иди, – кивнул Рафаэль, не поднимая глаз.

Напоследок посмотрев на стопку писем на блестящем металлическом подносе, я ушла.

Когда я, сменив серое платье прислуги на свой более открытый наряд, вышла на улицу, Найвара и Каян уже ждали у фонтана. Найвара сидела на бортике, опустив руку в воду, окрашенную в розовый лучами закатного солнца. Она расположилась спиной к замку, а потому не сразу заметила меня. В воде покачивались лепестки цветов, что росли на раскидистых ветвях пышных деревьев. Их кроны куполом накрывали небольшую полянку, куда я и направлялась.

Каян увидел меня сразу, едва я ступила на усыпанную мелкими камушками тропинку. Он улыбнулся и что-то шепнул Найваре. Она вскочила на ноги, спрятала руки за спину и вытянулась в струнку, будто я хозяйка, а она – провинившаяся слуга.

Мне стало неловко, и я немного сбавила шаг. Однако уверенность вернулась ко мне, когда я посмотрела на Каяна. Такой расслабленный и спокойный! Рядом с Найварой он выглядел как ее старший брат – мудрый и надежный.

«Выдохни. Все будет хорошо», – попросила я себя и наконец-то выпустила из легких воздух. Даже не заметила, что задержала дыхание!..

Вблизи Найвара выглядела еще более юной, чем казалась мне раньше. А то, как она дрожала в моем присутствии и нервно отводила взгляд, когда Каян представлял нас друг другу, и вовсе сделало ее в моих глазах ребенком.

– Давайте посидим тут? – предложил Каян и первым сел на середину скамейки из белого дерева. – Я фрукты принес!

Он поднял с земли блюдце, на котором в избытке было все, что в Портэ считалось редкостью: цитрусы, ягоды и кусочки медовой дыни.

Я первая опустилась рядом с Каяном и нанизала на длинный коготь несколько ягод. Для меня – обычное дело, но Найвара побледнела. Я даже подумала, что девчонка сбежит, но она сделала над собой усилие, расправила подол и села, сцепив руки на коленях.

Настроение мое стремительно ухудшалось. Конечно, я не рассчитывала, что мы легко подружимся, но и нянчиться с напуганным ребенком не входило в мои планы. Я стянула губами с когтя несколько ягод и села в такую же позу, как и Найвара. Мне стало так неловко, будто я вторглась на праздник, где меня не ждали. Платье вдруг показалось слишком открытым, хотя верх оголял лишь плечи и руки. Никакого декольте или вызывающих вырезов на бедрах. Обычное голубое платье, в цвет моих глаз… Так мне казалось до этого вечера.

Еще и воспоминания о письме, которое Жан зачитал в кабинете Рафаэля, не давали покоя. Это правда, что драконорожденные приближаются к Гаратису? Зачем? И что будет дальше? Вряд ли Артери проигнорирует это событие.

Каян пытался расшевелить нас. Болтал без умолку и в основном о работе: о лошадях, о том, как занимается садом. Найвара порой подхватывала его, тоже рассказывала о круговерти на кухне, но умолкала, стоило в беседу вступить мне.

«Дохлый номер», – в конце концов подумала я. Наверняка Каян приврал, что Найвара сама захотела со мной пообщаться. Просто надеялся сдружить нас. Зачем?

Я искоса глянула на девчонку и поджала губы от досады. Загнанный зверек. Если она и осмеливалась посмотреть в мою сторону, то неизменно ее взор приковывали лишь рога.

Она не видела во мне человека. Только полукровку.

В тот момент моя надежда найти товарищей в замке окончательно задохнулась. В школе у меня была Анти, но у той просто не оказалось выбора – мы жили в одной комнате. Она волей-неволей узнала меня настоящую и перестала бояться. Здесь же подобного не случится. В мою мышиную норку больше одного человека не поселить при всем желании.

Я уже собиралась встать и уйти, когда Каян вдруг загнал меня в угол вопросом:

– Ну как, Тиа? Уже привыкла к новой жизни в Розе Гаратиса?

До этого момента они с Найварой говорили так, будто меня здесь нет. А теперь я была невольно втянута в разговор. Даже Найвара ждала ответа.

– Я привыкла к вкусной еде, но не к тому, что в замке почти нет окон. Я будто в подземельях постоянно брожу, – призналась я. – Куда обратиться, чтобы в моей комнате выдолбили окно побольше?

Удивительно, но Найвара вдруг рассмеялась, а затем смущенно ойкнула и отвела глаза, в пальцах покручивая кончик рыжей косы.

– Боюсь, пока встает солнце, наш господин будет против окон, – пролепетала она.

– А мы только в башнях слуг их выдолбим, – заговорщически предложил Каян. – Туда-то Рафаэль нечасто ходит.

– Это как посмотреть, – загадочно отозвалась Найвара, и мы с Каяном вопросительно уставились на нее.

Рыжие волосы, светлые глаза, веснушки… Проклятие, я только сейчас заметила сходство Найвары с одной из девушек, которые ехали в карете с Рафаэлем.

– Моя сестра Сариэль, – приближенная Рафаэля, – подтвердила мою догадку Найвара. – Он часто заглядывает в ее покои на закате.

Приближенная.

Обычно людей, которые добровольно или за деньги дают вампирам свою кровь, называют кормильцами. И все в курсе, что кормильцы позволяют себя не только кусать…

Это отчаянные люди, которые надеются покорить вампиров своей красотой и преданностью, чтобы стать одними из них. Бессмертными, вечно молодыми.

Когда ты красив, юн и ничего не умеешь, эта дорога кажется не такой уж и плохой. Но когда ты имеешь хоть горстку образования или талант, которым способен заработать на пропитание, участь кормильца видится унизительной и грязной. Ведь вряд ли вампиры ограничиваются лишь кровью… Они берут все, что могут взять, меняя это на надежду на обращение.

Я встретилась взглядом с Каяном, и он качнул головой.

«Ничего не говори», – словно попросил он без слов.

Значит, Найвара не знает, что ее сестра торгует собой.

– Вы из этой провинции? Ты и твоя сестра? – осторожно спросила я.

Найвара качнула головой:

– Переехали, когда старый дом сгорел, а родители погибли в пожаре. Мне было восемь. Сестра искала работу, а я просто всюду таскалась с ней, пока нас не подобрал господин Карстро.

– И сколько ты уже здесь?

– Шесть лет.

Значит, Сариэль уже точно не дождется обращения. Она и вовсе скоро наскучит Рафаэлю и из кормилицы превратится в обычную служанку. А когда Найвара повзрослеет, возможно, станет заменой сестры.

Только если у нее не хватит ума заняться чем-то другим.

– Ты умеешь читать?

– Н-нет. Сариэль тоже не умеет.

Ни капли не удивлена, что Сариэль безграмотна. Красива, и только. Но прелестное личико, пышные волосы и точеная фигура – увядающий бутон. Что будет с Сариэль, когда ее молодость и зрелость утекут сквозь пальцы? И что станет с Найварой, когда возраст отпечатается и на ее лице?

– Хочешь, я буду тебя учить? – неожиданно для всех, даже для себя, спросила я.

Каян виноградом чуть не подавился. Уставился на меня так, будто я предложила в подвале изучать запретную магию.

– Зачем это тебе? – Найвара подалась чуть вперед. Ее тонкие косички повисли, кончиками касаясь сцепленных в замок рук. Она терла пальцы друг о друга, взволнованно покусывала губы.

Интересовалась, горела, но боялась. Все же я для нее – наполовину чудовище.

– Мне скучно, – честно ответила я и пожала плечами. – У меня есть образование, но из-за господина Карстро и его неукротимой тяги к чистоте в замке пользоваться им мне не приходится. Жалко… Я десять лет корпела над книгами, впитывая знания, а теперь они пылятся во мне. Не хочу, чтобы все это было зря.

– Но я не маг, – замотала головой Найвара.

– А я училась не только колдовству. Грамота, история, основы других фундаментальных наук… Я могу дать тебе больше, чем любая школа для простолюдинов в окрестностях. Ты ходила когда-нибудь в школу?

– Нет и не хочу, – смущенно отвернулась Найвара. – Мне и так неплохо работается.

– На кухне? У раскаленной печи и с грязной посудой? С утра до поздней ночи? И так ты хочешь провести остаток жизни?

Я перегнула. В серых глазах Найвары что-то дрогнуло, и я почти услышала, как в ней порвалась незримая струна. Куда-то разом делись смущение и волнение, а на смену им пришло колючее раздражение.

– Тебя Сариэль подговорила? Она попросила все это мне сказать?

– Найвара, успокойся, – мягко попросил Каян и попытался коснуться ее плеча, но та вырвалась и вскочила на ноги.

– Ты меня обманул! Ты сказал, что Тиа забавная и веселая, а она – такая же зануда, как Сари!

Подхватив юбку, Найвара рванула прочь от фонтана, у которого мы сидели. Тень бежала впереди нее, стелясь по каменистой тропинке, и становилась все дальше.

– Так, значит, ты сказал, что я веселая? – грустно усмехнулась я. – И в какой момент ты пришел к такому выводу?

– В тот самый, когда понял, что вы похожи, – буркнул Каян. Он встал со скамейки, но за Найварой не кинулся. Просто смотрел ей вслед, говоря: – И ты, и она не нашли в Розе Гаратиса дом. Вы обе одиноки. Сестра Найвары слишком занята служением Рафаэлю, а ты… Тебя просто сторонятся.

– Ну спасибо.

– Вы могли бы стать подругами, – пропустив мои слова мимо ушей, обронил Каян.

В свете закатных лучей его волосы пылали огнем, а глаза напоминали жидкий янтарь. Настоящее живое пламя. Он походил на драконорожденного куда сильнее меня. Или мне так только казалось, потому что я знала тайну Каяна?

– Я все испортила. Хотела быть полезной, а в итоге спугнула Найвару.

– Ты… Ты хороший человек, Тиа. Скоро Найвара это поймет.

Он обернулся, и мое сердце споткнулось. Чувствуя, как алеют щеки, я отвела глаза.

– Ты тоже считаешь, что ей не нужно повторять судьбу сестры?

– Конечно. И на кухне ей оставаться тоже не стоит. Я пытался сам учить Найвару, но без толку. Не ожидал, что ты в первый же день предложишь ей то же, что я пытался дать несколько лет. Но, нужно признаться, надеялся, что общение с тобой рано или поздно подтолкнет Найвару хотя бы к мыслям об учебе.

Я хмыкнула, думая о том, что у меня шансов преуспеть с Найварой действительно больше, чем у Каяна. И дело не в том, что я лучший учитель, чем он. Просто Каяну нравится притворяться простолюдином. Он охотно выполняет любую работу и не держится за свою магическую суть, как это делаю я.

В нем и в сестре Найвара видит примеры, и они – не самые лучшие, чтобы девочка вдруг захотела учиться. Зачем, если перед глазами как минимум два доказательства – выживать и жить можно, довольствуясь малым.

– Ты печешься о ее судьбе больше, чем о своей, – вместо того, чтобы озвучить свои мысли, сказала я.

Каян развел руками:

– Найвара мне как сестра. Помню, как мы впервые встретились. За ней некому было даже присматривать, а сама она едва ли могла позаботиться о себе. Постоянно пряталась, как мышка, пока я не решил с ней заговорить. Я стал заботиться о ней – носил еду, заставлял хотя бы иногда выходить на улицу. Найвара привыкла ко мне и стала моим хвостиком. Спустя несколько месяцев она все же привыкла к жизни в замке и нашла свое место на кухне. Но для меня она до сих пор как мелкая сестричка.

– Вы даже похожи немного, – искренне улыбнулась я.

– А я бы хотел, чтобы Найвара стала хотя бы немного похожа на тебя.

Сердце с силой ударилось о ребра. Я невольно вскинула глаза, в которых наверняка читались все мои эмоции. Проклятье! Я распахнутая книга. Но Каян… Что у него на уме?

– Найваре бы поучиться у тебя. И не только грамоте или истории. Ты упрямая, знаешь, чего хочешь, и не стесняешься говорить об этом.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться в голос. Знаю, чего хочу? Может быть. Но хотеть и добиваться – разные вещи.

Я хотела остаться в школе круга, но попала в Розу Гаратиса. Хотела работать по образованию, но начищаю сапоги белобрысому выскочке. Хотела выучиться на мага-целителя, но распределение решило за меня.

Моей воли хватает, чтобы скалить зубы. Но мне никогда не хватит смелости по-настоящему укусить.

– Ей четырнадцать, Каян. – Я отставила блюдце с фруктами и поднялась со скамейки. – Найвара не хочет сидеть за книгами и тратить время на образование, которое кажется бесполезным. Мне стоило подумать об этом, прежде чем предлагать свою помощь. Ей хочется веселья, общения со сверстниками…

– Ты самая молодая в замке после Найвары. Если не с тобой, то с кем ей дружить?

«С тобой», – чуть не сорвалось с языка, но я вовремя поняла, что ошибаюсь. Это Каян видит в девчонке младшую сестричку. Сама же Найвара при более близком общении наверняка будет питать отнюдь не братские чувства…

Девочки в ее возрасте влюбчивы, а кандидатов на роль романтического героя в замке немного.

– Она успокоится, и вы поговорите. – Он поймал меня за локоть, когда я проходила мимо.

Сидеть в саду больше не хотелось. Вечер вымотал меня морально, и я больше всего желала просто запереться в своей комнате и до утра ни о чем не думать.

Однако уйти молча не получилось.

– Каян, я не хочу быть нянькой. Я готова помогать, но только если Найвара готова эту помощь принять. Понимаешь? Спасти того, кто спасенным быть не хочет, – невыполнимая задача.

– Знаю, Тиа. Знаю… Я ведь тоже пытался.

От его болезненной улыбки, похожей на трещину, ползущую по идеальному фарфору, стало тоскливо. И невыносимо тяжело от ответственности, которую искренность Каяна возложила на мои плечи.

Он уже пытался достучаться до Найвары. Пыталась, судя по словам девушки, и ее сестра. Теперь моя очередь? Но я не записывалась в ее опекуны!

– Я не буду за ней бегать. – Я осторожно высвободила руку из хватки Каяна, и он кивнул. – Прости, Каян, если не оправдала надежд.

Солнце почти село, когда я подходила к замку. Теперь на улице было так же прохладно, как и внутри. Коридоры пустовали, но, проходя мимо одного из залов, открытых для слуг, я услышала голоса и смех. Войти не решилась, но заглянула внутрь через щелку приоткрытой двери.

Здесь собралась большая часть слуг. На диванчике у стены сидели даже три девушки кормилицы, возле одной из которых я заметила Найвару. Она выглядела хмурой и в общей беседе не участвовала. Когда все рассмеялись, она лишь натянула слабую улыбку.

Постояв так немного, я поняла, что работники замка просто отдыхают. Это не какое-то важное собрание, а обычные посиделки. Когда кто-то предложил разбавить вечер играми в карты, я решила, что торчать под дверьми больше не стоит.

Уже развернулась, чтобы пойти в свою комнату, как вдруг меня остановил голос, который услышать сейчас хотела меньше всего.

– Идем со мной, рогатая. Нас уже ждут в провинции Далитт.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обернуться на Рафаэля и понять, что он не шутит. Сегодня он вообще сказочно серьезен. Даже как-то жутко.

– В Далитте? В столице?

– Именно. – Он сократил расстояние между нами, взял меня под локоть и повел в сторону, противоположную моей каморке. К кабинету Рафаэля.

– Боюсь, добираться до центральной провинции придется долго.

– А ты не бойся. Мы особые гости. Нам откроют переход.

– Здесь есть маг, способный открывать порталы? – изумилась я, но Рафаэль качнул головой:

– Он есть там, куда мы направляемся.

Я уже видела, что его раздражают мои вопросы. Да и вообще необходимость путешествовать со мной в целом. Рафаэль заметно нервничал и торопился, из-за чего растерял половину присущей ему надменности.

Хотелось бы спросить, кто нас ждет по ту сторону перехода, но я прикусила язык. Отчасти из-за Рафаэля, а отчасти потому, что сама догадывалась.

– Говорить с ним буду я. Поняла? – Рафаэль завел меня в кабинет, где у одной из стен уже сиял прямоугольник перехода.

Я не раз видела, как такие межпространственные проходы открывает Антинуа, а потому знаю, что это отнюдь не просто. Портал туда, портал обратно – и ты уже вымотан на весь день или даже несколько.

Какая честь, что ради нас открыли такой переход.

– Поняла, – буркнула я, и только тогда Рафаэль наконец отвернулся и подошел к порталу.

Шагать в него он не спешил. Сначала Рафаэль принялся за свою одежду: стал поправлять рубашку и стряхивать с одежды несуществующие пылинки. Затем он попытался привести в порядок белоснежные вихры – пальцами прошелся по прядям ото лба до кудрявых кончиков, стараясь уложить их в подобие строгой прически. Только вот волосы все равно не слушались.

Мне захотелось стукнуть себя, когда я вдруг с капелькой сочувствия подумала о том, что Рафаэль не отражается в зеркале. Перед важной встречей он только и может, что рассчитывать на интуицию и слепо прихорашиваться.

«Ты можешь ему помочь», – проскочило в мыслях, когда я заметила неровно лежащий воротник рубашки и короткую прядь, что выбилась из-за острого уха.

Но я тут же мотнула головой, прогоняя дурацкую идею. Рафаэль из мага превратил меня в служанку, а я буду ему волосы поправлять? Нет уж.

– Иди сюда, – приказал он.

Я приблизилась к серебряной рамке в воздухе и напряженно замерла. Но вовсе не из-за страха перед переносом.

В ступор меня ввела протянутая рука Рафаэля.

Я смотрела на раскрытую ладонь, как на шипящую гадюку. Кто в здравом уме станет хватать змею? Но чем дольше я тянула, тем сильнее Рафаэль выходил из себя.

– Живее. Я и так слишком долго тебя по замку искал.

– Зачем?

– Что зачем? Зачем я тебя искал? – Рафаэль состроил недовольную мину, но все же пояснил: – Затем, что Валанте Карстро хочет видеть новую служанку. Или зачем я прошу взять меня за руку? О, поверь, это не из-за моей к тебе огромной симпатии, рогатая. Так нужно, чтобы переход сработал на нас двоих.

Фыркнув, я все же взяла Рафаэля за руку. При этом пальцы сжала посильнее, чтобы когти впились в его бледную кожу. Жизнь в Гаратисе уже научила меня, что язвить «господину» опасно, но докучать Рафаэлю можно и другими способами.

– Ау! – дернулся он, когда мои когти царапнули его кисть. – Можно же быть чуточку нежнее?

– Простите, господин. Мои руки привыкли к грубой работе, – невинно пролепетала я. – Нежностью тряпку не выжмешь.

Он сощурился и скосил на меня взгляд. Сначала мне показалось, что красные глаза блестят от злости, но потом я заметила слабый призрак улыбки, что скользнул по губам Рафаэля. Если это не уважение, то точно хотя бы одобрение моей шутки.

– Перед Валанте так лучше не болтай, – резко посерьезнел Рафаэль и шагнул к порталу, утягивая меня за собой.

Сияющий проход поглотил нас раньше, чем я успела осмелиться и спросить – действительно ли Валанте Карстро тот, о ком думаю?

Действительно ли он первородный?

После переноса меня привычно замутило.

Пока Антинуа училась открывать проходы, я неизменно была подопытным кроликом-добровольцем, а потому сумела выработать какой-никакой иммунитет к переносам. Меня уже не выворачивало наизнанку после телепортаций, но тошнота все равно копошилась в желудке и подступала к горлу, а голова слегка кружилась.

– Крепкий желудок, – ухмыльнулся Рафаэль и отпустил мою руку. – Не ожидал, что так легко переживешь перенос.

Он внимательно смотрел на меня, будто ждал, что меня вот-вот все-таки вырвет. И выражение лица у него было такое, что не ясно, чего он хотел больше – чтобы я все-таки опозорилась перед ним или проявила стойкость.

Вскоре тошнота рассеялась, и я облегченно вздохнула. Правда, дух перевести Рафаэль мне не дал.

– Пойдем, – буркнул он через плечо, и мне пришлось тащиться за ним по незнакомым коридорам.

Портал выплюнул нас в зале, просторном, но пустынном. Ни окон, ни мебели. Только свечи и колонны, подпирающие потолок. Мы вышли оттуда и попали в переплетение коридоров, по которым Рафаэль двигался весьма уверенно. Мимо порой проходили незнакомые люди, слуги, но никто с моим спутником не здоровался. Рафаэля игнорировали, будто он тень.

Зато на меня поглядывали с опаской.

Пф. Ничего нового.

Место, где мы оказались, сильно походило на Розу Гаратиса. Множество коридоров, но ни одного окна. Однако неуловимо чувствовалось, что этот замок куда богаче Розы: чаще встречались гобелены из дорогих тканей с изображением дурмана, в каждой нише ютился диванчик, вазы или скульптура из белого мрамора. Да и сам замок был построен из другого камня – более светлого, из-за чего даже отсутствие окон не сразу бросалось в глаза.

Неподалеку от массивных дверей, у которых ждали двое охранников в легких доспехах, Рафаэль остановился.

– Помнишь, что я сказал? Помалкивай и будь возле меня.

О том, что нужно держать язык за зубами, я помнила. А вот о последнем совете речи точно не было. Да и звучал он… Странно. Будто Рафаэль меня опекает.

– И лицо попроще сделай, – шикнул он, когда мое недоумение отразилось в мимике. – Ты будто жука съела.

Помня о просьбе молчать, я просто кивнула. В конце концов, мы уже были на чужой территории.

Когда мы подошли к дверям, их услужливо открыли перед нами, будто мы долгожданные гости. Это ощущение усилилось, когда мы с Рафаэлем оказались в обеденном зале. Длинный стол из дерева ломился от еды, чей аромат моментально ударил в нос. Желудок предательски заурчал, хотя я перекусила совсем недавно.

– Рафаэль! – незнакомый голос прокатился по залу одновременно с мурашками, что пронеслись по коже.

Голос, похожий на звук, какой рождается, когда скульптор ударом отделяет камень от камня. Резкий, жесткий. Властный.

Я искоса глянула на Рафаэля, подмечая, что он заметно напрягся. Спина оставалась ровной, плечи опущенными, а подбородок вздернутым. Но не было в его движениях былой легкости и грации. Рафаэль будто сам обратился в камень, над которым занесли резец.

– Мое серебряное отродье! – воскликнул мужчина, поднявшийся в изголовье стола. Мужчина, имя которого я знала, хоть и видела впервые.

Так это и есть Валанте Карстро?

Высокий, статный, с горделивой улыбкой, о которую будто можно порезаться. Черные волосы забраны в высокий длинный хвост, перехваченный лентой. Черты лица крупные и вовсе не аристократичные. Если бы не дорогая одежда – рубашка с объемным воротником, украшенным драгоценными камнями – и множество колец на его пальцах, в жизни бы не подумала, что передо мной кто-то из сливок общества.

А если бы не клыки и красные глаза, такие же яркие, как у Рафаэля, я бы ни за что не признала в Валанте вампира. У него не было ни остроконечных ушей, ни выцветших волос.

«Потому что он не отродье», – подсказал внутренний голос, и я нервно сглотнула.

Я впервые в жизни видела древнего, первородного вампира.

– Мой хозяин, – Рафаэль упал на колени и склонил голову.

От неожиданности я растерялась. Что мне нужно сделать? Преклонить колени тоже или остаться стоять позади Рафаэля? Все же Валанте мне не господин и тем более не хозяин.

«Отродье моего отродья – мое», – вспомнила я одно из правил, существующих внутри вампирских кланов, и задумалась еще глубже, однако на колени так и не встала.

Если бы Рафаэль обратил меня, будучи отродьем, я бы невольно перешла во власть стоящего выше вампира. Моим хозяином был бы Валанте, а не Рафаэль. Но я не отношусь к вампирскому миру и не обязана подчиняться его правилам.

Я осталась стоять за спиной Рафаэля. Покорно опустила голову, но и только.

Приближающиеся шаги разбавили тяжелое молчание. Валанте прошел мимо Рафаэля и остановился передо мной. Сердце отчего-то забилось чаще. Не поднимая головы, я глянула на Рафаэля и заметила, что и он смотрит на меня. И в глазах его – острые грани непонятных мне чувств.

Страх? Раздражение? Просьба?

«Молчи», – произнес он одними губами.

– А вот и моя долгожданная гостья, – проворковал Валанте и поймал пальцами прядь моих волос. Сейчас они были распущены, лишь часть локонов я собрала на затылке в простое плетение. – Я много о тебе слышал, Тиа.

Я вскинула глаза в удивлении. Лишь столкнувшись с прямым взглядом рубиновых глаз Валанте, я поняла, что, возможно, совершила ошибку. Как древний вампир расценит это? Как неповиновение? Неуважение? Но в глазах, что были так похожи и одновременно совершенно отличались от глаз Рафаэля, я увидела лишь веселый блеск.

– Удивлена? – Он хохотнул и отпустил мой локон. – Да, я интересовался, кого мое отродье привело в дом.

Мне ужасно хотелось вновь посмотреть на Рафаэля, потому что слова Валанте царапнули даже мое сердце. Но я сдержалась и не отвела взгляд, не проронила ни звука.

– А знаешь, что удивило меня куда больше, чем твоя специализация? – Валанте склонил голову набок и хитро прищурил миндалевидные глаза. – Талантливый маг словесности… Зачем он отродью, которому я доверил наместничество на цветочных плантациях? А, Рафаэль? Зачем она тебе?

Валанте даже не обернулся на него. Лишь слегка наклонил голову в сторону Рафаэля, но взгляд все так же оставался прикован ко мне.

– В Розе Гаратиса много работы, – покорно отозвался Рафаэль, и я крепче сжала губы.

Работы с тряпками и грязью.

Валанте рассмеялся.

– Вот почему, Рафаэль, ты мое серебряное отродье. Когда я задаю вопрос, я хочу слышать четкий ответ, а не эту размытую чушь.

Губы Валанте дернулись в отвращении, оголяя клыки. Будто волк скалился на свою добычу.

– Скажи, милая, что ты делаешь в Розе Гаратиса? – Его рука поднялась к моему лицу, но замерла, так его и не коснувшись.

Я невольно чуть запрокинула голову, чтобы избежать случайного касания. И так же невольно посмотрела на Рафаэля. Он сидел в той же позе на коленях, хотя теперь казалось, будто его что-то придавливает к полу. Встретив мой взгляд, Рафаэль слабо кивнул, безмолвно давая разрешение говорить.

– Работы много, и разной.

– Ты у этого отродья научилась? – с приторным огорчением покачал головой Валанте. – Четкий вопрос – четкий ответ. Ну же, милая. Ты ведь умнее, чем он. Говори. Не увиливай. И не надо смотреть на него! Его приказы ничего не стоят. Со мной. Говори со мной.

Валанте все-таки поймал пальцами мой подбородок, когда заметил, что я снова кошусь на Рафаэля. Он повернул мое лицо на себя и приблизился так, чтобы могла видеть только его молодое лицо, которое за целые столетия ни на морщинку не изменилось.

– Я поддерживаю чистоту в замке, – ответила я, глядя в глаза, в которых не отражалось ни единой эмоции. – Мою полы, выбиваю пыль из ковров и гобеленов, протираю книжные полки…

Я даже договорить не успела, а Валанте уже отпустил мой подбородок и разразился таким заливистым смехом, что я испугалась. Что за внезапный приступ безумия? Я невольно отшатнулась, наблюдая за тем, как Валанте хохочет чуть ли не до слез и боли в животе. Когда же он успокоился, его лицо вмиг стало бесчувственным и пустым.

– Так и знал, что это отродье не упустит возможности отыграться за свое прошлое. – Валанте сложил руки за спину и подошел к Рафаэлю.

Стоя на коленях перед скалой-Валанте, тот выглядел… ничтожно. Вовсе не тот заносчивый и высокомерный вампир, который помыкает мной, указывает другим слугам и разъезжает в каретах с красотками.

На мгновение мне показалось, что Валанте схватит Рафаэля за волосы, чтобы прижать лицом к полу, но Карстро – настоящий Карстро, а не тот, что носит фамилию своего хозяина, – не дрогнул.

– Ты знала, что раньше это отродье участвовало в войне против драконорожденных? Знала, что его там пытали солнцем? Знала, что он ненавидит тебя за то, что в тебе есть кровь его мучителей?

– Н-нет, – обронила я.

Поверить в то, что Рафаэль сражался против драконорожденных, было легко. Но последние слова Валанте… Не стал бы никто в здравом уме выкупать девчонку для битья. Это ненормально. Бесчеловечно.

И пусть мне не нравится, что Рафаэль сделал из меня прислугу, я скорее поверю в его слова. Ему нужна была слуга, а я – идеальный вариант. Дешевая рабочая сила, которая не сможет уйти в ближайшие десять лет и будет вынуждена выполнять все поручения, лишь бы не попасть в немилость круга луны.

– Ты ведь просто отыгрываешься на девчонке, – теперь Валанте обращался уже к Рафаэлю. – Признайся, что нанял ее, чтобы потешить свое ничтожное эго!

И хоть кричал Валанте не на меня, внутри все равно все сжалось. Захотелось обхватить себя руками, сжаться в комок, уменьшиться до крошечной точки и исчезнуть из этого притворно гостеприимного зала. Даже запах еды – жареного мяса, печеной картошки и овощей – больше не вызывал ничего, кроме отвращения.

– Признайся!

– Нет. Это неправда, – просипел Рафаэль, и его голос отозвался во мне волной сочувствия. – Я не хотел отыгрываться на Тиа.

Валанте ударил Рафаэля так, что я испугалась, как бы его голова не оторвалась от шеи.

Я разом забыла обо всех его издевательствах – о поездке в повозке, о дурацких приказах, о прозвище, от которого у меня зубы скрежетали… Я видела лишь насилие, бессмысленное и непонятное.

– Я не могу причинить ей вред. Договор не позволил бы. Да и я бы не стал!

– Не ври! – прорычал Валанте и впился ногтями в подбородок Рафаэля. Под кончиками его пальцев выступила кровь, а глаза древнего вдруг сверкнули, как подсвеченные огнем рубины. – Скажи мне правду.

Этот пугающий блеск отразился в глазах Рафаэля, и я шумно вдохнула.

Гипноз! Валанте, как вышестоящий вампир, способен подчинять себе волю отродий. Теперь у Рафаэля нет ни единого шанса ослушаться и соврать.

Я невольно заледенела в ожидании того, что скажет Рафаэль.

– Я не вру, – ровным, бесцветным голосом произнес он, неотрывно смотря в глаза хозяина. – Я не собирался вредить Тиа. Она была первой на аукционе, а я знал, что ее никто не выкупит, потому забрал ее сам.

Я чуть не осела на пол, когда услышала то, что уже знала. Выходит, Рафаэль мне не врал. И хоть правда нелицеприятна, я рада узнать, что за действиями Рафаэля не стоит нечто иное – пугающее и жестокое.

Никакой мести и скрытой жажды доказать свое превосходство.

– С тобой я еще разберусь. – Валанте оттолкнул от себя лицо Рафаэля и обтер руки об штаны прежде, чем протянуть одну из них мне. – Тиа, не против пройтись со мной по замку перед ужином?

Я замешкалась всего на миг, но Валанте это заметил.

– Хочу показать тебе кое-что, – пояснил он и мило улыбнулся. Как жаль, что после увиденного я в жизни не поверю ни единой его улыбке. – Возможно, после нашей прогулки ты согласишься перейти работать ко мне.

– Это невозможно, – оторопела я, но вдруг опомнилась и добавила: – При всем уважении и желании…

– Желании, – хмыкнул Валанте.

– …но я не могу бросить своего господина, с которым был заключен договор. При первой же проверке круга луны меня накажут. Я должна быть с господином, иначе подвергнусь усмирению.

«Или отправлюсь в школу круга, если господин умрет», – добавила я мысленно, но вслух подкидывать идею Валанте не стала. Молча приняла поданную руку, холодную как лед, и вышла вместе с Карстро из зала, где, не шелохнувшись, остался Рафаэль.

Значит, Валанте хочет забрать меня на службу. Теперь ясно, зачем эта показательная порка Рафаэля. Чтобы у меня было больше поводов сбежать от «господина», который не только меня якобы ненавидит, но еще и ничего из себя не представляет. Как продолжать служить тому, кого на твоих глазах унизили? Как бояться того, кто, стоя на коленях, терпел побои?

– Должно быть, тебе очень тяжело жить среди людей, – сказал Валанте, когда мы вышли из зала и миновали охранников.

Моя рука лежала на сгибе его локтя, и он накрыл ее другой ладонью. Жест должен был ощущаться как поддержка, но я ее не чувствовала. На мои эмоции вообще будто навесили тяжелый замок, из-под которого вырваться наружу сумели только тревога и тяжелое ощущение чужой власти.

– Полукровок боятся, – продолжал беседу вампир, пока мы шли по коридорам и лестницам. – Вы – бельмо на глазу. Вечное напоминание о войне и ее ужасах. Даже на калек смотреть не так страшно, как на вас, потому что они, в отличие от полукровок, не опасны.

Я тяжело сглотнула. Прекрасно понимала, на что Валанте намекает, говоря вкрадчиво, каждым словом проникая в душу.

Полукровки более способны к магии, чем люди, поэтому к нам особый подход. Мы не выбираем магическую специальность сами, а подчиняемся решению вышестоящих распределителей. И хоть сейчас боевая или стихийная магия под запретом для всех, нас все еще считают потенциально опасными.

Ни один полукровка на моей памяти не становился магом переноса или целителем. Я долго не понимала, чем лекари не угодили распределителям, но вскоре осознала: контроль над чужими телами – роскошь, недостойная полукровок.

– Сомневаюсь, что смогу запугать кого-то своими способностями к языкам.

Валанте коротко рассмеялся. Мне его смех показался не слишком искренним, и я отвела глаза, сделав вид, что изучаю картины, которые провожали нас вдоль коридора.

– Кстати, как они работают? Твои способности?

Я не сразу нашлась с ответом. Как пояснить другому человеку, что происходит в моем разуме, когда смотрю на текст? Я сама себе описать это логически не могу.

Чем дольше смотрю на текст, написанный на незнакомом языке, тем лучше вижу ниточки, которые сплетают буквы в слова, а слова – в предложения. Я нащупываю связь, разгадываю правила, по которым строится тот или иной язык. И чем глубже зарываюсь в эти сплетения, тем лучше их понимаю.

Чем больше текста вижу, тем быстрее ориентируюсь в нем. Чем проще его структура, тем легче я осваиваюсь в новом языке.

– Это мастерство на грани магии, логики и усердия, – проговорила я, когда Валанте открыл передо мной двери в следующий зал. И после этого все остальные слова обратились в пыль. Я забыла, что хотела сказать, едва оказалась в огромной библиотеке.

Валанте Карстро позволил мне пройти вперед. Я не видела его лица, но буквально чувствовала, как гордость вырисовывает улыбку на губах вампира. Наверняка она стала шире, когда я не сдержала восхищенный вздох:

– Потрясающе!

Даже в школе круга луны не было такой богатой библиотеки. Здесь же она занимала огромный зал с амфитеатром, где на каждом следующем витке ждали книжные шкафы, забитые от нижней до верхней полки. Ряды выстраивались в спираль, что тянулась почти до потолка.

Сколько этажей занимает этот амфитеатр? Два? Три?

– Я собирал эти книги всю жизнь, по всему миру, – шагая позади меня, рассказывал Валанте.

Я озиралась по сторонам, как ребенок, который впервые оказался на праздничной ярмарке. А Валанте шел следом, присматривая за мной, как бдительный родитель.

– Мудрость столетий собрана здесь. Под моей крышей.

Приблизившись к одному из стеллажей, я заметила, что на нем стоят и новые, и совсем трухлявые книги. Даже дышать стало страшно от вида потрескавшегося корешка и желтых, тонких, как крыло бабочки, страниц.

– Не представляю, сколько лет самым старым книгам отсюда. – Я неторопливо шла по проходу вдоль стеллажей. Восторг искрил, как огни праздничного фейерверка.

– О, милая! Ты не поверишь, если скажу. Хотя нет в этой комнате ни одной книги, которая была бы старше, чем я.

Я чуть замедлила шаг, когда задумалась, что на самом деле значит тот факт, что Валанте – первородный. Мороз пробежал по коже от осознания – все вампиры происходят от древних, которых было не больше ста. И Валанте – один из них.

Он засмеялся, и я поняла, что потешается Валанте надо мной, над моим внезапным ступором.

– Не стоит бояться, – проворковал вампир и положил руку мне на плечо. – Я не трону тебя, Тиа. Ты – почетная гостья. Мне нет смысла нападать на колдунью, которую хочу переманить работать на себя.

– Что за работа? И почему именно я? Почему бы не нанять другого мага?

Он пошел вверх по рядам амфитеатра и поманил меня за собой.

– Потому что ты очень удачно появилась на территории одного из моих отродий. – Теперь Валанте шагал впереди и иногда оборачивался, чтобы посмотреть мне в глаза или улыбнуться. – Потому что ты – полукровка. И как бы это ни пугало некоторых, меня твоя природа… восхищает. Ты явно сильнее, чем люди с теми же способностями, поэтому мне не страшно доверить тебе сложную работу.

«Какую?» – нетерпеливо просилось с языка, но я прикусила его. Валанте расскажет, но сначала хочет подогреть мой интерес интригой, а желание сотрудничать с ним – лестью.

– Я хочу доверить тебе самую древнюю книгу из своей библиотеки, – гордо вскинул голову он. – Книгу, которая старше, чем новые боги!

«Не верю, – было первой мыслью. – Откуда он может это знать?»

Но когда Валанте обернулся и его алые глаза опасно сверкнули, внутри меня будто что-то щелкнуло. Конечно… Древние вампиры видели старых богов, застали их пленение и рождение новых. В каком-то смысле старых богов – Воя Ночи и Царицу Мечей – заточили из-за вампиров. Из-за того, что безумие и ненасытная страсть всесильных породили на свет новую пугающую расу.

– О чем ты думаешь, Тиа? – Вкрадчивый голос напоминал сквозняк, что просачивается в мельчайшие щели. Точно так же он проникал в мой разум, заставляя отвечать честно. Ведь казалось, правда уже написана у меня на лице.

– О том, действительно ли вы видели древних богов.

– Ты забыла? Я существую лишь потому, что один из них меня чуть не убил.

Последнее слово повисло в воздухе, напитанном запахом пергамента и чернил, и наполнило его мрачным послевкусием. Пока Валанте шел впереди, я беззастенчиво таращилась на него. Он выглядел не старше сорока, но страшно представить, сколько лет он носит маску неизменной молодости.

Я читала о том, как появились вампиры, но не думала, что это больше, чем просто легенда.

Однажды Вой Ночи – божество темноты, смерти и покровитель чудовищ – влюбился в Царицу Мечей. Богиня солнечного света и войны, прародительница драконов, созданных из ее крови и плоти, – невозможная пара для Воя. К тому же Царица уже была обещана Лунному Стражу – божеству магии и защитнику чародеев. Она неоднократно отвергала Воя – свет не может ужиться с тенью, – и этим подписала себе приговор.

Вой Ночи заманил Царицу Мечей в ловушку и напал на возлюбленную. Их битва длилась несколько дней и ночей, и никто не мог остановить сражение, в исходе которого Царица потерпела первое в жизни поражение. Вой Ночи убил богиню, чтобы возродить ее порождением тьмы. Он поднял ее из могилы, сделав подобной чудовищам, которые поклонялись ему, как королю.

Лунный Страж отвернулся от перевоплощенной Царицы. Ее силы ослабли, а солнечный свет оставлял на коже отвратительные ожоги, обратившись против порождения тьмы, которым богиня стала.

Царица обезумела от горя. В исступлении она металась по миру, убегая от Воя Ночи, что обратил ее силой. Убегая от новой себя. В забытье она нападала на случайных людей, ужасный незнакомый голод заставлял выпивать их кровь до последней капли.

Убитые горюющей богиней, испитые ею до дна, они восставали вновь, преображенные.

Первородные вампиры.

– Присядь здесь.

На последнем витке книжных рядов было место для чтения. Я опустилась за круглый стол, у которого стояло несколько стульев, и сложила руки на колени. Пока Валанте что-то искал на полках, я обратила внимание, что свечей в библиотеке нет. Свет исходил от специальных камней на подставках из металла. Дорогие штучки, но если бы у меня была библиотека, которую я собирала несколько столетий, то тоже бы не поскупилась на светящиеся камни. Они не вызовут пожара, вмиг уничтожив вековые труды.

– Я хочу, чтобы ты изучила это.

Валанте положил передо мной древнюю книгу и сам уселся напротив. Он с интересом следил за моей реакцией, когда я листала пухлый томик на незнакомом языке.

– Текст зашифрован, – оторвала взгляд от желтых страниц я. – Эти линии, видите? Они наложены поверх истинного текста и мешают его считать.

– Потребуется время, чтобы это сделать, – кивнул Карстро с довольной улыбкой. Так, будто я уже согласилась на эту работу.

Но едва мысль отказаться проскочила в мыслях, я поняла – а ведь действительно, я уже на крючке. За несколько недель, что живу в Розе Гаратиса, я истосковалась по работе, достойной моих навыков. А тут еще все не так просто, что только подогревает интерес.

– Мне нужно, чтобы ты выписала из этой книги чистый текст. – Валанте достал из выдвижного ящика пустой блокнот, перо и чернила и придвинул их ко мне через стол.

– Текст? Не перевод?

– Перевод записывай на отдельных листах.

Он раскрыл блокнот и указал на левую сторону – там я должна писать текст оригинала без шифровки. Затем Валанте постучал по правой половине записной книжки – это место для перевода.

Пока слушала его пожелания, дымка авантюризма постепенно рассеивалась. На смену азарту и интересу приходил здравый смысл и вопросы.

– Что это за книга, на каком она языке? – осмелилась спросить я, когда Валанте уже собирался встать из-за стола.

В ответ он загадочно улыбнулся и пронзил меня острым взглядом:

– Узнаем, когда выполнишь свою работу. Насчет награды не переживай. Я заплачу не только золотом, но и статусом. Могу устроить тебе место в совете, в ложе круга луны. Хочешь?

Заманчиво. Но это не то, чего я желала больше всего.

– Я хочу, чтобы у меня не было проблем с этим самым кругом. Я не могу работать здесь постоянно.

– Тебе и не нужно. Несколько раз в неделю будешь приходить через портал, как сегодня. Тебя будут встречать и провожать сюда, в библиотеку. Отсутствие в несколько часов не повредит твоей безопасности. Наоборот, я донесу о твоей помощи и, возможно, тебе сократят срок отработки у Рафаэля. Ну что? Готова помочь?

– Почему именно я?

– Потому что тебе повезло, – блеснула его улыбка в свете сияющих камней, а потом Валанте ушел, оставив меня наедине с книгой.

Он сказал, что ему нужно решить некоторые вопросы с Рафаэлем. Я догадывалась, что это будет за «беседа», и не хотела там присутствовать. Так что тому, что Валанте предложил подождать Рафаэля в библиотеке, я обрадовалась. Это был шанс внимательнее изучить врученную книгу и подумать, а стоит ли соглашаться на предложение древнего.

Хотя выбор – это лишь иллюзия. Я боялась отказывать первородному вампиру в той же степени, в какой не желала выпускать из рук шанс вновь почувствовать себя полезным магом, а не поломойкой. Страх, азарт и необходимость доказать, что я не пустое место, переплелись в крепкую уверенность, что от задания я не откажусь.

Оставшись наедине с книгой, я погрузилась в нее с головой. Потребовалось немало времени, чтобы продраться сквозь шифровку, но у меня получилось. А вот с переводом не ладилось. Возможно, дело в том, что, хоть я и мысленно отделила лишние части, относящиеся к шифрованию, а не самому тексту, они все еще наслаивались на него. Мешали вникнуть в суть и уловить тончайшую связь.

Тогда я стала выписывать непереведенный текст. Может, так будет легче?

Идея сработала, но задача легче не стала, ведь я внезапно поняла, что выписанные мною предложения имеют две ленты смысла, что тянутся сквозь них. Одна слева направо, а другая – наоборот.

– Что это значит? – пробурчала я и ниже склонилась над книгой.

На ум шла только одна мысль. У этого текста два перевода.

Чтобы не марать листы блокнота, я переписала часть одного из предложений, перевернув его от конца к началу, у себя на запястье. Обычно для перевода требовалось больше, но даже сейчас я смогла вычленить смысл написанного.

«И солнца разящий свет…»

«Уснул навеки», – дочитала я уже в книге.

О чем это? И почему обратный текст мне разобрать легче, чем прямой?

Я захлопнула книгу, на обложке которой ничего не было ни написано, ни изображено. Матовая пустота. Я открыла том на форзаце, но и там ничего.

Пусто…

Меня будто дубиной по голове огрели. Как мне хватило ума взяться за работу, не проверив, с чем имею дело?!

Все книги, одобренные кругом луны и другими участниками единого совета, помечены сборными печатями. Каждый круг ставит свою, и они собираются в единый рисунок. Но здесь не было ничего. Даже жалкой попытки подделать важный знак!

Я оттолкнула от себя книгу и уставилась на нее, как на рычащего пса, что готовился кинуться. При любой удобной возможности эта книга уничтожит меня. Точнее, это сделает круг луны, когда кто-то оттуда узнает, что я работала с запрещенной литературой.

«А если самой рассказать об этой книге кругу? Может, тогда ее одобрят и я буду в безопасности?» – мелькнуло в мыслях, но я отбросила дурную идею.

Меня накажут за то, что приступила к переводу до того, как донесла. Еще и написала часть символов на собственной коже!

Я потерла запястье, но чернила не смывались, лишь слегка размазались. Я зашипела от раздражения, ведь у меня даже рукавов не было, чтобы скрыть запретные знаки!

Не хотелось рвать платье, но выхода не было. Я подцепила пальцами низ подола, рассекла его острым когтем и оторвала полоску ткани, которую повязала на руке. Если спросят, скажу, что беспокоят высыпания. Унизительно, но это лучше, чем убийственная правда.

Я больше сюда не вернусь, думала я, выбегая из библиотеки.

Но, конечно, сильно ошибалась.

Когда я вернулась в обеденный зал, меня уже ждали. Валанте ужинал, а Рафаэль, стоящий перед столом, как наказанный мальчишка, угрюмо смотрел в пол. Он даже не глянул на меня, когда я вошла. Такой дерзкий в Розе Гаратиса… Здесь, в тени своего хозяина, он был лишь эхом себя.

Я не стала сверлить Рафаэля взглядом, потому что сама испытывала неловкость, когда видела его слабость. Чувство, будто случайно видишь чужую наготу – стыд за другого и желание поскорее отвести глаза.

Валанте предложил поужинать и мне, но я даже думать о еде в такой обстановке не могла. Тогда Валанте позволил нам уйти.

– До скорого, Тиа, – промокнул губы салфеткой он и улыбнулся лишь уголками рта. Затем его взгляд переполз на Рафаэля и стал холоднее прежнего. – А ты, Рафаэль, помни о своем долге. Узнаю, что избегаешь службы – лично сдам тебя кругу рассвета.

Я понятия не имела, о чем речь, и спрашивать не собиралась. Казалось, Рафаэль вырвет глотку любому, кто посмеет сейчас к нему обратиться.

В гробовом молчании мы вернулись к кабинету с порталом. Там для нас уже открыли новый проход, настроенный на Розу Гаратиса. Я остановилась перед сияющим окном и выжидающе посмотрела на Рафаэля. Думала, что он снова протянет руку, чтобы нас не раскидало переносом, но он будто забыл о мерах предосторожности. Либо сделал вид.

– Пойдем, – бросил он сухо.

При этом он даже головы не поднял. Рафаэль ни слова не сказал про повязку на моей руке, хотя очевидно ее заметил. Его взгляд коснулся моих рук, торса и максимум плеч. Но в глаза Рафаэль мне смотреть избегал, и я понимала, почему.

Боится, что я расскажу об увиденном другим слугам. Знает, что слухи очернят его авторитет и что я могу уничтожить его, лишь пошептавшись с парой девиц из замка. Слушаться его не перестанут, но, если проболтаюсь, смотреть станут с пренебрежением и отвращением.

И тогда Рафаэль будет в каждом слуге видеть отражение Валанте.

Способна ли я на такой поступок? Еще какое-то время назад, сидя под столом и начищая сапоги Рафаэля, я бы не медлила с ответом. Уничтожить его гордость и влияние так же, как он растоптал мои, – безупречная месть!

Но сейчас я смотрела на Рафаэля и видела избитого щенка, которого хозяин не топил в реке только из-за боязни получить наказание за учиненную расправу. Уверена, если бы не введенный закон о правах отродий, Валанте бы в жизни не отпустил Рафаэля в Гаратис и не подарил ему серебряный дурман.

Удивительно, что брошь у моего господина вовсе не бронзовая. Ведь именно такую получают самые неудачливые вампиры. Бронза означает, что прав у отродья почти нет. Оно все еще привязано к хозяину, как цепной пес. Единственное преимущество, которое дает бронзовый статус, – обещание не причинять физическую боль и не истязать.

Я шагнула в портал спустя миг после того, как это сделал Рафаэль. Приготовилась ощутить знакомую тошноту вместе с твердостью каменного пола под подошвами туфель… Но меня окутала пустота.

– Рафаэль! – крикнула я и испуганно завертела головой. Пыталась разглядеть хоть что-то, но будто провалилась в сон, наполненный лишь мглой.

В животе мотыльками клубилась паника. Я знала, что порой порталы дают сбой. Кто-то оказывался не в том месте, кто-то застревал между точками назначения в междумирье – пространстве, которое одновременно существует и нет. И что-то мне подсказывало, что я угодила именно туда.

Я столько раз помогала Антинуа тренироваться с переходами, но ни разу не оказывалась в междумирье и теперь не знала, как себя вести. Сколько я здесь проведу? Минуты? Часы? Или дни? Я слышала, что кто-то застревал здесь на целые годы.

– Прекрати, – раздалось где-то рядом и одновременно отовсюду. – Я слышу твои мысли, рогатая.

Резко обернувшись, я чуть лоб в лоб не столкнулась с Рафаэлем. И хоть он старался выглядеть привычной колючей льдинкой, теперь я на этот трюк не велась. Видела в глазах и страх, и потаенную злость.

– Ну застрянем мы тут на несколько лет, и что? – наигранно рассмеялся он. – Тебе в момент срежутся годы отработки, а я…

Он запнулся, решив промолчать. Но внезапно я увидела то, о чем он подумал, и внутренне сжалась так же, как и Рафаэль.

«Ты отправляешься на границу Гаратиса. – Валанте в воспоминаниях Рафаэля говорил так спокойно, будто беседовал о погоде. Однако блеск в его глазах и тонкая улыбка внушали странную тревогу. – Драконорожденные вот-вот прорвутся в города. Кто-то должен их сдерживать».

«Снова воевать?» – Голос Рафаэля непривычно дрогнул.

Картинка перед моим внутренним взором вдруг переменилась. А потом еще. Еще. И еще! Целый калейдоскоп кровавых, жестоких картинок, наполненных болью и страхом смерти. Я не видела того, чьими глазами смотрела, но понимала, что это Рафаэль.

Его воспоминания.

Это его окровавленные, израненные руки порой возникали перед взором. Это его клинки вонзались в тела драконорожденных, пробивая и броню, и плотную кожу, покрытую жесткой чешуей. Это он отрубал врагам головы и отшвыривал их, поднимая за рога.

Это он, привязанный к столбу, впервые за долгие-долгие годы видел рассвет. Это в его тело с адской болью вгрызались первые солнечные лучи, пока кто-то не оттащил его в тень.

Это его страх заполнил меня, вытеснив другие чувства. А потом голос Рафаэля в моей голове взмолился:

«Я не хочу на войну. Не отправляйте меня! Есть другие отродья!»

«Не истери, – шикнул Валанте. – Отправляются все мои отродья. Исключений не делаю».

«Даже для нее?»

Острая, как кинжал, улыбка, – последнее, что я увидела прежде, чем меня вышвырнуло из сознания Рафаэля. Я моргнула, прогоняя чужие видения, и нервно уставилась на вампира.

Если он почувствовал, что я копалась в его голове…

Но на лице Рафаэля не отразилось ни тени недовольства. Он молчал и смотрел будто сквозь меня. Так, будто в этом темном пространстве, где нет ничего, кроме нас двоих, видит что-то еще.

Я попятилась, мгновенно догадавшись, что он шарит в моих воспоминаниях так же, как я копалась в его. Накрыла перевязанное тканью запястье ладонью и тут же скривилась, точно от боли.

Какой толк прятать то, что скрывается под обрывком ткани, если Рафаэль может видеть куда больше?

– Хватит! Вылезай из моей головы! – процедила я, наблюдая, как стеклянный взгляд Рафаэля становится более осознанным.

Я буквально видела, как он медленно понимает, что только что произошло.

Междумирье смешало наши сознания, размыв границы тела и разума. Даже сейчас я ощущала, как внутри меня, в моих мыслях проскальзывают клочки чужих. Периодически перед глазами вспыхивали случайные образы из обрывков воспоминаний, но собрать их в понятную картинку, как в первый раз, уже не получалось.

– Так вот что это за убогие видения, – закатил глаза Рафаэль и с отвращением протянул: – Твоя жизнь…

Он хотел обезоружить меня, чтобы я снова почувствовала себя слабее. И это даже не догадка. Это его мысль, которая кометой проскочила в моей голове.

– Хочешь внушить мне, будто я ничтожество, – скрестила руки на груди я и посмотрела на Рафаэля так, будто уже победила в этом споре. – Способен возвыситься надо мной, лишь втоптав в грязь, чтобы удобнее было самому вылезти из нее?

Красные глаза удивленно распахнулись.

– Как ты смеешь так говорить со мной? – Его губы приподнялись, оголяя клыки. Рафаэль хотел обозвать меня, я точно это чувствовала, но что-то заставляло его держать язык за зубами. – Я твой господин!

– Думаешь, только ты в мою голову залез? Я слышу твой страх! – выпалила я, а потом снова вспомнила те обрывки из чужих воспоминаний. Война, кровь и горы трупов вокруг…

Я могла бы метнуть в него эти образы, как копья. Могла бы надавить, напомнив, что Рафаэлю придется снова отправиться в его оживший кошмар. Даже спустя десятки и сотни лет он боится смерти, боится войны и новых пыток.

Так просто было бы ткнуть в эту открытую рану и провернуть в ней ржавый кинжал. Но я остановилась.

Не из-за страха, что Рафаэль точно так же использует то, что увидел в моем сознании. В тот момент я даже не подумала о столь очевидном варианте.

Просто мне стало тошно от собственно, жестокости.

– А я слышу твою жалость, – выплюнул он, приблизившись почти вплотную. Мне даже стало немного страшно, но я не отшатнулась. Выдержала его взгляд, когда Рафаэль отрезал: – И мне она не нужна. Оставь себе.

Он развернулся и сделал несколько шагов в темную пустоту. Расстояние между нами увеличилось, но скрыться здесь было негде. Ни друг от друга, ни от наших мыслей.

Раздражение Рафаэля отзывалось и во мне. Его чувства расходились, как круги на воде, и неизбежно задевали меня.

– Злись, ругайся, ненавидь! Но не смей меня жалеть, рогатая. – Он даже не смотрел в мою сторону.

Рафаэль уселся спиной ко мне на темный холст, что служил полом, демонстрируя свое презрение. Хотя это больше походило на обиду капризного ребенка.

– Это я тоже слышу, – оповестил он недовольно, и я вспыхнула. – Фильтруй свои мысли, умоляю!

– А может, лучше ты не будешь читать мысли, которые тебе не предназначены? – всплеснула руками я и тоже села на пол, повернувшись спиной к Рафаэлю.

Видеть его не хочу!

– Поверь, я тоже не в восторге, что застрял тут именно с тобой.

Послышался полный уныния вздох, а затем я невольно увидела мысли Рафаэля. Точнее, воспоминания о кормилицах и о том, как он резвился сразу с тремя в своем кабинете.

– Хватит! Фу! – завопила я, когда чужая память подселила в мою образ обнаженной Сариэль. Сестра Найвары с такой самоотдачей скакала на Рафаэле, что мне стало страшно – а не останется ли у бедняжки между ног синяков?

Я зажмурилась, будто это могло помочь заглушить мысли, которые мне не принадлежали. Но картинка не растворилась. Наоборот, будто наяву я услышала громкий стон, что вырвался изо рта Сариэль, когда Рафаэль грубо врезался в нее, кончая.

– А что? Ты ведь шаришь в моих мыслях. Вот и смотри, мне нечего стыдиться, – рассмеялся он.

– Это мерзко. – Я обернулась, но Рафаэль даже не шелохнулся. – Считаешь, это делает тебя желанным? Ты отвратителен! Думаешь, этим девушкам хотелось бы, чтобы ты показывал воспоминания с ними?!

– Эти девушки, – с явной издевкой в голосе ответил Рафаэль, – сделают все, что я скажу, если пообещаю их обратить. Ублажат не только меня, но и половину Гаратиса, если поманить их бессмертием.

Его голос звучал пугающе холодно. Я ни на миг не усомнилась, что Рафаэль действительно способен на нечто такое. Представила, что будет с Найварой, если ее сестра…

– Я не стану, – обрубил мои размышления Рафаэль. – Пока еще все три слишком красивы и старательны, чтобы делиться.

Я бы могла глубже впустить в себя его мысли, чтобы понять, что действительно Рафаэль испытывает. Правда ли он настолько омерзителен?.. Но я не хотела снова нырять в грязь, от которой так просто не отряхнуться. Чтобы заглушить смешавшиеся свои и чужие образы, я спросила:

– Но ты… вы, – исправилась, опомнившись, – не обратите никого из них. Так?

– Так, – сухо отозвался Рафаэль, и внутри меня что-то оборвалось.

Сариэль думает, что продает свое тело за бессмертие, но на самом деле она покупает лишь кров над головой.

– Ты ведь знаешь, что это не так просто, – спустя недолгое молчание снова заговорил он. – Чтобы обратить человека, любой вампир, независимо от статуса, должен собрать совет. Все решает голосование глав всех кругов власти. В моем случае ответ будет отрицательным.

Будто он когда-то в ближайшие годы был другим…

Новых отродий в последнее время почти нет. Обращения позволяются лишь в том случае, если пара из человека и вампира обручена или в браке. И я сильно сомневаюсь, что Рафаэль встанет на колено перед Сариэль или другими двумя кормилицами.

Повисло молчание.

Я прекрасно понимала, что Рафаэль в любой момент может читать мои мысли, а потому решила отвести их как можно дальше от библиотеки и запрещенной книги, цитату из которой выписала на запястье. Я специально направляла мысли к безобидным воспоминаниям. Это не только защищало меня, но и не пускало в голову образы от Рафаэля. Хватит с меня его извращений!

В памяти расцветали картинки о детстве и маме. Мне было больно вспоминать о том, как меня забрали из родного дома в школу круга луны, едва вместе с рогами проявилась моя магическая сила, но избежать мыслей о тех временах не вышло. Я даже вспомнила, как до поступления в школу надо мной смеялись соседские дети. Никто не хотел со мной дружить. Это сейчас я понимаю причину. Взрослые знали, что я полукровка, еще до моего рождения, и оберегали своих детей от связи со мной.

Одиночество тянулось за мной шлейфом с самого детства. И даже когда в школе я подружилась с Антинуа, тяжелое чувство тоски не исчезло. А в Гаратисе навалилось с новой силой.

Если бы не Каян, жизнь в замке была бы невыносимой. Но он…

– Серьезно, рогатая? Ты сохнешь по навознику?

– Что? – не поняла я. Вопрос Рафаэля прозвучал так резко, что меня моментально вышвырнуло из тесного мирка воспоминаний, в который погрузилась с головой.

Сколько я провела в размышлениях? Ни голод, ни усталость не терзали меня. Но, может, в междумирье таких чувств и не существует? Может, не только время здесь ведет себя иначе?

– Я случайно услышал, как ты думаешь о том жреце, который постоянно возится в саду…

– Случайно, – язвительно повторила я и притянула колени к груди, после чего уткнулась в них лицом.

Матушкина библиотека! Какой стыд! Я-то даже себе не признавалась, что Каян мне симпатичен! То, что Рафаэль понял это раньше меня…

– Отвратительно, – протянул он.

Мне захотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать его тягучий, как карамель, голос.

– Вы будете смотреться как брат и сестра. Оба цвета ржавчины, оба чародеи… Или тебе такое нравится? Возбуждает иллюзия запретности?

Я не выдержала. Стянула туфлю и кинула в Рафаэля в надежде, что каблук хорошенько ударит его по голове. Только вот он поймал «снаряд» в полете, когда тот почти достиг цели.

– Что?! – вскинулась я, когда Рафаэль до хруста сжал мою туфлю в ладони. – Если мы здесь останемся навсегда, то я хотя бы душу отведу!

– Ох, рогатая, ты ведь даже не вампир! Откуда такая жажда крови?

– А то ты не знаешь! – снова съехала с уважительного «вы» я и картинно указала на свои виски. – Ты же из моей головы не вылезаешь! Что ты там ищешь?!

– Возможно, если бы я натолкнулся хотя бы на одно восхищение своей персоной, мне не пришлось бы копаться в мусоре, который ты зовешь мыслями, столь долго.

– Ой, да пошел ты, – простонала я в ответ на его откровенную шутку.

Он смеялся, а я снимала вторую туфлю. Ступню она не грела, так как состояла из тоненьких ремешков и каблука, и удобства не приносила.

– Снова швырнешь ее в меня?

– Нет.

– А что тогда?

– Загляни сам знаешь куда и увидишь.

Я специально в красках представила, как луплю Рафаэля туфлей. Он корчится, пытается закрыться от меня, а я не останавливаюсь…

– Какая безвкусица, Тиа, – вздохнул Рафаэль, а потом чужие образы перекрыли мои.

Рафаэль нафантазировал, как я отрываю от туфли самый длинный ремешок и связываю им руки вампира за спиной. Причем затягиваю ремень с силой, но это вызывает на губах наглеца только улыбку…

– Оставь свои желания при себе, – скривилась я и приложила все усилия, чтобы выкинуть из головы образ, заставляющий щеки гореть от стыда.

Вместо этого я снова подумала о Каяне, о наших посиделках в саду. О том, как его волосы походили на огонь в закатных лучах…

Я думала, что Рафаэль опять скажет что-то едкое, но неожиданно, когда мои мысли с вечерней улицы перетекли в темный замок, вампир попросил:

– Стой. Покажи еще. Пожалуйста.

– Каяна? – У меня даже брови на лоб полезли от удивления.

– Нет. Мне плевать на мальчишку. Покажи мне солнце.

Еще ни разу я не слышала, чтобы Рафаэль говорил так. В его голосе сплелись надежда и горечь, восхищение и тоска. Его просьба была чистой и откровенной, как молитва, и я не смогла отказать.

Я показала Рафаэлю все закаты и рассветы, которые сумела вспомнить. Я открыла ему те кусочки своей жизни, которые напитались солнцем: тренировки в школе, прогулки с Анти, одинокие пикники с книгой у корпуса общежития.

Солнце могло истязать Рафаэля и даже убить. Наверняка в последний раз он видел его в плену, когда был привязан к столбу драконорожденными. А до этого… даже представить страшно, сколько времени прошло.

Но сквозь мою память ему ничего не угрожало.

Так мы и сидели в полном молчании, деля мысли на двоих, пока спустя долгое время в пустоте не родилось сияние. Сначала оно было неуверенным и бледным, но постепенно набирало силу и выстраивалось в форму прохода.

– Пойдем.

Я обернулась на голос и чуть не открыла от удивления рот. Рафаэль протягивал мне раскрытую ладонь.

– Не обольщайся. Это все еще предосторожность, – криво ухмыльнулся он. – Надоело тут торчать с тобой. Не хочу, чтобы это затянулось на второй круг.

Поджав губы, я кивнула и вложила свою ладонь в его. Мне не было обидно. Почти…

Но солнце в моей груди медленно гасло.

Следующие дни были пугающе пустыми.

Рафаэль больше не вызывал по пустякам и не пытался унизить очередным бредовым заданием. Я вообще его не видела с той ночи, когда мы вывалились из портала в пустой зал. Я расшибла колени, упав на пол. Рафаэль распластался рядом. Ему досталось куда сильнее, но он первым подскочил на ноги и рванул прочь.

Теперь все задания от него я получала исключительно через записки, которые ждали меня то на столе, то на пороге комнаты, то их приносили другие слуги.

– Господин каждую ночь куда-то пропадает, – пожаловалась одна из них, когда передавала мне послание. – Появляется под утро, еле ноги переставляет. Не знаешь, чем он сейчас занят?

Уж не знаю, правда ли другие обитатели замка понятия не имели, куда пропадает их господин, или только делали вид. О драконорожденных на границах Артери и, собственно, провинции Гаратис стало известно довольно быстро. Паника не поднималась лишь потому, что Гаратис – большая провинция. От границ до Розы – несколько дней пути. Глашатаи разносили весть о том, что доблестные солдаты королевства защищают наши земли и людей. Это не подавило волнения до конца, но заметно их ослабило. Удивительно, что никто в замке так и не понял, что Рафаэль – один из этих воинов.

Женщина смело заглянула мне в глаза, будто надеялась прочесть в них то, что я не произнесу вслух. Многие жители замка вообще стали проще относиться ко мне. Уже не сторонились так явно, а порой даже перекидывались со мной парой слов.

– Понятия не имею. Почему спрашиваешь меня? – Я приняла свернутый лист бумаги и мельком заглянула в него.

Ничего нового. Очередная просьба вымыть какую-то комнату. Зря я надеялась, что после визита к Валанте Карстро что-то в моей работе в Гаратисе изменится… Похоже, единственный способ вернуться к магическим делам – это переметнуться к хозяину Рафаэля. Но это слишком рискованно.

– Ты же работаешь с ним, – шепнула женщина. – Разве не ты помогаешь ему с письмами?

– А что, похоже? – Беззлобная улыбка скользнула по губам, когда я кивнула на швабру, что ждала в углу коридора.

Служанка пожала плечами и ушла. Все видели, чем я занимаюсь в замке, но все равно сохраняли уверенность, что в Гаратисе я не как уборщица, а как маг.

Здесь стоит отдать должное Каяну, который говорил обо мне окружающим больше, чем я сама. Мы виделись почти каждый вечер, и я знала о его миротворческой деятельности.

– Вот увидишь, когда они больше узнают о тебе, то захотят пообщаться лично! – обещал он с мечтательным выражением лица.

Я же качала головой, изображая слабую улыбку. Не особо верила в успех идей Каяна, ведь одна из них с треском провалилась. Найвара ни разу не подошла ко мне после тех посиделок у фонтана.

Порой я видела ее в замке – она таскала что-то на кухню или убиралась. Но всякий раз, стоило девчонке меня заметить, она делала вид, что не может разглядеть ничего дальше своих рук.

Она больше не видела во мне потенциальную подругу. Я перешла для нее в разряд нудных взрослых, которые хотели от Найвары только одного – вбить в ее голову побольше знаний и непрошеных советов.

Жаль, но не это сейчас занимало мой разум. Куда больше я беспокоилась о себе, ведь проклятые символы с руки так и не смылись. Чернила будто въелись в кожу, и единственное, что мне осталось – прятать цитату под слоем пудры и ткани. Косметика держалась не слишком хорошо, и обновлять защитный слой приходилось часто. А вот длинные рукава скрывали иноязычные символы более надежно, поэтому теперь я отказалась от открытых нарядов.

Жара в Гаратисе стояла ужасная, но мое удобство не стоило риска. Сомневаюсь, конечно, что кто-то из замка догадается, что за знаки чернеют на моей коже, но мне спокойнее, если их не видно.

Хотя о настоящем спокойствии я теперь забыла.

С самого возращения от Валанте я жила с ощущением, что на меня нацелены десятки стрел. Я подставилась с запрещенной книгой, сглупила с записью, что стала татуировкой, еще и обстановка на границах добавила переживаний.

Война с драконорожденными не кончается уже десятки лет, а переговоры не приносят плодов. Чужакам не нужны земли. Они требуют больше свободы для наших магов, чтобы мы могли пользоваться силой сполна, как это делают драконорожденные.

Никогда не понимала, какое вольным чужакам до нас дело? И почему закономерный в рамках нашей истории отказ настолько их злит? Почему в глазах врагов для Артери есть лишь два пути – магическая свобода или истребление?

Артери не прогнется под условия драконорожденных. Однажды вседозволенность магов чуть не уничтожила мир. Она сотворила древних богов, а затем Вой Ночи и Царица Мечей едва не погубили все живое в своей междоусобице.

Не знаю, чего добиваются драконорожденные, но исход в этом конфликте возможен только один.

В один из вечеров Каян уговорил меня принять участие в общих посиделках.

– Тебя больше не боятся, – настаивал он, когда тащил меня по коридору в сторону зала, где обычно собирались отдохнуть слуги.

– Но еще сторонятся! – Я шла неохотно. Каяну буквально приходилось меня тянуть и подталкивать, как упрямую кобылу.

– Потому что ты не даешь шанса узнать тебя поближе! Все, что видят остальные, – это как ты злобно драишь коридоры, обедаешь в одиночестве и раньше остальных уходишь в свою комнату. Не слишком дружелюбно, да?

– Я не всегда обедаю одна, – пробурчала я. В ответ на всю тираду мне было возразить только это. – Иногда со мной за столом сидишь ты.

«И я благодарна тебе за это, – мысленно договорила я то, что не осмелилась произнести вслух. – Спасибо, что не даешь мне превратиться в одинокую мрачную тень».

Если бы не Каян, даже крохотное доверие обитателей замка могло бы мне только сниться. А так окружающие видят, как мы общаемся, слышат мой смех и понимают, что нет ничего страшного в том, чтобы переброситься со мной парой фраз.

На душе становилось тепло при мысли обо всех стараниях Каяна. Это так мило, что он помогает мне… Но всякий раз мне приходилось одергивать себя, чтобы не утонуть в розовых грезах.

Каян добрый, отзывчивый и милый. Но таков он не только со мной.

Он улыбается стареньким кухаркам, смеется с седым конюхом и балуется с Найварой, которая еще совсем дитя. Он похож на солнце. Но греет оно не только меня.

Мне всегда казалось, что нет ничего хуже, чем глупо влюбиться в доброту и банальную вежливость. И как же уныло осознавать, что я уже хожу по краю…

– Хотя бы поясни, что там будет происходить? Может, мне лучше зайти в комнату и переодеться во что-то более подходящее? – я подцепила пальцами ткань серого подола. Мой ежедневный наряд для работы.

Сегодня день был нелегким. Я с утра убирала все северное крыло, потом драила купальни, а вечером помогала Каяну собирать необходимые для жреческого обряда плодородия цветы в саду. Так что платье чуть замаралось по низу юбки и наверняка пропахло моим потом.

– Ты отлично выглядишь, Тиа, – улыбка отразилась даже в глазах Каяна. – Ни о чем не волнуйся и готовься веселиться!

– Я готовлюсь! – запинаясь от смущения, пролепетала я. – Потому и спрашиваю! Чем будем заниматься? Танцы? Пение? Чаепитие?

– Мы будем играть.

В этот момент мы шли по лестнице. Каян шагал чуть впереди. Сказав это, он обернулся и заговорщически мне подмигнул.

– Карты? Что-то спортивное? Азартное?

– Творческое, – загадочно отозвался интриган. – Но не волнуйся, тебе не обязательно иметь какие-то навыки. Наоборот, без них будет даже интереснее!

– Твой оптимизм порой пугает, – нервно хохотнула я, когда поняла, что мы становимся все ближе к общему залу.

Я не раз видела, как слуги отдыхают там, в южном крыле на втором этаже, но так и не рискнула к ним присоединиться. Даже как наблюдатель.

– Этой игре меня научил брат, когда я был еще совсем маленьким. Заниматься на северной границе Гаратиса, где я раньше жил, особо было нечем. Только выходить на улицу, собирать знакомую ребятню и играть…

Он продолжал рассказывать, пока мы шли, но я уже не слушала. Мысли зацепились за единственную фразу, которая теперь не давала покоя.

Каян раньше жил на границе Гаратиса. Там же, судя по всему, сейчас развернулись сражения с наступающими драконорожденными.

– Ты давно бывал там? – перебила я Каяна, когда он с улыбкой вспомнил о детских приключениях во дворе.

– Где? В Йонул?

Я кивнула.

Йонул – самая северная деревня провинции Гаратис. Одна из ее границ отделяет Артери от ничейных земель, что тонкой лентой тянутся вдоль берега океана.

– Последний раз – когда уезжал в школу. Мне было около одиннадцати, когда дар проявил себя.

– И после выпуска и поступления на службу к Рафаэлю ты ни разу не возвращался домой?

– Мне там не особо рады, – потускневшим голосом отозвался Каян. Всего на несколько секунд он стал блеклой, печальной копией себя прежнего, но быстро взял в себя руки. – Тиа, не надо ходить вокруг да около. Я понимаю, к чему ты ведешь.

– Тогда спрошу прямо. Ты не переживаешь за родных?

– Нисколько. Всем ведь объявили, что мирных жителей выводят с опасных территорий.

– И ты просто веришь?

– А что я, по-твоему, должен делать? – слегка раздраженно спросил он. – Бежать в деревню и искать родных? Уверен, их давно нет там. Как и моего дома. Как и всей деревни.

– Каян…

Он мог бы хотя бы попытаться связаться с ними. Мог бы попросить меня написать родным письмо. Я бы сделала это без раздумий. Но, похоже, солнечный Каян своей семьи избегал. Или избегал случайных мыслей или подтверждений того, что никого из его близких уже нет в живых.

Каян сделал вид, что этого разговора не было. Он открыл передо мной двери в общий зал и радостно объявил:

– Пришли!

По периметру просторной комнаты были расставлены диваны, обитые плотной тканью благородного темно-зеленого цвета. На некоторых из них уже отдыхали люди, о чем-то разговаривая между собой. Стоило нам зайти, голоса стали тише, некоторые слуги и вовсе умолкли, уставившись на меня.

Я ощутила себя так же неловко, как в первый день в Розе Гаратиса. На меня смотрели так, словно моя кожа излучала сияние. Чужое внимание липло, как репей к одежде. Так и хотелось стряхнуть его с себя!

– Всем добрый вечер! – на выручку, разумеется, пришел Каян. – Еще не начинали играть?

Стоило ему выступить вперед, лица отдыхающих смягчились. Некоторые все еще поглядывали на меня с опаской, но скоро у них не осталось на это причин.

– Тиа сегодня присоединится к нам. – Каян положил руку мне на плечо и подтолкнул к центру зала.

Я чуть не ударилась коленкой о столик, уставленный блюдцами со скромным печеньем. От носика пузатого чайника, что стоял в хороводе тарелок с десертами, тянулся приятный аромат – листья смородины и лепестки незнакомых цветов с тонким, пряным запахом. В животе тут же заурчало.

– Никто не возражает? Ведь чем больше игроков, тем интереснее! – С широченной улыбкой Каян прошел глубже в зал и поманил меня за собой.

Я уже не раз замечала, что его речи действуют на окружающих почти как гипноз. Он очаровывает улыбкой и своим теплом, заставляя невольно плясать под его дудку. Вот и теперь в зале не осталось никого, кто смотрел бы на меня с упреком или страхом.

По крайней мере, никто не делал это открыто.

Мы заняли тесный диванчик неподалеку от помоста в конце зала. Места было немного, и наши плечи и колени соприкасались. Особенно когда Каян подавался чуть вперед, чтобы видеть кухарку, с которой обсуждал правила приготовления лучшего в Гаратисе травяного чая.

Я слушала вполуха. От общего разговора меня отвлекал сам Каян. От его тела исходило приятное тепло, которое передавалось мне даже сквозь ткань одежды. В какой-то момент в голове проскочила абсолютно дурацкая мысль – он слишком горячий. Почему никто не заподозрил в нем драконорожденного? Наша кровь всегда горячее человеческой.

А потом в зал вошла Найвара.

Я заметила ее первая, но даже не шевельнулась. Девчонка явно избегала меня, и я не собиралась ни бегать за ней, ни наоборот – отталкивать еще сильнее. Я просто наблюдала.

Когда Найвара, пройдя поглубже в зал, где уже было достаточно народу, вдруг заметила меня, то застыла. Точно зверек, который заметил охотника и теперь готовился сбежать.

Хмыкнув, я отвела глаза. Что за детские игры?.. Будто я собираюсь прямо тут всучить ей книги и заставлять учиться вместо вечернего отдыха. Я сделала вид, что слушаю разговор Каяна и других слуг, и краем глаза заметила, что Найвара все-таки не ушла. Она заняла самый дальний угол и встала там, прислонившись плечом к стене. Еще немного, и она могла бы спрятаться за гобеленом с дурманом, что висел рядом. Хотя, полагаю, именно для этого Найвара там и встала.

Спустя полчаса в сборе были все. И каждый раз, когда гости зала видели меня, реакция была одна и та же. Сначала удивление, а порой даже очевидное раздражение, которое сменялось принятием после болтовни Каяна.

Все-таки его умение располагать людей к себе пугающе эффективно.

– Сегодня играем в портреты! – Каян встал с дивана и прошел в пустующий центр комнаты.

Негласный лидер, он притягивал взгляды, как сверкающий на солнце янтарь.

– Ура! Давненько у нас такого не было, – захихикала черноволосая кормилица – подруга Сариэль.

Все три красавицы занимали один диван. Их юбки были такими пышными, что походили на цветастое облако: красный атлас брюнетки, золото шатенки и изумрудный лоск одеяний Сариэль.

– Сложные игры, – простонала брюнетка, и третья девушка легонько шлепнула подругу по плечу.

– Не жалуйся, Вида! Будет весело!

– Да, я соскучилась по рисованию, – потерла ладони Сариэль и нетерпеливо поерзала.

Найвара стояла в тени за спиной старшей сестры. Она даже не пыталась приблизиться к Сариэль, и пока та сияла улыбкой, Найвара неловко переминалась с ноги на ногу.

– Нужно напомнить правила? – Каян повернулся, взглядом коснувшись каждого.

И пока все качали головами или кричали «нет», мне оставалось неловко улыбаться. Конечно, я не знала правил.

Когда мой взгляд встретился с взглядом Каяна, тот подбадривающе улыбнулся.

– На всякий случай повторим, ладно? – сказал он. – Тем более сегодня с нами новый игрок.

Каян подмигнул мне, и я залилась предательским румянцем.

Я заметила, что кормилицы наблюдают за мной. Я ожидала, что они неодобрительно нахмурятся или скорчат мины, но… Ничего. Все трое почти сразу отвели глаза, потеряв ко мне интерес, когда Каян заговорил:

– Итак, на столиках вы найдете чистые листы бумаги и угольные карандаши. Андрат, поможешь раздать всем? – он обернулся на мужчину, стоящего у стены. Тот кивнул и приступил к делу, пока Каян продолжал: – Всем играющим нужно загадать человека, которого знает каждый в этом зале, и нарисовать его за отведенное, равное для всех время.

– Нарисовать или попытаться нарисовать? – кокетливо похлопала ресницами черноволосая Вида.

– Кто как может! Не страшно, если не умеете рисовать, так даже лучше!

– О, конечно, – засмеялся кто-то в зале, и остальные поддержали его дружным хохотом.

– Так интереснее и веселее отгадывать! – Каян вернулся к нашему дивану, по пути прихватив бумагу и карандаши для нас обоих. – Главное, постарайтесь найти в загаданном человеке какую-то особую, выделяющую его деталь. И тогда даже художником быть не надо, чтобы все поняли, кого вы изобразили. Ну что, готовы рисовать?

И на следующие минут двадцать зал погрузился в творческое молчание. Слышался шорох бумаги и скрип грифелей.

Первое время я осторожно, исподлобья смотрела на присутствующих, пытаясь понять, кого лучше изобразить. Рисовать я умела хорошо – навык отточила в школе, когда помогала Анти с порталами. Так что не сомневалась, что мой портрет получится узнаваемым.

Но кого рисовать?

Первый, кто пришел на ум, – Каян. Но я отбросила этот вариант тут же, едва мысль о нем промелькнула в голове. Слишком очевидно. Да еще и может сойти за флирт, а я этого не хотела. И без того испытывала к Каяну более теплые чувства, чем стоило.

Я метнула взгляд в конец зала. Туда, куда почти не дотягивался свет свечей.

Найвара усердно рисовала, приложив бумагу к стене. Изобразить ее было бы хорошей идей… Если бы девчонка меня не избегала. Загадаю в игре ее и буду выглядеть доставучей прилипалой. Найвара ясно дала понять, что мое общество ей не особо интересно. К чему даже неосознанно пытаться пробить эту броню?

Рисовать кормилиц я не хотела, потому что еще слишком ярко помнила об увиденном в карете… и в воспоминаниях Рафаэля. Изобразить кого-то из слуг, с кем мы обменивались хотя бы парой фраз, я не могла, потому что для быстрого портрета не слишком хорошо помнила их лица, а выделить яркие черты не могла.

И тогда я решила, что самым простым и безопасным путем будет изобразить того, кого в этой комнате сегодня нет.

Рисуя Рафаэля, я испытывала смешанные чувства. Злилась, изображая его дерзкую улыбку. Я восхищалась, когда плавные линии ложились волнами кудрей. Сочувствовала, когда росчерки карандаша превращались в остроконечные уши. Смущалась, с невероятной точностью изображая глаза с легким прищуром.

И, наконец, я ужаснулась, когда портрет был закончен. Уж больно реальным он получился. Будто это не бумага, а зеркало, в которое Рафаэль жаждал заглянуть, но не мог.

– Время истекло! – объявил Каян, когда тонкая свеча на столике перед нами догорела.

Все отложили карандаши и грифели и перевернули бумагу рисунками вниз. Некоторые шутливо просили соседей показать свои творения, поделиться, кто на них изображен, но все упрямо молчали.

– Кто-нибудь хочет показать свой портрет первым? – Каян выпрямил спину и оглядел всех присутствующих. Пока смельчаки решались, он наклонился ко мне, чтобы шепнуть: – Сейчас будем выходить по очереди, чтобы остальные угадывали, кого мы нарисовали.

Я в последний момент успела перевернуть свой рисунок, чтобы Каян не увидел, кого я изобразила. Сердце забилось чаще, когда поняла – в моей работе нет никакой загадки. Это признание Рафаэлю и всем вокруг: его образ прочно отпечатался в моих мыслях.

Первые участники уже выходили в центр зала. Они поднимали рисунки над головами и медленно поворачивались так, чтобы все могли рассмотреть портреты. Если угадать долго не получалось, то бумагу с творениями пускали по рукам.

Мужчины и женщины выкрикивали имена, аплодировали, если угадывали, и разочарованно всплескивали руками, если нет. Они смеялись и спорили, зная, что в этой игре нет ни победителей, ни проигравших. Это просто забава.

Но я не чувствовала себя ее частью, пока в сердце бушевала непогода.

Мне нельзя выходить с этим рисунком в центр зала. Я просто… не могу.

– Тиа! – выкрикнул Каян, и я испуганно вскинула голову.

Думала, что мне пора показать свой портрет, а я ведь совершенно не готова! Этот нужно выбросить и успеть нарисовать новый. Пульс зашкаливал, но тут я поняла – зря.

– Это Тиа! – подхватили остальные, и я увидела, что свой рисунок показывает Сариэль.

Корявый, простенький. Будто ребенок черкал. Простой овал – это черты лица. Пара завитков – глаза. Кругляшки по бокам головы – мои пучки волос. Но самое главное – черные, жирно выделенные рога, идущие ото лба кзади.

Перехватив мой взгляд, Сариэль улыбнулась. Не тепло, но и абсолютно беззлобно. Простая дежурная улыбка, которая вырвала меня обратно, в реальный мир из моих размышлений.

– Правильно! – провозгласила Сариэль и плавной походкой прошла к своему месту.

– Пойдешь следующая? – Каян боднул меня плечом. – Тебя загадали, так что по правилам…

Он не успел договорить и оборвал предложение на полуслове. Тут же утихли и все остальные, ведь в зал зашел тот, кого я меньше всего хотела сейчас видеть. В переплет я имела такие совпадения!

– Господин! – покорно поклонились в пояс подскочившие с мест мужчины и некоторые женщины.

– Господин, – опустила голову Найвара, все еще стоящая в тени.

– Господин! – проворковали кормилицы, кокетливо строя глазки.

«Моль бледнолицая», – мысленно проскрежетала я, и когти чуть не проткнули бумагу насквозь.

– Вечер за досугом – лучший вечер. – Рафаэль, заложив руки за идеально ровную спину, прошел глубже в зал.

Едва он поравнялся с лавкой, где сидело несколько человек, те тут же отодвинулись в сторону, как бы уступая место своему господину. Рафаэль не отблагодарил их даже взглядом. Сел на лавку, как на трон, будто так и должно было быть.

Звонкая тишина давила на виски. А может, так казалось только мне. Из-за портрета, что восхищал и пугал. Еще никогда мне не хотелось в равной степени сохранить рисунок и уничтожить его.

– Ну же, – Рафаэль взмахнул рукой, – не останавливайте вечеринку!

– Вы заглянули не с поручением для нас? – удивилась одна из служанок, что раболепно смотрела на Рафаэля. – Может, вам что-то нужно?..

Бедняжка заикалась от волнения. Сам Карстро оставался невозмутим. Его губы сложились в легкую улыбку. Однако если остальных его игра завораживала, то я искала в ней брешь, как в броне.

Рафаэль – либо хороший актер, либо самозабвенный глупец. Иначе откуда столько надменности и величия в том, кто сам вынужден стоять на коленях?

– Мне нужно немного отдохнуть. – Он закинул ногу на ногу, как бы давая понять, что устроился тут надолго. – Хочу в кои-то веки сделать это… по-новому. Не возражаете?

Возражаю! Но разве могу сказать об этом вслух, когда все остальные Рафаэлю ни слова поперек не скажут? Я бы метнула в него колючий взгляд, но знала – не поймает. Рафаэль ни разу не посмотрел на меня с момента, как вошел.

– Не застывайте так, будто на кол сели! – сухо хохотнул Карстро. – Продолжайте то, чем занимались. И, кстати, чем?

– Мы играем в портреты, – сообщила Сариэль, опершись на подлокотник, чтобы стать чуть ближе к Рафаэлю. Он сидел в нескольких метрах от нее. – Рассказать правила?

Рафаэль кивнул, и Сариэль пустилась в объяснения. И пока она болтала, я молилась всем богам – новым и старым – чтобы мне не пришлось идти следующей.

Не хочу. Он сочтет мой рисунок флиртом или признанием и возгордится больше прежнего.

– Хочу на это посмотреть. Кто загадывает следующим?

Взгляды большинства стрелами метнулись в мою сторону. Рафаэль это заметил. Я не сомневалась.

– Тиа, – шепнул Каян, и я бы с радостью закрыла ему рот рукой, если бы это не сделало ситуацию хуже, чем есть. – Ты идешь?

– Я пока пропущу свою очередь. Если кто-то готов – уступаю!

– А что такое? К чему смущение? – всплеснула руками черноволосая Вида и стрельнула взглядом на Рафаэля. Ждала похвалы и получила ее в виде мелькнувшей улыбки.

– Я… я бы хотела перерисовать свой портрет, – нашлась я и поспешила смять старый, но…

– Зачем? – Каян накрыл мои руки своими, заставляя пальцы перестать мять бумагу.

Я поддалась из-за удивления и неожиданности, но опомнилась слишком поздно. Каян уже забрал лист из моих рук, приговаривая:

– Мы все здесь не художники. Не нужно стесняться, это же просто развле… Мать Земля!

Он перевернул лист и шумно охнул, и с этим звуком разбилась моя надежда провести вечер спокойно, не привлекая лишнего внимания. Я заметила, что все присутствующие вытянули шеи или подались в нашу сторону. Все пытались рассмотреть то, что увидел Каян. Он же впихнул портрет обратно мне в руки и отвел глаза, так и не взглянув на меня.

– Теперь нам всем интересно! – выкрикнула женщина, которая частенько приносила мне записки от Рафаэля. – Что там?

– Кто! – поправила Вида. – Ну же! Выходи, Тиа!

Они шумели, повторяя мое имя и просьбу поднять портрет повыше. Я понимала, что выпутаться уже не выйдет, и окончательно уверилась в этом, когда поняла, что Рафаэль смотрит на меня.

Его губы смеялись, но глаза напоминали вечернее небо глубокой, дождливой осенью. В них сгустились тени чувств, названия которых я не знала.

– Хорошо, – я поднялась с дивана и прошла в пустующий центр. Отвертеться не выйдет, а своими ужимками лишь еще больше привлекаю ненужное внимание.

Поднимая портрет, я смотрела только на Рафаэля. Понимала, что это плохая идея, но не могла оторвать взгляд. Мне остро хотелось видеть его реакцию… Но ее не последовало. Вообще.

Когда все охнули в один голос, его лицо не переменилось. Он смотрел с плохо скрываемым интересом, пристально вглядывался в свой же портрет, но ничто не выдавало во взгляде вампира гордость или потешенное самолюбие.

Или хотя бы узнавание.

Пальцы чуть сильнее сжали лист бумаги, когда до меня дошло – он не понимает, кто изображен на портрете.

Так сколько же лет он уже вампир? Как давно в последний раз, еще будучи человеком, встречал в зеркале свой взгляд? Неужели прошло столько времени, что собственное отражение вымылось из памяти?

Слуги начали роптать. Кто-то попросил у меня портрет, и бумага пошла по рукам. Не потому, что присутствующие не узнали, кого я изобразила, а потому, что их восхищало, насколько точно и искусно это сделано.

«Господин. Господин!» – слышалось то и дело в шепотках.

Слышал это и Рафаэль, лицо которого вдруг переменилось. Он нетерпеливо привстал, высматривая гуляющий по гостям зала лист бумаги. Он жадно впился в него взором, а затем и вовсе встал и выхватил из чужих рук.

– Невероятное сходство, – выдохнула Сариэль, что подошла к Рафаэлю со спины. – Тут и угадывать не надо.

Когда зал наполнили аплодисменты, Рафаэль наконец посмотрел на меня. От его взгляда внутри что-то перевернулось. Я поспешила опустить глаза, но сердце уже стучало как бешеное.

Не дожидаясь, когда овации смолкнут, я прошла обратно на свое место. А когда вновь осмотрела зал, Рафаэля там уже не было.

Я возвращалась в свою комнату уже через полчаса после случившегося. Игра стухла после ухода Рафаэля почти сразу. Никто уже не хотел угадывать по рисункам изображенных людей. Кто-то стеснялся выходить после меня, потому что рисовал хуже. Кому-то просто было куда интереснее обсуждать произошедшее.

Слухи поползли еще до того, как я вышла из зала. В глаза меня спрашивали, где так научилась рисовать, а за спиной – я слышала – шептались о том, что приход Рафаэля был неслучайным.

– Мне не по себе, – скривилась я, склонившись к Каяну. – Они все обсуждают меня.

– Зато тебя заметили и, кажется, стали меньше бояться.

Сказав это, он кивнул на другую часть зала. Там стояла Найвара и поглядывала на нас. Она старалась делать это незаметно, но получалось из рук вон плохо. Даже старшая сестра Найвары и ее подруги прятали свое внимание более искусно.

Вечерние игры переросли в обычные посиделки. Меня и в другие дни такое не особо привлекало, а сегодня и вовсе хотелось поскорее спрятаться в своей комнате.

– Я пойду, – сказала я Каяну, надеясь, что он направится к выходу вместе со мной.

Но он лишь кивнул и продолжил разговор с девушкой, которая вроде как работала швеей.

«Солнце светит всем одинаково, Тиа», – напомнила я себе и пошла прочь, с каждым шагом отрывая от сердца по кусочку.

Все-таки Каян нравился мне. Как парень. И это угнетало. Я повелась на тепло и заботу, которых была лишена большую часть жизни, а теперь кусала губы от обиды. Еще и мысль, что Каян, возможно, заподозрил меня в симпатии к Рафаэлю, не давала покоя. Я хотела поговорить об этом наедине, но план сорвался.

В тяжелых размышлениях я вышла в пустой коридор, но не успела отойти от распахнутых дверей зала, как кто-то выскочил следом за мной.

– Тиа!

Я обернулась на звук торопливо приближающихся шагов и широко распахнула глаза от удивления. Вот уж кого я не ожидала увидеть бегущей за мной, так это Найвару.

– Что-то случилось? – Я взволнованно подалась вперед и вгляделась в лицо девочки.

Вроде не бледная. Даже наоборот, щеки залиты румянцем. Рыжие волосы заплетены в косу, кончик которой Найвара взволнованно теребила тонкими пальцами.

Я молчала, давая ей время подобрать слова. Не хотелось спугнуть Найвару снова.

– Мне понравился твой рисунок, – пролепетала она, глядя в пол.

– Спасибо, – слегка растерялась я.

Она бежала за мной, чтобы сказать это? Может, так хочет загладить вину за вечер у фонтана?

Но тут Найвара удивила меня еще больше:

– Я хочу учиться у тебя рисованию. Если ты, конечно, согласишься после того, как я повела себя… Прости за тот вечер.

Она посмотрела мне в глаза с уверенностью, какой я в Найваре и не подозревала, а затем низко уронила голову. Она извинилась не только словами, но и всем своим существом.

– Я не хочу сидеть за книгами, – продолжала Найвара. – Не хочу зубрить историю или языки, чтобы потом работать с бумагами в душных кабинетах и в пыльных библиотеках. Но я хочу рисовать. Хочу быть художником, чьи картины будут украшать жилища. Чьи портреты будут сохранять людей в памяти, даже когда время сотрет их в пыль. Хочу, чтобы мои рисунки были в волшебных книгах сказок. Я хочу рисовать, как ты! Пожалуйста. Учи меня!

Ее пылкое желание отозвалось во мне теплой волной, что прокатилась по телу и оставила после себя мурашки. Я редко видела в людях такое рвение и отчаянное желание стать лучше, а если и видела, то часто эти порывы напоминали ураган – пронесутся и затихнут бесследно. Но сейчас, когда Найвара стояла передо мной, распахнув желания и душу, я не могла позволить, чтобы и она потухла, как свеча.

Может, потому что видела в ней себя? Ту маленькую Тиа из прошлого, которая хотела стать лекарем, но ей не позволили.

Точно так же с желанного пути может сбиться и Найвара, если не помогу ей.

Я знаю, как это больно – иметь цель, но не суметь до нее дотянуться. Во мне до сих пор живет отголосок этой раны. Но, может, если помогу Найваре, и сама испытаю желанное облегчение?

– Договорились, – кивнула я и положила ладонь на тонкое плечо. – Я буду тебя учить…

Я даже договорить не успела, а она уже начала прыгать и хлопать в ладоши от радости.

– Спасибо! Спасибо!

– Будет сложно, – входя в роль строгого учителя, продолжала я, хотя улыбка так и просилась на губы. – Иногда ты не будешь понимать, почему я учу тебя чему-то и как это связано с рисованием, но ты должна будешь меня слушаться!

– Конечно! Буду-буду!

– Со временем нам потребуются кисти и краски…

– Я все добуду!

– Но сначала хватит и карандаша с бумагой.

– Обязательно!

– Заниматься будем в столовом зале после того, как все поужинают. Если будет время до заката, то лучше выбираться на улицу, чтобы рисовать при дневном свете. Но скоро лето кончится, поэтому лучше запастись свечами. Рисовать в полумраке точно нельзя.

– Без проблем! Я все сделаю! – Счастливая Найвара выглядела совсем иначе. Живая, бодрая и цветущая, как один из юных цветков в садах Розы Гаратиса. – Тогда… Завтра?

– После ужина, – кивнула я своей новоявленной ученице. Дождалась ее улыбки и не сдержала свою.

Всю дорогу до комнаты в башне я улыбалась. Не верилось, что я наконец-то буду по-настоящему полезной в этом замке! Все еще не магическая работа, но это лучше, чем возиться с тряпкой или запрещенными книгами.

А еще во мне жила надежда, что я могу дать Найваре толчок, чтобы изменить жизнь. Кто знает, может, она действительно станет художницей? Уйдет из Розы Гаратиса, станет свободной от грязной работы и обретет независимость благодаря творчеству. Ей не придется занимать место Сариэль, чтобы платить телом и кровью за еду и крышу над головой. Ей вообще не придется зависеть от чего-то, кроме своих навыков.

В конце концов, талант – это выдумка лентяев. Все решают только труд и упорные тренировки. Я сделаю все, чтобы дать Найваре знания в полной мере, а дальше все будет зависеть только от нее.

Я вошла в комнату, закрыла за собой дверь и едва не выскочила обратно в коридор, когда поняла, что в тесном пространстве нахожусь не одна. Я дернулась, но сбежать не успела. Из тени ко мне скользнула фигура человека, такая же бледная, как лунный свет, что заглядывал в узкое окно, похожее на тюремное.

– Что вы здесь делаете? – успела спросить я, но Рафаэль не ответил.

Его пятерня легла мне на затылок и толкнула голову вперед. Вторую руку Карстро пристроил мне на талию, привлекая к себе и не давая сбежать от жалящего, жадного поцелуя.

Я задохнулась, когда его губы накрыли мои, а язык скользнул в глубь моего рта. Оторопела, превратившись в неподвижную статую, пока мой первый в жизни поцелуй воровал самовлюбленный вампир. А он будто и не замечал, что что-то не так. Целовал страстно, не давая ни секунды на передышку.

Перед глазами мелькали, быстро сменяясь, спутанные образы. Мне даже показалось, что это не мои мысли. Это пугало и сбивало с толку еще больше.

Рафаэль толкнул меня к двери, прижимая к ней спиной и вышибая из легких остатки кислорода. Клыки Рафаэля задели мои губы, когда он вжался в меня своим ртом слишком сильно, и это отрезвило.

– Прочь! – прорычала я, отвешивая мерзавцу звонкую пощечину.

Его голова дернулась, рука взметнулась к опаленной ударом щеке.

В слабом лунном свете я заметила, как изумленно округлились глаза нахала, а потом он хрипло спросил:

– Это такая игра? Притворяешься недотрогой?

Во мне взбурлило такое дикое раздражение, что даже кожу местами начало жечь. Особенно сильно жжение ощущалось на запястье, которое даже пришлось почесать, чтобы унять неприятное ощущение.

– Какая еще игра? – Я уперлась ладонью в грудь Рафаэля, когда он вновь попытался приблизиться.

Мне было не на шутку страшно. Вряд ли сейчас в башне есть другие слуги. Все остались в том зале, чтобы перемыть мне кости. Все думают, что я неравнодушна к Рафаэлю, и он, судя по всему, тоже так считает.

Никто не придет мне на помощь, если господин пожелает меня испить или еще чего похуже. Никто не посмеет перечить Карстро, даже если случайно окажется рядом.

Я плотнее сжала бедра, невольно представив, что может произойти между нами в этой тесной комнатушке. Я этого не хочу! Не хочу быть как моя мама! Нет!

– Да ладно, Тиа, не прикидывайся, что не хочешь. Просто забери свою награду. Ты заслужила. – Он облизнул губы кончиком языка и наклонился ко мне.

И хоть моя рука все еще твердо упиралась в грудь Рафаэля, он все равно смог приблизиться. Сжал запястье, отвел дрожащую руку и склонился к губам.

– Тебя напугал напор? Я могу быть нежнее.

Я крепко зажмурилась, уже готовясь к тому, что Рафаэль снова будет терзать мои губы, израненные клыками. Но поцелуй, легкий, как касание лепестка, коснулся моего запястья.

– По нашему договору вы не можете принуждать меня, – напомнила я, чуть осмелев.

– А я разве принуждаю? Ты ведь сама дала понять о своих желаниях.

Пока я ошарашенно молчала и пыталась понять, что он имеет в виду, Рафаэль ласково заправил выбившийся из прически локон мне за ухо. Он смотрел в глаза и ждал, когда пойму и признаюсь в том, чего нет.

– Разве не этого ты добивалась? Не хотела привлечь мое внимание тем рисунком? Не моей благодарности жаждала?

И тут до меня дошло.

Я предполагала, что он решит, будто нравится мне, но не ожидала, что все будет настолько плохо.

Слова вырвались из горла вместе с нервным смехом:

– Вы мне не нравитесь.

– Ты тоже не в моем вкусе, рогатая. Но я же должен отплатить тебе за старания. Так что давай разберемся с этим поскорее.

Он снова попытался прильнуть губами к моему рту, но я грубо толкнула его. Теперь во мне не было страха. Только гремучий коктейль из чувства униженности и жалости к тому, кто не умеет благодарить.

– Думаете, я рисовала вас, потому что хотела… этого? – я окинула его брезгливым взглядом с головы до пят.

Теперь мы оба чувствовали себя облитыми помоями.

Рафаэль медленно отстранился и с оскорбленным видом выпрямился.

– А чего еще ты могла хотеть?

Я даже прыснула от возмущения. Действительно!

– Мой рисунок – не признание. Не просьба. Не товар. Мне не нужно платить за него.

– Не ври. – Он сузил глаза и нехорошо, колко улыбнулся. – Ты все знаешь. Ты видела меня в покоях у зеркала, а потом в том портале… Признайся, ты заглянула в мою память? Увидела, как он запретил мне просить?..

Рафаэль не успел договорить, потому что я вскрикнула:

– Нет!

– Нет. Ты знаешь, что я скучаю по своему отражению. Знаешь, что не могу – физически не могу! – просить изобразить себя. Знаешь, что я забыл собственное лицо!

И пусть меня окатило холодом от его слов и тяжелого взгляда, я не смогла промолчать:

– Я понятия не имела об этом, – прочеканила каждое слово. – И я не пыталась выторговать что-либо этим портретом.

Рафаэль отвернулся к крохотному окну. Даже в темноте я видела, как вздулись желваки под его скулами, а ладони сжались в кулаки.

– Ничего не бывает просто так. У всего есть своя цена.

– И вы привыкли расплачиваться телом? – не то с издевкой, не то с сочувствием спросила я.

– На что-то большее у меня нет права, – от его интонации стало жутко. – Ты же видела и все понимаешь. Понимаешь, что «господин» я только на словах. Понимаешь, что ни здесь, – он широко раскинул руки, имея в виду всю Розу Гаратиса, – ни где-то еще моего ничего нет. Так чего ты добиваешься? Скажи!

Он снова оказался лицом к лицу со мной. Ничего не осталось от напускной властности, растаяла поддельная томная дымка в глазах. Рафаэль обратился в чистейший страх.

И как же странно было осознавать, что сейчас он боится меня.

– Хотите откупиться от меня? Думаете, что что-то должны за портрет, за тайны, которые храню? Ничего не нужно. Просто уходите из моей комнаты.

Он было повернулся к выходу, но остановился. Посмотрел на меня так, что я поняла – есть что-то еще, другая причина, почему Рафаэль здесь. И он не уйдет, пока не получит то, за чем явился.

– Подумай, чего ты хочешь, – настоял он, но, к счастью, больше не пытался приблизиться. Однако на всякий случай я стянула со стола остро заточенный карандаш.

Вампира он не убьет – на это способны лишь солнечный свет либо жесточайшее расчленение, – но, если воткну в бедро, хотя бы отвлечет.

Рафаэль проследил за моей не слишком незаметной подготовкой к бою со слабой ухмылкой.

– Чего ты хочешь, кроме моего исчезновения, – добавил он и бедрами привалился к столу. – Может быть, я смогу это исполнить. Хотя бы попытаюсь.

– А взамен? – подловила его я, вопросительно вскинув бровь. – Сомневаюсь, что подарки будут искренними и бескорыстными. Мое молчание у вас уже есть, не утруждайтесь. Я не стану мараться в вашей грязи…

Он резко встал, а я так же резко вскинула руку с карандашом. Жалкое подобие оружия. Я вызвала у Рафаэля лишь улыбку – снисходительную, как мне показалось сначала. Однако всего на миг я уловила в изгибе его губ одобрение. Всего на краткое мгновение, такое ничтожное, что мне вполне могло и привидеться.

– Я предлагаю в последний раз. Сейчас это просьба. Даже скорее взаимовыгодное предложение. Но еще одна выходка, и моя доброта превратится в приказ.

Не успела дерзкая ухмылка исказить мои губы, как Рафаэль, вскинув палец, напомнил:

– Ты обязана слушаться меня. Мы подписали договор.

– Обязана. Если исполнение приказа мне не навредит.

– О, поверь, нисколько! Ну так что? Воспользуешься последним шансом?

Карандаш я держала уже не так уверенно. Если раньше я направляла его в вампирскую шею, то теперь при выпаде в лучшем случае проколола бы желудок.

– Я хочу, чтобы ты устроил мне встречу с моей мамой. Она может приехать в Розу?

В красных глазах проблеснуло облегчение.

– Какая поразительная скромность. Признаюсь, ожидал, что начнешь заламывать пальцы. Но что ж… Это можно устроить.

Я выдохнула и одновременно с этим опустила «вооруженную» руку. Внутри разгорались давно забытые чувства: радость предвкушения, волнение и трепет. Но я не позволила эмоциям захлестнуть меня раньше времени.

– А взамен?

– Взамен ты расскажешь мне обо всем, что случилось между тобой и Валанте Карстро.

У меня чуть ноги не подкосились, а перед глазами мгновенно вспыхнуло страшное воспоминание из библиотеки. Я ни за что не расскажу об этом Рафаэлю! Не вручу ему тайну, способную меня погубить!

– Долго молчишь, рогатая. Придумываешь правдоподобную ложь?

– Нет, – как можно спокойнее произнесла я. – Просто пытаюсь понять, зачем вам это? Неужели подозреваете своего господина в чем-то или затеваете против него неладное?

Я услышала, как скрипнули зубы Рафаэля.

– Хочешь перевернуть доску и поменять нас ролями? Ну нет. Не выйдет. Отвечай! – грозно пророкотал он, и я обмерла от угрозы, сокрытой в его голосе.

– Ничего такого, – соврала я, мотнув головой. – Он лишь попросил перевести древние книги…

– Какие? – наступал Рафаэль.

– По истории, – вновь обманула я его, глядя прямо в глаза, и вздрогнула, когда сверкающие рубины вдруг стремительно приблизились к моему лицу.

– Не ври! – прорычал он в миллиметрах от моей кожи. – Не смей лгать!

Сердце стучало так, что заглушало почти все мысли. И лишь одна прорывалась сквозь эту ужасающую барабанную дробь. Рафаэль боится. Он до бессилия напуган.

– Я не обманываю. Это были книги по истории.

– Да? – нехорошо улыбнулся он и вдруг схватил меня за запястье. То самое, на котором до сих пор не смывались древние символы. – Тогда что это?!

Он дернул рукав, оголяя выведенный на коже текст. Я попыталась отстраниться, но лишь спровоцировала Рафаэля на новый захват. Теперь он сжимал оба моих запястья, не давая отойти ни на шаг.

– Я видел твои воспоминания так же, как ты видела мои, – спокойно проговорил он, медленно отделяя слова друг от друга. – Это ведь запрещенная книга, Тиа. Ты знаешь об этом?

Это скрытая угроза?

– Раз уж вы видели мои воспоминания, то должны знать и то, что я не в курсе, что это за книга. Валанте сказал лишь, что она очень старая. И все!

– Ты должна рассказывать мне обо всем, что прочитаешь в ней, – проникновенно произнес он, заглядывая в глаза так, как никогда раньше. Будто пытался достучаться до меня. Будто я действительно важна.

Я не просто уборщица и даже не обычный переводчик. Я серьезная фигура в игре, о которой толком ничего не знаю.

Вот что я видела в глазах Рафаэля и чему совершенно, ни капельки не верила.

– Этого не будет, – процедила я, гордо встречая прямой взгляд. – Я не стану передавать вам информацию. Хотя бы потому, что сама больше к Валанте не пойду. Эта книга… может принести мне кучу проблем.

– Думаешь, Валанте так просто разрешит тебе отказаться от его задания? – в голосе Рафаэля тесно сплелись жалость и насмешка. – Ты уже замарала руки, Тиа, и Валанте это знает. Пока что ты можешь играть, предлагая свои условия. Но оплошаешь, и «работа мечты» превратится в каторгу.

Я догадывалась, почему Рафаэль так говорит и откуда в его словах столько желчи. Он сам был на моем месте и из слуги превратился в раба, хоть и притворялся, что это не так.

– Я не могу. Мне запрещено…

– Уже поздно думать о правильности. Ты по уши в дерьме, и эта татуировка, – он приподнял одну мою руку и постучал пальцем по запястью, – доказательство твоей вины. Отступать поздно. Ты либо выдашь себя и навлечешь гнев круга луны, либо продолжишь делать вид, что все в порядке…

– Попутно сливая информацию вам? – вовсе не весело подхватила я. – Ведь выбора у меня нет. Вы сами же сдадите меня кругу луны, если откажусь.

– Мне невыгодно делать из потенциальной союзницы отступницу. Твое усмирение станет ужасной потерей, – он жалостливо выгнул брови и поджал губы. Однако я ни на миг не поверила его театральной тоске.

– Что это за книга? Почему я должна ее переводить?

– Для того ты и нужна – чтобы узнать.

– Почему должна докладывать вам? Валанте – ваш господин.

– К моему несчастью, – скривился Рафаэль. – И к нашему несчастью, что он, возможно, затевает что-то…

– Я не хочу влезать в ваши разборки. Это меня не касается.

– Если это то, о чем думаю, это касается нас всех. И людей, и вампиров…

– Тогда в этом должен разбираться совет.

– Хочешь доложить и умереть? – хохотнул Рафаэль и оттолкнул мою руку, меченную древними знаками. – Дерзай. Я не стану тебе мешать.

– Еще минуту назад вы сказали, что не хотели бы терять союзницу, – напомнила я с несвойственным мне высокомерием.

– Если ты настолько глупа, что готова рискнуть жизнью, дабы ничего не поменялось, то я ничем не могу помочь, – пожал плечами Рафаэль и скучающе обошел меня, чтобы приблизиться к двери. – Валанте откупится, придумает крепкую ложь или скинет все на тебя. Ему тысячи лет. Неужели думаешь, что его так просто победить?

– Чтобы кого-то победить, с ним нужно вступить в сражение, – вскинула подбородок я, храбрясь изо всех сил. Хорошо, что Рафаэль не видел, как под юбкой у меня дрожат коленки. – Я просто переводчик. Уверена, совет вынесет правильный приговор, если Валанте действительно виновен.

Рафаэль фыркнул и, кажется, выругался себе под нос. Его пальцы так крепко впились в дверную ручку, что я испугалась, как бы он ее не сломал.

– То есть ты отказываешься мне помогать? Отказываешься выполнять приказ?

Он пристально смотрел на меня, дожидаясь ответа, пока я взвешивала все услышанное. Но правда в том, что я понятия не имела, что за книгу должна перевести и почему Рафаэль так уверен, будто Валанте задумал нечто скверное. Почему знаки въелись в мою кожу? И что теперь делать дальше?

– Я больше не пойду к Валанте, – выдохнула я и опустила взгляд в пол. Это все, на что мне хватило сил.

– Тогда он уничтожит тебя. А если этого не сделает он, то тобой займется совет.

– Это угроза?

– Это правда, – без тени насмешки или грубости ответил Рафаэль и ушел, оставив меня наедине с неутешительными мыслями.

Я просидела в полной тишине с колотящимся сердцем не больше пары минут, а потом выбежала следом за Рафаэлем. Не знаю, что сказала бы ему, сумей догнать. Попыталась бы вызнать что-то? Убедить в собственной невиновности?

Однако когда я пришла к его покоям, было уже поздно. Я успела открыть дверь и заметить, как гаснет окно использованного портала, а потом опустевшая комната погрузилась во мрак.

– Это сложнее, чем я думала, – пыхтела Найвара, склонившись над листом бумаги.

Полностью погруженная в процесс рисования объемных геометрических фигур, она даже не замечала, что высунула кончик языка. Это придавало ей забавный вид, но хихикать над Найварой я себе запретила. Она старается – это повод для уважения, а не для смеха.

– Неплохо, – я из-за плеча Найвары заглянула в ее лист и оценивающе хмыкнула. – Но вот здесь ты ошиблась в светотени. Посмотри на пример.

Я взяла запасной карандаш и обратным его концом, как указкой, привлекла внимание Найвары к яблоку, что стояло неподалеку от зажженной свечи.

– Если источник света здесь, – я обвела область, ближайшую к огоньку, – то тень мы видим тут, – а затем опустила карандаш чуть вбок и вниз. – Ты правильно рисуешь блик, но вот темный участок уполз.

Найвара устало вздохнула и почесала лоб тыльной стороной ладони. Кончики некоторых ее пальцев чернели из-за размазанной пыли грифеля, на рукавах тоже виднелись темные пятна. Глядя на это, я слабо улыбнулась. Помню, когда была совсем маленькой, тоже маралась после каждой работы с красками или карандашом.

Не страшно. Аккуратность и умение правильно поставить руки тоже придут со временем.

– Поняла. Исправлюсь, – по-солдатски отчеканила Найвара и сразу же взяла чистый лист, чтобы вновь углубиться в рисование.

Снова начала с нуля: набросала очертания, прикинула, откуда будет падать свет…

Чтобы не мешать, я села за тот же стол, но чуть поодаль. Так, чтобы не закрывать скудный натюрморт и не заставлять дыханием плясать огонек свечи. Я раскрыла на коленях книгу, которую взяла с полки в коридоре замка, и сделала вид, что читаю.

По-настоящему углубиться в текст не выходило, как ни старайся.

С нашего разговора с Рафаэлем прошло уже несколько дней. После этого он никак не давал о себе знать, как и не вспоминал обо мне и Валанте Карстро. Мне следовало бы радоваться, но сердце было не на месте. Тревожное предчувствие поселилось в грудной клетке скользким ужом.

Хоть как-то меня отвлекала от переживаний только Найвара, которая, как и обещала, стала приходить на занятия по рисованию каждый день в опустевший столовый зал. Если честно, я удивилась, когда она все же явилась на первый урок. Мне почему-то казалось, что она передумает. Однако намерение Найвары учиться оказалось весьма твердым.

Она не сбежала после первых неудачных попыток и, что удивило меня еще больше, не стала кривить нос на мои задания. Обычно «будущие художники» весьма неохотно рисуют один и тот же простой предмет с нескольких ракурсов. Хочется сразу приступить к чему-то более серьезному, красивому, а не уделять часы и дни шарам и кубикам.

Но Найвара оказалась послушной и исполнительной ученицей. Потому и прогресс наш шел быстрее, чем я ожидала.

– Если дорисую сегодня это яблоко, то подарю Сариэль, – пыхтела над натюрмортом Найвара. – Она как раз интересовалась, чем это мы с тобой занимаемся.

– Ты не сказала сестре, что учишься рисовать?

– Неа. Хочу сделать сюрприз.

Что ж, теперь понятно, что значил взгляд Сариэль, которым девушка одарила меня сегодня, когда мы пересеклись на главной лестнице. Мне сразу показалось, что она смотрит с подозрением и интересом. Теперь я знала это наверняка.

– Странно, что Сариэль меня не спросила, – вслух решила я, а Найвара фыркнула.

– Думаю, Сари остерегается тебя.

– С чего бы?

– Она считает, что ты новая… Хм… Как же это слово? А! Фаворитка господина!

– Бред.

Найвара, не отрывая глаз от рисунка, а карандаша от бумаги, пожала плечами:

– Многие теперь так думают.

Хотелось бы поспорить, но я не стала и перевела тему на рисование. Найвара снова допустила ошибку в построении, но мы легко ее исправили. И пока она продолжала черкать грифелем по желтоватой бумаге, я вновь углубилась в мысли.

Какая из меня фаворитка? По локоть в мыльной воде, в скромном платье прислуги. Еще не так давно со мной даже разговаривать боялись. Игровой вечер исправил ситуацию. Теперь меня избегают заметно меньше, но приходится гадать – почему? То ли Каян оказался прав и простая забава сделала меня ближе к обитателям Розы, то ли все дело в слухах о нас с Рафаэлем.

Какая же глупость все-таки!

Найвара резко вскинула голову одновременно со мной, когда из главного зала донесся какой-то шум. С залом столовую разделял небольшой переход по коридору, поэтому мы отчетливо услышали незнакомые голоса.

– Кто-то приехал? – Найвара встала из-за стола, чтобы направиться к коридору, но я поймала ее за руку.

– Не ходи, – приказала я тихо и приложила палец к губам.

Найвара нахмурилась, серые глаза стали похожи на грозовые тучи. Она неохотно кивнула и отошла назад. Ее взгляд стал внимательнее, когда кто-то из незваных гостей назвал мое имя и спросил, где я.

– Это рыцари луны, – осела на стул я.

Вот и все. Рафаэль позвал магов, надзирающих за другими чародеями? Или это обычная проверка от круга луны? Без разницы, ведь исход будет один. Мое тело, знаки на нем – прямое доказательство вины.

– Зачем они пришли? – шепотом спросила Найвара. – Проверить, как ты устроилась, да?

Она хотела подойти, но я остановила ее:

– Спрячься.

– Куда? Зачем? – оторопела она.

Я собрала со стола бумагу и карандаши, всучила их Найваре и потащила к нише, скрытой за гобеленом. Там темно и тесно, но и Найваре долго торчать в укрытии не придется.

– Тиа! – взвизгнула она, заставив меня шикнуть. Уже шепотом она спросила: – Что происходит?!

Я смотрела в ее глаза, наполненные слезами, и сердце щемило от чувства вины. Если кто-то хоть на миг заподозрит, что я могла передать Найваре запретные знания, полученные из той книги, девчонку накажут вместе со мной. Можно сколько угодно убеждать, что мы занимаемся рисованием, и только, но на слово никто не поверит. Нас обеих потащат на допрос к жрецам Великого Судьи. Найвара, конечно, докажет свою невиновность, но настрадается перед этим и напугается на всю жизнь вперед.

– Не высовывайся, – попросила я, подталкивая Найвару за гобелен.

Я видела недоумение в ее глазах и нарастающее желание взбунтоваться. Еще немного, и Найвара взорвется возмущенной тирадой.

Поэтому я соврала первое, что пришло на ум:

– Вечера я должна проводить в уединении, чтобы укреплять свои магические силы. Меня накажут, если увидят тебя.

Найвара недоверчиво хмурилась лишь секунду, но потом все же кивнула и сама задернула тяжелую ткань. Гобелен идеально спрятал девочку. Ничто не намекало, что в столовом зале есть кто-то, кроме меня.

Кроме двух стульев, отодвинутых от стола, за которым мы сидели…

Я рванула туда и успела задвинуть стул Найвары как раз за мгновение до того, как в зал вошло с десяток незнакомцев в серебряных одеяниях. Женщины в платьях, подол которых стелился по полу, а мужчины – в костюмах, из-за цвета напоминающих доспехи. У каждого – пояс с серебряной застежкой в форме месяца, между рогами которого – цветная бусина. В зависимости от цвета по ней можно судить о специализации мага. Белая – лекарь. Черная – жрец. Синяя – языковед. Зеленая – маг переноса. Желтая – чтец звезд.

Я склонилась перед самыми влиятельными членами ложи круга луны – ее рыцарями, как того требовали правила, и разогнула спину, лишь когда мне это позволили сделать.

– Здравствуй, Тиа, – вперед выступил мужчина лекарь. Все остальные выстроились полукругом за его спиной. – Ты знаешь, кто мы?

– Да, светлейший. Для меня честь предстать перед рыцарями луны.

Во рту пересохло. Я говорила то, что требовалось. То, чему меня учили. Но больше всего хотелось рассыпаться на пылинки и раствориться в воздухе.

В ложу круга луны после десятилетней службы попадают многие маги, которые показывают себя верными и исполнительными, решают не оставаться у господина или не находят себе другого. В ложе чародеи работают на королевство. Их основная задача – контроль своей же стихии. К большой цели движутся мелкими шагами, поэтому ложа занимается разбором программы обучения магов, коррекцией их службы и надзора. Словом, бумажная волокита.

Лучшие из лучших же становятся рыцарями луны, и их полномочия куда обширнее.

Рыцари луны – надзиратели за выкупленными магами. Если они узнают о том, что я совершила, то могут провести ритуал усмирения хоть в Розе Гаратиса. Они – опора для магов, если те строго следуют правилам. Они же – палачи для тех, кто осмелится ступить за границу дозволенного.

– Перейдем сразу к делу, – бегло осмотрев зал, сказала женщина в маске из белого стекла. Если бы не черная бусина на ее поясе, то именно по маске можно было бы догадаться, что передо мной жрица. А материал, из которого она сделана, подсказывал, что чародейка может говорить с Лунным Стражем, единственным выжившим из древних богов.

Я нашла взглядом среди прибывших рыцарей мужчину в маске. У этого жреца она была безупречно черной. Значит, передо мной редкий служитель Пустоши. Выходит, за мной явились жрецы божеств магии и смерти. И если Пустошь вряд ли могла поведать своему слуге о чем-то, кроме возможной даты моей смерти, то Страж представлял серьезную угрозу. Вдруг книга Валанте как-то связана с магией, а знаки на моем запястье – заклинание, которое как-то отобразится на моем энергетическом поле?

Жрица приблизилась и коснулась моего подбородка, подняв его так, чтобы я смотрела ей в глаза сквозь прорези светлой маски. Я даже не успела понять, какого цвета у нее радужки, потому что чернота зрачка разлилась по глазам чародейки.

– Равновесие… – Слово повисло в воздухе, пока жрицу колотил приступ дрожи. Меня саму слегка передернуло от мысли, что сейчас руками этой женщины меня на самом деле касается сам Лунный Страж.

Я с ужасом смотрела в черные глаза, дожидаясь, какой вердикт мне вынесут.

– …не нарушено, – наконец провозгласила жрица и рывком отдернула от моей кожи руку. Ее перестало трясти, и колдунья уже увереннее добавила: – Ее магическая энергия стабильна.

У меня чуть ноги не подкосились от неожиданности и облегчения. И одновременно с этим запястье обожгло жаром. Я старалась не подавать вида, что что-то не так, но правда была написана на лице.

– Выглядишь удивленной, – подметила чтица звезд – седовласая женщина, похожая на сухую изогнутую трость.

И не успела я возразить, как предсказательница заковыляла ко мне. Остальные маги расступились перед старухой, безмолвно заняли пространство за ее спиной.

«Если хочешь сдать Валанте, делай это сейчас», – подумалось мне.

Под пристальными взглядами рыцарей я чувствовала себя бабочкой, пришпиленной к доске. Я отвертелась перед Стражем, но вряд ли мне будет везти снова и снова. Однажды правда раскроется, и будет только хуже.

«Если ты настолько глупа, что готова рискнуть жизнью, дабы ничего не поменялось, то я ничем не могу помочь», – проскрежетал в памяти голос Рафаэля, от которого храбрость затухала во мне, как остывающие угли.

– Тиа? Что с тобой? – спросила девушка-лекарь. Она тоньше остальных чувствовала перемены в чужих телах. В моем прямо сейчас все переворачивалось и кипело.

Этот визит – обычная проверка или подстроенная Рафаэлем встреча? Он выдал меня и теперь десять магов, знающих правду, следят за тем, как я пытаюсь извернуться? Или все ограничится проверкой уровня моей энергии?

Или, или, или!

Я дернула рукав так резко, что когтями случайно поцарапала кожу. Кровь выступила прямо поверх нестираемой надписи. Я вытерла алые капли и шагнула к рыцарям.

– Взгляните, – выпалила я. – Эти знаки… Что это такое? Что это за язык?

«Молчи».

Чужой женский голос, прошелестевший в моей голове, прозвучал так неожиданно, что я действительно умолкла. Мне показалось? Нет. Я отчетливо слышала этот приказ, произнесенный голосом, похожим на звонкий удар клинка о клинок.

– Тиа, – взволнованно произнесла лекарка, – тут ничего нет.

Меня обдало холодом, когда я поняла, что целительница права. Пока я глупо таращилась на запястье, где ничего, кроме царапин, не было, лекарка вынула из напоясной сумки бутылек с аптекарской колбой и поставила на стол.

– Выпей на ночь, – посоветовала она. – Ты утомилась.

– Дайте я гляну, – старуха предсказательница снова пробилась ко мне, локтем оттолкнув целительницу.

Она схватила меня за руку быстрее, чем я успела даже подумать об этом. Откуда в дряхлой старухе столько проворства?

Чтица звезд поднесла мою руку прямо к носу, поближе к подслеповатым глазам. Мне и самой хотелось сделать то же самое. Днями иноязычные символы не стирались с кожи, но исчезли вмиг, когда я все-таки решилась проявить храбрость.

Мое единственное доказательство, свидетельствующее, что у Валанте есть запрещенная книга, пропало.

Конечно, я могла бы попытаться убедить рыцарей, но уже сомневалась, что донос – хорошая идея. Все было против. Особенно – мое сердце, которое стучало так, будто ему осталось биться не больше пары минут.

Старуха ничего не нашла на моей коже. Задумчиво хмыкнув, она впилась пальцами мне в подбородок, как это не так давно делала жрица Лунного Стража.

Она не могла прочесть мои мысли или узнать точнее будущее. Предсказания – лишь размытая вероятность, метафоричная картинка, которая постоянно меняется. Чтецы видят будущее через неконкретные образы, которые интерпретируют через собственное восприятие. К тому же редкие видения провидцев сбываются точь-в-точь, а если и сбываются, то обычно касаются крупных, серьезных событий. В масштабах одного человека никогда нельзя знать что-либо наверняка. Предсказания могут лишь предостерегать или подсказывать.

Поэтому я не дрогнула, когда радужки чтицы заполнили белки.

– Безумие, – проскрежетала она, глядя в мое будущее. – Безумие и смерть.

Я вырвалась из дряхлых рук так резво, будто это могло помочь ускользнуть от предсказания. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания, мысли сплелись в клубок.

Это ведь не приговор, Тиа. Успокойся. Старуха могла ошибиться, будущее переменчиво.

– Что-то еще? – ровным тоном спросил маг с зеленой бусиной мага переноса. У него была дурацкая бородка, которая дергалась всякий раз, стоило мужчине открыть рот. – Что-то, о чем нам стоит переживать?

– Не вижу, – не отводя от меня глаз, поделилась чтица. – Может, Торн попробует?

Она обернулась на мужчину средних лет. Как и у старухи, его бусина по цвету напоминала медовое яблоко.

Рыцарей было всего десять. Пять мужчин и пять женщин, по паре от каждой специализации на случай, если у одного что-то не получится. Как, например, сейчас, когда провидица просила помощи у другого чтеца звезд.

Маг поймал мое лицо ладонями, сухими, как страницы древних книг, и нырнул в мое сознание. Я снова увидела растекающуюся радужку и напряглась в надежде, что теперь предсказание будет другим.

Да, будущее зыбко и изменчиво. Но так хочется верить, что впереди ждет что-то хорошее.

– Я ничего не вижу, – покачал головой чтец, отступая. – Все залито солнцем. Меня слепит.

Старуха задумчиво кивала его словам:

– Если всмотреться, то заметишь – смерть и безумие. Они пляшут в ней рука об руку. Тени, кровь, цепи и холод.

– Я видел только солнце, – пожал плечами более молодой чтец и вернулся в шеренгу.

Краем глаза я заметила, что лекарка смотрит на меня. Я подняла голову и столкнулась с ее сочувственным взглядом.

– Возможно, Тардан права, – вздохнула целительница. – Я тоже чувствую, что в девушке есть что-то неправильное. В ней будто еще одна жизнь, но это определенно не ребенок. Я бы распознала беременность.

– Ее разум расколот, – подсказал второй лекарь. – Твои эликсиры не помогут девочке, Эрла.

– Безумие, – повторила старуха. – Я была права!

Они все говорили и говорили о том, что мой рассудок трещит по швам, а я не верила ушам. Не может быть. Я не сумасшедшая! Не было ни одного симптома!

Кроме того голоса, что я услышала несколько минут назад. И кроме знаков, что так внезапно испарились с кожи.

– И что мне делать? – не своим от волнения голосом выдавила я и с надеждой уставилась на рыцарей. – Я не хочу сходить с ума. Не хочу умирать.

Я ожидала поддержки и помощи. Но никак не того, что услышала дальше.

– Что нам делать с девушкой? – подала голос чародейка переноса. Совсем юная. Скорее всего, она только-только закрыла свой десятилетний договор, но уже показала себя достаточно покорной, но жестокой, чтобы стать рыцарем. – Она не опасна? Нам не стоит ее…

– Нет, – отмахнулась старуха. – Девчонка опасна только для себя.

– Я тоже так считаю, – кивнул второй чтец.

Жрица в стеклянной маске пожала плечами:

– Страж просит наблюдать.

– Пустошь против, – встрял жрец богини смерти. – Она утверждает, что безумие может быть опасно.

– Чем? Эта чародейка – переводчица, – рассмеялся мой коллега, маг словесности. – Не могу представить ситуацию, в которой ее талант может кому-то навредить.

Вторая чародейка с синей бусиной кивнула, но расслабляться было рано.

– Она – полукровка, – напомнил жрец. – Что, если, обезумев, она потеряет контроль над магией?

– И что дальше? Ну подумаешь, начнет говорить на нескольких языках одновременно!

Несколько рыцарей рассмеялись, но мне было не до веселья. Я едва стояла. Ноги тряслись, голова кружилась от волнения. Одной рукой я оперлась на спинку стула, лишь бы найти дополнительную опору.

Когда я только поняла, что ко мне пришли надзиратели за магами, то не сомневалась, что распрощаюсь с рассудком этим же вечером. Потом, когда все обошлось, я не верила своему счастью. И теперь снова падать в яму отчаяния оказалось очень больно.

– Голосуем, – предложила старуха. – Поднимите руку, кто за то, чтобы усмирить девочку сегодня.

У меня в груди что-то обрывалось каждый раз, когда кто-то из присутствующих голосовал за мое усмирение. Жрец Пустоши, оба мага переноса и мужчина-лекарь. Сердце отбивало синяки на легких, пока я в страхе ждала, что кто-то еще поднимет руку, но все обошлось.

– Решено, – заключила провидица, хлопнув в ладони. – Тиа остается в Розе Гаратиса. Что будет дальше, решим после нового визита.

Кто-то будто обрубил ниточки, что связывали кости в моем теле в единый скелет. Хотелось осесть на пол прямо здесь и разрыдаться от счастья. Сегодня я не лишусь рассудка!

– Все-таки попей это, – лекарка всунула мне в руку пузырек с маслянистым содержимым. – Может, станет легче.

Я кивнула, а затем меня выставили в коридор. Рыцари остались в столовом зале, а вместо меня туда вошел Каян. Проклятье, я и забыла, что не единственный маг в этом замке!

Мы кивнули друг другу. Каян с улыбкой, будто он поздравлял с первой пройденной проверкой, а я – с пустым выражением лица. Мне не хватало сил, чтобы хотя бы приподнять кончики губ.

Едва выйдя в коридор, я привалилась спиной к стене и съехала на пол, усевшись прямо там. Навалилось слишком много мыслей. А еще я не могла уйти, пока в столовой пряталась Найвара. Я обязана вытащить ее из укрытия, когда все кончится. Меня ждет много вопросов…

– Голос Матери не звучит чаще? – услышала я из столовой. – Он такой же громкий, как и прежде?

– Ничего не поменялось, – заверил Каян, но, конечно, этого было недостаточно.

– Что ж, сейчас проверим, – донесся голос жрицы Лунного Стража, и я, даже не подглядывая, прекрасно знала, что случится дальше. Каяна «ощупывали» так же, как и меня.

Его проверка прошла несколько быстрее. Ему не наобещали смерти или сумасшествия. Рыцари, закончив с Каяном, ушли через портал прямо из столового зала, куда я вернулась на негнущихся ногах.

– Тиа? Что-то случилось? – Каян отодвинул для меня стул и предложил сесть.

Я рухнула на стул и бессильно покачала головой. Не хотела ничего говорить, но, увы, у меня был свидетель, который не заставил себя ждать.

– Почему они предсказали тебе смерть?! – Найвара резво выскочила из-за гобелена, отбросив тот в сторону. Ткань заструилась за ее спиной, едва не сорванная со стены. – Почему они сказали, что ты безумна?!

Каян ошалело вытаращился на Найвару, присутствие которой стало для него сюрпризом. Он попытался успокоить подлетевшую ко мне Найвару, но та оттолкнула его руки.

– Тиа! – Она швырнула на стол измятый натюрморт. Края бумаги были порваны на мелкие полоски. Похоже, не я одна сходила с ума от волнения. – Это ведь неправда? Ты не умрешь?

Я не хотела говорить Каяну. Да и Найвару бы выставила в коридор, если бы знала, что сегодняшний визит рыцарей – обычная проверка, а не конвой. Но теперь они были в курсе и смотрели на меня напополам с жалостью и недоверием.

– Погоди, – поднял ладони Каян. – Найвара, поясни, что случилось. Что ты вообще делала в зале?

– Пряталась. Очевидно же, – закатила глаза она и, не дав никому вставить очередной неудобный вопрос, пустилась пересказывать подслушанное.

Меня замутило, когда она, ярко жестикулируя, передала Каяну предсказание чтецов. Я прикусила губу и опустила глаза в попытках спрятать истинные чувства, но правда была написана на лбу.

– Тиа, ты же знаешь, что чтецы не могут четко видеть будущее? Если бы судьба открывалась им со всей ясностью, у наших границ бы не стояли драконорожденные, не было бы жертв от наводнений, пожаров или нападений грабителей. Не было бы и половины обычных проблем любого государства, – вкрадчиво уточнил Каян и сел на соседний стул. – Рыцари могут ошибаться.

Он взял мои ладони в свои и ласково погладил кожу подушечками больших пальцев. На душе стало нестерпимо больно. Глупое «что, если» засело внутри гниющей занозой.

– А если на мой счет они не ошиблись? – Мой голос дрогнул. – Если со мной и правда что-то не так?

Найвара нервно ходила из стороны в сторону, маяча за спиной Каяна. Дослушав меня, она остановилась и всплеснула руками:

– Зачем ты говоришь так? Неужели нельзя верить в лучшее? – В голосе звенела злость, но я понимала, что это чувство – перерожденный страх. Но вот почему Найвара боится, мне было неясно.

Мы совсем недолго знакомы, и еще меньше я ее учу. Я не та, о ком Найваре стоит переживать.

– Я обязательно буду верить в лучшее, когда немного отойду от… этого, – я неопределенно взмахнула руками. – Но пока что мне страшно. Это нормальная реакция.

Каян слабо кивнул и крепче сжал мои руки, успокаивая. А вот Найвара вдруг надулась и помрачнела.

– Сари говорит, что мы получаем то, что привлекаем своими мыслями. Будешь думать о плохом, и оно обязательно случится.

– Хотела бы, чтобы твоя сестра была права, – вздохнула я и уныло покачала головой. – Я бы придумала себе безупречное будущее.

Похоже, Найвара ожидала от меня другой реакции, потому что она резко развернулась и выскочила из столовой. Да еще и дверью хлопнуть не забыла.

Глядя ей вслед, я ощутила еще большую разбитость, чем прежде. Если бы Каян не держал мои руки, я бы обязательно уткнулась лицом в ладони, чтобы спрятать исказившие его эмоции.

– Не принимай ее поведение близко к сердцу. – Каян наклонился чуть ближе ко мне. Наши руки были все еще соединены, коленки чуть-чуть касались друг друга. А теперь еще немного, и мы прильнем друг к другу лбами. – Ты нравишься Найваре, она переживает.

Я ничего не ответила. Прикрыла глаза и старалась успокоиться, сосредоточившись на тепле чужих рук, на том, как дыхание Каяна ласкает мои губы.

– Не хочу, чтобы предсказания сбылись, – шепнула я.

– И я, – едва тихо раздалось в ответ. – Ты нужна Найваре. За столько лет в Розе Гаратиса я впервые вижу, что она действительно счастлива и к чему-то стремится. У нее нет родителей, сестра занята собой и Рафаэлем, но ты…

– Я замечательная нянька, – хохотнула я, утапливая смущение в смехе. А все потому, что Каян наконец прижался своим лбом к моему.

В столовой было пусто. Огромный зал погрузился в полумрак, который разгоняла лишь пара свечных огоньков. Они дрожали от едва уловимого сквозняка, и я дрожала вместе с ними.

Ждала, что Каян скажет, что не одна Найвара переживает за меня. Хотела, чтобы он первый шагнул за стену нейтралитета. Мне так важно получить от него хотя бы капельку искреннего, особенного тепла…

Я могла бы его подтолкнуть, но не осмелилась. Пусть все идет своим чередом. Или стоит на месте. Может, второй вариант даже лучше, если чтецы правы.

– Их слова ничего не значат, – будто прочитал мои мысли Каян. – Воспринимай их как предостережение.

Мы резко отпрянули друг от друга, выпрямив спины, когда дверь в столовую снова распахнулась. Я ожидала увидеть на пороге Найвару, но – неожиданно – там была ее взрослая утонченная копия.

– Оу, – изящной бледной кистью Сариэль прикрыла открытый в удивлении рот. – Я помешала…

Она было развернулась к двери, но Каян вмиг подскочил со стула.

– Н-нет, все в порядке! Сари, ты что-то хотела?

Почему-то меня больно кольнула обида. Не потому ли, что я строила иллюзии, будто наше уединение значило хоть что-то? А Каян даже бровью не повел, когда наш личный момент разбился о визит Сариэль.

Он заторопился к двери, будто собирался за руку притащить ее к нашему столу. От этого зрелища мне стало еще тоскливей. Я крепко стиснула зубы и опустила глаза, чтобы не смотреть, как Каян галантен и услужлив с кем-то еще.

– Ох, Каян, ты такой же дурашка, как и шесть лет назад, – снисходительным тоном протянула Сариэль и прошествовала в глубь зала.

Стук ее каблуков стих рядом с соседним стулом. Минуту назад там сидел Каян, а теперь на него опустилась Сариэль.

Еще никогда мы не оказывались так близко. И уж тем более инициатором сближения не была Сариэль. После слов Найвары о том, что меня считают фавориткой Рафаэля, я и не думала, что нечто подобное случится теперь, но вот – одна из кормилиц восседает в полуметре от меня.

Хотя после того, как Сари застукала нас с Каяном и увидела мою реакцию на это, вряд ли она продолжит считать, что я заинтересована Рафаэлем. Уж у нее-то явно есть глаза, в отличие от Каяна.

– Найвара сказала, что тебе нездоровится, – без прелюдий начала она.

– И ты примчалась на помощь? – с недоверием поинтересовалась я.

Каян молча наблюдал за нашим разговором. Стоял неподалеку от Сари, скрестив руки на груди и привалившись к стене.

– Скажу честно, до тебя мне не было дела, – сухо призналась собеседница и зашуршала юбкой пышного зеленого платья, будто что-то искала между складок, – но Найвару я люблю, хотя со стороны, возможно, так не кажется…

Она вынула из скрытого в юбке кармана свернутый лист бумаги. Еще до того, как Сариэль его развернула, я догадалась, что увижу. Измятые и изорванные края выглядели слишком знакомо.

– Спасибо, что возишься с моей сестрой, хотя не должна этого делать.

Она развернула бумагу и придвинула ко мне знакомый натюрморт со свечой и яблоком. Не идеальный, но для начинающей художницы – очень даже неплохой.

Пока я смотрела на рисунок, Сариэль глядела на меня. И она не отвернулась, когда наши взоры встретились.

– Спасибо, что учишь ее. Я бы хотела заняться этим сама, но мне нечем делиться с Найварой. Я умею лишь строить глазки и… быть удобной. Это не то, чего желаю сестре.

– Пожалуйста, – с той же искренностью ответила я. – Мне нравится быть полезной. Хоть в чем-то…

Мы обе грустно улыбнулись. Сариэль поймала пальцами рыжий завитый локон и прокатила его между подушечками.

– Понятия не имею, что с тобой стряслось, но Найвара сильно взволнована. А если переживает она, то и я.

Глядя в ее светлые глаза, я впервые подумала, что заблуждалась насчет Сариэль.

Я думала, она позволяет использовать себя в слепой надежде на то, что Рафаэль ее обратит. Но теперь между ее слов читала – Сари жертвует собой, своим телом ради благополучия сестры. Да, она выбрала не самый достойный метод, но быстрый и выгодный. Сестры живут в замке, не чувствуют ни голода, ни нужды.

– Я хочу, чтобы у Найвары был хотя бы шанс на хорошее будущее. – Ведомая внезапным порывом, Сариэль поймала мою ладонь и сжала ее обеими руками, будто в мольбе. – Ты должна продолжать учить ее. Пожалуйста.

– Хорошо, – оторопело обронила я. – Я и не собиралась отказываться.

– Тебе придется, если сляжешь, заболев. Или что там с тобой творится…

Сариэль нахмурила идеально ровные брови и молчаливо задумалась о чем-то на пару секунд. В это время мы с Каяном переглянулись. Он пожал плечами, а я в замешательстве прикусила губу.

Чего Сариэль хочет?

– Ты должна попросить господина Рафаэля о паре выходных, чтобы прийти в себя, – поднимаясь, сказала она. Причем таким тоном, будто это приказ, а не совет.

– Не думаю, что они мне нуж…

– На тебе лица нет! Не знаю, что тянет из тебя силы, но нужно взять перерыв!

– И Рафаэль так просто позволит? – вырвался из груди сдавленный смешок.

– Вполне. Он ведь не монстр. Всегда пойдет навстречу.

– Но не мне. Меня он, кажется, ненавидит…

Я не сомневалась в этом. В конце концов, первая мысль, которая проскочила, едва я поняла, что явились рыцари: «Все подстроил Рафаэль». А тот ужасный поцелуй и премерзкий разговор после него?

Сариэль вдруг разразилась хохотом. Я уставилась на нее во все глаза. Кто из нас здесь сходит с ума?

– Не говори глупостей, Тиа, – отмахнулась Сари. – После того случая с портретом все не зря шепчут, будто Рафаэль сражен тобой.

Она приблизилась и понизила голос так, чтобы слышать могла только я. Каяну оставалось топтаться у стены и вслушиваться в неразборчивый шепот.

– Я сама думала, что симпатия господина взаимна, пока не увидела…

Она не договорила. Вместо слов сказала остальное глазами. Взгляд Сари запрыгал от меня в ту сторону, где стоял Каян, и обратно.

– Тем портретом я не пыталась ничего сказать. Не искала симпатии или чего-то такого, – сбивчиво проговорила я. – Я вообще не умею… Ну, строить чувства.

– Я заметила, – хихикнула Сариэль и снова прикрыла розовые губы тонкой ладонью. – Если хочешь, научу.

Не успела я отмахнуться от предложения или смущенно порозоветь, как Сариэль продолжила:

– Но сначала беги в кабинет Рафаэля. Он сейчас там. И нет! Не пытайся спорить! Я редко горю желанием помогать окружающим, так что не порть момент, ладно?

– А если он откажет?

– Тогда скажи господину, что Сариэль поделилась, где сейчас находится портрет, вышедший из-под твоей руки, – заговорщически подмигнула она.

Я же непонимающе застыла и задала единственный вопрос, который крутился на языке:

– И где же?

В камине? В урне? Разорван на кусочки и пущен по ветру?

– Прикреплен к зеркалу в его спальне, – блеснула довольной улыбкой Сари. – Рафаэль повесил портрет на самое видное место в покоях, хотя я уверена, что за него тебя даже не поблагодарил. Так что, поверь, тебе есть за что требовать плату.

Дорогу до кабинета Рафаэля я знала, хотя идти туда совершенно не хотела. Уж точно не для того, чтобы унижаться и просить передышку от грязной работы. Совет Сариэль мне приятен как проявление заботы и внимания, но он совершенно бесполезен на практике.

Нет у меня ни переутомления, ни простуды, от которых можно было бы отойти за пару дней. В мысли вгрызся страх, но от него в уединении не сбежать – станет только хуже.

Что до голоса в моей голове, то он стих. Оттого моя уверенность в том, что мне показалось, только нарастала. А вот думать о записи на запястье я не хотела. Спрятала эту мысль подальше в сознание и выбросила ключ.

Вот уж от чего точно можно поехать крышей, так это от дум над исчезающими знаками на коже. Поэтому я решила для себя считать все странным совпадением и не вспоминать лишний раз о предсказаниях чтецов.

Все же Каян прав – будущее зависит только от меня. И в ближайшем я осознанно шагала навстречу новым неприятностям в лице Рафаэля.

Вряд ли наш разговор получится сдержанным и доброжелательным, однако я остро желала взглянуть в глаза вампира и задать парочку вопросов. Раз Сариэль выпроводила к господину, вот и воспользуюсь пинком судьбы.

Я вошла без стука. Было не до приличий и пустых вежливых жестов, так что с порога спросила:

– Это совпадение или вы приложили к случившемуся руку?

Рафаэль сначала оторопел. Он стоял у раскрытого шкафа и заканчивал сборы. Выглядел Карстро непривычно. На нем не было дорогих тканей и изящного наряда, вышитого сверкающими нитями. Изысканной одежде на смену пришла легкая броня с кожаной подстежкой, множеством ремней и кармашков, по которым Рафаэль как раз прятал короткие ножи, когда я вошла. На бедрах имелись ножны повнушительней – их занимали парные кинжалы в длину не больше предплечья.

Он мог собираться только в одно место, и когда я поняла, куда, стало не по себе.

– Не нужно пятиться к двери, – кисло протянул Рафаэль и спрятал последний нож в кармашек на груди. – Если тебя напугали клинки, то, поверь, они не для тебя.

Разумеется. Меня-то можно прикончить всего одним. Такая груда обоюдоострого металла ни к чему. А вот на войне с драконорожденными пригодится любой гвоздик, которым можно ранить грозного врага.

– Я зайду в другой раз, – без былого напора сказала я и повернулась, чтобы выйти.

В моей памяти еще жили подсмотренные картинки из прошлого Рафаэля. Война – это ужасно, кроваво и беспощадно. И вдвойне страшно, если на пылающую передовую швыряют против воли. Так, как это произошло с Рафаэлем.

Как бы он ни раздражал меня, как бы ни злила одна мысль, что, скорее всего, приход рыцарей подстроен, я не могла мешать Рафаэлю собираться навстречу возможной погибели. Все же бессмертие вампиров весьма условно. Не хочу, чтобы из-за меня Рафаэль забыл какой-нибудь нож или плохо закрепил броню, а потом погиб.

Он мерзавец, но смерти я ему точно не желала.

– Нет, стой.

Рафаэль захлопнул шкаф. Звука шагов не последовало, но я все равно замерла, так и не коснувшись дверной ручки, а потом медленно обернулась.

– О каком совпадении ты говоришь?

Пытаться избежать разговора уже поздно. Поэтому я спрятала руки за спину, выпрямилась и коротко, будто отчитывалась перед господином, произнесла:

– О визите рыцарей луны после ваших угроз в моей комнате.

– Во-первых, я тебе не угрожал. – С оскорбленным видом Рафаэль покачал головой, но быстро вернул серьезный вид. – Во-вторых, единственные рыцари, до которых мне есть дело, – это рыцари рассвета. Лунные контролируют магов и ко мне, к вампирам вообще, не имеют никакого отношения. В-третьих, отвечу на твой вопрос. Нет. Я не звал гостей, хотя стоило бы. Ты ведь жаждала связаться с советом и поделиться новостями о Валанте. И вот! Такой подарок судьбы, не находишь? Воспользовалась хотя бы?

Как же унизительно было качать головой и позорно молчать! Вся моя смелость и решимость развеялись, когда я поняла, что правда может меня убить. И вот приходится стоять перед Рафаэлем, сияющим, как первая звезда на небосклоне, и без слов признаваться – он был прав.

– Прогресс, – с улыбкой похвалил он, – становишься умнее, рогатая! Рыцари бы тебя даже слушать не стали. Нацепили бы свои жуткие железки и утащили в портал. Ты выбрала правильную сторону.

– Ничего я не выбирала.

Рафаэль заломил бровь и склонил голову набок, наблюдая. Молчание затянулось, а мое желание покинуть чужой кабинет только усилилось.

– Я не изменила решения. Я не буду ничего докладывать и к Валанте не вернусь. Тем более он про меня, кажется, забыл. Столько дней от него не было вестей… К счастью.

– Не стоит думать, что Валанте отступил от намеченной цели, – презрительно фыркнул Рафаэль. – На границе сейчас тяжелая ситуация, а Валанте – военачальник своего клана и за безопасность королевства отвечает головой. Погоди немного и увидишь, что едва Валанте станет дышаться легче, он тотчас вызовет к себе на ковер. Готова отказать первородному, прошедшему не одну войну? Готова перечить тому, кто безжалостно убивал тысячи отродий, едва те проявляли хоть крупицу неповиновения?

– Я не отродье, – как можно спокойнее напомнила я, хотя слова Рафаэля отравляли мою решимость. – А у Валанте не будет доказательств, что я связана с ним и той проклятой книгой.

Не дожидаясь, когда Рафаэль метнет в меня новую шпильку, я задрала рукав и показала запястье. На коже не было ничего, кроме нескольких царапин от ногтей.

Я ожидала встретить удивление, но Рафаэль удостоил меня скучающим снисходительным взглядом.

– Ты такая наивная. Полагаешь, этого достаточно, чтобы обеспечить безопасность? – Он стремительно сократил расстояние между нами, схватил за израненное запястье и дернул мою руку вниз. – Ты уже связалась с Валанте Карстро. Бежать поздно, как ты не поймешь? Тебе придется помогать ему, но у тебя все еще есть шанс делать это правильно.

Мне одновременно хотелось и продолжать смотреть в глаза Рафаэля, обещавшие тайные блага, и отвернуться. В конце какого из путей ждут нагаданные беды? Принять сотрудничество или отвергнуть? Что погубит меня, а что – спасет?

– Мы можем остановить его. Вместе, – шепнул Рафаэль.

Хватка его пальцев стала мягче. Он удерживал меня уже не силой, а чем-то иным, совсем незнакомым. Оно заставляло кожу пылать, но то был не жар разрушительного пламени, а ласковое тепло. Противиться ему было сложнее, но я все же качнула головой и отступила:

– Не могу.

Я попыталась выскользнуть в коридор, но Рафаэль положил руку на дверь и прижал, не позволяя открыть.

– А если я пообещаю тебе свободу? – Он поймал меня в клетку. Одна рука уперлась в дверь над моим плечом, вторая – по другую сторону у талии. Рафаэль заполнил все пространство вокруг, но стремился завладеть еще и моими мыслями. – Знаю, ты не сможешь уйти, ведь рыцари продолжат пасти тебя. Но я обещаю, что больше не отдам ни единого приказа. Ты будешь жить в замке, но не как слуга, а как почетная гостья.

Насколько сильно он ненавидит Валанте, раз готов рискнуть собственной головой? А Рафаэль наверняка понимает, что, подстрекая меня, подвергает опасности нас обоих.

– Валанте убьет нас прежде, чем я получу «свободу», а вы – призрачную надежду свергнуть господина.

– Я не собираюсь его свергать.

– Тогда для чего все это? Думаете, я поверю, будто распыляетесь ради блага Артери? Да вам ведь плевать на всех, кроме себя! Вы даете ровно столько, сколько обязаны как наместник Розы, иначе возникнут проблемы и с рыцарями рассвета, и с Валанте.

Он молчал, лишь подтверждая, что я права. А его глаза были пугающе пусты. Непонятно, то ли ему все равно, то ли Рафаэль готовится вцепиться мне в глотку.

Стоило бы замолчать, но я боялась – если прикушу язык и уйду, этот разговор повторится.

– Хотя бы раз вы делали что-то для других просто так? Не по приказу, не из-за страха быть казненным на рассвете, а потому что не могли иначе? Потому что хотели помочь от чистого сердца?

И снова тишина и этот взгляд, иголкой пронзающий душу. Не было в нем ничего, кроме холодного безразличия и расчетливости. В глазах Рафаэля я – фигурка на игровой доске. В его интересах завладеть мной, переманив на правильную половину поля.

Все его речи, все лживые проникновенные взгляды и тот поцелуй – стратегия.

В Рафаэле нет ничего человеческого, и его молчание это лишь доказывает.

– Вот и ответ, почему я не стану помогать вам. – Я толкнула руку Рафаэля и резко развернулась, чтобы уйти.

– Стой! – закричал он и поймал меня за запястье, пытаясь остановить, но было уже поздно.

Я потянулась к ручке прежде, чем заметила, что дверь за моей спиной превратилась в портал. Я даже взвизгнуть не успела, а меня уже затянуло в пространственный ход. Следом в портал рухнул и Рафаэль, но что-то произошло, и наши руки рассоединились.

– Тиа! – прокричал он откуда-то издалека. Мое имя звучало все тише, все неразборчивее. Голос Рафаэля растворялся в расстоянии, что нарастало между нами.

Меня закручивало в воронку, перед глазами потемнело, а в следующий миг тупая боль разлилась по всему телу. Меня, как слабую рыбешку, вышвырнутую на берег волной, ударило о землю. Темнота растаяла в ярком свете, который ощущался даже сквозь закрытые веки.

«Неужели ночь так быстро кончилась?» – подумалось мне, но тут я открыла глаза и охнула.

Я никогда не видела столько огня. Пламя стелилось по земле, пожирало приземистые избы деревушки и вилось высоко к черному небу, что застилал дым.

«Вставай и беги!», – приказал уже знакомый женский голос, который отозвался сосущим холодом в груди. В другой момент я бы ущипнула себя, чтобы отогнать иллюзию и проверить, не сплю ли, но сейчас разумнее всего было послушаться неведомую советчицу.

Подхватив длинную юбку, я вскочила и рванула куда глаза глядят. Выбирать направление, где будет меньше огня, – бессмысленно. Вся деревня утопала в жадных языках пламени. Оно вгрызалось в обугленные избы, ползло по траве и порой перекидывалось на людей… И тех, кто лишь отдаленно их напоминал.

Я застыла как вкопанная, когда впервые вживую увидела драконорожденного.

Широкоплечий и высокий, под два метра ростом, он загонял человеческого воина в огонь копьем. Мужчина кричал от боли, пытался сбежать, но лишь получал удары мощных чешуйчатых кулаков или колющие раны от копья. Драконорожденный в противовес противнику двигался медленно, почти лениво. Его вытянутая, покрытая чешуей морда с большими ноздрями повернулась в мою сторону, когда человеческий мужчина перестал кричать. Драконорожденный поймал мой напуганный взгляд, фыркнул и вскинул голову, увенчанную массивными витыми рогами.

Я с замиранием сердца ожидала, что драконорожденный кинется с копьем на меня, но тот изрек короткое слово на незнакомом языке и махнул копьем себе за спину. Я не знала, что это значит. Мне не хватало времени и ресурсов, чтобы изучить новый язык. Чтобы начать понимать его, я должна услышать гораздо больше, чем одно слово.

Драконорожденный ждал, а я не двигалась. Так и застыла, впившись дрожащими пальцами в испачканную грязью и сажей юбку.

И когда мне показалось, что еще один миг промедления подарит мне неминуемую смерть, голос в моей голове раздался вновь.

«Он просит уходить».

Медленно, на негнущихся ногах я двинулась вперед. Прошла мимо драконорожденного, не в силах оторвать от него глаз. Гигантский, просто огромный. И чешуя блестит в свете огня, как латы из драгоценного металла. Доспехов на нем не было, лишь тканевые шорты до колен.

Сердце гулко стучало. Я боялась повернуться спиной к чужаку, хотя он, судя по всему, меня чужачкой не считал. Впервые я благодарила судьбу за то, что смешанная кровь проявилась во мне так явно.

Я почти миновала злополучный проулок, когда сзади послышался вопль, за которым последовали звуки сражения. Обернувшись, я увидела, что на драконорожденного напала худая тень. Некто двигался так быстро, что ничего, кроме темной брони, рассмотреть не удавалось.

Несколько ударов металла о крепкую чешую, а затем – кряхтение. Противник повис на копье драконорожденного. Было лишь несколько секунд, чтобы вглядеться в фигуру поверженного.

Сначала сердце екнуло. Я увидела белые волосы, острые уши и злые красные глаза.

Рафаэль?!

Но вот я моргнула, зрение стало четче, и я поняла, что ошиблась. Вампирское отродье, но точно не Рафаэль. Овал лица слишком широкий, а волосы касаются плеч.

Не успела внезапная тревога стихнуть, как вампир оказался разорван на куски. В одну сторону полетели руки, с отвратительным звуком на землю шлепнулись ноги, из которых торчали оголенные кости. Я закрыла рот руками, чтобы не закричать, когда драконорожденный мощными челюстями разорвал вампиру шею.

Белокурая голова упала наземь. Остекленевшие глаза уставились в затянутый дымом небосклон.

Я бы так и стояла, оцепенев от ужаса, если бы кто-то не схватил меня за руку и бегом не поволок прочь. И когда я поняла, за кем следую, тело на миг онемело. Я споткнулась о поваленную балку, упала и ударилась подбородком о землю.

Над головой тараторили на незнакомом языке, грубоватом, резком. Магия внутри меня просыпалась. Еще немного, и я начну понимать! Но пока я только смотрела на драконорожденную, что пыталась поднять меня с земли, и гадала, о чем она говорит.

– Шевелись! – проскочило первое понятое слово.

Незнакомка подхватила меня за плечи и повела дальше, прочь от разрушенной улицы, которую быстро наполнял звон оружия и крики. Вокруг мельтешили блики, танцующие на острых гранях металла, всполохи огня и красные брызги крови. Перед глазами мешались краски и силуэты, но некоторые мое сознание выхватывало и крепко отпечатывало в памяти.

Вампир, что склонился над мертвым врагом и жадно глотал его кровь. Драконорожденный, пытающийся раскидать доски повалившейся избы, его крики и плач. Чья-то когтистая рука, выглядывающая из-под завала… И трупы. Трупы. Трупы.

Желудок скрутило. Пришлось приложить все силы, чтобы не вывернуть его содержимое прямо посреди поля боя. Больше я даже не пыталась смотреть по сторонам. Вперила взгляд в спину незнакомки и смотрела только на нее.

У драконорожденной были светлые волосы до середины спины, хрупкая фигура, с которой совсем не сочетались большие вытянутые челюсти и загнутые к вискам рога. Ее кожу полностью покрывала красная глянцевая чешуя.

Она совсем не похожа на человека. И вряд ли эти отличия ограничиваются лишь внешностью.

Разумно ли следовать за ней?

Мы избежали очередной улицы, наполненной сражениями и смертью, и я наконец-то увидела вдалеке что-то кроме огня и крови. Огромные лодки, поставленные на колеса, с раздутыми на ветру парусами ждали в долине, вниз по холму. Их было несколько десятков, и в каждую могла бы уместиться целая деревня.

Это туртамы – дома на колесах под парусами. В них живут и путешествуют драконорожденные. Я читала о туртамах, видела изображения в книгах, но даже не думала, что эти сухопутные лодки такие большие! А ведь мы еще даже не подошли и смотрим на них издалека.

Моя спутница вдруг остановилась, выкрикнула что-то на своем языке и встала спина к спине со мной. А потом из-за обугленных домов показались фигуры людей.

– Сдавайтесь! – крикнул вооруженный мечом вампир.

Драконорожденная угрожающе зарычала, а во мне вдруг смелым сиянием зажглась надежда. Это ведь артерийцы! Люди и вампиры. Кто-то из них, возможно, принадлежит клану Валанте. Я могу уйти с ними, и они помогут попасть в Розу Гаратиса.

Одновременно с тем, как я подняла безоружные руки, драконорожденная за моей спиной ринулась в атаку. Яростный вопль слился с ревом вырвавшейся на волю магии, такой мощной и неудержимой, что кожа покрылась колючими мурашками от ужаса и восхищения.

Для людей такая магия под запретом. Однажды неукротимая сила едва не уничтожила этот мир… И теперь я понимала, почему.

Кожа драконорожденной вспыхнула красным пламенем, языки которого отрывались от тела и яркими шипами летели во врагов. На одном из мужчин вспыхнула подожженная одежда, другому всполох огня угодил прямо в лицо. Бедняга упал на колени и завыл от боли, а драконорожденная кинулась к нему и добила, быстро свернув шею.

От хруста желудок подскочил к горлу. Моя надежда вернуться на свою сторону таяла вместе с последним эхом жизни в глазах убитого.

– Я своя! – крикнула, подняв руки над головой еще выше. – Своя!

Солдаты ни на миг не опустили оружие. Один из них и вовсе кинулся на меня, занеся топор для мощного, смертоносного удара. Он приближался с каждым мгновением, а я даже пошевелиться не могла.

– Почему? – едва слышно обронила я, глядя в глаза смерти.

Но когда топор уже блеснул над моей головой, огненный сгусток ударил солдата прямо в грудь. Тот закряхтел и повалился на землю, съедаемый жаром.

– Напуганная овечка, – рыкнула драконорожденная и снова потащила меня прочь.

Убегая в сторону долины, я обернулась на место сражения. Какая разрушительная сила… Драконорожденная расправилась с толпой солдат в одиночку. Если бы не она, я бы была уже мертва.

– Почему ты не воспользовалась силой? Ты ведь не прокаженная, магия у тебя есть. Я чувствую ее запах, – драконорожденная обернулась и втянула воздух возле меня. Ее ноздри при этом раздулись, а змеиные глаза довольно сверкнули.

Мои силы наконец уловили нить понимания нового языка. И пусть пока еще я разбирала не все слова, что вырывались из зубастой пасти чужачки, я уже могла с ней говорить.

– Я случайно оказалась на поле боя. – Сначала слова подбирались медленно, но я знала, что чем больше буду говорить на новом языке, тем лучше им овладею. – Я испугалась.

– Тогда больше не высовывай носа из убежища, – последовало после рыка.

Мы торопливо спускались по холму, убегая от пылающей деревни. Сухая трава цеплялась за наши юбки и щекотала ноги. Позади не стихал шум битвы, от которого в жилах леденела кровь.

Мне хватило нескольких минут, чтобы до конца жизни бояться вновь оказаться на поле боя. Рафаэль же воюет каждую ночь.

– Забирайся, – драконорожденная отодвинула босой ногой нарванную траву и резким движением подняла деревянную крышку. Под ней оказалась лестница, уводящая в темноту.

Я недоверчиво заглянула вниз. Мы так и не дошли до туртамов. Почему?

Спутница заметила мой взгляд и протараторила:

– Знаю. Я тоже хочу уехать отсюда, но нельзя просто так оставить то, что сделали люди. И нельзя закрывать глаза на предреченное. А теперь давай. Живее! Нас могут заметить.

И я первая полезла вниз. Драконорожденная спускалась следом. Люк над нашими головами захлопнулся, и стало еще темнее.

– Джараха, это ты? – послышалось из мрака, когда мы оказались на земле.

– Я, – отозвалась моя спутница, после чего подземелье озарилось слабым светом.

Огонек завис над чужой когтистой рукой. Его свет озарил морду немолодой драконорожденной: выцвели не только ее волосы, но и чешуя казалась блеклой и серой. Даже глаза будто подернулись мутной пленкой.

Старуха была здесь не одна. Десятки фигур сидели вдоль неровных, высеченных из земли стен. Женщины, старики и дети – от крошечных шевелящихся комочков до почти взрослых особей.

Мое сердце забилось чаще, когда я заметила нескольких полукровок. Они, как и я, куда больше походили на людей, чем на человекоподобных ящериц. Кого-то выдавали рога, кого-то редкая чешуя. Но был один мальчик, которого от людей отличали только золотые глаза с вертикальными узкими зрачками.

Невероятно.

Пульс подскочил от осознания, где и с кем я нахожусь.

– Ты долго, – обратилась к Джарахе старуха и поманила нас к себе.

Джараха села на землю, а мне незнакомая драконорожденная подала лоскутное одеяло. В подземном укрытии было прохладно. Я вымолвила слова благодарности, укуталась в одеяло и, усаживаясь, еще раз окинула пещеру взглядом. Я была не единственная, кому выдали одеяло. Оно было у других полукровок, но ни у кого из драконорожденных. Значит, их кровь значительно горячее моей и позволяет не мерзнуть при более низких температурах.

– Мы уже начали переживать, что что-то случилось. – Старуха положила тощую руку на узкое, но крепкое плечо Джарахи и сжала его. – Хорошо, что ты здесь.

Джараха накрыла руку женщины своей, и в этом было больше человечности, чем в поступках некоторых людей.

– Я не смогла добыть еду. Там все в огне, а люди нападают нескончаемым потоком, – покачала она головой. – Днем приходят солдаты, а ночью – чудовища.

Я притянула ноги к груди и обняла их дрожащими руками. Что со мной сделают драконорожденные, если поймут, что я сама нахожусь во власти такого «чудовища»? Живу под одной крышей, начищаю сапоги и даже целовалась с ним?

– Я задержалась, потому что нашла ее, – Джараха кивнула на меня. – Ее чуть не убили эти монстры.

– Ты не воин, да? – обратилась ко мне старуха.

Я покачала головой и уткнулась лбом в коленки. Зубы стучали от страха и холода. Я никогда не думала, что встречусь с теми, чья кровь разбавляет мою. Надеялась, что война, искалечив мою жизнь и жизнь моей семьи однажды, больше не коснется меня.

Но вот я здесь. Укрываюсь под землей с врагами королевства и дрожу, боясь быть раскрытой.

Неужели я больше не вернусь домой?

– Говорит, что попала на поле боя случайно, – хмыкнула Джараха. Этот звук из ее пасти вылетел рвано и глухо, совсем не как у человека. – Кстати, что ты кричала, когда нас окружили? Это не наш язык.

На всякий случай я глянула на Джараху, чтобы убедиться – она обращается ко мне. И действительно, золотые глаза впились в мои.

– Не знаю, – соврала я, – просто повторяла то, что слышала от других чужаков. Думала, это может их как-то остановить.

– Надеюсь, это было ругательство, – мечтательно пророкотала драконорожденная, а старуха покачала головой:

– Ничто их не остановит, славная. Существа, похищающие чужих детей, чтобы развязать новые сражения, не знаю милосердия.

О чем это она?

Захныкала женщина, сидевшая рядом с нами. Джараха передвинулась, чтобы обнять беднягу и что-то успокаивающе шепнуть. Старуха тяжело вздохнула и взяла горящий шарик в обе ладони. Свет упал так, что я заметила паутинку на ее рогах. В горле почему-то пересохло.

– Мы не уйдем, пока не найдем твоего сына, – заверяла Джараха рыдающую мать.

«Живым или мертвым», – недосказанные слова повисли в воздухе.

– Мы отомстим, – обещала драконорожденная. – Они не могут вечно притворяться, будто их вины нет.

Чужие рыдания раздирали душу. Я уложила голову на колени и накрыла ее руками, чтобы спрятаться от ужасной реальности.

– Я хочу домой, – простонал кто-то из детей.

– И я, – прибавился голос постарше. Женщина точно была взрослее меня.

– Нельзя возвращаться к туртамам, – предостерегла старая драконорожденная. – Они слишком уязвимы перед оружием людей. Мы можем не подпускать врагов к туртамам общими силами извне, но не внутри них.

– В туртамах опасно, – поддержала Джараха. – хоть мы и защищаем их как можем. Люди не приблизятся и на расстояние выстрела. Однако нельзя даже часть наших сил помещать в туртамы. Уводить их нужно все разом, а не по одному. Разделять силы – плохая идея.

– Нет, – горестно отозвалась женщина. – Я не о туртамах говорю, а о настоящем доме. Мы не видели родные земли больше двадцати лет, а мои дети и вовсе никогда там не были!

Я не вскинула голову, но напрягла слух. Нас всегда учили, что драконорожденные явились на материк, чтобы захватить земли. Но так ли это на самом деле? Не похоже, что чужаки горят желанием задерживаться на нашем континенте, когда их ждет свой.

– Идет большое зло, Роклара, – голосом, полным колючей вьюги, напомнила старуха. – Ты слышала предзнаменование. Людей нужно остановить или дать им силы сражаться с ужасом, который готовится пробудиться.

– Мы не можем достучаться до них уже десятки лет, – прорычала Роклара. – Давно пора перестать пытаться спасти тех, кто спасенным быть не хочет. Это не наша война.

– У тебя нет зрения, как у меня, потому и блуждаешь в неведении, – покачала пальцем старуха. – А я знаю, вижу, что кошмар, который восстанет, способен погубить не только людей. Мы воюем не за них, Роклара. Мы сражаемся и за свое будущее тоже.

– Разве предсказания не могут ошибаться? Вдруг это предостережение, за которым не последует беды? – вступила в разговор я. Язык драконорожденных больше не вызывал сложностей. Я понимала и говорила на нем без труда, а магия струилась во мне радостным потоком. Так случалось всегда, когда я расширяла горизонты способностей, изучала новый язык или навык.

К тому же промолчать я не могла. Вопрос предсказаний беспокоил меня как никогда раньше.

Но в ответ на свой вопрос я получила раскатистый хриплый смех. Я даже опешила от такого поворота, а потом напряглась. Не выдала ли себя глупостью?

– Конечно, предсказания могут быть неправильными. Особенно если их видит полукровка вроде тебя или люди, что презирают собственную силу и боятся ее. – Старая драконорожденная хмыкнула. – Глупцы! Как можно отвергать магию? Это все равно что добровольно отсечь руку.

Сидящие рядом закивали. Кто-то засмеялся, кто-то возмущенно фыркнул при упоминании людей. Я же в очередной раз поразилась природе этих созданий: оставаться на границе врагов, терпеть потери и лишения, пытаясь помочь, пусть и с личной выгодой. Но я бы не смогла так жить.

Старуха поймала мой заинтересованный взгляд и улыбнулась. Хотя это совсем не походило на улыбку в привычном понимании. Драконорожденная приподняла верхнюю губу и оголила острые зубы, но выглядело это совсем не угрожающе.

– Что? Хочешь получить предсказание от старухи Лорклар?

– Мне уже предсказали смерть и безумие, – буркнула я, помрачнев. – Боюсь, я не готова услышать нечто подобное снова.

– Кто сказал тебе такую глупость? – Золотые глаза, подернутые пеленой, чуть округлились.

Лорклар сжала одну ладонь в кулак, а когда раскрыла его, я заметила, что рука старухи окрасилась кровью, что выступила из-за впившихся в грубую кожу когтей. Она не стала нырять своим взором в мой, как это делали рыцари. Наоборот, опустила трепещущие веки и вскинула голову к взмывшему под потолок шару света.

– Ты действительно столкнешься со смертью, – не открывая глаз, прорицала Лорклар. Ей внимала не только я, но и все, кто мог слышать наш разговор. – Она уже ходит по пятам, но не бойся, пока в тебе живет солнце.

– Солнце?

Что-то о нем говорили и рыцари.

– Ты мечена Солнцеликой, – охнула Лорклар и распахнула глаза. – Как такое возможно? Она ведь сгинула в заточении!

Кожа пылала от внимания, которое ко мне приковали слова Лорклар. Все ждали ответа, но и я сама желала узнать, что значит сказанное старой драконорожденной. Я не понимала, о чем она говорит, и чувствовала, будто кожа светится и пылает от жара. Мое волнение выдаст, что я чужая для них.

Мне нет места ни среди драконорожденных, ни на родине. В Гаратисе меня уничтожит Валанте или совет, а здесь – ложь, что рано или поздно раскроется.

Клубок нервов запутывался все туже, но в один момент нить новых терзаний лопнула.

Кто-то спрыгнул в подземное укрытие, следом хлопнул люк. Все испуганно смолкли на несколько мгновений, после которых последовал раздраженный рык Джарахи.

– Жартхет! Бестолковая мелочь! – Она подскочила к мелкому пацаненку, чешуя и короткие волосы которого были того же цвета, что и у Джарахи, и стукнула его по вытянутой морде. – Сколько раз я просила тебя не прыгать так?

– Я нашел еду! – Минуя приветствия и извинения, малой достал из-под драного плаща связку с чем-то съестным. Поднял ее повыше, точно припасы могли защитить его от ударов Джарахи. – Ай! Хватит меня лупить! Я торопился как мог!

– Джараха, – покачала головой Лорклар. – Не рычи на брата. Он беспокоится о соплеменниках. Дети не ели несколько дней, а взрослые и того больше.

– Я тоже беспокоюсь о племени! – ощерилась Джараха. – Я прекрасно знаю своего брата, и когда он носится вот так, – когтистый палец указал на люк над нашими головами, а потом на землю, – он дальше носа ничего не видит! А если его заметили?

– Не может быть, – надулся мелкий. – Я был быстр, как…

Сверху снова послышался шум. Все в подземелье разом притаились, подарив миру мгновение идеальной тишины. Затем вниз упало что-то небольшое, размером с яблоко, и моя паника вырвалась наружу с раздирающим горло воплем:

– Ложитесь!

Но крик потонул в оглушительном взрыве, от которого задрожали и стены, и потолок, с которого посыпалась земля. Свет потух. Все вокруг наполнили тьма и забвение.

У меня болело все тело. Каждую мышцу тянуло, будто за мгновение до четвертования. Кости, о существовании которых я даже не подозревала, точно пошли трещинами и грозились вот-вот превратиться в труху. Кожа саднила, словно я неделями продиралась сквозь заросли терновника. Но больше всего болела голова.

Что-то произошло. Меня тряхнуло так, что темная дымка вокруг зарябила. Вуаль звенящей тишины спала. Сквозь приоткрытые веки я снова видела огонь и золу, снова слышала ужасающую песнь войны. Мир определенно сошел с ума, ведь я не прилагала ни единого усилия, но двигалась, будто по воздуху.

– Ты что творишь, дубина? – рявкнул кто-то в районе моих ног. – Ты ей шею свернешь!

– Она ей больше не нужна, – прогоготал в ответ басистый голос, и меня снова тряхнуло. Боль вгрызлась в лоб там, где от него отходили рога.

– А как же допрос? Всех задержанных приказано оставить в живых до прибытия переводчиков.

– Пускай допросят других. Ящериц вон сколько наловили в вонючей канаве!

Мерзавец опять заржал. От его смеха по коже ползло липкое отвращение. Я потихоньку вспоминала, где я и как тут оказалась. Мое положение не внушало ничего вдохновляющего.

Нужно выбираться. Хоть как-то шевелиться, иначе меня убьют свои же!

– Я не ящерица! – еле ворочала языком я. – Я своя.

Последнее, что я помню, – это взрыв в подземелье. Кто-то заметил, как брат Джарахи спускается в укрытие, и нас поймали. И я даже не знаю, хорошо ли, что я и другие из той пещеры, судя по словам моих «спутников», выжили. Или судьба к нам была бы более благосклонной, если бы подарила быструю смерть от взрыва.

– Что она там бормочет?

Я смогла сфокусировать взгляд и наконец-то посмотрела на одного из мужчин. Крепкий воин нес мои ноги и взирал на меня со смесью отвращения и изумления.

– Я из Гара…

– Заткнись! – рявкнул второй, а потом меня дернуло так, что шея едва не переломилась.

Он тащит меня за рога, поняла я! Не за плечи, не за руки… За рога! Вот почему мне так больно!

– Пус-сти, – язык слабо слушался, а от слабости глаза слипались, но я боролась с собой. – Я с-собственность Карстро.

– Она слишком хорошо говорит на нашем языке, – начал опасаться тот, что нес ноги. – Может, она действительно не от ящериц?

– Ты башкой долбанулся? Она же полукровка, а язык – магическая уловка. Девка тебя вокруг пальца обвела, а ты ведешься, идиот!

– Откуда она знает Карстро? Почему говорит, что она – его собственность?

Один из солдат отпустил мои ноги и попятился. Я повисла – туловище легло на усыпанную пеплом землю, но голова и плечи тянулись вверх, за рогами, которые второй громила не спешил отпускать.

– Она могла подслушать.

– А если нет?

– То мне все равно плевать. У меня другой хозяин. Карстро мне никто.

Солдаты на меня не смотрели, хотя я была предметом спора. Именно, что предметом. Человека во мне не видели.

– Я не буду в этом участвовать, – твердо качнул головой мужчина, и во мне зародилась надежда.

Ну же! Останови этого хмыря! Пырни его ножом, у тебя же их штук шесть, не меньше!

– И что? Остановишь меня? – усмехнулся урод.

Я затаила дыхание, глядя в лицо надежде. Солдат поймал мой взгляд, и я поняла, что все пропало, когда он плотно сжал губы и резко отвернулся.

– Потащишь ее в казармы? – спросил предатель перед тем, как уйти.

– Чтобы кто-то еще позарился на ящерку? Нет уж.

– Значит, винный погреб, – слабо усмехнулся мужчина. – Там ты проводишь времени больше, чем на поле боя.

– Будто бы ты не хочешь быть на моем месте. – Мой мучитель дернул меня назад, а сам чуть наклонился, гадко улыбаясь неудавшемуся соучастнику. Тогда-то я и заметила его длинные выцветшие волосы и вампирские клыки.

Внутри закручивалась тугая спираль из отвращения, отчаяния и страха.

– Мой господин – Рафаэль Карстро! – Я сделала последнюю попытку защититься. На этот раз слова прозвучали громче и четче, но кричать все еще не получалось. – Отпустите, и он вас пощадит!

Один из ублюдков заливисто рассмеялся, а второй молча ушел. Я проклинала несправедливую судьбу. Почему портал вышвырнул меня в самое пекло сражений, но сейчас мы каким-то образом огибали их? Почему не находилось ни единой души, способной за меня вступиться?

На глаза навернулись злые слезы. Конечно. Артерийцы знают свою же местность, на которой воюют. Какая-то деревушка на границе королевства и провинции Гаратис. Солдаты выжгли ее дотла и протоптали тайные дорожки, нашли секретные места для привалов. Им не стоит труда обходить опасные и кишащие врагами улицы. Точнее то, что от них осталось.

Меня волокли по земле, будто я мешок с камнями. Рога едва не хрустели, а от боли темнело перед глазами. Я хлюпала носом, плакала и проклинала круг луны за то, что боевая магия в королевстве под запретом. Умей я швырять огненные копья, как Джараха, от клыкастого урода остался бы только пепел.

Но все, что я могла, – это брыкаться и пытаться звать на помощь. За это вампир пинал меня в живот и по ребрам, выбивая из легких воздух, а из глаз – искры. Но я не могла оставить попытки сражаться за жизнь.

И не оставляла их, даже когда меня завели в наполовину сгоревший дом и толкнули в погреб. Над головой опустился люк, потом что-то заскрежетало по полу. Кажется, мучитель для надежности поставил на люк шкаф или комод. Я зарычала от злости, когда сверху донеслось:

– Не скучай, ящерка! Я скоро вернусь! – а затем последовали удаляющиеся шаги.

Первой мыслью было попытаться поджечь себя, чтобы не мучиться. В погребе как раз горела единственная свеча. Она стояла в металлической кружке поверх пузатой бочки, что занимала центр небольшой комнаты. Каменный пол, пара стеллажей с пыльными бутылками. Вот и все, что тут было.

Думай, Тиа! Думай!

Я убрала свечу с бочки и подтащила ее под люк. Подняла ободранную юбку и залезла на бочку. Ладони уперлись в люк, но поднять я его не смогла. Что-то придавливало его сверху. Мне не хватало сил! А даже если бы хватило, вряд ли бы я сумела подтянуться.

Еще немного подолбившись в очевидный тупик, я спустилась, села на пол и едва не завыла от безысходности. Вряд ли вампир приготовил мне обычную смерть или допрос. Иначе бы не потащил сюда. Иначе бы его товарищ не слинял, едва запахло жареным.

Хотела бы я уйти так же просто, как тот солдат, но сейчас в этом мог помочь лишь чудом открывшийся портал.

И тут меня осенило.

Я вскочила на ноги и принялась шарить по стеллажам. Даже не знаю, что искала: лист бумаги, книгу? Хоть что-то, на чем можно было бы писать, и то, чем я могла бы это сделать. Но попадались только бутылки, бутылки, бутылки… С этикетками, на которых значился год урожая.

Руки подрагивали от волнения, паника подгоняла. Вампир мог вернуться в любой момент.

Я аккуратно оторвала от одной из бутылок желтоватую от времени бумагу и огорченно вздохнула. Совсем небольшой клочок. Но я должна постараться, если надеюсь выбраться!

Открывать бутылку по-человечески не было времени. Я схватила первую попавшуюся и швырнула на каменный пол. Дребезг и звон! Осколки полетели в стороны, по полу расползлась бордовая лужа. То, что надо.

Торопливо отделив тонкую прядь, я села на пол и кончиками макнула волосы в винную лужу, после чего сделала первый штрих на бумаге. Бледновато, но хоть что-то. Карандашей или перьев с чернилами здесь нет. Мне придется довольствоваться самодельными красками и кистью или сдаться.

Взгляд прыгал от крошечного холста к комнате. Я торопливо, но подробно переносила свое окружение на рисунок. Он должен быть понятным и максимально приближенным к реальности, чтобы другой маг смог открыть портал туда, где никогда не был.

Антинуа должна сквозь рисунок увидеть это место, будто моими глазами! Только тогда все получится.

После распределения мы несколько раз обменивались письмами. Я отправляла их Антинуа в те же дни, когда писала маме. Подруга слала весточки реже, но все же я знала, что она прислуживает престарелому торговцу в горной провинции Ампло.

Сможет ли она мне помочь? Увидит ли вообще послание?

Я ведь даже не знала, какое сейчас время суток. Судя по тому, что вампир без страха ходил по улице – ночь. Но, может, она скоро кончится? Я надеялась, что так. Иначе Анти просто может не заметить письмо, которое материализуется рядом с ней. И все же я хотела верить в лучшее.

Последний раз взглянув на интерьерный рисунок в красно-розовых тонах, я использовала магию. Я представила Антинуа и приказала бумаге раствориться на моей руке, чтобы появиться в другом уголке королевства.

«Пожалуйста», – взмолилась я и вздрогнула. Сверху послышались шаги.

На секунду я поверила, что это может быть Рафаэль. Еще никогда я не думала о нем с таким воодушевлением, никогда не жаждала увидеть его надменную улыбку больше, чем что-либо. Но глупая надежда разбилась о реальность, когда до меня донеслись голоса.

– Точно хорошенькая? – гнусавил некто.

– Другую бы не привел, – гордо отозвался урод, что тащил меня за рога по земле. – Но ты сейчас сам все увидишь.

Заскрипел пол, по которому скребли ножки чего-то очень тяжелого. Я вжалась в угол и взмолилась, чтобы портал открылся прямо сейчас.

– Как обычно? – спросил гнусавый, когда люк открылся. Его голос стал четче… и противнее.

– Разумеется. Тебе – девчонка, мне – ее кровь.

Смысл слов обрушился на меня, как волна во время цунами падает на берег и сокрушает все, что оказывается на ее пути. Я кинулась туда, где на полу валялась разбитая бутылка. Схватила гладкое горлышко и выставила вперед зазубренные осколки.

Так себе оружие, но хотя бы что-то. Я не боец. Я переводчик! Но так просто не сдамся – ни душой, ни телом.

Гнусавый спрыгнул в погреб и оценивающе оглядел меня. Он оказался коренастым мужиком со струпьями на лице. Под его скользким, маслянистым взором меня замутило. Я угрожающе подняла разбитую бутылку выше, стараясь держать руку жестко, несмотря на дрожь.

– Экзотическая красотка, – присвистнул гнусавый. – Где ты ее откопал, Нилси?

– В яме с прочим отребьем. – Нилси спустился следом и с усмешкой посмотрел на меня. – Она скалит зубки, но ты не пугайся. Хоть и наполовину ящерица, колдовать не умеет.

– Я вас вскрою, если приблизитесь, – прорычала я, но, вопреки словам, попятилась. Отступать особо было некуда, но в полки с вином я еще не уперлась.

Ублюдки заржали.

– Знает наш язык? Да еще и с характером, – нараспев протянул гнусавый. – Будет весело.

– Когда об этом узнает король, он вас…

– Какой король? Ты в Артери никто. – Мерзкий тип со струпьями приблизился.

Я попыталась напасть, но он с легкостью выбил бутылку из моей руки. Та со звоном упала на каменный пол и разлетелась на осколки. В тот же миг мерзавец до боли сжал мое запястье и вскинул его высоко над моей головой. Он толкнул меня к полкам и вжал в них всем телом.

Из глаз брызнули слезы. Вонь кислого пота этого грязного животного смешалась с запахом вина. Спиртом несло и от гнусавого, что навис надо мной до тошноты близко.

– Она может молоть чушь, что наша, но ты не слушай. Наверняка она подосланная шпионка.

– Тогда разве меня не лучше допросить?! – с отчаянием прокричала я.

– Для допроса ты слишком хорошенькая, – гнусавый поймал грубыми пальцами мой подбородок и оставил первый омерзительный поцелуй. Меня затопило его слюной со вкусом чего-то протухшего.

В горле встал горький ком рвоты, но он скатился обратно в желудок, едва на первое место вышло другое чувство.

Грудь взорвалась от боли, когда в нее впились жесткие пальцы. Урод мял мою грудь так, будто собирался проникнуть вглубь нее.

– Хватит, – всхлипнула я, о чем тут же пожалела. Мерзавца раззадорила моя мольба, он длинно застонал и усилил давление, делая больнее, заставляя кричать и плакать в голос.

– Что ж, – сквозь слезы услышала я голос того, кто продал меня на эту пытку, – развлекайся, Зорфан. Я спущусь испить ее, когда закончишь.

Нилси направился к люку, а Зорфан окончательно обезумел от ощущения вседозволенности. Он рванул ворот моего платья, на пол полетели крохотные пуговки.

– Убери руки! Хватит! – я кричала так, что горло саднило.

Когда урод отпустил меня, чтобы окончательно разорвать лиф платья, я попыталась его оттолкнуть. Ни на что не рассчитывала, но вдруг последовал ужасный грохот, и я оторопела.

На миг мир замер, а затем я увидела, как из люка обратно падает Нилси. Гнусавый все так же стоял рядом со мной, но ослабил бдительность. Он обернулся на шум, а затем мы увидели, как в погреб спрыгивает кто-то еще.

– Рафаэль! – Его имя вырвалось вместе со слезами нахлынувшего облегчения.

Глядя, как Рафаэль вспарывает глотку Нилси, я даже не дрогнула, не ощутила ни жалости, ни отвращения. Впилась глазами в знакомое лицо, забрызганное чужой кровью, и не отводила их, боясь, что Рафаэль может раствориться в воздухе.

Но он не был иллюзией. Нилси почувствовал это первым. Он кряхтел, хватаясь за вспоротое горло, и пытался подняться. Рафаэль уперся ногой в грудь соперника и пнул его обратно на пол.

Гнусавый грязно выругался, оттолкнул меня и снял с пояса топор. Однако даже вскинуть оружие не успел – Рафаэль всадил короткий кинжал ублюдку прямо в висок.

Никаких вопросов. Ни единого приказа отпустить меня. Он убил человека без предупреждения.

Неудавшийся насильник рухнул на пол. Рафаэль проводил падающее тело непроницаемым холодным взглядом, затем вытащил из черепа умирающего клинок и для верности полоснул мужика по горлу. А потом еще несколько раз вонзил лезвие между ребер.

Нож входил в тело с легкостью, с какой игла пронзает ткань. Почти беззвучно, гладко. Безупречно пугающе.

Я дрожала, обхватив себя руками и крепко сжимая разорванное платье. Я бы могла протянуть ему руку, коснуться Рафаэля, но не осмеливалась. Он походил на волка, что пировал над тушей убитой жертвы.

– Рафаэль, – едва слышно позвала я, и он наконец посмотрел на меня.

Не знаю, чего в его взгляде было больше. Обещания, что все плохое позади? Или осуждения, что я в это плохое вообще ввязалась? Но я смотрела на Рафаэля и испытывала лишь благодарность и дикое желание уйти вместе с ним как можно дальше отсюда.

Но, конечно, этого нам сделать не дали.

– Поздравляю, Рафаэль, – слова булькали вместе с кровью, что выступила на губах Нилси, – ты только что подписал себе смертный приговор.

И точно.

Сердце ухнуло в пятки.

Убийство карается казнью. А Рафаэль убил сослуживца, каким бы мерзким и отвратительным тот ни был, да еще и на глазах у свидетеля.

– Думаешь, ранил меня, и дело с концом? – рассмеялся Нилси. – Ты ведь такое же отродье, как я. Ты знаешь, что живучей нас никого нет.

Нилси безумно смеялся, пока поднимался на ноги. Кровь бежала по его вспоротой шее, она пропитывала рубаху, которая выглядывала из-под легкой брони, и капала на пол. Багряные капли мешались с пролитым вином. Слишком много красного…

– Ну, давай, дырявый, сдай меня, – в своей привычной манере надменно предложил Рафаэль. При этом он встал так, чтобы заслонить меня на случай, если Нилси кинется в атаку, к которой явно готовился. – Тебя накажут вместе со мной, кретин.

– За что? Я не сделал ничего плохого. И девку даже пальцем не тронул в погребе. Великий Судья подтвердит, и правда спасет меня. А вот тебе не отмыться уже никогда. Тебя казнят, а я найду твою шлюху и доведу дело до конца.

Нилси пронзил меня голодным взглядом и жадно облизнул губы.

– Я убью тебя, – слова прозвучали не угрозой, а обещанием, – и это решит все проблемы. Меня не казнят, если ни о чем не узнают.

– Попробуй, выродок дурмана. Ты, как и я, знаешь, что в битве не будет победителя. К тому же солнце почти встало, сбежать из этой развалюхи уже не выйдет. – Нилси нехорошо сощурился. – Предлагаю сделку. Мы расходимся прямо сейчас. Девка остается со мной, как и правда о том, кто убил Зорфана. Если не будешь ломаться и уйдешь сразу, успеешь добраться в казарму, к порталу домой, до рассвета.

И хоть молчание длилось не дольше нескольких мгновений, я успела подумать, что Рафаэль примет условия и уйдет. В ничтожной попытке удержать его я, даже не подумав о том, что делаю, впилась пальцами в ткань легкого доспеха.

– Да что ты говоришь, – протянул Рафаэль, не отводя от Нилси глаз. – Неужели я так похож на дурака, раз ты решил, что клюну на приглашение в бесконечный шантаж?

Он вынул из ножен парные клинки и чуть согнул ноги, приготовившись к атаке. Я отпустила его доспех и попятилась, прекрасно понимая, что тесная комнатка сейчас обратится в арену.

– Ты не сбежишь, когда солнце встанет, – угрожал Нилси. – А когда нас найдут здесь, то уже не отвертишься. Рыцари рассвета отдадут тебя солнцу.

Жестокие слова звучали еще более пугающе из-за хрипов и бульканья. Человек с таким ранением, как у Нилси, давно бы умер. Но вампир пришел в себя и твердо держался на ногах. Открытая рана нисколько не мешала его живучести.

– Последний шанс одуматься. – Нилси тоже приготовился к бою и вынул из ножен легкий короткий меч. – Неужели ты готов пожертвовать жизнью ради какой-то ящерицы?

Сердце сжалось в комок. Вот сейчас Рафаэль точно одумается и уйдет. Из груди боль поднялась к горлу и застыла там непролитыми слезами, распирая и мешая дышать.

– Не пытайся убедить меня, будто сбежать сейчас выгоднее, чем остаться, – с ледяной угрозой процедил Рафаэль. – Твоя смерть – вот что выгодно мне сейчас.

А затем они схлестнулись в яростной битве.

Рафаэль двигался быстро, как молния. Он наносил Нилси неглубокие колющие раны, но часть из них враг отбивал. Металл ударялся о металл, и звон клинков отзывался во мне внутренней дрожью.

Рафаэль кружил вокруг Нилси, пока тот почти не двигался с места. Он крутился вокруг своей оси и размахивал мечом с такой легкостью, будто тот ничего не весил.

Огонек свечи дрожал, тени прыгали по стенам. Мое сердце грозилось вырваться из груди всякий раз, когда Рафаэль делал опасный рывок и с отчаянием бросался на врага. В один из таких моментов его ранили.

Меч Нилси пронзил Рафаэля насквозь, войдя в живот и выйдя из спины. Я даже не успела осознать, как это случилось. Казалось, битва шла на равных. Но вот я моргнула, а в следующее мгновение Рафаэль уже застыл, окаменев от боли. Его глаза широко распахнулись, из одной руки выпал кинжал. Нилси довольно улыбнулся, хотя один верный удар не значил победу.

Превозмогая боль, Рафаэль выпрямился и ногой толкнул Нилси в живот. Тот отлетел к стене, а Рафаэль – в другую сторону. Меч вышел из его тела, а оброненный кинжал снова оказался в руке.

– Мы можем биться так хоть до следующего утра, – прохрипел Нилси. – Но это ничего не изменит. Ты все равно сдохнешь.

Он кинулся на Рафаэля, занося меч над головой. Рафаэль пригнулся и поднырнул под руку врага, с легкостью уходя от нового удара. Это походило на безумный кровавый танец, который не кончится, пока один из вампиров не окажется под солнцем или не лишится головы.

У стены возле меня что-то мелькнуло. Сначала это было несмелое короткое сияние, но очень скоро оно начало разрастаться, превращаясь в полноценный пространственный переход.

Анти! У нее, у нас получилось!

Лед ужаса внутри меня треснул и тронулся, а надежда засияла яркой путеводной звездой. Я кинулась к порталу, почему-то уверенная, что Рафаэль последует за мной, но в шаге от сияющей рамки остановилась.

– Иди! – рявкнул он, не отводя глаз от Нилси.

Вампир пытался прорваться ко мне. В его глазах пылала такая дикая ярость, что все внутри вопило: «Беги! Беги, пока он не свернул тебе шею!». Я не сомневалась, что так и случится, если Рафаэль даст слабину, и Нилси удастся прорваться ко мне. А он пытался сделать это изо всех сил.

Нилси толкнул Рафаэля, впечатывая того в стену, и, выставив меч, как копье, ринулся ко мне. Я взвизгнула, уклонилась в последний момент, но упала на пол.

Платье испачкалось в пролитом вине и крови. Под подошвами хрустели осколки бутылок.

Так странно, что я думала именно об этом, хотя надо мной грозовой тучей нависла сама смерть. Ведь потерпев неудачу, Нилси еще больше вышел из себя. Он крепче перехватил рукоять меча и завел его для решающего удара.

И он бы стал для меня последним, если бы не Рафаэль. Он вмиг вырос передо мной. Его скрещенные кинжалы сработали как щит, отразивший удар меча.

– Уходи отсюда, рогатая! Немедленно!

– А ты?!

– Уходи!

Я ползком двинулась к порталу. Антинуа не могла держать его открытым вечно. Но уходить одна я не собиралась. Нужно что-то придумать, чтобы Рафаэль мог сбежать вместе со мной. Если бы не он, моя честь и жизнь оборвались бы в этом вонючем погребе! Вместо грузного тела убитого насильника на полу бы сейчас лежало мое.

Оказавшись подальше от дерущихся вампиров, я обернулась. И в тот момент моя вера в то, что мы сможем спастись вместе, лопнула. Нилси пихнул вновь раненого Рафаэля к винным полкам. Бутылки зазвенели, падая на пол. Рафаэль медленно сползал вниз. Меч торчал из его шеи, которая хрустнула, стоило Нилси чуть налечь на рукоять. Рана стала шире, кровь лилась из нее водопадом, а между рваных мышц и сосудов уже белели шейные позвонки.

Нилси приложил еще немного усилий, и Рафаэль закричал от боли, перекрывая мерзкий скрежет – это металл уперся в кость.

– Нет!!! – заорала я во все горло и, сидя на коленях, так сжала кулаки, что острая боль от когтей пронзила ладони.

А затем что-то переменилось.

Все мое тело обратилось в пылающий сгусток. Жар зародился глубоко под ребрами, но быстро разлился по всему телу, проникая в мышцы, кости и кожу. По жилам вместо крови струилось жидкое пламя. Взор заволокло ослепительным светом, и единственное, что я видела сквозь него, – фигура Нилси.

Меня пронизывала ярость, какой не испытывала еще никогда. Это из-за него я здесь. Из-за него меня чуть не изнасиловали и не убили! Из-за него Рафаэль ранен и вот-вот может лишиться головы.

«Не сдерживайся», – голос внутри меня стал громче. Он раскатывался громом, будоража возбужденные незнакомой силой нервы.

И я сдалась. Отпустила злость, и та потоком хлынула к Нилси. Это выглядело как волна света. Столкнувшись с вампиром, она не отбросила его, не прошла насквозь. Свет впитался в его тело, и погреб заполнил душераздирающий вопль боли.

Зрение восстановилось, жжение стихло, как и голос в моих мыслях. Теперь единственное, что полностью поглощало мое внимание, это умирающий, горящий заживо Нилси. Он буквально светился изнутри – его кожа казалась тонкой материей, под которой виднелись тонкие рвущиеся сосуды и кости, которые превращались в труху.

Нилси вопил, раздирал на себе кожу, точно пытался вынуть испепеляющее солнце из себя. Без толку. Спустя полминуты он превратился в тлеющее тело. Крохотное дуновение ветра обращало его труп в пыль.

Я сидела в полном шоке, не понимая, что произошло. Портал возле меня начал слабо мерцать, предупреждая, что скоро может закрыться. Если бы не Рафаэль, который пришел в себя первым, я бы так и осталась в этом ужасном подвале, что превратился в склеп.

– Вставай, – слова вырывались из его рта вместе с кровью. Она же лилась из шеи, изрубленной так, что я могла бы вновь увидеть позвонки, наклони Рафаэль голову под правильным углом. – Шевелись!

Проходя мимо Нилси, Рафаэль несколько раз пнул тлеющее тело. То окончательно превратилось в труху. Теперь ничто не говорило о том, что здесь убили не только человека, но и вампира.

Я убила.

– Ну же, Тиа! Мы уходим!

Я попыталась встать, но тело ослабло. Кое-как Рафаэль помог мне удержаться на ногах. Хотя сложно сказать, кто из нас нуждался в помощи больше…

Мы шли, привалившись друг к другу. Я положила одну руку на плечи Рафаэля, он придерживал меня за спину. Мы вместе шагнули в портал. Ни я, ни он не обернулись перед тем, как мерцающий проход поглотил нас.

В этот раз перенос был быстрым. Но перед тем как мы оказались в незнакомой комнате, мне показалось, что я кое-что заметила. В короткий миг, когда мы зависли в междумирье между двумя точками реальности, я уловила чужое присутствие.

Краем глаза я заметила ладонь на своем плече, а когда обернулась, увидела четырехрукую незнакомку в золотой полумаске. По форме маска напоминала солнечный диск, но вместо лучей от него отходили мечи и кинжалы.

Больше разглядеть я ничего не успела. Портал привел нас к Антинуа.

Антинуа шумно охнула, прикрыв рот ладонью, когда мы с Рафаэлем рухнули на пол перед ее ногами.

– Тиа! Что произошло?!

Я торопливо оглядела незнакомую гостиную. Книжные шкафы, софа у окна… За которым на фоне снежных горных пиков светлело предрассветное небо.

– Я объясню позже, – я встала и помогла подняться Рафаэлю. Его кровь испачкала мою одежду и кожу. Плевать. – Задерни шторы, Анти. Пожалуйста.

Подруга без лишних вопросов выполнила просьбу, а затем растерянно уставилась на нас. Рафаэль кашлял, извергая изо рта кровь, а я не знала, что с этим делать. Нужно его уложить, дать крови, чтобы у вампира появились силы залечить раны…

– Могу проводить вас в свободную комнату, – предложила Анти, лицо которой стремительно зеленело. Она хотела рассмотреть Рафаэля, но его нынешний вид вызывал у нежной подруги рвотные позывы.

– Отлично, – прокряхтел Рафаэль. Он старался идти сам, но я все равно чувствовала немалую тяжесть его тела. Все же, не опираясь на меня, шагать ему было бы в разы сложнее.

Антинуа уже бросилась к выходу из гостиной, когда я ее окликнула:

– Погоди. У тебя не будет проблем из-за нас? Тебя не накажут, что пустила в дом чужаков?

Она фыркнула, закатив серые глаза.

– Господина нет дома, уехал по делам на несколько дней, – доложила Анти. – Дома остались только я и слуги.

– Но они могут передать, что видели нас здесь.

– Ничего страшного. Господин любит меня и вряд ли хотя бы пожурит за эту выходку. А вот ты, Тиа, что-то мне подсказывает, играешь с огнем.

Серые глаза Антинуа метнули молнии в Рафаэля. В воздухе застыло напряжение, от которого даже светлые локоны Анти будто чуточку вздыбились.

– Ты сбежала от своего господина? – обратилась она уже ко мне. Затем взгляд Анти метнулся на Рафаэля. – Это он тебе помог?

Когда тело Рафаэля мелко задрожало, я не сразу поняла, что он смеется. Лишь когда у самого уха раздался булькающий жуткий звук, все встало на места, а меня затопили неловкость и смущение.

– Это и есть мой господин, Анти, – хмуро пробурчала я и без восторга проследила, как меняется лицо подруги.

Губы Анти сложили в идеальную «О», а брови поползли наверх. Она заметалась, явно не понимая, что должна сделать. Поприветствовать важную персону? Уже поздно, момент упущен. Извиниться за дерзкий выпад в его сторону? Тоже странно.

– Я подготовлю комнату, задерну все шторы и проведу вас, – пролепетала она и торопливо покинула гостиную.

Теперь мы с Рафаэлем, полуобнявшись, стояли в полной тишине.

Я не могла его отпустить, потому что боялась, что он слишком слаб. Не могла и продолжить стоять вот так, как глупое бревно.

– Спасибо, – вымолвила я робко, – что спасли меня.

– Кто кого еще спас, – хмыкнул вампир, но быстро оттаял. – И тебе.

Снова повисло тяжелое молчание, и мысли навалились неподъемной грудой. Я с ужасом вспоминала обо всем, что случилось совсем недавно, а в голове постоянно крутилось: «Теперь мне точно конец».

– Почему вы это сделали? – сдавленным от грустных мыслей голосом спросила я. Не то чтобы мне был важен ответ. Просто хотела отвлечься.

– Потому что сослуживец передал, будто какая-то ошалевшая полукровка выкрикивает направо и налево мое имя, пытаясь спастись от правосудия Артери. Ты звала, и я пришел. Все просто. Можешь благодарить небеса, они услышали вознесенные мольбы.

Он попытался гордо выпрямиться, но только пошатнулся. Я качнулась вместе с ним.

Неторопливо мы направились к двери, чтобы к приходу Антинуа быть готовыми сразу покинуть зал. А то и так уже заляпали ковер кровью и грязью…

– Вы были не обязаны идти за мной. Вы ведь могли погибнуть.

– А я и не собирался погибать, – весело отозвался он. – Я не думал, что ты залезла в такое глубокое… хм… безобразие. Честно ожидал, что все решится разговором.

– Мне жаль, что вы рисковали зря. – Тоска совсем одолела меня, больше бороться с тревожными мыслями об отнюдь не радужном будущем не получалось.

– О чем ты?

– Меня все равно убьют… После того, что я сделала.

Рафаэль раздраженно щелкнул языком. Он хотел что-то сказать, но в коридоре послышался приближающийся стук каблуков Антинуа.

– Никому не говори о том, что произошло, – прошептал он быстро, а потом двери распахнулись.

– Пойдемте. Я подготовила для вас свою старую комнату…

– Старую комнату? – эхом повторила я. – Ты же и года не отслужила в Ампло!

– Говорю же, господин любит меня. А его молодой сын меня вообще обожает, – хихикнула она, игриво подмигнула и вышла в коридор.

Мы двинулись за ней.

Дом, где мы оказались, был гораздо меньше замка на цветочной плантации, где жила я. Однако это место буквально дышало уютом, который жил в каждой крошечной детали: ковры, цветы в вазах, картины с семейными портретами… На одной из тумб в коридоре я заметила оставленную кем-то книгу, из которой выглядывала закладка.

– Здесь хорошо, – произнесла я, когда Анти подвела нас к приоткрытой двери. – Спасибо, что приютила нас.

– Одной благодарностью не отделаешься, Тиа. Ты обязательно расскажешь мне, что случилось.

Ее взгляд красноречиво скользнул по израненному Рафаэлю и моей изорванной одежде. Сдержанно кивнув, Анти распахнула перед нами дверь.

– В комнате за дверью есть купальня. Окон в ней нет, а в спальне я задернула шторы, так что беспокоиться не о чем.

– Благодарю. – Я не видела лица Рафаэля, но ярко представила, как он криво улыбнулся.

На Анти обворожительный оскал не сработал.

– Рада помочь, господин…

– Карстро, – подсказал он и, отлипнув от меня, решительно, но не слишком удачно двинулся в комнату. Ему пришлось опереться о косяк, чтобы устоять на ногах, но Рафаэль держался достойно.

Когда я отвернулась от него к Антинуа, то увидела круглые от изумления глаза подруги.

«Карстро!» – произнесла она одними губами, а я скорчила мину и развела руками. Мол, «ничего хорошего».

Рафаэль располагался в покоях, а я не спешила присоединяться к нему. Взяла Анти за руку, отвела чуть в сторону и тихо спросила:

– У вас при доме есть скот?

– У нас при доме есть только снеговики, – скривила мину Анти. – Слышишь, как вьюга завывает?

Мы умолкли, и я действительно расслышала звучание ветра, напоминавшее протяжный плач. Жуть какая…

– В Ампло в любое время года ужасный мороз. Животных здесь никто не держит. А зачем спрашиваешь?

– Да так, – соврала я, – хотела попросить мясо на завтрак.

– А, – расслабилась Анти, – это у нас есть! В подвалах столько заморожено, что на несколько лет вперед хватит. Попрошу подать вам в комнату.

Она тараторила о том, какое мясо у них есть и что к нему обычно подается. Предложила мне выбрать, но я слушала невнимательно. Попросила Анти подать еду на свой вкус и поплелась в комнату.

Сказать Антинуа, что животное мне было нужно как источник крови для Рафаэля, язык не поворачивался. Подруга ведь с легкостью догадается, что, не имея иного выхода, мне придется поить Рафаэля своей.

«Выход есть всегда», – подумалось мне, но я задвинула эту мысль.

Рафаэль нуждается в лекарстве – в крови. Он ранен из-за меня, из-за меня он едва не погиб. И думать об этом в разы страшнее, если вспомнить, что будущего у меня больше нет.

Сила, что уничтожила того вампира, неподвластна ни пониманию, ни контролю. Она спасла меня сегодня, но в скором времени она же меня и погубит. Очередной визит рыцарей луны станет последним.

Так какой смысл жалеть кровь, если скоро она мне будет не нужна?

Когда я вошла в спальню, Рафаэля в комнате не было.

Шторы из плотной ткани задернуты. Широкая кровать из массива дерева безупречно застелена. Видно, что на покрывало даже мошка не садилась – такое оно гладкое и чистое. У изножья кровати стояла софа с изогнутой спинкой. Я приметила ее как место для скорого отдыха. Все же кровать правильнее уступить раненому Рафаэлю.

Уйти он мог лишь в одно место, и туда я соваться не собиралась, даже несмотря на то, что дверь в купальню была приоткрыта. Из-за нее шумела вода, слышался шорох одежды.

Чтобы чем-то занять себя, я подошла к шкафу напротив окон. Он не был забит до треска, но все же выбор оказался немаленьким. Я знала, что у нас с Анти почти один размер – мы обе среднего роста и телосложения, и взяла то, что приглянулось больше всего. Светло-серое платье с треугольным вырезом на груди и рукавами, что расширялись от локтя и свободно свисали, казалось в меру скромным и аккуратным.

Надевать его сразу я не стала. Отложила платье на софу, чтобы ненароком не замарать в грязи и крови, и подошла к окну. Осторожно приоткрыв штору сбоку, я выглянула за стекло, которое наполовину покрывали морозные узоры.

За окном под завывания вьюги просыпался небольшой горный городок. Судя по вывескам на домах напротив и пока еще пустующих торговых лавках, мы находились в самом центре поселения. И все же не верилось, что целая провинция Ампло состоит лишь из одного города, который едва ли больше любой деревни.

– Тиа! – донеслось из купальни, и я моментально отлипла от окна.

Бросилась к приоткрытой двери, почему-то переживая. Что-то случилось? Рафаэлю плохо?

Так странно, что именно такие мысли крутились в голове. Еще совсем недавно я бы потирала ладони, надеясь, что вампир захлебнется в ванной во время купания. Теперь я чувствовала, что обязана ему жизнью.

Я обмерла, едва переступив порог. Рафаэль же смотрел на меня и просто… улыбался?

– Нет, – сказала я, даже не став слушать, какие гаденькие слова вырвутся из его ухмыляющегося рта. – Не знаю, что вы собираетесь предложить, но нет.

Я отвернулась, чтобы не видеть обнаженного господина. Он сидел на ступени купальни, и большую часть его тела скрывала вспененная вода. Я не увидела ничего, кроме сильных плеч и крепкой израненной груди.

– Так смущаешься, будто я позвал тебя принять ванну вместе со мной.

Нет уж, я не одна из кормилиц Рафаэля. Даже выслушивать такие предложения для меня – уже унижение.

– Зачем вы позвали меня? – Опустив голову, я старалась смотреть только на гладкую напольную плитку цвета нежных незабудок. – Явно не для того, чтобы я сказала очевидное. Вы и без меня должны знать, что с такими ранами лезть в горячую воду – плохая идея.

– Да ладно тебе, рогатая. Будто мне или моим ранам будет что-то от этого.

И действительно…

– Я позвал тебя, чтобы попросить помощи.

Сердце тяжело ударилось о ребра. Неужели настал момент, когда Рафаэль попросит испить моей крови?

– Подашь губку?

Я еле сдержалась, чтобы не обернуться и не пронзить его недоумевающим взором. Мне показалось? Это шутка?

– Тиа, – настойчиво протянул мой господин, – губка! Она лежит вон там, на мраморной ракушке.

Я повернула голову и в углу заметила затейливый столик из светлого камня в форме ракушки. Там лежала губка для мытья, полотенца и какие-то бутыльки. Зная Антинуа, я почти не сомневалась, что там ароматические масла или что-то в этом духе.

– Вы позвали меня ради этого? – не сдержала я едкого тона, но все же направилась к столику.

– Я уже забрался в воду, и вылезать с такими ранами будет не особо приятно и удобно. – Он щелкнул языком, и я почему-то поняла, что в этот момент Рафаэль задумчиво отвел глаза вбок и чуточку вверх. – К тому же ты все равно здесь и ничем не занята.

– Ох, может, мне тогда вам и спинку потереть?

– Только если хочешь, Тиа, – низко пророкотал он таким голосом, какого я от него прежде не слышала.

Что это за заигрывающие, сексуальные нотки? Проклятье. То, что он обращается так ко мне, даже смешно!

– Господин, прошу, не надо издеваться. – Я стиснула несчастную губку в пальцах перед тем, как кинуть ее себе за спину. – Мы оба устали. Мне о многом нужно подумать, и я…

– Рогатая, ты издеваешься надо мной?

– Что не так? – всплеснула руками я, оборвав душевную речь. Я пытаюсь быть честной, не юлить и не играться, как это привык делать Рафаэль. Но он опять чем-то недоволен!

– Куда ты швырнула губку?

– Вам.

– Нет, – слово повисло в воздухе, в котором полупрозрачной дымкой клубился пар. Он поднимался от горячей воды. В купальне было жарко и душно. – Обернись и посмотри, что ты натворила.

Я неохотно выполнила приказ и раздраженно поджала губы. Губка – будь она неладна – качалась на воде в центре бассейна. Рафаэль же сидел у самого его края, раскинув руки на бортике. Он явно не собирался менять удобное положение.

– Я тебе собачка, что ли, чтобы плавать за брошенной игрушкой?

– А я вам не служанка, чтобы…

Его губы растянулись в довольной улыбке. Рафаэль покачал пальцем, упиваясь моментом. Гнилой переплет. Я действительно его служанка.

– Спрошу у Анти, есть ли у нее еще одна, – промямлила я и зашагала к выходу из купальни.

– Куда? – остановил меня властный голос. – Ты серьезно собираешься просить еще одну губку? А если и ту унесет волнами твоих выпадов? Побежишь за третьей?

Меня больше не смущала нагота Рафаэля. Я была просто раздражена.

– Хорошо. – Я смело обернулась и посмотрела ему в глаза. Рубины довольно блестели под сенью выцветших пепельных ресниц. – Что вы хотите, чтобы я сделала? Давайте уже разберемся с этой проклятой губкой, и я просто пойду отдыхать. Одна.

– Принеси мне ее. – Рафаэль слабо, будто лениво дернул плечом.

Мой взгляд зацепился за это движение, и я поняла, что раны Рафаэля хоть и не затягиваются, но больше не кровоточат. На груди цвел алый бутон от сквозного прокола, но пугал он явно меньше, чем рубящий кошмар на шее.

Хотя внушала страх эта рана, похоже, только мне. Рафаэль вел себя как обычно, разве что казался усталым и чуть ослабшим. Головой он вертел смело, но по мимике я видела, что движения причиняют ему боль.

– И как я должна это сделать? Я не дотянусь.

– Так и знал, что весь мозг в рога ушел…

Поверить не могу, что из всех людей в Артери договор связал меня именно с самым невыносимым.

Сцепив зубы, я сделала первый шаг в бассейн. Вода была горячей, но не обжигающей. Когда я вошла в бассейн по колено, Рафаэль довольно улыбнулся, сверкая клыками. Юбка мешала передвигаться в воде, намокшая от брызг ткань на бюсте неприятно липла к коже. Разорванный ворот не добавлял образу очарования, но я даже не пыталась придерживать его. Грудь не видно в разрезе, и ладно.

– Вот, – я схватила губку и подошла к Рафаэлю. Его окатило небольшой волной, белые волосы намокли. Я всучила ему губку и не сдержала раздражения: – Зачем вы спасали меня? Чтобы издеваться, давать глупые задания и обзывать?

– Когда это я тебя обзывал?

– Ваша эта фразочка про рога… В общем, мне не нравится.

– Что еще тебе не нравится? – Он поймал меня за запястье, когда я попыталась уйти.

Я упорно не смотрела на Рафаэля. Во-первых, потому что пена вокруг него в любой момент могла уплыть, опасть или раствориться. Во-вторых, потому что мысли разлетелись бы напуганными пташками от одного его строгого взгляда.

– Мне не нравится, что вы, вероятно, спасли меня только из-за мысли, будто я ценный союзник. Теперь я чувствую себя вашей должницей, но ввязываться в интригу с Валанте все равно не хочу.

Ну вот. Едва я сказала это, на душе стало капельку легче. Нести эту мысль в себе было очень тяжело. Теперь же Рафаэль знал, что я понимаю – он может манипулировать мной, но я не позволю.

– Как трогательно, что, единожды оказавшись в моей голове, ты пытаешься сделать это вновь. – Мне показалось, что в его голос тенью закралась обида.

Рафаэль отпустил мою руку, поменял неудобную позу в бассейне. Больше он не откидывался на бортик, как вальяжный хозяин. Он наклонился чуть вперед, локти упер о колени, а на сцепленные в замок пальцы уложил подбородок.

– Не пытайся разгадать мои мотивы. Не получится.

В горле было сухо. Одежда и волосы казались влажными и тяжелыми. Слова Рафаэля тоже добавили дискомфорта. Но уходить уже не хотелось. Куда больше я желала выслушать, что скажет Рафаэль. Тем более сейчас на нем не было привычной маски ухмыляющегося, самовлюбленного придурка.

– Мило, что ты думаешь, будто я рисковал головой ради никчемного шанса уговорить тебя встать на мою сторону. Но тебе не кажется, что риск не оправдывает призрачную выгоду?

Я все-таки посмотрела ему в глаза. Взгляд Рафаэля пробирал до костей и будоражил сознание. Такой серьезный, неотвратимо прямой…

– Когда я прыгал за тобой в этот проклятый погреб, я не знал, на что ты способна. Ты сама наверняка не знала.

Я покачала головой и нервно прикусила губу. Теперь тема становилась болезненной…

– Я просто. – Он запнулся, будто посреди гладкой речи вдруг опомнился и понял, с кем говорит. Голос его тотчас стал жестче, а передо мной словно захлопнули дверь: – В общем, рогатая, не лезь мне в душу.

– Ее все равно нет? – нерешительно подсказала я после того, как Рафаэль умолк.

– Ха-ха, – язвительно и совсем не весело изобразил смех он. – Может, ты и права, но главная причина не в этом. Просто смирись, что не все крутится вокруг тебя.

– Ясно, – буркнула я тихо. Уже хотела развернуться, чтобы сквозь воду двинуться на выход, но меня вновь остановили.

– И, Тиа… Та сила, что убила вампира в подвале…

Я тяжело сглотнула. Пальцы вцепились в мокрую юбку.

– Ты же понимаешь, откуда она, скорее всего, взялась? Ты же знаешь, что она приобретенная, а не врожденная?

Я все понимала. А когда увидела ту девушку в междумирье, то стала догадываться и о том, чью силу позаимствовала.

Древняя книга, слова про солнечный свет на коже, что исчезли только после того, как коснулись моей крови. Они буквально впитались в нее вместе с силой и голосом.

Лекарка из круга луны сказала, что чувствует в моем теле вторую жизнь. И это, пожалуй, самое точное описание того, что со мной сейчас происходит.

– Вы знали, что язык в книге Валанте двусторонний? – Я обернулась к Рафаэлю, чтобы увидеть его реакцию. Насколько много он знает о том, во что собирается ввязаться?

Рафаэль выглядел удивленным. Я даже смешок не сдержала. Он собрался противостоять Валанте, но сам не разобрался, в чем именно.

– Почему ты об этом говоришь?

– Потому что я перенесла на свою кожу обратный текст, а теперь… Теперь…

«Скажи ему», – приказала богиня солнца, что теперь делила со мной тело.

Снова стало страшно и жутко до одури. Если бы не то, что случилось в погребе, я бы и дальше предпочитала прятаться в отрицании. Убеждала бы себя, что мне кажется… Или что я схожу с ума. Но правду не скрыть, и чем быстрее я с ней смирюсь, тем лучше.

Это моя новая реальность. Бежать поздно, даже мысленно.

«Не хочу», – мысленно ответила я, толком не зная, услышит ли Царица Мечей.

Но она слышала.

«Ты же поняла, чего добивается Валанте. Если этот вампир хочет его остановить, ты обязана помочь».

Меня слегка потряхивало. Говорить с древним божеством – это кара или честь?

«Не проще ли просто перестать самой помогать Валанте? Без моего перевода он не вычленит из текста магические опоры и не освободит того, кто был заточен вместе с тобой».

Как же странно вести беседу с голосом внутри себя… Но еще более странно осознавать, что я каким-то образом позволила древней богине или, скорее, части ее сознания поселиться в своем теле.

Случайно.

И теперь это меня убьет.

«Ты не единственная, кого можно использовать. Но ты поняла, к чему все идет, и можешь этому помешать. Уверена, что следующий переводчик догадается, что Валанте собирается пробудить самого отвратительного из богов?»

– Рогатая, ты там уснула?

Я подняла голову, медленно покачала ей. Чувствовала я себя как в тумане.

Раньше голос в моей голове мог произнести от силы пару слов. Теперь же Солнцеликая, как ее называют драконорожденные, общалась со мной свободно и легко. Выходит, использование силы напитало ее?

– Рафаэль… Кажется, я знаю, что за сила спасла нас сегодня.

Когда я, чистая и мокрая, вышла из купальни, Рафаэль сидел на кровати. Он не притронулся к еде, которая ждала на блюде на передвижной тележке. Из принесенной служанками одежды надел только чистые брюки. Белая рубашка лежала на покрывале нетронутая.

– Вы не оденетесь? – В отличие от Рафаэля, из купальни я вышла вполне в приличном виде. Светлое платье Анти хорошо село на мою фигуру. Ткань на спине намокла из-за еще влажных волос, но я не обращала на это внимания. В замке было довольно тепло, вопреки метели, бушующей за окном.

– Не хочу испачкать рубашку, – без привычного сарказма или едкого тона отозвался Рафаэль и указал на раны на груди и шее.

Кровь из них давно не хлестала, но раны не затянулись.

– И долго так будет?

– Если без крови, то больше недели. Может, полмесяца.

– И это… больно? – Я села на софу и повернулась так, чтобы видеть Рафаэля. Сложила руки на спинку, а ноги закинула на сиденье.

– А ты как думаешь? – Улыбка трещиной проползла по его лицу, но быстро исчезла. – Но это сейчас не важно.

От его серьезного тона было не по себе.

Я многое рассказала Рафаэлю, потому что голос в моей голове велел держаться за единственного союзника. Что странно, ведь я сама Рафаэля союзником отнюдь не считала. Он мой господин, и только. Да, он спас мне жизнь, но…

«Не смей! – прокатилось в голове так, что череп едва не затрещал. – Не смей сбегать даже мысленно! Вой Ночи не должен пробудиться!»

«А я-то что могу с этим сделать?!»

«В тебе живет кусочек меня. Просто отпусти, когда потребуется. Я все сделаю сама».

«Как в винном погребе? Опять сожжем кого-то заживо?»

«Попробуешь сбежать от ответственности, и гореть заживо будешь уже ты».

«Так запросто избавишься от сосуда? Снова хочешь оказаться заточенной?»

«Я заточена до сих пор. По кусочкам живу в знаках заклинания, которым меня пленили. В тебе – лишь крохотная часть могучего солнца, девочка. И если ты будешь бесполезна, я лучше избавлюсь от тебя».

– Что у тебя с лицом? – Рафаэль наклонился, подперев подбородок рукой. – Не первый раз уже замечаю.

– А что у меня с лицом? – взволнованно вскинулась я. Старалась говорить как ни в чем не бывало, но от голоса Солнцеликой по коже бегал табун мурашек. Хотелось стряхнуть их с себя вместе с внезапной ответственностью.

– Выглядишь так, будто мысленно репетируешь что-то, – хмыкнул он, а потом добавил: – Я не против, если это благодарственная речь. Мне, разумеется.

Закатив глаза, я покачала головой.

– Я уже сказала «спасибо».

– Но ты не сказала: «Господин, теперь я пойду за вами куда угодно! В огонь, в воду и даже против вашего хозяина!»

– Я думала, мы обсудили этот вопрос.

«Сожгу».

Проклятье…

А ведь жрецы часто общаются с богами. Если все они такие же…

«Выбирай слова, когда думаешь!»

«Так не подслушивай!»

«Не могу. Я живу в твоей крови. Я – часть твоего тела».

«Рыцари луны будут очень рады этому известию. Взамен новой „части тела“ я наверняка лишусь какой-то старой».

«Оставь это мне. Они не узнают, что с тобой случилось».

«Но уровень моей силы…»

«Это моя сила. Ты лишь звено, через которое она проходит».

– Тиа! – Рафаэль потряс меня за плечо. И когда он только успел пересесть ближе к изножью? – Сколько можно? Давай уже, говори, о чем ты там думаешь.

Меня настолько поразил его взволнованный тон и распахнутый взгляд, что я не сразу решилась заговорить. Смотрела на Рафаэля и не верила, что это тот же раздражающий вампир, который посадил меня в открытую повозку по время дождя, а потом изо дня в день заставлял драить его сапоги.

Я уже рассказала ему о догадках: похоже, в моей голове поселилась древняя богиня – Царица Мечей. Передала и то, о чем она мне намекнула – Валанте хочет пробудить Вой Ночи.

После моего рассказа Рафаэль ушел в комнату и оставил меня одну в купальне. Хотя вряд ли я удивила его. После того, что случилось в погребе, Рафаэль и сам мог догадаться.

– Она снова говорит со мной, – поделилась я, понизив голос.

В покоях мы были одни. Я не сомневалась, что за дверью нет подслушивающих. Но все равно признаваться было сложно. Будто говорю не о богине внутри себя, а о разлагающемся разуме.

Хотя кто знает? Может, я действительно схожу с ума.

«Могу сжечь еще кого-нибудь, если не веришь в мою реальность», – сталью прозвучало в мыслях.

– И каково это? – так же тихо спросил Рафаэль, наклонившись ко мне. – Что ты чувствуешь, когда так близка с древним существом? Столько знаний, силы… Нет ощущения, что это может раздавить своей мощью?

Он говорил с трепетом, с придыханием. С непонятным мне восторгом.

Я ненадолго задумалась, а потом слабо качнула головой:

– Наши разумы не сплелись. Я – все еще я. И знаний у меня нисколько не прибавилось.

– Жаль, – сухо бросил он и выпрямил спину.

От возмущения я тоже выровняла осанку и заломила бровь. Очередное унижение? Но Рафаэль вдруг опомнился и добавил:

– Я имею в виду, что было бы неплохо располагать знаниями, какие есть у божества. Это все же высшее создание. Древние боги рождены из звездной пыли. Они старее всего живого. Представляешь, сколько они видели? Сколько знают?

Не представляла. Но от одной мысли, что не только говорю, но и ношу в себе кусочек столь древнего существа, ощутила страшное головокружение.

«Наконец-то. Раболепия тебе не хватало».

– В общем, Царица Мечей… Солнцеликая…

«Зови меня Яснара».

– Яснара говорит, что мы должны остановить Валанте. Вой Ночи нельзя вновь пускать в наш мир, – обреченно вздохнула я.

– Яснара?

Я выслушала, что мне скажет богиня, и повторила уже вслух:

– Это имя звезды, из которой она родилась. И ее имя тоже. Так оно звучит на языке драконов.

Мыслительный процесс был написан у Рафаэля на лице. Вот он задумчиво пожевал губу клыком, затем нахмурился, отвел глаза…

– И что Яснара нам советует предпринять? Как мы должны остановить Валанте? Убьем его?

Его глаза на этих словах блеснули, точно кровь на острие клинка. Внезапный страх ударил в грудь волной. Я чуть отшатнулась и застыла, слушая Яснару:

«У твоего друга пылающее сердце, полное ярости. Это и хорошо, и плохо. У него есть рвение, чтобы помогать, но оно же может погубить нас».

Я кивнула, хотя даже не знала, видит ли это Яснара. Зато Рафаэль радостно потер ладони:

– Что? Богиня одобрила? Убьем Валанте!

– Нет! – вскрикнула я и встала с софы. Ноги казались непослушными, как и все тело. За безумную ночь я сильно устала, но этот разговор отложить не могла.

«Утихомирь его, иначе нам придется избавиться от глупца».

– Нужно действовать осторожно. Мы не знаем сути ритуала…

– Но ты ведь видела книгу, – упрямился Рафаэль.

– И что? Там только текст. Выглядит как обычная легенда.

– Однако ты пробудила Царицу Мечей. Получила ее покровительство и силу.

«Я убью его».

Я скривилась и шумно вздохнула. Ох, я бы и сама не прочь стукнуть Рафаэля несколько раз, но убивать…

– Я бы не назвала это покровительством. То, что случилось с Яснарой, произошло случайно. И это не полноценное пробуждение, которого наверняка добивается Валанте с Воем. Мы должны понять суть ритуала.

– А потом? Предлагаешь подсунуть ему неверное заклинание? Или в последний момент стереть в пентаграмме пару знаков? Смешно, Тиа!

– Куда ты торопишься? – От раздражения и страха я в очередной раз забыла про формальности и уважительное «вы». – Настолько устал быть рабом, что готов разрушить все непродуманным планом?

Он встал с кровати и приблизился ко мне почти вплотную. Я даже попятилась, напугавшись напора Рафаэля.

– Ты не знаешь, как я жил.

– Ты наместник Розы Гаратиса. Ты живешь как аристократ.

– Чтобы застилать глаза таким, как ты, – сквозь зубы процедил он. – Закон о свободе отродий не позволяет Валанте цепью привязать меня к ноге. Он готов терпеть меня рядом, только если ползаю на коленях, но он не имеет возможности это осуществить. При Валанте ходит его свита, а я – отброс.

– Отброс в дорогой одежде, с личным замком и троицей красавиц-кормилиц, – напомнила я, стараясь смотреть Рафаэлю в глаза.

Это было сложно. Красные радужки казались ярче обычного из-за злости и жажды крови. Но опустить глаза не позволяла гордость. Во-первых, я не покажу слабость. Во-вторых, Рафаэль все еще не совсем одет.

– Валанте раз за разом пытается убить меня чужими руками. Отсылает на войну, накидывает грязную работу и постоянно, постоянно издевается. В тот раз в его доме ты видела лишь малую часть, Тиа. А я устал быть собачкой на поводке. Устал, что меня могут избить, накормить тухлыми животными, поданными на золотом блюдце, или кинуть, как мясо, на передовую. Я хочу свободы.

– Твои цели сложно назвать благими, но добиваемся мы одного. Мы оба собираемся остановить Валанте. Так что и действовать лучше сообща.

– Еще вчера ты яростно отказывалась вообще принимать во всем этом участие, а сегодня диктуешь условия?

– Еще вчера древняя богиня в моем теле не обещала сжечь меня заживо, если испорчу ее замысел. И тебя, кстати, тоже.

В дверь постучали, и мы с Рафаэлем отпрянули друг от друга.

– Прошу прощения, – послышалось из коридора. – Вы поели? Я могу забрать тележку и посуду?

– Нет, – рявкнул служанке Рафаэль и протащил тележку поближе к софе, на которой и расселся.

Он поморщился от боли, когда потянулся к одному из блюд, чтобы поднять крышку. Под ней по моему заказу оказалось мясо, приправленное розмарином и политое брусничным соусом, с кусочками поджаристого картофеля.

– Вот так завтрак, – с довольным удивлением выпятил губу Рафаэль и переставил точно такую же тарелку в сторону. Для меня.

Глядя на то, как он кривится от боли, я поняла, что тянуть больше нельзя. С самого начала ведь собиралась, а потом растеряла смелость.

– Рафаэль, – позвала я, не глядя ему в глаза. Храбрости на это уже не хватало. – Вы…

– Хватит уже выкать, – отмахнулся он, держа в руке вилку. – Я уже понял, что уважения ко мне у тебя меньше, чем воды в дождевой капле. Говори.

– Ты ранен.

– Удивительная проницательность, рогатая. И что теперь? Вызовешь мне врача? – Он беззлобно рассмеялся, а я залилась краской стыда и смущения.

Пока он хохотал, я собиралась предложить ему свою кровь.

«Если бы он не был на нашей стороне, я бы не позволила тебе это сделать».

– Тиа, у меня были и более серьезные раны. Мне отрубали конечности, вынимали из тела кишки и наматывали коням вокруг ног, чтобы потом пустить их в разные стороны…

– Матушкина библиотека. – Я поднесла ко рту кулак, на случай, если тошнота от представленного не уляжется.

– А потом ты спрашиваешь, почему я ненавижу Валанте, – хмыкнул вампир и нанизал на вилку первый кусочек мяса. Однако есть не спешил. – Он ведь частенько наблюдал за моими пытками на поле боя. А я все равно оставался его отродьем, послушным и преданным. Потому что такова природа. Ты можешь ненавидеть хозяина, но в момент, когда ему будет грозить смерть, сам бросишься в ее объятия, лишь бы защитить создателя.

Еду он так и не попробовал. Отложил вилку, откинулся на спинку софы и посмотрел на меня устало и прямо.

– Ты спрашивала, чем я заслужил Розу Гаратиса. Так вот, Тиа. Верностью.

Сердце будто безжалостно сжали в грубой ладони. Рафаэль добровольно приоткрыл передо мной дверь в свою настоящую жизнь, но за ней было темно, холодно и страшно. Сколько лет он живет в отчаянии и боли, спрятанными за дорогой одеждой и цветущими плантациями?

«Ты понимаешь, что значит его рассказ, девочка? Наш союзник не сможет напасть на хозяина в решающий момент. Это вне его природы. Удар придется нанести тебе».

«Может, мы просто не будем доводить до драки?»

Яснара не ответила. И было это… весьма красноречиво.

– Нам нужно возвращаться в Гаратис. – Я села на софу – как можно дальше от Рафаэля. Почти на самый край.

– Прямо сейчас? Мы даже не отдохнем?

– Я бы хотела лечь спать в своей комнате. Там хотя бы есть для этого место.

– Здесь тоже. – Он смотрел на меня, низко нахмурив пепельные брови. – Я тебя не выгоняю из комнаты.

Он правда не понимает или притворяется? Место действительно есть, но широкую кровать я вынуждена уступить Рафаэлю, а софа для комфортного сна слишком короткая и узкая.

– Рогатая, – вздохнул он и запустил пальцы в еще влажные кипенно-белые волосы. – Ты можешь спать на кровати. Я не трону тебя.

– Спасибо, но я…

– Я устал, Тиа, – жестко, но не грубо перебил он. – Я хочу есть и спать. Человеческая пища для меня – крошки. Толку от нее почти никакого. Новый перенос после столь отвратительной ночи не пойдет на пользу ни тебе, ни тем более мне. Эти раны, – он покрутил шеей, и края пореза раздвинулись, оголяя порванные мышцы и сосуды, – откроются вновь, если хотя бы немного не переведу дух.

– Об этом я и хотела поговорить.

Он отставил еду и заинтересованно уставился на меня. Даже повернулся всем корпусом, чего раньше не делал.

Набрав полную грудь воздуха, я выпалила:

– Выпей моей крови.

Время остановилось. Пространство между нами погрузилось в тишину, какая бывает за мгновение до чего-то грандиозного и неминуемого.

– Ты уверена? – Я еще не успела даже кивнуть, а он уже медленно придвинулся. – Хорошо подумай. Я не спрашиваю дважды.

Голодные красные глаза сверкали совсем рядом. Рафаэль был на расстоянии вдоха. Я даже чувствовала слабый запах мыла, что исходил от его кожи и мешался со стальным ароматом крови. Тот тянулся от ран, которые наверняка ужасно болели.

– Но не бери слишком много, – решилась я и крепко зажмурилась.

В следующую же секунду меня окутало холодом – это Рафаэль притянул меня к себе. Одна его ладонь легла на затылок, другая вжалась между лопатками, чтобы толкнуть ближе к крепкой, но мертвенно ледяной груди.

– Не бойся, – шепнул он, дыханием лаская кожу, покрывшуюся мелкими мурашками.

Кончиком носа Рафаэль провел по моей шее, таким образом отодвигая волосы. Я вздрагивала от каждого мимолетного касания, ожидая и боясь, что вот теперь-то кожу пронзит боль. И когда это действительно случилось, я вскрикнула, хотя думала, что готова и смогу сдержаться.

В шею будто вонзили пару раскаленных спиц. Боль была такая, что я распахнула глаза, но перед ними стояла белая пелена. Рафаэль сильнее вжал ладонь мне в спину, вынуждая придвинуться к нему еще ближе. Я противилась. Наивно полагала – если покажу ему, что мне больно, все завершится быстрее.

Но было только хуже.

Я заерзала, пытаясь хоть сколько-нибудь унять жжение, что от шеи расползалось по всему телу. И когда я захныкала, как ребенок, Рафаэль обнял меня.

Его руки больше не были оковами. Они ласкали и успокаивали. Гладили по спине и волосам, пока его рот посасывал горящий укус.

– Это всегда так больно? – спросила я дрожащим голосом.

Внезапно Рафаэль вздрогнул, его клыки глубже впились в кожу. По моему телу пронесся странный разряд, который будто потушил все органы чувств. Я оглохла и ослепла, повиснув в безупречной мгле на несколько мгновений. А потом их разбавило странное, словно насланное видение.

– Это всегда так больно? – спросил незнакомый женский голос. Он принадлежал молодой красавице с золотыми волосами и светлыми глазами цвета свежей смолы.

Я смотрела на нее сверху вниз, явно находясь в чужом теле. В чужой памяти.

Девушка, обнаженная и прекрасная, лежала подо мной – под Рафаэлем – на сене и взволновано кусала губу. На шее красавицы алел свежий укус. Кровь редкими капельками-бусинками блестела на волосах у шеи.

– Скоро пройдет. – От ласкового голоса Рафаэля все внутри меня вспыхнуло от противоречивых чувств.

Я не должна это видеть! Но… Так хочется. Здесь Рафаэль совсем другой.

– Ты уже делал это раньше? – лепетала девушка. – Обращал кого-то?

Она потянулась тонкой ладонью к лицу Рафаэля и нежно погладила его щеку. Он качнул головой, и девушка звонко засмеялась:

– Тогда откуда знаешь, что скоро будет легче? Я уже выпила твоей крови, и теперь ты ведь должен… убить меня.

– Я сделаю все, чтобы это убийство было самым нежным, – проворковал Рафаэль и плавно толкнулся между бедер девушки. Она шумно охнула, с наслаждением прикрыла глаза.

Меня заполнила чужая нега напополам с ужасным смущением. Я хотела бы закрыть глаза, но не могла. Я смотрела на происходящее глазами Рафаэля, а он любовался лицом возлюбленной. Ее еще розовыми щеками, трепещущими ресницами… Поглядывал на грудь, что подпрыгивала от каждого толчка.

Но вот он прильнул губами к шее красавицы, пронзил нежную кожу зубами. Рот заполнился фантомным вкусом крови, и я распахнула веки от отвращения. Вырвалась из оков чужой памяти.

– Ты расцарапала мне спину. – Рафаэль отодвинулся и утер рот тыльной стороной ладони. Несмотря на это, на губах – точно диковинная помада – все равно остался алый след моей крови.

– А ты прокусил мне шею, – прикрывая укус рукой, парировала я.

Сердце безумно колотилось, лицо пылало. Я не понимала, что произошло.

«Это из-за того, что случилось в междумирье, – подсказала Яснара, которая до этого молча наблюдала за творящимся безобразием. – Вы застряли там вместе. Теперь ваши сознания проваливаются друг в друга при удобной возможности».

«Что?!» – беззвучно прокричала я. Мысль, что Рафаэль так же мог заглянуть в мою голову, нисколько не радовала.

Я загнанно посмотрела на Рафаэля, надеясь, что он этого не заметит. И, о ужас! Он точно так же смотрел на меня.

– Знаешь, рогатая, это было… странно.

– Думаешь? – с истерическими нотками в голосе поинтересовалась я. При этом отодвинулась подальше от Рафаэля. Боялась, что любое касание вновь спровоцирует нашу… связь.

«Касания будет недостаточно. Нужно кое-что поглубже», – вновь подсказали мне, а я скривилась.

– Поправь меня, если я не прав, – не глядя на меня, говорил Рафаэль, – но мне показалось, что в какой-то момент укуса ты…

– Что? – Я не рассчитывала, что это прозвучит жалобно, но так оно и вышло.

– Возбудилась.

Жар стыда и злости стремительно поднимался из-под ребер к шее и щекам. Мысли путались, бежали наперегонки друг с другом. Мне хотелось сначала возразить, потом все отрицать, затем я решила признаться, что возбуждение было вовсе не мое, а самого же Рафаэля.

Но я прикусила язык в последний момент.

Рафаэль не обрадуется, если расскажу, что случайно залезла к нему в голову и увидела не простое воспоминание, а полноценный компромат.

В прошлом Рафаэль обратил человека в вампира.

Если сейчас он не понял, что наши сознания, как сказала Яснара, связаны, то оно и к лучшему. Я постараюсь, чтобы подобные «слияния» больше не повторялись.

– Тебе показалось. Это было ужасно. Не понимаю, как твои кормилицы терпят это каждый день.

– С ними я разбавляю боль наслаждением, – поиграл бровями он, а затем надел чистую белую рубашку.

Раны Рафаэля затянулись благодаря моей крови. Больше ничто не угрожало белоснежной ткани.

– Фу, – буркнула я. Взяла с тележки с едой салфетку и прижала к еще кровоточащей ране. – Хорошо, что я не в вашем… твоем вкусе.

Прижимая салфетку к ране, чтобы не замарать платье, я направилась в купальню. Там на тумбе-ракушке было зеркальце. Нужно посмотреть, насколько плох укус…

Но не успела я и до двери дойти, как Рафаэль произнес:

– Возможно, я погорячился с теми словами. Ведь твой вкус… Я никогда такой крови не пробовал. Горячая. Сладкая.

Я обернулась, чтобы встретить его мечтательный взгляд. Алые глаза блестели, будто Рафаэль слегка выпил вина.

– Подобное больше не повторится, Рафаэль. Считай, что этот раз – подарок в честь заключенной сделки.

– Значит, мы скрепили наш договор против Валанте кровью? Я испил твоей, а ты пустила кровь мне. – Он повернулся полубоком и приподнял рубашку.

Я нервно сглотнула, когда увидела алые полосы, что остались от моих когтей. А ведь эти следы – уже затянувшиеся раны, вылеченные кровью.

– Сделка сделкой, но не забывай, что богиня внутри меня готова испепелить кого угодно, если что-то пойдет не так. Тебя или меня – без разницы.

– Что ж, рогатая. В этом мы с твоей богиней похожи. Я тоже устраню любого, кто встанет на моем пути.

Глаза Рафаэля опасно помрачнели, и я с ужасом поняла, что прямо сейчас хотела бы заглянуть в его голову. Я четко чувствовала, что есть что-то еще. Какая-то причина, по которой Рафаэль так жаждет растоптать Валанте.

Полумрак комнаты вдруг развеял свет. Я даже напугалась, что случайный сквозняк поднял шторы и внутрь заглянуло солнце.

– Легок на помине, – криво ухмыльнулся Рафаэль и шагнул в мою сторону – ближе к открывшемуся порталу.

– Думаешь, Валанте нашел нас?

– А он и не терял. Хозяин чувствует, где его отродье.

Притворная улыбка сползла с лица Рафаэля. Из самодовольного и гордого вампира он снова превратился в послушную забитую собачонку. Но этот облик мелькнул лишь на миг.

Затем Рафаэль взял меня за руку и повел к порталу.

– Готова?

Нет. Я не готова снова вернуться в обитель древнего чудовища.

Но разве у меня есть выбор?

Я кивнула, и мы растворились в портале. Перенос быстро завершился, мое зрение еще даже не восстановилось, но я ощутила, как рука Рафаэля отпустила мою. Одновременно с этим послышался удар.

Несколько раз моргнув, я вернула себе зрение. И первое, что я увидела, – Рафаэль, сгорбившийся и сидящий на коленях. По обе стороны от него стояли незнакомцы с такими же белыми, как у Рафаэля, волосами. Я еще не видела их лиц, но точно знала, что на них рубинами сияют красные глаза, а под бледными губами прячутся острые клыки.

– Тиа! – Голос, полный неуместной радости, разнесся по комнате, освещенной каминным огнем и пламенем свечей.

Валанте Карстро стоял у массивного стола в центре комнаты, расставив руки прямо поверх расстеленной карты. На ней стояли какие-то фигурки, наверняка обозначающие силы Артери и противостоящих нашему королевству драконорожденных.

Не похоже, что Валанте собирался отходить от стола ради визита Рафаэля. Но теперь, завидев меня, он выпрямился и пошел к нам навстречу. Как и в прошлый раз, первородный вампир был одет просто, но изысканно: черная рубашка с высоким воротом и брюки из темной ткани, узкий пояс которых подчеркивал тонкую фигуру.

Игнорируя сидящего на коленях Рафаэля, Валанте прошел сразу ко мне и сделал то, чего не делал никто и никогда.

Он поклонился мне и в знак приветствия поцеловал руку.

Я обомлела и застыла в ступоре.

– Не ожидал, что увижу тебя сегодня, милая Тиа. – Валанте улыбнулся, оголяя клыки, и выпрямился. – Я планировал вызвать тебя на службу не раньше следующей недели. Сейчас возникли некоторые сложности, – он мимолетно кивнул себе за спину. На тот самый стол, над которым стоял, сгорбившись, когда мы только пришли.

– Я не могла оставить своего господина и шагнула в портал за ним, – пролепетала я, безупречно изображая наивную простушку.

Помни, Тиа! Валанте не должен знать, что ты догадываешься о его планах! Он не должен хоть на секунду заподозрить, что ты и Рафаэль сговорились против него! Ведь если что-то пойдет не так…

«Я не смогу сжечь его, как того вампира, – прошелестел в мыслях голос Царицы Мечей. – Он древний, что значит – я создала его собственными руками. Потребуется гораздо больше сил, чтобы уничтожить его. В твоем теле пока нет стольких ресурсов. Мой отголосок в нем еще слишком слаб».

Ясно… Победить не сможем. Так что пока лучше не раскрывать способности, полученные из-за осколка богини солнца в моем теле.

– Твой господин, – мурлычащим эхом повторил Валанте. Постучал пальцем по тонкому подбородку и неохотно направил взгляд на Рафаэля. Его лицо тотчас ожесточилось, будто Валанте смотрел на что-то мерзкое, недостойное существования. – Мое отродье, которое я едва не потерял…

Валанте подошел к Рафаэлю так, что тот, сидя на коленях и глядя на каменный пол, теперь видел носки его сапог.

– Ты ведь так и не вернулся домой через портал. Мне все доложили, – проворковал Валанте, но это не внушало ничего, кроме тревоги. – Я сначала не поверил. Мое яростное и умелое отродье погибло? Быть не может! Пришлось поднапрячься, чтобы нащупать связь и найти тебя. – Валанте постучал пальцем по виску. – Так как ты покинул ту деревню?

По телу расползлась внутренняя дрожь от одного воспоминания о сегодняшней ночи и о том, что за ней последовало в погребе. Вспомнила я и слова вампира, пепел которого мы оставили рядом с разбитыми бутылками вина и потухшей свечой, о порталах в казармах. Рафаэль должен был вернуться в Гаратис через них, но сбежал вместе со мной в Ампло сквозь проход, открытый Антинуа.

– Позвольте мне объяснить. – Я выступила вперед, заслужив раздраженные взгляды отродий Валанте. Вампиры покосились на меня с презрением, ведь я посмела первой обратиться к их хозяину.

Что ж, в отличие от них, я могла себе это позволить. Но разрешит ли Валанте мне говорить?

– Я бы с радостью выслушал тебя, милая Тиа, но эти раны на твоей шее…

Валанте скривился и покачал ладонью, как бы намекая, что укус на мне – все равно что клеймо.

– Судя по тому, что ты позволила этому отродью отведать тебя, твое мнение предвзято.

– Я сделала это, потому что Рафаэля ранили! Из-за меня!

Рафаэль не обернулся, хотя плечи его заметно напряглись. Он осуждал меня за то, что вступилась… Но я не хотела смотреть, как Валанте издевается над тем, благодаря кому сейчас дышу.

Отродья-солдаты отступили от меня, когда Валанте подал им знак. Затем он внимательно всмотрелся в мои глаза, будто искал в них доказательство лжи. Но я глядела твердо и была готова рассказать Валанте Карстро обо всем случившемся.

Обо всем… Кроме того, что мы с Рафаэлем на пару уничтожили двух солдат Артери. Один из которых к тому же был вампиром. Он не принадлежал к клану Карстро, но это могло лишь усугубить положение. Не хватало еще, чтобы мне мстили другие вампирские кланы!

– Я хочу знать, что случилось, – прочеканил Валанте.

Я уже набрала воздуха, чтобы начать рассказ, но он покачал пальцем:

– Но-но-но! Говорить будет он.

Валанте присел перед Рафаэлем на корточки и ногтем указательного пальца уперся в низ его подбородка.

Внутри меня все сжалось, когда радужки Валанте сверкнули красным. Я не могла видеть глаза Рафаэля, но точно знала, что этот свет отразился и в них.

Валанте его подчинил! Теперь под влиянием хозяина Рафаэль не сможет ослушаться! Не сможет солгать!

Нам конец…

– Говори, – глядя в глаза Рафаэлю, начал Валанте. – Что произо…

Дверь в комнату вдруг распахнулась. Внимание каждого приковала вошедшая девушка. Белые выцветшие волосы спускались до поясницы мягкими волнами. В локонах блестели вплетенные серебряные нити, а на шее, спускаясь к ложбинке груди, – ожерелье со сверкающими камнями. Красными, как ее глаза, что когда-то имели совсем другой оттенок…

– Что случилось? – нежным, как пение арфы, голосом спросила красавица, и я затаила дыхание.

Этот голос… Это лицо!

Я метнула взгляд на Рафаэля, но тот на девушку не смотрел. А ведь это ее я видела в его воспоминаниях. Это он обратил ее в вампира.

Красавица направилась к центру комнаты, но Валанте остановил ее одним взглядом.

– Зачем ты пришла?

– Уже день, мой господин, а вас нет в покоях. Я волновалась.

Что происходит? Почему возлюбленная Рафаэля говорит с Валанте так, будто он – воздух, которым дышит? Почему смотрит на него так нежно, словно может ранить взглядом или приласкать?

Жаль, что не могу подойти и встряхнуть Рафаэля, чтобы скинуть с него сети влияния Валанте.

– Иди в спальню и жди меня, Бриенна. Я скоро буду.

– Да, господин. – Бриенна поклонилась и ушла. Подол ее белого длинного платья проследовал за ней, точно след от кометы.

И едва дверь за Бриенной закрылась, страх и напряжение наполнили тело до предела.

– Говори, – Валанте стиснул подбородок Рафаэля, поднимая его голову. – Где ты был?

– В деревне Йонул, на границе провинции Гаратис и королевства Артери.

Так вот где мы находились! Я так и думала, что сражения разворачиваются в окраинных поселениях, но понятия не имела, в каком из них в итоге оказалась.

Однако сейчас это имело последнее значение. То, что драконорожденные пришли из-за морей и океанов и подступили к границам Артери, известно давно. Следуя вдоль границы по ничейным землям, они заходят то в одно поселение, то в другое, пытаясь найти брешь в защите. Так длится уже не первый год. Неспокойные времена иногда разбавляются месяцами мира и тишины, но они непременно рушатся о новые попытки чужаков проникнуть в Артери.

Чужаки…

Я крепче сжала челюсти, вспоминая драконорожденных, которые приняли меня за свою, хотя видели впервые. Они пустили меня в убежище, пригрели. А если бы Джараха или ее брат все-таки сумели найти еду, уверена, поделились бы и куском драгоценного хлеба.

Но теперь, после облавы на убежище, они все наверняка мертвы.

– Что ты там делал? – продолжал допрос Валанте.

Мое сердце трепетало, будто в предсмертной агонии. Скоро Валанте задаст вопрос, ответ на который погубит и меня, и Рафаэля. Нужно срочно что-то придумать, помешать Рафаэлю говорить!

– Сражался с драконорожденными, искал Тиа.

Валанте заинтересованно глянул на меня. Я старалась, чтобы лицо оставалось невозмутимым, хотя эмоции кипели такие, что даже стоять на месте казалось непосильной задачей.

Ну же, Тиа! Придумай что-нибудь!

Взгляд заметался по комнате. Камин, диван, комод, кресла… Веревки и кинжалы на поясах у слуг Валанте. Если сумею выхватить их, то…

«Ты умрешь, девочка. Даже не пытайся», – предостерегла Яснара, и я была склонна послушаться богиню.

Все-таки я физически слаба, а магически не умею ничего полезного в бою. Только если мне помогут.

«Яснара! – позвала я, хотя в этом не было смысла. Солнцеликая всегда рядом. Всегда в моей голове. Она слышала каждую мысль. – Мы должны прервать допрос!»

– Искал Тиа? – тем временем Валанте заинтересованно склонил голову. – В деревне Йонул? Но что она там делала?

«Нам нельзя вступать в бой, девочка. Я же говорила».

«Мы умрем, если не остановим Валанте сейчас».

«Вы умрете, – поправила богиня. – Не забывай, что я – лишь осколок своей сущности, а не живое существо».

– Тиа случайно провалилась в портал. Я последовал за ней.

Валанте скривил губы. Лицо же Рафаэля оставалось пугающе пустым.

Допрос все ближе подходил к роковому моменту. Я должна убедить Яснару сделать хоть что-то!

«Надеешься найти другой сосуд? Если Валанте освободит Вой Ночи, тебе вряд ли это удастся».

«Наоборот, – с холодом произнесла она. – Вой Ночи сделает все, чтобы меня освободить».

После этих слов что-то во мне рухнуло, похоронив под собой надежду спастись. Я запуталась и не понимала, почему Царица Мечей жаждет помешать возрождению Воя Ночи, если тот после пробуждения попытается вернуть и ее?

«Он убил меня, а потом поднял порождением тьмы. От меня отвернулись все. Даже солнце стало оружием, способным меня же и убить. Думаешь, я хочу возрождаться в такой форме? Я лучше буду жить осколком в чужом теле, чем восстану в омерзительном своем».

«Ты говоришь, что солнце отвернулось от тебя, но то, что случилось в погребе… Это ведь твоя сила! Не моя!»

«Моя сила, сотворенная твоим телом. Без проводника, которым ты стала, я не смогу взывать к свету».

«Тогда помоги нам обеим. Останови допрос!»

– И как же ты нашел Тиа в деревне? – все ближе подбирался к ужасной правде Валанте.

– Услышал от других воинов, что она зовет меня на помощь.

– Зачем?

– Ее схватили.

– Кто?

«Пусти кровь!» – приказала Яснара. Ее голос прокатился по телу, как гул сражения проносится над землей.

«Что?» – растерялась я.

«Прокуси щеку. Проколи когтями ладонь. Что угодно! Заплати кровью, чтобы я пропустила сквозь тебя силу!»

Я поступила, как приказали, слишком поздно догадавшись, что Яснара может просто испепелить Рафаэля. Быстрый и надежный способ заткнуть его.

Но когда во рту разлился вкус крови, а по телу прокатился разряд силы, столпа света не последовало.

– Тиа схватили драконорожденные, – глядя в глаза своему хозяину, солгал Рафаэль. – Я освободил ее.

Валанте метнул в меня взгляд, от которого душа сжалась в песчинку. Казалось, он может прощупать меня изнутри и прочесть правду. Но минула одна секунда, другая, и Валанте просто отвернулся.

«Как?!»

«Солнечный щит отражает любое темное воздействие, – пояснила Яснара. – Я использовала его на нашем союзнике».

«И никто ничего не заметил?»

«Нет. Это ментальный барьер. Но не слишком радуйся, девочка. Твоему другу придется несладко от такой защиты. Все же свет коснулся его изнутри».

Тяжело сглотнув, я снова сосредоточилась на происходящем. После слов Яснары я пристальнее посмотрела на Рафаэля и подметила, что он слегка дрожит. Особенно сильно это было заметно, если взглянуть на руки. Он упирался ими в пол, будто без этой опоры не мог даже сидеть.

– Тогда почему на ней следы укуса, отродье? Ты посмел напасть на нее после всего, что она пережила? – грозно спросил Валанте, заложив руки за спину. – Или ты хитро обманул ее, сказав, что такова плата за спасение?

Валанте вроде был на моей стороне, но как же мерзко он заступался… К тому же это не требовалось. Все же позволить Рафаэлю испить крови – мое осознанное решение.

– Меня ранили в бою. Тиа предложила свою кровь, чтобы исцелить глубокие раны.

Повисло напряженное молчание. Я догадывалась, что прямо сейчас Валанте перебирает в мыслях варианты новых вопросов. Он хотел подловить Рафаэля на проступке, но пока ничто не давало причин его наказывать. А заподозрить ложь Валанте не мог. Сила Царицы Мечей – наше секретное оружие.

Тяжело дыша, я ждала, что будет дальше. Отступит Валанте или продолжит копать?

– Слабак, – наконец процедил он. – Как ты мог позволить ранить себя?

Это еще что за претензия?!

– Противники были сильны, – я не выдержала и сделала несколько шагов вперед. Теперь мы с Рафаэлем стояли почти плечом к плечу. Только я во весь рост, а он – на коленях.

– Отрадно видеть, что между магом и его господином всего за какие-то месяцы возникла такая прочная связь, – одними губами улыбнулся Валанте. – Но ты зря заступаешься за это отродье, Тиа. Он был создан ради сражений, а теперь, кажется, выходит из строя…

Создан ради сражений? Что значат эти слова? Разберусь позже, а пока…

– Рафаэль сражался смело и яростно, но численное преимущество было не на его стороне. И все же он победил. Если бы не Рафаэль, я бы не стояла сейчас здесь.

– Рафаэль сбежал. – Валанте, который вновь стоял у стола, вдруг ударил по нему кулаком. – Хотя он знает правила! Знает, что после боя перед рассветом нужно вернуться в казармы и уйти через специальный портал. Но сегодня мне доложили, что это глупое отродье куда-то делось. «Умер, возможно», – сказали мне! Но я-то знаю – чувствую! – что это не так! Так как же ты сбежал, отродье?

– Через другой портал, – безжизненно отозвался Рафаэль. На него снова действовал гипноз. – Я не знаю, кто его открыл.

Лицо Валанте исказила злость, но я не побоялась снова вмешаться:

– Это моя вина, господин Карстро. Позвольте рассказать, что случилось.

Он нахмурился, но немного погодя все же махнул рукой, позволяя продолжить говорить. И тогда я поведала, как передала подруге-портальщице послание с рисунком и попросила открыть переход.

– Тогда еще я не знала, что Рафаэль успеет прийти в то заброшенное здание, где меня держали драконорожденные. Но когда все случилось, не смогла оставить его одного. Тем более рассвет почти наступил.

Темные брови хмуро нависли над нечеловеческими алыми глазами.

– И все же Рафаэль ослаб, раз дал себя ранить. Думаю, ему стоит немного потренироваться.

Валанте улыбнулся и поманил меня рукой. Я не хотела приближаться к древнему, но разве был выбор?

Он подал мне локоть, в изгиб которого я послушно положила ладонь. Валанте провел меня через комнату к двери, которую галантно распахнул, пропуская в коридор первой.

– Куда мы?

– В библиотеку. Раз ты здесь, займешься работой.

– С прошлой ночи я не смыкала глаз, – постаралась отвертеться я. Тем более нисколько не врала. Я была без сознания, но явно не отдыхала.

А еще не ела и потеряла достаточно крови.

– Тогда я провожу тебя в свободную комнату. Отдохнешь, а потом примешься за работу.

– Но Рафаэль… Разве мы не вернемся в Гаратис?

– Рафаэля ждут тренировки.

Валанте щелкнул пальцами, подавая своим снаряженным отродьям знак. Когда он выходил вслед за мной в коридор, сквозь сужающуюся щель между косяком и закрывающейся дверью я заметила, как отродья оголяют оружие и подходят к Рафаэлю. Он все еще сидел на коленях…

Мне хотелось броситься ему на помощь, но первый же шаг отозвался жгущей болью во всем теле.

«Ты все испортишь, девочка. Играй свою роль».

И я послушалась.

Валанте проводил меня в пустую гостевую комнату. Помимо простой кровати без балдахина, комода и небольшого письменного стола, там, к моему удивлению, нашлось окно, спрятанное за тяжелой шторой. Когда я, оставшись одна, распахнула ее, в глаза ударил яркий солнечный свет. Уже сквозь него я разглядела открывшийся пейзаж.

Мы в провинции Далитт. В самом сердце королевства Артери.

Город тесно застроен домами с каменными стенами цвета песка. Крыши покрыты коричневой или красноватой черепицей. Кое-где прилипающие друг к другу дома раздвинуты широкими центральными улицами, уже заполненными людьми.

Интересно, в каком из мест Далитта мы оказались? В самой столице или же в городе, к ней прилегающем?

Однако где бы мы ни находились, я все равно жаждала вернуться в Гаратис вместе с Рафаэлем. Пока мы здесь, опасность крадется по пятам.

Скоро принесли еду, и я наконец-то поела. Яичный блин с зеленью и сыром выглядел аппетитно, но вкуса я почти не ощущала. Слишком погрузилась в мысли. Завершив поздний завтрак, я отправила пару посланий. Одно, по обычаю, маме – лживое письмо о том, что у меня все хорошо. Второе с извинениями для Антинуа.

«Прости, что даже попрощаться не вышло. Надеюсь, я еще побываю у тебя в гостях, и тогда мы все обсудим».

Поставив точку, я свернула бумагу аккуратным квадратом, а затем проследила, как послание растворяется на руке.

И хоть мне было неспокойно и тревожно, усталость взяла свое. Я уснула, едва голова коснулась подушки, а открыла глаза, когда солнце уже давно упало за горизонт.

Кто-то вновь принес мне еды, чем я не стала брезговать. Быстро поела, привела себя в порядок и вышла из комнаты. Нужно найти Валанте или Рафаэля и убираться отсюда при первой же возможности.

В коридоре меня заметили служанки. Одна из них мигом подлетела ко мне и пролепетала, глядя в пол:

– Господин Карстро ждет вас в библиотеке. Я провожу.

Оставалось только кивнуть и послушно идти за девушкой по уже знакомому маршруту.

Во мне бурлило беспокойство. Причем не только мое…

«Если хочешь сделать нас сильнее, поступай, как я скажу», – велела Яснара, когда до библиотеки оставалась пара поворотов.

«Звучит как какая-то уловка».

«Не глупи. Ты не хуже меня понимаешь, что впереди нас ждет немало сражений. В том числе – с Валанте. Сможешь его победить с нынешними силами?»

Я раздраженно щелкнула языком. Служанка обернулась, на лице ее читалась растерянность напополам с робостью. Я мотнула головой. Мол, все в порядке! А сама погрузилась в свои мысли, которые делила с богиней.

«Откуда мне знать, что ты не пытаешься захватить мое тело? Что, если послушаюсь тебя и загоню себя в клетку? Сама стану голосом, заключенным в непослушном теле?»

«Моя суть не уложится в обычную физическую оболочку, – с явным недовольством ответила Яснара. – Я – концентрат магической силы и энергии звездной пыли. Мне не нужно твое жалкое тело».

«Тогда чего ты добиваешься?»

«Свободы. Мы предотвратим пробуждение Воя Ночи и со временем поймем, как снять все печати заклинания. Я заточена в них. Даже мой осколок, с которым говоришь, живет в тебе лишь потому, что ты перенесла на свое тело кусочек запечатывающих чар».

«То есть ты можешь жить в ком угодно?»

«Не думаю, девочка».

«Тогда почему со мной вышло?»

«Потому что ты – мой потомок. В тебе, как и во всех драконах и драконорожденных, течет моя кровь».

Служанка открыла передо мной дверь в библиотеку, но сама осталась в коридоре. Оказавшись в огромном зале, где от количества книг кружилась голова, я сразу направилась вверх по амфитеатру. Ведь я не сомневалась, что Валанте ждет именно там.

– Хотел проверить, как продвинулась твоя работа. – Валанте развалился за столом с хорошо знакомой мне книгой и записями, которые успела сделать. Перевод и расшифровка. – Как я и думал, ты очень талантлива. Все очень быстро, четко и понятно. Всего за один присест столько сделала!

– Благодарю. – Я осталась стоять по другую сторону стола. Руки сложила за спину, чтобы Валанте не видел, как я нервно ковыряю заусенцы.

– Красивый почерк, – нахваливал он, листая записную книжку. – Великолепно…

Я слушала его вполуха. Внутри ворочалось давно знакомое беспокойство, которое нашептывало – книга Валанте запрещенная, а работа с ней делает меня отступницей. Спросить или промолчать? Спросить или…

– Тиа, почему ты не садишься за стол? – Валанте выдвинул соседний стул и кивнул на него. – Ты же гостья, а не служанка. Ну же!

Я вежливо улыбнулась и села рядом с Валанте. От него исходил аромат дорогого парфюма, душного и терпкого. Жаль, что нельзя ни проветрить, ни отодвинуться.

– Тиа! – вздохнул он, вдруг склонившись слишком близко к моему лицу.

Я отпрянула, но особо отдалиться Валанте мне не позволил. Он поймал меня за плечо и с липким вниманием всмотрелся в глаза. Мне не оставалось ничего, кроме как глядеть на него в ответ.

Свет от камня, что заменял свечу, был достаточно ярким, чтобы я могла разглядеть каждую ресницу древнего вампира. Я могла бы пересчитать их все, но задумалась о другом.

Ни морщинки! Ни одного изъяна на коже этого существа, что живет столетиями!

– Ты взволнована.

Это был не вопрос, и когда я начала отнекиваться, Валанте лишь усмехнулся:

– Не притворяйся, что все хорошо. Я же вижу страх в твоих глазах.

Я не слышала в его голосе угрозы или садистской насмешки, но это пугало еще больше. Если Валанте каким-то образом выяснил правду о том, что случилось в уничтоженной деревне, я бы хотела знать это. Лучше быть готовой к судьбе, чем лелеять крохотный огонек надежды.

Стараясь не дрожать, я выпрямила спину и зажала ладони между колен. Раз уж все решено и исправить ничего не выйдет, лучше встретить участь достойно.

– Ты бы знала, как мне омерзительно и странно видеть, что ты так убиваешься из-за Рафаэля! – Валанте скривился от отвращения и отложил в сторону книгу, полностью концентрируясь на мне.

Я же замерла на несколько секунд, судорожно переваривая случившееся.

Значит, Валанте ни о чем не узнал? Он считает, что я разбита из-за Рафаэля?

– Он мой господин, – входя в образ страдающей девушки, выдохнула я. Такая роль мне на руку, как ни глянь. – И пострадал Рафаэль, спасая меня. Как я могу не волноваться?

– Уверен, он сделал это, чтобы покрасоваться. – Валанте походил на учителя, который говорил о своем самом нерадивом воспитаннике. Пренебрежения в его голосе было столько, что удивительно, как вампир им не захлебнулся. – Не смотри так удивленно, будто не знаешь.

Не знаю что?

Валанте заметил скользнувшее по моему лицу недоумение и сочувственно вздохнул:

– Значит, и правда не знаешь… Милая Тиа, Рафаэль – самовлюбленное отродье. Нарциссизм однажды привел его ко мне. Он же его однажды погубит. Снова.

– Что это значит?

– Уверена, что хочешь знать? – с поддельной заботой спросил Валанте и откинулся на спинку стула. Наши глаза были на одном уровне, но каким-то образом Карстро будто бы смотрел на меня сверху вниз. – Услышишь правду и больше не сможешь смотреть на своего господина с восхищением.

О, это мне никогда не грозило!..

– Уверена.

Красные глаза довольно заблестели. Валанте снова чуть придвинулся ко мне и понизил голос, хотя в библиотеке мы и так были одни.

– Я знаю, что иногда Рафаэль любит рассказывать окружающим сказки, будто он был обращен в отродье насильно во время нападения. Иногда он говорит, что продал себя в вечное служение мне, дабы помочь родителям не умереть от голода, оплатить дом и другие подобные глупости. Но, Тиа, он никогда не думал ни о ком, кроме себя.

У меня возникло ощущение, будто я канат, который Валанте и Рафаэль перетягивали между собой. Сейчас Валанте пыхтел и пыжился, пытаясь переманить победу на свою сторону.

– Рафаэль хотел сохранить свою красоту и молодость, поэтому сам пришел ко мне. Стоял на коленях, умолял обратить его.

– И вы исполнили желание какого-то парня с улицы? – Я недоверчиво склонила голову и скрестила руки на груди.

– Он приходил много раз и однажды явился вооруженным, чтобы показать, на что способен. Он ранил несколько моих отродий, пытаясь выторговать бессмертие, чем сильно меня взбесил. Я даже хотел убить наглеца, но в последний момент подумал, что воин вроде Рафаэля после обращения станет только сильнее. А под моим контролем он будет безупречным оружием. Я не стал отказываться от дара, который сам пришел в мои сети. Стоит ли говорить, что Рафаэль оказался невыносимым слугой? Он грезил об обращении, но не был готов за него платить. Он своевольный эгоист, Тиа. Рафаэль не единожды нарушал приказы, за что постоянно получал наказания.

«Ты знаешь, что я скучаю по своему отражению. Знаешь, что не могу – физически не могу! – просить изобразить себя. Знаешь, что я забыл собственное лицо!» – вспомнились слова Рафаэля, которые он швырнул мне в тот вечер, когда его нарисовала. Так, значит, это одно из наказаний Валанте?

– Раз он такой невыносимый, почему вы сделали Рафаэля наместником Розы Гаратиса? Почему не отправили в какую-нибудь деревушку или шахты?

– Он хорошо вел себя в последние пятьдесят лет. Но я прекрасно знаю свое отродье. Поэтому, когда Рафаэль вновь взбесится и попытается пойти против меня, у наблюдателей не должно возникать сомнений, на чью сторону в этом конфликте встать. Жадное отродье, у которого есть и замок, и свое дело, и даже кормилицы, или щедрый господин, который все это даровал? Выбор очевиден. – С холодным спокойствием Валанте безэмоционально улыбнулся мне и поднялся из-за стола. – Несмотря ни на что, я не провоцирую его, Тиа. Лишь требую то, что Рафаэль задолжал, когда приполз ко мне с мольбой об обращении.

Я молчала, поджав губы, и смотрела на книгу, распахнутую на случайной странице. Теперь мне хватало знаний и магического ресурса, чтобы с лету понимать написанное.

«Закованный в цепи из слов, он спит – во веки веков».

– Ну же, Тиа. Не делай такое грустное личико! Да, Рафаэль, как и другие отродья, мой бойцовский пес. Но я не буду его наказывать, если Рафаэль не станет кусать кормящую руку. Ты же понимаешь это? Спроси, если сомневаешься, и я отвечу без прикрас.

Ледяная ладонь Валанте легла мне на плечо. Холодные пальцы почти касались того места, где еще алели следы укуса Рафаэля.

Кожу обожгло, а мысли судорожно заметались.

– Правда? Вы не соврете?

– Обещаю, моя девочка. Я честен с тобой.

Я вновь коснулась взглядом книги, а затем решительно подняла глаза на Валанте. Возмущение Яснары разлилось по венам жаром, но она не могла меня остановить, не убив.

– Над чем я работаю? Это ведь запрещенная книга, в ней нет печатей столпов власти.

Лицо Валанте переменилось от удивления. Он выглядел так, будто я только что попыталась укусить его за руку, что поглаживала мое плечо.

– У тебя не будет проблем, Тиа. Клянусь, никто не узнает о твоей помощи.

«Дура», – огрызнулась Яснара.

– Я удивлен, но рад, что ты спросила о себе, а не о том самовлюбленном отродье. Значит, он не настолько запудрил тебе мозг, как я боялся.

– Рафаэль мой господин. Но о себе я переживаю куда сильнее.

– Здоровый эгоизм – хорошая черта.

– Тогда утолите мою жажду правды. Вы ведь так и не ответили на вопрос.

Я встала и выпрямила спину, смотря в глаза Валанте. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, а между нами был лишь стул. Если Карстро выйдет из себя, ему даже двигаться особо не придется, чтобы свернуть мне шею.

«Ты совсем с ума сошла?! Ты же и так знаешь, что это за книга! Зашифрованное заклинание пленения меня и Воя Ночи! Зачем провоцируешь Карстро?!»

«Вот именно, – мысленно ответила я и сжала ладони в кулаки. – Знаю. И Валанте рано или поздно это поймет. Пусть лучше считает, что сам мне дал информацию. Вдруг получится притвориться союзниками?»

«Самоубийца».

– Мне нравится, что ты честно задаешь вопросы, – улыбнулся Валанте. – А потому отвечу тебе правдой на правду.

Он задвинул стул, что стоял между нами хоть какой-то преградой, и приблизился. Сначала я испугалась, что он хочет коснуться меня, но Валанте потянулся к оставленной на столе книге.

– В день нашего знакомства я соврал, сказав, что не знаю, что это за книга. Это заклинание пленения. – Он провел пальцем по толстому трухлявому корешку. – Книгу я выкрал у драконорожденных сотни лет назад во время первого столкновения наших рас. Тогда чешуйчатые заточили древних богов. Не без помощи Лунного Стража, разумеется…

– Зачем вы украли книгу?

– Драконорожденные хотели ее уничтожить, а я предчувствовал, что она мне понадобится. – Валанте любовно погладил обложку и положил книгу на стол. – В общем-то, не прогадал.

– Кто именно из древних богов заточен в этой книге?

– О, Тиа… Среди страниц ты никого не найдешь. Буквы и символы – вот главная ловушка.

«Для кого?» – хотела спросить я, но язык прилип к небу. Было страшно оступиться и поплатиться головой за дерзость и смелость, превратившуюся в глупость.

– Ты ведь читала текст заклинания. Можешь и сама догадаться.

Я покосилась на записную книжку. Да, притворяться, будто я ничего не поняла, уже поздно. Но вот говорить, что заклинание двойное и читается в обе стороны, точно не стану. Ни словом не намекну, что обратный текст мне почему-то дается проще, чем прямой.

«Потому что твоя душа, твое тело тянутся к создательнице. Ты мой потомок. Все, что связано со мной, тебе открывается быстрее, пока другим может не открыться и вовсе».

Вот как…

– Зачем вам пробуждать Вой Ночи? По легендам, он причинил миру много зла. Из-за него Царица Мечей впала в бешенство и породила вампиров.

На последних словах мой голос дрогнул от эмоций. Яснара в моей голове слабо хмыкнула.

– Если сделать все правильно, Вой Ночи не восстанет, но я получу часть его сил, – с ошеломляющим откровением поделился Валанте. – Ты ведь была на поле боя. Неужели не видишь, что драконорожденные становятся все сильнее? Они прорывают защиту королевства, и скоро станет только хуже.

– И вы хотите остановить их? Зачем?

– Что, я не похож на олицетворение добродетели? – усмехнулся Валанте, а я не нашла в себе смелости хотя бы шелохнуться.

Кивну, и он поймает меня на лжи. Покачаю головой – сочтет дерзостью.

Видя мое смятение, Валанте рассмеялся.

– Ладно, Тиа, ты и так все понимаешь. Мне есть дело только до себя. А как, думаешь, мне будет житься, если драконорожденные прорвутся в королевство? Я уже ощущаю давление столпов власти и их недовольство. Зато если стану тем, кто спасет Артери от краха, жизнь обернется сказкой. Вот и вся причина, милая Тиа. Я хочу почивать на лаврах, а не рисковать головой на поле боя.

Выдержав его прямой взгляд, я понятливо кивнула. Вопросов к Валанте действительно больше не осталось. Кроме одного.

– Почему вы говорите мне это все? Почему не прикажете просто делать свою работу и не совать нос в чужое дело?

– Это ты так мягко спрашиваешь, не боюсь ли, что сдашь меня кругу рассвета или луны? Все просто. Нет у людей инстинкта сильнее, чем инстинкт самосохранения. Я знаю это так же четко, как ты понимаешь, что твой донос убьет нас обоих. Ты знаешь про Вой Ночи, а я про то, что работаешь с запрещенной книгой. Мы держим сердца друг друга в наших кулаках. Однако я верю, милая Тиа, что честность друг перед другом поможет стать нам прекрасной, непобедимой командой. А ты?

– Разумеется, – покорно обронила я и позволила Валанте погладить меня по щеке.

Это потребовало немало сил, но оттолкнуть руку первородного я не могла.

Все же Валанте прав.

Нет инстинкта сильнее, чем инстинкт самосохранения.

В библиотеке я провела несколько часов, в которые не только выполняла работу, порученную Валанте, но и следовала советам Яснары.

«Чем больше ключевых элементов заклинания впитаешь, тем сильнее я стану».

Я не сразу решилась вывести на коже новые символы, но потом подумала, что терять уже нечего. Худшее случилось, и теперь я могу только обернуть это в свою пользу. Вооружившись чернилами, я перенесла с бумаги на кожу несколько записей. Оставлять их на бумаге было неразумно. Валанте не должен догадаться, что в книге спрятана еще одна цепь для другого бога. Пусть верит, что я помогаю ему поднять Вой Ночи, пока я напитываю силой Царицу Мечей.

После того как знаки были нанесены, я провела когтем по коже. Кровь, как и в прошлый раз, смыла символы, впитав их. Я не почувствовала перемен, но Яснара сказала, что все сработало.

Еще немного посидев над заданием Валанте, я решила, что пора уходить. Положила закладку в книгу и закрыла ее, с удивлением обнаружив, что я перевела уже примерно пятую часть тома. И все это – стихи на древнем языке о воплощении ночи. Ни намека на то, как его освободить. Никаких кровавых ритуалов и пентаграмм на всю комнату. Ничего.

Я уже хотела уйти, но остановилась, открыла книгу с конца. Почему-то я даже не удивилась, заметив, что в ней вырваны последние страницы.

Обратно из библиотеки я шла в глубокой задумчивости. Я почти не сомневалась, что у Валанте есть еще помощники. Во-первых, те вырванные страницы. Сам он их не переведет. Значит, есть еще маг словесности, с которым делим обязанности. Во-вторых, кто-то должен вычленить из заклинания опорные элементы, которые и запустят ритуал высвобождения заточенного бога.

Я бы могла заняться этим прямо в процессе перевода, но Валанте не просил. Что еще раз доказывает – есть кто-то другой.

И это плохо, ведь намеренно допустить ошибку в заклинании и его переводе не выйдет. Проверят.

Пока шла, я задумчиво крутила в руках бусину, пришитую к поясу платья. Но, погрузившись в свои мысли, я даже не заметила, что нитка ослабла. Бусина оторвалась и упала на пол.

– Гнилой переплет, – буркнула под нос я и остановилась, вслушиваясь. Куда укатилась бусинка?

Платье ведь не мое. Я позаимствовала его у Антинуа и должна вернуть в том же состоянии, в каком брала. Найду бусину и пришью на место, когда вернемся в Розу Гаратиса.

Подхватив подол, я склонилась пониже к полу, чтобы лучше видеть. Освещение в замке было так себе. Свечи не разгоняли тени до конца. Пришлось хорошенько поднапрячь зрение, чтобы в одном из углов таки найти сбежавшую белую бусину.

– Вот ты где, – шепнула я и присела на корточки. Уже протянула руку, как вдруг заметила, что в слабом свете свечей что-то сверкнуло, но не белым, а красным.

Я подняла с пола что-то крохотное, плоское, но очень жесткое. Я чуть пальцы не порезала, пока вертела в них найденное. Не сразу до меня дошло, что это чешуйка. Точно такие же были и у меня, на лбу, но не красного, а золотого цвета. У Каяна чешуя была на груди и имела оттенок, похожий на мой.

Еще недолго поразглядывав находку, я спрятала ее за пояс, подняла бусину и пошла прочь из пустого коридора. Я знала, что об увиденном стоит молчать. Хотя бы в стенах этого замка.

В обители Валанте мы не задержались. Когда хозяину дома доложили о том, что я закончила с работой на сегодня, меня проводили к Рафаэлю. И хоть я ожидала увидеть его в отвратительном состоянии, сердце все равно сжалось, когда мы встретились.

Рафаэль не выглядел таким измотанным даже после ночи, проведенной в атакованной деревне Йонул.

Служанки ушли, удостоверившись, что передали меня «господину», и мы с Рафаэлем остались вдвоем в ожидании, когда откроется портал домой.

– Что за взгляд, рогатая? – Он улыбнулся, и из разбитой губы засочилась кровь. – Не смотри так, будто я при смерти.

Я сдавленно хохотнула. Хотела помочь Рафаэлю подняться, но в последний момент передумала. Еще воспримет как жалость и опять начнет шипеть, как злобный кот.

– Выглядишь помятым, – подметила я шутливо, хотя эта интонация далась не без труда.

Помятым?! Да на нем живого места нет!

Лицо – кровавая каша. Рубашка изодрана, а из-под нее выглядывают свежие порезы. Несколько опухших пальцев на руках неестественно выгнуты. На босых ступнях – следы от многочисленных сквозных проколов.

Стиснув зубы, Рафаэль встал с пола. Ему пришлось придерживаться за стену, чтобы не упасть обратно. Когда он поднимался, рваная белая рубашка чуть задралась, и я в красках разглядела раны, что скрывались под тканью. Его будто кинули в яму с голодными животными, чтобы те дрались за каждый кусочек плоти Рафаэля, который смогут оторвать.

Сколько же над ним издевались?

– Тренировка была плодотворной, – хрипло хохотнул Рафаэль, и я не сдержалась. Подошла и позволила закинуть руку себе на плечи. – Давно так не разминался.

Портал открылся у противоположной стены, и мы медленно двинулись туда. Рафаэль хромал, хоть и пытался идти самостоятельно, как можно меньше опираясь на меня. Но я чувствовала, что нужна ему.

Вот тебе и вампир. Бессмертное, выносливое существо. Хищник в обличии человека. Еле плетется, искалеченный собратьями.

Придется снова дать ему своей крови.

Еще никогда я не испытывала столько облегчения, ступая под крышу Розы Гаратиса. Портал перенес нас в кабинет Рафаэля.

– Почему ты не защищался? – Я помогла ему опуститься на стул с массивными подлокотниками и чуть отступила назад.

– Потому что не мог, – отозвался Рафаэль неохотно. Медленно, словно сквозь боль, он откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза.

Я не стала задавать новых вопросов. И так ясно, что Валанте гипнозом запретил Рафаэлю отвечать на побои.

Без лишних слов я взяла со стола пустой пузырек. Раньше там были кусочки сургуча, судя по алой крошке на дне, а сейчас я заполнила его своей кровью. Надавила ногтем на запястье, проколола кожу и поднесла горлышко под показавшуюся струйку.

Рафаэль учуял запах и приоткрыл глаза.

– Что ты делаешь?

– То, что почему-то не сделали твои кормилицы. Даю лекарство про запас.

Я сильнее надавила на запястье, подгоняя красный ручеек. Рафаэль наблюдал, чуть приоткрыв глаза.

– Я помню, что ты оценил вкус моей крови, – без энтузиазма произнесла я. – Но учти, я отдаю тебе это не как деликатес на вечер. Это на случай, если тебя снова ранят.

Кровь наполнила пузырек до горлышка, я закрыла его пробкой и поставила на стол возле Рафаэля. Я оказалась достаточно близко к нему, и Рафаэль поймал меня за здоровое запястье.

– Спасибо, Тиа, – холодные пальцы слабо сжали мою руку. – Спасибо, что оказалась человеком лучшим, чем я.

Я вопросительно взглянула на Рафаэля, и он слабо улыбнулся. Без тени надменности или издевки.

– Если бы мы поменялись местами, я бы не стал тебе помогать после всего, что между нами было.

– Мы же теперь союзники. Но я подумаю над этим советом. – Уголки губ дрогнули, приподнявшись.

Рафаэль не отпускал руку, а я не торопилась ее выдергивать. Все еще ощущала себя опорой, хотя это так глупо… Он сильнее и живучее меня в сотни раз. В его глазах я не опора, а хрупкая соломинка.

– Тебе удалось узнать из книги что-то новое? – Рафаэль отпустил мою руку, и я отошла, чтобы восстановить расстояние между нами.

– Кое-что. Валанте сам признался, что хочет высвободить Вой Ночи, чтобы укрепить положение вампиров и Артери в войне. Еще, кажется, у него есть другие помощники.

– С чего такая мысль? – Рафаэль потер пальцами разбитую переносицу. Он сильно устал, ведь не смыкал глаз дольше моего. А еще, если верить Яснаре, его вымотала ее защита от воздействия Валанте.

Наверняка у Рафаэля ужасно болела голова. Судя по тому, как он морщился и хмурился, так оно и было.

– Расскажу позже. Нужно отдохнуть.

Тем более обсудить было что. Вырванные страницы – полбеды. А еще найденная чешуйка не давала покоя.

Может, потому, что по цвету напоминала чешую Джарахи и некоторых ее сородичей из укрытия? Я вспомнила, как одна из драконорожденных заикнулась про пропавших детей. На душе словно тучи сгустились.

– Я позову Виду или Сариэль, – направляясь к двери, оповестила я. Уже ломала голову над тем, где лучше начать поиски кормилиц, но Рафаэль меня остановил:

– Лучше Сариэль. Она знает, что я часто ухожу на войну. Остальные девушки думают, что я обычный аристократ.

– Хорошо, – кивнула я. – Тогда нам лучше придумать общую легенду, где мы пропадали?

– Говори всем, что отправилась со мной на переговоры по выкупу семян новых цветов. Карету прислал заказчик. В дороге на нас напали грабители. Поняла?

– Вполне.

– Еще переоденься. У тебя ворот и рукава в крови, – даже не глядя на меня, сказал Рафаэль. Он одним локтем уперся в подлокотник и ладонью закрывал верхнюю часть лица, потирая лоб.

Похоже, ему совсем нездоровится.

– Хорошо, – тихо произнесла я и как могла оценила ущерб, нанесенный платью Антинуа.

Да, постирать придется…

Надеясь добраться до комнаты незамеченной другими обитателями замка, я снова двинулась на выход.

– И, Тиа…

Я обернулась. Ладонь уже лежала на дверной ручке.

– Да?

– Я благодарен тебе, – буркнул Рафаэль так, будто это было нечто постыдное. Потом тяжело вздохнул, отнял руку от лица и все-таки посмотрел мне в глаза. – Правда. Поэтому хочу наградить тебя.

Я сразу же вспомнила тот нелепый поцелуй в моей комнате и то, как Рафаэль пытался отблагодарить меня ночью с ним. Я нервно хмыкнула, подозревая, что вновь услышу подобное непристойное предложение.

Однако Рафаэлю удалось меня удивить.

– Ты хотела увидеться с семьей. Я одобряю это. Можешь написать домой и пригласить родственников в Розу Гаратиса. Навязчивых гостей не люблю, но несколько дней твою семью потерпеть готов.

От волнения и искреннего, почти детского восторга у меня сердце подпрыгнуло и будто разлетелось на искры фейерверка.

– Правда? – не веря своему счастью, обронила я.

Рафаэль тяжело вздохнул, покачал головой и щелкнул языком.

– А похоже, будто я шучу? Не задавай тупых вопросов, Тиа.

И хоть слова были грубыми, звучали они вовсе не зло и не раздраженно.

Я как ребенок подпрыгнула и захлопала в ладоши. Я не видела маму столько лет! Наконец-то мы встретимся!

– Все, не пищи под ухо, – скорчился Рафаэль, хотя я видела, что он тоже улыбается. – Иди лучше переоденься и приведи Сариэль. Голова раскалывается…

– Х-хорошо! – выпалила я. Рванула к двери, но замерла, так и не выскочив в коридор. – Господин?

– Что? – с нарастающим раздражением отозвался он.

Я медлила лишь несколько секунд, от волнения кусая губу. Но промолчать сейчас будет неправильно.

– Думаю, Каяну тоже стоит пригласить в замок родных.

– С чего бы? – от довольного и улыбчивого Рафаэля не осталось ни тени. Он выгнул одну бровь и недовольно сложил руки на груди. – Что-то я не заметил, что в нашем злоключении мальчик-навозник как-то отличился.

Я закатила глаза. Что за манера называть нас не именами, а обидными прозвищами?

– Каян из деревни Йонул, – вкрадчиво сказала я то, что сама вспомнила лишь после разрешения Рафаэля повидаться с родными. – Деревня уничтожена. И если с его семьей что-то случилось… Он должен знать.

Рафаэль что-то прорычал под нос, но в итоге махнул рукой. Я посчитала это за разрешение, благодарно склонила голову, а потом выскользнула за дверь.

Что ж, теперь дело за малым. Всего-то нужно найти Каяна и принести ему благую весть о разрешении Рафаэля… Притворившись, будто не знаю, что его родной дом сгорел дотла.

Я переоделась в бежевое платье с высоким воротником и длинными рукавами, чтобы скрыть все свои раны и царапины. Повертелась перед небольшим зеркалом в комнате, привела в порядок волосы. На лице еще цвели следы недавнего путешествия в Йонул: ссадина на подбородке, рана на лбу. Впрочем, Рафаэль ведь приказал лгать о разбойниках на дороге, так что несколько ушибов в легенду вполне вписываются.

Я спрятала красную чешуйку в шкатулку у зеркала, туда же положила бусину от платья Анти. Займусь починкой наряда, когда найду Сариэль и Каяна. Но откуда начать?

В крошечное окошко моей комнатушки заглядывало закатное солнце. На исходе лета небо в это время суток всегда особенно яркое, как спелое яблоко.

Может, стоит начать поиски с общего зала? Слуги собираются там вечерами, чтобы отдохнуть и пообщаться.

Пока шла, я думала о единственном вечере, который провела в общем зале. Тогда мы рисовали портреты и пытались угадать, кто кого изобразил. Губ коснулась слабая улыбка. Кажется, это было так давно…

– Тиа! – окликнул меня знакомый звонкий голосок.

Я положила руку на перила и вскинула голову, чтобы увидеть Найвару. Она сбегала вниз несколькими пролетами выше. Рыжие косы растрепаны, глаза блестят… Я пошла ей навстречу, двинувшись обратно вверх по лестнице. Пока я преодолевала одну ступень, Найвара перепрыгивала через три.

– Тиа! – снова вскрикнула она и повисла у меня на шее.

От неожиданности я чуть не повалилась на пол. Не думала, что Найвара встретит меня объятиями! И не ожидала, что хрупкая девочка, похожая на тростинку, на самом деле вовсе не легонькая.

– Куда ты пропала? – выпалила Найвара, глядя на меня щенячьими глазами. – Я думала, ты сбежала… Или что-то случилось.

Сказав это, она плотно сжала губы и отвела глаза. Я без слов поняла, о чем она думает, и тоже вспомнила о визите рыцарей луны. Они предрекли мне смерть и безумие, но драконорожденная из убежища успокоила мои страхи. Пока во мне живет солнце, я в безопасности.

Хотя верилось в это слабо…

– Ты переживала? – Я поправила косичку Найвары, вправив выбившийся из хвостика локон, и с волнением опустила глаза.

Я не забыла, как Найвара бесилась и злилась, когда Каян только-только попросил учить девочку, чтобы дать ей шанс на нормальную жизнь. Помнила и то, как она боялась меня поначалу. И теперь видеть искреннее волнение было непривычно.

За меня вообще редко кто переживал. Так что сердце металось, не зная, как справляться с новыми впечатлениями.

– Конечно, я переживала! – почти обиженно выдала Найвара и отвернулась к перилам. Похоже, тоже смутилась. – Ты пропала, никому ничего не сказав. А я, между прочим, ждала наши уроки! Приходила в столовый зал с карандашами и бумагой и рисовала, дожидаясь тебя.

Она будто обросла невидимыми колючками, но я не испугалась. Встала плечом к плечу с ней у перил и, глядя вниз, сквозь многочисленные пролеты, что спускались до главного зала, сказала:

– Тогда завтра принеси все свои работы. Посмотрим, как ты рисовала без подсказок и моей помощи.

Найвара быстро растаяла. Колючки втянулись обратно под кожу, хмурая морщинка между бровями разгладилась.

– Хорошо. Но все-таки… Где ты была?

Ложь, на которую мы с Рафаэлем договорились, слетала с губ удивительно легко. И так же легко Найвара в нее поверила.

– Разбойники? Какой ужас! – вздыхала она. А когда я закончила лживый рассказ, Найвара задумчиво пожала плечами: – Может, об этом тебя предупреждали чтецы? Если бы что-то пошло иначе, разбойники могли убить тебя?

– Может быть, – неохотно кивнула я и первая отошла от перил. – Но давай не будем об этом. Мне неприятно вспоминать о нападении.

– Понимаю. Но будь готова, что вопросы станут задавать многие. Всем интересно, куда вы с господином пропали.

Еще бы… Я бы удивилась, будь оно иначе. Но ничего. Врать оказалось куда легче, чем я думала, а с каждым разом будет еще проще. Того и гляди сама в свои сказки о разбойниках поверю.

Я еще минутку поболтала с Найварой о том, что происходило в замке за последнюю пару дней. В общем-то, ничего особенного не произошло. Все затмило наше с Рафаэлем исчезновение.

– Вида думала, что вы сбежали вдвоем, потому что влюбились, – хихикала Найвара, рассказывая об одной из кормилиц. – А Лариша, это смуглая такая, сказала, что ты бы с господином ни за что не ушла, поэтому доказывала всем, что Рафаэль тебя украл. Ты бы видела, как Сариэль над этим смеялась!

– Почему? – Я вспомнила, что именно Сариэль видела меня одной из последних. Если бы не ее совет идти к Рафаэлю и прямо просить о выходных, может, я бы не потащилась к нему так сразу. И ничего этого тогда бы не случилось.

– Сари сказала, что вы, скорее всего, поцапались из-за чего-то. Она была уверена, что один из вас пошел сбрасывать в овраг тело второго.

– Как мило, – прыснула я.

И ведь Сари ближе всех к правде. Если бы мы с Рафаэлем не повздорили в тот вечер, я бы не провалилась в портал так глупо, и все бы было как обычно.

– Кстати о Сариэль, – опомнилась я. – Рафаэ… Господин просил найти ее и позвать к нему в кабинет.

– О. Тогда я знаю, где ее искать.

Сариэль отдыхала в саду, любуясь закатом. Наверняка одним из последних теплых в этом году.

О том, что Сари здесь, я узнала еще до того, как увидела девушку. Ее присутствие выдал смех, что звонким пением соловья доносился из глубин цветущего лабиринта. Я зашагала по знакомой тропинке. Она вела в тупик с лавочками и фонтаном. Голос Сари становился ближе, а скоро я различила еще один.

– Когда я манифестировал как маг, то случайно опрокинул горшки с крупой на брата, – смеялся Каян. – Ты бы видела его лицо! Все в муке, белое!

– Злющее? – хохотала Сари. – И глаза горят от гнева, да?

– Брат даже не понял, что произошло. Да я, если честно, тоже. Я ведь не контролировал тот всплеск магии!

– Да уж, – вздохнула Сариэль. – Иногда завидую магам, наблюдая за ними со стороны. А порой думаю, что в реальности все не так просто.

– Так и есть, – тихо отозвался Каян, и мое сердце защемило от тоски в его голосе, которую прекрасно понимала.

Ты имеешь силу, но годами не властен над своей судьбой. Даже с родными увидеться не можешь, если не повезет. А еще постоянный страх, проверки и контроль до конца дней.

Мы псы на цепи. В лучшем случае однажды она будет золотой.

Я вышла из-за цветущей стены к фонтану и скамейке позже, чем успела подумать, что могу помешать. Мне даже в голову не приходило, что у Каяна и Сариэль может быть свидание. Мысль, дробящая сердце ревностью и болью, закралась лишь в миг, когда я показалась из-за куста с крупными розовыми бутонами.

Я даже успела затаить дыхание и внутренне сжаться от волнения. Но реальность отличалась от картин, что я лихо нарисовала в своем воображении.

– Тиа! – Сариэль от удивления резко выпрямила спину.

Каян, что сидел на другом конце скамейки с резной спинкой, и вовсе на ноги подскочил. Он смотрел на меня так, будто я без вести пропала несколько лет назад, а теперь явилась в форме призрака.

– Где ты была? – спросил он, приблизившись. Будто издалека был шанс ошибиться, что я действительно существую.

Он ждал ответа, не сводя с меня глаз. Сариэль тоже поднялась со скамейки и подошла поближе, чтобы ни слова мимо нее не пролетело.

Неужели они так переживали обо мне?

Второй раз за вечер я рассказала выдумку про нападение в дороге. Правда, в этот раз все прошло не так гладко. Каян верил мне. Он походил на ребенка, который внимал всему, что ему говорят. А вот Сари хоть и промолчала, но вранье мое точно раскусила.

– Говоришь, господин ждет меня? – она постучала пальцем по подбородку. – Проводишь?

Это была не просто просьба, а скрытое послание. «Нужно поговорить», – читалось в светлых глазах.

– Мне нужно кое-что передать Каяну от господина.

– Я подожду. Ты ведь быстро?

Я кивнула, а Сари грациозно удалилась. Наверное, она будет ждать на выходе из сада.

– Я сделаю тебе лечебную смесь из цветов, – глядя на мое лицо, покрытое царапинами и ушибами, сказал Каян, когда мы остались одни. – Сильно больно?

– Нет. – Кончики губ дернулись, когда я вспомнила, как меня лишил сознания взрыв в убежище, как меня волокли по земле за рога, как рука грязного урода сжимала грудь. – Все хорошо.

– Не притворяйся. Я же вижу, что тебе пришлось несладко. Я приготовлю мазь и отдам завтра днем.

И опять в груди шевельнулось что-то теплое. Будто пушистый кот обернулся клубочком вокруг сердца, согревая своим мягким мехом. Только сейчас это ощущение отличалось от того, что чувствовала раньше. Оно не заставляло душу трепетать, да и казалось слабее, точно затухало.

Может, все потому, что я смирилась – доброта Каяна ничего не значит. Он дарит ее всем и никого не выделяет.

– Тогда подумай до завтра, хочешь ли увидеться с родными. Рафаэль разрешил тебе и мне встретиться с семьями. Так что, если решишься, я помогу отправить им письмо.

Я невольно улыбнулась, наблюдая, как лицо Каяна меняется по мере того, как он осознает услышанное.

– Я помню, что ты не хотел с ними связываться, – виновато пролепетала я. – Но, может, ты передумаешь?

– У меня не лучшие отношения с мамой. С братьями полегче, но все же…

– Может, это шанс все исправить? Не отказывайся, Каян.

Некоторое время он молчал, погруженный в свои мысли, а потом вдруг кивнул:

– Я попытаюсь.

Когда его губ коснулась улыбка, моя бесследно растаяла. Что, если его родные не пережили облаву драконорожденных? Что, если исправлять что-то уже поздно?

– Встретимся здесь после обеда? Я возьму с собой мазь и бумагу, – просиял Каян, и я ушла, чувствуя себя предательницей.

И пусть все вокруг знали, что война с драконорожденными на наших границах не кончается уже десятки лет, я не хотела быть гонцом, который принесет Каяну плохую весть. Беда дошла и до его дома. Снова.

«Если он узнает, что ты была на границе, в его деревне, но ничего не сказала, дружбе между вами конец».

«Он не узнает. Все решится завтра, когда отправлю письмо его семье», – заверила я нас обеих, хотя мне было тошно от этих мыслей.

Сариэль дожидалась меня у входа в замок, в тени его стен. Она заметно нервничала: теребила кружева на юбке, кусала покрасневшие губы.

– Он ранен? – шепотом спросила она, стоило приблизиться. – Поэтому ждет меня?

На секунду я оторопела. Не ожидала, что Сари переживает о Рафаэле. Настолько…

– Ранен, – обронила я и отвела взгляд.

Сари поймала меня за локоть, не позволяя отойти ни на шаг.

– Скажи, ты ведь соврала про нападение, Тиа. Вы были на поле боя, так?

Я упорно молчала, прекрасно понимая, что лгать нет смысла. Сариэль хоть и выглядит ветреной хохотушкой, на самом деле очень проницательна. Она раскусила мою симпатию к Каяну, поняла все и теперь.

– Проводи меня к нему, пожалуйста, – голос ее потерял жесткость и стал блеклым, будто выцвел от переживаний. – Одна я боюсь.

– Боишься? – Под руку с Сари я двинулась в замок. – Боишься, что он обидит тебя?

Она понуро качнула головой.

– Не за себя боюсь, – буркнула она неохотно и утихла.

Пока мы шли через людный зал и поднимались по главной лестнице, я не могла перестать примерять чувства Сариэль на себя и удивляться им. Сари беспокоится о Рафаэле явно не как о господине. Она действительно влюблена в него или убедила себя в этом? Ведь когда так долго связан с кем-то, сложно отличить, где кончается привычка и начинается нечто большее.

Не верилось, что Сари может влюбиться в того, кто использует ее тело и кровь и всегда имеет парочку запасных вариантов. Это ведь… Мерзко.

– Он жив, не переживай, – я погладила Сари по ладони и ободряюще улыбнулась. Просто не могла больше идти в тишине. Чужое волнение гадюкой обвилось вокруг груди. – Все-таки он вампир. Просто так его не убить.

– Я не из-за его здоровья переживаю. – Сари ни на миг не согрелась моей улыбкой. Оставалась такой же хмурой. – Я знаю, что Рафаэль переживет нас всех, не сомневайся. Но он несчастен, и боль калечит его еще сильнее.

В прошлом я бы наверняка закатила глаза, думая о том, что явно не Рафаэлю нужно строить из себя жертву. Он наместник цветочной плантации, в его распоряжении замок, полный слуг… Но, возможно, я знала куда больше, чем Сари, а потому язык не поворачивался поспорить с ней.

– Когда он возвращается после сражений, то всегда вызывает только меня.

– Значит, он ценит тебя.

– Нет. Это значит, что именно я несколько лет назад натолкнулась на господина после очередного его возвращения с боя. Он не хочет показывать свою слабость кому-то еще.

Мы уже шли по коридору, приближаясь к кабинету, где ждал Рафаэль. Я вспомнила, в каком состоянии его оставила, и тяжело вздохнула. Сари же остановилась у двери, закрыла глаза, настраиваясь. Она медленно выдохнула, а когда снова распахнула веки, уже не выглядела такой уставшей и грустной.

– О, – только и выдала я, любуясь новой версией жизнерадостной Сариэль.

Она ухмыльнулась и шепнула:

– Да, Тиа. Я лечу не только телом, но и словом, своим добрым расположением. Если явлюсь с кислой миной, господин вмиг найдет другую девушку. Более податливую и приветливую. Презираешь меня за лицемерие? За то, что изображаю из себя вечно довольную и счастливую дурочку?

– Не презираю. Нравиться – это искусство. Я не владею им, в отличие от тебя, но обладаю иными талантами. Так зачем осуждать или завидовать друг другу?

Короткий смешок царапнул горло Сариэль. Она уронила голову и улыбнулась каким-то своим мыслям.

– А я вот порой себя презираю за то, что только так могу обеспечить нам с Найварой нормальную жизнь. Но пытаться что-то изменить мне уже поздно.

Она снова с пугающей переменчивостью преобразила выражение лица, будто закрыла трещину, через которую показалось истинное лицо Сари. Она вновь выглядела веселой и счастливой.

– Что ж, – улыбнулась Сари, – господин меня уже заждался. Я пойду.

– Удачи, Сариэль. И не волнуйся за сестру. Мы продолжим уроки уже завтра.

Я развернулась, чтобы уйти, когда Сариэль вдруг окликнула меня.

– Тиа! Чуть не забыла! Я ведь обещала научить тебя… Хм… Как ты там сказала? Искусству нравиться, точно! Так вот, урок первый. Не ищи сама. Стань той, кого нужно искать.

Отправляя письмо родным Каяна, я переживала больше, чем когда посылала весточку собственной маме. В момент, когда Каян сидел напротив и представлял тех, кому должно дойти его письмо, я внутренне сжалась в комок из нервов и страха.

Если получатель мертв, бумага не растворится в пространстве, как должно быть.

Но каково же было мое облегчение, когда письмо исчезло, отправившись к семье Каяна. Он улыбался, ни о чем не подозревая, а по моей спине катилась капелька холодного пота.

Семья Каяна выжила! Бойня в деревне Йонул их не застала!

Когда Каян ушел, чтобы продолжить работать, я поднялась в свою комнату и еще минут двадцать приходила в себя. Даже не знаю, что бы испытывала, если бы все обернулось иначе.

Наступило долгое затишье, когда мы с Каяном ждали ответа от родных. Прибудут ли они в Розу Гаратиса?

Семья Каяна ответила через неделю, о чем он рассказал мне и Найваре за ужином.

– Как и ожидалось. Не приедут. – Он ковырялся вилкой в нетронутом овощном рагу. – Оказывается, на нашу деревню напали, и мама с братьями сбежали.

– Какой ужас, – пискнула Найвара, а я одновременно с ней выдала:

– Сбежали? Куда?

Каян покачал головой и слабо пожал плечами. Я никогда еще не видела его таким подавленным.

– В письме про это ни слова. Но я рад, что с ними все в порядке.

После этого разговора я избегала Каяна несколько дней. Было стыдно за то, что знала правду, но утаила ее, хоть и должна была так поступить.

«Не кори себя, – однажды сжалилась Яснара. – Он догадывался, что рано или поздно его дом пострадает в этой войне».

«Может быть. Но мне все равно противно от себя».

«Зря. Избавляйся от этого чувства. Твоей вины в том, что идет война, нет».

«Я даже не понимаю, за что стороны сражаются… Столько лет мы живем в кошмаре. Скажи, ты знаешь, почему идет война?»

«Война началась после моего заточения, девочка. О нынешнем мире ты знаешь больше меня».

Ожидание ответа от мамы было крайне мучительным. Она всегда писала мне редко, но сейчас я ждала этого как никогда. Так хотела увидеться впервые за многие годы, взглянуть в родные глаза, коснуться теплой руки… Интересно, ее кожа такая же мягкая? Появились ли на ней первые морщинки, а в рыжих волосах – серебряные пряди?

В груди всегда щемило, когда я думала об этом и представляла, как годы разлуки поменяли маму. Но время шло, а она не отвечала.

Лето кончилось, передав корону осени. В саду Розы Гаратиса отцветали последние бутоны, а зелень обернулась золотом.

Мама так и не прислала ответ, и Рафаэль уже перестал спрашивать, когда меня навестит семья. С ним мы виделись не больше пары раз в неделю. Сначала меня тяготила необходимость ходить на ковер к Рафаэлю, но очень скоро я оттаяла. Может, всему виной травяной чай и сладости, с которыми Рафаэль меня неизменно встречал? Будто мы собираемся мило поболтать, а не ради сговора против Валанте Карстро.

– Нужно быстрее думать, как остановить Валанте, – всякий раз настаивала я.

– Это не так просто. Он силен, – качал головой Рафаэль. – Один гипноз чего стоит.

– Если ему удастся высвободить Вой Ночи, станет еще сильнее. Даже не представляю, какие способности он получит от божества темной магии и прародителя нечисти…

Я все так же занималась переводом, но с каждым днем становилось все сложнее. Работа перевалила за последнюю треть, и меня одолевала тревога, ведь восстановить вырванные страницы магией не получалось, хотя обычно такие задачи я выполняла с легкостью.

Дело в природе этой книги? Или Валанте позаботился о защитных чарах?

В любом случае нужно срочно искать способ восстановить утраченное. Я почти не сомневалась, что именно на вырванных страницах мы найдем подсказку, как остановить Валанте так, чтобы не поплатиться за это головой.

Хоть я и надеялась, что решить все получится без сражений и крови, и Яснара, и Рафаэль, и даже собственная интуиция подсказывали – не стоит брезговать тренировками и подготовкой к возможной битве.

Поэтому я продолжала напитывать древнее божество внутри себя новыми кусочками заклинания. Раз за разом переносила новые строки на тело, а затем ранила себя, чтобы смыть знаки кровью. Валанте, даже если знал про обратное заклинание пленения Царицы Мечей, по-прежнему не подозревал, чем я занимаюсь. А я тем временем училась, и Яснара училась вместе со мной.

После работы в замке, которую не могла забросить, чтобы не вызывать вопросов у обитателей Розы Гаратиса, я проводила вечера с Найварой. Рисовать у Найвары получалось с каждым днем все лучше и лучше. Иногда я коротала время с Сариэль, которая ответственно подошла к данному обещанию заняться моими навыками в общении. Сари учила меня держать осанку, выбирать одежду и улыбаться заразительно и мягко.

– Они должны желать увидеть твою улыбку снова, – говорила она, стоя за моей спиной и глядя на меня сквозь зеркало. – Пусть она станет для них наградой.

Кто эти «они», мы никогда не обсуждали. На первых наших уроках я думала о Каяне. Представляла, что улыбаюсь ему, кокетничаю с ним и с нежностью и лаской смотрю в теплые карие глаза.

Но чем дальше заходили наши с Сари уроки, чем реже я инициировала общение с Каяном, а он не стремился сделать это сам, тем отчетливее понимала – пустое. Ему нет до меня дела как до девушки.

Сначала это огорчало, заставляло искать в себе изъяны и не спать ночами. Неужели я недостаточно хороша? Но недели сменяли друг друга, и то, что раньше было цветущей симпатией, превратилось в сухое безразличие.

Я продолжала учиться у Сариэль, но не потому, что жаждала завоевать сердце Каяна, а потому, что нравиться людям порой бывает крайне полезно.

Я учила Найвару, брала уроки у Сариэль. А затем уходила учиться с Яснарой. Запиралась в тесной комнатке и пыталась придать солнечному свету, что струился из ладоней, форму или старалась менять его силу.

Всякий раз, чтобы использовать чужую магию, мне приходилось ранить себя. Кровь оставалась неизменным ингредиентом, без которого сила Царицы Мечей не могла вырваться наружу. На моей коже появилось слишком много шрамов. Они оставались после каждого пореза когтями. Мое тело будто становилось второй клеткой для богини, только прутья здесь были реже и тоньше.

Я училась не только управлять светом, но и пыталась делать это самостоятельно, не вверяя свое тело на несколько мгновений Яснаре. Так было в винном погребе, и так случалось на многих наших тренировках. Я пускала кровь, а на следующую секунду теряла над собой контроль. В это время Яснара использовала силу, стараясь делать это так, как хотела бы я. Но это все еще не то, что мне нужно. Я должна научиться делать все сама.

В первые недели осени снова прибыли рыцари луны. Я чуть не умерла от волнения, когда жрецы считывали мой магический фон, но Яснара выполнила обещание. Она защитила меня так же, как когда-то спасла от гипноза Валанте Рафаэля. Рот наполнило вкусом крови, а голову будто сжали раскаленные добела железные обручи. Глаза застилала белоснежная пелена. Я терпела, чтобы не закричать от боли, но это того стоило.

Ничего не заподозрив, рыцари ушли, а я пару дней провалялась с ужасной мигренью. Если уж я, почти человек, так плохо перенесла вмешательство солнечной магии в сознание, то каково было Рафаэлю?

«С каких пор волнуешься о нем, девочка?» – подсмеивалась Яснара, пока я кряхтела, страдая от ломоты и жжения во всем теле.

«С тех самых, как он стал нашим союзником».

«Не пытайся врать тому, кто сутками напролет сидит в твоей голове. Ты переживала за беловолосого уже тогда, в погребе. Или ты забыла, какие именно эмоции протаранили путь для моей силы?»

Вместе с болью в сознание иголками впились воспоминания о той ужасной ночи. Крики Рафаэля, треск рвущихся тканей и мой собственный вопль, после которого комнату взрезал солнечный свет.

«Он спас мне жизнь».

«Перед этим завладев ею».

Я закатила глаза и ничего не ответила. Порой меня пугало, что Яснара знала обо мне больше, чем я. Мне было чем заняться, а вот у запертой в моем сознании богини были лишь мои мысли. Вот она и копалась в них, развлекаясь.

Но, поразмыслив перед сном, я все же призналась себе – Яснара права. Когда я выгнала из сердца Каяна, оно опустело, а в мысли все чаще стали закрадываться воспоминания о Рафаэле.

Я решила не придавать этому значения. Все же он мой господин и союзник. Нас связывают долг и тайны. И хотя порой кажется, что лучше всего меня может понять Каян – такой же полукровка, выпускник школы луны, – на деле все не так. Пока Каян старательно игнорирует свое прошлое и делает вид, что в Розе Гаратиса он на своем месте, он от меня становится все дальше.

С Рафаэлем у нас совершенно разные судьбы, но есть в них общая черта, что невидимой нитью натянута между нами. Мы оба – рабы, не властные над своим будущим. Над Рафаэлем стоит Валанте Карстро, а надо мной – круг луны. И стоит нам хоть на секунду обмануть ожидания, от нас обоих тотчас избавятся.

Я ненавидела Рафаэля, когда только приехала. Сочувствовала ему, когда познакомилась с Валанте Карстро. Но теперь я понимаю, что мы похожи.

Мы оба мечтаем о том, что никогда не получим.

Листва уже опала, когда однажды вечером в пустую столовую, где я занималась с Найварой, вошел один из слуг замка. Мужчина по имени Брандир был охранником наружных территорий. Когда я заметила его, то сразу подумала, что Брандир ищет кого-то. И точно. Едва он увидел меня, растерянное выражение лица сменилось уверенностью.

– Тиа, я правильно смешала цвета? – спросила Найвара, орудуя кисточкой, но я даже не глянула на холст.

– Погоди, – попросила я и настороженно поднялась из-за стола.

Что-то случилось. Об этом кричали и логика, и интуиция.

– Тиа, к тебе приехали, – не слишком радостно оповестил Брандир. – Какая-то женщина… Говорит, что твоя мама.

На пару мгновений я застыла, не веря ушам. Столько недель прошло! Она не прислала ни одной весточки! А теперь я узнаю, что мама здесь? В Розе Гаратиса?!

– Воу, – выдохнула я с улыбкой на лице. От волнения слегка закружилась голова, и я оперлась на спинку ближайшего стула. – Это же замечательно! Почему на тебе лица нет, Брандир?

Мужчина нервно двинул губами, усы над ними смешно зашевелились.

– Она за воротами и на территорию Розы не заходит, – донес он и помрачнел еще больше. – Там дождь, а она все стоит… Тебя ждет.

– Почему ты ее не привел? – тотчас перестала улыбаться я.

Гаратис хоть и самая теплая провинция, но осень тут все же далеко не ласковая. Ливни хлещут уже дней пять. Земля пропиталась водой так, что на улицу выходить страшно. Плантации теперь больше похожи на болота. И солнце выходить, похоже, даже не планирует, чтобы высушить это безобразие.

Опавшая листва, грязь, серость и промозглость. Не самый лучший пейзаж и не лучшее время для прогулок.

– Я бы привел, если бы мог.

– Рафа… Господин Рафаэль не выдал пропуск? – откашлявшись, спросила я.

Частое общение с Рафаэлем разболтало меня. Я привыкла говорить с ним фамильярно, не соблюдая даже минимальный этикет. Мои оговорки вызывали у других слуг недоумение. Как смею без должного уважения говорить о господине?

– Дело не в пропуске, – издалека начал Брандир. Спустя полминуты тяжелого молчания он неохотно продолжил: – Твоя мама не желает заходить на территорию замка. Она хочет встретиться с тобой у ворот.

Я шепотом ругнулась под нос. И что все это значит?

Брандир, передав новости, ушел. Я же кинулась к столу, взяла один из черновиков Найвары и оторвала от него клочок бумаги.

– Что ты делаешь? – напряглась Найвара. – Только не говори, что опять случилось что-то плохое. Иначе я больше не соглашусь заниматься в этом зале. Постоянно тут что-то не так идет! То рыцари, то предсказания, то вот теперь…

– Все в порядке, – заверила я, хотя сама слабо в это верила. – Ко мне приехала мама.

– Ого, – протянула Найвара.

Параллельно с этим я уже начала писать записку Рафаэлю. Предупрежу, что мама все-таки приехала, и, если что, я на какое-то время уйду с ней, но скоро вернусь. Постараюсь пригласить ее в замок, а если не выйдет, погуляем по Гаратису. Остановимся в какой-нибудь гостинице или посидим в уютной лавке с выпечкой…

Знаю, что вообще-то это не по правилам. Я должна лично отпроситься у Рафаэля, но он спит и проснется ближе к ночи. То есть не раньше, чем через пару часов, а то и больше. Я не могу столько ждать!

Да и, буду честна с собой, Рафаэль мне все равно не откажет.

– На сегодня урок закончен, Найвара. Прости, что так убегаю.

– Ничего. – Она отложила кисточку и улыбнулась. – Я же все понимаю. Если бы ко мне приехала мама, я бы тоже все бросила и побежала к ней.

Рука с карандашом застыла над клочком бумаги, когда что-то во мне екнуло. Я вспомнила далекий летний день, когда Найвара рассказала о своем прошлом: «Мы переехали, когда старый дом сгорел, а родители погибли в пожаре. Мне было восемь. Сестра искала работу, а я всюду таскалась с ней, пока нас не подобрал господин Карстро».

Мне даже смотреть на нее не нужно было, чтобы понять, как Найваре больно. Отложив карандаш, я кинулась к ней. Найвара уже собрала бумагу, закрыла краски. Она с задумчивым тоскливым лицом мыла в стаканчике кисти, когда я неожиданно для нас обеих обняла ее.

Я молчала, сгорая от нахлынувших чувств. Смущение и нежность переплелись в тугой канат, который обернулся вокруг сердца и сжимал его до боли.

Хотела бы я пообещать Найваре, что буду рядом, пока ей это нужно, но не могла. Язык не поворачивался, ведь я знала, что могу соврать.

Сейчас все слишком зыбко. Царица Мечей и ее угрозы испепелить меня, если откажусь помогать, опасность возрождения Воя Ночи и разоблачения перед рыцарями луны или Валанте Карстро.

Я не могу обещать, что все будет хорошо, ведь сама в это слабо верю.

Она обняла меня в ответ, выронив бумагу. Крепко прижалась, мелко дрожа. Но так длилось не дольше нескольких секунд, спустя которые Найвара смущенно отстранилась.

– Все, хватит меня жалеть. Я в порядке. В порядке!

Ее интонация, которая сначала была твердой, а затем вдруг стала походить на мявканье котенка, рассмешила меня. Я потрепала Найвару по волосам и только тогда отпустила.

– Рада слышать, что все хорошо. Потому что короткий урок не отменяет домашнее задание!

– Не-ет, – простонала Найвара, а я зловеще ухмыльнулась.

– Да! До завтра нарисуй акварельный пейзаж, как мы сегодня учились. Хорошо?

– Хорошо. Только вот…

– Ну. Говори.

Несмотря на то, что на улице ждала мама, я не могла бросить Найвару, не выслушав ее. Странно… Но я прикипела к этой девочке. Порой даже представляла, что она – моя младшая сестра, которой у меня никогда не было. От таких иллюзий сердце наполнялось теплом, но потом неизменно покрывалось трещинами.

Семья – это то, что у меня отобрали школа луны и война. Есть ли хоть шанс, что я однажды обрету семью вновь?

– У меня краски кончаются, – буркнула Найвара. – Эти я в кладовой нашла. Они сразу не очень были, но теперь вообще рисовать почти невозможно.

И точно… Я ведь замечала, что скоро ей потребуются новые принадлежности для рисования. И дело не только в красках. Кисточки растрепались, карандаши сточились почти до конца. Да и хорошая бумага, пригодная для рисования красками, вот-вот закончится.

– Купим новые, – пообещала я и сдержалась, чтобы снова не взлохматить рыжую макушку Найвары.

– Не уверена, что мне хватит денег, – неохотно сказала Найвара и стыдливо потупила взгляд. – Рафаэль недавно дал мне монет за работу, но я потратила их на новые осенние туфли. Старые стали малы и продырявились на пятке…

– Пустяк, – даже не думая, отмахнулась я. – Я добавлю монет, не переживай.

Пока я дописывала послание с пояснениями для Рафаэля, Найвара никуда не уходила. Она ждала, когда я отправлю послание, но смотрела не с интересом, а с подозрением, которое заставило меня улыбнуться.

– Что? Думаешь, я совсем без денег сижу?

– Ты же работаешь по договору… Я думала, Рафаэль не платит тебе.

– Платит, – отмахнулась я, сдерживая тяжелый вздох и выражение недовольства, которое просилось на лицо.

Платить-то платит, но сколько! С таким жалованьем только на милость господина и рассчитывать. Если откажется поить, кормить и одевать – отправлюсь к Пустоши в тот же день.

Я не корю Рафаэля. Все же он вообще не обязан мне платить. По договору, который мы заключили после аукциона, я не имею права требовать деньги. Опыт, кров и еда – вот моя награда.

Однако Рафаэль сам предложил выделять мне средства. Помню, как я подшутила над ним:

– Господин, как великодушно с вашей стороны выделить мне горстку монет!

Но это, без смеха, действительно хороший добрый жест. Рафаэль часто корпит над бумагами, пытаясь подбить доходы и траты. Содержание замка, выплаты слугам и поддержка цветочного дела осенью и зимой – сложная задача. Я ценю, что он выделил доход и мне, хотя был не обязан.

– Держи, – я вынула из мешочка, привязанного к поясу, пару монет. – Этого хватит на краски и бумагу. Пока держи при себе, а на днях сходим и купим, ладно?

Найвара счастливо кивнула и убежала прятать подаренные монеты. Я же направилась в большой зал, через который лежал путь к выходу из замка. Накинула осенний плащ с капюшоном и вышла на улицу, под ледяной ливень.

Меня без проблем выпустили за ворота, но мамы возле них не было. Я уже успела подумать, что случилась какая-то ошибка, когда мне подсказали – прибывшая женщина отошла от ворот, чтобы укрыться от дождя в беседке неподалеку.

Взволнованная, я отправилась туда. Пульс тарабанил в ушах и ускорился еще больше, когда издалека под крышей небольшой беседки, спрятавшейся между домов, я увидела фигуру в темном плаще.

Я представила, как она снимет капюшон, и мы кинемся друг к другу для объятий. Но когда мама повернулась ко мне, я застыла.

– Тиа, – сказала она, и внутри все перевернулось. Я не слышала этот голос больше десяти лет, и теперь он казался таким… другим. – Не стой под дождем. Проходи.

Она улыбнулась, но голубые глаза смотрели настороженно. Мама сделала приглашающий жест, села и указала на лавку напротив. Пока я поднималась в беседку, не могла оторвать глаз от мамы.

В моей памяти она была другой.

Да, у нее те же медные волосы и голубые глаза, худощавая фигура. Та же светлая кожа, пусть и немного покрывшаяся морщинами. Но взгляд у нее совсем не такой. Раньше она смотрела на меня с лаской, будто я особенная. Теперь же она глядела на меня так же, как это сделал бы любой незнакомец.

Будто я чужая.

– Мы не виделись столько лет, – я остановилась под крышей беседки напротив мамы, но в глаза ей смотреть боялась. Опустив голову и глядя, как с одежды на дощатый пол капает вода, я спросила: – Даже не обнимешь меня?

Она поднялась. Медленно и нехотя, будто выкраивала время на что-то. Я ждала, что последует отговорка, но, похоже, мама просто не сумела ее придумать. Она обняла меня, но я не испытала ничего, кроме горького огорчения.

– Я получала все твои письма. – Мама села обратно на лавку и отвела глаза. Делала вид, что изучает город. – Рада, что у тебя все хорошо. Прости, что отвечала редко.

Все письма от мамы я трепетно хранила. Она всегда писала с теплом и нежностью. Так же, как я, грезила о встрече и звала увидеться при первой же возможности. Писала бы она так, если бы знала, что случай выдастся столь скоро?

– Мам, давай не будем притворяться, что все хорошо. – Я не выдержала и пересела на лавку к ней. Теперь она не могла спрятаться от моего взгляда, не могла сбежать. – Скажи, я тебя чем-то обидела? Огорчила? Что я сделала не так? Чем заслужила твой холод?

В ее глазах что-то промелькнуло, колючее и острое, но тут же исчезло.

– Не понимаю, о чем ты, – уголки материнских губ дрогнули. – Все ведь хорошо. Я здесь, рядом.

– Под дождем, на улице, а не за столом у камина в замке, где я живу?

– Не говори глупостей. Разве твой господин бы разрешил такое?

– Мой господин сам предложил пригласить тебя в Розу Гаратиса, – в голосе прозвенела нотка гордости. Это было так неожиданно, что я тут же умолкла.

– Твой господин чрезвычайно добр к тебе. И даже не знаю, награда ли это или наживка? Ты ведь у меня такая красавица…

Голос подвел ее. Дрогнул, из-за чего последние слова прозвучали совсем неубедительно.

Мама хотела перевести тему, но сама угодила в свою же ловушку.

– Мама… Ты что, боишься меня?

Вот теперь она смотрела прямо на меня. И этот взгляд я еще долго буду вспоминать в самые тоскливые ночи, когда слезы льются рекой.

– Нисколько, – хрипло проговорила она и торопливо отвела глаза. – Ты же моя дочь. Мое солнышко. Моя маленькая Тиа.

Я проследила за ее взглядом и заметила какое-то движение за забором чужого дома. Неужели мама боялась оставаться со мной наедине? Потому и пригласила меня сюда, в жилой район Гаратиса, где у нашей беседы всегда будут свидетели?

– Не ври. Пожалуйста, не обманывай меня, мама. Я ведь все вижу. Вижу, как ты смотришь на меня. Понимаю, что не просто так ты отказалась идти в замок. Боишься, что причиню тебе вред?

Даже когда меня увозили из родного дома в школу круга луны, мне не было так больно. Ведь я видела, как мама бежит за повозкой и в слезах машет мне рукой. Я знала, что меня любят и будут ждать.

Теперь же все казалось обманом. Одиночество, которое всегда тенью ходило за мной, навалилось невыносимой тяжестью.

– Тиа…

Мне не нравилась эта жалостливая интонация. За ней последует очередная ложь!

– Скажи правду. Что случилось?

После недолгого гнетущего молчания она все же отбросила попытки обмануть меня.

– У меня новая семья. Муж и дочь, ей сейчас семь лет.

Так, значит, у меня есть сестра? Я взволнованно сжала ткань платья между пальцев.

– Ты познакомишь нас?

– Нет, Тиа. Прости…

Этого стоило ожидать. Я опустила голову, изо всех сил борясь с подступающими слезами. А мама продолжала говорить:

– Ты же понимаешь… Твоя внешность может пугать. Тем более сейчас. Ты ведь знаешь новости? Драконорожденные пробиваются сквозь границы. Люди в панике. Я с семьей бегу в дальние провинции.

– Но я здесь при чем? Я же твоя дочь! Моей вины нет в том, что идет война!

– Но ты о ней напоминаешь!

У меня зазвенело в ушах. Не верилось, что этот разговор действительно происходит. Что это не какой-то кошмар.

– Ты меня когда-нибудь любила? – не своим голосом спросила я.

– Я думала, что да, – послышался тяжелый вздох. – Но ты никогда не была желанным ребенком. На мою деревню напали драконорожденные, а потом…

Говорят, правда освобождает. Может быть, маме действительно становилось легче от признаний, но вся тяжесть ее бытия теперь ложилась на мои плечи.

– Я ненавидела тебя, когда вынашивала. Хотела убить, когда ты родилась. Меня отговорили. Сказали, что кровь человека в тебе может быть сильнее, и я успокаивала себя лишь этим. И какое-то время ты действительно росла как обычная девочка. Но потом начали прорезаться рога, а вместе с ними – магия.

– Я помню. Мне всегда казалось, что ты пыталась спрятать меня и защитить.

Мама горько ухмыльнулась, и я поняла, что еще одна ложь только что вскрылась.

– Я сама позвала магов круга луны, чтобы они тебя забрали. Прости, Тиа. Но мне всегда было страшно рядом с тобой. Ты напоминала о том нападении и драконорожденном, который надо мной надругался. А когда еще и магия проявилась… Ты бы знала, как я плакала, когда тот всплеск силы побил всю посуду дома. Не из-за посуды, конечно… Я боялась, что ты можешь причинить вред кому-то.

– И до сих пор этого боишься? – Я даже не замечала, что плачу, хотя слезы крупными каплями стекали по щекам. – Поэтому пришла одна? Поэтому не позволишь мне даже увидеть родную сестру?

Она молчала.

– Тогда зачем ты отвечала на мои письма? Зачем делала вид, что ждешь встречи?!

– Не хотела разбивать тебе сердце. Думала, что получится скрывать все, пока ты учишься, а потом – пока служишь.

– Ты надеялась, что меня не выкупят на аукционе, – догадалась я и запрокинула голову, смеясь. От хохота саднило горло. – А потом верила, что мой господин не позволит встретиться.

– Я хотела дать тебе хотя бы иллюзию любви. Прости.

– А что изменилось теперь? Почему ты говоришь все это сейчас, а не продолжаешь играть?

– У тебя появилась призрачная свобода, а у меня – новая семья. Я хочу, чтобы ты больше не пыталась встретиться. Я уезжаю из старого дома и надеюсь построить новую, нормальную жизнь, в которой ничего не будет напоминать об ужасах пережитого.

– Куда уезжаешь, ты, конечно же, не скажешь.

– Прости, – снова обронила она, окончательно уничтожая мою любовь к ней.

Я ушла, не попрощавшись.

«Хочешь, мы ее сожжем?»

«Нет!»

«Это потому, что она уже ушла? Не переживай, догоним и сожжем».

«Прекрати. Она моя мама!»

«Знаю, в вопросах семейных я не очень авторитетна. У меня-то мамы никогда не было. Я родилась из сгустка энергии и звездной пыли, но, поверь, такая мать тебе не нужна. Перестань рыдать под дождем и иди в замок».

Я утерла бегущие слезы. Бесполезно. Щеки снова намокли из-за дождя и рыданий.

В саду никого не было. Еще бы! В такую погоду! Солнце опустилось за горизонт, стало еще холоднее, а дождь все лил. Я сидела на скамейке у неработающего фонтана среди голых ветвей и опавшей листвы.

Понимала, что надо бы вернуться в замок, в тепло, но не могла в таком виде войти внутрь. Не хотела объясняться, почему встреча с мамой довела до слез. Врать не стану, а признаваться, что собственная мать отказалась от меня – больно и унизительно.

«Ты заболеешь», – не унималась Яснара.

«Переживаешь обо мне?»

«О нас. Сляжешь ты, но мне никуда от тебя не деться. Будем бездарно терять время вместо того, чтобы думать о том, как остановить Валанте».

«От наших дум пока никакого проку. Так что не страшно», – подумала я упрямо и хлюпнула носом.

Сквозь шум дождя послышались приближающиеся шаги. Я сначала даже решила, что показалось, но из темноты отделилась высокая фигура в плаще.

– Мать Земля не ошиблась, когда нашептала о тебе, – из-под капюшона донесся голос Каяна. – Тиа, что ты здесь делаешь?

– Отдыхаю, – буркнула я, стараясь, чтобы голос не выдал рыдания. – Зачем ты пришел, Каян? Почему твоя богиня докладывает, где я?

Он упер руки в бока и назидательно попросил:

– Прояви уважение, когда говоришь о божестве! Я искал тебя, она узнала об этом и подсказала, что ты сидишь в саду. А сад, напомню, – территория богини плодородия.

– Как мило, что ты меня искал, – без сарказма, но и без особого трепета выдавила я и поднялась с мокрой скамейки. Моя одежда пропиталась дождевой влагой до нитки. – А зачем?

Я думала, что Каян признается – он узнал о моем разговоре с мамой и пришел поддержать. Но плохой день должен быть плохим до конца.

– Давай зайдем в замок и там все обсудим. Холодно, дождь льет…

Мы все же направились к замку. Когда мы нырнули в тепло, ждущее за толстой дверью, а в ушах перестал шуметь ливень, Каян заговорил:

– Найвара сказала, что вы собрались в город за покупками.

Он смотрел мне в глаза, говорил тихо, будто боялся, что нас могут подслушать. Я огляделась. В коридоре никого.

– За красками, – с толикой подозрения отчиталась я и сняла промокший плащ. Надо оставить его у камина. Пусть хорошенько просохнет.

Я уже направилась в сторону ближайшего зала с камином, но Каян придержал меня за руку.

– Тиа, это плохая идея. Сейчас идти в город… неразумно.

– А мы и не сейчас пойдем. Дождемся, когда погода получше станет.

Этот разговор одновременно пугал, заставлял нервничать и раздражал. Каян темнил, я это чувствовала. Хотел что-то сказать, но вилял, будто боялся говорить прямо. Хотел, чтобы я угадала ход его мыслей сама, но я всегда была далека от прорицания.

– В Артери неспокойно. Из-за драконорожденных, – шепнул он, глядя мне в глаза. – Ты должна понимать, что, если тебя увидят вместе с Найварой на улицах, у обеих могут быть проблемы.

И он туда же…

– Это глупость. Я такая же артерийка, как все остальные. Люди в курсе, что полукровки живут среди них.

– Не искушай судьбу. Если сама не боишься нарваться на проблемы, то хотя бы Найвару не втягивай.

Возмущение и обида вспыхнули, как искра при ударе камня о камень. И пусть кровь уже разгорячилась от эмоций, я не позволила себе сорваться, хотя была на волоске от этого.

Сначала предательство мамы, теперь Каян втирает мне какой-то бред…

– Тогда пойдем в город с нами, – предложила я. – Раз боишься, что кто-то решит, будто я ворую детей. Или что ты там придумал?

– Тиа, – одернул он, – не будь такой легкомысленной. Подумай. Драконорожденные стоят на границах, их полукровки – поголовно маги, которых жестко контролируют. В королевстве и так неспокойно, все боятся, что враг прорвется внутрь. Или что он уже внутри.

– Намекаешь, что в полукровках видят потенциальных предателей?

– Здесь контроль и ограничение магии. Там – сила и вседозволенность. Все маги под подозрением и на особом счету, но полукровки…

– Возможно, в чем-то ты прав. Но нельзя же все время сидеть в четырех стенах просто потому, что боишься отсвечивать! Найваре нужны краски. Я не вижу ничего страшного в том, что мы – да даже втроем – сходим за ними и тем же днем вернемся в замок. Хотя бы раз я хочу прогуляться в город! Я устала от этих стен, как наверняка устала и Найвара. Рафаэль отпустит нас, я не сомневаюсь.

– Дело не в разрешении господина. Прости, Тиа, но я с тобой не пойду. Сам свожу Найвару в город, но без тебя.

Он отступил и отвел взгляд. Так же стыдливо и боязливо, как это делала моя мама.

– Каян, ты ведь тоже полукровка. Почему боишься меня?

– Я боюсь не тебя, а проблем, которые могут последовать, если мы появимся где-то вместе. Ты несколько месяцев не собиралась покидать замок, а теперь вдруг на месте не сидится? – Он мотнул головой, с его ресниц сорвалось несколько дождевых капель. – И, пожалуйста, Тиа, больше не говори о том, что я тоже… Ну ты поняла.

– Да, Каян. Я тебя прекрасно поняла, – сквозь зубы процедила я.

Каян ушел, не оглядываясь. На ковре остались мокрые следы его подошв как единственное напоминание о том, что он был здесь и говорил со мной.

Следы уводили к ближайшему залу с камином, откуда слышались голоса слуг. Мне бы следовало отправиться туда же, но я не могла.

Отвратительный вечер. Я чувствовала себя так, будто меня пережевали, но не проглотили.

Нужно прийти в себя.

Послышались приближающиеся шаги, и я торопливо направилась к уличной двери. Пока что я не готова с кем-то пересекаться. У меня на лице написано, что что-то не так. Придется отвечать на вопросы, а я не хочу.

Из тепла я снова нырнула в сырость и промозглость. Мокрая одежда прилипла к телу, отчего ветер казался еще более холодным и пронизывающим. Поежившись, я встала под навесом. От дождя он не мог совсем спрятать, но хоть немножко защищал.

Стоя у стены, я обхватила себя руками, стараясь сохранить остатки тепла. Яснара что-то недовольно бубнила, но я уже научилась отодвигать ее на задний план и как бы приглушать. Еще бы понять, как ее изолировать хотя бы временно…

Погода лучше не становилась, а вот мое желание поскорее отогреться чаем или купанием только росло. Ну ничего. Сейчас подожду пару минут и пойду в свою комнату. Поплачу вволю, успокоюсь и уже завтра смогу выглядеть так, будто все в порядке.

Будто от меня не шарахается собственная мать, будто меня не избегает такой же полукровка, как и я. Будто во мне не видят врага народа, хотя я скорее жертва предубеждений и чужих страхов.

Я просто хочу нормальной жизни. Но, похоже, это мне не светит никогда.

Дверь открылась. Краем глаза я заметила проблеск чего-то светлого в сгущающейся темноте и повернула голову.

– Рогатая, ты с ума сошла? – В мою сторону уверенно шагал Рафаэль. – Я тебя по всему замку ищу, а ты тут влагу впитываешь!

– Дышу воздухом, – улыбнулась я так, как учила Сари. Мило и легко. Идеальное выражение лица, чтобы вежливо сказать: «Оставьте меня в покое».

– На мне это не сработает. – Рафаэль хитро улыбнулся и встал рядом, плечом к плечу.

– Что не сработает? – уронила маску я.

– Твои эти лживые улыбки. Думаешь, я за сотни лет не научился их различать? Пойдем. Есть разговор.

Он не дал мне ответить. Взял за локоть и потянул к двери. Пока мы шли, несколько крупных капель сорвались с капюшона плаща Рафаэля и ударились о кончик его носа. Он забавно зашипел и что-то процедил под нос.

– Бурчишь, как дед, – улыбнулась я уже искренне и с удивлением заметила, что эта же эмоция отразилась на лице Рафаэля.

– Я и есть дед, Тиа. Или ты забыла, сколько мне лет?

– Я не знаю, сколько тебе лет, – напомнила я, проходя мимо Рафаэля в замок. Он придерживал для меня дверь, одновременно с этим раздраженно смахивая капли с одежды и лица.

– Вот именно. Потому что я сам уже не считаю.

– Старческое слабоумие тебя не пощадило?

Я обернулась, стоя уже в коридоре. Рафаэль прищурился, входя следом, и погрозил мне пальцем:

– Ты осмелела. Нужно нагружать тебя побольше, чтобы не забывала, кто из нас выше по стату…

В этот момент он приблизился ко мне достаточно, чтобы в приглушенном освещении и спокойной обстановке коридора рассмотреть мое лицо. Сначала он удивленно вскинул брови, потом нахмурился и поймал мой подбородок пальцами.

– Что у тебя с лицом? – поворачивая мою голову из стороны в сторону, будто я какая-то кукла, спросил он. – Глаза красные… И опухшие.

– Аллергия, – выдала я первое, что пришло на ум.

Рафаэль не поверил. Отвернулся и махнул рукой, прося следовать за ним.

Сначала я думала, что мы идем в общий зал, но мы миновали его и направились к лестницам. Потом я решила, что Рафаэль отведет меня в свой кабинет, но и к нему мы не повернули.

– Куда мы? – не выдержала я, преодолевая новый пролет.

– Провожу тебя до общей купальни. Хочу убедиться, что ты пошла греться, а не отправилась снова киснуть под дождем.

– Ты же говорил…

В этот момент я заметила, что пролетом выше по лестнице спускается другая служанка. Я сделала вид, что прочищаю горло, кашлянув, и исправилась:

– Вы же говорили, что есть какой-то разговор.

Рафаэль никогда даже не намекал, что его раздражает моя фамильярность. Я давно перешла на «ты» наедине, но при слугах все же следовало соблюдать этикет и правила. Не хватало еще, чтобы поползли слухи… Мне и без того хватает проблем.

– Обсудим, когда отогреешься. Буду ждать в коридоре.

– Тогда постоим там вместе. Купальни слуг работают только утром.

Рафаэль щелкнул языком и резко развернулся. Я в недоумении остановилась, пропуская его мимо, но Рафаэль дернул меня за край плаща, без слов прося следовать за ним.

– Куда теперь?

– А ты как думаешь?

– За ключами от купальни слуг?

Вместо ответа Рафаэль обернулся и демонстративно закатил глаза. Сколько ему там лет? Несколько сотен? А ведет себя как ребенок!

Другая служанка все еще следовала за нами, поэтому я не высказала вслух свои догадки. Они только укрепились, когда мы свернули в крыло, где находились покои Рафаэля. Служанки рядом уже не было, когда Рафаэль заговорил:

– Слушай, рогатая, я не запрещаю тебе плакать, но в следующий раз делай это не под дождем, ладно?

Я даже запнулась от неожиданности. Что за внезапная забота?

В груди почему-то потеплело, но Рафаэль не был бы собой, если бы не испортил трогательный момент.

– Нам не на руку твоя болезнь, – читал нотации он. – Мало того что в замке работы полно, так еще и визитов ждет немало.

– Вы… Ты о Валанте?

– Не только, – уклончиво отозвался он, и я поняла, что получу подробности позже. – Просто запомни, что испытывать эмоции не стыдно. А вот реветь в ливень на улице – крайне глупо и вовсе не драматично, если ты вдруг так считала.

– Я… Я не… Да не плакала я вообще! – вспылила я. – С чего такие выводы?

Кровь и тело разогрелись, но этого было недостаточно, чтобы высушить одежду или хотя бы перестать дрожать от липкого холода, что проник до самых костей.

– С того, что мне доложили о визите твоей мамы. Ее с тобой нет, ты торчишь на улице под дождем, а потом я вижу вот это.

Он развернулся, я тоже остановилась. Рафаэль плавным жестом обвел мое лицо, не касаясь кожи.

– Я же сказала, что глаза из-за аллергии опухли.

– Да, конечно. Тогда мне семнадцать, рогатая.

Он продолжил путь к своим покоям, а я раздраженно хмыкнула. Семнадцать, ага. Может, он и не стареет, но и моложе точно не становится. Внешне Рафаэль застыл в возрасте где-то двадцати пяти лет. Никак не меньше.

Рафаэль открыл передо мной дверь своих покоев, и я неохотно вошла. Перед этим огляделась, не видит ли кто, но коридор был пуст. Рафаэль усмехнулся тому, как воровато я смотрю по сторонам, но комментировать не стал.

К тому же теперь настала его очередь смущаться.

В комнате горели свечи, освещая уже знакомый интерьер. Я сразу посмотрела в сторону зеркала и слабо улыбнулась. Сариэль не обманула. На зеркале действительно висел мой рисунок – портрет Рафаэля как замена отражению, которого у вампира никогда не будет.

Не обращая на меня внимания, Рафаэль прошел в глубь комнаты. Снял плащ и швырнул на широкую кровать с балдахином, полупрозрачным и легким, как шлейф из лепестков, скользящих по ветру.

– Запомни, есть только один человек, достойный твоих слез, – говорил он, попутно что-то отыскивая в шкафу. – И это ты сама, рогатая.

Он втолкнул мне в руки стопку вещей и указал в сторону двери в дальнем углу покоев.

– Купальня там, – сказал он, взял с комода какую-то книгу и рухнул вместе с ней на кровать. – Иди. Вода набрана.

Он закинул ногу на ногу и погрузился в чтение, всем видом демонстрируя, что до меня ему нет дела. Учитывая, что я собиралась принять ванну в его покоях, хорошая стратегия. Так я хотя бы не смущалась. Почти.

Купальня Рафаэля отличалась от той, что была в доме господина Антинуа, лишь отделкой. Здесь все было из белого камня с темными прожилками, похожими на сеточки вен. Сидя в бассейне с горячей водой, я развлекалась тем, что пыталась отследить, как прожилки бегут по стенам, перетекая одна в другую. Так было легче спрятаться от мыслей, которые грызли и точили изнутри.

Горячая вода прогнала из тела дрожь. После купания я чувствовала себя не так гадко, но в груди все равно ныло.

Свою промокшую одежду я скомкала и сложила в кучку, а переоделась в то, что дал Рафаэль. Это оказалась белая рубаха со свободным воротом и легкие брюки, зауженные к щиколотке. Кажется, я как-то видела в этой одежде Рафаэля…

И все же это лучше, чем если бы Рафаэль дал мне платье. Мне бы пришлось гадать, какая из красавиц оставила его в покоях господина.

– Слава богам – новым и старым! – протянул Рафаэль, когда я, распаренная и румяная, вернулась в покои. – Наконец-то ты не выглядишь так, будто собираешься превратиться в лужу из-за какой-то чепухи.

Я покачала головой, но ответом Рафаэля не удостоила. Села за столик перед зеркалом и когтистыми пальцами принялась расчесывать влажные волосы.

– Да ладно тебе. – Рафаэль вздохнул и отложил книгу. – Чего такого сказала тебе мать, что ты настолько раскисла? Серьезно, твоя тоска заразительна…

Он жалобно вздохнул, и мне пришлось обернуться, чтобы увидеть, какую мину Рафаэль при этом состроил. В зеркале-то он не отражался, хотя сидел на кровати прямо напротив него.

– Ничего такого, из-за чего следовало бы огорчаться, – с приторной улыбкой выдавила я. – Всего лишь сказала, что я полумонстр, которого она всегда терпеть не могла. Поэтому теперь она сбегает с новой семьей в другую провинцию и просит никогда ее не искать и не мучить письмами. Как-то так.

Рафаэль беззвучно открыл рот, поскреб ногтем корешок отложенной книги.

– Мило, – безрадостно отозвался он и поджал губы. – Напоминает моих родителей.

– Они тоже отказались от тебя? Почему?

– А ты как думаешь? – Он улыбнулся, демонстрируя острые клыки. – Но тебе повезло. Твоя мать просто бросила тебя…

– О, очень повезло.

– …А моя семья пыталась меня убить.

– Оу, – только и смогла обронить я.

Повисло молчание, и каждый из нас погрузился в свои мысли. Рафаэль наверняка вспоминал семью, а я…

– О чем думаешь? – Рафаэль придвинулся к краю кровати и свесил босые ноги. Он тоже успел переодеться, пока я была в купальне. Сейчас на нем была простая рубашка и штаны. – Только не говори, что жалеешь меня. Это ни к чему.

– Я и не жалею. И думаю о другом.

– Расскажешь?

Он чуть наклонил голову, и я повторила этот жест за ним, как зеркало, в которое он не мог заглянуть.

– Валанте рассказал, как ты стал вампиром. Это правда? Правда, что ты просто хотел сохранить свою красоту и молодость?

Рафаэль прыснул. Неожиданная реакция.

– А разве это постыдное желание?

– Ты стал рабом ради вечной молодости? – Я даже отодвинула стул от стола перед зеркалом и всем корпусом повернулась к Рафаэлю.

– Ради бессмертия. И да, чтобы сохранить свою внешность. Я не имею права желать нечто подобное?

Стало зябко, хотя в комнате уже горел камин. Пока я была в купальне, Рафаэль развел огонь.

Я подумала о том, что Рафаэль не только свою душу разменял на бессмертие, но и подтолкнул к этому девушку из того воспоминания… Девушку, которую я видела рядом с Валанте.

– Мне не нравится твое лицо.

– Я помню. Ты говорил это неоднократно, – пробубнила я, все еще витая в мыслях.

Рафаэль тяжело вздохнул, будто я умственно отсталая, а ему поручили научить меня слагать стихи, и выпалил:

– Нет же! Я про твою мимику. Что с ней? Ты опять что-то задумала или просто общаешься с этим духом внутри тебя?

«Духом?! – взвилась Яснара. – Я божество солнца и войны! А он – будущий пепел!»

Уверена, укуси я сейчас случайно губу до крови, Яснара бы воспользовалась моментом и воплотила бы угрозу в реальность. Но я резко встала со стула и для всех разом сказала:

– Давайте успокоимся! Во-первых, Царица Мечей – не дух. Во-вторых, нет, я не с ней говорила.

– Тогда что случилось? Вспоминала очередную сплетню, которую про меня шепнул Валанте?

Он выжидающе смотрел на меня.

Рубашка, промокшая на плечах и спине из-за волос, вдруг показалась слишком липкой. Там, где она прилегала к телу, меня слегка морозило.

– Т-ц, – он снова издал этот звук, щелкнув языком, и шумно выдохнул. – Ну же, Тиа. Мы союзники. Между нами не должно быть недомолвок.

«Тоже мне союзник, – прошипела Яснара. – От него никакой пользы!»

«Его польза заключается в молчании, – напомнила я, сверля взглядом Рафаэля. – Он знает о тебе, знает о запретной книге, но не выдает меня».

«Надеюсь, скоро он проявит больше умений. Я жду ощутимой помощи, а язык за зубами может держать и мертвец».

– Тиа, – упрямо позвал Рафаэль, и я сломалась.

– Я думаю о той девушке, что была рядом с Валанте. Брина? Или…

– Бриенна, – поправил Рафаэль, а я внимательно вцепилась в его лицо взглядом.

Ждала, что мимолетные перемены в мимике или глазах выдадут правду. Но Рафаэль и бровью не повел.

Как так? В том воспоминании они спали вместе, и это явно был не просто секс. Рафаэль любил Бриенну. По крайней мере, мне так показалось.

– Давай я расскажу тебе все и сразу как есть. – Не переменившись в лице ни на миг, Рафаэль расселся на краю кровати и закинул ногу на ногу. – Не знаю, что тебе сказал Валанте, но слушай.

Он поманил меня пальцем, похлопал по месту рядом с собой. Каменный пол был холодным, а я – босой, поэтому упрямиться не стала. Села на расстоянии вытянутой руки от Рафаэля и подобрала ноги, придвинув их к груди.

– В далеком прошлом я любил Бриенну. Раньше я был уверен, что это взаимно, а теперь думаю, что любила Бриенна только себя. Она притворялась моей, чтобы добиться обращения.

Я поджала губы, готовая в любой момент поддержать Рафаэля хоть словом, хоть молчанием, но ему это не требовалось. Наверное, прошло слишком много времени, и он принял эту боль, пережил и отпустил.

– Я был не очень умным, а потому дал Бриенне то, что она желала, – с абсолютно непроницаемым лицом и холодным голосом продолжил Рафаэль. – Обратил ее, хотя это было запрещено.

– Зачем рискнул? Неужели так сильно любил?

Он рассмеялся:

– Мне нравилось, как она мне льстила, – мечтательно поделился он и даже прикрыл веки, будто вспоминал что-то приятное. – Она восхваляла меня так, что у меня не оставалось сомнений – я центр вселенной Бриенны. Без меня она никто. И, проклятье, эта уловка работала в обе стороны. Я подсел на наши встречи, на ее обожающий взгляд и уже не видел себя без этой хитрой чародейки.

– Она была магом?

– И остается им до сих пор. – Рафаэль неопределенно взмахнул рукой, будто изображая какое-то заклинание. – Кстати, она маг словесности. Как и ты.

– Тогда все ясно, – задумчиво кивнула я.

– О, хорошо, что ты все поняла! – с явным облегчением произнес Рафаэль и расплылся в улыбке. – Я уж боялся, что придется пояснять, извиняться…

Меня будто ребром ладони по горлу ударили. Это к чему вообще он сказал?

– Ты о чем? – Я с подозрением уставилась на Рафаэля, а он вмиг лишился прежнего спокойствия. – Я подумала о том, что Бриенна – помощница Валанте. Это она ищет опорные части в заклинаниях и перепроверяет мой перевод. А ты?

Рафаэль неловко рассмеялся, и я почти увидела, как он ищет тропинку, по которой сможет увести беседу.

– Рафаэль! Говори живо, иначе я подпалю твои прекрасные белоснежные локоны, – прошипела я, но тут же пожалела о сказанном.

– О! Ты правда считаешь мои волосы прекрасными? – Он наклонился в мою сторону и картинно провел ладонью по волосам.

Я не сдержалась и легонько толкнула Рафаэля в плечо, хохотнув:

– То есть остальное ты не услышал?

– На «прекрасных белоснежных локонах» мое сердце растаяло, рассудок помутился…

– Ты слишком падок на лесть, Рафаэль. – Я смеялась уже заливисто, совершенно забыв обо всем, что сегодня случилось. – Но меня не провести! Говори! Что я должна была понять?

Он не хотел говорить. Мне пришлось пригрозить ему, что призову на помощь Яснару, и только тогда Рафаэль сознался:

– Я выкупил тебя в служанки, ничего не зная о твоих способностях. А когда понял, что ты маг словесности, то вспомнил о Бриенне и разозлился…

– Так вот почему я ехала в повозке, а не в карете! Вот почему ты ненавидел меня!

– Я не ненавидел тебя, рогатая, не утрируй, – раздраженно отмахнулся он. – Просто слегка бесился из-за бывшей, которая ушла к моему же хозяину.

– Что?! – У меня отвисла челюсть. Хотя чего удивляться? Я ведь собственными глазами видела обращенную Бриенну подле Валанте.

– Отродье моего отродья – мое, – процитировал Рафаэль. – Валанте мог бы казнить меня за то, что я обратил Бриенну, но решил наказать меня иначе. Он забрал ее… у меня на глазах.

– Что ты имеешь в… Ох…

От осознания, что произошло, я сначала покраснела, потом заледенела изнутри. Меня охватило оцепенение.

Я искоса глянула на Рафаэля, стараясь, чтобы он не заметил. Как он? Не слишком ли тяжело говорить о таком?

– Знаешь, что самое отвратительное? – глядя куда-то в стену, спросил он. – Валанте даже не пришлось использовать гипноз. Бриенна согласилась сама. Сама разделась. Сама прыгала на нем, делая вид, что меня не существует.

Отвратительно. Бедный Рафаэль.

Я не сдержалась и придвинулась к нему, в последний момент подумав – и что дальше? Я не могу его обнять, это странно и неуместно. Не могу успокаивающе коснуться его руки.

Не могу ни на миг проявить жалость, которую Рафаэль терпеть не может.

Он повернул голову, и наши лица оказались слишком близко друг к другу.

– Ты чего? – опешил он и чуть отклонился.

Стало еще более неловко, но я выкрутилась:

– Хочу смотреть тебе в глаза, когда будешь отвечать на вопрос. Я до сих пор напоминаю тебе Бриенну? Это важно, – добавила я серьезно. – Мы же союзники.

Он ответил не раздумывая:

– Уже давно не напоминаешь. Будь ты действительно как она, перебежала бы на сторону Валанте при первой же встрече с ним. Он же звал, а ты все равно выбрала меня.

Теперь настала моя очередь отклоняться назад, ведь Рафаэль подался вперед. Расстояние между нами сократилось и будто накалилось из-за дерзких слов и улыбки вампира.

– Я уже поняла, что ты обожаешь лесть. – Я почти легла, опершись на локти. Теперь я смотрела на Рафаэля снизу вверх, но уязвленной себя ничуть не чувствовала. Мне есть что ему ответить. – Но не ищи скрытый смысл там, где его нет. Я выбрала тебя, а не Валанте, потому что ты мой господин. С тобой мы заключили договор, а не с твоим хозяином.

– У Валанте был десяток способов оставить тебя, пожелай ты этого. Он мог бы приказать мне внести коррективы в договор или вынудил бы переехать вместе с тобой в центр. Ты бы не нарушила закон и обрела нового господина.

– Не думала, что скажу это, но меня устраиваешь и ты.

Он неотрывно смотрел мне в глаза, будто ждал, что я усмехнусь или выдам что-то в духе «ха-ха, поверил?». Но я, вопреки ужасному смущению и горящим щекам, свое признание обращаться в шутку не собиралась.

После того, что мы пережили вместе, Рафаэль и правда больше не казался придурком. На смену раздражению и злости, которые раньше вызывало одно лишь имя Рафаэля, пришли благодарность и понимание.

Я обмерла, когда моей ладони коснулись ледяные пальцы. Рафаэль поднял мою руку к лицу и шепнул:

– Взаимно, рогатая, – а потом поцеловал костяшки моих пальцев с чувственной нежностью.

Неловкость, что витала между нами в воздухе тонкими паутинками, рассеялась. В груди запекло, будто я проглотила еще горящую свечу. В ушах зазвенел отчаянный удар сердца.

А потом я вырвала руку и резко вскочила с кровати.

– Так о чем ты там хотел поговорить? – протараторила я, неловко потирая затылок, где пульсировало недовольство Яснары.

«Зря, – приговаривала она. – Зря ты его оттолкнула! Мы могли бы узнать, способен ли искренний поцелуй растопить границы тела между вами! Неужели тебе не интересно, сплетутся ли ваши сознания вслед за телами?»

«Для тебя это просто эксперимент. Но мое тело, мои чувства – не игрушки! Я не буду что-то делать лишь ради опытов».

«Только ради опытов? Ха! Девочка, я ведь говорила, что слышу все твои мысли. Хотя бы мне не ври».

Рафаэль, в отличие от меня, выглядел так, будто ничего не случилось. Лишь слабая улыбка казалась неживой и искусственной. Она – мазок краски, которым пытались перекрыть дыру в холсте. Бесполезно.

– Поговорить действительно есть о чем, – глядя на свои руки, сложенные на коленях, произнес Рафаэль. – Мы с тобой получили два приглашения. Одно из них – в провинцию Ампло.

– Антинуа, – догадалась я, и Рафаэль кивнул.

В письмах я напела ей ту же ложь про бандитов на дороге. Соврала, что мы с Рафаэлем ушли из Ампло, не попрощавшись, потому что нас ждали срочные дела. Заказчики господина даже открыли портал по моему рисунку, лишь бы быстрее подписать важный договор.

Анти поверила. Даже порывалась прибыть ко мне, в Розу Гаратиса, чтобы поддержать после случившегося, но подругу завалили работой. У нее не было времени и сил на визит, и я, если честно, радовалась этому.

Почему-то не хотелось, чтобы Анти видела, как я живу и работаю простой горничной.

– Господин твоей подруги приглашает нас в гости. Думаю, это его подарок той заклинательнице порталов. А мое согласие на визит – подарок тебе.

– Спасибо, – обронила я и, сцепив руки за спиной, потерла кожу там, где ее коснулись губы Рафаэля.

Странно. Мне казалось, что кожу обожгло холодом, но сейчас она горела.

– А второй визит?

– Приглашение на королевский бал во дворце.

– Что? – Мозг словно превратился в мыльную пену, и я перестала разбирать слова. Другого объяснения услышанному нет.

– Ты поняла все верно. – Рафаэль встал с кровати и направился к шкафу.

Я отвернулась, когда поняла, что он будет переодеваться прямо при мне. Вышла бы прочь, но Рафаэль продолжал говорить:

– Более того, нас приглашает не кто иной, как Валанте Карстро. Мы в его свите.

– Это подстава. – Осознание надвигающейся беды тяжестью сковало виски.

Я хотела бы взглянуть в глаза Рафаэля, чтобы понять, что он думает сам, но постеснялась. Вместо этого я глядела на портрет на зеркале – точную копию Рафаэля.

– Хорошо, что мы сходимся во мнении, – шурша одеждой, отозвался он. – Валанте в жизни не позвал бы меня на бал. Версию, что он пригласил меня только ради того, чтобы выманить во дворец тебя, даже не рассматриваю. На один вечер ты бы могла уйти с ним и без моего сопровождения.

– Тогда чего нам ждать?

– Зависит от того, сколько страниц заклинания еще не переведены.

Мало. Очень мало.

– До бала чуть меньше месяца. Если к этому времени ты завершишь работу с книгой, то ясно, что все это значит.

Мысли лихорадочно кружились, как листья, поднятые ураганом. Клубок нервов в животе затягивался все туже.

– Нужно найти вырванные страницы, – тихо, но решительно произнесла я. – Они наверняка где-то в кабинете у Валанте.

– Одна ты их не достанешь.

– Я попытаюсь.

– Конечно, – его голос приблизился, и я обернулась.

Рафаэль из домашней простой одежды переоделся в легкую броню, в которой я видела его в ту ужасную ночь, проведенную в деревне Йонул. Теперь по моим венам будто бежало битое стекло, вызывая скребущую боль.

Я не хотела, чтобы Рафаэль уходил.

– Но не забывай, что у тебя есть союзник, рогатая.

Он проводил меня до моей комнаты, а потом ушел, пожелав спокойной ночи. Нужно ли говорить, что о сне мне оставалось только мечтать?

Я много ворочалась, простынь сбилась, подушка улетела на пол. А сердце все так же обволакивала темная вуаль плохого предчувствия.

Когда в следующий раз Валанте вызвал меня в свой замок, я твердо решила пробраться к нему в кабинет. Как обычно, поработав с книгой, я уже хорошо знакомыми коридорами направилась вовсе не в тот зал, где ждал открытый домой портал.

Расспросив прислугу, я пошла к кабинету Валанте. Плана не было, только надежда на удачу.

Древний вампир встретил меня, сидя за массивным письменным столом, размещенным в центре комнаты. Здесь было несколько книжных стеллажей, пара кресел и один ухмыляющийся Карстро.

– Пришла о чем-то просить?

– Поговорить, – я не растерялась и поклонилась. Решила сделать вид, что все идет как надо.

Валанте гостеприимно указал на одно из кресел напротив стола, и я села.

– Дай угадаю. – Он отодвинул бумаги, что лежали перед ним, всецело даря свое внимание только мне. – Хочешь поговорить про бал?

«Как здорово, что он тебе подсказывает», – я не разобрала по голосу, серьезно ли говорит Яснара или насмехается, но с мыслью согласилась.

– Все так. Просто я не понимаю, чем заслужила такое внимание, – состроить невинное личико не составило труда. Сари научила меня и этому. – Я ведь обычная девушка, не обученная этикету. Простушка, если позволите…

– Не позволю, – улыбнулся Валанте совершенно искренне. У меня даже маска милой дурочки чуть не слетела от изумления. – Ты не простушка, Тиа. Ты талантливая чародейка, которой я благодарен за помощь. Бал – мой подарок тебе в честь завершения работы. Ты ведь успеешь за несколько недель закончить перевод?

Я растерянно кивнула и прикусила губу, услышав смех Яснары.

«Девочка! – воскликнула она. – Да ты ему нравишься! Глядишь, и не убьет тебя, когда все кончится».

«Тихо. Он использует меня, и только».

«Он верит тебе. Несмотря на то, что заступалась за отродье, верит!»

«Это потому, что Бриенна, которая проверяет за мной перевод, не нашла ни единой ошибки. Поэтому Валанте не сомневается, что играю по его правилам. Но нужно найти вырванные страницы, без них ничего не выйдет».

«Тогда продолжай заговаривать вампиру зубы и чаще смотри по сторонам».

– Скажите, почему вы пригласили на бал и Рафаэля тоже?

Прикрыв глаза, Валанте тихо рассмеялся. Я воспользовалась моментом, чтобы осмотреться, но ничего не заметила. Как найти в кабинете, полном книг, пару листов трухлявой бумаги? Вдруг Валанте спрятал их между страниц случайного томика?

– Потому что девушка не может явиться на бал одна, дорогая Тиа.

– Я бы могла пойти с вами. – Сариэль бы гордилась тем, как изящно изображаю милую глупышку. Сейчас главное – не перегнуть, чтобы Валанте не заподозрил неладное.

Но он снова улыбнулся, откинулся на спинку кресла и почти виновато пожал плечами:

– Я бы позвал тебя, но подумай, как на это отреагируют три моих жены?

«Три?! Осторожнее, девочка. Если продолжишь в том же духе, рискуешь стать четвертой».

«Поняла, сворачиваюсь».

– Да, вы правы. Я лишь надеялась, что это начало примирения между вами и моим господином.

Валанте хмыкнул и вновь углубился в изучение бумаг. Для вида, разумеется. Иначе он бы сразу отпустил меня.

Я использовала это время, чтобы хотя бы примерно прикинуть, где могут быть вырванные страницы. Сегодня я точно их не добуду, но в другой раз… Может быть… Я что-нибудь придумаю.

Валанте достал что-то из выдвижного ящика стола. Всего лишь баночку чернил, но у меня что-то щелкнуло в голове.

«Они там. Я чувствую», – уверенный голос богини обжигал решимостью напополам со страхом. Хорошо. Мы нашли страницы быстрее, чем я думала. Но как их достать? Я просто в ужасе от одной мысли, что нужно каким-то образом залезть в стол Валанте!

– Что еще тебя беспокоит, Тиа? – Вампир говорил спокойно и гладко, будто вода омывала безупречно ровные камушки. – Я же вижу, ты что-то хочешь спросить.

В его взгляде не было ни подозрения, ни хитрого блеска. Мне пришлось напомнить себе, что Валанте делал с Рафаэлем, что он собирается сделать с заточенным Воем Ночи, дабы не обманываться его внешностью.

– Мне страшно. – Я склонила голову и спрятала глаза.

Раз уж он поймал меня, поняв, что что-то скрываю, лучше не сбегать. Показать настоящую эмоцию, но объяснить ее лживым поводом.

– Что будет, когда я завершу перевод?

– С тобой? Я сделаю все, чтобы достойно отблагодарить тебя за помощь.

– Но Вой Ночи… Разве не опасно выпускать в мир такую силу?

– Не опасно, если сила окажется в правильных руках.

«Глупец, – прошипела Яснара. – Он много возомнил о себе, если решил, что способен подчинить бога!»

– Вой Ночи не будет свободен, – продолжал Валанте проникновенным, успокаивающим тоном. – Он все так же будет заточен, но не в каких-то знаках, а во мне.

Валанте коснулся груди, и я невольно отзеркалила этот жест. Точно так же, как он описывал, во мне жила Царица Мечей.

«Не так же, – поправила Яснара мою мысль. – То, о чем говорит Валанте, не равносильно происходящему с тобой. В тебе – осколок, который проснулся из-за нашей общей крови, из-за крови тех, кто меня пленил, в твоих жилах и из-за случайности. Валанте же с помощью ритуала получит гораздо больше. Это опасно».

– Не волнуйся, Тиа. Я обещаю, что буду использовать силу лишь для защиты своей расы и только тогда, когда это потребуется.

Я ушла в смешанных чувствах. Валанте говорил убедительно, но я ему все равно не верила. Нужно попасть в его кабинет, когда там никого не будет. Но как, если Валанте запирает его, уходя?

Застать в тот же день Рафаэля не вышло. Его покои, как и кабинет, пустовали. Написать ему послание я не решилась. Мало ли что. Не стоит привлекать к нашему общению лишнее внимание.

Но так, похоже, думала только я. Ведь через пару дней Рафаэль прислал в столовый зал, где я занималась рисованием с Найварой, служанку с посланием и свертком чего-то легкого в красивой бежевой бумаге.

«Собирайся. Провинция Ампло ждет», – значилось в записке.

– Что там? – Найвара перегнулась через стол, чуть не макнув кончиком косички в новые краски.

Каян все-таки сводил ее в город. Как и обещал – без меня. Уже от Найвары я узнала, что он сослался на мою якобы болезнь. Я не стала рассказывать ей правду. Улыбалась и кивала, пока она показывала обновку.

Лучше держать язык за зубами. Все равно ничего не исправлю.

– Ну же! Мне же интересно, Тиа! О, – охнула Найвара, – там что-то блестит!

И точно, из-под бумаги выглядывала ткань, усеянная крошечными прозрачными кристаллами и бусинами, похожими на белый и бежевый жемчуг. Сама ткань была густого, насыщенного темно-синего цвета. Мои пальцы будто касались ясного ночного неба.

– Это платье, – догадалась я и почему-то не смогла сдержать улыбку.

Он ждал меня на лестнице в башне прислуги. Я даже удивилась, когда вышла на пролет и заметила его, стоящего на ступенях.

Рафаэль будто заблудился: такой элегантный, статный и красивый в этом шикарном черном костюме… Темная рубашка под горло была свободной, но лишь на груди и предплечьях. На талии же был затянут ремень, больше похожий на укороченный корсет. Такие же ремешки со шнурками, но потоньше, стягивали рукава на запястьях. Поверх рубашки крепились наплечники, чем-то напоминающие драконьи шипы. От них по рукам спускались серебряные цепочки, что блестели и позвякивали при каждом движении.

Я смотрела на Рафаэля и чувствовала себя так, будто услышала аромат дорогих духов в бедной деревеньке. Он выглядел чем-то чужеродным на фоне серого, пустынного интерьера башни.

Он выглядел… завораживающе.

– Отлично, – вместо приветствия протянул он и скользнул по моему телу придирчивым взглядом. – Но чего-то не хватает.

Я спускалась по лестнице, осторожно придерживая длинную узкую юбку. Ткань сверкала и переливалась в свете свечей. Я никогда не носила одежды красивее, чем это платье. Лиф оторочен кружевами, которые плавно перетекают на плечи. Летящие рукава спускаются почти до пола и струятся, будто волны загадочного океана.

– Чего тут может не хватать? – искренне не понимала я, спускаясь к Рафаэлю. – Мы же отправляемся в гости к моей подруге, а не на бал. Кстати, это платье я бы лучше припасла для него.

Рафаэль пропустил мои слова мимо ушей. Он был занят тем, что разглядывал меня, будто я его творение, которое нужно довести до совершенства.

– Вот именно. Мы отправляемся к твоей подруге в самую снежную и холодную провинцию Артери. Пойдем.

Мы спустились до главной лестницы, а оттуда направились к кабинету Рафаэля. По пути встретилось немало слуг, и теперь мое лицо пылало от смущения. Нам смотрели вслед, на нас заглядывались. И странно, но я чувствовала себя вовсе не прислугой Рафаэля, а его полноценной спутницей.

– Нужно поговорить, – шепнула я, когда мы оказались за закрытыми дверьми кабинета.

– Если переживаешь насчет слухов о нас, то советую просто смириться, – спокойствие в его голосе граничило с равнодушием.

Рафаэль прошел к шкафу и распахнул его. Я же осталась стоять в центре комнаты, от недоумения на какое-то время потеряв дар речи.

– Знаю, ты волнуешься, что скажут в замке, если узнают, что мы проводим вечера вместе… Да еще и свой выходной я посвящаю тебе и путешествию в Ампло. Я бы тоже нервничал на твоем месте.

– Что? Нет! Я хотела о другом сказать, – зарделась я. На самом деле мне действительно не хотелось, чтобы за моей спиной шептались. Но лучше уж пусть нас считают любовниками, чем сообщниками. – Я знаю, где вырванные страницы.

Рафаэль отвернулся от шкафа, где что-то искал, и заинтересованно уставился на меня.

– И где же? Ты видела их?

– Только почувствовала присутствие благодаря Яснаре. Страницы в столе Валанте. Нужно подумать, как мне пробраться в кабинет…

– Во-первых, – Рафаэль покачал пальцем, – ты никуда пробираться не будешь. Не забывай, что ты обычная смертная.

– Я полукровка, прямой потомок Солнцеликой с осколком силы древнего божества! – Я расправила плечи и гордо вскинула подбородок. И, проклятье, я действительно больше не боялась и не стеснялась своей природы.

– Но ты все еще можешь умереть от ножа в спину, – остудил мой пыл Рафаэль. – Не забывай, что у тебя есть живучий союзник.

«Он прав», – встала на его сторону Яснара.

Мне пришлось закатить глаза и сдаться.

– Мы придумаем план, как добыть утраченные обрывки заклинания, но потом, – пообещал он и вынул что-то из шкафа. – А сегодня мы отправляемся в Ампло. Меньше чем через полчаса нам откроют портал, так что нужно быть готовыми.

– Портал откроют сюда?

– Нет, нужно подождать у ворот Розы, – он шагнул ко мне и протянул еще один сверток, подобный тому, что мне передала служанка. – А это то, чего тебе не хватает.

Внутри свертка оказался плащ с капюшоном, подбитый серым мехом, таким мягким, что хотелось гладить его, не прекращая.

– Не понимаю, чем заслужила такие подарки, – касаясь меха кончиками пальцев, проронила я. – Но спасибо… Рафаэль.

Он забрал у меня плащ и помог надеть его, стоя за спиной. Я кусала губы и безумно нервничала. Опять вспомнила, как он поцеловал мои пальцы, и зажмурилась, прогоняя картинку из воображения.

– Скажи, Тиа, если бы не договор, если бы я не знал твоих секретов и не угрожал раскрыть их, ты бы все так же была на моей стороне?

– Нет, – выдохнула я, но не почувствовала облегчения, какое испытываешь, говоря правду. Наоборот.

«Дура», – с укором процедила Яснара. Жаль, я не могла ее видеть. Уверена, она сейчас недовольно качала головой. Так и представляю, как блики скачут по золотой маске.

Рафаэль коротко хохотнул и развернул меня лицом к себе.

– Ты так мило врешь, рогатая.

Он наклонился, и в какой-то момент мне показалось, что это мгновение перед поцелуем. Я задержала дыхание в страхе и волнении, но не отстранилась. Выдохнула я лишь тогда, когда пальцы Рафаэля случайно коснулись кожи у ямочки между ключиц. Он завязывал шнурок моего плаща.

– Не утруждайся, я знаю, что не противен тебе, хотя пытаешься изображать обратное. И я знаю, что ты предана мне. Несмотря ни на что.

Он сделал шаг назад, но глаз не отвел. Следил за тем, как растерянность на моем лице меняется на смятение, а затем – на смущение. Но стоило мне открыть рот, чтобы возмутиться, Рафаэль улыбнулся:

– Но знай, рогатая. Это взаимно. Все-таки мы ближе друг другу, чем думаем. – Улыбка сменилась ухмылкой, а голос стал едким. Так боль Рафаэля вырывалась наружу, когда он добавил: – Ведь только раб может понять раба.

На улице нас встретил холодный вечер. Низкие тучи затянули небо, спрятав и луну, и звезды. И хоть местные тропинки я неплохо знала, по темноте идти все равно оказалось трудно. Каким-то чудом я умудрялась находить камни и корни, о которые спотыкалась. В конце концов Рафаэль не выдержал и с тяжелым вздохом подставил локоть, за который я неуверенно ухватилась.

– Ты будто впервые идешь по этому саду, – подметил он. – Неужели раньше не ходила до ворот?

– Ходила, но не слишком часто. Жизнь разбаловала меня порталами. В перерывах между мытьем полов, конечно.

Он проигнорировал мое язвительное замечание, что само по себе было удивительно. Даже не сказал, что я прирожденная уборщица и тряпки скучают по моим талантливым рукам.

– И все же тебе нужно чаще гулять за пределами Розы Гаратиса. – Рафаэль шагал рядом со мной, смотря вперед. Ворота и стена уже были совсем близко, как и назначенный для переноса час. – У тебя же есть свободное время. Используй его с толком и гуляй, пока я добрый. Или привыкла, что в школе круга луны вас всех держали на цепи?

– Большой вопрос, кто привык к этому больше – маги или простые люди. – Внутри опять заскреблась обида, ведь я вспомнила маму и последний разговор с Каяном, после которого он не осмеливался мне даже на глаза попадаться.

– Неужели я слышу страх в твоем голосе? Рогатая, ты боишься выйти в город? Почему?

Отвратительное чувство пронзило меня. Будто Рафаэль вынул из груди мое сердце и покрутил его под увеличительным стеклом.

– Мне подсказали, что полукровкам туда лучше не соваться, – призналась я неохотно. Хотела убрать ладонь с локтя Рафаэля, но он сильнее согнул руку, демонстрируя явный протест.

– Даже спрашивать не буду, кто и что тебе там наговорил. Просто запомни, что это ерунда. Ясно? Если захочешь погулять по ночному Гаратису… Дай знать. Иногда, как сегодня, у меня бывают выходные. Кто знает, может, ты везучая, и я подарю еще один тебе.

Ну и какую эмоцию я должна испытывать после таких слов?

С одной стороны, это очень мило. У меня даже на душе потеплело, когда Рафаэль по-своему заступился за меня и предложил помощь. Пусть и в такой глупости, как простая прогулка по городу.

А с другой стороны… Умеет же он все испортить!

– Кому из нас еще повезет. Не притворяйся, будто прогулка со мной будет одолжением. Ты ведь сам этого хочешь.

– О-о, – насмешливо протянул Рафаэль, но я заметила, как настороженно он глянул на меня. – Правда так считаешь? Зазналась?

– Нисколько. Просто представила, как тебе, должно быть, уныло день за днем проживать одно и то же. Работа на Валанте, сражения, те же люди, те же эмоции…

– А ты бы могла дать мне что-то новое?

– Разумеется, нет. Ты живешь веками, а я просто слуга на десять лет, которые для тебя – ничто. Но я и не о себе говорила.

– Тогда о чем?

– О том, что ты сам с лета ни разу не выбирался из замка. Сегодня – впервые.

– Думаешь, я принял приглашение от господина твоей подруги только из-за скуки, чтобы… погулять? – На последнем слове он не сдержал короткий смех. Когда я промолчала, Рафаэль хмыкнул и уже не так весело добавил: – Что ж, пусть будет так.

В портал я шагнула, едва не дрожа от волнения. Еще какие-то месяцы назад я думала, что вижу Антинуа на аукционе последний раз. А теперь судьба… Нет, Рафаэль. Рафаэль подарил мне шанс увидеться с подругой вновь.

Нас ждали. И когда мы с Рафаэлем оказались в уже знакомом уютном зале с камином, нам навстречу рванула Анти. Она обняла меня, довольно пища:

– Я так рада, что ты пришла!

Я обняла подругу в ответ и прикрыла глаза, чтобы хотя бы на пару секунд насладиться этим моментом.

– Антинуа! – раскатисто рассмеялся незнакомый мужчина, который тоже шагнул в нашу сторону. Полный, низкорослый и с забавной седой бородой с завитым кончиком. Это был господин Анти. – Разве так по этикету мы встречаем гостей?

Я немного напряглась, но меня отпустило тут же, когда мужчина вновь расхохотался, заметив мое побледневшее лицо.

– Не пугайтесь! Я просто шучу! – Он покрутил между пухлых пальцев кончик усов и улыбнулся: – Чувствуйте себя как дома!

У нас забрали верхнюю одежду и вежливо спросили, не нужно ли что-то принести.

– Тиа, познакомься, это господин Трейз Вулервуд, – запоздало представила нас друг другу Анти. – Мой наниматель, успешный торговец и просто хороший человек.

– Захвалила, – весело отмахнулся господин Вулервуд и вразвалочку подошел к Рафаэлю. Тот все это время топтался позади меня, но теперь гордо приосанился и вежливо улыбнулся хозяину дома.

– Рафаэль Карстро, – представился он и коротко кивнул в знак уважения. – Наместник Розы Гаратиса и господин Тиа.

– Наслышан. – Вулервуд первым протянул руку, и Рафаэль крепко ее пожал. – Что ж, Рафаэль, пройдем к столу?

Вулервуд широким жестом обвел комнату и указал на небольшой стол в центре комнаты. Только теперь я наконец осмотрелась, ведь до этого все мое внимание принадлежало Анти. Сейчас же она стояла рядом, держа меня за руку и явно волнуясь.

Несмотря на поздний вечер и давно севшее солнце, шторы в комнате были задернуты. Приятный реверанс гостям.

Стол с белой скатертью хоть и был небольшим, но едва не ломился от еды. Я успела приметить блюдо с зажаренной уткой, несколько аппетитных салатов и запеченную в сыре картошку… И только потом сообразила, что стульев за столом, как и обеденных приборов, – пять.

– Анти, – шепотом спросила я, – а кто с нами будет ужинать?

– Об этом я и хотела сказать. – Она вдруг зарделась и отвела меня в сторонку. Подальше от стола, где уже размещались Рафаэль и Трейз Вулервуд. – С нами еще будет Гекар, но он опоздает.

– Это кто?

– Сын Трейза. Я тебе о нем рассказывала. – Она порозовела еще ярче и опустила глаза.

Мне пришлось наклониться, чтобы слышать, что Анти бубнит, еле-еле шевеля губами.

– Тот самый молодой господин, который от тебя без ума? – Я поиграла бровями, и Анти нервно прыснула.

– Он самый.

– А о чем ты хотела поговорить?

– Антинуа! Тиа! Пойдемте за стол! – добродушно позвал Трейз Вулервуд, уже сидя во главе стола.

По левую руку от него сидел Рафаэль с такой ровной спиной, что я задумалась – когда это он успел проглотить кол? Рафаэль сверлил меня таким прямым взглядом, что стало неловко. Чего надо?

Я отвела глаза на пустующие стулья по правую руку от Трейза. Места для его сына и Антинуа.

– Это так странно, что мы обычные слуги, но сидим за одним столом с господами, как равные им, – подметила я и потянула Анти к центру зала.

Она заупрямилась, но вот так шушукаться в сторонке уже было неприлично. Поэтому она, шагая рядом, быстро шепнула:

– Я выхожу замуж, Тиа. В честь этого и ужин.

– Что?!

Но она уже упорхнула, села за стол напротив моего места и, поджав губы, смущенно улыбнулась. Мне не осталось ничего, кроме как занять стул рядом с Рафаэлем и с немым вопросом уставиться на Анти.

– Сюрприз, – шепотом протянула она.

Ох, сколько же всего хотелось ей сказать! Еще больше хотелось спросить. Но пока разговаривали Рафаэль и Трейз, вступать в беседу с Анти было не положено. Да и разве спросишь о подробностях личной жизни за столом на официальном ужине? Поэтому я ела вкусное горячее, давясь кучей вопросов, что крутились в голове, и то и дело поглядывая на подругу.

Разговоры мужчин я слушала краем уха. Иногда в сознании маячила Яснара, уговаривая попробовать разные блюда. Понятия не имею, чувствовала ли она вкус или просто хотела, чтобы я не тратила время за столом зря.

Тон вечера сменился, когда двери в зал распахнулись и к столу прошел молодой мужчина. Высокий, статный и очень красивый. Черные длинные волосы собраны в высокий тугой хвост. Черты лица резкие, но запоминающиеся и определенно завораживающие. А глаза… Такие синие, будто в них живет само море.

– Прошу прощения за опоздание. – Мужчина поклонился, и по его плечам заструился серебряный плащ. Того же цвета была остальная одежда, точнее – форма, выдающая в незнакомце рыцаря луны.

Ох, Анти, как тебя угораздило связаться с магом, который сам является охотником на провинившихся чародеев?!

– Дорогие гости, это мой сын – Гекар Вулервуд! – с гордостью представил мужчину Трейз и поднялся из-за стола, чтобы поприветствовать сына.

Они сдержано обнялись, обменялись рукопожатиями, а затем Трейз представил нас с Рафаэлем. Судя по тому, как держался Рафаэль, он тоже понял, с кем имеет дело. Я и вовсе чувствовала себя клубком из нервов. Все же я давно не обычный маг словесности.

«Не трясись, – приказала Яснара. – Просто так он ничего не почувствует».

«Знаю. Но все равно боюсь».

«Ты выдашь себя этим».

Мы вновь расселись за столом, служанки принесли новые блюда. У меня еще больше отбило аппетит, зато Анти светилась так, будто проглотила осколок звезды.

– Гекар – член ложи круга луны, – похвастался Трейз и сделал глоток вина.

– О, как интересно, – подхватил Рафаэль, и Трейз раздулся от гордости еще больше. Да и сам Гекар приосанился.

Я еле сдержала смех. Эти мужчины просто не так давно знакомы с Рафаэлем, поэтому не уловили, что тот говорит с издевкой. Все же он сразу догадался, кто присоединился к ужину.

– Десять лет в школе, потом еще десять – служба в самом сердце Артери, в храме Лунного Стража.

– Гекар, вы жрец? – тем же дурацким светским тоном спросил Рафаэль, и я с трудом укротила желание пнуть его под столом.

– Вы верно заметили, – голос Гекара напоминал бархат или густой дым. – Я дарю часть своих магических сил Стражу, а он взамен делится мудростью. Порой он помогает увидеть то, что человеческий взор различить неспособен.

Он говорил о чародеях с измененным магическим фоном? Наверняка так.

Жрецы Лунного Стража – самые опасные члены ложи и непосредственно отрядов рыцарей. Именно эти маги способны считывать энергию, за ними последнее слово, если решается вопрос об усмирении чародеев.

Пока я витала в мыслях, вечер перестал быть томным.

Гекар поднялся из-за стола с грацией настоящего короля. Я заметила, что Анти смотрит на него с восхищением, но я, глядя на Гекара, испытывала лишь тревогу.

«Потому что твоей подруге нечего бояться. А ты хранишь тайны».

И не поспоришь…

– Отец, гости нашего дома, – начал Гекар с таким серьезным лицом, будто собирался прямо сейчас начать молиться Лунному Стражу. – Я рад, что в этот особенный вечер рядом со мной и Антинуа наши самые близкие люди.

Гекар старательно не смотрел на Рафаэля, который тут оказался чисто за компанию. А я пыталась мило улыбаться, лишь бы мимика не выдала недоумение.

Самые близкие? А где же семья Анти?

Будто прочитав мои мысли, подруга тоже встала из-за стола и произнесла:

– Мои родители, к сожалению, не смогли присоединиться, но я благодарна, что ты, Тиа, сумела вырваться из Гаратиса и посетила наш снежный Ампло.

Я продолжала улыбаться, хотя веселья резко поубавилось. Значит, не я одна считаю, что холодный рыцарь луны не лучшая пара для Анти? Поэтому ее родителей здесь нет?

– Гекар! – Трейз с плохой актерской игрой изобразил удивление. – Что за особенный повод?

Старик с такой любовью смотрел на сына, что я невольно ощутила укол зависти.

Все происходящее казалось фарсом. Какая-то театральная постановка с якобы сюрпризом, хотя все в этом зале, кроме Рафаэля, которому плевать, знали о помолвке. Однако когда Гекар с нежностью взял Анти за руки и объявил о скорой свадьбе, счастливые слезы на глазах Трейза были искренними.

Мы долго сидели за столом и слушали истории об учебе и работе Гекара, о том, как он познакомился с Антинуа и влюбился. Трейз умилялся и был главным слушателем сына. Анти сидела тихо, но было видно, что будущим мужем она гордится.

Рафаэль поддерживал беседу и делал это весьма умело, хоть и неискренне. Но я была благодарна ему за это, ведь сама болтать не находила сил. Меня выматывало, что вместо радости за подругу испытываю вяжущую тревогу.

Когда Гекар начал с воодушевлением рассказывать об очередном усмиренном по его наводке маге, я не выдержала и встала из-за стола. Пообещала вернуться через пару минут, сбежала к ближайшему окну в коридоре и нырнула под штору.

От стекла тянуло холодом. Снаружи крупными хлопьями валил снег.

Прошло несколько минут, прежде чем я услышала приближающиеся шаги.

Я одновременно и хотела и боялась, что это Антинуа. Я не могла радоваться за нее искренне. Врать не хотела, но и портить настроение подруги нотациями – не лучшая мысль.

– Красивая пара, да? – рядом послышался голос Рафаэля. Он не разрушил мое хрупкое укрытие, не заглянул за штору.

Я молчала, следя, как медленно парят снежинки, опускаясь на белоснежный покров.

– Не переживай, в коридоре мы одни. Мне можешь сказать, что думаешь.

– Тогда скажу, что Анти сделала ужасный выбор. Охотник кролику не пара.

Рафаэль глухо рассмеялся и, судя по звуку, переместился к стене у окна. Теперь мы стояли совсем близко, но не касались друг друга, разделенные шторой.

– Ты рассуждаешь как отступница.

– Не произноси это слово, – ощерилась я и высунула голову из своего укрытия. Действительно вокруг никого?

Никого. Ближайшие двери слишком далеко, укромных мест в коридоре нет. Подслушивать некому.

– Но я ведь прав. Если твоя подруга будет послушной чародейкой, ей ничего не угрожает. Даже наоборот, с таким мужем ее ждет большое будущее. Однако…

Мне не понравился этот тон. Я отодвинула штору, вышла и встала лицом к лицу с Рафаэлем.

– Однако что?

– Однако нам нужна ее помощь.

– Именно сейчас? – не сдержала нервный смех я. – Сейчас, когда Анти выходит за рыцаря луны? Мы сами по уши в проблемах, а ты предлагаешь втянуть в них еще и Антинуа?

Рафаэль со скучающим видом отодвинул штору и привалился к стене так, чтобы ему было видно окно.

– Мы не попросим ничего такого, что может подставить твою подругу. Она ведь умеет открывать порталы, постоянно работает с ними. Так чего страшного в том, что она поможет, открыв еще парочку?

– В чем конкретно твой план?

Всего на миг мне показалось, что наглец довольно улыбнулся лишь уголками рта.

– Вырванные страницы в столе у Валанте, так? Заполучить их не получится, пока он там, а когда его в кабинете нет – дверь заперта. Выходит, нам нужен способ отвлечь Валанте, – он в манерном жесте, будто кончиком пальца пытался лопнуть мыльный пузырь, указал на меня. – Ты уведешь Валанте, а заодно отвлечешь, чтобы он не пытался через связь с отродьями вычислить их местоположение. А еще нужен способ проникнуть в запертый кабинет. Тут поможет Анти.

– Она не сможет открыть портал, если не видела место собственными глазами.

– Но его видела ты. И ты неплохо рисуешь. Сделаешь две картинки – мои покои и кабинет Валанте, отправишь подруге, что-нибудь соврешь.

– Что? – начинала злиться я. Обманывать Антинуа совершенно не хотелось, но я понимала, что придется. Другого плана, как проникнуть к Валанте, мы пока не придумали. И, нужно быть честной, вряд ли это случится.

– Ну не знаю. Скажи ей, что понимаешь, почему она выходит за сына господина. Скажи, что служба и тебе подарила любовь. Скажи, что без ума от меня, и это взаимно, но в нашем замке такие отношения под запретом. Однако ты хочешь быть со мной, а я – с тобой, хотя нам нельзя попадаться на глаза слуг, – он говорил без подтекста или язвительности. Это ложь ради спасения всего мира от пробуждения Воя Ночи, но я все равно смутилась. – Скажи, что мы хотим провести ночь вместе, но без порталов не сможем даже приблизиться друг к другу.

– Она пригласит нас сюда. – Я снова подошла к окну и взволнованно сложила руки на груди. Хотелось накрыть ладонями то место, где отчаянно билось сердце. Казалось, этот грохот слышен на весь коридор. – И что тогда?

– Скажешь, что я связан волей своего хозяина и не могу покидать замок. Сегодняшний визит – исключение и подарок.

Я не хотела в этом участвовать, но метаться уже поздно. На душе было тяжело и неспокойно.

«Ты не подставишь свою подругу, – успокаивала Яснара. – Не забывай, что действуешь во благо. Когда все кончится, вы станете героями».

– Тогда она откроет порталы дважды? Чтобы ты ушел из Розы Гаратиса, а потом вернулся. Так?

– Так.

– И нам нужно подгадать все так, чтобы я в это время уже была у Валанте и отвлекла его, выведя из кабинета.

– Именно.

– Он заметит, что страницы пропали из стола.

– Сначала до них нужно добраться, а потом мы что-нибудь придумаем.

Я устало покачала головой.

– Ты не любишь длинные планы, Рафаэль…

– Они имеют свойство меняться.

Еще какое-то время мы молча стояли у окна и смотрели, как идет снег. Рафаэль отошел от подоконника первым.

– Надо возвращаться. Я сказал, что отлучусь проверить, все ли с тобой в порядке. Мы задерживаемся.

– Если Анти должна думать, что у нас роман, то долгое отсутствие нам только на руку.

Сказала и тут же прикусила язык. Не получается спокойно говорить о притворной любви. Сразу вспоминаю, как Рафаэль поцеловал мою руку, и начинаю слишком много думать об этом.

– Ты права, – хмыкнул Рафаэль и встал передо мной, поймав за плечи. – Погоди. Я кое-что придумал.

Я даже опомниться не успела, а он уже провел подушечкой большого пальца по моим губам, размазывая легкую розовую помаду. Но я оторопела еще больше, когда он тем же пальцем скользнул по своим губам и мазнул вниз, к подбородку.

Остался розовый след, как от поцелуя.

– Ну вот. Теперь, что бы мы ни говорили, думать все будут только о том, как страстно мы влюблены.

Я потянулась к своему лицу, чтобы коснуться губ. Зеркал в коридоре не было, а мне жутко хотелось узнать, сильно ли размазана помада.

– Не надо, – перехватил мое запястье Рафаэль, – ты выглядишь идеально.

Мы вошли в обеденный зал вместе. Рафаэль извинился за долгое отсутствие, но его голос звучал больше довольно, чем виновато. Еще одна часть плана. Я шла за ним, смущенно опустив голову. К размазанной помаде добавились пылающие щеки, так что я не сомневалась, что эффект будет правильным.

Наше возвращение действительно произвело фурор. И хоть Трейз, Гекар и Анти воздержались от комментариев, я читала все эмоции в их взглядах и даже в повисшем на несколько секунд молчании.

Остаток ужина прошел неловко. Шли все те же разговоры, в которых участвовали в основном мужчины, но Рафаэль постоянно мимолетными деталями намекал на наши несуществующие отношения. Он то подливал мне напитки, хотя не должен был этого делать, то заботливо интересовался, не холодно ли мне в легком платье.

Даже Гекар, будущий муж Антинуа, не уделял ей столько внимания, сколько я получала от своего господина.

«Прости, Анти, – мысленно извинялась я, прекрасно понимая, что порчу ей вечер. – Нам обеим придется потерпеть».

После ужина нас не спешили отпускать домой, хотя время уже было позднее. Господин Вулервуд попросил всех одеться потеплее, ведь на улице нас ждал сюрприз. Рафаэль забрал у прислуги наши плащи, помог мне одеться и только после этого позаботился о себе. Краем глаза я заметила, что Гекар наконец вспомнил, что Анти – девушка, и решил за ней поухаживать. Следуя примеру Рафаэля, Гекар накинул на плечи будущей жены стеганый плащ.

– Сразу видно, жрец ничего не смыслит в женщинах, – шепнул Рафаэль, когда мы позади всех выходили на улицу. – Погряз в книгах и искренне восхищаться может только собой.

– Кто бы говорил, – я слегка толкнула его плечом, пользуясь тем, что на нас никто не смотрит. Однако дальше наседать не стала.

Все же Рафаэль прав. Гекар ухаживал за Анти неумело. Даже странно, что они каким-то чудом сошлись. Кажется, Вулервуд-младший сух и холоден и совсем не заинтересован в любви, о которой Антинуа всегда мечтала.

Едва мы покинули стены небольшого замка, меня окутало холодом. Ледяной ветер забирался под плащ, кусал голые кисти и задувал под капюшон. Моя кровь горячее человеческой, поэтому я мерзла не так быстро, как Анти. Та уже дышала на ладони и переминалась с ноги на ногу.

– Не будем медлить, – выпуская пар изо рта, обратился к нам Трейз. – Ампло не щадит тех, кто не считается с силой природы.

Он подал знак, и слуги, что ждали в заснеженном саду, засуетились. Они переместились к центру сада, свободному от деревьев и скульптур. Там из сугроба торчало несколько не то трубочек, не то палок.

– Тебе понравится, – шепнул Рафаэль, склонившись к уху. – Смотри.

– Куда?

Концы, торчащие из сугроба, заискрились. Слуги разбежались в разные стороны. Трейз в предвкушении потер ладони и шумно рассмеялся, когда послышался первый оглушительный хлопок.

– С помолвкой, сын мой!

Со свистом к небу устремилась первая искра. Зажав уши ладонями, я следила за ней в ожидании и охнула, когда на небосклоне расцвел первый бутон фейерверка.

Я никогда не видела ничего подобного вживую и теперь с детским восторгом следила, как всполохи искр окрашивают небо.

Вулервуды и Анти стояли несколько впереди нас, поэтому я невольно заметила, как Гекар обнял невесту, а потом поцеловал в губы. Это чуть испортило мне настроение, ведь я снова подумала о необходимости втянуть Анти в нашу с Рафаэлем заварушку. На салют я смотрела уже не с таким восторгом.

– Когда победим, я подарю тебе такой же праздник. – Рафаэль глядел на небо, сложив руки за спину.

Он стоял в одном шаге от меня, но, заметив мой взгляд, сократил расстояние. Теперь наши плечи соприкасались.

– Подыграй мне, – попросил он.

– Как?

– Просто продолжай смотреть на меня. Как сейчас.

О боги… Его взгляд, полный внезапной нежности и сдерживаемого желания, завел сердце подобно музыкальной шкатулке. Дыхание рвалось на судорожные вдохи и выдохи. Сердце обратилось в пульсирующий сгусток лавы.

«Он притворяется», – напомнила себе я, и розовая дымка чуть развеялась. Я уронила взгляд, но Рафаэль вдруг коснулся моего подбородка кончиками пальцев, заставляя наши взоры вновь переплестись.

– Смотри, – голос ласкал слух теплым шелком. – Не отпускай.

По рукам стекало желание коснуться его. Оттолкнуть ли ладонь или сжать ее в своей – не важно. Я едва сдерживалась, чтобы не пойти на поводу у реакции тела, и делала то, о чем Рафаэль просил.

Смотрела. Тонула. Таяла, ненавидя себя за это.

Когда последний залп стих, Рафаэль отнял руку и отстранился резко и быстро, будто моя кожа обжигала. Я растерялась и не сразу присоединилась к общим аплодисментам. Как в тумане я возвращалась обратно в замок, где напоследок были сказаны очередные поздравления будущим молодоженам. Нас поблагодарили за визит, Рафаэль из вежливости пообещал пригласить новых знакомых в Гаратис. Я слушала его вполуха, потому что чувствовала на себе тяжелый взгляд Антинуа.

– Тиа, отойдем? – Она взяла меня за руку и отвела в сторону, пользуясь тем, что мужчины заняты обменом любезностями и прощаниями.

Никто не стал возражать против нашего уединения.

Мы зашли в ближайшую пустую комнату, которая оказалась безликой гостиной. Хлопнула закрывшаяся дверь, и я поняла, что легко не будет.

– Это нечестно. – В голосе Анти плескалась обида. – Я думала, мы подруги, а ты…

Сгорбившись, я села на подлокотник дивана и тяжело вздохнула. Нельзя говорить, что Гекар ей не пара, хотя очень хочется. Но разве есть смысл молчать, если Анти уже сама догадалась, что я ее пассией недовольна?

Но оказалось, я ошиблась. Антинуа злилась по другому поводу.

– Ты ничего не рассказывала мне о своем романе с господином Карстро!

«Все идет по плану. Не упусти шанс».

– А ты не рассказывала о Гекаре, – метнула я в ответ. Я старалась копировать обиженную интонацию Анти. – Я узнала обо всем, когда вы уже собрались жениться!

– Неправда. Я говорила тебе, что сын господина ко мне неравнодушен.

«Не сказала бы», – подумалось грустно, но я не стала говорить об этом вслух.

– Как это случилось? – Я пересела с подлокотника на диван и позвала Анти сесть рядом.

Несмотря на обиду, она опустилась на диван и повернулась ко мне полубоком.

– Не знаю, – мило хихикнула она. – Мы просто проводили вечера вместе, когда он возвращался после службы. Много болтали, обсуждали книги, музыку… Иногда я открывала порталы, чтобы мы могли погулять по столице. Ну и как-то так вышло.

На ее губах играла нежная трогательная улыбка. Явно думая о будущем муже, Антинуа ласково поглаживала кружева на своей юбке.

Мне на какую-то секунду даже стало стыдно, что я поставила крест на паре Анти и Гекара, толком ничего не зная.

– Но я все равно обижена. – Анти надула губы, шумно вздохнула и выпалила: – Ты могла бы хотя бы намекнуть, что тоже влюблена!

«Вот оно. Действуй».

Внутри развернулось настоящее противостояние. Обмануть подругу ради шанса остановить Валанте? Или поставить все на кон ради честности?

«Не будь дурой!» – злость Яснары ощущалась покалыванием в затылке. Я сморщилась и сдалась.

– Я не могла рассказать. Прости, Анти.

– Это еще почему?

Вздохнув полной грудью, я подготовилась к решающему шагу. Давай, Тиа. Сделай это ради общего блага. Ты обо всем расскажешь Анти, но потом. И она обязательно тебя простит.

– Потому что наша любовь под запретом, – заглянула в глаза подруги я. – Но мы с Рафаэлем очень хотим быть вместе.

– Почему под запретом? Неужели нет шанса как-то обмануть правила?

– Есть, – ложь легко сорвалась с губ, хотя в груди все кипело и пылало. – Но одни мы точно не справимся.

Решимость в глазах Антинуа значила только одно. Она попалась на наш крючок.

Чтобы претворить план в действие, помимо лжи, изображений спальни Рафаэля и кабинета Валанте, мне потребовалось подготовить еще несколько записок. Парочка для Антинуа, чтобы она знала, когда открыть и закрыть проходы, и еще пара для Рафаэля, чтобы в процессе операции подавать знаки, как все идет. Это было необязательно, но мне несложно сжать бумажку в кармане и оправить весточку союзнику. Обоим так будет спокойнее.

Хотя о каком спокойствии может идти речь, когда на кону наши жизни?

Я боялась, что Валанте разоблачит меня. Переживала, что поймает с поличным Рафаэля. Вдруг потянется сознанием к отродью и почувствует, что тот в замке? Я грызла ногти за Антинуа, которая даже не подозревала, что ей предстоит открыть вдали от себя два портала на огромном расстоянии друг от друга.

Я обманула ее, сказав, что это комнаты в одном замке, поэтому Анти легко согласилась. Она практиковала подобное раньше, но всегда знала места сама, а не по моим рисункам, и всегда это были небольшие расстояния между окнами порталов.

А что, если она не сможет? Или переход закроется раньше времени и не откроется вновь?

От страха тряслись коленки, но я все равно придерживалась плана. Когда Валанте вызвал меня, чтобы приступить к одному из последних сеансов перевода заклинания, я сделала все, как мы и задумывали. Несколько часов провела в библиотеке, как обычно посвящая время переводу. Оставила несколько новых знаков на своей коже под юбкой, потому что на руках почти не осталось живого места. А потом направилась к Валанте.

Он, как обычно, принял меня с распростертыми объятиями и выслушал, что меня беспокоит.

– С книгой что-то не так, – поделилась я, сидя напротив Валанте. – Я не стала выносить ее из библиотеки…

– Молодец, – искренне похвалил он и уважительно выпятил губу.

– …но я хочу показать это вам.

И Валанте пошел со мной. Запер кабинет, и мы вместе отправились в библиотеку, по пути к которой я, спрятав руку в карман юбки, отправила записки Анти и Рафаэлю. Что ж, теперь нужно выиграть как можно больше времени, но не перегнуть палку. Иначе Валанте точно что-то заподозрит.

Я показала ему вырванные страницы, на что Валанте только отмахнулся.

– Они не нужны тебе, – заверил он.

Тогда я указала в те места, где текст казался слишком потертым.

– Я перевела эти страницы, но в будущем они превратятся в труху. Прочесть будет невозможно.

– Главное, что тебе это удалось. Но я подумаю, как нам сохранить эти труды.

Он уже собирался уходить, когда я пустила в ход свой главный козырь:

– Господин Карстро, вы знали, что текст в этой книге двойной?

Вот теперь его глаза зажглись неподдельным интересом.

– Что ты имеешь в виду?

Я выжала все, что могла, из обратного заклинания. Вычленила достаточно опорных символов, чтобы напитать осколки сил внутри себя. Теперь это заклинание могло послужить лишь для укрепления веры Валанте в нашу с ним связь.

Я рассказала ему о том, что текст в книге двойной, соврав, что заметила это сегодня. Валанте выглядел удивленным и попросил зачитать перевод нескольких отрывков. Когда я выполнила приказ, он задумчиво кивнул:

– Интересно, но нам это не нужно. Главное – перевод основного текста. Поняла?

Больше задерживать Валанте я не смела, чтобы не вызывать подозрений. Он ушел, а я отправила новые послания Рафаэлю и Анти, молясь всем богам, чтобы все получилось.

Хуже всего, если Рафаэль застрянет в запертом кабинете. Там нет даже окон, чтобы выбраться наружу.

В тот вечер я неслась к порталу домой едва ли не бегом. Боялась, что вернусь, но не найду в замке Рафаэля.

Но когда я вышла из сияющей рамки, Рафаэль уже ждал меня.

Из груди вырвался не то всхлип, не то вздох облегчения, и я устало рухнула на колени.

– Получилось, – обронила я. – У нас получилось!..

Я вынула из кармана последнюю на сегодня записку и отправила ее Анти. «Все хорошо. Ты как?» – значилось в ней. Я знала, что вряд ли получу ответ в ближайшее время, но все равно надеялась, что подруге удастся выйти на связь.

Мне нужно знать, что с ней все хорошо.

– Получилось, – помогая мне встать, кивнул Рафаэль. – Но не совсем.

– Что значит «страницы остались у Валанте»?!

Я ходила из стороны в сторону по кабинету Рафаэля, будто маятник. У нас было не так много времени, чтобы все обсудить. Мы чудом выкроили время, чтобы провернуть наш план. Рафаэлю скоро предстоит отправиться на фронт, сражаться с драконорожденными. Портал на поле боя откроется в ближайшее время, а нам столько нужно обсудить!

– То и значит, Тиа. – Рафаэль сидел на краешке рабочего стола, уже в броне и во всеоружии. – Эти листочки были под двойным дном запертого ящика! Думаешь, Валанте не заметил бы их пропажу?

На это мне нечего было ответить. Однако ураган паники не стихал.

– Мы бы что-нибудь придумали. У нас бы было время изучить бумаги до того, как Валанте опомнится.

– А знаешь, что было бы после?

Рафаэль поймал меня за руку, вынудив остановиться. У него, наверное, уже перед глазами от моих метаний рябило.

– Он бы оторвал твою рогатую голову. Буквально.

Меня обдало холодом, но, несмотря на это, я упрямо возразила:

– Зато у нас был бы хотя бы шанс что-то сделать. А что теперь? Мне остается только намеренно ошибиться в переводе и надеяться, что ритуал не сработает.

– Ты же знаешь, что у Валанте есть помощники, которые за тобой проверяют, – раздраженно напомнил Рафаэль. – Хочешь нарваться на проблемы?

– Хочу хоть что-то придумать. Кстати… Похоже, Валанте важно, чтобы именно я написала заклинание своей рукой. Может, забрать книгу и свои записи и сбежать?

Я думала, что Рафаэль закатит глаза, но он вдруг встал со стола и тряхнул меня за плечи.

– Выбрось это из головы. Отвратительная идея.

– Почему? Я даже знаю, куда уйти. Я видела туртамы драконорожденных, а они уже принимали меня за свою. Нарисую пейзаж для Анти и…

– Умрешь. Драконорожденные могут знать, что это за книга, и сожгут тебя заодно с ней.

– Может, оно и к лучшему.

– Думай, о чем говоришь, – неожиданно резко процедил Рафаэь и шагнул ко мне. – У Валанте наверняка есть переписанные копии. Просто по какой-то причине ему нужна именно твоя.

– Или кого-то мне подобного, – глухо проронила я, внезапно вспомнив о чешуйке, которую нашла в замке Валанте.

Вспомнила и плач драконорожденной в укрытии по пропавшим детям, за которых чужеземцы и пришли мстить. И слова Валанте о том, что вампиры нужны Артери, только пока есть потребность в воинах.

«Наконец-то до тебя дошло, – вздохнула Яснара. – Я ведь столько раз намекала, что твоя кровь особенная. Ты особенная, потому что прямой потомок божества! Потомок драконов, которые меня пленили! И, разумеется, ты не одна такая».

– Ты побледнела. – Рафаэль обеспокоенно склонил голову. – Что-то случилось?

Я мотнула головой, но воля Яснары невыносимо обжигала: «Скажи ему!».

– Думаю, дело в том, что заклинание для ритуала должен написать тот, в ком есть кровь его создателей, – говоря это вслух, я только сильнее убеждалась в верности своих догадок. Это же так логично! Ключ у того, кто щелкнул замком. – Возможно, Валанте пытался принудить похищенных драконорожденных помогать ему…

– Ты видела драконорожденных? – Рафаэль привстал на цыпочки и высоко задрал руки, показывая рост. Потом раскинул их пошире, чтобы я в красках представила габариты чешуйчатых. – Такого не то что заставить что-то делать сложно… Его даже не поймать!.. Живым.

От последнего слова по спине проползли мурашки. Но то, что я сказала дальше, пугало гораздо больше:

– Он похищал детей. Но те либо не хотели, либо не могли ему помочь.

Меня затрясло. Я обхватила плечи руками и села на кресло перед столом Рафаэля, сгорбившись.

– Я бы сказал, что это глупость, но, к сожалению, слишком хорошо знаю своего хозяина.

Я ничего не ответила, и тогда Рафаэль опустился на корточки. Наши глаза встретились. Мои – удивленно распахнутые, и его – ищущие и полные волнения.

Незримая струна во мне дрогнула, и я испуганно отвернулась.

Я уже чувствовала нечто подобное и боялась этого, как смертельной хвори. Нет ничего хуже, чем пропитаться симпатией к вампиру. Это ничем хорошим не кончается.

– Теперь ясно, почему Валанте так вцепился в меня, – сказала я, глядя в сторону. – Полукровка-переводчик. Идеально. Мне точно лучше сбежать…

– Он найдет других, кто займет твое место. Не правильнее ли будет хотя бы понять, в чем суть ритуала, и попытаться оборвать его, сломав последние звенья?

– Это могло бы сработать, забери ты страницы из кабинета, – горько усмехнулась я и сглотнула мерзкий ком, вставший поперек горла и мешающий дышать. – Или если бы ты был переводчиком. Как я. Толку от того, что ты посмотрел на те листочки?

– Я могу их воспроизвести.

Рафаэль схватил со стола лист бумаги и воодушевленно принялся что-то писать на нем прямо поверх послания от какого-то заказчика цветочных семян. От усердия он едва ли не пыхтел, но из-под руки Рафаэля не выходило ничего дельного.

– Отвратительно. Твои каракули – это издевательство над древним языком!

– Погоди. – Он зачеркнул то, что накорябал. – Сейчас точно получится. Я помню, как выглядели те записи, но повторить их сложно.

Он все мучил бумагу, но я больше не следила за процессом. Погрузилась в свои мысли, будто ухнула в ледяное озеро.

– Рафаэль…

– Не сейчас, Тиа. У нас мало времени. Портал в Йонул может открыться с минуты на минуту. Я должен перенести на бумагу все, что запомнил.

– Не надо, – я попыталась отнять у него бумагу, но Рафаэль упрямо вцепился в исчерканный лист.

– Рогатая, прекрати. Ты на чьей вообще стороне?

– На твоей! – Я смяла бумагу в комок. Потуги Рафаэля похвальны, но бессмысленны. Все можно сделать гораздо проще. Если осмелюсь.

– Говори. Я вижу, ты что-то задумала.

Он коснулся моего подбородка так же, как сделал это во время салюта в честь помолвки Антинуа и Гекара. Я не стала вырываться. В этом просто не было смысла.

– Я должна признаться. После того случая, когда мы застряли в междумирье, когда ты меня укусил…

Я задумалась, подбирая слова. Как сказать обо всем, но не разозлить Рафаэля? Он поймет, что я копалась в его воспоминаниях, и может выйти из себя.

– Дай угадаю, – перебил мои внутренние метания он. – Ты читала мои мысли?

Я была в ужасе. Рафаэль же открыто веселился. Улыбался так лучезарно, будто впервые за десятки лет увидел свое отражение в зеркале.

– А что? Ты думала, это односторонний процесс?

– Что ты видел? – хрипло спросила я.

Какой кошмар… Я ведь даже не чувствовала, что он залез мне в голову!

– Я видел, как ты пряталась под землей с драконорожденными. Как вас всех накрыло взрывом. И как тот урод пытался тебя изнасиловать. Я видел, как ты… звала меня.

Злость и обида заставили поджать губы, чтобы те не скривились в гримасе боли. Я отстранилась от Рафаэля, бессильно качая головой.

– Ладно. Значит, это работает. Мы можем провернуть это вновь.

– Хочешь, чтобы я укусил тебя?

Странно, но в его голосе не было голода и радостного предвкушения. Даже удивительно, что Рафаэль еще не натирает до блеска клыки в честь этого торжественного события.

– Конечно, нет! – в сердцах бросила я. – Кто в здравом уме захочет, чтобы ему причиняли боль и выкачивали из тела кровь?

– Всякие люди встречаются, – пожал плечами Рафаэль. – За вкусы не осуждают.

Я нервно прошлась по комнате и заставила себя остановиться напротив Рафаэля. Соберись, Тиа. Все пройдет быстро и почти безболезненно.

В ответ на эти мысли тело отозвалось ноющей болью. После того укуса Рафаэля у меня еще несколько дней тянуло шею и плечо.

– Давай. Сделай это! Ну же!

Он медлил, глядя на меня с недоверием и крайне кислой миной. Если бы не слышала, как Рафаэль восхищался моей кровью, решила бы, что та на вкус как лимон.

– Когда ты вот так предлагаешь, как-то и кусать не хочется, – его голос звучал почти обиженно. – Ты будто мученица, а я – чудовище, которому тебя отдали.

Ох, Рафаэль. Мы оба – чудовища.

– Времени мало. Давай быстрее. – Я оттянула ворот платья и встала на цыпочки, подсовывая шею под клыки Рафаэля. – Кусаешь?

– Нет и не буду! Рогатая, это ужасно! Ты отбиваешь весь аппетит!

Я шумно выдохнула и устало застонала. Это какая-то шутка? Почему я должна уговаривать вампира испить моей крови?!

«Давай, – подначивала Царица Мечей, – выхвати у него из ножен кинжал и пырни несколько раз. Как миленький за кровью приползет».

«А идей получше нет?»

«Есть. Я уже предлагала тебе поцеловать вампира».

Кажется, я покраснела до кончиков рогов.

– Закрой глаза, – буркнула я торопливо, чтобы не передумать.

– Заче…

– Закрой! Пожалуйста.

Рафаэль дернул плечом, но послушался. Выпрямился, ожидая. А я пользовалась моментом и просто смотрела на него.

Красивый. Рафаэль выглядел так, будто создан из снега, на который упала пара капель крови. Белые волосы и ресницы, упрямые черты тонкого лица. Он изящен, как клинок во время смертельного замаха.

Поцеловать его – все равно что скользнуть губами по лезвию. Но я решилась.

Я не знала, куда деть руки, и завела их за спину. С трепещущим сердцем встала перед Рафаэлем и после глубокого вдоха примкнула к его губам.

«Ну же!», – подумала я, но ничего не произошло. Картинки не мелькали перед глазами. Перед ними стояла безупречная темнота, что раскалялась от стыда.

Я не шевелилась, не отпускала надежду. Стояла неподвижно, прижав свои губы к губам Рафаэля, пока он вдруг не засмеялся. Теперь я знала, как его улыбка играет на моих губах.

– Что ты делаешь?

– Целую тебя, – сбивчиво ответила я и вновь сократила расстояние.

Рафаэль первый коснулся меня. Завел одну руку за спину, а вторую положил под затылок.

– Разве это поцелуй? – усмехнулся он перед тем, как украсть мое дыхание.

Это не было похоже на тот поцелуй, что случился в моей комнате. Тогда Рафаэль отнимал – его губы были жесткими и властными, хоть и он утверждал позже, будто поцелуй – это дар. Он был ветром, а я цветком, лепестки которого яростно терзали.

Теперь же все иначе. Рафаэль все еще был требовательным и напористым, но сейчас это больше походило на то, как летний дождь омывает тоскующую по влаге листву.

Он начал с коротких поцелуев, будто раззадоривая. Каждое касание его губ – новая дождевая капля, стукнувшаяся о листву. Я дышала прерывисто и все еще была напряжена. Меня смущала эта близость, но одновременно почему-то радовала.

Я старалась не думать, скольких женщин Рафаэль перецеловал за свою долгую жизнь. Одно ясно наверняка – опыта у него достаточно. Рафаэль мастерски вскружил мне голову, и вскоре я растаяла в его руках. Внутренний барьер рухнул, тело перестало походить на заржавевшую намертво дверную петлю.

Я поддалась. Закинула руки Рафаэлю на плечи, и тогда легкий дождь превратился в ливень.

Поняв, что я в его власти, Рафаэль перестал размениваться на мелкие поцелуи. Наши рты прижались друг к другу, и Рафаэль раздвинул языком мои губы. Это было так непривычно, так странно, но я послушалась.

Показалось, что закружилась голова, а из-под ног исчез пол. Я думала, что дело в поцелуе, который вдруг стал неприлично глубоким и чувственным, но тут что-то уперлось в бедра.

Стол.

Рафаэль подтолкнул меня, и я оказалась сидящей на его рабочем столе. Зашуршали бумаги, что-то с грохотом упало на пол.

– М-м-м, – я хотела что-то сказать, но Рафаэль не позволил отстраниться. Сильнее вжал ладонь в мой затылок. Изо рта вместо слов вырвался сдавленный стон.

А потом окутывающий мрак под опущенными веками вспыхнул десятками образов. Каждый из них был ярким, как драгоценный камень, сверкающий на солнце. И в каждом я видела себя.

Мои глаза, что так напоминали далекое и уже почти чужое ясное небо. Не мне напоминали. Ему.

Мои волосы, что в свете свечей или огня из камина отливали медью и золотом. Как солнце на закате, которое он не видел сотни лет.

Моя улыбка, которая хоть и была порой колючей и едкой, но казалась ему самой искренней.

Он думал обо мне. Беспрерывно.

– Рафаэль, – тяжело дыша, я кое-как разорвала поцелуй. Отстранилась и чуть не упала спиной на столешницу. – Сосредоточься.

Влажные холодные губы заткнули меня. Я снова видела себя глазами Рафаэля, и от этого что-то во мне неумолимо таяло. Мой рассудок, вся моя воля обращались в розовую лужицу восторга и нежности.

В его глазах я была совсем не такой, как в зеркале. В отражении я всегда находила вечную осень: ржавые волосы, усталое лицо, печальные, как плачущее дождем небо, глаза. И золотые чешуйки на лице, похожие на падающую листву.

В зеркале, которым для меня стал Рафаэль, я была весной, полной жизни, солнца и чистого лазурного неба.

И ведь я могу сделать для Рафаэля то же самое. Стать зеркалом и показать, как я вижу его.

«Не сейчас! – ужалила изнутри Яснара, и виски прошило жгучей болью. – Помни о нашей цели!»

– Рафаэль, – я уперлась ладонями в его тяжело вздымающуюся грудь. – Пожалуйста… Покажи мне текст, который ты увидел. У нас мало времени.

Он издал раздраженный звук, сильно напоминающий рычание, и впился взглядом в мое лицо. Он скользил от глаз к губам и обратно. Мне даже не нужно было проникать в мысли Рафаэля, чтобы понять, о чем он думает.

Я тоже этого хотела.

Рафаэль понял это, приник к моим губам, срывая последний жгучий поцелуй. Прохладные губы согрелись моим теплом, а под кончиками пальцев стучало вампирское сердце, что разгоняло по венам чужую кровь.

«Покажи», – мысленно просила я, даже не надеясь, что он услышит.

«Не могу, – то ли в своей голове, то ли вне ее я услышала голос Рафаэля. И это было так… странно. Его губы сминали и ласкали мои, а слова все равно звучали. – Не могу думать о чем-то, кроме тебя».

Я упала на столешницу. Легла под Рафаэлем, а он навалился сверху. Грохот падающих вещей не заставил нас оторваться друг от друга.

Еще ни разу я не представляла, что между нами что-то возможно. Но пожар, испепеляющий нервы и сжигающий мосты, не утихал. Он разгорался сильнее.

«Тогда укуси меня», – я попыталась встать, чтобы подставить Рафаэлю шею, но он придавил меня к столу всем торсом. Руки, что раньше гладили мое лицо, спустились вниз и крепко сжали запястья, прижимая их к столешнице.

Я успела разозлиться, решив, что Рафаэль не станет слушать. Но вдруг его губы поползли ниже – скользнули по подбородку и цепочкой поцелуев добрались до шеи.

Я прикусила губу, чтобы не закричать от боли. Помнила ведь, как это было в прошлый раз. Но сегодня все оказалось иначе.

Кожу опалило коротким жаром. Это клыки вонзились в плоть. Выступила первая кровь, но я даже всхлипнуть не успела, ведь Рафаэль поцеловал свежую ранку, а затем слизнул выступившие капли. Он прижался к укусу ртом, мягко посасывая. Иногда впивался в меня клыками глубже, но не терзал до мучительной боли.

Мои пальцы сжались на его одежде. Дыхание выровнялось. А потом я увидела кабинет Валанте глазами Рафаэля.

Он действительно запомнил все с невероятной точностью. Мне потребовалось не больше пары минут, чтобы прочесть обрывки заклинания в чужой памяти. Потом я тронула Рафаэля за щеку, прося отстраниться.

Он в последний раз поцеловал укус, чуть охлаждая губами разгоряченную кожу, стер с подбородка кровь и выпрямился. Я тоже села, смущенно поправляя растрепанные волосы и испачканное кровью платье.

Казалось, что теперь Рафаэль будет смотреть на меня иначе. Я стала одной из сотен, кто точно так же распахивал ему объятия и податливо отвечал на поцелуй. Думала, что упаду в его глазах, заслужу толику презрения и насмешки, но…

Рафаэль смотрел на меня с тем же страхом и растерянностью. Я будто в зеркало глядела.

– Ладно, – выдавила я так, точно только что пробежала несколько километров в гору. – Зато теперь мы знаем правду.

– Какую из? – Рафаэль протянул руку и подушечкой большого пальца вытер краешек моего рта, убирая размазанную помаду и следы поцелуев.

Это смутило меня, но я не позволила чувствам снова взять верх.

– Правду о Валанте и ритуале, разумеется. Он серьезный противник, но теперь я знаю, как нам его одолеть.

Итак, все встало на места.

Теперь я знала, какую роль играю в плане Валанте и почему должна быть на балу вместе с Рафаэлем.

У нас оставалось мало времени, и почти все свое свободное я посвящала тренировкам. Будет сложно. Я должна суметь остановить Валанте, пока он не претворил в жизнь задуманное.

Да, на моей стороне будет Рафаэль и толпа королевских солдат. Но нельзя забывать, что Рафаэль, пока жив его хозяин, – марионетка с ослабленными нитями. Валанте ничего не стоит их натянуть. А солдаты вряд ли выстоят против древнего вампира и его отродий. Валанте уже говорил, что возьмет с собой жен. Они – дополнительная угроза.

Заклинание высвобождения, чтобы сработать, должно быть написано вновь рукой того, в ком течет кровь заточивших Вой Ночи. Легенды утверждают, что его пленили сами драконы и драконорожденные, так что я идеально подхожу на роль. Однако бумажной работой она не ограничивается.

Похоже, скоро Валанте пригласит меня, чтобы высечь на его оружии ключевые символы заклинания. Этим же оружием Валанте принесет четыре жертвы, чтобы доказать, что может и достоин пробудить древнее божество.

Прах господствующего над ним – чтобы доказать силу и могущество, ведь теперь не будет никого значимее восставшего бога. Эта роль уготована королю Артери, потому что лишь он стоит над Валанте.

Плоть убитого раба – как знак жертвенности во славу Вою Ночи. Это место займет Рафаэль.

Добровольно отданная кровь заклинателя или его потомка – чтобы разрушить наложенные цепи. Значит, я еще нужна Валанте. Живой и расположенной к нему.

И наконец – жертва самого взывающего. Чтобы впустить в себя дух божества, достаточно нескольких капель крови. Но ритуал на этом не кончается.

Чтобы Вой Ночи переродился в новом теле и обрел полноценную мощь, Валанте должен умереть. Пожертвовать собой и уступить тело богу.

Что-то мне подсказывало, что Валанте так не поступит. Он наверняка надеется сохранить и силу Воя, и собственную жизнь. Бессмертный, он может веками сохранять свое могущество, пока это ему не наскучит или он не совершит ошибку.

И тогда мир накроет тьма.

«Клетка», – мысленно приказала я и сжала руку в кулак. Когти впились в кожу, показались красные капли. По телу прокатился жгучий импульс, и на миг оно будто перестало мне принадлежать. После этого воздух пронзило несколько ярких лучей. Им неоткуда было пробиться: за окном поздний вечер, а единственная свеча в моей каморке не источала столько света. Источником была я.

Мне даже казалось, что и кожа моя чуть светится – как капелька воска, застывшая на пару секунд под горячим огоньком. Или это только чудилось из-за светящихся струн, повисших в воздухе на манер прутьев клетки.

Хорошо, но можно лучше. Я все еще недостаточно контролирую силу Яснары. Свет слушается меня, но указания исполняет неточно. Например, сейчас. Я представляла более частые прутья. Такие, чтобы между ними и руку нельзя было просунуть.

«Не пытайся покорить вековую мощь за несколько месяцев», – голос Яснары звучал тягуче и довольно.

Думаю, ей нравилось, что солнце вновь слушается ее. Пусть и не без моего участия.

В перерывах между тренировками Яснара рассказывала, что после того, как Вой Ночи сделал ее подобной своим чудовищам, пользоваться силой света стало почти невозможно. Магия обжигала даже свою хозяйку, не признавая в ней владычицу.

Может, поэтому Яснара не злилась, что со мной она в заточении? Оно ей даже в радость, ведь она может вновь выходить под солнце и моими руками пользоваться силой.

Задумавшись об этом, я вновь пыталась придать свету нужную форму. На этот раз я решила наколдовать зависшую в воздухе стрелу, сотканную из невесомого сияния. Это несложная фигура, но и не слишком простая. Есть над чем потрудиться.

Кровь уже стекала по руке, поэтому мне оставалось только сосредоточиться.

Я закрыла глаза, отталкивая все отвлекающие образы и звуки. Закрыла на замок воспоминания о Рафаэле, с которым мы виделись каждый день, но вели себя так, будто ничего не случилось. Будто не было ни поцелуя, ни проникновения в мысли друг друга. Я убедила себя, что меня это не трогает, и заставила сердце покрыться ледяной коркой.

Выбросила из головы мысли об Антинуа, которая ответила лишь на одно мое письмо из десятка. «Я рада, что все удалось», – значилось в записке, а потом Анти перестала выходить на связь.

Не думала ни о маме, которая меня бросила, ни о Каяне, что оказался совсем не тем парнем мечты, каким он мне виделся. Не вспоминала о Найваре, к которой прикипела всей душой.

Я ничего не видела и не слышала, полностью концентрируясь на своей цели. И когда открыла глаза, поразилась, как точно магия приблизилась к моей фантазии. Только оперение у стрелы получилось чуть короче задуманного, а в остальном – большой прогресс!

«Видишь. Практика поможет отточить любое умение», – сказала Яснара, пока я разглядывала получившуюся стрелу. Та крутилась в воздухе, повинуясь каждому взмаху пальцев.

…И лопнула, рассыпавшись на искры, когда дверь внезапно распахнулась.

Я оцепенела от ужаса.

Прижимая пальцы к приоткрытому рту, на пороге стояла Сари. Она смотрела на меня настолько широко распахнутыми глазами, что те, казалось, выцвели от ужаса.

– Сари, – я глупо надеялась, что все обойдется. Но в воздухе до сих пор парили тающие искры.

Я шагнула ей навстречу, но Сариэль выставила вперед дрожащую руку и отшатнулась.

«Она все видела!» – рычала Яснара.

– Сари!

Нельзя, чтобы она ушла. Нам нужно поговорить, все обсудить. Я поясню, что все в порядке, это не запретная магия, я не отступница, я…

«Поздно! Нельзя, чтобы кто-то узнал о тебе!»

– Сари, пожалуйста, постой!

Она выронила из протянутой руки что-то маленькое, но звонкое.

Монета прокатилась по полу и стукнулась о носок моей туфли.

– З-за к-краски, – сбивчиво бросила Сари и кинулась бежать.

Я рванула за ней.

Почему она не постучалась?! Почему я была такой идиоткой и не заперла дверь? Привыкла, что никто, кроме Рафаэля, не приходил ко мне ни разу, вот и расслабилась. Дура!

«Используй силу. Поймай ее, пока никто не видит! Пока никто не узнал!»

«Не могу. Я раню ее!»

Сари бежала, путаясь в пышной юбке красного платья. Рыжие волосы разметались по плечам, из прически выпало несколько заколок с блестящими камнями. Сари даже не попыталась их поднять. Обернулась лишь раз, пронзив меня таким испуганным взглядом, что я запнулась.

Мне будто снова десять, и меня шарахаются. Магия пробудилась, но я еще не умею ее контролировать. Я опасна. Я могу случайно убить.

Страх стиснул горло. Дышать стало тяжело. Я не хотела догонять Сари, но здравый смысл и чувство самосохранения толкали в спину.

Нет никакой гарантии, что Сариэль будет молчать. Она найдет способ призвать рыцарей, начнутся разбирательства, и даже если они кончатся не моим усмирением, жизнь прежней не будет.

Хотя бы потому, что Валанте узнает и точно заподозрит неладное. Может, он даже убьет меня? Да, план по возрождению Воя Ночи будет сорван… на время. Но рано или поздно найдется другой полукровка, и все начнется сначала.

– Сари!!!

Она добралась до лестницы и торопливо засеменила по ступеням. Я бежала следом, а потому отчетливо увидела тот момент, когда Сариэль споткнулась и кубарем покатилась вниз.

Сердце на пару секунд будто перестало биться. Я не дыша наблюдала, как Сари пересчитывает спиной, шеей и боками ступени. Боялась, что, когда тело остановится, Сари даже не пошевелится.

С души точно валун упал, когда в гробовой тишине я услышала сдавленный стон. Сари жива!

«Добей ее, – рычала Яснара, но я отмахивалась от ее голоса, как от назойливой мухи. – Она все видела! Она расскажет всем, и Валанте убьет тебя!»

– Сари, – я подбежала к ней и нерешительно протянула руку, чтобы помочь подняться. – Давай. Хватайся!

Я воровато озиралась, с содроганием ожидая, что вот-вот из-за угла или из тени появится кто-то из слуг. Один свидетель – ужасно. Но если их станет больше… Катастрофа.

– Не трогай меня! – надрывно крикнула Сари и кое-как из последних сил отползла к стене. Вжалась в нее спиной и смотрела загнанно, будто я протягивала ей не руку, а оголенные кости.

Я столько раз видела страх, отвращение и даже ненависть во взглядах, направленных на меня… И до недавнего времени это всегда были люди чужие или малознакомые. Но теперь мое сердце снова трещало и звенело осколками при каждом болезненном ударе.

– Ничего плохого не случилось, – голос дрожал, не выдерживая тонну лжи, умещенную в несколько слов. – Все хорошо.

– Нет! Нет!!! Не трогай меня!

Сари почти визжала. Если бы ее голос не сел из-за страха и переживаний, сюда бы уже наверняка сбежалось ползамка.

– Я не сделаю ничего дурного!

– Ты не человек, – не унималась Сари. У нее началась явная истерика. – Я видела, что ты пользовалась чужой, запретной магией!

– Тебе показалось, – попыталась в последний раз я и вновь протянула Сари руку.

Она толкнула ее с такой злостью, что я отшатнулась. До боли прикусила губу и почувствовала соленый вкус на кончике языка.

«Глупая девочка. Нужно было сразу слушать меня».

Сначала я не поняла, что произошло. Тело знакомо отключилось, выйдя из-под моего контроля, а в следующий миг пространство озарилось яркой вспышкой. Воздух накалился всего за секунду, свечение стихло и сконцентрировалось в одном месте.

На полу, на лестничном пролете.

Там, где лежала Сари.

Свет обратился жадным, испепеляющим пламенем. Все длилось считаные удары сердца.

Сариэль даже не кричала, пока от нее оставался лишь пепел.

Всего несколько секунд, и вот уже ничто, кроме серой трухи, не напоминало о существовании девушки, которую я успела посчитать если не подругой, то хотя бы приятельницей.

Руки безвольно опустились вдоль туловища, а по щекам ручьями хлынули слезы. Я завыла в голос. Плакала громко, надрывно, не боясь, что кто-то придет. Все равно от Сари не осталось ничего. Яростное солнце, вырвавшееся наружу, уничтожило все. Не осталось ни костей, ни одежды, ни украшений.

«Скоро ты поймешь, что я помогла тебе, – будто издалека на фоне неутихающих рыданий я услышала Яснару. – Иного пути не было. Ты оттягивала неизбежное».

– Я не хотела! – крикнула я, даже не поняв, что сделала это вслух.

Ноги подкосились. Я оперлась на перила, чтобы не осесть на пол. Уходить не было ни сил, ни желания. Казалось, я должна лечь на пол и остаться здесь. Вместо Сариэль.

Я – уродка, чудовище. Она правильно все сказала. В моей жизни нет ничего, за что стоит цепляться. Никого, кто будет скорбеть по мне.

Можно было бы подумать о Найваре, но она возненавидит меня, когда узнает, кто убил ее родную сестру. Это случится не сейчас, но молчать вечно я не смогу. Остановлю Валанте и расскажу Найваре правду.

Кто-то услышал, что я вою на лестнице, и скоро сюда примчались слуги. Они во все глаза таращились на меня, на пепел, что сквозняк разгонял по лестнице, но не решались приблизиться.

Правильно. Лучше не прикасайтесь ко мне. Не сближайтесь со мной.

Теперь даже я себе не доверяю. В любой момент случайная рана может обернуться потерей контроля, как это случилось сейчас. Яснара может убивать моими руками, а я не в силах это остановить.

«Подобное больше не случится. Если все будет идти по плану».

«Умолкни. Ты убила ее!»

«Я. Спасла. Тебя!»

Я со злости ударила кулаком о перила. Им хоть бы хны, но собравшиеся вокруг слуги испуганно отступили на пару шагов.

– Что-то случилось? – спросил кто-то.

– Тиа, почему ты плачешь?

– Я слышала крики! С кем ты поссорилась?

От их глупых вопросов только сводило зубы, но развернуться и молча уйти я не могла. Особенно когда за толпой слуг разглядела еще одну фигуру…

Найвара стояла за спинами остальных и с жалостью смотрела на меня. Проклятье. Она даже не знала, что случилось, но уже была на моей стороне. Печально, что я этого не заслуживаю.

– Всем разойтись. Идите отдыхайте, пока я не придумал вам работу.

Я проглотила новый комок рыданий, когда услышала этот голос. Беспомощно реветь перед Рафаэлем – что может быть унизительнее? Вытерла слезы тыльной стороной ладони и попыталась хотя бы притвориться, что все в порядке.

Рафаэль поднялся на пролет, пройдя мимо расступившихся слуг. Он встал напротив меня и оценивающе вгляделся в мое лицо. Я не сомневалась, что оно опухло и покраснело, потому и взгляд Рафаэля не выдержала. Опустила голову почти сразу и до скрипа зубов стиснула челюсти.

– Пойдем, – только и сказал он и первым двинулся по лестнице. Он даже не оборачивался, уверенный, что я следую за ним.

Слуги еще крутились у лестницы. Они поглядывали на меня, шептались, и это подгоняло. Если не уйду с Рафаэлем, снова останусь лицом к лицу со слугами и их неудобными вопросами.

Но самый сильный толчок мне дала Найвара. Она до сих пор переминалась с ноги на ногу в сторонке и явно хотела подойти.

Нет. Нельзя. Не могу!

Это ради Найвары Сариэль пришла ко мне. Она принесла деньги, которые я отдала ее младшей сестре на краски. Может, хотела отблагодарить и вернуть долг? Но я никогда об этом не просила.

Все, что я делала ради Найвары, я делала от чистого сердца. Но это все равно не спасет от ее ненависти, когда правда вырвется наружу.

Рафаэль привел меня в свои покои. Они были ближе, чем кабинет, поэтому я не удивилась. Все же чем дольше мы будем бродить по замку, тем больше внимания к себе привлечем.

– А теперь говори. Что случилось?

Мы стояли посреди комнаты друг напротив друга. Рафаэль сложил руки на груди и внимательно наблюдал за мной.

– Тиа?

Я качнула головой и прошла к столику у зеркала. Он был ближе всего, а мне требовалось сесть. Ноги дрожали, слабость закралась глубоко в мышцы.

Когда я опустилась на стул, Рафаэль приблизился и встал за моей спиной. Я не могла видеть его отражение в зеркале, в которое смотрела, но не сомневалась, что сквозь него Рафаэль наблюдает за мной.

– Сариэль увидела, как я тренируюсь.

Ладони сжались в кулаки.

– И я ее убила.

Из зеркала на меня смотрел монстр. Сожаления о сделанном не отменяли того, кем я стала в миг, когда Сари обратилась в прах.

Но в этой комнате чудовище было не одно.

– Ты поступила правильно.

Я вздрогнула, когда рука Рафаэля легла мне на плечо, и обернулась, чтобы видеть его. В красных глазах – ничего, кроме ледяного спокойствия. Рафаэль был серьезен, как никогда.

– Что? Не делай страдальческое лицо! Ты поступила разумно, избавившись от свидетеля. Представляешь, что бы случилось, разболтай девчонка твою тайну?

Боги… Он рассуждал как Яснара и не видел проблемы в том, что теперь я убийца.

«Он и сам убийца. Забыла?»

– Можно было найти другой выход. – Не знаю для чего, но я сама вгоняла себе под кожу острые шипы сожалений и терзала эти раны.

Может, потому что понимала, что не получу заслуженного наказания, и хотела наказать себя сама? Яснара и Рафаэль на моей стороне, даже если я сама – нет.

– Другой выход? Это какой же? Вырвать ей язык? Запереть в подвале до конца дней?

– Мы могли бы договориться.

– Ха! Мечтай! Она бы сдала тебя рыцарям.

– Яснара уже защищала меня от проверок жрецов. Мой магический фон казался бы им неизмененным.

– После столь серьезного обвинения с тебя бы не спускали глаз. Уверен, тебя бы ждали новые проверки.

– А я не уверена. Но даже если так, мы бы нашли способ их обмануть.

Рафаэль раздраженно скривил губы:

– А Валанте? Его бы ты не обманула.

– Я нужна ему для ритуала, – не особо уверенно обронила я.

– Зная, что в тебе есть осколок Царицы Мечей, он бы тебя к ритуалу не допустил, – разумно подметил Рафаэль. – Да, Валанте бы пришлось начинать сначала и искать нового переводчика. Но у него есть все время мира, которым Валанте не стал бы рисковать.

Я все это понимала и сама, но не могла смириться со случившимся. Нельзя судить, чья жизнь важнее и дороже. Но именно это сегодня случилось.

– Соберись. – Рафаэль сжал мой подбородок между пальцев и наклонился, заглядывая в глаза. – Не смей расклеиваться, когда от тебя зависит так много судеб! Когда моя судьба зависит от тебя!

Я зажмурилась, прогоняя слезы, и отвернулась, заставив Рафаэля отнять руку от моего лица.

Конечно, я понимала, как много он ставит на меня. От меня зависело, выживет Рафаэль или умрет. Если не смогу вовремя остановить Валанте, он убьет Рафаэля ради ритуала.

Напасть на Валанте придется именно на балу. Раньше – опасно.

Во-первых, если все случится на балу, на сторону Валанте встанут лишь его жены, а на нашу – королевская стража и, может, кто-то из гостей. Нападем раньше – и рискуем оказаться в обратной ситуации и слабой позиции. Во-вторых, если даже одолеем Валанте до бала, без свидетелей, возникнет много вопросов. Начнется расследование, которое может создать проблемы.

Ошибка будет стоить нам жизней. Но Валанте ни за что не получит от меня даже пары капелек крови, отданной добровольно. Его ритуал обречен на провал в лучшем случае навсегда, в худшем – лишь в этот раз.

– Нет ничего зазорного в том, чтобы защищаться, – с леденящим кровь холодом проговорил Рафаэль. – Любыми способами.

– Это и делает человека чудовищем.

– Мы с тобой – не люди, Тиа.

И снова из зеркала на меня смотрели полные слез голубые глаза. Я потянулась, чтобы вытереть влажную щеку, и взгляд зацепился за жесткие темные когти. Затем переполз на чешую на лице, на загнутые кзади рога…

– О нет. Не смей ненавидеть себя, – Рафаэль наклонился к моему уху. Я знала, что он тоже смотрит в зеркало, но теперь понимала, что видим мы не одно и то же. – Одна жертва во имя лучшей цели не делает тебя монстром.

– Я всю жизнь пытаюсь доказать, что не чудовище, которым меня считают, – хрипло произнесла я и потянулась, стремясь обнять себя, будто закрываясь от окружающего мира. Рука коснулась ладони Рафаэля, что вдруг легла на плечо.

Из дрожащей груди вырвался слабый вздох.

– Я никогда не считал тебя чудовищем.

Рафаэль сорвал с цветка, что стоял в вазе у зеркала, лепесток. Я не могла видеть в отражении вампира, а потому лепесток проплыл по воздуху, будто подхваченный ветром.

– Раздражающая слуга, – шепнул Рафаэль и провел лепестком по моей руке.

Я следила за ним и представляла, будто могу видеть отражение Рафаэля, а не крошечный намек на него.

– Упрямая колдунья, – лепесток двинулся по предплечью. – Горделивая, но справедливая.

Внутри меня все дрожало. Горечь, скорбь и отвращение к себе все еще сажей оседали на сердце, но оно вдруг забилось чаще, стряхивая с себя черную пыль.

– Смелая союзница, – голос Рафаэля переместился от одного уха к другому. Он обжигал мочку уха и гнал по шее мурашки.

Лепесток уже двигался по плечу, едва задевая легкую ткань бежевой блузки, а затем защекотал открытую шею. Я отклонила голову, и губы Рафаэля коснулись кончика уха.

– Притворная любовь с глазами цвета неба и волосами, как закатное солнце. Болезненное напоминание о том, что я утратил и больше никогда не обрету.

Рука Рафаэля легла на мое горло и мягко сжала его. Будто он боролся с желанием придушить меня – между страстью и ненавистью. Между зависимостью и свободой.

Я закрыла глаза и послушно расслабилась.

– Убей меня, – попросила я. – Убей меня, когда все кончится. Знаю, мы оба этого хотим.

Рука на моей шее чуть расслабилась. Рафаэль прижался лбом к моему виску:

– Ты понятия не имеешь, чего я хочу.

– Но ты же понимаешь, что я все равно стану отступницей. Я уже отступница, и скоро об этом узнают.

– Тебя пощадят как спасительницу Артери.

– А если нет? – Я высвободилась из рук Рафаэля и повернулась к нему. – Смерть лучше усмирения. И я ее заслужила после того, что сделала.

– Я так не считаю. И я не позволю никому причинить тебе вред. Я твой господин. И только я буду решать, как тебя награждать и как наказывать.

Мне стало жарко. Из-под ребер поднялось быстро растекающееся по телу тепло. Чтобы не думать об этом, я обратила все в жестокую шутку:

– Господин забыл, что закон для всех един? Спасительница или обычная слуга – я все еще подчиняюсь королю, кругу луны и его рыцарям. К тому же…

Я замялась, споткнувшись о пугающую мысль. Рафаэль жестко схватил меня за подбородок и приказал:

– Говори.

– К тому же я не знаю, зачем мне жить. Никогда не знала.

Слова резали душу, как тысячи ядовитых ножей.

– Я мечтала однажды вернуться домой, но дома у меня больше нет. Я хотела быть полезной, и это сделало меня отступницей. Может, я и помогу остановить Валанте, но что потом? Я не знаю, ради чего… Ради кого жить. Все, кого я любила, отвернулись от меня или скоро сделают это.

Горло до боли свело от сдерживаемых слез. Когда я сказала правду вслух, стало в десятки раз больнее, чем когда я носила ее в глубине души.

– Ты такая глупая, – фыркнул Рафаэль. – Ты только начала жить и ничего не знаешь. Тебе не нужно цепляться за кого-то, искать какой-то смысл… Живи. Просто живи!

Он говорил так горячо и отчаянно, будто я сейчас стояла на краю скалы и собиралась прыгать.

– Я не самоубийца, Рафаэль. – Слабая улыбка скользнула по губам. – Но если после королевского бала меня ждут смерть и забвение – пусть так оно и будет.

Я поднялась. Рафаэль был так близко ко мне и не собирался отходить, что мы чуть не стукнулись лбами… или губами. Может быть, в глубине души я хотела этого, но задушила желание остаться.

– Уверена, что быть одной сейчас лучшая идея?

– Я уже давно никогда не одна. – Обернувшись, я грустно улыбнулась и показательно щелкнула себя по лбу. – Спасибо, что спас меня от расспросов слуг, и прости, что убила твою кормилицу.

– Кстати, – он неловко кашлянул, – где… где ее тело?

Грудь снова пронзило болью. Ком в горле стал грубее, а дыхание – рваным и тяжелым.

– Его никогда не найдут, – только и смогла выдавить я вместе с ужасной, невыносимо болезненной улыбкой.

Всю следующую неделю я выходила из своей комнаты только для того, чтобы явиться к Валанте. С переводом книги было покончено, и, как я и думала, Валанте попросил меня нанести опорные звенья заклинания на его меч. Он по-прежнему не пояснял, для чего это нужно, а я притворялась послушной дурочкой.

В Розе Гаратиса тоже приходилось притворяться, будто я не знаю, куда делась Сари. Поползли слухи. Кто-то был уверен, что Сариэль сбежала, кто-то думал, что она ушла в город и скоро вернется. Кто-то утверждал, что слышал, как мы с ней поссорились из-за Рафаэля. О ее пропаже шептались каждый день, но голоса смолкали, стоило поблизости появиться Найваре.

Она осунулась всего за неделю. Заметно похудела, под глазами появились густые тени. Волосы стали тусклыми, а взгляд пустым.

Я не могла смотреть на Найвару, потому что замечала в ней то, на что раньше редко обращала внимание, – схожесть со старшей сестрой. И каждая встреча с Найварой приносила невыносимую, почти физическую боль.

В первые вечера после смерти Сари я сама отменила наши уроки рисования, сославшись на болезнь. Сказала, что жар поднимается такой, что я вижу галлюцинации. Из-за них якобы я и плакала на лестнице.

Рафаэль мне охотно подыграл. Позволил отсиживаться в комнате, которую я больше никогда не забывала запирать изнутри. Чтобы не сойти с ума от мыслей, я все время посвящала тренировкам. И пусть управлять силой Яснары уже получалось заметно лучше, я ненавидела эту мощь. Ненавидела, что для того, чтобы богиня захватила контроль над моим телом на пару секунд, которые могут стать роковыми, достаточно лишь капли крови.

Если бы в тот вечер я случайно не прикусила губу, если бы на ладонях уже не было порезов, Сари была бы жива.

Яснара ненавидела, что я сожалею о случившемся. Она часто злилась и ругалась, и мне пришлось научиться глушить ее голос. Когда у меня впервые получилось подавить его, я чуть не расплакалась от облегчения.

Впервые тишина в моем сознании была абсолютной. Я и забыла, что такое настоящее уединение.

Когда на деревьях совсем не осталось листвы, а осеннее небо почти всегда было низким и серым, настало время последних приготовлений к балу. Для меня они заключались в том, что я чаще размышляла о том, какую прическу сделаю, ведь платье у меня уже было. То самое, в котором мы с Рафаэлем были на помолвке Анти.

К слову, она до сих пор не особо охотно выходила на связь, что заставляло нервничать. Успокаивало лишь то, что такое уже случалось раньше. Все же, в отличие от меня, Анти не умеет быстро направлять послания. Для этого нужен специальный человек, а найти его не всегда легко. Трейз Вулервуд наверняка держит своего мага словесности всегда рядом. Если он у него, конечно, вообще есть…

Я собиралась готовиться ко сну, когда в дверь моей комнаты постучали. За порогом неожиданно оказался Рафаэль. Я привыкла, что в последнее время вечерами он всегда облачен в легкую броню. Но сегодня Рафаэль оделся обычно: рубашка с распахнутым воротом на шнуровке, а сверху плащ из плотного материала.

– Собирайся, – вместо приветствия бросил он и встал сбоку от двери. Намек ясен. Без меня Рафаэль не уйдет. Но куда?

– Что-то случилось?

– Да, – буркнул Рафаэль, и мое сердце сделало кульбит. – Канун королевского бала.

Если бы у меня в руке было что-то, я бы точно швырнула это в Рафаэля. Он прочитал мои мысли по раздраженному изгибу губ и искрящим гневом глазам и ухмыльнулся.

– Напугал. Я думала, Валан…

– Т-с, – Рафаэль щелкнул языком. – Он дал мне выходной от службы, чтобы я мог подготовиться к балу. Мило, не правда ли?

В его голосе сквозила очевидная насмешка. Все-таки мы оба знали, что на завтрашнем балу Валанте попытается Рафаэля убить.

Не позволю.

Эта мысль пронеслась с пугающей жестокостью и стальной решимостью. Я даже не узнала собственный внутренний голос, который прочеканил слова так твердо.

– А зачем тебе я? Куда мы пойдем?

– Мы поедем. За нарядами, разумеется.

Скоро под заинтересованными взглядами слуг мы вышли из замка. Слухи о нашей с Рафаэлем романтической связи росли и укреплялись, ведь нас все чаще видели вместе, а я больше не работала уборщицей. Я знала, что обо мне говорят. Якобы я приехала в замок магом, работала служанкой, но в итоге стала любовницей господина.

Я понимала, что завтрашний бал поставит точку в нашей с Рафаэлем истории. Независимо от того, как все кончится, наши пути разойдутся. Мой с ним договор вынужденно разорвут, и я отправлюсь либо в ложу круга луны, либо, что вероятнее, на усмирение.

На подъездной дороге у главных дверей уже ждала карета. Простая, без изящных украшений и узоров, из темного дерева, с плотно зашторенными окнами. Кучером был Каян. Наши взгляды пересеклись на короткую секунду, а потом Каян отвел глаза и сделал вид, что не заметил меня.

Дело в том разговоре о моей внешности и крови? Или Каян тоже уверен, что я подалась в кормилицы?

Плевать.

– Забирайся, – Рафаэль распахнул передо мной дверцу кареты и помог забраться в салон, обитый темно-алым бархатом.

Я села на сиденье. Рафаэль устроился напротив и закрыл дверь. Карета, запряженная парой лошадей, тут же тронулась.

Тесный салон затопило ароматом, который всегда окружал Рафаэля: цветочный запах с ноткой перчинки. Он мне нравился и напоминал о лете. А лето напоминало о том, как все началось.

– Странно ехать в карете, когда всю жизнь приходилось добираться в повозках, – бросила я с очевидным уколом.

Прошел не один месяц, но я не забыла, как Рафаэль посадил меня в открытую повозку во время дождя. Я до сих пор злилась, но понимала, что свою вину Рафаэль искупил не единожды.

– Когда мы победим, будешь ездить только в каретах.

– Да, с цепями на шее, руках и ногах.

Я улыбалась, а вот Рафаэль шутку не оценил.

– Прекрати. Я же сказал, что все будет хорошо.

– Ах, ну если ты сказал…

– Рогатая, не зли меня. Просто не думай об этом, поняла?

Не думать не получалось. Как бы Рафаэль ни отвлекал меня рассказами о своих подвигах в сражениях и о приключениях по Гаратису и другим городам Артери, я все равно не могла отвлечься.

Кивала, поддакивала и даже поддерживала разговор, но каждую секунду чувствовала, что надо мной неумолимо нависает черная тень чего-то страшного.

Совсем некстати вспомнилось пророчество чтицы звезд и предсказание старухи Лорклар. Солнце на моей стороне, но смерть ходит рядом.

Карета остановилась через полчаса у модного салона. Было поздно, многие магазины и лавки уже не работали, но витрины этого салона до сих пор подсвечивали волшебные огоньки. Они кружили вокруг нарядных манекенов в пышных платьях и строгих камзолах, завораживая.

Рафаэль выбрался первым и подал мне руку. Я не оборачивалась на Каяна, но чувствовала его взгляд.

Внутри магазин оказался очень уютным. Здесь приятно пахло травяным чаем и духами. На сверкающих подставках из прозрачного материала покупателей манили туфли и украшения. Вдоль стен на манекенах и вешалках красовались самые модные платья.

Единственным, что портило мой восторг, было огромное количество людей. Казалось, лишь сегодня почти все аристократы вспомнили, что на носу королевский бал. Я насчитала три семьи (на примерку пришли супружеские пары и притащили старших детей), четыре пары и одну компанию шумных подруг.

Помощницы носились между рядами с нарядами и примерочными. Шторка, что отделяла основной зал от комнатки швеи, то и дело колыхалась. Девушка, которая стояла за ней на подиуме перед швеей, уже была алая, как рубин. Еще бы, наверняка не я одна случайно разглядела ее полуобнаженное тело.

– Рафаэль, давай уйдем.

Он щупал ткань камзола на манекене с задумчивым видом. Когда я подошла поближе, он переключил внимание на меня.

– Это лучший салон в Гаратисе. Уверена, что ничего не хочешь примерить? Я оплачу все, что понравится, – Рафаэль похлопал себя по груди. Наверное, в кармане плаща был увесистый мешочек с монетами. Он фыркнул: – Валанте расщедрился в честь бала.

На самом деле глаза разбегались. Здесь много красивых нарядов, но мне было некомфортно даже просить помощниц подать мне что-то из приглянувшихся вариантов, ведь в мою сторону уже настороженно поглядывали.

Смех взволнованных дам стал тише. Мужчины с опаской следили за мной, думая, что я не вижу. Помощницы не спешили подходить, хотя видели новых гостей.

Рафаэль закатил глаза и буркнул под нос ругательство, когда понял, в чем дело. Он положил руку мне на плечо и повернул так, чтобы я не видела ничего, кроме витрин с одеждой.

– Просто покажи пальчиком, какое тебе нравится. Нет. Не смотри на цены! Только на платья.

И я послушалась.

Я ни минуты не хотела задерживаться в салоне, который вдруг показался слишком душным. Примерила платье, которое, к счастью, отлично село, и покрутилась перед Рафаэлем. Он одобрил выбор и ушел расплачиваться за наши покупки. Я же вышла на улицу, к карете, которая ждала почти у дверей.

Я уже собиралась забраться внутрь кареты, но остановилась. Каян покашливал, делая это слишком показательно и театрально. Не заметить намек было невозможно.

– Ходишь по магазинам, воркуешь с господином, пока Сариэль неизвестно где? – осуждающе бросил Каян, глядя на меня сверху вниз. Он сидел на козлах так, будто это трон.

– Я делаю то, что от меня требуется, – слова превратились в щит, но я подняла его несвоевременно. Несколько дротиков, умело брошенных Каяном, достигли цели.

Настроение стало еще хуже, чем было.

– Я видел через окно, как вы с Рафаэлем гуляли по салону. – В голосе Каяна было столько яда, что удивительно, как он сам им еще не отравился. – Выглядишь довольной, Тиа. Хорошо под боком у господина?

– Что за глупости ты говоришь?

– Не притворяйся. Он обнимал тебя. Ты даже не попыталась ему помешать.

Каян наверняка говорил про то, как Рафаэль закинул мне руку на плечи. Дурак… Даже не понимает и не поймет никогда, что Рафаэль меня защищал. Каян не знает или не помнит, каково это, когда тебя ненавидят и боятся из-за внешности.

Я не видела смысла с ним говорить. Каян переживал за Сари, но и я не забыла о ней. Однако все равно ничего не могла изменить.

– Признайся, Тиа, ты рада, что Сари исчезла, – донеслось мне в спину, когда я уже шагнула на ступеньку. – Остальных двух кормилиц господин всегда любил меньше, чем Сари. Ты их не считаешь конкурентками…

Я даже дослушивать не стала. Скользнула в салон и хлопнула дверцей.

Значит, вот как я выгляжу в глазах окружающих. Не просто любовница господина, а хитрая и изворотливая змея. Или, точнее, ящерица.

Из отражения в окне кареты на меня смотрел мой двойник. И чем дольше я вглядывалась в него, тем сильнее хотелось разбить стекло, стереть собственный облик. Может, к лучшему, что скоро так может и случиться?

Единственное, о чем я жалею – что совсем не знала жизни. Лучшей – спокойной и размеренной – ее стороны.

Все эти люди в салоне были обычными людьми, но я бы обменяла всю свою магию на то, чтобы прожить их жизнь. Узнать, что такое счастье, найти гармонию с собой и начать жить ради простых вещей.

В карету вернулся Рафаэль. Он довольно улыбался, сидя в обнимку с сумками, забитыми новой одеждой. А я почему-то улыбалась, глядя на него.

– Всегда знал, что девушек счастливыми делают новые вещи. Из всех удовольствий мира вы выбрали самое унылое.

– Боюсь, мне знакомы далеко не все.

«И уже вряд ли я успею с ними познакомиться», – подумалось мне, и улыбка тут же сползла с лица.

Рафаэль явно догадался, о чем я думаю, потому что его физиономия опять стала олицетворением всемирного раздражения.

– Боги, рогатая… Мы пойдем на бал, а не на похороны.

– И все же я не могу отбросить мысль, что все может быть не столь радужно.

Карета качнулась, наехав на кочку. Мои ноги наклонились, и наши с Рафаэлем колени соприкоснулись. Он не спешил отодвигаться, и я тоже не стала.

– Хорошо, – вздохнул он, откинувшись на спинку дивана. – Раз тебе нравится драматизировать, давай будем считать, что сегодня наш последний день. Так лучше?

Я позволила себе окончательно поверить, что все так. Завтра случится мой первый и последний бой. Облегчение от того, что я разрешила себе не купаться в иллюзиях, сменилось горечью надвигающейся смерти.

– Вижу, что не лучше, – процедил Рафаэль и устало помассировал висок. Будто моя тоска вызывала у него мигрень.

– Зато мне спокойнее от мысли, что хотя бы я не обманываю себя.

Какое-то время мы ехали в молчании. Наши колени все так же соприкасались, и от этого мне было почему-то спокойнее.

– Раз уж ты решила, что скоро умрешь, то вот тебе совет от того, кто это уже делал. Проживи этот день так, чтобы не сожалеть, будто чего-то не попробовала, пока был шанс.

По голосу я поняла, что Рафаэль убежден, будто мои страхи – пустая трата нервов. Однако он все равно подыгрывал мне.

– Есть что-то, что ты хотела бы сделать?

Я думала недолго.

Еще с того вечера, когда мы поцеловались с Рафаэлем и выяснили, что так можем показывать мысли друг другу, я загорелась одним желанием. Я хочу стать зеркалом, в которое он наконец-то сможет заглянуть.

Я уже рисовала его. Но портрет – застывший в янтаре момент. Я могла дать ему больше.

Боясь передумать, если буду медлить, я наклонилась вперед и поманила к себе Рафаэля. Ни секунды не колеблясь, он сделал то, что просила.

– Закрой глаза, – попросила я, – и ни о чем не думай.

Красные глаза, что были так близко к моим, заинтересовано сверкнули. Рафаэль опустил веки и еще сильнее наклонился ко мне.

Белый лис… Он знал, что я собираюсь его поцеловать.

И я не отступила.

Это был невинный, легкий поцелуй. Я касалась Рафаэля лишь губами, мыслями утопая в воспоминаниях о нем. Я цеплялась даже за крошечные детали: показывала его улыбку, мимику, сверкающие рубином глаза, кипенно-белые волосы, лежащие короткими, но непослушными волнами. Показывала его тело, стройное и подтянутое, которое разглядела в тот день после схватки в деревне Йонул. Показывала, как он смеется, ухмыляется или злится. Как смотрит на других и на меня, как меняется его лицо, когда Рафаэль говорит о свободе.

Я вспомнила о том, как переживала за Рафаэля, когда он должен был ворваться в кабинет Валанте, а потом – как любовалась им во время салюта. Это были искренние воспоминания, но я стеснялась ими делиться. Я отстранилась, а Рафаэль расплылся в довольной улыбке.

– Зачем ты это сделала? Это признание?

– А что? По себе судишь? – смущенно проворчала я, намекая на поцелуй в кабинете Рафаэля.

Все-таки он первый начал. Если бы тогда он не затопил сознание мыслями обо мне, я бы не додумалась сделать то, что сделала.

Рафаэль собирался что-то сказать, но умолк, когда мы начали говорить одновременно.

– Это мой подарок тебе, – бросила я и поджала губы. Жаль, что я его перебила. Было бы интересно узнать, как Рафаэль будет защищаться очередными шуточками. – На случай, если не выживу.

– Как же ты надоела со своей болтовней о смерти…

– Все-таки пока что я – единственное зеркало, в которое можешь заглянуть, – договорила я, сделав вид, что не услышала раздраженное замечание. Но терпеть недовольство Рафаэля оказалось не так-то просто. – Чего надулся? Ты сам сказал делать то, что хочу.

– Для себя, Тиа! Для себя!

Я скрестила руки на груди, отодвинулась и вжалась в спинку диванчика. Если бы знала, что вместо благодарности получу нотации, не стала бы целовать Рафаэля.

Или же все-таки стала бы?

– Ты сказал, что покупка одежды – самое унылое удовольствие. А что тогда не уныло?

Он удивленно смотрел на меня несколько секунд, соображая, шучу или спрашиваю серьезно.

– У меня свои развлечения. У тебя – свои. Откуда мне знать, что для тебя весело?

– Вот и я не знаю, – я развела руками. – Я половину жизни провела за учебой. Помню только, что в детстве любила играть в догонялки. Но сомневаюсь, что хотела бы заняться этим теперь.

Удивление во взгляде Рафаэля сменилось сочувствием. Всего на пару мгновений. Потом он закинул ногу на ногу и с видом гордого знатока принялся перечислять:

– Победа в сражении. Ощущение превосходства. Вкусная еда. Секс. Выпивка…

– Погоди.

– Выпивка? Рогатая, ты правда думаешь, что упиться перед балом, где нас ждет важнейшая битва, это хорошая идея?

– Нет, – я чувствовала, что стремительно краснею. – Другое.

Потребовалось несколько секунд, чтобы до Рафаэля дошло. Чем шире становилась его улыбка, тем туже затягивался горячий узел у меня в животе.

– Если уж я умру, то хотя бы зная, каково это – быть с мужчиной, – протараторила я, отведя глаза.

– Отлично. Ты хотя бы знаешь, что это должен быть мужчина. Круг поиска партнера на эту ночь для тебя заметно сужается, – Рафаэль постукивал пальцем по идеально выбритой щеке.

Ох, как мне хотелось тоже стукнуть его! Только посильнее, чтобы не прикидывался идиотом.

– Только учти, рогатая, я не подпущу к тебе кого попало. Раз уж ты считаешь, что это твоя последняя ночь, она должна быть особенной, – продолжал издеваться Рафаэль. – Хочешь кого-то из слуг Розы? Или остановимся у ближайшей таверны? Последнее я бы, конечно, не советовал…

– Рафаэль, – проскрежетала я, уже десять раз пожалев, что завела эту тему.

– Только не говори, что хочешь навозника-Каяна, – Рафаэль скорчил знакомую мину отвращения. – Он тебе совсем не подходит.

– А кто подходит? – Я едва не плевалась раздражением, как ядом. Была готова прямо посреди дороги выскочить из кареты, лишь бы не унижаться еще больше.

И тут в нос ударил цветочный запах. Рафаэль снова был слишком близко, когда шепнул:

– Я. Тебе подхожу только я.

Он сжал мои плечи и был так близко, что поцелуй мог случиться уже на следующей кочке. Однако сам Рафаэль не спешил сокращать расстояние.

– Ты уверена, что хочешь этого? Хочешь меня?

Я даже вдохнуть не успела, а Рафаэль уже отстранился. Между нами снова была пустота глубиной с вытянутую руку.

– Не отвечай, Тиа. Хорошо подумай. А если решишься, то ты знаешь, где моя спальня. Я буду ждать.

После стука сердце лишь дважды ударилось о ребра. Потом дверь открылась, пропуская меня в чужую спальню. Ноги подгибались на каждом шагу, но я знала, чего хотела, и твердо следовала за Рафаэлем.

Вместо приветствия после короткой разлуки он поцеловал меня в краешек рта, не позволяя ничего большего. Отстранился и внимательно заглянул в глаза. Действительно ли я готова? Действительно ли знаю, на что соглашаюсь?

Я выдержала его прямой взгляд и в награду получила легкую улыбку.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – Рафаэль указал на столик, где уже дожидалась своего часа неоткрытая бутылка вина, но я помотала головой.

– Хочу запомнить все. До мельчайших деталей.

– Значит, не сбежишь?

Вместо ответа я прижалась к его губам своими. Наши сознания уже привычно сплелись, и я показала то, что крутилось в мыслях с того момента, как мы договорились об этой ночи.

В моих фантазиях не было ни грамма одежды, ни толики сомнений. Я не знала, как это будет, но воображение полнилось смущающими образами, от которых кипела кровь.

Все-таки я училась в школе, а там девушки и парни заводили отношения. Целовались. Спали друг с другом… А потом в спальнях и купальнях общежития обсуждали это. Слухи ползли. Я знала, что бывает, когда мужчина и женщина испытывают страсть друг к другу.

Однако… не умела ее проявлять сама.

Рафаэль снял с меня плотную накидку, развернул так, что я увидела себя в зеркале, и шепнул:

– Взгляни на себя, Тиа.

Его голос чуть дрожал, как и дыхание, что щекотало мне мочку уха. Я не видела в отражении, но чувствовала, как ладони Рафаэля скользят по моему телу. От талии к бедрам, затем снова вверх, собирая легкое белое платье складками. Он почти достиг груди, но задел ее лишь костяшками пальцев, а затем снова опустил руки к животу.

Я видела, как скользит на мне платье. Ткань была совсем легкая, полупрозрачная. Этот наряд никогда не предназначался для того, чтобы его носили на голое тело. Это была скорее накидка на основное платье.

Юбка поднималась вверх, а затем вместе с руками Рафаэля падала вниз. Пламя свечей дрожало от нашего частого, тяжелого дыхания, что сплеталось и звучало в унисон. Отблески огня танцевали на моем теле и в отражении, игриво подсвечивая то, что крылось за полупрозрачной тканью.

– Где твое белье, Тиа? – хрипло спросил Рафаэль, когда его руки наконец поднялись выше. Рафаэль накрыл прохладными ладонями мою грудь и сквозь ткань поймал между пальцев затвердевшие соски.

Я в блаженстве прикрыла глаза и откинулась назад, спиной прижавшись к груди Рафаэля. Он усилил нажим и чуть оттянул соски, заставляя откликнуться стоном.

– Тиа, – он чуть прикусил мочку уха, но не до боли. – Не закрывай глаза. И отвечай на мой вопрос.

Это так странно. Наблюдать, как кто-то мнет и ласкает мое тело, но не видеть его самого. Мою грудь будто сжимал невидимка, оставляя следы призрачных пальцев на мягкой, налитой желанием плоти.

– Оно в комнате.

– Тебя кто-нибудь видел?

Он дернул за ленту над лифом, и одна лямка перестала существовать. Ткань медленно поползла вниз, но не оголила грудь. Лиф еще держался на второй лямке.

– Кто-то видел, – честно сказала я, мечтая, чтобы Рафаэль перестал задавать идиотские вопросы. Я не хочу думать ни о чем, кроме этого момента.

Интересно, если бы я не заглушила Яснару, что бы она сказала? Одобрила бы мое решение расстаться с девственностью накануне вероятной смерти? Или отругала бы за безрассудство и пустую трату времени?

– Тебя видели, а ты все равно пришла ко мне? Тиа… Слухи о нашем романе больше не слухи, понимаешь? И теперь они станут громче.

– Плевать, – успела выдавить я, а потом охнула. Губы Рафаэля прижались к моей шее.

Я ожидала укуса, но жаркая ласка языка не сменилась болью ни сейчас, ни потом.

Рафаэль, не отрываясь от меня, потянул за вторую ленту, и платье с тихим шелестом соскользнуло с меня, как роса с травинки. Зеркало отражало мою наготу так же четко, как наслаждение. Я еще никогда не видела себя такой: глаза блестят, влажные губы приоткрыты в ожидании поцелуя, налитая грудь тяжело вздымается.

Я крепче стиснула бедра, между которыми будто развели костер. Сжимала их, делая только хуже. Жар разгорался с новой силой, пока рука Рафаэля не скользнула вниз. Он втиснул ее между моих ног и погладил там, где горело жарче всего.

– Горячо. – Он поцеловал меня под мочкой, оставляя мокрый след. Мурашки рассеялись по коже осколками звезд. – Расслабься, Тиа. Пустишь меня?

Я закивала и послушно расставила дрожащие ноги. Запрокинула голову, положив ее на плечо Рафаэля.

– Ну же, – хрипло хохотнул он, – не отводи взгляд от зеркала. Я хочу, чтобы ты видела, как рождается удовольствие. Хочу видеть его в твоих глазах.

– Тогда повернись ко мне лицом.

Он так резко развернул меня к себе, что закружилась голова. Это ощущение стало только сильнее, когда в красных глазах я увидела отражение своих чувств. Страсть и желание, жажда и нетерпение.

Рафаэль подхватил меня и усадил на стол перед зеркалом. На пол со звоном упала ваза. Голую кожу спины ужалила холодная поверхность зеркала, к которому Рафаэль меня прижал.

– Так? – спросил он, нависнув надо мной. – Так тебе нравится?

– Да.

Из его груди вырвался не то рык, не то стон. Он поймал меня под колени и подтянул к себе, влажной промежностью прижимая к возбужденному паху. Я шумно вздохнула, руки сами взметнулись к его лицу. Я накрыла щеки Рафаэля обеими ладонями, сгорая под его неотрывным взглядом.

Я чувствовала себя такой хрупкой и уязвимой перед ним. Абсолютно голая, с распахнутой душой и открытым ко всему телом. Впервые я задумалась, что сегодня хотела не просто секса. А секса с Рафаэлем.

«Потому что он нравится тебе. Давно стоило понять!» – вырвалась из-под купола тишины Яснара, но я тут же затолкала ее обратно. Этот момент, эту ночь я не хочу делить ни с кем.

– У тебя такая горячая кожа. И губы. И… Можно?

Я кивнула.

Мы оба застонали, когда палец Рафаэля вонзился в меня. Было немного больно, но не настолько, чтобы я хотела остановиться. Он медленно шевельнулся внутри, внимательно следя за реакцией.

Страсть сжигала меня напополам со стыдом. Что я делаю? Почему позволяю Рафаэлю пожирать меня глазами, позволяю трогать себя? В детстве, когда я была глупа и наивна, я верила, что за всю жизнь влюблюсь лишь однажды. Выйду замуж и буду счастлива до конца своих дней.

В какой момент жизнь свернула на тропинку, что привела к этому моменту?

Хотя в чем-то шутка судьбы удалась. Мужчина в жизни у меня действительно будет только один.

– Продолжай, – попросила я и переложила руки на плечи Рафаэля, чтобы случайно не расцарапать ему лицо. Сжала в ладонях ткань его рубашки… Проклятой рубашки, которую он все никак не собирался снимать.

То, что из нас двоих раздета была только я, делало ситуацию максимально смущающей. Я будто была в более слабой позиции, хотя по глазам Рафаэля видела – это не так. Я не одна жажду продолжения.

Рафаэль прижался лбом к моему, продолжая то погружать палец глубже в меня, то почти выскальзывать наружу. Дыша через рот, я чуть изменила положение тела. Выдвинула таз вперед, опустила голову пониже, чтобы видеть, как Рафаэль делает это.

Выглядело все невыносимо возбуждающе. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не застонать от одного вида пальцев, что вонзались в меня плавно и глубоко. Они блестели от моей влаги, которой становилось все больше.

Еще никогда я не чувствовала такого жара там. А контраст с холодными пальцами Рафаэля кружил голову еще сильнее. И я знала, что теряю рассудок не одна.

– Так жарко, что почти больно, – поцеловав меня, просипел Рафаэль.

Он взял со столика свечу, которую мы чудом умудрились не опрокинуть, и вопросительно посмотрел на меня. Я не понимала, чего он хочет, но все равно кивнула. Тогда Рафаэль, аккуратно толкнув меня в плечо, заставив откинуться назад, насколько это было возможно, а потом наклонил горящую свечу над моей грудью.

– М-м, – застонала я в сомкнутые губы, когда капелька расплавленного воска упала на кожу.

Она застыла не сразу, а покатилась вниз, остановившись где-то около пупка.

Мурашки выдали мое наслаждение, и Рафаэль, тяжело сглотнув, продолжил. Ласкал меня между ног, врезаясь все глубже, и капал на кожу раскаленным воском, спускаясь все ниже и ниже. Ниже и ниже… Пока горячая капля не упала на самую пылающую точку.

Я выгнулась в спине и громко вскрикнула. Но не от боли. От восторга. Жар притупил боль, а потому я даже не заметила, что Рафаэль входил уже двумя пальцами.

– Ты меня с ума сведешь, – пророкотал мне на ухо он и наконец-то стянул рубашку. А за ней и штаны.

Он сгреб меня в охапку и отнес на кровать. Уложил на спину под сказочным балдахином и сам навис сверху. Одной рукой он уперся о кровать сбоку от моей головы, а второй поглаживал тело: бедра, плоский живот, аккуратную грудь. На ней он и остановился, чтобы помять, поласкать подольше, а потом припасть губами.

Я прикусила губу и зажмурилась. Рафаэль куснул мой сосок, а потом, мешая боль с наслаждением, обвел его языком.

– Тебе хорошо?

Я активно закивала и запустила пальцы в растрепанные волосы Рафаэля. О, мне было так хорошо, как никогда в жизни. Тело само обратилось в податливый воск, который не так давно скатывался по изгибам, а теперь сухими дорожками прилипал к коже.

Омрачали наслаждение только мысли, что назойливо крутились в голове.

Стыдно уже не было. Теперь, когда Рафаэль тоже разделся, я не чувствовала, будто уламываю его на близость. Наше желание абсолютно взаимно.

Однако удовлетворить его мы сможем не в равной степени.

– О чем думаешь? – Рафаэль провел носом по нижнему краю моей челюсти, потерся виском о висок, будто мы коты.

– О тебе.

– Видимо, ты думаешь обо мне что-то не очень хорошее, Тиа. Я делаю что-то не так? Ты не хочешь меня? Скажи, и я остановлюсь. Или сделаю так, как тебе приятнее.

Вот. Опять эти слова.

– Тиа, – он настырно схватил меня за подбородок и навис прямо над моим лицом. – Говори. Я же вижу, как ты напряжена.

Его голос звучал так взволнованно… Захотелось обнять Рафаэля, прижаться к нему – кожа к коже – и просто быть рядом. Но это такая глупость. Дурацкая нежность затапливала сердце, но ей не было места в наших жизнях.

Рафаэлю не нужна ни жалость, ни привязанность. И моя внезапная симпатия ему тоже не нужна. Мы вместе только на эту ночь, а я все порчу.

– Говори. Иначе я тебя поцелую и сам все узнаю.

– Целуй, – с вызовом бросила я и облизнула губы.

Рафаэль принял вызов, а я без слов показала все, что меня пугало. Почти все… Я утаила нежность, спрятав ее поглубже в сердце, но показала, как вижу себя. Несуразной рогатой девчонкой, которая впервые проводит ночь с мужчиной. Неопытная, неповоротливая. Бестолковая.

Лоб с островками чешуи. Рога, которыми я наверняка случайно изорву дорогие подушки Рафаэля.

Я никогда не сравнюсь ни с одной кормилицей, коих у Рафаэля за жизнь будут десятки. Я несуразный эксперимент ради разнообразия, но почему-то не хочу им быть.

– Я хочу, чтобы ты помнил меня, – зачем-то призналась я, обнимая его за шею.

Сердце затрепетало от взгляда, который вонзился в мой, а потом оборвалось, когда Рафаэль пообещал:

– Я буду.

Мы долго целовались перед тем, как все случилось. Настолько долго, что у меня припухли губы, а Рафаэль поранил свои клыками. Его язык скользнул в мой рот вместе со вкусом крови.

Наши мысли и сознания сплелись так же крепко, как потом сплелись тела. Граница между нами окончательно растаяла. Прятать чувства больше не получалось. Ненавистная мне нежность все-таки выбралась наружу, хотя мне казалось, что я запрятала ее под тяжелый замок.

Но нет. Она заполнила меня от сердца до кончиков пальцев. Пьянящая, такая головокружительная, будто нереальная. Не моя.

Мысль ускользнула, когда Рафаэль навалился сверху. Его холодная кожа приятно касалась моей, горячей, как раскаленные угли. Он уперся локтями по обе стороны от моей головы, нависая так, чтобы не придавливать своим весом. Я сама раздвинула ноги и расслабилась, глубоко выдохнув.

– Это больно? – спросила я, глядя в потемневшие от желания глаза.

Кончики губ Рафаэля дрогнули, в глазах промелькнула улыбка. Он погладил меня по волосам и склонился за медленным, тягучим поцелуем.

Язык скользнул в мой рот одновременно с тем, как между ног разлилось слабое жжение. Рафаэль медленно двигал бедрами, погружаясь в меня все глубже, но постоянно останавливаясь, чтобы дать мне привыкнуть к ощущениям. Я не то постанывала, не то поскуливала от сладкой боли, что становилась ярче и сильнее.

Он уткнулся лбом в изгиб моей шеи. Дыхание Рафаэля участилось, как и мое сердцебиение. Я заерзала под ним, стараясь унять режущую боль, но она никуда не девалась.

– Раф… – Стон оборвал его имя на моих губах.

Глубокий размашистый толчок отозвался приятным покалыванием между ног. Показалось, что боль медленно уходит, и я сконцентрировалось на том, что крылось за ней.

«Моя. Моя. Моя!» — звучало в каждом движении Рафаэля. Я слышала это так же четко, как его мысли во время поцелуя.

Это и были его мысли.

Меня мелко затрясло. Я впилась когтями в рельефную спину и захныкала от сладости, что топила меня и снаружи – Рафаэль двигался идеально, я быстро привыкала к его телу внутри своего; и изнутри – я слышала его мысли и была готова разрыдаться от восторга.

Впервые меня любили. Пусть эта любовь и была болезненной и извращенной.

– Не сдерживайся, – прошептала я, поцеловав его в шею. – Я твоя.

Рафаэль глухо застонал, и волоски на моей шее встали дыбом. Как же хотелось сделать ему еще приятнее! Я ведь знала, чувствовала, что он сдерживается, хотя жаждет большего. Не отпускает контроль. Ради меня.

– Рафаэль…

Он сжал меня в объятиях так крепко, что перехватило дыхание. Медленные, глубокие толчки, что гнали по коже шлейф мурашек, стали еще более тягучими. Затем он вышел из меня, оставив сосущее ощущение пустоты, но тут же заполнил его, вновь войдя – быстро и резко – на всю длину.

Я громко вскрикнула. Совершенно пошло и грязно, не сдерживая наслаждения. Рафаэль толкался в меня все резче, грубее и глубже. На краю сознания мелькнула мысль, что я не выдержу. Я видела Рафаэля. Он прекрасен – везде. От глаз и улыбки, что когда-то меня бесила до дрожи, а теперь до дрожи возбуждала, до светлых волосков, что тонкой белой дорожкой покрывали кожу от пупка и ниже.

Он прекрасен, но я слишком мала для него.

Я стонала и кричала в такт движениям Рафаэля. После каждого толчка слышался шлепок, что рождался соприкосновением тел. Простынь подо мной стала влажной, на коже выступил пот. Язык Рафаэля толкался в мой рот в такт тому, как он вонзался в меня между ног.

И когда мне казалось, что глубже и ближе быть уже просто невозможно, Рафаэль сел на колени и приподнял мою ногу, чтобы войти под новым углом. Меня заполнило до предела. Я выгнула спину от удовольствия и впилась в простынь, разрывая ее когтями.

– Кричи, – нависая надо мной, приказал Рафаэль. – Я знаю, ты хочешь.

Отпустив себя, я громко застонала. Наслаждение взрывалось под кожей, как те салюты в Ампло. Если бы уже в ту ночь я поняла, что хочу Рафаэля, если бы знала, что это взаимно… Стоило прийти раньше. Тогда бы у нас было больше ночей.

Он выбивал из меня стоны каждым размашистым и грубым толчком в безупречном ритме. Я извивалась, стонала, впивалась в его бедра когтями. Шаг за шагом за руку с Рафаэлем шла к границе, за которой ждало сносящее голову наслаждение. Между нами было мокро, скользко и очень горячо. Я пульсировала внутри, сокращалась вокруг Рафаэля спазмами, заставляя его прикусывать губу и закатывать в наслаждении глаза.

Последний толчок подарил долгожданную развязку нам обоим. Рафаэль сжал меня в объятиях так крепко, что я думала, не выберусь из его рук никогда. Но и не хотела, если честно. Голова кружилась, перед глазами все плыло.

Рафаэль еще несколько раз двинулся внутри меня и вышел. Сел на колени между моими раздвинутыми бедрами и смотрел на меня все так же жадно и горячо.

Я не могла привести дыхание в порядок, и рука, которую Рафаэль положил на горячее лоно, нисколько не способствовала этому. У этого касания был другой эффект.

– У тебя ледяная рука, – сбивчиво произнесла я, едва удерживая глаза открытыми. Хотелось вновь опустить веки и раствориться в ощущениях.

– Иногда лед помогает свежим ранам.

– Ранам, – со смешком повторила я. – Тоже мне…

Но когда Рафаэль не рассмеялся в ответ, напряглась. Приподнялась на локтях и вздрогнула. Мои бедра были в крови, перемешанной с семенем Рафаэля.

– Не бойся. Ты ничем не заразишься. Вампиры не болеют и не переносят инфекции людей.

– Я в курсе.

…иначе бы просто не позволила Рафаэлю войти в меня без должной подготовки.

– Что до остального, – успокаивающе массировал самую чувствительную точку Рафаэль, – детей у нас не будет.

– Знаю. У усмиренных или убитых обычно не хватает времени их выносить.

Он раздраженно скривился и вошел в меня одним пальцем. Странный способ заставить заткнуться, но у Рафаэля получилось. Его холодные касания и правда успокаивали пылающее изнутри тело.

– А кровь, – продолжил Рафаэль глухо, – это моя вина. Я был нетерпелив и груб.

Удивление заставило мои брови чуть выгнуться. Разве? По-моему, Рафаэль гораздо больше думал о моем удовольствии, чем о своем.

– Ты был прекрасен, – произнесла я то, что он и так знал, ведь слышал все мои мысли, когда наши тела были одним целым.

– И ты. Ты прекрасна.

Он стал устраиваться поудобнее, но сначала я решила, что Рафаэль уходит. Даже присела, чтобы тоже встать с кровати, если это намек, что мне пора. Но Рафаэль и не думал покидать постель. Его дыхание щекотало внутреннюю сторону бедер, когда Рафаэль располагался между ними. И хоть мы стали значительно ближе, чем когда-либо я была хоть с кем-то, сейчас я все равно смутилась.

– Что ты делаешь?

– Продолжаю быть прекрасным.

Я с горящими щеками наблюдала, как он целует мои бедра. Рот Рафаэля двигался все ниже, опаляя дыханием.

– Рафаэль, – я нервно уперлась ладонью в его лоб, на что мерзавец лишь обезоруживающе улыбнулся.

– Вот так, – он поправил мою руку, подставил голову так, чтобы пальцы зарылись в белые волосы. – Направляй меня, если потребуется.

Первое широкое движение языка отозвалось во мне внутренней дрожью. Я смущенно отвела глаза, когда поняла, что Рафаэль смотрит. Смотрит и улыбается. Потеряв голову от волнения, я сжала его волосы в кулак, а второй рукой накрыла грудь. Будто Рафаэль ее не видел… Не трогал, не ласкал ртом.

Проклятье.

– Ты такая вкусная, – мурчал он, между тем как изучал языком влажные складки, ныряя глубже и выводя безумные узоры на моем теле.

– Рафаэль, перестань, – пискнула я. – Мне стыдно…

– Почему? – он привстал на локтях и уставился на меня.

Я медлила с ответом. Тогда Рафаэль уложил голову мне на живот. Одной рукой он обнял мое бедро, а второй потянулся к груди, вынуждая перестать закрываться.

– Тиа, я нравлюсь тебе?

Что за вопросы?!

Лицо горело. Все тело пылало! В мыслях царил такой бардак, что даже поцелуй меня Рафаэль снова, он бы не сумел разобраться в том, что творится в моей голове.

Рафаэль не лучший человек. Он заносчивый эгоист и самовлюбленный нарцисс. Он был со мной несправедлив, но он же единственный, кто по-настоящему видит меня.

– Можешь не отвечать. Я спросил, чтобы самому ответить.

Ох, это так в духе Рафаэля!

– Так вот, ты, рогатая, мне нравишься. И все, что я делаю с тобой, меня сводит с ума.

Он переместил руку с моего бедра вниз и снова нырнул пальцами в меня. Там все хлюпало от влаги. Рафаэль устроил внутри настоящее безобразие и наслаждался этим, а потом демонстративно облизнул пальцы.

Это должно было быть противно. Но не было.

От его прямого, дерзкого взгляда внутри меня все переворачивалось и взрывалось тысячами искр.

– Я хочу тебя. Всю. Скажи, если это не взаимно.

Ни звука не сорвалось с моих губ. Я позволила Рафаэлю делать со мной все, что он пожелает, потому что действительно хотела этого.

Он подхватил меня за задницу и притянул ближе к себе, чтобы дарить удовольствие и языком, и пальцами. Я постанывала от наслаждения, и слышала, что то же самое делает Рафаэль.

Шторм внутри меня подчинялся ему. Рафаэль умело руководил этим ураганом, посасывая и покусывая там, где я нуждалась больше всего.

Скоро губы пересохли от частого дыхания. Во мне почти не осталось сил, чтобы оставаться в сознании. Я настолько вымоталась, что едва ли могла даже встать, когда Рафаэль заставил меня кончить.

– Мы обязаны повторить. После бала. – Он скользнул губами по моим совсем невесомо. Будто боялся, что мне будет противно после всего, что он сделал.

Но я не испытывала отвращения. Только бесконечную страсть на изломе нежности и тоски.

«Следующего раза не будет», – думала я, забыв, что он слышит, а Рафаэль не стал напоминать.

Он лег рядом и поцеловал мое плечо. Это последнее, что я запомнила перед тем, как провалиться в сон.

Я проснулась от шума в коридоре, заворочалась, недовольно морщась, и вдруг поняла, что лежу не на своей подушке. Щеке было прохладно, как и большей части туловища, которое прижималось к спящему Рафаэлю.

Проклятье…

Воспоминания накатывали волнами лавы. С каждым новым ожившим в памяти моментом все сильнее хотелось сбежать.

Я потянулась за тонким одеялом и прикрыла голое тело. Хотела встать, чтобы незаметно сбежать в свою комнату, но Рафаэль тоже проснулся, потревоженный суматохой в замке и моим копошением. Он поймал меня за запястье и сел на кровати. Я старалась не смотреть на него, чтобы не превратиться в пепел от смущения, но краем глаза все равно видела его обнаженное тело.

«Не теряй голову, девочка. На развлечения у тебя была целая ночь. Сейчас нужно сосредоточиться», – голос Яснары звучал как-то напряженно. Она казалась дикой кошкой, что сидит в засаде и готовится к прыжку.

Что-то происходит. Что-то нехорошее. Я тоже это чувствовала.

– Молчи и ничего не бойся, – приказал Рафаэль, и в следующую секунду двери в спальню распахнулись.

Почему-то я думала, что к нам ворвутся беловолосые слуги Валанте. Они раскусили наш заговор! Нам конец! Но вместо них в спальню вошли маги в серебряных одеждах, среди которых были люди в масках из белого стекла или белого металла. Жрецы Лунного Стража и Великого Судьи.

– Обыскать здесь все, – приказал жрец Стража. Маска скрывала его лицо, но не искажала голос, не прятала длинные черные волосы, спадающие за спину.

Гекар.

Я вцепилась в одеяло, натягивая его еще выше – до самого подбородка. Пульс похоронным маршем тарабанил в ушах, пока рыцари обшаривали комнату. Они заглядывали в шкаф, под кровать, ушли в купальню…

– Что происходит? – непоколебимо ровным голосом спросил Рафаэль. Под складками одеяла он сильнее сжал мою руку, а потом добавил с ухмылкой: – Чем обязаны визиту, Гекар?

Жрец даже не вздрогнул, услышав свое имя. Жесткой армейской походкой он приблизился к изножью кровати, наверняка наслаждаясь, как плащ дрожит за его спиной от движения. Как от страха дрожу я.

«Прекрати трястись. Ты же знаешь, что я могу защитить тебя от жрецов».

«Я не за себя переживаю», – подумала я и до скрипа стиснула зубы.

– Пропала заклинательница порталов, которая находилась на службе.

Меня раздражало, с каким спокойствием Гекар говорит. Будто всем вокруг не ясно, кто именно исчез. Будто Антинуа не была его невестой.

– А Роза Гаратиса тут при чем? – прикинулся идиотом Рафаэль.

Надо отдать ему должное. Даже будучи абсолютно голым, он держался по-королевски. Говорил, как обычно, держа лицо и осанку. Если бы я не знала от Валанте, что Рафаэль – серебряное отродье, никогда бы не поверила.

– Мы осматриваем все места, где чародейку могли бы укрывать, – неохотно процедил Гекар.

Тревога взвилась во мне черным пламенем.

Укрывать? Значит, Анти не просто пропала. Она сбежала.

Все время, что рыцари переворачивали комнату Рафаэля с ног на голову, я не могла избавиться от волнения. Рафаэль все еще сжимал мою руку, но я почти не чувствовала этого. Все мысли крутились лишь вокруг Анти.

Она разочаровалась в женихе и поэтому сбежала? Или господин был к ней суров? Или во всем есть и моя вина и открытие двух порталов разом не прошло бесследно?

Как так? Все ведь было нормально! После того как она помогла нам, я писала Анти, а она в привычной манере ответила мне. Да, всего раз, но в этом не было ничего странного. Почти за полгода нашей разлуки на мои десятки писем Антинуа ответила всего несколькими.

Рыцари, обшарив каждый уголок спальни, ушли так же внезапно, как и появились. Я не сразу сумела выбраться из-под одеяла, чтобы хотя бы одеться. Сидела, глядя сквозь предметы, и гадала, куда могла пропасть Анти.

Убедившись, что рыцари ушли, я попыталась написать ей. Письмо исчезло. Значит, подруга жива. Но где она?

– Девчонка могла сбежать куда угодно. – Рафаэль достаточно долго наблюдал за моими метаниями, прежде чем хоть что-то сказать. – Не забывай, что ей подвластно пространство. Жрецам будет сложно найти твою подругу.

Слабый кивок был ему ответом.

– Не смей расклеиваться, Тиа! – Он сжал мое плечо и наклонился, заглядывая в глаза. – Ты забыла, что сегодня бал? Забыла, как долго мы к этому шли?

Пока Рафаэль пытался расшевелить меня снаружи, изнутри то же самое делала Яснара. Она вновь заняла позицию Рафаэля и разрывала мой мозг нотациями.

«Перестань убиваться, когда еще ничего не ясно! Найдешь девчонку потом, когда с Воем Ночи будет покончено!»

И как бы тяжело мне ни было, они правы.

Я ужинала вместе с Рафаэлем. Он настоял, хотя я была категорически против.

– Не брыкайся. Уже поздно строить из себя невинную душу, – сказал он, когда мы оба одевались после ухода рыцарей. – Ты, вероятно, была слишком занята самокопанием, когда пришли эти шуты в масках, а потом не заметила кое-что. Дверь была открыта, Тиа. Нараспашку.

– Нас кто-то увидел? Кто?

Я представила себе эту картину. Мы в одной кровати. Рафаэль прикрыт ниже пояса лишь одеялом, за другой край которого отчаянно цепляюсь я, пытаясь скрыть наготу.

– Какая разница, кто? Сейчас о нас знают уже все.

Где бы мы ни появлялись, везде повисала тишина. Она говорила так же много, как и взгляды, что должны были быть незаметными, но впивались в кожу иглами. Я видела, как слуги переглядываются, как они собираются группками, глядя нам вслед.

Я держалась возле Рафаэля. Не касалась его руки, не строила глазки и не выдавливала сладкую улыбку. Мы просто шли рядом, как равные друг другу.

В столовом зале Рафаэль демонстративно усадил меня за свой стол. Мы сидели на противоположных его концах, а не рядом, но мне казалось, что это лишь сильнее заостряет внимание на том, что отношения между нами вышли за рамки дозволенного. Будто Рафаэль понимал это, но все равно не мог оттолкнуть меня обратно за границу, которую не стоило пересекать.

Он держался как обычно – с завидным спокойствием. Словно не замечал, какая тяжелая атмосфера повисла в замке. Над Розой Гаратиса сгустились тучи, и дело не только в выходке Рафаэля.

– Сначала пропала Сариэль, теперь еще и какая-то колдунья, – шептались слуги. – Что-то плохое творится…

Возвращаясь в комнату Рафаэля, где должны были собираться на бал, мы столкнулись с Видой и Ларишей. Кормилицы поклонились господину, а меня, стоящую чуть позади него, показательно проигнорировали. Обе даже не смотрели в мою сторону, но излучали холодное презрение.

– Мы нужны вам сейчас, господин? – сладко протянула Лариша и очаровательно улыбнулась.

Рафаэль ее даже взглядом не одарил.

– Нет. Отдыхайте.

Он пошел дальше, и я торопливо зашагала следом.

– Вы не вызывали нас уже давно, – Вида выросла прямо перед лицом Рафаэля и дерзко положила руку ему на грудь. – Мы заскучали без вас и работы.

Вида стрельнула глазками, но милое выражение стекло с лица кормилицы, когда Рафаэль скинул с себя ее руку.

– Если скучаете по работе, то идите на кухню и помогите отчистить котлы. Завтра проверю.

Если бы взглядами можно было убивать, я бы определенно уже была мертва.

Когда мы снова оказались наедине за закрытыми дверьми комнаты Рафаэля, я перестала строить из себя хладнокровную и безразличную к чужим косым взглядам девушку. Благодаря урокам Сариэль я умела держать лицо, пусть и делала это не так хорошо, как Рафаэль. Однако теперь скрывать истинные чувства не было смысла.

– Зачем ты заставил меня ужинать с тобой за одним столом? Зачем злишь Виду и Ларишу? Ты не делаешь лучше, Рафаэль.

Смотреть ему в глаза – испытание.

Я и полминуты не выдержала прямого взгляда, который из серьезного быстро стал озорным. Рафаэль знал, о чем я думаю. Знал, что вспоминаю, как его глаза темнели от желания и блестели от удовольствия.

– Проклятье, – я отвернулась и направилась к шкафу, где ждало мое бальное платье. – С тобой невозможно говорить серьезно.

– Тут не о чем говорить.

Я не обернулась, но услышала, что Рафаэль переместился к кровати. Та скрипнула, намекая, что Рафаэль сел.

– Ты думал, в каком свете выставляешь и меня, и себя?

– Нет, – с раздражающим весельем отозвался Рафаэль. – Просветишь?

Он, откинувшись на локти, развалился на кровати с видом важного гостя, который ждал начала представления. И осознавать, что представлением этим была я… Крайне неловко.

– Все решат, что ты меня выделяешь среди других.

– Зачем им это решать, если я уже тебя выделил?

– И для чего? – всплеснула руками я. – Мы так только подтвердили слухи.

– Ты серьезно не понимаешь? Рогатая, нас видели. Для тебя же лучше, если я покажу, что не выбросил тебя после того, что было, за порог. Сплетен не убавится, но тебя хотя бы не посмеют задевать открыто.

Я не стала говорить, что мне плевать, будут ли меня обсуждать в глаза или за спиной. Меня не волновало, если прямо сейчас Вида и Лариша договариваются по очереди плевать в мой стакан или мусорить в замке, чтобы меня вновь загоняли с тряпкой по грязным углам.

Я смотрела на бежевое бальное платье с лифом, украшенным жемчугом и кружевами, с пышной юбкой и многослойными рукавами из ажурной ткани, и думала только о том, что это последнее, что надену в своей жизни.

«Яснара, – позвала я, снимая наряд с вешалки, – ты не боишься того, что будет дальше?»

«Мне тысячи лет, девочка. Я давно ничего не боюсь».

«Что с тобой будет, когда я умру? Ты вернешься в заточение?»

«Да. Потому что умирают тела, но не души. Твоя отправится на круг перерождения. Моя вернется к цепям, которые ее держат».

«И тебе не страшно снова окунаться в забвение?»

«Нет, если в это в забвение канет и Вой Ночи».

Взяв платье, я направилась в купальню, чтобы там переодеться, но Рафаэль остановил меня.

– Ты куда? – Он сел на кровати, готовый подорваться в любой момент. Будто я собиралась убежать.

Будто я могла.

И дело не только в Яснаре, которая сама сожжет меня, если струшу и не выйду против Валанте. Дело уже во мне. Остановить Валанте – мой последний шанс сделать что-то достойное и уйти гордо.

– Пора одеваться на бал. Проход во дворец откроют уже совсем скоро.

– Одевайся здесь. – Он выдержал мой прямой тяжелый взгляд и добавил: – Будто я чего-то не видел…

Так глупо, но я улыбнулась после этих слов. Отвернулась и позволила уголкам губ дернуться вверх. Стоя спиной к Рафаэлю, сняла накидку, а за ней и платье, в котором вчера пришла. Уже потянулась за новой одеждой, но меня обняли со спины. Одна рука Рафаэля накрыла мою грудь, вторая легла на живот. Холодные губы скользнули по шее.

– Не смей хоронить себя. Я с тобой еще не закончил.

Рука, лежавшая на моем животе, опустилась ниже и надавила, заставляя прогнуться в пояснице и ягодицами прижаться к паху Рафаэля. Дорожка из поцелуев поднялась по шее и по подбородку прокралась к губам. Мне снова показалось, что поцелуй Рафаэля на вкус как кровь.

Когда он отстранился и отпустил меня, я увидела, что у Рафаэля кровоточит губа.

– Прикусил случайно. Ерунда, – буркнул он, утирая кровь тыльной стороной ладони. – До бала заживет.

Он наблюдал, как я одеваюсь и прихорашиваюсь. Он же затянул мне корсет и поправил блестящие украшения на рогах. Затем Рафаэль оделся сам.

Его наряд был почти обычным. Темные штаны, высокие сапоги и белая свободная рубашка, узкая на талии, но свободная на плечах и в рукавах, с воротником, плотно обнимающим шею. В центре на груди был вырез в форме сердца, вышитый красными бусинами. Сквозь него виднелась крепкая грудь Рафаэля, но это не выглядело пошло. Разве что слегка дразняще… Или даже пугающе, ведь из-за бусин создавалось впечатление, что Рафаэль истекает кровью.

Точно из таких же бусин было сделано узкое ожерелье, которое Рафаэль, встав сзади, надел мне на шею. Бусины напоминали рубиновые капли. Они ярко переливались, ловя даже крохи света.

– Нравится? Я выбрал это для нас, когда ты была в примерочной.

– Красиво, но зловеще, – глядя в зеркало, сказала я. – Мне словно разорвали шею.

Рафаэль обошел меня, встал так, чтобы вместо отражения я видела его. Кончиками пальцев он невесомо коснулся моего подбородка.

– Зато все будут знать, с кем ты пришла. – Его глаза сверкали так же, как бусины на моей шее и на его груди. – Со мной.

Опусти я глаза, то наверняка бы увидела, как рукав Рафаэля пропитался кровью под моими когтями. Я неосознанно впилась в его руку, когда мы вышли из портала посреди королевского двора.

Мне стоило бы застыть в изумлении и с открытым ртом любоваться невиданной прежде красотой. Дворец из белого камня с многочисленными башнями и плавно изогнутыми лестницами – произведение архитектурного искусства. Однако меня неукротимо потряхивало от страха.

– Здесь столько людей, – шепнула я Рафаэлю, когда мы под руку двигались через двор.

– Ты из-за этого дрожишь?

– Так заметно?

– Я держу тебя за руку. Так что да.

– Если кто-то еще заметит, скажем, что я замерзла.

Зима добралась до центральной провинции Далитт быстрее, чем до теплого Гаратиса. Вне истоптанных дорожек земля уже была покрыта тонким слоем снега. Он и сейчас медленно кружил в воздухе. Белыми шапочками обзавелись многочисленные скульптуры сада и облетевшие ветви деревьев.

– Я думал, полукровки не мерзнут. По крайней мере, вчера твоей кровью можно было разжигать костры.

Я кашлянула, пряча смущение. Рафаэль в своем уме говорить о таком среди толпы незнакомцев? На нас и так уже косились. Женщины перешептывались, прикрывая нижнюю часть лица веерами, а мужчины хмуро смотрели нам вслед.

Полукровка и отродье. Сама удивлена, что мы пришли на этот бал. До последнего не верила, что мы окажемся во дворце. Но вот Рафаэль достал из кармана свернутое письмо с королевской печатью и показал пригласительное проверяющему слуге. Тот нахмурился, но пропустил нас на широкую лестницу, ведущую к парадному входу во дворец.

Мы шли медленно, чтобы не выбиваться из общего ритма и не привлекать внимания, которого и так было с избытком. Меня удивляло, что люди не особо торопились во дворец. Все были одеты легко: женщины в платья всех цветов и оттенков, а мужчины в костюмы разной степени строгости. Кто-то выглядел совсем уж сдержанно, а у других едва ли можно было найти островок ткани, не расшитый сверкающими нитями.

– Путь во дворец – это шанс блеснуть и покрасоваться, – пояснил Рафаэль, разгадав мое молчаливое недоумение. – Во дворце все внимание нужно уделять королю и его семье. Перетягивать одеяло на себя – дурной тон, который может стоить статуса и влияния. Поэтому все ползут в тепло со скоростью мертвых улиток.

– Мертвые улитки не ползают, – хохотнула я, немного расслабившись.

– А мертвые мужчины не ходят на балы с очаровательными полукровками. – Рафаэль улыбнулся, специально оголив клыки. – И все же я здесь. Так что и мертвые улитки однажды доползут до дворца.

– Почему они не оделись теплее, раз знали, что будут так долго на улице в холод?

– Не знаю, – Рафаэль пожал плечами. – Наверное, не хотят смотреться менее выигрышно на фоне вампиров. Мы-то можем позволить себе не утепляться.

Все эти аристократы теперь казались мне просто обделенными вниманием глупцами. Кто в здравом уме станет рисковать подхватить воспаление легких ради надежды, что кто-то из толпы заметит тебя и похвалит наряд?

Внутри дворца все сверкало – от светлых мраморных полов до широких резных колонн, подпирающих арочный потолок с лепниной. Гости кружились и мелькали перед глазами, будто кто-то подкинул в воздух множество разных цветочных лепестков. Играла живая музыка, звучали, переплетаясь, голоса и смех. Слышалось, как звенят бокалы, которые разносили гостям слуги.

К нам никто из них не подходил. Будто даже официанты сомневались, что наше с Рафаэлем присутствие здесь – не ошибка.

Что ж, я их не осуждала. Все же если бы не Валанте и его план по возрождению Воя Ночи, нас бы здесь не было.

Пока мы неторопливо шли по залу, я осматривалась. Вдоль стен с высокими – до потолка – окнами стояли солдаты в доспехах. Среди них я заметила пару рыцарей луны в черных и белых масках. Жрецы Пустоши и Стража.

В горле встал мерзкий ком.

«Ты станешь героем, – успокаивающе заверила Яснара. – Спасешь мир от ужасной тьмы. Ты не видела, на что способен Вой Ночи, но я знаю».

Задумавшись, я не заметила, как мы подошли к центру зала. Отсюда было видно трон на помосте, но тот пока пустовал. Зато в центре зала в танце уже кружились многочисленные пары.

– Рафаэль, – я потянула его за руку, когда поняла, куда он меня ведет, и тише добавила: – Не думаю, что это хорошая идея. Нужно не выделяться. Помнишь?

– Помню. Но мы на балу, рогатая. Здесь принято танцевать.

Рука в руке – мы шагнули в танец. Музыка задавала размеренный ритм, заставляя кружиться, будто мы один из сотен лепестков, скользящих по ветру. Все получалось само собой. Рафаэль вел, а я следовала, доверяясь его движениям.

И сердце трепетало, когда мой взгляд, украдкой брошенный на Рафаэля, встречался с его, прямым и внимательным.

– Кончай стесняться, – в конце концов рассмеялся он. – Любуйся мной сколько душе угодно, Тиа.

– Дурак, – пробурчала я и уронила взгляд в пол. В нем бликами танцевали отражения цветных юбок.

– Тиа, – настойчивее позвал он. – Посмотри на меня.

Мы сделали резкий поворот, во время которого Рафаэль наклонил меня, придерживая за талию. Я рефлекторно повернула голову, и наши взгляды встретились.

– Твои глаза напоминают небо. Я хочу запомнить их цвет.

– Запомнить?..

Странные слова для того, кто просил не хоронить себя. Неужели Рафаэль увидел стражу и рыцарей и понял, что шансов выжить у меня нет?

Тут одна композиция смолкла, и музыканты заиграли следующую мелодию – более быструю и веселую. Я хотела попросить Рафаэля уйти из центра зала, но к нам вдруг подошла другая пара гостей.

– Развлекаетесь?

Валанте был в безупречно черном костюме. Ни одной яркой или привлекающей внимание детали, кроме сдержанного серебряного украшения в темных волосах. Под руку с ним была Бриенна. Белоснежные волосы рассыпались по плечам, открытым в пышном алом платье. Еще две жены Валанте – обвешанные драгоценностями отродья – стояли чуть позади.

Рафаэль всегда храбрился больше меня. А тут слегка растерялся и поклонился хозяину не сразу, а лишь когда это сделала я.

– Прекрасный вечер. Спасибо, что добыли для меня и моего господина приглашения.

Валанте улыбнулся. Отпустил руку одной из трех жен и протянул ладонь мне:

– Украду тебя на один танец?

Мне ужасно хотелось посмотреть на Рафаэля, но я сдержалась. Кивнула и в открытую ладонь вложила свою. Рука Рафаэля соскользнула с моей талии, на ее место легла рука Валанте.

– Рафаэль, – окликнул он через плечо, когда мы уже отходили подальше к центру. – А ты пока потанцуй с моей Бриенной, чтобы никто не скучал.

«Моей».

Вот ведь урод! Валанте уже однажды лишил Рафаэля Бриенны, а теперь издевается. Дразнит его, как ослика, перед которым на веревочке висит морковка.

Рассмотреть выражения лица Рафаэля в этот момент не удалось. Другие танцующие заслонили его. Мелькала лишь белокурая макушка.

– Спасибо, что пришла на бал, дорогая Тиа, – ведя меня в танце, сдержанно улыбнулся Валанте.

– Как я могла отказаться от награды за свою работу? Я столько месяцев корпела над той книгой…

– И заслужила этот вечер, бесспорно. Но это еще не конец.

Я изобразила удивление, хотя ожидала, что этот диалог случится. Нужно притворяться, будто я не знаю условий ритуала. Четыре жертвы, и моя добровольно отданная кровь – одна из них.

– Что я должна сделать?

– Сущую мелочь, – довольно протянул Валанте. Ему нравилось, что я задаю правильные вопросы и не лезу не в свое дело. – Быть на моей стороне до конца.

– Я буду.

Музыка полностью смолкла. Все присутствующие притихли в ожидании появления короля. Взгляды сотен гостей устремились к помосту, на который взошел мужчина средних лет, одетый просто, но элегантно. Даже странно видеть правителя в обычной белой рубашке и короне.

– Он так молод! – шептались девушки неподалеку от меня.

– И так улыбчив, только глянь!

Я тяжело сглотнула, наблюдая за королем. Эран Холерон действительно один из самых молодых правителей за всю историю Артери. И пусть пока он лишь поддерживал старые порядки и не делал ничего выдающегося, не изменил ни один закон и не вывел королевство из многолетней войны с драконорожденными, я Эрану смерти точно не желала.

– Я рад, что все вы пришли на осенний бал, который мы из года в год устраиваем во дворце, чтобы отметить годовщину основания центральной провинции Далитт, а вместе с ней – и всего королевства!

Люди рукоплескали. Я тоже поаплодировала. А вот Валанте даже не шелохнулся.

– Куда ты, Тиа? – Он придержал меня за локоть, когда я попыталась отойти, чтобы вернуться к Рафаэлю.

– Разве я не должна быть со своим господином? Мы пришли на бал вместе, – шепнула я. Король все еще приветствовал гостей и хвалился, как процветает Артери. И ни слова про войну с драконорожденными, что не отлипают от наших границ.

– Будь рядом. Скоро ты мне понадобишься. Об отродье не думай. Он сам скоро к нам присоединится.

Глаза Валанте сверкнули, как тогда, когда он использовал гипноз. Я обернулась и заметила, что и Рафаэль, и все жены Валанте пробираются к нам сквозь толпу.

«Яснара, надо будет защитить Рафаэля от гипноза. Он может превратиться из союзника во врага».

«Знаю. Сделаю, если дашь мне крови».

Я изнутри прикусила щеку. Было больно, но натиск зубов я ослабила только тогда, когда почувствовала вкус крови. Рафаэль встал рядом, не глядя в мою сторону. Его лицо выглядело непроницаемым и пустым. Я даже опасалась, что щит Яснары не сработал, но успокоилась, когда плечо Рафаэля чуть коснулось моего. Это был крохотный знак, чтобы тайно сказать «спасибо».

На душе сгустились тучи, но когда они разразятся громом, я не знала. Я готовилась использовать магию в любой момент, но боялась, что сделаю это не вовремя. Если атакую раньше времени, буду выглядеть агрессором, а не защитницей. Тогда Валанте оправдают, а мне придет бесчестный конец.

Рафаэлю тоже наверняка придется несладко. Валанте ненавидит его. Если бы не законы Артери, Карстро давно бы оторвал голову дерзкому отродью. Это и случится, если я ошибусь, ведь Рафаэля безусловно обвинят в сговоре.

Король закончил с речью и сел на трон. Вокруг помоста цепочкой выстроились стражники, а пространство перед ними попросили освободить.

– Сейчас будут представлять важных гостей, – пояснил Валанте, склонившись к моему уху. – Выйдешь вместе со мной и моими женами.

Вот этот момент, когда все случится!

Начали объявлять гостей, и они по очереди выходили на поклон королю.

Дыхание стало быстрым и поверхностным от волнения. В груди жгло. Взгляд метался по залу.

Тут полно стражников и рыцарей. Они наверняка смогут остановить нескольких безоружных вампиров. Но несмотря на то, что при входе всех осматривали и не пропускали с оружием, я знала, что оно при Валанте точно есть.

Без меча, который я расписывала ключевыми символами заклинания, ритуал не сработает. Так где же он?

– Валанте Карстро и его свита! – объявил с помоста глашатай.

Ну все. Обратный отсчет пошел.

Валанте отпустил мою руку и красноречиво посмотрел на меня. Он ушел вперед, чтобы появиться перед королем в окружении жен. Я должна была идти за ним следом вместе с Рафаэлем. Пользуясь тем, что Валанте не смотрит, он взглянул на меня.

Рафаэль умело изображал затуманенный гипнозом взор, но эта призрачная дымка рассеялась, когда наши глаза встретились. Я видела, что защита Яснары выжигала его изнутри до боли, но Рафаэль терпел. Лишь крохотные бусинки пота на лбу выдавали, как ему тяжело.

«Готова?» – будто спрашивал он. И я кивнула, хотя каждую секунду приходилось бороться с желанием броситься к дверям.

Мы прошли по коридору, образовавшемуся между расступившимися гостями. Пустая часть зала, где Валанте предстояло преклонить колено, становилась все ближе. Каждый шаг отдавался в висках ударом грома, а время будто стало тягучим и липким. Все замедлилось, чутье обострилось. Я заранее сжала кулак, чтобы в любой момент пронзить когтями кожу.

Валанте не должен убить короля.

– Мой повелитель, – Валанте театрально развел руки. – У меня для вас подарок.

Он должен был опуститься на колени первым. После него это сделали бы его жены и мы с Рафаэлем. Но Карстро вместо этого просто поклонился, что было грубым нарушением этикета… И первым звоночком, что сейчас все и начнется.

Жены поклонились вслед за Валанте. Я чуть было не отвлеклась на реакцию короля, воинов и гостей на выходку Карстро, как и было им наверняка запланировано, но вовремя перевела взгляд на Бриенну. Сначала могло бы показаться, что она придерживает юбку в поклоне, но Бриенна поднимала ее все выше. Люди заохали, а у меня по коже проползли ледяные мурашки.

Другая жена Валанте, стоявшая рядом с Бриенной, молниеносно достала из-под юбки соратницы прикрепленный к бедру клинок. Миг – и вампирша бросила меч Валанте. Он поймал его с такой легкостью и грацией, будто репетировал этот момент.

Гости больше не шумели и не перешептывались. Они в ужасе пятились. Кто-то и вовсе бегом бросился к дверям.

«Валанте не успеет добраться до Эрана», – наивно подумала я, надеясь, что стража его остановит. Ему не продраться сквозь ряд воинов!

Но Валанте и не планировал приближаться к королю. Он занес руку с мечом так, будто держал копье, и замахнулся…

«Не стой! Сейчас!» – зазвенело в висках тысячей колоколов.

Ладонь пронзила боль. Тело наполнилось небывалым жаром, будто кровь обратилась в жидкое пламя. Я представила, как десятки световых лент окружают Валанте клеткой, и отпустила свою силу.

Валанте вскрикнул от боли и выронил клинок. Его руку пронзил один из тонких столпов, что плотно окружили его.

Стражи, которые уже метнулись к нему, чтобы остановить, вдруг замерли, ошарашенно открыв рты. На месте не стоял только король. Эран трусливо сбежал, оставив трон пустовать, а гостей – спасаться как придется.

Через мгновение всеобщее оцепенение спало. Время снова пришло в движение.

Стражи кинулись на Валанте, на его жен и на нас с Рафаэлем. Вампирши яростно отбивались, а Рафаэль не двигался с места. Если бы не сила Яснары, он бы наверняка бросился на меня, зачарованный гипнозом и ведомый природой отродья. Он должен был защищать хозяина, но не отходил от меня ни на шаг.

– Убей его, – сказал Рафаэль холодно, склонившись к моему уху. – Мир станет лучше без этого чудовища.

Я не шевелилась. Сосредоточенно держала образ световой клетки, чтобы та вдруг не рухнула. Рафаэль ни капли не помогал. От его слов меня бросало в ледяную дрожь.

На моих руках уже убийство не одного человека. Я не могу, не хочу продолжать идти по этому пути!

– Чья это магия? – орали жрецы, проталкиваясь сквозь толпу.

Во мне затеплилась слабая надежда. Может, они не смогут распознать, что свет подчиняется мне?

Но как только я посмела подумать об этом, взгляд столкнулся со взглядом Валанте. В его красных глазах было столько ярости, что я поняла – мне не жить. Я заметно вздрогнула, а Валанте, не отводя глаз, зло рассмеялся.

– Рогатая тварь, – процедил он, осклабившись. – И когда успела?

Не переставая безумно улыбаться, он набрал в грудь побольше воздуха и заорал:

– Стража! Это она!

Указать на меня Валанте не успел.

Жажда жизни оказалась сильнее желания поступить правильно и остаться чистой.

Тонкие прутья света вмиг стали широкими столпами и стянулись в центр, прожигая Валанте насквозь. Он даже закричать не успел. Запыхтел от боли и обратился в горстку пепла, поверх которой со звоном упал меч.

Я отпустила контроль. Свет рассеялся. Показалось, что тело превратилось в снежинку с королевского двора – малейшее дуновение унесет меня. Я скоро осяду на пол…

Жены Валанте завопили, зашипели. Они без разбору с голыми руками кидались на гостей и стражников. Отбивались зубами и ногтями. Пол быстро покрывался алыми пятнами.

– Будь здесь, – приказал Рафаэль, подведя меня к ближайшей колонне. – Я скоро.

– Рафаэль! – Я хотела броситься за ним, но заметила, как в сторону Рафаэля движется жрец – рыцарь луны.

«Лучше спрячься. Они будут искать в первую очередь тебя».

Яснара права. В отличие от полукровок, не все люди владеют магией. Я самая яркая мишень. Самый очевидный маг в огромном зале, полном гостей.

«И где тут спрятаться?!»

«Под столом? За шторой? До выхода ты не доберешься».

«Я вообще никуда не доберусь! Меня не пустят в портал!»

«Тогда делай что хочешь. Я буду защищать тебя, пока это возможно».

«Жрецы Великого Судьи положат всему конец, – догадалась я. – Он всегда знает правду».

Яснара ничего на это не ответила. Молчание показалось скорбным, но оно же послужило толчком. Нужно найти Рафаэля и проститься. Вряд ли ему нужны мои последние слова, но я хотела, чтобы он знал – я не виню его за то, что втянул меня в это. Я горжусь тем, что остановила Валанте и не позволила Вою Ночи пробудиться.

Осмотревшись, нет ли рядом стражей или рыцарей, я заторопилась туда, куда не так давно направился Рафаэль. Высматривала среди беснующегося моря толпы белокурую макушку… И нашла ее рядом с еще одной такой же.

Рафаэль обнимал Бриенну.

Они стояли посреди обезумевшей толпы в окружении нескольких трупов стражников. Рафаэль – ко мне спиной, а Бриенна повисла на нем, закинув руки на плечи.

Все во мне умерло от этого зрелища, хотя я понимала, что не должна злиться, грустить или ревновать. Мы никогда не говорили о чувствах. Да и глупо с моей стороны было бы даже думать о том, будто могу нравиться Рафаэлю.

Ему понравилось спать со мной. Понравилось, что моя кровь горячее человеческой. Понравилось, что я была нетронута. Понравилось, что я сама попросила о ночи, сама пришла к нему в спальню.

Ему льстила моя покорность. Ему нравилось смотреться в меня, как в зеркало.

Но его сердце, похоже, никогда не покидала именно Бриенна.

Я почти развернулась, чтобы уйти, как вдруг Бриенна соскользнула с Рафаэля. Она не просто не удержала равновесие. Она рухнула на пол – тело, от пупка до шеи вспоротое мечом, отдельно от головы, которую Рафаэль отсек в момент, когда Бриенна начала крениться.

Пока сковывающий тело ужас держал меня за горло, Рафаэль обернулся. В его руке был клинок с символами заклинания. Металл ближе к рукояти почернел от праха Валанте, а кончик и середина алели от крови Бриенны.

Прах повелителя. Кровь раба.

Бриенна – единственное отродье Рафаэля. Это ведь он однажды обратил ее, нарушив правила.

Сердце встрепенулось и разбилось на миллионы осколков, глухо ударившись о ребра. В груди разразилась сосущая пустота, которая не оставляла ничего, кроме боли. Она пожирала все чувства. Не осталось ни страха, ни ненависти.

– Что ты делаешь?! – я бросилась к Рафаэлю, криком раздирая горло. – Рафаэль!

Он двинулся мне навстречу. Ноги подкосились. Я замерла.

По пути ко мне Рафаэль убил нескольких стражей, что пытались наперерез ему броситься на меня. Одному он вогнал меч между лат прямо под ребра, второму свернул шею.

Его руки, рубашка и белоснежные волосы были в капельках крови.

– Все почти кончено. – Рафаэль беззаботно улыбнулся. Будто мы были на пикнике, а не посреди ожившего кошмара. Будто Рафаэль не был в шаге от того, чтобы пробудить древнее зло.

– Ты не получишь мою кровь, – прочеканила я и расправила плечи. – Ритуал не будет завершенным, пока тот, чьей рукой написано заклинание, тот, в ком есть кровь драконов, не отдаст ее капельку тебе.

– Прости, Тиа, но ты уже мне ее отдала, – Рафаэль вынул из кармана маленькую склянку.

Я не сразу узнала пузырек, который давно наполнила своей кровью и отдала ему… На особый случай.

«Останови его! Выпусти меня снова!» – потребовала крови Яснара, но я замешкалась. Что-то не позволило вонзить когти в кожу или до боли прикусить губу.

Я кинулась вперед в попытке выхватить пузырек, но Рафаэль, дразнясь, отступил. Когда я снова постаралась хотя бы приблизиться, он ловко перехватил склянку, подбросил ее в воздух и прямо в полете разбил мечом.

Символы, напитанные моей кровью, написанные моей рукой, засветились.

«Дура, – прошипела Яснара. – Быстрее! Убей его, пока ублюдок не завершил ритуал!»

Я знала, что это будет правильно. Рафаэль погубит нас всех, если призовет Воя Ночи. Может, он и есть то самое древнее зло, пробуждения которого боялись драконорожденные? Именно об этом вечере были их пророчества и предсказания. Чтобы предотвратить его, они рвались за наши границы.

И все было зря.

Я вонзила когти в ладонь всего мгновением позже, чем Рафаэль полоснул мечом по своей руке.

Яснара безумно закричала. Ее воля, ее боль согнули меня пополам. Я упала на колени, и одновременно с этим зал начал погружаться в темноту. Она сгущалась вокруг Рафаэля, уничтожая все, чего касалась.

Гости, стражи и рыцари – все они переставали вопить и молить о пощаде, едва мрак касался их тел.

Потухли свечи. Свет исходил лишь от знаков, что пульсировали, будто сердце.

Кокон мрака становился все туже. Темнота вилась за спиной Рафаэля, будто крылья. Он раскинул руки и дышал полной грудью, точно впитывал в себя новые силы.

– Зачем? – всхлипнула я, когда он приблизился ко мне.

Я не видела ничего, кроме Рафаэля. Темнота сожрала все и унесла сотни жизней. Вот-вот она заберет и мою. И последнее, что я узнаю, будет голод еще большей власти в холодных рубиновых глазах.

– Ты хотел свободы. Ты получил ее, когда Валанте умер. Тогда зачем все это?!

– Я никогда не хотел свободы, – он встал надо мной. – Только власти.

Мне нечего было на это сказать. Глаза застилали злые слезы, а воспоминания – многочисленные картинки из прошлого, которые должны были стать мне намеком – Рафаэль верен только себе. И жаждал он не перестать быть рабом, а иметь собственных.

– Тиа, – позвал он и кончиком острия приподнял мой подбородок. – Без тебя ничего бы не получилось. Спасибо.

Я сжала ладони, выдавливая из свежих ран кровь. Призывала Яснару, но она молчала. Может, осколок ее магии был слишком слаб? Его подавляла мощь Воя Ночи, который теперь взирал на меня через глаза Рафаэля.

Интересно, он тоже теперь слышит голос божества?

– И что теперь, Рафаэль? – Бесцветный голос мне будто не принадлежал.

Я не узнавала ни себя, смирившуюся с поражением и скорой смертью, ни Рафаэля, который и станет моей погибелью.

– Убьешь меня?

– Ты ведь просила, – напомнил он. – Тогда, у зеркала.

«Убей меня, когда все кончится. Знаю, мы оба этого хотим».

Я успела усмехнуться в последний раз. А потом Рафаэль с хрустом свернул мне шею.

Это был долгий страшный сон.

Говорят, когда мы умираем, то попадаем в царство Пустоши. Самые темные, злые души она оставляет себе, обращая их в своих мрачных приспешников. Кто-то верит, что они становятся частью ее бесконечного плаща, которым богиня накрывает мир с наступлением ночи.

Те же души, в которых есть свет, становятся звездами. Самые яркие из них однажды обратятся в пыль, из которой возродится новое божество. Однако большая часть звезд просто погаснет в день, когда душа с неба вернется на землю в новом обличии.

Великий цикл, который конечен лишь для самых светлых и темных душ.

Я думала, что попала в Пустошь. Вокруг царила мгла, густая и непроглядная. Я была уверена, что моя душа, очерненная убийствами и ложью, вплелась в полотно ночи. Я настолько пала, что не заслужила перерождения? Может быть.

Но время шло, а мрак оказался не таким уж вязким. Он рассеивался, постепенно, но верно. Сквозь мрачный туман вскоре стал пробиваться свет. Мои веки затрепетали, и я открыла глаза.

Надо мной раскинулся знакомый балдахин. Перед глазами еще слегка плыло после долгого сна, но сомнений не оставалось. Я в спальне Рафаэля.

Вторая половина широкой кровати пустовала. Простыни были смяты. По подушке было ясно, что кто-то на ней спал.

Я присела и обнаружила, что одета в незнакомую сорочку на тонких бретельках. Не помню, чтобы надевала ее.

Что произошло? Бала не было? Мне все это приснилось после ночи с Рафаэлем?

«Яснара, – позвала я. – Что случилось?»

Ответа не последовало. Я попыталась достучаться до богини вновь, но она не отвечала.

«Что, если бал не был сном?» – мысль ударила ледяной волной, а паника черной лентой стянула грудь. Я помнила тот кошмар, которым обернулся бал, и больше всего хотела, чтобы все было лишь ужасным сном.

Тем более тот сон кончился моей смертью. Как я могу дышать, думать и двигаться, если уже мертва?

Встав с кровати, я босиком направилась к зеркалу. От слабости слегка кружилась голова, и это ощущение усилилось стократ, когда я остановилась напротив туалетного столика.

Я стояла прямо перед зеркалом, но видела в нем лишь отражение комнаты. Мой мозг будто отключился. Реальность казалась каким-то спектаклем. Еще одним кошмарным сном.

Новый решительный шаг к зеркалу принес очередную порцию боли и сомнений. Вопросы стаей носились в голове.

Что со мной? Где мое отражение? Я сплю?

Я умерла.

Поймав свой локон, я вытянула его из-за спины и обомлела. Еще никогда мои волосы не были такими белыми.

– Проснулась, мой лучик?

Меня переполняло столько ярости и обиды, что я, не задумываясь, стиснула ладони в кулаки, едва Рафаэль появился в спальне. Холодная кровь сочилась из ран, пока я мысленно взывала к Яснаре… Но не слышала ни намека на то, что она все еще со мной.

Осознание – как удар с размаху по виску тяжеленным молотом.

Я не слышу Яснару, потому что ее со мной больше нет. Если все действительно так, как я думаю, если это не жестокий розыгрыш, то обращению в вампира всегда предшествует смерть. Моя вытолкнула Яснару из сосуда моего тела и вернула обратно в заточение.

– Ты какая-то недовольная. – Рафаэль закрыл дверь и расслабленно подошел ко мне.

Внешне он никак не изменился. Разве что носил одежду подороже. На нем был черный костюм с множеством ремней и сложной, красивой вышивкой.

– Что ты сделал со мной? – прорычала я сиплым после долгого молчания голосом.

Когда я заговорила, то поняла, что волосы – не единственная перемена во мне. Когда губы зашевелились, я почувствовала, что и зубы теперь ощущаются как-то иначе. Я переборола желание коснуться их. И так знала, что с ними случилось.

– Ох, этот осуждающий тон, – страдальчески скривился Рафаэль. Он попытался коснуться моей щеки, но я отпрянула. Тогда он с оскорбленным видом щелкнул языком и обиженно перечислил: – Я принес тебя сюда после бала. Ухаживал за тобой. Кормил собственной кровью, чтобы ты не проснулась с невыносимым голодом. И все ради того, чтобы встретить эту вопиющую неблагодарность!

Поразительно, каким жестоким идиотом он может быть!

– Ты убил меня.

– Ты сама просила. Забыла?

– Я просила не этого! – Я оскалилась, даже не представляя, как сейчас выгляжу. Зеркала отвернулись от меня после обращения.

Однако, судя по сверкающим глазам Рафаэля, ему нравилось то, что он видит. Все-таки теперь я стала его творением и переняла его черты: белые волосы, алые глаза, клыки… Наверняка даже уши заострились.

Я осторожно коснулась их кончиков и раздосадованно вздохнула. Да. Так и есть.

– Что ты со мной сделал? – снова спросила я, но уже не нуждалась в ответе. Тело дрожало, я чувствовала, что вот-вот могу расплакаться.

Попятившись, я опустилась на стул перед бесполезным зеркалом. Уперлась локтями в колени и запустила когтистые пальцы в выцветшие волосы, низко склонившись.

– Прекрати строить из себя жертву, – безжалостно приказал Рафаэль. – Люди мечтают о том, чтобы стать вампирами! Жить веками, не знать ни болезней, ни старости! Я сам был готов убивать ради возможности обратиться. Девушки же ложатся под вампиров, превращаясь в дешевых шлюх.

– Так вот как ты думаешь обо мне? Считаешь, что спала с тобой ради этого?!

Он дернулся, как от удара, но быстро принял равнодушный вид.

– Это ты мне скажи, зачем ты со мной спала. Успокойся и произнеси это, глядя мне в глаза.

А ведь я позволяла себе думать, что Рафаэль мне нравится. Но эта симпатия изначально была неправильной, взращенной из ненависти. Неудивительно, что больная симпатия привела нас к таким последствиям.

– Я думала, мы хотим одного и того же. Остановить Валанте, не дать пробудиться злу!

– Значит, тебя во мне возбуждала… доброта? Тиа, – он сладко рассмеялся, но от сахара в его улыбке у меня свело зубы, – это даже мило. Глупо, но мило.

Мне стало так обидно от собственного бессилия. Внутри все жгло – так горели несбывшиеся надежды.

– Я думала, мы союзники.

– Мы союзники.

– Нет. Ты использовал меня! Теперь ты ответь. Поэтому ты со мной сблизился? Чтобы я верила тебе, чтобы рисковала собой ради нашего плана? Тебе просто нужна была сила богини света, а не я!

Я кричала все громче и вскоре наверняка бы сорвалась. Руки чесались ударить Рафаэля, хотя я знала, что едва ли смогу ему хотя бы царапину оставить. Может, я бы и кинулась на него, если бы Рафаэль вдруг не схватил меня за горло.

– Не смей так со мной говорить, Тиа, – прорычал он, глядя мне в глаза. Рука на моем горле была жесткой, но не причиняла боли. Рафаэль лишь сдерживал меня, но в любой момент мог из обороны перейти в атаку. – Теперь я не только твой господин, но и хозяин. Теперь ты – мое отродье.

После этих слов я будто обмякла в его руках. Горло свело от непролитых слез.

– Я могу приказать тебе слушаться меня, внушить любое чувство, но не стану, – он отнял руку от моего горла, и я пошатнулась. – Я хочу, чтобы ты сохраняла волю всегда, если это касается меня.

«Если это касается меня».

А как же остальные случаи?

– Рыцари рассвета тебя покарают. Ты обратил меня против закона. Тебя ждет казнь.

От раскатистого смеха Рафаэля стало жутко.

– Рыцари рассвета умрут, если попытаются хотя бы приблизиться к моему замку.

Я посмотрела в его глаза и в черноте зрачка, в самой глубине души Рафаэля или ее жалких остатков рассмотрела густую темноту. Показалось, будто кто-то изнутри коснулся моего сердца ледяной рукой, и я отшатнулась.

– Во мне – сила древнего бога, – хвастливо расправил плечи Рафаэль. – Не какой-то жалкий осколок, которым владела ты. Я полностью контролирую всю мощь Воя Ночи.

– А он скоро будет контролировать тебя, – безрадостно ухмыльнулась я. Ужасно, но этот исход очевиден. – Ты не сможешь жить вечно, а голос внутри – я знаю, ты слышишь его, – рано или поздно изведет.

– Уверен, я смогу его заткнуть, – Рафаэль улыбнулся, но кончики его губ дрожали. – Сейчас я – мощь и власть.

Он сжал кулак, и темнота заклубилась в углах комнаты, поползла по стенам. Тонкие лианы мрака становились все длиннее, оплетали все больше стен и забирались на потолок.

– Остальное – проблемы будущего меня.

Он с наслаждением наблюдал, с каким ужасом я смотрю на ожившие тени. Ждал благоговения и сцеживал его из моего страха.

– Ты моя, Тиа. Еще как минимум на девять с половиной лет моя.

Я слышала насмешку в его голосе. Ну конечно. Теперь даже истекший договор о выкупе не спасет меня от Рафаэля.

– Зачем я тебе? Зачем ты сделал это со мной?! – продолжала вопрошать я и мысленно, и вслух.

Я больше не могла сдержать злых слез. Они ручьями текли по щекам, но я не опущусь до жалкого хныканья. Я не стала размазывать слезы по лицу. Сквозь соленую влагу смотрела на Рафаэля и ждала, когда он перестанет улыбаться.

– Ты задаешь глупые вопросы. Сама ведь знаешь ответ.

– Ничего я не знаю, кроме того, что ты эгоист и придурок! – выплюнула я и отмахнулась от его протянутой руки.

Он убил меня, чтобы избавиться от возможного сильного противника. Кто знает, чему бы я могла со временем научиться, если бы сохранила силы Яснары? Но зачем было возвращать меня к жизни?

И ведь Рафаэль сделал это намеренно, заранее подготовив меня. Теперь-то я понимала, что те поцелуи со вкусом крови были вовсе не случайностью. Уже тогда Рафаэль знал, что на балу свернет мне шею.

Я кинулась к двери, но Рафаэль поймал меня за талию и потянул к себе. Я была в таком бешенстве от того, что он посмел касаться меня после всего, что натворил, что без раздумий влепила ему пощечину.

Он тут же убрал от меня руки и состроил такую оскорбленную мину, что я едва не рассмеялась. Он убил меня, а мне его и пальцем тронуть нельзя?

– Ты не выйдешь за эту дверь, пока не извинишься за свое поведение, – с натянутым равнодушием сказал Рафаэль. – Искренне.

– Только после тебя.

– Мне не о чем сожалеть.

– Как и мне.

Наши взгляды упрямо столкнулись. Это ощущалось как поединок на мечах, когда ни один из противников не хочет сдаваться. Только вот исход этого сражения был заранее известен.

– Я запрещу навещать тебя всем, кто попытается это сделать. Не смотри так удивленно. Я никого не тронул и не выгонял из Розы Гаратиса. Все твои драгоценные «друзья», которые тайно тебя ненавидят, здесь. Тот ржавый жрец-навозник и худощавая девчонка с красками – тоже. Они уже пытались прийти сюда, но я не позволил. И не позволю, пока ты не признаешь, что нуждаешься во мне.

– Нуждаюсь? Да я ненавижу тебя! – в сердцах выкрикнула я.

Руки чесались схватить со столика что-нибудь и посильнее швырнуть в Рафаэля, но я сдержалась. Если разгромлю комнату, то сама же буду страдать. Эта спальня станет моей тюрьмой, можно не сомневаться.

– Ненавидишь? Нет, – рассмеялся он, – ты не можешь жить без меня, рогатая.

– Могу, – выплюнула, глядя в ненавистные глаза. – Могу и буду! Я убью тебя, Рафаэль! Клянусь! Даже ценой собственной жизни убью!

«Как только пойму, как сделать это так, чтобы не вызволить Воя Ночи окончательно», – мысленно добавила я, но гордо вздернутый нос не опустила.

С наслаждением я смотрела, как самоуверенность Рафаэля тает на глазах. Он думал, что сила даст ему то, что он всегда желал, – не только власть, но и обожание. Поклонение.

Как приятно наблюдать за тем, как рушатся надежды Рафаэля вслед за моей жизнью.

– Ты и шага не сделаешь за порог, пока не передумаешь, – тоном, не терпящим возражений, заявил он и сцепил руки в замок за спиной. Такая поза придавала ему мнимого величия, но я не видела в Рафаэле сильного повелителя. Только запуганное, истерзанное отродье, которое дорвалось до свободы и обезумело от нее. – Тебе будут приносить еду и кровь. Любую, какую скажешь, – человеческую или животную. Купальная, спальня в твоем распоряжении. Я буду приходить раз в несколько дней, чтобы проверить, осознала ли ты свои ошибки. Больше никто не посмеет с тобой даже заговорить.

Меня трясло от гнева и обиды. Я даже прокручивала в мыслях сценарии, в которых разбивала зеркало и с осколком нападала на Рафаэля. Но и в моих фантазиях я терпела поражение.

Нельзя недооценивать чудовище, которым Рафаэль стал.

– Думаешь, дверь сдержит меня? Я сбегу, Рафаэль, лишь бы быть подальше от тебя.

– Да, конечно, – отмахнулся он, направившись к двери. – Балуйся, дорогая.

– А потом я вернусь, чтобы убить тебя. Клянусь, Рафаэль, так и будет.

Я шла следом, чтобы наглядно продемонстрировать – даже его присутствие не остановит меня. Я выскочу за дверь и попытаюсь сбежать прямо сейчас.

Но Рафаэль резко развернулся, схватил меня за подбородок. Его глаза сверкнули красным, как никогда прежде. Мой мозг превратился в воск, и следующие слова Рафаэля – моего господина, хозяина и повелителя – отпечатались в сознании клеймом.

– Ты и шага за эту дверь не сделаешь, пока я не позволю.

Он ушел, демонстративно оставив дверь распахнутой настежь. Но как я ни пыталась, пересечь порог не получалось. Тело будто немело и отказывалось слушаться, когда я доходила до границы спальни.

И тогда, поняв, что воля Рафаэля теперь всегда будет значимее моей, я упала на колени и в голос разрыдалась.

Я потеряла счет времени.

В комнате не было окон. Я понятия не имела, сколько дней прошло. Я много спала и плакала, прерываясь лишь на еду. Причем есть я начала далеко не сразу. Сначала пыталась морить себя голодом и жаждой, но быстро поняла, что это истощает меня, но не убивает. Теперь я вампир и даже без крови не погибну. Усохну, как растение, но оживу с первыми же каплями крови. О ней я грезила постоянно, хотя пыталась внушить себе отвращение к этой жажде. Однако горло сводило от желания всякий раз, когда я думала об алой, солоноватой жидкости.

Рафаэль, как и обещал, периодически приходил ко мне. Обычно он сам приносил ужин. Он накрывал его на столе, который притащили в спальню незнакомые слуги. Похоже, Рафаэль нанял новых людей и хорошо обучил их игнорировать мои попытки заговорить.

Он держал меня в изоляции и полном неведении. Я даже не знала, что сейчас творится в Артери после того, что Рафаэль устроил на балу. Кто он теперь в глазах королевства? Враг или мощный вынужденный союзник? Его пытаются уничтожить или поклоняются ему?

– Я их самый большой страх, – похвастался сам Рафаэль, когда явился на очередной ужин со мной.

Он болтал и с аппетитом ел, а я не издавала ни звука. Смотрела на полную тарелку, на бокал, заполненный кровью, давилась слюной, но упрямо не притрагивалась к еде.

В один из таких вечеров Рафаэль рассмеялся, сидя напротив:

– Ты клялась убить меня, но не способна расквитаться даже с собственным ужином!

Безумство, но именно после тех слов Рафаэля я наконец начала есть. Все-таки он прав, и мое упрямство ничего не исправит. Я лишь доведу себя до состояния полного измождения, когда не сумею даже шевельнуться. Превращусь в трухлявую живую мумию. И тогда даже побег станет недосягаемой мечтой, не говоря уже о мести.

В первые же дни своего заточения в выдвижном ящике под зеркалом я нашла бумагу и небольшой грифель. Бумаги было мало, буквально три листочка. Один из них я почти сразу израсходовала на письма Антинуа. Правда, ни одно до нее не дошло.

Записки сначала растворялись в воздухе, но вскоре вновь появлялись передо мной. Еще никогда ничего подобного я не видела. Это пугало, но и успокаивало. Антинуа точно не мертва. Но где она?

Я пыталась отправлять письма раз за разом, надеясь, что однажды послание не вернется.

Оставшуюся бумагу я использовала для рисования. В подробностях изобразила дом Вулервудов в Ампло, королевский дворец в Далитте. А еще я нарисовала туртамы драконорожденных, которые видела лишь издалека. Огромные лодки на колесах под парусами теперь казались символом свободы, которой у меня больше никогда не будет.

Сложнее всего было рисовать свой портрет. Я знала, что больше никогда не увижу себя в зеркале, и уже понимала, что это может причинить больше боли, чем кажется на первый взгляд. Рафаэль нарцисс, мне никогда не понять всей его тоски по отражению. Однако какую-то ее часть я разделяла. Именно поэтому хотела сохранить свой облик хотя бы на бумаге.

Я рисовала портрет долго, ведь приходилось постоянно нырять в воспоминания. И порой я искала в мыслях отнюдь не зеркальное отражение, а тот образ, который мне показывал Рафаэль сквозь нашу связь.

В его глазах я была такой живой, настоящей. Светлой.

– Тиа?

Сосредоточившись на рисунке, я даже не заметила, что в комнате уже была не одна. Первая мысль – мне показалось. Но вот я подняла глаза от рисунка и сквозь зеркало увидела Антинуа, которая стояла за моей спиной.

Грифель выпал из руки. Бумага оказалась отодвинута. Стул чуть не упал, когда я подскочила на ноги.

– Что с тобой случилось? – Взгляд Антинуа ощупывал каждый миллиметр моего изменившегося тела.

– Где ты была? – одновременно с ней спросила я и схватила подругу за руку. Мне нужно было убедиться, что она здесь. Живая, из плоти и крови.

Ее кожа была горячее моей, что сначала укололо сознание болезненным напоминанием, но в следующую же секунду я облегченно выдохнула. Но расслабляться было рано.

– Тиа, – с изумлением разглядывала меня Анти, – он обратил тебя? Я… Поздравляю?

Вспомнилось, как полгода назад Антинуа успокаивала меня в тесной комнатке театра, где нас обеих продали на аукционе. Она рассказывала, что многие мечтали бы оказаться на моем месте и попасть в служение вампиру. А если учесть, что Анти уверена – мы с Рафаэлем влюблены, – ее поздравления кажутся закономерными.

Я приложила палец к губам, прося говорить чуть тише. Прокралась к закрытой двери и прислушалась. Вроде никого. Однако не стоит рисковать.

– Где ты была, Анти? – шепотом спросила я и сжала ее ладони в своих. – Я писала столько писем! Здесь были рыцари и Гекар. Они ищут тебя.

Ее глаза потемнели, в них забрезжил знакомый блеск подступающих слез.

– Я не знаю, – покачала головой Анти, – не знаю, где я была.

Сердце разрывалось от боли, которой сочился голос Антинуа. Душа ныла от ее печального, потерянного вида.

Я терпеливо молчала, хотя хотелось всхлипнуть вместе с Анти и дать волю слезам. Я догадывалась, что произошло, и винила в этом себя.

– В тот день, когда я помогла тебе и открыла два портала, что-то изменилось, – обреченным голосом рассказывала она. – Я сразу почувствовала, но не верила. А потом Гекар сказал, что моя сила выросла.

Она скорбно поджала губы. Мне хотелось обнять Анти, но я чувствовала, что сейчас не имею на это права.

Все случилось из-за меня. Из-за того, что втянула Анти в подлую игру Рафаэля.

– Ты знаешь, что случается с теми, чей магический фон меняется, – сквозь слезы улыбнулась Анти. – Гекар сказал, что это нельзя оставлять просто так. Я это понимала. Все же он рыцарь, а я… Отступница.

– Анти… Мне ужасно жаль. Это я виновата. Я попросила тебя!

Анти покачала головой, высвободила ладони из моих и села на край кровати. Глядя в пол, она продолжила:

– Вина здесь только моя. Нужно было думать, прежде чем соглашаться помогать. А Гекар… не задержал меня сразу. Не знаю почему. Но он только сказал, что меня не ждет ничего хорошего, и просто вышел из спальни. Понимаю, что это глупо, но я хочу надеяться – Гекар позволил мне сбежать специально. И я не стала медлить. Вспомнила, куда открывала последний портал, и сотворила его вновь.

– И куда он вел?

– Сюда, – глухо отозвалась Анти. – Но я не знаю, что случилось. Я вошла в портал и будто зависла в нем.

– Междумирье, – догадалась я, а Анти слабо пожала плечами.

– Может быть. Я долго не могла покинуть то место, хотя чувствовала, что время там идет иначе. Я словно зависла в пустоте на пару часов.

Часов?.. Антинуа пропала пару недель назад, если не больше. Я хотела сказать об этом, но вдруг услышала, что кто-то идет по коридору. Ничего не поясняя, я вытолкала Анти за дверь в купальню и приказала сидеть тихо. Через полминуты у меня в комнате оказалась служанка, которая принесла еду и кровь. Как обычно, ничего не сказав, она ушла.

– Что это было? – услышав поданный мной знак, Антинуа вернулась в спальню. Она придирчиво осмотрела пышную трапезу, которую доставили в мою клетку, и нахмурилась: – Тиа, ты не выглядишь счастливой. Что происходит?

– Мы обе теперь вне милости Артери и наших господ. Надо уходить.

Я распахнула шкаф и вынула из него самую подходящую для побега одежду. Это оказалась рубашка Рафаэля с распахнутым воротом на тесемках и узкие штаны. Всяко лучше, чем открытая сорочка с кружевами.

– Не понимаю, – качала головой Анти, пока я переодевалась. – Господин Карстро даже обратил тебя. Не каждый вампир на такое решится. Но между вами что-то случилось? Почему ты так боишься?

– Много чего случилось, Анти. Я обо всем тебе расскажу, когда мы выберемся.

Я подскочила к столику и принялась искать в выдвижном ящике свои прошлые рисунки.

– Но куда мы пойдем? Где спрячемся? – сбивчиво говорила Анти. – Я беглянкой пришла за советом…

– А получила союзницу.

Я ободряюще улыбнулась. Хотя бы одна из нас должна верить, что все получится.

– Нам нельзя оставаться в королевстве, – произнесла то, что мы обе и так понимали, но не хотели признавать. – Нас будут искать рыцари… И Рафаэль. В Артери спрятаться будет сложно.

– Не забывай, что я не могу открыть портал в случайное место на карте. Нужно хотя бы изображение.

– Оно у меня есть.

Я вручила Анти лист бумаги. Ее лицо быстро побледнело и вытянулось от удивления.

– Туртамы драконорожденных?! – Лист бумаги дрогнул в ее руках. – Это безумие. Самоубийство!

– Там у нас хотя бы будет шанс договориться. А здесь – нет.

Я знала, о чем говорю. Я оказывалась среди драконорожденных, и они были готовы принять меня как свою. Правда, тогда со мной не было спутницы-человека, а я сама не была чудовищем.

– А других вариантов нет? – жалобно пролепетала Анти. – Может, отправимся в твой старый дом? Или ко мне…

– Я не смогу нарисовать свой дом из детства, я его почти не помню. К тому же сомневаюсь, что там сможем найти себе место. На территории Артери мы – мишени.

Анти сомневалась. Кусала губы, глаза ее бегали.

– Я не обещаю, что все получится, но мы хотя бы попытаемся. Будем воинами, которые борются за свою жизнь, а не смиренно ждут конца.

Метания Антинуа были написаны у нее на лице. Я улыбнулась, когда поняла, что сумела до нее достучаться.

– Ладно, – подруга твердо кивнула, – но учти, Тиа, если что-то пойдет не так, я сбегу. Открою портал и уйду. За собой позову лишь единожды.

– Разумеется, – облегченно улыбнулась я.

Анти уже приготовилась открывать проход. Сосредоточилась на моем рисунке, вытянула перед собой руку, но я ее окликнула:

– Анти, есть еще просьба…

– Говори быстрее. Это место на меня давит. Надо уходить.

Ох, как я ее понимала… Но сбегать пока рано.

– Я не могу выйти из комнаты, но нужно найти в замке кое-кого. Мы должны забрать ее с собой.

– О ком речь?

– О девочке. Ей четырнадцать, худенькая, рыжая…

– И ты понятия не имеешь, где именно в замке ее искать, да?

Я раздосадованно развела руками. Все так. Но я должна забрать Найвару. Не прощу себя, если оставлю ее с Рафаэлем. Это сейчас он не трогает слуг. Но кто знает, что взбредет ему в голову? Он уже обезумел. Дальше будет хуже.

Тяжело вздохнув, Анти устало посмотрела на меня:

– Ты уверена, что нам стоит забирать ее сейчас? Мы рискуем попасться. К тому же…

– На месте нас могут убить, – догадалась я, и Анти кивнула.

– Если все получится и драконорожденные не прикончат нас на месте, мы вернемся за девочкой. Потом.

Так в моей жизни на одну клятву стало больше.

Ступая в портал вместе с Антинуа, я пообещала, что обязательно вернусь за Найварой. Возможно, Рафаэль будет поджидать меня, чтобы надеть новый ошейник. Но, клянусь, я буду готова.

Ведь Рафаэлю я дала особенное обещание.