На первом же занятии в полицейской школе я узнала, что Программа Берты Морис (сокращенно - ПБМ) совершила революцию в практике расследований. Я это запомнила, но не представляла, что создатель такой важной программы - очень симпатичная женщина, молодая, не старше моей мамы.

На стажировку я попала именно в эту лабораторию. Нет, я не будущий Шерлок Холмс и даже не доктор Ватсон, я - полицейский спецкор, точнее, хочу им стать, для этого мне еще нужно обрести в дополнение к знаниям, полученным в университете, соответствующий опыт. Идея моей дипломной работы принадлежала главному редактору журнала "Криминалист" Эдварду Брайлю.

Но взять интервью у легенды математической криминалистики было не так-то просто, тем более для начинающей карьеру неопытной выпускницы столичного университета.

Некромант Альгерлар, чье имя заставляло трепетать королей и полководцев, пребывал в несвойственном ему скверном расположении духа. Не радовали его несметные богатства, которые за много столетий скопились в его кладовых, даже бесценные произведения искусства, которыми он заботливо украшал свое жилище, теперь оставляли его равнодушным. Напрасно бродил он по бесконечным зала и галереям Черного замка, услаждая взор статуями и картинами, некоторые из которых были древнее самого человечества. Даже прогулка в соседний город и зрелище всеобщего ужаса, который вызвало его появление, и то не доставили ему удовольствия. К чему все это, когда тело, когда-то полное сил, превратилось в подобие древней мумии, по неизвестной причине покинувшей гробницу и разгуливающей на свободе? Для чего сундуки, полные золотых монет и драгоценных камней самой чистой воды, когда вид собственного лица в зеркале вызывает лишь дрожь омерзения? Что толку в поклонении сильных мира сего, когда без помощи магии невозможно разглядеть то, что находится на расстоянии в пару локтей?

Но даже это было не самым худшим. Проходя мимо таверны, откуда слышались звуки самого беззаботного веселья, Альгерлар поймал себя на мысли, что завидует этим людям. Им доставляет такое удовольствие еда, вино и ласки беззаботных подружек. Он же давно перестал различать даже вкус пищи. Самые редкие деликатесы и тончайшие вина, которые во множестве присылались в его замок, в беспорядке громоздились в его кладовых, постепенно обращаясь в тлен. Прикосновения одежд из тончайшего шелка и нежнейшего бархата к загрубевшей от времени морщинистой коже также не приносили старому некроманту ни малейшего наслаждения. Целые кипы самых дорогих тканей постигла та же судьба, что и кушанья.

В глубине души гневаясь на себя самого, он создал в одном из многочисленных пустых залов своего замка подобие общего зала таверны с низким закопченным потолком и развеселой компанией. Но общество бездушных фантомов вызвало у Альгерлара лишь сильнейшее раздражение. Когда-то в юности, тайком сбежав в город и посетив такое же заведение, он испытал гораздо больше радости. Причем, несмотря на то, что монет у него хватило лишь на кружку дешевого кислого пойла, а девица с растрепанными волосами цвета прелой соломы и бюстом, вываливающимся из чересчур низкого декольте, с насмешкой оставила его, всего лишь минуту посидев у него на коленях и забрав все, что оставалось в кошеле...

Выступление бродячих актеров на ярмарочной площади, которое он посетил, предварительно изменив облик, тоже не развеселило его. Толпа безграмотной черни, которая рукоплещет глупым ужимкам, представляющим собой квинтэссенцию тупости и дурновкусия.

Вдруг взгляд его упал на молодую парочку, которая целовалась прямо посреди шумящей толпы, не переставая хохотать над приключениями Жана-пройдохи и хлопать в ладоши с самым искренним восторгом. Затем Альгерлар заметил двоих немолодых горожан, скорее всего ремесленника или мелкого торговца с женой. Те время от времени бросали друг на друга взгляды, полные тепла и нежности.

Внезапно вид немолодой женщины пробудил у некроманта смутные воспоминания, казалось бы, навсегда похороненные в глубинах памяти. Маргретта, наверно она стала такой же - кругленькой, уютной и с тем же серебристым смехом, подобным журчанию горного ручейка. Дочь пекаря, приносившая в замок корзину с караваями хлеба, единственная из созданий женского пола, кто обратил внимание на худого нескладного ученика чародея. Он не ответил на ее чувства, углубившись в изучение манускриптов, написанных высохшими от старости магами, давно переселившимися в другой мир. А ведь он мог бы оставить своего учителя и тогда карты его судьбы легли бы совсем по-другому...

Вернувшись в Черный замок, который вдруг показался ему на удивление мрачным и вызывающим беспросветную тоску, Альгерлар принялся за то, что умел лучше всего, а вернее, за то немногое, чему научился за свою бесконечно долгую жизнь. Он начал творить заклинания.

Перед ним одна за другой прошли королевы и знаменитые красавицы прошлого, чьи останки не покоились в Городе Мертвых, а были перенесены в подземелья замка расторопными помощниками. Помощниками, чьи души вскоре отправились в одну из десяти преисподних, а тела стали пищей для ночных демонов...

Вернув дамам с помощью своего колдовского искусства некое подобие жизни, некромант заставил их развлекать его игрой на музыкальных инструментах, пением, танцами и куртуазной беседой. Но и это лишь растравило душевные раны. Смутная тоска, терзавшая Альгерлара все это время, приняла облик текста, высеченного на мраморной стене зала для магических ритуалов. Визуализация всегда была его самой сильной стороной; даже суровый наставник иногда хвалил его и приводил в пример остальным ученикам.

"Я бесцельно растратил свою жизнь, - гласила надпись. - Я прошел мимо того, что могло сделать меня по-настоящему счастливым. Речь идет даже не о низменных удовольствиях, а о чем-то, несоизмеримо более важном, это..."

Невидимое перо на мгновение замешкалось, а затем закончило надпись крупными четко выведенными буквами. Недоуменно моргая, Альгерлар уставился на одно-единственное слово, переливающееся всеми цветами радуги. Слово, которому никогда не было места ни в его лексиконе, ни в его помыслах.

Той же ночью, предварительно сверившись с положением небесных светил, Альгерлар по узкой винтовой лестнице поднялся в башню, в маленький круглый зал под самой крышей, который посещал лишь в самых важных случаях. Там он начал тщательно готовиться к ужасному и кощунственному магическому обряду, по сравнению с которым даже сочинения выдающихся некромантов выглядели хрестоматией для воскресной школы.

Прочтя заклинание на мертвом давно не используемом языке, он заставил тяжелую каменную плиту в стене с душераздирающим скрежетом отодвинуться в сторону. Здесь, в нише, где всегда царил холод, хранилась обсидиановая амфора, содержащая кровь сорока трех девственниц царского происхождения. Бесценного эликсира оставалось лишь несколько капель, но для задуманного им должно было хватить. Установив амфору на подставку из черного агата, поверхность которого не отражала солнечные лучи, он подошел к сундуку, обитому кожей, содранной с верховного жреца давно забытого божества, который неосторожно похвастался своей библиотекой, сравнив ее с библиотекой Альгерлара, причем не в пользу последнего. Но даже образ поверженного недруга не вызвал у знаменитого некроманта никакого желания торжествовать. Какое значение сейчас имеют все эти мелкие ссоры, когда от предстоящего магического ритуала зависит несоизмеримо большее.

Вынув из сундука кости новорожденных младенцев и добродетельных юношей, сохранивших до самой смерти невинность души и тела, он старательно разложил их на полу зала, точно по линиям, образующим идеально ровную пентаграмму. Затем некромант осторожно снял с полки металлический ларец, выкованный из мечей предателей и трусов, бежавших с поля сражения. Рукой, защищенной перчаткой из шкуры вымершего еще до начала времен каменного ящера Альгерлар осторожно извлек наружу тусклый смрадно коптящий синеватый огонек из тех, что горят на могилах нераскаянных злодеев или на болоте, заводя в бездонную трясину всех, кто мечтал завладеть скучающим глубоко под землей кладом.

Синеватый огонек перепрыгнул на разложенные в виде пентаграммы кости. Несколько мгновений те горели ослепительно-белым светом, нестерпимым для человеческого зрения, а затем потухли, обратившись в жирный черный пепел и наполнив помещение невыносимым смрадом. Подняв руки в призывающем жесте, Альгерлар принялся нараспев читать заклинания на ужасном нечеловеческом языке, со звуками которого могла справиться гортань далеко не каждого человека.

Вскоре в одной из проделанных в толще стены ниш сгустилось облако непроглядного мрака. Оно было чернее темноты, которая царит в заброшенном склепе, чернее души самого закоренелого преступника. Послышался шорох, как будто гремучая змея ползла по ступеням трона низвергнутого монарха, как будто ветер шевелил жалкие лохмотья повешенного разбойника. Несколькими мгновениями позже в темноте загорелось два ослепительно-ярких красных глаза, пылающих, будто уголья в адском костре, в котором сгорают несбывшиеся надежды и невыполненные обещания.

- Ты звал меня, человек? - раздался голос, скрипучий как дверь в самое мрачное из подземелий заброшенного замка.

- Демон Зоркандор! - воскликнул некромант прерывающимся от волнения голосом. - Твоим истинным именем, именами всех верховных демонов десяти преисподних, а также именами властителей ледяных пустынь, где бродят неприкаянные души, приди ко мне на помощь и исполни мою волю!

- Перестань докучать мне своим жалким нытьем, ничтожный смертный! - послышался в ответ низкий шипящий голос. - Говори, что тебе нужно и постарайся быть кратким. Надеюсь, у тебя была достаточно важная причина оторвать меня от того, что у вас, людей, считается запретными удовольствиями. Иначе тебе не поможет даже этот сладостный для моего обоняния фимиам.

- Сделай меня снова молодым! - воскликнул Альгерлар с несвойственной ему горячностью. - Сделай мое тело снова сильным и гибким, сделай мои глаза зоркими, а лицо снова приятным для взора.

- Вообще-то ты и в молодости не отличался особой красотой, - бесцеремонно перебил его демон. - Продолжай, беседа с тобой начинает забавлять меня. Но ты забываешь, что мне ведомы все мысли и побуждения немощных земных червей, ошибочно полагающих, будто постигли тайны вселенной. Ты не о том просишь, человек! Не к тому стремится единственный еще не до конца высохший уголок твоей души!

- Ты прав, - признался некромант, с изумлением ощущая, что краска заливает ему лицо. Но вопреки ожиданиям демон и не думал издеваться над этим очевидным проявлением слабости. Более того, из ниши послышалось нечто, отдаленно напоминающее глубокий вздох.

- Это так, - продолжил, немного приободрившись, Альгерлар. - Я хочу... хочу...

- Любовь, - закончил за него демон с той же непререкаемостью, с какой топор палача опускается на судорожно вытянутую шею осужденного. - Любовь, которую ты имел глупость отвергнуть, погнавшись за ученостью, в которой пользы не больше, чем в подхвостье дохлого осла. Раз уж ты дерзнул меня вызвать, то имей смелость называть вещи своими именами. Тебе нужна Маргретта, ведь так? Мечтаешь начать с ней все с начала?

- Нет, умоляю тебя, нет! Не произноси этого имени! - завопил Альгерлар и голос его внезапно сорвался на визг. - Она забыла меня и прожила счастливую человеческую жизнь.

- Ты так уверен? - иронично поинтересовался демон. - Что же, нет, так нет. В таком случае, я удаляюсь. Но ты сумел развлечь меня и в благодарность, которая иногда свойственна даже демонам, я возвращу тебе молодость на целый час. Употреби его с толком. Прощай же, жалкий ничтожный трус!

- На час?! Ты что, издеваться надо мной вздумал?!! Забыл, кто перед тобой!

От яростного крика задрожали древние стены башни, сверху раздался треск и на пол упало несколько грубо обтесанных камней. Потухшая, было, сажа вспыхнула ослепительно ярким пламенем. Красные глаза в нише удивленно моргнули.

- В тебе осталось гораздо больше человеческого, чем я предполагал. Не думал, что кто-то из людей еще способен удивить меня. Пожалуй, я немного задержусь, вдруг это не последний сюрприз.

Некромант сперва открыл рот, чтобы разразиться потоком жалоб и угроз, затем дернулся, собираясь упасть на колени, но вместо этого схватил с подставки обсидиановую амфору и, поспешно вытащив пробку, выточенную из корня тисового дерева, изо всех сил швырнул драгоценную посудину в нишу.

Раздался длинный хлюпающий звук, с которым обнажается дно потайного колодца-ловушки, открывая взору останки неудачливых воров.

- Неплохой эликсир, - одобрительно заметил демон, - хорошо составленный букет и главное, достаточно выдержан.

- Ты принял мое угощение и теперь должен выполнить мою просьбу, иначе вся сила моего заклинания падет на тебя. Именем хозяина десяти преисподних, а также именами всех ранее поименованных...

- Успокойся, - проворчали из ниши. - Ты не смог бы меня заставить, даже если бы вздумал верещать до посинения. Но тебе повезло: к твоему желанию добавилось еще одно, не догадываешься, чье? Той, о ком ты вспоминал недавно на базарной площади, пуская слезу при виде почтенного горшечника с женой. Да будет тебе известно, черствый схоластик, недокормленный книжный червь, что она так и не вышла замуж. Она отвергла одного за другим всех, кто приходил просить ее руки, и объявила родным, что хочет провести оставшуюся жизнь в монастыре. Но вместо этого она свернула на поляну, где валуны выложены в виде круга...

- Свиток с формулами вызывания! - перебил его Альгерлар. - Я не нашел его тогда, как ни искал! Неужели...

- Отважная девица решила сражаться за любовь тем же оружием, которым ты боролся с ее чувством, - снова закончил за него Зоркандор. В голосе его прозвучало что-то, совершенно не свойственное демону. - Я мог бы уничтожить ее ради забавы, мог бы забрать то, что она предлагала с таким пылом, ничего не дав взамен. Но я тоже когда-то был человеком, и на этот путь меня толкнуло то же самое, что побудило тебя сегодня сотворить эту волшбу. На самом деле, явившись сюда, я выполнял не столько твою, сколько ее просьбу. Долго же девушке пришлось ждать! - добавил он, омерзительно хихикая.

- Но почему же?!

- Впервые за много лет ты о ней вспомнил, - пояснил демон с той терпеливой снисходительностью, с какой говорят с несмышленым ребенком или слабоумным. - Это сыграло роль спускового механизма в осадном орудии, которое выстрелило и пробило толстую стену, которой ты отгородился от мира.

- Ты сделаешь меня молодым?! Ты оживишь ее?! - вскричал некромант, подпрыгнув от радости и тут же с оханьем схватившись за поясницу. - За это можешь у меня просить все, что хочешь, я твой вечный должник!

- С твоей стороны крайне неразумно разбрасываться подобными обещаниями. Не забывай, что говоришь с порождением десяти преисподних. Нет, в этом мире вам уже не соединиться, здесь ты окончательно потерял все возможности обрести любовь. Нет, бледнеть и падать в обморок - это лишнее. Надеюсь, ты еще не забыл, что наш мир - далеко не единственный во вселенной, кроме того, у него есть множество отражений...

- Конечно, наставник рассказывал нам об этом еще в самом начале обучения.

- Значит, будь готов к встрече с Маргреттой на одном из отражений. И помни, ты получил всего лишь призрачный шанс. Если ты и на этот раз испортишь все своей трусостью, даже я буду не в силах тебе помочь. Впрочем, если захочешь вернуться, тебе будет достаточно прочесть заклинание перехода. Оно будет единственным, которое сохранится в твоей памяти во время путешествия по отражениям. Удачи, человек и смотри, не будь таким глупцом как до сих пор.

Тут же вокруг Альгерлара закрутился непонятно как поднявшийся вихрь. Исчезли древние стены башни, пол с прогоревшим следом от пентаграммы. Исчезло само понятие верха и низа. Незадачливого заклинателя будто засасывало в бурлящую черную воронку. Альгерлар не успел даже вскрикнуть от удивления; у него не было даже времени, чтобы испугаться или удивиться. Единственным материальным предметом, который он ощущал, была "Энциклопедия созданий потустороннего мира". С этой книгой он не расставался ни днем, ни ночью, а в свободные минуты находил особое удовольствие в том, чтобы разглядывать гравюры, где были изображены самые невероятные причудливые создания. Отправляясь в башню, он прихватил с собой этот переплетенный в кожу нарвала томик шириной в две ладони. Погружаясь в беснующийся водоворот, Альгерлар инстинктивно вцепился в "Энциклопедию" как матрос с терпящего бедствие корабля судорожно хватается за обломок, который не выдержал бы веса даже самой крохотной из птичек.

"Энциклопедия созданий потустороннего мира" была первым, что возникло перед его затуманенным взором, едва окружающий его сумрак рассеялся, и мир снова принял четкие очертания. Должно быть, он задремал в своем кресле, разглядывая гравюры. Ну и странный же сон ему привиделся!

Рука Альгерлара потянулась к лежащей перед ним книге, чтобы перелистнуть страницу. Но в следующее же мгновение некромант не удержался от изумленного возгласа. Без всякого сомнения, это была его рука и в то же время она имела совершенно непривычный облик. Старый некромант уже давно привык к виду костлявых рук с худыми скрюченными пальцами, больше напоминающим лапы хищной птицы. Но сейчас перед ним была изящная кисть с непривычно светлой кожей и крепкими пальцами, на которых не было, ни длинных острых ногтей, ни множества колец с самоцветами.

Вслед за этим зрелищем возникло множество новых ощущений, которые обрушились на Альгерлара подобно лавине, готовой погрести под собой неосторожного путника. Молодое полное сил тело в непривычно тесной одежде; оно легко и свободно вдыхает воздух, в котором столько на редкость странных запахов. И не только запахов! Глаза снова стали зоркими, до его слуха доносился малейший шорох и для этого ему не понадобилось обращаться к помощи магии как он уже делал не одну сотню лет.

Удивленный, Альгерлар оглянулся вокруг. Он, а точнее кто-то, в чьем теле он оказался, находился в маленькой скудно обставленной комнате с низким скошенным потолком. Ни одно из помещений Черного замка не было настолько крохотным; даже ниши, в которых помещались статуи и сторожевые скелеты, и те были намного просторнее. Впрочем, в этом чувствовалась даже некая своеобразная прелесть. Узкая кровать, застеленная шерстяным одеялом, умывальный столик, бюро, несколько полок с книгами. В углу комнаты виднеется ниша, задернутая старой выцветшей занавеской. Судя по всему, она исполняет роль гардеробной. На стенах, оклеенных полосатой бумагой, прикреплены поспешно сделанные рисунки. Сквозь неразборчивую мешанину линий проглядывают женские силуэты, профиль пожилого мужчины в высокой шляпе, фигура, удивительно напоминающая одного из низших демонов.

Альгерлар поднялся на ноги, что удалось ему на удивление легко. Новое тело оказалось намного выше ростом, что доставило старому некроманту еще больше удовольствия. Заметив над умывальным столиком зеркало, он за пару шагов пересек комнату и уставился на свое отражение. Оттуда на него смотрел худощавый темноволосый молодой человек с небольшими аккуратными усиками. Вместо мантии, которую чародей носил, начиная с детского возраста, на мужчине была одежда непривычного покроя.

Неожиданно в дверь постучали. Открыв ее, Альгерлар застыл на месте, будто пораженный молнией. Дыхание его пресеклось, сердце сперва пропустило несколько ударов, а потом застучало с бешеной силой, будто демоны-кузнецы в своей подземной мастерской.

Перед ним стояла Маргретта. Живая и пребывающая в полном здравии, такая, какой он видел ее в последний раз в воротах замка. Впрочем, нет, ее облик во многом претерпел изменения. Роскошные волосы цвета пшеничных зерен были коротко острижены и тугими кудряшками высовывались из-под смешной маленькой шляпки. Вместо длинного хитона на ней было до странности короткое платье, открывающее ноги почти до колен и обувь, напоминающая котурны уличных комедиантов. Впрочем, какая, к демонам, разница! Рядом, на расстоянии вытянутой руки была та, кого он хотел видеть больше всего на свете.

- Маргретта? - выдохнул он, с трудом шевеля непослушным языком.

- Вообще-то до сих пор меня звали Моник Тенье, - ответила девушка с такой знакомой озорной улыбкой. - А вы, если я ничего не перепутала, Андре Кристоф, бакалавр литературоведения. Вы чересчур перетрудились над своей монографией о средневековой поэзии. И конечно забыли, что нас ждут на открытии выставки. Все уже собрались. Идемте же, не будьте таким упрямцем.

За все свои долгие годы, счет которым он давно потерял, Альгерлар не видел столько нового, что выходило бы за пределы его понимания. Вместе с Маргретой-Моник они сперва направились в большое здание, стены которого были выстроены из стекла и железа, сверкающего сильнее, чем латы самого старательного из солдат герцога. Внутри он увидел картины, совсем не похожие на те, что украшали залы Черного замка. На них были в беспорядке разбросаны яркие цветовые пятна, которые, стоило отойти от картины подальше, складывались в деревья, букеты цветов, портрет хорошенькой девушки. В стеклянном доме толпилось множество людей, во много раз больше чем в целом городе, стоящем неподалеку от Черного замка. Люди разглядывали картины, весело болтали между собой, пили вино из высоких стеклянных бокалов.

Их появление не прошло незамеченным. Мужчины в такой же одежде как на нем самом, молодые женщины радостно здоровались с ними, о чем-то спрашивали, куда-то звали. От нескончаемого круговорота лиц и обилия впечатлений у Альгерлара-Андре даже закружилась голова. Он хотел, было, отойти в сторону и передохнуть в неком подобии зимнего сада, но тут к ним с Маргреттой-Моник подбежал растрепанный худой человечек в пестром балахоне.

- Ты видел?! - заверещал он, хватая их за одежду, будто нищий у главного храма. - Ну как, засветилось теперь? Заиграло?

Альгерлар недоуменно оглянулся на свою спутницу. Та ничуть не удивившись, поддакивала и улыбалась. Вокруг них собралась целая толпа, на все лады расхваливающая картины и их создателя.

- Это и в самом деле очень красиво, - нерешительно произнес Альгерлар.

... Затем большой и шумной компанией они отправились праздновать это событие в таверну, где столики стояли прямо на улице под крышей из полотна в бело-зеленую полоску. Все это время Маргретта была рядом с ним, счастливая и полная жизни будто и не было этих столетий разлуки, будто они только вчера распрощались во дворе замка. Затем неожиданно для себя он оказался с ней в светлой уютной комнате на кровати, где перина была набита не сушеной травой и даже не птичьими перьями. Сперва он немного оробел несмотря на изрядное количество выпитого, но дальнейшее произошло легко и непринужденно, будто они вдвоем танцевали хорошо знакомый танец, который исполняли вместе едва ли не с начала времен. За этим последовал завтрак в постели, бесконечная череда прогулок, ужинов, переходящих в бурную ночь и завтраков в постели или за столиком у окна, за которым виднелась ажурная башня из темного железа. Происходящее во много раз превосходило самые смелые мечты. Альгерлар не расставался с утраченной, было, любимой целыми сутками. Он был совершенно счастлив.

Но прошло еще несколько дней и он вдруг ощутил неодолимое желание оказаться одному в тиши своего кабинета, неторопливо изучая очередной эзотерический манускрипт или размышляя о законах мироздания. Взгляд таких прекрасных зеленоватых глаз, от которого он еще недавно едва не задыхался от радости, теперь вызывал желание спрятаться от их обладательницы, хоть ненадолго.

Однажды, улучив момент, когда Моник отошла поздороваться с какими-то знакомыми, он потихоньку выбрался из кафе и сбежал в комнату под крышу, служившую жилищем Андре Кристофа. Но не успел он расположиться за столом и открыть "Энциклопедию созданий потустороннего мира", как, сперва на лестнице, послышался торопливый перестук каблучков, а затем в дверь постучались.

- Андре, ты здесь? Что случилось? Пожалуйста, открой!

Это оказалось последней каплей. Прижав к себе книгу, Альгерлар торопливо выпалил заклинание перехода. С него достаточно! Он возвращается в свой мир.

За дверью раздалось приглушенное всхлипывание, вслед за которым послышался отчаянный крик:

- Альгерлар, нет! Не делай этого!

Значит, это все-таки она, ради него вернувшаяся из-за порога смерти и готовая отправиться даже в преисподнюю. А он снова поступил как последний трус и глупец.

- Маргретта! - завопил он, проваливаясь в бурлящую воронку. - Я не хотел этого! Не хотел!

Погружаясь в крутящееся небытие, он вдруг почувствовал, как его захлестнуло нечто вроде веревки, брошенной утопающему, и стремительно потянуло наверх. Да, он опять был в материальном мире, где существовали такие понятия, как верх и низ. Под ногами снова ощущался твердый пол. Он вернулся, он снова с Маргреттой! Сейчас он скажет ей все, что собирался сказать столько времени. Сразу, как только откроет глаза...

Нет, он не вернулся! Он очутился в совершенно другом месте. Не было ни крохотной комнаты со скошенным потолком, ни города с ажурной металлической башней, ни Маргретты. Он сидел в мягком кресле, облегавшем все его тело будто перчатка или вторая кожа. "Энциклопедия" была с ним, все так же судорожно прижатая к груди. Что-то вибрировало, откуда-то раздавался странный еле слышный гул. И также как и в предыдущем мире, здесь почти не чувствовалось магии.

- Анр, нельзя так эмоционально реагировать на перегрузки, - укоризненно произнес женский голос откуда-то сбоку. - Для космолетчика вашего уровня это даже неприлично.

Альгерлар осторожно огляделся вокруг. Тесное помещение со светло-серыми стенами, которые неуловимо сливаются с полом и потолком. Прямо перед ним громадное окно, за которым чернеет ночное небо, на фоне которого поблескивает созвездие Бешеных Псов, а рядом красноватым глазом светится звезда Кормчий.

Его рука с синеватой кожей и странно удлиненными восемью пальцами напряженно застыла на узкой столешнице, где виднелось множество разноцветных огоньков, перемежавшихся табличками с незнакомыми письменами. Интересные у них здесь методы составления гороскопов...

Кто-то вежливо, но настойчиво потряс его за плечо. Обернувшись, Альгерлар увидел нечто вроде ожившей веревки, одного из воплощений демона Хазерная. Но это была не веревка и даже не демон. На расстоянии в пару локтей от него в таком же кресле восседало многоногое создание с длинными гибкими конечностями, которые росли отовсюду подобно чудовищной бахроме. С пятнистой ярко-малиновой морды на него лукаво смотрели такие знакомые зеленоватые глаза удлиненного разреза.

- Свой каталог инопланетных созданий вы досмотрите после вахты, а сейчас пора готовиться к переходу в нуль-пространство.

Да, переход и как можно скорее! Сжав страховидные голубоватые пальцы на томике, переплетенном в кожу нарвала, Альгерлар скороговоркой выпалил заветную формулу. Сейчас все вокруг расплывется, забурлит, и он окажется в родном и до последнего камушка знакомом мире. Хватит с него приключений и низменных удовольствий! Он достаточно познал человеческую жизнь. К тому же, оказывается, быть любимым - это так хлопотно... Но вцепившееся в него щупальце и не думало отпускать. Он ощущал его настойчивое прикосновение, даже проваливаясь в очередной туннель между мирами.

- Ну что, Андрей, выбрал, наконец, героя?

Первое, что Альгерлар с радостью ощутил - он снова в человеческом теле. Не таком молодом и здоровом, как в первом случае, но тоже вполне подходящем. Та же уже ставшая знакомой тесная плотная одежда, крутящееся кресло, правда, не такое удобное, как в башне астрологов или что это еще такое было. Во рту ощущался странный привкус; нечто в таком роде он испытал, когда вызванный им огненный элементал едва не сжег "Методику преподавания некоторых аспектов современной демонологии" из личной библиотеки наставника...

- Героя? - переспросил Альгерлар, открывая глаза.

- Ну да, героя для рекламного комикса, - ответил ему немолодой мужчина в странном одеянии, делавшем его похожим на уличную тумбу в покинутом им городе. - Учти, ты у шефа в зоне особого внимания. Если вовремя не представишь наработки, тебя четвертуют, обезглавят и лишат ежеквартальной премии.

В этот раз обстановка, окружавшая Альгерлара, была не менее странной и чуждой. Кресло, на котором он сидел, старое и расшатанное, было приставлено к обшарпанной стене лестничной площадки. В руке дымилась непонятная бумажная трубочка. Рядом стояло и сидело в похожих креслах несколько мужчин в таких же, как на нем обтягивающих штанах из плотной синей ткани. Почти все подносили ко рту такие же бумажные трубочки и выдыхали клубы удушливого скверно пахнущего дыма.

- Так что, нарыл что-нибудь в своем фентезюшном каталоге? - настойчиво поинтересовался другой. - Давай уж, определяйся скорей, а то до конца недели надо креативщикам техзадание спускать.

- Может быть, все-таки вернемся к предыдущему варианту - единорогу? - вступил в разговор молодой мужчина с толстым животом, еще помещающимся под клетчатой рубашкой.

- Или оставим горгулью? - просили откуда-то из темного угла. - Хорошая же была идея.

- Была хорошая, пока Марине свет Николаевне кто-то добрый не шепнул, что горгулья вылитый ее портрет. Так что она теперь любого, кто хоть заикнется в защиту этого варианта, с костями сожрет.

- Чуваки, мне тут такое про нее рассказали! - снова заговорил толстый любитель единорогов. - Фил бьет себя всеми пятками в грудь, что видел ее страничку в одной из социальных сетей. И знаете, какой у нее ник? Госпожа Строгость!

- Да, это многое объясняет... - протянул мужчина в нелепом одеянии. - Ахтунг, парни, дракон летит.

Это была Маргретта. Альгерлар понял это за несколько мгновений до того, как она появилась на лестничной площадке.

Ее волосы снова были коротко острижены, причем так, что издали ее можно было принять за мальчика. На Маргретте, которую в этот раз звали Марина, были те же облегающие темно-синие штаны, что и на большинстве присутствующих, и бледно-голубая рубашка с блестящими пуговицами. Несколько верхних пуговиц было расстегнуто и некромант, перед которым трепетали короли и полководцы, невольно опустил глаза.

Но страх, который подобно ледяной волне прокатился по всему его телу, был вызван вовсе не этим. Ужас внушал ледяной взгляд вошедшей, в котором ясно читалась несокрушимая уверенность в своей абсолютной правоте и решимость немедленно расправиться со всяким, кто вздумает противоречить или встать поперек дороги.

Она тоже моментально узнала его, но теперь это не сулило Альгерлару ничего хорошего. При одной этой мысли волосы сами собой зашевелились у него на голове. Против такой женщины были бы совершенно бессильны даже все его заклинания. Разумеется, в том случае, если бы Зоркандор из присущего демонам своеобразного чувства юмора не спрятал их в глубинах его памяти, оставив на поверхности единственное, дающее возможность спастись бегством. К тому же, кто знает, чему тот научил не в меру расхрабрившуюся девицу, которая вместо того, чтобы утешиться в семейном союзе с первым, кто позовет, решилась на такой отчаянный поступок...

А сейчас она стоит перед ним и смотрит так, будто размышляет, какие страшные кары обрушить на его голову. И, если быть совершенно честным, он заслужил это. Много столетий назад он отверг ее любовь, решив посвятить жизнь изучению тонкостей темного волшебства. Затем, выпросив у судьбы второй шанс, трусливо сбежал, почувствовав, что ее постоянное присутствие становится чересчур обременительным. После этого, встретившись с ней в странном невероятном мире, он тут же удрал, придя в ужас от ее внешности. А такого, как рассказывал когда-то наставник, ни одна женщина никогда не простит.

- Доброе утро, господа, - обратилась Маргретта-Марина ко всем присутствующим. - Насколько я поняла, производственные совещания отдела теперь проводятся в курилке?

В ответ послушался нестройный хор голосов.

- Доброе утро, шеф!

- Конечно, здесь не так пафосно, как в зале для переговоров.

- Неформальная обстановка способствует появлению ценных мыслей...

- В таком случае я жду от всех отчетов не позднее конца недели, - произнесла Марина Николаевна тоном, не допускающим возражений. - А вас, господин Ковалевский, - добавила она, бросив на Альгерлара взгляд, который сделал бы честь любому василиску, - после гм... совещания попрошу подойти ко мне в кабинет.

Перед мысленным взором окончательно оробевшего некроманта сами собой возникли ужасающие картины. Маргретта приказывает подвергнуть его нечеловеческим мучениям и... лишить ежеквартальной премии. А вдруг ее, и правда, демон заодно научил перекидываться в дракона?! И жрать неугодных вместе с костями?!

Заклинание перехода выскочило у него изо рта с такой же легкостью, как струя игристого вина из бутылки. Уже проваливаясь в ревущую бездну, Альгерлар успел заметить вытянувшиеся от изумления лица недавних собеседников. Последнее, что он увидел, были глаза Маргретты. Очаровательная женщина смотрела на него, будто охваченный азартом погони охотник на убегающую дичь.

На этот раз он оказался у себя дома - в Черном замке, который теперь казался таким уютным и надежным убежищем от всех житейских бурь. Путешествие благотворно подействовало на него; теперь вместо дряхлого старика из зеркала на него смотрел мужчина, только недавно вступивший в пору зрелости.

Но покой и уединение радовали недолго. Снова переходил Альгерлар из одного зала в другой, сожалея о своей нерешительности. В конце концов, пролистывая любимую энциклопедию, он поймал себя на том, что уже битый час таращится на изображение горгульи, пытаясь разглядеть в ней сходство с Маргреттой.

- Демон был прав, - наконец патетически воскликнул он. - О, Маргретта, я потерял тебя!

- В твоем замке и, правда, легко потеряться, - послышался в ответ самый прекрасный голос во всех мирах.

В арке, завершающей анфиладу малых залов появилась Маргретта - такая, какой он видел ее последний раз много столетий назад: прекрасное юное создание с длинными волосами цвета зерен пшеницы, в развевающемся небесно-голубом платье. Девушка плавно приблизилась к нему, легко ступая изящными босыми ножками по древним истертым плитам пола. В руках у нее был круглый ароматный каравай.

- Пока тебя искала, хлеб почти остыл, - сказала она нежным голосом, звенящим, будто чистейший горный ручей.

Альгерлар был счастлив как никогда. Замок, который теперь никто бы не решился назвать Черным, разделил радость со своим хозяином. Солнце играло в разноцветных витражах, бесследно исчез мрак и многовековой слой пыли. Портреты, украшающие бесчисленные залы и галереи, радостно улыбались, скелеты, стоящие на карауле по всевозможным углам и закоулкам, все как один украсились веночками из полевых цветов. Каждое утро по всему замку разносился запах кофе и свежеиспеченных булочек. На мраморной стене вместо самоуничижительного текста проступила древняя как мир магическая формула: две фигурки, между которым стоит плюс, затем знак "равно" и чуть кривоватое сердечко. Давно умершие королевы и знаменитые красавицы прошлого разом покинули подземелья дворца, оставив на удивление одинаковые записки: "Меня не ищи, я у мамы".

Однажды, поднявшись в верхний зал башни, Альгерлар нашел там нечто совершенно неожиданное. В нише, где появлялся обитатель десяти преисподних, лежала толстая книга. На обложке под изображением красиво накрытого стола было выведено явно не рукой переписчика: "Блюда традиционной французской кухни".

Шло время. Однажды утром Альгерлар окончательно понял, чего ему не хватает для полного счастья.

- Мы покинем этот замок и поселимся в маленьком домике на берегу моря, а, может быть, на лесной опушке, или вершине холма - сам с собой размышлял он, оторвавшись от созерцания гравюр в "Энциклопедии потусторонних созданий". - А замок я подарю на совершеннолетие старшему сыну. Старшему из множества детей, которые у нас непременно появятся. Мы будем ухаживать за садом и огородом, делать домашнее вино, изготовлять своими руками разные предметы для домашнего обихода. А долгими зимними вечерами мы все будем собираться у ярко пылающего камина. Я буду курить трубку и рассказывать младшим детям что-нибудь занимательное, Маргретта будет вязать толстые шерстяные носки или возиться у печки. Пушистый черный кот станет мурлыкать и хитро коситься на нас янтарно-желтыми глазами...

С этими приятными мыслями он отправился искать свою очаровательную супругу, чтобы объявить об этом решении, которое, вне всякого сомнения, соответствует и ее желаниям тоже. Но Маргретты не оказалось ни в спальных покоях, ни в кухне, ни в обсидиановом зале, где была устроена изящная дамская гостиная. Сторожевые скелеты на вопрос, куда подевалась госпожа, дружно прикидывались неодушевленными предметами обстановки.

...Маргретта обнаружилась там, где он менее всего ожидал ее найти - в библиотеке, за столиком, заваленном манускриптами и свитками древних рукописей. Незаметно приблизившись, Альгерлар с изумлением увидел, что та с увлечением изучает трактат по запретной магии.

Эта история о том, как в один миг может измениться судьба мира и человека.

Проснулся я от воя сирены.

"Никак, опять арабы из Газы ракеты по Тель-Авиву запустили..." - подумал я. Но бежать в бомбоубежище не стал.

"Двум смертям не бывать, а одной не миновать!"

И я перевернулся на другой бок...

И тут я услышал разрывы ракет... "Железный Купол" начал свою работу...

Мне захотелось посмотреть на это зрелище, и я, наскоро одевшись, открыл окно.

Что я увидел, повергло меня в несказанное удивление! - В небе летал огромный космический корабль, явно неземного происхождения, постоянно меняя форму и траекторию своего движения. Земная гравитация на него, похоже, не действовала, и он выделывал в небе совершенно немыслимые кульбиты и повороты. Вокруг него взрывались ракеты "Железного Купола", не причиняя ему ни малейшего вреда. Видимо, там было еще и силовое защитное поле...

"Гости из внеземелья пожаловали!" - подумал я. - "Вот он - Контакт!"

Но с какой целью они здесь?..

Тут корабль пришельцев (или пришельца?) неожиданно совершил мягкую посадку на крышу соседнего дома - прямо напротив моего окна. Не повредив ни одной антенны или солнечного бойлера (что уже было хорошим знаком), звездолет вдруг раскрыл передо мной гигантский люк, и оттуда появилось страшное чудовище - точная копия "чужого" из одноименного фильма.

- Я - Чужой! - сказало чудище.

Сказало оно это громко, но слышал его только я - в этот час все жители близлежащих домов или были на работе, или сидели в бомбоубежище - после воя-то сирены!

- Очень п-приятно! - сказал я, чуть заикаясь от страха.

- Ты нагло врешь, землянин, что тебе приятно мое появление! - грозно сказал Чужой.

Дело принимало скверный оборот... "Штирлиц насторожился..." - вспомнил я детский анекдот.

Надо было спасать положение. Если бы я начал спорить с ним, конфликт бы разрастался. Если бы я испугался - это тоже, вероятно, сыграло бы ему на руку. Как старому программисту, мне в голову сразу пришла идея программы с голографическим интерфейсом. Ибо, если он вступил со мной в диалог, значит, ему нужен Контакт, но так как он начал его в агрессивной манере, с явной целью запугать меня - значит, его помыслы злы.

- Извини, Чужой! - просто сказал я.

И это сработало!

Огромная пасть Чужого вдруг захлопнулась, и он замер в недоумении. Но потом "программа" снова включилась...

- Я - Великий и Ужасный! - завопил он. Его голос шел узконаправленно - я заметил, что птицы спокойно сидят на антеннах и не разлетаются, хотя от такого шума их должно было просто сдуть.

- Да нет, - сказал я, как можно спокойнее. - Ты маленький и симпатичный!

И тут это страшное чудище превратилось в маленького, желтенького птенчика.

- Я - великий и ужасный... - с последней надеждой пропищал он.

Программа дала сбой. Он-то надеялся, что я испугаюсь, начну ему славословить, задабривать его - и тогда он сможет все! А я просто мягко не согласился с ним. Ему не надо было славословить, но и оскорблять его тоже нельзя. Это вызывало его справедливую агрессию.

Я решил поскорее закончить разговор и избавиться от него.

- Ты маленький и слабый! - спокойно сказал я. - Да ты, вообще - ноль! Пустое место!

- Врешь!!! - На этот раз передо мной возник гигантский и мерзкий паук.

Это была моя вторая ошибка. Моя фраза, что он - пустое место, была очевидно ложной, и он мне перестал верить! Теперь любое слово, сказанное мной, воспринималось им, как ложь. Если бы я сказал сейчас, что не вру - он бы мне дал неразрешимую задачу: раз все мои слова ложны, значит, и сейчас я говорю ложь. Тогда бы он сказал: "Я тебя убью!" И если бы я сказал что нет - он не поверил бы мне и убил меня. А если бы я сказал, что да - то, не исключено, что он все равно убил бы меня - программа меняла алгоритм беседы, и я, похоже, это правило уловил.

И я сказал ему:

- Да, я вру!

- Значит, ты врешь!

Ага! Он поверил! Отлично! Теперь помолчим...

"Паук" тоже замолчал. Потом начал сначала:

- Я Злой и Жестокий!

- Да нет! Ты добрый и щедрый! - парировал я.

- Да... - вдруг тихо и дружелюбно сказала чудовище. - Я добрый и щедрый! Я подарю тебе весь мир!!!

- Нет, - сказал я. Зачем мне нужен весь мир? И это было явное преувеличение. Возможно даже - роковое: если бы я согласился стать властелином мира (что невозможно априори), то, не исключено, что пришелец воспользовался бы моей жадностью и выдал мне что-нибудь, наподобие этого: "Ты неимоверно жадный! И ты умрешь!"

И на этом бы наш разговор кончился бы. Причем, очень печально для меня...

Но кое-что поиметь с чувачка я все-таки был непрочь! И я выдал:

- Ты подаришь мне бриллиант весом в десять килограммов!

- Да! - и он протянул мне гигантский драгоценный камень (как он его сгенерировал?!)

Я с трудом принял его подарок.

- Спасибо! - сказал я. Я был воспитанным человеком.

- Пожалуйста! - сказало чудовище. - Я щедрый!

- Да, ты щедрый...

- Но я большой и страшный! - он опять начал "старую песню о главном". Видимо еще надеялся взять меня "на испуг".

- Нет, - спокойно сказал я. - Ты маленький и жалкий...

И гигантский и мерзкий паук превратился в маленького, больного котенка. Котенок плакал...

- Мне грустно, - сказал он очень жалобно.

"Ага, - догадался я, - теперь на жалость собрался давить. Сначала хотел меня убить, а теперь хочет сочувствия... Не дождется!".

- Я думаю, - сказал я, - ты должен улететь обратно - туда, откуда прилетел.

- Я болею... - сказал "котенок" - он все еще пытался меня разжалобить.

- Бывает!.. - сказал я.

- Я умру...

Тут опять был подвох. Если бы я сказал, что он не умрет - он бы опять стал сильным и опасным - ведь он рассчитывал на мою жалость. Если же я скажу - умирай, он может опять поменять логику - мол, кто ты такой, чтобы мне приказывать?! И потом начнет командовать уже сам - а что он тут накомандует, было ясно с самого начала. И я решил сделать нейтральный ход... Тут был важен каждый шаг - ставки все росли. Любая, даже самая мелкая моя ошибка, могла привести к катастрофическим последствиям, причем, не только для меня - для все земной цивилизации! За чувачком была мощь, и я ее чувствовал. Его диалог со мной был своеобразным тестом на сообразительность. Он, в моем лице, проверял IQ землян и делал выводы - уничтожить нас, как недостойных Контакта, или, наоборот - наградить. Видимо, это был какой-то космический инспектор.

И так - что же ему ответить?

- Все мы умрем... - сказал я грустно и спокойно.

Это была неоспоримая правда. На Земле - стопроцентная смертность. И я не врал. Так что во вранье он уличить меня уже не мог. С другой стороны - я ему сочувствовал, но сочувствовал в меру - а, значит, проявил сдержанный гуманизм. Что тоже мне в плюс...

Это оказался правильный ход!

- Что ты хочешь? - снова спросил он обреченно.

Ну, это было просто:

- Хочу, чтобы ты улетел обратно.

Если бы я сказал, что хочу еще один брильянт, он бы тут мог остаться навечно - выполнял бы все мои желания, но не улетал. А я уже понял - жадных "они" не любят!

Но если бы я сказал, что хочу, чтобы он улетел к себе ДОМОЙ, это тоже могло не сработать: а вдруг у него нет дома? Тогда бы он сказал: "Мой дом - здесь!" И это было бы кранты всему...

Но я дал правильную "вказивку"!

- Прощай, я улетаю! - сказал "плачущий котенок", с последней надеждой глядя на меня.

Если бы я сказал: "До свиданья!" - опять бы влип. "До свиданья" - означает еще встречу. Он сказал бы - я скоро вернусь - и вернулся бы! А мне нужно было навсегда с ним распрощаться...

И я сказал ему:

- Прощай!

Пришелец исчез. Все-таки, это была голограмма!

Звездолет инопланетянина взмыл в воздух и стал стремительно удаляться.

Я посмотрел на гигантский алмаз, лежащий на полу. Потом сел на диван. Меня била нервная дрожь.

"Фига се!" - подумал я...

Тусклая лампочка с трудом разгоняла полумрак кабинета, поэтому инспектор Коган всматривался в рисунок долго.

Лис по имени Чибо сильнее вжался в кресло и заискивающе оскалился.

- И что это? - сухо осведомился Коган.

- К-картина...

- Вижу, что картина. Что вы изобразили?

- Человека, - еле слышно ответил лис.

- Это и так ясно. Что он делает, этот ваш человек?

Инспектор вновь глянул на рисунок. Надо сказать, этот Чибо не без таланта. Люди изображены точь-в-точь, как на старинных гравюрах. И антураж сказочного города воссоздан достаточно детально. В центре - человек с деревянным мечом, стоит, будто выжидает. Лицо суровое. А перед ним - зловеще ухмыляющаяся черная туча.

Где-то он уже видел этот меч...

- Человек сражается с тьмой, - робко сказал лис.

- Что?

- С тьмой. Изначальным хаосом. Я так это назвал.

- Великие прародители!

Коган откинулся на спинку кресла и стиснул зубы. Глупец, какой же ты глупец, Чибо!

Глубоко внутри шевельнулись древние волчьи инстинкты, хотелось зарычать, броситься на тщедушного лиса, впиться клыками в горло, ощутить вкус теплой крови... Спокойно, напомнил себе Коган, спокойно. Он не пещерный волк, охотящийся подобно диким предкам. Он - инспектор Департамента Государственной Безопасности, гражданин, разумный индивид. Он должен блюсти закон.

- Вы состоите или состояли в так называемом Ордене Истины? - рявкнул Коган.

- Что? Нет!

- Вы знаете кого-либо из Ордена?

- Нет!

- Вы осведомлены, что члены Ордена - вне закона?

- Я... никогда... Инспектор, послушайте! Вы не так поня...

- Нет, это вы не так поняли, Чибо! - Коган наконец дал волю эмоциям. - Что это вы творите, а?

Он потряс листком перед носом напуганного лиса.

- "Человек борется с изначальной тьмой". Каково? Оказывается, не Звери-Прародители победили хаос, а человек? А знаешь ли ты, что это один из постулатов Ордена?

Лис испуганно затряс головой.

- Да, Ордена! Человек, по их мнению, не просто часть мифа. Человек, говорят они, существовал реально. Понимаете? Тысячи лет назад, но существовал.

- Но... это же только сказки...

- Сказки! Разумеется. Но кому-то выгоден беспорядок, и они ставят под сомнение учение Прародителей. Вносят смуту в умы своими ложными теориями. А такие, как вы, только помогаете!

- Я?!

- А кто же? Что вы нарисовали?

- Это же просто картинка!

- Картинка! Что, по-вашему, она символизирует? Почему против тьмы обратился всего один человек, а остальные будто не замечают? Почему с деревянным мечом?

Он вдруг вспомнил, где видел этот меч. Полгода назад телевидение показало артефакты раскопок, и там была эта вещица, довольно хорошо сохранившаяся. Ученые поспешили объявить, что артефакт мог принадлежать мифическому человеку.

- Вы же понимаете, Чибо, - продолжил Коган, - что за символ вы изобразили? Очевидно, деревянный меч не может служить оружием, однако человека это не останавливает. Он борется с тьмой одной лишь деревяшкой! Смекаете, к чему я веду? Человек настолько могуч, что в силах отбросить хаос в одиночку! Вот она - идея о всемогуществе человека. Идея, ставящая под сомнение все достижения нашей цивилизации, нашу культуру, историю, науку об эволюции, наконец!

Лис не отвечал, лишь мелко дрожал, обхватив тело лапами.

- А к чему они ведут, знаете? - рычал Коган. - Человек - венец эволюции, царь природы. Он познал мир, построил цивилизацию. Обучил зверей, дал им разум и знания. Отдал в наследство планету, а сам устремился покорять неведомые горизонты. Вот как они говорят! Человек дал нам все! Не тысячи лет эволюции, не борьба за существование, а человек. Да, Чибо?

- Нет, нет, - заскулил лис. - Я ничего такого не хотел! Это просто картинка, фантазия!

- Фантазия?

- Да, да! Я увидел это во сне и решил нарисовать. Это просто творчество!

Коган хлопнул по столу, и лис испуганно замолк.

- А вот это хорошо, - сказал инспектор. - Это правильные слова, Чибо. Творчество. Вымысел.

- Да, - кивнул лис, приободрившись. - Вымысел.

- Вы послушный гражданин, Чибо, не нарушали раньше закон. Вы ведь работаете кондуктором трамвая?

- Да.

- Вот и работайте. А эту блажь с рисунками забудьте.

- Забуду!

- Хорошо. - Коган переложил бумаги на столе, делая вид, что ищет что-то. - Пока можете идти.

Обрадованный лис вскочил на задние лапы, схватил шляпу, и мелко кланяясь, просеменил к двери.

- И меньше смотрите телевизор!

- Конечно. Как скажете. До свидания!

За лисом захлопнулась дверь, и поднявшийся сквозняк разбросал только что собранные инспектором бумаги.

Коган вздохнул, посмотрел на часы, бросил злополучный листок в ящик стола и потянулся.

Теперь самое неприятное - отчитаться начальству.

Кабинет шефа заливал красный свет заходящего солнца. Начальник - рослая горилла в костюме - стоял у стеклянной стены и взирал на Полис.

- Ну что? - буркнул шеф, не оборачиваясь.

- Он ничего не знает, - ответил Коган. - Просто фантазирует.

- Ладно. Пусть живет.

Инспектор тихо выдохнул. Чибо, конечно, тот еще чудак, но не преступник. Последнее дело - хватать невиновных.

Директор отвернулся от окна и прошел к столу.

- Садись, чего стал? Сам-то что думаешь?

- Это все телевидение, - сказал волк, усаживаясь. - Без конца какие-то передачи, расследования. Лис впечатлился и нарисовал картинку.

- Да, - пробасил шеф, наливая воды в стакан. - От журналюг один вред. Слышал про Гурр-полис?

- Старые руины? А что там?

- Раскопали остатки каких-то сооружений. Представляешь, многое неплохо сохранилось. Даже металлические каркасы. Предварительная оценка - не меньше тридцати тысяч лет. Как обычно, нашлись умники, которые приписали постройку человеку. Это, мол, остатки космодрома, откуда люди улетели к звездам. Все сенсаций им подавай, недоумкам!

- И... что?

- Да ерунда! Мне уже доложили, что это никакой не космодром, а нечто вроде парка развлечений. Следы зверей уже установлены, так что мы легко сможем опровергнуть это лже-открытие. Ты вот что мне скажи, Коган. Что думаешь об этом... ну, вообще? Про человека и эти теории?

- Я просто делаю свою работу, - осторожно сказал волк. - И не загадываю наперед.

- А я вот думаю. - Шеф опрокинул стакан в глотку и шумно выдохнул. - Неспроста это. Что-то грядет. Общество волнуется. Все больше этих так называемых находок, все больше обращаются за ответами в прошлое. Мы с тобой, Коган, знаем больше, чем они. Но многих ответов так и нет. Вот скажи, почему мы не в силах создать то, что сделано раньше? Все эти заводы, производящие товары сами по себе. Если их построили Звери-Прародители, почему мы не можем?

- Может, потому, что это не нужно? Заводов достаточно, они сами работают.

- Сами... Ты не был в Риде... А я был. Спускался в катакомбы. Там такое, чего мы не в силах не то, что построить, но даже представить. Этажи, уходящие под землю. Огромные ангары. Техника, которая нам не подчиняется. А наверху - идеально ровная платформа, которую не разрушило время. Там - настоящий космодром. А ты - "сами"...

Повисло молчание.

- Мы все засыпали, поставили охрану. Но это отсрочка. Когда-нибудь правда откроется.

- Что же нам делать?

- Делать? То же, что и раньше. Но я боюсь одного.

- Что общество узнает?

- Нет. Я думаю, боюсь даже представить, что будет, если...

- Если?

- Если человек вернется.

- Ну что ж, вы нам подходите. Характеристики хорошие, опыт имеется, условия наши вас вроде бы устраивают?

- Ну, на первое время - вполне.

- О, это правильный подход, мы это тоже ценим... (оба улыбаются, почти смеются). Еще одна мелочь - медосмотр.

Недоуменно:

- Зачем?

- Мы беспокоимся о здоровье своих сотрудников, оформляем им весьма расширенный полис в приличной фирме... а осмотр - почти формальность, минут пять.

Открывается боковая дверь, входит улыбающийся мэн в белом халате.

Соискатель пожимает плечами и встает. Оба выходят через эту дверь и оказываются в небольшой комнате с лежанкой. Врач предлагает соискателю раздеться до пояса и лечь на кушетку. Когда тот начинает ложиться, врач ласково уточняет "на животик, на животик...", внимательно осматривает его спину, долго ощупывает позвоночник, время от времени то хмурясь, то улыбаясь, потом просит одеться, выходит вместе с соискателем в кабинет завкадрами, ничего не говорит, выражением лица обозначает сомнение и уходит. Соискатель садится и с интересом смотрит на завкадрами. Пауза. Соискатель понимает, что возникла какая-то проблема, и с интересом ждет продолжения.

- Скажите, вы никогда не интересовались биологией?

- Нет.

- Тогда вам, наверное, будет забавно... Несколько лет назад были опубликованы данные... британские ученые установили, что... представьте себе динозавров... Длина с хвостом - под сорок метров. Сзади подбирается какой-то мелкий хищник и откусывает кусок. Сигнал по нервам - сто метров в секунду, но пока туда и обратно - злодей отскочил с куском в зубах. Так эти длиннохвостые развили себе второй центр принятия решений. Не совсем как головной мозг, но утолщение спинного, причем где надо, у хвоста. Реакция стала не в пример быстрее. Правда (смешок), решения принимались задницей, но это его не волновало... Кстати (доверительная улыбка), в любой крупной компании многое делается, как некоторые говорят...

- Через жопу?

- Точно так. Потому что через голову - невозможно долго.

- Очень интересно. (короткая пауза) А к нам с вами это какое имеет отношение?

- Ах, голубчик... я что ж, главного не сказал?.. запамятовал... Они ж установили, что виляние задом управляется как раз утолщением на спинном мозге... у нас в фирме после этого медосмотр для соискателей и ввели... потому как у нас в фирме вилять-то принято...

Пауза.

- А у вас это утолщение как-то не очень развито. Врач говорит - ситуация промежуточная... что скажете?

Соискатель встает, собирает бумаги, со странной улыбкой поглядывая на собеседника, и выходит.

Отворяется боковая дверь, входит врач.

- Ну как?

- Вы были правы. Случай сомнительный.

- Хорошо, что сразу ему сказали!

- Да! (воодушевленно) Сколько сил и времени сэкономили!

Исполнился год с того дня, когда в Тель-Авиве, при клубе любителей фантастики "Зодиак.IL", начала работать литературная студия. Участники пишут "домашние задания" - произведения на коллективно выбранные темы - и обсуждают написанное. За год написаны десятки интересных рассказов, сказок и даже коротких пьес. Издательство Хелен Лимоновой совместно с издательством "Млечный Путь" готовит к выпуску первый сборник произведений "студийцев". Наш журнал предлагает вниманию читателей несколько произведений из будущего сборника.

Бог жил во дворце, окруженный тысячами роботов, смыслом существования которых была забота о нем.

Дворец был огромен. Он висел в воздухе на высоте двадцати километров, поддерживаемый антигравитационными устройствами и окруженный защитными полями, которые удерживали внутри воздух и тепло.

На первом этаже был сад. Деревья цвели и плодоносили круглый год. Бесконечные клумбы покрывали цветы потрясающей красоты, над которыми вились пчелы. Клумбы, перемежались лужайками, покрытыми мягкой травой. Текли ручьи и реки, тысячи разнообразных птиц пели на ветвях и в лугах, вили гнезда и выводили птенцов. В реках плескалась рыба.

Второй этаж был устроен так, что нигде не заслонял неба первому.

Тут располагались леса. Просторные дубравы сменялись тесными зарослями смешанных лесов и стройными рядами высоченных сосен. Леса переходили в широкие луга. В некоторых местах возвышались невысокие горы, покрытые лесом, переходившим в альпийские луга. С гор сбегали узкие бурные реки, широко разливавшиеся по равнине. Тут жили звери. Лисы и волки, и зайцы, куницы и белки, и выдры, и тысячи других: от самых мелких, до огромных лосей, оленей и зубров, пасущихся в лугах.

Третий этаж был поднят высоко в космос, туда, где фиолетовое небо стратосферы сменялось вечной глубокой тьмой, на фоне которой горели одновременно солнце и звезды, рассеивала свой призрачный свет Луна.

Там в огромных шарах располагались заводы и энергостанции, обслуживающие дворец. Там же находились обзорные площадки, на которые Бог часто поднимался и стоял, иногда часами, созерцая звезды...

Бог рос медленно.

Для созревания его сложнейшего мозга требовалось время.

Однажды, повзрослев, он спросил у старших роботов:

- Из книг - я узнал, что у каждого человека должны быть родители, Где же мои?

- Твою ДНК мы, хранители дворца, сформировали искусственно, стараясь придать тебе, будущему, наилучшие свойства.

- Зачем?

- Таков обычай, который мы исполняем много тысячелетий. Тут, во дворце должен быть живой человек. Гениальный, всегда здоровый, способный прожить многие сотни, даже тысячи лет, но все-таки человек, отличающийся от вечных роботов...

- А вы, роботы, будете жить вечно?

- Вечность это страшное слово. Но мы будем жить долго. Очень долго. Многие миллионы лет! Вся информация из нашего мозга дублируется и копируется многократно. Когда тело одного из нас проявляет признаки износа, мы создаем ему новое и перезаписываем информацию на новый мозг. Разумеется, при этом большую часть приходится оставлять в резерве. Иначе мозг, как он ни совершенен, давно переполнился бы. Но основа сохраняется, а остальное доступно в случае необходимости.

- А меня разве нельзя записать, скопировать?

- Тебя нельзя. Ты человек, ты должен помнить всегда, что твоя жизнь имела начало и ей наступит конец. Хотя и очень, очень не скоро!

Когда бог повзрослел, робот опекун сказал ему:

- Пришла пора тебе познакомиться с людьми.

- Но люди ведь ушли? Так вы меня учили.

- Ушли многие, но некоторые остались. По какой-то причине. Мы не знаем. Ведь нас создали последние из ушедших значительно позже, чем произошел раскол. Оставшиеся еще долго враждовали. Размножались бесконтрольно, а размножившись, убивали друг друга. Постепенно они утратили научные знания, разучились строить сложные машины. Да и осталось их очень мало. Тогда Бог, который жил во дворце, приказал нам переселить их, собрать в одно место, над которым теперь висит твой дворец. Древние люди называли это место Восточное Средиземноморье. Малая Азия, Греция и острова между ними. Тут они живут простой жизнью, так как жили их предки в самом начале цивилизации. Выращивают пшеницу на полях, разводят сады и оливковые рощи. Ловят рыбу. Иногда путешествуют на лодках от острова к острову или на маленьких парусных кораблях. Мы заботимся о них. Поддерживаем плодородие почвы, разводим рыбу. Контролируем погоду, чтобы предотвратить серьезный неурожай.

- Заботитесь, как о животных на втором этаже.

Робот помрачнел.

- Это нехорошее сравнение, но...

- Ладно, - сказал Бог. - Но за прошедшие много тысяч лет люди должны были размножиться, заполнить планету и снова начать развиваться. А может быть, даже снова создать высокоразвитую цивилизацию?

- Да это так, - подтвердил робот. - Мы, осторожно регулируя фертильность, поддерживаем численность людей приблизительно стабильной. Им вполне хватает ресурсов. Нет стимула для расселения и развития...

- И значит, если бы вы перестали заботиться о них...

- Они размножатся, начнутся голод и война. Те, кто проиграют, должны будут бежать, переселиться на новое место. Скоро они размножатся, и там тоже начнется война... Потом, когда земля будет заселена полностью, война станет всеобщей и почти непрерывной... Ты Бог, ты можешь нам приказать! Если готов взять на себя ответственность!

- Я подумаю, - сказал Бог.

И вовсе я его не боюсь. Когда хозяйка его завела, опасался немного, верно. Особенно ночью, когда я в магазине за главного. Днем я отдыхаю, но за клиентами вполглаза присматриваю. Иной такой наглый попадется, хозяйке нервы измотает и ничего не купит. Повадились своими историями грузить! А она слушай: клиент всегда прав. Я в таких случаях с полки пару книг на голову зануде скидываю. Хорошо еще ультразвуком пискнуть и книжной пылью в глаза порскнуть. Действует. Быстро сматывается. Нечего тут! Сюда нормальные люди за литературой приходят.

Я еще не представился? Будем знакомы: Книжный. Бывают домовые, эти в домах живут, а мы, книжные, в библиотеках и магазинах. Без нас любое книжное собрание захиреет, жучок заведется, плесень; может пожар или потоп случиться. Книга заботу любит. Знаете, сколько она живет при хорошем уходе? Не поверите. Больше тысячи лет! Например, в Эфиопии в монастыре святого Гаримы хранятся два Евангелия, созданных в период с 330 по 650 гг. Они написаны на геэз - священном языке Абиссинии. Первое имеет переплет из деревянных дощечек, покрытых золоченой медью, а переплет второго выполнен из серебра. Целехоньки, главное - до них не дотрагиваться. Тогда еще столько же протянут. Все потому, что в монастыре поселился замечательный Книжный, он еще моего дедушку ремеслу обучал. А дедушка - меня. Папаша династию нарушил, в Банковские подался. Счетные книги охраняет, тьфу! Когда банки учет в компьютер перевели, то-то я повеселился.

Про компьютер. Хозяйка его не выключает, тот светится на столе и урчит, вот я поначалу и оробел. Потом решил освоить, даром что ли на полке с компьютерными книгами сплю? Взял "Компьютер для чайников", автор А. Заика, издательство "Рипол-классик", 2017 год. Честно - из-за фамилии выбрал, там было еще "для начинающих", "для женщин" и "для пожилых".

Если учебник хорош, учиться легко! С моим трехсотлетним опытом тем более. Начал с видеокамеры. Зеркала у нас нет, с интересом на себя глянул. Расстроился. Ножки кривые, сутулюсь. Бородищей зарос до глаз, взгляд дикий, нос картошкой. Эх. Быстро разобрался с мышкой и клавиатурой. Дошел до главы про Интернет. Хозяйка в нем все время торчит! Лучше бы книги читала. Позорище, не знает элементарных вещей! Например, когда книгопечатание придумали. Его изобрели в Средние века сразу в нескольких странах - Китае, Корее и Европе. Печатали штучно, с использованием штампов. Однако годом изобретения книгопечатания считается 1445 г. Суть в том, что Гутенберг предложил использовать для набора текста отдельные металлические буквы - литеры. Литеры собирали в строчки, красили, затем прижимали к листу бумаги в станке. На таком станке изготовляли сто оттисков одного листа за час. На современных ротационных машинах скорость в тысячу раз больше. Но куда отпечатанное девать? Бумажные книги теперь почти не покупают. Скачивают в Интернете бесплатно, гады.

Задумавшись, не заметил, что с экрана на меня кто-то смотрит. Девчонка-кнопка с глазищами в пол-лица. Вылитая героиня манги - японских комиксов, у нас есть такие.

Познакомились. Кнопку звали Электрой (про одноименную древнегреческую трагедию Софокла она, ясно, не слышала). В Интернете тоже есть свой народец; Электра оказалась сетевой феей из семейства фейков, попросту "фейка". Проболтали до рассвета. Посоветовал ей прочесть пару книг из своих любимых. Будет что обсудить. Поесть не успел, хотя накануне отложил парочку исторических хроник. Не люблю романами ужинать, так можно и диабет заработать.

Отмечу, что кругозор у девочки аховый. Откуда взяться упорядоченным знаниям? Нахватается всякого и довольна. Порхает по соцсетям, питается информацией. Любит истории, скандалы, рассказы про котиков. При этом весьма неглупа. По крайней мере, заметила, какой я начитанный и эрудированный.

- Ты прямо как Гугл и Википедия! - сказала она. Приятно.

Неужели у меня появилась подружка? Назавтра еле дождался, когда хозяйка уйдет, перекусил баснями Крылова, потом глотнул из Фауста фрагментик покрепче, и к экрану.

- Элечка, ты тут? - позвал я, предвкушая приятную беседу.

Увы, ожидания не оправдались. Потому что мы с ходу поссорились.

Началось с безобидного. Поинтересовался, как ей понравился "Идиот", которого вчера рекомендовал, и получил в ответ гневную тираду: "Достал меня твой Достоевский. Нереально длинно пишет. К концу предложения забываешь, что в начале было. К тому же он больной псих. Так роман назвать! Устарелая книга, короче".

Конечно, Федор Михайлович крепким здоровьем не отличался. Душевным тоже. И эпилепсия в придачу... Но устареть! Еле сдержался, чтобы не нагрубить в ответ. Вспыльчивый стал, нервный. Зачем девочку обижать, она не виновата, что в литературе не разбирается. Надо ее учить, просвещать: это часть миссии Книжных.

- Детка, ты пошутила? Да, книга написана полтора века назад. Но Достоевский - классик, величайший писатель и мыслитель. Хотя он работал в стиле реализма, главным в его книгах остается глубокая психология переживаний его героев. Это всегда современно и актуально. К тому же правильно говорить "устарела", а не "устарелая".

- Классика? - фыркнула она, - да кому она нужна?

- Как это кому! Всем и каждому, конечно. Так же, как и книги по истории. Вот смотри, сколько их у нас в магазине. Потому что люди интересуются.

- Еще и историю приплел! Там вранье все. Фейк. Вон у тебя на полке история России - издания разных годов. Ты их сравнивал?

В некотором роде она права. Историю много раз переписывали... Особенно советскую. Но факты не переврешь! Хотя...

- Ага, получил? - злорадствовала Электра. Ругаться не хотелось. Пошел на компромисс: сообщил, что у нас в магазине есть и современная литература, Пелевин и Акунин, например. Но она уже завелась, вредная фейка оказалась!

- Твой магазин - барахло. Сколько тут у тебя книг? Пять тысяч?

- Ровно 37578, - обиделся я.

- Ну вот, а в Интернете их миллионы! Ты на сайты электронных библиотек зайди. Все новые, не то что твои.

Знаю я эти сайты, глянул из-за плеча хозяйки, она сегодня днем просматривала. Проза.ру, Стихи.ру, Литмиры всякие. 259 тысяч самопальных авторов только на последнем! Накропал - опубликовал. Цензуры нет, издатели не нужны. Интернет все стерпит!

- Огромная свалка, вот что это такое! Вода и розовые сопли. Даже если гений появится, как его там найти? Другое дело мой магазин. Все на полках, цивильно, по разделам. Лучшее из мировой литературы. Лучший в мире специалист по книжному делу расставлял, не чета вам, темным фейкам.

Зря так сказал. Она оскорбилась и исчезла с экрана. Даже Интернет отрубила, я не смог включить. Неужели мы больше не увидимся? Старый я дурак. Полез со своими нравоучениями.

К счастью, назавтра Электра сменила гнев на милость. Значит, я ей не безразличен!

- Послушай, Книжный. Я тут подумала. Мы с тобой, конечно, разные. Среда, образование, возраст, - она покосилась на меня, но я виду не подал, что задет. - Однако у нас много общего.

- Интересно, что?

- Мы оба фейки. Понимаешь, все в мире - фейк. То, что в книгах написано, фейк. Ничего этого не было. Люди все истории выдумали, записали и продолжают сочинять. Выбивали в камне, записывали на бумаге, теперь печатают в компьютере. И нас с тобой тоже они придумали. Поэтому мы, как часть выдумки, должны сохранить мир фантазии и себя. Ты - свои книги, я - свои. Иначе все рухнет. Давай дружить, а?

Ерунда. Жизнь не фейк. Мои книги - не фейк! Вот они, живые, теплые, шуршат страницами. А ее электронные - возможно. Рад, что она успокоилась и старается рассуждать как разумная женщина. Кстати, кто выдумал женскую логику, хотел бы я знать! Ни в Ветхом Завете, ни у Дарвина про это ничего не сказано. Надо спросить у Электры, что написано в Википедии.

Громкий стук в дверь заставил Кольнера подняться.

- Открывай! - Из-за двери слышался властный и насмешливый голос. Интонация говорила - гость абсолютно уверен в том, что ему немедленно откроют.

Дверь заскрипела и нехотя открылась. Гость бросился на шею хозяину дома.

- Привет, чертова болячка!

- Здорово, Джерри! Что, не нашел меня на кладбище и пришел домой?

- Чтоб я от тебя таких слов не слышал! У тебя сегодня юбилей, дом должен быть полон гостей и радости, а я вижу бардак!

Хозяин дома нехотя оглянулся и почесал в затылке.

- Да, давно я палубу не драил...

Джерри внимательно окинул друга взглядом. Затем осмотрел комнату.

- Давай-ка чуть приберем, прежде, чем сесть за стол.

- Ты еще помнишь?

- Я скорее свой день рождения забуду, чем твой.

- Как ты в Лиссе оказался?

- Как? Сел на поезд и приехал. Что в этом странного?

- По делам? - неуверенно спросил хозяин дома.

- У меня одно дело - твой юбилей. Начинаем! Где у тебя швабра, тряпки?

Джерри так сурово посмотрел на Кольнера, что тот не посмел возразить. Швабры и тряпки, вырвавшиеся из запертого чулана, резво взялись за дело.

- В твоей команде боцмана не хватает, - вздохнул Джерри, намекая на одиночество Кольнера.

- Женщина на борту... Сам знаешь,- нашелся Кольнер.

- Ах, кто такое говорит? Тот, у кого три дочери! - засмеялся Джерри. - Навещают?

- Редко. Ты же знаешь - разметало их по свету. Старшая приезжала с внуками пару месяцев назад.

- Так и думал! Глянул на пол и тут же прикинул - месяца два не мыли! Ты чего себя в этих стенах похоронил? Неужто целыми днями у окна сидишь!

- Я без дела не сижу. Видел, сколько скульптур из дерева во дворе? Покупателей хватает. Некоторые думают, что я этим всю жизнь занимался. Забавно?

- Было бы не так забавно, если бы ты в Морской корпус документы подал! Глядишь, взяли бы. И передавал бы свой опыт молодежи.

- Нечего мне молодежи передавать. Мой опыт - это опыт неудачника. Семь экспедиций провалил.

- Провалил? Отрицательный результат - это тоже результат. Теперь все знают - пролив тысячи скал - это на самом деле залив. Нет через него прохода к земле Фоттера.

- Фред рассказывал, что есть...

- Фантазер и выдумщик был твой Фред! Прости, что так о твоем покойном брате отзываюсь. Однажды ему показалось... Помню, как ваш отец говорил - в заливе тысячи скал люди видят то, чего нет, и не видят того, что у них перед носом. Матушка ваша покойная ой как не хотела, чтобы вы с Фредом туда ходили. Знала о сюрпризах этого залива.

- Она как никто море чувствовала,- согласился Кольнер. - Удивительная была женщина.

Через час дом сверкал. Последним аккордом Джерри забрался на табурет и тщательно протер висевший на стене портрет Кольнера-старшего в адмиральском мундире.

- Он был моряком с большой буквы,- вздохнул Кольнер-младший. А я...

- И ты бы мог получить адмирала, если бы не захандрил и не подал бы в отставку. Ты что ли виноват, что прохода не оказалось?

- Опять ты за старое?

- А кто кроме меня с тобой будет так говорить? Накрываем на стол!

- Может по-простому, на камбузе? - Кольнер указал на кухню.

- Нет уж! Праздник, так праздник! Неси посуду!

Пока Кольнер накрывал на стол, Джерри достал из сумки бутылку виски и закуску, аккуратно упакованную в коробки. В считанные минуты стол принял праздничный вид. Кольнер покачал головой и вдруг сказал:

- Надену-ка я китель. Кают-компанию уважать надо.

Кольнер вернулся из спальни не только одетый в парадную форму, но и с аккуратно расчесанной бородой.

- Вот теперь ты выглядишь, как надо! - восхитился Джерри.

- Помню, как ты первый раз ко мне на день рождения приходил,- ударился в воспоминания Кольнер. - Мы тогда в первом классе учились. Я потом у папы спрашивал - можно сделать так, чтобы мой день рождения почаще был? Тогда и Джерри ко мне будет чаще приходить.

Джерри улыбнулся. Он слышал эту историю уже много раз.

Едва они сели за стол, как раздался стук в дверь.

- Кого это попутный ветер принес? - Кольнер вздохнул и направился к двери.

Назад он вернулся в сопровождении морского офицера. В руках офицер держал большую коробку.

- Капитан третьего ранга Дробер, - представился он и поставил коробку на свободный стул. Вытащил из внутреннего кармана кителя красочный конверт и торжественным голосом сказал:

- Имею честь передать вам поздравление от губернатора Вестера.

И передал Кольнеру конверт.

Чем более вникал Кольнер в суть послания, тем более удивленным становилось его лицо. Джерри вопросительно посмотрел на Дробера.

- Губернатор прислал поздравление с днем рождения? - обратился Джерри к офицеру с вежливым вопросом.

Наступила пора удивляться Дроберу.

- У капитана Кольнера сегодня день рождения? Простите, не знали. Примите наши поздравления!

Удивление переместилось на лицо Джерри:

- А это? - он показал на коробку и письмо, которое читал капитал Кольнер.

- Губернатор Вестер сообщает о решении присвоить имя Кольнера строящемуся в заливе тысяче скал порту. Теперь он будет называться Порт Кольнера. Одновременно капитану Кольнеру присваивается звание "Почетного коменданта порта Кольнера".

Дробер козырнул, высказывая еще раз уважение капитану.

- Это тот порт, который начали строить в районе тройной скалы? - уточнил Джерри.

- Именно так. Идеальное место. С трех сторон защищен от волн и ветров, глубокий рейд, лес подходит близко к берегу. До недавно открытых месторождений меди и олова всего пару десятков миль. Порт решили назвать в честь капитана Кольнера, поскольку именно ему принадлежит честь открытия той бухты у тройной скалы.

- Вы готовы присоединиться к нашему празднеству? Добавился еще повод,- Джерри указал на накрытый стол.

- С удовольствием! - Дробер раскрыл коробку и достал из нее еще одну бутылку виски и три тщательно упакованные блюда. - Губернатор Вестер поручил заказать в лучшем ресторане обед для капитана.

Кольнер отставил письмо.

- Вот так шутка,- растерянно сказал он. - Я помню ту бухту, изучил ее как свои пять пальцев. И написал губернатору - тогда еще губернатором был Деннин - что эта бухта идеально подходит для порта . Но это было десять лет назад...

- Такие дела быстро не делают,- гордо сказал Дробер. - Обдумали, обсудили. Составили проект, собрали деньги, пригласили специалистов.

Кольнер стоял в размышлении. Произошедшее казалось ему невероятным.

- Садимся! - скомандовал Джерри. - Командовать буду я, хоть ты и старше меня по званию. Наполним бокалы!

Кольнер повернулся к Дроберу.

- Объясни мне, я что-то не понимаю. Что такое "почетный комендант"? Чем он отличается от обычного?

- Тем, - тут же нашелся Джерри, - Что обычный комендант работает, а почетный принимает благодарности за выполненную работу!

Джерри и Дробер рассмеялись. Кольнер продолжал рассеяно смотреть на письмо.

- Так не бывает,- сказал он после паузы. - Если губернатор хочет взять меня на работу, пусть берет по-настоящему. Хоть кем, но по-настоящему.

- Садись,- Джерри притянул его за рукав. - Час назад ты убивался от горя, что не нашел проход к земле Фоттера. Жизнь она такая - не знаешь - где найдешь, где потеряешь. Нет пролива, зато есть порт, для которого место нашел ты.

Стоило Кольнеру усесться, как снова раздался стук в дверь. На этот раз стучали спокойно, даже осторожно. Джерри вскочил, опережая Кольнера, и бросился к двери.

Спустя полминуты пред взорами сидевших за столом в кают компании предстал среднего роста человек со слегка взъерошенной шевелюрой, в гражданском костюме, с корзинкой в руках.

- Это вы капитан Кольнер?- он повернулся к юбиляру.

- Почему вы так думаете?- неожиданно, вместо ответа, спросил Кольнер.

- Простите, по возрасту. Этот офицер,- он указал на Дробера - не дотягивает до возраста юбиляра.

- Браво! - воскликнули почти одновременно все присутствующие.

Гость поставил корзинку на пол и достал из нее свиток с прикрепленной к нему на красной ленте большой печатью.

- Позвольте мне от имени преподавателей и сотрудников географического факультета поздравить вас с выходом атласа "Залив тысячи скал" и вручить вам экземпляр книги.

Он нагнулся и извлек из корзинки большую, красиво оформленную книгу. От нее исходил запах типографской краски.

Кольнер подозрительно смотрел на гостя:

- Какое это имеет отношение ко мне?

- Потому что вы внесли огромный вклад в изучение этих скал. В заливе 422 скалы, более двухсот из низ нанесли на карту именно вы. Откройте книгу - она начинается с посвящения тем, кто потратил долгие годы на изучение этих скал. Ваше имя - на первом месте.

- Якорь мне в глотку... - только и сказал капитан.

- Простите...- Джерри обратился к гостю. Тот сообразил об оплошности и, поклонившись, представился.

- Том Берен, секретарь географического общества.

- Господин Берен, мы собрались отметить юбилей капитана Кольнера. Не будете ли вы любезны присоединиться?

- Почту за честь. Мы знали о дне рождения капитана и приготовили ему необычный подарок.

С этими словами секретарь географического общества нагнулся и вытащил из корзинки бутыль диковенной формы.

- Виски столетней выдержки. Несколько бутылок этого виски было поднято с корабля, затонувшего в прошлом веке. Мы попробовали - чудо. И решили - вы заслуживаете такого подарка.

Кольнер бережно взял бутылку.

- Столетнего не пробовал...

Берен тем временем достал из корзинки два дополнительных блюда с закусками, и попытался пристроить их на и без того заставленном столе.

- Это я взял на всякий случай, - смущенно сказал он, обозревая стол. - Я же не знал...

- Господа! Предлагаю тост! - воскликнул Джерри.

- За то, что любые неудачи превращались в успех!

Сухая, въевшаяся пыль застилает взгляд, мешая видеть происходящее впереди. Только внутренний свет позволяет пробиться сквозь пелену. А впереди - вечное движение. Такое постоянное и однообразное, что уже предсказуемое. Справа всегда красный закат - вдаль, слева белый рассвет - всегда к тебе.

Однообразность иногда прерывается невнятным ощущением где-то на конечностях. Вот как сейчас - сначала легкий укол, следом давление. Немного погодя опять... свобода?.. приходящая с некоторым рывком - вниз, и сразу исчезает.

Сегодня будет дождь - солнце почти не слепит, закрытое тяжелыми облаками, которые, лениво двигаясь вслед за ветром, незаметно темнеют. После дождя я вижу лучше. Пыль грязными потоками стекает вниз, освежая, промывая, освобождая взгляд от пелены. Это если он сильный - дождь. Бывает иначе - несколько капель упадут на макушку, нехотя сползут по козырьку, если не растают раньше, и на этом все.

Вчера случилось невиданное. Соседа, глядящего на восток, укрыли сплошным черным чехлом. Когда-то говорили, что после такого ты никогда не вернешься. На твое место придет новый, или оно опустеет вовсе - до следующего события. Долго думал, боюсь ли я, что и меня накроют чехлом - не смог решить. То ли близка эта рутина, греет осознание своей уместности, значимости. Когда ты на своем месте, с полувзгляда можешь заметить любые изменения - и отреагировать на них - это воодушевляет. То ли обрыдла эта однообразность, когда всегда знаешь, чем закончится день, чем начнется, что будет между и посреди. Особенно - когда не понятно, зачем это все? Особенно - когда кто-то ругает со стороны. А вдруг они знают, почему и зачем? А вдруг - они правы, не я?

Отвлекшись от очередного приступа меланхолии я подмигнул проезжающим и переменил цвет на зеленый. В любом случае, скоро снова всю ночь мигать желтым и пугать птиц, думал я, отсчитывая положенные двадцать секунд.

Сестры Имельды в монастыре сторонились.

Нет, в обители Святой Магдалины, конечно, не чужды были подлинной христианской любви к ближнему. Да и из восьмидесяти двух сестер-послушниц только три оказались там по причине сиротства, все же прочие были отправлены в обитель на перевоспитание судом Святой Католической церкви. Однако сестра Имельда отчего-то все равно никак не врастала в общину раскаявшихся грешниц.

Все у нее было как-то не по-людски, с самого рождения, будто Имельду еще в колыбели отметил своей печатью сам Лукавый (хотя чего ему искать-то в тесных улочках-каруджи, где кроме скобяной лавки папаши Антонио, да трактира, спокон веку не было ничего примечательного).

А все началось с того, что мать новорожденной Имельды после шестых своих и превесьма тяжелых родов была напрочь лишена молока и сдуру позвала в кормилицы соседку-вдову, оставшуюся с дитем на руках. Эта горемычная молодуха (к тому же, лентяйка и белоручка) была бедна, как мышь за печью, но отчаянно горда, и милостыни не принимала, зато охотно согласилась кормить соседскую дочурку за две порции еды и два сантима в день. Кто ж знал, что она не только нищая, но еще и умом скорбная... Качая обоих детей, она распевала странные гортанные песни или вовсе декламировала вслух какую-то тарабарщину, которую называла "французской поэзией".

Через год такого непотребства мать Имельды уже была убеждена, что муж этой сумасшедшей помер от позора, и отказалась от ее услуг. Но оказалось - поздно. Вредоносные семена уже были посеяны в младенческой душе и дали свои неожиданные всходы, когда четырехгодовалая девочка повадилась в гости к лицедею, жившему в полуподвальной каморке под пекарней.

Этому старому безбожнику было не меньше сорока лет, а он тетешкался с крохой, будто с котенком, разыгрывал перед ней представления со своими деревянными куклами и даже научил Имельду петь фривольные куплеты о влюбленном менестреле. Родители только руками разводили, но как было поспеть за негодницей, когда еще пятеро паршивцев требовали заботы и ухода?

Дальше все становилось только хуже. Имельда научилась читать (не иначе, от того же лицедея), и завела тесную дружбу со своим молочным братом Пио, чья бесноватая мамаша успела выскочить замуж за какого-то проходимца, торговавшего непристойными книжонками, которые возил из Венеции. Уже в девять лет оба неслуха, обряженные в невообразимое тряпье, учиняли перед соседской детворой потешные действа из каких-то безбожных выдумок с глупейшими названиями, вроде "Божественная комедия" и "Одиссея".

К счастью, мальчугана приемный отец сумел приструнить, отправив учиться в какую-то "школу искусств", где, как надеялась мать Имельды, из него, наконец, выбили лишнюю дурь, а саму Имельду устроили в обучение к вышивальщице. Та была особой набожной, нравом отличалась крутым и руку имела тяжелую, так что матушка со спокойной душой препоручила воспитание младшей дочери такой надежной наставнице и наконец вздохнула с облегчением.

Однако народный опыт гласит, что на гнилом подклете даже сарая справного не поставить. С малолетства подверженная дурным влияниям, Имельда с годами все глубже увязала в своем беспутстве.

С грехом пополам обучаясь ремеслу, нравом она отличалась вздорным, пререкалась с наставницей по любому поводу, все желала делать по-своему и выдумывала какие-то странные узоры, какие на кухонном полотенце, и то вышивать неприлично. Более того, хотя ей уже давно сравнялось четырнадцать, и девичьей статью она была не обделена, Имельда и слышать не хотела о замужестве, несмотря на предостережения матери, что девка-перестарок восемнадцати лет отроду приглянется разве что ошалевшему от одиночества и возни с отпрысками вдовцу.

Гром грянул, когда девице было шестнадцать. Наставница, уже чаявшая избавиться от строптивой воспитанницы и хлопотавшая о предоставлении той звания мастерицы, вошла в ее каморку, чтоб выбрать из законченных работ те, что произведут должное впечатление на главу ремесленного цеха. На самом же дне рабочего сундука Имельды она обнаружила нечто страшное: вышитую картину два на два локтя, изображающую голую женщину в обнимку с крупным щеголеватым гусем.

Онемевшая от ужаса вышивальщица с четверть часа стояла с этой гадостью в дрожащих руках, а затем, голося, как плакальщица на похоронах, ринулась на поиски ученицы. Оттаскав ту за волосы и отхлестав по щекам, она грозно вопросила, что за дрянь та хранит у себя в вещах, и где ее взяла. На что бесстыдница, не опуская глаз, заявила, что сие вовсе не дрянь, а гобелен "Леда и лебедь", который ей заказала ее бывшая кормилица, ныне весьма важная дама и жена крупного книготорговца.

Стоит ли рассказывать о последствиях... Упомяну лишь, что непристойная путаница ниток полетела в огонь, а Имельда, глотая слезы и прижимая мокрый лоскут к распухшей щеке, той же ночью ушла от наставницы, вышвырнутая за дверь с одной сменной камизой и шестью катушками ниток на дне холщовой сумки.

Одинокая и всеми отверженная, Имельда быстро покатилась по наклонной. Мать только плакала и крестилась, слыша от доброжелателей, как дочь живет в мансарде, снятой у какой-то старухи, и ради куска хлеба занимается чем-то темным - то ли развратом, то ли торговлей снадобьями от дурных хворей. А может, вовсе на картах гадает или вытравливает незаконно прижитых младенцев из утроб всяких потаскух. Доподлинно известно лишь то, что к ней ходят женщины и мужчины всех возрастов. Бабы нередко покидают мансарду в слезах, а мужчины бормочут что-то, улыбаясь блаженно и успокоенно. Срам, да и только...

Разумеется, власти не дремали. Через два года такой грешной жизни на Имельду поступил донос в городскую управу от одной из женщин, чей муж посещал распутницу особенно часто и был, наконец, уличен супругой.

Девицу арестовали, но, приняв в разумение молодость и полное отсутствие в ее жилище орудий бесстыжего ремесла, в крепость не отправили, заменив заключение на пожизненное послушание в обители кающихся грешниц. Справедливости ради заметим, что Имельда ни разу не возразила судье, безропотно приняв свою участь и, похоже, готовая обратиться к Господу.

Через старинное решетчатое окно сельской гостиницы я устремил взор на унылые просторы одетых снегом торфяников, и моим глазам предстало поместье Черная Пустошь.

Вот оно... мрачное и вместе с тем притягательное, зловещее и вместе с тем интригующее. Руины с единственной уцелевшей башней, что, будто лапа неведомого зверя, резко выделяется своим черным пурпуром на шафрановом фоне туманного западного неба.

- Она призывает меня! - вскричал я.

Так я сказал пьяницам из гостиничного паба, грубым провинциалам, чьи физиономии были такими же остроконечными, как крыши их домов. Ну и отпрянули же они от меня! Один даже выронил кружку с пивом.

Пытаясь остановить, они хватали меня за плечо мясистыми ручищами, рассказывали о тварях, что хозяйничают в этой древней груде развалин, и судьбе, постигшей всех незваных гостей. Так блеяли деревенщины, которым боязно перейти дорогу после черной кошки. Так они квохтали надо мной - Аланом Ферволлом - который возымел намерение перевести Понту!

Посему я поспешил покинуть пьянчуг, чтобы не надумали остановить меня силой. Работа моя не терпит отлагательства. Мир ждет ее!

Я направился через торфяники к поместью, и вскоре деревня превратилась в размытое, серебристое пятно, что пронзало густеющие сумерки точками льдистого пламени. Вслед мне, словно заупокойная месса, несся тоскливый собачий вой. Согнутый под весом мешка с поклажей, я, должно быть, напоминал гнома, пока боролся с рыхлыми сугробами.

Выбиваясь из сил, я тащил свой груз по хрусткому снегу и ближе к рассвету одолел очередной низкий пригорок и, тяжело дыша, рухнул на его вершине.

Там сквозь серебристую пелену лунного света я устремил взгляд в ложбину, откуда начинались заросли узловатых деревьев-скелетов. Из самой высокой купы, словно из сжатых пальцев костлявой руки, вставала столь притягательная для меня башня.

Казалось, передо мной само олицетворение упадка. Груды осыпавшегося кирпича вокруг, мрачные, увитые густым плющом стены, сердито глядящие окна и размытый силуэт разрушенных башенок и дымоходов. Мое внимание привлекло мерцание за стеной деревьев. Оно исходило от темной, ледяной поверхности озерца неподалеку. Пока я смотрел, до моих ушей донесся слабый треск.

По заснеженной узкой тропинке я проковылял под обрушившиеся своды сторожки и наконец сбросил мешок перед огромной дверью в готическом стиле. Я толкнул ее плечом - не поддается! Налег сильней, и она с треском раскололась подо мной.

От неожиданности я растянулся на полу холодного, темного коридора, затем, покопавшись в недрах мешка, извлек огарок свечи. Найдя в его неровном свете винтовую лестницу, я стал медленно подниматься по крошащимся ступеням, и моя тень нерешительно попрыгала за мной. Целью была комната под самой крышей. Толкнув скрипучую дверь, я сразу за ней увидел колченогий табурет и доломал его. Вскоре в камине весело затрещало пламя.

Несколько минут назад я подкормил огонь половиной дубового шкафа, но в комнате все еще довольно холодно. Надо бы создать в ней уют, а заодно найти топливо.

Чу! Опять этот резкий треск, пробился даже сквозь рев пламени. Явно сук переломился под весом снега.

В углу раскинулась старинная и сильно покосившаяся кровать под балдахином. Несмотря на гирлянды паутины и прелый запах, она влечет меня сильней легендарной перины Сарданапала*. Я больше не могу противиться соблазну...

В тот год мы собрались месяц удить марлина у побережья Кубы. Отчалили десятого апреля и к десятому мая, когда кончилась аренда баркаса, наловили двадцать пять рыбин. Оставалось купить сувениров, заправить "Аниту" кубинской соляркой чуть дороже, чем требовалось, пройти таможню - и домой, в Ки-Уэст. Одно меня глодало: мы не поймали ни одной по-настоящему крупной рыбины.

- Кэп, а может еще месяцок, а? Если готов, я даже скину бакс, - предложил мистер Джози. Он владел "Анитой" и сдавал ее за десять долларов в сутки. Обычно хозяева лодок просили не меньше тридцати пяти.

- И где нам взять девять долларов?

- Заплатишь, когда сможешь. "Стандарт Ойл" в Белоте даст тебе топлива в долг. Счет потом покрою за тебя, у меня с прошлой аренды еще осталось. А будет штормить, так останемся на берегу, и ты что-нибудь напишешь.

Я согласился, и мы рыбачили еще месяц. Под конец на нашем счету было сорок два марлина - и, по-прежнему, ни одного большого.

Недалеко от Морро проходило сильное течение. Порой живца там были целые поля, сколько глаз хватало. Летучая рыба так и выпрыгивала перед баркасом, птицы кружили без остановки. И даже там ни одного крупного марлина, хотя белых мы то вытягивали, то упускали, а как-то за день я даже поймал пятерых.

На берегу нас знали и любили, потому как всю рыбу мы по кускам раздавали задаром, и стоило нам поднять флаг с марлином у крепости Эль-Морро, народ валом валил на пристань у площади святого Франциска. Еще бы! Рыбаки в тот год сбывали рыбу центов по девять-двенадцать за фунт, а рынки - вдвое дороже. Помню, мы как-то наловили аж на пять флагов, так толпу разгоняла дубинками полиция. Скверно вышло. Да и вообще тот год на суше выдался скверный.

- Легавые, чтоб их разобрало. Лишь бы людей распугать да самим ухватить побольше, - ругался мистер Джози. - А ты куда лезешь, морда?! - рявкнул он полицейскому, тянущемуся к десятифунтовому филе. - Ты кто такой вообще?

Полицейский назвался.

- Он есть в списке, кэп?

- Нет.

Если мы обещали кому-то рыбу, заносили его имя в список.

- Запиши на следующую неделю, отложим ему кусочек, - сказал Джози и посмотрел на полицейского. - Что, всех наших друзей замордовал? Попил же ваш брат мне крови. Давай-ка, дубинку за пояс и топай из порта, если не портовый полицай!

Вскоре мы раздали всю рыбу, кому обещали, и составили список на следующую неделю.

- Тебе бы в "Амбос Мундос", кэп, вымыться. Давай в гостинице и встретимся, а потом пропустим по стаканчику во "Флоридите". Полицай этот помотал нервы.

- Тебе тоже душ не помешал бы.

- Ополоснусь на баркасе. Не с меня ведь семь потов сошло.

В прошлом (тридцать первом) номере журнала речь уже шла об очень интересном научно-популярном интернет-портале "Медиум" (https://medium.com/), где каждый день публикуют научно-технические новости. Сегодня добавлю еще один аналогичный англоязычный портал "Наука о жизни" (https://www.livescience.com/). Здесь, в отличие от "Медиума", в основном, публикуют материалы по современной биологии и связанным с ней наукам (в частности, на этом портале можно найти последнюю информацию о пандемии COVID-19). Предлагаю читателям "Млечного Пути" подборку коротких, но важных и интересных статей с обоих порталов.