Стратег
Стервятники со всех миров слетелись в Бомбей, и ловушка, подготовленная Егерем вот-вот захлопнется. Осталось убедиться, Стрелок Гилеада не перехитрил сам себя.
Земля как никогда близка к тому, чтобы выполнить условия Второго Этапа, но для этого придётся совершить один финальный рывок.
И без крови не обойдётся.
- Aladmaxx Прочитано. Очень затянута каждая боёвка.
Глава 1
Голос внедрённого в Самум агента на другой стороне Трансивера повторяет:
— Меня слышно? Старейшина готовится ударить по вашей территории. Они начнут с патрулей и охотничьих групп, а потом планируют взять штурмом один из ваших форпостов за пределами Фритауна. Захватывать не будут, собираются быстро уничтожить местных жителей и отступить.
Что и следовало ожидать от этого упёртого хренососа. Стоило мне заявить, что мои земли останутся без защиты Новы, как он тут же пытается вцепиться в глотку.
— Ты уверен? — на всякий случай уточняю я.
— Да. Присутствовал при разговоре Старейшины с его советниками, — торопливо поясняет собеседник. — После вашего обращения он прямо заявил, что первейшая цель не только нанести физический урон, но и посеять панику среди ваших людей. Мол, если даже Егерь не может защитить свои территории, то грош цена всем его потугам в роли лидера.
Медленно выдыхаю, чувствуя разгорающийся азарт. Хорошо… Очень хорошо. Раз пауки повылезают из нор, я, наконец, смогу покончить с ними. Надеюсь, его примеру последуют и остальные интересующие меня личности.
— Какой именно форпост они хотят уничтожить?
— Кроуфорд в Секторе № 378.
Понятно, взялись за союзный форпост в соседнем Секторе. Тот самый, что уже подвергался полному разгрому от лап приоритетной цели. Он находится под моей защитой, поэтому ничто так не продемонстрирует мою неспособность уберечь своих сторонников от беды, как разрушение этого городка. Да и оборона там довольно слабая, хоть мы потихоньку и наращиваем её во всех периферийных поселениях.
— Ясно, спасибо, друг мой. Ты очень помог. Твоя информация позволит освободить оставшихся членов клана от влияния Амиры. Постарайся и дальше держать руку на пульсе, но не рискуй попусту, ясно? — я слегка смягчаю тон, понимая, каково ему сейчас приходится.
Шпионские игры — занятие не для слабонервных. Тревога, что его раскроют чокнутые фанатики, должна съедать бедолагу живьём.
— Понял, Егерь. Удачи там… И береги себя, — он отключается.
Уже через десять минут я стою у стола в нашем штабе, обводя взглядом лица своих ближайших соратников. Ситуация непростая, но никто не жалуется и не ноет, что его оторвали от важных дел. Мне чертовски повезло с командой.
— Итак, котятки, плохие новости, — начинаю без предисловий. — Судя по всему, наш добрый друг — лидер Самума решил подгадить нам по-крупному. Планирует серию ударов по нашим охотникам, а также по Кроуфорду, пока я буду прохлаждаться в Бомбее.
Шерхан тихо матерится сквозь зубы. Тай невозмутимо отхлёбывает пиво. Гидеон подаётся вперёд, сверкая глазами:
— И что, будем просто сидеть и ждать, пока он разнесёт нашу базу к чертям собачьим?
Ухмыляюсь, качая головой:
— О нет, как раз наоборот. Мы дадим ему именно то, что он хочет. Точнее, то, что он думает, что хочет.
Соловей недоуменно приподнимает бровь, но молчит, ожидая продолжения. Она вообще редко говорит без крайней необходимости.
— Значит так, — активирую голографическую карту на поверхности стола с отмеченными форпостами. — В Секторе № 378 у нас есть три потенциальные цели для нападения: Уитни, Кроуфорд и Хемингфорд. Если противник в последний момент решит поменять курс, предлагаю на каждой организовать небольшую вечеринку-сюрприз для наших гостей, но приоритет отдаём Кроуфорду, потому что разведданные указывают на него.
Обвожу точки на карте пальцем, прикидывая диспозицию:
— Первый этап — изобразить непроходимых додиков. Пускай думают, что застали нас со спущенными штанами. Второй — подпустить их поближе, дать почувствовать себя хозяевами положения. Ну а на третьем…
Мэтт скалится, грохнув кулаком по столешнице:
— Захлопнуть ловушку и напомнить этим придуркам, почему лезть на нашу территорию — очень, очень хреновая идея.
Девора задумчиво постукивает пальцами по планшету:
— Вполне рабочий план, но они могут что-то заподозрить, если отпор будет совсем уж вялым. Нужно правильно разыграть спектакль.
— Согласен, — я киваю. — Не палимся, действуем так, будто отбиваемся из последних сил. Только в нужный момент бьём в полную силу.
Шерхан, до этого молча слушавший, подаёт голос:
— Ещё можно подстроить пару «случайных» провалов обороны. Незакрытые ворота, дыры в периметре. Как бы намекнуть, что у нас тут бардак и несогласованность.
— Годная мысль, — хмыкаю. — Сыграем на их самоуверенности. Только смотрите, не переборщите там с «провалами». Нужно сработать чисто.
— Ты же хочешь взять их живыми, верно? — уточняет Ребекка.
— Да. Понимаю, что это будет сделать сложнее, но нужно попытаться. Эти «везунчики» не виноваты, что напоролись на Шехеразаду. Раз уж есть шанс прочистить им мозги, стоит им воспользоваться. Заодно и альянс усилим.
— Думаю, нам вполне по силам вывести их строя, — соглашается Савант.
— Усыпляющий газ? — подаёт голос Мустафа.
— И не только, — кивает Девора.
Ещё около четверти часа мы обсуждаем различные идеи и всевозможные нюансы. Перебить врага легко, сложнее захватить его живьём. В любом случае, совещание выходит продуктивным. Все согласно кивают, принимая задачи. Никто не спорит и не качает права. Одна из многих причин, почему я их так ценю.
— А как же ты, ковбой? — Эрис чуть склоняет голову набок. — Неужто и правда будешь прохлаждаться в Бомбее, пока мы тут отдуваемся?
— В яблочко. Меня ждёт занимательное сафари на индийском побережье.
— Не подумай, мы все знаем, что ты у нас — машина смерти, — Шелкопряд подаёт голос, и я едва не вздрагиваю от неожиданности — вот уж кто мастер скрытности. — Но настоящий мегаполис — это не шутки. Даже для тебя. Там своих угроз хватает. Одни Новы чего стоят. Поверь моему опыту, я еле выбрался из Гонконга.
Тон у него невозмутимый, но я-то вижу, как разведчик за меня переживает. Тронут до глубины души, аж слезу пустить хочется.
— О, я прекрасно отдаю себе отчёт, с чем придётся иметь дело. Я же был в Париже. Но иных путей решить назревшую проблему сейчас не вижу, а её
— Тебе решать… — пожимает китаец плечами.
— Постарайся вернуться живым, ковбой, — добавляет Эрис. — Иначе без тебя тут всё развалится.
— Постараюсь уж, можешь не сомневаться! — широко скалюсь. — Кто ж ещё будет вытаскивать вас, растяп, из задницы, если меня не станет?
Ваалис, озвучивший за всё совещание лишь пару реплик, невольно хмыкает, качая головой. Знает ведь, что я просто бравирую. Но что поделать — не могу же я позволить себе расклеиться перед своими ребятами. Даже перед самыми близкими. Я здесь вожак, и от меня зависят их настрой и уверенность. Так что никаких соплей, без вариантов.
— В любом случае, у меня будет отличная компания, можете не переживать.
Николай осушает банку пива и прячет её в кольцо.
— Со Львами разобрались? — я меняю тему.
— Да, — отвечает Девора, — как ты и просил, не трогали только центральную факторию, где сидит Консорциум.
— Они не вмешались в защиту остальных форпостов?
— На удивление, нет. Я прогнозирую, что со смертью Бакари они решили порвать отношения с его кланом.
— Отработанный материал, — веско замечает Шерхан.
Эрис изображает рукой возвратно-поступательное движение под порозовевшие щёки смутившегося Гидеона.
— Ну всё, закончили балаган, — командую, выпрямляясь. — У всех куча дел. Давайте за работу. Чтобы через четыре дня были во всеоружии для встречи незваных гостей. Всем всё ясно?
— Так точно, босс! — нестройным хором отзываются соклановцы.
В их глазах пляшут нехорошие огоньки. О да, они предвкушают славную охоту. Почти жалею бедолаг из Самума. Хотя нет, ни хрена не жалею.
— Вот и славненько. Тогда все свободны.
Ребята бодро расходятся, негромко переговариваясь и строя планы. Впереди ещё куча всего: расстановка сил, подготовка оружия, ловушек, укреплений, но нам не впервой отражать нападения.
До назначенного часа ещё полно времени, поэтому я решаю использовать его, чтобы заняться саморазвитием. Вернувшись к себе в комнату, я глотаю обезболивающее и вливаю 233 570 единиц арканы в Скорость. Ловкость, Резонанс, Интенсивность и Регенерация меня уже подвели. Быть может, здесь повезёт?..
Два часа спустя параметр подскакивает до новой ступени, но торжественного сообщения от Сопряжения по-прежнему нет. Странно, чертовски странно. Я допускаю, что кто-то обогнал меня по одному-двум параметрам, но по пяти⁈
Это не могла быть Ехидна, иначе она бы имела значение РБМ куда выше, чем показывала
Значит ли это, что на Земле скрывается ещё один Нова, захапавший все бонусы от прорыва на следующую ступень?.. Интуиция твердит мне: «Нет», но, возможно, она просто подводит меня. И всё же я отказываюсь в это верить. Этот неизвестный Нова неизбежно мелькнул бы где-нибудь, засветился, и о том судачил бы весь мировой чат, но таких сигналов не поступало. Иначе бы Девора уже засекла и доложила о том.
Нет, тут что-то другое. Что-то крайне дерьмовое, чему у меня нет объяснения. Трачу ещё 233 тысячи и два часа, чтобы пробить потолок Адаптации. Снова тишина. До глубокой ночи я занимаюсь тем, что пытаюсь поймать за хвост удачу, но… безрезультатно.
Лишь на прорыве Интеллекта происходит что-то… что-то странное.
На сотую долю секунды перед глазами мелькает знакомым образом оформленный багровый текст.
Сообщение возникает и исчезает столь быстро, что, моргни я, мог бы его пропустить.
Так. Ситуация уже не просто попахивает, а откровенно смердит. За последние две недели я прокачал суммарно десять параметров до ступени А. Даже если принять на веру наличие скрытой Новы, не отражённой в мировом рейтинге… Значительно обгоняя основное население Земли в РБМ, я должен был получить хотя бы одну способность, просто исходя из теории вероятности.
Но я её не получил. И вот эта вот грёбаная ошибка, скоропостижно исчезнувшая, прямо кричит, что меня пытаются поиметь. Без смазки, цветочков и ужина в дорогом ресторане. Какая паскуда протянула свои загребущие ручки к моим халявным умениям⁈
Почти уверен, что эту ошибку я увидеть не должен был. И также уверен, что подобные сообщения возникали и раньше, просто уставший мозг их благополучно проморгал.
Мне нужно проветриться, потому что мысли в голове роятся самые чёрные. Тяжело победить в игре, правил которой не понимаешь. Победить же в игре, правила которой нарушаются прямо на твоих глазах, попросту невозможно.
Готов поставить револьверы Горгоны против ржавой ложки, что всё происходящее связано с этим сраным «шоу». Видимо, организаторы решили подрезать мне крылышки, чтобы подкрутить коэффициенты. А то, ишь, разогнался как. Чего удумал, Нов режет!
Неспешно бреду по притихшим улочкам, то и дело поднимая голову к усыпанному звёздами небу. В голове роятся воспоминания о недавних боях, потерях, победах больших и малых. Всё это смешивается в причудливый калейдоскоп образов.
Если эти утырки думают, что я сдамся только потому, что мне перестали выдавать стимулирующие подачки, они глубоко ошибаются. Ехидна, Калибан или сам долбаный Креллик, я забью в нужник головы всех любимцев Сопряжения и дойду до самого верха.
Ну всё, крыша окончательно провалилась в фундамент. Встряхнув головой, поворачиваю за угол. Внезапно до моего слуха долетают приглушённые голоса. В говорящих узнаю Тая и Эрис. Не желаю вторгаться в чужую беседу, но фрагменты их разговора всё равно доносятся до моих ушей.
— … не знаю, Ник. Мне до сих пор иногда кажется, что всё это просто дурной сон, — устало произносит Ана. — Что я вот-вот проснусь в своей тёплой постели, а за окном будет обычный лиссабонский рассвет…
Кажется, они сидят у распахнутого окна своего небольшого модульного дома. Чуткое обоняние улавливает сигаретный дым.
— Я понимаю, — вторит ей мой друг, и в его словах слышится горечь. — До Сопряжения у меня тоже была своя жизнь. Скучная, размеренная жизнь безвестного музыканта, стремящегося найти свою публику, но вынужденного играть чужую музыку на чужих свадьбах, юбилеях и похоронах.
Он замолкает на миг, и я ожидаю звук классического шумного глотка, но его нет. Вот уж чудеса. Чтоб Тай не хлебал своё пойло, должно произойти что-то невероятное.
— Я думал, что застрял в ней навечно. А теперь… Теперь я каждый день рискую сдохнуть в лапах какой-нибудь инопланетной твари, — он невесело усмехается. — Забавно, правда?
— Забавно? — фыркает Эрис. — Да уж, обхохочешься.
На миг воцаряется тишина, а потом Одоромантка добавляет уже тише:
— Никогда не думала, что буду скучать по кричащему будильнику и толкучке в метро…
Мысленно я соглашаюсь с ней. Все мы оставили позади прежние жизни. Кто-то скорбит об утраченном покое, кто-то находит в произошедшем новый смысл. Так или иначе, Сопряжение необратимо изменило каждого из нас.
— Знаешь, порой я ловлю себя на мысли, что… рад?.. — голос Тая звучит почти виновато. — Всему этому, — он неопределённо хмыкает. — Да, приходится выживать. Сражаться. Терять друзей. Но я впервые за долгие годы чувствую себя по-настоящему живым. Вижу смысл в том, что делаю. Вижу пользу от тренировок отца. Нахожу применение вложенным в меня навыкам.
— Ник… — Ана, кажется, не находит слов.
— Я больше не загнан в рамки. Не обязан соответствовать чьим-то ожиданиям. Теперь я сам кузнец своей судьбы. И я выбираю идти вперёд. С тобой.
Пока девушка молчит, переваривая эту пламенную тираду, я и сам погружаюсь в размышления. Неожиданное признание Тая резонирует и во мне. Его стремление обрести себя, вырваться за навязанные когда-то рамки — разве не этого в какой-то мере жаждал каждый из нас?
В гробу я видал работу на ранчо, но это был лучший способ прокормить себя в чужом краю. Если бы не Сопряжение, я и так остался бы самым обычным конюхом, который флиртует с дочкой хозяина и по выходным стреляет по банкам с Олли.
Олли… В голове мелькает и тут же гаснет образ старого ирландца. Первый друг, отнятый у меня Сопряжением.
— … Думаю, ты прав, — наконец, отзывается Эрис, и я с удивлением улавливаю в её голосе улыбку. — Это наш шанс начать всё с чистого листа. По собственным правилам. И глупо было бы упускать такую возможность, верно?
— Верно. А ещё я чертовски благодарен Сопряжению за то, что оно свело меня с тобой.
Беседа прерывается затянувшимся поцелуем, и я решаю ретироваться, сменив направление. Долго ещё гуляю по городу и вокруг него, вдыхая морозный воздух. Хочу услышать, что скажет мне Принцесса Единорогов, но ломиться ещё до рассвета в чужой дом — идея так себе.
Когда на улицах показываются первые люди, а на часах стрелка приближается к разумному числу, я стучу во входную дверь. Та сразу распахивается, и меня встречает немного заспанная Миранда.
— Егерь, здравствуйте, — тянет мать девчушки. — Проходите. Шелли предупредила, что вы заглянете утром.
Уже через несколько минут, изложив суть интересующего меня вопроса, я слушаю очередное предсказание.
Принцесса Единорогов, до этого расчёсывающая шесть Ракете, понятливо кивает и замирает. Её глаза стекленеют, а голос становится глухим и монотонным, будто доносящимся из глубин времени:
— Пряная гавань. Гиблое место… Там сойдутся стервятники, почуявшие запах падали. Хищники в человеческом и чуждом обличье. Они слетятся на приманку, ослеплённые жаждой крови. И там, среди руин и пепла, начнётся бойня. Алая река потечёт по растрескавшемуся асфальту, смывая прошлые обиды. Крики и вопли сольются в единую какофонию смерти. Лишь безумец станет искать логику в этом хаосе. Ибо то будет пир безумия, торжество самых тёмных страстей. Многие сгинут, так и не поняв, за что сражались. Остерегайся, Егерь. Ты ставишь капкан, но сам рискуешь угодить в него, как все прочие… Запомни, — её взгляд проясняется на миг, — когда встанет выбор погубить или спасти, спасай без раздумий. Это единственный путь прочь из царства смерти.
Что ж, как всегда не хватает конкретики, но кое-что я уяснил. Надеюсь, когда придёт время решать, я узнаю этот момент.
Вернувшись к себе, залезаю в душ, завтракаю и продолжаю развивать параметры. Девять часов спустя пятая звезда в Иммунитете заполняется синевой и становится прозрачной.
Перед глазами бежит столь желанный алый текст, и я радостно скалюсь так сильно, что уголки губ готовы треснуть.
Боже, как долго я этого ждал!
Интерлюдия
В тёмном зале, освещённом лишь тусклым светом нескольких голографических экранов, встретились офицеры Консорциума, присутствующие на Земле. Во главе стола восседает Ксартос «Закатный Ветер» Арилл — существо ростом под два с половиной метра, с бугрящимися мышцами и кожей, покрытой красновато-коричневой чешуёй. Узкие жёлтые глаза с вертикальными зрачками цепко оглядывают собравшихся. За спиной пришельца видны очертания сложенных крыльев.
Справа от него расположился Аргатри Шерромо — худая трёхметровая каланча с зелёной шкурой с тёмными пятнами. При этом пальцы его рук не то покрашены алым, не то имеют естественный красный пигмент. Лицо своеобразное: мясистые губы, острый подбородок и приплюснутый нос. Глаза багровые, залегающие в тёмных складках кожи. Данный индивид — один из немногих здесь, кто уже имел дело с Егерем лично и потому обладает ценными сведениями о лидере Десперадос.
Закатный Ветер окидывает взглядом присутствующих, считывая их эмоции. Нетерпение, любопытство, самоуверенность, жажда крови — вот что он видит. Типично для военных. Но сегодня их эмоции обоснованы. Ведь на повестке дня — судьбоносное событие.
— Итак, господа, — начинает Ксартос бесстрастным голосом, — полагаю, все уже ознакомились с последним обращением нашего дорогого друга Егеря?
По рядам офицеров пробегает смешок. О да, они смотрели запись. И не раз. Разве не презабавное зрелище — самонадеянный землянин, возомнивший себя героем?
— Он утверждает, что собирается в одиночку зачистить какой-то их городок от монстров, — продолжает старший офицер. — Дерзкий план, не находите? Особенно для того, кто совсем недавно так отчаянно цеплялся за свою жалкую мануфактуру во время нападения кселари.
Аргатри подаётся вперёд, скрипнув доспехами:
— Егерь не так прост, как кажется. Его безрассудство — лишь маска, за которой скрывается холодный расчёт. Уж я-то знаю, — в голосе пришельца слышится тень недовольства. — Не забывайте, кто проник в наполненный Новами город и уничтожил дочь Галадры Архарц. И не просто уничтожил, а унёс оттуда ноги живым.
— Вот как? — Ксартос чуть приподнимает отсутствующую бровь. — И что же, по-твоему, он задумал, наш коварный гладиатор?
— Трудно сказать наверняка, — хмурится собеседник. — Но явно что-то грандиозное. Сомневаюсь, что он и правда рискнёт сунуться в Бомбей без весомой причины. Слишком умён для этого.
— Ох, да брось! — подаёт голос один из офицеров, со смехом откидываясь на спинку кресла. — Эти обезьяны безнадёжны. Им только дай повод поиграть в героев — сами себе могилу выроют от усердия.
Его поддерживают несколько одобрительных возгласов и смешков.
— Не стоит недооценивать землян, За́рвин, — осаждает весельчака Ксартос. — При всей их отсталости они весьма изобретательны. А этот Егерь особенно. Аргатри прав, он уже не раз преподносил нам сюрпризы.
Командующий обводит взглядом притихших офицеров, давая осознать серьёзность ситуации. Затем продолжает:
— Однако сейчас у нас действительно есть уникальный шанс разделаться с занозой в нашем боку. Если Егерь и впрямь отправится в крупный город, он будет уязвим как никогда. Грех упускать такую возможность.
— Ты предлагаешь убрать его с доски? — деловито осведомляется Аргатри, в его голосе нет ни грамма сочувствия, лишь холодный прагматизм.
— Именно, — кивает Ксартос. — Без своего лидера альянс земных кланов быстро развалится. Никто, кроме него, не сможет удержать этот сброд от грызни. Нам будет гораздо проще работать.
— Но что, если это ловушка? — нерешительно подаёт голос один из офицеров, юный Орикси́н. — Вдруг он специально заманивает нас?
Глава собрания окидывает смельчака испытующим взглядом. Тот втягивает голову в плечи под тяжестью его ауры. Страх, неуверенность, желание угодить — типичный выскочка. Но хотя бы не лишён мозгов, раз допускает такую возможность.
— Даже если и так, что с того? — ухмыляется командующий. — Ловушки бесполезны против непреодолимой, абсолютной силы. Мы просто пошлём такой отряд, чтобы у землян не осталось шансов.
Офицеры одобрительно гудят, предвкушая лёгкую победу.
Ксартос откидывается в кресле, слушая воодушевлённые голоса подчинённых. Что ж, пускай потешатся, но сам он отнюдь не обольщается насчёт исхода операции. Егерь — опасный противник, каких поискать. Недаром же продержался так долго.
Нужно всё продумать. Предусмотреть любые неожиданности. Собрать элитный отряд из лучших бойцов. И ещё подстраховаться — отправить в Бомбей не только своих, но и наёмников. На всякий случай.
— Кстати, — будто подслушав его мысли, встревает Аргатри. — Как там поживают наши уважаемые союзники из Золотых Львов Саванны? Не хотят присоединиться к намечающемуся веселью?
По залу прокатывается недовольный ропот. Да уж, после недавнего фиаско репутация Львов изрядно подмочена. Сначала провалили поставленную им задачу по уничтожению клана Бенну и позволили Егерю прикончить собственного главаря. Затем потеряли несколько форпостов. Слабаки.
— Увы, господа, вынужден вас огорчить, — кривит губы Ксартос. — Наши «друзья» оказались бесполезны. Смерть Бакари и потеря ключевых форпостов сломили их боевой дух. Они больше не в состоянии выполнять свои обязательства перед нами.
— Вот же ничтожества! — сплёвывает Зарвин. — И что мы теперь будем делать? Столько ресурсов вложили в этот клан, и всё пошло по ветру. Глава будет недовольна.
— Глава — это моя забота, — с холодком бросает Закатный Ветер. — Львы же — отработанный материал. Подыщем другой клан и поставим его на службу. Благо, выбор на этой планетке велик.
Ну да, зачем марать руки самим, когда можно найти очередную пешку? Аборигены так падки на посулы власти и богатства.
Консорциум обязательно получит то, что хочет — контроль над этим миром и его варварскими кланами. Рано или поздно.
— Что ж, господа, не смею вас больше задерживать, — командующий поднимает ладонь, привлекая внимание. — У всех дела, не так ли? Можете быть свободны.
Офицеры вразнобой салютуют и покидают зал, оживлённо переговариваясь. В их позах и движениях чувствуется небрежная уверенность существ, привыкших побеждать. Они даже не допускают мысли о неудаче.
Ксартос провожает их задумчивым взглядом, машинально поглаживая рукоять плазменного пистолета на поясе. Самоуверенные глупцы. Но ничего, скоро им представится шанс проявить себя. И тогда станет ясно, кто здесь истинный охотник, а кто — дичь.
Командующий не боится трудностей. В конце концов, Егерь при всех его талантах всего лишь человек. Смертный.
И как любой смертный, рано или поздно он совершит ошибку.
В сумрачной каюте, освещённой лишь мерцанием голографического экрана, сидит массивная фигура. Мощное тело Вракшада «Калибана» Бракста заковано в высокотехнологичную броню, а суровое лицо, испещрённое шрамами, с торчащими вперёд бивнями застыло в напряжённом раздумье.
На экране мелькают кадры недавнего обращения дерзкого землянина, бросившего вызов всему Сопряжению. Вот он стоит на крыше, вещая о своём безумном плане по зачистке какого-то местного поселения. В его глазах пляшут азарт и решимость, а голос звучит твёрдо и уверенно.
Калибан чуть щурится, внимательно изучая фигуру врага. Да, этот Егерь силён. Очень силён. В их прошлую встречу наёмнику пришлось несладко. Мало кто может похвастаться тем, что сумел продержаться против Берсерка Граула так долго, да ещё и пробил его броню. И не просто пробил, а едва не отправил Нову на тот свет. Давно зажившие шрамы на лице Вракшада служат напоминанием о той схватке.
Он ещё не забыл бешеный напор Егеря, его сумасшедшую скорость и звериную ярость. Помнит жгучую боль от электрических разрядов и раскалённого металла. Помнит, как доспехи, верой и правдой служившие ему многие годы, обернулись смертельной ловушкой.
Вракшад до сих пор злится, вспоминая собственную беспомощность в тот миг. Выведенные из строя импланты помешали биться в полную силу. Ещё больше его злит то, что пришлось спасаться бегством. Он — Берсерк самого Граула, сильнейшего из богов, праотца, источника вечной ярости, удирал, поджав хвост, как последний трус. Какой позор!
О да, Калибан гордится своим реноме. Непобедимый боец, верный кодексу чести наёмников. Его нанимали корольки, лидеры кланов, патриархи и архонты. Он сражался на тысяче полей битв от ядовитых джунглей Горваша до ледяных пустошей Иминара. И всегда выполнял контракт, чего бы это ни стоило.
И всё же с Егерем вышла накладка. Недооценил, расслабился, позволил застать себя врасплох. И поплатился за это позором ничьей. Хуже того — невыполненным заказом. Такого огроид стерпеть не мог.
Он чувствует, как в груди разгорается тлеющий уголёк ярости при виде ненавистного образа противника. Воспоминания о позорной дуэли отзываются фантомной болью во всём теле. Пальцы Берсерка непроизвольно сжимаются в кулаки, а желваки на скулах начинают ходить ходуном.
Да, в прошлый раз он недооценил человека. Поверил в несокрушимость своей брони, поддался ярости, потерял концентрацию. Глупая, непростительная ошибка для того, кто тысячи раз смотрел в глаза смерти. Больше такого не повторится.
Он ведь профессионал и умеет учиться на своих промахах. В бою с Егерем он на собственной шкуре познал силу и хитрость землянина. Это больше не тёмная лошадка, а противник, которого стоит уважать и остерегаться.
Что ж, тем слаще будет триумф.
В этот раз он подготовится как никогда тщательно. Продумает всё до мелочей, предусмотрит любые неожиданности. Подберёт лучшее оружие и снаряжение. И когда час пробьёт, обрушится на оппонента всей своей мощью, опытом и неумолимостью.
Это будет великая охота.
В полутёмной, захламлённой комнате, больше напоминающей нору, чем жилище разумного существа, сидит женщина. Её смуглая кожа и тёмные, собранные в афрокосички волосы почти сливаются с царящим вокруг полумраком. И лишь глаза, белёсые, будто подёрнутые молочной плёнкой, светятся в темноте двумя призрачными огоньками.
Схватка с Егерем едва не стоила Амелии жизни. Точнее, той оболочке, которую она называла своей жизнью.
Ехидна морщится, вспоминая леденящее ощущение собственной беспомощности. Как Егерь методично, безжалостно шинковал её тело на куски. Как боль пронзала каждую клетку, каждый нерв. Как сознание путалось и ускользало с каждым новым ударом.
Ещё никогда ей не было так страшно. Даже тогда, в детстве, когда голод и отчаяние толкнули её переступить черту в детдоме. Страх того первого раза и рядом не стоял с животным, первобытным ужасом, что она испытала в проклятом Ростоке.
Метаморф до сих пор вздрагивает по ночам от кошмаров, где Егерь настигает её и раз за разом вбивает в грязь, превращая в кровавое месиво. Она ненавидит себя за эту слабость. Ненавидит!
Руки женщины судорожно стискивают края стола, и столешница трескается. Проклятье, как же она презирает это тело! Потеря собственной оболочки и вынужденный захват первой подвернувшейся туши оставили неизгладимый отпечаток на её силе.
Прошли уже сутки, а метаболизм всё никак не придёт в норму. Отдельные параметры откатились на ступень ниже положенного. Не то штраф от
Но как, чёрт возьми? В этой глуши днём с огнём не сыщешь тварей опаснее бродячих псов. Перебиваться крохами с заморышей, когда ей позарез нужен хотя бы Кваз? А лучше Кваз на грани становления Новой.
Кроме одного ненавистного Стрелка, есть и другой источник её бешенства.
Ехидна до сих пор кипит от стыда и ярости, вспоминая публичную выволочку от Консорциума. Её, гения и вундеркинда, отчитали, как провинившуюся школьницу! Распекали за некомпетентность и провал операции в Ростоке, угрожали карами небесными.
Метаморф со злостью смахивает со стола какие-то склянки, и те с жалобным звоном разбиваются о пол, разбрызгивая содержимое. Внутри Ехидны бурлит раскалённая лава ненависти. К Консорциуму, не желающему ценить её дар. К Егерю, из-за которого она вляпалась в эту историю. Но больше всего — к самой себе, допустившей фатальный промах.
Взгляд женщины останавливается на замершем голографическом экране. Там застывший в патетической позе красуется сам Егерь. Его недавнее обращение, где он так пафосно вещал о судьбоносной операции в столице Индийского Доминиона.
Ехидна невольно облизывает пересохшие губы. Бомбей… Шанс всё исправить. Закончить начатое. Стереть ухмылку с лица Егеря и вернуть расположение Консорциума. Шанс отомстить.
Сердце Метаморфа на миг сбивается с ритма. Нет! Она не готова. Ещё слишком слаба. Да и страх никуда не делся. Липкий, удушающий ужас, против которого она бессильна. А что, если Егерь снова одолеет её? Что, если в этот раз она не сможет сбежать? У неё нет двух миллионов на повторную попытку. Слишком опасно. Слишком глупо.
Поток самобичевания прерывает писк коммуникатора. Амелиа вздрагивает и торопливо тянется к мерцающей панели. Пальцы дрожат, в горле пересыхает. Она знает, от кого это сообщение.
Текст приказа — короткий и безапелляционный. Консорциуму плевать на её страхи и сомнения. Ей надлежит прибыть в Бомбей в распоряжение указанного офицера. Любое промедление или отказ повлекут за собой… санкции.
И речь идёт не о штрафе, а о смерти. На неё откроют охоту бывшие наниматели, и тогда на Земле станет по-настоящему опасно.
Ехидна с трудом сглатывает вязкую слюну и опускает голову. Кулаки сами собой сжимаются до боли. Что же, вариантов, похоже, не остаётся. Консорциум слишком много вложил в неё, чтобы теперь позволить отсиживаться в норе.
Значит, придётся рискнуть. Снова выйти на тропу войны, снова посмотреть в глаза своему кошмару. И на этот раз — одержать победу. Или умереть, унеся с собой как можно больше врагов.
Метаморф медленно поднимается, расправляя плечи. Всё. Решение принято.
Назвавшая себя чудовищем не имеет права на страх.
Она сам является источником страха.
И, справившись с заклятым врагом, сможет шагнуть в заслуженное сияющее будущее.
Глава 2
Да… Я очень долго ждал этого сообщения.
С того самого дня, как убил Джие́ндро — сородича Драганы. Когда впервые взял его плазменный пистолет и не смог выстрелить, я предвкушал этот момент. Медленно, бережно достаю из Экстрамерного хранилища оружие Горгоны.
Оно не выглядит таким уж большим или тяжёлым. Как будто обычный револьвер из серебристого металла с чернённой ребристой рукояткой. Из необычного только изображение розы, выгравированное на барабане и рукояти. По ней же бегут самые настоящие шипастые стебли цветка. Не рисунок, а живые, материальные побеги. Они обвивают в том числе ствол.
Моя ладонь ложится на увитый терниями металл, и колючки мгновенно впиваются в кожу. Ощущение неприятное, но столь желанное. Конечно, благодаря высокой Стойкости покров Новы так просто не проколоть.
Оружие отзывается на прикосновение. Индикаторы вспыхивают на поверхности револьвера, волной пробегая до самого дула. Еле слышное гудение плазмы в энергоячейке сливается с фоновым шумом. Шипастые побеги подрагивают, как живые, стягиваясь на стволе.
Бегло освежаю в памяти детали доставшихся мне трофеев.
Единственное отличие второго парного револьвера в названии и связанной способности. Зовётся это оружие так же кратко и односложно — «Бутон».
Не могу отказать себе в удовольствии опробовать оружие в деле.
Через десять минут с плотоядной улыбкой на губах я вхожу в просторное помещение тира, расположенное под мастерской. Сейчас оно больше напоминает бункер: высокие потолки, стены из серого камня, увешанные многослойными металлическими плитами, возможно, эскадиевыми. В дальнем конце виднеются изрешечённые мишени и манекены.
Хаск, мой старый знакомый мастер-оружейник, уже ждёт меня. Он возится у пульта управления, что-то там настраивая. Заметив меня, ящер кивает и произносит голосом гулким, как из бездонной бочки:
— Наконец-то ты дорос до настоящих пушек.
Я ухмыляюсь в ответ, поглаживая рукоять Колючки. Шипы покалывают ладонь, будто подначивая.
— Ну, ты же знаешь, я предпочитаю всё делать с чувством, с толком, с расстановкой. И брать лучшее.
Оружейник кивает на мои трофеи:
— Надеюсь, эти крошки не слишком норовисты? Никогда не видел абсолютное оружие вблизи.
— Сейчас и проверим, — подмигиваю я, вставая на огневой рубеж.
Пальцы сами находят спусковой крючок. Естественно, плавно и без усилий, как влитые. В конце концов, эта пара револьверов делалась под Стрелка Гилеада.
Прицеливаясь, беру на мушку один из манекенов. На миг прикрываю глаза, позволяя себе прочувствовать момент. Перед мысленным взором встаёт лицо Арианнель. Усталое, измученное, бескровное.
— Это тебе, подруга, — еле слышно шепчу я и жму на спусковой крючок.
Гудение выстрела оглушает, хоть в тире и стоят звукопоглощающие экраны. Отдача впечатывает рукоять в ладонь, вышибая дух и едва не отрывая руку в плече. Но это сущие мелочи по сравнению с тем, что творится на другом конце зала.
Ослепительно белый луч режет воздух, на миг соединяя дуло револьвера и манекен. А в следующее мгновение тот разлетается на куски, будто взорвавшись изнутри. Керамические осколки со свистом рикошетят от стен. Одна из энергопоглощающих панелей сгорает, вторая раскалывается, третья идёт трещинами и с грохотом валится на пол, а из стены вываливается спрессованная спёкшаяся земля
— Ни хрена ж себе! — непроизвольно вырывается у меня.
Даже будучи свидетелем прошлого залпа из этих малышек в Париже, зрелище всё равно впечатляет.
Хаск восторженно присвистывает, а затем хватается за голову, заметив учинённый разгром.
Я молча киваю, поглаживая всё ещё гудящий ствол. Шипы ластятся к пальцам, будто довольные кошки. Похоже, я им понравился.
Навожу прицел на следующую мишень — здоровенный металлический блин, утыканный датчиками, призванный оценить мощность выстрела. Колючка в руке чуть подрагивает, словно в нетерпении. Бутон на поясе ощутимо нагревается даже через кобуру. Кажется, ему тоже не терпится размяться.
Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание. В голове всплывают слова Арианнель, сказанные во время нашего знакомства:
Кажется, я наконец-то начинаю её понимать.
Прицел. Мушка застывает ровно посередине мишени. Мир вокруг плывёт, размывается, но эта точка остаётся неизменной. Якорем, центром вселенной.
Вдох. Лёгкие наполняются воздухом. Пальцы чуть напрягаются на рукояти. Плечи расправляются, принимая идеальную стойку.
Выдох. Воздух с шелестом покидает грудь. Палец плавно, почти нежно давит на спуск. Тело превращается в натянутую струну, готовую распрямиться в любой миг.
Выстрел.
На этот раз гудение уже не кажется таким оглушительным. Отдача ощущается ещё как, но я к ней готов. Всё же мне пока не достаёт Силы. Зато эффект…
Луч плазмы с рёвом врезается в мишень. Металл плавится и вскипает, брызжет во все стороны багровыми каплями. В толстенном блине образуется отверстие — идеально круглое, с оплавленными краями. Будто циклопическим пробойником выдавили.
В дальней стене образуется новая дыра тоже с оплавленными краями. Хаск издаёт крик, полный душевной боли.
Датчики на мишени истошно пищат, фиксируя запредельный уровень энергии. Один за другим они вспыхивают и гаснут, не выдержав перегрузки. Система энергопоглощения натужно гудит, пытаясь рассеять остатки заряда. Где-то в недрах пульта управления что-то искрит и дымится.
Ящер отчаянно машет лапами, пытаясь развеять едкие клубы:
— Довольно! Ты мне весь тир так разрушишь!
Я с усилием разжимаю пальцы. Чувствую, как бешено колотится сердце, разгоняя по венам жидкий азарт. Вот она, настоящая сила! Та, что способна стереть в пыль любого врага. Та, что поможет защитить всех, кто мне дорог.
Хаск смотрит на меня с уважением и толикой страха:
— Знаешь, я видал многое, но такое оружие существовать не должно… Они подходят тебе, как никому другому. Береги их.
Я молча киваю, пряча револьверы в кобуру.
Ещё девять часов уходят на то, чтобы повысить собственную Силу до ступени А. Минус 717 291 единиц арканы. Это должно помочь в обращении с Колючкой и Бутоном.
Суммарно на прокачку параметров на эти недели я слил 8.1 миллиона. На счету осталось чуть меньше трёх с половиной миллионов.
Прямо сейчас меня может усилить новая способность, новая экипировка или повышение ступеней уже имеющихся способностей. К счастью, кое-что, не требующее значительных вливаний арканы, у меня имеется в загашнике. Всё благодаря моему доброму другу Кодаану, земля ему стекловатой.
Прежде вероятность отторжения составляла 51%, так что можно считать прогресс довольно значительным. Закинувшись добавками ступени D, минус 15%, я внедряю долгожданное умение, после чего отправляюсь на тренировочную площадку.
В настоящий момент здесь всего несколько человек, остальные явно предпочитают полигон, он же тренировочный центр, где можно отрабатывать различные движения против созданного искусственным интеллектом противника.
Расправив плечи, активирую способность и сразу же чувствую, как аркана устремляется по венам, будоража и распаляя всё тело. Каждая его клетка наполняется звенящей энергией, словно натянутая струна.
Закрыв глаза, визуализирую то, чего хочу достичь. В сознании всплывает образ сверкающего кристалла — совершенного в своей чистоте и неуязвимости.
Ладони сами тянутся вперёд, словно стремясь ухватить эту призрачную форму. Пальцы подрагивают от напряжения, но я формирую силуэт, придаю очертания рвущейся наружу силе.
В груди нарастает давление, жар подступает к горлу. Аркана бурлит и пенится внутри, требуя выхода.
С громким хрустом из-под снега прорастают первые кристаллы. Они стремительно рвутся из бетона, раздвигая его, как молодые побеги. Только вместо зелени — неземной аметистовый блеск и острые хищные грани.
Кристаллические пластины не толще моей ладони множатся и ширятся прямо на глазах. Они карабкаются ввысь, переплетаются, образуя причудливую решётку. Воздух наполняется тихим мелодичным звоном, словно в гигантском музыкальном инструменте.
Ощущения странные. В какой-то степени я чувствую этот материал, могу указать направление к нему и его крепость — внутренний ресурс.
С удовлетворением обвожу взглядом выросшие кристаллические конструкции. Некоторые уже достигают двух человеческих ростов и продолжают тянуться в небо. Другие сплетаются в замысловатые арки и мосты, образуют ребристые навесы и шатры.
Шагаю вперёд по сформированным ступенькам, карабкаясь всё выше и выше. Материал слегка пружинит под ногами, но держит твёрдо. Ни трещинки, ни скола — сплошная полупрозрачная твердь.
Подношу ладонь к ближайшей кристаллической колонне, невесомо пробегаюсь пальцами по граням. Она отзывается лёгкой вибрацией и снопом лиловых искр. Будто здоровается со своим создателем.
Хмыкаю, прикидывая масштаб проделанной работы. Судя по внутренним ощущениям, ушло около 30 кубометров кристаллов. Значит, 3 000 единиц арканы. Сущая мелочь.
Теперь посмотрим, на что способна эта красота в деле. Спрыгнув, отхожу назад и достаю из кобуры Бутон.
Выстрел, и ослепительная вспышка плазмы прошивает прозрачный свод насквозь, оставляя в нём оплавленную дыру.
Хм…
Выстрел.
В этот раз кристалл вспыхивает сиреневой рябью. Словно круги на воде от брошенного камня. Под ускорением вижу, как в точке попадания зыбь отражает плазму и выбрасывает её обратно в мою сторону.
— Да ты шутишь! — вырывается у меня против воли.
Сместившись, смотрю, как луч энергии зарывается в асфальт, прожигая его на десятки метров вглубь.
Опускаю револьвер, чувствуя, как губы невольно растягиваются в предвкушающей ухмылке. Мысленно прикидываю, сколько арканы и времени потребуется, чтобы накрыть кристаллическим щитом хотя бы часть периметра Фритауна. Выходит, вполне осуществимо, особенно если привлечь Девору с её Телекинезом для ускорения процесса.
Кстати, Сила ступени А уже вполне неплохо держит отдачу револьверов. Всё ещё некомфортно, но уже нет ощущения, что суставы вот-вот вылетят через лопатки.
Итак, с этим покончено. Для развития способностей до следующей ступени нужно 790 тысяч единиц арканы. С текущим её запасом, смогу поднять четыре умения. Выбирать придётся тщательно, потому что от этого будет зависеть моя жизнь.
Путём долгих размышления и прикидок я останавливаю свой выбор на следующих вариантах:
Логика вполне простая.
Взял бы
Мой РБМ благодаря всем этим апгрейдам достиг четырёх тысяч, что кажется недостижимой вершиной по сравнению с первыми днями Сопряжения. Тогда ксариды с сорока единицами виделись смертельной угрозой. Почти пробивает на ностальгию.
Время до дня Д и часа Ч летит в суматохе и попытках предусмотреть все неожиданности. Все указания розданы, силки расставлены, остаётся лишь смотреть, кто в них попадётся.
И, конечно, самому не стать чужим ужином.
Я прыгаю по союзным Телепортариумам, переносясь на базу Танца Кали вместе с небольшим отрядом сопровождения, а уже оттуда лечу в злополучный Бомбей. Сегодня здесь будет чертовски жарко, если верить воспоминаниям Говнюка.
Ничего страшного, как говорил великий оратор: «С самого начала у меня была какая-то тактика, и я её придерживался».
Глава 3
Отряд Консорциума осторожно пробирается по разрушенным улицам Бомбея, держа оружие наготове. Бойцы движутся слаженно, по двое, прикрывая друг друга и постоянно сканируя местность на предмет угроз. Их экипировка впечатляет: высокотехнологичная броня с множеством датчиков и систем жизнеобеспечения, тяжёлые плазменные винтовки и целая связка гранат на поясе, а также различное оружие ближнего боя ступеней B и A.
Большинство бойцов — Квазары, закалённые в боях ветераны, давно шагнувшие за рубеж, отделяющий Квазов от Нов. Их лица, покрытые шрамами и татуировками, выражают мрачную сосредоточенность. Среди них выделяются двое: пришелец по имени За́рвин и Ехидна. Две Суперновы, призванные раз и навсегда разобраться с надоедливым главой клана Десперадос.
За́рвин «Горнило» Райс — высокий гуманоид с кожей цвета старой меди и кристаллическими наростами вдоль позвоночника. Его глаза, лишённые зрачков, светятся янтарным светом, а на поясе покачиваются ножны с парными клинками. Каждый шаг пришельца сопровождается лёгким скрежетом брони и шипением пузырящейся магмы. По крайней мере, кажется, что именно магма протекает у него под кожей, сверкая оранжевыми отблесками.
Метаморф же находится в своей боевой ипостаси. Она бесшумно скользит над землёй, время от времени взмахивая кожистыми крыльями. Её удлинённая голова с костяной маской и четырьмя глазами беспрестанно вертится, выискивая малейшие признаки опасности.
Бомбей встречает отряд гнетущей тишиной и запустением. Некогда шумные улицы теперь завалены обломками рухнувших небоскрёбов и искорёженными остовами автомобилей. Зияющие дыры в стенах домов словно глазницы гигантских черепов, взирающих на руины города. В воздухе висит удушливый смрад гниения и гари, а под ногами хрустит битое стекло вперемешку с обугленными костями.
Первое боевое столкновение происходит всего через несколько минут. Выскочившая на перекрёсток свора монстров оказывается быстро и эффективно нашинкована клинками Квазов. Новам даже не приходится вмешаться, хотя Ехидна намеренно падает с небес, вбивая костяное сверло в башку одной паукообразной твари и хвост в глазницу другой. Ей очень сильно нужна аркана.
— Долго ещё мы будем бродить по этим проклятым руинам? — недовольно скрипит Горнило.
— Сканеры малоэффективны в поисках Егеря. В городе осталось слишком много людей, — равнодушно отзывается Ехидна.
— Тогда слетай на разведку и найди его, бесполезная идиотка! — рявкает Зарвин. — Если бы ты выполнила порученное тебе задание, мне бы не пришлось тратить время, чтобы подчищать за тобой хвосты. Ты ни стоишь ни одной сотни арканы, вложенной в тебя моим кланом.
Лицо Амелии, скрытое костяной маской, ожесточается. Желание накачать надменного ксеноса самым мучительным ядом и смотреть, как он растворяется изнутри, едва сдерживается в ней голосом разума.
— Отряд Егеря начнёт зачистку города, и мы этого не пропустим, — бесстрастно замечает она. — Шум битвы привлечёт внимание всех окрестных тварей. Нам же будет проще. Неожиданно ударим Десперадос в спину, и всё закончится очень быстро.
Внезапно тишину взрывает ехидный голос, раздающийся, казалось, отовсюду:
— А-та-та, как невежливо. Амели, нам стоит прекратить встречаться при таких обстоятельствах.
Отряд мгновенно смыкает ряды, направляя стволы во все стороны. Горнило и Ехидна обмениваются быстрыми взглядами, это определённо Егерь, их главная цель. Но где же он прячется?
— Добро пожаловать в Бомбей, дамы и господа. Надеюсь, вы готовы к незабываемому вечеру?
— Просто выйди и давай решим наши разногласия один на один, — скучающе произносит Зарвин. — Нет никакого смысла растягивать это дольше, чем нужно.
— Обязательно. Советую пристегнуть ремни и держаться за ваши задницы, — продолжает насмехаться голос. — Будет жарко.
Один из бойцов, оснащённый сканирующим визором, вскидывает руку, указывая на полуразрушенную высотку в двухстах метрах от отряда.
Ехидна стрелой взмывает в воздух, а Зарвин без лишних слов бросается вперёд, увлекая за собой Квазаров. Плазменные заряды и стрелы стихийной энергии со свистом рассекают воздух, устремляясь к указанной точке. Им вторит грохот тяжёлых пушек и подствольников.
За миг до того, как смертоносный шквал обрушивается на цель, пространство перед ней вспухает, закручиваясь в тёмный овал портала. Весь огонь, всю ярость атакующих он поглощает без остатка, без малейшего следа.
Бойцы в замешательстве переглядываются, но прежде чем они успевают сообразить, с той стороны аномалии доносятся отборные ругательства вперемешку с рокотом автоматных очередей.
— «Атакой… Пожирателей Света… объявляется война…», — в замешательстве бормочет себе под нос Горнило.
Не проходит и секунды, как над головами отряда открывается второй портал, и из него под углом вылетает около дюжины разнородных существ в цветастой броне. В их руках потрескивают энергетические копья, мечи и секиры, у многих плазменные автоматы и дробовики. Некоторые уже ранены, и по их доспехам бежит кровь.
Чужаки, не сбавляя скорости, обрушиваются на застывший в изумлении отряд Консорциума. Сверкающие лезвия описывают смертоносные дуги, разя направо и налево. Плазменные заряды с шипением испаряют броню и плоть. Ударные волны от взрывов гранат расшвыривают тела.
Зарвин, опомнившись первым, выдаёт команды, пытаясь организовать сопротивление. Квазары смыкают ряды, открывая ответный огонь. Среди противников одна из фигур[1] привлекает к себе внимание механическим рёвом. Достаточно худая в вычурных доспехах. Её голову венчает массивный глухой шлем в форме полумесяца. Два гибких металлических щупальца сносят ближайших бойцов Консорциума и с гудением выбрасывают плазму в сторону Горнила.
Тот рефлекторно формирует на пути энергии стену из расплавленной лавы и, выдернув клинки, обрушивается на незнакомую Нову.
Для Ехидны же всё предельно ясно — это ловушка. Егерь каким-то образом стравил их с другой группировкой, использовав порталы. Умно, чертовски умно.
И словно в подтверждение её мыслей из миниатюрного портала звучит наполненный сарказмом голос:
— Консорциум и Пожиратели Света в одной комнате?.. Это что за эпизод-кроссовер⁈
Над полем битвы, усеянным обломками и трупами, висит удушливый смрад озона и палёной плоти. Дым от пожаров застилает небо, окрашивая его в апокалиптические тона.
А вдали от столкнувшихся группировок, незамеченная сражающимися на крыше одного из небоскрёбов сидит одинокая фигура. Сидит и с мрачным удовлетворением наблюдает за разворачивающейся внизу бойней.
Всё идёт по плану.
Калибан уверенно ступает по руинам Бомбея, сканируя пространство внимательным взглядом. Его массивная фигура, закованная в высокотехнологичную броню, плавно скользит меж обломков, словно хищник в поисках добычи. Бивни на нижней челюсти подрагивают от напряжения, а цепная пила готова взреветь в любую секунду и вгрызться в чужую плоть.
Некогда величественные небоскрёбы мегаполиса теперь возвышаются над улицами обугленными скелетами, нависая над головой, как надгробия исполинского кладбища. Повсюду витает пыль, а солнечные блики отражаются от осколков стёкол под ногами. Под ногами хрустят обломки бетона вперемешку с металлом раскуроченных автомобилей.
Внезапно тишину нарушает знакомый голос, от которого Калибана прошивает волной ярости:
— Эй, здоровяк, не заскучал⁈ Рад, что ты не пропустил нашу вечеринку.
Наёмник мгновенно вскидывает оружие, разворачиваясь на звук.
— Ты! — рычит он, дёрнув бивнями. — Где ты, трусливая мразь? Покажись, и мы закончим начатое!
В ответ лишь насмешливый смешок:
— О, всенепременно закончим. Но для начала держись крепче. Будет трясти.
Не успевает Калибан осознать смысл сказанного, как прямо под его ногами разверзается тёмный зев портала. Берсерк проваливается в него с воплем ярости и изумления, чтобы в следующий миг вывалиться из другого портала в нескольких метрах над землёй.
Под его весом что-то мягкое хрустит и хлюпает. Чьё-то тело, дёрнув ногой, застывает неподвижно. От удара бетон трескается сеткой, но наёмник этого даже не чувствует, готовый к бою. Он сразу понимает, что ситуация сказывается не в его пользу. Вокруг него плотным кольцом стоит около дюжины вооружённых до зубов целей в доспехах. В них он легко узнаёт наёмников из Костяной Гвардии. Насколько ему известно, их последним заказчиком был Консорциум.
Несколько долгих мгновений они ошарашенно пялятся на Калибана и своего убитого товарища, а затем кто-то истошно вопит:
— Враг! Засада! Огонь на поражение!
Всё вокруг взрывается какофонией выстрелов, рёва и лязга. Наёмники обрушивают на Калибана шквал плазменных разрядов, ракет и энергетических клинков. Впрочем, Берсерк Граула не зря ест свой хлеб.
Двигаясь с нечеловеческой скоростью, он уворачивается от атак, параллельно шинкуя противников в кровавую требуху. При его необузданной силе цепная пила пластает броню, мясо и кости, вырывая целые куски из чужих тел. Закреплённые на предплечьях автомат и пулемёт выплёвывают целый шквал пуль. Недавно вмонтированный в броню реактивный ранец позволяет совершать головокружительные кульбиты и прыжки, сбивая прицел врагов.
За считанные минуты отряд Костяной Гвардии превращается в груду изувеченных тел. Все, кроме одного. Последний наёмник, явно лидер группы, всё ещё стоит на ногах, сжимая в руках огромную секиру. Супернова, но только недавно шагнувший на этот этап. Его мощная фигура с пылающими алым глазами источает ауру первобытной, дикой мощи.
— Какого хера ты на нас полез, Калибан? — хрипит командир, сплёвывая сгусток багровой слюны. — Мы даже никогда не пересекались.
— Грэм, да? Просто вам не повезло, — пожимает плечами Вракшад.
Земля содрогается от их столкновения, а воздух наполняется запахом озона и палёной плоти. Калибан, хоть и сильнее оппонента, получает несколько серьёзных ран, прежде чем ему удаётся пробить защиту противника. Грэм отшатывается, хрипя и зажимая развороченное плечо.
Однако у богов своё извращённое чувство юмора.
Не успевает Калибан замахнуться для решающего удара, как из-за поворота выскакивает ревущая толпа разнообразных монстров. Следом за ними выступает фигура куда более внушительная — трёхметровая тварь, будто сшитая из частей разных существ. Её туловище венчает голова с вывернутой шеей, усеянная десятками алых глаз.
— Нова! — шипит командир Костяной Гвардии, с трудом поднимаясь. — Что за день!..
Калибану остаётся лишь согласно рыкнуть, вновь вскидывая оружие. Сейчас им с недавним врагом придётся сражаться плечом к плечу, чтобы выжить.
Ряды чудовищ смыкаются вокруг двух Супернов, грозя погрести их под собой. Те, стоя спина к спине, уверенно отбиваются от Квазов, поливая нападающих огнём и снося их головы ударами клинков.
В какой-то момент удача подводит Грэма, гигантская лапа с окутанными чёрным пламенем когтями пробивает его доспех, вспарывая живот. Пришелец падает с воплем боли, выронив оружие.
Калибан вбивает цепной меч в спину твари, заставляя её отвлечься, но, подавшись назад, та выворачивает когтями требуху лидера наёмников.
Тот исторгает из своего тела мириады гранитных копий. Сама земля, вздыбившись, пронзает всё на полсотни метров вокруг.
А через миг голова Грэма перестаёт существовать.
В паре километров от места сражения я удовлетворённо хмыкаю, глядя на происходящее через прицел снайперской винтовки. Калибан и наёмники Консорциума отвлечены, осталось добить слабое звено.
Задержав дыхание, плавно нажимаю на спусковой крючок. Перекрестие прицела застывает точно меж глаз корчащегося на земле Новы.
И такой же
Миллисекундная пауза, и, благодаря
Противник, нужно отдать должное, реагирует на угрозу, начиная уклоняться. Даже сильно раненый он отталкивается от земли, бросая себя прочь.
Однако ведомая моей волей пуля послушно меняет свою траекторию. Один за другим вспыхивают пробиваемые щиты: вначале энергетический, а затем кинетический. Голова Суперновы разлетается вдребезги от попадания двух последовательных разрывных патронов.
Мертвец летит вниз, но вместо земли под изувеченным телом открывается новый портал, поглощая труп без следа. Секунда, и останки Грэма выпадают из воздуха прямо у моих ног.
— Превосходно сработано, — шепчу я, не отрываясь от прицела.
— Ничего ещё не кончено, — отзывается в гарнитуре Осьминожка.
— О, да… Веселье только начинается.
Существо издаёт душераздирающий рёв, от которого закладывает уши и вибрирует всё тело. Из его пасти, усеянной несколькими рядами кривых зубов, капает желтоватая слизь, прожигающая асфальт. Когти размером с человеческую голову скрежещут по камню, оставляя глубокие борозды.
Калибан вскидывает своё оружие, готовясь к бою, но враг оказывается быстрее. Резким, неуловимым для такой туши движением он взмахивает лапой, посылая в сторону наёмника ударную волну чудовищной силы. Та подхватывает Берсерка, впечатывая его в стену полуразрушенного здания.
Бетон и арматура крошатся под весом бронированного тела, но доспех принимает основной удар на себя. Способность
Сквозь пыль и крошево он видит, как монстр уже мчится к нему, сотрясая землю шестипалыми ступнями. Тварь прыгает, намереваясь обрушиться всем весом и окончательно размазать наёмника по стене.
Калибан не зря считается одним из лучших. Даже будучи наполовину вмятым в бетон, он умудряется активировать реактивный ранец и рвануть вверх за мгновение до того, как туша мутанта врезается туда, где только что находился Берсерк.
Здание содрогается, теряя последние крохи структурной целостности. С жутким грохотом оно складывается, погребая под собой монстра. Вракшад зависает в воздухе, пытаясь отдышаться и выработать новый план.
Внизу, в облаке пыли и обломков что-то шевелится. Мощным рывком противник вырывается из бетонного плена, ещё более разъярённый. Его глотка испускает утробный, полный ненависти рёв.
Молча Калибан ныряет вниз, на ходу разворачивая цепной меч и активируя вибролезвия. Реактивный ранец ускоряет его движение, превращая в смертоносный таран.
Столкновение двух исполинов похоже на схождение тектонических плит. От чудовищного удара по округе расходится ударная волна, сбивающая с ног остатки рядовых монстров. Земля идёт трещинами, а некоторые уже повреждённые здания окончательно рушатся, не выдержав силы столкновения.
В первое мгновение кажется, что Нова попросту раздавит Калибана своей громадой, но тот умело распределяет вес и инерцию, выворачиваясь в стремительный пируэт. Цепной меч с рёвом вгрызается в бок чудовища, разбрызгивая фонтаны густой чёрной крови. Клинок вспарывает тушу противника сверху-вниз, оставляя после себя безобразные рваные края.
Рефлекторно монстр отрывает наёмника от себя и отшвыривает прочь, будто тряпичную куклу. Тот врезается в остов брошенного автобуса, окончательно превращая его в месиво из стали и пластика. Однако на этом жизненный путь Новы заканчивается. Помещённая внутрь его раны граната приходит в действие, и детонация разбрызгивает остатки неиспарённой материи на сотни метров в разные стороны.
Выросший из Суперновы кристаллический цветок приковывает внимание Берсерка к себе, но внезапно под трофеем раскрывается портал, поглощая его без остатка.
Вракшад в приступе ярости крушит последних противников практически голыми руками. Когда всё заканчивается, он вскидывает окровавленный цепной меч и ревёт:
— Бесчестный ублюдок! Слышишь меня? Я всё равно доберусь до тебя!
Из портала размером не больше монеты, зависшего в воздухе неподалёку, доносится ехидный голос:
— А здесь тебе не олимпийские игры, падаль. Добро пожаловать на Землю.
Портал сворачивается с тихим хлопком, оставляя наёмника наедине с ошмётками врагов и пылающей яростью. Всё пошло не так. Совсем не так, как он планировал.
Калибан со злостью пинает отрубленную голову монстра и принимается прокладывать путь к новой цели.
Поле боя превратилось в настоящий ад. Консорциум и Пожиратели Света, две могучие фракции, схлестнулись в беспощадной схватке посреди руин Бомбея. Воздух наполнен запахом озона и палёной плоти, а земля сотрясается от взрывов и ударов энергетического оружия.
Бойцы с обеих сторон сражаются яростно, не щадя ни врага, ни себя. Квазары Консорциума поливают противника шквальным огнём из плазменных винтовок. Пожиратели отвечают залпами из своих собственных, способных испепелить плоть и прожечь металл.
Среди этого хаоса мечутся две размытые фигуры — Горнило и Ехидна, Суперновы Консорциума. Они носятся по полю боя, пытаясь достать противоборствующую Нову, но та уверенно отбивает все атаки парой металлических щупалец. Могущественные способности сносят целые здания, а подвернувшимся под руку Квазам остаётся только умирать.
Их разрывают на куски когтями и пробивают костяными свёрлами. Раскалённые клинки Горнила сверкают серебристыми молниями, оставляя за собой шлейф из отсечённых конечностей.
Но как бы ни была сильна эта пара, их противник в одиночку сдерживает напор двух Нов.
Внезапно прямо в гущу сражения, словно из ниоткуда, влетает небольшой предмет и со стуком катится по земле. Через мгновение из устройства вырывается леденящий душу вой сирены, многократно усиленный и искажённый. Он ввинчивается в уши, вышибая мозги, сводя с ума своей оглушительной силой.
Квазы пошатываются, зажимая головы руками. Кто-то падает на колени, корчась от боли. Бойцы, только что готовые растерзать друг друга, застывают в замешательстве, дезориентированные чудовищным звуком. Новы переносят эту аудио-пытку гораздо лучше.
— Какого?.. — шепчет один из членов Консорциума.
Ответ он получает уже в следующую секунду.
Привлечённые сиреной, словно акулы на запах крови, к месту побоища стекаются толпы отвратительные существ. Огромные, уродливые, твари несутся на дезориентированных пришельцев, вопя и брызгая слюной.
Следом за ними объявляются существа куда более страшные — Суперновы. Эти твари, похожие на гротескную пародию на живых существ, движутся с нечеловеческой скоростью, сметая всё на своём пути.
Остатки Консорциума и Пожирателей, только что готовые перегрызть друг другу глотки, вдруг оказываются вынуждены сражаться плечом к плечу против общей угрозы. Они отступают, отстреливаясь и прикрывая друг друга, но натиск монстров слишком силён. Один за другим бойцы падают под ударами массивных конечностей и струями кислотной слизи. Зарвин, Ехидна и их безымянный визави сносят первую волну, но напор не ослабевает.
В какой-то момент становится ясно, что удержать позиции не удастся. Слишком много врагов, слишком яростна их атака. Остаётся лишь отступить и попытаться спасти тех, кто ещё жив.
— Уходим! — приказывает Зарвин, разрубая напополам очередного врага.
Ехидна, зашипев от досады, взмывает в воздух, поливая преследователей струями яда из распылителей на запястьях. Оставшиеся в живых бойцы Консорциума и Пожирателей рвутся прочь, отстреливаясь на ходу. Монстры, гонимые неутолимым голодом, ломятся следом, оглашая руины Бомбея утробным рёвом.
Чтобы оторваться от преследователей, у пришельцев уходит почти четверть часа. От первоначального отряда осталась одна восьмая часть. Две Новы в ярости и бессилии осматривают остатки боеспособных Квазов.
Внезапно в воздухе возникает небольшой портал, и оттуда доносится до боли знакомый голос:
— Надеюсь, вы не слишком утомились, разминаясь с моими друзьями? Потому что главное веселье только начинается.
В этот самый миг на другом конце города ещё одна орда чудовищ несётся по разрушенным улицам, сметая всё на своём пути. Внезапно воздух перед ними вспыхивает ослепительно белым, и десятки световых лучей обрушиваются на передние ряды тварей, мгновенно испепеляя их до костей.
Когда ослепительная яркость угасает, на поле боя стоит лишь одинокий человек. Он замер посреди выжженного пятна, окутанный клубами цементной пыли. Лучи света, только что истребившие целую толпу, струятся из его раскрытых ладоней, будто сотканные из чистой энергии.
— Пришло время очистить мой дом… — еле слышно шепчет он.
С этими словами человеческая фигура вскидывает руки, и воздух вновь расцветает ослепительными вспышками. Крики монстров, корчащихся в смертельных муках, сливаются с гулом энергетических разрядов.
[1]. Художник — Johannes Helgeson.
Глава 4
В нескольких кварталах от места, где Консорциум и Пожиратели Света схлестнулись в жестокой схватке, Зарвин «Горнило» Райс пытается собрать уцелевших бойцов. Его самого всё ещё трясёт от пережитого унижения. Как он мог так глупо попасться на уловку какого-то аборигена? Он — ветеран сотен битв? Противник не сделал ни одного выстрела, а они уже потеряли дюжину опытных Квазов. Похоже, Аргатри оказался прав, когда говорил, что нельзя недооценивать этого человека.
— Я спалю дотла его потроха, — шепчет Зарвин, сверля взглядом дымящиеся руины. — Никто не смеет так обходиться с Консорциумом…
Внезапно в переулке вспыхивает уже знакомый миниатюрный овал портала. Бойцы вскидывают оружие, готовые встретить любую угрозу, но на этот раз из тёмного зева никто не появляется. Вместо этого до них доносится до боли знакомый голос:
— Неплохо сработано, ребятки. Вы делаете успехи. Глядишь, ещё пара раундов, и вы сможете догнать собственный хвост.
Насмешливый смех эхом разносится над полем битвы. Горнило скрипит зубами, его янтарные глаза вспыхивают, словно угли. Один из Квазаров вскидывает плазменную винтовку и начинает палить в портал, но тот захлопывается прежде, чем шквал разрядов достигает цели.
— Найти его! — рявкает Зарвин, разворачиваясь к подчинённым. — Перевернуть каждый камень, залезть в каждую щель! Он должен быть где-то здесь.
Легче сказать, чем сделать. Егерь словно растворился в лабиринте руин, не оставив и следа. Консорциум прочёсывает город в поисках своей добычи. Они заглядывают в каждый тёмный угол, в каждый разрушенный дом, готовые в любую секунду сорваться в атаку.
Несколько раз им на глаза попадаются выжившие люди, и тогда оставшиеся бойцы с наслаждением вымещают на них злость. Командир не вмешивается, позволяя своим подчинённым отвести на них душу. Ехидна безразлично взирает на это, источая ауру брезгливости.
Егерь не торопится показываться на глаза. Вместо этого он продолжает истощать их силы. То тут, то там вспыхивают порталы, выбрасывая из себя то монстров, то членов иных кланов прямо на головы незадачливых преследователей. Потрёпанному отряду Консорциума постоянно приходится отбиваться от наседающих врагов.
Так продолжается больше часа. Егерь, скрытый от посторонних глаз, умело дёргает за ниточки, сталкивая своих преследователей друг с другом и с бесчисленными ордами монстров. Он словно дирижирует этим безумным оркестром хаоса, наслаждаясь каждой секундой их ярости и замешательства.
Эти эмоции висят в воздухе, словно ядовитый туман. В разных уголках разрушенного Бомбея те, кто считал себя охотниками, внезапно осознали, что сами стали дичью в чужой игре.
Ехидна приземляется на крышу частично обрушенного дома, её грудь тяжело вздымается от едва сдерживаемого гнева. Она сжимает кулаки так, что когти впиваются в ладони, окрашивая их тёмной кровью. Её разум лихорадочно прокручивает события последнего часа, пытаясь найти варианты противодействия своему заклятому врагу.
— Егерь… ублюдок, — шипит она сквозь зубы, обводя горящим взглядом горизонт.
Небо над Бомбеем затянуто густыми клубами дыма, отблески далёких пожаров играют на обломках стекла и бетона.
— Нужно поменять тактику, — бросает она лидеру отряда. — Этим способом Егеря не найти. Пусть ваши сенсоры выследят его. И ещё нам нужно подкрепление.
Горнило скрипит зубами, но вынужден признать, что она права. Ему безумно не хочется обращаться к Ксартосу за помощью, признавая, что он не способен самостоятельно разобраться с каким-то туземцем, но потерять весь отряд и сдохнуть ему не хочется ещё больше.
Несколько последовательных команд в офицерский чат, и по личному каналу приходит новая информация.
— Он в том секторе, — гаркает Зарвин, взмахнув рукой в направлении центра города. — Аналитики дают вероятность 76%, что Егерь засел в этом здании, — его палец безошибочно наводится на самый высокий небоскрёб.
Ехидна мгновенно расправляет кожистые крылья и взмывает ввысь, паря над руинами города. Её глаза, привыкшие высматривать добычу с огромных расстояний, сканируют каждый сантиметр, ища малейшие признаки присутствия врага.
— Тогда чего мы ждём? — холодно отзывается Амелиа. — Вперёд!
— Не торопись, — скалится пришелец, и поток янтарной энергии под его кожей становится сильнее.
С этими словами Горнило вскидывает руки, и вокруг его пальцев начинают закручиваться вихри раскалённого воздуха. Они сплетаются в сложные спирали, пульсируют, словно живые, и устремляются ввысь, к затянутым облаками небесам.
Мгновение, и в вышине вспыхивает ослепительная вспышка. Кажется, само солнце сошло с небосвода, чтобы обрушиться на землю карающим мечом. Исполинский огненный столп, рождённый из чистой первородной магмы, падает с небес и врезается точно в крышу небоскрёба, где засел далёкий враг.
Чудовищный грохот сотрясает округу. Языки пламени в сотни метров высотой взмывают в воздух, поглощая верхние этажи здания. Бетон и металл плавятся, словно воск, стекая по стенам горящими потоками. Огромные куски перекрытий и балок отваливаются и рушатся вниз, увлекая за собой тонны обломков.
Небоскрёб содрогается всем своим исполинским телом, изрыгая в небо столбы дыма и пепла. Остатки окон лопаются от невыносимого жара, и миллионы стеклянных брызг взрываются наружу, сверкая в отсветах пламени. Сквозь рёв огня и грохот рушащихся стен слышится торжествующий крик Зарвина.
Он стоит, запрокинув голову и упиваясь видом разрушений. Его лицо — маска торжествующего безумия, а в янтарных глазах пляшут отблески инфернального пламени. Он смеётся, и этот смех, полный ликования и ярости, вторит грохоту умирающего здания.
Несколько бесконечно долгих мгновений огненный столп полыхает, испепеляя всё на своём пути. А затем медленно гаснет, оставляя после себя лишь обрушившийся почерневший скелет небоскрёба и тлеющие руины. Густой чёрный дым застилает всё вокруг, и только порывы ветра разгоняют его, являя взору апокалиптический пейзаж.
В другой части Бомбея Калибан быстро бежит по усеянной обломками улице, его тяжёлые шаги эхом разносятся в зловещей тишине. Цепной меч наёмника жаждет крови, точно оголодавший волк, давно не вонзавший клыки в ещё бьющееся сердце пугливой добычи. Тот факт, что какой-то примитивный дикарь сумел обвести его, Берсерка Граула, вокруг пальца, задевает его профессиональную гордость сильнее, чем он готов признать.
— Думаешь, сможешь вечно водить меня за нос? — рычит он в пустоту, его голос дрожит от едва сдерживаемой ярости. — И не таких хитрецов обламывал.
Внезапно за грудой обломков раздаётся шорох. Калибан резко разворачивается, вскидывая оружие, его глаза сужаются в прицельном взгляде. На долю секунды ему чудится знакомый силуэт, мелькнувший в тенях. Наёмник мгновенно поливает эту точку шквалом пуль и сразу же бросается вперёд с рёвом, вонзая меч в груду бетона и металла. Цепное лезвие взвывает, круша всё на своём пути, но находит лишь пустоту.
Вракшад застывает, тяжело дыша, его взгляд лихорадочно обшаривает развалины. Неужели ему померещилось? Или Егерь и правда был здесь, дразня его своей близостью? От этой мысли ярость вскипает в крови наёмника с новой силой.
Отряд клана Волноходцев поначалу даже не осознаёт, что угодил в ту же ловушку, что и все остальные. Ведомые ложными сигналами они петляют по разрушенным кварталам, уверенные, что вот-вот настигнут добычу.
Лидер группы У́льтрис «Глас Бездны» представляет собой трёхметровое существо[1], левитирующее над землёй. Непропорционально длинные руки свисают до колен. Между когтистыми пальцами выделяются перепонки, помогающие передвигаться в воде. Пупырчатая шкура оттенка морских водорослей с серо-бирюзовыми разводами смотрится странно и чуждо на фоне разрушенных земных зданий. Алые глаза без зрачков и радужки внимательно сканируют окружение на предмет угроз.
Его разум лихорадочно анализирует произошедшее, пытаясь найти логику в действиях неуловимого противника.
Он вспоминает слова своего господина — Хрофа «Ужаса Бездны». Верховный правитель Волноходцев говорил об этом человеке, Егере, с нескрываемым раздражением и презрением. Описывал его как недоумка, посмевшего вести себя неподобающе в присутствии высшего существа. Тот почему-то решил, что сам Хроф захочет вступить в его жалкий клан. На Конклаве господин сдержался и не утопил наглеца в пучине, как он того заслуживает, но крепко запомнил нанесённое оскорбление.
Ультрис сжимает челюсти, чувствуя растущее недовольство. Он разделяет неприязнь своего повелителя к этому человеку. Тот совершенно не понимает, с кем имеет дело. Не осознаёт, насколько Волноходцы превосходят его убогий вид.
И дело тут не только в задетой гордости и в том, как оскорбительно небрежно Егерь обращался к повелителю, будто не понимая, что разговаривает с существом неизмеримо выше себя.
Волноходцы уже обосновались на этой отсталой планете, создав плацдарм для дальнейшей экспансии. Но одного форпоста недостаточно. Нужно наращивать присутствие, захватывать ключевые точки, подчинять аборигенов. А для этого необходимо сломить их волю к сопротивлению.
И начать стоит с того, кто возомнил себя их лидером и знаменем. С того, кто сумел объединить часть местных кланов в некое подобие организованной силы. С Егеря.
Дальше придёт черёд Консорциума и Пожирателей Света. Их внимание размазано сразу по нескольким мирам. Они ведут пяток войн и не могут уделить должное внимание Земле. Лучше возможности и не вообразить.
Отряд спешно продвигается вперёд, и внезапно с ошеломлёнными криками бойцы начинают исчезать из поля видимости Гласа Бездны, когда под ними раскрываются порталы.
Через десять секунд ничего не напоминает о том, что здесь находилась достаточно мощная группировка инопланетного клана.
Скрытый в тенях я наблюдаю за метаниями своих преследователей через разбросанные по городу датчики, а также сеть порталов, любезно предоставленных Ваалисом. На лице сам собой расцветает оскал при виде их замешательства и ярости.
Это только начало. Впереди ждёт настоящая битва, к которой я тщательно подготовился. И уж я позабочусь о том, чтобы ни одна из сторон, жаждущих моей крови, не покинула Бомбей невредимой.
Накал противостояния нарастает. Пережитое унижение и жажда мести гонят преследователей вперёд, заставляя забыть об осторожности. А мне остаётся только умело дёргать за ниточки, сталкивая их друг с другом и с бесчисленными монстрами, что рыщут в руинах города.
Настроение несколько портят внезапно вспыхнувшие багровые пятна опасности.
[1]. Художник — David Do.
Глава 5
Гидеон напряжённо всматривается в предрассветный сумрак, окутавший окраины Кроуфорда. Его палец застыл на спусковом крючке пистолета-пулемёта, а дыхание невольно замедляется, когда на границе видимости появляются смутные тени, крадущиеся в сторону главных ворот.
Сердце колотится где-то в горле, а по венам растекается раскалённая смесь страха и предвкушения. Парень знает, что битва неизбежна. Она должна начаться с минуты на минуту.
К счастью, это будет не первая его битва. Да и битвой это сложно назвать. Скорее спектакль, тщательно поставленный его командиром. Ловушка, в которую угодят зарвавшиеся твари из клана Самум.
Краем глаза Мэтт видит, как на крышах близлежащих домов тоже затаились тёмные фигуры. Бойцы Десперадос рассредоточились по периметру города, готовые по первому сигналу обрушиться на противника.
По тактической связи то и дело вспыхивают отрывистые переговоры. Разведчики докладывают диспозицию:
— Два отряда у северо-западных ворот. Штурмовая группа: десять бойцов: Квазары и парочка Войдов.
— Понял тебя, Базальт. Не спускай с них глаз, — приказывает Шерхан.
— Четверо у юго-восточной башни. Тяжёлое вооружение.
— Вижу. Не светись там, Кобальт.
Гидеон сглатывает ком в горле. Сейчас все они — затаившиеся хищники. Им нельзя обнаружить себя раньше времени. Иначе план Егеря провалится.
Мысленно Пиромант подгоняет врагов, чувствуя, как внутри разгорается знакомый огонь. Совсем как в тот раз, когда его дар пробудился в первый раз.
Кажется, целая вечность проходит в этом напряжённом ожидании. Хотя на самом деле — не больше пары минут.
А потом ночную тишину взрывает грохот выстрелов. Крики. Взрывы. Началось.
Бойцы Самума атакуют стремительно и яростно. Они накрывают огнём дозорных на стенах и принимаются крушить укрепления переносными ракетными установками.
Защитники Кроуфорда, как и было условлено, поднимают панику. Они мечутся по стенам, вопят о помощи, бросают свои посты, изображая замешательство и страх.
Намеренно ослабленный защитный барьер вокруг форпоста вспыхивает, принимая в себя залпы дюжины ракет, и лопается, как мыльный пузырь. С грохотом сминаемой стали падают две тяжёлые створки.
— Ворота пробиты! — надрывается кто-то во весь голос, изображая смятение. — У нас раненые! Противник почти прорвался!
Словно в подтверждение его слов со стороны северной стены раздаётся оглушительный взрыв. Один из защитников, выполняя приказ, только что подорвал взрывчатку в заранее ослабленной части стены.
Самум, воодушевлённый кажущейся лёгкой победой, усиливает напор. Их бойцы концентрируют огонь на самых слабых участках обороны, явно намереваясь прорвать периметр.
— Давайте, красавцы, давайте, — шепчет себе под нос Гидеон, не отрывая взгляда от разворачивающегося спектакля. — Кот из дома — мыши в пляс, да? Раз Егеря нет, так можно безнаказанно лезть на нашу землю? Ну-ну.
Постепенно атакующие смелеют. Они смыкают кольцо окружения, а обороняющиеся тают на глазах, отступая и оставляя бреши в обороне.
Гидеон сжимает кулаки, чувствуя, как внутри всё переворачивается от напряжения. Ему физически больно смотреть, как враги разрушают укрепления и прорываются в город. Хочется вскинуть руки и испепелить ублюдков, не дать им ступить на собственную землю.
Но пока нельзя. Надо ждать. Терпеть.
— Шакалы вошли в дом, — внезапно раздаётся в наушнике ровный голос Шерхана.
Мэтт рефлекторно вздрагивает, услышав условный сигнал. Самум втянулся в город, оставив свои защищённые позиции. Ловушка почти захлопнулась.
— Ну же. Ну же! — хрипло бормочет амиш, обводя горящим взглядом крыши, на которых затаились бойцы.
А враги, упоённые лёгкой победой, уже врываются на улицы Кроуфорда. Думают, что сейчас играючи вырежут всех до прихода подкрепления. Перережут глотки защитникам, захватят в рабство женщин, сравняют город с землёй.
Местные бойцы отступают всё дальше и дальше, заманивая противника в самое сердце города. Всё идёт точно по плану.
Гидеон опускает забрало своего шлема, чувствуя, как трясутся от напряжения руки. Внутри всё звенит от едва сдерживаемой ярости. Мэтт знает, что на той стороне люди, попавшие под влияние Амиры, которые не контролируют себя, но ничего не может с собой сделать.
И будто в ответ на его мольбы, в наушнике раздаётся спокойный голос Мустафы:
— Спускаем собак.
Алокеш медленно идёт по узкой улочке, заваленной обломками и мусором. Его глаза, сияющие мягким золотистым светом, внимательно сканируют каждую тень, каждый тёмный провал в руинах домов. В руках он сжимает длинный посох, венчающийся сложным переплетением металлических колец, искрящихся энергией. Дорогая игрушка, купленная в Магазине, сделана из арканиума и значительно усиливает мощь его фотокинеза.
Вокруг царит гнетущая тишина, нарушаемая лишь шорохом гравия под ногами и далёким стенанием ветра в разрушенных провалах окон. Бомбей — город, некогда бывший средоточием жизни и красок, теперь лежит в руинах, погребённый под слоем пепла и скорби.
Сердце Арджуна сжимается от боли и гнева каждый раз, когда он топчет знакомые с детства улицы, превращённые в груды искорёженного металла и бетона. Воспоминания прошлой жизни, такой далёкой и призрачной, всплывают в памяти, заставляя стиснуть зубы.
Он почти видит, как мать ведёт его, совсем ещё малыша, по этим аллеям, крепко держа за руку. Слышит её мелодичный голос, рассказывающий старые легенды и сказки. Помнит, как они вместе молились в маленьком храме неподалёку, принося подношения богам и прося об их покровительстве.
Всё это кажется сном, наивной иллюзией, разбившейся о жестокую реальность.
Громкий взрыв неподалёку заставляет Алокеша вздрогнуть и вскинуть голову. За первым взрывом следует второй, третий. Тишина города разлетается вдребезги под какофонией рвущихся снарядов и автоматных очередей.
Арджун хмурится, пытаясь определить источник шума. Неужели какие-то мародёры сцепились друг с другом в битве за остатки былой цивилизации?
Он невольно вспоминает речь Егеря, которая совсем недавно прогремела на всю планету. Кажется, тот обещал лично явиться в Бомбей, чтобы перебить монстров и вернуть город людям.
Хорошая идея. Только запоздалая. Сколько выживших Бомбея погибло, пока этот Егерь созревал для решительных действий? Сколько было потеряно, пока он занимался самолюбованием перед камерами?
Открытой неприязни к этому человеку Арджун не чувствует. В конце концов, тот на пару с Одиссеем смог провести их через Рейд и даже убить Нову, но…
Губы индуса кривятся в горькой усмешке. Он не верит в героев. Не верит, что кто-то придёт и спасёт их из милосердия и доброты. Слишком много лжи и подлости он повидал с прихода Сопряжения.
Нет, надеяться можно только на себя. И на волю богов, если она ещё что-то значит в этом спятившем мире.
Именно поэтому он здесь. Один, посреди руин города, в котором вырос. Города, бывшего когда-то олицетворением жизни и надежды, а теперь превратившегося в безмолвное кладбище.
Ноги сами несут Алокеша вперёд по знакомой с детства дороге. Он сворачивает в очередной переулок и застывает, узнавая покосившиеся ворота и треснувшие колонны. Осколки воспоминаний впиваются в сердце, причиняя почти физическую боль.
Храм Лакшми. Место, где он играл ребёнком, жадно внимая рассказам жрецов о древних богах и героях. Место, где впервые ощутил собственную связь с тысячелетней историей своего народа.
Рука в бронированной перчатке до боли сжимает посох. В груди разгорается знакомое тепло, заставляя всё тело наполниться силой. Он почти слышит мелодичный перезвон колец, венчающих навершие, отзывающийся в самой глубине его естества.
Арджун со свистом втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Да, он знает, зачем оказался здесь. Знает свой путь и свой долг.
Он должен очистить этот город от чудовищ. Должен вернуть ему былое величие и сделать маяком надежды для всех выживших. Вдохнуть свет в его почерневшие от гари стены.
И плевать, если на алтарь этой цели придётся принести собственную жизнь. В конце концов, разве не для этого он обрёл свой чудесный дар? Не для того ли проливал пот и кровь?
Чтобы стать оружием богов.
Новый взрыв, раздавшийся совсем близко, выдёргивает Алокеша из размышлений. Он вскидывает голову, прищуриваясь, и видит, как над крышами домов встаёт дымный гриб. Воздух прорезают красные всполохи, слишком яркие для обычного пламени, и огненная колонна, исходящая чудовищным жаром, соединяет небеса с землёй.
Рык. Низкий, утробный, полный ненависти и боли. Рык, от которого мурашки бегут по спине, а волосы на затылке встают дыбом.
Мгновение, и из-за руин показывается источник этого шума. Тварь, огромная, уродливая, похожая на гротескную пародию на кузнечика. Бугрящиеся крылья топорщат клочья почерневшего хитина, из многослойной пасти капает яд. Кривые ноги оканчиваются когтистыми лапами, а из спины торчат костяные наросты.
Монстр. Один из тех, что поглотили город, превратив жизнь оставшихся людей в ад. Дитя Сопряжения, явившееся в мир, чтобы пожирать и уничтожать.
Тварь замечает Алокеша и издаёт оглушительный рёв. В тусклом свете дня сверкают желтушные клыки, с которых капает ядовитая слюна.
На миг человек и чудовище застывают, глядя друг на друга через площадь.
А потом противник бросается в атаку. Его движения стремительны и хаотичны, он несётся вперёд, сшибая остовы брошенных машин и круша стены.
Алокеш медленно вскидывает руки, и с его губ слетает древняя мантра. Мантра, что пришла из глубины времён, из тех эпох, когда боги ещё ходили среди людей.
Кольца на его посохе вспыхивают ослепительным светом. Сияние стекает на руки хозяина, окутывает фигуру золотистым ореолом. Воздух трещит от разрядов чистой энергии.
В глазах человека пляшут священные огни, а застывшее лицо подобно лику разгневанного божества.
Вскинутые ладони обращаются к твари. Два столпа ослепительного света срываются с кончиков пальцев и прожигают монстра насквозь.
Испепелённый хитин сползает с костей. Выжженная уродливая башка отделяется от тела и с гулким стуком катится по брусчатке, а обезглавленный труп делает ещё пару шагов по инерции и рушится в пыль.
Алокеш опускает руки, тяжело дыша. На лбу блестят капли пота, а сердце частит, разгоняя по телу божественный жар.
Да, вот для чего он здесь. Вот его дхарма и его путь. Принести свет в это падшее царство. Выжечь заразу дотла, не щадя ни себя, ни врагов.
Он вновь обращает взор в сторону далёких взрывов и стрельбы. Что бы там ни происходило — это неважно. Его цель ясна.
Бомбей будет очищен. Чего бы это ни стоило.
Сжав посох, Алокеш устремляется вперёд. Навстречу своей судьбе.
Как Монарх Света он принесёт слепящий рассвет в это царство вечной ночи.
Глава 6
Гидеон, затаив дыхание, наблюдает, как бойцы Самума вливаются в узкие улочки Кроуфорда. Они двигаются быстро, слаженно, явно чувствуя себя хозяевами положения. Их оружие наготове, а в глазах горит предвкушение лёгкой победы. Ещё бы, защитники удрали, роняя портки, стена проломлена, никто толком не оказывает сопротивления.
Пиромант усмехается про себя, а в его гарнитуре раздаётся спокойный голос Шерхана:
— Спускаем собак.
И Кроуфорд взрывается десятками разноцветных вспышек. Бойцы Десперадос, затаившиеся на крышах домов, в проулках и окнах, обрушивают на головы незваных гостей все заготовленные сюрпризы.
Газовые гранаты, мгновенно заполняющие улицы удушливым туманом. Дымовые шашки, что застилают всё вокруг непроницаемой пеленой. Световые мины, что взрываются нестерпимо ярким светом, ослепляя и дезориентируя. В нескольких местах вспыхивают стационарные барьеры, запечатывая врагов внутри наедине с усыпляющим газом.
Противники, застигнутые врасплох, вопят от неожиданности и боли. Их стройные ряды смешиваются, а бойцы заходятся в приступах кашля, задыхаясь в клубах едкого дыма. Те, кому не повезло попасть под световую гранату, спотыкаются и падают, судорожно зажимая ослеплённые глаза.
Краем глаза Гидеон замечает, как один из солдат противника вскидывает винтовку, пытаясь нащупать цель в дымовой завесе. Не раздумывая, Мэтт атакует без промедления, и струя раскалённого огня срывается с его пальцев, за долю секунды испепеляя оружие вместе с кистью стрелка.
Крик боли теряется в какофонии звуков, царящих на поле боя. Отовсюду слышатся взрывы гранат, треск очередей, яростные вопли и стоны раненых. Гидеон бросается вперёд, позволяя внутреннему жару вырваться на свободу. В венах буквально бушует раскалённая лава, требуя выхода.
Пиромант бежит, лавируя между клубами дыма. Рядом с ним возникает силуэт Лазутчика Элиаса, который ловко швыряет под ноги дезориентированным солдатам Самума небольшие капсулы. Те разбиваются, выпуская облачка усыпляющего газа.
С другой стороны Джей, Незримое Лезвие, накрывает кашляющего противника мощным тазером. Силуэт врага выгибается дугой, дрожа, как припадочный, и валится подрубленным деревом в грязный снег.
Один за другим бойцы противника оседают на землю, погружаясь в глубокий сон. Их оружие и экипировка валяются рядом бесполезными грудами.
Вокруг кипит бой, наполненный вспышками, криками и грохотом взрывов, но чем дальше, тем быстрее он утихает. Судя по отрывистым докладам в эфире, большая часть сил Самума уже повержена. Кто-то лежит в отключке, надышавшись газа, кто-то скорчился на земле, ослеплённый светошумовыми гранатами. Всех бойцов спешно пакуют и растаскивают в разные стороны. До возвращения Егеря их будут держать в бессознательном состоянии.
Мэтт чувствует, как сердце колотится от возбуждения, а внутри него всё ещё клокочет боевой азарт. Враг разбит и деморализован. Можно перевести дух.
Амиш подходит к распростёртому на земле солдату. Тот явно без сознания, но дышит ровно и глубоко, газ сработал как надо. Пиромант склоняется над ним, проверяя пульс. Сильный и чёткий, значит, угрозы жизни нет.
Неожиданно в наушнике звучит безэмоциональный голос Ребекки:
— Драгана, доложи обстановку.
— Старейшина захвачен, никто из наших не пострадал, — так же сухо отвечает дроккальфар.
— Молодцы, отлично сработано, — в голосе Деворы слышится удовлетворение. — Отходите к оговорённой точке.
— Принято, конец связи, — бросает Драгана, и эфир замолкает.
Несколько мгновений Гидеон просто стоит, осмысливая услышанное. У них получилось! Они не только обезвредили всех нападавших без потерь, так ещё и захватили самого лидера вражеского клана!
Мэтт окидывает взглядом притихший Кроуфорд, усеянный распростёртыми телами бойцов Самума, и не может сдержать ликующей улыбки. Он чувствует, что это лишь начало.
Скоро даже Консорциум пожалеет, что недооценивал человечество.
Алокеш, тяжело дыша, пробирается через завалы обрушенных зданий. Его одежды покрыты пылью и кровью поверженных врагов, а в теле постепенно накапливается усталость. Он методично зачищает квартал за кварталом, без сомнений истребляя всех встреченных чудовищ.
Возможно, бремя, которое он взвалил на себя, оказалось непосильным, но останавливаться уже слишком поздно. Теперь только вперёд — до победы или…
От праздных размышлений его отвлекает грохот взорвавшейся каменной стены. Её фрагменты превращаются в шрапнель, изрешетив противоположное здание.
Из-за покосившейся высотки выворачивает сгорбленная тварь[1], непохожая на остальных. Исполинская, размером по меньшей мере с двухэтажное здание, она выглядит совершенно чуждой всей земной фауне. Лиловая пупырчатая шкура, хребет, покрытый костяными наростами, точно пластинами доспеха, вместо ног переплетение щупалец, большое количество когтистых лап и ещё больше всевозможных отростков, безглазая уродливая морда с хлеборезкой таких размеров, что Арджун может поместиться целиком и ещё место останется.
Источаемая ею опасность несёт в себе обжигающую мощь, от которой у Алокеша мгновенно пересыхает во рту.
Супернова. Всё же встретился. По-другому и быть не могло. Рано или поздно это должно было случиться.
Монстр замечает человека и издаёт ужасающий вой, от которого содрогаются стены домов. Алокеш поспешно вскидывает посох, призывая свет. Белые вихри срываются с кончиков пальцев и летят в грудь чудовищу… но, безвредно расплескавшись о его защиту, сжигают оказавшийся рядом рекламный плакат.
На долю секунды Арджун замирает, поражённый. Он всерьёз надеялся, что наличие усиливающего артефакта из арканиума даст ему козырь, позволив сократить разницу в силе между Квазом и Новой. Похоже, пустые мечты…
В следующий миг тварь бросается вперёд, сотрясая землю. Её скорость невероятна для подобной туши. Монарх Света едва успевает отпрыгнуть с линии атаки, чувствуя, как липкое щупальце хлещет в сантиметре от лица.
Сердце колотится как бешеное, разгоняя по венам раскалённую смесь страха и адреналина. Индус вновь вскидывает руки, посылая в противника самые мощные способности, но всё тщетно. Супернова просто игнорирует все удары, прёт напролом, словно бронепоезд.
Рык. Взмах когтистой лапы. Алокеш частично развоплощает себя, становясь чистой энергией, но запаздывает с реакцией и летит назад, врезаясь спиной в стену. Внутри что-то хрустит, из горла вырывается сдавленный хрип. Перед глазами пляшут тёмные пятна.
Он с трудом бросает себя на крышу ближайшего здания, обратившись вспышкой золотистого света, где вновь формирует тело, пошатываясь и давясь кровью. Посох в руке вибрирует, впитывая аркану хозяина, но Алокеш понимает, против такого врага этого мало.
Нужно отступать. Бежать. Иначе эта неуязвимая тварь размажет его по стенке.
Собрав последние силы, индус вскидывает руку и направляет спиральный поток света прямо под ноги Суперновы. Асфальт взрывается, ослепляя врага фонтаном бетонного крошева. Выигранных секунд хватает, чтобы рвануть прочь, петляя меж руин.
Сзади слышатся яростный рык и грохот шагов. Монстр не собирается упускать добычу. Он несётся следом, круша всё на своём пути, словно бешеный носорог.
В голове Алокеша лихорадочно бьются две мысли:
Он мчится вперёд, постоянно совершая световые рывки, игнорируя боль в груди и ладонях. Дыхание с хрипом вырывается из горла, лёгкие горят огнём.
Грохот и оглушительный треск становятся фоном. Тварь швыряется в него огромными кусками бетона, выдранными из стен домов.
Почти бесшумный свист, и, реагируя на инстинктивное чувство смертельной опасности, Алокеш резко смещается влево. Узкий костяной шип размером с его ладонь, пробивает угол здания, оставляя в нём сквозную дыру с оплавленными краями.
Тревога. Страх. Отчаяние. Эта Нова слишком опасна, её нельзя подпускать к выжившим.
Заметив впереди просвет меж домами, индус со всех ног несётся к нему. В голове стучит мрачная решимость, и Арджун стискивает зубы.
Под
Вываливаюсь из тёмного зева в соседнем квартале и, хмыкнув, оцениваю масштаб разрушений. Небоскрёб полыхает как свечка, озаряя округу дрожащими отблесками. Половина здания обрушилась, погребая под собой тонны бетона и стали. Неслабо его приложили. Видимо, крепко я кому-то насолил. Горнило? Или та Нова из Пожирателей Света?..
Что ж, так даже лучше. Пусть думают, что достали меня.
Активирую Картограф и накладываю на него данные с кучи датчиков, разбросанных по всему городу, дополняемых к тому же Деворой. Так, посмотрим… Ага, вот основные группы противников. Горнило с Ехидной и остатками своих бойцов — на северо-западе. Подкрепление Консорциума подтягивается к ним с востока. Волноходцы рыщут южнее, а Пожиратели Света — севернее. Калибан где-то между ними, идёт по моему химическому следу.
Отлично. Осталось только подтолкнуть их в нужном направлении. Деактивирую все методы маскировки и насвистываю негромкий мотивчик.
Условный сигнал Ваалису, и через несколько секунд неподалёку открывается новый портал. Без лишних слов ныряю в него и оказываюсь на другом конце города. В наушнике отдаётся голос Ребекки:
— Консорциум заметил твой след, идут быстрым маршем. Волноходцы тоже засекли, разворачиваются. Пожиратели немного отстали, но тоже движутся к точке рандеву. Калибан выйдет к нужной точке последним.
— Принял, отлично сработано, — коротко отзываюсь я. — Продолжай мониторить их, держи в курсе.
Обвожу взглядом открывшийся вид. Небольшая площадь, зажатая со всех сторон старинными каменными зданиями. Несколько тесных улочек ведут сюда, но в целом место напоминает большой колодец. Или импровизированную арену. То что надо.
Неспешно выхожу на южную часть площади, краем глаза отмечая возможные пути отступления и укрытия. Сердце уже привычно разгоняется в предвкушении схватки, но я остаюсь внешне невозмутимым. Нельзя позволить врагу увидеть твою нервозность или страх. Только спокойная уверенность и, может быть, капелька азарта.
В течение семи минут противники спешно стягиваются сюда со всем города. Словно явившиеся на зов актёры занимают свои места на сцене. Вот они, те, кто так жаждал моей смерти.
Консорциум с оружием наизготовку. Впереди — каланча с янтарными глазами по прозвищу Горнило и разъярённая, словно гарпия, Ехидна. Позади маячит ещё с полдюжины Квазов — подкрепление подоспело.
Волноходцы, похожие на помесь гуманоида и глубоководных хищников. Перепончатые конечности сжимают высокотехнологичные пушки. Взгляды, полные ледяной ярости, сверлят меня, грозя испепелить на месте.
Остатки пожирателей Света в своих разнородных доспехах. Этот клан слывёт весьма сильным, тем удивительнее, что прежде они держались в тени и особо не претендовали на Землю.
И, наконец, Калибан — громада из металла и плоти, увешанная оружием. Его бивни подрагивают в предвкушении реванша. Безликое забрало скрывает физиономию, но источает ярость. Единственный массивный кулак сжимается, готовый крушить и ломать.
Несколько секунд мы молча меряем друг друга взглядами. Напряжение, почти физически ощутимое, искрит в воздухе. Кажется, даже пыль замерла, не смея осесть на мостовую.
Я неспешно скольжу взглядом по их лицам, одаривая каждого своей коронной усмешкой. О да, я чувствую, как бесит их моя расслабленность. Как выводит из себя то, что я не трепещу перед их грозным видом.
— А вы, ребятки, не торопились. Увязли в пробках по дороге? — лениво тяну я.
Ехидна аж шипит от злости. Её хвост подрагивает над головой, придавая сходство со скорпионом. Горнило лишь скалится в ответ, но янтарь его глаз вспыхивает яростнее.
— Некуда бежать, землянин, — скрипит он. — Ты сам загнал себя в ловушку. Глупо было так подставляться.
— Да чё-то сглупил, — хлопаю себя по затылку, — голова моя садовая!
Я перевожу взгляд на скрежещущего зубами Волноходца и недоуменно приподнимаю бровь:
— А вы какого хера тут забыли? Боялись пропустить всё веселье?
— Ты смеешь насмехаться над нами, ничтожество? — шипит разъярённый вожак. — Довольно и того, что ты не держал язык в присутствии господина на Конклаве. Подобную наглость нужно покарать!
— Божечки, какие мы обидчивые. У принцессы по имени Хроф случайно не было постов в мировом чате вида: «Первое правило — меня не критиковать. Второе правило — смотри первое правило»?
Собеседник надувается для ответа, но тут в разговор встревает главарь Пожирателей.
— Хватит болтовни, — голос у неё, ого, да у нас тут целая дама, визгливый и неприятный, как звук когтей по грифельной доске.
Она окидывает меня изучающим взглядом, насколько об этом можно судить по глухому шлему, и добавляет:
— Этот фарс затянулся. Пора поставить точку. Мы заберём его тело и…
— Руки прочь от моей добычи! — рявкает Калибан, выходя вперёд. — Он мой!
Нарфата замолкает, склонив голову набок. Две металлические конечности-придатка выгибаются вокруг неё, поблёскивая на солнце.
— Калибан… Я настоятельно рекомендую тебе переосмыслить выбранный курс действий, — произносит она. — Поверь, ты не хочешь стать врагом моего клана.
На внутреннем интерфейсе отображается стремительное приближение последнего игрока, и я продолжаю тянуть время:
— Так, мальчики, девочки, давайте не будем делить шкуру неубитого Егеря! — насмешливо перебиваю я, вскинув руки. — Вы ещё передеритесь тут у меня на глазах. Лучше, знаете, как поступим?
Они замолкают, недоуменно уставившись на меня. Я неторопливо обвожу их притворно-дружелюбным взглядом.
— Раз вы не можете решить, кому выпадет честь прикончить меня, то давайте так. Разбейтесь по парам, возьмитесь за ручки и дружно кидайтесь на врага. То бишь на меня. А там по ходу пьесы определимся. Идёт?
На миг воцаряется оторопелое молчание. А потом Ехидна взрывается бешеным визгом и бросается в атаку, выпустив когти. Её примеру незамедлительно следуют остальные.
И в этот миг на площадь влетает до боли знакомая фигура. Рваные одежды, лицо залито кровью, в глазах пляшет безумие. Но я узнаю его даже в таком состоянии.
Алокеш. Монарх Света собственной персоной. И у него просто невероятно дерьмовый день.
А в следующее мгновение за ним с хрустом и треском выносится Супернова.
Отлично.
Вот теперь все в сборе.
[1]. Художник — Graey Erb.
Глава 7
Новоприбывшая Супернова заносит когтистую лапу для удара, но Алокеш чудом умудряется отшатнуться. Он вскидывает посох, и с его навершия срывается слепящий луч, прошивая плечо монстра. Правда, вместо фонтана крови из раны вырывается лишь струйка зеленоватого дыма. Зато разъярённая тварь вдруг издаёт чудовищный рёв, от которого у меня едва не лопаются барабанные перепонки даже сквозь защиту шлема.
Без лишних слов начинаю смещаться за миг до того, как чудовище с воплем кидается в нашу сторону.
В следующий миг тварь распахивает пасть, и это похоже на извержение вулкана, только вместо магмы хлещет лиловая, ядовитая даже на вид жижа. Новы уверенно уворачиваются, а вот Квазам везёт меньше. Те, кого она задевает краем, с воплями катаются по земле, пока мясо вместе с оплавленными доспехами слезает с их костей. Запах тающей плоти мгновенно забивает ноздри.
Однако и противники монстра не лыком шиты. Зарвин вдруг вскидывает руки, и вокруг него закручивается смерч из расплавленного металла, подпитываемый силой магмы из недр земли. Он направляет этот грохочущий вихрь прямо на Супернову, и тот окутывает чудовище коконом нестерпимого жара. На несколько секунд монстр скрывается внутри этого миниатюрного солнца, но затем взрывается наружу, разметав преграду в клочья. Правда, с пупырчатых боков Новы сошла вся шкура, обнажив мясо и кости, но регенерация у неё будь здоров.
И в следующую секунду площадь превращается в ад. Нова носится меж противников с невероятной скоростью, размахивая когтистыми лапами и извергая потоки кислоты. Огромные куски плоти отлетают от тел тех, кто не успел уклониться. Кто-то истошно вопит, корчась в растекающихся лужах едкой жидкости. Хлёсткие щупальца сносят головы только так, обычные Квазы не в силах противопоставить что-то силе удара.
Зрелище не из приятных, но, чего скрывать, я чертовски рад этой заварушке. Неожиданное появление Алокеша и Новы спутало врагам все карты, сея хаос и неразбериху. Точно по расписанию!
А значит, пора делать свой ход. Действовать нужно быстро и максимально незаметно, пока все отвлечены на беснующегося монстра.
Ваалис начинает открывать порталы один за другим. Не зря же мы с ним и остальными участниками обсуждали план в мельчайших деталях. Крохотные, размером с монету дыры в пространстве возникают в метре-двух над землёй, практически незаметные за пеленой дыма, огня и кислотных испарений. Но парочку Ваалис намеренно создаёт над головами противников.
Краем глаза замечаю, как Калибан в недоумении дёргает башкой, когда возле его ключиц распахивается миниатюрная воронка портала, но тут же забывает о ней, уворачиваясь от струи яда. Остальные тоже не обращают на дыры в воздухе особого внимания, слишком занятые попытками не сдохнуть под ударами обезумевшего монстра.
Конечно же, сама Одромантка не рискует находиться рядом со мной в гуще схватки. С её хрупкой комплекцией это чистое самоубийство. Поэтому мы заранее договорились действовать на расстоянии.
И вот сейчас, спрятавшись в паре улиц отсюда, Эрис начинает транслировать через порталы Осьминожки особые ароматы собственного изобретения. Запахи, которые воздействуют на психику, подавляя осторожность и распаляя эмоции: агрессию, ярость, жажду крови. При этом они не имеют цвета и действуют исподволь, почти незаметно для жертв. Да и посреди боя попробуй засеки такое воздействие.
Разумеется, мы не рассчитываем с помощью одной только вони превратить матёрых бойцов в безмозглых берсерков. Однако если грамотно направить их злость и раздражение… о, тогда даже лёгкий толчок может сработать как спусковой крючок.
Несколько долгих секунд ничего не происходит. Похоже, ароматы Эрис действуют не сразу, им нужно время, чтобы проникнуть в организм и начать влиять на мозг. Или же Новы изначально более устойчивы к такому воздействию. Если у них найдётся что-то вроде моей
Ультрис вскидывает руки, и прямо из-под земли вырываются два толстых жгута, сплетённых из воды. Нет, из какой-то густой маслянистой жидкости. Одно щупальце обвивается вокруг тела Суперновы и дёргает, пытаясь опрокинуть исполина. Тот с рыком пытается освободиться, перерубая воду когтями, но они безвредно проходят сквозь жидкость.
Вторая атака направлена в меня, и
На лицах большинства бойцов по-прежнему царит мрачная сосредоточенность. Они слаженно пытаются дать отпор твари: бьют из всех стволов, призывают защитные барьеры, контратакуют… Расчётливо, собранно. Привычно.
Краем глаза кошу на Ехидну. Среди всех присутствующих лишь она одна способна почуять подвох. Учуять, что запахи не так просты. Метаморф, наверняка, крайне чувствительна к малейшим изменениям в своём организме.
Так и есть, до неё первой начинает доходить, что за дрянь сейчас просачивается в её мозг помимо воли. Не сбавляя темпа, Амелиа умудряется метнуть в мою сторону испепеляющий взгляд. В глазах отчётливо мелькает понимание. Она явно догадалась, кому обязана внезапным приступом кровожадности.
Однако предупредить остальных Метаморф уже не успевает. Супернова отвешивает Амелии такой удар, что та отлетает метров на десять, с хрустом врезаясь в стену.
Размышлять особо некогда, события начинают развиваться с пугающей быстротой. Ароматы Эрис делают своё чёрное дело, и вот уже по лицам бойцов пробегают всполохи плохо сдерживаемой ярости.
На Горнило с Гласом Бездны это пока действует слабо, ну а хрен их знает, какие у этих рас метаболизмы. Зато Жнец… о, она явно начинает закипать. Рык, вырывающийся из-под забрала её шлема, даст фору и Калибану. Движения сотника Пожирателей Света становятся резче и злее, плазменные пушки, скрытые внутри механических манипуляторов, часто-часто палят в жажде добраться до чужой плоти.
Вракшад тоже начинает терять берега и рывком сближается с чудовищем. Его цепной меч вгрызается в упругую пурпурную шкуру, а из глотки огроида рвётся хриплый рык.
Напомнить бы себе, когда выберемся, выдать Эрис медаль за вклад в уничтожение врагов человечества.
Решаю подлить масла в огонь:
— Да ты никак заржавел в этой консервной банке, Калибан! Раньше как-то поживее двигался. Годы берут своё?
Наёмник аж разворачивается на пятках, сверля меня полыхающим взглядом. Явно позабыв на миг про монстра, с которым дрался секунду назад. Большая ошибка. Он делает шаг ко мне… но тут Нова щедро окатывает его ядовитой струёй и едва не пробивает череп выстрелившим из лапы шипом. С криком боли берсерк подаётся назад, зажимая лицо.
Подпитанные ароматами ярости мои противники один за другим ломаются. Всё чаще мелькают оскаленные морды и горящие мутной злобой глаза. Даже самые хладнокровные и расчётливые, похоже, с трудом сдерживаются.
Краем глаза замечаю Горнило, пославшего волну магмы в сторону твари, попутно испепелив парочку Волноходцев. А Ультрис только что пальнул в спину одному из бойцов Консорциума. Случайность? Ну-ну.
В какой-то момент ксеносы в своей ненависти фокусируются на мне, напрочь забыв про чудовище. Н-да, побочный эффект. Если заместить все эмоции противника ненавистью и злостью, он начнёт действовать не совсем логично.
Мне приходится проявить всё своё проворство и скорость, чтобы уклониться от целого шквала атак, выстрелов и смертоносных ударов. Созданный из расплавленного металла клинок Зарвина едва не прошивает мне глотку. Масляный бич Ультриса хлещет возле затылка. Протяжно воет цепной меч Вракшада.
В какой-то момент я упускаю Алокеша из виду. Хаос битвы, кровь, вопли, кислотные лужи — всё сливается в одну безумную круговерть смерти. Лишь краем глаза замечаю вспышки света там, где Монарх Солнца пытается отбиваться от прущей на него громадины Суперновы. Ещё и с разных концов площади сюда стекаются окрестные монстры, привлечённые шумом боя. С жадностью они набрасываются на остатки Квазаров.
А я сейчас на другом конце импровизированной арены, зажатый в клещи Горнилом и Калибаном. Янтарноглазый ублюдок поливает меня огнём прямо на бегу, заставляя петлять и лавировать меж ревущих потоков. Бронированный наёмник, похоже, вознамерился отрубить мне голову в качестве трофея — цепной меч так и пляшет вокруг, изголодавшись по крови.
Сфокусированный на мне он вновь пропускает атаку Новы, оказавшейся рядом. Удар щупальца с треском вбивает его в изгвазданную плитку, а мне в глаза бросается расплавленная кислотой дыра в его шлеме. Из повреждённого бока наёмника вовсю хлещет тёмная кровь вперемешку с искрящимися обломками.
Отличный шанс! Калибан явно ослаблен полученной раной и сейчас открыт для удара. Одно точное попадание из Колючки в прореху доспеха — и…
В этот миг фиксирую, как по левую руку от меня Нова прижал лапой Алокеша к стене полуразрушенного здания. Тот весь в крови, левая рука безвольно болтается, явно сломанная. Посох раскалён добела, лучи света бьют без продыху, но, кажется, едва сдерживают напор клыков и когтей.
В следующую секунду Нова с рёвом выбивает оружие из ослабевших пальцев индуса. Чудовище заносит лапу с торчащим из неё шипом для смертельного удара…
Время замедляется до темпа ползущей улитки. Вот оно… Кристально-чистое понимание. Сейчас или никогда.
Рычащий на земле Вракшад с призывной дырой в доспехах.
Истекающий кровью Арджун с посеревшим лицом.
Рывок вперёд, и я всем телом врезаюсь в бок Суперновы. Накопленный кинетический заряд с грохотом отбрасывает тварь в сторону. Крутанувшись, она разворачивается с невероятной скоростью. В морде вспыхивают алые огни, видимо, так эта хрень выражает ярость. Когти-клинки свистят в воздухе, грозясь располосовать меня на ленточки.
Пригнуться. Колючка почти в упор выпускает заряд плазмы, отрывая и сразу прижигая одну из лап.
Извивающийся длинный язык ходит из стороны в сторону в безглазой пасти. Несколько щупалец со свистом пластают воздух, направляясь к моей голове.
— Знаешь… ты, конечно, красотка… но давай всё же останемся друзьями? — кидаю ей, смещаясь назад.
Бутон и Колючка синхронно делают залп прямо в распахнутую пасть. Два ослепительно-белых луча плазмы перфорируют крепкую шкуру, мышцы и кости, чтобы выйти с другой стороны. Раздаётся приглушённый взрыв, и голову монстра разносит изнутри ярким сполохом света.
Доля секунды, и в его башке появляется здоровенная дыра с оплавленными краями. С чем-то похожим на всхлип тварь, шатаясь, обрушивается на землю, подобно завалившейся башне. Лежит, подёргиваясь в агонии.
Без промедления разворачиваюсь к Алокешу и вкалываю в него Регенеративный инъектор ступени А. Тот, цепляясь уцелевшей рукой за стену, пытается подняться. Смотрит на меня с неприкрытым изумлением, словно до конца не веря в происходящее.
— Держи, Кутрапали. Кажется, это твоё.
Пинком подбрасываю ему посох, и тот ловит его одной рукой. Надо же, неплохая реакция для полумертвеца.
— Спасибо… — хрипит он. — Не думал, что…
Договорить Монарх не успевает.
Не зря я сканировал пространство на предмет угроз. Мимо с воем проносится огненный сгусток толщиной с колонну, видимо, Горнило начинает играть по-крупному. А потом откуда-то сбоку возникает Жнец с активированными плазменными пушками.
— Побегал и хватит! — визжит она, паля в меня, как умалишённая.
Враги смыкают кольцо, перекрикиваясь и зверея с каждой секундой. Мой план зависит от одного события, которое никак не наступит, и теперь я уже не понимаю, случится оно или нет.
Превратившись в молнию, я лавирую в сонме чужих ударов. Ещё и Ехидна подоспела, змея подколодная.
Отовсюду несутся атаки: воздух трещит от разрядов, вспышек и криков. Горнило пытается достать меня росчерком огненного клинка, но я уворачиваюсь в последний момент. Однако тут же плечо чиркает игла из какого-то тёмно-фиолетового металла — подарочек от Жнеца, не иначе.
Боль прошивает всю руку, заставляя зашипеть сквозь зубы. Похоже, эта хрень ещё и отравлена!
Надо купить себе время. Держась за Колючку, активирую
Враги обрушивают на щит всю свою ярость: волны пламени, струи кислоты, разряды молний — всё впитывается зелёной оболочкой, заставляя её пульсировать всё ярче.
А потом контуры барьера покрываются острейшими эфемерными шипами и взрываются. Тысячи игл со свистом разлетаются во все стороны, впиваясь в тела агрессоров. Вижу, как Зарвин, взревев от боли, выдирает из плеча шип больше ладони в длину. Ехидна пытается закрыться хитиновой клешнёй, но россыпь колючек всё равно достаёт её, впиваясь в сочленения брони.
Слышу звон метала и краем глаза цепляю, как Алокеш, пошатываясь, встаёт и оглядывает пришельцев с мрачной решимостью.
В его глазах пляшут безумные огоньки, отчаянная решимость обречённого, готового ценой своей жизни забрать с собой как можно больше врагов.
— Это наша земля! — яростно хрипит он. — НАША!
Индус весь словно окаменел, став похожим на древнее изваяние, высеченное из обсидиана. Посох в его руке начинает едва заметно светиться, излучая мягкое золотистое сияние.
— А это мой выбор! — сдавленно шепчет Арджун и…
…Внезапно улыбается. Спокойно и умиротворённо, словно стоит не посреди поля боя, а любуется закатом на берегу моря. Он прикрывает глаза и распрямляет плечи, будто принимая неизбежное.
Аркана концентрируется в его теле. Я чувствую, как её потоки, сжатые, как пружины, в сотни раз, дрожат и пытаются вырваться. Воздух начинает плавиться, словно от невыносимого жара. По коже бегут мурашки, а волосы на затылке встают дыбом.
Монарх Света сам становится топливом для своего ужасающего дара. Вижу, как расширяются от изумления глаза Ехидны, когда до неё доходит, что сейчас произойдёт.
Поздно. Из тела Алокеша вырывается ослепительная вспышка света. Она расширяется, стремительно заполняя собой всё пространство вокруг. Контуры человеческого силуэта растворяются в самом сердце белоснежного сияния.
Под
Жар обжигает лицо, заставляя зажмуриться. Кажется, что сама плоть начинает плавиться и стекать с костей.
Мир вокруг содрогается. Чудовищный грохот бьёт по ушам, словно внутри головы лопнула чёртова сотня хлопушек.
А на месте, где только что стоял Алокеш, поднимается исполинский ослепительный шар, затмевая собой солнце. Он стремительно вырастает, на глазах обретая форму хищно-изогнутого гриба, и уносится в небеса, прожигая в низких облаках дыру.
Глава 8
Как я предполагал, причиной радиации в иной временной ветке послужил настоящий ядерный взрыв. А его источником оказался Алокеш, учитывая класс индуса, немудрено. Если допустить, что Монарх Света с его Фотокинезом может манипулировать не только видимым световым диапазоном, но и другими участками электромагнитного спектра, тогда создание радиации становится абсолютно логичным.
Ну а я поставил всё на одну карту и теперь наблюдаю воочию последствия такого решения. Знать судьбу наперёд — та ещё головная боль.
Разогнанное в сотни раз сознание начинает воплощать в жизнь заранее продуманный план. Вскидываю руки, призывая остатки арканы.
В воздухе возникает россыпь аметистовых искр. Я почти физически ощущаю, как они тянутся друг к другу, повинуясь моей воле. Это семена кристаллов, которые я загодя, перед самой битвой, разбросал по всей площади. Такая подготовка сильно облегчает наводку и экономит время, а сейчас счёт идёт на доли секунды.
Искры вспыхивают всё ярче, набирая плотность. В мгновение ока из них прорастают массивные огранённые кристаллы, переплетаясь и смыкаясь в исполинский купол. Полупрозрачные аметистовые стены в три человеческих роста вздымаются над площадью, накрывая собой эпицентр взрыва. Накрывая собой
Ощущаю, как ткань реальности вокруг меня прорезает портал Ваалиса, и в следующий миг наступает рывок телепортации. Меня уносит прочь от этого безумного калейдоскопа, чтобы выбросить за границей кристаллического купола.
— Медичи, давай! — ору я в комм, не слыша собственного голоса за несмолкающим грохотом.
Изабелле не нужен мой приказ. У неё есть своя голова на плечах.
Пространство над моим щитом подёргивается рябью. Из ниоткуда разворачивается золотистая плёнка, накрывая площадь вторым колпаком.
Теург только что добавила второй слой защиты. Её участие я запросил, основываясь на всей той помощи, что уже оказал для Евроальянса — Хедемора и Росток. Названий двух этих городов хватило, чтобы даже своевольная итальянка заткнулась и как миленькая согласилась сделать то, что мне от неё требовалось.
А внутри купола тем временем бушует настоящее пекло. Исполинский ядерный гриб набирает объёмы и высоту. Страшный жар плавит всё и вся. Обжигающая волна радиации плещется в пространстве между двумя непроницаемыми сферами — кристаллической и призрачно-золотистой.
В какой-то миг мне кажется, что выстроенной защиты не хватит. Что сейчас титаническая взрывная волна просто снесёт все преграды, втопчет меня в землю вместе с осколками костей. Но нет, кристаллический щит выдерживает! По его граням пробегает сияющая рябь, не просто гася смертоносный импульс, а отражая его обратно.
Меня окатывает волной жара даже сквозь защиту купола. В лицо бьёт раскалённый ветер, опаляя кожу, но аметистовые стены держат. Основной удар принимают на себя именно они.
Зрелище моим глазам предстаёт воистину инфернальное. Новы, накрытые волной искажения, бестолково мечутся внутри, выпучив глаза, но делают это столь медленно, словно угодили в болотную топь. Окружающий их ландшафт искривляется, создавая в воздухе видимый эффект ряби. Пространство внутри этого эффекта тускнеет и расплывается, будто я смотрю сквозь тепловое марево. Кажется, эти неудачники ещё не до конца поняли, что происходит и почему они столь резко растеряли всю свою скорость.
Злорадно скалюсь.
Все ловушки и неурядицы, которые мне довелось пережить, все хитроумные приёмы, использованные против меня, я тщательно мотаю на ус. И благодаря Говнюку-старшему и его засаде в Бахардоке я узнал о таком чудесном гаджете, как Хронодекселератор. Одноразовый девайс, замедляющий всех, попавших в его поле. Идеальное решение против тех, кто полагается на свою реакцию и скорость.
Я не поскупился на аркану, отвалив чуть больше миллиона на его покупку у Такирама. Правда, на недостающую сумму пришлось взять ссуду в размере восьмисот штук у Раздробленных Пульсаров.
Мир смазывается яркими красками. Чувствую, как мощь взрыва плавит камни под ногами, испаряет плоть и кости дерущихся. Кристаллы трескаются, но я подпитываю их, да и щит Медичи держит. Через секунду из-под купола доносятся полные боли вопли, бессильная ругань и яростный скрежет когтей по аметистовым граням.
Ублюдки поняли, что оказались в ловушке.
Зарево ядерного взрыва полыхает, затмевая собой солнце. Отблески пламени, заключённого в кристально-призрачную сферу, пляшут на руинах города. Эпицентр напоминает миниатюрный ад, кипящий энергией распада.
Чудовищная температура и давление бьются в стенки ловушки, силясь вырваться на свободу. Пульсирующие волны нестерпимого жара ревут и беснуются, словно обезумевший зверь в клетке. Сквозь полупрозрачные грани купола я различаю смутные силуэты тех, кто ещё недавно пытался разорвать меня в клочья.
А вот теперь пришла ваша очередь, ублюдки.
Замедленные Новы еле шевелятся в сиянии взрыва, пытаясь сбежать из плена, но тщетно. Сдвоенные щиты держат, не давая хаосу вырваться наружу. Я почти физически ощущаю их страх и смятение. Падаль привыкла всегда смотреть на других свысока.
Первым не выдерживает Глас Бездны. Верещит что-то и с разбегу впечатывается в кристаллическую стену плечом. С оглушительным хрустом его броня разлетается вдребезги, огромная вмятина расползается по грани. Мутные кнуты арканы грохочут о барьер, однако аметистовый монолит держится. Супернова, вжатый ударной волной в стенку, оставляет склизкий кровавый след.
Отчаянный вопль, полный бессильной ярости, сотрясает воздух. Обезумевший от боли и страха Ультрис колотит в барьер кулаками, извергая проклятия вперемешку с мольбами.
— Извини, тебя плохо слышно, — безразлично отзываюсь я. — Где тут включить субтитры?
Яростный вопль привлекает моё внимание. Горнило, объятый пламенем, несётся на призрачную стену, выставив перед собой пылающие клинки. Вкладывает весь свой вес и инерцию в чудовищный удар. Энергетическая оболочка прогибается, но выдерживает, зато Нова падает на колени, выхаркивая лёгкие.
Похоже, огнём его не пронять, а что насчёт радиации? Кашляя кровью, янтарноглазый пытается подняться. Доспехи на нём расплавились, обнажая обуглившуюся плоть. Похоже, его тушку изрядно приложило взрывом, все пластины брони разворочены, по телу змеятся глубокие кровоточащие раны. Вся спесь мигом слетела, как и не бывало.
— Ты… ты за это ответишь! — сипит он, пытаясь испепелить меня взглядом сквозь щит. — Консорциум разотрёт тебя… в пыль!
— Пусть в очередь встанет, — фыркаю я. — Будет сразу после кселари.
Краем глаза замечаю какое-то смазанное движение. Ехидна! Она прижалась к самой земле и судорожно сучит лапами. Сквозь переливы кристаллических граней я различаю панику на её изуродованной роже. До твари, похоже, тоже начинает доходить, в какой капкан угодила.
Внезапно воздух подёргивается рябью, и на месте Амелии остаётся пустота. Ах ты ж сука членистоногая! Хорошо знакомая мне экстренная телепортация.
Судорожно озираюсь, пытаясь высмотреть, куда Метаморф могла сбежать, но тут на периферии вспыхивает алым индикатор. Быстро перевожу взгляд и облегчённо выдыхаю.
Осьминожка сработал, как боженька! Едва заметив попытку побега, он среагировал молниеносно.
Не проходит и секунды, как внутри купола распахивается червоточиной знакомый портал. И аккурат из него вылетает обожжённая тушка Ехидны, по инерции рухнув аккурат в объятия бушующего пламени.
До меня доносится наполненный болью визг, когда тварь осознаёт, что вернулась в исходную точку.
Мгновенно сориентировавшись, она вгрызается под землю, стараясь вырыть подкоп, и с удивлением обнаруживает там толстый слой кристаллов, выстилающих дно. Потому что враги оказались не под куполом, как им думалось поначалу, а в полусфере. Не зря же я готовил эту ловушку.
Время тянется бесконечной патокой. Пылающий щит, кажется, целую вечность удерживает внутри разбушевавшийся ядерный огонь. Мне начинает мерещиться, что даже законы физики искажаются в этом чудовищном месте. Вмятины на стенках разрастаются, грозя пробить защиту, но в последний миг смыкаются вновь, словно залечивая раны.
Тем временем давление, вызванное детонацией, начинает стихать вместе с пожаром внутри купола.
В какой-то момент запекаемая заживо Нарфата вдруг обрушивает на защитный кокон безумный шквал ударов своих механических манипуляторов. Раздаётся душераздирающий скрежет, словно лязг гигантских зубов, и… преграда, наконец, поддаётся!
По радужной оболочке расползаются трещины, и она осыпается облаком переливчатых осколков.
Рваные клочья тумана стелются по земле, мешаясь с облаками удушливого дыма. В воздухе висит тяжёлый запах гари и расплавленного камня. Невольно морщусь, радиоактивные осадки оседают на коже противным липким налётом. Вот ведь дрянь!
Сканирую взглядом эпицентр взрыва сквозь мутную дымку. Ни следа вражеских Квазаров — только кучки оплавленного пепла на их месте.
А вот сами Новы, судя по всему, уцелели. Дадут фору в живучести тараканам. Я различаю пять покорёженных силуэтов, распростёртых среди обломков. Вот одна их фигур шевелится и судорожно пытается принять вертикальное положение.
Колышущееся месиво из щупалец. Ошпаренная, лопнувшая кожа. Скрюченные, изломанные конечности. Пузырящаяся кровавая слизь на месте глаз.
То, что осталось от Гласа Бездны, не поддаётся описанию. Нелепый, изувеченный комок плоти, слабо подёргивающийся в агонии. Где теперь твоя спесь, а? И это ты что-то втолковывал мне про необходимость держать язык за зубами в присутствии своего господина?
Краем глаза улавливаю, как ещё один силуэт неуклюже карабкается из кратера. Калибан. Ну, конечно, кто бы сомневался. Здоровый, как бык, и такой же живучий ушлёпок. Хотя и его неслабо потрепало — от доспехов мало что осталось, опалённые мышцы щедро блестят на солнце, бивни обломаны, а глазницы превратились в две дымящиеся дыры.
— Ничего… ещё… не кончено.
Я лишь устало качаю головой:
— Да-да, погоди секунду, я сейчас займусь тобой.
Вракшад дёргается, явно желая высказаться, но лишь сипло кашляет кровавыми сгустками. Он пытается встать, однако его ноги подламываются, и Нова неуклюже шлёпается на задницу.
Горнило, качаясь, принимает вертикальное положение. Его штормит, но он определённо намерен драться.
А четвёртый силуэт даже не шевелится. Чёрный, обугленный, застывший в нелепо вывернутой позе. Не знаю, что там с Жнецом — то ли сознание потеряла, то ли концы отдала. Внезапно её грудь вздрагивает, и в размолотый шлем с сипением втягивается воздух.
Всем им сейчас хватит пары выстрелов из Колючки и Бутона, но я намерен разыграть карты несколько иначе. Нужно навести суету, а для этого…
Ядерный гриб догорает, оставляя после себя лишь зловещее марево. Дым медленно оседает, открывая обзор на руины Бомбея. Кажется, даже монстры, спешащие сюда на запах бойни, притихли, не рискуют совать носы на выжженную пустошь.
Учитывая мощность взрыва, всё выглядит так, словно он влил всю доступную ему аркану в единственный импульс колоссальной силы. По сути, детонировал собственное энергетическое ядро. Если уж, будучи Квазом, он оказался способен на такие разрушения, доберись Арджун до ранга Новы, он бы действительно мог стать угрозой планетарного масштаба и сносить города одним чихом.
Из дымного марева вдруг выныривает до боли знакомый силуэт. На дрожащих лапах, истекая разноцветной слизью и кровью, ко мне ковыляет Ехидна, странно подволакивая одну ногу.
Бо́льшая часть её хитинового панциря оплавилась, обнажая покрытое пузырящимися ожогами нутро. Некогда мощный хвостовой клинок сломан и торчит неестественно вывернутым обрубком. Всё её тело трясёт, будто в припадке.
Сипло хрипя, Метаморф выползает из кратера и, пошатываясь, встаёт в полный рост. Расфокусированный взгляд мечется по площади, словно в горячечном бреду.
— Егерь, — булькающе выплёвывает она моё имя. — По-попался.
Я подхожу ближе, брезгливо переступая через чьи-то обуглившиеся ошмётки. Что, не рассчитала силы, стерва? Решила, что сможешь добить меня, даже находясь на пороге смерти? Ничему-то жизнь тебя не учит.
Меряю её скептическим взглядом и говорю:
— Амели, зайка, плохо выглядишь. Новая причёска тебе совсем не идёт.
Метаморф шипит, раздувая бока. Её когти судорожно скребут по растрескавшемуся асфальту.
— Ты за… за всё ответишь, тварь! За каждую… каплю моей крови! За каждое унижение.
— Тебе бы подлечиться для начала, но, если хочется внимания, у меня есть для тебя партнёр.
С гортанным хрипом Ехидна кидается на меня. Вернее, пытается, но не тут-то было.
Воздух между нами рябит, преломляясь, и сквозь пространство прорастает тонкая плёнка силового поля.
Истошно верещащая Амелиа с размаху впечатывается мордой в полупрозрачную стенку. Отлетает назад, кувыркаясь через голову. С мерзким хрустом её конечности впечатываются в мостовую.
Скривившись от отвращения, я перевожу взгляд на Калибана. Берсерк вскидывает цепной меч и ревёт:
— Давай! ДАВАЙ!!
— С радостью, здоровяк. Сейчас потанцуем.
Тем временем Метаморф, хрипя и плюясь кровью, поднимается на подгибающиеся лапы. Мутным взглядом шарит по сторонам, явно в поисках лазейки, но путь к отступлению ей преграждает знакомая фигура.
— Ехидна, — бесстрастно цедит Тай, небрежно положив ладонь на рукоять катаны. — Мы не договорили в прошлый раз.
Амелиа застывает. По её изуродованной роже пробегает целая гамма эмоций: недоумение, узнавание, бешенство.
— Ты⁈ — сипит она.
— Сан Агустин, помнишь? Я прекрасно помню.
Тай с шелестом вынимает клинок из ножен. В его глазах пляшут недобрые огоньки.
Ехидна шипит, выгибая спину дугой. Трещины на её панцире углубляются, но боевой задор, кажется, никуда не делся.
— Если уж… тот ублюдок недоступен, покончу хотя бы… с тобой, — хрипит сука.
Коротко киваю Николаю, мол, справишься тут сам. Тот, не глядя, вскидывает большой палец.
А я тем временем разворачиваюсь к Вракшаду. Пора поставить точку раз и навсегда.
— Ну что, слонёнок Дамбо, — ухмыляюсь я, коснувшись револьвера. — Начнём?
Глава 9
Воздух потрескивает от напряжения, когда Тай и Ехидна материализуются на выжженной равнине чужого мира. Ветер швыряет в лицо горсти праха, кружа его в сумрачном свете, пробивающемся сквозь плотную завесу туч.
Они стоят друг напротив друга, не шевелясь, словно изваяния. Израненная, покрытая ожогами Ехидна тяжело дышит, её грудь судорожно вздымается. Костяные клинки подрагивают, готовые в любой момент сорваться в стремительный выпад. Тай застыл в боевой стойке, сжимая катану побелевшими пальцами. Его глаза — две льдинки, в которых не читается ни единой эмоции.
— Место твоего последнего вздоха, — бесстрастно роняет Николай.
— Я принесу твою голову этому ублюдку, — шипит Ехидна, делая шаг вперёд. — Посмотрим, как он будет зубоскалить после этого.
Внезапно она исчезает в рывке и появляется за спиной Тая, занося костяные лезвия для удара, но мечник уже разворачивается, парируя выпад. Скрежет металла о кость разрывает тишину. Ехидна бьёт хвостом, метя в грудь, но Николай уклоняется, пропуская жало в сантиметрах от себя.
Мечник контратакует, череда молниеносных взмахов катаны заставляет Ехидну отступать. Электричество струится по изогнутому клинку меча, благодаря
Тай швыряет вперёд руку, и струя лазурной влаги срывается с его пальцев, превращаясь в
Она появляется в отдалении, судорожно хватая ртом воздух.
Глаза Ехидны вспыхивают яростью. Она вскидывает руку, и в сторону Николая устремляется струя едкого аэрозоля. Николай едва заметно приподнимает бровь, и жидкость замерзает в полёте, осыпаясь градом изумрудных осколков.
— Второй раз это не сработает, — бесстрастно констатирует он.
Амелиа прыгает, распахнув крылья. Хлопок, другой, и она зависает в воздухе. Тай сосредотачивается, и вокруг него закручивается вихрь
И всё же одна из кос настигает её, вспарывая бок. Амелиа шипит от боли и камнем падает вниз. Когти и клинки сверкают, нацеленные в лицо мужчины. Николай словно случайно подставляется, окутанный сияющей преградой —
А Тай, пользуясь уязвимостью врага, широко распахивает рот, и из него бьёт бурлящий поток кипятка вперемешку с паром.
Даже этого недостаточно, чтобы сломить оппонентку. Перекувыркнувшись в воздухе, Амелиа приземляется на четвереньки, по-звериному дёргая клинками богомола. С её кожи клочьями свисает обожжённая плоть, обнажая бугристые мышцы. Треснувшая маска открывает наполненные яростью глаза.
Движение у самых ног Николая заставляет его дёрнуться назад, но крошечный кожаный мешочек размером с маковую головку взрывается, выпустив тысячи крошечных семян вперемешку с изумрудным дымом.
Ударившись о барьер, Амелиа всё же смогла оставить противнику свой подарок на прощание.
Зелёная хмарь безвредно проскальзывает сквозь защитное поле, и Тай вдыхает отравленный воздух, заходясь судорожным кашлем. Лёгкие горят огнём, а перед глазами всё расплывается.
Впрочем, Николай крепко выучил урок после прошлой их встречи.
Перед лицом Тая тем временем вырастает смазанный силуэт. Ехидна врезается в мечника, опрокидывая навзничь и придавливая к земле. Острый коготь устремляется под подбородок мужчины, угрожая вспороть глотку.
— Мой! — хрипит Амелиа.
Николай же фокусируется на силе, бурлящей внутри. Глаза вспыхивают лазурным, и клинки
Противница захлёбывается воплем боли и ярости. На миг её хватка слабеет, и Таю этого достаточно. Пинком опрокинув Ехидну на спину, он атакует. Не давая ей опомниться, Николай вонзает лезвие катаны ей в маску — в то место, где должен прятаться мозг.
Электричество зарывается в хитиново-мясные недра. Остриё с шелестом пробивает плоть, но не успевает достигнуть цели, как тело Ехидны исчезает с хлопком телепортации.
Тай уже видел это неоднократно, и реагировать на пропажу он начинает мгновенно, но всё равно запаздывает. Даже не на секунду. На какую-то долю.
Боль взрывается между лопаток, когда Ехидна, возникшая за спиной Тая, всаживает жало хвоста ему в позвоночник. Тело вновь немеет, не подчиняясь командам мозга. Катана с лязгом упирается остриём в растрескавшийся камень.
— Ты дрался умело, и ты… проиграл, — шепчет ему на ухо Ехидна.
Я стою под куполом
Память услужливо подкидывает картинки из нашей прошлой битвы — лязг металла, рёв бензопилы, фонтаны крови. Тогда этот ублюдок вспарывал моё нутро, как мясную консерву. Если бы не хитрость, помноженная на толику везения, я бы уже гнил в какой-нибудь канаве. По крайней мере, в этой реальности.
Сегодня всё будет иначе. Сегодня я готов.
— Зря ты взял этот заказ, — усмехаюсь уголками губ. — Стоило найти заказчика поприличнее. Да и цель поудачнее. Потому что, поверь мне, эта работка станет для тебя последней.
Вракшад лишь глухо хмыкает, скрестив на груди бронированные руки. Даже сквозь шлем я чувствую исходящие от него волны ледяного равнодушия. Даже после ядерного взрыва, устроенного Алокешем, этот ублюдок всё ещё опасен, хоть и выглядит крайней паршиво.
— Нашим с тобой путям суждено пересечься в последний раз, Стрелок, — цедит он. — Тебе не избежать своей участи. Как и мне — своей.
Я киваю, принимая правила игры. В конце концов, профессиональная этика есть даже в Сопряжении.
— Смерти ты, стало быть, не боишься?
— Любая Нова, как и любой Берсерк Граула, знает, что не умрёт в своей постели, — в голосе собеседника звенит металл. — Пасть в бою с клинком в руке и кровью врага на устах — вот единственная достойная смерть. Так мы почтим нашего бога.
— Что ж, я с радостью организую тебе эту аудиенцию.
— В этот раз никаких фокусов, здоровяк. Будем рубиться до победного.
Огроид напрягается, явно недовольный условием, но тут уж ничего не попишешь. Даже наёмным убийцам с претензией на благородство иногда остаётся только сжать булки и терпеть.
В следующий миг земля содрогается от тяжёлой поступи, когда Берсерк бросается вперёд. Его цепной меч с визгом взвивается в воздух, рассекая пространство. Уворачиваюсь в последний момент, чувствуя, как раскалённый металл свистит над макушкой. Твою ж дивизию, как же он быстр для такой туши!
Не давая противнику перевести дух, вскидываю револьверы и всаживаю ему промеж лопаток две ослепительные вспышки. Целюсь туда, где должны быть стыки и сочленения доспехов. Струи плазмы впиваются в броню, прожигая металл насквозь. Солидных размеров отверстия курятся дымком и прикипевшей плотью.
Калибан ревёт от боли, но не падает. Вместо этого разворачивается и производит ответный выстрел из плазменной пушки, зафиксированной у предплечья.
Рефлекторно подаюсь в сторону и в замедленном времени вижу, как белоснежный луч прошивает то место, где я только что стоял. Сам же контратакую очередным залпом из Колючки и Бутона. Плазменные сгустки вгрызаются в бронированные пластины на ногах и руках Берсерка, плавя металл. Мощь этих револьверов поистине чудовищна!
Однако огроид тоже успел подготовиться. Чую движение арканы, и его доспех будто впитывает энергию выстрелов, рассеивая её по всей поверхности.
Великан в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние и наотмашь бьёт цепным мечом. Зубцы рычат и плюются искрами, мечтая вспороть моё тело. В последний момент выставляю блок скрещёнными револьверами. Чудовищный удар сотрясает всё моё естество, но я удерживаюсь на ногах. Колючка и Бутон, будучи абсолютным оружием ступени S, выдерживают адский напор, лишь слегка искря в точке соприкосновения.
— Неплохие пушки, — цедит Берсерк. — Но тебе не хватит огневой мощи, чтобы пробить мою защиту.
Лязг и скрежет металла. Мы с Калибаном схлестнулись вплотную, почти лицом к лицу. Обломанный бивень едва не тыкается мне в щёку. Кажется, прошла целая вечность, хотя на самом деле — лишь пара секунд.
— Поглядим, Пумба, — ухмыляюсь я.
И резко опускаю револьверы вниз, позволяя лезвию меча скользнуть мимо моего лица.
Плазменные сгустки прожигают шарниры брони, и нога Берсерка подламывается, вися на редких жгутах мышц и нитках металла. Калибан с воем валится на землю, но тут же вскидывает руку.
Поток плазмы ударяет мне навстречу, проносясь совсем близко. Кожу опаляет даже сквозь броню, но щиты выдерживают.
Поймав наполненный ненавистью взгляд противника, цежу:
— О, теперь ты выглядишь усталым. Это не то место, где можно уставать.
Из ясного неба почти без подготовки бьёт молния, впиваясь в одну из пробитых секций его брони. Враг выгибается дугой, и Колючка всаживает очередной луч ему в грудину, выжигая себе новый канал.
Доспехи Вракшада вспыхивают тусклым золотистым светом. На моих глазах повреждённые сегменты доспеха уже затягиваются, восстанавливая прочность.
Доли секунды, пока враг занят ремонтом, мне хватает, чтобы сделать свой ход. Колючка и Бутон вспыхивают алым, будто откликаясь на зов.
Выпускаю тройку
Один за другим белоснежные лучи впиваются в оружие Вракшада. И если пулемёт просто вскипает бесполезной грудой металла под редкий треск боеприпасов, то прикрученная плазменная пушка с грохотом взрывается, закоптив его доспех.
Калибан рычит от ярости, когда раскалённая плазма лишает его оружия. Пусть ненадолго, но я выиграл передышку.
Мой разум лихорадочно просчитывает варианты.
Вот только подобраться будет непросто, учитывая непроницаемую защиту. А значит, нужен манёвр поинтереснее.
Уворачиваясь от взмахов цепного меча и ударов молота, я формирую грозовые тучи. Начавшийся ливень вновь пытается заполнить все отверстия его брони, но Калибан сразу активирует неизвестную способность, и огненный ураган выжигает любую влагу, скопившуюся под куполом.
С помощью
— Что такое, здоровяк? Не по душе от того, что какой-то желторотик умудряется отравлять тебе жизнь?
Одновременно активирую
В эту секунду я вскидываю руки и активирую
Краем сознания улавливаю яркую эмоцию, прорвавшуюся сквозь ментальные щиты Калибана. Ликование, предвкушение… Чёрт, это была ловушка! Он нарочно подставился под атаку!
В следующий миг силуэт Берсерка вспыхивает ослепительным светом. Через долю секунды в меня ударяет чудовищный по мощи импульс чистой энергии. Защитное поле мгновенно схлопывается, а броня идёт трещинами. Рёбра ломаются, будто спички, лёгкие пронзает раскалённой иглой. Меня отшвыривает прочь, впечатывает в обломок какой-то статуи.
Из последних сил цепляюсь за реальность, не давая боли утянуть себя в беспамятство.
Если я правильно понимаю, он впитал и «вернул» весь нанесённый ему урон. Вполне в духе Берсерков, ага…
К горлу подкатывает солёный ком. Выплёвываю его, сквозь алую пелену различая очертания врага. Перед глазами всё плывёт, но я заставляю себя собраться. Какого хера ещё осталось в запасе у этого ублюдка?
Утекают прочь драгоценные секунды. Надо заканчивать эту пляску, и как можно скорее.
Усмехаюсь разбитыми губами:
— Неплохо придумано. Ещё парочка таких фокусов, и я решу, что ты всерьёз вознамерился меня прикончить.
Десяток молний с грохотом вонзаются в тело оппонента, и он заходится криком. А мой организм получает живительный приток исцеления. Чем больше причиняю повреждений, тем сильнее лечу себя.
— Щек… Щекотно, — рычит он, покачнувшись. — Сейчас я покажу тебе, на что способен настоящий воин Граула!
Небосвод надо мной буквально взрывается. Тысячи, десятки тысяч сверкающих росчерков прорезают воздух под куполом, устремляясь вниз.
Глава 10
На израненной равнине, усеянной воронками от взрывов и обломками построек, застыли три изломанные фигуры — всё, что осталось от отрядов некогда могучих кланов.
Зарвин «Горнило» Райс, старший офицер Консорциум, скрипит зубами от боли и ярости. Его медного цвета кожа покрыта многочисленными ранами, обнажая мышцы, а кристаллические наросты вдоль позвоночника потрескались и исходят тонкими струйками дыма. Особенно сильно на нём выделяются крупные комки пульсирующих опухолей. Доспехи оплавились и застыли грязной белой плёнкой. Янтарные глаза без зрачков горят нечеловеческой злобой, а руки судорожно сжимают рукояти парных клинков. В боку у него не хватает солидного шмата мяса. Возможно, там сдетонировала какая-то граната.
Рядом с ним пошатывается трёхметровое существо — Ультрис «Глас Бездны», лидер отряда Волноходцев. Его непропорционально длинные руки, оканчивающиеся когтистыми перепончатыми пальцами, нервно подрагивают. Пупырчатая шкура оттенка морских водорослей с серо-бирюзовыми разводами покрыта многочисленными пузырями страшных ожогов. Радиационное отравление заставляет его выплёвывать лёгкие. Пузырящаяся кровавая слизь на месте глаз вынуждает бедолагу крутить башкой. Похоже, его зенки буквально вскипели внутри черепа, но он всё равно находит способ ориентироваться в пространстве.
Чуть поодаль, издавая механический хрип через раскуроченную шлем-маску, возвышается Нарфата «Жнец» Талк Волаэст из клана Пожирателей Света. Её вычурные доспехи растворились, обнажая худощавое тело, покрытое ошпаренной синтетической кожей. Скрюченные, изломанные конечности прижаты к корпусу, словно она пытается обнять себя. Массивный шлем в форме полумесяца треснул, и через пробоину видно, как редко мерцают красным оптические сенсоры. Похоже, она сделала ставку на импланты. Два гибких металлических щупальца, торчащие из-за спины, угрожающе покачиваются.
Трое Супернов переводят полные ненависти взгляды с исчезнувшей Ехидны и скрытого непроницаемым энергетическим куполом Егеря друг на друга. В воздухе повисает напряжение, один разряд, и всё рванёт.
— Это всё ваша вина! — мучительно хрипит Горнило, тыча клинком в сторону Гласа Бездны.
Бесцветный газ стелется по земле у его ног, но сейчас Нове не до того. Зарвина просто переполняет ненависть пополам с яростью. Он уже понимает, что за провалом миссии последует суровое наказание. И в то же время что-то внутри подталкивает его высказать всё, что он думает, без прикрас:
— Вы, жалкие подводные слизняки, проморгали ловушку этого аборигена! Вечно лезете повсюду, вот только реальных силёнок не хватает, чтобы отстоять своё. Кто потерял свою мануфактуру на Цикларе? Пожиратели отобрали её, потому что у вас кишка тонка умирать за свои территории. Нет, позорно дохнуть — это всё, на что вы способны! — кипящая слюна вперемешку с кровью вырывается из его рта.
— Не смей обвинять Волноходцев, вулканический выродок! — ревёт в ответ Ультрис и заходится мокрым кашлем. — Это твои бойцы облажались по полной, не сумев вовремя среагировать! И не тебе попрекать нас трусостью, громогласное ты ничтожество! Или забыл, как твой клан бежал с поля боя на Багровых Полях Сарридона, поджав хвосты? Волноходцы неделями отбивались от Ордена Гипериона, пока вы заключали сепаратный мир!
— Если бы не ваше вероломство при заключении Пакта Четырёх, той войны вообще можно было бы избежать! — огрызается Горнило.
— Вероломство⁈ — вклинивается в перепалку Жнец, издав скрежещущий смешок, и её модулятор искрит, зажёвывая звуки. — Уж кто бы говорил! Или мне напомнить, сколько раз твой никчёмный клан торгашей нарушал договорённости? Резня на Тауриле, предательство Пожирателей, бойня при Метановых Прудах! Консорциум по локоть в крови наших братьев!
— Да, мы убивали вас, ржавые отродья! — скалится Зарвин. — И с радостью перебьём снова! Вы воткнули в себя столько имлантов, что давно перестали быть живыми. Да в моих отходах органики больше, чем во всём твоём теле. Машинам не место в Сопряжении!
— Этот магмовый слизняк прав, — шипит Ультрис. — Ни один клан не доверяет вам. Ни один клан не признаёт. И если бы не Увригг, вас бы давно вырезали под корень. Молитесь, чтобы с ним никогда ничего не случилось.
— Вы оба — ничто! — взвивается Нарфата, но её перебитая нога подламывается, плеснув машинной смазкой. — Меньше, чем ничто! Бесполезные мешки мяса. На вас смотрят свысока даже насекомые! А тебя, головёшка, я заставлю молить о пощаде, но её не будет! Ты заплатишь за каждого павшего Пожирателя Света!
— Попробуй, если хочешь сдохнуть! — взрывается Горнило, отчего языки пламени вспыхивают на его лысом черепе. — Я вырежу вас обоих!
С этими словами он бросается на Жнеца, занося клинки для удара. Нарфата встречает его металлическими щупальцами, и звон металла о металл разносится по округе. Бойцы сходятся в стремительном поединке, нанося удары с нечеловеческой скоростью и силой. По крайней мере, так кажется со стороны, хотя их нынешние показатели не превышают и десятой доли того уровня мастерства, что они демонстрируют в полном расцвете сил.
Глас Бездны не остаётся в стороне.
— Сейчас я украшу песок твоими потрохами, Консорциумная мразь! — выплёвывает он вместе с комком кровавой мокроты.
Взмахом руки Ультрис призывает из ниоткуда водяной смерч и швыряет его в дерущихся. Горнило и Жнец отлетают в стороны, сбитые с ног потоком. Жидкость цвета мазута сдирает остатки доспехов вместе с прикипевшей к ним кожей с обеих Нов. Хоть в случае Нарфаты кожа и синтетическая, она не может сдержать болезненный механический крик через повреждённый модулятор.
Зарвин рефлекторно вскидывает руки с зажатыми мечами, и в тот же миг из-под земли вырывается цепочка пламенных столпов, устремляясь к Гласу Бездны. Волноходец парирует способность встречным потоком воды, и в воздухе повисает густой пар.
Жнец, воспользовавшись моментом, обрушивает на Горнило град плазменных сгустков. Её искусственные щупальца вытягиваются, стремясь достать до противника. Тот неловко уклоняется и контратакует, швыряя в Нарфату один из своих клинков. Раскалённое лезвие пронзает грудную клетка Жнеца навылет, вырывая из неё фонтан искр.
Ослеплённые яростью и жаждой крови Суперновы атакуют друг друга всеми доступными способами. Земля сотрясается от взрывов и ударов чудовищной силы. Здания рушатся, разрезанные клинками или разбитые водяными потоками. Языки пламени лижут камни, а плазменные разряды прожигают воздух.
В какой-то момент на площадь, привлечённые грохотом и криками, начинают стекаться монстры. Мелкие твари снуют между сражающимися, огрызаясь и кусая всех без разбору. Более крупные чудовища вламываются в гущу схватки, привлечённые обещанием лёгкой добычи.
Даже израненные Суперновы остаются грозными бойцами. Они не обращают на мелюзгу никакого внимания. Небрежными ударами сметают монстров с пути, даже не отвлекаясь. Каскады маслянистой воды крушат кости в уродливых телах, веер плазменных выстрелов разрывает угрозу в клочья, а пламенные клинки шинкуют и пластают мясо без разбору.
Чудовища падают, разорванные на куски или спалённые дотла, но на место каждого убитого приходят двое новых. Постепенно площадь заполняется грудами дымящихся туш и обломков.
Даже это не может отвлечь внимание сражающихся друг от друга. Они продолжают кружить в смертельном танце, движения которого больше похожи на вальс парочки умирающих хромых инвалидов. С губ срываются проклятья и кровавые сгустки в равной мере. Сиплое дыхание и треск сломанных костей служат постоянным фоном. Могущественные существа, которые в обычных условиях держат в страхе целые материки, сейчас выглядят не лучше оживших мертвецов, которые каким-то чудом сбежали из крематория.
В какой-то момент Горнилу удаётся подловить Жнеца на замахе. Резкий выпад — и раскалённый клинок вновь пронзает грудь Нарфаты, прожигая броню и машинные внутренности. Пронзительный вопль боли, сотканный из шипения искрящих контактов и завываний сервоприводов, разносится над площадью, перекрывая грохот схватки.
Не успевает Нарфата отреагировать, как ей в спину врезается водяной таран Ультриса, насаживая худощавую фигуру ещё глубже на чужой клинок. Сквозь дыру в груди видны искрящая техническая начинка и покорёженный металл. Представитель Консорциума пользуется слабостью оппонентки, чтобы вогнать в её шлем второй меч, а через миг огненный пилон вспыхивает до небес, выжигая нутро Жнеца.
Её крик очень быстро переходит в неразборчивый скрип, и Нарфата опадает кляксами металлических оплывших частей.
— Туда ей и дорога, — морщится от боли Глас Бездны.
Зарвин никак не реагирует на его слова. Он бездумно считывает сообщение, мигавшее на периферии его зрения всё это время.
В его затуманенном мозгу эта новость не вызывает никакого противоречия.
Аналогичное сообщение наверняка получил и Ультрис.
Оставшиеся Новы, тяжело дыша, смотрят друг на друга через груду оплавленного металла — всё, что осталось от Жнеца. В их глазах пляшут отблески пламени, словно полыхающие внутри эмоции прорываются наружу. Старые обиды, копившиеся годами, жаждут быть выплеснутыми. И сейчас, кажется, для них настал подходящий момент.
— Один есть, — наконец, цедит Горнило, перехватывая клинки. — Остался последний.
— В твоих мечтах, выродок, — скалится Ультрис. — Я растворю твою тушу в кислоте и скормлю ошмётки донным рыбам.
Офицер Консорциума не удостаивает его ответом. Вместо этого он срывается с места и одним рывком преодолевает разделяющее их расстояние. Парные мечи со свистом рассекают воздух, обрушиваясь на врага со всей накопившейся злобой.
Противник готов к этой атаке. Забыв об усталости и боли, он уклоняется от первого удара и парирует второй. В тот же миг водяные жгуты, повинуясь воле хозяина, опутывают ноги Горнила.
Резкий рывок, и Зарвин падает навзничь, но даже лёжа он продолжает атаковать. Вспышка света, и один из клинков покрывается слоем магмы. Горнило вонзает полыхающий меч в бедро врага, заставляя того взвыть от боли.
Глас Бездны шатается, но удерживается на ногах. В его глазах вспыхивает одержимость на грани безумия. Забыв о ранах, он вновь призывает водяные потоки. Теперь они со всех сторон обрушиваются на Горнила, грозя смять и раздавить. С шипением пламя оказывается погашено, и пар заполняет всю площадь.
Горнило вылетает из мглы, отброшенный могучим ударом, со стоном бьётся об обломки камней. С трудом поднимается на ноги и вновь бросается в атаку. На этот раз он метит в голову врага, зная, если достанет, бой будет окончен. Его силы уже на исходе, пора завершать этот фарс.
Однако Ультрис словно предугадывает его манёвр. Нечеловеческим усилием он уходит от смертоносных клинков, пожертвовав собственной рукой. А в следующий миг с неба обрушивается настоящий оглушительный водопад.
Горнило захлёбывается, теряя равновесие под чудовищным напором. Его тело трещит, не выдерживая давления. Кажется, ещё чуть-чуть, и оно попросту расплющится, погребённое под тоннами воды.
Из последних сил гуманоид с оранжевой кожей вскидывает руки, и вокруг него формируется огненная сфера. Вода с шипением испаряется, но Глас Бездны не останавливается. Сквозь пар и дым он вновь и вновь призывает свою стихию, вкладывая в атаку всю ненависть и злобу.
В какой-то миг Горнилу кажется, что он не выдержит. Жар в его теле угасает, и древняя магма, текущая по венам, начинает остывать. Паника и отчаяние находят выход в яростном крике.
Багровое пламя вспыхивает вокруг него, разгораясь всё ярче. Огонь и вода, две древние стихии, сталкиваются, порождая чудовищный гул и клубы удушливого пара. Земля сотрясается, а небо над площадью заволакивает непроглядный мрак.
Ни один из бойцов не желает уступать. Они упорно продолжают поединок, превозмогая боль и усталость. Только один выйдет из этой схватки живым, и каждый намерен стать этим счастливчиком.
Внезапно земля содрогается от чудовищного удара. Горнило и Глас Бездны одновременно поворачивают головы на звук и застывают в изумлении. Совсем рядом с ними, круша каменные плиты, поднимается исполинская туша монстра Суперновы. Огромный червь с бугристой чешуёй и круглой зубастой пастью. Из его глотки вырывается дикий вой, от которого закладывает уши. Слепо молотя хвостом и извергая ядовитую слизь, он кидается на ошарашенных бойцов.
На миг вся ненависть меркнет перед лицом новой угрозы. Горнило и Глас Бездны, не сговариваясь, обрушивают на монстра всю свою мощь. Огненные и водяные потоки смешиваются, впиваясь в шишковатую шкуру твари.
Червь бьётся в агонии, но продолжает переть вперёд. Его пасть щёлкает в сантиметрах от лица Горнила, едва не сносит голову Ультрису. Бойцы вынуждены отступать, лавируя между извивающимися кольцами.
На какое-то время площадь превращается в безумную карусель. Огонь, вода и ядовитая слизь смешиваются в непрерывный поток, круша всё на своём пути. Монстр ревёт и молотит всем телом, пытаясь достать своих мучителей.
В конце концов, чудовищная мощь разумных Нов берёт верх. Объятый пламенем и разрываемый тонкими водяными струями червь издаёт последний вопль и рушится на землю, разваливаясь вонючими дольками. Его исполинская туша затихает, образуя зловонную лужу.
Тяжело дыша, оппоненты вновь смотрят друг на друга. Ярость в их глазах, притушенная было схваткой с монстром, разгорается с новой силой.
— Хороший был разогрев, — хрипит Горнило, чувствуя, как каждое движение причиняет ему боль.
Даже тело с разогнанной Регенерацией не может так легко справиться с зашкаливающим количеством радиации, которая выплеснулась на угодивших в ловушку бойцов. Клетки Новы просто распадаются на генетическом уровне, цепочки ДНК рушатся, а страшные опухоли отнимают все силы. Тут бы пригодилась дезактивация[1] вкупе с особым медикаментозным воздействием, предлагаемая Магазином, но для этого вначале нужно выжить.
— Утоплю!.. — сипит противник, окружённый кольцами мутной воды.
Зарвин вновь кидается в атаку, занося полыхающие клинки. Глас Бездны встречает его водяной плетью, метя под колени. Удар достигает цели, сустав разлетается в щепки, и Горнило спотыкается на миг, но тут же перекатывается и огненным росчерком сокращает дистанцию, чтобы через долю секунды всадить вспыхнувший меч прямо в живот Волноходца.
Ультрис хрипит от боли, но не думает сдаваться. Из его распоротой груди бьёт фонтан зеленоватой крови вперемешку с морской водой. Однако Глас Бездны только крепче стискивает зубы и прёт напролом. Его конечности удлиняются и хватают Горнила, словно щупальца спрута.
Тот рычит, пытаясь освободиться, но хватка врага стальная. Задыхаясь, он призывает жар из самых недр своего естества. Багровое пламя плещется внутри, грозя испепелить заживо. Однако раны и усталость дают о себе знать — огонь вырывается слабыми рывками, облизывая кожу, но не причиняя особого вреда.
А потом становится слишком поздно. Глас Бездны, истекая кровью, подтягивает врага к себе и смыкает щупальца на его шее. Из последних сил его враг вгоняет полыхающий клинок в бок Ультриса, прожигая плоть до самых внутренностей.
Волноходец истошно орёт, его хватка на миг слабеет. Этого мгновения Горнилу хватает, чтобы освободиться и откатиться в сторону. Он пытается встать, но израненное тело отказывается повиноваться. Шатаясь, представитель Консорциума делает один неверный шаг, другой — и вдруг падает на колени, не в силах сдерживать кровавый кашель.
В этот миг Ультрис призывает свою способность. Воздух трещит от напряжения, и в следующую секунду с неба обрушивается чудовищный водяной смерч.
Горнило уже не успевает уклониться. Стихия подхватывает его, закручивает в безумном вихре, сминая плоть словно бумагу. Кажется, даже кости трещат под невообразимым давлением. Консул захлёбывается, тщетно пытаясь высвободиться из водяного плена, но Глас Бездны неумолим.
Со сдавленным стоном он обрушивает на врага всю свою мощь. Ураган крутится всё быстрее, пока не превращается в сплошную стену воды. В какой-то момент в его центре вспыхивает бледное пламя, это Зарвин в последний раз пытается призвать свой огонь, но он тут же гаснет, погребённый под чудовищным напором.
А потом всё стихает. Вихрь опадает, развеиваясь клочьями тумана. На землю рушится нечто, лишь отдалённо напоминающее гуманоида. Будто огромный ком мятой меди и мяса, пробитый осколками костей.
Горнило.
То, что от него осталось.
Глас Бездны, хрипя, подползает к растерзанному трупу. Его движения судорожны и слабы, глаза мутнеют от боли и потери крови. Ему хватает сил, чтобы вцепиться когтями в раздавленное лицо.
— Я же говорил, — сипит Ультрис, разрывая мёртвую плоть. — Говорил… что утоплю…
Он заходится в страшном, булькающем смехе, больше похожем на предсмертный хрип. Его тело сотрясается, извергая потоки крови вперемешку с морской водой. Машинально Нова создаёт проход в Магазин и тянется к Регенеративному инъектору, спрятанному в кольце, ведь тот, что находился в особом отсеке доспеха, был давно автоматически использован его Модулем управления.
А потом обмякает.
Только еле слышный присвист дыхания напоминает о том, что он ещё жив.
Парой метров правее открывается ещё один портал, и разрушенные камни площади гремят под чужими ногами.
[1]. Дезактива́ция — это один из видов обеззараживания, представляет собой удаление радиоактивных веществ с заражённой территории, с поверхности зданий, сооружений, техники, одежды, средств индивидуальной защиты, воды, продовольствия.
Глава 11
Тай чувствует, как жало Ехидны впивается ему в позвоночник, прожигая плоть. Боль вспыхивает раскалённой иглой и тут же гаснет, сменяясь леденящим онемением. Ноги отказывают, и мечник рушится на колени, роняя катану. Руки безвольно повисают плетьми.
Николай пытается пошевелиться, напрячь мышцы, но тело больше ему не подчиняется. Все движения выходят до невозможности медленными, требующими колоссальных усилий. Чтобы протолкнуть кислород в лёгкие, уходит столько же сил, сколько нужно, чтобы затолкать Сизифов валун в гору.
Даже моргнуть по своей воле не получается. Он может лишь беспомощно наблюдать, как Ехидна неторопливо обходит его по кругу, словно любуясь своей работой.
— Ты дрался умело, и ты… проиграл, — шепчет она на ухо мечнику.
Обжигающее дыхание Амелии на коже отдаёт токсичным химозным душком.
Преодолевая невероятное сопротивление яда, Тай тянется к кольцу. Тянется за антидотом так долго, что Солнце, не выдержав энтропии вселенной, обращается чёрной дырой. Молниеносно мелькает конечность противницы, и человеческая кисть отлетает прочь, срезанная на уровне запястья. Ярчайшая боль вспыхивает и уступает место онемению.
В его ушах резонирует хриплый усталый смех Метаморфа. Она пошатывается, и цокот её костяных каблуков на миг заглушает хохот девушки.
— Почему ты упорствуешь? — Ехидну явно забавляет это зрелище, и ироническая улыбка мелькает на лице, скрытом маской. — Почему не сдаёшься?
— Потому что не умею, — еле слышно шепчет Николай, вынуждая язык, губы и лёгкие выдавить из себя несколько слов.
Слабость стремительно растекается по его венам, но паники нет. Мечник давно научился смотреть в лицо смерти без страха. В конце концов, это его работа. Его предназначение.
Голос отца, цитирующий японского писателя и философа, всплывает в памяти, как всегда чёткий и строгий. Николай мысленно прокручивает те тренировки. Бесчисленные часы, проведённые в доджо, оттачивая удар за ударом, в попытке догнать недостижимый идеал. Медитации, закалявшие дух и тело.
Это было нечто большее, чем просто следование традициям предков. Тай знал, что ему никогда не пригодятся эти умения. По крайней мере, так ему казалось в те годы. Просто кенджутсу было тем, что объединяло их с отцом. Общее занятие, позволявшее не говоря ничего, сказать
Отец был немногословным человеком, но он готовил Тая к взрослой жизни, как умел. Прививал ему добродетели и дисциплину, которые непременно должны были пригодиться сыну в дни невзгод и ненастий.
Тем временем, Ехидна, покачнувшись, выплёвывает почерневшую кровь и вскидывает костяной клинок для удара.
А Николай медленно закрывает глаза.
Он находится в шаге от смерти, и ряд оставшихся у него опций становится у́же с каждым прошедшим мгновением.
Придётся использовать козырь, который несёт с собой и угрозу, и спасение. Активировав его, выключить уже не получится, пока способность не сожжёт всю имеющуюся аркану. Всё честно. Путь самурая — это клинок, по обе стороны которого лежит только смерть.
На миг Тай проваливается в прошлое и наяву видит тот зал, с отполированным сотнями ног деревянным полом, стойками с оружием, гербом их доджо и портретом дедушки.
Глухой удар боке́на[1] эхом разносится по залу, и юноша, стиснув зубы, потирает ушибленное место. Наставник же опускает учебный меч и поясняет глухим мерным голосом:
— Эта фраза — квинтэссенция учения Пути Воина. В ней заключён один из главных принципов бушидо — быть готовым принять смерть в любой момент. Лишь когда человек полностью осознает хрупкость своего существования и примет неизбежность ухода в последний путь, только тогда он действительно обретёт свободу. Свободу от страха. Свободу от сомнений. Свободу от оков привязанностей и желаний.
Юноша с лёгким изумлением смотрит на рассказчика. Тот никогда не был столь словоохотлив. Всегда говорил так мало, что казалось, ему платят полновесным золотом за каждую минуту, проведённую в молчании.
— Ведь что может устрашить того, кто уже смирился со смертью? Какие преграды могут устоять перед тем, чья воля не сковывается ничем мирским? В такой безграничной свободе и раскрывается истинная сила духа воина. Только обняв смерть, как постоянного спутника, можно воистину научиться жить. Жить в полную силу, не ограничиваясь рамками, не отвлекаясь на суетное. Лишь взрастив эту окончательную решимость встретить свой конец с достоинством, самурай обретает подлинную силу.
Наставник молчит, долго, очень долго и, наконец, спрашивает:
— Понял, сын?
Со свистом разрезая пустоту, два костяных клинка богомола приближаются к лицу Николая, чтобы отправить его за грань. За грань, которая давно уже не страшит его, потому что с приходом Сопряжения он, наконец, понял слова отца.
Тем сильнее было удивление Тая, когда новый товарищ, встреченный посреди хаоса и разрухи, повторил ту же мысль другими словами. Там, в деревне амишей, когда ветра Вальторы срывали крыши, а разряды молний сжигали траву дочерна.
Так сказал Егерь, и в тот момент Николай понял, что он навсегда обрёл своего брата по духу.
С беззвучным вздохом он призывает свою классовую способность, открывшуюся на ступени B. Мгновение, и вокруг него вспыхивает серебристое сияние, обволакивая всё тело призрачными пластинами брони.
Костяные клинки безвредно гремят о возникшую преграду, не в силах пронзить её. Метаморф беснуется, обрушивая на барьер шквал ударов. Мечника это словно ни капли не трогает.
Он погружается в состояние глубокого медитативного транса. Разум очищается от эмоций и посторонних мыслей, всецело сосредотачиваясь на контроле тела и арканы. Фантомный доспех действует как щит, оберегая своего носителя от внешних воздействий.
Регенерация ускоряется в разы. Раны затягиваются на глазах, сухожилия срастаются, а яд стремительно нейтрализуется арканой, текущей по венам. Тело мечника буквально исцеляется, клетка за клеткой восстанавливая повреждения. Новая кисть формируется на месте обрубка.
Одновременно с этим Николай активирует
Тай продолжает сосредотачиваться, не обращая внимания на Ехидну. Всё его существо занято накоплением критической массы замёрзшей воды. Он закручивает её внутри брони вихрями и спиралями, уплотняя до предела. Призрачный доспех начинает едва заметно вибрировать от сдерживаемого напряжения.
Голос мужчины, бесстрастный, размеренный, звучит на фоне неживой атмосферы далёкой планеты:
— Когда-нибудь я непременно умру. Но не сегодня. И не от твоей руки.
А в следующий миг Николай распахивает глаза и встаёт одним плавным движением. Фантомная броня на кратчайший миг становится абсолютно нематериальной и в тот же момент высвобождает всю накопленную мощь.
Воздух взрывается миллиардами ледяных игл. Они разлетаются во все стороны смертоносным веером, но большая их часть устремляется к ошеломлённой Ехидне. Она даже не успевает отреагировать, как её накрывает волной леденящего холода.
Метаморф отлетает назад, пронзённая сотнями ледяных спиц. Их острия глубоко впиваются в плоть, пробивая хитиновую броню, словно бумагу. Стылый воздух затекает в раны, сковывая внутренности коркой инея.
Враг заходится пронзительным криком и пытается содрать с себя образовавшийся лёд. Тщетно. Холод неумолимо распространяется по телу, замораживая мышцы и связки. Движения твари замедляются, становясь всё более неуклюжими и скованными.
А фантомный доспех вновь обретает материальность, облекая фигуру Тая непроницаемой бронёй. Мечник делает шаг вперёд, и
— Сколь бы сильны они ни были, чудовища не нужны этому миру, Амелиа. Ему нужны люди.
Бой разгорается с новой силой, но на этот раз Ехидна лишь отчаянно защищается, едва успевая уворачиваться от серебристых росчерков. Тай теснит её, как неумолимый шквал, без устали обрушивая на врага потоки льда вперемешку с режущей сталью.
Вот противница бросается вперёд, занося костяные клинки, но те бессильно лязгают о призрачные пластины в миллиметрах от кожи мечника. Тай контратакует одним слитным росчерком. Фреоновый вихрь метёт пространство, оставляя морозные узоры на разбитом камне неизвестной планеты.
Остриё распарывает грудную клетку Метаморфа, и она с криком подаётся назад. Пытается достать противника хвостом, но тот увязает в наслоениях воды, мгновенно промерзая. Пойманная в ловушку собственной ярости она едва замечает рывок мечника.
Тай в один шаг оказывается рядом и пронзает Метаморфа навылет.
Амелиа захлёбывается криком и пытается отмахнуться ставшими вдруг неуклюжими лапами, но Николай уже крутится вокруг неё и хлещет
Ехидна визжит от боли, но не думает сдаваться. Крутанувшись волчком, она швыряет в человека заряд ядовитого аэрозоля. Ядовитые брызги застывают в воздухе морозными каплями, не причиняя вреда.
Николай хмыкает и подзывает к себе
Амелиа сдаёт. По её телу змеятся глубокие порезы, конечности источают слизь вперемешку с кровью. Она шипит и рычит, пытаясь контратаковать, но удары выходят скользящими, неточными. Сил почти не осталось.
А Николай только усиливает напор. Он кружит вокруг Метаморфа вихрем, то исчезая, то вновь возникая за спиной. Призрачные клинки свистят в воздухе, безжалостно отсекая лишние конечности. Тай бьёт без устали, пока запас его арканы стремительно пустеет.
— Это за меня! — выдыхает он, всаживая лезвие катаны в брюшину врага.
Ещё один веер клинков стёсывает хитин Ехидны, словно масло. Она шипит, отшатываясь, но не успевает. Николай уже вбивает меч ей под рёбра, пока одна из
Метаморф сгибается пополам, хватаясь за рукоять. Из её груди вырывается фонтан крови. Она хрипит, булькая розоватой пеной, но даже сейчас пытается достать обидчика вновь сформированной лапой.
Тай реагирует молниеносно. Выдернув клинок одним рывком, он вращает его веером, раскручивается волчком и рубит широко, от души. Хитиновая броня трескается с омерзительным чавканьем. Липкая слизь, вперемешку с внутренностями, плещет из рваной раны.
— Это за Алехандро! — горечь сквозит в глухом рыке.
— Почему… — сипит она. — Почему?.. Я… должна… была… спасти….
Вместо ответа мечник атакует.
Хлопок телепортации уберегает её от смерти, но в новой точке тварь достаёт
Рывок, удар, и вновь перемещение уносит Ехидну. Ещё раз и ещё, а потом… её аркана показывает дно.
Стремительный взмах. Жуткий хруст.
И голова Метаморфа повисает на полуоторванном лоскуте мышц. Однако мечник ещё не закончил. Клинок ловит отблеск далёкой звезды и пластает тело противницы наискосок. Верхняя часть с хлюпаньем съезжает вниз, падая на камни, пока
Через миг остриё катаны с шелестом пробивает упавшее туловище.
— А это за Накомис! — говорит Николай с расстановкой, проворачивая меч.
Ледяные шипы бьют из-под земли, вознося плоть врага ворохом разрозненных ломтей. Морозные нити бегут изнутри, навсегда сковывая чужие останки.
Тай выдыхает, позволяя ярости схлынуть и раствориться. Потом плавным движением очищает лезвие от крови и убирает в ножны. Призрачные доспехи тают, развеиваясь серебристым туманом.
Мужчина устало взирает на далёкую звезду. Измождённое тело напоминает о себе глухой болью, но он почти не замечает. Мысли его уже далеко.
Он вспоминает Кухулина, Накомис и Сусанина. Вспоминает глаза Эрис, светящиеся нежностью. Он многое бы отдал, чтобы просто сесть рядом с ней и помолчать, глядя на догорающий закат. Почувствовать покой. Безмятежность. Убрать оружие и вместо него взяться за гитару.
Однажды этот день придёт. Несомненно.
Пока люди убивают чудовищ, надежда жива.
[1]. Боккэ́н/боке́н — деревянный макет японского меча, используемый в различных японских боевых искусствах, в том числе айкидо, для тренировок
Глава 12
Небо надо мной взрывается, рассыпаясь бесчисленными росчерками света. Тысячи, десятки тысяч разрядов хлещут вниз, словно кто-то разорвал в клочья светящееся полотно мироздания.
Сквозь грохот и скрежет я слышу торжествующий рёв Калибана:
— Граул вынес свой приговор!
Моё тело реагирует быстрее, чем разум успевает осознать. За долю секунды до того, как первые разряды достигают земли, я вскидываю руки и активирую
В ладонях вспыхивают аметистовые искры, и в тот же миг вокруг меня начинает формироваться защитный купол. Грани кристаллов со звоном складываются в причудливый узор, наращивая слой за слоем. Воздух искрит от напряжения, когда аркана вливается в растущую структуру.
Я лихорадочно подпитываю способность, вкладывая все силы в укрепление купола. Интуиция подсказывает, что чем меньше площадь покрытия, тем проще её поддерживать. Торопливо сжимаю кристаллическую сферу до полутора метров в диаметре и приседаю, втягивая голову в плечи.
Как раз вовремя! В следующий миг первые разряды врезаются в землю, взрывая её фонтанами. Каменное крошево и пыль взлетают к небу, застилая всё вокруг непроглядной завесой. От грохота закладывает уши. Ударная волна сотрясает всё поле боя, и даже сквозь два слоя защиты меня основательно встряхивает. Чудовищные вибрации бегут по каменным плитам, заставляя их обращаться пылью.
Жестокий обстрел продолжается, не ослабевая. Смертоносные росчерки прошивают пространство, превращая некогда благоустроенную площадь в выжженную пустошь. Там, где секунду назад возвышался фрагмент величественного памятника, теперь зияют оплавленные камни. Да что там, кажется, даже сам воздух плавится от чудовищного жара.
Кристаллы звенят и потрескивают, принимая на себя всю разрушительную мощь атаки. Я чувствую, как они постепенно крошатся, несмотря на всю свою прочность. Каждый новый удар откалывает кусочки защитного купола, оставляя всё больше брешей. Аркана в моём теле стремительно утекает прочь, и удерживать
— Ах ты ж, бронированный ушлёпок! — цежу сквозь зубы, пытаясь сфокусироваться.
Однако сокрушительный шквал не стихает. Наоборот, кажется, будто Калибан только вошёл во вкус. Он молотит и месит мою защиту серией чудовищных ударов, вкладывая всю свою ярость и боль.
Скрежет. Треск. Звон.
Последний удар, и купол разлетается мириадами сверкающих осколков. Кристаллы брызжут во все стороны, и в тот же миг одновременно с тем, как следующий разряд врезается прямо в мою грудь, срабатывает
Боль вспыхивает раскалённой иглой, но я превозмогаю её. Начинаю стремительно смещаться, когда ещё несколько пылающих разрядов с гулом впечатываются в барьер, прогибая тонкую структуру. Надолго его не хватит.
— Ну давай, ублюдок, заставь меня выложиться ради победы! — рявкаю, сплёвывая алую юшку.
А сам активирую Последний шанс, резервный кинетический щит, вокруг запястья за миг до того, как очередной удар прошивает первый барьер насквозь.
Меня отшвыривает назад и волочит по камням, но я тут же вскакиваю, игнорируя боль.
Уворачиваюсь, лавируя между рушащимися глыбами и провалами в земле. С каждой секундой это даётся всё труднее. Щит на руке уже трещит, готовый вот-вот осыпаться. А пульсирующие разряды продолжают хлестать с неба нескончаемым потоком.
Мне приходиться прыгнуть на внутреннюю поверхность купола
— Ты — труп, Егерь! Труп! — сквозь скрежет и грохот прорывается исступлённый рёв берсерка.
— Я ещё простужусь на твоих похоронах! — огрызаюсь в ответ.
Очередной залп формируется прямо вплотную ко мне, впившись в бедро раскалённым прутом. Бронепластины с треском лопаются, и в рану затекает жидкий огонь. Спотыкаюсь и едва не падаю, но вовремя отталкиваюсь от купола прыжком, избегая новой порции «гостинцев».
Багровая пелена застилает глаза, но я упорно гоню её прочь. Нельзя отключаться. Не сейчас. Иначе эта образина запечёт меня, как свинью на вертеле.
В какой-то момент удары начинают ослабевать. Взрывы звучат глуше, а интервалы между ними увеличиваются. Кажется, у Калибана кончается горючее. Да и не может же эта бомбардировка длиться вечно, верно?
Последние разряды впиваются в землю у самых моих ног, заставляя отшатнуться и закрыться руками. Жар опаляет щёки даже сквозь щиты и броню. А потом всё стихает.
Тяжело дыша, опускаю ладони и щурюсь сквозь сизые клубы дыма. Полыхающая площадь предстаёт передо мной во всей своей разрушительной красе. Пышущие жаром глубокие воронки, оплавленные камни, мерцающие лужи расплавленного металла.
И посреди этого апокалиптического пейзажа — знакомый бронированный истукан. Вот только теперь его броня — сплошное месиво. Покорёженные пластины свисают лохмотьями, обнажая бугрящуюся плоть. Из прорех валит удушливый дым вперемешку со струйками чёрной крови. Бивни раздроблены. Горящие ненавистью глаза следят за мной неотрывно.
Похоже, не только мне досталось от его способности. Вракшад явно переборщил, вкладывая в неё всю свою ярость.
Тем не менее, Калибан ещё стоит. Шатается, утробно рычит, словно контуженный медведь, но всё равно прёт вперёд с неотвратимостью асфальтового катка.
Сплёвываю сгусток крови и сипло втягиваю в себя воздух. В голове почему-то всплывают слова инструктора из учебки:
Что ж, посмотрим, сколько мы сможем продержаться. Глубокий вдох, медленный выдох. Лёгкие горят огнём, ноги подрагивают от напряжения.
Алые индикаторы прыгают на периферии зрения, благодаря Модулю управления, отмечая множественные повреждения. Левая рука почти не двигается — хорошо хоть кость цела. По груди расползаются багровые пятна ожогов, пробивших броню. Бедро пульсирует раскалённой иглой, не давая забыть о себе.
И всё же я улыбаюсь. Безумно, лихорадочно скалюсь навстречу приближающейся туше. Адреналин в крови, боль, азарт — всё сливается в один безумный коктейль. Коктейль, от которого мозг плавится, а усталость растворяется без следа.
— Давай, Пумба, — подначиваю его. — Это же не всё, на что ты способен⁈
Калибан отвечает утробным рокотом и ломится напролом. Его изувеченная конечность вздымается для удара, увенчанная цепным мечом.
Тело действует быстрее мысли. Я ухожу
Керамопластины брони на горле лопаются, впуская разрывной заряд. Рёв переходит в булькающий хрип, но Калибан даже не сбавляет темпа! Зато
Взбешённый, ошпаренный болью противник молотит всем, что у него осталось. Вот в меня впечатывается усиленный кулак, чудом не снеся полчерепа. Спасает лишь то, что я успеваю уклониться — удар лишь скользит по виску, рассекая кожу до кости. Из глаз сыплются искры, а челюсть на миг немеет от чудовищной мощи.
Отшатываюсь, вскидываю Колючку и Бутон. Всаживаю в неприкрытую плоть врага один
Калибан спотыкается. Кажется, вот-вот упадёт.
Ан нет! Извернувшись немыслимым образом, он резко выбрасывает когтистую лапу в потёкшей металлической перчатке и хватает меня. Пальцы смыкаются на горле, вдавливая бронепластины в плоть. Чудовищная сила стискивает шею, не давая вздохнуть.
— Юркий… выродок! — хрипит изувеченный Берсерк. — Попался!
Глаза застилает мутная пелена. Воздух со свистом покидает лёгкие. Ещё чуть-чуть, и кости не выдержат.
Цепной меч вгрызается в бок, норовя добраться до сердца. Во все стороны летят искры, мясо и кровь. В мире не остаётся ничего, кроме боли.
С отчаянным усилием впечатываю дуло Бутона в сочленение брони чужого запястья и разряжаю гроздь выстрелов.
Пальцы разжимаются. Тварь заходится в истошном вопле, а я отлетаю в сторону, борясь с приступом удушья. Валюсь на колени, пытаясь продышаться сквозь спазмы. В груди что-то пронзительно хрустит и ноет при вдохах. Потоки крови по левой стороне грудной клетки бегут, образуя настоящую лужу. Покорёженная броня впивается в тело, кажется, лёгкие пробиты. В ушах звенит, перед глазами всё плывёт.
Мне бы хоть краткую передышку, но враг её не даёт. Вскидываю голову, ожидая нового нападения. И не ошибаюсь.
Калибан, шатаясь, бредёт ко мне. Весь его доспех — месиво из оплавленного металла и почерневшей плоти. Бронированная образина буквально разваливается на ходу, но всё равно движется вперёд. Неостановимый, как сама смерть.
Превозмогаю боль и заставляю себя подняться. Револьверы с готовностью ложатся в ладони. Так, на что ещё у меня хватит арканы? Пара
Мысленно веду подсчёт, оставшемуся времени. Секунды неумолимо сгорают, приближая миг моей смерти.
Губы трескаются в горькой усмешке. Пора выкладывать козыри на стол.
— Не уйдёшь… — хрипит обезображенный Берсерк, пошатываясь и качая искорёженной рукой.
Его глаза за треснувшим визором горят неукротимой яростью пополам с фатализмом. Смерть не пугает его, и за это я не могу не уважать Вракшада.
Молча скалюсь в ответ разбитыми губами. Пальцы крепче смыкаются на рукоятях револьверов, измазанных кровью и копотью. Чувствую, как заряды арканы покалывают ладони сквозь перчатки. За стенами купола воют Новы, сотрясая площадь.
Нехорошо так потрескивает небо, распростёршееся над городской площадью Бомбея. По ощущениям, мы почти вышли на неведомый рубеж, за которым нас ждёт открытие аркановой аномалии. Конкретных доказательств у меня нет, как и понимания, какие именно факторы играют тут роль, лишь голая интуиция.
Глубокий вдох, медленный выдох. Фокусируюсь на особой насечке в форме розы, украшающей рукоять Бутона. Трогаю шершавый узор подушечкой большого пальца, направляю тонкую струйку арканы.
И в тот же миг вокруг дула прорастает дивный бутон, сияя рубиновым светом. Лепестки трепещут, источая тончайший аромат, от которого сладко кружится голова.
Двадцать секунд до конца.
— Это тебе! — бросаю с кривой ухмылкой.
И вскидываю револьвер, направляя раскрывшийся цветок прямо в морду Берсерку.
В тот же миг из сердцевины иллюзорного бутона вырывается прозрачная волна, пронзая Калибана навылет. Пси-импульс впивается в его мозг, затуманивая разум, гася ярость. Это я отчётливо чувствую
Вракшад спотыкается. Его воспалённые глаза расширяются, а челюсть отвисает. Туша закованного в броню гиганта застывает, словно зачарованная красотой дивного цветка.
— Красиво, правда? — шепчу одними губами. — Можешь подойти поближе, рассмотреть получше.
В голосе сквозит горькая насмешка, но противник, кажется, даже не воспринимает слов. Лишь делает неуверенный шаг вперёд. Ещё один. И ещё.
А я уже тянусь к кольцу свободной рукой, выхватываю Регенеративный инъектор. Сдираю колпачок зубами и вгоняю иглу в бедро прямо сквозь дыру в броне.
Колючий холодок растекается по венам, когда целительный коктейль начинает свою работу. Рваные раны затягиваются на глазах, вправляя осколки костей и сращивая порванные связки. Боль стремительно отступает, а сознание проясняется. Даже дышать становится легче.
Тем временем Калибан продолжает приближаться. Идёт, влекомый гипнотическим сиянием и тонким ароматом, витающим в воздухе. Его движения замедленные, будто сомнамбулические. Даже помятые пластины брони, кажется, поскрипывают тише.
Так-то лучше! Осталось всего ничего.
Пятнадцать секунд.
Вновь вскидываю револьверы. На этот раз прицеливаюсь тщательно, вбирая в себя каждую деталь. Тлеющие прорехи в броне, пульсирующие вспухшие вены, бугрящиеся мышцы. Всё это сейчас — одна большая уязвимость. Мишень, которую я не имею права упустить.
Концентрируюсь. Тянусь к внутреннему источнику, вливая аркану в спусковой механизм. Чувствую, как она струится по венам, собираясь в подрагивающих пальцах. Заряжаю оружие до предела, вкладывая всё, что у меня осталось в
Одновременно
Купленное
Бесценные мгновения уносятся прочь. Заряды ширятся и множатся, сплетаясь в единый сгусток чистой энергии. Бутон и Колючка вибрируют, словно в предвкушении. А внутренний таймер всё ползёт вниз, неумолимо приближаясь к нулю.
Ты никогда не узнаешь истинную цену времени, пока его у тебя не останется на несколько вдохов.
Десять секунд.
Мой запас арканы обнуляется.
Я нажимаю на спуск.
Успеваю заметить, как фигуру оппонента окутывает мерцание багровой энергии, и наваждение спадает. Калибан мотает башкой, сбрасывая остатки морока. Видимо, сработала какая-то защитная способность или гаджет. В глазах вновь вспыхивает осознание вперемешку с яростью и страхом.
Поздно.
Грохот! Ослепительная вспышка! Кажется, даже купол
Две ветвистые плазменные молнии чудовищной силы, багровая и изумрудная, рвутся из стволов, сплетаясь в один разрушительный разряд. Вонзаются Калибану точно в грудь, проламывая броню, как гнилую жесть.
Удар такой, что Вракшада отшвыривает на добрый десяток метров. Отбрасывает и тащит по земле, высекая снопы искр. Однако лучи не останавливаются — впиваются всё глубже, прожигая плоть и кости, испепеляя внутренности.
Калибан беззвучно разевает пасть. Глаза вспыхивают и гаснут, выжженные дотла. Бронированная туша корчится в агонии, извергая фонтаны раскалённой докрасна крови.
Металл брони плавится, стекает на землю зловонными лужами. Эмаль бронепластин пузырится и облезает, являя обугленное мясо. Даже внутренние керамические элементы брони идут трещинами, не выдерживая немыслимого напряжения.
Запах горелой плоти бьёт в ноздри, вышибая слёзы, но я упрямо удерживаю револьверы, вкладывая в выстрел последние крохи себя.
И лишь когда энергия окончательно иссякает, со стоном роняю онемевшие руки.
Застывшие на роговице образы плазменных лучей гаснут. Их свет растворяется под куполом, являя апокалиптическую картину.
От Калибана почти ничего не осталось. Лишь дымящиеся ошмётки плоти вперемешку с застывшими лужами металла. Даже кости превратились в обугленные головешки.
Всё кончено.
Четыре секунды.
Купол рассеивается без следа, и на меня сразу наваливается нехарактерная тишина, что после кажущегося бесконечным сражения звучит оглушительно.
Мертвецы. Повсюду. Площадь усеяна перемолотыми телами в разной консистенции. Засохшая и ещё свежая кровь. Ошмётки. Подпалины. Зрелище тошнотворное.
Глазами нахожу убитого Горнила, в стороне от него — Жнеца.
Хлопок, и на солидном расстоянии от меня материализуется Тай, а возле него бездыханные пласты Ехидны.
Живой.
Живой, чертяка!..
Не сомневался в нём.
Почти.
Небольшое гудение, и на площади возникает третья фигура вместе с безжизненной тушей Ультриса.
Облегчение затапливает меня волнами.
Улыбка расползается на лице, что вот-вот треснет.
— Итак, теперь у нас три Суперновы, — медленно тяну я.
Глава 13
Площадь больше напоминает изрытое воронками минное поле, чем сердце некогда цветущего мегаполиса. Даже воздух, кажется, пропитался запахом гари, крови и смерти. Ещё и радиацией фонит так, что обычная электроника давно бы зажарилась. Но нам, пережившим сегодняшнюю резню, сейчас не до эстетики.
Всё тело ноет от многочисленных ран, но разогнанная инъектором Регенерация уже делает своё дело. С треском встают на место кости, срастаются перебитые рёбра, закрываются многочисленные порезы и проколы. Жить буду. По крайней мере, в этот раз.
Тай молча кивает, встречаясь со мной взглядом. В его глазах плещется усталость пополам с мрачным удовлетворением. Ещё бы, сегодня он, наконец, оборвал жизнь Ехидны. Заставил её ответить за каждый сучий беспринципный поступок. Уверен, где-то на том свете Алехандро довольно скалится, глядя на то, как Амели с воем падает в кипящее масло. Надеюсь, вилы, которые воткнут в её упругую задницу, будут особенно острыми.
Ваалис в некоторой прострации оглядывает дело рук своих — бездыханная тушка Гласа Бездны, лежащая у его ног. Краем глаза я видел, как Ультрис тянулся к созданному им порталу в Магазин, когда возникший Осьминожка бросил ему формальный вызов. Судя по тому, что мой союзник выглядит целым и невредимым, бой прошёл достаточно гладко. Сыграло, конечно, свою роль, что погибший Нова растратил все свои силы в бою с Горнилом.
Эрис лыбится во все тридцать два беленьких зуба, довольно поглядывая на своего возлюбленного. Думаю, ночью его ожидает дополнительная награда, не санкционированная Сопряжением.
Медичи с лёгким любопытством смотрит по сторонам. Ни царапины на ладной фигурке, разве что причёска слегка растрепалась. Конечно, целительнице не пристало лезть в гущу боя. Её задача — подлатать остальных, чем она сейчас и занимается, вливая в меня целебную энергию.
— Изабелла, — окликаю я её. — Есть разговор.
Теург подходит, на ходу стряхивая с перчаток призрачное золотистое свечение. Её изящное лицо, как всегда, непроницаемо, но во взгляде проскальзывает вопрос.
— Я благодарен за помощь, — начинаю без предисловий. — Ты сыграла важную роль. Так что можешь передать Гарму, что Евроальянс отплатил Десперадос за Хедемору.
— Не думаю, что речь шла о какой-то компенсации, — ровным голосом отзывается Медичи. — Мы, знаешь ли, тоже умеем быть благодарными. К тому же, всё равно остаётся вопрос Ростока, не так ли?
Усмехаюсь краем рта. Всё-таки она та ещё штучка. Мало того, что первоклассный боевой медик, так ещё и язык подвешен отменно.
— И всё же, свою долю в аркане ты получишь. Это будет справедливо. И, скажем, одну способность на мой выбор?
Медичи склоняет голову набок, обдумывая предложение. На её губах змеится лукавая улыбка:
— Если настаиваешь… То я, пожалуй, не откажусь. Всё равно мне здесь делать больше нечего.
— Не спеши. Применение твоим талантам сейчас найдётся.
Итальянка вопросительно выгибает бровь, но не уточняет. Тут она вдруг мнётся, явно не решаясь что-то сказать. Мгновение поколебавшись, девушка всё же произносит:
— Насчёт Алокеша… Мне жаль, но я не смогла его воскресить. Слишком много времени прошло после взрыва. Да и от тела почти ничего не осталось. Это значительно снижает шансы на успех.
Вижу, как Ваалис недовольно дёргает щупальцем на башке. Он ведь тоже старался, открыл портал сразу, как только рассеялось ядерное зарево. Даже секунды промедления могли стоить жизни.
— Твою мать!.. — сквозь зубы цежу я.
Надеялся, что Теург сможет его вернуть, как однажды уже вернула Гарма. Всё же индус оказал мне огромную услугу, серьёзно ослабив собравшихся Нов. Более того, пожертвовал собственной жизнью и сделал это сознательно, поняв, что иных вариантов не осталось. Как жаль, что я спас его от того монстра только для того, чтобы он погиб позднее. Горькая ирония…
— Есть вещи, которые даже мне не под силу. Прости, — тихо добавляет Медичи.
В конце концов, Арджун знал, на что шёл. Он сам выбрал свою судьбу. И предпочёл умереть на своих условиях, защищая родной город от инопланетной угрозы.
— Ладно, — наконец, выдыхаю я. — Что сделано, то сделано. По крайней мере, нам удалось отплатить за него этим ушлёпкам сторицей.
И мы ещё не закончили. Бомбей станет лишь первым шагом на пути к возрождению Земли.
Пора закругляться и двигаться дальше. Нас ждёт ещё много работы.
Достав Трансивер, связываюсь с Викрамом и Раджани Сингх. На экране возникают два похожих лица, смуглых и чернявых. Близнецы, как всегда, жаждут действовать.
— Всё готово, — коротко бросаю я. — Приступаем ко второй фазе.
— Принято, — кивает Викрам. — Сегодня Кали будет танцевать до самой ночи.
Аналогичное сообщение отправляю Одиссею и Санта Муэрте.
Отключаюсь и перевожу взгляд на Ваалиса и Тая. Оба застыли в нерешительности, понимая, что сейчас будет. Не сговариваясь, они синхронно призывают Сопряжение. Вот-вот случится Возвышение, переход на следующую ступень. Квазы станут Новами.
Краем глаза замечаю, как у обоих начинают проявляться знакомые симптомы. Вены вздуваются, наливаясь синевой арканы. Кожа искрится всполохами энергии. По телам проходит судорожная дрожь, словно в них вливается невероятная мощь.
Невольно вспоминаю собственное Возвышение. Чувство абсолютной эйфории и единения со вселенной. Будто каждая клетка тела вдруг обрела своё место в мироздании, осознала свою истинную суть. А перед глазами проносились видения взрывающихся и зарождающихся звёзд, квазаров и галактик. Дыхание вселенной, пронизывающее до самых костей…
Тряхнув головой, сбрасываю оцепенение. Сейчас не время для воспоминаний. Надо дело делать.
Их тела увеличиваются в размерах, обретая стать истинных Нов. Оба с шумом делают первые вдохи в своей новой ипостаси. На лицах расцветают улыбки. Даже на перманентно бесстрастной физиономии Осьминожки. Николай же вытаскивает из закромов банку пива и с наслаждением делает пару глотков.
— В этой форме на вкус особенно сладко? — с ехидцей спрашиваю я.
— Ты даже не представляешь, насколько… — кивает мечник.
— Ну что, Ваалис, — окликаю я его, когда тот, судорожно выдохнув, расправляет плечи. — Пробей-ка нам коридорчик до Джаноли, будь добр.
В ответ тот лишь кивает и небрежно шевелит пальцами. В воздухе возникает знакомое мерцание, стремительно расширяясь и превращаясь в огромный портал. Мощно! Размер значительно увеличился, как и скорость развёртывания. Вот что значит сила Новы!
Я долго размышлял, кого в первую очередь при случае нужно подтолкнуть на следующий ранг. И если Тай был очевидной кандидатурой, будучи следующим сильнейшим бойцом в клане после меня, то со второй возникли проблемы. Свои плюсы были и от возвышения Шелкопряда, и Эрис, и Шерхана, и Деворы, и Соловья.
Однако остановиться я решил именно на Ваалисе по двум причинам. Во-первых, его клан примкнул к нам, ещё когда будущее Десперадос было написано вилами по воде. Когда у меня не было ни ранга Новы, ни альянса других земных кланов за спиной. С тех пор он многократно помогал нам, не прося ничего взамен. Стоит отблагодарить пришельца за правильный выбор и показать, что с нами его клан ждёт успех.
Во-вторых, и это главный резон, именно благодаря Осьминожке удалось выиграть войну с кселари. Если бы не наше преимущество в логистике, яйцеголовые упыри разнесли бы все форпосты выживших людей. Соответственно, это преимущество стоит расширить и развить на случай дальнейших конфликтов.
Одному чёрту известно, как усилятся его возможности. Какие именно новые способности откроются Ваалису на следующих ступенях. Я не знаю, но жажду это узнать. Уверен, Плетельщик Пробоин на ранге Новы сможет, как минимум, обеспечивать переброс наших сил в рамках всей планеты, не сходя с места. Больше не нужно будет совершать тройку прыжков, чтобы добраться до цели на другой стороне мира. А как известно: «Пехота выигрывает сражения, логистика выигрывает войны».
Если мы сможем неожиданно появляться, причём не малыми отрядами, а целыми армиями, и так же неожиданно исчезать, нам воистину не будет равных. Противник будет вести войну, к которой он окажется абсолютно не готов. Войну, лишённую классических фронтов в их привычном понимании, полей сражений и традиционной тактики.
От этих заманчивых мыслей меня отвлекает картина того, как из призрачного марева один за другим появляются фигуры в боевых доспехах. Дюжины и дюжины бойцов Танца Кали, ощетинившихся бронёй и оружием. А следом за ними тяжело выкатывается военная техника — массивные БТРы и Мехи. В условиях городской застройке ей будет тяжело сражаться, но мы не собираемся действовать по классической схеме.
Индусы стремительно рассредотачиваются по площади, занимая ключевые позиции. Часть сразу же выставляет оцепление у ближайших улиц и переулков. По-хозяйски, с холодным расчётом опытных вояк. Даже местами хочется любоваться, как чётко и без лишней суеты они выполняют свою работу.
Краем глаза замечаю знакомые лица. Раджани и Викрам собственными персонами, во главе процессии. Подхожу ближе, пожимаю руки. Обмениваемся скупыми репликами, уточняем детали.
— Великолепная работа, Егерь, — кивает женщина.
— Бомбей отныне — территория людей, — вторит её брат. — И это только начало.
— Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Вначале надо выкурить отсюда всяких паразитов.
Неизбежно в памяти всплывает данное перед всем мировым чатом обещание освободить Бомбей от чудовищ и вернуть его людям. За этим стояло не только желание собрать всех своих врагов в одном месте. Ничто так не покажет серьёзность моих намерений всем фракциям, что до сих пор выдерживают нейтралитет, как зачистка мегаполиса. И я намерен исполнить это обещание.
Пока я общаюсь с близнецами, Ваалис ловко стягивает в одну кучу трофеи, разбросанные по всему городу. Это значительно облегчит мне работу.
Параллельно он открывает порталы к Сынам Спарты и Лику Смерти, позволяя их силам переместиться в Бомбей.
Я же думаю о том, какую большую роль он вновь сыграл в сегодняшних событиях.
Похоже, мои заклятые друзья сами не ожидали, что кто-то сможет использовать порталы так… креативно. Конечно, они привыкли ими пользоваться, но по строго определённым правилам и протоколам. Типичная ошибка всех этих продвинутых рас — они становятся рабами собственных технологий и шаблонов мышления.
Взять хоть тот же Консорциум. Готов поспорить, у них выработалась определённая тактика применения порталов, основанная на богатом опыте и отточенная годами практики. Но эта тактика, наверняка, не подразумевает такой вот хаотичной телепортации бойцов прямо в гущу вражеских отрядов. Слишком непредсказуемо, слишком рискованно. Не вписывается в их привычные схемы.
А вот мы с Ваалисом — другое дело. У нас полная свобода импровизации. Нет никаких правил и ограничений, кроме тех, что диктует здравый смысл и доступный запас арканы. Мы можем открыть портал где угодно, когда угодно и для кого угодно. И самое главное — совершенно непредсказуемо для врага.
Кроме того, насколько я понимаю, они открывают порталы через Сопряжение, платя за это значительные суммы в аркане, да и происходит это не настолько быстро и легко, как может делать Плетельщик Пробоин.
Думаю, сыграл роль и элемент внезапности. Когда на тебя из ниоткуда вываливаются орды злобных монстров или недоброжелателей из других кланов, тут волей-неволей растеряешься. А мы как раз на это и рассчитывали — посеять хаос и панику в рядах противника.
Опять же, не стоит списывать со счетов и обычную самонадеянность всех этих Супернов. Они настолько уверовали в своё превосходство, что и помыслить не могли, будто какой-то абориген сможет обвести их вокруг пальца. Или какого иного отростка. Вот и расслабились, потеряли бдительность. Решили, что, если у нас всего один Нова, справиться с ним будет несложно.
Ну и, конечно, свою роль сыграли старые добрые разногласия между кланами. Даже если ты понимаешь, что враг стравливает вас, тяжело контролировать ситуацию и рефлексы, когда тебе на голову сыплется отряд недругов. Бои вспыхнут независимо от желания обеих сторон, а уж если они на взводе, хватит одной искры.
Стоило им только увидеть друг друга, как они тут же сцепились, позабыв обо всём на свете. Пускай командир попробует растащить рядовых в стороны, когда уже свистят пули и плазма.
Так что мне оставалось только подливать масла в огонь, что я успешно и делал.
В любом случае, главная задача выполнена. Мне удалось провернуть ровно тот трюк, что эти инопланетные ублюдки использовали против нас самих — стравливали земные фракции друг с другом и под шумок собирали сливки. Теперь же все три фракции, решившие колонизировать Землю, находятся в состоянии войны друг с другом. Отправленные Сопряжением сообщения покажут, что Пожиратель Света атаковал Консорциум и Волноходцев. Представитель последних убил офицера Пожирателей Света, а Консорциум прикопал Волноходца. При этом отдельной строкой будут, конечно, идти и акты агрессии со стороны Раздробленных Пульсаров и Десперадос. Ничего страшного, мы и так с ними находились в состоянии холодной войны. От того, что она перешла в более горячую фазу, мало что меняется.
Возможно, все три стороны придут к соглашению, усевшись за стол переговоров, возможно, начнут войну на полное уничтожение. Предсказать сложно. В любом случае, это купит нам время и даст поле для манёвра.
Появившиеся бойцы Одиссея строят укрепления и расставляют тяжёлую технику, заградительные ряды мин и помещают снайперов на крышах.
Вышедшая из портала Мария походкой от бедра приближается ко мне и, тряхнув волосами, произносит:
— Mijo, рада видеть тебя в добром здравии. У тебя для меня какой-то сюрприз?
— О, тебе понравится, — широко улыбаюсь я. — Поверь, с таким материалом тебе ещё не приходилось работать. Пойдём.
А я заодно посмотрю, что наши добрые друзья решили пожертвовать в фонд защиты земли от всяких иномирных ублюдков.
Глава 14
Усеянная кристаллическими ростками и светящимися жетонами секция площади греет тело и душу. Что может быть лучше, чем собирать трофеи после долгой и кровопролитной битвы? Только отправлять всех этих мразей в последний путь собственными руками.
Бегло осматриваю информационные справки по убитым Новам, игнорируя строки с уже известной информацией.
Зарвина прикопал Ультрис, но поскольку тот и сам погиб, привязка с арканы и способности первого спала. Бери, кто хочешь.
Сама
Эта штука выглядит весьма любопытно и подойдёт Таю, если, конечно, Ваалис поделится ей. Осьминожка как раз оглядывает своё новое богатство и спрашивает ровным голосом:
— Мне передать аркану с Ультриса тебе или положить на ваш клановый счёт?
Секунду в недоумении я смотрю на него, а потом, считав его эмоции, понимаю, что он пытается сделать ответный реверанс. Мол, если благодаря тебе я стал Новой, давай хотя бы как-то отплачу.
— Не говори глупостей. Аркана твоя по праву. Нам нужен сильный портальщик. Способность… синергия от неё будет выше у Тая с его
— Наши мысли совпадают, — отзывается Ваалис. — Было бы неразумно интегрировать способность, которая окажется эффективнее в чужих руках.
Он ловит взгляд Николая и добавляет:
— Она твоя.
Тот лишь с шумом отхлёбывает пиво и коротко кивает.
Думаю, эту штуку можно передать Деворе. У неё уже есть
Это умение могло бы быть полезным даже для меня, но я не боец ближнего боя, да и потеря мозгов в бою меня не прельщает. Сколько раз побеждал за счёт того, что находил какое-то необычное решение?.. Нет, грубая сила мне не подружка. Не вижу я этой способности в руках и у Тая, его фехтование не бьётся с подобным боевым стилем.
А вот Гарму
Значит,
Ещё уважаемый Калибан преподносит мне великолепный трофейный нож[1].
Последний вздох представляет собой нож с лезвием около полутора ладоней в длину. Сам клинок формой напоминает греческий копис. Его металл отливает серебром и при прикосновении сильно холодит ладонь. А ещё, стоит взять его в руку, как я очень хорошо чувствую те самые сверхбыстрые колебания.
Примечательно, что этот нож, равно, как и револьверы Горгоны, скорее выглядит оружием древним, чем новым. Его давняя история чувствуется в каждом изгибе и каждой детали. Возможно, вещи ступени S — абсолютное оружие и абсолютные доспехи — создавали существа из седой древности, а не наши современники.
Последний вздох хорошо ложится в руку, и, учитывая размер лапы Калибана, я с трудом могу представить рукоять в его клешне. Допускаю, что Вракшад снял нож с чужого тела в качестве трофея, как это сейчас делаю я, и оставил себе из-за уникальных свойств оружия.
Следом перевожу взгляд дальше на развороченную насекомоподобную тушку крошки Амели.
Вот отличная штука для Тая, похожая по своей сути на мою
Сравнивая количество арканы, выпавшей с убитых Нов, можно сделать вывод, что Консорциум — самые обеспеченные ребята из этих трёх. Немудрено, если они позиционируют себя, как торговцев.
Дальше перехожу к случайным гостям, заглянувшим на наш званный вечер. Лидер отряда наёмников Костяной Гвардии.
Выходит, хорошо, что я тогда сидел на небоскрёбе в паре километров от этого ушастого молодчика, иначе бы он засёк мою позицию.
Думаю, мне пригодится. Вкупе с
А вот монстр, прибежавший за Алокешем.
Это даже мерзко читать, не то что использовать. Можно оставить в клане, предложить Медичи или выставить на торги. Буду думать.
Предпоследняя груда плоти выглядит, как вывернутый наизнанку арбуз. Супернова, примчавшая на площадь, пока я занимался Калибаном.
А-а-а.
Так вот почему часть площади выглядит так, словно её перепахало землетрясением пополам с оползнем.
Что ж, этот трофей можно придержать для нашего Геоманта. Алана — тётка упёртая. Уверен, однажды она доберётся до ранга Новы.
Супернова, напавшая на Калибана и Грэма, приносит способность, усиливающую рукопашные удары, которая пойдёт Соловью.
Последним я подступаю к жетону Алокеша, лежащему отдельно. От его тела осталось столько кусочков, что легко поместятся в спичечный коробок.
А вот насчёт этого есть у меня одна мыслишка и кандидат на примете.
Разнородные монстры рангов Квазар и Войд приносят мне суммарно ещё почти шестьсот тысяч арканы и несколько способностей ступени D и C, одну из которых я отдаю Медичи.
Теперь мой счёт радует меня симпатичным числом в двадцать три миллиона единиц арканы.
Закончив разбирать трофеи, я наблюдаю, как Санта Муэрте колдует над грудой мёртвых бедолаг, что сложили головы в битве за Бомбей. Или, скорее, в битве за собственные амбиции.
Осталось по-быстрому зачистить город, и можно возвращаться домой.
[1]. Художник — Terry Maranda.
Глава 15
Мария самозабвенно напитывает арканой растерзанные трупы, заставляя их раны срастаться под переливы фиолетовой дымки. Я невольно застываю, любуясь этим жутковатым, но завораживающим зрелищем.
Краем глаза замечаю, как Викрам и Раджани расставляют своих бойцов по периметру площади, перекрывая все подходы. Бойцы Одиссея сооружают баррикады из обломков зданий. Снайперы занимают позиции на уцелевших крышах, а тяжёлая техника выдвигается на передний край.
Все понимают, что скоро здесь начнётся настоящий ад. И мы должны быть готовы встретить его во всеоружии.
— Ого, да ты времени зря не теряешь, — усмехаюсь я, встав за спиной Санта Муэрте. — Никогда не видел, чтобы ты так увлечённо работала.
Владычица Мёртвых поднимает на меня пылающий взгляд, в глубине которого пляшут опасные огоньки. На её губах играет хищная улыбка.
— Ты даже представить не можешь, mijo, какая это сила! — восторженно выдыхает она. — Раньше мне не доводилось обращать в слуг столь могучих существ. Это будет весьма любопытно! Жаль только, что сейчас я не смогу раскрыть весь их потенциал…
— Будешь себя хорошо вести, тоже станешь Новой, — ехидно бросаю в ответ.
— Но ведь плохие девочки получают всё самое лучшее, — игриво парирует она и пробегает прохладными пальчиками по моей щеке.
— Тебе повезло, что здесь нет Драганы, иначе плохие девочки могли бы получить мечом по шее, — отшучиваюсь я.
А сам с долей веселья подмечаю, как разница в социальном статусе и силе заставляет меняться даже самых независимых женщин. Прежде Мария чётко выдерживала дистанцию, обозначив, что наша интрижка была для неё лишь способом сбросить стресс. Теперь же весьма однозначно оказывает мне знаки внимания.
Впрочем, немудрено, учитывая историю её взаимоотношений с прошлыми членами клана — Эль Лобо был убит Ехидной, а Эль Гато оказался предателем, работающим на Консорциум. Видимо, ищет теперь кого перетянуть на свою сторону, чтобы усилить клан.
Отвернувшись, Санта Муэрте продолжает своё занятие, и вдруг трупы начинают шевелиться. Сначала судорожно дёргается рука, потом нога. Вскоре все тела охватывает дрожь, и они неуклюже поднимаются, будто марионетки на невидимых нитях.
Покойники выглядят жутко: глаза затянуты мутной плёнкой, лица застыли в гримасах боли и ярости. Они движутся рвано, как сломанные куклы, но в их движениях сквозит нечеловеческая сила.
— Великолепно, просто великолепно! — мурлычет Санта Муэрте, любуясь своим творением. — С такими солдатами нам ничего не страшно!
Умертвия, повинуясь безмолвному приказу, разбредаются в разные стороны, занимая позиции вдоль улиц и проспектов. Живые бойцы провожают их опасливыми взглядами, но не препятствуют. Все понимают — сейчас не время для брезгливости и суеверий. Даже мёртвый Горнило источает страшный жар, а Жнец дёргает металлическими манипуляторами.
— А их нельзя заставить выложить все секреты своих кланов? — с интересом уточняю я, глядя на зомбаков.
— Увы, mijo, мои слуги теряют всякое подобие разума. Они даже говорить не могут. Быть может, это изменится на следующих ступенях.
— Жаль… Что ж, раз наша армия тьмы готова, пора поднимать занавес. — Всем занять места! — рявкаю я на всю площадь. — Готовность тридцать секунд! Шоу начинается!
Активировав
Спустя пару минут, когда звон в ушах немного стихает, я слышу первые отголоски приближающейся орды. Рык, вой, скрежет когтей по асфальту. Они идут. Твари, привлечённые обещанием лёгкой добычи.
— Гости на подходе! — командую я в передатчик. — Встретим их как полагается.
Мгновение спустя на площадь выкатывается передовой отряд монстров — мелкие, юркие Войды, похожие на помесь ящерицы и насекомого. Мерзкие создания, но не слишком опасные по отдельности. Куда хуже то, что за ними неизменно следуют более крупные собратья.
Не успевают твари преодолеть и половины расстояния до заграждений, как по ним открывают ураганный огонь. Пули крошат хитин, разрывные снаряды превращают уродливые тела в кровавые ошмётки. Войдов выкашивают целыми рядами, но на место павших тут же встают новые. Их слишком много.
Мысленно подгоняю тварей, а сам нащупываю рукояти револьверов. Сердце бешено колотится в предвкушении скорой схватки. Несмотря на смертельную усталость, я чувствую, как меня охватывает боевое возбуждение.
Приходится сдержать этот порыв, потому что сейчас стоит дать заработать другим. Нужно усилить наш альянс, и это прекрасная возможность.
Первая волна захлёбывается, не достигнув даже внешнего кольца обороны. Бойцы слаженно косят врагов, не давая им ни малейшего шанса. Я с одобрением наблюдаю, как чётко и хладнокровно действуют наши бойцы. Сказываются набранный за месяцы Сопряжения опыт и отменная выучка.
Краем глаза замечаю мелькнувший силуэт и резко разворачиваюсь, вскидывая оружие. В переулке справа в окне одного из далёких зданий копошится какая-то тварь, явно намереваясь атаковать увлечённых стрельбой снайперов. Я всаживаю ей луч плазмы промеж немигающих глаз, начисто сжигая череп.
Словно по сигналу, из всех щелей и закоулков выползают куда более серьёзные противники. Квазы всех фасонов и размеров. Тяжеловесные, бронированные особи, увешанные шипами и клыками. Более гибкие, но не менее опасные гады. Даже летуны прибывают на огонёк.
В какой-то момент на одном из направлений количество монстров начинает многократно увеличиваться, и защитники уже не успевают выкашивать их всех.
— Тай, охлади их!.. — рявкаю я. — Траханье… — добавляю уже тише.
Тот молча кивает и вскидывает руки. Лазурная волна, возникшая из ниоткуда, пробегает по ораве уродливых особей, примораживая их и надёжно сковывая, делая любые потуги вырваться бесполезными.
Это позволяет перебросить на данное направление больше тяжёлой техники, а защитникам разрядить собственные убийственные способности. Всполохи плазмы, огня и электричества выжигают просеку в рядах чудовищ.
Квазары один за другим рушатся наземь, корчась в предсмертных судорогах. Их вопли разносятся над полем боя, заглушая грохот выстрелов.
Краем сознания отмечаю, что к атаке присоединились Раджани и Викрам. Теперь бой завертелся по-настоящему. Близнецы танцуют на переднем крае линии противостояния, рассекая накатывающих тварей молниеносными взмахами клинков.
Спустя полчаса жаркой схватки, площадь и прилегающие улицы завалены грудами дымящихся туш. Всё вокруг залито чёрной, вонючей кровью вперемешку с кислотной слизью. Некоторые бойцы получили ранения, и теперь их выхаживает Медичи, но, слава богу, никто не погиб. В самых опасных ситуациях, мёртвые Новы приняли удар на себя.
— Передышка закончилась! — раздаётся у меня над ухом зычный голос Одиссея. — Они возвращаются!
Я вскидываю голову и вижу, как с дальнего конца проспекта приближается гигантская тварь — настоящее порождение ночных кошмаров.
Этот монстр раза в три крупнее самого здоровенного Кваза. Какой-то бесформенный бурдюк коричневато-кораллового цвета, который ползёт по источаемой им же самим слизи. Лап как таковых у него нет, лишь обилие щупалец на бугристом теле. Зато огромная клыкастая пасть расположена не сверху, а прямо на пузе возле земли. Обилие жёлтых, как яичный желток глаз, смотрит на людей равнодушно, без малейшей ненависти или злости.
Карцинизация гласит, что все ракообразные Земли стремятся в процессе эволюции стать крабами. У Сопряжения, наверное, тоже есть какой-то свой термин, который должен объяснить, почему, блять, все хищники в итоге превращаются в ктулхуобразных уродцев с щупальцами и чрезмерным количеством зенок.
Краем глаза замечаю ошалелый взгляд Эрис. В её глазах пляшут безумные огоньки, а на губах застыла хищная ухмылка. Я буквально кожей чувствую исходящее от неё бешеное желание. Желание вступить в схватку, рискнуть всем и одолеть эту тварь.
— Даже не думай! — рыкаю я, предостерегающе глядя на Одороманта.
Сейчас не время для глупого геройства. Сопряжение с лёгкостью раскусит этот трюк. Никакого Возвышения девица не получит, если всю грязную работу сделают за неё зомби-Суперновы. Воспользоваться провалами своих врагов вполне в рамках существующих негласных правил, но выехать на горбу своих союзников на следующий ранг не выйдет.
Даже Мария, скорее всего, получит по жопке, если решит бросить вызов Нове и победит, потому что могучих слуг для неё настрогали я, Тай и Ваалис. Впрочем, тут достаточно тонкая грань. Возможно, если использовать лишь Жнеца, которая сдохла от рук Нов-ксеносов, это может прокатить.
Умертвия, повинуясь воле Санта Муэрте, с рёвом бросаются на монстра. Огонь, вода и плазма против когтей, щупалец и кислоты, нечеловеческая ярость против животной ненависти. Две силы, равно не ведающие ни страха, ни жалости.
Монстр отбивается с яростным остервенением загнанного в угол зверя. Он стегает скопище нежити, отрывая конечности и разбрызгивая гнилостные внутренности Квазов и Войдов, но мертвецов слишком много. Они, словно безумцы, лезут на него со всех сторон, отвлекая внимание и позволяя Горнилу распотрошить уродца огненными клинками.
Его предсмертные конвульсии сотрясают землю, а отростки судорожно молотят во все стороны, снося обломки строений. Наконец, чудовище, изрешечённое пулями и истекающее кровью из сотни ран, оседает наземь. Из-под могучей туши тянется целый шлейф внутренностей. Лишь сейчас его единственный уцелевший золотистый глаз проявляет подобие эмоций, источая чистую, ничем не замутнённую ненависть.
Благодаря мёртвому Горнилу куш в итоге срывает Мария, пополнив свой запас арканы и получив способность, которая ей, возможно, и не пригодится, но послужит хорошим инструментом для торга.
Ну а мы отбили первую атаку и сохранили плацдарм, но это только начало. Я пообещал зачистить весь город.
— Оказать помощь раненым! — рявкаю я, вновь вскидывая оружие. — Медичи, на тебе тяжёлые! Остальным занять боевые позиции. Экономить боеприпасы и беречь силы. Это надолго, парни и девчата. Очень надолго.
Рывок за рывком, квартал за кварталом, мы методично освобождаем город от накопившейся скверны, привлекая к себе новые волны с помощью сирены
Умертвия-Суперновы идут в авангарде, принимая на себя главный удар и проламывая бреши в обороне монстров. За ними следуют основные силы — закалённые в боях солдаты Спартанцев, бойцы Лика Смерти и местные жители в лице Танца Кали.
Ещё несколько раз нам встречаются Новы, одна из которых умудряется вернуть в посмертие Ультриса, но их ждёт та же участь, что и остальных.
Тай и Эрис сражаются плечом к плечу, прикрывая друг друга. Мечник предпочитает замораживать и сбивать с ног противников, добивая самых сильных, а Одоромант насылает на врагов волны замешательства, ступора и безумия, обращая их друг против друга.
Ваалис ловко перебрасывает союзников с одного края на другой, уводя от опасности раненых и закидывая слишком шустрых врагов прочь, что сбивает их с толку.
И, конечно же, сама Санта Муэрте, окутанная тьмой и лиловым пламенем. Она ведёт за собой легионы мёртвых, и ни одна сила в мире не способна остановить эту лавину. Испанка упивается битвой, смеётся, глядя в лицо опасности. Для неё это — истинное наслаждение.
Всё вокруг сливается в сплошной хаос, воздух наполняется рёвом, воплями и грохотом взрывов. Поле боя заволокло густым чёрным дымом, в котором то и дело вспыхивают ослепительные вспышки выстрелов. Я давно потерял счёт времени. Сражение кажется бесконечным, как дурной сон. Усталость и боль притупляются, а потом и вовсе исчезают благодаря
Когда же запас энергии бойцов подходит к концу, им на смену приходят свежие подкрепления из Сынов Свободы Кастера, Евроальянса Гарма и Небесных Драконов Мангуста.
Постепенно, шаг за шагом, квартал за кварталом сопротивление слабеет. Рёв чудовищ становится реже, их атаки — вялыми и неуверенными. Мы оттесняем их всё дальше, методично, неумолимо зачищая улицы от грязи.
Наконец, наступает момент, когда редкие монстры обращаются в бегство. Обезумев от страха, ошалев от собственных потерь, они ищут спасения, но им некуда бежать. От наших снайперов, от порталов Осьминожки и от моих
Мы безжалостно преследуем и истребляем остатки врагов. Теперь они — дичь, а мы — охотники. И эта охота будет продолжаться до тех пор, пока последняя из омерзительных тварей не издохнет.
На рассвете следующего дня я стою посреди усеянной телами улочки, опираясь на бронированный корпус подбитого БТРа. Моё тело щедро залито чужой кровью и ихором.
Медленно осознаю весь масштаб произошедшего. Бомбей, жемчужина Индии, теперь свободен. Отныне он принадлежит людям и только людям.
Поворачиваюсь к Таю и киваю, пряча усмешку. Тот понимающе ухмыляется в ответ. О да, нам ещё предстоит славная работёнка! Сколько городов ждут очереди? Москва, Нью-Йорк, Париж… Что ж, пусть грёбаные зрители запасаются попкорном. Представление только начинается.
В ответ на мои мысли реагирует Сопряжение, выводя знакомый алый текст.
Глава 16
С некоторым замешательством оглядываюсь на рассредоточенных повсюду людей и окликаю Близнецов:
— Викрам! Раджани!
Уловив в моём голосе напряжение, они спешно подходят.
— Да? Что-то случилось? — вскидывает бровь женщина.
— Нам удалось зачистить всю территорию. Сопряжение предлагает основать здесь город. На принятие решения осталось 41 секунда. Я собираюсь это сделать.
— Конечно! — вскидывается её брат. — Мы долго к этому шли.
— Будет тяжело оборонять такую территорию, — охлаждает его пыл сестра. — Ты только представь протяжённость стен, на которые придётся выставить охрану. А без охранного периметра уже через сутки внутри города будет полно хищных тварей.
Слегка поникший Викрам медленно кивает.
— Зато здесь повсюду должны быть разбросаны выжившие, — я вклиниваюсь в их разговор, — соберёте их всех и разом поднимете собственную численность. Потом и другие группировки с окрестных земель подтянутся. В общем, шаг за шагом наладите безопасность, да и мы поможем.
Согласившись на предложение Сопряжения, я получаю следующее сообщение
Уже собравшись вбить текущее название, я решаю уточнить у тех, кому здесь суждено жить.
— Назовём его Бомбеем?
— Нет! — нахмурившись, жёстко отвечает Раджани.
— Чего так?
— Потому что это навязанное нам наименование. Наследие британского колониального правления.
— Да и его, говорят, британцы украли, — хмыкает мужчина, — у Португальцев. Исковеркали слово, взяв за основу португальский вариант «Бомбайм», что значит «Хороший Залив».
Услышав это, не могу сдержать ухмылки и говорю:
— Да-да, пирамиды до сих пор стоят в Египте только потому, что оказались слишком тяжёлыми для британцев, чтобы украсть их и выставить в своём музее.
Раджани возвращает нас к главной теме:
— Я бы предложила назвать город в честь Кали, но её здесь почитают не так сильно. Пусть будет Мумба в честь одноимённой богини. Это местное воплощение главной женской богини в индуизме, — поясняет она для меня, — которую часто называют просто Дэви, что значит «Богиня-Мать».
— Если мать, — возражает Викрам, — тогда надо Мумбаи. «Аи» значит «мать» на языке маратхи. Будет лучше звучать.
Его сестра согласно кивает.
— Ладно, — подвожу итогу я.
Это сообщение, как известно на примере Сан Агустина, увидела вся планета.
Пока все остальные охают и ахают, я изучаю в меню управления форпостами список новых технологий.
Отменная штука. Делает бой с врагом на его территории занятием ещё более опасным.
В принципе, логика ясна. На модульных постройках Сопряжения далеко не уедешь. Когда у тебя население состоит из ста человека, можно повсюду понатыкать одинаковые домики. Когда же численность начинает приближаться к тысяче, требуется более гибкий подход и возможность строить более индивидуализированные здания различной высотности, площади и назначения.
Крафтерам же требуется всё больше ресурсов для производства своих изделий, их нужды всё сложнее закрыть простой поисковой партией или покупкой всего необходимого втридорога в Магазине.
На моей памяти — это первый подарок Сопряжения, который действительно выглядит так, словно его создала высокоразвитая технологически продвинутая цивилизация. Да, мехи, да, плазма и телепортация, да, питание целого населённого пункта энергией, водой и теплом за счёт относительно небольшого объекта. Всё это, конечно, впечатляет, но именно терраформирование заставляет меня восхищённо покачать головой с мыслью, что, возможно, от Сопряжения идут не только грязь, кровь и смерть.
Чтобы делать пушки, много ума не надо. Человечество занималось этим с тех пор, как первобытный человек взял камень и насадил его на палку. Чтобы превратить пустыню в зелёный сад требуется нечто гораздо большее. Идеализм. Способность мечтать и претворять свои мечты в реальность.
Терраформирование — это не просто технология. Это философия, воплощённая в действии. Это способность видеть потенциал там, где другие видят лишь руины. Это умение создавать жизнь из пепла.
Глядя на эту технологию, я невольно задумываюсь о том, кто стоит за Сопряжением. Кто те существа, создавшие эту систему? Какова их истинная цель? Может ли быть так, что вся эта кровавая бойня — лишь часть какого-то грандиозного плана, конечной целью которого является не уничтожение, а созидание? Или я тешу себя пустыми мечтами?..
И всё же я не могу отделаться от мысли, что в этом подарке кроется какой-то подвох. Слишком уж он не вяжется с тем Сопряжением, которое мы знали до сих пор. Может быть, это просто ещё одна проверка? Или же мы наконец-то добрались до того уровня, когда нам начинают доверять по-настоящему серьёзные вещи?
С этими мыслями я устало опускаюсь на покорёженную скамейку, жестом приглашая Близнецов присесть рядом. Викрам и Раджани переглядываются, но послушно устраиваются по обе стороны от меня. Их лица, покрытые копотью и кровью, выражают смесь триумфа и настороженности.
— Итак, — начинаю я, — мы сделали это. Первый город на Земле свободен и вновь в руках людей. Теперь встаёт вопрос — что дальше?
Викрам подаётся вперёд, его глаза горят энтузиазмом.
— Мы должны немедленно начать восстановление. Представь, Егерь, какой символ надежды мы можем создать здесь!
Раджани кивает, поддерживая брата:
— Это будет маяк для всех выживших в Индии. Не в Индийском Доминионе Британской Империи. В Индии! В нашей собственной стране!
— Верно. Доказательство того, что люди могут вернуть себе обратно наши земли, — соглашаюсь я. — Есть лишь одна проблема — у меня нет столько людей, чтобы заселить и защитить целый мегаполис.
Лица Близнецов на мгновение омрачаются, но затем Раджани осторожно произносит:
— А что, если… что, если Танец Кали возьмёт на себя эту задачу?
Я улыбаюсь. Именно этого предложения я и ждал.
— Продолжай, — говорю я, делая вид, что эта мысль не приходила мне в голову раньше.
— У нас есть люди, Егерь, — Викрам подхватывает идею сестры. — Тысячи выживших на окрестных землях, которые только и ждут шанса вернуться в родной город. Мы можем привести их сюда, организовать оборону, начать восстановление.
— Но, — добавляет Раджани, — мы понимаем, что это твоя победа. Твой трофей. Мы не хотим, чтобы ты чувствовал, будто мы что-то отнимаем у тебя.
Я откидываюсь назад, позволяя себе лёгкую усмешку.
— Знаете, а ведь это может сработать.
Мне хотелось, чтобы это предложение последовало от них, а не от меня. Чтобы они чувствовали себя обязанными мне. Внутренне я уже просчитываю все выгоды от такого решения. Технологии, полученные от Сопряжения, останутся у меня — это бесценный ресурс, который я смогу использовать в будущем.
Плюс, если Близнецов заинтересуют Усилитель, Репликатор или Терраформирование, а я точно смогу это красиво подать, им придётся предложить мне что-нибудь взамен.
Кроме того, передача города Танцу Кали укрепит наш альянс, сделает его более прочным и взаимовыгодным.
— Подумайте сами, — продолжаю я вслух, — вы получаете базу для операций, место, где можно собрать и защитить ваших людей. А я получаю сильного союзника, который прикроет мой фланг и поможет в дальнейшей борьбе.
Викрам согласно хлопает меня по плечу.
— Более того, — добавляю я, — вы станете первопроходцами. Первый город под управлением людей.
Викрам энергично кивает.
— Мы готовы принять этот вызов, Егерь. Мы понимаем, что на кону.
— И мы всегда будем помнить, кому обязаны этим шансом, — добавляет Раджани.
Я поднимаюсь, чувствуя, как усталость отступает перед новым приливом энергии.
— Тогда решено. Мумбаи станет первым свободным городом Индии под управлением Танца Кали. А Десперадос окажут вам помощь, если когда-нибудь над ним нависнет угроза.
Мы пожимаем друг другу руки, скрепляя договор. В этот момент я чувствую, что сделал правильный выбор. Да, я не получу немедленной выгоды в виде личного города, который всё равно бы не смог удержать. Но то, что я приобретаю, гораздо ценнее: сильного союзника, лояльность целого клана и бесценный опыт.
Пока Близнецы начинают обсуждать детали предстоящей работы, я мысленно представляю будущее. Я вижу, как Мумбаи становится первым центром сопротивления, как отсюда расходятся волны надежды по всей Земле. И я вижу, как этот опыт помогает мне создать собственный город — ещё более сильный, ещё более защищённый.
Это не потеря. Это инвестиция в будущее. И когда придёт время, эта инвестиция окупится сторицей.
— Ладно, ребята, — говорю я, прерывая поток своих мыслей, — у вас ещё много работы. Давайте обсудим, как вы будете организовывать оборону в ближайшие дни. А потом подумаем о том, как привлечь сюда людей и начать восстановление. Мне с друзьями скоро придётся возвращаться домой, поэтому хотелось бы оставить вас в надёжных руках.
Близнецы, переглянувшись, кивают, их лица полны решимости.
Пока мы беседуем, бойцы обыскивают туши монстров, любезно телепортированные Ваалисом со всего города на несколько пустых складов. Уверен, после этого дня Танец Кали серьёзно усилится, встав на равных с Евроальянсом. Хорошо, очень хорошо. Нам нужно ускоряться, если мы планируем пройти Второй Этап.
Уже через полтора часа, закончив все дела в свежепереименованном Мумбаи, наша группа возвращается во Фритаун.
Стоит только мне выйти из Телепортариума, как мне на руки запрыгивает Драгана, обхватив ногами поясницу. Жаркий шёпот обжигает ухо:
— Боги, как я скучала!
Интерлюдия
Та́йра «Леди Мираж» Квента́л первой выходит из портала. Её розоватая кожа будто бы мерцает, а кристаллы, заменяющие волосы, бликуют, отражая свет нескольких солнц. В руке предводительница Консорциума сжимает изящную трость, увенчанную сияющим багровым камнем. Каждый её шаг исполнен грации и величия, но в глазах таится затаённая опасность.
Подошвы её элегантных сапожек с хрустом опускаются на почву далёкой планеты. Тайра с лёгким раздражением обводит взглядом бескрайние солончаки, покрытые коркой иссушенной соли. Некогда полноводные моря, испарившиеся в ходе древней войны, оставили после себя лишь бесплодные равнины, изборождённые глубокими трещинами. Воздух над ними дрожит от жара, порождая причудливые миражи, словно отдавая дань уважения её позывному.
Насколько хватает глаз, среди белёсых просторов вздымаются острые шпили кристаллических образований, сверкающие всеми оттенками пурпура и индиго. Их гранёные поверхности отражают далёкий свет чужих светил, создавая причудливое переплетение теней и бликов. Порой кажется, будто в глубине кристаллов мелькают чьи-то лица, застывшие в безмолвном крике. Быть может, то души погибших в древней войне, быть может, галлюцинации, вызванные токсичной атмосферой и запустением.
Небо над планетой полыхает оттенками алого и оранжевого, словно объятое незримым пламенем. Два солнца: голубое и красное — неспешно ползут по небосводу, заливая равнины потоками раскалённого света. Их лучи безжалостно выжигают всё живое, оставляя после себя лишь хрупкие скелеты некогда могучих деревьев. Малейшее усилие, одно неосторожное касание, и они разлетятся погребальным прахом.
В этом царстве жара и сухости звуки разносятся на многие километры. Тишину нарушают лишь хруст, с которым крошатся под её поступью пласты соли, да стонущий вой ветра, гоняющего по равнинам облака едкой пыли. Порой налетают песчаные бури, и тогда весь мир тонет в сизой мгле, пропитанной мельчайшими кристаллами соли.
Спустя семь малых циклов в этом месте условились собраться лидеры трёх крупных кланов. Место для встречи выбрано неслучайно, оно считается нейтральной территорией, где согласно древнему договору запрещены открытые конфликты. Именно поэтому многие фракции проводят здесь переговоры, не опасаясь внезапного нападения или предательства. Сам погибший мир впитал в себя боль и горечь былых войн, навеки оставшись безмолвным свидетелем чужих распрей.
Через несколько минут с запозданием появляется У́вригг «Завоеватель» Кро-и-Де́сс, лидер Пожирателей Света[1]. Его массивная фигура, больше напоминающая антропоморфную машину, с лязгом топчет землю, неодобрительно поглядывая на обилие соли, которое может навредить тонкой электронике. Бронированные конечности гудят от переполняющей их мощи, а шлейфы позвонков, увенчанные черепами-дронами, монотонно покачиваются за его спиной. Алые глаза, а если точнее, оптические сенсоры, за забралом-черепом горят неугасимым огнём.
Последним прибывает Хроф «Ужас Бездны» — владыка Волноходцев. Его жуткий облик в обычной ситуации заставляет содрогаться даже видавших виды воинов, но на глав других кланов не производит совершенно никакого впечатления. Сплетение извивающихся щупалец удерживает в воздухе отдалённо гуманоидное тело, облачённое в древние доспехи. Корона на голове сияет зловещим светом, а трезубец в хитиновой руке источает первобытную мощь.
Предводители кланов сходятся в центре импровизированной площадки, не сводя друг с друга напряжённых взглядов. В воздухе повисает гробовая тишина, готовая взорваться от малейшей искры.
— Итак, господа, мы все нашли время в нашем, без сомнений, загруженном графике для этой встречи, — ледяным тоном начинает Тайра, обводя собравшихся взглядом. — Жаль, что поводом для неё послужили столь печальные события.
— Мои воины мертвы из-за ваших интриг! — рычит Увригг, делая шаг вперёд, его речь, искажённая голосовым синтезатором, звучит как скрежет металла. — Консорциум заплатит за это!
— Не смей обвинять мой клан! — парирует Леди Мираж, сжимая жезл. — Это твой уродливый питомец первой напала на моего офицера!
Тайра хоть и проецирует бурные эмоции, внутри холодно обрабатывает все поступающие сигналы: малейшие жесты и мимику собеседников, каждое сказанное слово, каждый упрёк.
Сказать по правде, она всё ещё не может поверить, что Зарвин, довольно перспективный боец и ценный кадр, ведь Новы на дороге не валяются, пал от рук какого-то водянника из второсортного клана. Эта потеря — удар не только по боевой мощи Консорциума, но и по её личному авторитету.
Стараясь не выдать своих эмоций, Леди Мираж холодно улыбается и произносит:
— Впрочем, чего ещё ожидать от выродков, которые отреклись от плоти и крови? Вы лишь металлические куклы, которые давно потеряли право называться живыми.
Шлейфы Увригга приходят в движение, черепа-дроны скалятся и щёлкают, излучая волны ненависти. Киборг кладёт руку на клинок у своего пояса, едва сдерживая желание раздавить дерзкую оппонентку.
— Живыми?.. — с усмешкой переспрашивает он. — Что делает тебя живой, Тайра? Необходимость спать? Исторгать отходы? Уязвимость к куску острой железки? Я и мои братья и сёстры проживём ещё тысячи лет после того, как эхо твоего существования растворится без следа в пустоте. Запомни, превосходство не даётся природой, оно создаётся нами. Мы — живое воплощение прогресса. Плоть слаба, а металл вечен.
Собеседница порывается что-то сказать, но Увригг цедит:
— И уж точно не тебе читать мне нотации после вашего предательства и учинённой бойни на Метановых Прудах. Если в чём-то на Консорциум и можно положиться, так это в том, что они воткнут тебе нож в спину! Чего ещё ждать от Плетельщицы Лжи?
— Как будто меня должно оскорбить название моего класса, — хмыкает Леди Мираж. — Тебя, может, и называют Завоевателем, но что именно ты завоевал за последние полвека? Банку полироли? Зарядное устройство? Или место на свалке? Что-нибудь осталось ещё от того, кто…
Хроф молчит, паря в воздухе и рассеянно поглаживая трезубец. Чужие голоса сливаются в неразборчивый щебет. Его разум далеко отсюда, он видит залитые кровью поля сражений, где сойдутся армии Волноходцев и Консорциума. Видит, как сотнями гибнут воины, разорванные огненными вихрями и раздавленные обломками скал. Слышит крики боли и предсмертные хрипы, чувствует вонь горелой плоти и привкус пепла на губах. Эта война ещё не случилась. Её тень пока лишь нависла над ними, но она столь же реальна, как и любая другая. Будущее предопределено. Войну уже не остановить.
Он с глухим стуком бьёт трезубцем о почву, прерывая перепалку Тайры и Увригга, и произносит:
— Вы оба жалки в своих потугах задеть друг друга. Тычете пальцами, как дети, не видя очевидного. Пока вы меряетесь регалиями да вспоминаете былые обиды, истинный враг потирает руки. Вам обоим пора замолкнуть и послушать!
Предводители других кланов одновременно разворачиваются к нему, и на миг кажется, что былые противоречия меркнут перед лицом нового оскорбления.
— Ты забываешься, Хроф! — звучит искажённый электроникой голос Увригга. — Ещё одно слово, и я напомню тебе, каково это — захлёбываться собственной кровью!
— Думаешь, если ты помалкиваешь, пока мы препираемся, это делает тебя умнее? — шипит Леди Мираж. — Не путай отсутствие слов с наличием мозгов, Хроф.
Щупальца владыки Волноходцев угрожающе ворочаются.
— Последнее предупреждение, Тайра, — цедит он. — Не испытывай моё терпение. Оно и так на пределе.
Она лишь с издёвкой тянет:
— Начнёшь икру метать? Или чернила пустишь? А твой офицер, выходит, позволил жалкому серебряному Квазу размазать себя по стенке? Или так и было задумано?
Увригг скрежещет металлическими суставами, и из его динамика доносится дребезжащий атональный смех.
Зрачки Ужаса Безды сужаются в точку. Его трезубец начинает светиться зловещим багровым светом.
— Да как ты смеешь⁈ Гибель Ультриса — трагедия для всего клана! Это величайшее оскорбление Волноходцев! За это я сотру в порошок весь клан виновника.
Воздух наполняется гудением энергии, собравшиеся готовы в любой момент сорваться в смертельную схватку. Внезапно Тайра обрывает себя и делает глубокий вдох.
Леди Мираж плавным жестом поднимает ладонь, призывая к спокойствию. Её голос звучит почти миролюбиво:
— Господа, признаю, я наговорила лишнего. Не стоит горячиться. Возможно, нам следует…
— Даже не думай! — рявкает Увригг. — Никаких соглашений! Пожиратели Света будут говорить только на поле боя!
— Там мы и встретимся!.. — гулко роняет Хроф.
— Война так война, — с наигранным безразличием пожимает плечами Тайра.
Увригг Завоеватель лишь фиксирует все детали, касающиеся своих оппонентов, для дальнейшего разбора руками клановых аналитиков.
Хроф медленно разрывает дистанцию, уже строя дальнейшие планы.
Лидеры кланов расходятся, бросая друг на друга тяжёлые взгляды. Каждый думает о грядущей войне, о взаимных претензиях и об одном человеке, сумевшем ловко столкнуть их лбами.
[1]. Художник — Shin500.
Глава 17
Вся наша усталая группа перемещается в центральное здание Фритауна, где нас уже дожидается накрытый стол. Явно кто-то позаботился: не то Ребекка, не то её мудрая бабуля Эстер. По пути Драгана не отлипает от меня, до жути напоминая обычно суровую и неприступную кошку, которая настолько соскучилась по своему человеку, что даже оставила привычное поведение.
Сначала мы хотим сохранить празднество в узком кругу, но новости разлетаются со скоростью лесного пожара. Вскоре к зданию штаба подтягиваются простые жители. Они приносят еду и выпивку, начинают орать что-то восторженно-нечленораздельное. Их лица светятся неподдельной радостью — ещё бы, ведь теперь в рядах Десперадос сразу две свежие Суперновы! Это событие вселяет в людей надежду и ощущение защищённости.
Посреди всеобщего хаоса я замечаю Шелкопряда и Тая. Они стоят чуть в стороне, негромко переговариваясь. Тан Ин скрестил руки на груди и внимательно слушает Николая, лишь изредка задавая короткие, точные вопросы. Его лицо непроницаемо, но в тёмных глазах вспыхивают искры неподдельного интереса.
Тай же, как обычно, немногословен. Отвечает спокойно, размеренно, делая паузы, чтобы отхлебнуть пиво из своих бесконечных запасов. Кажется, будто произошедшее в Бомбее его ничуть не взволновало. Но я-то знаю, каким он становится в пылу битвы: стремительным, неудержимым, упивающимся риском и яростью схватки.
Эрис кружит неподалёку, то и дело бросая на парней недовольные взгляды. Ей явно не по душе, что кто-то увивается вокруг её ненаглядного. Видимо, боится конкуренции.
До меня долетают обрывки их разговора:
— … И тогда ты применил свою обновку? — уточняет Шелкопряд.
Николай кивает.
— Верно.
Тан Ин чуть прищуривается.
— И всё же ты победил Нову. Высший ранг. Впечатляет.
В его голосе слышится неприкрытое уважение. Я догадываюсь, о чём он думает. Сам китаец силён, но до Суперновы ему пока далеко. А значит, Таю он в подмётки не годится. По крайней мере, пока. Для него сила и доблесть Николая — предмет искреннего восхищения и, быть может, зависти.
Сфокусировавшись на миг, оцениваю ситуацию, стоит мне беспокоиться или нет. В эмоциях Шелкопряда не чувствуется затаённой обиды или злости. Лишь желание стать сильнее, встать наравне с остальными Новами. Думаю, если вскоре ему не представится такая возможность, он может натворить глупостей и просто бросить вызов первой встреченной враждебной Нове.
Николай пожимает плечами.
— Она была ранена. К тому же, это не только моя заслуга. Егерь здорово помог с планированием.
При упоминании моего имени Тан бросает в мою сторону быстрый, цепкий взгляд. В нём сквозит что-то, похожее на уважение. Он идёт за тем, кто сильнее, и пока что я сдерживаю данное ему обещание. Именно во мне он видит свой шанс однажды получить следующий ранг.
На этом разговор, кажется, исчерпан. Азиат коротко кивает Николаю и растворяется в толпе. Тот провожает его задумчивым взглядом и делает очередной глоток пива. Самое время подойти и хлопнуть друга по плечу.
Внезапно рядом со мной возникает Девора. Её движения порывисты и резки, а взгляд прямой и пронзительный. Без лишних предисловий она суёт мне под нос свой Трансивер.
— Видел, что творится в мировом чате? — её голос звучит ровно, почти механически, но в нём чувствуется затаённое возбуждение.
Опускаю глаза на экран и вижу поток сообщений, где едва ли не через одно мелькает моё имя. Десперадос, Бомбей, победа — эти слова повторяются снова и снова, обрастая всё новыми подробностями и домыслами.
— Наша репутация взлетела до небес, — констатирует Ребекка. — Сейчас ты, вне всякого сомнения, самая обсуждаемая фигура в Сопряжении.
Киваю, просматривая хвалебные комментарии. Приятно, ничего не скажешь. Но я отлично понимаю, какой ценой далась эта победа.
— Спасибо, что показала. Только знаешь, звездой себя всё равно не ощущаю. Мы просто хорошо сделали свою работу. Да и главная цель ещё не выполнена.
Савант чуть склоняет голову набок, разглядывая меня с почти научным интересом.
— Ложная скромность или искреннее непонимание собственной значимости? — бормочет она себе под нос. — Любопытно.
Затем вдруг встряхивается и произносит уже громче:
— В любом случае, это только начало. Судя по всему, твой рейтинг как лидера будет лишь расти. Особенно учитывая появление новых Супернов в клане.
Её слова заставляют меня нахмуриться. Тай и Ваалис — ценное приобретение, но их возвышение, наверняка, привлечёт к нам лишнее внимание.
— Думаешь, другие кланы могут начать видеть в нас угрозу? Особенно инопланетные.
Девора пожимает плечами.
— Вполне вероятно. Не говоря уже о том, что твоя выходка с Горнилом, Жнецом и прочими вряд ли останется без последствий. Месть Консорциума, Волноходцев, Пожирателей Света — это лишь вопрос времени.
Медленно киваю, обдумывая её слова. Как всегда, Ребекка зрит в корень. Своими действиями я невольно спровоцировал конфликт между сильнейшими игроками. И когда он разгорится в полную силу, нам тоже достанется.
— И всё же это был единственный способ показать, что мы не позволим вытирать об себя ноги, — негромко замечаю я.
Бекка смотрит мне прямо в глаза, и на миг в её взгляде мелькает что-то, похожее на одобрение.
— Согласна. Просчитанный риск — основа выживания. Теперь нужно быть втройне осторожными. Новы — наш самый ценный актив, и нельзя их оставлять в одиночестве, если…
Она вдруг осекается и резко мотает головой, будто прогоняя наваждение.
— Прости. Опять углубилась в детали.
На её лице появляется редкая, почти смущённая улыбка.
— Иди, празднуй. Насчёт прогнозов потом поговорим. А сейчас наслаждайся моментом, Егерь. Ты это заслужил.
И, не дожидаясь ответа, Ребекка ныряет обратно в толпу, оставляя меня задумчиво смотреть перед собой. Ей бы тоже не мешало расслабиться и на пару часов сбросить с себя груз ответственности. А ещё найти кого-нибудь, чтобы к нему хотелось возвращаться, но этого я говорить ей не буду.
Краем глаза замечаю, что Тай берёт в руки гитару, доселе прятавшуюся в кольце. Он неспешно перебирает струны, настраивая инструмент. По толпе пробегает возбуждённый гул. Многие по достоинству оценили прошлый рождественский импровизированный концерт, поэтому все в предвкушении.
И Николай не обманывает ожиданий. Взяв первый аккорд, он поёт глубоким голосом:
Ритмичная мелодия разливается в воздухе. Хрипловатый голос исполнителя заставляет слушателей почти инстинктивно двигаться в такт.
Краем глаза замечаю, как Драгана замирает, заслушавшись песней. На её губах играет лёгкая заинтересованность, тень полуулыбки, а в глазах отражается рассеянный свет десятков светильников. До меня вдруг доходит, что она никогда не слышала земную музыку, если не считать Рождества. Для неё всё это в новинку. И уж точно получше ворпалита из костей врагов.
Не теряя ни секунды, подхватываю девушку под руку и увлекаю в круг пляшущих людей. Поначалу Драгана сопротивляется, бурчит что-то про «примитивные земные танцы». Но вскоре сама увлекается, позволяя музыке вести себя.
И я вдруг осознаю, насколько она прекрасна сейчас. Ставшая ещё более фиолетовой кожа выдаёт возбуждение. С растрёпанными белоснежными волосами и сияющими глазами дроккальфар двигается грациозно и стремительно. Кажется, будто всё её существо откликается на песню.
Для Драганы танец — почти то же самое, что бой. Та же страсть, то же упоение собственным телом, та же отдача каждому движению. Смертоносная грация хищника, воплощённая в ритме.
В мелодии чувствуется что-то одновременно прекрасное и мучительное. История нездоровой любви, которая почти граничит с помешательством.
Не удержавшись, притягиваю девушку ближе, чувствуя жар разгорячённой кожи даже сквозь одежду. Наши губы почти соприкасаются, и я ловлю её прерывистое дыхание. В этот миг весь остальной мир попросту исчезает, растворяется в дымке адреналина и вожделения.
Наверное, мы с Драганой оба успели стать зависимыми друг от друга. От этой болезненной, выворачивающей наизнанку страсти. Без неё всё теряет краски, превращается в блёклую тень. В условиях постоянной опасности, тревоги и довлеющей угрозы это немудрено.
И отстранённо я осознаю, что не желаю исцеляться. Даже если однажды эта лихорадка сожжёт меня дотла.
Вдоволь наплясавшись, мы как-то незаметно для самих себя оказываемся в спальне. Драгана медленно направляется в душевую, и с каждым шагом на ней остаётся всё меньше брони, всё меньше одежды.
— Быть может… — нагрудник с грохотом падает на ковёр.
— … Мой могучий Нова… — перчатки с дребезгом летят на диван.
— … Скучал по своему скромному Квазару? — дрокк изящно выпутывается из штанов.
— О да! — сверкнув глазами, отзываюсь я.
Термобелье с шелестом падает возле двери, открывая моим глазам лиловую кожу, упругую задницу и подтянутое тело.
— Покажешь мне насколько? — напоследок одарив меня лукавым взглядом, она исчезает в соседней комнате.
Прошла всего неделя с той кровавой бойни в Бомбее, а кажется, целая вечность. Мы с ребятами едва успели отдышаться и залечить раны, как закрутилась новая карусель событий. После победы над инопланетными кланами авторитет нашего альянса взлетел до небес. Теперь к нам стремятся присоединиться даже те, кто воротил нос.
Помню, как на том памятном саммите в Швейцарии я призывал всех объединиться перед лицом общей угрозы. Тогда мои слова многим показались пустым звуком. Однако сейчас, когда мы раз за разом доказываем свою силу, даже скептики начинают признавать мою правоту.
В том бункере Император Романов предлагал создать Международный Совет Безопасности, куда бы вошли лидеры ключевых государств, главы сильнейших кланов и самые влиятельные носители арканы. Политиков в своих рядах нам нахер не надо, а роль Совета вполне может исполнить сам альянс.
Во время звонков и личных встреч мы решает организационные вопросы, прорабатываем тактику и стратегию, какой Сектор захватить следующим, какая угроза требует немедленной реакции, куда перебросить ресурсы.
Параллельно мы продолжаем расширять зону своего влияния. Отряды методично освобождают Сектор за Сектором. Где-то удаётся обойтись малой кровью, а где-то приходится буквально продавливать оборону монстров и враждебных кланов. Так или иначе, дело движется. Благодаря моему доступу к точной информации известно, что альянс уже контролирует около 32% территории Земли. Это пока не так много, как хотелось бы, но, определённо, прогресс.
Кроме того, удаётся выжечь до конца гадюшник под названием Золотые Львы Саванны. Со смертью Бакари Консорциум самоустранился из его главного форпоста, поэтому тот остался без защиты. Чем мы и воспользовались.
Весьма важное дело, поскольку этот ублюдок промышлял рабством. Его головорезы врывались в деревни, хватали выживших, а непокорных убивали на месте. Участь у бедолаг была весьма невесёлая: или батрачить, пытаясь добыть аркану для господ, или греть чью-то постель, или при наличии ценного класса быть убитым, передав класс кому-то из бойцов Тиколоша.
Когда всё закончилось, и я стоял посреди развороченного форпоста рабовладельцев, оглядывая дело рук своих, на душе было тепло, словно навернул сгущёнки под мультики. Новый лидер клана пытался организовать оборону, но ему это не сильно помогло. Тела врагов устилали землю, а их кровь впитывалась в песок.
Сотни рабов получили шанс на новую жизнь. Среди них было много совсем юных девушек и мальчишек, из которых Бакари по традиции всех африканских полевых командиров пытался сделать детей-солдат. Они смотрели на нас, как на героев, пришедших из легенд. Их слёзы и неверящие улыбки стоили того, чтобы выступить против Консорциума.
Сейчас я изучаю карту Земли, испещрённую красно-зелёными метками. Красные — это территории, всё ещё подконтрольные врагу. Их чертовски много, но с каждым днём зелёных становится всё больше. Медленно, неумолимо мы отвоёвываем свой мир у тьмы.
[1]. Hozier — Too Sweet.
Глава 18
Я открываю глаза и обнаруживаю себя на знакомой улице, ведущей в морг. Холодный ветер пробирает до костей, и я невольно ёжусь, запахивая куртку.
Чувство тревоги нарастает с каждой секундой. Улица пустынна, ни души вокруг. Только гнетущая тишина и свинцовое небо, нависшее так низко, что кажется — протяни руку и коснёшься. В голове всплывают обрывки воспоминаний: телефонный звонок среди ночи, наполненный злостью голос отца, моё сорванное дыхание, когда я еду на всех парах в морг, умоляя всех богов, чтобы это оказалось ошибкой.
Ноги сами несут меня вперёд, к знакомому серому зданию. Вот и тяжёлая металлическая дверь — точно такая же, как в тот проклятый день. Я толкаю её и захожу внутрь. Стерильный белый кафель, запах формалина и смерти. И гробовая тишина, от которой мороз по коже. Почему здесь никого нет? Где санитары, медсёстры, врачи? Куда все подевались?..
Я иду по длинному коридору, заглядывая в каждую палату. И везде одно и то же — ряды накрытых простынями тел на металлических столах. Сердце колотится как бешеное, в висках стучит кровь. Я боюсь представить, кого увижу под этими белыми пологами.
Наконец, добираюсь до нужного помещения. Рука дрожит, когда тянусь к ручке. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Сейчас всё решится. Сейчас я узнаю, было ли это страшным недоразумением или…
Резко распахиваю дверь и захожу внутрь. Тело, лежащее на прозекторском столе, не похоже на моего брата. Это не он. Это не
Потому что я помню Лёшку улыбающимся, гиперактивным и загорелым. Его горящие глаза, когда речь заходила про любимые тачки и новую пассию. Его мечту открыть мастерскую, где будут тюнинговаться самые дорогие и крутые машины в городе. Его неуёмную жажду жизни, подколки и выходки.
Меня ведь не было всего год. Кто этот бледный измождённый парень? Что он сделал с моим братом? Почему под его глазами залегают огромные синяки, зубы покрывает жуткий налёт, а целая россыпь чёрных мелких точек пятнает внутренние сгибы локтей. Его кожа серая, а по подбородку стекает струйка засохшей крови. Передо мной лежит труп конченого наркомана.
Патологоанатом отворачивает лист бумаги на планшете и сухо спрашивает:
— Стрельцов Алексей Петрович? Подтверждаете?
Я вижу, как желваки играют на лице отца. Его сильные руки напрягаются, сцепленные между собой. Он кивает, и я хочу одёрнуть его. Остановить. Это ошибка. Это чудовищный пранк.
— Как это произошло? — поседевшая мама прекращает рыдать, лишь чтобы задать вопрос.
— А ты как думаешь⁈ — рявкает отец. — Твоя порода! Слабаки! Мямли! Рохли!
Опять этот грёбаный кошмар! Опять! Как же он меня задрал!!
— Заткнись! — ору я во всю глотку.
— Кто ты? — хрипло выдавливаю я, лихорадочно озираясь. — Что тебе нужно?
Голос смеётся — колко и холодно. От этого звука волоски на загривке встают дыбом.
Внезапно вокруг начинает твориться сущее безумие. Стены морга идут рябью, покрываются пульсирующими прожилками. Моргаю, пытаясь избавиться от наваждения, но, когда вновь открываю глаза, обстановка уже изменилась.
Теперь я стою на той самой улице возле нашего дома. Рядом припаркована полицейская машина, мигалки заливают всё вокруг красно-синими всполохами. Меня не было там, но разум выстраивает недостающие фрагменты логической цепочки. Сейчас из подъезда вынесут накрытые простынёй носилки. Моего брата.
Сердце заходится в бешеном ритме, грудь сдавливает ледяными тисками. Краем сознания понимаю, что всё это не может быть реальным. Понимаю, что сплю и вижу кошмарный сон, но отчаяние и тяжесть происходящего затмевают всё.
Он вновь смеётся, и от этого мерзкого звука меня мутит. Сжимаю кулаки, заставляя себя собраться. Усилием воли подавляю эмоции и рявкаю:
— Закройся, ушлёпок! И объясни, какого хера ты забыл в моей голове⁈ Написал бы, уж я нашёл бы для тебя время. Побеседовали бы как следует.
Меня пробирает на смех. Приехали, мало мне кошмара наяву, так теперь ещё какой-то извращенец в моей голове ошивается? Дожили, называется.
— Слушай сюда, ценитель херов, — цежу сквозь зубы. — Мне плевать, кто ты и чего хочешь, но…
Закончить фразу не успеваю. Потому что в этот момент из подъезда выходит… мой брат. Живой, невредимый, улыбающийся как ни в чём не бывало.
Я смотрю на него во все глаза, не в силах поверить.
— Лёшка?.. — выдыхаю едва слышно.
Брат ловит мой взгляд и усмехается. А потом вдруг бросается вперёд с нечеловеческой скоростью. Его лицо искажается, черты плывут, и вот уже не брат, а какая-то тварь несётся на меня, разинув зубастую пасть.
Я реагирую машинально. Уворачиваюсь, перекатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги. Лихорадочно озираюсь в поисках оружия. Взгляд выхватывает валяющуюся на земле палку. Подбираю её, сжимаю до побелевших костяшек.
А в следующий миг словно в кошмаре наяву из подъезда выскакивает ещё одна тварь. И ещё, и ещё. С десяток уродливых созданий с лицами моих родных и близких скалятся и рычат, готовые наброситься.
Рык вырывается из груди сам собой. Бросаюсь на тварей, замахиваясь палкой. Та с треском гремит о плоть и… безвредно отскакивает. Как обычно и случается во снах, в теле нет привычной силы.
Противники наседают, рвут и кусают, вгрызаются в моё тело с утробным рычанием. Я кричу от боли, отбиваюсь из последних сил, но их слишком много.
Внезапно лица монстров плывут, меняются. Вот уже не безликие твари, а друзья, соратники смотрят на меня пустыми мёртвыми глазами. Их руки-когти впиваются в мою плоть, рвут на части. А я ничего не могу сделать.
Боль становится невыносимой. Захлёбываясь собственной кровью, падаю на спину. Мутный взгляд натыкается на собственное отражение в осколке стекла. Лицо в кровоподтёках, в глазах плещется безумие вперемешку с яростью.
— Кто?.. — рычу сквозь стиснутые зубы. — Кто тебя послал, ублюдок?..
Голос смеётся. Его смех множится, заполняет собой всё пространство. Сотни издевательских смешков впиваются в мозг раскалёнными иглами.
Вокруг по-прежнему кружат чудовища, зыркая на меня голодными глазами. Всё это неправильно, бессмысленно, абсурдно.
Усилием бросаю себя прочь из толпы, вырвавшись у них между ног, и со всей доступной мне скоростью разрываю дистанцию.
— Я не стану играть по твоим правилам. Чтобы убить меня тебе, сука, придётся хорошенько попотеть.
На миг повисает звенящая тишина. А затем голос вновь раздаётся в моей голове — тихий, ядовитый и полный насмешки:
Твари вновь бросаются на меня, но я реагирую машинально. Уворачиваюсь, перекатываюсь в сторону, вскакиваю на ноги. Судорожно бросаю взгляд по сторонам, ища путь к отступлению. Вот он — неприметная дверь, ведущая в подъезд. Если сумею добраться до неё, то, возможно, выиграю себе немного времени, чтобы подумать.
Рывком подскакиваю к двери, дёргаю за ручку. Та поддаётся на удивление легко, и я влетаю в тёмный провонявший мочой и сигаретным дымом коридор. Не оглядываясь, несусь вперёд, перепрыгивая через ступеньки. Тело совершенно не чувствуется достойным Новы. В нём нет привычной мощи. Сердце колотится где-то в горле, в боку нещадно колет, но я не останавливаюсь. Только бы добраться до своей квартиры, до хоть какого-то подобия безопасности.
Распахиваю дверь на нужном этаже и застываю, потрясённый до глубины души. Вместо привычной обшарпанной площадки передо мной раскинулся длинный стерильно-белый коридор — точь-в-точь как в проклятом морге. Тот же кафель, тот же резкий запах хлорки. Даже мигающие под потолком лампы дневного света — и те на месте.
— Какого?.. — выдыхаю одними губами.
Не слушая его, несусь по коридору. Сворачиваю за угол, ища спасительную лестницу, но нахожу лишь тупик и очередную дверь. Рывком распахиваю её и вываливаюсь… в собственную гостиную. Вот только всё здесь неуловимо неправильное. Знакомая мебель расставлена зеркально, привычные вещи: книги, одежда, посуда — отсутствуют. Да и сами стены будто подёрнуты рябью, словно нарисованные неумелой рукой.
Пространство вокруг начинает дрожать, теряя очертания. Предметы расплываются, линии искажаются под немыслимыми углами. Пол уходит из-под ног, и я начинаю падать в бесконечную черноту. Рефлекторно пытаюсь за что-нибудь ухватиться, но руки цепляют лишь пустоту. А голос всё смеётся и смеётся, и его издевательское веселье впивается в мозг надоедливой мелодией.
Падение вдруг обрывается, и я со всего маха впечатываюсь в холодный кафельный пол. Судорожно перекатываюсь на спину, пытаясь отдышаться. Сердце колотится как сумасшедшее, виски взмокли от холодного пота.
Снова прозекторская, и снова лежащее на ней тело.
Убежать действительно не получится… Если всё это — просто сон, плод моего воображения, то почему бы не попробовать самому диктовать здесь правила?
Зажмуриваюсь и концентрируюсь, представляя знакомый револьвер в своей руке. Знакомую тяжесть рукояти, запах оружейной смазки, щекочущий ноздри. На миг почти верю, что получится. Вот сейчас открою глаза, и…
Распахиваю глаза — и никакого оружия, конечно, нет. Только бессильно сжатый кулак и плотная пустота вокруг.
— И всё же из какого ты клана? Консорциум? Волноходцы?
Упырь со смешком отзывается:
Волна ненависти при звуках этого имени продирает меня насквозь. О, как я мечтаю добраться до её глотки.
Открываю рот, чтобы вновь послать голос куда подальше, и в этот момент мир вокруг начинает дрожать и рассыпаться. Стены идут трещинами, потолок осыпается, твари распадаются клочьями.
Хочу попытаться выцепить из противника новый кусочек информации, но тут реальность окончательно размывается. Ехидный смешок — это последнее, что я слышу, прежде чем провалиться в небытие:
Интерлюдия
Галадра Архарц материализуется на Нексусе через Телепортариум. Она делает шаг вперёд и застывает. Даже её чёрствую холодную натуру пробивает открывшееся зрелище, хоть она и сталкивается с ним не впервые.
Гигантская станция, в полтора раза превосходящая размерами ближайшую звезду, представляет собой колоссальный улей, в которых так любят копошиться кройцы, усеянный башнями, шпилями и переходами. Сияющие арки связывают строения в единый сложный каркас, а в самом центре этого инженерного чуда парит сферическая цитадель — словно пульсирующее механическое сердце.
Вокруг станции вращается огромный пояс астероидов, обеспечивая естественную защиту. Сквозь скопления пыли и газа проглядывает тусклая белая звезда, купающая Нексус в призрачном свете. Конструкция подавляет своим масштабом и величием, но Галадра быстро берёт себя в руки.
Она здесь не ради осмотра достопримечательностей или развлечений. Нет-нет. У неё есть цель — найти того неуловимого фантома, кто поможет ей отомстить.
Матриарх шагает по переходам и галереям станции, не обращая внимания на пёструю толпу, снующую вокруг. Её путь лежит в местный ботанический сад — удивительное место, где собраны растения и деревья со всех уголков Сопряжения.
Стоит ей переступить порог оранжереи, как в лицо ударяет волна густых, пряных ароматов. Матриарх Дома Архарц на миг прикрывает глаза, вдыхая пьянящий воздух. Здесь, под сенью инопланетной флоры, кажется, будто сама реальность истончается и прогибается. Диковинные цветы полыхают всеми оттенками радуги, гигантские папоротники шелестят перистыми листьями, а с ветвей свисают плоды, каких не найти ни в одном из известных миров.
Ботанический сад Нексуса поражает воображение буйством красок и разнообразием форм. Под прозрачным куполом, имитирующим небо, раскинулись многоуровневые террасы, каждая из которых представляет собой уникальную экосистему. Здесь можно встретить флору со всех уголков Сопряжения — от изящных лиловых папоротников Иру́ды до могучих янтарных цветков Фенда́рии, из которых виноделы создают знаменитый дорогостоящий альцион. Гравитационные платформы переносят посетителей от одной диковинки к другой, позволяя насладиться ароматами и красотой дивных растений.
В самом центре сада высится исполинское древо, чьи ветви, согласно мифам, пронзают все слои мироздания. Вокруг его корней раскинулся лабиринт из хрустальных ручьёв и валунов, приютивший сотни видов мхов, лишайников и микроскопических водорослей с далёких планет. В воздухе порхают крошечные светящиеся создания, похожие на стрекоз, делая пейзаж по-настоящему сказочным.
Вся эта красота не трогает её сердце. После смерти Вальторы вообще мало что может вызвать у неё любые эмоции, отличные от ненависти или гнева, что делает существование настоящей пыткой.
Около полусотни служителей мельтешит по всему саду, ухаживая за экзотическими растениями на добровольных началах. Занятие, достойное абсолютного недоумка, по мнению Галадры. Дроккальфар подзывает одного из них — невысокого лысоватого старичка в мешковатом комбинезоне.
— Мне нужен особый гербарий, — без предисловий приказывает она. — Лазурная орхидея Цинта́ры, серебристый мох Кса́нтии, багряный плющ Грендо́ка. Всё это в обрамлении Увриксиарской эрбе́ры.
Именно такое сочетание, по полученной ей информации, поможет достучаться до того, кто отрицает любые технологичные формы коммуникаций. До того, кто столь тщательно скрывает о себе любую информацию, что никто не знает ни его имени, ни его прозвища, ни точного названия класса, ни клана, ни расы.
Старик понимающе кивает, не задавая лишних вопросов, и исчезает в переплетении зелени. Галадра остаётся ждать, рассеянно разглядывая окружающие картины.
Параллельно она обдумывает названную ей цветочную композицию, мысленно разгадывая зашифрованное в ней послание. Каждое растение здесь не просто дань эстетике, но символ, значение которого понятно лишь посвящённым.
Лазурная орхидея символизирует тайну и скрытую опасность. Согласно легендам, эти цветы распускаются лишь раз в десять лет в самых глухих уголках Цинтарианских джунглей. Их пыльца способна погрузить даже Кваза в сон, полный кошмаров, а сок сводит с ума. Неудивительно, что именно с этого растения начинается закодированный запрос.
Серебристый мох олицетворяет незаметность и умение сливаться с тенями. Он растёт на стенах тёмных пещер Ксантии, поглощая малейшие крупицы света. Насколько ей известно, некоторые крайне дорогие биологические добавки, продающиеся в Магазине, используют настой этого мха, чтобы позволить пользователю стать практически невидимым.
Багряный плющ несёт сразу два значения — цвет крови многих разумных существ и власть над чужими судьбами. На Грендоке, планете-тюрьме, им увиты стены камер всех заключённых. Уставшие отсиживать срок каторжники всегда могут сорвать и проглотить такой цветок, чтобы ускорить собственный конец. Смерть наступит почти мгновенно.
А вот Увриксиарская эрбера… Какую роль играет растение с родной планеты Галадры, остаётся для неё загадкой. Может ли быть так, что загадочный затворник является её сородичем?..
Собранные воедино, эти растения складываются в зашифрованную фразу. Просьба изощрённого убийства, облечённая в форму цветочной аллегории. Что-то вроде «Ночь несёт семена вечного сна». Или какая-то иная поэтическая чушь, которой упиваются эгоцентричные псевдоинтеллектуалы, маскирующие банальность витиеватыми фразами.
Тот, кого называют Скульптором Грёз, что не является его подлинным прозвищем, считается капризным, экстравагантным чудаком. С ним тяжело связаться, он берётся не за каждый заказ, и общение с клиентами этот загадочный выдумщик возвёл в ранг утончённого искусства. Возможно, в этом есть свой смысл. Когда на основании твоего имени или позывного о тебе можно собрать массу информации, анонимность — лучшая защита.
Спустя четверть часа флорист возвращается, держа в руках аккуратный свёрток, перевязанный лентой. Расплатившись, Матриарх небрежно забирает гербарий и, не сказав ни слова, покидает сад.
Старик провожает её задумчивым взглядом и качает головой. Он давно усвоил, что чужие тайны — товар опасный и непредсказуемый.
Отойдя на достаточное расстояние, женщина разворачивает покупку и бесцеремонно вытряхивает её содержимое на серый металлический пол станции.
Среди россыпи сухих листьев и лепестков виднеется уголок бумаги. Матриарх подбирает записку и пробегает глазами несколько строк, аккуратно выведенных угловатым почерком. Что же, похоже, послание достигло адресата.
Полчаса спустя лидер Дома Архарц уже стоит перед двойными вычурными дверьми. Её неоднократно приходилось бывать внутри, но сегодня перспектива снова насладиться потрясающей кухней не вселяет в неё радости.
Ресторан «Звёздная пыль» — одно из самых роскошных заведений на Нексусе. Он занимает верхние этажи элегантной башни из сверкающего металлопласта и энергетического стекла, откуда открывается захватывающий вид на пояс астероидов и бесконечные просторы космоса. Интерьер поражает утончённым минимализмом: на фоне иссиня-чёрных стен и полов выделяются сияющие созвездия из крошечных кристаллов, парящие столики из белого камня и изящные старинные кресла.
Изюминка ресторана — центральный обеденный зал с прозрачным сферическим потолком. Благодаря хитроумной системе проекторов и силовых полей, здесь создаётся полная иллюзия открытого космоса. Посетители словно парят среди звёзд и туманностей, наслаждаясь деликатесами галактической кухни.
Это заведение — легенда среди состоятельных жителей Сопряжения. В самый обычный день здесь можно встретить лидеров крупных кланов, могущественных одиночек и виртуозов-крафтеров, к которым очередь за следующим шедевром расписана на годы вперёд.
Говорят, здешний шеф-повар готовит блюда, которые заставляют забыть о реальности. А ещё болтают, что истинная цена трапезы в «Звёздной пыли» не всегда измеряется арканой. По крайней мере для тех, кто решит нарушить законы гостеприимства. Не зря же несколько очень влиятельных кланов владеют долями в этом бизнесе, обеспечивая безопасность всех гостей.
В любом случае, именно здесь сильные миров сиих частенько проводят переговоры, совмещая приятное с полезным.
Галадра решительно шагает внутрь, и тут же на неё обрушиваются волнующие аппетит ароматы… Даже сытое существо, оказавшись в этом ресторане, не сможет удержаться от соблазна что-либо заказать.
Метрдотель, долговязый гуманоид с изумрудной кожей, поклонившись, сообщает, что на её имя уже заказан столик, и провожает Матриарха в отдельный кабинет. Как только за ней закрывается дверь, Галадра чувствует, как волоски на затылке встают дыбом. Хотя органы чувств и не регистрируют чужого присутствия, она здесь не одна.
Из темноты раздаётся вкрадчивый голос:
— Ты пыталась привлечь моё внимание, и тебе это удалось. Чтобы не прослыть неприветливым хозяином, я взял смелость заказать для тебя несколько блюд. Пока их несут, предлагаю насладиться свежим нектаром из…
— Я здесь не ради еды, — холодно перебивает его дроккальфар.
Сфокусировавшись, она находит источник шума — небольшой динамик размером с монету. Всё же, как выяснилось, её визави отрицает не
— Быть может, — соглашается голос, — но разве стоит упускать возможность насладиться ею? Даже жизнь Новы по-своему скоротечна. Никогда не знаешь, в какой момент она оборвётся.
— Я точно сейчас говорю со Скульптором Грёз, а не блаженным фантазёром? — сложив руки на груди, цедит Галадра.
— А мне казалось, что я беседую с предводительницей крепкого клана, а не сварливой мегерой, — не остаётся в долгу собеседник.
На мгновение воцаряется напряжённая тишина. Матриарх и её невидимый собеседник словно прощупывают друг друга, пытаясь найти слабое место. Вместо того, чтобы продолжить обмен колкостями, дроккальфар решает сменить тактику. Она понимает, что словесная дуэль может затянуться, а ей нужны результаты.
Галадра вскидывает бровь и усмехается:
— Для того, о ком ничего не известно, ты обрёл довольно впечатляющую славу.
Скульптор Грёз тихо смеётся, и его смех похож на шелест сухих листьев.
— И что же это за слава?
— Репутация убийцы, которого нанимают, когда прямой подход не работает, — медленно произносит женщина. — Говорят, что никто из твоих клиентов и жертв не видел тебя вживую. Говорят, ты — онейромант, умеющий убивать во снах. Это правда?
— Допустим, — уклончиво отзывается собеседник. — Но мы ведь оба знаем, что ты пришла сюда не за беседой о моей репутации.
Дрокк открывает рот, чтобы ответить и замирает. Что-то в его манере речи, в построении фраз кажется неуловимо знакомым. Она чувствует, как губы помимо воли растягиваются в ухмылке.
— Знаешь, тебе стоит лучше прятать свои корни… светлый брат.
Повисает напряжённая тишина. Матриарх почти физически ощущает волны удивления, исходящие от динамика, но ответной реплики нет.
— Не держи меня за дуру, — фыркает Галадра. — Ты выдал себя с потрохами. Ритмика речи, интонации, выбор слов… Даже способ связи — флориография[1], которой до сих пор увлекаются некоторые твои сородичи. Всё кричит о том, что передо мной Льфёсальфар.
Она делает паузу, наслаждаясь произведённым эффектом, а затем небрежно продолжает:
— Уверена, ты знаешь эту легенду. В незапамятные времена наши народы были единым целым. Раса Альфар ещё не разделилась на светлых и тёмных. Это произошло во время Великого Коллапса, постигнувшего планету-прародительницу Альфхейм. И наши предки отправились осваивать разные уголки галактики. Дроккальфар и Льфёсальфар — две ветви одного древа…
Галадра позволяет себе короткий смешок.
— Вот почему я не могла понять смысл Увриксиарская эрберы в твоей композиции. Это намёк на связь дроккальфар и льфёсальфар, на общую историю, сплетающую наши расы. Тонкий аристократический флёр, понятный лишь истинным ценителям. В конце концов, мы оба — наследники великой расы, пусть и разошедшиеся слишком далеко. Готова поспорить, Лазурная орхидея Цинтары, серебристый мох Ксантии и багряный плющ Грендока — это отражения давно исчезнувших цветов Альфхейма, не так ли?
Собеседник, не проронив ни слова, слушает её.
— Так вот, не будет ли мой дальний кузен столь любезен помочь мне разобраться с одной назойливой проблемой?
Скульптор молчит, обдумывая услышанное. Он не подтверждает, но и не опровергает догадку Галадры о своём происхождении. Вместо этого он задаёт встречный вопрос:
— И как зовут эту… проблему?
— Егерь, — почти выплёвывает Матриарх сквозь зубы. — Маленький мерзкий землянин, возомнивший себя бессмертным. Он уже убил Калибана и нескольких Нов из Консорциума, Пожирателей Света и Волноходцев. Этот жалкий кройц оскорбляет меня каждым днём своего существования. Каждый лишний вдох, подаренный ему судьбой, пятно на моей репутации.
— Звучит как вызов… — тянет её визави.
— Если ты не боишься принять его. Назови свою цену.
— Двадцать пять миллионов арканы, — отрезает Скульптор. — Ни больше, ни меньше. Половину сейчас, половину — по завершении работы.
Матриарх ловит себя на желании выпить что-нибудь крепкое.
Это невероятно крупная сумма, особенно в настоящий момент, когда дела Дома Архарц идут не лучшим образом. Проигрыш Консорциуму, повлёкший потерю значительных ресурсов, вложенных в битву за шахту эскадия, а также утрата задатка, вручённого Калибану, серьёзно истощили казну клана. Однако иного выбора у Галадры нет. Она должна избавиться от Егеря любой ценой, иначе позор и унижение сожрут её заживо.
— И что же я получу за эти деньги? — раздражённо уточняет дроккальфар.
— Уверяю тебя, результат превзойдёт все твои ожидания, — мурлычет бесплотный голос. — В конце концов, недаром меня зовут Скульптором Грёз. Я — творец и властелин снов. Чтобы создать идеальный кошмар, нужно узнать, где скрываются самые потаённые страхи. А потом надавить на эти точки — сильно, беспощадно, пока разум не треснет, как гнилой орех. Ты получишь его предсмертные вопли. Ты получишь его агонию, растянутую на часы или даже дни относительного времени.
— Подобное мне уже обещал Калибан, — ядовито замечает Матриарх. — А в итоге? Бездарно сдох на какой-то грязной заштатной планетке.
В его голосе убийцы прорезаются снисходительные нотки:
— В отличие от нашего общего знакомого, мне даже не придётся ступать на эту, как ты выразилась, заштатную планетку. Таково преимущество моего дара — я могу добраться до кого угодно и где угодно.
Вслух она произносит совсем иное:
— Меня не интересует, как ты будешь это делать. Главное — результат. И мне нужны гарантии. Егерь должен сдохнуть.
В ответ Скульптор заходится тихим, вибрирующим смехом. Звук похож на шорох гальки, пересыпающейся под порывами ветра.
— Будь уверена. За свои деньги ты получишь не только труп врага. Ты обретёшь душевный покой, смоешь позор со своего имени и насладишься одной мыслью, что последним, что ощутил этот… Егерь, был леденящий ужас…
Дроккальфар невольно кривится. Да, без сомнений, у него явно проблемы с психикой. Убийца упивается собственными садистскими фантазиями. С другой стороны, кого можно назвать по-настоящему здоровым в Сопряжении?.. Те давно сгинули в первые часы прихода конца всего.
Она поднимается из-за стола, давая понять, что аудиенция окончена.
— Двадцать пять миллионов арканы. Половину сейчас, половину, когда принесёшь мне голову этого ничтожества.
— Мы договорились, — отзывается собеседник.
Галадра перекачивает запрошенную сумму в нашедшийся здесь же пустой жетон, в последний раз окидывает динамик высокомерным взглядом и покидает кабинет. Она не знает, сдержит ли этот самоуверенный льфёсальфар своё обещание. Не знает, сколько правды было в его россказнях про онейромантию и власть над снами. Но одно она знает точно: она пойдёт на всё, лишь бы стереть Егеря в порошок. Даже если придётся опустошить казну и продать душу межпланетному психопату.
Потому что есть вещи пострашнее смерти.
Позор — одна из них.
[1]. Флориография — язык цветов.
Глава 19
Я резко распахиваю глаза и судорожно вздыхаю. Несколько мгновений лежу неподвижно, пытаясь осознать, где нахожусь. Моя спальня. Ровно там, где засыпал прошлой ночью.
Сердце бешено колотится в груди, пот струится по лицу, а тело раздирают волны неожиданной боли, и это удивляет сильнее всего.
Медленно, словно во сне, поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Драганой. Она сидит на краю кровати, взволнованно вглядываясь в моё лицо. Откуда-то справа доносится приглушённое: «Слава Богу, очнулся!». Кажется, это голос Гидеона. Чуть в отдалении маячат силуэты Тая, Эрис, Деворы и… Шелли? Что они все здесь делают?
— Егерь? Ты в порядке? — с затаённой ноткой тревоги спрашивает Девора.
— Ты так кричал во сне, мы думали… — голос Мэтта стихает.
Я морщусь от прострелившей рёбра боли и пытаюсь сесть. И тут же кривлюсь, будто на сухую облизал лимон.
— Какого?.. — сипло выдыхаю я, пытаясь понять, в чём дело.
И тут мой взгляд фиксируется на собственном торсе. Вся кожа покрыта уродливыми багровыми росчерками — следами от когтей и клыков. Кровь ещё не до конца запеклась и местами сочится из особенно глубоких борозд. Со злостью я осознаю, что эти раны в точности повторяют те, что мне нанесли монстры… в кошмаре.
Сучий Морфей не врал… Он действительно способен прикончить меня во сне.
Понимаю, что последнюю фразу произнёс вслух, когда слышу спокойный голос Деворы:
— Не просто сон.
Она выступает чуть вперёд, и на её лице — привычное отстранённое выражение, но в глазах читается беспокойство.
— Час назад ко мне прибежала Шелли, — Бекка кивает на девочку, прячущуюся за широкой спиной Тая. — Она сказала, что ты в беде. Разумеется, я сразу поверила, учитывая её… особые таланты. Мы бросились к тебе, но, как ни старались, не могли разбудить. Ты не реагировал ни на что, только метался и скрипел зубами. Прямо на наших глазах получая новые раны.
Я провожу ладонью по лицу, пытаясь сосредоточиться. Обрывки кошмара всё ещё не дают покоя: искажённые болью и ненавистью лица родных, обступившие со всех сторон чудовища, злорадный смех в голове…
— Потом Шелли сказала, что единственный способ разбудить тебя — ольфакторный триггер, — продолжает Девора.
По лицу девочки видно, что она и слов-то таких не знает, и явно сформулировала это иначе.
— Особый запах, — поясняет Савант. — Аромат, связанный с сильным позитивным воспоминанием. Только он сможет вырвать тебя из этого транса.
Киваю, понимая ход её мысли.
— Запах как якорь, зацепка за реальность.
— Именно, — подтверждает Ребекка. — Настолько яркий и значимый раздражитель, что подсознание просто не сможет его игнорировать. Гениальная идея, на самом деле.
При этих словах Шелли застенчиво улыбается и прячет лицо в ладонях.
— Больше это не сработает, — вдруг тихо говорит она. — Плохой дядя теперь об этом знает. В следующий раз он не допустит такой ошибки.
Кажется, у меня только что появился новый враг. И, судя по всему, не из слабых. Когда меня пытались грохнуть лицом к лицу недоумки вроде Калибана было проще… По крайней мере, я понимал, с чем имею дело.
— Что ты можешь мне о нём сказать? — спрашиваю, поймав взгляд Принцессы Единорогов.
— Он болеет. Ему плохо. Сны — это его единственная… — она замолкает, пытаясь подобрать слова.
— Отдушина?
— Да. Он получает деньги. Много денег. Но они ему не нужны. Ему хочется думать, что он лучше, чем есть. Это не так.
— Ты знаешь, где он прячется?
Шелли качает головой и, договорив, прячет мордашку.
— Адские колокола, что именно там произошло? — интересуется Мэтт.
— Да ничего такого. Меня пытались убить.
Я вкратце пересказываю события последнего часа и перевожу взгляд на Эрис, пытаясь понять, при чём тут она.
— А ты-то какими судьбами здесь? — голос вырывается из глотки хриплым и дёрганным.
Ана вскидывает бровь и усмехается:
— Тебе во сне мозги отбили, ковбой?.. Так я ж, считай, твой личный парфюмер. Шелли сказала, какой именно запах нужен, а я его воссоздала, вот и всё.
Она обводит рукой комнату, и я только сейчас замечаю, что воздух и правда наполнен тонким древесным ароматом с нотками дыма. Запах костра и хвои. Такой знакомый и приятный… Я невольно прикрываю глаза, вдыхая поглубже.
— Кстати, Егерь, колись уже, — хитро щурится Эрис. — Чем это пахнет, а? Твоя любимая свечка из Сефоры?
Драгана никак не комментирует, хотя она явно понимает, что значит для меня этот запах. Наша первая ночь в том Испытании посреди наполненного хищными пташками леса.
— Да. Ректальная, — буркаю я. — Кто-нибудь даст мне инъектор, или будем дальше умничать?
Мэтт торопливо протягивает мне шприц, который уже через миг подстёгивает Регенерацию.
Натянув повыше одеяло, сажусь на кровати, стараясь игнорировать вспышки боли. Чёртов утырок, как только найду его — глаз на жопу натяну!
— Дядя Егерь, тебе нельзя спать. Совсем нельзя! — голос малютки Шелли звучит встревоженно. — Мы не сможем тебя разбудить.
— Ну, по крайней мере, теперь у меня есть лишние шесть часов в сутках, — хмыкаю я. — Заживу, понимаешь, полной жизнью.
Шутка выходит так себе, но ребята всё равно выдавливают из себя смешки. Они рады уже тому, что я пришёл в себя, стараются приободрить. Я ценю эти попытки, правда.
Итак, теперь мне нельзя спать. Совсем. До того момента, пока не убью неведомого противника. Кстати…
— Бекка, собери всю информацию по Ириэлю. Тот тип так представился. Кто он такой, в каком клане состоит, чем известен.
— Сделаю.
Правда, сколько я смогу так продержаться без сна?.. Даже Новам нужен отдых. Через неделю у меня уедет кукушка. Я буду отключаться на ходу.
— Твоё описание похоже на псионическое воздействие. По крайней мере, его вариация, — внезапно произносит Савант. — Попробуй укрепить защиту собственного разума. Возможно, это поможет сдержать атаку врага.
Кивком показываю, что услышал её.
Ментальный заслон сейчас имеет ступень B, и мне почему-то кажется, что даже на ступени А он окажется бесполезен. Неведомый хреносос явно давно занимается этим бизнесом. Скорее всего, его ключевая способность достигла ступени S. По крайней мере, я бы развивал её первым делом.
Злость и раздражение раздирают меня на части. Рука невольно тянется к револьверу. Неожиданный противник доставил неудобств, но по-настоящему меня беспокоит безопасность товарищей. Я готов принять как неизбежное, что меня пытаются убить таким изощрённым способом, но рисковать жизнями друзей не хочу. Сама мысль, что какой-то упырь, сидя в своей норе, может убить Мэтта или Бекку, доставляет почти физический дискомфорт.
Если он готов биться лишь на виртуальном поле, наша встреча лицом к лицу ему точно не понравится. Я найду его, чего бы мне это ни стоило. Выслежу, как бы хорошо он ни прятался. И поквитаюсь сполна.
Чувствую, как губы сами собой растягиваются в мрачную усмешку. Вызов принят, ублюдок.
Через полчаса, выпроводив обеспокоенных друзей и приняв душу, я набираю сохранённый у себя контакт. Самое время для междумирового созвона с одним из немногих моих союзников за пределами Земли.
Щёлкнув по иконке вызова, откидываюсь на спинку кресла, ожидая, пока Трансивер установит соединение. И невольно прокручиваю в голове события прошедшей ночи. Навязчивый кошмар, боль от полученных ран, встревоженные лица друзей у моей постели… И имя. Ириэль.
От размышлений меня отвлекает писк устройства. Мерцает голографический экран, и вот уже на меня смотрит спокойное лицо Сильфира «Танцора» Шейли, Суперновы, глава клана Орден Гипериона.
Невольно задаюсь вопросом, а спят ли вообще представители его вида? По крайней мере, этот конкретный образец явно бодрствует в любое время суток. А может, у них там сейчас полдень? Хрен их, инопланетян, разберёшь.
— Приветствую, Егерь, — мягко произносит Танцор, едва заметно кивнув. — Чем обязан столь позднему или раннему звонку?
— И вам не хворать, — хмыкаю я, и, не тратя время на расшаркивания, перехожу к делу. — Танцор, мне нужна информация. Я буду признателен, если сможете ответить на пару вопросов.
Сильфир молча приподнимает бровь, явно ожидая продолжения.
— Что вам известно об Ириэле? — спрашиваю я, внимательно следя за реакцией собеседника.
Тот лишь едва заметно хмурится.
— Ириэль? — переспрашивает он. — Никогда не слышал о Супернове с таким именем. Впрочем, сейчас проверю по базе.
Танцор отворачивается к чему-то за границами экрана, и я слышу пяток отрывистых щелчков. Несколько томительных секунд он всматривается в невидимый мне монитор, а затем качает головой.
— Нет, данные моего клана не выдают никого с именем или позывным Ириэль. По крайней мере, среди известных Квазов или Нов. Хотя само имя мне знакомо.
Я подаюсь вперёд, невольно стискивая подлокотники кресла.
— В смысле?
— В нашей мифологии, — поясняет Сильфир, — Ириэль — бог сновидений. Покровитель ночных грёз. Это всё дела давно минувших дней. Такими легендами сейчас никто не увлекается. Вера предков нынче не актуальна, сами понимаете.
Значит, он скормил мне фальшивое имя. Логично.
— А что можете рассказать про такого неприятного гада, что убивает во сне, оставляя вполне реальные раны? — медленно произношу я.
На сей раз Танцор не спешит с ответом. Он чуть склоняет голову, явно что-то обдумывая. А когда вновь смотрит на меня, в его глазах мелькает странная смесь любопытства и… опасения?
— Скульптор Грёз, значит, — тянет он. — Любопытно. Очень любопытно. И, судя по всему, крайне неприятно.
— Это ещё мягко сказано, — бурчу я. — Так вы знаете, кто это?
— Скажем так, я знаю о нём. Как и большинство в Сопряжении. Но едва ли кто-то может похвастаться личным знакомством с этой личностью.
Собеседник откидывается на спинку своего кресла и складывает руки домиком, явно собираясь с мыслями.
— Насколько мне известно, — начинает он, — Скульптора Грёз нанимают в двух случаях. Первый — когда не могут добраться до цели обычными методами. Например, её местоположение неизвестно. Второй — когда прямой подход попросту не работает. Слишком хорошая охрана, и прорыв обороны будет стоить слишком многих жизней. Стоят его услуги немало. И он очень избирателен в выборе клиентов.
Я киваю, мысленно делая пометку. Что ж, приятно знать, что Галадре я настолько поперёк горла. Польщён, аж сейчас расплачусь от умиления.
— И никто не знает, где он засел?
— Нет. И единственный способ связаться с ним — через одно заведение на Нексусе. Только прибыть туда лично и отправить зашифрованное сообщение.
Нексус, значит… Ещё одна причина добраться туда как можно скорее…
— Насколько он опасен? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — По сравнению с тем же Зверобоем, например?
Танцор чуть прищуривается, словно пытаясь просчитать мой интерес. Затем негромко хмыкает.
— Креллик, конечно, легенда среди наёмников, но и у Скульптора есть свои… поклонники, если можно так выразиться. Те, кто ценят изящество и утончённость его методов.
— Ещё бы, — не удерживаюсь от сарказма. — Загонять жертву в могилу кошмарами — это ж верх грёбаного искусства. Тонко, как удар кувалдой по яйцам.
Мой собеседник лишь пожимает плечами, никак не комментируя вспышку раздражения.
— Вам виднее, Егерь. Однако я бы на вашем месте не стал недооценивать этого противника. Кем бы он ни был, раз сумел подобраться к вам так близко — значит, опасен.
Сильфир чуть подаётся вперёд, и в его голосе прорезаются стальные нотки:
— Будьте осторожны. Надеюсь, эта информация была полезна, поскольку Орден Гипериона не сможет открыто вмешаться в ваш конфликт.
И не ожидал обратного. Киваю, принимая его слова.
— Спасибо, Сильфир, — искренне говорю я. — Дальше я сам.
— Уверен, наше знакомство на этом не прервётся, — кивает он. — В конце концов, вы поставили на место кселари и даже несколько крупных кланов, как сейчас судачат в чате. Удачи, Егерь.
На этом Танцор завершает вызов. Экран гаснет, оставляя меня наедине с новой информацией и старыми вопросами.
Устало потираю переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Значит, Скульптор Грёз. Мастер ночных кошмаров, подбирающийся к жертвам через сны. Опасный, неуловимый, не гнушающийся самыми грязными методами.
Очень, сука, приятно.
Глава 20
Я встаю со стула, обрывая связь с Танцором. Его слова о загадочном Скульпторе Грёз не выходят у меня из головы. Если даже Сильфир, этот хитроумный лис, опасается того, кого наняла Галадра, значит, угроза более чем реальна. Надо быть начеку.
Однако сейчас меня ждут другие дела. Я киваю Деворе, ставшей свидетелем нашего разговора, и мы направляемся в сторону камер. Там нас дожидаются наши дорогие друзья из клана Самум, включая самого Старейшину.
Мы проходим через несколько дверей, охраняемых бойцами из моего клана. Они отдают честь, что на мой взгляд лишнее, и я киваю в ответ. Девора внезапно роняет:
— Ты не сможешь полностью отказаться от сна. Это путь в никуда. Даже организм Новы нуждается в отдыхе. Твои мозги сгорят раньше, чем откажет тело, и ты попросту провалишься в кошмар Скульптора, не заметив, как это произошло.
— Возможно. Если прежде я не найду его и не попрошу вежливо забыть обо мне.
Бекка вздыхает и качает головой, как бы говоря, тебе лишь бы шутки шутить.
Наконец, мы оказываемся в длинном коридоре, по обеим сторонам которого расположены камеры с пленниками.
Я останавливаюсь напротив первой и всматриваюсь в лицо сидящего там мужчины. Тот поднимает на меня взгляд, и его глаза за секунду наполняются ненавистью. Даже после смерти Амиры её жертвы остаются в плену насильно внедрённых установок.
Что ж, пора это исправить. Я концентрируюсь и активирую
— Добро пожаловать обратно, — усмехаюсь я и перехожу к следующей камере.
И к следующей. И ещё к одной. Раз за разом я освобождаю умы пленников от ментальных оков. Процесс не быстрый, но я не тороплюсь. Лучше действовать аккуратно и наверняка. Не хотелось бы спалить кому-то прошивку.
Закончив с рядовыми членами клана, я, наконец, подхожу к камере Старейшины. Это старик, возрастом не уступающий покойному Бакари. Седовласый с длинной косматой бородой и кустистыми бровями. Смуглокожий и худой, как палка.
Дедуля сидит, скрестив ноги и закрыв глаза, погружённый в себя. Это лишь видимость медитации. На самом деле, как и остальные, он — пленник собственного искалеченного рассудка.
Можно, конечно, его спровоцировать, бросив что-нибудь обидное про идиотку Шехеразаду, но к чему?.. Без лишних прелюдий вновь использую
— Что… что со мной произошло? — хрипло тянет он, растерянно озираясь.
— Долгая история, — отвечаю я. — Скажем так, тебе здорово промыли мозги. Теперь всё позади.
Я обвожу взглядом всех бывших пленников, которых потихоньку выпускают из камер. Многие выглядят растерянными и подавленными, не понимая до конца, что с ними произошло. Пора внести ясность.
— Слушайте меня внимательно, — говорю я, повысив голос. — Ваш разум был порабощён Амирой. Вы жили для неё и ради неё, но сейчас стерва мертва, а вы свободны.
В толпе пробегает гул голосов. Кто-то всхлипывает, кто-то сыплет проклятиями, кто-то благодарит меня. Подняв руку, призываю к тишине.
— Понимаю ваши чувства. Вас использовали как марионеток. Это унизительно и чертовски злит, но теперь у вас есть шанс начать всё заново.
Кто-то кивает в такт моим словам.
— Вы можете остаться в форпостах Самума или переселиться к нам. Сюда. Продолжить жить и работать, но уже на своих условиях. Без принуждения и контроля. Вы сможете восстановить нормальную жизнь и со временем присоединиться к моему клану на равных. Выбор за вами.
Не то чтобы они были мне прям нужны, но пора повышать численность жителей, если хочу повысить Фритаун до следующего ранга.
В камерах воцаряется долгое молчание. Я терпеливо жду, давая пленникам время обдумать моё предложение. Краем глаза замечаю, как Девора сканирует каждого из них, оценивая реакцию и возможную угрозу. Я и сам прощупываю их эмоции с помощью
— Я согласен, — вдруг подаёт голос Старейшина.
Все взгляды обращаются к нему.
— Мой разум был во власти ведьмы слишком долго. Она превратила всех нас в послушных рабов… В чудовищ. Я хочу искупить причинённое зло. Начать всё с чистого листа. И я не желаю больше видеть тот посёлок. В нём для меня ничего нет.
Его слова звучат искренне, и я чувствую, как настроение пленников меняется. Один за другим они выражают своё согласие. Даже самые колеблющиеся, видя пример Старейшины, решаются довериться мне.
— Хорошо. Значит, решено. С этого дня вы не пленники и не враги, а союзники. Мы дадим вам всё необходимое, чтобы обустроить жизнь в наших форпостах. И когда придёт время, будем рады видеть вас в рядах нашего клана.
Доверять вчерашним противникам — риск, но сейчас нам нужны все возможные ресурсы и рекруты. К тому же, судя по эмоциям бывших пленников, они и правда жаждут искупления. Может, и выйдет из них толк.
Уже на выходе негромко роняю на ухо Деворе:
— Пригляди за ними. Убедись, что от них не будет проблем.
— Сделаю.
— Вот и умничка.
Через полчаса я сижу в своём кабинете, погружённый в изучение последних донесений разведки. После нашей победы в Бомбее дел меньше не стало. Скорее, наоборот — теперь, когда мы заявили о себе в полный голос, всё больше фракций стремятся либо заключить с моим кланом союз, либо вступить в наш альянс, либо проверить нас на прочность. Приходится постоянно держать руку на пульсе, следя за потенциальными противниками.
Мои размышления прерывает сигнал входящего звонка на Трансивере. Номер не знаком, но, судя по всему, звонят из-за пределов Земли. Любопытно.
Принимаю вызов и разворачиваю проекцию на весь экран. Передо мной возникает лицо[1], от которого веет силой и угрозой, даже через световые годы. Кожа на стыке синего и фиолетового, длинные иссиня-чёрные волосы, зачёсанные назад, пронзительные глаза, под которыми пролегли глубокие борозды, напоминающие рубцы или русла высохших слёз. Массивные доспехи не скрывают мощь фигуры, а многочисленные шрамы говорят о богатом боевом опыте. По земным меркам я бы дал ей около сорока.
Серьёзная тётя…
— Егерь, — хрипло произносит незнакомка. — Я Нала́ксия «Монолит» Ольве́йг, глава клана Непреложной Истины.
Ага, вот оно что. Такирам как-то упоминал о ней — одна из пятёрки Квазов, когда-то ворвавшихся в высшую лигу Супернов сразу после преодоления порогового значения РБМ. Серьёзная фигура, не чета мелким шавкам. Интересно, насколько высоко её клан сидит в рейтинге и что ей от меня понадобилось?
— Чем обязан? — сухо интересуюсь я.
Налаксия пристально смотрит на меня, словно оценивая. Её взгляд прожигает насквозь, но я не отвожу глаз. Наконец, она удовлетворённо хмыкает.
— Признаться, я впечатлена, Егерь. Твоя победа над Новами кселари и то, как ты стравил слизняков из Консорциума, бездушных машин из Пожирателей Света и безумцев из Волноходцев — это сильный ход. Редко кто из Претендентов-новичков способен на такое.
В её словах звучит неподдельное уважение, но я чувствую подвох. Такие, как Налаксия, просто так комплименты не раздают.
— Вряд ли ты позвонила лишь для того, чтобы выразить восхищение моими скромными успехами.
Монолит скалится в усмешке, обнажая крепкие желтоватые клыки.
— А ты не робкого десятка, а, Егерь? Мне это нравится. Но не зазнавайся. Да, ты силен и местами хитёр, но в одиночку в Сопряжении не выживает никто. Даже такой ловкач, как ты, рано или поздно перейдёт дорогу не тому существу. Конечно… если не найдёт могущественных покровителей.
Вот оно что. Вербовка, значит. Или, скорее, попытка взять под крыло, а то и под каблук. Посмотрим, какие печеньки мне за это предложат.
— И ты великодушно вызвалась на эту роль? — усмехаюсь я. — С чего вдруг такая щедрость?
Налаксия раздражённо дёргает уголком рта. Похоже, ей не по вкусу моя язвительность. Что ж, придётся потерпеть. Не люблю, когда меня пытаются поиметь.
— Не испытывай моё терпение, землянин, — цедит она. — Я предлагаю тебе уникальный шанс стать частью клана, который живёт по единственно верному закону вселенной — закону силы. Либо ты сильнейший и достоин дышать, либо ты — прах под ногами. Третьего не дано. Вот единственная, непреложная истина, на которой зиждется всё мироздание
Какая знакомая риторика. Где-то я уже слышал эти лозунги. Ах да, подобное вещал почти каждый драный Нова до того, как я вышибал ему мозги. Типичная философия эгоцентричного психопата, благодаря которой он счастливо шагает по жизни, наплевав на чужие судьбы.
Собеседница откидывается на спинку кресла, но не отводит от меня немигающих глаз.
— Сила, Егерь. Вот что правит вселенной. Вот единственный закон, которому подчиняется всё живое. Выживает сильнейший. Тот, кто способен подмять под себя других, растоптать слабых, утвердить своё превосходство. Таков естественный отбор. И наш клан — его вершина.
Налаксия подаётся вперёд, и на её лице расцветает хищная улыбка.
— Мы — те, кто постиг эту истину и живёт по ней. Мы — хищники, что стоят на вершине пищевой цепи. Сильнейшие из сильнейших. Достойные дышать и повелевать. А все прочие… ничто. Те, кому самой судьбой предназначено быть нашими рабами.
В голосе Монолита звучит неподдельный восторг. Почти религиозный экстаз.
— Закон силы безжалостен, но в этом его красота. Он не даёт слабакам и никчёмным трусам права на существование. Лишь тот, кто способен драться за своё место под солнцем и побеждать, лишь тот достоин быть. Все остальные… Они просто мусор. Пыль на наших сапогах.
Голос Налаксии вновь приглушается, звуча веско и проникновенно.
— Сила, Егерь. Вот ключ ко всему. Вот истинная и единственная ценность. Всё прочее — мораль, чувства, привязанности — лишь помеха. Оковы для слабых духом. Тот, кто хочет взойти на вершину, должен отринуть их. Выжечь из своего сердца всё, кроме жажды власти и превосходства. Милосердие — непозволительная роскошь. В Сопряжении ей нет места.
Нова сейчас больше всего напоминает проповедника у амвона. Не хватает только тяжёлой книги в металлическом обрамлении.
— Наш клан живёт этой истиной. Мы не ведаем страха и не испытываем жалости. Мы — идеальные творения естественного отбора. Сильнейшие и достойнейшие.
Монолит ненадолго умолкает, давая мне осознать величие момента. А потом добавляет почти нежно:
— И я предлагаю тебе присоединиться к нам, Егерь. Предлагаю разделить эту истину и обрести подлинное могущество. Вознестись над серой массой и навсегда закрепить за собой право дышать. Взойти на вершину пищевой цепи и ощутить упоительный вкус абсолютной власти.
Она смотрит на меня в упор, холодно, бесстрастно.
— Ну так что скажешь? Готов принять эту истину и присоединиться к сильнейшим? Или останешься прозябать в куче отбросов, цепляясь за жалкие подачки и иллюзии морали? Выбор за тобой.
— Допустим, — медленно произношу я. — И какова цена за столь щедрое предложение? Что я должен сделать?
Налаксия торжествующе улыбается. Видимо, решила, что я готов идти на поводу. Ох, как же она ошибается.
— Сущий пустяк для воина твоего уровня, — почти мурлычет она. — Уничтожь один из земных кланов, и мы обеспечим тебя ресурсами, технологиями и защитой, о которых ты и мечтать не мог.
Так-так, вот мы и подобрались к сути. Устранение конкурентов чужими руками — излюбленный приём наших закулисных друзей. Вопрос лишь в том, кого именно Монолит хочет убрать с доски.
Примечательно, что я получил ровно то же предложение, что когда-то упало в руки Когтей Гвианы и Вольных Духом, только они проверку на жадность не прошли.
— И что же это за клан? — спрашиваю я, старательно изображая вежливую заинтересованность.
— Евроальянс, — роняет Налаксия, не сводя с меня пристального взгляда.
Любопытный выбор. Чем он обоснован? У Евроальянса так себе позиции и нет влиятельных союзников среди инопланетян. Не считать же за них Кочевников Ва’Руты, которые отстают даже от Пульсаров.
— А чем тебе так насолил Евроальянс? — интересуюсь я, прощупывая почву. — Неужели дело только в их дружбе с Кочевниками? Насколько я знаю, те не самые сильные игроки на галактической арене. Если только не смотреть с конца.
Собеседница пренебрежительно фыркает:
— Плевать мне на Евроальянс. И на Кочевников тоже. Но не плевать на тех, кто за ними стоит.
У Евроальянса есть и другие, куда более могущественные покровители, о которых я пока не знаю? Или Монолит только хочет, чтобы я так думал? В любом случае, дело мутное. И отдаёт подставой за километр.
— Извини, Лакси, но я пас, — говорю твёрдо и чётко — У меня нет причин нападать на союзный клан. Да и в роли пешки в чужой партии я себя не вижу. Я — могучая ладья. Посмотри, как крепки мои зубцы, как мощны мои лапища.
Лицо Монолита мгновенно каменеет, а в глазах вспыхивает нешуточная ярость. Похоже, не привыкла она получать отказы. Ничего страшного. Иногда ты ешь медведя, иногда наоборот.
— Не зарывайся, Егерь, — шипит она. — Ты ещё пожалеешь, что отверг моё предложение.
Я лишь усмехаюсь в ответ:
— Очень выгодное, ага. Всегда мечтал стать разменной монетой в чужих играх. О, погоди, нет.
Сузив глаза, Налаксия тихо кипит.
— Захочешь что-то предъявить, — продолжаю я, — вставай в очередь. Твой номер шестнадцатый. Тебя вызовут. Ладно? Ладно. Всё, обнял-приподнял. Не болей.
И давлю отбой прежде, чем она успевает что-то добавить.
Откидываюсь на спинку кресла и задумчиво потираю подбородок. Что-то с этой ситуацией нечисто. Где клан Лакси и где клан Гарма? Да они даже не в одной системе координат. И намёки на неких загадочных союзников… Нет, тут всё глубже, чем кажется на первый взгляд.
Нужно копать. Подключить Девору, пусть пороет разные источники на предмет зацепок. И Шелкопряда попросить прогуляться в гости к Гарму. Вдруг что всплывёт. Надо выяснить, что происходит на самом деле.
А самое главное — удвоить бдительность. После такого горячего диалога нужно быть готовым ко всему. Налаксия явно из тех, кто за словом в карман не лезет. Не дошло через рот, дойдёт через печень.
[1]. Художник — Jonathan Derby.
Глава 21
Так, с одной задачей покончили. Перейдём к следующей, не менее насущной.
Я поднимаюсь из-за стола и открываю портал в Магазин. Не проходит и минуты, как я слышу знакомый голос из-за прилавка:
— День добрый, мистер Егерь! Какими судьбами к нам пожаловали? Неужто соскучились по моей скромной персоне? — Такирам явно в хорошем расположении духа.
Оно и понятно, пока есть клиент, у продавца всегда настроение отличное. Невысокий шестирукий коммерсант приветливо улыбается.
— Здравствуй, Такирам, — киваю я в знак приветствия. — Есть разговор.
— О, понимаю! — подмигивает он. — Для особых клиентов у меня всегда найдётся свободная минутка. Итак, чем могу быть полезен? — участливо спрашивает он.
— Я хочу знать всё, что тебе известно о Скульпторе Грёз, — без обиняков заявляю я. — Кто он на самом деле такой, где обитает и, главное, как он, будучи на другой планете, может добраться до меня на Земле?
По крайней мере, Сильфир сказал, что с этим товарищем можно связаться только на Нексусе, а сам Ириэль вёл себя так, словно может достать меня откуда угодно.
Лицо Такирама слегка вытягивается, а в глазах мелькает удивление пополам с настороженностью.
— Мистер Егерь, при всём моём уважении, вы же знаете, что я блюду конфиденциальность своих клиентов. Не могу разглашать подобные сведения, даже вам, — разводит он руками в извиняющемся жесте.
— То есть подтверждаешь, что этот тип — твой клиент? — прищуриваюсь я.
Спохватившись, что прокололся, торговец спешит исправиться:
— Это я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. В любом случае, я всё равно не могу ничего рассказать. Прошу меня извинить.
Я раздражённо дёргаю плечом. Попробуем с другого бока.
— Ладно, проехали. Но ты ведь, наверняка, много чего слышал о Скульпторе, а, Такирам? Поделись хоть какими-то слухами, раз уж фактами не можешь.
Мой собеседник задумчиво потирает подбородок одной из рук. Остальными пятью он продолжает непринуждённо жестикулировать.
— Понимаете ли, мистер Егерь… Слухи — материя тонкая и ненадёжная. Мало ли что болтают досужие языки. Один скажет, что у Скульптора Грёз нет слабых мест. Что он неуязвим и может проникнуть в разум жертвы, где бы та ни находилась. Другой же возразит, что в Сопряжении неубиваемых не бывает.
— И что, совсем никак нельзя от него защититься? — спрашиваю, сдвинув брови.
— Отсутствие доказательств не является доказательством их отсутствия, — пожав плечами, глубокомысленно изрекает пришелец.
Я непонимающе чешу в затылке. Чего?..
— Проще, Такирам, проще. Я что, похож на профессора ксенофилософии?
Торговец тихо хихикает в кулак. Ну, в один из шести.
— Прошу прощения, мистер Егерь. Я лишь хотел сказать, что непобедимых воинов не бывает. Если противник кажется неуязвимым, значит, его слабое место ещё не удалось обнаружить. Нужно просто постараться как следует.
Звучит вдохновляюще, ничего не скажешь. Но не слишком утешает, учитывая, что я понятия не имею, с чего начинать поиски уязвимости Скульптора. Мне нужно на Нексус и как можно быстрее…
Ладно, с этим разберёмся позже. Сейчас меня занимает ещё один вопрос. И, подозреваю, ответ на него мне тоже не очень понравится.
— Такирам, почему Второй Этап называют Войной Марионеток? Мне известно, что инопланетные кланы провоцируют войны между земными, но в чём причина такого поведения? Только лишь в желании ослабить новых Претендентов и помешать им пройти Второй Этап или нечто большее?
Шестирукий удивлённо моргает, но тут же расплывается в понимающей улыбке.
— Понимаю, для вашей планеты настали тяжёлые времена. Я не могу ответить на этот вопрос.
Он делает драматическую паузу, а потом роняет почти шёпотом:
— У Второго Этапа весьма удачное название, мистер Егерь… Подумайте сами: зачем кукловодам сталкивать между собой марионеток, вместо того, чтобы выяснять отношения напрямую? — он хочет добавить что-то ещё, но осекается.
Почему бы им не драться между собой?.. Зачем Пожиратели Света натравили Вольных Духом на Когтей Гвианы, а тех кинул в бой против первых Консорциум? Что мешало двум инопланетным кланам просто затеять войнушку между собой? Уверен, у этих вопросов единый ответ с тем, по какой причине клан Налаксии хотел, чтобы я уничтожил Евроальянс. Есть ли за спиной Гарма сейчас такой же сладкоголосый ушлёпок, нежно нашёптывающий в волосатое ушко Видара идею разобраться с Десперадос в обмен на бусы и огненную воду?..
Такирам, должно быть, замечает тень, набежавшую на моё лицо. Из размышления меня вырывает его мягкий голос:
— Не берите в голову, мистер Егерь. Это всего лишь размышления вслух. Теории, не более. Кто я такой, чтобы судить о делах сильных мира сего? Простой торговец, не обременённый властью и влиянием.
В его голосе звучат одновременно и смирение, и какая-то затаённая горечь. Невольно задаюсь вопросом, через что ему самому довелось пройти за долгие годы служения Сопряжению. Но сейчас не время и не место об этом спрашивать.
Тряхнув головой, отгоняю назойливые мысли и перевожу тему:
— Что ж, спасибо за беседу, Такирам. Ты дал мне пищу для размышлений. Раз уж я здесь, грех не заглянуть в Павильон Метаморфоз. Есть у вас в ассортименте что-нибудь интересное?
Такирам тут же оживляется и вскакивает с кресла, жестом приглашая меня следовать за ним.
— О, непременно, мистер Егерь! У нас всегда найдётся, чем порадовать взыскательного покупателя! Вот, полюбуйтесь, какие чудесные экземпляры!
Переместившись в соседний зал, чья стена напоминает улей, слушаю, как коммерсант увлечённо расписывает достоинства очередной способности.
После долгих поисков и расспросов, мой выбор падает на скромную с виду, но весьма любопытную пассивку под названием
Недолго думая, приобретаю способность ступени C за 330 тысяч, не забыв поторговаться. Такирам в процессе убеждает меня, что и так сделал грандиозную скидку, но, по смешинкам в его глазах понимаю, просто играет свою роль. Не было бы торга, какая же это торговля?
— Такирам, у меня к тебе ещё один вопрос, — внезапно говорю я, когда мы уже заканчиваем осмотр ассортимента. — Чисто гипотетически… Как думаешь, есть ли способ вообще избавиться от необходимости спать? Ну, или хотя бы свести её к минимуму?
Торговец удивлённо приподнимает бровь, но тут же расплывается в понимающей улыбке:
— О, мистер Егерь, да вы, никак, решили поспорить с самой природой? Что ж, в Сопряжении и не такое возможно… Хм, дайте-ка подумать.
Он задумчиво постукивает пальцами по подбородку, перебирая в уме варианты.
— Ну, самый простой и доступный способ — это, конечно же, стимуляторы. У нас есть неплохой выбор препаратов, которые могут держать вас на ногах хоть несколько суток кряду. Правда, потом всё равно придётся отсыпаться, да и привыкание они вызывают знатное… Хотя с вашей Регенерацией всё должно быть в порядке.
Морщусь от одной мысли о такой перспективе. Пойдёт как запасной вариант, если меня подведёт
— Есть, конечно, и более… хм, элегантные решения, — продолжает собеседник, видя мою реакцию. — Некоторые способности и импланты высокого уровня позволяют свести потребность во сне к минимуму, а то и вовсе от неё избавиться. Но, боюсь, у нас сейчас таких в наличии нет. Разве что поискать на аукционе…
Он невесомо стучит пальцами по голографическому дисплею, но через минуту лишь виновато разводит руками:
— Увы, мистер Егерь. Сами видите — ничего подходящего. Такие редкие экземпляры обычно расходятся мгновенно, едва успев появиться в списках лотов. Каждый хочет сократить время собственной уязвимости.
Разочарованно вздыхаю. Что ж, стоило попытаться. Похоже, лёгких путей можно не ждать. Придётся как-то справляться своими силами.
Напоследок решаю сам заглянуть на местный аукцион. Такирам услужливо подводит меня к панели доступа и напоминает, как ей пользоваться. С любопытством пролистываю списки лотов, прикидывая, не выставить ли что-нибудь своё.
В памяти всплывает недавно полученный трофей с Калибана — способность ступени S
Покрутив в руках Экстрактор, уже собираюсь приступить к составлению заявки, но тут, словно по заказу, материализуется сам пушистый торговец и с довольной улыбкой сообщает:
— Прекрасный выбор, мистер Егерь! Уверен, ваш товар привлечёт немало состоятельных участников. Кстати, я и сам был бы не прочь приобрести столь ценный экземпляр. Как насчёт семи с половиной миллионов прямо сейчас, по старой дружбе?
Плут ушастый!.. Понятно ведь, что любой магазин старается закупить товар процентов на двадцать ниже номинала, чтобы навариться на перепродаже. Эдак он потом втюхает мою способность какому-нибудь клиенту втридорога. Я же рассчитываю срубить не меньше десяти миллионов.
— Ценю твою щедрость, Такирам, — ухмыляюсь я в ответ, — но, боюсь, вынужден отказаться. Хочу посмотреть, насколько удачно пройдёт мой дебют на аукционе. Да и конкуренцию твоему бизнесу составить не грех. Сам понимаешь, ничего личного.
Тот притворно вздыхает и прижимает руки к груди в жесте великой скорби:
— Эх, мистер Егерь, и вы туда же? Никакого уважения к честному торговому ремеслу! Куда катятся эти миры?
Быстро создаю новый лот и задаю параметры: стартовая цена — семь миллионов единиц арканы, минимальный шаг для ставки — сто тысяч, длительность торгов — трое суток. Пусть повисит, глядишь, и найдётся богатенький любитель крушить черепа.
— Ладно, Таки, бывай. Дела ждут, сам понимаешь, — хлопаю его по плечу.
— Всенепременно, мистер Егерь. Заходите ещё, не забывайте старого знакомого, — кланяется он, сверкнув на прощание лукавой улыбкой.
— Спасибо за консультацию, — киваю я на прощание. — Если вдруг что-то подходящее появится — дай знать, идёт?
— Непременно, мистер Егерь! — улыбается торговец, провожая меня до портала. — Для хорошего клиента я всегда держу ухо востро. Будьте уверены, вы первым узнаете о новых поступлениях.
Миг, и я в своём кабинете. После беседы с шестируким торгашом мысли немного прояснились, но вопросов меньше не стало. Вокруг одни загадки, куда ни плюнь. Нужна свежая голова…
Через пару минут дверь кабинета бесшумно открывается, и на пороге появляется Девора. Она входит размеренным шагом, держа спину идеально прямо. Её взгляд сосредоточен и слегка отрешён, будто мыслями она где-то далеко.
— У тебя озадаченный вид, — ровным тоном констатирует она, остановившись в паре метров от моего стола. — Полагаю, это как-то связано с недавними событиями?
Киваю и жестом приглашаю её присесть. Бекка огибает кресло и аккуратно опускается на самый край, сложив руки на коленях. Вся её поза выражает собранность и готовность внимательно слушать.
— Верно мыслишь.
Я пересказываю события последних часов, стараясь не упустить ни одной детали.
— Как по-твоему, что мог иметь в виду Такирам своими намёками?
Девора чуть склоняет голову набок, обдумывая мои слова. Её лицо остаётся бесстрастным, но я знаю — внутри у неё уже запустились сложнейшие аналитические процессы.
— Я уже давно размышляю над происходящим. С тех пор, как выяснилось, что Консорциум подстрекал междоусобицы. Исходя из имеющихся данных можно предположить, что все значимые инопланетные кланы в действительности тоже являются чьими-то пешками, — размеренно произносит она. — Своего рода матрёшка из кукловодов и марионеток.
— Пятёрка за отсылку, а в остальном звучит как очередная теория заговора, — хмыкаю я. — Мы все — батарейки в Матрице, а Сопряжением на самом деле правят рептилоиды.
Савант никак не реагирует на мою иронию, продолжая рассуждать всё тем же ровным тоном:
— Крайне маловероятно, что здесь замешаны рептилоиды. Однако за внешним фасадом Сопряжения вполне может происходить некая закулисная игра. Противостояние влиятельных сил, использующих младшие расы как прокси в своих конфликтах. Вопрос в том, зачем им это нужно.
Я задумчиво потираю подбородок. Такой расклад мне в голову не приходил.
— Продолжение всей этой темы с интерактивным шоу? — предполагаю наугад. — Развлекаются, ставки делают, все дела… Заставь аборигенов резать друг друга и сорви мощный куш?..
Девора одаривает меня долгим изучающим взглядом. Будто препарирует глазами, выискивая скрытые подтексты.
— Твоя гипотеза имеет право на существование, но она не совсем логична, — наконец, изрекает девушка. — Шоу несомненно есть, но это лишь первый слой правды. Слишком уж масштабные и затратные игры для обычного развлечения.
Она трёт переносицу и продолжает:
— Что, если всё дело в тех, кто уже прочно обосновался в Сопряжении? Тех, кто давно прошёл Второй Этап, успел восстановить свои миры и создать процветающие цивилизации. И по какой-то причине они избегают открытых конфликтов.
Савант чуть наклоняет голову, будто размышляя, как лучше сформулировать свою мысль.
— Представь себе, — ровным тоном добавляет она. — Вот есть некие могущественные игроки. Предположим, они достигли высот технологического и социального развития. Заняли прочное место в галактической иерархии. Стали частью истеблишмента, если угодно.
Я киваю, показывая, что пока улавливаю ход её рассуждений.
— И вот, — продолжает Девора, — в какой-то момент между ними возникают разногласия. Конфликты интересов, борьба за ресурсы, идеологические противоречия — неважно. Но напрямую воевать они не могут, — слишком велики риски. Это как если бы на Земле ядерные державы вдруг решили устроить мировую войну.
В её голосе прорезается толика иронии. Впрочем, лицо по-прежнему остаётся бесстрастным.
— И что же делать этим «сильным мира сего»? Затаить обиды и молча грызть локти? — с сарказмом интересуюсь я, уловив ход её мыслей.
— Нет конечно, — качает головой Девора. — Скорее всего, они прибегнут ко вполне рабочей схеме. Будут решать свои проблемы чужими руками.
— Хочешь сказать, они станут нанимать кланы вроде нас, чтобы мы за них воевали? Эдакие межгалактические «частные военные компании»?
— Именно, — кивает девушка. — Очень удобная схема. Конфликты улаживаются, а руки остаются чистыми.
— Не уверен, что дело лишь в нежелании начать полномасштабную мировую войну. Что если высшим фракциям попросту запрещено открыто воевать между собой? Поэтому им необходимо использовать кланы Сопряжения. Вот только… Кто может запретить им воевать? — вслух тяну я. — Тот, кто стоит за Сопряжением?..
— Возможно. К тому же стоит учесть, что, если Земле предстоит выбрать единого представителя для участия в галактической политике, то контроль над ним сулит колоссальные преимущества.
— И Налаксия, стало быть, решила застолбить местечко заранее? — прищуриваюсь я. — Заполучить своего человека на Земле, чтобы продвигать нужные ей решения?
— Эта догадка тоже имеет право на существование, — кивает Девора. — Хотя и требует дополнительной проверки. В любом случае, нам следует проявлять максимальную осторожность и не давать потенциальным манипуляторам рычагов давления на наш клан.
С этим не поспоришь. Как бы ни хотелось сохранить хотя бы иллюзию независимости, без верных союзников и друзей высоко не прыгнешь. А с такими друзьями, как Монолит, и врагов не надо…
— Согласен, — вздыхаю я. — Будем начеку и глаз с этих ребят не спустим. И параллельно подыщем варианты, как укрепить свои позиции на межпланетной арене, хоть об этом пока рано думать.
Савант кивает, принимая мои слова к сведению. На её лице по-прежнему ни тени эмоций, но я знаю — она уже просчитывает возможные ходы и комбинации. Наверняка, прикидывает, кого из союзников стоит подключить, на какие ресурсы сделать ставку…
Внезапно меня посещает ещё одна мысль. Внимательно смотрю на Девору.
— Слушай, а тебе не кажется странным, что Налаксия выбрала именно меня? С чего бы ей вдруг заморачиваться с каким-то там лидером земного клана?
Собеседница чуть хмурится, обдумывая мой вопрос.
— Не исключено, что Налаксия видит в Земле восходящую силу и хочет заполучить контроль над тобой, как над ключевой фигурой, которая либо станет представителем планеты, либо будет влиять на выбор его кандидатуры.
Если так подумать, лучше уж быть ценным активом, чем расходным материалом.
— То есть, по сути, мы для них вроде как молодая поросль, которую хочется прикормить? — хмыкаю я. — Ну-ну, посмотрим ещё, кто кого на поводке водить будет.
Девора одаривает меня долгим изучающим взглядом. Знаю я этот её взгляд — мол, не слишком ли ты борзый, парень?
— Не спеши, до статуса серьёзного игрока нам ещё расти и расти. Если хотим, чтобы с нами считались, придётся как следует напрячься.
— Само собой, — киваю я. — Первым делом надо укрепить тылы и подтянуть ресурсную базу. Параллельно прощупаем почву насчёт стратегических альянсов — без толковых партнёров в этой игре никак.
— И не забудь про контрразведку, — добавляет Бекка. — Наверняка, конкуренты будут продолжать пытаться внедрить своих агентов, как уже делали раньше.
— Да, кстати, у меня для тебя обновка, — протягиваю ей жетон с
— Спасибо, Егерь, — искренне радуется Савант. — Это действительно очень продуманный подарок. Он мне пригодится.
— Пользуйся на здоровье. А теперь предлагаю вернуться к текущим задачам.
— Насколько я помню, у нас на повестке отстройка новых форпостов, — ровным тоном произносит она, — укрепление периметра, прогнозирование и…
Её голос разливается по кабинету, а я думаю над грядущей встречей нашего альянса, где будут обсуждаться следующие шаги, которые должны придвинуть нас к заветному числу — 56%.
Глава 22
Ваалис телепортирует меня вместе с Деворой прямо в зал совещаний Спартанцев в их форпосте возле Дракии. Как только мерцающий провал портала развеивается, перед глазами предстаёт круглый стол, за которым уже расположились остальные участники встречи — лидеры кланов нашего альянса.
Окидываю внимательным взглядом собравшихся, мысленно сверяя состав присутствующих со списком приглашённых. Японец Хироши «Докуган» Кимура, глава Древа Аматэрасу, флегматично попивает зелёный чай из миниатюрной пиалы. Его узкое лицо с острыми скулами и раскосыми глазами остаётся непроницаемым, словно театральная маска. Чёрные, как смоль, волосы стянуты в тугой узел на затылке. Нагрудник изображает логотип клана — то самое дерево.
Рядом с ним скалится в приветственной усмешке Астор «Громобой» Вестердейл, лидер Омута, клана с Великих озёр. Он представляет собой полную противоположность утончённому азиату. Матёрый мужик с широченными плечами и мордой, будто вырубленной из камня. Коротко стриженые седые волосы, щетина и шрам через всю щёку придают ему сходство с престарелым, но всё ещё опасным волкодавом. Броня не может скрыть ни широкие плечи, ни мускулистый торс. Чувствуется, что с Астором шутки плохи — хватка бульдога и бешеный нрав бойцового пса. Не человек, а ходячий танк.
Шен «Мангуст» Гао, предводитель Небесных Драконов, что-то строчит в планшете, не обращая на нас особого внимания. Зато Джереми «Кастер» Росс, глава Сынов Свободы, при виде меня расплывается в улыбке и вскидывает руку в дружеском салюте. Близнецы из Танца Кали обозначают еле заметный поклон.
— Отлично. Мы ждали только тебя, — констатирует Одиссей, восседающий во главе стола.
— Мы уж думали, ты там корни пустил! — хмыкает Гарм.
— Не дождётесь, — усмехаюсь в ответ, подходя ближе и пожимая протянутые руки.
Справа от спартанцев расположилась делегация арабского клана Пустынные Ястребы во главе с Идрисом «Фарисом» аль-Хайилом. Смуглокожий мужчина поднимается мне навстречу и церемонно прикладывает ладонь к сердцу в традиционном приветствии. Отвечаю ему тем же жестом.
— Мир тебе, Егерь, — произносит Драгун Пирры низким мелодичным голосом. — Да пребудет с нами мудрость Всевышнего в это непростое время.
— И тебе мир, Фарис, — отзываюсь я, ловя краем глаза, как Девора закатывает глаза.
Её всегда утомляли пышные восточные расшаркивания, но, что поделать, дипломатия — это искусство говорить красиво, даже если мысли совсем о другом.
Продолжаю обмен приветствиями с остальными участниками встречи. Вот испанцы из Лика Смерти с их пугающе-очаровательной предводительницей Марией. Она стреляет глазками, взмахнув длинными ресницами.
Следующие на очереди южноамериканцы из Когтей Гвианы во главе с Тьяго «Кайпорой» Сильвой, который сидит сжавшись, как обосранный котёнок. Перевожу взгляд на Гарма, который лишь небрежно машет мне рукой, всем своим видом давая понять, что нечего тратить время на расшаркивания.
Чуть поодаль расположились главы фракций, недавно примкнувших к нашей коалиции. Лидер русского клана Серебряных Волков, светловолосая красавица Василиса «Вьюга» Агафонова, о чём-то приглушённо беседует со своим советником и ближайшим сподвижником Петром «Хватом» Бариновым.
А вот и Де́клан «Трилистник» Флинн, глава ирландского Изумрудного Легиона, прибывший к нам издалека. Веснушчатый детина с кожей, которая должна сгорать от одного солнечного луча. Выглядит как совершенно простецкий курносый мужик с мозолистыми ладонями и щербатой улыбкой. Так и не скажешь, что двадцать пять лет назад этот тип, возглавляя крупное крыло Ирландской Республиканской Армии, взорвал блокпост британских солдат и оказался за решёткой на очень долгое время.
Обменявшись с ним рукопожатием, перевожу взгляд на сидящего особняком смуглого мужчину с цепким взглядом и татуировками, выглядывающими из-под ворота клетчатой рубашки, застёгнутой под самое горло. Одна из них в виде слезы под левым глазом выглядит порядком выцветшей. Не признать в нём выходца из криминального мира просто невозможно. Оскар «Эль Торо» Варгас, клан Короли Улиц.
— Оскар, — представляется он, сверкнув золотыми коронками. — Рад знакомству, Егерь. Наслышан о твоих похождениях.
— Взаимно, — киваю я, тщательно скрывая лёгкую неприязнь.
По собранным Деворой данным, Короли повели себя на удивление достойно во время первой волны Сопряжения. Спасли немало гражданских, делились припасами, защитили детскую католическую школу, которая находилась в их районе, после чего эвакуировались подальше от мегаполиса. Очень верное решение, ведь город стал смертельной ловушкой на многие месяцы вперёд.
Даже сейчас держат в относительном порядке свои Сектора под Нью-Йорком и не замечены в откровенном беспределе. Может, и правда кризисы раскрывают людей в истинном свете?..
Одним словом, тот ещё подбор колоритных личностей. Плечом к плечу с бывшими бандитами и террористами решаем судьбы мира. Да уж, новая реальность диктует свои законы. Здесь выживают не самые праведные, а самые приспособленные. Впрочем, меня волнует не их прошлое, а текущие дела. Будут служить интересам Земли, и я стану биться вместе с ними. Попробуют предать людей в обмен на пригоршню арканы, и я вышибу им мозги.
Наконец, Никос берёт слово, начиная совещание. Пока он говорит об общей диспозиции и последних донесениях разведки, я погружаюсь в размышления. Ловлю себя на мысли, что ещё год назад и представить не мог, что буду сидеть за одним столом с такой разношёрстной компанией. Теперь же от действий каждого из нас зависит, как скоро спасённая часть человечества сможет вернуться к нормальной жизни. И уж точно никто из нас не в восторге от перспективы плясать под дудку инопланетных серых кардиналов.
Неожиданно мои мысли прерывает громкий спор, вспыхнувший между Гармом и Одиссеем. Сосредотачиваюсь на их диалоге, пытаясь ухватить суть разногласий.
— … В таком случае нужно просто накрыть их базу массированным артобстрелом! — рычит Гарм, ударяя кулаком по столу. — Раз и навсегда покончим с этими гнидами из «Дикой Орды»! Я говорил, что они лезут на мою территорию. Я говорил, что пора выпустить им кишки, но ты лишь попусту точил с ними лясы, и вот к чему это привело! Нравится⁈
— Ты в своём уме⁈ — рявкает Никос. — Там же полно мирных жителей! Это неприемлемо!
— Не неси чушь, — фыркает Видар. — Нет там никаких мирных. Все обитатели того форпоста — пособники предателей, продавших задницы Консорциуму.
К возмущённому Одиссею присоединяется Кастер:
— Гарм, твою мать, там же не только бойцы сидят! Сколько среди них случайных людей? Подумай о детях и стариках! Мы не можем просто так их убить!
— Можем, — упрямо гнёт своё скандинав. — И должны. На войне как на войне.
Остальные участники встречи неловко переглядываются, не зная, на чью сторону встать. Я вижу, как Громобой беззвучно шепчет: «Твою мать», а Медичи угрюмо хмурится, явно не в восторге от перспективы уничтожения гражданских, но и возразить своему лидеру не решается.
— Твой план — это не война, — качает головой Санта Муэрте. — Это бойня. Мы так не поступаем.
Пока Гарм яростно препирается с Никосом и Марией по поводу тактики захвата вражеского форпоста, я краем глаза замечаю весьма красноречивую картину. Тьяго «Кайпора» Сильва и Джейсон «Зигзаг» Уайт, лидеры кланов Когти Гвианы и Вольных Духом, сидят с таким видом, будто их застали за копанием в мусорке. Оба упорно пялятся в стол, не решаясь поднять глаза и встретиться взглядом с остальными.
И немудрено. После фортеля, который они откололи в Австралии, устроив междусобойчик по приказу Консорциума и Пожирателей Света, их репутация изрядно подмочена. Да что там — насквозь промокла и покрылась плесенью. Всем ясно, что эти двое знатно обосрались. Ни тебе чести, ни совести, ни элементарного понимания, кто твой истинный враг.
Уверен, Тьяго и Джейсон прекрасно осознают, что их положение в альянсе теперь шаткое, как у канатоходца над Гранд-Каньоном. Одно неверное движение, и полетят в пропасть вместе со своими кланами. Я, конечно, заставил их прекратить боевые действия и притащиться ко мне с повинной, но доверие к ним уже подорвано. И необходимость в их территориях, а также прошлые заслуги — вклад их кланов в успех Рейда против Имира — это единственная причина, почему они сидят здесь.
Можно только догадываться, какие мысли сейчас роятся в их головах. Страх быть изгнанными из альянса? Стыд за собственную глупость и алчность? Злость на инопланетных манипуляторов, втянувших их в эту грязную игру? Или же лихорадочные попытки придумать, как выкрутиться и сохранить хорошую мину при плохой игре?
Впрочем, сейчас не время и не место выяснять отношения. У нас на повестке дня куда более насущные проблемы — как надрать задницу Дикой Орде и не угробить при этом кучу невинных.
Неожиданно в разговор встревает Деклан:
— Послушайте, парни, — тянет он с жутким ирландским акцентом, — я уже бывал в такой ситуации. Сам ведь подобные дилеммы решал, когда с английскими мудилами сражался. Думаете, мирные жители не гибли? Ещё как! И каждый раз мы потом сами себя проклинали.
Он обводит собравшихся тяжёлым взглядом и продолжает:
— Потому что это, мать вашу, не война была, а террор. Слепая ненависть, от которой страдали ни в чём не повинные люди. И я не хочу, чтобы наш альянс скатился до такого же. Нельзя мстить врагу, убивая его детей и стариков. Это путь в никуда.
Гарм проходится по нему тяжёлым взглядом и уже открывает рот, чтобы возразить, но тут подаёт голос Оскар:
— Ирландец дело говорит, — кивает он, поигрывая чётками на запястье. — Я тоже раньше был не в ладах с законом, но выбирать особо не приходилось — жрать-то всем охота. И даже по нашим меркам такие массовые расправы — последнее дело. Простыми словами — зверство. Я, может, не слишком хорошо знаю все ваши расклады, но одно скажу точно. Если мы начнём мочить мирное население, нас самих перестанут отличать от тех ублюдков, с которыми воюем.
Повисает тягостное молчание. Видно, что Гарму очень хочется рявкнуть что-то вроде: «Да пошли вы все!», но он сдерживается. И то верно — не солидно главе клана устраивать истерики, как мальчишке.
В этот момент в разговор вступает доселе молчавшая Василиса:
— Господа, давайте рассуждать здраво, — мягко произносит она, обводя всех спокойным взглядом серых глаз. — Никто не говорит, что Дикую Орду нужно пощадить. Враг, тем более враг, сблизившийся с пришельцами, должен быть повержен, это очевидно. Но разве цель оправдывает любые средства? Разве можно переступать через свою человечность, мораль, принципы — лишь бы добиться желаемого?
Вьюга поправляет косу и продолжает:
— История знает немало примеров, когда благие намерения оборачивались чудовищными злодеяниями, — вещает она вкрадчиво, почти гипнотизируя слушателей. — Инквизиция, Холокост, атомные бомбардировки мирных городов — везде находились резоны и оправдания, но вспоминают-то потом не доводы, а реки пролитой крови и горы трупов.
Она переводит дыхание и припечатывает с нажимом:
— Вы этого хотите? — риторические спрашивает она у всех, хотя послание явно адресовано лишь одному человеку. — Чтобы наш альянс ассоциировался с геноцидом и террором? Чтобы выжившие шарахались от нас, как от чумных? Вы готовы взять на душу такой грех? А, с практической точки зрения, готовы усложнить создание новых форпостов, для которых где-то нужно искать жителей?..
В комнате воцаряется звенящая тишина. Кажется, даже до Гарма постепенно начинает доходить, к чему может привести его «гениальный» план. Я внутренне прикидываю, что бы ещё добавить, но понимаю — главное уже сказано. Лучше, чем Василиса, я всё равно не сформулирую.
Так что остаётся только подытожить. Ненавязчиво так. Встаю, привлекая внимание спорщиков.
— Значит так, дамы и господа. Благодарю всех, кто решил вступиться за разум и гуманизм. Вы — истинные сыновья и дочери человечества, соль земли, могучий оплот нашей цивилизации и всё такое прочее, — кривая ухмылка сама выползает на моё лицо.
Видар и Кастер сверлят друг друга недобрыми взглядами. Я продолжаю:
— Гарм, твоё рвение захватить вражеский форпост похвально. Враг должен быть разбит, это ясно как день, но все остальные правы — мы не можем просто так взять и угробить кучу выживших. Это подорвёт доверие к альянсу и настроит против нас население. А нам позарез нужна его поддержка. Нам нужно наращивать собственную численность. Василиса права. Нам нужно кем-то заселять новые поселения. Не будет гражданских, не будет форпостов. Не будет форпостов, не будет новых Секторов. Не будет новых Секторов, не будет процентов в заветной копилке.
Скандинав недовольно сопит, аж борода встопорщилась, но молчит. Киваю ему и поворачиваюсь к Марии:
— У Гарма есть резон. Дикая Орда — это не просто кучка фриков. Они опасны и непредсказуемы. И как мы знаем, уже вовсю спутались с Консорциумом. Если мы промедлим, огребём проблем.
Испанка задумчиво кусает губы, обдумывая мои слова. Вижу, как в её глазах борются желание защитить слабых и понимание суровой необходимости. Что ж, по крайней мере она не отметает аргументы оппонента с порога.
— И что ты предлагаешь? — наконец, спрашивает она. — Какой-то компромисс?
— Именно, — киваю я. — Для начала надо эвакуировать с базы Дикой Орды всех гражданских.
— Хм-м… — тянет Гарм, прикидывая такой вариант. — Допустим, но как ты собираешься это провернуть? Да и с транспортом и ресурсами для беженцев возни будет немерено.
Ну что за человек, нет бы поддержать!.. Хотя, чего греха таить, проблему он озвучил резонную. Одно дело — красиво расписать планы, другое — воплотить их в жизнь.
— Значит так, — начинаю я, прокручивая в голове варианты. — Ломаем их щит, после чего мой портальщик вытащит из форпоста безоружных и тех, кто не состоит в клане. Перебросим их в заранее выбранную точку. Возьмём под контроль. Продовольствие и предметы первой необходимости будут на тебе, Гарм. Ты давно хотел разобраться с этим кланом, так что подкрепи слова делом. Дальнейшая судьба гражданских будет на Деворе — она позаботится, чтобы всё прошло чётко. А для охраны бойцов выделят Танец Кали и Спартанцы.
Обвожу взглядом притихших лидеров кланов. Вижу, как они переглядываются, обдумывая моё предложение. Первой отмирает Санта Муэрте:
— Звучит разумно, — кивает она. — Я тоже готова выделить своих людей для сопровождения. И постараюсь убедить беженцев в наших добрых намерениях.
Ловлю на себе благодарный взгляд Никоса. Он явно рад, что удалось избежать кровопролития. Да и остальные, кажется, не против компромиссного варианта. Даже Гарм вроде как смирился, хоть и бурчит что-то себе под нос.
— Вот и славно, — подвожу я итог. — Значит, договорились. Как только стемнеет, начинаем операцию. Всем приготовиться. И помните: наша цель — захватить базу, а не устроить резню. Всё ясно?
Лидеры согласно кивают. На этом совещание можно считать оконченным. Однако я уже предвижу, что самое сложное ещё впереди. Как бы ни повернулось дело, нам нужна эта победа. Пока враг ослаб, нужно его давить и развивать успех.
Все начинают расходиться, а я ловлю оставшегося в одиночестве Гарма, который при виде меня вопросительно вскидывает бровь:
— Чего тебе, Егерь? Ещё идеи, как без толку просрать время и ресурсы? Начинаем спонсировать детский приют? Или лечебницу для хромых кошечек?
Пропускаю колкость мимо ушей и, убедившись, что вокруг нет посторонних, спрашиваю без обиняков:
— Тебе уже предложили устроить маленькую победоносную войнушку и вырезать мой клан?
Глава 23
Над выжженной равниной, усеянной обломками боевых машин и искорёженной техникой, клубится едкий дым. В воздухе висит тяжёлый запах гари и горелой плоти. Сквозь грохот взрывов и гул плазмы прорываются крики раненых и умирающих. Война между Консорциумом, Волноходцами и Пожирателями Света набирает обороты, превращая некогда процветающие земли в бесплодные пустоши.
На Великой Китайской равнине, возле города под названием Пуян разворачивается грандиозное сражение. Армии трёх могущественных кланов сошлись в яростной схватке, изрыгая потоки плазмы и ракет. Изначально здесь должны были разрешить свои противоречия Пожиратели Света и Консорциум, но Волноходцы не смогли остаться в стороне.
Тяжёлые танки Пожирателей, ощетинившись орудийными башнями, пытаются пробить строй юрких боевых платформ Консорциум. Те, в свою очередь, стремительными росчерками проносятся между вражескими машинами, поливая их градом импульсных зарядов. Волноходцы не отстают, обрушивая на противников всю свою огневую мощь с безопасного расстояния.
В рядах пехоты битва не менее ожесточённая. Квазары низшего звена прорываются сквозь груды обломков, укрываясь за ними от шквального огня. Каждый клочок территории переходит из рук в руки по несколько раз, купаясь в крови захватчиков и защитников. Элитные Квазы, закованные в экзоскелеты, врубаются в гущу врагов, прорубая себе путь плазменными клинками. Их поддерживают рассекающие на большой скорости мехи и орудийные платформы, паля из всех стволов.
В местном командном центре Консорциума атмосфера накалена до предела. Тактики и стратеги склонились над голографической картой, лихорадочно передвигая маркеры и отдавая приказы подчинённым. Ещё недавно они упивались лёгкими победами над примитивными землянами, а теперь вынуждены драться за каждый сектор с равными по силе противниками. И это бесит их до глубины души.
— Правый фланг, доложите обстановку! — рявкает в Трансивер командующий Ксартос. — Почему Волноходцы до сих пор не отброшены⁈
— Они применили какое-то новое оружие! — сквозь помехи доносится искажённый голос младшего офицера. — Наши кинетические щиты не выдерживают! Мы несём тяжёлые потери!
— Плевать! Засыпьте их ракетами, продавите броню танками, закидайте трупами, но не смейте отступать! Иначе я лично сдеру с вас шкуры, а ваши семьи отправятся в био-реактор!
— Будет сделано!
— Что с вражеским Новой?
— Гиол связал его боем. Мы стараемся не приближаться к той области. Однако в их поединок вмешался Супернова Пожирателей.
— Сам Увригг?
— Нет. Занадэ́л. Сейчас там всё пылает до небес! Сканнеры не могут пробить ту область.
Командующий в ярости швыряет коммуникатор на пол. Он понимает, что подвёл Тайру и теперь за его просчёты расплачиваются простые солдаты. Однако отступать некуда, Сопряжение не прощает слабости.
Больше всего его беспокоит, что похожее сражение сейчас гремит на далёкой планете, где сошлись все те же стороны, но уже под прямым руководством своих лидеров. И от исхода их битвы будет зависеть судьба всего клана.
В это же время на базе Пожирателей Света царит мрачное оживление. Техники в спешном порядке готовят к выходу звено новейших боевых мехов. Пилоты, облачённые в матово-чёрные доспехи, молча ждут приказа, сжимая шлемы. Они — элита, гордость и надежда своего клана. В их телах почти не осталось органики, всё заменено имплантами или более слабой электроникой. И сейчас их цель — нанести сокрушительный удар по ставке Волноходцев.
— Торн, вы готовы? — глухо спрашивает главнокомандующий Оре́йн, обводя взглядом застывших воинов.
— Да, господин, — сдержанно отзывается предводитель звена. — Мы справимся. Или умрём, пытаясь.
— Смерть — удел слабых, — чеканит командор. — Помни: Мы — живое воплощение прогресса. Плоть слаба, а металл вечен. Вы отправляетесь, чтобы принести нашему клану победу. Так не подведите меня и Великого Пожирателя!
Пилоты, как один, ударяют себя кулаками в грудь и скрываются в кабинах своих мехов. Миг, и звено стальных гигантов с рёвом устремляется в портал, сотрясая землю тяжёлой поступью. Командующий провожает их долгим взглядом, в котором плещется целая буря эмоций: надежда, гордость, тревога. Он слишком хорошо понимает, что провал этой миссии может стать началом конца для его клана.
А в лагере Волноходцев разворачивается иная ситуация. Разведчики только что доставили пленного — молодого офицера Консорциума, захваченного во время дерзкого рейда. Теперь он стоит перед грозным старшим офицером по имени Да́крис, поставленным на Землю вместо Ультриса. Тот медленно приближается к пленнику, скаля зубы в хищной ухмылке. Его плавники, спрятанные под доспехами, подрагивают в предвкушении.
— Ну здравствуй, крысёныш, — глухо рокочет он. — Как тебе наше гостеприимство? Нравится?
Техник лишь сглатывает, не смея поднять глаз. По его лицу градом катится пот, а губы дрожат в беззвучной мольбе. Нова подходит вплотную и хватает пленника за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.
— Ты ведь расскажешь мне всё, что знаешь о планах своих хозяев, верно? — вкрадчиво спрашивает он. — Иначе мне придётся отдать тебя моим милым питомцам. А они ой как проголодались…
Глаза пленника расширяются от ужаса, когда он видит за спиной лидера Волноходцев жутких тварей, похожих на помесь акулы и кальмара. Те довольно урчат и щёлкают клювами, предвкушая кровавое пиршество.
— Я… я всё скажу, — сдавленно лепечет узник. — Только не надо… не отдавайте меня им… Умоляю…
Старший офицер удовлетворённо усмехается и машет стражникам. Те подхватывают обмякшее тело техника и волокут его в допросную. Локальный предводитель Волноходцев провожает процессию задумчивым взглядом. Он прекрасно понимает, что это лишь краткая передышка в бесконечной войне. И даже победа не принесёт покоя, лишь откроет дорогу к новым сражениям и завоеваниям.
Потому что такова природа Сопряжения. Выживут только сильнейшие, беспощадные и безжалостные. А значит, война не закончится никогда. И на алтарь этого кровавого божества будут брошены миллионы жизней и сотни миров по всей галактике…
— За щедрое вознаграждение, разумеется, — добавляю я.
Гарм пару секунд безмолвно пялится на меня, а потом криво хмыкает и восклицает:
— Ха! Так вот ты о чём! Было дело, да. Несколько дней назад связался со мной один хрен моржовый. Из этих ушлёпков, что Конклав организовывали. Как их?.. Точно! Разомкнутый Круг
Я киваю, вспомнив высокомерную физиономию Кальтира «Звёздного Мудреца» Рао, лидера упомянутого клана. Именно он отвечал за безопасность мероприятия и общался со мной через губу, когда я вывел на поединок покойного Ли Вэя.
— Хотели моей смерти? — уточняю, уже догадываясь об ответе.
— А то ж! — фыркает Видар. — Аркану мне сулил, ресурсы всякие, технологии типа продвинутые. Лишь бы я, значит, на твой Фритаунский курятник с мечом наголо попёр. Вырезал вас там всех к херам.
— И его не смутило, что у нас три Новы?..
— Не уверен, что он знал о последнем развитии событий. О тебе точно был в курсе. Предлагал мне подсобить в получении следующего ранга.
— И что ты? — ровным голосом интересуюсь я.
— А что я? — щербато ухмыляется скандинав. — Велел этому обмудку засунуть своё щедрое предложение себе в дупло и забыть мой номер. Я, может, и люблю хорошую драку, но в спину союзникам ножи не втыкаю.
Всё-таки не ошибся я в Гарме, мужик он правильный. Отмороженный наглухо, но надёжный.
— Егерь, — устало продолжает между тем Гарм, — если я решу тебя грохнуть, скажу тебе это прямо в рожу. Будь уверен, узнаешь первым, но всё будет по-честному, без этих сучьих предательств.
Киваю, мол, ценю, а про себя обдумываю новую напасть. Итак, теория Деворы начинает подтверждаться. Если бы Евроальянсу заказали иной клан, не нас, можно было бы подумать, что между Непреложной Истиной и Разомкнутым Кругом конфликта нет. Ну или между их покровителями. Теми, кто стоит ещё выше. А вот тот факт, что два инопланетных клана повторили один в один заварушку между Вольными Духом (Пожирателями Света) и Когтями Гвианы (Консорциумом), доказывает, что именно так это и работает. Ксеносы находят два низкоранговых клана и стравливают их между собой, таким образом решая свои собственные конфликты.
Мало мне было тех ушлёпков… То Консорциум с Пожирателями и Волноходцами в каждую щель лезут, теперь эти две новые силы… Сиди теперь, вычисляй, кто из якобы друзей тебе в лицо улыбается, а за спиной финку точит, чтобы при случае её воткнуть прямиком в почку.
Ладно, будем решать проблемы по мере поступления.
Под покровом ночи мы подбираемся к массивным укреплениям форпоста Дикой Орды. Бетонные блоки, рвы, колючая проволока — не база, а целая крепость. Да уж, похоже, эти ребятки основательно здесь окопались и явно не намерены никуда уходить по своей воле даже при учёте ослабления их покровителей.
Пришло время преподать им очень болезненный урок. Урок того, что бывает, когда наглость и глупость берут верх над здравым смыслом. Не стоило им продавать свой биологический вид…
Впрочем, я здесь не для нравоучений. Лучший урок — это разрушение иллюзий вместе с зубами. Жёстко, болезненно и очень, очень доходчиво.
— Ваалис, по моей команде, — передаю по Трансиверу, внимательно наблюдая за обстановкой. — Всё готово?
— Да, — сухо рапортует Плетельщик Пробоин. — Снимите щит и не мешайте мне.
— Отлично. Шелкопряд, статус?
Канал связи переключается на азиата.
— Позиции мирняка выделены на картах и отосланы Ваалису. Списки сверены, — деловито отзывается Тан Ин. — Главарь тоже под наблюдением. Храпит без задних ног в своей берлоге в обнимку аж с двумя красавицами.
Криво ухмыляюсь. Естественно. Чего бояться, когда у тебя за спиной такие благодетели?
Бедолага Вепрь. Наверняка, считает себя самым хитрожопым и предусмотрительным. Думает, что провернул отличную сделку — покорность в обмен на протекцию Консорциума. Теперь можно спать спокойно, мечтая о том, как однажды скинешь с насиженного места Гарма и всех остальных.
Что ж, этой ночью он узнает цену своей прозорливости. Инопланетные дружки не спасут, когда в дверь постучится расплата.
— Гарм, Одиссей, артиллерия к бою готова?
Чуть щурюсь, вглядываясь через прицел снайперской винтовки на огромный купол, что укрывает периметр базы, мерцающий лишь в ультрафиолетовом спектре. Ничего, сейчас испытаем его на прочность.
— Так точно. Батареи паркуются, координаты наведения получены. Залпы грянут дозированно до пробития силового щита. Начинаем через тридцать секунд, — рокочет в ухе голос Никоса.
— О, сейчас пойдёт потеха, — скалится, судя по голосу, Видар. — Надо вежливо постучаться!
— Валяй, — коротко бросаю я.
Чем бы дитя не тешилось…
Несколько томительных секунд ожидания, и вот уже ночное небо полыхает разрывами, а по силовому куполу пробегает рябь помех.
Полных пятнадцать секунд ведётся обстрел, прежде чем защитное поле мерцает и с громким треском исчезает. Есть пробитие! Похоже, на чужой защите торгаши сэкономили. Видимо, не сходился дебет с кредитом.
С земли запоздало взмывают сигнальные ракеты, часовые Дикой Орды подняли тревогу. Но поздно, братишки, уже поздно…
И почти сразу, едва последние отголоски канонады стихают, начинает работать Ваалис. И Одиссей, и Санта Муэрте были правы. Надо беречь гражданских. Тех, кто не по своей воле оказался меж жерновов истории.
Осьминожка трудится без устали — открывает всё новые порталы, перебрасывая мирных жителей в заранее выбранное безопасное место. Шелкопряд очень облегчил ему работу, заранее пометив нужные цели. Увы, Плетельщик Пробоин не всезнающ. Ему до сих пор нужно понимать, кто является подходящим объектом.
Вскоре замечаю отряды Консорциума, спешащие на подмогу. Нечеловеческие рожи, инопланетное вооружение, уверенный шаг — думают, что попали на пикник. Такие смешные…
— Шерхан, высылаю координаты, — командую в Трансивер. — Накрыть огнём на подступах, не пропускать к границе форпоста.
— Понял тебя, — безмятежно отзывается Мустафа. — Сейчас там станет жарко.
Взрывы кластерных снарядов сотрясают стены, разнося в щепки укрытия и защитников. Методично, безжалостно, со знанием дела. Когда взрывы стихают, через несколько секунд доносятся звуки яростной стрельбы — это выжившие пришельцы схлестнулись с бойцами Гарма.
— Недолго музыка играла, недолго власть Консорциум держал, — напеваю себе под нос, глядя, как враги перестают существовать один за другим.
Меж тем, операция по зачистке самого форпоста в самом разгаре. Слаженно работают штурмовые группы, без суеты и лишней крови. Тай руководит западным сектором, Одиссей — восточным, методично продвигаясь к центру. Встречают сопротивление, но без фанатизма — основные силы уже уничтожены. Лишь раз мне приходится поучаствовать с помощью своей винтовки, чтобы спасти жизнь Кобальта из группы Тая.
Сквозь треск и грохот боя неожиданно пробивается голос Шелкопряда:
— Егерь, цель ликвидирована.
Хмыкаю. Даже немного завидую Тану сейчас. Вот уж кому повезло — прирезать такую гниду, даже не замарав рук. Правда, спящая красавица ему досталась больно волосатая и толстая. Наверное, Нетфликс экранизировал.
— Принято. Что-то интересное выпало?
— Да. Явно для Шерхана вещица, — скупо отзывается Шелкопряд.
Наши силы держатся молодцом, сектор за сектором освобождают периметр базы. Воодушевлённые первыми успехами рвутся вперёд с удвоенной силой.
Через четверть часа всё кончено. Найден представитель клана, которому перешло главенство в связи со смертью Энвера. Новый лидер, не упираясь, подписывает капитуляцию и распускает клан.
Вскоре подтягивается Девора со сводкой по захваченным трофеям. По внутренней территории форпоста мы не стреляли, так что обошлось без чудовищных разрушений. Лишь стены раскурочены и ближайшие постройки.
Итак, автопарк бронетехники пополнился на шесть единиц, склады, конечно, не ломятся от ресурсов, но есть чем поживится, да ещё и пара Секторов в нагрузку, что увеличивает суммарный процент контролируемых территорий. Всё, как я люблю — быстро, чётко, без лишнего геморроя.
Разве что Вепря малость жаль. Такой колоритный персонаж был, столько пафоса — хоть в кино снимай. И слишком легко отделался.
Медленно обвожу взглядом захваченную базу. Да, хорошо сработали. Прямо слаженный механизм.
От мыслей сиюминутных мои размышления улетают вверх, в небеса. Где-то там, в безднах космоса плетут свои многоходовочки те, кто регулярно решает свои проблемы за наш счёт. Эту славную традицию стоит прервать.
Мы должны стать сильнее. Умнее. Хитрее. И злее.
И для этого нам нужны не только земные союзники, но и галактические игроки. Те, кто разделяет наши интересы. Кто так же жаждет вырваться из круговерти бесконечных войн и построить новый мир.
Стоит заняться поиском такого единомышленника.
А ещё пора бы потратить аркану по её прямому назначению.
Глава 24
Итак, в наличии сейчас 23 410 863 единиц арканы. Для прокачки пяти оставшихся параметров до ступени А требуются суммарно 3 586 455 единиц арканы и 47 часов. Раздав соратникам неимоверно ценные указания вида «врагов убиваем, секторы присоединяем, пальцы в розетку не суём» и закинув в себя обезболивающее, я ухожу в длительную медитацию.
Не могу сказать, что время пролетает быстро, но я успеваю обдумать множество вещей. Слишком много всего навалилось, слишком туго закручена пружина. Голова трещит от мыслей, воспоминаний, планов… С другой стороны, когда ещё выпадет возможность поразмыслить без помех?
Итак, что мы имеем? Альянс крепнет, территория расширяется, процент растёт. Дела идут неплохо, но почивать на лаврах рано. Сейчас важно не сбавлять обороты, упрочить свои позиции. Нужно продолжать налаживать взаимодействие между кланами, подтягивать отстающих, делиться ресурсами. Только так мы сможем стать по-настоящему единым фронтом.
Вспоминая наш недавний военный совет, не могу удержаться от болезненной усмешки. Все эти лидеры со своими амбициями, заскоками, претензиями друг к другу… Порой кажется, что легче стадо кошек пасти, чем подталкивать этот зверинец к единой цели. Однако выбора нет, приходится учиться дипломатии и компромиссам. Даже с такими отморозками, как Гарм. Кто бы мог подумать — мы с ним теперь почти братья по оружию. Вон, как эмоционально он отреагировал на предложение Разомкнутого Круга. А ведь вначале собирались друг другу глотки вскрыть. Растём над собой, а?
Опять же, Деклан с Оскаром — живые примеры того, как можно завязать с тёмным прошлым и встать на правильный путь. Сопряжение каждому дало шанс поменять свою судьбу, а уж, что ты будешь с этим шансом делать, зависит только от тебя. Кто-то сломался и опустился почти до животного состояния. Кто-то возвысился над собой и теперь играет совершенно новую роль.
Ладно, с человеческим фактором более-менее понятно, а что там по межпланетной линии? Танцор, конечно, потенциальный союзник, но одного будет маловато. Надо искать новых партнёров, причём желательно с совпадающими целями и идеалами. Только вот где ж их взять, идейных борцов за светлое будущее? Сдаётся мне, большинство инопланетных кланов озабочены исключительно своими шкурными интересами…
А вообще занятно, как оно всё закручивается. Простые вроде бы события, встречи, решения — а сколько последствий за собой тянут, сколько судеб меняют. Вот взять хотя бы историю с Матриархом Дома Архарц. Совпадение двух пересёкшихся линий — моей и Вальторы посреди глухомани Небраски, и как результат её смерть от моей руки, что навсегда сделала нас с Галадрой врагами. Сперва Калибан этот, теперь Скульптор — и что дальше? На какие ещё ухищрения пойдёт безутешная мамаша, чтобы поквитаться со мной?
Впрочем, у Вальторы был выбор. Она вполне могла закопать топор войны, но решила поиграть в бога и палача. Каждый сам кузнец своего счастья, и теперь поздно перекладывать ответственность на других.
Ох, опять меня не в ту степь понесло. Сейчас важно сконцентрироваться на достижении ближайших целей. И, конечно же, позаботиться о своих.
В мыслях сразу всплывает образ Драганы.
С ней я особенно остро чувствую, что не один. Что есть кому прикрыть спину, есть с кем разделить все эти безумные взлёты и падения.
И дело не только в том, что она — прекрасный боец и верный союзник. Только с ней я могу позволить себе снять маску несгибаемого лидера, забыть о долге и ответственности. Просто побыть человеком — со всеми своими тревогами, сомнениями и уязвимостью.
Конечно, у нас не всё гладко. Бывают ссоры, недопонимания, обиды. Куда ж без них, когда сталкиваются два сильных характера? Но мы научились слышать друг друга. Уважать границы, находить компромиссы, что особенно удивительно для дроккальфар. Впрочем, она не типичная представительница своего народа, иначе бы когда-то не согласилась на брачный союз с партнёром иного биологического вида.
Главное же, что бы ни случилось, мы всегда будем на одной стороне. Потому что настоящие чувства — это не романтическая чепуха и признания в вечной любви на фоне полной луны. Это поддержка и готовность принять партнёра со всеми потрохами, со всеми тараканами, слабостями и недостатками. С Драганой у нас именно такие отношения. Без розовых соплей, но и без фальши — желания казаться лучше, чем мы есть.
Да, мы оба изрядно потрёпаны жизнью. У каждого свои шрамы, свои демоны, но рядом друг с другом мы учимся с ними справляться. Даём друг другу надежду на то, что даже в этом бездушном грёбаном мире есть что-то настоящее. Что-то вечное.
Думаю, схожее понимание отношений — это главное, что нас связало. Мне не нужна наивная и беспомощная кукла, принцесса, которую пришлось бы спасать от каждой тени. Драгане не требуется папик — покровитель, решающий её проблемы и осыпающий подарками. Наш союз — это союз равных. Мы вместе не из нужды или выгоды, а потому что дополняем друг друга. Плечом к плечу мы встречаем вызовы Сопряжения, вместе сражаясь и поддерживая друг друга в любых невзгодах.
И я сделаю всё, чтобы её не потерять. Чтобы защитить то, что между нами есть. Не ради абстрактного «светлого будущего», а потому что только рядом с ней я чувствую себя по-настоящему живым. По-настоящему собой.
Именно ушастая стала второй причиной, толкающей меня вперёд сквозь все тернии. Поначалу это была лишь безумная невыполнимая идея отыскать того, кто стоит за Сопряжением, и заставить его ответить за всё.
Уже в тот момент, когда поставил себе эту цель, я знал, что это будет практически невозможно. Муравьи не воюют с богами. Однако именно грандиозная абсурдность задуманного придавала моей жизни смысл. Я не мог позволить себе сдохнуть раньше, чем доберусь до неведомого ублюдка.
А потом в моей жизни появилась Драгана, и вместе с ней родилась вторая причина. Выбить у вселенной безопасность для себя и для неё. Для всех моих близких. Вот только ни о какой безопасности не может идти речи, пока Сопряжение продолжает катком давить новые миры.
Тай, Гидеон, Девора, Ана, Шерхан, Эрис и ещё десятки людей. Они ведь не просто соратники, они — семья. Со всеми их закидонами, подначками — но семья. И я в ответе за каждого из них. В моих силах сделать так, чтобы им ничего не угрожало. По крайней мере, мне хочется в этом верить. Чтобы у них было будущее — у всех нас было будущее. Без войн, без страха, без бесконечной борьбы за выживание.
Я делаю глубокий вдох, заставляя разум отрешиться от лишних мыслей, сконцентрироваться на энергетических потоках. Чувствую, как аркана пронизывает каждую клетку тела, наполняет меня силой, очищает сознание.
Критически важно помнить, за что ты воюешь.
Я помню.
И я пойду до конца.
Когда последняя звезда наливается синевой и пустеет, идёт уже третий день, что я нахожусь без сна. Первые два пролетели незаметно, без всяких проблем. Даже не чувствовал усталости. Под конец третьего появилась давящая на виски лёгкая мигрень.
По-быстрому закинув в себя еду и освежившись, я получаю последние сводки от Деворы. Всё хорошо. У нас 35.2% территорий под контролем. В Китае отгремела трёхсторонняя битва между враждебными нам инопланетными кланами. Каждый из них понёс тяжёлые потери и ушёл зализывать раны. Говорят, Консорциум потерял очередного Нову в том бою, но это может быть ложная информация, ведь она поступила от одного из местных жителей, который наблюдал за сражением, заныкавшись в покрытых снегом кустах.
После этого разговора приступаю к улучшению своих способностей. Пригодных для того, чтобы получить ступень А, накопилось аж 39 штук. В деньгах это 30.8 миллионов, которых у меня пока нет, а если быть точным, не хватает одиннадцати миллионов. Однако всё может измениться, когда на аукционе продастся мой лот. Осталось лишь дождаться этого момента, что наступит сегодня вечером.
Прокачка же параметра до максимальной ступени — S потребует аж 19.8 миллионов за штуку или 336 миллионов суммарно. Колоссальные суммы, которые сейчас кажутся неподъёмными. Впрочем, когда-то так же я думал про стоимость параметров на ступени D.
С этой мыслью перехожу к способностям.
Звучит полезно. Не уверен, насколько у меня будет время в бою читать описание чужих способностей, но больше информации — это не меньше. Цитаты великих, ага.
Как всегда, крайне полезно. С пустым баком много не навоюешь.
Всё ещё нет каких-либо указаний на то, что больше мне не требуется сон, но нужно проверять на практике. Вдобавок выше это умение уже не поднять. Если сейчас оно не сможет мне помочь против Ириэля, придётся искать иной способ.
Вот это конфетка! Теперь вблизи я смогу пронестись даже сквозь врага или стену. Главное не застрять в процессе или не захватить с собой муху. А то знаю я, чем такое заканчивается…
От чтения очередного описания меня отвлекает ворвавшаяся в моё жилище Девора.
— Егерь, ты нужен в оперативном штабе, — не услышать тревогу в её голосе невозможно.
— Что случилось? — уже вскакивая, спрашиваю я.
— В войне трёх кланов нарисовался новый игрок.
— Введи меня в курс дела, — командую я уже на ходу.
— Последняя битва значительно обескровила все три клана. Я прогнозировала между ними длительный период прекращения огня, пока они не восстановят силы, не пополнят собственную численность и не доукомплектуют парк боевой техники, однако в уравнении появилась неожиданная переменная.
Девора, на миг прикрыв глаза, раздражённо трёт переносицу. Лишь благодаря
— Клан Непреложной Истины атаковал штаб Волноходцев в Санта-Росалии, — продолжает она. — У последних почти весь Калифорнийский полуостров под контролем. Около трёх недель назад они накачали оружием и арканой клан под названием Зов Атакамы, подданные Испанской короны, я тебе писала о них прежде, и те захватили для своих господ множество независимых форпостов на всём побережье Калифорнийского залива. Волноходцы там знатно укрепились. Каким-то образом даже затопили часть полуострова, создав многокилометровые рукотворные каналы. Так вот сорок минут назад твоя новая подружка Налаксия нанесла удар по главному форпосту Волноходцев. Параллельно её войска атаковали Сан Игнасио, Эль Кампито, Пунта Финаль и ещё пяток подконтрольных населённых пунктов.
Савант набирает в грудь воздуха и продолжает доклад:
— В отличие от нас, она не стала беспокоиться о жизни мирного населения, попавшего под перекрёстный огонь. Непреложная Истина использовала массированные артобстрелы и, как сообщают очевидцы, даже биологическое оружие.
— Тактика выжженной земли, — глухо констатирую я.
Девора мрачнеет и сухо подытоживает:
— Силы Волноходцев разбиты. Практически весь командный состав на Земле уничтожен. Новый офицер по имени Дакрис, поставленный взамен погибшего в Бомбее Ультриса, убит в бою каким-то Новой.
— Самой Налаксией? — уточняю я.
— Нет, описывают мужчину, — качает головой Девора. — Возможно, ликвидированный — это правая рука Хрофа, но доказательств у меня нет.
Мы вбегаем в оперативный штаб, где уже собрались остальные — мрачные, сосредоточенные. На лицах читается напряжение. Ещё бы, новость не из приятных.
— Что, ковбой, веселье набирает обороты? — мрачно интересуется Эрис, взъерошивая свои кудрявые волосы.
— О да, — киваю я, подходя к голографической карте с расстановкой сил. — Похоже, Монолит ударила по самому слабому из троицы. Теперь Волноходцы почти небоеспособны, а Консорциум и Пожиратели сильно потрёпаны предыдущими сражениями. Для Налаксии — идеальный момент прибрать к рукам их владения. Не на такой исход я рассчитывал… Ждал, что они истощат друг друга в междоусобицах, а тут мы на сцену выйдем все такие красивые… Хер там.
— И что, позволим им захапать те Сектора? — сверкает глазами Гидеон.
— Не всё так просто, — качаю головой. — Открыто вмешиваться пока рано, это будет расценено как агрессия. А связываться с Непреложной Истиной сейчас — чревато. Нужно действовать хитрее. Так, ладно, Бекка, что у нашей любимой тройки по контролируемой территории?
— Волноходцам принадлежало 5.7% Земли, у Пожирателей Света сейчас 6.9%, а у Консорциума — 8.4%, — мерным голосом отвечает Савант.
— Понятно.
— Что предлагаешь? — Тай смотрит на меня с привычной невозмутимостью, но я вижу, как напряжены его плечи.
Обвожу собравшихся тяжёлым взглядом и произношу:
— Если я прав, Налаксия на этом не остановится. Следующими падут Солнечные Обжоры, а уже после них — торгаши. Устранение этих фракций может быть нам на руку, особенно, если перед этим они смогут ослабить Непреложную Истину.
— Будем просто сидеть на заднице ровно и ждать⁈ — вскидывается Ана. — Это что за план такой?
— Нет. Для начала — разведка. Нужно понять истинные силы и намерения Налаксии. Шелкопряд, твои орлы готовы? Аод и Джей потянут боевое крещение?
Китаец, подумав, отвечает:
— Да. Близко к вражеским форпостам их подпускать пока рано, но они могут следить за перемещением войск и собирать информацию среди Войдов, техперсонала и обслуги.
— Хорошо, тогда бери своих ребят и дуй на полуостров. Действуй скрытно и добудь нам любые данные. Мы не можем себе позволить действовать вслепую. Бекка, подключи своих агентов, пусть прощупают почву в других кланах, вдруг кто знает что-то полезное.
Оба молча кивают, принимая приказ.
— Параллельно надо укреплять собственную оборону, — продолжаю я. — Будет обидно, если Монолит застанет нас со спущенными портками. Шерхан, нужно усилить патрулирование границ. Задействуй Койота и его зверушек. Также организуй дополнительные рубежи защиты вокруг ключевых объектов. Нужно проследить, чтобы все бойцы были в полной боевой готовности.
Товарищи согласно кивают, в их глазах вижу решимость, и это чертовски радует.
— Ну а мы с Деворой пока проанализируем всю доступную информацию и попробуем просчитать дальнейшие ходы Налаксии и подготовить контрмеры, — подытоживаю я. — Главное сейчас не терять голову и действовать на опережение.
Собрание распускается, все расходятся выполнять поставленные задачи. Мы с Савантом остаёмся вдвоём, глядя на голокарту, где алым растекается пятно захваченных Монолитом территорий.
Да уж, началось в колхозе утро…
Интерлюдия
В глубинах безбрежного океана далёкой планеты под названием Це́фтис, на самом дне, покоится величественный подводный город — главная база клана Волноходцев. Десятки куполов, соединённых между собой прозрачными переходами, мерцают в толще вод призрачным светом. Здесь, в обители безмолвия и покоя, представители древней расы лоркан ощущают себя в родной стихии.
Однако сегодня привычную тишину разрывают тревожные сигналы и лязг боевой готовности. На голографических экранах командного центра разворачивается картина начавшегося сражения, враг напал без предупреждения, вероломно нарушив неписанные законы войны.
В одном из заполненных водой залов висит могучая фигура, погружённая в напряжённые размышления. Хроф «Ужас Бездны» — верховный правитель Волноходцев, с чьим именем связаны легенды о невероятной мощи и безжалостности. Его покрытое чешуёй тело облачено в усиленный доспех, а резкие черты лица, больше похожего на морду глубоководного хищника, искажены гримасой ярости.
В этот момент к нему подплывает один из командиров в окружении охраны.
— Владыка, силы Непреложной Истины прорвали нашу первую линию обороны! — докладывает он, с трудом сдерживая дрожь в голосе. — Среди них по меньшей мере две Новы, наши защитные купола трещат по швам! Их суда явно намереваются сбросить десант.
— Значит, они всё же дерзнули!.. — цедит лидер клана сквозь зубы, сжимая кулак на древке трезубца. — Монолит решила нарушить статус-кво и развязать войну?.. Что ж, она ещё пожалеет об этом.
Борьба за новые территории — дело обыденное. Где-то прибыло, где-то убыло, но вторгнуться на сокровенную территорию могущественного клана, заставить его драться у порога своего дома, вести войну на уничтожение… Такого давно не было в Сопряжении.
Скрипнув зубами, Хроф вглядывается в последние сводки на своём Трансивере. Не ожидал, что Налаксия решится на столь дерзкую атаку. Просчитался… Но где?
— Глупая высокомерная девка, — бросает он, и низкий давящий голос владыки заставляет рядовых отшатнуться. — Видимо, решила, что раз смогла потрепать нас на Земле, то и здесь совладает. Что ж, я преподам ей урок, который она запомнит на века. Никогда не нападай на хищника в его логове!
С этими словами Хроф устремляется прочь из зала, по пути раздавая краткие приказы подчинённым. Его резиденцию сотрясает очередной мощный взрыв, похоже, враг прорвался уже довольно близко.
Выйдя через шлюзовую камеру наружу, Ужас Бездны оказывается посреди кипящего боя. Всюду снуют и кружат подводные суда, явно вышедшие со стапелей Галара. Это боевые машины Непреложной Истины, несущие на себе пехоту и тяжёлое вооружение.
Их поливают огнём многочисленные турели, автоматические и ручные, заставляя защитные барьеры судов мерцать и прогибаться.
Владыка Морей взмахивает рукой, и в ту же секунду из мутной толщи вод появляются зловещие тени. Кошмарные особи, выведенные в лабораториях Волноходцев. Результат долгой селекции различных тварей Сопряжения. Гибрид худших подводных хищников. Эти монстры обладают невероятной скоростью, мощными челюстями и смертельно опасными конечностями-лезвиями.
С рёвом и визгом они кидаются в бой, разрывая зубастыми пастями крепкий металл и упругий пластик. Атакуют и умирают. Убивают и умирают. Снова, и снова, и снова. Дюжины тварей превращаются в склизкие кровавые ошмётки или сожжённое дочерна мясо.
Но не только чудовищ призывает Ужас Бездны. Он простирает длань, и сама вода подчиняется его воле. Миллиарды тонн солёной влаги закручиваются в чудовищные водовороты, образуя гигантские смерчи.
Эти исполинские столбы жидкого мрака обрушиваются на боевые порядки сил вторжения, круша и разрывая в клочья их машины. Бойцы Непреложной Истины тонут и распадаются под чудовищным давлением, не в силах противостоять неистовству стихии.
Хроф мчится в гуще схватки, и сама его фигура кажется эпицентром урагана. Вихри вскипают вокруг него, образуя непреодолимую преграду и одновременно послушное оружие. Он швыряет водяные копья и ревущие смерчи, сметая целые отряды врагов.
Под его напором часть сил Непреложной Истины отступает и рассыпается. Боевые механизмы вмяты в морское дно, пехота скована льдом. Кажется, что сейчас глава Волноходцев одним рывком опрокинет неприятеля, и тот в панике обратится в бегство. Сам же он озирается по сторонам, пытаясь отыскать в хаосе сражения главную цель.
— Где же ты, ведьма? — еле слышно шипит лоркан. — Покажись!
Словно в ответ на его призыв, совсем рядом вспыхивает ослепительная вспышка. Из неё, словно древнее божество, появляется сама Налаксия Монолит — предводительница сил вторжения.
Она парит в толще вод, окружённая сферой искрящейся энергии. Её тело облачено в высокотехнологичную броню — абсолютный доспех ступени S, а глаза пылают багрянцем, разгоняя древний сумрак.
— Ты звал меня, Хроф? — насмешливо произносит Монолит, глядя на лидера Волноходцев с нескрываемым превосходством. — Что ж, я здесь. Давно мечтала посмотреть в глаза тому, кто возомнил себя Владыкой глубин. Твоё время ушло, старик, и сегодня древний король лорканов исполнит своё предназначение, превратившись в мимолётную заметку на полях истории.
Ужас Бездны скалится в бешеной ухмылке, обнажая ряды острых зубов, уходящие вглубь склизкой глотки.
— А я давно мечтал поставить на место зарвавшуюся выскочку, — рычит он. — Ты забыла своё место, Налаксия. Забыла, чьим именем пугали новые миры во множестве Стадий. Что ж, я тебе напомню!
С этими словами предводитель Волноходцев вскидывает руки, и вся толща океана начинает яростно бурлить и пениться. Миллионы тонн воды приходят в неистовое движение, формируя чудовищный водоворот.
Налаксия лишь презрительно усмехается. Её глаза вспыхивают ярче, а вокруг тела разгорается пылающая плёнка арканы. Миг спустя из глубин поднимается каменный шпиль невероятных размеров и с чудовищной скоростью бьёт во врага.
Тот взмахом руки раскалывает смертоносный снаряд и обрушивает на противницу чудовищный, больше похожий на цунами, водяной вал. Однако Монолит и не думает уклоняться — она резким движением вскидывает ладони, и из морского дна вырастает гранитная стена циклопических размеров, принимающая на себя удар стихии.
Сражение двух Супернов начинает набирать обороты. Они кружат друг напротив друга, словно два зверя, примеряясь и изучая малейшие движения оппонента. А потом атакуют с ошеломляющей мощью и скоростью.
Хроф то и дело вздымает чудовищные водяные смерчи, которые тут же смерзаются в гигантские ледяные копья. Он мечет их в Налаксию с немыслимой скоростью и силой, способной пробить насквозь броню полудюжины мехов, выстроившихся в ряд.
Монолит тоже не остаётся в долгу. Она то и дело вздыбливает морское дно, вырывая из недр планеты титанические каменные глыбы и обрушивая их на Хрофа. Тот яростно крушит прочнейшую породу, но с каждой секундой их становится всё больше.
Логово Волноходцев содрогается от чудовищных ударов, которыми обмениваются противники. Кажется, что в любой миг весь подводный город будет стёрт с лица земли, погребённый под обломками собственного фундамента.
Один из ударов Налаксии, способный расколоть гору, всё же достигает цели, отбросив защитный кокон, она впечатывает Хрофа в основание купола. Ужас Бездны взрыкивает от боли и ярости, а в следующий миг из его тела вырываются десятки струй, которые тут же сворачиваются в толстенные щупальца.
Извиваясь словно гигантские змеи, они стремительно оплетают тело Монолита, сдавливая её стальной хваткой. Торжество лоркана длится недолго, Налаксия вспыхивает ослепительным светом и одним движением разрывает путы. А затем, оттолкнувшись от дна, устремляется ввысь, пробив телом крышу купола.
Ужас Бездны, зарычав, несётся следом за ней, вырвавшись в открытый океан. Теперь ничто не сковывает их чудовищную силу. Теперь они могут сражаться в полную мощь, не опасаясь за случайные жертвы и разрушения.
Хроф призывает на помощь всю ярость волн. Мимолётное желание, и океан взрывается, рождая колоссальный смерч высотой в десятки километров. В его основании закручиваются колоссальные воронки, способные поглотить весь город.
Это не пугает главу Непреложной Истины. Резким движением она вонзает ладони в тектонические плиты на океанском дне. И спустя миг оно вспучивается, словно вздымаемое невероятным давлением. Каменные глыбы размером с небоскрёб мчатся вверх, подобно снарядам чудовищной катапульты, но лоркан стремительным рывком избегает их.
Пока два исполина сошлись в битве на дне океана, их армии продолжают яростную схватку на другом фронте. Боевые машины Непреложной Истины выпускают залпы плазменных снарядов, прожигающих толщу воды. Им противостоят живые торпеды Волноходцев, несущие в своих телах сгустки концентрированной арканы.
Взрывы и вспышки расцвечивают мрак глубин, а обломки подводных судов и тела павших воинов опускаются на морское дно, словно жуткий дождь. Среди этого хаоса мечутся жуткие твари, порождённые безумной фантазией биоинженеров Волноходцев.
Морская пучина содрогается от грохота и воя, будто само море стонет от боли. А над всем этим безумием вспыхивают отблески чудовищной дуэли двух Супернов.
От необузданных ударов корчится в агонии сама планета. Они, словно две первобытные стихии, не ведают пощады и компромиссов. Два атланта, для которых сама суть бытия — уничтожить врага любым способом.
Меж тем, невероятно далеко, в иной системе, в одном из помещений космической станции под названием Нексус пара наблюдателей в шоке смотрит на творящееся перед их глазами. Мощные сенсоры направлены на Цефтис, фиксируя невероятные выбросы энергии. Кажется, будто там два континента столкнулись в первобытной катастрофе.
— Чтоб меня Креллик обесчестил!.. — потрясённо выдыхает один из них. — Это же чистое безумие! Если так пойдёт и дальше, они расколют планету напополам!
— Фиксирую резкий всплеск арканы в районе сражения! — отзывается второй. — Мощность просто запредельная! Словно целая звезда разгорается под водой!
Первый мрачно хмурит брови, глядя на голографическую проекцию планеты. Два огромных водоворота, словно жернова титанической мельницы, закручиваются в районе боя. А из глубин то и дело вырываются столбы раскалённой магмы.
— Кажется, Монолит всерьёз разошлась, — цедит он, до хруста сжимая подлокотники кресла. — Она ведь может превратить целый мир в обломки.
В этот момент сенсоры вспыхивают аварийными огнями, потому что там, в пучине сражения, разверзается самое сердце преисподней.
Хроф, израненный и полуослепший от ударов, из последних сил призывает свою сокрушительную силу, всю необоримую ярость глубин. Он сам становится воплощённым штормом, средоточием неистовства разбушевавшейся стихии. Под его волей мощь океанов и неистовство подводных течений сплетаются в чудовищный тайфун, способный поглотить континенты.
Однако и Налаксия не отстаёт. Она черпает силы из неодолимой тверди камня. Её тело будто впитывает незыблемую крепость тектонических плит, жар кипящей магмы, тяжесть горных пород. Морское дно на многие километры во все стороны вибрирует, повинуясь её воле. С яростным криком она подцепляет камень у своих ног, и недра планеты разверзаются, извергая в океан целые горные хребты расплавленной породы.
Эти две стихии, вода и земля, сталкиваются в чудовищном катаклизме. Циклопические волны, кипящие от жара магмы, вздымаются до самой поверхности. Раскалённые каменные глыбы, подхваченные чудовищной волей, проносятся сквозь толщу вод подобно артиллерийским снарядам.
А в эпицентре этого безумия кружат, сцепившись в яростной схватке, две могучие Новы. Их тела — это воплощённые стихии, средоточие невообразимой мощи, что способна повергнуть в прах целую планету.
Именно это сейчас и происходит. Не зря Супернову зовут Катастрофой. Не зря новичков предостерегают не связываться с сильнейшими воинами Сопряжения. Увидев Нову, помни, что бежать бесполезно. Остаётся только молиться.
В этой схватке равных может быть лишь один победитель. Налаксия, пользуясь секундной заминкой противника, вкладывает в сокрушительный удар всю свою колоссальную мощь. Она буквально вдавливает Хрофа в тектонические плиты, вгоняя его тело в многокилометровую толщу земной коры — в раскалённую до белизны мантию.
И в этот миг Цефтис содрогается. Весь мир стонет и корчится в невыносимых муках, словно пронзённое копьём древнее чудовище. Его недра разверзаются, и в небо бьёт грандиозный столб ослепительного света.
Это аркановая аномалия чудовищной силы, порождённая невероятным высвобождением энергии. Её мощь столь велика, что пространство и время искажаются, порождая немыслимые гравитационные возмущения.
С Нексуса двое в ужасе наблюдают, как рвутся связи между атомами, как сама материя расползается и кипит, подчиняясь безумным законам искажённой реальности.
— Во имя Предтеч, она убила его! — потрясённо выдыхает первый. — Монолит прикончила Ужас Бездны!
В этот миг из аномалии вырывается ослепительная вспышка, и все экраны гаснут, не выдержав чудовищной перегрузки. Когда изображение восстанавливается, их взорам предстаёт невероятная картина.
Там, где совсем недавно бушевала яростная схватка, зияет чудовищный разлом — словно гигантский каньон, прорубленный в теле планеты. Его стены отливают призрачным светом, а на дне клубится раскалённая магма, что выплёскивается в океан, заставляя его кипеть.
Вдалеке от этого адского провала парит, окружённая пылающей аурой, фигура Налаксии Монолит. Её доспехи дымятся и искрят, а лицо застыло в триумфальной безумной ухмылке. Она тяжело дышит, но в глазах её пылает экстаз.
— Свершилось, — хрипло произносит предводительница, обращаясь к членам своего клана. — Хроф повержен. Волноходцы разбиты. Этот мир… То, что от него осталось, отныне принадлежит Непреложной Истине.
И с этими словами она стремительно взмывает ввысь, покидая поле боя, чтобы через миг пробить водную толщу и выскочить на безбрежный простор. Только чудовищный вихрь искажённого пространства остаётся на месте её торжества — жуткое напоминание об угасающей мощи разъярённой Новы.
В далёком наблюдательном пункте воцаряется гробовая тишина. Пара молча переглядывается, пытаясь осознать масштаб случившегося. Только что на их глазах произошло нечто невероятное, в честной схватке пал один из действительно могучих воителей Сопряжения.
— Аномалия нарастает, — констатирует второй. — Боюсь, она захватит с собой 17… нет, 23% планеты.
— Однажды всё это закончится, — скупо отзывается первый. — Эриндор обещал.
— И сколько ещё миров погибнет до этого момента? — взрывается второй.
Ответа на это не следует.
На агонизирующей планете аркановый шторм набирает силу, выжигая морское дно. Испуганные обитатели глубин, простые животные и чудовищные твари — все, как один, пытаются убраться как можно дальше оттуда.
На восстановившемся экране ещё виден огромный ослепительный вихрь, затягивающий в свою воронку остатки ближайшего архипелага. Это чудовищное надгробие тому, кто совсем недавно именовал себя Владыкой Морей.
Вести о случившемся на Цефтисе разлетаются далеко, во все уголки галактики, но никто не решается радоваться или славить победителя. Ибо члены многих кланов в глубине души содрогаются от одной мысли — что будет, если эта сила обратится против них? Смогут ли они, как Хроф, принять безнадёжный бой? Или падут ниц, моля о пощаде?
Историю пишут победители. И сегодня в летопись Сопряжения имя Налаксии Монолит вновь войдёт как символ безжалостной и неукротимой силы, чья поступь сотрясает звёзды.
А Хроф, легендарный Ужас Бездны, последний король лорканов, глава Волноходцев, обратится в миф, в полузабытое предание.
Галактика содрогнулась, но жизнь продолжается.
В Сопряжении всегда есть место новой катастрофе и новому триумфу.
Глава 25
В разных уголках галактики полыхают масштабные сражения. Армии Непреложной Истины, воодушевлённые недавней победой своего лидера, обрушиваются на владения Консорциума и Пожирателей Света в иных мирах с удвоенной яростью. Налаксия, опьянённая триумфом, жаждет покорить новые территории и утвердить своё господство.
На Земле схватки разворачиваются с особым ожесточением. Неожиданно для многих независимых наблюдателей эти два оставшихся клана решают объединить свои усилия, почуяв нависшую над ними угрозу. Забыв былые обиды, они заключают временное перемирие.
Объединённые силы двух кланов отчаянно пытаются сдержать натиск противника, но несут тяжёлые потери. В небе кружит лёгкая боевая техника, поливая укрепления противника смертоносным огнём. На земле и под водой кипят яростные бои, где в дело идут все виды оружия — от клинков до плазменного оружия.
Бойцы Непреложной Истины сражаются с исступлённым фанатизмом, не ведая страха и пощады. Они бросаются в атаку, не считаясь с потерями, уверенные в своём превосходстве и праведности своего дела. Их вера в Налаксию и её учение придаёт им сил, заставляя переступать через боль и усталость.
Консорциум и Пожиратели, ещё недавно грызшиеся между собой, теперь вынуждены сражаться плечом к плечу. Перед лицом неумолимого врага они осознали, что старые распри — ничто по сравнению с угрозой полного уничтожения. Лидеры кланов, Тайра и Увригг, скрепя сердце, объединяют силы, понимая, что только вместе у них есть шанс выстоять.
Битвы разгораются и в иных мирах, где у противоборствующих сторон есть интересы и владения. Планеты, едва оправившиеся от прошлых катаклизмов, вновь содрогаются от грохота орудий и топота армейских сапог. Мирные жители в ужасе разбегаются, пытаясь спастись от безжалостной войны, что в очередной раз обрушилась на их дома.
Я вместе с соратниками пристально слежу за развитием их конфликта, понимая, что от его исхода зависит судьба не только нашего клана, но и всей Земли. Независимость или рабство — вот что решается в этом противостоянии.
Одним из их главных источников информации становится Шелкопряд. Вместе со своими учениками, Аодом и Джеем, он скользит сквозь тылы врагов, собирая крупицы ценных данных. Конечно, они не лезут туда, где задействованы сильные Квазы или тем более Новы. Хватает и разговоров, подслушанных между уставшими техниками, обслуживающими повреждённую технику, а также сплетничающих слуг.
Тай Ин и его подопечные держатся вдали от самого сердца сражений, оставаясь незамеченными. Они видят своими глазами чудовищный размах боёв, невероятные технологии и жуткие способности, которые применяют противники. Всё это лишь подтверждает — Непреложная Истина и её лидер обладают поистине колоссальной мощью.
Собранные разведчиками сведения стекаются к Деворе — мозговому центру альянса. Она скрупулёзно сортирует и анализирует информацию, пытаясь нащупать слабые места врага и понять его истинные цели. Бекка задействует все свои связи и ресурсы, вербует агентов среди гражданских, оказавшихся на территории чужих кланов и взламывает пару защищённых Трансиверов, которые Шелкопряду удаётся незаметно стянуть.
Понимая, что нам критически не хватает информации, я решаю связаться с Сильфиром. Льфёсальфар, как всегда, учтив и загадочен.
— Танцор, приветствую, мне требуется информация о клане Непреложной Истины, — говорю я, не тратя времени на расшаркивания. — Можешь чем-либо поделиться? Налаксия становится слишком опасной. Мне нужно знать, с чем мы имеем дело — их покровители, ресурсы, базы, союзники и враги. Всё, что ты можешь предоставить.
— Н-да, Монолит… — задумчиво тянет Танцор. — Она здорово встряхнула всё Сопряжение своей последней выходкой. Войны случаются, но масштабные довольно редки, а она взялась с неугасимым пылом сразу за три клана, заставив лидеров иных фракций напрячься. Да… Эта дама умеет наживать влиятельных противников.
Собеседник хмурится и на миг уходит в себя. Опомнившись, продолжает:
— Боюсь, мои собственные источники тут недостаточно осведомлены, раньше я с ней не пересекался, но у меня есть тот, кто может тебе помочь. Это брокер, занимающийся торговлей информацией по прозвищу Эхо. Довольно загадочная личность, но его познания простираются далеко за пределы известных миров. Никто не знает, как он выглядит и откуда родом.
— Никогда о нём не слышал. Он надёжен?
— Насколько может быть надёжен тот, кто торгует секретами, — усмехается Танцор. — Если и есть кто-то, способный пролить свет на тайны Непреложной Истины, то это Эхо. Однако я должен предупредить, его услуги стоят недёшево, а методы… специфичны. Говорят, он может убедить, подкупить или запугать кого угодно, лишь бы получить желаемые сведения. Зато данные, которыми он располагает, часто бесценны.
— Меня не пугают трудности. Главное — результат. Что нужно, чтобы с ним связаться?
— Это не так просто сделать, — в голосе собеседника слышится уважение. — Он сотрудничает лишь с теми, за кого поручились его текущие клиенты. Я готов это сделать и передам ему, что ты ищешь его услуг. Скорее всего, он сам выйдет на контакт, когда сочтёт нужным.
— Хорошо, буду ждать. И… спасибо, Сильфир, — вздыхаю, — я ценю твою помощь.
— Не стоит благодарности, Егерь. В конце концов, наши цели совпадают. Как и кселари, Непреложная Истина несёт угрозу не только Земле, но и всему Сопряжению. Будь осторожен в общении с Эхо. Не показывай слабину.
На этом лидер Ордена Гипериона обрывает связь, оставляя меня в раздумьях. Что это за загадочный хрен с горы? И какова будет цена, которую он запросит за желаемую информацию?..
Спустя пару часов мне приходит звонок по Трансиверу от неизвестного контакта. Я подключаю Девору, чтобы она могла слышать и участвовать в разговоре. После первых же фраз становится ясно — это Эхо.
— Приветствую, Егерь, — произносит он глухим, безэмоциональным голосом, явно пропущенным через маскирующее устройство. — Танцор сообщил, что тебе нужна информация о клане Непреложной Истины.
— Верно. Меня интересует всё, что ты сможешь нарыть: структура, ресурсы, базы, связи и самое главное — кто их истинные покровители, кто состоит с ними в союзе, а кто жаждет их падения?
— У Налаксии хватает тайн, — хмыкает собеседник, — но даже у самых могущественных есть свои скелеты в шкафу. Уверен, что смогу предоставить тебе желаемое.
— И что ты хочешь взамен? — аккуратно уточняю я.
— Пять миллионов единиц арканы, — невозмутимо отвечает брокер. — Половина вперёд, остальное — после получения информации.
— Постой, — вмешивается Савант. — А как мы можем быть уверены, что информация, которую ты добудешь, будет полной и достоверной?
— Милая Девора, — в голосе Эха прорезаются снисходительные нотки. — Поверь, ложь и полуправда не мой профиль. За годы в этом бизнесе я заработал безупречную репутацию. Те, кто приходят ко мне, получают именно то, за что платят.
— Ну конечно, — хмыкаю. — А эта репутация включает в себя шантаж, подкуп и запугивание?
— Назовём это нестандартными методами ведения переговоров, — парирует ксенос. — В моём деле приходится использовать все доступные рычаги.
— Просто помни, Эхо, — вступаю я. — Если выяснится, что ты пытался нас поиметь или вести двойную игру — мой ответ будет соответствующим. Каждый, кто пытался меня прикончить, в итоге очень жёстко просчитался.
— Не переживай, Егерь, — усмехается брокер. — Я не настолько глуп, чтобы перебегать дорогу будущему лидеру Земли.
Ага, теперь перешёл на лесть, вот трепло.
Я бросаю вопросительный взгляд на Девору. Та задумчиво кусает губы, явно прикидывая в уме, насколько мы можем доверять брокеру и стоят ли затребованные им сведения таких денег. Наконец, она еле заметно кивает. Её логика понятна, очень тяжело воевать с более сильным врагом, воевать же с врагом, о котором ты ничего не знаешь, совершенно невозможно.
Подтверждаю перевод.
— С тобой приятно иметь дело, — удовлетворённо констатирует Эхо, получив платёж. — Можешь считать, что договор заключён. Я свяжусь с тобой через 24 часа.
— Постой, а что ты можешь мне рассказать про Скульптора Грёз?
Несколько долгих секунд длится томительная пауза.
— Ничего. О нём или ней я не расскажу тебе абсолютно ничего.
В голосе собеседника улавливаю еле заметную опаску.
— Ты так боишься его?
— А ты — глупец, если не боишься. Он может добраться до кого угодно и где угодно. Я не хочу сдохнуть в собственной постели, так и не увидев врага. Не испытывать страх перед ним может только безумец.
С этими словами он обрывает связь. Девора качает головой:
— Не нравится мне этот тип.
— Слишком скользкий и самоуверенный, — соглашаюсь я. — Не знаю, можно ли ему доверять, но выбора у нас нет, — со вздохом вытаскиваю из кольца сигареты. — Если он сможет пролить свет на покровителей Налаксии, это даст нам огромное преимущество. Без этих сведений мы как слепые котята.
— Будем надеяться, — девушка устало трёт виски. — Танцор говорил, что методы Эхо специфичны. Как думаешь, что он имел в виду?
— Подозреваю, дело не ограничится простым подкупом и шантажом, — мрачно отзываюсь я. — У такого, как Эхо, должны быть свои способы выуживать информацию. Обширная сеть информаторов и всё такое. Не удивлюсь, если дар убеждения — лишь одна из его граней.
— В любом случае, как только он выйдет на связь, я проанализирую всё, что он раздобудет, — решительно произносит Бекка. — Постараюсь нащупать болевые точки Налаксии и тех, кто за ней стоит.
Я киваю, благодарный ей за поддержку. Девора не только ценный стратег, но и надёжный товарищ. Побольше бы таких.
Пока мы ждём информации от брокера, Савант готовит свой собственный доклад, составленный по информации из открытых источников. Если информация верна, Налаксия и её клан входят в десятку сильнейших игроков Сопряжения. По сравнению с такой силой мы, как резиновые утята, попавшие из детского бассейна в пруд с пираньями.
Я провожу бесчисленные часы, пытаясь придумать, как защитить своих людей и дать отпор столь могучему противнику. Пускай мы уже победили Консорциум, Волноходцев и прочих, но Непреложная Истина — это совсем другой уровень. Тут одной наглостью и смекалкой не обойдёшься.
Собрав ближний круг, я провожу мозговой штурм, обсуждая варианты дальнейших действий. Стоит ли переждать бурю в надежде, что война существенно ослабит клан Монолита? Или попытаться заключить тайный союз с врагами Непреложной Истины? А может, самим нанести упреждающий удар, пока Налаксия увязла в войне на других фронтах?
Каждый вариант несёт свои риски и выгоды. Мои соратники спорят до хрипоты, но решения пока нет. Слишком много неизвестных в уравнении, слишком высоки ставки. Одно лишь ясно — рано или поздно мы окажемся на встречном курсе. Столкновения не избежать.
Пока что решаю действовать на два фронта. С одной стороны, продолжать укреплять наш альянс и расширять подконтрольные территории, пока враги увязли в своих разборках. С другой, искать уязвимости Непреложной Истины и способы ослабить её, избегая при этом прямой конфронтации.
План рискованный, но другого выбора нет. Девора получает указание копать глубже, выискивая любой компромат на Налаксию и её приспешников. Шелкопряд со своими учениками продолжает шпионить, не гнушаясь и откровенной диверсионной деятельностью.
А наш альянс тем временем отправляется на зачистку греческого города под названием Во́лос — порта на побережье Эгейского моря. Он становится следующей целью после Бомбея, которую мы хотим отбить у монстров и превратить в жилой населённый пункт.
Операция разворачивается стремительно и слаженно. Ваалис, Тай и я возглавляем отряды бойцов, с разных сторон нанося удары по обнаруженным Новам. Наших способностей достаточно, чтобы прикрыть штурмовые отряды, пока те занимаются рядовыми тварями.
В эти краткие минуты мне удаётся отрешиться от повисшей на мне ответственности и просто окунуться в азарт боя. Ловко орудуя револьверами, превращаю монстров в запечённое решето, одновременно раздавая указания соратникам. Ваалис, манипулируя порталами, забрасывает тварей их же собственными сородичами, разрубленными на куски. Тай, купаясь в лучах восходящего солнца, рассекает чудищ своей сияющей катаной, оставляя за собой горы обезглавленных туш. Его
Зачистка длится больше шестнадцати часов и завершается полной победой. Монстры истреблены, их логова сожжены, а окрестности надёжно защищены оборонительными укреплениями. Одиссей, светясь от гордости за своих бойцов, объявляет Волос безопасной зоной.
В последующие дни постепенно сюда будут стягиваться греческие беженцы. Люди, опустошённые долгими месяцами борьбы за выживание, со слезами радости встречают своих спасителей. Для них Новы и бойцы Альянса не просто герои, а настоящие избавители, посланные свыше.
Я же, глядя на ликующих выживших, что выбираются из подвалов и нор, испытываю смешанные чувства. С одной стороны, рад, что смог помочь людям, как и положено Стрелку Гилеада, с другой, меня не покидает тревога за будущее.
Ведь это лишь малая заварушка в той войне, что разворачивается в Сопряжении. И пока такие, как Налаксия, жаждут власти, простым смертным вроде этих греков не будет покоя. Рано или поздно большая игра доберётся и до них, погребя под обломками очередного катаклизма.
Возможно, для многих я — последняя надежда. Маяк во тьме, за которым идут, не задавая вопросов. Однако внутри-то остаюсь просто человеком, вынужденным раз за разом делать выбор в безвыходных ситуациях. И прямо сейчас всю планету несёт на скалы в штормовых водах истории. Если не найдём верного курса, так и останемся заповедником для кучки богатых инопланетных туристов.
В этом время на другом краю планеты Шелкопряд переводит дух и мрачно закидывает в себя безвкусный рацион. Джей и Аод спят. Они славно потрудились, окучивая дальние позиции врага, где один из ремонтников обсуждал со своим товарищем планируемый переброс их отряда на другие позиции.
Сам же Тан Ин в который раз обдумывает свои опции. Оставаться Квазом на вторых ролях ему не по душе, но ранг Суперновы кажется всё таким же недостижимым. И вчерашние товарищи вроде Тая, шагавшие бок о бок, внезапно унеслись далеко вперёд, превратившись в заветную Нову.
Сколько ещё вылазок и секретных миссий предстоит пережить, прежде чем удача подведёт, и его история оборвётся?
Трансивер еле слышно пиликает, и на высветившемся индикаторе стоит совершенно неожиданный текст.
Нала́ксия «Монолит» Ольве́йг.
Глава 26
Очередная бессонная ночь, но сейчас у меня хотя бы есть повод для радости.
Откинувшись на спинку кресла, с чувством глубокого удовлетворения смотрю на голографическую карту. Ещё один Сектор окрашен в зелёный цвет, демонстрируя подвластную нам территорию. Последний форпост в 379-м Секторе только что подтвердил присягу на верность альянсу. Это значит, что ещё приблизительно двенадцать сотен квадратных километров вокруг Фритауна теперь полностью под нашим контролем.
Стоит новому кусочку пазла добавиться в общую мозаику, как перед глазами бежит алый текст.
Прожимаю соответствующие кнопки в меню управления, попутно скривившись. Повышение ранга мануфактуры стоит аж 375 тысяч единиц арканы.
От этого простого и короткого уведомления у меня перехватывает дыхание. Город! Полноценный город, а не просто очередной форпост или даже мануфактура. Это совершенно другой уровень развития. Новые невероятные возможности для моего клана и обычных жителей Фритауна.
Я созваниваюсь с Осьминожкой по Трансиверу, чтобы обсудить наш успех.
— Ваалис, ты получал уведомление от Сопряжения? Фритаун стал полноценным городом, — в моём голосе звучит неприкрытое торжество.
— Да, видел. Мои поздравления, Егерь. Это серьёзное достижение, — в мерном тоне собеседника слышится сдержанное одобрение. — Новый статус открывает перед Фритауном заманчивые перспективы.
— Спасибо. Кстати, объясни, когда мы с Близнецами зачистили Бомбей, мне сразу предложили основать город, верно? А с Фритауном пришлось пройти все этапы от форпоста до мануфактуры. С чем это связано?
Осьминожка ненадолго задумывается, а затем спокойно поясняет:
— Дело в правилах Сопряжения, как и всегда. Свою роль играет два фактора. Первое, до прихода Сопряжения в местах, вроде Бомбея, и так располагались многомиллионные мегаполисы. Фритаун же был захолустной деревней. Второе, в крупных городах концентрация монстров и присутствие Супернов делают их зачистку исключительно сложной и опасной задачей. Поэтому, если клан сумел с ней справиться, Сопряжение позволяет сразу основать город — в награду за проявленную доблесть.
— Понятно, а в случае с поселениями поменьше риски и ниже сложность, — задумчиво тяну я.
— Именно. Мелкие населённые пункты, вроде деревень и посёлков, не могут выставить против выживших такие же силы, как мегаполисы. Там и монстры слабее, и Супернов не встретишь. Так что Сопряжение вполне логично требует от Претендентов пройти все ступени развития по порядку, чтобы заслужить статус города.
Я медленно киваю, обдумывая его слова. Что ж, в этом есть резон. Сопряжение как будто испытывает кланы на прочность, заставляя их постепенно развивать захваченные территории и доказывать свою состоятельность. Лишь самые упорные и сильные удостаиваются чести основать настоящий город.
— Ваалис, а что насчёт других преимуществ, которые даёт статус города? — интересуюсь я. — Помимо Арканового усилителя и прочего, которые мы получили как бонус за первенство.
— О, их немало, — охотно делится информацией ксенос. — Взять хотя бы Телепортариум. Теперь мы сможем перемещаться на гораздо большие расстояния, а именно на 5 000 километров.
— На 10 тысяч, — поправляю его я. — Астролюминальный катализатор Фритауна удваивает радиус.
— Ты прав. Кроме того, сможем устанавливать постоянные порталы к нашим союзникам. Плюс возможность массовой телепортации войск — это серьёзно повысит нашу стратегическую мобильность.
— Звучит многообещающе, — киваю я. — Что ещё?
— Защитный купол тоже получил усиление, — поясняет Осьминожка. — Сможет впитать в себя больше энергии, а также простирается над большей областью. Плюс возможность гибко настраивать доступ для союзников. Это сильно усложнит жизнь нашим недоброжелателям.
— Чувствую, Девора и Робин оценят новые возможности по управлению городом, — задумчиво произношу я.
— Несомненно, — соглашается собеседник. — Теперь здесь можно построить Центр управления — с интерфейсом для стратегического управления развитием города и распределением ресурсов, системой мониторинга безопасности и координационным центром для совместных операций с другими городами или кланами. Масштаб задач теперь совершенно иной.
— Это уж точно. Что насчёт крафтеров?
— Доступ к покупке продвинутых рецептов, новые небоевые классы в Стеле, улучшенные мастерские. Наши крафтеры получат все возможности для роста и экспериментов.
— Что ж, статус города — это и правда новая веха, — подытоживаю я. — Спасибо за исчерпывающую информацию, Ваалис. Пойду поделюсь новостями с остальными.
— Всегда рад помочь, Егерь, — отзывается Ваалис. — Город открывает перед нами невероятные перспективы. Дело за малым — правильно распорядиться этим потенциалом.
— Ясно, спасибо за разъяснения. Ладно, не буду больше отвлекать. Мне нужно обсудить кое с кем наши дальнейшие шаги по развитию Фритауна.
— Разумеется. Если понадобится помощь с логистикой или порталами, обращайся, — Ваалис прощается со свойственной ему вежливой отстранённостью и завершает вызов.
Полчаса спустя мы с Деворой и Робин, нашим главным администратором, стоим у голографической проекции Фритауна, прикидывая, где лучше разместить новые устройства, которые стали доступны городу.
— Аркановый усилитель определённо нужно ставить в центре, — Девора указывает пальцем на площадь возле нашей штаб-квартиары. — Оттуда его эффект распространится на максимальную территорию.
— Согласен, — киваю я. — Репликатор ресурсов тогда логично воткнуть в промзону на окраине, ближе к нашим крафтерам. А Аркановое терраформирование расположим на сельхозугодьях к югу от города.
— Звучит разумно, — одобрительно кивает Робин, делая пометки в своём планшете. — Я прослежу, чтобы их обслуживанием занялись надёжные люди. Наверняка, потребуются желающие сменить класс, как уже было со скотоводами для фермы инопланетных бурёнок-криннов.
Механически киваю ей и присвистываю:
— Чтоб меня! Каждая из этих игрушек стоит по полмиллиона арканы!
— Они того стоят! — горячо заверяет меня Девора. — Сам подумай: Аркановый усилитель улучшит эффективность всех наших способностей в пределах своего действия, Репликатор облегчит снабжение, а Терраформирование преобразит окрестности. Поверь, через пару месяцев Фритаун будет не узнать.
Ободрённый словами Ребекки, я даю добро на установку всех трёх устройств. Через пару часов они уже включены и функционируют.
Первым делом я направляюсь к Аркановому усилителю. Это элегантная металлическая башня, инкрустированная кристаллами из чистой арканы, переливающимися всеми оттенками синего. Как только я приближаюсь, меня окатывает волна приятного тепла и покалывания. Такое чувство, словно энергетическое ядро внутри меня отзывается на зов усилителя, вибрируя, как камертон.
Я сосредотачиваюсь и активирую
Вернувшись в центр города, я обращаю внимание на местных жителей. И на лицах бывалых бойцов, и на физиономиях мирных обывателей написано одно и то же выражение — удивление пополам с восторгом. Даже те, кто никогда не держал в руках оружия, чувствуют прилив сил и энергии. Атмосфера в городе словно наэлектризовалась, напитавшись предвкушением грядущих свершений.
Следующим пунктом назначения становится промзона за бейсбольным парком, где высится громада Репликатора ресурсов. Это приземистое широкое здание, смахивающее на гигантский принтер. Только вместо бумаги и краски он использует чистую аркану, превращая её в металл, пластик, ткани — всё, что нужно нашим крафтерам для работы.
Я застаю работяг в приподнятом расположении духа. Ещё бы, теперь им не нужно тратить уйму времени на поиск материалов, выбивать их в Магазине или через Девору у других кланов. Репликатор способен обеспечить их всем необходимым, причём в промышленных масштабах. А значит, объёмы производства Фритауна возрастут в разы. Больше всех скачет козлом от радости француз Анри. Он занят производством мехов для нашей обороны, и эта игрушка здорово облегчит ему жизнь.
Напоследок я отправляюсь проверить Аркановое терраформирование. Это настоящий технологический шедевр — десятки излучателей, опутавших поля вокруг города невидимой сетью энергетических потоков. Я не спец в агротехнике, но даже мне видно, как на глазах преображается скудная прежде глинистая чахлая почва. Может, в другой части штата она и представляет собой питательный чернозём, но здесь, на северо-западе, просто дрянь.
Там, где раньше был сухой песок и красная глина, теперь пробиваются первые ростки сочной зелени. Сенсорные дроны сканируют грунт и подают сигналы на центральный процессор, который корректирует работу излучателей, меняя состав и кислотность почвы до оптимальных параметров. Проходит всего пара часов, а колосья пшеницы на ближайшем поле уже поднялись на добрых пять сантиметров. И это зимой! Ещё немного, и наши закрома затрещат от обилия собранного урожая.
Мою инспекцию прерывает тихий шорох шагов. Я оборачиваюсь и вижу Шелкопряда, неслышно выступившего из клубящегося мрака. Ткач теней склоняет голову в почтительном поклоне:
— Егерь, я принёс отчёт о последних перемещениях кланов в регионе.
— Пойдём, — киваю, — обсудим дела в более приватной обстановке.
Вскоре мы находимся в моём кабинете, и я предлагаю китайцу бокал с виски. Тот, подумав, принимает и отхлёбывает. Его лицо, как обычно, непроницаемо, а движения расчётливы и точны. Сразу видно — человек привык таиться в тенях и наносить смертоносные удары.
— Какие новости? — спрашиваю я, жестом приглашая Тана сесть.
Тот опускается на краешек стула напротив меня и методично докладывает:
— Следил за перемещениями Непреложной Истины, Консорциума и Пожирателей Света, как ты и велел. Похоже, конфликт между ними вот-вот достигнет точки кипения. Налаксия активизировалась, постепенно стягивает силы к границам владений конкурентов. Несколько Секторов уже перешли к ней.
— Думаешь, она решилась на масштабное вторжение? — хмурюсь я.
— Очень на то похоже, — кивает Шелкопряд. — Судя по тому, что я вижу, даже совместными усилиями Консорциуму и Пожирателям будет непросто сдержать напор Монолита. Особенно если учесть последние потери, которые они понесли по твоей милости.
Я удовлетворённо усмехаюсь, вспоминая, заварушку в Бомбее. Жаль только, что Алокеш погиб, пожертвовав собой. Впрочем, то, что осталось от Калибана, Ехидны и Нов трёх инопланетных кланов, послужит хорошим кормом для червей.
— Что насчёт наших новичков? — перевожу я тему. — Как показали себя в деле Аод и Джей?
В тёмных глазах Шелкопряда мелькает одобрение.
— Толковые ребята. Аод — машина для убийств, быстрый и безжалостный. А Джей неплохо соображает, у него талант к ловушкам и засадам. Не берусь загадывать, но, если не сглупят, далеко пойдут.
— Хорошо, — я удовлетворённо киваю. — Продолжай натаскивать их, нам нужны толковые диверсанты. Особенно сейчас, когда Фритаун обрастает новыми территориями и врагами.
— Будет сделано, — лаконично обещает Шелкопряд.
Я внимательно смотрю на своего шпиона, прикидывая, как лучше сформулировать то, что давно вертится на языке. Китаец из тех людей, что предпочитают дела словам. И все же, он заслужил от меня гораздо большего, чем просто роль безымянной тени.
— Послушай, Тан, — начинаю я, слегка подавшись вперёд на локтях. — Я знаю, ты не любитель долгих речей, поэтому буду краток. Я давно хотел сказать тебе спасибо. За твою службу, за твою верность и за те жертвы, которые ты принёс ради клана.
Шелкопряд застывает неподвижно, и только едва заметное напряжение челюстей выдаёт его эмоции. Я знаю, о чём он думает — о том дне, когда кселари взяли его в плен и пытали, пытаясь выведать наши секреты. Какие мучения выпали на его долю — тайна даже для меня.
— Я знаю, что многие в Десперадос даже не догадываются о том, чем мы обязаны тебе, — продолжаю, глядя собеседнику прямо в глаза. — Уж такова специфика твоей работы — оставаться незаметным и недооценённым.
Он просто кивает, словно говоря «мне не привыкать, так было и будет всегда».
— Но для меня твои заслуги неоспоримы, и я прекрасно понимаю, насколько важен твой вклад. Скажу больше. Я всегда считал тебя не просто разведчиком или подчинённым, а настоящим боевым товарищем.
В глазах Тана загорается странный огонёк, а губы сжимаются в тонкую линию. Я чувствую, что мои слова пробили его обычную невозмутимость. Для этого неразговорчивого одиночки услышать подобное — настоящий шок.
— В последнее время у меня забот полон рот из-за всего этого дерьма, — неопределённый взмах рукой, — так что я совсем упустил из виду одну важную вещь, — тянусь к ящику стола и достаю запасной Экстрактор. — Увы, пока мне не удалось подтолкнуть тебя на следующую ступень, зато есть кое-что другое.
Шелкопряд молча кивает, его взгляд прикипает к предмету в моей руке.
— С тела Алокеша удалось получить любопытную способность — Фотокинез, — продолжаю я. — Долго размышлял, кому она подойдёт лучше всего. И пришёл к выводу, что ты — идеальный кандидат.
Я протягиваю Экстрактор Ткачу Теней. Тот принимает его с каким-то благоговением, словно боясь, что устройство рассыплется от неосторожного касания.
— Фотокинез позволит тебе управлять светом и тьмой, — поясняю я. — Представь, как ты сможешь ослеплять противников вспышками, скрываясь в непроглядном мраке, атаковать издали сгустками фотонов. А уж о взаимодействии с тенями и говорить нечего. Без света не бывает мрака, а он для тебя — это родная стихия.
Тан Ин сглатывает и поднимает на меня взгляд, в котором плещется целый водоворот эмоций, считываемых
— Я… Спасибо, Егерь, — произносит азиат, и я едва узнаю его голос — настолько его переполняют сдерживаемые чувства. — Я не подведу.
— Не сомневаюсь, — крепко сжимаю его плечо. — Ты уже доказал, что на тебя можно положиться. Так что это не аванс, а заслуженная награда. Ну и кое-что, чтобы подсластить пилюлю перед новыми испытаниями.
Шелкопряд кивает, на его лице появляется едва заметная, но искренняя улыбка. Так странно видеть ухмыляющимся этого вечно хмурого типа. Впрочем, уверен, Фотокинез в его руках обернётся настоящим кошмаром для наших врагов.
— Ладно, иди осваивай обновку и попробуй выяснить количество Нов, оставшихся у врагов.
— Сделаю, — кивает Шелкопряд и, коротко поклонившись, растворяется в тенях, словно его и не было.
Удивительно увидеть, что Тан Ин не просто идеальный шпион и убийца, но и человек, способный на эмоции. Пусть даже скрытые под толстой коркой самоконтроля.
До глубокой ночи я занимаюсь изучением отчётов, поступающих от Деворы. Лишь появление Драганы способно отвлечь меня от дел на несколько часов.
А в предрассветные часы приходит сигнал тревоги из Уайтклэй.
Глава 27
Мишелль «Принцесса Единорогов» Хаксли резко просыпается от низкого, угрожающего рычания Ракеты. Сердце девочки испуганно колотится, когда она видит, как верный четвероногий друг, обычно совершенно спокойный и даже дурашливый, напряжённо застыл на её кровати, уставившись в дальний тёмный угол комнаты. Шерсть на загривке пса стоит дыбом, а из глотки вырывается утробный рык, не предвещающий ничего хорошего.
— Что такое, Пушистик? — шепчет девочка, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках источник беспокойства Ракеты.
Воздух словно сгущается от напряжения, а температура в комнате падает на несколько градусов, вызывая невольную дрожь.
— Животные всегда были более чувствительны, чем разумные, — вдруг раздаётся негромкий раздражённый шёпот, от которого у Шелли волосы встают дыбом.
Голос кажется одновременно близким и далёким, словно исходит из параллельной реальности, а его звучание больше всего подойдёт Страшиле, что забирает непослушных детей. Именно таким он поначалу и кажется ей, заставляя дрожать всем телом.
Из пустоты начинает проступать силуэт — долговязый, нескладный, с неестественно длинными конечностями. Когда фигура полностью обретает плоть, Принцесса Единорогов с ужасом видит перед собой инородного пришельца, чьи руки свисают чуть ли не до щиколоток. Кожа существа[1] болезненно-серого цвета, а глаза горят тусклым жёлтым огнём. С затылка до груди свисают не то косички, не то провода. В сумраке она не может толком разглядеть того, кто вызывает у неё суеверный ступор. Резкое движение позади уродливой твари привлекает внимание Шелли — хвост, что стегает вокруг, разбрасывая детские вещи.
Издав оглушающий лай, пёс бросается на незваного гостя, явно намереваясь вцепиться клыками ему в глотку, но пришелец с пугающей лёгкостью перехватывает того за ошейник и, равнодушно взмахнув рукой, отшвыривает его в дальний угол комнаты. От удара об стену раздаётся жалобный скулёж, а затем наступает зловещая тишина.
— Ракета! — кричит Шелли, порываясь броситься к другу, но цепенеет от страха, когда пришелец делает шаг в её сторону.
— Провидицы всегда высоко ценились, — скрипучим голосом произносит он, протягивая к девочке костлявую руку. — Радуйся, дитя, тебя ждёт золотая клетка, а не безымянная могила.
Принцесса Единорогов в ужасе пятится на руках к изголовью кровати, путаясь в одеяле. Она хочет закричать, позвать на помощь, но горло словно сдавливает невидимая сила.
В этот миг в дальнем углу вдруг вспыхивает ослепительно-синее сияние, и объятый пульсирующей кинетической энергией пёс рывком бросается на пришельца. Фигура Ракеты размывается и с грохотом влетает в чужака.
Удар получается настолько мощным, что незваный гость, пробивая стену дома насквозь, вылетает на заснеженную лужайку. Девочка ахает, не веря своим глазам. Её любимый лабрадор, всегда такой добродушный и ласковый, оказывается грозным защитником.
То, что он когда-то получил класс, для неё не является секретом. Более того, она сама тайком часто передавала Ракете аркану, которой с ней щедро делился дядя Егерь. Однако видеть пса в такой роли ей прежде не доводилось.
Невредимый пришелец, тем временем, с лёгкостью поднимается на ноги одним тягучим движением, попутно стряхивая с себя куски штукатурки и обломки досок. В его глазах полыхает ярость, но и нотка удивления тоже.
— Пустышка-зверь, — цедит он сквозь зубы. — Сопряжение щедро одарило тебя… Что ж, я хотел всё сделать по-тихому, но теперь придётся убить здесь всех.
Ракета, хромая, подбирается ближе к хозяйке. Одна из его лап поджата, а шерсть местами спеклась от крови, но пёс загораживает Шелли, готовый в любой момент броситься в бой. Преданность животного трогает её до слёз.
— Спасибо, Пушистик, — шепчет девочка, ласково гладя лабрадора между ушами. — Ты — самый храбрый пёс на свете.
Привлечённые шумом, к дому уже бегут несколько человек из городской охраны. Они окружают пришельца, наставив на него оружие и требуя сдаться. Тот лишь презрительно усмехается. В его руках вдруг материализуются два странных предмета, похожих на изогнутые кинжалы, пылающие холодным голубым огнём.
Один взмах, второй, и стражи порядка замертво падают на землю с аккуратными дырами в груди. Их доспехи прожжены насквозь, а вокруг ран всё обуглилось, будто от невероятного жара. Шелли в ужасе закрывает рот ладонью, боясь закричать.
Пришелец пренебрежительно переступает через тела и поворачивается к девочке и псу, застывшим у пролома в стене. В его голосе звучит неприкрытая насмешка:
— Ну что, дитя, ты пойдёшь со мной по-хорошему, или мне придётся применить силу?
В этот момент с криком ужаса в комнату вбегает мама, а через миг из-за спины нелюдя доносится:
— А ну, отойди от ребёнка, гадёныш!
Если бы Принцесса Единорогов не увидела это собственными глазами, ни за что бы не поверила. Добрая тётя Хва-ён с красивым прозвищем «Соловей» кажется необычайно разгневанной. А ведь Шелли никогда не видела, чтобы та не что кричала, а даже повышала голос.
Кореянка занимает боевую стойку, выставив раскрытые ладони. Пришелец скалится в жутковатой ухмылке и вскидывает свои пылающие клинки.
— Ещё одна букашка, возомнившая себя воином, — цедит он. — Да что с этим кланом не так?.. Вначале Пустышка смеет кидаться на Нову, а теперь и Кваз. Сюда берут лишь убогих недоумков?
Вместо ответа Хва-ён атакует с нечеловеческой скоростью, обрушивая на врага град сокрушительных ударов. Пришелец играючи отражает их, совершенно невпечатлённый напором разъярённой девушки.
Мать под крики увещевания пытается увести Шелли, но та лишь застывает, глядя на битву двух опытных бойцов широко раскрытыми глазами. Страх, благодарность, тревога за Соловья — все эти чувства смешались в её душе в один пёстрый ком. Девочка прижимает ладони к груди, беззвучно моля все высшие силы, чтобы её защитница одержала верх.
А в паре десятков метров от них Хва-ён стремительно уворачивается от атак пришельца, её движения плавные и текучие, словно танец.
Как когда-то объяснила кореянка, её класс «Хваран» значит буквально «цветочные юноши». Так когда-то называли высококвалифицированных воинов — рыцарей из древней Кореи. Всем им было около 20 лет, и они стремились отточить своё боевое мастерство, интеллект и лидерские качества, служа защитниками своей земли и своих общин.
Поэтому глядя, как Соловей использует древнее корейское боевое искусство Тхэккён, где преобладают удары ногами и высокие прыжки, Шелли легко может представить девушку в древнем доспехе, отражающей набег какой-нибудь вражеской армии.
Хва-ён ловко уклоняется от смертоносных выпадов плазменных кинжалов, кружа вокруг противника и выискивая бреши в его защите. Снег под их ногами весь истоптан и перемешан с грязью, а вокруг валяются куски раскуроченной стены и тела убитых охранников.
Принцесса Единорогов ощущает, как нарастает её страх. Она надеялась, что появление Соловья всё изменит, но пришелец явно не чувствует ни малейшей угрозы. Он лишь насмешливо скалится, наблюдая за движения человека. Она применяет одну способность за другой, но без толку.
Для него эта схватка — забава, игра с непокорной мошкой. Чужак легко парирует удары девушки, словно прогуливаясь по парку. Каждое его движение — воплощение превосходства и снисходительности.
Устав от забав, он пропадает, чтобы возникнуть подле Провидицы. Замысел понятен, забрать её и убраться прочь. Однако Хваран проваливается вниз в
Внезапно он наносит резкий выпад, и Хва-Ён не успевает уйти в сторону. Плазменный кинжал пластает её бок, прожигая доспех и плоть. Кореянка вскрикивает от боли, пошатнувшись. На миг в её глазах мелькает страх, но она упрямо стискивает зубы и продолжает бой.
Страшила издевательски хохочет, явно наслаждаясь болью и трепетом своей жертвы. Он начинает наносить удары с нарочитой небрежностью, словно играя с добычей. Соловей из последних сил уворачивается, но раны на её теле множатся с пугающей быстротой. Вскоре её броня превращается в окровавленные и обугленные лохмотья, а каждый вздох даётся с болью.
Вновь чужак пытается достать Шелли, и вновь Соловей мешает ему, сократив дистанцию
В какой-то миг полученные раны заставляют девушку споткнуться, теряя равновесие. Этого мгновения пришельцу хватает, чтобы нанести сокрушительную подсечку, ломая щиколотку Хва-Ён и заставляя её с воплем рухнуть на землю. Он вскидывает кинжал для последнего удара…
Но внезапно между ним и поверженной Соловьём вырастает стена из гранита и известняка. Пришелец рефлекторно подаётся назад, озираясь в поисках нового противника. Из-за угла дома вместе с несколькими Раздробленными Пульсарами выступает Алана «Акна» Басаулова, и в её глазах пылает неукротимая ярость настоящей матери, которая видит, как её детям причиняют боль.
— Я не позволю тебе их забрать, — голос женщины трескается, как стекло. — Мне всё равно, кто ты и какой у тебя ранг. Мне плевать, из какого ты клана. Пока я стою на ногах, ты и пальцем их не тронешь, выродок!
Земля под ногами пришельца начинает ходить ходуном, превращаясь в
— Держитесь, девочки, подмога уже идёт! — кричит она, отвлекая врага на себя.
Геомантка не даёт ему передышки. Она призывает
А Соловей, превозмогая боль, поднимается на ноги. Её шатает от кровопотери, сломанная нога едва зажила под действием инъектора, но в глазах горит неукротимый дух. С бешеным воплем кореянка бросает себя в воздух, обрушивая на него серию стремительных ударов ногами. Её израненное тело двигается без прошлой грации, не жалея себя.
Алана и Хва-ён сражаются бок о бок, отчаянно пытаясь сдержать натиск пришельца, но даже их объединённых сил явно недостаточно, чтобы одолеть Нову. Каждый удар врага сокрушителен, каждый выпад достигает цели. Ему даже нет нужды использовать собственный арсенал способностей. И вскоре обе женщины покрываются ранами, а их движения замедляются от боли и усталости. В то время как союзники Пульсары, кинувшиеся в бой, валятся наземь, прожжённые насквозь на уровне лица.
— Нет-нет, никаких помех, — глумится противник. — Только я и эти самки.
В какой-то миг чужак легко взламывает их оборону и наносит жестокий удар Соловью, отбрасывая её в сторону, словно тряпичную куклу. Хрустят сминаемые кости, рвётся плоть. Девушка с глухим стуком бьётся о стену и сползает по ней, потеряв сознание.
— Дочка! Нет!! — кричит Алана.
Никто бы не подумал, что в теле невысокой Геомантки может скрываться столько первобытной ярости.
Она призывает из земли каменные снаряды всех размеров и форм, обрушивает на пришельца град
— Ты всерьёз думаешь, что ваших сил хватит, чтобы остановить меня? Не смеши, — фыркает он, отведя кинжал в сторону. — Каждый должен знать своё место, и Квазару суждено пресмыкаться у ног Суперновы.
Вместо ответа Акна с диким криком призывает остатки сил. Её ладони вспыхивают аркановой энергией, когда она обрушивает на врага последний, отчаянный удар, но…
…Этого недостаточно. Супернова вновь без усилий уходит прочь и контратакует с удвоенной силой. Его плазменный кинжал вспарывает грудь Аланы, прожигая доспех и плоть от ямки под горлом до самого пояса. Женщина вскрикивает и оседает на землю, зажимая страшную рану.
— Дура, — презрительно бросает пришелец, склоняясь над поверженной Геоманткой. — Да что у вас всех вместо мозгов, раз всерьёз решили, что сможете противостоять мне? Мне!! Супернове! Ты знаешь, через что я прошёл, чтобы добиться этого ранга⁈ Ты знаешь, сколько тварей я уничтожил, сколько соперников одолел⁈
Кровь толчками покидает тело Акны, а лёгкие судорожно хватают воздух. Боль пронзает каждую клеточку, но физические страдания меркнут перед душевной мукой.
Перед мысленным взором встаёт лицо дочери — той, которую она не сумела защитить. Образ юной, полной надежд девушки, чью жизнь безжалостно оборвал Кощей, такая же мразь, как и та, что сейчас стоит над ней. Алана помнит, как держала остывающее тело на руках, как выла от бессилия и горя, проклиная себя за то, что не уберегла самое дорогое.
И вот сейчас история повторяется. Только теперь те, кого она считает своими названными дочерями, Шелли и Хва-Ён, находятся в шаге от смерти. Одна лежит без сознания, и даже неизвестно, жива ли, другая, испуганно сжавшись в комок, наблюдает за происходящим. Обе — совсем юные, обе — под ударом безжалостного врага.
Геомантка молчит, лишь смотрит на врага полными боли и тоски глазами. Она понимает, что её жизнь утекает с каждой каплей крови, но страха нет, лишь печаль наполняет её сердце.
— Прости… дочка… — шепчет она, покосившись на распростёртое неподалёку тело Соловья. — Я не смогла… Не уберегла…
Пришелец удивлённо вскидывает бровь, переводя взгляд с Аланы на бессознательную Хва-ён.
— Вот значит, как? — тянет он, и в его голосе слышится понимание. — Сражалась за неё, а не за себя? Трогательно, но в конечном счёте абсолютно бессмысленно.
Доносящийся с соседней улицы шум заставляет его на миг обернуться.
Видя, что враг отвлёкся на шум, она собирает остатки сил. Земля под ногами противника выстреливает огромным каменным шипом, нацеленным прямо в подбородок врага.
Однако реакция Суперновы поистине молниеносна. Он умудряется извернуться в последний момент, и гранитное острие лишь царапает его висок, оставляя длинный кровоточащий порез. Капли тёмной крови стекают по лицу пришельца, но он, кажется, даже не замечает этого.
Потому что вторая каменная шпора с чавканьем входит ему в пах.
— Зверя надо холостить, чтобы не кусался! — булькая кровью, хрипло шипит Алана, вложив в эти слова всю свою боль и ненависть. — Посмотрим, как ты запоёшь фальцетом, гнида!..
Согнувшийся в приступе дикой боли Супернова рычит от гнева и одним рывком выдирает ноги из сформировавшихся
— Мерзкая тварь! Да как ты посмела⁈
Одним стремительным движением он хватает Акну за горло, вздёргивая её в воздух. Лицо пришельца искажено гримасой бешенства.
— Я хотел убить тебя быстро, но теперь нарежу ту суку у тебя на глазах! — выдыхает он и вгоняет плазменный кинжал в раскрытую рану. — Даже не думай умирать, тебя ждёт увлекательное зрелище!
Рука, сжимающая клинок, стремительно уходит назад и…
Со звуком набегающей морской волны пространство рассекает бирюзовая мерцающая плеть. Сжатая в сотни раз вода, переполненная от вложенной в неё арканы, оборачивается прочнейшим льдом, встречается с чужим запястьем и…
Под новый болезненный вопль кулак чужака, кувыркаясь, подлетает ввысь, до сих пор сжимая кинжал.
— Дядя Тай! — пищит Шелли, прыгая на месте.
Супернова же рефлекторно пропадает, возникая совершенно в другой точке. Целая его рука крепко сжимает окровавленную культю, а хвост с ненавистью стегает по снегу, перемешанному с грязью. Сейчас ему нет дела ни до кого из Квазаров и Войдов. Всё его внимание сфокусировано на новом противнике.
Алана же, упав наземь, превозмогая боль, приподнимается на дрожащем локте. Её взгляд прикован к удаляющейся спине врага, который вынужден отбиваться от Тая, но на губах играет слабая, торжествующая улыбка.
Смогла!.. Смогла задержать врага, дать подмоге время подоспеть.
— Лети… дочка… — перед тем, как провалиться в небытие из последних сил шепчет Акна, глядя на Соловья. — Лети высоко… Теперь… у тебя есть шанс…
Её глаза закрываются, и последний вздох слетает с окровавленных губ. Алана Басаулова, любящая мать, уходит в иной мир с улыбкой на лице.
На этот раз она была рядом.
[1]. Художник — Jerad S. Marantz.
Глава 28
Тай и пришелец кружат друг напротив друга, обмениваясь стремительными ударами. Водяные хлысты то и дело рассекают воздух, а плазменный кинжал оставляет после себя огненные росчерки. Земля вокруг них уже испещрена глубокими воронками и подпалинами. Ошмётки растерзанной плоти, оставшиеся от неудачливых защитников Уайтклэй, устрашают жителей фактории, собравшихся на шум.
Всё внимание Николая сосредоточено на враге — том, кто секунды назад хладнокровно лишил жизни Алану у него на глазах. Внутри мечника клокочет ярость, грозя затопить сознание алой пеленой. Ему не привыкать терять голову в круговерти жестоких боёв, но обычно он чувствует лишь восторг от кипящего в крови адреналина и ненасытный голод, который не могут унять ни чужая кровь, ни чужая смерть.
Сейчас всё иначе.
Сейчас в груди Тая расцветает багровый пылающий цветок, и чем чаще в поле зрения мужчины попадают убитые женщины, тем сильнее становится его бешенство. Лютое. Остервенелое. Звериное. Ему хочется разорвать противника на части, и он не собирается сдерживаться.
При этом усиливая натиск, мечник внимательно изучает противника, отмечая каждую деталь в его облике и стиле боя. Познать врага — ключ к победе над ним.
Самурай фокусируется, активируя Универсальный сканер визора, встроенный в шлем. Перед глазами вспыхивают строки данных:
Пришелец, встретив взгляд человека, расплывается в кривой ухмылке, обнажая ряд игольчатых зубов.
— Новый Претендент? — издевательски тянет он, поигрывая плазменным кинжалом в оставшейся руке, и не похоже, что потеря второй кисти причинила ему серьёзные неудобства. — Очередной храбрец-самоубийца? Смотрю, Сопряжение и впрямь щедро одаривает рангами всех, кого ни попадя. Неужели ты всерьёз веришь, что скороспелая Нова сможет тягаться с ветераном?
Тай молчит, потому что вместо него будет говорить клинок.
Бой превращается в смертельный танец. Николай кружит вокруг оппонента, осыпая его градом ударов. Катана мелькает серебристой молнией, оставляя за собой кровавые полосы на сером теле. Ксавдаш огрызается, метя плазменными кинжалами в жизненно важные точки человека. Несколько раз ему удаётся достать землянина, оставляя на его теле глубокие обугленные раны.
Тай не чувствует боли. Лишь отстранённо замечает, как на месте страшных увечий тут же вспухает плёнка регенерации. Отсечённые пальцы отрастают за секунды, распластанные мышцы стягиваются будто сами собой.
— Можешь и дальше прикидываться неуязвимым, — продолжает глумиться пришелец, — но я всё равно подберу к тебе ключик. И ваша Провидица станет нашей. Я заберу её, даже если придётся утащить девчонку по частям!
Упоминание Шелли становится спусковым крючком. Внутри Николая словно прорывает плотину, и последние остатки благоразумия исчезают, уступая место обжигающей ненависти.
Тай бросается вперёд, и лезвие катаны вспыхивает морозным блеском. Он обрушивает на врага серию стремительных ударов, вкладывая в них всю свою злость. Чужая плоть раскрывается, обильно удобряя промёрзшую землю инопланетной кровью.
— В наш дом тебе ходу нет! — ярость Николая вырывается наружу утробным рыком.
Ксавдаш уходит в глухую оборону, с трудом отражая вихрь стальных росчерков. На его лице мелькает удивление, он явно не ожидал от землянина такой скорости и напора.
— Моих друзей ты, гнида, не трогаешь!
Ледяные иглы без предупреждения бьют из земли, пронзая тело Новы в дюжине мест.
— И ни при каких, сука, обстоятельствах ты не угрожаешь ребёнку, скользкий, ты, выродок! — выплёвывает Тай, пробивая защиту врага могучим диагональным ударом.
Лезвие катаны глубоко врезается в плечо пришельца, пуская фонтан тёмной крови, и выходит у бедра. Чудовищной силы холод зарывается в его нутро, и враг шипит от боли и ярости, отшатываясь назад.
А в следующий миг его фигура расплывается, теряя чёткость.
Вся фигура мечника исторгает из себя лазурный кокон, что распадается на части, покрывая всё вокруг мелкодисперсной водяной взвесью. Она оседает на невидимом теле Ксавдаша, выдавая его местоположение, и Тай атакует, не давая врагу и секунды передышки.
Тот не собирается сдаваться без боя. Даже израненный, он остаётся смертельно опасным противником. Его тело вдруг окутывает непроглядная тьма, сгущаясь в плотную завесу.
— Думаешь, у меня не осталось сюрпризов? — раздаётся отовсюду его глумливый голос.
В следующий миг из мрака вылетают десятки теневых клинков, со свистом рассекая воздух. Они атакуют Тая со всех сторон, грозя пробить даже его защиту.
Николай, не думая замедляться, активирует
Самурай контратакует, посылая в темноту несколько
Ксавдаш выглядит потрёпанным, но по-прежнему опасным. Его глаза пылают яростью, а вокруг предплечий пульсируют сгустки плазмы.
— Лови, ничтожество! — рычит он, вскидывая руки.
Два ослепительно-белых луча срываются с его ладони и кровоточащего обрубка, устремляясь к Таю. От энергии исходит такой жар, что плавится даже камень мостовой.
Николай идёт ва-банк.
Краем глаза мечник видит, как один из лучей пробивает насквозь стену ближайшего дома, оставляя в ней идеально круглую дыру с оплавленными краями.
Стиснув зубы, Тай вновь наседает на врага. Ксавдаш отбивается, но его движения уже не так стремительны. Он всё чаще пропускает удары, и чёрная кровь струится из новых ран.
В какой-то момент убийца решается на отчаянный шаг. Раскинув руки, он запрокидывает голову и издаёт долгий, пронзительный вой. Кажется, что сами своды небес дрожат от этого чудовищного звука.
И отовсюду, из каждого сгустка мрака, из каждого закоулка, начинают появляться тёмные фигуры. Они крадутся к полю боя, сжимая в руках призрачное оружие. Глаза их горят алым, а колеблющиеся силуэты источают угрозу.
Призванные тени. Верные слуги. Настоящая армия.
Таю плевать на шансы. Плевать на количество врагов и уровень их силы. Зверь, сорвавшийся с цепи будет трепать жертву, пока не убьёт её или не издохнет сам.
Он ускоряется до предела, окружив себя
Даже
Он продолжает крушить и резать, даже когда от ран начинает темнеть в глазах. Лишь звериное упорство и нечеловеческая регенерация удерживают его на ногах.
Внезапно небо над головой дуэлянтов стремительно темнеет. Набухает грозовыми тучами, тяжёлыми и иссиня-чёрными. Между ними то и дело вспыхивают ветвистые молнии, озаряя округу мертвенно-белым светом.
Тай щерится, и его клыки, покрытые кровью, заставляют оппонента напрячься, предчувствуя опасность.
— Ты сунулся не в тот дом, ублюдок, — ледяной тон человека полностью соответствует окружающей температуре.
Он узнаёт эти приметы, Егерь близко. И, судя по буйству стихии, друг в ярости. В безумной, неудержимой ярости.
Ещё бы, предводитель ведь сам пригласил Алану в клан и действительно радел за её дальнейшую судьбу. А эта мразь её убила.
Через несколько мгновений Егерь является и сам — возникает прямо из вспышки электричества, облачённый в сияющую аркановую броню. Даже сквозь забрало шлема Тай чувствует испепеляющий взгляд друга, прикованный к ксеносу.
Сеть молний выжигает все тени до единой, заливая пространство ослепительным, обжигающим светом. Николай почти видит, как он заставляет кровь противника вскипеть, но Егерь не вмешивается. Лишь коротко кивает другу — мол, действуй. И отступает на шаг, скрестив на груди руки.
Пришелец тяжело дышит, последняя способность явно далась ему нелегко, забрав много ресурсов, но в глазах — всё тот же безумный огонь.
— Я не проиграю… Не какому-то жалкому Претенденту с заштатной планеты!.. — хрипит он, сплёвывая густую слюну. — Я познал истину, и она непреложна! Всё решает только сила, только голая мощь. И в этом противостоянии тебе нечего мне предложить!
Ксавдаш вновь призывает свою стихию. На этот раз тьма сгущается вокруг него самого, окутывая плотным коконом. Будто вторая кожа, живая тень скользит по его телу, затягивая раны и укрепляя мышцы. Сотканная из мрака кисть формируется на конце его культи, сжимая парный кинжал.
Он издаёт торжествующий клич и бросается в последнюю атаку.
В ответ на это Тай активирует
Мгновение, и вокруг него вспыхивает серебристое сияние, обволакивая всё тело призрачными пластинами брони. Фантомная броня самурая отливает жемчужным блеском, словно сталь, омытая лунным светом. Раны затягиваются, а тело переполняет живительная энергия.
Сколь бы молниеносен не был рывок оппонента, его ноги касаются земли. Касаются и примерзают, оставляя кровавые лоскуты. Плазменные кинжалы несутся к лицу человека, но тот изгибается невозможным движением, словно бегущий с гор ручей. Клинок мелькает во мраке, ловя отражение далёкой луны.
Крик.
Пронзительный крик рвётся из глотки того, кто со смесью страха и ненависти смотрит за тем, как обе его руки отлетают прочь.
Удар сердца, и та же участь постигает его ноги. Обрубок, когда-то бывший долговязым уродливым пришельцем валяется на снегу, заливая всё вокруг кровью.
Ксавдаш… боится.
Он столь давно не испытывал эту эмоцию, что поначалу даже не может её идентифицировать. Однако тело знает, что ему нужно делать.
На миг оно расплывается…
Однако в этот момент пространство вокруг них будто застывает. Искажается, дрожит, словно нагретый воздух над пламенем. Из пустоты портала вышагивает ещё один пришелец, и Тай с облегчением узнаёт в нём Ваалиса.
Плетельщик Пробоин простирает руки, и реальность вокруг убийцы идёт рябью. Тот дёргается, пытаясь активировать свою способность, но тщетно — все лазейки и просветы будто затянуло плёнкой.
— Ты никуда не денешься, — бесстрастно информирует Ваалис чужака. — Я запер этот участок. Отсюда есть только один путь. Как говорят земляне: вперёд ногами.
Ксавдаш же, кажется, осознаёт безнадёжность своего положения. Трое Супернов, и путь к отступлению отрезан. Он паникует. Страх существа, загнанного в угол и осознавшего свою обречённость. Очень быстро он сменяется бессильной яростью и жаждой мести.
— Вы пожалеете об этом! — хрипит пришелец, обводя мутнеющим взглядом своих врагов и собравшихся вокруг зрителей. — Налаксия это так просто не оставит! Если вы не отпустите меня, Непреложная Истина придёт за вами, за вашими семьями! Мы выжжем дотла этот жалкий клочок земли и развеем пепел по ветру! Вы ещё будете молить о пощаде, когда мои соратники начнут резать вас на куски! Хорошенько подумайте и примите верное решение!.. — голос ксеноса ломается и даёт предательского петуха.
По рядам собравшихся людей проносится встревоженный гул. Егерь лишь презрительно фыркает, поворачивается к Николаю и кивает в сторону Ксавдаша.
— Убери это визгливое дерьмо с моей лужайки, — командует он, и в его голосе звенит сталь. — Я не договариваюсь с мертвецами.
Тай молча кивает. Вскидывает руки, активируя трофейный
Чужак в ужасе смотрит на формирующийся смерч, понимая, что это — его конец. Истошный вопль рвётся из его глотки, но это уже мало походит на членораздельную речь. Он пытается отползти, уцепиться за что-нибудь, но тщетно. Неодолимая сила с рёвом закручивается в гигантский смерч, подхватывает пришельца и увлекает в самое сердце водоворота.
Тот хрипит и булькает, барахтаясь в бушующем потоке. Тщетно. Стихия неумолима. Она затягивает убийцу всё глубже, вращая с нарастающей скоростью. Тело пришельца скручивает и ломает под немыслимыми углами, будто тряпичную куклу. Хрустят кости, лопаются внутренние органы, вываливаясь в мутную воду. Кожа сползает клочьями, обнажая изодранные мышцы.
Ксавдаш захлёбывается собственной кровью, уже не в силах кричать. Его глаза вылезают из орбит, лицо превращается в маску запредельного ужаса. Разум мечется в агонии, отказываясь верить в такой нелепую, унизительную смерть.
А мечник стоит рядом со смерчем, контролируя каждое его движение. Выражение лица самурая — маска холодной сосредоточенности, но в глазах пылает мрачное торжество.
Егерь и Ваалис наблюдают за казнью пришельца с угрюмым удовлетворением.
— Гори в аду, — цедит Егерь, сплёвывая под ноги.
— Самовлюблённый мусор, — добавляет Ваалис своим безэмоциональным голосом.
А вокруг них собралась целая толпа: выжившие из форпоста, бойцы Десперадос, просто зеваки. Все затаив дыхание наблюдают, как обладатель легендарного ранга — сам Нова — корчится в муках, обращённый в ничто чудовищной мощью их защитников.
Многие из них ещё вчера и не мечтали дожить до подобного зрелища. Супернова — побеждённый, униженный, втоптанный в грязь. Зрелище, которое стоит того, чтобы его увидеть.
Шелли восторженно хлопает в ладоши, тыча пальцем в воронку:
— Мам, смотри, как здорово дядя Тай уделал этого монстра! Прям как в кино!
Её мать лишь крепче прижимает малышку к себе и ещё плотнее закутывает её в куртку.
— Тише, милая. Не шуми, а то ещё заметят.
Однако глаза женщины сияют неподдельной радостью, потому что тот, кто угрожал её дочери, получил по заслугам.
Тем временем водоворот достигает апогея. Воздух дрожит от испускаемой им первобытной ярости, реальность идёт трещинами. Кажется, что само мироздание не выдержит буйства рукотворной стихии, но…
Вот смерч начинает утихать, оседая. Бешеное кружение замедляется, открывая взорам наблюдателей изувеченный труп Ксавдаша.
То, что раньше носило высокое звание Суперновы, сейчас превратилось в бесформенную груду разорванного окровавленного мяса. Даже не верится, что минуту назад оно несло угрозу всему клану.
Ещё мгновение мёртвая плоть покачивается на поверхности, а затем медленно погружается в мутную глубину. Мир провожает её напряжённой тишиной. Чтобы через секунду взорваться ликующими криками:
— Так тебе, мразь!
— Туда и дорога!
— Тай! Егерь! Тай! Егерь!
Виновники торжества не обращают внимания на овации в свой адрес. Они подходят к недвижимым телам Аланы и Соловья. Не слышат криков толпы. Не чувствуют благодарных взглядов и возгласов.
На лице невысокой Геомантки навсегда застыла улыбка, наполненная неподдельным теплом, а открытые глаза смотрят в сторону молодой брюнетки.
Николай, склонившись, опускает её веки и, дёрнув щекой, различает еле слышный вдох, исходящей от кореянки.
— Хва-ён!
Глава 29
Знакомый рывок телепортации, и вот мы уже стоим на побережье Цейлона, легендарного острова специй и сапфиров. Яркое тропическое солнце слепит глаза, отражаясь от лазурных волн Индийского океана. Тёплый бриз доносит ароматы экзотических цветов и далёкие крики чаек.
Увы, сейчас нам не до красот природы. Ведь впереди, всего в паре километров, возвышается главная база клана Непреложной Истины на Земле. Мрачная громада из металла, камня и пластика, ощетинившаяся дулами турелей и артиллерийскими батареями. Даже отсюда чувствуется исходящая от неё аура угрозы и подавления.
Я киваю своим спутникам: Ваалису, Таю, Драгане, Гидеону и Деворе, и мы начинаем неспешный путь к воротам базы. Чем ближе мы подходим, тем сильнее ощущается царящее вокруг напряжение. Патрули на стенах провожают нас настороженными взглядами, зенитки и пулёметы разворачиваются в нашу сторону. Над базой висит едва слышная тревожная трель сирены, будто готовая в любой момент взорваться пронзительным воем.
Мы не обращаем на это внимания. Спокойно, с достоинством продолжаем идти вперёд, пока не оказываемся прямо перед циклопическими воротами, украшенными символикой Непреложной Истины — стилизованным глазом в треугольнике.
Никто из товарищей не дёргается, не паникует, и это радует. Они доверяют мне и моему плану.
В этот момент ворота с лязгом и скрежетом покрываются дополнительным слоем брони. А вот над ними обнаруживается целая делегация встречающих — два десятка вооружённых до зубов солдат в тёмной броне и высокий ксенос в богато украшенных золотом доспехах.
Мысленно хмыкаю, разглядывая пришельца.
Высокий, жилистый, с фиолетовой кожей, покрытой тёмными пятнами. Вытянутые, чуть заострённые уши. Лазурная радужка глаз на фоне чёрной, как ночь, склеры. Мясистый приплюснутый нос и пухлые губы. Вместо волос завитки щупалец, что сразу заставляет меня покоситься с интересом на Осьминожку. Уж не сородич ли?
Если Монолит производит впечатление хищника, опасного и непредсказуемого, то этот выглядит скорее как сытый и самодовольный хлыщ.
— Неожиданный визит… — тянет ксенос, смерив нас оценивающим взглядом, на его лице играет холодная полуулыбка. — И весьма необдуманный. Появление такого количества незваных гостей у наших стен может быть расценено как акт агрессии. Это может быть… чревато последствиями.
Он делает знак солдатам, и те вскидывают оружие, беря нас на прицел. Слышатся щелчки снимаемых предохранителей и гудение накапливаемой плазмы. Напряжение сгущается до предела, вот-вот готовое взорваться кровавым фейерверком.
— Итак, мне уничтожить вас на месте? — упивается властью фиолетовый упырь.
Я лишь спокойно скрещиваю руки на груди и пожимаю плечами.
— Можешь попробовать, конечно. Только учти, с тремя Новами вы тут всё равно не справитесь. А если очень постараетесь, мы просто уйдём, предварительно разнеся вам полбазы на прощание. Оно тебе надо?
Несколько томительных секунд висит тишина, но мои слова не удивляют собеседника. Он прекрасно понимает расстановку сил и, наверняка, уже запросил подкрепление. Всё это — лишь попытка поиграть на наших нервах.
Аурон делает едва заметный знак солдатам опустить оружие. Потом скрещивает руки на груди, копируя мою позу, и цедит сквозь зубы:
— Допустим. Тогда что тебе нужно? Раз уж вы так уверены в своих силах.
— Всё просто… — я взлетаю в воздух, зависнув на уровне ксеноса, и смотрю ему прямо в глаза. — Я пришёл, чтобы говорить с Налаксией.
На лице Маятника отражается целая гамма эмоций — удивление, подозрение, раздражение.
— А с чего ты взял, что Владычица Монолит вообще станет тратить на тебя своё драгоценное время? — фыркает он. — Всё, что ты хочешь сказать ей, можешь сказать мне. Если посчитаю целесообразным, я передам ей твои слова.
— Потому что я говорю от имени всего альянса земных кланов. Мы осознали, что противостоять вашему клану в открытой войне — самоубийство. Вы слишком сильны, слишком влиятельны. Поэтому мы решили сдаться и обсудить условия, на которых передадим все свои территории под контроль Непреложной Истины. Взамен нам нужны гарантии безопасности и определённая компенсация. Уверен, мы сможем договориться.
Ксенос поражённо моргает, явно не ожидая такого поворота. Но быстро берёт себя в руки и расплывается в торжествующей улыбке. Его поза становится расслабленной, почти вальяжной.
— Вот это другой разговор, — тянет он, не скрывая удовлетворения. — Похвально, что вы, наконец, осознали тщетность сопротивления. Поверьте, вы сделали правильный выбор. Уж я-то как доверенное лицо госпожи Налаксии уполномочен заключать подобные сделки. Так что давайте обсудим детали…
Теперь моя очередь презрительно кривить губы.
— Слушай сюда, мой баклажанистый дружок, меня не интересуют всякие шестёрки и подпевалы. Так что давай не будем отнимать друг у друга время. Либо мы ведём дела с твоим боссом, либо сделки не будет. Ты меня понял?
Я вкладываю в последние слова сталь и вижу, как ксенос едва заметно вздрагивает. Он явно не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне. На его лице отражается целый спектр эмоций — удивление, гнев, замешательство.
— Ты… Да ты… — он аж задыхается от возмущения. — Да как ты смеешь, червь земной⁈ Ты в своём уме?
— В полном, — невозмутимо киваю я.
— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, Егерь, — цедит он сквозь зубы. — Владычица — очень занятая особа. С чего ты взял, что она снизойдёт до личной аудиенции с каким-то лидером третьесортного клана с заштатного мирка?
— Нет уж, так дело не пойдёт. Или ты сейчас же тащишь сюда Налаксию, или мы уходим. И тогда сам будешь объяснять своей драгоценной госпоже, как умудрился упустить возможность одним махом получить 35% территорий этого мира, да ещё и избавиться от главной угрозы вашему клану. Решать тебе.
Несколько секунд ксенос буравит меня яростным взглядом, явно борясь с искушением приказать своим бойцам изрешетить нас на месте. Вот только он понимает, я не блефую. И если мы сейчас исчезнем, Монолит с него шкуру спустит. Слишком лакомый кусок я ей предлагаю.
— Ждите здесь, я доложу владычице о вашем… предложении, — наконец, выдавливает из себя пришелец. — Но не думай, что это сойдёт тебе с рук, Егерь. Ты ещё пожалеешь о своей дерзости.
— И тебе чмоки.
Резко развернувшись, он спрыгивает со стены, исчезая за воротами.
Мы остаёмся стоять под прицелами десятка автоматических турелей, но, я чувствую, первый раунд остался за нами.
Опустившись на землю, обмениваюсь взглядами с товарищами, подмигнув Драгане, и закуриваю.
Спустя полчаса напряжённого ожидания ворота вновь распахиваются. И на этот раз нас встречает сама Налаксия, собственной персоной.
Она шагает к нам уверенной, размеренной походкой, и от её фигуры исходят волны силы и властности. Глаза Монолита сияют — ещё бы, я всё же явился к ней на поклон.
— Здравствуй, Егерь, — произносит она, остановившись в паре метров от меня. — Я слышала, ты хотел побеседовать со мной. Что ж, я готова тебя выслушать. Говори, с чем пожаловал.
Вживую она ещё крупнее и выше, чем на голографическом экране. Просто раскачанный тяжелоатлет в массивных доспехах. Сбоку не хватает только крохотной собачки, чтобы презрительно смотрела на неё со словами: «Всё мясо в доме пожрала, сука!»
— Всё так. Лидеры кланов Земного альянса пришли к выводу, что дальнейшее противостояние с Непреложной Истиной бессмысленно. Ваша сила и влияние слишком велики. Мы не можем с вами тягаться.
Вижу, как в глазах Налаксии вспыхивают искры торжества и превосходства. Она упивается моими словами, считая их знаком нашей капитуляции. Дура.
— Поэтому, — продолжаю я, — мы решили сдаться и признать ваше лидерство. Мы готовы передать все территории наших кланов под контроль Непреложной Истины. Взамен мы хотим получить гарантии безопасности и определённую компенсацию. Думаю, нам удастся найти компромисс.
Мне не нужно держать Девору в поле зрения, чтобы знать, что её Трансивер непрерывно работает, рассылая сообщения.
— Что ж, похвальное решение, — Монолит снисходительно улыбается. — Вы поступаете мудро. Я готова принять вашу капитуляцию и обсудить условия, но сперва… Сперва вы должны преклонить предо мной колени в знак покорности и признания моей власти.
Она жестом указывает себе под ноги, явно ожидая, что мы сейчас же рухнем ниц.
— Ну же, чего же вы ждёте?
— Знаешь, Лакси, — усмехаюсь, обнажив клыки, — я, пожалуй, постою. Колени уже не те, возраст, знаешь ли.
Лицо ксеноса искажается от ярости. Похоже, не привыкла она, чтобы ей отказывали.
— Да как ты смеешь⁈ — шипит она, и вокруг её фигуры начинает вибрировать земля. — Я стирала в пыль кланы, что в сотни раз крупнее всех земных вместе взятых. Это твой последний шанс! Склонись передо мной, или я вырежу не только вас, но и все ваши семьи до седьмого колена!
Я лишь качаю головой и цокаю языком.
— Сомневаюсь, что у тебя это получится, Лакси. Видишь ли… Ты сейчас ровно там, где мне нужно.
Интерлюдия
Тишина.
Первозданная, абсолютная тишина, нарушаемая лишь размеренным гулом работающих механизмов.
Сквозь тонкую полупрозрачную мембрану криокапсулы проникает мягкий золотистый свет, очерчивая контуры величественного ложа, больше похожего на царский саркофаг.
Веки спящего медленно приподнимаются, являя миру глаза цвета расплавленного сапфира. На мгновение в них мелькает растерянность, почти детская потерянность, но быстро сменяется привычной ледяной безмятежностью. Он сделал это снова. Очнулся после долгого, целительного сна, длившегося, быть может, десятилетия.
Фигура на ложе неспешно принимает сидячее положение. Роскошные одеяния из тончайшей материи сами собой занимают положенное место, струясь и переливаясь, словно живые. Длинные тонкие пальцы покрываются изящными перстнями, что ждали своего часа на специальном подносе.
Серая, точно камень, кожа испещрена многочисленными трещинами и разломами, сквозь которые струится яркий ультрамариновый свет чистой арканы.
Пальцы бездумно, меланхолично перебирают сложное кружево вышивки, подцепив золотистые массивные наручи, пока взгляд блуждает по окружающему великолепию.
Всё здесь — от узорчатых каменных стен до парящих в воздухе светильников — дышит неприкрытой роскошью и могуществом. Ничего удивительного, учитывая его сан.
Однако сам виновник торжества не выглядит впечатлённым окружающей его пышностью. На монолитной поверхности его лица на миг возникает разрыв, сверкнувший бирюзой. Губы трогает горькая усмешка, почти гримаса.
В который раз он просыпается в этой тщательно сконструированной клетке, именуемой дворцом. И с каждым новым пробуждением прежнее воодушевление всё больше блекнет, уступая место тягостному безразличию.
Гладкий прохладный пол приятно холодит босые ступни.
Надоело просыпаться в мире, где всё идёт по раз и навсегда установленному сценарию. Где не осталось места сюрпризам и новизне. Он, словно актёр, уже наизусть выучивший свою роль в этом нескончаемом фарсе.
Стоит только покинуть покои, сразу набегут услужливые лакеи, согнутые в подобострастном поклоне. Поднесут драгоценный кубок, до краёв наполненный ароматным фендарийским альционом. Будут вышколено лебезить, ловя каждый вздох своего господина.
А после, словно отточенный механизм, появятся роскошные наложницы. Первые красавицы среди сотен покорённых миров. С придворной грацией войдут, потупив подведённые глазки, зазвенят драгоценностями и экзотическими благовониями. Примутся умащивать его тело, нашёптывать на ухо сладкую чепуху.
И вновь, и вновь этот бесконечный круговорот, где нет места переменам. Величие, слава, богатство — всё, к чему он так стремился, обратилось рутиной и скукой. В юности казалось — покори галактику, заставь дрожать звёзды от своего имени, и тогда познаешь истинное счастье. Наивный глупец…
Теперь, облачённый в мантию абсолютной власти, он с тоской понимает — нет ничего страшнее, чем получить всё. Когда каждое твоё желание исполняется по мановению руки, когда боги и цари пресмыкаются у твоих ног, жизнь теряет остроту и смысл. Становится унылым фарсом, предсказуемым до зубовного скрежета.
И что теперь? Смириться? Влачить бессмысленное существование, утопая в девках и вине, пока скука не сожрёт заживо? Эта мысль вызывает физическое отторжение. Нет уж, он слишком горд и упрям, чтобы опускать руки. Должен быть выход! Обязан быть!
Задумавшись, он не сразу замечает мигающее уведомление на периферии зрения. Нахмурившись, он рассеянно вчитывается в ряды чужих символов. И вдруг замирает, словно пронзённый невидимой молнией.
На губах сама собой медленно расцветает улыбка. Злая, предвкушающая, совершенно безумная улыбка. Вот оно! То, чего он ждал столько циклов… Шанс изменить привычный ход вещей. Сломать этот порочный круг, доказать судьбе, что он всё ещё хозяин своей жизни!
Он ещё не знает подробностей, не знает, что за безумец посмел бросить ему вызов. Это совершенно неважно. Сам факт того, что где-то на задворках галактики объявился дерзкий смельчак, готовый пойти против мироздания, уже будоражит кровь.
Что ж, недруг, кем бы ты ни был, готовься. Ибо отныне твоя жизнь обретёт новый смысл — смысл добычи в большой охоте.
Сверкнув сапфировыми глазами, фигура решительно направляется к выходу из покоев. Долой лень и апатию! Настало время вспомнить, каково это — жить по-настоящему. Упиваться риском, предвкушать погоню и торжество победы.
О да, это будет славная охота! Быть может, лучшая в его долгой, наполненной до краёв пресыщенной жизни. Разбуженное от летаргии существо жаждет снова ощутить вкус жизни.
Вкус, отдающий пряной сладостью погони и солёной горечью крови.
Nota bene
Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.
У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: