Остров Мирный
Изначальный вариант пьесы уральского драматурга Александра Архипова 2005 года.
Действие происходит на погранзаставе, расположенной на острове Мирный, Северные Курилы.
Эпиграф 1
Государственная граница - есть линия и проходящая по этой линии вертикальная поверхность, определяющая пределы действия государственного суверенитета РФ".
Эпиграф 2
Пограничники – щит Родины, а остальные войска в этом щите шурупы
Действующие лица:
Капитан Моренко, 38 лет, начальник погранзаставы
Его жена, Даша, 23 года
Старший лейтенант Ребрик, 34 года
Старший лейтенант Андросов, 28 лет
Солдаты:
Горбатый, 2 год службы – 20 лет
Тува, 1 год службы, 19 лет
Валера, 1 год службы, 18 лет
Сергей, 1 год службы, 18 лет.
Действие происходит на погранзаставе, расположенной на острове Мирный, Северные Курилы, Северо-восточный погранокруг.
Пролог
В комнате без окон - холодно. Поэтому, человек в форме, сидящий за письменным столом, закутался в куртку, зарылся подбородком в воротник. Он смотрит на лист бумаги, лежащий перед ним на столе – словно ждет, будто там сам по себе появится какой-то текст. Но прекрасно знает, что кроме него этот текст не напишет никто. Человек в форме берет ручку, зажимает ее между ладонями, согревает своим дыханием. Лязгает замок, и в комнате без окон открывается дверь
Прапорщик в серой форме рапортует: Товарищ следователь, подследственный Мальчиков по вашему приказанию прибыл.
Следователь отрывается от бумаг, кивает на стул: Садитесь, Мальчиков.
Потом снова утыкается в бумаги
Рослый молодой парень, бритый наголо, садится на стул напротив.
Прапор закрывает дверь.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Курите?
МАЛЬЧИКОВ. Курю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. (пододвигает пепельницу). Сигареты есть?
МАЛЬЧИКОВ. Угощюсь.
СЛЕДОВАТЕЛЬ Достает пачку сигарет, зажигалку. Поднимает глаза, видит молодое совсем, детское лицо. Берет сигарету, тоже закуривает. Говорит нараспев: Фамилия у вас – интересная. Маль-чи-ков.
МАЛЬЧИКОВ. Молчит
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, давайте, бумаги заполним. Имя, Фамилия, Отчество, год и место рождения.
МАЛЬЧИКОВ. Мальчиков Сергей Иванович, 1979, Талица Свердловской области
Пауза
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Подождите… Ручка не пишет. Еще раз: год и место рождения.
СЕРГЕЙ. 1979, Талица, Свердловской области
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Город?
СЕРГЕЙ. Поселок городского типа
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Большой? Дискотеки, бары, развлечения для досуга есть ?
СЕРГЕЙ. Клуб комбинатовский только. Но мы туда не ходим, там скучно потому - что, там до одиннадцати.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. То есть совсем молодежи отдохнуть негде? Это плохо. Плохо. Призван когда и кем?
СЕРГЕЙ. Талицким райвоенкоматом, 21 сентября 1998 года.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Место прохождения службы, воинское звание и должность.
СЕРГЕЙ. ВЧ 20209, Погранзастава «Ласточка», остров Мирный, Северо-восточный погранокруг, , наводчик пулемета «Утес».
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Понятно. Понятно. Отец есть?
СЕРГЕЙ. Сидит
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Значит, есть. Знаете, Мальчиков, я тут прочитал материалы дела… Сожалеете о содеянном?
СЕРГЕЙ. О чем?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну вот, к примеру, что из части бежал - сожалеешь?
СЕРГЕЙ. Можно я пару сигарет возьму? Ребятам, в камеру?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Бери. Ну так что, Мальчиков?
СЕРГЕЙ (берет сигареты, аккуратно складывает в карман). Да. Сожалею. Чистосердечно раскаиваюсь. Но свою вину не признаю. Вот посудите сами: разве это побег из части был? Чушь, а не побег. Вот, в учебке, у меня настоящий побег был, там действительно, Алькатрас, практически.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какой побег? (начинает судорожно рыться в бумагах). Нет у меня ничего про это. Давай - ка расскажи, Мальчиков? (готовится записывать).
СЕРГЕЙ (охотно) Значит, дело было еще до того, как меня на заставу отправили. В учебке, под Еланью. На меня ведь армия, поначалу, грандиозный шок произвела. Сами посудите: все строем ходят, все в форме. Нет, думаю, не по мне это – охрана Родины. Надо драпать, короче. Ну, сговорились мы с одним пареньком двинуть до дома до хаты…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Фамилию второго, Мальчиков, помните?
СЕРГЕЙ (печально). Фамилию – нет. Вроде Седов. Точно! Кликуха у него была – Седой!
СЛЕДОВАТЕЛЬ (записывает, проговаривая буквы) Се-дов.
СЕРГЕЙ. Значит, дело было зимой. Из учебки исчезли двое: я и некто Седой. Бежали долго: сначала по тундре, потом - по железной дороге, где ездит поезд «Воркута-Ленинград», а также поезда других направлений. Наконец, заблудились. Чтобы не замерзнуть, стали копать землянку. В снежном сугробе. А голодно: Седой говорит, - «давай в карты сыграем, брателло. На руку. Чью руку проиграем, то тут же ножиком отрезаем и варим в похлебку». Я согласился. Есть то хотелось. Я в карты хорошо играю потому – что. Записываете, товарищ следователь?
СЛЕДОВАТЕЛЬ молча кивает, продолжает строчить на листке бумаги.
СЕРГЕЙ. Значит, копаем землянку себе, Седой уже на руку на мою поглядывает. На правую (демонстрирует руку). И тут, лопата упирается в нечто твердое. Мы – долбить. И, знаете, что, товарищ следователь, оказалось?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Что?
СЕРГЕЙ. Мамонт. Замерзший мамонт волосатый. Мы кусок от него откололи, на костер, оказалось, по вкусу, как солонина. Вот так зиму и пересидели. В сугробе и с мамонтом. А весной, я сам в учебку вернулся. А что делать было? Мясо то доел. В общем, вернулся, там скандала решили не поднимать, дело замяли и отправили меня дальше – на заставу служить.
Пауза
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А Седой куда делся?
Пауза
СЕРГЕЙ. Съел. Мамонт просто раньше закончился, чем весна началась.
Пауза
СЕРГЕЙ. Да шучу я, товарищ следователь. Отравился Седой. Не смог его организм мамонта переварить.
СЛЕДОВАТЕЛЬ (откладывает ручку, аккуратно складывает листок, кладет в карман). Вам, Мальчиков, смешно наверное? Сидит, хуйню всякую порет, думает, что он – Чарли Чаплин. Вы в курсе, Чаплин, что вам пять лет светит? За ваши деяния? Допрос закончен.
СЕРГЕЙ. Ну, закончен, там закончен. Потом, значит, дорасскажу.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Про что?
СЕРГЕЙ. Ну, как я Седого хоронил. Когда он отравился. Мамонтом. За допрос где расписаться?
СЛЕДОВАТЕЛЬ ( нажимает на кнопку вызова конвоира ) Входит прапорщик.
ПРАПОР. Увести?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. (протягивает ручку Мальчикову). Тут и тут. Увести.
КАРТИНА 1
На корточках сидят два молодых парня в армейской форме, курят одну сигарету на двоих: сделав пару затяжек, передают ее друг другу.
ВАЛЕРА. А ты думал, в сказку попал, да? Скажи спасибо еще, что башку не пробили. Вот, с нашим призывом привезли сюда паренька одного, короче, из Москвы призвали его, так ему не повезло, да... А я считаю, не повезло ему просто с местом рождения! Вот, возьми, к примеру, меня: я из деревни практически – какой с меня барыш? А про него деды смекнули, что он из Москвы, давай наседать: напиши домой, чтобы это прислали, то прислали, сигареты фильтровые, деньги в посылке… Ну, дух, не дурак, смекнул, что может спокойствие военной службы за мамины пирожки купить.
СЕРЕГА. Это как?
ВАЛЕРА. Духу, что положено? Летать, шуршать и во всем быть покорным деду. А он типа – неприкасаемый, откупился. И вот, мы тут, весь наш молодой призыв, восемь человек, летаем со страшной скоростью, как ракеты «земля-воздух-земля», огребаем по мордасам по полной программе, а этого лоха столичного никто пальцем не трогает – ждут деды, что посылочки ему начнут приходить. Месяц проходит, второй, никакого движения: катер на остров раз в неделю почту закинет, ему хоть бы раз, ну хоть письмо какое-нибудь кто-то написал. Сам понимаешь, сколько сюда, до Камчатки, посылка из Москвы сюда идти может? Ну, месяц, полтора – не больше. А тут – уже третий месяц пошел! Москвичок уже не такой довольный службой ходит, уже деды не в понятиях: «Молодой, - спрашивают, где обещанное тобой, скотина, денежное и материальное вознаграждение за наше милосердие и доброту?» А этот дурак улыбается и говорит русской народной пословицей: «обещанного, - говорит - три года ждут». Во дебил, да? Нам ведь всего два служить. (смеется) Нашел с кем шутить – с дедами! Они такой шутки юмора не поняли, завели в казарму, накинули ему на голову одеяло…
СЕРЕГА. А одеяло-то зачем?
ВАЛЕРА. А чтоб не видел, дух, кто и чем его бейсболил. Накинули, значит, и отлупили по большому гамбургскому счету.
Пауза
ВАЛЕРА. Короче, поломали москвичка капитально, всю кукушку стрясли. Оказалось, дух этот ни одного письма на свою историческую родину так и не написал, врал все про посылки. Жадный оказался. А дедушек нельзя обманывать, нельзя! А я считаю, все справедливо: сначала, дед тебя год гоняет, потом отправляется на гражданку, на заслуженный отдых от военной службы. Теперь уже ты дед – уже ты молодых воспитываешь, все по справедливости!
СЕРЕГА. А ты давно здесь?
ВАЛЕРА. Пол-года уже. Да ты не волнуйся, я все ходы-выходы тут знаю, со мной не пропадешь. Можно нормально служить, нормально. У нас, у пограничников, знаешь, какая поговорка есть? Чтобы пограничника убить, надо сначала его найти. Так что ты должен служить, чтобы тебя не видно было. Здесь не любят таких, которых видно. Если служишь в массе, так не вылазь, голову не высовывай. Меньше на глаза дедам появляться будешь или шакалам, меньше получать будешь…
СЕРЕГА. Шакалы –то кто такие?
ВАЛЕРА (с досадой). Ну, офицеры наши. Их тут, на заставе, трое: один, полный интеллигент, замполитом тут, его смело можно на три буквы посылать. Ничего он тебе не сделает, только словесно может обгадить. Короче, подсядет он тебе как-нибудь на уши с такой легендой. Обратиться так, на равных, скажет: «Сынок, как служится тебе сынок? Все ли хорошо, сынок, нет ли дедовщины в вашем подразделении? Пишут ли из дома?» Отвечай бодро, что все хорошо, что пишут, что нет, что с детства на границе мечтал служить, он от тебя и отстанет. Ему же просто надо плюсик в тетрадке поставить – расписаться в проведенной для личного состава патриотической работе. Звать это чудо природы – старший лейтенант Андросов. Как таких тут, на границе держат – не понимаю…
Пауза
Тут все просто – надо знать, кого бояться, а кого можно на три буквы посылать. Вот этого – посылай. Второй шакал – старший лейтенант Ребрик, вот это уже серьезный такой дядя. Бьет больно. Этот любит, чтобы все было четко, по уставу. Чтобы на солдате все пуговицы застегнуты были, чтобы говорил правильно, как положено. Только «есть», никак нет», «не могу знать». Начнешь перед ним проблески мозгов показывать, выделываться – сразу в дыню прилетит. А вообще, в любом случае, прилетит. Он сейчас злющий. Деды говорят, раньше тут, на острове, он нашей заставой командовал, временно, метил на то, что его постоянно назначат. Но год назад сюда нашего капитана прислали, а его в заместители снова определили. Вот он и злющий такой. А капитан… Слушай, Серег, дай еще одну сигаретку, а?
СЕРЕГА лезет в карман, достает сигарету, ВАЛЕРА прикуривает не спеша, делает несколько глубоких затяжек.
ВАЛЕРА. Капитан – это отдельная песня. Лично я, конечно, против него ничего не имею, но это такой мутант, каких поискать надо. Говорят, все его прибабахи, глюки, это у него после Таджикистана, а может, Чечни. Короче, хрен знает, где-то он воевал вроде.
Пауза
А может, и не воевал. По крайней мере, пострелять он любит, да… Один раз, короче, полигон, на стрельбы ходили. Дает команду, чтоб все на землю упали. Падаем. Тогда он поверх наших голов их автомата очередь: бабах, бабах! Типа, проверял, кто четко лежит, как положено, голову правильно пригнул, а кто нет. Даже и не знаю, чтобы было, если бы кто-нибудь неправильно. Но, повезло тогда всем вроде. Да ты не пугайся, такое у него редко бывает. Когда напьется сильно или с женой поругается. А что ты хочешь, тоже человек – эмоции выплеснуть надо! Я бы на его месте вообще не знаю, что делал: скушно, развлечений никаких, только телевизор. Что бабе тут делать? Были бы дети, хоть ими занималась, но нет у них детей почему-то. И вот, прикинь, остров, на острове только одна баба и тридцать шесть голодных мужиков. И все за тобой зырят: куда ты пошла, какая у тебя прическа, глазами тебе под юбку залазят, а ночью, после отбоя, все тебя в мечтах трахают. Так что, увидишь, что она мимо пошла, глаза в землю и не смотри на нее. Потому что увидит капитан, что пялишься на его бабу, все, кранты тебе, сживет со свету. На вот, держи (Протягивает СЕРЕГЕ чистый конверт и лист бумаги)
СЕРЕГА. Это зачем?
ВАЛЕРА. Домой черкни, чтобы посылку прислали. Не забудь про деньги и сигареты написать.
КАРТИНА 2
Большая комната, увешанная плакатами патриотического содержания, в углу свалены какие-то тряпки, стоит барабан. Такие комнаты в каждой воинской части есть – называются «Красный уголок» или «Ленинская комната». Сейчас здесь проходит полит-информация – старший лейтенант Андросов размеренно ходит по комнате и заунывно объясняет солдатам, от кого они должны защищать Родину и зачем. В первых рядах сидят молодые, среди них Сергей и Валера, прикрывают «галерку» на которой сидят «деды», и занимаются своими делами: кто спит, кто тихо перекидывается в картишки, кто пишет письмо домой.
АНДРОСОВ (тычет указкой в географическую карту, висящую на стене). Вот здесь, товарищи, и проходит водная граница Российской Федерации, которую мы призваны защищать. И безопасность, мирный сон и покой россиян в ваших руках, товарищи! Ведь мы так не кто, мы – щит Родины! Вопросы у личного состава есть? Если нет, тогда занятие закончено.
Но «деды» не хотят расходиться, они толкают в спину «молодых», чтобы те тянули время:
Товарищ старший лейтенант, - встает один из солдатиков, - у меня такой вопрос (не знает, что спросить, мнется, ему подсказывают). Товарищ, скажите, с кем воевать будем?
АНДРОСОВ (обрадовано). Хороший вопрос, товарищ рядовой! Воевать будем со всеми. Если конечно, Родина скажет! В первую очередь, товарищи, вот наш потенциальный главный вражина (тыкает указкой в сторону США). Вам может показаться, какое дело американцам до нас? И вроде далеко им до России, какой смысл воевать? Отвечаю: дело у американцам до нас самое прямое – завидуют они нам, товарищи! Видите, сколько у нас квадратных площадей? Сами даже не знаем точно. А у них вообще деваться некуда, еще Канада себе пол-карты отграбастала. Вот они и лезут всюду. С другой стороны, Китай. Тоже наш опасный противник. Потому что в Китае проблема страшная: у нас как люди размножаются? В арифметической прогрессии. А у них в геометрической! Тоже им деваться некуда. (Видя, что старший лейтенант выдыхается, «деды» снова пихают в спину молодого, чтобы он задал новый вопрос. Встает другой солдатик, спрашивает: «товарищ старший лейтенант, ничего я не понял, с прогрессиями этими, у меня в школе неуспеваемость была, можете еще раз объяснить, сначала?»
АНДРОСОВ (хватает мел, подбегает к доске, которая висит рядом с картой, начинает рисовать). Вот, товарищи солдаты, вот этот кругляшок, это русская женщина, а этот кругляшок, это мужчина. А вот эти два кругляшка – это китайцы. Значит, вот как размножаются русские: у них рождается один кругляшок…
В комнату стремительно входит старший лейтенант Ребрик, он в бешенстве. Солдаты моментально вскакивают с мест и встают по стойке «смирно».
РЕБРИК (орет). Что тут ягодицы мнем? Почему не на построении?
Голос из задних рядов: «Так вот, товарищ старший лейтенант задержал, объяснить хочет, как китайцы размножаются»
РЕБРИК (обращаясь к АНДРОСОВУ). Что вы тут балаган развели? У меня тут границу некому защищать, а вы им про китайцев…
АНДРОСОВ ( оправдываясь). Так, ведь вопросы задают же, хотят знать…
РЕБРИК. Срал я на их вопросы и на ваши ответы (смотрит на доску) Тоже мне, Лобачевский, геометрией он тут занимается…(орет). Застава, смирно!
АНДРОСОВ. Можно я хоть молодое пополнение оставлю, для беседы.
РЕБРИК. Оставляйте.
АНДРОСОВ (торжественно). Вновь прибывшим для прохождения службы оставаться на месте.
РЕБРИК. Остальные, мамонты, НАЛЕ-ВУ!. Двадцать секунд вам, чтобы до плаца добежать. Не уложимся во время, будем учиться бегать до обеда. С места на построение, БЕ – ГОМ!
Солдаты выбегают из ленинской комнаты. В ней остается только Андронов и Сергей.
АНДРОСОВ (подходит к доске, стирает тряпкой свой нехитрый график). Садитесь, Мальчиков, садитесь… (Сергей садится).
АНДРОСОВ. Ну, как служится тебе, сынок? Из дома пишут? Дедовщины в подразделении нет?
СЕРГЕЙ (вскакивает с места). Так точно, товарищ старший лейтенант – пишут! Никак нет, товарищ старший лейтенант, никакой дедовщины нет!
АНДРОСОВ (с досадой). Да ты, сиди, сиди… Как служится тебе, сынок?
СЕРЕГА. Хорошо служится, товарищ старший лейтенант!
АНДРОСОВ (Садится за стол, напротив Сергея, роется в бумагах). В общем, почитал я тут на досуге твое личное дело… А ты что правда, в театральном учился?
СЕРЕГА. Один курс закончил, отчислили.
АНДРОСОВ. Ну, знаешь, тут такие бойцы, которые в жизни других книжек кроме «Уголовного кодекса» в руках не держали. Так что, считай, что закончил. Я вот тут думал – думал… (пауза). Знаешь, у нас тут на острове, с культурно-массовым досугом страсть как плохо. Ну, телевизор в клубе есть, ну, я хоть просвещаю людей, рассказываю им знания различные. Но чего – то не хватает! И вот я думал-думал (пауза). Короче, через месяц, для всех наших войск наступает очень важный день – День Пограничника. Как мы его отметим, так и служить дальше будем. Тем более, комиссия с материка прилетит, будет смотреть, как личный состав проводит свой дос
СЕРЕГА. Так я не закончил, товарищ старший лейтенант…
АНДРОНОВ. Да, какая разница! Учился ведь? Учился? Значит, что-нибудь слабаешь. Вот послушай, что я придумал (роется в бумагах). Короче, тут у нас в клубной библиотеке, книг, где пьесы вообще нет. Только Шекспир и Максуд Имбрамбеков – пьесы из татарской жизни. Я бы этого Максуда лучше бы поставил, уж очень мне не хочется Шекспира трогать, там же в стихах все – не поймет народ. Но с Максудом облом вышел – там вся книжка на татарском языке напечатана, а я по татарски не умею! Значит, делать нечего, думаю, Шекспира придется ставить. Ох, и намучился я, пока прочитал ее, там же все по-старомодному, в поэзии все написано! Сначала, решил, про короля Лира ставить - читал ты про него?
СЕРЕГА. Читал, товарищ старший лейтенант.
АНДРОНОВ. Прочитал я, значит, про этого короля и понял – устарела пьеска, устарела! Не про короля ее надо ставить – про Россию! Улавливаешь метафору, рядовой?
СЕРЕГА. Никак нет, товарищ старший лейтенант.
АНДРОНОВ. Ну, мне то мозгов хватило – уловил. Там дело в том, что этот Лир все свое движимое и недвижимое имущество разбазарил, все по рукам пошло. Я сразу подумал – это же про нас! (кидается к карте) Вот смотри, эта старая карта еще – эсесесеровская. Видишь какая большая! А вот, красным фломастером и нынешние границы уточнил. Видишь, ни хрена нет! Ни Украины, ни Белоруссии, ни Молдовы, ни Узбекистана. Все гадины утащили, как у бедного короля Лира. Ну, по пьесе, Шекспир верно подметил, Лир тоже не дурак был: раскаялся, одумался, стал все хозяйство под себя опять подгребать. Так и Россия – щас мы быстренько все обратно в карту запихнем. Так что, по нашей пьесе, Лир должен победить! Иначе, хоть тресни, не патриотично получается! Ну, как тебе идейка?
СЕРЕГА пожимает плечами
АНДРОНОВ (удрученно). Вот и охладел к Лиру. Нет, думаю, не поймет народ, не поймет. Надо какую-нибудь уж очень простенькую пьеску – чтобы до всех дошло, даже до старшего лейтенанта Ребрика. И вот пошел я по принципу простоты. Думаю, что же самое простенькое у Шекспира? Знаешь?
СЕРЕГА пожимает плечами
АНДРОНОВ (торжественно). А я додумался! Про Джульетту! Читал? Ну, там, где парень девку любит, а потом они умирают?
СЕРЕГА. Читал, товарищ старший лейтенант…
АНДРОНОВ. Но, понимаешь, опять мне не хватило патриотичности. Думал я, думал и понял: а ведь это тоже про Россию! Вот, возьмем, мы к примеру этих…(смотрит в шпаргалку). Монтеки…. По сценарию автора они враждуют с… (смотрит в шпаргалку) с Капуллети. Тьфу ты, фамилии эти читать – язык ногу сломит. Ладно, оставим это на совести автора… Так вот, предположим, к примеру, что Монтеки – это Украина, А Капуллети – это Белоруссия. Соответственно, что получается, секешь поляну?
СЕРЕГА. Не допирает пока, товарищ
АНДРОСОВ. Там еще герцог есть, ну, который всех мирит. Так это Россия. Которая, как бы говорит в конце: вот, ребята, без меня вы перегрызетесь все, без России – никуда! Я еще такую развязочку эффектную придумал: герцог, значит, говорит: айда, ребята, давайте под мое крыло, будем строить единое такое содружество независимых государств. Они обнимаются, короче, звучит российский гимн, и все встают. И, тогда, по-моему, все поймут, о чем Шекспир написал. Ну, как, впечатлительно?
СЕРЕГА. А Джульетту кто играть будет, товарищ старший лейтенант?
АНДРОСОВ. Вот с этим у нас загвоздка, с женщинами у нас на заставе практически туго. Сперва я даже на материк хотел позвонить, чтобы нам артистку из драмтеатра прислали. Но потом подумал: своими силами обойдемся. В общем, поговорю с нашим капитаном, с капитаном Моренко, если он разрешит, жена его, Даша сыграет.
КАРТИНА 3
На шконке в казарме лежит меланхоличный парень, перебирая струны гитары, которую держит в руках. У парня сержантские лычки и бодрая украинская фамилия Горбенко. Хотя сам отродясь на Украине не бывал, и дальше родного Челябинска никуда не выбирался.
ГОРБАТЫЙ (обращаясь к круглому как колобок, нерусского вида солдатику, сидящему на табуретке и подшивающему воротничок к «хебешке». Э, Тува!
ТУВА. Что?
ГОРБАТЫЙ. Невыносимо мне смотреть, как ты живешь в антисанитарных условиях. Ты, ушан, майку мне постирал?
ТУВА. Стираль
ГОРБАТЫЙ. А «хебе» мне постирал?
ТУВА. Стираль.
ГОРБАТЫЙ. А себе?
ТУВА (цокает языком, отрицательно трясет головой). Не стираль.
ГОРБАТЫЙ. Чмо ты, Тува. Сколько служишь, ушан?
ТУВА. Одинсать месясь.
ГОРБАТЫЙ. Чмо ты, Тува. Ты за это время хоть мылся?
ТУВА. Мылься, мылься. Четыре раз мылься.
ГОРБАТЫЙ. Все равно, чмо.
Пауза
ГОРБАТЫЙ. Тува, поругайся по-нашему.
ТУВА. По-русски?
ГОРБАТЫЙ. По-русски.
ТУВА ( улыбается) Про маму?
ГОРБАТЫЙ. Про маму, про маму.
ТУВА (тщательно выговаривая слова) Уептваяматьпидаротепный!
Дневальный подает команду: «Дежурный по роте на выход». Горбатый резко подлетает с койки.
В казарму входит старший лейтенант АНДРОСОВ, за ним идет СЕРГЕЙ.
ГОРБАТЫЙ (развязно). Здравия желаю, товарищ!
АНДРОСОВ. Вот, Горбенко, привел вам молодое пополнение, в лице рядового Мальчикова. Талантище! Парень, между прочим, театральный институт закончил! Будет у нас в спектакле играть, на День Пограничника. Так что, моим личным приказанием, избавляю его от всех нарядов, от всех работ – пусть занимается, текст учит, к роли готовится. Вам, понятно, Горбенко?
ГОРБАТЫЙ (придуривается). Так точно, товарищ старший лейтенант!
АНДРОСОВ. Какие у него на сегодня работы?
ТУВА. Пол в казарма он должен вымать.
АНДРОСОВ. Вот и отлично. Вымоешь, Горбенко? Не разломишься? Вон, какую ряху-то наел – физический труд только на пользу будет.
ГОРБАТЫЙ. Конечно вымою, товарищ, какие вопросы.
АНДРОСОВ. Ну, вот и замечательно! Помните – это талантище! Надежда наша! Генералы смотреть приедут! (выходит из казармы).
ГОРБАТЫЙ возвращается на шконку. Снова берет в руки гитару. Сергей явно не знает, что ему делать. Медлит, садится на шконку, достает томик Шекспира.
Пауза
ГОРБАТЫЙ. Слышь, актер…Сюда иди
ТУВА подлетает к СЕРГЕЮ, ударом сбрасывает его с койки, так, что тот оказывается прямо возле ног Горбенко.
ГОРБАТЫЙ. Что за театр вы там придумали?
СЕРГЕЙ. Ну, спектакль играть будем.
ГОРБАТЫЙ. А ты в этом в спектакле кто? Хер в кожаном пальто?
СЕРГЕЙ. Нет, я Ромео.
ГОРБАТЫЙ. Какой Ромео? ( кричит). Встать, дух, когда с тобой дедушка говорит!
СЕРГЕЙ встает по стойке «смирно». ГОРБАТЫЙ не вставая с койки бьет ему ногой в грудь.
ГОРБАТЫЙ. Какой Ромео? Дух, ты потерялся? Ты где? В оперном театре? Ты на заставе, дух, ты шуршать должен. Тува, пусть он доподшивает.
ТУВА (подходит к СЕРГЕЮ, бьет его кулаком в грудь, тот падает) Ты что мне тут умничаешь? Тут я буду умничать! Сколько служишь, дух?
СЕРГЕЙ. Один месяц.
ТУВА. Вот! А я одиннадцать месясь Родину защищаю. Когда полтора года буду защищать – тогда дедушкой стану. Ты когда полтора года отслужишь, тоже будешь духов бить. Работай, дух. (протягивает «хебе» СЕРГЕЮ, тот садится на стол, начинает подшивать форму)
ГОРБАТЫЙ. Слушай, молодой, а Ромео - это про что?
СЕРГЕЙ. Ромео, товарищ сержант, это про любовь. Пьеса такая есть – «Ромео и Джульетта».
ГОРБАТЫЙ. А, вспомнил, вспомнил. Что-то слышал. То есть ты, эту Джульетту по жизни там, по спектаклю, пер?
Пауза
ГОРБАТЫЙ (властно). Не слышу! Пер – нет?
ТУВА подходит со спины, бьет СЕРГЕЯ в затылок.
СЕРГЕЙ (громко). Так точно, товарищ сержант! Пер, товарищ сержант!
ГОРБАТЫЙ. Клево. Хоть про еблю спектакль покажут. А кто твою телку играть будет? Старший лейтенант Андросов? Вы что, прямо на сцене трахаться друг с другом будете?
Пауза
ГОРБАТЫЙ. Дух, не слышу ответа!
ТУВА. Тебя дедушка спрашивает! Когда дедушка спрашивает - отвечать надо! (выбивает из под Сергея табуретку, Сергей падает на пол)
СЕРГЕЙ. Пока точно неизвестно, товарищ сержант, кто будет телку играть. Старший лейтенант Андросов говорит, что, может быть, жена капитана Моренко сыграет.
Долгая пауза
ГОРБАТЫЙ. Залет… Ты что, дух, дурак что ли? Что за духи пошли – совсем без мозгов. Ну, пацан, ты покойник. Пиши письмо маме, чтобы венки высылала.
КАРТИНА 4
Дом капитана Моренко. Сам капитан, крепко сбитый мужчина лет сорока, сидит за столом, ждет, когда жена принесет ему ужин.
МОРЕНКО (громко разговаривает, на первый взгляд – сам с собой) Я говорю, за ними за каждым надо следить, чтобы какой-нибудь номер не выкинул. Вот возьмем к примеру урода этого – Ребрика. Он же спит и видит, чтобы меня съесть! У него там, на материке, какие-то подвязки имеются, в штабе, чуть - что у меня тут случится – он же первый прискочит с докладом: так мол и так, капитан Моренко распустил личный состав, никто ни хера не делает, примите меры. На место мое метит, урод. А что мне мое место? Пожалуйста, забирай. Не нужно мне мое место: каждый день тридцать рыл строить – что за удовольствие? (Даша, его жена, девушка лет двадцати пяти, ставит перед ним тарелку с супом). Суп с чем?
ДАША. Рассольник
МОРЕНКО (размешивает сметану в тарелке). Потом другой придурок – Андросов этот. Ну, клоун в форме, честно слово! Наберут дураков в погранвойска, хоть вешайся! Что мне с ним делать? Я к нему подхожу, говорю: ну, что ты, урод, делаешь, тебя же даже духи не уважают, что ты форму позоришь? А он мне говорит: товарищ капитан, говорит, я тут книгу про Суворова читал, там написано, что офицер должен быть отцом солдатам. Мудак, говорю, только книжки читать и умеешь. Ты хоть раз в ряху солдатам бил? Ты на плацу их дрючил? Ты в марш-бросок с ними бегал? Отец… Хрен ты в стакане, а не отец. Вот приезжают тоже чмыри эти с берега, с материка, интересуются: а нет ли у вас ужасных проявлений дедовщины? Неуставных отношений? Тоже – другие отцы нашлись. Им как объяснишь, что если дедушек не будет, кто это стадо будет в руках держать? Разбегутся. Ну и что, что остров – все равно разбегутся. Уплывут по Тихому океану к маминым пирогам. Да… Я бы любого дембеля, хоть сейчас, на место Андросова воткнул, а того – наоборот, в строй. Пусть бы пошуршал, отец.(зевает, тема ему наскучила, Моренко сьедает первую ложку супа)
Пауза
МОРЕНКО. Холодный
ДАША. Что «холодный»?
МОРЕНКО. Суп холодный.
ДАША. Остыл, наверное.
МОРЕНКО убирает руки от тарелки
ДАША. Сейчас, горяченького налью, из тарелки.
МОРЕНКО. Не надо, такой доем. А ты что, не знала, что муж домой придет? Не могла ему суп толком разогреть?
ДАША. Да знала я, просто остыл.
МОРЕНКО. Остыл? Сейчас проверим. (подходит к кастрюле, трогает ее бок). Кастрюля холодная. Тебя, наверное, дома не было, пришла только что? Куда ходила, супруга?
ДАША. Да никуда я не ходила, дома была.
МОРЕНКО. Что ты врешь мне. Меня не один солдат обмануть не может, сразу вижу – где пиздит. Что ты мне врешь, а?! Куда ходила, говори!
ДАША. Ну, я только днем ходила, в клуб.
МОРЕНКО. Что смотрела? Время точное говори, во сколько в клубе была, я проверю.
ДАША. В 14:30 я из дома вышла, там была минут через десять. Там солдаты какие-то были, пол мыли, прибирались. Я села, включила телек.
МОРЕНКО. Что ты пиздишь мне! Что глаза прячешь, шлюха! Говори, трахаться ходила? Любовника завела, пока муж на службе?!
ДАША. Так вы все на службе, некого заводить.
МОРЕНКО. Ты еще мне похами тут, малолетка. Блядь, дура, мог же себе бабу повзрослее найти, у которой давалка не чешется! Думаешь я не знаю, что ты с половиной заставы переспала? Чем я тебя не устраиваю, чем? Вроде аппарат работает, все нормально, остальные бабы не жаловались. Тебе мало того, что я тебя не девочкой взял? (хватает Дашу за воротник халата). Мало, боевого опыта еще хочешь набраться? Говори, сучка, что молчишь! Сколько мужиков у тебя до меня было, а, говори?
ДАША молчит.
МОРЕНКО. Думаешь, я с бабой справиться не смогу? С заставой справляюсь, в тридцать рыл, а с одной такой пигалицей не смогу? В глаза смотри, что глаза отводишь?!
ДАША закрывает лицо руками.
МОРЕНКО. Что рожу спрятала? Я тебя, блядь, насквозь вижу. Ничего, ничего, поймаю – обоих тут же грохну. Поняла меня, нет? (бьет Дашу кулаком в живот, Даша оседает на пол, видно, что от удара у нее перехватило дыхание)
МОРЕНКО. Что ты мне тут комедию строишь? Думаешь, я своей силы не знаю? Я ж легонечко, в воспитательных целях. (садится за стол, начинает есть суп, Даша, продолжает сидеть на полу)
МОРЕНКО. Ну, иди сюда. (Даша не двигается, Моренко встает из-за стола, подходит к ней, садится рядом на корточки). Ну, тяжелая у меня рука, что поделаешь. Не сдержался. А ты тоже, что доводишь меня? Не видишь, муж усталый со службы вернулся, измученный, довели там меня всякие уроды. Ладно, ладно, не плачь, не плачь (гладит Дашу по голове) Ладно, знаю, не гуляешь ты, но ведь в мыслях было, было? Я ведь знаю, было? Так это все у тебя от скуки. Что ты все этот телик смотришь, там же одно и тоже показывают? Вот, возьми, книжку почитай или что-нибудь по дому сделай. Если в жизни занятие найти, знаешь, как интересно будет! Вот, короче, хочешь в театре играть, хочешь?
(ДАША кладет голову на грудь капитана). Подходит, короче, ко мне сегодня долдон наш – старлей Андросов, говорит: «так мол и так, разрешите к празднику постановку театральную организовать. «Ромео и Джульетта», практически по Шекспиру в моей, то есть в его восприятии. А вашу жену, то есть тебя, хотим на главную роль пригласить. Я, конечно, его сначала технично на хер послал, а сейчас думаю, мне то какое дело, нехай ты делом займешься, все меньше дурных мыслей в голове будет. Будешь в спектакле играть, нет? Давай, слезы вытирай, ставь суп разогревать и давай хавать, Джульетта.
КАРТИНА 5
Гарнизонный клуб. На сцене пара стульев, изображающих балкон, стоит Ромео - Сергей и Джульетта – Даша. В руках они держат тексты. Перед ними расхаживает старший лейтенант Андросов, усиленно внедряясь в роль режиссера.
АНДРОСОВ. Ну вот не нравится мне, как ты, Сережа играешь. Нет, как актер, может быть и хорошо, но патриотизма, патриотизма не хватает. А ведь Шекспир, Сережа, потому и гений, что его можно шиворот-навыворот переворачивать. Вот, допустим, говоришь ты фразу… сейчас найду, вот: «Но тише! Что за свет блеснул в окне? О, там восток! Джульетта – это солнце». Ну понятно, про че говоришь, про любовь там, е-мое, но ты мне политический подтекст добавь! Что у нас на Востоке? Правильно – Китай! Потенциальный наш международный противник и враг. А ты про врага так говоришь ласково! Идеологически незрело, Сергей. Попробуй так: кулаком погрози, дескать, недолго, ребята с востока, вам осталось, скоро наваляем мы вам по самые мандарины! Ну и далее по тексту уже про любовь там эту самую.
Сергей послушно выполняет указания старшего лейтенанта. В зал входит Моренко. Все присутствующие, за исключением Даши, встают по стойке «смирно».
МОРЕНКО. Не помешал?
АНДРОСОВ ( бодро) Никак нет, товарищ капитан. А мы вот тут – репетируем. Наращиваем подтекст так сказать.
Пауза
МОРЕНКО. А что вы все молчите-то? Там слов что ли нету?
АНДРОСОВ (Сергею). Рядовой Мальчиков, давайте дальше!
СЕРГЕЙ. Вот, подперла рукой прекрасной щеку. О, если бы я был ее перчаткой, чтобы коснуться мне ее щеки!
ДАША. О, горе мне!
СЕРГЕЙ. Она сказала что-то. Говори, мой светозарный ангел! Ты надо мной сияешь в мраке ночи, как легкокрылый посланец небес пред изумленными глазами смертных, глядящих, головы закинув ввысь, как в медленных парит он облаках и плавает по воздуху.
Долгая пауза
ДАША. Ромео! Ромео, зачем же ты Ромео! Покинь отца и отрекись навеки от имени родного, а не хочешь – поклянись, что любишь ты меня, и больше я не буду Капулетти.
МОРЕНКО разворачивается и идет к выходу из клуба. АНДРОСОВ семенит за ним.
МОРЕНКО (останавливаясь у выхода). А ты куда собрался? Репетируйте, репетируйте. Бойца освободить от всех работ, пусть только этим занимается. Дальше – почему они у тебя без костюмов, возьми любую ткань на складе, какую есть, я разрешаю. Чтоб на спектакле в костюмах были. Как положено. (Уходит)
АНДРОНОВ (радостно). Ну вот, видите, товарищу капитану понравилось!
ДАША. Если хотите, я могу попробовать костюмы сшить.
АНДРОНОВ. Вот это хорошо бы было, замечательно. Тогда я на склад за тканью, а вы пока текст повторите, почитайте там слова всякие. (уходит)
СЕРГЕЙ и ДАША остаются одни.
Долгая пауза
ДАША. А тебя как зовут?
СЕРГЕЙ. Сергей.
ДАША. А меня Даша.
Пауза
СЕРГЕЙ. Я знаю.
Пауза
ДАША. Слушай! Как же я костюм шить-то буду? Я же мерок твоих даже не знаю. Сейчас, измеряем как-нибудь. (берет в руки моток бечевки). Меня так бабушка учила. Мерять. Если сантиметра нет. Просто, завязываешь на веревке узелки – это руки, это воротник, это талия. Главное, не перепутать. Сейчас померяем. Тебе нравится тут?
СЕРГЕЙ. Ну, не знаю, меня же призвали, я же не выбирал.
ДАША. А мне нравится! Тут красиво. Тут только дни длинные-длинные. Потому что делать нечего. Но мне не скучно. Мне нравится, что здесь остров такой маленький и называется он так спокойно-спокойно – Мирный. Смешно. Вокруг острова океан – Тихий, а сам остров – Мирный.
Пауза
СЕРГЕЙ. А я один тут раз успел до океана сходить – посмотреть. Никогда до этого океана не видел. Потому что у нас в городе одна речка, да и та, грязная, в ней рыбу ловить нельзя. Рыба есть, а ловить нельзя. А по весне ее даже увидеть можно, она поверху воды плавает.
ДАША. Почему, поверху?
СЕРГЕЙ. Ну, потому что в ней за зиму глисты скапливаются, вот она кверху и поднимается. Извините.
ДАША. Ты почему извиняешься?
СЕРГЕЙ. Ну, глупость какую-то рассказал.
ДАША. А я когда школу закончила, думала, что в Москву поеду учиться. На актрису. Потому что мне в детстве говорили, что я петь хорошо умею и на фотографиях красиво получаюсь. Но так и не поступила. А сейчас вот здесь – на острове, как Робинзон Крузо.
СЕРГЕЙ. У Робинзона борода была, а у вас нет (Смеются).
ДАША. Да что ты меня все на «вы» называешь? Я что старая?
СЕРГЕЙ (испугавшись). Да нет, что вы! Вы молодая и очень симпатичная!
ДАША. Тогда почему на «вы»?
Пауза
ДАША. Ладно, давай мерять будем. (обхватывает веревкой шею Сергея)
КАРТИНА 6
Казарма. На шконке лежит Горбатый, рядом сидит Валера, что-то рассказывает. Хмурый Тува моет пол.
ВАЛЕРА. Ну вот, я и говорю, заглядываю в клуб, а наш Ромео обнимается с капитанской женой. Она его так технично за талию обхватывает, он там тоже руками на ней искать начинает…
ГОРБАТЫЙ. Ну что, трахнулись они?
ВАЛЕРА (убежденно). Конечно трахнулись. По любому, Денис. Что им еще делать-то?
ГОРБАТЫЙ (мечтательно). Вот баба! Прикольная, все на месте. Снится мне иногда. Ну, будто засаживаю ей. Просыпаюсь, а у меня балда торчит, одеяло держит (показывает согнутую руку со сжатым кулаком, смотрит на Туву, который в это время остановился и внимательно слушает). Ты что слушаешь, ушан нерусский? Давай, пол в казарма, арбайтен, арбайтен.
ТУВА. Не хорошо, Денис. Я одинасать месяць все делал, как положено. А теперь новый дух есть, пусть он пол моет.
ГОРБАТЫЙ. Молчать, рыба. Новый дух у нас в театре играет, он звезда большой эстрады и кордебалета. Так что три, три, ушан. И майку не забудь мне простирнуть вечером.
ТУВА ( принимается за работу). Все - равно, нехорошо это, Денис.
В казарму входит Сергей.
ГОРБАТЫЙ ( вежливо приподнимается с койки) Привет большому театру от пограничников заставы острова Мирный. Что, репетировали сегодня?
СЕРГЕЙ. Репетировали.
ГОРБАТЫЙ (Валере). Брысь отседова. Освободи место товарищу актеру (вспоминает). Короче, вчера этот поп вас повенчал втихушку, и ты типа в руки в ноги, и атас. Слинял от молодой жены. Ну и что? Встретился ты с ней сегодня, нет?
СЕРГЕЙ. Денис, извини, не могу рассказать.
ГОРБАТЫЙ. А что такое?
СЕРГЕЙ. Извини, не могу.
ГОРБАТЫЙ (угрожающе). Ты что, дух, берега попутал?
В казарму входит капитан МОРЕНКО.
МОРЕНКО. Застава, подьем! Равняйсь, смирно! Рядовой Мальчиков – на месте, остальные пулей отседова. Построение на плацу через пять минут. Время пошло (садится на стул, смотрит на часы. Находящиеся в казарме солдаты начинают лихорадочно одеваться и выбегать из казармы, СЕРГЕЙ стоит на месте. В конце концов, Сергей и капитан остаются одни).
МОРЕНКО. Боец. Упор лежа принять! ( Сергей ложится на пол). Начинаем отжиматься. Раз –два, раз-два, давай-давай, Ромео, это тебе не в театре херней страдать (Счет ускоряется, Сергей начинает все быстрее отжиматься). Раз-два, раз-два, понапридумали театров себе на голову, уроды (придавливает голову Сергея к полу сапогом). Ты что с женой моей сделал, урод?
СЕРГЕЙ. Джульетта умерла.
МОРЕНКО. Что ты сказал, боец?
СЕРГЕЙ. Джульетта умерла. Аптекарь, действует твой яд. Вот так я умираю с поцелуем.
Пауза
МОРЕНКО. Сядь, боец.
Пауза
МОРЕНКО. Хочешь сигарету?
СЕРГЕЙ берет сигарету из протянутой пачки, оба закуривают.
МОРЕНКО. Понимаешь, она другая стала. Ну, другая. Улыбается, смеется, вечером у нее дела все, шьет она эти костюмы дурацкие… Совсем другая стала. Она дура у меня совсем, без меня бы пропала абсолютно. Поехал как –то я в отпуск, в Москву, там с ней и познакомился. В институт приехала поступать, провалилась. Деньги потратила, а домой не едет – стыдно. Ну, тут со мной встретилась. (кричит). А что, лучше, чтобы в Москве своей осталась? Бывал дух в Москве, нет? Сволочной город! Одно зверье кругом. Я что здесь на границе, что там. Только здесь, кому нужна эта граница? Так, рыбаки раз в месяц нарушат! А там – на каждом шагу. Купите то, купите это, предъявите документы, пройдите контроль. Там даже в магазинах штуки такие металлические стоят, ворота, как на таможне, чтобы не вынесли ничего. Блядь, сплошная пограничная территория. (Пауза) Да ей здесь в тыщу раз лучше живется, понял?! Воздух свежий, вода кругом, лес – природа. В клубе – телевизор есть. Что не хватает, понять не могу. (Пауза) Ладно, забыл боец. Скажешь слово кому, что я тебе здесь говорил – домой по кусочкам поедешь. Усек, рядовой Мальчиков?
СЕРГЕЙ. Так точно, товарищ капитан.
Капитан Моренко идет к выходу из казармы
СЕРГЕЙ. Товарищ капитан, а со спектаклем что делать?
МОРЕНКО. Как что? Репетируйте. Репетируйте. (уходит)
КАРТИНА 7
Берег океана. Стоит капитан Виктор Моренко, рядом его жена – Даша
МОРЕНКО. Ну чего притащила то меня сюда? Будто я воды не видел.
ДАША. Красиво.
МОРЕНКО. Ну, красиво (обнимает Дашу за плечи).
Пауза
МОРЕНКО. Надо духам сказать, чтоб здесь скамейки вкопали. Устроим, так сказать, природный уголок досуга (начинает ходить по берегу). А здесь мангал можно поставить, тент натянуть. Никакого курорта не надо. Только вода холодная – купаться в ней нельзя.
ДАША. А, может, съездим куда-нибудь? Ты третий год без отпуска.
МОРЕНКО (заводится). Куда я поеду –то? Что-нибудь обязательно случится. Крысы эти из штаба приедут, им Ребрик накапает на меня. Что-нибудь случится обязательно.
Пауза
МОРЕНКО (успокаиваясь). Да нет, я бы поехал, на самом деле. Ну, давай, не сейчас, через полгода? Или чуть пораньше? Только не на море. А то – тут вода, туда приедешь – тоже вода. Скучно. (Пауза). Да ты не подумай, что мне море не нравится. Я, если честно, даже поступать в мореходку думал. С детства мечтал: книги все про море собирал, парусников модели. У меня в Питере дядька жил, он, короче мичманом был. Это прапорщик по-нашему. Вот, мы с семьей, когда я маленький был, в гости к нему приехали. Он меня в форму нарядит, кортик даст, говорит, что капитан дальнего плавания. Я верил ему. А что, на погонах две звездочки, значит, капитан! Я же, когда маленький был, не понимал, что если большие звезды – это капитан. А маленькие – всего - лишь прапорщик.
ДАША. А почему тебя в мореходку не взяли?
МОРЕНКО. По конкурсу не прошел. Пришлось, двигать в погранцы. И что в итоге: остров и тридцать солдатских морд. Вот и вся романтика.
Пауза
МОРЕНКО. Да и на кораблях никакой романтики нет. Сколько раз мы в море выходили, на учения совместные с мореманами? Погрузишься на эту кандейку, на корабль, там солярой прет, все гудит, повернуться негде. Я, блин, все проклял, когда первый раз на коробку попал. С моим ростом – то головой о подволок ударюсь, то ноги отобью о комингсы. Ну, знаешь, как тебе объяснить: вот дверка, люк между отсеками, а у ней как нижняя ступенька бронированная. Они, морячки, привыкшие, бегут по учебной тревоге, перед каждым комингсом подпрыгивает, как бегуны с препятствиями, а я не подпрыгиваю. Вот все ноги и поотбивал. Вот и вся романтика…(Пауза) Правда, когда в прошлом году в Питер мотался, дядьку хоронить, дернуло меня в музей зайти на стрелке. Там музей такой есть, флотской истории, модельки парусников, ботик Петра стоит. Хожу вокруг этих моделек и вспоминаю, как в детстве мечтал моряком быть. И, главное, вот, что характерно: прекрасно знаю, что ничего хорошего на флоте этом нет, а все-равно, сердце екнуло, подумал: вот бы сейчас на палубе стоять, в белой парадке.
ДАША. А мы на берегу, стоим, плачем, машем тебе
МОРЕНКО (подозрительно). Кто это – мы?
ДАША. Ну, мы с маленьким.
МОРЕНКО (недовольно). Что ты опять заладила: ребенка, ребенка. Говорю, как-нибудь, переживем здесь года два, денег подкопим, рванем на материк, квартиру купим, там и ребенка можно. Здесь то как мы здесь будем? Здесь ребенка нельзя, здесь – граница. (целует Дашу)
Пауза
ДАША. А как вы где граница определяете, а где нет? На воде же не видно.
МОРЕНКО. Так это очень просто. Пятнадцать километров от берега – это наше. А дальше, уже не наше.
КАРТИНА 8
Гарнизонный клуб. По сцене, среди брошенных декораций, расхаживает капитан Моренко. Берет лежащий на стуле самодельный реквизит, картонную шляпу с полями, обклеенную черной бумагой, снимает фуражку, меряет. Встает в позу фехтовальщика, делает выпад рукой.
МОРЕНКО. Скажи, Джульетта…
В клуб входит старший лейтенант РЕБРИК. Карманы его «хебе» заметно оттопырены.
РЕБРИК. Здравия желаю, товарищ капитан!
МОРЕНКО. И тебе не хворать. (делает выпад в сторону Ребрика). Умри, о подлый Капулетти!
РЕБРИК. Вы чего, товарищ капитан?
МОРЕНКО. Ну смотри, могу же я актером быть?
РЕБРИК. Конечно можете, товарищ капитан.
МОРЕНКО. А ты что бродишь?
РЕБРИК. Так, день рожденья у меня. Вот, в клуб зашел, хотел перед телевизором рюмашку пропустить.
МОРЕНКО. Зачем на телевизор водку тратить? Щас мы сорганизуем что-нибудь (уходит в темноту клуба, гремит там посудой).
РЕБРИК (достает бутылку водки, ставит на стол, скручивает пробку). Я это, товарищ капитан, думаю, сержанта Харитонова, из второго отделения, повоспитывать немного надо. Совсем дембель берега потерял – офицеры в казарму входят, не встает, в койке лежит сучара, совсем наглость потерял.
МОРЕНКО (ставя на стол два стакана). В торец ткни ему два раза, и все дела.
РЕБРИК. Да нет, товарищ капитан. Борзость, может, и собью с него, но мне другого хочется. Они там совсем офигели – во втором отделении, совсем офицеров не уважают. Все под дудку Харитона пляшут. Ну, получит он от меня в торец – дальше что? Тогда вообще героем заделается. Скажет он своим, чтоб на меня длинный и продолжительный хуй клали. И будут класть ведь. Нет, мне бы его технично опустить как-нибудь, чтобы он авторитет и уважение в коллективе потерял.
МОРЕНКО. Так я не понял, учить мне тебя что ли? Ну, подставь его как-нибудь. На воровство, чтобы якобы спер что-нибудь у сослуживцев – а крыса, вор, это до конца службы штампик на лоб.
РЕБРИК (восхищенно). Умный вы какой, товарищ капитан! Я бы не сообразил так даже. (наливают по рюмке, пьют)
МОРЕНКО. Так, просто сколько я этого брата – солдата перевидал! И всегда одно и то же. Приходят сначала, ничего не умеют, год пройдет уже смотришь – короли.
РЕБРИК. Ладно бы еще по сроку службы борзели, а то ведь сейчас даже духи наглеют.
МОРЕНКО. Ты про кого?
Пауза
РЕБРИК. Зря я это товарищ, капитан сказал. Давайте выпьем лучше
МОРЕНКО. Начал – уж до конца говори
Пауза
РЕБРИК. Давайте хоть выпьем сначала (наливает рюмки).
Пауза
РЕБРИК. Я вам что, товарищ капитан, скажу. Информация еще до конца, конечно не проверенная, так что вы особо не переживайте. Есть, короче, у меня в третьем отделении стукачок один, тувинец, Карашпаев. Ну, он мне вчера рассказывает, обсуждают у них.
МОРЕНКО. Кого?
РЕБРИК. Ну, жену вашу обсуждают. Что она с этим молодым, как его фамилия – Мальчиков что ли…(шепчет на ухо капитану) Но, только информация не проверенная.
Пауза
МОРЕНКО. Смотри, старлей, расскажешь еще кому-нибудь – пришибу. Сам разберусь. Твое здоровье. (выпивает налитую рюмку, встает из-за импровизированного стола, выходит из клуба)
КАРТИНА 9
Казарма. На койке сидит Мальчиков, он в костюме Ромео, в одной руке текст, в другой – острый металлический штырь, изображающий, по-видимому, шпагу. В казарму входит Горбенко.
ГОРБАТЫЙ. Что, дух, не подрываешься, когда дедушка входит?
СЕРГЕЙ (смотрит в книгу, громко декламирует) О, милый юноша, не искушай, отчаянья души моей – беги. Оставь меня, подумай об умерших. Пусть это устрашит тебя, молю…
ГОРБАТЫЙ. Проснись, дух, все, закончился твой театр, капитан его отменил.
СЕРГЕЙ. Ты хочешь драться? Берегись же мальчик.
ГОРБАТЫЙ. Я просто фигею с вашего зоопарка. Ну, душара, натворил ты дел.
СЕРГЕЙ. Почему, отменил?
ГОРБАТЫЙ. А кому понравится, чтобы его жену какой-то душара трахал, со шпагой. Короче, отпиздил он твою Джульетту по самые гланды. Только что, на катере на материк отправили. Вроде, она как даже в сознание так и не пришла. Так что, дух, влип ты по самое не хочу. Капитан, он сейчас за ней в больничку поехал, а вернется когда, будет тебе пьеса в двух действиях со смертельным исходом. Вешайся душара.
СЕРГЕЙ кладет книгу, встает с кровати
ГОРБАТЫЙ. И все таки, интересно мне знать, подробности вашего совокупления. Эх, четкая женщина – капитанская жена, четкая. Вот почему ты, дух - Ромео, а не я? Я бы ей так вдул…
СЕРГЕЙ. Джульетта умерла…
ГОРБАТЫЙ. Обидно за бабу. Если не вернется, даже смотреть тут будет не на кого. Она ж когда идет в платьице своем – сеанс! Стоишь, смотришь, понять пытаешься, какие трусики на ней, как маечка или нет. А такому лоху – такая баба сама отдалась. Не понимаю я женщин…
СЕРГЕЙ. Джульетта умерла…
ГОРБАТЫЙ. А мне еще вот что интересно: ты мне скажи, как имевший связь, бреет она у себя там или нет? Мы даже с пацанами спорили, я, лично, считаю, что бреет. Нет, я бы ей сейчас вдул.
СЕРГЕЙ делает шаг навстречу ГОРБАТОМУ, протыкает его металлическим штырем.
КАРТИНА 10
Утро. Плац. Личный состав заставы на построении. В первом ряду мы видим Сергея, Горбатого, Валеру, Туву. Перед строем расхаживает новый начальник заставы, старший лейтенант Ребрик.
РЕБРИК. Застава – равняйсь! Смирно! Значит, Басковы, Киркоровы, продолжаем разучивать песню к блядь, священному для каждого из вас, уродов, всенародному празднику – Дню пограничника. Будем петь хорошо, значит пойдем на завтрак. Будем петь плохо – значит, будем петь до обеда. Застава, равняйсь! Смирно! На месте, с песней, шаго-ом, марш!
Строй начинает маршировать. Поют:
РЕБРИК. Застава, не слышу грусть, громче!
ВАЛЕРА. Нас потом всех, и меня, и Туву, всех, короче, свидетелей этого спектакля, по разным частям раскидали. Чтоб слухов не было – кто, кого и из-за чего. Но, сначала, к следователям таскали. Следователи нас били – ну и что, что мы свидетели! Все –равно били. Мне, короче, там кукушку, на допросах, капитально стрясли. Даже в больничке пришлось полежать. А потом, списали по тихому домой. Но как нормального, здорового. Инвалидность у меня уже здесь обнаружили. Она у меня не рабочая, но я не работаю – нам пенсии с мамошой хватает на двоих. Дома сижу, телевизор обычно смотрю, сплю. Очень люблю передачу «Армейский магазин», которая про военных рассказывает, про новое оружие и репортажи делает из воинских частей. Там такая ведущая – обалденная, в форме, грудь у нее торчком. Но эта передача рано утром идет, по воскресеньям, когда мамаша спит, поэтому, я ее тихо смотрю.(смеется). Без звука. (Валера и Тувы выходят из строя, идут прочь)
ГОРБАТЫЙ. А я не умер. Короче, спасибо аптекарям, откачали. И даже уволили домой, по ранению, на два месяца раньше. Приехал домой, там – все телки мои! Ну, правильно, фуражка у меня такая красивая, весь такой в форме, короче, бабы визжали. Я их тогда в поселке штабелями имел. Год побухал, другой, отдохнул после армии, решил на работу устроиться. И тут, как на зло, опять день пограничника. Ну, мы с пацанами опять забухали – а что делать то было? Праздник священный. Вот и нахрюкался я тогда до умопомрочения, домой пришел, на койку бухнулся. Вот я тогда умер, а не раньше. По научному, это красиво называется – «захлебнулся в рвотных массах». А на деле – совсем не красиво. Да что там говорить… (огорченно машет рукой, уходит из строя).
СЕРГЕЙ. После того, что в казарме случилось, я решил…Короче, ничего я не решил, просто бежал и бежал, и прибежал на берег океана. И там сидел, час, два, может, больше. Потом все началось: катер с материка, камера, допросы. В камере мне ребята объяснили, что за такое меня там все - равно грохнут. Не свои – надзиратели. Они же офицеры все, и у каждого жена есть.(пауза) Потом меня в одиночку закрыли. Но ребята, я там уже подружиться кое с кем успел, они мне веревку передали. Ну, я и…(показывает руками). Так что, пользуясь случаем, я бы хотел передать им свою благодарность. Спасибо, ребята! (уходит из строя)
РЕБРИК. Ряды сомкнули! Отряд не заметил потери бойцов! Застава, не слышу грусть!
Строй марширует по направлению к казармам:
Грохот сапогов становится все тише и тише, пока не наступает полная тишина.