Снять маску, чтобы спасти медведя.

Снять шкуру, чтобы вернуть человека.

Так начиналась одна из местных легенд, которую полушепотом рассказывал дед с соседнего места. Он сидел на нижней боковой полке, заняв собой весь проход, и тихо басил. Вагон молчал, прислушиваясь, даже самые голодные перестали чавкать.

– Вот только не пошла спасать своего суженого девушка. Не стала защищать его от злобного соседа. – Голос деда стал совсем тихим.

– И он остался навсегда медведем? – в ужасе спросила маленькая девочка.

– Погиб в лесу? – эхом повторила за ней подруга.

– Никто не знает, что именно стало с ним после того, как местные бандиты его избили. С гор пришел туман.

– Тот самый?!

– Да, тот самый туман, что забирает с собой в другой мир. – Дед выдержал драматическую паузу. – Он накрыл собой и лежавшего без сознания бедолагу, и тех, кто не успел убежать.

– Забрал… – В голосе девочки послышались слезы.

– Не все так просто, – улыбнулся дед. – На следующее утро окна гостиницы были открыты и посетителей встречал наш человек.

– То есть туман его не забрал? – непонимающе спросила вторая девочка. – Раз он вернулся домой и даже работать пошел?

– Не все так просто, – снова повторил дед. – Люди из тумана не возвращаются.

– Он вернулся медведем, – в тихом восторге проговорила первая девочка.

– А он будет мстить? – серьезно уточнила ее подруга.

– Месть разъедает, – покачал головой дед. – Он превратился в неприятное напоминание для своей возлюбленной. Изменился, стал сильнее, мудрее. И совсем перестал обращать на нее внимание. А ничто так сильно не ранит женщину, как пренебрежение. Она пыталась извиниться, объяснить, что ошиблась. Но он не мог простить предательства.

– Я бы тоже не простила, – насупилась девочка.

– А что теперь? – Вторая хотела услышать продолжение.

– Легенды не рассказывают, что случилось дальше. Теперь жизнь. – Дед откинулся на свое место, освобождая проход.

Пассажиры снова зашевелились.

– Но он как-то живет эту жизнь? – не унималась девочка.

– Это ты можешь придумать сама. – Дед улыбнулся, снова наклонившись вперед.

– Извините, можно я все-таки пройду. – Девушка стояла возле говоривших больше пятнадцати минут и очень хотела вернуться на свое место.

Дед поспешил убрать из прохода ноги.

– Агата! – С другого конца вагона махала подруга. – Чего застряла? Заслушалась?

– Ага. – Девушка быстро проскочила на свое место и села. – Он так раскинулся – не обойти, не объехать. Но, надо признать, историю рассказывал что надо.

– В горы не пойдем? – хитро улыбнулась подруга.

– В смысле? – Агата сделала огромные глаза. – Рина, ты в своем уме? А зачем мы тогда едем?

– Я думала, на море, на пляже раскисать, – пожала плечами Рина.

– Весь отпуск?

– Ты всегда так говоришь. Кучу планов настроишь, а потом мы никуда не идем, – возразила Рина.

– Не начинай, – махнула рукой Агата. – У нас до фига времени.

– И не очень много денег, – напомнила подруга.

На это возразить было нечего.

Дорога змеилась, убегала вперед. Деревья сменяли деревни, деревни – озера и реки. Агата сидела, прислонившись лбом к стеклу, и смотрела на бесконечные бегущие поля. Показались горы, а рядом с ними блеснуло на солнце море. Дарина тоже прильнула к окну.

Мимо прошлепал дед, посмотрел на девушек, улыбнулся чему-то своему. Дарина нахмурилась и сразу уткнулась в телефон, словно тот окутывал коконом, за которым ничего не видно. Агата не обратила внимания, продолжая смотреть, как море забирает все больше и больше пейзажа.

– Я никогда не была на море, – сказала она Рине.

Та оторвалась от телефона и улыбнулась:

– Я тоже, даже нервничаю немного сейчас.

Она положила телефон на стол и стала расчесывать волосы. Проводник сказал, что поезд прибудет через два часа, пора было собирать вещи.

– Ты же предупредила гостиницу, что мы будем поздно? – спросила Дарина, пропуская через расческу длинные, песочного цвета пряди. Волосы легко проскальзывали между зубцами и почти касались пола.

Агата кивнула, машинально коснувшись своей прически. Перед самой поездкой она постриглась и никак не могла привыкнуть, что теперь у нее прямые пряди всего лишь до плеч.

– Как думаешь, какой у нас будет номер? – Дарина смотрела куда-то далеко за горизонт, представляя огромную кровать с белым, пахнущим кондиционером бельем. После суток в поезде кровать казалась самым желанным, что только может быть в номере. Агата ждала душ. Хотя бы просто лейку из стены, чтобы можно было ополоснуться.

Начало сентября выдалось жарким, а чем ближе они подъезжали к морю, тем невыносимее становилось в вагоне. Вентиляция не вывозила количество выдыхающих пассажиров, и воздух давно перестал обновляться.

– Уважаемые пассажиры, будьте внимательнее, поезд приходит в шесть пятнадцать. – Проводник ловко лавировал между тюками.

– О, значит, мы раньше приедем! – обрадовалась Агата.

– В шесть пятнадцать утра, – уточнил проводник уже с другого конца вагона.

– Ладно. – Дарина собрала волосы, чтобы убрать в высокую прическу. – Хорошо, что мы предупредили гостиницу.

Агата заерзала. Ее что-то беспокоило, но сказать об этом подруге сейчас она не решалась. Может, само образуется и не будет проблем. Никаких.

В этот отпуск не должно быть проблем. Они так долго его планировали, строили маршруты, меняли и отменяли. В этот раз все обязательно должно получиться так, как надо.

Агата вспомнила, как они пытались полгода назад съездить в Карелию. Уже все забронировали, со всеми договорились. И тут Агата заболела. Обидно было невозможно. Дарина возмущалась, что каждый раз, когда они что-то планируют вместе, все идет наперекосяк. Каждый чертов раз.

Но не теперь. Агата свято верила, что эти две недели пройдут так, как они обе хотели и мечтали. И пусть их планы немного различались и Дарину тянуло в клубы познакомиться и развеяться, а Агату – в горы, они все это смогут уместить в одну поездку.

– Главное, не начать тратить деньги, как только выйдем из поезда, – заметила Дарина, в очередной раз проверяя, сколько взяла с собой наличных, а сколько лежит на карте.

– Намек понят, – усмехнулась подруга. – Но я все равно купила бы какую-нибудь мелочь, когда сойдем с поезда. Чтобы напоминала о поездке.

– Успеешь еще накупить напоминалок. – Дарина не поднимала головы, третий раз сбиваясь со счета. – А утром, я надеюсь, ничего не работает. Поезд приедет в шесть пятнадцать.

– А если работает, то обязательно надо будет посмотреть, что там, – мечтательно произнесла Агата.

– Не отвлекай, – отмахнулась Дарина.

Проводник ходил туда-сюда по вагону, разнося заказанный чай, всевозможные сладости и прочую ерунду.

Агата подумала, что здорово было бы заказать лапшу, заварить ее кипятком и съесть, обжигаясь. Мама всегда запрещала есть подобное. Даже сейчас, когда Агата уже несколько лет как окончила школу, работает в кофейне и сама зарабатывает себе на жизнь, мама все равно продолжает контролировать каждый шаг дочери.

Словно подтверждая эти мысли, на телефон пришло уведомление. Пробилась эсэмэска от мамы:

«Приедешь, позвони».

– Господи, да зачем? – Агата скинула уведомление и положила телефон экраном вниз. – Ни дня без контроля.

Дарина грустно поджала губы. Ее так не контролировали. Родители раз написали перед поездом и попросили отписаться, когда подруги заселятся.

Агата смотрела в окно, темнело.

– Поспать бы, – задумчиво проговорила она.

– В гостинице поспим, – ответила Дарина.

Ей сложнее было раньше встать, чем вообще не ложиться. Агата отчасти с этим была согласна, но от монотонного стука колес тянуло в сон. И рядом сладко храпел дед. И дети наконец угомонились.

– Не знаю, как ты, а я спать. – Агата не выдержала. – Разбуди меня, как будем подъезжать.

Все лежало на своих местах.

В помятых лоточках – стекляшки с поцарапанными краями. На высокой сетке – прицепленные на скрепки отрезы ткани с хитрым рисунком. На другом конце стола – фигурные свечи с разными ароматами, там же бусы и карты таро.

«Гадание от полутора тысяч рублей» – написанная от руки табличка покосилась.

В центре стола стояла корзина, полная кривых игрушечных зверят. От них густо пахло опилками. Бисерные глазки следили за проходящими мимо покупателями, но никак их не привлекали. За прилавком сидела девушка и скучающе наматывала длинный дред на палец. Ее палатка стояла возле самого вокзала. Спустился с лестницы – и можно тратить отпускные. Но то ли внешний вид торговки, то ли соседняя палатка заставляли туристов менять маршрут, и они, весело пробегая мимо, облепляли прилавки соседей. Девушку это ничуть не беспокоило, она знала, что ее посетители к ней в любом случае придут. Покопаются в свечках, прикинут, какой вопрос можно задать колоде, возможно, даже что-нибудь купят и будут потом с удивлением находить эту мелочь в своих вещах.

Дред запутался в узелок, пришлось взять иглу и аккуратно его расправить, чтобы потом откинуть за спину и больше не трогать.

Поднималось солнце, яркое, уже не горячее летнее, а мягкое, сентябрьское. Оно коснулось палатки, смахнуло с крыши вокзала стаю чаек и воцарилось в небе. Между ночным и утренним поездами был перерыв в два часа, но в этот раз поезд задерживался. Торговка зевнула, кляня ранние подъемы и железные дороги. Что на этот раз послужило сбоем в движении поездов? Или машинисты наслушались местных легенд и решили переждать туман? От этой мысли стало забавно. Легенда о тумане с каждым годом обрастала новыми подробностями, и особенно приятно было самой добавлять в нее новые детали.

Торговка зевнула, потянулась и зажгла ароматическую палочку.

– Чтобы день прошел хорошо, – прошептала она еле тлеющему угольку на самом кончике.

Тот согласно мигнул и продолжил тлеть дальше.

Если поддерживать огонек в тлеющем состоянии, то палочки хватает на целый день. Она еле чадит, приятно пахнет пряностями, при этом не раздражает.

– Как торговля? – Голос раздался совсем рядом еще до того, как появился высокий и худой, как швабра, парень.

– В шесть утра? – уточнила торговка.

– Именно, – улыбнулся он. – Надо же разобраться, зачем ты таскаешься сюда буквально с рассветом.

– Поезд приходит в шесть пятнадцать, – был ответ.

– Думаешь, там найдется твой клиент?

– В каждом поезде есть мой клиент.

Парень многозначительно хмыкнул, потрогав на столе связку трав. Аккуратно сложенная кучка тут же развалилась.

– Мангуст! – возмутилась торговка. – Тебе что надо вообще?

Мангуст быстро кинулся подбирать упавшие травы, чуть не свернув весь стол, на землю полетели бусы. Удалось поймать только колоду карт и корзину с игрушками.

– Я это целый час раскладывала! – Девушка была в ярости.

– Мира, давай мира. – Мангуст поднял обе руки. – Я вообще кофе принес.

– А параллельно разнес мне весь прилавок! – Мира тряхнула головой, от чего украшения в дредах зазвенели. – А расческу принес? Я забыла челку в порядок привести.

Мангуст кивнул и достал из кармана деревянный гребешок.

Пока Мира расчесывала волосы, поправляла дреды и любовалась собой, другие продавцы тоже разложили свои товары и лениво обмахивались веерами. Солнце уже давно не жарило, но это отработанное за сезон движение стало уже неотъемлемой частью каждого, кто размещался с той стороны прилавка.

– Почему не вся голова?

– Что?

Мира непонимающе посмотрела на Мангуста.

– Почему не всю голову решила заплести?

Мангуст наблюдал, как цеплялись за дреды звенящие бубенцы, колечки и резные бусины. Светлая длинная челка слегка пушилась, Мира укладывала ее на две стороны, аккуратно расчесывая гребнем. Волосы смешивались с заплетенными дредами, спускались ниже плеч, укрывая девушку, словно шерстяное пончо.

– Так чувствую, – ответила Мира.

Мангуст покачал головой. Было непонятно, согласен он или хотел бы расшифровки, но разговор продолжать не стал.

Мира снова аккуратно разложила на столе свечи, камушки, бесполезные побрякушки и ароматические палочки. Корзина с игрушками гордо встала в самый центр. Мангуст вытащил странного, кривого медвежонка.

– Это кто-нибудь покупает? – спросил он с жалостью.

– Покупает, – буркнула Мира и забрала у него медвежонка.

– Он же страшненький, – не отставал Мангуст.

– Ты страшненький! – вспылила Мира. – А он – крафтовый.

Мангуст на секунду завис, потом заржал на всю улицу.

– Хендмейд, еще скажи, – веселился он, нарочно коверкая слова.

Мира не сводила с него гневного взгляда.

– Ты вроде кофе принес, – бесцветным голосом напомнила она.

Мангуст потянулся к рюкзаку и достал оттуда термос. Старый, металлический, местами облупившийся. Зато с помощью этого термоса можно было и от нападения отбиться, и целую роту накормить. Мира с трудом подняла его и перетащила под стол.

– На неделю запас, – проворчала девушка. Она все еще злилась.

– На пару часов хватит, – махнул рукой Мангуст.

– А тебя разве не ждут на работе? – Наливать кофе было жутко неудобно, но просить помощи не хотелось.

– Сказали, что можно после обеда приходить. – Мангуст все-таки взял у нее термос и налил кофе. – В это время все, кто не попал в «Белое небо», пойдут искать что попроще, вот я и понадоблюсь.

– Мне казалось, что ты должен быть там заранее, чтобы все подготовить. – Мира отхлебнула из кружки. Запах свежесваренного напитка успокаивал, обволакивал. Не хотелось ругаться, выяснять отношения, доказывать свое. Как и сидеть за прилавком…

– А толку? – усмехнулся Мангуст. – Это же «Горка», там все живет своей жизнью. Где работает душ, может внезапно случиться протечка. Или дверь, которая никогда не запиралась, вдруг захлопнется, и все, не откроется.

Мира улыбнулась чему-то своему.

– Все хотят в «Белое небо». – Мангуст смотрел, как на станции готовятся встречать дальний поезд. – И все страшно бесятся, если что-то идет не так. Ругают «Горку», как единственную альтернативу. Зато если снова возвращаются в наш город, то выбирают именно «Горку».

– Ты мне зачем ее рекламируешь? – Мира покосилась на друга.

– Вдруг ты захочешь туда сходить?

– Боюсь, владелец этого не захочет. – Пустая чашка крышкой легла на термос.

– Столько лет прошло, – нахмурился Мангуст. – Думаешь, он до сих пор держит на тебя обиду?

– Кто знает этих медведей, – загадочно произнесла Мира, поправляя в корзине игрушку.

Суета в вагоне раздражала. Поезд еще не подъехал к станции, а люди уже толпились у выхода, нервно перекладывая сумки из руки в руку.

– Это же конечная, – произнесла в пустоту Дарина. – Поезд никуда не уедет, пока все не выйдут.

– А может, они знают что-то, чего не знаем мы?

– Ага, например, что у всех есть две секунды на выход, а кто не успел, тот уезжает обратно.

– Или последнего съедает проводник, и его дух навсегда остается тут. – Агата проверяла, все ли убрала в сумку. – Хотя уехать обратно страшнее, чем остаться тут навсегда.

Дарина отрешенно угукнула. Она мысленно уже бродила по пляжу, представляла, как зависает в клубе и не думает об учебе. Вообще ни о чем не думает. Разве что о каком-нибудь симпатичном бармене. Агата о симпатичном бармене и не помышляла, ее бармены вообще пугали, словно черти. Как и работа, учеба, а также оставшаяся дома мать. Девушка никак не могла поверить, что ей удалось договориться, уехать на две недели, сбежать от ежечасного контроля и постоянных вопросов и претензий.

– Что-то потеряла? – Дарина заметила, что подруга третий раз заново собирает сумку.

– Ты представляешь, – Агата посмотрела на Дарину, – у нас получилось! Получилось вдвоем поехать, как мы всегда мечтали.

Дарина улыбнулась.

– Мама, правда, каждый день обещала звонить. – Агата нахмурилась.

– А если не отвечать?

– Сама знаешь, что будет. – Телефон, вдруг показавшийся невыносимо тяжелым, лег на стол. – И даже если сейчас я избегу истерики, то дома будет скандал весь месяц, проще сбежать.

Дарина покачала головой. Сбежать – не выход, и обе девушки это знали. Агата все равно вернется домой, но чувство вины, которое она сама на себя повесит, станет невыносимым.

Поезд замедлился, полз через лес, давая рассмотреть едва тронутые желтизной деревья и густые синие ели. Толпа на выходе стала плотнее. Агате на мгновение почудилось, что еще немного – и кто-нибудь не выдержит, рванет стоп-кран и побежит поскорее к морю или в горы. Проводник продирался через толпу, собирая постельное белье. Он уже не пытался договориться посадить всех на места, просто смирился с ситуацией и бесконечным желанием людей создавать очередь.

Наконец показалась станция. Агата ожидала увидеть огромный перрон, а рядом с ним – здание вокзала. На деле же это была длинная платформа с маленькой будкой возле лестницы.

– Спасибо, что не надо прыгать с поезда в лесу, – проворчала Дарина. Она тоже ожидала большего размаха и была немного разочарована.

В своих мечтах Дарина фотографировалась на фоне огромных привокзальных часов и писала к фото комментарий: «Отпуск начался, не беспокоить две недели». От платформы вдаль убегали рыночные ряды, где-то среди палаток виднелись желтые бока такси. А из-за деревьев поднималось огромное здание гостинцы. Стекло и белый камень буквально светились на солнце.

– «Белое небо», – мечтательно проговорила Дарина. – Ровно как я представляла.

– И от вокзала недалеко, – согласилась Агата.

– Если это вообще вокзал. – Дарина окинула проплывавшую мимо станцию.

– Город маленький, думаю, для них это самый настоящий вокзал.

Подруги вышли из поезда последними, толпа уже успела рассредоточиться по рынку и расхватать половину такси. Зато теперь появилась возможность оглядеться. Перед самой станцией стояла маленькая, аккуратная палатка.

Дарина пробежала мимо, высматривая машину, а Агата застряла, рассматривая свечи, перебирая камушки, руны и бусы. За прилавком сидела девушка с серыми, почти белыми глазами. Агата скользнула взглядом по ее дредам и мысленно отметила, что мать ее с такой прической на порог бы не пустила, а еще лучше – наголо побрила бы. Девушка поправила челку, пышный рукав немного вздернулся и оголил татуировку. Растительный узор начинался от кисти и убегал далеко под одежду. В голове сразу возник образ матери с пемзой в руках.

– Это все ручная работа, – сказала девушка.

Агата улыбнулась. Она ожидала услышать хриплый голос, прокуренный до самой глубины, а оказалось, что девушка говорит мелодично и тихо.

– А свечи в какую цену?

Девушка посмотрела на баночку.

– Тысячу, маленькие – восемьсот.

– Цены как в столице, – хихикнула Агата.

– Материалы везде не дешевые, – пожала плечами торговка.

Агата согласно кивнула.

– Ты где застряла? – послышался за спиной нетерпеливой голос Дарины. – Все машины расхватали, представляешь!

– После поезда всегда так. – Торговка поправила товар на прилавке. – Через час все обратно приедут, тут расстояния маленькие. Вообще, не очень понимаю смысла в такси у нас, разве что бабла состричь побольше.

– А долго до «Белого неба» идти? – спросила Дарина.

– Минут пятнадцать максимум, – прикинула торговка. – И это если вы каждый куст будете фотографировать, там дорога через парк. А такси вокруг парка объезжает, полчаса получается.

Агата тем временем сунула нос в корзинку с игрушками и быстро достала оттуда белочку, медведя и лисичку.

– Какие кривые, – ужаснулась Дарина.

– Это ручная работа, – повторила Агата слова торговки. – Смотри, какие забавные.

Дарина покачала головой, рассматривая бусы и браслеты. Розовые камни блестели на солнце, фиолетовые будто поглощали все вокруг себя, подминая даже черные.

– А это агаты. – Торговка показала на россыпь разноцветных камней.

– А разве такие бывают? – засомневалась Дарина.

– Всякие разновидности бывают, – был ответ.

– А этот сколько? – Агата остановилась на косоватом медвежонке, остальные игрушки вернула в корзину. – Ну, нормально.

– Она же не ответила. – Дарина уставилась на подругу как на поехавшую.

– Ответила, – моргнула Агата и посмотрела на торговку.

Та кивнула.

– Обязательно в первый же день покупать какую-то дурь? – закатила глаза Дарина, все еще уверенная, что цены она не слышала.

– Эта дурь будет у меня всю поездку ассоциироваться с исполнившейся мечтой. – Агата не спешила доставать деньги, но торговка уже заворачивала медвежонка в газетку.

Дарина смотрела, как кулек перекочевал в сумку, а деньги к торговке – нет.

– Погодите. – Дарина смотрела на торговку во все глаза. – А лисичка сколько?

Торговка улыбнулась и упаковала лисичку.

– Нормальная цена, – проговорила Дарина, а мозг лихорадочно пытался найти подвох.

Цену вообще говорили? Сколько стоят зверята?

Держа кулек в руках, Дарина шла в сторону гостиницы и не могла совладать с мыслями. Отчего-то тошнило, внутри все кричало, что что-то не так. Рядом вприпрыжку скакала Агата, она была в восторге, что теперь у них обеих есть по зверьку.

– Прям как тотем, – сказала она, пихнув Дарину.

– Чего? – отвлеклась от своих мыслей подруга.

– Звери у нас прям как тотем.

Дарина тяжело вздохнула. Сколько стоила лиса?

Но стоило увидеть «Белое небо», как эта история забылась. Гостиница поражала. Она выбивалась из общего облика города, при этом удивительно органично вписывалась в окружающий парк и горы на заднем плане.

Огромные стеклянные двери бесшумно раскрывались, пропуская туристов, сверкали на солнце и так же бесшумно закрывались. В холле было просторно, стеклянные кабины лифтов по обе стороны от ресепшена ездили без остановки. Потолок терялся далеко наверху, среди каскадных люстр.

– Она идеальная. – Дарина смотрела наверх, задрав голову.

В ее мечтах они брали люкс в этой гостинице. На деле денег хватило на небольшой двухместный номер с видом на лес. Но Дарине и этого было достаточно. Она будет жить в «Белом небе», каждый день проходить через этот стеклянный холл, смотреть на аккуратных швейцаров, а может, даже познакомится с каким-нибудь состоятельным молодым человеком.

– Сказали, что до гостиницы идти пятнадцать минут, а уже почти обед, – проворчала Дарина, посмотрев на экран телефона.

– Это мы столько времени на рынке провели? – ужаснулась Агата.

Подруга пожала плечами, следовало поспешить в гостиницу.

Очередь на ресепшене была огромной, впереди ругались, спорили, скандалили. Агата прислушалась. Говорили, что случился сбой в системе и часть брони слетела, а гостиница переполнена.

– Ты слышала? – занервничала девушка.

– А? – Дарина оторвалась от изучения потолка.

– Говорят, что сбой в системе, брони слетели, а мест нет.

Дарина побледнела:

– Надеюсь, наша бронь в порядке?

– Вот сейчас мы это узнаем.

– В смысле?! – Дарина не мигая уставилась на Агату. – Ты же подтверждала нашу бронь?

– Да. – Агата быстро отвела взгляд. – Но тут говорят, что у многих все равно слетела.

– Агата, – понизила голос Дарина, – если из-за тебя мы не заселимся в эту гостиницу, я с тобой больше никуда не поеду.

Агата зло посмотрела на подругу:

– Ты хочешь сказать, что в сбое программы виновата я?

– Если ты не подтвердила бронь, то да!

– Ты дурная? – Агата стала закипать. – У нас сутки не было связи, дома я все уточняла.

Дарина не ответила, она нервно смотрела, как приближается их очередь. В голове рушились воздушные замки. Агата смотрела, как недовольные отдыхающие отходят от стойки ресепшена, освобождая место следующим. С заселением пожилой пары проблем не было. И с семьей, которая заполонила своим ором весь огромный холл, тоже. Пришла наконец очередь девушек.

Агата достала паспорт:

– Здравствуйте! На фамилию Лесова, пожалуйста.

Дежурная за стойкой вежливо улыбнулась и быстро застучала по клавиатуре.

– К сожалению, на такую фамилию брони нет.

Внутри что-то перевернулось и упало, Агата покосилась на Дарину.

– А вы можете проверить еще раз? – Ее колотило. – Мы бронировали недавно и подтверждали перед тем, как на поезд сесть.

Девушка еще раз постучала по клавиатуре и отрицательно покачала головой:

– Увы, но ничего.

– Да как так? – Дарина переводила злой взгляд с сотрудницы самой классной в этом городе гостиницы на подругу.

– Скажите, – все так же вежливо улыбаясь, спросила дежурная, – а вы вносили предоплату за бронь?

Подруги переглянулись.

– У вас было написано, что можно по факту оплатить. – Агата достала телефон, открыла сайт гостиницы.

– Из-за технических работ, – голос девушки звучал до отвращения ласково, – слетели все брони без предоплаты. Мы об этом писали всем забронировавшим.

Дарина посмотрела на Агату.

– Мне ничего не приходило, – испуганно пробормотала та, открывая почту.

Среди непрочитанных висело письмо от гостиницы. Просили позвонить для подтверждения брони: если в течение суток звонка не будет, бронь аннулируется.

– Ты же сказала, что предупредила! – Дарина буквально шипела.

– Я им написала. – Агата чуть не ревела, пытаясь найти письмо.

– А позвонить?

– Я подумала, что в переписке надежнее…

– Я же просила тебя позвонить им! Ты все звонки так избегаешь? – Дарина почти орала. – Это катастрофа! И что нам теперь делать? На улице жить будем?

– Погода хорошая.

– АГАТА?!

– Ну, может, мы сейчас найдем номер.

Агата с надеждой посмотрела на дежурную, та поджала губы и покачала головой.

– Пусто, нет номеров, вообще никаких! – Дарина распалялась все больше.

Агата смотрела на телефон и на непрочитанное письмо.

– А есть поблизости еще гостиницы? – упавшим голосом спросила она.

– К сожалению, я не знаю, – был ответ.

За спиной с грохотом упали чемоданы с каталки. Так рухнули все мечты Дарины провести две недели в идеальном месте.

Девушки отошли от ресепшена, лихорадочно соображая, что делать. Агата почти ревела, а Дарина зло ходила вокруг.

– Потрясающе отпуск начался. – Дарина ругнулась и тоже достала телефон.

Агата шмыгнула носом и открыла приложение карты.

– Тут рядом есть какая-то гостиница «Горка». – Она испуганно посмотрела на подругу. – Совсем немного пройти.

Дарина не отреагировала, с сожалением наблюдая, как очередная счастливая семья удаляется в свой идеальный номер.

– Пойдем? – позвала Агата.

Дарина молча взяла вещи и пошла к выходу.

Идеальный отпуск в «Белом небе» так и остался несбывшейся мечтой.

– Зато можно будет потом сюда вернуться и взять самый классный номер, – попробовала разрядить обстановку Агата.

– Ты лучше не делаешь, – ругнулась Дарина.

Дороги до «Горки» как таковой не было. Просто протоптанная тропка мимо забора, хозяйственных строений и гор мусора. Дарина с каждым шагом мрачнела все больше.

– Она вообще существует? – хмуро бросила она, когда очередная постройка оказалась сараем.

– Да, – отозвалась Агата, сверяясь с картой. – Мы почти дошли, тут буквально за холмом.

Дарина споткнулась, выматерилась, но все равно шла дальше.

«Горка» вынырнула из кустов приятной треугольной крышей.

– Ой, симпатично, – сказала Агата, которой деревянные домики нравились куда больше стеклянных коробок.

Дарина фыркнула:

– Еще непонятно, как она внутри выглядит.

– Надеюсь, так же очаровательно.

Большое деревянное крыльцо с плетеными качелями, деревянные беседки и окошки с белыми шторами. Агата любовалась и мысленно молила Бога, чтобы в этом уголке нашлись свободные номера.

Со всех сторон «Горку» обступали деревья. Густые зеленые ели, нежные березки и яркие стволы сосен. Пахло хвоей, нагретым деревом и чем-то сдобным.

Агата заметила, как оттаивает Дарина. Тишина и спокойствие очаровывали и убирали неприятные воспоминания о «Белом небе».

Ресепшен был маленький – стоечка с ячейками для ключей возле самой двери.

– Здравствуйте! – Агата глубоко вдохнула. – А у вас есть номер на двоих?

Из-за стойки поднялся высокий бородатый мужчина. Агата отпрянула, на мгновение ей показалось, что на нее смотрит медведь.

– Есть с видом на помойку и на лес, – проговорил мужчина, листая журнал. – С видом на море нет.

– Здесь же моря не видно. – Дарина скептически посмотрела на мужчину.

– Поэтому и нет, – ответил он. – Какой брать будете?

– На лес, конечно же, – быстро сказала Агата.

– Как хотите, – лениво отозвался Медведь. – Помойка интереснее.

Он покопался в ячейках, достал маленький ключ на веревочке.

– По лестнице на третий этаж, до конца коридора. – Он махнул на деревянные ступеньки рядом с ресепшеном.

Дарина не стала ждать продолжения, подхватила вещи и быстро пошла на лестницу.

– Помойка же воняет.

Агата посмотрела на мужчину, тот поднял на нее глаза.

– Не чувствовал запаха. – Он пожал плечами и ушел.

Агата поспешила за подругой. Вновь вернулось ощущение, что отпуск пройдет так, как надо. Пусть не в самой крутой гостинице, зато в очень спокойном и красивом месте.

Дарина была уже в номере и даже заняла кровать возле окна. Агата спорить не стала, она еще чувствовала вину за слетевшую бронь. Номер был небольшой, но такой же уютный, как вся гостиница. Деревянные стены. Деревянные кровати и тумбочки. Белые ажурные шторки и елки, заглядывающие прямо в окно. Агата улыбнулась и села на пустую кровать.

– В душ и в клуб! – скомандовала Дарина.

Агате не хотелось никуда идти, после поезда и нервов было желание только лечь на кровать и не выходить из номера хотя бы пару дней. Дарина тем временем распаковала вещи, взяла банные принадлежности и ушла в душевую комнату.

– А я маме позвоню. – Агата достала телефон и набрала мамин номер. Трубку взяли сразу. – Да, мам, прости, что сразу не позвонила. Да, все в порядке, никаких проблем не было. Тут очень хорошо.

В этот момент из душа раздался вопль Дарины.

Дарина стояла в самом углу, замотавшись в полотенце. Ярко-рыжая ледяная вода хлестала из шланга, поливая все вокруг себя.

– Все было хорошо, – запинаясь, проговорила девушка. – Я уже вылезала, но забыла, в какую сторону выключается. Крутанула кран, а он…

Агата попыталась схватить шланг и направить ржавую струю в другую сторону. Вода окатила ее с ног до головы.

– Холодно! – Визжать Агата не планировала, само вышло.

– Не представляю, как это получилось. – Дарина ловила шланг вместе с подругой. – Держу!

– Я попробую воду перекрыть. – Агата стала крутить краны во все стороны, но никакого эффекта это не возымело. – Да чтоб тебя!

Она ударила рукой по стене, и вода резко перестала хлестать, шланг обвис бесполезной веревкой.

– И что теперь делать? – Дарина вытерла краем полотенца лицо.

– Пойду поищу этого бородатого. – Агата встала, поправляя на себе мокрую футболку. – Может, он решит проблему.

Подруга кивнула.

У ресепшена было пусто, дверь за стойкой, которую Агата в первый раз не заметила, оказалась закрыта. Складывалось впечатление, что в гостинице вообще больше никого нет. Ни уборщиков, ни поваров. Агата осмотрела холл и решила пройти по коридору на первом этаже. Он начинался сразу под лестницей и уходил далеко вперед. В конце светилось приоткрытое окно. Возле окна была дверь во двор, и первое, что бросалось в глаза, – огромная куча строительного мусора. Бородач стоял почти на самом верху кучи и что-то разглядывал. Агата не сразу заметила, что рядом копошится какой-то незнакомый парень.

– Сам выкинул, сам ищи. – Равнодушный голос бородатого разнесся по всему двору.

– Не я это выкидывал, – пробурчали в ответ. – Само пропало. Нету.

Агата смотрела, как парень мечется по куче, откидывая ненужные обломки.

– Все, сгинуло, Ярик.

Бородатый тяжело вздохнул и поднял глаза.

– Вы что-то хотели?

Агата обернулась и только потом сообразила, что обращались к ней.

– Да. – Она потянула за мокрую футболку. – У нас шланг сорвало. И горячей воды нет.

– Украли горячую воду, – проворчал парень. – Вот найти не можем.

Агата не поняла, что значит – воду украли. Трубу прорвало или ключ какой потерялся?

– Ну, может, можно как-то решить проблему? – Девушка посмотрела на бородатого Ярика. – У нас вся ванная рыжая от ржавчины. И полотенца теперь тоже.

– Мангуст, – обратился Ярик к парню, который не терял надежды что-то найти, – разберись, что там случилось с душем.

Мангуст с сожалением вздохнул и спустился с кучи.

– Идем посмотрим. – Он постоял в дверях, пропуская Агату вперед, а сам тем временем пытался что-то разглядеть.

– Что-то потеряли?

Агата еще не решила для себя, любопытство это или простая вежливость.

– Ерунда, – махнул рукой Мангуст. – Смысл жизни обронил.

Девушка скептически покачала головой. Уже второй человек в этой гостинице странно и несмешно шутит. Одному мусорка лучше телевизора, второй в этой самой мусорке смысл жизни потерял. Невольно вспомнишь роскошный холл «Белого неба». От мысли о неудавшемся заселении Агату отвлек звонок.

– Да, мам. Все хорошо. Кричала? Не, не я, это у Дарины вода горячая пропала. Все хорошо, да, к нам сейчас придут. Да-да, мы в той самой, ага, которая самая классная тут.

Мангуст посмотрел на Агату и хитро улыбнулся.

– Брони слетели? – уточнил он, когда девушка положила трубку. Агата кивнула. – Это у них частое явление, не могут жадность свою побороть и набирают постояльцев больше, чем способны уместить.

– Нам от этого не легче, – проворчала Агата, останавливаясь у двери своего номера.

– А зачем вас сюда поселили? – Мангуст искренне удивился.

– Ну, у нас спросили, куда нам окна лучше, мы с видом на лес выбрали.

– Вот из леса всякое и лезет. – Мангуст цокнул языком и направился в ванную комнату.

Дарина сидела в номере на кровати, разбирала вещи.

– Говорят, сейчас починят, – сказала Агата.

– Вранье, – донесся голос Мангуста. – Я сказал, что посмотрю. А починится оно или нет, я не знаю.

– Но вы же сантехник, – напряженно сказала Дарина.

– А это делу никак не поможет, – отозвался тот, звеня металлом о кафель.

– Можно подумать, у вас там сила какая живет. – Дарина снова начала злиться.

– Можно подумать, вы не знали, в какой город ехали.

Мангуста не смущало, что приезжая постепенно становилась похожа на ядовитую змею, готовую всех заплевать своим ядом.

– Мы ехали к морю, в маленький уютный городок, – тихо и зло ответила Дарина, – где не будет проблем с сантехникой, пробок и длинных очередей.

Мангуст хохотнул:

– Это вам в лес надо, там ни пробок, ни очередей. А из проблем только мошка. Заживо сжирает. – Он поковырял стену, постучал кулаком у основания смесителя, накрутил обратно лейку и проверил воду. – Все работает, немного похулиганило и ушло.

– Что ушло? – спросила Агата.

– А черт его знает. – Мангуст пожал плечами, собирая инструмент. – Вонялочку какую-нибудь принесите в комнату, тогда не вернется.

Агата с Дариной переглянулись, но уточнять, что именно не должно вернуться, не стали. Дарине резко стало очень холодно, вспомнилась торговка возле вокзала, взгляд, с которым она паковала лисичку. По-прежнему категорически отказывалась вспоминаться цена.

Косенькая игрушка лежала на тумбочке, наполовину выглядывая из бумаги. Глазки – черные бусинки, нос облез, хвост длинный и такие же длинные лапы. Дарина успела нащупать в тельце какие-то тяжелые шарики.

– Погнал я. – Парень махнул рукой и быстро свалил.

Агата плюхнулась на кровать, ссутулилась и тяжело вздохнула. Расслабляться было страшно. Казалось, стоит сейчас отпустить контроль, как что-то резко вылезет и испортит долгожданную тишину. Такой ожидаемый отпуск, где все должно было быть идеально.

– Надо выпить, – вдруг выдала Дарина. – Пока мы шли мимо пляжа через парк, я видела барную стойку и причал с яхтами. Пойдем туда.

Агата кивнула, хотя в бар идти вообще не хотелось. Но надо было дать подруге возможность развлечься и восстановить настрой, который так грубо разрушили.

– Одевайся. – Дарина снова ушла в душ и крикнула уже оттуда: – Или ты в этом пойдешь?

Агата кивнула, не особо заботясь, что подруга ее уже не видит, и стала разбирать гардероб, который взяла с собой.

Дома коротенькие топики казались отличной идеей – не жарко, минимум одежды, еще и красиво. Но сейчас, когда все вещи были разложены на кровати, они выглядели до ужаса вульгарно. В таком не то что в бар, выйти из номера было страшно. Чемодан помогала собирать Дарина, мать за такой выбор давно бы огрела полотенцем, а потом несколько дней читала бы нотации.

Среди топов и шортиков нашлась простая льняная рубаха и длинный, почти в пол, сарафан.

– Ты в храм собралась? – услышала Агата возмущенный голос за спиной. – Шорты надевай и вот это.

В нее полетели две тряпочки на тоненьких завязках.

– Я в этом никуда не пойду! – возмутилась Агата.

– Рубашку свою сверху накинешь, – был ответ.

Пришлось переодеваться, заодно тоже сходить в душ. Когда Агата вышла, Дарина была уже при макияже и в коротком платье с оборочками. Волосы она распустила, и те длинными прядями спускались ниже ягодиц.

– Я бы ленточкой собрала, мешать будут, – сказала Агата.

На удивление, Дарина согласилась и заплела мальвинку.

– А теперь ничего не хочу слышать, у нас отпуск! – С этими словами она вышла из комнаты и зашагала в сторону лестницы на первый этаж.

Агата слушала, как удаляется стук дешевых босоножек, и думала, что не хочет в бар. Она сама не понимала, откуда взялось это нежелание – из-за постоянных нападок матери или собственных мыслей. Мать никогда не упускала случая напомнить, что если Агата будет ходить по всяким питейным заведениям, то станет алкоголиком и сопьется, как ее отец. Жить надо благоразумно и скромно. Никаких сложных вещей в гардеробе, никаких украшений, а о проколотых ушах вообще следует забыть.

Агата уже собиралась встать и пойти за Дариной, как зазвонил телефон.

– Да, мам. – Девушка старалась говорить так, чтобы голос звучал ровно.

– Агафья… – Тон матери не предвещал ничего хорошего. – Я приеду, не нравятся мне ваши приключения. Говори адрес гостиницы.

– Не надо! – тут Агата не смогла сдержать эмоций и страха. – Не надо к нам приезжать, все хорошо, правда! И не называй меня Агафьей. Я Агата.

– Свои забугорные заскоки оставь для дружков. – Мать явно обиделась. – Я назвала свою дочь Агафьей, а не какой-то Агатой.

– Но это то же самое имя, просто в другой форме, другой транскрипции, – постаралась оправдаться Агата.

– В паспорте у тебя написано: «Агафья»! Не спорь с матерью. Лучше скажи, когда вы спать собираетесь, я позвоню.

– Мам, не надо, – взмолилась Агата. – Мы еще не скоро ляжем, тут даже не стемнело пока. Мы гулять хотим пойти.

– Куда гулять так поздно?

Агата поздно сообразила, что зря сказала про прогулку, лучше бы придумала что-нибудь нейтральное.

– Мам… – вдох-выдох, – сейчас не поздно, тут на два часа раньше по часам, до темноты еще много времени. И мы рядом с гостиницей походим. Все будет хорошо.

– Не надо было тебя отпускать в эту поездку, – проворчала мать. – Пустая трата времени, а море можно и на даче найти.

– Там речка – уже нашей ванны, – заметила Агата.

– В жару ножки помочить – самое оно. – Мать это не смутило. – Конечно, лучше тратить деньги бешеные на не пойми что.

– Это мои деньги, я их сама заработала. – Агата подавила желание бросить телефон. – Мам, меня Дарина ждет, я пошла.

– Чтобы перед сном позвонила! – был ответ.

Девушка тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Разговор с матерью всегда был тем еще испытанием. Чудо, что сейчас все не закончилось истерикой, хотя та сторона пыталась манипулировать.

Дарина нетерпеливо ждала у ресепшена, разглядывая холл гостиницы.

– Такая дыра, – горько произнесла она. – О, наконец-то! Тебя не дождешься.

– Мама звонила, – ответила Агата, слетая с лестницы. – Уже третий раз.

– Третий?! – Дарина сделала большие глаза.

– Технически второй. – Агата пошла вперед, толкнула тяжелую деревянную дверь. – В первый раз я ей позвонила, когда ты в душ пошла, и она вопли услышала.

Дарина закатила глаза:

– Поняла, можешь дальше не рассказывать. – Она осмотрела территорию гостиницы и сочла ее приемлемой. – В ближайшее время у нас будет радиомост с твоей маман.

– Пожалуйста, не каркай! – содрогнулась Агата. – Она и так хотела к нам приехать.

– Совсем дурная?

Дарина быстро пересекла небольшой, но опрятный садик, снова вышла на тропинку, ведущую к «Белому небу», и бодро зашагала в сторону пляжа.

– Ты знаешь, какая она.

Агату покоробило то, как Дарина отозвалась о маме. Да, она вела себя порой очень странно, манипулировала и всячески опекала, но так говорить было неуместно. Неприемлемо.

Дарина уже махнула рукой. Ее волновало сейчас только одно – восстановить в голове и реальности картинку идеального отпуска. Можно представить, что они вышли не из какой-то чудаковатой «Горки», а из огромного «Белого неба», тем более что тропинка вилась мимо главной гостиницы города. Дарина с сожалением посмотрела, как проходят сквозь крутящиеся стеклянные двери счастливые отдыхающие.

– Говорят, у них на территории есть бассейн, – мечтательно произнесла она.

– Зачем бассейн, если рядом море? – не поняла Агата.

Дарина смерила ее усталым взглядом и двинулась дальше.

Море Агата увидела раньше, чем пляж. Спокойное, уходящее далеко за горизонт, принимающее в свои объятия закатное солнце. Где-то вдалеке белел парус яхты, слышались голоса отдыхающих, смех детей и радостные визги. Агата покосилась на подругу. Дарина смотрела на море и улыбалась. Кажется, сейчас ожидание и реальность совпали.

Барная стойка была украшена гирляндами из листьев, цветов и лампочек. За стойкой суетился очаровательный загорелый мальчик, рассыпавшийся перед каждым в комплиментах. Рядом зажигал толпу диджей, миксуя популярные треки и всеми любимую классику. В золотом свете солнца все выглядело так, словно идеальный сценарий из кино удалось натянуть на реальную жизнь.

– Идем сразу к бару! – заявила Дарина и, расталкивая толпу, направилась прямиком к мальчику.

Агата еле поспевала за ней.

– Дамы! – Мальчик сразу выцепил взглядом Дарину. – Я здесь, чтобы сделать ваш вечер незабываемым. Чего вам хочется сегодня?

– Освежающего и чтобы забыть, что утром у нас все полетело к чертям. – Звонкий голос Дарины без проблем перекрыл орущую музыку.

– Не поминай черта всуе, – хитро улыбнулся бармен, сверкнув карими глазами. – А то еще прицепится.

Дарина улыбнулась и расположилась ровно напротив мальчика, сместив со стула какую-то возмущенную особу. Агата аккуратно притулилась рядом.

– А вам?

– Мне что-нибудь легкое.

Девушка боялась сказать, что не хочет алкоголя вообще, Дарина опять начнет косо смотреть и порицающе вздыхать.

Бармен понимающе улыбнулся и принялся колдовать над шейкером и бокалами. Руки летали от бутылки к бутылке, Агата уже успела забыть, что было налито в бокал первым. Вода окрашивалась в ярко-алый, пахла фруктами и цветами. Буквально через пару мгновений перед девушками стояло два бокала на тонких ножках.

– Пробуйте, дамы, – радостно сказал бармен и переключился на других посетителей.

Дарина, прежде чем попробовать напиток, сфотографировала его со всех сторон, потом аккуратно взяла за ножку и пригубила.

– Мм, смородиной пахнет. – Девушка удовлетворенно вздохнула. – Сладенький.

Агата не стала возиться с телефоном, не хватало еще найти сообщение от матери.

– А у меня будто банан. – Коктейль оказался очень нежным, и совсем не чувствовался алкоголь. – Даже что-то сливочное есть.

Дарина осушила бокал и попросила добавки.

– Ты, главное, не напивайся, – осторожно посоветовала Агата.

– Не нуди, – отмахнулась подруга. – Я здесь, чтобы отдыхать, а не слушать нравоучения, мне дома достаточно.

Возле диджея стало шумно, Дарина смотрела в ту сторону, словно примериваясь, как поудачнее влиться на танцпол и раствориться в музыке.

– Дама, ваш второй коктейль. – Бармен поставил новый бокал на стойку. Дарина отвлеклась от танцев, очаровательно улыбнулась и перекинула за спину мешающие волосы. – А вам повторить?

Агата замотала головой, она не выпила и половины того, что ей налили.

– Я еще не придумала, что хотела бы. – Почти не соврала.

Бармен кивнул и снова переключился на других гостей.

– Симпатичный мальчик. – Дарина смотрела, как красивые мускулистые руки смешивают напитки, колют лед. – Как думаешь, время для легкого курортного романа пришло?

Агата в ужасе уставилась на подругу:

– Ты же его совсем не знаешь!

– Ой, не нуди. – Дарина поджала губы. – В этом и прикол, познакомиться с кем-нибудь новым, узнать его, узнать себя. Зачем еще такие романы заводят?

– Я не думаю, что нам стоит. – Агата сжала ножку своего бокала. – Это может быть опасно.

– Слушай, мне уже не пятнадцать и я могу за себя постоять! – Алкоголь захватил сознание Дарины, которая попросила уже третий бокал. – При первой возможности переедем в «Белое небо». Жить две недели в этом гадюшнике я не хочу.

– У меня нет денег, чтобы заплатить еще раз за номер, – отозвалась Агата.

– У тебя никогда нет денег! – взъелась Дарина. – Хрень всякую покупаешь и не следишь, что у тебя куда уходит. Что тебя черт дернул соваться в эту палатку на вокзале?

– Цена маленькой игрушки несопоставима с ценой номера в главной гостинице города, – холодно отозвалась Агата.

– Это пример, – не сбавляла оборотов Дарина. – Я приехала отдыхать, а вместо этого нянчусь с тобой. Еще по твоей вине вынуждена клопов кормить.

– Да это я с тобой нянчусь, – не выдержала Агата. – Дарина хочет в шикарный номер, давай его искать. Ой, давай заплатим, когда приедем, так дешевле будет, чем переводом. Ой, я хочу вот здесь ехать, мне тут больше нравится, скажи соседу, что он слишком храпит. Каким образом ты душ свернула, я вообще не хочу думать!

– Ну да, конечно, давай делать все так, как ты хочешь. – Аргументы Дарину не проняли, а лишь сильнее разозлили. – Кто к морю хотел?

– Ты хотела! – заорала Агата, перекрикивая музыку. – А я в горы хотела. В итоге мы выбрали компромисс, и я более чем уверена, что до гор мы не дойдем. Так и буду на них из окна смотреть!

Голос охрип, спор ходил по кругу, сыпались обвинения вперемешку с оскорблениями. Тяжелый день вылился в свару. Дарина схватила бокал, залпом осушила третий коктейль и убежала на танцпол.

– Повторить?

Агата посмотрела на бармена и кивнула.

– Как в прошлый раз?

– Да, было вкусно. – Агату трясло.

Она старалась избегать ссор и споров, но те каждый раз настигали и выпивали все силы. Дарина бесила. Бесила умением перекладывать ответственность, бесила непосредственностью и внутренней свободой. Но в то же время именно поэтому Агату и тянуло к подруге. Хотелось быть такой же, а не тонуть в собственных комплексах и страхах.

Солнце давно село, лампочки на баре теперь были самым ярким источником света. Горячие тела плясали, ходили по пляжу и остужали себя в море. Где-то среди них была Дарина. Агата давно потеряла подругу из виду и сидела возле бара, рассматривая отдыхающих. В углу, за толпой, она заметила торговку с рынка. Девушка стояла, завернувшись в полупрозрачную накидку, и о чем-то разговаривала с двумя мужчинами. Один был как с картинки и легко мог посоперничать с барменом за звание «самый красивый парень на пляже». Второй – низенький, полненький – слушал торговку и серьезно кивал.

От скуки Агата стала фантазировать, что эти люди что-то замышляют, пользуясь шумом и всеобщей расслабленностью. Вот торговка указывает на кого-то в толпе. Мужчина-бог кивает и уходит в ту сторону, а толстяк продолжает что-то говорить. Торговка качает головой и хмурится, будто ей не понравилось его предложение.

– Ваш коктейль.

Агата уже успела забыть, что она что-то еще заказывала, да и голос был другой.

Напиток протянул худенький парень с редкой бородкой.

– У Тулупа смена закончилась, – пояснил он.

– У кого? – не поняла Агата.

– У Тулупа, – пояснил новый бармен.

Не сразу, но до Агаты дошло, что Тулупом звали того симпатичного бармена, который встретил их с Дариной в начале вечера.

Агата еще немного посидела, потом взяла свой бокал и вышла на пляж, подальше от орущей музыки. Прямо от бара тянулись в море подсвеченными дорожками мостки. Рядом покачивались на волнах две белые яхты. Агата невольно залюбовалась ими. С яхт доносился смех и какие-то разговоры, на мгновение показалось, что там сидит Дарина. Немного потоптавшись, Агата решила проверить. Близко подходить она не рискнула, присела на кромке, где мостки касались воды, оставляя пляж. Голоса здесь слышались четче. Можно было разобрать даже некоторые фразы из разговора.

– И вот мы приходим на ресепшен, а нам говорят, что наша бронь аннулирована…

Точно, Дарина. Она жалобно рассказывала слушателям, как рухнули ее воздушные замки и мечты.

– И где вы в итоге остановились? – Второй голос принадлежал бармену Тулупу, Агата готова была поклясться.

– В какой-то «Горке».

Агата представила, как Дарина махнула рукой.

– Нашли где останавливаться, – хохотнул третий, уже незнакомый человек. – Лучше уж снять хату у кого, чем в тот свинарник идти.

– Я тоже так думаю. – Голос Дарины стал немного глуше. – Но я же не одна приехала, пришлось согласиться с решением Агаты.

– То есть, – уточнил Тулуп, – за тебя подруга решила, где лучше жить?

Агата напряглась, притупившаяся обида снова вылезла голодной коброй.

– Она нашла у них свободный номер, – ответила Дарина. – А я была такая уставшая, еще и с чемоданами, что не стала спорить. Ей вообще в принципе нравится все такое, деревенское.

– Думаешь? – Третий голос немного удалился, словно что-то брал.

– Да у нее мать очень консервативная, религиозная. Я даже удивилась, что она вообще ее со мной отпустила. Думала, одна поеду.

– А она сейчас здесь?

– Небось уже спать пошла, она вообще тепличная. Мы когда в школе учились, Агата никогда во двор гулять не ходила. Сейчас с институтом проще. Она даже на работу в какое-то кафе устроилась.

– А у тебя?

– Что у меня?

– Родители строгие?

– Ой, да вообще нет, просят отзваниваться иногда, а так они мне доверяют.

Агата слушала этот бессмысленный разговор и думала, что сдать билет и купить на ближайшую дату новый – не такая уж и плохая идея. Отпуск с лучшей подругой оказался совсем не таким, каким она его себе представляла.

– Поехали кататься?

Агата не поняла, кто это сказал, но на яхте радостно загомонили. Послышался звук запускаемого мотора. Под мостками заволновалась вода, и яхта плавно заскользила в море.

Агате стало не по себе. Дарина была одна, с двумя незнакомыми парнями, подвыпившая. Все страхи матери выросли в один миг в душе черной тварью. А если что-то случится?

Глуша в себе тревогу, Агата понесла пустой бокал к барной стойке. Народ рассасывался, диджей собирал пульты.

– Извините, – обратилась к бармену Агата. – А Тулуп – хороший человек?

– Не понял? – Бармен улыбнулся вежливо, но устало.

– Моя подруга поехала с ним кататься, – пояснила Агата. – Я переживаю.

Лицо парня нехорошо дернулось, но он сразу взял себя в руки.

– Не стоит волноваться. – Он быстро забрал бокал. – До рассвета покатаются и вернутся. Ему на смену выходить.

Агата кивнула, но ответ ее не успокоил. Черная тварь, полная страха, засела внутри и не давала вдохнуть. Сначала девушка хотела ждать до рассвета на пляже, но пьяные компании, вальяжно разгуливавшие вокруг, пугали не меньше. Пришлось возвращаться в номер.

Дорога до «Горки» оказалась короче, чем помнила Агата. Не пришлось проходить через территорию «Белого неба». Достаточно было свернуть с аккуратной дорожки в лес и пересечь кучу строительного мусора.

Возле крыльца курил Ярик.

– Одна? – Это был не вопрос, а констатация факта.

– Дарина должна вернуться утром. – Агата пыталась заставить себя в это поверить.

Бородач ничего не ответил, лишь затянулся еще раз, глядя куда-то в темноту.

В номере пахло деревом и стиральным порошком, явно приходила уборщица, убрала весь бардак, который возник в ванной из-за ржавой воды. Принесла чистые полотенца и даже оставила на столе какой-то сладкий комплимент в виде печенья с изображением кошачьей лапки.

Агата улыбнулась, глядя на рисунок. Разделась, заставила себя сходить в душ, а после завернулась в одеяло и заснула. Снов не было, до самого утра она проспала в абсолютной черноте.

Утром Дарина не вернулась.

Паника захлестывала, душила в своих объятиях и мешала нормально думать. Что делать? Звонить родителям?

Нет, это должно быть самым последним пунктом. Не дай бог, они узнают, что случилось. Тогда вечная опека обеспечена. В первую очередь от родной матери. А еще натянутые отношения с родителями Дарины. Ее отец, который так любил проводить время с девочками, наверняка больше не сможет смотреть на Агату так же, как прежде.

Может, Дарина еще не пропала? Просто решила продлить приятную прогулку? Это же Дарина. Она не может так глупо попасться.

Сколько должно пройти времени, чтобы начать считать человека пропавшим?

Агата носилась по комнате, лихорадочно соображая, что делать. Взгляд упал на плюшевую лисичку. Глазки-бусинки следили за беготней Агаты с укором. Нельзя ждать, надо действовать, потом будет поздно. Даже если подруга просто задержалась, пусть уж лучше она ругается, что Агата опять себе что-то надумала, чем ее бездыханное тело найдут где-то в канаве.

От вставшей перед глазами картинки стало дурно, воздух пропал, а легкие забыли, какую функцию они выполняют. Агата замерла посреди комнаты, не в силах заставить себя что-то сделать. Паника душила. Огромный черный зверь внутри выдавливал остатки самообладания. Тошнило.

– Нет-нет-нет. – Агата схватила себя за голову. – Этого не случилось, не случится!

Она посмотрела на деревья и мысленно попросила все известные ей силы о помощи. Но что-то все равно надо было делать. Вспомнился Тулуп. Его напарник сказал, что у бармена утром смена. Значит, надо бежать на пляж в бар, чтобы выяснить, где Дарина.

Агата не стала думать, что надеть. Влезла в первый попавшийся сарафан, накинула вчерашнюю рубаху и выскочила из номера. В гостинице висела тишина. Неужели в ней нет больше никаких постояльцев? Думать об этом было некогда, Агата слетела с лестницы, на ходу бросив приветствие копавшемуся в светильниках Мангусту, и выскочила на улицу. До бара она буквально бежала. Почти задохнулась с непривычки к такой нагрузке. Надо было срочно найти подругу. Не дать страху снова завладеть разумом.

Море неспокойно плескалось. Барашки тревожили тяжелую воду, словно повторяя настроение Агаты. Яхт у мостков не было. Людей на пляже тоже, даже случайных отдыхающих. По сравнению с ночным праздником пляж выглядел вымершим. За барной стойкой лениво протирал стаканы вчерашний бармен.

– А Тулупа нет? – Агата даже забыла поздороваться.

Парень устало посмотрел на нее и качнул головой:

– Должен был выйти на смену час назад, но, видимо, решил продлить себе ночное приключение.

Агату передернуло.

– А где его можно найти? – Она еще не теряла надежды докопаться до Тулупа.

– Честно, понятия не имею. – Парень подавил зевок. – С родными он посрался, ютится по всяким впискам. Связался с какой-то сектой. Короче, не представляю, где его найти сейчас. Под кустами посмотри, там тоже может быть.

Едва зародившаяся надежда рухнула под гнетом реальности. Тулупа нет, Дарины нет, где искать – непонятно.

– А тебе он на что нужен-то? – Появление Агаты было единственным интересным событием за это утро.

– Подруга пропала, – глухо ответила девушка.

Бармен перестал вытирать бокалы и странно посмотрел на Агату.

– Она с Тулупом ночью кататься уехала, до сих пор не вернулась.

Агата надеялась, что бармен все же подскажет, где искать, но тот лишь покачал головой.

– Я надеюсь, она найдется. – В его словах не было ни капли уверенности.

– Тулуп – моя единственная зацепка. – Агата обвела рукой пляж. – А где его искать, я вообще не знаю. Кажется, надо идти в полицию.

– Попробуй, – пожал плечами бармен. – Сейчас сезон почти закончился, народу поменьше стало, – может, они смогут найти.

Он хотел добавить что-то еще, но не стал, углубился в работу. Агата поняла, что ловить тут больше нечего, и поспешила в город искать отделение полиции. Запоздало она подумала, что можно было спросить дорогу у бармена, но возвращаться не хотелось.

Карта в телефоне – лучший друг.

Солнце светило прямо в глаза. Голова болела, а во рту было ощущение, словно кошки нассали. Странно, вроде выпила не так много, а похмелье – словно бочку опустошила. Дарина поморщилась и села.

Номер не был похож на тот, где они с Агатой остановились. Огромная двуспальная кровать стояла посреди комнаты. Окно в пол, наглухо закрытое, с белой полупрозрачной шторой, небольшой зеркальный столик с какими-то пузырьками. Напротив кровати не телевизор, как обычно бывает в гостиницах, а шкаф с дверцами.

Сквозь штору проглядывало неспокойное море, тянулись облака. Было тихо. Не слышно гомона чаек, звуков открывающихся дверей или голосов. Всего, что делало здание жилым. Дарина поерзала на кровати и заметила, что одежды на ней нет. Она лежала на простынях абсолютно голая. В голове заскакали картинки, которые не хотели складываться в нормальное воспоминание. Вот она в баре, ругается с Агатой, уходит танцевать, там знакомится с каким-то красивым парнем. Имени, конечно же, не помнит. Потом – яхта, тот парень и бармен. Все хорошо, красиво, как в кино. А еще до невозможности легко. Не было чувства опьянения, зато ощущение безопасности и свободы буквально захлестывало. Дарина была уверена, что парни не причинят ей вреда, с ними можно и кататься, и гулять, и… А что было еще, она не могла вспомнить. Куда пропали вещи, чей это номер, как она сюда попала?

– Блин, Агата с ума, наверное, сходит. – Дарина обхватила голову руками. – Какое гадство!

Завернувшись в одеяло, она сползла с кровати, осмотрела все вокруг в поисках своей одежды, задержалась взглядом на море за окном. Вчера она все отдала бы, чтобы любоваться этим видом, а сегодня сознание лихорадочно металось в поисках ответов.

Вещи нашлись в шкафу, правда не ее. Уютные свитера, джинсы, легкие рубашки и коктейльное платье. Дарина покопалась в вещах, но так и не смогла заставить себя надеть что-нибудь из этого. Ее вещей не было и в ванной комнате, это пугало и напрягало. Куда все делось?

Щелкнул замок, и в номер зашел вчерашний бармен.

– Здравствуй, красавица, уже проснулась? – Он ласково улыбался, держа в руках поднос.

– Где я? – Дарина не знала, какой вопрос задать первым, решила остановиться на этом.

– В гостинице «Белое небо»! – радостно заявил парень. – Ты же очень хотела сюда попасть, я и решил это устроить. Номер на самом верхнем этаже, а вид! – Он подошел к окну и отдернул штору. Облака заволокли почти все небо, скрывая солнце. – Это самая высокая точка в городе. – Бармен повернулся к Дарине. – В подобные номера так просто не попасть.

– И как я попала?

Дарине было неприятно его общество. Холеный, с дежурной улыбкой, почему ночью он казался таким безопасным?

– Я дружу с владельцем гостиницы, все устроил. – Улыбка стала еще шире. – Ты так устала под конец, что я решил сделать тебе маленький подарок. Что скажешь?

– Где моя одежда? – Голос Дарины резко сел.

– Ты платье порвала, когда сходила с яхты, пришлось выкинуть, – беззаботно сказал он.

– Платье ок. – Дарина металась взглядом по комнате. – А остальное?

Бармен продолжал улыбаться.

– Ты меня, что… – Дарина в ужасе прижала руки к груди.

– Нет, конечно! – воскликнул парень. – Упаси Великое древо, я человек порядочный. Но раздеть тебя пришлось, – добавил он, немного помолчав. – В шкафу есть новые шмотки, бери, что нравится.

– Чьи это вещи? – Новая мысль заставила содрогнуться.

– Просто новые вещи, для разных целей купленные. – Парень подошел к шкафу, открыл дверцы и завис, рассматривая туалеты. – Советую одеваться теплее, скоро в городе похолодает.

– Почему? – Дарина отвлеклась от недобрых мыслей. – По прогнозу должно быть жарко еще недели полторы.

– А ты на море посмотри. – Парень кивнул в сторону окна. – Верный признак, что погода портится, холода грядут.

С этими словами он достал легкий свитер, джинсы, запакованный комплект белья и кроссовки. Дарина даже не обратила внимания, что внизу в шкафу стояла обувь.

– Одевайся, я скоро приду, будем знакомиться, а то ты точно не помнишь, как меня зовут. – Он хохотнул и вышел.

Хлопнула дверь, и Дарина осталась одна со своими мыслями.

– Надо одеваться и срочно валить отсюда, – сказала она себе.

Вещи подошли по размеру, джинсы идеально сели на талии, кроссовки словно шились по ноге.

– Ага, всегда тут висят, так я и поверила. – Дарина посмотрела на себя в зеркало в ванной. Сняла с волос ленточку и заплела косичку. – Теперь можно валить отсюда.

Она подошла к двери, дернула за ручку, но та не поддалась.

– Не поняла. – Дарина нахмурилась.

Ручка двигалась, но дверь не открывалась ни вперед, ни назад. Замок был кодовый, изнутри открывался кнопкой, но кнопка тоже не реагировала.

– Эй, але! – Дарина забарабанила в дверь руками. – Выпустите меня! Срочно выпустите! Вы знаете, кто мой отец?!

Ответа не последовало.

– Ага, никто, – тихо пробормотала Дарина. – Даже если бы был кем-нибудь, как я с ним свяжусь сейчас?

Она повернулась спиной к двери и стала долбить ногой.

– Быстро выпустили меня! Или я весь номер разнесу!

Идея показалась идеальной. Дарина отошла от двери и стала думать, что ей уничтожить в первую очередь: идеально белые шторы, аккуратные светильники у изголовья или кровать? Решила, что лучше начать со штор, – сорвать их с карниза и потоптать от души. Она уже готова была исполнить свою угрозу, как щелкнул замок. Зашел бармен в компании какого-то толстого мужика.

– Зачем вы так надрываетесь? – спросил толстяк. – Тут звукоизоляция, вас никто не услышит.

Дарина испуганно смотрела на них и молчала.

– А вещи портить не стоит, – продолжал толстяк. – Вот разломаете вы кровать, а спать где будете? Вам тут еще жить, милочка.

– Долго? – Голос получился жалобным, совсем не таким, каким его хотела слышать Дарина.

– Пока время не придет, – пожал плечами толстяк.

– А может, вы меня просто отпустите? – взмолилась Дарина. – Меня искать будут.

– Да кому ты нужна, – хохотнул бармен, за что получил пинок от толстяка.

– Нет, отпустить тебя мы не можем, придется ждать, когда придет время.

– Какое время? – Дарина чуть не плакала. – Зачем я вам нужна? У меня нет ни денег, ни связей, я простая студентка.

Толстяк не ответил, лишь тяжело вздохнул.

– Отпустите. – Дарина попыталась сказать так, чтобы голос звучал жестко. – Вам же хуже будет!

Толстяк посмотрел внимательно на девушку.

– Но ты же с ним сама поехала, – сказал он тихо. – Добровольно.

– Этот черт меня опоил! – возмутилась Дарина.

– Меня зовут Тулуп, – проворчал бармен.

– Да хоть пуховик! – взорвалась Дарина. – Отпустите меня! Подмешиваете всякую дрянь в бокалы, а потом пользуетесь беспомощностью девушки! Выпустите меня!

Дарина набросилась на Тулупа, трогать толстяка она боялась. Что-то в нем было неправильное, словно заразное. Тулуп быстро скрутил Дарину и завалил на кровать. Та визжала, брыкалась, но вырваться из крепких мужских рук не получалось. В итоге она затихла и просто заревела.

– Моя фамилия Акулов, и я владелец «Белого неба», моя цель – создать максимально комфортные условия для того, кто послужит великой цели. – Толстяк никак не отреагировал на истерику. – А кроме вашей замарашки, никто вас искать не будет.

– Агата не замарашка! – возмутилась Дарина. – Не все люди должны соответствовать вашим представлениям о моде и стиле.

Тулуп фыркнул.

– В любом случае, – продолжил Акулов, – я бы не рассчитывал, что откуда-нибудь придет помощь.

– Вы не поняли? – Дарина села. – Агата зануда и душнила, и именно этих качеств вам надо опасаться. Она мертвого из могилы поднимет. Поверьте, у нее есть опыт. Вы ее мать еще не видели.

– Если это так, – улыбнулся Акулов, – то я буду приятно удивлен. А пока отдыхайте, я распоряжусь, чтобы вам принесли обед.

С этими словами Акулов и Тулуп ушли, а Дарина осталась одна переваривать услышанное.

Ее похитили, в этом нет никаких сомнений. Но зачем? Какая великая цель может стоять за похищением человека? Девушка сползла с кровати, стащила с ног кроссовки. Что толку в обуви, если выйти все равно нельзя.

– Боже, мама!

Осознание сдавило виски тяжелой болью, в груди стало тесно, хотелось выть, бросаться на стены, ломать и крушить все вокруг себя. Разбить стекло и вылезти в окно. Пусть придется спускаться по отвесной стеклянной стене, как угодно, лишь бы сбежать отсюда, вернуться к Агате, вернуться домой.

Дарина лежала на полу и захлебывалась слезами. Ее похитили. Обвели вокруг пальца, как дуру.

– Агата была права, – всхлипнула Дарина. – Прости меня, дорогая.

Девушка забылась на полу и не слышала, как приходили уборщицы, приносили обед и ужин, убирали беспорядок, который она устроила во время разговора. Дарина проснулась, только когда луна выглянула из-за облаков и повисла прямо над морем. Она была ярче солнца и так близко, что можно было разглядеть кратеры.

– Боже, помоги.

Дарина смотрела на луну и не могла даже думать о еде, но поесть надо было. Она решила не оставлять попыток сбежать. Главное было – продумать, как это лучше сделать.

Принесенный ужин давно остыл, но даже холодная еда оказалась очень вкусной.

– Бойся своих желаний, они имеют обыкновение исполняться, – сказала сама себе Дарина.

Мечтала жить в гостинице «Белое небо» – живет теперь, правда не по своей воле и выйти из этой роскошной тюрьмы не может.

– Агата, найди меня, – прошептала Дарина, глядя на луну.

Агата шла по городу, сверяясь с картой. В целом, заблудиться тут было практически невозможно. Низкие пятиэтажки, продуктовые, каким-то чудом оказавшийся здесь сетевой магазин косметики и школа – вот и весь город. Спальный район имел вид гораздо более обшарпанный, чем парк рядом с гостиницей и пляж. Стены облупились, оконные рамы потемнели, газовые трубы желтыми рукавами обвивали дома. Мимо пробежали дети, размахивая палками, как мечами. И на контрасте шагала по дороге компания ребят в модных наушниках, шортах бермудах и футболках, в которые можно было засунуть еще десяток таких же ребят.

Агата отвлеклась, глядя, как мелкие стайкой обступили старших и что-то лихорадочно рассказывали, размахивая руками.

– Никогда так не говори, – послышался серьезный голос кого-то из взрослых. – А то придут за тобой ведомые и заберут в туман.

При этих словах дети сжались и тихо ушли куда-то во дворы.

Агату заинтересовала местная пугалка: не бабайка, не леший, а ведомые, вот что могло испугать местных детей настолько, чтобы они забыли об игре.

Наконец из-за поворота появился полицейский участок самого отталкивающего вида. Тяжелая металлическая дверь, которая давно забыла, что такое краска, толстые железные прутья на окнах первых этажей и несколько облезлых старых машин с голубыми полосами на боках. Агату затрясло, почему-то это здание вызвало неконтролируемый страх, хотя шла она туда за помощью.

«Дарина пропала, – напомнила Агата самой себе. – И лучше полиции мне никто не поможет».

Дверь проходной открылась со скрежетом, дорогу преградил турникет.

– Вам чего? – спросил вместо приветствия хмурый дежурный.

– Подруга пропала, – сипло выдавила Агата.

– Погуляет и вернется, – пожал плечами мужчина.

– Это на нее не похоже, – покачала головой Агата.

Полицейский окинул ее ленивым взглядом и, видимо, решил, что действительно не похоже. Длинный сарафан и льняная рубаха не производили впечатления тусовщицы; скорее, девушка только вышла из читального зала.

– Паспорт, – протянул руку дежурный.

Агата торопливо откопала в сумочке документ и сунула полицейскому.

Он выписал на желтой бумажке пропуск с датой и временем посещения.

– До конца и направо, железная дверь, там напишите заявление. – Дежурный нарисовал в воздухе маршрут и перестал обращать внимание на Агату.

– Извините… – Она сама не знала зачем, но спросить хотелось.

– Что? – В вопросе не было нетерпения, скорее, скука.

– А ее найдут?

– Следователь разберется.

Двор выглядел ухоженным: аккуратно подметенная парковка, оборудованная курилка, над которой даже построили навес. У дорожки торчал выцветший плакат, который давно потерял свою функциональность. Такая же металлическая дверь с неудобной ручкой, такой же скрежет – и Агата оказалась в помещении, размером напоминающем проходную. Впереди – огромное стекло, за которым сидел другой дежурный и что-то говорил по телефону. На стене были прикреплены ориентировки – преступники, пропавшие граждане, какие-то объявления с фамилиями и данными.

– Девушка, вам чего? – Дежурный смотрел прямо на нее, держа у уха трубку.

– Подруга пропала, – ответила Агата.

– Так погуляет и вернется. – Он сказал это с той же интонацией, что и полицейский на проходной.

– Она уже давно должна была вернуться, – хмуро буркнула Агата.

Дежурный почесал трубкой затылок, нажал какую-то кнопку на телефоне и сказал:

– Сань, тут человек пропал, примешь заявление? – На том конце что-то хрюкнули. – Ждите, сейчас следователь подойдет.

Последняя фраза была обращена к Агате. Та кивнула и отошла к стене. В дежурную ввалились две женщины.

– Не крала я коляску! – вопила одна.

– А куда она делась? Сама из подъезда укатилась? – возмущалась вторая.

Дежурный рявкнул на женщин, они сразу притихли и стали оправдываться:

– Оставила в подъезде, малого в квартиру занесли, у нас маленькая квартира, не развернешься; выхожу, а коляски нет, только эта торчит у лестницы.

– Я с вами в одном подъезде уже десять лет живу, на три этажа выше. Зачем мне вашу коляску красть?

– А кто мог ее увести?

– А то мало у нас умельцев живет!

– Сейчас следователь разберется, – сказал дежурный, которому неохота было слушать эти препирательства.

– Скажи еще, что кикимора взяла покататься! – Одна из женщин никак не могла остановиться, но под хмурым взглядом дежурного неохотно замолчала.

Агата мысленно пожалела следователя, которому придется разбираться в воплях двух соседок.

Рядом с загородкой дежурного открылась дверь, и появился коренастый мужичок с пивным животиком. По его виду Агата ни за что бы не сказала, что он работает в органах.

– У кого пропажа человека? – спросил Саня.

– Я! – Агата быстро подскочила к следователю.

Тот посмотрел на нее, забрал паспорт и повел в глубь участка.

Первое, что почувствовала Агата, – невыносимый запах сортира. Пробирающий до самых костей и вызывающий рвотные позывы.

Кабинет следователя находился возле самого отхожего места. Агата мысленно попросила, чтобы это все побыстрее закончилось.

В самом кабинете, на удивление, пахло приятно – на столе стояла тоненькая ароматическая палочка.

– Помогает расслабиться, – сказал следователь, сдвигая аромапалочку на край стола. – Так, значит, Агафья Лесова.

– Агата, – не задумываясь поправила девушка.

– В паспорте написано «Агафья». – Следователь еще раз сверился с документом.

– Агата!

– Агата так Агата. – Он решил не спорить. – Так что у вас стряслось?

– Вчера вечером подруга уехала кататься на яхте и не вернулась.

Лицо следователя дернулось и застыло маской. Словно случилось что-то, чего он очень боялся услышать.

– Вы видели, с кем уехала ваша подруга? – Вопрос он задал чисто по привычке.

– Да, одного я точно знаю, – оживилась Агата. – Он бармен по имени Тулуп, работал в ту ночь на пляже.

– Пишите все, что помните, – следователь протянул лист бумаги и ручку, – а я посмотрю. Где-то слышал уже это имя. Или прозвище…

Он забормотал себе под нос, копаясь в папках.

– Скажите… – Агата закончила писать и положила ручку. – Дарину найдут?

От этого вопроса Саня дернулся:

– Мы сделаем все возможное. – Выражение лица говорило об обратном. – Сейчас легче, народу меньше.

– Не поняла. – Агата смотрела на следователя во все глаза.

– Вот это, – мужчина показал на коробку с делами, – пропавшие за несколько последних месяцев люди, животные и вещи. О ком-то заявили спустя неделю, что-то через три дня искать начали. Вы пришли почти сразу, и благодаря этому есть шанс найти вашу подругу. Но я не могу обещать. Пока мы никого и ничего не нашли. Деда вот только нашли, в лесу заблудился.

Агата чувствовала, как угасает все, что держало последние часы. Надежды, ожидания, догадки и попытки сделать что-либо самой – все разбилось о реальность.

– Неужели нет никаких спасательных групп?

– Девушка, все есть, – устало и грустно проговорил следователь. – Я даже вышестоящему руководству хотел писать, чтобы нам увеличили штат. Но включился владелец «Белого неба» и свои ресурсы дал. Даже их не хватило. Словно их туман забрал.

Агата зацепилась за последнюю фразу:

– А что за туман?

Следователь моргнул и нахмурился. Агата видела, как он боролся с собой, желая рассказать и одновременно боясь это сделать.

– Местная легенда, она к делу отношения не имеет, – буркнул он наконец. – Вы все написали?

Агата кивнула, передавая лист. Следователь быстро проглядел текст, мрачнея на глазах.

– Номер телефона свой оставьте. – Он вернул лист. – Дату и подпись. Спасибо. С вами свяжутся, если… – Полицейский замялся. – В любом случае вам позвонят, – договорил он, достал чистую картонную папку и убрал в нее заявление.

– Спасибо большое!

Агата поднялась, ей хотелось задать еще много вопросов, отвести следователя к бару, показать место, откуда ушла яхта. Дать хоть какую-то подсказку, чтобы найти Дарину. Но лицо Сани говорило, что лучше молча уйти. Все, что можно было сделать, сделано.

Ее проводили до ворот, что-то еще хотели сказать, но только махнули рукой. Настроение было – гаже не придумаешь. Хотелось выть, бегать кругами по полу и стенам. Хотелось, чтобы вот сейчас из-за угла вышла Дарина и снова сказала, какой ужасный сарафан нацепила Агата. Хотелось позвонить маме и сообщить, что сегодня они весь день провели на пляже, пока погода позволяла. Хотелось гулять по парку, потягивая из стаканчиков лимонад, тратить деньги на местном рынке и есть фрукты. Жить хотелось.

– Дарина, найдись, – прошептала Агата, глядя на небо.

Погода отражала то, что она чувствовала.

Тяжелые облака затянули небо, темнело. Время в участке пролетело незаметно. Солнце спряталось, воздух стал холоднее, словно сентябрь вспомнил, что он – месяц осенний и пора понижать температуру.

Перед тем как вернуться в номер, Агата решила снова заглянуть в бар, уточнить насчет Тулупа.

На пляже почти никого не было, море волновалось еще больше, сильнее накатывало на берег, вымывая из песка забытые сланцы и детские формочки. Носились подхваченные ветром чайки. Бар был подсвечен со стороны стойки, среди бутылок суетился третий бармен. Какой-то одинокий турист сидел за столиком и пил пиво.

– Извините. – Агата прислонилась к стойке, привлекая внимание. – А Тулуп выходил на смену?

– Кто? – Новенький перестал переставлять бокалы и непонимающе посмотрел на девушку.

– Ну, Тулуп. – Агата нахмурилась. – Парень, который тут вчера разливал коктейли, его потом сменили около полуночи.

– У нас никаких Тулупов не было, – покачал головой бармен.

– В смысле не было?

– Я смены составляю, знаю всех своих поименно. – Бармен достал из-под стойки липкий блокнот. – До полуночи работал другой человек. Даже роспись его стоит.

– Но погодите. – Агата пыталась восстановить реальную картину, та не поддавалась. – Он стоял вот тут, где вы сейчас. Сделал нам с подругой коктейли со смородиной и бананом.

– Девушка, – бармен старался говорить помягче, – у нас никогда не работал никто по имени Тулуп. И мы не используем смородину в коктейлях, это принцип владельца бара.

Агата отступила, оглянулась на туриста, тот никак не реагировал на происходящее.

– Извините, – тихо проговорила она.

– Ничего, – махнул рукой бармен и вернулся к работе.

Агата шла к гостинице «Горка» и думала, что делать дальше. Единственная ниточка, которая у нее была, с треском лопнула. Человек, ответственный за исчезновение Дарины, не существовал.

Десять лет назад

Дверь хлопнула так, что штукатурка посыпалась с потолка на облупившуюся лестницу. Громкий крик прорывался сквозь закрытые двери – за стенкой продолжала разоряться мать. Пусть орет, в эту квартиру больше ни ногой! Никогда! Лучше жить у Мангуста, у него хотя бы родители нормальные.

У подъезда сидели три неизменные бабки, отпускали в спину свои мерзкие комментарии.

– Опять пошла шляться по помойкам, – сказала одна и сплюнула.

Далеко не получилось, плевок угодил прямо на калошу, пришлось сделать вид, что никакого плевка не было.

– Дошляется, что заберет ее туман, – протянула вторая.

Она пропустила, кто прошел мимо, но решила не отставать от товарки.

Пусть заберет хоть туман, хоть ведьма. Что угодно, лишь бы не жить в этом городе, где каждый знает точное количество носков у соседа и обязательно поделится этим знанием с окружающими, хотя это никого не касается. Сунуть нос в чужую жизнь – святое!

– Мира! – Из-за дома показался Мангуст, и девочка облегченно выдохнула. – Что случилось?

Друг всегда появлялся тогда, когда был нужен больше всего, словно чувствовал, что пора.

– Опять с матерью поругалась, – махнула рукой Мира. – Такой ор устроила.

– Из-за чего?

Мира закатала рукав и показала свежую, немного красную и вспухшую татуировку. Тонкие побеги травы обвивали кисть руки браслетом и поднимались к локтю.

– Сосед по лестничной клетке купил машинку для тату, предложил набить. – Мира натянула рукав, пряча татуировку. – Больно было, капец, но у него так классно получилось!

Она гордилась и татуировкой, и собственной смелостью – рискнула, сделала.

Мангуст внимательно смотрел на подругу и молчал.

– Что? – нахмурилась Мира.

– Ничего, – поднял обе руки Мангуст. – Просто не кажется тебе, что это немного небезопасно?

– Тебя мать моя покусала? – закатила глаза Мира. Голос разума она сейчас не слушала. – Это же бесплатно, а сосед опыта набирается. До этого он у других машинку брал, тренировался, а теперь свою наконец купил.

Мира говорила с придыханием, вспоминая, как ловко орудовал машинкой сосед. Его не отвлекало ни жужжание аппарата, ни тихое попискивание Миры. Будто весь мир сошелся там, где на коже вырастала осока.

– Набила свою любимую траву! – Мира снова закатала рукав, демонстрируя рисунок. – А мать увидела, так истерила, что, мне кажется, у пляжа слышали. Грозилась взять пемзу и содрать все до кости.

Мира знала, что мать этого никогда не сделает, но даже слышать такую угрозу было неприятно.

– А тебе не надоест? – Мангуст старался говорить осторожно, зная взрывной характер подруги. – Ты вроде недавно выкрасила волосы в синий цвет, а через неделю пыталась его вывести.

– Синий – не мое, – возразила девочка. – Мне не понравилось, какой цвет приобретает при этом кожа. Решила перекрыть красным. Говорят, может вообще какой угодно цвет вылезти при таком сочетании.

Мангуст слушал молча, свое мнение он уже сказал, и спорить дальше было бессмысленно. Он, может, тоже хотел бы сделать татуировку у соседа, но не обладал смелостью и решительностью Миры. Он знал, что родители ругаться не будут, мать просто посмотрит на тату, спросит что-нибудь для приличия и больше не будет доставать. Отец вообще не отреагирует. Родители доверяли ему, зная, что сын не сделает что-то из ряда вон.

– Он скоро в столицу уезжает, – говорила тем временем Мира, ожидая реакции. – Говорит, студию там свою откроет.

– Кто? – Мангуст уже потерял нить разговора.

– Ставр. – Мира закатила глаза. – Сосед мой.

– А. – Он знал, что подруга мечтала уехать из этого города. Вот окончит школу, и, как исполнится восемнадцать, ее тогда ничто не остановит. – Он совсем переезжает?

– Ага, – грустно сказала девочка. – Но обещает, что будет ждать меня, даже работу даст, если смогу приехать.

– Тоже татухи бить будешь? – Мангуст удивленно посмотрел на подругу.

– Не знаю, – призналась она, – я вообще еще не думала, что будет, когда уеду отсюда. Лишь бы свалить.

Она нахмурилась – у соседних домов показалась компания ребят.

– К счастью, – Мира посмотрела на свежую татуировку, – осталось всего три года, и я буду сама отвечать за свою жизнь!

Мангуст улыбнулся. Он не разделял нелюбовь Миры к родному городу, но спорить не стал.

– Пойдем отсюда?

Не дожидаясь ответа, она быстро пошла со двора. Мангуст еле поспевал за ней.

– Ты избегаешь одноклассников? – не понял он.

– Не хочу с ними пересекаться, – коротко отрезала подруга.

– Почему? Они тебя достают?

– Нет, просто не хочу.

Мира и Мангуст учились в разных школах, обоим повезло с одноклассниками: никто не травил, не пытался самоутвердиться за счет другого. Но и близких друзей особо не было.

Мира со всеми держалась отстраненно, а Мангуст не мог ни с кем найти общий язык. Им обоим был чужд мир быстрых трендов, гаджетов и брендов.

– Не хочу ни с кем сближаться, – говорила Мира. – Как окончу школу и исполнится восемнадцать, так сразу уеду. А если с кем-то сближусь, то будет сложнее.

Мангуст грустно смотрел на подругу, качая головой.

– А ты со мной поедешь. – Она говорила так, будто все уже давно решено и уже прошел выпускной.

Друг на это ничего не отвечал. Он вообще не думал о том, что будет после выпуска. Еще несколько лет до этого. Дожить надо.

Если пойти в одну сторону, там были море и пляж. Они притягивали туристов и любителей красивых фотографий для блога. В другой стороне – лес и горы. Туда мало ходили, боялись заблудиться, а местные еще боялись ведьмы – женщины, которая смогла отстоять свой родовой дом и осталась жить на самой границе леса. Мире нравилось тайком приходить смотреть на старые стены и наличники, увитые диким виноградом. На то, как поднимается и опускается в колодец ведро, придерживаемое сильными руками.

Девочка старалась наблюдать так, чтобы ее не видели, пряталась в кустах, за забором. Но ощущение, что о ее присутствии знают, не отпускало.

– В ней нет ничего ведьмовского, – с уверенностью говорила Мира Мангусту. – Для нас любой человек, который умеет кур душить, – колдун. Я так точно не смогу.

– Рассказывают, она уходит в лес и там колдует! – не сдавался тот.

– Ты сам это видел?

– Нет, но есть те, кто видел, как ведьма уходила в лес с кем-то, а возвращалась одна, как ей волки приносили какие-то кульки!

– А медведь на балалайке играл, ага, – хохотнула Мира. – Сколько раз я там сидела, ничего подобного не видела.

– Это потому, что ведьма знала, что ты там, – не сдавался Мангуст.

– Говори что хочешь, но мне там нравится.

Упрямству Миры можно было позавидовать, как и умению выбираться из неприятностей и втягивать в эти неприятности Мангуста. Он только успел забыть, как удирал с частной яхты, чуть не накормив собак своими пятками, как Мира придумала что-то новое.

Она направилась прямо к стройке, рабочие там только недавно вырыли котлован под будущую гостиницу. Место выбрали удачное, не самый центр города, но возле вокзала и до моря всего ничего. Эта гостиница должна была стать главным украшением города. И конкурентом любой другой гостинице.

– Говорят, благодаря этой махине город расцветет, – сказал Мангуст, глядя на паспорт объекта.

На баннере изобразили макет со счастливыми людьми вокруг огромного стеклянного здания.

– Или наоборот, – пожала плечами Мира. Ей не нравилось, что из-за стройки в городе стало шумно и очень пыльно. – Идем посмотрим, что там?

– Где? – не понял Мангуст.

Мира кивнула на котлован. Из-за заграждений не было видно, что на самом дне, и от этого становилось только интереснее.

– Да ты чего?! Туда нельзя!

Мира лишь хитро улыбнулась и пролезла между ограждениями. На стройке никого не было, даже охраны, наверное, ушли на обед. Девочка аккуратно, стараясь не споткнуться о стройматериалы, пробиралась к котловану, сзади крался, трясясь от страха, Мангуст.

– Мы сейчас быстро глянем и уйдем! – заверила его Мира.

Ей самой было страшно, да и свежая татуировка вдруг начала чесаться.

Первыми стали видны металлические прутья, они торчали из ямы, вызывая неприятные ассоциации. Если туда упасть, то живым уже не выбраться.

– Странно пахнет, – сказала Мира, потянув носом воздух.

– Словно что-то сгнило, – согласился Мангуст.

Мира подошла ближе к краю и заглянула в котлован.

– Что там? – Мангуст не решался сдвинуться с места и постоянно озирался.

Девочка побледнела и посмотрела на друга.

– Как думаешь, а наша ведьма может помогать при стройке?

– Чего? – не понял Мангуст и, шагнув вперед, тоже заглянул в яму.

Дно было залито серым бетоном, влажным и мягким на вид. И по этой вязкой субстанции яркими всполохами были рассыпаны белые перья и алели лужицы, очень похожие на кровь. На дне котлована, медленно погружаясь в еще жидкий бетон, лежали дохлые куры.

– Вы что тут забыли?!

Голос вырвал их из транса. Оба вздрогнули. Со стороны ворот ковылял охранник, припадая на одну ногу.

– Бежим!

Мира бросилась прочь, Мангуст что есть силы ломанулся следом.

Забор остался далеко позади, как и крики охранника, но ребята все не могли остановиться. Спотыкаясь о собственные ноги, они влетели в лес, завалились под густые лапы ели и только тогда перевели дух.

– Ты это видел?! – Горло саднило, но поделиться эмоциями хотелось больше, чем ждать, когда перестанет болеть.

– Зачем им топить в бетоне столько кур? – Мангуст, тяжело дыша, лежал на спине. – Кто вообще такое делает?

– Это жертва, – уверенно сказала Мира. – Они в бетоне замуровывают жертву.

– Зачем?

– Я не знаю, – выдохнула Мира, – но тут явно замешана ведьма.

– А я говорил, что она ведьма! – торжествующе выпалил Мангуст.

– Теперь мы получили доказательство, – согласно кивнула Мира.

Под елью было хорошо и спокойно, и ребята задремали. Запоздало Мира попыталась сообразить, насколько далеко отсюда стоит дом ведьмы. Хорошо бы к нему пока не приближаться.

Миру разбудили голоса. Мужчина спорил с женщиной, что-то пытался ей доказать, она отвечала ровно, в ее картине мире ничего не произошло, мужчине не стоило волноваться. Собеседник же распалялся, говорил все громче и в конце концов совсем разбудил Миру.

– Если это дальше уйдет, репутации конец! – В его голосе послышалась угроза.

– Мы с вами заранее обговорили все риски. – Женщина не изменила тон. – О репутации переживать не стоит, у нас легко замять любое дело еще до того, как о нем узнает общественность. А если и узнает, то заставить забыть тоже не составит особого труда.

Мужчина молчал, видимо, что-то обдумывая.

– Скорость жизни увеличивается, – продолжила женщина. – Любая тема живет не больше суток и быстро заменяется другой. А в вашем случае, как вы сказали, это увидели дети. Им верят куда меньше, чем взрослым. Тем более когда они выдают такие небылицы.

– Да, вы правы. – Мужчина успокоился. – Но я все равно хочу попросить вас найти этих детей и заставить их забыть, что они видели. Это для нашей общей безопасности.

– Безусловно. – По голосу было слышно, что женщина улыбается.

Мира боялась дышать. У владельца стройки какой-то договор с ведьмой, причем такой, о котором никто не должен знать! Зачем тогда надо было оставлять это все при свете дня? Не могли ночью провести ритуал?

– Жду вас завтра в гости. – Кажется, теперь улыбался мужчина. – Нам еще многое надо обсудить.

– Обязательно буду, – был ответ.

Хлопнула дверь машины, еле слышно завелся двигатель, зашуршали колеса по земле, и все стихло.

И только сейчас до Миры дошло, что они лежали под елками возле того самого злополучного домика.

– Важно ведь не то, что делается, а как и какие последствия у этого будут. – Мира была уверена, что рядом с женщиной больше никого нет, что эта фраза обращена к ней. – А еще важно правильно на вопросы отвечать, тогда многое можно скрыть.

Зашуршала трава, Мира затаила дыхание, словно только оно могло выдать их местонахождение. Мангуст крепко спал рядом.

Звук шагов приближался к елке. Казалось, что сейчас ведьма заглянет в их убежище, и… Обязательно случится что-то очень страшное и незаконное. Но никто не заглядывал. Мира чувствовала, что женщина стоит совсем рядом, словно ждет, когда они сами вылезут, сдадутся. Мира не сдавалась.

– Достичь цели проще, чем тебе кажется, – сказала ведьма. – Достаточно просто смотреть в нужную сторону.

И она удалилась. Не стала стоять над душой, ждать или читать лекции. Просто сказала что-то странное, но интригующее и ушла.

Мира лежала тихо, прислушиваясь, но больше ничего не происходило.

– На фиг. – Девочка выглянула из-под ели. Дом стоял совсем рядом. И как они его не заметили?! – Надо валить отсюда. Вася, Вася! – Мангуст не просыпался. – ВАСЯ!

– Что случилось?

Мира никогда не называла его настоящим именем, значит, что-то было действительно страшное.

– Пошли отсюда, быстро! – Подружка шептала громко, почти срываясь на крик. – Пока она не вернулась.

– Кто? Что? – Вася осоловело хлопал глазами, пытаясь вспомнить, где он и что случилось.

– Потом проснешься, – резко сказала Мира. – Валим, сейчас!

Она чуть ли не силком вытащила друга из-под ели, и они кустами, шарахаясь от каждого звука, помчались в город, прочь от леса и домика ведьмы.

– Что-то было? – Мангуст уже проснулся и тер глаза. – Меня так сморило после этой гонки.

– Было, – буркнула Мира, – дома расскажу.

– У тебя же там мать лютует, – вспомнил он о татуировке.

– С тобой она так орать не будет.

Мира уже смирилась с тем, что домой вернуться все-таки придется, не ночевать же под елкой возле дома ведьмы, да и жутко оставаться на улице, зная, что именно замуровали в бетоне.

Бабок возле подъезда не было, дома мать занималась уборкой. Не обратила внимания или проигнорировала, когда дочь тихо прошла в свою комнату, а за ней так же тихо прошел Мангуст.

– Надо будет о еде позаботиться. – Вася уселся в кресло в углу комнаты.

– Сначала я расскажу, что было, пока ты спал. – Мира присела на кровать.

Мангуст слушал, не перебивая и не переспрашивая, лишь с каждой фразой бледнел все сильнее.

– Она знала, что мы там? – Его голос стал сиплым.

– Да, она будто ждала, что мы сами вылезем. – Мира обняла подушку. – Но почему не тронула, я не знаю.

– Может, у нее какой-то план на нас есть?

– Какой? – Пришла очередь побледнеть Мире.

– Ну, раз мы стали свидетелями какого-то ритуала, – может, она решила, что от нас можно будет избавиться в следующем ритуале.

Мира швырнула в друга подушку:

– Прекрати пугать! И так до сих пор перед глазами эти дохлые куры. И голос какого-то мужика: «Сделай так, чтобы они забыли». – Девочка поежилась.

– Я просто предположил. – Мангуст оставил подушку у себя, уютно устроившись в кресле. – Вообще, я бы отсиделся и никуда не лез в ближайшие дни.

Мира кивнула. Это была здравая мысль. Если не привлекать внимания и затаиться, может, ведьма про них забудет? Или вообще решит, что ей показалось.

– Пойду я домой. – Вася бросил подушку обратно на кровать и направился к двери. – Дома мама ждет, да и твоя косо смотрела, когда мы пришли.

Мира не стала спорить, молча пошла провожать, в голове зашумело.

Мать стояла в коридоре и что-то спрашивала, Мангуст ответил с улыбкой, но что именно, Мира не услышала. В ушах зазвенело, глаза словно подернулись туманной дымкой.

Она не помнила, как попрощалась с другом, как вернулась в комнату и легла на кровать. Все вокруг кружилось. Мама что-то спросила, получила дежурное «угу» и больше не трогала. Про татуировку тоже ничего не сказала. Перед глазами плясали картинки.

Вставало солнце, на стройку привезли клетки с курами, их пересчитали несколько раз, чтобы точно знать число. Рядом с клетками ходила молодая, но потерявшая привлекательность женщина. На поясе у нее висели кожаные ножны, потертые, в сальных пятнах и царапинах. К женщине подошел низенький, пухленький мужчина, он что-то говорил, явно переживая. Но женщина его успокоила, пообещала исполнение задуманного. Мира никак не могла разобрать слов, они словно через закрытую дверь доносились, приглушенные, гулкие.

Кур вынимали по одной, женщина ловким отточенным движением сносила им головы и кидала в яму. Рядом крутилась бочка бетономешалки.

«Какой-то артхаус», – сказал бы Мангуст, если бы это все видел. Зачем отправлять в бетон столько кур?

Вместе с курами ведьма бросала в котлован слова – злые, резкие. Мира слышала их, но не понимала смысла, подсознание подсказывало, что лучше и не понимать. Не для нее предназначались эти слова.

Все закончилось быстро, голова перестала болеть, зрение прояснилось, стало слышно, как ворчит мать за стенкой. Зато стало ощущаться чужое присутствие.

– Найти тебя – та еще задачка. – От незнакомого голоса в комнате Мира подпрыгнула. – Умеешь прятаться.

В кресле, где совсем недавно сидел Вася, теперь расположилась женщина. По общепринятым меркам ее можно было назвать страшной, но если приглядеться, то сквозь дымку проглядывало нежное девичье лицо.

– Вот вроде ничего не знаешь, а лезет из тебя со всех сторон. – Женщина говорила тихо, хрипловатым низким голосом.

– Вы как сюда попали? – Мира больше разозлилась, чем испугалась. Даже дом больше не был безопасным местом. – Я сейчас возьму швабру!

– И выметешь меня, как сор, – улыбнулась ведьма. – Молодец, но успеется, я к тебе с предложением.

– Ничего мне от вас не надо. – Мира шарила глазами, искала, куда она сунула эту несчастную швабру, которую ей недавно вручила мать. Сунула и забыла.

Ведьма смотрела не мигая. От этого становилось жутко, в груди все сжималось, руки потели и теряли силу. Скорее бы найти швабру, пока вся решимость не улетучилась.

– Возле моего дома да и на стройке вам тоже ничего не надо было.

В комнате стало очень холодно, по оконному стеклу поползли морозные узоры.

Мира почувствовала, как смерзается все в носу, вдыхать воздух становится все больнее.

– Зачем таскалась ко мне? Следила за тем, что делаю?

– Интересно было, – призналась Мира.

– Интересно мое дело?

– Нет. – Это же не мороз, это наваждение! – Интересно, правда ли про вас люди говорили, что вы жертвы приносите и людей в лесу губите.

– И что, правда? – прищурилась ведьма.

– Правда то, что не по закону делаете. – Мира удивилась самой себе, спорить с матерью слов не хватало, а против незваной гостьи фразы сами вылетали, хлестая, словно лошадиный кнут. – Людей морочите, запугиваете.

– Чьему закону? Людскому? – Ведьма хохотнула, продолжение она словно не услышала.

– Уходите.

Мира встала, до швабры – всего руку протянуть, стоит возле стола.

– Иди ко мне учиться.

Это было неожиданно. Год назад Мира все отдала бы за то, чтобы услышать такое предложение. Она мечтала, чтобы легенды и сказки о местной колдунье оказались правдой, но после сегодняшнего приключения хотелось держаться подальше от всех легенд.

– Иди ко мне. – Голос звучал мягко, словно мама обнимала, рассказывала сказку. – И тогда не будет тебя больше никто пугать. И тогда ты сможешь сама выбирать, где жить.

– Купить меня хотите? – Гордость не давала быстро сдаться.

– Только если ты позволишь.

Мира задумалась. Если она согласится, то сможет вырваться из этого города, уедет в столицу, начнет жить свободно. И пусть ей три года придется учиться у ведьмы, может, что и полезного узнает.

Зоркое подсознание подсказывало, что за этим предложением кроется что-то еще.

– Ты чувствуешь и слышишь этот мир. – Ведьма стояла совсем рядом, можно было протянуть руку и потрогать ее старый, выцветший халат. – Тебе надо только научиться понимать, что он тебе говорит.

Мира перевела взгляд на швабру, потом снова посмотрела на ведьму. Лицо той расплывалось, меняло очертания. Ведьма не хотела, чтобы ее запомнили, голос тоже менялся, менялась одежда, все плыло перед глазами, перетекая одно в другое.

– Какая вам выгода от того, что я буду у вас учиться? – Это был правильный вопрос.

Ведьма выпрямилась:

– Если плохо будешь учиться, я заберу твою силу, а если хорошо – поделюсь своей.

Ответ Мире не понравился, она снова услышала в нем какое-то двойное дно.

– Знаете что, – девочка глубоко вдохнула, в комнате больше не было холодно, – выметайтесь и больше сюда не возвращайтесь!

Ведьма молчала, обдумывая слова Миры, потом глухо сказала:

– Я вернусь и снова задам свой вопрос. – Мира фыркнула. – И ты ответишь положительно. Тебе придется так ответить.

Последнее предложение она проговорила совсем тихо, почти шепотом, отчего Мире стало не по себе.

– Уходите. – Девочка повторила интонацию ведьмы.

Та ничего не сказала, вдруг кинулась на Миру, повалила ее на пол, придавив всем своим весом, выбивая воздух из легких. А потом пропала.

Мира лежала на полу, тяжело дыша, пытаясь унять гулко бьющееся сердце. Надо было срочно рассказать Мангусту, что случилось. Обязательно!

Она перекатилась на бок, забыв о свеженабитой татуировке, зашипела и посмотрела на рисунок. Показалось, что трава на руке двигается, меняет положение, выкладывается тропкой от запястья до локтя. Мира моргнула, и все прекратилось. Татуировка спокойно заживала под защитной пленкой, но место теперь выбрала новое.

– Надеюсь, мать не запомнила, как выглядела та, – пробормотала Мира.

Как здорово было бы – открыла глаза, а рядом Дарина. Расчесывает длинные волосы, выбирает, какой макияж сделать сегодня, и сетует, что погода испортилась. Приехали на море продлить себе лето, а оно только на один день задержалось.

Но не было рядом Дарины, а в окно хлестал дождь. Словно опять смеситель сорвало, только на этот раз не внутри дома, а снаружи.

Ветки деревьев гнулись к самой земле, почти ложились. Агата сидела на кровати и наблюдала за этой древесной йогой. Вот дерево выгнулось дугой, должно было треснуть, но выдержало. Вот пронесло какой-то пакет, блестящий от воды. Послышался чей-то приглушенный вой. Агата представила, что это воет она. От безысходности, непонимания, что делать и куда бежать. Казалось, вчера она перепробовала уже все возможные варианты. Значит, надо только ждать. А ждать тошно. Тошно сидеть одной в номере на двоих, смотреть на вещи подруги, на маленькую плюшевую лисичку. Лисичку, которая всегда будет напоминать Дарину.

За окном что-то треснуло, дерево все-таки не выдержало, обломилось и упало на кусты. Дождь с новой силой забарабанил по стеклу, крыше, дорожкам в саду.

Агата собрала волю в кулак и вышла из номера. Надо было позавтракать, хотя есть вообще не хотелось. Но, может, в столовой, в другой обстановке, найдется новое решение. Или она услышит какой-нибудь полезный разговор.

Визуально снаружи дом был меньше, чем изнутри. От лестницы Дарина пошла прямо, открыла дверь, которая, на первый взгляд, должна была вести на улицу, а оказалась дверью в столовую. Там почти никого не было, только хозяин гостиницы сидел возле самого окна и медленно потягивал кофе.

Агата прошла вдоль витрины, выбрала себе творог с фруктами и какие-то вафли, налила какао и села рядом с Медведем.

Почему с ним, сама не поняла. А когда садилась, было ощущение, что это не человек. Ярослав удивленно посмотрел на нее.

– Не могу быть одна, – тихо прошептала Агата, опуская лицо к чашке. Почему она решила, что садится рядом с Медведем? – Дарина вчера пропала.

Агата посмотрела на мужчину, тот катал в чашке остатки кофе.

– Сходите в полицию, – буднично произнес он.

– Я ходила, – горько сказала Агата. – Они ничего не обещают.

Медведь пожал плечами, поставил чашку на стол и посмотрел на рукав рубашки. Агата готова была поклясться, что видит на отворотах не отстиранные следы кошачьих лап.

– Значит, надо ждать.

Человек все больше походил на медведя. Борода густо покрывала лицо, над глазами нависли мохнатые брови. Удивительно светлые глаза, голубые с серым. Агата вспомнила, что такой же трепет она испытала, когда смотрела в глаза торговки на рынке.

Отвлеклась на творог, снова посмотрела на Медведя, но ничего даже слабо напоминающего огромного зверя в нем уже не было. Аккуратно постриженная рыжая борода, волосы зачесаны, как это модно. И брови вовсе не выглядели мохнатыми. Самые обычные.

«Это все стресс», – мысленно сказала себе Агата.

– Ярик!

Появился второй сотрудник гостиницы, Агата уже успела забыть, как его зовут. Подлетев к столу, он нерешительно остановился, посмотрел на Агату, потом перевел взгляд на Ярослава:

– А вы?..

– Завтракаем, – буднично ответил Ярослав, продолжая цедить кофе.

– А, приятного! – Парень с грохотом подставил стул и сел рядом. – Я все выяснил!

– Подружка твоя помогла? – холодно спросил Медведь.

– Она-то тут при чем? – напрягся парень.

– Ее же заботами. – Ярослав поставил на стол пустую чашку и посмотрел в окно.

– Мира тут ни при чем. – От радостного настроения парня не осталось и следа. – Я сам накопал и узнал.

– Пойдем в кабинет, расскажешь. – Медведь грузно поднялся, отнес чашку на кухню и медленно вышел из столовой. Парень побежал за ним, не поставив стул на место.

Агата осталась сидеть одна. Что она ожидала от Ярослава? Узнать местонахождение Дарины? Поисково-спасательную команду, которая через час уже найдет и подругу, и загадочного Тулупа?

– Все бред.

Агата охватила голову руками. Образ мужчины расплывался перед глазами, то он сидел красивым молодым человеком, уверенным в себе, то вместо него оказывался бурый медведь со светлыми глазами.

Хмарь за окном угнетала. Агата мысленно молилась, чтобы Дарина не оказалась на улице в этот день. Еще лучше, чтобы полицейский нашел подругу.

Мысли метались по кругу, накручивая все больше и больше тревоги, сомнений и страхов. Почему-то не звонила мама. А ведь грозилась, что будет звонить каждый день. Еле-еле удалось уговорить, чтобы не каждый час. Но телефон лежал беззвучный второй день.

Агата схватила мобильник, выбрала в контактах номер Дарины и позвонила. А вдруг?

Механический голос объявил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Агата передразнила робота, выключила телефон и тяжело вздохнула.

– Ну и что теперь делать?

Взгляд упал на дверь, за которой минут десять назад скрылся Ярослав со своим подчиненным. А что, если они могут как-то помочь? Все-таки местные, знают, что тут к чему. Да и «Горка» находится недалеко от пляжа, вдруг они вообще знакомы с владельцем бара или с Тулупом.

Агата быстро затолкала в себя остатки завтрака, отнесла грязную посуду и побежала к кабинету. Ворвалась почти без стука и замерла на пороге.

Мужчины ползали на коленях по полу, оттирая грязные следы кошачьих лап.

– Тварь мохнатая, – ругался Ярослав, – по всем документам прошел!

– А ты его вообще хоть раз видел? – Напарник пытался оттереть влажной салфеткой кожаное кресло.

– Если бы увидел, то побрил бы наголо! – огрызнулся Ярослав.

Он вернулся к столу, взял табличку с надписью «Я. Буров» и переложил на полку.

– Главное, раньше раз в год такой беспорядок устраивал, а теперь каждый день повадился пакостить!

Он еще не заметил Агату, которая стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу.

На мгновение девушке показалось, что со шкафа, прямо из-под потолка смотрит огромный рыжий кот. Моргнула – пусто, лишь грязные следы лап по всей комнате.

– Тебе чего?

Агата не сразу поняла, что к ней обращаются.

Буров рылся в испорченных документах, помощник сгребал в кучу грязные влажные салфетки, не отрывая взгляда от Агаты.

– Мне поговорить. – Решимость куда-то пропала. Ну разве могут они знать, куда пропала подруга?

– Вакансий нет. – Ярослав даже не поднял взгляда от документов, продолжая тихо ругаться под нос.

– Я не за этим, – мотнула головой Агата.

– С поиском подруги – к полиции, – с той же интонацией сказал Буров.

– Ярик, погоди. – Так обидно, этот парень готов помочь, в отличие от равнодушного Медведя, а Агата его имя забыла. – Может, мы что подсказать сможем.

– Отделение полиции прямо по улице, – махнул рукой Буров.

– С вами все в порядке? – огрызнулась Агата. – Мне пойти некуда, а вы меня отпинываете туда, где я уже была. И ничего они мне не сказали, кроме того, что Дарина – не единственная и что тут до фига девушек пропало.

Ярослав оторвался от документов и посмотрел на Агату:

– Думаешь, Дарина по той же причине пропала?

– Я готова любые варианты рассмотреть. – Кажется, сейчас на самом деле готова.

– Ну хорошо. – Ярослав отложил бумаги в сторону. – Мангуст, принеси гостье стул, послушаем.

Последнее слово он выделил так, будто одолжение делал. Мол, время его очень дорого и сейчас он буквально дарит миллионы своих минут неизвестно кому неизвестно зачем.

Мангуст быстро вышел из комнаты и вернулся со складным стулом с ресепшена. Агата села и почувствовала себя сразу гораздо ниже этих двоих. Приходилось вытягивать голову, чтобы увидеть Бурова за нагромождением на столе.

– Рассказывай. – Тот лениво перекладывал бумажки.

– Почему вы такой грубый?

– Это начало рассказа про подругу?

Брови стали гуще, борода вымахала до самой груди, руки покрылись шерстью. На Агату снова смотрел Медведь.

– Ярик, – предостерегающе позвал Мангуст.

Тот откинулся на стуле и пригладил длинные, зачесанные назад волосы.

– Мне клещами рассказ вытаскивать?

Агата посмотрела на Мангуста, он улыбнулся и ободряюще кивнул.

– Мы приехали позавчера, – начала девушка.

– Чот быстро попали в приключение, – прокомментировал Буров.

– Ярик, давай дослушаем, – осадил его Мангуст.

– У нас, если честно, с самого начала все не так пошло, – пожаловалась Агата. – Поезд приехал позже, бронь в гостинице слетела. Тут душ сорвало.

– Поездка удалась, – резюмировал Буров.

– Когда Дарина пропала?

Мангуст не стал в очередной раз просить Ярослава быть помягче, решил взять инициативу в свои руки.

– В ночь, когда мы приехали.

– Почти сразу сбежала девка, нормально, – хохотнул Буров.

– Ее похитили! – возмутилась Агата.

– Вы так горланили, что я более чем уверен – сама сбежала, – не моргнув глазом сказал Медведь.

– Мы ссоримся по три раза в неделю. – Это звучало так буднично, словно ссоры входят в обязательное расписание всех подруг. – Не знаю, что должно было случиться, чтобы она сбежала и второй день трубку не брала.

– Здесь связь иногда барахлит. – Ярослав снова посмотрел на испорченные документы и недовольно цокнул. – Особенно когда туман с гор приходит.

– Но сейчас дождь, какой туман? – не поняла Агата.

– Этому туману безразличны погодные условия. – Буров сгреб документы в кучу и швырнул в мусорку.

– Аномалия какая-то, – нахмурилась девушка.

– Она самая, – кивнул Медведь.

– Каким образом она пропала?

Кажется, только Мангуста на самом деле волновала судьба Дарины. Буров даже не пытался делать вид, что ему интересно. Достал мобильный – Агата отметила последнюю модель тех самых модных телефонов, на которые ей никогда не хватало денег, а подарить никто не мог. Да и некому было дарить такие вещи. Мать считала, что телефон должен звонить, а все остальные свистелки-дуделки ему ни к чему.

– Мы в бар пошли. – Агата выстраивала в голове цепочку того самого дня. – Познакомились там с каким-то парнем, Дарина с ним на яхте кататься поехала. И больше я ее не видела.

– Что за парень?

– Красивый такой. – Агата пыталась вспомнить, как выглядел Тулуп, но образ ускользал. – Он сделал нам коктейль со смородиной.

– С чем? – Мангуст напрягся.

– Ну, со смородиной, – повторила Агата. – Еще что-то сливочное, банановое, кажется, было.

– Погоди. – Мангуст поднял руку и повернулся к Ярославу. – Ты разве не говорил, что у твоего друга принцип после того случая, он не переносит эту ягоду?

– Говорил. – В глазах Медведя появился интерес.

– А кому коктейль со смородиной делали? – Мангуст снова повернулся к Агате.

– Дарине.

– Понятно. – Мангуст нахмурился и вздохнул.

– Что? – Эти двое явно что-то знали, но Агата не могла понять что. – Какое это имеет отношение к тому, что она пропала?

– Непосредственное, – сказал Буров. – Как звали того парня?

– Тулуп. – Имя засело в памяти занозой.

Мангуст неприятно хохотнул и посмотрел на Медведя.

– Все еще не хочешь помогать?

Буров сидел мрачнее тучи, погода за окном могла показаться погожим днем по сравнению с выражением лица, которое проступало сквозь бороду и брови.

– Тут еще странное было. – Агате не хотелось это говорить, но слова пошли сами. – Я сегодня приходила в бар, искала его. Мне сказали, что такой бармен у них не работает.

– Ну еще бы! – воскликнул Мангуст. – Он вообще никакого отношения к бару не имеет.

– Но он стоял за стойкой, готовил для нас, – жалобно проговорила Агата.

– Поговоришь с ним? – Мангуст снова посмотрел на Бурова, тот кивнул.

– Очень интересно, почему в его баре работает не пойми кто. – Медведь, развалившись в кресле, смотрел прямо перед собой.

Агате показалось, что на его плече сидит огромный кот.

– О ком речь? – спросила она, и наваждение пропало.

– Ты не знаешь. – Мангуст отмахнулся, что-то обдумывая. – Вообще интересно получается. А если эти исчезновения связаны все?

– Думаешь, они опять его ищут?

Они говорили загадками, обсуждая что-то свое.

– Можно это выяснить, – покивал Мангуст. – Тем более что у нас уже есть некоторые зацепки. Смородина та же. Будто пытались максимально к нему приблизить.

– Какая же чушь, – покачал головой Буров.

– Это мы с тобой понимаем, а для них – ссы в глаза, все божья роса.

– Да о чем речь вообще? – нервно спросила Агата.

– Сначала кое-что выясним, потом расскажем, – ответил Мангуст. – Нам нужно время. Пойдем, я тебя в бассейн провожу, отвлечешься.

– Здесь есть бассейн? – удивилась Агата.

– Здесь нет, он у «Белого неба», а мы туда дорожки знаем укромные.

Мангуст прошел к двери, открыл ее, пропуская Агату вперед.

– Если мы правы, то тогда ясно, почему полиция ничего найти не может.

Лучше бы Мангуст этого не говорил. Агата удивленно посмотрел на него, пытаясь понять, какая из ее догадок верна.

Он не обратил на это внимания, вел по длинному коридору прочь из гостиницы «Горка», что-то насвистывая себе под нос. Буров остался в кабинете бороться со следами кошачьих лап.

– Мы разве не пойдем на улицу? – удивилась Агата, когда Мангуст свернул за угол, а коридор не кончался.

– Там же дождь, – сказал он не оборачиваясь.

– Но до гостиницы идти не пять метров. – Логика пыталась пробиться в реальность.

Мангуст хитро улыбнулся, открыл дверь и оказался в коридоре «Белого неба».

– Если внимательно смотреть, то много чего интересного можно увидеть, – довольно сказал он.

– Я без купальника, – спохватилась Агата, пытаясь вспомнить, есть ли какие-нибудь здания между «Горкой» и «Белым небом».

– Коридор сразу за столовой начинается, сама найдешь? – Девушка неуверенно кивнула. – Ну и хорошо.

Мангуст уже собирался уходить, но Агата его остановила:

– Ты говорил про «внимательно смотреть». – Она запнулась. – Почему я постоянно на месте Ярослава вижу медведя?

Мангуст остановился, уставился на Агату, помолчал немного, потом спросил:

– Он всегда медведь или становится человеком?

От плача болела голова, а внутри было пусто. Не осталось ничего, за что можно было уцепиться хотя бы эмоционально. Вещи выброшены, телефон там же, осталась только ленточка, которой она завязала волосы. Единственное, что связывало с прошлой жизнью. Дарина лежала на кровати, бесцельно глядя в потолок. Прошли сутки. Приходили уборщицы, приносили еду, молча вытирали и без того чистую мебель и уходили. Они не говорили, даже не смотрели в сторону Дарины, словно той в комнате вообще не было. Тулуп не приходил, как и Акулов, владелец этой уже ненавистной тюрьмы. Делать было нечего. Дарина изучила окна, попыталась открыть дверь изнутри, ничего не получилось. Перебрала все вещи в шкафу, свалила их в кучу. Уборщицы все аккуратно развесили.

А если попытаться сбежать? В комнату приходит одна щупленькая уборщица с тележкой, ведром и прочей бытовой утварью. Проскользнуть мимо нее не составит труда. А если спрятаться в шкафу, то можно оказаться ближе к двери.

Дарина села на кровати, просчитывая варианты, с помощью которых она сможет выбраться из номера. Куда бежать потом – разберется. «Белое небо» все же гостиница, а не лабиринт Минотавра. Самый реалистичный план был спрятаться в шкафу, а потом выбежать из комнаты. Главное, чтобы не успели закрыть входную дверь в гостинице, иначе придется искать пропуск, и тогда план может провалиться.

Надев кроссовки, Дарина разгребла место в шкафу, залезла в него и стала ждать, когда придет время обеда. Ждать пришлось долго, она чуть не задремала среди платьев, прислушиваясь к звукам в коридоре. Щелчок замка заставил встрепенуться. Пришли две женщины, одна из них о чем-то спрашивала другую. Дверь открылась, но Дарина не слышала, чтобы замок щелкнул еще раз, значит, не закрыли. Послышались тихие встревоженные голоса, один звучал совсем возле шкафа, где сидела Дарина. Надо было собраться с силами и просто толкнуть. Это казалось так просто при планировании, но так тяжело в жизни. Дарина закрыла глаза, досчитала до десяти и со всей силы пнула дверь. С той стороны ахнули, с грохотом перевернулась тележка, придерживая открытую дверь. Дарина вылетела из комнаты и побежала по коридору. Мозг лихорадочно соображал, куда бежать теперь. Взгляд выхватил зеленую табличку эвакуационного выхода, который вел на лестницу. За спиной слышались жалобные охи, но останавливаться и проверять, что случилось, было некогда, да и небезопасно.

Дарина летела вниз по лестнице, слыша только, как гулко бьется сердце. Оно стучало в висках, в груди, в пятке, которая лишь сейчас отозвалась неприятной болью. Надо было осторожнее бить в дверь. Закололо в боку. Хотелось остановиться, перевести дух, но страх быть пойманной гнал дальше. Дарина давила в себе ужас, что в любой момент откроется дверь, на пожарную лестницу вылетит Тулуп, и от свободы ничего не останется. Она потеряла счет этажам, когда услышала голоса, снизу кто-то поднимался. Пришлось резко свернуть на этаж, нырнуть в комнату для персонала, забиться в угол с тряпками и швабрами и затаиться.

Громкое сердце мешало, душило, не давало сосредоточиться. На этаже раздались голоса. Дарина отметила про себя, что они были спокойными. Все-таки в гостинице много постояльцев, каждый день приезжают и уезжают туристы. Мало ли кто разговаривает по дороге в свой номер. Смех подтвердил догадку и успокоил. Голоса удалились, хлопнула дверь, и все затихло. Надо было выбираться.

Дарина аккуратно вылезла из укрытия, открыла дверь, оглядела коридор. Никого. Тихо ступая, она вышла на лестницу и наткнулась на Тулупа.

– Далеко собралась? – хмуро спросил он.

Дарина замерла, в ужасе глядя на бармена.

– Тут камеры на каждом метре. – Его интонация не менялась. – Ты действительно думала, что можно вот так сбежать?

Дарина бросилась обратно к двери на этаже, Тулуп кинулся следом и получил захлопывающейся створкой по лицу. Громко матернулся, хватаясь за глаз.

– Тварь! Доберусь до тебя, выдеру!

Дарина не стала дослушивать, кого именно и как он собирался драть, побежала в другой конец коридора. Еще одна пожарная лестница расположилась рядом с лифтом. Звякнул звонок, открылась лифтовая кабина, и из нее вывалилась толпа отдыхающих. Дарина лавировала между смеющимися гостями, надеясь, что это отвлечет Тулупа, открыла дверь на лестницу и снова побежала вниз.

Очень хотелось оказаться на первом этаже, как можно быстрее вырваться на улицу, попросить помощи. Лестница уперлась в тупик, пришлось снова выходить на этаж. Он выглядел иначе. Не было длинного коридора и дверей с номерами. Дверь открылась в огромный холл с лежаками, игровыми зонами и барной стойкой. Почти как пляж, только в здании. Здесь было гораздо больше народу. Все ходили в купальниках, завернувшись в полотенца. Отличная альтернатива, когда погода на улице не располагает к прогулкам. Огромные стеклянные двери в конце холла вели в бассейн.

Снова звякнул лифт, скрывавшийся за буйными кустами, на этаж вышел Тулуп.

– Помогите! – Дарина бросилась прочь, пытаясь привлечь к себе внимание. – Этот человек хочет причинить мне вред!

Отдыхающие в ужасе шарахались в стороны, даже не пытаясь задержать Тулупа, который медленно шел за Дариной. В руке он держал рацию, в которую что-то периодически говорил.

– Дамы и господа, все хорошо, не переживайте, все в полной безопасности.

Его голосу и уверенной походке верили больше, чем истерическим выкрикам. Кто знает, что это за девица, может, она что-нибудь украла, а теперь пытается таким образом себя обелить?

Дарина молилась, чтобы хоть кто-нибудь вступился, помог. Но люди старательно избегали даже смотреть в сторону испуганной, рыдающей девушки. Словно боялись, что беда перекинется и на них. А если не смотреть, то оно само рассосется. Без них. А несчастную – да, жалко, но что поделать, такова жизнь. Кто-то сидит у бассейна, а кто-то вынужден сам себя защищать. А может, она и правда сама виновата?

С другой стороны бассейна стоял Акулов, хмуро смотрел на девушку, спрятав руки в карманы. Пытаясь спастись, Дарина загнала себя в угол.

«Уважаемые гости гостиницы „Белое небо“, убедительная просьба покинуть зону бассейна для проведения запланированных санитарных работ».

Голос в динамике поднял всех с лежаков, и люди безропотно поползли к выходу. Дарина металась, пытаясь найти хоть какую-нибудь лазейку, хоть кого-нибудь, кто может защитить. Но от нее лишь отмахивались.

– Ну и что ты устроила? – недовольно спросил Тулуп.

Он подошел совсем близко, почесал лоб антенной рации и посмотрел на Акулова. Под глазом бармена расползался свежий синяк.

– Зачем ты сломала уборщице руку? – Тулуп перевел взгляд на Дарину. – Она разгребала беспорядок, который ты устроила, теперь вынуждена будет несколько месяцев на больничном сидеть.

– Я не хотела, – прошептала Дарина.

Чувство вины вспыхнуло вместе со страхом.

– Не хотела, а сделала, – отчитывал Тулуп. – А гостей зачем дергала? Что теперь будут о гостинице говорить?

– Репутацию «Белого неба» мало что пошатнет. – Акулов подошел с другой стороны. – Но вот оставить тебя одну мы больше не сможем, а жаль, не хотелось таскать постоянно с собой.

Он достал руки из карманов, поправил куртку и покачал головой.

– Отпустите меня, – простонала Дарина.

От бега все болело, в голове шумело. Дарина отказывалась верить, что ничего не получилось. Сейчас они ее схватят, и на этом все закончится. Смысл бороться, если все равно ничего уже не сделать?

– К сожалению, не можем, – развел руками Акулов.

– Тогда убейте! – огрызнулась Дарина.

– Не сейчас.

От этого ответа внутри все похолодело. Они ее похитили, чтобы убить? Пусть это окажется шуткой, пусть он так сказал, потому что Дарина выбесила его.

Ее трясло, и ничего лучше, кроме как толкнуть Акулова в бассейн, девушка не придумала. Она кинулась на толстяка, легко сшибла его с ног и сбросила с бортика. Акулов каркнул, нелепо взмахнул руками и ушел под воду с головой. Дарина замерла, убеждаясь, что он жив, не убился, пока падал, и пропустила, как сзади напал Тулуп. Увернуться от него не получилось, и, когда Акулов вынырнул отплевываясь, Дарину уже прижимали к полу, больно придавив коленом в районе поясницы.

– Вколи ей что-нибудь! – рявкнул Акулов, подплывая ближе. – Совсем без башки баба.

Два раза просить не пришлось. В руках бармена мелькнул маленький шприц, Дарина почувствовала укол в районе шеи, дернулась, пытаясь скинуть с себя тяжелого мужчину, но ничего не получилось. Силы уходили, сознание плыло, и она медленно погрузилась в сон.

– На хрена мы ее вообще сюда притащили? – Акулов протянул руку Тулупу, и тот помог выбраться на борт. – Надо было сразу в лес везти. Хотели, блин, сделать приятное, лишь проблем добавили.

– Сегодня же отвезем ее на нашу точку. – Тулуп оттащил Дарину подальше от края бассейна.

– Убедитесь, чтобы за нами никто не ходил. – Акулов стащил куртку, принялся выжимать ее прямо на пол. – Опять активизировалась полиция. Подружка ее, действительно, та еще заноза, всех достать умудрилась.

– Думаете, накопает что?

– Надеюсь, что нет, но ты на всякий случай к ведьме обратись, пусть посодействует.

Десять лет назад

Утром Мира первым делом побежала к Мангусту. Показать татуировку, рассказать про ведьму, услышать хоть какой-то разумный совет от друга. Бежать было недалеко, дом Мангуста стоял через улицу. Старый особняк, которому давно полагалось получить статус исторического наследия. Мешало идеальное расположение и желание местных умельцев однажды отдать дом под снос, чтобы на его месте построить выгодный торговый центр. Жильцов эта перспектива не радовала, поэтому они всеми силами поддерживали особняк в хорошем состоянии. Здесь умещалось десять семей. Семья Мангуста расположилась на втором этаже, заняв центральную часть особняка с выходом на балкон. Мире нравилось там сидеть в окружении раскидистых кустов, которые выращивала мама Мангуста. Казалось, что все беды мира бессильны перед этим закутком. Жаль, на самом деле все было иначе, и Мире регулярно приходилось уходить с балкона в мангустовой квартире.

Мангуст как раз направлялся в магазин, когда его поймала Мира и быстро потащила в другую сторону.

– Что случилось? – Он безропотно пошел за подругой. Магазин и в другой стороне имелся, просто чуть дальше.

– Мне такое тебе надо рассказать. – Мира чуть ли не бежала, сама не зная куда.

– Что успело случиться? – устало протянул Мангуст.

Мира остановилась, огляделась по сторонам.

– Боюсь об этом на улице говорить, – призналась она. – Пошли ко мне.

Мангуст внимательно посмотрел на Миру, написал маме эсэмэску, что немного задержится, и последовал за подругой.

Шли в тишине. Мира периодически оглядывалась и хмурилась, Мангуст напряженно ждал.

– Как тату? – решил спросить он, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

– Сейчас увидишь, – сказала Мира шепотом. – Я тебе все расскажу.

Мамы дома не было, на кухне на столе стояла кастрюля, к крышке которой прикрепили записку: «Доешь суп и помой посуду».

Мира поморщилась, просто так вылить суп совесть не позволяла, но и есть не хотелось.

– Суп будешь? – Это прозвучало больше как утверждение, чем вопрос, и Мангуст неуверенно кивнул.

Он только пообедал, но и Мире не откажешь, не хочешь – зальет силком.

– Тут осталось немного. – Мира взболтнула бульон с овощами и кусочками мяса на дне кастрюли. – Я так нервничаю, что вообще есть не могу.

– Так что случилось?

Мангуст расположился возле окна, это было его любимое место, с которого и двор видно, и все помещение.

– Она приходила. – Мира смотрела в стену, за которой находилась ее комната. – Ко мне, сюда.

– Кто? – не понял Мангуст.

– Не тупи! – огрызнулась Мира. – Ведьма эта. Сразу после того, как ты ушел.

– Что хотела? – Лицо парня сразу стало серьезным и озабоченным.

– В ученицы взять.

Мира не могла отделаться от мысли, что это звучит так тупо. Они раскрыли договор бизнесмена и колдуньи, а вместо наказания ей предлагают идти учиться.

– Я слышал, – Мангуст поудобнее устроился за столом, – что ведьмы иногда берут в ученики не для того, чтобы выучить, а чтобы силу молодую черпать.

– Это от кого ты такое слышал? – Мира разогрела суп и разлила по тарелкам. В компании с другом было спокойнее, да и отсутствие завтрака дало о себе знать.

– От прабабки. – Мангуст подул на суп. – Мама говорила, что она у меня из знаток была, но никому ничего не передала, чтобы жизнь не портить потомкам. Только предупреждения всякие оставляла.

– По мне, все мы немного знатки. – Мира купала ложку в супе.

– Ты так точно, – хохотнул Мангуст. – Разве что правила у тебя какие-то альтернативные.

– Это почему?

– Ну на кой черт ты пошла к Ставру за тату?

– Захотела. – Мира прищурилась. – Трава оберегает. Как оказалось, не зря набила.

Мангуст поднял вверх руки, показывая, что нападать и не планирует. Но его продолжала тревожить история с ведьмой и этой дурацкой татуировкой.

– Кстати, о тату! – встрепенулась Мира и закатала рукав. – Ты смотри, что после прихода ведьмы случилось!

Мангуст коснулся руки подруги и нахмурился, он видел рисунок вчера лишь мельком, но успел запомнить, что травы были набиты браслетом. Переплетаясь, они пускали побеги вверх по руке к локтю. Сейчас же татуировка развернулась, пролегла дорожкой от кисти до локтя.

– Это она сделала? – серьезно спросил друг.

– Такое ощущение, будто я сама. – Мира не могла вспомнить, что именно чувствовала в момент изменения рисунка, но чужого вмешательства там не было.

– Я бы сказал, что все это сказки. – Суп быстро исчезал из тарелки Мангуста. – Но мы успели увидеть несколько вещей, которые вообще в рамки логики не укладываются.

– А если легенда про туман правдива? – задумалась Мира.

– Чего? – опять не понял Мангуст.

– Ну смотри, байки бабок оказались верны, в лесу реально живет ведьма и делает какие-то странные вещи. А если не только ведьма существует? Если древняя легенда про туман – тоже правда?

– Легенда про туман – сказки, чтобы дети в лес глубоко не уходили. Сама знаешь, как там легко заблудиться, особенно когда туман спускается с гор.

Мира согласно кивнула.

– Думаешь, она хочет мою силу забрать? – Мысли опять вернулись к ведьме.

– Более чем уверен. – Мангуст встал со своего места, ополоснул тарелку и вернулся. – Ну ты сама подумай, зачем тебя учить, если ты ей столько неприятностей доставила?

– Всего лишь на стройку залезли, – проворчала Мира. Мангуст слово в слово повторил ее мысли. – Не знаю, что теперь делать. Ей, получается, все равно, где я, она может в любую щель пролезть. А если она может спокойно найти меня, независимо от того, куда я пошла?

Мангуст задумчиво почесал подбородок:

– А обереги ты пробовала?

– О них я не подумала, – оживилась Мира.

– То есть ты обожаешь эту тему, но даже не подумала, что можно использовать обереги для дела? – не сдержал удивления Мангуст.

– Ну, – замялась Мира. – То, что мне нравится, никакого отношения к реально рабочим вещам не имеет. Так, просто красивая картинка.

– Ну так сделай красивую картинку рабочей. – Мангусту надоело смотреть на остывающий суп Миры, и он подтянул ее тарелку к себе. – Ты же понимаешь, как это работает. Слово – намерение – уверенность – профит!

– Я этого никогда не делала. – Мира попыталась почувствовать себя неуверенной.

– Когда тебя это останавливало? – Вторая порция супа исчезла так же быстро, как первая, и Мангуст помыл вторую тарелку.

– Почему ты всегда прав? – нахмурилась Мира, глядя на друга.

– Не всегда, – ответил тот.

Мира встала, налила воду в чайник, нашла какие-то конфеты в маминой заначке и высыпала в вазочку. Мангуст тем временем домыл оставшуюся грязную посуду. Он чертил пальцем в мыле узоры и что-то бормотал себе под нос.

– А знаешь, – проговорил он вдруг, – прабабушка мне объясняла, что знаки обретают силу, если в них верить. То есть ты можешь нарисовать любой символ и убедить саму себя, что он работает.

– Не думаю, что это работает именно так, – скептически заметила Мира.

– У прабабушки работало, – пожал плечами Мангуст. – Она какими-то знаками весь забор возле старого дома разрисовала. Никто туда не совался, а это был самый расцвет разбоя.

– А что за знаки были? – Мира разлила заварившийся чай по чашкам.

Мангуст сел рядом:

– Не помню точно, но что-то называлось «зоркий глаз», «слышать на расстоянии», и про еще один прабабушка говорила, что его нельзя использовать, потому что он губит: «вода – это переход».

– Звучит как какая-то дичь. – Мира отпила чай, размышляя, какой у нее может быть знак, чтобы защитил от ведьмы.

– Зато работало. – Мангуст закинул в рот целую конфету и какое-то время сосредоточенно жевал.

Вернулась мама, поздоровалась с Мангустом, оценила помытую посуду и больше ребят не трогала. Мира удивленно посмотрела ей вслед. Обычно мать доставала всякими расспросами, докучала советами, а тут ходила рассеянная, словно после татуировки как отрезало.

– Я сейчас приду. – Мира выползла из-за стола и пошла к маме в комнату. Та сидела на кровати, перебирая чеки. – Что-то случилось?

Мать не подняла головы, не перестала перебирать бесполезные бумажки. Мира даже не сразу поняла, что ответ звучит так тихо, натужно, словно мама пытается справиться с чем-то внутри себя.

– Увольняют.

Мама сгребла чеки в кучу и смяла.

– Закрывают наше ателье, людям все меньше нужны швеи. – Она посмотрела на дочь. – Все больше заказывают через сайты, покупают готовые вещи в магазинах. А пошив на заказ – невыгодно, дорого.

Мира опешила. Она никогда раньше не видела маму такой подавленной, никогда не слышала, чтобы та говорила так тихо и глухо. Никогда не встречала этот потухший взгляд – бороться бесполезно.

– Что же теперь делать? – В голове орало все, привычный мир рушился.

– Буду искать новое место. – Это прозвучало неуверенно, тяжело. – Через год открывают гостиницу у нас, уже набирают персонал. Пойду в прачки туда.

– Только не туда! – Мира сама не ожидала, что ее возглас прозвучит так громко.

Мама поморщилась, сейчас ей спорить не хотелось. Надо было понять, как пережить этот год.

– А если уехать? – У Миры затеплилась слабая надежда.

– Куда? – устало спросила мама.

– Да хоть в столицу!

– Без денег? Без знакомых? Кому мы там вообще нужны? – Мама встала, сунула чеки в сумку неопрятным комом.

– Туда Ставр переезжает, – тихо сказала Мира.

– А он там кому нужен?

Мама не любила Ставра, можно сказать, на дух не переносила.

– Я пойду к Васе. – Мира кивнула в сторону кухни.

– Давай. – Мама грустно посмотрела на кучу чеков в сумке.

Хотя разговор с матерью прошел тихо, по лицу Мангуста было понятно – он все слышал.

– Я могу со своими поговорить, вдруг при клинике есть что, – предложил он.

– Не надо. – Мира собрала со стола чашки и конфеты. – Она лучше будет на рынке торговать, чем через гордость перешагнет.

– Я тогда пойду, наверное.

Мангуст направился к двери.

– Погоди, я с тобой. – Мира быстро залетела в свою комнату, взяла вязаный кардиган. – Маме лучше одной побыть.

– Тогда пойдем ко мне, только по дороге хлеба купим, – кивнул Мангуст. – Я, вообще-то, за ним шел.

Всю дорогу Мира думала, что теперь будет. Маминой зарплаты в целом хватало, чтобы семья держалась на плаву, были все необходимые вещи и еда в доме. Но если ателье закроют, придется привыкать к новой жизни. И перспективы этой жизни не очень радостные.

Квартира Мангуста была больше Мириной, в первую очередь из-за странной планировки дома. Когда-то тут было много комнат для прислуги, а потом часть объединили, часть перестроили. На потолке еще сохранилась старая, местами облезлая лепнина как напоминание о прошлом, но отреставрировать ее руки не доходили. Мангуст говорил, что, когда он был совсем маленьким, обещал прабабушке отреставрировать потолок и починить изразцовую печь, которая стояла у него в комнате. Изразцов, правда, давно не было. В темные времена их все отколупали и продали за бесценок, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Из любимых Мирой старых вещей в квартире Мангуста сохранилось кресло-качалка из толстых бамбуковых палок, обтянутых драповой тканью. Оно всегда стояло в самом центре гостиной. Мира представляла, как классно было бы качаться в таком кресле и смотреть, как за окном идет снег. Жаль только, что он почти никогда не выпадал в их регионе.

– Перееду в столицу, и будет мне много снега, – мечтательно говорила Мира. – И кресло-качалка.

За обещание, которое было дано в детстве, прабабушка подарила Мангусту свои старые дневники. Помимо эскизов лепнины и изразцов, мальчик нашел там много странных записей, которые лечебными не назвать. А для простых дневниковых заметок они были слишком мудреными.

На одной странице прабабушка убористым почерком записала легенду об избе на курьногах, что стоит в самой глубине леса, а вокруг нее растут поганки с глазами. И поганки эти – не просто грибы, а души заблудившихся в лесу. Мангуст особенно любил эту легенду. Ему казалось, что есть в ней что-то особенное, связанное с ним. Часть дневника была исписана разными символами и словами, которые эти самые символы якобы могут активировать. Через страницу прабабушка писала красными чернилами предупреждения, но часть из них звучала как настоящая тарабарщина.

«Не ходи через туман в Ладный мир, не доверяй коту, не разговаривай с медведям». Из-за этих записей прабабушку считали немного чокнутой. А маленькому Мангусту нравились старые, не похожие ни на какие другие сказки. Нравилось представлять, как могут все разом повернуться грибы с глазами и тихо-тихо зашептать.

Когда он поделился сказкой с Мирой, той больше понравилась часть, где одним словом можно вырастить мох на человеке. Она даже заучила эти нехитрые слова и так играла – представляла, как все враги вокруг нее покрываются мхом, травой и становятся частью поля.

– У нас есть мороженое. – Мангуст разложил продукты и сунул нос в морозилку. – Есть в ведерке и стаканчики вафельные.

– А в ведерке какое? – уточнила Мира.

– Ванильное. – Парень достал мороженое и помахал им в воздухе. – Есть еще варенье, можно им полить.

– И печенье.

Мира подумала, что съесть мороженое – хорошая идея.

Печенье, варенье и две чашки чая перекочевали в гостиную, а Мира залезла в свое любимое кресло и ждала, когда Мангуст принесет дневник прабабушки.

– Мы ищем тут что-то, что может помочь сделать оберег от ведьмы, – напомнил сам себе Мангуст, чтобы снова не погрузиться в записи, которые он перечитывал не одну сотню раз.

– Если я правильно помню, там была страница с травами, которые обережную функцию могут выполнять. – Мира облизывала ложку с мороженым, запивая чаем. – В целом, можно посмотреть, что у нас растет, и засушить, носить с собой гербарий.

– Можно гальваническое украшение сделать, – предложил Мангуст. – Будет крепче, с металлическим блеском. Или в смолу залить.

Мира радостно закивала. Идея сделать украшение-оберег ей очень понравилась. Тем более что крафтить, творить что угодно своими руками Мира очень любила. Шутила, что труд – любимый предмет в школе.

Рядом с Мангустом было так спокойно и хорошо, что Мира задремала, покачиваясь в кресле. Безмятежное время, которое хотелось продлить, насколько только возможно.

Что-то хлопнуло, Мира открыла глаза. Перед ней стояла ведьма, склонив голову набок. За окном уже стемнело, Мангуста в комнате не было. Казалось, в мире вообще больше никого не было, только Мира и эта докучливая ведьма.

– Что вам надо? – с вызовом спросила девочка, пытаясь вспомнить, что только что зачитывал Мангуст из дневника прабабушки.

– Идем ко мне учиться, – ответила ведьма.

– С вами все в порядке?

Мира смотрела на гостью так, словно она – яркий пример человека тупого и не желающего развиваться.

– Пойдешь ко мне учиться, спасешь друга, – беззаботно ответила ведьма. – И маме поможешь.

– Ага, и себе заодно, – огрызнулась Мира. – Вы не учить меня хотите, а силу мою черпать!

Ведьма оскалилась.

– Глупая девка! Не понимаешь, что твоя сила тебя сожжет, если я не научу тебя ею пользоваться. Ну и… – ведьма помолчала, – заберу у тебя немного, чтобы легче было.

– Кому легче, вам или мне?

– Не понимаешь, – горько сказала ведьма. – Не понимаешь, что губишь друга своего. Сжигаешь его.

Мира нахмурилась. Внутреннее чутье подсказывало, что ведьма врет, пытается манипулировать страхами.

– Я вам не верю, – покачала она головой.

– Жаль, – только и ответила ведьма. – Но когда найдешь своего друга, не говори, что я не предупреждала.

Ведьма пропала. Просто ушла куда-то в темный угол. Мира встала с кресла, осмотрелась. В комнате не было чашек, которые они с Мангустом принесли, но под креслом лежала упавшая ложка от мороженого. Фонари на улице не горели, облака все затянули серой пеленой.

Мира вышла на балкон посмотреть, что на улице. Людей не было, оглушительно тихо стояли деревья, соревновались в тишине с серыми облаками. Девочке показалось, что она видит на земле знакомый ботинок. Грязный, порванный, но похожий на тот, что носил Мангуст.

Дверь в квартиру оказалась незапертой. На лестнице не горели лампочки. Скрипучая металлическая дверь в подъезде открылась тихо, как маслом смазанная.

Мира искала глазами место, которое увидела с балкона. Нашла. Спотыкаясь, ломая кусты и цветы, стала продираться к другу.

Мангуст лежал среди кустов, захлебываясь пеной, слюной и… Миру чуть не вывернуло от того, что она увидела.

Грибы, изо рта, из тела Васи росли белые грибы. Они вылезали гроздьями, выталкивали друг друга, падали на землю и выстраивались в длинные дорожки, изображая корни и ветки, отходящие от тела Мангуста, как от ствола. А тот лежал, дергаясь каждый раз, когда изнутри вылезали новые споры.

Мира хотела закричать, но внутри что-то словно перекрыло горло. Мангуст, Вася, погибает!

Это все ведьма, мерзкая тварь, которая всего лишь хочет добиться своего. Но от нее не защититься. Она сильнее, она знает, что делает, а Мира – нет. Мира не знает, как помочь другу, который весь покрылся грибами. Грибы запутались в волосах, сидели на груди, рвали карманы на брюках. Грибов было так много, что они покрыли собой всего Мангуста.

Мира бросилась к нему, подавляя тошноту, руками стала срывать мерзкие склизкие споры, выковыривала грибницу из-под одежды, а она становилась только больше. Закололо татуировку. Трава осока спустила свои побеги на кисть, на пальцы, торчала теперь из тела Миры, помогала срезать грибы.

Земля стала рыхлая, черная, и тело Мангуста медленно начало тонуть.

– Нет-нет-нет! – Мира попыталась поднять Васю, но тот оказался слишком тяжелым.

Грибы не давали сдвинуть его с места, а земля поглощала. Затянула ноги, кисти.

Мира закричала. Грибы обуглились, осыпались пеплом, освободив лицо. Показалось, что земля перестала тянуть в себя, но это было только на мгновение. Где-то в недрах что-то вздохнуло, и Мангуст провалился, оставив после себя только примятую траву. Никакого чернозема, никаких грибов. И никакого Васи.

Мира смотрела на траву, сжимая ее в руке, и не могла поверить, что это случилось. Сердце ухало тяжело, отдаваясь где-то в голове. Мозг лихорадочно пытался придумать, что делать. Душа орала, рвалась на части и жаждала мести.

Мира кричала без звука, плакала без слез, рвала траву и копала землю, но Васи там не было.

Крик сорвался на ультразвук. Девочка резко подалась вперед.

И упала с кресла. Она лежала на полу и тихо стонала, не замечая, как чьи-то руки обняли, приподняли. Знакомый голос говорил обычные, успокаивающие слова.

– Что случилось? – Вася взволнованно смотрел на подругу.

– Она тебя убила, – заревела Мира.

– Кто? – Он уже знал ответ, но хотел удостовериться.

– Ведьма. – Мира икнула. – Опять приходила. Утопила тебя в грибах, потом в земле. Я ничего не смогла сделать.

Вася вздохнул.

– Это всего лишь сон, – тихо сказал он.

– А если она это в реальной жизни сделает? – В голосе Миры прозвучал страх.

– Ты думаешь, у нее хватит сил?

– Я ни в чем уже не уверена.

Ее обреченность не понравилась Мангусту. Он встал, поднял Миру на ноги и серьезно посмотрел подруге в глаза.

– Первое, что мы сделаем, – обереги друг для друга. – Это была не просьба, а конкретный план. – Я тебе, а ты мне. Они защитят от таких снов. Второе…

– Нужно учиться, – сказала Мира. – Обереги не спасут, если мы не знаем, что именно она делает. Она гуляет по снам, будто это для нее все равно что на форум заглянуть.

– Хочешь пойти к ней учиться?

– Да, – ответила Мира. – Сначала мы сделаем обереги, а потом я пойду к ней. Даже если она собирается использовать мою силу, я должна узнать больше обо всем, что у нее творится.

– Будь осторожна.

– Погоди, я пока никуда не иду, мы еще не обсудили, что делать друг другу будем.

– Сделай мне гриб, – серьезно сказал Мангуст.

Мира побледнела.

– Ты в своем уме? – В голове сразу возникли видения из сна. – Я теперь на грибы до конца жизни смотреть не смогу.

– Именно поэтому его тебе и надо сделать. – Мангуст взял подругу за руку. – Чтобы перестать бояться.

– Ладно, – согласилась Мира. – А мне… – Она задумчиво осмотрела комнату, пытаясь придумать, что можно сделать оберегом.

– Я знаю что, – улыбнулся Мангуст. – Пусть будет сюрпризом.

Глаза девочки задорно заблестели, она любила сюрпризы, особенно приятные.

– Тогда я домой, думать, как тебе твой гриб сделать.

Пора было возвращаться, хоть очень не хотелось узнавать подробности будущей жизни.

Дома было тихо и пахло картошкой с жареным луком. Мама приготовила ужин и сидела в своей комнате, что-то строчила на машинке.

Каким должен быть гриб Мангуста, Мира придумала сразу, как только услышала привычный ход иглы и щелканье лапки.

– Мама, научи меня шить! – попросила она вместо приветствия.

– Не поняла, – удивилась та.

– Хочу сшить игрушку, научи.

Почему именно игрушку, мама не стала спрашивать, обрадовалась, что дочь впервые проявила интерес к шитью.

– Ты уже знаешь, какую именно хочешь сшить игрушку? – уточнила мама.

– Да, я сейчас нарисую, покажу. – Девочка убежала в свою комнату, достала бумагу и карандаш, переложила со стола на кровать телефон, про который постоянно забывала. Не сразу заметила, что тот сигналит о новом сообщении.

Писал Мангуст. Мира поспешила посмотреть, что хотел сказать друг, разблокировала телефон и села мимо стула.

«Мира, что бы тебе ведьма ни говорила, не верь и не соглашайся!»

Вопрос озадачил Агату. Но уточнить, как правильно, она не успела. Мангуст развернулся и быстро ушел в сторону «Горки».

Агата потопталась, решая, куда идти, и гадая, зачем ее вообще сюда приволокли. Убрали подальше, чтобы не мешала?

От мыслей отвлек шум со стороны бассейна. Кричала женщина или девушка. Ей отвечали резко. Агате показалось, что сквозь истеричные нотки она узнает этот голос.

– Дарина!

Девушка подбежала к двери и толкнула ее. Та не поддалась, словно кто-то специально ее заблокировал.

– Черт! – выругалась Агата и кинулась обратно в «Горку» за подмогой.

Мангуст и Буров в кабинете о чем-то спорили.

– Там Дарина! – влетела Агата посреди разговора. – Ей угрожают!

Медведь ожидаемо устало посмотрел на Агату, а Мангуст напрягся.

– Вы долго будете сидеть? – возмутилась она. – Они сейчас убьют ее!

– Думаю, не сейчас, – проговорил Буров.

– Да что с тобой не так?! – Агата не помнила, перешли они на «ты» или нет, да это было и неважно. – Сейчас есть возможность ее вернуть, а ты сидишь и размышляешь, когда ее убьют.

Мангуст не вмешивался, смотрел то на Медведя, то на Агату.

– Она в «Белом небе»! – почти взвизгнула Агата.

– Угомонись. – Голос Бурова был больше похож на рык медведя, чем на человеческий. – Ее из гостиницы никак не достать. Это все равно что крепость штурмовать.

– Он прав, – подал голос Мангуст. – Знание, что она сейчас там, значительно облегчает нам поиски. Но если мы сейчас туда пойдем, то потеряем твою подругу окончательно.

– Да как так? – не могла понять Агата. – Она всего лишь за дверью.

– Думаю, уже нет. – Мангуст достал телефон и посмотрел в него. – У меня есть предположение, куда ее могли отвезти. Но надо кое к кому сходить, уточнить.

– Уточни заодно у нее, когда это все закончится, – хмуро проговорил Медведь.

– Вам бы с ней дружить, – ответил Мангуст.

– Зачем мне дружить с той, из-за кого все проблемы?

– Это она помогла тебе выбраться из шкуры, – мрачно заметил Мангуст.

Буров посмотрел на Агату. Та хлопала глазами и не понимала, о чем вообще идет речь.

– А с кем надо поговорить? – осторожно уточнила девушка.

– С торговкой на вокзале, – саркастично ответил Ярослав. – Которая всяким мусором торгует возле самой станции.

– Это у которой игрушки плюшевые? – Агата хорошо помнила торговку с дредами и татуировкой. – Там симпатично. Мы у нее зверушек купили.

Агата вздрогнула от внезапного грохота. Медведь смахнул со стола поднос с чашками, спрятанный где-то под бумагами.

– Что купили? – сипло спросил Мангуст.

– Ну, я – медведя, а Дарина – лису. – Агата увидела, как краснеет и покрывается шерстью лицо Медведя. – Это же всего лишь плюшевые игрушки.

– Да, всего лишь игрушки, – передразнил Медведь, потом всем корпусом повернулся к Мангусту. – Что-то еще хочешь добавить?

Тот сидел мрачный, вертя в руках телефон. Агата молча ждала, когда кто-нибудь из них заговорит. Тишина затягивалась. Медведь собрал осколки в совок, с грохотом вывернул все содержимое в корзину под столом, так же нарочито громко поставил совок куда-то за занавеску.

– Бери свои игрушки, пойдем оформлять возврат, – сказал Ярослав Агате.

Мангуст вздрогнул.

Агата что-то хотела спросить, но Медведь нетерпеливо махнул рукой на дверь и быстро потерял к девушке интерес. Мангуст тяжело вздохнул. Он ждал, когда Агата уйдет, чтобы что-то сказать Бурову.

Пришлось пойти в номер. Уже на лестнице Агата услышала крики из кабинета.

– Она говорила, что больше не будет этим заниматься! – орал Буров, да так громко, что дребезжала люстра в коридоре.

Его крик переходил в рычание, выворачивал все нутро и пугал. Что отвечал Мангуст, слышно не было. Складывалось впечатление, что он сам не в восторге от… От чего? От того, какое отношение проданные игрушки имеют к пропаже Дарины? И имеют ли?

Вопросы копились и множились, и Агата поспешила в номер. Медведя она нашла сразу, он лежал на подушке, там, где его оставили. А лисички нигде не было. Пересилив себя, Агата полезла в вещи подруги, но и там ничего не нашла. В номер никто не заходил, вроде бы Дарина с собой лисичку не брала. Куда могла пропасть игрушка? Не ушла же в лес. Перерыв весь номер, Агата села на кровать, достала из кармана телефон и только тут обнаружила, что тот разряжен.

«Черт, мама, наверное, звонила», – в ужасе подумала Агата.

Поставила телефон на зарядку и села ждать, когда тот включится. Прогрузилось все: уведомления от банка, какие-то бонусы от «Белого неба» в качестве извинений за слетевшую бронь, спам от магазина косметики. Весь информационный шум, который уже давно не воспринимался как что-то необходимое в жизни. Есть и есть. Но звонков и сообщений от мамы не было.

«Это странно», – подумала Агата.

Странно и совершенно непохоже на мать. Где обещанные каждый час звонки?

«Неужели она реально к нам едет?! – Внутри все похолодело. – Этого еще не хватало».

Звонить не хотелось, но Агата набрала номер мамы и села слушать гудки. Трубку взяли не сразу, очень удивились звонку и быстро слились с разговора.

«А это еще страннее».

В чемодане нашлась портативная зарядка, которая еще не разрядилась. Взяв с собой ее и телефон, Агата побежала вниз, потом вспомнила, что забыла медведя, пришлось вернуться.

Мангуст и Буров сидели один злее другого. От напряжения воздух буквально раскалился, дребезжали осколки в мусорном ведре.

– Лису я не нашла, – призналась Агата.

Буров грубо выругался, Мангуст поджал губы.

– Какие еще странности заметила? – ядовито-вежливо спросил Медведь.

Захотелось надеть корзину ему на голову. Агата уставилась на мужчину, взвешивая все за и против этого желания.

– Почему ты такой противный?

Вопрос получилось задать так просто и буднично, что Мангуст не выдержал и в голос засмеялся.

Ярослав в ответ уставился на Агату. Мангуст вытер слезы, посмотрел на Бурова, пару раз истерично хрюкнул и успокоился.

– Ладно, давайте к делу. – Ему еще хотелось смеяться, но он сдерживался изо всех сил. – Помимо пропавшей игрушки что-то еще странное было?

– Да. Мама не звонит.

Это не относилось к делу, но было совершенно невероятно. Чтобы мама и не названивала?

– А должна? – уточнил Ярослав.

– Она грозилась каждый час звонить, – кивнула Агата. – Мозг выносит только так. То, что она уже второй день не звонит, а когда я ей набрала, свернула разговор, это не нормально.

– Понятно, – протянул Мангуст.

– Думаешь, это связано? – уточнил Медведь.

– До последнего надеялся, что нет. – Мангуст смотрел на медведя в руках Агаты. – Но все буквально кричит о том, что история повторяется.

– Как же вы надоели! – не выдержала Агата. – Говорите загадками, делаете вещи, которые вообще не укладываются даже в законы физики. Вы под чем вообще сидите? Весь город накурили, что ли? Почему он перетекает из человека в медведя? – Агата кивнула на Бурова. – Почему в голове такая каша, что я не могу мысли вместе собрать? Почему Дарину похитили? Почему мама не звонит?

Мангуст поднялся, взял из рук Агаты игрушку, покрутил ее и сказал:

– Вот из-за этого все.

Семь лет назад

Говорили, что если влюбляешься, то в жизнь приходит все самое чистое и светлое. Любовь поддерживает, помогает. Любовь дарит силы. Любовь не осуждает, не требует.

Забыли только добавить, что надо тщательнее выбирать, в кого влюбляешься.

Он лежал на земле, ощущая щекой мягкий мох. Где-то в районе бедра мешался корень. Но неудобство от растения не шло ни в какое сравнение с тем, как болело все остальное. Сломанные ребра мешали вдохнуть, нос залепило кровью. Возможно, не хватало зубов, через разбитые губы воздух вылетал со свистом, холодя десна.

Они стояли рядом, смотрели сверху вниз, покачивали палками в руках.

– Малец. – Один присел, сказал очень тихо, пришлось слух напрягать. – Не туда ты забрался, тебя же предупреждали.

Рядом согласно загыгыкали.

Он пытался вспомнить, как вообще так получилось. Ведь только что все было хорошо. Поступил на юриста, познакомился с красивой, умной девушкой. Влюбился. Кажется, после этого жизнь полетела не туда. Пропускал пары, ругался с отцом, слушал наставления от деда. Даже дядя из Москвы звонил, просил за ум взяться. Стычки с отцом доходили до драк. Тот мать не удержал, она к другому ушла. Вон у деда все хорошо, живут с ба душа в душу.

Правы были и отец, и дед, и дядя. Влюбила, вскружила голову, а потом сдала своим, обманула, оклеветала.

Он застонал, пытаясь подвинуться, чтобы видеть. Видеть лица тех, кто снова будет бить. Его пнули, плюнули, чтобы не вертелся, не встревал. Сейчас все закончится. Они не слушали, не пытались разобраться. Достаточно было ее искусственных охов, чтобы получить клеймо.

Он не мог ответить самому себе, а любила ли она. Понял только, что хотела больше узнать о его семье, а когда не получилось, отпустила игрушку прямо в лапы тварей с человеческими лицами.

Если нечисть и существует, то людского в ней куда больше, чем в тех, кто решил, как должна закончиться жизнь другого.

– Кончай побыстрее, – нетерпеливо сказал один из них, – пока туман не явился.

Вокруг напряглись. Странно, будто легенда их на самом деле тревожила.

– В сказки верите. – Получилось хрипло, через кашель.

– Может, этого отдадим туману?

Предложение прозвучало неуверенно, с надеждой, что не придется заканчивать грязную работу, другие закончат. Другое.

– Нельзя! – резко прозвучал ответ. – В правильный день надо, да и не годится он для этой роли.

Получилось перевернуться, лечь на ствол дерева, чьи корни он ощутил всеми своими костями. Их было пятеро. Высокие, крепкие, по возрасту чуть старше его, с ветром в голове и неудержимым желанием доказывать свою правоту и власть. Тот, что стоял ближе всех, копался в телефоне, что-то читал и хмурился.

– Говорят, надо сделать так, чтобы не догадались, что случилось.

– П-ха! – Смех вырвался со стоном. – Да вся улица видела, как вы меня в свое корыто засунули и увезли. Как не увязли на выезде из города с такой подвеской.

– Осмелел? – холодно осведомился ближний. – Тебя ничему жизнь не учит?

– Давайте не будем затягивать? А то помимо тумана сюда еще и ведьма явится. – Говоривший стоял дальше всех и постоянно оглядывался. – Слышали, новая ведьма страшнее предыдущей.

– А была какая-то другая?

Товарищу рядом, видимо, тоже не хотелось стоять в лесу и смотреть, как медленно опускаются на деревья сумерки, как выглядывает из-за гор туман.

– Ну, та, что с нашим заключила договор три года назад. – Дальний зацепился за что-то взглядом и побледнел.

– Слышал, договоров было два.

– Хорош трепаться! – Ближний убрал телефон, переложил в другую руку палку и присел к дереву. – Обещаешь, что больше у нашего дома не появишься?

Вопрос прозвучал тихо и с неожиданной теплотой.

– На хрен вы мне сдались! – Отвечать было тяжело, сознание плыло.

Мужчина схватил рукой за волосы, поднял голову и заглянул в глаза. Один заплыл, на пол-лица разливался огромный синяк.

– Чтобы я тебя больше в нашем городе не видел.

– Это мой город! – Слова сорвались прежде, чем в голове появилась дельная мысль: им это знать не обязательно.

Расплатой был сильный удар головой о ствол. Сознание провалилось в черное море боли. Они ушли быстро, побросав палки там, где стояли. Сели в машину и с трудом выехали из леса на дорогу. Низкая подвеска не была рассчитана на кривые дороги.

Он пришел в себя далеко за полночь, в лицо дышали теплом и чем-то прелым. Огромный медведь обнюхивал голову, одежду, фыркал, когда натыкался на запекшуюся кровь.

«Сейчас сожрут», – мелькнула мысль.

Было больно везде. Голову хотелось открутить и бросить куда подальше. Наверное, хорошо, что сожрут, закончатся эти мучения. Но медведь не трогал. Он облизал лицо, снимая боль, помог распутать руки и ноги. Когда успели связать – невозможно вспомнить. Как и невозможно понять, как теперь возвращаться домой. Рядом покачивались поганки, они хаотично расположились вокруг дерева, шипели, когда их случайно задевал медведь. Дед с ба рассказывали легенду про туман, про то, что блуждают там души тех, кто не нашел дорогу домой. А тот, кто блуждает слишком долго, в конце концов превращается в таких вот поганок – душек.

Внутри что-то хрустнуло, и кашель стал душить с удвоенной силой. Поганки резко наклонились в его сторону и открыли глаза. На каждой шляпке сидел один белесый глаз, который смотрел на мучающегося от боли человека. Душек нельзя трогать, они могут обидеться, завести в самое сердце тумана и там оставить. Медведя это, видимо, не касалось. Он сшибал их лапами, игнорируя отчаянное шипение.

Вместе с душками из леса пришел туман. Он двигался плавно, обволакивая своими нежными руками каждый кустик, каждое дерево. Туман пах смородиной, хвоей и чем-то горелым. Запахи, которые совсем не ассоциировались с туманом. Он ожидал, что будет сырость, плесень – что угодно, связанное с травой, болотом или грибами. Запах смородины укутывал вместе с туманными руками, успокаивал.

В тумане медведь стал светиться слабым голубым светом, поганки подхватывали это свечение и уносили его дальше, словно светлячки.

С туманом пришло спокойствие. Туман лечил раны физические, лечил раны душевные. Кости срастались, синяки уходили, возвращались силы. Больше не хотелось выть от предательства, жалеть себя. Ба говорила, если много себя жалеть, то можно стать горемыкой и вечно носиться с внутренней болью. Пугала в детстве, когда он слишком долго плакал над сломанной игрушкой.

– Погорюй и отпусти, – ласково говорила ба, а дед с ней соглашался.

Туман напомнил об этих словах, помог подняться, вдохнуть полной грудью смородину. Медведь куда-то ушел, поганки заполонили все вокруг. Сложно было наступить, не повредив хоть одну шляпку.

Он осмотрел себя: под рваной одеждой было сильное, здоровое тело. Ни следа от недавних побоев. Туман предложил стать еще сильнее.

– В смысле? – Вопрос шелестом пролетел над поганками.

– Я покажу, – шелестом вернулся ответ.

Он смотрел на свои руки и видел, как обрастают они густой медвежьей шерстью. Туман дарил новый облик.

Впереди показался чей-то силуэт. Хрупкие руки с длинными ногтями взяли за медвежьи лапы, развернули и повели прочь из тумана.

– Нельзя, – серьезно прозвучал девичий голос. – Человека в себе потеряешь.

Из-за погоды туристов было мало, торговля совсем не шла. Хотелось бросить эту дурацкую палатку и уйти. Скоро это станет возможным. Обещали заплатить на этой неделе, и тогда нужная сумма будет собрана. Можно будет звонить Ставру, брать под мышку Мангуста и уезжать на фиг из этого города. Если спросят, какой ценой, ответ – ценой всего. Надо было уничтожить себя, чтобы заново выстроить, научиться жить с собой.

Ветер поднял полы палатки, скинул со стола легкие свечи и корзину с игрушками. Пришлось забраться под стол, чтобы все подобрать.

Его присутствие ощущалось задолго до того, как он сам появлялся. За столько лет Мира научилась чувствовать душу Мангуста, чувствовать его настроение. И сейчас оно было мрачное. Мангуст нес неприятный разговор, который у них возникал каждый месяц. И он шел не один.

Надо было побыстрее привести в порядок свой небольшой шатер, чтобы не видели, как ведьма ползает под столом, собирая на асфальте свои товары.

Первым появился Медведь. Обнюхал все, заглянул в глаза, фыркнул. Рядом с Медведем показалась девушка с огромными испуганными глазами. Следом пришел Мангуст.

– Весь мусор у себя собрала. – Буров даже не пытался быть вежливым.

– У меня ровно то, что люди хотят покупать.

Мира отвечала спокойно, не ведясь на провокацию. Медвежья сущность все чаще брала верх над ним, все сильнее было влияние тумана.

– Это же говно нерабочее. – Буров покрутил в руках камешки со знаками. – Такого вообще не существовало.

– Это в твоей картине мира оно не существовало.

Мира перевела взгляд на Мангуста. Тот ждал, когда Ярослав угомонится.

– Но оно же у них не работает, – прозвучало уже без наезда.

– И что? – уточнила Мира.

Буров не нашелся, что ответить на это, и переключился на плюшевых зверят.

– Скажи, а сколько ты игрушек продала? – Он копался в корзинке, перекладывая с места на место котят, енотов, жабок. – Ты же их все считаешь.

Мира нахмурилась, ей не понравился этот вопрос.

– Вообще? – Ведьма мысленно посчитала зверей, которых успела нашить.

– Да, сколько всего ты продала этих чудиков? – Медведь вынул из корзины лисичку.

– За десять лет – двадцать две игрушки, а что? – Мира внимательно смотрела на Медведя, ничем не выдавая своего замешательства.

– Да ничего. Просто у нас в полиции лежат заявления на двадцать одну пропавшую девушку.

– Не понимаю, какое отношение к этому имеют мои игрушки, – холодно проговорила Мира.

– А это мы и хотим выяснить. – Медведь посмотрел на девушку с испуганными глазами. – Агата, что случилось после того, как вы купили тут игрушки?

– Дарина пропала, – тихо сказала Агата.

– И вы решили, что это из-за моих игрушек? – скептично спросила Мира.

– Может, да, может, нет, – пожал плечами Медведь.

– У тебя мозги, смотрю, совсем поплыли.

Мира злилась. Ярослав привлекал ненужное внимание. Люди оглядывались на него, пытаясь понять, что они видят. А Медведь смотрел на ведьму, желая получить прямой ответ на свой вопрос.

– Число пропавших внушительное. – Мира поправила игрушки в корзинке. – Если бы это было из-за моих игрушек, то ко мне уже давно пришли бы с вопросами. Тебе не кажется?

– Игрушка Дарины пропала, – подала голос Агата.

– Хочешь сказать, я ее забрала?

– Нет, но я надеялась получить у вас какие-нибудь ответы на вопросы.

– Хочешь, чтобы я карты разложила? Боюсь, они не скажут, где искать твою подругу.

Агата грустно кивнула.

В самом деле, почему она так легко поверила, что все проблемы – от игрушек. Почему дала себя убедить. Эти двое еще так громко обсуждали, что и почему работает. Плюшевый медведь глушит звонки от мамы – ну бред же. Лисичка – причина пропажи Дарины. Кто в это вообще поверит?

Торговка смотрела так, что хотелось провалиться сквозь землю. Она была права: если бы игрушки имели отношение к пропажам, то за ней давно пришли бы.

– Извините, я пойду. – Агата отвернулась от прилавка и быстро зашагала прочь.

Слезы предательски катились по щекам. Дарину не найти. Единственная зацепка – бассейн в «Белом небе» – была упущена.

Зачем она вообще поверила этим двоим! Агата с силой пнула камень на дороге, тот улетел далеко в кусты.

Мозг пытался найти новое решение, пусть даже самое безумное, но натыкался на пустоту. Надо было найти Тулупа, единственного человека, который точно знал, где Дарина. Но даже в таком небольшом городе невозможно найти человека, который выдавал себя за бармена.

Агата дошла до самой крутой гостиницы города и села на лавочку недалеко от входа. Ее успокаивало наблюдение за людьми. Интересно было смотреть, что у кого в жизни происходит. Дождь давно закончился, но ветер продолжал продувать город насквозь. Быстро стало очень холодно, и Агата поспешила в сторону номера. Переодеться или просто лечь на кровать и плакать. За все время, что она тут бегала, самой приятной дорогой оказалась та, что через пляж. Белый песок, яркие пустые шезлонги. Любимая фантазия Дарины.

Бар работал в полную силу, развлекая туристов, которые не испугались резкой смены погоды и решили взять от отпуска все.

Агата подумала, что ей показалось. За барной стойкой размахивал шейкером Тулуп.

– Каждый, кто приходит к нам и хочет продолжать наш путь, должен принести клятву, закрепить ее словом и не отступаться от данного слова. Нельзя выносить в мир то, что узнается здесь, нельзя обращать знание против брата, ведомого тем же знанием!

Дверь закрылась, и Дарина уже не слышала, что еще нельзя делать. Ее привезли в какой-то маленький домик на краю леса, оставили в комнате под крышей и куда-то ушли. Она слышала, как открываются по всему домику двери. И когда они были открыты, звуки становились звонкими, четкими. Можно было услышать даже шепот в подвале. А шептали в этом доме часто. Шепотом произносили какие-то странные, ничего не значащие фразы. Шепотом просили у Великого древа мудрости. Шепотом восхищались, когда кто-нибудь находил отпечатки кошачьих лап. По всему дому стояли свечи, которые пахли смородиной, над дверями висели еловые ветки. Складывалось ощущение, что люди, живущие тут, изо всех сил пытаются приблизиться к чему-то, что им показывали только на картинках. Словно дети, которые создали для себя какие-то особые правила и никого в них не посвящают.

Помимо Тулупа и Акулова в доме жило еще несколько человек. Один говорил с претензией, второй шептал басом. О том, что существует еще кто-то третий, Дарина узнала вообще случайно. Он всегда молчал, ходил тихо, почти не участвовал в общих сборищах и оставлял ощущение человека не от мира сего. Тулуп как-то сказал, что этот парень видел что-то такое, что теперь не дает ему говорить. И это что-то скрывалось в тумане.

Именами тут старались не пользоваться. Шепчущий называл себя Кара, тот, что с претензией, был Судья, а молчаливый – Шаман. Они верили, что если узнать настоящее имя человека, то можно получить над ним власть. Верили во много всякой непонятной всячины, от которой у Дарины волосы на голове переодически шевелились. Взрослые люди не могут в такое верить на полном серьезе. Если, конечно, у них нет каких-нибудь отклонений или травм психологических.

Дарину воспитали в семье, где вместо сказок жили научные факты. Самое сказочное, что было в ее жизни, – дружба с Агатой, которая любила мистизировать все подряд. Они отлично дополняли друг друга – у одной ветер в голове, у другой – калькулятор. Дарине нравилось, что Агата привносит хаос в ее упорядоченную, выстроенную по секундам жизнь. Нравилось и бесило. Планировать в таких условиях было сложно. Никогда не знаешь, какое коленце выкинет Агата в следующий раз. Иногда коленца выкидывались из-за матери Агаты. Она донимала всех, до кого только дотягивалась.

– Интересно, сколько раз за день она названивает? – Мысли метались от одиночества и страха.

От воспоминаний о подруге они скакнули к неудачной попытке сбежать. Тело до сих пор помнило, как больно прижал Тулуп к плитке бассейна, как всадил в шею иглу, задев кость. Хотелось бороться, кричать, но силы слабели, утекали из-за очередной дряни, вколотой этим человеком. Чем она вообще думала, соглашаясь покататься на яхте? Кому хотела хуже сделать? Агате? Так той это неинтересно. В итоге, пытаясь насолить подруге, испортила жизнь себе.

Дарина потрогала шею, поморщилась. Ближе к ключице разлился огромный синяк, он мешал поворачивать голову, мешал лежать. Сна и без того не было, тревога съедала. Они собирались убить ее. Не сейчас, не сразу, подготавливали к чему-то. К чему-то, что связано с туманом и местной легендой.

В дверь постучались.

– День добрый. – В комнату заглянул Кара. – Я принес обед.

– У Тулупа выходной? – нахмурилась Дарина. – Обычно он сам приходит действовать мне на нервы.

– Задержался в городе, – пожал плечами Кара.

Он постоянно ходил в трениках и объемной футболке с мордой медведя во всю спину. Как-то Дарина услышала, как он говорил, что хочет надеть шкуру медведя. Чтобы сила текла сквозь него, а враги боялись, прятались. И чтобы лес слушался. Однажды Кара видел, как человек становился медведем; человек, который должен был умереть в тумане, но почему-то выжил.

Дарина мысленно молилась, чтобы ей не подсыпали в еду ничего такого, что дарит подобные видения. Потому что не могут взрослые мужики на полном серьезе обсуждать кикимор под порогом и какую-то птицу юстрицу.

Акулов не появлялся после того, как девушку привезли в этот дом. Он лишь дал несколько указаний, сел в машину и уехал.

– Зачем это все? – спросила Дарина, пережевывая пресный рис.

– В смысле? – Кара отвлекся от телефона.

– Ну вот это? – Она обвела глазами комнату, в которой сидела.

Кара вопрос понял по-своему:

– Помимо нашего мира есть еще один, параллельный, и мы ищем туда дорогу.

– А я вам зачем? – Дарина очень держалась, чтобы не сказать, что именно она думает об этих искателях.

– А ты как раз покажешь эту дорогу.

Рис попал не в то горло, и девушка закашлялась. Кара дернулся помочь, но в последний момент замер в нерешительности. Словно у него был приказ – трогать нельзя. Дарина прокашлялась, вытерла слезы и посмотрела на мужчину.

– Что я покажу?

– Дорогу в другой мир, – серьезно сказал Кара.

– В какой мир? – В голове лихорадочно металась мысль, что они все тут помешанные.

Кара вздохнул, будто самому себе говорил, что приходится объяснять невежде очевидные вещи.

– Есть наш мир, – он взмахнул руками, показывая земной шар, – а есть параллельный мир. – Руки взмахнули примерно в той же зоне.

– Вы начитались о теории множественности миров, – осенило Дарину. – Есть же такое исследование в науке.

– Мы не занимаемся теорией, – нахмурился Кара. – Наш мир реально существует, и тому есть прямые доказательства.

– Это какие? – уточнила Дарина.

– Туман в лесу, – победно заявил мужчина, собирая пустую посуду.

– Воздух остывает, вода испаряется, – пожала плечами Дарина. – Простая физика.

– Этот туман приходит и в снег, и в дождь, стелится по земле и стоит столбом.

– С этим может быть связана какая-нибудь аномалия или магнитное поле. – Дарина была уверена, что никакого параллельно мира не существует, просто кому-то очень хорошо промыли мозги.

– Шаман видел то, что скрывается за туманом. – Кара стал терять терпение.

– Это он сам сказал? – насмешливо уточнила Дарина.

Кара ничего не ответил, забрал посуду и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Кошмар, какой нежный. – Дарина растянулась на кровати и стала в очередной раз изучать потолок.

Комната была небольшая, но уютная, чем-то напоминала номер в гостинице «Горка». Деревянные стены, белые шторки на окне, деревянная кровать и тумбочка рядом.

Что лежало в тумбочке, Дарина никогда не интересовалась. Она перевернулась на живот, выдвинула ящик и чуть не вскрикнула. В тумбочке лежала та самая, купленная у торговки лисичка.

Десять лет назад

– Нельзя полагаться на одно только обещание ведьмы. – Акулов сидел в машине после очередной встречи в домике у леса. – Если этот мир существует, то туда должны быть еще пути.

– Согласен. – В этот раз с ним поехал Тулуп, парень смышленый, умеющий находить даже то, что Акулов придумать не успел. – Можно покопаться в местной библиотеке. Вдруг там есть какие архивные записи.

– Думаешь, к ним пускают просто так?

– Я могу прийти как школьник. – Именно поэтому Акулов взял Тулупа с собой. Он только окончил одиннадцатый класс, а уже стремился зарабатывать много, не боялся идти по головам, а главное, умел врать так, что все верили. – Мол, дали исследование, как новичку в этом городе.

– Позвоню твоей матери, скажу, что взял тебя на работу, – задумчиво произнес Акулов. – Мешать не будет.

– Правда? – Глаза Тулупа засветились от счастья.

– Не заставляй меня пожалеть об этом, – закатил глаза Акулов. – Эта женщина мертвого поднимет, если что-то не так.

– Обещаю, что не подведу!

Акулов кивнул. Тулуп не раз доказывал, что на него можно положиться. Сын школьной подруги взял от матери все лучшее, в том числе и дикое обаяние, которым поражал всех.

– А вы сделаете мне пропуск? – уточнил Тулуп.

– Какой пропуск?

– Как у вас, с ним меньше вопросов.

Акулов нахмурился. Это был не пропуск, а разрешение от властей, благодаря ему Акулов мог кататься по всему городу, изучать лес, горы. И это разрешение очень дорого стоило. Выбить такое для еще неоперившегося птенца, пусть и способного, было подобно магии, в которую Акулов старался не верить, но в душе очень хотел найти.

– Сначала заслужи.

Если у мальчика именно те навыки, какие Акулов наблюдал, то никакое разрешение ему не понадобится.

Тулуп кивнул, ему достаточно было и этого. Остальное придет со временем само, всегда приходило.

Машина направилась в сторону города, медленно выползла из леса на трассу и набрала скорость. Кататься к ведьме страшно надоело, но ради цели приходилось мириться со сложностями. Акулову обещали другой мир, возможности и знания. Знания, которые подарят власть и откроют все пути. Часть людей уже владела этими знаниями, осознанно или случайно. Акулов же хотел впитать в себя все секреты. Хотел понимать, в чем секрет Тулупа, хотел знать и просчитывать все шаги ведьмы.

Ему обещали этот мир как главную награду за все труды и проблемы. Бывший партнер, услышав план, покрутил у виска, поднял на смех и посоветовал обратиться к врачу. Никаких других миров не существует, а у Акулова просто поехала крыша, он слишком сильно желал увеличить свою империю.

Но Акулов точно знал, что есть силы, способные подарить власть. Не человеческую власть. Он уже видел, как эти силы работают. Видел человека, окруженного пчелами, который управлял мыслями толпы, а та этого даже не осознавала. Акулова тогда спасло только то, что его не заметили. А он все видел. Видел, запомнил и стал изучать.

– Если этот мир существует, – подал голос Тулуп, – что он даст?

Акулов сжал руль, этот вопрос он слышал чаще, чем вопросы от родственников насчет того, когда он остепенится. И объяснять каждый раз одно и то же становилось все невыносимее. В итоге все сошлось на одном – знания.

– Знания и власть.

Тулупу было мало этого, поэтому он продолжил:

– И все?

– А что еще нужно человеку? – Акулов зарулил в город, проехал мимо стройки, где росла его гордость – гостиница «Белое небо».

Тулуп проводил глазами рабочих, снующих вдоль забора.

– Не знаю. Деньги, сила, – рассуждал он вслух. – Кто-то родных спасает.

– А кому спасать некого, спасает самого себя. – Акулов посмотрел на парня. – Спасает свое будущее, которое в наше время покрыто столь густым туманом, что вообще не понятно, что по ту сторону.

– Вы хотите знать, что на той стороне?

– Я хочу этим управлять, чтобы не было никаких неожиданностей. – Кажется, он впервые смог сам для себя сформулировать, зачем вообще полез в эту эпопею с иным миром. – Я много раз терял бизнес и создавал его с нуля. Хочу знать, что будет дальше, чтобы не тратить время на бесполезные решения.

– И в этом поможет тот мир? – Тулуп думал о чем-то своем.

– В этом помогут знания, которые там хранятся, – серьезно сказал Акулов, заруливая на парковку возле дома, где снимал квартиру. – Знания дают силу.

Тулуп кивнул, этого объяснения было достаточно, чтобы погрузиться в свои мысли и думать, зачем ему искать другой мир.

– А название у мира есть? – спросил он вдруг.

– Ведьма называет его Ладным, – ответил Акулов.

– Значит, будем искать Лад, – кивнул Тулуп.

Из машины он вылез быстро; пока Акулов возился в багажнике, сбегал переоделся, взял рюкзак и снова вышел на улицу.

– Тогда я в библиотеку.

Акулов ничего не успел сказать, как шустрый парень уже ушел. Не хотелось говорить ему, что он ничего не найдет в обычной библиотеке, расстроится еще. Все-таки сведения о Ладном мире не лежат на виду, как исторические документы, иначе давно бы уже узнали про него обыватели и повалили косяками, обрастая знаниями.

В ожидании Тулупа Акулов съездил на стройку. Все шло согласно графику. Еще одна проблема, которую он взвалил на себя добровольно. Сколько же пришлось пройти испытаний, прежде чем разрешили хотя бы планировать стройку в этом городе. Казалось бы, гостиница сделает жизнь прибрежного городка лучше, но местные считали иначе. Тем более что тут уже была гостиница – маленькая, обшарпанная «Горка». Она страшно мешала стройке, но трогать ее власти запретили. Либо строите с «Горкой», либо не строите вообще.

Владелец «Горки» – высокий, крупный хмурый мужчина с длинной седой бородой присутствовал на собрании города, слушал предложение Акулова. Он первым проголосовал против всего проекта и больше всех бесился, когда было принято решение в пользу приезжего.

– Человек ничего не знает про наш город! – громыхал он. – Ни традиций, ни истории. Принесет свое модное творение из стекла и бетона, и весь исторический облик города разрушится!

– Облик давно пора обновить, – был ответ.

Акулов выяснил, что мужчина – из тех семей, что веками живут на одной земле и хранят ее традиции. Его сын, чуть моложе Тулупа, был копией своего отца, даже говорил похоже. Можно было свести их с Тулупом, чтобы тот вытащил из местного какие-нибудь семейные легенды.

– Незнание приведет вас к смерти! – закончил собрание владелец «Горки» и ушел, хлопнув дверью.

Вечером Тулуп приехал с целой папкой бумаг.

– Что-то нашел?

Акулов готовил ужин. Готовка успокаивала и давала возможность упорядочить мысли.

Тулуп загадочно угукнул и ушел в свою комнату. Вернулся спустя полчаса с ноутбуком.

– В самой библиотеке ничего нет, – ожидаемо произнес он, – но люди чего только не говорят! Познакомился с одной девочкой, она столько интересного рассказала!

Акулов заинтересованно слушал и не перебивал.

– Две главные мысли, которые я вынес из этого всего: «Подобное тянется к подобному» и «Остерегайся котов и медведей».

– Чего? – не понял Акулов.

– Сейчас все расскажу! – радостно заявил Тулуп и застучал по клавиатуре. – Я тут собрал файл с местными легендами. Они местами противоречат друг другу, но суть у них одна – Ладный мир существует.

– И попасть в него можно? – Акулов забыл об ужине.

– Да, но есть сложности, я не все выяснил, надо копать дальше. Пока знаю только, что, чтобы попасть туда, надо умереть.

– Умереть нам не подходит, – хмуро заметил Акулов.

– Говорят, есть еще способы, но эта девочка их не знает.

– А кто знает?

– Местные знатки. – Тулуп сверился, правильно ли записал слово.

– Знатоки? – уточнил Акулов.

– Знатки. Это что-то вроде людей, обладающих разными колдовскими знаниями, каждый на чем-то своем сконцентрирован. Ведьма тоже из знаток, только сильных, если верить тому, что про нее говорят. Она свои знания по разным душам собирала.

Акулов снова перестал понимать, о чем речь, вспомнил о еде, порадовался, что ничего не успело сгореть.

– Короче. – Тулуп поковырялся в своем файле. – Знатки тоже бывают разные, кто-то только бытовое колдовство практикует, кто-то со всякими-разными общается.

Акулов не стал уточнять, о каких всяких-разных идет речь. Тулуп за этот неполный день умудрился нарыть очень много полезной информации, а значит, они быстро найдут путь в Ладный мир. Главное, чтобы туда можно было попасть живым.

Кара сидел на первом этаже и ковырял ножиком деревяшку. Перед ним лежала книга с изображениями древних деревянных коней, медведей и просто дощечек с узорами.

– Ого, ты читать умеешь? – Судья гыгыкнул, заглянув через плечо.

– Да иди ты! – послал его Кара. – Хочу оберег вырезать, прошлая наша экспедиция закончилась полным провалом, надо хотя бы защититься от всяких-разных. А то не хочется потом как шаман ходить. Где он, кстати?

– Где-то в доме. – Судья согласно кивнул. – Сколько мы будем еще по этим лесам шататься? – Он сел рядом с другом. – Пока не станем такие, как Шаман?

– Или не займем почетное место среди поганок, – пробормотал Кара, примеряясь, где лучше срезать лишний кусок древесины.

– Мне иногда кажется, что все это такая хрень. – Судья полистал книгу, недовольно цокнул языком. – Вот что толку мы этих баб туда таскаем? Хоть одна пользу принесла? Сплошной перевод ресурсов.

– Тулуп считает, что мы все правильно делаем и скоро этому придет конец.

– Этот шкет только ходить научился, а уже командует! – возмутился Судья.

– Он дольше нас в ведомых.

Разумный голос Кары бесил.

– А толку?

– Говорят, Тулуп из этих, знаток. – Кара перешел на шепот, боясь, что кто-то услышит. – Иначе как ему удается столько лет проворачивать эти махинации с баром.

Судья хмуро пнул разлетевшиеся по полу обрезки дерева.

– Надо было еще тогда этого Медведя расколоть. – Он облизал губы и посмотрел на потолок.

– Сомневаюсь, что он что-то знает. – Кара сгреб стружки в кучу, посмотрел на оберег, который у него получился, и швырнул его в камин. – Вот как они это делают? Пару надрезов, и уже красивая игрушка, а я два часа на это убил. Еще и эту кормить пора.

– А может, ей не еда нужна? – сально улыбнулся Судья.

Кара устало вздохнул:

– Забыл, что было с таким активистом в прошлый раз?

Судья недовольно фыркнул:

– Может, в этот раз прокатит?

– Нет.

– Ой, да ладно тебе! Она даже не узнает, что что-то было.

– Нет, я сказал!

Судья поднял вверх руки, мол, понял-понял, но по взгляду было видно – он не собирается отказываться от своего желания.

– Если узнает Тулуп или, упаси Великое древо, босс, я тебя защищать не буду, – серьезно произнес Кара и ушел на кухню.

Судья посмотрел ему вслед, потом на лестницу, ведущую на второй этаж. Отсюда было видно дверь в комнату Дарины. Красивую девочку привезли в этот раз, с испуганным, но ясным и полным решимости взглядом. Даже неудачная попытка побега не сломала в ней необходимый для жизни стержень.

– Может, в этот раз все иначе будет, – пробормотал Судья, вытащил из ящика комода мешочек с травами, спрятал в карман и поднялся наверх.

Кара еще грохотал на кухне.

– Много мне и не надо, – заверил сам себя Судья и зашел в комнату.

Дарина рисовала. Это Кара решил, что она от скуки помрет раньше, чем наступит время идти к туману, и принес ей бумагу и краски.

Она удивленно и настороженно посмотрела на Судью.

– Скучно, – сказал он и вальяжно присел рядом.

– Побегай, – огрызнулась в ответ Дарина.

Она на дух его не переносила. От одного взгляда Судьи ей хотелось помыться и держаться как можно дальше, лишь бы этот человек не прикасался.

Он протянул руку и взялся за прядку ее волос. Дарина шарахнулась.

– Мягкие, – сказал Судья.

– Где Кара? – Дарина отодвинулась подальше, оставив краски.

– Обед готовит, – махнул рукой Судья.

– Мог бы и помочь ему.

– Моя помощь – не мешать, – улыбнулся он мерзко, обнажая серые зубы.

– Что тогда приперся? – Дарину трясло, неприятное ощущение сидело в груди, путая мысли и заставляя огрызаться.

– Пообщаться. – Судья надулся. – А то только Тулуп с Карой к тебе ходят. Мне, может, тоже интересно познакомиться.

– Вы же все равно меня убьете, – хмуро заметила Дарина.

– Метафорически, – снова улыбнулся Судья.

Дарина непонимающе моргнула. Так они собираются ее убивать или придумали что-то другое? Судья взял лист, на котором только что рисовала Дарина. Какая-то абстракция, чтобы отвлечь себя от того, что происходило вокруг.

– Никогда не понимал современное искусство. – Он пожал плечами и бросил лист в общую кучу.

– Почему Шаман не говорит? – поспешила перевести тему Дарина.

– Он видел, как людей превращают в птиц, как вместо душ вырастают грибы, – загадочно произнес Судья, убрав руку в карман.

Дарина заметила, как он сжал что-то крупное, и напряглась еще больше. Если громко закричать, то Кара услышит даже за закрытой дверью.

– Он же молчит. И как вы это узнали? – поинтересовалась девушка.

– Легенды так говорят, – не смутился Судья.

Дарина замолчала. Они все объясняли легендами. «Что-то не случилось» – так говорится в древней легенде. Древняя легенда сломала психику Шаману, дала цель Акулову, держала в секте Кару и Судью. Легенды приносил Тулуп, изучая местных. Люди в секту приходили, но покинуть ее уже не могли. Дарина подозревала, что Шаман хотел уйти, а его не отпустили. Заставили отправиться в лес. Что он там увидел, он унесет с собой в могилу. Шаман напоминал старого знакомого, поэтому ему Дарина сочувствовала больше остальных.

– Только Великое древо знает, что случилось тогда с нашим Шаманчиком.

Содержимое кармана Судьи беспокоило Дарину.

– Что за Великое древо? – уточнила она.

– Говорят, в Ладном мире есть дуб. Крона его упирается в небо и держит кронный мир, а корни хранят древние знания и держат корневой мир.

– Откуда вы это знаете?

– Из разговоров, сказок, что-то от знаток. – Судья склонил голову набок. – Мы храним знания о Ладном мире и ищем путь к нему.

– Сектанты чертовы, – не выдержала Дарина.

– А вот обзываться не надо! – ощерился Судья. – Мы не секта.

– Кто же вы? – Она мысленно молилась, чтобы Кара перестал возиться на кухне и поскорее пришел.

– Мы – ведомые. – Судья поднялся и буквально навис над девушкой. – Нас ведет знание о существовании параллельных миров.

Он него пахло серой, алкоголем и чем-то неприятным, химическим. Дарина снова отстранилась, дышать его запахом не хотелось.

– И чем это от секты отличается?

– По твоей логике любых людей, интересующихся какой-то темой, можно в сектанты записать. – Он снова приблизился. – Читаешь про кельтов – сектант, изучаешь викканство – сектант, веришь в макаронного монстра – сектант.

Он был совсем рядом, чуть ли не утыкался в лицо своим длинным прямым носом. Дарина видела веснушки, которые со временем превратились в грязные серые пятна.

– Вы – сектанты в самом худшем проявлении, – процедила она и оттолкнула Судью от себя подальше.

– Договоришься! – прорычал он, схватив Дарину за запястья.

– И что вы сделаете? Убьете? Надругаетесь? – Голос перешел на крик. – Вы уже держите меня тут против воли! Опоили какой-то дрянью, а потом еще что-то вкололи, до сих пор шатает.

Она пыталась вырвать руки, но хватка у Судьи была крепкой.

– Мне никто не помешает сделать с тобой что угодно! – Он резко повалил ее на пол, опрокинув стакан с водой для краски. Навалился сверху.

Дарина завизжала, срывая голос. Судья не обращал на это внимания, грубо ощупывая молодое тело. Дарина попыталась его укусить, получила по лицу. Удар оказался сильным, голова дернулась, стукнулась об пол, сознание поплыло.

Она не сразу обратила внимание, что стало легче дышать и чужое тело больше не душило своим запахом.

– Охренел? – Кара буквально выкинул Судью из комнаты, тот не удержался и полетел с лестницы. – Не трогать ее! Тебе сказано было, и не раз!

Дарина лежала на полу, глотая слезы. В доме затопали.

Вернулся Тулуп, появился Акулов. Судью выволокли на улицу и долго били.

Кара собрал разбросанные по полу краски и оставил Дарину одну. Та свернулась калачиком на полу и ревела. Она не слышала, как в комнату зашли, поставили на столик возле кровати поднос с едой. Не слышала, как машина выехала со двора, оставив ее одну в доме.

Можно было убежать именно сейчас, в этот момент. Но ее трясло, мутило, казалось, что весь мир схлопнулся до одной секунды. Что все теперь пропиталось мерзким запахом Судьи. Дарину тошнило.

Кажется, она забылась. Когда пришла в себя, рядом сидел Шаман и ковырял вилкой салат.

– Можешь не переживать, – заговорил он впервые с тех пор, как вернулся из леса. – Ты больше никогда его не увидишь.

Дарина села, глядя на Шамана во все глаза.

– Есть правила, которые нельзя нарушать, – серьезно заявил он. – А Толик нарушил их.

– Толик? – не поняла Дарина.

– Судья, – пояснил Шаман. – Анатолий по своему первому имени, теперь всякие-разные его узнают.

– Что с ним сделают? – Во рту пересохло.

– Не думаю, что его пожалеют, как когда-то меня, – пожал плечами Шаман. – Он уже давно живет со знанием, должен понимать, что нарушение правил влечет за собой последствия.

Послышался шум машины.

– Вернулись. – Шаман поднялся. – Если что, я не говорю.

С этими словами он вышел из комнаты. Дарина все сидела на полу и слушала, что происходит внизу. Зло говорил Тулуп, с ним соглашался Акулов, оправдывался Кара. Где-то там стоял Шаман. Что они сделали с Судьей? Дарина очень хотела узнать и боялась. Боялась получить подтверждение, что Ладный мир, который они ищут, существует на самом деле.

Открылась дверь, в комнату зашел Тулуп. Вид у него был очень усталый.

– Проблем с вами не оберешься. – Он сел на кровать, спиной к Дарине. – Говоришь, подруга твоя въедливая?

– Что с Агатой? – Дарина встрепенулась.

– Да лучше бы что-то случилось, – ругнулся Тулуп. – Пристала, как вошь. Не планировали ее трогать, а теперь другого выхода нет.

Дарина ждала, когда он что-нибудь еще скажет. Пауза затягивалась. Новости об Агате помогали не потерять веру, что ее спасут, вытащат из этой компании. Агата ищет и, судя по реакции Тулупа, стремительно приближается к своей цели. Снизу доносились разговоры.

– Он не вернется. – Тулуп повернулся к Дарине. – Лес забрал. Мы сами не судим, отдаем все на волю леса, тумана. Как они решат, так и будет. Они решили, что правила были нарушены. Поэтому можешь не переживать, он тебя никогда больше не тронет.

Дарина кивнула. То же самое сказал Шаман, Тулуп лишь подвердил его слова. Но сейчас девушку беспокоило совсем другое.

– А что Агата?

Тулуп уже собирался уходить, подошел к двери, остановился.

– Избавиться от нее надо, – хмуро произнес он и вышел.

Десять лет назад

На дереве висел колокольчик. Когда ветру удавалось пробиться в гущу леса, колокольчик тихо звенел. В ответ звенели поганки на земле. Они кучковались, сбивались в общие грибницы. Бело-серые поганки с глазом на полупрозрачной шляпке охраняли ее. От нее осталась пологая крыша, упиравшаяся в мягкий мох. Доски-стены давно сгнили, осталась только дверь, державшаяся углом за крышу, – былое величие. Она сидела, вытянув вперед длинные истлевшие ноги, заканчивающиеся тремя пальцами с острыми когтями. На одной ноге коготь сломался, торчал неровным краем. Белые кости ног поросли мхом, травой. Крышу присыпало сухими иголками и старыми листьями. Лес укрывал ее вековым одеялом, баюкал и жалел. Жалели глазастые поганки, тянувшиеся к тому, чем она когда-то была.

Ведьма стояла на краю полянки, не подходя ближе. Если подойти, то заметят поганки, поднимут шелест, намекнут туману, что пора, пора спускаться с гор, слишком близко подошли люди. Ведьма смотрела на сидящую избу на курьногах, на то, что от нее осталось. Память говорила, что когда-то это был путь в Ладный мир, но время закрыло его. Кот оставил избу одну, и та сгнила, никому не нужная. Ведьма сплюнула на землю, развернулась и пошла в сторону своего дома. Сегодня должна была прийти новая ученица, принести свою силу и душу, которые ведьма возьмет себе, а взамен даст знания. Она всегда щедро делилась знаниями с теми, кому оставалось недолго жить. Все равно знания потом возвращались, так что ведьма ничего не теряла. Чтобы новая ученица пришла сама, пришлось постараться. Девочка оказалась дотошнее и внимательнее, чем можно было подумать, встретив ее в первый раз. Мальчик мешал, от него надо было избавиться, как и от матери, – важного человека в жизни будущей ученицы. В жизни той, что посвящает себя знаниям, не должно быть важных людей. Знания должны занимать всю сущность, чтобы множиться и давать собой пользоваться.

Ведьма сидела дома и смотрела, как за окном хлещет дождь. Он стал частым гостем в последнее время, словно что-то плакало, баюкало ушедшее. Ведьма нахмурилась. Дождь мог задержать ученицу, а это нарушило бы все планы. Надо было убрать дождь.

В старой, сложенной по заветам деда печи стоял чугунный горшок. Он весь пропитался жиром и копотью, покрылся черной коркой. Его давно не использовали по назначению, наросший культурный слой портил любое блюдо.

В чугунке ведьма хранила уголек, пучок трав и бутылочку с водой из горных рек. На самом дне, сложенный в несколько раз, лежал пожелтевший платочек. Когда-то он был белым, но время и пыль сделали свое дело. Поучиться бы людям настойчивости и педантичности у времени и пыли. Ведьма посмотрела на платок, подумала, что надо бы его заменить, но избавиться от вещи, которая хранила в себе столько секретов, она просто так не могла. Завязала край платка узелком, проговаривая нужные слова, а затем расстелила его на столе.

– Будь в моих словах и наговорах всяческие недоговоры. – Один за другим доставала ведьма предметы из чугунка и выкладывала на платок. – На то моя воля, такова его доля.

Уголек еле тлел, ведьма зажгла от него пучок трав, и по дому распространился пряный, душный аромат. Бутылочка с водой встала в самый центр. Ведьма открыла крышку, склонилась над горлышком.

– Вертается вода туда, откуда пришла, забирает с собой тучи, уходит гонимая ветрами.

С этими словами ведьма схватила пузырек и разом осушила его. Вечно холодная горная вода обожгла горло. Пустой пузырек встал обратно в центр платка.

– Ключ, зарок, да будет так. – Ведьма накрыла рукой пучок курящихся трав, и тот перестал тлеть. Погас и уголек.

Когда горшок со всем содержимым вернулся в печь, на улице светило яркое солнце и горланили птицы. Ведьма посмотрела, как солнечный луч рисует ровные линии по столу, и улыбнулась. Горло неприятно жгло, кашель вырывался резкими звуками. Расплата за знание и примененную силу. С каждым разом платить приходится больше. Но осталось немного потерпеть, и придет новая сила, подпитает старое тело.

Ведьма зашлась кашлем, согнувшись до самого пола. Заставила себя распрямиться, включить электрический чайник и заварить отвар ромашки.

В дверь постучали. Предстать перед новой ученицей с кашлем не хотелось. Пришлось осушить отвар залпом, обжигая горло кипятком.

Мира смотрела зло, с ней точно будет сложно. Покорится далеко не сразу. Но ведьма и не таких усмиряла, справится и с этой.

– Я буду у вас учиться! – сказала девочка с вызовом. – А вы не тронете Мангуста. И маму, – добавила она, немного помолчав.

Ведьма улыбнулась:

– Условия ставить пришла?

– Вы сами заставляете, – хмуро отозвалась Мира.

– Будешь приходить каждый день, я буду давать задания.

– Но у меня учеба!

– А то ты ходишь в школу? – хохотнула ведьма. – Сколько раз за прошлый год вообще появлялась на занятиях?

Мира промолчала. Мангуст учился за двоих, правда в другой школе.

– Научишься людям глаза отводить, прогулы в школе не будут проблемой. Да и в институте тоже.

– В смысле? – заинтересовалась Мира.

– Приходи завтра, узнаешь.

Ведьма захлопнула дверь перед самым ее носом, успела до очередного приступа кашля. К завтрашнему дню она уже сможет его побороть, а сейчас надо было заинтересовать девчонку.

Девочка еще топталась у двери, не уходила. Ведьма сделала вид, что не замечает чужого присутствия, успела даже забыть об этом. Пока за домом что-то не упало.

Мира изучала куриные клетки.

– Зачем вы их закопали на стройке? – спросила она, когда ведьма вылетела во двор.

– Я сказала, завтра приходи! – Проблем с этой мерзавкой будет больше, чем думалось.

– Зачем? – Упертая коза стояла на своем, смотрела прямо, будто имела право знать.

Не имела, но заслужила. Ведьма шумно выдохнула и решила все-таки ответить на вопросы:

– Люди, они такие, им только дай легенду, чтобы в нее верили. Они за нее радостно и ухватятся. А ты будешь этим стадом управлять.

– А при чем тут легенда и куры?

– Человек приехал за знаниями, конкретными знаниями. – Ведьма многозначительно посмотрела на Миру. – Эти знания должны иметь почву, вес.

– Куры-то здесь при чем? – нетерпеливо повторила вопрос Мира.

– Это жертва, чтобы бизнес хорошо шел, – не выдержав, прямо ответила ведьма.

– И все? – разочарованно протянула девочка.

– А ты чего хотела? – удивилась ведьма. – Сто голов, это серьезная плата, вообще-то.

– Не знаю, – призналась Мира. – Мне показалось, что там что-то серьезнее какого-то успеха в бизнесе.

– Успех не какой-то. – Ведьма сама не заметила, как стала объяснять Мире то, во что вообще не планировала посвящать. – Эта жертва поможет ему стать единственным владельцем гостиницы в городе. Монополистом.

– А вам что с этого? – прищурилась Мира. – Если такая серьезная услуга.

Ведьма снова улыбнулась:

– А ты правильные вопросы задаешь. – Она села на землю, вытянув перед собой ноги в старых калошах, Мира села рядом. – В этом городе я всем заведую, мне чужие господа не нужны.

Мира удивленно уставилась на ведьму. А как же губернатор? Как же семьи, которые живут тут не одно столетие и имеют вес?

– Они хотят думать, что за ними власть, пусть дальше так думают, – объяснила ведьма. – Им не надо знать ни моего имени, ни того, что это я управляю их жизнями. Пусть не прямо, косвенно, через легенды, через страхи. Но все в этом городе идет от меня.

– И вы меня этому научите? – захлебнулась от восхищения Мира.

– Научу, – кивнула ведьма. – Людьми управлять легко, особенно когда понимаешь, что именно ими движет.

– Сказки, – сказала Мира.

По крайней мере, ей так казалось. Именно сказки делали их город таким – наполненным, живым, интересным для туристов. Обычная жизнь, бытовые вопросы – они везде одни и те же. Но сказки, сказки дарили этому месту индивидуальность.

– А когда ты научишься слушать лес, – сказала ведьма, – я познакомлю тебя кое с кем.

– С кем? – Мире хотелось знать все и сразу.

– Потом.

Ведьма чувствовала, что горло снова начинает саднить. Она слишком много говорила – и то, чего не планировала.

Солнце жарило нещадно. Мира смотрела на небо и думала, куда могло унести такие тяжелые облака, которые, казалось, закрыли собой всю землю. В кармане завибрировал телефон. Мангуст уточнял, как дела. Стоило огромных усилий уговорить его остаться дома и не ходить следом. В первую очередь Мира переживала, что ведьма сделает что-нибудь ужасное не во сне, а на самом деле.

– Все, приходи завтра.

Голос ведьмы заметно осип и не слушался.

– Ты достаточно узнала сегодня, тебе есть о чем подумать.

Мира не стала спорить, кивнула и пошла домой. Ведьма смотрела ей вслед и злилась на себя. Зачем она все это рассказала? Договор с Акуловым вообще не должен был касаться той, которая скоро отдаст свою жизнь силе и в лучшем случае займет место среди поганок.

Ведьма встала, собрала разбросанные по двору клетки и ушла в дом. Важно было сделать так, чтобы эта девка не узнала больше, чем ей положено.

– Важно, – проговорила ведьма себе под нос, – чтобы она не узнала моего имени.

Почему-то после этой встречи казалось необходимым сохранить имя в секрете.

Мира летела к Мангусту. Сказанное ведьмой сидело в голове буквально клеймом. Ведьма управляет городом, привязала к себе того, кто строит гостиницу. Ведьма может управлять снами. Мира готова была поклясться, что именно ведьма разогнала тучи, которым не было ни конца ни края. Все срочно хотелось рассказать Мангусту, но что, если ведьма будет подслушивать?

Это было первое, о чем спросила Мира, влетев к нему в квартиру,

– Значит, время проверить наши обереги, – серьезно произнес Мангуст. – Если завтра она ничего про меня не спросит, значит, все работает.

Мира кивнула. Ей страшно хотелось поделиться с другом тем, что она узнала.

– Прикинь, никто ее имени не знает, а она городом управляет. – Мира осушила третью чашку компота, который мама Мангуста достала с антресоли. – Интересно, реально ли его выяснить?

Мангуст задумался.

– В целом реально, в библиотеке наверняка есть старые списки тех, кто живет в городе.

– Думаешь, тебя туда пустят?

– Можно что-нибудь придумать, – пожал плечами Мангуст.

Мира крутила в руках оберег, который ей сделал Мангуст, – хвойная веточка, покрытая тонким слоем металла, приятно холодила руку.

– А представь, – заговорила Мира, немного помолчав, – что эта ведьма живет тут чуть ли не с самого основания города!

– Не удивлюсь, если так оно и есть, – нахмурился Мангуст. – Не нравится мне вся эта затея, если честно.

– Мне тоже, – согласилась подруга. – Но я очень надеюсь, что удастся узнать достаточно, чтобы помешать ей путешествовать по моим снам.

Веточка в руках вдруг покрылась толстым слоем ржавчины и распалась. Мангуст сидел напротив, из его глаз текли кровавые слезы. Компот в банке стал густым, вязким. Мира в ужасе смотрела, как меняется лицо друга, слезает лоскутами кожа, а вместо нее вырастают белые поганки. Казалось, ведьма сидит совсем рядом и хохочет. Ее смех разливается по всему городу, и каждая улица, каждый дом покрывается поганками. Они вырастают везде, кроме стройки. Будущая гостиница единственная стоит нетронутая. Ее охраняют сто закопанных куриных тел.

– Хватит! – Мира не узнала своего голоса.

Мангуст вздрогнул, облился компотом, в ужасе уставился на подругу.

– Что случилось? – он боялся снова услышать чужой голос.

– Сможешь достать мне куриную ногу? – глухо спросила Мира, глядя прямо перед собой.

Агата проснулась от звонка. Внутри все упало: неужели мама звонит? Надо срочно придумать, что ответить, если про Дарину спросит. А если это родители Дарины?

Звонили из участка. Уставший полицейский Саня отчитывался, что ничего не найдено. Никаких зацепок ни по пропавшей подруге, ни по бармену по имени Тулуп.

– В этом городе если пропал, то с концами, – оправдывался Саня. – Я архивы поднял, за десять лет столько народу найти не смогли. Да вы сами видели эту стопку с заявлениями.

– А вы «Белое небо» проверили? – спросила Агата. Слушать одно и то же страшно надоело.

– Первым делом, – заверил Саня. – Но у них все чисто, с самим директором общался, тот говорит, что ничего не замечали странного.

– А если он сам и замешан? – Новый вопрос прозвучал зло.

– Вы думаете, мы его не проверили? – обиделись на той стороне. – Изучили все перемещения, вплоть до поездки к какой-то подруге за город. Нет вашей Дарины, сгинула.

Агата тяжело вздохнула. В целом, с самого начала можно было особо не рассчитывать на помощь полиции, особенно если брать во внимание, что владелец гостиницы тут, скорее всего, все купил.

– Вы не переживайте, мы продолжим искать.

Веры этому обещанию не было.

Агата вежливо попрощалась, положила телефон и откинулась на подушку. Она была уверена, что вчера видела за барной стойкой того самого человека. Именно он намешал им коктейли, с ним уплыла на яхте Дарина. Но стоило приблизиться к бару, как там никого не оказалось. Снова спрашивать про сотрудника, который тут никогда не работал, Агата постеснялась.

Телефон лежал на кровати и молчал. Агата мечтала, чтобы позвонила мама, задала десяток дебильных вопросов, попыталась навязаться. А этого все не было.

Агата помнила день, когда ей удалось в первый раз пойти гулять без матери. Это был соседний двор, куда Дарина позвала ее кататься с горки. Мама звонила каждые полчаса, потом пришла на площадку и увела домой. Испортила все веселье.

Всю жизнь Агата жила под тотальным контролем, и сейчас, когда он вдруг пропал, ей было не по себе. Не приходилось думать, что отвечать, чтобы не спровоцировать скандал. Не надо было слушать ненужные истории о маминых подругах, которые все на одно лицо. Никто не называл ее Агафьей.

Агата взяла телефон и набрала номер мамы. Механический голос на той стороне известил, что номер недоступен. А если Мангуст прав и Агату отрезало от прошлой жизни? А можно ли туда вернуться?

Погода за окном давно перестала напоминать тот день, когда подруги приехали в город. Ветер гнул деревья, постоянно хлестал дождь. Температура резко пошла вниз.

– А теплых вещей я с собой почти не взяла, – грустно заметила Агата. – Надо что-нибудь купить.

От этой мысли стало странно. Она готовилась экономить каждый день, чтобы растянуть деньги на две недели отпуска, а получается, ничего и не потратила. Дарина обычно закатывала глаза, когда Агата металась по магазину, выбирая самую дешевую вещь, которая ей совершенно не подходила.

Интересно, куда ходят местные за шмотом?

Перекатывая в голове мысли о торговом центре и рынке, Агата вышла из номера. Сначала она хотела взять с собой плюшевого медвежонка, но решила оставить в номере на кровати.

На ресепшене снова никого не было. Агата прошла за стойку, постучалась в кабинет Бурова. Никто не ответил. На всякий случай Агата открыла дверь и заглянула в комнату.

Ярослав сидел за столом, глядя в телефон.

– Опять ты, – вместо приветствия сказал он. – Мангуст еще не пришел.

– Почему ты постоянно такой грубый? – Агата зашла в кабинет, закрыв дверь. – Мы могли бы подружиться.

– У меня нет друзей. – Медведь посмотрел на девушку. – И я не стремлюсь их заводить.

– Почему?

– Ты психолог? – скучающе спросил Буров.

– Нет, – качнула головой Агата. – Но мне правда интересно, почему ты такой?

– Не интересно. – Он кинул телефон на стол. – Чужая жизнь вообще не интересна и не должна быть. Своей живи.

– В моей пропала подруга, и я больше не знаю, как ее искать, – зло сказала Агата. – А тот, кто может мне помочь, строит из себя недотрогу.

– С чего ты взяла, что я могу помочь?

Агата задумалась. Вообще больше помощи было от Мангуста, но что-то внутри подсказывало, что именно Буров может помочь на самом деле.

– Не знаю, – честно сказала Агата.

– А я знаю. – Он даже и не думал менять к ней отношение. – Просто ты это придумала.

Медведь еле увернулся от летящей в него чашки. Агата и сама не ожидала, что вместо очередной колкости просто кинет в него первым, что подвернется под руку.

– Ополоумела? – удивленно спросил Ярослав.

– Это ты полоумный! – рыкнула Агата и открыла дверь.

На пороге стоял Мангуст.

– Что случилось? – Он внимательно посмотрел сначала на Агату, потом на Бурова.

– На фига ей помогать? – возмущенно размахивал руками Ярослав. – Она в меня моей любимой чашкой кинула!

– Правда кинула? – Агата кивнула. – Умничка, надо было что-то потяжелее взять.

– Я не понял, ты на чьей стороне? – нахмурился Медведь.

Агата улыбнулась. Она испугалась того, что сделала, но еще больше испугалась возможной реакции Медведя. Если он не способен держать себя в руках, то, кто знает, какое чудовище разбудила бы в нем пролетевшая чашка.

– А теперь давайте к делу, – серьезно сказал Мангуст.

– Мне звонили из полиции, – поспешила ввернуть Агата. – У них ничего.

Мангуст кивнул.

– А я от Миры. – Он посмотрел на Бурова, тот помрачнел. – В лесу нашли тело. Людям его не отдают, но если Медведь попросит, то можно посмотреть.

– Чье тело? – Агата похолодела.

– Не говорят, только Медведь может узнать. – Мангуст не сводил глаз с Ярослава.

Тот хмуро смотрел перед собой.

– Погодите, в смысле людям не отдают? – До Агаты только сейчас дошло, что сказал Мангуст.

– Ты, конечно, тупая, – протянул Буров.

Что он сказал еще, Агата не слышала. Она молча вышла, хлопнула дверью и заревела. Сквозь слезы слышала, как отчитывает Ярослава Мангуст. Дверь захлопнулась неплотно.

– Вот пошел и извинился!

– Да не буду я ни перед кем извиняться! – отбрыкивался Медведь. – Еще скажи, рассказать, какие тут правила.

– Да!

Мангуст заметил, что дверь приоткрыта, закрыл ее плотнее. О чем они говорили дальше, Агата уже не слышала. Как бы она ни любила магическое мышление и игру в сказку в реальности, сейчас это было неуместно. Дарина на самом деле пропала, полиция не может ее найти. А в лесу кто-то требует, чтобы приехал конкретный человек, которому отдадут чье-то тело. Может, там живет какой-то полоумный лесничий, а Буров просто лучше всех с лесом обращается.

Агата не успела придумать еще одну теорию, как дверь открылась, на пороге топтался Ярослав.

– Прстимня, – скороговоркой произнес он.

– Что? – не поняла Агата.

Медведь шумно выдохнул и отчеканил каждое слово:

– Я. Извиняюсь. Был. Не. Прав.

– А. – Агата улыбнулась. Мангусту удалось уговорить этого человека. – Не переживай, мне не впервой.

– В смысле? – На этот раз не понял Ярослав.

– Ну… – Агата замялась, отгоняя неприятные воспоминания. – Мне часто говорили, что я тупая. В небесах витаю.

Буров поморгал, пытаясь придумать, что на это сказать, в итоге махнул рукой.

– Одевайся теплее, в лес поедем, – сообщил он.

– У меня нет теплой одежды, – призналась Агата. – Мы ехали на море, а не в тундру.

Было видно, как Медведь пытается сдержать очередную колкость. Высказать ее не давал только Мангуст за спиной.

– У Миры одежду возьмем, – сказал он. – Все равно за ней надо заехать, без нее лес не пропустит.

Агата устало потерла глаза. Только сейчас она стала понимать, насколько странно говорили эти двое. Смысл, с одной стороны, угадывался, с другой – расплывался и уходил куда-то в туман.

– По дороге расскажем. – Мангуст буквально услышал ее мысли. – Уже все буквально кричит о том, что происходит. Нет смысла скрывать.

– А что происходит?

– В машине расскажет! – бросил Буров, закрывая кабинет.

Оказывается, у гостиницы «Горка» была своя парковка. Опять всамом неожиданном месте. Среди деревьев стоял огромный черный RAM.

– Не машина, а парад комплексов, – не удержалась Агата.

– Чего? – возмущенно протянул Буров.

– Ну, говорят, что чем больше у мужчины машина, тем меньше…

Агата не договорила. Мангуст пихнул ее на заднее сиденье и шикнул на Бурова:

– Девочки, заканчивайте уже бодаться!

Агата с Ярославом послушно замолчали. Машина громко зарычала, словно под капотом был не мотор, а живой медведь. Потом плавно выехала с парковки, чудом не задев деревья, и помчалась прочь из города. Агата проводила взглядом «Белое небо». Даже среди серых облаков гостиница выглядела как с открытки.

– Все испоганили, – проворчал Буров.

– Кто? – уточнила Агата.

– Да Акулов этот, Богдан Тимурович, – зло сказал Медведь. – Нормальный город был. Нет, надо принести нам благость, угрохать половину исторической части города ради гостиницы. Точнее, они это называют гостиничным комплексом. – Буров немного помолчал, потом продолжил: – Была только «Горка», ну и местные сдавали комнаты у себя, нормально все было. А открылось «Белое небо», всех будто извратили разом. Больше денег, больше шмоток. Всего сразу захотелось больше. Столько вещей нет, сколько купить хотят.

Агата молча слушала, боясь спугнуть неожиданную откровенность.

– Он это объяснял тем, что в городе экономику возродит. – Буров свернул с трассы на лесную дорогу. – Отец тогда сидел на собрании, был категорически против. Но остальные так ничего и не поняли, проголосовали за проект. И что мы имеем? Толпы народу, больше преступлений. Ты думаешь, только Дарина пропала? Да тут два раза в год стабильно девушки исчезают.

Агата поежилась. Она уже не раз слышала, что люди пропадают.

– А причина есть?

– Туман, – коротко ответил Медведь.

Машина подъехала к небольшому деревянному домику, у двери которого стояла торговка с дредами.

Скрестив руки на груди, Мира смотрела, как выбирается из машины Ярослав, легко выходит Мангуст и последней выпадает Агата.

– Вы бы еще в ночь приехали, – заметила Мира вместо приветствия.

– Тебе не впервой по сумеркам шататься, – ответил Медведь.

Мира покачала головой и ничего не сказала.

В доме уютно горел свет. Выбравшись из машины, Агата почувствовала, насколько за городом холоднее. Она стояла обхватив себя руками, зуб на зуб не попадал.

– Нам бы сначала утеплиться. – Внимательный Мангуст повел Агату в дом.

– Писк моды не обещаю. – Мира уже копалась в вещах. – Но что-нибудь подберу.

– Спасибо, – сказала Агата.

– Заранее не благодарят.

Свитер, какие-то безразмерные штаны, странная шапка. Агата смотрела на вещи, которые доставала Мира, и думала, что не то она имела в виду, когда думала о смелости торговки.

Помимо вещей Агата получила россыпь браслетов с бубенчиками, какие-то бусы, брошку с куриной лапой. От последней срочно хотелось отказаться, но Мира сунула лапу с такой настойчивостью, что стало не по себе.

– Это обереги, – хмуро сказала торговка, когда Агата снова попыталась избавиться от куриной лапы. – Носи с собой, и никто тебе не причинит вреда. Даже ведомые.

– Кто? – не поняла Агата.

– Ведомые, – повторила Мира. – Несколько дебилов называют себя так, потому что якобы ведают о существовании другого мира.

– А он существует? – вытаращилась Агата на Мангуста.

– Нет, – сказала Мира.

– Да, – одновременно с ней сказал Буров.

Мангуст поднял обе руки, мол, не вешайте на меня все беды.

– Нет никакого другого мира, – холодно произнесла торговка, глядя на Медведя.

– Кончай этот спектакль, – разозлился Ярослав. – Либо мы расскажем, либо она сама докопается.

Мира закатила глаза:

– Ты ведь понимаешь, что если она будет знать конкретно, – она сделала акцент на последнем слове, – то другой жизни у нее уже не будет.

– У меня ее и так не будет, – встряла Агата. – Подругу похитили, мама не звонит. Это на нее не похоже. Что я буду делать, если Дарина вообще не найдется? Как я ее родителям в глаза посмотрю?

Мира смерила Агату скучающим взглядом, всем корпусом повернулась к Мангусту.

– Ты объясняешь, – бесцветно проговорила она.

Прямо как Буров, который хочет, чтобы от него побыстрее отвязались.

– Кто бы сомневался, – проворчал Мангуст. – Тогда начну с самого начала. Есть в этом городе легенда. Через туман, что собирается в горах, можно попасть в Ладный мир и найти там мудрость и несметные богатства. А если принести их обратно, то твоя жизнь превратится в сказку.

– Не так эта легенда звучала! – возмутился Медведь. – Сказка тут далеко не добрая, живые с той стороны не возвращаются. По легенде, туман губит любого, кто хочет перейти на ту сторону. Что-то типа защиты от незваных гостей.

– Но попасть-то туда можно, – уточнил Мангуст.

– А толку, если все равно сдохнешь по дороге?

Агата молча слушала их препирательства и натягивала на себя вещи Миры. От них пахло хвоей, сладкими яблоками и какими-то пряностями. Браслеты мелодично звенели, напоминая о том самом первом дне, первом часе, когда все еще было сказочным и беззаботным.

– Мальчики, давайте ближе к делу. – Мира принесла чайник и разлила по кружкам пахнущий мятой отвар. – Легенда эта рассказывается в шести разных вариациях. И между прочим, в одной из этих вариаций описывается способ, как попасть в Ладный мир.

– Это какой? – ядовито уточнил Буров.

– Жертву туману принести, – буднично сказала Мира. – На каждый поворот Колеса надо прийти на скалу, что не из этого леса, и отдать туману душу. Если все правильно сделал, он даст пройти в Ладный мир.

– Не было такого в легенде! – возмутился Ярослав.

Агата посмотрела на Мангуста, тот напряженно смотрел перед собой.

– Сам знаешь, как легенды создаются, товарищ Медведь. – Мира поставила тарелку с печеньем. – Давайте перекусим, на пустой желудок в лес лучше не ходить.

Агата с готовностью села за стол, вдыхая ароматы сдобы и чая.

– Не знаю, кто эту легенду создал. – Буров сел рядом. – Но именно ею руководствуются ведомые.

Агата уронила печенье на пол, кинулась поднимать, ударилась макушкой о стол и опрокинула чашку.

– Талантливо, – прокомментировал Медведь.

– Дарину хотят в жертву принести? – сипло спросила Агата, потирая макушку.

Мангуст молча вытирал лужу со стола, Мира смотрела, как мокрая тряпка размазывает лужу еще больше.

– Ты вроде обещал все объяснить. – Торговка забрала тряпку и вышла из комнаты.

– Да, – коротко сказал Мангуст, не глядя на Агату. – Получается, что Дарину хотят принести в жертву туману. То есть ведомые уже десять лет ищут путь в Ладный мир.

– Во тупые. – Буров закинул целое печенье в рот. – Что там столько времени искать?

Агата обхватила себя руками. Другой мир, жертвоприношение, легенды, в которые верят.

– Почему они в это верят?

Такой логичный вопрос и одновременно такой тупой. Агате сейчас любой вопрос казался тупым. Сама ситуация тупая. Чертов город, где люди явно ходят под чем-то.

– Покажи ей, – обратился к Бурову Мангуст. – Я помогу тебе вернуться.

– В прошлый раз у тебя почти не получилось, – недоверчиво сказал Ярослав.

– Ладно, тогда Мира.

– Что Мира? – Торговка вернулась со свежим чаем.

– Покажи ей, – повторил свою просьбу Мангуст.

Мира на мгновение задумалась, потом села рядом с Агатой и улыбнулась:

– Смотри внимательно.

С этими словами девушка провела пальцем по столу, и за ним тонкой строчкой полез зеленый мох. Палец нарисовал узор, мох повторил рисунок. Мира чертила на столе странные знаки, которые быстро покрывались мхом.

– Можешь потрогать, – радостно сказала Мира и снова вышла из комнаты.

Агата смотрела на стол огромными глазами. Она чувствовала, как горели уши, как ком в горле мешал говорить. Поднять руку и потрогать мох? Вы в своем уме? Хотя еще вопрос, в своем ли уме Агата.

Мангуст постучал костяшками по столу, и мох медленно уполз обратно. Агата не отводила взгляда от стола, не заметила, как чьи-то руки заставили ее подняться и вывели на улицу.

– Надо подышать, – сказал кто-то.

Сквозь гул в голове невозможно было понять кто, но, скорее всего, Мангуст. От Бурова хорошего отношения не дождешься.

– Всегда раздражает, когда они так развлекаются. – Агата сфокусировалась на говорящем. Медведь стоял рядом, парил розовую дуделку и чесал бороду. – Хочешь? С манго.

Он протянул дуделку Агате, та машинально взяла, понюхала и тут же закашлялась.

– Не, тебе не надо. – Ярослав забрал дуделку обратно и снова затянулся.

– Я не матерюсь, – смогла наконец выдавить из себя Агата. – Но очень хочется.

– А чего не материшься-то? – заинтересовался Медведь.

– Мама не разрешает, – пожала плечами Агата.

Ярослав засмеялся:

– А с мальчиками гулять тоже мама не разрешает?

– А при чем тут мат и мальчики? – не поняла Агата.

Медведь не ответил, спрятал дуделку в карман и ушел в дом. Агата еще немного постояла на крыльце, глядя, как постепенно ночь укрывает своим покрывалом небольшой огород, ржавые клетки и дом ведьмы.

Мира – ведьма, это Агата смогла уложить у себя в голове. Тогда понятно, почему у нее именно такой ларек на рынке. Удобно, можно даже не прятаться.

Стало зябко, и Агата буквально заставила себя вернуться в дом. Все трое что-то обсуждали за столом.

– Я говорю тебе, что мне на тело даже взглянуть не дали, – активно жестикулировала Мира. – Хотят, чтобы Медведь пришел.

– Да на кой черт им Медведь? – возмущался Ярослав. – Ты же с лесом общаешься.

– Не знаю, – призналась Мира. – Такое ощущение, словно в лесу что-то изменилось, и теперь им надо всех поставить в известность.

– Что может измениться в лесу настолько кардинально? – закатил глаза Медведь.

Агата села за стол, притянула к себе чашку с уже остывшим чаем и хотела что-то спросить, но тут из стола медленно вылезла маленькая глазастая поганка. Она изогнулась, осмотрела каждого за столом, выгнула ножку в сторону Бурова и зашелестела.

– Ладный лес зовет, – тихо сказал Медведь.

Семь лет назад

Тело разрывало на части, хотелось упасть и лоскутами сорвать с себя кожу, но кто-то тянул за руку, заставлял бежать прочь из леса.

– Не могу больше, – взмолился Ярослав. – Сил нет.

– Еще немного. – Голос был девичий, знакомый. – Почти добежали.

Среди деревьев замерцал свет – светились окна небольшого деревянного дома. Девушка, не сбавляя шага, буквально втащила Ярослава в дом, захлопнула дверь и только после этого выдохнула. Буров рухнул на пол. Ведьма принялась ходить по дому, расставляя свечи на окнах.

– Огонек – для людей, – говорила она, зажигая новую свечку, – для всяких-разных – туман. Огонек – для людей.

Вскоре весь дом пропах медовым воском, и невозможно было найти ни одного темного угла.

– Когда туман с гор спускается, – девушка посмотрела на Ярослава, – надо быть максимально близко к живому свету.

Буров никак не мог вспомнить – ее лицо было знакомым и голос, даже манера говорить и вести себя. Он точно ее где-то видел.

– Вставай. – Она скинула с себя плащ, осталась в длинном платье с рваным подолом и короткими рукавами. Длинные волосы путались за спиной, копили в себе ветки и сухие листья.

– Мы знакомы. – Буров с трудом поднялся, посадил себя на стул возле стены.

– В одной школе учились, – отозвалась девушка. – Я Мира.

– Ярослав.

Точно, он часто видел ее возле кабинета завуча, еще гадал, как можно так много прогуливать.

Дверь в дом открылась, забежал высокий, худощавый парень.

– Еле успел! – крикнул он, захлопывая дверь. – Там такая буря идет. Мангуст.

Он протянул руку Бурову, тот в ответ пожал. Тоже знакомое лицо.

Если честно, в маленьком городе все лица знакомые, мелькают так часто, что перестаешь замечать, где кого встретил.

Мира колдовала над горшочком, растирала пальцами травы, добавляла воды. Буров пытался следить за ее действиями, потом переключился на Мангуста. Потом он помнил только крики, звуки раскидываемой мебели, хруст дерева. Кажется, под руку попался Мангуст и отлетел на другой конец комнаты.

– Замер! – Голос Миры звучал страшно. Слишком низко для девушки, слишком громко для человека. Он эхом отразился от стен и заставил Медведя встать на четыре лапы. – Снимай шкуру.

Лапы не слушались, но в конце концов Ярославу удалось стащить с головы маску, освободить руки от перчаток.

Было слышно, как постанывает Мангуст, лишь бы не было переломов.

– Выпей. – Мира вложила в руки чашку с горячим отваром. – Поможет голову ясной держать.

– Что случилось?

Ярослав маленькими глотками цедил напиток, а Мира приводила в чувство Мангуста.

Парень застонал, сел, придерживая рукой голову.

– Перекинулся, – глухо сказал Мангуст. – Вот что случилось.

– Кто? – не понял Ярослав.

– Ты, кто ж еще?

– Разыгрываешь?

– Вот мне делать больше нечего, – горько усмехнулся Мангуст. – Решил разыграть и через всю комнату спиной вперед метнуться.

Ярослав допил отвар, посмотрел в чашку. Его почти перестало трясти.

– Ты медведь теперь, – сказала Мира.

– Я свами в DND играть не подписывался. – Буров поднялся на ноги, поймал равновесие и уже собрался выйти на улицу.

– Стой, нельзя!

Окрик Миры заставил обернуться.

– Хорош уже, – напрягся Буров. – Мне достаточно синяков от этих дебилов, упражнения на фантазию сейчас точно не в тему.

– На улице ночь, в лесу туман, – терпеливо перевел Мангуст. – До дома точно не дойдешь. Даже если учесть, что дом на краю леса.

– Ок, ладно. – Ярослав сел на пол. – Может, расскажешь, как нашла меня?

Мира пожала плечами:

– Гуляла недалеко. – Она посмотрела на Мангуста.

– В глухой чаще? – уточнил Буров.

– Объясни ему сам, пожалуйста, – простонала Мира. – Мне каждый раз кажется, что я с дебилом разговариваю. А еще сын знатки.

– Кого? – Буров нашел в кармане разбитый телефон, теперь просто мусор.

– Знающего человека, – сказал Мангуст. – Тебе не рассказывали про всяких-разных?

– Сказки? – уточнил Медведь. – Мать до развода часто их на ночь читала. Потом уехала куда-то, и сказки закончились.

– Пусть сказки, – кивнул Мангуст. – В сказках легко спрятать то, что мозг не в состоянии сразу принять.

– Мой мозг не в состоянии принять, как она могла меня предать. – Ярослав нащупал синяк и поморщился. – Казалось, мы можем что угодно обсуждать. А тут закончилось мешком на голове и битой по ребрам.

Мангуст и Мира переглянулись.

– А они говорили, зачем тебя туда увезли? – спросил Мангуст.

– Убить, – пожал плечами Ярослав. – Точнее, у них это звучало «избавиться». Чтобы не мешался. Отец так вовремя умер, можно и от сынка избавиться, чтобы не мешал «Небу».

– Думаешь, в этот дело?

– Да хер его знает! – вспылил Медведь и тут же застонал: заболели ребра. – Странно, отчетливо слышал хруст, а по ощущениям просто синяки.

– Медведь лечит, – сказала Мира.

– Опять ты за свое?

– Да послушай ты! – повысил голос Мангуст. – Сказки, которые тебе мать рассказывала, – все правда. И туман в лесу сейчас тот самый, из сказок. Именно он тебя в медведя превратил.

– Идите к черту.

Ярослав встал и вышел из дома, больше его никто не останавливал.

За дверью все было покрыто серым молоком, вытяни руку – не увидишь пальцев. Прямо на крыльце, возле двери, покачивали белесыми головами поганки. Стоило Медведю пройти мимо, как все разом открыли глаза на шляпке и посмотрели на него.

Ярослав присел, коснулся пальцем шляпки, поганка прищурилась и зашипела. Зря трогал. В тумане постепенно открывались белые глаза, они смотрели на Медведя, шелестели и покачивались, словно на ветру. Медведь спустился с крыльца и встал на четыре лапы. Тронул носом еще поганку, от нее пахло не грибами, что странно, а смородиной. Поганка качнулась, мазнула шляпкой по носу. Туман расступился, и Медведь увидел ее. Изба сидела, покосившись на один бок. Ярослав не помнил, чтобы в маминых сказках изба была такая… неживая. Он медленно, стараясь не повредить поганки, подошел к избе и понюхал крышу, приоткрытую дверь, истлевшую куриную ногу. Совсем рядом что-то прошло, махнуло длинным пушистым хвостом. Медведь обернулся. Дверь в дом была открыта, на пороге стояла Мира, за спиной выглядывал Мангуст. Медведь снова повернулся к избе. Дверь открылась, на пороге сидел огромный рыжий кот. Он внимательно смотрел на Ярослава, медленно обмахиваясь хвостом. Подойти ближе Медведь не решился, потоптался, потом развернулся и направился со двора.

Туман спустился к самому городу, захватил часть домов. Медведь видел, как снуют в тумане всякие-разные, как кошка гоняет мелкую шишигу. Собаки почувствовали медведя, зашлись лаем. Бурова интересовал один дом, почти в самом центре города. Одно окно на первом этаже. Там жила она, и он думал, что проживет с ней долгую жизнь. Что первая любовь у него, как в сказке, прошла испытания экзаменами, недовольством отца. Но что-то этой любви оказалось не по плечу.

Она сидела у себя в комнате на кровати, окруженная подушками, и смеялась. Но она была не одна. Этого парня Медведь раньше не видел. Высокий, неприятный. Хотя она сказала бы, что он красивый, и руки у него красивые. Медведь растоптал клумбу и почти воткнулся носом в стекло. Незнакомец шутил, а она смеялась. Почему ей разрешили оставить его у себя на ночь? Бурова гнали, стоило солнцу зайти.

– Почему ты предала меня? – выдохнул в окно Медведь.

Смех прекратился, она уставилась в окно полными ужаса глазами.

– Медведь! – Крик был высоким, срывался на хрип.

Незнакомец не стал вглядываться в темноту и сразу побежал на улицу, в руках он держал горелку.

– И хрена ли ты приперся? – грубо спросил он, выкручивая газ на полную.

Медведь уставился на огонь, потом на незнакомца, а она сидела в комнате одна. И пусть всю жизнь одна проведет. Мысль возникла раньше, чем незнакомец ткнул огнем в морду.

Буров мотнул головой, заревел, встал на задние лапы. Его никогда не пугал огонь, а сейчас казалось, что теперь ему все по плечу. Горелка раскалялась, жгла газ.

– Давай, подходи, сожгу! – размахивал огнем незнакомец.

Горелка не выдержала и взорвалась, обожгла глаза. Ярослав попятился, свалился. Что стало с незнакомцем, он не стал выяснять. Сбежались люди, кто-то вынес ружье. Выстрел просвистел рядом с ухом. Спасибо, что стрелял человек, который никогда не попадает в цель.

Медведь поднялся и побежал. Обратно в лес, в туман, к успокаивающему шелесту поганок. Сколько он бежал, трудно сказать. Остановился лишь тогда, когда лапы перестали слушаться, а вместо привычной мягкой почвы оказались мох и камни. В этой части леса он никогда не бывал. Крутой склон резко обрывался, а внизу, куда хватало взгляда, тянулся густой, покрытый туманом лес.

Медведь лег на край, свесил морду, втянул носом запах леса, снова почувствовал запах смородины и заснул.

Утром Мира нашла Ярослава за домом, абсолютно голого и грязного. На лице остался ожог от взорвавшейся горелки.

Дарина проснулась в холодном поту. Казалось, что Судья стоит рядом, тянет руку и вот-вот коснется. Рядом никого не было, за окном поднималось солнце. С каждым днем становилось спокойнее и привычнее. Чего ждали ведомые, Дарина так и не поняла, но в том, что они ее защищали, – никакого сомнения. Может, они и не собирались ее убивать? Так, пошутили? А держат тут, потому что в секте людей не хватает.

– Боже, какая глупость. – Дарина потерла виски.

После случая с Судьей ей разрешили выходить из комнаты и гулять по дому, словно извинялись за поведение уже бывшего члена их общества. Гулять, правда, особо было негде. Несмотря на то что дом был двухэтажный, он оказался очень маленьким. На первом этаже находились кухня, маленькая комнатка и каким-то образом уместилась лестница наверх. Кара рассказал, что дом строили на скорую руку. Штаб хотели сначала устроить в доме ведьмы. Но та наотрез отказалась его покидать.

– Какая ведьма? – не поняла Дарина.

– Да есть тут одна, – махнул рукой Кара. – С ней Акулов дела ведет. Строят вместе свои экспедиции в лес.

– Что ищет?

Возвращаться в свою комнату не хотелось, все равно там уже каждый сучок в стене был изучен.

– Ладный мир. – Сегодня Кара был немногословен.

– Это что-то из сказок? – уточнила Дарина.

– Он на самом деле существует, – невозмутимо ответил Кара. – Шаман там даже был, с тех пор не разговаривает.

– Слушайте, давайте честно. – Дарина села рядом с Карой. – Зачем я вам? Не верю, что вы меня похитили только для того, чтобы убить. Оставили бы Судье, он сам справлялся.

– Босс вернется и все тебе расскажет, я не могу ответить на этот вопрос.

– Расскажи тогда, что за мир такой. – Слушать уже не очень хотелось, но заняться было больше нечем.

– Я мало что могу рассказать, Шаман много знал. – Кара почесал голову. – Там молятся Великому древу, огромному дубу, чья крона держит небо, а корни хранят древние знания. Вестником там ходит огромный рыжий кот. А еще всякая нечисть – обычное дело.

– Короче, – подытожила Дарина. – Какой-то очередной мир из сказок. А каким образом вы вообще о нем узнали?

– Это Акулов с Тулупом накопали. – Кара словно не заметил скепсиса в голосе Дарины. – Они давно уже изучают это дело. Оказывается, мы всю жизнь проводим рядом со всякими-разными, а сами этого не замечаем. Вот орудует у тебя качица в подполе, а ты на крыс думаешь.

– Кто? – не поняла Дарина.

– Нечисть такая, в Ладном мире их называют всякими-разными. Там столько этой нечисти! Накопали мы, значит, про юстрицу, так вообще не понятно, как такая птица существует. Представь себе огромную птицу с сотней голов.

– И вы хотите ее воочию увидеть?

– С юстрицей лучше не пересекаться, это птица-мор, болезни и разрушения несет.

– Ладно, а хорошее там есть?

– Честно? – Кара посмотрел на Дарину. – Не знаю, я только про всякую такую шушеру слышал.

– Может, тогда не надо этот мир искать? – с надеждой спросила Дарина.

– Но там же как-то живут, – возразил Кара.

Оспорить это утверждение Дарина не успела, вернулись Акулов с Тулупом, вылез из своего угла молчаливый Шаман.

– Где кто живет? – улыбнулся Тулуп.

Дарина обратила внимание, что выглядит он измученным, глаза ввалились, под ними темнели синяки. От былого задорного бармена осталась только тень.

– В Ладном мире. – Кара затравленно посмотрел на Акулова, боясь, что сказал лишнего.

– И весьма интересно живут, надо сказать. – Акулов обошел комнату. – И есть в тот мир три пути: через смерть, через сон и через туман.

Тулуп притянул к себе стул и тяжело опустился на него.

– Мы скоро уйдем в лес, и больше не надо будет отводить глаза, – заботливо сказал Акулов, глядя на бармена.

Тот кивнул.

– В смысле отводить глаза? – снова не поняла Дарина.

– Тулуп кое-что умеет, – сказал, немного помолчав, Акулов. – Найти может что угодно. Именно благодаря Тулупу до нас не добирается полиция, но в этот раз все гораздо сложнее, много усилий забирает отвод.

Дарина все еще непонимающе переводила взгляд с Тулупа на Акулова, не получив от них ответа, посмотрела на Кару и Шамана.

– Да тут все просто. – Тулупу даже говорить было тяжело. – Вот смотришь ты на предмет, который ищешь, а не видишь, глаза кто-то отводит. Так и тут.

– Бред какой-то, – проворчала Дарина.

– Для непосвященного – бред, а кто ведомый, тот знает, как это все работает, – улыбнулся Тулуп. – Можем немного тебя посвятить.

Он посмотрел на Акулова, тот согласно кивнул.

– Меня только одно интересует, – сказала Дарина, – зачем вам нужен мир, где живет нечисть, готовая вас сожрать, и при чем тут я?

– Знаешь, в нашем мире тоже много всяких тварей, готовых сожрать, – заговорил Акулов. – Сколько раз сжирали мой бизнес, пока я не отрастил зубы, и теперь сам могу сожрать кого угодно. А всякие-разные не страшнее слепня. Да, вредные, но, если знаешь правила, ничего страшного.

– А вы знаете правила?

– Не все, много приходится изучать по домыслам, каким-то разрозненным рассказам. Обычные люди про Ладный мир ничего не знают. Да даже такие, как Тулуп, не всегда понимают, откуда берутся их знания, предрасположенность.

– Нас называют еще знатками, – вставил Тулуп. – Знающие люди.

– Ты можешь не верить. – Акулов поднял руку, прерывая очередное скептическое замечание Дарины. – Но именно тебе, дорогая, придется открыть дорогу в Ладный мир.

– Каким образом я найду дорогу в мир, в который я даже не верю?

– Все просто. – Тулуп потянулся. – Зайдешь в туман.

– В который лучше не заходить?

– Есть некоторые нюансы. – Акулов посмотрел на экран телефона. – Но мы их тебе потом объясним.

– Так меня будут убивать или нет?

– Погоди, а кто руководствуется твоей версией легенды? – Резкая смена темы озадачила Агату и застала врасплох Миру.

– Ведомые, – ответила ведьма. – Я же вроде говорила.

– Не, – мотнул головой Медведь. – Кто именно?

– Вот этого я уже не знаю, – развела руками Мира. – На рынке имен никто не называл. Если бы назвали, думаешь, мы бы тут сидели, гадая, куда бежать? Плюс у них есть знаток в команде, глаза отводит. Надоело с ним бороться.

– Это точно Тулуп, – сказала Агата. – Бармен, который на самом деле не бармен.

– Вполне может быть, – согласилась Мира.

– Все спросить хотел. – Буров нехорошо посмотрел на Миру. – А ты чо какой-то хренью торгуешь постоянно? Можешь же нормальную работу себе выбрать.

– А чем тебе эта работа не нормальная? – Мира склонила голову набок, скрестив руки на груди.

– Да как-то не для тебя она, – хмыкнул Медведь.

– Лучше всего слухи на рынке разносятся, – объяснила Мира, словно маленькому ребенку. – И, занимаясь не своим делом, я узнаю все новости города. А как ты знаешь, сила в знании.

Буров ничего на это не ответил, достал дуделку и снова затянулся.

– Можешь здесь не курить? – возмутилась Мира.

– Это же не сигареты! – насупился Медведь.

– Какая разница? Кури на улице!

Медведь заворчал и убрал дуделку обратно в карман.

– Ладно, она – ведьма, а ты тогда кто? – Агата решила прервать перепалку и посмотрела на Мангуста.

– Знатка, – поправил ее тот.

– Кто? – не поняла Агата.

– Она не ведьма, – терпеливо пояснил Мангуст. – А знатка, но, если тебе проще, пусть будет ведьма. В целом не особо велика разница.

– А ты тогда кто?

– Я тоже немного знаток, – замялся Мангуст. – Но мне до Миры далеко, я такое не умею, так, просто мастеровой.

– А это что значит? – уточнила Агата. – Мастеришь что-то?

– Типа того, – согласился Мангуст. – Местный умелец, разнорабочий. С нечистью бытовой договариваюсь, чтобы не шалила или проваливала побыстрее.

– Как тогда в нашем номере? – Агата вспомнила, как сорвало кран, когда Дарина мылась в душе. Будто из прошлой жизни воспоминание.

– Да, – кивнул Мангуст. – Тогда шишигу выгонял.

– А это кто?

– Про кикимор слышала? Они самые распространенные.

– В сказках слышала. – Агата попыталась представить, как в сказках описывали кикимору, ничего путного не вспомнила.

– Ну а шишиги чем-то на них похожи. Тоже мерзкие твари, только ближе к лесу, чем к людям. Я потому и удивился, что Ярик вас поселил в тот номер, его шишиги облюбовали как раз.

– Смотреть на помойку они сами отказались, – отозвался Медведь.

– А других номеров не было? – Агата постаралась, чтобы вопрос прозвучал без негатива.

– Так занято все, – развел руками Буров. – У этих же опять сбой был, значит, у нас наплыв очередной. Да что сейчас про это говорить.

Агата согласно кивнула, история не терпит сослагательного наклонения, Дарина все равно пропала.

– Ладно, вы – знатки, а он тогда кто? – Агата кивнула на Бурова.

– Медведь, – ответила Мира, – оборотень, берендей. Он не человек.

Буров помрачнел:

– Спасибо, что напомнила, как бы я без этого жил.

– Но это данность. – Мира даже не пыталась сгладить ситуацию. – Не человек и не зверь, а что-то сверх того. Сверхсущество.

– Пойду покурю. – Буров поднялся, проверил заряд дуделки и вышел.

Агате не хотелось оставаться наедине с Мангустом и Мирой, поэтому она быстро шмыгнула следом.

Первое впечатление от Миры было положительным, но чем больше они общались, тем меньше хотелось общаться с ведьмой. Она держалась надменно, словно обладала каким-то знанием, которое автоматически поднимало ее над всеми. Сверхсуществом в этой комнате был не Медведь, а Мира. Мира, которая умела вырастить одним движением мох на столе. Продавшая игрушки, с которых все началось. Агата попыталась вспомнить, сколько стоил медведик, и не смогла. Игрушка осталась в номере, лежала одна на кровати. Как сейчас сидит Буров один на крыльце и парит свою вонялку с манго. Агата поплотнее завернулась в вещи Миры и села рядом с Ярославом.

Тот молчал, глядел в темноту и пускал облачка пара.

– Смотри, как могу. – Он пихнул Агату в бок, та чуть не улетела с крыльца.

Пар пошел кольцами.

– Долго учился, – гордо заявил Ярик.

Агата развеяла рукой кольцо, которое летело прямо на нее.

– Я такое только в кино видела.

Медведь надулся от гордости. Большой ребенок.

– Знаешь, – его голос вдруг стал тихим, еле различимым, – я ведь нормально жил без всех этих знаний. Готовился в институт поступить, даже экзамены все сдал. Думал, поеду в столицу, по баллам как раз проходил. Да и отец был не против. А потом…

Агата молчала, боясь спугнуть неожиданную откровенность.

– Потом отец умер, а девушка, с которой я хотел жизнь связать, меня предала. Ее Машей звали. Мне нравилось ее Марией называть. Маша и Медведь.

Он горько усмехнулся, посмотрел на дуделку, та мигала, разряжаясь.

– Медведь знает все, а я – ничего. Медведь людей лучше меня чувствует. – Агате его стало очень жалко. – Наверное, хорошо, что я стал медведем, а не погиб там в лесу. Хотя мог, но меня Мира вытащила.

– Мира меня пугает, – призналась Агата.

– Меня тоже, – согласился Буров. – С ней только Мангуст может сладить, отчаянный парень. Пойдем, курить тут уже нечего.

В доме Мира успела приготовить еды с собой, налила в термос чай, собрала пакет с бутербродами.

– Мы куда собрались-то? – удивился Буров. – На край света?

– Если лес будет в дурном настроении, идти придется очень долго, – ответила Мира.

– А сколько стоил медведик? – спросила вдруг Агата и испугалась сама себя.

– У него нет цены. – Мира даже не отвлеклась от сборов. – Я не продаю эти игрушки, а отдаю их. Это же обереги.

– Так себе обереги, – проворчала Агата.

Мира пожала плечами и села, перебирая браслеты.

– Полагаться на оберег, не включая голову, – дорога в никуда.

– Но мне мама перестала звонить из-за этого медведя, – не унималась Агата, тоже сев за стол.

– Или она наконец решила отпустить свою дочь и дать ей нормально жить. – Мира посмотрела на Агату.

Той стало нехорошо. Спорить дальше расхотелось. У Миры на все был ответ, который переспорить было очень сложно.

– Когда выходим? – спросил Мангуст, но ответа получить не успел.

– КАЧИЦА! КАЧИЦА! КАЧИЦА!

Что-то громко протопало под столом, опрокинуло стул Агаты и громко захохотало. Девушка рухнула на пол, больно ударилась. Существо сидело под столом, скалилось и ржало на разные голоса.

Мира медленно поднялась из-за стола, в доме стало темнее. Мангуст благоразумно отсел подальше, Буров заглянул под стол, и это стало ошибкой. С воплем «Качица!» чудище выпрыгнуло на свет, схватило за ногу Агату и быстро-быстро поволокло ее прочь из дома. Агата верещала, пыталась вырваться, но тварь не отпускала, лишь сильнее сжимая ногу.

– Мира, чего ты ждешь? – В голосе Мангуста звучал неприкрытый страх. – Она же сейчас ее в лес утащит.

Мира шикнула, подняла руку, оттянула один браслет с бубенчиком и отпустила. Тварь замерла. Тихий звон бубенца привлек ее внимание.

– Качица, – позвала Мира. – Тут для тебя работа. Тишину восстановить.

Мира сорвала звенящий браслет и кинула им в качицу. Тварь отпустила ногу Агаты, поймала браслет и с воплями убежала в темноту.

Агата лежала на полу, боясь пошевелиться. Ногу свело, качица так сильно сжала щиколотку, что чуть не выбила сустав. Девушка чувствовала, как расползается по ноге синяк.

– Давно не приходила, – тихо сказал Мангуст. – Соскучилась.

– Она больше не скучает, – сипло отозвалась Мира.

Семь лет назад

– Какие новости? – Акулов сидел в новом кабинете в своей гостинице.

Стройка затянулась, но оно того стоило. Огромное стеклянное здание выглядело именно так, как представлял себе Богдан. О «Белом небе» уже написали в СМИ, журналисты договаривались об интервью на несколько недель вперед. И самый частый вопрос, который слышал Акулов: почему именно в этом городе? Почему не там, где туристический поток ощутимо больше?

– Мне тут так понравилось, – отвечал Акулов, – что захотелось, чтобы больше людей узнали о местной природе, легендах и чтобы им комфортно тут жилось.

В своих интервью он не забывал упомянуть и местных жителей, которые не препятствовали стройке. Они прекрасно понимали, что принесет в их город «Белое небо».

Первое время, когда заборы убрали, на огромных окнах рисовали непотребства, пришлось закупить моющие средства, чтобы оттирать рисунки с окон. Как-то рисунок накорябали чем-то острым, – заменили всю стеклянную панель. Рисунки прекратились, когда в очередном интервью Акулов заявил, что гостиница оборудована самой эффективной системой камер слежения.

– Безопаснее места не найти во всем городе. – Он хитро улыбнулся в камеру. – Мы знаем каждого кота, который гуляет по дорожкам возле гостиницы. Нам важно, чтобы гости чувствовали себя защищенно.

Тулуп зашел в кабинет, положил на стол ноутбук и сел напротив.

– Богдан Тимурович, – начал он, – а как мы объясним смерть Бурова? Он единственный открыто выступал против гостиницы, и теперь, когда «Белое небо» построено, Буров вдруг резко умирает.

– У него ведь сердечный приступ случился. – Акулов посмотрел в окно, было видно, как искрятся в морозном воздухе снежинки. – Умер в больнице, мы тут ни при чем.

– Думаете, не докопаются, что этому поспособствовали?

– Ну если твоя ведьма не подскажет. – Акулов перевел взгляд на Тулупа.

– Это исключено, – напрягся тот. – Как я понял, ведьма тут весь город держит, а люди этого не замечают.

– Маленькую вотчину себе устроила, – усмехнулся Акулов. – Главное, что нам не мешает, за все время сотрудничества ни разу не было никаких эксцессов. В отличие от ее предшественницы. Вот что значит молодая и свежая кровь.

Тулуп кивнул.

– Так какие новости? – повторил свой вопрос Акулов. – Ты топчешься на месте уже три года, даже подсказки ведьмы не помогают.

– Как будто что-то тормозит. – Тулуп потер шею и тяжело вздохнул. – Я убрал старшего Бурова, надо посмотреть, что скрывает младший.

– Он ведь твой ровесник, – заметил Акулов.

– Да, к нему сейчас семейный бизнес перешел, маленькая «Горка», которая дико мешается тут под боком.

– От «Горки» избавимся, – пообещал Акулов. – А ты попробуй наладить контакт с этим Буровым, – может, он будет сговорчивее, чем отец. Очень интересно, что за скелеты хранятся в шкафу у самой древней семьи города. Так вроде?

– Да, – подтвердил Тулуп. – Они живут здесь очень давно, можно сказать, этот город строили.

– А его сын знаниями обладает?

– Не замечал, – пожал плечами Тулуп. – Если он что и знает, то никак это не показывает. Я вообще заметил, что знатки чаще скрывают свои секреты, чем делятся ими. Если кто-то делится, значит, жди беды.

– Думаешь, проблем от него ждать не стоит?

– Не знаю, если честно, надо ближе подойти. Я чем больше изучаю эту тему и все вокруг, тем больше понимаю, что абсолютной уверенности тут вообще ни в чем не может быть. Вроде столько всего с вами узнали, а ощущение, будто вообще ничего не нашли.

Акулов покачал головой. Не согласиться с Тулупом было сложно, главная цель – найти того, кто управлял толпой, – так и не была достигнута. В своих исследованиях они не приблизились к разгадке ни на дюйм. Все, что находил Тулуп, не сопоставлялось по масштабам, и, кроме того, нигде не фигурировали пчелы. Почему-то они казались очень важным звеном в этом уравнении.

– Как думаешь, – подумал вслух Акулов, – наш мальчик сможет пролить на это свет?

Тулуп пожал плечами.

– Пойду проверять. – Он встал, взял ноутбук со стола и направился к выходу.

– Возьми машину, – кинул ему вслед Акулов.

– Спасибо! – Тулуп радостно улыбнулся.

Бурова он нашел в загсе. Парень сидел возле кабинета в ожидании своей очереди, бесцельно листая ленту в телефоне. Остановился на мгновение на аккаунте какой-то девушки и пошел листать дальше. Открыл чат, что-то хотел написать, передумал. Снова стал листать ленту. Вышел из приложения. Снова зашел. Тяжело вздохнул, выключил телефон и убрал его в карман. Тулуп подсел рядом.

– Женишься? – Ничего лучше не придумал, чтобы начать разговор.

– Отца хороню, – бесцветно ответил Буров.

– Ох… – Тулуп постарался изобразить на лице ужас. – Очень извиняюсь, никогда не мог запомнить, что тут не только браки регистрируют. Я вот расписаться хотел.

– Зал бракосочетания в другой стороне, – отозвался Буров, глядя перед собой.

– Да? – Тулуп посмотрел на дверь, напротив которой сидел Буров. – А тут симпатичнее, не так вытоптано. Да и мне уже не очень актуально.

Буров медленно повернул голову.

– Бросила меня прямо перед дверью зала, – на ходу сочинял Тулуп. – А я ведь ради нее в этот город приехал, мы в интернете познакомились.

Буров молча слушал, изучая собеседника. Точно новенький, так-то его отец тут всех знал, со всеми знакомил, а этого он впервые видел.

– Давно приехал? – уточнил Ярослав.

– Две недели, – соврал Тулуп, надеясь, что Буров-младший не замечал его все это время.

Тот покачал головой.

– Да, говно история, – согласился он.

Значит, сработал отвод глаз на младшем, отец быстро раскусил бы все эти фокусы.

– Да я особо не переживаю, жизнь продолжается, – тараторил Тулуп. – С этой не получилось, другую найду. Девок много, а у вас – все красивые.

Буров угукнул и опять уставился перед собой.

– А где у вас можно покататься? – не отставал Тулуп.

– За городом, – лениво отозвался Буров.

– Ясно. – Разговор не клеился. – Меня, кстати, Тулупом зовут.

Он протянул руку.

– Ярослав, – пожал в ответ Буров. – А почему Тулуп?

– Так в детстве прозвали, с тех пор прицепилось.

– Ясно. – Буров не стал расспрашивать, какое настоящее имя у Тулупа, не хотелось вообще ни с кем общаться.

– Там, кажется, закрыто. – Тулуп потянулся и подергал ручку двери. – Может, вместе покатаемся? Мертвый никуда уже не денется.

От мрачного взгляда Бурова хотелось убежать, тот снова оценивающе осмотрел Тулупа, ничего не сказал и отвернулся.

– Мне надо дождаться, там какие-то проблемы.

Невозможно было понять: он отказывается, потому что Тулуп уже достал или его на самом деле держит чувство долга.

– Ладно, тогда, может, еще встретимся, город маленький.

Было досадно, что не получилось с первого раза разговорить Бурова. Отвод на него действовал, а вот природное обаяние Тулупа не сработало. Все-таки есть что-то в сыне от отца.

Бурова ждать пришлось долго, он вышел из загса, когда на город уже опустились сумерки. Уставший, с синяками под глазами и огромной папкой документов. Он смотрел на папку с таким видом, будто самое лучшее, что можно с ней сделать, это сжечь. А жечь нельзя.

Тулуп уже прикидывал, каким образом засунуть нос в эти документы и что там вообще скрывал старший Буров.

– Подбросить? – крикнул он, пока Ярослав копался в телефоне, видимо вызывая такси.

– Опять ты. – Не вопрос, а констатация факта.

– Да я тут в городе почти никого не знаю, – поспешил оправдаться Тулуп. – Кроме бывшей. Но сейчас к ней лучше не соваться.

– Ты весь день ждал? – уточнил Буров.

Тулуп не нашел что ответить. На любую фразу Буров с одинаковой вероятностью мог ударить или ничего не сделать.

– Водителя пришлось отпустить, ему платить нечем. – Ярославу очень не хотелось принимать взрослые решения, он сам только-только стал взрослым по паспорту. – А мне надо в несколько мест еще съездить.

Тулуп понимающе улыбнулся и кивнул на машину за спиной. Черная тонированная иномарка, слегка припорошенная снегом, была готова отправиться куда угодно.

– Бак полный, можем хоть на край света проехаться. – Тулуп с готовностью плюхнулся за руль.

– Туда, слава Древу, пока не надо. – Буров уселся рядом.

– Древу? – переспросил Тулуп.

– Отцова присказка, – махнул рукой Ярослав. – Он еще иногда говорил: «Великое древо». Это какие-то его личные заморочки и мамины сказки.

«Великое древо». Тулуп мысленно улыбнулся. Значит, он на верном пути.

– А что-нибудь еще такое странное отец говорил?

Буров пожал плечами:

– Не думаю, что это интересно, бредни старика.

– Мне интересно, я на этнографа поступил, учусь заочно. – Тулуп вывел машину со двора загса. – Куда едем-то?

– Сначала в архив, я покажу дорогу.

Тулуп надеялся, что удачно прикидывается, будто не знает дорогу. Архив казался родным: завяжи глаза, и он на ощупь пройдет туда от любой точки города.

– А что в архиве? – Тяжело было скрывать интерес за ничего не значащей беседой.

– Что-то забрать надо, – отозвался Буров, вытаскивая какой-то лист из папки и засовывая его обратно. – Вся жизнь превратилась в сплошные бумажки.

– Однажды это все закончится, – поддержал Тулуп.

До архива они ехали в полной тишине. Буров периодически подсказывал, куда поворачивать, но делал это лениво и временами слишком поздно. Если бы Тулуп не знал дорогу, они бы никогда не доехали.

– А потом надо в «Горку», – сказал Ярослав, когда они остановились возле архива. – Я больше не буду тебя гонять.

Тулуп кивнул, он надеялся, что Буров оставит папку с документами в машине, но тот прихватил ее. С собой не позвал, и то слава Богу. Или, как говорил Буров-отец, Великому древу. Хорошо звучит.

В архиве Буров проторчал около часа. Тулуп боролся с сонливостью, вышел из машины попрыгать на холоде, чуть не упал, поскользнувшись на подмерзшей луже.

Ярослав вышел в странном настроении. Никаких бумаг в руках не держал, хотя мог уже спрятать в папку.

– До «Горки» я сам доберусь, – сказал он, не подходя к машине.

– Все хорошо? – спросил Тулуп.

В ответ он только махнул рукой, вытащил сигарету из кармана и затянулся.

Ярослав кашлял, курил и стряхивал пепел на свежий снег. Тулуп не решался подойти ближе, чувствовал, что новое знание Бурова может сыграть плохую службу ему, Тулупу.

– Езжай, все хорошо, – повторил Ярослав, закуривая еще одну.

Тулуп не стал спорить, сел в машину, но не завел, наблюдал, как младший Буров ходит возле двери архива, впечатывая старые бычки в асфальт.

– Жаль, нельзя влезть в твою голову, – проворчал под нос Тулуп и все-таки завел машину.

Буров уже начинал на него коситься.

На следующий день Тулуп хотел первым делом поехать к «Горке», но с трудом сдержал этот порыв. Надо было чем-то объяснить столь горячее желание дружить. Придумывать не пришлось, как и ехать. Написал Акулов, он срочно звал в офис.

– Ты знаешь, что этот дебил вчера подписал? – с порога набросился Акулов.

Тулуп непонимающе смотрел на босса.

– Заявление на подтверждение, что эта чертова «Горка» – историческое наследие города!

– И что теперь? – все еще не понимал Тулуп.

– Теперь рассматривать будут. – Акулова трясло.

Тулуп не разделял его переживаний, но спорить не стал. Пока идет рассмотрение, что угодно может случиться с гостиницей, в том числе случайный пожар или еще какой катаклизм.

– Ты загрузился с ним? – перевел тему Акулов.

– Закинул удочку, – уклончиво ответил Тулуп. – Он человек закрытый.

– У него есть девушка.

Тулуп удивленно уставился на Акулова.

– Почему я это знаю, а ты нет? – пришло время удивиться Акулову. – Еще скажи, что ты с этой девочкой не знаком. Всю библиотеку с ней обсидели.

Тулуп хлопал глазами.

– Маша?

У него не укладывалось в голове, что умная девочка-хохотушка могла встречаться с мрачным, постоянно огрызающимся типом вроде Бурова.

Да даже если встречалась, как? Когда? Почему за три года он ни разу не видел их вместе, город ведь маленький, все знают, кто с кем и сколько раз спал.

– Чудны дела, – покачал головой Акулов. – Что бы ты без меня делал, тетеря.

Тулуп нахмурился, хотел было возразить, но Акулов нетерпеливо махнул рукой:

– Через Машу попробуй к нему подкатить.

– Не получится, я сказал, что всего две недели в городе.

Акулов хотел что-то сказать, но не нашел подходящих слов.

– Зачем?

– Само получилось. Надо было как-то завести разговор с ним в загсе.

– А после никак? Он всю ночь глушил настойки в баре, лучшего места для знакомства не найти.

Тулуп мысленно отругал себя, что поспешил, надо было срочно исправлять ситуацию.

– Мне кажется, он сам нам ничего не скажет, надо искать по-другому.

– Делай свое дело.

Тулуп ненавидел, когда Акулов так говорил, ничего хорошего за этим не следовало.

– Тогда я пойду.

– Иди.

Дверь в кабинет закрылась громче, чем хотелось, оставив Тулупа одного со своими мыслями. Надо было написать Маше, узнать у нее все про Бурова. Главное, не испугать ее лишними вопросами.

«А ты с Буровым давно встречаешься?» – написал Тулуп в чате.

«Внезапный вопрос. – Маша всегда сразу отвечала на сообщения. – Класса с шестого, а что?»

Тулуп задумался. Укол ревности, ворох мыслей. Как он вообще пропустил это все?

«А он как вообще?» – По ходу дела вырулит на нужную ему тему.

«Тяжело, – честно написала Маша. – Он и так не подарок, а тут отец умер, вообще закрылся».

«Я с ним вчера познакомился. – Тулуп немного подумал и добавил: – Выглядел устало».

«Не спит почти. – Маша так легко рассказывала о нем. – Мы с ним вообще в последнее время мало общаемся, только в переписке. Экзамены у него, у меня. В общем, не лучший период».

Тулуп не нашелся что написать дальше, убрал телефон. Пришло уведомление о новом сообщении.

«Хочешь с нами сегодня в горы сходить? – спросила Маша. – Мы недалеко, только одевайся теплее, там сейчас снега навалило».

Тулуп сразу согласился. Осталось только придумать, как свести его легенду и то, что они с Машей уже давно знакомы.

Маша сообщила, что встречаются они возле «Горки», еще раз напомнила, что с собой надо взять теплую одежду, и посоветовала не бояться Ярослава, поскольку он только на первый взгляд хмурый, а вообще душка.

– Удушка, – проворчал под нос Тулуп, выкапывая на складе Акулова зимние вещи.

Возле «Горки» стояла машина, тоже черная, как у Тулупа, но больше в несколько раз. Возле машины возился Буров и бегала кругами Маша.

– Я очень хочу фото в лесу, ты положил плед?

– Положил.

– А термос?

– И термос.

Маша радостно прыгала вокруг.

– Кстати. – Она увидела Тулупа. – С нами еще кое-кто поедет.

– Кто? – Буров резко выпрямился и ударился головой о дверцу машины.

– Тулуп, я его с нами позвала.

Буров мрачно уставился на девушку, перевел взгляд на подошедшего Тулупа и снова стал копаться в машине.

– Я надеюсь, ты не против, – жалобно мяукнула Маша.

– Ты его уже позвала, – глухо отозвался Буров из недр машины. – Не гнать же теперь.

– Я не помешаю, – заверил Тулуп.

– Поможешь, – заявил Буров. – Фоткать будешь, а то я не умею.

Радостная Маша уселась на переднее сиденье, готовая отправляться.

– Что, моя очередь катать? – Буров посмотрел на Тулупа.

Тот улыбнулся и окинул взглядом машину:

– На такой я еще не катался.

– От отца досталась. – Буров смотрел на машину с какой-то смесью боли и гордости.

– Думаю, он был бы рад, если бы узнал, что машина у тебя.

– Скорее, ругался бы, узнав, что я постоянно сцепление жгу.

Тулуп хохотнул и залез в машину.

Буров водил резко, дергал на старте, внезапно тормозил. Маша несколько раз его одергивала, просила не разгоняться. Когда машина выехала за город, стало легче. По прямой Ярослав быстро набрал скорость и уверенно вел машину к лесу.

– У нас есть любимое место. – Маша перегнулась к Тулупу. – Там елки, лавочка, все очень красиво.

– А главное, – поддержал разговор Буров, – там почти никого нет. Мало кто добирается.

Если бы не Маша, то Тулуп, наверное, решил бы, что его везут закапывать в этом укромном месте. Буров за всю дорогу больше не произнес ни слова, хмурился, что-то ворчал под нос. Маша не обращала на это внимания, развлекая Тулупа разговорами.

Перед тем как свернуть на лесную дорогу, Буров остановил машину, вышел и немного постоял возле деревьев.

– Это он чего? – не понял Тулуп.

– С лесом здоровается, – пояснила Маша. – Отец научил. Теперь каждый раз такой ритуал.

– Я уж подумал, что поссать пошел.

Маша поморщилась:

– Для этого дела он отошел бы, этичный.

Буров что-то говорил, двигая руками в воздухе.

– Его отец верил, – продолжила Маша, – что в лесу живет какая-то сила, если ее попросить, то дорога через лес будет спокойной.

– Сила – это ведьма.

Тулуп оглянулся, не едет ли кто по дороге, – было бы неловко.

– Не, – замотала головой Маша, – эта шарлатанка никакого отношения к силе не имеет. Там что-то древнее живет. Если верить сказкам, конечно.

– А ты веришь?

Маша посмотрела на Тулупа, и по одному только взгляду стало ясно – эти сказки ей уже надоели.

Остаток поездки прошел на удивление спокойно. Буров молча помогал Маше фотографироваться, периодически пихая Тулупа. Маша прыгала по сугробам, обнималась с елками.

Обратно ехала, перебирая фотографии.

– Опять у нас с тобой ни одной общей! – Буров мысленно порадовался Машиному возгласу, он терпеть не мог фотографироваться. – Никто не верит, что мы встречаемся.

– А мы это для кого-то делаем?

Вопрос заставил Машу удивленно посмотреть на него, потом перевести взгляд на Тулупа.

– Мне было бы приятно, – сказала она тихо, – если бы у нас было совместное фото.

– Как-нибудь сделаем. – Он отвечал так каждый раз, когда Маша затрагивала эту тему.

За эту поездку Тулуп понял одно – Буров сам ничего не расскажет, он даже Маше почти ничего не рассказывает. И правильно, если так подумать. Маша радостно сделала бы все народным достоянием. Ей огромного труда стоило не трезвонить везде об их отношениях.

– Скажи, – спросил Тулуп, дождавшись, когда Буров заедет на заправку и выйдет из машины, – а ты хотела бы расстаться с ним?

Маша удивленно посмотрела на Тулупа и замотала головой:

– Да ты чего? Мы столько лет вместе. Да, он странный, но хороший.

Тулуп не стал уточнять, что хорошего в Бурове.

Первой закинули домой Машу. На вопрос, куда завезти Тулупа, тот махнул на «Белое небо».

– На номер раскошелился, – пояснил он. – Они только-только открылись.

– Не слышал, – буркнул Буров.

Перед тем как выйти из машины, Тулуп протиснулся вперед между сиденьями и щелкнул пальцами перед самым носом у Ярослава:

– Забудешь меня.

– Что? Зачем? – не понял Буров.

Тулуп не ответил, молча вылез из машины и ушел, оставив Бурова чесать нос и пытаться понять, что вообще только что произошло.

– Мне согласовали снос! – заявил Акулов с порога.

– Что? – Тулуп и Кара переглянулись, пытаясь понять, послышалось им или нет.

– «Горке» отправлено официальное уведомление о выселении. – Акулов чуть не подпрыгивал от радости. – Я десять лет этого добивался! А знаешь, что это еще значит?

– Что? – спросил Кара.

– Что мы на верном пути и скоро попадем в Ладный мир! Какой хороший день! Я поехал в офис, не могу пропустить такое!

С этими словами он выбежал из дома, оставив озадаченных Кару и Тулупа переварить информацию.

– А она разве не должна была стать историческим достоянием? – спросил Кара.

– Получается, не стала. – Тулуп не смог сдержать улыбку.

– Уходит эпоха… – меланхолично протянул Кара. – Помню, как я первый раз там остановился, прежде чем к вам попасть.

Тулуп не стал его слушать. Сложно было поверить, но «Горку» на самом деле решили снести. Интересно, о чем в этот момент думал Медведь?

Буров получил сообщение на телефон, и все проделки качицы тут же померкли. Внимательный Мангуст подвинулся ближе.

– Нашли Дарину? – спросил он.

– «Горку» сносить собрались. – Голос Медведя прозвучал очень тихо, но услышали все.

– В смысле? – Агата наносила на ногу мазь от синяков. – Прямо сейчас будут сносить? Там вещи остались.

– Там люди остались! – рявкнул Медведь так, что все подпрыгнули. – Мне сейчас всех постояльцев надо срочно выселять. Как ему вообще это удалось? «Горка» имела статус неприкосновенности.

– Вода камень точит, сам знаешь, – сказала Мира.

– В нашем случае – короед. – Бурова трясло. – Этот гад готов сделать что угодно, лишь бы подмять под себя весь город! Столько лет ничего не получалось, что же в этот раз произошло? Почему получилось?

Мира молчала, Мангуст стучал пальцами по столу. Агата боялась подать голос. Она чувствовала, как пропавшая Дарина отходит на второй план. Какие тут поиски чужого человека, когда собственная жизнь разваливается?

– Что делаем? – спросил Мангуст, не побоявшись нарушить тишину.

– Поговорим с лесом и едем в «Горку», – ответил Медведь. – Надо узнать, сколько времени они дают на сбор вещей.

Десять лет назад

– Работу нашла пока временную, – сказала мама за ужином. – Платят немного, но хоть что-то будет.

Мира слушала мать и теребила в кармане засушенную куриную лапку. Мангуст очень быстро нашел целый мешок таких лапок, и ребята распихали обереги по всем карманам. Надо было незаметно подложить лапку маме, тогда можно выдохнуть и снова идти к ведьме.

– А ты не хочешь в клинику к родителям Мангуста пойти? – осторожно спросила Мира.

– Да что людей зря напрягать?

– Не думаю, что это их напряжет.

Мама ничего не сказала, махнула рукой и занялась домашними делами. Куда именно она устроилась, рассказывать не стала. Видимо, Мира не поддержит этот выбор, а лишний раз свару устраивать не хотелось.

Мира возила ложкой в супе, размышляя, куда подсунуть лапку, чтобы она была всегда с мамой. Лучше всего на грудь повесить, но мама будет категорически против.

– Мам, – аккуратно позвала Мира. – А ты можешь кое-что с собой носить? На удачу?

– Что? – не поняла мама. – Зачем?

– Ну, мы с Мангустом для всех обереги сделали. – Мира сжала рукой лапку в кармане, надо было ее завернуть во что-нибудь, чтобы мама не испугалась.

– Положи ко мне в сумку. – Мать даже не стала уточнять, с чего вдруг они решили сделать обереги. – Я с ней постоянно хожу.

Мира кивнула, убежала к себе в комнату, на ходу придумывая, как упаковать лапку.

На столе остались разбросанные после последнего шитья ленты, нитки и кусочки ткани. Мира взяла широкую красную атласную ленту и аккуратно замотала лапку, завязав бантик.

– Только не выкидывай, – попросила Мира, убирая лапку в сумку.

Мама в ответ угукнула.

В целом этого было достаточно, можно было бежать к ведьме.

– Ты не забыла, что скоро школа начнется? – бросила в спину мама.

– Не забыла! – крикнула Мира уже на лестнице. – Кто даст забыть, – добавила она уже тише.

К скольки ее ждала ведьма, Мира точно не знала, поэтому спешила: вдруг время уже давно вышло. Еще хотелось проверить, работают ли на самом деле куриные лапки, все-таки в видении все было весьма понятно. Мангуст с родителями куда-то уехал, сказал, что вернутся только завтра. Придется как-то прожить этот день без него.

Дорога до дома ведьмы показалась бесконечно долгой, словно ее увеличили в несколько раз или перенесли сам дом на пару километров в глубь леса.

Двор был пуст, на стук никто не отозвался. Мира хмуро обошла всю территорию, посмотрела на сваленные в кучу клетки и села на лавочке ждать. Солнце припекало, хотелось спать. Лечь бы на мягкую траву, вытянуться в полный рост и на часик провалиться в сон. Желательно без сновидений.

– Спать нельзя, – сказал чей-то голос совсем рядом.

Мира оглянулась, никого не увидела, лишь мокрый след кошачьей лапы. Не замечала, чтобы у ведьмы жили коты. Спать все равно страшно хотелось. Чтобы не завалиться на траву, Мира встала, снова обошла дом, заглянула в окно. Там было темно, на столе в центре комнаты стоял пузатый горшок, лежали какие-то травы.

– Тоска, – протянула Мира.

– Да-а, – согласились рядом.

Но поблизости опять никого не оказалось. Мира недовольно цокнула.

– Кто шутит? – громко спросила девочка.

– Шутит? – эхом подхватил лес.

Мира закатила глаза. Можно было догадаться, что у ведьмы на участке будут свои приколы. А это все вообще может быть испытанием. Не заснуть, не свихнуться, когда с тобой разговаривает что-то без тела. Мира вышла со двора и посмотрела на лес. Интересно, какие секреты прячет там ведьма?

– Пойдем? – прозвучал тот же голос со стороны деревьев.

Мира оглянулась на дом, все равно там сейчас делать было нечего, и пошла в чащу.

Голос подсказывал, направлял, пару раз помог обойти болото, но все так же не показывался. Мире казалось, что она видит длинный рыжий хвост впереди, но догнать его не получалось. Каждый раз, когда она приближалась, чтобы можно было рассмотреть его получше, хвост вилял в сторону и пропадал.

– Смотри под ноги, – предостерег голос.

Мира чуть не наступила на маленькую серую поганку, спрятавшуюся среди мха. Поганка шевельнулась, стряхнула со шляпки какой-то мусор и открыла глаз. Один глаз на маленькой шляпке. Он с интересом оглядел Миру, моргнул. Одновременно открылись глаза на других поганках, которые Мира сразу не заметила. Их было много, они покрывали собой всю полянку, росли на пнях, стволах деревьев. Большие и маленькие, совсем белые и темно-серые. Поганки смотрели на Миру огромными глазами в полной тишине. Только сейчас она поняла, что в лесу пропали все звуки. Даже деревья не скрипели, лишь тихо шевелили кронами где-то высоко в небе. Мира огляделась – чуть дальше, спрятанная за еловыми ветками, сидела изба. Маленькая, низенькая, ее не сразу можно было различить под нападавшими листьями и ветками. Мира подошла ближе, стараясь не задеть поганки. Избушка едва доставала до груди. Мира аккуратно сняла с нее самую большую ветку, потянула следом остальной мусор.

В груди щемило оттого, как выглядела маленькая, никому не нужная изба. Мира отставила ногу и вздрогнула от громкого шипения поганок. Под ногой оказалась кость. Побелевшая от времени, покрытая мхом. В земле, скрытая травой и все тем же мусором, лежала огромная куриная нога. Вторая торчала совсем рядом. Мира ее сначала за странный корень приняла.

Изба на курьих ногах сидела одна в чаще. Не совсем одна, полчища поганок, как верная свита, окружали и оберегали ее. Не дай Великое древо, сделаешь что не так.

Очистив избу полностью от мусора, Мира нашла дверь. В целом, туда можно было протиснуться и посидеть, но шипение поганок еще отзывалось в голове, поэтому девочка решила не рисковать.

– Когда-то в Ладный мир был один путь, но он закрылся. – Все тот же голос прозвучал совсем рядом.

– Да покажись ты уже! – рассердилась Мира.

– Не время, – был ответ. – Пора возвращаться.

Мира не заметила, как в лесу стало темнеть. Глаза поганок светились, как светлячки, указывали путь на тропку, по которой Мира очень быстро вышла в ту часть леса, что хорошо знала, а ведь туда шла долго, плутая, переживая, что выбраться не сможет.

В доме ведьмы горел свет, женщина ходила по комнате, переставляя что-то на столе. Мира остановилась возле забора, наблюдая со стороны. Интересно, знает ли ведьма об избе в лесу?

– Ты бы еще ночью пришла!

Мира вздрогнула. Ведьма стояла совсем рядом, склонившись над грядкой. Но девочка видела, как она же ходит по дому.

– Я приходила после обеда, вас не было.

Из земли проворно лезли корни и какие-то непонятные луковицы. Ведьма выпрямилась.

– Я в городе была, на рынке, слухи собирала. Рынок в этом плане, знаешь ли, самое подходящее место.

Мира кивнула, она сама любила гулять среди торговых рядов, слушать, что говорят люди.

– Завтра приходи до обеда. – Ведьма махнула рукой, и Мира уже собралась уходить. – Погоди, а это что?

Она схватила девочку за руку, подняла рукав.

– Татуировка, – тихо ответила Мира.

– Набила себе клеймо, дура, – вдруг яростно прошипела ведьма.

– Не клеймо, а защиту! – Мира выдернула руку, потирая запястье.

– И чем защитит тебя твоя трава? – продолжала беситься та. – Поможет вырваться отсюда?

Мира в ужасе уставилась на ведьму: такой она ее никогда еще не видела. Словно трава осока на самом деле могла защитить или как-то помешать планам ведьмы.

– Зачем ты это сделала? – уже спокойнее спросила ведьма.

– Захотелось. – То же самое она ответила матери и получила в ответ истерику. – У друга машинка портативная появилась, решила попробовать.

– Могла что угодно набить, хоть бабочку, – посетовала ведьма, – почему именно трава?

– Бабочки не про меня, – задумалась Мира. – Им легко крылья оторвать, а осоку не сорвешь, не порезав пальцы.

Ведьма согласно кивнула, что-то внутри нее боролось и выстраивало новый план.

– Вы обещали научить меня людьми управлять, – заметила Мира.

– Людьми управляет страх, – отмахнулась ведьма. – А еще чаще – страх быть обнаруженными, страх, что их темные тайны вылезут на свет.

– Но не всегда же можно через страх управлять, – насторожилась Мира, – в один момент им надоест бояться.

– Люди – трусы, это их природа, им никогда не надоест бояться.

Мира не согласна была с такой позицией. Управлять через страх невозможно вечно, за свои пятнадцать лет она это хорошо поняла. Можно сколько угодно бояться учителя физики, но в один момент бояться надоест. Страх сменится злостью или азартом. И нет никого сильнее, чем человек, победивший страх. Наверное, ведьма с такими еще не сталкивалась.

Мира шла домой, размышляя, что от ведьмы она вряд ли получит что-то ценное. Ноги сами повели ее через рынок. Палатки уже закрывались, продавцы убирали товар. Мире показалось, что она видит знакомый силуэт среди сутулых спин. Женщина собирала с прилавка полотенца, прихватки и шерстяные носки.

– Мама? – Мира подошла ближе.

Женщина вздрогнула, уронила мешок с носками, Мира бросилась помогать.

– А ты тут как? – Голос матери звучал испуганно и виновато.

– Гуляла, – ответила Мира. – А ты?

– Да вот торгую потихоньку, хозяин даже разрешил свои изделия приносить.

Мира молча помогла собрать вещи в огромные сумки.

– А мои игрушки можно принести? – спросила она вдруг. – Я много нашила.

Мама удивленно посмотрела на дочь и кивнула.

– Тогда я тебе их отдам.

Мира помогла дотащить мешки до склада – его организовали сами продавцы, чтобы не носить туда-сюда вещи, которым не нужно особое хранение.

До дома шли молча. Каждая была погружена в свои мысли.

– А ты что-нибудь знаешь об избе на курьногах? – спросила Мира за ужином.

Мама задумалась:

– Знаю из сказок только. А что?

– Да интересно стало, существовала ли она на самом деле.

– В том виде, в котором мы про нее из сказок знаем, нет, конечно же, – усмехнулась мать. – Помой посуду, я устала.

Мира покосилась на гору в раковине и неохотно кивнула. Жаль, нельзя позвать Мангуста, чтобы он все перемыл. Вспомнив о друге, Мира тут же потянулась к телефону, который снова оказался разряжен. Пришлось ставить на зарядку, ждать, когда прогрузится интернет, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.

«Мне тебе столько всего надо рассказать!» – написала Мира в чат.

«Мне тоже. – Ответ от Мангуста пришел почти сразу. – Мы в аварию попали. С родителями все хорошо, я в больнице».

Пять лет назад

Человека ломало, выкручивало кости. Человека тошнило, внутри больше не могло все работать так, как раньше. Человек выл, стонал, хотел сбежать от этого чувства. От ощущения, что извращается человеческая суть, что он теряет себя. Больше никогда он не сможет стать тем, кем был раньше. Человек заплакал, прося прекратить пытку. Но это было уже невозможно, обратно процесс не повернуть. Тело собралось, сжалось, ноги с хрустом втянулись в бедра, руки искривились в неправильных местах. Голова гудела. Глаза не хотели открываться, чтобы не видеть, что происходит с телом. Чтобы не видеть, как смотрит на свою работу самое опасное существо в этом лесу.

Человек взмахнул крыльями, расправив плечи, почувствовав, наконец, свободу. Боль ушла, как ушли и проблемы, которые мешали спокойно жить. Кем этот человек был раньше, уже неважно, теперь он – птица. Теперь у него – крылья и лапы. Огромные когти, густые перья и длинные-длинные волосы, которые скрывали то, что не могли скрыть перья. Человек мечтал иметь такие волосы раньше, но они никак не хотели расти. Теперь выросли. Теперь каждый, кто их увидит, захочет взять деревянный гребень и расчесать. Расчесать волосы, подарить красивые бусы, ожерелья, все, чтобы птица стала еще краше. Человек покрутил головой, разминая шею. Так легко, так свободно. И почему-то так правильно. Чужое присутствие больше не пугало, – стоит и стоит, вреда не причинит. Лишь подавит волю и даст задание.

– Лети, птаха, – сказало чудовище. – Теперь твое дело маленькое. Неси его с гордостью.

Голос был такой знакомый. Теперь он стал голосом хозяина. Хозяин дал задачу и отпустил. Хозяин подарил новую жизнь.

Лес встретил, широко распахнув свои объятия, показав каждый укромный уголок. Лес стал лучшим другом.

Десять лет назад

– Это что за гадость ты мне подсунула?

Мать была очень злая, в одной руке она держала красную ленту, в другой – уже сломанную куриную лапку и в ярости трясла ими перед Мирой.

– Ты зачем развернула? – Мира в ужасе уставилась на оберег. – Я же просила не трогать.

– Хотела посмотреть, что вы там с Мангустом придумали. – Мать с отвращением бросила лапку на стол. – Выкинь эту страсть и не тащи такое в дом больше.

– Это оберег! – Мира аккуратно подняла лапку, от которой уже отвалился один палец.

– Какой оберег? – Мать снова стала заводиться. – Вы там с Мангустом совсем уже с ума посходили от нечего делать? Не говори, что ты с собой эту гадость постоянно таскаешь.

– Это нужно делать! – Мира пыталась подобрать слова, чтобы мама ей поверила, не получалось.

Мать ничего не сказала, покрутила пальцем у виска, забрала куриную лапку, не забыв про палец, и выкинула их в мусорное ведро.

– Чтобы я этот мусор в квартире больше не видела!

Мира сидела красная, мысленно молясь, чтобы ведьма не придумала докопаться до мамы, пока она не придумает новый оберег. Рабочий, но такой, который мать не выкинет. В дневнике прабабки Мангуста об этом обязательно должно быть.

– Вася в аварию попал, – вдруг сказала Мира. Мать от неожиданности села и прижала руку к груди. – Говорит, с родителями все хорошо, а он в больнице с сотрясением.

– К нему пойдешь?

– Да.

– Правильно, возьми с собой что-нибудь, я там картошки сварила, тефтели еще накрутила.

– В больнице же кормят.

– Да чем его там накормят, – махнула рукой мать. – Все, я побежала работать, где там твои игрушки?

Мира принесла мешок, мать достала наугад плюшевого котенка, критически осмотрела его, сочла, что годится на продажу, и убрала в свою сумку.

– Что продам, то твое будет, – сказала она и ушла.

Когда дверь закрылась, Мира быстро откопала из мусорного ведра куриную лапку, нашла клей и приставила отвалившийся палец на место. Чтобы держался лучше, обмотала стык ниткой и снова проклеила. Недолго думая, она спрятала лапку под матрас маминой кровати. Ночью опаснее всего, пусть хоть ночью охраняет куриная лапка.

В больницу пустили сразу, проводили в палату к Мангусту и ушли. Парень лежал с замотанной головой, смотрел в телефон. Увидев Миру, резко сел, поморщился и лег обратно.

– Ты чего прыгаешь? – испугалась Мира.

– Забыл, – улыбнулся Мангуст. – Ты как?

– Мама нашла куриную лапу и выкинула ее.

– Блин. – Он знал страх Миры. После всех видений, о которых она рассказывала, отпускать родного человека без защиты было тревожно. – Мои нормально к этому отнеслись.

– Твои прабабкой научены, – покачала головой Мира. – А тут… – Она махнула рукой. – Вы как вообще в аварию попали?

Мангуст видел, с каким беспокойством смотрела на него подруга, ради этого взгляда он готов был хоть каждый день в аварию попадать.

– Да что-то выпрыгнуло прямо на машину. – Он попытался вспомнить что, снова заболела голова. – Машину в кювет унесло. Так жалко, отец только новую купил. Хорошо, что старую еще не продал.

– Может, ту еще починить можно?

– Можно, только долго.

Мира думала, с чего начать рассказ об избе, а Мангуст тем временем в красках описывал, как службы спасения доставали машину.

– У мамы синяк, отец просто испугался, зато я как следует головой приложился. – Он показал на замотанную макушку. – Рассек себе от сих до сих.

Мангуст прочертил линии совсем не там, где было замотано. Мира улыбнулась.

– А мама торговать на рынке устроилась. – Хотела про избу, получилось опять про маму. – Ей даже разрешили свои изделия приносить.

– Хоть какие-то деньги, – кивнул Мангуст.

Мира сидела рядом, молчала и качала ногой. Мангуст лежал, смотрел на подругу и думал о чем-то своем.

– Ведьма так орала, когда увидела татуировку. – Опять не про избу.

– Почти как мать?

– Ага, только не грозилась пемзой руку оттереть.

– Сразу оторвать хотела? – хохотнул Мангуст.

Мира пихнула его в бок и тоже улыбнулась.

– Скоро обед будет. – Мангуст попытался сесть на кровати и уронил подушку.

– Я в лесу нашла избу на курьногах, – одновременно с ним сказала Мира.

Мангуст чуть не кувыркнулся с кровати головой вниз. Мира успела придержать его.

– И еще голос какой-то мне дорогу подсказывал, но сам не показывался.

– Путь в Ладный мир нашла. – Мангуст уставился на Миру огромными, полными изумления глазами. – Прабабка писала, что изба просто так не показывается. А поганки там были?

– Целая толпа, с глазами. – Мира приставила очки из пальцев к своим глазам. – Лупали и шипели! Еще так интересно, туда шла полдня, а обратно минут за десять вышла.

– Прошла проверку леса, – кивнул Мангуст.

– Ой, да хватит тебе! – Мире было приятно. – Я ждала, когда эта карга вернется домой, немного погуляла.

В палату зашла медсестра, позвала в столовую. Мангуст аккуратно вылез из кровати и побрел из комнаты. Мира шла рядом.

– Я завтра уже дома буду, – сказал он. – Надо будет еще прабабкин дневник полистать. Подумать только, изба. Понятно теперь, почему куры.

Миру необъяснимо душило тревожное предчувствие. Из головы не шло, что мать выкинула куриную лапку. А если до нее все-таки доберутся? Если уже поздно что-либо исправить?

– Ты чего? – Мангуст остановился, вглядываясь в лицо подруги.

– За маму переживаю. – От внимательного взгляда стало еще тревожнее.

– Мы придумаем новый оберег! – заверил ее Мангуст.

Мира кивнула, не очень веря, что это поможет. Что они вообще успеют.

– Надо опять к ведьме идти, – вспомнила вдруг девочка. – Она звала до обеда.

– Беги! – поддержал Мангуст.

Дважды говорить не пришлось, из больницы Мира побежала к домику у леса.

В боку уже кололо, когда она добралась наконец до двери. Не успела постучать, как дверь открылась.

– У тебя со временем совсем плохо? – поинтересовалась ведьма вместо приветствия. – Ты учти, в нашем деле нельзя спешить и нельзя опаздывать.

Мира кивнула. Спешить и опаздывать – это она делала, сколько себя помнила. Всегда бежала, всегда приходила последней. Чаще всего в школе ее ругали именно за опоздания.

– Садись и смотри. – Ведьма указала на лавку, а сама стала собирать тряпье по всему дому.

Мира молча наблюдала за ее действиями, пытаясь предугадать, что та собирается делать.

– Наблюдения – наш лучший учитель, – говорила ведьма, доставая из печки котелок, а из него вытаскивая платок. – Чем больше замечаешь, тем больше знаешь. Сила – в знаниях и в том, как ты эти знания применяешь.

С этими словами она вышла из дома и скрылась за углом. Снова появилась с двумя длинными палками, одну воткнула снаружи напротив окна, вторую веревкой привязала накрест чуть ближе к верхнему концу.

Мира сидела в доме и смотрела, как на улице ведьма собирает какое-то чучело. Нацепила на него юбку, дурацкую рубашку, повязала импровизированную голову платочком. Каждое свое действие ведьма сопровождала словами. Мира не слышала, что именно она говорила, но знала, что слова злые. Чучело до одури было похоже на маму. Даже то, как висела на палках одежда, напоминало ее силуэт.

– Вы что творите?

Дошло, вылетела на улицу, отпихнула ведьму от чучела и со всех ног побежала домой. Вслед смеялись.

До дома бежала долго, улицы путались, не давали свернуть в нужном месте. Маршрут, который каждый день проходила с закрытыми глазами, вдруг стал лабиринтом с тупиками и ловушками.

Дверь в подъезд оказалась открыта, на лестничной клетке дымили.

Мира влетела в квартиру и остановилась. В коридоре царил полумрак, слышен был только стук швейной машинки в комнате матери.

Мира осторожно коснулась двери, та бесшумно открылась. Девочка зашла в комнату, мать строчила на машинке, что-то хихикая себе под нос.

– Мирочка… – Она повернула только голову, как сова, всем корпусом оставаясь обращенной к машинке. – Тут стежок неровный. Посмотришь?

Мира на негнущихся ногах подошла к матери. Та пристрочила себе руку к новой кухонной прихватке в дурацкий горошек.

– Качица! Качица! – заголосила вдруг мать, дернув на себя машинку и повредив руку.

– Мама!

От вопля Миры та остановилась, моргнула.

– Что же это? – Она в ужасе посмотрела на руку. – Неси аптечку. Надо же было так заработаться, себя пришила.

Подавив слезы, Мира побежала в ванную, достала аптечку и быстро вернулась к матери. Та крутила туда-сюда колесо у машинки. Мира осторожно взяла мать за руку, вытащила нитки и обработала ранки. Ее трясло, хотелось реветь, но нельзя было показывать маме, как страшно. Боялась, что та снова потеряет себя. Закричит это страшное «качица».

– Мам, – позвала Мира, – а что ты сделала с куриной лапкой?

Она только сейчас заметила, что матрас на кровати лежит криво.

– Чай заварила, – ответила та. – А потом соседу на голову вылила.

Мангуст и Мира сели сзади, Агата – впереди, буквально утонув в огромной машине Медведя. Буров задумчиво водил пальцем по рулю.

– Сказать, куда ехать? – спросила Мира.

– Я знаю, – рыкнул Медведь. – Сегодня туда можно на машине. Пристегнись.

Последние слова он адресовал Агате, которой проще было сделать вид, что она не слышит половину разговора, чем понять, что именно говорят. Перед глазами еще стояла качица, но страшнее было не лицо чудовища, которое чуть не оторвало ей ногу, а глаза Миры. Полные боли, зла и невозможности вернуть что-то очень важное. Очень хотелось спросить, кто такая эта качица, но страшно было задавать вопрос в компании знатки. Приходилось ждать, когда она отойдет и останется либо Ярослав, либо Мангуст. Все еще было сложно принять, что существуют люди, которые способны выращивать мох, обращаться в медведя. Что там еще они умеют? Интересно, знает ли это все Дарина? Найдут ли они хоть когда-нибудь подругу? Агата перекатывала бесполезные мысли, пока Буров выруливал от домика на трассу, сворачивал в лес и медленно полз по дороге в чащу.

– Иногда мне кажется, что пешком быстрее, – сказал Мангуст, подпрыгивая на очередной кочке.

– Тогда выходи и иди пешком, – не сбавляя скорости, сказал Буров.

– Тебя покусали опять? – Мангуст выглянул между сиденьями, хватаясь, чтобы не удариться головой. – Могу водички предложить.

– У него гостиницу сносить собрались, – встряла Агата.

– Если там все официально, то до реального сноса не меньше года, – серьезно ответил Мангуст. – А если все куплено, то какая уже разница?

– Тебе-то никакой, – ворчал Медведь. – А мне отец голову оторвал бы, знай, во что «Горка» превратилась.

– Так, может, ее пора отпустить? – спросил Мангуст.

Буров промолчал.

У Агаты зазвонил телефон, это оказался полицейский.

– Нашли тело, приедете на опознание?

Внутри все похолодело. Неужели Дарину нашли?

Мангуст с Мирой переглянулись на заднем сиденье.

– А куда ехать? – уточнила Агата.

– На пляж возле бара.

– По дороге к «Горке» закинем, – сказал Мангуст, когда Агата выключила звонок и уставилась на телефон.

– Я не понимаю, ты, что ли, за рулем? – возмутился Буров.

– Тебе сложно, что ли? – снова вылез вперед Мангуст.

– Не сложно. – Ярослав насупился и покосился на Агату, та благодарно улыбнулась.

– Значит, сейчас мы посмотрим, что за тело у леса, – подытожил Мангуст. – А потом глянем, что люди нашли.

– Лишь бы Дарина была жива, – скрестила пальцы Агата.

Браслеты Миры согласно звякнули.

Машина доползла до поляны, полностью покрытой грибами.

– Выходи осторожно, – сказал Буров. – Заденешь поганку, никто тебя из леса вывести не сможет.

Агата замерла, глядя на землю возле машины. Поганки росли возле самых колес. Каким образом он проехал, не коснувшись ни одной?

Мира вышла последней, осмотрелась, кому-то махнула в лесу. Мангуст молчал.

Буров встал посреди поляны, раскинув руки:

– Я приехал. Что ты хотел показать мне?

– Тебе пора.

Агата пыталась понять, откуда идет голос, но никого не увидела.

– И ради этого я ехал? – хмуро спросил Буров. – Нельзя было сказать в городе?

– Сам знаешь правила, – ответил тот же голос.

– Тело покажите. – Мира говорила тоном, не принимающим возражений.

Лес скрипнул, перекатил под землей что-то объемное, пошевелил машиной. Мох расступился, и показалось тело. Оно все было облеплено землей, серое, опухшее. Агата не смогла смотреть, отвернулась, чувствуя, как весь выпитый чай рвется обратно. Буров отодвинул ее за спину, чтобы не было даже возможности посмотреть.

– Мужчина, – сказал Мангуст. – Мужчина точно не Дарина.

Агата булькнула за спиной, шумно выдохнула.

– Кого-то он мне напоминает, – задумчиво проговорил Буров, присаживаясь рядом. – Если бы встал в полный рост и биту в руки взял, прям одно лицо. Что, красавчик, довыеживался?

– С чего вдруг ведомые своего же прибили? – спросила Мира.

– Да кто этих чертей знает, – сплюнул Медведь. – Выясни, откуда тело. Может, и Дарина там как раз.

Мира кивнула, присела рядом, коснулась груди погибшего и что-то прошептала.

Мертвый человек вздохнул, огляделся и заржал.

– Скоро некого искать будет, – хохотал он, выплевывая то, что осталось от легких. – Сейчас день станет равен ночи, и все, понесем твою лисичку туману.

Агата смотрела, как колотит человека, и не могла заставить себя отвернуться. Буров огромной рукой закрыл ей глаза и спросил:

– А живете-то вы где?

– Кто где, – хрипнул человек. – Кара в доме, босс в гостинице. Один Тулуп мотается, как говно в проруби, туда-сюда.

Больше он ничего сказать не успел, язык запал, голова откинулась назад, и тело утонуло в земле. На его месте выросли новые поганки.

– Чудесно. – Буров хотел пнуть место, где лежало тело, и передумал, поганки тревожно зашипели. – Ни черта не узнали, лишь зря катались.

– Почему зря? – спросила Мира. – Узнали, что лес хотел тебе сказать.

– Два слова? – Буров злился. – Я ради этих двух слов потратил три часа, сейчас еще столько же на обратную дорогу.

– Эти два слова несут в себе больше, чем ты можешь представить! – Мира нахмурилась. – Нельзя так просто пренебрегать его словами.

– Ну вот ты и не пренебрегай, – бросил Буров и вернулся в машину.

Агата замешкалась, глядя на какую-то большую птицу высоко на дереве. С такого расстояния невозможно было понять, что за вид. И вообще казалось, что вместо головы у птицы человеческое лицо, на шее множество бус.

– Что застряла? – позвал Медведь. – Едем теперь на твое тело смотреть.

Агата поморщилась, ей все еще было плохо от того, что она увидела в земле, теперь надо было готовиться к тому, что будет в песке.

Птица перелетела поближе. У нее точно была человеческая голова, красивое девичье лицо, длинные русые волосы, прикрывавшие голую грудь. Птица перебирала лапами и улыбалась.

– Умруном станет, – хихикнула она, наклонив голову так, что макушкой почти коснулась лап. – Будет ходить к ней, тепла просить!

Агата не могла заставить себя сдвинуться с места, вздрогнула, когда мимо пролетела палка. Мира кинула первой попавшейся корягой в птицу, и та улетела.

– Это что было?

– Медвежья бывшая, – ответила Мира. – Не бери в голову.

Легко было сказать «не бери в голову», а как это сделать, если каждый час случается что-то и застревает в голове настолько плотно, что никуда не деться. Агата доползла до машины, села на сиденье и снова посмотрела в лес. Среди деревьев, еле различимая, стояла избушка, вся облепленная поганками. Машина завелась, и поганки одновременно открыли глаза на шляпках и посмотрели на гостей.

Дарину разбудила холодная рука, коснувшаяся щеки. Пальцы были влажные, оставили после себя грязный след.

Девушка вздрогнула и открыла глаза. Над ней нависал Судья и улыбался. Синий язык наполовину выпал изо рта, капая слюной на наволочку.

Дарина завизжала.

В комнату влетел Шаман. Кара сегодня отлучился в город, а счастливый Акулов еще не вернулся из «Белого неба».

– Умрун в доме! – то ли обрадованно, то ли удивленно произнес Шаман. – Ты что тут забыл, красавчик?

Судья оскалился и пропал.

– Тебе нужно было подтверждение существования Ладного мира? Пожалуйста. – Шаман махнул туда, где только что стоял Судья. – Вот вроде от него избавились, а он не хочет так просто уходить.

– И что теперь делать? – Дарина в ужасе смотрела, как слюна мертвеца прожгла подушку.

– Изгонять, – пожал плечами Шаман. – Сейчас, если успеем до приезда Кары, быстренько избавимся.

– А если не успеем?

– Будешь видеть каждую ночь, пока мы к скале не отправимся.

Шаман уже собирался уходить, но Дарина окликнула его:

– Что ты такое видел, что теперь все думают, будто ты не говоришь?

– Великое древо и чудовище, которое захватило город, – не оборачиваясь ответил Шаман. – Саму суть беды, из-за которой погибло много душ.

– Почему ты не можешь им об этом рассказать?

– Я обещал. – Шаман обернулся. – Обещал, что ведомые дойдут до Ладного мира.

Он хотел что-то еще добавить, но передумал и ушел.

Дарина опять осталась одна. Сняла с кровати испорченное постельное белье, осмотрела всю комнату. Вроде умрун больше ничего не испортил.

В доме была оборудована маленькая комнатка под прачечную, туда Дарина отнесла вещи, потом зашла на кухню. Шаман сидел за столом и пил чай.

– Слушай, а может, ты меня отпустишь? – Ответ был сразу очевиден, но спросить все равно хотелось.

– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – Шаман поставил чашку и посмотрел на девушку.

– А вдруг. – Дарина подумала, что классно было бы найти среди этих сектантов друга.

Шаман покачал головой:

– Извини, не могу, я обещал.

Дарина нахмурилась и ушла в гостиную. Сидеть напротив камина хорошо. Можно было не думать, что камин – часть тюрьмы и штаб-квартиры сектантов, верящих в существование друго мира.

– Скоро все закончится. – Шаман тоже вышел в гостиную. – Мы ждем равноденствия, это самый благоприятный день, когда можно попытаться открыть путь в Ладный мир через туман.

Дарина устало посмотрела на него:

– А чего не могли поближе к равноденствию похитить?

– Тулуп поторопился, – пожал плечами Шаман. – Наверное, боялся, что потом возможности не будет.

– У него таких возможностей каждый день тьма.

Дарина вспомнила, каким очаровательным был бармен в первый день. Хотела с ним легкий роман закрутить. Какая же она дура была.

– Я к себе. – Это прозвучало так инородно, словно она с друзьями сняла домик и сейчас остальные на закупках, привезут мясо для шашлыка, устроят вечером праздник.

Дарина легла на кровать и прислушалась. Внизу Шаман хлопнул дверью. Стало очень тихо. Она специально не закрывала дверь, чтобы не щелкал замок. Осторожно спустилась на первый этаж, стараясь, чтобы пол не скрипел. Шаман скрывался где-то в своем закутке. Кара говорил, что он там молится. Наверное, выдумывал.

Осторожно щелкнул замок входной двери, створка открылась бесшумно. Так же тихо Дарина закрыла за собой и вышла во двор. Ворота были открыты, на дорожку въезжала машина Акулова.

Не мешкая Дарина бросилась за угол дома. Скрылась в кустах возле самого забора.

Пока машина парковалась, а Акулов о чем-то препирался с Тулупом, Дарина перебежала к той части забора, где удачно стояло раскидистое дерево. Его ветки свисали за забором и давали возможность забраться почти без проблем. С огромным трудом Дарина влезла на забор и спрыгнула вниз с другой стороны. Прислушалась. Кажется, никто не заметил, что она снова сбежала. Акулов хлопнул дверцей машины, а потом дверью в дом.

Дарина радостно выдохнула и ринулась в обход дома через лес, решив вдоль кустов дойти до дороги.

Вопль босса заставил содрогнуться и ломануться не разбирая дороги, лишь бы уйти подальше.

Дарина надеялась, что выбрала верное направление и совсем скоро увидит дорогу, город, людей, к которым можно обратиться и попросить о помощи. Но, судя по деревьям, которые росли все гуще, это было не так.

Нога провалилась в болото, пришлось остановиться. Впереди зеленела топь, надо было возвращаться и обходить. Деревья мешали, цеплялись за волосы, одежду. Несколько раз Дарину хлестнула по лицу ветка. Хотелось лечь на землю и заплакать. Гнал лишь страх смерти и то, что могут найти, снова скрутить, вколоть какую-нибудь гадость и запереть. После второго побега они вряд ли будут добрыми. Может, физически и не тронут, но точно по голове не погладят.

Нога опять провалилась в болото. Снова пришлось менять маршрут. В лесу темнело, становилось холодно. Разгоряченное от бега тело остывало. Дарина запоздало подумала, что надо было одеться теплее, но тогда она могла думать лишь о том, чтобы поскорее выбраться из дома.

Впереди замаячил чей-то силуэт. Дарина напряглась, вглядываясь в темноту.

Камнем с неба упала огромная птица и расправила крылья.

– Одна тут гуляешь?

Дарина закричала – у птицы было абсолютно человеческое, девичье лицо.

– Кого испугалась? – Птица закрутила головой, оглядывая лес. – Тут никого нет, все спать уже пошли.

– Ты что такое? – Дарина прислонилась к дереву, чтобы не упасть.

– Я – леса краса. – Птица гордо расправила крылья. – Летаю то тут, то там, смотрю за всяким, что среди деревьев творится. А ты?

Дарина задумалась, птица не казалась злой.

– Дарина, сбежала от похитителей.

На девичьем лице удивленно захлопали глаза.

– В самом деле? Похитители? Страшные дела творятся. А что хотели?

– Да я не очень поняла. – Страх постепенно отпускал. – Надо было вроде показать дорогу в какой-то мир, о котором я никогда не слышала.

Птица понимающе закивала:

– Ладный мир, есть такой, за туманом скрыт.

– И как туда дорогу найти?

– Умереть надо, – серьезно сказала птица. – Живым туда ходу нет.

– В смысле умереть? – напряглась Дарина. – А если я жить хочу?

– Тогда тебе не надо в Ладный мир, – развела крыльями птица.

– Так мне и не надо, это ведомые туда хотят попасть.

– А им зачем?

– Я не знаю.

Птица задумалась, потопталась на месте, потеребила лапой бусы на груди.

– Ты можешь вывести меня из леса? – спросила Дарина.

– Зачем?

– Меня ищут, спасут.

Птица посмотрела на Дарину, моргая огромными глазами, потом громко рассмеялась.

– А ты думаешь, тебя спасут? – хохотала птица. – Я сама видела, как твоя подруга с другим катается. Нашла себе Медведя и забыла о подруге. Зачем ты ей? Попрекаешь постоянно – одевается не так, мальчиков не тех любит. Этот выбор ты тоже не оценила бы. Он же бородатый! Да еще и Медведь!

Птица с человеческим лицом скакала вокруг, размахивая крыльями. Пугала, напрыгивала, но не трогала.

– Останься со мной. – Птица заглянула в лицо. – Мне так одиноко, никого нет. Это, наверное, потому что я кого-то предала. Мне обещали столько всего. А я дура была, повелась. Я, правда, почти ничего не помню, так, отголоски.

– Мне надо домой, – прошептала Дарина. – Учиться, родителям позвонить.

– Забудь, дома больше нет, – махнула крылом птица. – Прошлой жизни больше нет. И друзей у тебя тоже больше нет. Только я.

Она гордо выпятила грудь вперед, Дарина отвела глаза.

– Если ты мой друг, – попробовала она снова, – помоги тогда выйти отсюда.

Птица задумалась, снова потрогала лапой бусы.

– Нет, ты тогда уйдешь, а я этого не хочу, – серьезно заявила она.

Дарина устало сползла по стволу на землю и села среди корней.

– Спать нельзя, – заметила птица. – Сожрут.

– Кто? – Бояться уже не хотелось, было просто интересно.

– Да мало ли тут едоков? – Птица осмотрелась. – В болоте столько душ скопилось, каждая хочет тепла и кусочек живой плоти.

Силой воли Дарина подняла себя и пошла прочь. Птица заскала рядом.

– А ты подумай о моем предложении. Я одну ведьму знаю, она тебя быстро превратит в такую же красавицу. Ни бед, ни огорчений, будешь летать свободной птицей.

Дарина покачала головой. Птица на что-то отвлеклась, взмыла вверх и скрылась среди веток.

Останавливаться было страшно, но идти дальше сил не осталось. Дарина опустилась на мох, пообещав себе, что всего чуть-чуть вздремнет, а потом снова пойдет.

Мох охватил мягкими лапами и быстро погрузил в сон.

Проснулась она снова в кровати. Одну руку наручником пристегнули к изголовью. Рядом с кроватью сидел Тулуп.

– Почему с тобой столько проблем? – спросил он, увидев, что Дарина открыла глаза.

– Я в лесу видела птицу с лицом девушки, – сказала Дарина, глядя в потолок.

– Как она выглядела? – Тулуп напрягся, сжимая в руке телефон.

– Красивая, русые волосы, голубые глаза. – Дарина закрыла глаза, вспоминая птицу, которая очень хотела дружить. – Она сказала, что ей одиноко, потому что она кого-то предала.

Тулуп включил телефон, немного покопался в нем и протянул экраном Дарине.

– Эта девушка?

Лицо было то же, только тело человеческое, в красивой шубке, среди пушистых сугробов и елок. Девушка улыбалась, позируя с термосом в руках.

Дарина кивнула.

– Ее зовут Маша. – Тулуп убрал телефон. – Когда-то она была человеком.

– Тоже дорогу вам показывала? – Дарина звякнула наручником.

– Послушала не того, – глухо отозвался Тулуп.

– Тебя, что ли? – не удержалась от колкости Дарина.

Тулуп хмуро посмотрел на нее и встал.

– Никакого больше доверия, из комнаты выйдешь, только когда мы на место отправимся.

Он вышел, хлопнув дверью. Дарина снова дернула рукой, лежать было страшно неудобно. Вспомнились слова птицы Маши. В Ладный мир живые не ходят. Это получается, ее на самом деле собираются убить? Мысль лениво обосновалась внутри и легла, будто так и надо. Бегать надоело, ждать, когда убьют, тоже надоело. А если верить птице, Агата давно не ищет подругу, а занимается своими делами. Проводит отпуск так, как они и хотели. Только вместо подруги теперь какой-то Медведь.

Семь лет назад

После визита Медведя Маша долго не могла прийти в себя. Тулуп сидел рядом, успокаивая.

– У него были глаза Ярослава! – рыдала девушка. – Точно все хорошо прошло? Вы просто поговорили?

– Точно, – серьезно отвечал Тулуп.

А сам думал, что не добили. Испугались тумана. Теперь не человека придется извести, а зверя с сознанием человека.

Когда Маша заснула, Тулуп вышел из дома, набрал своим. Он только-только нашел людей, с которыми можно организовывать экспедиции в лес. По совету ведьмы привязал их к себе общим делом.

– Да? – Первым взял трубку Судья. – Слышал про Медведя, ага. Наш, что ли? Понял, сейчас заскочу, Кару разбужу.

Затем Тулуп набрал Шаману. Тот, оказывается, уже ходил по улице в поисках зверя. Куда пропал Медведь, не мог сказать.

Всей толпой они собрались возле гостиницы, продумывая, что делать дальше.

– Да в лес он ушел, – сказал Кара. – Что в городе делать?

– Ночью мы в лес не пойдем, – покачал головой Тулуп. – Надо дождаться утра и потом идти искать.

Все согласились с этим решением. Собрались дома у Шамана, его квартира ближе всего находилась к краю города. Заварили черный кофе и сели трепаться до рассвета.

Только небо засеребрилось, Тулуп растолкал подельников, и они вышли на улицу. Утренний воздух мгновенно отрезвил прохладой. Город спал.

Решено было машину не брать. Медведь вряд ли шел по нормальной дороге, скорее, ломился через кусты.

Заходить в лес было боязно, не добавляли уверенности даже биты в руках. Далеко в кусты уходить тоже не хотелось. Вся компания держалась протоптанной тропинки, которая постепенно расширилась до дороги.

Через полчаса дорога вывела их к огромному озеру.

– Не помню его на карте, – нахмурился Шаман.

– Точно не было, – согласился Тулуп, изучивший все карты в архиве.

Дальний берег озера весь погрузился в туман. Казалось, что на той стороне ходят какие-то существа. Они были высотой с дом, передвигались плавно, едва касаясь земли.

– Медведя тут точно нет. – Судья нервничал, глядя на тени в тумане. – Пойдем отсюда?

Шаман и Тулуп одновременно кивнули, не сводя глаз с той стороны.

– А что это? – спросил Шаман.

– Будто бы другой мир, – ответил ему Тулуп.

– Так, чуваки, – подал голос Кара, – пошли отсюда, не хватало еще рассудком тронуться. Нет Медведя, ушел.

– Медведя надо найти. – Тулуп продолжал смотреть в туман. – Если он снова в город выйдет, проблем не оберешься.

Судья не выдержал и толкнул Тулупа в плечо, тот налетел на Шамана. Морок спал, оба глупо заморгали, пытаясь понять, что именно так привлекло их внимание. Силуэтов в тумане больше не было.

– Потом сюда вернемся, – сказал Тулуп. – Расходимся по домам.

Кара и Судья радостно поддержали это решение.

Шаман коснулся воды рукой и резко отдернул ее. Посмотрел на свои пальцы. Снова положил руку в воду, на этот раз по запястье.

– Ты чего играешься? – Тулуп подошел ближе.

– Ты смотри, – завороженно сказал Шаман. – Только кости одни.

В воде лежала кисть, но полностью лишенная кожи и мышц.

Полицейский Саня стоял возле тела и думал, что не такую работу он представлял себе, когда ехал в уютный приморский городок. И ладно легенды, которые тут – необходимая часть жизни, с которыми носятся вообще все. На это можно закрыть глаза, как и на культ огромной гостиницы «Белое небо». Как вообще город жил без нее? Но что больше всего поражало Александра, так это полное безразличие к тому, что не касается тебя лично. Тело пролежало в песке не один час. Бармен лениво позвонил, сказал, что кто-то лежит.

– Кто-то, блин, лежит, – ворчал Саня, шагая вокруг тела. – Труп у тебя лежит. И ориентировка на пропавшую висит.

На пляже почти никого не было, а кто случайно заходил, держался подальше от хмурого полицейского. Не касается, нечего и смотреть.

– Где, блин, хваленое человеческое любопытство? – продолжал ворчать Саня.

Надо было дождаться Агафью, чтобы та осмотрела тело, хотя сразу было видно, что под описание не подходит, разве что за время пропажи Дарина успела постричься и покраситься.

Ждать пришлось долго, один черт знает, где была Агафья в момент звонка. Уже смеркалось, когда показалась огромная машина, принадлежавшая Бурову, владельцу «Горки», еще одной головной боли этого города.

– День сморкался. – Саня посмотрел, как крупные капли упали на рукав куртки, а зонтик он с собой, конечно же, не взял.

Погода вела себя так же отвратно, как и люди. Никаких ответов, никакой помощи. Барахтаешься в перепадах температуры и осадков, пытаясь хоть что-то сделать. А получается только глушить таблетками головную боль.

Агафья вылезла из машины и побежала, проваливаясь в песок, – можно было сказать, чтобы не бежала, но об этом Саня подумал уже после.

Девушка шарахнулась от вида окоченевшего тела, сипло что-то произнесла и отвернулась. К этому моменту подошел Буров, лениво осмотрел труп. Еще двое стояли возле машины. Тут два варианта: или они всей толпой искали подругу, или Агафья решила отвлечься и потусить.

– Это не Дарина, – повторила она.

– Возможно, это девушка, пропавшая года два назад. – Саня накрыл тело черным мешком. – Но мне надо было удостовериться, что это точно не ваша подруга.

Агафья кивнула, сжав себя руками. Буров явно хотел что-то сделать, но стоял, борясь с внутренними тараканами. Саня не любил ни его, ни Акулова. Устроили из города арену для своих войн.

– А вы Богдана Тимуровича опрашивали? – спросил Буров, глядя в море.

– Всех опрашивал, – ответил Саня. – Вас только не опросил еще, зайдите ко мне завтра до обеда.

Буров кивнул.

– Я пойду? – спросила девушка.

Саня сочувствовал Агафье. Никому не пожелаешь таким образом испортить себе отдых.

– Да, я вам наберу, если что. – «Или не наберу», – добавил он мысленно.

Они уехали. Дольше ждал. Теперь можно было дать отмашку медикам, чтобы те забрали тело, и попытаться понять, кто это вообще выплыл.

Он просидел в кабинете до самой ночи, перебирая бумажки. Нашел два фото, подходящих под выплывшее тело. Положил перед собой.

– Ну, одна из двух, – пробормотал себе под нос, – уже хорошо.

В дверь постучали. Саня удивленно поднял голову. Кого это дежурный пустил в такое время?

– Входите.

А лучше валите.

Дверь открылась, на пороге стоял симпатичный молодой человек с карими, почти черными глазами.

– Добрый вечер, – улыбнулся он.

– Доброй ночи, – недовольно сказал Cаня.

– Я по поводу тела. – Молодой человек прошел в кабинет, закрыв за собой дверь, и сразу плюхнулся на стул напротив. – Тут такое дело, что вы же никого не нашли.

– Чего? – не понял Саня.

– Ну, – развел руками парень, – не было тела.

– В смысле? До морга не довезли? – Саня смотрел на незнакомца, пытаясь понять, чего тот от него хочет.

– А что довозить, если ничего нет? – Тот улыбался.

– Простите, но вы вообще кто? – С этого, конечно, надо было начинать, но разговор сразу пошел о теле.

– А, извините. – Молодой человек встал и протянул руку. – Тулуп.

– Так вот ты какой, Тулуп. – Саня не стал жать руку этому человеку.

Тот немного потоптался и сел, так же улыбаясь от уха до уха.

– Скажите, Тулуп, – Саня быстро достал заявление Агафьи, – а что вы делали в ночь…

Он замешкался, пытаясь разглядеть, какую дату написал.

– Так ты же не меня ищешь. – Тулуп забрал лист, смял его и бросил за спину.

– Вы что творите? – разозлился Саня. – Вы вообще понимаете, где находитесь?

– Не переживайте. – Тулуп продолжал улыбаться. – Все я понимаю и знаю, а вот вы точно немного запутались. Давайте я расскажу.

Он встал, обошел стол и нагнулся так, что Саня оказался зажат между грудью Тулупа и столешницей.

– Никакого тела не было. – Тулуп взял отложенные фотографии и скинул их со стола. – Да и дел этих тоже нет.

Прочь полетели папки с заявлениями, отчетами и уликами, которые удалось собрать за все годы.

Саня чувствовал, как дышать становится все тяжелее, а щуплый на первый взгляд Тулуп давил так, что не разогнешься.

– Вы хотите что-то скрыть! – дошло до Сани.

Тулуп резко сел на стол, сжал лицо ошалевшего полицейского руками:

– Такой умный мальчик.

От этой фразы стало очень страшно. Черные глаза забирали все внимание, и Саня чувствовал, как медленно уходит его воля, унося с собой воспоминания.

– Только не трогай меня. – Единственное, что пришло в голову.

Тулуп все ниже склонялся над ним.

– Сдался ты мне, – прошептал бармен в самое ухо, обмусолив мочку. Саня содрогнулся. – Не было никакого тела. Повторяй.

– Тела не было, – послушно повторил Саня.

– Заявлений никаких не было, – продолжал шептать на ухо Тулуп.

– Не было заявлений. – Саня чувствовал, как текут из глаз соленые слезы.

– И не надо никого искать. – Тулуп лизнул его в щеку.

Саню чуть не стошнило.

– Мне не надо никого искать, – повторил сквозь сжатые зубы.

– У нас тихий, спокойный городок, где ничего не происходит, не происходило и никогда не произойдет.

Саня смотрел в потолок, мечтая, чтобы это унижение поскорее прекратилось.

– Твоя самая большая проблема теперь, – Тулуп заставил посмотреть на себя, – это пропавшая коляска. Говорят, дети поиграть взяли и бросили в канаве.

Саня согласно кивнул.

– Хороший мальчик. – Тулуп похлопал его по пухлой щеке, слез со стола, собрал все бумаги и сунул их в мусорку. – Надо бы сжечь ненужную макулатуру.

– Надо, – эхом отозвался Саня.

– Займись перед тем, как домой пойдешь, – ласково сказал Тулуп.

Саня кивнул.

Бармен собирался уже уходить, остановился в дверях:

– Точно, чуть не забыл. – Он развернулся, щелкнул пальцами в воздухе. – Ты меня никогда не видел.

– Не видел, – согласился Саня.

Тулуп ушел, оставив после себя запах терпких духов, мяты и алкоголя. Саня смотрел перед собой, пытаясь понять, почему ему так погано и грязно на душе. Почему хочется открыть окно, бегать по потолку, орать, раздеться догола, вымочиться в марганцовке и тереть себя губкой так долго, чтобы верхний слой кожи сошел и не чувствовал больше прикосновения. Чьего?

Саня перевел взгляд на мусорное ведро. Пластиковое, если в нем жечь, то может загореться весь кабинет. Надо не тут.

Он вышел из кабинета, обнимая ведро с мусором, остановился возле двери в туалет. Резкий запах заставил поморщиться. Недолго думая, Саня подошел к унитазу и высыпал туда все содержимое мусорки. Достал из кармана спички, стал зажигать их по одной и кидать в кучу бумаг. Те загорались неохотно, словно пытались сохранить какую-то очень важную информацию. Но Саня уже пообещал, что все сожжет.

Унитаз заполыхал, сработала система пожарной безопасности.

– Ты чего творишь? – Вбежал дежурный, оттащил Саню от унитаза, дал несколько раз по щекам. – Ополоумел совсем? Алло! Что случилось?

Саня смотрел на горящий унитаз и пытался вспомнить, что такого важного он должен был сделать этой ночью.

– Тебе в отпуск надо. – Коллега с отвращением посмотрел на съежившийся в унитазе ком бумаги. – Совсем крышей поехал.

Саня тяжело вздохнул, потер виски и встал на ноги. Шатало.

– Иди уже домой. Не ночь, а источник катаклизмов.

– А что случилось? – сквозь туман в голове спросил Саня.

– Да труповозка сгорела, не доезжая до морга. Водитель еле выскочить успел.

Саня покачал головой: страшные вещи творятся в их маленьком городке. Коляску дети украли, машина коротнула. Но в целом хорошо, что он сюда переехал, дела посложнее не смог бы вести.

Пять лет назад

Очередной остывший чай был вылит в стоящий рядом цветочный горшок. Цветок не успевал поглощать жидкость, которой его щедро орошали, и все время стоял в болоте. Ярослав сидел в столовой «Горки» и смотрел в окно. Погода соответствовала настроению – дождь лупил по стеклам что было силы. Маша уже несколько дней не появлялась в городе. Переезжать она не планировала, он бы узнал. И новых отношений не завела. Один постоянно крутился вокруг, но Медведь чувствовал, что это не отношения. Она его просто терпит.

Мира и Мангуст поддерживали как могли. Ведьма сдерживала медвежью суть, а Мангуст заменял и друга, и отца. Временами и мать. Заниматься бизнесом отца было невозможно сложно. Постоянные проблемы со стороны «Белого неба», запросы из столицы. Да кому вообще сдалась эта «Горка»? Но отказываться от гостиницы, даже за те деньги, что предлагал Акулов, Буров не хотел. Это было семейное дело, отец всю душу вложил в маленькую гостиницу. Гордился ей. Ломать – не строить.

– Скучаешь? – Мангуст плюхнулся рядом. – Я тут спросить хотел: а тебе электрики в штат не нужны? А то в коридоре уже паленой проводкой пахнет. Сгоришь еще.

Буров медленно посмотрел на него и пожал плечами:

– Хочешь, займись.

– Ну слава Богу, скажу родителям, что работу нашел. А то они достали уже. Мира вон учится, а я никуда не поступил в итоге. В столицу хотел, но по баллам не прошел. Да и как я ее тут оставлю одну.

– А вы людей искать умеете? – спросил вдруг Медведь.

– А тебе зачем? – напрягся Мангуст.

– Да хочется узнать, как у знакомой дела. – Буров уставился в чашку, где остывала очередная заварка.

– Я Миру попрошу узнать. – Мангуст ощутимо занервничал. – Она в этом плане лучше меня разбирается,

– Да, спасибо. Ты не переживай, официально будешь работать.

Мангуст улыбнулся, переживал он не по этому поводу, но хорошо, что Медведь думал о своем.

Еще до того, как Ярослав назвал имя, Мангуст уже знал, кого надо было найти. Машу искал не только Медведь. Тулуп второй день обивал пороги ведьмовского домика, пытаясь выяснить, куда пропала его пассия. Мира каждый раз отвечала одно и то же и выставляла за порог. Мангуста пугало то, как она крутила этой компанией. Огрызалась, морозила. И он знал, почему она себе это позволяла. Причина пугала не меньше.

Мира сидела в доме возле леса, уставшая после учебных пар. Мангуст осторожно зашел, ничего не говоря, стараясь не трогать травы, принялся хозяйничать. Разогрел суп, включил чайник. Только после того, как они пообедали, сел рядом и сказал:

– Ярослав Машу ищет.

Мира никак не отреагировала.

– Просит нас подключиться, – продолжил Мангуст. – Сидит смурной.

– Два года прошло, а он все переживает, – проворчала Мира. – Будто пора бы уже сказать правду.

– Какую? – уточнил Мангуст.

– Что через нее Тулуп пытался узнать планы семьи. Хотя, – Мира задумалась, – про птицу ему тоже можно сказать.

– Не боишься, что он после птицы разговаривать с тобой не захочет? Знаешь же его характер.

– Со мной половина города разговаривать не хочет, – горько усмехнулась Мира. – Одним человеком больше, одним меньше.

Мангуст согласно кивнул. Прошло то время, когда пятнадцатилетняя девочка беззаботно бегала по городу. Да и того города, тех людей больше не было.

– Я зайду к маме, потом поедем к Медведю, – сказала Мира.

Мангуст не пошел с ней, хоть и очень хотелось. Он знал, что чем больше лишних людей, тем хуже.

Старая квартира выглядело жутко. Из дома почти все съехали. Возможно, потому, что там завелась качица, а может, и потому, что дом пора было расселять по реновации. В окнах не горел свет. Мама вообще про свет больше не вспоминала. Клубки шерсти и мотки ниток встречали от самого подъезда. Расползлись по лестнице, свисали с перил. Местами лежали лоскуты ткани. Целые рулоны. Мира не знала, откуда они взялись, но никто и не искал, значит, ненужные. Либо мама сделала так, чтобы их считали ненужными. Дверь в квартиру была приоткрыта, слышался стук иголки в швейной машинке. Мама сидела в своей любимой позе, поджав под себя ноги, и строчила бесконечное полотно. Она ни разу еще не закончила шитье. Начинала, бросала и снова бралась за новое.

– Мама, – позвала Мира. Стук прекратился. – Мама, к тебе можно?

В комнате затопали, выглянули в коридор. Лицо у мамы осунулось, похудело, кожа посерела и свисала ниже, чем должна была.

– Мирочка, – радостно взвизгнула мама. – А я обед приготовила. Будешь супчик?

Мира кивнула.

На кухне было хуже, чем в подъезде. Вода из крана давно не текла, из него свисали нитки. Вместо тарелки мама поставила на стол механизм от швейной машинки, посыпала сверху иголками и придвинула Мире.

– Твой любимый, – радостно сказала она.

– Спасибо, очень вкусно. – Мира старалась не показывать лишний раз эмоции.

– Ты кушай, – мама похлопала дочь по плечу, – а я работу закончу. Вдруг заказчик придет, а ничего не сделано.

– Хорошо, – ответила Мира, комок в горле мешал нормально говорить.

Мама бегом, пригибаясь к самому полу, побежала в свою комнату. Все стихло, снова застучала игла в швейной машинке.

Мира встала, оглядела кухню, зашла в свою комнату и обновила на стене знак. Полгода назад она нашла блокнот с огромным количеством самых разных знаков. На обложке значилось: «Знаки Яка». По форме они напоминали руны, древние письмена и просто наскальные рисунки. Но неважно было, как они выглядят. Знаки на самом деле работали. И лучше всего работал знак отвода глаз, который закрывал квартиру, а теперь и весь дом от лишних людей.

Мира отдавала себе отчет, что однажды ей придется отпустить мать, но каждый раз, когда она приходила в старую квартиру, не могла заставить себя на это решиться. С каждым днем мать все меньше походила на себя, все больше на чудовище. Но она пока помнила дочь.

Возвращаясь домой, Мира дала себе зарок: когда мама перестанет вспоминать – уничтожить ее. Уничтожать с каждым разом было все легче. Внутри ничего не екнуло, когда она превратила предательницу Машу в деву-птицу. Зато ощущение власти и безграничной силы захлестнуло все ее существо. Интересно, чувствует ли то же самое Медведь, когда звериная суть одерживает верх над человеком?

Мира с досадой подумала, что надо пойти к Бурову и все рассказать. И если первый пункт не вызывал никаких вопросов, то второй переживать не хотелось. Не хотелось в очередной раз видеть ненависть в глазах человека, с которым только что хорошо общалась. С головой хватило родителей Мангуста, которые спят и видят, когда их мальчик перестанет общаться с ведьмой. А ведь было время, когда они обожали ее. Радовались каждому приходу, хотели помочь в сложный период.

– Как мама? – Мангуст терпеливо ждал подругу.

– Клубочек, – ответила Мира, закусив губу. – Каждый раз все запутанней.

Мангуст тяжело вздохнул. Ему страшно хотелось ее обнять и было страшно, что могут оттолкнуть. Мира с каждым таким походом к матери все больше замыкалась в себе. Все больше становилась тенью прошлой себя.

– Идем к Бурову? – спросил Мангуст.

– Туда мне тоже надо идти одной, – сказала Мира. – Кто знает, как он отреагирует на эту новость.

– А если в медведя обратится?

– Вот именно поэтому мне надо идти одной, – холодно сказала Мира. – Если он опять тебя через всю комнату швырнет, ты можешь приземлиться не так удачно.

Мангуст улыбнулся, она каждый раз вспоминала тот случай, когда другу надо было ехать к Медведю. Переживала и осторожничала.

– Он так больше не делал.

– Это потому, что ему еще не говорили, что его бывшая – крыса.

Спорить с Мирой было сложно, но удалось проводить ее через весь город до «Горки». Возле самой гостиницы Мангуст свернул и скрылся в технических помещениях. Мира пошла в кабинет к Ярославу.

– Есть новости по Маше? – вместо приветствия спросил Буров.

Мира осмотрела кабинет, задержалась взглядом на отпечатках кошачьих лап на книжных полках и повернулась к Медведю.

– Маша уехала, – серьезно сказала ведьма. – В город возвращаться не планирует. Думаю, тебе давно пора ее отпустить.

Ярослав покачал головой:

– Она не планировала уезжать.

– Людям свойственно принимать внезапные решения.

– Она не могла бросить брата, у нее брат болеет.

– Брата она бросить не могла, а тебя сдала без каких-либо угрызений совести.

Буров нахмурился.

– Ей могли угрожать, – попытался он оправдать свою бывшую.

– Слушай. – Мира села. – Сложно даже спустя много лет принять тот факт, что ты не интересен человеку. Даже если прожил с ним охренеть сколько времени. Но люди меняются, их желания меняются. Спрашивал ты у нее хоть раз, интересно ли ей с тобой?

Буров молчал.

– Узнавал, что она хочет от этой жизни? Что она вообще любила?

– Фотографироваться, – не раздумывая сказал Медведь. – А я это не выношу.

Мира покачала головой. Она все еще надеялась достучаться до него, чтобы он понял: не по той страдает который год.

– Вы все равно расстались бы. Это было только дело времени.

Ярослав все не верил. Не могла его прекрасная Маша предать.

– Да она избавиться от тебя хотела, – взорвалась Мира. – Ты не видел, что ли, как она сбегала при первой же возможности к завсегдатаю библиотеки?

Буров напрягся, какое-то лицо вылезло в памяти и спряталось, не хотело становиться четким.

– Нельзя быть таким тупым, – бесилась Мира. – Ладно если тебе будет так легче… – Она посмотрела на полку со следами кошачьих лап, встала, глубоко вдохнула и жестко проговорила: – Это я ей подсказала от тебя избавиться. – Потом добавила, немного помолчав: – Ты бы погиб в этих отношениях.

Буров уставился на ведьму. Лицо медленно покрывалось густой шерстью, руки сжали края стола, чуть не сломав дерево. Почему-то проще было принять, что во всем виновата Мира, а не то, что Маше было плохо, и она решила таким образом все закончить. И, конечно же, он не мог быть плохим парнем. Это просто невозможно.

– То есть по твоей милости я теперь чудовище? – глухо спросил Медведь.

– Ты не чудовище, – покачала головой Мира. – Ты над всеми нами. Сверхчеловек.

– Да я этот чертов город покинуть не могу! – Он смахнул со стола стаканчик для ручек, тот отлетел к стене и жалобно звякнул. – Давно бы уже забыл как страшный сон и это гребучее «Белое небо», и Машу. Над всеми вами, как же. Дня не проходит, чтобы я шерсть из задницы не доставал.

Он вытянул вперед руку, демонстрируя длинные когти.

– Ты сам себя не отпускаешь, вот и уйти не можешь! – Мира стояла ровно, не двигаясь. – Это я привязана к городу, пока не исполнится обещанное.

Буров перепрыгнул через стол и навис над знаткой. Мира чувствовала, как лезет из него медвежья суть, тяжело вздымается и опускается грудь. Он даже не пытался себя сдерживать, спасать человека, который в ужасе от того, что происходит. Если бы не Тулуп с дружками, он другим способом нашел бы свою медвежью шкуру. В блокноте со знаками Яка Мира нашла заметки про семейство Медведей. Буровы жили в столице, занимали важные точки, где граница с Ладным миром была тоньше всего. Семейство защитников этого мира. Жаль, что Ярослав ничего не знал о своем происхождении.

– Вали, пока я тебя не прибил! – зло сказал он. – Ты мне жизнь сломала!

– Ты сам справился. – Мира ткнула его пальцем в грудь. – В своей бараньей упертости не видел, что творится с отцом. Не видел, что делает у тебя за спиной твоя девушка. Сколько друзей тебя так же использовали? А Маша больше никогда не сможет тебе навредить. – Терять было нечего, может, хоть это его встряхнет. – Птица счастья она теперь, в лесу живет.

– ПОШЛА ПРОЧЬ! – заорал Медведь так, что с крыши «Горки» поднялась отдыхавшая там стая птиц.

Мира так же медленно, как вошла, покинула кабинет и вышла на улицу. У крыльца стоял испуганный Мангуст с топором наперевес.

– Дрова рубить собрался? – уточнила Мира.

Друг виновато посмотрел на лезвие, спрятал его за спину и улыбнулся.

– У вас все хорошо? – Он внимательно осмотрел Миру, не нашел ничего, что могло бы усилить тревогу, и отложил топор в сторону.

– Ладный мир меняет, даже если ты там никогда раньше не был, – горько сказала она. – Надеюсь, мозги нашему Медведю он все-таки подарит. Пока там только шерсть и чувство вины. И говна два пирога.

– Как бы горемыкой не стал. – Мангуст посмотрел на окна, где, по его предположению, должен был быть кабинет.

– Быстрее ты станешь мастером спорта, если займешься им прямо сейчас, чем этот баран утонет под гнетом эмоций.

– Он так орал.

– Типичные медвежьи вспышки агрессии, – пожала плечами Мира.

Она держалась ровно, но Мангуст видел, как дрожат у нее пальцы, когда она доставала телефон, чтобы с чем-то свериться.

– Мне надо еще кое к кому зайти. – Мира с трудом засунула телефон обратно в карман длинной кофты.

– Я с тобой? – с готовностью подорвался Мангуст.

– Нет, болото тебя не пропустит.

Дверь в кабинет Богдана Тимуровича распахнулась, чуть не слетев с петель.

– Это что за выкрутасы? – Акулов подпрыгнул в своем огромном кресле. – Молодой человек, вас отец так и не научил такту?

– Умер не вовремя, – спокойно сказал Буров, пройдя в кабинет и сев напротив. – Не успел рассказать, как надо общаться с человеком, который решил сделать все для уничтожения другого.

– Мне кажется, вы слишком драматизируете. – Пухленький Акулов поднял бровь. – Я всего лишь избавляю вас от ненужного балласта.

– Вы за меня решили, что мне нужно, а что нет. – Буров с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на Акулова.

– Да это все видят! – повысил голос Богдан Тимурович. – По тому, как «Горка» выглядит, по тому, как ты дела ведешь. Не нужна тебе она!

Буров не заметил, что Акулов резко перешел на «ты», как много лет назад, когда Медведь только вникал в дела отца.

– Сколько лет прошло? Семь? – продолжал пилить Ярослава Акулов. – За семь лет можно было сделать очень много, а ты ничего не сделал!

– А вы сами-то много сделали? – огрызнулся Медведь. – Топчетесь на месте.

Акулов непонимающе посмотрел на него. Что сейчас имелось в виду? В сознании ведомого пошли строиться теории. Неужели все это время бесполезный Буров ставил палки в колеса и мешал в исследованиях Ладного мира? Они же так лихо в первый год продвинулись в этом деле. Вышли на ведьму, которая на самом деле что-то знала. А потом раз в год, в полгода находили какие-то зацепки, но больше ничего. Еще и Шаман головой поехал после очередной вылазки.

– Что ты имеешь в виду? – Акулов решил спросить прямо.

Буров улыбнулся. После смерти отца он стал еще более чудаковатым. Двигался лениво, как-то по-звериному. Тулуп один раз обмолвился про Медведя в контексте с Буровым. Да, что-то медвежье в нем было.

– Я очень сомневаюсь, что вы выбрали наш город исключительно с целью «улучшить экономику».

– И на что ты намекаешь? – нахмурился Акулов.

Буров нагнулся к самому столу:

– Отцу были безразличны простые бизнесмены, но что он терпеть не мог, так это праздных, желающих докопаться до того, что в тумане.

– Ты головой ударился? – Богдан почувствовал, как спина покрылась мурашками.

– Вы очень следите. – Буров выпрямился. – Вчера ваш прекрасный исполнитель такого шороху навел в держурной части. Еще и машину спалил.

– Не понимаю, о чем речь. – Акулов постарался сделать непроницаемое лицо.

– Да ладно. – Буров закинул ногу на ногу, пнув при этом стол. – Это полиции можно лапши на уши навесить. Был бы среди них знаток, ваши делишки давно бы прикрылись.

Буров достал парилку и затянулся. Акулов смотрел, как расползаются по кабинету облака пара.

– Совсем себе мозги прокурил? – поинтересовался он, глядя на Ярослава.

– Вы прекрасно понимаете, о чем речь. – Буров резко встал. – Оставьте «Горку» в покое, а то я от вашего «Белого неба» ничего не оставлю.

Акулов тоже встал, он был на две головы ниже Медведя, но держался с достоинством.

– Это угроза?

– Предупреждение. – Буров убрал в карман парилку. – А еще вы вчера буквально прямым текстом сказали, что имеете отношение к пропавшим девушкам.

– Почему ты так уверен, что это мой человек приходил? Может, какой-то другой, мало ли в этом городе психов.

– Я его запах узнаю даже в бутике духов, – сказал Медведь.

Мангуст был прав в своих опасениях, когда говорил, что медвежья суть все чаще стала брать верх над человеком. Буров смотрел на конкурента и мечтал об одном – перекусить хребет, избавиться от него.

– Мальчик, возвращайся в свою песочницу. – Акулов махнул рукой на дверь. – Все твои обвинения и предупреждения не имеют никакого веса. Какие-то дурацкие фантазии, не представляющие никакой ценности. Девочки пропадали без нашего участия. И если хочешь знать, в большинстве случаев они сами были виноваты в своей судьбе. Кто свою жизнь не бережет, тому она и не нужна.

Буров с нечеловеческой скоростью перескочил стол и поднял Акулова в воздух за грудки.

– Что ты знаешь о чужой жизни? – прорычал Медведь.

– Больше тебя, сопля, – прохрипел Акулов, суча ногами и пытаясь достать до пола. – Я видел такие вещи, которые тебе никогда не снились.

– Ну надо же. – Медведь дышал Акулову в самое ухо. – Видел ли ты, что сделал твой человек? Что он со мной сделал?

Буров с силой кинул Акулова в окно, стекло задребезжало, но выдержало. Богдан мысленно поблагодарил самого же себя, что решил не экономить на отделке.

– Видел то, что мне не снилось. – Буров отступил. – Да что ты знаешь о снах, которые приходят по ночам Медведю?

Акулов с ужасом смотрел, как выворачивает человека. Тело покрылось густой шерстью, увеличилось, руки сломались, превратились в огромные лапы. Буров больше не говорил, рычал. Он занял собой весь кабинет, преградил выход. Уперся огромной мохнатой задницей, не давая войти Тулупу. Запах, походка – за столько лет он узнал этого человека насквозь. Медведь смотрел на Акулова человеческими глазами. Тот вжался в стеклянную стену, выставив перед собой кресло.

– Тулуп нашел, как снимать шкуру, – заикаясь, затараторил Акулов. – Он может помочь тебе. Вернуть человеческий облик. Больше не надо будет балансировать. Не надо прятаться.

– Я не прячусь. – Голос Медведя был низкий, животный. Он обещал скорую расправу человеку, которого ненавидел не один год.

Медведь медленно подходил к Акулову, сминая все, что попадалось на пути. В дверь протиснулся Тулуп с пистолетом наготове. Прицелился, выстрелил и промахнулся.

– Где таких косых учат? – истерично завыл Акулов. – В голову ему стреляй!

Тулуп прицелился, снова выстрелил. Пуля отрекошетила от стола и улетела в окно. Маленькая дырочка образовалась рядом с головой Богдана Тимуровича. Тот завизжал, напомнив Медведю поросенка.

– Ненавижу свинину. – Буров клацнул зубами возле самого лица. – А трусливую свинину ненавижу и того больше.

Тулуп бросил жалкие попытки попасть в Медведя с трех шагов, раз за разом руку что-то отводило. В углу стоял баллон пожаротушителя. Сорвав чеку, он направил струю пены в морду Медведю. Тот шарахнулся, свернул стол. Пена не давала осмотреться, понять, куда бежать. Уперся в дверь, та захлопнулась.

– Мочи его! – Акулов нашел брошенный пистолет и тоже прицелился. – Надо было соглашаться на наши условия.

Медведь заревел. Тулуп, повинуясь какому-то внутреннему чутью, упал на пол, увлекая за собой Богдана. Стекла лопнули, взорвались, осыпав все вокруг осколками. Медведь лапой вытер морду, осмотрелся. Потянул носом воздух, потом разогнался и выпрыгнул из окна на улицу.

Кабинет Акулова находился на одном из верхних этажей. Это давало возможность видеть, что происходит на море, как спускается с гор туман.

Медведь летел вниз камнем, в голове было пусто. Постепенно воздух становился гуще, в метре над землей он стал совсем вязким, сила притяжения медленно тянула на себя тяжелое медвежье тело. Среди деревьев стояла Мира, прижимая к носу платок, полностью пропитанный кровью. Ее поддерживал Мангуст.

Как только Медведь встал лапами на землю, из кустов вылетела Агата и буквально врезалась в густую медвежью шерсть.

– Ты куда? Задерет! – запоздало крикнул Мангуст.

Но девушка его не слушала.

Медведь медленно приходил в себя, шкура скукоживалась, тело уменьшалось. Агата уже обнимала не медвежью морду, а испачканное пеной лицо. Увидев Бурова, она резко отпрянула и покраснела.

– Что-нибудь узнал? – Мангуст подошел к Ярославу, протягивая тому футболку.

– Они узнали, что я медведь, – ответил Буров, размазывая футболкой остатки пены.

– Потрясающе, – тихо просипела Мира.

– Ну и то, что Дарина точно у Акулова. – Буров посмотрел на Агату. – По запаху мы их быстро в лесу найдем.

– Если они раньше времени тебя не найдут. – Мира медленно подошла к Медведю. – А без этого никак нельзя было?

– Мне перед тобой еще не хватало отчитываться, – огрызнулся Буров. – Так само получилось.

– Снова не сдержался? – грустно спросил Мангуст.

Ярослав посмотрел на него и покачал головой. Агата сочувственно посмотрела на Бурова и хотела коснуться руки, но передумала. Ему и так погано, не стоит навязываться.

– Пойдем в «Горку», – сказал Буров.

– Тебя в твоей «Горке» уже с вилами ждут, – заметила Мира. – Среди деревьев нас легко скрывать, но там я уже ничего не смогу сделать. Да и много сил потратила, чтобы твоя туша без проблем приземлилась.

– Не знал, что ты так умеешь, – признался Буров.

– И сиганул из окна! – всплеснула руками Мира. – Где мозги?

– Хватит уже мои мозги искать! – снова огрызнулся Медведь. – Других путей не было.

– Если не в «Горку», – подала голос Агата, – тогда едем за Дариной. Пока они ее никуда не перевели.

Мангуст кивнул. Гостиница никуда не денется, а вот подругу на самом деле могли перепрятать.

– Мне только, – замялся Ярослав, – придется в лесу опять в Медведя обратиться. Я так лучше запах чувствую.

– Второй раз за день, – покачала головой Мира. – А если в этот раз шкура не слезет?

Ярослав посмотрел на Агату. Та переводила взгляд с одного на другого, кусая ноготь.

– А есть другие способы? – спросила она, глядя на Миру.

– Поехать за их машиной? – Мира кивнула на черный седан, выруливающий с территории «Белого неба». – А если будешь нормально вести, я еще и машину спрятать смогу.

– Нормально я вожу!

Мангуст резко прервал очередную перепалку, потащив всех к машине.

– Из виду сейчас их потеряем!

Мира немного замешкалась, выводя пальцем на машине какие-то узоры. Агата пыталась понять, что именно рисует знатка, но таких знаков никогда не видела. Буров молчал, хотя видно было, что его тянет подколоть. Как-то незаметно для Агаты он переключил свой сарказм и ядовитые шутки на другого. Девушку же старался лишний раз не дергать, а местами вообще загораживал от всего. Так и влюбиться недолго. Агата отвернулась, подавляя улыбку. Всю жизнь она старательно избегала этой темы. Даже когда Дарина приходила с фотографией очередного кучерявого мальчика, старалась реагировать спокойно. Ей никто не нравился. А из-за матери отношения вообще казались постыдными. Листая плей-лист с музыкой, она игнорировала все песни про любовь и отношения. Таких было большинство. Почему-то весь мир сконцентрировался на теме, любит ли одна душа другую. А если не любит, то страдает. Агата видела, что Мангуст страдает. Раньше это заметила бы Дарина. Провела бы исследование, рассказала, почему Мира так реагирует. Дарине не помешало бы то, что она никогда их раньше не видела и вообще не знает, как они жили раньше. Агата тоже не знала, что оставил Медведь позади, кроме боли, чувства одиночества и желания всю жизнь прожить в этом коконе.

Машина снова покинула город, устремилась в лес. Эта дорога стала уже родной, успокаивала душу. А еще душе было спокойно оттого, что они едут за подругой и найдут ее. И весь этот припадочный кошмар закончится. Снова мама позвонит.

– Здесь. – Буров остановил машину у развилки и вышел.

Он подошел к поваленному бревну, потер рукой, понюхал.

– Что ему мешало держаться за ними вплотную? – ворчала Мира. – Все все равно кончится тем, что он снова нацепит на себя эту шкуру.

– Ему в ней комфортно, – отозвался Мангуст.

– Так в этом и проблема! – шипела Мира. – Он даже не пытается держать себя в руках! – В голосе Миры сквозили нотки беспокойства. – Сегодня человек, завтра Медведь, какая разница, что это все видят, облик туда-сюда пляшет.

– Он правда старается, – защищал Медведя Мангуст. – За все время это первый такой срыв на людях.

– В максимально ответственный момент! – Мира всем корпусом повернулась к Мангусту. – У него нет человека, который может его обратно вытащить. Каждый раз это делает его зверем все больше. Да, держался он долго, это похвально. Вот только ему ничего не нужно! Акулов правильно говорил, что «Горка» на фиг ему не сдалась. Так. Привычка. И лес правильно сказал, что пора отпустить старое. Он пришил себя к этому городу, а сам решил, что дело в оборотничестве.

Мира посмотрела на Агату.

– Сколько людей ходит по столице, прикидываясь теми, кем они не являются. – Знатка закусила губу. – Это я уехать не могу.

– Скоро сможешь. – Мангуст хотел взять ее за руку, но передумал.

– А может, он не будет сейчас оборачиваться? – Агата смотрела на Бурова, который ходил с дороги на дорогу и что-то бормотал себе под нос.

– Он хочет обернуться, – сказала Мира. – Ему так проще. Зверем вообще быть проще, чем человеком.

В подтверждение ее слов Буров упал на землю, лицом вниз, а встал уже огромным косматым чудовищем. Агата в ужасе воззрилась на оборотня. Не знать, как происходит переход, проще. Вот человек, монтажная склейка, вот Медведь.

Он понюхал воздух и затопал по дороге в глубь леса.

– Чего сидим? – подорвался Мангуст. – Бежим за ним, а то потом опять заплутаем.

Мира хотела что-то сказать, но передумала. Слишком резво чесал Медведь в самую чащу. Агата выскочила из машины, забыв закрыть дверь, и побежала следом. Мангуст хлопнул дверью, проверил, все ли закрылось, и не остались ли в салоне ключи.

– Добром это не кончится, – сказала Мира.

– Я не помню, когда у нас хоть что-нибудь добром заканчивалось, – отозвался Мангуст.

Агата бежала за Медведем, думая только об одном: что она скажет, когда снова увидит Дарину? Как изменилась за это время подруга? Что пережила?

Медведь несся, не сворачивая, прямо в лес. Дорога вывела их к высокому забору, ворота оказались слегка приоткрыты. Машина уже стояла на подъездной дорожке. Медведь хотел ломануться сразу туда, но остановился и обернулся.

– Надо Мангуста дождаться. – Запыхавшаяся Агата остановилась поодаль от Медведя.

Тот следил за ней глазами Ярослава и молчал.

Со стороны дома послышались голоса. Агата подбежала ближе к забору и прислушалась.

– Идти туда от часа до двух дней, и невозможно спрогнозировать, как лес в этот раз поведет, – говорил Тулуп.

– Значит, надо идти заранее, а если придем раньше, то просто лагерь там разобьем. – Этот голос Агата не узнавала.

Она надеялась, что услышит Дарину, но подруги слышно не было.

Медведь нюхал воздух и тихо рычал.

Скоро появились Мангуст с Мирой, они вообще не спешили. Словно ведьма заранее знала, что происходит в доме. Увидев их, Медведь сразу двинулся к забору, толкнул дверь и вошел во двор. Из дома в этот момент вышел Тулуп.

– Что-то вы долго, – радостно сказал бармен. – Все уже давно ушли.

Агата оглядела двор, посмотрела на Тулупа:

– Где Дарина?

– Дама, дорога моя. – Тулуп развлекался. – Ушла твоя подруга. Вот буквально час назад взяла своих кавалеров и ушла.

Агата беспомощно посмотрела на Медведя. Тот скалился, глядя на Тулупа.

Из дома вышел толстяк. Кажется, Агата видела его, когда они в первый день сидели с Дариной у бара.

– Я не очень понимаю, какие ко мне претензии. – Он посмотрел на Миру.

Та ничего не сказала, стояла скрестив руки на груди и оглядывала дом.

– Я тоже, – эхом отозвался Тулуп.

– У меня к тебе одна претензия. – Толстяк посмотрел на бармена. – Зачем ты скрыл это? – Он махнул рукой на Медведя.

Буров зарычал.

– Простите, босс, – потупился Тулуп. – Cамо как-то вышло.

Он хотел что-то еще сказать, но не успел. Медведь кинулся вперед. Мангуст успел схватить Агату за руку и оттащить подальше от беснующегося зверя.

– Спрячься, пока все не закончится. – Мастеровой выпихнул девушку за забор.

Ровно в этот момент раздался выстрел, и пуля чиркнула рядом с ними по земле.

Агата пискнула, послушно убралась со двора и замерла, прислушиваясь. Выстрелов больше не было. Возле дома вообще стало до ужаса тихо. Она осторожно подошла к забору. Тихо было в лесу, но возле дома Медведь крушил все, что попадалось ему на пути. Тулуп попытался спрятаться в доме, Медведь ломанулся туда. Вылетел со второго этажа, разгромив декоративные кусты. Пробежал по машине, смяв крышу. Тулуп хотел возмутиться, но не успел. Медведь лягзнул зубами совсем рядом, чуть не отхватил руку.

– Сожги его на хрен! – услышала Агата злой окрик толстяка.

Тулуп кивнул и куда-то убежал. Агата поискала глазами Миру и Мангуста. Наверное, они были в доме, проверяли, не спрятали ли там Дарину.

Медведь лязгал зубами и теснил толстяка. Он загнал его в самый угол, медленно приближаясь, как злой рок. Агата в ужасе закрыла глаза. Не хотелось смотреть, как Медведь будет жрать человека. Толстяк взвизгнул. Пришлось глянуть, что происходит. Она увидела, как красивый бармен Тулуп несет ведро с чем-то черным и вязким. Медведь стоял к нему спиной, отвлеченный пухлым человеком, и не знал, что Тулуп примеряется, хочет вылить черноту на шкуру.

– СЗАДИ! – заорала Агата.

Медведь обернулся, щелкнул зубами. Тулуп уронил ведро, отпрыгнул. Обернулся на Агату и что-то злобно произнес.

Девушка почувствовала, как покрываются пеленой глаза. Все на дворе стало медленным, вязким, будто Агата сама угодила в эту черную, вязкую жижу. Она пыталась найти Мангуста и Миру, но вместо них видела две тени. Тень Миры походила на огромное чудовище выше леса. Оно смотрело на все сверху вниз, ждало чего-то. Тень Мангуста жалась рядом, тянулась к Мире и не мешала.

– Агата! – Голос заставил повернуться к себе. – Черт, Мира, это морок!

– Плюнь в глаза.

Агата почувствовала, как стало мокро. Лицо Мангуста было совсем рядом, он беспокойно стирал с ее лица рукавом слюну.

– Прости-прости, – бесконечно извинялся. – Надо было.

– Я слышала, – отозвалась Агата.

Она огляделась, пытаясь найти Медведя:

– Где Ярослав?

Мангуст махнул куда-то в сторону леса. Там Медведь теснил Тулупа и толстяка Акулова к забору. Последний держал в руках огромный череп.

– Так, – прищурился Мангуст. – Мира, они Медведя запечатать решили!

Мира стояла рядом и смотрела, как Тулуп отвлекает Медведя огнем, а Акулов надевает на Бурова маску-череп.

– Вы почему ничего не делаете? – Агата хотела кинуться вперед, но Мира перехватила ее, остановила.

Медведь заревел, от его рева поднялась в воздух стая птиц. Забор упал, открывая дом лесу. Тулуп отлетел в сторону, а Акулов забился под бревна, чтобы не достали.

Буров мотал головой, пытаясь скинуть с себя маску, но та сидела плотно.

– Мира! – Агата пыталась вырваться, но ведьма держала крепко. – Ему помочь надо.

– Потом поможешь, – холодно сказала она.

Медведь чихнул, жалобно заревел и ломанулся в лес.

– Класс, теперь двоих там искать, – покачал головой Мангуст.

Миру это словно не волновало. Она медленно подошла к Тулупу, смотрела, как он поднимается. Тулуп заметил ведьму, пригнулся и на четвереньках отполз подальше.

– Не губи, – проскулил он.

– Сдался ты мне.

Агата не могла понять, почему Тулуп так боится ведьмы, почему Акулов лежит, опасаясь даже пальцем пошевелить. Почему Мангуст стоит и ничего не делает, чтобы спасти друга.

– Игрушка с собой? – Мира отвернулась от Тулупа, обращаясь к Агате.

– В номере осталась, – сбивчиво ответила та, не понимая, при чем тут дурацкий медвежонок.

– Поспешите, а то не успеете, – вдруг заржал Тулуп.

Мангуст матернулся. Агата впервые слышала, что он так крепко ругался. Затем он схватил ее за руку и побежал к машине.

– О чем он? – Дорога обратно показалась короче. Возможно, это лес помог.

Мангуст ничего не сказал, запрыгнул на водительское кресло, дождался, когда Мира сядет рядом. Теперь Агата ехала сзади.

– Что будет, если сгорит? – спросил Мангуст у Миры.

– Тогда поиски Медведя растянутся на неделю, если не на месяц, – ответила ведьма.

Агата не понимала, что должно или не должно сгореть, но задавать вопрос боялась. Всю дорогу Мира с Мангустом напрягали. Все, что происходило, словно соответствовало их плану, а они, чтобы не тревожить друзей, продолжали делать вид, что помогают.

«Белое небо» подсвечивалось алым. Всполохи играли на стеклах, игнорируя этаж, где Буров выбил окно. За деревьями столбом стоял огонь. Горела «Горка».

– Не успели! – Мангуст подъехал так близко, насколько позволял пожар.

Мира выскочила из машины и кинулась в дом.

– Ты куда? – Вопрос прозвучал сипло, обреченно.

Он думал, что готов к любым сюрпризам от подруги, но оказалось, не готов. В «Горке» что-то хрустнуло, вверх поднялся сноп искр.

– Сдай назад, сейчас крыша упадет.

Мангуст подпрыгнул от неожиданности. Мира стояла рядом, немного подкопченная. В длинных дредах тлели угли, но в руках она держала плюшевого медвежонка. Каким-то чудом огонь его совсем не тронул.

Она вручила медвежонка Агате и повернулась к гостинице. Вокруг горящего здания стояли редкие постояльцы, продлившие себе отпуск или решившие переночевать не дома. Заорала сирена пожарной машины. Алый дым окрасился синим, белым.

Огромный факел полыхал выше неба. Последнее, что связывало Агату с домом, горело сейчас на втором этаже гостиницы с дурацким названием «Горка». Обратный билет, документы – все стало одной раскаленной массой.

Десять лет назад

Мира шла к ведьме, не обращая внимания, что на город опустилась ночь. Пьяницы на площадке, которых она старательно избегала всю жизнь, больше не пугали. Да за спиной осталась качица. Мама, которая делала все, чтобы дочь жила хорошо. Ругала по делу, хвалила чаще, чем Мира могла представить. Иногда сомневалась, иногда подталкивала к какому-то свершению. А ведьма превратила обычную, местами занудную жизнь в ад. Мира еще не знала, что она сделает с ведьмой, хватит ли ей сил, чем ответит карга. Это сейчас было не важно. Мира перебирала в голове все, что она помнила из дневника прабабки Мангуста, из разговоров людей на улице, из своих собственных фантазий. В кармане она сжимала куриную лапку, единственный оберег, который на самом деле работал. Такой страшненький, неказистый, но тесно связанный с избой на курьногах, что лежала брошенная всеми в лесу. Мира решила для себя, что, если не получится самой справиться с каргой, попросит тот голос из леса. Провел же он ее к заповедному месту. Мангусту она решила пока ничего не говорить. Пока рано. Пока можно защитить друга от лишнего, надо это делать. Однажды он все равно узнает.

Мира шла неспешно, будто гуляла. Спешить некуда, мама из дома никуда не денется, машинка стала для нее центром жизни. А ведьма… если ведьма куда-то денется, Мира ее дождется.

Мысли вернулись к дому. Мира сразу поняла, о каком соседе шла речь. Она встретила Ставра, когда тот выносил последние вещи и грузил в машину.

– Ты прикинь. – Он любовно спрятал в салоне машинку для тату. – Иду я по лестнице вниз, а сверху на меня – кипяток. Замешкайся, и обварил бы голову.

– Это кто так пошутил? – Мира побледнела.

– Я не понял, лицо такое страшное было, сморщенное, – Ставр почесал затылок, – скалилось жутко акульими зубами.

Мира выдохнула, спасибо неизвестным силам, которые позволили маме остаться неузнанной. Ставр тем временем уложил все в машину.

– Как заживает? – Он кивнул на руку с татуировкой.

– Хорошо, все уже зажило. – Мира успела забыть, что татуировку она сделала совсем недавно. С тех пор будто полжизни прошло.

– Да, ехать буду долго. – Он осмотрел колеса и повернулся к Мире. – Вот адрес, соберешься в столицу, заходи, будет где перекантоваться первое время.

Мира взяла бумажку и спрятала рядом с куриной лапкой. Со всеми приключениями идея переехать отошла на второй или даже третий план и стала мечтой, которая кочует из дневника в дневник год за годом. Однажды сбудется.

Ставр уехал, а с ним и спокойная жизнь.

Город словно схлопнулся, слишком рано показался домик ведьмы. Он уютно горел окошками в полной темноте. Можно было увидеть, как ходит по дому ведьма, довольная своей работой. Чучело все еще стояло во дворе. Отвратительное чучело, напоминающее маму. Ему даже катушку привязали на красную ниточку. Мира подошла к чучелу, заглянула тому в нарисованное лицо. Чучело качнулось в сторону девочки, подмигнуло. Мира шарахнулась. Ветер пробежался по двору, и все стихло. Ведьма ждала.

В доме было слишком ярко, слишком жарко. Слишком пахло жжеными травами. Слишком довольная сидела ведьма за столом напротив двери.

– Ученица моя пришла. – Она улыбалась широко, зло.

Глаза горели ожиданием, руки теребили ниточку, завязывали на ней узелок за узелком.

– Вы убили мою маму, – бесцветно сказала Мира.

– Позволь, – наигранно удивилась ведьма. – Твоя мама сидит дома, ждет тебя. А ты в ночи гуляешь.

– Моя мама прошила себе руку и вылила соседу на голову кипяток.

Эмоции пробивались, грозили превратиться в поток слез. Но плакать было нельзя, Мира понимала, что, если даст сейчас слабину, ведьма заберет ее, не даст отомстить.

– Люди порой такие странные вещи делают.

Нитка закончилась, вся покрылась узелками, как прыщами.

– Зачем?

– Зачем делают?

– Зачем вы убили мою маму?

– Мы не убиваем. – Ведьма отложила нитку. – Меняем суть, путаем, сбиваем с пути или наставляем на истинный, но не убиваем.

– Аварию Мангусту вы подстроили?

Ведьма промолчала, но по ее лицу было и так понятно – она. Мира прошла в дом, подвинула стул и села напротив. Ведьма наблюдала за ней, ничего не говорила. Руки положила на стол ровно, ладонями вниз.

– Вы меня так ничему и не научили. – Мира склонила голову набок.

– Как это? – удивилась ведьма. – Столько рассказала и показала, а ты из этого ничего не вынесла? В нашем деле опыт – лучший учитель.

– В нашем деле. – Мира села ровно. – В вашем деле. А в моем – лучший учитель – это желание от вас избавиться.

Ведьма захохотала. От ее смеха дом содрогнулся, зазвенели в шкафчике чашки. Мира смотрела прямо, не отводя глаз.

– Я прочитала, что есть такие знатки, которые травой зарастают, мхом покрываются. – Она тоже положила руки на стол.

– Где это ты такое прочитала? – заинтересовалась ведьма.

– В дневнике одном.

Мира резко подалась вперед и прижала руки ведьмы к столу:

– Такие люди чувствуют, как сквозь них трава растет, двигает поры, мышцы, кости овивает.

Ведьма дернулась, но руки убрать не смогла. Стол смешался с ее кожей, забрал в себя часть ладоней. Ведьма в ужасе пыталась оторвать руки, но Мира лишь плотнее вдавливала их в стол.

– Ты не можешь этого сделать, – неуверенно произнесла ведьма. – Ты имени моего не знаешь!

– Мне не обязательно знать имя, чтобы от вас избавиться! – прошипела Мира.

Ведьма заскрежетала зубами, вызывая видения по всему дому. Реки крови затопили пол, хлестали из окна, покрыли ноги Миры и поднимались выше. Мира не верила тому, что видит. Реки выглядели отвратительно, но больше не пугали. Немного пугало лишь то, что делала сама Мира, пугало и дарило ощущение власти. Опьяняющее, вдохновляющее.

– Мхом покрываются, – тихо говорила она, мягко водя пальцами по запястьям.

– Ты что творишь? – хрипло спросила ведьма. – Такой магии не существует.

– Знаете, что я поняла? – Мира посмотрела в глаза ведьме. – Что наши силы зависят от нас самих. Как мы придумаем и сможем это реализовать, так и будет.

Девочка провела рукой по столу, через пальцы ведьмы, которые почти полностью утонули в дереве. Татуировка на руке вильнула, сползла к пальцам и позвала мох. Тот вылез прямо на столе, облюбовал палец, полез по руке выше. Ведьма не выдержала и заорала. Дернула стол на себя, плюнула в Миру.

– Думаешь, от меня избавишься, сможешь отсюда уехать? – голосила ведьма. – Ты останешься тут до тех пор, пока там не решат, что мир пора менять. Ты поможешь им в этом.

Мира убрала руки и молча наблюдала, как ведьма покрывается мхом.

– Вы хотели вечную молодость и силу, болото вам их подарит.

Ведьма продолжала бормотать проклятия, которые Мира уже не слышала.

Она вышла из дома, посмотрела на поднимающееся рассветное солнце, поймала луч и направила на чучело. То вспыхнуло сразу.

– Сила плату берет! – услышала Мира из дома. – Ты не сможешь вечно так лихо управлять ею. Либо будешь души собирать, либо умрешь раньше срока.

Мира смотрела на чучело и думала, что оба варианта в целом ничего. Но если получится найти что-то третье, то будет еще лучше. В дневнике, кажется, было что-то про людей, которые пользуются силой, живут вечно, но и впахивают как кони. Когда удастся вырваться в столицу, надо попробовать найти таких людей. Что-то там было связано с пчелами.

Миру отвлек шум. Ведьма вырвалась из крепкой хватки стола, вылетела из дома и убежала в лес. Чучело вспыхнуло в последний раз и осыпалось. Солнце поднялось уже высоко, ярко осветило весь двор, угли от чучела, перевернутый стол в доме. Отразилось от стекла машины, которая медленно подъехала к забору домика. Из машины вышел толстенький человек, а вместе с ним – симпатичный парень немногим старше Миры.

– Сгоняй в дом, позови хозяйку.

Мире не понравился тон этого человека.

– Я теперь хозяйка, – ответила она. – Чего хотели?

Гости переглянулись.

– А старая где?

– Лес забрал. – Мира подошла ближе.

Страха не было, она видела, что сейчас ее боятся больше.

– Ладно, тогда давайте снова знакомиться. Богдан. – Толстяк протянул руку.

Мира пожала, не называя своего имени.

– Тулуп. – Улыбающийся парень тоже протянул руку.

Мира аккуратно пожала его хрупкие пальцы.

– Я тут по делу. – Богдан теребил край рукава. – У нас на стройке проблемы, рабочие сны плохие видят.

– Больше не будут видеть, – улыбнулась Мира.

От ее улыбки Тулуп содрогнулся.

– Правда? – с надеждой спросил Богдан. – А то мы уже от графика отклонились с такими чудесами. Прямо хоть откапывай всех кур обратно.

– Думаю, в этом нет необходимости.

– Хорошо. – Богдан радостно закивал, попрощался и прыгнул обратно в машину.

Тулуп не отставал и сел рядом.

– Меня пугают слишком умные дети, – услышала Мира приглушенный голос.

– Почему? – спросил Тулуп.

– Напоминают, каким я был тупым.

Богдан уехал, оставив Миру одну. Пора было писать Мангусту и рассказывать, что случилось. А еще вернуться домой и проверить, как там мама.

Семь лет назад

Шаман лежал дома и разглядывал руку. Стоило достать ее из воды, как вернулись на место все сухожилия, восстановилась кожа. Но если снова окунуть в воду, то под ней белели кости. Боли не было, рукой можно было так же двигать, брать камни со дна. Тулупу эта находка не понравилась. Шаман не знал, что парень вычитал в своих архивах, но отреагировал он бурно. Выдернул руку из воды и запретил к ней приближаться. Внимательно изучил руку Шамана, заставил несколько раз согнуть-разогнуть пальцы.

Шаман послушно сделал и покрутил рукой перед носом Тулупа:

– Все хорошо.

– Не хорошо, – мрачно сказал Тулуп. – Этого озера нет на карте, и в архивах о нем ничего нет. А эти фокусы, – он потряс Шамана за руку, – никогда хорошо не заканчивались.

– Ладно-ладно, фольклорист, мы поняли. – Шаман поднял обе руки. – В озеро больше конечности не сую.

Навигатор в этом месте не работал, пришлось возвращаться по собственным следам. К счастью, они ломились через лес, как мамонты, поломали кусты, местами промяли грубыми ботинками землю. В городе Тулуп всех отпустил, с Медведем пообещал сам разобраться. В городе уже рассвело, на улицы выходили первые работяги. Дворники мели улицы, шкрябая метлой из веток по одному и тому же месту.

Шаман быстро добрался до дома, а из головы все не шло это озеро. Интересно, что будет, если погрузить в него человека полностью. Для начала можно посмотреть на животных. У него дома жил волнистый попугайчик. Хотел купить второго, чтобы этот не скучал, да все никак не получалось. Мысль оформилась сразу. Попугайчик перекочевал в клетку поменьше. Дорога до озера вспомнилась сразу, даже не плутал.

Солнце уже стояло высоко. Возле озера было холодно, дальний берег оказался хорошо виден. Если напрячься, то можно было различить деревья и маленькие домики среди них. Шаман хотел сначала окунуть руку, но вспомнил предостережения Тулупа, расчехлил клетку, достал попугайчика. Птица нервничала, курлыкала. Ледяная вода лизнула пальцы и маленькие птичьи ножки. Хотелось тянуть время и одновременно быстро сунуть в воду, чтобы посмотреть, что будет. Попугайчик дергался, верещал. Шаман недовольно цокнул и сунул кулак с птицей до локтя. Разжал пальцы, завороженно наблюдая, как двигаются под водой белые кости. Скелетик птички двигался под водой, лупил тоненькими косточками-крыльями, вертел клювом. Он двигался все медленнее, пока не замер. Последний раз дрыгнулась лапка. Озеро всколыхнулось. Над водой стал скапливаться туман. Он полз в сторону Шамана, закрывая домики и лес. С туманом ползли тени. Длинные руки касались воды, пуская рябь по спокойной поверхности. Шаман выпрямился, отошел подальше от воды. Туман окутал его с головы до ног. Волосы быстро стали мокрыми, облепили щеки. Тени нависли над головой, изучали, переговаривались между собой. Шаман крутил головой, пытался поймать рукой шлейф тени. Рука проходила мимо, чувствуя холодное покалывание.

– Еще принесешь? – Тень опустилась ниже, у нее не было рта, но Шаман слышал, что она говорила. – Что-нибудь серьезное. С серьезным проступком на душе.

– Мы собираем души для тумана, – тихо сказал Шаман, боясь спугнуть хозяев озера.

– Души нам не нужны, – покачала головой тень. – А вот тех, кто собирает, приводи, как всех соберете.

– На это нужно время. – Голос опустился до еле слышного шепота.

– Мы умеем ждать. – Тень коснулась щеки, оставляя иней на волосах. – Умру-озеро будет ждать свое.

– А я? – Шаман коснулся волос.

– А ты будешь знать, но не сможешь рассказать. – Тень уже удалялась. – А расскажешь, пойдешь с остальными.

Он хотел было возразить, что это нечестная сделка, но туман уже рассеялся, теней не было, а солнце клонилось к закату. Неожиданно быстро закончился день.

Возле дома стоял Тулуп.

– К озеру? – зло спросил он.

Шаман неопределенно махнул головой. Он так и не понял, что именно нельзя рассказывать, поэтому решил не рассказывать ничего.

– Кому говорил, что нельзя! – ярился Тулуп.

Шаман виновато развел руками.

– Онемел, – дошло до Тулупа. – Дурень! Это тебе наказание, не лезь в неизученное! Кто знает, что подготовил еще Ладный мир.

Шаман улыбнулся и кивнул. Он знал, что готовило Умру-озеро.

Два года назад

Очередная бесполезная жертва, которая ничего не открыла. Туман все так же оставался белым, непроходимым. А стоило в него зайти, начинало душить, выкручивать нутро наизнанку. Поганок прибавилось. Их ряды пополнили несостоявшиеся ведомые. Те, кто не смог принять идею или нарушил правила. От них либо избавлялись сразу, либо берегли для проверки тумана. Принеся жертву, просили проверить туман, отпускали одного. Потом смотрели, как вырастает из мха поганка с глазом того же цвета, что и у ушедшего. Иногда поганка не вырастала, и тогда ведомые видели, как ходит в тумане потерянный человек, пугая местных жителей и создавая еще больше легенд.

– Почему не работает? – Акулов бесился. – Что мы снова сделали не так?

– Может, у ведьмы спросить? – Кара смотрел, как клубится туман, облизывая тело жертвы, рядом сонно покачивала шляпкой новая поганка.

– Вот сам иди и спрашивай, – огрызнулся Акулов. – Я к ней соваться боюсь. Даже черти в этом омуте срать боятся. Ее предшественница, как я помню, была более… эээ… человечная.

– Пошлите Тулупа. – Судья старался держаться подальше от этого всего.

– А может, тебя лучше? – Тулуп вытер нож о штанину. – Ты с ней еще не встречался, авось новенького не тронет. Сойдешь за тупого. Можно еще Шамана послать. Все узнает и ничего не расскажет.

Ведомые заржали, глядя на Шамана: тот всматривался в туман и улыбался. Казалось, что там ходят тени с Умру-озера, а может, все еще блуждают души тех, кто ушел в туман и не может вернуться.

– Сворачиваемся, – махнул рукой Акулов. – Нечего тут больше делать.

Ведомые свернули лагерь и направились в сторону машины. В этот раз вообще все было не так. Лес вывел на место на неделю раньше. Девушка умудрилась сломать ногу, пока скакала от них по кустам. Еще и Медведь маячил где-то в стороне, пугая всю команду. Тулуп даже приготовил ружье, чтобы, если что, пристрелить зверя. Как только вышли к скале, зарядил дождь. Внизу, среди деревьев, туман едва собирался. А стоило дождю закончиться, резко поднялся и рассеялся. Оставшиеся дни изматывали ожиданием. Туман вернулся утром, привычно наплодив вокруг поганок. Обряд пришлось совершать с чувством чего-то неправильного.

На базе Акулов скинул вещи и быстро уехал, оставив остальных на попечение Тулупа.

– Вот что можно делать не так? – возмущался Кара. – И так уже пылинки с них сдуваем. Я ей и чай готовил, и вообще всю паназиатскую кухню изучил. Лишь бы не страдала.

– Может, этой не надо было рассказывать, зачем она, вообще? – предположил Судья.

– Ага, просто грохнуть, – согласился Кара.

Тулуп разбирал палатки, закинул спальники в прачечную. Достал жертвенный нож и унес его куда-то в глубь дома. Он выбирал каждый раз новое оружие. Один раз даже принес с собой топор, который забыл заточить, в итоге вместо эффектного отрубания головы получился перелом шеи и необходимость скинуть жертву поскорее со скалы, чтобы не слушать хрипов.

– Мы не просто их убиваем, – сказал он, когда вернулся. – Их жизни – ключ к туману, к дороге в Ладный мир. Это необходимая, вынужденная жертва. А если верить философии Ладного мира, то все души уходят в поле и имеют возможность начать жизнь заново. Так что это даже не убийство, а просто преждевременный поворот колеса для них.

– Который снова не сработал, – покачал головой Кара. – Нам, видимо, каждую неделю надо людей резать, чтобы найти ту самую жертву, которая сработает.

– Тогда это трудно будет скрыть, – заметил Тулуп. – Мы почти поняли, что именно нам нужно.

– Просвети. – Судья уронил походную посуду, и та со звоном брякнулась на дорожку. – Что именно должно быть у той самой жертвы? Мне кажется, мы вообще все попробовали уже. И способ, и то, какая она.

– Мне кажется, – Тулуп помог собрать посуду, – нужна такая, которая сама к нам придет.

– Это как? – не понял Кара. – Типа откроет такая дверь и скажет: вот она я, принесите меня в жертву туману.

Судья заржал, чуть снова не уронив посуду. Тулуп улыбнулся.

– Пусть она влюбится в кого-нибудь из нас, – предположил он. – Ну или на крайний случай интрижку захочет завести.

– Классно, теперь нам надо с этими вводными искать жертву. А у нас не так много возможностей экспериментировать. – Судья наконец убрал посуду на место. – Да и как можно влюбиться в человека за пару дней отпуска?

– В человека можно влюбиться за пару часов общения, – отозвался из глубины дома Тулуп.

– Ни разу с таким не сталкивался, – покачал головой Судья.

– Да потому что ты пугаешь всех до усрачки, – хохотнул Кара, пихая приятеля в бок.

Тот в ответ тоже пихнул. Завязалась шуточная потасовка.

Шаман все это время молча помогал. Не имело значения, как именно будет принесена жертва. Важно было только одно – верное время. А его надо было дождаться. Тени с Умру-озера приходили каждую ночь во снах, делились новостями из Ладного мира. Мир погибал, и все шло к тому, чтобы его уничтожить полностью. И жертвы туману нужны были именно для этого. Никто из них не откроет путь, пока Лад сам этого не позволит.

Шаман обещал ничего не рассказывать ведомым и буквально изнывал от этого. Знания жгли изнутри. Как-то он не выдержал и пришел ночью к ведьме. Она слушала с интересом, ничего не спрашивая. Уточнила только про тени с Умру-озера. Но сама не смогла рассказать, что это за существа. А сны посоветовала запоминать. Всякие-разные никогда просто так ничего не показывают. Если они напряглись, это для чего-то нужно.

– Что толку в знаниях, если я не могу их толком использовать? – покачал головой Шаман.

– Однажды сможешь, – пожала плечами Мира. – А пока копи.

Он хотел еще спросить про туман, но передумал. Надо было возвращаться, пока его не хватились. Этой ночью тени показали новый сон.

Посреди поля росло огромное дерево. Его крона уходила высоко в небо и терялась в облаках. Корни проросли глубоко в почву. Поле, покрытое золотом. Колосья росли вперемешку с сорной травой, светились на солнце, едва касались друг друга, колышимые ветром. От дерева отвалилась ветка. Огромная, но полностью сухая. На ней не осталось ни одного листика, все осыпалось и разлетелось по полю. Ветка рухнула на землю, поле содрогнулось. Шаман смотрел, как движется над дубом огромная тень. Она отличалась от тех, что приветствовали его возле Умру-озера. Эта тень напоминала тощего, костлявого мужика, сгорбленного почти до самой земли. С длинными, как лыжи, стопами. Тень загребала ногами, пиная ветку. Там, где тень задела крону, осыпались здоровые листья, заболела новая ветка.

– Но не так все было. – Шаман почему-то был уверен, что сон путает.

– А могло быть так, – ответили тени с Умру-озера.

– Зачем мне это знать?

– Просто.

Вот у них всех все было просто. Тени не понимали, зачем Шаман пытается найти смысл в том, что они показывают. Это были просто варианты развития событий, которые Шаман никогда не увидит в реальности, да и не особо хотел.

– У всего должен быть смысл, – пытался он доказать теням.

– Не обязательно, – был ответ. – Что-то просто есть. Бессмысленно и бесцельно существует.

С этим было сложно поспорить. Особенно если речь заходила об отношениях. Порой они были действительно бессмысленны. Как и некоторые поступки людей. Шаман не раз наблюдал, как Судья делал множество разных странных вещей. Он про себя прозвал его генератором рандомных действий. И вопросов.

– Это что? – спросил он как-то Кару, когда тот пробовал рецепт из интернета, чтобы удивить очередную жертву.

– Чай масала, – сосредоточенно ответил Кара.

– На сале? – удивился Судья.

– Да, конечно, именно на нем.

– А пахнет приятно.

Девушка тогда сидела рядом и смотрела, как собирается чай. Знал ли Судья, что чай на сале на самом деле существует и пахнет вообще иначе? Хотя Судья и знания – непересекающиеся понятия. Но среди бессмысленных знаний было и то, что Шаман бережно сохранял в памяти. После одной ночи он наконец понял, что конкретно искал Акулов, а главное – почему не мог найти.

В Ладном мире была стража, которую очень не любили тени. И как же они радовались, когда стража ослабла и вынуждена была заново копить силы. Именно стражника видел в свое время Акулов и безуспешно искал встречи снова.

– Стража Ладного мира с тобой не встретится, если на то нет причины, – шелестели тени с Умру-озера.

– То есть ведомые недостаточно натворили, чтобы за ними пришла стража?

– Дела людей стражи не касаются, делайте что хотите.

Рука затекала от наручника, но, как Дарина ни просила, ведомые отказывались его снимать. Точнее, они просто игнорировали просьбу. Все так же кормили, следили, но больше не доверяли.

– Я и так в комнате заперта, дайте хоть лечь нормально, – ныла Дарина каждый раз, когда видела Кару или Шамана. – Вы в туалет вместе со мной ходить будете?

К ее неприятному удивлению, на самом деле ходили вместе, пускали в уборную, закрывали снаружи и ждали.

– А что до унитаза не проводите? – язвила Дарина. – Вдруг я в канализацию смоюсь?

– Тебе хочется, чтобы я стоял над тобой возле унитаза? – уточнил Кара, когда Дарина опять завела свою волынку. – Чего ты сейчас добиваешься?

Дарина пыталась выяснить хоть что-нибудь об Агате, но и здесь натыкалась на игнор. Молчал Тулуп, который все чаще ходил хмурый и напряженный. В один день пришел загадочный, заглянул в комнату к Дарине, сказал что-то невнятное и ушел.

– Это что было? – услышала Дарина внизу вопрос Кары.

Возможно, Шаман в ответ пожал плечами, разговор дальше не продолжился. Сложно в целом поддерживать диалог с тем, кто не разговаривает.

Дарина искала возможность пообщаться с Шаманом, но тот всячески избегал ее. Появилось даже желание подставить его. Оставалось дождаться, когда они припрутся вдвоем.

После загадочного визита Тулупа ведомые засуетились, стали собирать вещи. Кара постоянно ходил с этажа на этаж, таская какие-то мешки. Дарина только по звуку могла догадываться, что они собирают. На лестнице упало что-то металлическое, покатилось вниз. Похоже было на чашку или какое-то маленькое ведерко. Пришел Шаман, принес вещи, обувь на толстой подошве. В таких ботинках обычно в горы ходят. Среди вещей лежала куртка на теплой подкладке и шапка.

– Мы на Север собрались? – Дарина гадала, что приготовили ведомые на этот раз.

Шаман неопределенно мотнул головой и ушел.

Через час пришел Кара.

– Ты до сих пор не оделась? – возмущенно спросил он. – Собирайся, все тебя ждут!

– С пристегнутой рукой это не очень удобно. – Дарина звякнула наручником.

Кара матернулся, достал ключ и освободил руку.

– Оденешься, спускайся вниз. И без фокусов!

Последнюю фразу он постарался произнести максимально строго, получилось комично. Бежать все равно было некуда. Окна заколотили так, что ставни даже на проветривание больше не открывались. А пытаться прорваться через входную дверь, когда внизу собралась вся секта? Невозможно было подсчитать все синяки, которые она себе наставила во время таких побегов. Да и не хотелось узнавать, носит ли до сих пор с собой Тулуп шприц с какой-нибудь усыпляющей дрянью.

Одежда была впору, ботинки немного велики, но на толстый носок сели нормально. Дарина подумала, что Агата хотела купить себе такую куртку, чтобы можно было долго гулять зимой. А если отстегнуть подкладку, то можно и в межсезонье носить. В кармане куртки лежала лисичка. Та самая, которую Дарина взяла у торговки в первый день. Она ее рассматривала всего раз, но успела запомнить во всех деталях. Глаза-бусинки следили за хозяйкой. Плотный хвост, лапки, огромные уши. Лисичка выглядела бы забавно, если бы не хранила неприятные воспоминания. Дарина давно сбилась со счета, но, кажется, двухнедельный отпуск подходил к концу. А может, только за половину перевалил. Если бы ничего не случилось, они с Агатой сейчас подсчитывали бы деньги и переходили на режим строгой экономии. Агата переживала бы, что мама достала звонками, а Дарина – своими ухажерами. Мысли перекинулись на Тулупа. В тот вечер он был изумительно красив. В темноте светильники выхватывали либо глаза, либо светлые волосы, либо красивое тело. А когда он смешивал коктейли, Дарина зависла, наблюдая за игрой мышц на его руках. Погано, что Тулуп оказался не героем курортного романа, а тварью, заманивающей в свои сети таких вот наивных девиц. Дарина спрятала в карман лисичку, надела куртку. Посмотрела на шапку и тоже засунула в карман. Шапки она терпеть не могла, и в них быстро становилось жарко. Не настолько упала температура на улице, чтобы в зимние вещи кутаться.

На первом этаже собралась вся команда ведомых. Не хватало Судьи, о котором Дарина старалась лишний раз не вспоминать. Он навсегда запечатлелся в памяти мерзким опухшим трупом, который тянет руки в поисках тепла.

– Мы в «Белое небо», – давал указания Акулов. – Закончим там, потом вернемся на базу, заберем тяжелые вещи и поедем за вами. С тропы не сворачивайте, кто знает, что взбредет лесу в голову на этот раз.

– Если у него есть голова, – хихикнул Кара и тут же осекся: – Извините.

– У тебя, дорогой, – Акулов проигнорировал шутку про голову, – будет задание.

– Я вас слушаю. – Кара тут же стал серьезным.

– Пока мы съездим в «Белое небо», тебе надо максимально незаметно дойти до «Горки» и устроить поджог.

– Так ее же все равно сносят, – не понял Кара.

– До сноса еще дожить надо, а мешает она мне сейчас, – зло сказал Акулов.

– Понял, исполню.

Дарина не спешила спускаться, стояла рядом с лестницей и слушала.

– Шаман поведет девушку на место, – продолжал говорить Акулов. – Твоя задача простая – дойти до скалы без приключений.

– Боюсь, это сложнее, чем «Горку» поджечь, – снова хохотнул Кара. – Она у нас любительница поскакать.

– Я думаю, – бесцветно сказал Акулов, – Шаман найдет способ, как довести девушку.

– До истерики, – всхлипнул Кара.

Послышался удар. Дарина не поняла, кто кого ударил, но шутки от Кары прекратились. Он очень нервничал и не мог держать себя в руках. Но уж лучше такие дурацкие шутки, чем выкрутасы Судьи.

Значит, Дарина останется на какое-то время с Шаманом. Есть возможность разговорить его, а может, получится и уговорить, чтобы отпустил. В крайнем случае отбиться и затеряться в лесу.

– Уточни у барышни, как долго она еще планирует одеваться, – нетерпеливо сказал Акулов.

Дарина решила, что пора спускаться.

Тулуп все это время молчал. Искал что-то в компьютере и хмурился. Акулов постучал его по плечу, жестом веля следовать за ним. Кара ушел за горючим, которого в доме не оказалось. А Шаман тем временем паковал рюкзак. Рядом с вещами он положил веревку и карабин.

– Куда-то карабкаться будем? – спросила Дарина.

Шаман посмотрел, нет ли кого в комнате, и ответил:

– Если придется.

– Вы не знаете точно дороги?

– Знаем. – Шаман проверил все крепежи и застежки. – Но иногда лес выдает что-то новенькое.

Вернулся Кара, тоже с рюкзаком за плечами.

– Надеюсь, еды нам хватит, – сказал он, проверяя, как сидит на спине рюкзак.

– А далеко идти?

Вопреки всему у Дарины проснулось предвкушение скорых приключений, а если повезет, то и возможности вырваться на свободу.

– От двух дней до недели.

– Чего? – не поняла она.

– От леса зависит, – объяснил Кара. – В первый раз мы вообще на машине доехали, там была удобная площадка. Но с каждым разом дорога становится все сложнее.

– Я не понимаю, как это возможно в одном и том же лесу?

– Зона здесь аномальная. – Кара задумался, подбирая слова. – Вот представь, что ты смотришь на лаву-лампу, а в ней пузырьки перетекают один в другой. И местами они одинаковые, но в какой-то момент уже другие. А это та же лава-лампа.

По виду Шамана Дарина поняла, что он иначе объяснил бы причуды леса, но и в этот раз вмешиваться не стал.

– Все, погнал я, ребята. – Кара в последний раз проверил вещи и вышел на улицу. – Дверь закрыть не забудьте! – крикнул он со двора.

– Так Тулуп же с Акуловым еще вернутся, – заметила Дарина.

– Подслушивала. – Это был не вопрос.

– От вас же ничего не узнать. – Дарина потрогала веревку и взвесила на руке карабин.

– И чем тебе помогут знания, что Кара побежал «Горку» поджигать?

– Смогу быстрее смириться с мыслью, что после пожара придется документы восстанавливать, – задумчиво проговорила Дарина, вспомнив, что оставила в «Горке» все свои вещи.

– Не думаю, что тебе понадобятся документы, – сказал Шаман, взваливая на спину рюкзак. – Когда выйдем из дома, от меня не отходи, если не хочешь, чтобы тебя Медведь задрал.

– Запугиваешь? – нахмурилась девушка.

– Предупреждаю, – меланхолично ответил Шаман.

Он вышел за ворота и свернул сразу вдоль забора в лес. Дарина шла следом, прикидывая, в какой момент можно убежать.

– А откуда ведомые вообще узнали о другом мире? – В план входило усыпить бдительность, чтобы Шаман не сразу догадался о новом побеге.

– Новеньким мы говорим, что от ведьмы, – ответил Шаман. – Она показала, что скрывается в тумане.

– Деревья там скрываются и болота, – проворчала Дарина. – А если не новеньким?

– Не новенькие таким не интересуются. – Шаман говорил сбивчиво, мешала тяжесть рюкзака.

Через некоторое время они вышли на тропинку. Шаман уверенно шагал в сторону заходящего солнца. Дарина не понимала, каким образом он ориентируется. Отстала, поправляя шнурки, потом еле догнала. Не хотелось встречаться с Медведем. Но еще больше пугала встреча с птицей с человеческой головой.

– А как ты знаешь, куда идти?

Шаман даже не обратил внимания, что девушка отстала.

– По солнцу, – кивнул он прямо.

– То есть обратно к дому – это от солнца? – уточнила Дарина.

– Нет.

– А как тогда?

Он остановился, поправив лямки:

– Если пойдешь от солнца, то заблудишься.

– Но эта тропа в ту сторону куда-нибудь приведет? – Дарина махнула рукой.

– Может в болото привести, – ответил Шаман. – Может просто в чащу. Тебе сказали, что аномальная зона. Не зная правил, не пройдешь.

– Ты поэтому не переживаешь, что я сбегу? – решила спросить прямо Дарина.

– Сбежишь, лес обратно вернет. – Шаман посмотрел на девушку. – Если сил не жалко, попробуй.

Он снова поправил рюкзак и пошел дальше. Дарина осталась стоять. Ей не верилось, что если сейчас она побежит от него, то снова вернется обратно. Шаман не звал и не оглядывался. И девушка решилась. Она припустила по тропинке от солнца, надеясь, что та выведет ее к дороге. Шаман быстро скрылся из виду, даже не пытался позвать или побежать следом. Дарина бежала, боясь думать, что наконец-то ей удалось вырваться. Впереди показалась чья-то спина. Девушка сбавила шаг и присмотрелась. Это, покачивая рюкзаком, удалялся Шаман. Дарина непонимающе посмотрела ему вслед, снова развернулась и на этот раз побежала по тропинке на солнце. Снова через некоторое время впереди замаячила спина с огромным рюкзаком.

– Да чтоб тебя. – Дарина остановилась, переводя дух. – А если…

Она свернула с тропы и побежала через лес, стараясь держать солнце с одного бока. Впереди показался просвет, девушка ускорила бег и вылетела на тропу, чуть не сбив с ног Шамана.

– Да как так? – чуть не плача спросила Дарина.

– Набегалась? Может, хочешь рюкзак понести?

Дарина села на тропинке, вытянув ноги.

– Я никуда не пойду. – Хотелось выть от беспомощности.

Шаман пожал плечами и продолжил путь.

– Ты меня так тут бросишь? – непонимающе спросила девушка.

– За нами пойдут остальные, – ответил он, даже не обернувшись. – Подхватят с собой.

Дарина обернулась, посмотрела на пустую тропинку, уходящую прочь, и тяжело вздохнула. Мнимая свобода ранила больнее, чем вполне реальные наручники. Пришлось пойти за Шаманом. От бега ее трясло, пересохло во рту, но попросить воды не давала гордость.

– Скоро первый привал, – сказал Шаман, словно знал, что Дарина не осталась сидеть на тропинке, а идет следом. – Там же первый пункт, где мы должны будем со всеми встретиться.

– И сколько мы их там ждать будем?

– Посмотрим по обстоятельствам.

Тем временем Кара спешил к «Горке». Пришлось идти в обход, чтобы не попасться на глаза Бурову и его друзьям, которые, как назло, курсировали туда-обратно, как склерозники.

– Ну куда вы все опять идете? – ворчал Кара, с безопасного расстояния наблюдая, как Мира и Мангуст стоят среди деревьев.

Сверху что-то хлопнуло, посыпалось стекло. А потом вылетела огромная туша Медведя. Кара во все глаза смотрел, как зверь парит в воздухе. Медведь осторожно опустился на землю, и Каре показалось, что зверь смотрит прямо на него. Сейчас как кинется, и придется Тулупу развлекаться с «Горкой». Но этого не произошло. Незнакомая Каре девушка вылетела из кустов и обняла Медведя.

– Видимо, это и есть Агата. – Кара попытался оценить ее со стороны, но ничего не получилось.

Медведь постепенно уменьшался в размерах, пока полностью не превратился в человека.

– Вроде теорию знаю, а никак к практике не привыкну. – Кара чувствовал, как внутри лупит по ребрам сердце.

Вот был зверь, огромный медведь, а вот стоит человек. Даже то, что медведь плавно спланировал из окна, не произвело на ведомого такого впечатления.

Буров с компанией о чем-то препирались возле гостиницы, потом ушли. Кара осторожно пробрался к «Горке», убедился, что никого нет. Теперь надо было раздобыть горючее. Акулов говорил, что на складе «Белого неба» достаточно канистр с разным топливом и другими легковоспламеняющимися жидкостями. Надо было выбрать то, чего больше всего в запасах и хватит на поджог целого здания.

Вход на склад «Белого неба» находился напротив «Горки», словно Акулов давно придумал этот план по избавлению от нежелательного конкурента. Кара спешил, боялся, что Буров быстро вернется в гостиницу, и тогда придется придумывать новый план. Схватил первую попавшуюся канистру и потащил ее к деревянным стенам. Это оказался какой-то древний бензин. Он страшно вонял, от него дико слезились глаза. Канистры хватило на одну стену. Этого Каре показалось мало. Он вернулся на склад, поставил пустую канистру и взял следующую. Снова вонючий бензин. Запах дошел до постояльцев, кто-то недовольно выглянул в окно. Кара спрятался. Окно закрылось. Второй канистры тоже хватило только на стену.

– Надеюсь, этого достаточно, – пробормотал горе-поджигатель и полез в карман за спичками, но их там не оказалось.

Либо потерял, пока метался туда-сюда, либо закончились. Пришлось снова идти на склад. Кара уже привычно обогнул кусты и клумбы. На складе нашлась горелка, в которой оставалось немного газа. Кара вернулся к облитой бензином стене и поджег ее. Огонь разгорался неохотно. Облизывал бензин, но не трогал пропитанные бревна. Снова открылось окно, сквозняк вынес на улицу штору. Кара сам не понял, что сделал; рука с горелкой поднялась вверх, и струя огня облизала ткань. Штора вспыхнула мгновенно. В комнате жалобно вскрикнули.

– Пожар! – услышал Кара вопль в здании.

Занялась вторая стена. Постояльцы искали воду, чтобы поскорее потушить пламя. Кара молился, чтобы у них ничего не получилось. Кинулся сам в дом, бегал по коридорам и выкрикивал «Пожар». В пустых номерах он плевался огнем из горелки. Газа хватило на два номера, которые быстро занялись. Наконец-то «Горка» стала нормально разгораться. Кара бросил горелку в мусорку и стал помогать выходить тем, кто не сразу понял, что случилось.

Люди стояли и смотрели, как гостиница «Горка» превращается в огромный факел. Приехала машина Бурова, но оттуда вышел не он. Знакомая девушка кинулась в самое пламя. Кара успел заметить, как огонь расступился, пропуская ее в недра «Горки».

– Куда делся Медведь? – Кара заинтересованно смотрел на машину, из которой вышли Агата и парень, всегда тусивший с ведьмой, Бурова не было. – Неужто у них получилось избавиться от Медведя?

Кара радостно выдохнул. В один день сразу минус две проблемы.

Рядом с «Горкой» делать было больше нечего, и Кара вернулся к «Белому небу», забрал рюкзак со склада, еще раз взглянул на свою работу и отправился в лес догонять Шамана и остальных ведомых. Дым от горящей гостиницы был виден даже за городом. Завывала сирена пожарной машины, ей вторила скорая помощь. Кара надеялся, что обойдется без жертв, хотя он не видел, чтобы ведьма выходила из горящей «Горки».

– Ну, значит, и минус ведьма, – решил он, почти не расстроившись.

Смеркалось, идти ночью через лес не хотелось, но если не выйти сейчас, то своих можно никогда не догнать. Поправив рюкзак, Кара двинулся в самую чащу, мурлыкая себе под нос прилипчивый мотивчик.

* * *

Медведь ломился через кусты. Маска-череп мешала, давила, очень хотелось ее сорвать. Но лапы не могли зацепить, слишком плотно надели. Кто надел? Медведь бежал в лес все глубже и все меньше помнил, что произошло. Кто-то грубый и смелый нашел способ одолеть огромного зверя. А зверь был достаточно беспечным, чтобы не считаться с этим.

Ветки деревьев цеплялись за шкуру, вырывали ее клоками. Путались в лапах, сбивали с курса. Медведь давно забыл, куда он бежал и зачем. Все превратилось в одну бессмысленную горку, где целью было одно – снять с себя маску. А маска не снималась. Медведь пытался бить ее о скалы, пытался поддеть о кору деревьев, зацепить веткой. Но все было тщетно, маска держалась крепко.

Медведь выбежал на поляну, полную поганок, посшибал шляпки и убежал под злобное шипение. Потом взобрался на скалу и чуть не сорвался с нее на деревья внизу. Успел остановиться, зацепиться огромными когтями за камни. Тяжело втянул воздух. Пахло смородиной. За годы в медвежьей шкуре этот запах успел ему страшно надоесть. Не каждый туман пах смородиной, а тот, что пах, нес с собой только боль и разочарование. Зачем стремиться в мир, где нет стабильности. Где любая тварь хочет тебя сожрать. Почему так крепка уверенность людей, что там, в другом месте, лучше? Не лучше, не богаче, не умнее устроено. Просто иначе. А порой и страшнее.

Медведь дышал ладным туманом, от маски болела голова. Что-то внутри плакало и просило выхода. Но то, что осталось снаружи, не пускало. Медведь лег на камни, свесив голову вниз. Он страшно устал. Устал бегать, устал бороться. Устал быть человеком. Тяжело сохранять в себе человека, когда ты один.

Медведь услышал легкий шорох. Мягкие кошачьи лапы ступали по камням совсем рядом. Махнул длинный хвост возле самого уха. Огромный рыжий кот улегся рядом с Медведем, уютно подперев бок. Медведь вздохнул, снова попытался стащить лапой маску, потерпел неудачу. Повернул морду к коту и спрятал ее у него в шерсти.

Туман в лесу собирался и становился гуще. Туман ждал новую душу.

Маленький плюшевый медвежонок лежал в руке Миры. Она счистила с него копоть, которой успела перепачкаться, убегая из горящей «Горки».

– Ради него стоило рисковать жизнью? – спросил Мангуст.

– Сам знаешь, что стоило. – Мира вручила медвежонка Агате. – Береги.

Агата забрала игрушку. В голове кружились десятки вопросов. Хотелось спросить сразу и про Дарину, и про Ярослава. И про то, какая во всем этом роль у Миры. Почему она так странно и спокойно стояла, когда на Медведя надевали маску? Ведь могла вмешаться, спасти его, не дать убежать в лес. Почему Мангуст не вмешивался?

– Возле «Горки» делать нечего, – сказал Мангуст. – Надо домой заехать и идти Медведя искать.

Мира кивнула. Агата смотрела на игрушку, сжимая ее в руке. Мангуст хотел коснуться, привлечь внимание, но девушка резко отступила назад, чуть не упала:

– Я никуда с вами не поеду!

Ее доверие улетучивалось, подобно дыму, который плясал над горящей гостиницей.

Мангуст посмотрел на Миру. Ведьма коснулась браслетов, которые дала Агате, те тихо звякнули. Агата уже привыкла к их шуму и не обращала внимания.

– В местах, где реальность перестанет быть таковой, – сказала Мира, – они не будут звенеть.

– Какое это имеет отношение к Дарине и Ярославу? – зло спросила Агата.

На миг ее отвлек грохот со стороны «Горки» – обвалились стены.

– Вы обещали помочь найти подругу, – продолжила Агата. – В итоге мы носимся по городу, по лесу, а толку от этого вообще никакого! Узнали, где держат Дарину, приехали и остались с носом. Гостиницу потеряли. Медведя в лес отпустили. Что с вами? Вы будто специально мешаете поискам Дарины. Еще скажи, что это из-за тебя все происходит. – Агата кивнула на Миру.

Мира улыбнулась. От ее улыбки стало жутко. Агата попятилась. В зареве пожара торговка с дредами выглядела буквально воплощением древней неукротимой силы. А Мангуст рядом – ее верный страж-защитник. Агата хотела мысленно добавить, что любовник, но царь-девица к себе никого не подпускала.

– У нас должен был быть идеальный отпуск, – жалобно прошептала Агата.

– Жизнь несправедлива, – пожала плечами Мира, – и не стремится исполнять твои желания, как бы ты ни старалась.

Со стороны «Горки» что-то взорвалось, рухнуло на землю. Агата выронила медвежонка и лихорадочно стала шарить по земле.

– Это не значит, что надо другим жизни ломать. – Нашла. – Почему мы? Почему Дарина?

Мира опустилась на траву, глядя, как огонь дожирает гостиницу, от которой давно надо было избавиться. Мангуст сидел рядом, он все это время молчал и виновато смотрел на Агату. Хотел что-то сказать, но никак не мог решиться.

– Дарина сама поехала, – наконец заговорила Мира. – Это было ее решением. Я мечу и указываю на того, кто подойдет. Но решение принимаете вы сами. Ты не поехала.

– Метка, это… – Агата растерянно посмотрела на игрушку. Признание ведьмы выбило ее из колеи.

– Да, – кивнула Мира. – Мало кто заглядывает в палатку со всякой оккультной требухой. Еще меньше народу интересуется моими игрушками.

– Если бы я послушала Дарину, – обхватила голову Агата, – этого всего не было бы.

– История не терпит сослагательного наклонения.

– Ты уничтожила мою жизнь, – глухо сказала Агата. – Мама не звонит тоже из-за этого?

Агата потрясла медведиком в воздухе. Мангуст как-то говорил, что дело в нем, но тогда девушка ему не поверила, решила, что это какая-то метафора.

– Метка отрезает вас от прошлой жизни, – кивнула Мира. – Так проще работать легенде, да и ведомым. Не надо сильно напрягаться, чтобы про пропавшего человека побыстрее забыли.

– Ведомые – тоже твоих рук дело? – Агата чувствовала, как внутри поднимается ненависть к ведьме.

Будь она посильнее, не такой трусливой, то бросилась бы сейчас на торговку и задушила бы этими же дредами, а потом пошла бы искать Дарину и Медведя. И нашла бы, без помощи тех, кто помогать и не собирался.

– Нет. – Мира посмотрела на свою руку, длинные ногти были на удивление чистыми. Казалось, что у ведьмы руки должны обязательно отражать род ее деятельности – быть в струпьях, порезах, с землей под ногтями. – Они сами приехали в город, а чтобы дел не наворотили, пришлось их направить.

– В смысле?

Агата не могла понять, почему Мангуст знал, что происходит, но ничего не делал. А он ведь на самом деле знал!

– Рассказала им легенду, дала направление.

– И они пошли убивать людей! – возмутилась Агата.

– Две души в год – пустяк. – Мира легла на землю, глядя в небо. – За туристический сезон погибает больше народу. Кто траванулся, кто напился и утоп, кто в поножовщину влез. Способов расстаться с жизнью масса.

– И ты решила их добавить?

Мира резко села, буквально впилась в Агату прямым немигающим взглядом.

– Ты понятия не имеешь, что тут происходит и к чему ведет! – Она говорила тихо и зло. – Две души в год – ничто по сравнению с тем, что вытворял лес раньше. После того как я дала ведомым направление, в тумане не пропал ни один человек. В лес просто перестали ходить. Даже туристов не водят.

– Ты уничтожила мою жизнь. – Агата подалась вперед, ведьма пугала, но бесила больше.

– А ты только сейчас поняла, что она имеет ценность. – Мира не меняла положения.

– Я и раньше это знала.

– Просто плыла по течению, – усмехнулась торговка.

– Ты хочешь сказать, что своей меткой ты мне помогла?

– Нет, но хуже точно не стало. Стало интереснее.

Агата поймала себя на том, что сжимает медведя так, что сводит пальцы.

– Существовала ли вообще твоя легенда?

Девушка сама не поняла, откуда возник этот вопрос, но ей хотелось узнать последнее, прежде чем уйти от этих людей как можно дальше.

– Это моя легенда! – Глаза ведьмы потемнели, и она улыбнулась.

Десять лет назад

– Ведьма в ведьмином домике, – усмехнулась Мира, оглядывая скудное хозяйство.

Надо притащить сюда нормальную подушку и одеяло, а те лепешки, на которых спала ведьма, сжечь.

Она перебирала старые вещи, выносила на улицу то, что выглядело мерзко. Старалась избавиться от всего, что могло напомнить ведьму. Дом пропах травами и чем-то неприятным, гнилым. Мира открыла окна во всем доме, давая ветру свободно гулять по маленькой комнате, подниматься на чердак и хлопать дверьми в кухонной зоне.

В кармане завибрировал телефон: Мангуст искал подругу. Мира посмотрела на экран, оглядела домик. Друг мог бы помочь вытащить самые тяжелые вещи на улицу. Да и огонь Мангуст разводит лучше Миры. Пройдя с телефоном через двор, Мира остановилась возле клеток. Чертовы куры. Что делать с клетками, Мира так и не придумала. Но когда-нибудь она точно от них избавится. Стал накрапывать дождь, Мира посмотрела на вещи, которые только вытащила, махнула на них рукой и ушла в дом.

В самом центре комнаты стоял стол, покрытый мхом и потерявший половину столешницы. Мира не смогла сдвинуть его с места, бросила так, поперек всего.

Дождь стучал все сильнее. Мира сидела на пороге своего нового дома и гнала мысли о том, что сейчас делает мама. Возвращаться в квартиру было страшно. Cтрашно увидеть ее такой, выворачивающей голову, как сова, строчащей по себе. Опять завибрировал телефон. Мангуст уточнял, все ли хорошо. Мира не знала, как ответить ему на этот вопрос. Разве может хоть что-то быть хорошо у человека, который не знает, как теперь жить? Если проблему с маминым увольнением пережить можно было – мама придумала, что делать, а Мира готова была ей помочь, – то исчезновение самой мамы…

Осознание приходило медленно. Мира обхватила себя руками, катая в голове мысль: «Мамы больше нет». Мама больше не будет орать, что Мира что-то сделала не так. Не скажет, что надо учиться. Так больно не было с тех пор, как ушел папа. Уехал в столицу и больше ни разу не появился.

– Почему все в столицу едут? – как-то спросила маленькая Мира, когда узнала, что собралась уезжать мамина подруга.

– Большой город, большие возможности, – ответила тогда мама. – Большие чудовища, способные тебя сожрать.

Но оказалось, что тут, дома, в маленьком городке, чудовища ничуть не меньше. А аппетит у них куда больше. Мира уткнулась лицом в колени и заревела. Как же хотелось, чтобы ее успокоили, обняли. Чтобы прогнали одиночество, сказали, что дома ждет горячий суп. Что нельзя сидеть допоздна. Никто не скажет.

Плакало небо, плакала Мира. На город опустилась ночь.

Она проснулась, когда рассветное солнце вышло из-за деревьев и аккуратно коснулось лица. После дождя было зябко. Натянув рукава до самых пальцев, Мира встала и огляделась. Смотреть на дом было тошно. Махнув рукой на беспорядок, она пошла в город. Ноги сами привели к дому Мангуста. На балконе сохли вещи. Мира думала, как бы ей пробраться в квартиру, не разбудив при этом родителей Мангуста. Попробовать влезть по дереву на балкон? Но уверенности в том, что не упадет, не было. Кидать камушком в окно тоже боязно, это Мангуст мог ловко одной песчинкой попасть куда надо. Мира же рисковала разнести стекло вдребезги.

Пришлось сесть на лавочку возле дома и ждать. Рядом в клумбе кружили пчелы, пели какую-то свою песню. Неплохо бы придумать, как избавиться от бизнесмена, который точно еще приедет за консультацией. Ведьма что-то говорила про управление людьми через страх. А как через страх от людей избавиться?

Мира легла на лавочку и закрыла глаза. Что-то снилось, но девочка не запомнила. Обрывки воспоминаний, видений, которые никак не хотели собраться в нормальный сон. Ее разбудил голос. Мангуст вышел на улицу и теребил подругу.

– Мира. – Он радостно выдохнул, когда та открыла глаза и села. – Отец тебя увидел в окно. Разбудил. Ты чего?

Мира сонно вытаращилась на друга, потом молча обняла и хрипло прошептала:

– Мамы больше нет, ведьма теперь болото.

– Чего? – не понял Мангуст и отстранился.

Мира серьезно смотрела на него и молчала.

– Это какая-то шутка? – Он попытался улыбнуться, но вышло коряво.

– Теперь я ведьма в домике в лесу. – Мира улыбалась и плакала. – Вася, она добилась своего.

Мангуст порывисто прижал девочку к себе. Вдвоем они сползли на землю и просидели так, пока из дома не вышел отец и не загнал их в квартиру.

Мире налили супу, горячего чаю и не отстали, пока та не поела.

– Совсем плохо с мамой? – обеспокоенно спросила мама Мангуста.

Мира кивнула.

– Помощь нужна какая-нибудь?

Отрицательно покачала головой. Тут уже не поможешь. Мангуст сидел рядом и терпеливо ждал, когда мама уйдет, чтобы узнать наконец, что случилось. Мира ела суп и смотрела перед собой. Он никогда не видел подругу в таком состоянии. Испуганную – да, уставшую – не один раз. Но не опустошенную, выжженную до самого основания. Родители наконец ушли, не забыв показать, где взять еду.

– Так, теперь рассказывай. – Мангуст проверил дверь и вернулся на кухню.

Мира молчала, смотрела, как поднимается пар над чашкой с чаем. Так клубится туман над поверхностью воды. Клубится, множится, а потом расходится по лесу.

– Мира, – позвал Мангуст.

– Мамы больше нет. – Мира положила ложку и обняла себя руками, подтянув ноги. – Мама стала качицей.

Девочка посидела немного молча, а потом ее прорвало:

– Ведьма сделала какое-то чучело, чтобы до мамы добраться. Я починила лапку куриную, спрятала под матрасом, но та не сработала. – Она захлебывалась словами, все больше сжимаясь. – Мама из этой лапки чай сделала, Ставру на голову вылила. Не попала. Себя насквозь прошила. Мамы больше нет, есть жуткая качица. Мама только изредка себя вспоминает.

Мангуст слушал, становясь все бледнее. У родителей в спальне стоял мини-бар. Парень встал, принес оттуда единственную открытую бутылку. Это оказалась какая-то крепкая травяная настойка. Налил в чай Мире, потом себе. Мира взяла чашку и полностью опустошила ее. Приятное опьяняющее тепло разлилось по всему телу. Голова стала ватная.

– А ведьма… – Мира посмотрела в чашку и со стуком поставила ее на стол. – Она покрылась мхом и убежала, ее забрало болото.

– То есть она умерла? – не понял Мангуст.

– Нет, – помотала головой Мира. – Она теперь часть болота, не может оттуда вырваться.

– Откуда ты знаешь?

– Лес сказал.

Мира смотрела, как друг моет посуду, уносит бутылку с настойкой, роется в ящиках в поисках сладкого.

– Знаешь, Вася, – Мира покачивалась на стуле, – мне нравится, во что я превращаюсь

– А мне нет! – Он обернулся и сел возле Миры на пол. – Ты себя теряешь. Мира, тебе надо вернуться к себе, к той хорошей, доброй Мире, которая переживает и заботится.

– У той Миры все забрали. – Девочка вытерла слезы. – А новой Мире надо думать, что делать с толстяком, который приезжает к ведьме. Ему ведь не советы от нее нужны. Он что-то ищет.

– А это ты откуда знаешь?

– Лес сказал.

– Мира, ты не такая. – Мангуст аккуратно коснулся ее щеки. – Мы со всем справимся.

– Я сделаю все, чтобы тебя защитить. – Мира улыбнулась, убрала руку и встала. – Встретимся у домика ведьмы, мне надо забрать вещи, пока мама их не сшила в одно большое полотно.

Мангуст побоялся ее останавливать и просто кивнул.

Выйдя из дома Мангуста, Мира пошла не домой, а в лес. Ей не надо было спрашивать, куда идти. Ноги сами вели куда надо. Через лес, мимо поляны с поганками к болоту, где теперь жила ведьма.

– Загнала меня? – вместо приветствия спросила карга, как только увидела Миру.

– Вы сами себя сюда загнали, – ответила Мира, устроившись на пне напротив. – Всеми своими действиями привели сюда. В болото. Вы хотели меня учить, у вас появилась отличная возможность – и при этом никому не вредить.

– Ты завтра вернешься, – заявила ведьма. – А меня тут уже не будет, сожрет твое болото.

Ведьма подняла руки, покрытые мхом. Где-то уже росла поганка.

– Болото консервирует, умереть не даст, но и уйти не даст, – склонила голову набок Мира. – Вам и еда больше не нужна.

– Чудовище! – воскликнула ведьма, пытаясь дотянуться до Миры.

– Вы сделали все, чтобы я им стала! – Голос был не девичий, резкий, громкий.

Стая птиц, испуганных криком новой ведьмы, поднялась в воздух.

Ведьма ничего не сказала, в ужасе отшатнулась, пытаясь теперь убраться подальше. Болото не пускало. Ни туда не двинуться, ни сюда. Мира с интересом смотрела, как барахтается человек, который раньше всех пугал. Стоило поменяться ролями, как от былой спеси ведьмы не осталось и следа.

– Увидимся завтра, – махнула Мира, вставая.

– Пошла к черту! – огрызнулась ведьма.

– А это ты зря, лишний раз черта лучше не упоминать, печально может закончиться, сама же говорила.

Мангуст уже сидел у дома возле наваленной Мирой кучи старых вещей. На коленях он держал прабабкин дневник и сосредоточенно перелистывал страницы.

– Ты ведь не домой ходила, – сказал он, не поднимая головы.

– Решила проверить, как там ведьма. – Мира села рядом и заглянула в дневник. – Если бы не знания твоей прабабки, мы бы сейчас тут не сидели.

– Знаешь, я вообще не хотел бы это все знать, – сказал Мангуст.

Мира согласно кивнула.

Послышался шум мотора. Мангуст посмотрел на Миру с тревогой.

– Зачем сегодня-то он приперся?

Новая ведьма встала и подошла к забору.

Акулов снова притащил с собой Тулупа. Они выбрались из машины, Акулов нахмурился, увидев Мангуста, он не ожидал, что у ведьмы кто-то в гостях.

«Пусть привыкает, – подумала Мира. – Либо проваливает ко всем чертям!»

– У вас очень быстро появились еще вопросы. – Она решила заговорить первой, не скрывая неудовольствия.

– У нас есть договоренность с ведьмой, – парировал Акулов. – Она обещала сегодня проводить нас в лес, к заветной поляне.

– Заповедной, – поправил Мангуст.

Акулов стал еще мрачнее.

– Наше время очень дорого, мы не можем ждать, когда вы, – он скользнул взглядом по горе вещей, – разберетесь со своими делами.

– Вам обещала старая ведьма, вот пусть она и ведет, – огрызнулась Мира. – Я никуда не поведу.

Акулов посмотрел на Тулупа, тот молча вытащил пистолет и направил его на Мангуста.

– Мы так и думали, – снова заговорил Акулов, видя, как бледнеет лицо Миры. – Но попасть на поляну именно сегодня просто необходимо. И либо ты проведешь нас – и твой дружок будет жить. Либо его труп будет ждать тебя возле порога. Тулуп стреляет метко.

Мира скептично посмотрела на помощника, тот старался не нервничать, хотя видно было, что он в первый раз направляет оружие на человека.

Мангуст посмотрел на Миру, – кажется, он уже привык, что рядом с подругой постоянно попадает под раздачу.

– Может, – сказал он тихо, – лес поможет от них избавиться?

Мира улыбнулась – вот кто всегда будет на ее стороне. Пусть в душе он это все и не поддерживал, но для Миры всегда готов был сделать исключение.

– Ладно. – Девочка сделала шаг к Акулову. – Я проведу вас, но вы уберете оружие.

– Уберем, – согласился Акулов.

Тулуп облегченно выдохнул и спрятал пистолет. Мангуст немного расслабился.

– Идем сейчас, – командовал Акулов.

Мира подумала, что неплохо бы накинуть что-нибудь сверху, в лесу становилось холоднее.

– Дождешься меня? – спросила она Мангуста, но тот не успел ответить.

– Мы все идем, – сказал Акулов.

– Зачем? – нахмурилась Мира.

Но Богдан не ответил, сел в машину, достал рюкзак и выжидающе уставился на Миру.

– Время терять будешь? – спросил вместо него Тулуп.

Мира сделала максимально недовольное лицо, тронула Мангуста за плечо и пошла в сторону леса. Остальные двинулись следом. Акулов шел сразу за ведьмой, за ним Мангуст, а замыкал шествие Тулуп. Страшно хотелось побыстрее от них избавиться. Но что-то в лесу шептало, что надо ждать, сейчас не получится. Да и сил у Миры не хватит, мало знает.

– А что конкретно обещала показать ведьма? – Мира пыталась лихорадочно придумать, куда же отвести Акулова с Тулупом, чтобы те отвязались.

– Путь в Ладный мир, – ответил Акулов, изучая лес и пытаясь запомнить дорогу. – Мы кругами ходим?

Он угрожающе шагнул к Мире.

– Лес хочет, чтобы вы так думали, – прошипела девочка, отступая.

Мангуст за спиной двинулся в сторону Акулова, но его остановил Тулуп.

Богдан подошел вплотную. Мира смотрела на толстяка во все глаза. Больше пугало то, что может сделать с Мангустом Тулуп, чем с ней Акулов.

– У леса свое сознание, – попыталась объяснить Мира. – Он любит путать. Вам кажется, что мы тут уже проходили, но это не так. Если дадите лесу себя запутать, то никуда не дойдете.

Акулова это объяснение удовлетворило, он отступил. Тулуп тоже сделал шаг назад от Мангуста.

– Веди дальше, – махнул он рукой.

– Путь в Ладный мир ведет не через заповедную поляну, – сказала девочка. Очень не хотелось вести его к избушке и поганкам.

– А через что? – Акулов снова стал злиться.

– Через туман, – вспомнила Мира записи прабабки.

– Это мы знаем, – кивнул Акулов. – Где он собирается?

– Не на конкретной поляне, – покачала головой Мира.

Она точно не могла сказать. Туман приходил внезапно в разных местах. Словно то тут, то там рвалось пространство между мирами, граница истончалась и миры обменивались энергией.

– А где?

Мира посмотрела в лес и поняла, куда хочет отвести Акулова и Тулупа. Не отвечая на вопрос, она быстро зашагала в глубь леса. Было здесь то, что не вяжется с общим ландшафтом, не характерно для этих гор и лесов. Пространство в этом месте искажалось и подтягивало места из других уголков страны. Мира ступила на тропинку, которую ярко освещало солнце, проглядывавшее между деревьями.

Игнорируя очередной вопрос Акулова, Мира пошла на солнце. Вот-вот должно было показаться то, о чем она думала.

Деревья расступились, открывая взору каменную площадку, обрыв, а впереди насколько хватало глаз простирался лес. Среди деревьев клубился туман.

– Ладный лес, – сказала Мира, обведя рукой все, что видела перед собой. – А дальше нельзя.

– Почему? – Акулов уже собрался спускаться со скалы.

– Ну, – Мира сочиняла на ходу. Вспомнились слова ведьмы об управлении людьми. – Надо жертву лесу принести, тогда пропустит.

Мангуст за спиной Акулова поперхнулся воздухом и во все глаза уставился на подругу.

– Какую жертву? – не понял Акулов.

– Правильную чистую душу, – продолжала фантазировать Мира.

– Девушку, что ли? – понял как-то по-своему Акулов.

– Типа того, – кивнула Мира. – Чтобы ее душа провела вас через туман.

Акулов вытащил пистолет и направил его на Миру.

– Проверим, – сказал он.

Тулуп вытаращился на босса, готовый в любой момент ловить Мангуста.

– Я не подойду. – Мире потребовалось собрать все свое самообладание, чтобы спокойно встретить его взгляд. – Я часть леса, туман такую жертву не примет.

– А какую примет? – недовольно спросил Акулов.

– Искать надо, – пожала плечами Мира.

– Вот ты и поможешь искать. – Акулов вернул пистолет Тулупу.

Мира не ожидала такого эффекта. Она была уверена, что Акулов передумает искать Ладный мир, не захочет убивать ради него. Но тот загорелся идеей еще сильнее. Размахивание пистолетом во все стороны было не блефом. Он на самом деле мог убить Миру или Мангуста. Мира смотрела, как Акулов уходит от скалы, и взмолилась к туману, чтобы помог придумать, как избавиться от этого человека. Туман обещал подумать.

– Жертву нельзя приносить часто, – кинула Мира ему вслед. – Только в определенное время.

Акулов остановился и обернулся:

– В какое?

– Когда солнце властвует на небе или делит его с луной. – Мира опять вспомнила заметки прабабки.

– Чего? – не понял Тулуп.

– В летнее солнцестояние или осеннее равноденствие, дебил, – буркнул Мангуст.

Тулуп, не спрашивая разрешения, врезал ему со всей силы по лицу. Мира вскрикнула.

– Может, мы тебя тут сразу и прибьем? Может, никаких правил и не надо? – Тулуп достал пистолет и направил на Мангуста.

– Себя пристрели! – Голос Миры звучал низко, нечеловечески.

Лес содрогнулся.

Рука Тулупа медленно стала подниматься к голове. Он в ужасе смотрел на девочку, которая наблюдала, как действуют ее слова.

Акулов успел подскочить в последний момент. Грянул выстрел, поднял стаю птиц. Тулупа мелко трясло. Мангуст лежал на земле, потирая челюсть. Смотреть на подругу он тоже боялся.

– Мы уйдем. – Акулов миролюбиво поднял руки, в одной он держал пистолет, который только что забрал у Тулупа. – И больше вас тревожить не будем. Все узнаем сами.

Он с трудом увел помощника подальше от скалы. Того все еще трясло. Мира подошла к Мангусту и села рядом.

– Сильно досталось?

Вася неопределенно кивнул. Зуб вспорол губу, и из нее сочилась кровь.

– Пойдем домой, найдем, чем обработать. – Мира помогла подняться другу, и они двинулись прочь из леса.

Дорога оказалась в два раза короче, чем запомнила Мира. Машины возле домика уже не было. Акулов трусливо сбежал, почуяв, что запугивать новую ведьму было ошибкой.

Мира быстро заскочила в дом и стала шарить по полкам в поисках аптечки. Нашла вату, бинт, перекись.

Мангуст стоял на улице и смотрел на закат. Сложно было понять, что творилось у него в душе. В один день его чудесная, добрая подруга превратилась в существо, которым обычно пугали детей. Мира вышла из домика, растерянная и расстроенная. А может, та самая Мира еще на месте? Просто теперь умеет защищаться и показывать клыки?

– Убивший дракона становится драконом, – сказал Мангуст, устало опускаясь на крыльцо и позволяя девочке сесть рядом и обработать губу.

– Что? – не поняла Мира.

– Мне казалось, – он посмотрел на подругу, – что после того, как ты прибила ведьму, тебе станет легче. Но сейчас… Сейчас я вижу, что ты заняла ее место.

Агата шла по городу одна. Находиться с Мирой и Мангустом было тошно. Они так спокойно обсуждали чужие смерти, будто оно так и должно было быть. Да кем они вообще себя возомнили? Небожители? Если владеют какой-то силой и знанием, это не значит, что к остальным можно относиться так наплевательски. Агата бесилась, бежала быстрее. Мира отпустила ее очень легко. Было страшно, что ведьма будет удерживать у себя. В плен возьмет. Но та согласилась с решением Агаты идти отдельно от них.

– Я дам тебе слова. – Было ли это желанием помочь или чем-то иным, Агата не могла разобрать. – Если ты в них поверишь всем сердцем, то они сработают. Помогут вернуть Медведя.

– Какие слова? – Агата боялась принимать от ведьмы что-нибудь еще. Достаточно уже Медведя, которого жизнь истерзала, как тупые ножницы – нежную ткань.

Мира наклонилась и прошептала на ухо:

– Будь в моих словах и наговорах…

Агата слушала слова, отчаянно не хотела их запоминать и одновременно очень боялась забыть. Заговор был несложный, а если есть сомнения в нем, то Мира подсказала слова-закрепы.

Их перекатывала в голове Агата, когда бежала через город. Свернула на какую-то улицу и застыла. Она знала, что спальные районы в городах похожи, как братья-близнецы, но чтобы настолько? Перед ней была ее родная улица, родной дом и скамейки точно такие же, как дома. Возле подъезда лебеди из покрышек и жуткие, уже поползшие от дождя старые игрушки. Кто вообще сказал, что оформлять ими клумбу – красиво? Открылась дверь подъезда, и Агате показалось, что она увидела маму. Махнула рукой, но женщина не обратила на нее никакого внимания. Агата шла по улице, а подъезд не приближался, был постоянно на одном расстоянии. Снова взмах рукой, попытка позвать. Тишина, никто не ответил. Запоздало Агата поняла, что не слышит звона бубенчиков на браслете Миры. А если нет звона, то и пространство ненастоящее, искаженное. Город издевался над Агатой. Девушка зло топнула ногой, в первую очередь на себя, что повелась, поверила иллюзии. Улица подернулась дымкой, все вокруг заволокло туманом, а когда он рассеялся, впереди был парк, ведущий к гостинице «Белое небо». Агата посмотрела, как уходят в небо стеклянные стены. И где-то ближе к крыше зияет черная дыра. Вот бы все стекла вынести в этом чертовом «Белом небе».

Возле леса Агата остановилась. Как искать Медведя, не зная ни троп, ни опасных мест? Уйти от Миры и Мангуста, с одной стороны, было безрассудно, с другой – никакой помощи от них Агата больше не ждала. Спасибо, помогли. Дальше сами справимся.

Первым делом Агата решила дойти до домика ведомых. Дорогу к ним она более-менее запомнила. Надо ведь хоть с чего-нибудь начать.

Дом пустовал. Люди, которых Агата не знала или видела мельком, куда-то увели Дарину. Агата посмотрела на лес. Найти подругу там так же нереально, как и Медведя. Но попытаться следовало.

– Говорят, если очень попросить, то лес подскажет дорогу. – Агата старалась всей душой верить, что оно так и есть.

Мира как-то сказала, что если верить, то мысль обретает силу. Ведьма, конечно, что угодно могла наговорить, но эта идея Агате понравилась и запомнилась. А больше ничего и не оставалось, кроме как верить и надеяться.

Заходить в дом было боязно, а на территории делать нечего. Поэтому Агата, недолго думая, направилась в глубь леса. Вдоль забора тянулась тропинка, протоптанная то ли обычными людьми, то ли ведомыми. И только лес знал, сколько людей они провели по этой тропинке в один конец. Агата сжала покрепче медведика в кармане и пошла. Под ногами хрустели ветки и листья. Среди деревьев трещали птицы. Что-то резко хрустнуло, Агата вздрогнула, обернулась, но никого не увидела. Какая-то мелкая птичка вспорхнула из-под самой ноги и улетела. Лес пугал и испытывал. Словно хотел проверить, достойна ли Агата найти Медведя, а следом и свою подругу.

Достойна, достойна, а если лес иного мнения, то девушка найдет способ его переубедить.

Агата вскинула голову, простыми пощелкиваниями ее не испугаешь! Она уже всякое успела увидеть за тот небольшой промежуток времени, что находится в этом городе.

– И почему об этом в интернете не пишут? – хмуро спросила девушка, перелезая через очередную корягу. – Рядом с описанием достопримечательностей надо заметку добавлять: «Местные верят в легенды и собираются в секты».

Идти одной через лес сначала было очень тревожно. Но чем дальше она уходила от города, тем больше успокаивалась. За спиной остались самые опасные люди. Даже сектанты так не пугали, как мысль о том, что может сделать Мира.

Со стороны донесся плач. Агата остановилась и прислушалась. Плакала девушка, горько, словно потеряла что-то очень важное.

– Дарина? – позвала Агата с надеждой. – ДАРИНА!

Она сошла с тропинки и бросилась через кусты, не обращая внимания на ветки, которые царапали лицо и цеплялись за одежду. Плач становился громче. Кто-то не мог справиться с эмоциями и буквально рыдал.

Агата вырвалась на полянку и остановилась в недоумении. В самом центре на пне сидела птица с девичьим лицом. Она размазывала крыльями слезы и голосила на весь лес.

– Вернулся мой дорогой, вернулся! – выла птица. – Но не хочет меня вспоминать, все маска мешает!

Птица увидела Агату и заголосила еще громче.

– Не хочет ни вспоминать, ни смотреть на меня. – Она спрыгнула с пня и вразвалочку пошла к Агате. – Ходит отрешенный, ничем не заинтересованный. Только маску снять хочет.

– Ты о Медведе? – догадалась Агата и радостно выдохнула. Неужели лес все-таки поможет найти Ярослава?

– Дорогой мой, – продолжала выть птица. – Не узнает, да и не хочет.

– С него маску снять надо. – Агата осторожно присела возле птицы.

Та размерами походила на огромного индюка. Серые перья, вьющиеся волосы, закрывающие грудь, и огромные глаза, когда-то имевшие человеческий цвет, но сейчас ставшие почти черными. Агате подумалось, что когда-то эта птица была очень красивой девушкой. Всяко симпатичнее Агаты.

Птица радостно прижалась к Агате, продолжая всхлипывать.

– Сними с него маску, – голосила птица. – Пусть вспомнит меня.

Укол ревности заставил Агату нахмуриться. Она попыталась поскорее отогнать плохие мысли. С чего она вообще ревнует? Он ей кто? Так, незадачливый помощник. Но чем дольше Агата об этом думала, тем больше ей хотелось еще раз увидеть этого незадачливого помощника. Коснуться его волос. Послушать, как он бухтит. Встретить его взгляд. Странный, задумчивый. Так на Агату никогда никто не смотрел. Во взгляде Медведя было что-то такое, от чего душа девушки то пускалась в пляс, то уходила в пятки. Агата готова была на многое, лишь бы снова увидеть взгляд этих глаз.

Птица продолжала выть, вытирая слезы об одежду Агаты.

– Ты поможешь мне его найти? – Надо было сначала решить эту проблему, а потом уже делить Медведя с девой-птицей. – Тогда я сниму с него маску.

Птица перестала плакать и подняла глаза на Агату.

– Правда снимешь? – с надеждой спросила она.

Агата кивнула, постаравшись сделать серьезное лицо. Она еще не знала, каким образом, но уже была полна решимости.

Птица радостно захлопала крыльями, приплясывая.

– Найдем, сейчас мы его найдем. – Теперь она голосила на весь лес, что ее Медведь к ней скоро вернется.

Агата поморщилась: птица орала слишком громко, буквально срываясь на истерику.

– Пойдем к моему дорогому! – Чуть не сбив Агату с ног, она резко взмыла ввысь.

Агата встала, отряхнула приставшие травинки и посмотрела, в какой стороне исчезла истеричка. Дорога все дальше уводила от тропинки туда, где даже дикие звери ходили с опаской. Лес становился гуще, все чаще приходилось обходить поваленные и сломанные деревья. Птица улетала вперед, потом возвращалась, возмущенная тем, как медленно двигается бескрылая Агата.

– Будешь моей подружкой? – спросила птица. – А то я одной предложила, она отказалась. Пришлось отдать ведомым.

– Дарина? – Агата чуть не упала, зацепившись ногой за очередную ветку. – Ты видела Дарину?

– Ну кого-то видела, – задумчиво произнесла птица. – Но она отказалась быть моей подружкой. А ты будешь?

– Так мы уже подружки. – Отвергать птицу сейчас было опасно. – Мы вместе Медведя ищем, чтобы маску снять.

– Маску-маску! – тут же переключилась птица на предыдущую тему. – Найдем моего родного, дорогого, он совсем рядом!

Птица видела Дарину, а значит, поможет и ее вытащить. Главное, не упустить момент и направить ее в нужную сторону.

– Он совсем рядом, – вопила среди деревьев птица. – Бедный, устал. От маски голова болит, она так изматывает!

Агата перелезла через поваленное дерево, оставив на нем кусочек одежды.

«Мира не обидится, – ехидно подумала она. – Все равно тут все декоративно-пожеванное».

Медведь лежал, уткнувшись мордой в мох. Зверь спал. Агата видела, как тяжело поднимается и опускается бок. Огромная маска-череп сдавила уши, мешала нормально дышать. Хотелось срочно снять ее.

Агата подошла ближе. Зверь вздрогнул и повернул голову, но смотрел не Ярослав. Что-то темное зародилось в душе Медведя и отравляло ее.

Птица села совсем рядом возле морды, положив на нее свое крыло. Медведь недовольно заворчал и лязгнул зубами возле самого ее носа.

– Хам! Нахал! – заверещала птица и поднялась в воздух. – Не помнит меня, не помнит!

Агата боялась шевельнуться. Если зверю хоть что-нибудь не понравится, он бросится на нее. И некому больше будет снять маску. Рука нащупала в кармане игрушку. Плюшевый медвежонок придал уверенности.

Птица немного покружила вокруг и улетела. Не понравилось, что Медведь снова попытался откусить ей голову. Агата осталась со зверем наедине.

Медведь с ворчанием поднялся и уставился на девушку. Вроде бы писали, что если на вас вышел медведь, то ни в коем случае не бегите. Кто-то вообще советовал притвориться мертвым, чтобы зверь отстал. Кто-то велел не смотреть ему в глаза, – можно спровоцировать. Так-то, если подумать, что угодно может спровоцировать зверя, который мучается головной болью.

– Давай я сниму? – жалобно и тихо сказала Агата. – Мешает, наверное.

Медведь мотнул головой и заворчал.

– Пожалуйста.

Агата не знала, как к нему обратиться. Мангуст звал его Яриком, но это было слишком фамильярно. Мира либо по фамилии звала, либо зверем. Это было грубо. А просто «Ярослав» – официально. Как же позвать Медведя?

– Слава, – Агата сделала шаг вперед. – Давай я сниму маску?

Медведь моргнул, попятился. Потом проворчал что-то и повернулся к Агате спиной.

– Не уходи! – тревожно воскликнула девушка, Медведь недовольно рыкнул. – Давай я помогу тебе?

Заладила, как пономарь, вдруг Медведя вообще не спасти? Может, человек внутри него уже сросся со шкурой, и зови не зови – услышит зверь, а человек будет спать внутри.

Агата сжала кулаки и двинулась прямо к Медведю. Зверь, стоя к ней спиной, сам пытался содрать маску, шкрябая головой о какую-то ветку.

– Дай сюда!

Агата сама не поняла, как у нее хватило смелости. Быстро обойдя Медведя, она схватилась руками за маску и дернула на себя. От неожиданности зверь попятился. Маска слетела, сдирая медвежью шерсть. По инерции Агата упала на спину и уставилась в небо, наполовину скрытое кроной.

Сейчас сожрет.

Но Медведь даже не думал двигаться с места. Он таращился перед собой, мотая туда-сюда головой.

– Нет маски! – Агата села, показывая череп зверю.

Тот зарычал, кинулся вперед и выбил лапой маску из рук. Агата в страхе закричала. На девушку Медведь не обратил никакого внимания, бросился за маской, раскрошил ее зубами, раскидал огрызки в разные стороны. Агата еле увернулась от летящих в голову острых осколков. После этого Медведь выдохнул, лег, положив морду на лапы, и задремал.

И что ей теперь делать? Маску она сняла, но как заставить теперь Славу снять шкуру? Девушка осторожно подсела к нему, коснулась рукой головы. Медведь заворчал во сне, двинул ухом.

– Cлава, – позвала Агата. – Надо шкуру снять.

Медведь мотнул головой, отпихивая Агату.

– Нет, так дело не пойдет! – возмутилась она.

Усевшись поудобнее, обхватила морду обеими руками. Голова была неподъемной, даже с места сдвинуть не получилось.

Медведь недовольно клацнул зубами. Агата отпрянула, но дальше ничего не произошло.

– Ладно, хочешь спать, давай спать.

Она привалилась к огромному медвежьему боку и закрыла глаза. Мерное дыхание убаюкивало, забирало все переживания. Хотелось вот так вечно лежать в лесу, окутанной густой шерстью, и чтобы никакие ведомые не лезли. Даже мысль о Дарине не могла заставить подняться и открыть глаза.

Сколько они так пролежали, Агата не могла сказать. В лесу стало темно. Зажглись маленькие огонечки, которые летали по поляне, садились на ветки и травинки и взлетали, испуганные малейшим шорохом. Медведь крепко спал, периодически начиная похрапывать. Агата недовольно посмотрела на него, ткнула в бок, пытаясь разбудить, но это вообще не возымело никакого действия. Медведь продолжал крепко спать. Смирившись, что сегодня ей Бурова не растолкать, Агата плотнее закуталась в Мирины вещи и тоже заснула.

Снилась мама, она ругалась, называла словами, которые Агате стыдно было произносить даже мысленно. В маминой голове мужчина в жизни женщины должен был быть только после свадьбы. А лучше, чтобы они, как цари в древности, жили в разных комнатах и виделись только на пирах. Это бесило и отпугивало от парней еще больше. Страшно было, а что скажет мама. Страшно, а что скажет мальчик. Все уже давно умеют целоваться, а Агата знает об этом только из фильмов и никогда никого не целовала. Как и ее.

Девушка проснулась, ощущая под щекой неудобную корягу. Медведя нигде не было. Агата в ужасе подскочила, заозиралась.

– Ну и куда ты делся? – хмуро окликнула она.

Треснувшая ветка привлекла внимание. Агата двинулась на звук и быстро нашла Медведя, который что-то раскапывал.

– Слава, – позвала Агата, – снимай шкуру.

Медведь поднял голову. Показалось, что нахмурился. Мотнул головой и пошел прочь.

– Да чтоб тебя! – воскликнула Агата и побежала за ним следом.

Зверь не обращал на нее внимания и просто пер через лес, не разбирая дороги. Когда Агата перестала понимать, сколько они прошли, Медведь сел и тяжело вздохнул.

– Давай шкуру снимем, – снова попросила девушка. – Пожалуйста.

Она достала из кармана медвежонка, гадая, чем он может помочь. Сунула под нос Медведю. Тот внимательно обнюхал игрушку, чихнул, заворчал и недовольно пошел дальше.

– Да ты прикалываешься? – Ее возмущению не было предела.

Агата пыталась вспомнить, а что она сделала возле гостиницы, что помогло Ярославу снять шкуру. Обняла, говорила успокаивающие слова. Но он тогда Медведем мало был, а тут весь день носился по лесу с маской на морде.

– Как же тебя вернуть? – спросила Агата, глядя на небо.

Медведь остановился так резко, что девушка не успела затормозить и ткнулась ему в спину. Медведь недовольно рыкнул и повернул голову.

– Что? – Агата разозлилась. – Встал, как пассажир в метро, не обойти! Какую вывеску нашел, чтобы прочитать?

Медведь удивленно моргнул, словно видел ее в первый раз.

– Двигайся уже! – Агата пихнула его в зад. – Холодно в лесу.

Медведь зарычал, резко обернулся и лязгнул зубами. Агата отпрянула, взяла себя в руки и вцепилась Медведю в морду. Зверь явно не ожидал такого обращения, попятился, увлекая за собой Агату.

– Вернись, – шептала она, – ты очень нужен. Тебя тут не хватает. – Она помолчала, потом добавила: – Мне не хватает.

Медведь сел на попу, продолжая смотреть на девушку. Агате показалось, что в глазах его появилось осознание. Еще немного, и зверь скажет что-нибудь язвительное, прокомментирует, какая Агата тупая, теплее надо одеваться в лес. А медведей за морду хватать – вообще неумное занятие.

– Давай шкуру снимем, – повторила просьбу Агата.

Медведь устало вздохнул, моргнул, лапой снял руки Агаты с морды и хотел было встать. Но та пихнула его обратно и резко сказала:

– Снимай шкуру, Слава! Я понятия не имею, как бы с тобой обращалась Мира, может, сразу освежевала бы или общипывала бы по одному волоску. Эпиляция для Медведя, представь себе!

Агата продолжала нести какую-то чушь, пока не заметила, что обнимает ее не лапа, а рука.

– Эпиляция для медведя, – задумчиво произнес Буров. – Никогда не видел лысых медведей. Вот котов, да.

Агата пискнула от неожиданности, хотела выбраться из-под руки, но в последний момент передумала. Одежда сбилась, обнажая руку. Было холодно, но поправить – испортить момент. А Ярослав продолжал обнимать одной рукой, второй рассеянно трогая волосы.

Агата чуть отстранилась, внимательно посмотрела на него. Глаза на месте, тот самый странный взгляд – тоже. Он изучал ее, наблюдал.

«Боже, что я делаю? Да пофиг, меньше мыслей – меньше страхов».

Агата резко подалась вперед и коснулась губами его губ. Кольнула борода. Мелькнула паническая мысль: а что потом, после первого поцелуя? Что надо делать после того, как решился на самое страшное – нарушить чужие границы?

Девушка почувствовала, как ложится на талию огромная мужская рука. Ложится нежно, словно прикрывает собой тонкий побег и подтягивает поближе. Борода колет ощутимее, но в голове такой хаос, что нет места таким мелочам. Захотелось отстраниться, пока не поздно, пока он не узнал, что она даже не умеет целоваться. Но руки держали крепко, не отпускали.

Да пофиг.

Он, наверное, тоже когда-то не умел целоваться и боялся чужого тела. А еще больше боялся своего, такого большого, сильного.

Агата почувствовала, как обожгло голую кожу горячими пальцами. Так близко чужое тело, так страшно. Внутри все тряслось, но девушка не могла понять из-за чего. Медведь был ласков. С трепетом проводил рукой по нежному девичьему плечу, колол бородой. Он был совсем близко, и Агата разглядела легкую рыжину в его волосах, несколько седых волос. Усмехнулась про себя, такой странный контраст: молодость и седина. Больше всего притягивали глаза. Голубые, обычно настороженные, сейчас они смотрели с особой нежностью.

Агата так боялась сделать что-то не так.

Да пофиг.

Она позволила себе утонуть в объятиях своего Медведя и не забивать голову лишними страхами. Сейчас в лесу, на этой поляне, есть только они вдвоем. Стихли все шорохи, перестали звенеть бубенцы. Ничего не хотело мешать.

– Туман идет, – сказал Слава, отстраняясь.

Агата кивнула.

Желание продлить этот момент было безгранично, но надо было двигаться дальше. Опасно легко нашелся Медведь, от этого тревожно было на душе – сколько времени они будут искать Дарину?

Они продолжали сидеть так, слушая дыхание друг друга. Отчаянно мечтая, чтобы жизнь была вот такой. Агате нравилась мысль, что, возможно, перед ней тот, кто в будущем займет не только все мысли, но и сердце. Пусть и для него она будет тем же человеком.

– Меня Славой только мама в детстве называла, – сказал он вдруг. – Почему Слава?

Агата задумалась. Рассказывать все, что было у нее в голове в тот момент, не хотелось. Мало ли что он подумает.

– Мне показалось, что так лучше.

Он улыбнулся, руки сместились с талии, поправили одежду, вызвав очередной ворох мурашек. Агата неохотно поднялась, увлекая за собой Медведя. Интересно, откуда берется шкура, раз превращение сохраняет одежду?

– Где остальные? – спросил Буров.

– Мангуст остался возле гостиницы, «Горка» сгорела, – сказала Агата и похолодела.

– А Мира?

– С ним.

Ярослав кивнул каким-то своим мыслям, глядя перед собой. Агата не могла понять, как именно он воспринял известие, что его гостиницы больше нет.

– Давно надо было сжечь ее ко всем чертям. – Не такой реакции она ожидала. – Прав был лес, прав Богдан Тимурович, будь он неладен. Отпустить пора. И уходить из этого города.

– Надо Дарину найти, – напомнила Агата.

– Найдем, – улыбнулся Слава. – Всех найдем.

Агата улыбнулась в ответ. Сунула руку в карман и не нашла медвежонка. Поискала глазами. В какой момент он выпал, непонятно. Может, когда с поляны уходили. Пусть в лесу теперь живет другой медведь.

– Не могу понять, – подумала вслух девушка. – Как мне удалось шкуру с тебя снять? Я все слова, которые Мира сказала, забыла.

– Я просто вспомнил, почему ты меня бесишь, – хитро улыбнулся Буров, пихнув Агату в бок.

Акулов с Тулупом нагнали их только на второй день. Кара пришел позже. Недовольный, ворчливый, словно он сделал всю грязную работу.

– Нет, ну по факту! – возмущался Кара. – Я там себя чуть не спалил, а вы меня даже ждать не стали.

На его бубнеж никто не обращал внимания. Шаман молча хозяйничал, показывая Тулупу, где что расположил. Акулов внимательно изучал записи и постоянно куда-то уходил. Дарине это казалось странным, но, судя по реакции ведомых, это было обычное поведение босса.

– Он проверяет туман, – объяснил Тулуп, когда Акулов в очередной раз куда-то скрылся. – Важно все сделать в правильный цикл, чтобы потом не пришлось все повторять заново. У нас такое не раз уже случалось. Видимо, что-то не так, давно не видел его таким озабоченным. Надеюсь, Великое древо будет к нам благосклонно в этот раз.

– Надеюсь, что нет, – пробурчала Дарина под нос.

Ей не давали заниматься лагерем, все брали на себя. Поэтому приходилось сидеть и смотреть, как Кара возится с костром и котелками, Шаман укрепляет палатки, а Тулуп ищет что-то в компьютере, который в последнее время стал брать с собой чаще.

– Был бы интернет, я бы на диск вышел, посмотрел там информацию, – вздохнул он, когда Акулов подсел с очередным вопросом. – Я тоже не понимаю, что не так. Будто в Ладном мире что-то происходит. Жаль, у нас там нет связного, так ни с кем и не получилось контакт наладить.

Акулов недовольно заворчал.

Дарина уже смирилась с тем, что эти люди верят в существование другого мира, стараются жить по его правилам. Но она никак не могла уложить в голове – как это случилось? Как взрослые мужики увлеклись какой-то чертовщиной? Ладно Тулуп. Если Дарина правильно поняла, парню было восемнадцать, когда Акулов предложил ему вступить в секту. Если на тот момент секта вообще существовала. Но Кара? Человеку глубоко за тридцать, а он печется, как бы всякие-разные в лесу не обиделись. С Шаманом все почему-то было понятно, он изначально стукнутый. Хотя, может, Тулуп тоже такой? Просто лучше маскируется и прикрывается своим обаянием.

– Охренеть, сколько всего можно сделать за год. – Тулуп копался в ноуте. – И ни черта не добиться за десять лет.

Дарине стало скучно, и она решила подсесть к Тулупу. Сейчас его избегать не было смысла, никуда не денешься из леса, который не выпускает. Попытка сбежать от Шамана была тому примером. Тулуп покосился на девушку, но гнать не стал. Снова погрузился в бесконечные файлы и таблицы. На экране царил какой-то невозможный хаоc: копии дневников, заметки, схемы. И красной нитью через это все шла фраза: «Все беды от котов и медведей».

– Почему от котов? – не поняла Дарина.

– Честно говоря, не знаю. – Тулуп перестал мотаться по папкам. – Нам пока хлопоты только Медведь доставлял. А с котом мы сколько пытались пересечься, ничего не получалось. Один раз удалось его хвост увидеть. Огромный, рыжий, пушистый. Но больше он не показывался. Хрен знает почему, что мы не так делаем.

– Не жители Ладного мира? – спросила Дарина, попытавшись вложить в вопрос всю иронию, какая у нее осталась.

– Скорее всего. – Тулуп воспринял вопрос серьезно, даже задумался. – Возможно, кот ждет, когда мы наконец проникнем в Лад.

– А почему Лад?

– По одной из легенд. – Тулуп быстро нашел нужный файл. – В этом мире все живет в гармонии, в ладу с собой и окружающими. Люди владеют знаниями, которые позволяют им избежать множества проблем.

– Звучит как утопия, – покачала головой Дарина.

Тулуп радостно кивнул:

– Восхитительный мир, где мудрость и богатство шествуют рука об руку.

– А что вы будете делать, если этот мир окажется вовсе не таким, как вы представляли?

Тулуп посмотрел на Кару. Тот уронил посуду и собирал ее по всей поляне.

– Мы так долго его искали. – Бармен почесал бровь. – Не знаю, надо сначала туда попасть.

Дарина тяжело вздохнула: вот бы их упорство да в мирных целях. Проку было бы больше. Тулуп мог бы стать отличным архивариусом, историком. Ему это дело явно по душе. Сидел бы переписывал историю для нового поколения.

– А у тебя друзья были?

Дарине очень хотелось понять, почему же он пошел за Акуловым.

Тулуп посмотрел на Дарину с какой-то невероятной тоской в глазах. На мгновение его стало жалко. Но минутная слабость быстро отпустила.

– Тяжело дружить с человеком, когда видишь, как другой исполняет твою мечту.

Дарина не поняла, Тулуп это сказал с тоской или с гордостью. Но ясно было одно – друзей у него не было. Даже в то время, когда Акулов еще не появился в его жизни.

– Поэтому ты решил ни с кем не дружить? – уточнила Дарина.

– В целом это выход, – улыбнулся Тулуп. – Сам по себе, никому не обуза, никого не заставляешь себя чувствовать ущербно.

– Но можно же найти друга, который будет с тобой на одной волне. – Она была не согласна с такой позицией.

– Как вы, што ли? – хохотнул Тулуп. – Вот уж никогда не видел настолько разных подруг. Вы же собачились постоянно.

– Мы дружим с Агатой с первого класса. – Дарина выпрямилась. – И обе знаем, что интересно другой. И наше счастье, что у нас не совпадают вкусы на мужчин.

– Да дело не в этом, – продолжал веселиться Тулуп. – Вы как маракуйя и морошка – вообще разного поля ягоды.

– Маракуйя не ягода. – Дарина жгла Тулупа взглядом.

– О том и речь. – Бармен улыбнулся одной из своих фирменных улыбок, от которых Дарину стало уже тошнить. – Разные, невозможно разные. И бросила тебя твоя подруга!

Дарина что-то хотела возразить, но не успела. Сверху спикировала та самая птица с девичьим лицом и заголосила:

– С моего дорогого! Маску сняли! А он мне голову откусить хотел! Хам! И шкуру с него тоже сняли! Да еще и… – Птица задохнулась, наклонилась совсем близко к Тулупу и прошептала что-то нечленораздельное.

– Да ты что? – удивился Тулуп.

Птица яростно закивала головой:

– Сама видела! Сама!

– И не помешала?

– Он мне чуть голову не откусил! – обиделась птица. – Ты бы тоже не вмешивался, если бы тебе голову попытались АМ!

Птица резко подалась вперед и щелкнула зубами перед самым носом Тулупа. Тот не шелохнулся.

– Говоришь, мы разные и Агата меня бросила? – ехидно спросила Дарина, когда птица улетела.

– А ты, глядя на Машу, все еще думаешь, что Ладного мира не существует? – парировал Тулуп.

Дарина отвернулась. Воспринимать Машу ее мозг отказывался. Уродливое сочетание птицы и человека. На картинке такое выглядит красиво, но это в сказке. В жизни же такого быть вообще не должно. Вместо птицы Маши должна быть просто Маша, какой бы она ни была.

– Грибы показались! – Акулов смешно бежал, путаясь в ногах. – Грибы показались! Бросаем все и на место!

Тулуп подскочил, захлопнув крышку ноутбука:

– Уже? Почему так рано?

– Да черт их знает, вся тропа в поганках, чуть не сшиб одну.

Буров точно знал, куда надо идти. Он ни разу не споткнулся, ни разу не задумался на том или ином повороте. Быстро вышел на тропинку, а потом вывел Агату из леса.

– Погоди, – замотала головой девушка, – нам обратно надо, за Дариной.

– Я справлюсь, – ответил Медведь.

– Видела я, как ты справляешься, – заволновалась Агата. – Давай обратно в лес, веди меня куда там надо.

– Давай Мангуста дождемся, мы вдвоем против ведомых не выстоим.

Пришлось согласиться. Агата не знала, сколько точно народу у сектантов, и представляла целую роту наглухо отшибленных дебилов.

– А кто они? – решила уточнить Агата. – Свидетели Ладного мира?

– Какие свидетели? – хохотнул Буров. – Они ни разу там не были, так, мечтатели. Только было бы о чем мечтать, – добавил он немного помолчав. – Почему никто не задумывается, что за одной красивой легендой может скрываться орда тварей, которая готова освежевать и сожрать?

– Ничего красивого в ваших легендах нет.

Ярослав пожал плечами. Агата зависла, глядя, как под тканью перекатились мышцы. Захотелось потрогать, а еще лучше – почувствовать, как двигается тело. Слава смотрел на девушку, немного усмехаясь. Агата покраснела и отвела глаза. Поцеловала, и хватит. Может, она вообще от стресса так поступила? Можно врать кому угодно, даже себе, но правда останется. Агате очень хотелось поцеловать Медведя еще раз. Внутри буквально все кричало. Будто открылся какой-то бездонный колодец, позволяющий изучать, касаться и просто находиться рядом бесконечно. Где же этот чертов Мангуст с Мирой?

– Вас только за смертью посылать, – услышала Агата голос Мангуста. – Мы уже думали, что все, не увидимся больше.

Мира в знак приветствия только кивнула.

– Да это вас пока дождешься, сто лет пройдет, – улыбнулся Буров.

– И будешь ты столетняя душа.

Агата не разделяла их радости. Надо идти подругу искать, а они теряют время на шуточки. Еще бы уселись прямо тут и завели разговор на темы, которые не обсудили, пока не виделись.

– Поторопимся, – сказала Мира, глядя на лес. – Не нравится мне, что там происходит.

Где там, Агата не поняла, но шуточки прекратились, Мангуст нахмурился, а Буров с тревогой посмотрел на Агату. Они опять говорили гораздо меньше, чем знали. Общались между собой без слов, порой даже без взглядов. Создавалось ощущение, что у Мангуста и Миры одно сознание на двоих.

«Одна мозга», – мрачно подумала Агата. Она никак не могла и не хотела принять тот факт, что смотрит в спину человеку, из-за которого жизни больше нет. Почувствовав ее настроение, Слава аккуратно обнял Агату за плечи. Почему эти объятия не могли подождать другой обстановки? Когда не надо бежать за мечтателями о лучшей жизни. Переживать, что можно не успеть спасти Дарину.

Спешить через лес не было смысла, – либо он проведет короткой дорогой, либо заставит плутать.

Среди деревьев что-то мелькнуло, и Агата в ужасе вжалась в Медведя. У этого чего-то были рога. Но ближе животное не подошло, прошло мимо, даже не заинтересовавшись незваными гостями.

– Нам долго идти? – спросила Агата.

– И да и нет, – ответила Мира.

– А конкретнее?

– Нет конкретики, сама же знаешь.

Агата недовольно замолчала. Ждать и идти – самое отвратительное, что можно было придумать. Ждать, когда наконец дойдешь.

– А почему Агата? – спросил вдруг Медведь.

– Что? – не поняла она.

– Да я просто подумал, что по паспорту ты же не Агата.

– А откуда ты знаешь, что у меня в паспорте?

– Я же вам заселение оформлял, – напомнил он о прошлой жизни.

– Терпеть не могу это имя, – призналась Агата. – Мама назвала так, думая, что несет благо. А меня буквально воротило от этой формы. Еще и шампунь так называется, меня всю школу дразнили. А потом я стала изучать языки и увидела, что, оказывается, у этого имени есть другая форма.

Агата старательно избегала произносить «Агафья», не хотела даже в контексте рассказа произносить это имя вслух.

– Так ты не Агата? – удивилась Мира.

– Агата! – возмутилась девушка. – Это просто другая форма имени, другая транскрипция.

– Так вот в чем дело! – оживилась ведьма. – Ты ходишь не под своим именем. Это защищает тебя.

Агата посмотрела на Бурова, тот пожал плечами.

– Восхитительно, – продолжала радоваться Мира. – Это имя действительно благо для тебя. Не подпускало беду вплотную.

– Да ты что? – Агата скопировала удивление Миры. – А этот отпуск вообще ни разу не беда?

Мира ничего не сказала и молча пошла прямо.

– Как тебе с этим живется? – Агату понесло. – Ты сдавала их сектантам. Сколько душ погубила чужими руками? И все ради чего? Что ты-то получила?

Мангуст и Буров остановились. Мира стояла спиной и смотрела прямо в лес. Далеко, так, что остальным было не видно, сидел огромный рыжий кот. Он лениво обмахивался хвостом и ждал. Мира еще не знала, что будет после того, как все закончится. Кот не говорил. Он что-то задумал и просто следил, чтобы все исполнялось в соответствии с его планом.

– Нечего ответить? – продолжала давить Агата.

Мира медленно повернулась к девушке и подошла. Агата почувствовала, как резко похолодел воздух.

– На моем месте ты сделала бы то же самое, – тихо сказала ведьма, коснувшись дредами ее руки.

– Я бы не стала убивать людей, – сипло произнесла Агата.

– А я и не убиваю.

Мира выглядела очень усталой, можно было подумать, что вся эта история иссушила ее до самого дна. Но надо было держать лицо. Не показывать, что она тоже может быть слабой.

Агата посмотрела на Мангуста. Тот не сводил глаз с Миры.

– Я не понимаю, почему?

– Мы опять время теряем, – был ответ. – Дошли уже.

В подтверждение его слов совсем рядом раздался грохот, и над головой от ствола дерева отлетел кусок.

– Догнали, ложись!

Еще грохот, Буров повалил Агату на землю, прикрыв собой. Выстрел вспорол еще один ствол в том месте, где они только что стояли.

– Кто дал этому человеку в руки оружие? – возмутился Мангуст. – Он даже стоя в упор попасть не может.

– Акулов считает, что Тулуп страшно меткий, – отозвалась с ехидцей Мира.

Мангуст понял что-то свое и улыбнулся.

Все затихло, Агата услышала мужской голос, он отвечал кому-то вдалеке.

– Вроде перестал.

Девушка попыталась встать, но выстрел снова оглушил, заставил спрятать голову.

– Погоди немного, – посоветовал Мангуст. – Сейчас наш снайпер все израсходует, и можно будет бежать за твоей подружкой.

Со стороны выстрелов послышалось чертыханье и звук удаляющихся шагов. Стрелявший убегал.

– Можно выдохнуть. – Мангуст сел, осматривая себя. – Все целы?

Агата рядом жалобно пискнула – рукав Бурова стремительно пропитывался кровью.

Ведомые гнали, постоянно оглядываясь. Из земли выскакивали маленькие поганки. Они тихо шипели, когда чей-нибудь неосторожный башмак оказывался возле ножки или пытался задеть шляпку. Дарине на бегу казалось, что грибы открывают глаза и смотрят вслед. Одна особенно крупная поганка выскочила совсем рядом, сбив девушку с ног. Дарина рухнула на землю, носом уткнувшись в шляпку. Гриб вздрогнул, пошел волной по всей поверхности. Шляпку прорезала трещина, и на Дарину уставился огромный серый глаз.

Шаман подскочил, за шкирку поднял девушку на ноги и потащил дальше.

– Смотри под ноги, – прошептал он.

– Да как, они из-под земли лезут, – ошалело выдохнула Дарина.

– Вестники тумана. – Кара подумал, что обращаются к нему. – Где туман, там и душки.

– Не отставайте! – Акулов ускакал далеко вперед, высматривая свое место.

Тулуп шел последний, держа наготове пистолет. Дарина не спрашивала, зачем оружие. Легко было догадаться, что где-то рядом Агата с помощниками. Они буквально на пятки наступают, иначе не гнали бы ведомые, побросав все вещи в лагере.

– Осторожно, тут скалу раскололо! – послышался голос Акулова. – Держите левее.

Ведомые вышли из леса на край скалы.

– Таких гор тут никогда не было. – У Дарины захватило дух от вида, который им открылся.

Горы, густой-густой лес и молочно-белый туман, клубящийся среди деревьев.

– Теперь есть. – Акулов смотрел на лес с видом фаната, предвкушая скорую возможность прикоснуться к тайне.

В этот раз у него все точно получится!

– Ну ты же шить умеешь, – со знанием дела сказал Мангуст.

– То, что я умею шить, не значит, что я могу зашить человека! – огрызнулась Мира.

– Просто представь, что игрушку из дерматина делаешь.

– Я все слышу! – возмутился Буров.

– Очень хорошего, дорогого дерматина. – Мангуст похлопал Ярослава по плечу.

Тот поморщился:

– Почему я вообще вас терплю?

– Просто мы великолепны, с этим сложно поспорить, – улыбался Мангуст, глядя, как Мира осторожно штопает медвежью руку.

– А главное, очень скромные. – Буров хмурился, рычал где-то внутри себя, но старался сидеть смирно.

Агата держала в руках кусок ткани, который ей вручила Мира.

– Не смотри. – Буров заметил, что девушка с каждым стежком становится все бледнее.

Агата с трудом оторвала взгляд от рук Миры и посмотрела на Медведя.

– Правильно, смотри на меня, – сказал он. – Там ничего интересного.

– Девушку к краю, – распорядился Акулов.

Дарину поставили лицом к обрыву и отпустили. Она смотрела, как гуляет среди деревьев ветер, и думала, как же теперь показывать дорогу туда, где она никогда не была.

Раздались выстрелы. Отставший Тулуп что-то прокричал и снова выстрелил несколько раз.

– Не трать на них время! – крикнул Акулов. – Сюда иди! Прицепились, как пиявки.

Дарина обернулась, глядя, как к скале выходит запыхавшийся Тулуп.

– Осталось? – спросил Акулов.

– Одна, – кивнул Тулуп.

Дарина не поняла, о чем речь, решила, что бармен перестрелял всех, только Агата осталась. Или вообще даже ее нет, лежит в крови одна среди деревьев.

– Встань, как поставили, – приказал Акулов, рукой показывая Дарине обернуться.

Та сжала кулаки и снова повернулась к лесу. В голову уперлось что-то жесткое. И тут пришло осознание, что именно осталось у Тулупа одно.

– Давай быстрее! Вон уже грибы показались! – подгонял Мангуст. – Мы сейчас догоним тебя. Не переживай за Медведя, он раны заращивает, будто глина.

Агата кивнула и побежала что было сил. Вот-вот она окажется возле скалы, отвлечет ведомых, а там и остальные подтянутся. Главное – привлечь внимание, тянуть время. Ветки хлестали по лицу. Пора бы уже придумать какое-нибудь устройство, которое будет само отводить или отстригать эти вездесущие руки леса.

Агата услышала голоса – она рядом, совсем рядом. Деревья расступились, и девушка вылетела на скалу, затормозила, удивленно огляделась. Пусто, никого. Но она же только что их слышала.

– Агата, – послышался знакомый голос.

Она совсем немного промахнулась, Дарина стояла в десяти метрах от подруги, а между ними зияла пропасть. Скала раскололась в этом месте. Дарина смотрела на Агату, пытаясь сдержать слезы. За ней пришли, ее спасут.

Сзади стоял Тулуп, он упер Дарине в затылок пистолет и смотрел на Агату.

– НЕТ! – заорала она.

Выстрела не было. Лишь стая птиц поднялась вверх, испуганная чем-то оглушительно громким. А в небо взлетел небольшой клок кожи с длинными светлыми волосами. Он весело вспорхнул, подхваченный ветром, а потом медленно стал опускать вниз. Дарина вздрогнула и камнем полетела со скалы в объятия клубящегося тумана.

Сзади схватили сильные руки и поволокли от края. Агата вырывалась, кричала так, что заболели связки.

– Дарина!

Она не слышала себя, хрипела, пытаясь справиться с эмоциями. Дарины больше нет. Этот урод убил ее. Выстрелил сзади, как трус. Еще и улыбался. Или не улыбался. Агата не могла понять, что именно она помнит, помимо искаженного ужасом лица подруги. Она пыталась вспомнить, что было после выстрела, но мозг отказывался воспринимать картинку как должно, подкладывая только мутные образы чего-то красного. Красного было много, оно заливало собой скалу. Красным стал туман, забравший тело Дарины.

Дарины больше нет.

Агата замерла, повиснув на руках Медведя. Тот опустился на землю, прижимая к себе девушку.

Сквозь гул Агата услышала, как Ярослав переговаривается с Мирой и Мангустом. Кажется, те собрались за ведомыми. Зачем, если все уже сделано? Выполнено задание. Мира может быть спокойна, последняя душа, которую она отдала, ушла в туман.

Дарины больше нет.

– Отпусти, – хрипло сказала Агата, высвобождаясь из рук Медведя.

Они были в лесу. Агата не знала, насколько далеко от скалы, да и какая разница? Даже если она прыгнет вслед за Дариной, это не вернет подругу.

Слава сидел на земле, не спуская внимательных глаз с Агаты. Девушка медленно побрела прямо, постоянно спотыкаясь о корни. Медведь поспешил следом, держась на расстоянии, но готовый в любой момент подхватить и спрятать.

– Будь… – Агата поморщилась. – Как же там?

Лес шумел, словно осуждал то, что только что произошло.

– Будь в моих словах. – Фраза, которой научила Мира, вспомнилась сама.

Агата упала на колени и закричала. Надорванные связки напряглись, протестуя.

Буров стоял рядом и не мешал, давал боли выйти, забрать все силы, что остались после поисков.

– Будь в моих словах и наговорах, – задыхаясь проговорила Агата. – Пожалуйста, будь живой.

Слез больше не было, как и воздуха внутри. Хотелось вдохнуть, но что-то мешало, рвалось. Агата припала к земле и тихо скулила, сгребая руками мох и опавшие листья.

– Смотри. – Медведь коснулся ее плеча.

Девушка подняла глаза на него, проследила за взглядом. В кустах, склонив голову набок, сидела пушистая рыжая лиса. Шерсть на ее голове была бледнее, словно песочная шевелюра Дарины. Лиса моргнула и шмыгнула в кусты.

– Дарина, – одними губами прошептала Агата.

– Идем. – Слава мягко поднял ее, увлекая вслед за лисицей.

Жертва отправилась в туман. Акулов смотрел вниз со скалы и ждал. Что-то должно было измениться, что-то, что не менялось уже десять лет. Столько скормленных душ должны были сделать свое дело. И они сделали. Когда тело девушки скрылось среди деревьев, туман дрогнул и медленно стал окрашиваться в красный цвет.

– Спускаемся! – командовал Акулов.

Он пошарил глазами, где лучше слезть, и не нашел пути. Скала была слишком отвесной, чтобы за нее можно было цепляться. А в обход – терять время.

– Я покажу, – сказал Шаман.

Акулов кивнул. Его не смутило то, что член команды, молчавший семь лет, вдруг заговорил и вызвался вести всех. Кара попытался что-то сказать, но был резко заткнут. Шаман стоял так, будто ничего не произошло. Ничего он не говорил. А если и говорил, то это все ваши фантазии, обострившиеся после падения жертвы.

Тулуп всматривался в лес. Он видел, как вылетела на скалу Агата. Въедливая, дотошная девчонка. Чуть-чуть не успела, не там свернула. Если бы не раскол, кто знает, что бы сделала Агата ради подруги. Могла и сама броситься под пули. Не зря ее Медведь буквально силком утащил со скалы.

Тулуп не мог понять, как можно ради другого человека пожертвовать собой. Причем буквально, жизнью. Выбирать надо себя. Вот так, эгоистично, нагло. Но чтобы ты был в своей жизни на первом месте. И нет в этом ничего плохого.

Он не слышал, что сказал Шаман, гул в лесу скрывал все звуки. Что-то менялось, но обостренное чутье говорило: меняется не так, как хотелось.

– Время не теряем! – Окрик Акулова выдернул из задумчивости.

Босс буквально помешался на Ладном мире. Его лихорадило от одной только мысли, что сейчас он попадет в тот самый туман, а там ступит на земли, что скрываются в сознании людей.

На выходе со скалы перед ним встала ведьма.

– Чего? – нахмурился Акулов. – Мы все по правилам делаем.

Мира склонила голову набок:

– Я этим правилам вас не учила.

– Разберись с ней. – Акулов щелкнул Тулупу и махнул рукой Шаману: – Веди давай.

Ведьма не стала препятствовать, не сводила взгляда с Тулупа и ждала, когда Акулов скроется из виду.

– Что? Не хочешь, чтобы я в Ладный мир попал? – возмущенно спросил Тулуп.

– Не я, другие не хотят.

Рядом приземлилась птица с девичьим лицом и застенчиво махнула лапкой.

– Друг, говорит, ей нужен, – улыбнулась Мира. – А я все думала, как бы тебе отомстить.

– За что? – не понял Тулуп.

– Ты Мангуста пытался убить.

– Да это когда было?! – Он сжал в руке пистолет, забыв, что обойма пуста.

– Было же, – тихо сказала ведьма.

Птица радостно закивала головой. Ей вообще все равно было с чем соглашаться, главное, что ей хозяйка пообещала мальчика.

– Ты ведь переживал, что Маша улетела. – Ласковый голос Миры холодил. – Надо было сразу сказать, что с ней хочешь быть.

– Я давно отпустил ее. – Тулупа затрясло. – Ну превратила ты эту двуличную суку в чудовище, мне-то что?

– Вот это любовь, – искренне удивилась ведьма. – А как страдал, переживал, что ей Медведь не подходит.

– Да пошла ты! – Тулуп скинул руку и попытался выстрелить.

Пистолет щелкал вхолостую.

Мира присела и провела пальцами по траве, рисуя какой-то незамысловатый узор, не отрывая взгляда от Тулупа.

Тот почувствовал неладное, но не мог сдвинуться с места. Рука ведьмы поднялась, увлекая за собой травинки, а потом резко опустилась. Тулуп тихо вскрикнул и провалился в землю по самые ребра.

– Отпусти меня! – заорал он. – Тварь!

Открывать рот было ошибкой. Трава радостно воспользовалась лазейкой и опутала тело Тулупа снаружи и внутри.

– Обычно, – Мира медленно подошла к бармену, – мне не нужно знать имя, чтобы избавиться от человека. Но ты оказался особенным. Мальчик, знаток, Трофимочка. Что же тебе в столице не сиделось?

Тот в ужасе смотрел на ведьму, уже не пытаясь вырваться из плена травы.

– Интересно, как я узнала? – Мира улыбнулась и коснулась его щеки. – Не ты один умеешь находить информацию. Мангуст собрал столько всего интересного про вашу компанию. Хочешь узнать, увидит ли Богдан Тимурович Ладный мир?

Трофим лихорадочно закивал.

– Прости, спойлеры. – Мира чмокнула его в лоб, встала и ушла, оставив один на один с птицей Машей, которая радостно ворковала рядом.

Мангуст все это время стоял поодаль и не вмешивался.

– От всех врагов избавилась? – спросил он.

Мира неопределенно махнула головой. Осталось дождаться вестей от кота, понять, что именно тот задумал. А еще лучше – покинуть наконец этот чертов город, где не было больше ничего, что держало ведьму.

Умру-озеро будто ждало, когда Шаман приведет то, что обещал много лет назад. Тени стояли в тумане, склонив головы.

Акулов затормозил, оглядевшись.

– Странное место, – сказал Богдан Тимурович. – Его со скалы видно не было.

– Деревья скрывали, – ответил Шаман.

– Ну да, логично, – согласился Акулов.

– Вас не смущает, что он говорит? – не выдержал Кара.

Акулов моргнул, вытер рукой лоб и посмотрел на Шамана.

– И правда. – Босс обернулся к своему последователю. – Это что же получается? Врал все это время?

– Не врал, – покачал головой Шаман. – Нельзя было.

– Кто запретил? – насмешливо спросил Богдан Тимурович.

Шаман молча указал на тени, которые подошли в тумане совсем близко.

– Они проводят в Ладный мир? – спросил Акулов.

– Проводим, – выдохнули тени. – Ступай в воду.

Акулов, повинуясь голосам, двинулся в ледяную воду, не обращая внимания на то, что ноги тут же стали костями. Кара в ужасе бросился вытаскивать его обратно. Но сдвинуть Акулова с места было невозможно. Шаман крепко схватил ведомого и отодрал от Богдана Тимуровича. Кара закричал, отбиваясь, пытаясь вырваться из крепкой хватки Шамана, обмирая от страха.

– Пусти! Пусти! Я помню это озеро! – голосил Кара. – Тулуп запретил сюда приходить! Пусти! Он сейчас придет, тебе мало не покажется!

– Не придет, – холодно сказал Шаман, буквально швыряя Кару в озеро.

Ведомый ушел под воду с головой, забился в панике, пытаясь вырваться, но никак не мог совладать с телом, ноги соскальзывали с камней на дне. Скелет Кары быстро затих и исчез под водой. Богдан Тимурович тем временем зашел в воду по шею.

– Сделка состоялась, – шепнула тень совсем рядом с Шаманом. – Умру-озеро будет помогать тебе. А ты – Умру-озеру.

Шаман улыбнулся, наступил на воду, но не провалился на дно, а остался стоять на воде, будто та была крепким стеклом. Идти по поверхности было забавно. Интересно, что чувствовал в этот момент Бог? Шаман чувствовал власть, которой его наполняли тени. Необязательно было уходить в Ладный мир, чтобы приходить к озеру. Необязательно оставаться в этом городе. По воде можно было дойти куда угодно, хоть в столицу.

Вода – это переход.

Он медленно пошел сквозь туман, тени шли следом. Шаман с Умру-озера проверял свою вотчину.

– Дарина, подожди!

Агата поняла, что едва различает среди кустов лисий хвост. Рыжая затормозила, оглянулась. Махнула головой и снова побежала по тропинке в самый туман. Буров двигался следом, не останавливал, не звал, следовал за человеком, который помогал раз за разом снимать с себя шкуру.

Лиса вела их в Ладный мир, в самое сердце тумана. В тумане пахло смородиной и сначала можно было различить очертания деревьев, а среди них – фигуры людей.

– С тропы не сворачивай. – Ярослав взял ее за руку. Агата благодарно улыбнулась. – Это все души людей, которые потерялись в тумане.

– Они тут вечно будут ходить? – ужаснулась Агата.

– Однажды от них останутся только душки. – Медведь кивнул на грибы, которые густо усыпали края тропинки.

Лиса опять убежала вперед и пропала в тумане. Агата не стала ее звать. Если двигаться по тропинке, то можно не переживать, что заблудишься. Туман становился все гуще, вскоре и саму тропинку было почти не различить. Расплывался и силуэт Славы, который стоял совсем рядом. Агата прижалась к Медведю, боясь, что потеряется, если сделает хоть шаг.

– Гарью пахнет, – вдруг сказал Буров.

Агата принюхалась. К густому запаху смородины примешивался запах горящего дерева.

– Костер жгут? – Сквозь туман не было видно, как Буров пожал плечами.

По ногам что-то прошлось, Агата дернулась и только потом различила яркую шкуру лисы.

– Идем дальше, – сказал Ярослав. – А то будем как эти.

Он покосился на тень, которая прошла совсем рядом. Агата осторожно шла вперед, обеими руками вцепившись в Медведя и не сводя взгляда с лисицы.

Постепенно снова проявились очертания деревьев, туман стал подниматься. Тропа из леса вывела в огромное поле. Оно широко раскинулось, играя колосьями на ветру. Агата смотрела во все глаза, как ярче становятся травы среди колосьев. Над головой пролетела какая-то огромная птица и скрылась из виду.

Впереди на тропинке сидел огромный кот и хмурился, глядя, как выходят из леса Агата и Медведь.

– А вы тут что забыли? – недовольно произнес кот. Лисица подошла к нему, склонила голову в знак почтения, а потом юркнула в колосья и пропала. – Вы вообще не вовремя!

Агата непонимающе посмотрела на Бурова, проследила за его взглядом. На горизонте далеко за полем возвышался огромный дуб. Его крона держала небо, а корни уходили глубоко в землю.

Великое древо горело.

– Идеальная комбинация, по которой собирается кубик Рубика, укладывается в двадцать один ход, – сказал вдруг Мангуст, помогая разобрать беспорядок в доме.

– Это ты к чему? – не поняла Мира.

– Да так, вычитал недавно, – махнул рукой друг. – Еще его называют числом бога. Может, поэтому надо было отдать туману именно двадцать одну душу?

– Не знаю, кот до сих пор не пришел. – Мира посмотрела в окно. – Я вообще уже ничего не понимаю. Я так устала.

– Буров не вернулся, а надо решать проблему со сгоревшей гостиницей, – продолжал перечислять все, что его заботило, Мангуст.

– Он уже не вернется. – Мира взяла грязные вещи и кинула их в стирку.

– Почему?

– Ладный мир забрал своего Медведя.

– Ну класс. – Мангуст махнул тряпкой, разбрызгивая воду с мылом. – Значит, это мне надо со всем этим развлекаться, как и. о.

– Я думала, ты просто электрик. – Мира забрала у него тряпку.

– Ага, разнорабочий, от бухгалтера до слесаря. – Он вытер руки о штаны. – Человек-оркестр.

– Давай уедем отсюда? – вдруг предложила девушка.

– Давай, – тут же согласился Мангуст. – Ты можешь поехать вперед. У тебя вроде сохранился адрес Ставра?

– Думаешь, за столько лет он никуда не переехал? – Давно потухшая мечта снова расправила крылья.

– Ну, номера его телефона у тебя нет, – логично предположил Мангуст. – А так, может, местные что скажут.

– Сомневаюсь, что в столице люди знают друг друга так же хорошо, как тут.

– Уже боишься уезжать?

– Нет, – тряхнула дредами Мира.

– Тогда решено, я останусь тут, закончу всю эту бюрократию с «Горкой», а ты пока устроишься в столице и будешь ждать меня. Тебе надо сменить обстановку.

Билет на поезд нашелся сразу. Словно ждал, когда Мира придет за ним. Вещи собирать особо не пришлось, не так много успела нажить ведьма за десять лет.

Мангуст собрал в дорогу еды, умудрился найти походный набор косметики и долго не хотел отпускать ее в вагон, держа за руку. Помог расположиться в купе, посидел, не зная, куда себя деть, и вышел.

Мира смотрела на Мангуста из вагона уходящего поезда и думала, что надо было его поцеловать на прощание. Кто знает, на сколько недель затянется эта бюрократия. Душа давно просила пустить Мангуста ближе, но было страшно. Хотя сколько можно присматриваться к человеку, который всю жизнь рядом и поддерживает даже в самых безумных начинаниях?

Поезд вышел за черту города, оставив Мангуста на платформе, а в душе Миры – тонну сожаления, что слишком много она не сделала того, что надо было сделать уже давно.

Ехать было полтора дня. Соседи в купе попались спокойные. Дед всю дорогу читал газету и разгадывал судоку. А две пожилые женщины тихо шушукались между собой, не обращая внимания на Миру.

На верхней полке ехать было необычно. Сначала она боялась, что улетит прямо в объятия дам внизу. Но потом обвыклась. Достала наушники, которые ей заботливо засунул в сумку Мангуст, и растворилась в музыке.

Столица встретила шумом, скоростью и резкими запахами газа и резины. Вокзал пах иначе, своим неповторимым ароматом, который Мира не могла определить. Люди быстро повскакивали со своих мест и поспешили к выходу. Дед убежал первым, а дамы, не переставая шушукаться, нога в ногу зашагали по платформе. Мира огляделась, нашла вывески и направилась вслед за женщинами. Со знакомыми спинами впереди было как-то спокойнее.

Город был огромным. Два часа ушло на то, чтобы найти нужный адрес, спуститься, приноровясь к ходу эскалатора, в метро и, оглохнув от шума поезда, добраться до нужной станции, потом долго плутать среди дворов и наконец дойти до того самого дома.

Дом был длинный, столько квартир в одной панельке Мира никогда не видела. Сколько же людей здесь может поселиться? Это почти вся улица ее маленького городка!

Дверь в подъезд была открыта. Осеннее солнце стало припекать, и Мира затормозила возле клумбы, глядя, как вьются вокруг сухих цветов пчелы. Что они там умудрились найти?

Нужный этаж нашелся быстро, как и квартира. На звонок не отвечали долго. Мира уже стала переживать, что дома никого нет. Но наконец дверь открылась, и на нее посмотрел заспанный молодой человек. Такое лицо Мира встречала всего раз у туриста из другой страны. Глаза походили на кошачьи, посаженные далеко друг от друга.

– Извините. – Молодой человек зевнул, отмахиваясь от пчел.

– Мне адрес дали. – Мира протянула бумажку. – Тут мой друг должен жить.

Молодой человек взял из рук Миры бумажку, прищурился, пытаясь прочитать, что написано на старом листике, отчего его глаза, и без того узкие, превратились в едва различимые щелочки.

– Ошиблись, наверное. – Он вернул бумажку Мире. – Эта квартира никогда не сдавалась.

Мира промямлила извинение, пропустила мимо ушей пожелания хорошего дня и медленно побрела вниз. Это что же получается, Ставр ошибся в адресе, который он ей написал?

Этажом ниже она остановилась, прижалась спиной к стене и сползла на пол. Идти было некуда.

Мира сидела на лестничной клетке и плакала. Все, к чему она стремилась через такие проблемы и испытания, рухнуло. Она жалела себя пятнадцатилетнюю. Тогда, десять лет назад, она сделала татуировку в знак протеста, как символ будущей свободы. А теперь сидит совсем одна, с неправильным адресом. Мангуст остался в городе разбираться со сгоревшей «Горкой». Возвращаться нельзя, вернуться – признать поражение. А она не может себе это позволить. Она так стремилась покинуть этот город.

– Мира?

Показалось. Голос, который способен вытащить из всех бед. Мира лишь сильнее уткнулась головой в колени. Кто-то сел рядом, потеснив к стене, обнял за плечи. Такой знакомый, он и пах так же. Мире не хотелось поднимать глаза, чтобы не спугнуть видение. Слишком часто они стали приходить вещественными, реальными. Вот только тех людей уже давно не было рядом.

Те же заботливые руки аккуратно коснулись подбородка и заставили посмотреть на себя. Вася ничего не говорил, вытер слезы со щек, потом наклонился близко-близко, аккуратно коснулся губ. Мира подалась к нему, растворяясь в запахе и тепле.

– Почему ты не сделал этого раньше? – всхлипывая, спросила она.