Мьянма, или Бирма, – одна из самых закрытых стран Юго-Восточной Азии и мира в целом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что подробности гражданской войны, длящейся в этой далекой стране уже семьдесят лет, практически неизвестны российскому читателю. Лишь специалисты и любители-историки имеют представление о событиях, речь о которых пойдет ниже. Гражданская война в Бирме – типичный пример хаоса, который могут разжечь в неугодном государстве мировые державы, заинтересованные в его природных ресурсах.

Поражение Японии во Второй мировой войне имело огромное значение для Юго-Восточной Азии. В Индокитае, на Малайском архипелаге активизировались национально-освободительные движения. Во Вьетнаме, а затем Лаосе и Камбодже, находившихся до японской оккупации в колониальной зависимости от Франции, активизировались коммунисты. Королевский Таиланд, единственная страна Индокитая, сумевшая сохранить политическую независимость и так и не превратиться в чью-либо колонию, превратился в верного союзника Соединенных Штатов Америки. Что же касается Бирмы, британской колонии, то она, после провозглашения независимости, на долгие десятилетия оказалась охваченной гражданской войной. Одновременно на территории Бирмы воевали сепаратисты против правительственных войск и правительственные войска против сепаратистов, отдельные сепаратистские группировки – между собой, коммунисты и сепаратисты, коммунисты и правительственные войска. Многие очаги бирманской гражданской войны не ликвидированы до сих пор, хотя там и действуют режимы прекращения огня.

В 1989 году Бирма отказалась от своего прежнего названия, ассоциировавшегося с колониальной эпохой, и стала именоваться «Мьянма». Но мы, для удобства читателя, будем использовать старое, более привычное название этого индокитайского государства. Вся послевоенная история Бирмы – это история сменявших друг друга авторитарных режимов, не ставивших под сомнение необходимость «закрытости» страны, а также непрекращающаяся гражданская война.

Бирма-Мьянма – крупное по мировым меркам государство. В нем проживает не менее 55 млн. человек. Ситуация в стране осложняется тем, что далеко не все население Бирмы однородно в этническом отношении. В стране проживают представители нескольких десятков народов и этнических групп, исповедующих самые разные конфессии – буддизм (обоих направлений – Хинаяны и Махаяны), христианство (протестантизм и католицизм), ислам, традиционные анимистические верования. Такая этноконфессиональная пестрота неизбежно сказывается на уровне внутреннего социально-политического единства страны.

С 1885 по 1945 годы Бирма находилась под управлением Великобритании. Колониальным властям удавалось управлять страной, лавируя между интересами многочисленных народов и этнических групп. Британцы противопоставляли собственно бирманцев («мьянма») и представителей национальных меньшинств, проживавших в горных районах. В районах проживания национальных меньшинств сохранялся традиционный уклад – колониальным властям было проще опираться на местных князей и вождей, чем создавать «с нуля» целую систему администрирования.

Суверенная Бирма начала свою историю как федеративное государство – Бирманский Союз. В его состав вошли семь провинций, населенных собственно бирманцами, и семь национальных штатов – Аракан, Кайя, Карен, Качин, Мон, Чин и Шан. В национальных штатах проживали не только титульные народы, по имени которых штаты и получили свое название, но и многочисленные национальные меньшинства. Однако, такое государственное устройство Бирмы не устроило многие политические силы в национальных штатах, которые настаивали на полной независимости своих территорий. Практически сразу же после провозглашения независимости Бирмы ситуация в ней дестабилизировалась. Катализатором противоречий послужило обещание уходивших британских колонизаторов предоставить политическую независимость штатам Кайя, Карен и Шан. Кроме кайя, каренов и шанов, независимости захотели и другие народы Бирмы, которые опасались, что в бирманском государстве их интересы будут всячески ущемляться.

После войны к власти в независимой Бирме пришли национальные социалисты из Антифашистской лиги народной свободы (АЛНС). Эта организация, наследовавшая традиции довоенных национально-освободительных партий и обществ («Добама Асийон» и др.), стояла на принципах «бирманского социализма». Первым лидером АЛНС был Аун Сан – бирманский революционер, герой национально-освободительного движения страны, погибший в 1947 году от рук террористов. После его смерти Антифашистскую лигу возглавил У Ну. Он оставался «у руля» бирманского государства до 1958 года. В отличие от большинства других политиков, имя У Ну получило известность в Советском Союзе – благодаря начавшемуся в годы его правления развитию советско-бирманских отношений.

Правительство У Ну приступило к проведению экономической реформы, направленной на экономическую модернизацию Бирмы и превращение ее в социалистическую страну. Однако, несмотря на глобальные планы по улучшению жизни населения, в реальности социально-экономическая ситуация в стране была далека от совершенства. Бирманское крестьянство эксплуатировалось помещиками и ростовщиками, что вызывало растущее недовольство его беднейшей части. В Нижней Бирме, населенной преимущественно бирманцами, получила большое политическое влияние Коммунистическая партия Бирмы, которая находилась на более радикальных позициях, чем «бирманские социалисты» Антифашистской лиги.

Бирманские коммунисты имели общее происхождение с Антифашистской лигой – собственно, компартия и возникла на базе левого крыла «Добама Асиайон». 15 августа 1939 г. было официально объявлено о создании Коммунистической партии Бирмы. В 1943—1945 гг. бирманские коммунисты активно участвовали в антияпонском национально-освободительном движении. Однако, внутреннего единства не было и в рядах бирманской компартии. Уже к 1946 году Компартия Бирмы раскололась на две части – просто Коммунистическая партия, называемая иногда партией «Белого флага», и Коммунистическая партия Бирмы Красного флага. «Краснофлажники» считались более радикальными и выступали с резкой критикой бирманской власти. Коммунисты требовали от правительства Антифашистской лиги ускорить темпы проведения земельной реформы и проводить ее в интересах беднейшего крестьянства. В конце концов, доминировавшая в Антифашистской лиге Социалистическая партия потребовала от правительства арестовать руководителей компартии и запретить ее деятельность. Ответом стал переход бирманских коммунистов к вооруженной борьбе против бирманского правительства.

Партия «Красного флага» закрепилась на западе страны и наиболее активно действовала в провинции Аракан, а партия «Белого флага» оперировала в Нижней Бирме, а затем была оттеснена правительственными войсками в северные и восточные провинции страны. Обе бирманские компартии с точки зрения советских коммунистов были «левацкими» – «Красный флаг» обвиняли в троцкизме, а «Белый флаг» в конечном итоге перешел на маоистские позиции и стал получать поддержку от Китая.

Несмотря на попытки Советского Союза, находившегося в хороших взаимоотношениях с правительством социалиста У Ну, прекратить войну в Бирме, в которой коммунисты воевали против социалистов, боевые действия лишь набирали интенсивность. Свою роль сыграл и раскол международного коммунистического движения, в результате которого значительная часть азиатских коммунистов пошла за Китаем. Позиции Пекина в Юго-Восточной Азии оказались даже более прочными, чем позиции Москвы. На Китай стали ориентироваться бирманские, таиландские, индонезийские, филиппинские коммунисты. Поскольку Компартия Бирмы встала на позиции маоизма, Советский Союз перестал оказывать ей ощутимую поддержку. Тем более, что в отличие от Вьетнама, Лаоса или Камбоджи, в Бирме коммунисты воевали не против прозападных правительств, а против социалистов, и так поддерживавших дружественные отношения с Москвой. Однако, отказ от поддержки бирманских коммунистов фактически свел к минимуму влияние СССР в Бирме. В отличие от Китая, сохранившего связи с коммунистами, СССР полностью переориентировался на сотрудничество с правительством бирманских социалистов. Но так как бирманские социалисты были очень закрытой и враждебной к внешним влияниям силой, то превратить Бирму в одну из просоветских стран, у Москвы так и не удалось.

Тем временем, прокитайские коммунисты набирали силу. Успех Коммунистической партии во многом объяснялся той активной поддержкой, которой она пользовалась среди крестьянского населения Нижней Бирмы. Коммунисты обещали крестьянам не только землю, но и освобождение от эксплуатации со стороны индийских ростовщиков. Это привлекало в ряды коммунистов не только сельское население, но и солдат правительственных войск – тех же вчерашних крестьян, которые целыми группами дезертировали из войсковых частей и присоединялись к повстанческим отрядам.

Однако, уже к середине 1950-х годов активность вооруженной борьбы коммунистов начинает постепенно снижаться. Главными причинами ослабления позиций Компартии Бирмы стали, во-первых, отсутствие серьезной поддержки извне – в отличие от тех же вьетнамских коммунистов, бирманским товарищам не помогал Советский Союз, а во-вторых – неспособность коммунистических руководителей договариваться и друг с другом, и с лидерами многочисленных этнических вооруженных формирований, сражавшихся за независимость национальных штатов Бирмы. Кроме того, свою роль сыграли и изменения в политической жизни страны, произошедшие в начале 1960-х годов.

В 1962 году к власти в Бирме пришел генерал Не Вин. Ветеран национально-освободительного движения, генерал Не Вин в молодости получил военное образование в Японии – как известно, «такины» (борцы за независимость Бирмы) перед началом Второй мировой войны установили тесные связи с Токио, считая японского императора заступником всех азиатов, колонизированных европейскими державами. В Японии готовили командные кадры для бирманского национально-освободительного движения. Затем «такины» перешли на антияпонские позиции. Когда Бирма добилась независимости, Не Вин начал службу в вооруженных силах суверенного государства, занимая различные командные посты. В 1958 году генерал был назначен главой бирманского правительства, а в 1962 году возглавил государственный переворот.

Как и У Ну, генерал Не Вин был сторонником национального социализма. Но, в отличие от У Ну, Не Вин стремился не на словах, а на деле воплотить в жизнь основные принципы «бирманской социалистической программы». Генерал приступил к национализации всей бирманской промышленности, кооперации сельского хозяйства. Попутно была запрещена деятельность всех оппозиционных политических партий Бирмы, включая, разумеется, и коммунистов. Правительственные войска нанесли силам Компартии Бирмы несколько серьезных поражений, после чего формирования коммунистов были вынуждены отступить в труднодоступные северные районы Бирмы и перейти к классической партизанской войне против правительства.

В отличие от генерала Не Вина, занявшего важные посты в руководстве суверенной Бирмы, его ровесник и бывший товарищ по национально-освободительному движению «такинов» Такин Тан Тун после окончания Второй мировой войны ушел в глухую оппозицию. Именно Такин Тан Тун возглавил Коммунистическую партию Бирмы (Белый флаг) и на протяжении двадцати лет осуществлял общее руководство партией и ее боевыми операциями против правительственных войск. По мнению британского историка Мартина Смита, Такин Тан Тун был вторым по значимости после национального героя генерала Аун Сана деятелем национально-освободительного движения Бирмы. Кроме практической политики, Такин Тан Тун много занимался и теоретической работой, пытаясь отыскать наиболее оптимальный для бирманского общества путь к коммунистическому переустройству.

После раскола в международном коммунистическом движении Такин Тан Тун и его соратники поддержали Китай. Они обвинили Советский Союз и Коммунистическую партию Советского Союза в поддержке «полуколониального националистического режима», как компартия окрестила правительство бирманских социалистов. Коммунистическая партия Бирмы превратилась в главного проводника китайского политического влияния в Западном Индокитае. По образцу китайских коммунистов, бирманская компартия начала изменения и в собственной структуре. В частности, в партии была проведена своя «культурная революция», в результате которой, как сообщалось, были очищены ряды партийного руководства – от «ревизионистов» и «соглашателей». Масштабные чистки коснулись многих видных деятелей бирманского коммунистического движения. Заподозренных в «ревизионизме» приговаривали к смертной казни, а в число исполнителей приговоров включали друзей и даже братьев или сыновей «предателей партийного курса». «Культурная революция» нанесла серьезный урон численности бирманских коммунистов, неизбежно отразившись и на масштабе их деятельности.

Внутренние противоречия в партии привели к тому, что в 1968 году сам Такин Тан Тун был убит одним из своих боевиков. После его смерти партия продолжала терять в численности и была вынуждена сосредоточить свою активность на небольшой территории в штате Шан, где проживает одно из национальных меньшинств – народность ва.

Однако, политический курс Коммунистической партии Бирмы оставался маоистским. В 1978 году председатель ЦК Компартии Бирмы Такин Ба Тейн Тин по-прежнему рассматривал политику Советского Союза как империалистическую, а политику просоветского правительства Вьетнама – как гегемонистскую. Бирманские коммунисты выразили всестороннюю поддержку борьбе «красных кхмеров» и полпотовскому эксперименту в Камбодже. Что касается перспектив борьбы в самой Бирме, то коммунисты продолжали ориентироваться на маоистскую концепцию «народной войны», предполагавшую опору на повстанческий потенциал сельского населения.

В 1980-е годы на активности бирманских коммунистов неизбежно сказалась либерализация политического курса в самом Китае. Пекин стал снижать темпы поддержки коммунистических движений в Юго-Восточной и Южной Азии, что привело к значительному ослаблению красных повстанцев в Бирме и некоторых других странах региона. Сокращение китайской помощи стало одним из важных факторов ослабления бирманской компартии, наряду с эффективной политикой центрального руководства и сложными взаимоотношениями коммунистов с повстанческими движениями этнических меньшинств в горных районах Бирмы.

В настоящее время коммунистическое движение в Мьянме очень ослаблено. Оно не имеет и малой части того влияния, которым пользовалось прежде – в 1940-е – 1960-е годы. Однако, как считают бирманские и британские эксперты, в определенной социально-политической ситуации и в случае появления «внешнего» союзника, бирманские коммунисты способны вновь возобновить боевые действия в стране. Наибольшее влияние на политическую ситуацию в Мьянме продолжает оказывать Китай. В отличие от Советского Союза, Китаю удалось прочно закрепиться в этой стране.

Во время британского колониального владычества англичанам удавалось успешно играть на противоречиях между бирманцами как основным и государствообразующим народом страны, и многочисленными национальными меньшинствами, которые бирманцам противопоставлялись именно с целью превращения их в опору колониального режима. Естественно, что провозглашение суверенитета Бирмы было воспринято национальными меньшинствами как шанс к обретению собственной национальной независимости. Тем более, что сепаратистские настроения активно подогревались англичанами, пообещавшими перед уходом колониальной администрации независимость нескольким бирманским штатам.

Один из очагов сопротивления центральной власти возник на Юго-Востоке Бирмы, на территории штата Карен. Основное население этой территории – карены – народ, а точнее – конгломерат народностей и племен, относящихся к каренской ветви тибето-бирманской языковой семьи. В современной Мьянме каренское население насчитывает до 7 миллионов человек и лишь около полумиллиона каренов проживает в соседнем Таиланде. В знаменитом фильме «Рэмбо – 4», события которого разворачиваются на территории Бирмы, главный герой оказывает помощь именно каренам, которые представлены угнетаемым центральными властями национальным меньшинством.

С давних времен южные карены подвергались культурному влиянию соседних монов. Моны – ныне один из наиболее мирных народов Бирмы – проживали на территории страны задолго до того, как ее заселили собственно бирманцы. Именно моны, родственники кхмеров, создали первые государства в Нижней Бирме. Естественно, что последующая экспансия бирманцев с севера и разгром монских королевств, сопровождавшийся вырезанием наиболее пассионарной части монов, способствовали не только усмирению монских земель, но и бегству части монов в соседние каренские земли. С тех пор феодальная верхушка каренов подвергалась монскому влиянию, впитывая, в том числе, и ненависть к центральной бирманской власти.

Британская колониальная администрация, следуя принципу «разделяй и властвуй», увидела в подвергшихся монскому влиянию южных каренах надежных помощников. Сотрудничеству с колонизаторами были рады и сами каренские вожди, которым не терпелось взять исторический реванш у бирманцев. К тому же, в отличие от бирманцев – убежденных последователей буддизма Хинаяны («малой колесницы»), карены охотно христианизировались, принимая веру британских миссионеров. Сегодня до 25% каренов, преимущественно в дельте Иравади, идентифицируют себя как христиане – баптисты, адвентисты седьмого дня, католики. При этом христианство у них причудливо сочетается с сохранением традиционных племенных верований.

Христиане – карены положительно воспринимались британскими колонизаторами и имели преимущества в поступлении на военную и гражданскую службу. В годы японской оккупации Бирмы карены активно сопротивлялись новым властям, действуя под руководством англичан. Именно к этому времени относится и начало вооруженной конфронтации прояпонской Армии независимости Бирмы, из которой впоследствии и выросла вся послевоенная бирманская элита, и каренских формирований. В отместку за участие каренов в войне на стороне англичан, японцы и союзные им (до 1944 г.) бирманцы уничтожали каренские деревни, убивали мирное население, что также не могло не отразиться на взаимоотношениях двух народов.

Несмотря на то, что британская колониальная администрация пообещала решить после войны вопрос о каренской государственности, в действительности к этому не было предпринято никаких шагов. Более того, напряженность в отношениях между руководством бирманских социалистов и каренскими вождями нарастала. В вооруженных силах Бирмы к моменту провозглашения независимости служило много каренских военнослужащих – бывших британских солдат. По понятным причинам власть стремилась избавиться от каренской компоненты в армии. Так, был смещен и арестован генерал Дан Смит – карен по национальности, занимавший пост начальника штаба бирманской армии.

Для защиты своих интересов каренами был создан Каренский национальный союз. Возглавивший его генерал Бо Мя (1927—2006), баптист по вероисповеданию, начал свою политическую карьеру с участия в антияпонском сопротивлении на стороне британцев. Несмотря на молодые годы, ему удалось быстро занять руководящие позиции в каренском национальном движении. После того, как в 1949 году Каренский национальный союз провозгласил независимость Каренского государства от Бирмы, под непосредственным руководством Бо Мя была создана Каренская национально-освободительная армия (КНОА), на протяжении полувека остававшаяся серьезнейшим участником бирманской гражданской войны. Целью этих структур стало создание независимого государства Котхолей («Отвоеванная земля») на территории штата Карен и других районов компактного проживания каренских этнических групп.

Первое время каренским повстанцам удавалось настолько серьезно атаковать бирманские позиции, что мировая общественность сомневалась в самой перспективе существования Бирмы как единого унитарного государства. В частности, в 1949 году карены осаждали бирманскую столицу Янгон (Рангун), не говоря уже о том, что повстанческой армией был установлен полный контроль над территорией национального штата Карен.

Серьезность намерений Каренского национального союза в отношении создания собственного национального государства подтверждалась и тем фактом, что карены боролись с наркоторговлей и культивированием наркотических культур. Для Бирмы и вообще Индокитая это было на грани нонсенса – дело в том, что практически все вооруженные группировки, участвовавшие в гражданских войнах на территории региона знаменитного «золотого треугольника» (стык границ Бирмы, Таиланда и Лаоса) черпали значительную часть своих бюджетов именно за счет наркоторговли. Даже коммунистические отряды не брезговали контролем за плантациями опийного мака.

Каренский национальный союз не только вел боевые действия против бирманского правительства руками своего вооруженного крыла – национально-освободительной армии, но и стремился к развитию инфраструктуры на подконтрольных территориях. В меру возможностей создавались новые школы, лечебные учреждения, упорядочивалась торговля между населенными пунктами. Усилия бирманской армии по нейтрализации каренских формирований осложнялись тем, что последние отступали в горы, контролировать которые у центрального правительства не было никаких возможностей. В ответ бирманцы отыгрывались на мирном населении каренских деревень, которое поддерживало своих повстанцев и являлось последним ресурсной и людской базой. За годы противостояния более миллиона человек покинули свои деревни и стали беженцами в соседнем Таиланде.

Стремление каренов к отделению от Бирмы росло тем сильнее, чем жестче действовали правительственные войска в отношении мирного населения штата Карен. Уничтожение мирных граждан, репрессии против приверженцев христианской религии, использование запрещенных мин – все это в изобилии присутствовало в войне бирманского правительства и Каренского национального союза.

Как и бывает в подобных конфликтах, на каренов делали ставку другие государства – прежде всего, США и Великобритания, которые покровительствовали каренскому движению как естественному способу ослабления центральной бирманской власти. Значительную помощь каренскому национальному сопротивлению оказывал и соседний Таиланд. Между Таиландом и Бирмой наблюдалось давнее военно-политическое соперничество, уходящее своей историей вглубь веков, когда бирманцам даже удалось на некоторое время нанести тайскому королевству поражение и занять его столицу. Естественно, что карены в данной ситуации рассматривались руководством Таиланда как прекрасный инструмент для ослабления векового соперника, тем более заигрывавшего с социалистической идеологией.

Двадцатитысячная каренская армия, контролировавшая юго-восточные территории Бирмы, получала от Таиланда всестороннюю помощь, включая и вооружение. На территории Таиланда существовали военные лагеря каренских повстанцев. С помощью затяжной гражданской войны Таиланд серьезно нейтрализовал Бирму в качестве соперника в регионе, однако ничто не может продолжаться вечно. После того, как «Холодная война» пошла на спад, Таиланд существенно снизил и поддержку каренских сепаратистов. Бирма, переименованная в Мьянму, нормализовала отношения с ближайшим соседом, и королевскому правительству ничего не оставалось, как постепенно вытеснить каренские формирования со своей территории.

К 1990-м гг. относится и раскол каренского национального движения по религиозному признаку – буддисты обвинили доминировавших христиан в дискриминации и посягательстве на свои интересы и сформировали собственную Демократическую каренскую буддистскую армию, которая достаточно быстро оказалась на стороне своих единоверцев – центральной бирманской власти. Одновременно появились и более радикальные и экзотические отколы от Каренского национального союза – Каренской национально-освободительной армии.

Одним из них стала Армия Бога, прославившаяся на весь мир детским и подростковым возрастом не только большинства своих боевиков (обычное дело для Индокитая – и среди «красных кхмеров», и среди других повстанческих групп дети и подростки всегда встречались в изобилии), но и лидеров. Братья Джон и Лютер Хту, присвоившие сами себе звания полковников, начали командовать «Армией Бога» в двенадцатилетнем возрасте, что было слишком юно даже по местным меркам. В центр внимания мировой общественности армия малолетних братьев попала в январе 2000 года, когда десять ее боевиков захватили госпиталь в таиландском городке Ратчабури. В заложниках у «солдат Бога» оказалось 700, а затем (после частичного освобождения) 200 сотрудников и пациентов госпиталя. Впрочем, подготовка таиландских спецподразделений оказалась более серьезным делом, нежели вера в харизматических братьев – террористы были уничтожены в результате спецоперации. Спустя год уже в Мьянме были захвачены в плен и сами братья Хту.

Примечательно, что более умеренное и многочисленное крыло каренского сопротивления, консолидировавшееся вокруг Каренской национально-освободительной армии, непримиримость братьев Хту оценило негативно – надежды на мирный исход борьбы за независимость не оставляют даже воевавших десятилетиями в джунглях ветеранов каренского движения.

Однако, вооруженное сопротивление каренских повстанцев с некоторой интенсивностью продолжается и в настоящее время. В 2012 году между центральным руководством Мьянмы – Бирмы и Каренским национальным союзом было заключено перемирие, но далеко не все каренские вооруженные группы, как это бывает в периоды гражданской войны, согласились с «оппортунистической» линией своего руководства. Поэтому территории штата Карен и пограничных с ним районов Таиланда до сих пор считаются одной из неспокойных зон региона.

Пока активность каренского национального движения соответствовала интересам соседнего Таиланда, англичан и американцев, маячивших за спиной бангкокского правительства, оно рассматривалось как национально-освободительное, достойное не только сочувствия и заверений в моральной поддержке, но и вполне ощутимой материальной и военной помощи.

Изменения в политической ситуации в мире и регионе показали, что карены были лишь пешками в игре более крупных акторов мировой и региональной политики, когда же время использования их в качестве инструмента подошло к концу, они оказались предоставлены самим себе. И теперь перспективы независимого или автономного существования территорий, населенных каренами, зависят исключительно от них самих. Гораздо подлее США и Великобритания поступили с теми национальными движениями Бирмы, которые оказались вовлечены в производство и торговлю наркотиками.

Один из наиболее глухих уголков Индокитая и Азии в целом – горные районы на стыке границ Бирмы, Таиланда и Лаоса – во второй половине ХХ века получили мировую известность под названием «Золотой треугольник». Связано это имя с тем, что земли, на которых испокон веков культивировали опийный мак, начиная с 1950-х годов стали центром мирового экспорта опия-сырца, идущего на производство героина.

Название «Золотой треугольник» получило большую популярность в мировой прессе во второй половине ХХ века. Особенно роль «Золотого треугольника» возросла в связи с войной, которую вели в Индокитае США и их союзники. Сегодня уже почти никто не берется опровергать важное участие американских спецслужб в экспорте наркотиков из Индокитая. В «Золотом треугольнике» наркобизнес превратился в главный источник доходов самых разных категорий населения – от коррумпированных генералов и чиновников, полевых командиров всевозможных повстанческих армий и криминальных авторитетов до рядовых крестьян, выращивающих опийный мак.

Когда «треугольник» еще не был «золотым», он представлял собой достаточно закрытый горный регион, считавшийся отсталым даже по меркам других провинций Бирмы или Лаоса, не говоря уже о Таиланде. Здесь проживали десятки самых разных этносов и племен, говорящих на тибето-бирманских, тайских и мон-кхмерских языках.

Один из ключевых районов «Золотого треугольника» – Шанские горы, расположенные в Мьянме (Бирме), на границе с Таиландом. Крупнейшей народностью, проживающей в Шанских горах, являются шаны. Они говорят на одном из тайских языков и в лингвистическом отношении ближе к тайцам, чем к бирманцам. Шаны – достаточно многочисленный народ. Их численность – примерно 4—6 млн. человек, проживающих в Мьянме, а также в Китае, Таиланде и Лаосе. В Мьянме (Бирме), задумывавшейся как союз нескольких автономных государств национальных меньшинств (Бирманский Союз – прежнее название страны), существует Шанский национальный округ, в котором шаны составляют большинство населения.

Сегодня шаны проживают в Бирме (где составляют до 9% населения), Китае, Таиланде, Лаосе. Понятно, что, будучи самым крупным и многочисленным этносом, шаны во многом задавали политический климат региона. Вплоть до британской колонизации Бирмы они сохраняли реальную независимость своих горных княжеств, хотя формально и считались вассалами бирманской короны.

Пришедшие с севера на территорию Бирмы, шаны в Средние века создали здесь несколько феодальных княжеств. Когда Бирму колонизировали англичане, они поступили весьма разумно и оставили шанам внутреннее самоуправление, сохранив 33 феодальных княжества под управлением «саофа» – князей. В 1922 году земли, где проживали шаны и другой местный народ – ва, – объединились в Шанскую федерацию, которая затем вошла в состав Бирмы. Все 33 княжества, расположенных в Шанских горах, продолжили свое полунезависимое существование, в их внутренние дела британская администрация предпочитала не вмешиваться. Провозглашение независимости Бирмы было встречено шанской аристократией с явным неодобрением. Будучи одним из наиболее многочисленных и активных народов Бирмы, шаны всегда требовали для себя большей автономии.

Князьки почувствовали опасность для законсервированного на протяжении столетий миропорядка и потребовали от бирманских властей предоставления независимости Шанской Федерации. Естественно, что центральные власти в этом шанским предводителям отказали, после чего те перешли к активной фазе противостояния. Шанская аристократия при создании бирманского государства добилась юридического права через десять лет выйти из состава Бирмы и создать независимое государство Шан. Впрочем, среди широких масс шанского населения такая позиция поддержки не встретила, что вызвало брожение и в самой области Шан. Лидеры шанских сепаратистских организаций, активизировавшихся после провозглашения независимости Бирмы, считали, что Шан вполне имеет право на независимость, так как до британской колонизации княжества шанов были суверенными государствами. Именно этот пункт – признание независимости Шана – и лег в основу идеологии многочисленных сепаратистских группировок, действующих в штате (национальном округе) Шан с конца 1940-х годов.

В 1952 г. центральные власти Бирмы приняли закон о создании в области Шан временной военной администрации, после чего в регион вошли части бирманских войск. Против них выступили отряды местных шанских князей, а также формирования многочисленных нешанских народов, живших в Шанских горах – палаунгов, ва, кокан. На помощь сепаратистским повстанческим группировкам пришли соединения китайского Гоминьдана, которые после победы в Китае коммунистов были вытеснены из Китая в Бирму и сосредоточили свое внимание на контроле за производством и продажей опия-сырца. Шанских феодалов и гоминьдановцев поддерживали американские спецслужбы, которые видели в них противовес расширению китайского и советского влияния в Юго-Восточной Азии. Появились шанские армии, сражающиеся с оружием в руках против правительственных войск Бирмы.

Пожалуй, в Шанских горах сопротивление бирманской армии оказалось наиболее ожесточенным. Это объяснялось тем, что за несколько послевоенных лет из обычного аграрного захолустья регион превратился в несколько непростую территорию, где главной сельскохозяйственной культурой стал опийный мак. Местные жители выращивали его столетиями и применяли в лечебных целях, но только в ХХ веке он стал экспортироваться за пределы региона в невероятных количествах. Этому способствовало вторжение на территорию Шанских гор остатков китайской Гоминьдановской армии, разгромленной в южных провинциях КНР Юньнань и Сычуань маоистской Народно-освободительной армией Китая.

Гоминьдановцы из 93-й дивизии, отступившей в Бирму и Таиланд, моментально сообразили, чем может прокормить их этот горный район. Благо потребление опиума было знакомо им еще по жизни в Китае. На местных крестьян наложили налог – опий-сырец, который затем вывозили в Бангкок и реализовывали по каналам китайской «триады» за рубеж. Война во Вьетнаме, перекинувшаяся и на соседний Лаос, стала началом активного присутствия в регионе Соединенных Штатов Америки. Озадачившись вопросом дестабилизации ситуации в потенциально «красном» Индокитае, американские спецслужбы обратили внимание на наркоторговлю как важнейший источник получения колоссальных денежных средств. Часть из этих средств шла на содержание многочисленных повстанческих армий в Бирме и Таиланде, но основная масса денег поступала в распоряжение подконтрольных ЦРУ структур.

Именно при помощи ЦРУ США было организовано регулярное воздушное сообщение между осколками гоминьдановской армии, отступившими в Бирму (а в них числилось к середине 1950-х годов до 12 тысяч солдат и офицеров) и островом Тайвань, где Гоминьдану удалось закрепиться у власти. Но если в Тайване Гоминьдану удалось создать дееспособное государство, которое вскоре стало одним из т.н. «азиатских тигров» и до сих пор демонстрирует высокий уровень развития экономики и технологий, то в Бирме и Таиланде гоминьдановцы стремительно криминализовались и превратились в наркоторговцев.

Используя труднодоступность Шанских гор и союзнические отношения с вождями шанских и других племенных формирований, которые, как мы знаем, уже воевали с бирманской властью, гоминьдановцы создали на территории «Золотого треугольника» уникальную зону, неподконтрольную ни бирманским, ни таиландским, ни лаосским властям. Единственной основой ее экономики и финансового благосостояния местных вождей стала наркоторговля.

На протяжении нескольких десятилетий американские и таиландские власти фактически покровительствовали производству и экспорту героина из «Золотого треугольника». Ведь гоминьдановцы, которые играли одну из ключевых ролей в наркоторговле, рассматривались ЦРУ в качестве противовеса красному Китаю и, в целом, влиянию коммунизма в регионе. Поэтому, по понятным причинам, Таиланд, на территории которого, в Мейсалонге, базировались штабы гоминьдановской дивизии, закрывал глаза и на присутствие на территории страны незаконных вооруженных формирований, и на их деятельность, также идущую вразрез с законодательством.

Зато Бирма, на чью территориальную целостность в первую очередь посягали гоминьдановцы и связанные с ними шанские повстанцы, неоднократно пыталась взять Шанские горы под контроль. В конечном итоге не осталось иного пути, как разрешить подразделениям Народно-освободительной армии Китая зайти на территорию страны и выбить гоминьдановские подразделения за бирманскую границу – в соседний Таиланд. Таиландское руководство с присутствием гоминьдановцев смирилось. Тем более, что они оказывали реальную помощь в борьбе с партизанами из Коммунистической партии Таиланда, также оперировавшими в пограничных с Бирмой районах.

Однако изгнание за пределы Бирмы гоминьдановских войск не означало ни прекращения шанского вооруженного сопротивления, ни, разумеется, отказа местного населения от культивирования опийного мака. Наркоторговлю в регионе взяли под контроль боевики из Армии Мон-Тай, которой руководил знаменитый Кхун Са. Если большинство таких группировок и их лидеров известны только профессиональным историкам – специалистам по истории Бирмы, то имя Кхун Са в свое время прогремело на весь мир. Его называли едва ли не главным наркобароном планеты, сообщали о наличии у него личной армии, защищающей опиумные интересы этого неординарного человека. На самом деле, влияние Кхун Са, конечно же, сильно преувеличивалось. Он контролировал только часть «Золотого треугольника» и постоянно конкурировал с другими, не менее активными, повстанческими формированиями.

На самом деле, самый известный в мире борец за независимость Шана был только наполовину шаном. При рождении будущего полевого командира и наркобарона назвали Чжан Шифу, что не удивительно – его отец был китайцем, и только мать – шанкой. Но затем мать Чжан Шифу вышла вторым браком за шанского князя. После этого мальчика переименовали шанским именем Кхун Са, что в переводе означает «Процветающий». Как показала дальнейшая жизнь этого человека, такое имя вполне ему подходило. Судьба к Кхун Са была благосклонна. Для наркобарона и полевого командира, бывавшего в самых разных «передрягах», Кхун Са прожил долгую жизнь – 74 года. Он родился 17 февраля 1933 года и умер 26 октября 2007 года в своей постели – от диабета.

В молодости Кхун Са примкнул к одному из отошедших в Бирму отрядов Гоминьдана, но затем решил сформировать собственную армию. Однако в 1963 году тридцатилетний командующий пошел на сделку с центральными властями Бирмы и превратил свою армию в народную милицию «Ка Кве Йе», которая получила от правительственных войск оружие и деньги на борьбу с другими шанскими вооруженными формированиями. Но сотрудничество Кхун Са с властями Бирмы было непродолжительным. Судя по всему, молодой шанский лидер попросту решил кинуть своих патронов из Рангуна.

Кхун Са взял под контроль ряд районов в области Шан, где традиционно выращивали опийный мак. Шаны назвали опиум «черное лекарство», в выращивании опийного мака была задействована значительная часть шанских крестьян. Но именно Кхун Са превратил выращивание опийного мака в главный источник доходов шанского освободительного движения.

Главными конкурентами Кхун Са были его вчерашние сослуживцы по гоминьдановской дивизии. В 1967 г. противоречия Кхун Са с командованием гоминьдановцев вылились в открытый вооруженный конфликт, вошедший в историю как «Опиумная война в Индокитае». Сначала Кхун Са решил пересмотреть свои отношения с подпольными героиновыми заводами в Таиланде, после чего гоминьдановцы перекрыли дороги и попытались воспрепятствовать действиям подручных Кхун Са. Тогда шанский лидер решил вывезти опий-сырец в Лаос, где также существовали подпольные героиновые заводы. Это и стало причиной трехстороннего столкновения между отрядами Кхун Са, бойцами Гоминьдана и лаосскими войсками под командованием генерала Раттикона.

Во время боев шанские войска Кхун Са потерпели серьезное поражение. Этим воспользовались власти Бирмы, которые в 1969 году арестовали шанского командующего. В заключении Кхун Са находился до 1973 года, пока его соратники не захватили заложников, которые были обменяны на наркобарона. Несмотря на то, что почти четыре года Кхун Са пришлось провести под арестом, он быстро вернулся в «большой наркобизнес» и стремительно восстановил свои позиции. Кхун Са создал Объединенную армию Государства Шан и обосновался на севере Таиланда, где продолжил контроль над выращиванием и экспортом опия-сырца. Заодно Кхун Са подчеркивал свою приверженность идее национального освобождения области Шан и ставил главной задачей подчиненной ему армии борьбу против бирманских правительственных войск – за национальное освобождение.

В 1985 году подконтрольная Кхун Са Шанская объединенная армия вступила в альянс с Революционным советом Таи, которым руководил Мон Хэнг – еще один полевой командир, имевший свои интересы в наркобизнесе. Так была создана новая военно-политическая организация – Армия Мон-Тай. Под контролем этой силы оказались обширные районы на стыке границ Бирмы и Таиланда. Армия Мон-Тай превратилась в самую сильную вооруженную организацию в «Золотом Треугольнике». Периодически бойцы Кхун Са воевали не только с бирманскими правительственными войсками и конкурентами из других повстанческих группировок, но и с войсками Таиланда, который пытался прекратить массовое производство наркотиков на своей территории. В конце концов, таиландским правительственным войскам удалось вытеснить людей Кхун Са с территории страны и уничтожить значительную часть плантаций опийного мака. Одновременно реализовывалась программа по переориентации крестьянских хозяйств Северного Таиланда на выращивание чая и каучука вместо опийного мака. Надо сказать, что определенный результат она действительно дала и масштабы производства наркотиков в стране значительно снизились. Кхун Са сосредоточил свою деятельность на территории более слабой Бирмы. К началу 1990-х годов численность Армии Мон-Тай достигла 20 000 бойцов.

Как и положено, в армии были введены военная форма, воинские звания. В 1993—1995 гг. Армия Мон-Тай вела постоянные бои с бирманскими правительственными войсками, а до 1996 года – и с Объединенной Армией Государства Ва, которая была главным конкурентом Армии Мон-Тай за влияние в регионе и контроль за наркобизнесом. Но одновременно в Армии Мон-Тай нарастали и внутренние противоречия. Средний и младший командный состав, представленный шанскими офицерами, был очень недоволен деятельностью китайской верхушки Армии Мон-Тай. Дело в том, что солдат и младших офицеров Кхун Са привлекал в свою армию, опираясь на шанский национализм. Но в действительности все националистические лозунги Кхун Са и его соратников оборачивались сплошной демагогией – руководители Армии Мон-Тай в большей степени интересовались торговлей наркотиками, превратившей их в миллионеров, чем созданием независимого шанского государства. Ослабление Армии Мон-Тай в результате временных противоречий привело к тому, что обширные районы вблизи бирманско-таиландской границы оказались под контролем Объединенной Армии Государства Ва. 7 июля 1995 г. свыше 8000 солдат и офицеров Армии Мон-Тай под командованием полковника Йод Кана отступили в селение Хсипау, которое превратилось в центр оппозиционной фракции шанских сепаратистов. Так появилась Шанская национальная армия, которая выразила желание провести с командованием правительственных войск Бирмы переговоры о прекращении огня.

Оппозиционеры обвинили Кхун Са в том, что все доходы от торговли наркотиками шли только ему и его ближайшему окружению, а рядовые шаны практически ничего от этого не получали, но их селения становились объектами нападений правительственных войск. Примечательно, что в свое время Кхун Са даже предлагал американскому правительству выкупить у него весь имеющийся опиум. Разумеется, руководство США не стало соглашаться с этим предложением шанского магната.

Тем временем, Кхун Са вышел на связь с бирманскими спецслужбами и «выторговал» для себя выгодные условия. Он прекращал вооруженную борьбу, а взамен бирманские власти гарантировали ему иммунитет от уголовного преследования. Вскоре люди Кхун Са сложили оружие. Сам Кхун Са не только был прощен бирманскими властями, но и получил возможность жить в столице Мьянмы Янгоне, где провел последнее десятилетие своей жизни в роскошном особняке.

В отличие от Кхун Са, более радикальные шанские националисты, создавшие несколько новых повстанческих группировок, продолжали вооруженную борьбу за создание независимого шанского государства. Одной из наиболее мощных повстанческих армий стала Шанская государственная армия – Юг, которой командовал полковник Йод Серк. К ней присоединились около 15 тысяч человек, в основном – шанских крестьян из горных деревень, которые больше всего пострадали от карательных операций бирманских правительственных войск. Кроме того, в Шанских горах были сформированы Шанская государственная армия – Север, Шанская национальная армия, Восточная армия Шан. Однако затем Восточная армия Шан и Шанская государственная армия – Север подписали перемирие с центральными властями Мьянмы. Вооруженное сопротивление оказывали только Шанская государственная армия – Юг и Национальная армия Шанского государства. Решающий удар по их позициям правительственные войска нанесли только весной 2005 года, заручившись поддержкой давних оппонентов шанов – Объединенной армии Государства Ва. В Мьянме прошли репрессии против шанских политических деятелей. Одновременно правительственные войска и вооруженные формирования Государства Ва атаковали позиции шанских повстанцев.

В конце концов, 21 мая 2005 г. командующий Шанской государственной армии – Юг полковник Йод Серк, позже произведший сам себя в генерал-лейтенанты, и командующий Национальной армии Шанского государства Сай Йи провели совместную пресс-конференцию, на которой объявили о воссоединении подконтрольных им вооруженных формирований для дальнейшей борьбы за создание независимого шанского государства. Судя по всему, объединение сил осталось для шанских националистов единственным возможным вариантом сохранения своих позиций в Шанских горах.

В конце 2008 г. был сформирован Государственный конгресс Шан под руководством Йод Серка. В его состав вошли не только шанские вооруженные организации, но и военно-политические организации национальных меньшинств Шана – Демократический союз лаху (лаху – тибето-бирманская народность в округе Шан), Национально-освободительная организация па-о, Национальная организация Ва, Координационный комитет Таи, Совет по восстановлению Государства Шан. Столицей непризнанного Государства Шан сейчас является Лои Тайленг, где находится штаб-квартира Шанской государственной армии – Юг.

Сейчас шанские националисты заявляют, что наркоторговля осталась в прошлом. Но, на самом деле, в области Шан просто нет иного источника доходов, кроме выращивания и экспорта опийного мака. Это прекрасно понимают и сами лидеры шанских националистов. Но они связывают проблему наркобизнеса в регионе не столько со своими действиями, сколько с политикой правительства Мьянмы.

Постоянным военным противником шанских подразделений на протяжении десятилетий были повстанцы народности ва. Соперничество повстанческих армий объясняется, во-первых, претензиями ва на собственную государственность в рамках части штата Шан, во-вторых – конкуренцией за поля опийного мака и рынок сбыта опия-сырца и, в-третьих, – идеологическими соображениями: если шаны издавна поддерживали контакты с гоминьдановцами, то ва долгое время оставались основной поддержкой бирманских коммунистов.

Фактически Государство Ва является независимым от центральных властей страны сепаратистским государственным образованием, но формально входит в состав Мьянмы в качестве самоуправляемого округа в штате Шан. Эту область населяет народ ва – один из аборигенных этносов Бирмы. Язык ва относится к группе палаунг австроазиатской языковой семье (вместе с монским и кхмерским языками, а также языками других многочисленных малых народов), но и на официальном уровне, и даже в бытовом общении современные ва все чаще прибегают к китайскому языку. В годы британской колонизации среди ва активно действовали христианские миссионеры, но большинство ва, несмотря на христианское и буддийское влияние, сохраняют приверженность традиционным анимистическим верованиям. Государство Председателя Бао. За что воюют люди ва и почему их поддерживает Китай

Воинственных ва англичане прозвали «охотниками за головами» – в честь древнего обычая, согласно которому статус мужчины в общества ва повышался в зависимости от того, сколько вражеских голов он отрезал в буквальном смысле. До конца установить контроль над труднодоступными лесистыми горами, где ютятся деревни ва, не смогли ни британские колонизаторы, ни власти независимой Бирмы (Мьянмы). В то же время, эта территория имела стратегическое значение как часть всемирно известного «Золотого треугольника» – с давних пор ва выращивали опийный мак, поэтому на доходы от его продажи повстанческие командиры вполне могли содержать свои вооруженные формирования.

Учитывая, что территория Ва примыкает к границе Мьянмы с Китаем, она с момента провозглашения независимости Бирмы находилась в сфере интересов Пекина. Китай оказывал поддержку действующей здесь Коммунистической партии Бирмы. Бирманская компартия с конца 1940-х годов вела вооруженную партизанскую войну против центрального правительства. Потерпев поражение от правительственных войск в Нижней и Центральной Бирме, коммунисты отступили на северо-восток, где надолго обосновались в районах, населенных народом ва. Труднодоступные горы облегчали возможность партизанских действий и коммунисты фактически получили контроль над целыми сельскими районами, населенными ва и некоторыми другими этническими группами. Молодежь из крестьянских семей ва стала главным источником пополнения рядового состава партизанских отрядов Коммунистической партии Бирмы. Материально-техническую и военную помощь коммунистам оказывал соседний Китай, благо Компартия Бирмы с 1960-х годов ориентировалась на идеи председателя Мао.

Однако в 1989 году, когда социалистический лагерь находился в кризисе, а Китай заметно снизил поддержку зарубежных повстанческих формирований, в том числе и в Бирме, в рядах Коммунистической партии Бирмы наметились внутренние противоречия. Они завершились расколом и конфликтом, в результате которого ряд высших руководителей компартии предпочли эмигрировать в Китай. От Коммунистической партии откололась самая внушительная часть – вооруженные формирования народа ва. 17 апреля 1989 года была официально создана Объединенная государственная армия ва. Ее командующим стал пятидесятилетний Чао Нги Лай (1939—2009), а «вторым лицом» в армии – сорокалетний Бао Юсян (род. 1949). Несмотря на то, что лидеры ва пошли на раскол с Компартией, они продолжали придерживаться коммунистических взглядов в их маоистском варианте.

9 мая 1989 года Объединенная государственная армия ва подписала с властями Бирмы соглашение о прекращении огня. Казалось, что пятидесятилетний конфликт центральных властей с коммунистическими партизанами, унесший тысячи жизней, наконец, закончился. Однако, уже в 1996 году боевики Объединенной государственной армии ва вступили в боевые действия с отрядами Армии Мон-Тай – шанской повстанческой группировки, которой руководил знаменитый наркобарон Кхун Са – бывший капитан гоминьдановской армии, создавший в «Золотом треугольнике» собственное вооруженное формирование и контролировавший значительную часть оборотов опийного мака в Бирме. В результате конфликта с Армией Мон-Тай, повстанцы ва взяли под контроль районы на бирманско-таиландской границе. В 2009 году разразилась новая фаза конфликта между Объединенной государственной армией ва и правительственными войсками Мьянмы (татмадау).

Боевые столкновения происходили в пограничной с Китаем области Коканг, населенной китаеязычной народностью кокан – бирманскими китайцами. Подконтрольные США правозащитные организации тогда обвинили Китай в поставках партизанской армии ва бронетехники и ракет класса «земля – воздух». Американские спецслужбы поспешили внести Объединенную государственную армию ва в список организаций, причастных к международному наркобизнесу. В Индокитае, кстати, практически все военно-политические группировки в той или иной степени причастны к наркобизнесу. Но на Объединенную государственную армию ва США давно «точит зубы» – ведь эта организация, после фактического распада Компартии Бирмы, является главным инструментом военно-политического влияния КНР в Мьянме.

В настоящее время Объединенная государственная армия ва насчитывает свыше 30 000 солдат и командиров. В состав армии входит пять дивизий, которые дислоцируются в джунглях на границе Мьянмы и Таиланда. Это: 778-я дивизия под командованием генерала Та Марна, 772-я дивизия генерала Та Нсонга, 775-я дивизия генерала Ян Чжойонга, 248-я дивизия генерала Та Хсанга и 518-я дивизия генерала Ли Хсарма. Кроме того, на границе Мьянмы с Китаем размещаются еще три соединения Объединенной государственной армии ва – 318-й дивизия, 418-я дивизия и 468-я дивизия. Вооруженные формирования ва комплектуются из крестьянской молодежи, благо рождаемость у горцев – ва очень высокая и у многих молодых людей в селениях просто не остается иного пути, как идти в вооруженные формирования, где хотя бы выдают оружие и гарантирована еда.

Американские эксперты называют Китай главным поставщиком оружия для Объединенной государственной армии ва. Впрочем, это практически не скрывают и сами руководители Ва. Так, известно, что Китай оказывает и финансовую, и техническую, и организационную помощь этому политическому образованию. В Объединенной государственной армии ва находятся китайские военные советники и инструкторы, которые обучают повстанцев обращению с современным оружием. В качестве официального языка используется китайский язык, а на территорию Государства Ва транслируется вещание китайских телеканалов. Внутренняя жизнь в Государстве Ва также устроена по образцу соседнего Китая, вплоть до копирования партийных и государственных титулов.

В декабре 2008 г. американская разведка сообщила, что в Государстве Ва открылась собственная линия производства АК-47. В 2012 году, по сообщениям американских разведчиков, Объединенная государственная армия ва приобрела китайскую бронетехнику и артиллерийские орудия (включая гаубицы и ПТУР), ракеты класса «земля – воздух», а в 2014 г. американские спецслужбы сообщили о том, что Объединенная государственная армия ва приобрела зенитно-ракетные комплексы китайского производства. Также Государство Ва обвиняют в том, что оно играет роль посредника между китайскими производителями оружия и многочисленными повстанческими группами Мьянмы. Командование ОГАВ закупает у китайской стороны оружие и перепродает его другим партизанским формированиям. Торговля оружием, таким образом, является одним из главных источников доходов армии, наряду с контролем за производством и транспортировкой наркотиков.

Главной военной базой Объединенной государственной армии ва является Пангхан, где прежде базировались вооруженные формирования Коммунистической партии Бирмы. Пангхан – это город в штате Шан, который фактически является столицей Государства Ва. Несмотря на свою удаленность и провинциальность, в Пангхане очень развита «ночная жизнь», в особенности игорный бизнес, что делает его привлекательным для приезжих из других регионов, в особенности связанных с криминальным миром.

Еще в 2005 году территория Государства Ва была объявлена свободной от производства и продажи наркотиков. Но, разумеется, подобное заявление в большей степени носит демонстративный характер, чем отражает реальную ситуацию в этом отдаленном бирманском округе. Американские спецслужбы обвиняют Объединенную государственную армию ва в том, что она в настоящее время является крупнейшим производителем наркотиков в Индокитае. Утверждается, что в 2000-е годы, следуя за изменениями рынка, повстанцы ва организовали многочисленные лаборатории по производству метамфетамина. В свою очередь, лидеры ва отрицают эти обвинения и утверждают, что их народ намеренно использовали в интересах производства опийного мака власти Мьянмы и даже руководители Коммунистической партии Бирмы.

В настоящее время Государство Ва занимает территорию особого административного района Ва на востоке штата Шан и имеет население численностью около 560 тысяч человек. Большинство политических лидеров этого государства относятся к народу ва. Населенная ва территория – это высокие горы с глубокими долинами. Самые низкие точки региона находятся на высоте в 600 метров над уровнем моря, а самые высокие – более 3000 метров над уровнем моря. Специфика климатических условий и ландшафта местности обусловила выход на первое место в качестве основной сельскохозяйственной культуры ва опийного мака. Лишь в последние годы руководство Государства Ва, понимая, что в современных условиях практически открытое производство наркотиков – залог негативного отношения со стороны всего цивилизованного мира, приступило к постепенному сворачиванию наркопроизводства, по крайней мере, в его открытом сегменте. С помощью соседнего Китая, Государство Ва пытается переориентировать местных крестьян с выращивания опийного мака на выращивание каучука и чая.

С 1996 года бессменным политическим лидером Государства Ва и председателем ЦК Объединенной государственной партии ва является Бао Юсян. Подчиненные уважительно называют его «Председатель Бао» – сложно не углядеть здесь подражание Мао Цзэдуну, который до сих пор пользуется огромным уважением повстанцев ва. Бао Юсян родился в 1949 году в семье вождя селения народности ва Кунма, что в районе Гавинг Ланг, в северной части бирманского штата Шан. Семья отца будущего повстанческого командира была многодетной – восемь детей, что, впрочем, вполне типично для бирманских горцев.

В двадцатилетнем возрасте, в 1969 году, Бао Юсян присоединился к повстанческой группе, входившей в вооруженное крыло Коммунистической партии Бирмы. Вскоре, как сын вождя и способный молодой человек, он был назначен командиром батальона, дислоцировавшегося в родном селении Кунма. Затем Бао Юсяна повысили до командира бригады, размещавшейся на таиландско-бирманской границе. В те годы Бао Юсян был вдохновлен примером партизан Вьетконга, сражавшихся в Южном Вьетнаме против южновьетнамских и американских войск.

Когда в 1989 году в руководстве Коммунистической партии Бирмы начался раскол, Бао Юсян стал одним из лидеров внутрипартийного мятежа, предпринятого отрядами повстанцев ва. После распада Коммунистической партии Бирмы Бао Юсян вступил в ряды Объединенной государственной армии ва и стал одним из ближайших помощников ее командующего Чжао Нги Лая. Когда в 1995 году Чжао Нги Лай перенес инсульт и более не смог выполнять функции командующего и руководителя самопровозглашенного государства, Бао Юсян был избран новым председателем и командующим Объединенной государственной армии ва. В 2005 году на посту командующего армией Бао Юсяна заменил его брат Бао Юи, но Бао Юсян остался на посту президента Государства Ва, сохраняя в своих руках всю полноту политической власти на территории этого самопровозглашенного государственного образования.

На протяжении более чем двадцатилетнего пребывания во главе повстанческого движения ва, Бао Юсян постоянно обращался к правительству Мьянмы с требованием предоставить более широкую автономию для этнических меньшинств страны. В обмен лидер повстанцев предлагал обеспечить прекращение огня со стороны контролируемых им партизанских формирований и приступить к переговорам с целью заключения мирного соглашения. Одновременно, несмотря на имеющиеся противоречия и даже периодически случающиеся вооруженные конфликты, Объединенная государственная армия ва часто выступала в качестве союзника правительственных войск Мьянмы в борьбе с Шанской национальной милицией – вооруженными формированиями сепаратистов народности шан. В 2013 году мирный договор между центральным правительством Мьянмы и руководством Государства Ва наконец был подписан. Однако это не означало ликвидации вооруженных формирований и установления контроля Янгона над территориями компактного проживания народа ва. Государство Ва продолжает оставаться фактически независимым от властей Мьянмы. Официально руководители Государства Ва признают суверенитет центрального правительства Мьянмы над всей территорией страны, но самоуправляемый район Ва живет в соответствии со своим укладом и во внутренних вопросах практически независим от центральных властей.

Стремясь положить конец выращиванию опийного мака, бирманское правительство при поддержке международных организаций реализует в регионах проживания горных народов программы, направленные на переселение горцев в долины, вытеснение маковых полей плантациями чая и т. д. Гуманитарная помощь в обмен на отказ от производства опия-сырца – такова нынче официальная стратегия мирового сообщества во взаимоотношениях с повстанческими движениями Шанских гор. Другое дело – собираются ли последние в действительности, а не на словах, соблюдать достигаемые договоренности. Здесь очень много зависит как от самих повстанцев, так и от тех сил, которые продолжают использовать их в своих интересах.

Очевидно, что крестьяне Шанских гор, в силу своей экономической отсталости и исторических традиций хозяйствования, выращивающие опийный мак, стали заложниками серьезных политических игр, начатых великими державами еще в середине минувшего столетия. Соединенные Штаты Америки, пытаясь противопоставить коммунистической экспансии в Индокитае повстанческие армии национальных меньшинств и гоминьдановцев, фактически создали «Золотой треугольник» как один из центров мировой наркоторговли и спровоцировали многочисленные кровопролитные войны на территории региона, жертвами которых стали многие тысячи мирных жителей.

Качины – один из самых известных за пределами Бирмы малых народов этой страны. На протяжении столетий качины, или как их еще называют, цзинпо, переселялись в верховья Иравади с территории современного Тибета. Воинственные горцы, качины занимали труднодоступные районы и всегда отчаянно сопротивлялись любым попыткам их покорения. Бирманские цари предпочитали не враждовать с качинами, а привлекать их на военную службу. В горном Качине издавна добывался нефрит, что делало этот регион очень значимым в экономическом отношении. За нефритом в Качин прибывали покупатели из соседних Китая и Сиама.

Когда Бирма попала в колониальную зависимость от Великобритании, британцы переняли опыт бирманских царей и стали использовать горные племена северных районов в своих интересах. К качинам, как и к их соседям – чинам, устремились протестантские проповедники. В результате, значительная часть качинов была христианизирована, пусть и поверхностно. Многие качины остались приверженцами традиционных верований, некоторая часть сохраняла верность буддизму. В годы Второй мировой войны британское военное командование стало создавать из качинов специальные отряды «качинских коммандос», которые использовались для разведывательно-диверсионных операций против японских оккупантов. Поскольку качины всегда славились как превосходные воины, а в знании гор и джунглей им не было равных, со службой на британское командование они справлялись отлично. Перед провозглашением независимости Бирмы британцы пообещали качинам, как и некоторым другим народам региона, предоставление независимости. Однако, долгожданный суверенитет этот горный народ так и не получил. Тем не менее, центральным властям Бирмы удалось договориться с вождями качинов – последние согласились поддержать Рангун в обмен на признание незыблемости их феодальной власти в населенных качинскими племенами районах. Был образован отдельный штат Качин, вошедший в состав бирманского государства.

Некоторое время качины были союзниками центральных властей страны в гражданской войне, которая полыхала на землях Бирмы в 1940-е – 1950-е годы. На стороне центрального правительства воевали около 20 тысяч качинов, направленных своими вождями в ополчение. Кроме того, качинские батальоны коммандос входили в состав регулярной бирманской армии. Однако затем качинские лидеры постепенно перешли в оппозицию центральным властям Бирмы. Этому способствовало ужесточение политического режима в стране, предпринятое пришедшим к власти в 1962 году генералом Не Вином. Режим Не Вина нанес ряд серьезных ударов по коммунистическим повстанцам и по каренским сепаратистам. Судя по всему, в Рангуне, воодушевившись победами, решили не считаться и с прежними союзниками – качинами.

Следует отметить, что часть качинских националистов перешла в оппозицию центральному режиму намного раньше прихода к власти Не Вина. Так, еще в 1949 году капитан Хай Сенг, служивший в Качинском батальоне, перешел на антиправительственные позиции и вскоре ушел в подполье. С ним вышел на контакт молодой человек по имени Дау Сенг, учившийся в государственной средней школе в Лашо. Когда в 1951 г. Хай Сенг скрылся на китайской территории, где получил убежище от преследований бирманских властей, Дау Сенг продолжил организовывать антиправительственные группы в северной части штата Шан, где также проживали качины. На связь с Дай Сенгом вышел некто Ламунг Ту Джай, уволенный в звании ефрейтора из Качинского батальона. В 1960 г. была создана Качинская организация независимости. Дау Сенг стал в ней руководителем аппарата, а Ту Джай – заместителем руководителя. После того, как оппозиционеры приобрели оружие и боеприпасы, было образовано вооруженное крыло Качинской организации независимости из 27 боевиков – Качинская армия независимости.

5 февраля 1960 г. Качинская организация независимости провела свой первый рейд, напав на один из банков. Группа молодых качинов во главе с Дау Сенгом и Ту Джаем перешла на нелегальное положение и приступила к началу вооруженной борьбы против бирманского правительства. 5 февраля 1961 г. было официально объявлено о создании Качинской организации независимости. Ее главнокомандующим стал Дау Сенг. В десяти милях к востоку от качинской деревни Син Ли на севере штата Шан, был создан военный тренировочный лагерь Качинской организации независимости. Первая группа повстанцев начала подготовку 16 марта 1961 года. Вскоре были сформированы два батальона повстанческой армии – первый батальон в Монбаре в Бамо и второй батальон в Мон Хтан. Росту численности бойцов качинского сопротивления способствовало провозглашение буддизма государственной религией Бирмы. Поскольку большинство качинов исповедует христианство, такое решение центрального правительства не могло прийтись им по нраву. В Качинскую организацию независимости стало вступать все больше и больше людей – как учащаяся молодежь, так и крестьяне. К 1963 году Качинская армия независимости уже состояла из 1 бригады и 6 батальонов и насчитывала 1000 бойцов. В районе Лашо – Куткай размещалось около 300 боевиков организации, еще 380 боевиков находились в Бамо и Мьичине.

Качинская организация независимости требовала от центрального правительства предоставить автономию этническим группам, установить частный суверенитет, не вмешиваться во внутренние дела качинского народа, и только после реализации этих требований заключить договор о дружбе между Рангуном и штатом Качин. В 1964 г. была сформирована вторая бригада Качинской армии независимости.

Однако, в том же 1964 году качины потерпели серьезное поражение от бирманских правительственных войск. В результате боевых действий 377 качинских боевиков погибли, 696 человек получили ранения и еще 2223 боевика были арестованы правительственными силами. Для того, чтобы обеспечить организацию финансовыми средствами, Дау Сенг выехал в соседний Таиланд, где постарался заручиться поддержкой таиландских спецслужб. Основным источником финансовых поступлений организации к этому времени стали торговля наркотиками и нелегальные добыча и экспорт нефрита, которым были богаты горные районы Качина.

В начале 1966 г. бирманское правительство было вынуждено вывести из Качина часть своих войск и перебросить их для участия в боевых действиях против Коммунистической партии Бирмы. Благодаря этому качинские повстанцы получили возможность реорганизоваться и восстановить силы. Однако Качинская организация независимости столкнулась с новой проблемой – проживавшие в регионе национальные меньшинства лису, лаши и мару не были согласны с тактикой качинской борьбы за независимость, прежде всего потому, что их представители не были включены в руководство повстанческого движения. Серьезные противоречия существовали у качинских повстанцев и с Коммунистической партией Бирмы, активизировавшейся в северных районах штата Шан. Тем не менее, как и бирманские коммунисты, качины смогли заручиться поддержкой китайского правительства. Китайские инструкторы занялись подготовкой качинских повстанцев. Оружие поставлялось из Таиланда – в обмен на нефрит, доставляемый качинскими контрабандистами. К концу 1976 г. Качинская армия независимости уже включала в свой состав 9 полков численностью около 1750 человек в штате Качин и еще 500 боевиков в штате Шан. Политическая концепция Качинской организации независимости в это время основывалась на качинском национализме, хотя руководители организации, с целью получения военной и финансовой помощи от Китая, декларировали симпатии к коммунистическому движению. Часть качинов стала сотрудничать с Коммунистической партией Бирмы, хотя большинство участников качинского национально-освободительного движения скорее относились к коммунистам как к противникам.

Руководители качинского движения большое внимание уделяли развитию внешних связей, пытаясь наладить сотрудничество со всеми, как им казалось, заинтересованными в ослаблении Бирмы сторонами. Так, в 1970 г. были установлены контакты с Организацией молодежи ракхайн, затем – с повстанцами мизо и нага в соседней Индии. В то же время, когда Коммунистическая партия Бирмы активизировалась в населенных качинами регионах, руководители Качинской армии независимости отправили делегатов к командованию бирманскими правительственными войсками, чтобы заручиться их поддержкой для противостояния с коммунистами. Одновременно качинские лидеры пытались заручиться поддержкой национальных меньшинств региона – мизо, нага, палаунгов. Так, 2 июня 1973 г. был подписан договор с повстанцами нага о прохождении последними подготовки в пограничных районах Индии и Бирмы. В штате Шан качины активно сотрудничали с повстанческими группами народов палаунг и па-о. Штаб-квартира Качинской армии независимости к этому времени находилась на территории Таиланда.

На протяжении двадцати лет территория Качина фактически была независима от центральных властей Бирмы. Экономика региона держалась на торговле опиумом и марихуаной и экспорте нефрита. Свою роль в сохранении этой ситуации играл Китай, которому было выгодно ослабить Бирму и утвердить свое влияние в регионе.

В 1994 г. было подписано соглашение о прекращении огня между бирманскими правительственными войсками и Качинской армией независимости. Тем не менее, качинские лидеры не собирались разоружать и распускать свою армию. Они продолжали набор солдат и их подготовку в тренировочных лагерях. Несмотря на сохранение режима прекращения огня, периодически вспыхивают новые вооруженные конфликты между качинскими повстанцами и центральной властью. Так, в 2010 г. правительство Мьянмы потребовало от качинского командования разоружить подчиненные вооруженные силы, так как согласно бирманской конституции в стране существует только одна армия. Однако, начальник штаба Качинской армии независимости генерал Гам Шаванг Гунхтанг отказался удовлетворять эти требования как неприемлемые для качинского народа.

9 июня 2011 г. правительственные войска Бирмы нарушили режим прекращения огня и атаковали позиции Качинской армии независимости. Эти действия центрального правительства привели к новой эскалации конфликта в штате Качин. В 2012 г. вдоль трассы Мьичин – Бамо произошли крупные столкновения между правительственными войсками и силами Качинской армии независимости. В декабре 2012 и январе 2013 гг. бирманские правительственные войска были вынуждены использовать против качинских боевиков авиацию и артиллерию.

В июне 2014 г. качинские боевики захватили две гидроэлектростанции и взяли в заложники шесть бирманских солдат и несколько китайских работников. В результате штурма, предпринятого правительственными войсками, погибли 6 человек. 19 ноября 2014 г. бирманские правительственные войска совершили нападение на штаб-квартиру Качинской армии независимости в районе Лайза, в результате которого погибли 22 повстанца.

Качинская организация независимости пытается привлечь внимание мировой общественности к ситуации, сложившейся в штате Качин. По словам ее представителей, действия бирманских правительственных войск несут разрушительные последствия для качинского народа. В результате авианалетов и артиллерийских обстрелов не менее 100 тысяч мирных жителей были вынуждены стать беженцами. Сотни людей погибли. В свою очередь, мировые правозащитные организации обвиняют и бирманское командование, и руководителей качинского национального движения в многочисленных нарушениях прав человека, в том числе – в использовании детей – солдат. Действительно, в горной Бирме давно практикуется мобилизация на военную службу несовершеннолетних, можно встретить даже десятилетних солдат. Причем не только повстанческие отряды, но и правительственные войска не отказываются от использования юных автоматчиков в боевых операциях.

Следует отметить, что сельское население – качины и представители других этнических групп штата, – также оказывают вооруженное сопротивление правительственным войскам, так как заинтересованы в сохранении своего основного источника дохода – плантаций опийного мака. В Качине очень большая часть населения вовлечена в производство и торговлю наркотиками, поэтому жесткий курс на борьбу с наркобизнесом, который сейчас провозглашает бирманское правительство, в этом регионе неизбежно сталкивается с противодействием местных жителей. Единственный возможный путь – предоставление альтернативных источников дохода для качинских крестьян, однако пока центральные власти не уделяют этому направлению серьезного внимания. Недовольство качинов вызывает и плохо скрываемое стремление центральных властей поставить под контроль добычу нефрита в регионе, что также неизбежно скажется на благосостоянии местного населения.

Поэтому председатель Качинской организации независимости генерал Заунг Хра, выступая на торжественном мероприятии в честь 56-летия качинского национально-освободительного движения, оценил шансы на установление мира в регионе весьма пессимистично. По словам генерала, центральная власть стремится подавить качинское сопротивление исключительно силовым путем, добившись разоружения и демобилизации качинских военизированных формирований, а это ни к чему хорошему привести не может.

Судя по всему, качинский конфликт, как и другие вооруженные конфликты на территории Мьянмы, вряд ли когда-нибудь прекратится. Контроль за нефритовыми рудниками и плантациями опийного мака сулит слишком большие деньги, чтобы качинские полевые командиры нашли в себе силы от них отказаться. С другой стороны, бирманское правительство упорно не желает идти на уступки национальным движениям, не учитывая, что те же качины – это отдельный народ, отличный от бирманцев и имеющий точно такое же право на жизнь в собственном автономном или независимом государстве.

Гималаи ассоциируются с альпинизмом и с буддистскими и индуистскими священными местами. Для многих отечественных и западных любителей Востока, интересующихся индийскими религиями и культурой, расположенные в Гималаях индийские штаты, а также суверенные государства Непал и Бутан, представляют собой очень привлекательные цели для путешествий. Многие вообще стремятся переехать туда жить или, по крайней мере, находятся там достаточно продолжительное время в течение года.

Между тем, не стоит забывать и о сложной военно-политической ситуации, которая наблюдается в этом регионе. Ведь Гималаи – это, своего рода, естественная граница между двумя крупнейшими по численности населения странами мира – Китаем и Индией. Здесь сталкиваются интересы не только этих азиатских держав, но и США, Великобритании, Пакистана. Поэтому на протяжении многих десятилетий политическая ситуация в Гималайских горах не отличается стабильностью. Откровенно говоря – здесь идет вялотекущая война многочисленных и крайне разных в идеологическом отношении военно-политических организаций против правительственных войск Индии, Непала, Бутана.

Поскольку Гималайский пояс – регион крайне сложный и неоднородный в этническом и конфессиональном отношении, можно выделить в нем как минимум две основные зоны военно-политических конфликтов. Во-первых, это западная часть Гималайского пояса, где сталкиваются интересы Индии и Пакистана и где многие десятилетия действуют исламские радикальные организации. Во-вторых, это восточная часть Гималаев, где в качестве основных субъектов вооруженных конфликтов с индийскими и бутанскими правительственными войсками выступают сохраняющие влияние в регионе радикальные коммунистические партии, прежде всего маоистского толка, а также этносепаратистские армии и фронты многочисленных национальных меньшинств индийских штатов.

Надо сказать, что в отличие от многих других регионов планеты, где также идут гражданские войны, в Гималайском регионе они порой приводят к очевидному успеху. Так, в Непале – древней стране с уникальной культурой – вооруженное сопротивление маоистов в сочетании с активизацией мирных протестов, в конечном итоге привело к падению монархии и фактическому приходу коммунистических сил к власти в стране. Для современного мира это тем более уникальный феномен, что после распада Советского Союза и «социалистического лагеря», коммунисты еще нигде не приходили к власти посредством революции.

Дестабилизация ситуации в Непале в конце 1990-х – начале 2000-х гг. во многом была связана с курсом королевского правительства страны. В Непале фактически продолжала существовать кастовая система, наблюдалась чудовищная эксплуатация бедной части населения, рост которого существенно превышал возможности экономики страны в плане обеспечения молодых непальцев рабочими местами и достойной заработной платой. Вся полнота власти в стране находилась в руках высших индуистских каст – бахунов (брахманов) и чхетри (кшатриев). Поскольку практически все они были выходцами из этнической группы кхасов и составляли вместе лишь 30% населения страны, можно говорить о существовании в королевском Непале своеобразной кастовой этнократии. В ее рамках широкие слои населения, не относившиеся к высшим индуистским кастам, оказались изолированными от участия в управлении страной и, более того, фактически лишенными тех прав и свобод личности, которые в развитых странах давно признаются фундаментальными.

Нищета и бесправие толкали многих непальцев в ряды радикальной оппозиции, представленной в этой стране несколькими коммунистическими партиями. Наиболее непримиримые позиции здесь занимала Коммунистическая партия Непала (маоистская), возникшая в 1994 г. и опиравшаяся на поддержку наиболее угнетенных частей населения – низших каст и национальных меньшинств, не обладающих реальными политическими правами. При этом, хотя руководители маоистов сами могли быть выходцами из каст бахунов или чхетри, основная масса рядовых участников маоистского движения состояла из представителей угнетаемых горных этносов и низших каст.

Гражданская война в Непале продолжалась десять лет, с 1996 по 2006 гг. Коммунистическая партия Непала (маоистская), руководившая повстанцами, смогла взять под контроль целый ряд труднодоступных районов страны, фактически установив собственную власть во многих населенных пунктах. Полиции справиться с конфликтом не удавалось, что повлекло за собой вступление в боевые действия непальской армии. Разразилась самая настоящая война, вследствие которой погибло, по меньшей мере, 11—12 тысяч человек.

Естественно, что поддержку королевскому правительству оказывала соседняя Индия и Соединенные Штаты. В свою очередь маоисты пользовались организационной помощью своих индийских единомышленников – «наксалитов», которые еще с 1960-х годов ведут гражданскую «народную войну» в ряде штатов Индии. В 2001 г. был создан Координационный комитет маоистских организаций в Южной Азии, ставящий своей целью консолидацию действующих на территории Индии, Непала, Бангладеш и других государств региона маоистских коммунистических организаций, значительная часть которых вооружена и давно ведет боевые действия против правительств своих стран.

Как ни странно, но даже при учете индийской и американской военной и экономической помощи, непальскому королевскому правительству не удалось подавить сопротивление маоистов и к 2005 году в руки последних перешла значительная часть территории страны. При этом правительство вело себя достаточно глупо, отказываясь от переговоров с «террористами». В этой связи интересна позиция соседнего Китая. Хотя в самой КНР уже очень давно произошел отказ от радикальной фразеологии маоизма и Китай не оказывает официальной прямой поддержки маоистским формированиям в Юго-Восточной и Южной Азии, тем не менее, его влияние в регионах деятельности маоистских повстанцев усиливается. Во многом, именно благодаря маоистам Индия остается ослабленной страной, разъедаемой гражданскими войнами в южных и восточных штатах. Что очень выгодно соседнему Китаю.

Весной 2006 г. стало ясно, что королевское правительство Непала не в состоянии нормализовать ситуацию в стране. В столице Катманду прошли массовые демонстрации, одновременно усилилось давление на короля со стороны парламента Непала. В результате король был вынужден отречься от престола, а маоисты получили места в правительстве и возможность включить формирования Народно-освободительной армии в состав вооруженных сил страны. Лидер маоистской компартии товарищ Прачанда некоторое время даже занимал пост премьер-министра страны. Показательно, что Прачанду на премьерском посту сменил лидер более умеренной Коммунистической партии Непала (объединенной марксистско-ленинской) Джала Натх Кханал, преемником которого, в свою очередь, стал маоист и соратник Прачанды Бабурам Бхаттараи. Таким образом, фактически в Непале произошла революция, в значительной степени трансформировавшая основы общественного устройства страны и положившая конец вековым монархическим традициям.

В то же время, поскольку современное республиканское правительство в Непале представлено не только маоистами, но и представителями умеренной Компартии (объединенной марксистско-ленинской) и центристского Непальского конгресса, вопрос о дальнейших преобразованиях в жизни страны остается открытым. Не исключено и повторное вооруженное столкновение, особенно в том случае, если не будет достигнут компромисс по вопросу федерализации страны. Ведь программа федерализации, предложенная маоистами, предусматривает формирование национальных автономий, которые смогли бы повлиять на улучшение положения многочисленных национальных меньшинств страны.

В июле 2012 г. в маоистской компартии, которая к этому времени, с 2009 г., носила название Объединенной компартии (маоистской), произошел раскол. Выделившаяся ультрарадикальная часть вернула прежнее название Компартии Непала (маоистской) и обвинила вождей ОКПН (м) Бабурама Бхаттараи и Прачанду в предательстве интересов революции. Радикальной частью непальских маоистов поставлен вопрос о продолжении «народной войны» и революции с целью достижения таких задач как реальное вовлечение беднейших слоев населения страны в управленческий процесс, создание этнических автономий и федерализация государства, распространение маоистской «народной войны» на соседние Индию и Бутан. Следует отметить, что только в первые дни существования левой КПН (м) удалось вывести из ОКПН (м) более 3500 активистов. Масштабы «полевения» непальских маоистов позволяют предсказывать очевидную угрозу возможности дальнейших вооруженных конфликтов, только уже с участием радикальных маоистов против более умеренной части непальского коммунистического движения.

Но если в Непале маоистской компартии все же удалось повлиять на ход политического развития страны и свергнуть короля, то в соседнем королевстве Бутан гражданская война продолжается до сих пор. В туристических справочниках Бутан позиционируется как уникальная страна, до сих пор сохраняющая едва ли не в незыблемом состоянии традиционный колорит тибетско-гималайской буддистской монархии.

Однако не следует забывать, что этот колорит в то же время держится и на консервации феодальных порядков, вряд ли уместных в XXI веке. Тем более, в контексте общемировых процессов, которые в той или иной степени затрагивают и Бутан. Так, королевство давно потеряло моноэтничный характер. В стране проживает значительное количество мигрантов из соседних индийских штатов и Непала. Если у коренной народности бхотия молодой король Джигме Кхесар Намгъял Вангчук действительно пользуется несомненным авторитетом, то вряд ли чужие в этнокультурном отношении мигранты чувствуют его своим лидером. А ведь мигранты из Непала составляют не менее 35% населения страны.

В 2001 году была создана Коммунистическая партия Бутана (марксистско-ленинско-маоистская), которая состоит преимущественно как раз из непальских беженцев и переселенцев и вдохновляется опытом непальской «народной войны» и революции. Помимо маоизма, в основе идеологии партии – антииндийская позиция. Маоисты обвиняют Индию в стремлении аннексировать Бутан по образцу соседнего княжества Сикким. Княжество еще в 1947 г., после ухода из региона Британской империи, отказалось войти в состав Индии и осталось индийским протекторатом. Однако в 1975 г. подразделения индийской армии разоружили охрану чогъяла (правителя) Сиккима, захватили его резиденцию в Гангтоке, после чего Сикким был включен в состав Индии на правах штата.

Соседний Китай вплоть до 2003 года отказывался признать вхождение Сиккима в состав Индии и на китайских картах княжество изображалось в качестве суверенного государства. Ситуация изменилась вследствие фактического признания Индией китайской власти в Тибетском автономном районе, после чего КНР закрыла глаза на аннексию Сиккима. На официальном уровне, разумеется. В действительности Китай по-прежнему стремится к минимизации индийского влияния в Гималайском регионе и, в значительной степени, к дестабилизации политической ситуации в пограничных индийских штатах и буферных государствах вроде Непала или Бутана.

Бутанские маоисты, вдохновленные сценарием непальской революции, также призывают к свержению королевской династии Вангчуков и выступают за демократизацию политической жизни страны, в том числе и в сфере этнической политики. Ведь возникший конфликт между правительством и маоистами во многом имеет этническую подоплеку – возникновение маоистской компартии стало одной из ответных реакций непальских мигрантов на меры бутанской короны по ограничению потока мигрантов в страну и выселению значительной части мигрантов обратно в Восточный Непал, в лагеря беженцев ООН. Именно в лагерях беженцев в Западной Бенгалии, Ассаме, Сиккиме и Непале осуществляется вербовка активистов партии.

С другой стороны, маоисты стремятся заручиться поддержкой второй по численности после бхотия коренной этнической группы шарчоб, которая населяет Восточный Бутан и пользуется меньшими правами по сравнению с правящими в стране бхотия. Именно с районов, населенных шарчоб, а также с северных округов Ташиганг, Монгар и Янгцзе, которые в силу труднодоступности плохо контролируются центральной властью, бутанские маоисты планируют начать свою «народную войну» против королевского правительства.

Создав собственные вооруженные формирования под названием «Армия бутанских тигров», маоистская Компартия перешла к организации террористических актов и нападений на полицейских и военнослужащих бутанской армии. Партия также развернула тесное сотрудничество с индийскими маоистами и вооруженными сепаратистскими организациями в Ассаме и других штатах Северо-Восточной Индии, прежде всего – с Объединенным фронтом освобождения Ассама и Национальным демократическим фронтом Бодоленда.

В свою очередь, королевское правительство, опасаясь развития событий по непальскому сценарию, ориентируется на активное использование индийской военной помощи, причем не только в поставках вооружения, но и в непосредственном участии индийских подразделений в борьбе с повстанцами. Поскольку Бутан со всех сторон окружен штатами Индии, последней не остается ничего другого, как вмешаться в ситуацию в стране и не допустить ее дестабилизации. Ведь плохо контролируемая ситуация в Бутане повлечет за собой эскалацию действий сепаратистов в пограничных индийских штатах.

Поскольку бутанские вооруженные силы, состоящие из королевской армии, королевской полиции и корпуса королевских телохранителей, малочисленны и слабы в плане вооружения, Индия берет на себя частичные гарантии по поддержанию обороноспособности Бутана. А это значит, что она обязана будет вмешаться в военно-политическую ситуацию в стране в случае дальнейшего ее обострения. Прежде всего это касается использования ВВС Индии в борьбе против повстанцев, поскольку между Бутаном и Индией существуют соглашения, позволяющие королевскому правительству опираться на поддержку Восточного командования Военно-воздушных сил Индии.

В свою очередь, бутанские вооруженные силы регулярно принимают участие в операциях индийских сил безопасности против орудующих в пограничных районах сепаратистов, прежде всего против Объединенного фронта освобождения Ассама. Не следует также и забывать о том, что подготовка офицерского состава королевской бутанской армии и королевских телохранителей осуществляется в индийских высших военных учебных заведениях, что предполагает и утверждение среди бутанских военнослужащих соответствующих представлений о боевом сотрудничестве с Индией и о соблюдении индийских интересов в регионе.

Таким образом, очевидно, что политическая ситуация в Гималайском регионе во многом развивается под влиянием противоречий ключевых держав Азии – Китая и Индии. Сложно преуменьшать вероятность дальнейшей активизации вооруженного сопротивления маоистских повстанцев, прежде всего в Бутане и Северо-Восточной Индии, а также в Непале – в случае усугубления противоречий между радикальным крылом маоистского движения и его более умеренными лидерами, стремящимися к мирному строительству непальской республиканской государственности. В любом случае, вряд ли возможно говорить о каком-либо окончательном урегулировании ситуации в обозримом будущем.

Долгое время идейные наследники Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна – индийские маоисты ведут гражданскую войну на территории Индии. Внушительная часть Индостана, от крайнего юга и на северо-восток, вплоть до границы с Бангладеш, даже получила в мировой политической литературе название «Красный коридор». Ведь именно здесь, на территории штатов Карнатака, Андхра-Прадеш, Орисса, Чхаттисгарх, Джаркханд, Западная Бенгалия, многие годы ведут повстанческую борьбу так называемые «наксалиты».

Наксалитами партизан-маоистов прозвали по названию деревни Наксалбари, где еще в 1967 году вспыхнуло вооруженное восстание коммунистов из радикального крыла Коммунистической партии Индии (марксистской) против центральной власти. Деревня Наксалбари находится в штате Западная Бенгалия, недалеко от индийско-непальской границе. По иронии судьбы, по ту сторону границы, в Непале, где в 1967 году о маоистах практически не знали, в конечном итоге маоистской компартии удалось свергнуть королевский режим. В самой Индии маоисты ведут гражданскую войну до сих пор. При этом деревня Наксалбари считается местом паломничества радикалов со всего Индостана. Ведь именно с Наксалбари началась история и индийского «Красного коридора», и боевых действий, прозванных маоистами «Народной войной», и Коммунистической партии Индии (марксистско-ленинской), которая явила собой «альма матер» всего индийского маоистского движения.

Хотя лидер восстания наксалитов легендарный коммунист Чару Мазумдар (1918—1972) при загадочных обстоятельствах скончался в полицейском участке вскоре после своего задержания еще 42 года назад, в 1972 году, его последователей индийскому правительству не удается победить и в наши дни. Свою роль играет лесистая местность индийских штатов, входящих в «Красный коридор», но нельзя забывать и о массовой поддержке партизан со стороны крестьянского населения.

Очагом восстания наксалитов в конце 1960-х гг. стала Западная Бенгалия. Этот индийский штат отличается густонаселенностью – только по официальным данным на его территории проживает более 91 миллиона человек. Во-вторых, в Западной Бенгалии очень сильны социальные проблемы, связанные не только с густонаселенностью, но и с последствиями войны за независимость Бангладеш, приведшей к переселению на территорию Индии миллионов беженцев. Наконец, в Западной Бенгалии очень остро стоит земельная проблема. Радикальные коммунистические повстанцы привлекли симпатии крестьянских масс именно тем, что пообещали последним решение земельного вопроса, т.е. насильственное перераспределение земель крупных землевладельцев в пользу безземельного и малоземельного крестьянства.

С 1977 по 2011 гг. в Западной Бенгалии находились у власти коммунисты. Хотя они представляли более умеренную в политическом отношении Коммунистическую партию Индии (марксистскую), сам факт нахождения левых сил у власти в столь важном индийском штате не мог не давать надежду их более радикальным единомышленникам на скорое построение социализма. Тем более, что маоистским повстанцам Индии все это время оказывал поддержку Китай, рассчитывающий с помощью последователей Мао Цзэдуна на полуострове Индостан существенно ослабить своего южного соперника и получить рычаги влияния в Южной Азии. С той же целью Китай поддерживал маоистские партии в Непале, Бирме, Таиланде, Малайзии, на Филиппинах.

Западная Бенгалия стала эпицентром «народной войны», за три последних десятилетия ХХ века распространившейся на территорию «Красного коридора». Когда в Западной Бенгалии пришли к власти умеренные коммунисты из КПИ (марксистской), маоисты получили фактическую возможность вести легальную агитационную деятельность и даже создавать свои базы и лагеря на территории сельских районов штата. В обмен они обещали не совершать вооруженных вылазок на территории, контролируемой их более умеренными единомышленниками.

Постепенно роль очага вооруженного сопротивления перешла к соседним штатам Андхра-Прадеш, Бихар, Джаркханд и Чхаттисгарх. Специфика этих штатов в том, что здесь, помимо собственно индусов – бенгальцев, бихарцев, маратхов, телугу – проживают также многочисленные аборигенные племена. Они в расовом отношении представляют собой промежуточный тип между индийцами и австралоидами, приближаясь к дравидам Южной Индии, а в этнолингвистическом отношении принадлежат к австроазиатской ветви и входят в т.н. «семью народов мунда».

В эту семью входят как собственно мунда и санталы, так и более мелкие этносы – корку, кхариа, бирхоры, савари и т. д. Общая численность народов мунда превышает девять миллионов человек. При этом они всю свою историю находились за пределами традиционной индийской кастовой системы. По сути, в кастовом обществе невхождение в кастовую систему обеспечивало им место «неприкасаемых», то есть – самый низ социальной иерархии индийского общества.

В Индии лесные народы центральных и восточных штатов принято обобщать под названием «адиваси». Изначально адиваси были лесными жителями и именно лес являлся естественной средой их обитания и, соответственно, сферой хозяйственных интересов. Как правило, хозяйственная жизнь адиваси замыкалась в пределах расположенной в лесу деревни. Племена адиваси вели натуральное хозяйство и контактировали с соседними общинами только по мере особой надобности, в том числе – для обмена собранных в лесу лекарственных растений, фруктов и т. д.

Учитывая, что большая часть представителей адиваси занималась примитивным земледелием, а то и вовсе рыболовством и собирательством, их уровень жизни находился далеко за чертой бедности. В экономическом отношении адиваси отличаются значительной отсталостью. До сих пор на территории центральных и восточных штатов Индии проживают племена, не знакомые с пашенным земледелием, а то и вовсе сосредоточенные исключительно на собирательстве лекарственных растений. Низким уровнем экономического развития обусловливается и тотальная нищета адиваси, особенно отчетливо проявляющаяся в современных условиях.

К тому же, адиваси подвергаются эксплуатации со стороны более развитых соседей – как индоарийцев, так и дравидов. Пользуясь своими финансовыми и силовыми ресурсами, землевладельцы из числа представителей высших каст сгоняли адиваси с их земель, вынуждая заниматься батрацким трудом или превращаться в городских париев. Как и многие другие народы, отрываемые от привычных условий существования, адиваси вне лесной среды моментально превращаются в изгоев общества, часто деградируя и в моральном, и в социальном отношении и, в конечном итоге, погибая.

В конце ХХ века ситуация усугубилась повышенным вниманием к землям проживания адиваси со стороны крупных лесопромышленных и горнодобывающих компаний. Дело в том, что Восточная Индия богата и лесными, и минеральными ресурсами. Однако, чтобы получить к ним доступ, надо освободить территорию от проживающего на ней коренного населения – тех же самых адиваси. Хотя адиваси являются аборигенными народами Индии и проживали на полуострове задолго до появления индоарийских этносов, их законное право на проживание на своей земле и владение ее ресурсами совершенно не волнует ни индийские власти, ни зарубежных промышленников, положивших глаз на лесные массивы Андхра-Прадеш, Чхаттисгарха, Западной Бенгалии и других восточноиндийских штатов. Между тем, развертывание добычи полезных ископаемых в зоне непосредственного проживания и хозяйствования адиваси неизбежно влечет за собой их выселение за пределы деревень, прекращение традиционных промыслов и, как мы отметили выше, полную маргинализацию и медленное вымирание.

Когда маоисты распространили свою деятельность за пределы Западной Бенгалии, они обратили внимание на адиваси как на потенциальную социальную базу. При этом симпатии маоистов вызвало не только крайне низкое положение адиваси в социальной иерархии современного индийского общества и их почти поголовная бедность, но и сохранение значительных компонентов общинного строя, что могло рассматриваться как благоприятная база для утверждения коммунистических идей. Напомним, что и в соседних государствах Индокитая, в частности в Бирме, маоисты опирались в первую очередь на поддержку отсталых в социально-экономическом отношении и притесняемых горных народов.

С другой стороны, и индийские власти, а в первую очередь – землевладельцы и промышленники, – прекрасно понимая, что обездоленных адиваси легко превратить в своих марионеток, заинтересовав даже небольшими деньгами, вербуют тысячи представителей лесных народов в ряды полувоенных формирований, находящихся на службе местных богачей и лесопромышленных компаний. В результате, адиваси оказываются вовлеченными в процесс взаимного уничтожения. Боевики частных военных отрядов уничтожают деревни своих собственных племен, убивая соплеменников. В свою очередь, крестьяне в массовом порядке вступают в ряды маоистских повстанцев и атакуют полицейские участки, имения землевладельцев, штабы проправительственных политических организаций.

Индийское правительство фактически воспроизводит колониальную политику своих британских предшественников. Только если британцы колонизировали Индию, эксплуатируя ее богатства, то современные индийские власти колонизируют собственную территорию, превращая ее во «внутреннюю колонию». Даже политика в отношении адиваси очень напоминает колониальную. В частности, деревни и племенные общины разделяются на «дружественные» и «враждебные». Первые лояльны властям, вторые, как следует, настроены оппозиционно и участвуют в вооруженной борьбе маоистов. В своем стремлении к подавлению маоистской «народной войны» индийское правительство, как и колонизаторы в свое время, стремится действовать по принципу «разделяй и властвуй», опираясь на поддержку «дружественных» адиваси.

Используя опыт колониальных предшественников, индийские власти активно применяют против наксалитов подразделения сил безопасности, набранные в совершенно других регионах страны, из представителей чуждых в этнокультурном отношении народностей. Так, активно используются полицейские полки, укомплектованные представителями этносов нага и мизо – выходцами из штатов Нагаленд и Мизорам, которые широко известны своими воинскими традициями и навыками. В штате Чхаттисгарх с 2001 г. находится батальон «Нага». С другой стороны, власти штата при поддержке полицейского руководства способствуют формированию частных отрядов землевладельцев и военизированных проправительственных организаций, набирающих своих боевиков из числа самих адиваси. Сами маоисты обвиняют индийские власти в использовании американских инструкторов – специалистов по антиповстанческой борьбе – для обучения личного состава полицейских подразделений.

С 2005 г. в «зоне племен» действует движение «Сальва Джудум», инспирированное индийским правительством при непосредственном организационном и финансовом руководстве местной феодальной верхушки. Задачей этого движения является антиповстанческая борьба с опорой на силы самого крестьянства адиваси. Благодаря правительственной пропаганде, финансовым вливаниям и деятельности традиционных племенных авторитетов, многие адиваси становятся на сторону правительственных сил в борьбе с маоистами. Они формируют собственные патрули, осуществляющие поиск и уничтожение повстанцев. Для участия в деятельности этих патрулей вербуются вспомогательные полицейские из числа молодежи адиваси.

Вспомогательным полицейским не только платится неплохая по меркам адиваси заработная плата, но и выдается оружие, продовольствие, а главное – многие из молодых адиваси, присоединившись к «Сальва Джудум», получают возможность впоследствии поступить уже на кадровую полицейскую службу, то есть устроить свою дальнейшую судьбу так, как она никогда не стала бы устроена в деревне или повстанческом лагере. Разумеется, значительная часть вспомогательных полицейских первыми погибает в столкновениях с маоистскими повстанцами, тем более если учитывать, что их вооружение и обмундирование значительно хуже, нежели у кадровых сил безопасности, а подготовка также оставляет желать лучшего (многие вспомогательные полицейские представлены вообще несовершеннолетними подростками, которые записываются в эти отряды, руководствуясь скорее романтическими побуждениями).

Жестокость «Сальва Джудум» по отношению не только к повстанцам – маоистам, но и к рядовым крестьянам адиваси, впечатляет. Как и полицаи, находившиеся в годы войны на службе у гитлеровцев, в Индии вспомогательные полицейские надеются своей жестокостью выторговать у хозяев более значительное жалованье или быть зачисленными в кадровый состав полиции. Поэтому, выслеживая повстанцев, они расправляются и с сочувствующими им крестьянами. Так, деревни, где маоисты пользуются влиянием и поддержкой местного населения, сжигаются дотла. При этом жители насильно переселяются в правительственные лагеря. Неоднократно становились известными случаи массового убийства мирных жителей со стороны вспомогательных отрядов, преступлений на сексуальной почве.

Международные организации обращают внимание на недопустимость насилия со стороны полицейских формирований в отношении мирного населения. Однако правительство Индии предпочитает не распространять информацию о действительном положении в «зоне племен» и, прежде всего, в т.н. «правительственных лагерях», куда насильно переселяются адиваси из деревень, прежде находившихся под контролем маоистских повстанческих отрядов. Хотя в 2008 году правительством штата Чхаттисгарх деятельность подразделений «Сальва Джудум» была приостановлена, фактически они продолжили существовать под другими вывесками, не меняя своей сущности и тактики в отношении маоистов и поддерживающего их крестьянского населения.

Следует отметить, что у адиваси, несмотря на бедственное положение их подавляющей части, есть также и своя верхушка, относительно преуспевающая даже по меркам более развитых индоарийцев. Прежде всего, это племенные феодалы и землевладельцы, традиционные священнослужители, находящиеся в тесном взаимодействии с правительственными чиновниками администраций штатов, полицейским командованием, крупными лесопромышленными и горнодобывающими корпорациями. Именно они осуществляют непосредственное руководство той частью формирований адиваси, которая выступает против маоистских повстанцев.

25 мая 2013 года маоистскими повстанцами был атакован кортеж партии «Индийский национальный конгресс». В результате нападения погибло 24 человека, среди которых был и шестидесятидвухлетний Махендра Карма. Этот богатейший в штате Чхаттисгарх человек по своему происхождению сам принадлежал к адиваси, но в силу своего социального положения в обществе никогда не ассоциировал собственные интересы с нуждами притесняемых соплеменников из числа крестьян. Именно Карма стоял у истоков «Сальва Джудум» и на нем лежит, по мнению маоистов, непосредственная ответственность за помещение свыше 50 тысяч адиваси округа Дантевада в правительственные концлагеря.

Несмотря на усилия центрального правительства и администраций штатов по подавлению партизанских очагов в Восточной и Центральной Индии, вплоть до последнего времени ни силам безопасности и полиции, ни военизированным формированиям частных компаний и «Сальва Джудум» так и не удается преодолеть вооруженное сопротивление красных партизан. Во многом это объясняется поддержкой маоистов в самых разных слоях населения, обусловленной самой спецификой социально-экономической и политической ситуации в современной Индии и, особенно, в ее центральных и восточных штатах.

Примечательно, что маоисты также находят сторонников и среди представителей высших слоев населения. Как и в Непале, в руководстве индийских маоистов значительную часть составляют выходцы из высшей касты брахманов. В частности, брахманом по происхождению был и Кишенджи, он же Котесвар Рао (1956—2011) – легендарный руководитель маоистских партизан в Андхра-Прадеш и Западной Бенгалии, убитый в столкновении с правительственными силами 25 ноября 2011 года. В юности получивший степень бакалавра по математике, Кишенджи отверг научную карьеру и с 18-летнего возраста посвятил себя революционной борьбе в рядах маоистской компартии. Однако, подавляющее большинство современных маоистов в штатах Восточной и Центральной Индии все же составляют адиваси. По данным средств массовой информации, среди индийских политических заключенных – маоистов, которых насчитывается до 10 тысяч человек, адиваси составляют не менее 80—90%.

Коммунистической партии Индии (маоистской), в которую в 2004 году объединились активнейшие вооруженные организации – Коммунистическая партия Индии (марксистско-ленинская) «Народная война» и Маоистский коммунистический координационный центр, удалось сплотить в своих рядах до 5000 вооруженных боевиков. Общее же количество сторонников и сочувствующих, на помощь которых могут опираться маоисты в их повседневной деятельности, насчитывает не менее 40—50 тысяч человек. Вооруженным крылом партии является Повстанческая армия освобождения народа. Организация разделена на отряды – «даламы», в каждом из которых насчитывается примерно от 9 до 12 бойцов (то есть, это своеобразный аналог разведывательно-диверсионной группы). В штатах Восточной Индии действуют десятки «даламов», как правило, укомплектованных молодыми представителями народов адиваси и «революционными романтиками» из числа городской интеллигенции.

В Индии маоистами активно применяется концепция «освобожденных районов», предусматривающая создание отдельных территорий, не подконтрольных правительству и полностью контролируемых повстанческими отрядами. На «освобожденной территории» провозглашается народная власть и параллельно с осуществлением вооруженных операций против правительственных войск, маоистскими повстанцами ведется работа по формированию параллельных структур управления и общественной организации.

В лесистой горной местности на стыке границ штатов Анжхра-Прадешь, Чхаттисгарх, Орисса и Махараштра, маоистским вооруженным отрядам удалось создать так называемую Особую зону Дан-Дакаранья. Фактически это районы, где не действует власть центрального индийского правительства и правительства штата. Деревни адиваси здесь находятся под полным контролем маоистов, которые не только организуют здесь свои военные базы, тренировочные центры и госпиталя, но и осуществляют всю полноту повседневного управления.

В первую очередь, маоистами был проведен ряд экономических реформ на контролируемой ими территории – перераспределена земля в пользу рядовых общинников, запрещено ростовщичество, модернизирована система распределения урожая. Созданы собственные органы управления – народно-революционные комитеты (джанатана саркар), включающие в себя Крестьянско-рабочий союз и Революционный женский союз. Отделения союзов – сангамы – выполняют базовые функции сельского самоуправления. То есть, они ответственны за проведение сельскохозяйственных работ, социальную защиту жителей деревень, их медицинское обслуживание и образование.

Маоистами организуются школы, где ведется обучение прежде поголовно неграмотных детей адиваси, осуществляется медицинское обслуживание населения, открываются (нонсенс для глухих районов Центральной Индии!) сельские библиотеки. Равным образом, осуществляются и запретительные мероприятия прогрессивного толка. Так, запрещаются детские браки, долговое рабство и прочие пережитки архаичного общества. Значительные усилия предпринимаются по повышению производительности крестьянских хозяйств, в частности крестьяне обучаются более эффективным методам земледелия. То есть, с точки зрения соблюдения интересов коренного населения, коммунистические повстанцы не выглядят экстремистами. Скорее они выражают интересы коренных племен, способствуя повышению их уровня жизни и препятствуя агрессивным действиям со стороны лесопромышленников и землевладельцев.

Вместе с тем, маоистские повстанцы, действуя на «освобожденных территориях», проводили и принудительные мероприятия, в частности – осуществляли призыв молодежи как мужского, так и женского пола в партизанские подразделения. Естественно, что проводятся и репрессивные мероприятия в отношении крестьянской верхушки, бывших старейшин и священнослужителей, несогласных с политикой маоистской партии в деревнях. Имеют место и смертные приговоры маоистов в отношении местных жителей, протестующих против проводимых ими мероприятий на «освобожденных территориях».

Во многом, сложившаяся ситуация детерминирована законсервированностью социальных устоев в современном индийском обществе. Сохранение кастовой системы делает невозможным подлинное равноправие населения страны, что в свою очередь толкает представителей низших каст в ряды революционных организаций. Несмотря на то, что на протяжении нескольких последних десятилетий в Индии нарастает движение за права неприкасаемых и коренных народов, практическая политика индийского правительства, особенно на региональном уровне, резко отличается от декларируемых гуманистических целей. Свою лепту в эскалацию насилия вносят и местные олигархи, которых интересует только финансовая выгода, а конкретно – получение прибыли в результате продажи леса и минерального сырья иностранным компаниям.

Конечно, партизанская война, осуществляемая маоистами в штатах «красного коридора», не способствует улучшению социально-экономической ситуации в Индии. Зачастую действия маоистов оборачиваются эскалацией насилия, влекут за собой гибель сотен мирных жителей. Сложно отрицать и определенную жестокость, проявляемую повстанцами даже к мирному населению «освобожденных территорий» в случае нарушения последним идеологических догм и постановлений «народной власти». Но, нельзя и не отдать должное повстанцам в том, что они являются, пусть и заблуждающимися в чем-то, но все же борцами за реальные интересы адиваси. В отличие от правительства, которое, следуя традициям еще старой колониальной Британской Индии, стремится лишь выжать из подвластных территорий как можно большую прибыль, совершенно не интересуясь будущим проживающих там людей.

Примирение сторон в непрекращающейся более сорока лет «народной войне» в Восточной и Центральной Индии вряд ли может быть достигнуто без коренных преобразований в социальной и экономической сферах жизни страны. Естественно, что индийское правительство и, тем более, финансовая олигархия и феодалы-землевладельцы, никогда не пойдут на реальное улучшение условий жизни для адиваси. Прибыль, получаемая от распродажи природных ресурсов и леса, эксплуатации некогда принадлежавших адиваси лесных территорий, будет перевешивать, тем более, что можно говорить и о присутствии иностранного фактора – заинтересованных зарубежных компаний, собственникам которых уж точно неинтересна судьба безвестных «людей племен» в труднодоступных уголках далекой Индии.

Современная Индия – это не только «индусы», под которыми мы понимаем индоарийское население северных штатов, исповедующее индуизм, но также и темнокожие дравидийские народы Южной Индии, живущие в лесах центральных штатов племена Мунда, сикхи и мусульмане северо-западных провинций, наконец – многочисленные тибето-бирманские народы Гималаев и Северо-Восточной Индии. Национальное самосознание каждой этнической группы подогревается не только стремлением к повышению своего статуса в государстве, но и влиянием иностранных государств, не всегда дружелюбно настроенных по отношению к усилению Индии.

На протяжении многих десятилетий народы Северо-Восточной Индии ведут вооруженную борьбу за расширение прав своих автономий, а то и за окончательное отделение от индийского государства. Эти народы населяют семь северо-восточных штатов Индии, история и культура которых гораздо в меньшей степени известна за пределами страны по сравнению с «колыбелью индийской цивилизации» – междуречьем Инда и Ганга. Эти штаты – Аруначал Прадеш, Ассам, Манипур, Мегхалая, Мизорам, Нагаленд, Трипур. Отделенные территорией суверенного государства Бангладеш, они имеют сообщение с остальной частью Индии лишь по узкому «коридору Силигури», который достигает ширины от 21 до 40 километров и представляет собой полоску земли между индийской, бангладешской, непальской и бутанской границами.

Но не только естественные преграды отделяют северо-восточные штаты от основной части индийского государства. С давних времен их историческое и культурное развитие осуществлялось достаточно автономно от основных очагов индийской культуры. Это было обусловлено как географическим положением, так и национальными различиями. Люди здесь совершенно другие. Если основная Индия – индоарийцы и дравиды, то здесь – территория компактного проживания тибето-бирманских и даже тайских и австроазиатских (мон-кхмерских) племен. По расовой принадлежности большая часть коренного населения – монголоиды, в культурном отношении более близкие к населению соседнего Тибета или Бирмы (Мьянмы), нежели к основной части Индии. Естественно, что пограничное положение обусловливает и территориальные претензии на ряд территорий Северо-Восточной Индии, прежде всего со стороны соседнего Китая.

Хотя ассамцы и бенгальцы, которые сегодня являются наиболее многочисленными народами региона, относятся к индоарийской языковой группе и исповедуют индуизм или (в меньшей степени) ислам, горные и труднодоступные районы северо-восточных штатов населены коренными народами. Это нага, бодо, кхаси и другие племена, имеющие очень отдаленное отношение к индийской культуре. В равной степени и в конфессиональном отношении коренные тибето-бирманские, тайские и австроазиатские народности существенно отличаются от большинства индийцев. В национальных штатах Мегхалая, Мизорам и Нагаленд большая часть населения исповедует христианство (результат многолетнего усердия английских миссионеров), в пограничных с Китаем, Мьянмой и Бутаном районах традиционно высок процент буддистов.

Со второй половины ХХ в. национальные меньшинства северо-восточной Индии ведут активную борьбу за автономию и даже полное самоопределение. Естественно, не без поддержки заинтересованных в ослаблении Индии государств – сначала Великобритании, а затем и Китая, который не может примириться с нахождением этих земель в составе индийского государства. Прежде всего, следует напомнить что в первые годы после провозглашения независимости Индии ее северо-восточная часть входила в состав единого штата Ассам. Появление шести других штатов само по себе явилось следствием многолетней борьбы за национальную автономию со стороны этнических меньшинств региона. Вынужденная уступать и идти на компромиссы, Индия волей-неволей разделила ассамскую территорию, хотя бы приблизительно постаравшись наделить каждую группу национальных меньшинств собственной автономией.

Однако многократные разделы Ассама отнюдь не вызвали прекращение гражданской войны и стабилизацию социально-политической ситуации в регионе. Сегодня практически в каждом штате существуют очаги вооруженного сопротивления, труднодоступные районы центральная индийская власть полностью не контролирует, даже несмотря на многократное превосходство над повстанцами в живой силе, вооружении и финансовом обеспечении.

Чтобы составить представление о военно-политической ситуации в этом стратегическом регионе Южной Азии, необходимо остановиться на каждом штате более подробно, уделив внимание и тем вооруженным группам, которые действуют на его территории.

Самым крупным по численности населения и исторически развитым штатом Северо-Восточной Индии является Ассам. Здесь живет более 31 млн. человек. На протяжении шестисот лет, с 1228 по 1826 гг., на территории современного Ассама существовало царство Ахом, основанное вторгнувшимися сюда тайскими племенами. Ассамский язык относится к индоарийской группе индоевропейской языковой семьи, но полон заимствований из национальных языков тайских, тибето-бирманских и мон-кхмерских народов. Существенные различия исторического пути и культурного облика побуждают многих ассамцев утверждать необходимость полного отсоединения от Индии, что стало бы восстановлением исторической справедливости.

Объединенный фронт освобождения Ассама был создан еще в 1979 году и с тех пор ведет вооруженную борьбу за создание независимого государства Ахом. Естественно, что отделение Ассама от Индии может быть выгодно, в первую очередь, Китаю, под контроль которого попадет государство в случае провозглашения независимости, а также Пакистану, для которого создание и поддержание нестабильности на северо-восточных границах Индии означает ослабление ее присутствия в Джамму и Кашмире, с перспективой отторжения населенных мусульманами земель.

Помимо ОФОА, на территории Ассама действует также Национально-демократический фронт Бодоланда. Бодоланд – это четыре округа на севере Ассама, на индийско-бутанской границе. Здесь проживает народность бодо, язык которой относится к тибето-бирманской группе. Полуторамиллионный народ бодо имеет собственную уникальную религию, хотя сегодня ощутимая часть бодо придерживается христианства. С 1996 по 2003 гг. вооруженная организация «Тигры освобождения Бодоланда» вела вооруженную борьбу за автономию с индийскими правительственными войсками. В конце концов официальный Дели был вынужден уступить и территория Бодоланда сформировала особую национальную автономию в составе штата Ассам. Национально-демократический фронт, существующий с 1986 г., результаты соглашения между «тиграми» и индийским правительством не признал и, хотя еще в 2005 г. было заключено перемирие, периодически боевики фронта совершают вооруженные вылазки как против индийских военнослужащих, так и против конкурирующих «Тигров освобождения Бодоланда».

Мегхалая. Этот штат, чуть южнее Ассама, выделился из состава последнего в 1972 г. Здесь проживают народ кхаси, составляющий 47% населения и относящийся к мон-кхмерской языковой семье (вместе с кхмерами Индокитая), и тибето-бирманский народ гаро, составляющий 31% населения штата, а также ряд более малочисленных этносов. Более 70% населения штата исповедует христианство протестантских направлений. Однако влияние традиций также очень сильно и тибетоязычные гаро, к примеру, несмотря на христианское вероисповедание, остаются одним из немногих матрилинейных обществ мира. Если кхаси, некогда также имевшие собственное царство, относительно успокоились после создания штата Мегхалая, то гаро убеждены, что их права продолжают ущемляться.

В штате Мегхалая базируется Национальная армия освобождения гаро, которая известна недавним (4 ноября 2013 г.) нападением на индуистский праздник в соседнем штате Ассам. Почему Ассам стал ареной действий этой радикальной организации – очень просто: представители миллионного народа гаро проживают и в этом штате, и мегхалайские гаро стремятся помочь соплеменникам воссоединить территории компактного проживания.

Манипур, граничащий с Мьянмой, – штат малочисленный по населению (2,7 млн. чел.). Его территория никогда не входила в состав Индии и развивалась совершенно отдельно, даже британские колонизаторы оставили власть махарадже. В 1947 г. в Манипуре была установлена собственная система правления, однако махараджа был принужден к подписанию договора о вхождении его княжества в состав Индии. Естественно, что значительная часть манипурцев не оставляла надежд на самоопределение и даже статус штата, данный Манипуру в 1972 г., не воспрепятствовал повстанческому движению, а напротив подхлестнул его на дальнейшее сопротивление уже за полную независимость.

На территории штата действует Фронт освобождения народов Манипура, включающий Народно-освободительную армию Манипура (Канглеипака, Объединенный фронт национального освобождения и Народно-революционную партию Канглеипака. Манипурские повстанцы выступают за полную независимость штата и выступают за создание на его территории социалистического государства. Китайское влияние в Манипуре плохо скрываемо – еще в 1980-е гг. боевики Народно-освободительной армии проходили обучение на китайских военных базах в Тибетском автономном районе.

Нагаленд первым из ассамских территорий получил статус штата – еще в 1963 г., что было связано с особой настойчивостью воинственного народа нага. Говорящие на тибето-бирманских языках нага имеют славу «охотников за головами». Даже принятие христианства и превращение их в один из наиболее христианизированных народов региона не повлияло на воинские качества повстанцев. Центральное индийское правительство Нагаленд фактически не контролирует. Сами жители называют свою территорию Народная республика Нагалим, а повстанческий Национальный социалистический совет Нагаленда действует как в Индии, так и в соседней Мьянме.

Одним словом, постколониальные национальные границы для нага не имеют никакого значения – они хотят иметь свой суверенитет на всей территории компактного проживания. На автодорогах штата действуют десятки контрольно-пропускных пунктов повстанцев, взимающих плату за проезд. Революционный налог взимается и со всех действующих на подконтрольных повстанцам территориях бизнесменов. В армию мобилизуют проживающее на подконтрольных территориях мужское население. Идеология Национального социалистического совета Нагаленда – смесь маоизма с христианством. Индийские власти утверждают об участии повстанцев-нага в трафике наркотиков из «золотого треугольника» соседней Мьянмы в Индию и Бангладеш.

Аруначал Прадеш – самый отдаленный северо-восточный штат Индии. Здесь проживает лишь около полутора миллионов человек, относящихся к 82 различным этносам, преимущественно исповедующим традиционные культы, тибетский буддизм и буддизм тхеравады. Это труднодоступная горная территория, граничащая с Китаем и традиционно являющаяся объектом территориальных претензий с его стороны. Фактически до 1947 г. значительная часть проживающих в Аруначале племен сохраняла независимость, поскольку колониальным властям регион не был особо интересен, и они ограничивались признанием вассалитета южных племен по отношению к Ассаму. Статус штата Аруначал получил только в 1986 г., до этого здесь существовала Союзная территория Аруначал, являвшаяся предметом спора Китая и Индии и причиной китайско-индийской пограничной войны в 1962 году.

Даже сейчас Аруначал Прадеш – очень замкнутый район. Самим индийским гражданам для посещения штата требуется внутренняя виза, а иностранцам – особое разрешение МВД. Между тем, культура проживающих здесь тибето-бирманских и тайских племен представляет значительный интерес, равным образом, как и буддийские монастыри, позволяющие называть этот регион Южным Тибетом. Часть территории Аруначала находится в сфере интересов Национального социалистического совета Нагаленда, поскольку на ней проживают представители племен нага. Также с 2007 г. здесь действует Национально-освободительный совет Таниленда, союзный повстанцам нага. Однако, в целом Аруначал, судя по сводками мировых СМИ, является более спокойным регионом, нежели Ассам, Манипур или Нагаленд.

Мизорам. Этот штат отделился от Ассама только в 1987 г., также в результате продолжительной борьбы за независимость народа мизо. Национальный фронт мизо двадцать лет, с 1966 по 1986 гг., вел вооруженную борьбу за самоопределение этого христианского народа, родственного в языковом отношении тибето-бирманцам. Успех борьбы за статус штата повлиял на военно-политическую ситуацию в регионе, которая сегодня относительно спокойна по сравнению с соседними территориями.

Трипура, находящийся на границе с Бангладеш и также получивший статус штата лишь в 1972 г., на 70% населен бенгальцами и на остальную часть – местными коренными народами, крупнейший из которых – собственно трипура и дал название штату. Здесь традиционно сильны позиции коммунистов, а в джунглях ведет партизанскую войну Национальный фронт освобождения Трипуры. Примечательно, что здесь вооруженные атаки повстанцев направлены, прежде всего, на индуистское большинство населения. К национально-освободительным идеям примешивается неприязнь исповедующих христианство представителей тибето-бирманских народов Трипуры к индуистскому бенгалоязычному большинству.

Между повстанческими группировками, действующими в северо-восточных штатах Индии, существуют определенные параллели. Все они имеют ярко выраженную этническую подоплеку, опираются на исторические и культурные отличия северо-восточных штатов, как правило пользуются поддержкой тех этнических групп, которые исповедуют христианство и чужды индуизму с его кастовой идеологией. Социалистическая ориентация значительной части повстанческих группировок свидетельствует в пользу их прокитайской направленности.

Таким образом, рассмотрев ситуацию в северо-восточных штатах Индии, называемых также «семью сестрами», можно сделать вывод о том, что индийскому правительству вряд ли удастся полностью ликвидировать действующие в регионе вооруженные организации. Во-первых, очевидно, что даже практика увеличения автономии, превращения бывших округов в штаты, не дает желаемого результата - повстанцы начинают бороться за полную независимость. Во-вторых, повстанческие формирования давно зарабатывают деньги посредством своей вооруженной борьбы, контролируя определенные территории, и от своих возможностей и доходов вряд ли согласятся отказаться. В-третьих, горы, непроходимые джунгли и близость государственной границы серьезно усложняют проведение военных операций против повстанцев. Ну и самое важное - стремление других государств, в первую очередь Китая, к ослаблению Индии посредством постоянного «выматывания» ее военных и финансовых ресурсов в нескончаемых гражданских войнах.

Среди многочисленных этнических и религиозных общин Индии особняком стоят сикхи. Сикха трудно не заметить в толпе - во-первых, его всегда можно узнать по специфически повязанному тюрбану на голове, во-вторых - по внушительной бороде и усам. Фамилия «Сингх» («Лев») также позволяет безошибочно определить сикха. Сикхи - серьезные люди. Их воинские качества славятся не только по всей Индии, но и за ее пределами. Ссора с сикхами в свое время стоила жизни легендарной Индире Ганди.

Сикхи - уникальная этноконфессиональная общность, проживающая на северо-западе Индии, прежде всего - в штате Панджаб, хотя немало сикхов и в соседних штатах Харьяна, Джамму и Кашмир, Химачал-Прадеш. Религия сикхов - сикхизм - зародилась в XVI веке на территории современного Пакистана и Северо-Западной Индии. В настоящее время во всем мире проживает до 26 миллионов сикхов, однако эта весьма крупная народность вплоть до настоящего времени лишена собственной государственности. Индийский штат Пенджаб, в котором преобладает сикхское население, лишь с оговорками можно назвать сикхской автономией.

Пенджаб - колыбель сикхизма. Это богатейший сельскохозяйственный регион современной Индии, климат которого благоприятствует развитию сельского хозяйства и превращает регион в «житницу» современной Индии. Кроме того, Пенджаб, что в переводе с санскрита означает «Пятиречье» (Панчанада), является и историческим районом формирования индийской культуры. Именно здесь появились первые государства долины Инда.

Здесь, в Пенджабе, находилась точка пересечения двух важнейших религий Индии -индуизма и ислама. Мусульманские завоеватели, проникавшие на территорию Индии из Ирана, Афганистана, Центральной Азии, так и не смогли окончательно подчинить себе индуистов и обратить их в ислам. Вынужденные сосуществовать бок о бок, обе религиозные традиции неминуемо оказывали друг на друга влияние. Следствием этого влияния и стало формирование сикхизма как религии, впитавшей в себя и индуистские, и исламские компоненты.

У истоков сикхизма стоял Гуру Нанак (1469—1539). Он родился в районе современного Лахора, что в современной пакистанской части Пенджаба. Именно Гуру Нанаку предписывают сочинение священной книги сикхов «Ади Грантх». Индуист по происхождению, выросший в окружении мусульман, Гуру Нанак заложил основополагающие столпы религии сикхизма, сформулировав ее основные принципы - веру в единого и всемогущего бога -Творца, медитацию как метод поклонения Творцу, учение о посмертном «растворении» души, возвращении ее к Творцу.

Вторым по значимости после Нанака среди сикхских гуру почитается Гобинд Сингх (1666—1708). Именно ему приписывается создание «хальсы» - сикхской общины, и самой сикхской нации, которая рассматривается как особая нация самых свободолюбивых и справедливых людей. Гобинд Сингх проповедовал равенство среди свободолюбивых сикхов и считал себя, признаваемого остальными сикхами в качестве гуру, равным остальным рядовым представителями хальсы.

Сикхизм, в отличие от того же ислама, отличается крайне лояльным отношением к другим вероисповеданиям и культурам, что объясняется во многом его синкретической природой, а также многонациональным составом самой сикхской общины, которую помимо выходцев из Пенджаба пополняли представители и многих других этнических групп Северо-Западной Индии. В сикхизме не имела существенного значения и кастовая принадлежность, что становилось привлекательным для представителей многих угнетаемых каст. В то же время, основную массу сикхов составляли и составляют в настоящее время представители главной пенджабской земледельческой касты - джаты.

Как от ислама, так и от индуизма сикхизм заимствовал достаточно жесткую упорядоченность жизни своих адептов, в том числе в ее приватных проявлениях. Так, сикхам не разрешается развод, вступление в брак является возрастной обязанностью. Каждый сикх должен иметь при себе пять священных атрибутов - пять «К»: кеш - длинные волосы, кангха -гребень для поддержания волос, кара - стальной браслет, качх - трусы до колен и кирпан -меч. Мужчины-сикхи носят большой тюрбан на голове, повязываемый особым способом. Ношение тюрбана также является для сикхов священным долгом, в связи с чем разрешается даже индийским военнослужащим и полицейским.

Несмотря на декларируемое миролюбие и философский характер своей религиозной доктрины, сикхи оказались весьма воинственной этноконфессиональной общностью. К началу XVIII века сформировалась особая воинская каста сикхов - «ниханги». В отличие от других членов сикхской общины, ниханги давали клятву посвятить всю свою жизнь воинскому ремеслу и умереть на поле боя. Естественно, что эти пассионарии сикхской общины отвергали любые мирные промыслы и охотно шли воевать, будь то за интересы сикхского государства или за любую другую страну, в составе которой вследствие исторических перипетий оказывался сикхский этнос. Вплоть до настоящего времени ниханги сохраняют верность традициям, предпочитая работе вечное странствие и воинскую службу, а также стремясь выделиться внешним видом - как можно более внушительной бородой и высоким тюрбаном. Традиционные цвета нихангов - синий и желтый - получили распространение среди всего сикхского этноса в целом и в настоящее время являются также и официальными цветами самопровозглашенного сикхского государства Халистан.

В 1716—1799 гг. существовала Сикхская конфедерация, которая с 1799 г. превращается под руководством Ранджита Сингха в мощную Сикхскую империю. В период своего расцвета Сикхская империя, ядро которой было создано пенджабскими сикхами, одолевшими армию Великих Моголов, включала в свой состав земли не только собственно Пенджаба, но и штатов Харьяна, Химачал-Прадеш, Джамму, Дели, территории Чандигарха, Северозападной пограничной провинции Пакистана, Зоны племен Пакистана, Исламабадскую территорию Пакистана и некоторые районы северо-восточного Афганистана. Центральными городами империи стали Амритсар и Лахор.

Политическая система Сикхской империи достаточно сильно отличалась от других индийских государств того времени. Фактически это была военная демократия с сикхской общиной (хальсой) в роли официального центрального органа управления. Именно община выбирала лидера сикхов, сердаров провинций империи. При этом следует отметить, что сикхи в империи составляли меньшинство населения - не более 10%, одновременно являясь и правящей общиной. Подавляющее большинство населения Сикхской империи (более 80%) составляли мусульмане, поскольку хальса распространила свою власть прежде всего на исламизированные территории, вошедшие после деколонизации Индийского полуострова преимущественно в состав Пакистана.

Постепенно сердары, руководившие отдельными областями Сикхской империи, концентрировали в своих руках все большую полноту власти, превращаясь в аналог традиционных индийских махараджей. Как и другие индийские государства, Сикхская империя стала разъедаться внутренними распрями, которые и способствовали ее завоеванию англичанами. Сикхская армия дважды терпела поражение от британских колониальных войск -в первой англо-сикхской (1845—1846 гг.) и второй англо-сикхской (1848—1849 гг.) войнах. В составе Британской Индии территория бывшего сикхского государства была поделена частью на зависимые княжества во главе с раджами и махараджами, частью - на территории центрального подчинения.

Сикхи, первоначально достаточно негативно отнесшиеся к британской колонизации, в конечном итоге вполне вписались в колониальное общество. Именно из сикхов в значительной степени формировались подразделения полиции в северо-западных провинциях Британской Индии. Параллельно сикхская община приобрела большой вес и в городах, где ее представляли многие видные предприниматели и лица свободных профессий. В составе британских колониальных войск были сикхские подразделения. Некогда воевавшие за свою свободу сикхи оказались надежными союзниками британцев, в первую очередь потому, что последние умело играли на сикхско-мусульманских и сикхско-индуистских противоречиях. Сикхи, даже в Пенджабе остававшиеся меньшинством, также видели в сотрудничестве с британцами значительные преимущества.

После провозглашения суверенитета Индии и Пакистана полуостров Индостан стали сотрясать многочисленные межнациональные конфликты. Наиболее значительными из них по масштабам были индо-мусульманские конфликты, переросшие в многолетнее противостояние Индии и Пакистана. Однако и сикхи, не в меньшей степени, чем индуисты и мусульмане, оказались втянутыми в межнациональные противоречия. Первыми их жертвами стали сикхи, проживавшие в той части Пенджаба, которая осталась за Пакистаном. Именно пакистанский Пенджаб с центром в Лахоре был колыбелью сикхской религии и народа сикхов. Однако мусульманское большинство Пенджаба, не утратившее память о господстве над ним сикхских сердаров, после получения Пакистаном независимости сумело изгнать большую часть сикхов на территорию соседней Индии. Масштабы сикхско-мусульманского конфликта в пакистанском Пенджабе потрясают: его жертвами стали около миллиона погибших и восемь миллионов беженцев. В ответ в индийском Пенджабе начались мусульманские погромы, также завершившиеся эмиграцией значительной части мусульман в Пакистан.

С индуистами отношения у сикхов складывались относительно ровно до 1970-х гг., пока сикхские общественные деятели не заговорили о продолжающейся дискриминации сикхов со стороны индуистского правительства Индии. Так началось формирование сикхского сепаратистского движения, выступающего за создание по меньшей мере автономии, а по максимуму - независимого государства сикхов под названием Халистан.

Сепаратистские настроения были сильны и в «Акали Дал» - крупнейшей политической партии, объединяющей сикхов. Во многом благодаря активной политической позиции партии «Акали Дал» был сформирован штат Пенджаб, в котором сикхи составили более 65% населения. Однако радикальная часть «акалистов» на создании собственного сикхского штата не остановилась. Целью борьбы было провозглашено создание сикхского государства Халистан. В 1975 году произошел окончательный раскол «Акали Дал» на относительно либеральную часть, ориентированную на интеграцию в индийское общество и участие в строительстве единого государства, и радикальную, настаивавшую на самоопределении Халистана. Лидером радикальной части сикхского движения стал Джарнайлу Сингху Бхин-дранвале.

Одна из ключевых линий противостояния в новейший период сикхской истории пролегла между сикхами и ниранкари. Ниранкари - подветвь сикхизма, верующая в живого гуру и рассматривающаяся другими сикхами как «предательская секта», ориентированная на ассимиляцию сикхского этноса в индуистском большинстве.

В 1978 г. произошло крупное столкновение между сикхами и ниранкари в городе Амритсар. Этот город, как известно, является священным для сикхов - именно здесь находится знаменитый «Золотой храм» и проживает внушительная сикхская община. Тем не менее, ниранкари, которые также претендуют на руководящие позиции в сикхском обществе, решились на проведение в Амритсаре своей конференции. Естественно, что конференция закончилась массовыми столкновениями.

Но наиболее крупномасштабные вооруженные действия сикхов против центральной власти и их соперников - ниранкари - развернулись в 1980—1984 гг. В этот период было совершено 1200 террористических актов, направленных против влиятельных политиков, полицейских, военнослужащих, представителей индуистской общины, ниранкари, то есть -против всех «не сикхов», оказавшихся на территории Пенджаба и соседних штатов Индии.

Здесь следует отметить, что в основе роста сепаратистского движения сикхов в штате Пенджаб во многом лежат социально-экономические причины. Как известно, штат является одним из наиболее развитых в экономическом отношении, сикхская же община обладает достаточно устойчивыми позициями в экономике, но реализовать свою политическую волю не способна по причине концентрации власти в стране в руках индуистов. Имел место и банальный конфликт нарождающейся контр-элиты с действующей элитой штата -поскольку все ключевые позиции в экономике Пенджаба оказались заняты индуистами, сикхской молодежи, в том числе и получившей образование, а соответственно обладающей определенными амбициями, не оставалось иного пути как покидать страну, уезжая в эмиграцию, либо становиться на путь радикальной политической деятельности, рассчитывая на самореализацию уже в суверенном сикхском Халистане.

Апогеем сикхско-индуистского противостояния в 1980-е гг. стала операция «Голубая звезда», представлявшая собой атаку подразделений индийской армии и полиции на «Золотой храм». Хармандир-сахиб, как называют его сикхи, был, согласно легенде, основан в 1577 году Гуру Рам Дасом, выкопавшим водоем Амритсар, давший название одноименному пенджабскому городу. Первый камень в основание храма был заложен в 1588 году суфием Хазратом Миян Миром, а собственно строительство заняло период с 1588 под 1604 гг. С 1604 года в храме хранится оригинал священной книги сикхов «Ади Грантх».

В июне 1984 года важнейшая святыня сикхов и находившиеся на ее территории сторонники самоопределения сикхского государства были атакованы по приказу руководителей страны. Объяснением атаки стал тот факт, что в «Золотом храме» укрепились сторонники независимости Халистана, фактически превратившие сикхскую религиозную святыню в политический штаб. Тем не менее, жестокость проведенной операции впечатлила даже людей, не испытывавших особых симпатий к пенджабскому сепаратизму. Ведь жертвами атаки индийских подразделений стало 492 человека.

Джарнайлу Сингху Бхиндранвале, которого радикальная часть сикхской общины признавала своим гуру, также погиб во время штурма «Золотого храма» в числе других сикхских радикалов. Это чрезмерно жесткое со стороны официального Дели решение стало причиной ответной волны кровопролитного террора со стороны сикхских радикальных организаций, развернувшегося не только в штате Пенджаб, но и по всей стране. Сикхские боевики уничтожали индуистов, взрывали поезда, атаковали полицейские участки и войсковые подразделения. Наибольшую же известность во всем мире получило убийство Индиры Ганди.

Легендарная женщина - премьер-министр была убита 31 октября 1984 года собственными телохранителями. Поскольку сикхи считались еще с колониальной эпохи наиболее надежными воинами, именно из них комплектовалась личная охрана британских губернаторов. Следовала этой традиции и Индира Ганди, не уяснив главного момента - свою веру и свой народ сикхи уважают все же в несколько большей степени, чем воинскую присягу.

Утром 31 октября 1984 года у Индиры было запланировано интервью с британским писателем Питером Устиновым. По пути к приемной, через двор своей резиденции, Индира поздоровалась с двумя сикхами - телохранителями - Беантом Сингхом и Сатвантом Сингхом. Ответом стали револьверные выстрелы и автоматная очередь. Сбежавшиеся сотрудники охраны застрелили покушавшихся. Спешно доставленная в больницу Индира Ганди, не приходя в сознание, скончалась через несколько часов после покушения.

Так свершилась месть сикхских радикалов за атаку на «Золотой храм», продемонстрировавшая индийским руководителям, что удар можно ждать откуда угодно - в том числе, и со стороны собственных телохранителей. Спустя семь лет сын Индиры Раджив Ганди, сменивший мать на посту премьер-министра страны, был также убит сепаратистами - только уже тамильскими.

Убийство обожаемой индусами Индиры только подлило масла в огонь сикхско-индуистских противоречий. Последовали новые многочисленные столкновения между сикхами и индуистами во всех штатах Индии. Жертвами антисикхской истерии стали по меньшей мере десять тысяч человек. В ответ сикхи 7 октября 1987 года официально заявили о создании независимого государства Халистан. Естественно, что значительную роль в росте сепаратистских настроений и в данном случае сыграл Запад - прежде всего, через сикхскую диаспору, многочисленную как в Соединенных Штатах Америки, так и в Великобритании. В частности, президентом Халистана был провозглашен постоянно проживающий в США Гурмит Сингх Аулах. С другой стороны, поддержку сикхскому движению оказывает соседний Пакистан. Как то забылись исторические конфликты, приведшие к смерти многих сикхов и бегству миллионов жителей пакистанского Пенджаба в Индию.

Естественно, что индийское правительство создание Халистана не признало и развернуло активную борьбу против сепаратистов. Преуспевающий прежде в экономическом отношении штат Пенджаб превратился в территорию повышенной активности экстремистских группировок, регулярно подвергающуюся полицейским зачисткам и спецоперациям с привлечением армейских подразделений. Только за один 1986 год сикхскими радикальными организациями было совершено 3 450 террористических актов.

Параллельно с ростом вооруженного сопротивления индийским властям происходило и возрождение сикхского национального самосознания. Во-первых, в радикальное движение за независимость Халистана вовлекались все более многочисленные слои сикхской молодежи, недовольной отсутствием перспектив и желающей отомстить за дискриминацию своего народа, не сильно разбираясь в методах. Во-вторых, произошел всплеск интереса к сикхской национальной культуре, в том числе и среди городских сикхов, которые до этого «вестернизировались» не менее успешно, чем индусы. Соответственно, национальная культура и религия стала восприниматься как нечто важное, как средство подчеркивания своей национальной идентичности, оппозиционной идентичности тех же индуистов или мусульман.

Есть ли перспективы урегулирования сикхского вопроса в современной Индии? Вряд ли можно дать на данный вопрос однозначный ответ. В первую очередь, необходимо понимать, что сикхи, в отличие от тех же племен Северо-Восточной Индии, представляют собой крайне влиятельную и сплоченную общину. Экономические позиции сикхской общины сильны не только внутри самой Индии, но и на мировом уровне. С другой стороны, сикхи составляют значительную часть военнослужащих индийской армии и сотрудников спецслужб и полицейских структур, что также имеет немаловажное значение для оценки перспектив борьбы с сикхским сепаратизмом. В индийской армии численность военнослужащих - сикхов достигает 20% от общей численности личного состава, то есть практически каждый пятый военнослужащий имеет сикхское происхождение, хотя в соотношении к общей численности населения страны сикхи составляют лишь 2%.

Наконец, нельзя забывать и о роли иностранных государств в «искусственном стимулировании» многочисленных этнических и религиозных конфликтов на территории Индии. Сикхские интересы лоббируют общины сикхов в США и Великобритании, тесно связанные с местными коммерческими кругами. Активизация сикхских сепаратистов выгодна и соседнему Пакистану, поскольку она ослабляет военный потенциал Индии в пограничных районах Джамму и Кашмира и способствует отвлечению внимания руководства страны от кашмирской проблемы.

Вместе с тем, есть определенные надежды и на политическое решение сикхского вопроса, которое может заключаться, прежде всего, в создании таких социальных условий для существования сикхской общины, которые бы способствовали ослаблению радикальных настроений, углублению интеграции сикхов в индийское общество. Рост автономии без потакания сепаратистам, таким образом, также может дать свои позитивные плоды. И тогда кровопролитные столкновения и террористические акты станут историей, а на индийской земле воцарится мир.

В переводе с санскрита название Шри-Ланка означает славная, благословенная земля. Но история этого южно-азиатского острова отнюдь не изобилует примерами спокойствия и умиротворенности. Еще в XVI веке началась постепенная европейская колонизация острова Цейлон. Сначала его осваивали португальцы, затем - голландцы. В 1796 году Цейлон был подчинен англичанами, которые в 1815 году ликвидировали последнее самостоятельное цейлонское государство - царство Канди, после чего весь остров стал колонией Великобритании. Местное население, тем не менее, не оставляло надежды на получение независимости. В первой половине ХХ века на Цейлоне появляются первые социалистические, а позже и коммунистические кружки, деятельность которых, однако, всячески подавлялась колониальными властями.

Как и в других регионах Южной и Юго-Восточной Азии, подъем движения за национальную независимость на Цейлоне был связан со Второй мировой войной. В 1948 году Великобритания все же пошла на провозглашение Цейлона доминионом в составе Британского Содружества, а в 1956 г. к власти на острове пришли сингальские националисты, выражавшие интересы сингальского буддийского большинства. Они провозгласили сингальский язык государственным языком страны (вместо английского). Тогда же начались и столкновения между сингалами и тамилами (второй крупнейший народ острова, исповедующий индуизм). В 1957 г. Цейлон избавился от британских баз на своей территории.

К 1960-м гг. на острове активно действовала Коммунистическая партия Цейлона, созданная в 1943 г. на основе Объединенной социалистической партии и ряда более мелких марксистских групп. Партия поддерживала правительство сингальского националиста Соломона Бандаранаике, а затем - его супруги Сиримаво Бандаранаике - первой женщины -премьер-министра в мире. Вместе с Цейлонской партией свободы и Социалистической партией Шри-Ланки, коммунисты составили Объединенный фронт. В середине 1960-х гг. на Цейлоне, как и в других странах Южной и Юго-Восточной Азии, произошло размежевание на просоветскую и прокитайскую части коммунистического движения.

Прокитайскую фракцию в Коммунистической партии Цейлона возглавлял Премалал Кумарасири. В 1964 г. прокитайская фракция окончательно отделилась и образовала Коммунистическую партию Цейлона (пекинское крыло), которая затем в 1991 г. была переименована в Коммунистическую партию Шри-Ланки (маоистскую). Генеральным секретарем маоистской партии стал тамил Нагалингам Шанмугатхасан (19820—1993). Цейлонские маоисты подвергали критике деятельность просоветской фракции, которую подозревали в соглашательстве и сотрудничестве с империалистами - в общем, действовали также, как и их идейные союзники в других регионах планеты. Но самое интересное было впереди.

В 1965 году на Цейлоне появилась новая леворадикальная организация - Народный фронт освобождения, или, по-сингальски, «Джаната Вимукти Перамуна». У его истоков стоял совсем молодой политический активист - 22-летний Патабенди Дон Нандасири Вид-жевира (1943—1989), более известный как Рохана Виджевира. Сын известного цейлонского коммуниста, Виджевира в 1960 году, в возрасте 17 лет, отправился на учебу в Советский Союз. Молодой человек поступил в Университет Дружбы Народов, однако в 1963 году был вынужден взять академический отпуск по болезни и вернуться на родину. Это возвращение и стало началом крутого поворота в его судьбе.

Во время пребывания на родине Виджевира присоединился к прокитайской фракции в Компартии Цейлона и установил контакты с ее лидерами. Поэтому, когда он подлечился и решил продолжить учебу в СССР, советская сторона отказала молодому коммунисту в выдаче въездной визы - именно по причине его политических симпатий к Китаю. Виджевира постепенно убедился в том, что «старое левое» движение Цейлона в действительности не занимается реальной революционной пропагандой, не работает с массами, а сосредоточилось на околопарламентской деятельности и внутренних разборках. Создав Народный фронт освобождения, Виджевира решил начать ее деятельность с обучения сторонников марксизму. Весь 1968 год Виджевира путешествовал по стране, где проводил так называемые «пять классов» для членов новой партии. Учеба длилась по 17—18 часов в день с небольшими перерывами на принятие пищи и сон. При этом, вся деятельность держалась в строгом секрете - чтобы про нее не узнали ни спецслужбы Цейлона, ни руководители «старых левых» партий.

К началу 1970-х годов Виджевира и его единомышленники пришли к выводу о необходимости начала революционной вооруженной борьбы против цейлонских властей. Несмотря на то, что у власти в стране к этому времени находилось правительство Сиримаво Бандаранаике, которую советские средства массовой информации позиционировали исключительно как прогрессивного политика, Виджевира был убежден в реакционности политического курса страны. За пять лет, которые успел к этому времени просуществовать Народный фронт освобождения, ему удалось создать разветвленную сеть своих сторонников в южных и центральных провинциях Цейлона, приобретя оружие и установив контроль над некоторыми селениями. Хотя главной опорой Народного фронта освобождения было студенчество, организация имела сочувствующих и среди младшего офицерского состава цейлонской армии. Это позволило революционерам получить в свое распоряжение планы аэропортов, полицейских участков, воинских частей. «Че Гевара» Львиного острова. Ланкийское восстание и его лидер

К 1970 г. лагеря «Джаната Вимукти Перамуна» действовали в Курунегала, Акмеемане, Тиссамахараме, Илпитийе и Анурадхапуре. В них сторонники организации проходили курс подготовки «Пять лекций», тренировались в стрельбе и обращении с бомбами. Численность организации к 1971 г. достигла около 10 тысяч человек. Структура фронта выглядела следующим образом. Самый нижний уровень составляли боевые пятерки во главе с лидером. Несколько пятерок составляли зону, несколько зон - район, а руководители районов входили в Центральный комитет. Руководящим органом было политическое бюро, состоявшее из 12 членов Центрального комитета Народного фронта освобождения.

Ячейки партии стали вооружаться ружьями, приобрели синюю униформу, военные сапоги и рюкзаки. Был предпринят ряд экспроприаций банков. 27 февраля 1971 г. прошел последний публичный митинг в Гайд-парке цейлонской столицы Коломбо, на котором Виджевира заявил, что революция рабочих, крестьян и солдат должна победить. Однако, в марте 1971 года в одной из подпольных мастерских по производству бомб прогремел взрыв. Полиция начала расследование. Вскоре были обнаружены 58 бомб в хижине в Нелунденья в Кегалле. Лидер Народного фронта освобождения Рохан Виджевира был арестован и помещен в тюрьму на полуострове Джафна. Дальнейшие события развивались уже без участия главного идеолога и руководителя организации.

После задержания Виджевиры его соратникам стало ясно, что у них не осталось иного выбора - или немедленное выступление против правительства, или нарастающие полицейские репрессии вскоре приведут к полному разгрому организации. 16 марта 1971 года правительство Цейлона ввело чрезвычайное положение на всей территории страны. Тем временем, руководители Народного фронта освобождения решили, что в ночь на 5 апреля 1971 года по всей стране должны быть совершены нападения на местные полицейские отделения. Утром 5 апреля 1971 года боевики Народного фронта освобождения напали на полицейский участок Веллавайя. Пятеро констеблей полиции были убиты. Однако, тем временем спецслужбам удалось арестовать несколько боевиков, пытавшихся убить премьер-министра страны. Главу правительства перевели в безопасное место - официальную резиденцию, которая была хорошо защищена и окружена верными частями правительственных сил безопасности.

Несмотря на предпринятые меры, предотвратить выступление полицейским не удалось. Одновременно были атакованы 92 полицейских участка по всей стране. Пять полицейских участков были захвачены восставшими, еще 43 участка брошены бежавшими полицейскими. К 10 апреля повстанцам удалось взять под свой контроль город Амбалангода в Галле. Боевики организации уничтожали линии телефонных передач, блокировали дороги с помощью поваленных деревьев. Эти действия способствовали установлению контроля почти над всем югом Цейлона. Лишь Галле и Матара, где в старых голландских фортах размещались небольшие армейские гарнизоны, не были захвачены повстанцами.

Первые дни после начала восстания правительство Цейлона находилось в полном замешательстве. Дело в том, что вооруженные силы страны были плохо подготовлены и не готовы к подобному повороту событий. Их финансирование подверглось сокращению еще в 1960-х гг., а левое правительство уволило из политических соображений многих старых и опытных офицеров и унтер-офицеров. Командующий вооруженными силами генерал-майор Аттьягалле приказал армейским подразделениям взять под охрану столицу страны Коломбо. Эскадрилья Королевских ВВС Цейлона, располагавшая всего тремя вертолетами, начала полеты с целью снабжения полицейских участков в отдаленных районах страны боеприпасами и оружием. Одновременно началась мобилизация резервистов. Среди мобилизованных большинство составляли бывшие военнослужащие цейлонских частей британских колониальных войск, имевшие опыт боевых действий во время Второй мировой войны.

Премьер-министр Сиримаво Бандаранаике (на фото) обратилась с призывом о помощи к дружественным странам. Одним из первых отреагировало руководство Пакистана. В аэропорт Ратмалана были переброшены подразделения пакистанской армии, взявшие под защиту некоторые важные объекты. Затем на Цейлон были переброшены подразделения Южного оперативного командования вооруженных сил Индии. ВМС Индии развернули военно-морской кордон вокруг Цейлона, предохраняя побережье острова от возможной высадки каких-либо союзных повстанцам сил. Индийские и пакистанские войска, взявшие под охрану аэропорты, порты, правительственные учреждения, освободили основную часть цейлонской армии от караульной службы. Таким образом, Цейлон смог сосредоточить все свои вооруженные силы на борьбе против повстанцев Народного фронта освобождения. На помощь цейлонской армии были направлены индийские самолеты и вертолеты. Пять истребителей-бомбардировщиков и два вертолета предоставил Цейлону Советский Союз.

Получив поддержку иностранных государств и мобилизовав резервистов, цейлонская армия начала наступление против повстанцев. Боевые действия на всей территории острова продолжались около трех недель. Наконец, правительственным войскам удалось восстановить контроль практически над всей страной, за исключением нескольких труднодоступных районов. Чтобы добиться сдачи продолжавших сопротивление повстанцев, правительство предложило участникам восстания амнистию. Взятые в плен повстанцы были арестованы, в специальных лагерях оказались более 20 тыс. человек. Спустя несколько месяцев, в соответствии с объявленной амнистией, их освободили. По официальным данным, жертвами восстания стали 1200 человек, однако независимые эксперты говорят о 4—5 тысячах погибших.

Для расследования обстоятельств восстания была создана специальная комиссия под председательством главного судьи Фернандо. В 1975 году Рохан Виджевира был приговорен к пожизненному заключению. На суде он произнес знаменитую речь «Нас могут убить, но наши голоса не заглушат», подражая кубинскому лидеру Фиделю Кастро. Среди международных последствий восстания был разрыв дипломатических отношений Цейлона с КНДР, так как в Коломбо считали, что именно Северная Корея оказывала основную помощь леворадикальным повстанцам. Среди арестованных оказался и лидер маоистской компартии Нагалингам Шанмугатхасан, который, хотя и критиковал Виджевиру и Народный фронт освобождения, но с симпатией относился к любой вооруженной борьбе под коммунистическими лозунгами.

Однако затем Рохану Виджевире пожизненное заключение было заменено двадцатилетним сроком лишения свободы. В 1977 году он был освобожден из тюрьмы после прихода к власти в Шри-Ланке оппозиционной политической партии. Освобождение Виджевиры привело к новой активизации Народного фронта освобождения. Поскольку к этому времени в стране возросли противоречия между сингальским и тамильским населением, Народный фронт освобождения, воспользовавшись ситуацией, стал активно эксплуатировать тему сингальского национализма. Идеология фронта к этому времени причудливо сочетала марксистско-ленинскую фразеологию, теорию партизанской войны Эрнесто Че Гевары, сингальский национализм и даже буддийский радикализм (в Шри-Ланке буддизм для сингалов является и своеобразным знаменем противостояния с индуистами - тамилами). Это привело в организацию новых сторонников. Боевики Народного фронта освобождения прибегли к тактике политических убийств, безжалостно расправляясь с любыми противниками своей идеологии. В 1987 г. вспыхнуло новое восстание Народного фронта освобождения, которое продолжалось два года. В ноябре 1989 года правительственным войскам удалось захватить в плен Рохана Виджевиру. Лидер и основатель Народного фронта освобождения был убит, по некоторым данным - сожжен заживо.

После смерти Виджевиры властям Шри-Ланки было уже проще подавить сопротивление его сторонников. Были арестованы около 7 тысяч членов «Джаната Вимукти Перамуна». Следует отметить, что и правительственные силы безопасности в борьбе с повстанцами применяли жестокие и недозволенные методы, включая пытки и внесудебные казни. В 2000-е гг. Народный фронт освобождения превратился в легальную политическую партию, выступающую с позицией левого радикализма и сингальского национализма.

Площадь Бангладеш составляет всего 144 000 км². Это примерно как Краснодарский и Ставропольский края, вместе взятые. Однако на такой территории проживает свыше 166 миллионов человек - по численности населения Бангладеш занимает восьмое место в мире, обогнав Российскую Федерацию, территория которой более чем в сто раз превосходит территорию Бангладеш. Естественно, что такая перенаселенность сказывается крайне негативно на социально-экономическом благополучии Бангладеш.

К перенаселенности добавляется политическая нестабильность, вызванная спецификой историко-политического развития бангладешского государства, в том числе и особенностями его появления на карте мира в качестве суверенного государства. Бангладеш -страна, в буквальном смысле рожденная в боях. Этому южноазиатскому государству пришлось с оружием в руках добывать политическую независимость, отстаивая свое право на существование в кровопролитном конфликте между Западным и Восточным Пакистаном - двумя частями некогда единого государства Пакистан, возникшего в 1947 г. в результате освобождения и раздела бывшей Британской Индии.

Название «Бангладеш» означает «земля бенгальцев». Бенгальцы - один из самых многочисленных народов мира. На бенгальском языке, относящемся к индоарийской группе индоиранской ветви индоевропейской языковой семьи говорит не менее 250 млн. человек. Историческая область Бенгалия всегда условно разделялась на Восточную и Западную Бенгалию. Сложилось так, что в Восточной Бенгалии утвердился ислам, тогда как западная часть Бенгалии сохранила преимущественную верность индуизму. Конфессиональные различия стали одной из причин стремления бенгальцев - мусульман и бенгальцев - индуистов к размежеванию. Первая попытка разделить Бенгалию на две части была предпринята еще в годы господства на полуострове Индостан британских колонизаторов. 16 октября 1905 г. вице-королем Индии лордом Керзоном был отдан приказ о разделе Бенгалии. Однако подъем национально-освободительного движения в Индии воспрепятствовал дальнейшей реализации этого плана.

В 1911 г. Восточная и Западная Бенгалия были воссоединены как единая провинция и продолжали в объединенном виде существовать до 1947 года, когда Британия по итогам Второй Мировой войны все же решилась пойти на предоставление Британской Индии политической независимости. Между британским руководством, мусульманской и индуистской политической элитой Британской Индии существовала договоренность о том, что провозглашение независимости будет сопровождаться созданием вместо бывшей колонии двух независимых государств - собственно Индии и мусульманского государства Пакистан. Многочисленное мусульманское население, сконцентрированное на северо-западе Британской Индии и, в меньшей степени, на северо-востоке - как раз в Восточной Бенгалии, стремилось к отдельному от индуистов проживанию и строительству собственной исламской государственности. Поэтому в 1947 г., когда Британская Индия обрела независимость и была разделена на два государства - Индию и Пакистан, последовал и повторный раздел Бенгалии - ее мусульманская часть, Восточная Бенгалия, вошла в состав Пакистана.

Здесь следует отметить, что Бенгалия до предоставления Индии и Пакистану независимости, представляла собой наиболее развитый в социально-экономическом отношении регион Британской Индии. Выгодное географическое положение и развитые торговые связи с другими регионами Южной и Юго-Восточной Азии обусловили внимание к Бенгалии европейских торговцев, а позже и колонизаторов. Примерно с XV века среди части бенгальского населения, преимущественно сконцентрированного в восточных районах Бенгалии, распространился ислам. В ислам вступали представители низших каст, стремившиеся к избавлению от дискриминации по принципу кастовой принадлежности, а также городские слои, находившиеся под влиянием арабских торговцев, с которыми им приходилось контактировать. В отличие от Северо-Западного Индостана, на территории которого впоследствии образовался Пакистан, в Бенгалии был малочислен процент арабов, персов, тюрок, монголов. Если арабо-персо-тюркский компонент в культуре и истории Пакистана просматривается четко, то Бенгалия - сугубо «индийский» регион, в котором и исламизация общества носила несколько иной характер.

Для бенгальского населения в рамках Британской Индии был характерен своеобразный бенгальский национализм, объединявший представителей различных конфессий -и индуистов, и мусульман. Объединяющим фактором была языковая общность бенгальцев. Бенгальский язык - один из наиболее распространенных и развитых языков Индии, который играл в северо-восточных районах страны роль «лингва франка», аналогичную той, которую язык хинди играл для индуистского населения Северо-Западной Индии, а урду -для мусульман будущего Пакистана. Недовольство британским колониальным господством было еще одним фактором, консолидирующим индуистов и мусульман Бенгалии в их стремлении освободиться от гнета Британской империи. К тому же, бенгальцы традиционно являлись одной из наиболее образованных наций Индии, из которой британцы вербовали колониальных чиновников и которые, в силу этого, имели наиболее адекватное представление о современной политике и экономике.

Раздел Британской Индии на индуистское и мусульманское государства сопровождался резким ухудшением и без того проблемных отношений индуистов и мусульман. В первую очередь, возникающие конфликты были связаны с перемещением индуистского населения из Пакистана и мусульманского из Индии. Насильственные перемещения затронули не менее 12 миллионов индуистов и мусульман и происходили как на северо-западе, так и на северо-востоке Индии. Восточная Бенгалия, населенная преимущественно мусульманами, вошла в состав государства Пакистан, что подразумевало выселение с ее территории миллионов индуистов, в том числе и обладавших немалой собственностью. Естественно, что это вызывало конфликты между индуистским и мусульманским населением. Однако по мере становления независимого исламского государства Пакистан стали нарастать внутренние противоречия и между его населением, несмотря на конфессиональное единство.

Пакистан состоял в послевоенный период из двух частей. Западный Пакистан включал в себя большую часть Пенджаба, провинции Синд и Белуджистан, населенную воинственными пуштунскими племенами Северо-западную пограничную провинцию. Восточный Пакистан был образован на территории Восточной Бенгалии, с центром в г. Дакка, и находился на огромном расстоянии от Западного Пакистана. Естественно, что между жителями Восточного и Западного Пакистана существовали огромные различия. Население Западного Пакистана исторически находилось под большим влиянием иранской культуры. Восточный Пакистан, населенный мусульманами-бенгальцами, в культурном отношении оставался более «индийским» регионом.

Бенгальский язык, также развитый и древний, соперничал с урду. Бенгальские мусульмане не считали себя обязанными учить язык урду как государственный язык Пакистана, поскольку их вполне удовлетворял развитый уровень и распространенность бенгальского языка. На бенгальском языке разговаривала значительная часть населения Пакистана, однако он так и не получил статус государственного языка. В 1948 г. руководство Пакистана, в котором доминировали представители западно-пакистанской элиты, объявило единственным государственным языком страны урду.

Урду стал официальным языком государственной документации и учреждений и на территории Восточного Пакистана, что вызвало возмущение местного населения. Ведь бенгальцы в подавляющем большинстве не владели урду, даже образованные бенгальцы говорили на бенгальском и английском языках, но никогда прежде не считали необходимым изучение урду, распространенного за тысячи километров от Бенгалии. Не знающая урду бенгальская элита оказывалась изолированной от возможности участия в политической жизни единого Пакистана, не могла занимать государственные посты и делать карьеру на государственной и военной службе. Естественно, что сложившаяся ситуация привела к массовым выступлениям жителей Восточного Пакистана в защиту бенгальского языка. Движение за государственный статус бенгальского языка («Бхаша Андолон» - Языковое движение) набирало силу в Восточном Пакистане.

Первая культурно-политическая организация, поставившая своей целью борьбу за государственный статус бенгальского языка, была создана практически сразу после раздела Британской Индии - в декабре 1947 г. Профессор Нурул Хак Буиян возглавил «Рас-трабхаса Санграм Паришад», а позже депутат Шамсул Хак создал Комитет для продвижения бенгальского языка в качестве государственного языка. Однако идее о провозглашении бенгальского языка вторым государственным языком Пакистана противились представители западно-пакистанской политической элиты, которые утверждали, что двуязычие приведет к росту сепаратистских и центробежных тенденций, а на самом деле опасались конкуренции со стороны бенгальской элиты - образованных людей, многие из которых имели опыт административной службы еще в колониальный период и единственным барьером для продвижения которых по службе и выступало незнание ими языка урду.

11 марта 1948 г. в университете г. Дакка - столицы Восточного Пакистана началась забастовка студентов, протестующих против лишения бенгальского языка официального статуса. Во время протестной акции произошли столкновения с полицией, студенческий лидер Мохаммед Тоаха попал в больницу, будучи ранен во время попытки отобрать оружие у сотрудника полиции. Во второй половине дня 11 марта был организован митинг против жестоких, по мнению студентов, методов полиции. Студенты двинулись к дому Хаваджи Назимуддина, но у здания суда были остановлены. Произошло новое столкновение с полицией, во время которого полицейские ранили несколько человек. 19 марта 1948 г. в Дакку приехал Мухаммад Джинна - генерал-губернатор Пакистана, который заявил о надуманности требований провозглашения бенгальского языка государственным языком Пакистана и якобы лоббировании их врагами пакистанской государственности. В своем заявлении Джинна подчеркнул, что только язык урду выражает дух исламского Пакистана и лишь урду останется единственным государственным языком страны.

Следующая волна протестов последовала в 1952 г. Бенгальские студенты жестко отреагировали на очередное заявление нового генерал-губернатора Пакистана Хаваджи Назимуддина о сохранении урду единственным государственным языком страны. 27 января 1952 г. в университете Дакки был сформирован Центральный комитет по языковым вопросам под руководством Абдула Бхашани. 21 февраля началась акция протеста, объявленная комитетом. Реки крови на земле бенгальцев. Как сражалось за независимость одно из самых многонаселённых государств мира. Студенты собрались у здания университета и вступили в стычки с полицией. Было арестовано несколько человек, после чего в городе начались беспорядки. Несколько человек погибло от пуль полицейских, рассеивавших несанкционированную демонстрацию. На следующий день 22 февраля беспорядки усилились. В Дакке собралось более 30 000 протестующих, которые подожгли офисы правительственных изданий. Полиция опять открыла огонь по протестующим. Погибло несколько активистов и присутствовавший на демонстрации девятилетний мальчик.

Ночью 23 февраля студенты установили Памятник мученикам, который через три дня, 26 февраля, был разрушен полицейскими. Пакистанское правительство установило жесткую цензуру в средствах массовой информации, не сообщая о количестве протестовавших и жертвах полиции. Официальная версия объясняла происходящее происками индуистов и коммунистической оппозиции. Однако жестокое подавление протестов в Дакке не смогло победить общественное движение за государственный статус бенгальского языка. 21 февраля бенгальцы стали отмечать как «День мучеников», устраивая стихийные выходные в учреждениях. В 1954 г. Мусульманская лига, пришедшая к власти, приняла решение о придании официального статуса бенгальскому языку, что в свою очередь вызвало массовые протесты сторонников урду. Тем не менее, определенные шаги в сторону признания прав бенгальского языка были сделаны. 21 февраля 1956 г. очередной «День мучеников» впервые прошел в Восточном Пакистане без полицейских репрессий. 29 февраля 1956 г. бенгальский язык был официально провозглашен вторым языком Пакистана, в соответствии с чем были внесены изменения в текст пакистанской конституции.

Однако признание бенгальского языка вторым официальным языком страны не повлекло за собой нормализации отношений Западного и Восточного Пакистана. Бенгальцы были недовольны дискриминацией в органах государственной власти и силовых структурах со стороны выходцев из Западного Пакистана. Кроме того их не удовлетворяли размеры финансовой помощи, выделяемой правительством Пакистана на развитие восточного региона. В Восточном Пакистане росли автономистские настроения и поводом для дальнейшего роста протестного движения стало требование бенгальских националистов переименовать Восточный Пакистан в Бангладеш, то есть в «Страну бенгальцев». Бенгальцы были убеждены в том, что Западный Пакистан намеренно дискриминирует восточный регион и никогда не допустит укрепления позиций бенгальцев в государственных органах. Соответственно, среди бенгальцев росла убежденность в необходимости достижения автономии в рамках Пакистана, а наиболее радикальные бенгальские националисты требовали создания отдельного бенгальского государства.

Каплей, переполнившей чашу терпения бенгальцев, стали циклоны, повлекшие страшную катастрофу для Восточного Пакистана. В результате циклонов в 1970 году погибло свыше 500 тысяч жителей Восточного Пакистана. Бенгальские политики обвинили пакистанское правительство в том, что оно не выделило достаточных средств для предотвращения столь масштабных последствий трагедии и не спешило восстанавливать поврежденную инфраструктуру и помогать пострадавшим семьям. Политическая ситуация в Восточном Пакистане обострилась и в связи с тем, что центральные власти препятствовали шейху Муджибуру Рахману, главе Народной Лиги (Авами Лиг) Восточного Пакистана, победившей на парламентских выборах.

Муджибур Рахман (1920—1975), бенгальский мусульманин, с юных лет участвовал в движении за освобождение Пакистана, был активистом Мусульманской Лиги. В 1948 г. он участвовал в создании Мусульманской Лиги Восточного Пакистана, затем был одним из лидеров Народной Лиги. После военного переворота в Пакистане в 1958 г. военное правительство арестовало Муджибура Рахмана. Из 23 лет существования единого Пакистана 12 лет Муджибур Рахман провел в заключении. В 1969 г. он был освобожден после очередного срока тюремного заключения, а в 1970 г. Народная Лига получила большинство голосов на парламентских выборах в Восточном Пакистане. Муджибур Рахман должен был формировать правительство Восточного Пакистана, однако центральное руководство чинило этому всяческие препятствия.

26 марта 1971 г. президент Пакистана генерал Яхья Хан отдал приказ арестовать Муд-жибура Рахмана. Ночью 25 марта 1971 г. началась операция «Прожектор» по «установлению порядка в Восточном Пакистане». Руководство Восточного Пакистана в лице губернатора Сахабзада Якуб Хана и вице-губернатора Саеда Мохаммада Ахсана отказалось участвовать в вооруженной операции против мирного населения и было отправлено в отставку. Губернатором Восточного Пакистана был назначен генерал-лейтенант Мохаммед Тикка Хан. План операции «Прожектор» разрабатывали генерал-майоры Хадим Хусейн Реза и Рао Фарман Али. В соответствии с планом операции прибывшие из Западного Пакистана войска должны были разоружить укомплектованные бенгальцами военизированные формирования и полицию. Тысячи сотрудников полиции Восточного Пакистана - бенгальцев по национальности как имеющих военную подготовку и опыт обращения с оружием предполагалось расстрелять. Пакистанскими коммандос под руководством генерала Миттха был арестован Муджибур Рахман.

Войска под командованием генерал-майора Рао Фармана Али предприняли наступление на Дакку, а подразделения генерал-майора Хадима Хусейна Резы осуществляли «зачистку» сельской местности в окрестностях столицы. Генерал-лейтенант Тикка Хан, осуществлявший общее руководство операцией, получил впоследствии говорящее прозвище «Мясник Бенгалии» за жестокость по отношению к мирному населению Восточного Пакистана. Тем не менее, несмотря на жестокость пакистанских войск, бенгальцы приступили к организованному сопротивлению. 27 марта 1971 г. майор Заур Рахман зачитал по радио обращение Муджибура Рахмана о провозглашении независимости государства Бангладеш. Защитники бангладешского суверенитета начали партизанскую войну, поскольку все города страны были оккупированы пакистанскими войсками, жестоко подавившими любую оппозиционную деятельность. Пакистанскими военными было убито, по разным оценкам, от 200 тысяч до 3 млн. жителей Бангладеш. Еще 8 млн. человек были вынуждены покинуть родную землю и бежать в прилегающие штаты соседней Индии.

Индия сразу же после провозглашения независимости Бангладеш заявила о полной поддержке нового государства, действуя, в первую очередь, в интересах ослабления Пакистана. К тому же прибытие миллионов беженцев создавало в Индии серьезные социальные проблемы, поэтому индийское руководство было заинтересовано в скорейшей нормализации политической ситуации в Восточном Пакистане - Бангладеш. При поддержке Индии на территории Бангладеш действовали партизанские силы «мукти бахини» (Освободительная армия).Реки крови на земле бенгальцев. Как сражалось за независимость одно из самых многонаселённых государств мира. Восточная Бенгалия была разделена на 11 партизанских зон, во главе каждой из которых стоял офицер - бенгалец с опытом службы в пакистанской армии. Кроме того, партизанские формирования создали собственные военно-воздушные силы и речной флот. ВВС партизанской армии состояли из 17 офицеров, 50 техников, 2 самолетов и 1 вертолета, но несмотря на малую численность осуществили 12 эффективных акций против пакистанской армии. Речной флот «мукти бахини» в начале своего боевого пути состоял из 2 кораблей и 45 матросов, но также провел большое количество операций против пакистанского военно-морского флота.

Партизанское движение Бангладеш не было единым в политическом отношении и объединяло как бенгальских националистов, придерживавшихся правых позиций, так и левых -социалистов и маоистов. Одним из наиболее популярных партизанских командиров стал подполковник Абу Тахер (1938—1976). Уроженец провинции Ассам, по происхождению он был бенгальцем. После окончания колледжа в 1960 г. Абу Тахер в качестве кандидат-офицера вступил в пакистанскую армию. В 1962 г. он получил звание второго лейтенанта, а в 1965 г. был зачислен в элитное подразделение коммандос. В составе пакистанских коммандос Абу Тахер принимал участие в индо-пакистанской войне 1965 г. в Кашмире, после чего был направлен на курсы повышения квалификации по партизанской войне в Форт Беннинге в США.

В конце июля 1971 г. капитан Абу Тахер вместе с майором Абу Мансуром, капитанами Далимом и Зияуддином дезертировали из пакистанской армии и пересекли границу в районе Абботабада, проникнув на территорию Индии. После двухнедельной проверки, Абу Тахер был направлен в распоряжение командования Освободительной армии Бангладеш, от которого сразу получил звание майора. Абу Тахера назначили командиром одного из партизанских подразделений. 2 ноября 1971 г. Тахер потерял ногу в результате взрыва гранаты и был отправлен на лечение в Индию.

Успеху «мукти бахини» способствовал ландшафт и климат Бангладеш. Выходцы из Западного Пакистана, составлявшие абсолютное большинство военнослужащих присланного в Бангладеш пакистанского контингента, не имели опыта ведения боевых действий в джунглях и антипартизанской борьбы, что эффективно использовали партизаны в противостоянии регулярной пакистанской армии.

Первым главнокомандующим Освободительной армией стал Заур Рахман, а в апреле 1971 г. его сменил полковник Мухаммед Османи, принявший командование всеми вооруженными силами партизан 17 апреля 1971 г. 53-летний полковник Мухаммед Османи (1918 —1984) был профессиональным военным высокой квалификации, с огромным боевым опытом. Выпускник Государственной школы пилотов в Силхете и Мусульманского университета в Алигархе, он начал карьеру на гражданской службе в Британской Индии, но с началом Второй Мировой войны перешел на военную службу. В 1940 г. он окончил Индийскую военную академию в Дехрадуне и в звании второго лейтенанта начал службу офицером артиллерии в Британской Индийской армии. Османи воевал на Бирманском фронте, где быстро получил звания капитана - в 1941 г. и майора - в 1942 г. После окончания войны Мухаммед Османи окончил курсы штабных офицеров в Великобритании и был рекомендован к присвоению звания подполковника. Когда произошел раздел Британской Индии и Пакистан получил государственную независимость, Османи был зачислен для дальнейшего прохождения службы в составе формирующихся вооруженных сил Пакистана.

В пакистанской армии он стал главным советником начальника Генерального штаба. Однако затем Османи перешел со штабной работы в армейские подразделения и в октябре 1951 г. стал командиром 1-го Восточно-бенгальского полка, дислоцированного в Восточном Пакистане. Здесь он стал внедрять в быт полка бенгальскую культуру, что вызвало неприятие вышестоящего пакистанского командования. Подполковника Османи перевели на нижестоящую должность - командиром 9-го батальона 14-го Пенджабского полка, но затем назначили заместителем командующего Восточно-пакистанскими стрелками.

В 1956 г. Османи получил звание полковника, а в 1958 г. был назначен заместителем начальника Генерального штаба пакистанской армии, затем - заместителем начальника отдела военного планирования. Служа в пакистанском генштабе, полковник Османи всячески стремился к укреплению обороноспособности Восточного Пакистана, увеличивая число и численность бенгальских вооруженных формирований в составе пакистанской армии. 16 февраля 1967 г. Османи вышел в отставку. После этого он занимался политической деятельностью в составе Народной Лиги. Именно Османи был ведущим звеном в связи бенгальских националистически настроенных политиков с армейскими офицерами бенгальского происхождения. 4 апреля 1971 г. Османи объявился в расположении 2-го Восточно-бенгальского полка, а 17 апреля стал главнокомандующим Освободительной армией Бангладеш. Именно огромный боевой опыт полковника Османи помог бенгальскому народу сформировать эффективное партизанское движение, против которого оказались бессильны регулярные пакистанские войска.

С самого начала боевых действий всестороннюю помощь бангладешским партизанам оказывала Индия, не только снабжавшая их оружием, но и направившая значительный контингент индийских военнослужащих для участия в боевых действиях под видом бенгальских партизан. Помощь Индии бангладешским партизанам привела к серьезному ухудшению отношений между Индией и Пакистаном. Пакистанское военное руководство пришло к выводу, что пока Индия поддерживает партизанское движение в Восточной Бенгалии, победить его не удастся. Поэтому было решено начать атаки пакистанских ВВС против индийских военных объектов. 3 декабря 1971 г. ВВС Пакистана в ходе операции «Чингисхан» нанесли авиаудары по индийским аэродромам. Примером для пакистанцев стал удар израильской авиации по арабским странам во время Шестидневной войны 1967 г. Как известно, в те дни израильские ВВС молниеносными ударами уничтожили военную авиацию воевавших против Израиля арабских стран. Но пакистанским ВВС не удалось уничтожить индийскую авиацию на аэродромах.

Началась Третья индо-пакистанская война. 4 декабря 1971 г. в Индии была объявлена мобилизация. Несмотря на то, что Пакистан попытался перейти в наступление на индийские позиции на двух фронтах - восточном и западном, силы сторон были неравны. Во время сражения при Лонгевале 5—6 декабря 1971 г. одной роты 23-го батальона Пенджабского полка индийской армии удалось отразить наступление целой бригады пакистанской армии - 51-й пехотной бригады. Техника бригады была уничтожена с воздуха индийской бомбардировочной авиацией. Вслед за этим успехом последовали другие эффективные действия индийской армии. Весомую помощь бангладешским борцам за независимость оказал Советский Союз. Минные тральщики 12-й экспедиции ВМФ СССР под командованием контр-адмирала Сергея Зуенко, были заняты расчисткой порта Дакки от мин, оставленных пакистанским флотом. По прошествии двух недель боевых действий индийские вооруженные силы продвинулись вглубь территории Бангладеш и окружили столицу г. Дакку. Более 93 000 солдат и офицеров пакистанской армии попали в индийский и бангладешский плен.

16 декабря командующий пакистанскими войсками в Восточном Пакистане генерал Ниязи подписал акт о капитуляции. На следующий день 17 декабря Индия объявила о прекращении боевых действий против Пакистана. Так завершилась Третья индо-пакистанская война, совпавшая с Войной за независимость государства Бангладеш. 16 декабря 1971 г. в Пакистане был освобожден Муджибур Рахман, который выехал в Лондон и 10 января 1972 г. прибыл в Бангладеш. Он был провозглашен премьер-министром правительства независимой Народной Республики Бангладеш спустя 2 дня после возвращения в страну -12 января 1972 г. В самом Пакистане позорное поражение в войне повлекло смену правительства. Генерал Яхья Хан ушел в отставку, а его преемник Зульфикар Бхутто спустя три года принес официальные извинения народу Бангладеш за совершенные пакистанской армией преступления и бесчинства на бенгальской земле.

Первые годы независимости Бангладеш прошли под лозунгами народно-демократических преобразований. Помощь, которую оказывали Бангладеш Индия, Китай и СССР послужили гарантией «левого пути» бангладешской государственности. Муджибур Рахман провозгласил национализм, демократию, социализм и секуляризм четырьмя принципами строительства суверенного бангладешского государства. В марте 1972 г. он посетил СССР с официальным визитом. Тем не менее, внутри бангладешского национального движения не прекращалась борьба между представителями различных политических течений. Муджибур Рахман, отец бангладешской государственности, несмотря на декларируемые социалистические лозунги, на практике склонялся к сотрудничеству с исламским миром.

Часть бангладешских левых радикалов не была согласна с режимом, установленным Муджибуром Рахманом, и стремилась к дальнейшему продолжению национально-освободительной революции и ее превращению в революцию социалистическую. Так, в 1972— 1975 гг. в районе Читтагонга развернула партизанскую войну Пролетарская партия Восточной Бенгалии под руководством Сираджа Сикдера (1944—1975). Выпускник Восточно-пакистанского университета техники и технологии 1967 года, Сирадж Сикдер еще в студенческие годы активно участвовал в деятельности Студенческого союза Восточного Пакистана, а 8 января 1968 г. основал подпольное Рабочее движение Восточной Бенгалии («Пурба Бангла Срамик Андолон»). Эта организация выступала с резкой критикой существующих коммунистических партий просоветского толка, обвиняемых в ревизионизме, и ставила своей целью создание Революционной коммунистической партии в Бангладеш.

По мнению Сираджа Сикдера и его единомышленников, Восточная Бенгалия была превращена Пакистаном в его колонию, поэтому только борьба за независимость поможет бангладешскому народу освободиться от гнета пакистанской буржуазии и феодалов. Народную Республику Восточной Бенгалии Сирадж Сикдер видел свободной от американского империализма, советского «социал-империализма» и индийского экспансионизма. Во время войны за независимость партизаны под командованием Сираджа Сикдера действовали на юге страны, где 3 июня 1971 г. была создана Пролетарская партия Восточной Бенгалии («Пурба Бангла Сарбахара Парти») - революционная организация, ориентированная на идеи марксизма - ленинизма - маоизма. Сирадж Сикдер стремился взрастить на основе партизанского движения «мукти бахини» революционное народное движение в Бангладеш. Именно с этой целью маоисты под руководством Сикдера продолжили войну в горах Читтагонга и после окончания борьбы за независимость. В 1975 г. Сирадж Сикдер был арестован разведывательной службой Бангладеш в Хали Шахр в Читтагонге и 2 января 1975 г. убит в полицейском участке.

Деятельность Муджибура Рахмана вызвала недовольство части бангладешского офицерства и 15 августа 1975 г. в стране произошел военный переворот. Муджибур Рахман, все его соратники и все находившиеся в Бангладеш члены семьи, включая внука и десятилетнего сына, были убиты. Военный режим перешел к жестоким репрессиям против левого движения. Это разъярило многих военнослужащих, среди которых преобладали участники освободительной войны, симпатизировавшие левым идеям. Одним из лидеров недовольных политикой военного режима был Абу Тахер. После ампутации ноги он вернулся в Бангладеш и был восстановлен на военной службе в звании подполковника. В июне 1972 г. Тахер был назначен командиром 44-й пехотной бригады. Абу Тахер придерживался левых взглядов и разделял идеи модернизации бангладешской армии по образцу Народно-освободительной армии Китая. Уволившись с военной службы из-за политических разногласий с командованием, подполковник Абу Тахер стал ведущим активистом Национальной социалистической партии Бангладеш. После убийства Муджибура Рахмана он продолжал левую агитацию в армии и 3 ноября 1975 г. возглавил социалистическое восстание солдат и унтер-офицеров бангладешской армии. Тем не менее, военному режиму удалось подавить восстание и подполковник Тахер был осужден военным трибуналом 24 ноября 1975 г. Героя освободительной войны приговорили к смертной казни и 21 июля 1976 г. повесили.

Дальнейшая политическая история Бангладеш не отличается высокой политической стабильностью. На протяжении сорока лет, прошедших после убийства Муджибура Рахмана, страну неоднократно сотрясали военные перевороты, военные правительства сменяли друг друга. Основной вектор противостояния наблюдается по линии «светские националисты - исламские радикалы». При этом союзниками светских националистов выступают левые и секуляристские силы. Тем не менее, часть левых настроена негативно в отношении всех политических партий страны. Маоисты из Пролетарской партии Бангладеш и Маоистского большевистского движения за реорганизацию Пролетарской партии Восточной Бенгалии ведут партизанскую борьбу в ряде районов страны, периодически устраивают массовые беспорядки в городах Бангладеш. Другая угроза государству наблюдается со стороны религиозных фундаменталистов, настаивающих на повышении значения религии в жизни страны и утверждения в Бангладеш исламского государства.

В отличие от остальных государств региона Таиланд - страна с особенной историей. Начнем с того, что только это государство Индокитая не знало колониальной зависимости. Последнему фактору способствовало то, что Сиам, как раньше назывался Таиланд, находился между английской и французской сферами влияния в Индокитае - он делил регион на западную английскую часть (ныне - Мьянма, бывшая Бирма), и восточную французскую часть (Французский Индокитай, ныне - Вьетнам, Лаос и Камбоджа). Традиции таиландской монархии уходят в XVIII век, когда сформировалась последняя таиландская династия Чакри. С тех пор Таиланд не знал зарубежного господства, что оказало сильнейшее влияние на культуру страны и ее политические традиции.

Таиланд - традиционная индокитайская монархия. Большая часть населения здесь исповедует буддизм «южного» направления (Хинаяна, или Тхеравада), но есть и небольшое количество мусульман - малайцы, сконцентрированные в южных провинциях страны. Символом Таиланда считается белый слон. Это священное животное раньше считалось королевским - редких слонов - альбиносов, разумеется, отдавали королевскому двору. Орден Белого слона - высшая государственная награда Таиланда, установленная еще в 1861 г.

Нельзя не отметить, что Сиам связывали хорошие отношения с Российской империей. Еще в 1891 г. в Сиаме побывал наследник императорского престола цесаревич Николай Александрович, а в 1897 г. в стране было открыто российское представительство. В том же году Петербург посетил сиамский король. Россию сиамские монархи рассматривали как возможного посредника в отношениях с западными государствами, прежде всего Англией и Францией, которые рассматривались как потенциальная угроза территориальной целостности монархии.

После переворота в 1932 г. в Таиланде была значительно ограничена власть короля, значительный спектр полномочий получили премьер-министры. Некоторые историки даже считают произошедший переворот революцией, настолько сильно он изменил привычный уклад жизни таиландской монархии. В первую очередь, король перестал быть абсолютным правителем страны, была восстановлена таможенная независимость тайского государства и отменен ряд «кабальных» договоров с иностранными государствами. Утвердилась и специфическая модель политической организации Таиланда, который на протяжении всей последующей истории характеризовался постоянными военными переворотами, приводившими к власти новых премьер-министров - как правило, из числа военных.

На фоне распространения в Таиланде модернистских идей, заключавшихся в осознании необходимости совершенствования страны в соответствии с западными моделями развития, но при сохранении национальных культурных ценностей, и начали свою деятельность первые таиландские коммунисты. Первоначально они, как и в Малайе, в основном были представлены гражданами Таиланда китайского происхождения. Это объясняется тем, что многочисленная китайская диаспора в Таиланде была основным поставщиком торговцев, интеллигенции и квалифицированных рабочих, тогда как представители коренного населения были либо аристократами, либо буддийскими священнослужителями, либо крестьянами. Тем более, китайцы в Таиланде изначально держали курс на ассимиляцию - они принимали таиландские имена и старались не выделяться из основной массы населения страны.

История таиландского коммунистического движения началась с основания Сиамского специального комитета Коммунистической партии Южных морей в 1926—1927 гг. Коммунистическая партия Южных морей, как известно, объединяла марксистов из стран Индокитая и Малайского архипелага, в том числе - и из Сиама. В 1930 г. была создана Коммунистическая партия Сиама. 1 декабря 1942 года, после переименования Сиама в Таиланд, партия получила название Коммунистической партии Таиланда.

Вплоть до 1940-х - 1950-х гг. Коммунистическая партия Сиама представляла собой небольшой кружок столичных интеллектуалов в Бангкоке, преимущественно - китайцев, хотя постепенно среди членов партии появлялись и тайцы. К 1948 г. британская разведка доносила о увеличении численности коммунистов до 3000 человек, однако, скорее всего, эти цифры были преувеличены. В годы Второй мировой войны, как известно, Таиланд выступал на стороне Японии.

Военный диктатор и премьер-министр Таиланда маршал Пибунсонграм поддержал Японию, надеясь отхватить значительные территории от соседних индокитайских владений Англии и Франции. Пибунсонграм принял на вооружение модель пантаизма, то есть объединения всех тайских народов Юго-Восточной Азии вокруг тайской монархии (то есть, собственно тайцев - кхонтаи, а также лаосцев - лао, шанов и других таиязычных народов Индокитая). Однако поражение Японии в войне с союзниками привело и к военному перевороту в Таиланде. В период с 1946 по 1948 гг. Коммунистическая партия Таиланда переживала период легализации. В декабре 1946 г. была установлена договоренность с СССР об обмене посланниками, однако уже в ноябре 1947 г. был произведен повторный военный переворот. Пибунсонграм вернулся к власти.

Коммунистическая партия Таиланда была запрещена и ушла в подполье. В 1952 г. была запрещена коммунистическая агитация в стране, закрыт действовавший под руководством коммунистов Центральный профсоюз, среди 50 тысяч активистов которого преобладали граждане смешанного китайско-таиландского происхождения. Несмотря на репрессии, Коммунистическая партия Таиланда продолжала свою деятельность в образовательных учреждениях. Прежде всего, она ориентировалась на агитацию китайского населения и жителей приграничных районов. В 1959 г. КПТ перешла к практике набора представителей горных народов - хмонгов (мео) - для обучения антиправительственной деятельности. Если в соседнем Лаосе хмонгов использовали французы, а затем и американцы, как антикоммунистический контингент, то в Таиланде у коммунистов не возникало проблем с агитацией в среде горных племен.

Районами повышенного внимания со стороны таиландских коммунистов традиционно оставались северо-восточные и южные провинции. Северо-восточные районы Таиланда примыкают к лаосской границе. В соседнем Лаосе вели успешную войну против колонизаторов, а затем и постколониального руководства, народно-патриотические силы из фронта «Патет Лао». Соответственно, и таиландские коммунисты надеялись заручиться поддержкой лаотянского меньшинства, проживавшего на северо-востоке страны, а также отсталых горных племен. Активная деятельность коммунистов в северо-восточных провинциях давала повод проправительственным средствам массовой информации обвинять КПТ в стремлении отторгнуть пятнадцать северо-восточных провинций и присоединить их к Лаосу.

Юг Таиланда также представлял интерес для коммунистов как место компактного проживания малайцев, недовольных дискриминацией со стороны таиландского правительства, но в первую очередь - по причине близости Малайи, где действовала крупная и боевая Коммунистическая партия Малайи. Агитируя среди малайского населения, коммунисты стремились отторгнуть южные провинции от Таиланда, создав там коммунистическое государство, или же присоединить их к Малайзии в случае победы в последней коммунистического движения. Мусульманское меньшинство малайских штатов Таиланда рассматривалось как потенциальный союзник коммунистов не только по причине национальных противоречий с центральной властью, но и в силу социально-экономической отсталости и обездоленности населения южных провинций королевства.

Однако, в Таиланде коммунистам не удалось получить такой поддержки населения как даже в соседних Бирме или Малайе, не говоря уже о Лаосе или Вьетнаме, где коммунисты в конечном итоге пришли к власти. Отсутствие широкой поддержки со стороны населения страны объясняется особенностями истории Таиланда. Поскольку страна не знала колониальной зависимости, коммунисты Таиланда, в отличие от вьетнамских, лаосских, малайских, бирманских товарищей не могли апеллировать к колониальной тематике и представлять свою борьбу как национально-освободительную. Устойчивые традиции монархии в Таиланде опирались на серьезную народную поддержку и переориентировать крестьянские массы с поддержки монархии на коммунистическую идеологию было очень сложно. Монархия и религия рассматривались как основа тайской буддийской идентичности, что сильно препятствовало усвоению коммунистической идеологии в простонародной среде.

Во-вторых, с 1970-х гг. в Таиланд направлялись большие потоки вьетнамских и камбоджийских беженцев, которые рассказывали о негативном опыте коммунистического правления (здесь надо сделать скидку на то, что беженцами были представители, как сказали бы в советское время, «эксплуататорских классов», естественно они и не могли видеть позитивных последствий в деятельности тех же коммунистов во Вьетнаме). Наконец, уровень жизни таиландского населения, по крайней мере, в крупных городах, был значительно выше, чем в Лаосе, Камбодже или Бирме. С помощью США Таиланд вкладывал большие средства в укрепление и модернизацию своей армии и полиции, которые были куда более хорошо вооруженными и подготовленными, чем силовые структуры других монархий Индокитая (Лаоса и Камбоджи).

Этой совокупностью факторов объяснялось существование Коммунистической партии Таиланда, в первую очередь, благодаря внешней поддержке со стороны коммунистических правительств Китая и Вьетнама, заинтересованных в ослаблении таиландской монархии.

В 1959 г. Китайская Народная Республика и Демократическая Республика Вьетнам (Северный Вьетнам) приступили к подготовке тайских коммунистов в военно-прикладных видах деятельности, одновременно оказывая материальную помощь Компартии Таиланда. На территории Вьетнама, в контролируемых фронтом «Патет Лао» районах Лаоса и в южной китайской провинции Юньнань были созданы военные тренировочные лагеря. Из города Куньмин в провинции Юньнань в начале 1962 г. начала вещание радиостанция «Голос народа Таиланда», передававшая на тайском языке антиправительственные передачи.

В свою очередь, таиландское правительство перешло к контрмерам. Прежде всего, Бангкок озаботился вопросами социально-экономического развития северо-восточных провинций, где КПТ пользовалась наибольшей поддержкой. Были созданы мобильные подразделения развития, которые отправлялись в отдаленные районы и решали проблемы местного населения. Повысилась роль самоуправления в северо-восточных провинциях, возросла материальная помощь со стороны центрального правительства. Среди мер по противодействию коммунистическим настроениям на северо-востоке страны можно назвать строительство школ, больниц, магазинов и рынков, дорог, колодцев. Тем не менее, в 1965 г. активность Коммунистической партии Таиланда возросла в еще большей степени.

Следует отметить, что еще в 1960 г. Коммунистическая партия Таиланда принимала участие в международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве. После советско-китайского раскола в мировом коммунистическом движении, Коммунистическая партия Таиланда заняла прокитайские позиции. В 1961 г. была сформулирована и принята на вооружение концепция вооруженного сопротивления по китайскому образцу, а в 1964 г.

Коммунистическая партия Таиланда осудила Коммунистическую партию Советского Союза как ревизионистскую и социал-империалистическую. Переход на маоистские позиции способствовал постепенному ухудшению взаимоотношений с вьетнамскими коммунистами. Хотя вьетнамские коммунисты были ближайшими территориальными союзниками таиландских товарищей, последние, переориентировавшись на Китай, стали все чаще критиковать вьетнамскую компартию.

1 января 1965 г. был создан Патриотический фронт Таиланда, призвавший к формированию патриотического и демократического правительства, выводу американских войск с территории Таиланда. Создание Патриотического фронта стало звеном в народной военной стратегии триединства «партия - армия - фронт». В августе 1965 г. коммунисты Таиланда перешли к низкоинтенсивным боевым действиям. Радиостанция «Голос народа Таиланда» объявила о начале эры вооруженной борьбы. Боевые действия начались в районе Накхон Пханом. К этому времени в распоряжении партии находилось 1200 вооруженных боевиков.

Одним из наиболее знаменитых деятелей коммунистического движения Таиланда в этот период был Чит Пхумисак. Писатель, поэт, историк и филолог, он иногда называется в различных источниках «Таиландским Че». Схожесть в их биографиях - примерно один и тот же возраст гибели, участие в партизанских действиях. Чит Пхумисак родился 25 сентября 1930 года. С молодых лет он стал заниматься историей родной страны, опубликовав в 1957 г. книгу «Лицо тайского феодализма». Уроженец бедной семьи из восточной провинции Прачинбури, Пхумисак получил филологическое образование в университете Чулалонгкорна в Бангкоке.

В 1953 году он устроился работать в посольство США, где помогал американскому лингвисту Уильяму Гидни переводить Коммунистический манифест на тайский язык. Это странное решение посольства было продиктовано стремлением напугать тайское правительство «призраком коммунизма» и заставить Бангкок перейти к еще более решительным мерам против коммунистического движения. Однако Пхумисак сделал из перевода Коммунистического манифеста другие выводы. В 1957 г. Пхумисака арестовали и бросили на шесть лет в тюрьму.

После шестилетнего заключения его признали по суду невиновным и освободили. В 1965 г. писатель вступил в Коммунистическую партию Таиланда и обосновался в джунглях гор Фу Фан в провинции Сакхон Накхон. 5 мая 1966 г. он был застрелен возле села Нонг Кунг, тело писателя сожгли. Лишь в 1989 г., после либерализации политического режима, останки Пхумисака были захоронены в ступе в соседнем буддийском Ват Праситтисангвоне.

Организационная структура КПТ к 1970-м гг. включала в себя 7 членов политбюро ЦК, 25 членов ЦК, провинциальные и районные комитеты, местные организации. Имеется очень мало информации о деятельности КПТ и ее лидерах, поскольку партия всегда отличалась конспирацией и не особо стремилась афишировать свои действия. Известно, что в 1977 г. пост генерального секретаря ЦК КПТ занимал Пхайом Чуланонт. Пхайом Чуланонт родился в аристократической семье и в молодости был профессиональным военнослужащим, получив звание подполковника королевской армии. В 1947 г. он пытался совершить военный переворот, но мятеж не удался и Пхайом бежал в Китай. Судя по всему, именно в Китае он и перешел на маоистские позиции. После возвращения из Китая в 1957 г., Пхайом был избран депутатом, после очередного военного переворота ушел в подполье и стал членом ЦК Коммунистической партии Таиланда и начальником штаба Народно-освободительной армии Таиланда. Кстати, сын Пхайома Чуланонта Сурайод Чуланонт одно время занимал пост премьер-министра Таиланда. Пхайом Чуланонт в 1978 г. уехал в Пекин на лечение, а в начале 1980-х гг. скончался.

Единственный момент, на чем коммунисты могли очень хорошо сыграть в рассматриваемый период, заключался в присутствии на территории Таиланда американских войск и участии королевских солдат во вьетнамской войне на стороне США. Коммунистическая пропаганда утверждала, что Таиланд превратился в колонию Соединенных Штатов под руководством неоколониального режима. Соответственно, была провозглашена борьба против неоколониализма. Однако в 1968 г., после окончательного утверждения в КПТ маоистской линии, Таиланд стал рассматриваться партией как полуколониальная страна, вследствие чего коммунисты отказались от концепции неоколониализма. В 1969 г. было сформировано командование Народно-освободительной армии Таиланда (НОАТ). Боевые действия партизанских отрядов начались в районах Северного Таиланда, а также на границе с Малайзией, где партия взаимодействовала с вооруженными силами Коммунистической партии Малайи. Тем не менее, властям удалось в июле 1969 г. арестовать девять высших руководителей КПТ, включая члена Центрального комитета партии.

Пик боевых действий партии пришелся на 1970-е годы. С 1970 г. Народно-освободительная армия Таиланда (НОАТ) стала получать значительную помощь от китайского и вьетнамского командования. Боевики НОАТ начали вооруженные нападения на американские военные базы. Следующим толчком к укреплению позиций коммунистов стала резня в университете Тхаммасат в 1976 г. В результате репрессий против левого студенчества, многие студенты и интеллигенты перешли в радикальную оппозицию. Свыше 1000 студентов вступили в ряды Коммунистической партии Таиланда. Значительная часть новобранцев отправилась проходить военную подготовку на тренировочные базы в Лаос, где преподавали вьетнамские и лаосские инструктора - ветераны народно-освободительных войн.

Университетская резня 1976 г. способствовала и массовой «таизации» Коммунистической партии. До 1976 г. партия была преимущественно этнически китайской. В основном в ней состояли люди китайского и смешанного происхождения. С 1976 г. в партии большинство активистов составили тайцы. Коммунистическая партизанская война стала неотъемлемой частью жизни в королевстве Таиланд. В свою очередь, правительство Таиланда при поддержке США тратило огромные средства на антиповстанческую борьбу. После того, как в середине 1970-х гг. США устранились от индокитайских проблем, ситуация ухудшилась. В 1974 г. было создано оперативное командование внутренней безопасности, которое возглавил Прем Тинсуланон. Одновременно таиландское руководство делало акцент на политических, а не военных методах в борьбе с повстанцами Коммунистической партии Таиланда. В первую очередь, речь шла об изменении мировоззрения жителей северных и северовосточных провинций Таиланда.

Поскольку многие студенты прежде не имели опыта действия в джунглях, коммунистическое руководство решило разместить их в деревнях в труднодоступных районах страны. Новобранцев разделили на группы по 9—55 человек, распределенные в 250 «освобожденных деревнях», находившихся под полным контролем Народно-освободительной армии Таиланда. Численность НОАТ к 1977 г. оценивалась в 6—8 тысяч вооруженных боевиков, всего же Коммунистическая партия Таиланда обладала миллионом сторонников, что позволяло средствам массовой информации обвинять половину провинций страны в прокоммунистических настроениях («красный пояс»).

Однако успех таиландских коммунистов во многом сковывался происходящими событиями внешней политики. Коммунистическая партия Таиланда находилась в прямой материальной, военной и информационной зависимости от Китая. Естественно, что улучшение взаимоотношений Китая с королевским Таиландом, последовавшее в 1975 г., после установления дипломатических отношений двух государств, не могло не отразиться на уровне поддержки «красного повстанчества» в Таиланде со стороны китайских единомышленников.

После того, как в конце 1978 г. началась война между Вьетнамом и полпотовской Кампучией, Коммунистическая партия Таиланда оказалась в сложной ситуации. Ведь и вьетнамские, и камбоджийские коммунисты поддерживали партию, помогали ей тренировать боевиков и находились с ней в дружественных отношениях. Ситуация усложнялась тем, что Лаос, где находились основные базы Народно-освободительной армии Таиланда, принял сторону Вьетнама. Компартия Таиланда, действуя в фарватере китайской внешней политики, поддержала Камбоджу. В ответ лаосское правительство изгнало Коммунистическую партию Таиланда и Народно-освободительную армию Таиланда со своих военных баз, чем нанесло серьезнейший урон по военно-политическим позициям КПТ. Буньен Вортхонг и несколько других студенческих лидеров пошли на раскол с руководством КПТ и сформировали 22 октября 1979 г. в лаосском Вьентьяне «новую партию» - «Партию освобождения», находившуюся на коммунистических позициях, но поддерживавшую Вьетнам и Лаос.

По мере улучшения китайско-таиландских отношений, в первую очередь на почве совместной неприязни к вьетнамскому и лаосскому режимам, поддержка Коммунистической партии Таиланда со стороны Китая начала сокращаться. Китайские товарищи рекомендовали таиландским коммунистам смягчить критику бангкокского правительства и оказывать всестороннюю поддержку камбоджийцам в антивьетнамской борьбе. 10 июля 1979 г. радиостанция «Голос народа Таиланда» объявила о прекращении своего существования, а 11 июля выпустила в эфир последнюю передачу. Одновременно стала гораздо меньше освещаться деятельность Компартии Таиланда и в китайских средствах массовой информации. В 1980 г. правительство Таиланда приняло постановление об амнистии перешедших на его сторону коммунистических боевиков. В марте 1981 г. Социалистическая партия Таиланда, в конце 1970-х гг. блокировавшаяся с КПТ, порвала с последней отношения, обвинив коммунистов в работе на иностранные государства.

В 1981 г. были захвачены и уничтожены базиы Кхао Хоп на границе провинций Пхетчабун и Пхитсанулок в Северном Таиланде. Это был серьезный удар по коммунистическим партизанам. На юге страны таиландские вооруженные силы действовали еще более агрессивно, часто проводя совместные с малайзийскими войсками операции против тайских и малайских коммунистов. Параллельно с военными операциями таиландское руководство прибегало и к методам реального улучшения социально-экономической инфраструктуры в отдаленных районах страны, являвшихся местом деятельности коммунистических повстанцев.

В 1981 г. руководство компартии обратилось к таиландскому правительству с предложением о мирных переговорах. Правительство ответило требованием демобилизации всех вооруженных отрядов Компартии до начала переговоров. К этому времени война и так приближалась к концу, поскольку в северных и северо-восточных провинциях Таиланда были уничтожены практически все базы НОАТ. В 1982 г. премьер-министр страны Прем Тинсуланон обратился к коммунистам, предлагая амнистию боевикам НОАТ в ответ на их демобилизацию. К этому времени покинуть ряды вооруженного сопротивления были готовы и многие боевики, которые не видели в изменившихся условиях дальнейшего смысла оставаться в джунглях.

Одновременно начался постепенный отток активистов из рядов Коммунистической партии. Студенты и интеллигенты покидали партию, отказываясь от маоистских позиций. Одним из аргументов становилось превращение Таиланда в индустриальную страну, в связи с чем терялась необходимость в реализации стратегии крестьянской войны. Численность вооруженных отрядов сократилась с 12 000 боевиков в конце 1970-х гг. до менее чем 2 000 человек. Были арестованы два видных деятеля компартии - Дамри Руангсутхам -член политбюро ЦК КПТ, и Сурачай Сае Дэн, руководивший деятельностью коммунистов в Южном Таиланде, на малайзийской границе.

К середине 1987 г. в Таиланде действовало не более 600 вооруженных боевиков Коммунистической партии, в том числе около 65—70 партизан в северных провинциях Таиланда, 85—115 партизан - в северо-восточных провинциях, 55—60 партизан - в центральных провинциях. Самый крупный отряд из 260—350 партизан действовал в южных провинциях Таиланда - на границе с Малайзией. Несмотря на то, что большинство боевиков было разгромлено, отдельные революционеры оставались и в Таиланде, и в соседних странах. Руководство Таиланда в этой связи было очень обеспокоено возможным переходом коммунистов к тактике городской партизанской войны и террористическим актам в городах Таиланда (что представляло бы серьезную проблему для страны, учитывая важность для таиландской экономики туристического сектора). К началу 1990-х гг., в связи с окончанием «холодной войны», Коммунистическая партия Таиланда фактически прекратила свою деятельность как вооруженная организация, ведущая партизанскую борьбу. Так закончилась еще одна страница послевоенной истории. Коммунистам, взявшим власть во Вьетнаме, Лаосе и, на некоторое время, в Камбодже, так и не удалось сломить вековую сиамскую монархию.

Сегодня коммунистическая партизанская война осталась в прошлом Таиланда, хотя отдельные коммунистические группы продолжают действовать в стране и в настоящее время. Куда большую опасность представляют для современного королевства религиозные фундаменталисты, действующие в населенных малайцами - мусульманами южных провинциях Таиланда, а также национально-освободительные армии малых народов, действующие на тайско-бирманской границе (прежде всего, речь идет о каренских и шанских формированиях).

На протяжении второй половины ХХ века практически все страны Юго-Восточной и Южной Азии оказались охвачены партизанскими войнами, которые вели как сепаратистские организации национальных меньшинств, так и коммунистические партии, стремившиеся по образцу Китая, Северной Кореи и Вьетнама произвести в своих странах народно-демократические революции. В Бирме, Таиланде, Малайе, на Филиппинах, в Индии - везде коммунистические партизаны с оружием в руках сражались за торжество своей идеологии. Однако в большинстве стран региона коммунистам так и не удалось прийти к власти. Исключением стали государства Восточного Индокитая. Здесь, помимо Вьетнама, коммунистам удалось победить в Лаосе и Камбодже. И если в Камбодже приход к власти «красных кхмеров», а затем просоветских коммунистов, был относительно кратковременным, то Лаос остается формально коммунистическим вплоть до настоящего времени.

История прихода коммунистов к власти в Лаосе очень напоминает сценарии развития событий в послевоенные годы в большинстве стран региона. На базе антияпонского партизанского движения формировались народно-освободительные силы, которые уже в послевоенный период принимали участие в борьбе против колонизаторов, а затем - против постколониальных режимов. Однако, прежде, чем перейти непосредственно к истории гражданской войны в Лаосе и прихода к власти в стране коммунистов, следует вкратце рассказать о том, что представлял собой Лаос накануне Второй мировой войны и в первые послевоенные годы.

Как и многие другие государства Индокитая, Лаос имеет давнюю и интересную историю. Территория современного Лаоса в древности была населена кхмероязычными племенами, которые отступили частью на юг, частью в горные районы в VIII - X вв. н.э., когда с севера в Индокитай мигрировали более многочисленные и воинственные таиязычные народы. Ранняя история лао и тай практически неразделима - языки двух народов близки друг к другу, как и культура. Однако в XIV веке на территории Лаоса возникло первое государство племен лао - княжество Лансанг (Лансанг Хомкхао - «Страна миллиона слонов и белого зонта»). Его первым правителем стал Фа Нгум, при котором в княжестве и был принят буддизм Тхеравады (южного направления) в качестве официальной государственной религии.

На протяжении столетий Лансанг становился предметом захватнического интереса со стороны более могущественных соседей - Вьетнама, Бирмы и Сиама (Таиланда). Королям Лансанга с переменным успехом удавалось отбиваться от захватчиков, но иногда то бирманские, то сиамские войска вторгались на территорию государства и короли спасались в джунглях. В конце концов, в начале XVIII века Лансанг распался на три независимых королевства - Луангпхабанг, Вьентьян и Тямпасак (Чампассак). Они находились в вассальных отношениях с Сиамом.

Когда Индокитай стал предметом колониального интереса европейских держав, земли Лаоса первоначально не интересовали ни британских, ни французских колонизаторов. Этот отсталый регион был лишен выхода к морю, покрыт непроходимыми лесами, горист. В течение XIX века почти все соседи лаосских королевств, кроме Сиама, оказались под властью европейских держав. Великобритания покорила Бирму. Франция постепенно подчинила своему влиянию Камбоджу, Южный и Северный Вьетнам. Поскольку государства, образовавшиеся на территории распавшегося Лансанга, в свое время платил дань вьетнамцам, включение Вьетнама в состав французской колониальной империи автоматически обеспечивало и сюзеренитет Франции над бывшими данниками Вьетнама, в том числе и над лаосскими королевствами.

В конце XIX века Франция рассматривала вопрос о возможном присоединении Сиама к своим колониальным владениям в Индокитае. В этом контексте перспективы колонизации лаосских королевств уже выглядели по иному, поскольку захват территории Лаоса представлялся одним из первоочередных мероприятий в направлении продвижения к заветному Сиаму. В июле 1893 г. французский военно-морской флот подступил к Бангкоку. Сиаму не оставалось иного выхода, как уступить Франции те земли, на которые последняя выдвигала территориальные претензии. Так было установлено господство французов над территориями к востоку от реки Меконг. Спустя 11 лет, в 1904 году, второй франко-сиамский конфликт закончился очередными территориальными уступками - Сиам передал Франции районы Сайнябули и Тямпасак. Так в руках Франции оказалась фактически вся территория современного Лаоса. От планов колонизации Сиама Париж отказался, не желая конфликтовать с Великобританией. В итоге Сиам сохранил политическую независимость, однако остальной Индокитай был поделен между двумя колониальными державами.

Поскольку планы по колонизации Сиама оказались нарушенными, Лаос более не интересовал в столь серьезной степени французскую колониальную администрацию. Бедный регион без выхода к морю, с неразвитой экономикой и средневековыми порядками фактически оказался «законсервирован». Королевство Луангпхабанг и княжество Тямпасак стали французскими протекторатами, другая часть Лаоса попала под прямое колониальное управление. Было создано 11 провинций во главе с французскими резидентами. Верховный резидент базировался во Вьентьяне и подчинялся непосредственно генерал-губернатору Французского Индокитая, ставка которого находилась в Ханое (Вьетнам). При этом протектораты и провинции обладали определенной автономией во внутренних делах, так как французская колониальная администрация не испытывала особого желания налаживать на подвластных территориях деятельность образовательных, медицинских учреждений или контролировать правосудие и правоохранительную деятельность.

Данную структуру управления Лаос сохранял до Второй мировой войны. Французское коллаборционистское правительство Виши допустила на территорию Французского Индокитая японские войска. 9 марта 1945 года, когда был очевиден крах гитлеровской Германии, японские войска свергли французскую колониальную администрацию. 4 апреля 1945 года король Луангпхабангского королевства Сисаванг Вонг провозгласил политическую независимость Лаоса от Франции. Это была инициатива японцев, тем самым рассчитывавших поставить новое марионеточное государство в зависимость от Токио. К этому времени в Лаосе уже действовало патриотическое движение «Лао Иссара» (Свободный Лаос), которое выступало за достижение политической независимости страны - как от японских захватчиков, так и от французских колонизаторов. Правление короля сторонников «Лао Иссара» не устраивало, поскольку они видели в нем старую марионетку колонизаторов, переметнувшуюся во время Второй мировой войны на японскую сторону.

Ко времени описываемых событий в Лаосе еще не было сформировано народное коммунистическое движение. Руководство патриотическими силами находилось также в руках принцев из королевской династии, недовольных засильем колонизаторов. Во главе движения «Лао Иссара» встали три принца - Петсарат Ратанавон, Суфанувонг и Суванна Фума. Принц Петсарат Ратанавон в годы японской оккупации в 1942—1945 гг. занимал пост премьер-министра Лаоса. Однако, после капитуляции Японии он, в отличие от короля Сисаванг Вонга, не поддержал идею о возвращении под французский протекторат и выступил за полную независимость лаосского государства. 8 октября 1945 года Петсарат был избран почетным председателем расширенного комитета «Лао Иссара», а непосредственное руководство движением взял в свои руки принц Суфанувонг. Этот человек на долгие десятилетия стал одним из лидеров лаосского национально-освободительного движения. Роль принца Суфа-нувонга в освобождении Лаоса от колониальной зависимости и утверждении у власти коммунистического правительства сложно недооценить. Поэтому имеет смысл вкратце рассказать и о нем.

Принц Суфанувонг был младшим из 22-х сыновей принца Бунхонга - последнего упарата (вице-короля) Луангпхабанга. Он родился в 1909 году и, в отличие от своих единокровных братьев, был сыном вице-короля и обычной, незнатной, лаотянки. Тем не менее, аристократическое происхождение позволило Суфанувонгу получить образование - сначала в колледже в Ханое, а затем и в самой Франции - в Парижской школе гражданских инженеров. Именно во время учебы в метрополии Суфанувонг познакомился с европейскими социалистическими учениями, в том числе - с марксизмом. Вернувшись в Индокитай, принц устроился на инженерную должность в Департамент общественных работ и долгое время трудился в городе Нячанг на территории современного Вьетнама. Там он женился на вьетнамке и установил связи с вьетнамскими коммунистами. Став соратником Хо Ши Мина, Суфанувонг принимал непосредственное участие во Вьетнамской революции. После освобождения Лаоса от японцев принц вернулся на родину и 8 октября 1945 года возглавил расширенный комитет «Лао Иссара». Спустя две недели, 30 октября 1945 года, он был назначен командующим Лаосской армией освобождения и обороны. Центр «Лао Иссара» и штаб Лаосской армии освобождения и обороны в эти дни находился в городе Тхакхэк, что в Центральном Лаосе, на границе с Таиландом.

Когда французские колониальные власти решили взять реванш и обрести заново политический сюзеренитет над Лаосом, против Лаосской армии освобождения и обороны были брошены части колониальных войск. Военно-техническое превосходство сыграло свою роль и слабо вооруженные лаосские подразделения были разгромлены 21 марта 1946 года как раз в битве за Тхакхэк. Принцу Суфанувонгу, получившему тяжелые ранения, удалось вместе со сторонниками отступить через реку Меконг на таиландскую территорию. В тот период Таиланд достаточно лояльно относился к лаосскому национально-освободительному движению, позволив его ведущим активистам обосноваться на своей территории. Суфанувонг, в частности, стал министром иностранных дел и обороны в лаосском «правительстве в изгнании» и одновременно возглавил работу по созданию учебных партизанских баз на территории Таиланда, на которых бы подготавливались повстанцы для вооруженных подразделений «Лао Иссара».

Однако, пока Суфанувонг занимался подготовкой партизанских кадров, руководивший правительством «Свободного Лаоса» принц Кхаммао выступал за мирный путь развития взаимоотношений с королем и французской администрацией. Сторонники «соглашательской» линии добились исключения Суфанувонга из правительства «Свободного Лаоса» и закрытия партизанских центров таиландским правительством. Суфанувонг, остававшийся горячим сторонником полной независимости Лаоса от французской колониальной власти и свержения скомпрометировавшей себя монархии, был вынужден покинуть территорию Таиланда и в 1950 году перебраться на родину. В Лаосе он находился на нелегальном положении, найдя убежище в лагерях партизанского движения.

В это время в Лаосе уже действовало несколько патриотических организаций, ведущих вооруженную партизанскую борьбу против королевского режима и стоявших за его спиной французских колонизаторов. Это были: Лаосунгская лига сопротивления под руководством Лоблияйо Фанданга, действовавшая в провинции Сиангкхуанг, Патриотическое общество имени Ситхона Коммадама, действовавшее в провинции Пхонгсали, партизанские отряды Нухака Фумсавана в провинции Саваннакхет, организация «Латсавонг» во главе с Кейсоном Фомвиханом, отряды Лаосской армии освобождения и обороны, подчинявшиеся Суфану-вонгу и так далее.

13 августа 1950 года перечисленные организации созвали в провинции Хуапхан Национальный съезд представителей народа Лаоса, на котором было заявлено о создании Фронта освобождения Лаоса. Председателем Центрального комитета ФОЛ был избран принц Суф-анувонг. Он же занял пост председателя Совета министров правительства национального единства, сформированного фронтом. Фронт освобождения Лаоса со временем получил название «Патет Лао» («Страна Лаос») - именно такие печати ставило правительство принца Суфанувонга на своих документах, помятуя о названии, принятом Лаосом после первого провозглашения независимости в 1945 году. Вокруг «Патет Лао» объединились сторонники левых идей - народно-демократической революции и социалистического пути развития лаосского государства. Хотя принц Суфанувонг открыто не заявлял о себе как о стороннике коммунистической идеологии, его прозвали «Красным принцем». Оппонентам Суфанувонга в Лаосе и во Франции и так было понятно, на чьей стороне находится ветеран национально-освободительного движения, поддерживающий тесные связи с Хо Ши Мином.

В 1950—1953 гг. в Лаосе под эгидой Франции продолжала существовать традиционная монархия во главе с Сисаванг Вонгом. В сентября 1953 года французская колониальная администрация официально завершила передачу всей полноты управленческих полномочий королевскому правительству, а 22 октября 1953 года между Лаосом и Францией был подписан договор о сотрудничестве, фактически означавший признание Лаоса как суверенного государства. Тем не менее, движение «Патет Лао» не было довольно результатами произошедших в жизни страны политических трансформаций. Принц Суфанувонг и его сторонники считали, что королевский режим по факту остается выразителем интересов колонизаторов. Поэтому внутриполитическая борьба в Лаосе не прекратилась и после провозглашения независимости.

Если упрощенно рассматривать лаосскую политическую панораму тех лет, то отчетливо выделяется как минимум три группы интересов. Во-первых, это «левые» провьетнамские силы во главе с принцем Суфанувонгом, настаивающие на свержении монархии и установлении народно-демократической республики. Во-вторых, это «центристы» во главе с единокровным братом Суфанувонга принцем Суванна Фума. Последний придерживался умеренных убеждений, выступая как против колониальной зависимости страны, так и против радикальных взглядов своего единокровного брата. В-третьих, это «правые» под руководством принца Бун Ума, придерживающиеся консервативных убеждений и выступавшие за сохранение традиционной монархии и тесных взаимоотношений с бывшей метрополией.

После того, как Лаос стал в 1953 году независимым государством, он был провозглашен конституционной монархией. Королевский престол остался за Сисаванг Вонгом, а председателем правительства страны стал принц Суванна Фума. На первых порах лаосское правительство действительно придерживалось политики нейтралитета. Принц Суванна Фума встречался со своим братом принцем Суфанувонгом, осуществляя переговоры о прекращении огня как со стороны правительственных войск, так и со стороны Народно-освободительной армии Лаоса - военного крыла «Патет Лао». К середине 1950-х годов значительная часть территории страны контролировалась «Патет Лао» и вооруженным крылом фронта - Народно-освободительной армией Лаоса. Партизаны полностью контролировали провинции Самные и Пхонгсали, а также имели сильное влияние в провинциях Сиангкхуанг и Луангпхабанг.

В 1955 году была создана Народно-революционная партия Лаоса - коммунистическая организация, тесно сотрудничавшая с единомышленниками в соседнем Северном Вьетнаме. Своим созданием НРПЛ во многом обязана Кейсону Фомвихану. Человек смешанного вьетнамско-лаосского происхождения, Фомвихан, как и Суфанувонг, в молодости был тесно связан с Вьетнамом. Он учился в Ханойском университете, в 1942 году вступил в Коммунистическую партию Индокитая. В 1947 году, после начала вооруженного противостояния в Лаосе, именно Фомвихан возглавил партизанские отряды, действовавшие на северо-востоке страны и ставшие ядром будущей Народно-освободительной армии Лаоса.

В 1957 году принцу Суванне Фуме удалось добиться нормализации взаимоотношений королевского правительства с «Патет Лао». 19 ноября 1957 года он сформировал правительство национального единства, к участию в котором были приглашены представители «Патет Лао» - Суфанувонг и Фуми Вонгвичит. Представители Патриотического фронта Лаоса были избраны в парламент. Однако начавшийся процесс урегулирования ситуации в стране пришелся не по душе Соединенным Штатам Америки и Франции, которые увидели во включении в состав правительства и парламента представителей «Патет Лао» рост коммунистического влияния в стране. Американцы стали лоббировать отставку Суванна Фумы и приход к власти в Лаосе правых политиков, ориентированных на прекращение сотрудничества с левыми и укрепление традиционной монархии.

Тем временем, в 1959 году скончался многолетний правитель Лаоса король Сисаванг Вонг. На престол взошел его сын Саванг Ватхана. Смерть короля была использована правыми политиками для упрочения своих позиций. За один только 1960 год Лаос пережил три военных переворота. Первый переворот произошел в ночь с 8 на 9 августа. Командир парашютно-десантного батальона капитан Конг Ле принудил короля Саванга Ватхану назначить принца Суванна Фуму премьер-министром страны. В то же время, правый генерал Фуми Носаван захватил власть в провинции Саваннакхет. 8 декабря 1960 года во Вьентьяне вспыхнул мятеж под руководством полковника Купрасита Абхая. Фактически власть в столице оказалась в руках лидера правой группировки принца Бун Ума. Свергнутый руководитель правительства Суванна Фума бежал в соседнюю Камбоджу.

В течение 1961 года предпринимались неоднократные попытки стабилизации политической ситуации в стране. Была организована трехсторонняя встреча принцев Суванна Фумы, Суфанувонга и Бун Ума. При этом Суванна Фума уже занимал более левые позиции и позволял себе антиамериканские высказывания. Естественно, что Бун Ум, поддерживавшийся ЦРУ США, не собирался позволять левому Суфанувонгу и левеющему Суванне Фуме получить всю полноту власти в Лаосе. Гражданская война шла полным ходом - правительственные войска, подконтрольные Бун Уму, сражались с Народно-освободительной армией Лаоса. Перемирие последовало лишь после того, как 12 июня 1962 года трем принцам удалось договориться о формировании коалиционного правительства. Принц Суванна Фума возглавил коалиционное правительство, заняв также несколько министерских постов, включая и пост министра обороны.

Однако уже 1 апреля 1963 года Суфанувонг и его соратники из ПФЛ покинули лаосское правительство. Вслед за этим последовал очередной военный переворот, во главе которого стоял все тот же Купрасит Абхай, сотрудничавший с американскими спецслужбами. Военным удалось надавить на лидера умеренных Суванну Фуму и последний удалил из правительства страны сторонников сотрудничества с Патриотическим фронтом Лаоса. Тем временем, страна постепенно втягивалась в вооруженную конфронтацию США и индокитайских коммунистов, охватившую весь Восточный Индокитай. Поскольку территории, контролировавшиеся ПФЛ, использовались союзным фронту Северным Вьетнамом для снабжения Национального фронта освобождения Южного Вьетнама, 17 мая 1964 года американская авиация начала бомбардировки лаосских провинций, контролировавшихся ПФЛ.

Одновременно Соединенные Штаты Америки стали прилагать колоссальные усилия для того, чтобы уничтожить коммунистическое движение в Лаосе. Предпочитая действовать «чужими руками», американцы не решались на прямую сухопутную интервенцию в Лаос. Тем более, что американской общественности в 1960-е годы вполне «хватало» и Вьетнама, где гибли тысячи американских солдат. Поэтому США приступило к усиленной модернизации лаосской королевской армии, на которую возлагались основные задачи по уничтожению коммунистической угрозы в стране. В первую очередь, была значительно увеличена численность вооруженных сил небольшого Лаоса - до 74,2 тысяч военнослужащих. Во-вторых, королевской армии были приданы американские военные советники. Осуществлялась финансовая и материально-техническая помощь лаосской королевской армии. Под полным контролем ЦРУ США была сформирована и особая армия под командованием генерала Ванг Пао, насчитывавшая до 30 тысяч военнослужащих. Она комплектовалась, в первую очередь, представителями народности мяо, называемой в Лаосе «хмонгами».

Говорящие на австроазиатских языках семьи мяояо, хмонги некогда мигрировали в Лаос из Южного Китая и поселились в высокогорных районах, занявшись, в том числе, выращиванием опийного мака. Используя социальную отсталость хмонгов и межнациональные противоречия с лаотянским населением, агентам ЦРУ США удалось склонить часть племенных вождей на свою сторону. Тем более, что хмонги уже имели опыт многолетнего сотрудничества с колониальными властями Франции - многие из них состояли на службе в колониальных войсках.

Выходцем из французских колониальных войск был и лидер хмонгской армии Ванг Пао. Он родился в 1929 году в семье окружного начальника и в годы Второй мировой войны служил в отряде, набранном Французским Сопротивлением из хмонгов и сражавшемся с японскими оккупантами. После войны французы зачислили Ванг Пао лейтенантом в колониальные войска. Он служил во Вьетнаме, а после изгнания оттуда французов продолжил службу в королевской армии Лаоса, став единственным из хмонгов, дослужившимся до звания генерал-майора. Под руководством Ванг Пао отряды хмонгов, подготовленные инструкторами американских коммандос, составили одну из основных ударных сил в борьбе против коммунистических партизан ПФЛ. В свою очередь, на стороне последних воевала регулярная армия Демократической республики Вьетнам. Помощь вооружением и техническими средствами «Патет Лао» получала и от Советского Союза.

На протяжении 1960-х - первой половины 1970-х гг. Лаос стал ареной ожесточенного вооруженного противостояния капиталистического и социалистического блоков. За спиной роялистов и армии Ванг Пао стояли Соединенные Штаты Америки, за спиной «Патет Лао» -коммунистический Вьетнам и Советский Союз. Более всего от происходящего страдало мирное население Лаоса. На территорию этой небольшой азиатской страны было сброшено не менее трех миллионов тонн (!) бомб. Если посчитать это количество относительно площади страны, то получится по десять тонн бомб на каждый квадратный километр лаосской территории. Естественно, что тысячи жителей Лаоса стали жертвами очередных попыток США по насаждению «мира и демократии» на чужой земле.

Когда стало очевидно, что лаосские левые не в состоянии самостоятельно справиться с королевской армией и подготовленными ЦРУ отрядами Ванг Пао, на помощь единомышленникам пришла вьетнамская армия. Вооруженные силы ДРВ в январе 1968 года провели первую самостоятельную операцию на лаосской территории. В свою очередь, американская авиация начинает усиленно бомбить «тропу Хо Ши Мина», по которой через лаосскую территорию доставлялась помощь южновьетнамским коммунистам. На «тропу Хо Ши Мина» были брошены и подразделения хмонгов Ванг Пао, которые летом 1969 года оккупировали Долину Кувшинов. Однако уже в следующем году северовьетнамской армии удалось отбить долину у войск Ванг Пао. Против вьетнамских и лаосских коммунистов был задействован мощный потенциал американской авиации. Одновременно США подтолкнули Южный Вьетнам к нападению на юго-восточные районы Лаоса. Однако южновьетнамские войска не смогли решить поставленной задачи и были вытеснены с лаосской территории коммунистическими формированиями.

К 1972 г. практически вся территория Лаоса оказалась под контролем Патриотического фронта. В сложившейся ситуации королевскому правительству не оставалось ничего иного, как пойти на переговоры с коммунистами. В 1973 г. были заключены очередные Вьентьянские соглашения, предусматривавшие формирование коалиционного правительства. Однако, было ясно, что в новом военно-политическом раскладе такое правительство уже не сможет существовать как орган равных по значимости партнеров. Превосходство коммунистов к этому времени было слишком очевидным. В конце мая 1975 года вооруженные отряды «Патет Лао» приступили к обезоруживанию правительственных войск. Падение Южного Вьетнама и приход «красных кхмеров» к власти в соседней Камбодже способствовали дальнейшей активизации лаосских коммунистов. 23 августа 1975 года вооруженные формирования «Патет Лао» вошли во Вьентьян. В ноябре 1975 года по всему Лаосу начались массовые выступления в поддержку отмены монархии, инспирированные коммунистами. 2 декабря 1975 года король Лаоса Саванг Ватхана отрекся от престола. Было провозглашено создание Лаосской народно-демократической республики. Первым президентом ЛНДР Национальный конгресс народных представителей Лаоса избрал «красного принца» Суфанувонга. Так, при поддержке коммунистического Вьетнама, в Лаосе победили левые силы. Соединенные Штаты Америки потерпели повторное поражение в Индокитае - на этот раз уже в Лаосе.

С тех пор вот уже почти сорок лет Лаос остается социалистическим государством, в котором у власти находится Народно-революционная партия Лаоса. «Красный принц» Суфанувонг, с именем которого неразрывно связывается приход к власти коммунистических сил, занимал пост президента ЛНДР по факту до 1986 года, а формально -до 1991 года. В 1986 году по состоянию здоровья Суфанувонг перестал исполнять президентские обязанности, а в 1991 году окончательно покинул пост главы государства. Лидер национально-освободительного движения Лаоса скончался в 1995 году в возрасте 85 лет. К слову, у видного политического деятеля, большую часть своей жизни посвятившего борьбе за независимость своей страны от французских колонизаторов, американских империалистов и марионеточного королевского режима, было одиннадцать детей, рожденных в браке с супругой - вьетнамкой.

Пост премьер-министра Лаосской народно-демократической республики достался 55-летнему Кейсону Фомвихану - ветерану национально-освободительного движения, партизану и коммунисту, занимавшему также пост генерального секретаря ЦК Народно-революционной партии Лаоса. В 1991 году Фомвихан сменил Суфанувонга на посту президента страны, однако подорванное в течение многих лет партизанской войны здоровье дало о себе знать и всего лишь спустя год президентства Кейсон Фомвихан скончался в возрасте 72 лет. Его сменил Нухак Пхумсаван (1910—2008) - другой легендарный революционер и партизанский командир, бывший одним из создателей движения «Лао Иссара» в 1945 году. В 1998 —2006 гг. пост президента Лаоса занимал генерал Кхамтай Сипхандон (род. 1924) - также участник партизанской войны, один из выдающихся руководителей движения «Патет Лао».

Долгое время Лаос находился в орбите политического влияния советского блока. При этом региональным партнером Лаоса был в первую очередь Вьетнам, выполнявший роль «старшего товарища» ЛНДР. После того, как СССР распался, и социалистические страны Индокитая лишились советской поддержки, начались вынужденные преобразования и в политической жизни Вьетнама и Лаоса. Тем не менее, вплоть до настоящего времени Лаос остается социалистическим государством с однопартийной политической системой. Единственной политической партией страны остается Народно-революционная партия Лаоса (НРПЛ), исповедующая коммунистическую идеологию. Ее генеральный секретарь одновременно занимает и пост президента Лаосской народно-демократической республики. В настоящее время им является 78-летний генерал-лейтенант Тюммали Сайясон.

В начале ХХ века Камбоджа была протекторатом Франции. Французский протекторат над этой страной, расположенной в юго-восточной части Индокитая, был установлен в 1863 г. К этому времени некогда могущественная Кхмерская империя пришла в состояние полного упадка. Конец 1920-х - начало 1930-х гг. были временем формирования и развития кхмерского националистического движения. В 1930 г. на базе действовавших с середины 1920-х гг. коммунистических групп была создана Коммунистическая партия Индокитая. Основная деятельность Компартии проходила на территории Вьетнама, благо и подавляющее большинство активистов были вьетнамцами. Но коммунистические идеи постепенно просачивались и в среду национально ориентированных камбоджийских интеллигентов. Как и в других регионах Юго-Восточной Азии, поворотом, предопределившим дальнейшую судьбу Камбоджи, стала Вторая мировая война. Территория Камбоджи была оккупирована японскими войсками, хотя до 1944 г. Камбоджа формально оставалась под властью вишистского правительства Франции. Тем не менее, японцы оказали влияние на французскую администрацию и 1/3 территории Камбоджи отошла к Таиланду, считавшемуся главным союзником Японии в Юго-Восточной Азии. Когда коллаборационистский режим Виши во Франции был свергнут, японцы перешли к испытанной практике создания марионеточных государств. Под нажимом японского командования 9 марта 1945 г. король Камбоджи Нородом Сианук провозгласил независимость Королевства Кампучия. Чуть позже в страну вернулся Сон Нгок Тхань, назначенный министром иностранных дел, а затем премьер-министром Королевства Кампучия. Но побыть формально независимой страной Камбодже удалось недолго. В августе 1945 г. Япония капитулировала. В октябре 1945 г. в Камбодже было восстановлено французское управление. Французы арестовали Сон Нгок Тханя и выслали его во Францию, под домашний арест. Однако, значительная часть кхмерских националистов, не желавших вновь оказаться под властью Франции, перебрались на территорию соседнего Таиланда. Там началось формирование вооруженного антифранцузского движения «Кхмер Иссарак» - «Свободные Кхмеры». Антиколониальное движение объединило представителей самых разных политических взглядов - от националистов-монархистов до буржуазных республиканцев и коммунистов. Естественно, что вскоре в «Кхмер Иссарак» начался процесс образования фракций. Часть сторонников независимости Камбоджи, особенно из числа интеллигенции, получившей образование в Европе, находилась под влиянием марксизма. Она связалась с Коммунистической партией Индокитая и приступила к формированию коммунистического подполья в Камбодже. В 1951 г. на базе Коммунистической партии Индокитая были созданы три независимые политические партии - Партия труда Вьетнама, Лаосская народная партия и Кхмерская народно-революционная партия. Строительство КНРП первоначально проходило под влиянием вьетнамцев, которые и прежде доминировали в индокитайском коммунистическом движении. Однако постепенно в рядах камбоджийских коммунистов появлялись и собственные талантливые лидеры, видевшие необходимость дальнейшего развития коммунистического движения в стране. Одним из них и был некто Салот Сар, позже получивший всемирную известность как Пол Пот.

9 ноября 1953 г. с территории страны были выведены французские войска. Колониальная администрация прекратила свое существование, а Камбоджа превратилась в суверенное государство под управлением короля Нородома Сианука. Молодой король был практически ровесником Салот Сара. Нородом Сианук родился в 1922 г. и доводился внуком королю Сисовату Монивонгу и старшим сыном - принцу Нородому Сурамариту. На королевский престол Нородом Сианук был коронован в сентябре 1941 г. - после смерти деда короля Сисовата Монивонга.

Кандидатуру Нородома Сианука протолкнуло вишистское правительство Франции, позже к нему лояльно отнеслись и японцы, оккупировавшие территорию Камбоджи. Нородом Сианук сочувствовал национально-освободительному движению Индокитая и негласно оказывал поддержку кхмерским националистам. В мае 1953 г. Нородом Сианук вообще уехал в Таиланд и заявил французскому правительству, что не вернется в страну, пока не будет провозглашена ее независимость. Франция пошла навстречу королю - и 9 ноября 1953 г. была провозглашена независимость Камбоджи. Однако в мае 1955 г. Нородом Сианук все же отрекся от престола - в пользу своего отца Нородома Сурамарита (1896—1960). Сам же Нородом Сианук занял посты премьер-министра и министра иностранных дел суверенной Камбоджи.

Принц разработал собственную концепцию социальной и политической модернизации страны. По мнению Нородома Сианука, идеальным вариантом развития для Камбоджи было бы сочетание наиболее эффективных компонентов и традиционной монархии, и либеральной демократии, и демократического социализма. Для реализации своих идей Нородом Сианук создал левоцентристское общественно-политическое движение «Сангкум» -«Народное социалистическое общество», в состав которого вошло большинство политических организаций Камбоджи. Фактически взгляды Нородома Сианука представляли собой кхмерский вариант достаточно распространенного в то время в странах Юго-Восточной и Южной Азии «буддийского социализма», сочетающего традиционные и националистические компоненты с идеей социалистического переустройства экономики. Политика Нородома Сианука вызывала большие опасения у руководства США и соседнего Таиланда, поскольку они опасались, что принц в завуалированной форме осуществляет утверждение в Камбодже социалистических идей и может, в перспективе, превратить Камбоджу в еще один форпост советского влияния в Индокитае. В 1959 г. проамериканские силы даже предприняли попытку вооруженного свержения правительства Сианука, опираясь на поддержку США и Таиланда, однако мятеж был подавлен верными премьер-министру подразделениями правительственных войск.

После того, как в 1960 г. скончался король Нородом Сурамарит, Национальное собрание Камбоджи обратилось к Нородому Сиануку с предложением вновь занять королевский престол страны. Но принц отказался, более того - произвел изменения конституции Камбоджи, в соответствии с которыми глава государства становился выборным лицом. В июне 1960 г. Нородом Сианук был избран главой Государства Камбоджа. За него проголосовало подавляющее большинство камбоджийских избирателей, поддерживающих социальные преобразования, начатые правительством Сианука. Находясь на посту руководителя камбоджийского государства, Сианук продолжил свои социально-экономические и политические реформы. Во внешней политике, несмотря на непростое время и сложную обстановку в мире, Сианук пытался лавировать между советским и капиталистическим блоками. Он постоянно подчеркивал нейтралитет Камбоджи в противостоянии Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, не принимал ни одну из сторон в советско-китайском конфликте. В то же время, в 1963 г. заметно ухудшились отношения Камбоджи и США. Нородом Сианук выступил категорически против американского военного и политического вмешательства в дела стран Индокитая, в первую очередь - соседнего Вьетнама.

С другой стороны, американцы также были недовольны Сиануком, поскольку не могли рассчитывать на его поддержку в конфронтации с Северным Вьетнамом, а территория Камбоджи представляла для США в этом контексте большой стратегический интерес. В 1965 г. Нородом Сианук, к этому времени заручившийся поддержкой Мао Цзэдуна, разорвал дипломатические отношения с Соединенными Штатами Америки. Кроме того, были заключены тайные договора с Китаем и Северным Вьетнамом о предоставлении территории Камбоджи для размещения баз Народного фронта освобождения Южного Вьетнама и перемещений его подразделений и тыловых обозов через отдельные провинции Камбоджи в Южный Вьетнам.

Влияние Нородома Сианука и его Народного социалистического общества в Камбодже было огромно, что способствовало значительному ослаблению позиций Народно-революционной партии Камбоджи. К 1960 г., когда умер король Нородом Сурамарит, а Сианук стал главой государства, численность Народно-революционной партии Камбоджи сократилась до 250 человек. Казалось, что за «буддийским социализмом» коммунистам марксистам-ленинцам никогда не приобрести сколько-нибудь значимых позиций в политической жизни постколониальной Камбоджи. Тем более, что даже эта небольшая организация из 250 человек не сумела сохранить внутреннее единство. В рядах Народно-революционной партии Камбоджи выделилось три группы активистов - просоветская, ориентированная на советский путь строительства социализма и стремившаяся к развитию связей с вьетнамскими коммунистами; прокитайская, ориентированная на маоизм, набиравший силу в коммунистическом движении Юго-Восточной и Южной Азии; ультрарадикальная, характеризовавшаяся сочетанием революционно-коммунистических взглядов с националистическими, в первую очередь - антивьетнамскими, настроениями.

В состав третьей группы вошел и один из коммунистических лидеров Салот Сар, позже получивший всемирную известность под именем Пол Пот. Взгляды Салот Сара импонировали наиболее радикальной части камбоджийских коммунистов, в особенности - революционной молодежи. Пол Пот. Путь красного кхмера. Часть 1. От Сорбонны до Горы самоцветов Однако их не разделяли лидеры камбоджийского коммунистического движения - Ту Самут и Сон Нгок Минь. Немолодой уже Ту Самут (1915—1962) был ветераном камбоджийского революционного движения. Выходец из семьи горных кхмеров, живших на территории южной части современного Вьетнама, Ту Самут в молодости избрал для себя духовную карьеру и занимался исследованием языка пали в одном из пномпеньских монастырей. Затем, после окончания Второй мировой войны, Ту Самут вернулся во Вьетнам, где вступил в ряды «Вьетминя» и участвовал в организации группы кхмерских добровольцев в составе движения. Когда в 1951 г. произошло разделение Коммунистической партии Индокитая, Ту Самут и Сон Нгок Минь создали Народно-революционную партию Камбоджи. Ту Самут активно участвовал и в деятельности антиколониального Единого национального фронта «Кхмер Иссарак», занимая должность министра внутренних дел в «теневом правительстве» фронта. В общем, человеком Ту Самут был заслуженным и участвовать в деятельности коммунистов начал гораздо раньше Салот Сара и Иенг Сари. В то же время, Ту Самут считал, что коммунистам следует поддерживать прогрессивные преобразования в стране, начатые правительством принца Нородома Сианука, а также работать над привлечением в ряды коммунистического движения буддийских монахов, традиционно пользовавшихся симпатиями и уважением со стороны кхмерского населения. За эти взгляды более радикальные последователи Салот Сара обвиняли Ту Самута в «оппортунизме и соглашательстве».

Провьетнамскую фракцию в составе НРПК возглавлял Сон Нгок Минь (1920—1972) -товарищ Ту Самута по созданию Народно-революционной партии Камбоджи. Сон Нгок Минь был кхмером-кромом по отцу и вьетнамцем по матери, а в молодости, как и Ту Самут, был буддийским монахом в одном из камбоджийских монастырей. Он отстаивал необходимость расширения сотрудничества с Северным Вьетнамом и южновьетнамскими партизанами - коммунистами. Нуон Чеа (род.1926), еще один лидер камбоджийских коммунистов, первоначально поддерживавший линию Ту Самута, в отличие от последнего и от Сон Нгок Миня не был буддийским монахом, а в отличие от Салот Сара и Иенг Сари не учился в Европе. Нуон Чеа, которого в юности звали Лау Бен Кон, в 1940-е годы учился в Таиланде, где успел принять участие в работе местной компартии. Затем, вернувшись в Камбоджу, Нуон Чеа перешел на нелегальное положение и получил известность как один из партизанских полевых командиров «Кхмер Иссарак».

28—30 сентября 1960 г. в помещении вокзала в Пномпене состоялся II-й съезд Народно-революционной партии Камбоджи, в котором участвовал 21 руководитель партийных организаций. Именно второй съезд стал поворотным не только для истории коммунистического движения в Камбодже, но и для истории страны в целом. Во-первых, на съезде было принято решение о переименовании Народно-революционной партии Камбоджи в Партию трудящихся Камбоджи (ПТК) - очевидно, с претензией на охват широких слоев камбоджийского трудящегося населения. Во-вторых, был избран постоянный Центральный комитет партии в составе 8 членов ЦК и 2 кандидатов в члены ЦК. Генеральным секретарем партии съездом был избран Ту Самут, а его заместителем - Нуон Чеа. В состав Центрального комитета партии избрали также представителей радикального крыла - Салот Сара и Иенг Сари. Кстати, Иенг Сари получил должность личного секретаря руководителя партии Ту Самута. Как и многие другие индокитайские компартии, Партия трудящихся Камбоджи приняла решение о необходимости обзаведения собственными вооруженными формированиями. Так появилась Секретная гвардия, созданная для охраны руководства ЦК НРПК, обороны революционных военных и учебно-тренировочных баз и захвате оружия у правительственных войск. Пока же партия приступила к развитию низовых структур. Не прекращалась и внутренняя борьба между сторонниками различных направлений в камбоджийском коммунистическом движении. 20 июля 1962 г. в одной из использовавшихся коммунистами конспиративных квартир в Пномпене был обнаружен убитым генеральный секретарь Партии трудящихся Камбоджи Ту Самут. Обстоятельства его убийства так и остались невыясненными, но многие единомышленники погибшего затаили подозрения в отношении Салот Сара - одного из наиболее амбициозных камбоджийских коммунистов, который практически не скрывал своего стремления к лидерству в партии. Устранение Ту Самута могло ускорить процесс карьерного восхождения Салот Сара и обретения им всей полноты партийной власти.

После убийства Ту Самута Салот Сар уволился с должности преподавателя в лицее и, перейдя на нелегальное положение, полностью сосредоточился на политической деятельности. Он начал работу по созданию дисциплинированной и законспирированной организации профессиональных революционеров, которой, по мнению Салот Сара, и предстояло совершить коммунистическую революцию в Камбодже. В январе 1963 г. прошел III-й съезд Партии трудящихся Камбоджи. На этом съезде партия получила новое название - Коммунистическая партия Камбоджи. Генеральным секретарем КПК был избран Салот Сар, а в состав Центрального комитета партии вошли, преимущественно, сторонники его политической линии. Активизация камбоджийских коммунистов вызвала негативную реакцию руководства страны, поэтому, опасаясь начавшихся полицейских репрессий, большинство коммунистов перешло на нелегальное положение и переместилось в труднодоступные лесные районы Камбоджи.

Основные базы камбоджийских коммунистов расположились в провинции Ратанакири на северо-востоке страны. В переводе с кхмерского языка «Ратанакири» означает буквально «Гора самоцветов». Несмотря на красивое название, это - настоящее захолустье Камбоджи, ее самый отсталый регион, расположенный на границе с Лаосом и Вьетнамом. Даже сейчас, спустя полвека после описываемых событий, Ратанакири остается наименее развитой провинцией Камбоджи. Каждый четвертый ребенок провинции умирает в возрасте до пяти лет, а три четверти населения провинции не умеют читать и писать. Социально-экономическая отсталость провинции усугубляется спецификой ее этнического состава. Население провинции Ратанакири, особенно ее сельских районов, составляют так называемые «горные кхмеры». Это - не просто кхмеры, живущие в горной местности, а представители отдельных народностей, объединявшихся в советской этнографии под названием «горных кхмеров» или «горных монов». В провинции горные кхмеры составляют более 50% населения. К ним относятся этнические группы тампуан (24,3%), зярай (17,1%), крунг (16,3%), бру (7%), качок (2,7%), кавет (1,9%), куй (0,5%), лун (0,1%). Сельское хозяйство горных кхмеров характеризовалось отсталостью, равным образом - как и их культура. Народы камбоджийской периферии сохраняли традиционные верования и испытали лишь слабое влияние буддизма - официальной религии страны. Горные кхмеры всегда находились в самом низу камбоджийской этносоциальной иерархии, подвергались дискриминации со стороны кхмерских правителей и чиновников. Низкий социальный статус и экономическое неблагополучие способствовали распространению антиправительственных настроений в селениях горных кхмеров, чем выгодно и воспользовались камбоджийские коммунисты, развернув агитацию именно в этой проблемной среде. Действительно, вскоре коммунистам удалось привлечь на свою сторону несколько сотен молодых горных кхмеров, из которых формировались вооруженные отряды Революционной армии, в которую в 1966 г. была преобразована партийная Секретная гвардия.

Салот Сар провозгласил курс на подготовку вооруженного восстания с целью свержения «буржуазного режима» и совершения коммунистической революции. Перейдя на нелегальное положение и обосновавшись на лесных базах, камбоджийские коммунисты развернули массированную агитацию среди кхмерского крестьянства. Наиболее восприимчивыми к социальной риторике коммунистов оказывались самые обездоленные слои камбоджийской деревни, испытывавшие гнет помещиков и правительственных чиновников. Салот Сар умело играл и на национальных чувствах кхмерского крестьянства, где надо используя ненависть к китайским торговцам, вьетнамцам или тямам - представителям мусульманской народности индонезийского происхождения, с древности проживающей в Камбодже и Южном Вьетнаме.

Одновременно с укреплением своих позиций среди кхмерского крестьянства, камбоджийские коммунисты стали налаживать внешнеполитические связи. В 1965 г. Салот Сар посетил Китай, где состоялась его встреча с Мао Цзэдуном. Лидера кхмерских коммунистов очень вдохновила «Великая китайская культурная революция», опыт которой Салот Сар впоследствии использовал на территории Камбоджи. Тем не менее, в отличие от многих других компартий Юго-Восточной и Южной Азии, Компартия Камбоджи так и не стала сугубо маоистской организацией - несмотря на симпатии к Мао Цзэдуну, у Салот Сара была собственная, аутентичная программа действий. Надо отметить, что пропагандируемые Салот Саром и его единомышленниками идеи находили большую поддержку у обездоленных слоев камбоджийского населения, особенно в отсталых горных провинциях. Поэтому, переходя к началу вооруженной борьбы против правительства, камбоджийские коммунисты, получившие к этому времени известность как «красные кхмеры», знали, что могут рассчитывать на симпатии достаточно многочисленной части населения страны.

К тому времени, когда «красные кхмеры» окончательно закрепились в горных районах северо-восточной Камбоджи, в стране также происходили стремительные политические изменения. Социально-экономическая ситуация в Камбодже ухудшалась, поскольку государственная программа сельскохозяйственной кооперации не оправдала возложенных на нее надежд. Большая часть кредитных средств оказалась под контролем традиционной феодальной знати и ростовщиков. Отказ Камбоджи от торговых операций с США, в свою очередь, способствовал росту контрабанды и «теневизации» экономики. Под влиянием экономических трудностей правительство Сианука было вынуждено пойти на либерализацию инвестиционной сферы камбоджийской экономики.

Другой причиной сложного положения Камбоджи была внешняя политика руководства страны. Принц Нородом Сианук, разорвавший дипломатические отношения с США и подчеркивавший свои просоветские и прокитайские симпатии, вызвал антипатию со стороны американского руководства. США приступили к поиску «сильного лидера», способного оттеснить на второй план, а то и вообще отстранить Нородома Сианука от управления Камбоджей. И такой человек вскоре нашелся. Им стал генерал Лон Нол. Он представлял интересы камбоджийской военной элиты - старших офицеров армии, полиции и органов безопасности, разочаровавшихся в политике Сианука после ухудшения взаимоотношений страны с США.

Отказ от американской помощи означал и сокращение военного бюджета, что наносило прямой ущерб интересам камбоджийских генералов и полковников, занятых «распилом» выделяемых на оборону средств. Естественно, что в среде военной элиты росло недовольство правительством Сианука. Офицеры были недовольны и «заигрыванием» главы государства с Демократической Республикой Вьетнам и Национальным фронтом освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ). Генерал Лон Нол, занимавший очень высокое положение в государственном и военном руководстве Камбоджи, был наиболее подходящей фигурой на роль выразителя интересов военной элиты, смыкавшихся со стратегическими интересами Соединенных Штатов Америки в Восточном Индокитае.

В 1966—1967 гг., с 25 октября по 30 апреля, Лон Нол первый раз занимал пост премьер-министра страны. 13 августа 1969 г. Нородом Сианук повторно назначил генерала Лон Нола главой камбоджийского правительства. Этим назначением Лон Нол и воспользовался в собственных интересах. Он составил антиправительственный заговор, договорившись с принцем Сисоватом Сирик Матаком.

Принц Сирик Матак (1914—1975) был еще одной заметной фигурой в правых кругах Камбоджи. По своему происхождению он принадлежал к королевской династии Сисо-ват, которая, наряду с династией Нородом, имела право на камбоджийский престол. Однако французская администрация предпочла обеспечить королевский трон Нородому Сиануку, доводившемуся двоюродным братом Сирику Матаку. Принц Матак, в свою очередь, занял пост министра обороны Камбоджи, но затем был отправлен Сиануком в отставку. Дело в том, что Матак выступал категорически против политики «буддийского социализма», проводимой Сиануком. Он отвергал и сотрудничество с партизанами Северного Вьетнама, которым благоволил Сианук. Именно политические разногласия стали причиной опалы принца Матака, который получал назначения послом в Японию, Китай и на Филиппины. После того, как генерал Лон Нол был назначен премьер-министром Камбоджи, он сам выбрал принца Сисовата Сирика Матака в свои заместители.

В марте 1970 г. Сианук предпринял поездку по Европе и странам социалистического лагеря. Он посетил, в частности Советский Союз и Китайскую Народную Республику. Тем временем, воспользовавшись отсутствием Сианука в Камбодже, Сирик Матак решил действовать. 12 марта 1970 г. он объявил о денонсации торговых договоров с Северным Вьетнамом, был закрыт для вьетнамских кораблей порт Сиануквиль. 16 марта в Пномпене состоялся многотысячный митинг против присутствия на территории Камбоджи вьетнамских партизан. Одновременно, с учетом массовых беспорядков в столице, заговорщики решили арестовать высокопоставленных силовиков, поддерживавших Сианука. Так, одним из первых был арестован генерал Оум Маннорине - зять Нородома Сианука, занимавший пост государственного секретаря по вопросам обороны. 18 марта столица страны Пномпень была окружена войсковыми частями, верными заговорщикам. Фактически в стране произошел военный переворот. Вскоре было официально заявлено о лишении Нородома Сианука всех полномочий главы государства. Власть перешла в руки генерала Лон Нола, хотя формальным главой Камбоджи стал руководитель Законодательного собрания Ченг Хенг. Что касается Сианука, находившегося в момент переворота за границей, то ему дали понять, что в случае возвращения в Камбоджу принца ожидает смертная казнь. В ответ, 23 марта 1970 г., Нородом Сианук, находившийся в это время в Китае, призвал граждан страны к восстанию против хунты генерала Лон Нола. В провинциях Кампонгтям, Такео и Кампот начались массовые беспорядки с участием сторонников Сианука, требовавших вернуть власть легитимному главе государства. Во время подавления беспорядков в провинции Кампонгтям был зверски убит брат генерала Лон Нола Лон Нил, служивший комиссаром полиции в городе Мимот и владевший крупными каучуковыми плантациями на территории провинции. Лон Нилу вырезали печень, доставили ее в китайский ресторан и велели ее приготовить. После приготовления печень полицейского комиссара подали к столу и съели.

Однако верные Лон Нолу войска действовали не менее жестоко, чем повстанцы. Против восставших были брошены танки и артиллерия, тысячи людей погибли или оказались в тюремных застенках. 9 октября 1970 г. в стране была провозглашена Кхмерская республика. Ее президентом в 1970—1972 г. оставался Ченг Хенг, а в 1972 г. его сменил генерал Лон Нол. Не только политическая, но и экономическая ситуация в стране в результате дестабилизации обстановки, резко ухудшилась. После призыва Нородома Сианука и подавления восстаний в провинции Кампонгтям и ряде других регионов страны, в Камбодже началась гражданская война. Сианук обратился за помощью к камбоджийским коммунистам, которые также пользовались поддержкой Китая и представляли собой достаточно влиятельную в провинции и боеспособную силу. В мае 1970 г. в Пекине прошел I съезд Национального единого фронта Камбоджи, на котором было решено создать Королевское правительство национального единства Камбоджи. Его главой стал Пени Нут, а пост заместителя премьер-министра и министра обороны занял Кхиеу Сампхан - ближайший друг и соратник Салот Сара. Таким образом, сиануковцы оказались в тесной связке с коммунистами, что способствовало дальнейшему росту влияния последних на камбоджийские крестьянские массы.

Прекрасно понимая всю шаткость своего положения, генерал Лон Нол провел мобилизацию населения в вооруженные силы страны. Значимую поддержку лонноловцам оказывали Соединенные Штаты Америки и Южный Вьетнам. Сианук противопоставил Лон Нолу Национально-освободительную армию Камбоджи, созданную на базе вооруженных отрядов «красных кхмеров». Постепенно «красные кхмеры» заняли все командные посты в Национально-освободительной армии Камбоджи. Принц Сианук потерял реальное влияние и фактически был оттеснен на второстепенный план, а руководство антилонноловским движением монополизировали коммунисты. На помощь «красным кхмерам» пришли отряды южновьетнамских партизан и северовьетнамской армии, базировавшиеся в восточных провинциях Камбоджи. Они развернули наступление на позиции лонноловцев, и вскоре под ударом коммунистических сил оказался сам Пномпень.

30 апреля - 1 мая 1970 г. в события в Камбодже вмешались США и Республика Вьетнам (Южный Вьетнам), предпринявшие вооруженную интервенцию на территорию страны. Отметим, что США признало Кхмерскую республику генерала Лон Нола практически сразу же после военного переворота. 18 марта 1970 г. был низложен Нородом Сианук, а уже 19 марта Государственный департамент США официально признал новый камбоджийский режим. 30 марта 1970 г. американское военное командование в Южном Вьетнаме получило право санкционировать ввод войск США в Лаос или Камбоджу в случае военной необходимости. 16 апреля 1970 г. правительство Лон Нола обратилось к властям США с просьбой о предоставлении стране военной помощи для ведения борьбы с коммунистическими повстанцами. Руководство США отреагировало на просьбу новых властей Камбоджи незамедлительно. Спустя два дня начались поставки оружия и боеприпасов из Южного Вьетнама, с баз американской армии, в Камбоджу. Также в Камбоджу стали проводить рейды подразделения южновьетнамской армии, перед которыми была поставлена задача оказания поддержки войскам Лон Нола в борьбе с коммунистическими повстанцами на востоке страны. О полной поддержке режима Лон Нола заявило и руководство военного блока СЕАТО, объединявшего проамериканские режимы Юго-Восточной Азии. Генеральный секретарь блока Хесус Варгас заявил, что в случае просьбы нового руководства Камбоджи о помощи, СЕАТО рассмотрит ее в любом случае и окажет военную или иную помощь. Поэтому когда 30 апреля в Камбоджу вторглись американские войска, это не стало неожиданностью ни для одной из сторон конфликта.

В Камбоджийской кампании приняло участие в общей сложности 80—100 тысяч американских и южновьетнамских военнослужащих. Только с американской стороны были задействованы силы пяти армейских дивизий. В то же время, крупных сражений с северовьетнамской армией на территории Камбоджи не произошло, поскольку северовьетнамские силы были заняты в боевых действиях против войск Лон Нола. Американцам и южно-вьетнамцам удалось достаточно быстро захватить целый ряд важных баз НФОЮВ, которые слабо охранялись и представляли собой легкую добычу для неприятеля. Однако начало боевых действий американской армии в Камбодже было с негодованием встречено американской общественностью. В США начались массовые студенческие волнения, охватившие почти всю страну. В 16 штатах властям пришлось вызывать подразделения Национальной гвардии для подавления протестов. 4 мая 1970 г. в Кентском университете национальные гвардейцы, открыв огонь по толпе протестующих, убили четырех студентов. Еще два студента погибли в Джексоновском университете. Гибель шести молодых американцев вызвала еще больший накал общественного негодования.

В конце концов, президенту США Никсону пришлось заявить о скором прекращении военной операции в Камбодже. 30 июня 1970 г. американские войска были выведены с территории Камбоджи, однако вооруженные силы Южного Вьетнама остались в стране и приняли участие в боевых действиях против коммунистов на стороне Лон Нола. Продолжала фактически участвовать в гражданской войне в Камбодже на стороне режима Лон Нола и американская военная авиация, осуществлявшая бомбардировки территории страны на протяжении трех лет. Но, несмотря на поддержку американской авиации и южновьетнамских войск, режиму Лон Нола не удавалось подавить сопротивление камбоджийских коммунистов. Постепенно войска Лон Нола перешли к обороне, а наступающие «красные кхмеры» неоднократно подвергали артиллерийским обстрелам столицу страны Пномпень.

Гражданская война сопровождалась фактическим разрушением социально-экономической инфраструктуры Камбоджи и массовым перемещением населения в города. Поскольку восточные провинции страны, расположенные на границе с Вьетнамом, подвергались наибольшим бомбежкам со стороны американской авиации, многие мирные жители из них бежали в Пномпень, рассчитывая, что бомбить столицу лонноловского режима американцы не будут. В Пномпене беженцы не могли найти работу и достойное жилье, формировались «анклавы нищеты», что также способствовало распространению радикальных настроений уже среди новых переселенцев. Численность населения Пномпеня к 1975 г. возросла с 800 тыс. в конце 1960-х гг. до 3 млн. человек. Едва ли не половина Камбоджи переселилась в столицу, спасаясь от авиационных бомбардировок и артиллерийских обстрелов. Кстати, на территорию Камбоджи американская авиация сбросила больше бомб, чем на гитлеровскую Германию за весь период Второй мировой войны. Только в феврале - августе 1973 г. ВВС США сбросили 257 465 тонн взрывчатых веществ на территорию Камбоджи. В результате бомбежек американской авиации, на территории Камбоджи было разрушено 80% промышленных предприятий, 40% дорог и 30% мостов. Жертвами американских бомбежек стали сотни тысяч камбоджийских граждан. Всего же в результате гражданской войны в Камбодже погибло около 1 млн. человек. Таким образом, в маленькой Камбодже США осуществляли политику уничтожения мирного населения, прибегая к совершению настоящих военных преступлений, ответственность за которые никто так и не понес. Более того -ряд исследователей считает, что сама история «полпотовского геноцида» по большей части является пропагандистским мифом США, изобретенным с целью прикрытия американских военных преступлений в Камбодже и выдачи жертв американской агрессии за жертвы коммунистического режима. В частности, такой точки зрения придерживается известный философ и языковед левых взглядов Ноам Хомски, которого уж точно сложно заподозрить в симпатиях к Пол Поту и полпотизму.

В свою очередь, американские бомбардировки Камбоджи, в сочетании с полным экономическим и социальным фиаско правительства Лон Нола, способствовали дальнейшему распространению коммунистических взглядов среди камбоджийского крестьянства. Как известно, жители буддийских монархий Индокитая традиционно испытывали огромное уважение к своим монархам. Королей буквально боготворили, не был исключением и камбоджийский принц Нородом Сианук. После того, как принц был свергнут кликой генерала Лон Нола, значительная часть кхмерского крестьянства оказалась в оппозиции новому режиму, так как не желала признавать низложение представителя королевской династии.

С другой стороны, идеи коммунизма рассматривались как созвучные распространенному в буддийских странах учению о приходе Будды Майтрейи и возвращении «золотого века». Поэтому для кхмерских крестьян отсутствовало противоречие между поддержкой принца Нородома Сианука и симпатиями к «красным кхмерам». Росту поддержки со стороны крестьянского населения способствовало освобождение от власти лонноловского режима целых районов Камбоджи. На освобожденных территориях фактически устанавливалась власть коммунистов, экспроприирующих собственность помещиков и формирующих собственные органы власти и управления. Действительно, в жизни освобожденных районов наблюдались определенные позитивные перемены. Так, на территории, контролирующейся коммунистами, создавались органы народного самоуправления, велись занятия в школах, пусть и не лишенные чрезмерного идеологического компонента. Наибольшее внимание «красные кхмеры» уделяли пропаганде среди молодежи. Молодежь и подростки были наиболее желанной целевой аудиторией «красных кхмеров», которые распространяли цитатники Мао Цзэдуна и призывали молодежь вступать в ряды Национально-освободительной армии Камбоджи. Командующим армией в это время был Салот Сар, возглавлявший коммунистическое движение страны. Что касается Нородома Сианука, то к этому времени он уже не имел никакого влияния на происходящие в Камбодже процессы, о чем как то заявил одной из европейских журналисток - «они выплюнули меня как вишневую косточку» (о «красных кхмерах», фактически оттеснивших его от руководства антилонноловским движением). После того, как было нивелировано влияние Сианука, последователи Салот Сара озаботились искоренением в рядах камбоджийской компартии вьетнамского влияния. Руководители «красных кхмеров», в особенности сам Салот Сар и его ближайший соратник Иенг Сари, крайне негативно относились к Вьетнаму и вьетнамскому коммунистическому движению, что переносилось и на отношение к вьетнамцам как к народу.

Именно антивьетнамские настроения Салот Сара способствовали окончательному размежеванию камбоджийских и вьетнамских коммунистов в 1973 г. Северный Вьетнам вывел свои войска с территории Камбоджи и отказался поддерживать «красных кхмеров», но к этому времени сторонники Салот Сара и так неплохо себя чувствовали, контролируя значительную часть территории страны и фактически отрезав Пномпень от важных в экономическом отношении сельскохозяйственных провинций Камбоджи. Кроме того, «красным кхмерам» помогал маоистский Китай и сталинистская Северная Корея. Именно Китай стоял за антивьетнамскими инициативами «красных кхмеров», поскольку Вьетнам оставался проводником советского влияния в Юго-Восточной Азии и конфликтовал с Китаем, а Пекин стремился к созданию собственного «опорного пункта» в Индокитае, с помощью которого можно было бы осуществлять дальнейшую идеологическую и политическую экспансию в Юго-Восточной Азии.

Следует отметить, что идеология «красных кхмеров», окончательно сложившаяся к середине 1970-х гг., представлялась крайне радикальной даже по сравнению с китайским маоизмом. Салот Сар и Иенг Сари уважали Иосифа Сталина и Мао Цзэдуна, но выступали за еще более стремительные и радикальные преобразования, подчеркивая необходимость и возможность перехода к коммунистическому обществу без промежуточных этапов.

В основе идеологии «красных кхмеров» лежали взгляды их видных теоретиков Кхиеу Сампхана, Ху Нима и Ху Юна. Краеугольным камнем концепций перечисленных авторов было признание беднейшего крестьянства ведущим революционным классом в Камбодже. Ху Юн утверждал, что в Камбодже именно беднейшее крестьянство является наиболее революционным и, в то же время, высокоморальным слоем общества. Но у беднейших крестьян, в силу специфики уклада их жизни, отсутствия доступа к образованию, нет революционной идеологии. Решить проблему идеологизации крестьян Ху Юн предлагал с помощью создания революционных кооперативов, в которых крестьянам и прививалась бы коммунистическая идеология. Таким образом, «красные кхмеры» играли на чувствах беднейших крестьян, выставляя их наиболее достойными людьми страны.

Другим важнейшим программным пунктом «красных кхмеров», обеспечивавшим поддержку крестьянского населения, было противопоставление деревни и города. В идеологии «красных кхмеров», впитавшей в себя не только маоизм, но и кхмерский национализм, город рассматривался как враждебная кхмерам социальная среда. По утверждениям теоретиков камбоджийских коммунистов, кхмерское общество не знало городов и было чуждо городскому образу жизни. Городскую культуру в Камбоджу принесли китайцы, вьетнамцы, сиамцы, тогда как настоящие кхмеры всегда населяли деревни и с недоверием относились к городскому образу жизни. В концепции Салот Сара город представлялся паразитом, эксплуатирующим камбоджийскую деревню, а городские жители - паразитическим слоем, живущим за счет крестьянства. Такие взгляды импонировали беднейшей части кхмерского населения, проживающей в деревнях и с завистью относившейся к городским жителям, особенно - к преуспевающим торговцам и интеллигентам, среди которых традиционно было много китайцев и вьетнамцев.

«Красные кхмеры» призвали к ликвидации городов и переселению всех кхмеров в деревни, которые и должны были стать основой нового коммунистического общества без частной собственности и классовых различий. Кстати, организационная структура «красных кхмеров» долгое время оставалась крайне законспирированной. Рядовые камбоджийцы не имели представления, что за организация стоит во главе Национального единого фронта Камбоджи и осуществляет вооруженное сопротивление лонноловцам. «Красные кхмеры» представлялись как «Ангка лоэу» - «Верховная организация». Засекреченными были все данные об организации Компартии Камбоджи, должности ее высших руководителей. Так, сам Салот Сар подписывал свои обращения «Товарищ-87».

После того, как в 1973 г. Соединенные Штаты Америки прекратили бомбардировки территории Камбоджи, армия Лон Нола лишилась мощной поддержки с воздуха и стала терпеть одно поражение за другим. В январе 1975 г. «красные кхмеры» предприняли массированное наступление на Пномпень, осадив столицу страны. Реальной возможности отстоять город у подконтрольных Лон Нолу вооруженных сил уже не было. Сам генерал Лон Нол оказался гораздо хитрее и прозорливее своих подопечных. 1 апреля 1975 г. он объявил о своей отставке и бежал из Камбоджи в сопровождении 30 высших чиновников. Лон Нол и его свита сначала приземлились на базе Утапао в Таиланде, а затем, через Индонезию, выехали на Гавайские острова. Другие видные деятели лонноловского режима остались в Пномпене -то ли не успели убежать, то ли до конца не верили в то, что «красные кхмеры» расправятся с ними без всякого сожаления.

После ухода в отставку Лон Нола формальным главой государства стал временный президент Сау Кхам Кхой. Он попытался передать реальную власть лидеру оппозиционной Демократической партии Камбоджи Чау Сау, которого прочил на пост премьер-министра. Однако Чау Сау был моментально отстранен от власти военной хунтой во главе с генералом Сак Сутсакханом. Но остаткам лонноловской армии так и не удалось исправить ситуацию -падение столицы было неминуемым. Об этом, в частности, свидетельствовали дальнейшие действия американского руководства.

12 апреля 1975 г. была проведена операция «Eagle Pull», в результате которой вертолеты Корпуса морской пехоты и ВВС США эвакуировали из Пномпеня персонал американского посольства, граждан США и других государств, а также пожелавшие покинуть страну представители высшего руководства Камбоджи - всего около 250 человек. Последней попыткой США предотвратить захват власти в Камбодже коммунистами стало обращение американских представителей к принцу Нородому Сиануку. Американцы просили Сианука прибыть в Пномпень и встать во главе государства, силой своего авторитета предотвратив кровопролитие. Однако принц Сианук предусмотрительно отказался - очевидно, он прекрасно понимал, что его влияние не сравнимо с прошлым десятилетием, а с «красными кхмерами» вообще лучше не связываться.

17 апреля 1975 г. в столицу Камбоджи Пномпень вошли войска «красных кхмеров». Правительство Кхмерской республики капитулировало и власть в стране перешла в руки Национального единого фронта Камбоджи, главную роль в котором играли «красные кхмеры». В городе начались расправы над чиновниками лонноловского режима, офицерами армии и полиции, представителями буржуазии и интеллигенции. Одними из первых жертв «красных кхмеров» стали попавшие к ним в руки высшие руководители страны - принц Сисоват Сирик Матак и брат Лон Нола Лонг Борет, с 1973 по 1975 гг. занимавший пост премьер-министра Кхмерской республики.

Следует отметить, что жители Пномпеня встречали «красных кхмеров» восторженно. Они надеялись, что коммунисты смогут навести порядок в городе, в котором орудовали банды уголовников и дезертиров из лонноловской армии. Действительно, с первых дней своего присутствия в Пномпене, «красные кхмеры» приступили к наведению революционного порядка в столице. Они уничтожили уголовный бандитизм, расстреливая или обезглавливая на месте пойманных мародеров. В то же время, сами «красные кхмеры» также не гнушались грабежами городского населения. Напомним, что костяк отрядов «красных кхмеров» составляли молодые люди и подростки из наиболее отсталых нищих провинций Северо-Восточной Камбоджи. Многим солдатам было по 14—15 лет. Естественно, что Пномпень, в котором они никогда не бывали, представлялся им настоящим «раем», где можно было неплохо поживиться у зажиточного столичного населения. Прежде всего, «красные кхмеры» стали изымать оружие и транспортные средства у населения. Что касается последних, то забирали не только автомобили и мотоциклы, но и велосипеды. Затем начались «чистки» города от «лонноловцев», к которым отнесли всех, кто имел хоть какое-то отношение к государственной или военной службе в Кхмерской республике. «Лонноловцев» выискивали и убивали на месте, без суда и следствия. Среди погибших было много абсолютно обычных горожан, даже представителей бедных слоев населения, которые могли в прошлом служить в лонноловской армии по призыву. Но настоящий кошмар для обитателей Пномпеня начался после того, как бойцы «красных кхмеров» стали озвучивать в мегафоны требования покинуть город. Всем горожанам было приказано немедленно выйти из своих домов и покинуть Пномпень как «обитель порока, в которой правят деньги и торговля». Бывшим жителям столицы предлагалось самостоятельно добывать себе пропитание на рисовых полях. Детей стали отделять от взрослых, поскольку взрослые или не подлежали перевоспитанию вообще, или могли быть перевоспитаны лишь после длительного пребывания в «кооперативах». Всех несогласных с действиями «красных кхмеров» ждала неминуемая расправа на месте - революционеры не церемонились не только с представителями старой лонноловской власти, но и с простыми мирными жителями.

Вслед за Пномпенем, акции по выселению горожан прошли в других городах страны. Так осуществлялся не имевший аналогов в современном мире социальный эксперимент по тотальному уничтожению городов и переселению всех жителей в сельскую местность. Примечательно, что во время выселения из Пномпеня его жителей погиб родной старший брат Салот Сара Салот Чхай (1920—1975) - старый коммунист, которому Салот Сар во многом был обязан своей карьере в камбоджийском революционном движении. В свое время именно Салот Чхай ввел Салот Сара в круги ветеранов национально-освободительного движения «Кхмер Иссарак», хотя сам Чхай всегда находился на более умеренных позициях по сравнению со своим младшим братом. При Сиануке Чхай сидел в тюрьме за политическую деятельность, потом был освобожден и к моменту занятия Пномпеня «красными кхмерами» продолжал левую общественно-политическую деятельность. Когда руководство «красных кхмеров» отдало приказ жителям Пномпеня покинуть город и переместиться в сельскую местность, Салот Чхай оказался среди прочих жителей и, судя по всему, погиб во время «марша в деревню». Не исключено, что он мог быть и убит «красными кхмерами» специально, поскольку Салот Сар никогда не стремился к тому, чтобы камбоджийцы что-либо знали о его семье и происхождении. Впрочем, некоторые современные историки утверждают, что переселение горожан из Пномпеня в деревни не сопровождалось массовыми убийствами, а носило мирный характер и было обусловлено объективными причинами. Во-первых, «красные кхмеры» опасались, что захват Пномпеня может повлечь за собой американские бомбардировки города, оказавшегося в руках коммунистов. Во-вторых, в Пномпене, длительное время находившемся на осадном положении и снабжавшемся лишь рейсами американской военно-транспортной авиации, неизбежно начался бы голод, так как за время осады пути снабжения города продовольствием были нарушены.

Фактически управление государством находилось в руках «Ангка лоэу» - «Верховной организации», как была известна Коммунистическая партия Кампучии в народе. Началось постепенное революционное преобразование камбоджийского государства. «Красные кхмеры» поставили три важнейшие задачи, решение которых, как им казалось, приближало коммунистическое переустройство камбоджийского общества. Во-первых, «красные кхмеры» взяли курс на прекращение политики разорения камбоджийского крестьянства, которое составляло подавляющее большинство жителей страны и подвергалось эксплуатации со стороны помещиков и ростовщиков. Во-вторых, требовалось полностью ликвидировать зависимость Камбоджи от иностранных государств, перейдя на самообеспечение страны. Опора на собственные силы стала важнейшим принципом камбоджийского государства «красных кхмеров», роднившим его с Северной Кореей. Третьим ключевым принципом стало обеспечение революционного порядка в стране, требовавшее установления жесткой политической власти. Для начала население Камбоджи было разделено на три основные категории - по социальному и политическому принципам. Первая категория - «основной народ», - представляла собой крестьянство отдаленных провинций, бывшее наиболее лояльным к «красным кхмерам» и воспринимавшееся последними как потенциальная опора грядущих революционных преобразований. Именно в этой среде «красные кхмеры» вербовали сторонников и солдат. Вторая категория - «люди 17 апреля», или «новый народ», - представляла собой горожан и крестьян, длительное время проживавших на территориях, находившихся под властью режима Лон Нола или под контролем американских и южновьетнамских войск. «Люди 17 апреля» подлежали обязательному трудовому и идеологическому перевоспитанию. Наконец, третья категория включала в себя бывших чиновников, офицеров и сержантов лонноловской армии и полиции, представителей интеллигенции и буржуазии, духовенства. Эта категория камбоджийцев подлежала тотальной чистке, в том числе физическому уничтожению многих ее представителей и отправке остальных в трудовые лагеря.

К 1977 г. в Демократической Кампучии был установлен крайне жесткий режим, прибегавший к суровым репрессивным методам не только в отношении явных политических противников, но и в отношении любых кампучийцев, подлежащих, по мнению руководителей «красных кхмеров», перевоспитанию. Всемирную известность получил концлагерь «Туоль-сленг» (в переводе с кхмерского - «Холм ядовитых деревьев»). Официально он назывался «Тюрьма безопасности-21» и был устроен в бывшей школе, переоборудованной в 1975 г., сразу после прихода «красных кхмеров» к власти, в тюремное учреждение. В этой тюрьме в страшных условиях содержалось около 20 000 человек, среди которых были и политические оппоненты режима, и бывшие служащие лонноловских органов власти, и представители зажиточных слоев населения, и случайно попавшие туда крестьяне, и несколько иностранцев, попавших в руки «красных кхмеров» на территории Кампучии.

Идеология «красных кхмеров» предусматривала полное преобразование камбоджийского общества. Одной из важнейших задач в этом контексте стало ограждение кхмерской культуры от чужеродного влияния, в первую очередь - от западной масс-культуры. Сам Пол Пот впоследствии утверждал, что в Кампучии не запрещались книги прогрессивных американских и европейских авторов, но под запретом находилась реакционная культура. В этом «красных кхмеров» как раз можно было понять. Американское культурное влияние разрушало традиционные общества Южной и Юго-Восточной Азии. Что представляют они сегодня, мы видим на примере тех же Таиланда или Филиппин, да и пост-полпотовской Камбоджи. Слава мирового центра сексуального туризма закрепилась именно за этими странами, в которых миллионы молодых девушек и юношей не находят для себя иной деятельности, кроме как продавать свое тело похотливым иностранцам. При этом их не сдерживают никакие моральные ограничения - американское культурное влияние, проявляющееся в культивировании денег и потребительства, смогло оттеснить традиционные представления о нравственности. Жажда потребления оказалась важнее чувства собственного достоинства - и это также одно из основных проявлений пресловутой «вестернизации» азиатских обществ.

Идеология «красных кхмеров» предусматривала полное преобразование камбоджийского общества. Одной из важнейших задач в этом контексте стало ограждение кхмерской культуры от чужеродного влияния, в первую очередь - от западной масс-культуры. Сам Пол Пот впоследствии утверждал, что в Кампучии не запрещались книги прогрессивных американских и европейских авторов, но под запретом находилась реакционная культура. В этом «красных кхмеров» как раз можно было понять. Американское культурное влияние разрушало традиционные общества Южной и Юго-Восточной Азии. Что представляют они сегодня, мы видим на примере тех же Таиланда или Филиппин, да и пост-полпотовской Камбоджи. Слава мирового центра сексуального туризма закрепилась именно за этими странами, в которых миллионы молодых девушек и юношей не находят для себя иной деятельности, кроме как продавать свое тело похотливым иностранцам. При этом их не сдерживают никакие моральные ограничения - американское культурное влияние, проявляющееся в культивировании денег и потребительства, смогло оттеснить традиционные представления о нравственности. Жажда потребления оказалась важнее чувства собственного достоинства - и это также одно из основных проявлений пресловутой «вестернизации» азиатских обществ.

На фоне сохранения дружественных отношений с Китаем продолжали ухудшаться отношения с Вьетнамом и стоявшим за его спиной Советским Союзом. Если после прихода «красных кхмеров» к власти Советский Союз отнесся к ним скорее позитивно, так как все же победу одержали коммунистические силы, пусть и с несколько отличающейся идеологией, то к концу 1977 г. советское руководство, осознав антивьетнамский и антисоветский в своей сути характер полпотовского режима, дистанцировалось от развития отношений с Демократической Кампучией. Все чаще в советских средствах массовой информации и страноведческой литературе стала звучать критика в адрес правительства «красных кхмеров», которых открыто обвиняли в маоизме и проведении прокитайской политики в стране. Тем не менее, руководство Компартии Вьетнама предпринимало попытки нормализации отношений с соседней Кампучией, для чего еще в июне 1977 г. вьетнамская сторона обратилась к «красным кхмером» с предложением проведения двусторонней встречи. Однако правительство Кампучии в ответном письме просило подождать со встречей и выражало надежду на улучшение обстановки на границах. На самом деле, никакой нормализации отношений с Вьетнамом «красные кхмеры» не хотели. Даже несмотря на то, что Китай предпочитал держать определенную дистанцию и не вмешиваться открыто в кампучийско-вьетнамское противостояние.

31 декабря 1977 г. руководство «красных кхмеров» на весь мир заявило о том, что Вьетнам предпринимает против Демократической Кампучии акты вооруженной агрессии на границах страны. Естественно, после этого демарша надежда на нормализацию отношений полностью пропала. Стала очевидна неизбежность открытого противостояния двух государств. Тем более, что в Кампончхнанге была построена военно-воздушная база, с которой вьетнамскую территорию могли в случае начала боевых действий атаковать самолеты. Продолжались и пограничные провокации против Вьетнама. Так, 18 апреля 1978 г. на территорию вьетнамской пограничной провинции Анзянг вторгся вооруженный отряд «красных кхмеров», который напал на деревню Батюк. В деревне началось тотальное уничтожение местного населения. Погибло 3157 человек, включая женщин и детей. Лишь двум жителям деревни удалось спастись. Проведя этот рейд, «красные кхмеры» отступили на территорию Кампучии. В ответ вьетнамские войска предприняли несколько рейдов на кампучийскую территорию. Стало ясно, что не за горами и крупномасштабное военное столкновение двух государств. Тем более, что в Кампучии были подняты лозунги о необходимости полного уничтожения всех вьетнамцев и начался геноцид вьетнамского населения страны. Нападение на Батюк и убийство более трех тысяч мирных вьетнамских граждан стало последней каплей терпения для вьетнамских властей. После такой вылазки терпеть выходки кампучийских «красных кхмеров» не представлялось возможным, и вьетнамское военное командование приступило к непосредственной подготовке вооруженной операции против Кампучии.

Однако, без поддержки хотя бы части кхмерского населения действия Вьетнама могли восприниматься как агрессия против Кампучии, что потенциально влекло за собой и опасность вступления в войну Китая. Поэтому вьетнамское руководство активизировало работу по поиску тех политических сил в Кампучии, которые могли бы рассматриваться в качестве альтернативы полпотовским «красным кхмерам». Прежде всего, вьетнамское руководство вступило в переговоры с группой старых кампучийских коммунистов, давно проживавших во Вьетнаме и пользовавшихся доверием со стороны ЦК Компартии Вьетнама. Во-вторых, возможной опорой Вьетнама становились те представители «красных кхмеров», которые, по каким-либо причинам, в 1976—1977 гг. перебежали на территорию Вьетнама, спасаясь от политических репрессий. Наконец, была надежда и на вооруженное выступление против Пол Пота части «красных кхмеров», недовольной политикой руководства Кампучии и находившейся собственно на территории Кампучии. Прежде всего, это был руководитель Восточной административной зоны Со Пхим, о котором мы писали в предыдущей части нашего повествования, и его политические соратники. Восточная административная зона сохраняла фактическую независимость от Пол Пота и всячески препятствовала политике Пномпеня. В мае 1978 г. войска, подчиненные Со Пхиму, подняли на востоке Кампучии восстание против Пол Пота. Естественно, что это выступление осуществлялось не без поддержки со стороны Вьетнама, хотя открыто Ханой еще не решался выступить против Кампучии. Однако восстание было жестоко подавлено «красными кхмерами», а сам Со Пхим погиб. Не оправдались и надежды вьетнамцев на переход в оппозицию к Пол Поту Нуон Чеа, который занимал одно из важнейших мест в иерархии «красных кхмеров» и традиционно считался «провьетнамским» политиком. Нуон Чеа не только не перешел на сторону Вьетнама, но и оставался с Пол Потом практически до конца. Зато у Вьетнама появился союзник в лице Хенг Самрина. К моменту восстания в Восточной административной зоне Хенг Самрин занимал должность заместителя начальника штаба этой зоны. В 1978 г. он отказался подчиняться Пол Поту и выступил во главе подчиненной дивизии против «красных кхмеров».

Подготовка к вторжению в Кампучию активизировалась еще осенью 1978 г., о чем была извещена и советская сторона, которая не принимала непосредственного участия в организации вторжения, но фактически поддерживала вьетнамскую линию в отношении Кампучии. Вьетнамское военное командование не опасалось и быстрого вступления в войну Китая, поскольку, по данным вьетнамцев, Китай просто не успел бы среагировать на молниеносный бросок вьетнамских войск. Вьетнамская народная армия превосходила кампучийские вооруженные силы и по численности, и по вооружению, и по уровню боевой подготовки. Поэтому исход столкновения, в принципе, оказывался предрешенным с самых первых дней конфликта. Начиная боевые действия, вьетнамцы даже не сомневались в собственной победе, в чем уверяли и советское политическое и военное руководство. Во главе вьетнамских войск, готовящихся к вторжению в Кампучию, находился генерал армии Ван Тьен Зунг (1917—2002) - ветеран национально-освободительной войны во Вьетнаме, разработавший и реализовавший план Весеннего наступления 1975 года, в результате которого пал Южный Вьетнам. Ван Тьен Зунг считался одним из наиболее успешных полководцев Вьетнама, вторым после Во Нгуен Зяпа.

25 декабря 1978 г. из вьетнамского города Банметхуот выдвинулись танковые и мотострелковые части вьетнамской армии. Они стремительно пересекли границу с Кампучией и вошли на ее территорию. В наступлении участвовало 14 вьетнамских дивизий. Серьезного сопротивления расквартированные на границе отряды «красных кхмеров» не оказали, поэтому очень скоро вьетнамские войска продвинулись вглубь Кампучии - к Пномпеню. Несмотря на громкие заявления кампучийского руководства о неизбежном поражении вьетнамцев и победе кампучийского народа, очень скоро вьетнамцам удалось продвинуться к столице страны. 1 января 1979 г. бои шли уже в окрестностях столицы. 5 января 1979 г. Пол Пот призвал Кампучию и кампучийский народ к народной войне с «советской военной экспансией». Упоминание о советской военной экспансии очевидно делалось для привлечения внимания Китая, а также возможного вмешательства Запада. Впрочем, ни Китай, ни западные страны не оказали режиму Пол Пота военной поддержки. Более того, по совету китайцев Пол Пот способствовал эвакуации из страны принца Нородома Сианука - якобы для того, чтобы принц представлял интересы Демократической Кампучии в ООН. На самом деле, китайцев куда больше интересовал в этой ситуации Нородом Сианук, нежели Пол Пот. Сианук был легитимным главой камбоджийского народа и в этом качестве признавался мировым сообществом. Естественно, что в случае успешного переманивания Сианука на свою сторону, Китай, даже в случае крушения полпотовского режима, мог в перспективе рассчитывать на восстановление контроля над Камбоджей. Положение Пол Пота становилось все более шатким. Утром 7 января 1979 г., за несколько часов до того, как в столицу Демократической Кампучии Пномпень вошли вьетнамские войска, Пол Пот покинул город вместе со своими ближайшими соратниками. Он вылетел на вертолете на запад страны, куда отступили и сохранившие верность лидеру «красных кхмеров» воинские подразделения. Министр иностранных дел «красных кхмеров» Иенг Сари бежал из Пномпеня «своим ходом» и лишь 11 января добрался до границы с Таиландом, оборванный и даже потерявший свою обувь. Его одели и обули в китайском посольстве в Таиланде и отправили в Пекин. Вьетнамские войска, вступив в Пномпень, официально передали власть в стране Единому фронту национального спасения Кампучии во главе с Хенг Самрином. Формально именно ЕФНСК и Хенг Самрин позиционировались как силы, освободившие Кампучию от диктатуры Пол Пота.

После занятия Пномпеня вьетнамскими войсками и формирования правительства Народной Республики Кампучии, подконтрольные Пол Поту войска «красных кхмеров» отступили в западную часть страны, к границе с Таиландом. Этот регион на долгие десятилетия стал основным оплотом «красных кхмеров». В первые месяцы после падения Пномпеня вьетнамцам сдалось в плен, а также было убито или захвачено около 42 тысяч солдат и офицеров армии «красных кхмеров». Верные Пол Поту войска несли серьезные потери и теряли свои позиции в стране. Так, были уничтожены: генеральный штаб «красных кхмеров» в Амлеанге, базы в провинции Поусат и речной флот, базировавшийся в провинции Кахконг.

Однако постепенно «красным кхмерам» удалось оправиться от нанесенных вьетнамцами ударов. Этому способствовало общее изменение военно-политической ситуации в Индокитае. Если прежде Демократическая Кампучия пользовалась поддержкой лишь Китая, то после вторжения в Кампучию вьетнамских войск, на стороне «красных кхмеров» оказались Таиланд и стоявшие за ним США, которые стремились не допустить укрепления вьетнамских, а значит и советских позиций в Индокитае и Юго-Восточной Азии. В партизанском сопротивлении «красных кхмеров» американское руководство видело препятствие для дальнейшего продвижения СССР в Индокитае. Были заключены секретные договоренности Китая с Таиландом, в соответствии с которыми Китай отказывался от поддержки Коммунистической партии Таиланда, которая вела партизанскую войну против королевского режима страны, а Таиланд, в свою очередь, предоставлял свою территорию для размещения баз «красных кхмеров».

Негласно позицию Таиланда приветствовали США, которые выступили и в поддержку сохранения представительства Демократической Кампучии в ООН именно полпотовской делегацией. Заручившись поддержкой США, Китая и Таиланда, Пол Пот активизировал боевые действия против нового кампучийского правительства и поддерживавших его вьетнамских войск. Несмотря на то, что Китай формально потерпел поражение в кратковременной китайско-вьетнамской войне, он продолжал оказывать военную и материально-техническую помощь «красным кхмерам». Пол Поту к 1983 г. удалось создать девять дивизий и сформировать группу «Ронсае» для действия в тылу новой кампучийской власти. Были предприняты шаги для выхода из международной изоляции. В частности, представители «красных кхмеров», вместе со сторонниками Сон Санна и Нородома Сианука вошли в состав коалиционного правительства Камбоджи, признанного Организацией Объединенных Наций и большинством государств, не входивших в число стран просоветской ориентации. В 1979 —1982 гг. коалиционное правительство возглавлял Кхиеу Сампхан, а в 1982 г. его сменил Сон Санн (1911—2000) - ветеран камбоджийской политики, давний соратник Нородома Сианука, который оставался на посту главы коалиционного правительства до 1993 года. Сам Кхиеу Сампхан в 1985 г. был провозглашен официальным преемником Пол Пота на посту лидера «красных кхмеров» и продолжал руководить деятельностью партизанских формирований «красных кхмеров» в джунглях Камбоджи. Формальным президентом Демократической Кампучии был провозглашен принц Нородом Сианук, премьер-министром стал Сон Санн, заместителем премьер-министра - Кхиеу Сампхан. При этом фактическая власть над повстанческими формированиями оставалась в руках Пол Пота, который оставался главнокомандующим вооруженными силами «красных кхмеров» и лидером компартии Кампучии.

Под контролем Пол Пота оставались внушительные по численности войсковые подразделения - около 30 тысяч человек. Еще 12 тысяч солдат числилось в монархической группировке Сианука и 5 тысяч солдат - в подразделениях, подчиняющихся Сон Санну. Таким образом, новому правительству Кампучии противостояло около 50 тысяч бойцов, базирующихся в западных районах страны и на территории соседнего Таиланда, поддерживаемых Таиландом и Китаем, а косвенно и США. Китай оказывал военную помощь всем воюющим против провьетнамского правительства Кампучии группировкам, но 95% помощи приходилось на отряды «красных кхмеров». Лишь 5% китайского оружия и снаряжения получали войска, подконтрольные непосредственно Сиануку и Сон Санну. Последним в большей степени помогали США, однако предпочитая действовать не открыто, а через подконтрольные фонды. Важную роль в помощи антиправительственным группировкам Камбоджи играли также Сингапур и Малайзия. В какой-то момент именно помощь Сингапура являлась определяющей. Не следует забывать и о важной роли лагерей беженцев. На территории Таиланда в 1980-е гг. находились десятки тысяч камбоджийских беженцев, размещение которых осуществлялось в лагерях, создаваемых под контролем ООН и таиландского правительства. Однако многие лагеря для беженцев в действительности являлись базами боевых формирований «красных кхмеров». Из числа молодых беженцев «красные кхмеры» вербовали боевиков, там же осуществлялось их обучение и размещение.

На протяжении 1980-х-1990-х гг. «красные кхмеры» вели партизанскую войну в джунглях Камбоджи, периодически совершая вылазки и теракты и в крупных городах страны, включая столицу Пномпень. Поскольку «красные кхмеры» смогли восстановить контроль над целым рядом сельских районов страны, в Кампучии было серьезно затруднено транспортное сообщение между ее регионами, в том числе и между важнейшими городами страны. Для того, чтобы доставлять грузы, приходилось организовывать мощное сопровождение вьетнамскими войсковыми частями. Однако создать «освобожденные районы» в провинциях Кампучии вдали от таиландской границы «красным кхмерам» так и не удалось. Сказывались и недостаточный уровень боевой подготовки «красных кхмеров», и слабость материально-технической базы, и отсутствие широкой поддержки со стороны населения. В 1983—1984 и 1984—1985 гг. были предприняты масштабные войсковые операции вьетнамской армии против полпотовцев, приведшие к разгрому баз «красных кхмеров» в ряде районов страны. Стремясь увеличить поддержку со стороны населения страны, «красные кхмеры» постепенно отказывались от сугубо коммунистических лозунгов и переходили к пропаганде кхмерского национализма. Основной акцент делался на захват территории страны Вьетнамом и мнимые перспективы заселения вьетнамцами кампучийской территории, в результате которого кхмеры будут изгнаны или ассимилированы. Эта пропаганда находила отклик у значительной части кхмеров, которые традиционно весьма прохладно относились к вьетнамцам, а в последнее время были очень недовольны вмешательством Вьетнама во внутренние дела страны и фактически полной подконтрольностью правительства Народной Республики Кампучии вьетнамскому руководству. Играло свою роль и то, что в единой связке с «красными кхмерами» выступал Нородом Сианук - наследник королевской династии, считавшийся многими кхмерами единственным легитимным правителем камбоджийского государства.

Но уже ко второй половине 1980-х гг. «красные кхмеры» стали постепенно терять завоеванные прежде позиции. Это было связано с началом вывода вьетнамских войск с территории страны и переходом роли основного оппонента «красных кхмеров» к кампучийской армии. В 1987 г. в формированиях коалиционного правительства Демократической Кампучии насчитывалось около 54 тыс. человек, в том числе 39 тыс. человек - в строевых подразделениях. Свыше 20 тыс. боевиков действовали на территории Кампучии, остальные размещались в Таиланде. Вооруженные силы Кампучии насчитывали свыше 100 тыс. человек в регулярных частях и 120 тыс. человек в формированиях ополчения. Постепенно стороны конфликта приходили к осознанию необходимости мирных переговоров. Склонялось к этому мнению и руководство Советского Союза. Михаил Горбачев перешел к политике постоянных и ничем неоправданных уступок своим политическим оппонентам, что в конечном итоге способствовало подрыву политического влияния Советского Союза и усилению позиций США. Не стала исключением и Кампучия - именно Москва усиленно давила на правительство Хенг Самрина с целью проведения последним политики «примирения». Советский Союз фактически превратился в посредника между Вьетнамом и Народной Кампучией с одной стороны и Демократической Кампучией, Китаем и США с другой стороны, при этом в переговорах СССР фактически лоббировал интересы китайской и американской стороны. Госсекретарь США Дж. Шульц направил в Москву, министру иностранных дел СССР Эдуарду Шеварднадзе письмо, в котором утверждал необходимость международного наблюдения в Камбодже и провозглашения главой государства Нородома Сианука. Советское руководство переслало это письмо в Ханой и Пномпень без комментариев, что фактически означало поддержку Советским Союзом американских предложений. При этом, СССР продолжал политику оказания военной помощи правительству Народной Республики Кампучии. Тем не менее, кампучийское руководство было вынуждено пойти на уступки. Новый премьер-министр страны Хун Сен в апреле 1989 г. переименовал Народную Республику Кампучия в Государство Камбоджа. В сентябре 1989 г. с территории Кампучии были выведены последние подразделения вьетнамской армии, после чего с территории Таиланда началось вооруженное вторжение оппозиции. Однако камбоджийской армии удалось отбить атаки «красных кхмеров». В 1991 г. на Международной конференции по Камбодже в Париже были подписаны Соглашение о всеобъемлющем политическом урегулировании камбоджийского конфликта, Соглашение, касающееся суверенитета, независимости, территориальной целостности и неприкосновенности, нейтралитета и национального единства, а также Декларация о восстановлении и реконструкции. 21 сентября 1993 г. Национальное собрание приняло новую конституцию страны, в соответствии с которой Камбоджа провозглашалась конституционной монархией, а Нородом Сианук возвращался на королевский престол.

Эти политические события в жизни страны нанесли решающий удар по позициям «красных кхмеров» и способствовали серьезному расколу внутри самого партизанского движения. После того, как Китай окончательно отказался от поддержки «красных кхмеров», последние получали средства лишь от контрабандного вывоза леса и драгоценных металлов в Таиланд. Численность вооруженных сил, подконтрольных Пол Поту, сократилась с 30 тыс. до 15 тыс. человек. Многие «красные кхмеры» перешли на сторону правительственных войск. Тем не менее, в конце января 1994 г. Кхиеу Сампхан призвал народ к восстанию против незаконной власти Камбоджи. На территории ряда провинций страны начались кровопролитные сражения между правительственными войсками и формированиями «красных кхмеров». Успешным ходом правительства стал указ об амнистии всем сдавшимся в течение шести месяцев бойцам «красных кхмеров», после чего ряды полпотовцев покинуло еще 7 тыс. человек. В ответ Пол Пот вернулся к политике жестких репрессий в рядах «красных кхмеров», чем оттолкнул от себя даже прежних сторонников. В августе 1996 г. на сторону правительства перешла вся Пайлинская группировка «красных кхмеров» под командованием ближайшего соратника Пол Пота Иенг Сари. Потерявший всякую связь с реальностью, Пол Пот отдал приказ уничтожить своего министра обороны Сон Сена, который 15 июня 1997 г. был убит вместе с 13 членами своей семьи, включая младенцев. Неадекватность Пол Пота привела к отколу от него последних сторонников - Кхиеу Сампхана и Нуон Чеа, которые сдались правительственным войскам. Сам Пол Пот был низложен и помещен под домашний арест. Фактически командование «красными кхмерами» взял в свои руки Та Мок - некогда любимец и ближайший подручный Пол Пота, который спустя двадцать лет руководил его свержением и арестом.

Под руководством Та Мока немногочисленные отряды «красных кхмеров» продолжали действовать в джунглях Камбоджи. 15 апреля 1998 г. Пол Пот скончался - по официальной версии, которую озвучил Та Мок, причиной смерти 72-летнего лидера «красных кхмеров» стала сердечная недостаточность. Тело Пол Пота было кремировано и захоронено. В марте 2000 г. правительственными войсками был арестован последний лидер «красных кхмеров» Та Мок. Он умер в 2006 г. в возрасте 80 лет в тюрьме, так и не дождавшись судебного приговора.

В 2007 г. были арестованы Иенг Сари и его жена Иенг Тирит, которых обвинили в геноциде вьетнамского и мусульманского населения страны. Иенг Сари скончался в 2013 г. в Пномпене в возрасте 89 лет. Его супруга Иенг Тирит умерла в 2015 г. в Пайлине в возрасте 83 лет. Кхиеу Сампхан до сих пор жив. Ему 84 года, а 7 августа 2014 г. он был приговорен к пожизненному заключению. Пожизненное заключение отбывает в настоящее время и 89-летний Нуон Чеа (род.1926) - также один из ближайших соратников Пол Пота. 25 июля 2010 г. Кан Кек Иеу, руководивший тюрьмой в Туольсленг, был приговорен к 35 годам тюремного заключения. В настоящее время 73-летний «брат Дуть» находится в тюрьме. Первая жена Пол Пота Кхиеу Поннари еще в 1996 г. получила амнистию от правительства и спокойно доживала свой век в г. Пайлин, где и умерла в 2003 г. от рака в возрасте 83 лет. У Пол Пота осталась дочь от второго брака - Сар Патчада, она же Сита. Сита ведет светский образ жизни в одном из городов в северо-западной части страны. 16 марта 2014 г. было объявлено о свадьбе дочери лидера «красных кхмеров». Многие рядовые «красные кхмеры» предпочли продолжить политическую деятельность в рядах Партии национального спасения Камбоджи, выступающей с позиций кхмерского национализма.

История ХХ века знает много войн. И масштабных, и не очень. Середина столетия во многих регионах Азии и Африки сопровождалась боевыми действиями между европейскими колонизаторами или их марионеточными режимами, и национально-освободительными движениями. Победа Советского Союза во Второй мировой войне, успех Коммунистической партии Китая в Гражданской войне в Китае дали надежду многим азиатским и африканским национально-освободительным движениям. Одной из наиболее горячих точек на карте мира в послевоенный период стал Азиатско-Тихоокеанский регион - Восточная и Юго-Восточная Азия. Здесь со времени Второй мировой войны функционировали вооруженные и многочисленные «народные армии», создававшиеся местными патриотами и левыми для сопротивления японским оккупантам.

В послевоенный период «народные армии», в значительной степени контролировавшиеся коммунистическими партиями, не сложили оружие, а продолжили вооруженную борьбу - на этот раз против колонизаторов или антикоммунистических сил. В Китае, Северной Корее и Северном Вьетнаме эта борьба завершилась приходом коммунистических партий к власти, в Юго-Восточной Азии - затянулась на многие десятилетия. Одно из наиболее длительных и масштабных вооруженных противостояний развернулось в тогдашнем британском протекторате Малайя (ныне - Малайзия) и получило название «Малайской войны». На протяжении 12 лет - с 1948 по 1960 гг. вооруженные силы стран Британского содружества - Великобритании, Австралии и Новой Зеландии, а также полиция протектората, противостояли Коммунистической партии Малайи и ее вооруженным отрядам, ведшим борьбу за освобождение страны от власти британских колонизаторов.

Полуостров Малакка, а также прилегающие острова Малайского архипелага, заселены малайцами и родственными им народностями, относящимися к австронезийской языковой семье (вместе с народами Индонезии, Филиппин, островов Океании). В начале н.э. на Малакке уже складываются первые государственные образования, к середине XV века относится принятие правителями малайских государств ислама. Когда в XVI - XVII вв. Малакка заинтересовала европейские державы - сначала Португалию, а затем Нидерланды и Великобританию, на территории полуострова соседствовали соперничавшие друг с другом феодальные государства - султанаты во главе с султанами, которых также называли раджами.

Присутствие британцев на полуострове Малакка началось с того, что в 1819 году представитель Ост-Индской компании Томас Раффлз заключил договор с султаном Джохора о создании на островах, ныне составляющих город-государство Сингапур, торговой зоны фактически под британским контролем. В 1867 г. Сингапур стал колонией Британской империи, а в 1874 г. британцы вынудили правителя султаната Перак заключить с ними договор о протекторате. Вскоре протекторатами Британской империи стали также султанаты Селангор, Негри-Сембилан и Паханг. Несколько позже под британский протекторат попал Сабах на северо-востоке острова Калимантан (Борнео), а уже после Второй мировой - Саравак.

Ко времени начала Второй мировой войны Британская Малайя состояла из нескольких частей: колонии Стрейтс-Сетлментс в составе Сингапура, островов Пинанг, провинции Уэлсли и района Малакка; Малайской федерации (Федерированных Штатов Малайи) в составе султанатов Перак, Селангор, Негри-Сембилан и Паханг; не входящих в федерацию северных султанатов Кедах, Перлис, Келантан и Тренгану и южного султаната Джохор. Фактически вся полнота власти и принятия решений в перечисленных государственных образованиях находилась в руках представителей британской короны - резидентов в султанатах Малайской федерации и советников в султанатах, в федерацию не вошедших.

Отличием Малайи от других регионов Юго-Восточной Азии была сравнительная немногочисленность в процентном соотношении представителей коренного населения -малайцы составляют здесь не более половины местных жителей, остальные - китайские и индийские мигранты, в разное время прибывавшие на полуостров в поисках работы. Именно китайцы уже в предвоенный период составляли основную массу не только торговцев (китайцев называют евреями Юго-Восточной Азии за их успехи в бизнесе), но и рабочего класса.

Малайцами по национальности в колонии и султанатах были феодальная аристократия и крестьяне. Соответственно, крестьяне, не желавшие работать на промышленных предприятиях, оставались в сельской местности, а города и рабочие поселки заселялись китайскими торговцами и рабочими. Китайцы преобладали и на оловянных шахтах - одной из важнейших статей экспорта Британской Малайи оставалось олово. Другая группа пришлого населения - индийцы, прежде всего телугу и тамилы, - работали на производстве каучука.

Именно среди индийцев возникли марксистские кружки Коммунистической партии Южных морей, на базе которых в 1930 году была создана Коммунистическая партия Малайи (КПМ). Компартия действовала на территории Малайи, Сингапура, а также в соседних Таиланде и голландской Ост-Индии (Индонезии), где не было собственных коммунистических партий. КПМ поддерживала связи с Коминтерном и периодически попадала под жесткий прессинг британской колониальной администрации. В 1931 г. ее численность оценивалась в 1500 активистов и около 10 000 сочувствующих. Постепенно в партии возрастала численность китайцев, составлявших большую часть квалифицированных рабочих Малайи. Когда в 1937 г. Япония вторглась в Китай, на почве антияпонской солидарности началось сближение Гоминьдана и Коммунистической партии Китая. В странах расселения китайской диаспоры, к которым относились и Малайя с Сингапуром, также наладилось сотрудничество местных гоминьдановцев и коммунистов, в результате которого значительная часть сторонников Гоминьдана полевела и перешла в ряды компартии.

Вторую мировую войну Британская Малайя встретила ожесточенными боями британских войск с японскими оккупантами. В конечном итоге японцам удалось захватить территорию полуострова Малакка, и даже Сингапур, считавшийся главной британской военной базой в регионе. Малайя была разделена на десять провинций во главе с японскими генералами или полковниками. Во многом, именно последствия японской оккупации Малайи, длившейся с 1942 по 1945 гг., заложили социально-экономические предпосылки активизации в этой британской колонии коммунистического партизанского движения.

В первую очередь, японская администрация взялась переустроить этносоциальную пирамиду на Малакке. Малайцы, прежде находившиеся в самом низу социальной иерархии (кроме аристократов), были объявлены близкими к японцам и заняли верхние этажи социальной лестницы, освобожденные после бегства англичан. Китайцы, прежде считавшиеся более привилегированной группой населения, во время японской оккупации превратились в угнетаемую группу, тогда как с индийцами японцы предпочитали не ссориться, рассчитывая в перспективе использовать индийцев в качестве союзников против британцев в самой Индии.

Во-вторых, основа экономики Малайи - добыча олова и производство каучука -понесла серьезнейший урон во время японской оккупации. Оборудование добывающей промышленности было отправлено на переплавку, а плантации захирели без должного руководства. Китайским рабочим, трудившимся прежде на оловянных шахтах и обрабатывающих предприятиях, не оставалось иного выхода, как уходить в джунгли, занимая необжитые

малайцами участки земли и пытаясь вести земледельческое хозяйство. Общая численность таких лесных поселенцев составляла до 500 тысяч человек. Среди них были и коммунисты -члены Коммунистической партии Малайи, в том числе бежавшие в джунгли после захвата японцами Сингапура.

Взаимодействуя с бывшими рабочими оловянной промышленности, коммунисты развернули массированную антияпонскую агитацию. 15 февраля 1942 г. начались вооруженные вылазки коммунистов против оккупационных японских войск. В горных районах султанатов Перак - на севере Малайи, и Джохор - на юге - были созданы вооруженные отряды, объединившиеся в Антияпонскую армию народов Малайи. Численность Антияпонской армии достигала 7 тысяч человек и, несмотря на то, что ее название говорило о многонациональном составе, в действительности большинство бойцов и командиров армии были китайцами. Индийцев было существенно меньше, а малайцы хотя и присутствовали, но находились в явном меньшинстве. В городах и сельской местности поддержку Антияпонской армии народов Малайи оказывал Антияпонский союз Малайи, объединявший до 300 тысяч человек.

Командование подразделениями Антияпонской армии народов Малайи осуществлял Центральный военный комитет Коммунистической партии Малайи в Паханге. В свою очередь, ему подчинялись районные военные комитеты партии. За партизанскую войну в султанатах отвечали отдельные подразделения, которые осуществляли и агитацию среди гражданского населения. Антияпонская армия была уникальна и тем, что имела собственные военно-учебные заведения. В Паханге были созданы двухмесячные курсы Центрального военного комитета, а в Джохоре - Народная академия.

Показательно, что Антияпонская армия народов Малайи отличалась высокой степенью организованности и имела структуру и дисциплину регулярной армии. Во многом этого удалось добиться благодаря природной дисциплинированности китайцев, составлявших костяк армии, а также стараниям коммунистов, определявших идеологическую линию партизанского движения. В горных районах была создана разветвленная сеть партизанских баз, тренировочных лагерей, в городах - подпольные группы. Эффективная организация Антияпон-ской армии привела к тому, что уже в 1943 г. она контролировала не только горные районы Перака и Джохора, но и практически всю территорию Малайи за пределами городских центров и крупных селений.

Британское военное командование пыталось подчинить партизанское движение, однако безуспешно, поэтому англичанам не оставалось ничего иного, как лишь поддерживать Антияпонскую армию материально и информационно, при этом не имея на нее никакого реального влияния. Начало 1945 года ознаменовалось переходом Антияпонской армии к активным боевым действиям в султанате Джохор, к лету партизанам удалось освободить целый ряд населенных пунктов. Помимо территории полуострова Малакка, бойцам Антияпонской армии удалось повлиять и на ситуацию на севере острова Калимантан - в Сабахе и Сараваке, где также были созданы партизанские подразделения.

За время боевых действий Антияпонская армия уничтожила более 10 тысяч японских военнослужащих и 2,5 тысячи их пособников из числа представителей местного населения. Капитуляция Японии в тот период, когда британские войска в Малайе отсутствовали, стала для Антияпонской армии настоящим подарком. Именно командование Антияпонской армии принимало капитуляцию остававшихся в Малайе японских подразделений. Партизаны, занявшие города, приступили к попыткам социального обустройства послевоенной Малайи. В политическом отношении они руководствовались принятыми еще в феврале 1943 г. девятью пунктами программы антияпонской борьбы, предусматривавшими создание Малайской демократической республики после изгнания оккупантов.

Когда японцы капитулировали, а территория Малайи контролировалась фактически освободившими ее отрядами Антияпонской армии, на полуостров вернулись британские колонизаторы, высадившие экспедиционный корпус численностью в 250 тысяч человек. Естественно, что с ним партизанам тягаться было не под силу. Антияпонская армия начала переговоры с англичанами, согласившись на частичную демобилизацию личного состава своих подразделений и роспуск созданных народных комитетов. Тем не менее, 7 сентября 1945 г. Коммунистическая партия Малайи выдвинула шесть требований к Англии, направленных на создание Малайской демократической республики. Естественно, что британские власти коммунистам ничего не ответили, а в мае 1946 г. была официально запрещена деятельность Коммунистической партии Малайи.

Поняв, что ситуация изменилась и сражаться предстоит против вчерашних временных союзников - британских войск, руководство Коммунистической партии Малайи приступило к модернизации своей структуры. В ноябре 1946 г. образовался Всемалайский совет объединенных действий, позже переименованный в Объединенный народный фронт, который, по мнению, коммунистов должен был объединить все антиколониальные силы в единое движение. Этого, впрочем, не произошло - во многом, по причине идейных разногласий коммунистов и их союзников по фронту. Фактически противостояние возрождению британского колониального владычества осуществляла одна Коммунистическая партия Малайи.

Для возобновления партизанской борьбы на территории Малайи коммунистами была создана Освободительная армия народов Малайи. Первоначально она насчитывала 4000 бойцов, среди которых примерно 1000 составляли члены Коммунистической партии Малайи. Социальный состав Освободительной армии был, преимущественно, пролетарским - более 50% составляли квалифицированные рабочие, до войны работавшие в сфере оловодобычи и обработки. Показательно, что около 10% бойцов Освободительной армии составляли женщины - коммунисты уделяли большое внимание уравнению в правах мужчин и женщин, с целью чего охотно принимали в вооруженные отряды работниц предприятий и родственниц мужчин - партизан. Организационно Освободительная армия народов Малайи состояла из 10 полков. Девять полков были полностью китайскими по этническому составу, укомплектованными китайскими рабочими оловодобывающей промышленности. Десятый полк носил смешанный характер и включал как китайцев, так и индийцев, и малайцев.

С 1947 года бессменным лидером Коммунистической партии Малайи был Чинь Пен (1924—2013). Ван Вэньхуа, как звали Чиня при рождении, появился на свет в городке Ситаван в султанате Перак, в семье китайского эмигранта, занимавшегося небольшим бизнесом по ремонту велосипедных шин и запасных частей. В тринадцатилетнем возрасте будущий партизанский лидер, обучавшийся в местной китайской школе, присоединился к тайному обществу, ставившему своей целью освобождение территории Китая от японских оккупантов. Некоторое время он учился в методистской англоязычной школе, затем бросил ее и полностью сосредоточился на революционной деятельности. В 1939 г. Чинь Пен стал сторонником коммунистических идей, а в конце января 1940 г., в возрасте 15 лет, был принят кандидатом в члены Коммунистической партии Малайи. Во время Второй мировой войны, как и многие другие его соплеменники и единомышленники, Чинь Пен ушел в партизаны.

Способный юноша быстро был оценен руководством коммунистического подполья и назначен офицером связи Антияпонской армии народов Малайи, осуществляющим коммуникацию с британским военным командованием. 24 мая 1943 г. в Малакке с подводной лодки была высажена группа из пяти китайцев во главе с британским капитаном Джоном Дэвисом. Чинь Пен установил связь с этой группой и впоследствии координировал взаимодействие партизан с британцами, помогавшими Антияпонской армии оружием. К этому времени 18-летний Чинь Пен был уже секретарем Компартии Малайи в султанате Перак. После войны заслуги Чинь Пена в освобождении Малайи от японцев были признаны даже англичанами. Партизанский командир и коммунист участвовал в параде Победы в Лондоне, был награжден Бирманской звездой, Орденом Британской империи и Звездой 1939—1945.

В этот же период партию постиг серьезный удар - генеральный секретарь Лай Тэк, относительно которого и в годы войны существовали серьезные подозрения насчет его сотрудничества с противником, опасаясь разоблачения бежал из страны, прихватив с собой партийную кассу. После того, как генеральный секретарь ЦК КПМ Лай Тэк был разоблачен в предательстве, как агент японской и английской разведок одновременно, Чинь Пен, считавшийся наиболее преданным партии и активным руководителем был избран новым генеральным секретарем ЦК Коммунистической партии Малайи и оставался им на протяжении последующей жизни.

В 1948 г. были убиты три британских плантатора. Обвинив коммунистов в этом преступлении, британские власти ввели в Малайе чрезвычайное положение. Коммунистическая партия ответила реальным переходом к боевым действиям, наибольшего успеха добившись в 1950—1951 гг. В частности, был убит сам верховный комиссар по делам Малайи Генри Герней. Началась длительная партизанская война, в которой разросшейся до 13 00 человек Освободительной армии, а также 150-тысячной Коммунистической партии Малайи, располагавшей в числе своих активистов 40 тысячами вооруженных бойцов - подпольщиков, противостояли вооруженные силы Великобритании, Австралии и Новой Зеландии. Против партизан было сосредоточено 250 тысяч британских, 40 тысяч австралийских и новозеландских военнослужащих и подразделения малайской полиции общей численностью до 60 тысяч человек.

В то же время, Малайская война носила характер классической партизанской войны. Ее история не знает позиционных боев, масштабных боестолкновений. Как правило, противостояние осуществлялось по линии «партизанская группа - отделение или взвод британской морской пехоты или иных подразделений вооруженных сил Британского содружества». Британцы, наблюдая успех коммунистов во Вьетнаме и Корее, в свою очередь, старались сделать все возможное, чтобы не допустить прихода к власти коммунистов в Малайе. В противодействии Компартии Малайи британские власти использовали не только военные методы, но и политические и социально-экономические решения.

Прежде всего, британцы приступили к завоеванию симпатий малайского населения. Поскольку партизанское движение практически полностью было китайским, у малайского населения оно популярностью не пользовалось. Малайские крестьяне практически не шли в партизанские отряды и поддержки им, по крайней мере, добровольно, не оказывали. На это и делали упор англичане, поддерживая малайских крестьян провизией и медикаментами и всячески демонстрируя свое дружелюбное к ним отношение. В результате, китайцам, ушедшим в джунгли, пришлось действовать практически без опоры на деревенских жителей - малайцев, что очень негативно сказалось на тыловом обеспечении партизанской армии. Вторым стратегическим решением британцев, помимо поддержки малайского населения, стало переселение китайцев в «новые деревни», под контроль британских военных. Этим колониальные власти также хотели отсечь потенциальную социальную базу партизан.

Наконец, именно в Малайе британские войска стали применять особую антипартизанскую и контрдиверсионную тактику ведения боевых действий - поиск и уничтожение партизанских групп малочисленными отрядами спецназа - «охотниками». Тем не менее, вооруженная борьба Освободительной армии народов Малайи продолжалась на протяжении 12 лет - с 1948 по 1960 гг. За это время было убито 6800 партизан, 520 британских, 810 австралийских и новозеландских военнослужащих и 1350 малайских полицейских. Что касается раненых, то со стороны коммунистов их численность оценивается в 5300 человек, британской армии - 1200 человек, австралийской и новозеландской армий - 2500 человек, малайской полиции - 2500 человек.

В 1957 г., желая окончательно подстраховаться против взятия власти коммунистами, Великобритания пошла на крайний шаг - предоставила государственный суверенитет Малайской Федерации в составе 9 султанатов и 2 провинций. Тем не менее, боевые действия продолжались, хотя истощенная многолетней войной армия коммунистов насчитывала лишь 1500 партизан, скрывавшихся в горных районах северных султанатов. 31 июля 1960 г. было официально объявлено о прекращении чрезвычайного положения. Эту же дату принято считать и датой окончания Малайской войны.

Однако, провозглашение независимости Малайской Федерации и прекращение чрезвычайного положения не означали капитуляции малайских коммунистов. Хотя фактически сопротивление было приостановлено, Компартия собиралась с силами и залечивала раны. Тем более, что в 1960-е годы произошел «маоистский поворот» малайских коммунистов. В это время окрепший Китай обратил внимание на страны Юго-Восточной и Южной Азии, надеясь установить в них дружественные режимы или, по крайней мере, создать очаги маоистского движения. С этой целью была начата серьезная работа по привлечению коммунистов Индии, Индокитая и Малайского архипелага на маоистские позиции. В результате, коммунистические партии в Бирме, Таиланде, Малайзии, Индонезии, на Филиппинах попали под влияние Китая.

Чинь Пен - лидер малайских коммунистов - к этому времени сам перебрался в Китай, откуда осуществлял руководство 2000 остававшихся на территории страны коммунистов и отрядами партизан общей численностью в 500 человек, которые базировались в горах на границе Малайзии и Таиланда. В 1969 г. в китайской провинции Хунань была запущена ориентированная на Малайзию и Сингапур радиостанция КПМ «Голос малайской революции», вещавшая до 1981 г. В том же 1969 г., в качестве ответной меры на очередную активизацию войны во Вьетнаме, Коммунистическая партия Малайи возобновила вооруженную борьбу, действуя в пограничных районах как с малазийской, так и с таиландской стороны. В 1970 г. на территории Южного Таиланда начала боевые действия отколовшаяся от КПМ Коммунистическая партия Малайи (марксистско-ленинская).

На долгие годы именно джунгли Южного Таиланда стали пристанищем партизан Коммунистической партии Малайи. Здесь коммунисты осуществляли вербовку малайского населения (как известно, несколько провинций Южного Таиланда населены в том числе и этническими малайцами), а также перешли к новой тактике - чтобы привлечь симпатии малайского населения, убежденного в своей ущемленности в буддийском Таиланде, коммунисты начали распространять листовки о схожести идей коммунизма и ислама. На территории Южного Таиланда и в пограничной зоне Коммунистическая партия Малайи вела боевые действия до 1989 г.

Параллельно боевые действия коммунистических партизан осуществлялись и в двух малайских штатах, расположенных на севере острова Калимантан (Борнео) - Сараваке и Сабахе. Здесь коммунистическое движение также берет начало от китайских мигрантов, перебравшихся на север Калимантана в 1920-х - 1930-х гг. В годы Второй мировой войны на Северном Калимантане партизанские действия против японских оккупантов вели Антияпонская лига Северного Борнео и Антияпонская лига Западного Борнео. После провозглашения независимости Малайской Федерации коммунисты, действовавшие на севере острова Калимантан, выступили против вхождения территорий Саравака и Сабаха в состав Малайской Федерации. Это объяснялось отличиями исторического развития, этнического состава населения и культурной спецификой территорий Северного Калимантана. Коммунисты выступали за «самоопределение народов Северного Калимантана», хотя и здесь большую часть актива коммунистического движения составляли китайцы, а представители коренных народов - ибаны, меланау и другие даякские племена (даяки - собирательное название народов острова Калимантан, как в его малайской, так и индонезийской части) -как правило не участвовали в активной политической деятельности.

В 1960-е гг. в Северном Калимантане на базе молодежных коммунистических организаций были созданы Народная армия Северного Калимантана и Народные партизаны Саравака - две вооруженные организации, ориентированные на ведение партизанской войны против малазийских правительственных войск. Народные партизаны Саравака были сформированы 30 марта 1964 г. на Западном Калимантане бежавшими в джунгли от политических преследований студентами китайского происхождения. Их численность достигала 800 человек, во главе находились Ян Чжу Чун и Вэнь Мин Чжуан. С самого начала своей деятельности партизаны Саравака сотрудничали с Коммунистической партией Индонезии, небольшая группа партизан прошла подготовку в Китае. Народная армия Северного Калимантана была сформирована 26 октября 1965 г. командиром по имени Бонг Ки Чок, ориентируясь на ведение боевых действий в восточной части Саравака.

Партизаны Саравака пользовались одно время прямой поддержкой индонезийских спецслужб, заинтересованных в ослаблении малазийского присутствия на Калимантане. Так, в начале своей деятельности партизанские отряды Саравака даже имели в своем составе индонезийских офицеров или унтер-офицеров корпуса морских коммандос или парашютистов военно-воздушных сил в качестве инструкторов. Военный переворот генерала Сухарто в 1965 г., свергнувший власть просоветски настроенного Сукарно, положил конец сотрудничеству Индонезии с коммунистами Саравака. Тем не менее, последние продолжали сражаться против малазийских, а затем и индонезийских, войск вплоть до ноября 1990 года. 30 марта 1970 г. была образована Коммунистическая партия Северного Калимантана, которая на протяжении двадцати лет руководила вооруженным сопротивлением партизанских отрядов в Сараваке.

Период начала крушения социалистического лагеря стал финальным и для малайских коммунистов, более сорока лет сражавшихся в горах и джунглях полуострова Малакка. 2 декабря 1989 г. в городе Хад Яй на юге Таиланда Чинь Пен подписал мирные соглашения между Коммунистической партией Малайи и правительствами Малайзии и Таиланда. Тем не менее, Малайзия не разрешила бывшим боевикам Компартии вернуться на территорию страны и они обосновались в «мирных деревнях» в Южном Таиланде.

Сам Чинь Пен вплоть до своей смерти в 2013 году, в 88-летнем возрасте, проживал в Таиланде. В 2006 году, еще при жизни Чинь Пена, малайский режиссер Амир Мухаммад снял посвященный ему фильм «Последний коммунист», запрещенный к показу в Малайзии (даже владение диском с этим фильмом в Малайзии карается по закону, хотя по сути это лишь биографический фильм, рассказывающий о жизни и судьбе бессменного лидера малайских коммунистов, о том, как он решился на многолетнее вооруженное противостояние - сначала со странами Британского содружества, а затем - с суверенной Малайзией).

До 1960-х годов Индонезия была страной с одной из крупнейших и активнейших в Юго-Восточной Азии коммунистических партий. Индонезийские коммунисты, в отличие от их товарищей в Индокитае или соседней Малайе, не вели партизанской войны против действующего правительства страны. Более того, многие ведущие активисты компартии сотрудничали с установившимся в стране режимом Сукарно, поскольку последний оценивался Советским Союзом как прогрессивный. Тем более трагичен был фактический конец мощной индонезийской компартии в результате тотального уничтожения ее активистов и сочувствующих.

Коммунистическое движение в Индонезии, в отличие от Индокитая или Малайи, имело отчетливое европейское происхождение и, как и в европейских странах, наследовало социал-демократам. В 1914 году среди европейцев, проживавших в Нидерландской Ост-Индии, была создана Индийская социал-демократическая ассоциация (ИСДА), у руля которой стоял известный голландский активист Хенк Сневлит. Основу социал-демократического движения составили члены железнодорожного профсоюза - в Нидерландской Ост-Индии, как и в Российской империи, железнодорожные рабочие и служащие были одним из наиболее активных в политическом отношении отрядов трудящихся. Членом этого профсоюза был и Хенк Сневлит.

Помимо голландцев и других европейцев, в ассоциацию вступило и некоторое количество индонезийцев. По сути, ИСДА являлась колониальным филиалом Социал-демократической рабочей партии Нидерландов, но обладала всей полнотой фактической автономии. В 1917 году в организации произошел раскол - более умеренная в политическом отношении часть образовала Индийскую социал-демократическую партию, а радикалы остались в ИСДА.

К моменту Октябрьской революции в России ИСДА окончательно утвердилась на революционных позициях и решила, что модель развития Советской России является образцом для индонезийского общества. С этого времени революционные социал-демократы Нидерландской Ост-Индии решили строить организацию по подобию большевистской партии, в том числе создав и собственную военизированную структуру - Красную гвардию, укомплектованную активистами Ассоциации голландских и туземных солдат и матросов. Всего в Красной гвардии ИСДА числилось не менее трех тысяч военнослужащих и бывших военнослужащих колониальных войск и военно-морского флота.

Влияние социал-демократов в среде рядового и унтер-офицерского состава колониальной армии и флота было обусловлено достаточно плохими условиями несения службы и низким уровнем материального довольствия военнослужащих. При этом среди голландских военнослужащих были социал-демократы, прибывшие из Нидерландов и распространявшие социалистические идеи среди туземных солдат и матросов. Наиболее активно социал-демократы действовали среди солдат и матросов военно-морских баз в Сурабае, где в 1917 году произошло мощное восстание, подавленное голландскими войсками.

После восстания руководитель ИСДА Сневлит был 5 декабря 1918 года выслан колониальными властями на родину, в Нидерланды. Там он не задержался - успел побывать делегатом в Москве от коммунистов Индонезии, затем принимал активное участие в организации Коммунистической партии Китая. Вернувшись в Нидерланды, в 1927 году Сневлит постепенно отошел от официальной линии Компартии Нидерландов и возглавил Революционную социалистическую партию, находившуюся на левокоммунистических позициях. Во время оккупации Нидерландов гитлеровскими войсками в годы Второй мировой войны Сневлит 102

возглавлял подпольный антифашистский «Маркс-Ленин-Люксембург-фронт», после разоблачения организации был арестован и 12 апреля 1942 года казнен вместе со своими соратниками, мужественно встретив смерть пением «Интернационала».

Отъезд Сневлита и переход части голландских активистов на более умеренные социал-демократические позиции постепенно способствовали тому, что в ИСДА стала расти численность активистов туземного происхождения. В наибольшей степени этот процесс был детерминирован союзническими отношениями ИСДА с левонационалистической организацией «Сарекат Ислама» («Союз ислама»), среди членов которой присутствовали люди социалистических взглядов, симпатизировавшие ИСДА и в конечном итоге перешедшие в ее состав. 23 мая 1920 года съезд Индийской социал-демократической ассоциации принял решение переименовать организацию в Индийскую коммунистическую ассоциацию (ИКА). Таким образом, именно 1920 год можно считать датой отсчета истории именно коммунистического, а не социал-демократического, движения в Индонезии.

В новой организации численно уже преобладали индонезийцы. Председателем ассоциации стал Семаун, его заместителем - Дарсоно. Тем не менее, голландцы также были представлены в ИКА - они занимали три места в центральном комитете из пяти возможных. Объяснялось это не только заслугами уроженцев метрополии в развитии коммунистического движения в Нидерландской Ост-Индии, но и тем, что именно через голландцев партия могла поддерживать связи с мировым коммунистическим движением, в первую очередь - с Советской Россией, уже являвшейся к тому времени ориентиром для большинства компартий мира. Официальные контакты с Советской Россией и Комнитерном от имени индонезийских коммунистов осуществлял голландец Сневлит. Примечательно, что именно Индийская коммунистическая ассоциация стала первой секцией Коминтерна в Азии. Углубление контактов с Коминтерном способствовало и усвоению индонезийскими коммунистами передового опыта своих европейских и российских единомышленников. Так, партия приступила к формированию подконтрольного коммунистам профсоюзного движения трудящихся Нидерландской Ост-Индии. В 1923 г. подконтрольный коммунистам профсоюз железнодорожников устроил забастовку, что повлекло за собой серьезные репрессии со стороны властей. Лидер коммунистов Касым Джон Семаун был вынужден бежать из страны. Он обосновался в Советском Союзе, где прожил более тридцати лет, женился, родил детей. В 1924 —1928 гг. Семаун представлял Индонезию в Коминтерне и Профинтерне. На родину ветеран коммунистического движения вернулся лишь после получения страной политической независимости.

В 1924 году Индийская коммунистическая ассоциация была переименована в Коммунистическую партию Индонезии. К этому времени она превратилась уже в достаточно активную политическую организацию, контролировавшую профсоюзы. Коминтерн настаивал на том, чтобы КПИ вступила в союз с национально-освободительными организациями, однако ряд деятелей в руководстве партии выступал за совершение антиколониальной революции силами коммунистов, «здесь и сейчас». Планировалось, что в Паданге начнется выступление железнодорожников, которые станут застрельщиками восстания остальных индонезийских трудящихся. Тем не менее, голландской контрразведке удалось установить непосредственных организаторов будущего восстания и их арестовать. Однако несколько выступлений в Индонезии произошло - в крупнейших городах страны Батавии (ныне - столица Индонезии Джакарта), Сурабае, Паданге и Бантаме. Они были разгромлены голландской полицией и колониальными войсками в течение нескольких недель. Власти заключили в тюрьму 4500 участников выступлений, 823 человека были сосланы в дикую Западную Новую Гвинею, служившую своеобразной «индонезийской Сибирью».

Коммунистическая партия Индонезии была запрещена и после нанесенного серьезнейшего удара смогла оправиться лишь в годы Второй мировой войны, когда японская оккупация Индонезии изменила существующий политический расклад и обстановку в сфере обеспечения политической безопасности. Во время японской оккупации партия развернула подпольную деятельность, выступая против японцев. Как известно, именно оккупация Индонезии, как и присутствие японцев в других странах Юго-Восточной Азии, стимулировала резкий рост национально-освободительного движения и усиление его позиций после окончания Второй мировой войны. Бывшие партизаны, закаленные в боях, получившие оружие и создавшие подпольные базы в сельской местности, уже не желали мириться с ролью оппозиционной партии, не обладающей реальным влиянием на политику страны. Они не для того сражались против японцев, чтобы их родная страна вернулась под руководство голландских колонизаторов. Естественно, что сразу после окончания войны Коммунистическая партия Индонезии включилась в антиколониальную борьбу индонезийских национально-освободительных сил.

Следует отметить, что выдалась национально-освободительная борьба достаточно жесткой. Карликовое европейское государство Нидерланды никак не хотело расставаться с азиатской колонией, богатой природными ресурсами и экспортными сельскохозяйственными товарами. Ведь экономическое благосостояние Нидерландов во многом обеспечивалось вековой эксплуатацией Нидерландской Ост-Индии. Тем не менее, свою реальную слабость голландские власти показали в годы Второй мировой войны, когда так и не смогли оказать достойное сопротивление японским оккупантам. Естественно, что индонезийское национально-освободительное движение поверило в свои силы и не замедлило через три дня после капитуляции Японии, 17 августа 1945 года, принять Декларацию независимости Индонезии.

У истоков независимости Индонезии стоял Сукарно. К моменту провозглашения Декларации ему исполнилось 44 года. Своей судьбой он, казалось, воплощал саму идею индонезийской наднациональной государственности. Он родился в семье мусульманина и индуски, а политическую деятельность начал в юности и к середине 1920-х гг. был заметной фигурой в националистическом движении «Сарекат Ислама». В 1927 году Сукарно возглавил только что созданную Национальную партию Индонезии. Однако в 1931 году партия распустилась. В течение 1930-х гг. Сукарно неоднократно подвергался репрессиям колониальных властей как один из ведущих деятелей национально-освободительного движения. Когда на территорию Индонезии вторглись японские войска, Сукарно, в отличие от коммунистов, принял тактику сотрудничества с Японией.

По мнению Сукарно, азиаты-японцы представляли собой меньшее зло, чем голландские колонизаторы и могли использоваться национально-освободительным движением для поддержки идеи о независимой Индонезии. Действительно, японцы пообещали Сукарно в обмен на поддержку провозгласить независимость Индонезии, однако с реализацией этого намерения, по понятным причинам, медлили вплоть до окончания боевых действий. Тем не менее, в отличие от коммунистов, Сукарно и его соратники - индонезийские националисты - с японцами не воевали, а их поддерживали. Поэтому когда Япония капитулировала, Сукарно счел своим долгом провозгласить независимость страны, чтобы не допустить ее возвращения под власть голландских колонизаторов.

Основой идеологии нового государства должны были стать пять принципов - национализм, интернационализм, демократия, социальное благополучие, вера в Бога. Таким образом, Сукарно объединил основные компоненты трех ветвей национально-освободительного движения Индонезии - националистического, социалистического и исламистского. Тот авторитет, которым Сукарно пользовался в национально-освободительном движении, позволил ему стать фактически единоличным лидером образуемого государства. Под контролем Сукарно оказались и вооруженные подразделения индонезийских патриотов, созданные еще в годы Второй мировой войны.

Тем временем, в 1945 году в Индонезии высадились голландские войска, опиравшиеся на помощь англичан, не желавших появления суверенного азиатского государства, которое могло стать «плохим примером» для колоний Британской империи. Началось вооруженное противостояние голландских колонизаторов и индонезийского национально-освободительного движения, продолжавшееся на протяжении трех лет. В этот период Коммунистическая партия Индонезии, во время Второй мировой войны выступавшая с антияпонских позиций, выступила в качестве союзника Сукарно. Многие вооруженные отряды индонезийского сопротивления контролировались Коммунистической партией, а некоторые лидеры последней участвовали в общем руководстве национально-освободительным движением.

Так, Амир Шарифуддин занимал в 1945—1947 гг. пост министра обороны, в 1945 —1946 гг. - также пост министра информации, а в 1947 году занял пост премьер-министра страны. В то же время, активизация коммунистов и их растущее влияние в государственных структурах приходилось не по душе правому крылу националистов и исламистам. Они настаивали на разоружении подконтрольных коммунистам вооруженных подразделений, в некоторых случаях применяли против них оружие. Убийство коммунистов в Мадиуне вызвало восстание городской организации Компартии и ее сторонников. В ответ командование индонезийской армии обвинило коммунистов в попытке путча и ввело в город одну из наиболее боеспособных дивизий. Были убиты несколько тысяч активистов Компартии, включая одного из ее руководителей Мановара Муссо. Более 36 тысяч членов Компартии и сочувствующих были арестованы и приговорены к различным срокам тюремного заключения. И все это - на фоне продолжающегося противостояния с голландскими колонизаторами, не желавшими упускать контроль над Индонезией.

В конечном итоге, в 1949 году Нидерланды, под давлением США, рассчитывавших превратить Индонезию в своего союзника в Юго-Восточной Азии, пошли на прекращение боевых действий. Был освобожден захваченный ранее в плен Сукарно и ряд других высших руководителей республики. 23 августа 1949 года в Гааге состоялась конференция, на которой была образована Республика Соединенные Штаты Индонезии (РСШИ), в которую вошли сукарновская Республика Индонезия и ряд контролируемых голландцами квазигосударственных образований во главе с местными феодалами и политиками. 17 августа 1950 года вместо федеративной РСШИ была провозглашена унитарная Республика Индонезия. Под контролем Нидерландов осталась только самая восточная и отсталая провинция бывшей Нидерландской Ост-Индии - Западная Новая Гвинея (ныне - Ириан Джая).

Создание Республики Индонезия в 1950 году совпало и с постепенным возрождением деятельности Коммунистической партии, разгромленной во время подавления Мадиунского восстания. Тогдашний руководитель партии Дипа Айдит поддержал националистическую политику Сукарно, встретив понимание и согласие других видных деятелей Компартии. Власти страны не оставили эту поддержку незамеченной. В 1951 г. КПИ вошла в Консультативную группу политических партий страны, то есть была признана массовой политической партией. В 1955 г. партия поддержала разработанную Сукарно концепцию «направляемой демократии» и превратилась в одну из провластных политических структур. За этим не преминул последовать успех на парламентских выборах, где Компартия с 16% голосов избирателей заняла третье место. Параллельно партия стремилась обрести популярность среди народных масс, приступив к установлению рабочего контроля на промышленных предприятиях, принадлежавших иностранным капиталистам, прежде всего - голландцам.

В период с 1951 по 1965 гг. Компартией Индонезии руководил Дипа Нусантара Айдит (1923—1965), занимавший посты секретаря ЦК КПИ (1951—1954), генерального секретаря ЦК КПИ (1954—1959), председателя КПИ (1959—1965). Дипа Нусантара Айдит был сыном лесника, получившим неплохое образование и с шестнадцатилетнего возраста участвовавшим в деятельности национально-освободительного движения. В 1943 Айдит вступил в Компартию, а в 1947 стал членом ЦК. Несмотря на приверженность марксистской идеологии, Айдит, руководствуясь конъюнктурными соображениями, полностью поддерживал действия Сукарно в направлении национальной идеологии, сочетавшей националистические и социальные лозунги. Однозначная поддержка Сукарно обеспечила ему не только многолетнее пребывание на посту руководителя Компартии Индонезии, но и должности на государственной службе, включая пост министра без портфеля в индонезийском правительстве, который Айдит занимал с 1962 года.

Несмотря на противодействие правой части военного командования и исламистов, Компартия весь конец 1950-х и первую половину 1960-х гг. функционировала как проправительственная организация, демонстрировавшая поддержку курса Сукарно. Это было связано с тем, что Сукарно находился в хороших взаимоотношениях с СССР, Китаем и другими социалистическими странами. В 1960 г. Сукарно поднял на вооружение лозунг «Насаком» -национализм, религия, коммунизм, что также было встречено Компартией с всесторонним одобрением. Именно в этот период в Коммунистической партии Индонезии, как и в компартиях других стран Юго-Восточной Азии, начинают набирать силу симпатии к маоизму. Все большая часть КПИ ориентируется на китайский путь, считая его более правильным и антиимпериалистическим, нежели советский. Происходит это на фоне развития взаимоотношений Индонезии как государства с Китайской Народной Республикой. За период с 1950 по 1965 гг. численность индонезийской компартии выросла с 35 тысяч до 3 миллионов членов. Естественно, что столь многочисленная политическая организация имела возможность осуществлять и собственную политику.

Сукарно был очень недоволен проектами англичан по созданию независимой Малайзии, поскольку рассчитывал на установление контроля и над этой частью Малайского архипелага. Однако, не желая действовать открыто, он предпочел использовать потенциал Компартии Индонезии. Последняя вступила в тесное сотрудничество с Коммунистической партией Малайи, с послевоенных лет ведущей партизанскую войну в джунглях Малаккского полуострова. На территорию Малайзии начали просачиваться партизанские отряды, формируемые Компартией Индонезии. Поскольку на полуострове Малакка у Компартии Малайи хватало собственных ресурсов, отряды индонезийских коммунистов обеспечивали деятельность партизанского фронта на Борнео, северная часть которого вошла в состав Малайзии. На Борнео подразделения КПИ участвовали в боевых действиях против английских и австралийских войск, подавлявших коммунистическое движение в Малайзии.

Тем временем, президент Сукарно шел на дальнейшее обострение отношений со странами Запада, поддерживавшими создание суверенной Малайзии. Индонезия заявила о выходе из ООН после избрания Малайзии в Совет безопасности Организации Объединенных Наций. Разумеется, что коммунисты эти действия Сукарно поддерживали. Предвкушая дальнейшее развитие событий в направлении индонезийско-малайзийских отношений по военному сценарию, Компартия Индонезии в маоистском ключе выдвинула концепцию «вооруженного народа», предусматривая передачу оружия рабочим профсоюзам. В июле 1965 г. коммунисты, несмотря на протесты армейского руководства, приступили к обучению первых двух тысяч бойцов народного ополчения. К этому времени армейское командование уже открыто ненавидело коммунистов и с неприязнью относилось к проводимой президентом Сукарно политике. В том числе и потому, что последний направил в войсковые подразделения политических комиссаров, многие из которых были членами компартии или сочувствующих левых организаций.

В ночь с 30 сентября на 1 октября 1965 года молодежные коммунистические организации произвели попытку военного переворота, опираясь на сочувствующую часть офицерского корпуса. В 3.15 ночи 1 октября 1965 года военнослужащие полка президентской охраны «Чакрабирава», дивизии «Дипонегоро» и армии «Бравиджая» ворвались на территорию авиационной базы Халим. Ими были убиты шесть генералов - высших руководителей индонезийских вооруженных сил, в том числе министр обороны Индонезии генерал-лейтенант Ахмад Яни, генерал-майоры Мас Тиртодармо Харьоно, Супрапто, Сисвондо Парман, бригадные генералы Дональд Панджаитан и Сутойо Сисвомихарджо. Также мятежники ранили пятилетнюю дочь генерал-лейтенанта Насутиона (Абдул Харис Насутион занимал должность начальника штаба армии), которая спустя несколько дней умерла от полученных ранений.

Утром 1 октября подконтрольные путчистам воинские подразделения из дивизий «Дипонегоро» и «Силиванги» вторглись в Джакарту. От имени восставших выступил подполковник Унтунг Шамсури, командовавший первым батальоном полка президентской охраны «Чакрабирава». Он объявил, что переворот совершен в интересах защиты президента страны Сукарно от происков генералитета, связанного с ЦРУ США и планирующего военный переворот. Следующим обращением «Движение 30 сентября» отменило в вооруженных силах Индонезии все звания выше подполковника, тем самым рассчитывая избавиться от консервативно настроенного генералитета. Тем не менее, в результате допущенных при планировании восстания серьезных ошибок, уцелевшим от репрессий генералам индонезийской армии удалось оперативно среагировать на события.

Генерал-майор Хаджи Мухаммед Сухарто, командовавший армейским резервом, сумел убедить солдат батальонов, вышедших на площадь Мердека в Джакарте, разойтись. К 19 часам того же дня 1 октября подчиненные Сухарто подразделения освободили от путчистов все контролировавшиеся последними объекты. 2 октября президент Сукарно, которому ничего иного не оставалось, назначил генерал-майора Сухарто главнокомандующим индонезийской армией. Фактически после подавления переворота именно к этому человеку - одному из наиболее опытных боевых офицеров индонезийских вооруженных сил -и перешла вся полнота власти в Индонезии.

Генерал Сухарто, возглавивший, помимо вооруженных сил, и Оперативное командование по восстановлению безопасности и порядка, начал массовые репрессии против коммунистического движения. По всей Индонезии началась волна массовых убийств активистов Коммунистической партии, осуществляемых как военными, так и членами праворадикальных и исламистских группировок. В результате репрессий в течение нескольких месяцев было убито от 500 тысяч до 1 миллиона человек. Среди жертв антикоммунистической истерии были не только реальные активисты Компартии, но и большое количество людей, лишь подозреваемых в симпатиях к коммунистам, а то и вообще убитых случайно или по ложным доносам.

Главную роль в массовой резне играли фанатичные члены исламистских организаций. Известно, что списки коммунистов предоставлялись им агентами ЦРУ. То есть, уже тогда Соединенные Штаты, заинтересованные в свержении антиамериканского режима Сукарно и уничтожении индонезийской компартии, использовали фундаменталистов в качестве исполнителей «грязной работы». Коммунистов убивали ножами - «парангами», причем жертвами расправ становились не только активисты партии, но и все члены их семей - даже дети. Трупы бросали на дорогах, в провинциях Восточной Явы отрезанные головы водружали на шесты. Это привело к росту эпидемиологических проблем в целом ряде провинций страны, прежде всего - в цитаделях индонезийского фундаменталистского ислама - Восточной Яве и Северной Суматре.

Массовое убийство коммунистов имело место и на острове Бали, где традиционно проживают индонезийские индуисты. Здесь, в силу отсутствия значительного количества мусульманского населения, антикоммунистическую резню возглавили представители высшей индуистской касты, которые призывали к убийствам коммунистов, покушавшихся на основы традиционного кастового общества. Однако, коммунисты смогли оказать воинствующим индуистам сопротивление и лишь помощь прибывших парашютно-десантного полка коммандос и дивизии «Бравиджайя» помогли индуистским землевладельцам завершить уничтожение коммунистической партии на Бали.

Помимо миллиона убитых, до двух миллионов человек были брошены в тюрьмы и концентрационные лагеря. Жертвами геноцида также стали и представители китайского населения. В Индонезии, равным образом, как и в большинстве других стран Юго-Восточной Азии, проживала внушительная китайская диаспора. Китайцы играли важную роль в торговле, бытовом обслуживании населения, в связи с чем воспринимались крестьянами и городскими люмпенизированными слоями как эксплуататоры и перекупщики. Естественно, что погромы сопровождались мародерством китайских магазинов, лавок, мастерских, грабежами и убийствами китайских семей. Власть антикитайским настроениям не особо препятствовала, поскольку было известно, что КНР поддерживает Компартию Индонезии и может действовать через многочисленную китайскую диаспору.

Хаджи Мухаммед Сухарто, произведенный в генерал-лейтенанты и назначенный в 1966 г. министром обороны страны, фактически отстранил президента Сукарно от исполнения обязанностей главы государства. Военное руководство приняло решение безжалостно уничтожить коммунистическое движение в стране, не только из соображений мести за убитых сослуживцев - генералов, но и с целью навсегда обезопасить себя от возможного возрождения Компартии (тем более, что за свою историю индонезийские коммунисты несколько раз возрождались, в буквальном смысле, «из пепла»).

12 марта 1966 года генерал Сухарто официально запретил Коммунистическую партию Индонезии и подконтрольные ей профсоюзы. Фактически резня 1965 года повлекла за собой уничтожение Коммунистической партии Индонезии. Судисман, избранный после убийства Айдита и Ньото руководителем партии, через год был казнен. Небольшое коммунистическое подполье сформировалось лишь в Блитаре в Восточной Яве, где в марте 1968 года крестьяне устроили массовое убийство членов исламистской партии Нахдатул Улама в знак мести за участие исламистов в убийстве коммунистических активистов. Вскоре после этой акции подполье в Блитаре было разгромлено.

Показательно, как так называемые демократические страны Запада восприняли ужасные по своему размаху убийства в Индонезии. Австралийский премьер-министр Гарольд Холт заявил, что цифра от пятисот тысяч до миллиона «приконченных коммунистов» свидетельствует о том, что переориентация в Индонезии произошла успешно. Соединенные Штаты Америки также приветствовали события в Индонезии, прекрасно понимая, что в результате прихода к власти Сухарто удалось уничтожить опаснейшего противника США в стране - коммунистическую партию, отстранить от власти «неуправляемого» левого лидера Сукарно и создать все условия для превращения Индонезии в американскую марионетку.

Основная масса коммунистов, оставшихся в живых, после ужасных событий разными путями постарались покинуть страну. Большинство коммунистов прибыло в Китайскую Народную Республику, некоторые направились в социалистические страны Восточной Европы. Партия продолжала действовать в эмиграции, но в самой Индонезии больше не имела реального влияния. Безусловно, что одной из причин случившихся событий являлись и стратегические просчеты самого руководства коммунистов. Вместо того, чтобы делать ставку на массовое движение, тем более, что все возможности для этого имелись -партия состояла из трех миллионов человек, руководство КПИ предпочло действовать путем «верхушечного заговора», опираясь на экстремистов - боевиков и небольшую часть офицерского корпуса. Естественно, что в офицерском корпусе симпатизанты КПИ составляли меньшинство и консервативному генералитету удалось молниеносно подавить попытку переворота, после чего руками праворадикальных организаций устроить настоящую бойню, ставшую фатальной для третьей по численности (после КПСС и Компартии Китая) коммунистической партии мира.

Филиппины - не только родина домработниц, нянь и медсестер, уезжающих на работу в Германию или Испанию, а также достаточно популярное место отдыха европейских и американских туристов (в том числе и тех, кто едет за дешевыми «плотскими удовольствиями»). Эта страна, считающаяся одним из оплотов американского военно-политического присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе, примечательна еще и тем, что на протяжении нескольких последних десятилетий она охвачена гражданской войной, которая, впрочем, мало отражается на туристическом имидже «страны семи тысяч островов». Сегодня на Филиппинах живет более 105 миллионов человек. То есть, это островное государство стремительно догоняет Россию по численности населения и, скорее всего, рано или поздно перегонит, учитывая высокие темпы рождаемости филиппинцев, в особенности - сельских жителей. Филиппины - страна не только «семи тысяч островов», но и нескольких десятков народов. Многонациональный и многоконфессиональный состав населения Филиппин и стал одной из причин растущих политических противоречий, выплескивающихся в виде вооруженного противостояния.

История проникновения на Филиппины европейцев началась в 1521 году, когда знаменитый путешественник Фернандо Магеллан высадился на острове Себу, а затем прибыл на соседний остров Мактан, где и нашел свою смерть, ввязавшись в местную междоусобную войну. Тем не менее, уже в 1543 году острова были названы Филиппинами - в честь испанского короля Филиппа, а в 1565 году здесь появилась первая испанская фактория. За триста пятьдесят лет испанского владычества на Филиппинах местное население испытало крайне существенное языковое, религиозное и культурное влияние далекой Испании. До сих пор испанский язык имеет определенное распространение на Филиппинах, по крайней мере имена у большинства филиппинцев католического вероисповедания - явно испанского происхождения. Как и в любой другой колониальной стране, на Филиппинах постепенно сформировалась национальная интеллигенция и предпринимательская прослойка, представленные принявшими католицизм и воспитанными в испанской культуре знатными филиппинцами.

Показательно, что именно эти люди, которых испанцы хотели видеть непосредственной опорой колониальной администрации и которым доверяли чиновные посты, в конечном итоге и стали основными инициаторами начала борьбы Филиппин за политический суверенитет. Примером для испанизированных филиппинцев стала череда революций в Южной Америке, приведших к освобождению практически всех испанских колоний в Новом свете и появлению новых суверенных государств. Тем не менее, Филиппины до конца 1890-х гг. оставались испанской колонией и Мадрид, давно ослабевший и утративший былое политическое влияние, не собирался расставаться с двумя «жемчужинами» испанской короны -Кубой и Филиппинами.

У истоков филиппинской борьбы за независимость в конце XIX века стоял Хосе Рисаль. Этот уникальный человек - писатель, полиглот (знал двадцать языков, включая несколько европейских) и философ - получил высшее образование в Испании, но вместо того, чтобы стать чиновником колониальной администрации, выбрал тернистый путь революционера. Он основал и возглавил Филиппинскую лигу - первую нелегальную организацию, боровшуюся за освобождение Филиппинских островов от господства испанских колонизаторов.

Хосе Рисаля (1861—1896) называли «гордостью малайской расы». Писатель, поэт и общественный деятель, он стоял у истоков революционного движения и свободомыслия на Филиппинах. В Советском Союзе Рисаля считали прогрессивным историческим деятелем, издав целый ряд его произведений на русском языке.

В 1896 году Хосе Рисаль был арестован и расстрелян за свою антииспанскую деятельность. Однако в том же году идейные наследники Рисаля, входившие в тайное общество «Катипунан», начали Филиппинскую революцию, завершившуюся к 1898 году практически полным освобождением островов от испанского владычества. Однако, поскольку в 1898 году произошла испано-американская война, ставшая закономерным завершением растущих амбиций США и их стремления к овладению Кубой, еще остававшейся испанской колонией, по результатам Парижского мирного договора между США и Испанией несколько колоний последней, включая Кубу, Гуам, Пуэрто-Рико и Филиппины, перешли под управление Соединенных Штатов. Естественно, что филиппинские борцы за независимость, только что в двухгодичной революции отстоявшие право на политический суверенитет, идти под протекторат нового хозяина не стремились. Началась филиппинско-американская война, продлившаяся до 1901 года и закончившаяся поражением филиппинцев и попаданием островов под американский протекторат. Лишь в июле 1946 года, на волне деколонизации, начавшейся после окончания Второй мировой войны, Филиппины получили государственный суверенитет. Как и в других странах Юго-Восточной Азии, на Филиппинах заметно активизировалось коммунистическое движение.

Еще в 1930 году под руководством Крисанто Эванхелиста была создана Коммунистическая партия Филиппин, объединившая местных сторонников учения Маркса и Ленина. Спустя два года после создания, в 1932 г., американская администрация Филиппин запретила деятельность коммунистов и партия ушла в подполье. Именно годы подпольной борьбы повлияли, с одной стороны, на радикализацию коммунистической партии, а с другой стороны способствовали кристаллизации ее кадрового состава и появлению профессиональных революционеров, ориентированных исключительно на нелегальную деятельность. В годы Второй мировой войны именно по инициативе Компартии была создана Хукбалахап - Народная антияпонская армия, развернувшая партизанскую борьбу против оккупировавших Филиппины японских войск. Жертвами «хуков», как называли «красных партизан», стало по меньшей мере 25 тысяч человек - пять тысяч японских солдат и офицеров, местные полицейские, коллаборционисты, помещики и предприниматели, представители враждебных политических группировок.

Провозглашение независимости Филиппин в 1946 году не успокоило радикальную часть коммунистов, которая окрестила правительство страны проамериканским и продолжила партизанскую войну в рядах созданной Армии освобождения народа. В 1948 г. Коммунистическая партия Филиппин вновь перешла в подполье после официального запрета ее деятельности. Одновременно власти, развернув масштабные репрессии против коммунистов, сумели выбить практически все руководство партии. Лишь к началу 1960-х гг. коммунистам удалось оправиться от потерь. К этому времени значительная часть филиппинских коммунистов, как и в целом коммунистов Юго-Восточной Азии, симпатизировала скорее Китаю Мао Цзэдуна, чем более умеренной линии, представленной Советским Союзом. Объяснялось это как ментальной и территориальной близостью китайской цивилизации, так и активным участием маоистского Китая в финансировании радикальных коммунистических партий в странах Индокитая, Индонезии, Малайзии, Индии и на Филиппинах. Наконец, следует отметить, что просоветские коммунистические лидеры с довоенным стажем либо погибли в годы Второй мировой войны, либо были уничтожены в последовавший за войной период политических репрессий филиппинской власти против коммунистов. Среди радикально настроенной молодежи большим успехом пользовались идеи «Великого кормчего», нежели советская модель строительства социализма и мирного сосуществования с капиталистическим миром.

Именно с деятельностью маоистов связывают начало «красной» партизанской войны на Филиппинах, продолжающейся практически пятьдесят лет. Бессменным лидером маоистской компартии, сформированной 26 декабря 1968 года, является Хосе Мария Сисон. Как и многие другие революционные деятели, Сисон родился в богатой семье землевладельца -в далеком 1939 году. Он получил образование на факультете политических наук Филиппинского университета, где познакомился со своим ровесником и соучеником - лидером Национального освободительного фронта моро Нур Мисуари. В молодости Сисон подавал большие надежды как будущий ученый - специалист по литературному творчеству Хосе Рисаля. Однако, Хосе Мария Сисон избрал путь революционного деятеля, в качестве которого ему и оказалось суждено войти в историю послевоенных Филиппин.

Хосе Мария Сисон (р.1939), бессменный идеолог филиппинских маоистов, в настоящее время проживает в Нидерландах и периодически общается с западной прессой. Этого человека, отметившего в текущем году семидесятипятилетний юбилей, смело можно назвать «живой легендой» коммунистического повстанчества в Юго-Восточной Азии.

В 1962 г. Сисон, в ту пору занимавший пост исполнительного секретаря общества дружбы «Филиппины - Индонезия», посетил с визитом Индонезию, где познакомился с деятельностью местных коммунистов маоистского толка и проникся их идеями. Спустя четыре года он побывал в Пекине, после чего приступил к созданию на Филиппинах маоистской компартии. Официально обновленная Коммунистическая партия Филиппин отсчитывает свою историю с 1968 г., почему ее аббревиатура и пишется как «КПФ (1968)». Сисону удалось привлечь на свою сторону многих полевых командиров из числа ветеранов «Хукбалахап», которые привнесли в организацию свой боевой опыт и смогли обучить маоистскую молодежь из числа студентов, городских и сельских люмпен-пролетариев, методам партизанской войны. В 1969 году была создана Новая народная армия (ННА) - Bagong Hukbong Bayan - вооруженное крыло Коммунистической партии Филиппин, которое вплоть до настоящего времени ведет партизанскую войну против филиппинского правительства.

Как и другие маоистские организации, в своей повседневной деятельности Компартия Филиппин руководствуется совмещением вооруженной партизанской борьбы, которую ведет Новая народная армия, и строительством параллельных структур власти и общественной организации в районах, контролируемых партизанами. В частности, в «освобожденных районах» партизаны налаживают систему школьного образования, медицинского обслуживания населения, одновременно создаются «организационные комитеты барио» (т.е., сельсоветы) и «вооруженные советы барио» (те., отряды крестьянской самообороны). Деятельность КПФ охватывает по меньшей мере 800 муниципальных образований страны и 10 000 сельских населенных пунктов в 70 из 81 провинций страны. Организовано 100 партизанских фронтов, каждый из которых охватывает от 6 до 8 муниципальных образований.

По данным Центрального разведывательного управления США, в 2013 г. численность боевиков Новой народной армии колебалась в пределах от 6 до 10 тысяч человек. Филиппинское военное командование в 2014 году высказалось более оптимистично - по данным генералов, в рядах маоистских повстанцев к текущему году насчитывается приблизительно 4 тысячи вооруженных боевиков. Естественно, что содержание такой армии и поддержание ее боевой готовности требует постоянного вливания колоссальных денежных средств. Однако маоистские повстанцы давно нашли выход из ситуации, облагая действующих на подконтрольных им территориях предпринимателей и землевладельцев т.н. «революционным налогом». Фактически «революционный налог» представляет собой определенную сумму, которую предприниматель должен сдать в кассу Новой народной армии. В противном случае он рискует поплатиться здоровьем, бизнесом, а то и жизнью. Часть из получаемых средств направляется на социальные нужды населения в подконтрольных территориях. Нельзя не отметить, что маоистские повстанцы реально помогают беднейшему крестьянству Филиппин, оказывая продовольственную и медицинскую помощь, а также вмешиваясь в трудовые споры и выступая для крестьян в качестве своего рода «крыши» в конфликтах с землевладельцами и ростовщиками.

Среди бойцов Новой народной армии присутствуют как ветераны партизанского движения, так и молодежь. Как и многие другие маоистские повстанческие армии Юго-Восточной Азии, ННА привлекает подростков и даже детей к службе в своих вооруженных формированиях. Но костяк армии все равно составляют проверенные боевики.

Популярность маоистских повстанцев среди социальных низов филиппинской деревни объясняет тот факт, что Новую народную армию в «стране семи тысяч островов» давно называют «второй властью». В отличие от мусульманских сепаратистов Южных Филиппин, с коммунистическими партизанами из Новой народной армии договориться гораздо сложнее - практически со стопроцентной гарантией можно утверждать, что по своей воле филиппинское правительство никогда не пойдет на признание автономии занятых Новой народной армией районов, поскольку опасается, что проводимый маоистами социальный эксперимент может оказаться привлекательным для миллионов обездоленных жителей Филиппин.

Завершая разговор о филиппинских повстанцах, следует отметить, что маоистская Новая народная армия - далеко не единственная левацкая организация, ведущая вооруженную борьбу против филиппинского правительства. Так, еще в 1980-х гг. внутри Коммунистической партии Филиппин начала формироваться оппозиция, в идеологическом отношении более близкая троцкизму, нежели маоизму. К началу 1990-х гг. оппозиционно настроенные активисты вышли из маоистской Компартии, создав в 1998 г. собственную политическую организацию - Революционную рабочую партию Филиппин (РРПФ). В идеологическом отношении эта партия переориентировалась на троцкистский Четвертый Интернационал, став его филиппинским представительством.

В 2001 г. отделение РРПФ, действовавшее на острове Минданао, также откололось и образовало РРПМ - Революционную рабочую партию Минданао. Революционная рабочая партия Филиппин имеет собственные вооруженные силы - Революционную пролетарскую армию - Бригады Алекса Бонкайо, также отметившиеся в 1990-х - 2000-х гг. многочисленными вооруженными вылазками и террористическими актами. Свои вооруженные силы есть и у Революционной рабочей партии Минданао - Революционная народная армия. Лидер Революционной рабочей партии Минданао Клара Мария Санчес в 2006 г. заключила мирное соглашение с правительством, которое, однако, не является помехой для того, чтобы боевики партии не складывали оружие и продолжали свою партизанскую деятельность.

В настоящее время Филиппины, как и многие другие страны с аналогичными политическими проблемами, находятся в тупиковой ситуации. С одной стороны, очевидно, что отсутствие реального военного успеха правительства в борьбе с повстанцами на протяжении более чем полувека означает, что искать решение проблемы можно исключительно мирным путем. С другой стороны - центральное правительство Филиппин долгое время не желало идти на уступки, в особенности по отношению к коммунистическому спектру партизанских движений. Впрочем, приход к власти президента Родриго Дутерте - бесстрашного борца с наркомафией, который не побоялся открытым текстом назвать американского президента Барака Обаму «сыном шлюхи», может в корне изменить дальнейший ход филиппинской истории. Тем более, что сам Дутерте выступает за мир с коммунистическими повстанцами.

Большинство колониальных империй окончательно распалось не менее 40—50 лет тому назад. Однако отголоски колониальной эпохи до сих пор дают о себе знать в самых разных уголках земного шара. Большая часть войн, в том числе национально-освободительных, именуемых также сепаратистскими, в странах Азии, Африки, Океании связана с колониальным наследием. Когда европейские державы делили африканские, азиатские, океанийские территории, они меньше всего задумывались о соответствии границ колоний реальным границам исторических и этнокультурных областей. В результате после образования суверенных государств повсеместной стала проблема разделенных народов, неестественных границ между странами, установленных еще в колониальную эпоху. Некоторые бывшие колонии, в свою очередь, сами превратились в региональные державы, угнетающие свои национальные регионы, фактически превращенные во «внутренние колонии». В настоящей статье как раз и пойдет речь о «внутренней колонизации» индонезийцами западной части острова Новая Гвинея и многолетней борьбе папуасов за свое национальное освобождение.

При слове «папуас» у среднестатистического обывателя возникают ассоциации с дикарями, живущими в каменном веке и промышляющими каннибализмом. Чего таить - подобные племена, характеризующиеся крайне низким уровнем развития, существуют в лесистых и гористых районах острова Новая Гвинея и в настоящее время. Но все же - есть независимое государство Папуа - Новая Гвинея, занимающее восточную часть острова Новая Гвинея и ряд прилегающих островов (Северные Соломоновы острова, архипелаг Бисмарка, острова Д'Антркасто). Юго-восточная часть острова с 1884 г. находилась под управлением Британской империи, позже была передана Австралии. Северо-восточная до поражения Германии в Первой мировой войне была немецкой колонией, а в 1920 г. также попала под управление Австралии. В 1975 г. восточная часть острова и прилегающие острова стали независимым государством Папуа - Новая Гвинея. Сегодня это государство функционирует, опираясь на значительную помощь Австралии - вчерашней метрополии, продолжающей «опекать» свою бывшую колонию.

Что касается западной части острова Новая Гвинея, то ее история развивалась куда более драматично. Вплоть до 1949 г. западная часть Новой Гвинеи входила в состав колонии Голландская Ост-Индия. После того, как в 1949 г. Нидерланды официально признали политический суверенитет Индонезии, согласно двухсторонним соглашениям к индонезийскому республиканскому правительству перешла вся полнота власти на территории бывшей Голландской Ост-Индии, за исключением Западного Ириана. Последний было решено оставить под контролем Нидерландов до окончательного урегулирования вопроса о дальнейшей судьбе этой провинции.

В 1950 г. на переговорах между Нидерландами и Индонезией голландская делегация отвергла предложение индонезийского правительства о переходе Западного Ириана под контроль Индонезии. В феврале 1952 г. правительство Нидерландов провело поправку к Конституции страны, предусматривающую придание Западному Ириану статуса части Королевства Нидерландов. Стремление голландских властей сохранить политическую власть над отдаленной провинцией бывшей Голландской Ост-Индии объяснялось экономическими причинами - Западный Ириан это настоящий кладезь леса и полезных ископаемых. Несмотря на решение голландского правительства, Индонезия не оставляла надежды на присоединение к своей территории и Западного Ириана. В январе 1955 года радикальная индонезийская молодежь на Центральной Яве заявила о создании Освободительной армии Западного Ириана со штаб-квартирой в Семаранге. К маю 1955 г. в ряды армии вступило 72,5 тысячи добровольцев. Молодые индонезийцы заявили о своей готовности в любое время выступить с оружием в руках против голландских колонизаторов, за возвращение Индонезии провинции Западный Ириан.

Руководство страны взяло курс на освобождение Западной Новой Гвинеи от голландских колонизаторов, что и было реализовано в 1961—1962 гг. в результате индонезийско-голландского вооруженного противостояния. Индонезийское руководство ввело на территорию провинции вооруженные силы, одновременно подняв с помощью профсоюзов индонезийских рабочих, занятых на голландских предприятиях в Западном Ириане, на забастовку. Также индонезийские власти заявили о национализации голландских предприятий и депортации граждан Нидерландов из страны. 15 августа 1962 г. Нидерланды были вынуждены подписать в Нью-Йорке соглашение о передаче Западного Ириана под управление Временной исполнительной администрации Организации Объединенных Наций. Между тем, еще 19 октября 1961 г. конгресс народов Папуа, собравший около сорока племенных вождей, принял решение о поднятии с 1 ноября 1961 г. флага Папуа вместе с флагом Нидерландов и исполнении гимна Папуа вслед за гимном Нидерландов. 21 сентября 1962 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла решение о переходе с 1 мая 1963 г. провинции Западный Ириан под управление Индонезии. Бывшая голландская колония Западная Новая Гвинея получила название «Западный Ириан» (в 1969—1973 гг.), затем - провинция «Ириан Джая» (1973-2002 гг.). В 2002—2005 гг. индонезийские власти приняли решение о разделении территории на две отдельные провинции - Папуа и Западное Папуа.

Изначально Западный Ириан оставался наиболее отсталым в социально-экономическом и культурном отношении регионом Индонезии. Несмотря на то, что Индонезия - страна достаточно густонаселенная, с численностью населения в 253,5 млн. человек, Западный Ириан остается малонаселенной территорией. Большинство жителей обитает в сельской местности, в деревнях. Огромные пространства земли во внутренней части острова не заселены и фактически не используются по причине отсутствия нормальных дорог и труднодоступности. В крупнейшем городе Джаяпуре находится местный университет. Большинство населения Западного Ириана, в отличие от остальной части Индонезии, относится к папуасским и меланезийским народам. Меланезийские народы населяют прибрежные районы, папуасские - преимущественно гористую и лесистую внутреннюю часть острова. Население провинций Западного Ириана говорит на трехстах местных языках, в то же время в качестве языка межнационального общения используется государственный язык Индонезии - бахаса индонесиа.

Отсталость Западного Ириана в экономическом отношении обусловлена неразвитостью сельского хозяйства. Большинство папуасских и меланезийских деревень существуют за счет ведения примитивного земледелия, охоты, сбора фруктов и ягод. В то же время, Индонезия активно эксплуатирует природные ресурсы Западной Новой Гвинеи. Собственно говоря, именно природные ресурсы являются одним из ключевых предметов интереса индонезийской власти к этой экономической и культурной периферии страны.

В Западном Ириане добывают медь, нефть, природный газ, золото, уран. Большую ценность представляют также лесные массивы западной части острова. Лес вырубается и вывозится на продажу. Однако, несмотря на то, что природные ресурсы папуасских провинций активно используются Индонезией для увеличения бюджета страны, общий уровень жизни папуасского и меланезийского населения остается крайне низким, что позволяет многим политическим деятелям и экспертам говорить о Западном Ириане как о «внутренней колонии» Индонезии. Помимо нищеты, безработицы, постоянных проблем, связанных с вытеснением из исконного ареала обитания вследствие вырубки лесов и разработки полезных ископаемых, папуасское и меланезийское население сталкивается и с проявлениями дискриминации со стороны индонезийцев, исповедующих ислам и относящихся к монголоидной расе.

Недовольство коренного населения острова индонезийской политикой влечет за собой рост сепаратистских настроений. Папуасы и меланезийцы обвиняют центральные индонезийские власти в хищнической эксплуатации природных ресурсов, при полном пренебрежении экономическими, социальными и культурными потребностями местного населения, в дискриминации коренных жителей, воспрепятствовании праву автономии и самоуправления в папуасских провинциях. Поскольку индонезийские власти идти на компромиссы с местным населением явно не настроены, последнему не остается иного пути, кроме как выбирать путь национально-освободительной борьбы, выливающейся в вооруженное сопротивление индонезийским властям.

Еще в декабре 1963 года, практически сразу же после того, как Западная Новая Гвинея перешла под управление Индонезии, было создано Движение «Свободное Папуа» (индон. Organisasi Papua Merdeka, сокращённо OPM). Эта организация, существующая уже полвека, на протяжении нескольких десятилетий ведет вооруженную борьбу против индонезийского правления на острове, сочетая ее с политическими кампаниями по всему миру. Целью движения является отделение Западной Новой Гвинеи от Индонезии, пересмотр стратегии экономического развития острова в сторону отказа от хищнического и бесконтрольного использования его природных ресурсов и противодействия распространению на территории Западной Новой Гвинеи современного вестернизированного образа жизни. Иными словами, Движение «Свободное Папуа» выступает за экономическую самодостаточность, социальное благополучие и национальную самобытность региона.

В последние десятилетия ХХ в. Движение «Свободное Папуа» пользовалось негласной финансовой и методической помощью со стороны Ливийской Джамахирии. Как известно, ливийский лидер Муаммар Каддафи позиционировал себя другом многих национально-освободительных движений мира, а в случае с Папуа рассматривал поддержку партизан и в качестве способа давления на Индонезию - одного из основных союзников США в исламском мире. Помимо Каддафи, папуасское национально-освободительное движение сотрудничало с Новой народной армией Филиппин - филиппинскими маоистами, с конца 1940-х годов ведущими партизанскую войну на Филиппинах. Бойцы Движения «Свободное Папуа» проходили боевую подготовку в лагерях Новой народной армии, где многие из них, помимо воинских специальностей, воспринимали и маоистскую идеологию.

Первоначально Движение «Свободное Папуа» провозгласило одной из важнейших целей отказ от любой современной жизни, предусматривающий уклонение от сотрудничества с религиозными, правительственными, благотворительными организациями. В свою очередь, индонезийское руководство приступило к репрессивным мерам против папуасского национально-освободительного движения. На территории Западного Ириана был размещен тридцатитысячный контингент индонезийских войск, гражданские служащие. Вместе с тем, посол Соединенных Штатов Гэлбрейт утверждал о необходимости сокращения численности индонезийского контингента на острове. С 14 июля по 2 августа 1969 г. разрабатывался закон о свободных выборах. Было отобрано 1025 папуасских старейшин, которые приняли участие в голосовании по соглашению с Индонезией. Естественно, что они проголосовали «за интеграцию» с индонезийским государством. В то же время, большая часть папуасского и меланезийского населения Западного Ириана результаты голосования не признали. Началось массовое вооруженное сопротивление индонезийскому правительству.

Сторонники самоопределения Западного Ириана выдвинули проект создания независимого государства Республика Западное Папуа. На территории Индонезии это движение запрещено, за демонстрацию символов папуасского национального сопротивления существует риск получить до двадцати лет тюремного заключения по обвинению в государственной измене. Тем не менее, с конца 1960-х гг. папуасы ведут боевые действия в джунглях острова с целью достижения независимости от Индонезии. В 1971 г. было объявлено о создании Республики Западное Папуа. Командиры ОРМ Сет Джафет Роемкорем и Иаков Хендрик Прай разработали проект конституции Республики Западное Папуа, однако из-за разногласий между полевыми командирами ОРМ вскоре раскололось, что стало серьезным препятствием на пути к централизации папуасского национально-освободительного движения. ОРМ (Движение «Свободное Папуа») стало в большей степени аморфным объединением, интегрирующим разнообразные группы во главе с их полевыми командирами, в единую сопротивленческую сеть.

Во второй половине 1970-х гг. ОРМ начала акции против иностранных и индонезийских компаний, ведущих разработку полезных ископаемых на территории Западной Новой Гвинеи. Прежде всего, папуасские партизаны приступили к отправке писем протеста в головные офисы компаний, а после отсутствия реакции со стороны руководства компаний перешли к прямым действиям. С 23 июля по 7 сентября 1977 г. была организована серия терактов против горнодобывающей компании Freeport: перерезаны телефонные кабели, сожжено складское помещение, взорвано несколько промышленных объектов.

В 1982 г. был создан Революционный совет Движения «Свободное Папуа», целью которого стала организация международной кампании солидарности с папуасским народом, способной добиться признания независимости Папуа странами Запада. В 1984 г. партизанами ОРМ был атакован город Джаяпура - столица провинции Ириан Джая, однако индонезийским войскам удалось относительно быстро отбить атаки повстанцев, используя очевидное силовое и техническое превосходство. Это нападение было использовано индонезийским военным командованием для активизации антиповстанческой деятельности на острове. Борьба с партизанами приняла характер истребления коренного населения, в результате чего началось массовое бегство жителей «зачищаемых» деревень через границу - в Папуа - Новую Гвинею.

14 февраля 1986 г. компания Freeport вновь была извещена о предстоящих акциях протеста ОРМ. Вслед за письмами были повреждены несколько шламовых и топливных трубопроводов компании. Результатом стали существенные убытки, понесенные в результате потери суспензии и дизельного топлива. Одновременно партизаны подожгли топливную магистраль и обстреляли полицейских, прибывших на место происшествия. 14 апреля 1986 г. акция ОРМ повторилась - в этот раз также были повреждены трубопроводы и электрические кабеля, сожжено оборудование. Партизаны обстреливали ремонтные бригады, пытавшиеся приблизиться к объектам компании. В январе и августе 1996 г. бойцы ОРМ захватывали в плен индонезийских и европейских специалистов, работавших вахтовым методом на объектах горнодобывающей компании. Двое заложников были убиты, остальные освобождены.

В июле 1998 г. партизанами был поднят флаг Западного Папуа на водонапорной башне Кота Биак (остров Биак). Рядом с флагом несколько дней находилась группа повстанцев, которая в конечном итоге была арестована индонезийскими военными властями. Среди задержанных во время этой акции был легендарный лидер национально-освободительного движения Филеп Карма.

В настоящее время Филеп Иаков Сэмуэль Карма (родился 15 августа 1959 года) считается одним из наиболее известных папуасских деятелей национально-освободительного движения. Он родился в семье колониального госслужащего Андреаса Карма, служившего в голландской администрации. Происхождение помогло Филепу Карме получить образование - он учился на Яве, затем - в Азиатском институте управления в Маниле (Филиппины). У Филепа Карма - двое детей. 2 июля 1998 года он руководил демонстрацией поднятия флага в Биаке, был ранен в обе ноги резиновыми пулями. Суд приговорил Карма к шести с половиной годам лишения свободы за государственную измену, однако после десятимесячного пребывания в тюрьме приговор отменили.

1 декабря 2004 года он поднял флаг утренней звезды (национальный папуасский флаг) на церемонии в Джаяпуре, после чего был арестован и приговорен по обвинению в государственной измене к пятнадцати годам тюремного заключения. Организация «Международная Амнистия» занесла Филепа Карму в список политических заключенных - узников совести. Флаг утренней звезды считается национальным символом Западного Папуа. Он используется еще со времен нидерландского управления Западной Новой Гвинеей в 1949—1962 гг. Впервые он был поднят 1 декабря 1961 года, поднимался вместе с флагом Нидерландов и был отменен после включения Западного Ириана в состав Индонезии в 1962 году. С тех пор флаг активно используется Движением Свободное Папуа и другими папуасскими национально-освободительными организациями. Он представляет собой красную вертикальную полосу с белой пятиконечной звездой в центре и белое полотнище с синими поперечными полосами. Только за одну публичную демонстрацию этого флага в современной Индонезии можно «схлопотать» несколько лет тюремного заключения по обвинению в государственной измене.

Несмотря на прошедшие десятилетия и изменение политического режима в самой Индонезии, правительству так и не удается договориться с борцами за независимость Западного Папуа. На территории двух провинций, на которые с 2003 г. поделен Западный Ириан, продолжается вялотекущая гражданская война. За почти полвека сопротивления индонезийской оккупации острова, согласно данным Движения Свободное Папуа, правительственными войсками было убито около 500 тысяч папуасов. Международные оценки более скромные - около 100 тысяч убитых папуасов и меланезийцев. Большая их часть - мирные жители, ставшие жертвами авиационных ударов по деревням, поддерживавшим партизан, а также «зачисток» деревень индонезийскими силами безопасности. То есть, на территории Западного Ириана происходит настоящий геноцид коренного населения, на который не обращают внимания западные правительства и большинство международных организаций. С другой стороны, индонезийское руководство стремится хранить секретность происходящего в провинциях Папуа и Западное Папуа, поскольку опасается международной огласки военных преступлений индонезийской администрации. В регион крайне неохотно пускают иностранных журналистов и, вообще, иностранных граждан.

В ответ сами папуасские партизаны также не прекращают активного вооруженного сопротивления индонезийскому правительству. 24 октября 2011 г. начальник полиции Мулиа был застрелен в аэропорту боевиками Движения «Свободное Папуа». 8 января 2012 г. партизаны атаковали автобус, перевозивший индонезийских гражданских и военных лиц, в результате чего были убиты 1 индонезийский полицейский и трое гражданских. 21 января 2012 г. члены ОРМ убили мигранта из Западной Суматры, тем самым подтвердив свой курс на противодействие заселению Западной Новой Гвинеи индонезийцами. 8 апреля 2012 г. боевиками ОРМ был атакован самолет в аэропорту Мулиа. Пятеро боевиков открыли огонь по приземлившемуся самолету, в результате чего погиб один гражданский человек, были ранены оба пилота, пассажирка и ее ребенок. 9 июля 2012 г. были убиты полицейский и двое индонезийцев. Подобные сводки приходят из провинций Папуа и Западное Папуа практически ежемесячно.

В настоящее время ОРМ остается скорее аморфной, нежели централизованной организацией. Ее внутренняя структура плохо изучена даже самими индонезийскими контрразведчиками и полицейскими. Известно, что в 1996 г. верховным главнокомандующим ОРМ был Матиас Венда, под руководством которого действовало около девяти полуавтономных вооруженных подразделений. На протяжении всей истории существования ОРМ наблюдаются противоречия между отдельными полевыми командирами, соперничающими за руководство движением в целом. Так, Сет Роемкорем был командующим ОРМ и президентом Временного правительства Западного Папуа, Яков Прай - руководителем Сената Западного Папуа. После того, как Сет Роемкорем уехал в Нидерланды, руководство ОРМ взял на себя Яков Прай. Он создал совет командиров из девяти человек, отряды которых базировались преимущественно на границе Западного Папуа.

Среди наиболее известных фигур папуасского национально-освободительного движения, олицетворяющих борьбу за Свободное Папуа на Западе, следует назвать, в первую очередь, Бенни Венда. Он - сравнительно молодой человек. Родился в 1975 г. в долине Балием в центральном горном районе Западного Папуа. Когда Венда было два года, в 1977 г. произошло восстание 15-тысячного племени лани против индонезийского военного присутствия. Командование индонезийских войск ответило авиационными бомбардировками деревень лани. Были убиты многие родственники Венда, у двухлетнего мальчика повреждена нога. С 1977 по 1983 гг. Бенни Венда и его семья скрывались, как и тысячи других членов племени, в джунглях. После того, как племя лани капитулировало, Бенни отправился на учебу в университет в Джаяпуре, где получил социологическое образование.

Бенни Венда был избран старейшиной племени, одновременно развернув активную политическую деятельность в направлении борьбы за самоопределение народа Западного Папуа. Его избрали генеральным секретарем Племенной ассамблеи, созданной для сохранения обычаев и традиций племен Западного Папуа и объединившей старейшин горных племенных групп. Племенная Ассамблея выступила за полную политическую независимость от Индонезии и отвергла любые варианты автономии, предлагаемой индонезийским правительством. В 2002 г. Бенни Венда был судим за организацию демонстрации в поддержку независимости, которая переросла в массовые беспорядки. Во время волнений папуасы убили полицейского и сожгли два магазина. Арест был использован Бенни Венда для обвинений индонезийских властей в политических репрессиях против папуасского национально-освободительного движения. Вместе с тем, Бенни за инкриминируемые ему деяния грозило до 25 лет тюремного заключения. Однако папуасскому лидеру удалось бежать из тюрьмы. С помощью активистов он был вывезен в Папуа - Новую Гвинею, куда вскоре доставили и его супругу Марию Венда. Несколько позже, с помощью европейской правозащитной организации, Венда получил политическое убежище в Великобритании.

Тем временем, индонезийское правительство приняло решение арестовать Венда с помощью Интерпола. Для этого он был внесен в реестр разыскиваемых преступников. Однако после разбирательства, носившего международный характер, в 2012 г. Интерпол убрал Венда из списка преступников, сделав вывод о политической ангажированности его дела индонезийскими властями. С тех пор Венда легально действует в Великобритании, сотрудничая с симпатизирующими папуасскому национально-освободительному движению активистами в Оксфордском университете. Движение солидарности с Западным Папуа в Великобритании объединяет студенческие группы в британских университетах. Действуют представительства движения в Оксфорде, Гааге и Порт-Морсби (столица Папуа -Новой Гвинеи).

В 2013 г. Бенни Венда предпринял поездку по Соединенным Штатам Америки, Австралии, Новой Зеландии, Папуа - Новой Гвинее и Вануату, поставив перед собой задачу ознакомления общественности этих стран с проблемами Западного Папуа и задачами национально-освободительного движения. В апреле 2013 г. была открыта штаб-квартира Свободного Западного Папуа в Оксфорде, что вызвало негативную реакцию индонезийского министерства иностранных дел, которое вызвало для разбирательств и объяснений посла Великобритании. В мае 2013 г. Венда выступил перед 2,5 тысячами слушателей в Сиднейском оперном театре, что также повлекло за собой претензии индонезийского руководства -на этот раз уже к австралийским властям, позволившим проведение данного мероприятия в Сиднее. Помимо активной политической деятельности, Бенни Венда и его супруга Мария являются всемирно известными исполнителями традиционной музыки Западного Папуа. В 2008 г. они выпустили альбом «Песни Свободы» (Ninalik Ndawi).

Помимо Движения за Свободное Папуа (ОРМ), в провинциях Папуа и Западное Папуа, а также среди папуасских студентов в других регионах Индонезии, действует Национальный комитет Западного Папуа (KNPB). Эта организация была создана 19 ноября 2008 года в Джаяпуре, для организации референдума папуасских и меланезийских народов о реализации права на самоопределение провинций Папуа и Западное Папуа. Первоначально организация придерживалась исключительно ненасильственных методов. Тем не менее, в апреле 2009 г. на 15-тысячной демонстрации, которую организовал комитет, было убито индонезийскими полицейскими восемь демонстрантов.

В ответ комитет призвал папуасских студентов, обучающихся в вузах на Яве, Бали, Макассаре и Манадо, вернуться в Папуа. Сотни молодых людей отозвались на предложение комитета, однако по возвращению в родную провинцию многие из них были арестованы. В 2010 г. комитет организовал новые демонстрации, сопровождавшиеся столкновениями с полицией и силами безопасности. В настоящее время комитет имеет представительства в Джакарте, Манадо, а также за пределами Индонезии. В 2010 г. председателем комитета был избран Бухтар Табуни, международным пресс-секретарем - Виктор Джеймо. Вскоре они оба были арестованы и осуждены на три года лишения свободы каждый за подстрекательство к нарушению государственной безопасности Индонезии. Заместитель председателя комитета Мако Табуни 14 июня 2012 г. был убит группой полицейских офицеров. Виктор Джеймо сменил Бухтара Табуни в качестве председателя комитета, но практически сразу же бежал с территории Западного Ириана, спасаясь от полицейских репрессий.

Виктор Джеймо родился в 1983 году, длительное время был видным активистом папуасского национально-освободительного движения, пока не был избран генеральным секретарем Национального комитета Западного Папуа, должность которого и занимает в настоящее время. 21 октября 2009 г. он был арестован в отеле в Абепуре и обвинен в государственной измене. 23 июля 2010 г. Джеймо признали виновным в подстрекательстве к нарушению безопасности государства. 1 декабря 2012 г., в день первого поднятия национального флага папуасов, Национальный комитет попытался провести демонстрацию, разогнанную полицией. 13 мая 2013 г. Джеймо был снова арестован во время проведения марша в Джаяпуре.

Проблема самоопределения Западного Папуа вряд ли будет решена в обозримом будущем. Индонезия и стоящие за ее спиной транснациональные корпорации никогда не пойдут на то, чтобы регион, столь богатый лесом и полезными ископаемыми, «законсервировался» и «закрылся» для иностранных компаний, как того желают борцы за независимость. Поэтому стоит ожидать дальнейшего продолжения вооруженного противостояния правительственных войск и повстанцев, попыток папуасских общественных организаций привлечь внимание мировой общественности к проблеме Западной Новой Гвинеи. С другой стороны, серьезным препятствием для правительственных войск Индонезии становятся особенности природы Западной Новой Гвинеи. До 75% территории провинций Папуа и Западное Папуа покрыты густыми лесами, значительную часть составляют горы. Это очень затрудняет перемещение войсковых и полицейских подразделений. Вместе с тем разобщенность папуасского и меланезийского населения на сотни этносов и племен влечет за собой и очевидные сложности в формировании единого национально-освободительного движения с централизованным руководством.

Океания - пожалуй, самый забытый и малоизвестный уголок мира, состоящий из множества островов, и крайне пестрый в этническом, лингвистическом и даже расовом отношении. За пределами Азиатско-Тихоокеанского региона мало что известно о тех политических проблемах, с которыми сталкиваются океанийские государства после достижения большинством из них независимости в 1970-е - 1980-е годы. Между тем, для многих из них деколонизация принесла не только долгожданный суверенитет, но и серьезные противоречия, принимающие форму этнического противостояния и порой выливающиеся в кровопролитные вооруженные конфликты. Конечно, по сравнению с африканским континентом Океания - мирный регион. Но и здесь после деколонизации имеют место войны, межэтнические конфликты, сепаратистские настроения. Очень часто они имеют под собой экономическую мотивацию, поскольку местное население не всегда готово смириться с нещадной эксплуатацией природных ресурсов транснациональными корпорациями.

Остров Бугенвиль располагается в северной части Соломоновых островов, примерно в 800 км. от основной территории Папуа-Новой Гвинеи и в 7 км. от остальных Соломоновых островов. Такое название он носит в честь графа Луи Антуана де Бугенвиля (1729—1811) -французского военно-морского офицера и путешественника, предпринявшего в 1766 г. кругосветное плавание и побывавшего на многих тихоокеанских островах, включая и Меланезию. Вместе с островом Бука, который от Бугенвиля отделяет маленький мелководный пролив, протяженность Бугенвиля составляет 240 километров, а в ширину - 64 километра. Общая площадь острова составляет около 9 тыс. кв. км., при этом приблизительно половину территории Бугенвиля составляют горы, поросшие тропическим лесом. Внутренние районы острова отличаются труднодоступностью.

До 1880-х гг. территория Северных Соломоновых островов, куда помимо Бугенвиля входит также остров Бука, не принадлежала ни одной европейской колониальной державе и не знала государственности. Здесь была вотчина местных меланезийских племен. Однако в 1885 г. Германия, только вступившая к этому времени в процесс колониального раздела мира, обзавелась собственными колониями и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Внимание на этот уголок земли германское правительство обратило потому, что он еще не был до конца освоен и поделен крупными европейскими державами. Была создана колония Германская Новая Гвинея, включившая в себя Землю Кайзера Вильгельма (северо-восточная часть острова Новая Гвинея), Архипелаг Бисмарка, Маршалловы острова, Науру (вошел в состав колонии в 1888 году), Марианские острова (вошли в состав колонии в 1899 г.), Каролинские острова (вошли в состав колонии в 1899 г.) и Северные Соломоновы острова. При этом Марианские, Маршалловы и Каролинские острова были приобретены Германией у ослабшей Испании, как раз в этот период проигравшей войну Соединенным Штатам Америки и лишившейся ключевых колоний - Кубы, Пуэрто-Рико и Филиппин.

В апреле 1885 г. Германия объявила Северные Соломоновы острова своим протекторатом. Первоначально в его состав вошли острова Бугенвиль, Бука, Шуазёль, Санта-Исабель и Онтонг-Джава. Тем временем, в 1893 г. Великобритания объявила протекторат над южной частью Соломоновых островов, а в 1898 г. - над центральной частью Соломоновых островов. В 1899 г. Германия и Великобритания подписали Берлинское соглашение, в соответствии с которым Берлин отказывался в пользу Великобритании от островов Шуазёль, Санта-Исабель, Онтонг-Джава и Шортленд, взамен получая отказ от британских претензий на Самоа. Таким образом, произошел раздел Соломоновых островов на сферу британского управления и германское владение на острове Бугенвиль.

В отличие от переданных по Берлинскому соглашению под британский контроль южных островов, остров Бугенвиль с прилегающими небольшими островами оставался под контролем Германии. Однако остров Бугенвиль был настоящим захолустьем германской колониальной империи. Особого интереса к развитию этих земель кайзеровское правительство не проявляло. После поражения Германии в Первой мировой войне ее колониальные владения подверглись разделу между странами, выступавшими в войне против Германии. В частности, Северные Соломоновы острова были оккупированы австралийскими войсками. Было решено передать их под управление Австралии, включив в мандатную территорию Новая Гвинея. Однако на образе жизни населения острова смена колониальных хозяев в рассматриваемый период сильно не сказалась.

В 1943—1945 гг. территория острова Бугенвиль стала ареной кровопролитных боев между японской императорской армией и силами союзников - США, Австралией, Новой Зеландией и Фиджи. В марте - апреле 1942 г. остров был оккупирован Японией, которая приступила к строительству военных баз и оборонительных плацдармов. Однако в ноябре 1943 г. на мысе Торокина высадились части американской морской пехоты, которые закрепились на берегу и начали подготовку к освобождению основной части острова. Остров обороняла 17-я японская армия, а освобождение острова в ноябре 1943 - ноябре 1944 гг. велось силами следующих подразделений: 3-я дивизия морской пехоты США и 37-я армейская пехотная дивизия США, дивизия «Америкал», 93-я пехотная дивизия и первый афро-американский пехотный полк. Действия американских подразделений прикрывали Королевские Новозеландские ВВС. В ноябре 1944 г. ведение операции по освобождению острова было передано австралийским вооруженным силам. В 1944—1945 гг. на Бугенвиле сражались Фиджийский пехотный полк, части 3-й дивизии и 11-й бригады австралийской армии. Несмотря на то, что сам по себе остров Бугенвиль был небольшим клочком земли, сражения на нем длились почти два года, а общее участие в них принимали около 45 тысяч японских солдат и офицеров и 165 тысяч солдат и офицеров со стороны американских, австралийских, новозеландских и фиджийских войск. В конечном итоге 21 августа 1945 г. японские войска на Бугенвиле капитулировали.

В 1949 г. Территория Новая Гвинея была объединена с Территорией Папуа в Территорию Папуа-Новая Гвинея. К этому административно-территориальному образованию был отнесен и остров Бугенвиль с прилегающими островами. Между тем, населению Северных Соломоновых островов включение в состав Папуа - Новой Гвинеи никогда не было по душе. Сепаратистские настроения стали нарастать после того, как в 1970-е годы началась подготовка к провозглашению независимости Папуа - Новой Гвинеи. Дело в том, что в Папуа -Новой Гвинее проживают сотни совершенно разных этнических групп, практически не имеющих между собой ничего общего. Для жителей Северных Соломоновых островов характерен ярко выраженный австралоидный тип, с очень темной кожей. Различия в цвете кожи позволяют меланезийцам Бугенвиля называть папуасов с острова Новая Гвинея «краснокожими», поскольку кожа последних значительно светлее и имеет коричневые оттенки.

Говорят жители Северных Соломоновых островов на местных языках (кстати, используемый для одного из них - языка ротокас - алфавит является самым коротким в мире и включает всего лишь 12 букв). Эти языки плохо изучены. Исследователи относят население Бугенвиля к двум языковым семьям. Севернобугенвильская семья объединяет около 12 тысяч говорящих и включает в себя языки конуа (рапоиси), кериака (рамопа), эиво (аскопан) и ротокас, на которых говорят в северной части острова Бугенвиль. Южнобугенвильская семья объединяет около 66 тысяч говорящих и включает языки насиои, оуне, симеку, лантанаи, коромира, наговиси, мотуна, уисаи и буин, на которых говорят жители южной части острова Бугенвиль. Севернобугенвильская и южнобугенвильская языковые семьи относятся исследователями к восточнопапуасским языкам. Однако родство между всеми папуасскими языками не доказано, поэтому в науке распространена точка зрения об ареальном, а не генетическом принципе их объединения в языковые семьи.

В конфессиональном отношении большинство населения Бугенвиля (около 70%) принадлежит к Римско-Католической церкви, хотя, разумеется, на острове сохраняется определенное влияние местных традиционных верований. Католические миссионеры из Германии и Франции начали свою деятельность на Бугенвиле в 1902 г., высадившись на восточном побережье острова. Помимо католиков, на острове проживают адепты Объединенной Церкви Папуа - Новой Гвинеи - региональной протестантской деноминации.

История разработок меди на острове Бугенвиль началась с того, что в 1963 году правительство Австралии предоставило лицензию на разработку медных рудников в Пангуне на территории острова Бугенвиль компании «КРА эксплорейшн». В 1969 году австралийская компания Conzinc Rio Tinto начала эксплуатацию природных ресурсов острова. Вскоре экспорт меди стал составлять 45% национального экспортного дохода Папуа - Новой Гвинеи. Однако с самых первых дней начала эксплуатации природных ресурсов острова возникли серьезные проблемы с выкупом земель у местных крестьян и плантаторов, среди которых были и «белые» землевладельцы, не желающие расставаться со своими угодьями. Тем более, что компенсации, которые австралийские власти предлагали местным землевладельцам за отнимаемые у них под медные прииски земли, вряд ли можно было назвать достаточными.

Следствием начала разработок медных приисков стало прибытие на Бугенвиль большого количества приезжих рабочих, в первую очередь - выходцев с острова Новая Гвинея, называемых здесь «краснокожими». Помимо них, на Бугенвиль прибыли также австралийские инженеры и техники. Таким образом, разработка природных ресурсов острова и трудовая миграция на Бугенвиль чужеродного населения стали главными раздражающими факторами для местных жителей. Последние, во-первых, укрепились во мнении, что их природные ресурсы воруют транснациональные корпорации, тогда как сами бугенвильцы не получают практически никаких дивидендов от эксплуатации медных рудников. Также бугенвильцы увидели, что разработка рудников препятствует нормальной хозяйственной жизни острова, поскольку в результате проведения изыскательских и добывающих работ уничтожается флора и фауна и, тем самым, подрываются основы традиционного образа жизни сельского населения, составляющего большинство среди островитян. Сельское хозяйство и лесные промыслы, на протяжении столетий составлявшие основу бугенвильского быта, оказались серьезно подорваны ведением горнодобывающих работ.

Во-вторых, бугенвильцы были очень разозлены пребыванием на острове больших групп иноэтничного населения, особенно выходцев с Новой Гвинеи, которые сильно отличаются в культурном отношении от жителей Северных Соломоновых островов. Жители Бугенвиля, подвергшиеся ранее большей христианизации, считали себя более культурными и миролюбивыми людьми, нежели приезжие с Новой Гвинеи (в особенности, если учитывать хорошо известную специфику значительной части контингента «вахтовиков», приезжающих на подобные заработки). Тем более, что большой контингент рабочих, представляющих собой молодых мужчин в расцвете сил, практически всегда означает такие негативные явления для местного населения как конкуренция за женщин и рост уличной преступности, в том числе на почве злоупотребления алкоголем. Кроме того, приезжие рабочие создавали путем самозастроя поселения на землях, принадлежащих местным жителям, и уходить с них не хотели. Были нередки случаи столкновений на бытовой почве между приезжими рабочими и бугенвильскими крестьянами. В результате, на Бугенвиле начались межэтнические конфликты, которые спровоцировали развитие мощного националистического движения, выступившего с сепаратистскими лозунгами.

1 сентября 1975 года Северные Соломоновы острова объявили независимость от находящейся под управлением Австралии Территории Папуа - Новая Гвинея. Кстати, спустя две недели после провозглашения независимости Северных Соломоновых островов, 16 сентября 1975 года была провозглашена и независимость Папуа - Новой Гвинеи. Через шесть месяцев лидеры бугенвильцев согласились на вхождение в состав Папуа - Новой Гвинеи в качестве Автономного региона Бугенвиль. Тем более, что власти Папуа - Новой Гвинеи пообещали скорого учреждения подлинной автономии острова с перспективой обретения контроля над получаемыми от разработки медных рудников финансовыми средствами.

Однако последующие годы показали, что ни одно из пожеланий коренного населения Северных Соломоновых островов выполнено не было. В частности, практически все средства от эксплуатации медных ресурсов уходили транснациональным корпорациям и властям Папуа - Новой Гвинеи, на острове продолжалась разработка медных приисков, не был прекращен завоз иноэтничных мигрантов. Следствием такой политики стало повторное восстание на Бугенвиле в 1988 г. Местные жители прекрасно понимали, что разработка медных рудников при условии отсутствия автономного управления островом не несет им ничего хорошего, кроме загрязнения окружающей среды и присутствия большого количества иноэтнических мигрантов. Добиться же перераспределения финансовых средств в пользу острова можно только при условии изменения политической системы управления Бугенвилем в сторону ее автономизации или даже провозглашения политического суверенитета Бугенвиля.

Ведущей силой сепаратистов стала Бугенвильская революционная армия (БРА), которой в 1990 году удалось выбить подразделения полиции и вооруженных сил Папуа - Новой Гвинеи с территории острова и в одностороннем порядке провозгласить независимость Бугенвиля. Суверенитет острова был признан соседними Соломоновыми островами, населенными родственными в этническом отношении племенами. Кстати, именно в столице Соломоновых островов Хониаре разместилось правительство Бугенвиля и командование Бугенвильской революционной армии.

Верховное руководство Бугенвильской революционной армией осуществлял Фрэнсис Она (1953—2005). Некоторое время молодой Фрэнсис Она работал на одном из медных рудников, но затем, вместе с двоюродным братом Пепутуа Сереро, от лица Ассоциации землевладельцев Пангуна выступил со следующими требованиями: 1) выплата горнорудной компанией компенсации за ущерб в размере 10 млн. кина; 2) выплата 50% от доходов компании землевладельцам и правительству Бугенвиля; 3) возвращение правительством Папуа-Новой Гвинеи всех средств, полученных от деятельности горнорудной компании в период с 1972 по 1988 гг.; 4) постепенный переход компании по добыче меди в собственность правительства провинции Бугенвиль и землевладельцев острова.

Правительство Папуа - Новой Гвинеи в ответ подготовило «компромиссные меры». Они предусматривали продажу провинции Бугенвиль и землевладельцам 4,5% обычных акций, которые прежде находились в распоряжении центрального правительства; увеличение компенсации за загрязнение окружающей среды правительству провинции; расширение социальной инфраструктуры на острове Бугенвиль. Однако данные мероприятия показались лидерам Ассоциации землевладельцев Пангуна минимальными уступками со стороны центрального правительства. Естественно, что бугенвильские активисты отказались идти на компромисс с центральным правительством и подтвердили свою направленность добиваться ранее выдвинутых требований любыми способами, в том числе и путем вооруженной борьбы за полную политическую независимость острова. Лидеры бугенвильских сепаратистов обвинили центральное правительство Папуа - Новой Гвинеи и руководство горнорудной компании в продолжении колониалистской политики в отношении острова и его населения, нещадной эксплуатации природных ресурсов и ограблении коренных жителей Бугенвиля.

Повстанческие отряды, составлявшие Бугенвильскую революционную армию, приступили к актам саботажа на медных рудниках. Первое время армия осуществляла экономические диверсии против медных рудников, а также нападала на служащих горнорудной компании. В мае 1989 г. Она отверг предложение руководства Папуа - Новой Гвинеи по заключению компромисса, после чего началась длительная и кровопролитная гражданская война на Бугенвиле. Она отягощалась тем, что вооруженные группировки бугенвильских повстанцев воевали не только против регулярных войск и полиции Папуа - Новой Гвинеи, но и друг против друга. Этому способствовали политические и межэтнические противоречия между различными племенами, населяющими остров Бугенвиль. Война сопровождалась и ростом преступности на острове, в том числе совершением многочисленных тяжких уголовных преступлений против мирного населения - убийств, грабежей, изнасилований в бугенвильских деревнях.

Правительством Папуа - Новой Гвинеи было принято решение о начале экономической блокады острова, одновременно на Бугенвиль направлялись полицейские, а затем и армейские подразделения. Остров был объявлен зоной чрезвычайного положения и поставлен под управление уполномоченного полиции Папуа - Новой Гвинеи. В ответ на введенную правительством ПНГ блокаду острова, 17 мая 1990 года была провозглашена независимость и сформировано временное правительство Бугенвиля в составе Фрэнсиса Она, Джозефа Кабуи и Сэма Каоуна. Между тем, правительственные войска Папуа -Новой Гвинеи с территории острова были выведены, поскольку папуасские руководители стремились обеспечить прекращение огня со стороны повстанцев. Когда премьер-министром Папуа-Новой Гвинеи стал Паяс Уингти, руководство Папуа - Новой Гвинеи возобновило попытки силового давления на повстанческое движение Бугенвиля. В 1996 г. преемник Уингти на посту премьер-министра центрального правительства Джулиус Чан приказал вооруженным силам Папуа - Новой Гвинеи начать вторжение на остров Бугенвиль с целью подавления повстанческого движения.

На Бугенвиле высадилась практически вся двухтысячная армия Папуа - Новой Гвинеи, официально называвшаяся Силами обороны Папуа - Новой Гвинеи. Кроме того, премьер-министром страны Джулиусом Чаном для подавления повстанческого движения были привлечены международные наемники из частной военной компании Sandline International. Эта лондонская частная военная компания, созданная бывшим подполковником шотландской гвардии и участником Фолклендской кампании, «Бури в пустыне» и войны в Югославии Тимом Спайсером, укомплектовывала свои ряды, прежде всего, бывшими военнослужащими спецподразделений британской и южноафриканской армии, имевшими боевой опыт участия в конфликтах на территории Анголы и Сьерра-Леоне. Компания подписала с правительством Папуа - Новой Гвинеи контракт на 36 млн. долларов, причем официально ее функции значились как охрана крупнейшего медного рудника Пангуна, а в действительности наемники должны были поддержать с воздуха операцию правительственных войск Папуа-Новой Гвинеи. Боевики частной военной компании прибыли в столицу Папуа - Новой Гвинеи город Порт-Морсби и стали готовиться к отправке на территорию Бугенвиля.

Однако подробности операции были раскрыты австралийской прессой. Австралия потребовала немедленно вывести 44 боевика частной военной компании. Одновременно произошел военный мятеж офицеров и солдат армии Папуа-Новой Гвинеи в столице страны Порт-Морсби. В конечном итоге, Тима Спайсера арестовала папуасская полиция. Правда, его вскоре освободили и из Океании бывший британский подполковник спешно ретировался. Но, что удивительно, с помощью адвокатов владелец частной военной компании сумел добиться выплаты от папуасского правительства всех 36 млн. долларов, фигурировавших в контракте об оказании специальных охранных услуг правительству Папуа - Новой Гвинеи.

При этом Австралия и Новая Зеландия, к которым правительство Папуа - Новой Гвинеи обратилось за поддержкой, в том числе и военной, в интервенции на остров участвовать отказались. Использование вооруженных сил Папуа - Новой Гвинеи повлекло за собой многочисленные нарушения прав мирного населения острова Бугенвиль. Жертвами многолетней гражданской войны стало, по разным оценкам, от 10 000 до 20 000 жителей острова. И это при том, что его население в 1990 году насчитывало едва ли больше 150 тысяч жителей. Большая часть погибших стала жертвами экономической блокады, вызвавшей голод на острове, а также эпидемий болезней, связанных с разрушением и так крайне слабой медицинской инфраструктуры острова. Тем более, что в результате блокады острова на его территорию не завозились медицинские препараты, в результате чего большое количество людей умерло от тропических заболеваний, не получив необходимой медицинской помощи.

Кроме того, подразделения Сил обороны Папуа - Новой Гвинеи, по данным докладчиков Организации Объединенных Наций, совершали военные преступления против бугенвильского населения. В частности, перед смертью боевиков БРА, попавших в плен, а также гражданских лиц, подозреваемых в участии в сепаратистском движении, зверски пытали, в том числе протаскивая привязанными к грузовикам, а тела сбрасывали с вертолетов в море или сжигали в автомобильных покрышках. Известно о нескольких случаях внесудебных расправ и над лидерами бугенвильского национально-освободительного движения. Действовали специальные центры, в которых правительственные войска размещали «подозрительных лиц», где они подвергались, в том числе, и пыткам со стороны полицейских и военнослужащих.

По данным ООН, во время операций Сил обороны Папуа - Новой Гвинеи на территории Бугенвиля систематически нарушались права граждан на образование, медицинское обслуживание, правосудие, свободу перемещения. Ведь на острове фактически не функционировали школы и больницы, жители были лишены возможности свободного перемещения из-за введенного чрезвычайного положения и запретов со стороны правительственных войск и полиции. Однако, сложно отрицать и факты проявления жестокости со стороны бугенвильских повстанцев. Только жертвами Бугенвильской революционной армии и более мелких повстанческих подразделений становились, как правило, рабочие и служащие горнорудной компании, а позже - любые выходцы с территории «метрополии» - острова Новая Гвинея, которых бугенвильские радикалы обвиняли в захвате и колонизации острова и криминальном поведении по отношению к местным жителям.

С другой стороны, и экономика Папуа - Новой Гвинеи серьезно страдала от издержек, вызванных кровопролитной войной на Бугенвиле. Во-первых, война сама по себе требовала серьезных расходов денежных средств, а во-вторых, она делала невозможной добычу медных ресурсов и, соответственно, пополнение бюджета страны (доходы от добычи меди составляли до 45% экспортного дохода Папуа - Новой Гвинеи и до 20% от общего дохода страны). Соответственно, нарастало недовольство действиями центрального правительства и на территории собственно Папуа - Новой Гвинеи, поскольку качество жизни населения страны заметно ухудшилось в процессе ведения боевых действий на Бугенвиле.

Правительство Папуа - Новой Гвинеи, пытаясь восстановить контроль над островом, приступило к переговорам с некоторыми бугенвильскими политиками. Здесь следует отметить, что руководство Бугенвильской революционной армии никогда не было единым и по сути это вооруженное формирование представляло собой конгломерат разрозненных повстанческих отрядов, подчинявшихся лишь собственным лидерам из числа племенных вождей или «авторитетных воинов». В 1997 г. было заключено соглашение о прекращении огня с одним из лидеров повстанцев Джозефом Кабуи, считавшимся сравнительно умеренным политиком по сравнению с Фрэнсисом Она (Джозеф Кабуи до начала гражданской войны возглавлял правительство провинции Бугенвиль).

Джозеф Канизиус Кабуи (1954—2008) возглавлял одно из подразделений Бугенвильской революционной армии, однако потом перешел к риторике мирных переговоров. Это позволило ему в 2005 г. возглавить Бугенвильский народный конгресс и в июне 2005 г. быть избранным президентом Автономного региона Бугенвиль, получив подавляющее большинство голосов избирателей. Своей мечтой Кабуи называл превращение Бугенвиля в «Кувейт Тихого океана». Однако 7 июня 2008 г. Кабуи скоропостижно скончался от сердечного приступа. Его активная роль в частичном умиротворении Бугенвиля была признана многими мировыми политиками, в том числе руководителем ООН Пан Ги Муном и министром иностранных дел Австралии Стивеном Смитом. Таким образом, еще в 2001 г. правительству Папуа - Новой Гвинеи удалось добиться заключения соглашения, предусматривающего включение Бугенвиля в состав ПНГ в качестве автономного региона, обладающего, тем не менее, собственной Конституцией и широкими полномочиями в сфере управления социальной, экономической и культурной жизнью острова. Фактически за Папуа - Новой Гвинеей оставались только вопросы внешнеполитического представительства и обороны.

Однако данное решение было признано далеко не всеми действующими фигурами бугенвильской политики. Так, Фрэнсис Она и подчиненные ему вооруженные отряды Бугенвильской революционной армии продолжали контролировать более половины территории острова. 17 мая 2004 г. Фрэнсис Она провозгласил себя королем Мекамуи (местное название Бугенвиля). Он был коронован под именем Франциск Доминик Датеранси Доманаа, как глава Королевства Святой Земли («Святая Земля» - традиционное название острова Бугенвиль, признаваемое многими племенами). Когда в мае 2005 года состоялись выборы в Автономное правительство Бугенвиля, Фрэнсис Она его результаты не признал, заявив, что лишь 3% бугенвильцев приняли в них участие, тогда как 97% населения острова поддерживают его королевское правительство. Однако 24 июля 2005 года Фрэнсис Она скончался в результате заболевания малярией в своей родовой деревне. Таким образом, ушел с политической сцены наиболее радикальный сторонник полной политической независимости острова Бугенвиль, что также способствовало дальнейшему развитию переговорного процесса между центральным правительством и бугенвильскими активистами.

Сегодня Бугенвиль представляет собой автономную территорию, руководит которой собственный президент. 10 июня 2010 года президентом Автономного региона Бугенвиль был избран Джон Момис - бывший католический священник, начавший активно заниматься политикой еще в 1970-е годы, а в 1999—2005 гг. занимавший пост посла Папуа - Новой Гвинеи в Китайской Народной Республике. Джон Момис считается умеренным политиком. Примечательно, что после создания автономии Резервный банк Бугенвиля возглавил проживающий на острове Алекс Цветкофф - потомок некогда эмигрировавшего в послереволюционные годы на Соломоновы острова офицера российской императорской армии.

Прекращение крупномасштабного вооруженного конфликта на острове вызвало постепенное возвращение транснациональных компаний. Так, весной 2014 года стало известно о том, что компания Bougainville Copper, прекратившая работу на острове 25 лет назад -в 1989 году - собирается возвратиться к эксплуатации природных ресурсов острова. В частности, она возобновляет добычу меди на гигантском руднике Пангуна. Компания находится в совместной собственности австралийско-британской группы Rio Tinto, которой принадлежит 53,6% акций, правительства Папуа - Новой Гвинеи (19,1% акций) и ряда частных лиц. Помимо разработок медных рудников, остров Бугенвиль экспортирует копру, кокосовый орех и ваниль. Однако условия жизни островитян все равно далеки от того, чтобы назвать их благополучными. Поэтому отнюдь не исключено, что в будущем сепаратистские группировки могут возобновить вооруженные действия, выступая за полную независимость острова от Папуа - Новой Гвинеи и за перераспределение доходов от добычи и экспорта природных ресурсов Бугенвиля.

Одной из наиболее тревожных тенденций в свете последних событий на Ближнем Востоке является вероятность распространения деятельности «Исламского государства» (запрещено в Российской Федерации) и ряда подобных организаций на те регионы мусульманского мира, которые прежде не были охвачены активной деятельностью радикалов. Речь идет в том числе о странах Юго-Восточной Азии, где проживает огромное по численности мусульманское население.

Как мы уже писали выше, Индонезия является крупнейшей по численности населения мусульманской страной мира - 88% индонезийцев исповедуют ислам. Практически все жители Явы, Мадуры, Суматры являются мусульманами - суннитами. Перенаселенность, экономические проблемы, сложные межнациональные отношения - все эти факторы, присущие индонезийскому обществу, вполне можно рассматривать и в качестве потенциальных причин распространения и активизации в этой стране религиозного фундаментализма, в том числе и в наиболее радикальных формах.

Примечательно, что до определенного времени население Индонезии исповедовало индуизм и буддизм. На острове Ява расположен знаменитый храмовый комплекс Боробу-дур, относящийся к началу IX в. н. э. В VII - XIII вв. на Малайском архипелаге существовала буддийская империя Шривиджайя, считавшаяся одним из наиболее мощных и развитых государств в этом регионе планеты. Буддизм сосуществовал в Индонезии с индуизмом-шиваизмом, а также с местными традиционными верованиями. Империя Шривиджайя вела торговлю с Индией и арабскими странами. Постепенно, с купцами и мореплавателями из стран Арабского Востока и Индии, на Малайский архипелаг проникал ислам. Первыми ислам приняла область Ачех на северо-западе Суматры, где возник одноименный султанат. Исламизировались население Малайи, Явы, Суматры. Лишь остров Бали вплоть до настоящего времени сохранил древнюю религию - смесь буддизма с индуизмом и местными верованиями. В восточных районах Индонезии, которые были колонизированы европейцами, распространилось христианство - католицизм на Тиморе, захваченном португальцами, и протестантизм на Амбоне и в Папуа. Начав распространяться к XIII в., уже к XV в. ислам занимал в Индонезии главенствующие позиции. В какой-то степени именно ислам способствовал сохранению индонезийской национальной идентичности во время голландской колонизации. В настоящее время индонезийский ислам остается значительно более либеральным, чем в тех же арабских странах Персидского залива или Пакистане. Исключением являются западные районы страны, в особенности - северо-запад острова Суматра, та самая провинция Ачех.

Власти страны прекрасно осознают, что в непростых социально-экономических условиях радикальные идеи могут оказаться очень привлекательными для сельской молодежи и городских пауперов, а противопоставить проповедникам радикального ислама нечего -индонезийское государство не имеет альтернативной идеологии, способной конкурировать с радикальным исламом. Поэтому Индонезия, как и страны АСЕАН, осуждает деятельность «Исламского государства» (запрещенной на территории Российской Федерации организации) и угрожает лишать гражданства тех индонезийцев, которые будут воевать на стороне ИГ в Сирии и Ираке (таковых, по некоторым данным, уже насчитывается около 500 человек). У индонезийского правительства есть все основания опасаться распространения радикальных идей среди мусульманской молодежи. Действительно, в Индонезии действуют радикальные группировки, которые сочувствуют ИГ и даже готовы оказывать этой организации помощь.

Руководящий состав и пропагандисты подобных организаций - это молодые мужчины лет 25—30, преимущественно выходцы из достаточно обеспеченных семей, имеющие религиозное или светское высшее образование и являющиеся идейными сторонниками создания мусульманского государства - халифата, в состав которого должна войти и Индонезия. Что касается рядовых боевиков, то их вербовка осуществляется следующими основными путями. Во-первых, боевиков вербуют в мечетях проповедники радикального толка, обращая особое внимание на безработную и социально депривированную молодежь. Во-вторых, вербовщики боевиков активно действуют среди индонезийских студентов, получающих образование за границей - в первую очередь, в Турции, откуда легче всего попасть в Сирию и Ирак. Известно, что в Турции обучается значительное количество индонезийских студентов, которые находятся под влиянием более активных местных фундаменталистов. Наконец, это действующие активисты радикально-фундаменталистских организаций в самой Индонезии, имеющие давние связи с арабским миром. На эту целевую аудиторию и направлена пропагандистская активность вербовщиков ИГ. Среди действующих активистов радикальных организаций есть люди с боевым опытом, в том числе воевавшие в 1990-х гг. в Афганистане - на стороне движения «Талибан».

Наибольшее распространение радикально-фундаменталистские взгляды имеют на Суматре и Яве, где ислам распространился раньше, чем в других регионах Индонезии, и имеет очень большое влияние на социально-политические процессы в жизни общества. Одной из наиболее активных радикально-фундаменталистских организаций страны является Индонезийская партия освобождения Хизб-ут-Тахрир (ХТИ). Несмотря на немногочисленность своих членов и сторонников, она проявляет большую активность среди студентов высших учебных заведений страны. Партия выступает за создание халифата, рассматривая в качестве основных причин всех проблем современных мусульманских стран падение и распад Османской империи, султан которой считался повелителем всех мусульман-суннитов. Правительство Индонезии относится к деятельности ХТИ более-менее лояльно, разрешая массовые мероприятия данной организации, но препятствуя проникновению в страну иностранных проповедников и пропагандистов, связанных с зарубежными структурами Хизб-ут-Тахрир. Кстати, представители умеренных мусульманских кругов страны позицию ХТИ подвергают критике - прежде всего, за противоречие природе индонезийской государственности, а также взглядам других людей на возможность создания халифата.

Еще одна радикальная организация - «Джемаа Исламия» («Исламское общество») -имеет штаб-квартиру в Индонезии, а ее филиалы действуют в соседних Малайзии, на Филиппинах и в Таиланде. «Джемаа Исламия» появилась на базе воссозданного в 969 г. имамом Абдуллой Сунгкаром и имамом Абу Бакаром Баширом движения «Даруль ислам». Первоначально имамы занимались проповедями ислама по радио и обеспечением деятельности школы-интерната. Кстати, девизом школы были слова «Смерть на пути Аллаха -наше самое высокое стремление». Постепенно активисты движения перешли к радикальным акциям протеста против христианского населения и неверующих. Было совершено несколько поджогов церквей и ночных клубов и кинотеатров, а в 1984 г. произошли крупные столкновения активистов движения с полицией. После них Абу Бакар Башир и Абдулла Сунгкар покинули Индонезию и перебрались в соседнюю Малайзию, где приступили к созданию вооруженной организации для свержения индонезийского режима генерала Сухарто. Ряд будущих боевиков «Джемаа Исламия» участвовал в боевых действиях в Афганистане против советских войск. Добровольцев из Индонезии и Малайзии в Афганистан вербовали при посредничестве Всемирной лиги ислама. Известно, что боевики «Джемаа Исламия» участвовали в организации взрывов на острове Бали в 2002 и 2005 гг., у посольства Австралии в Джакарте в 2004 г., организовывали финансирование радикальных группировок Юго-Восточной Азии.

Стратегической целью «Джемаа Исламия» является создание «Исламского государства Нусантара» на территории Малайского архипелага, мусульманских регионов Филиппин, Таиланда и Бирмы. Однако, сравнительно с численностью членов умеренных мусульманских партий, «Джемаа Исламия» и «Хизб-ут-Тахрир» на территории Индонезии еще малочисленны. Это связано, в том числе, и с тем, что в Индонезии радикальный ислам пока не получил массового распространения. Это связано с особенностями исторического и современного политического развития индонезийского государства. Во-первых, ислам в Индонезии, за исключением ряда регионов на Яве и Суматре, всегда был более «мягок», чем на Ближнем Востоке, а мусульмане более либеральны - сказывались и наложение ислама на доисламские индуистские, буддийские и традиционные верования, и соседство и постоянное взаимодействие с немусульманскими народами региона, и специфика местной культуры. Во-вторых, массовые мусульманские организации Индонезии характеризуются политической лояльностью по отношению к действующему в стране политическому строю и не намерены идти против господствующей в Индонезии концепции «панча сила» -пяти принципов, выдвинутых еще Сукарно и заключающихся в: 1) вере в единого Бога, 2) справедливости и гуманизме, 3) единстве страны, 4) демократии, направляемой политикой консультаций и представительства, 5) обеспечении социальной справедливости для всего индонезийского народа. Массовые мусульманские организации Индонезии выступили с осуждением действий радикальных боевиков на Ближнем Востоке и в Афганистане.

Вторая серьезная проблема - межконфессиональные столкновения, которые регулярно происходят в Индонезии в форме погромов и массовых стычек ортодоксальных мусульман с представителями других конфессий или даже «еретических» течений в исламе. Несмотря на то, что мусульманами, по официальной статистике, является 88% населения Индонезии, лишь примерно 30—40% из них действительно следуют принципам ислама в своей повседневной жизни. Остальные в той или иной степени придерживаются традиционных верований, при этом официально считая себя мусульманами. Основные районы конфликтов между мусульманами и иноверцами - либо Ява и Суматра, где сильны позиции ортодоксального ислама и проживает наибольшее число фанатично верующих, либо восточные острова Индонезии, где мусульмане являются недавними поселенцами и вступают в конфликты с местным христианским или языческим населением. Наиболее ожесточенные и частые столкновения мусульман с христианами происходят на острове Амбон. Среди коренного населения острова очень много христиан, составляющих не менее половины амбонцев - представителей титульного народа острова. Амбонцы - это типичный «колониальный этнос», возникший в результате смешения хитуанцев - коренных жителей Амбона - с выходцами из других регионов Индонезии и европейцами - голландцами и португальцами. Поскольку значительная часть амбонцев приняла христианство реформатского толка, представителей этого народа охотно принимали на колониальную службу - как в административные учреждения, так и в части колониальных войск Нидерландской Ост-Индии. Амбон-цами были укомплектованы многие подразделения колониальной пехоты, участвовавшие в подавлении народных восстаний на территории Индонезии. Богатые амбонцы превратились в привилегированную часть населения острова. Естественно, что после провозглашения независимости Индонезии многие амбонцы, особенно служившие в колониальных войсках и полиции, предпочли эмигрировать из страны. Однако значительное количество амбонских христиан осталось на острове, в том числе в городе Амбон, где и происходит большое количество вооруженных столкновений между христианами и мусульманами.

В 1998—1999 гг. ситуация на Амбоне накалилась до предела и переросла в гражданскую войну между христианским и мусульманским населением. Мирные жители были вынуждены покидать свои дома и искать спасения на других островах. С большим трудом правительственным войскам удалось подавить массовые беспорядки и нейтрализовать вооруженные отряды оппонирующих сторон. После этого город Амбон был официально разграничен на мусульманскую и христианскую части, но и в настоящее время здесь периодически вспыхивают конфликты между представителями двух конфессий. Естественно, что в потенциально конфликтной среде гораздо быстрее происходит распространение радикальных идей и взглядов, позволяющее радикально-фундаменталистским организациям вербовать сторонников из числа участников массовых столкновений и лиц, недовольных более выгодным материальным положением христианской части населения острова. Помимо Амбона, серьезные столкновения на межконфессиональной почве происходят и в Ириан-Джая - принадлежащей Индонезии западной части острова Новая Гвинея, где проживает большое количество переселенцев из западных мусульманских регионов Индонезии, что не нравится местным жителям - христианизированным представителям папуасских народов.

Еще одна линия конфликта - между ортодоксальными мусульманами - суннитами и представителями исламских сект, не вписывающихся в традиционный ислам. Речь идет, в частности, об общинах «Ахмадия», численность последователей которой в Индонезии достигает полумиллиона человек. Учение «Ахмадия» появилось в XIX веке в результате богословской и проповеднической деятельности Мирзы Гулама Ахмада (1835—1908) -исламского вероучителя родом из Северной Индии, выходца из могольской семьи. Согласно учению секты, второе пришествие Иисуса как раз и имело место в лице Мирзы Гулама Ахмада. Несмотря на то, что в целом вероучение Ахмадии не отличается от основных положений ислама, этот пункт заставляет многих исламских богословов воспринимать общины «Ахмадии» как еретиков. «Ахмадия» отказывается от вооруженных форм распространения ислама, выступает за примирение с наукой и обеспечение свободы совести в мусульманских странах. Деятельность «Ахмадии» вызывает резкую критику со стороны суннитских фундаменталистов, которые иногда переходят к методам насилия.

В 2008 г. была сожжена мечеть общины «Ахмадия», в 2011 г. толпой радикалов были забиты до смерти несколько последователей общины. Все чаще фундаменталисты требуют полного запрета деятельности общин «Ахмадия» на территории Индонезии. Происходят столкновения и между умеренными и радикальными мусульманами. Так, 1 июня 2008 г. в Джакарте состоялся митинг за религиозную терпимость, на участников которого напали бойцы Фронта защитников ислама. В результате столкновений были ранены 12 человек. На следующий день боевики Фронта защиты ислама напали на членов крупнейшей умеренной мусульманской организации Индонезии «Нахдатул Улама» в Джокьякарте, после чего, в свою очередь, ее сторонники совершили ряд нападений на отделения Фронта защиты ислама в различных городах Индонезии. Наконец, серьезные противоречия наблюдаются и на Бали, где местное население, исповедующее балийскую религию «Агама Тиртха» -смесь индуизма, буддизма и традиционного шаманизма Малайского архипелага, выступает против яванских переселенцев - мусульман, постепенно проникающих на остров. Так, балийцы выступили против строительства моста с Явы на Бали, поскольку опасаются, что после этого на остров усилится приток яванских переселенцев - остров Ява перенаселен и многим яванским крестьянам не хватает земли, что вынуждает их мигрировать на другие, менее заселенные, острова Индонезии. В 2002 и 2005 гг. на Бали прогремели взрывы, организованные представителями радикально-фундаменталистских организаций.

Малайзия - «соседка» Индонезии. Но борьба с религиозным экстремизмом и терроризмом в этой стране ведется на более серьезном уровне. Это объясняется, в первую очередь, спецификой национального и религиозного состава населения страны. Малайзия представляет собой интересное в плане политического устройства государственное образование. Это - федерация, образованная тринадцатью автономными штатами и тремя федеральными территориями. Девять штатов являются монархиями, семь из которых управляются султанами, одним (Перлис) управляет раджа и одним (Негри-Сембилан) правитель, носящий традиционный титул «янг дипертуан бесар». Каждые пять лет монархи девяти штатов выбирают из своей среды Верховного правителя - короля Малайзии (он носит титул «Янг ди-Пертуан Агонг»). Все правители и политическая элита страны - малайцы, исповедующие ислам суннитского толка. Однако мусульмане составляют лишь 61% населения Малайзии.

С давних пор в Малайзии проживают большие общины китайцев и индийцев, среди которых большинство не является мусульманами. Китайцы исповедуют буддизм, даосизм и конфуцианство, христианство, индийцы - индуизм. Китайская и индийская диаспоры играют важнейшую роль в экономике страны. Если малайцы в колониальную эпоху были, преимущественно, крестьянами, то китайцы и индийцы составляли основную массу бизнесменов, торговцев, промышленных рабочих, конторских служащих, работников органов управления. Можно сказать, что современная малазийская экономика построена китайцами и индийцами, то есть - немусульманами, поэтому власти Малайзии не могут позволить распространение на территории страны радикальных взглядов, хотя, возможно, малайская элита и приветствовала бы построение государства по типу Ирана или Пакистана. Кстати, именно Исламская революция в Иране и ввод советских войск в Афганистан стали ключевыми факторами распространения фундаменталистских идей в Малайзии.

Панмалазийская исламская партия укрепила свои позиции в северных штатах - Перлисе, Кедахе, Келантане и Тренггану, где основную массу населения составляли сельские жители - малайцы, исповедующие ислам и отличающиеся консервативными взглядами. В 1981 г. премьер-министром Малайзии стал Махатхир Мохамад, выступавший за исламизацию страны «сверху», умеренным путем, что представлялось необходимой мерой недопущения к власти более радикальных сторонников исламизации. Малазийское правительство строило новые мечети, поддерживало деятельность исламских школ и культурных центров, назначало фундаменталистов на важные должности в правительстве и государственном аппарате. Малайзия стала оказывать существенную помощь организациям, сражающимся за освобождение Палестины, афганским моджахедам, выступила с критикой политики Советского Союза в Афганистане и Израиля в Палестине. В результате «на местах» некоторые консервативно настроенные деятели пошли еще дальше федерального правительства и попытались установить шариатское законодательство и обязательное изучение ислама даже для немусульманского населения. В штате Келантан в 1993 г. была осуществлена попытка введения таких наказаний как отсечение кисти руки за воровство и побиение камнями женщин за супружескую измену.

Однако центральное правительство пресекло подобные шаги провинций, поскольку все же осознавало некую грань, далее которой заходить опасно как раз для самого правительства и сохранения его контроля над ситуацией в стране. Особенно взбудоражила малазийское правительство волна свержений правивших режимов, прокатившаяся в 2011 г. в арабском мире и получившая название «Арабской весны». В то же время, маловероятно, что политическая ситуация в Малайзии может пойти по сценарию Ливии, Туниса, Египта, Сирии, Йемена или Ирака. Прежде всего, следует помнить, что Малайзия - многонациональное государство, а также отличается гораздо более высоким уровнем экономического развития и, соответственно, наличием ощутимых социальных перспектив у малазийской молодежи, живущей в лучших, по сравнению со своими североафриканскими и ближневосточными ровесниками, условиях.

Власти Малайзии прекрасно осознают, что активизация радикальных фундаменталистов приведет к дестабилизации обстановки в стране, учитывая многочисленность и социальную активность немусульманского населения. Поэтому в Малайзии большое внимание уделяется нормативно-правовому обеспечению, финансированию и информационной поддержке антитеррористической деятельности. Однако и серьезные меры, предпринимаемые руководством Малайзии, не гарантируют полного избавления от экстремистских организаций. На территории страны действуют радикально-фундаменталистские организации, в том числе связанные с международными террористическими организациями и занимающиеся вербовкой боевиков из Малайзии для участия в боевых действиях в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии.

В сентябре 2015 г. в Малайзии был задержан 20-летний молодой человек, который прибыл в страну под предлогом продолжения образования, однако на самом деле пытался получить информацию о деятельности американских спецслужб и военных подразделений с целью последующей передачи полученной информации руководству ИГ. Им оказался хакер из Косово Аргит Феризи, который задерживался полицией и на территории родного Косово - также по подозрению в экстремистской деятельности. В южном малазийском штате Малакка в результате оперативной деятельности малазийской контрразведки были выявлены сторонники ИГ среди чиновников местного государственного аппарата, занимавшиеся организацией вербовки боевиков ИГ среди местного населения.

Для борьбы с распространением на территории Малайзии деятельности «Исламского государства», запрещенного в стране, Департаментом исламского развития Малайзии было создано специальное агентство, ориентированное на информационную деятельность и призванное объяснять населению истинный характер ИГ и противодействовать вербовке пропагандистами ИГ молодых малазийцев из студенческой и школьной среды. Агентство называется «Комитет по разъяснению концепции джихада», его возглавил Датук Усман Мустафа. В состав комитета включены представители Министерства внутренних дел Малайзии, Национального совета безопасности при премьер-министре Малайзии, Полиции Малайзии, Института исламского понимания, Корпорации «Аль-Хиджра-Медиа» и Института исламских стратегических исследований. По словам вице-премьера и министра внутренних дел Малайзии вице-премьер Ахмада Захида Хамиди, только в последнее время в стране было задержано 132 человека, подозреваемых в причастности к деятельности запрещенной организации «Исламское государство». По данным малазийской контрразведки, не менее 45 граждан Малайзии принимает участие в боевых действиях на территории Сирии. По возвращению в Малайзию боевики обычно арестовываются для дальнейших допросов сотрудниками спецслужб государства.

Сегодня Индонезия - одна из крупнейших стран мира по численности населения (четвертое место в мире, 253 609 643 чел.). Однако ее история как единого и независимого государства началась лишь 65 лет назад, после освобождения от голландской колонизации. Нидерланды (крохотная в сравнении с Индонезией западноевропейская страна) смогли на протяжении полутора веков удерживать практически весь Малайский архипелаг в колониальной зависимости. Причинами тому были как раздробленность индонезийских феодальных государств, так и их экономическая и военно-техническая слабость. Тем не менее, покорение территории современной Индонезии не было для голландцев простой задачей. На некоторых островах десятилетиями шли жестокие войны, что потребовало от Нидерландов содержания внушительной колониальной армии и привлечения в качестве наемных солдат не только европейцев, но и туземцев - прежде всего, христианизированных индонезийцев с Моллукских островов.

В советской исторической литературе особое внимание акцентировалось на Яванской войне. Книга о знаменитом вожде антиголландского сопротивления принце Дипонегоро вышла в серии «Жизнь замечательных людей». Куда меньше внимания уделялось другому примеру антиколониального сопротивления на территории Индонезии, более длительному и не менее ожесточенному - знаменитой Ачехской войне. А ведь именно она должна вызывать у русскоязычного читателя особый интерес - ведь в разгаре голландской колониальной экспансии султанат Ачех просил помощь у Российской империи, надеясь на то, что царь далекой белой страны поможет ему в защите своей политической независимости. Объясняется это, в первую очередь, тем, что на Ачехе народное сопротивление всегда носило религиозный характер и было идейно мотивировано исламом. Однако, прежде чем рассказать непосредственно о двухвековых перипетиях ачехского сопротивления, необходимо сделать краткий экскурс в историю этого уникального региона Индонезии.

Историческая область Ачех (или Аче) располагается на северо-западе острова Суматра. Учитывая географическое положение Ачеха, неудивительно, что именно на этой земле ислам получил наибольшее распространение в Индонезии - сюда прибывали торговые суда с портов Ближнего Востока, местное население тесно контактировало с купцами, специалистами и проповедниками - арабами, персами, турками, сомалийцами. Местное население - ачехцы - говорят на ачехском языке, относящемся к австронезийской языковой семье, являющейся основной на всей территории Индонезии и ряда соседних государств (Малайзия, Филиппины, страны Океании).

Среди ачехской аристократии имел определенное распространение и малайский язык -в силу непосредственной близости полуострова Малакка и общего культурного влияния малайцев и малайской культуры в регионе. Однако в этническом плане многие ачехцы несут в себе арабские, персидские, индийские крови, поскольку на территории региона издавна останавливались купцы, путешественники, ремесленники, дервиши, проповедники из стран Ближнего Востока и с полуострова Индостан. В ачехском языке много арабских заимствований, а сами ачехцы считаются наиболее исламизированным этносом в Индонезии, хранителем исламских традиций.

Северная Суматра стала очагом распространения ислама на Малайском архипелаге и, соответственно, ретранслятором арабо-мусульманской культуры в культурную среду Малайского архипелага. Здесь сформировался султанат Ачех, который установил к XV веку контроль над Малайским проливом. Султанат поддерживал тесные торговые и культурные связи с ключевыми государствами мусульманского и немусульманского Востока - с Османской империей, Китаем, государствами Индостана и Индокитая.

Дружба султаната Ачех с Османской империей началась в 1530-х годах. Султан Ала-уддин Риаят-шах аль-Кахар, правивший в то время в Ачехе, ориентировался на укрепление дружественных отношений с Османской империей как с могущественным государством единоверцев. В середине 1560-х годов султан Ачеха отправил в Стамбул посольство, просившее помощи турецкого султана в борьбе с португальской колониальной экспансией. В 1566 г. турецкий султан Селим II отправил в Ачех морскую экспедицию под руководством адмирала Куртоглу Хызыр-реиса, доставившую индонезийским союзникам оружие и боеприпасы. Помимо военно-технической помощи, турецкие корабли привезли в Ачех инструкторов военного дела, мастеров - оружейников и артиллеристов. Именно благодаря Османской империи в Ачехе начали производство собственных артиллерийских орудий. Политическое значение османского рейса в Ачех заключалось в том, что благодаря поддержке турок султанат смог воспрепятствовать монополизации трансокеанской торговли в Индийском океане португальцами, укрепившимися в индийских портах и на Малакке.

Прибрежные районы Ачеха представляют собой пригодные для земледелия участки, внутренний Ачех - горы и долины, покрытые тропическими лесами. Крайний север Суматры занимал Великий Ачех - культурное и политическое ядро Ачехского султаната. Здесь находились родовые владения ачехских султанов и приближенной к ним феодальной знати, в частности - домен султана Далам. К югу от Великого Ачеха находились территории мелких княжеств и владений, находившиеся в вассальной зависимости по отношению к ачехским султанам. Ачехская традиционная знать подразделялась на светскую аристократию - улумбангов и духовную - улама. При этом в Ачехе отсутствовала регулярная армия, а функции вооруженных сил выполняли личные гвардии султана и других феодалов. В случае особой необходимости аристократы собирали феодальные ополчения, на которые и возлагались основные боевые задачи. Впрочем, большинство вооруженных конфликтов на территории Северной Суматры до колонизации региона голландцами носило междоусобный характер.

Несмотря на то, что в Средние века Ачех был одним из наиболее развитых государственных образований на территории Малайского архипелага, по мере расширения европейской (португальской, голландской, английской) экспансии в регион его экономические и политические позиции постепенно слабели. К XIX веку Ачех лишился той роли в трансокеанской торговле, которую играл прежде, поскольку его торговый флот был вытеснен судами европейских компаний. С другой стороны, он оставался крупнейшим экспортером перца на европейский рынок и в этом качестве привлекал внимание европейских колонизаторов, в первую очередь - голландцев, которым удалось к 1830-м гг. колонизировать Яву и некоторые другие острова Индонезии.

Стремясь предотвратить возможную колонизацию Северной Суматры другими европейскими державами, Нидерланды, после того, как установили более-менее прочный контроль над территориями т.н. «Внутренней Индонезии» - Явой, Мадурой и некоторыми другими островами, обратили внимание на султанат Ачех. Колониальные планы Нидерландов поддерживались Великобританией, которая видела в голландцах наиболее желаемых колонизаторов Суматры, опасаясь завоевания этих земель более сильными соперниками и, как следствие, появления дополнительных конкурентов в акватории Индийского океана.

В апреле 1873 г. на побережье Северной Суматры высадился голландский отряд, попытавшийся взять штурмом столицу султаната. Официальным предлогом для начала боевых действий послужила встреча посланников султаната с консулами Соединенных Штатов и Италии. Однако, первая попытка покорения Ачеха закончилась бесславным поражением Нидерландов. Голландский командующий генерал Й. Кёхлер погиб, оставшиеся в живых голландцы покинули территорию султаната. Поняв, что простым рейдом султанат не покорить, голландское командование приступило к наращиванию колониальной армии, сосредоточенной, прежде всего, на территории острова Ява. Помимо европейских солдат и офицеров, в нее нанимали христианизированных индонезийцев с Моллукских островов, прежде всего - амбонцев, а также выходцев с западноафриканского побережья - голландской фактории на территории современной Ганы, - которые получили у местного населения прозвище «черных голландцев». Общая численность сконцентрированных на Яве голландских войсковых подразделений достигла девяти тысяч солдат и офицеров.

В декабре 1873 года последовала повторная высадка голландского десанта на побережье Северной Суматры. В этот раз отряды ачехского султана и других феодалов не смогли оказать серьезного сопротивления превосходящему по силам голландскому контингенту. Тем более, что сильно «хромала» тактика - ачехцы не успели осознать, что с таким противником как голландцы следует воевать не привычными методами, отточенными многовековым опытом феодальных междоусобиц, а партизанскими. Боевые действия продолжались до весны 1874 года. В январе 1874 г. голландские войска захватили территорию султанского владения Далам, после чего сочли задачу по завоеванию султаната Ачех выполненной. Большая часть голландского контингента покинула Суматру, отбыв в места постоянной дислокации на Яве.

Ачехский султан обратился за военной помощью к Османской империи, рассчитывая, что многовековые традиции союзнических отношений с турками помогут отстоять политическую независимость султаната. Однако в XIX веке Османская империя уже не представляла такой силы, какой обладала в XVI веке. Слабеющая Турция находилась под контролем европейских держав и следовала в фарватере их политики, поэтому когда англичане предупредили турок о нежелательности конфронтации с голландцами в Ачехе, османы были вынуждены подчиниться этому пожеланию. Не последовало реакции и от российского императора, к которому также обратился султан Ачеха, помятуя о том, что Российская империя не вела захватническую политику в регионе и более всех других мировых держав подходила на роль миротворца - заступника.

В 1874—1878 гг. ситуация в Ачехском султанате находилась в подвешенном состоянии. С одной стороны, голландцы вроде бы разгромили отряды ачехского султана, но с другой - вряд ли возможно было говорить о настоящем покорении Ачеха. Генерал ван Свитен, командовавший голландскими войсками, захватывавшими Ачех, отдал своему преемнику полковнику Йохану Пелу распоряжение об удержании Далама - султанского владения. Для этой цели в Даламе расквартировали 22 пехотные роты, из которых 10 было укомплектовано европейскими солдатами и 12 - туземцами. Кроме того, голландцы оставили здесь артиллерию с 42 орудиями и военно-морские силы из 18 кораблей.

Однако план по «умиротворению» Ачеха выполнен не был, поскольку покориться голландским колонизаторам отказались и народные массы, и религиозные лидеры, и феодальная знать султаната. Голландцам просто не на кого было опереться в вроде как захваченном ими государстве. Ачехцы перешли к партизанскому сопротивлению - они постоянно совершали диверсии, нападали на голландскую крепость в Кутарадже, что влекло за собой большие потери среди военнослужащих колониальных войск. В конечном итоге, подобная ситуация препятствовала дальнейшей экспансии голландцев на севере Суматры и вызывала большое недовольство как колониальных властей, так и правительства Нидерландов. Поэтому новый командующий колониальными войсками в Ачехе полковник Карел ван дер Хейден приступил к жесткой наступательной тактике. Для этого он затребовал дополнительные подразделения. Летом 1878 г. в Ачех стали прибывать голландские войска с Явы и Паданга: три пехотных батальона и полубатальон, батарея горной артиллерии и кавалерийский эскадрон. С лета 1878 по осень 1879 гг. продолжались наступательные операции голландской армии, завершение которых позволило ван дер Хейдену отчитаться об умиротворении Ачеха. К 1881 г. голландцам также удалось добиться прекращения сопротивления со стороны представителей большей части ачехской традиционной аристократии.

Однако, убежденность голландцев в окончательном решении ачехского вопроса оказалась ошибочной. В декабре 1881 г. религиозный деятель улама (улем) Мохаммад Саман, известный также по этническому имени Теунгку Чик ли Тиро, возглавил народное восстание, которое, в отличие от предыдущего сопротивления ачехцев, уже носило религиозный характер. На территории, охваченной движением саманистов, возникло теократическое государство, идеология которого сочетала религиозные (защита ислама от неверных) и социальные (мечты о справедливом обществе ачехского крестьянства) компоненты. Саманисты развернули партизанскую войну против голландских колонизаторов, в результате которой уже к 1884 году голландцы перешли к обороне своих укреплений, отказавшись от прежней наступательной тактики.

Будучи не в силах справиться с партизанским движением, голландские власти приступили к ужесточению политики в отношении местного населения. Прежде всего. Были введены комендантский час, запрет на хранение холодного или огнестрельного оружия, расстрел за появление на территории голландского форта без надлежащего разрешения, расстрел за разрушение коммуникационных линий. Вместе с этим вводился принцип коллективной ответственности за деятельность земляков, подозрительных ачехцев переселяли в особые кампонги (деревни) - под контроль колониальных войск. Тем не менее, подавить саманистское движение голландской колониальной администрации не удавалось. Ситуация стала меняться лишь в начале 1890-х гг. В 1891 г. умер Мохаммад Саман, что привело к обострению борьбы за власть в теократическом государстве саманистов. С одной стороны стояли сыновья Самана, с другой - «полевые командиры», одним из которых был Теуку Умар. В 1893 г. он перешел на сторону голландцев и на протяжении трех лет воевал против саманистов, значительно облегчив колонизаторам работу по покорению Северной Суматры.

Параллельно голландцы стали модернизировать и собственную тактику борьбы с повстанческим движением Ачеха. Прежде всего, был сформирован жандармский корпус, на который легла основная нагрузка по борьбе с партизанами, совершавшими диверсионные вылазки на коммуникационные линии. Жандармский корпус, штатная должность командира которого была капитанской, делился на отделения во главе с лейтенантами. В свою очередь, в каждое отделение входило 4 бригады по 18 жандармов. Рядовых и капралов набирали из числа наиболее боеспособных туземных солдат, офицеры были голландцами. Поскольку в борьбе с партизанами гораздо чаще встречались рукопашные схватки, голландское командование вооружило жандармов холодным оружием - традиционными индонезийскими крисами. Упор на комплектование жандармерии туземными солдатами и капралами, как правило яванцами или амбонцами, был сделан из соображений большей адаптированности их к климатическим условиям Северной Суматры, а также - готовности к рукопашным поединкам и большей жестокости. К 1897 г. в жандармском корпусе числилось 500 человек.

В результате контрпартизанских операций жандармского корпуса, отличавшегося особой жестокостью и производившего расправы не только над партизанами, но и над мирным населением, поддерживавшем саманистов, активность последних стала постепенно сокращаться. К 1898 г. голландцам удалось уничтожить государство саманистов в Великом Ачехе, после чего они уничтожили отряды Теуку Умара, к этому времени вновь выступившего против колонизаторов и базировавшегося в княжестве Пиди. Теуку Умар был убит. В 1903 году последний султан Ачеха Мохаммад Дауд официально сдался голландскому командованию. Отдельные партизанские отряды ачехцев продолжали сопротивление вплоть до начала Первой мировой войны. Лишь в 1910—1911 гг. голландцам удалось уничтожить отряды, действовавшие под руководством сыновей и внуков давно покойного Мохаммада Самана. Ачехцам голландская колонизация только в 1901—1907 гг. стоила 18 400 жизней, преимущественно - мирного населения.

Покорение Ачеха сопровождалось и определенной модернизацией системы колониального управления в Голландской Ост-Индии. Стремясь заручиться поддержкой традиционной аристократии, голландцы ввели в колонии систему косвенного управления, которая предполагала сохранение традиционных институтов управления при их полной подконтрольности голландской колониальной администрации. Фактически традиционная знать превратилась в низших чиновников голландской колониальной администрации, выполняя функции по поддержанию общественного порядка, решению споров между местными жителями, сбору налогов и т д. Местная знать также была поставлена на финансовое довольствие колониальной администрации. Тем не менее, далеко не все аристократы действительно подчинились голландцам. Так, в 1907 году колониальные власти выяснили, что сдавшийся последний султан Ачеха Мохаммад Дауд участвовал в планировании партизанских атак на голландские укрепления, после чего султан был выслан на Яву, потом - на Амбон и лишь в 1918 г. смог поселиться в Батавии (ныне - Джакарта), где и умер в 1939 году.

По итогам Второй мировой войны Индонезия получила политическую независимость. Однако с новым устройством индонезийского государства были согласны далеко не все его регионы. Учитывая, что в Индонезии проживают представители многих десятков народов и этнических групп, часто имеющих значительные отличия друг от друга и богатую историю собственной суверенной государственности, не было ничего удивительного в том, что в стране распространились сепаратистские настроения. Наиболее сильные позиции сепаратисты приобрели на крайнем востоке - в провинции Ириан Джая, населенной папуасами и меланезийцами (она отошла от голландцев к Индонезии лишь в 1961—1963 гг.) и на крайнем северо-западе - в Ачехе.

Ачехский сепаратизм базируется на двух столпах - исламском фундаментализме и исторической традиции ачехской государственности. Начиная со второй половины ХХ в. рост ачехского сепаратизма и национализма стал обусловливаться также увеличением количества выходцев с перенаселенной Явы в Ачехе (ачехцы опасаются, что многочисленные яванцы просто заселят регион) и недовольством деятельностью западных и индонезийских корпораций, ведущих разработку природных ресурсов на территории региона. Первой «ласточкой» предстоящей многолетней партизанской войны в Ачехе стало восстание Дарул Ислама в 1953—1963 гг.). Его возглавил Теунгку Дауд (1899—1987), бывший губернатор провинции Ачех в 1945—1953 гг. Причиной восстания стало невыполнение индонезийским правительством на территории Ачеха норм шариата и последовавшее в 1953 году официальное прекращение существования отдельной провинции Ачех. Восстание продолжалось десять лет, пока в 1963 году индонезийское руководство не пошло на восстановление провинции Ачех.

В декабре 1976 года Теунгку Хассан Мухаммад ди Тиро (1925—2010) - потомок легендарного религиозного вождя эпохи Ачехской войны с голландцами, - провозгласил политическую независимость Ачеха и основал движение «Свободный Ачех» (Геракан Ачех Мер-дека, сокращенно - ГАМ).

Ачехские войны. Боевая история «самой исламской» провинции ИндонезииВо время борьбы за независимость Индонезии Хассан Тиро воевал против голландской колониальной администрации, затем учился в США, где в 1953 году объявил себя министром иностранных дел в правительстве движения «Дарул Ислама». За это индонезийское правительство моментально лишило его индонезийского гражданства. В Ачехе он появился в 1974 году, вернувшись из эмиграции и приступив к созданию националистического подполья. Одной из личных причин, побудивших Тиро выступить против индонезийского господства в Ачехе, стала смерть его брата, которого лечил врач - яванец. Хассан Тиро был убежден в том, что яванец не оказал брату должной медицинской помощи по причине общего пренебрежительного отношения яванцев к ачехцам как к национальному меньшинству. Тем более, что ростом количества яванцев на территории Ачеха была недовольна значительная часть местного населения.

Практически сразу же после создания ГАМ, в 1977 году, Теунгку Дауд, лидер восстания Дарул Ислама, был арестован и до своей смерти в 1987 г. находился в Джакарте под домашним арестом. Тем не менее, движение перешло к террористическим актам, серию которых открыло нападение на инженеров компании Mobil Oil в 1977 году, в результате которого повстанцами был убит американский гражданин. В 1976—1979 гг. ГАМ переживало первый период расцвета своей активности, развернув повстанческую деятельность на территории Ачеха и одновременно вербуя новых активистов среди радикально настроенной ачехской молодежи, находившейся под влиянием своих духовных учителей.

Движение выступило за однозначную политическую независимость Ачеха, основывая свою идеологию на ачехском национализме. При этом, несмотря на религиозную подоплеку ачехского сепаратизма как стремления к построению суверенного исламского государства, живущего в соответствии с нормами шариата, руководители движения «Свободный Ачех» стремились не ассоциироваться с радикальными фундаменталистами. Что касается формы политического устройства предполагаемого Свободного Ачеха, то относительно нее у сепаратистов были разногласия - часть видела будущее Ачеха как светского исламского государства, другие выступали за возрождение султаната Ачех во главе с Хассаном Тиро в качестве султана. Однако они сходились во мнении, что сложившаяся в Индонезии политическая ситуация является ничем иным как малоприкрытой формой этнократии яванского большинства, то есть - тем же колониализмом, только в качестве метрополии теперь выступает Ява, а в качестве объекта колонизации - Ачех. Индонезия рассматривалась движением «Свободный Ачех» как реинкарнация Голландской Ост-Индии, существующая в искусственных границах и препятствующая возвращению народам Малайского архипелага тех территориальных границ и государственных образований, которые существовали до голландской колонизации.

Поскольку силы ГАМ были не столь мощны, чтобы атаковать правительственные войска в лоб, движение осуществляло партизанские операции. Помимо представителей индонезийских силовых структур и административных органов, жертвами ачехских повстанцев становились также и мирные жители - переселенцы с Явы. Нападениями на яванцев ачехские партизаны стремились показать, что переселение на территорию Ачеха может быть небезопасным. Так ГАМ надеялось спасти Ачех от постепенного заселения яванским большинством, которое, по мнению ачехских националистов, смогло бы разрушить традиционную культуру и уклад жизни региона.

В 1979 году усилия правительственных силовых структур по противодействию деятельности ГАМ привели к тому, что большинство лидеров движения бежало из страны, кто остался - был вынужден уйти в подполье. Многих арестовали или уничтожили в столкновениях с полицией и армией. Эмигрировал в Малайзию и лидер движения Хассан Тиро. Впоследствии он смог перебраться в Швецию и проживал в Стокгольме почти тридцать лет, вплоть до возвращения в Индонезию после начала процесса мирных соглашений индонезийского правительства с ачехскими повстанцами.

Последующее возрождение активности ачехских повстанцев последовало лишь в 1989 году. Территория, на которой действовали повстанцы, была объявлена зоной особых военных операций. Тем не менее, в этот раз усилия силовых структур не принесли столь стремительных результатов, как на первом этапе противостояния индонезийского правительства и движения «Свободный Ачех». Объяснялось это, в первую очередь, качественно иным уровнем и новых боевиков ГАМ, и количеством вооружения и боеприпасов, находившихся в их распоряжении благодаря обновленным международным контактам организации.

При поддержке заинтересованных исламских структур, в том числе и таких государств как Исламская республика Иран и каддафистская Ливия, движению «Свободный Ачех» удалось создать партизанскую армию общей численностью до 5 тысяч вооруженных бойцов. В 1990-е гг. ачехские сепаратисты совершали акции прямого действия против филиалов западных кампаний. Оружие, материально-технические средства доставлялись в Ачех через территорию Малайзии, откуда морским путем перевозились непосредственно на Суматру.

Наиболее серьезные столкновения вооруженных сил Индонезии с движением «Свободный Ачех» начались в 1989 году. В этот период в Ачех прибыло несколько сотен хорошо подготовленных бойцов, обучавшихся в тренировочных лагерях на территории Ливии и партизанских баз мусульманских сепаратистов - моро на Южных Филиппинах. На протяжении девяти лет, с 1989 по 1998 гг., в Ачехе проходила контртеррористическая операция индонезийской армии и полиции, жертвами которых стало не менее 2,5 тысяч мирных жителей. Ситуация стала меняться в лучшую сторону лишь после ухода генерала Сухарто - многолетнего диктатора Индонезии. В первую очередь, ачехские повстанцы потребовали у индонезийского правительства перехода к введению шариатского законодательства на территории провинции.

Тем не менее, в 2002—2004 гг. боевики ГАМ продолжали сопротивление правительственным войскам, в котором потеряли до 50% активистов. Был убит и полевой командир Абдулла Диматанг. В 2005 г. правительство Индонезии и руководство ГАМ все же подписали мирный договор. Мир, который по замыслам подписавших его сторон должен положить конец тридцатилетней истории вооруженной борьбы на севере Суматры, был официально заключен 15 августа 2005 года. Правительство пошло на уступки не только в вопросе о введении норм шариатского законодательства, но и по вопросу о разделе прибыли от добычи полезных ископаемых. Было решено, что 70% доходов от эксплуатации природных ресурсов Ачеха будут оставаться в бюджете провинции. Свидетельством серьезности мирных намерений стало долгожданное возвращение на родину в 2998 году Хассана Тиро, проведшего в эмиграции около тридцати лет. Губернатором провинции в 2012 году был избран Заини Абдулла - один из ближайших сподвижников Хассана Тиро и его коллег по эмиграции в Европе.

С проблемой роста религиозно-фундаменталистских настроений сталкиваются и преимущественно христианские Филиппины. Дело в том, что еще до испанской колонизации XVI века на южных островах, прежде всего на Сулу и Минданао, сформировалась многочисленная мусульманская община. Ислам, принесенный сюда арабскими и малайскими купцами из Индонезии, стал основной религией для проживающих на юге Филиппин народов, которых часто объединяют под именем «моро» (то есть, мавры - мусульмане - так испанцы называли исповедующих ислам представителей филиппинских народов). За триста пятьдесят лет колонизации испанцы так и не смогли завоевать созданные моро султанаты Сулу, Магинданао, Буайян. Войны с мусульманами Южных Филиппин продолжались три с половиной века, и хотя к 1870-м гг. испанской колониальной администрации удалось добиться от султанов признания испанского протектората, фактически испанские власти не контролировали мусульманские районы страны.

Исламизация Южных Филиппин началась еще в 1210 г., когда на острова попали первые арабские купцы. Позже на Сулу и Минданао образовались независимые султанаты, сформировалась собственная мусульманская аристократия - «дато», преимущественно представленная выходцами из народа сулу.

Поскольку исламская государственность на Сулу и Минданао сформировалась еще до испанской колонизации, провозглашение государственного суверенитета Филиппин мусульманское население южных островов восприняло как шанс к возвращению собственной государственности. Хотя к настоящему времени мусульмане составляют лишь 5% населения Филиппин, для них на всем протяжении независимого существования республики характерна повышенная политическая активность, проявляющаяся, в том числе, и в форме вооруженного сопротивления центральному правительству. Дело в том, что помимо давней политической и религиозной традиции, обособленной от остальных Филиппин, народы юга всегда славились своей воинственностью. Так, самалы считались наиболее опасными пиратами в прибрежных водах Филиппин, магинданао славились по всему архипелагу как превосходные оружейники - изготовители кинжалов - крисов, копий и щитов, сулу получили известность как мореплаватели и также как оружейники.

Первоначально католическая верхушка суверенной Филиппинской республики, следуя испанской и американской традиции, стремилась к подавлению мусульманского сепаратизма на юге страны. В ответ моро продолжали вооруженное сопротивление, которое они, собственно, не прекращали с XVI века, сражаясь сначала против испанцев, затем против американцев, в годы Второй мировой войны - против японцев и после провозглашения независимости - против центрального филиппинского правительства.

Стремление моро к независимости, или на худой конец, национальной автономии, объяснялось не только конфессиональными отличиями от основной части филиппинского населения. Религиозная дискриминация мусульманского населения усугублялась социальными противоречиями. Дело в том, что еще в годы испанского владычества на Филиппинах была начата практика переселения на Минданао крестьянской бедноты из северных христианизированных провинций. Помимо крестьян-переселенцев, увеличение численности которых было призвано «уравновесить» христиан и мусульман на Южных Филиппинах, на Минданао переселялись и богатые католики, которым покровительствовала испанская администрация, а затем и власти суверенных Филиппин. Католики занимали лучшие земли, используя связи в административных структурах и полиции. В результате, к настоящему времени мусульмане-моро оказались в меньшинстве на собственной территории - на острове Минданао. Также они, несмотря на наиболее ранние традиции государственности на Филиппинах, превратились в самое дискриминируемое и отсталое в социальном и социокультурном отношении этноконфессиональное меньшинство страны. В частности, среди моро более половины взрослых не умеют читать и писать, большая часть живет за чертой бедности, крайне высок уровень детской смертности.

Для филиппинских мусульман - моро их лидер Нур Мисуари остается «живой иконой». Именно этому человеку, чье лицо приветствует повстанцев с плаката, современные Филиппины во многом обязаны постоянно тлеющим конфликтом на южных островах архипелага.

Все эти проблемы привели к образованию военно-политических организаций, борющихся за права мусульманского населения Минданао и других южнофилиппинских островов. Наиболее крупной и авторитетной из них стал Национальный освободительный фронт моро, в 1970-е гг. ведший вооруженную повстанческую борьбу на острове Минданао. Создание Национального освободительного фронта моро связывается с именем Нур Мисуари (1939 г.р.). Этот выходец с острова Сулу получил политологическое образование в Филиппинском университете и с конца 1950-х годов стал активистом радикальных оппозиционных движений. В 1960 г. Мисуари создал Движение за независимость Минданао, выступавшее за создание суверенного исламского государства в южном регионе Филиппин. Позже на базе этого движения и был создан Национальный освободительный фронт моро, в 1972—1976 гг. ведший вооруженную борьбу против филиппинского правительства.

Впрочем, мирное соглашение в Триполи, подписанное в 1976 г. при посредничестве Муаммара Каддафи, отнюдь не повлекло за собой действительного прекращения огня с обоих сторон. В результате вооруженного сопротивления сторонникам Мисуари удалось добиться создания Автономного региона в Мусульманском Минданао - единственной территории на Филиппинах, имеющей собственное правительство. В 1990-е годы Мисуари оставался губернатором Автономного региона, а Национальный освободительный фронт моро был правящей партией. В 2001 г. новый президент Филиппин Арройо отстранил бывшего повстанческого лидера от руководства регионом, а в 2007 г. Нур Мисуари был арестован по обвинению в терроризме, но в 2009 г. был освобожден и вновь продолжил политическую деятельность.

Арест и обвинения Мисуари сказались на политической линии НОФМ. Организация снова радикализовалась, а в 2012 г. было объявлено о политическом суверенитете государства Бангсаморо, претендующего на земли островов Минданао, Сулу, Палаван. Предполагается, что Бангсаморо будет представлять собой федерацию четырех государств - Минданао, Сулу, Бангсаморо и Компостела. Сулу и Бангсаморо будут организованы как исламские государства, Минданао - как эгалитарное государство для представителей всех этнических и конфессиональных групп, а Компостела - как социалистическое государство для сторонников социалистических и коммунистических идей. Таким образом, Нур Мисуари и его сторонники стремятся привлечь на сторону НОФМ не только мусульман - моро, заинтересованных в политическом суверенитете Южных Филиппин, но и представителей других религий -католиков и протестантов, а также анимистов. Как мы видим, делается шаг и в сторону влиятельных на Минданао коммунистов маоистского и троцкистского толка, с которыми НОФМ сотрудничает практически с самого основания.

В настоящее время мусульмане насчитывают не более 5% населения Филиппин, но готовы проливать кровь за создание собственного независимого государства Бангсаморо.

Нур Мисуари, рассуждая о перспективах Бангсаморо как независимого государства на территории Южных Филиппин, постоянно обращает внимание на его «эгалитарность», подчеркивая, что Национальный освободительный фронт моро открыт не только для представителей мусульманского меньшинства, но и для любых других солидарных с борьбой моро людей, вне зависимости от их религиозных или политических убеждений.

В 1981 году от Национального освободительного фронта моро откололась более радикальная группировка Хашима Саламата, получившая название «Исламский освободительный фронт моро». Как следует из названия, ИОФМ отличался от НОФМ более четкой ориентацией на исламский фундаментализм. Своей целью ИОФМ провозгласил создание на территории Южных Филиппин независимого исламского государства Бангсаморо.

В отличие от НОФМ, ИОФМ видит Бангсаморо исключительно исламским государством и напрочь отвергает возможность переговоров с центральным филиппинским правительством. Впрочем, в 2011 г. руководители ИОФМ все же отступились от своих принципов и провели в Токио переговоры с филиппинским президентом Акино. Последний пообещал к 2016 г. подписать мирное соглашение, признав автономию Бангсаморо и создав возможности для развития на ее территории исламских форм государственности, в том числе - шариатского правосудия.

С еще более радикальных позиций, нежели Исламский фронт освобождения моро, выступает группировка «Абу Сайяф». Ее в 1991 г. основали радикально настроенные исламисты из ИОФМ, которые не только выступают за создание исламского государства моро, но и призывают к «джихаду против неверных» любыми путями. Группировка совершает террористические акты и нападения на иностранных работников и туристов, приобретя за 1990е - 2000-е гг. славу самой радикальной исламистской организации Филиппинских островов. Одним из крупнейших террористических актов «Абу Сайяф» стало убийство более ста человек во время нападения на пассажирский паром в 2004 г. В 2006 г. правительственные войска активизировали боевые действия против отрядов группировки, вследствие чего был убит один из ее лидеров Каддафи Джанджалани (в 1998 г. также был убит его старший брат -тогдашний лидер организации Абубакар Джанджалани).

Соединенные Штаты Америки и правительство Филиппин обвиняют «Абу Сайяф» в сотрудничестве с «Аль-Каидой». При этом показательно, что от группировки стремятся дистанцироваться и другие национально-освободительные организации Южных Филиппин - Национальный освободительный фронт моро и Исламский освободительный фронт моро. Это объясняется не только тем, что в «Абу Сайяф» «организации-ветераны» национально-освободительной борьбы моро видят активного и динамично развивающегося соперника, но и идеологическими противоречиями. Несмотря на десятилетия партизанской войны, и НОФМ, и теперь уже ИОФМ являются все же «контактными» организациями, способными к участию в переговорном процессе и к определенным уступкам. Что касается «Абу Сайяф», то здесь не все так однозначно. Радикальные исламисты, сотрудничающие с «Аль-Каидой», вряд ли пойдут на соглашение с филиппинским правительством, даже если последнее предложит создать особую автономию с отдельными исламскими компонентами в политической и правовой системе.

Сегодня районы компактного проживания мусульман на островах Минданао по-прежнему являются территорией повышенной нестабильности. Лесные массивы здесь контролируются партизанскими формированиями, что вынуждает центральное правительство держать здесь воинскую группировку численностью в 19 тысяч солдат и офицеров. Кроме того, после событий 11 сентября 2001 г., в борьбу с исламскими повстанцами на Филиппинах активно включились Соединенные Штаты Америки, которые также направляют инструкторов и военных специалистов на южные острова для оказания содействия правительственным войскам в подавлении партизанского движения.

Хотя в 2012 г. было подписано мирное соглашение между правительством Филиппин и Исламским фронтом освобождения моро, вряд ли можно с полной уверенностью говорить о том, что боевые действия на южных островах прекратятся. Война, унесшая жизни 150 тысяч филиппинцев, продолжается и в настоящее время, лишь перейдя в «вялотекущую» фазу. Дело в том, что помимо Исламского фронта освобождения, на юге Филиппин действуют и другие повстанческие группировки, не контролируемые руководством ИОФМ и практически не контактирующие с центральным правительством. Также нельзя отрицать и наличия еще одного источника нестабильности, о котором мы уже говорили выше - «красных партизан», представляющих радикальные коммунистические организации Филиппин маоистского и троцкистского толка.

11—12 августа 2016 г. в Таиланде произошла серия террористических актов. Несколько взрывов прогремели в ряде населенных пунктов на юге страны. Сначала бомба взорвалась на рынке в провинции Транг на юге страны, затем две бомбы рванули в городе Хуахин. В результате этих взрывов два человека погибли, 21 человек, включая десять иностранных туристов, получил ранения. Пока полиция принимала повышенные меры безопасности, произошли новые террористические акты. В провинции Суратхани, что также на юге Таиланда, бомбы взорвались у здания морской полиции и у местного полицейского участка. Еще два взрыва произошли в городе Хуахин, где взрывное устройство сработало у городской башни с часами. Рванула бомба и на всемирно известном острове Пхукет, который является центром притяжения туристов. Взрывное устройство было заложено в районе Патонг, который как раз пользуется популярностью у приезжих. В результате серии террористических актов погибли, по меньшей мере, четыре человека.

Как известно, Таиланд - настоящая «туристическая держава» Юго-Восточной Азии. Курорты этой страны пользуются всемирной известностью и популярностью. Однако в последнее время многие мировые средства массовой информации пишут о росте в Таиланде террористической угрозы. До недавнего времени Юго-Восточная Азия не была заметным регионом на карте международной террористической активности. В ряде стран Юго-Восточной Азии шли длительные партизанские войны, однако они ограничивались отдаленными горными провинциями «Золотого треугольника» в Индокитае или некоторыми островами на Филиппинах и в Индонезии, а вели их повстанческие организации национальных меньшинств или маоистские коммунистические партии. Таиланд - одна из немногих стран региона, где еще во второй половине ХХ века активизировались религиозные фундаменталисты.

Подавляющее большинство населения страны - представители различных тайских, тибето-бирманских и монкхмерских народов, исповедующих буддизм. Однако, несколько южных провинций Таиланда выбиваются из общего ряда. Речь идет о провинциях Паттани, Яла (Джала), Наратхиват (Менара), а также о частях провинций Сонгхла и Сатуна. Названные территории - это север полуострова Малакка, который, как известно, разделен между Таиландом и Малайзией. Издавна здесь проживало малайское население, которое имеет серьезные отличия от остальных народов Таиланда. Во-первых, малайцы исповедуют ислам суннитского толка, что накладывает неизгладимый отпечаток на их образ жизни, мировоззренческие ценности. Во-вторых, малайцы имеют собственные и очень богатые культурные традиции, давние связи с народами соседних Малайзии и Индонезии. Для мусульман-малайцев находиться под властью буддийского Таиланда весьма унизительно, и хотя в Таиланде давно прекращена дискриминация мусульманского населения, а мечети действуют в большинстве провинций страны, среди малайского меньшинства все равно остается очень внушительный процент недовольных государственной национальной и конфессиональной политикой.

Еще в XV веке началась исламизация населения северной части Малакки. На территории трех современных провинций Южного Таиланда и двух провинций современной Малайзии был создан малайский султанат Паттани. Его основное население составляли малайцы, исповедовавшие ислам и говорившие на яви - одном из диалектов малайского языка. Однако на Паттани периодически совершали нападения войска могущественного северного соседа - Сиамского королевства. В 1785 году войска сиамского короля Рамы Первого разгромили армию Паттани и оккупировали территорию султаната. Мусульманское малайское население оказалось на положении вассала Сиамской державы. Это положение сохранилось и в XIX веке, когда Малакка стала колонией Британской империи.

В 1826 г. было заключено соглашение между представителями Англии и Сиама, в соответствии с которым под протекторатом Бангкока оказывались четыре малайских султаната Кедах, Келантан, Перлис и Теренгган. В обмен на это Сиам предоставлял англичанам права на стратегический порт Пенанг и на торговлю с вассальными малайскими султанатами. Однако, в 1909 году в Бангкоке было подписано новое соглашение между Великобританией и Сиамом, в соответствии с которым под контролем сиамцев оставались провинции Наративат, Паттани, Яла, Сатун и Сонгхла, тогда как Англия устанавливала контроль над Кедахом, Келантаном, Перлисом и Теренгганом.

Малайцы периодически поднимали восстания против завоевателей, а во второй половине ХХ века, не без помощи богатых стран Персидского залива, в малайских провинциях Таиланда возникли радикальные национально-освободительные организации, выступающие либо за создание независимого государства Великое Паттани на территории провинций Паттани, Яла, Наратхиват, части Сонгхла и Сатуна, либо за присоединение этого региона к соседней Малайзии. Крупнейшей из этих организаций стала Объединенная организация освобождения Паттани, которая поставила своей целью создание малайского мусульманского государства Патани Даруссалам на территории трех южнотаиландских провинций, исторически являвшихся частью султаната Паттани.

Новая фаза активизации малайских сепаратистов на юге Таиланда началась в 2004 году. С этого времени малайские радикалы перешли к вооруженной борьбе, совершая систематические террористические акты и нападения на представителей таиландских властей. Жертвами нападений становились не только чиновники, полицейские и военнослужащие, но и, к примеру, школьные учителя, которых малайские радикалы считают проводниками ассимиляторской политики Таиланда. Количество погибших в результате нападений школьных учителей в южнотаиландских провинциях давно перешло на сотни. Только за семь лет с 2004 по 2011 годы на юге Таиланда в результате террористических актов и перестрелок погибло около 5 тысяч человек. Постепенно не только нарастала активность террористов, но и росло количество жертв среди мирного населения. Радикалы перешли к убийствам простых таиландцев - буддистов, проживавших на территории южных провинций.

Полиция и армия отвечают массовыми зачистками селений, где проживают малайцы, стремясь пресечь факты поддержки радикалов со стороны местного малайского крестьянского населения. В настоящее время численность контингента таиландских силовых структур в южных малайских провинциях страны достигает 60 тысяч военнослужащих и полицейских. Практически на каждых тридцать местных жителей приходится по одному солдату таиландской армии или полицейскому. Но малайских радикалов столь многочисленный контингент военных все равно остановить не может - как видим, террористические вылазки продолжаются, а их исполнители находят укрытие среди местного населения. Свою роль играет и близость малазийской границы. Население Малайзии, по понятным причинам, сочувствует вооруженной борьбе соплеменников и единоверцев в соседнем Южном Таиланде. Борьбу за освобождение Паттани поддерживают активно действующие в Малайзии и Индонезии радикальные фундаменталистские организации. Они же обеспечивают и информационную поддержку малайских сепаратистов в Таиланде.

В последние годы, как отмечают не только таиландские и зарубежные аналитики, но и сами представители национально-освободительного движения Паттани, в радикальных группировках наблюдается процесс значительного обновления кадров. Радикальная молодежь отличается еще более решительным настроем, чем старшие товарищи, а также заметно тяготеет к интернационализации борьбы, включая и установление связей с международными террористическими и экстремистскими организациями. Кстати, боевики «первой волны» относятся к молодой поросли своих преемников с нескрываемым уважением, отмечая большую смелость и пассионарность молодежи. Если радикалы 1970-ех - 1980-х годов были больше националистами, чем религиозными фундаменталистами, то молодое поколение бойцов за независимость малайских провинций Таиланда отличается религиозным фанатизмом и склонностью к проведению актов безмотивного террора, по типу тех, что произошли в городах Южного Таиланда 11—12 августа 2016 года. В настоящее время в Таиланде в год происходит больше террористических вылазок и нападений, чем в Сомали или Йемене, что также говорит о масштабах радикализации малайских мусульман на юге страны.

Повстанческие отряды оперируют в джунглях Южного Таиланда, их общая численность оценивается в 10 000 человек. Значительную часть боевиков составляют подростки и молодые люди из крестьянских семей, которые не нашли себе иного применения в мирной жизни. Несмотря на то, что подобные повстанческие отряды плохо вооружены и подготовлены, а таиландская армия считается одной из лучших в регионе, партизаны приносят немало проблем таиландскому правительству. Если до 2004 г. основной акцент делался на сельскую партизанскую войну традиционного для стран Юго-Восточной Азии типа, то сейчас радикальные группировки все чаще прибегают к проведению террористических актов. В этом есть свой смысл - создание атмосферы террора и запугивания мирного населения и иностранных туристов наносит серьезный удар по туристической экономике южных таиландских провинций.

Среди наиболее активных организаций «новой волны», действующих в Паттани, прежде всего, следует назвать группировку «Runda Kumpulan Kecil» (RKK), ядро которой составляют молодые люди, исповедующие радикальные взгляды. Они организуют нападения на солдат и тех гражданских лиц, включая малайцев, которых обвиняют в коллаборационизме. Группировке присуща высокая мобильность - после нападений ее боевики моментально скрываются в лесах на территории соседней Малайзии, что существенно усложняет борьбу с ними для таиландских спецслужб.

Еще в 1989 году была создана организация «Barisan Bersatu Mujahidin Patani» (BBMP), которую иногда также называют просто «Bersatu». Сначала она действовала с претензией на объединение других повстанческих группировок малайских провинций Таиланда, но когда в 2004 году было арестовано ее руководство, влияние «Bersatu» ослабло, хотя она и сохранила активность как одна из группировок радикального толка.

«Patani United Liberation Organization» (PULO) - та самая «Объединенная организация освобождения Паттани» - возникла еще в 1960-х гг., но в последние годы руководство в ней взяли в свои руки радикальные фундаменталисты, оттеснившие ветеранов организации, придерживавшихся более умеренных националистических взглядов. Теперь организация ставит своей целью достижение независимости Паттани с целью создания на ее территории исламского халифата.

С более радикальных позиций выступает Barisan Revolusi Nasional (BRN) - «Национальный революционный фронт», считающаяся одной из крупнейших организаций, ведущих повстанческую борьбу в джунглях Южного Таиланда. В настоящее время ее основу составляют последователи салафитского течения в исламе.

За создание исламского государства выступает и организация «Gerakan Mujahidin Islam Patani» (GMIP) - «Исламское движение моджахедов Паттани», которая в идеологическом отношении ориентируется на международную организацию «Аль-Каида» (запрещена в Российской Федерации). Устанавливая контакты с международными террористическими группировками, малайские радикальные организации перенимают и их методы действия, включая тактику использования террористов - «смертников» и взрывы в местах массового скопления людей.

Когда в 2008 году в Таиланде произошел государственный переворот, прозванный в прессе «революцией желтых повязок», появилась надежда на прекращение многолетнего вооруженного конфликта на юге страны. Тем более, что среди мятежников, пришедших к власти в результате переворота, был генерал Сонтхи Буньяраткалин, происходивший из мусульманской семьи. Но кардинальных изменений в отношении правительства к национально-освободительным организациям Паттани не произошло. Имели место лишь относительно робкие попытки нормализации ситуации в стране.

Однако, в феврале 2013 года в Бангкоке было подписано соглашение между правительством и представителями мусульманской общины. Его подписание поддержало руководство Национального революционного фронта - одной из радикальных организаций малайского меньшинства, базирующихся на территории Малайзии. Но практически сразу же после подписания соглашения многие политологи и журналисты усомнились в его реальной эффективности, тем более, что наиболее воинственные радикальные формирования Паттани, связанные с международным религиозным экстремизмом, все равно отказываются от любых переговоров с властями.

Эксперты считают, что южные провинции Таиланда уже превращаются в одну из самых опасных «горячих точек» мира. Фактически они составляют основу распространения терроризма в Азиатско-Тихоокеанском регионе, формируя очаги нестабильности -местные организации, выступающие за освобождение Паттани, сотрудничают с радикальными группировками, действующими в соседних Индонезии, Малайзии и Филиппинах и постепенно выходят на контакт с международными террористическими организациями. Как видим, пока таиландские силовые структуры оказываются не в силах подавить малайские радикальные организации в южных провинциях, что превращает Южный Таиланд в зону «тлеющего конфликта» и влечет за собой серьезнейшие убытки и риски для экономики страны.

Несмотря на свои очень небольшие размеры и маленькую численность населения (площадь Мальдивских островов всего 298 км², а население - около 339 тысяч человек), Мальдивские острова имеют интересную и, в общем-то, славную историю. Еще в 1558 году на островах высадились португальцы. Они возвели на Мальдивах форт и рассчитывали превратить острова в еще одно свое владение в Южной Азии. Но надеждам португальцев не суждено было сбыться. Местные жители дали им ожесточенный отпор и уже в 1573 году, всего лишь через пятнадцать лет после высадки на острове, португальцы были вынуждены покинуть Мальдивы. Не вышла попытка оккупации островов и у Нидерландов, которые, тем не менее, смогли покорить огромную Индонезию. Мальдивы оставались независимым султанатом, которым правили сменявшие друг друга султанские династии. С 1773 года островами управляла династия Хурааги. Лишь в конце XIX века установления протектората над Мальдивами добилась Британская империя. С 1887 по 1965 годы Мальдивы были протекторатом Великобритании.

После предоставления независимости Британской Индии, которая разделилась на Индию и Пакистан, а также Бирме и Шри-Ланке, жителям Мальдив казалось, что скоро настанет и их очередь получить свое собственное независимое государство. Однако, Великобритания предоставлять Мальдивам независимость не спешила. Тогда в апреле 1964 г. в городе Мале прошли массовые выступления, в результате которых толпы протестующих разрушили аэропорт и осадили администрацию. В следующем 1965 году Великобритания была вынуждена пойти на предоставление независимости Мальдивам. Первоначально страна оставалась султанатом - после провозглашения независимости власть осталась в руках султана Мухаммеда Фарида Диди (1901—1969), правившего с 1954 года и получившего в связи с обретениями Мальдивами суверенитета королевский титул. Однако в 1968 году, в результате референдума, Мальдивские острова были провозглашены республикой. Король Мухаммед Фарид Диди покинул престол и в следующем 1969 году скончался.

Президентом Мальдивских островов стал Ибрагим Насир Раннабадери Килагефану (1926—2008). По происхождению он принадлежал к мальдивской аристократии - потомкам султанской династии Диямигили, управлявшей Мальдивами в 1704—1759 и 1767— 1773 гг. В 1957—1968 гг. Ибрагим Насир занимал пост премьер-министра Мальдивского султаната. Уже тогда он проявил себя жестким администратором, сумев подавить сепаратистское движение на атоллах Адду, Хувадху и Фувамулла, двадцатитысячное население которых в 1959 году провозгласило создание «Объединенной республики Сувадиве». Став президентом страны, Ибрагим Насир ввел государственную монополию на внешнюю торговлю, однако в начале 1970-х гг. экономическая ситуация в стране стала ухудшаться, что привело к народным выступлениям против действующей власти. В конце концов, в 1978 году Ибрагим Насир бежал в Сингапур, где и прожил тридцать лет, до своей кончины в 2008 году.

После бегства Ибрагима Насира президентом Мальдивской республики стал Момун Абдул Гаюм (род.1937). При Насире Абдул Гаюм был оппозиционным лидером, борцом с авторитарной властью и несколько раз арестовывался властями и помещался под арест. Но стоило ему стать главой государства, как произошло перевоплощение, достойное знаменитого сказочного сюжета о драконе-тиране и его убийцах, тут же самих превращавшихся в таких же драконов. Момун Абдул Гаюм установил не менее жесткий режим, чем его предшественник Ибрагим Насир. Причем Абдул Гаюму удалось удерживать власть на протяжении тридцати лет - с 1978 по 2008 годы.

На пост президента Мальдивских островов Абдул Гаюм баллотировался пять раз и все пять раз неизменно побеждал на выборах с более чем 90% голосов. Оппозиция пыталась свергнуть Абдул Гаюма: на него три раза совершались покушения, имела место попытка государственного переворота силами высадившихся наемников - боевиков Народной организации освобождения Тамил-Илама, отколовшейся от знаменитых «Тигров освобождения Тамил-Илама», однако все было безуспешно.

Лишь в 2008 году постаревший президент уступил требованиям оппозиции и мировому общественному мнению и согласился на перевыборы. В этот раз выборы Абдул Гаюм проиграл. Новым президентом Мальдивских островов стал Мухаммед Нашид (род.1967) -молодой политик, человек либеральных взглядов, получивший 54% голосов против 45%, отданных за Гаюма. Однако правительство Нашида, пытавшегося проводить либеральные реформы, столкнулось с многочисленными проблемами. В стране ухудшилась экономическая ситуация, чем воспользовались ушедшие в оппозицию сторонники Абдула Гаюма. Они обвинили Нашида в предательстве традиционных мальдивских и исламских ценностей и стремлении превратить страну в сателлита Запада. Начались массовые протесты населения. В ответ Нашид приказал арестовать главу Уголовного суда страны Абдуллу Мохаммеда, которого подозревал в симпатиях к Абдулу Гаюму. Это стало последней каплей - на сторону протестующих перешли полицейские и военнослужащие немногочисленной мальдивской армии. Мухаммед Нашид был вынужден 7 февраля 2012 года добровольно уйти в отставку. Затем Нашида несколько раз арестовывали, но в скором времени выпускали.

После отстранения Нашида пост президента в 2012—2013 гг. занимал бывший вице-президент страны Мохаммед Вахид Хассан Маник, а в 2013 году президентом страны был избран Абдула Ямин Абдул Гаюм (род.1959) - сводный брат бывшего президента страны Момуна Абдул Гаюма. В отличие от Нашида, ориентировавшегося на сотрудничество с Западом, Абдула Ямин счел, что помочь решить экономические проблемы Мальдивам могут единоверцы. Ислам был провозглашен главной основой национальной идентичности Мальдивских островов. Как оказалось, Абдула Ямин был прав - помощь Мальдивам стала оказывать Саудовская Аравия. Разумеется, саудиты приступили и к утверждению своего идеологического влияния на острове. Саудовская Аравия профинансировала строительство в столице Мальдивских островов городе Мале исламского университета. Молодые мальдивцы стали подпадать под влияние салафизма, привнесенного на острова саудовскими проповедниками.

Идеи религиозного фундаментализма в Мальдивской республике оказались востребованными. Кстати, Мальдивские острова, несмотря на то, что являются туристической страной, очень щепетильны в вопросах религии. Человек, не исповедующий ислам, не может получить гражданство Мальдивских островов. При этом, прежде мальдивцев нельзя было назвать религиозными фанатиками - местный ислам, как и в других районах Южной и Юго-Восточной Азии, был весьма умеренным, сочетался с национальными обычаями и традициями (до принятия ислама население островов исповедовало буддизм). Но рост влияния Саудовской Аравии сказался на распространении религиозно-фундаменталистских взглядов, особенно среди мальдивской молодежи.

Несмотря на то, что Мальдивские острова являются всемирно известным, дорогим и востребованным курортом, экономическое положение большей части населения островов остается тяжелым. Как и в других странах Южной Азии, на Мальдивах - высокая рождаемость, но учитывая маленькую территорию, острова становятся все более перенаселенными. Столица страны город Мале считается одним из самых населенных городов на планете, если брать соотношение количества жителей и занимаемой городом площади. В столицу съезжаются молодые люди со всей страны, которые не могут найти себе работу в рыбацких деревнях, разбросанных по атоллам. Но и в городе они оказываются невостребованными, пополняя прослойку городского люмпен-пролетариата. В стране очень высокий уровень безработицы, особенно среди молодого поколения. Это влияет на общую социальную ситуацию, способствует росту преступности. Среди безработной молодежи много наркоманов, что способствует процветанию наркобизнеса (впрочем, здесь свою роль играет и наличие большого количества обеспеченных туристов на курортах Мальдив).

Еще одна важная проблема - присутствие на островах большого количества иностранцев. Значительный сегмент туристического бизнеса на Мальдивских островах принадлежит английским, австралийским и другим «белым» предпринимателям, приобретшим объекты туристической инфраструктуры. Естественно, что такое положение не нравится местным жителям, которые чувствуют себя обделенными и уверены в том, что страна продолжает эксплуатироваться неоколонизаторами. Кроме того, в качестве рабочей силы на объекты туристической индустрии предпочитают нанимать гастарбайтеров - чаще всего, выходцев из Бангладеш. Почему-то они считаются более приемлемыми на должностях официантов, поваров, аниматоров или спасателей, чем уроженцы Мальдивских островов. Это тоже очень не нравится местному населению, которое и само находится без работы. Кроме того, туристическая индустрия, по мнению фундаменталистов, негативно влияет на нравственность мальдивского населения - ведь где большое количество богатых отдыхающих, там неизбежно появляются и наркотики, и алкоголь, и проституция, как с этим не борись.

Кстати, еще в 2012 году, во время массовых волнений, приведших к падению президента Нашида, мальдивские радикалы активно заявили о себе. В Национальном музее страны была уничтожена богатая коллекция статуй Будды. В числе уничтоженных шедевров были голова Будды из кораллового камня, датируемая VI веком н.э. и статуя Шестиликого Будды IX века н. э. Тогда руководитель музея сообщил, что фактически погромщиками уничтожены свидетельства о всей истории Мальдивских островов до распространения ислама.

Риск радикализации мальдивских фундаменталистов вполне реален. В настоящее время примерно 200—300 граждан Мальдивских островов находятся в Сирии и Ираке, где воюют в рядах радикальных группировок. Когда те из них, кому посчастливится уцелеть, вернутся на родину, вряд ли они будут довольствоваться убогой жизнью деревенских рыбаков или городских безработных маргиналов. Радикалы уже не раз угрожали властям страны терактами. Но если на курортах Мальдивских островов будут взрываться бомбы, то для экономики страны это станет настоящей катастрофой. Ведь Мальдивские острова практически существуют за счет двух основных отраслей экономики - рыбной ловли и туризма. Прекращение или многократное сокращение потока иностранных туристов обвалит экономику страны, поскольку тогда единственным направлением получения доходов в бюджет государства останется рыбная ловля и производство рыбной продукции. При этом надо учитывать, что Мальдивские острова в силу своих географических особенностей, вынуждены завозить не только технику или топливо, но и продовольствие, и даже пресную питьевую воду. Все эти товары закупаются в других странах и, соответственно, если доходы бюджета страны от туризма существенно упадут, это неизбежно приведет к перебоям с продовольствием и водой. В свою очередь, «горячее» мальдивское население в таком случае неизбежно выйдет на улицы.

Но, пожалуй, самый известный и затяжной вооруженный конфликт на религиозной почве уже почти семь десятилетий тлеет на земле Кашмира, периодически переходя в активную фазу и ставя две великие южноазиатские державы - Индию и Пакистан - на грань ядерного противостояния.

Северо-Западная Индия - регион очень сложный в этнополитическом отношении. Если на северо-востоке страны, где десятилетиями продолжаются конфликты между сепаратистскими движениями национальных меньшинств и правительственными войсками, сталкиваются интересы Индии и Китая, то северо-запад - точка столкновения индийских и пакистанских интересов. Фактически столкновение индийских и пакистанских интересов в Северо-Западной Индии является одним из фронтов общего противостояния мусульманского и немусульманского мира. Наиболее проблемной территорией в регионе является штат Джамму и Кашмир. Этот горный регион примечателен тем, что вплоть до 1947 года здесь существовало полунезависимое княжество Джамму и Кашмир во главе с махараджей -индуистом, тогда как основная часть населения относилась к мусульманам.

Джамму и Кашмир - древняя красивая земля, испокон веков являвшаяся мостом между Индией, Китаем и ирано-мусульманским миром. С глубокой древности здесь существовали города с высокоразвитой культурой и, вплоть до недавнего времени, удавалось относительно мирно сосуществовать последователям нескольких религий - мусульманам, индуистам, буддистам. Конечно, противоречия и войны, в том числе и на религиозной основе, имели место на протяжении всей истории Кашмира, но характер глобального противостояния они приняли лишь после освобождения Индии от британского колониального владычества.

Во многом здесь, безусловно, постарались колонизаторы, начертившие искусственные границы для двух постколониальных государств - Индии и Пакистана. Именно англичане несут львиную долю ответственности за продолжающееся геополитическое противостояние Индии и Пакистана, в котором, прежде всего, и заинтересован западный мир. Для США и Великобритании независимая сильная Индия представляет значительную угрозу, поэтому с самого начала было решено, во-первых, разделить ее на два государства (затем добавилось третье - Бангладеш), а во-вторых - стравить государства Индостана в непрекращающемся противостоянии. Одним из инструментов этого стравливания и является кашмирский конфликт.

До того, как была провозглашена независимость Индии и Пакистана, мусульманское население княжества Джамму и Кашмир прекрасно уживалось с индуистскими махараджами и соседние мусульманские правители не выражали по этому поводу особых претензий. Напомним, что в Джамму и Кашмире индуисты населяют южную территорию - это, в основном, представители индоарийских народов.

Мусульмане сосредоточены на севере и включают не только индийские народности, но и пуштунов, тибето-бирманскую народность балти и уникальную народность буриши, говорящую на изолированном языке бурушаски, над загадкой происхождения и родства которого до сих пор до сих пор ломают голову ученые всей планеты. Помимо индуистов и мусульман, в Джамму и Кашмире проживает также достаточно многочисленная буддистская община, представленная, в первую очередь, тибетоязычным населением бывших княжеств Ладакх и Заскар. Ладакх исторически тяготеет к Тибету и, по понятным причинам, является зоной повышенного интереса со стороны соседнего Китая.

В современном индийском штате Джамму и Кашмир этноконфессиональная ситуация выглядит следующим образом: большая часть населения (67%) исповедует ислам, 30% -индуизм, 2% - сикхизм и 1% - буддизм. При этом существуют сильные различия между отдельными территориями штата. Так, в северной части - Кашмире - мусульмане составляют до 97% населения. На юге штата - в Джамму, наоборот, 65% населения составляют индуисты, мусульман лишь 31%, сикхов - 4%. В Ладакхе 46% составляют буддисты. То есть, мы видим, что этноконфессиональный расклад в штате отличается неравномерностью распределения этнических и конфессиональных групп по его территории, но в то же время существует очевидное преобладание в численности мусульманского населения.

Что касается этнической картины, то население Кашмира представлено следующими группами: 1) дардские народы, промежуточные между индийскими и иранскими - кашмирцы, шина, калаши и другие этносы. 92% кашмирцев - мусульмане, остальные - индуисты; 2) индоарийские народы - пенджабцы, догры, хиндустанцы и другие этносы, преимущественно населяющие южную часть штата и исповедующие индуизм, сикхизм или ислам; 3) тибето-бирманские народы - ладакхи, балти, тибетцы - населяют северо-восточную часть штата и исповедуют преимущественно буддизм ламаистского толка, а также тибетскую религию бон (за исключением балти, которые едва ли не единственная тибето-бирманская народность, исповедующая ислам шиитского толка); 4) буриши, говорящие на языке буру-шаски и населяющие область Хунза, в настоящее время контролируемую Пакистаном. Эта народность также исповедует ислам; 5) пуштуны (афганцы), относящиеся к иранским народам и поддерживающие тесные связи с соплеменниками в Пакистане и Афганистане.

Махараджи Джамму и Кашмира по национальности были дограми. Догры возводят свой род к выходцам из Раджпутаны (современный штат Раджастхан), гордятся своими воинскими подвигами и в большинстве своем сохраняют индуистскую религию, хотя небольшая часть догров также исповедует сикхизм и ислам. Формально в состав их государства с правившей сикхской династией, которая остальными сикхами рассматривалась как изменники сикхизма, входили земли собственно Джамму и Кашмира, а также буддистские княжества Ладакх и Заскар и эмираты Хунза, Гилгит и Нагар. В настоящее время Гилгит-Балтистан и Хунза контролируются Пакистаном. Британские власти в обмен на лояльность позволили махараджам Джамму и Кашмира сохранить свой престол и не особо вмешивались во внутренние дела этого региона.

Когда в 1947 г. произошел раздел Индии и Пакистана, махараджа Джамму и Кашмира Хари Сингх, стремившийся сохранить свое единовластное правление на подконтрольной ему территории, не пожелал войти в состав ни одного из новообразованных государств. Однако мусульмане, недовольные этим решением и не стремившиеся и впредь оставаться под властью индуиста, тем более, что рядом их соплеменники оказались в составе собственного суверенного мусульманского государства, подняли вооруженное восстание. Махарадже не оставалось ничего иного, как обратиться за помощью к Индии. Так территория Джамму и Кашмира вошла в состав индийского государства, при этом наследник Хари Сингха Каран Сингх, занимающий пост губернатора штата, до сих пор формально является махараджей Джамму и Кашмира.

На помощь мусульманскому населению штата прибыли пуштунские племенные ополчения афридиев и юсуфзаев - племен, проживавших в пограничных районах Пакистана и отличающихся большой воинственностью и ревностным отношением к религии. После того, как индийской армии удалось отбить их атаки, вмешались пакистанские вооруженные силы. Так началась Первая Индо-пакистанская война, длившаяся с 21 октября 1947 по 1 января 1949 гг. и закончившаяся разделом территории Джамму и Кашмира между Индией и Пакистаном. Примерно 60% территории княжества оказалось в составе Индии, тогда как остальная северная часть, населенная мусульманами, отошла по факту к Пакистану.

С тех пор индо-пакистанский конфликт вокруг Кашмира продолжается фактически непрерывно. Около семидесяти лет два соседних государства не могут решить миром вопрос о границах между ними. За это время последовало еще три индо-пакистанские войны - Вторая - в августе-сентябре 1965 года, Третья - в декабре 1971 года, Каргильская - в 1999 году, а также бесчисленное количество мелких вооруженных конфликтов. И Индия, и Пакистан вынуждены держать в регионе значительные вооруженные силы, вкладывать огромные деньги в совершенствование вооружения и оснащения армейских и полицейских подразделений.

Помимо использования собственных вооруженных сил, Пакистан активно спонсирует мусульманские радикальные организации, базирующиеся в подконтрольном ему районе Кашмира и совершающие террористические вылазки против индийских правительственных войск. Территория пакистанского Кашмира за последние десятилетия превратилась фактически в базу международных террористических организаций, использующих труднодоступные горные местности как прекрасное укрытие для своих тренировочных лагерей. Эти организации фактически и осуществляют контроль над пакистанским Кашмиром, установив на его территории свои порядки и препятствуя проникновению в регион не только индийцев, но и любых иностранцев - немусульман.

На подконтрольной Пакистану территории Кашмира образованы провинции Северная и Азад Кашмир, тогда как индийская территория входит в состав штата Джамму и Кашмир. Помимо того, примерно 10% территории Кашмира в 1962 году было оккупировано китайскими войсками и до сих пор эта территория, носящая название Аксай Чин, входит в состав КНР, как и часть Транс-Каракорумского тракта, присоединенная к Китаю в 1963 году с согласия пакистанской стороны.

Однако, раздел территории бывшего княжества между Индией, Пакистаном и КНР не означал прекращения вооруженных конфликтов в регионе. Мусульманские организации, базирующиеся в пакистанском Кашмире, не собираются мириться с тем, что значительная часть их единоверцев остается в составе индийского штата Джамму и Кашмир - в том числе, в районе кашмирской долины, где мусульмане составляют около 97% населения.

Естественно, что штат Джамму и Кашмир стал постоянной мишенью атак террористов. На территории штата базируется значительный по численности индийский военный контингент, призванный обезопасить регион от возможного риска пакистанского или китайского вторжения. В 1990 году в штате Джамму и Кашмир, в виду постоянной угрозы террористических атак со стороны радикальных организаций, были расквартированы двадцать индийских дивизий.

Им противостоят боевики радикальных организаций, общая численность которых также исчисляется тысячами человек. При этом, если следовать индийским источникам, в последние годы происходит снижение удельного веса собственно кашмирских мусульман в рядах радикальных организаций - их сменяют выходцы из соседних Пакистана и Афганистана, отступающие талибы, а также уйгурские сепаратисты из соседнего Китая и радикалы из бывших советских среднеазиатских республик. Вся эта многонациональная публика находит свое пристанище в тренировочных лагерях на территории пакистанского Кашмира.

Опасность радикализации индийских мусульман усугубляется и тем, что в социальном плане мусульмане существенно уступают индуистам. Как правило, представители мусульманской общины хуже образованны, среди них меньше предпринимателей и представителей интеллигенции. Это связано, в том числе, и с тем, что изначально в ислам переходили представители низших каст, стремившиеся тем самым вырваться за пределы кастовой системы. После образования суверенного Пакистана значительная часть мусульман, прежде всего из верхних слоев общества, покинула Индию, предпочтя делать карьеру в собственном мусульманском государстве. Остались в Индии как раз менее обеспеченные и менее образованные представители городских низов, ну а в случае Кашмира - представители местных коренных этносов, также занятые преимущественно в традиционных сферах хозяйствования.

То есть, у радикальных исламских организаций в Индии существуют достаточно широкие возможности в плане пополнения и обновления кадрового ресурса, прежде всего за счет безработной молодежи. Антиамериканская риторика, активно используемая радикальными исламскими организациями, также содействует поднятию их авторитета. Имеет значение и роль Пакистана, Саудовской Аравии, других мусульманских государств, которые оказывают финансовую и организационную помощь индийским мусульманским организациям.

В настоящее время ключевыми акторами военно-политической ситуации в Кашмире являются следующие религиозно-политические организации:

1. Джамиат уль-улама-и ислам - Общество исламских богословов. Именно эта пакистанская организация осуществляет вербовку и подготовку боевиков для кашмирских военизированных формирований.

2. Лашкар и-Джангви - Армия Джангви, вторая по значимости религиозно-политическая организация, осуществляющая вербовку и подготовку боевиков для вооруженных формирований и непосредственно руководящая последними.

3. Хизби муджахидин - Партия борцов за веру. Является одной из наиболее радикальных исламских организаций региона, выступающих за независимость Кашмира.

Следует отметить, что все перечисленные организации относятся к радикальному крылу ортодоксального суннитского ислама. Это объясняется тем, что именно сунниты в современном мире представляют собой наиболее активную исламскую силу. Пакистан и афганские талибы оказывают поддержку именно суннитским организациям. Однако в Кашмире проживает и значительное количество мусульман-шиитов, прежде всего - исмаилиты. Для радикальных суннитов они выступают вторыми после индуистов и буддистов идеологическими врагами, предусматривается или обращение их в суннизм, или «очищение» будущего исламского Кашмира от исмаилитов.

Позиции исмаилитов сильны в горных районах, прежде всего среди небольших этнических групп вроде балти и буришей. Своим главой исмаилиты считают имама Ага-хана IV. Этот духовный лидер исмаилитских общин Индии, Пакистана, Афганистана, Таджикистана и других стран постоянно проживает в Великобритании, но пользуется большим влиянием в регионе. Мы можем предполагать, что в силу глубоких связей с британской короной исмаилитский имам является и важнейшим проводником английского влияния в Северо-Западной Индии. Ведь Ага-хан мало того, что проживает и ведет бизнес в Великобритании, сам является наполовину (по матери) англичанином. Естественно, что решение кашмирской проблемы невозможно без учета интересов исмаилитской общины, которая также не удовлетворена растущим влиянием ортодоксальных суннитских организаций, угрожающих самому существованию шиитского ислама в Северо-Западной Индии.

Индо-пакистанские конфликты и атаки повстанцев к началу XXI века унесли жизни не менее чем 30 тысяч военнослужащих и мирных жителей. Пакистанские источники уверяют, что количество погибших в боевых действиях мусульман гораздо выше и достигает 70 тысяч человек. Фактически Джамму и Кашмир является незатихающей горячей точкой, эскалация насилия в которой значительно превосходит другие проблемные индийские штаты, включая и Северо-Восточную Индию, где также действуют сепаратистские вооруженные организации.

Поскольку кашмирских мусульман активно поддерживает Пакистан и афганские талибы, с оружием, пропагандистской литературой, организационным обеспечением у них проблем не наблюдается. И это в значительной степени усложняет эффект действий правительственных войск и спецслужб, которым оказывается не под силу преодолеть вооруженное сопротивление в Джамму и Кашмире. Ситуация усугубляется тем, что Индия и Пакистан являются ядерными державами и в случае обострения положения в регионе Кашмира последствия не только для этих стран, но и для всего человечества, могут быть самыми непредсказуемыми.

Для Индии Кашмир остается одной из первостепенных проблем, причем не существует хоть сколько-нибудь правдоподобных надежд на решение сложившейся в этом регионе ситуации. Перед индийским правительством остается два пути - либо согласиться с территориальными претензиями Пакистана и освободиться от территории с преимущественно мусульманским населением, либо вести непрекращающуюся войну с радикальными организациями, которые поддерживаются тем же Пакистаном и, косвенно, большей частью исламского мира.

Однако, уступить территории Кашмира Пакистану означает не только потерпеть поражение и потерять стратегически важные районы, но и согласиться с тем, что Кашмир в еще большей степени превратится в очаг распространения религиозного экстремизма и терроризма в Южной Азии. Поэтому вряд ли индийское правительство когда-либо пойдет на предоставление суверенитета Кашмиру. А это значит, что конфликт в регионе так и будет тлеть, во многом при внешней поддержке заинтересованных государств.