Кот завороженно смотрел на бесконечный полёт снежных потоков за окном. Сегодняшняя метель не была похожа на неспешное кружение пухлых ленивых снежинок или дробное падение мелкой жёсткой и колючей снежной крупки, нет, она была настойчива, энергична и безжалостна.

Он отлично знал, какой бывает снег. Знал и терпеть его не мог – слишком уж хорошо ощутил на своей серой шкуре, как холодно бывает от этой белой штуки, летящей с неба и заволакивающей собой весь кошачий мир. Мир, в котором непрекращающийся холод, пробирающий до последней косточки, всегда хочется есть, и всегда надо быть настороже, иначе погибнешь от колёс машины, собачьих зубов или недобрых людей даже раньше, чем от холода. Мир, из которого нет выхода. Почти никому нет…

Кот всего-то хотел немного еды. Самую капельку чего-нибудь съестного… Он караулил людей, выходящих из вкусного дома, который они называли забавно: «Рестормяун», и иногда ему даже удавалось выпросить что-нибудь вкусное. Правда, раньше это самое вкусное можно было добыть с другой стороны дома, где стояли мусорные контейнеры, но недавно их заменили, поставили закрывающиеся железные ящики, из которых ничего нельзя было достать, и кот от безнадёги и голода отправился к главным дверям рестормяуна.

Он ни за что не подошёл бы к тому важному типу – очевидно было, что котов он терпеть не может, но на его шкурке, которую люди зовут одеждой, был тайный котознак – метка, оставленная кем-то из их племени. Метка получалась, если кошка тёрлась об одежду головой, но не просто так, а с нужными мыслями! Эти самые мысли рождали абсолютно чёткий запах – сигнал, передающий всем прочим котам нужную информацию.

На одежде важного типа была метка «Можно брать – людь ничейный».

Кот принюхался…

– Точно, не ошибся! Метка означает именно это! Только очень уж он злобный на вид. Не пнёт ли? – он раздумывал, удивляясь, что кто-то из его племени не побоялся подойти к такому сердитому людю, да ещё метку на нём оставить, а внутренности скручивались в скрипящий от голода комок, толкающий на всевозможные безрассудства. – Ладно, пойду, попрошу! Может, хоть покормит…

Конечно же, важный тип стал отпрыгивать от кота, словно тот был чем-то омерзительным. Нет, в нормальном состоянии кот фыркнул бы на этого деятеля что-то вроде:

– Сам такой! Да вообще, какому приличному коту ты нужен?

Но сейчас сил не было, холод извёл почти до отчаяния, а запахи, долетавшие от дверей рестормяуна, кружили голову и заставляли брюшко болезненно сжиматься.

Именно поэтому кот, как только снова увидел того «помеченного» важного типа, попробовал ещё раз, правда, с тем же результатом.

Даже вмешательство какой-то женщины, вышедшей из благоуханных дверей рестормяуна, не помогло!

– Ну, вот, пожалуйста. Я же говорила! «Вот и ваш пришёл», – сказала важному типу та женщина, но он злобно зашипел на неё:

– Что вы несёте? Какой мой? Мне вообще все эти ваши дурные фантазии не интересны! Поназаводили всякое помойное зверьё и радуетесь своим глупостям! Неужели вы всерьёз думаете, что они вас понимают? Да они действуют инстинктивно! Они мыслить не умеют.

Кот обречённо отступил. Даже сейчас ему было холодно и страшно вспоминать тот момент.

– Я же не знал, что она уже совсем близко! – подумал кот, вспоминая тот день. – Моя Урррля!

Появление перед его носом горки немыслимо вкусной еды, возникшей словно из ниоткуда, кота тогда обескуражило, но только на мгновение. Он поднял голову, толком не осознав на кого смотрит, а потом буквально нырнул в еду.

Краем уха он слышал разговор той, что принесла ему это блаженство – еду и важного типа.

– Уля? Что ты тут делаешь? – угрюмо спросил тип.

– А на что это похоже? – невесело откликнулась котовая спасительница.

– Зачем тебе этот грязный помойный кошак? Только не говори мне, что тоже заразилась этой ерундой!

– Не то, чтоб заразилась… Просто отлично понимаю, каково это – быть ненужной! – кот, который трясся над едой, с изумлением ощутил, что его… его гладят! Человеческая лапа проходила по голове, потом по шее, по спине, это было настолько приятно, что он почти забыл про мясо на салфетке, лежащее прямо под его носом.

– Ульяна, оставь ты это животное в покое! Ну, покормила и хватит! Он грязный весь – потёрся мне о брюки, пятно оставил! – сухо велел важный тип. – Пойдём, ты вымоешь руки и согреешься, вон, уже дрожишь. Такой тут холод, в этой их Москве.

– Грязный… да, это есть! – кот с опаской покосился на ту, которая его гладила. А ну как сейчас отпрыгнет от него, завизжит, пнёт… Но нет, ничего подобного она не сделала, даже не подумала лапу от него убрать.

Он снова принялся торопливо есть, радуясь, что сегодня от голода он точно не умрёт, а люди над его головой продолжали что-то говорить и говорить…

– Ульян, ну что ты опять завелась… – примирительно замурлыкал важный тип. То чуть не шипел, а теперь изменил тон. – Да оставь ты эту блохастую тварь! – сердито шикнул он в сторону кота.

Кот моментально сжался в комок у ног девушки, которая его кормила.

– И что ты в лёгких туфельках на морозе стоишь?

– Знаешь, я с тобой так замёрзла, что не чувствую мороза, – негромко ответила она. – Блохастая тварь, говоришь? А твои родители и дед так, как ты сейчас на кота, смотрят на меня. И знаешь, я его очень хорошо понимаю! Дико трудно быть ненужным, ждать ласки, как манны небесной, понимать, что вместо неё в любой момент может прилететь пинок!

Кот изумлённо поднял глаза.

– Неужели людей тоже пинают? – удивился он.

– Ты так испугался, когда ко мне прилетел тот букет… – невесело продолжала она. – Я ведь его даже не ловила, даже из-за стола не вышла, чтобы тебя не смущать. Бедняга ты, бедняга… Но ты не бойся! Я больше тебя не побеспокою!

Кот не знал, что в ресторане проходила свадьба, не знал, что по людской примете та девушка, которая поймает букет, скоро сама выйдет замуж. Понятия не имел о том, что сердитый тип и жаждал быть с этой девушкой, и жениться боялся – просто из-за того, что родом из семьи химиков-академиков, а его девушка – визажист. Ничего этого кот и знать-то не мог, но, когда она резко отступила, он, чуть не упав, невольно потянулся за её ногами.

– Ульяна! Погоди! Что ты делаешь? – заахал сердитый тип, а кот… Кот навсегда запомнил тот момент, когда вдруг оказался на руках у человека, да мало того! Его даже укрыли чем-то мягким-мягким, тёплым, душистым, моментально прогнавшим из тощего кошачьего тела даже воспоминание о морозе!

– Уля, брось его! Ты же испачкаешься! Он оцарапает, да ещё, может, больной какой-нибудь…

Кот краем глаза подсматривал за важным типом, в потрясении уставившимся на то, как его девушка заботливо укутывает уличного, серого и грязного кота полой своей шубки и уносит в ресторан, прямо в эпицентр свадебных торжеств, напрочь проигнорировав возражения типа:

– Уль, я против!

Кот вспоминал, как они вместе сидели, как тихонько всхлипывала накормившая его девушка, как он начал слизывать солёно-горькие капли, тяжёлыми дождинками падающие ей на руки.

– Кот, ты что? Ты меня жалеешь, что ли?

– Жалею! – понятно ответил кот. Правда, Ульяна услыхала только слабое «мяяяя». – Как же мне тебя не жалеть. Ты меня покормила, погрела… Хоть так тебе что-то хорошее сделаю. Ну, хоть что-то. А потом пойду. Только ещё чуточку-чуточку посижу, ладно? Тут так тепло мягко, а там… там холодно!

Кот невольно оглянулся на дверь и поёжился, а потом, через пару минут, глубоко вздохнул и начал выбираться из меховых невесомых складок, опасаясь, что если этого не сделать, то его просто выгонят, как существо напрочь обнаглевшее.

– Ты что? Я тебя неудобно держу? – заволновалась Ульяна.

– Пора мне. А то потом хуже будет – уходить труднее. А если ты от меня устанешь и сама прогонишь, это мне совсем плохо станет! – вздохнул кот.

Бывает такое… когда подобное пережил сам, как-то легче понимается чужая боль, одиночество, холод. Вот и Ульяна вдруг сообразила, почему так решительно завозился у неё за отворотом шубки этот тощий остроухий зверёк.

– Ты что, с ума сошёл? Я тебя не погреться взяла, а к себе взяла! Насовсем! Ты понял меня? Насовсем! Домой! У меня, правда, дом далековато, но я думаю, что мы справимся и доберёмся туда вместе!

Небеса не разверзлись, не закачалась земля, не вспыхнули радуги под тяжеленными серыми снежными облаками, просто чья-то жизнь стала совсем-совсем другой!

Кот потрясённо поднял голову и уставился на девушку.

– Ты серьёзно? Нет, правда-правда?

Вокруг ходили празднично одетые люди, витали потрясающие запахи, но кот ничего этого уже не замечал, а сразу же стал переживать, что она передумает! В самом-то деле… Он же просто помойный кот – так часто кричали ему вслед.

Успокоился он, только когда ему принесли уютный домик-переноску – сразу же забрался внутрь и парадоксальным образом ощутил, что он уже чуточку дома…

Какое удивительное слово «ДОМ» – тут и безопасность от всех бурь, пролетающих над головой, и тепло, пусть даже снаружи мороз и вьюга, и сытость, даже если ты пришёл совсем-совсем голодным, а главное, в настоящем доме живёт неощутимая, но совершенно необходимая субстанция, без которой тоскливо даже в золотых дворцах! В котовой переноске она уже была – ведь нельзя же беспокоиться о том, как бы довезти кота из Москвы до Питера, да ещё чтобы ему было удобно, если совсем-совсем не умеешь любить.

Дорогу до дома кот вспоминал урывками:

– Помню, мы с Улей на ночь поехали в дом, где жили кошки, собака и странная птица. Я таких и не видел! И хорошо, потому как она больше голубя и даже вороны. Такая здоровенная белая махина и орёт диким мявом «Карррык бррооо» так громко, что я чуть вместе с переноской не убежал! А вот кошки… я сразу учуял, что это они оставили метку на ногах того самого важного типа. Я думал, что они просто перепутали, надо же было об Улечку потереться, а они мне сказали, что пытались дать ему самый предпоследний шанс, но он так ничего и не понял!

Кошки были красивые, но кот так намёрзся, наголодался и напереживался, что даже не успел с ними познакомиться – нашёл, где спит его Уля, и улёгся на её ноги – чтобы не уехала без него.

Потом была странная штука под названием «поезд Сапсан», чего только люди не выдумают… зато уже днём они добрались до настоящего дома!

В Питере похолодало, началась метель, но кота она уже не могла расстроить. Он и его Уля смотрели на метель, мечущуюся за окнами их дома, видели и радовались ей.

– Приятно, когда ты внутри, а оно снаружи! – мурлыкал кот, которому казалось, что он попал в прекрасную сказку, которая уже не закончится!

– Приятно, когда нам тепло и уютно, а там ветер гудит, да? – наглаживала Ульяна его тощую и ещё влажную после «котостирки» спинку. – Приятно, словно мы совсем-совсем защищены от холода…

– Так и есть! – кот снова слизнул горячие и солёные слёзы, которые упрямо не хотели заканчиваться, а потом забрался Ульяне на руки, прижался поплотнее и замурлыкал, прогоняя её огорчения. – Ты защитишь меня, а я – тебя!

Именно из-за этого кот сейчас и расстраивался!

– Обещал защитить, а ничегошеньки у меня не получается! – переживал он. – Она расстраивается и переживает, и что мне делать, а?

Кот изо всех сил старался развлечь свою Ульяну – скидывал подушки с дивана и прыгал по ним, изображая охоту на крупных рогатых мышей (всем котам известно, что такие табунами бродят в старых котосказках), мурлыкал ей лучшие песни, спасал, когда она шла в ванну – нет, в самом-то деле, это же опасно, лезть в воду!

– Спонжик, ты такой смешной, – улыбалась Ульяна коту, истошно вопящему от переживаний за её драгоценную жизнь, утопленную в тёплую воду по самый подбородок.

– Я? Я не смешной! Я разумный! Зачем, ну зачем ты туда опять ныряешь? Там мокро и противно, даже рыбки нет! – расстраивался кот, названный Улей Спонжем из-за своей мягкости.

Спонж очень старался!

Он прилежно освоил премудрости пользования лотком, хотя, ему это и показалось странным…

Драл когтями только один подлокотник кресла, хотя ему маняще улыбались и другие места, отлично подходящие для когтечесания. Отказался от заскока с разбегом на занавески.

Он даже не стал четвёртый раз выкапывать непонятную растюху, которая зачем-то жила в горшке, полном отличной земли – в ней можно было роскошно покататься. Но Уля расстраивалась все три предыдущих раза, когда находила здоровенную драцену на полу, поэтому кот решительно отказался от подобного развлечения.

Зато он показательно играл в мячик, притворяясь, что верит – это дичь. Ульяна смеялась, и этого было достаточно, чтобы Спонж старательно занимался этим глупым делом. Только… только этого всё равно было мало!

– Что мне ещё сделать, чтобы она не была такой… такой, словно она кошка и её обидели? Очень уж грустная.

Ульяна и правда была невесёлой. Никак не получалось позабыть Вадима «окончательно и навсегда». Слишком уж тесно он присутствовал в её жизни последние годы, слишком много усилий прилагала она сама, чтобы быть рядом с ним.

– Всё казалось, что надо ещё немного потерпеть и он поймёт, что жить по указке деда, пусть он даже трижды академик и четырежды почётный химик всея планеты, просто невозможно! Главное, что я ему действительно нужна, я знаю!

И это тоже было правдой. Вадим – старший внук, надёжа и опора славной династии академических химиков или, как иногда про себя ёрничала Ульяна, «химических академиков», после первой обиды и потрясения, что она могла предпочесть ему какого-то помойного кошака, начал ей названивать.

Сначала он попытался сделать вид, что так уж и быть, прощает её неразумное поведение, ииии… был послан!

Потом, разобиженный на всё вышеперечисленное, плюс оскорблённый за посыл, он потребовал свои вещи, намереваясь приехать за ними, уговорить Ульянку плюнуть на её глупости, избавиться от доказательств этого – московского помоечно-ресторанного котяры, и жить как раньше, ииии… получил коробки со своим гардеробом и прочим скарбом курьерской службой.

Затем он, рассерженный ещё больше, явился в Ульянин салон, но девушки, которые там работали, как на подбор котов любили, а вот к Вадиму отнеслись не очень-то любезно. Они заняли круговую оборону и предупреждали Ульяну о появлении настырного академического внука, пока ему не надоело сидеть в машине у салона, изображая засаду.

– Какое счастье, что мои родители отдали ему все деньги, которые он вложил в салон! – думала Ульяна. – Какое счастье, что я от него никак не завишу!

Зато Вадим парадоксальным образом ощущал зависимость от Ульяны всё больше и больше. Он возвращался в свою пустую квартиру, и ему казалось, что стылая питерская погода входит вместе с ним и категорически отказывается уходить! Не помогали тёплые батареи, горячий душ и всякие горячительные средства, которыми он вознамерился изгнать постоянный озноб и воспоминания о дyрe – Ульке.

Всё время вспоминалось, как он приходил домой и избавлялся от любой слякоти, дурной погоды, расстройств и огорчений просто потому, что к нему в прихожую выходила Ульяна – встретить, спросить, как его дела, пошутить над его мрачным видом, позвать обедать или ужинать…

Как-то ей удавалось сделать так, что с него, словно вода с гуся, скатывались все его расстройства.

– А теперь… теперь она взяла и променяла меня! – шипел про себя Вадим, напрочь позабывший о том, что это он на самом-то деле стал причиной Ульяниного поведения. Почему-то в данном случае ему не помогали ни его научная наблюдательность, ни умение делать выводы.

– Вадим! Почему у тебя такой вид, словно ты вместо кофе потребляешь перекись водорода? – подозрительно уточнял у старшего внука его несгибаемый дед – академик Вяземский.

– Нормальный у меня вид! – мрачно отвечал Вадим,

– Это из-за той примитивной девицы Ульяны? – дед пребывал в превосходном настроении и даже посмеивался от удовольствия – он периодически опасался, что внук поддастся инстинктам настолько, что решит испортить себе жизнь, женившись на той девахе. – Да, не спорю, фигура у неё приличная, но таких же вокруг полно!

Вадим хотел было сказать, что кроме фигуры у Ульяны есть очень даже много всего и ничуть она не примитивна, но даже не попытался – знал, что Ульяна у деда считается «неподходящей парой для Вадима, пригодной только для развлечения».

После таких разговоров и намёков на какую-то очередную девицу, Вадиму становилось ещё холоднее…

Нет, он решил, что раз Улька так глупа, то он имеет право развлекаться с кем угодно! А что? Они не женаты, она сама от него отказалась, не дождалась, так что он абсолютно свободен со всеми вытекающими отсюда последствиями!

Последствия не заставили себя ждать… Девушек вокруг много, Вадим – вполне себе симпатичен, денег, благодаря возвращённому дедовскому покровительству, снова стало полно, короче, гуляй – не хочу.

– Не хочу… – вдруг осознал Вадим после трёх недель бурных вечеринок. – Устал что ли? – удивился он. – Витамины надо попить! Видать авитаминоз – зима, однако!

Но ни витамины, ни походы в бассейн, в спортзал и в сауну ничего кардинально не изменили – девушки казались на одно лицо, их смех странным образом трансформировался в визгливое хихиканье, заинтересованные взгляды казались пустым кокетством, и Вадим, приняв определённые напитки для улучшения настроения, вместо долгожданной эйфории впадал в мрачный цинизм, смущая своим настроением родителей.

Ульяна устала пребывать в тоскливом, безвоздушном и взвешенном состоянии. Устала без конца вспоминать про Вадима, извелась от снов, в которых он приходил и говорил, что всё понял и не может без неё жить, а потом тут же мчался к деду, который, появляясь незваным в Улином сновидении, строго подзывал внука обратно, как подзывают послушную собаку.

– Чего-то ты, матушка, совсем с глузду съехала! – строго сказала она себе, в очередной раз проснувшись в слезах. – Что мне теперь, всю жизнь маяться из-за того, что жить с ним невозможно, и жить без него тяжко? Тяжко? Ну, значит вытянем себя на твёрдую почву здравого смысла, чтобы было легче! – она нарочито бодро умылась и рассмеялась, узрев, с каким сочувствием смотрит на неё Спонжик.

– Да, мой хороший, я знаю, что ты считаешь это варварством, но что делать, люди – странные создания и к воде относятся не так, как коты!

– Не то слово, какие странные! – переживал Спонж, от волнения переступая по стиральной машинке аккуратными передними лапами. – Но я тебя всё равно люблю! – мурлыкнул он на мявлике – кошачьем языке.

Уля мявлик не знала, но признание поняла дословно.

– Я тоже тебя люблю! – ответила она и принялась собираться на работу, ворча себе под нос:

– Несчастная любовь – несчастной любовью, а деньги сами себя не заработают! – эта нехитрая утренняя ворчалка помогала загнать Вадима подальше, в самый дальний уголок сознания, чтобы не мешался, собраться и отправиться в салон.

Несмотря на то, что Уля была полноправной хозяйкой салона красоты, она сама с удовольствием обслуживала клиентов – мастеру любого дела обязательно нужна практика, и нанесение макияжа не исключение. К мастерству и отличному вкусу Ульяны прилагался ещё и лёгкий, дружелюбный характер, благодаря которому её клиентки утверждали, что помимо отличного макияжа, они ещё и превосходно отдыхают, пока Ульяна умело маскирует недостатки их внешности и подчёркивает достоинства.

Салон встретил привычным запахом кофе, лёгкой ненавязчивой парфюмерии, приветственным щебетом сотрудниц и неожиданным звонком.

– Улька! Я приехала! У тебя готова красная дорожка, каравай с солью и кокошник? Как зачем кокошник? Тебе на голову. Ты что, собираешься встречать лучшую подругу хлебом-солью и без кокошника? – насмешливо-ужаснувшийся тон говорившей не оставлял никаких сомнений – вернулась Марина.

Ульяна познакомилась с Маринкой в солидном девятилетнем возрасте на даче у бабушки, и с тех самых пор они по-настоящему дружили, скучали друг по другу, радовались встречам, взрослели, никак не подавляя, не раздражая и не предавая одна другую. Их отношениям никак не помешало то, что обе неожиданно выросли красавицами, и то, что Марине категорически не нравился Вадим.

– Меня эта твоя напыщенно-академическая система Менделеева прямо-таки до печёнок злит! – откровенно признавалась Марина. – Но главное, чтобы ты была счастлива, я позлюсь тихо, без жертв и разрушений. Хотя, сама знаешь, я могу и по-другому!

Ульяна знала, и ещё как! Марина в ярости бледнела, у неё начинали опасно прищуриваться глаза, сама она из просто красивой девушки превращалась в совершенно неотразимую, а дальше в ход шли все подручные средства от полена, которым Марина огрела пьяного дачного соседа, оскорбившего её бабушку, до собственной сумочки, в которой, кроме всего обычного женского барахла, обычно ездили две-три увесистые папки документов. Сумочкой досталось по загривку жениху её младшей сестры Аси, который собрался забрать Асины накопления.

Вадима Марина подчёркнуто избегала, чтобы не искушать судьбу.

– Тресну паразита – расстрою Ульку! – так она объясняла свои маневры. – Силовой метод хорош, когда все остальные уже не работают! Глядишь, она и сама поймёт, что этот кадр – не наш!

Если бы Марина постоянно жила в Питере, Ульяне было бы значительно легче выносить все Вадимовы «брыки», но подруга ураганом носилась по всей стране – дед и бабушка у неё жили в Питере, сюда же по работе переехала младшая сестра, родители жили в Москве, а она сама пропадала в бесконечных командировках, наводя страх и ужас на инспектируемые объекты.

Когда её спрашивали, кем она работает, она скромно признавалась:

– Работаю профессиональной фурией. В смысле фурией? Ну, аудитором, конечно! Вызывают собственники предприятий, когда подозревают, что их обкрадывают. Как правило, подозревают не просто так, только доказать не могут. А я – могу! Короче, занимаюсь финансовыми расследованиями.

Спрос на фурию был высоким, компания, где работала Марина, её чрезвычайно ценила, любила и загружала по полной схеме, так что сама «фурия» описывала траекторию своих перемещений по России как «танец блохи с саблями».

– Я не поняла… ты чего зависла и молчишь? У тебя нету дорожки, каравая и кокошника? Да и пофиг! Соль есть? Вот на вытянутых руках солонку вручишь, будем считать, что отсутствие всего остального я не заметила… Уууль, что-то случилось? – Марина моментально изменила тон на осторожно-вкрадчивый, как только поняла, что Ульяна реагирует как-то не так…

– Ну да. Погоди, я сейчас до кабинета дойду, – Ульяна, к счастью, закончила с предыдущей клиенткой и могла себе позволить перерыв. – Я с Вадимом рассталась.

– Шо, опять? – поинтересовалась Марина.

– Да, и видимо уже окончательно! – Ульяна с трудом сдержала слёзы. – На свадьбе его брата.

– Ты, подруга, всегда была оригинальна! Обычно на свадьбах расстаются жених с невестой, а не гости! – вздохнула Маринка.

– Ну, мне в руки прилетел букет невесты… клянусь тебе, я его не ловила, я даже из-за стола не вышла!

– Ещё бы… ты ж боялась поставить Вадичка в неудобное положеньице! – прошипела Марина. – Ты же знаешь, что я мало того, что специально поймала бы этот веник, я бы и по физиономии отходить не поленилась бы, если бы заметила на ней какой-то признак неудовольствия! Так что, ты из-за букета решилась? – засомневалась она.

– Нет, я там кота нашла.

– Оооо, это уже интереснее! – обрадовалась Марина.

– Ну, да. Он обычный, серенький, полосатенький. Голодный был до жути и замерзал у этого ресторана… Короче, я его себе забрала!

– А Вадька был против, и ты его королевско-академическую особу выкинула? – осторожно возликовала Марина, которая котов обожала, вечно таскала с собой в безразмерной сумище пакетик с кормом и кормила любого жаждущего кота от Калининграда до Владивостока. Впрочем, собаки на неё тоже не жаловались – Марина бестрепетной рукой раздавала им свои бутерброды, оправдываясь тем, что диета – вещь полезная!

Собственная живность у Марины тоже имелась – дома у родителей её ждали два кота, кошка и собака, дома у бабушки и деда – собака и кошка. Корм закупался централизованно, никакие попытки родных отбиться: – Да что мы сами не можем что ли… – не проходили.

– Можете! Но раз я, хозяйка, на перманентном вылете и гладить-чесать-гулять постоянно не могу, так хоть корм куплю. Не спорьте, это абсолютно бесполезно. Хозяйка я или не хозяйка?

Правда, сама Марина, когда ей задавали вопрос, сколько у неё домашних животных, отвечала ещё более интересно:

– Два кота, две кошки, две собаки и одна сестра.

Сестру она вполне серьёзно считала своей подопечной. Корм, правда, ей не покупала, но регулярно вытаскивала из всевозможных неприятностей, посему и причисляла к питомцам.

Появление у лучшей подруги кота Марина восприняла с энтузиазмом.

– Уль, замена нервовыматывающего Вадика на исключительно положительного котика – самое разумное, что ты могла сделать!

– Да, похоже, что так! Погоди… ты что-то про встречу говорила. Ты что? В Питере? – вдруг сообразила Ульяна.

– Ну, наконец-то до тебя дошло! Конечно, я в Питере! У меня сестрица очередной раз выкинула фортель, родители рыдают, бабушка-дедушка в панике и обмороке, вот и призвали меня! А я как раз чего-то замёрзла… ну, что ты хихикаешь? Я только-только из Мурманска, заиндевела просто, так что решила взять отгулы, благо их у меня куча, и погреться в Питере.

– Погреться? Зимой в Питере? – рассмеялась Ульяна, ощущая, что её настроение улучшается прямо на глазах.

– Конечно! Я ж на охоту приехала – за очередным сестричкиным ухажером. Побегаю за дичью – согреюсь! – уверенно заявила Марина.

– Надеюсь, ты найдёшь время сегодня забежать ко мне? – хихикнула Ульяна.

– Конечно! Должна же я познакомиться с твоим котом! – в тон ей ответила подруга.

Забег Марины в гости был обставлен оригинально…

– Маринка, куда ты столько еды притащила? – ахнула Уля, окинув взглядом пакетный разлив у ног подруги.

– Как куда? Есть, пить и антистресситься! К тому же, я по натуре хомяк – не могу удержаться от запасов. Вот, купила тебе запас лакомств для тебя, – Марина вручила хохочущей Ульяне стопку шоколадок, – И для котика! – она потрясла перед подругой парой увесистых магазинных пакетов.

– Котиков лакомить надо – закон такой! – провозгласила она важно.

С этого момента Ульянина тоскливость как-то смутилась, поджала костлявые костистые лапки, подобрала унылые пыльные пепельные крылья, нахохлилась и с неудовольствием косилась на уверенную и громкую Марину, которая веселила её жертву рассказом о новых приключениях своей сестрицы.

– Ну, Ася… ты ж её знаешь! Это же стратегическое средство от одной из русских бед!

– Какой это? – Ульяне было вкусно, тепло и весело. На коленях возлежал довольный Спонж, налопавшийся кошачьих деликатесов и предвкушавший тесное общение с меховой мышью, тоже подаренной ему гостьей.

– Как это какой? У нас две исторические беды – дороги и дураки! С дорогами – это не к Асе, а вот с дураками – да-да-да! Если мою сестрицу водрузить на какую-нибудь подставку типа башни, а вокруг нарыть ям-ловушек, они все там и окажутся!

– Она что, опять? – удивилась Ульяна.

– А то… Я уже устала работать драконом для собственной сестры! Знаешь, какая хлопотная работа? Жуууть! Ася же этакая нимфа… безмятежная, нежная, красивая, беспомощная. Ааааа, меня прямо-таки плющит и колбасит от этой её беспомощности! – Марина захлопала глазами, придала лицу фарфорово-невинное выражение и тонким голоском пропела: – Маришенька, приедь, а? Тут у меня Васенька никак с бизнесом не разберётся, хочет, чтобы я на него на себя кредитик взяла. Я уже почти-почти взяла, но как-то опасаюсь без тебя… А ему денюшка нужна срочно-срочно…

– Марин, ты что, серьёзно? – Ульяна встревожилась. – Она реально решила для парня кредит взять?

Когда Вадим брал кредит, чтобы помочь ей выкупить салон, она половину салона записала на него – как иначе-то? Потом, когда родители дали ей деньги, она выкупила эту половину у Вадима.

– А тут… она же просто отдаст и всё? – уточнила она у подруги.

Та мрачно кивнула головой.

– Именно! Я радуюсь уже тому, что у неё хватило мозгов рассказать об этом, прежде чем подписать кредитный договор. Не зря, значит, были все мои предыдущие мучения!

Она вздохнула: – Я не помню, о каких сестричкиных финтах я тебе рассказывала… Вот, например, по-моему, не говорила о деятеле, который ухаживал за ней, представлялся директором трёх организаций, а потом рассказал мне, когда нас Ася познакомила, что он вообще-то программист, а эти организации принадлежат его другу, который попросил его «просто подписывать доки». Я мягко уточнила, а понимает ли он что-то в том, что подписывает, на что этот чудик заявил, что он свято верит в их дружбу и точно знает, что тот его не подведёт. На вопрос, почему бы другу самому тогда не подписывать свои документы, деятель заявил, что друг разводится с женой и ему стрёмно быть директором. Круто, да? Собственником быть ничего, а директором низззя. Причём, все три года, когда этот болванчик себя подставляет по полной схеме, его хитровыдуманный друг всё разводится и разводится.

– И что Ася? – заинтересовалась Ульяна.

– Ну, вернулись мы домой из кафе, и я её честно спросила, готова ли она быть женой наивного дурачка, который непременно влезет в беду просто потому, что сам напрашивается! Настолько ли она в него влюблена? Выяснилось, что и не влюблена ни капельки, но замуж за кого-то же надо!

Марина фыркнула так выразительно, что её невольно поддержал Спонж.

– Да, мой хороший, вот и я о том же! – отозвалась она. – Потом был Витя, который сам брал кредит на квартиру, а от сестрицы нужно было всего лишь поручительство. Про Витю я вообще случайно узнала. Моя дурища была уверена, что это совсем ничего не значит – просто подпись! Как только я ей растолковала, что своей подписью при данных конкретных формулировках договора она обязуется оплатить Витечкин кредит, если он вдруг этого сделать не сможет, она вдруг прозрела и решила, что он ей как-то не сильно и нравится!

– И после этого она собралась кредит на себя брать? Для Васечки? – изумилась Ульяна.

– Ага! Васечка же пообещал ей, что у него вот-вот всё наладится и они поженятся, и она будет жить как королева и ни в чём не нуждаться! – Ульяна скорчила рожицу, от которой Спонж выразительно чихнул.

– Он мошенник?

– Возможно…

– Значит, Ася как средство от дyрaков не работает! – улыбнулась Ульяна.

– Как же не работает? Ты можешь себе представить умного человека, который свяжется с Асей, зная, кто у неё сестра? Ася-то про меня ему рассказала. Неее, может он и мошенник, но тоже не умен, прямо скажем! – припечатала неведомого Васю Марина и подняла бокал. – Слушай, давай за то, чтобы в нашей жизни попадались только умные мужчины, потому что глупый – это такая мина-ловушка! Никогда не знаешь, где рванёт, но рванёт обязательно!

– Ну, Вадим-то умный… – протянула Ульяна.

– Он? Умный? Не смеши меня! Если живёт по указке и свистку своего дедули – он не лучше Васи и Вити вместе взятых! – припечатала Вяземского-младшего Марина и уверенно заявила. – Всё, бросай по нему расстраиваться! Как только начинаешь реветь, вспоминай Витю и Васю и представляй в роли твоего Вадима… Надо же! Даже все имена на одну букву начинаются! Короче, нам такое и даром не надь и в придачу аналогично! Будем искать с перламутровыми пуговицами

Когда на молодого, уверенного в себе мужчину, надумавшего стать крупным бизнесменом и по совместительству владельцем мелкой птицефермы (разумеется, мелкой только для начала), смотрят таким восторженным взглядом, то это поневоле вдохновляет.

Марина умела смотреть по-разному… В её арсенале было всё – от самых грозно-убийственно-грозовых взглядов, до взоров, выражающих крайнее внимание и восхищение.

Сейчас она без малейшего угрызения совести использовала последний из названных вариантов.

– Василий, так вы говорите, что это будет куроферма? Ой, то есть птицеферма? – ничто так не усыпляет бдительность будущего бизнесмена, как возможность поучить жизни глупенькую красавицу… Куда уж тут вспомнить, что Ася ему как-то говорила, кем именно работает её сестра!

Василий встрепенулся как боевой конь при звуке трубы, зовущей в атаку, и многословно начал рассказывать о своей птицеферме, причём так, словно она уже была в реальности, а не только в его мечтах.

– Счас этот чудик будет мне перечислять, как он петухов и курочек там назовёт! – фыркала про себя Марина, ловко задавая наводящие вопросы и уясняя для себя, кто такой этот самый Вася – мошенник или просто самоуверенный профан, решивший, что бизнес – это просто и ему для этого не хватает только денег побольше…

– Так вот я говорю, что это чистый доход – курей держать! От каждой курицы в месяц можно получить тридцать яиц, это примерно триста рублей. Пусть даже курица стоит тыщу, так она за три месяца себя окупит и дальше начнёт мне деньги приносить! А ещё можно яйца не продавать, а цыплят понавести, откормить и мясом торговать! Что? – ему померещилось, что сестра Аськи как-то странно хрюкнула.

– Нет-нет, ничего… – Марина вовремя трансформировала всплеск гомерического веселья в деликатное покашливание.

– Так вот, дело-то за малым! Мне и помещение уже продают, и курей я у местных фермеров договорился купить, дело только в бабле! Я бы сам кредит взял, но я ж официально не работаю, вот мне не дают! – доверительно пожаловался на судьбинушку свою горькую Вася.

– А кем вы неофициально работаете? – мило улыбалась ему Марина.

– Да так… помогаю бизнес вести приятелям. Кому чего куда отвезти, туда-сюда, то да сё… – скромно потупился Вася.

– А они вам деньги дать в долг не захотели? – сочувственно уточнила Марина.

– Они бы дали, но я ж понимаю, услышат про мою идею, и всё! Или в долю их бери, или сами чего-то такое замутят, а мне зачем конкуренты? А вот Ася деньги возьмёт, мне отдаст, я раскручусь, и мы поженимся!

– Хороший план! – одобрительно закивала Марина, сильно наступив на ногу оживившейся Аси, сидящей рядом с ним. – Только вот проценты… Эти банки столько берут!

– Да, это ужас, какие хапуги! – запечалился Вася. – А вы знаете, где дешевле взять можно?

– Знаю! – скромно призналась Марина.

– Где? – Васины глаза загорелись азартом.

– У меня! Ну, что вы, Васенька, так удивились? Я вам займу денег!

– Ввыыы? – обрадовался Вася, прикинув, что взять-то он сможет больше – а чё? Родственница Аськи – баба красивая, у красивых, говорят, мозгов мало, а у этой, видать, бабла много! Можно будет плюс к сараю, в котором куры будут, и самих кур, ещё и тачку какую-нибудь приличную взять. А то этот…представительский эффект не тот…

– Да, Васенька, я! Только вот, одна проблемка… – Марина сделала вид, что призадумалась.

– А чё? – Вася был готов любую проблемку одной левой с копыт навернуть!

– Раз я думаю о том, чтобы вам дать деньги, то я хочу увидеть вменяемый бизнес – план.

– Ээээ? – Вася несколько напрягся из-за каких-то «хотелок» Аськиной сеструхи. – Ну, чё за фигня? Хочешь дать бабло, так дай, нафига умную из себя строить? – подумал он.

– Не «ээээ», а грамотные расчёты по стоимости помещений, ремонта в них, оборудования, закупки птицы, кормов, препаратов, стоимости ветеринарных услуг, количества людей в штате, их заработной платы, транспортных расходов, рекламы… Ещё нужны документы по срокам проведения ремонта, разрешения местных властей, сроки получения сертификации на продукцию…

Так много всего Вася думать не умел… Он схватился за первое непонятное!

– Да какое там это… оборудование? Курам-то…

– Вася, а как вы яйца собирать будете, вручную? А проверять их, а сортировать, а дезинфицировать? А цыплят высиживать вы самолично собираетесь? Нет? Нужны промышленные инкубаторы, дорогие стабилизаторы напряжения, а лучше автономные источники питания, чтобы при каких-то сбоях в электросетях инкубируемые яйца не накрылись медным тазом! А брудеры?

– А это чего такое? – наивно удивился Вася.

– Замена наседки, – вздохнула Марина, – Ящики с подогревом, – пояснила она, сжалившись над слегка ошалевшим Васей.

– Ээээ, и всё это нужно? – засомневался Вася.

– Ага! – с удовлетворением кивнула Марина. – И это ещё не всё!

– Не-не, зачем так сложно! Пусть мне лучше Аська деньги в банке возьмёт! – решил Вася, здраво сообразивший, что дешевле отказаться пока от тачки, чем связываться с этакой головной болью.

– Ася не возьмёт! – Марина наступила на ногу сестре, и та послушно замотала головой.

Ася подумала, что почему-то, когда Вася расписывал это ей, всё звучало значительно проще и оптимистичнее, а с Мариной всегда всё так сложно… Она чуть было не обиделась на сестру, но вовремя вспомнила, чем заканчивается дело, когда Марину НЕ слушают. Все её предыдущие парни, которых старшая сестра раскритиковала, заканчивали свои начинания, прямо скажем, сильно неважно или просто пропадали из Асиного поля зрения.

– Аська, ты ж мне обещала… – оскорбился Вася.

– Васенька, ну ты же видишь, сколько всего нужно! – Ася кивнула на сестру. – Вон, Мариночка же сказала.

– Да чё ты слушаешь свою сеструху? Куча народа держит курей и безо всяких этих фигней! – почти стихами заговорил крайне разочарованный Вася.

– Конечно держат, только для личных нужд, не для продажи в промышленных масштабах! А вы? Вы сами их держали?

– Да конечно – вон у моей бабули в деревне тридцать штук бегает! – с гордостью отозвался Вася.

– Так то у бабули бегает, не у вас! И я могу с вами поспорить, что тридцать яиц в месяц, в течение года ни одна из них не даёт! Вы бы, Васенька, поинтересовались бы у своей бабушки подробностями куриной жизни, прежде чем предпринимателем становиться! – нежно улыбалась Марина.

– Да кто ты ващще такая, чтобы всё тут так расписывать? – разозлился Вася, осознавая, что мало того, что его мечта кокетливо помахала ему крылышком и унеслась вдаль, так и Ася смотрит как-то… невосхищённо! Критично смотрит, словно сомневается в нём.

– А я, Васенька, работаю клaдбищeм для пустых идей! В частности… – скромно ответила Марина. – Я все эти вопросы знаю, потому что проверяла работу крупных птицефабрик. Так вот, я вам скажу, что то, что я перечислила, – это вершина айсберга. Нужно ещё столько всего…

– Так это… вы, чё, спец по курям? – хмыкнул Вася.

– Нет, я профессиональный аудитор, поэтому мне приходится разбираться во многих вещах – от птицеводства до металлургии и тяжёлого машиностроения со строительством, – сухо ответила Марина, сбросившая маску глупенькой богатенькой буратинки, которая радостно вручит денежки крутому куроводу-Васе. – Ася, ты, конечно, можешь пойти в банк и попытаться взять кредит, но я тебе очень не рекомендую это делать, потому что денег ты этих больше никогда не увидишь, а платить за них будешь примерно до пенсии.

– Так у неё ж это… квартира есть! – не вовремя встрял Вася, который из всей предыдущей речи Асиной сеструхи сделал вывод, что она просто сильно заморачивается и этовсёфигня! А вот с мечтой сильно разбогатеть расставаться не хотелось категорически!

– Вася! – изумилась Ася. – Ты что? Это же бабушки-дедушкина квартира!

– А у тебя чего, своей нет? – удивился Вася.

– Да тебе-то что с того, что у меня есть? Ты что, из-за квартиры со мной? – Асины глаза как по команде налились слезами.

– Так, ну, это вот всё, пожалуйста, без меня… – Марина извиняюще улыбнулась возмущённому Васе и сестре, находящейся на грани очередного жизненного разочарования. – У меня, простите, дел ещё полно!

Когда Марина описывала эту эпохальную встречу Ульяне, та от смеха съехала с дивана и сидела в россыпи подушек на полу.

– Ну, ты меня и порадовала! – Уля в красках представляла себе эту картину. – Неужели такие чудики бывают?

– Сплошь и рядом! – кивнула Марина. – Причём, что удивительно, не только среди людей, которые не занимались предпринимательством, но и среди бизнесменов. Я совсем недавно едва убедила хозяина строительной фирмы, в том, что ему НЕ нужен собственный ресторан. Он на калькуляторе посчитал разницу между стоимостью покупки креветок в магазине и стоимостью поданного ему блюда, сделал гениальный вывод о том «сколько эти гады денег себе гребут» и решил сам поучаствовать. Естественно, ни о каких издержках, рисках и особенностях бизнеса он не узнавал, про конкуренцию и думать не думал, зато уже поехал снимать помещение под ресторан…

– И как ты его разубедила?

– Показала расчёты, но в это он вникать не хотел – уже видел себя крутым ресторатором, как этот Асин чудик – куроводом, а подействовало то, что я попросила его представить, что будет, если владелец ресторана станет строить дома, сходу сравнив стоимость кирпичей и готового дома. Он же ничего не знает об особенностях работы, о планах, чертежах, инженерной составляющей, о характеристиках материалов, нормах их списания, о самих строителях, наконец, я уж не говорю про особенности общения с прорабами! Короче, он расхохотался и сдался…

– Что, и займ на ресторан у тебя не попросил? – захихикала Уля.

С момента приезда Марины её тоскливое настроение куда-то торопливо уползло и не показывалось. Сложно грустить, когда рядом вращается этакий живой генератор хорошего настроения.

– Вот, это я понимяяяу! – радовался кот Спонжик, приветствуя на пороге его дома Марину. – Вся тоскливость умчалась, как мыши от умелой кошки! Даже моя Улечка это почувствовала сразу и не расстроилась, когда ей тот тип позвонил!

Вадим после периода абсолютного уныния и апатии был вынужден сопровождать академика Вяземского в Бельгию на симпозиум. Там, среди полнейшей виктории их исследований и абсолютного провала их конкурентов, после исключительно научных скандалов и изощренно – льстивых подколок, в атмосфере триумфа, особенно заметного на фоне позора бельгийцев, Вадим как-то незаметно пришёл в себя и воспрял.

Он умел анализировать, ну, какая разница, на самом-то деле… Химические реакции и формулы ты анализируешь или собственные чувства. Всё происходящее с ним в последнее время недвусмысленно намекало – с Улей ему было лучше! С ней было тепло даже посреди стылой и пробирающей до костей зимней сырости Питера и неожиданно светло в самые непроглядные сумрачные дни. Никакие другие девицы и близко не оказывали на Вадима такого воздействия.

Неизбежный вывод напрашивался сам собой – ему нужна не какая-то там девица, а именно эта!

– Ну, ладно… Это я принял к сведению, а дальше что? – ему казалось, что главное – решить всё самому, и его жизнь наладится.

– И вообще, что такого произошло-то? Ну, пааадумаешь, да, посоветовал я ей не трогать помойного кошака, и что? Разве я так уж не прав? В конце-то концов, я же не отказался жениться. Просто сейчас пока не время!

На ум упорно шли слова Ульяны про тот дурацкий букет…

– А что я такого сделал? Ну да, недоволен был… не ожидал я! – сам себя утешал Вадим. – Эти женщины вечно раздувают из мухи дрозофилы стадо слонов!

Вадим решил благородно не обращать внимание на маленькие женские слабости и преувеличения, и как только вернулся в Питер, сразу же позвонил Ульяне.

Звонок она приняла, даже поздоровалась, но так сухо и безразлично…

– Сердится, что я раньше не позвонил! – «догадался» Вадим и торопливо продолжил:

– Уль, ты на работе или дома? Нам бы поговорить надо! Давай я к тебе приеду.

– Спасибо, не нужно, – Ульяна была дома – ужин готовила, поджидая Марину из её похода по моральным остaнкaм сестринского ухажера.

Звонок она приняла на автомате и тут же об этом пожалела – Вадим вёл себя так, словно он мелко проштрафился, забыв про то, что у них билеты в театр, и теперь жаждет загладить вину букетом цветов или походом в ресторанчик…

– Почему? – удивился Вадим.

– Потому что мы расстались, и я больше не вижу смысла тебе приезжать ко мне! – Уля подхватила на руки Спонжика, и кот тут же начал оказывать хозяйке массированную котоподдержку – мурлыкать, внимательно вглядываясь в её лицо, и лечить сеансом экстренного когтеукалывания.

– Уля, я же знаю, что ты меня любишь! И я тебя… Ну, что за глупости? Почему мы не можем быть вместе? Что ты там себе выдумала? – проникновенная речь Вадима была прервана совершенно неожиданным звуком – Уля… Уля смеялась.

– Уффф, ты меня просто уморил! Да ты шутник, оказывается! Вадичка, это же я всё это время ждала, когда ты будешь «со мною вместе», ждала и ждала, как собака у порога, как распоследняя дyрa! А теперь ждать перестала, извини… с меня хватит!

Вадим представлял разговор совершенно по-другому… Можно сказать, он его себе по нотам расписал, и нате вам! Поначалу попытался рассердиться:

– Уля, если ты про женитьбу, то я вообще не понимаю, в чём проблема? Что этот дурацкий штамп тебе даёт? Сколько пар расписались и расстались после этого? Тебе статистику по разводам рассказать? Я тебя люблю, и этот штамп для меня ничего не значит!

– Ну, раз он для тебя ничего не значит, то, что же тебе мешало снизойти к моей глупой прихоти и испачкать этим презренным отпечатком ЗАГСа твой паспорт? – иронично уточнила Уля. – Хотя я тебе даже объяснить могу, зачем он мне нужен – я тебе рассказывала, как у меня отец в аварию попал? Да? А как маме пришлось доказывать, что они женаты, чтобы её к нему пропустили, не рассказывала? И, кстати, именно она ему тогда спасла жизнь, когда поняла, что у него аллергическая реакция пошла на препарат – он бы умер, если бы она не подняла шум и не приволокла к нему врачей. И вообще, почему такие простые вещи надо объяснять? Любишь, хочешь вместе прожить всю жизнь – женись! А если ты этого и не хотел – так не надо было тратить мою жизнь на свою блажь!

Вадим немного опешил от подобных аргументов и завёл привычную волынку о том, что он-де и не отказывается, просто время не подходящее… Правда, его пламенные доводы были снова перебиты Улиным смехом.

– Слушай, да не мучься ты! Не страдай! Иди, найди себе подходяще-академическую деву да женись на ней – вот сто процентов тебе так и придётся сделать, потому как твой дед планирует для тебя династический брак с наукой! А я… я тоже себе кого-то найду! Если честно, уже нашла, так что пока… недосуг мне! – произнося последнюю фразу, Уля нежно обняла кота, а потом решительно сбросила вызов и отключила смартфон.

– Чесслово – дожили! От кота больше пользы и меньше вреда, чем от Вадьки! Нет, правда! Ну, подумаешь, кот угол поцарапал и драцену опять слегка вырыл… это такие мелочи жизни, о которых и говорить не стоит! А Вадим, помнится мне, эту же драцену полил пивом, утверждая, что оно очень полезно растениям с химической точки зрения, она, бедная, едва оклемалась. А его уныние, когда мне казалось, что все его почти семьдесят килограмм веса и метр восемьдесят роста висят на моих плечах! Пока его развеселишь, оказывается, что сама уже почти сдoхлa! Но я-то радовалась, когда у меня получалось ему помочь! А когда его дед отталкивал, и Вадику казалось, что жизнь закончена? А когда он в Москву поехал, за Леной приударить? Он думал, как мне должно было быть в этот момент?

Ульяна словно опять почувствовала, как перехватывает дыхание и безнадёжно болит сердце.

– Ну, хватит! – прикрикнула она на себя. – Довольно! У меня есть семья, кот, подруга, работа и дом с драценой, которую ещё нужно закопать обратно! А ещё у меня есть визитка того приятного парня со свадьбы… Иван его зовут! И ужин… ой, мамочки, ужин у меня…

Ульяна метнулась к плите, в последний момент успев спасти еду от экстремального пережаривания, и скорчила рожицу, словно продолжая разговор с Вадимом:

– У меня много чего есть! И я не буду изводить свою жизнь, печалясь о том, что тебя у меня никогда и не было!

Вадим сидел и мрачно смотрел на погасший экран смартфона. В голове неотрывно крутилась последняя фраза Ульяны, перед глазами плыло…

– Уже что? Уже нашла кого-то?

Напрочь позабылись девушки, с которыми он утешал свою грусть –тоску, стёрлись из памяти, как их и не было!

– Не понял… как это она кого-то нашла? – уточнил он у смартфона. Гаджет скромно промолчал, опасаясь за свою жизнь молодую, и был прав, потому как через секунду уже летел, безмолвно жалуясь на некоторых слишком нервных в быту химиков…

Вере только и оставалось, что удивляться тому, как сильно изменилась её жизнь! На новой работе ей было не то, что интересно, а потрясающе увлекательно работать. Каждое утро, подходя к неприметному зданию, она чувствовала себя как в детстве, когда знала, что вот сейчас будет что-то очень увлекательное – классный фильм или книга с замысловатым детективом. Да, хватало обычной отчётной рутины, как и везде, но по сравнению с её лабораторной болотной трясиной, это была такая ерунда, право же… Вера с этим одной левой справлялась.

Ей больше не хотелось добавлять адреналин в свою жизнь – хватало азарта, который возникал по работе, а ещё… ещё была Злата.

Дед и родители помогли Вере и самой перебраться в Москву, и лошадь, спасённую осенью от забоя, переправить туда же. И теперь, как только у Веры выпадало свободное время, она ехала в конюшню к своей лошади, первый раз в жизни получая настоящее удовольствие от общения с живым существом – Злата её так ждала, так радовалась, когда хозяйка появлялась на пороге конюшни, с такой гордостью вышагивала под седлом.

Вера, выезжая Златку, каждый раз невольно вспоминала о том осеннем дне, точнее уже вечере, когда она внезапно её купила.

– Вот уж действительно… Пошла прогуляться – купила лошадь, – улыбалась она. – Самая удачная моя покупка в жизни! А если бы я прошла мимо? Если бы не узнала про Злату или не успела бы? Да, может это и смешно звучит в глобальном масштабе, но мир бы стал беднее без моей золотой красавицы… – она чуть касалась лошадиной шеи, и Златка поворачивала к ней голову, радуясь ласке.

Правда, в эти выходные поехать к Злате не получалось – родители и дед соскучились и попросили их навестить. Пришлось позвонить владелице подмосковной конюшни, где стояла Злата, и она пообещала самолично прогулять Верину лошадь, чтобы той не было тоскливо.

В пятницу после работы Вера отправилась не домой, а прямо на вокзал, прихватив заранее собранную сумку с вещами.

– Верочка, как ты изменилась! – восторженно всплеснула руками мама. – Ну, прямо-таки не узнать!

– Да, Веруся у нас похорошела! – с какой-то даже недоверчивостью отозвался отец.

Дед молчал, но было понятно, что это одобрительное молчание. Правда, он пофыркал что-то про неподходящую одежду – джинсы ему никогда не нравились, но достаточно неактивно, так что это не считалось.

Их изумление можно было понять – каждый приезд домой Вера менялась.

Распрямилась спина, вечно сутулая от стремления как-то спрятаться от чужих взглядов, развернулись плечи. Волосы, которые раньше казались присыпанными вечной пылью, стали пышнее и ухоженнее, но главное – заблестели живым блеском глаза.

– Ой, может, ты хоть сейчас немного за собой поухаживаешь? – ввернула мама, которая потихоньку уповала на удачное дочкино замужество. – Я тут такой салон нашла… Просто сказка, его так хвалят! Давай завтра сходим, а?

Вере не особенно хотелось терять время на глупости, но мама так просила, что она уступила. И каково же было её изумление, когда она увидела в этом салоне-сказке ту самую Ульяну, которую ей предпочёл старший внук академика Вяземского.

– Да, точно! Она же говорила, что хозяйка салона! – сообразила Вера, улыбнувшись изумлённой Ульяне. – Привет! Я не знала, что это твой салон…

– Привет! Рада тебя видеть! Вы вместе?

– Да, это моя мама… – кивнула Вера. Её мама отправилась на какой-то особенно замечательный массаж лица, а Ульяна одобрительно осмотрела посетительницу.

– Ты очень изменилась, и тебе это потрясающе к лицу!

– Спасибо. Я поменяла работу, город, купила лошадь… Короче, изменила всё!

– Я тебя понимаю. Сбросила лишнее и нашла новое? – кивнула Ульяна.

– Да! – Вера подумала, что и сама так грамотно не сформулировала бы, а потом неожиданно для себя спросила. – А ты? Ну, то есть вы с Вадимом?

– И я тоже, – Ульяна ответила неожиданно серьёзно. А потом пояснила: – Мы расстались с Вадимом, и я подобрала кота.

– Кота? – изумилась Вера, а через секунду рассмеялась. – Знаешь, это замечательно! Кот вместо Вадима… Он знает? Cпорим, что, если знает – по потолку ходит!

– Про кота знает, конечно, я его на глазах Вадима и нашла, а взяла против его воли, – кивнула Уля. – А вот то, что кот для меня новое и замечательное – понятия не имеет! Ну, конечно, он ходил бы по потолку, да ещё и люстру пинал по дороге!

Вдруг обеим стало очень легко… Словно приоткрылась наглухо запертая, да ещё гвоздями для крепости и надёжи заколоченная дверца! Приоткрылась и показала каждой, что вот этот человек рядом – очень даже неплох!

– Слушай, а ты что хотела у нас сделать? – Уля вопросительно посмотрела на Веру.

– Честно? И сама не знаю – мама уговорила прийти, записала на стрижку, так, кончики подровнять…

– Кончики? – Уля алчно потёрла руки. – А у тебя нет желания слегка похулиганить? Ну, этак кардинально измениться? Ты и так уже главное в себе изменила, но можно ещё дооформить, так сказать.

– А давай! – Веру охватило ощущение чего-то нового и неожиданно приятного… – Полный карт-бланш!

Уля позвала кого-то из девушек-парикмахеров, они пошушукались, и кардинальные изменения начались.

Стрижка меняет девушек… Иногда так меняет, что трудно не скашивать глаза в зеркало, а смотреть прямо перед собой, как этого требует строгая Уля.

– Вер, погоди! Я понимаю, что у тебя получилась классная стрижка, и ты сама ею ещё не налюбовалась, но дай мне доделать тебе мэйк! Понимаешь, у тебя шикарное лицо! Нарисовать можно всё что угодно от юной наивной девчули до женщины вамп! Нет, если использовать приёмы азиатских визажистов, то даже на лице китаянки элегантного возраста можно построить юную эльфийской красоты деву, но они и силиконовые вставки делают, и штукатурят так, что ремонтникам и не снилось, и кожу подклеивают.

– Чем? Чем подклеивают? – изумилась Вера.

– Как чем? Cкотчем! Да ты посмотри ролики… их много таких – садится страшненькая такая тётушка, клеит-подтягивает-замазывает-рисует-пудрит, в результате – красавица, глаз не отвести. Я, правда, не знаю, куда они потом девают пострадавших… Ну, что ты так смотришь? Вот познакомился мужчина с юной и прелестной девушкой, начали встречаться, влюбился, женился, а потом хлобысь – жена расслабилась или проспала – не встала на два часа раньше, чтобы личность нарисовать… И вместо юной-прекрасной девы мужик оказывается женат на не то чтоб юной, и уж очень на любителя даме… А дальше что?

– Инфaркт микaрдa и вооот такой рубец! – хихикнула Вера, процитировав фразу из фильма "Любовь и голуби".

– Точно! А ну-ка, как тебе? – Уля развернула кресло Веры к зеркалу, и смех моментально закончился.

– Это что, я? – подозрительно уточнила Вера.

– Конечно! Думаешь, я в зеркало какую-то модель запихала? – насмешливо фыркнула Уля.

– Ой, мамочки мои… Уууль, я такое сама не повторю!

– Да вот ещё глупости! Это же как раз не азиатская многослойная штукатурка, а обычный мэйк, я тебе покажу, как и что делать!

Мама Веры, вышедшая через час с массажа в полной расслабленности и расчудесном настроении, некоторое время изумлённо рассматривала красивую девушку с короткой стрижкой в одежде её дочери.

Нет, как мама она её моментально узнала, разумеется, но осознать изменения получилось не сразу. Зато, когда получилось…

– Ну, я же говорила, что это сказка, а не салон! Не зря же его хозяйку так рекомендуют! Ой, Вера, ты знакома с хозяйкой… это она тебя так накрасила? Ой… невероятно! – восторженно восклицала Верина матушка.

Как-то само собой получилось, что в воскресенье девушки договорились встретиться, а так как с Ульяной в кафе пришла и её подруга Марина, Верин круг общения обогатился на очень яркую и довольно-таки шумную, но бесспорно чрезвычайно обаятельную личность.

– У тебя лошадь есть? Вот классно! – Марина выстукивала что-то энергичное ноготками по столу и подозрительно косилась на официанта, который активно старался их не видеть, прямо-таки старательно смотрел в другую сторону. – Как же мне по жизни лошади не хватает! Вот так села бы верхом, взяла бы в руки шашку и…

– На абордааааж… – подсказала хулиганка-Уля.

– На штурм! – укоризненно поправила её Марина, которая никому и никогда не позволяла сбить себя с мысли. – Но… так как я безлошадная, приходится обходиться только шашкой, – она взяла со стола десертный ножик, покрутила его в руках, отложила в сторону и пояснила:

– Воображаемой. Итак… девы, смотрим и восхищаемся! Можно даже заранее повосхищаться… Цель – зевающий молодой человек на противоположном конце зала, который активно делает вид, что нас не видит, идея – получить кофе и много-много вкусного, побочный эффект – может быть громковато, меры предосторожности – ушки прикройте! Ииии… покатииилиии!

Она повела плечами, нацепила на физиономию самый обворожительный вид и рявкнула так, что на ближайшем столике нервно зазвенели бокалы.

– МАладой человеееек! Да, вот вы! Оторвитесь от стены, она и без вас не упадёт! Её инженеры спроектировали, когда ещё вашей бабушки на свете не было! Вправьте челюсть обратно и не спешите, я уже не тороплюсь – налюбовалась на неё во всех ракурсах! Вправили? ПрЭлестно! А теперь доставьте себя сюда! – всё это произносилось так звучно и уверенно, что официант, который поджидал окончания своей смены и по этому поводу вовсю филонил, никак не смог отмахнуться или попросту свалить в служебное помещение в надежде, что этот заказ обслужит его сменщица. Ноги сами понесли его к столику с тремя девицами.

– Дошли? Какая прелесть! Я просто по вам соскучилась, представляете? – Марина улыбалась так хищно, что бедолага поёжился. – Вы как? Готовы принять заказ?

– Ээээ, да!

– Прекрасно, тогда записывайте!

Официант удалился от их столика на предельной скорости, какой-то мужчина за соседним столиком, стоящим в нише, зааплодировал – он совсем недавно едва-едва добился от этого самого впадающего в анабиоз официанта, чтобы тот принёс ему еду, а Уля и Вера рассмеялись.

– А что делать? А кому сейчас легко? Прально – никому. Вот и он теперь в общем состоянии, а то, что такое… стоит как памятник себе нерукотворный!

Вера первая заметила, что за витриной кто-то застыл как вышеупомянутый памятник. Да, пусть краем глаза, но засекла…

– Уля, не поворачивайся к окну – там стоит Вадим, смотрит на тебя, и вид у него такой, словно он привидение увидел.

Уля послушно не поворачивалась, зато Марина, сидящая к окну спиной, добыла из сумочки пудреницу, открыла её, припудрила носик, рассмотрев во всех подробностях Вадима и обведя взглядом практически пустой зал ресторанчика, остановилась на мужчине за соседним столиком.

– Уль, можно тебя попросить? – тихо сказала она.

– Конечно!

– Вот сейчас веди себя спокойно, ничему не удивляйся и не мешай мне! – велела Марина, уставившись на соседа.

Тот, словно почувствовал чей-то пристальный взгляд и обернулся.

– Уважаемый, можно вас попросить? – улыбнулась ему Марина. – Вас не затруднит пересесть к нам? Вот прямо напротив моей подруги очень удобное место!

Уважаемый поднял бровь и уточнил:

– Как я понимаю, выхода у меня нет?

– Ни малейшего! – кивнула Марина. – Мы очень просим… – она состроила умоляющую рожицу.

– Да я с удовольствием! – рассмеялся мужчина, на которого сцена с официантом произвела неизгладимое впечатление. – Правда, я не очень понял, зачем вам это нужно, но видимо, сейчас лучше не спрашивать…

– Как я люблю умных мужчиииин… – томно пропела Марина. А когда сосед перебрался за их столик со своими тарелками, предложила: – Наверное, есть смысл познакомиться… Я – Марина, это – Вера, а это – Ульяна! У меня за спиной в окне мотыляется один тип, на которого мы не хотим обращать внимание, а так как клин выбивается клином, хотели бы пообщаться с кем-то другим.

– Например, со мной, раз уж тут никого другого нет! – продолжал догадливый сосед.

– Именно! Я вам уже про умных мужчин говорила? Да, говорила… – разливалась соловьём Марина.

Через пару минут неловкость, вызванная кавалерийским напором ураганной фурии, куда-то испарилась, Ульяна приказала себе отложить на потом желание слегка придyшить эту хулиганку, Вера, которая никогда не попадала в такие ситуации, неожиданно для себя наслаждалась моментом, а Марина умело разыгрывала сцену встречи давних друзей…

Вадим, случайно узревший в огромном окне знакомого ресторанчика Ульяну, застыл, не в силах уйти.

– С подругами… Маринку я знаю, тут ещё какая-то девица, – Веру он не узнал, – Может, подойти… Или не стоит? Ну, не будет же она при посторонних со мной ссориться! Или всё-таки не ходить? Так, секундочку, а это ещё кто? Чего за тип? И что он на Ульку уставился, словно первый раз в жизни видит? Эй, это что, тот, кого она нашла вместо меня?

Маринин нос этим вечером постоянно нуждался в припудривании – видимо, так крутился от любопытства, что предыдущий слой пудры быстро стряхивался…

– Ушёл… чё-то быстро ушёл… – вела она наблюдение за Вадимом. – О! Обратно приполз и стоит, за Улькой наблюдает пристально, как Спонж за колбасой… Ой, какой забавный… Не, ну а что ты хотел? Сколько ж можно-то было измываться? А?

Потом она снова убирала пудреницу и принимала участие в общей беседе. Экспрессом примчался давешний официант с их заказом, косился на Марину опасливо и старался держаться подальше – умный, значит! Их новый знакомый, который представился Константином, вёл себя вежливо, руки скатертью не вытирал, глупости не говорил, пальцы веером не расставлял. Короче, Марину вполне устраивал.

– А что? Нет, ну а что? Ему жаловаться не приходится! Сидел себе в нише, скучно жевал своё мясо, а сейчас вон как расцвёл! И, кстати, правильно настроился, как по моему заказу! – Марина подумала, что надо бы аккуратно уточнить, а не хочет ли их новый знакомый разводить кур или внезапно открывать магазин чего-то этакого… – Так-то вроде, с виду умный, но подстраховаться нам не помешает!

Любой нормальный человек испытывает приступ сожаления, когда видит, как что-то ему принадлежащее вдруг оказывается в чужих руках. Вадим исключением не был и теперь страдал.

Когда Ульяна сказала ему, что нашла кого-то другого, он не очень поверил… Скорее всего, дело было в том, что он всегда был на голову выше всех окружающих. Он – талантлив, молод, привлекателен, из знаменитой семьи – научная элита, выше только звёзды. Когда к вышеперечисленному добавились деньги, даже звёздам пришлось потесниться, пустив в свою обитель Вадима, по крайней мере, ему так представлялось.

Если бы не его одержимость научной славой, он навёл бы шороху среди представительниц прекрасного пола, но его азарт был направлен именно на химию. Девушками он интересовался значительно меньше химических формул. Но Ульяна…

Ульяна сначала поразила его внешностью, и он был уверен, что она столь же глупа, как красива. Когда выяснилось, что это отнюдь не так, он удивился. Нет, всерьёз не воспринял, но призадумался. Слегка… Потом понял, что кроме внешности и ума, ну, конечно, не такого, как у него, но вполне-вполне достаточного для девушки, есть ещё воспитание, порядочность и верность. Ему понравилось приходить домой, когда его там ждали, стало радовать, что его слова интересны, да что там! Он даже влюбился и не бросил Ульяну, когда дед заговорил об этом первый раз! Потом… потом, да, с поездкой в Москву на покорение Лены вышло неудачно. И дед был недоволен, и Ульяна расстроилась так, что они чуть было окончательно не расстались. Тут уж пришлось постараться, чтобы она его простила. Стало казаться, что оно того стоит – дед его всё равно игнорировал, а Ульяна всегда была рядом! Он даже с деньгами ей помог. Правда, её родители ему всё быстро вернули, но благородство собственного поступка грело Вадиму сердце.

И вот, когда жизнь стала налаживаться, выяснилось недоразумение с дедом и тот вернул своё расположение, когда Вадим приготовился получать заслуженные блага, Улька вдруг ни с того ни с сего устраивает ерунду на ровном месте!

По мнению Вадима, ни история с дурацким невестиным букетом, прилетевшим к Ульяне, ни случай с помойным котом, из-за которого они с Улей поссорились, никак не тянули на причину расставания.

Вадим, после последнего их разговора, долго злился, потом реанимировал смартфон, который, улетев в автономный полёт, к счастью, приземлился в кресло, а потом сообразил:

– Ну, точно! Это она специально устроила, чтобы я ей предложение сделал! Неужели же она думает, что на такую глупую уловку меня можно поймать? Явно придумала, что у неё кто-то есть, чтобы я поревновал… Уля! Я на такое не куплюсь! – рявкнул он в пустоту собственной квартиры. Пустоте было всё равно, но она скучала, поэтому поперекидывала пойманную фразу от стены к стене, поиграв с эхом…

– Почему-то, когда тут была Ульяна, никакого эха не было… – машинально заметил Вадим, не понимая того, что именно она не давала пустоте проникнуть в его жизнь.

Он решил, что подобные игры с ним не пройдут, и он не будет звонить этой дyрочке, пока она сама не осознает, что была не права. Только вот стоило ему выйти на улицу и, решив пройтись пешком, проследовать по заснеженному центру города, как он узрел в окне знакомого ресторанчика Ульку с подругами, а потом и этого…

– Так что, значит, это не уловка? Значит, действительно она себе кого-то нашла! Быстро, ничего не скажешь! А как же все эти её «люблю-люблю»? Что, прошла любовь, завяли помидоры? Быыыстро же ты, а строила-то из себя… – шипел Вадим, поспешно удаляясь подальше от ресторана. – Жаль не рассмотрел, на кого она меня променяла!

Ноги сами принесли его обратно, и он уставился на типа, активно болтающего с Улькой! Правда, тип и про еду не забывал, но с Ульки просто глаз не сводил.

– Какой-то прощелыга-бизнесмен! – ярился Вадим.

И был не прав. Константин был вовсе не бизнесменом, а архитектором и никоим образом не являлся прощелыгой. Он и по ресторанам-то ужинал нечасто – сам хорошо готовил и любил это делать.

Причина, заставившая его в этот вечер прийти в ресторан и тем самым попасть в цепкие лапки Марины, была весьма прозаична – ему страшно хотелось поесть жареного мяса! Он всю неделю мечтал об этом, едва приволакиваясь домой от усталости. Готовить ни сил, ни времени не было, тем более что дома его ожидали, кидались на шею, сбивали с ног и норовили зализать нaсмeрть!

– Народ! Дайте хоть передохнуть! Да хоть вздохнуть! – упрашивал он двух собак и толстенную кошку-сибирячку. – Счас всё будет! Корм, прогулка, что хотите…

После прогулки с собаками он возвращался таким голодным, что был готов с псами сухого корма пожевать… Спасала вечная яичница с колбасой и бутерброды с сыром.

– Ну, ладно-ладно! В субботу сдача проекта, там явно допоздна проторчу, а вот в воскресенье… сделаю себе мясаааа, – мечтал он.

В воскресенье Костя его даже достал из морозилки, а потом позвонила матушка, и ему пришлось срочно ехать спасать матушку от забившейся раковины, а точнее раковину от мамы. Почему нельзя вызвать сантехника, Костя традиционно не уточнял – бесполезно… На месте выяснилось, что дело вовсе не в раковине, а в соседке, которая поедет в Турцию, а мама там никогда не была…

– Её сын оплатил ей путёвку! – укоризненно вздыхала мама, пока он осматривал вполне исправный сток. – А я?

– А ты что? – ему стало так жалко свой выходной, своё мясо, свой фильм и книжку на диване.

– Котя! – мама отлично знала, что он ненавидит это детское прозвище. – И ты это допустишь? Когда ты развёлся, я думала, что ты начнёшь меня лучше понимать…

– Мам, я оплачу тебе эту Турцию, а сейчас, раз уж раковина оказалась вполне здорова, можно я поеду, ладно?

Нет, она предлагала его накормить, но он рвался к себе.

– Вот приеду, собаки встретят, Василиса будет мяукать и требовать внимания, а я сразу на кухню – мясо готовить! – бормотал он. Нет, правда, что может быть лучше для свободно-разведённого, уработавшегося вдребезги, усталого донельзя мужчины?

Приехать-то он приехал, открыл дверь и озадаченно замер в прихожей.

– Не понял… А где все? – тишина была ему ответом! Тишина, в которой где-то в отдалении цокали чьи-то когти…

Его не встречали только в том случае, когда… когда…

– Мясо! – Константин так вожделел свой обед, что, узрев, что осталось от основного и главного ингредиента, аж в лице изменился – остался только влажноватый пакет…

Василиса, прокравшаяся незаметной, пусть даже вполне упитанной тенью за хозяином на кухню, быстренько прикинулась кусочком позабытой в углу темноты и даже брюшко втянула, стараясь быть поменьше. Правда, безрезультатно – слишком много там всего было.

– Как?! – возопил хозяин, кажется, слегка расстроенный. – Как можно было достать моё мясо из холодильника?!

– Тоже мне, проблема, вот наивный! Залазишь на подоконник, упираешься передними лапками в ручку и отталкиваешься задними! – беззвучно фыркнула Василиса. – Тут главное-то что? Главное, успеть напомнить псам, что львиная доля добычи принадлежит львице! – она горделиво распрямилась и тут же снова свернулась клубочком, ругая себя за беспечность и глядя вслед хозяину, который рванул в комнаты, искать собак.

– Чего их искать-то? Один под кроватью, едва залез, два раза застревал! Второй за креслом. Ну, то есть, его передняя часть за креслом, и он надеется, что раз он ничего не видит, то и его хвостоносная половина никому не видна, – Василиса послушала, как ругается хозяин в комнатах и довольно вздохнула. – Сухой корм, это еда, конечно, но мясо-то лучше!

– Совести у вас нет никакой! – ругался Константин на трясущуюся как в ознобе кровать, под которой пряталась его длинная собака, и заднюю половину его высокой собаки, видневшуюся из-за кресла. – Обжоры! Я так мечтал! Я ж с вами поделился бы, а вы? А вы…

Желудок, обиженно прислушивавшийся к выкрикам, разочарованно напомнил о себе.

– Что? Опять яичницу? – уточнил Константин.

Желудок явственно поморщился.

– Ну, знаешь… выбирать-то не приходится! Всё остальное готовится дольше. Ну, могу предложить вместо яичницы этот… омлет.

Этот пункт меню тоже особого энтузиазма не вызывал.

– Понимаю… сам не хочу! – вздохнул Костя. – А что? Почему бы мне не сходить в тот славный ресторанчик, где я ел очень даже приличное мясо?

При словосочетании «ел мясо» кровать заинтересованно замерла, а из-за кресла донёсся отчётливый вздох.

– Фигвам! – решительно заявил хозяин двух бессовестных собак. – Я не знаю, какую роль во всём этом играла Василиса, но в том, что именно вы упёрли миску из холодильника, развернули пакет и сожрали мой обед, уверен на сто процентов! Вот и сидите дома, думайте над своим поведением!

В ресторане он почти пожалел о своём решении, потому что крайне неспешный официант нес заказ так долго, что желудок был готов пожалеть об отказе от яичницы с омлетом, зато, когда еда появилась перед критически оголодавшим Константином, он позабыл обо всём!

Он вспомнил, что находится в общественном месте, исключительно из-за выступлений какой-то девицы в адрес официанта, который, как видно, перманентно находился в режиме энергосбережения.

– Во даёт! Неужели растормошит? – к Константину вернулось хорошее настроение и даже некая благожелательность… – Аааабалдеть, подействовало!

Приглашения за столик к девушкам он не ожидал, но почему бы и нет? Правда, причина ему не понравилась – предпочёл бы думать, что это он сам так поразил девиц…

За окном и правда мельтешил какой-то мажористый тип, горящими глазами следящий за их столиком.

– Вот чудик… Чего бегать? Хочешь – зайди да поговори, не хочешь – иди и не позорься! Интересно, а он за которой из девушек страдает? Марина? Нее, эта его испепелила бы прямо через стекло, дворникам осталось бы только метлой помахать… Вера?

Константин присмотрелся к хорошенькой Вере.

– Неее, её больше волнует собственное отражение в зеркале напротив, чем чувак за окном.

Вера действительно пыталась привыкнуть к своему новому образу и невольно постоянно возвращалась взглядом к зеркалу.

– Ульяна? Да, похоже! Она как раз не в восторге от происходящего, да и как только я с ней заговариваю, чудик за окном прямо из штанов выпрыгивает! Ну, губа у него не дура – девушка-то красавица. Хотя видали мы уже красавиц, плавали, знаем!

Константин машинально припомнил бывшую жену и чуть не скривился – развод ему дался тяжело, примерно так же, как и внезапное увлечение супруги какой-то радикальной разновидностью борьбы за свои женские права. Она постоянно искала и, что показательно, находила признаки того, что он её угнетает, оскорбляет, подавляет, хотя сам Константин ничего подобного и не собирался делать. Зато сильно подозревал, что её убеждения идут от подруг, абсолютно не преуспевших в семейной жизни и поэтому старательно убеждавших её, что и ей тоже не повезло!

– Хорошо тут, но мне уже пора. Надо домой заехать, а потом на поезд. Я и так свидание со Златкой пропустила! – Вера дождалась, пока несчастный страдалец за окном в очередной раз смоется из поля зрения и вызвала такси. – Уля, я тебе фото Златки показывала?

Константин изумился, увидев на экране смартфона лошадь. Ещё больше его поразила история появления Златы у её хозяйки, которую Вера рассказала, пока дожидалась машину.

– Ну, надо же! Лошадь выкупила… – протянул он, когда Вера их покинула.

– А что вас удивляет? Я двух своих собак и кошку выкупала, остальные бесплатно подобраны… – пожала плечами Марина, – Уля вон тоже кота спасла – поехала на свадьбу в Москву, вернулась с бездомным котом.

– Почему бездомным? Уже домашним! – улыбнулась Ульяна, остро ощутив, что соскучилась по Спонжу. – Вот сейчас вернусь домой, переоденусь во что-то такое уютное, устроюсь на диване, кот придёт… – думала она.

Её размышления прервал смешок соседа.

– Рыбак рыбака видит издалека! Я в ресторан-то пришёл, потому что меня коварно обокрали мои гаврики! Спёрли ценный продукт питания! – пожаловался он. – Вам смешно… – он и сам рассмеялся и принялся рассказывать о своём коллективе, ощутив, что атмосфера за столиком мгновенно изменилась, словно прозвучал тайный пароль.

Девушки уже не вежливо улыбались, а от души хохотали над его рассказами, а он думал, что понимает этого самого типа, который так смотрел на Ульяну.

– И кота спасла… Значит, наверное, не стала бы грозиться, что выкинет мою живность, когда я на работе буду… – он отлично помнил, что было последней соломинкой, перебившей спину его браку с бывшей женой.

– Драцену выкопал… Правильный кот! А чего она тут растёт? – морально поддержал он кота Спонжа. – Моя Василиса перво-наперво подавила всё цветочное сопротивление. Как? Весом! Просто сверху укладывалась, а что обламывалось и падало, доедали два собачьих гаврика – Кусай и Хватай.

– Ну и имена… – удивилась Марина.

– Сам поражаюсь, как это я так… – развёл руками Константин. – Они просто больше ни на что не отозвались, хотя что я только не предлагал. Вы бы знали, сколько я потом себя ругал за это! Когда вопишь «Кусай, Хватай, ко мне!», далеко не все мимопроходящие понимают, что только последняя часть фразы – это команда. Теперь, правда, уговорил их отзываться на Кусь и Хвать… Не то, чтобы это решило вопрос, но хоть не так очевидно.

Он ещё не знал, что длинный вислоухий Кусь и высокий мохнатый Хвать, по зрелому размышлению решившие загладить свою вину, устроили любимому хозяину сюрприз с перестановкой мебели и уборочкой, как выразилась кошка «На скорую лапку». Всё пострадавшее от скорой лапки было быстренько запрятано под кровать, а перед входной дверью была выложена баррикада из игрушек, рогов и прочих погрызух, которые означали крайнюю степень покаяния и извинений.

Правда, кошка, разумеется, свои сокровища приберегла – это же не на неё хозяин ругался…

И даже такая встреча, уготованная Константину, была несоизмеримо лучше того, что встречало измученного и усталого Вадима.

Пустота… гулкая, холодная и безнадёжная пустота, которую он сам себе и сотворил, старательно выживая из своей жизни самое ценное, что ему выпало…

Вадим, вернувшись, пнул входную дверь, швырнул дорогущую дублёнку на пол, полетели в угол сапоги…

– Проклятье! Просто думать не могу, что она с кем-то другим! – злился он, воображая дальнейший вечер Ульяны. Знал бы он, как далеки его фантазии от реальности!

Она и правда была с тем, кто для неё очень важен – с котом Спонжем, вьющимся за её ногами, как хвостик. И ужинала с ним, и фильм посмотрела, подрёмывая под уютное мурлыканье и вспоминая сегодняшний день с лёгкой улыбкой.

– Ульяна, я бы очень хотел ещё раз с вами встретиться, можно ваш телефон? – уточнил у неё на прощание Константин.

– Представь, Спонжик, и я ему номер… продиктовала! Думаешь, я легкомысленная?

Спонж вовсе так не думал, он просто хотел, чтобы Ульяне было спокойно и хорошо, поэтому свернулся у неё на коленях и громко мурлыкал на кошачий лад что-то позитивное.

Сам Константин вовсе не считал Ульяну легкомысленной и планировал ей в ближайшее время позвонить, впрочем, узрев то, что ожидало его дома, временно позабыл и планы, и дар речи…

– Граждане! Да есть ли у вас хоть какая-то совесть? – возопил он. – И как вы кресло-то в дверь впихали? Зачем? Оно ж там застряло!

Если бы он понял объяснения собственной живности, что они хотели, чтобы он сразу вошёл, плюхнулся в кресло и мог погрызть олений рог, то ему, наверняка, стало бы значительно легче пропихивать назад заблокировавший дверь предмет мебели.

Марина, вспоминая прошедший день, довольно потирала руки, – Нет, ну я ж ум-ни-ца! Глаз-алмаз! Как вышло-то удачно! И человек явно наш… Приличный мужик и, что показательно, кур не собирается разводить – надо брать! Он же сразу на Ульку коситься начал и правильно сделал. Вот уж кто-кто, а она этого точно заслуживает. Зато вот кое-кто заслуживает значительно больше горьких пилюль, чем та, которую он сегодня получил! – фыркнула она в адрес Вадима. – Хотя я уверена, что его дедуся внучка обеспечит этим по самую маковку! Пилюли от счастья – это же прямо специализация академика!

Марина любила нести свет и радость. Вечер в ресторане был ею признан вполне –вполне светлым и радостным. Да, а что? Поели отлично, повеселились, она с приятной девушкой познакомилась – Вера, выкупившая лошадь, стоит того, чтобы с ней общаться. Ну а сосед по столику – это такой бонус – в хозяйстве пригодится!

– Я – как нормальный, порядочный хомяк, просто обязана думать о запасах. Запасаю всё, что под лапку попадается – корм для животных, продукты, всякие полезно-приятности, а также хороших людей! Стратегические запасы последних – мой главный капитал! – провозгласила Марина, вернувшись с Ульяной к ней домой. – Ну всё, полетела я к бабуле-дедуле и сеструле…

Она покружилась в прихожей перед огромным зеркалом, и Уля не удивилась бы, если бы за спиной непоседливой Марины обнаружились маленькие сверкающие крылышки.

Тут у Ульяны истерически зазвонил смартфон.

– Марина, это Вадим… – Уля опасливо посмотрела на собственный гаджет.

– Естественно! – пожала плечами её подруга. – Он же весь вечер страдал, теперь ему надо, чтобы и ты пострадала, а то неинтересно! Правило такое – пострадал сам – передай другому! Ну? Чего ты смотришь, словно тебя сейчас укусят из смартфона? Скинь звонок, да и дело с концом.

Ульяна отлично знала Вадима. Знала, что ему сейчас плохо. Ну, вот просто физически плохо.

– Да, конечно… Но, если я начну с ним говорить, лучше ему не станет однозначно, он начнёт истерить, вопить, звереть от ревности… зачем? Я ему уже всё давно сказала, мы расстались, хватит! И да… я не заставляла его стоять и маяться дурью у окна ресторана! – она решительно скинула звонок, занесла номер в чёрный список и выдохнула.

– Вооот, что и требовалось доказать! Зачем мучиться, если можно этого НЕ делать? И да, кстати, этот самый Костик, очень даже ничего такой… Мне прямо понравился! Не смотри на меня так, ты знаешь… – Марина предостерегающе покачала головой, не дав Ульяне произнести фразу, крутящуюся на языке.

– Знаю! – Уля шагнула к подруге и обняла её.

Это знали только самые-самые близкие Маринкины люди. Для остальных она была или весёлой вечнозаводной и ураганной особой, или вредной стервoзнoй аудиторшей, непрошибаемой никакими аргументами, или сумасшедшей кошкособаколюбительницей, однажды вполне реально сбившей с ног и прикопавшей в здоровенный сугроб бугая, который пинал ногами щенка… Щенка, кстати, она пристроила преотличнейшим образом – непосредственному начальству вышеупомянутого бугая, к которому с тех пор намертво прилипла кличка «Хек свежемороженый».

Ульяна была в числе немногих, отлично знающих о причине, почему красивая, яркая, невольно обращающая на себя внимание Маринка была не замужем. Да мало того, что не замужем – и не собиралась она туда, не подпуская к себе ни одного ухажера.

Причина была печальна – Маринкин жених, с которым она познакомилась, когда училась на первом курсе института, и с которым через пару лет они уже вполне всерьёз решили пожениться, погиб, спасая жизнь мальчишке, вылетевшему на самокате на дорогу. Мальчишку он успел выкинуть из-под колёс грузовика, а сам… Сам выбраться попросту не успел. Марина месяц пролежала пластом, так, что родители уже переживали за её жизнь, потом услыхала под окном истошный крик кота, попавшего в беду, мрачно сверкая глазами встала, добралась до кучки подростков, развлекавшихся с несчастным, не церемонясь накостыляла разом всем, до кого у неё достали руки, кота забрала домой и вроде как оклемалась… Вроде как. Правда, с того самого момента никаких влюблённостей, а уж тем более близких отношений она даже на горизонте не допускала, яростно пресекая все намёки и уговоры «не губить жизнь молодую». Родителей жениха она не оставляла, помогла его младшему брату поступить в вуз, каждую весну неуклонно приезжала на его могилу и, наверное, только там и была собой – настоящей, ревущей, слабой. Там и ещё в собственной запертой на замок комнате с кошками и собаками, которые не позволяли ей утонуть в слезах, в памяти, в той любви, которая была… Нет, она есть и никуда не девается, что тут с ней сделаешь!

Ульяна как человек близкий всё это знала. Знала, сопереживала и не лезла с разговорами о том, что «он уже умер, а ты-жива, а себя хоронишь» или «пожалей себя, ты молодая-красивая-привлекательная, найди мужчину, да и живи себе».

Да, это всё правильно, наверное, но человек, который видит только одного, того, ушедшего, просто не может воспринять все эти прописные истины чужого здравого смысла. Вот и Марина не могла. И не позволяла окружающим надоедать ей нравоучениями, как и когда ей себя жалеть, с кем знакомиться и с кем жить.

Как-то был у них с Мариной разговор на эту тему. Случайно вышло. Заговорили-то о чём-то легкомысленном, а приплыли, как это водится порой в кухонных посиделках, к сложно-серьёзному. Ульяна отлично помнила, что подруга сказала:

– Я хочу и семью, и детей. Но не могу заводить всё это с кем-то, кого не полюблю так же, как Витьку. Понимаешь? Не знаю, получится ли это у меня в принципе… Ну, не получится – значит, так тому и быть. Внуками родителей Ася точно обеспечит, а я… буду любящей невыносимой тётушкой-затейницей.

А пока не было племянников, Маринка практиковалась быть затейницей на окружающих, и получалось у неё это просто феерически.

Смартфон зазвонил уже у Марины, которая наглаживала Спонжика, собираясь ехать к бабушке с дедом.

– О как… да он, однако, экстремал… – протянула она, глядя на экран гаджета. – Ну, и чего тебе надобно, старче? – хищно усмехнулась она, узрев надпись: «Вадим Ульянкин» с примечанием «Дедушкин внук, экстракт академический высушенный». Когда-то, давным-давно, они обменялись телефонами, собираясь на машинах к кому-то за город, вот контакт и остался.

– Дааааа? – сладко-пресладко пропела Марина, подмигнув насторожившейся подруге.

– Ээээээ, – протянул Вадим, который уже извёлся от мыслей, что его Ульяна сейчас с каким-то другим мужчиной, и хватался за соломинку в надежде, что это не так. – Марина, а ты, случайно, сейчас не рядом с Улей?

Марина быстренько сграбастала Спонжика и абсолютно честно заявила, – нет, со мной рядом кое-кто другой, а что?

– Эээээ, а ты не знаешь, у неё что, всерьёз кто-то появился?

Маринка вручила Спонжика подруге, отступила на шаг, осмотрела получившуюся скульптурную группу и уверенно кивнула головой, подтвердив Вадиму:

– Кто-то появился абсолютно всерьёз!

– Эээээ…

– Слушай, ты другие буквы вообще знаешь? – не выдержала фурия. – И вообще, чего ты мне звонишь? Про Улю уточнить? Так какое тебе до неё дело, если вы расстались? А?

– Да это она меня бросила. Понимаешь? Она! Меня! Бросила! – взвился оскорблённый до глубины души Вадим.

– Невозможно бросить то, что твоим по-настоящему никогда и не было, – неожиданно невесело ответила Марина, ободряюще кивнув подруге. – Хотел бы ты с ней быть – был бы. Это же так просто, на самом-то деле. И женился бы давно, ты же знал, что для неё это важно, и малыш был бы уже! И не был бы ты таким… рыбом мороженым.

– Рыбой… – машинально поправил Вадим.

– Нет, рыба – это та, которая в Неве плавает да в море, а рыб – это то, что ты в зеркале видишь! – уверенно заявила Марина. – Холодный, самоуверенный, самолюбивый рыб! Всё, чао! И не звони мне больше, а то я тебе гораздо подробнее обозначу все подробности рыбовой твоей натуры!

Вадим не привык, чтобы с ним так разговаривали. Он так и застыл с погасшим смартфоном в руках, стоя напротив зеркала у себя дома, невольно покосился на собственное отражение и помотал головой – померещились жабры и чешуя.

А Маринка, развеселившаяся от разговора, затормошила Ульяну вместе со Спонжем, заявив:

– Граждане, а граждане, а ведь безрыбовая жизнь-то прекрасна! Просто прекрасна!

Ульяна рассмеялась следом за подругой, а Спонжик с сомнением покрутил усами. – Рыбами разбрасываться – это мы не понимаем! Рыбы – они очень даже вкусные!

Академик Вяземский был недоволен. Нет, поначалу-то наступление нового года он воспринял с энтузиазмом – история с промышленным, а точнее, научным шпиoнaжeм, устроенная конкурентами-бельгийцами, разрешилась к вящей его славе и научному торжеству, Вадим ни в чём невиновен да ещё и избавился от своей вульгарной девицы!

Правда, чуть позднее обнаружилось, что избавился он как-то неправильно…

– Что такое, а? Ходит, как в воду опущенный! Да ещё и по работе стал небрежен… И, кроме того, Макс! Его не хватает!

Это было неожиданно. Младший внук Игоря Вадимовича воспринимался последним исключительно как запасной кандидат на наследство «академической империи». Периодически он выходил на передний план, а потом снова сдавал позиции перед Вадимом.

– Да, в последнее время он мне помог, много чего делал, и работы на нём было прилично! – согласился сам с собой Игорь Вадимович. – Но этот его абсолютно неподходящий, неуместный брак…

Женитьба Максима на ветеринарше, да ещё родом из деревни, была в глазах академика не просто мезальянсом, она полностью вычёркивала молодого глупца из стройных рядов славного семейства Вяземских.

– Да, но ровно до того момента, пока он не одумается и не разведётся с той рыжей девицей! – довольно хмыкнул академик. – В конце-то концов, глупости по молодости все совершали! Бывает.

Он довольно покивал сам себе. – Сейчас брак – это очень и очень временная штука – не так, как раньше! Из десяти пар разводится примерно семь-восемь, так что вероятность, что брак Максима продержится долго, весьма и весьма невелика, а уж если учесть разницу положений…

Академик принципиально не смотрел фотографии со свадьбы Максима и его рыжей ветеринарши, которые ему старательно подсовывала под нос его собственная глупая невестка, поэтому представлял жизнь младшего внука очень и очень своеобразно – чуть ли не в хлеву с соломой под ногами.

Да, не совсем научный, конечно же, подход, но так ему было приятнее ожидать возвращения младшего внука.

– Явится как побитый пёс! – хмыкнул дед. – А то поразбежались все… Распустились…

Он осмотрел безукоризненно подобранную мебель кабинета в английском стиле, и ему почему-то показалось, что в доме в последнее время прохладновато, да и лампы какие-то тусклые.

– Марина со своей глупейшей экономией! – прошипел академик, обожавший кольнуть невестку плохим ведением хозяйства. – Вот приедут из Питера, я им всё скажу!

И тут до него дошло, что в доме-то он один! Нет, ему частенько доводилось оставаться в полном одиночестве, и раньше это только радовало – никто не мешает, не пристаёт с глупыми вопросами, не подслушивает под дверью, делая вид, что это так протираются листья фикуса… Только вот после таких моментов все непременно возвращались и кружились на выбранных им, главой семьи, и утверждённых орбитах. А сейчас? Сейчас в углах копилась темнота, тусклый свет ей ничуть не мешает, от окон ощутимо тянет стылой сыростью, хотя окна дорогущие и вроде как ничего пропускать не должны…

Некстати вспомнился разговор с вредной бабой – сотрудницей МИДа, которая приезжала в качестве сопровождения своей внучки – той самой неуместной во всех отношениях невесты, а теперь уже и жены Максима. Прямо как наяву академик услышал сказанные ею слова:

«А вы несчастны. Вы гонитесь за неограниченной властью, отметая все желания ваших близких как несущественные. Рассматриваете их как фигуры на вашей шахматной доске. Этот хорош, его направо, тот похуже – его налево! А они-то люди. Ваши дети, внуки. Самое дорогое, что у вас есть. Да, это именно они, а не формулы, открытия и звания».

– Глупая, ограниченная женщина! – прошипел Вяземский. – Я – счастлив, известен в научных кругах, успешен! Хотя, кое в чём она права! Да, они для меня дороги! Они мне нужны – моё продолжение, моя кровь. И они ко мне вернутся! Уже скоро.

Он постучал сухими пальцами по полировке стола – так помогал себе думать, и метод не подвёл, ответ нашёлся:

– Да, я понял! Вадим всегда работал как проклятый, потому что у него была конкуренция – Максим. Сейчас Максима на горизонте нет, и Вадим расслабился, позволил себе слишком много думать о своей девице, стал невнимательным, а это очень вредит работе!

Игорь Вадимович воодушевлённо встал и зашагал по кабинету, выстраивая планы…

– Макс вернётся очень скоро… Всё-таки он не дурак, а эта его Людка, которая Мила, катастрофически далека от того, что ему на самом деле дорого! Ирина… – академик вспомнил о единственной внучке и решительно кивнул сам себе, – Ирина вполне успешна в Новосибирске, её хвалят, она довольна. Она пусть пока остаётся на месте, а вот София должна поинтересоваться, как там дела у её сыночка ненаглядного и его жены! – злопамятный академик отлично осознавал, что Сергей – его внук от дочери Софии, мало того, что первым вышел из повиновения, но ещё и поддержал Максима в его неуместном увлечении рыжей ветеринаршей.

Игорь Вадимович язвительно прищурился:

– Насколько я помню, жена Сергея – Лена, в положении! Ничто так не выбивает из колеи молодых, полных сил мужчин, как беременность жены – тут и изменение нрава у женщины, и часто невозможность близости, да и внешность у находящейся на сносях жены часто меняется не в лучшую сторону. Короче говоря, вряд ли у них всё безоблачно. А раз так, надо вызвать Сергея! Его и Макса. Пусть они втроём с Вадимом пообщаются, одному будет полезно понять, что он потерял, второму – что он может потерять и получить взамен только свою истерящую, растолстевшую и покрытую пятнами беременную рыжую деревенщину, а Вадиму – посмотреть, что бывает, когда мужчина идёт на поводу у всяких глупостей и слащавой болтовне о чувствах!

Темнота только полнее сгустилась в углах кабинета, стылая сырость поближе подобралась к ногам академика, но они не имели никакого отношения ни к отлично работающему отоплению, ни к яркому свету… Они жили вместе с хозяином дома по правилам, которые он сам создал. Жили в нём.

Уставший от ликвидации последствий собако-кошачьей перестановки мебели Константин покосился на исключительно образцово-показательную кучку живности. Кучка возлежала на собачьей лежанке глобальных размеров и УКОРЯЛА хозяина.

Это было заметно невооружённым глазом, хоть и демонстрировалось очень по-разному:

Длинный вислоухий бассет Кусай, для близких – Кусь, сконструировал на морде нечто непередаваемо-тоскливо-унылое, при взгляде на которое хотелось бежать к несчастной собачечке, вымаливать прощение, каяться в грубости и небрежении и закармливать вкусностями. Высоченный, лохматый и похожий на заспанного лешего Хватай, для друзей – Хвать, вздыхал так, что в двух метрах от него нервно трепетала плотная тяжёлая занавеска.

А королева дома и по совместительству серый кардинал, интриганка и первая красавица кошка Василиса работала на всеобщее животное благо, наполняя атмосферу презрительнейшими взглядами, на которые представительницы её племени превеликие мастерицы!

– Да, вот такой я плохой и нехороший, не оценил, понимаете, заботу! – бормотал Костя, слегка утомлённый от выходного дня, визита к матушке и недавнего растягивания по местам кресла, намертво застрявшего в дверях, кучи собачьих сокровищ, кое-где запылённых, а кое-где влажно-обслюнявленных, а также в разгребании случайно найденного подкроватного тайника. – И нечего так смотреть! Сдувать занавески тоже не стоит! И да, Василиса, после моей матушки мне все твои фокусы вообще на один зуб! Я ещё не пришёл в себя после обнаружения битой пепельницы, двух разодранных ботинок от разных пар и моей любимой, памятно-институтской готовальни, о которую кто-то, но точно не я, точил когти!

Сказав про когти, он невольно вспомнил кроваво-красный маникюр бывшей жены, а потом – аккуратные руки его новой знакомой. – Интересно, а что бы она сказала, увидев, что вы тут вытворили? – задался он вопросом и тут же призадумался, а уместно ли будет звонить девушке, с которой только что познакомился, или приличия ради надо подождать пару дней?

Звонок матери Сергея изумил. Он – блудный внук академика Вяземского – никогда и не был желанным гостем в его владениях. Причина проста – отцом не вышел, да талантов не хватило… Отец у Сергея обычный, правда, очень умный парень из деревни, поступивший в университет и подававший большие надежды в науке, в девяностые чётко осознал, что кому-то надо кормить семью. Он ушёл из науки и стал зарабатывать деньги. Зарабатывать так, чтобы хватило и на жену с сыном, и на академическую семейку, которая деньги активно принимала, а вот его самого – не очень… Рылом, стало быть, не вышел. Жена относилась примерно также, и, скорее всего, он бы сделал правильные выводы, но не успел – надорвался, обеспечивая все нужды да требования учёного семейства, и рано умер. Потом, когда начали приносить деньги научные изыскания академика, про отца Сергея и вовсе забыли… забыли все, кроме самого Сергея – он отлично помнил и очень любил его. Как только стало понятно, что сам Сергей вовсе не хватает звёзд с неба, про него в семье стали говорить исключительно в уничижительном тоне и так преуспели, что он чуть было сам не поверил, что он неудачник во всём, чего только не касается! «Любящая матушка» обычно настолько старалась его в этом убедить, что её теперешний звонок вызвал некоторую оторопь.

– Серге…еженька… – София Игоревна – дочь академика Вяземского – с превеликим усилием вспомнила о том, что отец велел Сергея непременно вызвать из его Москвы в дом под Питером, а для этого надо было постараться! По крайней мере изобразить некоторую нежность…

– Да, мам, слушаю! – если бы Сергей был псом, у него вся шерсть стала бы дыбом от предчувствия какого-то подвоха.

– Серёженька, – тут уж София не оплошала, постаралась назвать сына максимально нежно, хотя и была убеждённой противницей всяческого сюсюканья. – У нас намечается семейный праздник, и твой дед приглашает тебя приехать.

– Да-ты-чтооо? Правда? – ироничная интонация прямо-таки фонтанировала в этой коротенькой фразе.

– В окрестностях Питера закончился последний крупный зверь? Плезиозавр или мамонт? – подумал Сергей. – Хорошо, что мать днём позвонила – я на работе, Ленке волнений меньше!

Лена – жена Сергея – в скором времени ожидала рождения ребёнка, и Сергей переживал за жену больше, чем она сама.

– Сер… ёженька, – снова спохватилась София, вовремя трансформировав официальное «Сергей» в более мягкую форму. – Мы все тебя ждём и будем рады видеть!

– Потрясающе! Честное слово, я прямо-таки в восторге, – очень серьёзно произнёс Сергей, старательно соображая, что именно понадобилось его несгибаемому деду.

– Так ты приедешь? – тон моментально сменился со сладко-медоточивого на деловой. – Мы собираемся к вечеру пятницы, прошу тебя не опаздывать и прибыть в субботу утром, не позже девяти! Сергей, ты меня слышишь?

– Заяц, ты меня слыыыыышиииишь… – моментально всплыло в голове Сергея детское воспоминание о мультфильме «Ну, погоди!»

– Слышу-слышу… – это он уже вслух выдал, и София насторожилась – как-то очень легкомысленно прозвучало в исполнении сына это вроде как согласие. – Слышу, но не приеду.

– Что? Сергей! Я что, как-то непонятно сказала? – ледяной тон был гораздо более привычен в их общении, и Сергей сразу ощутил, что он на правильном пути – стопудово, что-то потребовалось его деду, и матушка послушно потрусила добывать требуемый ингредиент.

– Всё абсолютно понятно, но мне неудобно – у меня другие планы, – спокойно ответил Сергей на усиливающийся нажим и убийственные аргументы типа «отбился от семьи, не ценишь чести принадлежать к знаменитому роду, оскорбишь деда отказом!»

– Мам, мы с тобой о ком говорим? О дедусеньке Вяземском? Так его это или разозлит – если на мой счёт были конкретные планы, или раздосадует, если я нужен был для количества и массовки. В любом случае, мне это без разницы – у меня по-прежнему другие планы! – он ещё послушал яростное ледяное шипение, которое раньше выжигало бы ему все внутренности, а теперь воспринималось даже с некоторым сочувствием – мама, похоже, заповедь «Не сотвори себе кумира» вообще не слышала, успешно его себе устроив из собственного отца. – Мамуль, не переживай! В любом случае, это моё решение, и ты его отменить никак не в силах, да и дед тоже!

Сергей был уверен, что на этом история закончена, однако он ошибся – недооценил степень «закумиривания» собственной матушки.

– Лена… – холодный голос свекрови Лена услышать никак не ожидала. Когда голова занята тем, ничего ли ты не забыла взять в роддом, как-то не рассчитываешь получить такой финт от реальности.

– Лена, я к тебе с просьбой! Отец хочет, чтобы Сергей присутствовал на семейном празднике, а сам Сергей заявил, что у него иные планы! – в её голосе было такое изумление этим фактом, что Лена чуть не рассмеялась. – Я понимаю, что ты полностью оторвала его от семьи, привязав к своей юбке, но прошу в ЭТОТ раз не противиться и отправить его в Питер.

Пока говорилась эта скользкая и ледянистая цепочка слов, Лена успела сгрести на колени белую упитанную Симу, пару раз её погладить и, моментально воспряв от энергокошкозарядки, ответить:

– Добрый день, София Игоревна! Очень рада вас слышать! Как ваши дела? Как здоровье? Как самочувствие Игоря Вадимовича? – Лена чуть было не добавила «дражайшего», но в последний момент решила, что это перебор…

– Ээээ, – питерское воспитание панически что-то пропищало, намекая, что московская-то невестка уела кое-кого по всем фронтам. – Да, добрый день, дорогая. Всё отлично! – нашлась София. – Так как?

– Я вас и Игоря Вадимовича прекрасно понимаю… Сергей – он же такой замечательный! Немудрено, что вы по нему соскучились! – Лена не зря работала в Лаборатории Касперского – приёмами обезвреживания всякой разноплановой вредноты она владела филигранно. – Только вот… вы же его мама и сами знаете, что он всегда всё решает самостоятельно. Раз уж он отказался ехать, то не поедет!

– Да что ж ты за жена, если не можешь заставить? – зашипела София.

– Хорошая, наверное – уважаю его точку зрения и желания! – Лена погладила свой живот, в котором уверенно зашевелился их с Сергеем ребёнок, и добавила, – И да… передавайте от меня большой привет Игорю Вадимовичу!

Мужу на работу по поводу разговора она звонить не стала – знала, что ему и так невесело. А вот когда он пришёл домой и узнал о попытке выцарапать его в Питер через Лену, то рассердился так, что даже его огромный волкодав Полкан, жаждущий прогулки, быстренько попятился в туалет, утрамбовался за сливным бачком и замер там. Если б мог – и дверь за собой запер и задвижку закрыл бы!

– Да что ему надо-то? – рассерженно шипел Сергей, стараясь не сорваться и не напугать жену.

Звонок его двоюродного брата Максима ситуацию несколько усложнил.

– И тебя уже высвистали? – уточнил Макс после приветствий и уточнения, чего это Сергей в таком настроении, что аж от Максимова смартфона искры летят… – Круууто! И меня зовут за гонораром… Да, публиковал несколько научных работ. Забавно, да? Можно подумать, что нынче перечисления по безналу отменили и надобно всенепременно в бухгалтерию ехать за деньгами.

– Поедешь? – уточнил Сергей.

– Смотаюсь, мама просила. Неохота её расстраивать. Заодно и уточню, зачем мы там так понадобились… А ты, как я понимаю, ни-за-шо и ни-ка-да?

– Правильно понимаешь. Мне там точно делать нечего, – фыркнул Сергей.

– Я бы тоже не поехал на твоём месте! И вот что забавно… мама чувствовала себя неловко, но попросила Милу не приезжать, типа будут скучные разговоры о науке и ей будет неинтересно.

Звонка от самого деда Сергей никак не ожидал.

– Я не буду тратить ни твоё, ни своё время, скажу сразу, что прошу тебя приехать в эти выходные! – сходу заявил Вяземский. – Ты мне нужен.

– Очень польщён, а зачем? – от хмурого прищура хозяина маленькая чёрно-белая чихуа Мила быстренько цапнула особо ценный кусок вяленого говяжьего хвоста, честно похищенный у Полкана, и смылась подальше под диван.

– Нужен! Зачем – скажу, когда приедешь.

– Не приеду – мне не интересно! – хмыкнул Сергей.

– Ну, хорошо, ладно! Я нашёл в архиве записи твоего отца. Его научную работу. Хотел сделать тебе сюрприз…

– И снова не интересно – у меня есть копия. Была в его коробке, которую я забрал.

Вяземский досадливо нахмурился. – Ты, право же, исключительно недогадлив! Я даю тебе повод отдохнуть, а ты делаешь вид, что тебя это не интересует? – сухо процедил он.

– Отдохнуть? От чего?

– Насколько я понимаю, твоя жена сейчас ждёт ребёнка… – академик глубокомысленно помолчал, а потом, не слыша никакой реакции внука, поторопил его: – Насколько я знаю мужчин, только законченные подкаблучники не захотят немного развеяться в такой ситуации.

– А ты от бабули тоже развеивался? – парировал Сергей. – По-моему нет! Значит, я хоть что-то от тебя унаследовал! Всё, дед, я не приеду, давай вернёмся к началу нашего разговора и не будем тратить наше время! Пока!

Игорь Вадимович только хмыкнул, услышав короткие гудки. Против воли он ощутил, что его досада подавляется неким уважением, что ли… Слабым уважением к строптивому внуку. Впрочем, признанным неуместным и напрочь изгнанным из сознания.

– Мальчишка… – академик не мог допустить, чтобы последнее слово было не за ним. – Ладно, не важно! Главное – Максим! Его-то я точно заловлю!

Максим провёл расчудесный вечер с Милой и друзьями – Милиной подругой Настей, её мужем Игорем, которые жили в соседней квартире, и братом Игоря Иваном. Каждый вечер в подобной компании просто был обречён на полный успех и удачу – вместе с Игорем, а точнее на нём, прибывал в гости какаду Гаврила и тут же становился звездой и примой их ужина и общения.

– Гаврюш, ты, может, на стул пересядешь, какаду посреди стола – дурной тон! – укорял своего любимца Игорь, а тот традиционно не соглашался.

– Карррык, карррык брррро! – вопил Гаврила, раскрывая крылья и топоча по столу, пока Мила не выдавала ему очередной карандаш и не пересаживала на спинку стула – грызть и ломать карандаши он просто обожал и мог заниматься этим вечно.

– Специально приобретаем самые дешёвые цветные карандаши для пoдкyпa Гаврюши, – улыбалась она Ивану, как новичку в их сборищах. – Иначе будет солировать и поговорить нипочём не даст.

Именно Иван и вызвался подвезти Макса на вокзал.

– Не парься ты! Мне всё равно по дороге, – отмахнулся Иван от предложения не беспокоиться. – Давно хотел в Питер наведаться… Как-нибудь смотаюсь, наверное. Да… кстати, ты с Ульяной хорошо знаком? Помнишь, была у вас с Милой на свадьбе такая девушка?

– Знаком более-менее… – Макс покосился на профиль попутчика. Про брата и его отношения с Улей рассказывать не хотелось, поэтому он увильнул от ответа. – Если она тебе так запомнилась, может тебе телефон её дать?

– А знаешь, давай! – вдруг решился Иван. – Красивая девушка, а самое главное – сердце на месте! Это же надо, подобрать на свадьбе кота, в шубу его укутать… – он всё прекрасно видел, ещё хотел подойти, предложить помощь, но она быстро уехала.

Макс сел в поезд с ощущением того, что вечер прожит точно не зря, Иван, проводивший его до перрона, с тем же ощущением поехал дальше – домой, и ни один из них не знал, что только что они стали причиной целой цепи неожиданных событий.

Иван, сколько себя помнил, мечтал о собаке! Причём, не о какой-то, а о большой! БОЛЬШОЙ собаке! Правда, в детстве привести такую домой можно было и не мечтать – мама бы нипочём не позволила. А уж после того, как она избавилась от безобидного маленького Ванькиного хомяка, он понял, что это просто опасно! Так ведь и от щенка может остаться только воспоминание и ужас, что его попросту выкинули и ушли не оглядываясь.

Зато, когда он приезжал в деревню к бабушке – папиной маме, все окрестные псы, не сидящие на привязи, были его спутниками и дружной толпой ждали у калитки, когда же он проснётся и выйдет погулять с ними!

– Вырасту и заведу себе собаку! – мечтал маленький Ванька. Ему тогда казалось, что это совершенно просто! Вот ты ррраз, и вырос, а потом сразу же бежишь выбирать себе щенка.

– Угу… Вырос, а квартиры своей нет… Снимать? А кто меня пустит с собакой на съём, к тому же, если я сейчас уйду, мама отца просто прикончит! – соображал Ваня, абсолютно верно оценивая матушкину энергию, которая не тратилась на работу, зато щедро изливалась на младшего сына – любимчика – сыночечка Игогошеньку и воспитание мужа. Игогошеньку от удушающих последствий матушкиной любви следовало спасать, чем Иван с отцом и занимались, потихоньку выстраивая план по выводу парня в режим нормального существования.

Прошлым летом внезапно сошлись все карты… Игогошенька наконец-то стал Игорем, нашёл себе любимую девушку, любимую работу, любимую кошку, пусть и миниатюрную, а в дополнение ко всему этому – любимого и чрезвычайно любящего его какаду Гаврилу. (примечание автора – эти события описываются в книге «Воспитания Игорёшика»)

После выяснилось, что отец, сумевший за время претворения в жизнь хитрого плана по воспитанию Игогошеньки набраться сил и найти своё призвание прилично далеко от Москвы, уговорил переехать туда свою характерную супругу, которая с головой нырнула в благоустройство их нового места жительства и работу в местном музее.

– А я? А я остался в трёхкомнатной квартире дурак-дураком… – констатировал Иван. – То хоть по командировкам мотался по всей стране, на Дальнем Востоке по работе жил, а тут, как назло, повысили, и теперь сижу как сыч в дупле, один-одинёшенек и даже без собаки! И ждут меня только тапочки у двери!

Идея исполнить детскую мечту приходила в его голову регулярно, но сначала он не был уверен, что родители уехали всерьёз – был вполне реальный шанс, что матушка вернётся, потом менялись его рабочие перспективы, а уезжать на несколько месяцев, оставляя пса на попечении бабушки в деревне, Иван считал нечестным. И вот, теперь всё утряслось, он получил неплохую прибавку к зарплате и наконец решился влезть в ипотеку. Собственно, сегодняшнее застолье и было дружеским поздравлением по этому поводу от его родственников и приятелей.

Иван, проводив на поезд Максима, ехал от Ленинградского вокзала и рассуждал о том, что вот сейчас-то ему можно призадуматься о заведении КРУПНОГО пса. Настоящего, такого, как мечталось в детстве…

Он обдумывал его во всех подробностях, представлял окрас, шерсть, рот, крупные лапищи, пока колесил по улицам, пока парковался в знакомом с детства дворе, пока…

Пока какой-то странный звук под ногами не выдернул его из фантазий про пёсий хвост. Он каким должен быть? Купированным или натуральной длины?

– Ииийх! – пискнул кто-то прямо у его левой штанины, и Иван, присмотревшись к темноте, обнаружил нечто явно живое, положительно относящееся к млекопитающим, но вот дальше Ваня, право же, с классификацией затруднялся…

– Не понял, ты что такое? В смысле, кто такой? – Иван даже фонарик на смартфоне включил, чтобы выяснить, и какая же это белка с таким упорством лезет вверх по его ноге? Успехи были так себе – тонкие лапки доставали до уровня Ивановского колена, не выше.

Смартфон послушно осветил нечто дрожащее, с карими влажными глазами, наполненными трагичным выражением до краёв, с чёрным носом и стоячими ушами.

– Ааааа, животина подвида апчхи… – осознал Иван. – А мне-то померещилось, что это собака!

Собаки, по мнению Ивана, начинались где-то от колена и выше. Всё, что меньше, было дамским капризом. Правда, куда тогда относить хитрую, кусючую и весьма грозную Фоксу, проживавшую у Милы и Максима, было непонятно – псинка однозначно меньше колена, а взяла самые серьёзные черты у обоих своих родителей – и у таксы, и у фокстерьера. Призадумавшись о классификации Фоксы, Иван как-то отвлёкся от той мелочи, которая упорно требовала его внимания.

Когда мелочь разразилась истошным визгом, Иван наконец сфокусировался на её присутствии.

– Чего ты ко мне пристала? Иди к своей хозяйке!

По его мнению, завести этакую чепуховину могла исключительно женщина. Он аккуратно, чтобы не задеть мелочь, обошёл машину и вытащил из багажника пару сумок – Игорёк просил отвезти домой часть зимних вещей.

Ощущение чьего-то настырного и чрезвычайно внимательного взгляда практически просверлило его затылок. Он резко обернулся…

– Ёлки-палки, да меня почти что окружают! – хмыкнул он, обнаружив у себя за спиной всё ту же чепуховину. – Кыш! – велел он, обходя машину и проверяя, закрыты ли у него окна. Мелочь неотвязно следовала за ним, добравшись до самого подъезда и тоскливо попискивая.

– Иди к хозяйке! Чего ты ко мне пристал… пристала… Ну не знаю я, кто ты! Короче, чего ты ко мне присталО?

Ему ответили. Правда, на га́воре – собачьем языке, но эмоционально и содержательно.

– Ничего я не понял, – пожал плечами Иван. – Кроме того, что ты, вроде, в панике…

– Да, конечно, чего ж не в панике-то быть, если её выкинули! – около Ивана остановилась соседка Олимпиада Мироновна, которая собак и кошек понимала только в деревне при деле – двор охранять да мышей ловить, поэтому всех собаковладельцев и котообожателей громко обсуждала, ну и осуждала уж заодно.

– Поназаводят всякую чушь, а потом выкидывают под окна приличным людям! Это вот, – она ткнула корявым пальцем в съёжившуюся чепуховину, – Выкинули одни из соседнего подъезда… Позавчера завели, сегодня уже пинком выгнали! – поделилась она с молодым соседом. – Выкус у неё какой-то не такой!

– Прикус… – машинально поправил Ваня.

– Да, и он тоже. Короче, так уж вопили да жаловались, мол, деньги заплатили, а им брак подсунули, да ещё обратно не взяли, типа сразу смотреть надо было. А они что, дураки, что ль? Купили-то, чтоб деньгу зашибать – щенков за тыщщщу баксов продавать, а она вся бракованная! Короче, поехали они в клуб какой-то, и им там всё и высказали, что, мол, это пета какая-то, ну, типа только на подушку. Вот уж выдумали, собаку на подушку! Да я завтра на неё отлов вызову! Нечего тут грязь разводить! – Олимпиада Мироновна ещё бухтела и ворчала что-то, отправляясь по своему ежевечернему маршруту к помойке, бережно неся пакет с мусором, а чепуховина старательно переместилась поближе к Ивану и утвердилась на задних лапах, приветственно замахав передними.

Слова Олимпиады дошли до Ивана с некоторым опозданием – он ловил падающие сумки с вещами Игоря, собственные ключи, чуть не выронил смартфон, короче, был занят, а когда до него дошла вся информация, вываленная ярко накрашенными губами соседки, он замер.

– Че-го? Завели для щенков? Выбросили из-за прикуса? Отлов вызвать? Вот этой?

Когда Олимпиада Мироновна обернулась, повинуясь инстинкту на "чё-нидь интересненькое", то разочарованно скривила губы – ничего такого у подъезда не было. Даже скулящей псины не было – убежала уже, небось, мелкая пaкoсть… Только приличный и очень вежливый молодой человек торопливо открывал тяжёлую металлическую дверь, придерживая под мышкой пакет с вещами.

– Торопливые все какие… Ну, вернулась бы я да подержала ему дверь-то… Хорошие люди хорошим людям обязательно должны помогать! – убеждённо сообщила себе Олимпиада Мироновна. – Так нет, и этот торопится!

– Не баба, а людоедиха какая-то! – шипел Иван, придерживая пакетом съёжившуюся в районе подмышки и почти неощутимую по весу чепуховину. – Вот что тут делать? А? Ну и ладно, всё равно нельзя её было оставлять на улице – холодно же ещё! Ладно, не трусись, чего-нибудь придумаем! Вон, Миле тебя отвезу… Правда, там Фокса с характером, четыре свойские кошки и одна соседская и прилетающий Гаврила…

Лифт остановился очень вовремя – дрожащее существо уже почти совсем выпало из-под зимней куртки.

– Не бойся ты! – утешал Ваня вовремя пойманный комок, – У меня-то никого такого нет. У меня вообще только я. Так что ночью никто тебя не тронет и не обидит, а потом разберёмся, кого куда…

– Ну, как же ты не понял, что меня – тебе! ТЕБЕ! Я вот сразу-сразу поняла! И потом, ты же сам сказал, что у тебя есть только ты, а этого мало! Понимаешь? Теперь у тебя есть ты и я! – маленький хвост завился сначала робко, а потом всё сильнее и сильнее, разгоняя одиночество, угнездившееся прямо в Ивановых тапках и прильнувшее к нему с самого порога.

– Эээй, чего это ты лижешься? Ну ладно, ладно, вот дамская штучка… Ну, всё! – Иван, наконец-то поставил сумки с вещами, сгрузил из рук прочее имущество и попытался было оторвать от себя нелепую чепуховинку и вдруг увидел, что она…

– Эй, ты чего, плачешь, что ли? – Ваня с собаками провёл всё своё летнее детство, но ни разу не видел, чтобы пёсьи глаза стремительно наливались натуральными слезами, которые как по команде скапливались в уголке глаз и повисали там крупными каплями. – Да ты что? Не расстраивайся! – он неловко провёл пальцем по крошечной мордочке и с изумлением уставился на отчётливо мокрый след… – Ошалеть! Плачущая собака! Нет, кому сказать…

Он не сразу осознал, что сам, сам признал ЭТО собакой. А когда осознал, то было уже поздно.

Макс и не подумал бы ехать в Питер без Милы… В конце-то концов, можно и в гостинице остановиться, раз уж они с женой сдали его питерскую квартиру.

– Мил, деньги, это хорошо, конечно, и сумма там набежала уже немаленькая, ещё бы… столько не выплачивали, но мне идея «приезжай без жены» не нравится однозначно! – ворчал он.

– Мне тоже, если честно, но ехать в эпицентр скандала мне и самой не хочется категорически. Так что, если ты не будешь там пускаться в загул, я, пожалуй, готова тебя одного отпустить! – Мила нежно поцеловала супруга в макушку, демонстрируя, что про загул она пошутила. – Опять же, Мурьяна не любит, когда мы оба отсутствуем. Даже кактус её в этот момент не утешит!

На этот довод возразить было нечего! Кошка Макса – Мурьяна терпеть не могла отпускать их куда-то надолго. Не помогала дружная компания животных, имеющихся у Милы, не спасала ситуацию даже Милина бабушка, жившая в соседней квартире. Даже Мурьянин обожаемый кактус, гордо водруженный наблюдательной Милой на самый удобный подоконник (для Мурьяны удобный, разумеется), не выручал… Кошка тоскливо жаловалась на жизнь этому самому кактусу, причём с такой интенсивностью и звукопроникающим эффектом своих воплей, что даже какаду Гаврила мог бы кое-чему поучиться.

Так что визит Макса в Питер без супруги был ничем иным, как заранее согласованным с ней и вполне разумным действием, а вовсе не подчинением воле деда, хотя академик, разумеется, всё воспринял не так.

– Ну вот, что и следовало доказать! Сергей… с Сергеем не вышло… но исключительно потому, что я не учёл харизму Лены. От таких женщин действительно гуляют редко – они интересуют мужчин на более высоком уровне, нежели простая телесная привлекательность, – рассуждал академик, изо всех сил избегая слово «любовь». – А Максим… Глупый мальчик уже пресытился своей рыжеволосой фермершей-ветеринаршей, так что немудрено, что он с такой готовностью согласился.

Узрев в коридоре института исключительно довольного жизнью внука, уверенность академика ничуть не поколебалась…

– Понятно всё с тобой! Не можешь признаться, что ошибся. Сколько же мужчин портит себе жизнь, связываясь с неподходящими женщинами! Ничего-ничего, с одной стороны, это первый его шаг по возвращению домой, а с другой – наглядный пример для Вадима. Надо бы их отправить куда-нибудь вместе – вот пусть хоть в сауну сходят, раньше-то им нравилось!

Приказ деда отвести Макса в… сауну Вадима слегка озадачил. Максим и вовсе ничего не понял.

– Дед что, считает, что в Москве недостаточно чисто живут? Не моются? Не понравился ему мой внешний вид? – иронизировал Макс. – У нас есть традиция – не в новый год мы с братом ходим в баню! – с известной иронией перефразировал он цитату из известного фильма. Правда, против визита в сауну не возражал. Тем более, что лучшего места, чтобы поговорить по душам с братом, и найти было трудно! А поговорить стоило хотя бы потому, что Вадим выглядел преотвратно!

– Ты чего такой никакой? – поинтересовался Макс, когда вокруг уже клубился пар, и Вадим перестал выглядеть на манер блёклого и подтаявшего снеговика.

Оказалось, что именно этот вопрос Вадиму и был необходим! Иногда просто невозможно, невыносимо держать всё в себе, понимая, что никому и ничего рассказать не можешь! Друзей нет в принципе. Родители? Это смешно! Дед попросту не поймёт. А Ульяна… Ульяна понимала его всегда, до последнего времени!

Когда в парилке стало слишком жарко и от пара, и от эмоций, они перебрались к бассейну, и Вадим там продолжил рассказывать брату о том, что его бросили, не поняли, рыбом обозвали, на звонки не отвечают, зато завели какого-то ресторанного хлыща!

Макс слегка ошалел. Нет, правда! Он знал, конечно, что Ульяна с братом была давно, но вот что обычно малоэмоционального в личном плане брата так всерьёз зацепило прекращение отношений с Ульяной… это он и представить не мог!

– Погоди-погоди… но ты же сам спровоцировал это, дал ей уйти, – наконец резюмировал Макс, когда брат выдохся.

– Да она меня бросила! Понимаешь? Бро-си-ла! И из-за чего? Из-за драного кошака? МЕНЯ? – взвился Вадим.

– Говорят, что, если долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж за другого! – пожал плечами Макс. – А кот… Знаешь, у меня вот, когда я Мурьяну подобрал, хоть какое-то подобие дома появилось. Не квартира, не жилплощадь, не объект собственности или вложения денег, а дом, понимаешь? Место, где тебя ждут.

– Кошка? – хмыкнул Вадим. – Ну ты горазд заливать!

– Почему же заливать? Честно тебе говорю. Видимо, Ульяне тоже хотелось, чтобы её ждали, а не пользовались…

– Ты когда это стал таким спецом по женской психологии? – зло усмехнулся Вадим. – Или это тебе твоя рыжая рассказала?

– Её Мила зовут, и она моя жена, если ты забыл, – миролюбиво откликнулся Макс. – Нет, сам понял. Да и тебе хорошо бы понять, что именно ты хочешь? Ты ж сколько лет голову ей морочил. Главное, я же раньше думал, что она для тебя пустышка, просто тело и ничего больше, но ты-то? Ты же знал, что это не просто ерунда, знал, что она тебе реально нужна, так что же не женился?

– И ты ещё спрашиваешь? А дед? – Вадим произнёс эту фразу, подразумевая, что тогда весь «приз» – наследство и научное первенство достались бы Максу, но слова были подхвачены эхом, пронеслись по пустому и гулкому помещению небольшого бассейна, многоголосо отразились от стен, пока не стали попросту нелепицей!

В самом-то деле, ну что бы с ним сделал дед? Уволил? Нет! Лишил бы квартиры? Нет – она давно в его собственности. Исключил бы из научных проектов – нет! Вадим ему нужен и весьма полезен. Тогда что остаётся? Наследство, весьма и весьма приличное наследство, и дедовская похвала…

Макс хотел было язвительно уточнить что-то, но прикусил язык – Вадиму было реально не по себе.

– И что теперь будешь делать? – негромко отважился спросить он, когда они снова вернулись в парную.

– А что я могу? Она выбрала другого…

– А выбрала ли? Подумаешь, ты в ресторане их увидел, и она тебе сказала, что у неё кто-то есть… Мало ли в каком качестве. Да ею и тот парень интересовался, с которым они на нашей свадьбе танцевали! – Макс пожал плечами. – Телефон просил.

– И ты дал? – взвился Вадим.

–Ну конечно, дал. А что? Вы же расстались. Я это к чему… Она может общаться с кем угодно, разговаривать, в рестораны ходить, в театры и так далее, только вот это не означает, что она кого-то уже любит.

Вадим с трудом поднял голову, так, словно она стала очень тяжёлой. – Думаешь, я могу всё вернуть?

– Вернуть? Точно нет! А вот изменить – возможно. Правда, тебе для этого придётся поинтересоваться, а она-то что хочет, что любит, и не требовать избавиться от этого, даже если ты сам это не понимаешь, – Макс раньше нипочём не полез бы с этим разговором, но очень уж ярко вспомнилось, как он сам переживал, когда был уверен, что Мила для него потеряна навсегда.

– Это ты про кошака? А! Ну да… я ж забыл! Эта ненормальная бабка…Ты же с ней нос к носу проживаешь – она ж у вас постоянно тусит! Вот она тебе голову и задурила с этими «животными разговорами», – Вадим никак не мог простить Елизавету Петровну – Милину бабушку за разговор о том самом коте, из-за которого они с Ульяной расстались.

– У нас тусит? Чудак! Да Елизавету ещё застать дома надо! А это дело очень непростое! – рассмеялся ничуть не обиженный Макс.

– Она – дама исключительно активная и востребованная. То у Милиных родителей в загородном доме живёт, то к знакомым в гости едет – она не могла раньше, потому что из-за животных была к квартире привязана, зато сейчас знает, что мы присмотрим, и летает по стране только так!

– На метле? – хмуро уточнил Вадим.

– Не исключено! – фыркнул Макс. – Ладно… ты тут навеки прописался, или мы всё-таки выйдем? Я уже вполне чистый, меня можно деду на поклон представить. Чесслово!

Игорь Вадимович Вяземский был доволен – Вадим после визита Макса стал выглядеть значительно лучше. Как-то поживее, поактивнее.

Правда, сам Макс на предложение деда вернуться в Питер только рассмеялся и покачал головой, но это тоже неудивительно – не может же он сходу признаться, что сглупил, женившись на такой неподходящей особе! Короче, академик был собой чрезвычайно доволен.

Это самое чувство в полной мере испытывало и крошечное существо собачьего роду-племени, оккупировавшее жизнь Ивана.

Это нечто, на его взгляд, весьма отдалённо похожее на собаку, которое он сгрёб в охапку, спрятал под курткой и приволок домой исключительно из жалости, сразу же повело себя так, словно было размером с алабая!

После помывки лап, которая внезапно закончилась стиркой всей имеющейся тушки, размером чуть больше ладони Ивана, и закатыванием этого, с позволения сказать, организма в махровое полотенце, Иван и отвернулся-то на секундочку, а потом обнаружил животинку на собственном стуле.

– Не понял! Ты чего тут делаешь?

– Как чего? Ужин нюхаю! Пока не пахнет! – откровенно призналась животинка и облизнулась.

Сочетание общей субтильности тушки и выразительного облизывания мордочки подсказало Ивану, что даже такое недоразумение кормить надо – голодное оно!

– Понял! Сейчас будет еда!

– Ой, ну какого я правильного хозяина себе подобрала! – умилилась псинка, поощрительно повиляв хвостом. – Ну, умник же – с полугава всё понял!

Накормив чепуховину собачьего рода курицей, честно выловленной из собственного плова, Иван наивно устроил ей «место», постелив ей в кухне старое одеяло, сложенное в небольшой, но пышный прямоугольничек.

– Так, спишь тут, а завтра мы разберёмся куда тебя!

– Ну вот… нате вам… только я его похвалила, а он, оказывается, самое главное-то и не понял! Не переживай, я тебя уже завела и тебе вовсе не нужно беспокоиться! Ни о чём не нужно! Эх ты, непонятка на задних лапах! Придётся объяснять подробно и по пунктам!

Иван не очень-то понял, как это получилось, но все одиннадцать раз, когда он просыпался за эту ночь, на его подушке сидело это существо и преданно смотрело в его лицо. Он вставал, старательно уговаривая себя не злиться и не пугать крошечного чудика, относил его в кухню, устраивал там на одеяле. Так было первые шесть раз… Потом он решил, что животинке там скучно, а может, страшно. Тогда он перетащил одеяло к себе в комнату и устроил около кровати, обеспечив следующие четыре свои пробуждения ровно тем же результатом, что и первые шесть!

Попытка закрыть чудище на кухне или в одной из комнат вызвала тоскливейшее рыдание, и Иван обречённо махнул рукой.

– А… спи где хочешь! В конце-то концов, это только на одну ночь!

Звон будильника сопровождался странным ощущением, словно его физиономию вылизывает старый приятель его детства – здоровенный дворовый пёс Султан, правда почему-то уменьшившийся до игрушечного размера, поэтому лижущий часто-часто и старательно-старательно.

– Султан, погоди, да дай хоть подышать! – взмолился спросонок Иван, приоткрыл глаз и узрел…

Чрезвычайно ответственная мордаха, величиной с небольшое яблочко, два круглых карих глаза, готовых наполниться слезами, дрожащие от старательности уши – просим любить и жаловать – вот вам «Султан» его нынешней реальности.

– Умываю его умываю, а он какой-то колючий, выкусить это что ли… – призадумалась собака и сделала попытку привести физиомордию её человека в соответствие с собственным идеалом.

– Уй, да ты меня брить собралась, что ли? – расхохотался Иван, внезапно приходя в расчудеснейшее настроение, – Ну, ты и Султанка! Танка… Танька… Короче, Танюта!

В ванную он отправился в сопровождении Танюты, и она трепетно следила за бритьём, что-то явно прикидывая про себя.

– Ты так не сможешь! – серьёзно предупредил её Иван.

– Посмотрим! – многозначительно пообещала Танюта.

Потом они посетили кухню, где Танюта обследовала его тарелку с большой пользой для себя, затем она бестрепетно отправилась с ним на работу, спрятавшись под курткой.

– Ну хорошо, что я сегодня по работе в разъездах… – порадовался Иван, по дороге заехав в зоомагазин и почти машинально купив переноску, больше похожую на обычный рюкзак, корм, миски и игрушки. – Ну да… надо приданое дать, когда пристраивать буду! – оправдался он перед собой. – Вот позвоню Миле и скажу, что так и так, пристраиваю чихуахуа с приданым....

Правда, вернувшись домой, он и не вспомнил о запланированном звонке двоюродной сестре.

Танюта, проигнорировавшая переноску, спала у него за пазухой, и московские автомобильные пробки, выматывающие все нервы, стали какими-то недолгими, а нырок в подъезд стремительным и скрытным.

– Эти-то её бывшие хозяева, ещё, чего доброго, решат найти и зацапать назад! А то, как же, деньга уплочена, а собака сгоряча выкинута – непорядок! – Ваня про этих самых «бизнесменов» и думать не мог – начинали сжиматься кулаки и каменеть лицо.

К исходу третьего дня пребывания у него дома «временной чепушины» он сообразил, что торопится поскорее вернуться домой, чтобы обнаружить Танюту, которая трепетно грела его тапочки и так ему радовалась, что сердце сразу начинало экстренно оттаивать и забывать разом все дневные проблемы, сложности и невзгоды.

– Временное – это самое-самое постоянное! – припомнил Иван народную мудрость и покосился на свою крошечную ОЧЕНЬ КРУПНУЮ собаку. – Но, по-моему, ты об этом отлично знаешь!

– Ещё бы! – порадовалась Танюта, заодно пытаясь припомнить, до какого животного так же долго доходят очевидные истины? – Жур… Журвавель? Не… Жир… жирвафель! Воооо! Ну бывает он тугодумательным… Да, вот такой у меня жирвафель хозяин. Раз такого приручила – надо за него отвечать! А ещё… ещё он самый-самый любимый, никому его не отдам!

Марина мрачно подняла голову и нехорошо прищурилась, глядя на упитанного, отлично одетого и прилизанного типа.

– Да, вы абсолютно правы! – кротко сказала она на его комплимент, абсолютно не соответствующий реальности. – Я – девушка тихая и скромная, тихо закопаю, скромно отпраздную!

Тип ошеломлённо заморгал и глотнул воздух, словно его внезапно пнула невидимая лошадь.

– Мариночка, что вы такое говорите?

– Чиииистую правду… – медовым голоском пропела Марина, непринуждённо сдвигая в сторону упакованного в дорогой костюм типа, посмевшего прихватить её за локоток. – Короче, ещё раз близко подойдёте – очень сильно пожалеете! Я понятно выражаюсь?

Марине подобные люди не нравились категорически!

– Таких издалека видно – самоуверенных, наглых. А этот конкретный ещё и в девяностых застрял намертво!

Её эмоции были вполне понятны и объяснимы, потому что в силу своей профессии она нередко сталкивалась с подобными типами среди генеральных директоров, их замов и прочих руководителей.

– Рукоразводители и пальцезагибатели! – вздыхала Марина, в очередной раз столкнувшись с подобным типажом.

Нет, конечно, были и другие – дельные и хваткие, умные и настоящие профессионалы, заинтересованные в работе и получении прибыли не только в стиле «хапну сейчас, а завтра пусть хоть трава не растёт (как вариация – фирма помрёт)». Вот с ними Марина работать любила – такие нормально воспринимали все замечания, не относились к счетам предприятия как к безразмерному кошельку и вполне адекватно себя вели.

– К сожалению, клиентов я себе не выбираю, работать приходится со всякими… – вздыхала Марина, в очередной раз столкнувшись с Пальцезагибателем Ивановичем или Рукоразводителем Александровичем. – Хорошо хоть не так, как у моей коллеги, которой пришлось в девяностые сбегать из одного милейшего городка, подмятого под себя крутыми, руководившими местным заводом. Владельцы завода заподозрили, что как-то мало-мало прибыли он даёт, просто неприлично мало, вот и отправили туда аудитора.

– Да туда танковый батальон надо было отправлять! – горячилась Маринина коллега, которой прямым и понятным текстом заявили, что она должна составить исключительно положительное аудиторское заключение, иначе никуда она из их городка не уедет, ибо ей просто не позволят это сделать. Сбегать ей пришлось, оставив в гостинице все вещи, прихватив только сумочку с документами и упиханным туда, уже составленным и отнюдь не положительным отчётом.

– Хорошо, на трассе попались порядочные мужики – дальнобойщики! – вспоминала коллега. – Зима, холодно, страшно было – жуть просто… Мало ли кто остановится… Только оставаться было совсем уж невозможно!

Она же рассказывала, как в первый день того визита наивно пыталась убедить местных, что малахитовый письменный прибор с ручками и ножом для разрезания бумаг из, извините, золота, никак, ну ни в какую, нельзя определить на счёт учёта канцтоваров со списанием этого «канцтоварика» на расходы предприятия.

– Я им Налоговый Кодекс показываю, а они ржут, как кони! Типа, это вы нищие, а у нас тут такие канцтовары приняты, и Кодекс ваш нам без надобности – сами крутые, разберёмся… – вспоминала коллега, после того случая наотрез отказывающаяся ездить в командировки в одиночку и без охраны.

– Работа такая… – ворчала Марина, обнаружив очередного типа, словно перенесённого её недругами из того самого замечательного городка, откуда так занимательно пришлось сбегать её коллеге. – Зато, я в Москве… почти. Дальнобоев тормозить не надо будет, и то хорошо!

«Почти Москва», где располагалась милейшая организация, была расположена в глубокой промзоне. Есть в Москве такие милые районы, где по обе стороны дороги тянутся бесконечные бетонные заборы, изредка облагороженные наглухо запертыми воротами.

Марина, один раз там побывав, категорически отказалась ездить туда на собственной машине и брала служебную. Правда, сочувствовала ей и жалела…

– Ну прости, милая, одни ямы да ухабы – это же не города территория, а этого самого расчудесного завода, а тут деньги считают только в одностороннем порядке – себе в карман! И ведь даже не особо стесняются! На что надеются – не понимаю.

Поняла она это достаточно быстро – когда заместитель генерального директора начал настырно оказывать ей знаки внимания, а она объяснила, что ей это не нужно. Один раз объяснила, второй раз объяснила, потом стала сильно опасаться, что перейдёт от слов к делу и наглядно покажет, насколько ей нужны приглашения типа: «Ну, пошли что ли в ресторанчик, а потом, кофейку попить, да? Ты ж понимаешь? Такая девушка тихая, скромная…»

Тип после первого изумления решил, что она так шутит, громко расхохотался и на следующий день снова прибыл в кабинет, выделенный Марине для работы.

Она демонстративно не обращала на него внимание, пока это было в принципе возможно, а потом мрачно воззрилась на лоснящуюся физиономию, лунолико сияющую прямо перед ней.

– Вы что-то важное хотели сказать? – холодно уточнила Марина, уповая, что достаточно выделила тоном слово «важное».

– Да, дорогая моя. Хотел! – хмыкнул тип со звучным именем Феликс Борисович. Он вообще был свято уверен в том, что эта самая аудиторша просто ломается, изображает тут из себя какую-то этакую… Может, с ней надо порешительнее?

Порешительнее Марина и ответила. Правда не словами.

После полёта типа в угол комнатушки и приземления на бренное тело Феликса восемнадцати сваленных рядом на столе толстенных и исключительно увесистых короновских папок, Марина осмотрела получившийся курган с некоторым сомнением.

– Может и хватит, а может и добавить… – рассуждала она. – Ну, что делать, если человек тупой и не учится?

– Да тыыыыы! – проскрипело под папками. – Я ж по-хорошему хотееел! Мы ж решили тебе бабла предложить, чтоб ты в отчёте написала всё, как надаааа, а тыыыыы…

– Бабла предложить можете кому-то другому! Например, своей прошлогодней карманной аудиторской компании. А мне ваши деньги и даром не надо и в придачу с вами не прислонились! Я ПОНЯТНО выражаюсь?

Марина даже глаза не подняла, пока Феликс Борисович под папками переворачивался на четвереньки и выползал из-под бухгалтерских завалов, как черепаха, вставшая на цыпочки.

– Ну, тыыыы, ты ещё пожалеешь! – загундел он, правда, к Марине подходить близко уже не рискнул, зато от души пнул её плотный пакет с обедом.

– Паразит! – подумала Марина, когда пакет, перелетев через всю комнату, грянулся об стену. – Если он мне котлеты вытряс из контейнера, я из него самого фарш сделаю!

Когда мерзкая особь убралась из кабинета, она отправилась проверить целостность контейнера. Все шесть котлет были на месте!

Нет-нет, сама она их есть и не собиралась, а привезла Тёмочке. Тёмочкой она назвала телёнкообразного молодого пса, который теперь встречал её под окнами здания.

В первый же день Тёмочку наперегонки гоняли охранники: – А ну, пшёл отсюда! Вы его не бойтесь, он не агрессивный. Ну, не успели мы на него отлов вызвать!

Реакция Марины на слово «отлов» была столь запоминающейся, что вся охрана её чрезвычайно зауважала…

– Пса не трогать! – злобно шипела она. – Я его сама заберу. Понятно?

Понятно-то понятно, но для того, чтобы забрать, сначала этого здоровенного молоденького глупыша следовало приручить, потому что он людей категорически боялся.

– Думать не хочу, что с ним делали, что он так шугается! – сердилась Марина, скармливая псу очередные лакомства. Она всегда сердилась, чтобы не плакать…

Сначала еду пёс подбирал, только если рядом никого не было, на следующий день начал подпускать Марину чуть ближе, потом ещё ближе, а теперь встречал у входа, с шумом выламывась из кустов у самого дальнего угла стоянки, где определили место машине аудитора. Он появлялся, как только подъезжала её машина, и уже брал подношения из рук, правда всё равно опасаясь резких движений.

– Нет бы мне кто-то мааааленький попался, такого ррраз и в охапку можно взять, так нет, мои всё больше слоники! Слоники такие лохмааатые. Да не переживай, Тёмочка, мамонтёночек ты мой хороший, ты, главное, согласись в машину сесть, и я тебя заберу отсюда! – приговаривала Марина, приманивая пса к машине всё ближе и ближе. – Я приеду на своей, загружу тебя и отвезу на передержку… Понимаешь, у меня дома такая компания… Они тебя поколотят и слопают, несмотря на то что коллективно раза в три меньше весят.

Она уже почти достигла своей цели, пёс стал воспринимать машину вполне терпимо, но пока только снаружи.

После «переговоров» с Феликсом Борисовичем Марина уложила пакет с едой для Тёмы поближе к себе и продолжила работу. Правда, снова пришлось прерваться – уже на визит генерального директора, которому его зам доложил о том, что аудиторша артачится.

Генеральный долго ходить вокруг да около не стал, а напрямую спросил, сколько Марине надо денег, чтобы она подписала хорошее аудиторское заключение.

– От вас? Нисколько. Я не для того столько лет училась и нарабатывала репутацию, чтобы её ради вас угрoбить!

Несколько сумм, предложенных генеральным, решившим, что это она так цену себе набивает, были Мариной сходу отвергнуты.

– А сейчас они перейдут к плану Б, – хмуро сообразила Марина. – Надоели, право слово!

И точно, шипение про то, что она ещё пожалеет и дальше по списку, последовало как по нотам.

– Пренепременно пожалею, но только после вас! – любезно покивала Марина, прикинув, что на столе в углу около двери складировано ещё больше папок, и если что, туда отлично впишется полёт генерального…

– А шавку твою, которую ты тут прикармливаешь, я лично прикoнчy! – проорал разозлённый генеральный, кляня акционеров их завода, которые настояли на приглашении не привычных и прикормленных аудиторов, а этих… хищников!

К счастью для себя, он, выпалив последнюю фразу, быстро убрался…

Марина выскочила из-за стола и ринулась к окну. – Надо как-то Тёму забирать! Срочно забирать! Да где же он? – пёс обычно дожидался её за кустами и ёлками у входа, и из окна его было отлично видно.

Как назло, Тёмочки не было… Уже закончился рабочий день, из кабинетов валом пошёл плотный поток сотрудников, а пёс всё не появлялся.

– Надо бы уже домой… Темнеет, – Марина решила, что подождёт пса в машине. – Ну, главное его заволочь внутрь. На худой конец, оплачу чистку салона…

Пока она собиралась, пока вызывала охранника для запирания и опечатывания кабинета, совсем стемнело.

А уж когда она добралась до машины, одиноко поджидавшей её в дальнем углу стоянки, она обнаружила и Тёмочку.

Взъерошенный и сердитый пёс сидел около единственного целого колеса её машины…

Он увидел, что какой-то явно нехороший субъект что-то делает с железной коробкой, принадлежащей единственному человеку, который ему стал дорог, и рванул защищать эту самую коробку.

Личный помощник Феликса Борисовича, посланный им, чтобы слегка попугать аудиторшу, убегал быстро, издавая короткие невнятные вопли, когда около его бедра звучно щёлкнула пасть размером с медвежий капкан. Правда, он полноценно отомстил псу, доложив Феликсу и генеральному про собаку, которую подкармливает аудиторша.

Марина соображала быстро.

– Ни одно такси не согласится везти меня с Тёмочкой! Бросить его я не могу, уже рано утром может быть поздно. Что мне делать?

Родители были в отъезде, знакомые? Никто не согласился бы ехать ночью, чтобы волочь диковатого огромного пса, который ещё неизвестно как поведёт себя в машине. Да даже обращаться-то с такой просьбой неловко.

На глаза невольно навернулись слёзы. Да, сильная-то сильная, а вот бывают моменты – хочется повыть в голос от того, что опереться попросту не на кого! Точнее, теперь не на кого…

Звонок смартфона Марина приняла, утирая непрошенные дурацкие слёзы.

– Привет! Можешь говорить? – весело окликнула её Ульяна. – Хочешь посмеяться?

– Ага…

– Представляешь, мне мало того, что Костя каждый день звонит, так ещё только что позвонил парень, с которым я на свадьбе танцевала, помнишь, я тебе рассказывала? Погоди… Ты что, плачешь?

Ульяне потребовалась пара минут, чтобы уяснить для себя обстоятельства ситуации, в которую попала её лучшая подруга.

– Ты там одна? – Ульяне стало нехорошо… она отлично понимала, что это бесстрашная Маринка больше всего переживает за собаку, а вообще-то её и саму могут «попугать». Колёса-то пробиты, такси в такую тьмутаракань может не доехать – заплутать по дороге.

И что мы имеем в результате? Отважную аудиторшу – просто девчонку для серьёзных прoвoрoвaвшихся типов, которые почуяли для себя настоящую угрозу.

– Марина, ты в контору свою доложила о том, что тебе угрожали?

– Доложила, конечно. Просто они-то думали, что я сразу уеду, а я Тёму ждала, – Марина «остаточно» всхлипнула и вдруг обнаружила прямо у своего носа громадную Тёмочкину морду, стеснительно принюхавшуюся к её физиономии.

Она сидела в машине, открыв водительскую дверцу, и Тёма, пересилив свой страх перед внутренностями жуткой железной штуки, стал передними лапами на порожек и стеснительно слизнул слёзы с её руки.

– Марина, ты меня слышишь? Срочно вызывай такси! Пока оно не приедет, сиди у охраны – вряд ли эти гады охрану подучили тебя пугать…

– Никуда я без пса не уеду. Надо будет – пешком отсюда пойду, но вместе с ним! – Марина обняла здоровенную шею Тёмочки, ошалевшего от внезапного удивительного ощущения счастья, первый раз в жизни осознавшего, насколько же хорошо, когда тебя обнимают, гладят и ты нужен!

– Ага, как раз через пару-тройку дней ты до дома и доберёшься! – охнула Ульяна. – Ну почему, почему ты в Москве? Я бы сама за тобой приехала! А что, точно никто не приедет?

– Да кто? Родители на даче, сама знаешь, оттуда сейчас не выедешь так просто, да и не стану я их беспокоить, они и так переживают из-за моей работы. Остальные… Ну знакомых-то полно, но или не любят собак, или недостаточно хорошо относятся ко мне, чтобы пожертвовать машиной. Тёмочка-то громадный…

– Громадный Тёмочка… Тёмочка громадный… Что-то я такое сегодня уже слышала! – Ульяна вдруг заторопилась. – Стой! Стой, где стоишь! Я тебе сейчас перезвоню!

– Я сижу вообще-то… посидеть можно? – спросила Марина у гудящего смартфона. – Чего она там придумала?

Смартфон промолчал, зато шумно вздохнул Тёмочка.

– Маленький ты мой, солнышко ты моё собачье! – снова обняла его Марина. – Не бойся! Не знаю как, но я тебя всё равно не брошу!

Иван изумлённо воззрился на смартфон, исправно сообщающий ему, что звонит ему никто иной, как Ульяна, с которой он только недавно закончил разговор.

Иногда бывает так, что понравилась девушка, слов нет, как понравилась! А потом начинаешь с ней разговаривать и… понимаешь, что лучше бы этого и не делал! Смотреть можно, а вот общаться –ни-ни! В лучшем случае смешно, в худшем – страсть как хочется чем-нибудь её заткнуть, чтобы просто помолчала.

Так вот в разговоре с Ульяной всё было абсолютно не так! Ивану реально понравилось с ней разговаривать, понравился мягкий юмор, её смех, реакция на его рассказ про Таньку. Красивый образ, оставшийся в памяти со свадьбы Милы, дополнился обаянием и теплом.

Чего уж тут удивляться тому, что Иван схватил смартфон, словно это был слиточек золота!

– Мне очень неловко, мы почти незнакомы, но мне некого больше попросить… – Ульяна действительно ощущала себя не сильно-то комфортно, но отступать и не собиралась – стоило только подумать, как там Марина!

– Короче, подруга с тремя проколотыми шинами, в промзоне, да плюс ещё пёс! И главная проблема – это именно он! Он панически боится и страшно не любит мужчин – Марина рассказывала, как пыталась его приманить, чтобы прикормить… При мужчинах этого сделать не получалось! В машине он, конечно, ни разу не ездил, но как-то его оттуда увезти надо!

Иван опешил. Нет, он собак-то любил, но неожиданность просьбы выбила его из колеи, а потом… бродячий здоровенный пёс, который боится и не любит мужчин…

И тут ярко вспомнился ему полубродячий пёс его детства. Он так переживал за Тимыча каждый раз, когда уезжал от бабушки! Собственно, у бабули и тётки Ирины пёс в результате и остался, но сколько же до этого ему пришлось пережить… И да, он смертельно ненавидел всех мужчин!

– Тёма охранял Маринино колесо! Ну, в смысле колесо её машины! Вот это одно колесо и осталось целым… – уже без особой надежды проговорила Ульяна, ощутив, что её собеседник «где-то не тут» – в разговоре участия почти не принимает.

– Как его зовут? – вдруг заинтересовался Иван. – Тёма? Вот бывает же… Почти что Тимыч. Да это у меня в детстве такой знакомый пёс был. Ульяна, вы не переживайте, я съезжу за вашей подругой. Вы мне только телефон её дайте и предупредите, кто я такой, – он решил, что в память о Тимыче вполне может помочь его почти тёзке.

Ульяна, горячо поблагодарив Ивана, торопливо перезвонила Марине.

– Я тебе выслала номер телефона. Это как раз тот самый Иван, с которым я в Москве на свадьбе познакомилась, ты ему перезвони – он ждёт.

– Зачем? – Марина как-то уже уверилась, что никто им с Тёмой не поможет, и разрабатывала планы, как обойтись своими силами.

Нет, без Тёмы и проблем бы не было. Она бы вызвала полицию, потом такси и спокойно добралась бы до дома. Но куда на время их визита девать Тёму, который панически боится и ненавидит всех мужчин? Он же вырвется и убежит, а завтрашний день для него может попросту не наступить, если утром до него доберутся Феликс или генеральный.

– Надо всё-таки набрать нашего зама по безопасности, пусть он разбирается с машиной – это же имущество конторы, так что всё логично, а сама я пойду с Тёмочкой… Ну, потихонечку пойду. Возьму буксировочный трос из багажника, он там есть, я видела. Ах, если бы можно было его в автобус затащить! Но ведь он туда нипочём не пойдёт, да и не пустят – намордника нет! Был бы он маленький – цапнула бы и за пазуху!

– Марина, не тормози! – Ульяна повысила голос, ощутив, что подруга как-то слегка «ушла в астрал». – К тебе едет рыцарь!

– Прости… КТО ко мне едет? – хрюкнула от неожиданности Марина, отвлечённая от мыслей, куда именно она дойдёт с огромным диковатым псом и в сапогах на шпильках…

– Иван! Иван, с которым я в Москве познакомилась! Он тоже совсем недавно подобрал собаку, только крохотную – чихуахуа. А мечтал всю жизнь о слонике! Может, ты ему этого слоника как раз и пристроишь?

– Нееее, разве только он мне совсем-совсем не понравится, оскорбит меня и вообще будет страшной редиской! – оригинально ответила Марина, приходя в себя от невесёлых раздумий. – В смысле, если я захочу, чтобы этого твоего Ивана сразу слопали – Тёмочка мужчин дико ненавидит. Судя по тому, что у него рёбра неровные, били его сильно.

– Да я в курсе, ты же мне говорила, и я ему это сказала.

– И он всё равно готов приехать? – живо заинтересовалась Марина. – Он в тебя влюблён до беспамятства?

– Нее, просто человек хороший! – рассмеялась Ульяна. – Ладно, звони ему!

«Просто хороший человек» после звонка энергичной девушки Марины поспешно выехал по названному адресу, надеясь, что вернётся он домой в полной комплектации.

– И так Танюта вся в слезах и демонстративном расстройстве. Вот королева драмы… Ушки трагично заломила, лапка поднята на весу, дрожит, глазки закатила, в обморок у двери упала – со мной собралась, стало быть. Ну и кто же детей берёт в опасную поездку? Уж точно не я! – решил он, осознавая, что вину ему придётся заглаживать долго и будет это непросто.

Каким уж образом это мелкое существо за столь короткое время ухитрилось покорить вполне себе несентиментального Ивана, он так и не понял, но факт оставался фактом – Танюта стала полноправной хозяйкой его квартиры, властительницей его тарелки и повелительницей подушки. – Отжала на счёт раз! – посмеивался сам над собой Иван. – Братец узнает, смеяться будет до слёз!

Добравшись до наглухо закрытых ворот завода, Иван засомневался было, туда ли он прибыл, но услышав рык крупного пса и громкую перебранку, сам себе покивал головой. – Судя по всему, именно туда, куда надо!

Марина отлично умела идти напролом. Собственно, именно этим она сейчас и занималась. Стоило только ощутить, что выход из ситуации есть, как она воспряла и заработала в привычном амплуа.

– Фурию заказывали? Нет? А поздняк метаться – она уже тутаааа! – проговорила она после звонка заму по безопасности.

– Марина, вы что? Что вы там до сих пор делаете? Колёса? Полиция? Где полиция? А если вас там поджидают? – запереживал зам.

– Я с собакой, которую надо эвакуировать! Полицию вызвать не могу – пёс мужчин боится. Миленький Василий Владимирович, ну вы же любите свою кошку, да? Ну поймите меня! Вы бы её не бросили? Нет, вот и я не могу Тёмочку бросить. Он нам колесо спас в машине – чуть не сожрал помощника того самого зама, который ко мне первый пристал с неуместными предложениями.

– Откуда знаете? – зам моментально переключился на деловой тон. – Видеорегистратор работал?

– Да, я всегда оставляю работающим.

– Умница! Я понял… Только вот, если вас там ожидают…

– Неее, вы неправильно ставите вопрос… Если там кто-то не спрятался, то я уже невиновата! Вы же меня знаете!

Василий Владимирович только вздохнул. Знал он Марину, а то как же… И даже видел результаты вот этого «если там кто-то не спрятался, то я уже невиноватаяяя». Очень впечатляющие, кстати говоря. Марина в момент опасности весьма креативно использовала все предметы, которые попадались ей под руки… Например, одного очень неумного клиента, посмевшего ей угрожать и цапнувшего за руку, чуть не прибила дыроколом, осыпав поверженного типа приличной кучкой аудиторской бумажной «конфетти».

И настроение это он преотлично знал…

– Мариночка, я вас умоляю, только осторожнее! Ну хотите, я за вами приеду?

– С вашей аллергией на собак? Нет, спасибо, лучше не надо! – Марина покосилась на Тёмочку. – Тут такой аллергенчик, как бы это… почти с пони величиной. И да… Я у офисной машины изымаю буксировочный трос. Как зачем? Аллерген буксировать!

После общения с безопасным замом, как Марина Василия Владимировича про себя называла, она решительно обвязала шею Тёмочки концом троса и строго приказала ему:

– Мы сейчас идём к воротам и едим всех плохих людей, которые нам встречаются на пути, только, чур, я – глава нашей стаи и ем плохих первая! Понял? Если я не нападаю, то ты тоже никого не трогаешь! Вперёд!

К моменту появления у ворот машины Ивана у Марины возникла дилемма, стоит ли считать охранников людьми плохими или не стоит? Она приближалась к мнению, что не стоит, а вот пёс уверенно утверждал обратное. Дискуссия Марины и Тёмочки на этот счёт была весьма впечатляющей.

– Ууууубериии! – вопил охранник, висящий на кованом ограждении крылечка. – Этот проклятый пёс сейчас до меня доберётся!

– Тём, да ладно тебе, я ж его не кусаю, а ты чего-то прямо-таки торопишься, – увещевала пса Марина.

Второй охранник, услышав её слова, стал торопливо запирать дверь изнутри, нимало не заботясь о сохранности напарника.

– Обижали они тебя, да, бедный мой? Они и меня обидели! Может, это именно они помогали моей машинке, бедняжке, колёса прокалывать? А? Ничего-ничего, вот сейчас сюда прибудет наш зам по безопасности и полиция, и они очень даже повеселятся! – утешала Тёму Марина.

– Девууушка, уууууберите егоооо! – стенал накрылечный «висун». – Я вам клянусь, что колёса ваши не трогал и его никогда не бил!

– А кто же его тогда oбижaл? – мило уточнила Марина, которая никуда не торопилась и уже вполне себе наслаждалась вечером.

– Он с территории соседнего склада прибежал. Там его мамка жила… Вот там мужики развлекались, да… – у охранника замёрзли руки, а сила земного притяжения всё больше и больше манила его рухнуть в жаждущие объятья рычащего Тёмочки.

– Как зовут мужиков, кем работают? – уточнила Марина, пишущая всю беседу на видео. – Ага, ну вот видите, а сначала ругались так нехорошо и говорили, что не знаете!

Загудевшая у ворот машина спасла охранника от дальнейшего общения с этой дружной компанией.

– Ладно, оставляю вас. Вам и так ночка выпадет весёлая, – кивнула Марина охраннику. – И да… на будущее… не стоит издеваться над теми, кто слабее, они могут найти кого-то, перед кем слабее окажетесь вы!

Она торопливо шагала к воротам и ворчала под нос:

– Ну, прописные же истины! Проще не бывает! И чего столько народа их не помнит?

В воротах заскрипела и открылась калитка, и Иван узрел потрясающую парочку – миниатюрная, растрёпанная и очень воинственно настроенная девушка волокла на буксировочном тросе огроменного пса. Причём, пёс запросто мог бы её сам везти, но покорно переступал толстыми лапами, преданно глядя на свою спутницу.

– Если бы не Танька, я бы сказал, что это моя мечта, а не пёс! – машинально подумал Иван, выходя из машины.

Это псу не понравилось категорически.

– Рррррыыыы! – прогудел Тёма басовито.

–Тём, рыцарей пугать низзззя! Закон такой! Их и так мало, а ты ещё и разогнать пытаешься! – прошипела ему на ухо Марина, повиснув на толстой пёсьей шее. – Нельзя!

Она ловко утвердилась на неровной подтаявшей ледяной корке обочины, зацепившись за рытвины шпильками, покрепче перехватила трос и умильно улыбнулась Ивану.

– Ой, спасибо вам большое-пребольшое! Тёма, стоять! Стоять, мастодонт ты этакий! А вы нас просто спасли, честное слово! Тёма не рычи, а то там охранники, небось, уже баррикаду строят! А вы бы лучше к нам близко не подходили, а просто нам багажничек открыли, а? Я вот ещё не знаю, как Тёмочка к нему отнесётся, но надеюсь, что ради меня он туда влезет! Тёмочка, солнышко моё, ты помнишь, что я тебе говорила? Глава стаи у нас – я! Я нападаю первой, и, если я НЕ нападаю, веди себя прилиииичнооооо, – поднатужившись, Марина сдвинула озадаченного Тёмочку к багажнику и одобрительно кивнула. – Ой, как хорошо, что вы багажничек простынкой застелили! Тёмочка, иди сюда, мой хороший!

Иван наблюдал за процессом упихивания пёсика в багажник с известной долей скептицизма.

– Не впихает! Ну точно, не получится у неё! Нет, я знаю такой тип женщин – ещё бы мне не знать! У нас с Игорьком матушка такая! Уж если что втемяшется, слона на скаку остановит и хобот ему бантиком завяжет! Но тут-то бродячий пёс, и весит он больше этой самой Марины… Ой, ёлки-палки! Сама в багажник залезла и оттуда пса манит!

– Ну вот, видишь, как тут замечательно! Удобно, чистенько, приятно! Честное слово, всю жизнь мечтала посидеть в таком шикарном багажнике! – вещала Марина, старательно игнорируя сдавленные всхлипы и смех, прорывающиеся с переднего сидения. – Вот мой зайчик маленький! Вот мой умник золотой! Пришёл ко мне мой хороший, стоять! Дверку я специально закрыла, и не надо в неё ломиться – выломаешь, мне за неё платить придётся! Вот и хорошо, вот мой умник!

– Марина, я впечатлён! – наконец-то выговорил Иван. – Только вот я вас так в багажнике не повезу – меня ж оштрафуют!

– А кто вам сказал, что я в багажнике поеду? – осведомилась Марина. – Сейчас через спинку заднего сидения перелезу, и вуаля! – она змейкой скользнула через обозначенное препятствие и оказалась на заднем сидении, утвердила рядом дамскую сумочку, а потом быстро развернулась к морде, заполонившей всё пространство между спинкой и потолком машины. – А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! – скомандовала она.

– Ни-че-го-се-бе! – протянул впечатлённый Иван и поёжился. Вот чего он в жизни опасался, так это подобных «командных» девиц.

– А чего мы стоим? – осведомилась повеселевшая Марина. – Кого ждём?

Иван хмыкнул и завёл машину.

Поездка по ночной Москве обычно доставляла Ивану сплошные положительные эмоции – пробок нет, дорога – чистое удовольствие. Правда, всё это касалось путешествий один на один с его машиной. Недавно в его лично-машинную компанию была принята и Танька, но вот эта парочка его смущала.

– А куда его везти? – вдруг сообразил уточнить Иван. – На передержку?

– Неа, не получится… Я недооценила степень его неприязни к сильному полу, – беззаботно откликнулась Марина, начёсывая уши сомлевшего Тёмочки.

Ивану стало тревожно… нет, он, конечно, мечтал о крупном псе и даже Ульяне об этом говорил, но нельзя же брать собаку, которая будет пытаться его слопать! Вдруг эта самая командирша решила его осчастливить? К тому же, у него теперь есть Танька… – А ну как наступит на неё этот мамонт! – встревожился Иван.

– Придётся тебе, мой хороший, ехать ко мне домой! – словно в ответ на мысли попутчика, отозвалась Марина. – Заранее прости за мою команду… Легко это, конечно, не будет, но мы постараемся, да?

У Ивана как гора с плеч свалилась! Сразу улучшилось настроение, оптимизм замурлыкал под ухом что-то беззаботное.

– А что, у вас кто-то очень грозный проживает? – спросил он у Марины.

– Проживает у меня? Неее, они уверены, что это я у них проживаю! – хмыкнула она. – Особенно Фуфик и Фиона. Фил и Фарлаф лентяи, им бы поесть, помурлыкать и поспать, а вот Фу и Фи… Это да, это у нас с Тёмочкой сейчас будет феерическая встреча!

– Имена-то какие! – рассмеялся Иван.

– Смешно вам… это у меня родители пошутили. Они пошутили, а мне майся! – Марина покосилась на Тёмочку и строго сказала ему. – А ты… Ты так и будешь приличным Тёмочкой, понял?

– Яблочко от яблони… – подумал Иван. – Ну и семейка, видать, почище нашей! Хотя, казалось бы, куда уж…

– Нелёгкая это работа – из болота тащить живоглота… – размышлял Иван, флегматично наблюдая за попытками Марины добыть Тёмочку из его багажника.

– Хороший мой, мы уже приехали, давай выходить, а?

– Нееее, мне тут понравилось! – упирался Тёма.

В самом-то деле, зачем суетиться? Тёма согрелся так, как ему давно не удавалось, удобно лежал на ровном, ничего не впивалось в бок, а что запах странный, так это он привык – родился под старой грузовой машиной. Да хорошо бы ещё ничего не подрагивало и не качалось, но и с этим он примирился – от тепла и неожиданного ощущения, что в его жизни будет что-то хорошее, Тёму начало неудержимо клонить в сон, так что когда пол перестал качаться, он решил, что тут вполне можно жить!

И вот опять надо куда-то идти… А зачем? Он и тут может остаться.

– Тёма, нам надо домой! – Марина снова влезла в багажник и уговаривала пса в непосредственной близости. – Понимаешь? Это машина Ивана.

– Так давай я его прогоню? Я сейчас так рррррявкну, и он уберётся отсюда! – предложил Тёма глухим ворчанием.

– Не-не, мой хороший, мы не будем рычать на Ивана!

– Думаешь, сразу укусить? – c сомнением уточнил Тёма. – Дело нехитрое, только он орать будет.

Марина с животными общалась давно, тесно, много и активно, так что стиль мышления понимала.

– Нее, кусать мы его тоже не станем – он нас выручил.

– Вот спасибо! А я-то уже заволновался… – пробормотал Иван, который устроился поудобнее, накинул куртку, потому что через открытый багажник в машину пробралась вполне ощутимая зимняя атмосфера, и решил, что, на худой конец, просто подремлет практически на свежем воздухе…

– Тёма, нам надо идти! У нас с тобой ещё работы море! Я тебя вымыть должна, вычесать…

– Хе-хе… – подумал Иван. – Это автомойка нужна!

– Накормить!

– Разумно, надеюсь, у неё есть чем… – засомневался Иван, прикидывая размер стихийного бедствия.

– А самое-то главное и опасное – познакомить с Фу и Фи… Ну, то есть с Фуфиком и Фионой.

– Да что там такое эти Фуфик и Фиона, если они ОПАСНОЕ для такой стенобитной девицы? – невольно заинтересовался Иван. Даже спать расхотелось.

– Фуфик – это такая собака… Ой, это ТАКАЯ собака! Жуть, короче!

– Что? Больше меня? – заинтересовался Тёма.

– Он раз в десять меньше, но харрррактеррр, уууу, на двадцать человек хватит! – вздохнула Марина.

Тут Иван не выдержал:

– Я очень извиняюсь, но что же это за порода такая?

– Ши-тцу, – невесело отозвалась Марина.

Иван сосредоточился: – Это чего-то такое мелкое и типа пекинеса лохматое?

– Мелкое, лохматое, вопящее по поводу и без, страшно ревнивое, кусючее, скандально-склочное и очень обидчивое!

– Да ладно? – изумился Тёма. – И таких держат дома? Зачем же ты его завела?

– Зачем же вы завели такую породу? – удивился Иван, размышляя примерно так же, как и Тёма.

– Да я и не заводила… Он сам. Его купили для ребёнка – девчонки лет девяти. Их вообще детям заводить не рекомендуется, а тут родители сочли, что они сами всё знают лучше всех, главное, что деточке захотелось… Думали, что он типа болонки. Ага, как же! Это ревнивый, подозрительный и сварливый крокодил в шёрстке, всё вышесказанное, разумеется, относится к посторонним для крокодила! Только вот проблема – для него нужно постараться стать своим, а это непросто! Да ещё завели его подрощенным, то есть со сформировавшимся характером. Про породу ничего не уточнили, приехали в питомник, деньги отсчитали, собаку взяли и решили, что на этом всё закончено – игрушка куплена.

– Они об этом быстро пожалели? – догадался Иван.

– Чрезвычайно! Он орал, покусал «фефочку», которая собралась нацепить на него кукольное платье, потом перешёл к старшему поколению и цапнул за палец отца семейства… Короче, они отвезли его в питомник, а там собаку согласились принять, а деньги отдать не захотели. Так что он вернулся обратно.

– А как он у вас-то оказался? Или вы тоже ничего про породу не знали?

– Знала как раз преотлично! Более того, была железно уверена, что никогда себе такого не заведу. Но он сам пришёл – сбежал от хозяев и привязался ко мне. За ним прибыли его владельцы, забрали, oтлyпили…

– Живы остались? – заинтересованно уточнил Иван.

– Остались, – покаянно кивнула Марина, выглядывая из-за спинки заднего сидения и потихоньку направляя заслушавшегося Тёмочку в сторону распахнутой двери багажника. –Только он опять сбежал и опять, и опять. Каждый раз, когда меня видел, он выворачивался из ошейника и нёсся ко мне. Вот я и поняла, что или они его прибьют или я их…

– И что вы сделали? – вдруг живо заинтересовался Иван, сообразивший, что ему-то с его Танюткой тоже рано или поздно придётся решать вопрос с её бывшими хозяевами.

– Пришлось выкупать, – пожала плечами Марина. – У меня выкупленных двое – Фуфик и Фиона, остальные подобранные.

– А Фиона это кто?

– Сиамская кошка, – сочувственно погладила Тёмочку Марина.

– Эээээ, и тоже с характером?

– У сиамцев характер идёт в комплексной поставке с рождения! Давай Тёмочка, одну лапу уже свесили, осталось-то всего-ничего, ещё пятьдесят килограмм тушки перевалить через порожек и дело в шляпе!

– Даааа, просто не будет! – поневоле посочувствовал Иван.

– Да у нас просто вообще не бывает, – пожала плечами Марина. – А это будет исключительно стрёмно, вот поэтому я и не хотела его к себе брать, но выхода не осталось! – откровенно ответила Марина, рывком добывая свою новую «собачечку» из машины.

Ивану показалось, что его автомобиль аж подпрыгнул от облегчения, когда из него вывалилось Маринино собачье приобретение.

– Понимаю… – посочувствовал он машине.

– Спасибо вам огромное! Вы нас выручили и спасли! – Марина специально обошла вокруг машины, чтобы поблагодарить Улиного «рыцаря». – Вы извините, что так долго…

– Ничего страшного, удачи вам!

– Благодарю! Она мне пригодится! Ну что, Тёмочка, пошли сдаваться?

Марина отважно впряглась в буксировочный трос и поволокла свою новую собачечку к подъезду.

– Женщины у нас всё-таки… национальное достояние! – покачал головой Иван. – Этакая и крокодилов приручит, да выдрессирует! По напору точно, как моя маменька, только что животных любит.

Подъездную дверь Тёмочка прошёл на диво легко, зато перед лифтом спасовал, Марине пришлось уговаривать и упрашивать.

– Я тебя очень прошу, пойдём! Понимаешь, я на шпильках, да ещё и устала, мне сейчас по лестницам ходить совсем-совсем не хочется!

Тёма и сам устал – перенервничал сильно, да и волнительно было так, что аж внутренности скручивались в тугой клубок.

– Ну ладно! Я пойду с тобой, ты же меня уже не бросишь, да? – он неожиданно вложил нос в Маринину ладонь и застенчиво засопел.

– Хороший мой, я тебя, конечно, уже не брошу! – Марина села на ступеньки, окончательно наплевав на офисный костюм, прижала к себе голову Тёмы, обняла его за шею. – Не бойся, вместе мы справимся! – сказала она. Правда, больше себе, чем псу. Она-то точно знала, ЧТО сейчас будет.

Стоило только открыть входную дверь, как на пороге обнаружился Фуфик – на вид нежнейшее и невиннейшее существо, больше всего напоминающее лохматую детскую игрушечную собачку.

Узрев рядом с хозяйкой нечто огромное, явно собачьего рода-племени, заинтересованно принюхивающееся к нему, Фуфик вытаращил круглые карие глаза, став изумительно похожим на одного очень известного певца, и завопил!

– Ну, почти-почти ты его перепел! – утешила Фуфика Марина, торопливо втягивающая в квартиру буксировочный трос с опешившим Тёмочкой на конце. – Так, двери закрыли, соседей не тревожим… продолжаем разговор! Фуфик, это Тёмочка, Тёмочка, это Фуфик, а вон то, которое летит тебе в морду, – это Фиона, прошу любить и жжжжаловать! – на «жжжжаловать» Марина ловко изловила в полёте синеглазую кошку, и, умело подправив направление её прыжка, отправила агрессоршу на диван в гостиной, ловко захлопнув за ней дверь комнаты.

Тёма ничего не понял – под его лапами каталось что-то мелкое, навроде кошки, орало, скалилось, причём Тёма даже не очень понял, с какой стороны начинается это самое непонятное существо.

– Где у него голова, а? – он недоуменно воззрился на Марину, а потом, утомившись от мельтешения под лапами, решил сесть и разобраться в более комфортной обстановке – понятно же, что это дело небыстрое!

Правда, садиться он начал в несколько неудачный момент – Фуфик как раз пробегал под Тёмиными задними лапами.

Оскорблённый вопль едва не сплюснутого в шитцовый блинчик Фуфика заставил Тёму торопливо вскочить и озадаченно уставиться на собственное охвостье.

– Не понял… и где оно? – он начал неспешно поворачиваться, стараясь понять, куда ж делся этот самый крикун, но и на полу тоже ничего не было, зато Марина едва-едва успевала вытирать слёзы, выступающие от безудержного смеха – её отважный шитцун, ещё сильнее выкатив глаза и крепко сжав зубы, висел на пышных меховых штанах Тёмочки, будучи явно уверен, что он его поймал и почти что победил!

– Всё-всё, ты его схватил, сейчас завалишь и слопаешь, конечно, но он же нам нужен! Ты просто не понял!

Марина разжала зубы своей самой свирепой собаки, сняла эту меховую прищепку с Тёминого тыла и торопливо унесла его в свою комнату.

– Фуфик, ты подумай! Это же будет твой личный пёс! Вот идёшь ты такой отважный, смелый, красивый, а за тобой идёт Тёмочка. И все сразу замечают и уважают. Прямо поголовно! Даже доберман Герман, который обычно никогда тебя не видит и постоянно спотыкается!

Фуфик, рычащий, вопящий и страшно, непереносимо оскорблённый, малость притих и вслушивался.

А потом сделал изумительный по силе вывод.

– Ааааа, так это она его для меня завела! Ну, могла бы и предупредить заранее!

Перед глазами начали разворачиваться картины прогулок одна другой лучше – вот идёт он, Фуфф, а за ним этот… как там его, ну, не важно! Он следует за Фуфиком, а собаки вокруг прямо сами разбегаются направо и налево, а проклятый и вредный Герман, который нипочём его не замечал, так и вовсе впереди бежать будет, потому что этот, ну как его там… Он гораздо больше и внушительнее остроухого Германа.

– Только весь грязный и вонючий автомобилем! – сморщился Фуфик, высунув язык и проветривая его от противного запаха, оставшегося на шерсти нового пса, а потом прислушался – текла вода, и Марина зазывала его личного пса в ванную. – О! Ну, правильно я её выбрал – она самая умная и понимающая в этом районе! Теперь главное что? Чтобы моего личного пса не слопала вреднючая Фиона!

Марина убеждала Тёму залезть в ванную, убеждала, упрашивала и уговаривала, аж устала.

Поэтому внезапный истошный вопль и прыжок растерявшегося Тёмы именно туда, куда было нужно, она восприняла как внезапную помощь.

Тёма, оказавшийся в глубокой тёплой луже, пенящейся чем-то душистым, обернулся к двери, ожидая увидеть какого-то жуткого зверюгу, а узрел ту же самую кошку, которая кидалась на него в самом начале.

– Мииииавууууууу! – свирепый, неожиданно басовитый клич зверя, который идёт на бой, Тёму обескуражил.

Он с кошками вообще-то дружил – их было много, и частенько кто-то из его приятельниц кошачьего рода-племени мирно грелся в его шерсти. А что? Всё лучше, чем мёрзнуть на ледяном полу склада на хлипкой картонке.

Да, он знал, что к кошке с котятами лучше не соваться – крику будет, ещё и нос ни за что ни про что оцарапают! Но тут котятами и не пахло, зато пахло дичайшей яростью и неприкрытой угрозой.

Марина подхватила полотенце, которым планировала промокать шерсть Тёмы и швырнула его в Фиону, но опоздала, и кошка уже летела в растерянную морду её находки.

Тёма попытался увернуться, выпрыгнуть из ванной, но поскользнулся, поднял волну и рухнул в ванную на бок.

Фиона, летевшая с выставленными когтями чётко в заданную точку, вместо чёрного носа цапнула воздух и встретилась с тучей брызг, поднятой собакопадением.

– Ёлки-палки… я такого никогда и не видела! Как же она направление прыжка в воздухе-то изменила? – прошептала Марина, ошеломлённо проводив взглядом летящую мимо неё кошку.

Фиона, мокрая, перепуганная неожиданным душем, приземлилась в коридоре, но и не подумала нападать повторно, а метнулась под диван, чтобы, торопливо отфыркиваясь от омерзения, приводить в порядок бесценное своё сокровище – шелковистую шёрстку.

– Ну я тебя поздравляю! Ты – везучий пёс! И ванну принял, и боевое крещение прошёл, и цел остался! – приговаривала Марина, обливая Тёму водой и пятый раз смывая с него шампунь. – Смотри-ка… Уже чистая вода с тебя течёт, а я-то думала, что стиральный порошок придётся задействовать, чтобы отмыть. Да погоди ты! Нет! Только не встряхивайся!

По плиточным стенкам ванной комнаты стекали потоки воды, на полу громоздились завалы из старых простынь, которыми Марина вытирала пса, сама она годилась только для отстирывания в порошке, зато в гостиной на двух старых одеялах спал счастливым и безмятежным сном Тёмочка.

– Надо же, даже корм не доел, так и уснул мордой в миске! – вздохнула Марина. – Сколько же людей прошли мимо такого счастья. Прошли и не заметили, не поняли, какой ты замечательный! – она вытерла глаза и подмигнула ленивому коту Филу, только-только сподобившемуся выбраться и уточнить, что это у них такое в доме случилось. – Ну, нам же лучше! С прибыточком нас, стало быть!

Марина вихрем носилась по комнатам, собираясь на работу. Почему-то утро её всегда встречало каким-то неожиданным караулом. Ну, то есть уже привычно-ожидаемым, конечно.

– Ещё бы! Я уж и не помню, когда у меня последний раз никуда не уползли колготки, и не только те, которые я приготовила, но ещё и пара запасных, когда не убежал кофе, потому что кому-то срочно приспичило поорать над полной миской корма, срочно требуя добавки, или никто-никто не выяснял отношения. А уж сегодня-то оно само собой разумеется – полный форс-мажорный кирдык!

Если бы не ситуация на работе, она, разумеется, взяла бы отгул, благо их накопилось прилично, но поведение милейшего Феликса Борисовича и иже с ним требовало личного присутствия Марины.

Пришлось встать на час раньше обычного, вывести на улицу сначала молчаливого Тёмочку, всё также воспользовавшись буксировочным канатом, а потом, вернув его домой, осчастливить окружающий мир прогулкой ворчащего Фуфика.

Тёмочка для первого раза погулял отлично – несмотря на то, что он никогда не был хозяйским псом, он очень хотел впечатлить Марину, поэтому почти никого не напугал, разве что случайно – просто своим внушительным видом, быстро сделал все свои дела и, получив море комплиментов от хозяйки, немного удивился.

– А за что? Вот за это? Ну, так мы ж со всем своим удовольствием! Я ж могу все деревья того… Надо же… чему только люди не радуются!

Он сильно впечатлился мытьём лап, а потом, получив на завтрак кастрюлю куриной лапши, которую Марина вчера утром сварила себе, и радостно её втянув, облизнулся и отправился спать на свои одеяла.

– Ну, и как бы мне сделать так, чтобы у меня гарантированно не уменьшилось котостадо и пёсопоголовье? А? – Марина выгуливала Фуфика в темпе «аллегро», не обращая внимания на его возмущенные взгляды.

– Не включай мне короля эстрады! – строго велела Марина. – Я быстро думаю, а когда я быстро думаю, медленно ходить я не умею.

– Так… сейчас все коты заперты по комнатам, а Тёма на кухне. Куда поместить Фуфика, чтобы не оставлять их сходу наедине? Ёлки-палки, как задачка с козой, капустой и волком, которых нужно перевезти через реку без жертв и разрушений.

Проблема усложнялась тем, что дверь в гостиной Фуфик прекрасно умел открывать, забравшись на подлокотник кресла и нажав лапами на ручку, а в остальных комнатах то же самое проделывали коты и Фиона.

– Ну, сейчас-то двери прижаты стульями, и котовеса Фионы с котоэнергией лентяев Фарлафа и Фила на одновременное сдвигание мебели и двери не хватает, а вот если прибавить к ним Фуфика – запросто хватит! Котофизика и пёсоарифметика, однако!

Решив запихнуть Фуфика к Фарлафу, как к самому-пресамому ленивому коту в доме, Марина рванула домой, а открыв дверь в квартиру поразилась – на кухне в гордой позе льва возлежал Тёмочка, а на нём…

– Эээээ, граждане, а вы в курсе, что это не матрас такой, а вообще-то незнакомая пока вам собака? Большая!

Фил и Фарлаф медленно и неспешно повернули к Марине физиономии и равнодушно осмотрели хозяйку.

– Угу, оскорбительно-безразличный вид и никакого мошенничества! Вы как двери-то открыли, котосвинтусы? И куда только лень-матушка делась?

Она бы удивилась ещё больше, если бы узнала, что это вовсе и не коты, а Тёма отодвигал стулья и, чуть поднажав носом на ручки, открывал двери. Причина была самая простая – два лентяя, которые обожали еду во всех её видах, терпеть не могли быть отлучёнными от кухни – всегда ведь есть вероятность, что там без них кто-то что-то лопает!

Поэтому коты взвыли разъединенно-комнатным дуэтом, как только за Мариной закрылась входная дверь, а Тёмочка, запереживавший от горестного мява, их быстренько выпустил. Что ему с его-то лапищами те стулья?

Фиона, сердито сверкая глазами в гостиной, сидела тихо-тихо, вот он и не полез.

Выпустив котов, он счёл свою миссию выполненной, вернулся на одеяла, улёгся там и был захвачен атакующими любителями лежанок с подогревом.

– С ума сойти! Вы от своей лени даже слона «на полежать» приспособите! – всплеснула руками Марина. – Так, вам повезло, конечно, но мне на работе работать нужно, в смысле, финансово-аудиторски прикончить пару-тройку паразитов, а не думать, что именно я получу, вернувшись домой. Так что по комнатам, граждане. Миски с водой и кормом у всех на месте, стулья придвинуть в двойном режиме, Фуфик заперт у Фарлафа. Тёмочка, веди себя хорошо, мой зайчик, а мне пора!

Со скоростью, от которой у неподготовленных личностей зарябило бы в глазах, Марина метнулась по квартире, дополнительно укрепив баррикады у дверей, спешно переоделась, водрузила себя на каблуки, которые прибавляли ей роста, требовались рабочим дресс-кодом, а кроме того, просто ей нравились, прихватила маленькую, объёмненькую и неподъёмненькую дамскую сумочку размером со среднюю чёрную дыру, и выпорхнула из квартиры, послав Тёмочке ободряющую улыбку и воздушный поцелуй.

– Мяяяяююююю, первым выпускаешь меняяяююю! – раздался голос Фила, как только за хозяйкой закрылась дверь.

– Нет, мнюююю! – Фарлаф всегда, когда не спал, подозревал, что все остальные сейчас лопают его еду, поэтому из кухни выкатывался крайне редко. К тому же сейчас его подгоняла необходимость срочно занять место на новом псе – очень уж удобный оказался.

Тёма послушно встал, сдвинув заграждения гораздо быстрее, чем Марина их строила, выпустил сначала Фила, потом Фарлафа и Фуфика, а потом заинтересованно воззрился на дверь, за которой раздавалось отчётливое злобное шипение – это Фиона взламывала препятствие, но сил явно не хватало.

– Не советую, сожрёт… – флегматично подсказал Фил, который был заинтересован в том, чтобы воображала и скандалистка сидела взаперти – она всегда отжимала у него все удобные лежачки. Дай ей только волю – и эту свежепоявившуюся собаку отберёт. – Да ты иди ложись, чего стоишь?

Тёма задумчиво почесал задней лапой ухо, случайно уронив на бок подпирающий стул, и отправился на свои одеяла в плотном окружении котов и Фуфика, ревниво выкатывающего глаза на котов – захватчиков его пса!

Фиона отлично слышала все переговоры и решила, что она всем всё припомнит, а пока нужно открыть дверь! Уж она-то выберется! Любой ценой выберется! Ишь, взяли моду, тащить в дом непонятно кого, а потом приличную кошку обливать мерзкой водой!

Марина по дороге на работу успела позвонить Уле и поблагодарить за помощь.

– Уль, твой рыцарь выше всяких похвал! Его мой зайчик обрычал, хотел машину отжать, а он – прямо кремень! Сидел в машине, никуда не пытался сбежать, терпеливо ждал, пока я собачечку свою сначала втаскивала, а потом выгружала. Слуууушай, а может ты в него влюбишься и переедешь в Москву, а? Тогда от него в два раза больше пользы будет! – произнесла Марина, точно изобразив тон кота Матроскина, утверждающего, что с двумя коровами он в два раза счастливее будет.

– Тебе самой-то он не понравился? – рассмеялась Уля.

– Неее, ты же знаешь мой безнадёжный случай. Я дружить с мужчинами люблю, а что-то другое нет – даже представить никого кроме Витьки рядом не могу, с души воротит, – Марина покрутила носом, чтобы согнать с глаз непрошенную сырость, и бодро заявила: – Зато у меня теперь вдобавок к Фу-Фа-Фи-Фа команде есть боооольшая собака, которую я назвала сама и без всяких вывертов! Так что лучше ты общайся со своим рыцарем – он классный!

Правда, на этом «классные рыцари» у Марины закончились – доехав до ворот она встретила команду, присланную ей в помощь, плюс зама по безопасности и молчаливого Федечку – охранника, который сопровождал аудиторов в случае излишне креативной реакции проверяемых организаций.

– Итаааак, что мы имеем? – Марина вопросительно воззрилась на «безопасного зама».

–Ну, приехал я вчера, нашёл здесь дрожащую и запуганную кем-то охрану, машинку на трёх спущенных колёсах с исправно работающим видеорегистратором, дождался полиции, сдал им доказательства, машину уже забрали в сервис, короче, задали мне здешние деятели работы! Что ты там такое накопала?

– Ой, много чего! Генеральный, как Винни-Пух в норе у Кролика, наглухо застрял психикой в девяностых, зама – Феликса, подобрал по себе, короче, разницы между счётом фирмы и собственным безразмерным кошельком они не видят.

– Документами хоть прикрывали? – спросила одна из коллег.

– Особо и не старались, например, так навскидку… куплены скромные средства передвижения марки БМВ, разумеется, в лизинг. Аж восемь штук приобрели за последнее время, типа на представительские нужды предприятия. Потом, когда через три года лизинговые платежи заводом были выплачены, а срок амортизации прошёл, машинки благополучно были списаны и проданы сотрудникам, само собой, высшему руководству, за… внимание… сто пятьдесят тысяч рублей каждая. Ачтотакое? Машинки-то уже не новенькие, изношененькие, короче, на таких и ездить-то приличным людЯм некомильфо, но они скромно выкупили, экономные стало быть – не выбрасывать же!

Марина передёрнула плечами: – И такого полным-полно! Причём эти чудаки даже не понимают, насколько все эти их хитрости очевидны и белыми нитками шиты.

– Немудрено, что прибыли у них ниже плинтуса, – вздохнули коллеги. – Ну что, работаем?

Усиленная команда аудиторов сильно не понравилась руководству. Вполне ожидаемо, кстати.

– А мы как раз хотели вам звонить, чтобы вы эту свою хулиганку убрали, а то мы на неё в полицию заявим – она Феликса Борисыча вчера побила! – насыпалась на «десант» грозная директорская секретарша.

– Ой, а давайте, давайте заявите на меня, пожалуйста! А я с наслаждением продемонстрирую, как именно дело было! – Марина умоляюще сложила руки и сверкнула глазами в сторону Феликса, пробиравшегося к директорскому кабинету буквально по стеночке – лишь бы подальше от этой кобры.

Генеральный, к которому их всё-таки пропустили, сначала заявил, что доступ к документам им отныне закрыт, договор будет расторгнут и денег за свои услуги они не получат, а всё из-за «вашей психoпaтки-Марины», правда, когда ему напомнили, что у компании полномочия от собрания акционеров, то есть органа, имеющего право генерального и вовсе уволить в одночасье, несколько приутих.

После известия о визите полиции с записью о порче колёс его сотрудником, попытался откреститься от него, но и тут не вышло – помощник Феликса, сообразив, что его бросают на съедение, завопил, что:

– Да Борисыч сам мне приказал колёса аудиторше спустить и собаку, которую она прикормила, тоже… того… Только я собаку сегодня не нашёл!

Апофеозом было предъявление пересланной Мариной собственному руководству знаменательной беседы с генеральным. Со всеми его предложениями и угрозами.

– Вот чудак, право же… Сначала я вижу тут полный караул, потом ко мне пристаёт его зам, потом является он сам… простой такой, как электровеник! Неужели же он мог подумать, что я не включу диктофон? Поразительные люди, просто поразительные!

К вечеру, когда Марина покидала сотрясаемое бурями и ураганами административное здание, она вспомнила о соседнем складе…

– Склад, говорите, да? А ну-ка, ну-ка, что тут у нас складируется? – нырок в базы легко осуществить даже со смартфона – невелика проблема, а вот информацию можно получить весьма интересную. – Собак мы, значит, обижаем, да? Ну-ну… – кого и когда пугала подобная фраза, сказанная нежным голоском, да ещё из-за бетонного забора? – Я очень-очень незлопамятная – зла не помню, поэтому всё-всё записываю! – промурлыкала Марина.

– Тебя можно во вражеские тылы забрасывать! – хмыкал «безопасный зам», косясь на активно кивающего Федечку и очень торопливо убирающихся с пути Марины местных охранников. – Ты там всё благополучно порушишь, развалишь, раскатаешь остатки развалин, выудишь всё, что закопано, даже если надо буровую установку применить, а потом радостно примчишься в офис сдавать результаты.

– Оставляя за собой свет и радость! – гордо дополнила начальство Марина. – Да, я могу. Кого развалить и забурить? Где враги? Ой, чего это он так шустро побежал? Я ж пошутила! – сочувственно покачала она головой вслед вчерашнему охраннику, который так близко познакомился с крылечком. – Нервные тут все какие-то стали!

– Ну так… Мы ж знали, кого посылать. А чего это ты из сумки добываешь? – осторожно уточнил зам.

– Как чего? Тросик, который в офисной машинке изъяла! – сверху раздался какой-то шум, и от окна второго этажа со сдавленным ругательством отшатнулся Феликс Борисович. – Бедняга, видимо, он решил, что это я ему припасла… Не волнуйтесь, это не вам… – крикнула она, лучезарно улыбаясь в сторону окна. – Нет, положительно, нервные они тут, валерьянку попить надо бы!

Правда, возвращаясь домой, Марина и сама мандражировала так, что валерьянка ей не помешала бы.

– И что я там увижу, и что я там найду, когда после работы домой к себе зайдуууу… – напевала Марина, исключительно чтобы не постукивать зубами от нервного напряжения. – Ой, чего-то мне опасливо-нервительно…

Она ничуть не испугалась ни Феликса, ни генерального с его угрозами, а вот при мысли о том, что может ожидать её дома, просто нервная дрожь пробирала.

– Ой, ну, пожалуйста-пожалуйста, пусть дома всё будет так, как я оставила! – уговаривала Марина действительность, но, разумеется, всё было совсем-совсем не по её просьбам.

Марина подкралась к двери и прислушалась – тишина. Руки похолодели от волнения.

– Только бы все были целы, а? Ну пожааалуйста!

Дверь она открыла решительно и замерла перед дивной картиной.

– Ну, знаете ли, граждане… Я так не играю! Прямо и не знаешь, смеяться с вами или плакать! – пробормотала она, прислонившись к дверному косяку. – Главное-то, что все живы, но откуда же вокруг столько шерсти, и почему вы все скомковались на Тёмочке?

Марина ошеломлённо осматривала прихожую. Первое ощущение, что шерсти в ней примерно по колено, оказалось неверным, но истине оно не соответствовало совсем ненамного.

– Граждане, а чего это у нас тут такое было, а? Стрижка овец на дому?

Марина лихорадочно считала живность, почти зарывшуюся в шерсть смущённого Тёмочки.

– Так, Фарлаф на шее, рядом Фил, поперёк спины Фуфик как пояс от радикулита, а дальше… нет, ну кто бы мог подумать – Фиона собственной персоной! А ведь я всех запирала, однако! Ну ладно, живы-здоровы, и хорошо… Только что же тут такое было?

Она осторожно пробралась между кучами шерсти, алчущими её офисные брюки, вовремя избежала щедрого взмаха Тёмочкиного хвоста и нырнула в комнату, чтобы быстро переодеться.

– Хорошо ещё, что он лежит… Кстати, а почему он лежит-то?

Марина, уже в джинсах и футболке, осторожно выглянула – вся конструкция была на месте, разве что её новое приобретение, которое служило остальным бесплатной лежанкой с обогревом, развернулось и теперь лежало носом к её комнате.

– Не поняла… Чего же он не встаёт?

– Как чего? Потому что МЫ против! – выразительно фыркнула Фиона. – Только устроились, только распределились, и что? Заново делить собаку?

Нет, сначала она собиралась пса выгнать. Ну, куда-нибудь, чтобы его просто не было на её территории!

В том, что это её личные владения, Фиона не сомневалась ни секунды ровно с того момента, когда её принесли в этот дом. Она, выкупленная из «питомника», которым владела весьма ненасытная особа, решившая, что спрос на сиамок маленький, поэтому их лучше распродать, а до этого тратиться на них особо не стоит, весила критично мало, но умело построила и двух лентяев-котов, и капризного Фуфика.

Котов она гоняла от мисок, пока они не начинали тоскливо и протяжно завывать на два голоса, призывая людей, чтобы спасти их от этой синеглазой КОТострофы, а пса просто поколотила. Правда, несколько перепутала направления и вместо морды начистила противоположную часть тела, по ходу дела изумляясь странному строению собак в этом доме.

Фуфик, в самое сердце поражённый коварным нападением на собственный тыл, два дня вопил и ворчал под диваном, а потом они с Фионой потихоньку смирились друг с другом.

Да, Фуф делал вид, что кошка его страшно рррраздррражает, а Фиона периодически очень мрачно осматривала тыльную Фуфову часть, решив, если что, традиции не изменять и стучать по накатанному, то есть по набитому уже месту, но, в общем и целом, они ладили.

Появление здоровенного, просто неприлично громадного пса Фиону оскорбило до глубины её души.

– Как? Как посмели в МОЙ дом, без спроса приволочь какое-то чудовищное псявое жЫЫЫЫвотное? – синие глаза метали молнии, когти просто чесались вонзиться в зверюгу и размножить его на сто мелких клочков!

На Марину Фиона злиться не могла никак – это же именно она выкармливала Фиону, которая от длительного житья впроголодь уже даже есть не хотела, да и сил не было. Нет, конечно, были визиты к ветеринарам, капельницы, витамины, но и они иногда не способны заставить жить животное, уставшее бороться, а вот Марине это удалось.

Она носила эфемерное, тощее донельзя создание с белыми от анемии дёснами за пазухой, планомерно предлагая ей «на поесть» всё, что только было можно.

Спасли креветки, которые как-то заинтересовали Фиону, а потом просто покупались специально для неё, пока она не пришла в себя.

Фиона сознавала это всё преотлично. Периодически она пробиралась к Марине за пазуху и сидела там, чтобы напомнить себе то первое ощущение сытости, тепла и безопасности.

Именно потому, что на хозяйку сердиться было нельзя, Фиона ещё больше разозлилась на захватчика. Да и кто бы не разозлился – он громадный! Просто неприлично большой! А ну как не станет её, Фиону, слушаться, поклоняться и уважать?

Требовалось немедленно показать этому громиле, кто именно в этом доме хозяин, и Фиона рванула в атаку!

Нет, если бы удалось его сразу пoкoлoтить, Фиона, скорее всего, потом так не лютовала бы. Но этот вредный чужак, подумать только, посмел её коварно заманить в ванну, которую кошка не выносила, и там облить водой!

Такое поведение требовало немедленного и стррррашного возмездия, но, как назло, Марина закрыла комнату и припёрла её стулом. До утра Фиона методично обдумывала, как именно разделает пса, как только Марина уйдёт, но та, уходя, и не подумала кошку выпустить и оставить в свободном полёте котовалькирии.

Топот огромной животины возвестил о том, что он ходит около Фиониной «темницы», а грохот стула, упавшего от неловкого Тёминого движения, прозвучал для Фионы музыкой.

Кошка открыла дверь быстро, благо в её арсенале имелось аж восемь способов, просочилась в коридор и прислушалась.

– Странно… И где этот зверь?

Тишины в доме не наблюдалось – на кухне cва́рились да скандалили два лентяя-кота и Фуфик. Судя по мяву и подтявкиванию, они что-то делили, а вот пришельца слышно не было.

Фиона, крадучись на мягких беззвучных лапах, обошла всё, кроме кухни. Пса не нашла, хотя запах его присутствовал.

– Марина забрала с собой? Увела и больше не приведёт? – стоило только Фионе подумать об этом, как она, наконец, обратила внимание, о чём ругаются бестолковые коты и лохматая собачья мелочь.

– Это мой пёс! Мне Марина сказала! – напрыгивал на оппонентов сердитый Фуфик. – Мой! Он будет меня на прррррогулках сопррровождать!

– Да и пожалуйста, а вот не на прогулках, давай делись! Я беру себе шею! – наступал на Фуфика ленивец Фарлаф, который отлично понимал в двух вещах – в еде и удобстве котиков. Вот вышеназванная собачья часть для удобства подходила идеально! Сами посудите – мех, да ещё с подогревом, и свисать приятно!

– А я хочу лежать дальше – мне поширше надо! – аргументировал выбор места толстый Фил.

– Чтооооо? Что это вы тут делаете? – взвыла с порога Фиона.

– Как что? Собаку делим! – небрежно ответил Фарлаф. – А Фуфик жадничает!

– Я не жадничаю, просто он весь мой! Целиком! – тут же пожадничал Фуфик, затопав маленькими лапами.

Целиковый Фуфиковский пёс не возражал – зачем? Он-то точно знает, что принадлежит Марине, все здешние тоже её, а значит, к ним нужно относиться бережно и нежно. Чего обращать внимание на вопли? Хотят они на его спине устраиваться – да на здоровье! Ему же приятнее, а уж в каком порядке они разлягутся, ему лично абсолютно без разницы.

Фиона была полной противоположностью Тёме и долго слушать глупости не могла – зверела. Вот и сейчас, доведённая до предела этой последней капелькой озверина, она метнулась вперёд, выставив когти и издавая воинственный клич.

– Да я его сейчас поррррвууууу!

Как спасаться от такого нападения Тёма знал – всё-таки с кошками общался с мягкого щенячества. Он стремительно вскочил на лапы и подставил летящей Фионе бедро.

Фиона впилась в массу густейшей шерсти и начала её драть, истошно вопя что-то крайне воинственное.

И тут обнаружилось страшное… Фиона попросту увязала в шерсти, никак не доставая до самого Тёмы.

– Ииииихяяяяя, мяяяяяя! – выла она, раскидывая пушистые клочья. – Да где у него сомасобака, если вокруг только ффффферфффть и пуууфффф? – клочья лезли в нос, она расчихалась, отпрыгнула от пса, свирепо сверкая глазами. Метнулась к другому боку, ринулась на него. Но попала ближе к крестцу, где шерсть была и вовсе густейшей.

– Мяяявуууууууяяяя! – вопила Фиона, дёргая завязшие и запутавшиеся в шерсти когти.

– Ты что? Застряла в моей собаке? – возмутился Фуфик. – Нет, вы только посмотрите! Она застряла в моём лично-прогулочном псе!

***

Питерская зима всё никак не заканчивалась и не заканчивалась. Вадиму казалось, что это просто какая-то невозможно долгая зима! Он просыпался утром в пронзительном холоде, уныло полз под душ и включал горячую воду всё сильнее, пока она не превращалась практически в кипяток. Да, так согреться удавалось, но нельзя же жить в горячем душе…

– Вадим! Что с тобой происходит? – сухо уточнял дед уже не в первый раз. – Ты стал абсолютно не заинтересован в работе.

И это было чистой правдой! Да, Вадим не допускал ошибок, делал всё безукоризненно, но так, словно ему безразличен результат, словно и не он рвался заниматься этими проектами, словно не у него горели глаза от предвкушения этой работы!

– Ты переутомился, и тебе нужен отпуск? Или ты болен? – академик вопросительно поднял густые брови.

– Отпуск? Да… Наверное. Что-то я действительно устал, – согласился с ним Вадим.

– Хорошо, доделывай этот этап работы, и я тебя отпущу. Иногда нужно развеяться!

Вадим даже не обрадовался, просто кивнул, подтвердив дедовские подозрения о собственном крайнем переутомлении.

Он работал, покорно приезжал на выходные в дедовский дом, где было также холодно, как и в его собственной квартире, возвращался в Питер, и ему стало казаться, что он навечно завяз в этой зиме, влип в неё, как муха в мёд, и ему уже не выбраться.

В одно из таких возвращений у него заглохла машина, хорошо хоть успел вырулить на обочину.

– Вот только этого мне не хватало! – усталость словно догнала его, навалилась на плечи, захотелось закрыть глаза и больше уже никуда не двигаться. – Сил нет, у меня совсем нет сил.

Есть силы или их нет, но пришлось выбираться из машины, хотя бы для того. чтобы уточнить, что в ней не так?

И тут он вспомнил, как они с Ульяной первый раз встретились.

Она вот так же, как он сейчас, стояла, уставившись в пасть открытого капота. Причём, смотрела внутрь с такой забавной смесью ужаса и беспомощности, что у него просто не получилось проехать мимо.

Его всегда развлекало, как девицы, попавшие в подобные ситуации, непременно открывали капот и внимательно, опасливо и с надеждой рассматривали машинные внутренности, словно надеялись, что сумеют увидеть там что-то очень полезное.

– Девушка, вам помочь? – девушка выглядела, как эталонная красавица-пустышка, но потом вдруг так тепло и с надеждой улыбнулась, что ему захотелось машину разобрать и собрать заново, просто чтобы её впечатлить.

Он даже не сразу понял, что стоит и сам улыбается собственному двигателю. Улыбается просто от воспоминаний.

Реанимировать собственную машину удалось легко, не то, что тогда Ульянину. С ней он провозился довольно долго, но дело того стоило – пока был занят, машинально поддерживал разговор, удивляясь всё больше и больше. Девица, словно сошедшая с рекламного плаката какой-нибудь знаменитой косметической компании, была неожиданно умна, прекрасно образована, с чувством юмора. Короче, Вадиму она понравилась безоговорочно. Он даже заволновался, когда, пригласив её в кафе, ожидал ответа – вдруг откажется?

Она согласилась, и Вадим удивился ещё больше. За кофе она рассказывала, чем занимается – с точки зрения представителя химико-академической семьи, возня с пудрами-помадами и прочей глупостью была занятием абсолютно низкопробным, но Ульяна даже это представила с совершенно иной стороны.

– Это же не просто краска на лице, а создание настроения. Иногда самозащита – когда нужно скрыть истинные чувства и выглядеть сильной, уверенной, привлекательной. А иногда – оружие. А то и просто комфортное ощущения себя в мире. Разве это не важно?

Вадиму очень скоро стала важна она сама. Неожиданно важна и нужна.

Шум от промчавшегося мимо большегруза вернул Вадима в реальность. Не было рядом Ульяны, даже в перспективе не было, зато клубилась вокруг зима.

– Да когда же закончится это проклятое время года! – в сердцах сказал Вадим, захлопывая капот, и тут узрел на обочине дороги зелёные остренькие травинки. – Погоди-ка, так ведь уже… Уже вовсю март!

Зиме, которая селится в самом человеке, на самом-то деле без разницы, какое вокруг время года. Такой человек живёт в безвременье, и пусть меняются, летят мимо дни, недели и месяцы, пусть яркий блеск зелёной травы сменяет снежные заносы, а летний зной приходит вслед за весенними дождями. Это неважно – главное-то то время, которое человек пустил в свой мир, в свою душу, то время, которое сопровождает его везде, просто потому что оно для человека истинно.

Вадим, словно не веря себе, присел около жалких придорожных островков травы, тронул их рукой.

– Наверное, и у деда на участке трава уже растёт, а почему же я не видел? А, ну да… Я же завожу машину в гараж, а потом оттуда сразу перехожу в дом, а потом так же уезжаю. Надо же… Уже весна. Интересно, Улька уже борется с веснушками? – он отлично помнил, что по весне Ульяна традиционно переживала, что у неё будут веснушки, как в детстве, и, подозрительно прищуриваясь, осматривала свой нос в зеркальце. – Чудачка! Какая же чудачка.

Глупо сидеть на корточках, прислонившись спиной к дверце собственной машины, стоящей на обочине, и улыбаться травинкам. Глупо, но именно этим Вадим и был занят. Его зима расположилась рядом, никуда не делась, конечно, просто отступила на полшага – ей не нравились такие улыбки и память, но ничего-ничего, она с этим скоро покончит…

Ульяна и правда рассматривала собственный нос, подозревая его в приманивании веснушек.

– Ты не представляешь себе, сколько я с ними намучилась! – доверительно рассказывала она коту. А что? Люди частенько слушают гораздо менее внимательно, чем её Спонж. – Тебе вон легко, у тебя такие славные полоски и пятнышки, а вот мне на носу пятнышки не нравятся, я и так всё детство от них страдала.

Веснушки не обнаружились, зато некстати вспомнился Вадим, который потешался над её подозрениями касательно окраски собственного носа.

– А вот об этом мы не будем думать! Не хватало ещё… делать мне больше нечего, что ли? Вон ухажёров-то сколько нанесло! С Костей завтра поужинать иду, сегодня Иван из Москвы звонил… Так что нечего-нечего предаваться воспоминаниям, ибо вредно!

Константин про ужин с Ульяной помнил отлично, предвкушал вкусную еду в приятной компании, да ещё без попыток извлечь эту самую еду у него из тарелки и потребить в три лохматых рыла… И тут позвонила мама, которая только-только прибыла из Турции…

– Костинька, завтра приезжай ко мне, мне нужно передвинуть шкаф! – приказным тоном заявила она. – Я в отеле увидела, как нужно правильно расставлять мебель. У меня же всё неправильно стоит!

– Мам, извини, но я завтра занят.

– Что значит, занят? У тебя новые заказчики? – мама очень любила новых заказчиков, особенно тех, которые приносили много денег.

– Нет, мам, у меня встреча, – устало вздохнул Константин.

– Какая встреча? Деловая? Не деловая? Костя, ты что? С кем-то встречаешься? КОСТЯ, ты что, от меня что-то скрываешь?

У Константина разом заболела голова, ухо, в которое вкручивались мамины вопли, и два коренных зуба – им тоже не понравилось близкое соседство с подобными звуками.

– Костик! Ты немедленно должен мне всё про неё рассказать! Вы давно встречаетесь?

– Мы ни с кем не встречаемся, мы устали и спать собираемся. Одни, мам! Мы – это я, кошка и два пса. И завтра твой шкаф будет стоять там же, где и стоял, потому что я не приеду!

Фиона, как любая нормальная кошка, терпеть не могла признавать, что хоть в чём-то когда-то могла быть не права! Да вот ещё! Новая псина плоха по определению, и точка! Правда, собачьей тушки с подогревом это никак не касается, поэтому её можно и нужно использовать! Вот она и использовала – отбила себе самое обширное лежаночное место со встроенным вентилятором рядом. Так что сначала она шла к передней части громадной собаки и высказывала ему своё «фффффеееее», а потом обходила Тёмочку, на которого её выступления не производили ни малейшего впечатления, и укладывалась на его крестец.

– Нахалка ты, Фиона! – Марина пожимала плечами и в качестве извинения начёсывала забракованную Фи Тёмину голову. – Как же мне повезло, что ты такой понимающий!

Тёма умильно жмурил маленькие глазки, сопел, пофыркивал, а потом, расхрабрившись, лизал Марине руки.

– Ах, ты мой зайчик маленький! – ворковала Марина. – Ну вот, самое-то сложное мы с тобой уже прошли, нам теперь осталось только моих родителей покорить! Но они у меня значительно менее трудные, чем здешний коллектив, так что мы постараемся и у нас всё получится! Главное-то что? Главное, представить им тебя на улице – первое впечатление, оно самое главное, и, хорошо бы, оно было менее масштабным…

Собственно, родители уже собирались вернуться в Москву, и Марина очень просила их позвонить, когда они будут въезжать в город.

– В кои-то веки стряпаю пирог и хочу точно знать, когда его в духовку ставить! – торжественно объявила она, а получив клятвенное обещание отца, который обожал её пироги, позвонить, ринулась готовить. – Врать надо поменьше! – сообщила она живности. – По крайней мере, стремиться к этому! Соврал – воплоти в жизнь!

Звонок родителей застал Марину в пылу вольной борьбы с тестом, по крайней мере, так считали её животные.

– Чего это она стучит по той липкой штуке? – осторожно уточнил Тёма у Фуфика.

– Положено так. Она его должна победить, а потом сунуть в дуфффовку, это там, – мокрый нос точно указал направление. – Запёёёчь! А потом съееесть! – с удовольствием облизнулся Фуф.

– Аааа, это охота такая! – с уважением протянул Тёма.

– Точно! Она у нас уууух какая, всё может! И победить, и запЁчь, и даже с нами поделиться! – похвастался хозяйкой Фуфик.

– Так, пирог сделала, в духовку поставила, родители уже вот-вот будут! Фуфик, Тёмочка, а пошли-ка мы их встретим! У нас не будет второй возможности произвести первое впечатление! – гордо провозгласила Марина.

Гуляли псы забавно. Марина вчера попробовала вручить поводок Фуфика Тёмочке, и этот нетривиальный ход получился чрезвычайно удачным.

Во-первых, Тёмочка был очень занят и ответственно скашивал глаза на гордого Фуфика, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. Во-вторых, Фуфик полностью убедился в том, что Тёма заведён для него и является его личной собственностью – вон, даже поводок за ним носит. А в-третьих, это зрелище напрочь обесточило нескольких ворчливых собачниц, которые встретили нового громадного пса с известной долей скепсиса.

– Подобрала какое-то! А ну как ЭТО кинется на моего Дусика (как варианты – Пусика, Масика и Баксика).

После появления Тёмы с Фуфом на поводке у дам с грохотом отвалились и подозрения, и предубеждения, а одна из самых громких и скандальных дам даже пришла познакомиться с «Таким умным масясей».

У Марины сводило челюсти от такой характеристики, а заодно и от смеха, Тёма непоколебимо бдил за Фуфиком, а пёс дамы с гордой кличкой Сяся, привычно вздыхал, смущаясь от слов хозяйки. Мог бы покраснеть – запросто исполнил бы это.

В вечер эпохального знакомства Марининых родителей с Тёмочкой двор был пуст и безлюден. Почти. После того, как Фуфик отправился за угол обнюхивать главное в окрестностях собакопочтовое дерево, а Тёма, усердно его сопровождавший, утянулся следом, оставив в руках Марины конец недавно приобретенного семиметрового поводка, во дворе появился какой-то тип. Правда, Марина не обратила на него никакого внимания – репетировала про себя речь-представление Тёмочки.

– А я ему скажу… Пап, ну ты же мечтал о большоооой собаке! Ты сам говорил, что для тебя оскорбительно выгуливать такую шерстяную грушу на ножках! Вот, вот тебе, папочка, нормальный пёс приличных размеров. Как раз твоего масштабчика! И вообще, надо аккуратнее с желаниями быть, они ж сбываются!

Она так увлеклась предполагаемыми возражениями родителей и собственными контраргументами, что обнаружила приближение чужого человека совсем поздно, позорно поздно для неё.

– Ну всё! Ты, зaрaзa, попала! Я тебе просто шейку куриную твою свeрнy, и дело с концом! – прошипел кто-то у Марины за спиной, крепко схватив её одной рукой за локоть, а другой за основание шеи. – Жил я как человек, пока ты не появилась! Я тебя предупреждал? Предупреждал! Сама виновата!

Именно в этот момент во двор въехала машина Марининых родителей и одновременно с ними из-за угла появился гордый Фуфик с Тёмочкой на конце его поводка.

Марина испугалась только в первый миг, пока не осознала, кто именно у неё за спиной.

– Ааааа, милейший Феликс Борисович нарисовался. Вот бестолочь-то! – подумала она.

Для того, чтобы толком разглядеть дальнейшие события, нужно было их снять на видео, а потом пустить в замедленном режиме, потому что разворачивались они стремительно…

Марина отступила на полшага, одним острым каблучком аккуратно впечатываясь в ступню неразумного субъекта, а другим замечательно попадая в наиболее уязвимое место… голени. К счастью, ногу она ему не сломала, но Феликсу и этого хватило…

– Увыыыааааа! – коротко и с отчаянием взвыл он. Но, словно ему этого было мало, с одной стороны на него кинулся громадный пёс и что-то мелкое, истошно вопящее, а с другой, из подъезжающей машины выскочил какой-то мужик, габаритами напоминающий Валуева…

– Aх ты гaaaaaд! – рычал он, рывком оказавшись около прижатого Тёмочкой к стенке Феликса.

– Папочка, не надо его прибивать… – кротко попросила Марина, повисшая на руке родителя. – Сам понимаешь, с трyпaми потом столько мороки, столько проблем…

– Ааааааииииаааааа! – завизжал Феликс, ощутивший, что помимо поврежденной ступни, практически перебитой голени и не очень нежно перехваченного мужиком гoрлa, ещё его организму угрожает лишение некоторых важных элементов, расположенных в аккурат на уровне морды крупного пса…

– Тёмочка, плюнь, детка, мы же не знаем, когда он мылся… – ласково попросила Марина. – Фуф, тебя это тоже касается, лодыжки у него наверняка тоже недостаточно чистые для такого приличного пса, как ты!

Мама Марины, которая была за рулём, хладнокровно и ювелирно припарковала машину, вышла и осмотрела получившуюся скульптурную группу.

– Доченька, надеюсь, это не твой хороший знакомый?

– Нет, мамуль, это по работе… – небрежно взмахнула рукой Марина. – Один несчастливый тип по имени Феликс.

– Надо же… как с именем-то неудачно вышло… – пробормотала Маринина мама. – Дорогой, может быть, ты его отпустишь, а то, как мне кажется, ему слегка, самую малость, не хватает воздуха.

– Да я его вообще… – невнятно прорычал её супруг.

– Милый, не стоит! В конце-то концов, мы всегда успеем доделать начатое, – негромко рассудила Маринина мама.

Феликс Борисович, которому вернули возможность дышать, с ужасом покосился на неё, а потом с неменьшим ужасом на остальных участников семейного фронта сопротивления.

– Ыыыыыть! – сообщил он.

– Несодержательно! – сдержанно вздохнула Марина. – Уважаемый, как вам в голову-то пришло вообще ко мне близко подходить? Вы же уже пробовали!

– Чтооооо? Он УЖЕ пробовал тебя обидеть? – взвыл Маринин отец. – Да я ему…

– Пап! Я сама всё сделала, не переживай! Всё-всё как ты учил.

– Странно, как этот несчастный жив остался… Живучий, значит! – вздохнула Маринина мама. – Да, кстати, а что это за пёс, который едва не оставил нашего… ммммм собеседника без некоего важного органа?

– А! Как раз хотела вам представить! – обрадовалась Марина. – Это Тёмочка! Он очень хорошо знает Феликса Борисовича, потому как он Тёмочку хотел yничтoжить, просто чтобы мне насолить…

– Какой добрый человек! – прищурились Маринины родители.

«Добрый человек» дёрнулся, но Тёма выразительно показал зубы и рыкнул так, что Феликс вдавился спиной в стену и машинально изобразил «жест футболистов», когда они ожидают прилёта мяча с близкого расстояния.

– Чё вы от меня хотите? Эта зараза ваша всю жизнь мне сломала! Всё, всё прахом! – взвыл Феликс от полнейшей безнадёги. – Кто тебя просил влезать в мою жизнь?

Он опрометчиво вытянул руку, ткнул пальцем в сторону Марины, и забавно пискнул, потому что внезапно обнаружил собственное запястье в тисках огроменных челюстей Тёмочки, непринуждённо вставшего на задние лапы.

– Ну вот что вы за неразумный человек? – вздохнула Марина. – Тём, фу, руки у него точно немытые!

Она потянула пса за поводок, вынуждая его немного отступить от Феликса, покрывшегося интересной бледностью с лёгкой прозеленью.

– Вас кто красть-то заставлял? А? Причём, вы ведь зарплату имели очень приличную, премии себе выписывали ежемесячно и на каждый чих, могли бы жить припеваючи и горя не знать. Да, может сходу и не удалось купить всё, что хотелось, но за несколько лет спокойно бы накопили и приобрели бы… Зато и здоровье было бы в порядке, и нервы, и сейчас ничего с вами бы не было…

– Да что ты знаешь! – завизжал Феликс.

– Я? Да я таких крутых деятелей пачками вижу! И ведь каждый уверен, что он самый-самый хитроушлый, что никто никогда ничего не поймёт, что он хапнет сейчас, а потом жить будет клааасно! Только вот желания множатся, денег всегда истошно не хватает, нервы натянуты так, что аж звенят… И заканчивается всё или так, как у вас, или разорением, потому что цапнуто слишком много, или инфарктом. Да нафига? Ай, и чего я на вас время трачу? Ладно, идите себе с миром, только близко ко мне не подходите, это я сегодня добрая…

– Ты доообрая? – изумился Феликс.

– Конечно! Я ж могла второй ногой вас не по голени ударить, а выше! Я на каблуках, и они со стальными набойками, так что потомства у вас не было бы гарантированно, собственно, много чего уже не было бы… Так что хромайте отсюда подобру-поздорову, пока вас отпускают и в полицию не сдают!

Феликс только глазами моргал, медленно осознавая сказанное, а потом простонал:

– Что мне теперь дееееелааать?

– Что делать? Самому возмещать всё, что можно, и надеяться, что ваш генеральный вас не закопает, решив сделать козлом отпущения. И ко мне больше близко не подходить – чревато!

– Да я уж понял, – проскрипел Феликс, глядя вслед двум миниатюрным женщинам, огромному псу с мелкой чепуховиной на поводке и здоровенному мужику, с мрачным прищуром оглянувшемуся на него. – От жеж семейка! С такими на одном свете и жить-то страшно! – выдохнул он, пытаясь осознать, а сможет ли он «дохромать» до собственного, пока собственного БМВ.

– Марина, какой замечательный пёс! – сообщила мама в лифте. – Наконец-то я не буду за тебя бояться!

– Да, тебе надо брать его с собой на работу! – кивнул отец, наглаживая лобастую голову довольного Тёмочки.

– Неее, ну что ты! Мне его не отдадут! У нас его коллектив поделить не может, так что все в очередь, в очередь! – рассмеялась Марина.

– Да ладно… А Фиона? – удивилась мама.

– Шипит, плюётся ядом и презрением, а потом спит на его спине! – торжествующе выпалила Марина, осознав, что даже мерзяк Феликс сослужил хорошую службу, продемонстрировав абсолютную незаменимость Тёмочки в их домашнем хозяйстве. – Правда, она регулярно застревает когтями в его шерсти и очень раздражает этим Фуфа. Это ж Фуфин личный пёс! – Марина подмигнула родителям, и те понятливо закивали головами – само собой, понятно, что Фуфин, чей же ещё!

В квартире благоухал пирог с капустой и грибами, отлично пропёкшийся за время эпохальной встречи, красовался на столе свежезаваренный чай, и восседали в прихожей коты, с нетерпением ожидающие свою меховую лежанку со встроенным обогревом.

– Лепота! – принюхался Маринин отец. – Одного не хватает – зятя и внуков! – подумал он, но вслух говорить этого не стал – просто потому, что любит свою дочь.

– Как же дома-то хорошо, и Тёмочка у нас сказочный! – улыбнулась Маринина мама. – Жаль только, что малышка никак не оттает, – подумала она, но во всеуслышание это, разумеется, не сказала.

– Хорошо-то как! – выдохнул Тёмочка, осознав, что он одобрен всеми членами семьи, и теперь у него не одна хозяйка, а целых трое! – Только я не понял… Марина победила того типа, разве его не надо было приволочь домой и запЁчь?

– Неее, он плохо пах! Мы это не едим! – Фуфик не выносил мужчин, слишком активно обливающих себя парфюмом, а этот, добытый, был именно из таких. – Пошли лучше корма хряпнем! И стряхни ты с себя эту Фиону! Наглая кошь опять напрочь застряла в моей собаке!

Всё началось с кофе и дурацких пирожных, которые так нравились Ульяне. Дурацких – потому что на один укус. Вадим такие не понимал – что там есть-то? Появлялись они в кондитерской около дома Вадима нечасто, но он всегда покупал, как только натыкался – Уля так забавно восхищалась ими, словно он ей драгоценности приносил, радовалась как ребёнок и пирожным, и кофе с корицей.

Он закончил проект едва-едва, чувствовал, что сил почему-то нет ни на что, а ведь раньше так воодушевлялся этим исследованием.

– Ну, что ж! Молодец, что я могу ещё сказать! – похвала академика дорогого стоила, но Вадима не порадовала и она. Вяземский-старший покосился на экран компьютера и довольно хмыкнул!

Он не ошибся! Мальчик и правда изумительно талантлив! Хотя сейчас выглядит уставшим и практически больным, но он молод, отдохнёт, и всё пройдёт! Да и кое-какая его затея может Вадима заинтересовать…

– Ну, что же… Ты заслужил отпуск! Правда, сначала завезёшь одному моему знакомому, Виктору Ивановичу Брылёву, кое-какие редкие издания, которые я ему обещал. Там же можешь недельку побыть – у него отличный домик в Карелии, прямо на озере.

Академик кивнул на свёрток с книгами, лежащий на угловом столике.

– Адрес и телефон Виктора я тебе скинул. И будь с ним полюбезнее – он собирается финансировать ряд наших исследований.

– Хорошо, как скажешь, – безразлично кивнул Вадим.

Со свёртком в руках он машинально забрёл в Улину любимую кондитерскую, а увидев пирожные и кофе, обрадовался, купил и то, и то. Он настолько умотался, что, только дойдя почти до квартиры, вспомнил – они же расстались! Чуть не вышвырнул в помойку всё, что было в руках, включая бесценный дедов свёрток. Едва сдержался… и решил отправиться к этому самому Брылёву как можно скорее, пока есть хоть какие-то силы.

В машине, исправно отматывающей километры дорог на север, ему стало чуть легче – не думать ни о чём, выжимать газ, стараясь оторваться от своего холода, не оглядываться, опасаясь увидеть позади ледяные клубы изводящего его сумрачного тоскливого состояния.

Брылёву он позвонил с полдороги, тот неожиданно обрадовался, разговаривал так, словно Вадим ему вёз сокровища короны, подробно расписал маршрут, несколько раз уточнил, что Вяземский-младший хотел бы на обед.

Вадиму бы удивиться, с чего бы такое расположение от незнакомого и явно весьма небедного человека, но даже на это у него энергии не хватило.

– Нехилый у него домик у озера… – прокомментировал про себя Вадим возникшее перед ним натуральное поместье.

Виктор Иванович Брылёв довольно осмотрел прибывшего – весьма и весьма подходящий тип, как не посмотри! Сейчас главное, чтобы он приглянулся Милане…

– Кто бы знал, как трудно в наше время быть отцом симпатичной девушки! – любил приговаривать Брылёв и был полностью прав! Это и правда очень непростой процесс.

С самого раннего детства Милана точно знала, что она красива, богата и достойна самого-самого лучшего – а как же! Ей об этом наперебой рассказывали и мама, и папа. Рассказы подкреплялись доказательствами – отражением в зеркале и деньгами, бесперебойно выдаваемыми любимой доченьке. Правда, с возрастом появились некоторые облачка, которые омрачали Миланину жизнь – родители были категорически против выбранной Миланой карьеры.

– Нет, в модели ты не пойдёшь и в актрисы тоже! И в певицы заодно уж… – в один голос утверждали они. Милана сначала не поверила. Ну ей же всегда удавалось переспорить предков и получить всё, что хотелось, что значит «нет»?

Через полгода военных действий с обеих сторон стало понятно, что этот раунд Милана вчистую проиграла – всё-таки папа у неё был весьма неглупым бизнесменом, да, напрочь избаловавшем любимую дочурку, но сумевшим перекрыть ей кислород на модельно-актёрском поприще так, что Милане пришлось признать – моделью ей не быть…

Стал вопрос о том, куда же девать рыдающую в своих апартаментах принцессу рода Брылёвых?

– Замуж! Замуж срочно! Будут дети, ей станет не до того, чтобы мечтать о дурацких подиумах! Только мужа надо поприличнее, чтобы и управляемым был, но и не размазнёй, – решил Брылёв.

– Да где же ты такого найдёшь? – поразилась его супруга.

– Будем искать… – оптимистично распланировал Виктор Иванович, а так как родом он был из СССР, то машинально добавил: – С перламутровыми пуговицами!

Пуговицы как раз найти было элементарно, а вот достойного кандидата к ним несоизмеримо сложнее – как назло были или сынки собратьев по бизнесу, страдающие примерно теми же проблемами, что и Милана, то есть уверенностью в собственной исключительности и крутости, или выскочки со своими стартапами, девяносто процентов из которых разорится в первый же год существования, или попросту дармоеды, желающие хорошо устроиться в жизни, пусть даже за счёт женитьбы.

Брылёв почти разочаровался в современных молодых мужчинах, впав в настроение классического отца: «У меня есть красивая дочь, а также ружье лопата и алиби», и тут, в один из визитов в «химический» институт, где у него наклёвывался интересный бизнес, узрел Вадима. Причём, не просто так, а в кабинете академика Вяземского…

Вадим, пребывая в своём «зимнем» настроении, на разных посторонних типов не обращал никакого внимания, и напрасно!

– Внук академика, наследник, умница! Куча научных работ, родители в науке, безукоризненная характеристика! Да что я тебе говорю, вот смотри! – Виктор Иванович подсунул жене под нос смартфон с записью выступления Вадима.

– Ни слова не поняла, но так бы и слушала, и слушала! – Брылёва оценила Вадимову харизму исключительно положительно. – Надо брать, пока не перехватили! А академик что?

– Ну, он честно сказал, что внук не женат, что их семья хотела бы невестку из научной среды, чтобы понимала специфику, но противиться ДОСТОЙНОМУ выбору внука он не станет!

Супруги понимающе переглянулись. Оба были уверены, что Милана выбор наидостойнейший!

Короче говоря, Вадим, сам того не подозревая, прибыл знакомиться с Миланой.

– Вадим Антонович, ну я думаю, что можно просто Вадим, да? Вам понравилась ваша комната? Отлично! Обед будет через полчаса, а потом вы можете прогуляться по окрестностям.

Вадим даже в нынешнем сумрачном состоянии осознал, что тут что-то не то… Нет, ну в самом-то деле, почему его так обхаживает не только хозяин дома, тут с натяжкой можно было бы представить, что он просто благодарен деду за книги, но ведь и жена этого самого Брылёва Вадиму лучезарно улыбается, всячески выказывая своё расположение.

За обедом он начал подозревать истину – его церемонно представили Милане – дочери семейства.

– Миланочка, поухаживай за гостем! – категорично приказал девушке отец.

– Так… Миланочка, значит… поняяятненько… – сообразил Вадим, уловив взгляды семейства Брылёвых на свою скромную особу. – Ну, дед… удружил!

Миланочка, впрочем, довольной не выглядела, подливала ему чай, кисло улыбалась, а потом, после категоричного приказа отца показать гостю окрестности, неохотно отправилась с Вадимом к озеру.

– А вы что? Правда химик? – после длительного молчания процедила она.

– Правда, – Вадим сердился на деда и болтать с Миланой не имел никакого желания.

– А я вот хотела моделью стать или певицей! – оповестила его спутница. – Только родаки денег не дали. Сказали, что это путь в пустоту!

– Логично вообще-то… – вздохнул Вадим, начиная сочувствовать её «родакам».

– Так что сейчас я решила стать авторкой!

– Кем? – Вадим решил, что ему послышалось. – Автором?

– Да нет же! Авторкой. Я считаю, что мужские названия профессий устарели! Я буду авторкой и стану писать про токсичных родителей, душные отношения, абьюз. Ну, могу ещё блогеркой стать!

У Вадима появилось ощущение, что его голову посетил какой-то вредный тип с перфоратором, включил вредное устройство изнутри и продалбливает его висок.

– Предки говорили, что у вас все химики? Ну, в семье? – не отставал перфоратор.

– Да… – хмуро признался Вадим, осознавая, что, если он хочет выжить, надо делать ноги! Срочно и непременно.

– А правда, что у вас бабушка академичка? – ещё одна перфораторная очередь прошила Вадимов висок.

– Кто? – он изумлённо воззрился на свою спутницу.

– Ну, академик по-современному! Академичка! Или всё-таки профессорка? – засомневалась девушка.

– Счас сдохну! – понял Вадим, изо всех сил стараясь сдерживаться. – Нет, моя бабушка была не профессорка и не академичка, а академик. И не химичка, а химик. Простите, Милана, я вспомнил, что у меня есть срочное дело и мне нужно уезжать.

Срочная эвакуация Вадима из-под дружелюбного крова семейства Брылёвых весьма походила на бегство.

– Нет, мне нужно ехать. Дед сказал, что я останусь на неделю? Он просто был не в курсе моих планов. Благодарю за прекрасный обед. Извините, что вынужден так быстро вас покинуть…

Вадим выдохнул с облегчением, только когда вырвался на пустую лесную дорогу и вдавил педаль газа в пол, стремясь как можно скорее удалиться от гостеприимного дома с будущей великой авторкой, а может, блогеркой…

– Удачи её родителям, конечно, но мне кажется, что им уже ничего не поможет! – бормотал Вадим.

Звонок деда он ожидал, и, как выяснилось, не напрасно!

– Вадим? Что случилось? Ты почему уехал? – сухо уточнил академик Вяземский у внука.

– Уехал, потому что обнаружил, что у хозяев дома на меня какие-то не совсем обычные планы. Вроде как матримониальные…

– Почему же необычные? Что странного в том, что они хотят удачно выдать замуж единственную дочь? – довольно хмыкнул дед. – Возвращайся! Скажи, что уладил все дела и можешь с ними остаться.

– Нет.

– Что значит нет? – Игорь Вадимович нахмурился.

– Дед, я не буду выполнять твои указания касательно моей личной жизни! – сердито отозвался Вадим.

– Да что ты? А тебя не смущает то, что ты их уже вовсю выполняешь? А? Ты бросил эту свою девицу с ногами от ушей, как только я тебе велел, и поехал в Москву к Лене! Не получилось – вернулся к ней, ну ладно, понимаю, физиология… С Верой не сложилось, но это и к лучшему. Но когда я с тобой поговорил перед свадьбой Макса, ты окончательно её оставил! И правильно сделал, кстати говоря. Ты что, думаешь, я не вижу, что с тобой происходит? Ты молодой здоровый мужчина, да, тебе нужна женщина, понимаю, вот и женись на этой Милане! Семья отличная, девушка обучаема… Сойдёт.

Вадима внезапно затошнило и от ярости потемнело в глазах. Вот значит, как дед про него думает! Да, он уехал в Москву, подбивать клинья к Лене по команде деда, и сейчас проклинает тот день, когда он это сделал! И с Ульяной он порвал вовсе не по приказу деда, наоборот, это она его бросила! И всё то, что с ним сейчас происходит… Дед что, решил, что это из-за физиологии? Да ему плохо, потому что Ули рядом нет! Невыносимо плохо, потому что он её потерял…

– Вадим, немедленно возвращайся к Брылёвым! – приказал академик. – Ты меня слышишь?

Вадим вдруг представил, как дед сидит за своим любимым письменным столом в кабинете и всерьёз решает его судьбу, полностью, абсолютно, совершенно наплевав на то, что хочет он сам!

– Слышу, но не поеду! – рявкнул Вадим в смартфон, откинул его от себя, вцепился двумя руками в руль, но даже это не помогло ему проехать следующий поворот. Слишком высокой оказалась скорость, слишком неконтролируемой ярость, слишком сильным холод, наконец-то нагнавший Вадима и полностью, с головой захлестнувший его.

Спасло его только то, что за поворотом росли молодые гибкие деревца, которые смягчили падение машины.

Вадим сидел, уставившись на ветки, закрывавшие лобовое стекло машины. Тишина была такая, словно кто-то разом выключил все звуки на земле, и тут запищала какая-то испуганная неожиданным вторжением птаха, ей ответила другая, зашуршали листья, подхваченные ветром.

– Живой, вроде… Странно даже, – он выбрался из машины и сел рядом прямо на землю – как-то ноги не держали. – Интересно, а если бы не выжил, кто-то пожалел бы об этом?

Раньше такие мысли его никогда не посещали, но раз уж прилетели, он стал их неспешно обдумывать.

– Мама всегда больше любила Макса – да оно и немудрено! Он никогда не поддерживал дедовские издевательства над её готовкой, уборкой, карьерой… Отец… Отец мной гордится, только вот любить точно не любит – он для этого слишком сухой. Бабушка выделяла и любила Ирину. Дед… Дед… А что дед? Ему нужен наследник, преемник, продолжатель династии! Когда он думал, что я сливаю информацию, он расчудесно переключился на Макса. Так что о любви говорить тут тоже не приходится! Он реально думает, что мной полностью управляет! Типа как марионеткой – дерни за верёвочку, и фигура побежит куда ей велено! – Вадим неловко схватился за гудящую голову, а потом хмыкнул. – Ой, а ведь смешно было бы, взять жениться на этой Милане, приволочь её к деду в дом и поселить там! Типа – вот тебе невестка, которую ты мне выбрал. Авторка-блогерка, это вам не кот начхал, не химичка-академичка или профессорка! – тут его разобрал истерический смех, который, правда, ничуть не добавил веселья в его осознание действительности.

– Уля бы переживала! – дошло до него. – Точно переживала бы! Даже если она уже с другим! Она такая – неравнодушная! И любила меня. Точно любила! И я её… Только почему-то мне всё казалось, что это не очень важно, что любовь есть. Что ещё впереди ждёт какая-то другая, правильнее, лучше! А её нет! Не даётся она так.

Простые и вполне доступные истины до всех доходят по-разному. Кому как дано… Некоторым и всей жизни мало, чтобы додуматься до того, что любовь слишком дорогая, драгоценная штука, чтобы посылать её второй, третий и тридцать третий раз тем, кто её совсем-совсем не умеет ценить. Нет, бывает, конечно, даётся ещё шанс, но это уж вовсе не обязательно.

Вадим осознал это, сидя в молодом осиннике у лесной дороги, глядя в весеннее небо, прислонившись спиной к дверце собственной машины и лениво отмахиваясь от голодных комаров.

– Только вот… уже поздно, да? – спросил он сам у себя. – Поз – дно… Дно, и я на нём!

Холод подступил с такой силой, что даже зубы застучали, звон комаров мешался с бряканьем смартфона, на который Вадим не обратил ни малейшего внимания, на дороге кто-то остановился, увидав свалившийся автомобиль, и теперь пытался докричаться до Вадима.

– Эээээй, мужик, ты там живоооой?

– Живой, – беззвучно ответил он. – Да! Живой же я! И она тоже! И что меня так разобрало? Ну, прогнала, ну, дурак был. Даже если она сейчас с кем-то другим, я же могу попытаться! Нет, правда, могу! Я же знаю её как никто, знаю, что она любит, как смеётся, как забавно морщит нос, когда принюхивается к кофе, и как закрывает глаза, когда ест те смешные пирожные. Как у неё вечно мёрзнут ноги и ей обязательно уже осенью нужны тёплые сапоги. Как расстраивается и устаёт, когда к ней приходят тяжёлые клиентки, как радуется, когда у неё всё получается.

Он вспоминал, словно выстраивал мостки в той зыбкой ледяной мешанине, в которой тонул всё последнее время. Он даже полез за смартфоном, чтобы Уле позвонить, но снова не дозвонился.

– Да, точно, в чёрный список внесла… Ничего-ничего, я всё равно попытаюсь! Я ж почти за ней не ухаживал, так свезло, что мы как-то сразу сошлись. Ну, значит, сейчас пора всё сделать как надо, пока не поздно.

От одной мысли о том, что Ульяну влюбит в себя какой-то другой тип, ну вот хоть тот, с которым она в ресторане была, женится на ней и, возможно, сделает её несчастливой, у Вадима аж скулы свело.

Ему внезапно стало понятно то, о чём говорил Макс – жгучее желание немедленно зацапать Ульяну, отволочь в ЗАГС, жениться и законно рычать на любого, кто к ней посмеет подойти с интересными намерениями. – Чего я столько времени-то потерял? А! Деду она не нравилась, тоже мне, велика потеря… Зато, надо думать, ему чрезвычайно понравилась та Милана! – Вадим нервно рассмеялся.

– Мужик, а мужик, ты живой? – надрывался кто-то ответственный на дороге. – Помощь нужна?

Вадим пораздумывал ещё и сделал два очевидных вывода – он реально живой, какой-то даже более живой, чем всё последнее время, и помощь ему точно не помешает – сложно начать ухаживать за Ульяной, сидя в осиннике на приличном расстоянии от неё…

Через час, наполненный весьма активными занятиями по добыванию Вадима с машиной из гостеприимной рощи, он уже практически сроднился с дядь Мишей из соседней деревни, его сыном и тремя сотнями комаров, ни в какую не желавшими расстаться с таким подарком судьбы.

– Езжай, химик! И ты того… осторожнее, тебе свезло, конечно, но ты ж учти, Ангел-хранитель может в следующий раз и не поспеть! – с этим напутствием кряжистого и основательного Михаила Вадим и отчалил в сторону Питера.

Он доехал до Ульяниного дома вечером, припарковался и решил, что будет её ждать, сколько потребуется.

– Ну, хоть поговорю…

Ожидание оказалось не таким уж долгим, только вот дождался он совсем не того, о чём мечтал – Ульяну провожал тот самый тип из ресторана.

И мало того, что провожал, так ещё и зашёл вместе с ней в подъезд…

Всё воодушевление, с которым Вадим выдирался из осиновой рощи и рвался в Питер, испарилось и вокруг него, не обращая никакого внимания на вполне уверенную весну, снова завыла его личная метель.

– А чего ты хотел? Что она будет сидеть и тебя ждать? – он пытался себя как-то приободрить, но получалось не очень. Воображение работало так ярко, что хоть на стену лезь! – Я не могу туда идти! Не могу – права не имею! Уже не имею…

Звонок от деда он принял автоматически и удивился. Дед что-то говорил о том, что он должен немедленно вернуться к каким-то Брылёвым…

– Кто такие? Ааааа, ну да, домик на озере! – дошло до Вадима. Хорошо хоть у деда не спросил.

Ему показалось, что это было так давно, что он уже и позабыл про них.

Дед что-то говорил, говорил, а потом, уловив, что Вадим как-то слабо ему внимает, раздражённо уточнил, слушает ли внук его?

– Нет, а ты что-то важное сказал? – рассеянно прозвучало в динамике.

Академик так изумился, что на некоторое время даже звук утратил. Правда, быстро воспрял и потребовал немедленно приехать к нему!

– Нет, – Вадим говорил так безразлично, что даже непрошибаемый академик озадачился.

– Вадим, ты здоров?

– Не знаю. Мне всё равно! – Вадим пожал плечами, словно дед мог его видеть. – Не трогай меня сейчас. Не звони и не требуй ничего!

Это уже было серьёзно… Академик призадумался, глядя на погасающий экран смартфона, а потом вспомнил одного своего сокурсника, который от переутомления получил нервный срыв и впал в депрессию.

– Да, в принципе, это возможно… отпуск у него был… когда у него был последний отпуск?

Игорь Вадимович призадумался и вспомнил. – Ого! Прилично времени прошло, а работал он очень активно! Ну, что же, я подожду… пусть мальчик отдохнёт.

«Мальчик» однозначно не отдыхал. Сидеть в машине было невмоготу, он вышел и начал мерять шагами улицу, пугая прохожих мрачным выражением лица и некоторой всклокоченностью, полученной им после падения в осины.

– Не могу! Даже думать не могу, чем они там занимаются! – время от времени шипел он. – Надо уезжать!

Жаль, что он не мог видеть сквозь стены, потому что более невинного занятия, чем перестановка мебели, и придумать сложно.

– А я тебе как архитектор говорю, более того, как человек, который страдает от матушкиных перестановок с момента, как мне исполнилось четырнадцать лет! Так что слушай и внимай! – Костик принял важный вид, выпятил грудь и заявил: – Тут этот шкаф плохо смотрится!

– Да я верю, но мне неловко… – переживала Ульяна.

– Неловко не использовать дармовую мужскую мебелепереносную силу! Тем более с наработанным опытом. Вот матушка к тебе сходила и теперь такая довольная… у неё все соседки и подруго-ненавистницы перебывали уже, все поголовно сказали, как она очень плохо выглядит, а это, сама знаешь, первый признак того, что выглядит она бесподобно! На неё даже сосед с четвёртого подъезда внимание обратил, и я чуть было не был отлучён от дома, потому что в упор не помню, о ком она говорит!

Ульяна рассмеялась. Да, матушка Кости, которого она звала «Кока», у неё в салоне была. Костя сам попросил разрешения записать родительницу на мэйк.

– Слушай, сил нет! Нарисуй ты ей на лице что-нибудь, а? Понимаешь, она тут носится с новой идеей, а она мне пока не по карману! Представь, хочет поставить диспоузер. Не знаешь, что это такое? И я не знал! Зато теперь могу менеджером-продажником по ним работать… Это такая фигня, которая ставится под мойку и измельчает все отходы. Кнопку нажал, и она вжжжух и всё сожрала. В неё нельзя совать только консервные банки, большие кости и собственные пальцы, всё остальное она перемалывает до полужидкого состояния. Страшная штуковина, между нами… У меня лично она вызывает ассоциации с миногой. Брррр. Нет, оно полезно, конечно, но матушка хочет самую дорогую, а под неё надо менять раковину, а под раковину менять шкафик, куда раковина вмонтирована, а под шкафик…

– Дай угадаю! Надо менять всю кухню? – подхватила Ульяна.

– Точно! Зришь в корень! Да и вообще, кухня-то старая! Ей уже аж пять лет!

– Да какая же это старая кухня? – удивилась Ульяна. – У меня старше.

– И у меня тоже, но это не показатель, знаешь ли! Маме если что втемяшется, уй, хоть в подполье уходи! Угораздило меня в Питере родиться – тут катакомб нету… – Костя смешно разводил руками, показывая, как именно ему не повезло!

Ульяна только смеялась – очень уж забавный Костя ей попался. Она довольно быстро поняла, что их общение Косте попросту греет душу и даёт возможность выговориться. На западе это именуют сеансами психотерапии, а у нас по старинке – дружбой. Дружить Уля умела и любила. К тому же, Костик, осознавая, что приличное время у Ульяны занимает, пытался как-то помочь ей по хозяйству, заодно с удовольствием рассказывая о себе. За рассказами он прибил и повесил ей новые полки, отремонтировал внезапно сломавшийся пылесос, переставил мебель, помог повесить новые шторы, перенёс несчастный, почти что выкопанный и почти добитый Спонжиком цветок в другое место, и подсказал, как именно защитить растение.

– Проще пареной репы! Зубочистки! Да я тебе в следующий раз всё сделаю, вот чесслово!

Через день он пришёл с гигантской пачкой зубочисток и кропотливо утыкал ими всю землю в горшке, ни на минуту не переставая рассказывать про матушку и бывшую жену.

– Слушай, ты не думай, я обычно не такой болтун, просто ты как-то внушаешь доверие, а у меня уже сил нет всё это в себе держать. Но ты если что сразу меня затыкай и гони в три шеи, ладно?

Ульяна так часто выслушивала клиенток, что легко переносила любые Костины разговоры, тем более что он перемежал важные для него рассказы повествованиями о его собственной живности, и это было так уморительно, что Ульяна хохотала до слёз.

– Представляешь, моя гранд-кошь-дама в одночасье решила, что пора снимать плотные шторы, ибо весна! Судя по всему, она разбежалась, сиганула на штору и напрочь её содрала, правда, слегка не рассчитала и рухнула вместе с этой кипой ткани на собак. Те, разумеется, врассыпную, только вот у них рассыпная случилась паническая – рванули друг на встречу другу. Грянулись друг о друга, ничего не поняли под тканью, перепугались, заметались. А тут я как раз домой пришёл. И такую картину маслом по хлебу застал… Вот ты хихикаешь, да? А я было ничего сходу не осознал, кроме того, что моя Василиса откуда-то приволокла слонёнка, замотала его в штору и теперь на нём катается взад и вперёд по квартире. Потом уже «слонёнок» распался на составные двухсобачные части… Короче, просто так у меня домой прийти не выходит, а непременно с какой-то жутью!

При учёте таких рассказов и хозяйственной помощи, немудрено, что Ульяна радовалась Константину, несмотря на его нескончаемые зубодробительные откровения о матушке – ну что же поделать, не повезло человеку!

– Уль, вот честное слово, влюбился бы в тебя, но не могу обрекать на мучение с такой свекровью! – вдруг сказал Костя. – Мне ж нужна этакая бой-баба, чтобы матушка её не слопала! Да ещё чтобы она мне самому понравилась и живность мою приняла. Короче, сочетание нереальное.

– Да ладно тебе, чего в мире не бывает, и на тебя счастье найдётся! – улыбнулась ему Уля, полностью успокоившись по поводу Константина. Нет, внимание ей, конечно же, было приятно, но никак не получалось забыть…

– Нет, что? Так и сказал? Ну, баааарааан! – злилась по телефону Маринка, после того как Костя ушёл, а Ульяна позвонила подруге.

За окнами шёл проливной дождь, начавшийся ещё когда у неё был Константин, на руки залез Спонжик, до глубины души оскорблённый зубочистками в цветке, настроение как-то упало, вот и набрала она Марину.

– Слушай, не ярись, а то у меня средство связи искрит, – попыталась было утихомирить подругу Уля, но куда там…

– Нет, что значит, не ярись? Ты сама-то подумай! Такой многообещающий кадр и годится только мебеля двигать, да о маме жаловаться! Хотя… если он такой маменькин сынуля, и хорошо, что ради пользы в хозяйстве работает! На что там мама-то похожа?

– Милейшая тётенька, просто милейшая. После неё у косметолога упало давление, а у маникюрши случился приступ мигрени. Знаешь, такие бывают, когда через слово «милочка», «дорогая», а вымотают все нервы до самого донышка.

– К тебе тоже приставала? – грозно уточнила Марина, явно готовая стартовать в Питер на расправу.

– Неее, я же лицом занимаюсь – молчать нужно, но Костика могу понять. С такой и правда невыносимо сложно.

– А Иван? Ну этот… московский рыцарь?

– Да мы переписываемся где-то раз в неделю. Как дела и всё такое. Фотки шлёт с московскими видами. Сама понимаешь, шестьсот с лишним километров так просто не пересечь.

– Это ты мне говоришь, да? – удивилась Марина. – Хотел бы, давно бы приехал!

– Ну да, конечно, приехал бы. Ему просто приятно со мной пообщаться, только и всего.

– Одному приятно поговорить, второму приятно попереписываться, ёлки-палки, куда подевались нормальные, а? Ну, где эти мужчины? – возмутилась Марина. – Вот знаешь, когда Витька был жив, мне некоторые девицы говорили, что его надо бросить и найти себе лучшего.

– Почему бросить? – удивилась Ульяна, которая знала, как Марина с женихом любили друг друга.

– Да он же нормальный был, ну не идеальный. И ссориться могли, и разругались один раз вусмерть, так он какую-то девицу в кино пригласил. Ох, сколько же мне потом капали на мозги, бросай его-бросай, предавший раз, предаст опять… А вот где-то там за горизонтом стада, табуны идеальных бегают… Вот сколько лет прошло, что-то я эти горизонты не видела! Слушай, а этот… Ну, Вадим? Он не появляется?

– Нет. Может и звонит, но я же его в чёрный список внесла, – Ульяна говорила так ровно и спокойно, что только человек, который её отлично знает, мог сообразить, насколько у неё на душе нехорошо.

– Никак, да? Не получается? – Марина как раз была из самых-самых близких, поэтому, услышав плач, не удивилась и не смутилась. – Ээээх, какой он дyрeнь, этот твой Вадим!

Марина прекрасно понимала, что только сама Ульяна может знать на самом-то деле, кто ей нужен. Никто другой… Никто и никогда. Нельзя влезть в чужую жизнь со своим пониманием счастья, расстелить его там, как праздничную скатерть и заставить человека радоваться этому. Так не бывает.

– Да он не дурень, просто изуродованный дедом! – вздохнула Ульяна. – Я уже видеть этого не могла… Этот паук просто вызывал их по очереди и настраивал друг против друга.

– Ну, они же взрослые…

– Да это же с детства началось! Мне Марина Леонидовна, ну мама Вадима, рассказывала. Она как-то даже хотела с детьми уехать подальше. Мечтала, чтобы муж их увёз, но тот совсем отцом подмятый – просто тень по имени «Да папа, как скажешь». Потом Марина решила развестись, потому что видела, что академик с внуками делает. Только ей сказали, что уйдет она одна, детей не отдадут. Так что сидела она тише воды и ниже травы. Между внуками никакая дружба не приветствовалась, Вадиму внушалось, что он – будущий наследник, но только если добьётся успеха. Иначе – никому он не нужен! Вадимова бабушка этому как-то противостояла, по крайней мере, пыталась, но она тоже была вся в науке, так что особо времени у неё не было. Знаешь, какой Вадька приходил от деда, когда тот ему по старой памяти бил по больному? Когда опять это включал «ты становишься бесталанным, ты ничего не будешь стоить, никому не будешь нужен»? Словно из него все силы добыли! А потом кидался в эту проклятую работу как одержимый. Более того, он сначала и про меня так думал.

– Как так?

– Ну что я с ним из-за его достижений, денег, фамилии. Я ему даже по физиономии как-то врезала.

– Тыыыы? – изумилась Марина с явным уважением.

– Ну да… Он как-то приехал из дедовского дома и как заведённый повторял, что он никто, ничего у него не выйдет, Макс всё получит, и я от него уйду. Я только не поняла, куда я должна уйти… к Максу что ли? Но поняла, что это безобразие просто так не остановить, вот и хлопнула. Он так удивился, аж в кресло рухнул, – Ульяна рассмеялась сквозь слёзы.

– Да уж… я бы тоже удивилась, что ты, да пощёчину… Мне-то казалось, что он такой… ну, жёсткий.

– И это было. Нет, руку никогда не поднимал, конечно, но вот рявкнуть мог, если сунулась не вовремя, а он по уши в каких-то расчётах, ну это в принципе можно понять. Я просто научилась соображать, что иногда к нему лучше не соваться – аж искрит от человека. Зато обожал покупать мне лакомства, украшения постоянно дарил – шкатулка забита, правда, мне больше сапоги вспоминаются… Похолодало резко, снег, а я, как назло, была в осенних туфельках. Так он мне сапоги купил и на работу привёз – замечательные меховые сапоги, кстати… А когда я гриппом заболела, он из Вены прилетел раньше времени. Как только узнал, что мне плохо, плюнул на всё и прибыл. Правда, лучше бы этого не делал – дед его тогда чуть со свету не сжил.

– Ну, он же взрослый, этот самый Вадим…

– Да, конечно. Просто если с детства приучать человека к определенному образу жизни, то очень трудно от него как-то уйти. Да и потом, академик отлично знает уязвимые места Вадима. Нет, их всех, но Вадима особенно – он наследник!

– Слушай, а как его отец воспринимал всё это? – осторожно уточнила Марина. – Неужели действительно «Да, папа, как скажешь»?

Она вдруг представила, что её кто-то в детстве так шпыняет… Да отец и мама мокрое место бы оставили от любого… Даже своих родителей остановили бы!

– Ну как… Антон Игоревич всегда говорил, что отец всегда всё лучше знает. Марина Леонидовна в начале ещё пыталась бороться, но что она могла? Да и потом, дед искусно манипулировал самим Вадимом против матери. Ну что там взять с малыша пяти-шести лет, которому говорят, что его мать не в состоянии оценить величие науки, замысел… Что она не талантлива, больше любит младших, а на самого Вадима ей наплевать. Вадим, когда к моим родителям приезжал, смотрел во все глаза – оказывается, и такие отношения бывают! Когда любят просто потому, что ты есть. Не за что-то, не за достижения, взятые высоты и так далее, а просто любят. Когда ты дорог без оглядки на что-то, и конкурировать за это не нужно. Когда просто хорошо возвращаться домой! Веришь, он часто просто приходил ко мне и засыпал в кресле, говорил, что ему так тепло становится, что сразу в сон клонит. Ещё бы… У деда-то в доме как на минном поле!

– Ээээ, что-то мне уже жалко этого типа! – Марина поёжилась.

– Да и мне его сначала просто жалко было, потом уже влюбилась, да так, что понимаю – никакого будущего нет, а всё равно никак не могу оторваться!

– Слушай, ну а почему так безнадёжно? Сейчас мне, например, многое становится понятным… Жаль, что ты раньше это не рассказывала.

– Да как бы я могла? Это же такое личное… Как такое расскажешь? – Ульяна только вздохнула. Марина, зная вечную щепетильность подруги, покивала головой. Да, что есть, то есть. Улька всегда такой была.

– Слууушай, а вот жалко, что ты мне не рассказала! Я бы какую-нибудь диверсию придумала академическому дедусе, с доставкой в его особняк! – заговорщицким тоном прошептала Марина и обрадовалась, услыхав, как подруга рассмеялась. Пусть невесело, но рассмеялась. – А если серьёзно, то могу только пожелать этому несчастному типу, чтобы он вырвался от своего домашнего паука!

– Я тоже очень ему этого желаю! Нет, честно, если бы он был там счастлив, то пусть так всё и оставалось бы, но ему было плохо! А сейчас… сейчас ещё хуже. И я не могу ему помочь.

– Да, тут ты права, не можешь – только он сам может. Может решить, что ему надо, а что нет, чем он может пожертвовать…

Обе подумали, но не сказали, что пожертвовал-то Вадим, как видно, Ульяной.

Несчастный тип мотался по улице, и даже дождь его не спугнул! За это он был вознаграждён:

– Вот он! Вышел… – Вадим узрел Улиного спутника, поднявшего повыше воротник ветровки и раскрывшего над собой зонт.

Он сам не очень понимал, зачем, собственно, отправился за типом? Что надо сделать? Сказать, чтобы мужик подальше держался от девушки? Ну скажет он, а тот Вадима и спросит, мол, девушка-то тебе кто? Никто? Так какого же ты лезешь?

– Никто… Никто… – Вадим ненавидел это слово до глубины своей души!

– Ты будешь никем! Ты никто! – холодно бросал ему дед. – Твой брат наступает тебе на пятки! Даже твоя сестра будет талантливее, а ты не можешь решить такую ерунду?

Вадиму в его одиннадцать лет дико не хотелось быть никем, и он занимался до глубокой ночи, пока не валился с температурой.

– Ты никому не будешь нужен! – ледяной голос пробирал до костей, и Вадим резко остановился. Давно ушёл куда-то тот тип, которого он преследовал, дождь полил сильнее, а в довершение всего выяснилось, что он прилично ушёл от своей машины.

– Я даже кошелёк в машине оставил… – сообразил Вадим. – Придётся пешком возвращаться, хорошо хоть ботинки подходящие – ехал-то в дом на озере… – ему показалось, что с утра прошло столько лет…

– Молодой человек, что вы мешаете проходу? – за спиной кто-то громко завозмущался, и Вадим пропустил вперёд крошечную старушку под огромным зонтом.

Старушка сердито тряхнула им, окатив Вадима брызгами и важно удалилась. Он, стараясь увернуться от дополнительного душа, отшатнулся к стене и тяжело привалился к ней.

– Ну и денёк у меня…

– Иумяяяяя, – прозвучал под ногами невнятный писклявый звук.

Вадим опустил глаза и отпрыгнул бы, но за спиной была стена, поэтому страшно грязный маленький котёнок невнятно-белёсого цвета всё-таки добрался до его ботинок и, обхватив один из них, прижался к шнуровке. Видимо, так ему показалось теплее.

– Ээээй, ты… кыш! Кыш-кыш отсюда! – Вадим попытался отступить вбок и стряхнуть с ноги это грязное существо, но оно не стряхивалось, перебирало задними лапами, торопясь за его ботинком. Нет, можно было, конечно, просто с силой откинуть его, пнуть, но привиделись вдруг Улины глазища, когда она зимой кормила того, полосатого и пыльного кота. Он тогда так рассердился – ну всем же известно, что уличные животные заразны, а Ульяна бралась за него, на руки подняла. Вадиму с детства прививали научный взгляд на окружающую среду, поэтому лет с трёх рассказывали о целесообразности животных, об их физиологии, включая показ увеличенных фото глистов всевозможных видов, их переходных форм, блох, а также переносимых ими бактерий и вирусов. Так что к разумному подростковому возрасту у него сформировалась стойкое непонимание, зачем люди сами, своими собственными руками подбирают себе проблемы и всевозможную заразу.

Он попытался снова отодвинуть ботинок от котёнка, но тот цепко держался тонюсенькими лапами.

Откуда взялись те слова он так и не сообразил, но они вдруг чётко и ясно прозвучали в его голове:

– Когда тебе плохо, найди того, кому хуже, и помоги!

– Помочь ему? Ну не знаю… грязный, мокрый, заразный ещё небось, – внезапно вспомнилось брезгливое лицо отца, когда они с братом когда-то приволокли домой подобранного щенка. Макс был маленький, вряд ли он помнит, а вот он, Вадим, всё отчётливо уяснил:

– Это бесполезные твари! Никогда ни одного из них у нас в доме не будет! Это зараза, глисты и вирусы с бактериями! Ты что, хочешь, чтобы из-за тебя заразился твой брат? Я что, напрасно тебе показывал все те материалы? – лицо отца, обычно бледное, нависло над Вадимом и опасно покраснело. – Выкинь ЭТО немедленно, иначе о твоём поступке узнает дед и будет очень, ОЧЕНЬ тобой разочарован!

– Мяяяяяя! – писк был совсем слабый, да и лапы, которыми это грязное существо хваталось за Вадимов ботинок, потихоньку стали сползать. Вот, кажется и шанс, даже пинать не надо, высвободи, наконец, ботинок и иди себе к машине, как нормальный человек!

Вадиму вдруг показалось, что он так же хватается за что-то важное, что может его спасти, и у него тоже отчаянно не хватает сил удержать это что-то.

Кто его знает, как это происходит, но люди иногда меняются… Нет, не все, и не сказать, чтобы очень часто, но это бывает! Никто не может сказать, какая именно соломинка сломает нечто очень и очень выносливое, какая капля будет последней. И что именно заставит человека брезгливого, вредного, изуродованного морально, вдруг нагнуться и…

– Да ты ж ничего не весишь! – очень «умно» сообщил Вадим котёнку.

Тот даже сказать ничего не смог, обвис грязной мокрой тряпицей и глаза прикрыл, уже ни на что хорошее и не надеясь.

– Да что ж за день-то такой, а? – сердито спросил Вадим у дождя, запихивая за отворот лёгкой куртки это несчастное нечто. – И ведь не выбросить уже…

– А может и не надо? – задал он себе следующий вопрос, почти бегом возвращаясь к машине.

На Улины окна он покосился с надеждой…

– Может, пойти к ней? Ну хоть котёнка отдать! Его-то она точно пожалеет!

И тут ему показалось, что то, что замерло у него за пазухой, перестало дышать.

– Эй, ты что? Ты это прекрати! Ты живой?

Мутный глаз приоткрылся.

– Ээээ, нет! Я сейчас печку включу, и поедем мы… куда вас там возят-то, когда вы болеете? А? Ну да, в ветклинику. А то… вот так принесу я тебя Уле, нет, она не прогонит, конечно, а ты вдруг возьмёшь там и помрёшь у неё на руках. Она плакать будет! Точно будет! Она даже над голубем плакала, который как-то об лобовое стекло грянулся. Нет уж, поехали к врачу!

В первой клинике Вадиму задали вопрос:

– Усыплять будем? – таким обыденным тоном, что его вдруг передёрнуло. Да, он не Уля ни разу, только вот пока они ехали, котёнок из последних сил держался за его куртку изнутри, лапы срывались, смотреть на это было положительно невозможно, но Вадим смотрел, точнее косился, когда можно было оторвать взгляд от дороги. Он никогда раньше не видел близко такое непохожее на человека и такое схожее с ним самим существо – оно боролось, старалось, боялось, пыталось как-то выжить…

– Никаких усыплять! – Вадим рассудком-то понимал, что это, наверное, самое разумное в данной ситуации. Нет, ну правда, куда это больное создание девать? Да и не выживет оно, а так, только мучиться будет дольше.

– Да этот доходяга ещё и не выживет! – равнодушно сказал ветеринар, брезгливо касаясь котёнка.

– Понятно мне всё и с вами, и с вашим профессионализмом! – ледяным «дедовским» тоном произнёс Вадим, сгрёб котёнка и выскочил обратно под дождь. – Где найти хорошего врача? Где?

И тут его осенило! Он вспомнил, кто должен это знать точно!

– Макс! Ну, давай же, бери трубку! – бормотал он и чуть не взвыл, услыхав равнодушное «Абонент вне зоны действия сети».

– Так, спокойно! Кто ещё? Кто общается с животными? – стоило только призадуматься, и память исправно выдала нужную информацию.

– Ульяна говорила, что Марина возится со всякой живностью… – Вадим торопливо нашёл номер и набрал его.

– Да? – он мог бы поклясться, что голос звучал как-то не так, как в прошлый раз. Заинтересованно что ли… Только времени у них с котом на осмысление этого не было.

– Марина, где в Питере клиника с хорошими врачами? Ветеринарными!

– Че-го? – Марина могла ожидать что угодно, только не этот вопрос.

– Быстрее! У меня котёнок на руках, точнее на руке и за пазухой. Он… плохо ему. Я доехал до ветеринарки, а тут мне сказали, что его надо усыпить.

– А ты не хочешь? – Марина внезапно заговорила чётко и очень быстро. Ей казалось, что звонок прилетел из некой параллельной реальности, но она-то знала – в жизни бывает всякое…

– Нет! – Вадим с тревогой смотрел, как котёнок дышит.

– Где ты сейчас? – она прикинула и моментально выдала и куда ехать, и к кому обращаться. – Я позвоню, предупрежу про тебя. Езжай, и это… осторожнее.

Вадим не уловил, что именно ему было сказано, он уже сидел за рулём. Почему-то это несчастное существо, с трудом сопящее у него под полой куртки, стало ему как-то совсем небезразлично, а вот вероятное наличие у него паразитов отошло на задний план.

– Дыши и не вздумай умирать, понял? Выдумал тоже мне… – строго велел он котёнку.

В этой клинике никто и не подумал задавать вопрос про усыпление. Сразу вышел врач, взял белёсую невесомую тряпочку и поспешно удалился, а Вадим приткнул себя на сидение скамейки у кабинета.

– Ну что я вам хочу сказать… – голос врача вырвал Вадима из какой-то сумрачной дрёмы. – Кошечка истощена, с переохлаждением, с сильной простудой, с насморком, но воспаления лёгких нет, и она очень старается.

– Кошечка? – глупо переспросил Вадим. – Я думал, что это кот.

– Нет, – вдруг улыбнулся вет. – Классная полупушистая девица. Очень красивая и крайне упёртая. Когда животное так хочет жить, ветеринария бессильна.

Вадим сообразил, что врач так шутит, и сам хмыкнул уже облегчённо.

– Только у нас стационар забит. Ни одного места свободного нет, – озадачился врач. – Сами справитесь? Мы её сейчас прокапали, высушили, согрели. Анализы все взяли. Что и как колоть вам напишем, лекарства выдадим. Ну или можете в другую клинику обратиться.

– Нет уж… не надо мне в другую, давайте, заберу. Только коробку бы какую-то… – Вадим сам себе не верил… Что он делает? А?

– А у нас зоомагазин есть, можете там всё купить, – врач махнул рукой направо. – Там за угол повернёте, и вам всё помогут подобрать.

Звонок Марины Вадим принял уже сидя в машине, наполовину загруженной пакетами.

– Ты там как? Все живы? – Марина от любопытства извелась, но выдержала достаточную паузу.

– Живы, но с трудом. Слушай, как их вообще колоть? А! Я же могу завтра её сюда привезти, да? Ну да! У них стационар того… мест нет, а я понятия не имею, как этакой крохе что-то можно уколоть!

– А ну-ка давай сначала всё рассказывай и признавайся, откуда у тебя котёнок! – строго велела Марина, с трудом сдерживая нервное хихиканье.

– Сам толком не понял. Он, то есть она, просто у меня на ботинке оказалась.

– Шёл-шёл и вляпался в кошку! – резюмировала Марина. – Слушай, ну я тебя поздравляю! Ты из рыба стал человеком! На самом деле, так оно и бывает, когда человека очень-очень надо вернуть! А ладно, это ты потом поймёшь!

Вадим даже не слушал, что она там говорит – просто старательно ехал домой, потому что страшно устал и перенервничал за этот день.

– Вадиииим! Ты меня не слышишь, что ли? – уточнила Марина.

– Нет, почти нет. Я сегодня чуть не попал в засаду, свалился с дороги на приличной скорости, едва не набил морду Улькиному ухажёру, вымок до нитки и нашёл кота, то есть кошку. Мне уже хватит!

– Обалдееееть! – восхищённо пискнула Марина. – Ладно, езжай, главное не повторяй свой второй подвиг – ты ж не один – ребёнка везёшь!

Ребёнка он довёз, даже вспомнил, что надо чего-то куда-то насыпать и поставить, корм выложить и воды налить.

Последнее действие, которое он помнил, – открыть дверцу переноски.

Следующее воспоминание уже относилось к позднему утру следующего дня, когда Вадим проснулся и с изумлением обнаружил, что у него на груди лежит что-то тёплое и совершенно ничего не весящее.

– Ты что, ко мне пришёл? То есть, пришла? – он таращил глаза на белого котёнка с невзрачными пятнышками, который абсолютно уверенно и спокойно расположился на нём. – Слушай, мне бы это… сходить кое-куда надо!

Нет, ну глупо отпрашиваться у котёнка на утренние процедуры, тем более что она отправилась Вадима сопровождать, и тот с превеликим трудом успел закрыть перед любопытной рожицей дверь туалета – застеснялся.

Глупо было вообще заниматься всякой ерундой типа кормления и осторожного поглаживания по крошечной головёнке. Глупо, наверное… а может и нет.

Странное ощущение вызывает у человека внезапное обнаружение у какого-то существа разума, чувств и воли. У существа, которому раньше отводил, в лучшем случае, роль живой мышеловки.

Вадим никогда и не думал, что признает у кошки наличие разума! Но он же явно существует, раз эта, даже ещё не очень кошка, а какое-то мелкое полуживое создание, явно размышляет, делает выводы, ведёт себя совсем не сообразно инстинктам, а повинуясь чему-то совсем-совсем другому.

Например, какой такой инстинкт может заставить котёнка кидаться на бортик ванной, стремясь его… спасать? Да, спасать! Махать лапами, испуганно таращить глазища на водяные струи, пищать, скользить на краешке, отчаянно боясь свалиться, но не сдаваться, а тянуться за ним, пытаясь выловить, высвободить из-под страшной воды!

– Глупенькая, да как же ты сюда пробралась? Упадёшь! Вот чудачка! Не бойся, со мной всё хорошо! – кто бы сказал Вадиму, что он будет разговаривать с котёнком… Да ещё с такой интонацией, словно… словно с ребёнком говорит. Да с каким там ещё ребёнком! Он детей-то терпеть не мог, потому что визгливые, капризные и непослушные! Никогда он с ними и не разговаривал, а тут прямо-таки воркует!

Осознав это, Вадим только посмеялся над собой. – С ума сошёл, да?

Только вот чувствовал он себя почему-то значительно лучше, словно куда-то делся постоянный его спутник – пробирающий до костей холод. Нет, не то, чтобы он сразу исчез совершенно, но как только его начало знобить при осознании того, что у Ульяны есть другой, и у них, судя по всему, всё серьёзно, к нему на руки пробралась эта кошачья мелочь, свернулась в безвольно опущенных на колени ладонях и тихонечко замурлыкала.

Вадим и сам не сообразил, в какой момент начал тихонько её поглаживать, вышло это как-то настолько естественно, словно он всю свою жизнь этим занимался.

– И как ты тут оказалась? – изумился Вадим, опустив глаза.

– А где же мне ещё быть? – удивилась крошечная кошечка.

Конечно, неопытный котовладелец её не понял, зато почему-то заметно повеселел.

– Надо продолжать! – сообразила она и стала изображать охоту за его пальцами, потом спрыгнула на пол и ловила там воображаемую мышку, вызвав дополнительные Вадимовы улыбки, правда, очень быстро совсем-совсем устала и уснула прямо у него на тапке.

– Слабенькая. Совершенно слабенькая ещё. И зачем было так прыгать? – разворчался было Вадим и вдруг понял зачем, внезапно вспомнив себя....

Ему тогда было лет пять, и он так мечтал впечатлить деда! Его родители говорили про академика с превеликим придыханием, вот и Вадим поневоле проникся с малолетства.

Он научился делать стойку на руках и жаждал восхитить своим мастерством важных для него людей. Бабушка его похвалила, а вот дед… дед брезгливо и презрительно поднял брови и процедил:

– Мне казалось, что у тебя всё-таки есть какой-никакой рассудок, а ты ведёшь себя как безмозглый детёныш мартышки! Хорошо хоть, что не испражняешься так же, как они…

Вадиму стало обидно до слёз, собственно, он и пошмыгал носом, хорошо хоть дед этого не заметил, погруженный в обсуждение с отцом какой-то научной статьи.

Да, пустяковый, вроде, случай, ничего такого, но запомнилось ведь! А ещё запомнилось это стремление изо всех сил впечатлить кого-то для себя значимого. Именно это воспоминание и помогло сообразить, что вот эта пушистая кроха невнятной расцветки старается изо всех сил именно с той же целью!

– Боится, что не понравится… Опасается, что я от неё избавлюсь! – осенило абсолютно несентиментального, суховатого и не склонного к выражению бурных эмоций Вадима. – Чудачка…

Каким уж образом это несвойственное ему ощущение понимания «низшего существа» так надёжно заняло его мысли… это ему и самому было непонятно, но вот получилось же так!

Стоило только подумать, как это слабенькое и больное ещё существо окажется на улице и снова будет метаться в отчаянной надежде, что её кто-нибудь возьмёт, как ему стало очевидно и понятно:

– Не форси, дурочка, не надо так утомляться! Никуда я тебя не выкину!

Ну, разумеется, она замурлыкала именно в этот момент совершенно случайно – совпадение. И его пальцы обняла лапами тоже случайно.

Только вот случайностей накапливалось очень уж много, словно общался он именно с разумным созданием.

Звонок брата отвлёк Вадима от несвойственных ему рассуждений.

– Привет, ты вчера звонил? У меня смартфон разрядился, а я и не заметил.

– Звонил. Слушай, а как правильно кормить котят?

Вопрос был настолько неожиданным, что Макс даже головой помотал, как мокрый пёс, старающийся вытрясти из ушей воду.

– Чего? Кого кормить? – изумлённо переспросил он.

– Ну, котят? Макс! Не тормози! Ну, Félis silvéstris cátus!

Латинское название подвида кошки домашней слегка вернуло Макса в действительность…

– Прости. Я знаю, что такое кошка. Даже котят себе представляю, только вот никак не могу осознать, что ты спрашиваешь о таком неожиданно-удалённом для себя предмете!

– Да какой там удалённый предмет! У меня подмышкой в данный момент спит это самое! Куда уж ближе. Хотя, похоже, всю ночь она проспала ещё ближе – на груди! – с досадой на «торможение» брата произнёс Вадим.

Макс как-то подзавис в реальности. Вот бывает такое состояние, когда ты понимаешь, что этого быть не может, а оно всё-таки нахально есть! Да больше того, не просто есть, а заявляет о себе во весь голос!

Его серьёзную научную репутацию спасло только то, что работал он в отдельном кабинете в гордом одиночестве.

– Чего тебя разбирает? – недовольно поморщился Вадим, отодвинув смартфон от собственного уха подальше – очень уж громко хохотал младший братец.

– Ты чего? Котёнка завёл? – выговорил наконец-то Макс.

– Да как тебе сказать… По-моему, это она меня подобрала – вцепилась в ботинок и всё тут! У нас вчера ливень был вовсю, а она ещё и простуженная, слабенькая. Короче, в ветклинике мы с ней были, капельницы ей ставили, кололи чем-то, и мне всё рассказали, как что делать, только вот не на моём уровне… Я ж про них совсем ничего не знаю!

– Так ты мне вчера из-за этого звонил? – Макса всё ещё не оставляло ощущение зазеркалья, куда он внезапно провалился.

– Нет, позвонил потому, что я доехал до первой ветеринарки, а там меня спросили, надо ли её усыпить… Я хотел уточнить, куда можно доехать, чтобы её спасли – ей совсем плохо было.

И тут до Макса наконец-то дошло – всё всерьёз! Реально! Никакого зазеркалья! Просто для брата начался совсем-совсем иной этап в жизни.

– Найди того, кому хуже? – вдруг спросил он у Вадима.

– А! Точно! Это же ты мне и говорил! – обрадовался Вадим. – Да, мне вчера вспомнилось почему-то… Я ещё думал, откуда я это взял? Вот худо мне было конкретно, чуть не разбился, да и так хватало. И у Ульяны какой-то мужик появился! – признался он внезапно севшим голосом.

– Так, давай-ка подробно! Только позволь уточнить, будни, белый день, а ты чего не в институте?

– Да отпуск взял – совсем как-то уработался, а вчера деду сказал, чтобы он меня не трогал – невмоготу мне уже!

Если бы молодому руководителю подразделения химической лаборатории было бы прилично вскочить на стол и исполнить там какой-нибудь буйный танец с прыжками и ликующими воплями, Макс бы это точно сделал!

Вместо этого пришлось сдержаться и выдать про себя что-то вроде «Урррра, заработало»!

Инструкцию по содержанию и воспитанию котодевочек Вадим получил и даже кое-что записал, с трудом дотянувшись до листка бумаги и карандаша – очень уж уютно спала умаявшаяся кошечка под его боком.

Со своей стороны, поделившись недоумением относительно инстинктов животных и реальностью, он услышал:

– Выбрось ты из головы всю эту фигню! Они разумны, сообразительны, и даже более того, отличные манипуляторы! Что творит моя Мурьяна… это невообразимо! Какие там инстинкты – ерунда! Более того, они учатся друг у друга. Вот сейчас, пообщавшись с Милиным котостадом, она перешла на новый уровень развития! Так что, поверь мне, у тебя много новых открытий впереди. Хотя… Я ж тебя не спросил! Ты её себе оставляешь или пристраивать будешь?

Про пристройство Вадим и не думал. Нет, была бы кошечка породистая, красивая, может и поверил бы, что такая в состоянии кого-то заинтересовать, но это несчастное создание точно кроме него никому не нужно!

– Оставляю, – вздохнул он. – По-моему, я сошёл с ума! – внезапно пожаловался он младшему брату.

– Не знаю, как ты, а вот я, когда Мурьяну нашёл, наоборот, в себя пришёл. Знаешь, чудно, конечно, но стало легче дышать, реально легче! И да… с дедом проще общаться. Он наморозит в собственном стиле, ну ты знаешь, как он это делает, а домой придёшь, Мурьяна покрутится в ногах, залезет на плечи, помурлычит, и ты уже вроде как не экземпляр свежезамороженного химика, а вполне себе живой человек!

Вадим покосился на белую тонкую шёрстку, мерно вздымающуюся около него, и кивнул, словно брат мог его видеть.

– Да, пожалуй, я тоже себя чувствую более живым. Кстати, дед меня вознамерился женить на особе, которая жаждет стать блогеркой… Ну, на худой конец авторкой или наоборот, уже не помню!

– Че-го? – Макс подавился бутербродом, который решил пожевать, чтобы с толком использовать перерыв в работе. – Кеееем?

– Не заставляй меня это повторять – язык в трубочку сворачивается… – хмыкнул Вадим.

– Да уж верю! А… погоди ты что-то говорил, о том, что едва не разбился. Ты цел?

Вадим не ожидал, что ему станет настолько приятно – брат, оказывается, не пропустил его слова мимо ушей, да и спрашивает так, словно ему небезразлично.

Он рассказывал о вчерашнем дне, осознавая, что он, этот день, находится как-то очень далеко от него настоящего. Словно прошло уже много времени, и можно, снисходительно оборачиваясь, покачивать головой, изумляясь самому себе и событиям, происходившим с ним. Единственное, что этому мешало – комариные укусы. Они были явно свежими и отчётливо давали о себе знать.

Братья закончили разговор с сожалением – оба ощутили, что не наговорились, что им почему-то общения друг с другом не хватило… Правда, Макс неосознанно задал Вадиму трудную загадку:

– А как её зовут-то, ну котейку твою? – услышав растерянное хмыкание Вадима, Макс посоветовал крепко подумать на эту тему и предложить кошачьему ребёнку несколько имён на выбор.

– Смотри… если именем не заинтересуется, можешь не трудиться – отзываться и дальше не станет, а кошачий игнор – это одно из самых жестоких людских разочарований! Знаешь, как лихо ощущаешь себя НЕ венцом творения, когда тебя игнорирует мелочь размером в три четверти ладони?

Вадим с сомнением фыркнул – ЕГО мелочь напротив вела себя очень ласково, и он был уверен, что ничего подобного не сделала бы!

– Кому сказать… чувствую себя круче брата из-за котёнка! – повеселился он сам над собой, внезапно сообразив, что такое безмятежное настроение его очень давно не посещало!

Да, он отлично понимал, что Уля для него почти потеряна, что на горизонте мрачной тучей маячит дед с авторко-блогеркой, что ничего не решено в его жизни. Только вот как-то проще стало жить, словно что-то лёгонькое и невидимое подняло его над проблемами и показало, что мир не так уж и плох, отнюдь не безнадёжно мрачен и уныл.

К вечеру, три раза покормив проснувшуюся и сразу же перебравшуюся к нему на руки кошечку, Вадим отправился в клинику. Правда, пришлось уговаривать котёнка, дико перепугавшегося переноски.

– Да что ты боишься, глупая? Мы только съездим и вернёмся! Я тебе клянусь, что нигде тебя не брошу! И да… купим те консервы, которые тебе так понравились! Я даже банку рассмотрел! Ну, не бойся.

Воркующий над дрожащим котёнком Вадим представлял собой такое презабавнейшее зрелище, что врач в ветклинике только посмеялся про себя:

– Быстро же она его сделала! Хотя… помнится того крутого боксёра его подобранный под машиной щенок разделал под орех примерно с той же скоростью – через несколько часов мужик уже на руках его таскал и всё переживал, что «малец мало ест, доктор, сделайте же что-нибудь!» Вот хвостатые умельцы! И ведь, главное, что я заметил… Мы-то их, конечно, спасаем, только и они спасают нас, и ещё неизвестно, кто больше! Боксёр год назад проиграл ответственный бой, был в депрессии, жизнь свою считал конченой, а после того, как спас щена, ожил. Пошёл на тренерскую работу, сейчас кайфует – оказывается, он прирождённый тренер, его чуть не на руках носят, а он, в свою очередь, легко поднимает своего «сыночка», вымахавшего за год в махину живым весом за пятьдесят килограмм. Интересно, как получится с этим… – врач благожелательно осмотрел Вадима и его кошачье сокровище, крепко вцепившееся в рукав своего собственного человека.

– Да не надо, не отцепляйте. Ей же так спокойнее! – разрешил Вадиму врач – недаром его считали очень талантливым ветеринаром. – Мы её и на вас уколем.

Он пробежал пальцами по шёрстке, почесал котёнка за ухом и хмыкнул:

– Ну, дорогая, ты умница! Такими темпами ты скоро станешь абсолютно здоровой и очень красивой! Да, кстати, я так понял, что вы её себе оставили? – вопрос был задан абсолютно нейтральным тоном.

– Конечно! – Вадим неосознанно прикрыл свободной рукой котёнка – моё, никому не отдам, и врач незаметно улыбнулся – всегда приятно ощущать свою правоту.

– А вот забыли мы вчера уточнить, как её зовут? Нам бы карточку красавицы-девицы заполнить…

– Лиза её зовут, – ответил Вадим.

– Елизавета? – заинтересовался врач.

– Нет, КатаЛИЗатор! – пояснил Вадим. – Я химик… оно как-то само придумалось… – извиняюще пояснил он.

Марина выдержала, по её мнению, более чем достаточное время, а потом набрала Вадима.

– Привет! Как твоя котейка? Или ты её куда-то уже пристроил?

– Привет! Пристроил, конечно! – довольно ответил Вадим, наконец-то обратив внимание на то, что тон у Марины несколько изменился. Впрочем, после его ответа Маринино дружелюбие снова сменилось на прохладный тон.

– Надеюсь, в хорошие руки, – поскучнела Марина.

– Не уверен, что в очень хорошие, ну уж какие есть… – рассмеялся Вадим. – Марин, её зовут Лиза, и она осталась у меня.

Марина изумлённо пискнула, – Да ладно? Ты же кошек терпеть не мог…

– Ну, в жизни всё меняется. Да, спасибо тебе за ветврача! Думаю, что Лиза почти здорова. Мне сказали, что нужно приехать на уколы ещё разок, и всё.

Оба замолчали, стараясь собраться с мыслями. Марине страшно хотелось уточнить, какие у Вадима дальнейшие планы, а Вадиму было очень важно попытаться выяснить у Марины хоть какие-то подробности про того мужика, который у Ульяны был… Серьёзно ли это?

– Скорее всего, да. Уля легкомыслием не отличается… – Вадим машинально просчитывал варианты, они его не радовали, но надо было пытаться.

– Расскажи про котёнка…

– Скажи мне, как там Ульяна?

Они заговорили одновременно и неловко рассмеялись.

Вадим всё-таки перехватил инициативу и торопливо продолжил, чтобы Марина не успела его перебить.

– У Ульяны с тем мужиком всё серьёзно, да?

– С каким «с тем»? – Марина откровенно тянула время, соображая, как можно и что нужно сказать, чтобы этот разговор принёс пользу подруге.

– Марина, ну не надо… Я видел вас всех вместе в ресторане с этим типом. А потом, в тот день, когда подобрал Лизу, видел, как они с Улей заходили к ней домой… – у Вадима аж глаз задёргался при воспоминании об этом.

Марина фыркнула.

– А почему ты спрашиваешь у меня? Спроси у Ульяны!

– Да я хотел… но она телефон заблокировала.

–Аааа, ну да, конечно… живёте-то вы друг от друга так далеко, так далеко… А кстати, почему ты котёнка Лизой назвал? Она Елизавета?

– Нет, КатаЛИЗатор, – машинально ответил Вадим, не подозревающий о том, что ему на данный вопрос теперь придётся отвечать часто.

– Хорошее имя, правильное… – рассмеялась Марина. – Ладно, раз КатаЛИЗатор… тогда удачи тебе!

Она аккуратно закончила разговор, стараясь не сказать лишнего.

– Удачи вам обоим! Хорошо бы тебе понять, что любовь не даётся просто так и уж совсем не даётся тому, кто её не ценит! Что если ты нашёл человека, с которым тебе по-настоящему хорошо, то такого нельзя упускать, надеяться, что «потом как-нибудь» изменишь свою жизнь, а сейчас ещё можно погулять в своё удовольствие, просто потому что это «потом» легко может смениться на «никогда больше»! – думала Марина, сердито вытирая слёзы и пообещав себе, что вообще больше не станет общаться с Вадимом, если этот, по её градации пока ещё полурыб, не сообразит такие простые вещи.

– Ибо нефиг на баранов время терять! Если совсем тупой – в лес, сразу в лес!

Вадима бараном можно было назвать только из-за крайней упёртости в достижении научных целей, а к Ульяне он и так собирался ехать. Из разговора с Мариной свои выводы он сделал:

– Если бы это было уже очень-очень серьёзно, то Маринка бы меня пополам перегрызла только за намёк, что я в Улину сторону собираюсь ехать! Так что, наверное, ещё не всё потеряно! Ну, я надеюсь на это… Надо ехать, причём ехать сейчас, пока не совсем поздно!

Единственное препятствие к его поездке висело на нём и явно не собиралось никуда его отпускать.

– Лиза, ну что ты творишь? Мне же по делам надо… – уговаривал Вадим котёнка.

Куда там! Лиза, перепуганная перспективой остаться в одиночестве, кидалась на него, цеплялась за ноги и карабкалась вверх, истошно пища. Нет, можно было бы просто запереть её в комнате, но Вадим увидел, что у неё уже трясутся лапы от слабости, и эта истерика может перерасти в полную потерю сил.

– Вот же дурища! Да я вернусь, клянусь тебе! Чудачка, мне что, тебя с собой брать, что ли? А вот на работу как мне ходить? У нас кошек не пропустят, а с дедом и вовсе родимчик приключится…

Вспомнив про деда, Вадим помрачнел. – В принципе, мне с ним и так весело будет… Кошку, помнится, он и у Макса не приветствовал, а уж у меня… – он покосился на перепуганную рожицу, возникшую у него на плече, и строго ей сказал: – Не дрейфь! Я разберусь.

Это иногда так трудно, сказать: «Я разберусь», понимая, что у тебя за спиной кто-то сжался в крохотный комок и сам, без тебя, пропадёт. Так иногда хочется вернуться на спокойную, наезженную колею, где не нужно напрягаться, переживать, стоять стеной, а то и в атаку идти. Иногда, но только не сейчас!

Вадим отчётливо понял, что или он сейчас что-то в жизни меняет или уже никогда не вырвется.

– Женит меня дед на авторке-блогерке, как ценный генофонд, ну или ещё какую-то «подходящую партию» отыщет и наплевать ему будет, что я-то сам хочу! Впрочем, как всегда, наплевать. Про Ульяну можно будет забыть, даже Лизку велит пристроить или избавиться от «пустых и ненужных поглотителей времени и твоей энергии», помнится, он как-то так выражался.

Он словно со стороны себя увидел и скривился.

– Неее, дед, ты меня извини, конечно, но положить на алтарь семейного проклятия, тьфу, то есть наследия, всё, что мне дорого и нужно, я не готов. Да, деньги, это хорошо, конечно, но что-то я себя продавать раздумал. Я себе сам пригожусь, а то так и скопытиться можно… просто от холода в этом твоём склепе, который ты почему-то называешь домом.

Вадим невольно оглянулся на свою собственную квартиру, поёжился, сообразив, что его дом тоже начал превращаться в подобие дедовского «склепа». Тепло-то тут стало совсем-совсем недавно, да, вот когда появилась Лиза.

– Эй, не притворяйся, что ты у меня погоном работаешь! – улыбнулся котёнку Вадим. – Ладно, поехали со мной, только в переноске! Там и тебе удобнее, и мне спокойнее. А потом, вдруг придётся всё-таки начистить физиономию тому деятелю, который к Ульяне зачастил – руки лучше иметь свободные.

Он с трудом уговорил свою кошачью мелочь разжать коготки и переместиться в переноску, а потом решительно отправился вместе со своей Лизой к дому Ульяны.

Ульяна едва доехала до дома – устала как дружная компания ездовых собак, преодолевшая расстояние от Северного полюса до Питера…

– Вот бывают такие дни, когда всем надо всё сразу, немедленно и срочно, а точнее, ещё позавчера! Чего их подрывает-то так кучно, а? – бормотала она, паркуя машину неподалёку от подъезда. – Одну на свадьбу пригласили, вторую на юбилей, третьей с мужем надо поругаться от души, и, само собой, это надо делать в полном боевом раскрасе…

Она потрясла головой, силясь избавиться от воспоминаний о воинственной девушке, требующей от неё: «Ой, ну это красиво, конечно, но мне бы что поярче! Мужа прибить надо, хоть морально!»

– Насилу я её уговорила, что прибивание мужей красотой и обаянием значительно опаснее – поражающий элемент больше, так сказать… – Ульяна насмешливо фыркнула. – Ээээх, тоже мне, специалистка в отношениях. Ладно, надо выбираться из машины и домой… Там меня Спонжик ждёт, на зубочистки жаловаться опять будет, потом есть выпрашивать в дополнение к сухому корму, потом на руки залезет, уткнётся мокрым носом в ухо и будет петь.

Эти нехитрые радости как-то придали сил, Ульяна выволокла себя из машины, закрыла её и почти что добралась до подъезда, когда у неё прямо перед носом возникла очень знакомая личность, вынырнувшая из автомобиля, припаркованного прямо у её дома.

– Ульяна!

– Вадим? – нацепить на физиономию отстранённо-вежливое выражение оказалось сложно, но вполне возможно. – Что ты тут делаешь?

– Тебя жду.

– Зачем? – можно ещё брови чуточку поднять в безукоризненном изумлении. Мол, мужчина, что вам тут надо? Все ваши вещи я вам выдала уже давным-давно!

– Уль, нам поговорить надо. Очень! – Вадим так волновался, что говорил короткими фразами – чтобы повнятнее было.

– Не вижу, о чём нам с тобой говорить… Хотя, если хочешь, давай поговорим! – Ульяна не собиралась пускать его домой – там кот, которого этот тип терпеть не может. Зачем Спонжу такие испытания?

Вадим соображал быстро. Понял, что Ульяна домой его не приглашает и не собирается этого делать, пинками загнал подальше багрово-разъярённые фантазии по поводу того, что у неё дома уже обретается тот тип, и открыл перед ней дверцу своей машины.

– Садись, ты устала…

– Со мной всё отлично, ничего я не устала! – тут же возмутилась Ульяна, машинально вспоминая, успела ли она подновить макияж перед выходом домой – женщина есть женщина, даже при разговоре с безнадёжно-бывшим хочется выглядеть на все сто пятьдесят процентов и ещё лучше!

– Ну да, ну да… Только вот ты левую ладонь пальцами потираешь – это бывает только когда ты на ногах едва держишься, – кивнул Вадим. Он многое замечал… Иной раз она сама-то не обращала на это внимание, а он видел.

Ульяна глянула на него изумлённо, но спорить больше не стала – уселась на переднее сидение и тут же об этом пожалела.

Машина у Вадима была как хороший её знакомый. Она вообще легко одушевляла машины, дома, деревья, какие-то вещи, высматривая их характеры, особенности.

Вот дом Вадимова деда был страшно похож на своего хозяина – ледяной высокомерный старик, неуютный и вредный. Зато там в саду, почти в самом дальнем его конце, рос очень старый дружелюбный жасмин, который как-то прихотливо закрывал ветками пространство внутри ряда кустов, и, когда становилось невмоготу «держать лицо», Ульяна сбегала туда – перевести дыхание, побыть собой, отдохнуть перед очередным раундом под названием «Мы попали в высоконаучное общество, спасайся кто может». Вот жасмин напоминал надёжного друга! Такого, у которого за плечом можно спрятаться и поплакать если очень надо. Уля когда-то даже веточку с него взяла и посадила на родительской даче.

А машина Вадима напоминала ей упорного трудягу-тяжеловоза с мохнатыми копытами. Она никогда нигде не застревала, не подводила, и пахло внутри приятно. Наверное, из-за этих ассоциаций, Уля даже на секунду прикрыла глаза, о чём тут же пожалела – ей померещилось какое-то мяуканье.

– Тьфу, дyрa! Тебе не расслабляться нужно, а уточнить, что ему надо и спешить домой. Домой! Тебя кот ждёт! – одёрнула себя Ульяна, глядя, как Вадим обошёл капот и усаживается на водительское сидение. – Не смей даже вспоминать его! У вас всё равно ничего не получилось и уже не получится! – приказала она себе, стараясь не поддаваться ощущению, что по Вадиму очень соскучилась.

– Тут поговорим или до парка доедем? – уточнил Вадим.

– Лучше тут, – Ульяна покосилась на дверь подъезда. Так, конечно же, было разумнее – если разговор закончится на повышенных тонах, не просить же Вадима довезти её до дома.

– Уль, я хотел спросить… Тот тип, который к тебе приходил… у вас с ним всё серьёзно?

– Чего? – Ульяна и знать не знала, что Вадим вообще в курсе того, кто к ней приходит. – Откуда ты…

– Я хотел к тебе прийти, ждал тебя, а ты с ним… И он к тебе поднялся!

– А что? Я не имею права? – Ульяна холодно покосилась на невыносимого бывшего. – Мы с тобой расстались вообще-то!

– Вот в этом и дело! Я… я… Уль, я тебя люблю, и мне без тебя очень плохо.

– Сочувствую, жаль, помочь ничем не могу.

– Погоди. Я знаю, что всё это время ты терпела и мою семью, и меня самого… Я тебя не защитил от них, да и от себя тоже.

– Глубокая мысль! – хмыкнула Ульяна и насторожилась – ей опять померещилось тихое мяуканье.

– Ты можешь пока не комментировать? А? Просто выслушай, пожалуйста. Я и так сейчас немного косноязычен.

Ульяне жуть как хотелось уточнить, а почему бы это, но она сдержалась.

– Я хотел спросить, если ли у меня шанс на продолжение наших отношений? – Вадим видел, как она качает головой, и ему показалось, что вокруг стало как-то мало воздуха… – Нет, я не так сказал. Неправильно! Я хотел спросить, если ли у меня хоть какой-то, пусть даже крохотный шанс начать всё сначала?

– И в каком качестве я тебе нужна? Вечной девочки для морального битья и презрения твоими родными? Запасного аэродрома на случай экстренного приземления? Нет, извини… К тому же у меня есть тот, кого я не предам и не брошу!

– Нет! В качестве моей жены! – одновременно с ней заговорил Вадим, а услышав окончание Ульяниной фразы осекся. – Значит, этот тип уже успел сделать тебе предложение, и ты его приняла?

– Жены? – изумилась Ульяна. – Какой тип?

– Уля, ну тот, ресторанный, кого ты не предашь и не бросишь! – в сердцах бросил Вадим и изумился – Ульяна рассмеялась.

– Ресторанного типа зовут Костя. Он мне двигает мебель и прибивает полки, а я в ответ слушаю его рассказы о матушке. Его матушке – у неё характер как у голодного крокодила и мёртвая хватка. У нас с Костей нет никаких близких отношений, кроме чисто дружеских.

– Тогда кого ты не предашь? – Вадим точно знал, что Улька не врёт – за столько лет общения можно понять…

– Спонжа.

– Ко-го?

– Спонжика – это мой кот. Тот самый, которого ты велел выкинуть в Москве на свадьбе Максима, – Ульяна помолчала, а потом продолжила. – Слушай, спасибо тебе за предложение, но, наверное, нам лучше не продолжать… Ты не сможешь принять меня с тем, кто мне дорог, а я не хочу больше переживать, что лишаю тебя блестящего будущего… Ты чего?

Смех в такой трагический момент – это немного не та реакция, которую Ульяна ожидала от Вадима.

– Знаешь, я же не договорил, когда тебе предложение делал – говорю же, косноязычен стал после аварии.

Торопливый и взволнованный вопрос Ульяны:

– Какой аварии? – сказал Вадиму всё, что он хотел узнать.

Она к нему как минимум неравнодушна, нет никакого серьёзного соперника, которого она любит, осталось только выдохнуть и решить некоторое недоразумение, но с этим-то он справится!

– Не вписался в поворот, удирая из дедовской засады, – хмыкнул Вадим. – Когда? Пару дней назад. Нет, в больницу не обращался, не до того было, да и необходимости нет. Погоди… Я тебе кое-что важное не сказал. Понимаешь, у меня теперь тоже есть важное обязательство, которое я не предам и не брошу. Уль, ты выйдешь за меня замуж с учетом этого довеска?

Говоря это, он протянул руку за Ульянино сидение, открыл переноску и вернул руку на место уже со вцепившейся в его рукав Лизой.

– Вот. Это моя Лиза. Не Елизавета. Полное имя КатаЛИЗатор. Я её нашёл как раз, когда шёл за твоим другом Костей с намерением набить ему физиономию. Точнее, это она меня нашла и не отпустила. Вот.

Ульяна могла ожидать чего угодно, но только не это! Она ошеломлённо смотрела на крошечную белую с пятнышками кошечку, которая по рукаву перебралась на плечо Вадима и теперь опасливо выглядывала из-за его воротника.

– Вадь, как это? Ты… Ты подобрал котёнка? Бездомного котёнка?

– Мало того… мокрого, грязного, больного-сопливого. Не иначе, как помешался, но мне это даже нравится! А, да! Я ещё и шею чуть не свернул вету, который уточнил, надо ли её усыплять, – хмыкнул Вадим. – Спасибо твоей Марине – посоветовала хорошую клинику. Короче, я могу тебе сказать, что был неправ. Совсем. И перед котофеем твоим готов извиниться, я реально много чего про них не знал. Ну как? Мой довесок тебя не смущает?

– Твой довесок перевешивает и твой отвратительный характер, и даже твою одержимость в работе… – рассмеялась Ульяна сквозь подступающие слёзы. – Правда, твоя семья… как они её восприняли?

– Никак. Про неё знает только Макс, но он у нас теперь неправильный, так что это не считается. И знаешь что? Мне как-то стало без разницы, как именно они её воспримут. Это исключительно моё дело! А ты? Ты – моё дело? – Вадим здорово волновался, задавая этот вопрос.

Почуяв его волнение, Лиза прижалась к щеке Вадима и строго воззрилась на Ульяну.

Уля во все глаза смотрела на человека, которого любит, без которого ей очень трудно, тоскливо, и который только что решительно развалил препятствие, стоявшее между ними. Да, на периферии сознания маячил леденящий академик, но если она становится женой Вадима, то академику придётся попросту смириться с новой расстановкой сил!

– Знаешь, при таком раскладе я, пожалуй, готова рискнуть и стать таким же исключительно твоим делом! – Ульяна улыбнулась, увидев, как Вадим выдохнул – поняла, что он очень переживал.

– Только вот как это воспримет твоё семейство…

– Пофиг! – решительно и весьма ненаучно заявил Вадим. – Их мнения и переживания – это их проблемы!

Ульяна, поднимаясь с теперь уже законным женихом и кошачьей переноской в лифте, волновалась о Спонже. Всё-таки память у него отличная, Вадима он явно запомнил, и, прямо скажем, не с лучшей стороны.

Спонж, увидав того самого типа на пороге, вспомнил его моментально, попятился, настороженно прижав уши и вопросительно уставился на Ульяну.

– Спонжик, не бойся! Не волнуйся, хороший мой, – заворковала Ульяна, и тут из какой-то штуки, которую нёс мерзкий тип с холодным голосом, запрещавший его Урррле даже прикасаться к нему, кто-то тоненько мяукнул.

Кот изумился.

Его удивление стало ещё больше, когда тип поставил эту штуку, напоминающую его первый дом, в котором он сюда приехал, на пол, открыл дверцу и оттуда выглянул маленький котёнок.

– Спонж, не бойся, иди сюда… – тип протянул к коту руку, но на ней тут же оказался котёнок, гневно фыркнул в сторону кота и моментально полез вверх по людской шкурке, сердито оборачиваясь на чужака.

– И не боится же этого… – удивился Спонж.

– Вот я не сообразил… Слушай, он у тебя чего любит? Моя обожает консервы с белой кошкой на банке, а твой? Давай я сбегаю, куплю ему чего-нибудь, а то всухую он мне не поверит! – Вадим покосился на кота, и тот ответил ему крайне подозрительным взглядом.

– Не поверит… – Ульяна быстренько огласила список того, к чему благоволит её кот, приняла из рук Вадима возмущённую Лизу, вручила ему ключи и закрыла за ним дверь.

– Вот и пусть пока сходит за котовзяткoй… – рассмеялась она. – А мне как раз очень нужно чуточку времени, чтобы прийти в себя, успокоить Спонжика да и с Вадимовым сокровищем познакомиться. Да, сокровище?

Сокровище рассматривало её, принюхивалось, потрогало лапой щёку, удивившись, что у людских кошек шкурка там не такая, как у её человека! У него шкура на морде колючая, по утрам так просто безобразие – котоусы, наверное, так растут, а он, глупый, их соскабливает. А вот у этой такого нет. У людокошек не бывает усов?

Лиза обернулась на взрослого кота, который, как только её Вадимррр ушёл, пробрался поближе и обернулся вокруг ног своей людокошки.

– А почему у твоей люди нет усов? – полюбопытствовало дитятко, постукивая лапкой по лицу Ульяны – для проверки версии. – Или она их тоже соскабливает?

– У неё ничего такого не растёт! И у её знакомых, кроме Косточки, который испортил мне цветуй, тоже! – сообщил Спонж и тут же возмутился. – А ты кто такая? И не трогай мою Урррлю грязными лапами!

Нет, ну в самом-то деле! Приносят какое-то недоразумение, и оно, вместо того чтобы поздороваться, обнюхаться как следует, вопросы дурацкие задаёт, да ещё по хозяйке лапой елозит!

Лиза заёрзала на руках Ульяны, и та, сообразив, присела на корточки, опуская котёнка на пол. Потом она и вовсе на пол села, решив, что так проще проконтролировать первое знакомство их с Вадимом любимцев.

Спонж как хозяин, решительно подошёл к мелочи, принюхался и всё понял.

– Да ты же молочная ещё, совсем маленькая! Как ты попала к этому мерззкому типу?

– Ты фффффто? – зафырчала от обиды Лиза. – Он фффамый лучфффый! Он меня спас, когда мне было совсем-совсем плохо, холодно и страшно. И есть хотелось сильно-пресильно. И вода с неба текла и стукала меня! Я плакала, громко плакала, но мама куда-то делась, а больше я никому не нужна. И я бежала, бежала, бежала… Я долго бежала, только никто меня почему-то не видел и не слышал, хоть я так громко кричала, так звала! А потом я поняла, что сейчас упаду и уже больше никогда-никогда не сумею поискать кого-то! – Лиза задрожала, и Ульяна быстро обняла её ладонями, пересадила к себе на колени.

Спонж, отлично помнивший, как это бывает, поставил передние лапы на ноги Ульяны и полизал белую с наивным пятнышком головёнку – посочувствовал и пожалел.

– Надо же… Меня так он прогнал, а тебя нашёл… – удивился Спонж.

– Да нет же! Это я, я его нашла и решила, что возьму себе! – объяснила Лиза. А потом горделиво добавила. – И взяла! И не отпустила!

Спонж, гораздо больше понимавший в людях, только хмыкнул, переходя к мытью левого уха, потом правого, потом и вовсе прижал дитятко лапой и умыл как следует – маленькая кошечка пока ещё не очень-то хорошо умела за собой следить, а скорее всего у неё просто не хватало на это силёнок.

Лиза восприняла это совершенно спокойно – она ещё была в том возрасте, когда доверчивость ко всему миру – это нормально и правильно.

– А твоя людокошка, она какая? – поинтересовалась Лиза, подставляя спинку под одновременное поглаживание Ули и вылизывание Спонжа.

– Самая-самая лучшая! – невнятно ответил кот, морщась от запаха ветклиники, оставшегося на белой шёрстке. – Если этот тип её обидит – он сильно об этом пожалеет!

– Да с чего бы это мой Вадимррр будет её обижать? Он мне про неё знаешь, сколько рассказывал? Мноооого! Он даже когда спит, иногда бормотает чего-то такое!

Болтун – находка для шпиoнa – это известно всем, даже котам. Спонж только фыркнул себе в усы и, активно выспросив у мелочи всё, что его интересовало, воспринял возвращение Вадима гораздо более благосклонно.

– Ну-ну, выгнать я тебя всегда успею, но может, с тебя какой-то толк будет? Урррля вон как радуется! – рассуждал Спонж, расслышав шаги типа около двери.

Толк прибыл в трёх большущих сумках, которые приволок Вадим.

Он начал улыбаться, как только обнаружил в прихожей сидящую на полу Ульяну, и на коленях у неё возлежала его Лиза, которая подставляла бочок под трудолюбивое вылизывание Улиного кота. Кот уже от него не шарахнулся, но проигнорировал напрочь. Хотя на сумки покосился вполне заинтересованно.

– Ты же нас с Лизой не выгонишь? – Вадим, оценивший взгляды Спонжа, заносил покупки на кухню. – Нет? Вот и чудесно! Это надо отпраздновать!

Празднование принятого предложения, воссоединения и прочих радостей – вещь весьма позитивная! А ещё вкусная. Спонжик даже почти что решил подумать о возможном прощении (где-то в далёком будущем) этого типа, который столько аппетитно-кошачьего ему принёс.

Ночью Вадим выбрался в кухню – воды попить и, обнаружив там на столе кошачью выставку из двух особей, шёпотом уточнил:

– Народ, а вы вообще в курсе, что кошкам на стол нельзя?

Недоуменно-возмущённые взгляды были ему достойным ответом.

– Я ещё и оскорбил ваши высочества? – хмыкнул Вадим, правильно расшифровав их взгляды. – И ты, Лиза, туда же… Вы как будто у деда уроки брали, как одним взглядом низвести собеседника до состояния кишечной бактерии в родной среде… Нда. Он в этом мастер!

Вадим отлично понимал, что просто ему не будет. Нет, не так. Будет ему чрезвычайно трудно!

– Наследник, гордость и опора, – негромко прокомментировал «надежда и опора» своё отражение в чашке воды. – Угу… Только при этом делай только то, что велит дед – он-то свою жизнь прожил, не волнуйся, внучок, и твою проживёт.

Всё он понимал, только вот казалось, что это ничего, что он выдержит, что от него никаких особых жертв и не потребуется. Он хочет заниматься наукой – занимается ею, его честолюбие купается в лучах славы, денег более чем хватает, личная жизнь есть, всё нормально… Когда дед начал завинчивать гайки и требовать полного повиновения, отказа от его выбора, Вадиму показалось, что Ульяна для него не так уж и важна, а вот поди ж ты… Оказывается, бывает так, что без твоего человека ничего и не радует. И не нужно особо ничего! Главное-то понять, какой человек точно ТВОЙ. Вадим понял, выводы сделал, даже смог вернуть, казалось бы, безвозвратно потерянное, да ещё и новое счастье себе нашёл, мелкое, зато очень душегрейное.

– Теперь самое сложное – не позволить моему родоначальнику всё это махом уничтожить. А что он может? Много чего! Изводить презрением и издёвками может? Да с лёгкостью. Только вот мне что-то уже без разницы! Уволить меня может? Запросто! А кто ему работу работать будет? Кто? Новых людей он на ключевые проекты не поставит однозначно – побоится рисковать, особенно после Геночки-игромана. Я один тащу столько, что он из чувства самосохранения не рискнёт меня увольнять – слишком дорого ему это станет.

Вадим тактично отодвинул от края своей чашки белую тонкую лапку, явно собирающуюся уточнить, что это там такое налили… – Вот странно, стоит только позволить себе принять возможность нахождения кошки ВЕЗДЕ, и сразу так свободно и спокойно становится… Ну, если подумать, болячек общих у нас очень и очень ограниченное количество – с людьми несоизмеримо больше! Но мы же не вопим на собратьев по виду «Не подходи к столу»… И ведь стоило только подумать немного…

Он вздохнул, видя, что Лиза всё-таки макнула лапу в его чашку и пожал плечами.

– Да, так что может дед ещё? Перестать меня пускать на конференции – ну, велика потеря, с моими-то наработками и опытом это уже совсем не страшно! Лишит наследства, если я не брошу Ульяну и не женюсь на его протеже? А нафига оно мне надо с кем-то кроме Ульки? Всю жизнь прятаться в Ульянином любимом жасминовом кусте от авторки-блогерки? Или горе в спиртном топить? Обойдусь я как-нибудь без такого прекрасного будущего! Ну ладно, хорошо… Лишаюсь я статуса наследника. Квартира при мне, работа тоже – материально ничего не теряю. Кроме того, после последнего проекта у меня кое-какие интересные перспективы помимо института появились… Так что, справлюсь. А вот что сам дед сделает?

Следующий шаг академика был очевиден.

– Попробует вернуть Макса! Он и так уверен, что Макс от Милы сбежит… Ну-ну… Это сильно вряд ли! Но предупредить брата стоит!

– Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему? – прозвучало от двери. – Уже пожалел о своём спонтанном предложении? Если что… можешь его забрать обратно.

– Чего у тебя, Улька, в ночи такие мысли глупые появляются? – хмыкнул Вадим. – И опять босая! Пол холодный, иди быстро назад, пока не замёрзла! И вообще, надо нам ко мне переезжать! У меня и квартира гораздо больше, и пол с подогревом…

– Что? Мы всё-таки женимся? – Ульяна никак не могла отказать себе в удовольствии чуточку поязвить. – И да, ты в курсе, что Лиза полощет лапу в твоей чашке?

– Женимся, конечно! Давай-ка завтра я тебя в обед с работы заберу и в ЗАГС отвезу – заявление подать. А лапа в чашке… Я тут внезапно осознал, что это непорядок, конечно, но, наверное, не смертельно. Уль, ну холодно же, иди хоть тапки надень!

– Пойду, только ты мне объясни, что у тебя за выражение такое на лице – озадаченно-мрачное. Словно ты смешал что-то этакое агрессивно-химическое и ожидаешь бурной реакции.

– Ну, так и есть. Ожидаю! Деда подорвёт – мало никому не покажется. И как ты думаешь, кому он принесёт скинутый мною лавровый венок с камушком на шее?

Ульяна отлично понимала ход мыслей академика.

– Макс… он начнёт обрабатывать Макса.

– Точно! А я тут на днях обнаружил, что у меня есть не просто галочка в анкете о семейном положении против клеточки «прочие родственники», а прямо-таки брат! Натуральный такой! Родной. Прикинь?

Ульяна только посмеивалась. Она ещё когда Макс влюбился в свою рыжеволосую мечту, обнаружила, что он-то как раз живой, нормальный и классный. И в том, что Макс реально, по-настоящему брат Вадиму, она и не сомневалась.

– Ладно-ладно… снисходительная женская улыбка от особы, которая стоит босая на плиточном полу, ёжится и переступает ногами от холода, не принимается! Утром я ему позвоню и скажу, что ценный приз опять летит на его сторону поля – пусть готовится!

– Вот забавно-то! Раньше вы оба с ума сходили от того, кому же достанется наследство, а теперь – наоборот, – рассмеялась Ульяна, завёрнутая строгим Вадимом в одеяло и отогревавшая ноги, действительно подзамёрзшие на плитке.

– А мы теперь неправильные внуки. Этот внук сломался, – Вадим гордо ткнул себя в грудь. – Берём следующего… А тот, вот незадача, тоже уже того… с изменённой программой. Ирку дед никогда всерьёз и не рассматривал. Серёгу тем более! А вот напрасно, кстати. Из нас всех он оказался самым разумным и самым первонеправильным! Погоди… так это ж он и фразу ту Максу сказал… – бормотал Вадим. – Точно! Мне же Макс говорил. Нет, стоит с ним всё-таки пообщаться поближе. Тем более, что у меня скоро появится первый племянник или племянница. Уль, представляешь, я буду дядей! Пусть двоюродным…

Ульяна, пригревшаяся и успокоившаяся по поводу того, что у Вадима это не просто необдуманный порыв, а реальный и вполне обдуманный план, уже давно уснула, к ней в одеяльный свёрток пришёл кот, боднув край одеяла и втянувшись под её руку. За Спонжем примчалась Лиза и забралась на руки задумавшегося Вадима и замурлыкала.

– Не-не, надо будет переезжать! – бормотал Вадим. – И Ульке у меня всегда нравилось, и шкафы никто посторонний не двигал… – он фыркнул, припомнив о Косте с мамой. – Ишь, приладился тут какой-то деловитый помогатором работать. Обойдёмся… Надо будет что-то передвинуть – у неё муж для этого имеется!

Утром он, выяснив, что Ульяну могут подменить её сотрудницы, уговорил на работу не ходить, а сразу отправиться в ЗАГС, а потом поехать прогуляться.

– Одна проблема – Лиза у меня одна не остаётся нипочём! Вопит и на меня кидается, – вздохнул он.

– Ну, вроде как она сейчас со Спонжем. Может, он её развлечёт? – Ульяна прищурилась на кота, у которого поперёк тела спала Вадимова отрада души.

– Давай я выйду, и посмотрим… – Вадимов выход из квартиры кошечку встревожил, но более опытный в жизни Спонж что-то успокаивающе мявкнул, Лиза переместилась ему на голову, свернулась плотным калачиком и мирно уснула.

– Ну, одной проблемой меньше! А вообще, кто бы знал – есть проблема с кошкой, заведи вторую, и против всех правил мирозданья проблем станет меньше! – вывел Вадим противоречивую формулу.

– Ну, не всегда. Вон у Марины довольно-таки долго все притирались, но результат того стоит! – правдивая Ульяна вышла из подъезда, и ей показалось, что на улице она не была года два, если не больше – настолько изменился мир! Солнце сияло, отражаясь в лужах, молоденьких, открывшихся совсем-совсем недавно листиках, воздух был тоже невероятно приятным – ветер принёс его со стороны залива, и пах он морем, свежестью, чем-то новым, радостным.

– Макс, привет! Говорить можешь? Поздравь меня! Нет, Нобелевскую не дали – лучше! Мы с Ульяной женимся. Едем в ЗАГС заявление подавать.

Вадим с удовольствием выслушал поздравления брата, а потом, решив, что надо всё-таки брата предупредить, сказал:

– Только вот, боюсь, тебе будет туго… Дед очередной раз решит, что я не гожусь, а это значит…

– Ёлки-палки! – донеслось из динамика. – ШО, ОПЯТЬ?

– Ага! Ты уж извини…

– Не-не… "извинями" не отделаешься! Слушай… Ты же в отпуске? Уля – сама себе хозяйка. Может, тоже сможет оставить на несколько дней работу?

– Наверное, а что?

– А приезжайте-ка к нам! Заодно и военный совет проведём! Комната свободная есть!

– Да зачем нам комната? Мы в гостинице, если что…

– С кошками? – саркастически хмыкнул Макс. – Это ты ещё не привык просто. Ты ж не оставишь свою мелочь в зоогостинице?

– Нет, конечно!

– Ульяна тоже кота не оставит. Так что везите их, ну и себя, разумеется, к нам в гости! Глядишь, может, сообща что-то и придумаем…

Визит в ЗАГС много времени не занял, труднее было заманить Ульяну в ювелирный так, чтобы это было хоть немного похоже на сюрприз.

– Понятия не имею, как они это делают! – ворчал Вадим на киношных «коллег», которые, похоже, имели в карманах стратегические запасы ювелирных изделий. – Ну ладно, с размером я разобрался, но понравится-то ей какое кольцо? Это же ей носить, не мне!

Задача усложнялась тем, что Ульяне нравились разные стили, и она могла запросто надеть в один день деревянные бусы, сделанные из дуба, а на следующий – изысканные серебряные листики, сплетённые в колье и украшенные аметистами.

Ульяна, затянутая в ювелирный магазин, выбирала недолго и вскоре стала обладательницей колечка, полностью соответствующего её вкусу.

Решив и эту сложную задачу, они отправились отдыхать в парк, а потом повезли Лизу в ветклинику – вместе.

– Вот Маринка – подпольщица! Ни слова мне не сказала о том, что ты котёнка подобрал! – удивлялась Ульяна.

– И хорошо, что не сказала! – одобрил Вадим, обрадованный тем, что Лиза здорова и больше возить её в клинику не нужно. – Слушай, может, давай в Москву на машине поедем? С двумя кошками нам комфортнее не поездом, да?

– Проще говоря, ты не знаешь, как Лизе понравится поезд? – рассмеялась Ульяна.

– Точно! Понятия не имею! – Вадим покосился на переноску, откуда появлялась тонкая белая лапка и настойчиво пыталась втянуть туда всё, что можно было хоть как-то перемещать.

– Ну и ладно, давай на машине! – Ульяна любила ездить с Вадимом. Они брали с собой еду, особое плотное покрывало с непромокаемым покрытием и с удовольствием сворачивали с трассы, выискивая какое-нибудь приятное местечко, чтобы перекусить и отдохнуть. – Надо только котопассажирам продумать удобства.

Удобства оказались необычными… Ульяна некоторое время назад купила Спонжу большущую переноску, куда можно было устанавливать лоток – как раз рассчитывая, что будет с ним выезжать на машине. Собираясь в поездку, Спонжа они поместили именно в эту переноску, а вот Лиза отчего-то устроила гневные манифестации в своём «купе», которое раньше воспринимала вполне благожелательно. Теперь она скандалила, топала лапами, вопила пронзительным тонким писком и всячески выказывала своё недовольство происходящим.

– Лиза, да что тебе не так? – не выдержал Вадим, выслушал многословные претензии дитятки и хмуро уточнил у Ульяны. – Вот чтоб им по-человечески не говорить, а? Понимаю, что ей что-то нужно, а что именно? Вода и корм там есть, лоток она перед выездом навестила… Что не так?

– Может, одиноко? Давай её к Спонжу пустим? У него места ещё на пару котиков хватит, так что поместятся вполне комфортно, – предложила Ульяна и была права – котёнок тут же успокоился, улёгся под бок Спонжу и моментально заснул.

– Вот что-что, а в упорстве ей не откажешь! – уважительно кивнул Вадим. – Ну надо же! Кроха совсем, а харрррактер!

– У них нрав от размера никак не зависит, – рассмеялась Ульяна. – Вон, у Маришки новый питомец – она собаку подобрала. Маленькую такую – восемьдесят килограмм весом. Так у её Фуфика, помнишь, «игрушечный» пёс, который тебя в прошлый раз за брюки цапнул, норова раз в десять больше, а новенький Тёмочка, по словам Маришки, – чисто голубь!

– Ээээ, голубь в восемьдесят кило – это что-то очень уж экстремальное! А мне надо будет с Тёмочкой знакомиться? – осторожно уточнил Вадим, памятуя, насколько ему не везло с Марининым зверьём в предыдущие встречи.

– Ну, я хотела к ней заехать. Но тебе необязательно, я сама.

– Нет уж… Вместе так вместе. Тем более что мне Марину поблагодарить надо за клинику, – Вадим покосился в зеркало заднего вида на монстроподобную переноску. – Надо же – тишина. Вот так и поверь всем этим глупостям: «Поведение животных объясняется воздействием различных инстинктов» – в дураках ведь останешься!

До Москвы они доехали вполне благополучно, потолкались в традиционных пробках, добрались до дома, где проживали Макс и Мила. Пересадили Спонжа с Лизой в Лизину переноску, чтобы не тащить из машины здоровенный «переносочный дворец» Спонжа, и отправились в памятную ещё по прошлому приезду квартиру.

Вадиму было очень интересно, застанет ли он бабушку Милы – Елизавету Петровну, ведь последний раз, когда они встретились, она пыталась объяснить ему про кошек то, что дошло до него совсем недавно. Даже появление Спонжа невольно ему напророчила.

– Интересная тётка… – припомнил Вадим, осознав, что раньше-то думал о Елизавете исключительно в ругательном ключе.

«Интересная тётка» в этот момент проверяла готовность роскошного пирога у себя на кухне.

– Нуууу, вот буквально ещё минут десять, и будет готово! – пробормотала она. – Нет, ну надо же, как любопытно жизнь поворачивается – уехал наследный принц академической династии зимой, весь разобиженный, оскорблённый тем, что Уля предпочла ему кота, разъярённый моим вмешательством – как же посмела старая карга его высочеству совет дать… – Елизавета Петровна тихонько рассмеялась. – А возвращается? А возвращается-то он весной с невестой, что показательно, той же самой Ульяной, в компании с тем же самым «свадебным» котом, да ещё с собственной котейкой! Просто изумительный разворот! Вот мне интересно, что будет с его королевско-академическим предком… Он же ж по стенке ходить будет с забегом на потолок! А вот потом, конечно, Максом займётся! А как же! И для того, чтобы всё-таки получить искомого наследника, и чтобы Вадима на место поставить да досадить покрепче! Ну, ладно-ладно… Это мы ещё посмотрим, кто кого, куда и зачем!

Елизавета первоначально и не собиралась заходить в квартиру внучки, когда там будут гостить брат Максима и его невеста, но Макс сам попросил её прийти.

– Насколько я помню, ни у кого из нас нет такого опыта в курощении и низведении академиков… – рассмеялся он. – А у меня настойчивые подозрения в том, что это нам очень потребуется!

С бабулей жены у него сложились удивительные отношения – сам он был не особо избалован заботой… Мама явно благоволила к нему больше, чем к остальным детям, но особые нежности в академической семье в принципе не приветствовались, поэтому Максу было странно, но очень приятно, когда он обнаруживал трогательно оставленный ему обед или ужин, когда у него спрашивали, как дела, да просто радовались ему при встрече.

– Замечательно как реагирует мальчик на любую, даже самую минимальную заботу… – думала Елизавета, невесело качая головой. – Вот как странно… Игорька этой самой заботой перекормили, а вот Максу явно и очевидно её недодали! Что за непонятные люди? Ну как же можно относиться к собственным детям, как к набору генетического материала, из которого нужно что-то вылепить? Ну или выпилить, если они сразу не поддаются…

Елизавета, пообщавшись с матерью Максима, сделала вывод о том, что у той не было ни силы воли, ни особого женского упорного коварства, чтобы противостоять навязанному ей стилю высоко-академической жизни, чтобы защитить и себя саму, и детей. Она только и могла, что пытаться прошпионить за свёкром, да передать подслушанное Максиму.

– Ну, у меня-то и силы воли предостаточно, и коварства – хоть вразвес торгуй, а главное-то… Я обожаю интриги! Что же делать – производственная деформация… – хихикнула Елизавета, принюхиваясь к пирогу. – И раз Милочке с Максимом нужна моя помощь – я уж постараюсь! А вы, дорогой мой незабвенный оппонент, берегитесь! Я их вам не отдам! Они слишком хороши для ваших игрищ! Обойдётесь!

Она ненароком сверкнула глазами в сторону Милиной квартиры, и Фокса, сидевшая у внутренней межквартирной двери, припала пузом к полу и потихонечку начала отползать в сторону – видала она уже такой взгляд у хозяйки! Видала и его последствия…

– Уж я-то помню, как она разогнала драку здоровенных псов парой рявков! А потом ррррaстерррзaла несколькими словами их хозяев, которые хотели продолжать собачью склоку… Не-не… мы лучше под диванчиком посидим – там спокойнее! – размышляла разумная Фокса, значительно лучше академика Вяземского осознававшая, что из себя представляет её хозяйка.

Вадим, оказавшись на пороге квартиры, в которой теперь живёт его брат, здорово удивился. Максим изменился…

– Не дёрганный, нервный и с кривой ухмылкой… Совсем-совсем другой! Спокойный, довольный жизнью, и выглядит так, словно реально мне рад!

Вадим и сам изменился. Правда, со стороны себя видеть не мог, но Макс-то заметил!

Ему раньше приходилось частенько наблюдать за старшим братом. Наблюдать, ожидая подвоха, подставы, коварного финта, ещё больше отдаляющего его от цели – дедовского благоволения и, как следствие, – наследства.

– За всё время я ни разу не видел его таким… умиротворённым и одновременно собранным. Забавно, но он, кажется, и правда рад меня видеть! – думал Макс, обнимая брата.

Мила уже уволокла вглубь квартиры Ульяну и переноску с котами, давая возможность братьям пообщаться.

– Странно, да? – вдруг сказал Вадим. – Как мы с тобой столько лет потеряли?

– Странно и жалко! – согласился Макс. – Надеюсь, что теперь наверстаем.

– Будем стараться! – весело согласился его бывший вечный соперник. – Слушай, а чем так пахнет?

– Ааа, унюхал? Это Милина бабуля нам испекла пирог. Ну, кроме всего прочего… там стол ломится, давай, мой руки и на кухню!

– Погоди… а сама-то она где?

– Ну как где? У себя. Ты ж помнишь, у неё квартира через стенку с нами.

– А можно будет её позвать? Я не очень-то хорошо с ней простился в прошлый раз. Хочу извиниться.

– Только извиниться? – хитро прищурился Макс. – Я, если честно, её пригласил и без твоей просьбы – она реально может помочь, благо деда знает!

– Ой, ну какая же лапочка… и имя-то, имя! КатаЛИЗАтор! Вот ведь химики… – умилялась над Лизой Мила. –Тогда уж КОТаЛИЗАтор!

– Да, прямо на язык просится, – согласилась Ульяна, которую атаковали местные кошки с Мурьяной во главе. – Как бы они Спонжику физиономию не начистили… В прошлый-то раз они его, по-моему, просто пожалели.

– Пожалели, конечно, но они просто так не дерутся, так что не переживай. Главное, чтобы он на средний подоконник не забрался!

– А что там? – удивилась Ульяна, оглянувшись на этот самый подоконник.

– Там живёт отрада очей Мурьяны – знаменитый кактус! Знаменит он тем, что является её личным комнатным питомцем. Она то с ним мурлычет, то скандалит, то вовсе спихнуть старается, короче, у них высокие отношения. Мои кошки этого не понимают, но уважают. Особенно после того, как Мурьяна едва не слопала нашего залётного Гаврилу за то, что он скусил кактусу колючки на макушке – мы в кухне сидели, а Гаврила как-то притих – оказалось, он кактус бреет. Успел лысину ему устроить, а потом был обнаружен Мурьяной и бит.

– Гаврила бит? – изумилась Ульяна, отлично помнившая крупного и характерного какаду, жившего у ближайших соседей и друзей Милы и Максима.

– Да, представляешь? Она кидалась как тигрица, орала, прыгала, лапами размахивала, по-моему, всерьёз решила Гаврилу ощипать в отместку за своего питомца. Птиц аж зауважал Мурьяну – теперь в её присутствии что-то воркует и даже не смотрит в сторону кактуса, а это подвиг при учете того, какой он по натуре бобёр!

Когда девушки убедились, что Спонжа и Лизу никто не обижает, то присоединились к Максу и Вадиму.

– Мил, пригласи, пожалуйста, Елизавету Петровну! – попросил Макс, когда они собрались садиться за стол. – Нам бы посоветоваться… Лишним её мнение точно не будет!

Вадим, с одной стороны, не хотел бы выносить сор из избы, а с другой – видала она уже этот сор – дед весь «товар лицом» показал.

– Рада вас видеть! – улыбнулась ему и Ульяне Елизавета Петровна. – И особенно рада, что у вас теперь есть такая прекрасная компания! О! Ещё компания и ещё…

Она только насмешливо подняла брови, комментируя эффектную материализацию на Вадиме всего местного котоколлектива.

– Эк они за вас взялись! – понимающе кивнула Вадиму Елизавета, дословно повторяя их зимний диалог. – Придавили и затоптали?

– Пришли посмотреть, как их зимние метки сработали! – Вадим открыто улыбался. – Я помню, что вы мне тогда говорили. Хотел извиниться… Вы были правы.

– Я знаю, – рассмеялась Елизавета. – Я очень рада, что была права! Добро пожаловать!

Это «добро пожаловать» дорогого стоило – приглашение в её мир, в ближний круг. Макс подмигнул брату, но тот и сам понял.

– Спасибо! – от души ответил Вадим, в довесок к четырём имеющимся у него на коленях кошкам, внезапно обнаруживший у себя на плече собственное сокровище, решительно прыгнувшее к нему со спинки кухонного диванчика.

– Ну, полный боекомплект! – оценила Елизавета.

Разговоры за столом у нас в стране традиционно душевные. А уж если собираются люди родные, то особенно тёплые и доверительные. Такими они были и за этим столом.

– Так ты думаешь, что дед вернётся к идее вернуть меня? – сам Макс был в этом железно уверен…

– Конечно. Даже знаю, чем будет приманивать! У него в научном плане есть тема по полимерам. Помнишь, ты о ней мечтал?

– Ещё бы! Два года просил не откладывать исследования на потом! – кивнул Макс.

– Вот поверь мне, как только я объявлю, что женюсь на Уле, он тут же перетасует карты и срочно откроет эту тему. Под тебя… Сам знаешь, это и деньги, и интереснейшая работа, и немалая известность в случае успеха.

– Знаю, но не поеду! – решительно мотнул головой Макс.

– Есть ещё один манок – он открывает отдельную лабораторию от института. Ну как он… передали нам лабораторию, пока там производится переоборудование, но я уверен, что он задействует эту лабораторию, чтобы тебя вернуть.

Заведование собственной лабораторией, интереснейший проект, слава, деньги, научное наследие и немалое наследство… Вадим хорошо изучил деда, чётко просчитав все его шаги.

– Да уж… с одной стороны куча благ, а с другой – рыжеволосая ветеринарша… – задумчиво проговорила Елизавета Петровна. – Выбор с точки зрения Игоря Вадимовича абсолютно очевиден.

– Ты забыла добавить, что деревенская! Деревенская рыжеволосая простушка, которая крутит коровам хвосты… – невесело вздохнула Мила.

– Мил, чтобы я больше такие глупости не слышал! – строго велел Макс. – Пофиг! Плевать я хотел на эту бочку варенья и печенья…

Вадим улыбнулся брату. – Ну тогда он снова возьмётся за меня, точнее, за нас. Я же помню, как он в самом начале наших отношений вызвал Ульяну на разговор и принялся её убеждать не портить мне жизнь и карьеру!

– А, это когда вы с ним дивно поругались? – Макс отлично помнил своё тогдашнее ликование – как же, праздник души – дед ругался на брата и практически собрался лишать его наследства!

– Ага… Я тогда сорвался, – Вадим потёр переносицу, вспоминая, как удивил деда, решившего по итогу ссоры дать внуку нагуляться с красивой девицей, ничего на его взгляд из себя не представляющей. – Так что, он может попытаться повторить – идти через Ульяну. Нам с ней это сто лет в обед не надо. Я поэтому никому из них ничего и не сказал, что мы заявление в ЗАГС подали. Просто распишемся и всё. Мне сейчас главное, чтобы он с блогеркой-авторкой не пристал – точно всё ему выскажу, что думаю!

Елизавета, живо заинтересовавшись этой историей, выспросила все подробности, а потом тихо рассмеялась.

– Ну, коллеги… это же прекрасный случай! Замечательный просто-таки!

– Что именно? – удивился Вадим, ничего замечательного и прекрасного в Милане не заметивший, кроме того, что ему удалось свалить из её владений подальше и побыстрее. – Я ничего хорошего не вижу! Разве что скорее устроить скандал и развязаться уже со всем этим.

– Как что именно? Возможность победить противника, используя его силы, его оружие и его энергию! – ласково улыбнулась Елизавета. – Люблю такие комбинации! – она потёрла руки. – Вы хотите объявить деду войну? Понимаю… но пушки говорят, когда замолкают дипломаты. Позвольте сначала использовать мои методы…

Вадим вопросительно покосился на Елизавету Петровну, а та мягко рассмеялась.

– Могу вас понять… как правило, такие девушки оказывают сногсшибательное воздействие на окружающих, правда, не внешностью и обаянием, а некой… отрицательной харизмой.

– Это да… харизма у неё такой силы воздействия, будто коняга лягнула… – Вадим хмуро покосился на Макса, который похрюкивал от картины, как его братца лягает отрицательная харизма «авторки».

– Ну вот, – поощрительно покивала ему Елизавета. – А если взять эту харизму и пригласить её к вашему деду с доставкой на дом? А если ещё при этом вас оттуда убрать? Что тогда будет?

– Возьмите ядерную бoeгoлoвкy, смешайте с гремучей академической смесью и выдерните чеку… – прокомментировал «рецептик» Макс. – Кому не завидую, так это матери! Ей туго придётся!

– Так в чём же дело? Пригласите её в гости! – Елизавета подмигнула Миле.

– Ой, да! Точно! Она же мечтала немного у нас на ферме пожить. Тем более, сейчас весна, тут у нас всё очень красиво. Да и передохнёт она… Мне что-то кажется, что ей там, – Мила мотнула головой в сторону, где по её ощущениям располагался Питер, – Не очень-то весело! Мне вот очень не понравилось, как её Игорь Вадимович шпыняет!

Ульяна присоединилась к Миле. – Да уж… Пинают там её постоянно. Мне Марину Леонидовну постоянно было жалко. Ну не получается у неё готовить так, как в ресторане, и что? Разве же можно постоянно делать замечания, да ещё такие язвительные, что аж скулы сводит, а она потом плачет в кухне…

– Ну, мне кажется, что при таком раскладе ей точно не помешает отдых! – Елизавета Петровна достала из шкафчика записную книжку, вытянула из неё лист и быстро набросала схемку. – У вас свадьба когда? – деловито уточнила она у Вадима и Ульяны.

– Да вот… через месяц.

– А отпуск у вас, как у научного сотрудника с кандидатской степенью, тридцать шесть дней?

– Да, но из него уже несколько дней прошли.

– Прекрасно… Насколько я понимаю, дед вас в свадебное путешествие не отпустит?

– Скорее Луна на землю свалится! – мрачно напророчил Вадим.

– Не надо нам катаклизмов! – строго покачала головой Елизавета. – Без них обойдёмся!

Она достала календарик, что-то прикинула, а потом начала что-то быстро рисовать.

– Ну, на скорую руку и так сойдёт. Потом дополним. Значит так…

Изложенный план заставил братьев переглянуться через стол. Макс, более привычный к стилю действий Елизаветы Петровны, широко улыбнулся, а Вадим поёжился. Что-то ему стало казаться, что он попал в неудержимое течение, которое стремительно несёт его вдоль берегов.

Когда Макс отправился выгуливать Фоксу, он пригласил с собой брата.

– На прогуляться… Пошли-пошли, хоть воздухом подышишь! – аргументировал он.

Братья неспешно следовали за любознательной Фоксой, когда в глубинах парка возникло какое-то явственное волнение… Пронзительный женский голос с наслаждением высказывал:

– Молодой человек, уберите вашего лабрадора! Лучше сами уберите – его собирается укусить моя Фанечка! Что значит, пасть не откроется? И почему у крупнособаковладельцев такие однотипные доводы, а? Вот который чудак уже со мной спорит… Правда, спорят только первый раз, а потом просто обходят подальше! Ишь, пасть не откроется… Видите, как открылась! Ого, как открылась-то, а вы сомневались! И ведь не только вы такой наивный до неприличия… Что значит, снимите с вашей собаки мою дворняжку? Это я про вашу псину ничего приличного сказать не могу! Может, из него лабр как из меня Майя Плисецкая! Ещё скажите, что я похожа на великую Майю!

Макс мечтательно слушал прелюдию к назревающему скандалу.

– Нам повезло – это сольное выступление местной звезды – Галины Леонидовны. Уникальная тётка! Может разогнать по деревьям половину здешних собак вместе с владельцами, но старательно сдерживается и выступает только когда совсем невмоготу…

– И ты её не боишься? – насмешливо уточнил Вадим.

– Я? Да ты что? Я в любимчиках! Точнее Мила – она когда-то спасла её Фаню.

– Ну, по-моему, ты и так не боялся бы! После этой Елизаветы, от которой меня в дрожь бросает, уже ничего не страшно!

– Да ладно тебе… Елизавета – добрейшей души человек, правда соображает с пугающей быстротой и вариации выдает с интенсивностью высокоскоростного суперкомпа, а так – милейшая дама. Вон как она рассчитала кого, куда, зачем и почему! Не удивлюсь, что план сработает без сучка и задоринки! Главное сам-то не подкачай!

– Да я вот думаю, а надо ли мне? Ну, может, плюнуть на все ухищрения и сказать деду всё как есть? – Вадим ни разу в жизни всерьёз с братом не советовался! Более того, и не думал, что это возможно!

– Знаешь… тебе нужно или уезжать куда-то подальше вместе с Ульяной, или понять, что после той эмоциональной гранаты, которую ты взорвёшь, вам надо будет как-то жить в одном с дедом городе. Уля, как я понял, про отъезд и не задумывалась, у неё же в Питере салон, клиенты, киностудия, опять же.

– Да, всё так… да и у меня работа, которую я люблю, умею делать и делаю хорошо!

– Скромный ты наш! Отлично ты её делаешь, – серьёзно подтвердил Макс, провожая взглядом несущегося во весь опор лабрадора, за которым мчался его хозяин, едва успевающий переставлять ноги и нервно оглядывающийся назад. – Ты реально гениален, деду под стать. Всегда таким был! Так что тебе сбегать от своей работы – это расточительное расходование таланта, а значит, надо деда как-то обезвредить. Мне кажется, что план Елизаветы может сработать. По крайней мере, попытаться стоит! О! Глянь, глянь, лабра погоня настигает!

Мелкая Фаня превосходно умела бегать по кустам, срезая путь, она догнала лабра и снова намертво вцепилась в его тылы…

– МАЛАДОЙ ЧЕЛОВЕК!!! Что значит, уберите свою шавку? – Галине Леонидовне не нужно было бежать, для того чтобы что-то сказать оппоненту – она и на расстоянии могла чётко объяснить свою позицию. – Ой, Максимчик, добрый вечер, мой хороший! Фокса, привет, славная девочка! – Галина Леонидовна, крейсером проплывая мимо братьев Вяземских, успела поздороваться со знакомыми, неукротимой Немезидой приближаясь к собачнику, опрометчиво затеявшему с ней свару.

Братья, невольно посочувствовав неудачливому мужчине, переглянулись:

– А ведь контакт деда и Миланы, пожалуй, покруче будет! – решил Вадим. – Я, правда, так и не понял, как бабуля твоей Милы всё это сходу придумала, но, знаешь, мне оно начинает нравиться!

Вадиму было странно видеть, как меняется мир, когда смотришь на него с другой точки зрения.

За время пребывания в Москве он успел много на что посмотреть по-другому. Например, на Марину, подругу Ульяны. Раньше-то он её воспринимал как очень странную девицу. Конечно странную – столько всякой глупости дома держать. Зато теперь неожиданно разглядел человека, который не побоялся спасти и взять себе огроменного пса невнятной породы, нордического темперамента и абсолютной преданности – достаточно было просто посмотреть, как Тёма провожает Марину взглядом и как старается везде ходить за ней хвостом, не обращая ни малейшего внимания на синеглазую кошку, вцепившуюся в шерсть у него на спине и на мелкого пёсика, крутящегося в ногах.

Или вот тот же самый соседский какаду, который в прошлый приезд Вадима реально напугал, теперь выглядел не более чем чудаком, который, на самом-то деле, не представляет опасности даже для его крохи-Лизы.

Лиза подкрадывалась к огромному перу, выпавшему из крыла Гаврилы, а Вадим, осознавший, что её не надо срочно спасать, смог сосредоточиться на вопросах Елизаветы.

Нет, он хотел было просто передохнуть, но звонок деда снова перевернул все планы.

– Вадим, тебе уже лучше? – cухо осведомился академик, не подозревая, что внук находится в Москве, что в непосредственной близости от него восседает приличных размеров какаду, что на кухне в четыре руки занимаются ужином две абсолютно неприемлемые для академика девушки, а рядом находится Максим и мерзкая баба-дипломат. – Если да, то ты должен немедленно вернуться в Карелию, к Брылёвым!

Вадим мигом собрался с духом и произнёс, строго следуя плану:

– Добрый вечер! Дед, я не понимаю, что происходит! Зачем мне туда ехать? Присмотреться к девушке? Эта девушка совершенно не нашего круга! Ульяна? Ульяна отлично акклиматизировалась в твоём доме, а эта? Я вот не уверен, что с ней это будет возможно.

Игорь Вадимович был доволен, решив, что внук полностью управляем и послушно движется по пути, который ему предначертан. Кроме того, о его словах следовало поразмыслить:

– Ну, вообще-то это довод… Хорошо, что он об этом подумал!

Действительно… дочь Брылёвых он только издалека видел, ну и на фото, которые ему предъявил на экране гаджета счастливый и гордый отец. Девушка училась в Европе, в привилегированном учебном заведении, по словам отца была изумительно умна, жаждала проводить научные исследования в рамках изучения психологии и даже писать по ним книгу. К тому же, выглядела больше похожей на Вадимову Ульяну, а не на блекловатых девушек, погруженных в настоящую науку.

Всё это прекрасно, конечно, только вот к психологии Вяземский относился с презрением, книги не по химии его никак не интересовали, а вот вопрос, заданный внуком, заинтересовал всерьёз.

– Действительно, сможет ли она понять, что такое жизнь с человеком, посвятившим себя служению науке, уразумеет ли в какую научную династию может попасть?

Вяземский был так доволен тем, что его старший внук наконец-то проявил нужный интерес, что даже спросил его мнение:

– И что, по-твоему, нужно сделать?

Вадим покосился на план. Нет, с его-то памятью, он всё сразу запомнил, но его изумило, что дед повёл себя ровно так, как и должен был с точки зрения Елизаветы Петровны.

– Дед, может быть, ты пригласишь Милану к себе? И мы на неё посмотрим, и она на нас… Только вот…

– Что только вот? – насторожился дед.

– Ты не сердись, но ты резко одёргиваешь мать, когда она готовит.

– А что, тебе нравится её стряпня? – хмуро уточнил академик.

– Я не про стряпню… Я про то, что Милана может услышать это и разочароваться! – Вадим невольно ухмыльнулся.

Макс тут же показал ему кулак, мол, не расслабляйся, и Вадим вернулся к диалогу.

– Дед, я вот думаю, может, мать куда-нибудь пока отправить? Ну вот она к Максу съездить хотела…

– В деревню? – язвительно рассмеялся академик. – А что? Это идея! На тебя хорошо влияет отдых! Да, ты прав. Я приглашу Милану к себе, Марину отправлю к Максу, а на время визита нашей гостьи, приглашу приходящую прислугу – тут есть один вариант.

– На ловцов и академик бежит! – беззвучно усмехнулась Елизавета, дождавшись окончания беседы, а потом уточнила:

– А откуда вообще взялась эта самая Милана? Мне-то казалось, что ваш дедушка хотел женить внуков исключительно на девушках, занимающихся наукой. Из научной, так сказать, среды.

– Насколько я смог понять, отец авторки вкладывает очень приличное количество денег в новые исследования деда. Явно Милану сам дед видел, но не разговаривал…

Вадим быстро нашёл в соцсетях страничку Миланы и предъявил смартфон с информацией Елизавете.

– Оооо, ну да… Девушка красивая и в Улином стиле – фигура, личико, волосы, – прокомментировала собеседница, рассмеявшись при взгляде на хмурого Вадима.

– Да ничего общего! – фыркнул он, покосившись на пришедшего к нему Гаврилу. Тот почему-то притопал пешком, забавно задирая когтистые лапы, а потом заинтересованно уставился на подоконник.

– Стиль общий! – мягко не согласилась с ним Милина бабушка. – Ваш дедушка, наверняка решил, что если вы так интересовались Ульяной, то вам нужно предложить что-то похожее, раз уж вас не тянет на научных девиц. К тому же, у неё про образование вон сколько написано! Как я понимаю, ваш дедушка вряд ли интересуется модой нынешних западных университетов выдавать громкие дипломы при не очень-то высоком уровне образования…

– На дипломы химиков ругался… – хмыкнул Вадим. – А остальные профессии его никогда и не интересовали.

– Ну, правильно! Батюшка Миланы заплатил очень и очень приличные деньги, девушка побыла некоторое время в элитном учебном заведении, получила бумагу об этом, посетила еще несколько лекций и курсов, также оплаченных отцом, и прибыла назад с кучкой макулатуры, которую господин Брылёв теперь всем с гордостью и предъявляет! – Елизавета отлично знала, что везде есть люди, которые учатся потому, что хотят получить знания, а есть те, кто ничего не хочет – только чтобы от них отстали. При определённых данных можно учиться и так, и так – как кто выбирает.

Вадим поморщился, но вынужден был признать, что, судя по всему, так дело и было.

– Не хмурьтесь! Всё получится. Главное, постарайтесь убедительно сформулировать причину, по которой вы должны будете прервать свой отпуск, вернуться к работе, а через три недели снова уйти догуливать…

– Ну можно кое-что придумать… – Вадим стремительно прикинул варианты.

– Прекрасно! Только вернувшись на работу, не забудьте сразу же подписать заявление на отпуск в нужные вам временные рамки! Так, чисто подстраховаться… – улыбнулась ему Елизавета, точным движением руки снимая с подоконника драгоценный Мурьянин кактус ровно за секунду до прилёта на него хищного Гаврилы, и извиняюще пожимая плечами.

– Дорогой, тебя ощиплют налысо, и Игорёк с Настенькой тебя не признают. Скажут – отпустили в гости нормального птица, а это что?

– Карррык, бро! – печально признался Гаврила Вадиму, и тому ничего не оставалось, как с этим согласиться.

Планы – штука хитрая и коварная. Как только их выстраиваешь, они обожают выворачиваться из ровного строя, выкручиваться, меняться, фокусничать, оставляя вместо нормального результата какой-то жалкий пшшшшик.

Это всё бывает частенько, но только не в данном случае!

Елизавета Петровна только посмеивалась, наблюдая, как события выстраиваются словно идеально укладываемая мозаика.

– Видимо, этот наш академический предок очень уж достал мироздание… – размышляла она, получив известие о том, что Игорь Вадимович пригласил Милану и её родителей погостить в своём особняке и как картинно-благородным жестом отправил невестку «успокоить нервы».

– Марина, я принял решение – тебе нужно отдохнуть и прекратить измываться над невинными продуктами… – заявил академик, в очередной раз отведав еду и презрительно поморщившись, – Устроить такое из обычных и привычных блюд, которые ты готовишь годами… Это, знаешь ли, показатель!

Марина Леонидовна чуть прикрыла глаза, чтобы не поддаться искушению и не нахлобучить блюдо с пюре на пышную седую шевелюру академика. Она так старалась сдержаться, что отвлеклась и уронила на пол пару тарелок, разбив их вдребезги.

– Да что с тобой такое? Перешла на следующий уровень и занялась издевательствами над посудой? Не стесняйся, у меня её много… – несколько более эмоционально, чем обычно воскликнул академик, наконец-то получив искомую реакцию – слёзы невестки. – Так-так-так, дорогая, ну что ты! Не переживай из-за ерунды. Особого ущерба ты не нанесла, я мог ожидать чего-то глобальнее…

Слёзы ожидаемо усилились, и Вадим, который приехал из Москвы, и в соответствии с планом прибыл в дедовы владения едва сдержался.

– Нда, нервы… нервы, а ведь совсем молодая ещё! А знаешь, что, Мариночка, давай-ка ты поезжай отдохнуть. Ну что ты так изумилась? Ты же хотела к Максиму с его коровницей наведаться. Вот и давай! Заодно психику приведёшь в порядок, да и развеешься…

– А гости? Как же их принимать?

– Да уж постараемся как-нибудь без тебя управиться. Придётся нанять приходящую кухарку и уборщицу, заодно они приведут дом и кухню в порядок! – небрежно махнул рукой академик, вызвав новый поток слёз.

Марина Леонидовна дала им волю у себя в комнате, благо уже некоторое время жила отдельно от супруга – он часто работал по ночам, и ему очень мешало присутствие жены.

Она не ждала ничего хорошего от ближайшего будущего и… ошиблась.

– Мам, можно к тебе? – Вадим осторожно заглянул в её комнату. – Ты плачешь? Прости…

– За что? – Марина хлюпала носом, старательно вытирая лицо – знала, что плачет некрасиво, что сразу отекают глаза и на коже появляются пятна.

– Мам, прости меня, что я не обращал внимание на это безобразие и издевательство! И не останавливал деда! – справедливости ради надо было бы отметить, что Вадим довольно редко присутствовал на повседневных семейных обедах и ужинах – в будние дни жил в Питере, а именно на них академик тренировался в остроумии. Но и того, что Вадим вспоминал из виденного, вполне хватало для извинений и чувства вины.

Марина Леонидовна потрясённо застыла – старший сын её обнял и гладил по плечу, успокаивая и утешая.

– Давай я помогу тебе собраться и увезу тебя в Питер! – предложил он, вызвав новый поток слёз у матери, которая была уверена, что старший сын для неё потерян, насильно оторван мужем и свёкром давным-давно.

Вяземский-старший довольно наблюдал, как Вадим исполнительно грузит чемоданы матери в багажник своей машины и, кивнув ему самому, усаживается за руль.

– Мариночка, хорошенько отдохни от своих усилий и истерик! – прокомментировал академик отъезд невестки.

Когда «гостеприимный» дом деда скрылся из виду, и колёса автомобиля принялись исправно отсчитывать километры дороги, Вадим выбрал живописное местечко, съехал с трассы и повернулся к матери.

– Мам, ты не расстраивайся, но это я предложил деду отправить тебя в отпуск.

– Что? – опешила Марина, которая была уверена, что на сегодня слёзы у неё уже закончились.

– Видишь ли… – Вадим улыбнулся ей. – Я за последнее время много чего пережил и понял кое-что важное. Мне пора оторваться от деда…

– Вадим, но я не понимаю… он же для тебя девушку приглашает! – изумилась Марина словам сына.

– Это ему так кажется, что для меня, – рассмеялся Вадим – А вообще-то я сделал предложение Ульяне, она его приняла, и мы уже даже заявление в ЗАГС подали.

– Вадя… он же тебе этого не простит! – ахнула Марина.

– Знаешь, я себе сам уже не прощу, если и дальше продолжу ему подчиняться! – улыбнулся ей Вадим. – Он самостоятельно решал, как ему жить, и это правильно, но в своей жизни я как-нибудь сам разберусь! Я люблю Ульяну и хочу прожить эту самую жизнь с ней.

– Уля хорошая девочка… не того уровня, который мы для тебя…

– Мам, не надо, пожалуйста! Не вы для меня хотели, а дед и отец, причём просто потому, что он дедовской тенью работает. Вот ты мне скажи, ты хотела бы, чтобы я женился на молоденькой дурынде, которая хочет стать авторкой-блогеркой и писать на тему токсиков-родителей?

– Что?

– Это я про Миланочку говорю… ту самую, которая едет к деду в гости!

– Вадим… но это же невозможно… чтобы она так говорила! Она же в Европе училась, Игорь Вадимович сказал, что у неё превосходное образование, хотя она и не химик!

– Весь секрет в том, что дед умеет разбираться только в химии, но ни в какой больше дисциплине он не разбирается, ровно, как и в молодых девушках! – весело хмыкнул Вадим. – А! Да, я тебе не сказал ещё кое-чего! У меня котёнок появился – только не надо про породу и питомники, как ты Максу говорила, хорошо? У Лизы самая лучшая порода – любимая кошь!

Марина Леонидовна некоторое время подумала, переваривая информацию, а потом осторожно уточнила: – А почему ты сказал, что меня специально оттуда увёз в отпуск?

– Потому, что там будет столкновение двух миров, мам, и ты непременно попала бы под раздачу! – Вадим заметил, что мать поёживается, и включил печку. – Ты же знаешь, что, когда что-то идёт не так, как деду хочется, он непременно устраивает тебе разнос, а сейчас у него всё будет не так!

Марина Леонидовна, оказавшись в квартире сына и пообщавшись с Ульяной, как-то вдруг успокоилась.

– Девочка славная… я же её давно знаю! Меня же и жалели-то только Максим и она! Вадима она любит – я это всегда видела, а он любит её. Ну и что, что она химией не занимается? Подумаешь… необходимое условие для жизни! Вот я сколько лет занималась химией и что? Стала счастливой? Не смешно даже!

Её настроение ещё больше повысилось, когда над подлокотником её кресла возникла пара маленьких белых ушей, а потом и забавная головёнка.

– Так это ты у нас Елизавета? – улыбнулась Марина Леонидовна «любимой коши» её старшего сына.

– Нет, она КатаЛИЗАтор! Имя такое! – просветил её Вадим, вручая билет в Москву. – Мам, мы только что оттуда, так что с полной ответственностью могу тебе сказать – ты там замечательно отдохнёшь!

Поезд, увозящий мать от эпицентра будущего химико-блогерского столкновения, отправился строго по расписанию. Вадим притянул к себе Ульяну и поцеловал в висок. – Ну что? Вперёд, судьбе навстречу? Мне как вернуться, со щитом или на щите?

– Со щитом, милый, только со щитом. Я в тебя верю! – рассмеялась Ульяна.

Эпохальный визит был назначен через два дня после отъезда Марины Леонидовны.

– По крайней мере, никто подслушивать не будет, да и еда приготовлена на высшем уровне! – рассуждал академик, почему-то не учитывая, что приготовление еды на высшем уровне – это тоже целая наука, её изучают и посвящают ей жизнь, так же как он – химии.

Виктор Иванович Брылёв довольно кивал головой, разглагольствуя с женой о предстоящей поездке:

– Жаль, я не могу там быть долго – срочно по делам нужно будет уезжать. Я вас только отвезу, пообедаю и в аэропорт. Главное, смотри, чтобы наша не особо вдавалась в свои бредни… Следи за ней! Старик консервативен… Хотя, если честно, то меня тоже от Миланиных рассуждений с души воротит! Лара, постарайся, потому что мне показалось, что Милана Вадиму как-то не глянулась…

– Ну, вот ещё! Она же красавица! – нежная мать ожидаемо оскорбилась за любимую доченьку.

– Ларочка, женщин нужно оценивать в двух состояниях – когда она молчит и когда говорит. Если молчит и прекрасна – это хорошо, но если потом открывает рот, что-то произносит, и от неё хочется утопиться, то никакая красота такую красотищщщу не спасёт! Ну, разве что парень не успеет разобраться в происходящем… Вот хорошо бы не успел…

Лариса Максимовна хотела было возразить, слегка обидевшись за дочку, но смолчала – вспомнила последнее её высказывание:

– Ой, мама, ну ты такой душный токсик!

– Вить, а может, не ехать никуда? Что-то я не уверена, что смогу её контролировать… – засомневалась она.

– Ну, тогда будем надеяться, что парень будет сражен красотой и действительно не успеет ничего осознать! – оптимизм – штука хорошая, но не в данном случае…

Вадим следил за приездом «гостей дорогих», нацепив на лицо любезнейшую, но официальную улыбку. На крыльце вместе с ним и дедом стояли Антон Игоревич и Софья Игоревна, вызванные отцом для усиления воздействия – попросту для массовки.

– Что ты улыбаешься, как метрдотель в ресторане? – процедил дед, покосившись на внука. – Полюбезнее нельзя?

– Мы слишком мало знакомы! – скромно признался Вадим, мимолётно покосившись на часы.

Через два часа, после обеда и отчаливания главы семейства Брылёвых в сторону аэропорта, мило улыбающаяся Милана повисла на руке Вадима и начала было что-то говорить, но её прервал звонок смартфона её спутника.

Вадим галантно извинился, вежливо отцепил от своего рукава цепкий маникюр Миланы и принял вызов.

– Что? ЧТО? Шипит и пенится? Вся установка? А вы что? Нет! Этого делать нельзя! Может всё сломаться… – Вадим отлично разыгрывал сцену «Молодой учёный в панике». – А если взoрвётcя? И эксперимент погибнет, и оборудование?

Он прекрасно знал, что именно происходит – раз двадцать говорил о том, что в агрегате, недавно привезённом в лабораторию, есть некая неисправность, но дед был убеждён, что там всё отлично! Вадим своей властью всячески затягивал начало экспериментов в надежде, что удастся деда переубедить, а тут решил одним выстрелом поразить двух зайцев. Утром позвонил в лабораторию и дал отмашку на начало эксперимента.

Теперь он законно собой гордился – сумел практически до минуты рассчитать, когда именно вещества, участвующие в исследовании, войдут в реакцию и поведут себя как положено – то есть из рук вон плохо.

Дед, которого Вадим тут же поставил в известность о случившемся, перезвонил в институт и по видеосвязи воочию узрел признаки приближения катастрофического развития событий – агрегат был весьма недешёвым.

Академик хмуро уставился в смартфон, на экране которого за спиной перепуганного лаборанта творилось химическое непотребство, и покосился на сына.

– Хорошо бы послать его, но он же с агрегатом не работал, ещё испортит. Сонька – тем более. Надо ехать Вадиму! Ну ладно, ничего! Мы пока девочку сами развлечём…

– Вадим, немедленно собирайся и выезжай. Только извинись перед нашими гостьями! – коротко приказал дед.

– Но это означает, что у меня аннулируется отпуск? – невзначай уточнил Вадим.

– Приведёшь всё в порядок и снова пойдёшь в свой отпуск, – хмыкнул дед, решивший, что внук хочет поближе пообщаться с Миланой и переживает именно из-за этого. – Ну хорошо, хорошо, давай я тебе заявление переподпишу! И когда ты стал таким формалистом?

Пока Вадим выводил машину из гаража, дед сделал пометку на его заявлении, так и валявшемся в его кабинете.

– Держи, даты сам проставишь – по конкретным условиям. Езжай скорее! – академик отчётливо помнил, что внук предупреждал его о неисправности проклятого агрегата и его теперешнее изумительно лояльное поведение было формой извинения за собственную ошибку.

Вадим демонстративно торопливо нырнул в машину и газанул, стараясь как можно скорее удалиться подальше от будущего эпицентра.

Милана проводила взглядом потенциального жениха и капризно выпятила нижнюю губку.

– Ну и что это ещё такое? Почему это он уехал?

– Миланочка, у нас в ходе эксперимента возникла угроза разгерметизации агрегата, Вадим быстро всё наладит и вернётся к нам. А пока, может быть, вы уделите Антону – отцу Вадима часок своего времени – он хотел бы показать вам сад! – галантно предложил академик.

Милана жаждала добраться до гаджета и нырнуть в инстаграм, но мать незаметно подтолкнула её к ещё одному занудливому старикашке, правда чуть помоложе первого.

– Ну ладно, схожу… Хотя я никогда не могла понять, чего там смотреть-то в этих садах!

Начало разговора было довольно-таки невинным – профессор Антон Вяземский натужно расспрашивал девушку о её обучении, о дальнейших планах.

Он ничего особо интересного от этого разговора не ожидал и… ошибся.

За очень и очень короткое время Милане удалось привести его в состояние шока, выпучивания глаз и отчётливого покраснения физиономии до состояния «сейчас пар из ушей повалит».

– Понимаете, это же очень важно – я буду авторкой, ну, или блогеркой, а может и той, и той! Буду писать о своём опыте подростки! Нет, даже раньше – ребёнки или даже младеницы!

– Кого? – несчастный Антон Игоревич поначалу решил, что ему померещилось… Ну, послышалось чего-то…

– Как кого? Меня! Младеницы, ребёнки, подростки, и наконец, людини!

– Ккко-го? – изумлённый профессор нервно вцепился в узел галстука и начал потихоньку его ослаблять – что-то воздуха вокруг стало маловато.

– Ой, ну вы что так удивились? Ну, можно по-другому, не людини, а человекини! Так тоже очень даже хорошо звучит!

– Ххххорошо? – галстук остался в руке профессора, начинающего медленно, но верно осознавать, кого именно отец прочит ему в невестки.

– Я знала, что вам понравится! Так о чём мы?

– Ннне знннаю! – честно признался профессор.

– Не волнуйтесь, я знаю! – утешила его Милана и продолжила: – Мой опыт человекини, которая всю жизнь живёт с душными, токсичными родителями будет описан и проанализирован лучшими врачинями-психологинями!

– Врачами-психологами? – тяжело сглатывая, уточнил Антон Игоревич, опираясь о дружественный куст шиповника.

– Да нет же! Женщинами! Только женщины способны создать здравый анализ моих переживаний!

– А! Так, может, вы лучше с моей сестрой побеседуете? Она точно женщина! – обрадовался Антон, – К тому же, уже тоже профессор, как и я! Она вас лучше поймёт… наверное…

– Вы хотели сказать профессорка? – уточнила Милана у спины очень торопливо удаляющегося от неё Антона, выбравшегося из колючек шиповника и на максимальной скорости рванувшего к дому.

Марина Леонидовна неожиданно для себя наслаждалась жизнью – пребывание в гостях ей чрезвычайно понравилось.

– Кто бы мог подумать… Мила – действительно чудесная девочка, и Макс с ней безусловно счастлив!

Сама атмосфера в этом доме действовала на Марину Леонидовну оживляюще. Ещё бы… никто не высказывал ей своё ценное мнение, вытирая тем самым ноги, никто не критиковал по ерунде, зло, саркастично, ядовито… Никто и не думал манипулировать ею!

– Просто отдохни! – попросил её Макс, встретив на вокзале.

Когда ей последний раз такое говорили? Очень давно! Очень… А тут её будто обволакивали мягкие, лёгкие и ласковые волны, словно самые первые весенние солнечные лучи, которые согревают измученных зимним холодом птиц.

Мила и Макс убегали на работу, а Марина Леонидовна наслаждалась общением с бабушкой Милы – Елизаветой Петровной – и одновременным наглаживанием двух кошек, внезапно осознав, что её мнение, её слова и рассказы кому-то интересны!

– Нет-нет… я, конечно же, думала о разводе, когда дети были ещё маленькие, только вот мне пригрозили, что уйду я одна, без детей. Даже родители не поддержали! В их понимании развод был страшным позором… А как бы я смогла жить, понимая, что вообще никак не могу детям помочь? Хотя… хотя от меня и так было не много пользы, – Марина было пригорюнилась, но бдительная серая пушистая Буня ловко боднула её руку, переключая внимание с печальных воспоминаний на прекрасную реальность – что, в самом деле, может быть лучше кисаньки рядом?

Марина машинально погладила Буню, а потом удивилась – её собеседница отрицательно качала головой.

– Ну, как же вы не понимаете? Это вам только кажется, что от вас мало пользы! Представьте на секунду, что было бы, если бы ваши дети росли без вас? Я мало общалась с Вадимом и только один раз видела Ирину, но Максим вас очень любит!

– Да и Ира, и даже Вадя тоже, как выяснилось… – произнесла Марина. – Я так удивилась и так счастлива! Мой свёкр сделал всё, чтобы дети воспринимали меня как… ну, как никчёмное создание! Да, я не дотягиваюсь до их уровня, но я – хороший химик, я работаю, правда, сейчас уже меньше – после смерти свекрови Игорь Вадимович потребовал, чтобы я больше занималась домом, и сократил мне количество лекций…

Елизавета прямо-таки от души поблагодарила свой дипломатический опыт и выдержку. Без них ей было бы сложно смолчать.

– Да, и готовлю я нормально… как обычная женщина готовит дома. А он хочет, чтобы на столе были блюда ресторанного уровня.

– Ну, для такого уровня нужно учиться… – негромко прокомментировала Елизавета.

– Да, именно. Но дом-то огромный! А ещё есть домик для гостей, тоже приличных размеров – он в глубине участка. А ещё есть сам участок и сад, и всё это требует рук! Игорь Вадимович иногда приглашает кого-то мне в помощь, но не очень часто – так, если вскопать что-то нужно или спилить. Так что всерьёз заниматься готовкой у меня попросту нет времени, да и смысла тоже! Даже если я подам ему фуа-гра, он скажет, что это ливерная колбаса из дешёвого магазина – просто чтобы меня зацепить.

– Дорогая, простите за этот вопрос, но вам не приходило в голову как-то отделиться от профессорского дома? – мягко уточнила Елизавета.

– Приходило, конечно! Только вот Антон… Нет, он на это никогда не пойдёт! Он как бледная тень отца. Даже София сильнее. Мне было гораздо проще, когда была жива свекровь – она меня понимала и жалела – поддерживала, прикрывала от мужа. Она вообще много чего делала, чтобы перенаправить его влияние на более мирные цели. Мне вообще кажется, что если бы она работала поменьше, может, он и не смог бы так давить на внуков… Она была замечательная. Да и вообще, по-моему, единственная, кого он любил по-настоящему. Нет, он явно испытывает слабость к Вадиму, но это вовсе не мешает ему ломать Вадю как ему вздумается, так что назвать это любовью я не могу. В том доме любви в принципе очень немного!

Елизавета тактично промолчала, хотя очень хотелось уточнить, какого же тогда зелёного крокодила надо это терпеть? Крокодил, вытянутый воображением Елизаветы, явственно ухмыльнулся, покрутил хвостом в воздухе, демонстрируя, что люди бывают уж такими странными, куда до них скромным чешуйчатым рептилиям, и снова нырнул в тёмные воды ассоциаций…

– Да, я понимаю, что это нелогично – продолжать жить там, когда дети уже выросли. Только вот, он их постоянно держал на привязи! – вдруг откровенно сказала Марина. Не выдержала. Очень, просто неимоверно хотелось с кем-то поделиться. Это же так сложно, не иметь возможности просто поговорить с кем-то, кто тебя выслушает и посочувствует! – Понимаете, я могла бы уволиться, найти себе работу, ну вот хоть учителем химии, жить в своей квартире – у меня от родителей осталась… Но дети… Они только сейчас начали становиться независимыми от деда. Да и я тоже! Мне сложно было принять Милу – просто из-за этого морока с династией! Понимаете, я ведь тоже из такой же семьи. Мой отец был любимым учеником деда Антона… тоже крупным учёным-химиком.

Елизавета удивлённо приподняла брови.

– Да-да… Дед Антона когда-то и участок-то в этом месте купил, потому что гостил у моего отца и ему понравились окрестности.

– То есть, отец академика Вяземского купил участок рядом с вашим?

– Ну да. Мы так с Антоном и познакомились – соседи же! Так что я мужа знаю с детства, примерно лет с четырёх! Когда мы с Антоном поженились, то забор просто снесли, так что половина теперешнего участка – моя. А гостевой домик на самом-то деле – старый дом моих родителей. Теперь вы меня чуть лучше поймёте… Сложно мыслить как-то по-другому, когда ты сама в этом варишься всю свою жизнь!

Она задумчиво почесала подбородок чёрной Нори, которая истошно мурлыкала, заглушая печальные раздумья гостьи.

– Но я рада, что Максим вырвался из этой колеи! И очень счастлива за Вадима! В конце концов, если мы имеем традиции, то это не означает, простите за невольный грубый каламбур, что они непременно должны иметь нас!

Елизавета лучезарно улыбнулась, и тут смартфон гостьи, лежащий неподалёку, истошно взвыл.

– Да? Антон? Что случилось? Тоша, да почему ты так кричишь? Что? Кто? Тош, у тебя поднимется давление! Не поняла? Какая девица с интеллектом инфузории? Милана? Эээээ, КТО? КТО ОНА?

Из смартфона неудержимым потоком лился возбуждённый голос Антона Игоревича, который было превосходно слышно, даже без громкой связи.

– Она младеница, ребёнка, подростка, человекиня или людиня! А работать хочет авторкой или блогеркой! А Сонька у нас, оказывается, профессорка, а дальше я просто не выдержал и сбежал! Почему ты уехала, когда так мне нужна?

– Ээээ, Тош, ты же сам сказал, что так велит отец… – Марина ошеломлённо пыталась осознать сказанное мужем.

Елизавета любезно улыбалась, держа безукоризненный покерфейс и мысленно посылая горячую благодарность креативной девице, так умело и за столь короткий срок взболтавшей заросшее зеленой мутью академическое болото.

– В хозяйстве-то всё пригодится… Надо только понимать, куда и кого направить! – припомнила она наставления своего первого руководителя. – Золотые слова!

– Тошенька, я же телепортироваться не умею, кроме того, ни за что не буду нарушать распоряжение Игоря Вадимовича и срочно выезжать обратно! Раз он сказал – в отпуск, значит, так тому и быть, – кротко отвечала Марина, сдерживая смех – очень уж ей понравилась картина, нарисованная супругом. – Ну-ну, не переживай так… Ты же сам мне миллион раз говорил, что отец никогда не ошибается!

– Ты! Да как ты не понимаешь? Ты сама-то подумай, как можно представить в нашей семье ТАКОЕ?

– А что? – безмятежно уточнила Марина, внезапно обнаруживая в себе залежи некоего упоительного злорадства. – Ну, будет невестка приветствовать Сонечку фразой: «Доброе утро, профессорка», может и ничего… Правда, вот если она в качестве блогерки будет описывать нашу жизнь… это, наверное, будет не очень здорово. Только я всё равно не понимаю, что ты с этим можешь поделать – ведь отец решил, что они с Вадимом должны пожениться!

Заунывный стон мужа наполнил Марину ликованием! Она проговорила ещё несколько бодро-утешительных фразочек и отключила смартфон.

– Как приятно-то… Просто упоительно! Нет, ну надо же! Папа́ у нас, оказывается, может быть неправ! – фыркнула она, поймав взгляд Елизаветы Петровны. Явно подбадривающий. – А вы знаете… Я бы очень хотела пригласить вас погостить! Вот закончится у меня отпуск, может быть, потом вы ко мне приедете?

– Боюсь, я очень не понравилась Игорю Вадимовичу… – извиняюще развела руками Елизавета.

– А я вас и не к нему приглашаю, а в гостевой дом, то есть в мой собственный! Я его даже ремонтировала сама – я же квартиру родителей сдаю, так что у меня есть свой доход, – внезапно расхрабрилась Марина Леонидовна, почувствовав прилив сил.

– Я с удовольствием погощу в вашем доме! – улыбнулась Елизавета, жалея только о том, что не может воочию видеть общение Миланочки с домочадцами академика.

А оно того стоило…

Антон Игоревич, домчавшись до изумлённой сестры, чуть отдышался и выговорил:

– Соня, поди, составь компанию нашей гостье!

– А ты? – Софья удивилась. Вид у брата был определённо весьма странный. – Ты же с ней должен был беседовать.

– Беседовать? – едва не взвился Антон. – Да она не в курсе, что это такое!

– Антон, ты что? Папа сказал, что она великолепно образована!

– Возможно, спорить не буду! – Антон глянул на возмущённую физиономию Соньки, которая была главной и самой горячей сторонницей теории «Папавсегдаправ», и пожал плечами. – Лучше один раз увидеть самой. Правда? Но вот только сильно сомневаюсь, что её образование отцу придётся по душе!

София шла в сад решительным шагом человека, который свято убеждён в собственной правоте!

– Что за глупости! Раз папа сказал, что девочка образована, значит, это так и есть! Антон никогда не умел ладить со студентками… Но его мнение мне просто не интересно – Вадиму девушка подходит, и точка!

Подходящая Вадиму девушка сидела в саду, вдохновенно просматривая инстаграм. Появление какой-то тётки её не порадовало, но никуда не денешься… Раз уж эта тётка пришла, надо хоть как-то уделить ей внимание – старые люди такие обидчивые, ещё разбурчится… тогда папа будет недоволен, а сейчас очень нужно, чтобы он дал денег на книгу. Ну в смысле деньги на издание её книги.

Милана прямо представляла себе обложку, глянцевые белоснежные страницы. Нет, понятно, что сейчас рулят электронные книги, но у неё была мечта – вот сидит она и подписывает читателям и поклонникам их книги! Подписать электронную сложновато, а значит, нужен большой тираж книги на бумаге!

Ну правда, логично же… Если хочется что-то подписывать, то на это что-то нужно выбить деньги и побольше! Мысль о том, что книгу нужно ещё и написать, Милане тоже в голову приходила.

– Да пааадумаешь, легко! – отлетела в сторону эта опрометчивая мысль, сметённая Миланиной уверенностью.

София Игоревна, пятидесяти четырёх лет от роду, никак не могла представить себе, что именно сподвигло эту красивую девицу оторваться от смартфона и заулыбаться ей.

– Ой, это же вы профессорка, да? – Милана была собой очень довольна – вон, даже запомнила, кто это такая.

– Я? Я профессор… – София решила было, что девочка немного оговорилась, с каждым же может быть.

– Нет, это устаревшее слово. Профессор – это мужчина! А мы-то с вами женщины, поэтому вы – профессорка!

– Я ни разу… ээээ, не слышала такой интерпретации, – София несколько ошарашенно воззрилась на девицу.

– Не слышали таких слов? Да что вы! Это прогрессивные и очень необходимые в нашей жизни выражения! – Милана обрадовалась возможности высказать своё мнение, пусть даже старушке. – Понимаете, в наш век мы просто обязаны отказаться от старья – стереотипов и всякого прочего! Нужно продвигать роль женщины!

– Куда? – изумилась София. Да, конечно-конечно, ей, как дочери академика, в жизни было попроще, но, если совсем честно, она и сама бы всего добилась – мозги работали отлично, трудоспособность великолепная, к любой научной цели шла как таран.

– Как куда? К обществу, в котором женщина займёт наконец-то роль, достойную её! – старательно процитировала Милана. – Ну, как вы не понимаете? Когда говорят про хирургиню, то сразу ясно, что операцию сделала женщина-врачиня! А если сказать хирург, то её роль просто потеряется! А ещё это может травмировать её гендерную идентичность!

– Эээээ… – София была погружена в химические исследования и никак не следила за новыми веяниями и течениями, так что идея о том, что операция станет лучше, если её выполнит именно врачиня-хирургиня, стала для неё чем-то новым. – Мне всегда казалось, что пол врача значения не имеет!

– Да вы что? – ужаснулась Милана. – Даже в вашем возрасте надо понимать, что это же самое-самое главное!

– В моём возрасте? – слегка оскорбилась София, которая выглядела отлично, любила за собой ухаживать и уж никак не выглядела на свой возраст.

– Ну да, – энергично кивнула Милана. – В таком возрасте трудно что-то новое воспринимать, но вы сами подумайте! В наше время женщины осваивают всё новые и новые профессии, и самое-самое важное – их правильно называть. Вот, например, если сказать женщина-дальнобойщик, то получается, что она вторглась на чужое гендерное поле, а вот если сказать дальнобойщица – то это же совсем другое дело! А вот вы… если сказать, что вы – профессор, то сразу представляется мужчина! Вы вот вы согласны, чтобы вас представляли мужчиной? Чтобы все думали, что ваши открытия сделал какой-то мужик? А вот чтобы этого не было, надо сказать правильно и всё будет окейно!

– Всё-всё? – c подозрением уточнила София. – Прямо-таки окейно?

– Ну конечно! – снисходительно кивнула Милана, радуясь, что даже такая практически престарелая тётка всё поняла. – Вот видите, даже вы, с вашим-то возрастом, сразу поняли!

Огонёк в глазах Софии Игоревны, от которого даже самые бесшабашные её студенты норовили съёжиться и куда-то закатиться на манер ежей, Милана попросту не заметила.

– Сонечка? Я думал с нашей гостьей Антон! – академик шёл к ним по садовой дорожке, любезно улыбаясь собеседницам.

– Папа… мы тут разговаривали… – замялась Софья, вдруг сообразив, что хорошо бы было ей не терять времени понапрасну, а прикопать эту девицу прямо тут! Вот, под скамейкой отличное местечко! Страшно же представить, что именно будет с отцом, когда он поймёт, кого именно он пригласил в гости в качестве потенциальной пары для Вадима. – Пап, может быть ты отдохнёшь, а я ещё с Миланой поговорю!

– С чего бы мне отдыхать? – удивился академик, который для своего возраста обладал изумительно хорошим здоровьем.

– Вот видите, как вам понравилось! – обрадовалась Милана, а потом повернулась к академику, не обратив никакого внимания на дёргающийся у Софии глаз. – Понимаете, я ей всё объяснила! Она не профессор!

– Неужели? – улыбнулся академик. – А кто же?

– Как кто? Профессорка, разумеется! А вот вы… Вы – академик! А жена ваша была кто? Я у Вадима спрашивала, но не очень поняла, что он ответил. Она была профессорка или академичка?

– Что? – изумился академик.

– Ну, академичка или профессорка? Ну, можно ещё академица или академка…

Игорь Вадимович замер.

София решила вмешаться.

– Мама была химик…

– Нет-нет, мы же с вами уже договорились! Долой устаревшие мужские названия! – мягко поправила её Милана, соображая, что с памятью-то у этой тётки уже вовсю нелады… – Она была химица!

– Химицаааа? – невольно повторил за Миланой крайне изумлённый академик. – И почему ж вы так решили?

Милана тихонько вздохнула. Почему-то ей всё время казалось, что её окружают исключительно глупые люди… Ну вот этот, например! Какой же он академик, если не понимает таких простых вещей? Тёмный какой-то.

– Ну, надо же объяснять, просвещать, перетаскивать на собственную сторону! Вот, тётка-то уже всё поняла… – дружелюбно покосившись на Софию подумала Милана. – Может, и старичок осознает!

Она набрала побольше воздуха в грудь и мягко, стараясь употреблять простые выражения, принялась объяснять:

– Понимаете, вы же мужчина. А ваша жена была женщиной. Это ведь совсем-совсем другое дело!

– Не может быть! – изумился академик, строго глянув на дочь, которая издала горлом какой-то странный булькающий звук.

– Может! – серьёзно подтвердила Милана. – Ей в жизни было гораздо труднее, чем вам! Мужчины в женщин не верили, не допускали до серьёзной работы!

– Неужели же? – Вяземский бесстрастно покосился на примятый и обиженный шиповник.

– Да, конечно! И вот она работала, работала…

– Химичила… – подсказал академик, взглядом запрещая дочери вмешиваться.

– Точно, химичила! А потом рррраз… и стала учёной! И вот после всего этого её называют академиком!

– И что же вам конкретно не нравится? – выдержка химикам жизненно необходима, иначе можно такого «нахимичить» – кoстей не соберут!

– Ну, как же! Я ведь объяснила! Она же доказывала мужчинам, что она тоже может быть учёной, доказывала, доказывала, доказала, а её называют мужским названием, как будто то, что она женщина не имеет никакого значения!

– И не имеет. На работе никому и дела не было, какого именно она пола – она учёный, её работа – это не доказательство мужчинам того, что она что-то может, а её призвание, её цель в жизни! – не выдержала София, гневно раздувая крылья носа. Её передёрнуло от мысли, что мама, умница и исключительно талантливый химик, оказывается, занималась своей любимой работой для того, чтобы что-то доказать гипотетическим мужчинам.

– Ой, ну я думала, что вы всё поняли! – расстроилась Милана. – Может быть, давайте, я вам ещё раз объясню?

– Нет, спасибо! Я поняла достаточно! – София осеклась под строгим взглядом отца и, повинуясь его беззвучному приказу, торопливо шагнула в сторону дома. – Извините, я вас оставлю… – ей страшно хотелось взять эту девицу за шкирку и трясти, пока у неё зубы не застучат, но пришлось сдержаться.

– Да, иди, иди… – кивнул академик. – А вы, Миланочка, может быть, лучше мне объясните?

– Конечно! – обрадовалась Милана, подумав, что отец будет доволен тем, что она так вежливо себя ведёт.

В прошлый раз он сильно разозлился и даже не оплатил Милане дополнительный курс в Пражском университете, который ей посоветовали подруги. Всего-то… ну чуть-чуть нагрубила она папиному приятелю. Нет, то есть, это отец сказал, что она нагрубила. А она только объяснила ему, что именно из себя представляют мужчины, которые заставляют свою жену рожать второго ребёнка, даже не осознавая, как это больно и трудно!

– Милана! Ты в своём уме? Они младшего ребёнка столько лет хотели! Оба хотели! – злился отец, Брылёв, посвящённый в суть конфликта. – Наконец-то получилось, и его жена счастлива была, а ты…

– Пап, дети для женщины – это такая работа, такой труд… – с неописуемым апломбом высказывала «опытная» Милана. – Откуда ты знаешь, что его жена хотела этого ребёнка? Ты спрашивал у неё, или это её муж тебе сказал? Мужчины всегда воспринимают всё через призму своих желаний…

Отец покосился на дочку чуть ли не с ужасом. Милана торжествующе задрала точёный носик, решив, что это он начал осознавать собственную неправоту, а он судорожно соображал, что всё то, чем плотненько и убористо забиты мозги его дочери, он сам и оплатил, отправив её учиться в привилегированный европейский университет с модным уклоном…

Перед поездкой в дом академика Вяземского папа строго-настрого запретил Милане поднимать тему эксплуатации женщин путём рождения детей, и вообще, быть крайне любезной, а ещё лучше просто помалкивать!

– Ну вот, я про детей ничего и не говорю, зато очень любезна! – Милана собой просто гордилась, ласково, как несмышлёному малышу, улыбаясь академику. – Мне же книгу надо издать! Деньги нужны!

Про планы отца выдать её замуж, она, разумеется, знала. Знала и не спорила – зачем?

– Сначала книга! Пусть оплатит, а потом я ему всё и скажу! – наученная опытом предыдущих отцовских реакций под названием «денегнедам», Милана старательно изображала из себя очень примерную и послушную дочь, правда, не настолько, чтобы прекратить просвещение окружающих! Так обделить несчастных, прозябающих во тьме невежества людей, она никак не могла, а напротив – несла им свет ученья!

Вот и теперь, как можно смолчать и не объяснять этому старичку всё-всё про его жену? Правильно! Никак!

Милана сначала объяснила Вяземскому про гендерное неравенство, про мужское доминирование в профессиональных областях, а потом перешла к названиям профессий, которые очень оскорбляют женщин.

– Ну вы понимаете теперь? Я вот лично буду блогеркой или авторкой… Моя знакомая фотографиня будет снабжать мой блог фотками, программиня – следить, чтобы было всё нормально с оформлением…

– А писать за вас кто будет? Писиня? – академик не смог удержаться, но его ирония прошла мимо цели.

– Ой, да! А ведь вы правы! Надо кого-то искать… Я же книгу хочу издать – мой личный опыт людини, которая с самого раннего детства, проходя все состояния от младеницы, ребёнки и подростки, выросла в человекиню, находясь в тесном контакте с токсичной и душной родительской средой! – Милана постаралась запомнить красивую фразу, чтобы непременно использовать её в книге. – Текст-то я надиктую, а вот писателя, ой, то есть писиню, для оформления книги найти надо будет непременно! – в голове щёлкнул встроенный калькулятор, прибавляя нолики к счёту, который придётся оплатить Брылёву-старшему.

Невозможно выжить в «дружелюбной», больше похожей на плотно заселённый серпентарий, научной среде если у человека слабые нервы – морально слопают на этапе написания кандидатской. Так что нервная система академика Вяземского была закалена до состояния булатной стали с титановой прослойкой.

Именно эта особенность и помогала академику во всех его жизненных перипетиях, помогла и сейчас – как только он понял, что девица не оговорилась, не «оплелась языком», а реально сказала то, что хотела, он перевёл кипящий возмущением разум в режим «изучаем новое нестабильное вещество».

– Прекрасно! – одобрил академик, думая о том, что с его стороны было крайне, просто чрезвычайно опрометчиво поверить на слово этому денежному мешку – Брылёву. Мало ли что скажет отец, травмированный годами жизни с этой… человекиней? – Да что угодно, только бы её содрать со своих ушей и перевесить на следующего несчастного! Немудрено, что Вадима общение с ней отключило от действительности на несколько дней, – сообразил он. – Даже та его предыдущая девица – Ульяна – выглядела гораздо разумнее, чем эта особа!

На самом-то деле академик вовсе не был женоненавистником! Напротив! Он искренне уважал женский подход к изучению химии – например, его жена изумительно точно чувствовала нужные пропорции веществ в новых соединениях и то, что он сам делал путём многочисленных экспериментов, достигала гораздо быстрее – чутьём. Другое дело, что академик не переносил новейший подход западных университетов к гендерному вопросу, когда в высший научный состав вводились не по достижениям, открытиям и заслугам перед наукой, а потому, что не включи в него нужное количество женщин – заклеймят всеевропейским позором! А то, что эти конкретные дамы, принятые «для веса», не соответствуют занимаемой должности – никого и не интересует, главное, что у них гендер правильный, этакое гендерное неравенство наоборот!

От этих раздумий академика отвлекла Милана:

– То есть вы всё поняли, да? Как же я рада! Теперь-то вы понимаете, что ваша жена была не химиком-академиком, а химицей-академицей? А до этого – профессоркой?

Язвительный смех Игоря Вадимовича, раздавшийся в тихом уголке его владений, спугнул двух трясогузок и встревоженную Софию, пробиравшуюся за кустами, чтобы не допустить страшного – вдруг отцу станет плохо от этой невозможной хамки? Как эта Милана могла с ней общаться, как со старухой?! А теперь ещё и к отцу пристала!

– Миланочка, моя жена была изумительной женщиной! Женщиной до мозга костей! Но при этом она была именно химиком и академиком – ей попросту не было нужды оскорбляться на мужское название своей любимой профессии и научного звания. Они её никак не унижали просто потому, что она делом занималась, а не тратила кучу времени на непонятную борьбу! Она бы сейчас смеялась до слёз над этими доводами!

– Почему же непонятную борьбу? Очень даже понятную – за женское достоинство! – возразила отважная Милана.

– Помнится, мне мой коллега из США рассказывал, как феминистки у них в своё время протестовали против названия профессии полисмен, всерьёз требуя называть женщин-полицейских полисвумен. А самые радикальные феминистки требовали сменить название Манхэттен, потому что часть этого названия Мэн, то есть мужчина, оскорбляла их, как женщин. Легко же их можно оскорбить… А вот у моей жены достоинство, о котором вы говорите, и без борьбы было, и название профессии его никак не уменьшило, удивительно, да? И к чему бы это… И вообще, хорошо достоинство, для которого надо бороться со словарями… А то ведь можно до абсурда добороться.

– Не со словарями, а с миром мужчин! И нас много! Вот я такой борец! – Милана смело расправила тонкие плечики.

– Милана, мир – он общий. И мужчин, и женщин. Бороться против мужчин можно, конечно, только тогда уж называйтесь соответствующим образом – борчихой или борцуньей. Ну, можно ещё борчицей.

Милана возмущённо сжала кулачки, уставившись в спину вредного старикашки. Почему-то слово «борчица» у неё энтузиазма не вызвало, видимо потому, что было очень похоже на горчицу, а эту приправу она с детства ненавидела!

– Вот уж удружил так удружил Брылёв… И я… как же я так промахнулся? – самокритично рассуждал Вяземский, – Надо же было сначала с ней побеседовать! В следующий раз непременно всё сам проверю! – академик был разочарован. И прежде всего тем, что визит был запланирован на несколько дней… нельзя же, в конце-то концов, позвонить Брылёву и потребовать забрать «вот это».

– Отец, как ты себя чувствуешь? – Cофия едва не выпала на дорожку, запутавшись в кустах.

– Отлично я себя чувствую… Неужели же ты думаешь, что меня может вывести из себя какая-то девчушка? – cнисходительно хмыкнул академик и был в корне неправ!

Он просто не оценил в первом сближении Миланин потенциал!

– Я тут подумала и поняла, что я – борица, вот! – «обрадовала» его Милана через небольшой промежуток времени, вызвав у собственной матери, присутствующей при беседе, судорожное сердцебиение. – А вы… вы не правы! Давайте я вам ещё раз всё-всё объясню.

Найдя достойного соперника, прекратить спор очень сложно! Милана обычно разговаривала на любимую тему или с единомышленницами, или в стремительно образующемся вокруг неё вакууме – почему-то собеседники разбегались, как тараканы от дихлофоса. А тут – раздолье! Академику сбежать куда-то было невозможно – он был дома. Отправить Милану курьерской доставкой прямиком в нежные объятья любящего отца не позволяла гордость, так что через некоторое время он полностью перешёл на осадное положение, скрываясь в собственном кабинете и отговариваясь срочной работой. Антону Игоревичу и Софии было значительно сложнее – академик приказал им принимать гостей любой ценой, и они скрипя зубами выслушивали Милану, причём, София уже несколько раз наведывалась к заветной скамейке, хищно соображая, сможет ли сама её сдвинуть, а потом поставить на место, если возникнет такая нужда… А Антон спасался, скрываясь от кошмарной девицы, разом отомстившей ему за всех его студентов, в гостевом доме. Он нырял туда как кролик в нору и начинал названивать жене.

– Марина, это какой-то кошмар! Я просто больше не могу! И это, вот ЭТО прочили нам с тобой в невестки!

– Что? А как эту девушку переносит Вадим? – ради конспирации хитренько уточняла Марина Леонидовна, расположившись в гамаке – её с Елизаветой Петровной и Фоксой забрал на ферму Милин отец, и теперь она наслаждалась удивительным покоем, прекрасными продуктами и всеобщим вниманием. Короче, время проводила просто замечательно, делая свои выводы и строя неожиданные планы.

– Никак! Он окопался в Питере, прикрываясь проклятым агрегатом, и даже носа сюда не показывает! Правда, отец почему-то и не настаивает, но сам дни считает до отъезда этой Миланы!

– Удивительно, да? А ведь она такая хорошая партия для Вади… Неужели же Игорь Вадимович ОШИБСЯ? Да не может такого быть! – ответ супруги был произнесён таким мелодичным голосом и с таким наслаждением, что Антон чуть было не заподозрил, что она над ним посмеивается, а может даже… издевается?

Нет, она не издевалась, а просто наслаждалась тем, что всё это безобразие проходит мимо, словно весенняя пыль, которую ветер проносит за оконным стеклом до первого настоящего дождя.

Марина Леонидовна как раз испытала на себе пренебрежительное отношение мужчин, но вовсе не из-за пола, а из-за уровня одарённости.

– Да… я честно и откровенно не дотягиваю до академических знаний, открытий и прочего, – объясняла она Елизавете Петровне, с которой уже успела подружиться. – Я – крепкий середнячок, но и такие в науке необходимы. И то, что академик свысока со мной общается – это просто его разочарование от того, что я не похожа одарённостью на его жену. Хотя… я вот тут думаю, а зачем мне терпеть этакое отношение дальше? Ну, Максим уже в безопасности, Вадим вот-вот женится и тоже выходит из повиновения деду. Осталась Ирочка… Но её дед не тронет – у неё уровень ближе к моему – отличный надёжный исследователь, но не фейерверк идей, как у братьев.

– Получается, что терпеть теперь уже незачем? – улыбнулась Елизавета.

– Получается, что так… А у меня ещё мечта есть! Я с детства хотела курочек завести! Так хочется! Когда-то сказала об этом Игорю Вадимовичу – лучше бы не говорила! А вот теперь думаю, а почему, собственно? Половина участка – моё наследство и гостевой дом тоже. А кто мне может помешать делать У СЕБЯ то, что я хочу?

– Никто! – безмятежно откликнулась Елизавета. – Никто, кроме тебя самой.

Когда Виктор Иванович Брылёв созванивался с супругой, он понимал, что план провалился с треском и грохотом.

– Вадим так и не приезжает, говорят, что очень занят на работе, Милана сходу добралась сначала до отца Вадима, потом до его тётки, а потом намертво вцепилась в академика.

Стон мужа в динамике супруга восприняла с пониманием.

– А как-то удержать их от бесед? – поинтересовался Брылёв. – Не получилось?

– Никак! Прости, но она гораздо, несоизмеримо упорнее меня! И да, это, по-моему, нам впору писать про опыт жизни с токсичной и душной дочерью, хотя я никак не могу позволить себе сказать это ей вслух.

Когда Брылёв приехал в дом академика, то смог и сам оценить силу воздействия доченьки. – Что-то мне кажется, что я её недооценил! Её же можно трудоустраивать к потенциальным конкурентам – она за неделю их по чисту полю разметает! – подумалось Виктору Ивановичу, уезжающему в обществе супруги и их сокровища – Миланочки – по направлению к дому.

Слова дочки заставили его поперхнуться, жену – обречённо закатить глаза, а водителя – с трудом удержать руль в руках.

– Пааап, я очень старалась, отлично со всеми разговаривала, а теперь… Пап, мне деньги нужны! Я хочу написать книгу, и перво-наперво мне нужно оплатить писиню!

Академик был уверен, что с отъездом Брылёвых его проблемы закончились, и как только машина гостей выехала за ворота, он велел сыну позвонить невестке и сказать, что пора бы и домой.

– Разотдыхалась… – он хмуро покосился на уборщицу.

Нет, конечно же, наёмная повариха готовила на порядок искуснее Марины, но вот уборщица…

– Куда эта женщина подевала мои распечатки? Неужели же трудно запомнить – трогать мои бумаги я не позволяю никому! – злился академик. Правда, после столкновения с самой уборщицей, которая абсолютно равнодушно выслушала его претензии и ответила, что если его что-то не устраивает, она рада будет не приходить – площадь дома большая, оплата не такая уж великая, а спрос на её услуги предостаточный,

– А сами – нанимайте приезжих! Вон, куча желающих… Правда, если что-то пропадёт вместе с уборщицей – ваши проблемы. А если пропадёт что-то важное – проблемы вырастут пропорционально важности пропавшего!

Академик хмуро покосился на уверенную в себе тётку и… смолчал. Он отлично помнил фразу своей супруги:

– Игорёк, ты можешь быть хоть академиком всего мира, но полы мыть не умеешь, так что глупо пытаться делать вид, что можешь прожить без помощи в уборке. Нам повезло, что это делает Марина, иначе пришлось бы нанимать кого-то, а хорошая уборщица попадается гораздо, гораздо реже, чем профессора у тебя в институте!

– Ну ладно, приедет Марина, тогда эта женщина уйдёт и никогда больше не вернётся! – решил академик.

Повара он тоже собирался рассчитать. Да, качество блюд ему нравилось, но держать лишнего человека в доме, когда вернулась Марина, он счёл излишним. А потом академик попросту решил поразвлекаться, наблюдая, как невестка сама избавится от прислуги- ясно же, что конкуренцию себе она не потерпит! Он даже немного ускорил события, демонстративно нахваливая блюда, приготовленные поварихой, на первом же обеде после Марининого возвращения.

– Ну, полагаю, что сейчас она объявит, что повариху уволила… – мимолётно подумал академик, перед тем как нырнуть в работу. – Даже жаль – снова Маринина готовка… Зато, теперь можно будет припоминать ей и это!

Правда, ужин был снова приготовлен профессионалом.

– Понятно… уволила с завтрашнего дня! – догадался академик. Но и завтра, и на следующий день повар активно хозяйничала на кухне, а уборщица – в доме.

Ещё пару дней академик потерпел, а потом не выдержал:

– Мариночка, а что это у нас такое случилось? Я был уверен, что ты отправишь в отставку прислугу, как только вернёшься и приступишь к выполнению собственных обязанностей самостоятельно!

Марина, которая потратила прошедшее со дня приезда время на приведение гостевого дома в приятный для себя вид и теперь ожидала от свёкра замечание подобного рода, довольно улыбнулась про себя.

– Опыт – великая вещь! А ещё более великая вещь – это возможность увидеть ситуацию со стороны. Я и опыт накопила, и со стороны себя увидела, и решимости поднабрала. А главное – теперь у меня есть возможность осуществить всё то, о чём я так долго мечтала!

Она неспешно отложила вилку и ответила:

– Игорь Вадимович, так ведь вы сами столько раз говорили, что вам не нравится моя еда. Да уже после моего приезда вы несколько раз упомянули, что вам жаль, раз придётся расстаться с таким замечательным поваром. Вот я и уговорила её остаться у нас на постоянной основе.

Академик внезапно осознал, что его кольнули его собственным оружием и предпринял заход с другой стороны.

– Аааа, вот оно как? То есть ты капитулировала перед такой простой вещью, как приготовление пищи?

– Если бы это было простой вещью, наверное, этому бы не учили в институтах, так же, как и химиков, – парировала невестка. – Наш повар училась пять лет, а потом ещё в аспирантуре…

– Хммм, – глубокомысленно отреагировал академик, осознав, что крыть ему нечем. – Ну, раз у нас готовит дипломированный специалист и даже аспирант кухонных наук, тогда… тогда я понимаю твоё решение. А вот что с уборщицей? Или она тоже аспирант по специальности технология уборки? Что с ней помешало тебе вернуться к выполнению своих обязанностей?

– Наверное то, что она отлично справляется в доме, и это даёт мне возможность заниматься садом и гостевым домиком. А ещё я пригласила в гости Елизавету Петровну, и мне будет неловко вместо того, чтобы уделять ей время, ползать с тряпкой по полу ваших длиннющих коридоров.

– Что? Кого ты пригласила в гости? – академик решил было, что ему послышалось. – Какую ещё Елизавету Петровну?

– Как какую? Вы же её отлично знаете – бабушку Милы. Они отлично меня приняли, поэтому мне захотелось ответить ей любезностью.

– Невероятно просто! – восхитился академик, потирая руки, – А тебе не пришла в голову мысль, что у меня, как у хозяина дома, надо бы спросить, разрешаю я это или нет? Так вот, считаем, что ты спросила и я отвечаю – КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕТ! Я не позволяю тебе приглашать эту женщину в мой дом!

Присутствующие за столом София и Антон синхронно втянули головы в плечи и опасливо перевели взгляды с разъярённого академика на невозмутимую Марину.

– А я её и не в ваш дом пригласила, а в свой… – эта фраза, произнесённая абсолютно спокойным тоном, произвела эффект разорвавшегося снаряда.

– Марина, ты что? – воскликнул потрясённый муж.

– Марина! Да как ты можешь? – возмутилась София.

– Правда? – саркастически уточнил академик. – И, позволь спросить, какая же именно часть моего дома принадлежит тебе?

– Вот этого? – Марина плавно обвела рукой окружающее пространство. – Никакая, разумеется. Я говорила о доме своих родителей. Вы же помните, конечно, что он мой, равно как и половина земли? Более того, содержу всё это я сама. Так неужели же я не имею право пригласить в свою собственность гостей?

Академик осекся. Конечно же, он отлично помнил о том, что гостевой дом – это дом Марининых родителей, который стоит на земле, принадлежащей Марине. Помнил, но настолько привык воспринимать Марину собственностью своей семьи, что как-то не идентифицировал её в качестве равнозначного ему «землевладельца».

– Эээээ, разумеется, в ГОСТЕВОЙ дом ты можешь приглашать, кого тебе вздумается! – академик выделил голосом слово «гостевой» и хотел было ещё что-то добавить в свойственном ему саркастическом стиле, но Марина, кивнув ему, встала из-за стола,

– Вот и прекрасно. И да… я завтра еду на рынок. Хочу кур купить.

– С каких пор ты согласуешь со мной закупку курятины? – удивился академик.

– А это будет живая курятина. И я не согласую, а просто поставила в известность, – пожала плечами Марина, осознавая, что жизнь становится лучше и однозначно веселее.

Дальнейшее общение доставило ей неожиданное удовольствие.

– Марина, ты что? Побыла на ферме и одичала? Может, и корову заведёшь? – взвилась золовка. –Ты совершенно перестала заниматься домом отца, зато ведёшь себя непозволительно!

– Нет, корова для меня – перебор, а вот штук пять курочек завести… Это я давно хотела! А про непозволительно – это даже интересно. И кто, скажи на милость, не даёт тебе заниматься домом?

– Марина, я запрещаю! – возвысил голос академик. – Я категорически против! Сначала ты манкируешь своими обязанностями, потом приглашаешь ту мерзкую бабу, а теперь ещё и куры? Антон! Объясни свой супруге, что она ведёт себя недостойно нашей семьи!

– Марина… я тоже против! – вдохновился Антон.

– Да что ты? Я непременно приму это к сведению. На будущее! – весело кивнула ему Марина. А потом повернулась к академику. Сколько же лет она мечтала взять и высказать ему всё, что о нём думала! Мечтала, но не имела возможности, а потом попросту привыкла. Правда, её обязанности всё увеличивались и расширялись, множились и становились всё менее подъёмными, а сил оставалось всё меньше и меньше. Если бы не Максим, которого любой ценой надо было поддерживать, если бы не Вадим, которого она потихоньку прикрывала от его деда и отца, она бы не выдержала, а вот теперь получилось, что и Макс, и Вадим вырвались из этого дома, как из липкой, связывающей по рукам и ногам паутины, а это значит, что свободна и она!

Упоительное это чувство – свобода после плена, понимание того, что вот эти люди, ранее такие важные и полные достоинства перед ней – вечной «середнячкой» и неудачницей, не имеют больше над ней никакой власти!

Марина Леонидовна вдруг улыбнулась Игорю Вадимовичу и ответила:

– А кто вообще сказал, что тащить на себе весь ваш дом, готовку, уборку, глажку и сад – мои обязанности? Да, я помогала Анне Ивановне это делать, – она с нежностью вспомнила свекровь, – Но тогда и обстоятельства были иные. А вот потом вы зажили уже этаким барским поместьем, но и не подумали кого-то нанимать, чтобы содержать в порядке всю эту красотищщу, – она кивнула на полированную мебель, натёртые полы и ухоженный сад, отлично видный через открытые окна столовой, – И свалили на меня вообще всё, да ещё и погоняли, отчитывали, критиковали и унижали… С чего вы взяли, что я ОБЯЗАНА это делать?

– Марина! Ты – жена Антона! – взвизгнула София.

– И что? Ты, как жена Александра, разве мыла и готовила в доме его матери? – Марина опасно сверкнула глазами в сторону золовки.

– Но это и твой дом! – неуверенно напомнил ей муж.

– Правда? Да он даже не твой, мой дорогой. Ни ты, ни, тем более я, не имеем здесь никаких прав! – Марина пожала плечами и посмотрела прямо на академика.

– Ну, понятно… ты пообщалась с той бабищей – дипломаткой, и она настроила тебя против семьи! Ты хоть понимаешь, что ты сейчас делаешь?

– Нет, она вас вообще не обсуждала… Мне кажется, что у неё и так хватает жизненных интересов, кроме вас. А что именно я делаю? Не хочу готовить и подавать еду, которую вы постоянно жестоко критикуете, да ещё и при ваших гостях? Не желаю слышать замечания про недостаточно хорошо сделанную полировку на столах и неровно подстриженных кустах?

– Марина, но ведь папа освободил тебя от большей части работы в институте и дал возможность заниматься домом! – напомнил Антон.

– Да что ты? Вот радость! Вот уж счастья-то привалило! И почему бы всё это богатство на меня свалилось? Да потому, что Игорь Вадимович счёл, что у него в институте я приношу меньше пользы, чем в его саду! Так вот, что я хотела вам всем сказать… Далеко не все люди обладают вашими способностями, но тем не менее, это не причина, чтобы их унижать и использовать, ставя себя выше окружающих! Мне была интересна и важна моя работа в институте, и я её продолжу. Если не у вас, Игорь Вадимович, то в другом месте! А вот уборка-стирка-готовка в этой домине и в настоящих условиях не являются моими обязанностями, поэтому я от них отказываюсь. Надеюсь, я достаточно понятно выразилась!

– Оооо, что я слышу! Манифест независимости! Прелестно… только вот позволь напомнить тебе, дорогая Мариночка, что работаешь ты ещё хуже, чем готовишь! Да и вряд ли тебя в твоём возрасте куда-то возьмут на работу, потому что в моём институте ты, безусловно, работать не будешь!

Удар был откровенно подлым и жестоким, но Марина заранее просчитала этот шаг свёкра, и ещё из Москвы, пользуясь тем, что у неё появилось свободное время, обзвонила знакомых.

– Слушай, очень нужен ведущий химик в эколабораторию! Позарез. Да, это рутина, но… – отозвался Маринин сокурсник.

– Это как раз для меня! Ты же знаешь, монотонная работа меня ничуть не пугает, – обрадовалась Марина и теперь бестрепетно смотрела на свёкра.

– Отлично. Заявление об увольнении я вам сегодня же напишу. Свои вещи перенесу в свой дом, а если вас не устраивают мои куры… Ну, можете восстановить забор между нашими участками!

– Маринааааа… – простонал Антон, осознавший, что его удобная, привычная, упорядоченная во всех отношениях жизнь не просто дала крен, а налетела на мель и прочно там застряла.

– Да пусть идёт! – фыркнул академик, и не такие бунты на кораблях видевший! Он-то был уверен, что Марина блефует, ждёт от него извинений, каких-то поблажек.

Ему и в голову не могло прийти, что она, перебравшись в небольшой, уютный и тёплый, привычный с детства и любимый родительский дом, с наслаждением будет готовить себе ужин – такой, как хочется ей самой, с радостью напевать песенку про чёрного кота, не опасаясь академических замечаний про «низкопробные песенки и отвратительное их исполнение», и мечтать о курятнике…

Вадим, услышав изложение событий сначала от матери, потом от отца, затем от тёти и, наконец, от деда, потёр ухо и хмыкнул.

– Ну, они коллективно доигрались! Мама не выдержала, ушла в свой дом и объявила полную независимость от династии!

Ульяна понимающе улыбнулась, – Думаю, что она сейчас просто счастлива!

– А знаешь, ты права! Только вот дед изо всей этой истории сделал интереснейший вывод – раз мама как прислуга в академическом царстве-государстве сломалась, надо искать новую «хранительницу очага».

– Милана не подошла, следовательно, тебе готовят ещё невестушку? – любознательно уточнила Ульяна.

– Миланочка, пусть у неё всё в жизни будет замечательно, видимо, очень прилично деда допекла, поэтому, он даже признал, что несколько просчитался в оценке дочки Брылёва.

– Да не может такого быть?! – картинно изумилась Ульяна, почёсывая за ушками Лизу, прижмурившуюся от удовольствия.

– Может-может… Короче, у меня даже спросили, а не хочу ли я кого-то представить семейству? И я сказал, что да! Очень даже хочу! Светочку!

– А ты с ней уже договорился? – хихикнула Ульяна.

– Конечно! Более того, её когда-то так допёк мой папенька, отправляя на пересдачи по малейшему чиху, что она с наслаждением подёргает их за нервы! Ты же помнишь Светочку? Она способна достать до печёнок любого человека минуты за четыре-пять… Полагаю, что после Светки ты будешь для них образцом совершенства и гением чистой красоты!

– И ты повезёшь меня готовить и мыть полы в фамильном поместье? – живо уточнила Ульяна.

– Нет уж, дорогая, не дождёшься! У деда легко хватит денег, чтобы оплачивать штат прислуги на три таких дома на много лет вперёд, так что пусть сам разбирается со своим поместьем, а мы будем разбираться со своей жизнью… Что-то мне кажется, что пора уже!

Именно этот разговор и стал спусковым крючком к продолжению шокового состояния благородного академического семейства.

Светка Патрушева осмотрела себя в зеркале и хихикнула.

– Прекрасно! Именно то, что нужно! Улечка, у тебя истинный талант! Уууух, прямо-таки предвкушаю, как покажусь этому семейству и особенно Антончику… Тебе Вадим рассказывал, что я его просто-таки очень «люблю»?

– Без подробностей… – дипломатично ответила Ульяна, рассматривая красавицу, которую она только что превратила в некий комедийный персонаж – ресницы такие, что можно и взлететь, брови толщиной с упитанную гусеницу, густо-густо накрашенные губы и вечерний макияж… в одиннадцать утра.

Остальной облик соответствовал – невыносимо леопардовые лосины, розовые туфли со стразиками и на высоченных каблуках, розовая же блузка с экстремальным декольте. Декольте обрамлялось романтическими кудрями и овевалось приторным дорогущим ароматом духов.

– Нет, ну хороша же… Ну скажи, хороша! – Патрушева с удовольствием осмотрела себя в зеркале, томно повела плечами и выдула пузырь из жвачки. – Аааах, старые навыки не ржавеют! Вот уж я повеселюсь над профессором Антончиком – он от жвачки прямо-таки по стенке бегал! А подробности… Могу понять, почему Вадим не рассказывал – Антон его папенька всё-таки! И по совместительству неописуемо придирчивый, вредный и мелочный тип! Я у него экзамены пересдавала постоянно! Хотя сейчас ему даже благодарна – именно он отвратил меня от химии, просто потому что до омерзения, до тошноты надоел! Если бы не Вадим, я бы и первый курс не закончила. Он меня тогда просто пожалел!

Светка прищурилась, словно увидела в зеркале себя прежнюю – перепуганную и ревущую девчонку. О нет… конечно же, она выглядела не так – просто серенькая и замученная тяжёлой сессией скромница, и разумеется, в неё вцепился Антон – как выяснилось, Патрушева являла собой наиболее терзаемый им тип студенток.

Как же профессор её изводил! Любое её слово сопровождалось ироничным холодным хмыканьем и уничижительными эпитетами так, что она напрочь забыла, о чём должна была говорить, и захлюпала носом.

– Деточка, химик-истеричка – это нонсенс. Имейте ввиду, вы НИКОГДА не станете приличным химиком просто потому, что у вас недостаточно для этого таланта, понимаете? Вы бездарны! Вы даже не в состоянии списать!

– Я самммама решииилааа! – проскулила перепуганная Света, которая никак поначалу не могла понять, за что же её так заваливают? Она действительно любила химию, неплохо училась, всерьёз хотела стать химиком. Но профессор Вяземский тяжеленной поступью попросту уничтожал все её мечты, не давая даже шанса понять, о чём именно он её спрашивает.

Вадим учился в параллельной группе, слыл гением, достойным своей фамилии, и со Светкой едва ли парой фраз перекинулся, но обнаружив её, горько ревущую над погубленной судьбинушкой, в обнимку с конспектами по химии, не выдержал, подошёл уточнить, что случилось, а выяснив, что это его родной отец довёл несчастную девицу до такого тоскливого состояния, предложил помощь.

– Я-то думала, что он такой же, как его папенька, и сильно удивилась, когда он меня реально натаскивал по тем каверзным вопросам, которые обожал задавать Антон. Так мы и подружились. Уже потом до меня дошло, в чём дело – Антон и близко не был одарён так, как академик, а вдобавок обнаружил, что его старший сын тоже гораздо талантливее его самого. Так что все вопли, которые он выдавал на экзамене – это выплеск его раздражения и комплексов. А когда и Макс стал студентом и тоже оказался талантливее, Антон просто озверел! Отыгрываться на парнях он опасался, поэтому выбирал самую-самую беззащитную на его взгляд девушку и пинал её. Ну, в смысле, меня!

Светка ещё раз посмотрела в зеркало и хмыкнула:

– Теперь-то с этим покончено! Но в то время у меня Антон ассоциировался с ночным жутким кошмаром! Знаешь, когда даже проснуться не можешь от ужаса? Вот с таким!

Ульяна чуть подправила её правую бровь и усмехнулась:

– Полагаю, что сейчас роли полностью изменятся?

– Ещё бы! – Патрушева фыркнула. – Я прямо предвкушаю, как я отыграюсь хоть за небольшую часть его издевательств! Ну кто бы мог подумать, что самая ничтожная из его студенток станет актрисой? А?

Ульяна хмыкнула – Светка явно скромничала. Она была и известна, и популярна, и действительно талантлива. Поначалу Уля даже ревновала, пока не поняла, что никаких личных отношений у Вадима и Светки нет – их общение – это память о студенческой дружбе, а ещё немного детское желание Патрушевой предъявить кому-то из «прошлой жизни» её успех, её достижения, её нынешний блеск.

Когда Светлана познакомилась с Улей и выяснила, чем она занимается, то попросила сделать ей мэйк, а потом, придирчиво и изумлённо осмотрев себя в зеркале, потребовала немедленно записать её в постоянные клиентки. С тех пор появлялась она у Ульяны довольно-таки часто и была весьма довольна.

– Так, ну, что же… Костюм и грим готовы, мизансцена выстроена, роль знакома… Уделаю их величества химиков и вернусь с победой!

Вадим только хрюкнул что-то невнятное, узрев окончательный вариант облика бывшей сокурсницы.

– Да, я красива, умна и прямо-таки идеальна в качестве невестки для твоего папеньки! – согласилась с ним Света. – Поехали мииилый, я прям тащууусь – так хааачуууу пааазнакомится с тваими прееедками! – манерно протянула она, и Ульяна, вышедшая их проводить, пожалела только о том, что сама не увидит этот спектакль.

Антон Игоревич и София вышли на крыльцо отцовского дома, когда перед ним остановилась машина наследника династии – встретить Вадима и его подругу и проводить их к академику.

Вадим шустро выскочил из машины, махнул отцу и тётке рукой, оббежал автомобиль и открыл дверцу перед своей спутницей.

Изящнейшая ножка, туго обтянутая вырвиглазными лосинами и украшенная неописуемо розовой туфелькой, уверенно попирала собой мелкий песочек подъездной дорожки, через секунду к ней присоединилась вторая ножка, цепкая лапка с переливающимся бриллиантовым блеском маникюром, крепко взялась за руку Вадима, который галантно изъял из машины кандидатку на роль «хозяйки академического поместья».

–Вадяяя, и это ты назвал крутыыым домом? – талант менять голоса был одной из фишек Патрушевой, и Вадим слегка поморщился – ему прямо в ухо ввинчивалось нечто чрезвычайно визгливое. Правда, даже он признавал – под образ голос подошёл идеально!

А Светка, завидевшая объект своей «любви», застывший на крыльце в позе перепуганного суслика, продолжала:

–Да нуууу, срееедненький такой коттеджик! Вот у Алины во Всеволожске – крууууче!

Брат с сестрой нервно переглянулись и уставились на гостью, пламенно желая, чтобы она растворилась в воздухе на манер фата-морганы.

Только вот гостья, элегантно вышагивая «от бедра», словно на подиуме, вовсе не собиралась исчезать, а судя по тому, как уверенно она вцепилась в Вадимов локоть и по-хозяйски оглядывается, можно было предположить, что она – состоятельная покупательница, решившая купить их «скромный домик».

– Вадим, это Света? – уточнил Антон Игоревич несколько дрогнувшим голосом.

– Да, пап, это моя Светлана, – широко улыбнулся Вадим, а «его Светлана» демонстративно припала к плечу своего спутника.

– Эээээ, нам очень приятно! – выдавила из себя София, слегка толкнув брата острым локотком под рёбра – для активизации жизненных процессов, перепуганных этаким чудом в леопЁрдах.

– Ой, мне тоже так прияяяяятно… – оскалилась в белозубой улыбке девица. – Вадяяяя, а хде твой дедулик?

– Хто? – машинально уточнил Антон, чувствуя, что его охватывает паника пополам с гневом. В самом деле, откуда Вадим выкопал это чудище?

– Ну, ваш крууутой дедусь? Вадик, пааашли, ты мне всё-всё покажешь и познакомишь с дедусей!

– Да какой он вам дедуся или дедулик? – возмутился Антон.

– Как какой? – изумилась девица, – Вадюле он дедусь, я за Вадюлю замуж скоро выйду, а это значит, что это и мой дедюля будет. От Вадюли мне достанется! – она хихикнула.

Софию передёрнуло. Страшно хотелось пинками загнать эту особь в машину и отправить куда-нибудь подальше, а племянничку надрать уши, даже если ради этого придётся залезть на табуретку!

– Вадим! Можно тебя на секундочку? – София решительно поманила Вадима. – На пару слов!

Вадим пожал плечами, но за тёткой послушно пошёл.

– Вадим! Ты понимаешь, что ты творишь?

– А чё? – непринуждённо уточнила кошмарная девица, оказывается последовавшая за Вадимом.

– Девушка, я хочу поговорить с племянником! – возмутилась София.

– Говорите! – милостиво разрешила Света, поправляя декольте так, что София аж прижмурилась – померещилось, что эта особа сейчас попросту вывалится из блузки.

– Что значит, говорите? Я вас не звала! Я хочу поговорить с Вадимом! Наедине! – когда София говорила таким тоном, менее выдержанные окружающие стремительно делали попытки к телепортации в пространстве или стремились к полной маскировке под окружающую среду.

– А чё? Это разве ваш дом? – Cветлана вопросительно покосилась на Вадима. – Неее, не ваш! А раз так, чего вы тут раскомандовались? Валите в свой дом и там чё хотите, то и творите! А наедине с Вадей теперь только я буду! Слыхала я уже, как вы прежнюю-то Вадикову девушку загнобили, со мной так не получится! Понятно?

Она стремительно повернулась к Антону так, что он невольно подался назад от такого напора.

– А чё? Твой папулик тож тут прописался? Ну-ну… – она смерила профессора взглядом и снова повисла на локте Вадима. – Ну, пошли, чё ты ждёшь-то?

– Да, дорогая! – Вадиму при взгляде на потрясённо-разъярённых родственников стало весело, и он бестрепетной рукой, не обращая никакого внимания на то, что тётка что-то там гомонит за спиной, а папенька гневно шипит предостережения от подобного тона общения с его отцом, открыл дверь «дедулиного дома».

Академик ждал их в кабинете, он несколько изумился шуму, потом топоту, словно по коридору шла лошадь, а потом, узрев кандидатку, поднял кустистые брови и воззрился на девушку.

– Ой, это твой дедус? Прикольный! Привет, чмоки-чмоки! – пламенный воздушный поцелуй, посланный невестушкой, заледенел где-то посередине полёта и печально упал вниз, не достигнув академика.

Света лучезарно улыбалась ему прямо в лицо, напрочь игнорируя его крайне мрачное выражение.

Неловкая пауза была прервана Антоном.

– Отец… повар сообщила, что обед накрыт!

– Ну, что же, надеюсь, Светлана пообедает с нами? – ненавязчиво уточнил академик тоном, которым в детективах говорят о яде, добавленном для усиления вкуса вашего кофе.

– А то! И пообедаю, и поужинаю! – игриво подмигнула ему Светлана. – И мы с вами познакомимся, поболтаем, посплетничаем по-семейному, да? А ещё я хочу знать, где мы с Вадичком живём? Ну, какие комнаты наши?

Академик метнул в Вадима нечто вроде ментальной алебарды, которая не достигла цели, потому что Вадим возмутительно восторженно пялился на Светлану. Кстати, тренировал этот взгляд заранее и сердился на хихикающую Ульяну, которая его отвлекала.

За столом невозможная деваха развернулась вовсю!

– А чего это? Вы это едите? Да кто же в наше-то время ест котлеты? Это ж сплошняковский холестерин! У вас же все сосуды забиты бляшками! – вещала она Антону Игоревичу, изо всех сил стискивающему зубы, чтобы сдержаться. – Вот! Вот видите, какой вы красный чегой-то стали?! Это всё холестерин!

– Светлана, в нашем доме не принято так разговаривать за столом! – ледяной тон академика заставил гостью жизнерадостно расхохотаться, грамотно повторяя лошадиные интонации.

– Чё, вы это так в дворян играете, да? Типа благородное семейство? Та лааадно вам! Не парьтесь, тут же ж все свои!

«Не париться» академику ещё никто не рекомендовал, и он несколько изумился, а Светлана снова вцепилась в свою личную «жертву» – Антона.

– А чё-то вы до сих пор живёте с дедусем? А жена ваша где? Не тут? Хорошо! Свекровь с воза, невестке легче! – опять «заржала» гостья. – А комнат у вас тут сколько?

– Вадим! Можно тебя на минутку? – академик метнул салфетку на стол и кивнул внуку на дверь.

– Да, конечно. Милая, ты побудь здесь, ты же ещё не поела.

– Вадююююсяя, ты только не долго, твоя заяяя скууучает! – пропела вслед «жениху» Светлана, а потом опять повернулась к Антону, – Да, так на чём мы с вами остановились?

У Антона задёргался глаз, он попытался было сбежать за отцом и сыном, но от Светочки ещё никто так просто не убегал! Актриса, способная до икоты заговорить маститого режиссера, уж точно не спасует перед своим бывшим «кошмарным» преподом!

– Не-не, мы ж с вами только начааалиии обчааааться! Я прям так мечталааа с вами пообчаться! Прям тааак давнооооо!

– Развалинами профессора удовлетворена! – думала Светлана через несколько минут. – Ну надо же, какой он нежный, когда не измывается над студентами!

Нельзя сказать, что София молча наблюдала за этой любопытной беседой… Нет, она активно вмешивалась, стараясь осадить нахалку, но…

– Неее, дорогая, я же и тебя помню… Этакая Снежная Королева, всех макала в грязь, а сама – типа в белом пальто! Ну уж не в этот раз! – Светлана сверкала глазами, грамотно и точно останавливая профессоршу.

– Да вы чёёёё? Прям-таки тоже вся-вся в науке? Зашибииись! А так по виду и не скажешь! Я-то думала, ну может, магазинчик держите! Не? Не держите? Ну и ладно, бывает… А так командуете, словно я ваша продавщица и вы недостачу насчитали. Прям как моя тётка. Я вас потом познакомлю – она на рынке работает, а разговаривает точно, как вы!

А пока Света от души развлекалась, гоняя профессорский состав семейства по столовой, в кабинете проходил драматический разговор:

– Вадим, что это за чучело ты привёз? Это что, шутка такая? – ледяным тоном уточнил дед.

– Почему это чучело? – оскорбился Вадим. – И что шуточного ты увидел в этой ситуации?

– Да то, что тебе не может нравиться ТАКАЯ особь женского пола! – рявкнул академик.

– Ну, а почему бы и нет? Раз, по-твоему, меня можно сдать на опыты в качестве супруга для авторки-блогерки Миланочки, так я и Свете вполне-вполне подхожу!

– Ааааа, так это месть за Милану? – облегчённо выдохнул дед.

– Вовсе нет! Я устал от того, что живу один, хочу жениться!

– Но не на этой же! – возмутился Вяземский-старший. – Это же какой-то гротеск!

– Она просто волнуется! – отмахнулся от претензий Вадим.

– Послушай, в моём доме ЭТОЙ женщины не будет! – рявкнул академик.

– Да я и не претендую, знаешь ли… – пожал плечами Вадим.

– Ты хоть понимаешь, чего ты можешь лишиться, настаивая на такой спутнице жизни? Даже доярка Максима и то лучше! Даже твоя косметичка-Ульяна была приличнее!

– Она же тебе тоже не нравилась! – фыркнул Вадим. – Раз тебе невозможно угодить, придётся мне самому решать вопрос о своём браке!

– Вадим! Я тебя всерьёз предупреждаю! Женишься на этой… – академик не смог подобрать приличного слова, потому просто скривился, выражая своё отношение к объекту, – Женишься на ней, считай, что ты разрушил свою жизнь и карьеру!

– А что такое с моей карьерой? – Вадим выяснил, что, когда дед палит из всех орудий по фальшцели, ему гораздо легче быть невозмутимым и спокойно отбивать атаки. Почему-то одна мысль об оскорблении Ульяны начинала приводить его в ярость…

– Ты лишишься всего! – пригрозил дед.

– Да и ладно… Ну, лишусь… ну, пойду работать к твоему любимому оппоненту! Он приглашает регулярно, ты же знаешь! Я в любом случае без работы не останусь, а вот с кем останешься ты? С отцом и тетушкой?

Академик, который уже был готов выдать гневную отповедь, стиснул зубы. Да, это было его слабое место – Вадим тянул на себе почти всё! Ему хватало и таланта, и азарта, и трудоспособности. Лишиться Вадима означало похоронить институт, его исследования последних лет! Но Вадим и эта деваха… Нет, нет и ещё раз НЕТ!

– Вадим, ты хочешь сказать, что готов отказаться от семьи? От меня, от родителей? От блестящего будущего? От наследства? Ты учти, что Макс точно не откажется перехватить первенство! – академик откровенно тянул время, выстраивая новую стратегию. Макс в Москве, для того чтобы его перетянуть обратно в Питер, надо какое-то время. По крайней мере до этого момента жестко ломать Вадима нельзя – может взбрыкнуть и уйти, следовательно, надо его переиграть, а потом уже управлять обоими, используя старый крючок с их соперничеством!

– Дед, Макс оказался значительно умнее меня – он вышел из этой гонки и живёт своей жизнью!

– С коровницей? – оскорбительно хмыкнул академик.

– С любимой женщиной, – покачал головой Вадим.

– Да что бы ты ещё понимал в этом! – рыкнул академик.

– Ну, куда уж мне… раз ты для меня выбрал такой перл как Милана, мне это и вовсе не светило бы!

– Ты мне эту Милану теперь всё время вспоминать будешь?

– Да её и забыть-то сложно! Прямо так и стоит перед глазами! – Вадим скорчил рожу, выражающую его отношение к кандидатке…

– Вадим, хорошо, я признаю, что с Миланой ошибся, понадеявшись на то, что её отец оценивает дочь адекватно… Но, признай и ты – вон на той, – академик кивнул на стену, за которой в некотором отдалении располагалась столовая, – Вон, на той тоже жениться нельзя!

– Дед, а вот это я уже буду решать сам!

– Надеюсь, ты здраво осознаёшь, от чего отказываешься? Семья… – начал было академик, но Вадим его неожиданно перебил:

– Да ладно тебе… ну, какая же это семья, в которой можно быть, только если делаешь всё по указке, а если не делаешь, то от тебя моментально готовы отречься? – неожиданно серьёзно спросил Вадим. – Мне вот даже уже интересно… ты, что, всерьёз готов от меня отказаться, если я женюсь на девушке, которую выберу сам?

– Если на этой вульгарной и невозможной Светлане, то без сомнения! В своём доме я эту особу не потерплю! Даже твоя предыдущая девица была слегка цивилизованнее.

– Да ну? Правда? Это ты про Ульяну? Ну, конечно… Высшее образование, отличная карьера, финансовая независимость, признание на телевидении – это всего лишь «слегка цивилизованнее»?

– У неё и образование было? Неужели же? – удивился академик, который воспринимал Ульяну исключительно как вульгарную «косметичку». – Не знал…

– А между тем, я тебе об этом говорил! Даже отпуск взял, чтобы с ней съездить на море и отпраздновать её диплом! Хотя… тебя дипломы не в области химии не интересуют…

– Видимо, я не обратил на это внимание, – согласился академик, которого бывшая пассия внука не интересовала абсолютно. – В любом случае, это только подкрепляет мои слова о том, что даже Ульяна была более цивильна! Вадим, я прошу тебя убрать эту Светлану из моего дома и прекратить отношения с ней. Ты – как мой наследник, должен понимать, что тебе нужна жена – соратница, такая, которая может поддержать нашу династию…

– Династию… – подхватил Вадим. – Дед, давай начистоту… Мы все тебя только в качестве продолжателей династии и интересуем, да? Пока была жива бабушка, ты нас с Максом стравливал, конечно, но она как-то это сдерживала, сглаживала, а вот после её смерти всё стало просто невыносимо!

– Да что ты знаешь про невыносимость! – холодно процедил академик. – Но, поверь мне, если ты приведёшь в мой дом эту девку в качестве жены, я тебе это продемонстрирую!

– Что? Будет ещё хуже, чем когда ты подозревал меня в краже данных и практически на порог не пускал? – Вадим пожал плечами.

Академик открыл было рот, но сказать ничего не успел – дверь в его кабинет распахнулась, и на пороге показалось «дивное видение».

– Вадююююся, ну, где ж ты? Я там совсем соскууучилась! Твой папик – он такой неееервный. Чегой-то вскочил с места и убежал, а твоя тётка помчалась за ним, а я пошла тебя искаааать! Ой, ты тут до сих пор с дедюююлей?

– С кем? – у академика дёрнулась жилка под глазом, и он невольно прижал её рукой.

– С дедюлей, ну с вами! – пояснила ему Светлана как маленькому. – О! Сколько книжек, прям как в этой… в библиотеке! Только это вредно!

– Что именно? – ледяным тоном уточнил академик.

– Стока книжек, конечно! Они ж пыль собирают! В них всегда пылюки куча! Вадюююля, ну почему ты не купил дедюююле электронную читалку? Если он так любит почитывать, то туда можно накачать скока хочешь книжек, а эту макулатуру на помойку выкинуть! Они, пылесборники эти, только место занимают! – Света брезгливо потыкала указательным пальцем в бесценные тома, часть из которых были собраны ещё дедом академика.

– Милая, это книги по химии, их нечасто оцифровывают, – кротко объяснил Вадим, с интересом глядя, как академик наливается чистейшей яростью.

– Аааа? Паааа хииимиии? Ну да, вы ж типа эта… мировая знаменитость, да? – Светлана покивала головой, показывая, что это она понимает. – Небось, когда интервью берут, книжки нужны как декорация, да? – она расчётливо ударила по любви академика к подобным снимкам. – Когда химик не на фоне книжек по химии, оно ж несерьёзно! Понимаю, понимаю. А я вот тоже почитать люблю. Любовные романы! Такие клёвые бывают, ну просто куууул!

– Убери ЭТО из моего кабинета! – велел академик. – Немедленно!

– Чего «это» убери? – удивилась Света. – Меня, чтоль? Фуууу, а ещё думаете, что вы воспитанные! Так даже мой дядька с людьми не разговаривает, а он у меня мясником работает – на рынке туши рубит. Тоже мне, академики-профессоры. На остальных смотрите, как на грязь. А сами-то…

– Вадим! Немедленно!

– Всегда так было, раз пригласил гостя – надо быть хозяином дома, а не ноги вытирать… А вы-то и дом построили, и на академика выучились, а вести себя не умеете! – продолжала выговаривать Вяземскому-старшему Светлана. А потом повернулась к Вадиму. – Ну, ничего-ничего… как только поженимся, я тут сама гостей принимать буду, чтобы как положено было! Прислугу найму, садовников… Пылюгу эту, – она кивнула на шкафы с книгами, – Уберу. Ну, дедюль, вы не ухайте как филин – один шкафец для фото я вам оставлю. Вот, тот который пошире́е, чтобы свет выставить можно было поудобне́е! – Света показала на шкаф. – Да и книжки там покрасиве́е. Я даже прикинуть могу, как оно будет на фотках! – Света наставила свой смартфон на шкаф.

У академика потемнело в глазах.

– ВАДИМ! Я запрещаю тебе жениться на этой… этой… особе! Женись на ком хочешь, только не на ней! Ты меня понял? – взревел академик, не обращая внимания на то, что Светлана его снимает. – Убери её! Немедленно убери, и чтобы больше я её не видел!

– Ну вот ещё! Вы с чего взяли-то, что имеете право командовать? Вы кто? Дед? Правда? А выглядите как этот… надсмотрщик! Мой дед – он простой совсем, не академик ни разу, но меня любил, баловал всегда, конфеты и игрушки мне покупал, на рыбалку со мной ездил! Даже специально домик-шалаш в саду построил для того, чтобы я там играла. Ему и в голову бы не пришло мне чего-то указывать или верещать на меня! Ишь ты… поразвелось академиков да профессоров – ногу поставить некуда, а приличных дедов да родителей раз-два и обчёлся! – выпалила Светлана, капризно повела плечиком и вышла, сообщив из коридора, что пойдёт поищет папика.

– Я ему ещё недорассказала про его давление, а он взял и смылся!

Вадим с трудом сдержал смех – дед с таким потрясением уставился на захлопнувшуюся за Светланой дверь, что впору было предположить, что он там привидение увидел.

– Вадим! Я категорически…

– Запрещаешь? Я это уже слышал! Только вот учти, я женюсь на той, кого сам выберу, и твоё разрешение для этого мне не нужно!

– Только не на этой! Пусть будет кто угодно, но только не она! Ты меня понял?! – академик аж осип от возмущения.

– Понял-понял! – хмыкнул Вадим. – Ладно, пойду оторву её от отца, а то у него и правда давление может скакануть…

Он прошёлся по дому, но никого там не обнаружив, отправился в сад.

– Аааа, вы тут! А чего это вы тут? Я же вам не рассказала ещё про ваше давление, и ваааще про всё остальное! – договорить Светлане не удалось – вспугнутый Антон Игоревич с каким-то забавным подпрыгом рванул в глубь участка и скрылся в зарослях. – Ну, надо же какой шустрик! – одобрила Света. – Вадь, что? Спектакль закончен? – спросила она у Вадима, который старательно сдерживался, чтобы не расхохотаться на весь участок.

– Ты была великолепна! – шёпотом сказал Вадим и замолк, удивлённо провожая взглядом отца, который очень энергично перемещался в обратном направлении.

– Марииииинааааа! – взвыл Антон Игоревич, оборачиваясь на преследователя, который хищно мчался за ним по пятам, устремив на цель острый клюв и торопливо перебирая мускулистыми ногами. – Айййй, он меня клюнул! Марииинаааа, он клююёётсяяя!

– Тошенька, ну не стоило проламывать собой загородку, пугать кур и пытаться его пнуть… Я же тебя предупреждала, – послышался из-за кустов голос Марины Леонидовны. – Ой, Вадя, здравствуй, мой хороший… А это… твоя знакомая?

– Марина! Ну хоть ты скажи своему сыну, что это невозможно, нереально – тащить в дом отца эту… аййййййй, Марина, он меня клюнул, а потом ещё и шпорами саданул! Пшёл вооон! – заорал Антон, устремляясь к дому в сопровождении настойчивого петуха.

– Мам, не удивляйся, подыграй нам! – шепнул Вадим, заметив тётку в окне дома и подмигивая матери. А потом громко: – Это моя Светочка.

– Светочка? Очень приятно познакомиться! Вы извините, я сейчас петуха заберу, а то он, кажется, сильно невзлюбил моего супруга и, судя по звукам, загнал его в кабинет к свёкру, а Игорь Вадимович к петухам ещё более непривычный. Вадь, ты проводи девушку ко мне.

– Мам, да мы уже поедем, пожалуй! То, что было нужно, мы уже сделали! – рассмеялся Вадим. – А лучшее – враг хорошего!

Марина проводила их взглядом. Судя по очень довольному взгляду Вадима и хихиканью девицы, их план, каким бы он не был, увенчался полным успехом.

– Собственно, как и мой! – хмыкнула Марина. – Даже ради этого забега Антона с петухом на пятках стоило завести кур! Правда, интересно, куда же ещё одна курица подевалась? Ну ладно, участок так огорожен, что никуда она не денется – вернётся, а вот Арсения надо бы забрать… Он – птиц серьёзный, сам поле боя не покинет!

Она на всякий случай пошуршала в кустах, призывая пропавшую курицу, а потом отправилась забирать Арсения.

Заглянув в кабинет свёкра, Марина застала эпохальную картину – посреди роскошного кабинета гордо застыл Арсений, подозрительно рассматривая обстановку этого странного курятника. Слева от двери пряталась за креслом София, примчавшаяся на крики брата, сам Антон, тяжело отдуваясь, скрывался за шкафом и опасливо выглядывал оттуда, а академик мрачно сверкал глазами из-за стола.

– Марина! Что это всё значит? – грозно уточнил он.

– Это? Это Арсений! – представила петуха Марина, старательно скрывая улыбку – очень уж ей вся эта экспозиция понравилась.

– Марина! Как ты смела! Я же тебе сказал, что я против!

– А я вам сказала, что у себя на земле могу делать всё, что мне хочется, – парировала выпад академика вредная невестка.

– Ты у меня в кабинете! – напомнил ей академик. – И тут уж точно ничего твоего нет!

– Все вопросы к Антону – это он проломил мою временную сеточку, которую я натянула вокруг курятника, распугал кур, чуть не рухнул на одну из них, бедняжка так спасалась от него, что выскочила из пролома и куда-то убежала. И что оставалось делать Арсению? Понятное дело – он как нормальный мужчина, пусть и птичьего рода-племени, кинулся защищать свою семью.

– Марина, то есть ты серьёзно завела этих птиц? – София никак не могла уразуметь, что кто-то может ослушаться приказа её отца.

– Разумеется, серьёзно! Я столько лет об этом мечтала.

– Марина… если кто-то их них попадёт на участок папы, я… я… я просто шеи им посворачиваю! – рассердилась золовка. – Они гадят, кудахчут, гребут! Они же испортят нам весь сад.

– Который я и высаживала… – продолжила Марина фразу Софии. – Если ты хоть пальцем кого-то из моих тронешь, я тебе сама что-нибудь сверну! – любезно предупредила она Софию. – Ты меня поняла? Вижу, что поняла. А вы, Игорь Вадимович… если не хотите видеть в саду кур – восстановите забор между нашими участками, который когда-то приказали снести, кстати, даже без моего разрешения.

– Марина! Постой, – велел академик. Вопрос с курами он продолжать не стал – счёл его ниже собственного достоинства, а вот Вадим… – Ты видела то чудовище, которое привёз Вадим?

– Видела.

– И это всё, что ты можешь сказать?

– Нет, не всё, разумеется. Я глубоко убеждена, что нам всем, и прежде всего Вадиму, было бы лучше, если бы он женился на Ульяне.

– Этой… этой… маникюрше? – зашипела София.

– Она не маникюрша, но это не важно. Сонечка, Уля же оставалась с Вадимом даже когда Игорь Вадимович полностью лишал его своего расположения и всё оставлял Максу, а это, знаешь ли, показатель. Она милая девочка, умница, хорошо воспитана, родители приличные, а главное, что Вадим с ней был счастлив.

– Да он бросил её, как только я приказал ему поухаживать за Леной! – фыркнул академик.

– Бросил, – согласилась Марина, – А потом едва умолил его простить… Вам нельзя было лезть в его личную жизнь!

– Да кто ты такая, чтобы тут указывать, что можно делать моему отцу? – зашипела София.

– А что такое? Почему бы и нет? – улыбнулась Марина, покосившись на Арсения.

Кур она купила только утром, и по логике вещей петух никак не мог воспринимать её как хозяйку, однако он явно идентифицировал её как нечто приятное, уже своё, и, следовательно, подлежащее охране и защите. Так что теперь он топотал вокруг, явно высматривая очередную цель для нападения.

– Да тыыыы! – София собиралась сказать что-то эпохальное, но не смогла – петух ринулся за кресло и вышиб её из укрытия, ловко клюнув в лодыжку. – Ииииииии…

– И это тоже! – согласилась Марина. – Арсений, плюнь её и шагай за мной, крошка моя, а то мне тут королевство маловато – развернуться негде!

Она вышла из распахнутого настежь французского окна, покосилась на бдительного петуха, выступающего с ней рядом единым фронтом, и не оборачиваясь отправилась к себе.

– Марина сошла с ума? Какая крошка? Какое королевство? – прошептал Антон.

– Это из фильма «Золушка». Его Ирина с бабушкой любили смотреть, – машинально ответил ему Игорь Вадимович. – Антон, ничего позорнее твоего побега от петуха я в жизни своей не видел! Соня, Вадим ещё тут?

– Нет, я видела из окна, как они садились в машину, – доложила София,

– Хорошо, тогда иди, распорядись по поводу ужина и оставь меня в покое! – велел академик, прикрывая глаза – ему надо было подумать…

Негромкий шум, раздавшийся совсем рядом, его отвлёк. Он открыл глаза, досадливо нахмурясь – был уверен, что это София опять собирается приставать с какими-то глупостями, и остолбенел.

Прямо перед ним, на его бумагах, стояла упитанная рыжая курица и пристально его разглядывала.

Не найдя абсолютно ничего особенно интересного в его физиономии, она присмотрелась к бумагам у себя под лапами и клюнула забавные мелкие значки, напоминавшие ей каких-то жучков.

– Ты зачем выклевала из формулы кислород? – ошарашенно спросил у курицы академик, присмотрелся к получившемуся, а потом его осенило! – Точно! Убираем кислород, и получается… получается то, что надо!

Он выдернул из-под возмущённой куры листы с записями и принялся записывать свою идею.

По направлению к Питеру ехала машина, увозящая хохочущую пару людей, которая на самом деле никогда парой в общепринятом смысле не была.

– Ну, ты Светка, и талантище! – Вадим наконец-то дал волю эмоциям. – Если припомнить, я никогда деда в таком потрясении не видел.

– Спасибо за комплимент, – довольно кивнула Светлана, скинувшая неудобные туфли и стирающая агрессивный мэйк. – Вот и славно! У меня работа такая, то есть она в том и заключается, чтобы пробивать людей на эмоции. А тут у меня ещё и личная заинтересованность была, да не одна, а целых две – припомнить твоему папеньке и тётеньке кое-что хорошее, а ещё – вам с Улькой помочь.

Она помолчала, а потом неожиданно серьёзно, странно серьёзно для такой легкомысленной хохотушки, спросила:

– А если бы твой патриарх-академик не ляпнул бы нужную фразу, что тогда?

–А что тогда? – не понял Вадим.

– Ну, вы бы не поженились?

– Свет, хочешь честно?

– Ясный перец!

– Знаешь, я за последнее время как-то замёрз… Так замёрз, что, видать, в голове прояснилось.

Светлана сидела тихо-тихо и слушала очень внимательно.

– Мне уже без разницы стало, что он там скажет. Ну, не будет человек, замерзающий насмерть, уточнять, а не против ли его дед, отец и мать с тётушкой, чтобы он пришёл к своему теплу и продолжить жить… В такой момент как-то не до разрешений и указаний. Понимаешь?

– То есть наш спектакль был тебе не нужен? – живо заинтересовалась Света.

– Мне не очень, а вот Уле – да! Мы же не в пустыне будем жить – в Питере. И её как мою жену семейство всё равно увидит. Истерик типа «твоя жена – косметичка-маникюрша» я просто не потерплю, а вот тихие подначки, уколы и шипение могу просто и не увидеть – Улька никогда не жалуется, телефонную связь никто не отменял, а у меня даже тётушка способна довести до слёз кого угодно несколькими словами… Хотел бы я знать, что может её саму довести до слёз? А тут – дед разрешил, просто-таки прямым текстом сказал, что Уля предпочтительнее! Софья и отец точно заткнутся, мама и так на нашей стороне, как выяснилось, а дед… дед до звонков с мелкими гадостями не опустится, Уля без меня к ним не поедет, а при встрече я его сам обезврежу.

Светлана отвернулась к окну и быстро поморгала, сгоняя с глаз лишнюю влагу – она-то отлично знала, что именно для Вадима значило его семейство, и особенно – дед. Вот чтобы решился так защищать свою невесту – это реально и очень серьёзно!

– Любовь? – негромко спросила она у старого друга.

– Выходит, что так… – согласился Вадим и хмыкнул, – Знаешь, раньше это тоже бывало, но редко – ощущение, что костьми лягу, но задеть не дам, хотя при мне после первого моего скандала с дедом её старались и не обижать, а сейчас… хорошо, что там со мной была ты! Я бы нафиг разорвал все отношения за оскорбление Ульяны… Ты чего?

Светлана уже открыто вытерла глаза.

– Ну, чего ты пристал? Поплакать приличной девушке уже нельзя? Я же актриса – мне положено быть чувствительной! – она улыбнулась, а потом невесело призналась, – Я, если совсем честно, вам немного завидую! Нет, ты не думай, очень-очень белой завистью! Просто это такое… настоящее! А вот у меня такого нет и никогда не было.

– Да ладно тебе! У тебя же вокруг поклонников полно, – удивился Вадим.

– Да причём тут количество поклонников? Мне-то нужен один-единственный! Тот, кто бы заботился и реально защищал… А то из заботы – только Отелло и был! Актёры – мужчины – они люди капризные… Вон, играла недавно с Филиппом Соколовским – это же павлин какой-то, а не человек! Своё отражение ловит – глазом на все зеркальные поверхности косится, как… как птица какая-то! Как он там смотрится, а? Хорош ли? Фрррр! – Светка даже слегка пофырчала. – В самолюбовании любой актрисе фору даст!

– Погоди, про Соколовского ты мне говорила, что вы вместе снимаетесь. А какой ещё Отелло у нас такой заботливый? – удивился Вадим.

– Натуральный. Он Отелло играет, а я – Дездемону! – Светлана покосилась на Вадима, который изображал крайнее недоумение и нахмурилась – Вадим, ну Вильям Шекспир!

– Да, где-то я такого, кажется, слышал… – скорчил хулиганскую рожицу Вадим. – Да шучу я, шучу. Я просто не понял, как это он – натуральный Отелло?

– Обычно. Он чернокожий. Ой, меня в США засудили бы… Правда, Вася сам себя так называет – негр Вася. Утверждает, что не увидеть, какого он цвета может только слепой или толерантнутый на весь головной мозг!

– Отелло Вася – это клёво! – рассмеялся Вадим. – А как он у нас оказался?

– Очень просто – мама его вышла замуж за его папу. Мама – русская, а папа из Африки, учиться сюда приехал, да так и прижился. Вася внешностью пошёл в папу. Он актёр из Москвы, его к нам пригласили на роль Отелло.

– Грим сэкономить? – хрюкнул Вадим.

– Мы тоже так зубоскалили, но он реально классный! – Светлана вздохнула. – Сходу помирил труппу – мы традиционно были в контрах. А он приехал – и как-то всё ушло…

– А почему он заботливый?

– Да потому что никому из моих партнёров на сцене никогда не было дела до того, что мне на ложе Дездемоны неудобно – жёстко и дует. А Вася это заметил и исправил! Знаешь, как удивительно?

Светка задумчиво покачала в руке искрящуюся розовую туфлю, а улыбающийся Вадим решил сводить Ульяну на «Отелло» – самолично посмотреть на заботливого Васю.

Ульяна, вернувшись домой, прямо у входной двери была атакована котоконницей.

– Спонжик, солнышко, ты меня прямо-таки стреножил! Ой, Лиза, а ты откуда прилетела?

– Откуда-откуда… Из залёжи! – мявкнула Лиза.

– Люди говорят – из засады! – поправил её умный Спонжик.

– Но я же там не сидела, а лежала, так что из залёжи! – аргументированно возразила Лиза, покосившись на верх шкафа, гордо возвышавшегося в прихожей Вадимовской квартиры.

– И ведь не возразить! – фыркнул Спонж. – Вообще-то тут, конечно, удобно быть и в засаде, и в залёже – просторненько везде!

Они с его Урлей переехали в этот дом, и Спонж поначалу очень подозревал, что вредный тип будет расстраивать его хозяйку или устраивать козни ему самому, но ничего подобного и близко не было.

– Вот как котики влияют даже на чёрствых и вредных типов! – думал Спонж, осваивая новые площади и возможности. – Работа у нас такая!

Если бы его высказывания слышала и понимала Светлана, то она бы сразу поняла – у неё с котами есть много общего!

Когда София вошла в кабинет отца, она попросту остолбенела на пороге, узрев удивительную, невозможную картину – отец воодушевлённо работал, а на ковре перед письменным столом греблась курица!

– Папа! У тебя курица! – воскликнула София, уверенная, что отец, заработавшись, попросту не заметил поганую птицу.

– Я знаю, – не отрываясь от расчётов и формул буркнул академик.

– Марина! Ну, я ей сейчас всё выскажу! – кипя праведным гневом София схватилась за карман, где был смартфон, и затопала ногами на курицу. – А ну, пошла вон, поганая тварь! Пооошлаааа!

– Соня! – рыкнул отец. – Ты мне мешаешь!

– Но, папа, она же…

– От неё значительно меньше шума! Позвони Марине, пусть придёт и заберёт. И нечего заводить такие истерики!

Перечить отцу София не смела, поэтому быстро вышла из кабинета и позвонила невестке в надежде отыграться на ней, но сегодняшний день был какой-то совсем-совсем неправильный! Стоило ей только насыпаться с оскорблениями на обычно беззащитную Марину, как та повела себя абсолютно неправильно – взяла и ответила.

– Сонь, мои куры заходят в ваш дом только потому, что твой отец взял и самовольно снёс мой забор! Будешь вопить, я ещё и пару-тройку коз заведу! Поняла?

Пройдя строевым шагом мимо остолбеневшей золовки, Марина завернула за угол и позволила себе жест, подсмотренный у студентов – резкое движение рукой и тихое «ййййес».

– Ну, прямо приятно! Хоть сама кур поближе к Соньке запускай, чисто поразвлекаться! – подумала она, но при взгляде на кабинетную обстановку её коварные мысли от удивления разлетелись в разные стороны и затихли в тайных убежищах до лучшей поры – свёкр задумчиво разглядывал курицу, а курица точно так же смотрела на него.

– Кислород… это ты была права, что его клюнула! Он там вовсе не нужен был… – расслышала Марина, беззвучно прикрывшая дверь и вернувшая себя в коридор.

– Ошалеть можно! Если он с курой разговаривает, может, с козой и вовсе человеком станет? – глубоко задумалась Марина, не зная, что за дверью рождается новая блестящая идея академика Вяземского, по зрелому размышлению решившего, что Маринина курица ничуть не хуже яблони Ньютона. Даже лучше в некотором смысле – сама пришла, и без травм яблоком по голове обошлось…

Антон так ничего и не понял – отец за ужином против всех ожиданий был в роскошнейшем настроении, даже пошутил про полезных в хозяйстве птиц и неполезных нервных реакциях на них. Про установку забора между участками небрежно махнул рукой, зато уточнил, а почему это на ужине не присутствует Марина.

– Папа, но ведь она ушла… – напомнила ему София.

– Соня, у нас не такая большая семья, чтобы разбрасываться её членами! Антон! Почему ты не пригласил свою супругу на ужин?

– Но папа… я думал, что тебе это будет неприятно! – аргументировал профессор.

– Да с чего ты взял? – изумился академик. – Наоборот! Теперь будет только интереснее! С Мариной стало значительно любопытнее общаться! А вот ты… ты да, меня разочаровал! Хотел бы я посмотреть, кто бы такой смелый запретил мне привести за стол вашу маму! – Игорь Вадимович грозно прищурился.

Вадим не мог в тот момент видеть деда, а если бы мог, то понял бы, что у них, кроме таланта и страсти к химии, есть ещё одна общая черта…

Через несколько дней настал час икс, и Вадим с Ульяной отправились в ЗАГС.

– Уль, может, всё-таки платье-ресторан-гости? – жених несколько раз уточнял, а не передумала ли она, но Ульяна только головой качала.

– Не хочу! Мои родители приехать не смогут, твоим мы решили пока не говорить. Макс, Мила, Елизавета Петровна и Марина со Светкой заняты. Так что, давай сделаем всё, как и хотели – тихо-тихо! Знаешь, хочу этот день в подарок! Пусть будем только мы! Ладно? А потом, я к стольким свадьбам готовила невест, что хочу обойтись без этого… – она покрутила кистью руки в воздухе, изображая суету и нервную обстановку вокруг превращения обычной девушки в «принцессу».

Вадим проснулся глубокой ночью от странного ощущения мандража… Как перед важным экзаменом!

Ульяна спала, у неё на подушке, свернувшись уютным рогаликом, беззвучно посапывала Лиза.

Он сходил на кухню, попил воды, с глубокой заинтересованностью осмотрел привычный вид из окна, а потом обнаружил у своего носа нос Спонжа.

– Кот, ты чего?

– А ты чего? Волнуешься, да?

– Я, представь… что-то разволновался! – сообщил Спонжу Вадим. – Сам не ожидал! Понимаешь, жизнь-то завтра изменится. Ну вот совсем изменится!

– Сдрейфил? Смыться хочешь? – презрительно зевнул ему Спонж прямо в лицо.

– Нет, я не то, чтобы сдрейфил, просто… Понимаю, это навсегда – важный шаг, вот и волнуюсь. Вяземские не разводятся. Особенность такая – однолюбы. Вот, деда взять… Он вообще-то тот ещё тип, но вот бабулю любил очень! Наверное, её одну и любил в своей жизни. Она же была чуть старше, но он мужчина… поэтому для себя решил, что умрёт раньше, чем она. Даже оставил мне инструкцию, что и как делать, чтобы её не грузить его похоронами. Представляешь? А она… она взяла и ушла первой. Я думал, он тогда не выдержит! Он никогда не был простым человеком, а после её смерти, как с цепи сорвался. Да, стравливал он нас с Максом всегда, утверждал, что это конкуренция, что так мы раскрываем свой потенциал. Это, кстати, единственное, из-за чего они с бабушкой очень ругались! Но вот после её смерти начались эти игрища с наследством, на которые мы с братом и велись как два дурака! Причём, чем дальше, тем жёстче была игра, тем больнее он бил по уязвимым местам… Словно мстил нам всем, что мы живы, а её нет… а потом, эта его идея-фикс – оставить после себя что-то грандиозное кроме своих открытий – династию, которая продолжит прославлять его имя уже после его смерти. Словно он хотел получить этакое научное бессмертие, а ради этого никого не было жалко…

Вадим уже некоторое время старательно обдумывал всё это, анализировал, вспоминал, разбираясь в семье, в поведении деда, и озадачивался, находя в себе его черты. Но и не только его…

– Знаешь, бабуля была удивительной! Мне когда-то было жалко, что она не плюнула на всю эту науку и не была с нами – просто как бабушка! Уверен, что наша жизнь была бы совсем-совсем другой. Я как-то, когда маленький был, не хотел её на работу отпускать – вцепился и плакать начал. А она… Она сказала, что сама жалеет, что выбрала эту дорогу, но она не просто химик – она разрабатывает вещества для фармацевтики. Лекарства, короче говоря. И вот как раз у неё это получалось невероятно хорошо. Она сказала, что у неё был выбор – отказаться от своего таланта и посвятить себя семье, или делать то, что ей дано. Бабуля тогда заплакала и сказала, что если она не пойдёт, то многие люди не получат то, что им нужно для жизни, для выздоровления, а ведь у них тоже есть семьи… Понимаешь, она делала выбор, и он был очень трудным. Она выбрала свою дорогу, и я больше никогда не сердился на неё – её лекарства реально спасают многим жизни, и аналогов им нет – то есть никто, кроме неё, не смог сделать такую же работу. А ещё… ещё она сказала, что никто не может изменить человека, кроме самого этого человека! Можно посвятить свою жизнь семье и вырастить совсем-совсем не то, что ожидалось, а можно просто делать всё, что можешь, и уповать на Бога. Самое удивительное, что она и ушла как раз после того, как провела последнее испытание и её работа была закончена – словно держалась именно ради этого. Да, дед считал, что она умерла, потому что понервничала из-за какой-то публикации в журнале, но это ерунда. Она просто сделала всё, что была должна.

Вадим помолчал, вспоминая бабушку. Почему-то она ему помнилась как в детстве – гораздо моложе, чем когда умерла. А потом продолжил:

– Бабуля к собственному уходу относилась как-то легко – верующая была, очень этим деда злила, кстати, но он так её любил, что даже никогда не ругался с ней по этому поводу. Она говорила, что у всех своя дорога, и она верит и надеется на то, что мы найдём свою собственную, а не будем идти на поводу у деда… Первым с поводка сорвался Серёга, хотя он нашу бабулю почти и не знал – тётка его редко привозила. Потом вырвалась Ирка, потом Макс, а я… видишь, я оказался самым глупым!

Странно было сидеть у окна и всерьёз разговаривать с котом… Особенно странно ещё и потому, что не оставляло ощущение того, что кот-то его расчудесно понимает!

– И ничего ты не глупый. Просто был слишком правильный – делал то, что тебе говорили другие, не слышал себя, не позволял себе услышать… А теперь вот ты нормальный – неправильный, нашенский, проще говоря! Прррроздрррравляю! – мурлыкнул кот и первый раз после их неудачной «свадебной» встречи у ресторана, от души боднул руку Вадима, показывая, что принимает его в свои люди – ну, в качестве подарка!

Спонж услышал её давно – ещё бы. Хозяйку он слышал всегда! Но сделал вид, что не замечает не только её шаги, но и её саму, показавшуюся в дверном проёме.

– Люди… люди иногда сами не знают, что делают, а вот эти – эти знают! Я в этом теперь уверен! – Спонж одобрительно проследил, как хозяйка беззвучно удаляется обратно в комнату. – Пусть он сам ей всё расскажет, когда захочет. С нами-то завсегда разговаривать проще – работа у нас такая! О! Лиза примчалась. Ну, ты и засоня! У тебя тут человек волнуется, а ты дрыхнешь на подушке. Давай, вытаскивай его из памяти – нечего ему так глубоко туда нырять, тем более что он на сегодня выловил уже всё самое главное – он взял от своей стаи лучшее и смог оставить то, что ему мешало и вредило.

Лиза прыжком оказалась на руках Вадима, припала к груди, виновато заглядывая в глаза – как же, пропустила что-то важное, не уследила.

– Ты чего примчалась, ты же так хорошо спала? – заворковал Вадим, а потом хмуро воззрился на Спонжа. – Ты этого не видел! Я отопрусь, если что, понял?

– Да ладно тебе, мы тебя уже раскусили! – хмыкнул кот, переглянувшись с котомелочью, включившей на полную громкость извечный кошачий напев, намекающий на то, что ночь на дворе, пора бы и спать.

– Пожалуй, что и пора… – зевнул Вадим, одной рукой придерживая Лизу, а другой – сграбастав Спонжа. – Спать-спать! Завтра после ЗАГСа мы едем в свадебное путешествие, вы с нами, хорошо хоть нашёлся пансионат, где с живностью можно, так что выспаться всем надо.

Он и правда уснул почти мгновенно, в отличие от всех остальных. И уже не видел, как Ульяна улыбалась Спонжу, зажатому у Вадима подмышкой, гладила снотворную Лизу, мурлыкающую изо всех сил, и вспоминала о невозможных, неправильных и непостижимых событиях, которые привели их друг к другу и так невероятно изменили их жизнь.

– Взять одного упёртого, вредного химика с плохим характером – наследника невыносимо академической династии, подлить кучу странных и трудных событий, перемешать, охладить почти до полной заморозки, добавить измученный, грязный и сопливый котёночный катаЛИЗАтор, а в результате получить самого любимого и необходимого человека… совсем уже неправильного, с точки зрения его прошлой жизни и самого лучшего для меня! – подумала Ульяна, не зная, что вывела формулу преобразования своего химика.

– Ну, что же, до завтра! До скорой встречи. И да… я когда-нибудь тебе тоже скажу, что я и сама однолюбка, мой хороший. Обязательно скажу! Хотя, наверное, ты и так об этом знаешь.

Питерская весенняя ночь упорно не желала становиться тёмной – она тоже была неправильной, так что отлично понимала этих людей и их мысли, и их жизнь, потихоньку передавая свои права рассвету нового дня – их дня. Дня начала новой жизни, которая уже навсегда!

Конец книги. Продолжение следует.