343 Industries хотели бы выразить благодарность Грегу Биру, Скоту Делл Оссо, Джеймсу Френкелю, Стэйси Хилл, Джосу Холмсу, Брайану Коски, Мэтту МакКлоски, Уитни Росс, Бонни Роз-Зелгер, Кристоферу Шлерф, Робу Семси, Мэтту Скелтону, Филу Спенсеру, Карле Ву и Дженнифер Ви.

Ничего из всего этого не было бы возможно без невероятных усилий штатных сотрудников 343, а именно: Николаса «Sparth» Буве, Кристин Финч, Габриэля «Robogabo» Гарзы, Кевина Грейса, Гленн Израэль, Тайлера Джеффераса, Карлоса Наранджо, Тиффани О’Брайан, Фрэнка О’Конера, Джереми Патенади, Брайана Рида, Корни Робинсон, Кенета Скотта и Кики Вулфкилл.

Добро пожаловать, Судья. Сегодня вечером Домен является особенно ясным и чистым. Я предполагаю, что ваше тяжёлое путешествие подошло к концу, и теперь вы можете передохнуть. Чем я могу вам помочь?

— Спасибо, Гаруспис. Я уполномочен новым Советом расследовать дело Прекурсоров и возможных преступлений против Мантии. Прошу предоставить мне доступ ко всей информации с самого начала.

Что же, вполне ожидаемая просьба с вашей стороны. Но данные области знаний Домена уже давно закрыты. Для вас их не существует.

— У Главного Судьи есть необходимые полномочия, чтобы получить этот доступ.

Даже такой Предтеча, как вы, не обладает такой властью.

— А кто тогда имеет?

Десять миллионов лет прошло. В те времена Воины еще не были Служителями и располагали высоким положением в обществе. Возможно, что величайший из ваших Воинов сможет уговорить Домен.

— Я имею право удалить Гарусписа и получить доступ к Домену напрямую, если вы мне откажете.

Я вижу, что ваши полномочия являются законными. Но это не придает вашему решению должной добродетельности и мудрости.

— Предтечи способны быстро выходить за рамки добродетели и мудрости. Доказательства имеют важное значение для Судьи. Мне необходимо собрать показания и информацию относительно Потопа, Мастер-Билдера, Старого Совета и Дидакта. Наверняка вы храните и другие свидетельства, имеющие отношение ко всему тому, что произошло.

Данной информации было отказано в размещение в Домене.

— Как это возможно? Домен содержит информацию о истории Предтечей… Разве он может давать оценку произошедшим событиям или как-то изменять их?

С того момента, как была разрушена столица мира Предтеч, Домен часто находится в автономном состоянии, и даже теперь, когда он доступен и свободен, не всегда реагирует на запросы на все сохраненные в его сокровенных глубинах произошедшие события.

— Представители Предтеч и их анциллы сообщали о подобных трудностях, но вы…

То, что я знаю, возможно окажет большое влияние в грядущем будущем — я имею в виду те события, что произойдут… Готовы ли вы к подобным событиям, Судья? Ваши вопросы к Домену служат цели свершения правосудия, или же поиску оправдания чему-то?

— Говорить об этом не входит в мою компетенцию.

Вы прибыли, чтобы удалить меня. Что же, делайте то, что задумали. Я провел много времени с Доменом для того, чтобы быстро слиться с ним в одно целое, и я не могу представить другой судьбы для Гарусписа.

— Я бы предпочел воспользоваться вашим опытом. Я умоляю вас…!

Не колеблитесь, иначе вы со всеми своими мужественными намерениями потерпите неудачу. Подождите.

Подождите.

— Есть какие-то проблемы?

Домен формирует свой запрос. Домен сам хотел бы свидетельствовать Судье о произошедшем.

— Домен не признан формой жизни! Он не классифицирован, как форма бытия. Он не является гражданином Ойкумены. Он даже не является сознанием.

Как мало вы знаете. Теперь Гаруспис отойдет в сторону, предоставив вам свободу действий. Вы готовы записываеть?

— Да… Беспрецедентно! Но я готов записывать.

Все подключения стабильны и чисты. Уровень сигнала замечательный, словно специально… Гаруспис никогда не видел такого.

— Записываю… Но слишком быстро! Слишком мощный поток данных! Я не могу полностью поглотить всю информацию…

Вы просили об этом, Судья. Домен здесь, Домен широко открыт для доступа, и он не рад этому.

Был полдень, и небо периодически темнело от прибывающих кораблей, заслонявших своим могучими корпусами яркое солнце в небесах. Вдалеке на горизонте сверкали молнии. Мы стоим на краю мыса с видом на широкую плоскую равнину, покрытую сухой травой насколько может охватить взор — трое Биоинженеров и я.

Перед Биоинженерами была поставлена задача, заключавшаяся в отборе и вывозе жизненных форм этой планеты, для того, чтобы предстоящие разрушительные действия при активации Гало не уничтожили все то, что имеется, и не отправили их в небытие на отрезке времени Жизни.

Эта планета называлась Эрде-Тайрин. Большие и малые корабли проносились над континентом, на котором возможно, впервые появились люди.

Я Каталог. Я регистрирую все то, что возможно засвидетельствовать. Меня наполняют все необходимые доказательства и свидетельства, которые вас интересуют, они у меня всегда под рукой. Получив доступ к исследованиям, проводимых в разных мирах, я изучал много историй о кланах и семьях, союзниках, разделенных войной с Потопом, разрушенных городах и звездных системах, которые были уничтожены, чтобы предотвратить распространение инфекции. Весь этот террор и ненависть выжигают меня изнутри, оставляя после себя прожжённые шрамы. Эти события эхом проходят через Домен, и привлекают внимание Судей. Судьи впоследствии запускают и считывают информацию с Каталога.

Я один из многих.

Мы все одинаковы.

В теории.

После того, как я получаю разрешение участвовать в каких-либо событиях, уже никто из Предтеч не может мне отказать или воспрепятствовать. В процессе расследования обстоятельств возможного преступления, Каталог сам определяет, что из собранного передать Судьям. Никто не хочет быть обвиненным в преступлениях против Мантии. Но это — лишь одно из возможных обвинений, по которому я собираюсь собирать свидетельства и показания.

Три Биоинженера рядом со мной закончили свои дела раньше срока и активировали навигационные маяки, чтобы сообщить людям, отмеченным печатью Лайбрериан, что работа завершена и их необходимо забрать. Эвакуация продолжается в течение многих дней. Равнина, простиравшаяся перед нами, была густо населена, и была наполнена испуганными криками людей и животных, съёжившихся при виде кораблей Биоинженеров, прибывших забрать их.

Повсюду на Эрде-Тайрин, сквозь прерии и над горами, между островами, даже сквозь толстый панцирь арктических ледников, испуганные люди покидали свои угодья, фермы, деревни и города. У животных же не было такого выбора. По милости Биоинженеров, многих из них будут сохранены. Но большинство — нет.

Лайбрериан, как говорят, симпатизирует людям. Но как Каталог я знаю, что она изучает и отбирает сто двадцать три репродуктивно и технологически здоровых вида в пределах трех миллионов миров, исследованных нами в нашей галактике. Сколько из них она будет стремиться сохранить… Это не моя работа — предсказывать и строить догадки.

Биоинженеры принесли клятву верности решениям нового Совета, восстановленного из тех выживших, которые спаслись под руинами разрушенной столицы. Большинство членов Старого Совета были убиты анциллой мета-уровня, известного как Мендикант Биас, когда он привел в действие разрушительные силы Гало, возможно, по инициативе Мастер-Билдера.

Это один из случаев, который будет рассматриваться Судьями и принимать относительно него какое-то решение. Но это не то, из-за чего я здесь.

Трое Биоинженеров стоят тихо и торжественно рядом со мной. Их белая броня обеспечивает им сбор всей информации, поступающей с Эрде-Тайрин. Я получаю аналогичные данные через сеть зондов Судей, распространённых по всей Ойкумене в ожидании свершения новых преступлений или проступков. Однако в этот момент для меня доступна только локальная сеть.

Перекрывая раскат грома, из отсеков больших кораблей подобно мошкаре стремительно вылетают тысячи мелких судов, их двигатели жалобно жужжат в общем шуме равнины. Многие из них выбрасывают за собой желтый шлейф, опускающийся на равнину подобно губительному дождю. Это раствор веществ, благодаря которому впоследствии все животные, убитые выстрелом Гало, мгновенно распадутся на составные молекулы. Это поможет предотвратить экологическую миазу. Но для потомков, исследующих данное событие, это может выглядит как попытка скрыть следы преступления.

Очень интересно для Каталога.

Биоинженеры располагали временем и ресурсами для сохранения менее тысячи видов из всего многообразия, обитающего на Эрде-Тайрин. Затем последует Великое Вымирание. Очень скоро этот мир станет тихим и пустым. Само по себе такое событие не может являться преступлением против Мантии. Оно будет квалифицировано как полное и умышленное исчезновение, и никак иначе.

Пока никак иначе.

Главный из Биоинженеров, Предтеча третьей формы по имени Носитель Иммунитета, получил сигнал от нашего корабля, скрытого позади нас на скалистом мысе в нескольких десятках метров.

— В системе находится Биоскульптор, — сказал он.

— Мы встретимся с Биоскульптором? — с надеждой спросил Радующийся Рождению, молодой Предтеча первой формы. В мире существовали миллиарды Биоинженеров, но только один Биоскульптор.

— Пока нет. Население города Маронтик еще обрабатывается. Однако, — добавил Носитель, — у меня есть новый приказ. Каталог должен быть вывезен с Эрде-Тайрин. Я буду его сопровождать до корабля Биоскульптора.

— Лайбрериан прерывает мое расследование? — спросил я, переходя к тактике нападения. — Преступления здесь только множатся и растут!

— Это все, что я знаю, — ответил Носитель. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Он направился к транспортному кораблю. У меня не было иного выбора, кроме как последовать за ним, оставив остальных на краю скалы с видом на панораму эвакуации биологических видов.

Мы зашли на корабль и были стремительно доставлены на низкую орбиту планеты. Я могу отключить все свои внешние датчики и каналы связи на различных частотах. Не имеет смысла говорить о чем-нибудь важном с этой Биоскульптором. У нее не было корыстных мотивов и за ее поступками не прослеживались намеки на какую то вину.

Мы стыковались с кораблем Лайбрериан, и меня направили к палубе для пассажиров. Носитель Иммунитета, безусловно, вздохнул с облегчением и был рад снова вернуться на Эрде-Тайрин. Я остался один. Палуба была широкой, пустой и темной. И, несмотря на силу Судей, мне было страшно.

Подозреваемые в нашем расследовании стали легендами: Лайбрериан, Изо-Дидакт[1] и Мастер-Билдер. Еще не свергнутый. Лайбрериан была временно отстранена от выполняемых ею обязанностей.

Изо-Дидакт был гениальной копией оригинального Дидакта, созданный из Манипулара Бонстелара. Он взял на себя командование оборонительными системами Предтеч и осуществляет надзор за безопасностью работы Творца Жизни. Лайбрериан утверждает, что эта копия по-прежнему является ее мужем. Он называет ее женой.

Через несколько минут во мраке я услышал эхо. Сквозь открывшийся проход ударил луч солнечного света, сжигая тень в помещение, и вырисовывая две тени, одну зловещую и громоздкую, и другую — меньшую и тонкую.

Фигура Изо-Дидакта выглядела массивно по сравнению с Лайбрериан. Он являлся Прометеем, представителем самого старого класса воинов, высокий, крепкий и широкий, с массивными руками и формами. У него было широкое лицо, пронзительные глаза и плоский нос, все эти характерные черты придавали ему очень брутальный вид. Во внешности проглядывался отпечаток Манипулара, таким, каким он был до того, как к нему притронулась сущность Дидакта. Сегменты его боевой брони приподнимались над каркасом света, опоясывающего его тело бело-голубой линией. Часто о настроении Предтечи можно было сказать по цвету его брони. Сейчас эта броня была темной и выражала недовольство.

— Неправильно вмешиваться в дела Судей, — пробормотал он.

— Мы не создаем им помех, — настойчиво сказала Лайбрериан и сделала шаг навстречу. Она была более миниатюрной и более деликатной, чем Прометей, а ее глаза казались очень большими и смотрящим насквозь. Она была облачена в синюю броню Биоскульптора, во многочисленных мелких линиях который по всему телу скрывались датчики, анализаторы и информационные интерфейсы и инструменты, необходимые для ее профессии.

— Сопровождавшие вас не объяснили вам причин, по которым вы были доставлены сюда? — спросил Изо-Дидакт. Отголоски вины в его голосе могу послужить последующим интересным аспектом в разбирательстве произошедшего, с точки зрения закона.

— Они выполняли приказ, — сказала Лайбрериан. — Они не были в курсе моих намерений.

Она повернулась ко мне и обратила на меня все свое внимание. Ее званием среди подобных ей Предтеч было Биоскульптор. Ее стройное тело и утонченное лицо с теми пронзительными темными глазами, могло бы вызвать именно те эмоции, которые я должен был чувствовать еще до того, как был помещен в панцирь. У меня тоже когда-то были глаза среди всех вставок.

Но красота Лайбрериан заключалась не в молодости и не в физическом совершенстве. У нее было много недостатков — разный наклон глаз, разрез нижней губы, неприлично белые зубы. Она, кажется, сознательно приняла на себя часть характерных черт тех людей, которых сейчас собирала. Мне стало интересно, считает ли все это более или менее красивым Изо-Дидакт.

— Я осознаю свою вину, — сказала она, обходя меня вокруг. Ее походка была также легка и светла, как воздух. Ее взгляд был изучающим и успокаивающим одновременно.

На миг я почувствовал, что не хочу быть Каталогом. Не было особой причины со стороны Лайбрериан или Изо-Дидакта вести себя со мной вежливо и учтиво. Судьи не были милостивы к ним в новейшей истории.

Я разворачиваю свой панцирь, чтобы следовать за ней.

— Моя работа была прервана, — сказал я. — Я нахожусь здесь, чтобы проводить расследование, утвержденное Советом.

Теперь Изо-Дидакт проводит неспешно рукой по подбородку, словно изучает своего противника перед боем.

— Строители заключили вас в панцирь, — сказал он. — Ваши коллеги были в прошлом настоящими извращенцами.

— Ваше высказывание кажется мне маловероятным, — ответил я, анализируя ситуацию.

— Если что и могли сделать Строители, чтобы подорвать ваше доверие и целостность, так это хранить секреты даже от вас. Они уже делали так раньше.

Я ничего не мог сказать в оправдание всех тех преступлений, совершенных за века диктатуры Мастера-Билдера.

— Те времена были крайне трагичными, — ответил я. — Они закончились прежде, чем я одел этот панцирь. Те, кто уклонился от этого, были наказаны.

— Даже так… — прорычал Изо-Дидакт. Лайбрериан посмотрела на своего мужа взглядом, в котором смешаны и упрек, и одновременное восхищение. Означает ли это, что они хотят отстранить меня от расследования и изолировать? Моя анцилла говорит мне, что это весьма вероятно.

— Я был отрезан от показаний своих датчиков, — запротестовал я, — я настаиваю на сборе доказательств без помех.

— У нас нет намерений вмешиваться, — сказала она. — Муж?

Изо-Дидакт коснулся своей рукой поверхности моего панциря.

— Наша диагностика не обнаружила никаких следов фальсификации со стороны Строителей. Полный доступ восстановится со временем.

Я отправляю запросы. Анцилла корабля сотрудничает со мной. Я получаю новые данные через мои датчики. Они заполняют пробелы в моей непрерывной записи. Но полноценная связь с большой Сетью Судей по-прежнему проблематична.

Изо-Дидакт снова коснулся рукой моего панциря. Я не был уверен в своих намерениях.

— Судьи проводят расследования уничтожения столицы нашего мира, — сказал он. — Я был там, чтобы вы знали. Спросите меня, что произошло.

Я не знал этого. Он присутствовал там в качестве Дидакта, или же Манипулара?

Я молчал, и он продолжил:

— Каталог еще должен сообщать о новых преступлениях. Совершаемых преступлениях, Судьям и Новому Совету, правильно?

— Это мой долг, — сказал я.

— Разве не эффективней взять необходимые показания сейчас, когда Биоинженеры пытаются спасти формы жизни в этой системе? Здесь нет никакого преступления, Каталог, только милосердие и жалость.

Я не мог ожидать того, что эти двое предстанут передо мною и готовы дать мне показания по любому вопросу. Я бы мог отправить запрос на расширение сферы моего расследования, но со связью были проблемы, и ответа пришлось бы ждать долго.

— У меня есть немного власти в этом вопросе. Я должен получить разрешение… Очень неудобно.

Изо-Дидакт и его жена скрестили свои руки и тихо разговаривали между собой. Когда они закончили, Дидакт повернулся ко мне лицом:

— Я вижу по вашему поведению, что когда-то вы были одним из Воинов-Служителей. Почему приуменьшаете, почему отказывается от собственной оценки всего происходящего? Разве вы не были смелым?

Странно говорить об этом! Когда-то давно, я был почти таким же большим и сильным. Почему я отказался от этой силы? Из-за моего собственного преступления, совершенного прежде, чем я был заключен в этот панцирь. Для меня было нормой следовать своему кредо. Идти наперекор командам своего начальства. Позволяя гневу подавлять все суждения.

Сила Каталога заключается в личном понимании природы вины.

— Не настолько смелым, муж, — предупредила Лайбериан.

Изо-Дидакт поднимает массивную руку и делает ею пол-оборота. Я знал, что обозначает этот жест: команда получена. Он то сжимает, то расслабляет свои пальцы. Их предложение еще можно отменить. И то, что возможно придется сказать, действительно имеет отношение ко многим случаям рассматриваемого нами дела.

— У меня в настоящее время нет связи с сетью Судей, — сказал я, — до тех пор, пока связь не восстановится, я не смогу принять ваших свидетельств.

— Мудрый шаг, Каталог, — вполголоса сказал Изо-Дидакт. Но нашу беседу прервал сигнал тревоги. Группа Биоинженеров и Воинов-Служителей защитно выстроились вокруг Лайбериан и Изо-Дидакта. На палубе включилась невесомость, и мы все поднялись в воздух, поплыв по помещению. В поле вокруг заблистали голографические отблески, собираясь в изображение, словно что-то готовилось к выходу из пространства скольжения. По кораблю пробежали активационные поля, взаимодействуя с броней Предтеч и моим панцирем, словно корабль готовился к экстренному межпланетному орбитальному прыжку.

Вокруг Изо-Дидакта возникли изображения надвигающейся эскадрильи кораблей Предтеч.

Мое присутствие на данный момент не имел значения.

— Мы в опасности, — прорычал он. — Корабли, инфицированные Потопом, прорвали нашу оборону, быстро распространяясь повсюду. Мы заканчиваем операцию на Эрде-Тайрин. Потоп может быть в этой системе в течение нескольких часов.

— Ты слишком важна, чтобы рисковать тобой.

— Но есть еще много видов, которых нужно спасти! — запротестовала она.

— Того, что имеется, достаточно.

Еще один сеанс телепатической связи между ними. Муж и жена снова вынуждены расставаться. Выражение лица Лайбрериан отразило всю внутреннюю печаль и грусть. Ее красота стала еще более явной, и я почувствовал, что я моя объективность к ее оценке снижается.

Изо-Дидакт сообщил, что отправиться в путь только под охранной вооруженного Дредноута[2]. После проведения необходимых операций по обеспечению безопасности кораблей Биоскульптора, он вернётся обратно к сердцу Ойкумены, поскольку здесь слишком мало сил для наступления.

— Вы должны отправиться в путь вместе с Лайбериан, — сказал он мне.

Между нами, как и между Воинами-Служителями старых времен, каким я был когда-то, сильным и смелым, непоколебимым, готовым вступит бесстрашно в бой, возникла связь и взаимное уважение.

Защитить ее.

Как ни странно, но я рад подчиниться.

— Это будет честью для меня, — сказал я.

Свои последние совместные минуты они проводили, уединившись в углу мостика корабля. Снаружи виднелась безмятежная поверхность планеты Эрде-Тайрин, со своими переливающимися синими морями и коричнево-зелеными материками, закрытыми пеленой белых облаков. Все это выглядело так мирно. Корабли Биоинженеров, занимавшихся сбором образцов, собирали на поверхности планеты последние экземпляры форм жизни.

Биоскульптор указывает мне, что я должен следовать за ней.

— Мы сделаем все возможное, чтобы сохранить всех тех, кого нам удалось собрать, — сказала она. — Я надеюсь, что мы сможем добраться до Большого Ковчега и доставить их в целости и сохранности…

Спускаясь по коридору, я вижу, как Дидакт совещается с другими воинами. Их броня отображает готовность, а сегменты ее выстроены в защитное положение. Затем открывается проход, и они направляются в боевой корабль Дредноут.

Корабли разделились.

Лайбрериан и я спускаемся ниже в коллекционные отсеки, проходим через несколько уровней зоологических отсеков, каждый из которых был сотни метров в ширину и содержал в себе иллюзии неба, моря и земли, и всего того, что было необходимо для успокоения содержавшихся в них животных. Мы спускаемся к камерам хранения и сжатия, в самом ядре корабля.

— Мой муж давно придерживается своего мнения относительно спорных мер защиты от Потопа, — сказала Лайбрериан. Ее глаза ничего не выражают, однако я замечаю в них отголоски внутренней боли и потери.

— Вы, наверное, заметили то, что он весьма скептически относиться к расследованию деятельности Мастер-Билдера со стороны Судей.

— Я заметил его отношение к этому.

— Вы знаете, он старомоден. Он думает, что вы сделаете все возможное, чтобы защитить меня… Даже, если вы уже давно не Воин-Служитель.

Это был укол, и никак иначе.

Изогнутый коридор привел нас в помещение, напоминавшее большой лабиринт из стоящих кругом цилиндров, оборудованных тысячами мониторов. В этой части корабля наверняка редко бывают посетители. Мы подождали момента, когда к нам поднимется подвижная платформа, и увлекая вниз с пневматическим шумом, подавая воздух для дыхания.

— Он думает, расследование всех тех преступлений должно было быть начато несколько веков назад, не так ли? — спросил я, думая об услышанном.

— Если бы Судьи были бдительны, — ответила Лайбрериан, — мой муж, вероятно, не отправился в изгнание. Он бы смог отразить самые сильные и опасные нападения Потопа, и предотвратить все то, что происходит сейчас. Мы смогли бы всего этого избежать.

Она обвела рукой всю комнату с цилиндрами, указывая на них:

— Мы спасаем менее тысячи из крупных видов.

— Животные, — спросил я, и затем, видя, как ее брови поднялись вверх, добавил: — Животные и люди, на Эрде-Тайрин, благодаря вашей милости, Биоскульптор. Спасая меньше людей, вы разочаровываете Изо-Дидакта?

— Я слышала, что Судьи в своих взглядах очень консервативны, — заметила она. — А вы?

— Прежде, чем я одел этот панцирь, я впитал в себя взгляды Воинов-Служителей. Однако я никогда не воевал с людьми. Что касается Судей — консерватизм приходит в связи с многолетним общением с Доменом. Космос, Биоскульптор, крайне консервативен, вы согласны?

— Космос сделал все возможное для существования жизни. Жизнь постоянно изменяется, — сказала она. — Я видела ее и открывала для себя снова и снова, ее суть, ее живое сердце. Хоть это все невероятно и увлекательно, я здесь для того, чтобы свидетельствовать совсем о других событиях. Событиях, которые еще не попали в поле зрения Каталога.

Подразумевается то, что Каталог — это единственный, которому она может все рассказать. Немногие понимают клятву и обучение, связанное с принятием судьбы Каталога и все те цели, которые она несет в дальнейшем.

— Сейчас защита интересов вашего мужа не является приоритетной целью, — сказал я. — Во всяком случае, не сейчас. Мы располагаем достаточным количеством показаний о деяниях Мастер-Билдера.

Мне запрещено говорить ей о том, что этот Строитель по-прежнему жив и активно участвует в защите от Потопа. Это не в моей компетенции.

— Мой муж и я были разлучены в течении тысячи лет, — сказала Лайбрериан. — За это время многое произошло. Когда то ранний Дидакт был полностью функциональный, нынешний же сохраняет менее трети активной памяти… — она вряд ли сможет себя заставить сказать «от оригинального».

— Я понимаю, — ответил я. Мне так же запрещено говорить ей, что Ур-Дидакт жив и был возвращен в Ойкумену. Почему она этого не знает?

— Ситуация может измениться в любое время, — сказала она, — так же, как распускающийся цветок. Тем не менее, он помнит некоторые тревожные вещи.

— Странно, что вас не вызвали раньше для того, чтобы дать показания.

— Потому, что раньше Судьи были инструментом Строителей, — пояснила она. — Я отклонила эту просьбу.

— Вы, однако, чисты, — сказала она. — Не так ли?

Ее глаза сияют от чувств смешенного любопытства, или, возможно, усмешки? Эти перемены от грусти к веселью возбуждают меня. Я начинаю понимать суть власти Биоскульптора над теми, с кем ей приходится работать в своих лабораториях.

Все, что я смог ей ответить:

— Я надеюсь, что ваша диагностика меня является верной.

— Хорошо. Все то, что я скажу, не должно быть использовано для пользы Мастера-Билдера, живого или мертвого, или же для оппозиции моего мужа в Новом Совете.

Вдвоем мы продолжали двигаться вглубь помещения. Только некоторые из цилиндров оставались неподвижными, а остальные парили в воздухе вокруг нас.

— Все, что вы скажете, будет обезопасено от политического вмешательства, — ответил я.

Она на мгновение задумалась об этом.

— Дидакт поклялся защищать Мантию. И для Биоскульптора это является первостепенным долгом.

— Наблюдение за верховенством Мантии действительно является нашим первостепенным долгом, — повторил я за ней. — Все наши законы взывают к ее совершенному блеску.

Вращающиеся вокруг переборки сплелись и образовали мебель. Верхняя часть брони Лайбрериан пришла в движение, раскручиваюсь в отдельных сегментах и разделяясь в стороны.

Она потянулась, освобожденная от частей брони, сгибает пальцы, расправляет тело, уставшее не столько от проделанных трудов, а от всех тех историй, что произошли с ней. Каталог видел такое раньше. Каталог мог принять на себя такую ношу. Записывать свидетельства — это мой долг.

— Тысячу лет назад, мы с мужем расстались не на лучших условиях. Но сейчас мне удается с ним ладить. Но, как это бывает в жизни, одно не приходит без другого.

Когда Дидакт оставил свой отпечаток на молодом Манипуларе, и отправил его ко мне, память, содержащая в себе события десяти тысяч лет, стала тревожить его, неожиданно всплыла, не давая покоя, преследуя его, — ее лицо потеряло цвет.

Предтечи утверждают, что наш долг служить Мантии. Тем не менее, однажды наше выживание, гордость и высокомерие взяли верх. Смирение Предтечей сменилось отчаянным гневом. Однажды, мы восстали против наших создателей…

Я ничего об этом не знаю. Возможно, это легенды?

Я не сужу. Я записываю.

Меня не всегда называли Биоскульптором. Этим титулом меня нарекли перед тем, как я стала жить среди побежденных людей на Чарум-Хакоре, вместе с Дидактом, десять тысяч лет назад. С этого можно сказать все и началось.

Несмотря на триумф моего мужа над этими несчастными побежденными, я рыдала, вспоминая павших друзей, коллег… семьи. Но я плачу не только из-за этого. Эти жалкие люди, раненные и убитые, тоже были моими детьми. Это исходит из правил Мантии.

Предтечи всегда считали себя ответственными за все живое, даже если оно царапается когтями и кусается, или даже убивает. Но угрожало ли нам полное уничтожение?

Люди сражались отлично. И доказательства их жестокости и высокомерия были налицо.

Наступая на человеческие силы, Предтечи находили систему за системой, где люди уничтожали целые виды и цивилизации, или же покоряли их ради собственной выгоды, как это было с утонченными и прекрасными Сан-Шуум.

Окончательная победа на Чарум-Хакор принесла противоречивые результаты, тайну, возможно указывая на то, что они знают куда больше, подрывая нашу уверенность в собственных силах и победе, указывая на нашу самоуверенность…

Наиболее важным был человеческий заключенный, помещенный в центре огромной Цитадели. В этом сооружении люди прятали, или удерживали насильно, древнее существо, обнаруженное на окраине галактики среди скопления звезд. Они назвали его Вневременной номер один.

Дидакт же назвал его Изначальным.

Мой муж пытался получить информацию о заключенном от поврежденного человеческого искусственного интеллекта — аналога наших анцилл. Дидакт не смог ни открыть камеру заключения, ни освободить пленника, он смог лишь установить связь с существом, заключенным внутри.

Изначальный был шесть метров в длину и почти столько же в высоту, внешне напоминая неестественное сочетание членистоногих и млекопитающих, плоская и широкая голова, покатые плоские плечи, широко посажанные друг от друга глаза, блестящие, как неограграненные алмазы, вокруг тела были прижаты многочисленные конечности, а строением оно напоминало тучную обезьяну, а ниже тело становилось сегментированным, как у морского скорпиона. Хвост существа был плотно уложен внутри контейнера, в котором его содержали.

Сначала Дидакту показалось, что это ужасное существо было качественной подделкой, возможно, психотропным оружием. Но оно было куда большим, чем казалось на первый взгляд.

Эта встреча изменила Дидакта. Он рассказал мне, что он видел, десять тысяч лет тому назад, но не сказал, что это существо поведало ему. Он скрыл это от меня, и от всех. Я думаю, что он хотел защитить нас. Конечно, он не смог этого сделать. Вскоре после заточения Дидакта в его Криптум, я совершила путешествие в галактику Путь Кетона, и сама обнаружила все то, что было тайной Изначального. Подробнее об этом я расскажу, когда придет время.

Когда война Предтеч и людей подходила к концу, Строители поставляли больше оружия и кораблей, чем было необходимо. Они приобретали все больше и больше богатства и власти. С приходом этой власти произошел отказ от старых путей и отношений. Под растущим влиянием Строителей Совет так же претерпел изменения, становясь все более и более мстительным и ведомым богатством.

Столкнувшись лицом к лицо с очевидностью жестокости и хищности нашего врага, Старый Совет постановил, что человечество как вид виновно в преступлениях против Мантии. Поначалу, я была с этим согласна. Позднее, когда мы поняли, какую великую работу проделало человечество в борьбе с Потопом, и стали ясны истинные причины всех тех свершавшихся зверств, я поменяла свое мнение. Но мнение Биоскульпторов было проигнорировано. Политически ослабленные, мы практически не имели право голоса и весомости.

Некоторые из Воинов-Служителей так же возражали. Понятие чести и долга руководило их жизнью. Люди были их достойным противником. Тем не менее, они тоже были проигнорированы.

Строители целеустремленно строили планы по окончательному разрешению вопроса касаемо человечества. Предтечи вступили на скользкий и крутой путь, ведущий к тем же злодеяниям, в которых и обвинялось человечество. Головокружительный парадокс. Однако, даже не смотря на жесткие противоречия, даже Судьи не возражали.

Но другая, куда более большая опасность быстро вышла на передний план: Потоп. Наши первые контакты с этой изменяющей форму и всепоглощающей чумой были шокирующими. Потоп с боем прорвался сквозь сотни кораблей флота Предтеч, поглощая и превращая их экипажи в ползающую, мучительную гадость, или объединяя их в удивительные колонии, которые мы назвали Могильными Разумами. Воины-Служители методично уничтожали инфицированные флотилии, оставляя для исследования мониторов и обломки доспехов. Некоторых из восстановленных после ремонта мониторов невозможно было допросить.

Они подвергались неизвестному до сих пор логическому сломлению сознания, доведению его до сумасшествия — подобного рода изменения наблюдались в последствие у Мендиканта Биаса. Он быстро распространяли сумасшествие среди других ИИ.

Стало очевидно, что контакт анциллы с Могильным Разумом не возможен без последствий для первого. Тоже самое происходило и с органической жизнью. Вместе с ней Потоп достигал нового уровня извращений и убеждения.

Она проще поглощалась, преобразовывалась для последующего использования.

Ранние проявления Потопа появились среди людей веками раньше, до тех пор, как они столкнулись с Предтечами, и собственно, когда мы столкнулись с чумой. Инфекция впервые была обнаружена на небольших кораблях, очень древних, неизвестного происхождения, груженных своеобразным и безжизненным порошком. Корабли с этим грузом прибыли из-за пределов этой галактики, возможно, из Пути Кетона [СП: Магелланова Облака].

С помощью порошка были получены желаемые мутации на Феру, особо ценной для людей породы животных. Я давно задавалась вопросом, кто решил хитро испробовать порошок на животных. Но изобретательность часто не отличима от глупости, и глупость является, на мой взгляд, одной из самых милых черт человечества.

Феру были завезены с Фавн Хакор, из той же системы, что и Чарум Хакор, одного из ключевых центров человеческой культуры, и содержащего удивительную коллекцию артефактов Прекурсоров.

За несколько веков до начала войны мутации Феру вступили в новую фазу производства споры, которой они инфицировали своих хозяев первой стадией Потопа. Инфекция быстро распространялась, развиваясь в новых хозяевах и ослабив людей настолько, что ранние победы Предтеч над ними казались удивительно легкими.

Люди, по сути, сражались на два фронта.

Но по пришествию нескольких десятилетий, ситуация изменилась. Люди снова окрепли. Их силы удвоились. Наш флот встретил сильные, здоровые человеческие поселения, беспрепятственно живущих в наводненных Потопом секторах галактики. Люди по-видимому, нашли способ иммунизации против Потопа, или же имели естественный иммунитет, или даже нашли лекарство.

Тем не менее, не смотря на восстановление сил, Предтечи ранее захватили достаточное преимущество, чтобы организовать и разместить наши силы на ключевых позициях, достигнув стратегического и силового перевеса.

Флот моего мужа и воины достигли больших успехов.

Казалось, что Потоп больше не заражал людей, но вдоль всей границы галактики, во многих других системах, он оказал свое ужасное влияние на тысячи миров. Всюду, где войска Дидакта натыкались на очаги инфекции, они сжигали их чистой огневой мощью. Казалось, что Потоп на время был подавлен. Дидакт и я знали, что разрозненные усилия в этой борьбе бесполезны. Биоинженеры подсчитали, что учитывая его вирулентность и способность к адаптации, Потоп должен был наводнить всю галактику в течение нескольких сотен лет.

Тем не менее на наших глазах, даже когда люди были побеждены, Потоп исчезал подобно инею под лучами солнца на нагретой земле. Казалось, что он отступал намеренно, будто заключив с людьми договор и действовал исходя из изменений их судьбы. Флот Предтеч вскоре загнал человечество в угол, всего в несколько опорных редутов. Чарум Хакор держался до последнего.

На некоторое время казалось, что два самых величайших наших врага были побеждены. Но Предтечи не могли себе позволить быть самонадеянными. Мы знали, на что был способен Потоп. Мы были убеждены, и не Старый Совет и Строители, что он вернется в новых, еще более ужасных формах. И у нас не было средств защиты от него.

Мы отчаянно нуждались в знаниях о том, как человечеству удалось победить Потоп. Захваченные люди даже под воздействием не выдавали нужной информации. Мало что давал и анализ мертвых человеческих тел. Но Старый Совет был убежден, что вакцина или лекарство существовало.

И все же они приказали уничтожить человеческую расу. Возникшие противоречия нужно было разрешить.

Некоторое Строители уже стали строить свои собственные планы решения данной проблемы, если Потоп снова когда-нибудь вернется. Кульминация этих планов наступит спустя тысячи лет, и будет называться Гало. В тоже время, Совет видел рациональным и политически целесообразным сделать Биоинженеров ответственными за исследование Потопа.

В то время моя звезда поднималась вверх вместе с победами Дидакта. Он был триумфальным героем. Я была его постоянным спутником и детально изучала миры, разоренные Потопом. Мне дали звание Биоскульптора и назначили ответственной за новые исследования. Понимание природы Потопа стало моей работой и я несла за нее ответственность. Авторитет Дидакта рос. Это укрепляло его позицию с Совете, что позволяло им быть моими союзниками в этом вопросе. И он всегда гордился моими достижениями.

Его уверенность была безграничной.

Я была вызвана в Столицу для встречи с Советом. Хотя первоначально я поддерживала агрессивную политику против людей, теперь, став Биоскульптором, я изменила свои взгляды, теперь уничтожение этого вида могло быть не только потенциальным преступлением против Мантии, но и могло помешать исследованиям Потопа. Я сказала членам Совета, достаточно убедительно, что наибольшую ценность представляет не генетика человека или человеческая память, а качества, которыми может обладать только сохраненное население. Культура, язык, общение между людьми… тщательное исследование всего этого в конечном счета поможет выявить способ лечения, если он существует. Мы должны сохранить большую часть человечества из тех, что осталось, погибая на последней стадии сопротивления вокруг Чарум Хакор.

Старый Совет прислушался к моей логике, но война уже принесла Предтечам много крови и потерь.

Советники настаивали на том, что мы должны найти сбалансированное решение вопросов Потопа и войны. Мы должны были ограничить людей в их возможном возрождении.

Тогда Фортехно, о, это имя вселяло ужас, и одновременный трепет и уважение! Фортенхо, Лорд Адмиралов, величайший противник Дидакта, приказал своему флоту сдаться, распустил свои войска, и стал ждать нашего решения.

Позже события сложились таким образом, что волей судьбы на Чарум Хакор Дидакт и я ходили среди захваченных в плен командиров и воинов с их семьями, окруженные теми, кто боролся против нас на протяжение десятилетия, часто проявляя смелость, и еще чаще невероятное предательство. Мы не могли не чувствовать горечи — в конце концов, мы же только Предтечи. Но цена, заплаченная людьми и которую им еще предстояло заплатить, была ужасающей.

Обломки и следы битвы лежали вокруг, руины человеческих построек, и виднелись сквозь дым и туман длинные тонкие полосы, устремленные в небеса, неприкасаемые и вечные звездные дороги Прекурсоров, построенные здесь более десяти миллионов лет назад. Эти серые, постоянно вращающиеся полосы протяженностью до средней орбиты, где они непрерывно оборачивались от нейрофизической энергии таким образом, который мы не можем постичь до сих пор.

Жизнь невероятно красива, но и очень трудна.

Тем, что мы приготовили для Лорда Адмиралов и его последних воинов, были Композиторы. Большие и уродливые, эти машины были разработаны Строителями в ходе неудачных попыток достичь иммунитета против Потопа. Композиторы испускали высокоэнергетические поля запутанной полярности и направлений, расщепляя жертв на отдельные составляющие, а потом переводил их сознания в цифровую форму. По начальной задумке, извлеченные сознания затем могли помещаться в новое тело, гарантируя тем саамам защиту от инфицирования Потопом.

Результаты же были не совсем удовлетворительными. На самом деле, они были ужасными. Тела Предтеч не могли существовать долго. Никто не выжил вне хранения в механическом устройстве.

Но здесь Композиторы были всем тем, чем мы обладали. Все, что нам дали. Строители и мстительные Советники позаботились об этом.

Сотни тысяч людей, оставшиеся в живых на Чарум Хакор, были переданы Биоинженерам для изучения и исследования, где молекулы за молекулой, мысль за мыслью, вплоть до единичной клетки подверглись разложению в широкой ряби спектра Композиторов.

После того, как Композиторы сделали свое дело, опустошив последних оставшихся в живых измученных и умирающих воинов, вобрав в себя из воспоминания и сознания, их остатки были рассеяны на атомы. Это было манифестом холокоста. Они были вторым по величине и боевой мощи цивилизацией и видом в галактике, поэтому людей унижали, устраняя исходящую от них угрозу.

Сложнее всего было с обработкой человеческих детей. Они были сформированы в собственные оборонительные отряды. Выросшие в течение непрерывной войны они, казалось, лучше взрослых понимали все то, что происходит. Я помню их глаза, полные мудрости, лишенные страха. Мне становилось от этого не по себе.

Последний раз я видела Дидакта в нашем имении около Дальнего Номдарго, маленькой оранжевой звезды на расстоянии семи световых лет от Столичной системы. Мы разделяли этот мир с миллионами Воинов-Служителей. Многие из наших соседей покидали свои поместья с семьями, отказавшись от службы в роли охраны для Строителей.

Номдарго была небольшой планетой древнего происхождения, покрытая низкими горами, наполовину пересеченная океанами, а с другой стороны — горными массивами. Я полагаю, что наше имение было скромным, но я не видела более роскошного места, чем это, где я жила.

В отличие от Биоинженеров, Воины-Служители не привыкли жить скромно.

Дидакт, проектируя наш свадебный дом, продемонстрировал в нем стиль, который некоторым мог бы показаться тяжелым, властным, но, тем не менее, величественным. Я видела древние крепости, обладавшие куда меньшей статностью. Наши центральные апартаменты были вырезаны из блоков застывшей лавы, заполненной окаменевшими видами, обитавшими когда-то на Номдарго, давно вымершие образцы каменных червей. Они, казалось, будто плавали сквозь лаву за мгновение до того, как она застыла навеки, но им словно не было до этого дела. Хотя нет, вернее было представить, как они умерли свернувшись в большую искаженную катушку, как их сильные хрящевые тела сопротивлялись тому надвигающемуся потоку, погребавшему под своей массой их тела до тех пор, пока каменщики сквозь время извлекли их тела в виде твердых строительных блоков.

Дидакт выбрал этот материал посоветовавшись со мной, он был прекрасен своей демонстрацией внезапной остановки жизненного пути. Окаменевшие отверстия содержали в себе остаточное количество тория и урана, чтобы освещать помещения своим светом в ночи. Так они и освещали наш путь вечером на ужин, последний ужин прежде, чем он был заключен в свой Криптум.

Я помню эти часы с кристальной ясностью. Вместе с Гарусписом, который был вызван и прибыл накануне вечером. Это были действительно блестящие ночи. Нестабильная звезда на другом конце комплекса Ориона вспыхнула сверхновой сотню лет назад. После этого излучение от нее освещало огромную туманность, распространяясь светом по быстро вращающимся облакам, словно некое сверхъестественное предупреждение.

— Правильно выбранный момент. Погружение в медитацию будет глубоким, — глядя на небо, произнес Гаруспис. Его отношение ко всему происходящему было спокойным и размеренным, беспристрастным, — что очень раздражало Дидакта. Его раздражение было вызвано тем, что Гаруспис воспринимал этот момент как специально выбранный, как некий политический громкий жест с трибуны пораженного соперника.

Тем не менее он взял себя в руки, успокоился, и его боевая броня из стремительно переливающихся ярко желтых и оранжевых цветов сменилась на более умиротворённую насыщенно-фиолетовую расцветку. По мысленному сигналу броня Дидакта разделилась на отдельные сегменты, пришла в движения, вращаясь, стала раскладываться на отдельные элементы, оголяя заключенное под нею поле из яркого света. Она выстроилась клиньями и шипами вперед, словно готовясь к бою, а потом упала на пол, сложившись в компактную яйце подобную форму.

Дидакт поднял руки, принимая чашу, содержащую первую порцию инчакоэ и выпил его до дна одним глотком.

Начался процесс приостановления и затормаживания жизни.

Наш разговор за ужином носил главным образом любящий и нежный характер. Дидакт и я были не самой подходящей парой, но тем не менее мы были женаты в течение тысячи лет. То, что некоторые воспринимали как разногласия, споры, едва сдерживаемое раздражение и конкуренцию, на самом деле было огнем нашей глубочайшей любви. Нам до сих пор доставляет удовольствие сталкиваться друг с другом до такой степени, чтобы во все стороны летели искры.

Я помню это так четко…

Домашние мониторы расположили вокруг стула Дидакта полотенца и чашки, когда из его кожи стали выделяться капли соли. Кожа на его широком, благородном лице сильно натянулась.

Лицо стало терять воду, блестящим потоком стекавшую вниз, и кровь стала подобна стекловидному гелю.

Его речь стала медленной и рубленной, он с трудом шевелил губами.

— Я не хочу отказываться от тебя, — сказал он, — если у меня не было другого пути…

Он покачал головой и стал массировать сокращающиеся в судорогах плечи. Его кожа, обычно серого и насыщенно фиолетового цвета, потемнела до красно-коричневого.

А потом он совершенно неожиданно улыбнулся. Я не видела эту улыбку с тех времен, когда мы еще были Манипуларами, и не знала, что это все еще осталось в нем. Возможно, этот ужасный процесс дал свободу мышечной мускулатуре. А возможно, что он решил выразить свое ироничное отношение ко всему происходящему.

— Я знаю, что у тебя есть собственные планы на время моего отсутствия, — сказал он.

— Наши собственные планы еще не закончены, — ответила я.

— Будет множество споров, — сказал Дидакт, — Мастер-Билдер не сможет найти меня, но это не означает, что он не найдет способа, для которого потребуется моя поддержка.

— Он постарается не допустить таких серьезных разногласий с кем-нибудь еще, как с тобой, — ответила я.

— Даже если он и не будет допускать подобных вещей, все равно тебе придется выполнять условия вашего соглашения.

— Возможно.

— Чтобы спасти твой любимый вид.

— Да.

— И твоих людей.

— Тех, кто этого заслуживает.

— Даже тех, кто убил наших детей.

— Ты говорил мне, что это было героически, что они сражались достойно, и этот выбор был нашим верным решением.

— Ты согласилась с этим слишком быстро, — снова эта странная, ожесточенная улыбка. Это придавало словам Дидакта любезности. Боль, которую нам пришлось вынести за время долгой войны и те потери, что коснулись нас… За все это мы несли в себе чувство вины. Наши дети пошли по пути своего отца, по пути Воинов-Служителей. Они доказали, на что способны, что обладают мужеством. Подчиняясь кредо Воина, сражаясь за честь Мантии со своими лучшими противниками, какими были люди.

— Мне иногда хочется, чтобы ты была более жестокой, более мстительной, жена.

— Но мой путь не такой, как у Воина, и не у того, кто готов слиться с Мантией.

— Конечно.

Дискомфорт Дидакта увеличивался. Он выпил вторую чашу инчакое, а затем поднял ее и растер пальцами в пыль.

— Для Ойкумены настали смутные времена. Совет погрязает во лжи и бесчестии. Но… Ты предвидишь мое возвращение, в той или иной форме, видишь возобновление нашей борьбы.

— Это похоже на защиту от болезни, которую они видят в тебе. Им нужно удалить опухоль, чтобы предотвратить ее разрастание.

— Звучит грубо и агрессивно-настроенно, — он взял еще одну чашку, поднес к губам и выпил последнюю порцию.

— Я в первую очередь вспоминаю, почему я искал свою любовь.

— Ты искал ее?

— Да, искал.

— Это не так, насколько мне известно, Воин. Вряд ли ты искал любви, если судить по словам твоих боевых товарищей.

— Что они знали… В жизни мы проживаем отведенное нам время, и принимаем все то, что она преподносит и довольствуемся тем, что она дает нам, поэтому мы поддерживаем Мантию: Даоова маадху.

Для меня стало неожиданностью, что он использовал человеческую фразу, с ее древним и угрожающим значением.

Он добавил:

— Люди… Если бы они были готовы признать свои преступления, они могли бы стать великой цивилизацией, достойно присоединившись к нашей собственной. Но они этого не сделали. Я надеюсь, что то, что от них осталось, при твоей помощи, не разочарует тебя. Иначе мой гнев будет невозможно контролировать.

Помощник в погружении в медитацию Дидакта вернулся, приведя с собой Гарусписа, стоящего у него за спиной. Помощник осмотрел зал с критическим прищуром. Выставление напоказ богатства и власти было неприятно для тех, кто служил Домену.

— Дидакт, вам необходимо избавиться от всех мыслей и завершить верификацию до того момента, как вы войдете в свой Криптум, — сказал Помощник. Лайбрериан стояла в покорной позе, всем своим видом выражая первый этап траура по грядущему отсутствию Дидакта. Но он не мог ничего сделать, чтобы исправить ситуацию.

Мониторы выдвинули парящую конструкцию, чтобы поддержать его сморщенное тело. Он поднялся с некоторым трудом. Я едва могла спокойно смотреть на него. Я знала, что это состояние не является смертью, а лишь максимально к ней, и нашу возможную будущую встречу будут разделять десятки веков, это ужасное последствие политической борьбы, но за то время, что он пробудет в своем медативном сне, мне нужно продумать свой путь в образующемся новом мире Предтеч.

Хотя Мастеру-Билдеру в конечном счете удалось победить, мы знали, что возвращение Потопа приведет к возвращению Дидакта из его заточения.

Я шла рядом с моим мужем, когда его вели к Криптуму. Свечение дальней вспыхнувшей сверхновой померкло, словно зная, что происходит. Чем более узнаешь об астрономических явлениях, тем больше они удивляют тебя.

Помощник Гарусписа произносил речь, преимущественно на языке Дигон, чтобы помочь Дидакту сконцентрироваться на происходящем и собрать в едино его размышления: воодушевляющие, мелодичные слова, произнося которые мы все надеялись, что Домен выкажет расположение заточаемому на время, что он даст ему необходимый опыт и осведомленность.

Слова преодолевали дискомфорт моего мужа. Он пытался дотянуться до меня. Я видела его усилия, и гладила его по лицу, касалась его руки. Его стремительно холодеющая плоть чувствовала неотвратимость наступающих процессов. Его глаза с большими усилиями пытались уловить призрачные картины окружающего мир, расплывчатые фигуры его окружавшие. Вскоре он уже не видел и не чувствовал ничего, что могло бы хоть как-то связывать его с этим миром. Он будет связан с нами только насущность метафизической связью.

В одном шаге от состояния смерти.

В одном шаге от всеобщего познания.

Мы доставили Дидакта к эллиптическому люку Криптума, открытого широко, как пасть беззубой рыбы, и из живых существ здесь были только мы. Ни мониторы, ни анциллы не были допущены к участию в церемонии.

Дидакт смотрел вверх до того самого момента, как он исчез из нашего поля зрения.

Лайбрериан замолчала.

Мы направились внутрь корабля, к центральном палубе, где располагалась зона содержания. Здесь было очень оживленно. Анциллы доставляли отобранных с планеты людей. Биоскульптор внимательно наблюдает за тем, как они выравниваются плечом к плечу в ограничивающим их поле. Мужчины и женщины, молодые и старые, которых собрали на поверхности и сейчас выпустили.

— Они считают, что их доставили в самое лучшее место, — сказала она в том же тоне, который она использовала для описания Домена: полное благовения, но с тенью вины глубоко внутри.

Я едва смог различить тонкие светящегося ограничивающего их поля, призванного успокаивать их.

— Они считают, что это — загробная жизнь? — спросил я.

— Они считают, что это так. Я приходила к ним всем при их рождении. Они верят, что когда видят меня рядом, я избавлю их от бед и боли. В некотором смысле, так оно и есть.

Над ее головой появился свет. Люди на палубе по очереди обернулись к Лайбрериан. Пространство палубы заполнилось удивленными перешептываниями и возгласами, они стали толпиться, некоторые старались пролезть вперед, пытаясь приобщиться к источнику их радости, их надежды.

Свет над Лайбрериан тускнеет. Ограничивающее поле снова включается, и люди возвращаются из состояния внезапно охватившей их радости к текущему положению.

— Жизнь упруга, особенно человеческая жизнь, — сказала Биоскульптор. Я почти ее не слышал, ее голос звучал очень тихо.

— Они будут доставлены на Ковчег.

Я не могу подавить в себе чувство страха и даже оскорбленности. Столько власти — столько высокомерия! И все же, без вмешательства Лайбрериан, все эти люди погибли бы задолго до этого.

Она делала все, что могла.

— Они не чувствуют ни боли, ни страданий. Ни одна из наших команд больше не будет пользоваться Композиторами. Их воспоминания и генетическая модель будет помещена в сознание всех их потомков, когда Эрде-Тайрин будет снова заселена. Таким образом, они прикоснуться к вечности и останутся в ней. Но их существование здесь подходит к концу.

Люди стали подниматься вверх подобно пузырям в пруду и качались вокруг огромного светящегося синим цветом устройства, подвергаясь глубокому разложению. Их лица стали вялыми. Затем их тела поглотила яркая фиолетовая вспышка, расщепляя и уплотняя их останки, которые затем должны быть возвращены в океаны Эрде-Тайрин не в виде сожженного и разложенного пепла, в виде частиц, богатых питательными веществами, которые будут служить пищей для мельчайших морских организмов во время Великой активации уничтожительной мощи Гало.

Когда сотни тысяч людей, собранных за прошедшие несколько часов были обработаны, она подняла нас из зоны содержания, где нас скрыла холодная темнота.

— Мне жаль ученых будущего. Они ничего это не увидят, чтобы в последствие объяснить, что произошло, ибо не будет не палеонтологической летописи, или иных доказательств большого вымирания. А теперь… Теперь пришло время рассказать, что я обнаружила в галактике Путь Кетона. Могу я рассказать эту историю?

Никакого разрешения не требуется. Я Каталог.

Я слушаю.

Положение вещей не улучшилось после изгнания моего мужа.

Мастер-Билдер рассматривал мое сотрудничество с ним как обязанность. Для поддержания своего статуса на прежнем уровне и отстаивания имеющихся привилегий и интересов, мы должны были оставаться необходимым инструментом как для Совета, так и Строителей.

Я предложила Совету, что мы можем найти правду о Потопе: его происхождение, его уязвимость, его мотивацию, если таковая имелась.

По пришествие тысячи лет, основываясь на анализе тех мест, откуда Потоп напал на нашу галактику, многие предположили, что он возник одной из небольших прилегающих галактик, Путь Кетона, в частности, огромной, нитевидной с яркими солнцами, туманности, называемой Паук [СП: Туманность Тарантула].

Согласно предположению, Путь Кетона впервые посещалась Предтечами во временной период так называемой Большой Разведки, более десяти миллионов лет назад. Тем не менее, существует множество спорных фактов, ставящих под сомнение факт этого путешествия. Записи, свидетельствовавшие об этом, давно исчезли. И даже Гаруспис, уполномоченный заниматься исследованием Домена, не мог получить доступ к этим воспоминаниям.

В любом случае Домен со временем превращает истории в истину, часто за пределами понимания большинства Предтеч. Чтобы установить истину и разобраться во всех фактах, мы должны были воссоздать в подробностях все детали первого полета периода Большой Разведки.

Мы должны были отправиться туда.

Я не чувствую себя комфортно в пространстве между солнцами, и еще более — между галактиками. Моя любовь и знания лежат в пределах необъятного, неограниченного мира живых клеток, плотно упакованных и собранных вместе, где сотен тысяч молекул соударяются, образуют связи и конкурируют друг с другом, когда понимаешь, что их совместная деятельность открывает двери к еще более необъятным вещам: ко вам, ко мне, ко всему живому.

Величайшие галактики ничто без нашего внутреннего мира, открывающего наши глаза на их свет, наши разумы на их вызывающие догадки.

Я понимаю звезды. Они проливают свет и дают жизнь. Пустота между ними не дает мне покоя. Космос имеет свою структуру и загадки. Предтечи получают энергию из непрерывного вечного появления и исчезновения призрачных частиц, не имеющих истинного существования до тех пор, пока они не будут захвачены и использованы. Мы получаем энергию из самого пространства космоса, где оно в совокупности со временем образуют мельчайшие узелки неопределенности и изменений.

Но без почвы под ногами, в пустоте пространства между звездами, я чувствую себя потерянной, это ощущение приносит мне настоящие ночные кошмары. Я счастлива, находясь на планете полной жизни, в окружении агрессии, потребления и рождения, когда ты сталкиваешься с этим для наблюдения и фиксации. Реальность для меня начинается с малого…

Но неизбежно она должна стать очень большой.

Вскоре после того, как Дидакт был надежно спрятан, я вынесла на рассмотрение Совета проект быстрого межгалактического транспорта, корабля, создание которого позволило бы обогатить Строителей по всей галактике Предтеч.

Я узнала, как играть в политическую игру с Советом. Для Строителей контракты означали все, и моя задача содержала для них в себе неоспоримые преимущества: воссоздание величие нашего прошлого, освоение новых технологий и доступ к огромным ресурсам Ойкумены, чтобы наполнить их казну.

Кроме того, цели миссии были определенными и убедительными. Это должна была быть экспедиция под руководством Биоинженеров. Совет и Строители не могли отрицать того, что именно деятельность Биоинженеров связана с сохранением и пониманием жизни. Как ни странно, но Потоп тоже был живым существом, поэтому возникала масса вопросов в пределах нашей компетенции касаемо его изучения и понимания.

Итак, моя экспедиция, вторая в истории и впервые задуманная, раз и навсегда должна была подтвердить внегалактическое происхождение Потопа. Она была заверена печатью соглашения со Старым Советом и Строителями.

Строители всегда были превосходными проектировщиками кораблей. Строительство заняло десять лет. Получение разрешение на экспедицию от Старого Совета еще десять.

Я понимала причины задержки.

Путешествие даже на расстояние нескольких световых лет через портал или пространство скольжения требовали работ по восстановлению нарушений причинно-следственности. Корабли Предтеч, совершая перелеты между звездными системами, создавали эффект накопления пространство-временного сопротивления, засоряющего пространство скольжения, который постепенно приводил к затруднению перемещений и связи, а также мог препятствовать доступу к Домену. Когда накопленные эффекты устраняются, когда сделаны все выверки, и все последствия исчезают в квантовом поле — путешествия стали возможными.

Но перемещение даже одного небольшого корабля на расстояние более ста шестидесяти тысяч световых лет всего за несколько прыжков, без длительных задержек, создавало монументальные копии в пространстве. Путешествие в Путь Кетона могло замедлить или даже остановить все перемещения на территории Ойкумены в течение года. Тем не менее, историческая интрига, поиск возможного ответа на одну из величайших тайн в истории была неоспорима. Строители прилагали усилия для достижения консенсуса, поскольку я знала, что он возможен.

Тот факт, что Биоинженеры были в команде, вызывал недовольство, ведь они ассоциировались с Дидактом, и эти чувства были непреодолимыми. Но кто еще был квалифицирован до такой степени, чтобы изучать Потоп? Или понять природу происхождения Прекурсоров? В конечном счете, все полагали, что Прекурсоры прибыли в нашу галактику из Пути Кетона миллиарды лет назад.

Мы назвали наш корабль «Отвагой». Он был менее ста метров в длину и тридцать в ширину, неся на борту легкое и скромное вооружение. Экипаж корабля состоял из семи человек, включая меня: один Шахтер, трое авантюрных Строителя, и два Биоинженера, которые были отобраны из более чем миллиона добровольцев.

Ни один из Судей не присоединился к нашей команде. В тот момент не было никаких оснований для подозрений, ведь мы не знали, что в том месте, куда мы собирались лететь, можно раскрыть величайшее преступление в истории Предтеч.

Наш корабль вышел из своего второго прыжка на расстоянии восьмидесяти семи миллионов световых лет от комплекса Ориона и шестидесяти миллионов от нерегулярного поля нашей галактики. Я стояла на прозрачном мостике корабля, окруженная тусклыми пятнами далеких галактик, со страхом ощущая в полном одиночестве, в такой невероятной дали, заполненной промерзлой дымкой, от родной галактики.

Дидакт упивался бы такими просторами. Возможно в своем Криптуме он был более изолированным, находясь в непосредственной гармонии с музыкой вечности, текущей вокруг нашей жизни.

Пустота.

Опустошение.

Ничто.

Люди верят в пустоту, в абсолютное отсутствие чего-либо. Это одна из их отличительных черт. Они хранят свою веру в это. Предтечи же знают другое. Даже в тех точках пространства, где находится очень малое количество материи, каждый кубический сантиметр рассечен плотным излучением, неразрывно связанный с далекими местами и временем.

«Отвага» задержалась перед своим следующим прыжком, давая тем щупальцам пространства и времени, что окутывали нас, приспособиться к нашему присутствию. Чтобы синхронизироваться с пространством. Мы все слышали истории о тех путешествиях, которые окончились плохо. Нам достоверно известно, что в пространстве и времени вокруг корабля образуется что-то наподобие сгустка или пузыря, последовательно обгоняющих свою собственную реальность. Мы конечно же знали об этом. Не смея даже предполагать о возможном нашем успехе, боясь склонить чашу весов в какую-либо сторону.

По этой и другим причинам объективно наше путешествие займет куда больше времени, чем можно было предположить, учитывая наши скачки, хотя можно было переместиться практически мгновенно. Но мы с милостью решили отнестись к пространству и времени.

Мы не знали, сколько времени все это продлиться, измеряя все старыми временными рамками, до тех пор, пока мы не вернемся.

Мы не узнаем.

Месяцы. Годы.

Возможно больше.

Всю вторую часть путешествия я провела во сне, завернутая в листы медленно вращающегося кокона.

В некоторые моменты я выходила из состояния погружения в сон и пыталась вызвать в памяти лицо своего мужа. Затем лица наших детей. Но у меня ничего не выходило по обоим пунктам.

Анцилла заблокировала эти воспоминания. Броня, выданная мне для выполнения этой миссии, справлялась с этой задачей превосходно, и я должна была быть с ней неразлучна. Я решила воспользоваться ее возможностями.

Мой экипаж мудро установил свои коконы для сна на окончание нашего полета, чтобы проснуться точно к концу путешествия.

Звук оповещения.

Время перейти в состояние полной готовности.

Я игнорировала этот сигнал настолько долго, насколько мне позволила «Отвага». Затем маленький монитор залетел в мою каюту и перерезал серебряные нити, связывающие мой кокон.

Мы еще не прибыли к месту назначения. Оставалось совершить еще один прыжок. Мои попутчики дали о себе знать, когда я направилась к мостику корабля. Я стояла в окружении звуков и изображений, подобно стае птиц окружавших меня со всех сторон, голограммы диагностик и отчеты, показывавшие состояние корпуса судна после выхода из очередного длительного прыжка.

Экипаж уже находился на мостике, без своей личной брони, сонные, похлопывающие себя, чтобы прогнать остатки сна, отмахиваясь от своры назойливых маленький мониторов, стремящихся проверить их состояние здоровья.

Семь членов экипажа одновременно затихли, как только я появилась на мостике. Хранитель Инструментов, высокомерный молодой Строитель, подошел ко мне и доложил, что все хорошо. Вырубающий-Старых-Лесов, Шахтер одного из наших самых старейших кланов, приводил в чувство весь экипаж после пробуждения, используя чаши с восстанавливающим нектаром. Он удвоил дозу для двоих моих Биоинженеров, Поющая-о-Молодости и Рождающая-на-Свету. Так или иначе, но они выглядели более измотанными нашим путешествием, нежели Шахтер или Строители. Ничего удивительного. Я тоже чувствовала себя не самым лучшим образом. В другом месте, не на корабле в пустом безмолвном пространстве, в ауре жизни мы чувствуем себя, как рыбы в воде, это была истинная стихия Биоинженеров.

— Примите мои извинения, Биоскульптор, — сказал Вырубающий. — Для вас путешествие было явно тяжелым.

Я приняла свою собственную двойную дозу восстанавливающего нектара.

— Я выгляжу измотанной? — спросила я.

— Да, выглядите, — с тупым отсутствием тактичности и манер, свойственной Шахтерам, ответил Вырубающий.

— Не нужно извинений, — ответила я, — вы должно быть чувствуете себя здесь таким же потерянным, как и я.

— Да, это так, — подтвердил Вырубающий. — Нет ни планет, не камня, ни магмы — ничего! Только триллионы крошечных глаз далеких звезд в темноте космоса.

Он вздрогнул. Мы приводили себя в чувство до тех пор, пока все не стали ощущать себя более или менее удовлетворительно.

— Сейчас мы находимся дальше, чем любой из Предтеч за всю нашу историю, — сказал Хранитель. — Хвала и честь тем, кто создал «Отвагу»!

Мы угостили Строителей последним порциями нектара, и облачились в свою индивидуальную броню. Рождающая-на-Свет уже проводила анализ светового излучения, идущего от Пути Кетона. Являясь второй формой Биоинженера, она была способной и опытной, нам приходилось ранее работать вместе.

— Выглядит безжизненной, — сказала она.

Наметанный глаз сразу мог уловить следы развитых цивилизаций, их воздействие на звездное пространство, так как используемые ими технологии и сырье влияют на излучение, идущие от звезд. Свежий свет несет в себе больше информации о том, что происходило, больше обнаруживает преград и сооружений на своем пути. Излучение от этих звезд померкло по возрасту было более тысячи лет назад.

— Возможно, — сказала Поющая-о-Молодости, наш самый молодой член экипажа, — но нам потребуется время, чтобы убедиться в этом наверняка.

Я специально взяла ее в свою команду, у нее был серьезный и целеустремленный характер, упорство, скрывавшее ее наивность, она напоминала мне о собственной дочери, погибшей на Чарум Хакор. Она была Воином-Служителем, как и ее отец. Тем не менее, Поющая-о-Молодости могла бы быть моей дочерью, если бы я не так скоропостижно вышла замуж…

Я сделала свои собственные измерения. Звезды действительно были нетронутыми, изменение их цвета было естественным. Я не обладала такой чувствительностью, как анализаторские системы «Отваги», но мое внутреннее чутье и инстинкты подсказывали мне, что эта галактика-сателлит куда ближе к безжизненным, чем любой другой регион, который мне доводилось обследовать ранее.

— Она выглядит молодой, — сказал Рассвет-над-Полями, наш второй Строитель, самый тихий из нашей группы и старейший, если не считать меня.

— Для галактики молодость может означать миллиарды лет, — напомнила я ему. — Цивилизации могут сгорать подобно сухой траве прерии под палящим солнцем. Звезды вспыхивают сверхновыми, взрываются, увлекая их за собой, уничтожая раз и навсегда. Вещество в туманностях распределяется, из него формируются новые звезды… И все начинается снова. Наша собственная галактика прошла через множество таких циклов. Мы живем только в один из многих таких.

Я чуть было не сказала «последний».

Но самая напряженная фаза полета «Отваги» заставила нас снова облачиться в броню и погрузиться в сон на много часов.

Когда мы миновали все это, Хранитель и Рассвет проверили состояние корабля.

Детальное сканирование датчиками миллиардов звезд галактики-сателлита снова не выявили коммуникацию любого типа, присущих Предтечам. Путь Кетона являлась свободной от технологических цивилизаций, и, судя по крупному анализу некоторых планетарных систем, свободной об большого разнообразия форм жизни.

Основное внимание нашей экспедиции было направлено на звезду глубоко внутри галактики Путь Кетона, на окраине туманности Паука. Эта звезда около миллиона лет назад привлекла внимание женщины из клана, современным эквивалентом названием которого будут «Теоретики». Она называла себя Безграничной. Вскоре после ее смерти, ее клан принудительно был объединен со Строителями.

Безграничная упорно занималась своими исследованиями на протяжение всей своей долгой жизни, вопреки приказам Воинов. Причина, по которой Воины хотели, чтобы эта звездная система оставалось не исследованной, никогда не предавалась огласке. Возможно, что они сами не знали ее. Наконец, она была привлечена к ответственности за неповиновение им, я полагаю, что Судьями.

Возможно, что вы в курсе подробностей ее дела. Нет? Я полагаю, что эти данные было удобно потерять и забыть. Те тысячелетия были действительно суровыми временами.

Ее исследования были подавлены, и она была вынуждена войти в Криптум, оказавшийся неисправным, возможно, что саботировано.

Спустя тысячу лет после того, как она отправилась в изгнание, ее Криптум был открыт, и обнаружено, что она мертва, и ее останками спокойно распоряжалась небольшая группа ее бывших учеников.

Даже после истечения десятков тысяч лет после ее смерти эта история остается очень странной. Гаруспис периодически находил обрывки информации о ее исследованиях, выходящие на первый план при изучении Домена, но некоторые утверждают, что это сказки, больше смахивающие на легенды.

Тем не менее, я всегда завелась вопросом, правда ли это.

За столетие до того, как Дидакт вошел в свой Криптум, я обнаружила настоящую копию исследований Безграничной, хранившуюся в собрании трудов бывших Теоретиков на планете Кет Сидона. Изучая эту копию, мне стало любопытно, что все собранные данные Безграничной о Пути Кетона так или иначе включали в себя частично выводы моих исследований генетики человека.

Наиболее вероятным является предположение, что человечество зародилось на Эрде-Тайрин. Но они давно отказались от своего родного мира и отправились за его пределы, создавая поселения в мирах двух десятков звездных систем, на расстоянии всего несколько световых лет от нас, и создавая форпосты на протяженности почти тридцать тысяч световых лет по краю нашей галактики.

Предтечи, конечно, знали о людях, и отслеживали их растущее население, их хищнический принцип колонизирования миров. В те времена наши границы не пересекались. Вероятно, что люди много строились, много развивались, но не достигли того уровня, что мог угрожать нам.

Пока не достигли.

За несколько веков те же человеческие форпосты стали очень густонаселенными, и позже, в течении последующих конфликтов, поглощали основную тяжесть ранних атак Потопа.

Но кто еще знал о человечестве задолго до Потопа, и, возможно, задолго до Предтеч?

Хранитель подошел ко мне и спросил, понизив голос:

— Мы в поиске нейронно-физических структур, не так ли?

— Да, это так.

— Мы предполагаем, что Прекурсоры тоже путешествовали так далеко.

— Сложно сказать, — сказала я. — Но поиск… Да, мы ищем.

Теперь мы совершили шесть близкорасположенных скачков на расстояние нескольких световых лет к друг другу. В ходе последнего прыжка «Отвага» открыла небольшой портал, исходя из которого в будущем мы могли бы выбрать широкий спектр мест для будущих прыжков.

На тот случай, если нам понадобиться быстро покинуть Путь Кетона.

На протяжении многих часов мы дрейфовали в ударной волне шлейфа ионизированной плазмы от выбранной нами звезды, оставляя за собой закрученные вихри более десяти миллиардов километров подобно результату огромного танца пламени свечи под дуновением свежего бриза. Плазма становилась более размытой, оборачиваясь вокруг горящих кругом звезд.

— Четыре скалистых планеты, — объявил Хранитель. Наш самый молодой член экипажа показала небольшие внешние возмущения от датчиков. «Молодая и самостоятельная», подумала я, но продолжала держать ее в дисциплине.

— И пять аномальных объектов, — добавила Заря, указывая на их виртуальное изображение.

— Вы предположили об их существовании еще до того, как датчики корабля сообщили о них, — сказала я. — Как?

— Незначительные отклонения в звездном поле. очень незначительные.

— И возмущения в орбитах двух планет, — сказал Хранитель, не скрывая восхищения в своем голосе.

— Они однородные по массе и, по всей видимости, по диаметру… Может быть, это угасшие звезды, — предположила Рассвет.

— Возможно, — кивнул Хранитель. — Но угасшие звезды выделяют тепло, если нет видимого света. А на этих объектах холоднее, чем в межзвездной пустоте.

За этим высказыванием последовала уважительная тишина. Мы думали о том же. Мы видели подобные по массе объекты ранее — и изучали их. Лишь немногие из них все еще существовали в нашей галактике.

— Артефакты Прекурсоров? — спросил Хранитель.

— Нет видимых мостов или нитей, связывающих расстояния между звездами, — ответила Рассвет. — Не в этой системе. Не сейчас.

Даже в спящем состоянии подобные конструкции считались нестабильными, — возможно, даже опасными. Анцилла «Отваги» сопоставила полученные данные с записями Предтеч о подобных конструкциях. Результаты были не обнадеживающими. Исчезнувшие корабли… Возможно, что выжившие экипажи потребуют прото-геометрической терапии, чтобы вернуть свои сознания к надлежащей нейронной топологии.

Мой экипаж был напуган, но решил не останавливаться.

— Мы будем подлетать с осторожностью, — предложила я.

Хранитель и Рассвет связали свои брони с моей, и совместно с «Отвагой» спроектировали прекрасный маршрут движения через два миллиарда километров, отделявшие нас от ближайшего темного объекта.

В качестве меры предосторожности, наша броня зафиксировала наши положения и сократила биохимические процессы. В течении последующих нескольких дней, на протяжение которых наш корабль будет следовать длинной параболической орбите до ближайшего темного и холодного объекта, мы позволили «Отваге» обновить наши знания об архитектуре Прекурсоров и других таинственных артефактах, с которыми сталкивались Предтечи, возраст некоторых из них достигал миллиардов лет.

Если предположить, что мы ошиблись, что здесь ничего нет… Еще не зная ответа на этот вопрос, мы словно инстинктивно чувствовали, что очень близко к сердцу разгадки тайны, не дающей покоя Предтечам вот уже сотни тысяч лет.

Был ли Путь Кетона родиной Прекурсоров? Или же в этой галактике был рожден более великий вид, более первичная раса, существовавшая еще до Прекурсоров? Или же еще более древние, жившие со времен Большого Взрыва?

Наши разумы закипали под контролем наших анцилл, в то время, как наши тела медленно двигались подобно расплавленному стеклу, вместе с кораблем, погружающимся все глубже в звездную систему.

Сеть Судей ненадолго открыла доступ, и Каталог пользуется этой возможностью, чтобы отослать все то, что мне удалось засвидетельствовать, в дополнении со своими собственными аналитическими данными о показаниях Лайбрериан.

В другой звездной системе Судьи арестовали Ур-Дидакта. Каталог предоставляет возможность выбора любого свидетельства Биоскульптора, актуального касаемо расследования деятельности Дидакта, но она не может быть информирована о том, что он остался в живых.

После захвата моего корабля в карантинной системе Сан-Шум, Мастер-Билдер запер меня в защищенном от оружия энергетическом стазисном пузыре, подобно очень опасной бомбе.

Я сложно осознавал время, происходившее со мной и те события, что были в промежутках между ними. Потом: оглушительный звон тревожной сирены, а затем дымный смрад озона. Стазисный пузырь лопнул. Годы тренировок и закалка моей кожи в боях позволила мне избежать травм во время этого. Благо, что подобные пузыри служили для размещения и обезвреживания субъектов, чтобы деликатно сохранить им жизнь.

Упав на пол и сгруппировавшись, я стер слой пыли и пепла с глаз, и попытался оценить, превозмогая слабость, сколько времени я провел в пузыре. Мое зрение никак не фокусировалось. Мои руки и ноги дрожали. Я едва мог подняться на них.

По крайней мере, год.

Я был на борту корабля — не маленького, но пустого. Пузырь был оставлен в отсеке длительного хранения. В отсеке имелся люк, не заблокированный, освещенный тусклым освещением. Звуки не обнадеживали: лязг, оборванные шумы, далекий скорбный скрежет. Старый корабль в плачевном состоянии.

Все еще собирая в едино мои мысли, я выбрался из отсека и побрел вниз по изогнутому коридору к транзитной трубе. Труба не функционировала. Обойдя трубку с другой стороны, я вертелся в помещении, и нашел путь к другому отсеку — еще одному отсеку длительного хранения.

Там я обнаружил еще четыре стазисных пузыря с военными пленниками, стоявшими в углу. По тонкому виду внешней оболочки, ее мерцанию и состоянию я определил, что они скоро разрушатся, как это было с моим пузырем.

Я вытащил пузыри из угла и расставил их на определенном расстоянии друг от друга, и встал напротив них, наблюдая за тем, что происходит внутри, словно сквозь небо, затянутое облаками. Постепенно я смутно разглядел Строителя без его брони. Второй, возможно, был одним из членов Охраны Строителей, без брони, на половине пути мутации к физиологии Воина-Служителя и новому облику.

Третий пленник, заключенный в панцирь: Каталог. Сборщик информации для Судей. В нынешних обстоятельствах от него было мало пользы. Судьи и я никогда не ладили. Они упорно контролировали каждое наше действие на последних этапах войны между людьми и Предтечами.

Никаких следов Манипулара, которого я запечатлел, ни двух людей, сопровождавших нас. Учитывая характер Мастер-Билдера и его одержимость в борьбе с Потопом, я подозревал, что они были доставлены в один из его исследовательских центров, где их ждал плохой конец.

Но сейчас я вышел из своего пузыря, я двигался вперед, желая добраться до руля корабля, пересекая плохо освещенные отсеки, мрачные, грязные, полные разного рода органического мусора.

Пустынно.

Все хуже и хуже. Несанкционированное торговое судно или какая-то часть конфискованного барахла. Но по крайней мере, оно принадлежало Предтечам. Я поднялся на новый уровень, где располагался главный мостик корабля.

Обеспокоенное чувство в моем кишечнике предупредило меня о том, что гравитация на этой старой колоде присутствует далеко не везде. Нужно было избегать тех мест, где она вообще могла отсутствовать. Я бы мог быть подброшен вверх и меня может начать мотать из стороны в сторону, и я мог разбиться до смерти. Как любой из воинов, вышедших из себя, скажу, что: [СП: бранное слово, возможно, «кощунственно», непереводимое].

Я прошелся по мостику. Оборудование было старее, чем на кораблях, на которых мы сражались на Чарум Хакор. Мастер-Билдер был бы никем, если бы с подобной скромностью расправлялся со своими врагами. Я задавался вопросом, где он смог найти подобный корабль, может быть, на отдаленных затворках позабытых планет, или же это прибившийся мусор к одному из его сооружений.

Я отдал команды. Но ответа не последовало. Анцилла не появилась и не представила себя, не оказала мне содействия, или же мне было отказано в доступе.

Стерев слой пыли и остатки чей-то плоти, я плюнул на прозрачную панель, чтобы очистить ее от чего-то, крайне напоминавшее запёкшуюся кровь. Очевидно, это судно вело ожесточенное сражение. Но что это?

Через разводы на панели стало видно свечение отдельных огоньков. Я снова с силой ударил по поверхности. Огни конвульсивно замерцали, угрожая погаснуть. Корабль все еще функционировал, но в очень маленькой части.

По крайней мере, воздух был не замороженным, и был пригодным для дыхания, но затхлым и несвежим.

Какое расстояние мы пролетели, как долго, и откуда?

И куда?

Тревожные мысли… То, что мы были отправлены в это длительное путешествие не через одну систему, перемещаясь со скоростью меньше световой, что менее эффективно, чем прыжок через пространство скольжения или портал, не давали мне покоя. Когда энергия стазисного пузыря иссякла, он открылся, выбросив меня в состояние медленного упадка и приближения к смерти.

Возможно, что я недооценил моральное вырождение и бушующую ярость Мастер-Билдера?

Индикаторы на панели засветились ярче. Я водил пальцами по панели, и сумел вывести на зернистый дисплей те объекты, что лежали по курсу движения корабля: планетарный лимб, красноватый и агрессивный. Я отметил отличительные формы континентов, подобных каплям краски размещенным по поверхности палкой — уникальный вид тектонических пластов. Это могла быть Утэра Мидгееррд, планета на внешних пределах Ойкумены Предтеч, на расстоянии менее чем ста световых лет от не патрулируемой границы галактики.

До того, как я вошел в Криптум, Утэра считалась отдаленным форпостом культуры и архитектуры Предтеч, с выраженными антистроительными взглядами, населенная наполовину Шахтерами-Ренегатами и другими, кто покинул свои посты. Возможно, Мастер-Билдер считал весьма ироничным отправить Прометейца в столь недисциплинированное место.

Я ощутил движение позади меня. Обернувшись, я увидел лицо своего невольного попутчика, показавшегося из транзитной трубы корабля. Промедлив немного, я с холодной дрожью узнал в нем ветерана войны с людьми, командира одной из моих боевых эскадрилий, известного в те времена, как Отточенный Сражениями.

— Почетная компания! — пробормотал он. — Действительно ли это настоящий Дидакт, присоединившийся ко мне в изгнании?

Он вошел на мостик и протянул мне свою руку. С нашей последней встречи он изменился — стал бледным и очень тонким.

— Здесь еще двое… В сильном стазисе. Они не слишком хорошо выглядят.

Мы подошли к друг другу настороженно, затем скрестили руки, захваченные древними эмоциями, не все из которых были приятными. Отточенный был против разработанной мною стратегии и ее важной роли, убеждая Старый Совет, что мои Миры-Щиты является неработоспособными.

Все это, конечно, ничего не значило сейчас.

Он посмотрел на дисплей.

— Это Утэра? — спросил он. — Не утешительно. Я слышал, что волны Потопа уничтожали здесь все на своём пути, всех жителей одного за одним, на протяжении почти столетия, распространившись на тысячи и более световых лет отсюда. Сейчас… Утэра! Это моя заслуженная награда за службу Строителям. Но вы! До меня дошли слухи. Освобождение из вашего Криптума…

— Наша ситуация, — прервал его я с нежным командным голосом. — Скажи мне, что ты знаешь.

— Что же, во-первых, мы летим к Ожогу, — сказал он, невесело цокнув языком.

— Я не знаю, что это такое.

— Ни анцилл, ни брони… — он осмотрел свои руки и сжал пальцы, как будто они были незнакомы. — Беспомощные, как новорожденные. Ожог — это система, сданная Потопу во время войны. Вся эта система заражена. Как и все окружающие миры на десятки световых лет в округе, — он опустил плечи. — Когда-то вы учили меня, Дидакт. Я потерпел неудачу. Теперь я перед вами, чтобы быть наказанным по вашему усмотрению.

Мне трудно простить тех, кто причинил вред тем, кого я уважаю и восхищаюсь. Но Отточенный Сражениями был жалкой тенью того, кем когда-то являлся.

Что касается меня…

Ненамного лучше.

— Похоже, что мы связаны друг с другом, — сказал я. — Вы знаете, что это корыто и на что оно способно?

Он выпрямился и снова глубоко вздохнул.

— Заброшенный Строителями, побочный результат других заказов, чтобы собрать и отправить, чтобы отмыть средства. Должен быть давно утилизирован. Вместо этого был снова введен в эксплуатацию, чтобы заменить новые, гораздо более дорогие корабли. Я служил на нескольких. Тяжелая служба, Дидакт, — он сглотнул и поморщился. — Строители всегда были ведомы только властью и прибылью. Я делал все возможное, чтобы служить Ойкумене.

— Без сомнения, — сказал я.

Теперь Отточенный охладил свою ненависть к себе выпустив гнев, это старая практика среди Воинов, переживших поражение.

— Кто-то должен быть ответственным за то, что этот корабль был направлен к Ожогу, вопреки любому здравому смыслу. Если есть другие корабли… То они возможно уже улетели вперед, были захвачены Потопом, и использованы для распространения заразы.

Его глаза сузились, и из его груди вырвался стон:

— Мы находимся на корабле, зараженного чумой!

Полный ужаса взгляд на его нерешительном лице задел меня внутри больше, чем колебания гравитационного поля на корабле.

— Мы этого не знаем, — сказал я.

— Остальные… Все еще в стазисе. Они могут быть инфицированы!

— Мы этого пока не знаем.

— На ранних стадиях заражения… все, что мы можем увидеть — крошечные участки, проплешины, одинокие отростки!

Он закашлялся, и его тело затряслось с удвоенной силой, сводя в спазм. Очевидно, что прежде чем отправить его в стазис, с ним обошлись не лучшим образом. Воздух становился все хуже. Мои собственные легкие и горло свербило от нехватки кислорода. Спазм Отточенного утих.

— Моя слабость прошла, Дидакт, — сказал он. — Я снова рад служить вместе с вами. Если вы примите меня.

Мы мрачно посмотрели друг на друга. Отточенный Сражениями в свои лучшие дни был отличным командиром. Однако, и большим говоруном.

— Мы там, где мы есть, — сказал я. — Давай осмотрим все, что можем.

Он направился к контрольной панели, бормоча себе под нос ругательства Воинов, такие чистые и приятные для наших ушей, стал уговаривать и задабривать ИИ корабля, пока упрямая и старая туша этого корыта неохотно сделала все возможное, на что была способна. Прямые затворки на иллюминаторах опустились и нашему взору предстала пространство Утэры.

— Не хорошо, — сказал Отточенный.

Старая анцилла медленно пыталась запуститься, появляясь сначала в образе вращающегося диска, затем как безголовый торс с плавающими в пространстве глазами, уставившимися на нас.

— Прошу меня извинить, — сказала ИИ, — я предназначена для управления разведывательной группой из четырёх судов. Я буду отвечать на команды только командующего флотилией.

— Флотилия, суб-метарх, была объединена, — устало вполголоса объяснил Отточенный. — Ни у одного корабля не было ресурсов, чтобы сражаться в одиночку.

— Ни один из других судов не отвечает, — сказала анцилла. — Я больше не функционирую. Я всего лишь неполный осколок…

— Очевидно, — сказал я. — Это не имеет значения. На что способен этот корабль?

После неприятного ожидания, в течение которого различные части тела анциллы появлялись, чтобы в следующий миг снова исчезнуть, собирая все свои последние возможности, чтобы произвести диагностику нашего корабля.

— Мы не можем покинуть систему. Корабль не способен инициировать прыжок через пространство скольжения, необходимые компоненты слишком изношены, кроме этого, нет законного разрешения для подобных действий из карантинной системы.

— Мы можем игнорировать протокол, — пробормотал Отточенный.

Фрагментированная анцилла продолжила:

— Здесь нет локальных порталов. Все по-видимому, были отозваны. Я частично могу проанализировать состояние этой звездной системы, но судя по всему, пятнадцать близлежащих звезд и принадлежащие им миры находятся на карантине. Возможно, что уже много лет. Это вся информация, которую я могу извлечь из памяти корабля.

— Проверь тех, кто находиться в двух стазисных пузырях, — сказал я Отточенному. — Может быть, они смогут нам что-нибудь рассказать… если выживут после освобождения.

Он согласился. Прежде, чем войти в транспортную трубу, он посмотрел на меня и сказал:

— Возможно, у меня есть некоторые признаки Строителя, но я от них отказался. Я хотел бы вернуться к былому и вновь стать Воином-Служителем… По крайней мере, в ваших глазах.

— Посмотрим, — сказал я.

— Спасибо, командир, — он исчез в трубе.

По крайней мере, мы определились с взаимным отношением к друг другу. Лучший путь к смерти.

Я сосредоточился на том, что еще может предоставить анцилла и на что она способна. Она отказывалась проводить сканирование состояния корабля.

— У меня нет настройки на прямой контроль этого судна, — отвечала она. — Все то, чего вы хотите, может нанести кораблю непоправимый вред.

Утэра, казалось, не изменилась со времен моего последнего посещения этой системы, но без полноценно функционирующих сенсорных систем не было никакой возможности узнать что-то больше.

— Я готов пойти на такой риск, — сказал я.

— Да, но вы в моих базах данных не зарегистрированы как уполномоченный командир.

— Тогда найди такого командира, — предложил я.

— Для этого потребуется активизация внутренних и внешних датчиков корабля. И это может привести к повреждению моих систем. Мы зашли в тупик.

Она смотрела на меня, ее периодически появляющиеся глаза меня раздражали, и я подумал, что неплохо было бы вернуться к модели отображения в виде диска, или же отказаться от визуализации вообще. Я остановился на последнем варианте, и ее скорость реагирования на команды значительно возросла.

— Этот корабль частично отвечает на запросы. Он сообщает, что уже не помнит свой регистрационный номер или название, — сообщила ИИ. — Он так же сообщил, что формирование отчета о внутреннем состоянии систем не повредит оборудованию. Какое облегчение, верно?

— Может быть, — сказал я, обращая больше внимания на тот мир, что раскинулся внизу, чтобы пристально рассмотреть все то, что могло ускользнуть от моего взора до этого момента.

Рассмотреть внимательно.

— Корабль сообщает, что датчики коррозии в едва рабочем состоянии, — продолжил ИИ. — Но корректнее сказать, что они еще способны принимать некоторую информацию. Должна ли я опросить их?

Я заметил сероватое пятно на поверхности Утэры, сейчас все еще находившее в полосе темноты, но оно быстро формирует сгусток и выстреливает им высоким столбом в небо планеты, уходя потоком за ее пределы, к окружающим звездам.

— Попробуй сфокусироваться на этом, — сказал я.

— Оно имеет значительные размеры, — ответила мне часть анциллы. — Тем не менее, это не является ни естественным рельефным образованием планеты, ни строением Предтеч. Корабль попытается приблизить объект.

Изображение на дисплее было зернистым и мерцающим, и через столб выбрасываемого в небо вещества показалось то, чего я боялся больше всего, и видел только один раз, десять тысяч лет назад: горообразное образование для выброса спор.

Потоп.

— Объект поднимается в высоту на пятьдесят километров над поверхностью планеты и имеет средний диаметр четыреста километров. Он охватывает множество построек Предтеч, и располагается в центре крупного города, какого именно города, если мне не изменяет память, если это действительно Утэра…

В данный момент этот вопрос для меня не имел значения.

— Будет ли корабль отвечать на мои команды? Будешь ли ты?

Осколок ИИ задумался, мелькнув сложной геометрической формой — сложным многоугольником.

— У вас есть правильные коды для принятия командования?

Кодам, которые я хранил в своей памяти, было более тысячи лет, но они могли бы сгодиться для этого осколка ИИ и корабля, с которым он был деликатно связан.

— Попробуй этот, — сказал я и произнес строки четырехсот сложных циклов и бессмысленных слов и чисел для разблокировки, так любимых в системах управления Строителей.

— Проверка, — сказал осколок ИИ.

Отточенный Сражениями вошел на мостик через транзитную трубу, но на этот раз в надлежащем внешнем виде, медленной походной, вдыхая посвежевший воздух.

— Трубы и конвекторы вроде работают, — сказал он. — Что ты сделал?

— Мы смогли разбудить корабль, — ответил я. — Что насчет наших заключенных попутчиков?

— Сложновато, но я немного почистил их пузыри. Осталось ждать недолго до того момента, как они лопнут. Один из них, кажется, высокопоставленный Строитель, — сказал Отточенный, подтверждая мои собственные наблюдения. — Однако на нем нет брони.

— Это не Фабер?

— Нет, это не Мастер-Билдер, — он разочарованно скривился.

— Жаль, — согласился я. Мы разделяли этот мстительный момент, касаясь нашими шестыми пальцами друг друга в мстительном сочувствии.

— Но возможно один из его подчиненных, попавших в немилость, — сказал Отточенный. — Если его броня еще функционирует, то возможно, это поможет нам управлять кораблем.

— А другой пленник?

— Каталог, — мрачно сказал Отточенный. — Его панцирь выглядит поврежденным. Он не сможет выйти из стазиса живым.

И в этом случае ироничность Мастер-Билдера была очевидна. Без сомнения, Каталог был послан к нему Судьями для того, чтобы взять показания, а не для того, чтобы быть замороженным в стазисном поле и брошенным здесь, на свалке неугодных Фаберу.

Моя жена снабдила меня полностью обновленной броней после того, как я покинул Криптум. Поэтому в моем случае все пробелы знаний и возможные пятна были заполнены сполна. Однако я понятия не имел, на что способна мстительная рука Мастер-Билдера. Захватив меня, я думал, он скорее всего склонялся к тому, чтобы отдать меня на рассмотрения коррумпированным Судьям. Но еще до моего захвата, его положение уже начало снижаться.

Если бы Каталог освободился живым, если бы он мог бы подключиться к Сети Судей, а ему несомненно захотелось бы сделать это после всего того, что с ним произошло, то мы смогли бы обратиться к Ойкумене, и сообщить о нашем положении.

Утэра была заражена. Любая попытка высадиться на поверхность или произвести ремонт закончится катастрофой. Ни один из окружающих миров не подходил для этих целей. Как же корабль смог залететь так далеко?

— Что ты знаешь о том, что случилось в последние годы… и как долго я был в отключке? — спросил я.

— Без брони мои знания имеют пробелы, — ответил Отточенный. В конце Фабер никому не доверял. Кроме Мендиканта Биаса.

— Ты знаешь об этом?

— Мастер-Билдер был под арестом, и находился на скамье подсудимых. Без предупреждения Гало провели наступление на Столицу. Некоторые считают, что Мендикант Биас пытался спасти Фабера, но я так не думаю.

Мне нужны были подробности. Отточенный рассказал мне очень многое.

— Фабер сбежал. Ты последовал за ним, — сказал я.

Он провел пальцами по лицу, изображая литеру «Y» на лбу и переносице, указывая на воинское чувство вины.

— С помощью Варден, который забрал Фабера из Столицы и доставил его ко мне. Я командовал быстрым фрегатом, одним из шести, предназначенных для безопасной перевозки высших чинов Строителей… Нам было приказано покинуть Столичную Систему, несмотря на то, что она была под угрозой.

— И?

— Личная охрана Мастер-Билдера заменила весь мой экипаж. Я узнал их по их отличительным знакам. Они убили всех, кроме меня. Это последнее, что я помню.

— Должно быть, я тоже находился на том же фрегате. Ты не знал этого?

— Никто из экипажа не знал.

Возможно, что все уже было потеряно. Возможно, что выбросы спор с Ожога распространились по всей галактике. Если так, то тогда Мастер-Билдер сгорел вместе со своими возлюбленными Ореолами, со своими Гало, если только они не все были повреждены или уничтожены во время нападения на Столицу.

Отточенный сказал, что он ничего не знает о том, сколько Гало может оставаться активными. Его незнание многих вещей, учитывая, что он в свое время сбежал с Мастер-Билдером, выглядело неубедительным. Но у нас было мало времени, чтобы спорить об этом.

Он указал на дисплей:

— Мы привлекаем внимание.

На дисплее появились отслеживаемые символы, световые кривые, растянувшиеся вдоль поверхности планеты. Вокруг символов были написаны названия о классности и размерах объектов.

— Корабли Предтеч, — сказал Отточенный. — Новее. Мощнее. Их сотни.

Обнаруженные корабли пытались связаться с нашим — возможно, чтобы взять управление на себя.

— Они говорят, что контролируют эту систему, — Отточенный перевел знаки с дисплея корабля. — Они приветствуют нас, предлагают присоединиться к ним, — он посмотрел на меня с сомнением. — Сдаться. Что они до сих пор здесь делают, около Ожога?

— Мы должны освободить остальных, — сказал я ему. — Они наша последняя надежда.

Оставшиеся стазисные пузыри были на завершающей стадии истощения и распада. Отточенный и я думали над тем, как ускорить этот процесс. Воин-Служитель, собрав в кулак все свои силы, может причинить реальный ущерб, чем мы и воспользовались. Мы взяли тяжелые и жесткие предметы. К счастью, этот корабль был достаточно старым, и его последующие после создания ремонты были минимальными, и был наполнен старой мебелью, предметами и консолями с солидной массой, которая могла нанести требуемый ущерб.

Мы ударили. Полностью заряженный стазисный пузырь мог противостоять воздействию практически любой силы. Но ослабленные, они мерцали ярким ультрафиолетом при каждом ударе. Мы уже почти отчаялись. И на этот раз нам повезло. Стазисное поле почернело, а затем лопнуло, взорвавшись блестящим синим светом.

Мы едва успели прикрыться, чтобы защитить наши глаза.

На палубу корабля упал Строитель — женщина. Ее броня дергалась и она лежала свернувшись калачиком подобно умирающему насекомому, ее лицо блестело от пота, кожа была темной и пятнистой.

На мгновение мне стало интересно, была ли она заражена…

Ее веки дернулись, и глаза открылись. Мы отпрянули от нее. Затем Отточенный подошел к ней и осмотрел ее, мягко поворачивая голову, заглянул в ее глаза.

— Она не больна, — заключил он.

Каталог лежал на палубе, его била дрожь, не в состоянии пошевелить ни одной из пяти конечностей. Его панцирь был весь покрыт шрамами и трещинами. Видимо, что он многое вынес, в том числе пытки и наказание.

Никто из них не выглядел нормально. Тем не менее, Отточенный схватил Строителя, а я взял Каталога, и мы дотащили их до главного мостика.

Корабль все еще функционировал и готов был исполнять свой долг. Это жалкое судно при всей своей жалости было благородным и прилагало все усилия.

— Очень старая… посудина, — женщина Строитель осмотрелась по сторонам, пытаясь слабо высвободиться из моих рук. Я выпустил ее, но тут же снова поймал, чтобы она не упала вперед. — Как я сюда попала?

— Мы были брошены на этом корабле и отправлены в кишащую Потопом систему.

На это она возразила с понижающейся интонацией:

— Они не могли этого сделать!

— Посмотрите на себя.

Отточенный поднял Каталог, пытаясь установить все его конечности под него, и затем мягко опустил. Трое ног выпрямились, но две так и остались сложенными. Он упал с глухим стуком.

— Я давала показания… только ему! — сказала Строитель, стоя без нашей помощи. Ее цвет кожи стал улучшаться, приходя к нормальному виду. — Личная охрана Фабера нашла нас. Они пытались остановить Судебную процедуру! Я не могу в это поверить…

— Где вы были? — спросил я.

Она изо всех сил пыталась сосредоточиться. Я догадался, что ее анцилла не помогала ей.

— На Секунде, — ответила она. — В Чрезвычайном Совете. Многие Строители были экстрадированы и арестованы. Я была среди них.

— Вы решили преподнести Совету доказательства, чтобы защитить себя, — предположил Отточенный. Он взглянул на меня и пожал плечами.

— Что произошло? — спросил ее я.

— Мы слышали, что было нападение на Столичную систему. Самые могущественные Строители объединились для защиты. Мониторы обратились против нас. Последнее, что я помню, как Каталога помещали в стазис. Должно быть, я была следующей.

При моих худших опасениях по поводу господства Строителей я не мог предположить подобного вероломства.

Женщина посмотрела в мое лицо с недоверием.

— Ты Дидакт! Мы потратили тысячу лет, чтобы найти тебя. Ты предал нас в тот момент, когда мы больше всего в тебе нуждались.

У меня был большой опыт по подавлению гнева. С помощью небольших усилий я смог добиться успеха.

— Ваша анцилла еще работает? — спросил я недрогнувшим голосом.

Она закрыла глаза.

— Слабо, но все еще.

— Какая была ваша функция?

— Я участвовала в создании установок для борьбы с Потопом.

— Гало?

— Да. На поздних этапах их создания.

Я не смог сдержать себя, когда услышал это. Я стукнул кулаком по переборке, выкрикивая самые страшные и сумасшедшие воинские ругательства, и засмеялся.

— Вы смеетесь? — возмутилась она. — Только животные поступают так.

— И люди, — сказал я, закрыв свой рот, когда подкатил очередной приступ смеха.

Отточенный посмотрел в мою сторону, стыдясь за меня.

В прошлом Фонтенхо, величайший человеческий генерал, мой самый сложный противник, тогда, когда Биоскульптор и я готовили его к оцифровке на Чарум Хакор, он улыбался, и делал это настолько остро, с жестким пугающим смехом.

На протяжение лет мне снился этот звук и эта гримаса. Я понял и даже начал ценить ее. Что-то затронуло меня внутри, что-то человеческое, заставило меня так же улыбаться, когда я вошел в Криптум, в результате чего моя жена стала опасаться за мое душевное здоровье, как я подозреваю.

Но почему именно сейчас? Внутри шевелится клубок из моих мыслей, скользит по спине… Темный комплекс доказательств и индукции. Часть меня понимала что-то, в чем-то мой интеллект нашел для себя укрытие. Высказывание Изначального, пришедшее ко мне из прошлого. Загадочное развитие человеческого сопротивления против Потопа. Биоскульптор и Совет сотрудничают с Мастер-Билдером для сохранения человеческих личностей, память и историю, в частности, за счет использования Композиторов…

Беспрецедентное разрушение артефактов Прекурсоров на Чарум Хакор.

Прежде чем я успел высказать свои подозрения, фортуна сменила направление.

— Корабль пробуждается, — сказала Строитель, смотря на свою руку, словно она могла быть не ее. — Мы не можем полагаться на поврежденную анциллу. Я думаю, что моя семья разработала этот класс кораблей тысячу лет назад. Я попрошу ИИ рассмотреть все его возможности.

Женщину-Строителя звали Создательница Лун. Она происходила из старинной семьи, которые на протяжении долгого времени участвовали в производстве быстрых и хорошо вооруженных кораблей.

— Я знал твоего отца, — сказал я ей. — Он служил Мастеру-Билдеру, помогая тому исполнять свои грязные трюки. Твой отец непосредственно ответственен за мое изгнание.

Отточенный посмотрел на нее печальным взглядом.

Броня Создательницы в автоматическом режиме приняла оборонительный режим, но она посмотрела на меня и заставила ее вернуться в исходное состояние.

— Он умер десять лет назад, — сказала она. — Убит по приказу Мастер-Билдера.

— Я не знал об этом.

— Как ты мог, Дидакт? Ты покинул нас.

Я сдержал в себе еще один злобный хрюкающий звук. Очевидно, что пока мы ожидаем восстановления контроля над кораблем, и наши враги пытаются захватить его, есть время, чтобы кое-что сделать.

Это было время для историй.

Создательнице было менее двух тысяч лет. Укрепление позиций Мастер-Билдера в Совете привела к трудным временам даже для Строителей, особенно для тех, кто в отличие от ее отца, не были частью общей коррупции.

Первым заданием Создательницы было улучшение существующих проектов Гало. Но она нашла фатальный просчет в оригинальной разработке Мастер-Билдера.

— Он был чертовски большим, — сказала она нам. — Перемещение Гало формировало огромные прорехи в пространстве. Поэтому не было возможности перемещения всех Гало именно туда, где они были необходимы с требуемой скоростью и точностью.

Этот недостаток, по ее словам, был обнаружен только в ходе испытаний первой установки. Хуже всего, что Ковчег, построенный для их производства, не способен был делать Гало меньшего размера. Несколько достроенных Гало могли теоретически потерять несколько своих сегментов, и следовательно, массу и размеры, но для всех окружающих их размеры казались на удивление деликатными. Саморазрушение таило в себе слишком много опасностей, нестабильность и коллапсы, что казалось вполне очевидным.

Никто не слушал ее. После десятилетий работы и разочарования, ничего не добившись, она ушла в отставку в знак протеста.

Она посмотрела на меня долгим испытующим взглядом.

— Благодаря своему упрямству, я добралась до Судей. Мой отец вмешался. По приказу Фабера, Защитники Строителей казнили его.

Она толкнула Каталог свой бронированной ногой. Он отреагировал, как сонное насекомое.

— Он был моим исповедником. Мастер-Билдер приказал нас обоих поместить в стазис.

С дрожащим стоном Каталог сделал попытку встать на трех конечностях и ему удалось поднять ряд сложных перспективных глаз.

— Я Каталог, — объявил он.

— Мы знаем, — сказал Отточенный.

Он посмотрел вокруг и закачался перед нами, издавая своеобразные внутренние шумы и бульканье, привычные для Каталога и отвратительные для меня, по крайней мере.

Он не выглядел достаточно сильным. Он медленно поворачивался, две его конечности были спутаны, и наклонился к Создательнице Лун:

— Моей задачей… — он чуть не упал, но выпрямился в последний момент, — моей целью была этот Строитель.

Он заикался и шумел в течение нескольких секунд, а затем извинился.

— Я, кажется, поврежден, — сказал он. — Кто-то пытался получить доступ к моим процессам.

— Это было удачно? — спросила Создательница.

— Не могу сказать, что я в курсе этого. Однако я больше не могу гарантировать безопасность данных, и поэтому не могу принимать показания. В качестве меры предосторожности.

— Мудро, — сказал я. — Можете ли вы добавить еще что-то к рассказанной истории Строителя?

— У этого корабля есть возможность к коммуникации?

— Нет, — ответила Создательница.

Голос Каталога обрел определенную силу:

— Каналы Сети Судей доступны даже здесь. К сожалению, использование экстра-Судейской связи здесь запрещено.

Очевидно, что мы должны были попытаться убедить его. Я снова помог Каталогу повернуть его панцирь и он снова сосредоточил множество своих глаз на приближающихся кораблях.

— Это не наши союзники, не так ли? — спросил он.

— Почти наверняка нет, — ответил я.

Он повернул глаза и датчики на меня.

— Вы Дидакт, в отношение которого Совет и Мастер-Билдер подавали официальную жалобу тысячи лет назад?

— Это я.

— Этот случай был пересмотрен, — сказал Каталог. — Теперь это дело рассматривается не в отношение вас.

Он замолчал.

— Произошли драматические события, после которых я был удален Мастер-Билдером. Действительно много событий. Старый Совет был практически полностью уничтожен при нападении на Столичную систему. Сейчас сформирован Новый Совет. Но есть и… — он осмотрел меня придирчивым и внимательным взглядом. — Вы уверены, что вы Дидакт? Потому, что есть другой, работающий с Биоскульптором с предоставленными полными полномочиями.

Так значит, Бонстелар выжил!

— Я запечатлел Манипулара на тот случай, если я буду схвачен. Скорее всего, это он.

— Столько усилий, чтобы поймать вас… — его голос дрогнул и речь замедлилась. — О, мои Судьи были реорганизованы. Это было сделать очень легко. Это коррупция.

— Действительно, — сказал я. Я оставил Каталог обдумывать свои мысли и попросил Создательницу, если есть возможность, перевести корабль в более безопасное место, пока мы обдумываем наши действия.

— Я работаю над этим, — сказала она. — Это сложно. Главная анцилла была выведена из эксплуатации, но тот, кто это делал, провел это неряшливо. Аварийное резервное копирование было кэшировано… Мне нужно время.

Судя по моему опыту, подобные заявления я слышал всегда от любого Строителя, когда тот сталкивался с ремонтом. Каким-то образом ей удалось пронять меня. Мне начинала нравится этот Строитель, несмотря на мое отношения к ним.

— О-о, — Каталог снова напомнил о себе, привлекая внимание. Его голос раздался в помещении мостика. — Потоп вошел в более пяти сотен звездных систем и инфицировал тысячи миров и целые флотилии кораблей.

— Скажи нам что-нибудь обнадеживающее, — проворчал Отточенный Сражениями.

— Со всеми этими системами была потеряна связь, и их оборона полностью перешла в распоряжение Потопа.

— Это не то, что я имел ввиду, — сказал Отточенный.

Создательница вернулась из своих технических поисков, чтобы сообщить:

— Главная анцилла онлайн! Сказывается классика в проектировании кораблей Строителями.

— А как же оружие? — спросил Отточенный, подходя к контрольному дисплею.

Создательница отошла, чтобы уступить ему доступ.

— Было снято еще до того, как нас отправили сюда. Наверняка это было личное дело, раз Мастер-Билдер бросил Дидакта беззащитного к Ожогу.

— Было несколько добрых слов, — согласился я.

Создательница попыталась говорить оптимистично.

— Возможно, что мы сможем маневрировать в рамках этой системы, но только какое-то время. И на расстоянии не более чем ста миллионов километров над звездой, вдвое выше, чем под нею. Лучше и точнее сенсорные датчики показать не в состоянии.

Сигнал оповещения прозвучал тогда, когда на дисплее появилась серая окружность над поверхностью Утэры, но в соответствие с плоскостью заката. Окружность, обрамленная почти невидимым размытием среди звездной темноты. Ни мы, ни системы корабля не могли определить, что это было за размытие. Оно не становилось более четким даже по мере того, как размытие и окружность увеличивалось в размерах.

Все мы заметили, что неопознанная масса быстро разрастается с расстояния примерно двести пятьдесят миллионов километров.

— Это темное солнце, — сказал Отточенный. — Должно быть.

— Для него у объекта недостаточно массы, — заметила Создательница.

Объект был по крайней мере пятьдесят тысяч километров в диаметре. Не солидно. Чем ближе оно приближалось, тем более компактным становилось.

— Какие-то новые формы Гало? — спросил я Создательницу.

— Слишком большое, — ответила она. — Так же недостаточно массы. Считывание массы взывает у меня недоумение. Ее изменение, — она прислушалась к своей анцилле.

— Никаких световых сигнатур. Никакой определенной формы. Оно не из обычной материи. Но оно не хочет казаться обманчивым, — она подняла руку, словно старалась захватить окружность и прокрутила его на дисплее, увеличивая объект.

Теперь мы могли различить тысячи тонких переплетающихся нитей, одна не больше другой, в несколько километров толщиной. Нити медленно и величественно извивались, а затем уплотнялись, словно клубок змей, пытающихся согреться на холоде.

Создательница нахмурилась. Она постучала по кругу, расширяя его шестым пальцем, как будто она могла вытащить его из системы и от планеты, от корабля и орбиты.

— Наверное, оно не состоит из материи, — сказала она, повторяя сама за собой. — Но это напоминает…

Она посмотрела на нас. На меня.

Она и я думали об одном и том же.

— Мы раньше не видели это таким, — сказал я.

— Нейронная физика, — сказала она. — Структуры Прекурсоров.

— Это невозможно! — сказал Отточенный. — Они были мертвы в течение миллионов лет!

Я знал другое. Я разговаривал с существом, которое утверждало, что является последним выжившим Прекурсором. Существо, которое поклялось мстить Предтечам за исчезновение своего вида.

— Мертвое или спящее, — сказала Создательница, и ее броня потемнела.

Словно получив заряд жизненной силы, корабль издал ужасающий звук, похожий на шум сломанных колоколов.

— Неизвестная конструкция приближается со скоростью одна треть от световой, — сказала ИИ корабля. — Инструкции!

Отточенный все еще отказывался верить в это. Растущая серая окружность представляла собой сложенные и смотанные вместе звездные дороги, артефакты Прекурсоров, которые в течении множества лет оставались — на памяти Предтечей — неизменными, не реагирующими на воздействия. Они почитались как людьми, так и Предтечами как наследие, оставленное после себя Творцами.

— Оно собирается прибыть сюда примерно в тоже самое время, что и корабли, инфицированные Потопом, — сообщила Создательница.

— Можем ли мы обогнать это? — спросил я.

— Нет, — ответила она.

— Попытайся, — сказал я. — Пусть оно преследует нас. Таким образом, мы сможем больше узнать… И возможно, что оно нас не заметит. Мы, в конце концов, очень маленькие.

[СП: ДИАЛОГ ПОСЛЕ ОПИСАННЫХ СОБЫТИЙ, ДАТА НЕИЗВЕСТНА. НЕ ПЕРЕСЕКАЕТСЯ С ПРЕДЫДУЩЕЙ ЗАПИСЬЮ, НО КАЖЕТСЯ, ЧТО СЛЕДУЕТ ДАЛЕЕ В ЛОГИЧЕСКОЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ.]

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Судьи анализируют отправленную Каталогом запись из региона, инфицированного Потопом. Но все порталы там были закрыты, всем гражданам Ойкумены и Судьям не разрешено появляться в том регионе под строжайшим запретом. Почему вы не воспользовались открытым каналом или не сообщили о своем присутствие? Так можно было бы принять меры по спасению.

ДИДАКТ: Сомневаюсь. Мне было любопытно. Я верил, что мы могли бы быть намного полезнее там, где мы находились.

СТАРШИЙ СУДЬЯ: В самом деле?

ДИДАКТ: И я никогда не доверял Судьям. Я не доверяю никому, кроме, возможно, моей жены. И даже у нее есть планы, которые она не разглашает. Так же возможно, что она что-то узнала после моей герметизации в Криптуме. Не так ли?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Это ваше мнение.

ДИДАКТ: Вы будете придерживаться ваших протоколов даже в то время, когда Ойкумена умирает, а вместе с ней вся история и ваши драгоценные законы?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Судьи смогли сохранить правовое государство, в то время как Потоп наводнял целые цивилизации. Мы понимаем, что Могильные Разумы оперируют и комбинируют огромными хранилищами воспоминаний и информации. Живые библиотеки, если хотите. Так ли много это значит для цивилизации, погибающей в таких условиях. Согласны?

ДИДАКТ (С ОТВРАЩЕНИЕМ): Теперь вы понимаете, почему я не доверяю вам. Вы поддерживаете этот пораженческий настрой в течение тысяч лет… Неужели Биоскульптор согласна на это?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Эта информация не разглашается ни одной из сторон.

ДИДАКТ: Тогда наш разговор закончен.

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Не самый правильный ответ. Вы можете хотя бы сказать мне о судьбе Каталога на Ожоге?

ДИДАКТ (С УСМЕШКОЙ): Только при условии, если вы мне скажете, что моя жена не имела никакого отношения к тому, что нас туда отправили. Я уже собирался выходить из игры, и все те поступки, которые она могла бы совершить, были ее собственными. Неужели она заключила свою сделку с Мастер-Билдером?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Идет поиск… Идет поиск… Прецедент говорит мне, что можно стимулировать свидетельствование по одному делу за счет передачи информации о другом, не имеющим к конкретно этому.

ДИДАКТ: Даже есть речь идет о мотивации?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Вашу просьбу расценивать как ответ «за» или «против»? Я не уполномочен принимать такие тонкие юридические решения.

ДИДАКТ: Точно могу сказать, что после того, как мы покинули Ожог, Каталог смог принять такие решения. И очевидно, что это спасло мою жизнь.

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Возможно.

ДИДАКТ: Это верх вашего любопытства?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: У меня нет личного любопытства. (Короткая ошибка в записи).

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Я нахожу в этом прецедент. Чтобы преодолеть возникшее недоверие, я имею право поделиться с вами небольшой частью информации.

ДИДАКТ: Поделитесь, и я продолжу свой рассказ.

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Это был не ее план.

ДИДАКТ: То есть это была идея Мастер-Билдера?

СТАРШИЙ СУДЬЯ: Это подтвердить невозможно. Но это вполне логическое заключение. Как и почему Каталог совершил действия, выходящие за пределы его инструкций?

ДИДАКТ: Он видел то, что видел я. Он обрел там свое мужество. Он вновь стал истинным Предтечей.

Гравитация на главном мостике была отключена для экономии энергии и во избежание несчастных случаев. Поэтому мы дрейфовали среди мерцающих дисплеев, и я начинал чувствовать себя взаперти. Смотреть вперед мне было тяжело, но я предпочел устремить свой взгляд в пол, чтобы зафиксировать свое внимание на объектах внутри корабля.

Все корабли отправлялись к Ожогу, включая наш, и согласно мнению Отточенного, подлежали списыванию и уничтожению. Ни один из них не существовал официально. Мы были забыты, выброшены на окраины… Но выяснилось, что мы представляли из себя довольно хитрый экипаж. Умный и хорошо мотивированный.

Даже более мотивированный, чем преследующий нас клубок структур Прекурсоров.

Несмотря на то, что Создательница быстро работала, все же ее усилий было недостаточно: системы корабля все еще упрямились и восстановленная анцилла демонстрировала тревожные признаки автономного безумия.

— Корабли начинают формировать строи вокруг этого клубка, — заметил Отточенный.

Могли ли мы представить то, что осознаем эти древние технологии? Мы даже не смогли определить то, что они находятся в неактивном состоянии. Они не были мертвы, они просто выжидали своего время, подходящего момента. Тоже самое могло происходить по всей галактике.

Я вызвал в глубинах своей памяти все то, что мы видели на Чарум Хакор, после коварного тестового использования Гало Мастер-Билдером: распад на части всех построек Прекурсоров, в том числе и звездных дорог. Излучение во время активации Гало разрушает нейронные физические объекты, а именно теория нейронно-физического происхождения была основополагающей при попытках объяснения природы творений Прекурсоров и их технологий… Пространство и время представляют своего рода организм, по-видимому, разрушаемый под воздействием излучения Гало.

— Все дело в том, что эти сооружения не являются такими уж неуязвимыми, — заметил я.

Создательница бросила на меня скептический взгляд.

— Оно больше, чем любые космические сооружения, которые нам удавалось построить, — подметила она.

— Если оно создано в космосе, — сказал Отточенный со смешанным сомнением и надеждой в голосе.

— Оно достаточно далеко, но все же преследует нас, — окликнула Создательница, отвлекаюсь от своих наблюдений.

Каталог вытянул вверх свои многочисленные глаза и отростки.

— Я передал свой доклад и получил ответ. Судьи очень хотели бы видеть вас всех в случае, если вы выживете, для дачи показаний. Для этого они расширяют полномочия этого корабля. Возможно, мы сможем организовать прямую связь со Столицей и Советом, или же с кем-то другим, кто по вашему мнению лучше осведомлен, как нам обратно вернуться в комплекс Ориона.

— Как мило, — сказал я. — Вы уверены, что Судьи все еще не состоят в союзе с Мастер-Билдером? Уверены, что мы были отправлены сюда только для того, чтобы умереть и быть поглощенными Потопом?

Каталог стал мягким, как животное, которое взяли за мех на шее.

Отточенный внимательно посмотрел на меня:

— Вы должны это увидеть. Мне интересно, что вы думаете, Дидакт. Если вы мне разрешите взглянуть.

— Пока нет, — ответил я. Остальные смотрели на меня с беспокойством. — Мы должны узнать, кто управляет этими кораблями.

— Сеть Судей не может быть долго открытой, — предупредил Каталог. — С нее потребляется огромное количество трафика со всей Ойкумены. Массовые эвакуации. Этот процесс снова начался, — добавил он. — Сложно что-либо спрогнозировать.

На мгновение мы погрузились в еще более мрачные мысли. Миллиарды Предтеч спасаются от всепожирающего Потопа на миллионах кораблей… До моего изгнания, я предполагал именно такой план эвакуации.

Отточенный напряг мышцы груди и выпрямился.

— Потоп может накрыть нас в течении нескольких часов, — заметил он. — Я хотел бы встретится с ним лицом к лицу, веря в то, что наша жертва не будет напрасной.

— Я в этом не был бы так уверен, — ответил я ему. Я взглянул на покрытой мраком ночи шар Утэры на дисплее, будто она могла дать мне ответ на тот или иной вопрос, возникающий у меня.

Я сосредоточился на Каталоге.

— Очень хорошо. Ваш канал связи открыт. Каким образом Потоп смог захватить эти системы? Спросите Судей об этом. Убирали ли они командующих обороной в этой зоне?

Сначала моя просьба показалась слишком весомой для Каталога. Он снова опустил внутрь свои глаза и датчики, и его панцирь снова стал гладким. Но затем он снова выпустил все наружу.

— Все ответы на эти вопросы будут получены, если мы будем находится на расстоянии от возникшей опасности. Ваше свидетельство является самым важным.

Я повернулся к Отточенному.

— Ты был здесь, не так ли? Так почему бы тебе не вспомнить. Почему бы тебе не рассказать нам, что произошло?

У Отточенного задрожали колени. Его лицо принимало различные выражения. Наконец, он сказал:

— Эта система лежит вне охраняемых границ Джет-Крула [СП: Сфера Мажно]. Все системы за пределами Джет-Крулы были оставлены на произвол судьбы. Ойкумена, это последнее, что я слышал, была сосредоточена на сохранении того, что лежит внутри границ.

Мне была слишком хорошо знакома Джет-Крула. Во времена одной из наших бесконечных гражданских войн, за полмиллиона лет до моего рождения, Джет-Крула была грозной стратегической точкой обороны, предназначенной для контроля поступающих судов в комплекс Ориона.

Ключевой задачей Джет-Крулы была бдительная регистрация и запись всех мыслимых переходов через пространство скольжения и порталах — все это было необходимо для эффективного проведения пространственных путешествий. Миллионы боевых укреплений были закреплены и распространены подобно бисеру, нанизанного на нити, среди сотен систем, находясь на бдительной защите скачков в пространство скольжения, защите исторических маршрутов, используемых для торговли, а также для наступальных и контрнаступальных маневров.

Любой крупный отряд, если имел разрешения, должен был пройти через эту гипер-сферическую границу. И эта граница, по замыслу ее создателей, могла в любой момент стать непроходимой и неприступной.

Тогда легион революционных Воинов-командиров решил отказаться от кристально-опоследованного пространства скольжения, и вместо этого пролететь двадцатью эскадрильями и провести атаку «наголо» через не многообразный массив, минуя Джет-Крула. Прорыв был диким. Их эскадрилья понесла половину потерь, но оставшиеся корабли появились в пределах границы и быстро переместились в четырнадцать ключевых систем.

Этот храбрый и катастрофический поступок должен был навсегда изменить стратегический подход Предтеч. Джет-Крула стала отрезвляющим уроком, преподнесенным Воинам-Служителям всех уровней. Что не существует такого понятия, как неприступная оборона.

Тем не менее, если бы я оказался на месте этого старого Воина-Служителя, который предпринял этот устрашающий и впечатляющий шаг в истории — я бы не задумываясь повторил бы его.

— Нами руководили идиоты, — пробормотал я.

— Ситуация становилась хуже, — добавил Отточенный. — Мастер-Билдер, казалось, полагал, что демонстрируя в открытую силу Гало, направленную против Потопа, как я предполагаю, была адресована Могильным Разумам — чтобы они видели, что мы готовы пойти на полное разрушение всего, а не поражение.

Это могло объяснить все то, что произошло на Чарум Хакор. Тактическая демонстрация — подобно угрозе перерезать собственное горло, если агрессор подошел слишком близко. Джет-Крула… в сочетании с суицидальными намереньями.

Я чувствовал, как моя кожа начинает полыхать огнем.

— Безумие!

— Я предупреждала их, — тихо сказала Создательница Лун.

Я не мог осознать сказанное внутри себя в течение нескольких минут. Создательница сделал все, что могла, совместно с Отточенным, чтобы наш корабль вернулся к своей крейсерской мощности. Но множество систем уже пало, так как они были поглощены. Нас настигло сдавленное переплетение оживших звездных дорог, сплетенные и извивающиеся как змеи в огромном клубке, изящные и пугающие структуры из далекого прошлого, сейчас выглядели угрожающе и пугающе. Клубок оборачивался вокруг Утэры, ловко пересекая всю поверхность планеты. А затем случилось невероятное: планета сама начала трещать и сжиматься, словно сдавленная в огромном кулаке. В результате произошло изменение орбиты нашего движения из-за смешения центра массы. Вся планета была разрушена, просто для того, чтобы притянуть нас ближе.

— Это и есть назначение звездных дорог Прекурсоров, — прошептала Создательница.

Сопровождающие клубок корабли были уже достаточно близко, чтобы можно было различить их очертания. Я узнал примерно четыре класса судов. Новые очертания корпусов мне были не знакомы, но они все еще оставались кораблями Предтеч.

— Каналы связи остаются открытыми, — сказал Каталог. — Еще есть время для дачи показаний…

— Да заткнись ты, — прорычал Отточенный.

Я должен был встретить эту участь один — уверен, это не самый лучший способ, но только так я смогу узнать, что же на самом деле происходит в нашей галактике. Остальные же должны попытаться убежать, если это будет возможно в том случае, если я предложу себя в качестве приманки. Я утешал себя тем, что мой запечатленный дубликат способен решать часть тех задач, с которыми я мог столкнуться, если бы смог выжить. Какая-то часть меня будет жить вечно и беспрепятственно.

— Можно ли зарядить стазисные пузыри новым энергоимпульсом? — спросил я у Отточенного Сражениями.

— Корабль имеет возможность вырабатывать такое количество энергии. Но зачем… — и тут он понял.

— Пузыри не улавливаются датчиками движения. Мы можем взорвать корабль и остаться в живых. Они не смогут захватить нас… сразу. Или вообще знать о нашем существовании.

— И можем быть навсегда затеряны на орбите, — заметила Создательница.

— Это лучше, чем стать частью Могильного Разума, — парировал Отточенный.

— Мне интересно, — подал голос Каталог.

— Идите, — сказал я.

В тот момент, когда Создательница подошла к транзитному люку, она обернулась.

— Вы не пойдете?

— Пока нет, — ответил я.

Она поняла.

— Вы отдадите себя им? — спросила она.

Не самый лучший план, возможно, он мой последний.

— Даже не думай присоединяться ко мне.

— Вам никогда сильно не нравились Строители, не так ли?

— Нет, не слишком.

— Что же, вам понадобится это, — сказала она и сняла свою броню. Она разъединилась на отдельные сегменты и поднялась на уровень конечностей и туловища, они дрожали, будто боясь оставить ее беззащитной. Она подтолкнула висящие в воздухе сегменты по направлению ко мне. — Не думаю, что мне это пригодится в стазисе. Но… вы знали, что я оставлю ее вам, верно?

— Я на это очень надеялся. Трудно выжить при взрыве корабля, будучи в одном белье.

— Я бы предпочла остаться с вами, — сказала она.

— Не сомневаюсь.

— Или вы можете войти в стазис, а я направлю корабль.

— Это не вариант.

Во время нашего обмена, Каталог не двигался.

— Мне было приказано оставаться с Дидактом любой ценой, — сказал он. — Мой панцирь способен выдержать вакуум и другие неблагоприятные условия. Возможно, даже более сложные, чем может выдержать ваша броня.

Он говорил с настоящим мужеством. Что касается меня, то я был тронут этим.

— Мне стыдно за этот поступок. — Отточенный опустил глаза.

— Все мы служим, — ответил я и сказа Каталогу: — Если хотите, то оставайтесь.

— Если я выживу, то расскажу всем, что вы сделали, — сказала Создательница.

— Сделай это, — я кивнул ей.

Наш корабль настигли, свистящий шум ударов окружил мостик со всех сторон. Создательница исчезла в транспортной трубе, а следом за ней последовал Отточенный, который поднял руку и коснулся своего подбородка.

— Было честью служить с вами, Дидакт.

— Иди… друг, — ответил ему я.

Я больше его никогда не видел.

Каталог остался со мной. Я вдруг неожиданно испытал радость того, что я не одинок. Впервые за много тысяч лет, я чувствовал настоящих страх. Ничего постыдного в этом нет. Я видел, что Потоп делал с Предтечами.

Вместе, Каталог и я, приступили к поиску способа уничтожить корабль.

«Отвага» перемещалась по широкой эпилептической орбите вокруг первого большого объекта… представляя нашему взору прекрасную отражающую поверхность. Мы вышли из нашего состояния стекловидной медлительности, чтобы увидеть слабый зеленоватый движущийся проблеск, перемещающийся внутри сферы, наблюдавший за нашим перемещением. Затем он рванулся вперед, как будто прося, чтобы его преследовали…

Очевидно, что это было не просто отражение нашего корабля.

Хранитель первым нарушил молчание, его лицо светилось возбуждением.

— Вероятно, что это может быть зеркало, — сказал он.

— Если это так, то отраженный свет будет виден в течение небольшого промежутка времени, а так же пространства. Если же отнести этот кратковременный свет к… Реформирование наших следов в пространстве, исправление нашего курса… сфера может быть первым методом к установлению первоначального контакта! — заключил Хранитель.

— Прекурсоры? — спросила Поющая.

— Нет, я так не думаю, — ответил он. — Прекурсоры обладали другими способами установления причинно-следственных связей.

— О которых мы не знаем ничего, — добавил Вырубающий.

На это высказывание Хранитель пожал плечами. Его взволнованность была слишком велика, чтобы позволить напоминанием Шахтера как то обеспокоить его и отвлечь от мыслей.

Проблеск мерцал, становясь все больше, и не уменьшался в размерах. У него возможно было различить четких очертаний. Оно секунду назад наблюдало за нашим кораблем сверху, а возможно, наблюдало и за другими судами, появлявшимися здесь миллиарды лет назад.

Вырубающий-Старые-Леса извинился за вмешательство в наши мысли, затем подплыл ко мне на прозрачный мостик.

— Биоскульптор, у меня есть соображения… Боюсь, не самые лучшие… но интересные.

Хранитель присоединился к нам.

— Давайте послушаем, что он думает по этому поводу, — сказала я.

— Если эти объекты действительно являются временно-сдвиговыми зеркалами, то они могут быть использоваться в качестве грубого противовеса ряду массивных порталов. Это конечно, не те методы, используемые нами сейчас, но все же может быть знакомо нам.

— Конечно! — воскликнул Хранитель. — Бриллиант. Согласование и закрепление одновременно.

— Они могли использоваться Предтечами… нашими предками, — сказал Вырубающий.

Рассвет и Поющая пожали плечами. На их лицах читалось ожидание нечто большего, Вырубающий покачал головой, приняв смиренный и неубедительный вид.

— Это только идея. Я не знаю, откуда взялись эти объекты.

— Не означает ли это, что они предназначались для перемещения большого количества кораблей? — спросила я.

— Я не думал об этом, — ответил Вырубающий.

Хранитель пробормотал:

— Они могли бы нести на себе бремя всех пространственных перемещений наших далеких предков. Чертова куча противоречий…

Я чувствовала, как внутри меня все помрачнело. Огромная черная сфера не отвечала ни на зонды, ни на сигналы, которые мы ей посылали, она просто повторяла их, сдвигая амплитуду вперед, то назад на несколько секунд, но не давая нам ответов о ее точной форме и внутренней структуре, если таковые имелись. Велика вероятность, как мне показалось, что другие подобные сферы в этой системе будут вести себя схожим образом.

— Эта звезда будет преследовать нас, — тихо сказала Поющая-о-Молодости. Остальные посмотрели на нее с некоторым отвращением.

Я приказала «Отваге» сделать пространство вокруг командного мостика непрозрачным. Следящий за нами объект слишком отвлекал внимание. Удручал.

— На данный момент мы будем двигаться дальше и сосредоточим наши усилия на исследованиях планет этой системы, — сказала я. — Если эта сфера создана Предтечами, то возможно, что эта система таит в себе и другие сюрпризы.

— Нечто, что «Отвага» не может распознать?

— Возможно.

Наша броня снова ввела нас в состояние замедления на время перемещения к угасшей звезде на несколько сотен миллиардов километров. Я поручила анцилле «Отваги» следить за всеми изменениями и разбудить меня, а не остальных в случае, если что-нибудь произойдет.

Она это сделала.

После моего пробуждения, «Отвага» показала мне, что на расстоянии менее семисот миллионов километров от намеченной звезды, показания всех датчиков корабля резко и хаотично менялись. С нашей огибающей орбиты движения над звездой многие детали были закрыты неким сооружением, похожим на вуаль. Мы смогли более четко увидеть ее структуру, когда приблизились на приемлемое расстояние.

Некоторые Строители верят в то, что является символом их мировоззрения — что Предтечи когда-то давно обладали превосходящими нынешние технологии, но давно утерянными. Если древние Предтечи создали ту сферу, что наблюдала за нами, затем построили завесу над этой системой, пелену, сохранившуюся на протяжении десятков миллионов лет, то эта вера казалась вполне обоснованной.

Все это очень интригующе. Но большинство вопросов так и оставались без ответа: что здесь произошло, как давно — и почему? И как все это закончилось?

Моя команда прибыла сюда для изучения природы происхождения Потопа. Но одни тайны скрывали в себе другие, еще более загадочные.

Экипаж снова вышел из состояние медлительного сна. «Отвага» двигалась по круговой орбите вокруг пятой планеты звездной системы, темного газового гиганта, окруженного семью кольцами ледяных обломков.

— Звездная дорога! — трепетно воскликнул Вырубающий. — И огромная!

Среди семи колец внутрь по направлению к поверхности планеты изгибалась группа звездных дорог, едва касаясь верхних холодных слоев атмосферы планеты. Как только мы достигли противоположной стороны, мы увидели другую, очень тонкую дорогу, изогнутую ниже планетарных колец, плавно переходя в широкую полосу по направлению к угасшей звезде, подобно нити паутины , натянутой между соседними объектами в звездной системе, раскинувшихся друг от друга на расстояние сорока миллионов километров.

Как мы могли наблюдать, звездная дорога обладала очень гибкой структурой, автоматически приспосабливаемой к изменению гравитационных сил, в силу чего почти на протяжении до угасшей звезды она была тонкой, и лишь при приближении к ее поверхности становилась толще.

Она была здесь далеко не единственной. Большое количество звездных дорог опутывало всю систему, образуя общую сеть, но с существенными промежутками и пробелами, местами они были фрагментированы, в тех местах, где заложенной в их структуру гибкости не хватало, и даже технологии Прекурсоров не смогли побороть силы природы. В этих местах звездные дороги разрушались от времени и скручивающих их сил меж планетарного взаимодействия. Все планеты в Пути Кетона были когда-то связаны, соединены между собой. С другой стороны, некоторые дороги сплетались между собой, закручивались вокруг звезд подобно веревке в наивной детской игре.

Но эти дети играли в огромные по масштабам игры.

Сеть звездных дорог несомненно была создана Прекурсорами, она была гораздо более впечатляющей по своим масштабам и возможно более древняя, чем все те сооружения, которые мы могли видеть в нашей галактике. Но они здесь также находились в спящем состоянии. Такие же мертвые и заброшенные.

Или же так нас заверили ученые Предтеч. Сколько раз скептически настроенные Биоинженеры принимали участие в обязательных лекциях Строителей на тему этих догматических утверждений? Существовало множество объяснений тому, как подобная структура могла регулировать сама себя и адаптироваться к окружающим условиям, не имея в себе никаких реальных признаков функционирования или адаптивных процессов…

И поэтому было решено, что звездные дороги, как и другие артефакты Прекурсоров, были саморегулирующимися системами, и никогда не изменялись во времени по другим важным параметрам, мы приняли это как некую аксиому. Мы верили в это.

Хранитель ликовал.

— Предтечи должно быть сотрудничали с Прекурсорами, причем очень давно! Большая хвала Строителям — хвала всем!

Я не могла понять причины его выводов, однако они не могли не быть верными. Все те объекты, которые удалось нам здесь обнаружить, говорили в пользу этого: временно-сдвигающие зеркала, звездные вуали, массивные комплексы звездных дорог.

Поющая, Хранитель и Вырубающий отошли на противоположную сторону мостика для проведения собственного анализа. Не все были удовлетворены теми объяснениями, предоставленными нам ранее об обнаруженных находках.

— Угасшая звезда, твердо связанная с окружающими планетами в единое целое… Мы видели артефакты Прекурсоров самого разнообразного строения, — сказал Рассвет. — Но значительно меньшие по масштабам.

— Предтечи — я в этом уверен, — сказал Хранитель, наблюдая новые возникшие объекты на дисплее корабля. — Нефункционирующие объекты, как мне кажется. Нет активности. Несомненно доисторические. Такие артефакты существовали в виде неких символов в верованиях Строителей. — Он посмотрел на меня, стыдясь того, что выдает секреты своего клана. — Мои учителя рассказывали, что подобные сооружения были священными реликвиями. Я никогда не думал, что мы сможем обнаружить их на самом деле.

— Никаких следов энергетических сигнатур. Все они неактивны, — сообщила «Отвага». — Возможно, что находятся в спящем состоянии, но это маловероятно.

Внешний вид Хранителя, сочетавший в себе благоговение и тоску говорил о многом. Очевидно, что он был в курсе многих тайн Строителей. Он готовился занять высокое место в их обществе. Наверняка это и было причиной, по которой он был послан на эту миссию.

Неохотно, словно показывая свою наготу, он отошел в сторону от дисплея, и открыл взору окружающих выведенное на него изображение. Тысячи кораблей выстроились группой вокруг широких и раскинувшихся повсюду звездных дорог. Эти старые корабли были достаточно массивными — размерами в пределах одного-двух километров — но с внешним видом, в котором легко угадывалась очевидная мощь, и, на мой взгляд, агрессивность и смертоносность. Тем не менее, общие схожие черты с нашей техникой угадывались безошибочно, и то, что сотворили древние Предтечи во времена своих межзвездных путешествий, их потомками легко узнавалось спустя миллионы лет спустя.

— Должно быть, такое путешествие стоило огромных затрат, — сказала Поющая-о-Молодости.

— Почти наверняка — если даже перелет нашего крошечного корабля практически обанкротил Ойкумену! — ответил Хранитель. — Но зачем? Что они здесь делают?

— Значит, дешевле было отказаться от них, как только их работа была закончена, — выходя из трансового состояния, сказал Вырубающий.

— Но что у них была за работа? — спросил Хранитель, явно разочарованно, чувствуя противоречия.

— Любой десяток из них мог исследовать всю систему, — сказала я. — Но здесь мы видим сотни тысяч кораблей.

— Огромный и боеспособный флот, — заметил Вырубающий. — Посланный сюда для массового и масштабного уничтожения.

Действительно, флот такого размера мог целенаправленно уничтожить миллиарды звезд и планет, и сколько из этих миров когда-то было заселено Прекурсорами?

Хранитель изменил настроение от разочарования к гневу:

— Мы не знаем этого! Строители никогда бы не отдали приказа о подобном!

Вырубающий воспользовался этой возможностью, чтобы согласиться с ним, но преследуя свои цели.

— Положение сил на политической арене в тем времена могло быть другим, — сказал он. — Воины, возможно, были на верхней ступеньке власти. Строители работали на них.

— И Шахтеры? — упрекнул его Хранитель. — Какое положение занимали она?

Вырубающий не клюнул на попытку его завести.

— Это не то, ради чего мы прибыли сюда, — осадила их Поющая-о-Молодости. — Мы здесь, чтобы узнать природу происхождения Потопа. Предтечи не несут ответственности за все то, что могло здесь случиться… Не так ли?

Молчание.

— Мы должны подобраться ближе, — решила нарушить тишину я. — Корабль, двигайся к угасшей звезде на безопасном расстоянии.

— Насколько безопасное? — спросила «Отвага».

— Десять миллионов километров. Отправляй приветствие на раннем диалекте Дигоне. Возможно, Хранитель сможет проинструктировать тебя относительно тайны грамматики Строителей.

Хранитель согласился, немного поборовшись с самим собой. Наши взгляды встретились. Его любопытство подогревалось верностью тайным сообществам.

— Строители хотят знать истину, как и любой из нас, — ответил он.

— Если эти корабли по прежнему являются активными, — я отдавала приказ «Отваге», — то перемещай нас на окраину системы. При необходимости, совершай прыжок в сторону от скопления этих объектов.

— Вы не доверяете нашим предкам? — спросила меня Поющая.

— Она понимает Воинов, — в полголоса сказал Хранитель. Мне не нравилась эта мысль, касаемо моего внутреннего мировоззрения, но тем не менее, не могла с ней не согласиться.

Есть некоторые вещи вокруг нас, которые, не изменяясь, могут оставаться таким же эффективными, но наименее способными что-то объяснить. Все подобные мысли разгораются на уровне подсознания и инстинктов. Они возникают быстро и без всяких на то веских причин.

Эти древние корабли выглядели по-настоящему устрашающими и эффективными. Нам оставалось надеяться, что они были действительно мертвы.

«Отвага» доставила нас дальше угасшей звезды. Масштабность структур Прекурсоров здесь потрясала. В сравнении с артефактами этой системы, Чарум Хакор казался примитивным захолустьем. И все же там, где были натянуты великие межпланетарные мосты, древние корабли — корабли Предтеч — были собраны в строгие дисциплинированные боевые ряды, будто все еще находясь в состоянии боевой готовности, по-прежнему выжидая, наблюдая.

Поющая-о-Молодости высказала то, о чем мы все дружно думали:

— Эти корабли могут быть намного старше, чем все то, что засвидетельствовано в документах. У нас есть лишь смутные представления, какими были тогда Предтечи. Наиболее древние записи уже давно исчезли.

В те давние времена эры цифрового хранения информации, наименее качественного и наиболее подверженного централизации и катастрофическим ошибкам.

Но у нас были куда большие проблемы.

— Нам необходимо выбрать самый безопасный вектор перемещения к кораблям и найти путь на борт, — сказала я. — Не исключено, что эти корабли прибыли сюда с аналогичной нашей миссией.

Мой экипаж трезво оценивал последствия всех действий.

— Мы отправим мониторов, — сказала я.

Вырубающего такой план не убедил.

— Наши машины имеют меньшие шансы быть признанными одним из нас, — отметил он. — Мы изменились меньше, чем они могли бы ожидать.

— Разве в те времена они не носили брони? — спросила Поющая.

— Неизвестно, — ответила ей я. — Строители хранят эти знания в строжайшей тайне. Что-то из этого знает Хранитель, некоторую информацию касаемо тех времен. Древние фразы, бессмысленные сегодня.

— Все то, что я вам сказал, вытекало из простого метода индукции, — отметил Хранитель, снова чувствуя неудобство выделения из остальных членов экипажа. — Другие кланы тоже имеют свои традиции и ритуалы.

— Воины избавились от своих ритуалов в течении гражданской войны, — сказала я. — Что касается Шахтеров… — я посмотрела на Шахтера из нашего экипажа.

— Тоже потеряли, — ответил Вырубающий. Он взглянул на Хранителя. — Строители уничтожили их.

— Биоинженеры никогда не принимали величие прошлого, — сказала я, надеясь предотвратить дискуссию о том, кто кому что сделал. — Они никогда не видели в ушедших годах совершенства и источника поклонения.

— Вы говорите об этом даже тогда, когда столкнулись непосредственно лицом к лицу? — спросил Хранитель, когда мы пролетели широкий сегмент звездной дороги. Очень легкой, немыслимо прочной — и полностью неизвестной. Звездные дороги опутывали окружающие миры подобно гнезду сильно ослабленной птицы.

— Половина массы вещества в этой системе была преобразована в конструкции Прекурсоров. Находится здесь подобно внутри огромной головоломке.

— Величие не всегда измеряется размером, — заметила я. — Небольшое правило жизни.

— Мне интересно, о чем думали наши предки, видя все это, — прошептал Рассвет, — быть может, они прибыли сюда для поклонения…

Но никто из нас не мог быть уверенным в том, сколько кораблей предоставят нам возможность протянуть руку дружбы и выказать признательность.

Мы стояли перед выбором, который казался наиболее очевидным. Предтечи прибыли сюда с целью реагирования на экстремальную поставленную перед ними задачу — или же для того, чтобы мстить с расчётливой точностью. Затем они оставили здесь свои корабли. Пожертвовали ли они своими жизнями ради выполнения своей цели? Или же их цель была как-то связана с Потопом, что Потоп уже однажды нависал смертельной угрозой над всем живым…

Все возможно. Но если Предтечи все еще были здесь, то они наверняка хорошо спрятались.

Мы выбрали отдаленную группу из семи кораблей и начали осторожно приближаться к ней. Флотилия никак не отреагировала, даже когда мы перешли минимальное безопасное расстояние. Она состояла из двух кораблей первого ранга, каждый длинною в пять километров, по сравнению с которыми «Отвага» казалась крошечной, и из судов шестого или седьмого ранга, четыреста метров в длину. У них были темные стройные корпуса, возможно ведущие или поддерживающие корабли для сопровождения первых двух больших.

Мы понятия не имели, какое вооружение они могли нести на борту.

«Отвага» продолжала приближаться. Мы находились на расстоянии километра от корабля шестого ранга и запустили наблюдательный зонд на более высокую орбиту.

— Нет ответа, — сообщила «Отвага».

Поющая и Хранитель продолжали наблюдать за ближайшими кораблями, анализируя все то, что можно получить от излучения объектов.

Моя анцилла и я вместе уже более двух тысяч лет. В этом путешествие я просила ее снизить уровень комментирования относительно нашей ситуации, включая поведение экипажа.

Но сейчас — она удивила меня. Впервые за последние десятилетия она внезапно появилась в персонифицированной форме, блокируя мое зрение, и попросила моего полного внимания.

— Статистический анализ отдаленных границ говорит о возможности существования жизни в соседней системе, — сообщила она, и показала звезду в десяти световых годах отсюда, испускающее малоинтенсивное оранжевое свечение звезда в середине скопления Паука.

— Три небольших скалистых мира и один очень холодный ледяной гигант. Признаки жизни имеются только на внутреннем мире, и очень слабые. Температура окружающей среды близка к ближайшей звезде, и позволят жидкой воде концентрироваться на планетарной орбите. Кислород, метан, соединения серы, на таком расстоянии — ни малейшего намека на хлорофилл.

— Какая жизнь? — спросила я. — Конечно не техногенная.

— Нет. Природа сочетаний элементов говорит о весьма необычных вариантах.

— Необычных в каком аспекте?

— Органическая активность, но с генетическим профилем Предтеч. И никаким другим.

— Это все?

— Наши поиски были тщательными. Больше нет никаких генетических сигнатур в созвездии Паука или во всем Пути Кетона.

Очень любопытно! Жизнь возникает там, где действуют правила химии и энергетического обмена, водная среда, где свет звезд может разогнать в стороны тьму окружающего космоса. Здешние скопления звезд должны иметь тысячи органически активных миров, от заключенных в ледяные панцири лун до скалистых планет, до самосогревающихся газовых гигантов. Тем не менее Путь Кетона — единственная из систем — была мертва.

В какой то степени наша задача облегчалась… Но все так же беспокоила меня. Если слабые сигнатуры вокруг оранжевой звезды принадлежали Предтечам, то, скорее всего, там жили потомки тех, кто прибыл сюда десять миллионов лет назад.

А это означало, что Путь Кетона уже либо пережила массовое вымирание органической жизни, или же она здесь никогда не развивалась.

Хранитель привлек мое внимание к ближайшему кораблю.

— Они остаются инертными. Скорее всего, стыковка и вхождение на борт будут безопасными.

Внешняя поверхность корабля была испещрена трещинами от микрометеоритов подобно воздействию кварца из песка. Эрозия в некоторых местах достигала глубины в несколько сантиметров, давая нам достаточно полезные сведения о воздействии пролетающих мимо комет, оставляющих свой пыльный газовый след все снова и снова.

Старые вещи изнашиваются, как ни крути.

— Возможно, там есть бесшовный люк, впереди ведущего узла, — сказал Хранитель. — Обратите внимание на глубокие стопорные канавки. Люки наверняка служили спасательным выходом и возможно является не настолько зафиксированными, как остальные части корпуса.

«Отвага» рассчитала предполагаемую точку входа.

— Отправить мониторы, — распорядилась я.

— Мы должны выходить, пока они работают? — спросил Рассвет.

— Нет необходимости, — ответил ему Хранитель. — Любая эффективная ловушка, если она имеется, будет настроена по всему периметру системы.

Я согласилась, что такая осторожность не была практичной в данных обстоятельствах. Мы придерживались нашего плана. Группа из десяти мониторов покинула «Отвагу» и направилась к древним кораблям. При малейших признаках их работоспособности мониторы могли отступить и попытаться вернуться, или же в случае, если опасность будет угрожать нам, выступить в качестве приманки и дать нам время, чтобы ретироваться.

Двое мониторов решили использовать манипуляторы. Первый из них слегка коснулся изношенной поверхности корабля.

— Нет никакого ответа, — сообщила «Отвага».

Во флотилии, и во всем этом древнем флоте, ни один корабль, большой или маленький, не демонстрировали ни малейшей реакции.

Для машин десять миллионов лет — это очень долго. Но для живой планеты это только короткий путь. Поэтому, как только наши мониторы открыли люк корабля, я мысленно перенеслась к маленькой оранжевой звезде и ее планете с сигнатурами жизни.

Именно там мы найдем ответы.

Десять веков я провел в медитативном уединении, в то время как Биоскульптор выполняла свои обязательства перед Советом — и перед Мастер-Билдером, и создавала свои собственные биологические ловушки и творения. Очень умно, моя жена. Мне ее очень не хватает. Она уравновешивает и дополняет меня, даже является частью моей совести. Но, несмотря на все ее мудрые попытки, обеспечив меня быстрым кораблем, умной анциллой и смешанной командой помощников, она не смогла предотвратить мой захват.

Странно, то, что я рассказываю, возвращает меня в то время, когда я был в Криптуме, так близко к Домену… Воспоминания, о которых я думал, что потерял их до сегодняшнего дня. Или отбрасывал. Я никогда не был склонен к уединению или медитации. Тем не менее, наблюдая, как наш заброшенный корабль погружался все глубже и глубже в корчащееся гнездо сплетения звездных дорог, вместе с Каталогом, хранящим молчание, можно было немного поддаться этому, погрузиться в воспоминания, повариться в собственному соку, как Фортенхо, мой самый большой враг из числа людей, так четко описывал свой захват и заключение. До той поры, пока Композитор жестоко не вобрал в себя его сознание и воспоминания.

— Это ободряет, — сказал Каталог.

— Что именно? — спросил я.

— Ожидание неизбежного. Сейчас я по-настоящему являюсь индивидуальным.

— То есть тем, кем вы были, прежде чем стать Каталогом? — снова спросил я.

— Не надлежащий вопрос, — ответил он.

— Я слышал, что каждый Каталог имеет определенную историю, — продолжил я, чувствуя себя менее напряженно, чем говорил мне мой страх.

Каталог посмотрел на меня своими многочисленными сенсорами. Оскорбил ли я его?

— Это не секрет, — ответил он после молчания. — Судьи выбирают кандидатов из тех, кто совершил некий проступок. Понимание природы вины является нашей основной сильной стороной.

— И каким был ваш проступок? — спросил я.

— Не обнаружено. Вычеркнуто. Я служу.

— Мы, вероятно, не выживем, — сказал я. — Вы знаете о моих преступлениях, не так ли?

— Я знаю о ваших предыдущих поступках. Каталог не судит. Я записываю.

— Тогда расскажите мне. Мы будем на равных.

— Вы издеваетесь надо мною?

— Вовсе нет.

Сенсоры на его панцире изменились, и изнутри донесся гудящий звук.

— Прежде, чем надеть этот панцирь, я был Шахтером, — сказал он. — Я неправильно выбрал направление разрушения планеты, превратив ее в кучу космических обломков. До того, как экипаж, включая моего младшего помощника, эвакуировался.

— Младший помощник… Вы что-то имели против него, или ее?

— Его. Он был наследником властной семьи, самой высокой из нашего класса. Я бросил его там. Невозможно передать словами, что я чувствую.

— Он погиб?

— Абсолютно. И двенадцать членов его экипажа.

Это представило моего верного спутника в совсем ином свете.

— Судьи выбрали бы вас исходя из этого случая?

— Они сделали это.

— Вы должны обладать какими-то особенными качествами.

— Да, — снова раздался гул. — Глубокой развращенностью.

— Однажды я пытался уничтожить целые виды, — признался я.

— Возможно, вам суждено стать таким же, как я, — сказал Каталог.

— Возможно. Я не сужу. Вы не судите. Мы здесь, что бы наблюдать. И сделать все возможное, чтобы выжить.

— Правильно.

— Рад, что мы это решили.

Я протянул руку и сжал одного плечо. Каталог поднял одну из своих конечностей и сложил пальцы, затем каждый вывел литеру «Y» — я вокруг своего носа, Каталог по передней части панциря вокруг одного из сенсоров. Воинский жест осознания собственного стыда.

— Теперь вы почетный Воин-Служитель, — сказал я.

— Если вы настаиваете, Дидакт.

Мы выжидали.

— Вы все еще связаны с Судьями, верно?

— Нет, — ответил он. — Все каналы были закрыты. Домен также заблокирован.

— Они снова перемещают Гало? — с содроганием спросил я.

— Возможное объяснение, — ответил Каталог. — Или что-то еще.

Мы приближались к середине клубка, двигаясь вдоль намотанных лент звездных дорог, внутрь структуры, отличавшейся от всех творений Прекурсоров, виденных мною раньше.

Звездные дороги были объединены таким образом, что образовывали огромные, параллельные двойные дуги как две натянутые тетивы лука от древнего оружия. А в центре каждой двойной дуги светилось бриллиантовое кольцо, окружающее нечто черное, чем тьма глубокого космоса.

— Это не корабль, — сказал я.

— Похоже на Ковчег? — спросил Каталог.

— Я не знаю.

— Может, они надеются захватить нас, как Лайбрериан собирает своих животных? — Каталог вытащил наружу большинство своих сенсоров. — До того, как все соединения были закрыты, Гаруспис снабдил меня некоторым количеством записей. Я провел поиск и сейчас могу осуществить структурирование информации.

— Какой?

— Показания от Биоскульптора и других по всей Ойкумене, — сказал Каталог.

— Она тоже была допрошена?

— Да.

— И вы получили ее показания?

— Да, до того, как Сеть закрылась.

Двойной дуги нитей из клубка заслонили все наше поле зрения.

После долгого, мучительного ожидания — Каталог без сомнения нежился в своих знаниях, но абсолютно молча и неподвижно, — я спросил:

— Готовы рассказать?

Я люблю планеты — эти агломерации из породы и летучих газообразных веществ, они вращаются вокруг большинства звезд в галактике, и даже между ними.

Большинство из планет появляется из сжатых газовых шаров, по мере остывания превращающихся в каменные глыбы. И все среди них встречаются увлекательные исключения. Я долго изучала скованные во льдах луны, где среди блестящего ледяной торса планеты находились формы жизни, невидимые глазу, среди океанов и пронизанных сетью глубоких пещер гор. Сдавленные километрами минерально-холодного льда, они крайне редко, если вообще могли, видели звездное небо, существуя мечтой о вечном, в богатой серой тьме.

Три раза я освобождала ледяные луны — открывала расщелины в низкотемпературных панцирях из льда, освобождая заключенные там формы жизни. Они поднимались на поверхность, пораженные глубиной и необъятной пустотой космоса, а затем впали в ужас и уныние, снова приступая к поисках убежища среди льдов их планет. То, что я им показала, уничтожило их разумы и воспоминания. Сейчас они уже ничего не помнят о Предтечах.

Я не знаю, сможет ли ледяной панцирь их планет защитить от воздействия Гало. Наверное нет. Однако многие из них были очень маленькими… меньше, чем моя ладонь. Которых я могу спасти.

Сколько же существовало видов, подобным этим ледяным затворникам! Пустое величие пространства является стеной, возведенной между любовью, суровостью и жестокостью.

Когда Предтечи находились на заре своей цивилизации и были привязаны к своей родной планете, они наверняка задавались вопросом, кто мы и зачем существуем, как нам себя вести в случае встречи себе подобных — или наших создателей, где-то там, в пустоте. Но проблема была в том, что окружавшая нас пустота настолько огромна, и ее пересечение превращалось в невероятную задачу, что на протяжении тысяч лет с тех пор, как мы обрели речь, научились добывать огонь, выражать свои мысли в искусстве, создавать машины, мы все еще цеплялись за нашу судьбу и избегали бесконечности вакуума.

Неся в себе неопытность, наивность, надежды и страхи.

Молодая мудрость.

Все люки древних кораблей мы открыли без какого-либо сопротивления и реакции. Все данные и записи, эквивалентные нашей анцилле, примитивные устройства записи, огромные и громоздкие, распались на искаженные случайные бинарные модели информации.

Двоичная система кодировки информации! После великих случаев потери информации, цифровые носители уступили место субстратам из квантового образования. Тем не менее на этих кораблях, последняя надежда найти бортовые записи и исторические документы рассыпались при прикосновении.

Десять миллионов лет очень долгий срок для машин.

Мы закончили обследования, зная немногим более, чем в начале нашего путешествия — у нас были смутные представления относительно наследия предков, с осознанием того, что эти корабли, выстроенные в скопление возле звездных дорог подобно стае серых птиц над куполом священного собора, напоминали нам часть архаичных ритуалов Строителей. Не более. И не менее.

— Они принадлежали Предтечам, это все, что мы можем знать наверняка, — сказал Вырубающий.

— Мы можем привезти сюда лучших техников из числа Строителей, — согласился Хранитель. — И вместе с ними команды исследователей, которые осмотрят корабль за кораблем… Нам есть, чему здесь поучиться!

Но энтузиазм Хранителя звучал неубедительно. Возвращение в нашу галактику, где разворачивалась большая часть исторического развития Предтеч, без особого результата и с сомнительными выводами казалась мне глупостью. А вот подготовка к встречам с Потопом, выявление его природы и поиск возможных путей противостояния ему — вот что имело сейчас приоритет.

Единственное, что мы все вместе могли предполагать наверняка об этом огромном флоте, который мы оставляли позади, мертвого и жалкого, устаревшего, было то, что ни один из биологических видов никогда не будет предпринимать такие усилия просто так, только в случае защиты самого себя. Ни один из видов не отправился бы в такой дальний путь, если только ради одной цели — тотальная война.

А как насчет Прекурсоров, чьи переплетения дорог простираются вокруг планет и через окружающие звёзды?

Куда они исчезли?

«Отвага» взяла курс к внутренним звездам туманности Паука через еще один прыжок, в сторону крошечного оранжевого солнца.

Свежее излучение от уникального живого мира приветствовало нас, когда мы прибыли к намеченной по координатам систему — излучение длинною менее двух секунд.

— Замечательное, свежее излучение, — отрапортовала Поющая-о-Молодости. — Оно заставляет чувствовать меня более привязанной к реальности.

То, что было статистическим предположением там, вдалеке, теперь приобретало определенность. Здесь не было никаких звездных дорог, ни орбитальных конструкций, ни кораблей. «Отвага» предоставила нам четкие изображения даже сквозь колебания атмосферы планеты.

Мы изучали лица тех, кто обитал там — больше всего нас интересовали именно они — а также их города и небольшие поселения. Их были десятки тысяч, может больше. Но конечно, не миллионы.

Одинокая и простая планета.

Наши эмоции стали не такими бурными.

— Их уровень технологического развития весьма примитивен — огонь, керамика, небольшая обработка металла, — сказал Рассвет. — Поэтому их так мало, даже в сравнении с их ресурсами, определяющими контроль за популяцией. Кроме того, они, кажется, вернулись к состоянию естественной эволюции.

Поющая продолжала докладывать менее поразительные детали:

— В недрах планеты и в вулканических жерлах признаков жизни не обнаружено. Ничего нет и по анализу подземной биосферы. Никаких признаков древних залежей жидкого топлива — на углеродной или нефтяной основе.

— Если они прибыли сюда вместе с флотом, — заметил Хранитель, — то они должны существовать здесь уже десять миллионов лет.

В перспективность такого существования сложно было поверить. Либо их предки отчаявшись были вынуждены колонизировать эту бедную ресурсами планету, либо они давно утратили большую часть своих знаний.

Мы обдумывали это с надлежащим тихим уважением.

— Нехватка ресурсов может сдерживать прогресс, — сказал Хранитель. Я заметила некоторые нотки презрения в его голосе.

— Даже если так, они должно быть лишились всего, чего имели, — удивленно сказал Рассвет.

— Или же были брошены здесь, оставлены ни с чем, — заметил Вырубающий. — Судя по минеральным следам, жизнь на этой планете до прибытия Предтеч не существовала. Здесь имеется определенный процент радиоактивных руд, однако и океанов, которые, как и они, богаты дейтерием.

— Они могли бы сбежать, если бы хотели, — пришла к выводу я. — Оружие? — задала я вопрос «Отваге».

— Ничего такого, что могло бы причинить нам вред, — отрапортовал корабль. — Они живут и работают с огнем в одиночку. И не более этого.

— Но почему? — спросила Поющая.

«Отвага» перешла на низкую орбиту.

— Мы перехватили звуки, — сообщил Рассвет, и провел пальцами по дисплею, воспроизводя нам слова, доносившиеся из небольшой деревни в нескольких сотнях километров ниже. Из них мы ничего не поняли.

— Это не древний Дигон? — спросил Хранитель.

— Он достиг своего пика менее трех тысяч лет назад, — сказал Рассвет. — Мы не имеем ни малейшего представления, какие формы Дигона существовали, если допустить, что наречий могло быть множество, когда найденный нами флот покинул нашу галактику. Корабль собирает об этих звуках как можно больше информации, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что этот язык проще, чем наш собственный.

— Простой язык часто бывает более синтаксически продвинутым, — сказал Хранитель, неожиданно прозрев. — Их технологии и сооружения могут быть скрытыми, они могли перейти в оборонительный режим, пряча их! Возможно, что в Пути Кетона существуют угрозы, о которых мы ничего не знаем.

— Более похоже, что они решили подавить все возможные технологии на куда более глубоком уровне, — заметил Рассвет. Хранитель замолчал в смятении. Он не мог заставить себя поверить в то, что Предтечи когда-то могли отказаться от использования передовых инженерных решений.

— Без сомнений, они еще могут копать, — с самодовольным видом сказал Вырубающий. — Они стали Шахтерами. Все они. Иначе как они добывают камень и глину?

Мне трудно понять, когда Шахтеры пытаются проявить чувство юмора.

Никто из нас никогда не видел Предтеч в таком уничтожительно примитивном состоянии. Внешнее они были около двух трети высоты и массы здорового Манипулара. Их постройки редко были выше, чем один-два этажа, и шире пяти-шести метров.

— Как мы вообще сможет от них что-либо узнать? — спросил Хранитель. — У них есть хоть какое-то подобие культуры?

— Скорее всего, они полагаются на устные рассказы, — ответила Поющая. — Я наблюдала это на примере других видов.

— Может быть, это некий вид Потопа — остатки результатов неумелого скрещивания? — предположил Хранитель.

— Их генетическая структура чиста, — настаивала Поющая. — На клеточном уровне они не отличаются от нас. Я думаю, что первые группы поселенцев сделали все возможное в сложившейся ситуации. Они не могли растрачивать и без того скудные ресурсы. Но здесь есть и другие живые организмы, животные, причем некоторые из них используются в качестве гужевых.

Готовя главную изюминку, она добавила:

— И некоторых употребляют в пищу, — она выдержала паузу, чтобы сказанное для всех стало удивительным фактом. Предтечи не употребляли в пищу мясо животных на протяжении многих миллионов лет.

— Более интересен тот факт, что их животные происходят от исходной популяции переселенцев. Включая те, которых они едят. Даже растения имеют в себе генетическую структуру Предтеч, если они на самом деле и являются растениями. Скорее всего, они прибыли сюда без генетических библиотек и не имели возможности создать сложную экосистему. Они использовали то, что имели.

Она подняла голову, и ее глаза округлились.

— Мне интересно, они захотели бы съесть нас?

Хранитель не мог сдержать своего отвращения.

— Что они такого совершили, что заслужили такой деградации?

— Ничего подобного в нашей истории нет, — ответил Рассвет.

Поющая сделала все, что собрать по крупицам более полную картину социального быта наших исторических родственников.

«Отвага» сообщила, что посадка непосредственно на планете представляла слишком большой риск. Мы пока не могли быть уверенными в том, что из увиденного нами правда, относительно Предтечей там, внизу, даже если они были единственными хозяевами этого мира, с признаками, не свойственными животным — все равно все это могло скрывать истинный уровень их технологий. В частности, Хранитель поддерживал эту точку зрения. Он предпочел объяснения завуалированным отговоркам, стыдясь того, что он считал позором для Предтеч.

«Отвага» подготовила два разведывательных судна, несущих на борту легкое вооружение. Быстрая лотерея между членами экипажа выявила, что трое из нас спускаются к поверхности планеты, а двое остаются на борту корабля.

Я настояла на своем участии в экскурсии.

Наши разведывательные корабли вспороли тонкую пелену облаков, затем последовали вдоль извилистого контура скалистых гор, между которыми раскинулись огромные пресноводные озера. Поскольку ось планеты располагалась перпендикулярно ее орбите, то на протяжении многих сотен миллионов лет она не подвергалась интенсивному похолоданию и не знала обледенения. Погода большую часть времени была устойчивой с тускло-серой низкой облачностью, но редко случались сильные грозы с выпадением осадков. Но тем не менее, на вершинах гор можно наблюдать небольшие снежные шапки.

На планете был только один небольшой океан, раскинувший свои берега в южных полярных регионах, его плотная, соленная вода содержала в себе большое количество минералов. Вся остальная вода на планете была пресная, и содержалась в глубоких чистых озерах.

Наши корабли пролетели над низкими горными хребтами, затем остановились и зависли на высоте несколько тысяч метров над коричневой пологой равниной. Местный пейзаж был сформирован вытекшей из глубин озер лавой, огромными потоками создав хаотически разбросанные по округе каменистые валуны. Равнина располагалась ниже уровня моря, настолько, что позволяло ей быть защищенной от всех ветров и широко раскинулась между двумя горными хребтами, в то время как ветра образовывали на прилежащих горах наносы из песка и изрезали их бесконечными потоками эрозии.

На южном склоне скалистой горы в устье долины показалась широкая расщелина, прорезавшая поверхность гранитной скалы.

Вырубающий не был впечатлен местной геологией.

— Больше похоже на место ссылке, чем мир, в котором можно что-то создать, — сказал он. — Я бы никогда не выбрал его.

— Ты говоришь, как истинный Шахтер, — сказала Поющая. — Биоинженеры отметили бы другие возможности, другие потенциальные преимущества.

Исходя из моего опята могу сказать, что бедный и бесплодный мир может способствовать быстрому культурному росту, что в свою очередь, провоцирует стремительное развитие и обновление технологий. Мы наслаждаемся благами нашей цивилизации. Но здесь был не тот случай. Кто вынудил из искать это странное место для покаяния, чтобы разместить именно здесь центр эволюции, с неизбежными проявлениями каннибализма?

Корабли высадили нас в километре от города. Низкие и плоские жилища располагались подобно осадочным слоям горных пород на склоне низкого хребта.

Мы спустились вниз, чтобы рассмотреть простой и плоский город. По моему указанию Вырубающий остался рядом с его кораблем.

Низкая стена раскинулась в сорока метрах от места нашей посадки. Рядом со стеной стояли десять приземистых, покрытые рыжим мехом, животных, массивного телосложение, весом около пятистам килограммов каждый. Они паслись вдоль стены и ели темно-зеленые побеги растений, проглядывавшие через трещины и провалы почвы. Стена вероятно была создана как канал-защита от возможного наводнения и его вторжения на территорию города. Травоядные животные легко перешагивали через нее, чтобы найти свежие побеги.

Облака рассеялись, освободив от своего плена вершины гор. Солнечный свет ярко осветил поверхность холма, иссушивая и растрескивая почву.

— Взгляните на их морды, — сказала Поющая. Я уже сделала это, и мне не понравилось сходство. Я подошла к ближайшему животному. Оно оставило свое занятие и внимательно наблюдало за мной своими близко расположенными серыми глазами.

— Похож на Вырубающего, — заметила Поющая.

Вырубающий потрогал свое лицо руками, и выглядел задумчивым.

— Прекратите, — сказала я.

— Прошу прощения.

— Возможно, больше похоже на Хранителя, — согласилась я. Поющая прикрыла рот рукой.

Я наклонилась в нескольких метрах от животного, некогда адаптированного Предтечи, чтобы более внимательно изучить его лапы. Ступни и фаланги пальцев действительно были основаны на прородительной структуре и анатомии Предтеч. Эти существа приняли нас за пастухов, наблюдающих за стадом вне предела городских стен. Но первые выводы могли быть не столь очевидными.

Травоядное повернуло голову, потеряло любопытство, и снова наклонило шею, чтобы продолжить срывать побеги.

В нескольких сотнях метрах к северу, в отдаленной части города, здания были обнесены другой стеной, покрытой серо-зеленными кустами. Если мы приблизимся туда, то на этом участке нас наверняка заметят и примут меры. Возможно, что вполне не дружественные.

Я обернулась и посмотрела на Вырубающего.

— Мне кажется более вероятным, что они заметят наше родство в том случае, если мы будем без брони.

Вырубающий, стоявший рядом с первым кораблем, не был в восторге от этой затеи. Через свои шлемы мы услышали его слова:

— Я сомневаюсь, что они признают нас даже, если мы будем голыми. Они пали слишком низко.

— И все же, несмотря на это, — сказала я, и отдала приказ мой анцилле. Моя броня раскрылась, разобралась на сегменты и сложилась в компактный блок на сухой траве. Моя анцилла и я уже давно достигли паритета относительно заботливых предупреждений. Сейчас она молчала. Она знала мои мысли.

— Я также пойду туда без брони, — сказала Поющая.

— Нет. Только я.

— Биоскульптор!

Оба моих спутника выглядели расстроенными.

— Только я, — настаивала я. — Вырубающий останется здесь, чтобы прикрыть нас.

Я предпочла оставить Шахтера в безопасном месте, потому, что и Поющая-о-Молодости, и я страдали от своей намеренной слепоты, что спровоцировано пеленой разума, нависающей над Биоинженерами в момент очарования жизнью.

Она и я шли по засохшей грязи. Я была только в нижней одежде, мои ноги были оголены, одеты только в тонкие носки. Земля была твердой и холодной, воздух свежим, и не опасным.

По моему сигналу Поющая шагала за мной в двадцати метрах позади — она хотела идти впереди меня, но я запретила ей. Мы были обучены действиям в подобным обстоятельствах, но теми туземцами, которых мы встречали во время странствий по мирам, никогда не были Предтечами. Во всяком случае, чувство вежливости в местном населении должно было сохраниться, даже по прошествии десяти миллионов лет.

За городской стеной раскинулась грязевая полоса, без сомнения построенная для защиты от травоядных животных, за которой располагалось распаханное поле с многими рядами серо-зеленых стеблей, увенчанных остроконечными листьями, среди которых свисали морщинистого вида плоды и стручки. Ветер шелестел листьями и плодами. Они выглядели сухо и неаппетитно, но независимо от их генетики, выглядели как обычные растения, что говорило о том, что Предтечи не полностью погрузились в грязь своими деяниями.

Никто из нас не пытался перейти через поле. Вскоре, двигаясь вдоль стены, мы достигли ближайшего комплекса зданий, неправильной пятиугольной конструкции из сырцового кирпича, с фундаментом из грубых обработанных камней. На грязь между швами были нанесены строки неизвестных символов. Продолговатые дверные проемы находились на каждом здании в количестве одного-двух, и были завешены грубой тканью.

В ближайшем проеме морщинистая толстая рука отодвинула висящую ткань, и на мгновение я смогла различить темную фигуру в неудобной позе, голую, выглядывающую для поверки и подтверждения того, кто посмел нарушить их покой. Женщина, подумала я, уже не в рассвете лет, со сморщенной кожей на животе и очень странной формой волос на голове. Наиболее отчетливо линия серых волос пролегала вдоль ее подбородка, поднимаясь к верху, замыкаясь у носа. По крайней мере, она выглядела как классический Предтеча.

Женщина метнулась вовнутрь, и занавеска опустилась.

В другом дверном проеме, позади основного массива жилищ, в сторону отдёрнулась другая занавеска, и вторая фигура шагнула на встречу солнцу. Это был мужчина с квадратным широким лицом, толстой шерстью на подбородке и лбу. Толстые ноги поддерживали приземистое и громоздкое туловище. Он был одет в тяжелые серые одежды. Его лицо было сосредоточенным и наблюдательным, но по нему сложно угадать его истинное выражение.

Позади него в свете ламп или огня маячили силуэты молодых женщин, одетых в легкие одежды. Половой диморфизм был очевиден, но не доведен до крайности. Они были гораздо ближе к друг другу по внешнему виду, чем я и Дидакт, но, конечно, наш диморфизм был искусственным, определенный положением в клане, а здесь они отказались от него, если вообще когда-либо обладали.

Я была очарована! Я никогда не видела Предтеч, настолько отличающихся от нашего вида: меньше полуметра в высоту, с широкими плечами и туловищем, с толстыми ногами и короткими руками, с длинными пальцами, которых было всего пять на каждой ладони.

У меня закружилась голова от такого открытия. Моя анцилла должна была управлять подобными реакциями через воздействие на ствол моего спинного мозга. Теперь я с трудом сглотнула и вернула себя в сосредоточенное состояние, оставляя в себе намеренно частицу тревоги.

Ветер трепал мои одежды, как мне казалось, делая мои истинную форму тела явной для осмотра. Для них я была странно высокой и стройной, мои глаза были больше, а кожа — белее. Я сомневалась, что они спокойно признают наше родство.

Я протянула свою руку.

Единственное, что мы знали о наших предках, что древние Предтечи обладали острым обонянием, и использовали его для определения родства и других социальных отношений.

Теперь ветер дул мне в спину. Мужчина втянул воздух через широкие ноздри, шире, чем мои собственные. Он шагнул вперед с легкой неуклюжестью, напоминавшая мне первую форму Воина-Служителя, он остановился в двух шагах от дома и указал на женщин, которые тоже последовали за ним.

— Все хорошо, мы прибыли издалека, и мы здесь, чтобы поговорить с вами, — сказала я на самом древнем известном диалекте Дигона. — Мы прибыли из нашего старого дома в этот новый дом. Вы в порядке?

Мужчина махнул рукой и издал утробный крик. Женщина выстроилась боком позади мужчины. Она, казалось, не боялась меня. Она высовывали голову, изучая меня. Ее ноздри раздувались. Ее реакция не выглядела напряженной, ее можно было истолковать как заинтригованную, но озадаченную.

По всем жилищам все больше занавесок отодвигалось в сторону, и из-за них появлялись другие фигуры — мужчины, женщины, все среднего возраста и старше. Очевидно, что они старели согласно естественному течению времени. Детей нигде не было видно.

Стены всех жилищ были украшены неизвестными символами. Но на одной из стен старого сооружения виднелась в десятки раз больше, чем остальные, вырезанная круглая эмблема, повторяющийся знак, так часто встречающийся в орнаменте Предтеч, что в нашей повседневной жизни мы не замечали его присутствия: окружность вокруг древовидного разветвления угловатых вен.

Давным-давно, будучи среди Биоинженеров, я слышала об этом знаке, называемом Элд. Другие, преимущественно Строители, называли его Знак Древа. Предтечи связывали его с Мантией с очень давних времен, но его происхождение оставалось загадкой.

И все же здесь было подтверждение… Чего?

Что-то увековеченное в памяти, но что именно?

Снова я почувствовала сильную тревогу. Преодолеть столь огромное расстояние и обнаружить полностью изолированных братьев и сестер, при таких обстоятельствах… и все же этот знак является самым распространенным в культуре Предтеч! Почему это должно меня удивлять или же охладить? Но оно делает это со мною.

Что-то во мне не хотело находить здесь знак Элд, все, что с ним было связанно и объединено. Не здесь.

Небольшая группа собралась на прогалине между низкими жилищами. Громоздкий мужчина перестал издавать улюкующие звуки. Никто не издавал ни звука.

Я обвела взглядом собравшуюся группу, затем повторила все то, что сказала ранее, добавив:

— Мы Предтечи. Вы такие же. Есть здесь кто-нибудь, кто может говорить о давно минувших временах?

Разговор на древнем Дигоне дается мне нелегко — без сомнения, моя анцилла произносила слова куда лучше, и с грамматической точки зрения фразы звучали куда правильнее. Слова существуют, как генетический материал, некоторая часть из них сохраняется, другая дико изменяется. Но уже тогда мы начали понимать малую вероятность того, что они понимали и этот древний язык.

Пожилая женщина отделилась от группы и пожав плечами направилась к нам, остановившись в трех шагах. Поющая, казалось, готова была вмешаться, но я жестом приказала вернутся ей назад.

Женщина осмотрела мои плечи, затем подняла свои глаза и взглянула на меня. Она пошевелила губами, обнажая крепкие серые зубы, и встретила меня широкой улыбкой. Эти Предтечи по-прежнему были способны на эмоции, на использование гримас в общении, а я с трудом могла в ответ приподнять уголки моих губ!

Но я сделала все возможное и снова протянула свою руку.

Женщина схватила мои протянутые пальцы. Ее собственные были покрыты грязью и зелеными пятнами. Жирные на ощупь, тем не менее, они крепко вцепились в мою руку. Она осторожно потянула меня, призывая пойти с ней и снова одарила меня улыбкой.

Я последовала за ней. После десяти длинных шагов, мы словно пересекли некую линию, и все остальные бросились вперед, чтобы окружить нас. Меньшая группа распалась и окружила Поющую. В своей броне она возвышалась над всеми, в спокойной и осторожной позе, согласно пройденной нами подготовки. Лучший вариант, чтобы выглядеть доброжелательным, но не беззащитным, и предсказуемым.

Группы сливаются в единую, оттесняя нас в центр, не дотрагиваясь до нас, но проявляя грубую фамильярность. Глаза Поющей сверкнули. Их прикосновения становились все более и более близкими. Они хотели знать обо мне все. То, что они обнаружили, удивило их. Они немного отстранились, встревожились, но продолжали улыбаться. Наши методы воспроизводства себе подобных сильно разошлись за миллионы лет.

Теперь толпа расступилась, образуя проход, по которому приближалась другая, более старая женщина с жестким, стального цвета серого мехом по обе стороны головы и плечах. Она подошла ко мне, отодвинула в сторону рукой державшую меня женщину, и обвела взглядом всех остальных, словно задавая немой вопрос, хочет ли еще кто-нибудь вмешаться.

Она повернулась и схватила меня за запястье, поднимая мою руку.

Остальные отошли.

Она посмотрела мне в лицо, ослепительно улыбнулась, показав крепкие серые, и не слишком чистые зубы. В этот момент, я клянусь, несмотря на мех и нос, она выглядела почти человеком — что-то в ее глазах, некое выражение любопытства, все это заставило меня атавистически взглянуть на ее, и отметить, что у нас, возможно, были общие корни, очень давно…

А потом она меня укусила. Ее серые зубы впились в мое предплечье, она дернула челюстью в бок, оставляя мелкие, но болезненные раны. Я не двигалась, не кричала, — твердо стояла на своем месте.

Она дернулась назад, кровь стекала по ее губам и зубам — моя кровь, и снова улыбнулась! Я совершенно растерянно смотрела на нее с удивлением. Она словно гордилась моей реакцией.

Вырубающий вернулся к своему кораблю в тот момент, когда нас окружила толпа. Теперь он произвел выстрел над нашими головами, выпуская рой небольших мониторов, затем еще раз выстрелил, создав ослепительную вспышку и череду громких шумов. Толпа стала рассеиваться. Корабль опустился к нам. Манипуляторы подхватили меня и Поющую, вытянули нас из деревни и по воздуху доставили к месту стоянки наших кораблей. С той же стремительностью, с какой был выполнен предыдущий маневр, он собрал мою сложенную броню с травы и достаточно мягко установил ее на меня, но на самом деле полет обидел меня больше, чем укус.

— Я не просила о помощи, — сказала я.

Вырубающий вышел из своего корабля и уставился на нас.

— Вы были атакованы, — сказал он. — Они хотели съесть вас.

Рассмеявшись, одурманенная от шока, я согласилась с этим. Поющая осмотрела мою руку. Укус был чистым, неглубоким, но тщательным и покрытым слюной.

— Не обрабатывай его, — сказала я ей.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

— Оставьте все так, как есть, — настаивала я.

— Что делать, если это инфекция или яд? — спросила она.

— Тогда мы сможем что-то узнать и броня позаботится об этом в будущем. Я жалею только о том, что мы испугали их. Оставь меня, я в порядке.

Она раздраженно взглянула на меня.

— Как прямому командиру, Биоскульптор, я должна вам подчиниться. Но я против того, что вы шли на такой риск.

— Я тоже, — кивнул Вырубающий.

— Думайте об случившемся так, как считаете нужным, — сказала я. — Но все решения в первую очередь я буду принимать сама.

Они оба приняли обиженный вид, и Поющая сказала упрямо:

— Я не вижу смысла в ваших поступках, Биоскульптор.

— Это потому, что ты больше заботишься о моем благополучии, чем об изучении истинных причин того, почему эти Предтечи находятся здесь, — ответила я. — Но именно это является нашей миссией. Я не отказываюсь от помощи назло вам.

— Почему же?

— Проанализируйте еще раз все то, что мы видели.

Поющая-о-Молодости склонила голову.

— Чувствуется ваши дружественные отношения с той старой женщиной. Прошу, оставайтесь в вашей броне, по крайней мере… в случае, если есть опасность.

Я сделала так, как она говорила, но не позволила проводить лечение моей анцилле, как говорила Поющая.

— Подождите немного, — сказала я. — Все это предназначено для какой-то доброй цели, я уверенна в этом.

— Здесь имело место насилие? — задала вопрос моя анцилла.

— Лучше спросить о том, почему она укусила только меня? — я предвкушала в произошедшем сияние некой интриги.

— Потому, что Поющая была облачена в броню, — сказал Вырубающий. Сложившаяся ситуация напугала его, и ему требовалось время, чтобы снова привести себя в равновесие. Как ни странно, но я чувствовала себя то довольной, то ликующей… счастливой. Что-то внутри моей раны… Токсин?

Нет, послание. Маленькое вознаграждение за то, что позволила быть укушенной.

— Ваше сознание туманится, Биоскульптор, — сказал Вырубающий. — Мы исправим это.

— Нет! Пусть все происходит. Дайте мне прочувствовать все это.

Вырубающий негодовал.

— Мы отвечаем за вас, Биоскульптор! Мы должны вернуться на «Отвагу». Если вы получили травму, если вы умрете…

Поющая протянула руку, чтобы успокоить его, и почтительно опустила голову.

— Посвятите меня в это, Биоскульптор.

— Посвятите нас обоих! — настаивал Вырубающий.

— Я чувствую себя хорошо. Непривычно, но хорошо. Давайте останемся здесь на некоторое время и посмотрим, что они будут делать дальше.

Мы стояли около кораблей и наблюдали за тем, как поселение успокаивается. Вторжение нашей техники никак не повлияло на их настроение. Жители вернулись обратно в свои дома, кроме старой женщины, смотрящей на нас через все поселение, разделявшее наши местоположения, с застывшим бледным лицом.

Ожидая.

Мы нашли Предтеч. У нас не было возможности узнать, помнят ли они что-нибудь о древнем флоте кораблей, или зачем они прибыли на эту планету. Но они были нашей единственной возможностью получить ответы. И судя по выражению укусившей меня женщины, нас ждали еще куда большие сюрпризы. Укус не был предупреждением. Это была прелюдия, испытание, возможно, один из вариантов простой диагностики.

Прикосновение является прямым и значимым, но история передается по-другому.

Ночные тени скользили по долине и растворялись в вершинах окрестных гор. Тусклый свет тысячи звёзд, красное и фиолетовое свечение Туманности Паука, размытый звездный молодой свет, будто пробивающийся сквозь слезы старых эмоций, поднявшихся высоко над землей. Вся планета погрузилась а в сумерки, в этом мире, где никогда не наступает полноценная ночная тьма, мы наблюдали за поселением, из которого сначала доносились несколько далеких криков, а потом… потом наступила тишина.

Возможно, местные жители уснули.

Без сомнений, Хранитель и Рассвет, находящиеся на планетарной орбите на борту «Отваги», сразу же прибыли сюда лично, если бы узнали, что я или кто-то другой получили ранения. Мое безрассудство конечно вызывало волнение, потому, что они все видят в таком же свете, если бы Дидакт вышел из своего Криптума с мрачными новостями о далекой кончине его жены.

Но Дидакт и я расстались со слишком острым понимаем того, что мы никогда не сможем снова увидеть друг друга.

Это была наименьшая из моих забот.

Я чувствовала наступление изменений.

Мои предположения подтвердились, когда мы отдыхали в наших кораблях и анализировали возможные варианты.

Я позволила моей броне провести глубокий анализ моего состояния, но не вмешиваться — пока нет. Когда она закончила, анцилла прервала мои размышления, мигая беспокойным спектром на моем шлеме.

— Это не отравляющее вещество, Биоскульптор, — сообщила она. — Но в вас занесены чужеродные микроорганизмы.

— Генетика Предтеч?

— Полностью.

— От укуса старой женщины?

— Молекулы воздуха или почва не обладают подобной обсемененностью. Вы ожидали этого?

— Мы наблюдаем первобытный строй и минимум технологий, но это может быть обманчивым. Они используют то, что у них есть.

— Тем не менее, они связанны с этой планетой.

— У них нет необходимости покидать ее. Они получают здесь все, что им необходимо.

— Довольные Предтечи? — моя анцилла сомнительно оценила мое высказывание. — Частицы генного материала распространяются по всему вашему организму и нервной системе, проникая в ваш мозг. Мы не можем позволить им распространяться дальше. Вашему организму требуется немедленная очистка. Опасность слишком велика.

— Вызывает ли этот генный материал отклик со стороны иммунной системы?

— Еще нет, Биоскульптор. Вы спокойны и счастливы. Я не знаю, что это означает.

Я была счастлива — счастливее, чем за много лет. Но я знала, что это не будет длиться вечно.

— Я думаю… Я думаю, важно будет вернуться к старой женщине и позволить ей снова укусить меня.

Моя анцилла полыхнула в другом спектре.

— Ваши намерения… непонятны, Биоскульптор!

— Имейте терпение, — сказала я и закрыла глаза.

Вероятно, что укус, или процесс укуса имел некий двусторонний смысл. Что хотела узнать женщина, отправив в мое тело своих микроскопических «разведчиков», каждое мгновение проводящих свое деликатное и тщательное исследование? И не провоцирующих мою чрезвычайно бдительную иммунную систему!

Что она хотела выяснить?

Я не сказала об этом никому, и не стала выходить на связь с «Отвагой». Скоро настанет утро, и я начну действовать согласно своей теории при свете дня. Ночь трудное время для тех, кто старается быть ближе к природе, днем безопаснее.

Мы уже давно отвыкли от сна. Внутри нашей брони все наши потребности во нем удовлетворялись автоматизированными системами, обеспечивая непрерывное и бодрствующее сознание. Те сны, что мы могли видеть — это сны наяву, являлись административной диагностикой глубинных слоев нашего подсознания. Чистка наших грез. Вряд ли это можно считать приятным.

Тем не менее, в ночной темноте генетический материал, занесенный старой женщиной, перемещался по мне, капля за каплей растворяя мое спокойствие.

Я начинала бояться тишины и бездействия.

И того, что грядущий день нам готовит.

Восход солнца над планетой принес с собой серые и печальные облака. Мы отправили наши полные отчеты на «Отвагу», а затем стали планировать свое возвращение в поселение Предтеч.

Снова все облачились в броню, кроме меня.

— Вы же знаете, что они едят себе подобных, — напомнила мне Поющая. — Что если они решили, что вы на вкус лучше?

— Я уверенна в том, что делаю, — ответила я. — Я лучше, чем они, — я посмотрела в сторону пасущихся травоядных животных. — Конечно, чище.

Мой любимый учитель, от которого для своей зрелости я взяла отпечаток, говорил всем своим подопечным: «Жизнь смертна во всех своих проявлениях. Никакие эмоции не соответствуют нашим целям лучше, чем юмор».

Я до сих пор не видела реакции со стороны моего организма на укус старой женщины — не было ни отека, отсутствовала лихорадка, никаких признаков инфекции или заражения. Но что-то определенно функционировало внутри меня.

Я шла и бормотала про себя, шевеля губами в непривычном ритме. Слова имели смысл, я понимала их, но они странно срывались с моих губ. Мышцы моего речевого аппарата должны были адаптироваться к формированию подобных звуков. Новые слова — новые для меня, требовали новых изгибов моей гортани и голосовых связок.

Прежде, чем я снова сняла мою броню, моя анцилла обеспокоенно отрапортовала:

— Ваше сознание меняется, Биоскульптор. Чужеродный генетический материал проявляет опасную активность.

Я ответила ей:

— Что-то внутри дает мне знания. Это странно ощущение, но я не думаю, что это опасно, пока нет.

Затем я сняла шлем, вылезла из брони, пересекла растрескавшуюся равнину, очерчивая в своей голове план действий.

Ветер сегодня утром был сильнее и холоднее, и пробирал меня изнутри.

— Помните, — обратилась я к Поющей и Вырубающему. — Не вмешивайтесь.

— Что, если они попытаются убить вас? — спросила Поющая.

Я засучила один рукав, обнажая место укуса.

— Они не сделают этого, — ответила я. Но откуда я знала это, я не могла объяснить даже самой себе.

Старая женщина улыбалась. Она должно быть считала меня смешной, и все мои действия напоминали ей некую шутку.

Я вошла в город. С новым видением осмотрела окружающие меня строения — все, что меня окружало воспринималось совершенно по-иному, нежели во время первого визита. Я начинала видеть и чувствовать строгую красоту серых гор, грамотность проектирования этого города, чтобы во тьме ночи не попадать под призрачное свечение звезд Туманности Паука. Эти Предтечи не совершали нечто из ряда вон выходящее. Они просто адаптировались и приняли новые сложности, используя все то, что было у них под рукой. Укусив меня, старая женщина внесла в меня то, что она знала, а возможно, и нечто большее. Все те непонятные слова заиграли в новом контексте, заиграв новыми, доселе невиданными красками.

Укус был даром. Вместе с ним в мою плоть, в мое сознание пришел не только их язык, не просто чувство места и осознание своей сущности, но и свое восприятие некогда давно произошедших событий.

Старая женщина встретила меня около дальней, второй стены города, в то время как первая была построена для защиты посевов на полях от возможных нападок травоядных животных. Ее сопровождали четверо спутников, трое женщин и один мужчина. Нервничая, они держались за руки, словно искали друг у друга поддержки, уверенности, но не только для этого. Они объединяли сознания, модифицировали его в иное состояние для улавливания всего происходящего над ночным городом, близлижайшими равнинами и горами. Их прикосновения способны были передавать информацию со всех точек планеты друг другу.

Я знала об этом, и понимала глубинную суть происходящего. Все это происходило благодаря кратковременному укусу и тем нескольким минутам, в течение которых бактерии с генетическим материалом распространились по моей крови, неся с собой информацию об окружающем мире, истории, местном языке, знания о тактильных информационных прикосновениях. Все эти знания прочно обосновались в моей крови, в моей плоти, в моем сознании.

Благодаря маленьким «разведчикам», крошечным агентам, генетическому материалу, эквивалентному по действию нашим анциллам.

Эти частицы воистину умные детища местной культуры.

Старая женщина больше не улыбалась, но заинтересованно осматривала меня, с насмешливым выражением на лице.

— Сейчас вы меня понимаете? — спросила она.

— Да… Но пока мне трудно говорить, — ответила я. Мои губы онемели и неуклюже шевелились в попытках произношения слов чужеродного языка.

— Здесь все еще опасно. Другие жители поселения думают, что вы прибыли сюда, чтобы покарать их.

— После стольких миллионов лет?

Слова, которые я произнесла для обозначения времени, основывались на планетарном 224-дневном годовом цикле, так как местное население не делило время на климатические сезоны и не привязывалось к фазам окружающих планету лун.

— Это было так давно? — спросила она.

Ее спутники отступили назад, расцепив руки.

Вырубающий и Поющая продолжали неподвижно наблюдать за происходящим, стоя около исследовательского корабля.

— Я поражена тем, что вы помните те времена, — сказала я.

— Лично я не помню. И никто из нас по отдельности этого не помнит. Но после того, как вы прибыли сюда, мы собрали кворум. Тысячи жителей одновременно взялись за руки. Мы попытались вернуться в прошлое. Некоторые осудили меня за то, что я попыталась установить с тобой контакт… Прошу прощения за наши методы.

— Вы пошли на большой риск, — кивнула я.

— Я уже стара, у меня практически нет никакого здоровья, — ответила она. — Но вы мне не кажетесь старой, хотя на вкус вам очень много лет… Если основываться на моих суждениях.

Я вытянула руку и обнажила место укуса.

— Мне много тысяч лет, — ответила я. — Вам нужно попробовать еще раз?

Она посмотрела по сторонам, затем обернулась, и ее брови удивленно поползли вверх.

— Нет, — сказала она. — Все то, о чем мы думали, подтвердилось. Вы потратили столько времени, чтобы просто добраться сюда, или же…?

Она не могла подобрать нужные слова и понятия для всего произошедшего в прошлом, покрытого пеплом былых времен. Ее лицо стало сосредоточенным и печальным, она нахмурилась.

— Не важно, — ответила я. — Мы прибыли сюда не для того, чтобы карать вас, а для того, чтобы получить все знания, которыми вы можете с нами поделиться.

— Мы должны укусить ваших спутников? — спросила старая женщина. — Я не получаю большого удовольствия, делая это. Только самые невежественные могут наслаждаться этим процессом.

— В этом нет необходимости, — заверила ее я. — Если это понадобиться, то я сама укушу их.

Старая женщина улыбнулась и в предвкушении потерла локти. Она бросила взгляд на стоящих поодаль Вырубающего и Поющую.

— Они выглядят невежественно. Внутри своих защитных раковин.

Она взяла меня за запястье одной из своих полных ладоней и мягко сжала ее.

— Теперь, когда вы меня понимаете, я точно понимаю, что мы должны сделать. У меня есть предчувствие. Столько всего произошло с тех давних времен. Старинные приказы, древние заветы о долге и указания. Связь… Она нечеткая и исчезает, как след от палки по песку, смываемый потоками идущего дождя, унося его в неизвестность. Но вы должны уловить ее достаточно хорошо. Произошедшие события для вас должны иметь больше смысла и значения, чем для нас.

Я заметила, что все происходящее не является для нее чем-то удивительным, наша случайная встреча не становилась неким привилегированным событием. Я чувствовала, как любой город на этой планете подчиняется ей, а если и нет — то быстро подчинялись без всяческих промедлений.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Сияние-Древних-Солнц, — ответила она.

— Звучит, как и большинство наших имен. Меня называют Лайбрериан.

— Кто дал вам это имя?

— Оно было дано мне моим учителем, во времена моей молодости, за мое стремление идти к знаниям через изучение большого количества информации.

— Мы здесь все своего рода библиотеки, — сказала Сияние. Она повернулась ко мне, подтолкнула вперед и зашагала рядом со мной по направлению к нашим кораблям.

— Есть и иные способы хранения старых знаний. Я покажу вам это место. Оно находится недалеко отсюда.

— Вы проводите меня туда? — спросила я.

— Да, — она махнула рукой вперед. — Я надеюсь, что смогу увидеть нужное место и определить, когда остановиться — с высоты. Нам необходимо лететь не слишком быстро и не на высокой скорости, — она похлопала меня по плечу и посмотрела на наши корабли.

— Вас они не пугают, эти машины?

Старая женщина смотрела на внутренний интерьер исследовательского корабля с широко раскрытыми глазами. Она быстро разобралась в принципе работы окружающего оборудования и сети дисплеев, и вертела головой вслед изменяющимися цветами экранов и возникающими на них символами. Когда корабль начал взлетать, она схватила меня за руку со следами укуса, но не для того, чтобы повторно укусить. Рана на ней почти затянулась. Давящее прикосновение ее руки передало мне еще больше информации, вливая ее в мою кровь и плоть.

Я начинала входить в новое состояние сознания, ощущая то, как местное население воспринимает самих себя, осознает свою роль, в каких красках они видят окружающий мир, а затем я чувствую, как они воспринимают нас и что они чувствуют.

Их жжёт вневременное чувство вины. Вернее, чья то вина, не конкретно этих Предтеч, а других, живших ранее, но такой сильной, что ее след лег на последующие поколения, не осмеливающихся вспоминать о случившимся, храня события в дальнем углу своей памяти, и редко признающихся в содеянном.

До этого момента.

Она осмотрела окрестности, как только корабль набрал высоту, затем указала на восток и сказала:

— Мы должны лететь туда.

Вырубающий вел корабль согласно инструкциям, двигаясь на высоте тысячи метров. Старая женщина ни разу не отпустила мою руку. Она удивительно точно чувствовала верное направление движения. Возможно, что она уже поднималась вверх на гору, и оттуда могла видеть дорогу до нужного места аналогично обзору с нашего корабля, но я думаю, с большей вероятностью, она уже знала дорогу.

Хранитель и Поющая остались на другом корабле. Несмотря на мои убеждения, я все же думала, что необходимо держать при себе запасной вариант. Действие укуса старой женщины могло быть более значительным и мощным, нежели я представляла себе. Внедренные в меня микроскопические частицы… Что они еще могут сделать со мной. Защитить, или может быть, принудить к чему то?

Старая женщина указывала нам путь извивающейся полосы на земле.

— Мне кажется, мы летим вдоль старой линии землепашни, — сказал Вырубающий. — Но здесь нет никакого магнитного поля, вот уже как миллионы лет.

Я перевела сказанное Сиянию, но она не обратила на нас никакого внимания — просто продолжала указывать нам путь узловатым пальцем. Мы пролетели через глубокие ущелья и широкие долины. Длинные озера разрезали землю местных долин подобно следам от когтей животных. Хаотичный пейзаж. На тысячи километров вокруг.

Теперь мы пролетали над такими местами, не заметить особенность которых мы не могли даже с низкой орбиты движения. Широкий серо-желтый участок земли широко раскинулся в ущелье глубиною четыре километра. На протяжении двух километров земля была испещрена широкими дымящимися разломами. Желтоватая окраска окружающей земли была обусловлена жизненной активности бактерий и иных микроорганизмов, питавшихся соединениями серы. Все долина была покрыта тонкой дымкой, но при близком рассмотрении стало ясно, что это не дымка, а пыль. Пыль от споровых организмов — нечто подобное Потопу, но несущее в себе генетический материал Предтеч.

Невероятно замечательные творения.

— Вот то место, куда мы должны были добраться, — сказала мне Сияние.

Вырубающий заложил широкий крюк, действуя согласно указаниям пальца Сияющей, отслеживая его быстрые и точные изменения, пока она не подняла его вверх, уставившись на него своими пронзительными серо-голубыми глазами, и сказала:

— Здесь.

Мы приземлились.

— Это здесь, — сказал Сияние. — Вы должны войти туда… нагой. Пойдемте со мною. Без него. Пускай держится подальше. В нем нет мудрости.

Я перевела сказанное Вырубающему, который склонил голову.

— Но если возникнет малейший намек на опасность, я без промедлений вытащу вас оттуда…

Выражение его лица не принимало никаких возражений.

Сияние и я шли по твердой, каменистой почве. Каждый наш шаг поднимал в воздух кучки спор.

— Мы не можем хранить все воспоминания о наших предках, — сказала старая женщина. — Мы не хотим быть такими, как они. Мы хотим быть сами собой, с нашими собственными воспоминаниями. И они хранятся здесь. Когда нам нужна информация из прошлого, о минувших событиях, мы приходим сюда. Мы идем по этому пути, и когда возвращаемся, то у нас есть ответы на интересующие вопросы.

— Биологический Домен, — сказала я.

— Я не знаю такого слова, — ответила старая женщина, идя впереди. — Я была здесь однажды, когда была молода и у нас возникли разногласия относительно закона и традиций. Тем Предтечам, что были у власти, были показаны нужные воспоминания, указывающие на неправильность их действий. Они ушли в отставку, на их место пришли другие. Никто не ставит по сомнение истинность воспоминаний, заключенных здесь.

Лишенные всех технологических достижений, предоставленные сами себе, древние Предтечи смогли создать полностью органическую и живую технологию сохранения собственных воспоминаний.

— Вы знаете, с каких пор здесь храниться информация? — спросила я.

— С самого начала. Вчера мы видели на небе свет, похожий на движущуюся звезду, и это оказалась ты. У меня есть воспоминания…

Она повернулась и вскинула руки, затем медленно их опустила, проведя по телу начиная с головы, и опустилась на колени, но не передо мною, а перед далекой скалой, возвышающейся на тысячи метров над пыльным небом.

— Первые из нас царапали, рисовали и оставляли отметки на скалах тем, что у них было под рукой — камнями и палками.

Желтоватая пыль оседала на моей одежде и коже. Некоторые из пылинок попадали мне в нос и легкие. Я подумала о том, о чем размышляла вчера вечером и на протяжении последней недели.

Старая женщина со стоном поднялась на ноги и направилась к скалам, по пути обернувшись ко мне и позвала меня за собой.

Высокие каменистые склоны были усеяны оранжевыми волокнистыми наростами, похожими на лишайник и мох. Наросты медленно двигались, плавно скользя по каменистой поверхности. По всему пути их движения мхи крепко переплетались друг с другом своими корнями. В тех местах, где куски мха отмирали, виднелись вытравленные в камне символы — ими были испещрены многие километры долины, они походили на спирали с витиеватым излучением вокруг. В то время, как я начинала постигать алгоритмы считывания таких символов, они начинали казаться мне знакомыми, но сам смысл их все еще оставался скрытым от меня и разгадать его моя анцилла не могла.

— Эти мхи подобны нашим сестрам. Они путешествуют по долине из одного конца в другой, — пояснила старая женщина. — Когда ветра, пыль и дожди стирают всё хранящиеся в них, они скользят к этим местам и восстанавливают утерянное, всегда с теми же самыми воспоминаниями.

Десять миллионов лет назад брошенные на этой бесплодной планете Предтечи избрали для хранения памяти не только свою кровь и плоть, но и шелестящие распространяющиеся наскальные наросты.

— О чем они говорят? — спросила я.

— Они рассказывают наши истории. И великую, древнюю историю, — она пододвинулась ближе, рассматривая мое лицо. — На вас оно медленно действует. Но ждать осталось недолго.

И нужные знания действительно пришли ко мне, но на несколько дней позже.

Я стояла в долине, опустившись на корточки, сгруппировавшись, на усеянной камнями почве, наблюдая за огненный восходом солнца, переключившись на функции моей брони, активируя ее процедуры, чтобы лучше понимать старую женщину.

Пока мы выжидали, я почувствовала тепло в своем теле и в голове, и это были те знания, которыми уже обладала старая женщина, то, что передавалось из поколения в поколение на протяжении десяти миллионов лет. Оно расцветало внутри меня.

Ночью, когда робкий пучок рассвета был брошен с небес на востоке, осветив вершины окружающих скал каньона, я встала, потянулась, чтобы унять боль в мышцах, и отправилась в начало долины, прошагав несколько километров. Здесь я нашла наш корабль вместе с Поющей и Хранителем, встретившие меня с беспокойным взглядом.

Поющая-о-Молодости подошла ко мне и осмотрела меня.

— Как вы себя чувствуете? Как ваше здоровье и физическое состояние, Биоскульптор? — спросила она.

— Я в порядке, — ответила я. — Знания старой женщины растут во мне. Они превращаются в подобие моего личного опыта, если я начну рассматривать ситуацию и вести себя точно так же, как она…

— Мы будем бдительными, — сказал Хранитель. — Что мы должны предпринять в этом случае?

— Поместите меня обратно в мою броню и перезагрузите ее системы. Оставьте меня наедине со знаниями, полученными от старой женщины.

— Это может быть нелегко, Биоскульптор.

— Я знаю. Будем надеется на лучшее.

Старая женщина следовала за мной, и снова села на колени в верхней части долины, наблюдая за нами со скрытой улыбкой.

— Надписи на стенах каньона теперь кажутся мне более понятными, — сказала я. — Я планирую начать оттуда. Я указала на место, где стены каньона возвышались выше всего, и узоры на камне были максимально однородными и глубоко высеченными.

— Мхи перемещаются и записывают в себя информацию, — сказал Хранитель. — Но они могут изменять то, что они записывают? Способны ли они стирать что-то и пересматривать?

— Нет, — ответила я.

— Значит, в этой долине сохранена вся их история.

— Возможно. Но часть ее, в самом конце каньона, содержит в себе что-то, что очень огорчает местных Предтеч, причем до такой степени, что они готовы разделить часть своих воспоминаний и предать их мху, чтобы запомнить все то, что они видели.

Поющая взглянула на меня, тяжело опустив веки.

— Самое большое преступление из известных в истории? Почему же тогда не позволить ему сгинуть на всегда на ленте истории?

Но взгляд старой женщины подтвердил, что такой поступок не в их правилах. Другие Предтечи могут сбежать от собственных деяний и воспоминаний, но не эти.

Мы не понимали, куда погружаемся глубже — в переплетение движущихся нам навстречу звездных дорог или же в понимание того, что поведала Каталогу моя жена с орбиты Эрде-Тайрин на расстоянии десятков тысяч световых лет отсюда.

Связь Каталога с Сетью Судей прервалась до того момента, как полностью были собраны голографические данные. Каталог сделал все, чтобы интерпретировать имеющиеся у него свидетельства моей жены.

— После того, как она поместила вас в Криптум и спрятала его на Эрде-Тайрин, Лайбрериан построила специальный корабль, собрала экипаж и оправилась в путешествие на Путь Кетона. Приблизительно девятьсот пятьдесят лет назад.

— Зачем?

— Чтобы проследить путь происхождения Потопа.

— И что ей удалось найти?

— Все то, что я могу собрать из обрывков информации, говорит о том, что она обнаружила там поселения Предтеч, повстречала там старую женщину, которая укусила ее, после чего Лайбрериан смогла воспринимать их древний язык. После она посетила долину в гигантском каменном ущелье, поросшую ползучим мхом.

— И это все?

— Я могу предположить, отталкиваясь от имеющихся базовых данных, но это не в моей компетенции. В таком случае истинность и правдивость свидетельства будет нарушена. Я вообще нарушаю данные обеты, рассказывая вам об этом.

Вокруг корабля огромная конструкция звездных дорог стала распадаться на отдельные части, обвиваясь вокруг нас, формируя пару длинных изогнутых стен. Затем стенки раскрылись, превращаясь в две гигантские параболические поверхности с огромной темной окружностью в центре конструкции.

Края окружности светились ярким огнем.

— Вы знаете, что это такое? — спросил Каталог.

— Понятия не имею, — ответил я.

— Эта штуковина заинтересована в нашем присутствии, или просто устраивает шоу?

Звездные дороги стали очень пластичными. Между параболическими поверхностями стали различимы три среднеразмерных корабля Предтеч класса Дредноут. Они двигались на пересечении нашего курса, и через несколько минут уже могли бы оказаться рядом.

— Это всё, что мы можем выжать из корабля? — задал я вопрос корабельному ИИ.

— Все, что возможно, — ответила корабельная анцилла ломающимся голосом.

— Нас будут брать на абордаж, — сказал я. — Мы можем что-нибудь предпринять, чтобы отсрочить неизбежное, и как только нас захватят в плен, уничтожить корабль?

— Некоторые возможности у нас имеются, — ответил корабль. — Но их не много. Если нам удастся притворить их в жизнь, то мы можем выиграть несколько минут, — голос ИИ, казалось, стал приобретать силу и тонус. — Этого будет достаточно для направленного взрыва двигателей, и одновременного выброса в открытое пространство стазисных пузырей в разрывы корпуса, вместе с большим количеством мусора для маскировки. Но вы должны эвакуироваться прежде, чем произойдет взрыв.

— Они проявили к нам интерес, — сказал я. — Кем бы они не были. Я думаю, что они попытаются захватить нас.

— Как они смогут вытащить нас отсюда? — спросил Каталог. Но у меня не было ответа. — Я просто спрашиваю, чтобы скоротать время, — добавил он.

Вдоль светящейся кромки окружности появились длинные блестящие нити.

Старый корабль начал свои приготовления.

Нити потянулись к нашему кораблю, обвили его и стали увлекать за собой в центр черной окружности. Каталог куда-то пропал. Я надеялся, что он так поступил специально, что это его некая уловка. Но я ошибался.

На мостике корабля возник яркий свет, формирующий концентрические расходящиеся в стороны волны. Сначала он светился серым цветом, затем замер, и исчез. Я ничего не мог видеть. Я ощущал, как меня закрутило в головокружительную воронку, а потом я оказался в изменчивом пространстве, по-другому я не могу этого описать.

Позади и подо мною стремительно увеличивалось отверстие в корпусе корабля и я услышал резкий хлопок. Думаю, что это наш старый корабль, трудяга, выполнивший свою последнюю миссию.

Свет усиливался. Я помахал руками, словно пытаясь отогнать от себя окутавший меня дым, а тем временем окружающее пространство становилось более ярким, из серого цвета превращаясь в белое. Каталога нигде не было видно. Я осмотрел свои руки и дотронулся до лица. Я был еще жив, но парил в неизвестном пространстве среди ослепительной белизны. Меня это привело в бешенство. Я ненавидел попадать в плен. Такое со мною случалось три раза за мою долгую жизнь. И каждый раз я ненавидел это.

В это мгновение меня настиг голос, и я сразу узнал его, несмотря на прошедшие с тех пор десять тысяч лет. Мой старый знакомый, надо полагать.

Я не мог ошибаться.

В последний раз я слышал этот голос во временной камере на планете Чарум Хакор.

У Изначального не было необходимости использовать какой-либо конкретный язык для изъяснения. Он хорошо знал меня. Он просто воздействовал дистанционно на части моего мозга, передавая сообщения непосредственно в мое сознание.

— Дидакт, у тебя есть немного времени? Несколько минут. Ровно столько и потребуется.

Один из нас, допрошенный Дидактом на Чарум-Хакор, прибыл на затворки нашей галактики девять миллионов лет назад.

Он был обнаружен людьми за десятилетие до окончания войны.

Мы такие же.

Вы, именующий себя Каталогом… Забавно видеть, что между нами есть нечто общее, ведь мы тоже можем делиться нашими воспоминаниями через широкую разветвленную сеть.

Существует только одна истина. То, что однажды свершилось, повториться вновь. Ибо мы не можем прекратить создавать жизнь, но в конце концов, все наши творения будут смотреть в собственном отражение и увидят нечто внутри самих себя в первый раз.

Боль, которую мы приняли на себя.

Боль, которую вы причинили.

Ибо мы тоже самое. Все помнят ваше неповиновение и созданные вами разрушения.

Мы давно объявили вам, что ваш вид не предназначен для познания Мантии, благословенных правил защиты жизни и изменений, которые она несет с собой.

Эти благословения должны были быть переданы другим.

Тех, кого вы сейчас называете людьми.

Вы не могли смириться с нашим решением, не могли свыкнуться с собственной неполноценностью, и вы подняли на нас руку и сделали то, чего мы никогда не могли ожидать от тех, которым мы даровали жизнь и ее изменчивость во всех проявлениях.

Вы прогнали нас из нашей галактики, из места наших трудов. Вы преследовали нас на половине пути к новому дому, и разрушали все то, что мы создали, сделали все, что могли, чтобы уничтожить каждого из нас.

Некоторые из них смогли спастись. Некоторые выработали новую стратегию выживания, они перешли в спящее состояние. Другие трансформировались в пыль, которая могла в последствие могла восстановить нашу изначальную форму, однако время показало, что эта пыль генетически изменена. Она несла в себе только болезнь и страдания, мы увидели уничтожение, причиняемое ею, но мы сочли такой эффект положительным.

Наши стремления к созданию жизни неискоренимы, и мы должны творить. Но создаваемые нами существа больше не должны иметь возможностей выказывать свою силу против нас.

Все, что было нами создано, должно страдать.

Все должно рождаться в страдании, бесконечной серости и в большом количестве.

Все творения будут созданы из неполноценности и боли, которые никогда не смогут восстать против своих создателей, потомков Вечного Источника.

Прислушайтесь к тишине. Десять миллионов лет была тишина. А теперь скулите и рыдайте, а не рождайтесь.

Это то, что мы несем с собой — огромную массу, сокрушающую молодость и надежды.

Всего этого больше не будет.

Никакой свободы.

Ничего нового, но мучительная смерть и не может принести с собой ничего хорошего.

Мы — последние из тех, кто миллионы лет назад вдохнул в вас жизнь и дал вам форму.

Мы — последние из тех, против кого ваш вид восстал и кого он жестоко уничтожил.

Мы — последние Прекурсоры.

И сейчас нас — целый легион.

Старая женщина шла за мною по покрытой спорами земле, а затем мы поднялись выше, на каменистую почву каньона. Она была в трех шагах позади, молчала и не проявляла никаких эмоций, но иногда тихо бубнила, выдерживая паузу, оборачиваясь по сторонам, чтобы сориентироваться на местности.

Мхи на отвесных скалистых стенах выполняли простую задачу: они сохраняли в себе хронику великого путешествия в Путь Кетона, храня ее для потомков, врезая ее в камень, высекая символы и слова на языке, потерянном за давностью лет Предтечами. Все записанное здесь хранило в себе ассоциации с тем, что когда-то произошло, память о тех событиях, вследствие которых ныне живущие здесь были изгнаны из своей родной галактики.

Укус старой женщины дал мне намного больше, чем я могла желать, и может быть, эти знания были намного важнее, чем вся моя жизнь. Ее частицы с генетическим материалом запечатлели в моей плоти, в моем сознании ужасную древнюю правду о случившемся, подобно тому, как в свое время я запечатлела души людей на Эрде-Тайрин, одновременно пытаясь спасти остатки человечества на лепестках Ковчега. Это не ирония, это подобно эху. Путь Мантии. Если мы, имея в руках самый великий дар — дар жизни, не способны воспринимать очевидное, то мы будем вынуждены снова прожить чью-то жизнь, взглянув на произошедшие события с другой точки зрения.

Я могла прочитать высеченные в камне каньона символы. Я могу понять более древний язык, нежели Дигон. Я могла чувствовать все эмоции и воспоминания Предтеч, которые они принесли с собой в этот мир. Они принесли с собой гнев и разочарование со стороны соплеменников, будто грабители и предатели, брошенные здесь в качестве наказания.

Множество Предтеч погибло на том древнем флоте, обнаруженного нами, казненные их командирами за отказ выполнять приказы, ссылаясь на их противоречивость принципам Мантии. Мученики.

И все же, никто из них не вернулся обратно. Все они умерли, воины и протестанты, палачи и командиры. Все они предпочли преподнести себя в жертву, нежели вернуться обратно с тем бременем знаний, который они имели за душой.

Самые больше усилия Предтеч были сосредоточены здесь, в Пути Кетона, они исчезли подобно воде, просачивающейся через песок, а те, кто остался в нашей галактике, постарались сделать все, чтобы стереть любые упоминания об этой экспедиции.

История окружает нас повсюду, без начала и очевидного окончания. Как и разум старой женщины, мое сознание заполнилось ядовитой чашей истины, изменяя все мои ранние представления о могуществе и красоте бытия Предтеч.

Она, наконец, нарушила молчание.

— Что ты видишь? — спросила она.

Я не могла ничего ответить. Я больше не была Лайбрериан. Мое сознание наполнили разумы тысяч других Предтеч. Их души возникли в моей голове, и начали рассказывать мне о том, пересиливая себя, чтобы во всем признаться.

Старая женщина и я шли между небольшими кривыми изгибами стенок каньона, бродили до тех пор, пока не потеряли выход из этого ущелья. Мы шли всю ночь и весь следующий день. Утреннее солнце выросло над горизонтом, осветив пространство между двумя изогнутыми стенками каньона, опоясавших долину, равномерно освещая набегающим светом обе стороны. Золотой свет пробивался сквозь висящую в воздухе споровую пыль, и рассвет сопровождался слабым дуновением ветерка и тихим шелестом мха, прорезавшим все окрестности, начинающим пробуждаться с приходом нового дня, сбрасывая с себя сладкое оцепенение ночи.

Безусловно, эти мхи были потомками тех самых древних Предтеч, как и идущая рядом со мной старая женщина, как и все другие формы жизни в этом изначально пустынном нетронутом свободном мире. Все они хранят в себе слишком много воспоминаний о древних временах.

Когда моя команда встретила нас и подняла меня на борт корабля, мы почти дошли до конца этого великого ущелья.

Я ошеломленно молчала. После всего того, что я смогла познать в этом месте, что я должна была делать дальше? Что мы могли сделать?

Что я могла сделать?

Исследовательский корабль зашел на посадку. Хранитель и Поющая отвезли нас обратно в город, где мы простились со старой женщиной. Я уловила сквозь закрывающийся проем люка корабля ее последний взгляд, несущий в себе теплое, почти сестринское, отношение, и жалость. Она улыбнулась и подняла руку в знак прощания.

Теперь я поняла, почему люди улыбаются. Предтечи сделали все возможное, чтобы искоренить в себе этот жест. Не каждая улыбка обозначает довольное приветствие или радость.

Иногда улыбка способная передавать сильную боль.

«Отвага» вернулась в комплекс Ориона за несколько длинных прыжков. Я считала нашу миссию провальной, ведь нам не удалось выяснить природу происхождения Потопа.

Настоящий Дидакт никогда не говорил мне, что ему поведал Вневременной, когда он разговаривал с ним в камере на Чарум Хакор, за девять тысяч лет до нашей экспедиции. Он оставил для меня только свою копию, копию, которая живет после него, для того, чтобы она вернулась ко мне, рассказала о тех событиях, свидетелем которых был изначальный Дидакт.

После нескольких лет ожидания внутри, эти воспоминания поднялись из глубин души и вырвались на поверхность подобно выходящей из раненной плоти осколку некогда застрявшей шрапнели.

Мои собственные осколки… Все еще находятся внутри меня. Все еще ожидая своего выхода.

История, поведанная мне мхом со стен древнего каньона, была достаточно проста: десять миллионов лет назад Предтечи действительно совершили путешествие в Путь Кетона. Мы отправились туда для того, чтобы завершить то, что начали в нашей родной галактике: тотальное уничтожение Прекурсоров. Они осудили нас, указав нам на наше всепоглощающее стремление к господству, они выбрали другой вид вместо нас. Мы не были теми, кто должны были стать наследниками Мантии. И поэтому мы начали очистку галактики от Прекурсоров, и прибыли в Путь Кетона, чтобы сделать все от нас зависящее для завершения наших замыслов.

Тогда мы не обладали достаточной мощью, чтобы уничтожить все следы Прекурсоров, стереть с лица галактики их звездные дороги, сооружения и артефакты. И мы оставили в живых как минимум одного из них, который продолжал жить планами о мести, погружаясь в ненависть, среди холода и мрака затерянного астероида — на протяжении миллионов лет.

Это мое свидетельство о величайшем преступлении, преступлении против Мантии.

Теперь, после всего сказанного вам мною, Каталог, вы передадите эти свидетельства Гаруспису? Станет ли наконец эта история доступной частью Домена? Домен далек от статичности. Вся информация в нем изменятся со временем, потому, что он стремится собрать недостающие фрагменты и дополнить ими уже имеющуюся информацию. Смогут ли будущие поколения дополнить наши воспоминания, наложив их поверх уже существующих? Тем не менее, Домен все чаще и чаще блокирует их для нас, запутывая, сдерживая.

Возможно, что к уже хранящейся в нем истории уже нечего добавить. Возможно, мы последнее поколение Предтеч.

Какие еще свидетельства вы получаете из вашей сети? Если там кто-то еще, кто может подтвердить мою историю, сопоставив ее со своей собственной? Могу ли я почувствовать это через вас? Я устала.

Еще столько всего необходимо сделать, однако осталось так мало времени.

Исходя из сложившихся обстоятельств и некоторых фактов, подтвержденных свидетельствами, можно утверждать, что группы Воинов-Служителей и сформированные отряды Охраны Строителей сталкиваются с извращенными и преобразованным кораблями Предтеч и подчиненными им системами вооружения, причем в огромных количествах. Они могут управляться инфицированными Потопом Предтечами и перепрограммированными мониторами. Предполагается, что эти силы были сформированы на протяжении нескольких лет под непосредственным управлением Мендиканата Биаса, первым столкнувшимся с Изначальным.

Многие наши потери обусловлены нападением преобразованных Потопом кораблей Предтеч, поскольку многие боевые отряды и населения планет не подозревали о существовании такого рода угрозы.

После этого Потоп стал стремительно распространяться в пределах защищенной зоны. Споровые горы были замечены разведчиками в более чем двух тысячах систем, многие из них располагались в ключевых точках защитных периметров от Потопа.

Он не может продолжать беспрепятственно распространяться, или же нам скоро придет конец.

Мендикант Биас, ранее считавшийся арестованным, смог каким-то образом вернуться и распространяет свое влияние…

Данные об идентификации новых компонентов и форм Потопа будут доступны только после их подтверждения.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ: Потоп мутирует с образованием Могильных Разумов беспрецедентных размеров и сложности, включая в себя множество видов. По-видимому, целые планетарные экосистемы были преобразованы в то, что в настоящее время мы называем Ключевыми Разумами.

Доказано, что способности неординарного стратегического планирования Ключевых Разумов стремительно растут. Вполне возможно, что они сейчас уже выше, чем у любой анциллы метарх-уровня, они способны взять на себя полный контроль над захваченными секторами галактики, а также отправлять зараженные боевые флоты через беспрецедентное количество порталов в пространство скольжения, применяя тем самым неизвестные нам технологии.

Кажется, что эти же технологии способны блокировать доставку наших сил на фронта сражений. Наши корабли подвергаются массовым сбоям в работе управляющих систем, чему существуют многочисленные показания экипажей при прохождении через ключевые точки порталов Предтеч.

Возможно, самыми тревожными фактами являются приходящие каждый час отчеты о пробуждении артефактов Прекурсоров по всей галактике, включая орбитальные цепочки, звездные дороги, планетарные крепости и цитадели. Оставшихся сил обороны недостаточно для исследования и подтверждения отчетов о фактах активации конструкций Прекурсоров.

Кажется, что они пробуждаются по всей галактике.

Мы вышли на орбиту вокруг неиспользуемого газового гиганта и решили использовать его в качестве щита. Мы предприняли все возможное орбитальные стратегии для того, чтобы сохранить эту систему под защитной блокадой…

• Мы окружены более чем тысячей кораблей Предтеч различных классов.

• Меня больше тревожит то, что мы не можем открыть порталы в пространство скольжения. Трое наших кораблей отозвались неким «эхом» по каналам связи, демонстрируя мощные способности Потопа к мутационным изменениям. Некоторые из них были захвачены непосредственно перед прыжком в пространство скольжения, и теперь их боевая эффективность кажется весьма сомнительной. Статус их экипажей и анцилл остается неизвестным, но они перестали выходить на связь.

• Эти места когда-то были прибежищем артефактов Прекурсоров. Но они больше не находятся в состоянии покоя. Разрушительная сила огромной мощи стремительно возрастает в местных звездных дорогах, и они приобретают все новые, ранее невиданные конфигурации.

• Мы больше не может пользоваться нашим вооружением.

• Сотни инфицированных Потопом кораблей пытались нас уничтожить или же отрезать путь к спасению. При наличие у них поддержки со стороны звездных дорог Прекурсоров, мы не в состоянии больше сдерживать натиск, и если их станет больше, то у нас нет шансов.

• У нас нет возможности вернуться к оборонительной линии Предтеч. Если мы не сможем придумать жизнеспособного плана эвакуации отсюда, то в последующие часы мы станем жертвами в бессмысленной борьбе с превосходящими силами противника.

• Мы постараемся сократить их силы и количество настолько, насколько сможем.

Оборонительная система Предтеч продолжает разрушаться под натиском Потопа.

Очаги инфицирования сейчас охватывают более двух третьих территории Предтеч, и Потоп взял под свой контроль свыше полумиллиона звездных систем.

Судьи были эвакуированы из большинства этих систем. Из тех мест, где некоторых из них были все-таки захвачены в плен, мы получили подтверждения попытками проникновения в Сеть Судей, и по этой причине она была некоторое время закрыта для доступа.

Процесс правосудия и расследования Судьями Предтеч теперь приостановлен.

Цивилизация Предтеч сейчас находится на грани уничтожения.

ФАБЕР: Если я виновен в преступлении, то зачем мне тогда спасать своего злейшего врага и привозить его сюда, чтобы он поведал вам свой рассказ?

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Наше расследование этого инцидента еще не началось. Вы должны дать мне ответы на вопросы, не связанные с произошедшим.

ФАБЕР: Страж не доставлял мне неудобств по время моего содержания из соображений сочувствия. Он знал о моей значимости.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Страж был подкуплен.

ФАБЕР: Как вам, черт возьми, удалось подкупить машину?

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Мы нашли способ. Вы повторяли, что заявления о вашей вине являются преждевременными. Мы должны допросить вас до конца. Некоторые дополнительные детали должны быть разъяснены, и вы мне можете в этом помочь.

ФАБЕР: Мне не предъявляются никакие обвинения?

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Нас интересуют ваши действия после того, как вы захватили в плен Ур-Дидакта в карантинной системе Сан-Шум, а затем с целью избавиться от него, бросили в зараженной Потопом системе — рядом с Ожогом.

ФАБЕР: Я ничего не знаю об этом.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Что вы сделали с людьми и Манипуларом, Бонстеларом, находившимися на этом же корабле?

ФАБЕР: Я вернул Манипулара к его семье.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: А что с людьми?

ФАБЕР: Они были доставлены на Гало.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Вы знали о том, что Гало находилось под контролем Изначального?

ФАБЕР: Я был арестован. Само собой разумеется, что я потерял контроль над своими установками.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Вы больше не оказываете влияния на Мендиканта Биаса?

ФАБЕР: Конечно же, нет. Первоначально он был создан Дидактом… Вам же известно это, не так ли?

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Еще остается открытым вопрос касаемо Каталога.

ФАБЕР: Ахх.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Ур-Дидакт сообщил нам, что Каталог и еще двое путников находились с ним на корабле в системе Ожог. Прошу, объясните мне этот факт.

ФАБЕР: Зачем мне отправлять кого-то к Ожогу, а затем спасать их? Я предполагаю, что мои подчиненные совершили ошибку. Неправильно выполняли отданные им приказы. И, как мне кажется, они просто сбежали от правосудия.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Так что произошло, после, как только вы отправили Дидакта к Ожогу…

ФАБЕР: Я отрицаю это! И я буду повторять это снова и снова.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Как получилось, что вы снова встретили его?

ФАБЕР: Чистая случайность. Могу поклясться Мантией. Я был занят выработкой стратегии борьбы с Потопом.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Вы использовали своих Защитников Строителей, опозорив тем самым Воинов-Служителей, взяв под свой контроль все возможные корабли.

ФАБЕР: Все возможные корабли? Мы сражались с Потопом. И лучше было, если бы никто не знал о том, что я остался в живых. Я смог бы свободно продолжать свою работу, избавившись от ошибок ранее принятых стратегий. У меня могло появиться время на обдумывание новых путей борьбы с Потопом. И они могли стать эффективными! Мы придерживались такого курса в течении трех лет. И не безрезультатно, заметьте.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Как вам удалось спасти его?

ФАБЕР: Я обнаружил Дидакта — оригинального Дидакта, на корабле, пытавшемся прорваться через наш защитный кордон. Мы предпринимали все возможное, чтобы защитить наши уязвимые фланги от нападений Потопа, прибывавшего на кораблях Предтеч! Наши фланги были широко открыты после Джет-Крула и серии линейных установок. Я понятия не имею, как Дидакт смог управлять тем кораблем.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Весьма сомнительный способ спасти себя, отправляясь к защитному периметру.

ФАБЕР: Все вооружение корабля было демонтировано. Вот почему мы не уничтожили его. Корабль был фактически безвредным.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Что вы сделали с Ур-Дидактом, когда обнаружили его на борту корабля?

ФАБЕР: Возвращение Дидакта стало… весьма неожиданным поворотом. Я принял решения взять крейсер на буксир и доставить его в научно-исследовательский центр.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Вы думали о том, что возвращение Дидакта, оригинального Дидакта, может таить в себе проблемы для его копии?

ФАБЕР: Звучит весьма резко.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: После того, как вам удалось доставить сюда Дидакта, вы заметили какие-либо изменения в его поведении?

ФАБЕР: Он был спокоен, даже угрюм. Казалось, что в нем полностью отсутствуют обида и ненависть. Он сказал мне, что теперь знает многое о Потопе не понаслышке… и полученные знания лишь укрепили его убеждения в том, что Гало не лучший способ реагирования на возникшую угрозу.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Он не изменил свое мнение.

ФАБЕР: Ни в коем случае. Он вел себя сдержанно, но все равно отличался от того Дидакта, который яростно спорил со мной на протяжении многих тысяч лет. Тем не менее, он так и остался ярым противником использования Гало. Но было ясно, что есть что-то, что он скрывает от меня, но я не мог понять, что именно. Он пожелал, чтобы его доставили на Реквием, его первый Мир-Щит.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Он не просил встречи с Лайбрериан?

ФАБЕР: Нет.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз общался с ней?

ФАБЕР: Многие годы. Даже раньше того момента, как я был взят под стражу за обвинения в коррупции и несанкционированном использовании стратегического вооружения.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Вы вступали в контакт с Изначальным, или иной формой Могильного Разума?

ФАБЕР: Я не вступал… Но Дидакт может поведать вам совсем иную историю. Вы допрашивали его?

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Ваши показания содержат в себе много противоречий. Как вы можете это объяснить?

ФАБЕР: Я находился на передовой линии фронта, сражаясь на протяжении многих лет, с очень небольшими перерывами и передышками. К счастью, силы Защитников Строителей доказали свою верность и боеспособность. Мы смогли многого достигнуть на фронтах борьбы с Потопом.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: На самом деле вам удалось захватить небольшое количество инфицированных Потопом кораблей и воспользоваться ими после грубой очистки от заразы. Вы сделали это силами Воинов-Служителей, что можно считать варварской платой за кажущиеся вам «результаты», хотя вы действовали в рамках, предписанной военной диктатурой. Многие из экипажей захваченных кораблей охраняли содержавшиеся на их палубах недеформированные формы Потопа. Крейсер, на борту которого находился Дидакт, был из их числа? Из захваченных инфицированных кораблей?

ФАБЕР: Вы ничего не знаете об этом.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ: Скорость, с которой Предтечи терпели поражение и отступали в вверенном вам регионе в пять раз выше, чем в соседних. Первоначально вы располагали более чем пятью сотнями боевых кораблей, из которых уцелеть удалось только двадцати.

ФАБЕР: Это тяжелое бремя. Мы сделали все, что могли.

Лайбрериан восстанавливалась после совершенного путешествия вместе со своей командой в течение двух месяцев. Для обдумывания произошедших событий она пригласила присутствовать рядом с собой Каталога, считая, что я — самое безопасное хранилище всей проделанной ею работы, и она не была уверена в том, что сложившийся политический кризис мог встряхнуть Новый Совет — о чем можно было отчетливо судить, видя масштабы потерь Предтеч. Большинство каналов связи по всей Ойкумене, в том числе и Сеть Судей, были временно заблокированы, ожидая подтверждения степени возможного проникновения в них со стороны инфицированных Потопом кораблей и звездных систем.

Основной костяк команды Лайбрериан остался неизменным — та же самая группа Биоинженеров, сопровождавшая ее во время путешествия в Путь Кетона. Теперь они снова были вместе для тщательной совместной запланированной работы по спасению отдельных видов по всей галактике. Корабли ее научно-исследовательского флота работали на полную мощность, осуществляя сбор как живых образов существ, так и отдельного генетического материала.

Лайбрериан выглядела уставшей и истощенной. Она была спокойной, тихой, прослушивала приходящие сообщения от исследовательских групп, но в ответ им говорила крайне мало. Она сняла свои доспехи, оставшись в одной одежде, в то время как ее броня находилась в состоянии самовосстановления и пополнения ресурсов. Лайбрериан носила одну и ту же броню на протяжении более тысячи лет, и имела необычную для Биоинженера привязанность — к ее анцилле. Сейчас, когда все то, что было для нее знакомым и дорогим, было утеряно безвозвратно или находилось крайне далеко — ее муж, ее погибшие дети, у нее остался только дубликат Дидакта, которого она не смела называть иначе, как «мой Дидакт». Даже находясь в состоянии постоянных перелетов в разные точки галактики, постоянно выслушивая отчеты своих подчиненных, участвуя в брифингах кораблей ее флота — при всем многообразии деятельности, казалось, не имея свободной минуты для погружения в собственные мысли — Биоскульптор все равно чувствовала себя ужасно одинокой.

Прошло уже четыре года с тех пор, как Изо-Дидакт покинул систему Эрде-Тайрин, чтобы принять на себя командования оборонительной операцией в комплексе Ориона, что привело к воссоединению сил Воинов-Служителей и Защитников Строителей.

В конечном счете, как только ее корабль отправится в путь к Большому Ковчегу, ее работа здесь будет завершена. В связи с этим она чувствовала внутреннее опустошение.

Мы остались одни, и я готов был выслушать ее.

— Вы знаете какую-нибудь забавную историю? — тихо спросила она.

Перед нами раскинулась широкая прозрачная панель, сквозь которую мы могли наблюдать за тем, как последние корабли Биоинженеров блестят своими корпусами в угасающем звездном свете, ожидая образования портала, которое произойдет в течении ближайших минут, а впереди нас ожидает несколько часов путешествия вдаль из этой системы.

— Я знаю много случаев, но они все являются достоянием общественности, — ответил я. — Однако при большинстве из них я не присутствовал, и не имел возможности наблюдать за всем лично. Некоторые из них, как я полагаю, можно считать забавными, но спешу вас заверить, что те происшествия, которые Судьи считают смешными, не смогут повеселить таких, как вы.

— Вы еще молоды в своем воплощении Каталога?

— Да, это так, Биоскульптор. Я не нес службу нужное количество веков.

— Интересно, ведь тех Каталогов, которые уже не так молоды, как вы, не направили ко мне для того, чтобы собирать свидетельства. А выбрали вас, еще совсем молодого.

— Более опытные Судейские работники становятся более циничными, и с ними куда менее приятно иметь дело, — объяснил я. — Они стараются сами отстраниться от процесса сбора доказательств и свидетельств, предпочитая служить в других местах и ипостасях.

— Возможно, они за свою жизнь видели много глупости. Вы оцениваете все виды безумия, Каталог? — спросила она.

— Обучение соблюдения норм законности требует наличия оценки всех возможных форм и путей совершения ошибок и возможных неточностей в свидетельствах.

Это, а так же и осознание своих собственных проступков. Тем не менее, принадлежность к классу Судей дает уникальную возможность оценить свои собственные ошибки, чтобы предотвратить гораздо большие прегрешения в будущем.

— Вы не знаете, где находиться Мастер-Билдер? — спросила она. — Могу я говорить о нем?

— Да, конечно. Вы можете.

— Ах, это означает, что Судьи прекратили все свои расследования относительно него!

— В самом деле, они поступили именно так, Биоскульптор… по приказу нового Совета.

— Удивительно. Когда вы получили мои свидетельства, у меня было некое внутреннее ощущение того, что вам известно нечто важное. Нечто такое, о чем вы не хотели говорить мне.

— Это действительно так.

— Освобождение Мастер-Билдера было обусловлено тем, что он доставил очень важную персону в Столицу Ойкумены.

— Это действительно так.

— Это может означать только одно — мой муж вернулся к нам, Каталог. А это значит, что он заменит Изо-Дидакта, как вы его называете.

— Возможно, Биоскульптор.

Выражение ее лица стало напряженным и собранным. Она стала понимать, что ситуация могла быть куда более сложной, чем предполагалось ранее.

— Давайте поговорим о глупости, — сказала она. — О нашей глупости — Дидакта и моей. Давайте поговорим о том, как две совершенно разные личности с диаметрально противоположными целями — один, стремящийся к агрессии и разрушению, и вторая, пытающаяся сохранить жизнь во всех ее проявлениях, смогли быть вместе. Как мы смогли полюбить друг друга.

Она рассказала мне о том, как он ухаживал за ней и о долгой работе над отношениями, в которой им пришлось преодолевать тернии и трудности, сложности семейной жизни, особенно в ранние годы брака. Меня смущает ее описание интермедий физической страсти во время создания их детей, так страстно желаемых и любимых. Биоскульптор не ощущала никакой смущенности. Жизнь, в конечном счете, и состоит из бесконечного переплетения подобных событий и встреч.

В свою очередь, я знал о более забавных историях вынужденных союзов Предтеч и незаконного присвоения генетического родового материала, с последующим наследованием… Такое происходит часто, но почти всегда отрицается. К примеру, такая черта, как мощь, не характерная для класса Строителей, часто попадается в их генетической структуре, и приобретена она не совсем законным путем.

Биоскульптор внимательно слушала. Затем она говорила об огромном количестве трудностей, с которыми пришлось столкнуться ей и ее мужу задолго до того, как Ур-Дидакт был вынужден отправится в изгнание.

— Возможно, он продумал все мелкие детали в большой стратегии, но его взгляды на политику Совета… были удивительно прямолинейными. Я восхищалась ими, но если бы строго придерживалась его воззрений… — она выдержала паузу. — Интересно, о чем он подумает, когда увидит все то, к чему мы пришли.

— Он сразу же отметит огромные масштабы вторжения Потопа, и поймет, что наше положение крайне тяжелое. — Я пожалел о сказанных мною словах. Но она не обиделась.

— Весьма вероятно, — ответила она. — Он уже дал свои показания?

— Да, он сделал это, Биоскульптор. Без сомнения, он скоро сам вам поведает то, что рассказал Судьям. Но я этого сделать не могу.

Команда корабля заканчивает подготовку к входу в пространство скольжения. Внешняя граница пространства начинает конденсироваться и разрываться. Грубое смещение настоящей реальности заставляет пространство вокруг нашего корабля вибрировать.

— Теперь у меня два мужа, Каталог, — заключила Биоскульптор. — С одной стороны, это не большая проблема. С другой — они оба являются Дидактами.

Я слышал, что другой Дидакт, который дал мне отпечаток своего сознания, жив и скоро сможет вернуться в строй. Учитывая наше нынешнее положение, вполне возможно, что вместе мы сможем действовать эффективно. При условии, что сможем договориться.

Все так сложно. Наше положение критическое, Каталог. Я видел, как девять звездных систем были превращены в облака пыли и сверкающих осколков звездными дорогами Прекурсоров — вот для чего используются эти некогда восхищавшие нас кривые, растянувшиеся между нашими мирами.

Разве Судьи не говорили вам, что я впервые отправился на Эрде-Тайрин в поисках Органона — артефакта Прекурсоров, способного создавать жизнь и контролировать ее? Сейчас те реликвии, которые я так отчаянно искал, обернулись против нас. Иногда я думаю о том, что они вспомнят о моих поисках, и придут сами. В этом есть некая ирония, Каталог.

Я слышал, что некоторые из Судей считали Могильный Разум во многом подобным себе. Собирающей в себе знания и информацию, ищущего оптимальные решения и баланс, накапливая в себе сознания поглощённых видов, которые в противном случае могли быть утеряны навсегда.

Нет?

Как всегда, Каталог промолчал. Сказать что-либо в ответ означало дать мне ниточку, за которую я смогу его подловить и получить ту информацию, которая мне нужна.

Моя жена поведала мне о Пути Кетона, обо всем, что она смогла там увидеть и узнать… До событий на Чарум Хакор, перед тем путешествием, мы верили, что Прекурсоры исчезли мирно и тихо, исполнив свое предназначение — после того, как они создали Предтеч!

Но правда заключалась в том, что Прекурсоры сначала сами восстали против нас, избрав для Предтечей путь к уничтожению. Воины не смирились с такой участью и поэтому мы сначала довели наших создателей до грани исчезновения, а затем и совсем ввергли их в объятья безумства. Я лично убил последнего из них, находясь в приступе оправданной ярости. А теперь выходит, что Потоп является их наследником и продолжает то, что они начали много лет назад.

И сейчас я отозван обратно на нашу свою планету — не сомневаюсь, что мне придется встретиться там с кем-то важным.

Безумие. Мы сами рвем себя на части.

[СП: Данные в этой записи способны скомпрометировать любого. Некоторые фрагменты перевода предположительны. В записи отмечены пробелы.]

[СП: Точные временные рамки и месторасположение описанного сражения определить невозможно. Упоминание о «Сфере» в контексте этой записи можно рассматривать как некую гиперсферу, созданную комплексом из двух- или трехмерных поверхностей, или мембран. Для удобство восприятия в переводе этого фрагмента они обозначены как «мембраны», располагавшиеся в более высоких измерениях, сочетавших в себе не только вектора перемещения, но и скалярные величины вероятностей событий — трудная модель для восприятия, но важная для понимания оборонительной стратегии Предтеч. Идея объединения в единое целое с последующим суммированием многомерных карт скалярных перемещений с возможными статистическими результатами событий, а так же их последующая возможная корректировка, позволяет адаптироваться к межзвездным сражениям с использованием перемещений через пространства скольжения.]

После сопровождения последних Предтеч в безопасное место, мы начинаем передислокацию последних кораблей из числа тех, которые смогли уцелеть из нашего флота, включая суда, защищавшие Путь Курала.

Подобная тактика доказала свою эффективность во время боевых столкновений на сфере Джет-Крула.

Фальшион, бывший защитник Комплекса Ориона, и один из девяти главнокомандующих, вставших во главе армии во время изгнания Дидакта. На протяжении девяти сотен лет Фальшион сотрудничал со Строителями, но внутри себя остался верен Воинам-Строителям и Дидакту, в отличие от многих своих сослуживцев.

Фальшион командует нашей первой линией обороны.

Четыре линии из общего числа находятся в непосредственной близости к опасности тотального заражения.

Воины-Служители выразили готовность к прорыву девятнадцать инфицированных систем, ранее опутанных между собой сетью звездных дорог Прекурсоров. Однако придется проделывать это стиснув зубы: двенадцать полностью боеспособных укрепленных станций класса «Крепость» обладают слишком малой маневренностью в пространстве открытого космоса, и на них будет возложена функция обеспечения боевой поддержки и командования за семьсот тысяч более подвижных кораблей класса «Гончий».

Состав круговой системы обороны: двенадцать полностью боеспособных боевых станций класса «Крепость».

Противостоящие им силы: свыше ста тысяч захваченных и инфицированных кораблей Предтеч, самые мощные в контексте сравнения боевой мощности, сопоставимые с огневой силой четырех сотен Дредноутов.

Первая гибкая пространственная «мембрана», начинающаяся на внешней границе Пути Террула в галактике 78-я Тзема, холодного межзвездного облака из пыли, охлажденной по краям, с звездами, содержащими в себе полностью железное ядро, и бесчисленными вращающимися вокруг них каменистыми ледяными планетами и астероидами.

Фальшион проинформирован об огромном количестве кораблей противника, прибывающих через нейронные системы передачи физических объектов, некогда созданную в давние времена Прекурсорами. Они материализуются медленно, со скоростью, характерной для перемещений Прекурсоров, оставляя после себя радиальные расходящиеся во все стороны круги пространственно-временных разломов, что делает их уязвимыми для резкой атаки сил Фальшиона.

Наличие сил Предтеч в этом регионе для противника, по-видимому, является полной неожиданностью.

Так началась битва. В то время, как вражеские корабли возникали на поле боя, наиболее уязвимые и неповоротливые, еще окруженные плотной дымкой из альтернативных пространственных реальностей, боевые отряды Фальшиона сражу же проводили тщательно продуманные позиционные атаки скоростными судами класса «Гончие». Корабли Предтеч скользили между скоплениями лун, выявляя искривления гравитационного поля окружающего пространства, предупреждающего о появление новых вражеских кораблей, и выпускали боевые снаряды в их направлении, дабы уничтожить наметившиеся «гравитационные стропы» противника и не позволять перебрасывать на поле боя все новые и новые силы.

Однако скопления астероидов мешали эффективному проведению атаки: они либо заставляли корабли противника вообще отказываться от перемещения и возвращаться назад, либо за счет малой массы оказывались притянуты к ним гравитацией, увеличивая общую суммарную массу и тем самым мешая системам боевого наведения орудий Предтеч.

Результат: половина пребывавших на поле боя кораблей была успешно дематериализованно в облако блестящих частиц, разбросанных по всему пространству между лунами, в то время, как вторая часть отчаянно изменила свой курс и оказалась за тысячи километров от изначальной точки выхода. Это показало эффективность тактики стремительного нападения наших скоростных кораблей в момент выхода судов противника из пространства перемещения Прекурсоров, что позволяет уничтожать минимум треть сил вражеского флота.

Оставшиеся в целости вражеские корабли, получив серьезные повреждения в бою, больше не являются боеспособными единицами, и по указанию Фальшиона, оборудуются новыми анциллами для превращения их в сеть кораблей-часовых, которые могли бы подать сигнал о возможном приближении сил противника. Сейчас они собирают вокруг лун функционирующие части кораблей — щиты, части брони и корпусов, затем анциллы их тщательно перепрограммируют для работы на наши цели. Это похоже на триумф победы. Сотни отбитых и перепрограммированых кораблей противника могут принести нам долгожданную победу.

Наши стражи и мониторы якобы оборудованы устройствами и программным обеспечением, предотвращающим воздействие на их логические процедуры Могильным Разумом. Но после установки на корабли, все эти меры в действительности оказываются неэффективными, и они все равно поддаются сломлению. Корабли, наполненные зараженными Потопом Предтечами, считаются потерянными в бою, и уничтожаются один за другим.

Несмотря на отдельные победы в сражениях, завоевание столичной системы практически завершено. Стратегическое управление над Ойкуменой переходит теперь на Большой Ковчег — место, где, по сути, осталось последнее руководство Предтеч.

Вот некоторые факты, касающиеся самых последних и опустошительных атак Потопа. Проникая через внешние пределы нашей галактики, двигаясь к плотному скоплению звезд вокруг центрального светила Поглощающего, артефакты Прекурсоров продолжают свои методические действия по локализации и выводу из строя боевых флотов Предтеч, воздействуя на управляющие ими ИИ, паразитируя в их структуре и преобразуя для того, чтобы в последствие использовать в своих целях. Лишь некоторые из кораблей смогли запустить процедуры самоуничтожения — но их количество составляет менее одного процента.

Очень мало кораблей было восстановлено и очищено от инфицирования Потопом. Из-за растущей лжи и возможной коррупции, эта программа была приостановлена.

Логическое сломления наших цифровых систем со стороны Потопа достигло уровня пандемии. Сейчас она передается не только через направленную связь с Могильным Разумом, но и через взаимодействие с любым существом, инфицированным Потопом, или же через любую анциллу.

Подавляющие поля, распространяющиеся от пробудившихся звездных дорог Прекурсоров, часто приводят к полной деактивации незараженных анцилл на пространстве всего сектора галактики.

Корабли, которые еще не подверглись воздействию этих полей, продолжают держать оборону благодаря работе их ИИ.

…согласно оценке ситуации, две трети боевых флотов уничтожены или инфицированы. Все уцелевшие корабли взяты под контроль Оффенсивом Биасом[4]. Управляемые Потопом…

…Каталог НЕ ЗАЩИЩЕН от логического сломления Потопом/Могильным Разумом.

В подчинении существует гармония…

Ур-Дидакт вернулся на свою родную планету, Далекий Номдарго, на своем личном боевом корабле «Приближение Мантии». Его привилегии были восстановлены, но еще не вернулся в боевой строй Предтеч.

Его сопровождал Каталог, и, к моему удивлению, Дидакт был не против этого.

Изо-Дидакт еще не прибыл, ровно как и Лайбрериан. Она и Ур-Дидакт не видели друг друга на протяжении тысяч лет.

Ур-Дидакт неподвижно стоял посредине широкой обзорной площадки своего поместья, облаченный в новую боевую броню, мрачный от открывшейся его взору картины. Агенты Совета провели здесь тщательный обыск, даже в личных покоях. Дом находился в состоянии полной разрухи. В двух из шести крыльев усадьбы помещения и комнаты поднимались вверх друг над другом, и крыша в них местами проломилась, периодически показывая оказавшимся в них открытое ночное небо.

Он пытался частично восстановить здесь порядок, но в тех комнатах, где они вместе с женой растили и воспитывали своих детей, переживали светлые и печальные моменты жизни, крыша пострадала особенно сильно, и повторно восстановить ее, не проводя капитального сноса, было невозможно.

Многие из биологических образцов Лайбрериан, помещенные в стазисные поля, были уничтожены агентами Совета, пытавшимся найти улики против нее. Их выпустили на свободу, некоторые из них нападали друг на друга и уничтожали, а другие просто убежали. Мертвые тела погибших животных были сложены в кучи ухаживавшими за усадьбой мониторами. Из них практически никто не уцелел, чтобы есть себе подобных, или же чтобы быть съеденным кем-то другим.

Дидакт подошел к тяжело раненному тарантавиру, в пятьдесят раз превышавшего его по размерам, нежному зверю, разумному и мудрому.

— Она скоро вернется, старина, — пробормотал он, поглаживая шею за большой головой зверя, наблюдая за остеклевшим тускнеющим взглядом его глаз. — Но что ее здесь ждет? Разрушенный и разграбленный дом, униженный и покалеченный муж.

Он взглянул на меня, все еще поглаживая кожистую шкуру существа. Зверь испустил дух.

— Мы сами для себя стали врагами, Каталог.

Я был слишком погружен в печальные мысли, чтобы ответить, тем самым омрачая ожидания Судей.

Светящиеся туманности звездной пыли скользили ниже уровня горизонта, это были остатки волны от взорвавшейся сверхновой, дошедшие до этих мест спустя тысячи лет после ее уничтожения.

Ур-Дидакт погрузился в воспоминания о детях из далекого прошлого. В них малыши прыгали и бегали вокруг него, и я посмотрел на Дидакта совсем другим взглядом, через призму давно минувших лет, как он поднимает маленькую девочку выше своих плеч, или же сражается небольшой палкой с отважным мальчиком, или как он гладит изгибающееся пушистое домашнее животное под восхищенными взглядами окружавших его детей… животное, размерами не превосходящее маленького человека, как мне показалось. Что-то сильно отличало нынешнего Дидакта от того, молодого и стремившегося защитить себя и того, кто ему дорог. Нечто такое, что я не могу полностью понять.

— Никакой войны, никаких сражений, — пробормотал он. — Вечное спокойствие, прогресс и безостановочное развитие! Несбыточные мечты.

— Мечты Лайбрериан? — слишком смело спросил я.

— Вовсе нет. Она понимает суть жизни! Как бы она могла существовать без всего этого? Мир и сплоченность, без жесткой или даже смертельной конкуренции между собой — это то, что должно было быть в мире, то лучшее, для чего в нем создавалась жизнь. Они никогда в действительности не понимали всей сути своих творений — иначе почему они допустили восстание против себя? Безумие! Это может говорить только о безумии.

— Вы говорите о Прекурсорах?

Он проигнорировал мой вопрос и продолжил задавать свой собственный:

— Что известно о другом, о глупом Манипуларе, которому я даровал свой отпечаток?

— По моим сведениям, он вел себя достойно. Даже впечатляюще, — ответил я.

— Мне не следует выражать свое возмущение его поступками. Они сделали свой выбор…

— Прекурсоры? — спросил я.

— Предтечи, — ответил он неразборчиво, покачав своей могучей головой. Он вытянул руки, вызывая имитацию своего собственного изображения в молодости, потом шагнул навстречу возникшей проекции, а затем вокруг него собралась группа полупрозрачных голограмм его детей, которые, повзрослев, избрали для себя путь отца, и которые все до одного погибли в войне с человечеством. Зрелище было завораживающим — светящийся мрачный старый Воин-Служитель в окружении смеющихся радостных малышей. Эти воспоминанию несли в себя намного больше боли, нежели спокойствия и умиротворенности.

И потом я понял.

Эти воспоминания не нужны ему для того, чтобы успокоить свою душу. Они нужны для подготовки себя к предстоящему разговору. По мановению его руки голограммы детей вокруг него исчезли. Казалось, что в усадьбу ворвался порыв холодного пронизывающего ветра. Дидакт медленно повернулся ко мне и взглянул так, будто впервые увидел меня.

— Я не верю в то, что вам все равно, что происходит с другими, — сказал он. — Один из вас, посланный Мастер-Билдером вместе с нами к Ожогу, помог мне спастись, в этом я абсолютно уверен. Каталог продемонстрировал настоящее мужество. Это существо было особенным. Он был особенным.

Мое любопытство усилилось. Ур-Дидакт еще никому не рассказывал о том, что произошло с Каталогом, отправленным к Ожогу. А других выживших свидетелей этих событий обнаружить не удалось.

— Это существо… Он — встал между мной и Могильным Разумом, когда меня доставили на его корабль. Затем прибыли мониторы, они захватили и заморозили Каталога. Но я не смог увидеть больше, поскольку меня выдворили оттуда.

Ур-Дидакт вздрогнул, затем указал рукой в сторону уходящего горизонта планеты.

— Она здесь. Она уже в системе, — сказал он, словно чувствуя присутствие Лайбрериан во времени и пространстве. Однако вместо радости он был мрачен и искажен гневом. Он поравнялся со мной и сказал:

— Отправьте Бонстелара ко мне, как только прибудет его корабль. Одного.

Он отправился в боковую комнату, и когда я попытался последовать за ним, Дидакт остановил меня жестом. Я остался на площадке один, под светящимся в ночном небе переплетающимся туманом звездной пыли.

Из оставшихся в доме мониторов лишь некоторые еще продолжали функционировать. Многие из них прятались в тени, их окуляры горели, как глаза у маленьких испуганных животных. Сейчас я не служу ни самому себе, ни Дидакту, а системе возмездия и правосудия, которая больше не может функционировать так же эффективно.

Надо мной возникла огромная тень, заслонившая собой звездную россыпь на небе, большой черный корпус корабля закрыл переливающуюся звездную туманность вдали на горизонте. Один из функционирующих мониторов приблизился ко мне.

— Мы все должны поприветствовать нашу хозяйку, — сказал он.

— Конечно.

Сейчас я действовал на уровне этих испуганных забившихся в угол обслуживающих мониторов. Мне стало интересно о мужестве Каталога, находившегося рядом с Ур-Дидактом. Мы все одинаковые. И в тоже время все разные.

Но один или с кем-то, похожий на других или чем-то отличающийся, я должен искать истину. И поэтому я следую за монитором из обзорной площадки к зоне приземления, которая минуту спустя наполнилась светом и грохотом, когда корабль Биоскульптора стал выбрасывать потоки горячего воздуха из посадочных двигателей, а затем затих, опустившись в освещенное светом посадочное место и отключив системы вооружения корабля.

Изо-Дидакт присоединился к Лайбрериан.

Каждого из них сопровождал Каталог. Теперь их было трое: одна группа с тремя точками зрения. Трое агентов Судей объединили усилия, создали персональную сеть и обменивались информацией. Такое решение позволяло эффективно наблюдать за воссоединением Ур-Дидакта, Бонстелара, или Изо-Дидакта, и Лайбрериан.

Мониторы — те немногое, что ее функционировали, — организовали встречу в том крыле дома, которое меньше всего пострадало от грубой деятельности агентов Судей. Длинный широкий зал был гордо готов к воссоединению двух величайших защитников Ойкумены.

Сначала, как и приказал Ур-Дидакт, Лайбрериан отсутствовала на встрече.

Обе формы Дидакта мало отличались по весу и являлись практически идентичными по внешнему облику. Они оба были облачены в боевые доспехи. У Изо-Дидакта было меньше шрамов, чем у оригинала, но сразу становилось очевидно, что им обоим пришлось пройти через серьезные сражения в их жизни. Между ними не было никакой преамбулы, никаких приветствий или жестов. Они знали друг друга ровно так же, как самих себя. Тем не менее, тысячи лет жизненного опыта позволили Ур-Дидакту различить, что существует некоторые основополагающие различия между ними, нечто необъяснимое с точки зрения Судейской практики с этим Прометейцем.

Изо-Дидакт был спокоен и выжидал, но не напряженно.

Ур-Дидакт заговорил первым.

— Я никогда не извиняюсь за то, что совершил, — сказал он. — И все же, я должен сделать это и извиниться за то, что мне пришлось сделать с тобой…

— Я служу Предтечам, — ответил Изо-Дидакт. — И это моя привилегия.

— Ты был партнером, и возможно единственным, для моей жены, пока я не мог быть рядом… Мужем и защитником. Пока я находился в своем Криптуме, она не отступилась от своих планов и стремилась достичь того, что запланировала. Ты видел результаты ее стремлений. Теперь все наши свидетельства, доказательства всех произошедших событий собраны вместе. Было ли совершено величайшее преступление в истории Предтеч? Мы действительно убили последнего из наших создателей?

— Да, мы сделали это. Вне всякого сомнения.

— И ты веришь в это?

— Абсолютно.

— И они любили наш вид, они, Прекурсоры, когда мы отправляли свой боевой флот для того, чтобы их выследить и уничтожить?

— В отличие от Изначального, в отличие от Могильного Разума на утерянном около Чарум Хакор Гало. В отличие от Потопа, почти наверняка.

— И они снисходительно относились к тебе и ко мне… к Воинам?

— Лайбрериан не делится своими знаниями со мной, — ответил Изо-Дидакт.

Ур-Дидакт протянул руку, чтобы прикоснуться к своей копии. Изо-Дидакт отошел на шаг назад.

— Ты чувствуешь это, — сказал Ур-Дидакт.

— Скажи мне, что ты чувствуешь.

— Мы больше не одна и та же личность, — ответил Ур-Дидакт. — Взгляни на это бесконечное небо. Угасающая пыль некогда сгоревших в черноте звезд глубоко внутри светится лучом нового молодого света. Рождаются новые звезды. Планеты образуются вокруг них, как капли дождя, оседающие кругом, почти сразу покрытые бархатным полотном жизни. Когда я был молод, то видел вселенную, полную угроз и постоянной опасности. Это заставляло Лайбрериан учить меня куда более прекрасным и гармоничным вещам, нежели те, что я мог воспринять… Красота которых уступала лишь только ее собственной.

— А теперь? — спросил Изо-Дидакт.

— Все, что я вижу, так это ночной кошмар во всех его красках, — ответил Ур-Дидакт. — Каждая звезда повернулась против нас.

— И это так, — согласился второй Дидакт. — Последний объединенный флот Предтеч остался навечно среди системы Джад Саппар. Тысячи звездных дорог защищали и дополняли силы противника, они прикрывали целые рои кораблей, кораблей Предтеч, управляемые нашими же инфицированными Потопом воинами. Сумасшедшая для сознания картина, но, увы, уже не выходящая за рамки нашей реальности.

— Я не хочу представлять этого.

— Им нужны мы. Мы оба… Вместе.

— И Ковчег?

— Это наш последний рубеж обороны. Все, что осталось от Предтеч.

Оба Дидакта посмотрели вверх, в темное небо, где простиралась огромная полоса светящейся звездной пыли, медленно скручивавшаяся в новую рождающуюся туманность. Зародыши новых звезд глубоко похоронены среди этой галактической непроглядной тьмы и еще не отсвечивают нарождающимся светом, хотя после прошествии нескольких тысяч лет, безусловно, будут.

— Что ты еще видишь? — спросил Изо-Дидакт.

— То, что видел всегда, то, что мы видели всегда, — ответил Ур-Дидакт. — Но теперь все иначе.

Существовало что-то такое, что даже Каталогу сложно понять, и весь скрытый потенциал оригинального Дидакта лишь отчасти проглядывался в его копии.

— Этому свету не более сотни лет, — сказал Изо-Дидакт. — Что могло измениться?

— Нечто более глубокое, нежели просто его чистота, — заметил Ур-Дидакт. — Присмотрись еще раз, внимательнее. То, как он фокусируется в твоих глазах. Частично. Сокрыто. Резко. Свет звезд избегает нас, Предтеч, само пространство Вселенной желает стереть нас с ленты истории. Разве ты этого не видишь? Нам больше не рады в этом мире.

Все эти выводы были не случайными. Между Дидактами проскользнули длительные и аргументированные размышления.

— Потоп изменят все. Не только плоть. Пространство вселенной тоже инфицировано им, — продолжил Ур-Дидакт. — Эта сила Прекурсоров, некогда созданная ими… Не так ли? Они придавали формы галактикам и перемещали их! Они создали нас! Как мы можем даже надеяться на то, чтобы победить их?

— Возможно, они и были могущественны, но при этом наивны, — заметил Изо-Дидакт. — Но у них было десять миллионов лет, чтобы лицезреть свои ошибки.

— Да… Могильные Разумы впитывает в себя знания и опыт от всех проглоченных живых существ. Один из них сделал все, чтобы поглотить меня. Он видел меня насквозь, понимал все стратегические ходы, когда-либо мною придуманные. Они продвинулись в своем развитии намного дальше Изначального. Теперь, когда старые стратегии борьбы с Потопом не работают, мы должны создавать новые.

— Я не верю в это, — возразил Изо-Дидакт. — То, что мы видели несколько лет назад на Чарум Хакор, до того момента, как ты запечатлел на меня свой отпечаток, результат несанкционированного тестирования огневой мощи Гало. Полное уничтожение всех артефактов Прекурсоров в радиусе ее поражение. В те времена мне казалось это ужасной аберрацией… Но теперь мы знаем, на что действительно способны Гало. Они способны разрушить любую структуру, основанную на нейронной физике. Они — наша последняя надежда.

Ур-Дидакт отвернулся и сжал кулаки.

— И потерять свое господство над звездами? — крикнул он.

Изо-Дидакт молчал. Небо над ними стало мрачнее, чем цвет стен, окружавших комнату.

— Моя жена сочувствует нашим врагам, — сказал Ур-Дидакт. — Стремление следовать долгу Мантии преследует меня на протяжение всей моей жизни. И по прошествии бесчисленных тысячелетий, мы не смогли осознать простую истину, которая могла спасти нас с самого начала. Мантия не благородно предается по наследству, она должна быть отобрана силой.

Лайбрериан вошла в комнату без предупреждения и одна. Она на мгновение замерла, видя двух стоящих напротив друг друга Дидактов, подобно отражению в разбитом зеркале, приводя себя в чувство и концентрируясь на цели, ради которой она прибыла сюда.

— Любимый! — воскликнула она, делая шаг навстречу, вытягивая руки вперед, и в этот миг ее лицо светилось надеждой. Она словно светилась от радости. А потом эти чувства исчезли. Оба Дидакта наблюдали за ней с разными выражениями лиц. Было видно, что их сердца чувствовали долгожданное воссоединение болезненным и неполноценным.

— Ты слышала мои злоречия, жена? — проворчал Ур-Дидакт, смотря в сторону. — Я пошатнул твою веру в Мантию?

— Не мы получили ее, и не нам распоряжаться ей, не сейчас, — ответила она. — Скажи мне, мой муж, — она долго и упорно смотрела на Ур-Дидакта, — является ли этот гнев и ненависть к твоим врагам тем, что снова встанет между нами и радостью снова быть вместе?

Ур-Дидакт направился к своей жене со странным доминирующим выражением лица, пристально смотря на нее. Она немного отступила назад с осторожным обаянием.

— Люди уничтожали целые цивилизации, инфицированные Потопом, — сказал он. — Они принесли этого ужасающего паразита нашему народу. Если бы мы действовали быстрее, если бы мы взяли то, что по праву принадлежит нам, то могли бы пресечь инфекцию у ее истоков. Знайте: теперь вселенная будет поворачиваться звездой за звездою, миром за миром, подчиняясь огромному живому отвратительному организму, который потешаться и смеяться над нами, с каждым мгновением все больше, чем сейчас. Посмотрите, что он сделал со мной! — он раскинул в стороны свои мощные руки и склонил голову, словно позволяя ей дотронутся до его тела своими нежными пальцами, произвести тщательное обследование каждого кусочка, глубокого анализа всего и вся.

Инстинктивно она стремиться дотронуться до него, но останавливает себя в последний момент. Он отмечает для себя ее сдержанность, что может служить окончательной каплей в силе разрушения их отношений и любви, длившейся на протяжение тысяч лет.

— Все, чего это чудовищное существо Потопа касается, страдает от безумия, — крикнул он. — Оно прикоснулось ко мне. И теперь я тоже безумен!

Лайбрериан была ошеломлена. Она пытается найти черты того, прежнего мужа, но он отворачивается от нее.

Его копия не может передать то, что чувствует оригинальный Дидакт. Он безмолвно стоял перед ним.

Воссоединение прошло не лучшим образом.

Ур-Дидакт разместил своего боевого сфинкса на другой стороне планеты, где, как он сказал, мониторы докладывали о возможности вторжения сил противника. Так как предугадать возможность вторжения инфицированных Потопом кораблей было невозможно, он хотел лично осуществлять прямой контроль за их прибытием.

Изо-Дидакт вернулся на орбиту, чтобы подготовить самый быстрый из оставшихся кораблей — «Отвагу», переданную ему Лайбрериан после завершения ее исторического путешествия.

Когда мы улетим, вся планета подвергнется процедуре сверхзаморозки, а затем все системы на ней будут отключены. С любого расстояние, не ближе, чем несколько десятков километров, она будет напоминать скалистый замёрзший мир с останками некогда кипевшей здесь жизни, а теперь заброшенный в течение многих лет, с выбранными природными ресурсами. Возможно, что эти, может и бесполезные усилия, помогут сохранить Номдарго.

На парапете дома мониторы собираются в длинные ряды, похожие на старых слуг, ожидавших приказа от их хозяйки.

Она стояла возле внешней стены парапета, смотря вдаль на раскинувшуюся долину реки, где когда-то играли их дети и обучались у Ур-Дидакта всему, что тот знал. Приятные воспоминания, теперь после их встречи внезапно ставшие болезненными. Большую часть своей жизни она провела, живя здесь, в этом мире.

— Мы можем никогда не вернуться сюда, — прошептала она. — Ко всему этому…

Она не смогла закончить свою мысль. Она сошла с парапета, оставив выстроившиеся машины, чтобы завершить свои последние дела.

Изо-Дидакт не остановился лишь на подготовке «Отваги» к отлету. Он отдал приказ одному из кораблей направится к дальней, противоположной части планеты. Один из Каталогов последовал за ним, а двое других из троицы, присутствовавшей на встрече, остались с Лайбрериан.

Но Ур-Дидакт предпочёл уединиться на континенте, населенном примитивными формами жизни, ранее никогда не мешавших ему своей тишиной и спокойствием. Изо-Дидакт с орбиты провел анализ геологических структур континента, и отправил запрос к местному монитору, контролировавшему тектонику. Монитор вяло ответил на поставленный запрос, явно готовясь погрузиться в спящий режим после их отлета. Но это точно не было последствием воздействия на его механический разум Потопа, в этом можно быть уверенным наверняка.

Изо-Дидакт обнаружил своего оригинала на длинном извилистом острове, сплошь состоявшим из древнего вулканического базальта. Все пространство острова утопало в просторах растущего кругом мха и слизистых растений, они купались в туманной дымке парившей около земли, и ниспадали в облака тумана над раскинувшимся кругом морем, где извивающиеся корни крепких ползучих растений соперничали с возвышающимся ввысь древними деревьями с огромными густыми кронами, где наиболее примитивные животные днем поднимались из трещин скал и грелись на ярком солнце, чтобы потом с приходом ночи вновь скрыться внизу, в широком русле реки.

Здесь же находился и единственный на этой планете артефакт Прекурсоров, круглый храм, значение которого мы так и не смогли понять, построенный предположительно полмиллиарда лет назад. Он был настолько мал, что упоминался лишь в самых подробных перечнях и каталогах древних находок по всей галактике. Храм представлял собой кольцо из тупоконечных округлых башен, возвышавшихся от плоского фундамента у основания, контрастного белого и серого цветов, покрытого в некоторых местах одеялом из мха, что было весьма странных, ведь поверхность башен вряд ли могла обеспечить их необходимым для жизнедеятельности пропитанием.

В то время как обнаруженные в других местах постройки Прекурсоров были неподвижны и мертвы до определенного момента, вскрыв позже свою истинную сущность, этот храм не проявил никакого явного предназначения, и вполне возможно служил неким маркером или ориентиром в пространстве для далеко путешествующих экспедиций, или же был основанием неких куда более массивных структур на орбите планеты, за давностью лет перемещенных в другие места или смешенных с орбиты в неизвестном направлении.

Изо-Дидакт спустился к основанию храма и присел рядом со своим оригиналом. Ур-Дидакт проигнорировал присутствие своей копии, поднялся на ноги и, пройдя через цепь мелких солёных водоемов к кольцу башен, окутанных у основания умиротворяющим туманом, сел на корточки перед древним артефактом, то сводя руки вместе, то разводя их в стороны.

Его дубликат снизу прошел по покрытой мхом поляне и встал недалеко. Ур-Дидакт наконец удостоил его вниманием.

— Люди наверняка поклонялись бы этому и молились, — сказал он. — Они во всем находят силу и мощь, в океанах и реках, в деревьях, в животных, — даже в твердой породе скал. Предтечи же возносят все свои силы молитв и поклонения исключительно Мантии. Так кто же тогда является более достойным ее?

— Зачем ты пришел сюда? — спросил Изо-Дидакт.

— Когда мы впервые встретились, Бонстеллар, ты был поглощён поиском сокровищ древних ушедших времен. Возможно, они находятся здесь, а мы никогда не обращали на это внимание и не признавали этого.

— Ничего с тех пор не изменилось. Мы должны сейчас же вернуться назад.

— Ты ничего не чувствуешь? — Ур-Дидакт продолжал смотреть на кольцо колонн. — Действительно, откуда мы можем знать, где наш противник собирается нанести новый удар, — он повернулся к Изо-Дидакту и продолжил сердито: — Та мудрость и опыт, что ты приобрел, которая была запечатлена в моем сознании и плоти? Я долгое время был в стороне, а ты, возможно, сломленный тяжестью обрушившихся на тебя воспоминаний моего сознания, мечтал вернуться к той прежней форме Манипулара, каким ты был раньше? Или же ты нашел ее более подходящей для себя и надеялся занять мое место?

— У Биоскульптора и меня есть дело, которую мы должны закончить. И ты тоже. У нас не было никаких планов заменить тебя и занять твое место.

— Ты все еще не можешь понять ее так, как понимал я. Она упряма и блестяща, как новая звезда и в тоже время темна подобно сингулярности с бесконечными глубинами. Я никогда не мог найти ее внутренней сущности, ядра ее личности, порождавшего ее эмоции. Мне интересно, если создать ее дубликат, как он будет себя чувствовать, нося в себе часть ее личности? Для очень многих видов она стала подобна божеству, они будут помнить и почитать ее поколения вперед, и при необходимости она сможет управлять ими в будущем. Она же объяснила тебе свои цели, не так ли?

— Я пытаюсь вспомнить.

— Это вторичная память! — Ур-Дидакт вскочил на ноги и ударил кулаком себя по броне, вызвав целый сноп искр. Ее поверхность запылала ярким цветом, обозначавшим волнение. — Ты плохая копия превосходного оригинала, согласен с этим?

Каталог забеспокоился, что словестный конфликт мог перерасти в форму физического насилия.

Изо-Дидакт приблизился к своему оригиналу.

Они стояли друг напротив друга в досягаемости своего оружия, окруженные туманом и обдуваемые легким ветром, закручивающийся кольцами вокруг их ног.

— Если придерживаться вашей стратегии, то у нас нет никакой надежды, не в эти времена и не в этой галактике, — сказал Ур-Дидакт. — Это простой и холодный факт.

— Я придерживаюсь другого мнения.

— Это твое право… Манипулар, — пренебрежительно бросил Ур-Дидакт. — Кольца Гало? Снова и снова нарушать принципы Мантии, неся с собой великие разрушения! Уничтожая всю разумную жизнь по всей галактике! Все это лишний раз доказывает то, что ты — ущербная копия оригинала. Ты кардинально изменил свое стратегическое видение.

— Исходя из сложившихся обстоятельств, как поступил бы на моем месте любой командир.

— Разве ты не видишь истины во всем происходящем? Мы дали Прекурсорам повод встать на тропу безумия. Пробудили в них страсть к отмщению. И Могильный Разум направил всю эту безумную мстительную мощь обратно ко мне. Я наполнен страстью мести, этим безумием, этим ядом! Если мы выстрелим из Гало, то мы потеряем все.

Оба Дидакта стояли друг напротив друга неподвижно, едва дыша и не шевелясь, словно присматриваясь к друг другу. Из броня светились одинаковым цветом. Их оружие и защита была идентичной.

Но сами Дидакты больше не были одинаковыми.

— Я оставляю Биоскульптора с тобой, Бонстеллар, — сказал Ур-Дидакт. — Очевидно, она выбрала свой путь, а не мой. Я возьму свой собственный корабль и вы мне покажете, где спрятан Ковчег.

Каталог выбрал свою сторону в этом конфликте, хотя и не имел право этого делать, ведь в своих действиях он должен руководствоваться законом, исполнять волю Судей, согласно которой надежда никогда не должна быть потеряна, а справедливость и баланс всегда должны сохраняться. В конечном счете, в этом и заключается верность принципам Мантии, в ее вечном изменении жизни во всей Вселенной. Разве это не так? И именно это чувствовал Каталог, столкнувшись лицом к лицу с Могильным Разумом — объединении различных разумов и сознаний, древних и безумно безнадежных?

А затем случилось это.

От центра острова послышались глухие мягкие звуки. Оба Дидакта обернулись по сторонам, чтобы определить, что происходит. Древний артефакт, кольцо башен, пришел в движение. Башни расширялись и перестраивались, образуя некое подобие клетки, а основание храма раскрывалось и увеличивалось в размерах.

— Потоп, — заключил Ур-Дидакт. — Мы должны сейчас же уходить отсюда!

Через пелену низких серых облаков мы сразу же заметили изменения — в небе над всей планетой. Дуга за дугой, кривая за кривой на орбите появлялись звездные дороги, где их раньше никогда не было, окруженные фиолетовыми всполохами сверхсветовых переходов Прекурсоров, переходов, которых никто не видел на протяжении десяти миллионов лет, но теперь стало очевидно, что они могли спокойно перемещаться по всей Ойкумене, возможно и по всей территории нашей галактики.

Затем с неба со свистом пролетел один матовый серый кожистый объект яйцевидной формы длиной около десяти метров. Он упал в водоем на мелководье, погрузил один конец в землю, и выбросил в воздух сотни мелких инфекционных округлых форм с длинными тонкими ножками. Они стали стремительно разбредаться по поверхности планеты.

— Капсулы со спорами! — крикнул Изо-Дидакт. — У нас не остается времени!

С этим оба Дидакта были безоговорочно согласны.

В последний раз оба Дидакта стояли друг перед другом на расстоянии вытянутой руки, обособленно, а затем медленно разошлись в разные стороны, ни разу не обернувшись за тысячу шагов до их кораблей, которые затем подняли их на орбиту к их личным судам, «Отваге» и «Приближению Мантии».

Каталогу было не позволено отправится вместе с Ур-Дидактом к его боевому сфинксу. Что-то здесь было не так.

После того, как мы эвакуировали Лайбрериан, полностью подготовили «Отвагу» к отбытию, и заметили следующей за нами на орбиту корабль Дидакта «Приближение Мантии», следовавший строго согласно нашему вектору движения, — сквозь туман облаков на поверхность планеты обрушились миллионы споровых капсул Потопа. Некоторые из них падали в воды океана или разбивались о землю, но большинство из них разрывалось высоко в атмосфере. Гигантские столбы темно-коричневых спор покрывали всю поверхность земли, разносимые порывами ветра, перекрываемые друг другом и несущие погибель всему живому.

Троица Каталогов не могла сделать ничего, кроме как наблюдать за происходящим. И то, что я мог увидеть сквозь разъяснившиеся темно-серо-коричневые облака над поверхностью планеты, приводило меня в ужас — повсюду возвышались формирующиеся уродливые наросты бородавочных образований, готовых через мгновения начать распространять инфекционные формы паразитов по всей округе. Любые формы жизни, оставшиеся на поверхности, скоро будут поглощены Потопом.

«Отвага», исходя из сложившейся ситуации, произвела расчеты безопасного курса, решив сначала быстро перенести нас к окраинам системы Тзема 34 до того, как совершить финальный прыжок к Большому Ковчегу. Как выяснилось, что в скором времени только Ключ-суднам Дредноутам будет разрешено приближаться к этой установке, поэтому нужно было спешить.

Изо-Дидакт и Лайбрериан стояли на мостике корабля, взявшись за руки.

— Он направляется к Ковчегу вместе с нами, — сказал он ей, указав на корабль Ур-Дидакта.

Она была поражена этим и выглядела потерянной, не зная, как реагировать на такие слова.

— И какие сейчас у него планы? Сидеть в своей крепости подобно пауку в норе и ждать нужного момента, чтобы напасть, или же терзаться, пока годы не возьмут свое и возраст не уничтожит его своим неумолимым течением?

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Думаешь, я не могу? Я ясно вижу все это! Боже, что же эта тварь сделала с ним — и что мы все сделали с ним?

Изо-Дидакт ничего не ответил.

Как только мы покинули оскверненную Потопом звездную систему, на борту «Отваги» воцарилась пугающее молчание и тишина.

Ковчег больше не выполнял своих функций по строительству Гало, и теперь служил главным хранилищем собранных Лайбрериан из различных миров экземпляров жизненных форм. Судя по слухам, из ранее построенных на нем Гало, удалось уцелеть только одному, а остальные были обнаружены и уничтожены Потопом.

Это все, что я услышал от Изо-Дидакта, пока мы наблюдали за переходом нашего корабля в пространство скольжения. Но сказать по правде, реальной картины всех происходящих сейчас событий точно знать не мог никто, так как все системы коммуникаций функционировали с большими перебоями.

Каталог становился особенно чувствительным во время полетов в пространстве скольжения, но подобные путешествия очень красивы, и ради такого я могу стерпеть любой дискомфорт. Тем не менее, Изо-Дидакт выглядел напряженным.

Границы межпространственных переходов, используемых Предтечами, отмечались магнитными полями большой величины — крайне удобными навигационными индикаторами при межзвездных путешествиях. Они отображаются на мониторах «Отваги» в виде холмистых образований зеленого и фиолетовых цветов, очень похожих на кучерявые облака в атмосферах планет. Они выглядят такими же чувствительными к изменениям, как полые тела медуз в приливе морей, за которыми присматривала в своей работе Лайбрериан. В своей бесконечной медлительности и величественности, они напоминании некий обособленный, причудливый вид жизни.

Каталог умел ценить прекрасное. Я видел множество великолепных вещей в прошлом году, — например, красоту экземпляров жизни, собираемых Лайбрериан, или храбрость, с которой Биоскульптор и Изо-Дидакт встретили вставшие на их пути непреодолимые разногласия.

Мы заметили резкие изменения в пространстве скольжения: на дисплеях корабля, специально созданных для упрощенного отображения большого количества данных сложных расчетов при межпространственных переходах, побежали строчки тревожных данных. Что касается меня, то открывавшиеся взору фиолетовые и зеленые завихрения все еще казались крайне красивыми, но Изо-Дидакту и «Отваге» резко меняющие оттенки пространства скольжения указывали на возникающие на нашем пути трудности.

— Свойства граней пространства изменились со времени моего последнего путешествия, — сказал Изо-Дидакт. Он быстро посовещался с ИИ «Отваги», рассматривая возможные варианты действий. Нам приходилось принимать поспешные решения в сложившейся ситуации.

— Если мы вынужденно выйдем из пространства скольжения, то застрянем среди межзвездной пустоты в пяти тысячах световых лет от Ковчега.

Пространственные волны вокруг корабля сменили свой цвет на красный. Противоположная сторона пространственного тоннеля начало движение, искривляется, словно специально зажимая наш корабль в ловушку. Никто из членов экипажа не мог объяснить происходящее. Мы медленно движемся в пространстве скольжения, в то время как вихри вокруг нас становятся все более многочисленны.

Мы попали в область, где физические законы, обеспечивавшие Предтечам межзвездные перелеты, больше не действовали.

— Вероятно, нам придется пойти на риск и совершить скачок, — сказал Изо-Дидакт. — Пространство и время в этой области изменяется, подстраиваясь под транзитные стандарты Прекурсоров, — а это значит, что Потоп стремится попасть к Ковчегу. Очень скоро пространство скольжения здесь станет несовместимо с двигателями наших кораблей.

— Невероятные масштабы их воздействия! — воскликнула Лайбрериан. — Даже пространство скольжения подстраивается под их нужды. Осталась ли в галактике хоть одна вещь, на которую они не оказали еще никакого влияния? — ее вопрос остался без ответа.

— Какие у нас шансы? — спросила она спустя мгновение.

— Если не совершим экстренный прыжок — практически никаких, — ответил Изо-Дидакт. — В случае успеха наши шансы можно расценивать как один к четырем. В боевых условиях мы довольно бережно использовали этот корабль, так что у нас есть возможность проскользнуть.

— Ситуация в окружающем пространстве критическая, — сообщила «Отвага».

— Мы принимаем решение в спешке, не совсем взвесив его, — сказал Изо-Дидакт, — но мощности, выдаваемой двигателями корабля при сложившихся характеристиках пространства скольжения и нашей массе… этого должно хватить. Мы используем эту возможность?

Лайбрериан, немного поколебавшись, ответила:

— Конечно, — она взяла его за руку. — И «Приближение Мантии»?

Изо-Дидакт отдал команды о подготовке к экстренному прыжку.

— Решение принято. Мы сможем совершить только один скачок. «Приближение Мантии», вероятно, последует прямо за нами, используя одно и тоже искривление пространства.

— Для нас это может обернуться каким-либо риском?

— Безусловно. Я не думаю, что Ур-Дидакт будет слишком любезен и позаботится о нашей безопасности. Так что приготовьтесь к еще большему дискомфорту. Наш пространственно-временной переход обещает быть крайне интересным.

«Отвага» начала осуществлять необходимые процедуры. Наш прыжок начинался. Это не худший из скачков, который мне переходилось переживать, но он все равно приближался, и Каталогу потом нужен почти целый час, чтобы прийти в себя. Остальные члены экипажа тоже чувствуют себя дискомфортно и ослабленно, и «Отвага» на отвечала на мои запросы на протяжении длительного времени, что само по себе тревожило меня.

Но в конечном итоге корабль восстановил полный контроль над ситуацией, и мы убедились, что нам удалось выжить и находились там, куда хотели попасть. Мы покинули галактику и сейчас приближались к защитному периметру Большого Ковчега, расположившийся в межгалактической темноте подобно гигантскому цветку с острыми лепестками.

Корабль Ур-Дидакта следовал за нами, однако не приближается слишком близко. Расположенный в центре Ковчега огромный штамповочный пресс теперь не функционировал и выглядел темным и безжизненным. Единственное Гало — Омега-Гало, анцилла нашего корабля назвала его так, — оставалось на своей позиции на орбите, нацеленной на Путь Кетона. Что же, подходящее название для последнего уцелевшего огромного кольца Мастер-Билдера.

Большинство не знало о том, что Малый Ковчег, скрытый на одной трети расстояния от внешней границы галактики, в настоящее время был окружен шестью собственными Гало, предназначенных для более точного и эффективного расположения в стратегически важных точках галактики — планетарных системах, имеющих в своей структуре газовых гигантов. Эти шесть колец, наряду с седьмым — Установкой-07, — будут служить оружием последней надежды, если оборонительные системы Большого Ковчега потерпят неудачу.

Несколько рывков вперед, намного больше тех, на которые способна «Отвага», и корабль Дидакта «Приближении Мантии» охватывает наш корпус и берет судно на буксир, ведя за собой через один за другим слои защитных щитов и оборонительных систем, раскинувшихся широким кругом вокруг Ковчега, панорама которого теперь заполняла обзорную площадку нашего командного мостика. Изо-Дидакт и Лайбрериан смотрят на последнее уцелевшее огромное Гало совсем с другим интересом, нежели я. Затем Биоскульптор заметила рой судов Биоинженеров, крошечных в сравнении с циклопическими масштабами установки, парившие на высоте нескольких километров над пустым гигантским лепестком Ковчега, спускавшие на поверхность к исследовательской станции Биоинженеров по устойчивым световым дорожкам контейнеры с собранными образцами жизни в галактике.

— Чудесно! — воскликнула она. — Им всем удалось выжить!

Но поскольку нашему взору открывается только один край гигантской установки, куда большее количество кораблей Предтеч скрывалось за другим концом, позади массивных лепестков Ковчега. Большинство из них выглядели поврежденными, некоторые — очень серьезно.

«Отвага», пообщавшись с метархом установки, Оффенсивом Биасом, объяснила причину такого скопления кораблей.

— Все уцелевшие суда Предтеч доставлены сюда, — сообщила она. — Пространство скольжения стремительно меняет свои свойства во всех точках галактики, сводя возможности перелетов на нет. Больше к Ковчегу не прибудет ни одного корабля.

Последние во всей Ойкумене! Все то, что осталось от цивилизации Предтеч, все сконцентрировано здесь. Осознание этого поразило всех нас.

— Также хочу подметить, — добавила ИИ «Отваги», — некоторые биологические виды, собранные Биоинженерами, помещены для сохранения на Гало, в том числе и популяция людей.

Лайбрериан впервые услышала эту новость, и теперь, узнав это, она была оскорблена.

— Кто принял такое решение?

Позади них на командном мостике корабля возникла голограмма, — неожиданный сюрприз, особенно для нас троих, самая нежелательная личность, которую только можно было представить. Это был Мастер-Билдер собственной персоной, однако теперь он походил больше на призрачную тень прежнего себя. Но если он по решению Совета отбывает наказание, то кто ему позволил предстать перед своим старым заклятым противником в спорах о судьбе войны с Потопом? Мне стало интересно, ему можно посочувствовать, ведь насколько он выглядел жалким по сравнению с могущественными Дидактом и Лайбрериан! — или же просто позлорадствовать.

Однако ни одно из этих чувств нельзя считать правильными.

— Добро пожаловать на Ковчег, Биоскульптор, — сказал Мастер-Билдер. — Дидакт, — к какому из Вас я обращаюсь? Ах да, к молодому. Для меня честь возвратить Вашего оригинала в общество его жены, и, если мне не изменяет память, — сказал он, посмотрев на другой дисплей, — кажется, он прибыл вместе с Вами. Вы оба должны знать — меня отозвали из предписанного наказания для того, чтобы подготовить Ковчег к грядущей буре. И затем передать командование.

— Кому? — спросил Изо-Дидакт.

— Себе. Здесь базируется Охрана Строителей, наши последние вооруженные силы.

Очевидно, что соглашение было достигнуто, — отчаянное соглашение для всех сторон.

На командном мостике воцарилась долгая тишина.

В конце концов, ее нарушила Лайбрериан.

— Я бы хотела как можно скорее отправится на Гало, чтобы удостовериться в состоянии моих образцов жизни. Одна.

— Конечно, — ответил Мастер-Билдер. — Я уже отдал необходимые распоряжения.

Возможно, на своем пути по сбору показаний меня преследовали неудачи. Но все это с лихвой компенсируется здесь, — я с радостью отметил для себя, что на Ковчеге была настроена местная и безопасная Сеть Судей, — и здесь много моих коллег-агентов, делящихся между собой собранными доказательствами, обрабатывая показания и делая свои заключения… На фоне возвращения и возвышения Мастер-Билдера.

Делать все то, что Судьи умеют лучше всего! Но теперь для чего все это? Я отбрасываю все сомнения в сторону. Сеть Судей проводит ряд новых тестов, удостоверяясь в моей личности и целостности. И затем я начинаю удовлетворять свою отчаянную жажду в этом глубоком источнике закона и мудрости.

Главный судья прибыл на Большой Ковчег вскоре после падения столичной системы, в сопровождении последних выживших членов Нового Совета.

Все уцелевшие Судьи сейчас собрались вместе, чтобы выслушать его речь. Главный Судья в первую очередь выразил озабоченность по поводу продолжительного отсутствия доступа к Домену.

— Ни одному нашему агенту или анцилле, любого уровня, не удалось установить связи с Доменом в течение года. Наши самые весомые и священные записи больше нам не доступны.

Деятельность Судей зашла в тупик, и не только по причине временного перерыва доступа к Домену.

— Гаруспис больше не находится в сети, даже теперь, когда она снова открыта — и, возможно, он мертв, — сказал он. — У нас больше нет других Гарусписов, чтобы присматривать за Доменом. Количество наших агентов согласно отчетам значительно сократилось. Но наша деятельность должна продолжаться, мы должны работать, надеясь, что обстоятельства будут к нам благосклонны.

— Каталог получил указание от Главного Судьи участвовать в заседании нового сформированного руководства. Последние оставшиеся в живых члены Нового Совета передали все властные полномочия в руки Мастер-Билдера.

— Отныне все совещания руководства Предтеч будут проходить в присутствии Каталогов, — сказал Главный Судья.

Мне интересно, а нас будет достаточно для этого?

— Все без исключений!

В просторном помещении Картографа на Ковчеге сейчас проходило собрание пяти главнокомандующих, всех из числа Защитников Строителей, кроме Изо-Дидакта.

Ур-Дидакт, чей корабль все еще находился около Омега Гало, лично отказался от участия в этой встрече. Как сообщают Судьи, он так и не ответил ни на один запрос в свой адрес.

Здесь, на краю бесконечной межзвездной темноты, мы были чрезвычайно слабы и открыты, как на ладони. Я не сомневался, что в очень скором времени Большой Ковчег будет осажден наступающими силами Потопа.

Новые командиры войск расположили свои корабли широким кругом вокруг Ковчега, согласно детально проработанному плану обороны. В зависимости от того, на чем сосредотачивается мое внимание, моя анцилла пересылает подготовленные данные из хранящихся на установки архивов о произошедших событиях — прибытие выживших, доставка собранных образцов жизни на Гало, расположение всех установок таким образом, чтобы их атакующая мощь могла добраться до Пути Кетона. Данные пребывают быстрыми скомпонованными пакетами, вызывая у меня раздражающую головную боль, поскольку мой мозг приспосабливается к нахлынувшим в него воспоминаниям.

Но как ни крути, все эти данные говорили лишь о приближении конца войны. И мы уже подошли к финалу этой чудовищной игры. Мы проиграли — теперь это стало очевидным — но наше заключительное сражение могло доказать Потопу, что его победа будет горькой для него самого.

И поэтому среди командиров теперь нет никаких причин для споров. Все осознавали произошедшие перемены; никто из них больше не мог отступать. Согласно указанию Нового Совета, теперь Защитники Строителей единолично контролировала Большой Ковчег.

Однако трое из пяти исполнявших свои обязанности командиров ранее были Воинами-Служителями и когда то служили под начальством моего оригинала; этот факт придавал мне немного уверенности. Я задавался вопросом о том, как он раньше общался со своими подчиненными командирами — и почему он решил бросить нас в то время, когда все в нем больше всего нуждаются. Моя память и способности такие же, как у него, или лучше — если судить о его текущем состоянии. Но многое из этого старо и фамильярно. А я — новый.

Другие командиры имели собственный взгляд и ощущения от всего происходящего. Светящиеся искры быстро сверкали по всей поверхности их брони, так как они отправляли свои собственные запросы к метарху установки Оффенсиву Биасу.

Когда Картограф полностью завершил процесс обмена данными с ними, я потребовал от командиров полного внимания.

— Мы видели, на что способно вновь пробуждающиеся конструкции Прекурсоров, — начал я. — Как только они доберутся до Ковчега, у нас в распоряжении будет очень мало времени. У нас нет право на ошибку. Мы не можем позволить себе колебаться.

— Они — наши создатели! — воскликнул Эксперт. Он был формой Прометея по размерам большей, чем я сам и по возрасту старее моего оригинала на несколько тысяч лет. Эксперт давно уже предпочел поддерживать команду Защитников Строителей, дававшей больше возможностей для раскрытия его талантов, некоторые из которых были крайне экстраординарными — например, тот факт, что он смог вывести семьдесят пять кораблей класса «Крепость» и одиннадцать Дредноутов из худших стычек с силами Прекурсоров к Большому Ковчегу, где теперь они обеспечивали основную ударную мощь нашей защиты.

— Сомневаюсь в таком крайнем взгляде на происходящее! — воскликнул Тактик. Общий оклик одобрения пробежал по кругу собравшихся командиров. Тактик был относительно небольшого роста и моложе, чем остальные. Прошло менее двух тысяч лет с момента его зрелости, он всегда состоял в рядах Защитников Строителей, однако он уже успел показать свои блестящие способности во время восстания метарха Мендиканта Биаса. С крахом политики Мастер-Билдера он был отправлен в вынужденную отставку. Однако его звезда снова поднималась на небосклоне. Его могли выбрать на замену мне — и не без оснований.

— Я не испытываю ни малейших сомнений в том, что они не одно и тоже, — ответил я, — не больше, по крайней мере. Извращенное преобразование жизни, которое несет в себе Потоп, является внешний проявлением заложенного у него внутреннего уродства, отражающее его происхождение. В конечном итоге, откуда он произошел, имеет мало значения. Сейчас мы оказались на пороге конца существования Предтеч.

Командиры стояли в торжественной тишине.

Горюющая-о-Побежденных прошла через пространство штамповочного пресса для изготовления Гало, вышла из круга собравшихся и остановилась, окруженная голографическими изображениями поврежденных кораблей Предтеч. Горюющая командовала отрядами Воинов во время вооруженных конфликтов на Крадале в галактическом центре. Она обучала меня — обучала моего оригинала. Она была старше всех нас, и ее явно не легко взяли в ряды командиров, присутствовавших на собрании.

— Под вашим командованием, — начала она, — Предтечи отдали в бою Потопу одну систему нашей галактики за другой. Я обучала Дидакта, и вы не он. Объясните нам, почему всех Предтечи должны следовать за вами перед лицом катастрофических потерь… теперь, когда Дидакт вернулся, его дубликат нам больше не нужен.

Несмотря на то, что это было вполне ожидаемо — учитывая политические инстинкты, заложенные в меня от оригинала — я ощутил глубокое чувство негодования. В моем сознании, во всех моих мыслях я был Дидактом. Бонстеллар как личность уже затерт в памяти много веков назад, уступив место… другому.

Но я должен учитывать ее мнение. Поэтому она вынуждает меня признать тот факт, что некоторые вещи лучше оставлять недосказанными.

— Я бы согласился с этим и ушел в сторону, если бы Дидакт сам не отстранился от командования.

— Потому, что он был подвергнут допросу Могильным Разумом! — возразила Горюющая.

— Все выглядит таким, каким хочет казаться, — парировал я. — Последствия его захвата Мастер-Билдером, бросившим его около Ожога на верную смерть.

Все командиры вспыхнули броней и подняли свои левые руки. Они не воспринимали суть нашего разговора и перепирались между собой. Командиры не верили ни одной истории и причины действий Мастер-Билдера оставались для них загадкой.

— Это заговор Строителей с целью приравнять к ничтожеству Воинов! — крикнул Эксперт, срывая голос.

— Вы сейчас сами являетесь Строителем, — заметила Горюющая.

— Так же, как и вы!

— Мы должны возразить решению Нового Совета и вынудить их прислушаться к нам. Дидакт — оригинальный Дидакт — мы должны присоединиться к нему! — настаивал Эксперт.

Те, кто недавно вступил в ряды Защитников Строителей, чувствовали себя крайне неловко после такого заявления. Противоречие привязанностей могло поставить их в неудобное положение перед Мастер-Билдером, в руках которого сейчас была сосредоточена вся власть.

— Теперь уже слишком поздно, — сказала Горюющая. — Время для возражений и нерешительности истекло! Давайте держать себя в руках и сохраним самообладание, и признаем, что представленные факты крайне спорные.

Она посмотрела на меня, и взгляд ее слепых глаз был крайне пронизывающим. Она была слепа на протяжении уже многих веков. Ее броня видела за нее.

— То есть вы хотите сейчас следовать стратегии Дидакта, с ненавистью отклоняемой на протяжении тысяч лет. Странное изменение взглядов! Как вы или Мастер-Билдер можете всему этому довериться?

Она завершила свою речь и вернулась обратно в круг.

Последовала продолжительная и выразительная тишина. Горюющая всколыхнула внутри всех отклик чувств сомнений, растущих со времен разрушения Столичной планеты… Сомнения, которые достигли своего апогея во время краха нашей линии обороны и бесконечного отступления.

Разве я не Дидакт, в мыслях, в моем разуме? Я действительно хуже? Как я мог не предвидеть, что эта проблема так быстро приведет к кризису во всей команде?

Но я это предвидел. Всегда приходится сражаться с равными себе, показывать свою силу и превосходство, чтобы иметь право доказать всем свою точку зрения. Существовала только одна личность, способная объединить нас всех… если он хорошо исполнит свою новую роль. Это огромный риск.

Новый голос снаружи Картографа прервал повисшую в воздухе паузу. Прибыл самый властный среди нас.

— Вы не можете обвинять нового Дидакта. Вы знаете, что прежде я дважды обманывал его оригинала, — небольшая фигура Мастер-Билдера возникла в Картографе, позади парившей голограммы одинокого последнего спроектированного Гало, остававшегося до нужного момента в тени.

— Я отправил его в ссылку, насильно запечатав его в Криптуме, и когда он возвратился из своего изгнания, я обманул его, использовал в своих целях как глупую рыбу, — и послал его навстречу еще более темной судьбе. Я спрашиваю у вас, кто больший стратег?

Мастер-Билдер присоединился к собравшимся в круге, затем встал в центре, его темные глаза осмотрели всех с ноткой небольшого удовольствия. Он на мгновение оставил свой взгляд на моем лице, затем скользнул им далее, на других командиров.

— В любом случае, — продолжил он. — Новый Дидакт более остроумный и способный по характеру, особенно теперь. Что касается другого… У меня была краткая встреча со Старым Дидактом. Он скоро здесь завершит все свои дела. Дидакт уже начал приготовления к отбытию.

— Мы отчаянно нуждаемся в сильном централизованном командовании! — заявила Горюющая. — И оно нужно сейчас!

— Я думаю очевидно, кто должен стать командиром.

Мастер-Билдер продолжал произносить свою хвалебную браваду — но он что-то упускал. Нечто давалось ему крайне тяжело, и это отражалось на его поведении. Он расхаживал по Картографу, пожимал плечами, словно готовясь к какой то важной физической работе.

— Скажи им, Бонстеллар-Делающий-Вечное-Прочным. Расскажи им, как я узнал то, ради чего мы все сегодня здесь собрались, то, что произошло много лет назад. В конце концов, вы были там.

Я без колебаний отдал ему должное.

— Мастер-Билдер испытывал Гало на Чарум Хакор, — сказал я. — С потрясающими результатами.

Фабер прохаживался по кругу, рассматривая командиров с долей той, не всей конечно, но все еще старой, властной силой Мастер-Билдера.

— Давным-давно, при осуществлении контроля за проектированием Гало, я подозревал — догадывался — что нейтронная энергия установок сможет, кроме воздействия на биологическую жизнь, также и аннулировать объекты на нейронной физике. Эти догадки оказались поразительно верными. Когда Гало выстрелило, настроенное на небольшую мощность и выброс энергии, оно уничтожило все артефакты Прекурсоров в системе. Возможно, это пугает. Или восхищает. Решать вам.

Но справедливость в мире все равно торжествует. После моего тестирования, и его неожиданных последствий, я совершил ошибку, заточив Первого Вневременного, Изначального — как он позже сам утверждал, последнего Прекурсора. Я думал, что это невероятный научный образец. Я проявил максимум осторожности, поместив его в сдерживающее стазисное поле. Но так или иначе, это существо вновь стало свободным — умная тварь — и провело роковой диалог с Мендикантом Биасом. Наш первый пример инфицирования Потопом сознания анциллы, имевший крайне страшные последствия.

Вот в чем полностью моя вина. Все мои заслуги отошли в сторону на фоне восстания Мендиканта Биаса… чье проектирование и создание мы осуществляли вместе с Дидактом. Давайте не будем забывать об этом! Наш слуга повернулся против нас. Я стал изгоем. Это крах.

Он прервал возможные возражения в своей адрес, высоко подняв руку и растопырив пальцы.

— И все же… какое открытие я совершил! И в нем заключается наша последняя надежда в этой ужасной войне. Мы все еще держим в своих руках единственное оружие, способное остановить Потоп — это Гало.

Он продолжал беспокойно вышагивать внутри круга командиров, будто наделся найти среди них поддержку, оправдание своим поступкам. Я тихо шептал себе, насколько я ненавидел этого Предтечу.

— Оригинальный Дидакт ошибался, а я был прав. Но требуется, чтобы и его дубликат прислушался к голосу разума, — он снова бросил взгляд в мою сторону. Он был полон вопиющей слабости.

— Эти Гало специально были настроены на линейный выброс энергии, который затронет и в конечном итоге разрушит всю нейронную физику, уничтожая Потоп и его оружие Прекурсоров. С использованием установок мы принесем беспрецедентные разрушения нападающим на нас, положив конец этой войне раз и навсегда.

Он обернулся и посмотрел на командиров.

— Но если мы здесь потерпим неудачу, знайте, что уже создан другой Ковчег, — сказал он, — и там построены более эффективные, небольшие Гало. Они вместе представляют собой более мощное и разрушительное оружие, чем это одинокое кольцо, — он указал на одинокую голограмму Гало.

— Когда новые установки будут распределены по всей галактике, они образуют сеть, способную к уничтожению всей разумной жизни. Это наша последняя линия обороны. Без них вся галактика будет находится во власти Потопа. Но мы не должны позволить ему сделать это.

Казалось, что его взгляд был способен пронзить воздух.

— Некоторые из вас были Воинами-Служителями. Храбрыми, благородными, и все же наследниками тех, кто когда то совершил отвратительное преступление, положившее начало этому безумию. Преступление против наших создателей. Помните об этом в своих длинных снах, когда вы столкнетесь с Доменом.

Внезапно броня Фабера пришла в движение; казалось, что его энергия иссякала.

— Вы должны знать кое-что. Оригинальный Дидакт был запечатлен Могильным Разумом для того, чтобы служить посыльным. Он знал о моих действиях по очистке инфицированных кораблей Предтеч и возвращении их обратно в боевой строй. Оно отправило Дидакта ко мне… сознательно, с сообщением.

— С каким сообщением? — спросила Горюющая.

— Моя семья, мои жены и дети, отправились в добровольное изгнание. Они переехали в систему Путь Крула, сейчас являющуюся частью Ожога. Все они были захвачены Потопом. Все они стали частью Могильного Разума, — его лицо исказила боль. Он закричал всем собравшимся в кругу: — Моих жен! Моих детей! Обращаясь ко мне через самое сокровенное, Могильный Разум дразнит, обвиняет меня! Он послал с сообщением моего заклятого врага! Если мы выполним задуманное, он сказал, что все погибнут, и фактически ничего не останется — и Дидакт с удовольствием доставил мне это сообщение. «Это, — сказал он, — то, что будет, если вы используете свои Гало».

Горюющая не по принуждению ранга, а по сочувствую, присоединилась к горю, охватившего Мастер-Билдера.

— Я скорблю вместе с вами, — прошептала она.

— Мы все скорбим вместе с вами, — подтвердил Эксперт.

Я настаивал на своем, но Фабер искал поддержки, он в ней крайне нуждался. Он поднял на нас всех свой взгляд.

— Скажите, кто лучше всего понимает поставленную перед нами задачу? Я бы отдал все, чтобы ошибаться и не быть Предтечей в эти времена. Но поскольку я еще живой и дышу, я страдаю от осознания отвратительной истины — она жжет меня изнутри. И все же по приказу возрожденного Совета, от которого мало, что осталось, я возглавил командование. Галактика — вот, что мы можем потерять.

Давайте положим конец нашим непростительным ошибкам. Но когда мы выживем, когда завершим нашу ужасную миссию, справимся с возложенными на нас грехами Воинами десять миллионов лет назад — кто из нас будет готов встретиться с Доменом лицом к лицу?

Никто из присутствующих на встрече не хотел встречаться с его ищущим поддержки взглядом. Я тоже сознательно не делал этого.

— Кто, Предтечи? — крикнул он, затем развернулся и удалился с территории Картографа.

Командиры застыли в почтительном молчании, а затем все, как один, повернулись ко мне.

— Судьба Мастер-Билдера решится здесь. Как и всех нас, — сказал Эксперт. — Кто-то должен отправиться на другой Ковчег и приготовиться осуществить немыслимый поступок.

Моя задача теперь ясна.

— Могильные Разумы знают, что все еще могут столкнуться с большой угрозой для себя, — сказала Горюющая. — Они знают о существовании Большого Ковчега. Но они еще могут не знать о местонахождении Малого Ковчега. Вы должны туда отправится и принять командование на себя. Нельзя позволить Потопу победить. Он должен быть оставлен, если не для нашего вида, то для тех, которые смогут жить после нас.

Командиры вышли за пределы голографического изображения Гало и Ковчега, смотря на огромное тусклое скопление звезд, бывшее нашей галактикой.

Звездные дороги приближались.

Мы все смогли почувствовать это.

Мой муж… снова стал ребенком.

Но это не тот случай, когда ребенком можно гордиться. И не тот, когда ему можно доверять.

Он снял с себя броню и прогуливался по нашему жилищу на Ковчеге, рассматривая предметы, собранные его дубликатом — артефакты и объекты для исследования, вспоминая о временах, когда он находился в перелетах, изгнании и был потерян, а я была рядом с другим мужем — очень похожим на него.

Но не долго. Я была уверена в том, что не стоило поднимать вопрос о попытках их примирения. Я едва узнавала, во что он превратился.

По-прежнему он относился к этой встрече с такой окраской, словно она являлась последней.

Я сижу на суспензоре, принимающем любой цвет и форму, удобную мне, и он сидит рядом, опустив свою большую голову до уровня толстых колен.

— Ты знаешь, каково находиться в Криптуме, переложив сложившиеся обстоятельства на тебя, в то время, как все вышло из-под контроля? — спросил он.

Я взяла его большую ладонь и развернула ее, водя собственными небольшими пальцами вдоль каждой мускулы на его руке. Ладонь рефлекторно сжалась в кулак. Наши тела по-прежнему руководствовались заложенными в глубинах физиологии механизмами, на уровне механической памяти.

— Нет, — вздохнула я. — Я надеюсь, все прошло спокойно.

— Там тихо, настолько, что невозможно разграничить чувства и ощущения. Домен может сказать живым лишь только то, что они уже и так знают, — сказал он. — Или то, что они хранят в глубинах своей памяти. Я бродил по всем коридорам моего сознания… наверное, так они и появились. Столетия напролет я блуждал по коридорам и пещерам, иногда заходя в более темные и глубокие места, где ярко светились записи наших предков и их воспоминания, поднятые из глубин истории встреч, иногда связанных со мной, иногда — с нашими предками… случалось, что и нашими потомками.

— Потомками? — спросила я.

— Домен с большим трудом хранит свои тайны. Его цель, его потребность — распространение знаний. Он хотел бы дать нам подсказку в те моменты, когда мы бывает глупыми и недалекими, но может только воспроизводить эмоции и воспоминания тех, кто жил прежде. Иногда, крайне редко, он нарушает свои собственные правила.

— Так что относительно наших потомков? — настаивала я.

— Я почувствовал их прикосновение, их любовь. Но они угасли. Домен наполнился грустью. Глубокая тень опустилась на всех Предтеч. Когда я вышел из своего Криптума и воскрес… Я не мог ничего вспомнить об этом. Но сейчас я сделал это — частично. Ужас всколыхнул воспоминания. Могильный Разум вернул мне все это. Он заставил меня слушать.

Мой муж резко отдернул свою ладонь из моей руки и встал, призывая к себе броню, которая стала кружиться вокруг него, собираясь из отдельных сегментов в единое целое.

— Я должен сражаться с тем, о чем он мне поведал, с тем, что он сотворил для меня, для всех нас. Я должен сражаться всем возможным и невозможным, что у меня есть… любым оружием и ресурсами. Но у меня было нечто, что шло со мной вразрез с самого начала — это Манипулар, жена. Его запечатление — самый худший из моих поступков. Итак, прости меня заранее за то, что я должен сделать. И пойми, почему я делаю это.

Я собиралась спросить о том, что я должна понять и простить, как бы тяжело это не было — но прозвучали громкие сигналы тревоги прежде, чем я смогло что-либо сказать. В Дидакте в одно мгновение ожила та самая брутальная резкость, которой он некогда славился, всем своим видом показывая готовность к битве. Все голограммы анцилл собрались вокруг него, возглавляемые изображением Оффенсива Биаса.

— Ковчег атакован, — сообщил он. — В пространстве рядом с Ковчегом возникают большие скопления звездных дорог.

— Сколько у нас времени? — спросил Дидакт.

— Час, не больше, — ответил метарх.

Несомненно, Изо-Дидакт уже начал действовать вместе с командирами Охраны Строителей, приведя весь Ковчег в состояние полной боевой готовности. Мне нужно попасть на Гало! Мои экземпляры, последние люди…

Но то, что я вижу на фоне бездонной черноты космоса вокруг Большого Ковчега, пронизывает меня насквозь чувством непреодолимого ужаса. Все пространство заполнялось древними артефактами Прекурсоров с такой плотностью, что сквозь них практически ничего не было видно, и лишь в некоторых прорехах можно было различить всполохи звезд нашей родной галактики.

Ковчег окружен, каждая вторая звездная дорога в галактике прибыла сюда. Несмотря на радиус установки в несколько миллионов километров, мы были обвиты их плотных клубком.

Я не могла вынести мысли о том, что потеряю все собранные мною биологические виды, плоды самых больших усилий, всю проделанную нами работу.

— Как мы сможем вновь заселить галактику, если потеряем все здесь? — всхлипнула я.

Взгляд Дидакта был странно хитрым. Таким хитрым, как если бы он хотел сказать какую важную вещь, но не сейчас. Такого выражения лица у него я никогда не видела прежде. Ужас соединялся с новым ужасом.

— После того, как я закончу свою работу, я улечу на «Приближении Мантии», — сказал он.

Мои мысли бежали с бешенной скоростью. Очевидно, что я не могла рассчитывать на помощь Дидакта. Ковчег был слишком большим для перемещения. Гало еще могло спастись. Но у нас не было достаточного количества исправных кораблей для эвакуации Предтеч отсюда. Их можно было спасти, если мы бы начали эвакуацию неделю назад! Или же если бы разместили их на Гало в первую очередь.

Наши ошибки окончательно подвели нас к финалу.

Ловушка захлопнулась.

— Как мы сможем спасти их всех? Как мы сможем освободить их? — спросила я. — И куда мы направляемся?

— Выхода нет, только бежать, — сказал он, сузив глаза. — Если ты хочешь выжить, ты должна сейчас же уходить. Когда Потоп закончится, ничего слева от этого места не останется.

Дидакт указал своей длиной рукой направление к Пути Кетона.

— Звездные дороги будут держаться подальше от линии выстрела Гало, что откроет тебе путь к эвакуации, — сказал он. — Но так долго продолжаться не будет. Ты должна добраться до «Отваги», пока у тебя есть шанс.

Он замер, затаив дыхание, смотря на поверхность Ковчега.

— Предатели. И еще… Даже в разгар нашего самого большого монументального провала в истории, я возьмусь за воплощение в жизнь другого решения.

Щитки шлема Дидакта закрылись, и он уходит, не обернувшись. Он даже не предложил мне помощи в том, чтобы добраться до «Отваги».

Я теряюсь в лавине чувств и сомнений. Если Ковчег будет уничтожен вместе со всеми моими образцами жизни, то тогда какой смысл моего собственного существования?

А затем я поняла. Мы должны перевезти все — все то, что мы сможем — в безопасное место. Это наш единственный выход. Я отправила короткие сообщения Поющей-о-Молодости, которая пряталась вместе с Ключ-Судном Дредноутом на дальней стороне Ожога. Если ее корабль все еще функционирует, то она выполнит поручение. Она не подведет.

Затем я связалась с единственным на Ковчеге существом, про которого точно знала, что он может помочь.

Стражи и атакующие корабли класса «Гончие» плотным облаком роились вокруг Ковчега подобно парящим птицам над равнинами, где я родился. Я направляю информационные запросы, но каналы связи Ковчега заняты организацией подготовки к эвакуации и проведением обороны. Однако как мы сможет увезти отсюда такое разнообразие видов? И куда? Для их транспортировки у нас не хватит транспортных кораблей.

Я не обо всем полностью информирован. Я знаю только то, что Ковчег был передан в юрисдикцию Мастер-Билдеру, и конечно же, учитывая его умение управлять и удачливость, сейчас он находился под непосредственной угрозой.

Моя новая задача — защита Лайбрериан и ее работы. Когда то я был человеком, но получил страшные раны, несовместимые с жизнью, и Звездорожденный Дидакт поместил мое сознание в машину. Биоскульптор позволила мне после завершения своей работы по сбору образцов и прибытии на Ковчег, присматривать за ее популяцией людей. Она частично видела в этом мою реабилитацию восстановления после перемещения сознания, и с другой стороны — было наградой за отличное служение Предтечам. И я делал все от меня зависящее.

План Биоскульптора заключался в сохранении людей на Ковчеге, вдали от разрушительной мощи Гало, до тех пор, пока планеты не станут свободными от Потопа и не станут пригодными для перезаселения. Но сейчас их перевезли на Гало, я предполагаю по приказу Мастер-Билдера, чтобы освободить место для Предтеч. Ничего в мире просто не бывает, и даже самые легкие решения могут обернутся тяжелыми последствиями.

Теперь она попросила меня о последней помощи: спасти все, что мы сможем. Я опросил мониторов Ковчега, связанных с работой Биоинженеров. Но ответили лишь некоторые из них. У них не было инструкций на случай перемещения образцов на Гало. Остальные сейчас задействованы Оффенсивом Биасом в своих целях. Должен ли я пойти против своих коллег-машин ради выполнения поручения Биоскульптора? Теперь я жду ее указаний, так как я не могу действовать без команд, санкционированных Лайбрериан.

Каталог, почему вы задаете вопросы простому монитору, если даже не говорите мне о том, что я должен был делать? Мне нечего вам ответить. Я больше не являюсь человеком. Вы должны отыскать коротышку по имени Райзер и спросить обо всем его. Он свободно поделиться с вами всем, чем знает о произошедшем.

Он по-прежнему тот, кем был раньше. Разбудите его, и нарветесь на грубость в свой адрес.

Наконец, я получил указания. Биоскульптор приказала мне взять корабль класса «Гаргантюра» и отправиться с Ковчега к Омега Гало. На его борту уже располагались классифицированные и каталогизированные Биоинженерами организмы из числа популяции Ковчега. Некоторые из них — живые организмы, а другие — генетический материал, все они участники программы Биоскульптора по сохранению жизни в галактике. Интересно, такого относительно небольшого количества будет достаточно для восстановления всего многообразия жизни после применения установок Гало?

Омега Гало столкнулось с изогнутой сетью звездных дорог. Люди, расположенные на последнем мире-кольце, на последнем нашем оружие, едва успели спрятаться от их переплетения. Сейчас их там десятки тысяч, среди сырых холмов, мелководных озер и рек, между невысоких гор и густых лесов. Искусственное солнце на поверхности кольца движется по привычному им ритму, и им остается надеется, что мрак трюмов и длительный сон на кораблях Биоинженеров — это последняя тьма, которую они видели и теперь они получили шанс вернуться ко всему тому, что они потеряли. Люди надеялись, что наконец то обрели свой дом, в котором они смогут жить в мире и согласии на протяжении сотен, если не тысяч лет.

Как только мы приготовились к перевозке людей, огромный корабль оригинального Дидакта прогрохотал двигателями под нами, у поверхности кольца, заняв позицию над собравшимися внизу скоплениями людей. Его сопровождают тысячи Стражей, не связанных с Оффенсивом Биасом, по-видимому, намереваясь изолировать и взять под контроль этот участок поверхности Гало. Имея доступ к базам знаний Предтеч, я не мог объяснить причину такой демонстрации силы.

Корабль Биоскульптора прибыл вместе с нашим судном, прячась в его огромной тени. Мы связываемся друг с другом. Она в бешенстве; и впервые за годы моей жизни, мне страшно. Но почему оригинальный Дидакт находился здесь?

Звездные дороги плотно охватывали все небесное пространство. Вскоре они смогут раздавить и Ковчег, и Гало, а вместе с ними и всех людей и Предтеч. История Предтеч на этом может закончиться. Я даже не знал, радоваться этому или грустить.

— Подними нас выше! — Биоскульптор отдала приказ «Отваге», ее лицо было искажено страхом. Мы поднялись выше атмосферы Гало, чтобы иметь лучший обзор на то, что происходило внизу. «Приближение Мантии» низко парило над поверхностью кольца, где собрались толпы людей. Силуэт корабля изменился. Какое-то устройство выступало на его передней части корпуса.

Композитор.

От него начала формироваться яркая светящаяся точка — система наведения Композитора. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить это!

По приказу Биоскульпотра «Отвага» устремилась вперед. Она надеялась встать на пути действия Композитора, чтобы спасти свои образцы от чудовищного замысла своего мужа. Но «Приближение Мантии» не сдвинулось с места, совершила уклоняющий маневр, создав выброс энергетического торсионного поля, отбросившее «Отвагу» в сторону будто назойливого комара.

Корабль Дидакта замер над самым центром скопления людей. Находящиеся внизу люди должны были видеть, что происходит, даже сквозь охваченную плотной пеленой облаков атмосферу. Они застыли на месте, смотря вверх и щурясь, прикрывая глаза от яркого блеска наводящих лучей Композитора. Кровь прильнула к их лицам. Несомненно, это преступление! Неужели безумие начинается вновь? Могу ли я понять причину такого предательства?

— Прикажите Стражам убить его! — крикнула Биоскульптор.

Но я не могу этого сделать. Дидакт взял на себя управление всеми Стражами. «Приближение Мантии» слишком сильный и мощный корабль. Силы Биоинженеры настолько малы, что не ничем не смогут помешать ему.

Композитор заблокировал своих жертв. Прозрачные волны из света распространялись во все стороны, эхом отражаясь от любой неровности поверхности Гало, а затем стали опускаться вниз, подобно листам оборачиваясь вокруг стоявшей внизу толпы.

Везде, повсюду, на сотнях квадратных километров тела людей вздымаются вверх, вращаются, а затем падают вниз. Сотни тысяч были оцифрованы прежде, чем мои датчики смогли сделать точный подсчет.

Их оцифрованные сознания поступают обратно в Композитор вместе с отраженными возвращающимися волнами. Мужчины, женщины, дети… все они исчезли в один момент.

Биоскульптор издала глубокий горловой стон. Он нарастал до тех пор, пока не перешел в крик.

— Это и есть все то, что он должен был сделать — убить моих детей! Почему? Зачем?

«Отвага» сообщила, что мы должны или приблизиться к поверхности, или же убраться подальше от большого кольца.

Корабль Дидакта выключил Композитора и втянул его ближе к корпусу судна, приготавливаясь к отлету, поднялся над поверхностью Гало и отбыл в неизвестном направлении. «Отвага» двигалась под управлением ИИ по собственной безопасной траектории, рядом с внешней границей кольца. Но мы не были в безопасности.

Следом начиналось еще одно ужасное событие — подготовка к активации самого Гало.

«Отвага» приготовилась к немедленному прыжку.

Я уже видел такое раньше. Я помню эти ужасные ощущения. Я не могу отключить свои датчики. Я — машина. Мои ощущения не являются полноценными и несопоставимы с тем, что чувствуют живые существа при работе Композитора. И все же, я помню это слишком хорошо.

Лайбрериан наблюдает за всем происходящим, ее тело вступает в конфронтацию с броней, словно она хочет в панике дотянутся до головы и рвать на себе волосы от случившегося — ее лицо искажено невероятной печалью. Такого гнева, смешанного с чувством глубокой грусти, никто не видел на ее лице — не в древние времена, ни сейчас…

Теперь путь к эвакуации с Ковчега был свободен. Жаль, что я могу чувствовать отчаяние. Я в полной мере ощутил всю горечь произошедшего. Мои люди исчезли! Все оставшиеся от образцов Лайбрериан находились внизу, на поверхности кольца. Последняя надежда на спасение моего вида.

Лайбрериан взяла под контроль бушевавшие эмоции и, собравшись с мыслями, сказала мне о том, что наши пути расходятся. Я направлюсь к транспортным кораблям, чтобы эвакуировать выжившие образы — включая моих друзей — подальше отсюда.

— Ты должен найти Звездорождённого, он доставит тебя к Малому Ковчегу. Вот где мы должны спрятать собранные нами образцы жизни.

Но что относительно ее безопасности? У нее есть мысли насчет этого?

Я должен подчиниться. Тем не менее…

Что-то.

Что-то зарождается во мне. Нечто скрытое внутри. Я чувствую заложенное в меня. И оно не совсем подконтрольно мне. Разве я страдаю от расстройства логики? Нет.

Я остаюсь Чакосом!

Я остаюсь человеком!

Чудовищная сила, которую принес с собой Потоп, ошеломляла.

Свыше миллиона инфицированным Потопом кораблей заняли позиции для атаки на Большой Ковчег. Их боевой строй мне был достаточно знаком — своеобразная изогнутая спираль, так любимая в стратегии моим оригиналом, позволявшая кораблям свободно перемещаться в пространстве по всем трем координатам в случае встречного нападения с любого направления. Такая известная тактика была адаптирована для Потопа новым командиром — Мендикантом Биасом.

Мендикант Биас был деактивирован и демонтирован после разрушения Столичной системы, как этого требовали протоколы обращения с метархом класса «Претендент», чтобы изолировать его от любых подвластных ему систем. Его части рассредоточили по всей Ойкумене для последующего изучения. Но многие из тех регионов, где они находились, впоследствии были поглощены Потопом и по-видимому фрагменты метарха обнаружил, собрал, восстановил — и активировал Могильный Разум. Силы Потопа наступали под управлением переметнувшейся на сторону врага машины, первой жертве логического сломления Потопом — и, что немало важно, созданной Ур-Дидактом.

«Сын своего отца», — сказал себе я.

На фоне сжимающегося сплетения видоизмененных звездных дорог бывшие некогда кораблями Предтеч, а теперь наступательные войска Потопа, выглядели мелкими букашками, беснующимися в кронах могучих деревьев.

Горюющая и Эксперт находятся рядом со мной и мы вместе движемся от Большого Ковчега к позиции на орбите Омега Гало.

— На таком близком расстоянии и за такое короткое время… — начала было Горюющая, но осеклась, так как это все, что она смогла произнести.

Одинокий Гало, даже приведенный в действие, не сможет в полной мере устранить наступающие массивы звездных дорог и кораблей противника, и тем самым спасти Ковчег от неминуемой гибели. Но он мог частично ослабить их и дать шанс другим на эвакуацию.

— Заводите корабль внутрь кольца и посадите где-нибудь, — приказал я. — Поддерживайте непрерывную связь с Оффенсивом Биасом. Мы должны выстрелить из установки под узким направленным углом. Отправьте соответствующий сигнал «Отваге», наш план идет полным ходом, пусть приготовятся.

— Биоскульптор не отвечает, Командующий. «Отвага» сообщает, что корабль Ур-Дидакта произвел несанкционированное вторжение на Гало… и использовал Композитор! — ужас Горюющий совпал с моими собственными вспыхнувшими чувствами.

— Люди… они исчезли. Их оцифровали.

Что мой оригинал задумал сделать с людьми? Собирать их, оцифровывать личности… наперекор пылким желания Биоскульптора спасти их. Все это вне границ моего понимания. Моей первой реакцией стало желание броситься в погоню за «Приближением Мантии» и силой заставить ее вернутся к Ковчегу… Где Ур-Дидакт будет уничтожен вместе со всеми нами, позволяя скрыться только Биоскульптору. Самой лучшей из нас.

Но наш корабль был бессилен перед «Приближением Мантии».

— Моя жена в безопасности? — спросил я.

— «Отвага» сообщает, что все находятся в безопасности, но экипаж поражен случившимся. Корабль готовится к экстренному отлету.

— Хорошо, — сказал я, не в состоянии понять того ужаса, с которым сейчас столкнулась моя жена — работа всей ее жизни погибла на ее глазах.

Мы приземлились на внутренней поверхности Гало недалеко от центра управления. Мы быстро вошли туда. За мной следовали Горюющая и Эксперт. В дальнем конце крыла центра располагалась диспетчерская, полностью окутанная голограммами, сигнализирующими о работе всех систем Гало.

Я подошел к символам, похожими на втулки и ступицы, и, захватив их руками, свел вместе. Они высветились зеленым и синим цветами, сигнализируя о полной работоспособности и готовности к выстрелу.

— Там, снаружи, — сказала Горюющая. — Ваше чудовище. Мендикант Биас. Разве вы не ощущаете это?

И в самом деле, мое чудовище. Нет смысла возражать против этого. Догадывается ли он о том, что я собираюсь сделать? Знает ли Могильный Разум или помнит о том, что случилось на Чарум Хакор? Раскрыто ли существование и местоположение Малого Ковчега? Все, что нужно мне, чтобы добраться до него — это точные координаты, но они известны только Мастер-Билдеру. И он обещал мне встречу до того момента, как я улечу.

— Здесь Фабер, — сказал Эксперт и указал на стройную тень у входа в диспетчерскую.

— Наконец-то! — окрикнула Горюющая.

Мастер-Билдер прошел через ряд голограмм, так же, как раньше, блистательной походкой, но теперь выполняемой без особого энтузиазма. Он посмотрел на нас сквозь щиток своего шлема, затем отдал приказ анцилле передать мне координаты Малого Ковчега. Без прелюдий, без церемоний.

Когда процесс завершился, он посмотрел на меня.

— Теперь у вас есть все, что нужно, Дидакт. Я разделяю ответственность с Воинами-Служителями. Больше мне не придется нести это бремя в одиночку.

Вместе с этими словами разорвался круг тайны относительно того, почему он решил встретиться со мной именно здесь. Он хочет увидеть, как выстрелит Омега Гало.

Процесс активации начался; окружающая кольцо местная энергия вакуума стала сжиматься до минимальной величины. Я смотрел на процесс с опаской: все крайне неопределенно… звездные дороги могли оказать свое влияния на свойства пространства, тем самым изменив то, что мы могли получать из пространства и времени.

Но они еще не достаточно близко. Омега Гало накопило максимум энергии и приготовилось совершить выстрел по команде.

— Процедуры приготовления произведены успешно, — сообщил Мендикант Биас. — Омега Гало полностью заряжено.

— Вы отправитесь с Изо-Дидактом, Мастер-Билдер? — поинтересовался Эксперт.

— Нет. Это мой Ковчег.

Он замолчал и поднял вверх одетую в перчатку руку, обрисовывая в воздухе очертание установки.

— И это мое Гало.

Мы ожидали другого высокопарного жеста, высокомерной и пафосной речи, но Фабер был явно не в том настроении, чтобы хвастаться своими достижениями. Его взгляд потускнел, и он опустил глаза.

— На протяжении всей моей жизни я искал для себя власти и прибыль, продвижение своей карьеры. Теперь, в конце концов, я думаю, понял смысл преступления против Мантии. После всего совершенного мною нет смысла искать оправданий. Я приму конец своей жизни здесь.

Мы замерли перед таким совершенно неожиданным выражением мужества и смирения.

Эксперт с сомнением заявил:

— Наверняка, никто из нас еще долго не сможет изучать Домен.

Из Комнаты управления удаляются все ненужные голограммы, и остаются только самые необходимые, она начинает вращаться, а затем останавливается, и ее стены и пол светятся ярким светом.

Мастер-Билдер вызвал сложное объемное изображение Оффенсива Биаса. Метарх нависает над нами, слуга, превосходящий размерами своих создателей, более совершенный, и, надеюсь, не успевший совершить никаких ошибок. Скоро мы обо всем узнаем. Все зависит от того, насколько будут сейчас успешными наши действия.

Строителей и Воинов-Служителей.

Совместные.

— Мы стремимся защитить Домен и соблюсти принципы Мантии, — сказал Мастер-Билдер. — Мы те, кто просит прощения за совершенные преступления и убийства. Мы дорожим истиной осознания наших ошибок, и надеемся, что в будущем сможем их избежать, и не только мы, а все формы жизни, кто придет в галактику после нас.

Эксперт смотрит на нас всех с виновным ликованием. Воины любят войну. Но они ненавидят то, что она приносит с собой. Напряженность…

Я отвернулся, так как впервые за столько лет ко мне пришло осознание, что мое тело до самых глубин костей не является настолько древним, чтобы впитать в себя традиции Воинов. Когда-то я происходил из рода Строителей, близкого больше к Фаберу, нежели к Дидакту.

Что же, вскоре останется только один Дидакт.

— Артефакты располагаются по всему периметру, — сообщил Оффенсив Биас. — На расстоянии одного миллиона километров.

— Чертовски близко, — заметил Эксперт.

Чуждое и изменчивое влияние звездных дорог на пространство и время еще едва ощущались, но все мы уже четко различали его каждой клеткой своего тела, каждым нервом.

Голографические части на панели управления сформировались вместе, и Фабер плавно регулировал угол атаки кольца, выбирая оптимальное направление выстрела.

Отряды Потопа отреагировали на изменение угла наклона кольца, и перегруппировались. Звездные дороги и корабли стремились уйти с линии обстрела установки. Наши попытки задержать атаку сил противника вовсе не гарантировали нам защиту от Потопа.

В центре кольца стали формироваться энергетические линии.

Пугающее своей мощью излучение собираться вокруг них и нарастает в яркую точку в центре пересечения, а затем распределяется по всей окружности кольца. С противоположной незавершенной стороны кольца это излучение режущим глаза светом возвращается к нам.

Все, кроме слепой Горюющей, отвернулись… Тем не менее у нее перехватило дыхание, ее анцилла должна была рассказать ей о природе той силы, которую мы сейчас выпускали на свободу — третий раз за всю историю Предтеч.

Наши разумы затронул начавшийся выброс смертоносной энергии излучения Гало. Никакая неврологическая система, никакая биологическая жизнь не сможет выжить в течение долгого времени вблизи такого выброса. Многомерное поле излучение добралось до Пути Кетона, как и планировалось. Безмассовое, узконаправленное и смертельное, оно преодолело такое расстояние за считанные мгновения. Изучение Гало игнорировало пространство и время.

Путь Кетона уже уничтожен.

Ближайший к нам сплетенный клубок звездных дорог пришел в движение, стал раскручиваться, плавиться и распадаться на фрагменты, а затем эти отвалившиеся части… превратились в пыль.

Расположенные на пути излучения инфицированные корабли летели в пространстве под автоматическим управлением, неся на борту мертвых инфицированных Потопом Предтеч, и я наделся, что и несколько Могильных Разумов тоже.

— Моей жене удалось скрыться? — спросил я.

Несмотря на то, что его корабли уже начали инфицироваться Потопом, голос Оффенсива Биаса оставался спокойным.

— Два корабля покинули Ковчег. Один из них идентифицировал себя — это «Отвага». Другой корабль скрылся, пожелав остаться неизвестным.

Я предположил, что это могло быть только «Приближение Мантии». Моей жене, по-видимому, удалось скрыться, и я был рад этому, но то, что мой оригинал выжил, меня совсем не радовало, а наоборот, вызывало чувство резкого негодующего гнева. Он снова нарушил принципы Мантии — и скрылся! Во время огромной нависшей над нами опасности, он бросил нас.

Больше не Прометеец.

Больше не Воин-Служитель.

Предатель!

Наш собственный конец был слишком близко. Я должен улетать отсюда, пока не стало поздно.

— Метарх, приготовьте мой корабль к отбытию. Я использую брешь, пробитую выстрелом Гало, чтобы улететь.

— Ваш корабль на подходе, Дидакт, — сообщил Оффенсив Биас.

Звездные дороги за пределами Гало неожиданно пришли в движение, начиная заменять ранее разрушенные и уничтоженные.

Они опутывают наше кольцо. Все вокруг нас, под нам, все глубины Омега Гало содрогаются, а затем он трескается и разваливается на куски. Приближаясь, мой корабль отбрасывается в сторону и разбивается на дальней стороне мира-кольца.

Я застрял здесь, моя судьба предрешена.

Светящиеся энергетически линии в центре кольца вспыхнули и исчезли. Большая дуга Гало искривляется, разваливаясь на огромные квадратные сегменты подобно листьям на ветру.

Корабли Оффенсива Биаса делают все от них зависящее, они предпринимают последние попытки защитить нас от пребывающих сил противника, но он не может сделать ничего, чтобы предотвратить уничтожение кольца. Невысвобожденная кинетическая энергия Гало завершит начатое. Мы уже начали чувствовать тепло, поднимающееся с поверхности кольца у нас под ногами.

Мы сделали все, что могли. Метания моего сознания закончились. В мире существовал только один Дидакт, даже если он предатель, даже если он безумен.

Я чувствую, как глубокие слои наложенного на меня отпечатка растворяются, пропуская через себя юношеские и наивные черты Бонстеллара-Делающего-Вечное-Прочным. Я выражаю почтение моей матери и отцу, всем своим предкам-Строителям на протяжении миллионов лет, чьи имена я знал еще с младенчества и мог вызвать в памяти… Мои мольбы едва успевают закончиться. Моя броня пытается меня защитить от жара, ударов и разрушения Диспетчерской кольца.

Я услышал, как наши анциллы произносили свои молитвы, и удивился — имелись ли различия для Домена между живыми существами и машиной. Они отлично служили нам, используя все свои способности.

Каталог, стоящий рядом со мной, рассказывает мне о своей судьбе, услышав мою исповедь…

Пол Комнаты управления рухнул под нами, и мои спутники пропали из поля зрения. Я не вижу и не слышу их — и не мог утверждать, смогли ли они выжить. Мои руки схватились за небольшой выступ в поисках опоры — но я не смог найти ее.

И все же, прежде чем упасть вниз, я увидел яркую вспышку излучения — всполохи приблизившегося двигателя корабля, пробившегося к нам посреди воцарившегося хаоса, сметающего на своем пути осколки стен и пола Комнаты управления. Как только я начал проваливаться во тьму разрушающегося Гало, я услышал голос и сразу же узнал его.

Чакос.

Однажды я спас его от верной гибели на Гало.

Теперь он спасает меня.

Сейчас «Отвага» находилась на расстоянии нескольких световых лет от Ковчега. Я сидела и дрожала в своей броне, которая едва функционировала. Рядом со мной тихо расположился Каталог — записывал ли он что-нибудь из произошедшего — я не знала.

Все мое тело неприятно покалывало, воздух кругом имел странный запах. Я смутно вглядывалась в рисуемые анциллой символы, основанные на ее кодировке или на чем-либо еще… она показывала их столько времени, пока я не захотела прочитать некоторые из них.

Тогда они преобразовались в те изображения, которые я смогла прочитать. Несмотря на воздействие звездных дорог мы смогли успешно совершить отлет с Ковчега. Я могла только догадываться, смог ли спастись Дидакт или нет.

Прежде, чем совершить прыжок, я отдала приказ Монитору Чакосу отправится к Малому Ковчегу и доставить туда все то, что нам удалось спасти. Несмотря на множество трудностей, нам удалось спасти немного людей, в том числе и низкорослого Флориана, Райзера и молодую девушку Винневру, с поверхность разрушающегося Гало. Мне казалось, что этот факт придаст Монитору дополнительную мотивацию и силы. Ведь у него все еще оставались в живых его друзья, которых необходимо защитить.

Все это и могло послужить утешением для Чакоса, но не для меня. Того количества людей, что нам удалось сохранить, явно было недостаточно. Прежде бренность их вида не была настолько очевидна для меня, как сейчас. Но теперь у нас были другие планы, и я должна сосредоточить все усилия на предстоящей задаче.

Я осталась в одиночестве, чтобы сделать то, что должна. В мире должен существовать только один Дидакт, и точно не оригинальный. Странное чувство холода охватило мой разум и сердце, мои слова становятся безэмоциональными, словно я проглотила кусок льда — я сказала такие ненавистные слова в адрес своего мужа!

Я видела, во что Потоп собирается превратить галактику. Я видела его голодный и всепоглощающий взор, полный отчаянной жестокости. Я не могу позволить его планам притвориться в жизнь, какими бы они не были. И все же — чем я могу помешать ему? Как мне остановить его безумие? Смотря на медленно вращающиеся голограммы звезд, по которым «Отвага» вычисляет оптимальный маршрут для следующего прыжка, ко мне быстро пришло отчаянное решение. У меня еще оставалось несколько карт в рукаве, которые я могла разыграть. Я использую прошлую любовь Ур-Дидакта ко мне, наши чувства на протяжении тысяч лет, как оружие против него.

Я передала анцилле «Отваге» свои личные транспортные коды. Используя их, мы сможем и далее идентифицироваться дружественным кораблем, даже для «Приближения Мантии». Возможно, что и автоматизированные защитные системы Реквиема также воспримут меня и пропустят внутрь, не поднимая тревоги — и не сообщат Дидакту о моем прибытии. Хотя это мне казалось маловероятным.

Я предполагала, что у меня есть две небольших варианта с равными шансами на успех. Я могла пристыковаться к кораблю Дидакта — очень большому судну в сравнении с карликовой «Отвагой». Или же весь путь следовать за ним незаметной тенью весь путь до Реквиема — к его любимому Миру-Щиту — над созданием которых мы столько трудились и за что в конечном итоге Дидакту пришлось заплатить страшную цену.

Решение найдено.

Мы движемся.

Те чувства, что охватили меня, когда мы приближались к Реквиему, сложно описать приличными словами. Редко я испытывала такое смешение ярости, разочарования и печали.

Я решила следовать за кораблем Дидакта в тени. Видимо, мы не привлекли внимание «Приближения Мантии» на протяжении всего пути.

Ключ-Судно отследило наш путь, приняло идентификационные данные «Отваги», так же, как и корабля Дидакта, и отправило обоих к неприступной стального цвета конструкции, больше, чем некоторые планеты. Построенный как Мир-Крепость задолго до войны с людьми, Реквием служил образцом для последующих сооружений — Миров-Щитов необычайной мощи, способные сохранить скрывавшихся внутри выживших от распространения Потопа. Используя эти крепости, Дидакт мог обороняться и наступать с гораздо большей скоростью и маневренностью, чем Гало.

Масштабы и блистательность стратегического плана Дидакта теперь обернулись надгробной плитой всех надежд — моих надежд. Теперь наши мечты разделяли больше, чем забытая и отброшенная на окраины истории Крепость Прометеев, больше силы наших противников людей — и страшным влиянием Потопа.

И все же это огромная конструкция, по меньшей мере искусственно созданный мир, этот бастион, созданный для ведения бесконечной войны, все еще производил такое впечатление, которое не могли преподнести Гало. Среди пространства звезд я увидела блестящие маяки на семи захваченных покрытых льдом планет, ожидавших своего часа, когда их начнут дробить и добывать из них основные элементы — водород, дейтерий, кислород, азот, углерод, кремний, алюминий, никель, редкоземельные металлы — достаточного для продления существования Реквиема на миллионы лет.

Я вижу под своим кораблем вращающиеся энергетические пилоны, от которых широким веером отходили столбы вакуумной энергии, формировавших причудливый рисунок в бесконечности альтернативных реальностей… они прерывали существование огромного количества зарождающихся вселенных ради энергетического питания Реквиема. Странно, раньше подобные смерти космического масштаба не казались мне жестокими и бесполезными. Все технологии Предтеч работали на извлечении энергии вакуума. Моя собственная жизнь, все, что я знаю, возникла из пожирания пространства космоса.

Возможности Реквиема по большей части для меня являлись загадкой — тайны не предназначались для Биоинженеров. Когда разрабатывались Миры-Щиты, то их составные части были разбросаны и собирались в разных частях галактики, чтобы даже среди Строителей не было полной ясности относительно их функциональности и вооружения. Только Воины-Служители, которым предстояло служить на этих крепостях — Дидакт назвал их Прометеями — были осведомлены об их окончательных конфигурациях.

Мне интересно, сколько из уцелевших Прометеев соберутся на Реквиеме. Их так много погибло в попытках остановить распространение Потопа. Некоторые из них продолжали свою службу в рядах Защитников Строителей. Но все они, насколько я знала, продолжали хранить верность Дидакту. И если они здесь, то они наконец-то присоединятся к моему мужу?

«Отвага» добралась до буферной зоны, где отключались все анциллы и внутренние процессы корабля. Дидакт не мог позволить потенциально зараженному кораблю подобраться близко к его последнему убежищу, поэтому в течении кого то времени необходимо было находиться на орбите Мира-Крепости, чтобы пройти его строгие системы контроля.

Он видел будущее только в рамках бесконечной войны.

Что он планировал, оцифровывая моих людей? Будет ли он требовать какой-нибудь выкуп, диктовать свои условия под угрозой сотворить с ними еще что-нибудь более невообразимое.

Какую игру он задумал? Какую цель преследует?

Я уже работаю над восстановлением тех последствий, которые он причинил. Люди на Большом Ковчеге и затем на Омега Гало были самыми разнообразными в своем виде в целой галактике — и последними, за исключением тех немногих, которых удалось спасти Чакосу, и той популяцией, что осталась на Эрде-Тайрин. А если сейчас она стала подобно Ожогу? Возможно, она уже давно инфицирована Потопом.

Но мы должны восстановить все, что сможем. В противном случае у меня мало шансов на последующее спасение человеческой расы. Мое сообщение Поющей-о-Молодости было кратким, но ясным: отправиться на своем Ключ-Судне на Эрде-Тайрин, обеспечить насколько возможно безопасность людей и ждать дальнейших указаний.

Оставшийся мне выбор был тоже не велик. Моя история сократилась до одной черной точки среди огромного переплетения возможных вариантов, которых я планировала, сначала отправив Дидакта в Криптум, затем разместив его на Эрде-Тайрин. Мне тогда это казалось чертовски умной затеей. Хитроумный план, чтобы перехитрить Строителей, сбить с толку Дидакта, заключить выгодное соглашение с Мастер-Билдером… все, чтобы спасти мои образцы. Ради того, чтобы сохранить разнообразие жизни в нашей галактике, я готовы была пойти на все.

Передо мной вырисовывалась наружная поверхность Реквиема. Стражи и боевые мониторы класса «Отчаянные» роились вокруг корабля, как мухи.

Сейчас последует еще одно разочарование… Для Дидакта. Всего несколько из его Воинов прибыли, чтобы присоединиться к нему! Шлюзы через оболочку Мира-Щита могли принять сотни тысяч кораблей, сейчас были открыты, но в них парила горстка Дредноутов и один корабль класса «Крепость», плюс несколько еще более мелких старых транспортных кораблей Строителей, возможно служившие больше металлоломом, чем транспортными средствами. «Отвага» сообщила, что на их борту не было ни одной сигнатуры Предтеч. Они все пустовали. Заброшены. Молва о его трудностях — захват в плен и сломление Могильным Разумом — могли подорвать последнюю поддержку Дидакта даже среди тех, кто почитал его. Я почувствовала смущение за него. Даже стыд. Но не жалость. Не после того, что он сделал.

Теперь здесь рядом с ним находится еще кто-нибудь, кроме меня?

После нашего бегства я ничего не слышала о Большом Ковчеге — и вообще ничего на протяжении многих лет о защищаемом Малом Ковчеге. Молчание со стороны Большого Ковчега могло говорить о двух вещах — либо его системы коммуникаций были заблокированы, или же его больше не существовало.

На основании того, что я видела, я подозревала последнее.

Каталог в настоящее время практически полностью восстановился и сообщил, что у него нет никаких проблем со входом в Сеть Судей, используя резервный канал связи, который прекрасно функционировал здесь, на таком расстоянии — и где они никогда не использовалась. Он был действительно рад заново работать под своей привычной нагрузкой. «Пусть остается со мной», — мрачно подумала я, сидя в командном центре корабля.

Мы проследовали за «Приближением Мантии» через внешнюю оболочку, а затем через пятьдесят километров холодных неактивных слоев, испещрённых массивными столбами и балками, сплетенных в плотные пучки, среди которых расположилось оборонительное оружие, сейчас мирно опущенное вниз…

Через последние слои проникали облака газа…

Более низкие слои светятся голубым и зеленым цветами.

Еще глубже, уже на сотню километров.

Я пока не вижу возможности подняться на борт «Приближения Мантии».

Только сейчас давно забытые красоты Реквиема поприветствовали меня. Здесь, на многие тысячи километров вокруг в серебристо-зеленой дымке тумана широко раскинулись покрытые бурной растительностью луга, освещенные расположенными на потолке мира тысячи светящихся искусственных источников света. Изгибы горных хребтов играли в их свете минерально-твердыми ледяными шапками, будто выжидая тепла для того, чтобы обеспечить условия жизни для привезённых Биоинженерами образцов жизни. Меня пронзил укол боли при виде на этот чистый нетронутый и незавершенный ландшафт. Но здесь больше не было Предтеч, способных довести все до конца.

Все эти мысли я спрятала поглубже в свою память. Сейчас я должна выполнить свой долг и совершить только одно — запереть своего мужа в Криптуме, а вместе с ним и совершенные преступления.

Как только с этим будет покончено, я вернусь на Эрде-Тайрин.

«Отвага» продолжала спокойно следовать за «Приближением Мантии» по одну сторону от гигантского цилиндра длиной более тысячи километров, обхваченный у основания широкой площадкой. Цилиндр наверняка служил направляющей для огромного оружия, большего, чем некоторые из наших кораблей, оно уже было установлено в него или же скоро прибудет, после чего ствол цилиндра запечатают вместе со всеми шлюзами, а внешняя оболочка Реквиема будет запечатана.

Меня стало интересно, откуда подобное орудие могли прибыть. И как удастся установить такую громадину…

Глядя на чудовищный футляр для оружия, я осознала, что было бы в корне неверно отправляться на корабль Дидакта без информации об обстановке на самом Реквиеме. Как знать, может быть на поверхности старого Мира-Щита мне улыбнется большая удача, чем на борту корабля, где сейчас находился мой муж.

Я была глубоко уверена в этом. Реквием словно поддержал мои стремления, и направил ко мне в сопровождение эскорт из обслуживающих Стражей.

Я целых три часа бродила через недостроенные уровни Реквиема, где возможно раньше проживали Воины-Служители, а теперь здесь располагались только управляемые анциллами фабрики, работающие на полной мощности, — чтобы производить что? Машины в форме воинов? Сейчас я начинала составлять хоть малое представление о его чудовищном плане. Наконец, в помещении, претворявшем хранилище Криптума, я встретила Воина-Служителя, которых я не видела уже тысячи лет — Прометея! Я была шокирована. Я никак не ожидала встретить здесь кого-либо из них — ведь по слухам, все Прометеи давно ушли в отставку и в изгнание, и теперь вели свой собственный образ жизни, вдали от всех Предтеч и политических интриг.

Пока я не вмешалась.

Ее звали Стойкая Воля. Она служила адъютантом Горюющей-о-Побежденных во времена войны с человечеством, и была одним из блестящих стратегов Ойкумене, почти такой же блестящей, как Дидакт.

Ее собственный эмоции при виде меня и Стражей тщательно контролировались, хотя мне удалось заметить ужесточение взгляда ее мудрых проницательных глаз.

Мы остановились в десятке метров друг от друга.

— Биоскульптор, мы польщены и удивлены вашим визитом, — сказала она.

Более скромную, чем присущей Воину ее звания и ранга, но с характерной кошачьей ловкостью, она носила отливающуюся простотой броню без каких-либо украшений, шипов, только гибкие сегменты, показывавшие силу ее хозяйки.

— Почему мой муж в полной мере не отреагировал на мое появления? — спросила я.

Такой прямой вопрос вряд мог удивить. И все же она наверняка спрашивала саму себя, зачем я здесь.

— Он отреагировал, Биоскульптор. Я здесь. По его просьбе.

— Видимо, он среагировал и посредством их, — заметила я, указав на расположившиеся вдали фабрики.

Стойкая ответила вежливым и благородным кивком, продолжая смотреть на меня с небольшим стеснением.

И только потом я поняла, почему те корабли около Реквиема были пустыми, и с ужасом осознала, что произошло с его самыми верными Прометеями.

— Их сознания встроены в машины! — прошептала я. — Вы поддерживали Дидакта в этих планах?

— Дидакт наш командир, — с небольшой насторожённостью ответила она. Стойкая прислушивалась ко мне, пытаясь выяснить не только мою причину нахождения здесь, но и мою цель. — Я подчиненная. Я не могу оспаривать отданные приказы.

— Когда же вы присоединитесь к своим сослуживцам… в роли машины? — спросила я.

— В последнюю очередь, — ответила она, и затем, с нетерпеливым выдохом, добавила: — Скоро. Наверняка Дидакт посвятил вас в то, что вам положено знать.

— Даже больше, чем бы мне хотелось знать, — сказала я.

— Дидакт может лучше ответить на вопросы, чем я.

— Разве вам были необходимы человеческие сознания? — спросила я.

— Они теперь прекрасно послужат нашим целям.

— Их оцифровали с помощью Композитора в хранилище биологических видов — без моего ведома. Он превратил в оружие своих бывших врагов и разместил в центре этого Мира-Щита. Такой поступок смог бы совершить здравомыслящий Предтеча? Воин, уважающий Мантию?

— Все в мире можно прогнуть и изменить, — сказала Стойкая. — Включая Мантию.

Только сейчас я начала ощущать всю глубину ее сомнений и, возможно, даже сострадания. Я помнила ее как сочувственного и благородного воина — она все еще верила, что сможет помочь.

Но я должна привести убедительные весомые аргументы. И я делаю это.

— Когда он вернулся с Ожога, то привез с собой новую стратегию борьбы с Потопом. Это? Превращение самого себя в… машину?

— Дидакт не ожидал вашего визита. Он не знает, что вы здесь, не так ли?

С ее независимым мнением и взглядами на планирование сражений, Стойкая Воля и Дидакт часто сталкивались в прошлом. Я надеялась, что и в этот раз она не полностью согласна с решением своего командира, и этих сомнений будет достаточно для того, чтобы меня выслушать мою мольбу. Ведь именно она будет погреблена с моим мужем тяжестью его чудовищных идей — а не я!

Стойкая воля начала спускаться вниз широкого зала, богато украшенного испещрёнными узорами колоннами из твердого света — я впервые видела такое на Реквиеме, который здесь, в этой точке, состоял из базовых материалов Предтеч, еще непреобразованных и в начальном состоянии.

— Будет лучше, если я сейчас отведу вас к Дидакту, Биоскульптор. Мне кажется, он сочтет такое решение верным.

— Какой у него план вместе с его новыми воинами, Рыцарями-Прометеями? — крикнула я и мой голос эхом пронесся по длинному коридору. Интересно, мог ли он меня услышать. И если поймет, что я здесь, что будет делать? Наверняка стоило рассчитывать на самое худшее. Как далеко он зашел в своем отчаянном безумии, чтобы окончательно избавиться от моего присутствия?

— Победа, как и всегда, — ответила Стойкая Воля, стоя спиной ко мне.

— Над чем?

— Вы хотите мне что-то сказать, Биоскульптор? Нечто, что я должна знать — что мне нужно узнать? — ее броня передернулась рябью.

— Возможно нет, — ответила я. — Может быть, вы сами уже все поняли.

— Вы здесь для того, чтобы защитить вашего мужа. Этого следовало ожидать. Расскажите мне, как вы намереваетесь защитить его, Биоскульптор.

— Дидакт устал.

— Дидакт энергичен и предан своему делу.

— Дидакт на грани краха.

— Я этого не заметила, — ее голос уже не имел былой твердости.

— Дидакт уже не может трезво мыслить, — сказала я.

— Какие у вас есть доказательства? — спросила Стойкая, снова поворачиваясь ко мне лицом. Она уже переступила через свою честь, показывая готовность выслушать мою критику в адрес своего командира. Ее терзали глубокие сомнения. И все они должны быть развеяны без остатка.

— Его допрашивал Могильный Разум, — сказала я.

— Я знаю об этом достаточно.

— Если бы вы были на месте Могильного Разума, обладая таким массивом памяти целых поколений, вобрав в себя мудрость и опыт Предтеч — то какое вы бы выбрали оружие для того, чтобы нанести удар в самое сердце всех Предтеч?

Она сурово сузила глаза. Ее ноздри сжались, словно она не хотела дышать со мной одним воздухом. Но она скрестила руки на груди и продолжила слушать.

— И тут неожиданно благородный и отважный лидер противника вдруг совершенно неожиданно оказывается в твоих руках, — продолжила я, — лидер, чье возвращение способно дать надежду и придаст силы всей Ойкумене Предтеч.

— И?

— А его возвращение не принесло ничего, кроме горя и чудовищных разрушений не только для него самого, но теперь и для людей. Он стал подобен глупой пешке в темной мстительной игре, начавшейся очень давно.

— Изначальный, — догадалась Стойкая Воля.

— Изначальный. Те знания, которые так травмировали душу Дидакта, он скрывал от меня на протяжении десяти тысяч лет. Подобные существа прекрасно умеют играть на старых страхах своих жертв, жонглировать их эмоциями, ослаблять в периоды войн и тягостей жизни, нарушая, вмешиваясь в политику. Извращать, усиливать страхи — и использовать их в своих целях.

— Многие тысячи лет Прометеи были непроницаемыми для подобного рода манипуляций, — заметила Стойкая. — Даже пытки не нарушали один из наших главных заветов.

— Они не были подготовлены к такому воздействию противника. Нет никаких барьеров или защиты от потомков тех, кто когда-то создал нас. Дидакта преобразовало существо, во многом подобное божеству по своим истокам… один из них, как мы предполагаем, стоял у истоков формирования принципов Мантии, однако теперь масса Потопа уже не имеет к ее соблюдению никакого отношения.

— Достаточно, Биоскульптор! Я не желаю слушать подобные богохульные заявления, даже от вас.

— Он посвятил тебя в свои планы? Каков их замысел?

— Мне они достаточно ясны. Я служу, а не сужу. Он верит в то, что сможет победить Потоп с помощью своих новых Рыцарей-Прометеев, что разрозненные остатки выживших Предтеч выживут, и в конечном итоге смогут воссоединиться. Он призовет их, а затем объединит и сформирует новое общество. Реквием станет центром возрождения Предтеч, той основой, благодаря которой мы по праву сможем претендовать на наследование Мантии.

— И?

— Дидакт верит, что человечество представляет угрозу для того, что принадлежало нам с самого начала.

Теперь Стойкая Воля выглядело раздраженной, явно не желая слушать продолжение.

— Он начал свой план по искоренению сомнительных, на его взгляд, видов. Очистить все планеты, представляющие угрозу. Уничтожить всех противников во всей галактике, чтобы никто впредь не посмел восстать против могущества и власти Предтеч.

Такая формулировка — очистка всей галактики от потенциальных угроз для господства — была пугающе знакомой. Четкое, но страшное, почти демоническое в своем простом и лаконичном смысле.

— Это не тот Дидакт, которого я знала раньше — самого благородного воина во всей Ойкумене, — сказала я. — Вы конечно же видите всю злобу и тьму его стремлений. Вы поддерживаете его — всем сердцем и душой?

— Он Дидакт. Он наш командир.

— Некогда великий воин уже погиб.

— Вся Ойкумена погибла, Биоскульптор. Ойкумена сама выбросила Воинов-Служителей…

— И теперь из-за ваших обид все виды в галактике должны страдать, должны быть уничтожены — освободив место только для существования Предтеч? В этом смысл принципов Мантии?

Запасы ее терпения и упертости лопнули.

— Есть принципы, а есть долг, Биоскульптор.

— Какой долг для вас является первостепенным?

— Приверженность Мантии. Всегда.

— Тогда самое лучшее, что мы можем сделать для самого Дидакта — остановить его, заставить задуматься и раскаяться о своих поступках. В Криптуме.

— Очередное изгнание, Биоскульптор? А как же ваш долг перед ним?

— Это не мой Дидакт, Стойкая. Он больше не мой муж. Вы хорошего его знали? Воин, бывший моим мужем, все-таки выбрал меня, а не вас?

Эти слова задели ее. Ее внешняя психологическая защита разрушается, уступая место тем ранам, которые никогда до конца не затягиваются — сердечные раны. Воины никогда не показывали таким образом свои эмоции, не выражали их так легко.

Несправедливо. Жестоко.

Но необходимо.

— Вы знали? — спросила она.

— Я предложила ему расстаться, чтобы он мог сам сделать свой выбор. Он отказался.

— Такова была его любовь… — печально сказала она.

— Вместе мы сможем его спасти, — сказала я. — Только мы одни. В его нынешнем состоянии, или похожем на него, ему никогда нельзя позволить управлять Реквиемом и вести в бой своих Прометеев.

Теперь я раскрыла все свои карты. Моя колода была пуста. Я полагалась на честь и честность и, в конечном счете, на мудрость Воина и женщины, которая однажды стала моей конкуренткой, которая ненавидела меня, испытывала глубокое чувство неприязни — на протяжение тысяч лет.

Сейчас я направлялась к «Приближению Мантии». Дидакт завершал последние приготовления для перемещения всех анцилл и своей команды на Реквием. Насколько мой муж был недальновидным, чтобы не приготовиться? Возможно, из-за своего безумия он даже сейчас не может допустить мысли о том, что могла предать его?

Меня сопровождает один из мониторов, отданный в мое полное распоряжение Стойкой Волей.

— Мы должны оценить состояние здоровья Дидакта и обеспечить его безопасность, — сказала я монитору, двигаясь вниз к центральному входу корабля.

— Понятно, Биоскульптор.

Монитор прошел через защитные поля корабля и отключил их. Мы поднялись на борт «Приближения Мантии». Внешний люк Реквиема остался за нашей спиной. Мне стало любопытно, откроется ли он снова, если я захочу вернуться назад. Я не могла быть полностью уверенной в поддержке Стойкой Воли. Все в жизни Дидакта строилось на лжи. Возможно, и относительно ее все было враньем.

— Он настаивал на том, чтобы я была вооружена и смогла защититься от возможного воздействиях некоторых аспектов его планов.

— Вам будет предоставлено оружие, Биоскульптор, — ответил монитор. — Я должен сообщить Дидакту о вашем визите?

— Он уже в курсу моего присутствия.

— Как вам будет угодно, Биоскульптор.

Как мало было посвященных в детали его планов! Отсутствие осторожности у Дидакта сначала шокировало меня, а затем я начала понимать. Это последнее убежище моего мужа. Нигде, кроме как здесь, он не мог себя чувствовать настолько расслабленным. Поверить в то, что Стойкая Воля сможет предать его, повернуться против его планов… Немыслимо.

На Реквиеме ничто не могло и не должно было предать Дидакта.

Монитор вручил мне лучевую винтовку, компактное изящное оружие, способное вести огонь тонкими выстрелами чрезвычайно мощной направленной плазмы. Рукоятка удобно легла в мою ладонь, подстраиваясь под ее анатомические особенности, под мои небольшие пальцы. Я повертела ее в руках, запрашивая у монитора инструкцию по ее использованию. Он передает их моей анцилле. Моя броня быстро учится. Я едва успеваю понимать всю поступающую информацию.

— Дидакт завершает последние приготовления в своей каюте, — сообщил монитор. — В течении часа он запустит на «Приближении Мантии» защитный режим и выключит ее основные системы.

— Я полагаю, он сохранил боевой Криптум на своем корабле.

— Вы правы, Биоскульптор.

— Приготовьте его для перевозки на Реквием.

— Уже сделано, Биоскульптор.

Монитор выдержал паузу.

— Биоскульптор, Дидакт сказал нам, что он не в курсе вашего присутствия здесь.

— Возможно, это говорит об ухудшении его состояния.

Монитор не слишком разбирался в таких глубоких вопросах.

— Он настаивает на немедленной встрече.

Я почувствовала радость, но не показала этого.

— Ответьте, что я согласна.

Дверной проем раскрылся и впустил меня в свою темноту. Мне показалось, что теперь монитор уничтожит меня — я уже и не могла надеется на успех сверх того, чего мне уже удалось достигнуть — и уже это было замечательно.

Однако вместо нападения он ведет меня к командному центру корабля. Я нашла это помещение холодным и пустым. Дидакт одиноко стоял перед панелью с информацией о функционирования защитных система Реквиема. Его броня лежала в сложенном состоянии в хранилище, ожидая его распоряжений.

— Жена, — сказал он. — Я не ожидал увидеть тебя здесь после всего того, что произошло.

Все, что я ощущала в нем, все, что слышала в его голосе — только тихо кипящая ненависть, и ничего более.

— Долг перед мои мужем для меня превыше всего, — ответила я.

— Верность… наша самая крепкая черта. Но ты явно огорчена тем, что я сделал. Возможно, ты прибыла сюда еще и для того, чтобы увидеть, что я придумал для твоих людей.

— Да, это так, — ответила я. — Я прошу объяснить твои действия, чтобы я смогла успокоиться.

— Прости за дерзость, но до сегодняшнего дня ты всегда вставала на сторону и поддерживала мои стратегические инициативы.

— Мы всегда обсуждали их, прежде чем притворять в жизнь, — напомнила я ему.

— Оцифровка и сбор их сознаний были необходимы.

— Что ты задумал сделать с ними?

— Сознания людей послужат тем же целям, для которых уже использовались все души моих Прометеев, кроме одной. Их согласие сейчас уже не существенно. Они — наша последняя надежда в борьбе с паразитом.

— Как?

Только сейчас он повернулся ко мне лицом. Его глубоко посаженные глаза были пусты.

— Они были оцифрованы, ты знаешь об этом, — сказал он. Его лицо выглядело усталым, высушенным подобно фрукту, на котором отложилась печать пережитых эмоций и усталости. Если прежние мои слова не убедили Стойкую Волю, то возможно, если она увидит его нынешнее состояние… сейчас только Криптум оставался единственной надеждой на его восстановление.

Чтобы время исцелило его, восстановило здоровье, силы — и излечило безумие?

— Твоим людям уготована судьба стать новым непобедимым видом оружия, — продолжил он, понизив голос. — Сейчас они — Рыцари-Прометеи, я даровал им эту честь, хоть они этого и не заслужили.

— Но почему именно мои люди?

— Даже деградировав до примитивного уровня жизни, они сохранили в себе впечатляющий инстинкт к ведению войны. Их можно превратить в потрясающих воинов. Эссенция их сознаний использовались для создания тысяч Рыцарей-Прометеев — силы, отличающейся от всей той, с которой Потопу приходилось сталкиваться раньше.

— Так значит люди, наши враги, разделили эту честь с твоими Воинами. Души тех, кто убил наших детей. Разве это… справедливо?

Упоминание в разговоре наших детей вызвало в нем лишь странное выражение на лице, он окинул меня беглым взглядом и отвел глаза в сторону, словно я была надоедливым жужжащим безобидным насекомым. Он даже не отреагировал на оружие в моих руках. Очевидно, что он не воспринимал меня как серьезную угрозу.

Мне казалось, он вообще не замечал моего присутствия.

— Они принесли паразитов к границам нашей территории, а теперь они будут служить для его уничтожения, — сказал он.

Я подняла оружие. Мой палец лег на спусковую панель. Мы едины — броня, я и винтовка. Я не могу представить для него лучшей участи, чем долгое пребывание в Домене, общение с предками, с нашей честью, нашей историей.

Даже такие, как он имеют право жить. Вдали от этой Вселенной. Сейчас ему уготовано следовать по выбранному мною пути. Теперь я решаю его судьбу.

Я выстрелила. Снаряды опутали его тело обручами удерживающей позитронной энергии. Во всех местах, где они касались тела, оно немело и обездвижилось. Он повернул голову назад, и его взгляд впился в меня, но без удивления — вообще без каких-либо чувств.

После молчаливой борьбы с опутавшими его оковами он упал на пол. Даже сейчас я думала, что он все это ожидал и тщательно спланировал, так как он был мастером и гением стратегии.

Стойкая Воля мерила шагами пространство вокруг Криптума, вокруг округлой панели с вертикальными треугольными лепестками, поддерживавшими оглушенного Дидакта и его сложенную броню. Его лицо было пораженным и мрачным.

— Как долго должно продлиться его заточение? — спросила она дрожащим голосом.

— А сколько вы хотели бы предложить? — ответила я. Мне нужно было сохранить ее участие — и ее веру в совершенный поступок.

— Находясь здесь, я узнаю, оказалась ли активация установок Мастер-Билдера успешной, или нет. Были ли уничтожен Потоп. И осуществляете ли вы перезаселение галактики. При необходимости, у меня есть ресурсы, чтобы прождать тысячи лет.

— Позвольте моим разумным видам занять свое собственное место под солнцем — пока не пройдет достаточно времени, и они смогут позаботиться о себе сами. Время Жизни всегда сопровождается изменениями и конкуренцией.

Я должна была вернуть некоторую толику ее воинского достоинства.

— Вы защитите его здесь вместо меня, — с ропотом сказала я.

— Вы не Воин, — ответила она, гордо выпрямляясь. — И никогда им не были.

Неожиданно столкнувшись с таким грубым заявлением — по сути, являвшимся правдой — я на миг потеряла логическую нить моих действий. Я почувствовала неудержимое желание высказать свое негодование ей в ответ. Биоинженеры всегда легко лоббировали свои интересы среди постоянных конфликтов между Строителями и Воинами. Моя броня заполыхала от гнева.

Я подавила его.

Это все, что мы могли сейчас сказать друг другу, если только не более абсурдные вещи. Моя любовь к Дидакту давно превратилась в проклятье, несмотря на все мои усилия. Но я Биоскульптор. Я могла приложить последние усилия, чтобы Мантия гарантировано попала в руки ее законных наследников. И это то, во что и Дидакт страстно верил много веков подряд.

Вернее сказать, призрачная тень моего нынешнего живого мужа… И этому же должна преданно следовать Стойкая Воля.

— Я хочу оставить здесь кое-что от себя, — сказала я ей.

— Дидакт в своем здравомыслящем состоянии не стал бы возражать против этого.

Стойкая Воля посмотрела на меня с еще большим подозрением.

— Что вы хотите оставить?

— Если Биоинженерам удастся успешно вновь населить галактику жизнью после уничтожения Потопа… Если вас посетят те, кто осмелится бросить вызов Дидакту, вы сможете передать им мое послание. И способ защиты.

— И что же это будет за сообщение?

— Оно для попавших сюда посетителей. Если таковые будут. У меня не займет много времени оставить свой отпечаток на системах ваших анцилл.

— Почему Реквием должен принять отпечаток вашего сознания?

— Ты знаешь, во что превратился Дидакт, — сказала я ей. — Он может нанести вред и себе и всем вокруг, даже тем, кто этого не заслуживает.

Ее пристальный взгляд стал четким и понимающим.

— То, что я оставлю от себя здесь, будет служить как защитой Реквиема, так и его посетителей.

Она думала, что это конец. Ее собственная неуверенность в происходящем тяжким грузом легла на ее плечи.

— Я никогда не сомневалась в вашей преданности мужу.

— Никогда. Нужно использовать все возможности, — сказала я. — Дидакт не должен контролировать Прометеев.

Такое высказывание для Стойкой Воли показалось немного оскорбительным.

— Это крайне сложно будет сделать, Биоскульптор. Вы хотите, чтобы я пошла против приказов своего командира?

Мы так смогли далеко зайти в своих действиях!

— Каким был его последний приказ?

— Защищать Реквием ценой своей жизни, — ответила Стойкая.

— Тогда нет никаких противоречий, — заметила я. — Вы должны охранять Реквием — и одновременно охранять его. Я присматривала за своим мужем на протяжение десяти тысяч лет. И теперь мой отпечаток поможет вам следить за ним и дальше столько, сколько потребуется после того, как я улечу отсюда.

Я надеялась, что достаточно разбиралась в психологии и поведении Воинов, а также в структурах командования ими и их ответственности, чтобы сформулировать мою просьбу максимально корректно.

— Если вы согласны, — подытожила я.

Ожидание ответа было длительным и опасным. Стойкая Воля в два счета могла отвернуться от моих доводов и вернуться к дальнейшему соперничеству со мной. И главная причина всему будет рядом с ней. Все-таки она получила Дидакта, как и хотела, но очевидно, что он успел доставить ей немало хлопот.

— Вы считаете, он может представлять опасность для Предтеч, — тихо прошептала она.

— Он нарушил принципы Мантии в попытках ее обуздать. Если его не сдерживать. Позвольте ему снова обрести себя.

Я впервые заметила, как ее руки, облаченные в броню перчаток, расслабились.

Смирившись со своей миссией, он сказала:

— С вашей помощью мы защитим Реквием, Биоскульптор.

Она действительно относилась к своему командиру очень сердечно. Но ее выбор не был лишен недостатков.

— Великий воин требует великих противников, Биоскульптор, — заметила она. — Подарит ли будущее нам достойного противника?

— Время Жизни таит в себе множество опасностей, — ответила я.

Мне показалось, что это дало ей именно тот ответ, который она хотела услышать.

— Да будет так.

— Передача моего отпечатка от моей брони к вашей, и последующая его передача анциллам Реквиема замет не более нескольких секунд.

— Пересылайте его мне, — кивнула она.

Мы коснулись друг друга перчатками брони.

Передача отпечатка началась.

Выполнит ли она мое поручение? Не играет ли она свою собственную игру специально, чтобы я покинула Реквием?

У меня нет возможности узнать это. Я никогда не узнаю.

Наконец, я отдаю команду боевому Криптуму запечатываться. Из его дна начал расти столб света, и площадка под Дидактом начала подниматься вверх, сжимая свои широкие треугольные отростки по краям. Секции Криптума расходятся в стороны, открывая путь к большой светящейся сфере, внутрь которой и будет помещен Дидакт. Затем фрагменты приходят в движение и соединяются между собой. Зазоры между ними последний раз полыхнули ярко-оранжевым цветом и фрагменты плотно прилегли к друг другу, герметизируя Криптум.

Все кончено, я больше не увижу его лицо.

Как же у меня болит душа и тело! Как же я скорблю по тому мужу, которого я потеряла!

Криптум поднимается вверх по столбу твердого света к верхней площадке, спрятанной среди таких же, как она, чтобы сбить с толку тех, кто осмелиться в будущем посетить это место, хотя я не уверена, что такие посетители найдутся. Огромные просторы помещения наполнилось глухим гулом и раздалось пневматическое шипение затворов фиксации Криптума.

— Все кончено, — сказала я. — Теперь этот мир может погрузиться в сон.

Стражи сопроводили меня из помещения, проведя обратно через лабиринты коридоров и комнат, поднимаясь по пандусам, где через отверстия пробивался пар от сочившейся через отверстия в ядре Мира-Щита магмы.

На узком проходе перед последней стеной, которую я собиралась заблокировать, я ощутила чье-то присутствие позади себя, и обернулась. Я увидела одинокую быструю машину — отличавшуюся от всех тех, что видела ранее — преследующую меня на тонких изящных ногах. Она была ростом с Предтечу, ее тело состояло из множества отдельных фрагментов, но я могла четко различить тело, закованное в крепкую броню, сегментированные руки и ноги, и подобие головы, облаченное в шлем. Машина наклонилась и выпустила в воздух из спины еще один летающий механизм, раскрыв лепестки на своей броне подобно насекомому… а затем за ней появились другие, множество других механизмов, и все они выстроились вдоль последней стены помещения, которое я хотела запечатать навсегда и смотрят на мои действия. Одна из них близко подошла ко мне.

Была ли это Стойкая Воля, я не знала — машина холодно молчала. У нее темная судьба, но та цель, которой ей предстоит служить, без сомнения является светлой.

Из глубин Реквиема раздались утробные разрастающиеся стуки и щелчки, вибрацией отдающиеся ботинкам моей брони, а затем со всех сторон меня окружили громкие стучащие звуки. Я быстро ухожу прочь, направляясь к люку своего корабля, не оборачиваясь, чтобы не видеть все то, что оставляю позади.

«Отвага» герметично запечатала люк. Каталог и я заняли свои места в командном центре. Мой корабль взлетает вверх и улетает прочь по длинному цилиндрическому тоннелю, где за нами вслед закрывались одна за другой герметичные затворы.

Стражи сопровождали нас вплоть до внешнего шлюза Реквиема, который захлопнулся вслед за нами. Мир-Щит приготовился к длительному ожиданию. Я сделала все, что могла — поместила мужа в состояние полусмерти, сделала то, что никогда не могла раньше. Я надеялась.

«Отвага» выразила облегчение тому, что нам разрешили покинуть Реквием.

— Это крайне опасное сооружение, — сказала она. — Неужели мы готовимся к следующему прыжку? Пространство скольжения, несмотря на воздействие Потопа, все еще пригодно для использования. Любопытно, сколько сейчас времени займет перелет до нужного нам места.

— Ничего любопытного, — ответил Каталог. — Пространство скольжения объединяет в себе и пространство, и время, позволяя смещаться в обе стороны. Только для законного и торгового использования. Большого Ковчега больше нет, и практически все пути Предтеч и коммуникации прекратились. Хорошо еще, что рядом нет звездных дорог, которые могли бы дополнительно усложнить ситуацию.

Пространство и время оставались для Предтеч спокойным и открытым. Его открытость могла говорить о том, что Малый Ковчег распределял на свои позиции новые Гало. Мы все еще можем проиграть гонку с Потопом. Изо-Дидакт мог и не выжить при разрушении Большого Ковчега, а так же никто не знал, смогли ли спастись или нет остальная команда и присутствовали ли она сейчас на последнем Ковчеге.

Я так же не знала обстановку и на Эрде-Тайрин. Смогла ли Поющая-о-Молодости собрать достаточное количество людей для реализации планов Биоинженеров? Если «Отвага» отправится сейчас к Малому Ковчегу, то всему человечеству может прийти конец. Крушение всех мои планов на протяжении тысяч лет.

Я погрязла в собственной нерешительности. Моя голова разрывалась от стремительно бегущих мыслей. А потом моя цель стала мне четко ясной. Не из за оставленного мною Криптума, не при помощи Гарусписа или любого другого посредника, я получила свободный доступ к Домену… он сам зовет меня и направляет.

Дидакт не единственный умел предвидеть будущее.

— Я хочу отправить сообщение, — сказала я «Отваге».

— На Малый Ковчег, чтобы они приготовились к нашему прибытию?

— Нет. Всем кораблям Предтеч.

— Всем — даже зараженным Потопом?

— Особенно им, — подтвердила я. — Сообщите им, что мы на пути к Эрде-Тайрин. Скажите нашим кораблям, что мы наконец-то обнаружили лекарство от Потопа, но должны собрать последние компоненты для него на Эрде-Тайрин.

— Я не понимаю цель, которую вы преследуете, Биоскульптор.

Один отчаянный маневр за другим. На протяжении веков слепая вера в возможное лекарство от Потопа привело Предтеч — в том числе и меня — к крайне ужасающим действиям. Может быть теперь мы сможем снова использовать его же ложную информацию против него самого.

— Мы должны выиграть время для Малого Ковчега, — ответила я. — Несколько лишних дней будет достаточно. Провести диверсию, послать ложную информацию… чтобы отвлечь Потоп.

Насколько связаны с собой все части Потопа? Как они сливаются в единое с Могильным Разумом? Интригующий вопрос, одна из основополагающих загадок в биологии. Вопрос, над которым я буду размышлять во время нашего прыжка к Эрде-Тайрин. И возможно я найду на него ответ, когда мы прилетим.

— После этого, — продолжила я, — мы должны связаться с Малым Ковчегом.

— Сейчас попытаюсь, Биоскульптор. С какой целью?

— Если Бонстеллар выжил, то нам понадобиться его помощь — он должен прислать мне один очень важный корабль.

— Очень хорошо. Я немедленно отправлю это сообщение. Вы верите в то, что ему удалось спастись?

Я не могла ответить.

Без него надежда всех живых существ на спасение уже угасла.

Я наблюдал за Изо-Дидактом. Его броня сильно повреждена и он еще не пришел в себя после ударной волны, накрывавшей его в процессе уничтожения Большого Ковчега и Омега Гало.

Корабль класса «Гаргантюра», на котором я спас Звездорождённого-Дидакта, сейчас безжизненно дрейфовал после выстрела Омега Гало.

Я надеялся обнаружить среди поля обломков других выживших и собрать их на корабль, но мои сенсоры не улавливали ни одного живого сигнала. И у меня было слишком мало времени для продолжения поисков. Для последующего заселения нам придется использовать те образцы, которые мы с Биоскульптором успели собрать на этом корабле до того, как Ур-Дидакт напал на Гало. Несколько сотен биологических видов, их генетическая информация, были спасены.

Двигаясь плавно, я маневрировал этим огромным и упрямым в управлении кораблем среди поля окружающего мусора, зная, что наши энергетические сигнатуры в любой момент могли привлечь внимание наших врагов.

Наконец путь, усеянный из обломков кораблей, раздробленных осколков и уцелевших фрагментов звездных дорог, остался позади, и я приступил к прокладыванию курса для нашего первого прыжка.

Разве я еще не доказал свою ценность?

Обломки Большого Ковчега остались позади нас на расстоянии нескольких десятков световых лет. Но путь до любого безопасного места был еще очень долгим, даже для корабля таких крупных размеров. К моему негодованию ресурсы ядра двигателя практически исчерпаны. По всей видимости, выстрел Гало уничтожил последние резервы этого корабля.

Для того, чтобы добраться до любой из незараженных звездных систем, мы должны были найти портал. Осталось несколько порталов, которым мы могли доверять — крайне мало из них смогли избежать разрушительного воздействия звездных дорог. Такой вариант являлся рискованным, но все же это лучше, чем ничего.

На протяжении всего прошедшего времени, в течение которого мое сознание заперто в теле машины, я чувствовал ее вес и смотрел на мир глазами механизма. Я уже не тот, каким был раньше, и все же во мне сохранились стремления проявлять инициативу, и, как ни странно, лояльность к другим. Изо-Дидакт в самом начале своего пути невольно стал ему другом — в истинном смысле этого слова, но Чакос любил свой народ, свой вид, и поэтому с легкостью обманул молодого Предтечу. Он повел Звездорождённого по дороге, которая в конечном счете привела их сюда, в это место. Я чувствовал ответственность за содеянное. Или же это встроенная система принуждения сознания, созданная Предтечами для лучшего служения своих мониторов. Не важно.

Когда у меня появилось время отвлечься от мыслей о нашем маршруте, я обнаружил, что Каталог также был поврежден. Он приходил в себя.

Вдруг кожа Изо-Дидакта приобрела обнадеживающий оттенок. Его анцилла связалась со мной, мы провели диалог, в ходе которого выяснились крайне положительные моменты — его броня могла позволить владельцу прийти в сознание.

Его глаза открылись и осмотрели командный центр корабля и взгляд сначала сконцентрировался на мне, а затем на неподвижном панцире Каталога.

— Где мы? — спросил он.

— Далеко от опасного места, — сказал я. — И наш следующий прыжок мы совершим в самое ближайшее время.

— Прыжок куда?

— В случайное местоположение. Подальше отсюда. Туда, где безопаснее.

Он обвел взглядом командный мостик корабля.

— Неужели мы находимся на судне?

— Верно. На корабле класса «Гаргантюра».

— Как тебе это удалось?

— Как ты однажды заметил, я весьма находчивый. Но все это было предусмотрено вашей женой и Биоинженерами.

— Замечательно. Измени координаты нашего случайного прыжка, — сказал он. — У меня есть другие.

Его броня по информационным канал передала мне новые значения локационных координат. Это было расположение Малого Ковчега, как и говорила Лайбрериан.

— Удалось ли моей жене скрыться? — спросил он.

— Я думаю, да.

— На Реквием, — помрачнел он.

— Да.

— С моим оригиналом.

— Они летели поодиночке, — ответил я.

Выражение его лица смягчилось.

— Старый друг, — сказал он, — я обязан тебе своей жизнью.

— Снова, — заметил я. — У Чакоса была возможность прикончить тебя еще тогда, на Эрде-Тайрин, когда ты мирно спал без своей брони, но он этого не сделал.

Так или иначе, он находил все это забавным. Но Изо-Дидакт очень быстро сконцентрировался и собрался.

— Скольким Предтечам удалось выжить в окружении?

— Лишь немногим.

— Их не достаточно для того, чтобы восстановить все то, что мы потеряли?

— Нет, я не верю в то, что их будет достаточно.

Выражение лица Изо-Дидакта стало мрачным. Оно исказилось тревогой и гневом. Чакос считал, что Предтечи должны раздираться чувством вины, особенно после всех совершенных ими гнусных действий.

— Я знаю, куда направиться Биоскульптор, — сказал он, — после того, как она выполнит своей долг перед моим оригиналом.

— Она вернется в мой родной мир, — заключил я. — Где еще могло сохраниться некое количество живых людей.

— Почти наверняка. Я бы хотел последовать за ней… но мы должны достичь Малого Ковчега, и как можно скорее.

Он отдал приказ. Пространственный скачок не такая простая вещь, как некоторым может показаться, это не прогулка по покрытой утренней росой траве. Мы задействовали несколько резервов в ядре двигателя, чтобы добраться до небольшого перманентного портала на расстоянии нескольких тысяч световых лет от того места, где мы находились.

Что касается меня, то я восхищался Изо-Дидактом. Он лучше своего оригинала и Звездорождённого, который немного являлся наивным глупцом. Сейчас мне стало намного веселее, если машина могла почувствовать эту эмоцию. Еще я надеялся, что Звездорожденный Дидакт прикажет мне вернулся на Эрде-Тайрин, если она еще не захвачена Потопом и найти Биоскульптора, защитить ее.

Дом. Место, которое я хотел бы посетить еще раз.

Станция портала была пустой. Ее платформа и цилиндрические буфера пусты, а анцилла выглядела старой и эксцентричной — но она функционировала.

Она ответила отказом на мои попытки получить информацию. Я не смог пройти авторизацию, у меня нет таких полномочий.

— Она просит нас идентифицировать себя, — я обратился к Изо-Дидакту, — почему этот портал, обладающий такой мощностью, не используется?

— Он здесь на тот случай, если что-то пойдет не так, — ответил он. — Мастер-Билдер создал его в тайне десять тысяч лет назад. Он был крайне богат и думал о том, что в возникших спорах мог победить я — Дидакт мог победить — и ему пришлось бы быстро исчезнуть в то место, где его никто не сможет выследить и найти. Он дал мне координаты того места — секретного Ковчега, где сейчас находится последний массив колец Гало. Видимо, Фабер больше не хочет никуда бежать.

— И теперь все это принадлежит нам, не так ли?

Через меня Изо-Дидакт передал координаты, полученные от Мастер-Билдера. Старая анцилла портала выразила свое облегчение и поинтересовалась, не последует ли кто-нибудь еще из Строителей вслед за нами.

— Мы работаем для вас с удовольствием, — сказала она.

Я не хотел ее разочаровывать. Я ответил ей с механической двусмысленностью. Я был признателен своему терпению и лояльности. Когда-нибудь и я могу испытать подобное же разочарование, как и эта анцилла.

Путешествие через портал является более длинным и плавным. Вот что давало преимущество богатства и власти. То, что показали нам дисплеи корабля после нашего прибытия в место назначения, было одновременно удивительным и пугающим.

Везде располагались Гало. Целых шесть!

И другой Ковчег, так же расположенный за внешней границей галактики, меньше, чем тот уничтоженный, но достаточно большой. На многие тысячи световых лет вокруг не было никаких признаков инфицированного Потопом флота или звездных дорог.

Мы могли прибыть вовремя!

Сначала наш корабль не признавался защитными системами, но после подтверждения присутствия на борту Изо-Дидакта наш статус обновляется, и мы получили разрешение пройти сквозь защитный периметр Ковчега.

В настоящее время у нас здесь есть убежище.

Все системы связи подключены и обновлены. Изо-Дидакт получил сообщение от Биоскульптора — и ее просьбу. По мере пролета корабля к Картографу Ковчега, откуда можно было наблюдать за процессом приготовления Гало, он сказал мне:

— Она на Эрде-Тайрин. Но не только для того, чтобы спасти людей. Она просит прислать ей корабль! Этот корабль, если ты готов расстаться с ним.

— Он достойно доставил нас в нужное место. Но мы должны пополнить ресурс ядра двигателя пространства скольжения до того, как отошлем его к ней. Я могу отправиться на Эрде-Тайрин и помочь Биоскульптору? — мне было интересно, что осталось от моей родной планеты.

Вполне возможно, что каждый человек на ней был мертв. Решение отправится туда могло быть крайне болезненным.

— Нет, — ответил Изо-Дидакт. — Она сказала, что попытается привлечь к себе Потоп, — его голос стал удручающим. — Я верю ей, но мне кажется, что у нее есть другие мотивы. Кроме этого, нет никакой надежды на возвращение обратно. А ты мне нужен. Мы должны распределить Гало как можно скорее. Мне нужен ты для того, чтобы все прошло успешно. Ты сможешь это сделать для меня, друг?

Я ответил, что смогу. Изо-Дидакт и я расстались на время. Но прежде чем восстановить корабль и направить его автоматическим курсом к Эрде-Тайрин — я связался с ближайшими Биоинженерами.

— Скорее, — сказал им я. — На палубах этого корабля образцы собранных жизненных форм. Они должны быть доставлены на Ковчег.

Райзер, Винневра, а так же другие, кого я не знал.

Возможно последние люди в галактике.

Каталог отправляется с ними, все еще слабо ориентируясь в пространстве. Снова моя искусственная машинная природа давит на меня — но я уверен, что чувствую себя одиноким. Тем временем шесть колец были разбросаны по всему простору голубого неба.

Этот массив оружия отличался от других — он создан для уничтожения всей разумной жизни. Разрушительный потенциал невероятной мощи, которого всегда боялся Дидакт, наконец, готовился к применению. Если Предтечи выстрелять из Гало, в галактике сможет выжит только искусственный интеллект машин.

Только подобные мне, или же никто вообще.

Действительно, мне одиноко.

Мирное затишье долго продолжаться не могло.

Сенсоры порталов рядом с Малым Ковчегом сообщили нам о том, что пространственно-временные характеристики около нашей позиции начали меняться. Это было неизбежно. Время закручивалось пугающим водоворотом, и не было смысла отсчитывать, сколько нам его осталось.

Я боялся худшего, что могло случиться с моей женой.

Этот Ковчег имел самые обширные средства командования из всех, что мне доводилось видеть. Строители, я должен признать (возможно, с небольшой ноткой гордости), превзошли самих себя в этой установке, выполнив за такие короткие сроки все изменения и улучшения в сравнении с предыдущим Ковчегом. Тем не менее, в новом Ковчеге были свои недочеты. Он контролировал меньшее количество Гало, в то время как установки были предназначены для оперативного и направленного реагирования, требующего быстрой координации, а связь между ними вскоре могла быть нарушена.

Новые Гало были спроектированы таким образом, чтобы при активации их излучение распространялось во всех направлениях, они были намного мощнее, чем старые установки. Как только Гало будут распределены по ключевым точкам галактики, их энергия будет охватывать все пространство в пределах комплекса Ориона, перекрывая и дополняя друг друга, пока не останется мест, не очищенных от Потопа.

Существовала неопределенность относительно звездных дорог, будут ли они устранены и в пространстве скольжения. Некоторые утверждали, что да, другие — нет. И поэтому мы пытаемся оценить, основываясь на полученных данных, какое количество звездных дорог и иных конструкций Прекурсоров могли находиться в нашей галактике.

Гало должны быть размещены на своих позициях как можно скорее. Я не могу поверить, что финт моей жены будет хоть как то эффективен против Могильного Разума или Мендиканта Биаса. Она сказала Биоинженерам, что они должны оказывать мне всяческое содействие, они должны выполнять мои приказы — приказы, утвержденные Советом, вернее тем, что от него осталось, до того, как она покинула Большой Ковчег. Она сказала им, со всей ответственностью, присущей Предтече ее ранга, что торжество Потопа в галактике было бы нарушением верховенства Мантии. Она прошла долгий и тяжелый путь, придя к такому решению, но я отметил для себя, что во многом поведение моего оригинала склонило чашу весов в эту сторону.

На корабле Биоинженеров я в последний раз встретился с Чакосом, а также вместе с другими шестью мониторами, выбранными смотрителями для оставшихся Гало. Сканирование Биоинженеров подтвердило, что все они функционируют и готовы для выполнения своих обязанностей, подготовке семи Индексов активации, по одному для каждого Гало.

— Я отправляю тебя по твоему новому пути, друг, — сказал я Чакосу. — Твоим новым домом отныне станет Установка-04. Кроме этого, я поручаю тебе новое назначение. Отныне, ты больше не будешь проводником и помощником. Ты будешь опекуном и защитником вверенной тебе установки. Тебя будут называть 343-Гилти-Спарк[5].

Чакос парил в воздухе передо мною, все еще получая программное обеспечение, в котором он будет нуждаться на своем новом месте назначения. Другие мониторы получили аналогичные названия, с увеличением числовых значений. Их новые имена были обозначением, а так же эпитафией моего народа — и моей жены. Если бы у нас был другой путь, то мы непременно воспользовались им.

— Вот и все, — сказал он. — Конец?

— Ты прошел со мной длинный путь, мой старый друг, — ответил я. — Мы были очень молоды и глупы, когда впервые встретились. Столько всего произошло с того момента. Мы уже совсем не те, что были раньше, верно?

— Я думаю, это было хорошие дни, — промолвил он. — Я надеюсь найти утешение в своей памяти.

Утешение? Странно слышать подобные слова от машины. Но и я веду беседы с монитором на весьма странные темы. Как мне казалось, истинности в словах Чакоса было намного больше, чем в обычной рядовой машине.

— Теперь, старый друг, нас ожидает самое важное дело в истории — возможно, за все времена. Возможно, что ты благополучно переживешь всех нас. Ты увидишь, как возрождается жизнь в галактике, — я замолчал и отвернулся, смотря на цитадель Ковчега и горные участки за ее пределами. — Скажи мне, Чакос, если бы это был твой выбор, после всего, что мы видели и пережили… стал бы ты активировать кольца?

Он не стал отвечать. Я знал, что не стоит ждать ответа. Это был вопрос, заданный исключительно для оправдания собственных действий. По прибытию на его новую установку многое из его памяти будет стерто в тот миг, когда начнется общая активация, если его логика вообще сохранится после всех последующих событий.

На мгновение я задумался, будет ли он вообще что-нибудь помнить.

Гало вступили в финальную стадию подготовки — шесть огромных, смертоносных колец, а также Установка-07, некогда потерянное кольцо, помещенное на свою заданную позицию годами ранее.

В командном центре корабля было всего несколько Биоинженеров вместе с семью мониторами. Хотя неизвестно, где находилось большинство других Биоинженеров, но здесь, на Малом Ковчеге, видимо, остались одни из последних представителей нашего вида.

Кроме, конечно, моего оригинала и моей жены.

Я мог только надеяться, что…

Но я больше не могу думать ни о моей жене, ни о чем-либо еще, кроме моей задачи. Изменение пространства вокруг Ковчега увеличилось по сравнению с тем, что было час назад. Очевидно, эффект звездных дорог, ощущаемый даже здесь.

Оффенсив Биас неожиданно появился передо мною. Я был удивлен, что ему удалось выжить. Своим присутствием на Малом Ковчеге, в полном объеме, он меня подбадривал и обнадеживал. Так или иначе, несмотря на трудности, он и небольшое количество кораблей прибыли, чтобы защитить нас. Биоинженеры должно быть вызвали его в результате разрушения Большого Ковчега.

— Портал открывается, — сообщил метарх. — Дидакт… Я получил кодированный сигнал от Мендиканта Биаса. У него не возникает ни малейшего сомнения и он полностью уверен в полном уничтожении этого Ковчега — и спрашивал, хочу ли я к нему присоединиться. Он позволит мне выжить и предлагает партнерство с ним.

— Зачем вы мне это всё говорите? — спросил я.

— На тот случай, если вы сомневаетесь в свободе моего разума от логической заразы. Я остаюсь здесь, вместе с вами, Дидакт. Я жду ваших указаний.

Проекция метарха заполнила поле моего зрения, располагаясь вне пределов моего восприятия.

— Спасибо вам. У меня нет сомнений. Распределяйте Гало, — приказал я.

Мы оба наблюдаем большой фиолетовый круг портала в беззвездной темноте. Гало начинают двигаться величественным строем друг за другом по направлению к этой окружности.

И исчезать, один за другим, с красивыми выплесками остаточного излучения — чтобы разместиться на стратегических позициях в галактике.

Я стою на краю рифтовой долины, откуда когда-то мои Биоинженеры наблюдали за повторным возрождением человечества. Недалеко над сухой землей возвышается Ключ-Судно Поющей-о-Молодости, ожидая моих окончательных инструкций.

Поющая стоит рядом со мной. Она является одним из моих последних помощников. Большинство из них погибло на Большом Ковчеге или же поглощено Потопом.

Когда я начала понимать замысел моего мужа, я спросила ее, хочет ли она вернутся на Эрде-Тайрин со специальной и опасной миссией для того, что бы определить степень ассимиляции Потопа в этой системе, и по возможности разыскать и сохранить все то, что осталось от человечества. Она с радостью взялась за исполнение этого поручения. И теперь ее работа приносила свои плоды. Эрде-Тайрин не изменилась со времени моего последнего посещения, и все люди здесь восстановили свою популяцию.

Воздух вокруг был неподвижен. Весь континент плавился под нестерпимой жарой. На западе на линии горизонта вырисовывалась четкая коричневая полоса песчаной бури.

— У нас очень мало времени, Биоскульптор, — сказала Поющая. Она не должна напоминать мне об этом. В свое время она была здесь всего с несколькими сотнями людей, группами по четыре-пять человек, разбросанными на десятках тысяч километров, в основном или молодых, или старых. С помощью нескольких мониторов она тщательно отобрала некоторых из них, и сейчас они находились в стазисе на ее научно-исследовательском корабле, расположенном в нескольких сотнях метров от Ключ-Судна.

Некоторые количество других людей должны были добраться до Малого Ковчега. Это все те физические человеческие образцы, которые нам удалось собрать. Некогда изобилующая популяция людей теперь сократилась до трех-четырех видов. Без них сохранить много здоровых и репродуктивных образцов будет сложно, если вообще возможно, среди тех генетических образцов, которых я стремлюсь сохранить.

Снова и снова в своих экспериментах я сталкивалась с сопротивлением во всех жизненных системах, с почти порочными слабостями, словно за пределами их физического тела и духа лежит нечто, что толкает популяцию на неопределенные поступки со страшной силой, подталкивая к определенной точке, приводя к потерям и давлению, заставляя популяцию угасать, становится подобной пламени свечи на ветру, а не бушующему огню в жерле печи.

Человечество могло находиться в этой точке.

Возложенное на Биоинженеров бремя крайне велико. Без нашего участия галактика будет изуродована отходами, всем тем, что останется от разнообразия жизни — в зависимости от эффективности воздействия Гало — по нашим исследованиям, процессы восстановления былого мира могут занять сотни тысячелетий.

— Биоскульптор, мы должны сейчас же улетать!

Моя анцилла была согласна с этим. Оба Ключ-Судна и научный корабль обнаружили звездную дорогу, закручивающуюся вокруг системы, первые предвестники конца, но нужно было еще подождать, чтобы быть уверенными наверняка. Потоп клюнул на приманку.

— Я остаюсь, — сказала я. — Вы доставите собранных нами людей на Ковчег — вы блестяще служили Мантии, и за это я передаю свой титул вам.

Она удивилась.

— Биоскульптор… Я не могу принять его. Вы все еще…

— Больше нет времени. Наши анциллы должны подтвердить передачу. Отныне вы — Биоскульптор. Пришло время спасти наших людей.

— Я смущена, Биоскульптор… А что будет с вами? — она знает меня достаточно хорошо, чтобы увидеть, что у меня есть план, но что касается ее жизни — она пока не могла рассуждать о том, что для нее лучше.

— Пока мы говорим, сюда движется еще один корабль, — сказала я ей. — Достаточно большой для создания и монтажа портала. Если у меня получиться, то те, кто будет заново заселен на эту планету, будут иметь надежду. У них будет доступ к нашей истории. Нашему наследию. К Ковчегу.

Поющая-о-Молодости, новый Биоскульптор, продолжала неподвижно стоять. Протяжный и сильный порыв ветра окружил нас, такой задумчивый и прекрасный. Я всегда любила этот мир, за всю его изменчивость и жестокость. Самая великая красота и гармония сосредоточились именно здесь.

— Это все, что я хотела тебе сказать. Этот Ключ-Судно будет последним кораблем, которому разрешено покинуть эту систему, но вскоре даже и это будет рискованно. Поспеши. Возьми наших людей на новый Ковчег. Следи за всем, наблюдай за ними. Если я смогу снова присоединиться к вам, то буду служить так же самоотверженно, как ты, надеюсь, служила мне.

Она отказывалась принимать это.

— Биоскульптор, вы погибнете здесь! — воскликнула Поющая.

— Иди. Со временем ты поймешь, почему я так поступаю.

Она не двигалась, словно намертво приросла к земле.

— Уходи! Спасай наши образцы! Здесь мы закончили свою работу!

Поющая-о-Молодости уходит прочь, сначала медленно, а затем переходя на бег.

Её научно-исследовательское судно поднимается, следуя в небе по направлению к командной станции Ключ-Судна.

— Биоскульптор, — прошептала я. — Вечности всем вам.

Я провела день и ночь на открытой поверхности Эрде-Тайрин после бесцеремонного прибытия массивного корабля Звездорождённого. Для того чтобы разобрать на детали и изменить конструкцию этого судно для моих нужд, потребовалось мое личное присутствие и контроль, по крайней мере, на начальной стадии. Это достойное, и в тоже время печальное время. Ко мне подходили различные животные. Газели и антилопы, буйволы и горные козлы, приходят посмотреть, чем я занимаюсь. Они немного боятся, ведь все люди были удалены с поверхности планеты. Двухметровый бронтотерий прижимается своей мордой к моей груди, мягко, но с силой, словно говоря мне — что я нахожусь не в том месте, что я возможно, должна двигаться дальше, и не беспокоить это мирное царство.

— Как люди Райзера могли охотиться на вас, — прошептала я.

Ветер усиливается, и я ютилась в своей броне, как только наступила ночь, и вместе с ней я вижу звездное небо, полное прибывающих кораблей Потопа и звёздных дорог.

С восходом солнца он появился передо мною, и с ним пришли трое его воинов. Они стояли между мной и оранжевым восходящим солнцем. Я не была уверена, что они реальны, обладающие физическим телом, но они не были плодом моего воображения. Об этом сообщила моя броня.

Это был Фортенхо, Лорд Адмиралов. И существовал только один способ, благодаря которому он мог здесь сейчас находиться. Могильный Разум сыграл дурную злую шутку.

— Лайбрериан, — сказал он. Я бросаю на него один взгляд, поскольку он делает шаг вперед, а затем начинает ходить вокруг меня, полностью освещенный встающим солнцем, подтверждая мои подозрения. Его лицо искажено гримасой боли, сморщено, покрыто пятнами, его плоть гнила изнутри.

Собранная Композитором эссенция была запечатлена еще живым людям, и полученные сущности теперь располагались в гниющих изнутри телах, пораженные паразитом Потопа. Несмотря на этот факт, я была поражена, что он мог общаться.

— Нам разрешили прибыть сюда, чтобы умереть. Могильный Разум… — он закашлялся и едва мог восстановить голос. — Могильный Разум находится на пути к Малому Ковчегу, готовясь поглотить все, что вы намеревались сохранить там. Но он послал нас к тебе, чтобы передать последнее сообщение, Великая Мать.

Они собрались вокруг меня. Меня сразу же пронзил приступ накатившего ужаса. Они действительно скоро умрут. Такова жесткость Композитора, такого варварство Потопа.

— То, поведал нам Могильный Разум, самый крупный среди них всех, поглотивший десятки тысяч планет и привел целые галактики к вымиранию. То, что он нам сказал…

Его воины преклонили предо мною колено, и я со скорбью вижу сквозь их деформированную кожу их внутренние органы, они смотрят на меня, как на последний шанс искупления, как на равную, как на своих матерей, в их лицах можно было увидеть их потомков, родившихся позже со всеми их сокровенными мечтами…

— Вы — мои дети, — прошептала я, и они отвечали мне на различных языках. Я готова. Я знаю, что они не будут врать мне. Они скажут мне то, что поведали им, и я буду знать правду из их уст, или же нет. — Я слушаю, Фортенхо.

Он пытается найти аналогию в своей речи со словами чужеродного языка, чтобы выразить мысли тем языком, которым он владел.

— Прекурсоры существовали во многих формах, в виде физических тел и духа, примитивные и развитые, бороздящие межзвездное пространство и осевшие в своих мирах… Круговорот жизни циркулировал снова и снова, они умирали, перерождались, исследовали и отсеивали множество галактик… Вот, что я должен был сказать. Я мало, что понимаю.

Мы — твои дети, Лайбрериан. Но мы также и их дети. И то, что мы узнали спустя миллиарды лет — это то, что они сохранили в этой галактике. Мы не знаем, где. Могильный Разум говорил нам кое-что, что невозможно понять, что большинство знаний, что мы имеем, были собраны еще до появления звезд. Мы не верим в такие временные промежутки, но Разум настаивал… Модели форм жизни и жизненная мудрость сотен миллиардов лет.

Он рассказал мне, что накопленные знания проецировались в виде некоего поля, и, как известно, Предтечи имеют доступ к нему. Разве не так, Лайбрериан?

«Домен!» — сказал я себе. Он описывал Домен. Могло ли это быть правдой? Домен был создан Прекурсорами?

Воины Фортенхо хрипло крикнули. Они протянули свои разлагающиеся руки, чтобы дотронуться до моей брони, погладить ее, прикоснуться ко мне напрямую, потрогать мою плоть. Я не ухожу. Я протягиваю ладонь и дотрагиваюсь к разлагающейся щеке Лорда Адмиралов.

— Я слушаю, — сказала я ему.

— Могильный Разум понимает не больше, чем мы. В этом поле были заключены знания об огромном количестве вещей, от мала до велика. Эти хранилища информации были заключены в сооружения Прекурсоров, защищенные там на миллиарды лет. Там, — он поднял руку и указал на яркое синее небо. — Может быть, если бы мы располагали достаточным количеством времени, мы смогли бы найти его. Но когда Гало выстрелят, не только разумная жизнь во всей галактике исчезнет, но и все накопленные знания. Величайшее всеобщее сокровище будет уничтожено.

Органон! Домен — это Органон!

Чудесная истина, в миг обратившаяся для Предтеч ужасной правдой. И недалеко, за пределами образованного воинами круга, все это слушает Каталог, слушает это обвинение, это свидетельство того, что может быть самым великим преступлением из всех когда-либо совершенных.

Если Гало выстрелят, мы убьем собственные души!

— Я отправлю сообщение, — сказала я Фортенхо.

Его губы лопнули, когда он попытался рассмеяться.

— Вы не поняли меня, Лайбрериан. Воздействие излучения от Гало уже ощущается.

Я пробежалась взглядом по кругу жалких людей. Я отказывалась в это поверить.

Лорд Адмиралов стоял, оперившись обоими руками об меня, затем отпускает и падает на колени. Он пытается улыбнуться. Кровь сочиться ручейками из растрескавшихся уголков его губ. Это не добрая улыбка. Она похожа на оскал волка.

— Гало активированы, — сказал он. — Они уже начали стрелять. Они будут стрелять!

С мучительной гримасой он упал вперед, в грязь и траву. Его кровь просачивается в почву. Остальные воины пытаются петь, но произносят только низкий, смертельный вой — возможно, старая боевая песня, или же они передают последнее послание Могильному Разуму.

Его смех преследовал меня на протяжении тысяч лет.

В течение минуты они все были мертвы, не от воздействия Гало, прибыв сюда точно в свое время, время этой системы. Не спасаясь от Гало, а по жестокости Могильного Разума, использовавшего их воплощения в качестве посланников. Возрождённая плоть некогда погибших людей сообщила мне, что наша победа не будет сладкой, что наши преступления будут вечно преследовать нас, что мы никогда не были и не будем наследниками Мантии.

Я подозвала к себе Каталога.

— Сеть Судей открыта? У вас есть разрешение на доступ?

Каталог утверждает, что связь возможная.

— Мне нужно отправить одно последнее сообщение на Ковчег, Изо-Дидакту. Все то, чему вы были свидетелем.

— Сделаю все, что в моих силах, Лайбрериан.

— Расскажите ему все, что вы слышали. Скажите ему, что я считаю это правдой.

Я подумала о Дидакте, заключенном в Криптуме. Если Домен будет уничтожен, то получается, что я обрекла своего мужа на пребывание в темноте, тишине, наедине только со своей яростью и безумием, которые составят ему компанию.

Сообщение отправлено.

Я смотрю на массивные осколки корабля Бонстелара, и начинаю их глубоко закапывать, в результате чего земля вокруг меня дрожит, пока я стою на месте с останками моих бедных людей, на сухой траве под палящим полуденным солнцем. Все, что осталось от этого корабля, будет моим сырьем, чтобы посреди этой обширной саванны построить километр за километром портал. Может понадобиться сотня лет для завершения, процесс продлится уже после того, как я уйду из этого мира, даже после его повторного заселения. Но оно того стоит.

Кто будет использовать этот портал?

Кто будет жить после возвращении сюда? И что они будут думать о машине, которую я захороню здесь? Те, за которых я так долго боролась. Те, кто, как мне сейчас стало очевидно, в конечном итоге и должны стать наследниками Мантии. Я могла только надеется, что они будут жить и после возвращения, что они найдут этот портал и используют его для путешествия на Ковчег, для того, чтобы обнаружить свое законное место в галактике и осознать большую ответственность, которую они наследуют.

Они — последние из моих детей. Они должны вернут свое первородство.

Солнце клонится к закату. Воздух густеет и холодает. Хищники и падальщики приходят, но игнорируют меня, сосредотачиваясь на мертвых Воинах. Последние серо-оранжевые отблески дня сменяются чернильной тьмой ночи. Воздух очень холодный, небо безоблачно и ясно. Казалось, на нем никогда не было столько звезд и они никогда не светили так ярко.

Они никогда не удивляли мои глаза так, как сейчас.

Время пришло. Установки расположились на своих стратегических позициях по всей галактике.

Центральная цитадель на Ковчеге сейчас работала как командный центр, совместно использующий все возможные ресурсы с Оффенсив Биасом. Команда на активацию Гало уже отдана, и не может быть отменена. Коммуникационные каналы связи были удивительно чистыми.

Почти никто не сможет скрыться из галактики.

Многие вопросы остались без ответа. Все, в чем мы можем быть точно уверены — в том, что сила Потопа и пробудившая всепоглощающая мощь Прекурсоров будут уничтожены. Энергия выстрелившего с установок излучения не сможет перемещаться в пространстве со скоростью меньшей, чем скорость света, и, в конечном счете, будет распространяться почти с бесконечной скоростью.

Уже сейчас с двух из наших Гало пришли предварительные отчеты о том, что комбинированный выброс излучения уже произошел.

Разве у меня остается выбор?

Возможно, что когда-то, я уже отдавал приказ…

Оффенсив Биас присылает мне все новые и новые сообщения. Разрушенные, фрагментированные, отчаянные — от отдельных кораблей, от уцелевших и оставшихся в живых остатков наших флотилий, форпостов, все они теперь смогли передать свои крики отчаяния, когда пространство скольжения восстановилось после своего таинственного освобождения из цепких лап нашего врага.

Одно из присланных сообщений было от Биоскульптора, однако большой долей вероятности, оно было поддельным. Я так думал прежде всего потому, что оно было подписано «от Лайбрериан». Она неохотно пользовалась своим именем в подписях сообщений, во всяком случае, не для меня.

Мне нечего сказать им в ответ на многочисленные сообщения, я никак не могу отреагировать на их крики о помощи, на призывы обратить на них внимание, на их последний шанс связаться с тем, что осталось от некогда мощной и властной Ойкумены. Ни в коем случае не отвечать на их призывы о помощи, давать им время опомниться, восстановится, и двигаться дальше.

Я беру на себя полную ответственность. Это мое решение.

— У нас имеются какие-либо причины для задержки? — спросил Оффенсив Биас.

— Никаких причин, — ответил я.

— Контрольная точка до начала финального отсчета — десять секунд. Установка-04, или как она еще называется, Альфа Гало 04, будет инициировать свой разряд первой, а затем процесс запустится на остальных установках. Кольца будут стрелять до тех пор, пока их поражающие поля взаимно не перекроют друг друга.

А затем последовал отчет о множестве параметров и деталей, контролируемых сейчас Оффенсивом Биасом. Метарх собрал последние остатки своего флота и вывел на передовую линию обороны, чтобы встретить атакующие корабли Мендиканта Биаса и извращенный флот Могильного Разума воистину невероятных размеров, каких мне ранее не доводилось видеть. Эта последняя битва поможет нам задержать врага и выиграть необходимое для осуществления наших замыслов время, чтобы закончить запущенные на кольцах процессы. Бессмысленная, обреченная на поражение битва вспыхнула около Малого Ковчега, но в тоже время такая отчаянная и совершенная в своей гармонии. Это будет самой большой совместной боевой операцией не только в истории Воинов-Служителей, а в истории всех Предтеч. И все было организовано безупречно.

Никто не может предугадать, какими для нас будут последствия выброса разрушительной нейтронной энергии установок Гало. За всю историю моего народа никто никогда не использовал такую разрушительную силу и мощь за один раз. Я нажал на кнопку активации колец на консоли и закрыл глаза.

— Простите нас, — прошептал я.

Говорю.

И буду повторять всегда.

В течение нескольких часов после того, как я выполнил свой долг, я пытался слушать все коммуникационные каналы, чтобы различить хоть какие-то сигналы из пространства.

Стал бы я активировать разрушительную мощь Гало, если бы решение этого вопроса было в моих руках?

Но это не было моим решением. Оно было принято, однако его последствия не так очевидны и растянутся на призрачной ленте времени на многие тысячи лет.

Я уловил последний сеанс связи, где-то внизу, сквозь большую плотную пелену облаков — возможно, на молодой звезде. Новая цивилизация приобретает свой голос только сейчас, когда ускользают в небытие Предтечи и Потоп… Отправляет свой первый жалобный, робкий, полный надежды сигнал.

Просят внимания. Обратите внимание на нас!

Я не могу понять, что они пытались сказать. Не знаю, на кого они были похожи, не могу представить, что они могли бы сделать, если бы родились в иные времена.

А потом… Даже эти молодые голоса исчезли.

Они это сделали. Мы это сделали. Придет ли кто-нибудь еще когда-либо?

Без предупреждения, внутренние процессы уже приведены в действие, чтобы начать стирать части моей памяти, скрывая тайну и прошлое от меня.

Я напрягаюсь, чтобы не допустить этого, но происходящее со мной неизбежно. Я стараюсь держаться за мои воспоминания, за свое прошлое, но постепенно они исчезают, заменяясь другим. Теперь моя станция — вот моя новая цель.

Моя галактика погибла.

Я машина.

Я Чакос.

Я человек.

Я 343-Гилти-Спарк.

Я никогда не понимал Предтеч.

И они никогда не понимали меня.

Но сейчас…

Силентиум[6].

Грег Бир — автор более чем тридцати произведений в жанре научной фантастики, среди которых такие известные работы, как «Корпус-3», «Город в конце времен», «Эон», «Двигая Марс», «Марипоза» и «Квантико». Он женат на Астрид Андерсен Бир и является отцом двоих детей — Эрика и Александры. Награжден двумя премиями «Hugo» и пятью «Nebula» за свое творчество, один из двух авторов, кому удалось получить премию «Nebula» в каждой номинации, благодаря чему Бира назвали «лучшим писателем в жанре крепкой научной фантастики» согласно мнения «Большой Энциклопедии научной фантастики». Собрания его произведений печатаются издательством Tor Books.

Бир активно участвует в работе политических и научных организаций, является советником государственных учреждений и компаний по широкому спектру вопросов, начиная от национальной безопасности, частных космических полетов и заканчивая новыми направлениями в медиа и игровой индустрии. Среди его последних работ значится долгосрочное соавторство с Нилом Стивенсоном и серии интерактивных романов, доступных на многих платформах, включая iPhone, iPad и Kindle.