— Кретины, — прорычал Готрек, глядя на бурлившую и шипевшую за кормой «Звезды Зигмарона» воду.

Они подняли парус всего час назад, но шпили Наковаленграда уже растворялись во мгле, окутанные облаками жёлтого пара.

— Ты, кажется, удивлён, — Маленет облокотилась на планширь и разглядывала обугленные деревья, склонившиеся над рекой. — Я думала, что ты всех во Владениях считаешь кретинами.

Брови Готрека возмущённо поднялись.

— Есть разные степени.

Маленет посмотрела на Истребителя. Его мощное тело было частично сокрыто туманом. Со своими витиеватыми татуировками и намазанным жиром гребнем волос он выглядел совсем как скульптуры на берегах. Свирепый и зловещий. Как обветренный горный утёс. Было в нём что-то мрачно величественное, на что Маленет предпочитала не обращать внимания.

— Ну, это же было твоей идеей, заявиться в этот паршивый город, — сказала она. — Если ты так желаешь общества поклонников Зигмара, то почему не позволяешь отвести тебя в Азир?

— Желаю их общества? С чего бы это я хотел проводить время со звездоглазыми последователями Зигмара?

Маленет покачала головой.

— Да, ты в пылающую крепость побежал бы, если б думал, что там подраться с кем-нибудь можно. Но стоит мне завести речь про небесное величие Азира — про место, где люди ходят свободными от тени Хаоса, ты выглядишь так, будто вот-вот взорвёшься. С чего бы это? Что может быть плохого в том, чтобы провести немного времени среди людей, не имеющих желания убить нас? — она поморщилась и махнула рукой в сторону реки за кормой. — И погляди, где мы оказались. Блуждали по рыбным рынкам Наковаленграда. Кхаин меня разорви! Я от этого смрада никогда теперь не избавлюсь, — она понюхала свой рукав. — И вообще, такое ощущение, что запах стал только хуже.

Она посмотрела на деревья. Они, казалось, тянули к ней сквозь туман свои ветви.

— Эти джунгли провоняли насквозь. Просто не продохнуть. Зачем ты притащил меня сюда? Ты всё ещё мучаешь себя воспоминаниями об умерших друзьях? Всё думаешь, что сможешь каким-то образом вернуть их?

Готрек встал в полный рост, хотя ему всё равно пришлось смотреть на неё снизу вверх.

— Единственное мучение для меня, это выслушивать твоё нытьё.

— Да, без меня ты, наверное, всё ещё сидел бы в той темнице у огненных истребителей, — она постучала по холодной руне в его груди. — Без меня у тебя и вот этого не было бы.

Готрек схватил её за руку.

— Хвастаться тут нечем, — прорычал он.

— У тебя было предостаточно возможностей избавиться от меня, — ответила Маленет, выдернув свою руку из его кулака. — Так что ты хочешь, чтобы я была с тобой.

— Не льсти себе, — сказал Готрек, он собирался добавить ещё что-то, но в этот момент корабль содрогнулся, как будто сев на мель.

Стоявшая неподалёку капитан Верлоза направилась к ним с таким невозмутимо важным видом, что Маленет аж скрипнула зубами. Эта женщина думала, что командование одним кораблём делало её значимым и наделённым властью человеком. Если бы Готрек прямо не запретил, Маленет показала бы ей, кто тут действительно наделён властью. На её взгляд женщине было где-то около тридцати или сорока лет. Люди старели так быстро, что совершенно не стоило утруждать себя определением их возраста.

Капитанша была невысокой, жилистой, с узкими бёдрами и обветренной кожей. Её посечённую шрамами голову покрывал жёсткий ежик волос. И в целом выглядела она как отошедший от дел гладиатор. Её не пугали никакие опасности, и она всё время прямо говорила то, что думает, редко бывала трезвой и, видимо, никогда ни перед кем не кланялась. С момента первой их встречи Маленет знала, что Верлоза понравится Готреку.

— Извинения, — сказала капитан. — Обычно мы не натыкаемся на камни. Река сегодня, похоже, решила немного поиграть с нами.

Маленет посмотрела на янтарного цвета волны. С их поверхности поднимался пар, а в глубине мерцали какие-то огни.

— А это вообще вода?

— Хотите отправиться в самостоятельное плавание? — улыбнулась Верлоза.

Готрек фыркнул.

— Нет, — продолжила Верлоза, — это не вода. Кое-кто говорит, что это лава, но это брехня. У «Звезды» металлический корпус, и, если бы это была лава, мы бы пошли на дно, не пройдя и мили от Наковаленграда. Думаю, это кислота. Но ты по-любому кончишься там за пару минут, — усмехнулась она. — Уверена, что в «небесном величии Азира» купаются в водах поприятнее.

Готрек заржал.

— Тебе лучше не знать, в чём она купается, — давясь от смеха, произнёс он.

Прежде чем пришвартоваться в Наковаленграде они вместе с капитаном потратили несколько недель на исследование Побережья Гаревого Ветра, и Готрек, похоже, решил, что Верлоза единственный стоящий человек во всём Акши. Маленет не сомневалась, что капитан в ближайшее время найдёт предлог, чтобы принести ещё грога, к которому они с Готреком были так неравнодушны.

К капитану подбежал матрос и прошептал что-то на ухо.

— Донные крысы, — выругалась капитан, когда корабль вздрогнул снова.

— Обида Грунгни! — Готрек споткнулся и был вынужден схватиться за поручень. — Крысы?

Верлоза ухмыльнулась.

— Мы их там разводим. Иди, глянь.

Когда они приблизились к носу корабля, Маленет услыхала знакомое фальшивое пение. Их грозорождённый спутник Трахос топал сквозь туман в своём блестящем доспехе, возвышаясь над матросами и обращая свой глас к небесам. Трахос заявлял, что связан с орденом Маленет, но она всё ещё сомневалась, верить ему или нет.

Он сражался в нескольких кампаниях в подземных мирах Шаиша и повидал достаточно, чтобы его разум оказался в таком же плачевном состоянии, что и его доспехи. Он был в некотором замешательстве, когда они его повстречали, но за последние несколько месяцев его состояние лишь ухудшилось. Маленет совсем бы не удивилась, если бы оказалось, что это он был причиной дёрганий корабля. Но когда они подошли поближе, она увидела, что угроза была вполне реальной, команда Верлозы, собралась у поручней, наставив гарпуны и глефы на что-то поднимавшееся из глубины.

Верлоза вскочила на планширь и, зацепившись за такелажный канат, свесилась над пенящейся поверхностью, внимательно её разглядывая.

Корабль снова тряхнуло, заставив матросов пошатнуться, но Верлоза осталась на месте, раскачиваясь над шипящим потоком. Она широко улыбнулась и указала своим гарпуном на что-то рядом с бортом корабля.

— Он приближается! Всем приготовиться.

Столб пара поднялся над поручнями, заставив всех отпрянуть назад. Раздался глухой стук, когда что-то приземлилось на палубу.

Когда пар рассеялся, Маленет увидела нечто похожее на статую, сделанную из старой рыбьей чешуи и водорослей. Она также, зажав нос, сообразила, что именно статуя и была источником жуткой вони. Все отшатнулись, когда статуя двинулась, подняв здоровенную дубину. Тварь распрямилась во весь рост, нависнув над матросами, и одним ударом уложила одного из них на палубу, раскроив бедолаге череп.

Верлоза взвыла, но прежде, чем она успела что-либо сделать, вперёд выскочил Готрек и ударил тварь кулаком в пах. Та, охнув, согнулась, и Готрек махнул сверху вниз своим топором, отправив голову чудовища гулко скакать по палубе, брызгая шипящей кислотой. И там, где её капли попадали на палубу, поднимались струйки дыма и пара.

Готрек вгляделся в труп.

— Речной тролль?

Верлоза нахмурилась.

— Наверное, — кивнула она. — Мы зовём их «трогготы». Река просто кишит ими.

Она бросила взгляд на Трахоса, тот всё ещё пел, хотя и себе под нос, бормоча слова внутри своего сурового, лишённого эмоций шлема.

Трахос почувствовал её взгляд и уставился в ответ.

— Антианские Врата устоят. Порождениям Хаоса никогда не войти в Азир.

Верлоза устремила на Готрека озадаченный взгляд.

— Азир?

Однако Готрек был так занят разглядыванием мёртвого троггота, что даже не услышал её вопроса.

Маленет наклонилась к Верлозе:

— Трахос сражается в своих войнах. В особенных — в тех, что у него в голове.

Прежде чем она успела сказать что-нибудь ещё, корабль снова тряхнуло, и воздух наполнился криками. Маленет крутанулась на месте с ножами наготове, что-то тяжёлое бухнуло позади неё.

Сгорбленные, окутанные паром, покрытые мокрой чешуёй фигуры, семи или восьми футов ростом, вскарабкались на палубу. Их лица отдалённо напоминали человеческие, но были такие уродливые, что больше походили на нарочито жуткие рожи статуй, обычно украшавших крепостные стены замков. Из их спин и ушей рядами торчали шипы, напоминавшие блестящие плавники.

На мгновение Верлоза выглядела потрясённой, но тут же взмахом руки отправила матросов в атаку.

— Плечом к плечу! Убрать этих крыс с моего корабля! — она соскочила с такелажа, выпрыгнула на палубу и метнула свой гарпун в голову первого чудовища.

Тварь никак не отреагировала на полученную рану. Сопровождаемая вьющимися вокруг мухами и с торчащим из головы гарпуном она затопала к Верлозе. Набирая скорость, тварь выдернула гарпун из головы, разбрызгав вокруг кислоту, что лишь усилило источаемый ею смрад рыбных потрохов.

Чудовище с разбега ударило плечом по фок-мачте, вырвало большой кусок палубы и сбило с ног Верлозу, кубарем отлетевшую в сторону.

Капитан получила сильнейший удар, но всё же нашла в себе силы поднять саблю, когда троггот навис над ней. Однако воспользоваться оружием ей не пришлось, так как чудовище рухнуло перед ней на палубу, а его голова покатилась прочь.

Появившийся рядом Готрек коротко кивнул Верлозе, полотно секиры у него в руках шипело от кислоты.

— Я бы заплатил за рейс больше, если б ты предупредила, что в пути будет развлечение.

— Я никогда не видела, чтобы они нападали в таком количестве, — покачала головой Верлоза. — Что-то их всех привлекло.

— У меня тут магнит для дебилов, — сказал Готрек, постучав по руне на своей груди. — А дебилов тут богато.

— Ну, беспокоиться особо не о чём, — пожала плечами Верлоза. — Они большие, но у них между ушами пусто. Не думаю, что нам…

Но прежде, чем она успела закончить фразу, на палубе показалась ещё одна группа трогготов, и всем пассажирам и матросам пришлось срочно вступить в бой.

Когда Верлоза, Готрек и остальные устремились на появившихся трогготов, Маленет обнаружила себя зажатой между планширем и ещё одним чудовищем, топавшим прямо на неё. Отступив в сторону, она с изящностью уклонилась от полугнилой дубины, метившей ей в голову. Троггот недоумённо зарычал, увидев стоявшую рядом с ним, улыбающуюся Маленет.

Недоумение твари усилилось, когда её голова, чисто срезанная ножами альвийки, скатилась по груди вниз, уставившись на происходящее снизу вверх. Маленет ещё раз отступила в сторону, когда туловище троггота также плюхнулось на палубу.

— Зигмара мне за щёку! — закричала Верлоза, перепрыгивая бухту такелажного каната. — Их здесь целая семейка.

Она улыбалась, но её улыбка выглядела натянутой. Корабль быстро заполнялся трогготами. Маленет насчитала уже по крайней мере двадцать тварей. Несколько членов экипажа были уже убиты. Тела одних лежали на палубе, — других растворялись в реке. Она увидела, что выше по течению из воды поднялись ещё трогготы, плюясь кислотой и размахивая оружием.

Оглядевшись, Маленет нашла Истребителя на корме. Он, хохоча, носился меж чудовищ, рубил их наотмашь, налево и направо отсекая им руки и ноги. По выражению его лица она понимала, что с Готреком творилось — он терял над собой контроль, поддаваясь пьянящему дурману смертоубийства. Ещё чуть-чуть и он перестанет обращать внимание на что-либо кроме стучавшего в его ушах пульса.

— Готрек! — закричала она. — Нам надо повернуть назад! Погляди вперёд. Их слишком много.

Услышав её, Готрек махнул топором с удвоенной яростью.

— Их ровно столько, сколько нужно. Это первое развлечение, встретившееся мне, с тех пор как мы добрались до этого вонючего города, — он повертел головой по сторонам, его лицо было застывшей багровой маской ярости со стеклянным взглядом. — Что скажешь, капитан?

Верлоза была не очень далеко, вместе со своими матросами она отважно дралась с наседавшими тварями, но шаг за шагом отступала к поручням. Она попыталась повторить его ухмылку, но у неё не очень-то получилось. Уже дюжина людей из её команды лежали мёртвыми на палубе.

— Я никогда не видела столько за раз, — ответила она тяжело дыша. — Может нам всё-таки стоит повернуть.

— Вот ещё, — Готрек с такой силой ударил ближайшего гада головой в грудь, что тот отлетел в толпу других трогготов и устроил свалку. А Истребитель вскочил на груду тел, быстро поотрубал тварям головы и устремился на помощь к Верлозе.

До того, как он успел добежать до неё, через планширь на палубу перевалила ещё одна группа чудовищ, загородивших ему дорогу. Они тут же обрушили на Истребителя град ударов своих самодельных дубин и подобранного оружия. Готрек, сыпя ругательствами, отбивался, а затем указал на нечто, выступавшее из воды.

— Мы примем бой вон на том островке. Готрек Гурниссон не побежит от речных троллей.

Верлоза согласно кивнула, однако она была вся в крови и кислоте, и с каждой минутой убитых матросов на палубе становилось всё больше и больше.

Трахос шагал сквозь резню с гордо поднятой головой, из его шлема звучал распеваемый гимн, а молоты в руках наносили удары с хладнокровной точностью. Не взирая на прорехи в своих измятых доспехах, Трахос раскидывал здоровенных тварей с такой же лёгкостью, что и Готрек, проламывая черепа в такт своему пению.

Маленет вскочила на ванты и бросила в трогготов одну за другой пригоршню метательных звёзд. Их покрытые ядом лезвия с шипением вонзались в шкуры тварей, выпуская свои смертельные токсины. Но вонючие чудовища продолжали переть на неё, и она поспешила по вантам к носу корабля, чтобы посмотреть на островок, упомянутый Готреком.

Истребитель был прав, подхваченная течением «Звезда Зигмарона» неслась прямо на видневшийся из воды островок, и очень скоро должна была в него врезаться. На мелководье вокруг него из воды поднимались всё новые и новые трогготы. Их виднелось уже больше пяти десятков, и все они готовились броситься на корабль.

— Это безумие! — закричала она, оглядываясь на Истребителя. — Мы должны разворачивать корабль!

— Капитан? — Готрек обратился к Верлозе. — Ты со мной?

У Верлозы было серое лицо, её удары становились всё более слабыми. Половина её команды была ранена или убита. И, бросив взгляд на Готрека, она покачала головой.

— Ха! Оставьте это Истребителю! — выкрикнул Готрек, он прорвался к штурвалу и направил корабль прямо на островок. — Я убивал троллей ещё, когда ваши предки жили в пещерах.

Корабль содрогнулся, налетев на остров, и сражение на борту на мгновение остановилось, так как его участники вынуждены были хвататься, кто за что мог, пытаясь устоять на ногах, или валиться на палубу, потеряв равновесие.

Готрек пронёсся сквозь пошатывавшиеся фигуры и, прыгнув с носа корабля и пролетев через облако пара, приземлился на берегу. Он начал быстро взбираться на вершину, но в этот момент островок затрясся, Готрек опрокинулся на спину и покатился вниз к кислоте.

Толчки были настолько сильными, что «Звезда Зигмарона» соскочила с мели обратно в реку и начала отходить от острова.

— Землетрясение? — пробормотала Маленет, она бросила во врагов свои звёздочки, а затем легко спрыгнула с вантов на палубу. Из-за рывков корабля сражающиеся на палубе шатались и раскачивались, с трудом нанося друг другу удары.

Трогготы, собиравшиеся вокруг островка, начали взбираться на корабль, устремляясь к Верлозе и её экипажу.

— Скорее назад! — заорала Маленет. — Они обхитрили тебя! Они просто хотели от тебя избавиться!

— Вздор! — Готрек поднялся на ноги и побежал обратно к кораблю, но прыгать было уже поздно. — У них мозгов нет, чтобы хитрить.

Он заметался по островку, продолжавшему сотрясаться под его ногами.

И тут река буквально взорвалась, в воздух взлетели яростные гейзеры кислоты и столбы пара, скрывшие островок из вида.

Маленет с трудом удерживалась на ногах на раскачивающейся палубе, отбиваясь от наседавших со всех сторон трогготов. Она искала глазами капитана, но в творившемся хаосе сложно было что-либо разобрать. Неясные фигуры шатались сквозь туман из кислотной взвеси, чудовища ревели, поднимаясь на палубу.

— Верлоза!? — крикнула она.

Но, когда кислотные облака осели, картина, открывшаяся взору, была ещё более тревожной. Островок, на котором стоял Готрек, поднимался из реки, и, когда с него отпали тонны водорослей и ила, Маленет увидела, что вместо куска скалы под ними оказалась голова гигантского змея, в пять раз большего, чем вся «Звезда Зигмарона» вместе взятая. Чудовище начало распрямлять свои кольца, поднимаясь выше деревьев, с него слетали камни и потоки кислоты.

Готрек уцепился за гигантскую голову и ревел со смешанным чувством гнева и радости. Змей шипел в ответ, уставившись на него своим глазом, таким же большим, как сам Истребитель. Шипение было таким громким, что Маленет показалось, что у неё вот-вот лопнет голова. Отвлёкшись на громкий звук, она на мгновение потеряла опору под ногой, и один из трогготов сумел попасть ей по голове. Маленет отлетела, вертясь в воздухе, и ударилась о стенку капитанской каюты. Её щёку пронзила острая боль, а глаза начало заливать кровью.

«Мы не умрём здесь», — произнёс голос в её голове, — «Только не от руки какого-то ходячего говна. Поднимайся. Давай, двигайся».

Голос исходил из висевшего на её шее амулета и принадлежал бывшей госпоже Маленет, кхаинитской альвийке, которую она убила много лет назад. Маленет носила её душу как боевой трофей, храня её во флаконе с кровью, спрятанном внутри амулета. Она носила его с собой, ради удовольствия мучить свою бывшую госпожу, но иногда колкие замечания последней оказывались полезными, подстёгивая Маленет к действию.

Маленет с трудом поднялась на ноги, и как раз вовремя, чтоб увернуться от очередного удара. Стена каюты, однако, не выдержав такого напора, проломилась, и нападавший упал в образовавшуюся дыру.

Маленет запрыгнула на спину троггота, откуда перескочила на ванты. Речные твари пытались последовать за ней, но лишь нанесли кораблю ещё больше повреждений. «Звезду Зигмарона» продолжало сильно качать, краем глаза Маленет видела, что змей всё ещё продолжал подниматься из воды, но перед ней стояли более неотложные дела. Она сняла с пояса кнут и сплюнула на него кровью. Когда кровь попала на плетёную кожу, Маленет прошептала молитву, призывая Кхаина. К её вящей радости она почувствовала укол боли, пронзивший её руку.

«Он здесь».

Маленет кивнула, обнажив зубы в кровавой усмешке.

— За Кроваворукого, — кнут извивался и дрожал в её руке, стремясь освободиться, а всех сражающихся накрыла странная тьма, протянув по палубе извивающиеся тени.

Маленет прошептала ещё одну молитву и швырнула кнут в гущу сражающихся у неё под ногами. Падая, кнут бешено задёргался, а затем стремительно полетел меж дерущихся, награждая яростными ударами трогготов. Они пытались защищаться, но кнут, извиваясь, с невероятной скоростью пролетал меж ними, сеча тварей по шеям и глазам.

Маленет некоторое время с явным удовольствием наблюдала за развернувшимся представлением, а затем полезла выше, чтобы посмотреть, что происходило у Готрека.

— Кхаин меня раздери, — выругалась она. — Он использует руну.

«Он же говорил, что больше никогда не будет её использовать».

— А какой у него выбор? Эта тварь — наполовину змея, наполовину — гора.

Готрек выглядел как раскалённый уголь в куче пепла. Заклинание Маленет погрузило всё вокруг в потёмки, но змей был освещён сверхестественным светом, исходившим от груди Готрека. Гигантское чудовище сжимало объятия вокруг Истребителя, пытаясь раздавить его. Со стороны казалось, что оно само уже горит. Свечение было столь ярким, что Готрек был практически неразличим, хотя Маленет слышала, как он рычит, изо всех сил пытаясь освободиться.

— Он уступает руне, — произнесла она. — Он собирается устроить…

Прогремел взрыв.

Змей зашипел и упал в реку, послав во все стороны волны, ударившие по «Звезде Зигмарона». Маленет вцепилась в канат, когда весь корабль безумно закачался. С берегов с шумом и брызгами смывало камни и деревья.

Готрек с пылавшими топором и торсом бросился к голове змея. Чудовище поднялось ему навстречу, пугающе широко разинув пасть, но Истребитель махнул топором слева направо и начисто отрубил гадине нижнюю челюсть, с плеском упавшую в воду. Огонь в груди Готрека горел всё ярче и перекинулся на покрывавшие его кожу рунические татуировки. Истребитель продолжал остервенело рубить гигантского гада, вырубая целые куски змеиной плоти и обдавая себя брызгами кислоты. Змей начал качаться и, наконец, повалился прямо на «Звезду Зигмарона».

Брызги кислоты и снопы искр разлетелись во все стороны, когда чудовище рухнуло на палубу.

От удара Маленет швырнуло вниз, она ударилась головой, и острая боль пронзила её спину. Сила покинула её ноги, и когда корабль начал крениться на бок, она покатилась по залитой кровью палубе и врезалась в мачту.

Готрек топал между сражающимися, раздавая удары топором и выкрикивая боевые кличи. Лежавший на накренившейся палубе змей был мёртв, но ярость Истребителя не ослабела. Он рубил всё подряд, дерево и металл корабля трещали под его топором, обрушивающим удары на каюты. Люди кричали и метались в поисках укрытия, но Маленет не могла пошевелиться, зачарованная бурностью гнева Истребителя. В его глазу не читалось мыслей, он светился одной лишь чистой яростью.

— Он всех нас погубит! — прошептала она, глядя на разваливавшийся под напором Готрека корабль.

Раздался ещё один взрыв, такой мощный, что Маленет не устояла на ногах. Она снова болезненно ударилась головой и потеряла сознание.

Маленет выругалась, она снова заблудилась в облаках. Вокруг был настоящий лес лязгающих левиафанов, и она стояла на краю железных мостков. В Барак-Урбазе было ничего не разобрать, повсюду клубились облака дыма и раздавался оглушающий шум производства. И всё же даже здесь она не могла побыть без Готрека. Эхо доносило до неё искажённые в смоге взволнованные крики. Стоило только Истребителю где-нибудь оказаться, там тут же начинали раздаваться возмущённые вопли. И громче всех звучал гневный и яростный голос самого Готрека.

Маленет почувствовала нотку веселья, промелькнувшую из амулета на её груди. Флакон с кровью обращался напрямую к её мыслям. «Похоже он сильно раздражён».

Её мёртвая госпожа была права. До Маленет доносился топот ног и звон бьющихся и ломающихся предметов. Она вытащила один из своих ножей и, начав поигрывать им в руках, хмыкнула и поспешила вперёд.

Они снимали комнаты в квартале Штромз или Обскурфьёрд, как значилось на старых указателях, но Маленет ещё не научилась различать разные районы небесного порта. Последние несколько часов она провела в квартале Скоггин, и кроме лишь ещё больших гор пепла здесь были всё те же брызгающие маслом кузнечные прессы и раскалённые горны, что и везде.

Находясь в Барак-Урбазе можно было подумать, что ты внутри огромного механизма, знай только, под оглушающий рёв дымоотводов уворачивайся от различных шестерней и поршней. Для обострённых чувств Маленет здесь был настоящий смрадный ад. Куда бы она ни посмотрела, везде были машины размером с гору — огромные пятидесятифутовые хвостовые молоты, звук ударов которых, сотрясая воздух, разносился по всему городу словно стук его механического сердца. Азотные фабрики извергали клубы алхимического дыма, придавая каждому вдоху металлический запах. Сурьмяные насосы ухали подобно каким-то страшным подземным чудовищам. Маленет была знакома с архитектурой харандронцев, но Барак-Урбаз по своей неистовости и едкости превосходил всё, что ей доводилось когда-либо видеть. Это было всё равно, что находиться в окружении трутней в механическом улье, где все строят, добывают и перерабатывают в нескончаемой вакханалии развития и потребления.

Пока она бежала по подвесным мосткам, ей то и дело приходилось уворачиваться от лязгающих рельсовых экипажей — меньших собратьев харадронских воздушных кораблей, проносившихся всего в нескольких метрах у неё над головой. Ещё выше растянулась бесконечная цепочка гиробуксиров и воздушных барж, с шипением и треском носившихся по воздуху. И на каждом из них она видела прославленных харадронских двиргателистов, которые без каких-либо мыслей о собственной безопасности, прямо налету свешиваясь с бортов и носов, дёргали шестерни и приколачивали броневые пластины.

Несмотря на всё своё отвращение Маленет вынуждена была признать, что харадронцы не были похожи ни на один другой народ из всех, что ей приходилось встречать. Пока остальные боролись за своё существование или, опустившись на колени, молили о пощаде, харадронцы непрерывно развивались, строили и изобретали, работая в таком темпе, что можно было практически поверить, что в своей ненасытности они превзойдут даже Хаос.

Маленет постаралась не обращать внимание на царивший вокруг гвалт и сфокусироваться на том, во что опять встрял Готрек. Она с лёгкостью спрыгнула с мостка и приземлилась на ещё одну железную дорожку, отскочила в сторону, пропуская пронёсшуюся мимо машину со складным верхом, и устремилась к своим комнатам.

Приземистые фигуры повернулись к ней, когда она приблизилась к толпе. Все харадронцы были такие же низкорослые, как Готрек, и едва доставали Маленет до груди, причём большинство из тех, что попадались ей на глаза, ещё и усугубляли свою несуразность, нацепляя на себя громоздкие лётные скафандры — скрипучие костюмы из металла и резины, увенчанные уродливыми клёпанными шлемами. Владыки Харадрона заявляли, что скафандры нужны им как защита от токсичных облаков, но Маленет подозревала, что причиной токсинов в воздухе были как раз кузницы самих харадронцев.

Здесь пошатнулось даже её превосходное альвийское здоровье. Не прошло и дня, как они добрались до города в облаках, как у неё появились хрипы в лёгких и начали беспрестанно слезиться глаза. Она ни за что не опустилась бы до надевания одного из этих неуклюжих скафандров, даже если бы харадронцы сделали один, специально подогнанный по её стройной фигуре, но была вынуждена прикрывать рот матерчатой повязкой всякий раз, когда выходила из своих номеров, если не хотела начать харкать кровью. У них с Готреком ушло несколько месяцев на то, чтобы добраться от Наковаленграда до Врат Владений, через которые они попали сюда, и Маленет особенно раздражало, что после такого длительного путешествия они умудрились найти место, где воздух был столь же ядовит, как и на Побережье Гаревого Ветра.

Харадронцы, стоявшие небольшой группой, заворчали, когда она проходила мимо. Маленет посмотрела на них с вызовом, и те, недобро глядя на неё в ответ сквозь смотровые щели своих шлемов, отступили в облако дыма, неотступно клубившееся вокруг дребезжащей жаровни. Несмотря на то, что этот квартал небесного порта располагался выше полосы облаков, на его улицах и мостках, укрытых плотной пеленой чёрных и пурпурных клубов дыма, царили мрачные сумерки, освещавшиеся лишь эфирными светильниками, выполненными в форме медных шаров и постоянно звякавшими о напоминавшие корабельные борта стены зданий. Неестественный свет придавал всему вокруг ауру потусторонности, и когда Маленет зыркнула на двиргателистов, у неё возникло ощущение, что это были призраки.

Не смотря на шум и грязь Барак-Урбаз был одним из самых безопасных мест во всём Владении — во всех Владениях за пределами Азира, если уж на то пошло. В результате квартал Штромз по большей части был занят раскачивающимися рядами зданий, называемых хордринами — жильём, предназначенным для посещавших город путешественников. Харадронцы отличались практичностью и всегда с готовностью шли на сделки с иноземцами, но они также старались держать приезжих у себя на виду. Барак-Урбаз был известен как международный плавильный котёл, но Маленет не могла не заметить, как тщательно харадронцы охраняли величественно выглядевшие здания своих цехов. Очевидно, у них были вещи, которыми они не желали делиться.

Через клубы дыма ей навстречу выбежал дуардин по имени Бриор. Даже несмотря на отделанный металл его лицевой маски она видела, что харадронец был в панике.

— Вы должны поговорить с ним! — он протянул к ней руку, намереваясь схватить её за локоть.

Маленет увернулась и одновременно с этим перехватила нож, причём её движение было настолько плавным, что Бриор сразу даже не понял, что его горло сейчас будет перерезано.

Он поспешно отступил назад, примирительно подняв руки в воздух.

— Что он натворил? — спросила Маленет, не опуская ножа.

— Я… — Бриор покачал головой, — сложно объяснить. Он так разозлён.

— Чем?

— Да, всем. Говорит, что собирается сбросить Барак-Урбаз с небес на землю.

Маленет кивнула.

— И он продолжает там с кем-то спорить. Кричит. И я из-за этого даже не слышу ответов, — было похоже, что этот факт очень огорчил Бриора. — Клянусь Кодексом! А что, если он убил кого-нибудь? Когда я сдавал вам комнаты, вы обещали, что он не будет…

— Спорить? У кого там хватает глупости спорить с Готреком Гурниссоном? У Трахоса?

— У кого?

— Грозорождённого вечного. Ну, зигмарита, который путешествует с нами.

На лице Бриора отразилось почти такое же беспокойство, которое он только что выражал о Готреке:

— Я не видел его весь день. Он ушёл сразу после вас, — Бриор чуть наклонил к ней голову и, оглянувшись по сторонам, тихим голосом добавил, — он сказал мне собирать воинство и ждать его у Небеснохолла. О чём это он? Что за воинство? И где этот Небеснохолл?

Маленет выругалась про себя. С тех пор как Готрек начал носиться со своей последней идеей, наваждения Трахоса значительно усилились. Чем она так провинилась перед Кхаином, что оказалась в обществе таких несуразных спутников?

«Тем, что оставляешь таких олухов как этот в живых».

С такой логикой было не поспорить, но Маленет подавила желание прирезать Бриора и направилась вперёд.

Перед хордринами собралась целая толпа, она даже узнала кое-кого из постояльцев. Это были такие же гости порта — по большей части люди, но также и изгнанники-дуардины и даже несколько альвов. Увидев Маленет, они заголосили ещё сильнее, устремившись к ней и требуя компенсации. Часть их вещей валялась, разбросанная по мосткам вперемежку с кусками внешней облицовки их жилища.

Когда гости увидели выражение лица Маленет и нож в её руке, они остановились. Однако продолжили кричать, призывая её увести от них Готрека. Бриор согласно закивал.

— Может оно и к лучшему будет. Если огненный истребитель так недоволен комнатами, то вы бы могли…

Маленет развернулась к нему лицом.

— Значит, так это началось? Ты назвал его огненным истребителем?

— Нет! — Бриор замялся, протёр линзы своего шлема и, покачав головой, продолжил, — Я так не думаю. Да, я уверен, что не называл. Я помню, как вы говорили, что он предпочитает, чтобы его называли «гномом», поэтому я и называл его гномом. Хотя, если честно, я, вообще, старался с ним не разговаривать.

— Очень умно, — она подняла взгляд на окна с разбитыми стёклами, оттуда сквозь дым доносились крики Готрека, он яростно орал на кого-то, вошедшего в его комнату, — разговаривать — его слабая сторона.

Она побежала по мосткам, направляясь к хордрину. Бриор бежал следом.

— Но будет же лучше, правда?

— Что?

— Ну, если вы с огнен… если вы с гномом найдёте себе другие комнаты. Где-нибудь, где ему понравится.

Маленет рассмеялась.

— Понравится? Мне придётся изрядно попутешествовать, прежде чем я смогу найти хоть что-нибудь, что ему понравится. Кроме того, ты же говорил, что больше нигде свободных комнат нет. Что-то там с вашей луной?

Бриор поморщился.

— Казак-друнг. Гротовая луна. Сейчас почти полнолуние. И та часть Айады, что ещё была свободной, переходит зеленокожим, — на мгновение он выглядел встревоженным, но затем улыбнулся. — Поэтому сейчас все стараются найти себе местечко в Барак-Урбазе. У нас никогда не было так много постояльцев. Почти все хордрины переполнены.

— Ты говорил — «все переполнены», — они уже были внутри, и Маленет задержалась у подножия винтовой лестницы. — Именно поэтому я согласилась заплатить ту абсурдную сумму за эти жестяные ящики, которые ты называешь комнатами.

Бриор попятился, попытавшись ретироваться, но Маленет ухватила его за наплечник лётного скафандра, а другой рукой приставила нож к горлу.

— Ты что мне врал?

— Клянусь Грунгни, мадам, нет. Конечно, нет. Но если вашему другу не нравится здесь, я могу посмотреть, не освободилась ли где комната с момента вашего приезда, — он немного задумался, — там, конечно, могут быть не такие разумные цены, как на мои апартаменты, но я готов действовать от вашего имени, за небольшую плату, разумеется, у меня как раз много друзей в други…

— Готрек прав, — Маленет придвинулась к нему вплотную. — Вы все — сосущие деньги пиявки.

Их разговор был прерван громким треском, как будто кто-то разрывал дверь пополам.

— Ему нельзя здесь оставаться, — охнул Бриор, качая головой.

— Сам ему об этом скажешь?

Бриор промолчал.

Маленет кивнула, после чего отпустила его и направилась вверх по лестнице, пробираясь меж валявшейся покорёженной мебелью и сорванными шторами. Единственным источником света был крохотный, потрескивавший во мгле эфирный светильник. Его света хватало только на то, чтобы различить вход в их комнаты. А сверху раздавался разъярённый рёв Готрека, отражавшийся от клёпанных переборок и перебиваемый звуком ударов металла об металл.

Она добралась до двери в их номера и остановилась. Маленет никогда не была трусихой. Она прошла через кхаинитские Храмы Убийства, сражалась в Зигмаровых Войнах Обретения и видела, как встают из могил мертвецы, чтобы забрать живых, но Готрек был не похож ни на что, с чем ей приходилось сталкиваться. Она прошептала молитву Кхаину, резанула ножом по внутренней стороне ладони и поцеловала потёкшую кровь. Жизненная энергия наполнила её тело. И только после этого она аккуратно открыла дверь.

Комната была перевёрнута вверх дном. Светильники были сорваны с канделябров, и даже, несмотря на всё своё альвийское зрение, Маленет с трудом могла разобрать, что здесь было к чему. Повсюду валялась разломанная мебель. Массивный силуэт Готрека угадывался в центре разрушения, подсвеченный огнём жаровни на его секире. Он стоял к ней спиной, но она видела, что грудь его вздымалась от тяжёлых вдохов.

Не видя, кто мог довести Готрека до такого бешенства, Маленет решила приближаться осторожно, с ножами в руках, пытаясь заглянуть за бочкообразную фигуру Истребителя.

— Кровь Грунгни, — прорычал Готрек, разбрызгивая слюну в воздухе и замахиваясь топором для удара.

— Готрек? — произнесла Маленет, принимая боевую стойку.

— Обманщики! — заревел Готрек, с удивительной ловкостью развернувшись и махнув топором по её голове.

Оставив в воздухе шлейф из горячего пепла и искр, лезвие врезалось в дверной косяк, разрубив металлическую балку. Маленет уклонилась от удара и кувырнулась в противоположный угол комнаты.

Готрек вырвал из косяка топор, рассыпав вокруг ещё искр и сильно качнувшись назад. Пока Истребитель пытался вернуть себе вертикальное положение для нового удара, Маленет успела осмотреться, чтобы определить, кто так вывел его из себя. Погнутые металлические пластины валялись повсюду, разорванная труба отопления извергала струю пара, но, в остальном, Маленет была уверена, что в комнате больше никого не было. Она почувствовала, как в ней закипает гнев.

— Тебе становится хуже.

С невидящим остекленевшим глазом Готрек нанёс ещё один удар. Она поднырнула под свистнувшее лезвие, с очередным снопом искр врубившееся в кроватную стойку.

Готрек по инерции влетел в стену, и Маленет поняла, что он был пьян. К её бесконечному сожалению пивовары Барак-Урбаза варили хазкал — такое крепкое пиво, что Готрек считал его, чуть ли не вкусным.

— Чё ты мелешь, альвийка? — Готрек, покачиваясь, потопал от неё, вытряхивая угли из своей бороды. Его глаз горел также яростно, как и огонь на его топоре. Маленет уже видела его в таком состоянии. Всё, что он тут учинил, было ерундой по сравнению с тем, на что он был ещё способен.

Маленет попыталась сменить тон, на какой-нибудь успокаивающий, но получилось лишь съязвить.

— Вы с Трахосом теряете контроль над собой. Воюете с кем-то, кого не существует. Если так дальше пойдёт, то ты присоединишься к одному из его выдуманных походов, — она обвела разорённую комнату рукой, — тут никого нет.

Готрек двинулся к ней с ловкостью опытного пьяницы, он схватил её за плечи и с силой впечатал спиной в стену. От него так разило пивным перегаром, что у неё заслезились глаза, но она выдержала его взгляд.

— Ты сражаешься с мебелью, Готрек.

— Я пытаюсь разобраться с той игрушкой, что ты купила на рынке, — с угрозой в голосе процедил он.

Маленет передала Готреку уже столько всякого металлолома, что ей пришлось на секунду задуматься, чтобы вспомнить, какую именно ложь ей сейчас надо повторять.

— А… цепной захват.

Она заметила приспособление, валявшееся у разбитой кровати. Медный овальный кожух, из которого выходили две тонкие цепи. Продавец говорил Готреку, что оно обладает алхимическими свойствами, но она позаботилась, чтобы приспособление годилось только как украшение. Это было последним из целой вереницы устройств, которые она тайно вывела из строя, надеясь избавить Готрека от уверенности, что харадронские машины могут ему помочь.

Маленет впечатала один из своих сапогов в пах Готреку и, когда тот, отшатнувшись и изрыгнув поток ругательств, выпустил её из рук, быстро согнулась в полуприсяде. И, прежде чем Истребитель успел снова её ударить, прыгнула в другой конец комнаты, подхватив в процессе валявшееся устройство. К её изумлению, механизм тикал, шестерёнки вращались и цепочки с кликаньем протягивались сквозь корпус.

— Ты что, его починил? Кровь Кхаина, но как тебе..!?

Кулак Готрека попал в стену прямо рядом с её головой, отправив Маленет в полёт через всю комнату. Она оказалась в странном состоянии безмятежности, в этот краткий промежуток времени ощущая себя парящей в пустоте. А затем она грохнулась о противоположную стену, воздух вылетел из её лёгких, а с ним улетучилась и вся безмятежность. Кровь полилась по разбитому лицу, и появилось неприятное ощущение, что её голова больше не присоединена к шее.

В этот момент входная дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щёлочку заглянул Бриор.

— В квартале Старкхад есть комната. Уверен, господину понравится там, — нервно зашептал он. — Светлая, просторная. Я мог бы поторговаться от вашего име…

Маленет захлопнула дверь, заставив Бриора взвизгнуть от внезапности. Она тут же инстинктивно откатилась в сторону, готовая к тому, что за кулаком Готрека скорее всего последует его топор. Но удара не последовало. Она вскочила на ноги и увидела, что Истребитель снова целиком увлёкся устройством. Его пальцы были похожи на рубленные бруски, но он умудрялся ловко орудовать ими, производя регулировку и клацая различными зажимами.

— Рукожопые небесные гномы, — Истребитель внимательно разглядывал устройство. — Ещё один перепускной клапан. Во имя Валайи, какой болван мог поставить его тут?

Раздался громкий щелчок, и Готрек выдернул что-то из механизма. Его глаз загорелся, когда цепь устройства начала двигаться, но затем механизм зацокал и застопорился. Свет во взгляде Истребителя потух. Готрек посмотрел на вытащенную им серебряную полоску. Она висела меж его пальцев словно металлический червяк.

— Только полный кретин мог засунуть её туда. И ведь так со всеми машинками, что нам тут попадались.

Маленет охватила паника. Он нашёл эфирные ограничители, которые она устанавливала в его устройства.

Готрек с таким тщанием изучал механизм, что она была уверена, ему вот-вот придёт мысль о её причастности к его находке. Истребитель бросил устройство на пол и с силой ударил кулаком по стене, расколов ещё одну отопительную трубу, засвистевшую струёй пара.

Пока он смотрел в другую сторону, Маленет рванулась через валявшуюся мебель вперёд и схватила ограничитель, спрятав его в одном из своих карманов. Вещица была недешёвой, и у неё сейчас не было возможности купить ещё одну такую.

— Я бы мог найти комнаты по чрезвычайно заниженной цене, — прошептал Бриор, снова заглядывая в комнату.

Маленет ударом ноги захлопнула дверь, с удовлетворением услышав, как он опрокинулся на той стороне. Затем она, вытирая с лица кровь, подкралась к Готреку поближе, сохранив, однако, безопасную дистанцию. Может она была и неправа, заявив, что он постепенно, как и Трахос, терял рассудок, но Истребителю явно становилось хуже. С тех пор, как они потеряли «Звезду Зигмарона» со всей её командой, Готрек стал ещё более раздражительным. Раньше она с трудом могла угадать, в каком он находился настроении, теперь же это было легко. Он был либо в ярости, либо пьян. А как правило — и то, и другое.

Она снова попыталась придать своему голосу сочувствующий тон, и в этот раз у неё почти получилось.

— Разве ты не понимаешь, что это глупая затея? Всем этим двиргателистам и эфирным химикам нечего предложить тебе, — она бросила взгляд на мерцавшую у него в груди руну. — Они также, как и ты не могут отключить эту штуку. А если ты пойдёшь со мной в Азир, мы сможем обуздать её силу. Не знаю, почему ты так противишься, но, если позволишь мне отвести тебя в Азирхейм, мы сможем превратить эту руну в орудие против Хаоса.

— Ты хочешь сказать, орудие для этого остолопа Зигмара, — Готрек махнул топором, сверкнув своим глазом.

Маленет отпрыгнула в сторону, но оказалось, что в этом не было нужды. Истребитель целился не в неё.

Цепной захват разлетелся на куски, когда лезвие секиры вошло в него, шестерёнки и пружинки брызнули в разные стороны.

— Я ничьё орудие, — Готрек указал на Маленет пальцем. — Ни твоё, ни Гримнира и уж конечно не какого-то белобрысого деревенщины, возомнившего себя божеством.

Он пнул разломанное устройство.

— Эти харадронцы — дрянные двиргателёришки, но даже посредственный гном-инженер превзойдёт в своём умении все Владения Смертных вместе взятые. Та штука по идее могла бы заработать, если бы не перепускной клапан. У меня почти получилось её наладить.

Маленет уставилась на него. Готрек был полон сюрпризов. Он так ловко разыгрывал из себя драчливого олуха, что было очень легко позабыть насколько проницательным он был. Истребитель проявлял почти гениальные способности ко всему, что было связано с механизмами. Она ведь сделала всё, что было в её силах, чтобы это устройство никогда не заработало, а Готрек сходу чуть не починил его.

Истребитель ударил по руне. Прожилки света разбежались от неё по его залитой пивом груди.

— Мы не уйдём из этого города, пока я её не вытащу, — его глаз снова сверкнул, заставив Маленет попятиться.

— Может в ней Гримнир, может нет, но так или иначе, ей не место в моей груди, — в его голосе зазвучал надрыв, — не место в моей треклятой башке.

Дверь распахнулась настежь, и в комнату ввалился Бриор, а в дверном проёме появилась высокая, облачённая в доспехи фигура. Трахос прошёл внутрь, не обратив внимания на распростёршегося на полу домовладельца. Он был в ужасном состоянии. Его наваждения вернулись с новой силой. Измятые, изломанные зелёно-голубые доспехи постоянно сыпали искрами. И грозорожденный больше походил на одно из тех сломанных устройств, что Готрек пытался починить. Часть его лицевой пластины была разбита, но за ней не было видно лица, а лишь — вспышки света, на мгновения освещавшие голые кости.

Где бы не появлялись грозорождённые, они для всех были фигурами благоговения, Трахос же теперь являл собой нечто большее. Люди, завидев его, переходили на другую сторону улицы, лишь бы не оказаться рядом с ним, да, что там — переходили на другую улицу. Он двигался с механической поступью автомата, его голова постоянно рывками поворачивалась то в одну, то в другую сторону, как будто пытаясь избавиться от тревожных мыслей.

Он подошёл к Истребителю и кивнул ему, рассыпав в полутьме сноп искр.

Готрек, Маленет и Бриор молча глядели на него. Трахос не проявил никаких признаков того, что заметил неловкую паузу, он просто уставился сверху вниз на Готрека сквозь смотровые щели своего покорёженного шлема. Бриор поднялся на ноги, отряхнулся и осторожно придвинулся к грозорождённому так, как будто подходил к раненому животному.

— Я как раз рассказывал вашим друзьям, что нашёл для вас отличные комнаты в…

— Мы покидаем город, — повысила голос Маленет, бросив на него грозный взгляд, затем посмотрела в сторону Трахоса. — Готрек уже всё здесь на своей руне перепробовал, и безрезультатно. Все эти дуардины лишь трепаться горазды. Ни у кого из нет настоящих навыков.

Трахос кивнул, и Маленет обрадовалась, что он не окончательно потерял связь с происходящим.

— Есть только одно место во всех Владениях, где ты сможешь обуздать силу руны — это Наковальня Апофеоза, где в чертогах Великого Зигмарона ожидает сам Бог-Царь. Астрологионы Лунных Сфер знают как…

— Зигмар может играться со своими причиндалами, сколько захочет, — Готрек был явно раздражён озвученным предложением. — Истребитель не будет прятаться в блестящих небесах, когда Губительные Силы господствуют внизу. Кроме того, я не хочу её обуздать, я хочу от неё избавиться, — он стукнул полотном своей секиры по руне, от чего та вспыхнула словно потревоженный уголёк, — избавиться от всех богов со всеми их побрякушками. И вот тогда, вернув себе разум, смогу, наконец, ясно мыслить.

— Господин гном, я могу помочь, — быстро произнёс Бриор, прежде чем Маленет снова его перебила.

Она открыла рот, чтобы приказать ему покинуть комнату, но Готрек её опередил.

— Как?

Бриор внимательнее вгляделся в руну на груди Готрека.

— Это ведь у вас пра-золото?

— Угу, — скривился Готрек. — Напополам с помешательством. Эта штуковина — настоящая зараза.

Бриор кивнул.

— Огненные истребители. Они страстно охочи до пра-золота. Копят его, — он покачал головой. — Один Грунгни ведает зачем. Прячут его в своих горных твердынях и вбивают себе в кожу, а вот если бы взяли, да потратили хоть чуточку, могли бы перестать жить как дикари со всеми своими обнажёнными торсами, стоячими гребнями и… — Бриор замолчал на полуслове, сообразив, как выглядел Готрек. — Хотя, конечно, нет ничего плохого в простецком стиле, — быстро добавил он. — Просто это…

Готрек постучал по руне.

— Ты сказал, что можешь помочь.

— А что вам угодно? — Бриор глянул на Маленет и Трахоса, которые буквально испепеляли его глазами. — Ваши друзья похоже думают, что…

— Они не мои друзья, и они не думают. В Азире сидит чугунноголовая обезьяна, которая думает за них. Я хочу вытащить эту штуковину из своей груди, но не хочу испустить дух на столе какого-то алхимика. Истребитель не может умереть на столе. Я должен выжить, чтобы умереть как подобает.

Бриор снял шлем, и его длинная, заплетённая в косички борода, высвободившись, упала на резиновый лётный комбинезон. Он ещё внимательнее рассмотрел руну.

— Она засела у вас между рёбер. Извлечь её, не лишив вас жизни, будет очень проблематично, даже опытному хирургу.

Кровь бросилась Готреку в лицо, контрастно выделив жуткую мешанину шрамов, покрывавших одну сторону его головы.

— Но я знаю лучших эфирных химиков Барак-Урбаза: капитана Тиальфа Солмундссона, цехового мастера Хорбранда, адмирала Скулдссона — всех. Не знаю, смогут ли они удалить руну, но они — мастера во всём, что связано с металлургией. Если руна обладает эфирной силой, то они смогут извлечь её при помощи своих машин и жаровен. И даже, если у них не получится её убрать, они смогут… — он запнулся, подыскивая нужное слово, — смогут свести её действие к нулю. Я в этом уверен.

Маленет прокляла себя за то, что не перерезала Бриору горло, когда у неё была такая возможность.

— Готрек, ну, посмотри на него. Он же идиот, такой же, как и все остальные. Ни один из них представления не имеет что эта руна из себя представляет.

— А ты, конечно, имеешь? — огрызнулся Готрек. — Это узда, а не руна.

Трахос покачал головой.

— Не узда. А благо. С этой руной ты можешь стать чем-то большим, чем был. Ты можешь быть великим орудием против Хаоса.

Маленет согласно закивала.

— Он прав, Готрек. Вспомни всё, что видел в этих Владениях и в тех, где ты родился. Вспомни безумие и разорение. В твоей власти изменить ситуацию, — внезапно она обнаружила, что говорит с искренней страстью. — Большинство из нас может сражаться лишь где-то на втором плане, а ты действительно можешь сделать что-то. Если ты используешь эту руну, ты сможешь…

— Использую её? — Готрек нахмурился. — Ты, что, забыла, что случается, когда я её использую? Забыла, что я устроил на «Звезде Зигмарона»?

— Подумаешь, убил несколько матросов, — Маленет выглядела озадаченной, — Что ты так на этом зациклился? Какое значение имеют несколько морячков в сравнении с судьбой целых Владений?

— Я не убивал их, альвийка. Ты же видела, что случилось. Я не использовал руну как оружие, — это руна использовала меня. А может даже это он меня использовал.

Маленет прекрасно знала, что начинать спорить с Готреком было бесполезно, но он настолько вывел её из себя, что она не смогла удержаться.

— «Он»? Ты хочешь сказать — Гримнир? Бог, который, если и существовал когда-то, по широко распространённому мнению считается мёртвым. Это он заставил тебя убивать людей? Потому что он теперь живёт у тебя в груди. Бог. У тебя в груди. И говорит тебе, что делать. Ты хоть сам себя слышишь? Ты обвиняешь нас с Трахосом в том, что мы в рабстве у бога, но, по крайней мере, наш бог действительно существует.

Трахос ухватил Готрека и Маленет за плечи и наклонился поближе.

— Лорд-целестант, — прошептал он. — Вы слышите его?

Маленет нахмурилась, а потом в отчаянии закрыла глаза.

— Тиальф Солмундссон может помочь, — неуверенно произнёс Бриор, переводя взгляд с Трахоса на Маленет. — Он теперь владеет производством, — один из главных магнатов города, но сколотил своё состояние на металлургии. Нет такого металла, который он бы не смог укротить. Если в вашей руне есть что-то, что вы бы хотели извлечь, то он сможет это сделать.

Маленет оттолкнула Трахоса в сторону, рассерженная, что из-за его бормотания Бриор опять без помех открыл рот.

— Ты понятия не имеешь, что делаешь.

— Отведи меня к этому Солмундссону, — сказал Готрек.

— Я подготовлю контракт незамедлительно, — просиял Бриор. — У меня будут разумные условия. Мне потребуется предоплата для…

Готрек постучал своей секирой по его груди.

— Никаких контрактов. Поможешь мне избавиться от этой руны, будешь вознаграждён.

Улыбка замерла на губах Бриора. Готрек вышел из комнаты, попутно вынеся плечом кусок дверного косяка.

— Я держу слово, — бросил он на ходу.

Бриор двинулся вслед за ним, но Маленет остановила его на пороге.

— Не знаю, что за игру ты затеял, но, если с руной что-нибудь случится, я тебя на лоскуты порежу. Медленно. Ложкой.

— Гони.

Скрагклык постучал по дождевому грибу своим ножом. Тот был на несколько дюймов выше, чем он, и источал пульсирующий свет. Но Скрагклык сказал себе не бояться. Он был здесь по приказу Лунакороля. Он был королевский посланник. На нём были длинные чёрные одежды, затейливо вышитые изображениями лика Злобной Луны. На шее у него висело ожерелье из множества полированных зубов. Перстни с самоцветами украшали его костлявые пальцы, а в его носу бренчали серебряные кольца. Он был не кто-нибудь. А королевский прорицатель. Никто не смел его тронуть. Он ткнул лезвием глубже, разрезав губчатую кожу гриба и почувствовав запах вкуснятины.

— Гони.

Бормотопь была посветлее, чем остальная часть Местечка. Покрывавшие всю долину плесневые круги источали, как и дождевик, тусклое сияние. Оно освещало окружавшие их, высоченные, не уступавшие размерами настоящим деревьям поганки. Но Скрагклыку свет не мешал. К тому же он был совсем не такой, как солнечный. И, скорее даже наоборот, круги этого света лишь подчёркивали тёмные тени и усиливали уютное ощущение клаустрофобии.

Толстые, трепещущие хрущи кружились сквозь морось, закладывая виражи и поблескивая в слабом свете крыльями, пожирали друг друга в нескончаемом неистовом пиру. Разносившиеся сквозь туман богатые ароматы гниения, были настолько контрастны, что нос Скрагклыка начал подёргиваться. Его пристрастия уже давно размыли границы между грёзами и явью. Он уже не был до конца уверен, что вокруг него принадлежало окружающему миру, а что находилось только у него в голове.

За ним по пятам носился целый рой крылатых ступней. На подошве у каждой было его лицо, корчившее рожи и смеющееся над каждым его словом. Несмотря на то, что выглядели они исключительно настоящими, никто другой их не видел, и Скрагклык был почти уверен, что они существовали только у него в голове.

Он воткнул лезвие ещё глубже в дождевик. Вонь усилилась, и чёрная жижа потекла из прорехи в бледной коже. Дождевик был одним из самых могущественных ведуновиков на всём болоте. Он снабжал Скрагклыка одними из самых полезных предсказаний. Однако у него случались перепады настроения, и Скрагклык ещё не окончательно приручил его, и поэтому старался стоять как можно дальше от дождевика, отклоняясь насколько это было возможно от его туши. Какая-то фигура начала проявляться из мясистой вязкой массы гриба. Появилось лицо, и оно моргало и гримасничало, попав под тёплый дождь. Оно было практически неотличимо от лица Скрагклыка, такое же зеленокожее, вытянутое и злое, с горящими красными глазками, посаженными близко к крючковатому носу.

— Скрагклык, — пробулькало лицо, пуская из носа сопли и грибные споры. — Чё гнать?

— Головняк, — Скрагклык помахал ножом, пытаясь разогнать порхавшие вокруг зубоскалящие ступни. — У моя нет ничё. Гони головняк, или порежу.

Лицо захихикало.

— У твоя кишка тонка.

Скрагклык придвинулся вперёд, прижав свой нос к зубоскалившему лицу.

— Го. Ни.

Лицо продолжало лыбиться, начав погружаться обратно во внутренности дождевика. Из прорехи появилась костлявая рука, протянувшая ему кусок мякоти. Скрагклык схватил его и разом проглотил.

Некоторое время ничего не происходило, и Скрагклык уже собирался вновь воспользоваться ножом. Но затем дождевик засветился ярче. И этот свет не был неприятным. Он был холодным и в меру мягким, не обжигающим, а успокаивающим. Скрагклык захихикал и придвинулся ближе, пялясь на свет и позволяя ему захватить его разум. Он был так горд. Никто не знал Бормотопь так хорошо, как он. Даже сам Лунакороль понятия не имел, как Скрагклык получает свои видения. Ни одна душа не ведала об этой лощине, да и обо всех других, что он разнюхал. Когда свет начал разгораться, росшая на его затылке бледная поганка с шляпкой, покрытой чешуйками, начала мелко дрожать и сочиться слизью.

Скрагклык захихикал, когда дождевик изменил форму, приняв восхитительный вид покрытой оспинами Злобной Луны. Скрагклык начал, насвистывая, танцевать. У него ведь опять получилось.

В круге света появился хихикавший вместе с ним Кривоспин. Он тоже был луноумным. У него, правда, не появлялось дурманящих прозрений, позволивших так стремительно подняться Скрагклыку, но он изменился так сильно, что сложно было угадать его первоначальный вид. Сейчас Кривоспин больше напоминал грибного моллюска. Вместо панциря у него была грибная шляпка с пластинчатым гименофором, а вместо ног — бледные грибные ножки с юбочками, оканчивавшиеся усеянными белыми крапинками шляпками. Его гоблинское лицо было всё ещё различимо, выглядывавшее из-под своего губчатого панциря оно скалилось в улыбке танцевавшему Скрагклыку.

Кривоспин потянулся к мешку, висевшему на его выгнутой спине, достал оттуда маленькие колокольчики, дудочку и начал играть на них, подыгрывая танцу Скрагклыка перезвоном и пересвистом, пускаясь вместе с ним в пляс по болотной жиже.

Звук дудочки скользил в мозгу Скрагклыка, пока он не увидел, что это был змей, обвивавшийся вокруг лика Злобной Луны, проползавший мимо роившихся хихикавших ступней и ловивший споры своим раздвоенным языком. Скрагклык прыгнул на луну, попытавшись погнаться за змеем. Луна разбилась подобно отражению на глади озера, и Скрагклык оказался падающим с небес. Змей был перед ним, он оглядывался, являя своё лицо, выглядевшее теперь как носатое, ухмылявшееся лицо Злобной Луны. Или Кривоспина?

— Зачем соглашаться на второе место?

Скрагклык так сильно смеялся, что сначала даже не расслышал слов.

— Чо? Второе тесто?

Продолжая ухмыляться, лицо закружилось вокруг него в темноте.

— Зачем оставлять Лунакоролю всю веселуху?

Скрагклык перестал смеяться, сообразив, что с ним говорил Кривоспин. Это что, была проверка?

— Патамучта он босс?

— И чо, Злобной Луне нужен только один прислужник? Или твоя думать, что он может смеяцца очень много?

Скрагклык не совсем соображал, куда клонился разговор. Одна часть его разума понимала, что этот змей на самом деле был пересвистом Кривоспина, носившегося кругами по влажной от мороси лощине, но другая его часть ощущала значимость момента, как если бы он находился на пороге большого откровения. Такое уже бывало несколько раз с тех пор, как он стал луноумным, и именно поэтому Лунакороль поставил его так высоко.

— Моя не будет расстраивать Скрагротт, тупица твоя. Моя не будет его место воровать.

Тьма исчезла, и Скрагклык взвыл, когда солнечный свет заполнил его взгляд. Он дёргался и шипел, пытаясь прикрыть своё лицо, но потом сообразил, что не чувствует боли. Солнце не было настоящим. Ещё одно видение. Он открыл свои глаза и увидел жуткий, залитый солнечным светом город, полный коротышек и их блестящих, гудящих машин. Дудочка Кривоспина всё ещё звучала, и выдуваемые ей ноты несли Скрагклыка через облака, пронося его мимо фасадов зданий и рядов пришвартованных небесных кораблей. Это было отвратительно. Даже в видении Скрагклыку было до боли противно на них смотреть. Всё было такое яркое. Такое твёрдое. Куда бы он ни посмотрел, его слепило блеском полированных корпусов и блестящих опор.

— Представь, твоя, если везде будет вот так, — сказала луна или Кривоспин прямо у него в голове. — Много света. Ни клочка тьмы. Ни клочка тени. Ни клочка тумана. Ничего влажного. Ничего липкого.

Мелодия Скрагклыка превратилась в протестное завывание.

— Лунакороль смогёт убить их первый.

— Всех? Погляди твоя на все эти пушки. И бонбы. И все они в небе, вдалеке от темноты и сырости, — в голосе луны звучало веселье.

— И чо тогда? — потребовал ответа Скрагклык.

— Наша нада оружие. Не армия мелюзги. Не какая-то там шутка. Настоящий живопыр.

— Чо за оружие?

Но луна не ответила. Она покрылась рябью и распалась на мелкие кусочки, тут же растворившиеся в воздухе. Скрагклык оказался один, он падал с небес на металлические улицы. Он запаниковал, но потом вспомнил, что это же всё понарошку. На самом деле он был в лощине, рядом с дождевиком и общался с Кривоспином. Продолжая лететь в направлении самого большого здания, он постарался успокоиться. Языки пламени вырывались с крыши, и куски стен обрушивались под ударами молний.

Скрагклык прикрыл лицо, когда пролетал сквозь огонь. А потом он увидел свою цель. Золотую руну, сиявшую на груди коротышки с высоким гребнем волос. Она была отвратительной и великолепной. Такой же яркой, как сам Ярилка Изношенная. Но он носом чуял, заключённую в ней силу. Его дрожавшие ноздри наполнились ощущением предназначения. Руна засветилась ещё ярче, когда коротышка бросился вперёд меж рушившихся обломков, чтобы спасти свою тощую спутницу, опасную альвийку. Они оба были просто отвратительны.

Затем видение изменилось. Скрагклык увидел громадное металлическое лицо на фасаде большого здания. Оно было страшное и свирепое и смотрело прямо на него. Но затем он увидел, как лицо взрывается, объятое пламенем. И он понял. Если бы он смог украсть силу той волшебной руны, он бы стал самым могущественным, чем кто-либо ещё. Вот, что пылающее лицо означало. Вот, что пыталась ему сообщить Злобная Луна. Вот, почему она вернулась. Она хотела, чтобы он добыл руну и обратил её против небесного города, а затем смотрел, как тот горит и разрушается. Они его называли Барак-Урбазом. Это он не позволил Лунакоролю захватить всю Айаду. Какая чудесная шутка — использовать магию коротышек, чтобы уничтожить их самый большой город. А когда города не будет, Лунокланы смогут свободно распространять Вечносырь. Последнее препятствие исчезнет. И всё благодаря Скрагклыку. Его сердце забилось быстрее, когда он представил себя на большущем троне. Ещё более величественном, чем у самого Лунакороля.

— Заполучи силу руны и будешь в безопасности, — это точно говорил Кривоспин, его влажное карканье было ни с чем не спутать. — Ото всех. Даже от Лунакороля.

Приятное ощущение испарилось. На Скрагклыка нахлынул застарелый страх. Он, покачиваясь, отшатнулся от дождевика, когда его разум вернулся в дождливую лощину, и приказал Кривоспину прекратить играть.

— Чо значит, в безопасности? Я чёртов главный нюхач Лунакороля. Он дал мне зогганый клык! — Скрагклык помахал своим ножом — осколком бледного лунакамня. — Зачем он давать моя свой лучший тыкатель, если хотеть моя мёртвый? Я лучшая евойная ищейка.

Когда музыка прекратилась, Скрагклык разлёгся на влажной земле тяжело дыша, наблюдая за тем, как порхают в полутьме крылатые ступни. Они корчили ему рожи. Из всего, что ему доводилось видеть в Бормотопи, ничто ещё не наполняло его таким чувством срочности и важности. То горящее лицо коротышки было таким ужасным и величественным. Он был уверен, что оно означало конец небесного города. Но слова Кривоспина всё испортили. И теперь он не мог думать ни о чём, кроме страха.

Ступни улетели прочь, когда к нему суетливо поспешил Кривоспин, посверкивая глазами в сторону дождевика. Скрагклык успокоил своё дыхание и поднялся на ноги.

— Зафига ты меня устрашил? Зафиг такое говорить?

— Чо говорить?

— Про то, что моя быть в безопасности. Чья больше в безопасности, чем я? Главный нюхач Лунакороля. Лучшая ищейка во всём Местечке.

Кривоспин пожал плечами — движение, заставившее подняться вверх его грибную шляпку.

— Кто в безопасности? Всегда хороший вопрос, Клык. Все мы в безопасности, пока нужны Лунакоролю. Шаткое положение, моя называть это.

Страх многократно усилился.

— Почему я могу быть не нужен Скрагротту? Я его лучший зогганый нюхач. Я сказать ему, где есть все летающие лодки. Где все небесные замки. Все эти коротышки умирают благодаря моим видениям. Моя ему нужон.

Кривоспин снова пожал плечами.

— Ну, да, твоя нужен ему, пока он не будет готовый.

— Готовый к чему?

— Начинать распространять Вечносырь, тушить Ярилку Изношенную и делать верхние земли такими же тёмными, как тут. До тех пор твоя нужен ему, чтобы собирать всячину. Но, когда он стать королём везде, когда свет уйти, и везде стать прохладно и липко, он будет посмотреть вокруг — какая ещё угроза ему остацца.

— Угроза? Чо значит, угроза? Моя не зогганая угроза.

Кривоспин наклонился к нему вплотную, от чего ноздри Скрагклыка наполнились его сильным грибным духом.

— Лучший нюхач. Лучший мозговик. Лучший ищейка. Твоя не думать, что кое-кто может начать нервничать, если он хотеть быть король? Большой босс. Правитель всех кланов. Думаю, может, Скраг. Думаю, он может задумацца, надо ли оставлять твоя шнырять в этой топи. Думаю, он может начать спрашивать себя, а не забрать ли ему свой тыкатель назад и не воткнуть его куда-нибудь, куда твоя совсем не понравицца.

Дыхание Скрагклыка так участилось, что у него закружилась голова.

— Ты мухоморов объесцца. Моя его самый верный слуга.

— Да, что ты? Разве ты никогда не задумывацца о том, чтобы себя защитить? Разве ты никогда не задумывацца о том, чтобы занять его место?

Скрагклык потёр свой нос, но ничего не сказал.

— Не многим из нас удаёцца оказаться рядом с Лунакоролём, — сказал Кривоспин. — В отличие от тебя, Клык. Он знать тебя как облупленного. Всё-всё про тебя знать.

Скрагклык шлёпал по лощине, бросая взгляды на дождевик. Аромат видения всё ещё висел в воздухе. Он всё ещё мог видеть коротышку с крохотным Ярилкой в груди.

— Это кое-что особое, — прошептал Кривоспин. — Кое-что большое. А, Скраг? Может это такая самая большущая шутка.

Скрагклык ухмыльнулся помимо своей воли, подумав об огромном горящем лице коротышки на стене здания. Если он перетянет всю эту силу в свой лунаклинок, он сможет устроить такой клёвый разгром. Весь небесный город умрёт. Злобная Луна будет смеяться целый век.

— Оно было большое, — пробормотал он.

— Тогда твоя не говори ему! Не отдавай ему. Если оно большое, это могёт быть твой последний шанс.

Скрагклык кивнул. Кривоспин был как всегда прав. Всегда ему помогая.

— Твоя прав. Никому ни слова, — улыбнулся он. — Сыграй-ка ещё на своей свистульке.

Кривоспин подул в свою дудочку, и Скрагклык начал петь своим тонким пронзительным голоском.

Только оказавшись высоко в небе, Маленет смогла до конца оценить умопомрачительный размах небесного порта. Несмотря на всю свою уродливость и безвкусность, он, несомненно, был настоящим инженерным чудом. Обширная сеть его мостов, акведуков и магистралей, созданных из декоративно обработанного металла, простиралась на целые мили во все стороны, поддерживаемая в небе благодаря мудрёным эфирным технологиям харадронцев. Сонмы ремонтников, монтажников, строителей и промышленников создали немыслимое — целый континент кварталов, словно артериями соединённых дорогами и витыми трубами.

Они передвигались на одном из меньших судов, похожем на небольшой фрегат, и Маленет, цепляясь за леера, вглядывалась в облака дыма внизу. Те плотно клубились, но время от времени сильные порывы ветра разгоняли их, на краткий миг открывая её взору сияющие в своём блеске пивные залы, рычащие плавильни и приземистые, извергавшие струи пара кузницы.

Через несколько миль Маленет повстречала ещё более удивительный вид. Когда облака расступились, она увидела, что металлическая архитектура исчезла, и теперь они летели над горами изорванного мяса. Пролетев ещё чуть дальше, она поняла, что перед ней был труп исполинского существа. Крохотные фигурки вгрызались в тушу — это харадронские машины, резали мясо, словно работая в шахте. Чудовище было не менее половины мили в длину и совершенно точно было мёртвым уже довольно давно. Дух гнилого мяса был такой, что перебивал даже химическое зловоние облаков. Туша местами была разрезана, а местами порублена, но общая форма хорошо угадывалась — крылатый змей, превосходивший размерами Грозовую Крепость.

Готрек с Трахосом тоже подошли посмотреть, и Бриор гордо кивнул.

— Где другие видят лишь грозного хищника, мы видим источник мяса, костей и кожи — материалов, нуждающихся в обработке и продаже. Зверь перед вами — солярный виверн. Капитан Арнгрин загарпунил его почти год назад и до сих пор не извлёк и половины его стоимости. Он нанял такелажников, укладчиков, нутровщиков со всего Барак-Урбаза и в процессе станет настоящим цеховым мастером, — говорил Бриор с благоговением в голосе, наблюдая за работающими машинами. — Он станет одним из самых богатых капитанов в любом небесном порту отсюда и до самого Барак-Нара.

Маленет пожала плечами.

— Но для чего всё это? — она махнула рукой в сторону гигантского здания ратуши, украшенного колоннадой, со статуями дуардинских богов по углам. — Вы высмеиваете огненных истребителей за стяжательство пра-золота, но с какой целью вы сами копите всё это богатство? Как дань уважения богам?

Бриор был в шлеме, но даже через глазные прорези лицевой пластины Маленет увидела его замешательство.

— Ну, да, отчасти это так. Конечно, мы отдаём дань уважения Грунгни, но… — он покачал головой. — Мы стремимся к богатству, потому что оно создаёт всё это.

Облака вновь поглотили их, но он всё равно помахал рукой в направлении города.

— Оно позволило нам подняться из грязи. Враг может править землями, но мы правим небом. Понимаете? С каждым годом всё больше земель оказываются захвачены гротами. Но пока они распространяют свои туманы и тени, мы строимся, богатеем и множим наши силы. Мы используем своё богатство как оружие. Нам не нужна помощь Грунгни. Мы сами будем своими собственными спасителями. Мы уже выросли из того возраста, когда нужны боги.

Готрек пристально смотрел на Бриора, и Маленет показалось, что он был впечатлён его речью. Идея отказа от богов уж точно должна была задеть его за живое.

Облака снова расступились, открыв новый вид. Громадный труп сменился кварталом более величественным, чем всё виденное ими ранее. Здесь были броские позолоченные здания, кичливые дворцы, все в эфирной подсветке. Они как будто летели над горами рассыпанных сокровищ.

Готрек, покачав головой, начал говорить, и голос его был мрачен.

— Вы двигаетесь по хорошо проторенной дорожке. И конец у неё плохой. Слыхал я подобные речи в залах Карак-Азула и даже Вечной Вершины. Они привели к гибели куда более достойных гномов, чем вы, — он обвёл рукой напыщенные строения. — Что бы вы там себе не говорили, вы стремитесь к богатству ради него самого. Вы всё тащите, да обираете, когда должны сокрушать своих врагов. Вы летаете выше облаков, но с таким же успехом могли сидеть жмотами под горами. Жажда наживы ослепила вас. И она вас погубит.

— Когда пластуны, избиваемые зеленокожими, окажутся на коленях, они приползут за помощью к Владыкам Харадрона, — поджав губы, сказал Бриор.

Готрек рассмеялся.

— Значит им кабздец. Вы будете слишком заняты, высчитывая, во сколько им обойдётся ваша помощь.

Бриор, казалось, был готов добавить что-то ещё, но лишь покачал головой и, развернувшись, пошёл по палубе к капитану.

Маленет похлопала Истребителя по спине.

— Везде заводишь новых друзей, — она придвинулась к нему поближе. — Скажи, а тот мир, о котором ты рассказываешь с такой гордостью, тот, куда ты никак не можешь вернуться, ты уверен, что он был уничтожен? А может ты просто оскорбил столь многих, что они все претворились мёртвыми? Готова побиться об заклад, что они живы и веселятся там без тебя. Празднуют отсутствие у себя Готрека.

Готрек открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент вернулся прибежавший в спешке Бриор. От его обиды не осталось и следа.

— Мы на месте. И Тиальф Солмундссон уже прислал весть о том, что будет рад предоставить вам аудиенцию, — он выглядел обрадованным, точно маленький ребёнок. — Он один из богатейших цеховых мастеров в Барак-Урбазе. И он уже капитан, хотя ему едва шестьдесят.

Корабль уже начал спускаться сквозь облака, описывая широкие круги вокруг одного из золочёных дворцов, такого же нелепого, как и все остальные. Его позолоченный фасад был превращён в стилизованное изображение гномьего яростно ревущего лица, из открытого рта которого в виде высунутого языка спускались полированные ступени лестницы. Лицо выглядело похожим на руну в груди Готрека. Пока корабль снижался к поблёскивавшей площадке двора, Истребитель, не отрываясь, смотрел на Бриора, крепко сжимая в своих руках секиру.

Всё здание, похоже, было построено для размещения на нём дымовых труб. Исполненные из металла они все были разными: высокие и тонкие соседствовали с толстыми и бочкообразными. А самая большая труба превосходила своими размерами некоторые из окружавших дворец зданий. Вокруг труб кружились целые флотилии небесных кораблей, словно металлические стервятники, посверкивавшие своими боками в восходящих потоках горячего воздуха.

Когда эфирный корабль опустился в облака, Маленет начала так сильно чихать и кашлять, что пришла в себя и смогла нормально видеть уже после того, как они приземлились в центре площадки, имевшей форму большой шестерни, и к ним уже приближались группы встречавших их харадронцев. Все они были облачены в такие же скафандры, как и Бриор, но если его костюм был грязным и местами помятым, их — были богато украшенными и отполированными до блеска, как и стены дворца, из которого они только что вышли.

Во главе процессии шёл дуардин ещё более внушительного вида. Его лётный скафандр был практически полностью составлен из до блеска отполированных пластин, и в руках у него был покрытый тонкой филигранью молот, соединённый с имевшим форму наковальни заплечным ранцем.

Пока экипаж корабля спускал трап, самый богато украшенный дуардин приблизился к ним с высокомерно задранным подбородком.

Готрек фыркнул.

— Выглядит так, будто у него одна из тех труб в заднице.

Маленет почувствовала тепло на груди, когда заговорила её мёртвая госпожа.

«Эти дуардины действительно могут вытащить ту штуковину из его груди.»

«Не твоего ума дело, — подумала Маленет. — И с чего это тебя волнует, смогут ли они достать руну или нет?»

«Ты всегда была недогадливой. Как бы я не хотела увидеть, как с тебя заживо сдерут кожу за моё убийство, ты остаёшься ниточкой, связывающей меня с Владениями Смертных. Если ты не справишься с защитой той руны, то ты, считай, покойница. А если ты, то и я.»

«Они ничего не сделают с руной. Знаю я этих харадронцев. Они может быть и могут строить летающие города, но никто из них даже пальцем не сможет тронуть эту руну. Все они шарлатаны. Они отлично умеют преумножать богатство, но на этом их таланты заканчиваются.»

Бриор махнул им спускаться по трапу, когда важный харадронец чванливой походкой затопал навстречу.

— Приветствую. Я — Алрик Гримуллссон, член Почтенного общества кораблестроителей и главный помощник капитана Солмундссона, цехового мастера и кормщика Солмундской Компании.

Бриор исполнил неуклюжее дуардинское подобие поклона.

— Я — Бриор, сын Бриорна. Для меня это большая честь, — Бриор посмотрел на лес дымовых труб, качая головой. — То, чего добился здесь ваш начальник, вдохновляет всех нас.

Алрик кивнул.

— Добро пожаловать тебе, Бриор сын Бриорна, — он перевёл взгляд на Готрека, — и твоему спутнику.

Бриор показал рукой Алрику в сторону дворца.

— Мой друг страстно желает встретиться с капитаном Солмундссоном. Можем мы проследовать?

Алрик промолчал, продолжая всё также высокомерно рассматривать их. Маленет видела, что он наслаждался этим моментом, и с большим трудом удержалась от какой-нибудь едкой реплики.

Наконец, Алрик кивнул и сделал чрезмерно витиеватый знак своему почётному караулу идти впереди.

— Ваззок, — пробормотал Готрек.

Площадка была такой большой, что им понадобилось несколько минут, чтобы добраться до подножия лестницы, извиваясь уводившей в широко разинутый рот. Вокруг не было ничего каменного. Каждый дюйм их окружения был изготовлен из металла и утыкан самоцветами. Колонны по краям входа были стилизованы под оскаленные зубы, и в потоках вырывавшегося горячего воздуха создавалось впечатление, что они двигаются.

Процессия прошла во вход подобно муравьям, заползшим в пасть левиафана. Рычание отдалённых машин передавалось вибрацией через стены и пол, и у Маленет создалось ощущение, что она входила в утробу гигантского чудовища. Внутри, в просторном вестибюле их ожидало ещё больше стражей, разодетых в такие же пафосные костюмы.

Маленет заметила, что Готрек осматривает окружавшее их великолепие с тем же презрением, какое испытывала она сама. Она так много времени провела рядом с ним, что уже научилась распознавать даже малейшие различия в его угрюмых взглядах. Он явно не одобрял показную демонстрацию богатства, но было в его глазах и кое-что ещё. Готрек что-то постоянно бормотал себе под нос, и она догадалась, что он злился на самого себя. Неужели он, несмотря ни на что, всё-таки завидовал всему этому богатству?

— Впечатляюще, а? — сказала она с лукавой улыбкой.

Он проворчал что-то неразборчивое и, прибавив шагу, затопал по полированному полу. Маленет рассмеялась. Похоже, она мастерски научилась его дразнить.

Их повели через вестибюль и далее через длинную вереницу залов, каждый из которых был уставлен богаче, чем предыдущий, пока, наконец, они не оказались в тронном зале. Здесь перед ними оказалось овальное возвышение, на котором располагались три невообразимо грандиозных стула, каждый из которых был установлен на золотой покрытой рунами плите. Готрека с остальными подвели к центральному трону.

Бриор с шипением выходящих газов снял с головы шлем и зачарованно разглядывал окружавшее их пышное убранство.

Готрек сердито оглядел пустые сиденья.

— Он инженер или император?

— Он великий кормщик Солмундской Компании, — строго ответил Алрик.

Бриор потянул себя ремень и сконфуженно улыбнулся прежде, чем повернуться к Готреку.

— Капитан Солмундссон владеет торговыми флотилиями и предприятиями добычи в трёх разных Владениях. Он — один из самых успешных негоциантов во всём городе, — он показал на висевшие на стенах полотна, убористо исписанные рядами витиевато исполненных рун. — Солмундская Компания заключила торговых контрактов больше, чем какое-либо другое предприятие за всю историю. Для нас чрезвычайная честь получить аудиенцию с ним. Он — один из самых уважаемых…

Готрек поднял руку.

— Ты что ему — нянька?

Бриор собирался ответить, но Готрек своим взглядом остановил его и, махнув секирой в сторону трона, спросил:

— Где он?

— Капитан Солмундссон знает, что вы ожидаете, — ответил Алрик.

Готрек затопал вверх по ступеням, начав размахивать секирой.

— Правда?

— Стой! — крикнул Бриор, поспешив за ним, он схватил Готрека за руку, но тот оттолкнул дуардина и продолжил подниматься к центральному трону.

— Как и всё остальное в этих Владениях, — Готрек постучал полотном секиры по трону, разглядывая покрывавшие его узоры. — Выглядит приличным, пока не подойдёшь поближе. У того, кто это делал, были руки из жопы.

Алрик дал знак стражам, и они двинулись к возвышению, подняв ружья наизготовку.

— Гости должны оставаться у подножия лестницы, — строго произнёс Алрик. — И не прикасайтесь к трону.

Готрек поднял бровь.

— Или что?

Рука Маленет опустилась к рукоятям ножей. Это было просто невероятно, с какой скоростью всё портилось, когда дело касалось Готрека. Однако, прежде чем стражи успели подойти к Истребителю, из прохода, ведущего глубже во дворец, послышались звуки приближавшихся голосов.

Алрик с лязгом опустил свой молот на пол.

— Всем занять свои места.

К удивлению Маленет, Готрек последовал команде и, сверля свирепым взглядом продолжавших целиться в него стражей, спустился по лестнице вниз, обратно к ожидавшей его процессии.

Голоса, сопровождаемые лязгом дюжин подкованных железом башмаков по металлическому полу, становились всё громче, и среди них выделялся один, говоривший быстро и очень воодушевлённо.

Затем, ещё через несколько мгновений в зал вошла группа высокопоставленных харадронцев. Все они были облачены в такие же громоздкие костюмы, как и у Алрика, столь же богато украшенные, но ещё и обвешанные всякими техническими приспособлениями. В центре группы шёл яростно жестикулировавший харадронец, чей скафандр выделялся отделкой даже среди своих спутников. Лицевая пластина его шлема была выкована в виде лица дуардинского бога-предка, вокруг глазных прорезей была сделана каёмка из чёрных самоцветов. У него был такой же мешковатый скафандр, как и у всех, — только отделанный серебром, а на шее, на толстой цепи висел медальон в форме шестерёнки. У Маленет не возникло никаких сомнений, что этот донельзя золочёный дуардин и был Тиальфом Солмундссоном.

При входе в зал Солмундссон остановился и поднял руку, обращаясь к одному из своих помощников:

— Три корабля, говоришь?

У помощника, к которому он обратился, была чёрная раздвоенная борода, висевшая снаружи скафандра, и он был самым крупным харадронцем из всех, что до сих пор встречались Маленет — почти не уступал размерами Истребителю.

— Уничтожены, — кивнул он, возвышаясь над остальными помощниками. — Сейчас серьёзно штормит, и гроты провели атаку из-за облаков. Они захватили броненосец и каким-то образом научились им управлять. Луна уже почти в фазе своего полнолуния, и гроты сейчас способны на что угодно. Они сбили наши корабли ещё до того, как те достигли жилы, включая и «Зул-Мараз». Десятки жизней потеряны.

Солмундссон смотрел себе под ноги.

— Проклятые гроты. Они смелеют с каждым днём, — он кивнул и положил руку на плечо своему помощнику. — Мы будем нести такие потери, Торрик. Это неизбежно. По крайней мере, до тех пор, пока Казак-друнг не начнёт убывать. И мы не должны пасовать перед гротовой луной, — он повёл рукой, указав на окружавшие их стены, — каждый дюйм всего, что окружает нас, построен на храбрости и самопожертвовании. Ты знаешь это, и они знали. Знали об опасности, но всё равно не отступили.

Торрик кивнул.

— Да встретят их предки, — ответил он сурово.

— Да встретят их предки, — эхом повторил Солмундссон, всё ещё сжимая плечо Торрика. — Ты уверен, что три корабля?

— Да, капитан. Три. Мы уже связались с нашей страховой и уведомили цеха.

— Но мы посылали четыре корабля. Там ещё был фрегат.

— Так точно, капитан. «Бриндураз». Мы считаем, ему удалось достигнуть жилы.

Солмундссон уставился на него.

— Значит «Бриндураз» прорвался. Не взирая на зеленокожих. А где прошёл один, пройдут и другие. Конечно, мы теряем жизни, но здесь дело не только в этом. Мы говорим о самой богатой жиле во всей эфиросфере. Ты хоть понимаешь всю её значимость? Если мы сможем разработать её, это нанесёт серьёзный удар по зеленокожим.

— Однако, мы не знаем, прорвался ли «Бриндураз», капитан. У нас просто нет подтверждения, что он был сбит гротами.

— Так отправьте ещё корабли и узнайте. Отправьте десять. Нет, двадцать. Повторите маршрут. Найдите «Бриндураз».

После некоторой паузы Торрик медленно кивнул.

— Возможность есть всегда, первый помощник Торрик, — сказал Солмундссон.

Торрик уже готов был ответить, когда к ним подошёл Готрек.

— Долго вы тут ещё?

Солмундссон бросил на него мимолётный взгляд и собирался проигнорировать, но тут же удивлённо посмотрел снова, разглядывая его внушительную, покрытую татуировками фигуру и металлическую руну в груди.

— Истребитель. И руна, — произнёс он и, дав знак своим помощникам отойти, сам подступил поближе. — Я — капитан Солмундссон. А вы?

— Готрек. Сын Гурни. Из Вечной Вершины. Вон тот вот — Трахос, он из Зигмаровых молотобойных служек, а эта вероломная подлиза — альв.

Солмундссона удивила язвительность Готрека. Но затем он склонил голову в лёгком поклоне и подошёл ещё ближе, правда, смотрел он при это не на Готрека, а лишь на его руну.

— Удивительно. Никогда ничего подобного не видел. А она… — он поднял взгляд на Готрека. — А она светится, когда ты возбуждаешься?

Готрек вскинул бровь.

— Возбуждаюсь?

— Ну, когда злишься. Светится ли она в пылу битвы?

— Она всякое раздражающее вытворяет. Ты можешь её достать?

Солмундссон снова посмотрел на руну, словно был загипнотизирован.

— Невероятно. Она не похожа ни на одну из рун огненных истребителей, какие мне только доводилось видеть, — он протянул руку, его пальцы замерли в нескольких дюймах от металла. — Да, конечно, я могу достать её. Нет такой руды, пара или сплава, которые я не мог бы подчинить своей воле.

Готрек посмотрел на самоцветы, покрывавшие скафандр капитана.

— И сколько ты берёшь за подчинение воле?

— Материальные ценности редко достаются дёшево, Истребитель, но я могу избавить тебя от этой руны и сомневаюсь, что ты сможешь найти ещё кого-нибудь, кто сможет.

Голос бывшей госпожи Маленет пронёсся у неё в мозгу.

«У него на самом деле может получиться».

Маленет шагнула между Готреком и Солмундссоном, глядя сверху вниз на капитана.

— Нам нечего дать за вытащенную руну.

Солмундссон снял свой грозно выглядевший шлем, под которым обнаружилось на удивление молодое лицо. У него была короткая по дуардинским стандартам белокурая борода и приплюснутые, угловатые черты, обычные для любого дуардина. Но его глаза светились лукавым азартом. Он широко улыбнулся и, кивнув на руну, сказал:

— Вы желаете избавиться от руны. Я рад помочь вам. Никакой оплаты не потребуется.

— Мы не желаем избавиться от руны! — отрезала Маленет. — Она является собственностью Ордена Азира. Руна должна быть доставлена в Азирхейм, а не отдана кому-то, кто понятия не имеет о её важности.

Солмундссон добродушно рассмеялся.

— Создаётся впечатление, что у хозяина руны другие планы.

— Вы делаете опасную ошибку, — Маленет показала на Трахоса, который наблюдал за разворачивавшимся разговором, стоя всего в нескольких шагах от них. — В Азире полно Грозовых Воинств, готовых выступить против того, кто препятствует походу Зигмара. Вы хотите сделать Бога-Царя своим врагом?

Солмундссон снова рассмеялся.

— Мы — харадронцы. Незнакомцы для нас — это враги, которых мы ещё не повстречали. За пределами наших цехов никто не будет преследовать наши интересы. Но здесь же не идёт речь об имуществе Зигмара? — он посмотрел на Готрека. — Вы один из солдат Зигмара? Служите в Грозовом Воинстве?

Готрек стиснул зубы.

— Думаю, что нет, — тон Солмундссона был дружелюбный, но он явно привык добиваться своего. — А, следовательно, не вижу причин, почему мы с этим Истребителем не можем вести дела так, как считаем нужным.

— Она принадлежит Зигмару, — у Маленет пальцы зудели от желания выхватить один из флаконов со своего пояса. Буквально одна капля яда стёрла бы с его лица эту наглую улыбку.

— Однако вот она, в груди вашего друга, — Солмундссон перевёл взгляд на Алрика. — Главный помощник. Напомните мне, что говорится в положении Кодекса о фискальных ограничениях, пункт 87-Б, по поводу владения и продажи эфирного металла?

Алрик ответил без запинки:

— Владение упомянутыми предметами на протяжении шести или более месяцев предоставляет право собственности, если иное прямо не запрещено небесными владыками Гельдраада.

Солмундссон кивнул и посмотрел на Готрека.

— Можете ли вы подтвердить, что руна находится в вашей груди шесть или более месяцев?

Готрек скривил губы.

— Значительно, едрить её, дольше.

— Нет нужды для спора, — заговорил, улыбаясь, Солмундссон мягким, примирительным тоном. — Во всех Владениях нет никого лучше подготовленного для извлечения этой руны. Я стабилизирую её, после чего изучу её состав. Если окажется, что вы правы, и она может быть использована в походах Зигмара, то я поторгуюсь с вашим начальством. Ваши враги — это и мои враги. И всё продаётся, если цена хорошая. Я никого не кидаю, альвийка. Я всегда стремлюсь к ясности. Если я извлеку руну, она будет полностью принадлежать мне.

Маленет повернулась к Готреку.

— Подумай, что ты делаешь. Ты же знаешь силу руны. И ты собираешься передать её кому-то, кого ты только что встретил? Словно бесполезную безделушку? Вот так запросто?

— С радостью.

На лице Солмундссона возникло выражение заинтересованности.

— Почему? Она как-то отравила вас? Вам от неё плохо?

— Она отравляет мне разум, бородёныш. Из-за неё я потерял ясность мысли и когда начинаю драться, становится ещё хуже.

— Она добавляет вам силы?

— И превращает меня в болвана. Из-за неё я перестаю различать друзей и врагов.

Солмундссон кивнул.

— Тогда вы должны принять мою помощь. Я избавлю от этого проклятья тебя, Готрек, сын Гурни. Наука всегда найдёт решение, — он сделал знак одному из своих слуг. — Подготовьте комнаты для наших гостей и проследите, чтобы им ни в чём не отказывали.

— Комнаты? — нахмурился Готрек. — Я не в треклятые гости сюда пришёл, двиргателёрщик. Если ты можешь вытащить эту штуку, так вытаскивай. Или я пойду к кому-нибудь другому.

На мгновенье Солмундссон смутился, но тут же рассмеялся.

— Очень хорошо. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — он тихим голосом отдал несколько быстрых распоряжений своим помощникам, а затем обратился к тому, с которым разговаривал, когда только вошёл в зал. — Готовьте корабли, первый помощник Торрик. Эта проклятая луна не остановит нас. Гроты и так уже захапали достаточно. Мы не можем больше упускать жилы. Но не отправляй корабли, пока я не закончу дела с нашими друзьями. На этот раз я собираюсь лично составить тебе компанию.

— Капитан, — в голосе Торрика чувствовалась нервозность. — Вы можете доверять мне.

— Я не сомневаюсь в этом, первый помощник Торрик. Но я хочу быть там, когда мы, наконец, прорвёмся.

Торрик замялся, затем отсалютовал и вместе с остальными помощниками вышел из тронного зала.

— А вы кто такой? — спросил Солмундссон, заметив стоявшего поодаль с испуганным видом Бриора.

Домовладелец начал заикаться и запинаться, пытаясь выговорить хоть слово, пока к нему на выручку не пришёл Алрик, объявив его своим презрительным тоном:

— Харчевник Бриор Бриорнссон. Он обратил наше внимание на существование руны, ваше высокоблагородие, — пока Алрик говорил, глаза его смотрели строго перед собой, не встречаясь со взором своего начальника.

— Отличная работа! — Солмундссон похлопал Бриора по спине и сделал знак одному из слуг. — Отвезите его домой.

К Бриору наконец-то вернулся дар речи.

— Капитан. Есть небольшой вопрос на счёт моего вознаграждения. Это же я привёл…

Солмундссон поднял руку.

— Теперь это дело компании.

Потрясённый Бриор успел только охнуть, когда его повели к выходу.

Солмундссон повернулся к Готреку, Маленет и Трахосу, явно заинтригованный всей троицей. Он хлопнул в ладоши и кивком головы указал на дверь в противоположном конце зала. Сделав знак своему почётному караулу, он последовал за ним по залу, раздавая на ходу приказания и отправляя в разные стороны слуг с неотложными поручениями.

— Трахос, — прошептала Маленет, обратив внимание грозорождённого на то, что им надо было уходить. — Мы должны пресечь это.

— Что пресечь?

Маленет захотелось ударить его ножом.

— Пресечь воровство старшей руны харадронскими пиявками.

Трахос долгим взглядом посмотрел на неё, потом на Готрека, который был уже на середине зала.

— В этом нет нужды.

— Как это? Если мы потеряем руну, ни один из нас не сможет вернуться в Азирхейм. Головой подумай, или у тебя там уже совсем пусто? Нам нельзя допускать, чтобы руна оказалась в руках у этого дуардина. Кто знает, какой вред он может причинить в процессе извлечения. Руна была создана не эфирной наукой, а откована сумасшедшей магией рунных кузнецов огненных истребителей, Солмундссон понятия не имеет, насколько она могущественна.

— Именно. Он понятия не имеет.

Маленет раздражённо фыркнула и, видя, что ничего не добьётся от грозорождённого вечного, поспешила догонять Готрека и остальных.

Дуннгол бежал в темноте, прижимая Зигмара к своей груди. Он мчался по серебристым холмам, стремясь к полоске деревьев, видневшейся на дальней стороне долины. На бегу он смотрел только себе под ноги, не желая даже думать о Дурной Луне. Он чувствовал на себе её взор. Взгляд её глумливых глаз жёг его затылок, пока он спотыкался и карабкался по камням.

— Уже недалеко, — выдохнул он, прижимая Зигмара ещё сильнее. Кукла пахла пылью и соломой, но он чувствовал присутствие Бога-Царя. Чувствовал также ясно, как биение своего сердца, бешено стучавшее у него в висках. Дуннгол не рискнул взять никаких вещей из длинного дома. Ему надо было быть налегке. Но старейшины настояли, чтобы он хотя бы взял свой длинный меч и старый дедовский щит. Чтобы если гроты заметили его, он был готов сражаться. Он не сбавит шага. Он не позволит луне забрать остальных односельчан. Слишком многие и так уже умерли.

Из-за нахлынувших воспоминаний у него перехватило дыхание, и он остановился, его разум заполняли жуткие сцены последних дней. С тех пор как пришли гроты, он стал свидетелем того, как вся его семья умерла. В Айаде смерть всегда была рядом с тобой, но сейчас всё было совсем по-другому.

Кого-то убили гроты, но это было ещё не самое худшее. Самое жуткое пришло от Дурной Луны. Он вспомнил её первую жертву, истошно вопившую, умирая. Сначала на её коже появились небольшие нарывчики, но потом они разрослись и превратились в пухлые ухмыляющиеся рожицы — уменьшенные копии Дурной Луны, покрывавшие всё тело несчастной. Они росли, пока её крики не задохнулись и, в конце концов, не прекратились окончательно, а её лицо не скрылось под жёлтыми грибными шляпками, не перестававшими усмехаться, разрастаясь из её исковеркованного тела. Она была первой из многих.

Спаслись лишь те, кто заперлись в длинном доме, съежившиеся вокруг Зигмара и завывающими голосами читавшие молитвы, пытаясь заглушить раздававшиеся вокруг крики. «Харадронцы придут», — говорили они. «Харадронцы придут». Жители села добывали руду, которая была нужна дуардинам, и те должны были беречь свои вложения. Со своей наукой и машинами они всегда защищали село. Защитят и в этот раз.

Но дни шли, и зараза уже пробралась внутрь длинного дома, извращая плоть молившихся и оставляя вместо людей лишь валявшиеся грудами вокруг алтаря изуродованные трупы. Некоторые из живых потеряли рассудок, начав взывать к другим богам. Начали молиться даже Дурной Луне. Но, в конце концов, старейшины нашли выход. Кто-то должен был отнести весть Владыкам Харадрона. Кто-то должен был выбраться из длинного дома. Даже несмотря на то, что близлежащие холмы кишели гротами, кто-то должен был покинуть село. Никто не называл его имени. Но только Дуннгол хорошо ориентировался в лесу и знал земли, лежавшие за копями.

Он потряс головой, пытаясь избавиться от нахлынувшего воспоминания, а затем побежал дальше по каменистому дну долины. Добравшись до противоположного края, он начал карабкаться вверх, думая только о лесе впереди и надежде, которую он сулил.

В долине послышалось многоголосое хихиканье.

— Нет, — прошептал Дуннгол.

Гроты заметили его, или учуяли. Он бросил взгляд назад в долину и увидел маленькие фигурки в балахонах с капюшонами, пробиравшиеся между камней. Они были не больше детей, но двигались с поразительной быстротой, гогоча и смеясь на ходу. Их клинки поблёскивали в лунном свете, и когда гроты поднимали головы, чтобы посмотреть на него, он мельком видел их лица — тощие, ухмыляющиеся, словно отражения луны, висевшей в небесах.

Поднимаясь по скалистому склону и неся с собой куклу, Дуннгол скороговоркой нашёптывал молитвы Зигмару. В своей спешке он в кровь изрезал руки о камни и ободрал колени. Он чувствовал, как луна смеётся над его болью и страхом. Поначалу он думал, что она просто напоминает лицо, но теперь он знал наверняка. Это была совсем не луна. Это был демон. Демон, посланный испытать их веру. Посланный очистить их от всех, кто не укрепил своей души.

Он выбрался на вершину склона и побежал к деревьям через широкий пустырь, стремясь как можно быстрее скрыться от зловещего света. Лесные звери бросились наутёк, когда он вбежал под сень деревьев и, не останавливаясь, устремился вглубь, на ходу перепрыгивая попадавшиеся на пути поваленные стволы и перескакивая через рытвины. Несколько минут он просто бежал вслепую, совсем не разбирая дороги, с одной лишь мыслью — уйти от гротов. Наконец, хихиканье стихло где-то далеко позади.

— Оторвался. Никто не знает этих лесов лучше меня, — обратился он шёпотом к Зигмару, глядя на лицо куклы.

Дуннгол постоял немного, прислонившись к замшелому стволу, чтобы отдышаться и собраться с мыслями. Он жил в этих лесах ещё до того, как перебрался в село. С тех пор прошло немало лет, но приглядевшись к окружавшим его теням, он заметил одну из тропинок, на которых играл ещё будучи мальчишкой. Дуннгол поцеловал соломенную куклу и поспешил дальше, переполняемый ощущением, что вернулся в своё прошлое.

По мере того, как он углублялся в лес, он снова начал слышать гротов. Их пронзительные голоса раздавались в чаще, пока они пытались идти по его следу, но он видел, что гроты потеряли его, и шли куда угодно, но только не за ним. Дуннгол припустил дальше: по петляющим тропам, через густые заросли папоротника, пока голоса преследователей не стихли опять.

Наконец, после нескольких часов непрерывного бега через лес, он выбежал на открытую опушку, залитую лунным светом. Впереди земля заканчивалась резким обрывом — утёсом, нависавшим над бездонной пропастью. Дуннгол прошептал благодарственную молитву кукле и поспешил к зданию, разместившемуся на самом краю утёса.

Куполообразная постройка была всё такой же странной, какой он её помнил. Вместо обмазанной глиной соломы здание было построено из покрытого рунами металла. На стенах размещалось множество труб и каких-то механизмов, а перед входом в купол располагалась широкая платформа, далеко выдававшаяся над пропастью. Когда Дуннгол был маленьким, он, бывало, со страхом наблюдал, как гигантские сверкающие небесные корабли харадронцев подходили к ней, выгружая ящики и бочки и забирая руду, добытую его односельчанами. Старого дуардина, сторожившего куполообразный дом, звали Нотри, он иногда угощал маленького Дуннгола чем-нибудь вкусненьким или дарил какую-нибудь вещицу из одежды. С тех пор прошло много лет, но Дуннгол был уверен, что старый дуардин вспомнит его. Корабля здесь сейчас не было, но Нотри был дома. Дуннгол видел это по дымку, выходившему через дымоход, расположенный сбоку от здания.

Он быстро поднялся на платформу и увидел, что дверь была открыта. Дуннгол не решился позвать дуардина, боясь быть услышанным гротами, поэтому он тихонько пробрался внутрь здания, начав заглядывать во все комнаты.

Он нашёл Нотри в дальней комнате, тот спал на койке в окружении каких-то ящиков. Дуннгол сразу почувствовал неладное. Нотри ни за что бы не стал спать, не заперев свой купол. А затем он заметил и кое-что ещё. Дым, который он видел снаружи, шёл не от очага или жаровни, он шёл от самого Нотри.

— Он горит, — прошептал Дуннгол, но едва произнеся слова вслух, уже знал, что что-то было не так. В комнате было холодно. Здесь не было никакого огня.

Он осторожно подошёл к койке, его паника нарастала.

Он протянул руку и аккуратно тронул Нотри за плечо.

Дуардин рассыпался, превратившись в облако, а его одежда осела на койку. Только это был не дым.

— Споры, — ахнул Дуннгол.

Останки Нотри были кучей жёлтых грибов, все как один с лицом луны, все как один ухмылявшиеся ему, выпуская ещё больше спор.

Дуннгол закашлялся, когда они заполнили его лёгкие.

Он закричал и выбежал вон из дома. Слёзы текли по его лицу, и он почувствовал, как что-то уже начало шевелиться и расти глубоко у него в груди.

Продолжая бежать, он вдруг понял, что оставил Зигмара лежать в комнате. Его вопли отдавались эхом, пока он бежал обратно в лес, повторяясь и множась, пока они не начали звучать как множество разных голосов, хихикавших все как один.

Маленет сбило с ног, и она, ослеплённая, вскрикнув, упала на спину. Воздух от удара вырвался из её лёгких, а кристаллические осколки больно посекли кожу. Когда свет начал меркнуть, она смогла, наконец, разглядеть, какой погром устроил её ограничитель. Взрыв проделал дыры в стенах, кое-где лопнули несущие балки, и здание начало оседать. Клубы едкого дыма ворвались в помещение, со свистом проходя сквозь пробоины в стенах. Куда бы она ни посмотрела, пол был усеян телами. Одни пытались встать, другие лежали, зажимая свои раны, были тут и убитые, чьи лётные скафандры превратились после взрыва в рваные ошмётки. Но Маленет переживала не за харадронцев.

— Готрек! — позвала она хриплым голосом, приподнявшись на локте и повернув голову в сторону середины зала. На месте клетки оказался дымившийся кратер. Не было и следа ни Готрека, ни машины, — лишь зиявшая дыра на нижние этажи здания.

— Я же говорил тебе, — сказал Трахос, подходя к ней сквозь клубы пыли и помогая подняться на ноги. — Они не могут коснуться руны.

— Болван, — процедила она сквозь зубы. — Это моих рук дело.

Трахос уставился на неё.

— Один из нас должен был что-то сделать, — покачав головой, произнесла Маленет. — Нам надо найти…

Но прежде, чем она успела закончить, пол у них под ногами дрогнул, и раздался скрежет рвущегося металла.

— Все на выход! — заорал Алрик, ковыляя к ним, его шлем пропал, а борода была вся в крови. — Стены не выдерживают!

Все, кто был в зале, бросились к дверям, но местами добраться до них было уже невозможно, так как кое-где провалился пол, а где-то проходы оказались завалены обломками механизмов.

Маленет опёрлась о Трахоса, и вместе они направились в противоположном для всех направлении, продвигаясь к центру взрыва.

— Готрек! — выкрикивала Маленет. — Кхаин тебя побери, да где же ты?

Волна паники нахлынула на неё, когда они добрались до края дыры. Было видно, что нижние этажи тоже начинали обрушаться. Сквозь суматоху к ним подошёл Солмундссон и потянул их к выходу. В одной руке он сжимал кристальную пирамидку, и практически не сводил с неё глаз.

— Ничего не понимаю. Чепуха какая-то. Всё должно было сработать.

— Нам надо найти Готрека, — сказал Трахос и зашагал в сторону, пробираясь через нагромождённые обломки. — Он должен быть где-то поблизости.

Солмундссон покачал головой, не отрывая взгляда от пирамидки.

— Нам надо уходить. Истребитель не будет… — он поднял выжигательницу, разглядывая её грани на просвет. — Выпаривающий луч вырвался на свободу. Никогда такого не было, — его голос задрожал. — Руна огненного истребителя оказалась слишком мощной. Она будто сопротивлялась. Как такое возможно? Сдаётся мне, что это она отразила луч. Она как будто себя защищала.

— Если процедура не удалась, тогда где же руна? — спросила Маленет, решив умолчать об истинной причине отказа линзы.

Все пошатнулись, когда ещё одна часть стены обрушилась, подняв в воздух облака пыли и измельчённого стекла.

Солмундссон убрал линзу в карман и сделал едва заметный кивок в сторону дыры в полу.

— Капитан! — позвал Алрик из дальнего конца зала. — Нам надо уходить!

— Мы можем обыскать нижние этажи, — выдохнул Солмундссон и, жестом призывая Маленет последовать за собой, направился прочь от кратера. — Но сейчас мы должны убраться отсюда.

Они присоединились к общей массе, стремившейся выбраться из зала, но, оказавшись в дверях, обнаружили, что с ними нет Трахоса. Маленет закатила глаза, увидев, что он остановился на полпути через зал, чтобы помочь какому-то раненому харадронцу.

— У него благородное сердце, — произнёс Солмундссон, остановившийся, чтобы поглядеть на грозорождённого вечного.

Маленет кокетливо улыбнулась и сказала:

— У него с головой не всё в порядке.

Прихрамывая, она направилась по коридору прочь от зала, намереваясь первой добраться до руны. Конечно, у харадронцев были пушки, но и у неё имелись свои, более тонкие способы убийства. Возможно, она ещё сможет кое-что извлечь из этой катастрофы.

Спеша вместе с дуардинами, уворачиваясь от заваливающихся балок и падающих статуй, она задавалась вопросом, рухнет ли всё здание целиком? Последствия взрыва, даже и не думали сходить на нет, продолжая лишь усиливаться. Уклоняясь от очередных падающих обломков, Маленет внезапно поняла, что холодок у неё в животе был связан совсем не с её собственной безопасностью. Возмутительно, но она, похоже, переживала за Готрека. После всех своих намерений убить его, у неё теперь оказывается мороз бежал по коже от мысли о том, что это могло, наконец, получиться.

Когда она выбралась на задымлённую площадь, там уже были сотни рабочих Солмундской Компании, сплошным потоком выходивших из здания. Маленет сбежала по ступеням и, не останавливаясь, продолжила двигаться, пока не оказалась в сотне шагов от дворца. Грозное лицо на фасаде здания оседало, заваливаясь влево, оно уже проломилось сквозь несколько окон, а также опрокинуло в противоположную сторону одну из воздуховодных башен.

Маленет вздрогнула, когда стремительная тень накрыла её.

Крутанувшись на месте, она увидела Готрека, удерживавшего в руках тяжёлую балку, неминуемо раздавившую бы её, не окажись тут Истребителя.

Он отбросил в сторону тяжёлую балку, громыхнувшую с металлическим лязгом, и коротко кивнул в сторону лица на фасаде дворца.

— Если эта штука рухнет, им всем звездец.

Маленет уставилась на него, представляя, как бы она выглядела сейчас, не поймай он ту балку. Но заставить себя поблагодарить его всё-таки не смогла.

— А ты выглядишь не хуже, чем обычно, — сказала она.

Готрек сплюнул.

— Эта линза не смогла бы даже ранить чувства альва. Я думал, Солмундссон… — Готреку пришлось сделать паузу, чтобы отбросить ещё одну обрушившуюся балку. — Я думал, Солмундссон возможно не такой кретин, как остальные, но я ошибался. Он ничем не отличается.

— Никому из них нечего предложить тебе. Они не в силах совладать со старшей руной Чёрного Молота. Не знаю уж, хорошо это или плохо, но они будут и дальше обдирать нас как липку. Нам надо убираться из Барак-Урбаза. Уверена, что теперь и ты со мной в этом согласен.

Готрек молча смотрел на неё. Это был один из тех редких моментов, когда носимая им маска на мгновенье соскользнула, и ей удалось увидеть, каким уставшим он был. Каким израненным. И речь здесь шла не о физических ранах, а о чём-то более глубоком. Его взгляд посуровел, и он зарычал:

— Так или иначе я избавлюсь от этой руны. Я не буду её рабом.

Маленет кивнула, ощущая себя такой же уставшей, каким сейчас выглядел он, но, прежде чем она успела что-либо сказать, новый звук заполнил всё вокруг — вой турбин и рёв двигателей. Они с Истребителем подняли головы и увидели снижавшийся к центру площади небесный корабль, поднимавший клубы пыли и заставлявший выбегавших из здания дуардинов пятиться назад, прикрывая свои лица.

— Покрашен в другие цвета, — сказал Готрек, и Маленет увидела, что он был прав, корабль нёс на себе цвета не Солмундской Компании. Когда он приземлился, показались члены команды, спустившие сходни и магнитные лестницы. Их униформа тоже отличалась от униформы солдат Солмундссона — алые лётные скафандры с бронзовыми шлемами и вооружением.

— Не похожи они на спасателей, — процедила Маленет, заметив, что большая часть команды подняли оружие наизготовку, прежде чем броситься в творящуюся вокруг кутерьму. Она легко вскочила на ноги и вытащила свои ножи.

— Ты обрадовалась, — сказал Готрек, продолжая сидеть на одном из обломков.

— Чего? — оглянулась на него Маленет.

— Когда меня увидела. Ты обрадовалась, что я живой, — в голосе Готрека не было ни насмешки, ни удовлетворения. Только удивление.

— Не говори чепухи, — она указала ножом ему на грудь. — Я была рада, что ты не уничтожил руну.

Готрек промолчал, продолжая изучать её с непроницаемым выражением лица. И снова её охватило тревожное ощущение, что его свирепость была маской. Но что скрывалось под ней?

— Кто ты такой, Готрек? — задала она вопрос. — Что на самом деле творится в твоей противной башке?

— Интересно, — произнёс он, глядя сквозь неё, обращаясь к облакам дыма, словно находясь на пороге большого откровения, — что было в том напитке. Он был не так уж и плох.

— Идите к остальным! — крикнул один из облачённых в алое харадронцев, спешно топавших к ним.

Готрек нахмурился и поднял свой топор. Не задумываясь, Маленет встала рядом с ним, с ножами наготове, прикрывая сторону, которую раньше держал мёртвый друг Истребителя. Эта роль уже казалась ей знакомой и привычной. Порой Маленет казалось, что это она была одержима его прошлым, а не сам Готрек.

— Кто ты такой, чтобы тут приказывать? — прорычал Готрек, так свирепо глянув на группу приближавшихся, что они, запнувшись, остановились и вопросительно переглянулись. После чего с бряцающим звуком вскинули свои ружья.

— Ну, давайте, — проворчал Готрек. Его борода ощетинилась, и он начал примериваться к весу топора в своей руке, похлопывая им по ладони другой руки. В груди его зародилось глухое рычание.

У Маленет участился пульс, когда она почувствовала, как закипает в Готреке ярость. Она видела, что он уже готов взорваться, и с радостью предвкушала кровопролитие. Было бы хорошо наконец-то показать этим харадронцам, что она о них всех думает. Но затем она заколебалась. Ведь их было тридцать или даже сорок. Она повернулась к Готреку и спросила:

— Ты уверен, что это хорошая идея?

— Это просто охрененная идея, — Готрек сплюнул себе под ноги.

Дуардинские солдаты осторожно надвигались на Готрека, держа его на прицеле. Маленет видела, что Истребитель вот-вот перейдёт в состояние боевого неистовства. Видели это и харадронцы и, возможно, поэтому двигались очень неуверенно и несмело. Было ясно, что они будут сначала стрелять, а разбираться после. Она с трудом подавила собственную кровожадность, чтобы быть способной предотвратить надвигающуюся катастрофу.

— Эти дуардины не твои враги, Готрек, — сказала она, повернувшись к Истребителю лицом и пытаясь вложить в свой голос переживание о том, что только что случилось с харадронцами. — Вспомни, что ты говорил на «Звезде Зигмарона». Честь и предки, помнишь? Разве убийство этих солдат будет благородным поступком?

Готрек проигнорировал её. Но затем выругался, заметив, что руна в его груди мерцает. Проворчав что-то под нос, он опустил свою секиру, так что её навершие клацнуло об пол.

— Идите к остальным вон туда, — произнёс командир солдат, поведя стволом своего ружья в сторону толпы, собиравшейся у небесного корабля.

Готрек продолжал сверлить его взглядом.

Дуардин сделал шаг назад, и затвор ружья клацнул в его руках.

Готрек скривился от отвращения. Но потом подчинился и тяжёлой походкой направился меж куч нападавших обломков к толпе.

Они были ещё шагах в тридцати от корабля, когда Солмундссон увидел Готрека. Он устремился к ним, сопровождаемый Алриком и дюжиной солдат из своей почётной гвардии.

— Ни царапины, — произнёс он, покачав головой, когда увидел, что руна цела.

— Капитан Солмундссон? — воскликнул один из дуардинских солдат.

— Да?

— У меня приказ от совета. Приказано сопроводить вас в Адмиралтейский Дворец. Вместе с… — солдат замешкался, — с вашими гостями.

Солмундссон был без шлема, и Маленет заметила гримасу боли, проскочившую на его лице, когда на противоположном конце площади прогремели очередные взрывы. Он коротко кивнул и, вернув себе самообладание, сказал:

— Конечно. Я как раз собирался сообщить о своём новом открытии. Совет уже заседает?

— Адмиралы и цеховые мастера были вызваны на экстренное заседание лично лордом-адмиралом, — солдат глянул на Готрека, — чтобы обсудить последние события.

Истребитель бесцеремонно протолкнулся мимо солдата и подошёл к Солмундссону.

— Я не собираюсь участвовать в ваших дебильных заседаниях. Ты обещал мне, что вытащишь эту штуку.

Но Солмундссон не испугался его свирепого тона, а, напротив, широко ему улыбнулся и сказал:

— Она оказалась гораздо мощнее, чем я предполагал. Рунные мастера огненных истребителей превзошли сами себя.

Готрек открыл рот, чтобы выкрикнуть ему что-то в ответ, но Солмундссон быстро продолжил, всё ещё улыбаясь:

— У меня есть идея. Но мне понадобится письменное одобрение Адмиралтейства и цеховых мастеров, — он махнул рукой на небесный корабль, возвышавшийся над ними. — Поэтому это срочное заседание очень кстати, — он хлопнул Готрека по плечу. — Возможно боги-предки всё же глядят на нас, а? Может быть Грунгни поможет…

Готрек схватил Солмундссона за горжет его скафандра.

— Никакой Грунгни не поможет тебе, бородёныш, если ты меня подведёшь.

Раздалось множественное клацанье, с которым харадронцы вскинули свои ружья, наставив их на Истребителя.

Готрек наклонился к Солмундссону и прорычал:

— Я не славлюсь своим терпением.

— Способ есть всегда. Верь мне, Готрек, — продолжал улыбаться капитан.

Маленет напряглась. Именно такое предложение запросто могло окончиться обезглавливанием. Но, к её удивлению, Готрека по-видимому смутила твёрдая уверенность капитана. Истребитель проворчал что-то пренебрежительное, но отступил назад и больше не делал попыток нападать на Солмундссона. Сейчас Маленет начала понимать, как капитан смог в таком юном возрасте добиться столь высокого положения.

По спущенным сходням Солмундссон поднимался на борт с таким надменным видом, будто это он сам вызвал небесный корабль. В то время как за его спиной обрушилась очередная часть его дворца, заполнив воздух сверкающими осколками.

— Наша нужна встреча, — сказал Скрагклык, борясь с закипающей в его внутренностях истерией. — Шоп вся наша Гобботека.

Он облизал свои губы, шокированный идеями, зарождавшимися у него в голове. Неужто он мог провернуть что-нибудь настолько грандиозное? Он вспомнил, каким уверенным был голос луны, и кивнул. — Наша нада собрать всю тусу на Жирноболоте.

— А чо это значит? — Кривоспин бегал по болоту, хлюпая по жиже. — Ну, твоя песня, чо она значит? — при этом у него было такое хитрое выражение лица, как будто его что-то очень развеселило. — Гущи слизи на ветру?

— Гущи слизи на ветру. Это означать, что я принесть Вечносырь на Барак-Урбаз. Это означать, чо кой-чаво большое будет. Большие новости для моя. Вот чо, — он нахмурился. — Времени многа уйти для созвать всех. Их по всему Жирноболоту искать.

Кривоспин ободряюще приобнял его за плечи.

— Твоя не надо волновацца. Я чуять, что эта будет чо-то бальшое. Я позвать всех. Они уже идти.

— Они уже идут?

— Твоя не единственный отмеченный Мрачнозлобой. Я уметь видеть тоже. Я видеть твоя готовит чо-то большое, и я дать всем знать. Сказать им, твоя должна объявить чо-то важное.

Скрагклык оттолкнул его щупальце.

— Идиот! Они же будут болтать, — он яростно топнул, расплескав вокруг болотную жижу. — А если они уже болтать, Лунакороль уже, наверное, всё знать. И он будет захотеть узнать, почему это моя держать от него секрет, — его голос перешёл в визг. — Чо твоя натворить? Я и думать об этом не думал, если б не ты.

Кривоспин снова его обнял.

— Я не такой глупый. Я сказал им, что это будет в их интересах, если никто ничего не узнать. Они все навострить свои уши. Они не хотеть делиться тем, что могут оставить только себе.

Скрагклык сделал глубокий вдох и кивнул, немного успокоившись. Это было правдой, все участники Гобботеки будут с радостью хранить секреты, если это будет им выгодно.

— Кого твоя пригласил?

— Пузана. Смердоглаза. Лорда Зогдракка.

— Зогдракка? Серьёзно? — скривился Скрагклык.

— Капитал, Скраг. У ево есть средства.

— У меня от ево пригорает, — Скрагклык поднялся по склону долины, Кривоспин поспешал за ним. — Все эти евойные «вы», «он» и прочее гонево.

Земля была влажной и пружинистой, и пока Скрагклык поднимался, Местечко вокруг зашевелилось, почуяв, что можно поживиться. Мухоморы с юбочками и шляпки навозников выскакивали из мха, хлопая глазками и пытаясь заарканить его своими усиками.

Скрагклык практически не обращал внимания на эти нападения. С тех пор, как он стал луноумным, мало что в Бормотопи могло притронуться к нему. Вот почему Лунакороль выбрал его и почему так ему доверял. От мысли о Лунакороле, о его злобном лице, Скрагклык споткнулся, снова задумавшись, неужели он на самом деле посмел пойти на эту хитрость.

Сквозь капли дождя на него бросилась мухоловка, края её шляпки плотоядно подрагивали, когда она наклонилась и схватила его за голову. Скрагклык издал приглушённое ругательство, давясь слизью, и полоснул нахальницу своим лунаклинком. Нож с лёгкостью прорезал податливую плоть. Мухоловка забулькала и отскочила в сторону, зажимая полученную рану и жалостливо бормоча.

— Съели?! — заверещал Скрагклык, крутанувшись на пятках и тыкая лунаклинком в сторону приближавшихся к нему фигур. Местечко всегда было ненасытным. Каждая поганка тут стремилась вырасти и начать жрать. Любой пришелец не продержался бы в этих жутких болотах и часа, но Скрагклык знал, как постоять за себя.

— Я вас на куски порежу! — орал он пронзительным голосом.

Его оружие источало холодный свет, освещавший грибную толпу, собравшуюся вокруг него. Над его головой жужжа прозрачными крыльями кружились мозгоедки, увенчанные остроконечными шляпками по жиже топали весёлки, их лупоглазые глазищи смотрели на него голодными взглядами. А дальше за ними виднелись и ещё более здоровенные хищники. Приближалось седло ведуна — словно покрытый струпьями передвижной холм с огромным ртом, и целая стая вертлявых зонтиков, крутившихся и порхавших в тумане, разбрызгивая вокруг себя мозговое молочко.

Скрагклык кивнул, он был полон решимости. Они все почувствовали, что его ждёт великая судьба. Он достал из своего мешка пару бледных поганок и разом проглотил, наслаждаясь их грубоватым вкусом. Затем, когда нападавшие приблизились, он выплюнул проклятье и резанул ножом по воздуху. Языки серебристого пламени поднялись из земли, охватив окружавшие его фигуры. Мозгоедки полопались словно маленькие фейерверки, разбрызгав повсюду свои внутренности. Другие грибы вспыхнули не менее эффектно, и в течение нескольких мгновений Скрагклык оказался окружён ураганом из шляпок и ножек. Когда пламя угасло до тусклого, мерцающего свечения, Скрагклык отправился дальше вместе с Кривоспином, суетливо шнырявшим у него за спиной.

Они шли по топи, стараясь не поднимать свои головы и двигаться как можно быстрее. Во всём Грибном Местечке не было по-настоящему открытых мест. Лунакороль выращивал тут свои ведуновики и строил завоевательные планы, поэтому держал его сокрытым от посторонних глаз. Над головой здесь всегда была крыша, пусть неровная и сырая, но была. И из всех уголков Местечка, в которых приходилось бывать Скрагклыку, самым большим была топь. Она тянулась на многие мили во все стороны, и крыша над ней поднималась неестественно высоко. Скрагклыку даже иногда казалось, что он находился тут под звёздами, во власти ветра и открытого неба.

Они поднялись на холм на другой стороне топи и были встречены милым его сердцу Жирноболотом. Верхние уровни были обустроены в голове всё ещё живого гарганта. И не какого-нибудь там обычного. Все гарганты были большие, а этот был — как настоящая гора. Гримасничавшая голова возвышалась над болотом. Её кожу покрывала огнеплесень, из-за чего голова светилась холодным светом подобно луне на поверхности пруда.

Половина всех гротов Бормотопи называло Жирноболото своим домом. Под светящейся махиной располагались целые мили изобилующих экзотическими грибами пещер, петляющих туннелей, нор и подземных озёр. Это было одно из самых переполненных мест во всём Местечке. И, понятное дело, когда так много разных кланов жило вместе, всевозможные стычки были обычным делом. Но связываться с самым доверенным думателем Лунакороля дураков не было, и Скрагклык жил в относительном спокойствии. Только здесь, на Жирноболоте, он был по-настоящему счастлив.

Со всех сторон к голове гарганта подводили огоньки — головы и тела, помещённые внутрь грибов, но всё ещё живые, бормочущие и кричащие, заполняющие сырой воздух звуками своих голосов. Все они были обсыпаны спорами огнеплесени, и вместе образовывали мерцающий нимб вокруг головы гарганта, словно светлячки, вьющиеся вокруг огня. Звучание их голосов как раз и давало Бормотопи её название, Скрагклык остановился на минутку, чтобы посмаковать его. Закрыв глаза, он наслаждался потоком страданий, изливавшихся на сумрачную гладь. Здесь были головы челобреков, головы коротышек, альвов и головы кучи других существ, стенавших во тьме. Скрагклык никогда не уставал веселиться от мысли о том, что все они желали остановить Вечносырь, а теперь были тут, помогая ему каждым своим бормочущим звуком.

Он продолжал шлёпать по жиже и через некоторое время заметил стражей, копошившихся вокруг дыр в шее гарганта. Даже с расстояния в полмили было видно, что многие из них были со сквигами.

Сквиги были одной из простейших форм жизни в Местечке, но и одной из самых смертоносных. Это были ни много ни мало просто шарообразные головы на ножках — головы, полностью состоящие из крепких мышц, со ртами, такими широкими, что, когда они раскрывались, головы, казалось, распахивались на две половинки, являя ряды острейших зубов, готовых рвать всё живое на части.

Сквиги стражей были посажены на цепи, но те едва удерживали клацавших зубами и истекавших слюнями зверюг, постоянно норовивших оборвать свои путы. Скрагклык знал, что должен считать сквигов своими рабами, но в тайне очень их побаивался. Не в первый раз уже он задавался вопросом, как бы он справлялся со всем, не помогай ему Кривоспин. Он подавил эту мысль, решив, что Кривоспин ни за что не должен узнать, как сильно Скрагклык на него полагался.

Они продолжали идти, плюхая ногами, но продвигались слишком уж медленно, так как жижа становилась всё глубже. Тогда Скрагклык поднёс два пальца к губам и свистнул. Стоило звуку эхом разнестись над гладью болота, как из жижи начали подниматься разные твари. Первая членистоножка, добравшаяся до них, оказалась слишком мелкой, чтобы можно было ехать на ней, зато вторая оказалась такой большой, что Скрагклык вместе с Кривоспином с лёгкостью смогли взобраться ей на спину.

Скрагклык достал целую пригоршню маленьких склизких опят, и зверюга схватила их своими жвалами, жадно сожрав все до единого. Сегменты её тела засветились, и членистоножка устремилась вперёд, помчавшись по глади болота, будто она была невесома.

— Говорить буду я, — сказал Скрагклык, с трудом пытаясь обернуться назад, чтобы посмотреть на Кривоспина.

— Канеш, — улыбнулся Кривоспин. — Это ж твой план.

— Точняк, — выпалил Скрагклык, но только он это произнёс, как у него появилось жгучее ощущение, что на самом деле это может был и не его план. Ему никогда и в голову бы не пришло обманывать Лунакороля, если б Кривоспин не внушил ему его страх. Ему захотелось сказать об этом Кривоспину, но тогда он бы выглядел слабовольным дурачком, поэтому он лишь уверенно кивнул.

Членистоножка так быстро мчала их по болоту, что у Скрагклыка почти не было времени послушать звуки колышущегося над гладью болота леса из отрезанных голов, но того, что он услышал, хватило, чтобы он ещё сильнее уверился, что должен действовать. Многие головы кричали про Зловещую Луну. Это было верным знаком того, что она скоро станет полной.

— Времени остацца в обрез, — пробормотал он.

Они спрыгнули со спины зверюги у самого входа в пещеры, располагавшегося под сенью подбородка гарганта. Стражи поклонились им и, дёргая за цепи, оттащили сквигов в сторону, когда Скрагклык с Кривоспином подбежали к ним. Все хорошо знали о высоком положении Скрагклыка, и ни у кого не возникало желания мешать ему.

Пройдя мимо сквигов, они с Кривоспином вошли через здоровенный вход в пещеру. Как обычно Скрагклык остановился, чтобы похихикать над всем тут творившемся. Здесь были сотни гротов, сновавших туда-сюда. У большинства на щитах и балахонах был намалёван символ Зловещей Луны. Некоторые были пешими, но в основном все передвигались на болотных тварях: пауках, достаточно крупных, чтобы можно было навесить седло, покрытых слизью жирных улитках, затмевавших размерами пауков, и куче всяких разных, склизких тварей, которых только можно было найти в тенях.

На входе в пещеры всегда царила карнавальная атмосфера. Одна половина толпы дралась, пила и жрала, другая половина — в полном исступлении скакала, кружилась, стучала по барабанам, била в бубны, свистела в свистульки и дудела в дуделки.

Кривоспин легонько подтолкнул Скрагклыка, отвлекая его от потешного зрелища. Шаман кивнул, и они вместе устремились через толпу, направившись к выходу из пещеры — крутому, влажно поблёскивавшему спуску на нижние ярусы. Как только они вошли в основную сеть пещер, Скрагклык немного расслабился. Только здесь, среди теней под Жирноболотом, где не было давящих сверху открытых пространств, а — лишь успокаивающая капель со сталактитов, он чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Огнеплесень здесь тоже была, но светилась она тусклым, неясным светом, и Скрагклык чувствовал себя тем увереннее, чем глубже они спускались.

— Я сказать им ждать в Мрачноместе, — сказал Кривоспин, хлопая на бегу своими присосками по каменному полу.

Скрагклык кивнул. Он не совсем доверял кому-либо из Гобботеки, но, по крайней мере, в такую маленькую пещерку они не смогут притащить с собой своих охранников и сквигов. К тому же, она располагалась в таких глубинах под Жирноболотом, где он мог смотреть на них всех свысока.

Земля у них под ногами содрогнулась, и оба грота остановились, прижавшись к стене. Никто не произнёс про содрогание ни словечка. В этом не было нужды. Они оба знали, что случилось. Иногда голова гарганта просыпалась и обнаруживала, что у неё больше нет тела. Она начинала шевелиться и стонать, а через несколько мгновений ядовитая плесень на её коже снова погружала голову в беспокойный сон.

Когда тряска прекратилась, они двинулись дальше во мрак. На подходе к пещере, которую называли Мрачноместом, Скрагклык увидал толпу гротов, ждавших у входа. Увидев его, все посторонились, давая ему спокойно пройти. Даже сторожевые сквиги зашаркали в сторону, уставившись на шамана своими злобными глазками и вывалив огромные алые языки.

Мрачноместо было маленькой пещеркой с низким потолком. Она ничем не отличалась от множества других, за исключением чашеобразной кочки плесени прямо по середине. Кочка имела яркую, оранжево-жёлтую расцветку и служила в качестве большой подушки. Когда Скрагклык вошёл, большая часть Гобботеки как раз развалилась на ней. Самым большим из всей компании был Пузан. Он утверждал, что происходил от другого, более крупного рода зеленокожих, и был в два раза крупнее всех остальных гротов в Гобботеке — почти таким же высоким, как челобреки. Он носил пластинчатые доспехи, сделанные из шишковатых грибных шляпок, полностью закрывавших его тело. Он выглядел скорее, как гнилой пень, чем грот, но в отличие от пней, Пузан всё время двигался. Когда Скрагклык вошёл в Мрачноместо, он как раз вышагивал взад-вперёд, размахивая косой, которую держал в своём одоспешенном кулаке, со значением поглядывая на остальных собравшихся. Увидев Скрагклыка с Кривоспином, он сплюнул и воинственно махнул косой в их сторону.

Ближе всех к Скрагклыку сидел Лорд Зогдракк — нелепо выглядевший в наряде из натасканных отовсюду пёстрых тряпок. Он нацепил корону, раза в два больше своей костлявой головы, из-за чего его уши торчали в разные стороны под прямыми углами к черепу. Он был весь замотан в пурпурные шелка, а в руке держал золотой скипетр, увенчанный рубином, размером с кулак. Когда Зогдракк увидел Скрагклыка, он, надменно усмехнувшись, задрал свой подбородок и наклонил голову так, чтобы свет заиграл на золотых кольцах в его ухе.

За Лордом Зогдракком расположился такой скрюченный, худой и весь покрытый шрамами грот, что по своему виду он больше напоминал использованную лучинку. Это был Смердоглаз — алхимик их компании. Он был одет в грязные, изорванные одежды, и его искалеченное тело служило явным подтверждением того, как рьяно он своим искусством служил Зловещей Луне. Большую часть лица занимал один единственный глаз, синеватого цвета. Его тело постоянно сотрясалось в приступах дрожи, и после каждого хриплого вздоха из его рта вырывались снопы зелёных искр и завитков дыма, которые кружились перед его глазом и струйками вылетали из-под его капюшона, создавая ощущение, что он как будто был потусторонним духом. На нём висело столько всяких бутыльков, перегонных кубов и лекарских колб, что он звякал и цокал при любом своём движении.

— Большие новости! — громко произнёс Скрагклык, стараясь звучать уверенно. — Ваша всем лучше приготовицца к переменам.

Смердоглаз промолчал, покосившись на Скрагклыка, от чего его склянки звякнули, выпустив струи дымков. Пузан оскалился и зарычал словно побитая собака. А вот Лорд Зогдракк направился к Скрагклыку, расправив плечи и стукая скипетром по полу.

— Переменам? — спросил он жеманным, тоненьким голоском, пытаясь подражать речи челобрекского вельможи. — Неужели вы, наконец-то, соблаговолили совладать с вашими головняками?

— Думай шире, — вбежав в пещеру, Кривоспин произнёс это почти таким же напыщенным тоном, что и Лорд Зогдракк. — Скрагклык видеть своё са-а-амое большое видение. Так ведь, Скрагклык? Он видеть наша новая цель.

Зогдракк театрально зевнул.

— Ещё один жирный небесный коротышка, полагает он.

Скрагклык почувствовал, как его уверенность тает под надменным взглядом Зогдракка, но попытался скрыть свой страх.

— Сильно больше.

Лорд Зогдракк поглаживал наброшенную на грудь шкуру, продолжая глазеть на Скрагклыка.

— Он слушает.

Смердоглаз выбрался из плесени, двигаясь резкими паралитичными рывками и источая вокруг себя густой запах серы. Из его изувеченной глотки вырывался лишь шёпот:

— А чо Лунакороль будет сказать про всё эта вот?

— Его не должен знать ничо, — ответил Кривоспин, воспользовавшись возникшей неловкой паузой. — Пока что.

Смердоглаз бросил косой взгляд на Лорда Зогдракка.

— Серьёзно? Замут странный.

Разглядывавший свою косу и до этого момента не участвовавший в разговоре Пузан вдруг, затопав через всю пещеру, подошёл к Смердоглазу и, ткнув ему в грудь пальцем, спросил:

— Твоя кого странным называть? Меня?

Смердоглаз попятился, зазвенев своими склянками и выдохнув ещё больше искр с дымом.

— Недоумок, — трясущейся рукой он накрыл один из висевших на нём бутыльков. — Я ща твоё вонючее чавкало то растворю.

Пузан ощерился, затряс своей башкой и продолжил топать кругами по пещере.

— Эй! — рявкнул Скрагклык, понимавший, как легко всё может перейти в поножовщину. — Слыште. Тема правда большая! Наша будем пробовать кой-чо новое.

Лорд Зогдракк принял очередную важную позу, положив руку на навершие своего скипетра, выставив вперёд согнутую в колене ногу и наклонив голову ещё сильнее, спросил:

— Что задумали вы?

— Зловещая Луна почти уже полная, — ответил Скрагклык. — И она светить прям над небесными пещерами коротышек.

Смердоглаз пожал плечами, всё ещё сжимая стеклянный бутылёк и не сводя глаз с Пузана. — И чо? Она восходить и раньше. И наша и так убивать блестючих коротышек. Благодаря Лунакоролю мы распространять тени быстрее пердежа. Твоя хотеть скрывать чо-то от него почему?

— По кочану, — огрызнулся Кривоспин, — Лунакороль уже уставать от нас. Он не хотеть никакого соперничества. Скрагклык увидеть большое. Большой куш. Вечносырь почти вот-вот прийти. Думаете, Лунакороль погладить наша всех по головке? — Кривоспин провёл пальцем поперёк горла. — Вот, что наша все получить.

Смердоглаз с сомнением смотрел на Кривоспина.

— Он никогда прежде не иметь таких шаманов как наша, — он кивнул в сторону Скрагклыка, — особенно как его. — Смердоглаз встряхнул одну из своих склянок, вызвав короткую вспышку света. — Мы отжигать. Мы мощные.

Кривоспин оглядел всех.

— Слишком мощные. Наша угрожать его. И Лунакороль знать это.

Лорд Зогдракк провёл тыльной стороной ладони по лбу, изображая, что утирает холодный пот.

— Это всё грязная клевета. Я всегда быть только верный. Вот почему Лунакороль всегда обращаться к моя за помощь. Его знать, кто самый преданный слуга. Я никогда даже не думать, как получше ударить его в спину.

Смердоглаз вскинул бровь.

— Я видеть, как начать Вечносырь, — сказал Скрагклык. — Я видеть, как отмочить лучшую шутку для Зловещей Луны.

— Чо ещё за шутку? — сощурил глаза Лорд Зогдракк.

Все притихли. Даже Пузан прекратил топать по пещере. Кривоспин повернул голову к Скрагклыку и горячо закивал головой, чтобы тот продолжал говорить.

— Зловещая Луна показать мне особого коротышку. Огненного истребителя с волшебный железо в груди, — он сделал драматическую паузу. — Железо такое мощное, что может взорвать Барак-Урбаз.

Смердоглаз выглядел заинтересованным.

— А как оно выглядеть?

— Как золото, пока огненный истребитель не начинать злицца. После чего оно как комета в его груди, рвать всё и метать.

Смердоглаз глянул на Лорда Зогдракка, потом сощурив свой глаз, перевёл взгляд на Скрагклыка. — И как, твоя думать, наша заполучить его? Постучацца в Барак-Урбаз и попросить?

Скрагклык улыбнулся.

— Я видеть способ, как привести его сюды, — оно помахал своим ножом. — Чтобы я мог ударить его клыком.

— Твоя хочет его заколоть? — глумливо ухмыльнулся Пузан, размахивая своей косой прямо перед носом Скрагклыка.

Скрагклык осторожно отвёл лезвие косы в сторону от своего лица.

— Я зоггано не собирацца драцца с его. Рунная магия слишком сильная, — Скрагклык помахал ножом. — Но клык может высосать её.

— И всё же, — нахмурился Лорд Зогдракк, — как же вы собирацца привесть данного огненного истребителя в нашу Бормотопь?

Скрагклык почувствовал прилив гордости и радости.

— Мне было видение, как это устроить. Огненный истребитель улетит из Урбаза на небесном корабле.

— Но он же не сюда припрёцца? — рассмеялся Смердоглаз, выдыхая со свистом всё новые искры. — Ни один коротышка сам не спустицца в наше Местечко.

Скрагклык расправил плечи и, пытаясь подражать напыщенному тону, которым всегда говорил Лорд Зогдракк, сказал:

— Я изучать его. У его есть верный друг. Кому он любить и доверять. Убивная альва. Мы забрацца на их небесный корабль, схватить убивную альву и притащить её в наше Местечко. И огненный истребитель помчацца сюда быстрее, чем разлетацца споры гнилолёгочницы. Он будет отчаянно хотеть её вернуть.

— И тогда ты его порежешь, — рявкнул Пузан, махнув рассёкшей воздух косой и снова сплюнув.

Скрагклык некоторое время молча смотрел на него, медленно качая головой, а потом продолжил.

— Если я заполучить огненный истребитель здесь, — сказал он, указав взмахом ножа на окружавшую пещеру, — всё будет посыпацца! Барак-Урбазу кранты! Я видеть, как его лицо расплавицца. Я сделаю то, что не смог Лунакороль.

Лорд Зогдракк наклонил свой скипетр в сторону Скрагклыка и спросил:

— И как же вы собирацца попасть на небесный корабль? Верхние земли большие. А небо и того больше. Оно простирацца до самой небесной крыши.

Из-под капюшона Смердоглаза послышалось хихиканье.

— У неба нет никакой крыши.

Зогдракк поднялся во весь свой очень небольшой рост и указал своим скипетром на Смердоглаза.

— Вы болван. У всего есть зогганая крыша. Что, по-вашему, мешает взлетать горам? — Зогдракк фыркнул и искоса глянул на Кривоспина. — И Смердоглаз ещё считать себя умным.

Губы Смердоглаза скривились, и он схватился за один из бутыльков, прицепленных к его грязным одеждам.

Кривоспин поднял одно из своих щупалец.

— Давайте все поварим котелками. Скрагклык предложил наша изумительную возможность.

— Ха, изумительную возможность для кого? — прошипел Смердоглаз, всё ещё усмехаясь. Он помахал рукой с бутыльком в сторону Скрагклыка. — Если даже он и словит убивную альву, как это выгодно мне? Ты позвать нас, сказать, что наша узнавать что-то выгодное. Я не видеть, э… ничо для себя выгодного. Скрагклык может спятил, а может прозрел. И так, и сяк в этом ничо для моя нет, — он махнул бутыльком в сторону Лорда Зогдракка и Пузана. — Как и для любого из нас, кроме может быть тебя. Да и то только потому, что твоя так подлизацца к заднице Скрагклыка, что, наверное, твоя найтись потом место на его троне — как подушке.

Кривоспин побежал по пещере, его щупальца захлопали по слякотному полу.

— Если Скрагклык стать новым Лунакоролём, ему понадобицца новый двор. И кого, как думаете, он выбирать? Хилого недоумка, что он никогда раньше не встречать? Или свою Гобботеку, с которой его работать годами?

Но Смердоглаз выглядел не убеждённым. Он глянул на Скрагклыка, выражение его лица смягчилось, и он спросил:

— Эм… Эта есть правда?

— У меня нет шансов провернуть это дело, если ваша не со мной, — ответил Скрагклык. — И, если в итоге, моя стать Лунакороль, я вапще не знать, как править без вашей помощи.

Скрагклык верил в своё каждое слово. Да, его разум был могущественным орудием, но он знал, что у него был изъян. Одна из смеющихся ступней летала прямо перед его носом, гримасничая и строя ему рожи.

— Ваша нужна мне.

Смердоглаз сделал облегчённый выдох и опустил свой бутылёк.

— Ну, раз так. Тогда я, наверное, смогу э… помочь.

Скрагклык улыбнулся ему.

— Когда я умыкнуть магию огненного истребителя, Барак-Урбаз рухнет. А мы будем распространять Вечносырь. Мы будем хозяевами всего, — в его голове начало стучать от возбуждения. — Это будет просто зоггано чудесно. Одно сплошное весёлое мочилово.

Глаза Пузана расширились, и он покрепче схватился за свою косу, и обращаясь к Кривоспину, спросил:

— Он это серьёзно?

Кривоспин крутанулся на месте.

— Конечно, Пузан. Серьёзней некуда.

Пузан расплылся в улыбке и ударил рукояткой косы себе по шлему. Удар был такой силы, что он на нетвёрдых ногах, раскачиваясь, прошёлся по пещере и врезался в стену, подняв в воздух облако спор плесени.

Когда облако рассеялось, Смердоглаз соскочил со своего места, подошёл к Скрагклыку и спросил:

— И как же твоя добрацца до летучий корабль?

Лорд Зогдракк постучал своим скипетром по груди, от чего зазвенели все его побрякушки.

— Он может помочь ваша. Как вам известно, он имеет честь обладать лучшими стадами сквигов по эту сторону от Затхлого Пика. И сделать их летунами есть сущий пустяк, — он скупо кивнул Смердоглазу. — Он видел, вы изволили не единожды проделывать подобное. У вас имеется снадобье, позволяющее им отращивать крылья, — он поклонился Скрагклыку. — Это будет честь, подарить вам его лучших животных для великой цели вашего выхождения.

— «Восхождения», — пробормотал Скрагклык.

Лорд Зогдракк задрал подбородок ещё выше, принял ещё более важную позу и, всё ещё обращаясь к Скрагклыку, продолжил:

— Он к вашим услугам.

— Сквиги могут пригодицца, как диверсия, — произнёс Скрагклык, после некоторого размышления.

Зогдракк нахмурился, проговаривая губами последнее слово.

Смердоглаз в отчаянии покачал головой.

— Отвлечь коротышек, пока мы будем умыкать убивную альву.

— Именно! — воскликнул, кивая, Скрагклык.

Смердоглаз задумчиво потёр свой тронутый плесенью глаз.

— Но ведь нас всё равно заметят. На блестючем корабле прятаться негде. Всё вокруг одно зогганое зеркало, — он кивнул Скрагклыку. — Твоя сам говорить, что мы нада быть умнее. — Он поманил всех приблизиться и огляделся по сторонам пещеры. — А слышать ли кто-нить из ваша о гнилушках воздушных?

— Никогда, — сказал Лорд Зогдракк.

Смердоглаз улыбнулся.

— Они типа бледных поганок. Но особенные. Они летать в Плачущем Ручье.

Скрагклык кивнул.

— Мы называем их «мозговыми гнилушками». Кусочек откусишь, башку от жопы не отличишь.

Смердоглаз придвинулся к нему ещё ближе. Так близко. Что Скрагклык мог видеть слизь, сочившуюся из обугленных пор на его коже.

— Мозговые гнилушки вещь, — прошептал он, похлопав по каплеобразному бутыльку у себя на поясе. — Пробовали когда-нить их вместе с толчёными паутинниками?

Скрагклык покачал головой.

— Гнилушки и паутинники? Никогда не пробовать. И чо они делать, а?

Смердоглаз оскалил свои чёрные пеньки зубов в широкой ухмылке.

— Они раскрывают твой мозг.

— Мой мозг не надо раскрывать, — сказал Скрагклык, посмотрев на ступни, порхавшие над его головой.

Смердоглаз рассмеялся.

— Я говорю, что они раскрывают твой мозг, чтобы он мог летать.

— Да, моя и так летать постоянно.

Лорд Зогдракк вскинул вверх свой бородавчатый палец, от чего блеснули и засверкали нанизанные на него кольца.

— Он думает, Скрагклык, что он понимает о чём болтает этот вот. И он не имеет в виду, что вы оказались зело запутаны. Но он подвразумевает, что они есть высвобождать ваш разум, чтобы он мог пойти куда-нить. Куда-то, куда ваше тело не может.

Смердоглаз закивал.

— Старая кошёлка дело говорит. Это способ выбрацца из своей головы, — он перешёл на ещё более тихий шёпот, — и забрацца в чью-то ещё.

Кривоспин, пританцовывая, кружился по пещере.

— Ты можешь забрацца в голову к убивной альве. Можешь заставить её перелезть с небесной лодки на одного из сквигов Лорда Зогдракка, привезти её сюда, и, опля, огненный истребитель следует за ней.

Смердоглаз закачал головой и поднялся на ноги. Это движение вызвало новый всплеск вылетевших из его одежд искр с дымом, от чего все закашлялись и начали отплёвываться.

— Э… не совсем так, Кривоспин. Эта не палучицца. Две причины. Первая — мы не знать, где будет небесный корабль. Вторая — не надо твоя забирацца в голова альвы. Там полный бардак. Они думать совсем неправильно. Ты либо рехнёшься, либо просто вылетишь оттудава. В голове коротышки-то не сахар, а про голову альва даже не думай.

— Так что у твоя за предложение? — спросил Скрагклык, видя по блеску его глаза, что у Смердоглаза оно есть.

— Ты видеть Барак-Урбаз своим луназрением, так?

— Так.

Смердоглаз облизал свои чёрные клыки.

— Тогда твоя может пойти туда. Тойсть, твоя разум может пойти. Занырнёшь в, э, Плачущем Ручье и полетишь. Твоё тело останецца бултыхацца, зато разум воспарит. И с твоя видениями для направления, добрацца до огненного истребителя будет проще простого.

— А чо потом? — Скрагклык почувствовал прилив страха. — Попытацца забрацца в евойную башку?

— Нет, — Смердоглаз принялся, хромая, расхаживать кругами по пещере, распространяя споры и зловоние. — Не думаю, что тебе нужно лезть туда. Позаимствуй тело кого-нибудь из компашки огненного истребителя. Кого-нить, кто путешествовать вместе с ним на небесный корабль. И тебе нада будет просто, э… шпионить, — до этого момента Смердоглаз, хромая по пещере, говорил в полную теней пустоту, ни к кому не обращаясь, но сейчас он обернулся и посмотрел прямо на Скрагклыка с такой радостью, что даже его непрестанные подёргивания приостановились. — А затем, когда явимся мы, используй занятое твоя тело, чтобы забросить альву на одного из наших сквигов.

До этого момента для Скрагклыка всё выглядело хорошо. Но от одной только мысли о том, что надо будет обманывать альву или хватать её, без помощи остальных, его бросило в холодный пот.

— А давай моя это сделать! — предложил Пузан, заметивший, как вытянулось лицо Скрагклыка. Он взмахнул своей косой с таким рвением, что все подались от него назад.

Мысль о том, что кто-то другой окажется рядом с руной без него, заставила Скрагклыка занервничать ещё сильнее. Он заметил, что Кривоспин смотрит на него и легонько кивает.

— Нет, — сказал Скрагклык, пытаясь придать своему голосу уверенности. — Это было моё видение. И тута должон быть я.

Смердоглаз горячо закивал и, возобновив свои подёргивания, продолжил нарезать круги по пещере.

— Значицца, наша надо добрацца до ручья.

Лорд Зогдракк положил руку на навершие своего скипетра и, задрав в очередной раз подбородок, произнёс в пустоту:

— Он имеет малую опаску по поводу вашего плана, Смердоглаз.

Грот-алхимик остановился, тяжело дыша и мелко дрожа.

— Дай угадаю, — оскалился он. — Эта патамучта твоя, э…, большой зогганый трус. И твоя боицца, что может помять своя карона. Такая у твоя опаска?

Пузан разразился хохотом и начал подобно обезьяне скакать по пещере на четвереньках, стуча кулаками по земле и повторяя:

— Малая опаска! Малая опаска!

Лорд Зогдракк нарочито медленно повернулся к Скрагклыку и Кривоспину и произнёс:

— Если он более здесь не требуецца, он может удалицца. Но имейте подумать, как ваша будет добирацца до летуцего корабля без сквигов.

— Эй! — гаркнул Скрагклык.

Смердоглаз и Пузан, вздрогнув, замерли, очевидно поражённые его угрожающим тоном.

Скрагклык сам был столь же ошарашен мощью своего голоса. Настолько сильно, что даже забыл, что собирался сказать. Но Кривоспин ободряюще затряс ему головой, и он смог продолжить:

— Наша получить удивительную возможность, пацаны. Зловещая Луна даёт мне шанс всерьёз повеселицца. Но мы ничего не добивацца, если продолжать обзывацца пока кого-нить тут не прирежут.

К изумлению Скрагклыка, после этой его фразы все присутствующие разошлись по своим местам.

— Хорошо, — сказал он, бросив короткий взгляд в сторону Кривоспина. — Возвращаясь к теме, я полагать, Смердоглаз прав. Я полагать, его идея с гнилушками — годная, — он повернулся к Смердоглазу. — Ты смочь отвести нас к нужное место?

Грот-алхимик попытался ответить, но в этот момент с ним случился припадок кашля. И все постарались отодвинуться от него подальше, чтобы уклониться от фонтанов искр и ядовитых спор. Смердоглаз сделал судорожный глоток из одного из своих бутыльков и, наконец, смог держать себя в руках.

— Да, — хрипло выдавил он, потом посмотрел на Лорда Зогдракка и добавил, — Нам потребуецца несколько твоих сквигов. До Плачущего Ручья довольно далеко.

Зогдракк проигнорировал Смердоглаза, но низко склонился перед Скрагклыком и произнёс:

— Всё, что вы пожелаете, ваша получит сполна.

В пещере повисла пауза, и Скрагклык с удовлетворением отметил, что все ждут, что он скажет.

— Хорошо, — сказал он, хотя его всё ещё не оставляло ощущение, что он соглашается совсем не на то, на что рассчитывал. — Давай сквигов. Поедем к ручью. Будем зоггано начинать.

Маленет покачала головой.

— У меня возникает ощущение, что они пытаются компенсировать какой-то свой комплекс…

Каждое следующее здание, в которое они попадали в Барак-Урбазе было больше и вычурнее предыдущего. Адмиралтейский Дворец оказался скоплением грандиозных куполов с громриловыми каркасами. Она насчитала целых шесть, и каждый настолько большой, что плывущие над ними небесные баржи выглядели на их фоне совсем крохотными.

Купола сливались один с другим, из-за чего дворец имел удивительно натуралистичный вид, как будто гейзер расплавленного металла прорвался сквозь основание города. Однако в этом дворце ей казались нелепыми отнюдь не купола. Сверху всё здание венчала колоссальных размеров статуя, причём изображала она не бога-предка, а — обычного харадронского капитана, который, широко расставив ноги, крепко стоял на куполах и в воздетых к небу руках удерживал за извивающиеся щупальца пойманного харкракена.

— Никакая наука не может противостоять воле богов, — пробормотала она, нахмурившись, когда они шли по широкой площади перед дворцом.

— Мы не противостоим их воле, — ответил идущий всего в нескольких шагах впереди капитан Солмундссон. — Но мы не можем ждать божественного вмешательства. Зеленокожие не сидят без дела. И не оставляют времени ждать, когда молитвы будут услышаны.

Солдаты сопроводили их по широкой лестнице до аванзала дворца. Маленет на мгновение застыла на пороге, ошеломлённая видом огромного скелета, подвешенного к потолку. Судя по всему, это был какой-то крылатый кит нескольких сотен футов в длину. В стенах зала располагались ниши, в которых были выставлены на показ скелеты других зверей, но ни один даже близко не был такого размера.

Остальные, однако, не замедлили шага, и Маленет поспешила их догнать, присоединившись к толпе харадронцев, направлявшихся к арочному проходу позади хвоста главного скелета. Колонны у плавно сходящихся стен венчались эфирными светильниками, но свет их был направлен таким образом, что большая часть зала оставалась в тени. И в сочетании с общим угловатым архитектурным стилем это создавало у Маленет странное ощущение, что зал, по которому она шла, был не подвешен где-то среди облаков, а находился в огромной пещере, расположенной глубоко-глубоко под землёй и освещаемой лишь светом жаровен с тлеющими углями.

Они прошли через несколько колонных зальных комнат и наконец, вышли в прямоугольный зал, своими необъятными размерами напоминавший аванзал на входе. Он имел вытянутую форму и был весь уставлен скамьями, ярусы которых поднимались кверху, расходясь от центральной прямоугольной ямы, всё пространство которой занимали установленный там длинный стол и большая модель эфиросферы — настоящее гнездо отполированных металлических эллипсов, медленно вращавшихся друг вокруг друга, поблёскивая в эфирном свете и отбрасывая тени на нижние ярусы зала. Конструкция была скорее азиритской, нежели харадронской, и Маленет подозревала, что это был подарок или, может быть, продукт сотрудничества между дуардинами и людьми. В зале могла спокойно разместиться не одна сотня харадронцев, но сейчас всего несколько десятков дуардинов занимали места на нижних ярусах или прямо за столом.

Проходя вдоль стены, Маленет видела, что та заставлена стеллажами, забитыми тысячами журналов, грузовых манифестов, фрахтовых грамот и небесных карт. Она протянула было руку, чтобы взять один посмотреть, но сопровождавший их группу солдат указал ей дулом ружья, чтобы она не останавливалась. Маленет вместе с остальными провели по ступеням вниз, спустившись на несколько ярусов. Мимо них туда-сюда сновали со свитками в руках харадронские слуги, бросавшие опасливые взгляды на Готрека.

Когда они спустились к дуардинам, располагавшимся у основания зала, Маленет с удивлением обнаружила, что некоторые из харадронцев здесь не имели кондовых лётных скафандров, к виду которых она уже так привыкла. Многие были с непокрытыми головами и носили очень яркие и броские наряды, а их бороды и одежды были усыпаны драгоценными камнями и металлами.

Все они выглядели богато и буквально светились гордостью, а увидев приближавшегося к ним Готрека, начали перешёптываться. Перед ними располагался ряд харадронцев, одетых больше как Солмундссон — в лётные скафандры изящной работы и закованные в покрытые рунами доспехи с внушительными шлемами, покрытыми тонкой филигранью. У них имелся впечатляющий арсенал декоративного оружия и других знаков их положения, а так как многие из них ещё и курили трубки, яма была заполнена плотными клубами дыма.

За столом имелось свободное место, и солдаты проводили Солмундссона и его людей туда, а затем отвели Готрека, Маленет и Трахоса к скамье на одном из нижних ярусов, располагавшихся рядом со столом.

Маленет была поражена поведением Готрека. Она думала, что Истребитель будет браниться из-за того, что его водят чуть ли не за ручку, но он вёл себя удивительно покладисто, сев там, где ему указали, и молча разглядывал потолок. Маленет глянула на Трахоса, посмотреть, обратил ли тот внимание на странное поведение их спутника, но грозорождённый не сводил своих глаз с модели эфиросферы в яме.

Пока остальные рассаживались и потом терпеливо ждали, что будет происходить дальше, Маленет ходила взад и вперёд по лестнице мимо своей скамьи, бормоча себе под нос и разгоняя руками густой дым. Что собирались делать с ними харадронцы? Заключить в тюрьму? Казнить? У неё при себе были ножи и яды, но в зале были десятки вооружённых эфироматическими ружьями солдат. Если дело дойдёт до драки, то единственным, у кого были шансы выбраться из этого зала живым, был Готрек.

Трахос спустился к модели эфиросферы и, наклонившись, внимательно разглядывал механизм. Маленет поспешила к нему.

— Не отходи от Истребителя. Ты можешь понадобиться.

Трахос не отреагировал на её слова, вместо этого он спешным шёпотом обратился к одному из позолоченных львов на каркасе модели:

— Вы слышите меня? Лорд-целестант?

Маленет посмотрела на него в недоумении.

Трахос обошёл вокруг модели, смотря сквозь кольца и сферы. Всё устройство было не более пяти футов в обхвате, но он, похоже, решил, что там внутри находился ещё один грозорождённый вечный.

— Я искупил, — прошептал он, взявшись за каркас.

Маленет схватила его за руку и отдёрнула её в сторону.

— Там пусто, Трахос! Погляди! Там никого внутри нет!

— Откуда ты знаешь? — пробормотал он.

Ещё до того, как Маленет успела подумать, что ей отвечать, раздался гулкий звук, разнёсшийся по всему залу. Он был похож на звук рога. Отовсюду послышалось бряцанье встававших со своих мест и расправлявших плечи харадронцев. Маленет потащила Трахоса от модели эфиросферы обратно к их местам рядом с Готреком.

Шум всё нарастал, и по мере его усиления между рядами скамей появился проход, металлические панели складывались как карты карточного домика, открывая новый вход в зал. Маленет вглядывалась через дым, пытаясь разглядеть то, что приближалось из темноты хода.

Сначала она подумала, что это какой-то большой камень медленно катится к ним по наклонному полу, но затем разглядела блеск двигавшихся поршней, услышала тарахтенье крутившихся шестерней и поняла, что это была машина. Сквозь клубы дыма она увидела нечто, похожее на ездившие по городу гальванические фаэтоны, но переделанное под перевозку одного большого трона, сделанного в виде гигантского когтя.

На троне, развалившись, сидел самый старый и большой дуардин из всех, кого она когда-либо видела. Его белая борода спускалась на его огромный живот, а потом вилась вокруг его сапог. На нём был искусно сделанный доспех лазурно-голубого цвета с золотой окантовкой, а на его плечи была наброшена шкура небесного змея. Он был без шлема, и его лицо выглядело так, как будто по нему сошла лавина. Оно было настолько изуродовано многочисленными шрамами, что его нос имел форму кривого зигзага, а рот был перекошен в постоянной усмешке. У дуардина на троне не было одной руки, вместо которой красовался протез из золота, усыпанный драгоценными камнями. Оба его глаза были молочно-белыми. И он курил такую большую трубку, что её чаша покоилась между его сапог.

— Лорд-адмирал Солмунд, — нараспев произнесли собравшиеся дуардины, стуча кулаками по груди и склоняя перед ним свои головы.

Лорд-адмирал сделал едва заметный кивок, когда его трон с шумом остановился. Машину сопровождали облачённые в золото почётные гвардейцы, вооружённые узорно расписанными небеснопиками, и, когда трон с гидравлическим шипением опустился на пол, они встали вокруг него, держа свои механизированные пики так, что всем стало ясно, что они совсем не церемониальные.

Капитан, поднявшийся со своего места за столом, произнёс:

— Лорд-адмирал Солмунд. В соответствии со статьёй 12, подпункт 15, мы просим вашего разрешения отказаться от обычной…

Лорд-адмирал прервал его пренебрежительным взмахом руки, не отрывая губ от своей трубки.

Капитан замешкался, затем кивнул и продолжил:

— Лорд-адмирал, мы созвали этот чрезвычайный совет, чтобы обсудить происшествия на Звездлохских верфях и Ярнскоггских фабриках, в хордринах квартала Штромз и в двиргательных цехах Солмундссонского Дворца. Появились сведения, лорд-адмирал, что все эти происшествия, равно как и пожар на Брогском рынке и близлежащих пекарнях, являлись следствием действий одного… — капитан нахмурился и обернулся к цеховому мастеру, сидевшему у него за спиной. Они оба начали о чём-то шептаться, цеховой мастер яростно затряс головой, капитан кивнул и снова повернулся к лорду-адмиралу. — Все эти происшествия явились следствием действий чужестранца по имени Готрек Гурниссон, сидящего… — капитан зажмурился, когда очередное из колец табачного дыма, витавших вокруг него, попало ему в глаза, после чего указал в сторону Истребителя, — вон там, рядом с кхаинитской альвийкой, являющейся его сообщницей в нескольких из названых беспорядков. В результате каждого из них имуществу и оборудованию был причинён чрезвычайно существенный урон, а последний инцидент… — он глянул на капитана Солмундссона. — оказался безусловно наихудшим из всех, приведшим к разрушению большой части Солмундссонского Дворца и сотрясению, такому сильному, что в его результате оказались повреждены причалы у Цехового дома Механокузнецов.

Недовольный ропот прокатился по рядам купцов и цеховых мастеров, а некоторые начали стучать по полу своим оружием, создав не утихающий шум, эхом гулявший под сводами высокого потолка.

Капитан согласно закивал и сделал паузу, очевидно ожидая ответа от лорда-адмирала. Но тот не произнёс ни слова, а лишь снова затянулся своей трубкой.

Отсутствие ответа смутило говорившего, его щёки покраснели от злости.

— Лорд-адмирал, — продолжал он. — Кто-то должен возместить цеховым мастерам.

В этот момент терпение Готрека, наконец, лопнуло.

— Вот он я, ты, говорящий болванчик, — он встал со своего места и вышел вперёд к собравшимся, сжимая топор и не сводя злого взгляда с капитана. — Давай, тащи сюда свою жирную жопу. Я тебе сейчас сполна компенсирую.

Лязгая доспехами и бряцая ружьями, к Готреку бросились стражники.

Капитан побагровел ещё сильнее и с силой ударил рукоятью своего молота по полу.

— Да как ты смеешь!? Барак-Урбаз не какая-то там обшарпанная, заваленная навозом пещера, какие вы, огненные истребители, называете домом. Здесь вам…

— Я те не грёбаный огненный истребитель! — Готрек двинулся на стражников, и они дружно отступили на шаг назад, готовясь начать стрелять.

Капитан взревел от ярости и начал проталкиваться сквозь толпу навстречу Готреку, вызвав настоящую сумятицу, среди харадронцев, многие из которых безуспешно пытались убраться с его дороги.

— Остановитесь! — голос лорда-адмирала прогремел в зале с такой силой, что даже Готрек встал как вкопанный.

Почти все харадронцы оказались на ногах, выкрикивая ругательства в адрес Готрека и словесно защищая капитана.

— Тихо, — прорычал лорд-адмирал, и Маленет догадалась, что трон усиливал его голос каким-то механическим или магическим способом. Он звучал подобно голосу бога-предка, глядевшего на них с потолка.

— Вон!

Капитаны и цеховые мастера переглянулись в недоумении, не понимая, к кому это было адресовано.

— Убирайтесь! — повторил лорд-адмирал. — Пошли все вон!

Но все мешкали.

— Вон! — взревел лорд-адмирал Солмунд и сделал знак своим гвардейцам, которые тут же направили небеснопики на толпу.

— Кроме тебя, — прорычал лорд-адмирал, обратившись к капитану Солмундссону, двинувшемуся было к выходу, — и их, — добавил он, кивнув в сторону Готрека.

Ещё несколько мгновений капитаны, негоцианты и цеховые мастера провели в замешательстве, осознав, что их всех только что выставили с заседания, которое они же и созвали. А затем, под незрячим взором лорда-адмирала потянулись к выходам, бормоча, фыркая, ругаясь и бросая сердитые взгляды на Готрека.

Им всем потребовалось несколько минут, чтобы покинуть зал, и всё это время Готрек нетерпеливо прохаживался туда-сюда, сжимая в своих руках топор и свирепо поглядывая на лорда-адмирала. Когда все члены совета вышли, в зале остались только лорд-адмирал со своими гвардейцами, Готрек, Маленет, Трахос и капитан Солмундссон.

Лорд-адмирал в очередной раз неспешно затянулся своей трубкой и жестом поманил их приблизиться. Готрек что-то бормотал себе под нос, подходя к нему, но Маленет заметила интерес в его взгляде. Из того немногого, что она знала о поведении Готрека, возраст и длинная борода были единственными вещами, к которым он выказывал уважение, а лорд-адмирал был наделён и тем, и другим.

Когда они подошли к механическому трону, лорд-адмирал разразился, как сначала показалось Маленет, непрекращавшимся кашлем, и лишь немного погодя сообразила, что это был смех.

— «Говорящий болванчик», — лорд-адмирал покачал головой. — Неплохое описание, учитывая, что ты только-только повстречал капитана Торлагга.

Готрек сердито уставился на него.

— Ты что, смеёшься надо мной?

— Нет, здоровенный ты ваззок, я хвалю тебя, — он протянул свою трубку в направлении к Готреку. — Первые честные слова, услышанные моими ушами из уст кого бы то ни было за многие годы.

Готрек помедлил, всё ещё хмурясь, но потом взял трубку и глубоко затянулся.

— Кровь Валайи, — он закрыл свой глаз и запрокинул голову назад, наслаждаясь ароматом. — Недурно.

— Недурно, — кивнул головой лорд-адмирал. — Высокая похвала от… а что ты такое? Говоришь, что не огненный истребитель.

Готрек передал трубку назад.

— Я кто, а не что. Я Готрек сын Гурни и, да, я не гоняющийся за золотом простофиля. Я настоящий истребитель. Выкованный в Краесветных горах. Я давал свою клятву в мире, которого больше не существует. В лучшем мире.

Лорд-адмирал снова затянулся трубкой.

— Кое-кто из огненных истребителей рассказывает о тебе всякое. Я говорил с одним подвыпившим Грейфирдским рунным сыном, который только и болтал, что о тебе. Честно говоря, он был в дупель пьян, но молол языком, будто ты какой-то спаситель. Нечто большее, чем простой дуардин. У него хватило ума не выболтать мне все секреты его ложи, но я узнал достаточно. Достаточно, чтобы знать, что они очень уважают тебя. Они преклонят перед тобой колени, если ты им позволишь.

Готрек скривил губы.

— Они вдолбили слишком много металла в свои ноги, чтобы преклонять колени.

Вокруг глаз лорда-адмирала проявились морщинки смеха, но затем его лицо приняло серьёзное выражение.

— Однако они всё же дуардины. И у меня нет желания портить отношения с родичами, какими бы далёкими те не были, — он передал Готреку трубку, — что ставит меня в затруднительное положение.

Готрек сделал затяжку.

— Что ещё за положение? — спросил он, выпустив облако дыма.

— Огненные истребители хотят поклоняться тебе, а мои цеховые мастера хотят насадить твою голову на кол.

— Пусть попробуют.

— Так вот за чем ты пришёл сюда, а? Ты пришёл, чтобы сразиться со мной, Готрек сын Гурни?

Выражение лица Готрека осталось нейтральным.

— У меня с тобой нет ссоры.

— И, тем не менее, мои граждане рассказывают мне, что ты причинил неисчислимое количество ущерба.

— Это потому что, твои граждане лжецы. Они поклялись избавить меня от этой треклятой руны, но ни один из них не смог даже прикоснуться к ней.

— И мой сын как раз пытался избавить тебя от руны, когда взорвал свой дворец?

Готрек посмотрел на Солмундссона.

— Твой сын. Ну, конечно. Да, он настоящий мастер — языком чесать, а когда до дела дошло — оказалось не очень.

Солмундссон приблизился, достал голубой кристалл и протянул его отцу.

— Руна не поддалась выжигательнице. Отразила её. Никогда не видел ничего подобного.

— Ты кажешься слишком довольным, Тиальф, — пророкотал лорд-адмирал, — для того, кто только что разрушил половину своего дворца. — Он наклонился вперёд на троне. — Нашего дворца.

Солмундссон улыбнулся, не замечая сердитого тона своего отца.

— Она просто поразительна. Не похожа, ни на что другое, встречавшееся нам в магматвердынях огненных истребителей. Даже Востаргские руны не могут противостоять выжигательнице, а она смогла. Она уникальна, отец. Уникально мощная. Она может быть именно тем, что нам нужно.

Лорд-адмирал кивнул, затем повернул свою голову в направлении Готрека.

— И ты желаешь избавиться от неё?

— Желаю.

Лорд-адмирал подозвал одного из своих сопровождающих, пробормотал ему что-то, после чего тот поспешил прочь.

— Тут надобно подумать, — сказал лорд-адмирал, когда отправленный слуга вернулся, неся бочонок и кружки. — А значит, следует утолить жажду.

Готрек с серьёзным видом кивнул, принимая из рук слуги кружку.

— Из пересохшего горла никогда не выйдут мудрые слова.

Лорд-адмирал рассмеялся.

— Мой прадед каждый день повторял это. Прямо перед завтраком.

Отхлебнув, Готрек закряхтел, и Маленет поняла, что он смеялся. Она закатила глаза. Эти два олуха никогда прежде не встречались. Готрек разрушил половину города. А теперь они вели себя, как старинные друзья.

— Садись, — лорд-адмирал махнул рукой на ближайшие места. — Ни к чему разводить тут церемонии. Мы же не говорящие болванчики.

Готрек хрюкнул, пролив пиво себе на бороду. Он тут же начал обсасывать её с таким звуком, что Маленет захотелось его пристукнуть.

— Ух! Вот это я понимаю. Напоминает «Золотой Запас» Тенгельна.

— Что тут можно обсуждать? — Маленет отмахнулась от предложенной кружки. — Ваш сын только что признал, что его устройства не могут притронуться к руне.

— Она находится за пределами его понимания, — произнёс Трахос.

Лорд-адмирал склонил набок голову, как будто бы разглядывая грозорождённого.

— Он понимает больше, чем ты думаешь, солдат Зигмара. Не только те, кто прячутся в Азире, умеют читать. Мой сын, может быть, действует слишком поспешно, но он всяко не тугодум. Механизмы Тиальфа гораздо более искусны, чем может показаться на первый взгляд. Проблема здесь не в недостатке знаний.

— В чём же тогда? — спросил Готрек, энергично протягивая свою пустую кружку слуге.

— Нехватка мощности, — лорд-адмирал погладил бороду своей механической рукой. — Мы усовершенствовали процесс сублимации до невиданных другими небесными крепостями уровней. Мы раскрыли великие тайны металлов. Разведали богатейшие жилы. Обуздали самые летучие элементы. Никому не удавалось достичь ничего подобного.

Солмундссон согласно закивал.

— Может мои эфироматические катушки и не справились, но существуют и другие источники энергии в Айаде, которые можно использовать. Другие способы запитать выжигательницу.

Готрек выдернул что-то из своей бороды, внимательно рассмотрел, что это, и отправил себе в рот.

— Что ещё за Айада?

Лорд-адмирал смотрел, кивая, в сторону своего сына. Услышав слова Готрека, он повернул голову в его сторону и рассмеялся.

— Ты и вправду из другого мира, — он сделал движение рукой в сторону главного выхода из зала. — Айада это название земель, над которыми мы висим. Целый континент, отсюда и до Выкушенного Залива.

— Ваши земли?

— Ничейные, — поморщился лорд-адмирал. — По правде сказать, если кто и может заявить на них права, так это проклятые зеленокожие. Гроты лезут из каждой норы и лужи. А с тех пор, как в небе появилась Казак-друнг, их численность утроилась. Луна довела их до безумия. С давних пор мы строили свои крепости в облаках, чтобы спастись от слуг Тёмных Богов, но в наше время нам следует опасаться зеленокожих.

— Сволочные гроби, — Готрек снова протянул пустую кружку за добавкой. — Ни хрена не меняется.

— Они — источник проблем. Наши прибыли сократились вдвое. С тех пор как вернулась Казак-друнг, Лунокланы распространили свою мерзкую мрачноту дальше, чем когда-либо прежде. И куда бы ни направлялись, наши корабли теперь просто исчезают, поглощённые небесами, которые раньше были спокойными. Дюжины зонбеков потеряны, и ситуация продолжает ухудшаться.

— Зонбеков?

— Светомаяков. Это такие летающие крепости, охраняющие наши небесные маршруты. Они хорошо укреплены и раньше справлялись даже с самыми решительными атаками зеленокожих. До того, как Казак-друнг начала пребывать, — лорд-адмирал нахмурился, затем повернул голову в направлении Готрека. — Но, если бы у нас было оружие, достаточно мощное, чтобы отбить наши крепости обратно, мы бы смогли добиться перелома. Такое оружие, как твоя руна.

— Я с радостью её вам отдам, — Готрек посмотрел на Солмундссона. — Что ты там говорил про другие источники энергии?

Солмундссон замялся и глянул на своего отца. Лорд-адмирал пожал плечами.

— В любом трактире отсюда и до самых Йорнских гор за кружкой пенного тебе расскажут эту легенду. Так что нечего тут скрытничать, — он дёрнул за рычаг, и его механический трон, заурчав, ожил, немедленно подпустив пара к клубам табачного дыма, и без того заполнявшим всё вокруг. — Предлагаю обсудить это в комнате карт.

Механический трон лязгал по залу, а гвардейцы лорда-адмирала своими пиками направляли его к туннелю, через который лорд-адмирал и прибыл сюда.

Солмундссон махнул Готреку и остальным рукой, приглашая последовать за троном.

— На карте всё выглядит лучше, — усмехнулся он. — Я так думаю.

Васперо не сводил глаз с Забойного Камня, пытаясь не обращать внимание на шум сражения. Стены города были заполнены беженцами из близлежащих селений, но на него никто не обращал внимания. Все вокруг либо двигались к укрытиям, либо спешили на стены. Мужчины, женщины, дети — не имело значения. Все с суровой решимостью сжимали в руках оружие.

Раньше Хаин был величественным городом. Торговые соглашения с Владыками Харадрона принесли ему спокойствие и процветание. Но потом, несколько месяцев назад, харадронские корабли перестали прибывать, и народ Васперо был вынужден заключить менее приятные союзы. В обмен на свою защиту местные племена каннибалов потребовали кровавых жертвоприношений. Пока люди Хаина, читая молитвы вечно голодному богу по имени Кхорн, будут кормить Забойный Камень, кочевники будут защищать Хаин от племён зеленокожих. А потом появилась Убивающая Луна. И каннибалы перестали приходить, перебитые сонмами гоблинорожих тварей, наводнивших все болота вокруг. Теперь людям Хаина оставалось полагаться только на свой собственный страх.

Пока Васперо прислушивался к Забойному Камню, он слышал наверху стук копьев и щитов. Последний приток беженцев удвоил число защитников, и было похоже, что Хаин всё-таки отразит эту атаку. Зеленокожие были повсюду, словно клопы лезли по стенам, зажав свои клинки в зубах, запрыгивали на укрепления, пронзительно хохоча.

Они были гнусными, сгорбленными тварями, едва достававшими до пояса людям Хаина. Несколько часов назад Васперо даже разрешил своим людям открыть ворота, устроить вылазку и самим напасть на зеленокожих, заставив их бежать в болота у реки. Гроты уже вернулись, и их стало ещё больше, но у людей Хаина теперь была надежда.

Городские стены были не просто огромными, они были сделаны из клёпанного, усиленного металла. Инженеры Владык Харадрона возвели их несколько веков назад. На стенах была ржавчина и вмятины, но их поддерживала неведомая эфирная наука. Даже самые сильные удары не оставляли на их поверхности никаких следов. Зеленокожие выкатили из болот огромные осадные машины, но это ни к чему не привело. Валуны попусту отскакивали от стен, убивая гротов больше, чем людей Хаина. Солнце не вставало уже несколько недель, и продолжающая нарастать Убивающая Луна вводила гротов в неописуемое неистовство. Но у них всё равно не получалось проделать брешь в гладких металлических стенах.

Наверное, Васперо мог бы радоваться, но он думал не о битве и не об умении харадронских инженеров. Все его мысли были сосредоточены на Забойном Камне. Он подступил к нему ещё ближе, разглядывая в полутьме этот запятнанный кровью кусок скалы, вырезанный таким образом, чтобы напоминать нижнюю часть черепа — большую чашу, поставленную прямо по середине внутреннего двора. Каннибалы установили этот камень, когда перестали появляться харадронцы, и потребовали, чтобы каждую неделю на камень складывали головы, а тела бросали в ямы под его основанием. Так как Васперо был верховным жрецом, именно на него легла обязанность выбирать избранных. И он стоически выполнял её.

В сражении возникло краткое затишье, и Васперо снова услышал шёпот. Он прозвучал наполовину в его голове, наполовину в запылённом черепе.

— Лжец.

Васперо схватился за волосы, ужаснувшись от того, насколько чистым стал голос. Он уже почти убедил себя, что это было наваждение, вызванное переутомлением. Он несколько дней практически не спал, находясь вместе с воинами на стенах, подбадривая и направляя их, и от усталости так плохо стоял на ногах, как будто был пьян. Он говорил себе, что тот голос, должно быть, был порождением его лишённого сна мозга. Но теперь, когда он положил руку на Забойный Камень, никаких сомнений уже быть не могло. Слова были предельно чёткими.

— Ты солгал им.

И впервые Васперо узнал голос. Это был его старший брат. Одно из первых жертвоприношений камню.

— Кирн? — прошептал он. — Это ты?

— Конечно это я, ты лживый червь.

Васперо обошёл вокруг камня, скребя пальцами по его выщербленной поверхности.

— Как? Как ты можешь быть живым?

— Потому что ты солгал. Ты сказал всем, что Кхорн хотел меня. Ты сказал, что на костях было моё имя. Но ты знаешь, что там было твоё.

— Кости ошиблись! — сердце Васперо забилось чаще, в нём вновь всколыхнулся прежний гнев.

Васперо оглянулся по сторонам, испугавшись, что кто-нибудь мог услышать его разговор. Но никому не было дела. Сражение на стенах возобновилось с ещё большей яростью, и двор стремительно пустел, потому что все побежали хватать копья и щиты.

— Только я могу защитить город, — прошипел Васперо, приблизив губы почти к самому черепу. — Если бы ты правил Хаином, его бы захватили каннибалы или Лунокланы или ещё кто-нибудь. Только у меня хватает мозгов, чтобы защитить нас. Кровавый Бог хотел, чтобы умер ты. Это была ошибка. Умереть должен был ты.

— Ты солгал. Я знаю это.

— Как?

— Потому что я не умер. Я не был избранным, ты был. Кхорн не хотел меня. Так что я ждал здесь внизу. Всё это время. Ждал, пока у меня не наберётся сил, чтобы подняться и рассказать всем правду о тебе.

— Этого не может быть. Я видел твою голову. Я видел, как ты умер. Видел, как тебя сбросили под череп вместе с остальными.

— Я остался жить. Потому что моё время не пришло. А когда луна станет полной, я поднимусь, мой дорогой братец, и все узнают, кто ты есть. Они ведь любили меня больше тебя. Ты знаешь, что они хотели, чтобы я правил вместо тебя. И поэтому ты солгал. Но нельзя обмануть бога, Васперо. Ты можешь обмануть наш народ, но не Кхорна.

— Ты всё врёшь! — Васперо отшатнулся от Забойного Камня, тряся головой. — Ты умер. Я видел твою голову. Ты не можешь быть там внизу.

Спотыкаясь, Васперо пробежал через двор и направился в свои королевсие покои. Он бросился на кровать и лежал в темноте, заткнув руками уши, со страхом ожидая, что вновь услышит голос. Но голос больше не возвращался, звуки сражения снаружи стихли, гроты отступили, готовясь к новому штурму.

Васперо сделал отчаянную попытку заснуть, надеясь, что сон поможет ему с этим безумием. Потому что это ведь было безумие? Никакого другого объяснения он придумать не мог. Как его брат мог пережить всё это время под Забойным Камнем? Как он мог готовиться подняться? Всё это было каким-то бредом.

Наконец, промучившись целый час, Васперо сдался, поднялся с кровати и выглянул в круглое окно. Сражение внизу полностью прекратилось. Защитники расположились прямо на стенах: кто-то спал, кто-то занимался своими ранами. Свет висевшей в небе Убивающей Луны придавал всему плоский, искусственный вид, как будто всё это было большой театральной постановкой.

Васперо глотнул вина, чтобы успокоить нервы. Всё время, пока он пытался заснуть, у него в голове зрела идея. Она была противной, жуткой, но он никак не мог от неё отделаться. И сейчас, сообразил он, когда почти все спали, мог быть его единственный шанс, чтобы попытаться исполнить её. Дозорные будут смотреть не во двор, а в сторону реки, где скапливались для атаки зеленокожие. Никто не будет смотреть на Забойный Камень.

Он сделал ещё один глоток вина для храбрости и вышел из своих покоев, изо всех сил стараясь выглядеть не потерявшим рассудок. Когда он вышел под лунный свет, то увидел, что оказался прав — двор был пуст. После нескончаемых дней сражений все, кто мог, спали. Он подошёл к камню и достал связку ключей. Затем, оглядевшись в последний раз, он забрался внутрь черепа. В основании находилась толстая крышка люка, покрытая вырезанными рунами и запертая на большой висячий замок. Зная, что снаружи черепа его не видно, Васперо присел, отпер замок и открыл люк.

В лицо ему пахнуло зловонием гниющей мертвечины. Последнее жертвоприношение было менее недели назад, но тела уже начали разлагаться.

— Слишком поздно, — сказал Кирн, и звук его голоса эхом отдался в голове Васперо. — Я расскажу всем.

— Ты всё врёшь, — выдохнул Васперо. — Тебя нет здесь. Этого не может быть. Ты превратился в корм для червей несколько месяцев назад. Я не буду тебя слушать.

— Я здесь. И когда Убивающая Луна станет полной, я поднимусь. Я всем расскажу, что ты сделал.

Васперо охватило смешанное чувство гнева, животного страха и отвращения. Он сунул руки в массу тел. Мухи и черви начали ползать по нему, пока он распихивал мертвецов, расчищая ступени, ведущие вниз, в ямы под черепом. До того, как их начали использовать для жертвоприношений, в них хранили запасы еды, но теперь они были склепом.

Васперо подавлял рвотные порывы и ругался, продираясь через кровавые ошмётки. Кирн был одним из первых, кого убили. И ему понадобится добраться почти до самого дна, чтобы доказать, что его брата там нет. Hо, не смотря на вонь и всю окружавшую мерзкую плоть, он не останавливался. Он должен был удостовериться. Он должен был добраться до самого дна.

Раскидывая мертвечину голыми руками, он углубился всего на несколько футов, когда Кирн начал смеяться.

— Спасибо за помощь, братец.

— Нет, — прошептал Васперо, увидев, что трупы начали шевелиться и пихаться. — Ты не можешь быть там.

Он попятился назад, отталкиваясь от мертвецов своими покрытыми кровью руками. Из шевелившейся кучи перед ним поднялась фигура.

Васперо был в таком ужасе, что ему понадобилось несколько лишних мгновений, чтобы понять, что это был не Кирн. Это был даже не человек. Лицо, скалившееся перед ним, принадлежало зеленокожему.

Прежде чем Васперо успел что-либо сделать, грот воткнул нож ему в живот. Васперо споткнулся, и, завалившись, упал на ступени, шлёпнувшись в гущу гниющих тел. А грот смеялся, перескакивая через него и устремляясь вверх по ступеням.

И пока жизнь покидала Васперо, своим тускнеющим взором он видел, как дюжины других фигур устремились вслед за первой, таких же хихикающих, воспевающих Убивающую Луну и вопящих от радости, так как они, наконец-то, прорвались в город.

Сквиг мчался гигантскими скачками, и изо всех сил цеплявшийся за поводья Скрагклык при каждом прыжке гремел всеми своими косточками, пытаясь при этом выглядеть достойно. Они пересекли низину Бормотопи и начали подниматься на возвышенность в нескольких милях от Жирноболота. Подсвеченная светом огнеплесени и окружённая ореолом из спор башка гарганта с отвисшей челюстью даже с такого расстояния, казалась, огромной и возвышалась над гладью болота.

Остальная Гобботека ехала на своих сквигах на почтительном отдалении, как будто Скрагклык уже стал Лунакоролём. А значит, они не могли слышать, как он ругался и бранился всякий раз, когда сквиг подпрыгивал особенно высоко. Какими бы грозными ни были его команды, гнусная тварь, казалось, потеряла всякий страх, мчась по болотной воде пьяно рыская из стороны в сторону, из-за чего было чрезвычайно сложно удерживаться в седле.

Кривоспин и вся Гобботека ехали в сопровождении тяжело вооружённых гротов Лорда Зогдракка, но Скрагклык настоял, чтобы их отряд был небольшим. Не хватало ещё, чтобы народ на Жирноболоте начал задавать вопросы об их предприятии. Тащить с собой куда-то всю Гобботеку и так было для него из ряда вон, а на Жирноболоте далеко не все были бестолковыми идиотами. Достаточно, чтобы кто-нибудь один сделал удачное предположение, и Лунакоролю стало бы известно всё, что задумал Скрагклык. И шаман прекрасно знал, чем бы всё это кончилось — он присоединился бы к бормочущим толпам, собиравшимся на Бормотопи.

Они поднялись по нескольким косогорам, похожим на склоны холмов у подножия горы, пересекли ещё одну болотистую долину, поднялись по очередным склонам и, наконец, после нескольких часов езды, перед ними открылся вид на Плачущий Ручей. Это был тонкий чёрный поток, вилявший между зарослями дождевиков, мухоловок и весёлок. Всё в долине было покрыто огнеплесенью — каждая складочка, шляпка и усик светились и мерцали мертвенно-бледным светом. И, казалось, что Плачущий Ручей петлял сквозь белый блестящий мех.

Как только их отряд добрался до верхних склонов долины, грибы внизу пришли в движение, потянувшись к ним в какофонии хлюпанья и влажных шлепков. Тут были сотни плотоядных хищников, и даже Скрагклыку пришлось бы попотеть, чтобы разобраться с ними, но прежде, чем он успел начать беспокоиться об этом, мимо промчался Смердоглаз, гораздо лучше державшийся в седле, и кардинально разобрался с ситуацией.

Он достал рогатку и выстрелил одним из своих бутыльков, предварительно сняв с него пробку, поверх толпы из собравшихся поганок. В воздухе сверкнула яркая вспышка света, содержимое бутылька пролилось вниз и занялось бесцветным пламенем. Воздух наполнился жалобным воем, с которым поганки и дождевики бросились наутёк. Но языки пламени были быстрее, они стремительно поглощали упругие тела, вызвав целую серию громких хлопков. И уже через минуту обугленная дымившаяся просека вела до самого ручья, а все остальные из местных хищников изо всех сил старались убраться от Смердоглаза куда-нибудь подальше.

Он повернулся, кивнул Скрагклыку и стал ждать, сидя на своём сквиге, нетерпеливо переминавшимся и подпрыгивавшим на месте. Никто ничего не говорил, и до Скрагклыка не сразу дошло, что все ждут, когда он снова их возглавит. Он несколько раз ударил пятками свого ездового зверя, безрезультатно пытаясь стронуть его с места, но потом сквиг внезапно всё-таки отреагировал и понёсся вниз по склону таким неистовым галопом, что у Скрагклыка едва получалось на нём удерживаться.

Оказавшись на берегах ручья, шаман был рад, наконец, спрыгнуть с твари и передать поводья одному из солдат Лорда Зогдракка. Затем он медленно направился к кромке ручья, пока остальные слезали со своих сквигов позади него. Скрагклык не был уверен, что именно текло в ручье, но это явно была не вода. Чернильно-чёрная жидкость двигалась лениво, и всякий раз, когда на её поверхности лопался пузырь, из него вырывались зловонные испарения. Ступни, постоянно следовавшие за ним, сейчас плескались и ныряли в ручье, смеясь и зубоскаля.

— Это смола? — спросил он их, забыв, что сейчас он был не один.

— А где гнилушки? — спросил Лорд Зогдракк, вставая рядом с ним. Он опустил свой скипетр в ручей и начал помешивать чёрную жидкость, вызвав очередной выброс зловонного газа.

Смердоглаз прошлёпал по вязкой грязи и, моргая своим заросшим плесенью глазом, уставился в чёрную поверхность.

— Они, э… повсюду. Вся ручей полна ими, — он посмотрел на Скрагклыка. — Твоя должен войти в него. Опустить голову.

Скрагклык поглядел на вязкую жидкость и пожал плечами. Он и не такое проделывал. Он подошёл к ручью и начал высматривать подходящее местечко для спуска.

— Ой! — рассмеялся Смердоглаз. — Сначала это.

Он выхватил ещё один стеклянный бутылёк и высоко поднял его, встряхивая находившийся внутри зелёный порошок.

— Паутинники! Гнилушки и делать ничто не будут без паутинников.

Скрагклык согласно кивнул и, развернувшись, направился к нему, пока остальные собирались вокруг. Лорд Зогдракк с надменным выражением лица посматривал по сторонам, делая вид, что испытывает ко всему отвращение. Кривоспин жадно следил за Скрагклыком из своего мягкого панциря, а Пузан, подпрыгивая на месте и брызгая на всех грязью, молотил кулаками по воздуху и угрожающе шипел на несуществующих врагов.

— На вкус приятно, — Смердоглаз ухмыльнулся дрожащей рукой, протягивая Скрагклыку бутылёк. — Твоя нужно крохотный… — начал он, но замер на полуслове, увидев, что Скрагклык уже проглотил всё содержимое.

Скрагклык заметил ошеломлённое выражение на лице Смердоглаза.

— Чо? — он глянул на пустой бутылёк в своей руке. — Слишком много?

— Э… — Смердоглаз почесал свой обожженный лоб, содрав лоскуты опалённой кожи. — Усё в порядке. Я не сомневацца.

Скрагклык почувствовал покалывание на языке.

— А скока надо было глотать?

— Э… ну, твоя не должен волновацца, — произнёс Смердоглаз, улыбаясь абсолютно не убедительной улыбкой. — Просто я раньше не видеть никого, кто заглотить всю бутылку. Уверен, усё будет нормуль.

Скаргклык почувствовал прилив страха и посмотрел на заросшие плесенью берега.

— Может моя нада противоядие? Волоски слизняков обычно… — он замолк, заметив нечто странное — он видел себя со стороны. Он видел своё тощее лицо, красные глаза, огромные уши и нос. Черты его лица обмякли, а глаза остекленели. Он качнулся вперёд, и, если бы остальные не подхватили его, прямо носом плюхнулся бы в грязь.

— Быстрее! — закричал Смердоглаз. — Он сейчас того! Разделяецца! Давайте его в ручей! Головой вниз!

Скрагклык, продолжая наблюдать со своей необычной отдалённой позиции, видел, как остальные подтащили его к краю ручья и затем швырнули в чёрную жидкость. Его тело упало на поверхность со звонким шлепком, но он только смутно почувствовал боль, как будто это было с кем-то другим.

— Глотай гнилушки! — закричал Смердоглаз, когда Скрагклык погрузился в вязкую черноту. Его костлявые руки и ноги ещё мгновение виднелись на поверхности, но затем, с булькающим звуком и они исчезли из виду.

Пока Скрагклык со стороны наблюдал за тем, как он погрузился в ручей, он внезапно понял, что всё ещё может управлять своим телом. Мысленным усилием Скрагклык открыл рот и начал пить жидкость, почувствовав на языке шероховатые споры, которые Смердоглаз называл воздушными гнилушками. Он прожевал и проглотил их и стал ждать, что будет дальше.

Некоторое время ничего не происходило. Его наблюдательная позиция продолжала подниматься всё выше. Он смотрел вниз на Смердоглаза, Кривоспина и остальных и вскоре мог видеть огни всей долины, распростёртые под ним, словно узор лунных самоцветов на ковре. «Красиво, аднака», — подумал он, рассматривая поля, заполненные испускавшими облака спор поганками, осторожно подбиравшимися обратно к ручью.

Он как раз собирался попытаться заговорить с остальными, когда порыв газа сотряс его тело. Он был таким мощным, что вся долина закрутилась вокруг него. А когда Скрагклык открыл глаза, он увидел лишь чернильную тьму. Тёплая, пахучая жижа давила на него со всех сторон, и он догадался, что вернулся в своё тело. Он попробовал заговорить, но похожая на смолу жижа заполнила ему рот, заткнув его словно кляп.

Скрагклыка охватила паника, когда он понял, что не может дышать. Он захотел было попробовать грести руками, ну тут ещё один дикий порыв газов вырвался из его живота. Он зажмурился, чувствуя, как газ проносится через его внутренности.

Снова открыв глаза, он к своему ужасу обнаружил, что находится в вышине, паря над лесом из железных деревьев. Луна освещала ржавые ветви, выглядевшие настолько живописно, что были просто обязаны быть живыми. Мимо него проносились переливавшиеся всеми цветами радуги облака, и он слышал грохот сходивших в ущельях лавин. Это был Хлама-Разлив — регион над Местечком.

Лунакороль накрыл большую его часть защитным покрывалом из мрака и мороси, так что, наверное, Скрагклык глядел сейчас на какую-то из его окраин, где Разлив переходил в земли, управляемые челобреками и коротышками.

Скрагклык всю свою жизнь поглощал раздваивающие разум сморчки, вызывающие видения бледные поганки и прорицательские дождевики, но никогда ещё ему не доводилось съедать что-нибудь такое, что подействовало бы на него также быстро и мощно. Результат оказался просто ужасающим — оказаться в непокрытом небе было хуже, чем всё, что он мог только представить.

— Смердоглаз, — прошептал он. — Чо дальше-то моя делать? Как моя попасть к зогганым…?

Но прежде чем Скрагклык успел закончить свой вопрос, его снова сотрясли вырывающиеся из пуза газы. Отрыжка была такой сильной, что он на мгновение даже ослеп. Когда же к нему вернулось зрение, металлический лес пропал, а он сам оказался на залитой лунным светом крыше здания. Он был всё ещё высоко над землёй, и вокруг были челобреки и коротышки. Они все спешили куда-то по узкой улочке, сжимая в руках оружие и на ходу надевая доспехи. Скрагклык отпрянул от края крыши, а затем рассмеялся, вспомнив, что его тело находится в Грибном Местечке под поверхностью Плачущего Ручья.

Ему никогда раньше не выпадало возможности увидеть логово коротышек в такой близи, и после того, как он убедился, что у него не было никаких видимых частей, Скрагклык придвинулся обратно к краю крыши и взглянул на толпу. Несколько голов повернулось в его сторону, и его охватила паника. Но потом он догадался, что они смотрели мимо него, на небо. И там явно было что-то жуткое. Коротышки носили на головах железные маски, но он видел лица челобреков, и их глаза были широко раскрыты от ужаса. Скрагклык медленно обернулся и облегчённо рассмеялся. Ему в ответ с неба улыбалась луна.

Он сделал шаг с крыши и мягко опустился среди толпы, смеясь над тем, как жалко они все выглядели. Челобреки были полуголодные, с запавшими щеками, выпученными глазами и в рваных одеждах. Да, и коротышки, обычно выглядевшие такими блестящими и раздражающими, были все побиты, сильно хромали, кровь сочилась из-под их масок, а некоторые зажимали раны и были явно измождены, постоянно спотыкаясь, как будто нагруженные непосильным весом.

Во главе толпы был челобрек, одетый в выделявшиеся внушительностью доспехи. Он держал изорванное в лохмотья знамя, с вышитой на нём двухвостой кометой, и выкрикивал остальным приказания не останавливаться, указывая древком в сторону перекрёстка в конце узкой улочки. Но каждые несколько секунд он бросал взгляд на луну и бормотал молитву. Скрагклык витал перед его иссечённым шрамами лицом, выкрикивая всевозможные обзывательства, хохоча и смеясь над челобреком, пока тот продолжал командовать, не обращая на шамана внимания.

Толпа челобреков и коротышек добралась до перекрёстка, и дюжина из них тут же повалилась на спины с торчащими из голов и тел стрелами с чёрным оперением. Шум сражения накрыл Скрагклыка, солдаты бросились за перевёрнутые на бок повозки и на скорую руку сооружённые баррикады. Всё вокруг было настолько хаотичным, что Скрагклык, дико хохоча над творившимся вокруг побоищем, на короткое время даже забыл, зачем он здесь.

Многие здания рушились, их высокие, раскачивавшиеся фасады ломались на неравные части и окутывались языками пламени. В отсветах огня чёрные силуэты солдат очень походили на кукол, метавшихся туда-сюда. Коротышки стреляли из своих рявкающих и сверкающих железных ружей, а челобреки пускали стрелы, но бой явно складывался не в их пользу.

Скрагклык покружил над полем битвы и, увидев нападавших, почувствовал, как его распирает от гордости. Это были гроты, такие же, как и он, из Лунокланов Хлама-Разлива, а может даже и из самого Местечка. Они ехали в паланкине, закреплённом на спине такого большого паука, что он, стремительно надвигаясь на защищавшихся, проламывался сквозь стены зданий, превращая их в груды разлетавшихся камней.

Коротышки дали оглушительный залп. Паук пошатнулся, и две его передние ноги подломились, гроты в накренившемся паланкине завизжали и ещё пуще захихикали, вцепившись в хлипкие борта. От удара головы паука о землю поднялось большое облако пыли, а несколько гротов-лучников под истерические улюлюканья своих соплеменников подлетело в воздух.

Из строя челобреков и коротышек раздались нестройные победные выкрики, но радость их была недолгой. Паук начал подниматься обратно на ноги, а из-за его спины выскочили ещё три паука и устремились вниз по улице. Несколько солдат успели снова выстрелить, но большинство как раз отчаянно перезаряжали свои аркебузы, а некоторые так и вообще совсем бросили сражаться, опустив руки и стеклянными глазами уставившись вверх на луну.

Гроты в паланкинах били в бубны и вопили боевые кричалки, стреляя по защищавшимся из луков.

Десятки челобреков и коротышек начали отступать, утыканные чёрными стрелами. Те, кто мог, хромая, бежали сквозь дым, пытаясь спастись от целой колонны пауков, появившихся теперь на улице. Скрагклык захихикал. Несколько десятков громадных тварей несли на себе отряды гротов. Пока они наступали, он полетал по улицам города, с радостью отметив, что гроты захватывали его целиком.

Сам город был большой, окружённый пятидесятифутовой стеной с башнями, бойницами и статуями их молотодержавного грозового бога. Лунакороль уже разорил большую часть челобрекских логовищ, но это, наверное, было слишком большим и поэтому продержалось дольше остальных. Хотя уже нет. Из каждого подвала, из каждой дыры появлялись гроты, заполняя улицы пронзительными криками и смехом.

И в то время как гроты лезли снизу, на стены заползало ещё больше пауков, протаскивая свои раздутые брюшки прямо по трупам и тут же выпуская паутину на ещё остававшихся в живых солдат. На большой площади Скрагклык наткнулся на небесный корабль коротышек, завалившийся на бок и охваченный огнём пожара. Коротышки вместе с челобреками пытались потушить пламя, но целая череда взрывов отогнала их от корабля как раз в тот момент, когда отряд гротов бросился на них в атаку. Скрагклык горячо закивал, поражённый хитростью Лунакороля. Если бы не Барак-Урбаз, гроты уже давно захватили бы весь континент. Воспоминание о Барак-Урбазе напомнило Скрагклыку, зачем он находился здесь, летая сквозь пламя и дым.

«Руна», — подумал он, вспомнив кусок железа, воткнутый в грудь огненного истребителя.

Он огляделся в поисках Смердоглаза, прикидывая, что ему следовало делать теперь, но на глаза не попадалось никого из Гобботеки. Он не видел ни Плачущего Ручья, ни кого-нибудь из своих друганов. В этом сражении он был один. Скрагклык пораскинул мозгами, пытаясь решить, что будет делать дальше. Предполагалось, что он отправит свой разум в Барак-Урбаз, а не в это челобрекское логово. Он задался вопросом о том, как же ему переместиться?

Скрагклык ухмыльнулся, когда ему на ум пришла одна идея. Он сильно сглотнул и громогласно рыгнул. Воздушные гнилушки немедленно исполнили своё дело. Сражение закружилось вокруг него, словно вода, уходящая в сливное отверстие. Каменные здания, пауки и гроты — всё слилось воедино. Фигуры и цвета превратились в одну, гудящую темноту, из которой он с головокружительной скоростью вылетел в новое пространство.

Скрагклык теперь скользил над обдуваемым ветрами морем, приближаясь к металлическому шару, выделявшемуся в свете Зловещей Луны. Шар был покрыт всевозможными трубопроводами, воздуховодами и рунами, а из многочисленных труб валил дым.

«Коротышки», — подумал Скрагклык, узнав архитектурный стиль сооружения. Однако это явно был не Барак-Урбаз — сооружение было слишком маленьким. Это была всего лишь отдельная постройка, висевшая в нескольких сотнях футов над волнами.

В море была не вода, а расплавленный металл, от поверхности которого поднимался пар, и воздух дрожал от источаемого жара. Рядом с шаром в воздухе висела махина, которая возможно когда-то была небесным кораблём коротышек или, скорее даже, несколькими кораблями, сляпанными вместе так, чтобы выглядеть посмешнее.

Нос корабля имел форму полумесяца, и на нём была намалёвана жестокая ухмылка, а там, где должны были располагаться сферические двигатели, стояли пульсировавшие внутренним светом и окруженные облаками спор три гигантских дождевика. Чья-то рука нарисовала на них перекошенные от злости уродливые рожи с корявыми, неопрятными бородами. Скрагклык рассмеялся, узнав в них изображение коротышек.

Подлетев поближе, он увидел, что, как и только что оставленный им город, парившее в воздухе здание подвергалось нападению. Клубы радужного дыма валили из его круглых иллюминаторов, и вокруг слышались громкие крики и звуки пальбы.

Скрагклык залетел внутрь и оказался в зале, рассечённом лучами лунного света. Изнутри помещение выглядело примерно также, как и снаружи. Повсюду были гнутые металлические пластины, утыканные разнообразными механическими приспособлениями. Светящиеся шары висели в альковах, и дюжины фигур метались в мерцающем свете — коротышки в масках, похожие на тех, что он только что видел.

Множество тел лежало на полу: раненные и мёртвые. Остальные стреляли из пушек и гарпунов, обрушивая оглушительные залпы на нападавших. Скрагклык снова почувствовал гордость, когда увидел, что и здесь атакующими были гроты Зловещей Луны. Осмелевшие под лунным светом они лезли через дыру, проделанную в стене, наседая на коротышек. Защитники сражались с мрачной решимостью, но их было слишком мало. Пока Скрагклык наблюдал за боем, сотни его соплеменников ворвались в зал, пуская стрелы и размахивая ножами. Гроты были коротышкам всего по грудь, но в диком исступлении побежали на них. Коротышки схватились за мечи и начали яростно отбиваться, но на место каждого зарубленного грота лезла целая дюжина.

Один из коротышек выбрался из толчеи и залез на статую в центре зала. Она изображала чрезмерно увеличенную маску коротышек — свирепое, бородатое лицо, выполненное из полированного металла. Коротышка стоял с горделиво задранным подбородком, глядя вниз на толпу гротов. Скрагклык видел кровь, блестевшую на его форме, насколько он понимал, это был босс защитников. Поставив ногу на край статуи, тот с презрением смотрел на сражение. Дюжины гротов карабкались вверх и пытались допрыгнуть до него, но коротышка практически не двигался, хладнокровно расстреливая их меткими выстрелами из пистолета и зарубая выверенными ударами тесака.

Многие гроты остановились, обескураженные той лёгкостью, с которой коротышка расправлялся с их сородичами. Босс коротышек ещё некоторое время оценивал кипевший бой, а затем выкрикнул команду. Скрагклык не понимал грубых, резких слов, но общий смысл был ему ясен. Все остававшиеся в живых коротышки бросили сражаться и побежали через зал к своему боссу, круша на ходу черепа гротов кулаками и отсекая им руки и ноги тесаками. Они забрались на подножие статуи, образовав круг, и подняли мечи и ружья, готовясь встретить собиравшихся вокруг них гротов. В зале установилось некоторое спокойствие, пока коротышки, пытаясь перевести дыхание, взирали на толпу гротов перед ними.

В этот момент в дальнем конце зала возникло какое-то движение, раздались звуки потасовки, и гроты начали расступаться, давая дорогу тому, кто приближался к статуе.

Заинтригованный Скрагклык подлетел над их головами, чтобы посмотреть, перед кем это они так расшаркивались и раскланивались. Оказалось, что это был ещё один грот, по своему виду — великий шаман. Он опирался на кривой посох с навершием из смотанных в пучок поганок, а на его голове красовалась высокая металлическая шляпа, выкованная в виде полумесяца. Он ухмылялся, не торопясь, шаркая к статуе.

Коротышки сохраняли молчание, перезаряжая свои ружья и помогая раненным взобраться повыше. Шаман остановился в нескольких шагах от статуи и, беззубо скалясь коротышкам, задумчиво почесал свой зад. А затем, с внезапной быстротой он бросил перед собой на пол стеклянный бутылёк и воздел посох. Из разбившейся стекляшки вырвалось пылающее облако, закрутившееся вокруг навершия его посоха. Коротышки открыли огонь, а гроты бросились вперёд.

Скрагклык снова рыгнул, и сцена сражения, завертевшись вокруг него, слилась в одно яркое пятно и швырнула его в новом направлении. Когда же его зрение прояснилось, он обнаружил себя посреди ещё одной кипевшей в лунном свете битвы, и опять гроты нападали на своих врагов. А затем была ещё одна битва, а затем — ещё и ещё.

С каждой новой отрыжкой он перемещался в другой уголок Хамона, и после дюжины таких скачков уже начал паниковать. Всё шло не так, как обещал Смердоглаз. Скрагклык не должен был путешествовать по всему Владению от одной битвы к другой, он должен был оказаться в Барак-Урбазе и шпионить за огненным истребителем, выведывая, куда тот собирается направиться.

Его сердце забилось быстрее при мысли о том, что он мог всё испортить. Если он не сможет заполучить руну, ему каюк. У него не было никаких сомнений насчёт остальной Гобботеки. Кривоспину он, конечно, мог доверять, но другие будут с ним только в случае его успеха и бросят при первом же признаке неудачи. И без малейших колебаний доложат Лунакоролю о том, что он затевал.

Скрагклык пытался не обращать внимания на разворачивавшиеся перед его взором сражения, чтобы смочь отправить свой разум обратно к Плачущему Ручью. Но ничего не получалось. Его мысли подчинялись ему примерно также, как сквиг Лорда Зогдракка. Однако страх придал ему решительности, и он попробовал ещё раз, представляя себе обожжённую рожу Смердоглаза и пытаясь вернуться к нему.

Наконец, после нескольких минут панических метаний, у него кое-что получилось. Далёкий голос пробился до его разума. В голове Скрагклыка постоянно звучал целый хор голосов, в основном советовавших ему что-нибудь сломать, но он уже давно научился узнавать их. А это был новый звук, ничего общего не имевший с его раздробленным сознанием. Это был голос Смердоглаза.

— Руна! Твоя думать о ней! Нарисуй её в своя голова!

Скрагклык попробовал сделать так, как ему было сказано, но он никак не мог вспомнить, а как же она выглядела. Вокруг него всё ещё кипела битва, и всякий раз, как у него получалось представить руну, рядом рушилась стена или лопалось оконное стекло, сбивая его концентрацию.

Он отлетел подальше от дерущихся и уставился в лужу крови, пытаясь на её поверхности представить картину из своей памяти. Когда от с рёвом пролетавшего над ним небесного корабля по кровавой глади пошли волны, он вспомнил одну деталь — у огненного истребителя был только один глаз. Он не был циклопом, как Смердоглаз, — у него был шрам, пересекавший половину лица, и чёрная глазная повязка, закрывавшая уродливую рану, на месте которой когда-то был глаз.

Этой единственной, крохотной детали оказалось достаточно. Как бывает, когда взглянешь на дерево под другим углом и внезапно увидишь, что с этой стороны на его коре виднеется лицо. Ещё больше деталей воспоминания вернулись к нему точно такими, какими он их видел в видении в лощине: огненный истребитель с гребнем волос, руной и в сопровождении гадкой альвы. Ну, а, вспомнив этих двоих, он быстро вспомнил и весь виденный город — чудовищный металлический лес из зданий, кишевший механизмами и небесными кораблями.

Разум Скрагклыка проплыл по городу к залу, где огненный истребитель разговаривал с развалившимся на огромном передвижном троне коротышкой, выглядевшим как какой-то король. Вокруг них была целая толпа других коротышек, пыхавших курительными трубками: одни охраняли короля, другие изучали всякие карты и свитки, а третьи просто глазели на огненного истребителя.

Сердце Скрагклыка радостно забилось.

«Похоже, всё действительна получицца, — подумал он. — Это он. Именно такой, каким луна показывать ево мне».

Скрагклык заскользил через клубы дыма прочь от огненного истребителя и короля, рассматривая других коротышек. Он выбрал одного низколобого, выглядевшего наиболее глуповато из всех, присутствовавших в зале, и быстро запрыгнул к нему в голову.

Лорд-адмирал провёл Маленет и остальных по спускавшейся колоннаде на нижние этажи, располагавшиеся глубоко под Адмиралтейским Дворцом. Маленет пыталась сохранять свой ехидный настрой, но в итоге не могла не признать величие окружавшего её места. Они проходили мимо боковых проходов, заглядывая в которые, она видела залы, не уступавшие своими размерами выпотрошенным изнутри горам и под завязку забитые металлическими статуями и мостками, по которым сновали сонмы дуардинов.

Она ни за что бы не поверила, что где-то за пределами Азира может существовать жизнь настолько не подверженная тлетворному влиянию Хаоса. Этот народ не боролся за выживание, он процветал, конструируя всевозможные чудеса в недрах своего небесного города. Готрек шагал рядом с троном, дружески беседуя с лордом-адмиралом. Повадки обоих старых дуардинов: вся эта грубоватая прямолинейность и тупые шуточки, были настолько схожи, что аж зубы сводило. Маленет нарочно отстала от них на несколько шагов, лишь бы только не слышать их утомительной болтовни.

— А он ваш король? — спросила она Солмундссона.

— У нас нет королей, Маленет. Подобное осталось только в нашем прошлом. Мой отец — самый старший городской представитель в Гельдрааде, нашем руководящем органе. Но его власть имеет несколько ограничений. Городские цеховые мастера наделены такой же властью, что и он. И принимать какие-либо решения против их воли он не может, — Солмундссон хмыкнул. — Не позавидую я тому цеховому мастеру, который проигнорирует волю Гельдраада. Сверх того, у нас имеется совет и Кодекс. Большая часть возможных обстоятельств охватываются положениями, записанными нашими предками.

— Тоскливая печаль, — сказала Маленет, вспомнив великолепные кровавые состязания в Храмах Убийств, в стенах которых она росла. Ей было практически жаль дуардинов со всеми их муторными кодексами и цехами.

Солмундссон показал рукой на блестящие корпуса небесных кораблей, пришвартованных в зале, через который они как раз проходили.

— Власть — это не печаль, Маленет. Печаль — это поражение.

Маленет собиралась ответить ему, когда двойные двери впереди с шумом распахнулись, заполнив коридор колоннады ярким светом, и вслед за лордом-адмиралом они вошли в ещё один грандиозный зал. Он имел круглую форму, и был исполнен в виде амфитеатра, располагавшегося вокруг самой большой и замысловатой машины из всех, что им приходилось видеть.

Машина имела форму цилиндра, сделанного из золота и покрытого тысячами дуардинских рун, из его боков торчали десятки горизонтальных стержней, сверкая и поблёскивая, пока сам цилиндр, приводимый в движение каким-то скрытым двигателем, медленно поворачивался. Колонна цилиндра была такой высокой, что даже для острых глаз Маленет её верхушка терялась где-то в вышине.

Когда они подошли к основанию сооружения, им стали видны сотни кабелей, змеясь, расходившихся от машины и скрывавшихся в отверстиях в полу. В промежутках между кабелями располагались портики, украшенные статуями крепких дуардинов, как будто поддерживавших головами и бугрившимися мускулами руками весь вес огромной конструкции. Шум работавших двигателей напоминал гул водопада, и пол дрожал мелкой дрожью от вибрации под ногами у альвий ки.

— Ведущий вал Бруннаха, — произнёс лорд-адмирал, остановив свой трон, чтобы полюбоваться на работающую машину.

Струи дыма вырывались из её боков и клубились у основания, а из-за приклёпанных пластин просачивался красный свет, придавая всему сооружению демонический вид.

— Сердце Барак-Урбаза, — сказал Солмундссон, обращаясь к Маленет.

— Железная банка? — её слова, казалось, потрясли капитана, и он был готов продолжить беседу, но лорд-адмирал сделал знак всем идти дальше.

В зале было полно потных, вымазанных в масле дуардинов, работавших на станках и переносивших куда-то разнообразное оборудование. Все отдавали лорду-адмиралу честь, стуча себя по груди кулаками и склоняя головы, когда тот проезжал мимо, но лорд-адмирал не останавливался, продвигаясь к следующим величественным вратам.

Гул ведущего вала остался позади, когда они прошли через анфиладу круглых залов, меньших размеров. Поначалу залы были машинными отделениями, мастерскими и цейхгаузами, но чем дальше они шли, тем больше удобств появлялось в них — в их убранстве возникла полированная позолоченная мебель и заполненные доверху книгами стеллажи.

В конце концов они пришли в комнату с картами. Стены здесь были увешаны красиво нарисованными навигационными картами, отображавшими движение воздушных потоков и небесных тел. Лорд-адмирал предложил всем сесть, и направил Солмундссона к одному из поднимавшихся вплоть до самого потолка стеллажей.

Капитан побежал исполнять отцовское приказание, вскарабкался по лестнице и начал сбрасывать книги с полки, шлёпавшиеся вниз и поднимавшие целые тучи пыли. Затем он вернул книги на место за исключением одной, которую отнёс своему отцу и, раскрыв и пролистав до нужной страницы, указал на конкретный отрывок:

— Великий Создатель ступал по этим землям задолго до каждого из нас. Даже самые лучшие из наших работ являются лишь тенью его умения. Если кто и построил подходящий для этой цели горн, то это он, — прочитал Солмундссон.

Лорд-адмирал кивнул и улыбнулся.

— Грунгни? — рассмеялся Готрек. — Был здесь? Взлетел в эти ваши небесные города?

Лорд-адмирал покачал головой.

— Это было в древние века, в Эпоху Мифов, ещё до прихода как Хаоса, — Солмунд глянул на Трахоса, — так и Грозовых воинств Зигмара.

Солмундссон с горящими глазами рассматривал книгу, которую всё ещё держал в руках.

— Отец Кузниц построил великие чудеса в этих землях, Истребитель. Он был здесь, в Хамоне, в Эпоху Мифов и вёл свой народ к победе.

На Готрека сказанные слова, было похоже, не произвели впечатления.

— Он был здесь, пока не началась драка.

Солмундссон с таким вниманием листал книгу, что не заметил насмешки. Маленет сидела достаточно близко, чтобы заглядывая через его плечо, тоже изучать страницы. Она не могла прочесть угловатые руны, но видела, что книга содержала множество карт. Но в отличие от тех, что висели на стенах, эти показывали места на земле, в основном это были горные укрепления — вырубленные в скалах крепости, похожие на те, что строили огненные истребители.

— Некоторые из старых крепостей всё ещё сохранились, — сказал Солмундссон. — В основном, конечно, разрушенные, после стольких-то столетий, но в их глубинах ещё можно найти сокровища — настоящие чудеса инженерной мысли, в которых мы можем ещё многое почерпнуть. Вполне возможно, что в одной из этих крепостей я могу найти необходимую для завершения процесса сублимации энергию, — он ткнул пальцем в изображение горной твердыни. — Например, где-нибудь в Железном Караке.

Лорд-адмирал, улыбаясь, согласно кивнул.

— Затерянный Кузнечный Город, — продолжал говорить Солмундссон. — Дом самого Владыки Кузнеца. Величайший и красивейший из образчиков его мастерства во всех Владениях.

Готрек поглаживал челюсть, уставившись в никуда.

— Сам Грунгни построил? — спросил он как будто небрежно, но Маленет видела, что Истребитель очень заинтересовался услышанным.

Лорд-адмирал снова глубоко затянулся своей трубкой, закашлявшись в процессе и махнув трубкой, произнёс:

— Но он же был захвачен. Столетия назад. Ты же прекрасно это знаешь, мальчишка. Те руины кишмя кишат крысаками.

— Но туда ведёт очень много туннелей. Крысаки наверняка часть из них так и не нашли, — тайные пути, известные только нам, — Солмундссон постучал пальцем по карте. — Пути, показанные на вот этих вот страницах.

— Всё это звучит ужасно знакомо, — прервала его Маленет. — Готрек ещё с самой первой встречи часами меня мариновал историями про затерянные в горах крепости, но до сих пор ни одной мне не попадалось. Этот кузнечный город, он вообще настоящий? Он, правда, где-то есть, куда можно прийти и его увидеть?

Лорд-адмирал хмыкнул.

— Найти Железный Карак будет тяжело. Особенно теперь, когда гротская луна вернулась. Лунокланы погрузили весь треклятый континент в свои гнусные туманы и болота. И ситуация с каждым днём лишь ухудшается. И, прежде чем ты доберёшься до крысаков, — он кивнул в сторону Готрека, — тебе придётся преодолеть земли, кишащие «сволочными гроби», как ты их называешь.

Маленет перевела взгляд с отца на сына, и тут до неё, наконец, дошло, к чему всё сводилось. Она обругала себя, что не догадалась раньше.

— Готрек, они морочат тебе голову. Разве ты не видишь? Они просто хотят, чтобы ты зачистил для них эти руины. Им нужно прогнать крысаков, чтобы вернуть свой кузнечный город. Я сомневаюсь, что там вообще найдётся что-нибудь, что может помочь избавить тебя от руны.

Лицо лорда-адмирала расплылось в добродушной улыбке, точно такой же, какая ещё совсем недавно так раздражала её на лице его сына.

— От тебя, альвийка, ничего не ускользнёт, а? — рассмеялся он. — Не буду юлить. Да, признаю, я много лет назад поклялся именем своих предков вернуть этот город, — он постучал своей трубкой по определённым рунам, покрывавшим панель под его сиденьем. — И я никогда не забываю клятвы. У меня сердце кровью обливается от одной только мысли о грызунах, оскверняющих дом наших предков. А с мощью кузниц Грунгни мы могли бы построить кораблей и оружия столько, что в сравнении с этим, все сегодняшние усилия моего сына будут выглядеть как детская забава. Мы смогли бы очистить эти земли от зеленокожей напасти и от крысаков, да и от всех прочих тварей, пятнающих крепости Грунгни своим присутствием, — он ударил своим металлическим кулаком по ручке трона, сделав это настолько внезапно, что многие из его спутников вздрогнули. — Мы смогли бы отвоевать то, что по праву наше.

Маленет думала, что Готрек рассвирепеет от этой попытки манипулировать собой, но он лишь пожал плечами.

— Я считал, что вы только о золоте в своих сундуках печётесь. Ну что ж, по крайней мере, у вас хватает разума думать о большем. Выгнать зеленокожих из залов предков это достойная цель. Так значит, вы не ради моей руны всё это затеяли? А ради потерянного города?

— Если получится, я бы выбрал и то и другое, — хмыкнул лорд-адмирал.

Солмундссон ошарашено смотрел на своего отца.

— Так ты знал, что я предложу отправиться в Железный Карак?

Лорд-адмирал повернул голову в направлении Готрека.

— Стоит им на подбородке отрастить немного пушка, так они уже думают, что могут заткнуть за пояс старших.

Готрек хохотнул.

«Пусть идёт, — усмехнулась госпожа Маленет. — Если не зеленокожие, то крысаки точно прикончат его. А ты будешь рядом, чтобы забрать руну. Если он всё-таки выживет, и этот болван Солмундссон вытащит её, то ты опять же сможешь разобраться с ним и заберёшь руну себе. Но ничего не произойдёт, если Готрек останется здесь и продолжит травить старые басни».

У Маленет не было никакого желания искать горную крепость, полную скавенов, но придумать что-нибудь другое у неё не получалось. Она уже давно поняла, что иногда лучше просто ждать, когда подвернётся удобный случай. Поэтому решила промолчать.

Солмундссон просто светился от возбуждения.

— Горны Грунгни. Да, с ними нет ничего невозможного. Я уверен, что смогу выполнить трансформацию в Залах Великого Создателя.

— Залы, полные скавенов? — подал голос Трахос, удивив Маленет своей осведомлённостью о ходе разговора. — Они наверняка разрушили все наковальни.

— Ты не понимаешь, — ответил лорд-адмирал.

Солмундссон кивнул.

— Мощь Железного Карака заключается не в том, что есть внутри него. Она в его костях. Если легенды не врут, всё строение является эфирной осью. В Саге Ульфрика Железные Сапоги говорится, что фундамент города построен из изменяющего камня — огромных хамонитовых столпов, поставленных на рунах создания. Если это правда, и у меня получится верно сориентировать выжигательницу, то я смогу трансформировать что угодно.

— Легенды, саги, — проворчала Маленет. — На этом вы основываете свои решения? Вы в своём уме?

Готрек задумчиво потягивал пиво, не обращая внимания на Маленет и не отводя взгляда с лорда-адмирала.

— Значит, ты получишь мою руну и вернёшь свой город, и вы сможете ещё некоторое время выживать.

Лорд-адмирал нахмурился.

— Что плохого в желании выживать? Мы Владыки Харадрона. Мы находим возможности, где только можем. И я буду использовать всё, будь оно неладно, что посчитаю нужным, чтобы очистить эти земли от моих врагов, будь то сегодняшняя эфирная наука или рунные знания моих предков. Важно не то, какое оружие использовать, а — чтобы использовать его с честью.

— С честью? — Готрек перевёл взгляд в пустоту. — Тут есть загвоздка.

Лорд-адмирал, казалось, некоторое время изучал его.

— Для разных народов честь означает разные вещи, Истребитель. Что она означает для тебя?

Череда сменяющих друг друга эмоций промелькнула на лице Готрека: злость, боль, решимость. Казалось, он вот-вот закричит, но потом с удручённым видом он откинулся на спинку кресла.

— Будь я проклят, ничего не помню, — он отхлебнул ещё пива. — Знаю только, что она значит больше, чем просто выживание.

Лорд-адмирал некоторое время размышлял, поглаживая свою длинную бороду пальцами железной руки, а потом сказал:

— Вижу, ты не высокого мнения о нас, Истребитель. Но ведь это именно ты пришёл к нам в город и начал устраивать беспорядки.

Готрек скривил губы, но ничего не сказал.

Лорд-адмирал вздохнул и, покачав головой, продолжил:

— Я не говорю, что идеален, Истребитель. Я знаю, что честь — это больше, чем простое выживание, но как мы сможем обсуждать, что она есть такое, если будем мертвы? К тому же, если ты хочешь поговорить о чести, посмотри на дела свои. Все судимы будем, если Думгрон действительно придёт. И достойные отделены будут от недостойных.

Готрек нахмурил брови, глотнув ещё пива.

— И кто этот Думрон?

Лорд-адмирал покачал головой.

— Это не кто, а когда. Думгрон. Огненные истребители только о нём и говорят, хотя, по правде говоря, это может оказаться такой же брехнёй, как и все остальные их суеверные чудеса. Они так долго живут в своих магмовых норах, что у них давно спеклись мозги. Однако… — он нахмурился, затянувшись трубкой, и в его белых глазах отразился свет раскалившихся углей. — Однако Думгрон упоминается настолько широко, что я задаюсь вопросом, а может на этот раз они и не брешут, — он указал трубкой в сторону свитков, которыми были заставлены стены. — Даже в наших журналах и манифестах встречаются упоминания о нём. Я разговаривал с некоторыми из наших обездоленных родичей, которые, выпив, тоже начинают бормотать про Думгрон. Все истории перекликаются между собой. Все говорят, что настанет день — судный день — когда сам Грунгни поведёт на бой всех величайших героев. И в последней битве золото будет отделено от шлака. Грунгни будет судить, кто из его детей сражается с честью, а кто — нет.

— Грунгни? Покажет битве своё лицо? — презрительно усмехнулся Готрек. — Он скорее покажет ей свою жопу и пятки.

И снова Маленет поняла, что поведение Готрека было напускным. А его издёвка прозвучала неубедительно. Он явно что-то узнал в словах лорда-адмирала и с большим интересом выслушал сказанное.

— Я не раболепствую ни перед каким из богов, Истребитель, в том числе и перед Грунгни. Огненные истребители воспевают Гримнира, который якобы восстанет и спасёт их. Многие из наших родичей говорят нечто подобное про Грунгни. Я в основном отношусь ко всему этому как к пустому звону, но ты тут не единственный, кто думает, как быть достойным своих предков. И все эти разговоры о Думгроне… Иногда я начинаю думать, что может в них что-то и есть, — лорд-адмирал подался вперёд на своём троне. — Харадронцы по своей сути выживальщики, Готрек. Нас выплавили, выковали и закалили. Но выживание не есть наша единственная цель. По крайней мере, не моя. Я не собираюсь позорить своих предков. Наоборот, хочу почтить их, — он повёл плечами. — Ну, а что, если Думгрон это всё-таки просто выдумка огненных истребителей? Факты останутся неизменными. Мы всё равно будем судимы. Призраками ли прошлого, учёными ли будущего — все наши дела будут взвешены и измерены, — он наклонился ближе к Готреку. — Ничего из того, что мы делаем, не проходит незамеченным. Я знаю, — он постучал трубкой по работающим шестерёнкам своего кресла. — У каждого действия есть противодействие. И чем сильнее одно, тем сильнее другое.

На лице Готрека возникло выражение, какого Маленет ещё никогда у него не видела. Он выглядел растерянным, как если бы слепой взгляд лорда-адмирала проник в какой-то скрытый закоулок его души. Готрек накрыл руну своей огрубевшей ладонью и отвёл взгляд.

В комнате повисло неловкое молчание, но внезапно один из стражей Солмундссона задал вопрос, заставивший всех с удивлением на него уставиться:

— Так куда наша пойти-то?

Скрагклык выругался, когда все удивлённо воззрились на него. Он совсем не собирался задавать свой вопрос вслух. Находиться в голове коротышки было ещё то удовольствие. Он думал, что это будет всё равно, что смотреть в окошко, но мысли хозяина тела постоянно просачивались к нему в голову и соединялись с его мыслями.

Он постоянно видел обрывки воспоминаний коротышки, и все они были полны ослепительного солнца, чистого, открытого неба и головокружительных видов земли с высоты облаков. Ещё он чувствовал, как хозяин тела реагирует на его присутствие, прилагая усилия, чтобы изгнать его.

Это была своеобразная битва. Влияние гнилушек постоянно нарастало, и у Скрагклыка не было проблем с применением своей силы воли, но разум коротышки продолжал находить лазейки, стараясь вырваться через них. Стоило Скрагклыку хоть на мгновение ослабить хватку, коротышка мог бы получить контроль над своими голосовыми связками и позвать на помощь. Эта постоянная необходимость в бдительности, дополненная тошнотворными видами солнечного неба, и привела к тому, что Скрагклык выпалил свой вопрос вслух.

К счастью огненный истребитель не поглядел в его сторону, продолжая хмуро пялиться на старого слепого короля, а вот несколько других коротышек повернулись к нему. Некоторые улыбались, но большинство смотрели сурово, как будто он нарушил какое-то из правил их этикета.

Возникла неприятная пауза, и Скрагклыка охватила паника. Могли ли они его увидеть? А может они уже знали, что он шпионит за ними?

— Так куда пойдём?

Скрагклык выдохнул, когда грубый голос увёл от него всеобщее внимание. Голос огненного истребителя. Получается, он слышал вопрос Скрагклыка. Но смотрел он не на него, а на слепого коротышку.

— Если мы возьмёмся за это дело, то как нам добраться до города Грунгни?

Слепой король выглядел довольным.

— Значит, Готрек, ты считаешь это предприятие стоящим?

Огненный истребитель пожал плечами.

— Я дал клятву. Поклялся, что верну свою честь, умерев достойной смертью. Столетия прошли. Миры погибли. А я, будь оно неладно, всё ещё тут. Так что, покамест я здесь застрял, лучше найду для себя что-нибудь стоящее, — огненный истребитель выглядел рассерженным, но Скрагклык прикинул, что, судя по глубоким морщинам на его лбу, истребитель выглядел так всегда.

— Я всё равно не верю во всё вот это вот, — продолжал огненный истребитель, взмахом руки обведя окружавшие их позолоченные колонны, поблёскивавшие в искусственном свете. — Этого мало. Прятаться здесь наверху — почти также скверно, как прячется Зигмар в своём Азире, — он передёрнул плечами. — Но в твоих словах, лорд-адмирал, есть здравый смысл. Однажды все мы будем предками. И нас будут судить. И что ещё важнее, — огненный истребитель высоко поднял свою пивную кружку, — с тех пор, как я оказался в этом мире, ты первый, кто угостил меня чем-то приемлемым, — он постучал по кружке, — а большую часть своих лучших решений я принимаю, только выпивши.

От услышанного слепой король оказался в замешательстве, но всё равно поднял свою кружку и кивнул огненному истребителю:

— Я выпью за это.

Огненный истребитель ещё некоторое время сохранял личину мрачной суровости, но потом его лицо расплылось в широкой улыбке, и он громко заржал. Не прошло и минуты, как уже все дуардины хохотали в голос, и сбитый с толку Скрагклык оглядывался по сторонам, догадываясь, что он чего-то не понял.

Он всегда считал себя и остальную Гобботеку достаточно долбанутыми, но, оказалось, что коротышки были даже более безумны. Вдоволь отсмеявшись и выпив ещё пива, огненный истребитель поднялся из-за стола и запел песню, а после недолгой неразберихи все остальные коротышки присоединились к нему и во всё горло орали слова припева: «Хо-хо-хо», и комната наполнилась звуками дружного громкого хора.

Скрагклык наслаждался ощущением темноты, навалившейся на него и заполнившей мысли тёплой, успокаивающей тишиной. Но внезапно он осознал, что не может сделать ни вдоха и задыхается. Он засучил руками и ногами и вырвался на поверхность Плачущего Ручья.

— Вон он! — вскричал Кривоспин, поспешив к берегу, и словно спасательную верёвку выбросил к нему одно из своих щупалец.

Из сумрака выскочили Смердоглаз вместе с остальными и сгрудились вокруг Кривоспина.

— Узнали ли вы какойский нас ожидает путь? — первым спросил Лорд Зогдракк.

— Нет, — выдохнул Скрагклык. Несмотря на то, что сейчас он был в своём теле, чувствовал он себя всё ещё опьянённым. Ему с трудом удавалось концентрироваться на фигурах на берегу ручья.

— Ещё нет, — он потянулся через вязкую жидкость, пытаясь ухватиться за протянутое щупальце Кривоспина, но безуспешно. Казалось, ручей нарочно удерживал его на одном месте. И как бы сильно он не старался дёргать ногами, они едва шевилились.

— Ныряй снова, — прохрипел Смердоглаз. — Нам нужно знать их путь, если наша хотеть украсть альву.

— Да, я тут зоггано тону! — закричал Скрагклык, разозлённый небрежным тоном Смердоглаза. — Я не хотеть обратно! Как долго я быть там? Час?

Все закрутили головами.

— Твоя быть в ручей несколько мгновений, — ответил Кривоспин.

— Это просто гнилушки мутят твоя башка, — сказал Смердоглаз. — Твоя погрузиться всего на минутку, а ручей давать твоя много часов наблюдать. И не боись утонуть.

Кривоспин согласно закивал.

— Обещаю, если твоя будет долго не всплывать, я прийти и выловить твоя.

Все выжидательно смотрели на Скрагклыка, а он, продолжая бултыхать ногами, глядел на них в ответ.

— Да, облунись оно всё, — в итоге пробормотал он. — Лучше бы всё зоггано получицца, — с этими словами он перевернулся и нырнул в чернильно-чёрную жидкость.

Лунный свет сверкал на палубе «Ангаз-Кара», когда Маленет направилась на бак. Это был один из самых крупных кораблей во флотилии Солмунда, и даже ей пришлось признать, что он производил впечатление. Однако, несмотря на то что по своим размерам он был вдвое больше всех остальных кораблей, по сути же, оставался таким же броненосцем, какие Маленет уже видела прежде. Но в отличие от построенных в прагматичном стиле «ничего лишнего», «Ангаз-Кар» был позолочен и отполирован до такой степени, что ослепляюще блестел всякий раз, стоило ему только выйти из облаков.

Он был во истину огромных размеров, Маленет ещё никогда не видела, чтобы на одном корабле было установлено столько двигательных установок. А ещё к его борту был пришвартован боевой корабль поменьше — настоящая канонерская лодка. Пока Маленет стояла на палубе, мимо неё сновали ставившие рангоут матросы и запускавшие двиргатели двиргателисты, но никто из них не пел.

Маленет доводилось наблюдать за работой харадронцев на других кораблях, и обычно они пели за работой. Ведь рассекать воздушные потоки в вышине над долинами и горными вершинами — было их стихией, но сейчас всё было по-другому. Лунный свет лишил их голосов. Они работали молча, отворачивая взгляды от зловещего лика, висевшего у них над головами. Маленет поступала также. Один раз она допустила ошибку, посмотрев на луну, когда та первый раз выглянула из-за облаков, и еле сдержалась, чтобы не закричать от ужаса. И с тех пор она чувствовала её присутствие, чувствовала её взгляд на себе и смотрела под ноги, желая, чтобы облака поскорее скрыли луну снова.

Двиргатели равномерно гудели, и весь корабль ощетинился эфирными пушками всех возможных конструкций. Это была настоящая летающая оружейная палата. Сложно было найти хоть кусочек корпуса, на котором не было бы установлено какое-нибудь орудие войны. Команда была облачена в безукоризненно чистые скафандры с золотой оторочкой, поблёскивавшей так же ярко, как и корпус корабля. Капитан Солмундссон, сняв шлем и взобравшись на фальшборт, одной рукой уцепился за вант, вторую выставил прочь и, закрыв глаза, отклонился в открытое небо, подставив бороду несущемуся ветру. Похоже, он был единственным, кого не коснулось мрачное влияние морока, опустившегося на весь экипаж.

— Ты чувствуешь, Готрек? — сказал он. — Свобода.

Они всего несколько часов назад начали своё путешествие, но Барак-Урбаз уже давно скрылся из виду в облаках. Готрек стоял рядом с Маленет и находившимся у неё за спиной Трахосом и выглядел совершенно невпечатлённым.

— Я с большим удовольствием оказался бы в недрах горы. В кузнечных залах Караз-а-Карака, с моими ногами у огня и пинтой «Бугманского» в руке, — он посмотрел на Маленет, как если бы она понимала, о чём он говорит.

Время от времени Истребитель уходил мыслями в прошлое и забывал, что она не его старый спутник, умерший в Мире-Что-Был. Он был таким выжившим из ума старым хрычём, что она бы посмеялась над ним, если бы он также не был опаснее всех, кого она только знала.

— Я же говорила тебе, — сказала она. — Я понятия не имею ни о каком «Бугманском». И про ноги твои думать тоже не желаю.

Он повернул к ней своё морщинистое лицо, моргая, словно пытаясь сфокусироваться на реальном мире вокруг себя, и сказал:

— Угу, справедливо. Ты понятия не имеешь. Ни о чём.

Она придвинулась к нему так, что их лица почти касались друг друга, и ласково прошептала:

— Я тебя ненавижу.

Зубы Готрека обнажились в кривой ухмылке.

Солмундссон ещё немного понаслаждался ветром, затем спрыгнул на палубу и подошёл к ним.

— Слишком засиделся дома. Как же приятно оказаться на просторе среди стихий. Вот так и надо жить. Стоя на палубе достойного корабля, когда ветер треплет… — его улыбка погасла, когда он увидел мрачное лицо Готрека. — Твою душу, Истребитель, это совсем не трогает?

— Это трогает мои кишки. Твой рулевой знает, что такое прямая линия?

Солмундссон рассмеялся.

— Ты привыкнешь. Всем поначалу бывает непривычно. Но, поверь мне. После нескольких дней полёта тебе будет казаться, что ты был рождён для этого. Даже я…

Маленет вскинула руку, чтобы прервать его.

— Ты сказал дней? — её саму тоже немного подташнивало. — Вообще, как далеко этот ваш Железный Карак?

— Сказать сложно, — Солмундссон развёл руками. — У меня ведь никогда прежде не получалось его найти.

Он сказал это таким беззаботным и радостным тоном, что Маленет потребовалась вся сила воли, чтобы не схватиться за нож. Она посмотрела на Готрека.

— Почему ты позволяешь этим болванам тратить столько своего времени? Я всегда считала нетерпимость одним из твоих немногих достоинств. А сейчас ты даёшь этому лыбящемуся олуху болтать нас по небу в жестяной лохани в поисках города, которого вообще могло никогда и не существовать.

— Капитан! — раздался голос сверху. — Змеи! Двенадцать градусов по правому борту.

— К орудиям! — крикнул капитан в ответ, сохраняя радость в голосе. — Идёмте! Сами увидите, — сказал он, направляясь на шкафут, — за счёт чего мы получили господство в небе.

Они проследовали за ним к поручням мимо спешивших к орудиям матросов.

— Видите? — Солмундссон указал на вихрящиеся под ними облака.

— Видим что? — спросил Истребитель, просунув голову между поручней.

Маленет покачала головой, тоже не обнаружив ничего необычного, кроме того, что они совершенно очевидно плыли по небу. Солмундссон передал Готреку медную подзорную трубу, кожух которой был испещрён угловатыми рунами.

— На востоке, — указал он.

Готрек хмыкнул.

— И это у вас называется драконом… — Истребитель нахмурился. — Ладно, я вижу, что их много, но ведь они все примерно с меня, — он вернул трубу Солмундссону. — Я должен этим впечатлиться?

Солмундссон передал подзорную трубу Маленет.

— Это не драконы, — сказал он, когда Маленет навела трубу на рой вздымающих крылья силуэтов, несущихся к ним навстречу. — А фосгеновые змеи. И они голодны. Учуяли наше эфирное золото.

— Выглядят как привидения, — сказала Маленет. — Они, что, духи? Я могу видеть прямо сквозь них.

— Нет, — ответил Солмундссон. — Не духи. Их плоть есть соединение мышц и токсичного газа, — он отцепил свой шлем от пояса и, надев на голову, с шипением пристегнул его к скафандру, скрыв своё светлое улыбающееся лицо за суровым ликом маски. — Принюхайся, их, наверное, можно учуять даже отсюда.

— Пахнет ничего так, — сказала Маленет. — Похоже на свежую кровь.

Солмундссон глянул на неё искоса.

— Если вдохнуть слишком много, задохнёшься.

— У меня нет этих ваших штуковин, — проворчал Готрек, постучав пальцем по шлему Солмундссона.

Солмундссон хмыкнул.

— Да, и не надо. Не собираюсь подпускать их близко к «Ангаз-Кару».

— Наметьте цели! — закричал он, поднимаясь на поручни и оборачиваясь лицом к команде. — Приготовьте торпеды! Не стрелять, пока я не дам команду!

Маленет пыталась сохранять столь же бесстрастный вид, что и Готрек, но дрогнула, увидев, как много было несущихся на них змеев. Они выглядели как огромная плотная стая птиц и стремительно приближались.

— Как думаешь, сколько их? — обратилась она с вопросом к Трахосу.

Грозорождённый глядел на луну, что-то бормоча себе под нос.

— Трахос! — рявкнула она.

Он повернулся к ней, и лунный свет блеснул на его расколотой лицевой пластине.

— Нам не удержать врат, — его голос прозвенел, как надтреснутый колокол. — Призраки взяли внешние стены.

— Сколько? — повторила она вопрос, теряя терпение. Она потянулась и ухватилась за заднюю часть его шлема, намереваясь повернуть его голову в сторону приближавшихся змеев. — Кхаин! — прошипела она, отдёрнув руку и прижав её к себе от боли. — Что с тобой происходит?

Прикоснуться к его броне было всё равно, что сунуть руку в огонь. Касание повлияло и на него. Свет запульсировал за лицевой пластиной его шлема, и он отшатнулся, вскинув один из своих молотов в защитном жесте. Разные непонятные устройства у него на поясе засветились и заискрились, начав издавать тревожные тиканья.

— Да, я едва тебя коснулась, — пробормотала она.

За время их странствий она начала думать о Трахосе, как о полезном союзнике. Но последнее время он вёл себя настолько странно, что она едва могла его узнать. Это было странно, но она чувствовала себя так, будто потеряла друга.

— Это же я! — крикнула она. — Маленет. Мы вместе с Готреком Гурниссоном. Помнишь?

Он глядел на неё, пока мимо носились матросы, выполнявшие команды Солмундссона.

— Я помню тебя, Ведьмин Клинок, — Трахос огляделся по сторонам. — Это не Наковаленград.

— Наковаленград? Кхаин. Ну, вот ещё. Конечно, нет, истукан ты эдакий. Мы ушли из Акши несколько месяцев назад. Мы в Хамоне. Пришли в Барак-Урбаз, — она махнула на суетившихся вокруг матросов. — Сейчас мы с Владыками Харадрона.

Трахос молча смотрел на неё.

— Будь со мной, чтоб тебя, — произнесла Маленет. — Достаточно того, что Готрек наполовину спятил. А ты ведь говоришь, что у тебя есть связь с Орденом Азира, и поклялся помочь мне с… — она запнулась и глянула на Готрека. — С этим вот.

Трахос начал перебирать снаряжение, висевшее у себя на доспехе, выключая тиканье.

— Я думал, что я снова в подземных мирах. Заново выкованный. И вновь сражаюсь с призраками, — произнёс он мрачным тоном. — Я думал, мои братья всё ещё со мной.

— Соберись! Твои люди навсегда остались в Шаише, и ты неоднократно рассказывал, что это была твоя вина. И говорил, что во искупление поможешь мне притащить этого олуха или его руну в Азирхейм. Помнишь?

Он опустил свой молот и посмотрел на Готрека.

— Помню… частично.

Капитан Солмундссон со всё возраставшим нетерпением поджидал приближавшуюся к кораблю стаю, Готрек тоже взобрался на поручни рядом с ним, чтобы следить за тварями. Маленет в отчаянии покачала головой.

— Будь со мной, Трахос. Я чувствую, этот боров готов сорваться в один из своих безумных приступов. Нельзя допустить, чтобы он выпал из корабля. Даже такой, как он может не пережить падения с небес.

Трахос покачал головой.

— Что я такое, Ведьмин Клинок?

— Ты болван. Что б тебя. Надо было бы выдать тебе пару вразумляющих затрещин, но твой доспех обожжёт мне руку. Ты — грозорождённый вечный. Ты потерял половину своего разума, когда воевал в Шаише, что всё равно делает тебя умнее этих кастрюлеголовых глупцов, — пока она говорила, у неё появилось жуткое ощущение, что она начинает звучать ну прямо как Готрек, но всё равно продолжила. — Про Орден Азира-то помнишь? Я на него работаю, а ты сказал, что поможешь мне. Мы поклялись искоренять врагов Зигмара и делать всё, что в наших силах, для пользы дела Бога-Царя.

Трахос оглядел поблескивавший, залитый серебром корабль и приглушённым голосом сказал:

— Я не могу найти себя.

Флакон с кровью, висевший на шее у Маленет, подал голос.

«Не трать своё время. Он ходячий труп».

Маленет знала, что её госпожа была права, но испытывала необъяснимое раздражение от того, что Трахос ускользал от неё. Он ведь сражался за Зигмара дольше, чем кто-либо другой из всех, кого она только знала, и её никак не устраивало, что вот такая судьба поджидала тех, кто служил Богу-Царю.

— А что за песню ты всё время напевал? «Он оседлает бурю, чтобы победить», такие там слова были? Что-то про могучие шестерни?

Трахос начал бормотать слова и кивать в знак узнавания.

— Да. Песни. Песни я помню.

Маленет облегчённо выдохнула и собиралась сказать что-то ещё, но тут матросы вокруг вскрикнули.

— Огонь! — закричал капитан Солмундссон, и палуба осветилась вспышками выстрелов и всполохами разрывов.

Маленет пришлось схватиться за поручни, чтобы удержать равновесие, когда корабль у неё под ногами накренился и закружился. Облака эфирного дыма расцвели вокруг неё, почти полностью скрыв происходящее. Она попятилась, сделав несколько шагов назад, и увидела, что вторая стая крылатых тварей подобралась к кораблю с противоположной стороны и сейчас кружилась над ними. Змеи нападали, производя скрежещущий звук, как если бы кто-то затачивал лезвия на точильном камне.

Пушки непрерывно ухали, и Маленет продолжала пятиться от творившейся кутерьмы, пока её спина не упёрлась в стенку надстройки. Она услышала знакомый клич Готрека, а затем увидела и его самого, несущегося сквозь клубы дыма и размахивающего топором в попытках попасть по проносящимся мимо тёмным фигурам. Лезвие топора зацепило одного из змеев, но вместо того, чтобы рассечь чешую и мышцы, оно вызвало взрыв, отбросивший Истребителя так, что он грохнулся к ногам Маленет. Змей тем временем собрался обратно из дыма, подобно тому, как чернила сливаются в воде в единую каплю, вытянул вперёд шею и бросился на Готрека.

— Меч Газула! — прорычал Истребитель, поднимаясь на ноги и готовясь нанести ещё один удар. — Дымовые драконы? Есть в этих землях хоть что-нибудь нормальное?

Несясь над палубой, змей разинул свою кривую пасть, чтобы заглотить Истребителя. Но тут чудовище внезапно снова взорвалось. Но на этот раз оно не собралось обратно, а обрушилось на палубу, забарабанив по ней градом из чёрных кристаллов.

Из дыма выбежал капитан Солмундссон, сжимавший в руке пистолет с красным от нагрева дулом.

— Дыхание задержите! Не вдыхайте испарения.

«Слишком поздно», — подумала Маленет, почувствовав, как у неё предательски закружилась голова. Она пошатнулась и могла даже упасть, если бы Готрек грубо не схватил её за руку и рывком не поставил ровно.

— Что, слишком ядрёно для такой хлипенькой? — проворчал он, но она услышала, что его язык тоже заплетался.

— Идите на бак, — сказал им Солмундссон, подгоняя жестами.

Маленет думала, что Готрек сейчас запротестует, но он кивнул и стал помогать ей идти, пока она боролась с неутихавшей тошнотой. Солмудссон же направился в гущу боя, громким голосом отдавая приказы своим матросам.

Маленет с Готреком уже почти выбрались из суматохи боя, когда ещё одна извивающаяся фигура бросилась на них из клубов дыма. Выругавшись, Готрек отпустил Маленет и, подняв топор, развернулся к нападавшей твари. Змей был крупнее, чем предыдущий, и сквозь его полупрозрачную шкуру было видно, как мерцал эфир, струившийся у него по жилам. Подлетев к Готреку, чудовище разинуло пасть и заверещало. Но в этот момент взорвалось облаком жёлтого дыма, забренчав по металлу кристаллическими осколками.

Маленет ожидала, что из клубов дыма снова появится капитан Солмундссон, но была удивлена, когда перед ними возник хромавший Трахос. Он сжимал в руках металлическую клетку, размером с кулак, — одно из эфирных устройств, которыми был увешан его доспех. Подходя к ним, грозорождённый сложил и убрал клетку на пояс. Он приветственно кивнул им, остановившись с таким видом, будто не знал, что делать дальше. А Готрек от того, что его спас Трахос, похоже, разозлился ещё сильнее, чем, когда его спас Солмундссон.

— Я сам бы с ним разобрался, — прорычал он, сжимая рукоять топора.

— Только если б использовал руну, — произнесла Маленет, с выражением посмотрев на него.

Лицо Готрека потемнело.

— Чтобы меня прикончить нужно что-нибудь посерьёзнее дымящейся ящерицы.

— Именно поэтому за прошедшие пару минут тебя пришлось выручать ажно дважды, — усмехнулась она.

— Тю! — Готрек огляделся в поисках новой цели. — Я сейчас покажу, как сильно мне нужна эта треклятая руна!

Он заметался по палубе, но довольно быстро стало понятно, что бой уже закончился. Корабль нёсся сквозь облака. Всё вокруг было усыпано чёрными кристаллами, и клубы дыма уплывали прочь, подгоняемые налетавшим бризом.

К ним подошёл капитан Солмундссон. Он уже снял шлем и улыбался во весь рот.

— Видали? Не всех во Владении можно заставить подчиняться. Но у нас имеются пушки, способные расщеплять материю на самые простые частицы, — он вытащил из-за пазухи выжигательницу и потряс ею. — Мы господствуем благодаря эфирной науке.

Готрек вперил тяжёлый взгляд в кристалл, а затем перевёл его на Солмундссона.

— Ты мог выбрать другой курс. Ты мог уклониться от них. Но ты хотел покрасоваться, да? А вторую стаю не заметил.

Солмундссон открыл рот, чтобы ответить, но Готрек ткнул его пальцем в грудь, продолжив говорить:

— Никаких больше игр. Вези меня в свой проклятый город и вытаскивай эту хреновину из моей груди. Или я проверю, умеешь ли ты летать без корабля.

— Это был один из первых зонбеков Солмундской Компании, — произнёс капитан Солмундссон, опираясь на поручни. — Вальдрахский перевал всегда был ключевым узлом на маршрутах наших торговых флотилий.

После нападения дымовых драконов прошло уже несколько часов. Маленет вместе с Готреком, Трахосом и Солмундссоном стояла на баке. Они смотрели вперёд, где вдали уже показалась горная гряда. В окружающей темноте горы выглядели неприступными и зловещими, но Маленет видела узкий проход, о котором говорил Солмундссон, — тонкую полоску лунного света, рассекавшую монолитную тьму.

— А сейчас вы его потеряли? — спросила она.

Лицо Солмундссона исказилось от боли.

— Мы владели им веками, как и ещё многими другими, но гроты расплодились в невиданных доселе масштабах. Всё, что мы успеваем построить, они тут же разрушают. И везде, где им стоит только появиться, земля меняется. Где было светло и красиво, всё накрывают мрак и туман. А в темноте начинает плодиться всякая нечисть. Но мы ещё изгоним их всех. Кланам гротов не остановить прогресс. Мы найдём способ, — он кивнул, как бы соглашаясь с самим собой. — Способ есть всегда.

Корабль нёсся сквозь ночь на такой скорости, что Маленет казалось, будто это горы летят к ним навстречу. Очень скоро она смогла различить и показавшийся меж облаков разорённый зонбек, чьи купола и мостки уныло кренились на бок.

— Ты был прав, Готрек, — сказала она. — Деньгами не решить всех проблем. Перед нами наглядное доказательство.

Один из лейтенантов позвал Солмундссона, и тот ушёл, оставив Маленет, Готрека и Трахоса одних смотреть на приближавшийся воздушный форт. И чем ближе он становился, тем более дико выглядел. От аванпоста остался один изуродованный остов. Несколько двиргателей всё ещё работали, и он висел над перевалом, медленно вращаясь в восходящих потоках воздуха, волоча за собой пучки ржавых труб, похожих на вывалившиеся у трупа кишки. Большая часть металлических конструкций покрылась коростой из ржавчины. А когда их корабль оказался в сотне футов от развалины, Маленет увидела, что на самом деле это была плесень. Всё было покрыто плотным кроваво-красным ковром из плесневых грибков, всевозможных поганок и лишайников, делавших аванпост похожим на раскачивающийся на ветру пережёванный труп.

Готрек фыркнул.

— Они думают, что могут купить безопасность. Но ничто не вечно. Ни деньги, ни власть, ни даже вера.

— А что насчёт чести? — спросил стоявший рядом с Готреком и опиравшийся на поручни всем своим весом Трахос. — Я слышал, как ты говорил о ней с лордом-адмиралом. Она также недолговечна как деньги и сила?

— Может и нет, — ответил Истребитель и добавил, посмотрев на него. — Но тебя-то это не должно волновать. У тебя же слепая, дуболомная вера. И всё, что тебе надо, это делать, что говорит тот недоумок, сидящий в Азире.

— Я так и думал. И вот теперь я здесь, с ещё едва работающим телом и уже потерянным разумом, оставивший позади целую вереницу из убиенных невинных душ. Ты говоришь, нет ничего вечного, но кое-что всё-таки есть. Неважно, сколько раз я умру, Зигмар перекуёт меня и снова направит в эти Владения. Пошлёт убивать и умирать. И с каждым разом я теряю последние частицы того, кем я был. И теперь я настолько чужой самому себе, что не могу понять, чем я отличаюсь от чудовищ, чем я лучше тех змеев, с которыми мы только что дрались. Они, по крайней мере, нападали, чтобы прокормиться. А я не могу вспомнить, почему я сражаюсь, — он поднял один из своих молотов, начав разглядывая выщербленный металл. — Дуболомная вера меня, кажется, больше не устраивает.

Готрек долго смотрел на него, а затем, покачав головой, произнёс:

— Угу. Всё это говёная чушь, Трахос.

Маленет с удивлением посмотрела на него. Она не могла припомнить, когда Истребитель обращался к Трахосу по имени, если, конечно, не считать тех случаев, когда делал саркастические замечания.

Готрек погладил одну из своих татуировок, вившихся по его мускулам.

— Помню, когда я, ещё ходивший пешком под стол бородёныш, ступал по залам моих пращуров, тогда я точно знал, что отличает меня от чудовищ. Я знал цену клятв, обид и хорошо сработанных вещей. Я был дави. Мы были другими. Лучше. Мы несли честь наших предков в наших щитах и клятвенных камнях. В наших сердцах и кулаках. Мы помнили старые обычаи. Заветы старших. Храбрость и гордость. Очаг и твердыню. Клятву и честь.

— А теперь все ваши очаги сгинули, — сказал Трахос. — Как и твердыни. А какой толк от всего остального без них?

Глаз Готрека сверкнул.

— Я мыслил также. Но теперь, думаю, я понял. До меня дошло, когда я разговаривал с лордом-адмиралом. Наша честь была не для защиты твердынь, как раз наоборот. Мы построили твердыни для защиты нашей чести, — Готрек постучал пальцем по своему лбу. — Честь находится тут, — он посмотрел на грозорождённого. — Можешь забыть обо всём остальном, Трахос, но не о ней. И, если оступился, найди способ поступить правильно. Мы должны помнить, зачем мы дерёмся, — он кивнул в сторону разорённого зонбека. — Или закончим вот так.

Два старых воина молча смотрели друг на друга.

Маленет начала было что-то говорить, но замолчала.

Готрек сурово глянул на неё.

— Тебе не понять, о чём мы тут говорим, альвийка. Для тебя честь это ругательное слово.

Она облизала губы, смущённая тем, куда направлялись её мысли.

— Вообще-то… — она покачала головой, всё ещё не решаясь произнести, крутившиеся на языке слова.

— Что вообще-то? — спросил Трахос.

Она скорчила гримасу, усмехнулась и пробормотала:

— Ничего… ну… может быть… может быть я о некоторых вещах думаю также как и вы.

Готрек нахмурился, но затем рассмеялся.

— Если бы ты не была альвом, я бы сказал, что ты научилась думать о чём-то кроме себя самой.

Братское чувство, возникшее было у Маленет, улетучилось, как будто и не бывало.

— Это ты никогда не думаешь о других. Постоянно твердишь о том, что надо жить с честью и помнить, почему мы дерёмся, но всё это лишь пустые слова. Ведь когда я предлагаю пойти в Азир, чтобы использовать руну в войне с Хаосом, всё, о чём ты можешь думать, так это о своём эго, — она начала расхаживать по палубе взад и вперёд. — Ты ни разу не объяснял, почему не хочешь туда идти. Ты готов идти куда угодно, но только не в то единственное место, где ты действительно можешь принести пользу. Почему это?

Лицо Готрека посуровело.

— Ноги моей не будет в Азире. И не важно, сколько уловок ты придумаешь или сколько вранья насочиняешь, я и на тысячу миль не подойду к Зигмару и его сопливым собачонкам.

Маленет указала рукой на Трахоса.

— Его ты тоже сопливой собачонкой называешь? Этот «благородный» воин, к которому ты испытываешь такие братские чувства, был, между прочим, выкован в Азире. Грозовые воинства Зигмара кое-чего стоят, и ты это знаешь. Они изгнали легионы Хаоса из регионов, что веками были порабощены. Грозорождённые вечные освобождают Владения, Готрек. Понимаешь? Освобождают. Медленно, с трудом, но они оттесняют Губительные Силы назад. Буквально выцарапывают разумность из безумия.

— Вот это ты называешь разумностью? — Готрек постучал полотном своей секиры по мятому доспеху Трахоса. — Зигмар берёт честных, храбрых людей и, ломая, переделывает их под свою волю. Точно так, как делал каждый бог до него. Просто потому, что ему плевать. Боги тщеславные, высокомерные психопаты. И они не успокоятся, пока ваши миры не превратятся в такие же развалины, как мой, — он отступил от них в сторону, продолжая разговаривать скорее с самим собой, чем с Маленет. — Если бы я пошёл туда. Вот, представь. Если бы я пошёл в Азир… Я бы увидел его. Тот ужас, что он сотворил.

— О чём он говорит? — спросила Маленет, посмотрев на Трахоса.

Грозорождённый, не отрываясь, смотрел на Истребителя, но не подал голоса.

— Ты просто спятил! — крикнула она, зашагав вслед за Готреком. — Нет. Хуже. Ты трус. Не знаю, чего ты там боишься в Азире, но…

Готрек развернулся на месте, схватил её за руку и начал трясти. — Я ничего не боюсь! А если думаешь, что я чего-то там б…

Его речь оборвалась на полуслове. Потому что, когда он её тряс, из её кожаного одеяния что-то выпало — небольшой кусочек металла зацокал по палубе. Готрек нагнулся, чтобы поднять вещицу, и у него от удивления расширился его единственный глаз.

— Разрази меня Грунгни, — он поднёс кусочек металла к лицу и сощурился. — Перепускной клапан. Такой же, как в Барак-Урбазе.

— Что? — Маленет начала отступать назад.

Готрек наступал на неё, размахивая металлической вещицей перед её носом.

— Это твоё? — говорил он угрожающе низким голосом. — Твой клапан? Это ты ставила их во все те устройства? Ты выводила их из строя?

Трахос посмотрел на клапан, затем на Маленет.

— О чём он говорит? И что это?

Маленет могла, конечно, наврать с три короба и выкрутиться, но из-за кипевшей в ней злости весь страх улетучился.

— Вот только не строй из себя святого, Трахос. Ты хотел остановить его не меньше меня. Просто ты был слишком не в себе, чтобы придумать как. Мы не могли позволить ему воспользоваться этими харадронскими игрушками. Не могли дать ему вытащить руну. Ты же знаешь это. Они бы её забрали.

— Они бы сработали, — голос Готрека превратился в напряжённый шёпот, пока он смотрел на руну у себя в груди. — Все те машинки сработали бы. Но ты вывела их из строя.

— Конечно, вывела! — подавшись вперёд, прошипела она прямо ему в лицо. — А если они бы сработали? Думаешь, я позволила бы тебе отдать руну?! — она указала рукой на суетившихся вокруг них матросов. — Позволила бы отдать её этим идиотам, чтобы они расплавили её и сделали ещё одну свою статую или использовали как топливо для ещё более заумной и бесполезной машины, чем все их другие машины? Клянусь Кхаином, эта руна отправится в Азир! Сколько раз ещё мне надо это повторить, чтоб сквозь твой толстый дуардинский череп до тебя дошло? Да, я сдохну прежде, чем позволю…

Готрек схватил её за горло и с размаху впечатал в медный дымоотвод, поднимая топор.

— Ты сейчас и правда сдохнешь.

Он скривил губы, увидев, что Маленет приставила нож к его горлу.

— Она делала то, что считала правильным, — произнёс Трахос, положив руку на запястье Готреку. — Подумай о том, что ты только что говорил. Подумай, кто ты есть. Подумай о чести.

Готрек взвыл и ударил топором.

Взрыв света отбросил Маленет в сторону. Она покатилась по палубе, ожидая в любое мгновение ещё одного удара. Но его не последовало, и, когда к ней вернулось зрение, она увидела, что с Готреком боролся Трахос. Он вскинул оба своих молота, чтобы заблокировать топор Истребителя, и теперь медленно уступал усилию дуардина.

— Отойди! — ревел Готрек не своим от ярости голосом.

— Она тебе не враг! — кричал в ответ Трахос, опускаясь на одно колено под натиском топора, чьё лезвие продолжало приближаться к его лицевой пластине.

— Я не потерплю обмана! — взревел Готрек, ударив Трахоса ногой, от чего грозорождённый с лязгом покатился по палубе и врезался в поручни.

Истребитель нашёл взглядом Маленет и бросился на неё, занося над головой секиру с пышущей и плюющейся огнём жаровней. Но тут на него обрушился настоящий дождь из чего-то мелкого, забарабанившего по его плечам и спине.

— Это ещё что такое? — прорычал Готрек.

Мимолётное отвлечение дуардина позволило Маленет прыгнуть вперёд и ударить его ногой в горло. Готрек отшатнулся назад, издавая булькающие звуки, а альвийка устремилась на него с ножами наготове. Все мысли о руне вылетели у неё из головы. Она разом позабыла обо всём кроме своего желания убивать. Маленет высоко подпрыгнула, нацелив острия ножей в лицо Готреку. Но он с поразительной быстротой парировал и тут же ударил её рукоятью секиры в живот. Воздух вылетел у неё из лёгких, а тело захлестнула волна боли, она неуклюже приземлилась на палубу, пытаясь поймать дыхание.

«Как он так быстро двигается? — воскликнула её госпожа. — Он же выглядит как запечённый боров.»

Маленет с трудом увернулась от грохнувшего по палубе топора Готрека, оставившего глубокую засечку в металле.

— Ты обманываешь сам себя, — выплюнула она, вскакивая на ноги и бросаясь на него.

На этот раз она оказалась быстрее него. Её ножи оставили две кровавых полосы на груди Истребителя, заставив его раздражённо вскрикнуть. Яд на лезвиях мгновенно убил бы большую часть из её врагов, но Истребитель лишь поморщился, бормоча ругательства и хлопнув ладонью по ранам.

— Ты говоришь, что хочешь жить с честью, — продолжила она, отскакивая в сторону. — Но на самом деле беспокоишься только о своём чувстве вины, — она оглянулась на него, выставив в его сторону нож. — Ты слишком зациклен на своём прошлом, чтобы думать о чьём-либо будущем.

Готрек с угрожающим видом затопал к ней, но, прежде чем они успели вновь сцепиться, на них посыпались новые фигуры, и всё вокруг внезапно заполнили звуки боя. Трахос хладнокровно и без промаха молотил по мечущимся фигурам, а Готрек начинал впадать в уже привычную для него боевую ярость, завывая и шатаясь словно пьяный и круша всё направо и налево.

«Отличная работа, Маленет, — с усмешкой произнесла её госпожа, — теперь он всё здесь разнесёт».

Альвийка остановилась и огляделась по сторонам, чтобы сообразить, что вообще происходило на корабле. Возможно, это была одна из тех лавин, о которых им рассказывал капитан Солмундссон?

— Сквиги, — спокойно произнёс Трахос, размозжив одного из них ударом молота и забрызгав доспех клейкой жижей.

Маленет поморщилась от отвращения, увидев, что Трахос был прав. Десятки алых шарообразных созданий с гулким буханьем падали на «Ангаз-Кар». Каждая тварь была не больше человеческой головы с коротенькими лапками, крохотными глазками и ртом, занимавшим большую часть тела. Одни сквиги скакали по палубе словно мячики, другие расправляли неряшливые крылышки и начинали летать вокруг, нападая словно хищные насекомые.

Готрек продолжал пытаться добраться до неё, но сквиги постоянно преграждали ему путь. Маленет подалась прочь от ревущего Истребителя, она глянула за борт, и от увиденного ей стало дурно. Небо было заполнено всевозможными сквигами. Маленькие выстреливались из катапульт, установленных на спинах громадных сквигов, летевших в небе на хлипких механических крыльях. Вокруг катапульт толпились зеленокожие — тощие гроты, одетые в чёрные балахоны, с копьями и луками в руках.

Вокруг продолжали гулко шлёпаться сквиги, отскакивавшие от работавших машин, Маленет почувствовала укус — несколько тварей прицепились к её ногам и пытались их яростно грызть. Она отпрыгнула в сторону, ударив по сквигам ножами и разбрызгав вокруг чёрную вязкую кровь. То, что происходило дальше, сложно было назвать боем, настолько всё было диким и суматошным. На «Ангаз-Каре» было полно вооружения, но большая его часть была слишком большой и мощной, чтобы использовать её против тварей, носящихся по палубе. Члены команды похватались за тесаки и открыли огонь из пистолетов и ружей, но продолжавшие сыпаться им на головы сквиги мешали вести прицельный огонь.

Маленет охнула и дёрнулась, когда один из сквигов впился ей в предплечье. Она проткнула гадину и в сердцах растоптала её труп. Окружённая вспышками выстрелов и продолжавшими валиться сверху сквигами она на какое-то время потеряла Истребителя из виду, но потом увидела его на баке. Готрек перестал драться с непрекращающимся дождём из сквигов и обратил свою ярость на корабль.

Он молотил по попавшейся под руку поворотной мачте, пока не выломал её из паза, откуда тут же забила высоченная струя пара. Руна ярко горела в его груди, от чего казалось, что его борода была охвачена пламенем, а его татуировки выглядели как ручейки лавы, спускавшиеся по закопчёным буграм его мышц. Трахос был рядом с ним и пытался урезонить Истребителя, одновременно отбиваясь от наседавших сквигов. Однако Готрек, похоже, был глух к его словам.

— Опять всё как на «Звезде Зигмарона», — прошипела Маленет. — Вот, тупой кретин.

Несколько матросов остановились, опустив свои ружья и гарпуны, ошеломлённые видом разъярённого Истребителя. И Маленет вынуждена была согласиться, что зрелище он являл исключительно ужасающее. Окружённый всполохами рассыпавшихся искр Готрек крушил палубные машины и механизмы, его глаз светился внутренним огнём. И, разнося корабль в клочья, плюясь и дёргаясь, он выглядел даже безумнее сквигов.

Сражение было настолько жарким, и ситуация в целом сложилась такой раздражающей, что Маленет никак не могла собраться с мыслями. Она решила покамест держаться подальше от Истребителя, прорвалась сквозь гущу сквигов и вскарабкалась на вентиляционную трубу, как лучшую точку обзора. Весь корабль кишел зубастыми тварями самых разных размеров, и все они яростно кусали и грызли дуардинов.

Тут были и совсем крохотные сквиги, как те, что посыпались на них в самом начале, но были и покрупнее — словно живые валуны, скачущие по палубе с торчащими из разинутых пастей дуардинскими руками, ногами и кишками. А в небе вокруг «Ангаз-Кара» висели и ещё более крупные сквиги, с закреплёнными на спинах паланкинами, полными истерически вопящих и завывающих, бьющих в гонги и ходящих колесом гротов. Однако было кое-что странное в этом бою. Никто из гротов не пытался перебраться к ним на борт, и половина больших сквигов даже не участвовала в сражении, махая своими железными крыльями в некотором отдалении от дуардинскго корабля.

Маленет нигде не видела Солмундссона, она спрыгнула обратно на палубу и побежала меж дерущихся. Сражение стало ещё более неистовым. Воздух был заполнен разлетавшимися во все стороны брызгами крови и эфироматическими зарядами, миниатюрные сквиги целыми зубастыми роями грызли и жевали всё подряд. Они были в таком неистовстве, что некоторые начали грызть даже сам корабль, проделывая своими мощными челюстями дыры в рангоуте и машинном оборудовании.

Маленет кружилась и подпрыгивала, двигаясь в бою. Она чувствовала, как жажда крови закипает у неё в груди. Каждое своё движение, каждый выпад она превратила в часть изящного танца, такого плавного, что со стороны могло показаться, будто она совсем почти и не сражалась. Когда она делала очередной пируэт сквозь кровавые брызги, тепло запульсировало у её шеи, и её мёртвая госпожа заговорила с ней из амулета.

«Ты должна уйти подальше от остальных».

— Что ты такое говоришь? — выдохнула Маленет, остановившись на середине выпада, чтобы посмотреть на флакон с кровью.

«Ты должна пойти на корму лодки».

Маленет повернула голову и посмотрела в указанном направлении, увидев, что бой в районе юта был не таким яростным.

— Зачем? — спросила Маленет, полоснув по маленькому сквигу и уклонившись от клыков крупного.

«Доверься мне, — получила она ответ. — У меня есть идея, но мы должны быть одни».

— Довериться тебе? — Маленет рассмеялась.

«До такого я ещё не докатилась, — подумала она. — И твой совет — глупость. Мне нужно найти капитана и узнать, каков его план. Он говорил, что проход через перевал будет опасным. Значит, у него должны быть какие-то соображения насчёт того, что надо делать. А что я буду делать на корме?»

«Ты должна сделать так, как я говорю», — настаивала на своём её госпожа.

Маленет засомневалась. Было что-то необычное в голосе её госпожи. Он был на удивление искренним. На презрение, с которым она обычно к ней обращалась, не было даже намёка.

«Звучит так, как будто ты и впрямь думаешь то, что говоришь», — подумала она, а затем вспомнила, что за время странствий по Владениям, её госпожа неоднократно говорила ей, что смерть Маленет будет означать и её смерть тоже. Они были связаны кровавой магией, и как бы сильно госпожа Маленет не презирала свою убийцу, она приходила в ужас даже от мысли о её смерти.

«Скорее, на корму. Это твой единственный шанс выжить сегодня».

Маленет ещё некоторое время мешкала, а затем, вздохнув, развернулась и направилась в обратную сторону.

— Лучше бы оно того стоило, — сказала она, перепрыгивая одного сквига и отталкиваясь ногой от другого.

«Скорее на корму. Моя счас вести её туда».

— «Вести её»? — Маленет остановилась. — Кого это?

Она почувствовала незнакомое ощущение, исходившее из амулета, как будто её госпожа была зла на саму себя или даже испугана.

— Что происходит? — потребовала она ответа, вонзая оба ножа в очередного сквига и перебрасывая его затем через поручни. За годы, прошедшие с того момента, когда она заполучила душу своей госпожи, она ни разу не помнила, чтобы та вела себя так нервно и странно. Этот разговор её заинтриговал, и она побежала вперёд, желая узнать, что за жалкую уловку подготовила для неё её госпожа.

«Ты всё увидишь, когда мы окажемся на месте. У меня есть план, как нам отсюда выбраться».

В этот момент бой придвинулся к Маленет, заставляя её отступать. Она полоснула ножами по прыгнувшему на неё сквигу и рассекла его на части, но всё равно была вынуждена пятиться к поручням, так и не добравшись до юта.

— Выкладывай, что ты там задумала! — выпалила она, врезавшись всем телом в стенку рубки под напором сражающихся тел.

«Я нашла способ вытащить нас отсюда».

— Откуда? — Маленет легко вскочила на поручни и, зацепившись за вант, повисла над облаками. — Из этого Владения? Говори конкретнее.

К своему удивлению она заметила Трахоса, топавшего по палубе в её сторону. Сквиги гроздями висели на его броне, грызя зачарованный металл, но грозорождённый не обращал на них внимания. Похоже, он был настроен добраться до неё во чтобы то ни стало.

«Я говорю, что могу вытащить нас с этого небесного корабля прежде, чем он разобьётся».

— Ведьмин Клинок! — закричал Трахос, прорываясь сквозь кипевший вокруг бой и показывая на что-то у неё за спиной.

Маленет с трудом удержалась, когда на палубу бухнулось что-то очень тяжёлое. Это оказался гигантский сквиг. Такого большого ей видеть ещё не доводилось. Его несуразная морда щерилась прямо перед ней, загораживая собой не только бурлившую схватку, но и весь остальной корабль. Частокол острых зубов и целый ряд гноившихся жёлтых глаз — вот всё, что она видела. Жуткая пасть разинулась, открыв Маленет вид на свои мясистые внутренности и обдав её зловонным дыханием. Но тут яркая вспышка и взрыв в боку твари заставили её вместе со своей пастью завалиться на бок.

Из клубов дыма появился Трахос, продолжая молотом в одной руке бить по наседавшим на него маленьким сквигам, другой рукой он снял с пояса одно из своих устройств и бросил его в гигантского сквига, вызвав второй оглушительный взрыв.

Грозорождённый, хромая, продвигался к Маленет. Но перед ним всё ещё бесновались десятки меньших тварей. Сейчас он выглядел гораздо хуже, чем в начале боя. Его доспех искрил при каждом движении, и всякий раз, когда он ударял молотом, его тело сотрясалось мелкой дрожью. Однако ничто не могло его остановить, и он продолжал двигаться прямо к ней.

— Со мной всё в порядке, болван ты эдакий, — процедила она, подумав, что Трахос, похоже, вообразил себе, что она нуждается в каком-то спасении.

«Здесь!» — выкрикнула её госпожа. — «У поручней!»

— Кто? — Маленет оглянулась по сторонам, но вокруг были только сквиги и члены команды Сомлундссона. — Во имя Кхаина, о ком ты говоришь?

Прежде чем её госпожа успела ответить, Маленет увидела покрытого кровавыми порезами Истребителя. Было похоже, что его бешенство немного отступило, и он пытался добраться до Трахоса, прорубая себе путь топором.

В этот момент с паланкина на спине гигантского сквига на палубу «Ангаз-Кара» спрыгнула какая-то фигура. Это был грот, нарядившийся в смехотворно несуразное одеяние. Он выглядел как ребёнок на маскараде, одетый королём. На нём была богато выглядевшая пурпурная мантия и корона, по высоте такая же большая, почти как он сам. Грот поспешил к Готреку, остановился перед ним и, с важным видом по-царски медленно подняв посох, украшенный сверху крупным самоцветом, прокричал команду. Маленькие сквиги настоящим потоком устремились вперёд и обрушились на Готрека, оттесняя того назад. Истребитель взвыл, не способный сбросить с себя плотное покрывало из зубастых тварей. Он топал ногами и раздавил нескольких, забрызгав себя слизью и спорами с ног до головы, но сквигов было так много, что в конце концов он потерял равновесие и завалился под их весом.

Несколько зубастых шаров поскакали на Маленет. Она едва не сорвалась, повиснув на одной руке и отбиваясь другой от вцепившихся в её кожанку тварей.

Гигантский сквиг всё ещё пытался подняться на ноги после опрокинувших его взрывов, когда грозорождённый протопал мимо него и, подойдя к разодетому гроту, одним ударом молота размозжил ему череп, превратив его всего в маленькую сморщенную кучку на палубе.

С паланкина спрыгнул ещё один грот — сгорбленный, тщедушного вида уродец с обожжённой кожей и одним единственным глазом, занимавшим большую часть его лица. Он едва мог ходить, опираясь на резной костяной посох, но, когда Трахос занёс один из своих молотов для удара, грот схватил стеклянный шарик со своего пояса и швырнул его в грозорождённого.

Стекло разбилось о доспех Трахоса, окутав его облаком жёлтых спор. Воин грохнулся на палубу, да и все вокруг прекратили драться, начав безудержно кашлять, плеваться и тереть заслезившиеся глаза. Когда облако спор рассеялось, Трахос оказался лежащим на спине, покрытым густой грибной порослью. Жёлтые волнистые трутовики в обилии проросли на его доспехе, от чего он теперь казался замшелым бревном. Они шевелились и становились всё крупнее и крупнее, сочась кислотой, заставлявшей дымиться его зачарованный металл. Не издавая ни звука, грозорождённый, пошатываясь, поднялся на ноги, попутно сорвав с себя несколько курившихся трутовиков.

— Беги от них, Маленет! — хриплым голосом заревел Трахос, ковыляя к ней по палубе. — Они хотят заполучить тебя!

Маленет остановилась, ошеломлённо уставившись на пробивавшегося к ней грозорождённого. Но тут сбоку сверкнула вспышка эфирного огня, и Трахос пошатнулся, а в его нагрудной пластине образовалась дыра с яркими краями. К своему ужасу Маленет увидела, что выстрел сделал один из харадронцев Солмундссона. Дульный срез эфироматического пистолета, который он держал в руке, был всё ещё раскалён до красна. Дуардин начал целиться, чтобы выстрелить снова, но в этот момент на него нахлынула волна сквигов.

— Во имя Кхаина! Что тут происходит? — пробормотала Маленет, глядя, как харадронец скрылся в общей кутерьме.

Пытаясь оценить происходившее вокруг, она заметила ни на что не похожее существо. Оно выглядело как поднявшийся на ножки рак отшельник, но на самом деле являлось колонией трутовиков с гибкими щупальцами вместо ног. Оно поспешило к скрюченному обожжённому гроту и указало ему на неё.

К этому времени Трахос оказался уже практически полностью скрыт под грибными наростами, но просто отказывался сдаваться. Он упорно продолжал топать в направлении обожжённого грота, с трудом поднимая один из своих молотов для удара. Грот вздрогнул и, защищаяясь, вскинул свой посох, но в это мгновенье откуда-то выпрыгнул ещё один зеленокожий и врезался в грудь Трахоса.

Этот новый грот был покрупнее, чем остальные, на нём были грибные доспехи, напоминавшие своим видом поросль на броне Трахоса. От столкновения грозорождённый повалился назад в толпу харадронцев, опрокинув заодно и их всех. Но Трахос не сдавался, перекатившись, он, не смотря на покрывавшие его грибы, смог подняться на ноги.

— Готрек! — загремел голос грозорождённого, оборачивавшегося в поисках Истребителя. — Им нужна Маленет!

Истребитель, зарычав от неимоверного усилия, возник из-под массы навалившихся на него тварей. Десятки сквигов продолжали, вцепившись когтями и зубами, висеть на нём.

— Я? — рассмеялась Маленет. — Да, что ты такое несёшь?

Похожее на рака-отшельника существо, издав писклявый вопль, бросилось наутёк, а обожжённый грот запрыгнул на большого сквига и направил свою зверюгу вслед за ним.

Трахос, хромая по палубе, продолжал приближаться. Он уже почти добрался до Маленет, когда сзади поднялся большой грот, одетый в грибной доспех, и вонзил ему в спину лезвие своей косы. Посыпались искры, и Трахос упал на колени, а затем они оба пропали из виду из-за того, что в палубу с громом ударила молния. Она некоторое время оставалась стоять — высоченная, до самого неба колонна света медленно вращалась, потрескивая и выплёвывая электрические разряды в толпу, а затем исчезла. Все застыли на месте, ошеломлённо уставившись туда, где только что была молния. Маленет ослепило яркостью вспышки, а в ушах всё ещё звенело от прогремевшего разряда.

«Он умер», — подумала она.

Всё сражение встало. Даже сквиги замерли, остановленные каким-то звериным инстинктом, когда последние всполохи молнии рассеивались. От Трахоса не осталось и следа, на его месте в палубе зияла курившаяся дымком, светившаяся от жара, оплавленная дыра.

Маленет спрыгнула на палубу, тряся головой и приготовив к бою ножи, неуверенной походкой направилась туда, где только что был грозорождённый. Она была на полпути, когда гигантский сквиг забил своими деревянными крыльями и поднялся в воздух. Выжившие гроты забирались обратно в паланкин по верёвкам и сброшенными верёвочным лестницам.

Маленет настолько была захвачена своим порывом, что не обращала внимания на парившего прямо у неё над головой сквига. В последний момент, почувствовав неладное, она остановилась и посмотрела наверх, увидев летевшую в неё бутылочку. Она вскрикнула, когда облако спор окутало её, заполняя лёгкие и лишая её дыхания. Она зашаталась, закашлялась, пытаясь сделать вдох. И, в конце концов, смогла выкрикнуть одно единственное слово: «Готрек!»

Споры продолжали душить её, и Маленет упала на колени. Дюжины влажных плетей оплелись вокруг её тела, они жалили её кожу, затягиваясь всё туже и туже. Она ловила ртом воздух и ругалась, пока споры окончательно не заблокировали её ноздри и горло. Она больше не могла дышать. Перед глазами всё поплыло, и она повалилась на палубу.

Грот в доспехах бежал к ней, когда из продолжившейся свалки вырвался Готрек и ударил своим топором прямо по его шлему. Удар был такой силы, что Истребитель разрубил грота на две половинки. После чего Готрек, казалось, вновь потерял всё желание драться, уставившись на то место, где погиб Трахос.

Маленет пыталась снова позвать Истребителя, но не могла подать ни звука. Её лёгкие горели, а в глазах темнело. Она увидела дуардина, стрелявшего в Трахоса. С выражением сильного испуга он подбежал к Готреку.

— Твоя видеть? — закричал дуардин. — Они захватили альву.

Готрек посмотрел на него, покрытое кровью лицо Истребителя было маской гнева. Харадронец запнулся, задрожав от ужаса, но продолжил вопить.

— Они тащить её в Местечко Лунакороля! На Жирноболото!

Маленет чувствовала, как сознание покидает её. Ей казалось, что она видит Готрека со дна глубокого тёмного колодца.

Истребитель хмыкнул.

— Туда ей и дорога, — сплюнул он, ударом топора зарубив очередного сквига.

— Но ведь она твоя друг, — ахнул дуардин.

Готрек хохотнул с горечью, развернулся и затопал прочь, раздавая направо и налево удары топором.

Маленет почувствовала, как её тело начало подниматься с палубы, когда темнота, наконец, полностью её поглотила.

— Вижу изъян, — князь Элаз стоял перед одним из шести зеркал, которыми была уставлена его опочивальня и с болезненным выражением на лице тыкал пальцем в гладкую поверхность.

Толдос называл своего господина «он», хотя, по правде говоря, Элаз принадлежал к обоих полам. А может быть и ни к одному из них. Он был уникальным созданием. Элегантный и мускулистый, утончённый и брутальный. Исключительно совершенный. Толдос обожал своего господина и без каких-либо колебаний отдал бы за него свою жизнь. Видеть его в тревоге было настоящей пыткой для Толдоса, и он бросился к зеркалу. Князь был прав. В верхнем углу стеклянной поверхности виднелась крохотная имеющая форму полумесяца отметина. Толдос натянул свой шёлковый рукав на ладонь и попробовал аккуратно её оттереть. Затем он начал тереть сильнее, его сердце учащённо забилось, когда он понял, что отметина была под стеклянным полотном.

— Я немедленно прикажу его заменить, ваше высочество, — сказал он и, видя, что князь всё ещё глубоко обеспокоен, бережно отвёл его к кровати и помог с периной и покрывалом. — Отдыхайте, ваше высочество. К тому времени, как вы проснётесь, всё будет как раньше. Обещаю.

Элаз кивнул, хотя беспокойство не покинуло его взгляда. Толдос дождался, пока его господин, улёгшись поудобнее, наконец, заснул. Затем с нежностью коснулся рукой идеального плеча князя, жгучая грусть переполняла его. Всё это было неправильным. Сейчас должно было быть время для празднования. На протяжении многих лет небесные флотилии Барак-Урбаза являли серьёзнейшую проблему. Было попросту невозможно выстроить достойное Слаанеша княжество, пока харадронцы гнобили их на каждом шагу, истребляя с неба их нарядные воинства, сбрасывая бомбы на их белоснежные дворцы. Но за последние несколько месяцев ситуация изменилась. Небесные флотилии ушли на другие фронты, бросив этот край. Элаз наконец-то реализовал свой богом-данный потенциал, он на голову разбил армии людей и альвов, сопротивлявшихся его отвоёвыванию этой части Айады. Он захватил так много крепостей и поселений, что его власть уже была неоспоримой. Если корабли Барак-Урбаза когда-нибудь вернутся, они подвергнутся полномасштабному нападению со всех сторон. И увидят, что Элаз окружён такой аурой божественной мощи, что он скорее полубог, чем обыкновенный человек. Это должно было стать настоящим триумфом князя, но его постигла трагедия. Трагедия такая странная и непонятная, что даже самый верный из его слуг не мог ему помочь.

Как раз в тот момент, когда он должен был вести свои воинства к победе, князь пал жертвой необъяснимой одержимости. Вместо возвращения земель, потерявших защиту харадронцев, он оставался в своей зеркальной опочивальне, проводя дни напролёт уткнувшись носом в стеклянную поверхность, всматриваясь в свои собственные глаза. Его завоевательные войны замерли на пороге триумфа, но князя они больше не интересовали. Его больше не интересовало ничего, кроме его собственного прекрасного лица.

Элаз будет спать много часов, но Толдос всё равно бежал по залам дворца, на ходу отдавая распоряжения своим слугам. Негодное зеркало невозможно было починить. Его следовало заменить точной копией. Большинство опочивален дворца тоже были зеркальными, однако замена должна идеально подойти к одной конкретной раме и не отличаться яркостью от других пяти зеркал. Князь обязательно заметил бы даже малейшее отличие. Следующие несколько часов были очень напряжёнными, и к тому времени, как он рухнул на свою кровать, Толдос дрожал от изнеможения. Ему пришлось выпить несколько бокалов вина, прежде чем он смог, наконец-то, заснуть.

Маленет очнулась, закашлявшись, рот был полон пыли. Она открыла глаза и увидела проносившиеся мимо облака. На мгновение она подумала, что всё ещё находится на палубе «Ангаз-Кара», но затем увидела харадронский небесный корабль в нескольких милях в стороне, дрейфующий над Вальдрахским Перевалом, всё также окружённый клубами дыма и роившимися вокруг него сквигами. Корабль дал крен, и Маленет видела, что на палубе и вокруг двигателей кипит бой. Она наблюдала за происходящим с сонливым спокойствием, задаваясь вопросом, сколько ещё времени пройдёт, прежде чем Готрек, наконец, сдастся и воспользуется руной. Мысль о Готреке дала ей толчок к осознанию ситуации. Почему она была не рядом с ним?

— Что такое? — охнула она, попытавшись сесть, но смогла лишь поднять голову, из-за того, что была крепко-накрпеко связана.

Она лежала на спине гигантского сквига, а вокруг толпились гроты, с весельем в своих красных глазах поглядывавших на неё. Большинство из них были обычными — сгорбленными, щуплыми зеленокожими всего пару футов ростом со здоровенными крючковатыми носами. Но два гадёныша выделялись из общей толпы. Один, виденный ею на «Ангаз-Каре», был ходячим сборищем трутовиков с вихлявшимися под его выпуклым задом ножками без костей и с лыбящимся лицом, проглядывавшим сквозь мякоть трубчатых гименофоров. Другой был весь обожжённый и тощий, и больше походил на обгоревшие останки, чем на живого грота. У него на лице был один большой глаз, синий зрачок которого беспрестанно вращался в пузыре тягучей жидкости.

Увидев, что Маленет пришла в сознание, гроты пришли в неистовый восторг. Они все начали дико смеяться и танцевать вокруг неё, звеня маленькими колокольчиками и дудя в дудочки.

Маленет напряглась, пытаясь разорвать путы, но они не поддавались. Она огляделась в поисках своего оружия, но грот-моллюск захихикал, показывая её ножи и, пританцовывая на месте, он размахивал ими прямо у неё перед носом. А затем показал ей влажную сетку, которой было обёрнуто её тело.

— Клянусь кровью Кхаина, ты заплатишь за это, — процедила Маленет, глядя на гадкое создание.

Когда мысли в её голове прояснились, она сообразила, что этот грот должно быть и заарканил её на палубе «Ангаз-Кара».

— Я буду свежевать тебя заживо. Медленно. Очень медленно. Ты у меня познаешь такую боль, какую даже представить не можешь.

Она провыла тираду с такой страстью, что гроты остановили свой танец и уставились на моллюскоподобного мутанта. Тот, казалось, сначала смутился, но потом, оглядев путы на теле Маленет, снова заулыбался и, весело размахивая её ножами, принялся, пританцовывая, выписывать по спине сквига круги. Затем он наклонился к ней, заполнив весь её обзор своей грибной тушкой. Лицо внутри панциря сморщилось в жуткую гримасу, и из его глотки вырвался странный булькающий звук. Маленет попыталась отвернуть голову, предполагая, что тварь сейчас срыгнёт на неё. Но вместе с рвотными содроганиями грот выплюнул альвийское слово: «Ты». Он кашлял, будто подавился едой. Было очевидно, что ему было неимоверно сложно произнести слово на альвийском языке, но Маленет была удивлена даже самой его попыткой. Она никогда даже не слышала, чтобы гроты говорили на каких-то других языках, кроме своего пронзительного визжания. К её изумлению, тварь способилась выплюнуть ещё несколько сдавленных слов: «будешь… той, кого… наша… будет… свежевать».

Мутант выпрямился, хватая ртом воздух, пока остальные гроты глядели на него с восхищением, явно потрясённые его разговорными способностями.

Жажда крови дрожью пробежала по её телу, когда Маленет вспомнила, как её схватили. Она ощутила всю унизительность своего положения. Она даже не могла вообразить чего-нибудь более позорного, чем быть схваченной вот этими нелепыми, жалкими тварями. Маленет внимательно разглядывала похожего на моллюска грота, запоминая его внешность до мельчайших подробностей.

— Нет, — прошептала она, — я не буду тебя убивать, — я оставлю тебя вживых. Клянусь самим Кхаином. Я найду способ поддерживать в тебе жизнь, чтобы можно было мучить тебя до конца моих дней.

Тварь снова наклонилась к ней вплотную, пахнув ей в лицо землистой вонью.

— Не-а, — хихикнул грот, — Моя так не думать. Как раз наоборот.

Маленет издала стон, исполненный такой чистой ярости, будто испытала экстаз, но всё равно не смогла вырваться.

«Не думала я, что ты можешь пасть ещё ниже, — проворчала её мёртвая госпожа. — Но ты опозорила нас обеих. Как ты могла позволить этим несуразным недомеркам дать себя схватить?»

— Это всё из-за тебя! — воскликнула Маленет так резко, что все гроты вздрогнули. — Ты послала меня на корму корабля. Ты послала меня подальше от Истребителя. Если бы я тебя не послушала, то не была бы сейчас тут.

Гроты в недоумении уставились на Маленет, а потом повернулись друг к дружке и снова начали хихикать. Но она больше не обращала на них внимания.

— Ты сказала, что ведёшь кого-то ко мне!

«Вот, тупая балда. Зачем бы я посылала тебя туда, где опасно? Один из этих гротов разговаривал через меня. Он говорил другим, что ведёт тебя. Это о тебе шла речь. Они просто говорили в твою голову».

— Но это был твой голос!

«Они колдуны, тупица. Посмотри на обожжённого с его флаконами и бутылочками. Они могут обращаться к эфиру при помощи своих снадобий и ритуалов, прямо как делаем мы в Храмах Убийств».

Когда Маленет, наконец, поняла, как сильно она сглупила, её ярость вновь вскипела, и она выплюнула, обращаясь к моллюскоподобному гроту:

— Ты будешь кричать целое столетие!

Гроты засмеялись пуще прежнего и вновь повели свой хоровод вокруг неё. Обожжённый, в своём балахоне, звякал бутылочками при каждом прыжке и повороте. А потом, под восторженными взглядами остальных, он достал из складок одежды своими обугленными пальцами какую-то крупинку и вдавил её в предплечье Маленет.

— Кхаин тебя заколи, — прошипела она. — Что ты творишь?

Чёрная крупинка скрылась у неё под кожей словно камешек, брошенный в середину пруда.

— Что это? — взвыла она, дёргая рукой туда-сюда, как будто могла вытрясти крупинку обратно наружу.

Гроты нависали над ней, продолжая хихикать и пялиться на её руку. У Маленет появилось странное ощущение лопающихся пузырьков под кожей, а затем на руке появилось тёмное пятно, похожее на синяк. Ощущение пузырьков усилилось, и по тёмному пятну пошла рябь, как по разгоняемой ветром воде.

«Они отравили тебя, — в голосе её госпожи явно звучала паника. — Отравили нас. Мы умрём на этом летающем слизняке».

Маленет сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться, начав читать один из старых кровавых заветов.

— Нет, — сказала она, когда ей удалось успокоить своё дыхание. — Это бессмысленно. Зачем им меня ловить, если они хотели просто меня убить? — она посмотрела на физиономии гротов, разглядывая их ухмыляющиеся рожи. — Они могли просто убить меня на «Ангаз-Каре». Зачем им прилагать такие усилия, чтобы говоря через тебя, утаскивать меня с корабля?

Похожий на моллюска грот закивал, продолжая скалить в широкой ухмылке свои жёлтые клыки.

— Приманка.

— Приманка? — Маленет встряхнула головой. — Чтобы поймать кого?

Грот поднял бровь, пытаясь придать себе надменный вид.

— Истребителя.

Маленет уставилась на него в недоумении. А затем рассмеялась, искренним смехом.

— Готрека? Вы схватили меня, потому что хотите поймать Готрека? Во имя всех богов, зачем вы хотите, чтобы он пришёл к вам? Он же от вас и мокрого места не оставит.

— Руна, — грот подмигнул ей, широко улыбаясь.

По крайней мере, это было разумным объяснением, но Маленет всё равно считала ситуацию комичной.

— И вы думаете, что он придёт за мной? Да, он ненавидит меня. Вы, кретины. Он будет только рад, что вы меня забрали, — она снова рассмеялась, крехтя одновременно. — Клянусь Богом Убийств, вы ещё тупее, чем он.

Грот нахмурился и выдавил ещё несколько слов на альвийском:

— Он твоя ненавидеть?

— Да. Конечно. Ему на меня плевать. Он как раз собирался отрубить мне голову, когда вы ему помешали.

Теперь грот выглядел совсем смутившимся. Он попятился от неё и забормотал что-то быстрым шёпотом своим спутникам. Музыка прекратилась, и все зеленокожие начали беспокойно переглядываться. Затем они повернулись к ней и некоторое время, молча, с подозрением на неё смотрели. Моллюскоподобный грот медленно кивнул, а в его глазах засветился коварный огонёк.

— Твоя обманывать нас, — сказал он, и ухмылка вернулась на его искажённые черты.

Маленет простонала, а затем, пожав плечами, произнесла:

— Неважно, что вы думаете. Я всё равно найду способ освободиться, и вот тогда вы узнаете, что бывает с…

Что-то выскочило из её руки, и струйка крови потекла по коже. Тошнота подступила к её горлу, когда Маленет увидела пухлую поганку с красной шляпкой, торчавшую из её мышц, нарушив элегантную форму созданного Кхаином тела.

— Проклятье! — вскрикнула она, задёргав опять своей рукой, пытаясь сбросить с неё гриб. — Снимите его с меня!

Она продолжила брыкаться и извиваться в путах, но тут рядом с первой поганкой выскочила ещё одна. На длинной тонкой ножке, с заострённой бледно жёлтой шляпкой. И пока Маленет с ужасом глядела на неё, на её руке выросли ещё несколько грибов.

— Нет! — взвыла она, в ужасе от подобного осквернения собственной плоти.

Всё, что она делала в жизни было данью Богу Убийств. Каждое убийство было молитвой. Но как ей приносить дань, если её тело станет таким же нескладным, как у гротов? Как сможет она впредь драться с присущей ей грацией и мастерством? Она с ужасом глянула на грота, выглядевшего как комок трутовиков на ножках. Нет, она не могла стать такой!

— Остановите это, и я помогу вам! — ловя ртом воздух от перехватившего дыхания, быстро заговорила она. — Я ненавижу Истребителя также, как и он — меня. Если вы снимите с меня путы, я клянусь, я помогу вам поймать его. Я могу выдать вам его планы и повадки. Я всё-всё вам про него расскажу. Я знаю, что он собирается делать и куда направляется. В союзе со мной вы сможете заманить его в любое место, какое только захотите, — она с трудом приподняла голову, выгнув шею так, чтобы посмотреть в небо, но кроме облаков ничего не увидела. — А куда вы меня везёте? Куда вы хотите заманить Готрека?

Но гроты в ответ лишь молча пялились на неё, продолжая самодовольно ухмыляться.

— Будте вы все прокляты! — закричала Маленет, почувствовав, как жуткое ощущение пузырьков под кожей двинулось дальше, распространяясь по её руке. — Без моей помощи вам ни за что не поймать Истребителя. Только я знаю, как он думает. Вы совершаете ошибку. Он не последует за мной. Я ведь предала его!

Слово «предала» заставило Маленет отсановиться. Почему оно оставило после себя у неё во рту такое неловкое ощущение? Что такого неправильного было в предавании Готрека? Он был хамским, бесцеремонным боровом, которому было наплевать и на неё, и на дело Зигмара. Так почему же её охватила такая паника при мысли о том, что она предала его?

«Потому что ты всё испортила, идиотка. Единственное, что тебе надо было, это держать его на своей стороне. Как ты теперь доставишь руну в Азир? Он улетает с теми небесными шахтёрами, пока ты валяешься тут, превращаясь в… во что они тебя собираются тут превратить».

Маленет понимала, что её госпожа была права. Её план с треском провалился, но не это было причиной её страданий. Она бывала в ситуациях и похуже и всегда находила способ выбраться. Кхаин не оставлял её. Она придумает, как спастись и заставит моллюска за всё заплатить. Нет, было ещё кое-что. Когда она подумала о Готреке и Трахосе и вспомнила, сколько раз они спасали её, в груди что-то предательски защемило. Она вспомнила последние мгновения Трахоса на палубе «Ангаз-Кара». Она знала, что означала та молния. Судьба, которой он так страшился, свершилась. Он был снова убит и будет воссоздан в Азире, потеряв последние обрывки памяти, что у него ещё оставались. Он был так сильно ранен, что, наверное, понимал, что с ним случится, но всё равно решил не оставлять её. Он не бросил её. Незнакомое чувство накатывало на неё, грозя накрыть с головой. Она подавила его, понимая, что это слабость. Ей не требовалось никакое товарищество. Всё, что ей требовалось это сила Кхаина. Если Трахос хотел погубить себя ради её блага, значит, он был глупец. Она бы не поступила так ради него. Ещё что-то вылезло из её кожи. Оно выглядело как пурпурный оборчатый коралл, трепещущий на ветру. Маленет стало плохо от одного его вида. Вся её рука волнообразно колыхалась и трепетала. Как она теперь сможет служить Кхаину? Она же теперь будет такой же неуклюжей, как люди. Её охватила ярость. Они её погубили.

«Может отрежешь себе руку?»

Маленет уже собралась выругаться, когда поняла, что в кои-то веки её госпожа была серьёзна.

«Харадронцы конечно те ещё болваны, но они делают замечательные машины. Если ты отнимешь себе руку, возможно они смогут создать для тебя что-нибудь элегантное и сбалансированное на замену. Может быть это даже улучшит твои показатели?»

«Она уже не будет той плотью, что даровал мне Кхаин», — подумала Маленет, хотя была вынуждена признать, что идея была не такой уж и абсурдной. Ведь, в конечном счёте, внешний вид был не так важен, как смертоность. И в любом случае она не могла продолжать жить с такой рукой, какой та была сейчас.

— Готрек не пойдёт за мной! — огрызнулась она, снова пытаясь разорвать путы. — Ваш единственный шанс, это дать мне помочь вам.

Похожий на моллюска грот опять наклонился к ней, понимающе улыбаясь.

— Твоя обманывать.

— Я не обманываю, идиот ты тупой. Вы должны меня освободить.

Грот рассмеялся.

— Когда наша прилететь в Местечко, — он постучал пальцем по шляпке одной из поганок на её руке, — мы твоя посадить.

Ярость Маленет вырвалась из её горла тонким воем, но она смогла сохранить достаточно спокойствия, чтобы думать. У них были её ножи, но она была дочерью Кхаина. И была такой смертоносной, какой гроты даже вообразить себе не могли. Ей надо было просто дождаться подходящего момента. Время для мести ещё настанет, но не здесь, в облаках, на спине этой зверюги. Она могла бы с лёгкостью перебить гротов, но у неё не получилось бы управлять их крылатой тварью, упав с которой, она неминуемо разбилась бы насмерть.

Она сделала глубокий вдох и успокоила себя, представив, как она могла бы мучить похожего на моллюска грота. Ей просто нужно проявить немножко терпения. Когда они приземлятся, она смогла бы убить всех, а вожака одурманить ядом, чтобы позже можно было делать с ним всё, что заблагорассудится. Она расслабилась и закрыла глаза, пытаясь не обращать внимания на неприятное ощущение в руке, где под кожей смещались и отекали мыщцы. Чуть погодя, видя, что она не собирается больше делать ничего забавного, гроты потеряли к ней интерес и расселись в передней части своего зверя, уставившись в облака.

Часы медленно тянулись, и мысли Маленет блуждали, убаюканные мерными взмахами крыльев сквига. Она вздрогнула, внезапно осознав, что заснула. Должно быть сказалось остаточное влияние яда, использованного гротами. Она не знала, сколько прошло времени, но картина вокруг неё изменилась. Залитые лунным светом облака пропали, и зверь теперь летел в тёмном влажном тумане. Было почти ничего не видно, но она уловила очертания чего-то высокого проносившиеся справа и слева. Туман был таким плотным, что это запросто могли быть как горные вершины, так и макушки деревьев. Маленет предположила, что пусть это будут не горы. У неё было неизвесно откуда взявшееся ощущение, что они очень сильно снизились. И было похоже, что, пока она спала, наступила осень. Воздух был промозглый, а туман был наполнен запахами павшей листвы. Она услышала потрескивание ветвей и поняла, что её ощущение не подвело её — они были у самой земли. Гроты, свешиваясь за бортики паланкина, пялились в туман и не обращали на неё никакого внимания. Всё было подсвечено каким-то ядовитым светом, и Маленет ахнула от ужаса, увидев свою руку, распухшую до неузнаваемости и похожую больше на ствол покрытого лишаями дерева. Обожжённый грот услышал её и, повернув свою покрытую капюшоном голову, глянул в её сторону. Он похлопал по плечу моллюскоподобного, и тот, не мешкая, подбежал к ней, продолжая хитро скалиться.

— Мы вернуцца. В Местечко.

У Маленет колотилось сердце. Если они скоро будут приземляться, то, значит, и время, когда она сможет отомстить этой твари, тоже приближалось. Ведь, если она была больше не достойна служить Кхаину, единственное, ради чего ей ещё оставалось жить, это заставить эту гадину заплатить за всё.

— Что ещё за Местечко? — спросила она, изо всех сил пытаясь сохранить голос спокойным.

— Дом, — с жизнерадостной непосредственностью ответил грот, как будто общался с закадычным приятелем. — И дом Лунакороля.

— Но, что это такое? — продолжила она спрашивать, пока идиотическое существо было готово отвечать на её вопросы. — Крепость? Пещера? Нора в земле?

Грот неопределённо помахал своими щупальцами.

— Мир.

— Что ты хочешь сказать? Вы увезли меня из Хамона? Из Владения?

— В Местечко, — охотно закивал грот. — Тута мы кормить наши мечты.

Тварь определённо была чокнутой. Они все были чокнутыми. Маленет подумала, что то, что грот называл другим миром, скорее всего было просто какой-то горной крепостью или крупным городом.

Тут один из прочих гротов вскрикнул, оглянувшись и указывая на что-то в тумане. Окружавшие огни казались крупнее и ближе, и к звукам потрескивавших ветвей добавились писк и жужжание мелкой живности. Гигантский сквиг ещё несколько раз взмахнул крыльями и плюхнулся в озерцо, подняв в воздух кучу грязевых брызг и целое облако насекомых.

Капитан Солмундссон опустил свой тесак и, переводя дыхание, облокотился на поручни. Нападение закончилось. Палуба «Ангаз-Кара» была усыпана трупами, но рои атаковавших тварей рассеивались. Во тьме звучали рога и удары гонгов, — зеленокожие уводили своих зверей обратно в облака.

— Они отступают! — проревел капитан, запрыгнув на один из двиргателей и вскинув вверх свой клинок. Он старался выглядеть победоносно, но не ощущал ничего подобного. Больше половины его команды было перебито или удушено жуткой порослью. И зеленокожие начали отступление на пике своей победы. Что-то тут было не так. Почему они уходили как раз, когда уже могли захватить корабль?

Члены команды ответили ему нестройным хором радостных выкриков, но в их голосах звучало то же сомнение, что испытывал и он. Корабль кренился на бок, и из дыры в палубном покрытии валил дым. Солмундссон спрыгнул с двиргателя и широким шагом направился к своему старшему двиргателисту Хорстуну.

— Займитесь тушением пожара, — сказал он.

Хорстун отсалютовал и, прихрамывая, отправился выполнять приказание, сзывая на ходу себе в помощники других двиргателистов.

Оглядываясь по сторонам, Солмундссон почувствовал одновременно прилив злости и печали. От лежавших вповалку тел мёртвых и умирающих на палубе не было свободного места. В его голове начало зарождатсья сомнение, что же он натворил? Он был настолько уверен, что доберётся до затерянного города, что даже не рассматривал последствий возможной неудачи.

Он припомнил свой последний разговор с отцом как раз перед отлётом из Барак-Урбаза. За день до начала экспедиции лорд-адмирал Солмунд вызвал его к себе на закрытую беседу.

— У тебя всё обязано получиться, — произнёс он с шокрировавшей тогда Солмундссона настойчивостью. — Лунокланы зажали нас. Я ещё никому кроме тебя этого не говорил, но Барак-Урбаз находится в опасности. Гроты надвигаются со всех сторон. Их проклятая луна распространяет эту их тьму по всей Айаде. Они захватывают наши пограничные форты один за другим. Нам нужно новое оружие. Нам нужно как-то остановить Лунакороля, прежде чем луна достигнет своей полной фазы.

Солмундссон вспомнил, как потрясён он был от сказанного отцом. Сама мысль о том, что Барак-Урбаз может пасть, никогда даже в голову ему не приходила.

Он остановился помочь сесть одному из своих монтёров-двиргателеводов. Аккуратно сняв с дуардина разбитый шлем, он протянул ему флягу с водой. Монтёр благодарно кивнул, глядя на Солмундссона полными доверия глазами. Это немного рассеяло тёмные мысли капитана. И он начал ходить по палубе, помогая членам своей команды и раздавая приказания. И, как и всегда, когда он не сидел сложа руки, у него появилось понимание смысла своего существования.

— Способ есть всегда, — повторял он с возраставшей уверенностью, продолжая топать сквозь клубы дыма по палубе туда и сюда, поправляя завалившиеся штабели ящиков со снаряжением и добивая раненых сквигов ударами тесака.

Затем он заметил Истребителя, присевшего недалеко от центра палубы. Он поспешил к нему и остановился в нескольких шагах, потрясённый увиденным. Смерть Трахоса проделала дыру сквозь весь корабль, искривив и расплавив пластины палубы и опалив дочерна металл.

«Должно быть, это и была одна из основных причин проблем с двиргателями», — сообразил Солмендссон.

Всполохи энергии всё ещё мерцали во тьме, и повсюду вокруг Истребителя валялись осколки доспехов грозорождённого вечного. Сам он практически целиком был уничтожен разрядом молнии, оставив после себя лишь обугленный силуэт, но кусочки металлической брони всё ещё лежали на палубе, поблёскивая и мерцая. Готрек держал один из осколков, но как раз, когда Солмундссон подошёл, металл в руке Истребителя замигал и исчез, оставив после себя несколько песчинок пыли. Один за другим все остальные кусочки также пропали, пока не осталась только прореха в палубе.

Готрек ещё некоторое время оставался сгорбленным, но потом, заметив Солмундссона, поднялся на ноги, повернувшись к нему лицом. По его застывшему, будто каменному выражению было невозможно понять, о чём он думал. Истребитель разжал кулак, позволив лёгкому бризу подхватить лежавший там пепел.

— Как он сможет присоединиться к своим предкам, — нахмурился Солмундссон, — если он бесконца перерождается?

Готрек молча смотрел, как унесённый ветром пепел исчез в ночи, а потом сказал:

— К предкам? Он не мог вспомнить собственных родителей, — Истребитель глянул на дыру в палубе и пробормотал в бороду. — Зачем, Трахос? Она была вертлявой лгуньей. И она терпеть тебя не могла.

— Маленет? — покачал головой Солмундссон.

— Угу. Трахос пытался добраться до неё. Ублюдочные гроби тащили её с палубы. На эту свою, летающую парашу. А Трахос доставил им неприятностей. Один Грунгни знает зачем, но он пытался любой ценой не дать им заполучить её, — он указал топором на горы сквигов и гротов, валявшиеся вокруг них. — Они не ожидали, а он хорошо дрался. С честью, — он разговаривал больше с самим собой, нежели с Солмундссоном. — Но зачем? Единственное, что он помнил, это, что должен избегать собственной гибели. От него оставалось так мало, что он понимал, что будет, если… — он махнул топором на дыру, — если вот это случится.

— А я думал, что грозорождённые вечные живут вечно. Я думал, что они бессмертные.

— Телом, возможно да, но не разумом, — в голосе Готрека звучала злость на самого Трахоса, нежели его гибель. — Он отбросил своё прошлое, пытаясь помочь этой вероломной альвийке.

— Вероломной? — Солмундссон указал своим тесаком в сторону лежавших трупов своих матросов. — Это что-ли из-за неё? Она этим гадам помогала? Поэтому они её забрали? Она в сговоре с Лунокланами?

— Она в сговоре только сама с собой, — произнёс Готрек сквозь зубы, и, сверкнув глазом, добавил. — Она предала меня задолго до того, как мы здесь оказались. Она обманывала меня с того самого момента, как мы прибыли в Барак-Урбаз. Пподстроила всё так, что я не смог избавиться от этой руны.

— Как? О чём ты говоришь?

Готрек пожал плечами.

— У неё была какая-то приспособа. Перепускной клапан, который она вставляла во всё, что я пытался использовать на проклятой руне.

— Я знал!

— Что знал?

— Выжигательница могла сработать, — он похлопал по кошелю у себя на поясе, в котором лежал кристал. — Должна была сработать. Но её перепускной клапан должно быть зашунтировал эфирный поток. Мне казалось это странным. Выжигательница ни разу не подводила раньше. Значит, твоя альвийская подруга в ответе за это.

— Подруга? — Готрек с горечью рассмеялся и бросил взгляд на руну у себя в груди.

Солмундссон заметил, что руна Истребителя была холодной и неактивной.

— Ты не использовал пра-золото? Ты мог обратить его против зеленокожих, — его сердце забилось чаще, когда он сделал следующее умозаключение. — Ты мог спасти мою команду.

Готрек поднял на него испепеляющий взгляд.

— У тебя совсем ушей нет под этой твоей шапкой? — он постучал пальцем по руне. — Это не то оружие, которое я могу включать или выключать по своей прихоти. Это яд. И если бы я позволил ей управлять мной, сейчас вся твоя команда была бы мертва, а не только половина.

Солмундссон не совсем понял, о чём говорил Готрек, но тот выглядел готовым снести ему голову, так что капитан решил оставить эту тему. Он посмотрел на силуэт, оставшийся от Трахоса.

— А он знал о предательстве? Он знал, что она была предателем?

Готрек открыл рот, чтобы рявкнуть что-нибудь резкое, но внезапно горевший в взгляде огонь потух, и на его лице появилось озадаченное выражение.

— Угу. Знал, — Истребитель потряс головой. — И всё равно принял смерть за неё.

Он развернулся и потопал прочь.

— Корабль на плаву, — произнёс двиргателист Хорстун, когда, ковыляя, подошёл к Солмундссону, его лицо было покрыто потом и машинным маслом. — Но потребуется полный ремонт, когда вернёмся в Барак-Урбаз. Я смогу поддерживать его на ходу до того времени.

— Хорошая работа, Хорстун, — Солмундссон похлопал его по плечу и огляделся по сторонам, все, кто мог, занимались тяжелоранеными, перевязывали им раны, латали лётные скафандры. — Займись ранеными. Мы не двинемся к Железному Караку, пока на борту не будет оказана помощь всем нуждающимся.

Двиргателист замялся, на его лице появилось страдальческое выражение.

— Что такое? — спросил Солмундссон.

— Мы сможем дотянуть назад до Барак-Урбаза, капитан, — ответил Хорстун. — Но нам ни за что не добраться до Железного Карака. Исходя из маршрутов, намеченных в Барак-Урбазе, так далеко нам не пройти. Мы сейчас в лучшем случае на полпути. Наши двиргатели слишком сильно повреждены. И мы потеряли половину топлива. Мы сможем дойти до дома, но двигаться куда-либо ещё попросту невозможно.

Солмундссон вперил в него долгий, полный гнева взгляд, но смог сдержать резкие слова и, в конце концов, просто кивнул.

— Займись ранеными.

Пока Хорстун, отдав честь, отправился помогать остальным, Солмундссон стоял прямо, сохраняя горделивую позу, но, когда двиргателист скрылся из виду, он сжал, потрясая, свои кулами.

— Я не могу сейчас вернуться в Барак-Урбаз. Должен быть какой-то другой путь, — он чувствовал на себе взгляд ухмыляющейся луны, но не поднял головы, понимая, каково ему будет встретиться сейчас с ней глазами. — Должно быть что-то, что я мог бы сделать.

Он огляделся в поисках Истребителя, припомнив, какой величественный вид тот являл, когда дрался с гротами. Одноглазый дуардин был похож на одного из богов-предков, чьи лики были изображены на сводах Адмиралтейского Дворца. Он нашёл Готрека на краю палубы, облокотившимся о поручни и смотревшим в след быстро удалявшимся меж облаков сквигам. Гроты гнали своих ездовых тварей с впечатляющей скоростью и уже почти полностью скрылись в ночной темноте, лунный свет лишь изредка поблескивал на их оружии. Солмундссон встал рядом с Готреком и тоже уставился им вслед.

— Им почти удалось захватить корабль, — произнёс он так тихо, чтобы его услышал только Готрек.

Истребитель фыркнул.

— Пока я на борту, ничего бы они не захватили.

— С этим не поспоришь. Но в тот момент, когда они решили отступить, они одерживали верх. Ещё бы несколько минут и вся моя команда была бы перебита, и корабль вошёл бы в пике. Может быть, ты и пережил бы это, но мы — точно нет. Я не понимаю, почему гроты вдруг решили отступить.

— Похоже их куда сильнее интересовала Маленет, чем твой корабль, — пожал плечами Готрек.

— Точняк, — сказал стоявший неподалёку двиргателевод, — они прийти за альвой.

Солмундссон, только сейчас заметивший его, немного запнулся, припоминая имя дуардина.

— Что ты говоришь, Орнольф?

Двиргателевод имел плачевный вид. Он стоял, скрючившись, в изорванном скафандре, и его словно при лихорадке била мелкая дрожь. Похоже, он был совсем без сил, и слова давались ему с таким трудом, что буквально душили его, прежде чем ему удавалось выплюнуть их.

— Они взять альву в Местечко Лунакороля. Я слышать их говорить так. Говорить про Жирноболото.

— Ты смог понять, что они говорили? — покачал головой Солмундссон. — Ты уверен?

Орнольф вздрогнул, на его лице отразилась паника, глаза забегали.

— Э… Альва сказать это. Она сказать, что они туда направляцца. На Жирноболото.

Солмундссон посмотрел на Готрека.

— Маленет умела разговаривать на языке зеленокожих?

Готрек пожал плечами.

Орнольф начал говорить что-то ещё, но его слова были полной тарабарщиной.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — произнёс Солмундссон, успевая подхватить Орнольфа под руку, прежде чем тот повалился на палубу. — Уложите его в койку, — позвал он одного из своих помощников.

Орнольф пробовал протестовать, но его речь оставалась путанной, и Солундссон приказал помощнику его увести.

— Что ещё за Местечко Лунакороля? — спросил Готрек, прищурив свой глаз. — И что за Жирноболото?

— Про Жирноболото никогда не слышал, а Местечко считается обиталищем нашего врага. Лунакороль — могущественный вождь зеленокожих, контролирующий весь Хлама-Разлив, — Солмундссон поморщился, — и большую часть Айады, если уж на то пошло. Местечко — это его дом. Что это конкретно не знаю — крепость или какая-то сеть туннелей; знаю только, что находится оно где-то под Хлама-Разливом.

Готрек снова посмотрел вслед улетавшим сквигам, потом перевёл взгляд на дыру в палубе, оставленную смертью Трахоса. После чего отошёл от поручней, начав мерить палубу шагами.

— Так значит вы знаете, откуда лезут зеленокожие? — он свирепо посмотрел на Солмундссона. — И вы оставляете их там, вольными делать всё, что им захочется? Ничего не делая?

— Ты не понимаешь. Хлама-Разлив укрыт беспросветной ночью. Гроты превратили это место в настоящее подземелье. Никто даже близко не может к нему подобраться. А Местечко Лунакороля находится где-то под ним. Только чокнутый пойдёт туда.

— И поэтому вы позволяете этим летающим бочкам нападать на ваши флотилии и потрошить ваши небесные форты? — Готрек топал по палубе со всёвозраставшим гневом. — И даёте их королю преспокойно укреплять своё логово? Вот значит, как могучие небесные Владыки Харадрона относятся к своим врагам? Вы от них прячетесь?

— Мы не прячемся, Готрек. Мы планируем. Цеховые мастера и адмиралы не отправят флотилии в неразведанные края, не имея представления, с чем там придётся столкнуться, — но, пока он произносил свою речь, Солмундссон почувствовал, что здесь было что-то ещё. Гнев Истребителя был вызван не бездействием харадронцев. И он не против Лунакороля ополчился. Он был зол на что-то другое. Может быть на гибель грозорождённого вечного? Солмундссон посмотрел на всё ещё видневшийся рой сквигов.

«А может, это всё из-за неё?» — подумал он. — «Из-за Маленет. Может он расстроен из-за её потери?»

За время, проведённое в обществе Истребителя, Солмундссон уже усвоил, что расспрашивать его будет ошибкой, поэтому решил сменить тему.

— Мы понесли тяжёлые потери, Готрек, и мой корабль повреждён, но я найду способ продолжить экспедицию к Железному Караку. Смерть Трахоса не должна быть бесцельной. Мы всё ещё можем убрать руну и…

— Убрать эту долбанную руну? — борода Готрека ощетинилась, а лицо приобрело цвет сырого мяса. — Ты что думаешь, я продолжу таскаться в поисках затерянных городов?

Солмундссон потерял дар речи. Он не знал, плакать ему или смеяться. Истребитель определённо спятил.

— Ты больше не хочешь искать Железный Карак?

— Конечно я, будь оно неладно, не хочу! — Готрек с лязгом ударил полотном своей секиры по поручням. — А ты что думаешь? Не туда нам идти нужно!

— Что я думаю? — пробормотал Солмундссон, с возникшим у него в животе неприятным ощущением прикидывая, чем ему пришлось пожертвовать, чтобы протащить этого ненормального через половину Айады. И пока Готрек продолжал яростно сверлить его своим глазом, он рискнул задать ещё один вопрос:

— А куда мы должны идти?

— Да, в это треклятое Местечко, конечно! — Готрек вновь начал мерить палубу своими тяжёлыми шагами, размахивая топором и бормоча себе под нос. — Нельзя так править страной. Оставляя своего самого злейшего врага непотревоженным, словно это подсыхающее говно. Нужно вычищать его. Какой смысл строить замки в небесах, если зеленокожие правят всем остальным? — в глазу Истребителя вспыхнул огонь, но Солмундссон видел, что это была не ярость. Нет, это было что-то другое. Возможно, воодушевление? Или, может, озорство? Невозможно было точно сказать.

— Насколько мы далеко от Хлама-Разлива?

— Идём вдоль его восточных границ, — пожал плечами Солмундссон. — А почему… — тревожная мысль посетила его. — Уж не думаешь ли ты…?

— Зачем ты привёз меня сюда? — спросил его Готрек.

— Чтобы найти способ обуздать твою руну.

— Для чего?

— Для того, чтобы остановить продвижение зеленокожих прежде, чем луна станет полной. Чтобы как-то сокрушить их.

Готрек остановился, перестав топать взад-вперёд по палубе.

— Вы хотите избавить себя от этих лунопоклонных гроби. Вы хотите, чтобы они перестали сбивать ваши корабли и грабить ваше законно наворованное золото.

— «Наворованное»? Я могу заверить тебя, что в Кодексе Харадрона предельно ясно сказано…

— Вам нужен какой-нибудь отвлекающий манёвр. Вам нужно что-то такое, что заставит вонючих гроби убраться в свой дом, прежде чем она захватят ваш, — Готрек шагнул к Солмундссону и крепко сжал его плечо. — Доставь меня в Местечко. И я устрою им такое, что каждый зеленокожий в этом Владении побежит туда, сверкая пятками.

Солмундссон недоверчиво покачал головой. Но потом вспомнил, что ему сказал двиргателист. «Ангаз-Кару» ни за что не добраться до Железного Карака, но он может дотянуть до Хлама-Разлива. Одна лишь мысль о возвращении с пустыми руками повергала его в уныние, а в решимости Истребителя было нечто очень заразительное.

— Интересно… — пробормотал он, выдерживая свирепый взгляд Готрека.

Истребитель улыбнулся. И это было пугающее зрелище.

— Нападём на них. Я убивал тварей и пострашнее, чем гроби. Клянусь тебе, бородёныш. Отвези меня в это окаянное Местечко, и я половину из них выпотрошу ещё до того, как они успеют схватиться за свои глупые маленькие луки. А пока они будут заняты отведыванием моего топора, луна уже начнёт убывать, и Барак-Урбаз окажется в безопасности.

Солмундссон не поспевал за столь внезапной переменой хода мыслей Истребителя:

— А как же она? — кивнул он на руну.

— Подождёт. Оскал Грунгни, бородёныш, тебе надо завязывать возиться с набздёнными драконами и пора заняться настоящей угрозой. Может быть, предки смогут простить вам, то, что вы живёте в домах за облаками, но не в том случае, если зеленокожие перебьют всех вокруг, — Готрек распалялся, ярясь с каждым мгновением всё сильнее и сильнее. — Я успел немного наглядеться на здешние земли до того, как мы оплатили перелёт до Барак-Урбаза. Альвийка таскала меня по всяким разным халабудам. Я повидал такое, за что вам должно быть стыдно, — Готрек так сильно сжал поручень, что тот начал сминаться. — Там внизу настоящая бойня. Все либо прячутся от луны, либо их мочат зеленокожие. А вы думаете, что можете позволить гроби красоваться в тайной пещере? Думаете, что можете бросить всех вокруг на верную смерть?

Солмундссон отступил на шаг назад, буквально ощутив физическую угрозу, бурлившую в словах Истребителя, но отказался признавать обвинения, брошенные в адрес его народа:

— Мы никого не бросали. Если уж на то пошло, это нас бросили. Но мы смогли подняться из грязи. Мы сделали себе оружие и построили корабли, которые могут выстоять против всего, что двинут на нас наши враги.

Готрек повернул голову и снова устремил свой свирепый взгляд на Солмундссона.

— И, зачем? Чего вы добились? Какой смысл в ваших заумных игрушках, если зеленокожие могут спокойно грабить и убивать?

Солмундссон редко впадал в ярость, но слова Истребителя заставили его задыхаться от гнева.

— Во Владениях кто только не живёт. Что ты со своей критикой привязался к Харадрону?

— Ты, что б тебя, должен был бы и сам сообразить, — Готрек понизил голос, но кипевшая ярость никуда не делась из его взгляда. — Потому что где-то в глубине вашего покрытого золотыми пластинами прошлого вы были дави. И вам пора начать вести себя соответствующим образом. К тому же, если вас беспокоит судьба Барак-Урбаза, то вы как раз и должны отвезти меня в логово гоблы. Потому что, если вы не поможете мне пошуметь там немножко, то вам уже некуда будет возвращаться.

Рядом с ними стоял первый помощник Торрик, уже несколько минут с интересом прислушивавишйся к разговору. Солумндссон сделал глубокий вдох и повернулся к нему.

— Какой курс надо брать, если бы мы пошли на Хлама-Разлив?

Из-за полученной раны Торрик был без шлема, и его горделивое, покрытое сетью глубоких морщин лицо было открыто. Его длинная, раздвоенная борода была вся в крови, он был бледен, но сохранял решительный и свирепый вид. Солмундссон ходил с ним в экспедиции бессчётное количество раз и редко видел его удивлённым. Сейчас был как раз такой случай.

— На Хлама-Разлив, капитан? Одним кораблём? Без поддержки адмиралов или цехов?

Когда Солмундссон услышал свой вопрос, озвученный в таких неопределённых выражениях, его сердце забилось от волнения. Он на мгновение позабыл свою злость на Готрека, сообразив, что тут имелся определённый смысл.

— Может и так, — ответил он, забарабанив пальцами по поручням и бросив взгляд в сторону Готрека. — Кто будет такого ожидать? Это же просто безумие.

— Именно так, — сказал, вскинув бровь, Торрик.

— Что означает, что никто не будет этого ожидать, — продолжил Солмундссон. — Подумай, Торрик. Все наши последние экспедиции провалились. Наши флотилии подвергаются нападениям с безошибочной точностью. Гроты всегда готовы к любому нашему манёвру. И на каждое решение, принятое в Адмиралтейском Дворце, у них всегда готов ответ. Они упреждают любую нашу атаку. Лунокланы предсказывают каждый наш шаг, не знаю уж: с помощью шпионства, предательства или каких-то тёмных обрядов, что они проводят у себя в пещерах, — говорил он, устремив взор в серебристые облака. — Но кто сможет предвидеть такое? Незапланированное и нецелесообразное. Один единственный корабль, прорывающийся вглубь их территории. И несущий несокрушимое оружие прямо в их Местечко. Они не смогут предугадать это, потому что мы ничего не планировали, — Солмундссон говорил всё быстрее, чувствуя, как слова льются из него словно поток. Сделав глубокий вдох, он продолжал, — Армии гротов рассредоточены по всей Айаде. И не только по ней. Они нападают на каждый небесный порт во Владении, и делают это, потому что луна почти полная. И они думают, что их не остановить. Но они не знают, что мы узнали про их Местечко. Они не будут ожидать такого. Только представь, в каком они окажутся замешательстве, когда мы привезём туда Истребителя, и он учинит им такой же разгром, какой творил в Барак-Урбазе.

Торрик глянул на Готрека с заметным недоверием, явно собираясь что-то сказать, но потом выражение на его лице застыло, и он, уставившись в одну точку над плечом Солмундссона, отрапортовал:

— Так точно, капитан.

Готрек смотрел на Солмундссона со странной смесью печали, ярости и рвения.

— Может быть в дуардинах и правда есть что-то гномье, — он сжал в руках свой топор, ударив древком по палубе. — Посадите эту пасудину на землю, и я покажу зеленокожим, как дерутся настоящие дави. Я покажу им, как мы поступаем с теми, кто разоряет наши форты.

Солмундссон с Торриком переглянулись, услышав, как он, говоря про форты, сказал слово «наши».

Готрек заметил их взгляды, и лицо его вспыхнуло, но он ничего не сказал.

— Капитан, даже если мы отправимся в Хлама-Разлив, — нахмурился Торрик, — как мы найдём там Местечко? Ни одна из наших карт не подскажет нам его точное местоположение, — он бросил в сторону Готрека суровый взгляд, — Вопреки высказываниям Истребителя флотилии Харадрона пытались разыскать его расположение, но они либо не могли его найти, либо вообще не возвращались назад. Может быть, у вас есть какие-то новые карты, которые я ещё не видел? Какие-нибудь, показывающие дорогу туда?

Солмундссон не потерпел бы таких разговоров от большинства членов своей команды, но Торрик был ветераном бессчётного количества походов и заслужил право говорить, не боясь порицания.

— Таковых нет, — ответил капитан, — но у меня есть ты и лучшая команда, когда-либо собранная Солмундской Компанией. И «Ангаз-Кар» — самый быстрый корабль Барак-Урбаза. Если кто-нибудь и может найти это Местечко, то это мы.

Готрек глядел на них с недоумением.

— У вас с головой всё в порядке? — он указал топором на фигуры, исчезающие вдалеке. — Просто следуйте за вонючими сквигами.

«Ты что, позволишь им это сделать с собой?»

Маленет не могла припомнить, чтобы голос её госпожи был настолько встревоженным. Даже, когда у неё ещё было тело, которым надо было дорожить, она была чрезвычайно бесстрашной, но здесь, в Местечке, росли настолько жуткие создания, что даже Маленет с трудом сохраняла спокойствие. Когда она только очнулась, то решила, что находится в огромном, залитом лунным светом болоте. Но, пока гроты тащили её по петлявшей и чавкающей под ногами дороге, она начала угадывать в отдалении очертания уходивших вверх и сходившихся где-то в вышине скал, и поняла, что находилась в огромной пещере. Свет исходил не от луны, а от странного леса, окружавшего дорогу. Тут были разросшиеся до непомерных размеров грибы: полупрозрачные дождевики, лохматые зонтики и круги поганок лимонного цвета — все, светившиеся бледным внутренним светом.

Свет пульсировал в ритме бьющегося сердца, проявляя человекоподобные фигуры, проглядывавшие внутри грибных ножкек и гименофоров. В некоторых грибах можно было увидеть лишь небольшую часть лица или только одну или две тощие руки, но в других фигуры были практически целыми, погружённые в студенистую мякоть, но всё ещё узнаваемые по своей форме. На проходившую мимо Маленет одни грибные жертвы глядели остекленевшим взглядом, безвольно разинув свои рты, другие же кричали без остановки, умоляя освободить их.

Маленет не боялась боли или страданий, но даже у неё увиденное вызвало отвращение. Здесь не было ни красоты, ни эстетики. Вокруг с неумолкающим жужжанием роились мухи, а жалкого вида пленники задыхались, брыкаясь в своих мясистых оковах. Она остановилась, взглянуть на один из грибов. Это была высокая, выше, чем сама Маленет, поганка, а внутри неё был заключён всё ещё целый альв. Он был не кхаинитом, а символы на его одеянии отмечали его как жителя Азира. Он был колдуном. И, судя по-всему, довольно могущественным. При обычных обстоятельствах она была бы рада оказаться рядом с ним на боле боя, но сейчас, когда он потянулся к ней, Маленет отпрянула с отвращением.

— Вытащи меня, — прошептал он, глядя на неё широко раскрытыми глазами, часть его рта была перекрыта стенкой грибной ножки, и слова получались пришлушёнными. — Прошу.

В этот момент грот дёрнул за её цепи, и Маленет вынуждена была идти дальше по грязной слякотной дороге, оставив колдуна бесполезно хвататься за воздух.

— Ведуновики, — произнёс голос у неё за спиной.

Маленет была крепко связана, но смогла бросить взгляд назад. Грот, выглядевший как ходячая колония трутовиков, семенил по дороге позади неё с широкой довольной ухмылкой на своём лице.

— Они показывать нам всякие штуки.

Маленет дёрнула свои оковы с такой силой, что её охранник упал. Она извернулась и прыгнула на моллюскоподобную тварь. Её руки были в кандалах, но это не помешало её ударить кулаками грота в лицо. Тот, заверещав, повалился навзничь. Она вскинула кулаки, чтобы ударить его снова, но дюжина жилистых рук отдёрнули её в сторону и бросили в болотную жижу. Она ударилась о ножку гигантского дождевика, и весь воздух вышел из её лёгких, но она тут же вскочила на корточки, собираясь прыгнуть в новую атаку.

— Глупая ведьма, — прошипел моллюскоподобный грот, его ноги сучили по жиже, пока он старался отодвинуться от неё как можно дальше. Гроты окружили Маленет. Они были маленькими, тщедушными созданиями, не больше трёх футов росту, но вокруг их были дюжины, и каждый держал в руках лук со стрелой, нацеленной ей прямо в лицо.

«Не сейчас, идиотка. Они моментом превратят тебя в ежа. Жди. Прояви терпение.»

Маленет расслабила свои мышцы и привалилась спиной к дождевику. Её госпожа была права. Она, конечно, придушила бы нескольких, прежде чем они её убили, но ей бы ни за что не удалось добраться до того, которого она хотела — самодовольного мутанта, захватившего её. Придётся подождать более подходящего момента. Она пообещала Кхаину, что заставит эту тварь заплатить за осквернение её плоти, и должна сдержать обещание.

Охранник схватил цепь и попытался рывком поставить её на ноги, но что-то зацепилось за её затылок, и Маленет не смогла пошевелиться. Плюясь ругательствами от того, что у него не получилось её сдвинуть, Грот дёрнул цепь сильнее, и острая боль пронзила череп Маленет.

— Стой! — прошипела она, — Я застряла, чтоб тебя.

Маленет попробовала отдёрнуть голову от дождевика, но у неё ничего не вышло. Когда она начала сопротивляться сильнее, гриб заколыхался, и она оказалась в облаке светящихся спор, садившихся на её лицо и грудь, от чего она тоже начала светиться.

Охранник позвал моллюскоподобного грота. Маленет понятия не имела, что он говорил, но то, как он показывал на её затылок, не вселило в неё уверенности. Она снова попыталась двинуться, но боль была ещё сильнее, и теперь она почувствовала, как что-то мягкое и тёплое обволакивало сзади её голову.

«Он тебя заглатывает! Работай ногами, ленивая клуша.»

Маленет потянулась изо всех сил, но её голова не сдвинулась с места, а боль была такой острой, что она, в итоге, сдалась, откинувшись обратно на ножку дождевика.

Моллюскоподобный грот, вскочив на ноги, растерянно забегал кругами вокруг гриба. А затем бросился бежать назад по дороге, распихивая других гротов, и скрылся во мраке.

— Не оставляй меня так! — крикнула Маленет, но того уже не было видно. — Придётся делать это сейчас, — прошептала она, нащупывая языком одну из капсул, спрятанных в её коренных зубах.

«Остановись, дура! Они нашпигуют тебя стрелами, ты даже двух шагов сделать не успеешь.»

— Да, я тону в этом грибе! — ахнула Маленет от ужаса, когда почувствовала, как упругая стенка из плоти накрыла её уши. Голова Маленет медленно погружалась внутрь дождевика, и болотная какофония криков звучала теперь приглушённо. Она всё ещё слышала шум и вопли, но звуки были отдаленными и искажёнными, как будто доносились их из-под воды.

Не слушая свою госпожу, она приготовилась раздавить капсулу и выдохнуть яд в лица гротам. Но остановилась. Как это ей поможет? Да, она выдохнет яд им в лица и убьёт ближайших к ней гадёнышей, но сама так и останется внутри дождевика. Она снова попыталась пошевелить головой, но боль была просто ужасной. Гриб просачился сквозь её череп, соединившись с ней. Он медленно поедал её. Хотя нет, не поедал, она внезапно поняла, что гриб превращал её в одну из тех жалких пленённых жертв, стоявших вдоль дороги. Маленет мало от чего впадала в панику, но это было для неё чересчур. Одной только мысли о том, чтобы провести остаток своей длинной жизни здесь, заточённой в мерзком грибе, хватило, чтобы она завыла.

Перед её взором снова появился моллюскоподобный грот, а за ним ковылял в своём балахоне обожжённый. Увидев Маленет, он яростно закачал головой и, распихивая гротов с луками, поспешил к ней, доставая что-то из своих сырых одежд.

Когда грот приблизился к ней, его лицо заслонило собой весь её обзор. Маленет чувствовала, как грибная плоть наползает на её щёки, приближаясь к глазам. Она как будто тонула в болотной жиже. А ещё лицо грота, висевшее у неё перед глазами, было просто омерзительным. Оно было не только обожжённым, но ещё и лоснилось от прозрачной и тягучей жижи, сочившейся из его глаза. Тело дождевика засветилось ярче, как будто внутри него вспыхнул огонь. От нахлынувшего отчаяния и переполнявшего её страха и гнева Маленет завопила о помощи. Но к её удивлению, имя, слетевшее с её губ, было не «Кхаин».

— Готрек! — завопила Маленет.

— Грунгни всепомнящий! — Готрек отшатнулся от поручней, тряся головой.

Капитан Солмундссон ухватил его за руку, не дав врезаться в первого помощника Торрика. Они стояли на полубаке «Ангаз-Кара» в окружении членов команды. Все глядели на Истребителя, удивлённые его внезапным возгласом.

— С тобой всё хорошо? — спросил Солмундссон, когда убедился, что Готрек крепко стоит на ногах.

Истребитель, заворчав, отмахнулся, но потому, как он ухватился за поручни было понятно, каким потрясённым он был.

— Я её видел.

Солмундссон покачал головой.

— Кого?

— Альвийку. У себя в голове, — Готрек шлёпнул полотном своей секиры по ладони. — Плутовка преследует меня.

С тех пор, как они починили корабль и отплыли от Вальдрахского перевала, прошло уже два дня, и теперь они находились глубоко в неизведанных просторах над Хлама-Разливом. Перед своим экипажем Солмундссон старался не показывать, что был очень обеспокоен. Стоило им пересечь восточные границы Хлама-Разлива, как луна выкатилась на них, нависнув так близко, что, казалось, он мог протянуть руку и дотронуться до её ухмыляющегося лица.

Когда луна разрослась до своих непомерных размеров, небеса отстранились прочь, словно бы возмущённые её присутствием. Обычные законы мироздания шли прахом. Облака кружились вокруг её выщербленной поверхности. Они состояли из серебряных осколков, то и дело барабанивших по обшивке корпуса. Корабль, сотрясаемый турбулентными порывами, дико трясло. Но основную угрозу несли осколки серебра, они дырявили топливные баки и секли членов команды.

— Даже мёртвой не даёт мне покоя своей болтовнёй, — проворчал Готрек.

Солмундссон, сбитый с толку, уставился на него. Готрек говорил о Маленет исключительно в уничижительной манере, но чем дальше, тем Солмундссон всё больше и больше убеждался, что истинной причиной Истребителя отправиться в Хлама-Разлив было желание последовать за ней. Он явно переживал за Маленет, хотя и отказывался в этом признаваться, похоже даже самому себе, и всё повторял, что они здесь «только, чтобы очистить Владение от ублюдочных гроби».

— Ну, мы не знаем, мертва ли она, — заметил Солмундссон. — Орнольф говорил, что она была схвачена и связана. Зачем им так делать, если бы они хотели просто её убить?

— Думаешь, меня волнует, жива она или мертва? — прорычал Готрек. — Пусть хоть на корм своим сквигам отправляют. Я просто хочу выкинуть её из своей головы.

— Капитан, — обратился к Солмундссону первый помощник Торрик, указывая на фигуру, видневшуюся далеко впереди, меж грозовых облаков. — Глядите! Отставший. Мы его не потеряли.

Солмумндссон достал свою подзорную трубу и, поднеся её к глазам, направил сквозь ливень в указанном направлении. Ему понадобилось некоторое время, чтобы поймать округлую цель в фокус, но затем он кивнул, увидев крылатого, несущего гротов сквига. Солмундссон улыбнулся. Им почти час не удавалось найти его, и он уже начал терять надежду.

— Хорошо, — произнёс он.

— Это не тот, на который затащили альвийку, — сказал Торрик, — но он из той же группы. Я узнаю форму установленного паланкина.

— Значит, он будет лететь туда же, — кивнул Солмундссон. — В Местечко.

Торрику не очень удавалось скрывать свои сомнения насчёт всей этой экспедиции.

— Возможно. Или они просто собрались толпой для нападения, а сейчас все разлетаются по своим домам.

— Они летят в одно и тоже место.

— Со всем уважением, капитан, откуда вам знать?

Солмундссон посмотрел на Торрика со значением.

— Потому что в противном случае получится, что мы потерялись где-то над Хлама-Разливом без малейшей надежды выйти к цели наших поисков, а я — просто один чокнутый, следующий за другим чокнутым.

Торрик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом, передумав, просто кивнул.

Солмундссон посмотрел на Готрека, топтавшегося неподалёку. Он понятия не имел, как обычно вёл себя Истребитель, но с тех пор, как погиб Трахос, тот казался ему особенно не в себе. Солмундссон подумал, что возможно у Истребителя случился какой-то нервный срыв.

— Что значит, «она у тебя в голове»? — он подошёл к Готреку. — Хочешь сказать, она разговаривает с тобой?

Готрек дёргался и так тряс головой, что напомнил ему своим поведением погибшего грозорождённого вечного.

— Я чую её у себя в башке, — проворчал он, сплюнув под ноги. — Поганая альвийка, ползает там, где её быть не должно. Я услышал, как она выкрикнула моё имя, а теперь чувствую её в своих мыслях, как она копошится там словно воришка, — Готрек остановился, уставившись в палубу. — Будь она неладна!

Он ещё некоторое время оставался стоять, а затем поднял глаза, обведя всех удивлённым взглядом.

— Пропала, — сказал он, нахмурившись. — И я кое-что увидел.

Солмундссон и Торрик обменялись взглядами.

— Что ты увидел? — спросил Солмундссон.

— Голову охрененно здорового великана, размером с один из ваших цеховых домов. И она вся светилась.

— Светящаяся голова великана? — Торрик вскинул бровь. — А она не была присоединена к светящемуся великану?

Готрек перевёл на него тяжёлый взгляд.

— Нет. Она плавала в озере. Окружённая множеством маленьких голов.

Солмундссон хотел было распросить его ещё подробней. Но затем покачал головой, решив, что больше ничего не хочет слышать.

«Это всё проклятая луна», — подумал он.

С тех пор как луна приблизилась к ним, и окружавшая их буря перестала быть обычной, его собственные мысли начали блуждать. Как будто сны начали пролезать в его бодрствующее сознание. В серебряных потоках, обрушивавшихся на палубу, он начал видеть колышащиеся фигуры — высокие, с коническими шляпками поганки, склонявшиеся к нему, словно зная, что он их видит. Нетвёрдой походкой он шагал к ним навстречу, глядя на них с ужасом и восторгом одновременно, понимая, что во всех поганках находились живые существа: люди, альвы, дуардины — навечно заточённые и задыхающиеся внутри.

Когда свет померк, обожжённый грот отошёл от Маленет, моргая своим абсурдно увеличенным глазом.

— Эта ща чо было? — прошипел он, оглянувшись на других зеленокожих, и повернул голову к моллюскоподобной твари, — Кривоспин, твоя тоже это видеть?

Маленет пришлось потратить какое-то время, прежде чем она смогла сфокусировать свой взгляд на них. Она только что довольно чётко видела у себя в голове изображение корабля Солмундссона, а также и самого капитана, глядевшего на неё с озабоченностью. «Ангаз-Кар» летел сквозь серебристую бурю, и она даже чувствовала его качавшуюся палубу у себя под ногами. Когда остаточные изображения корабля окончательно рассеялись, её поразила внезапная мысль. Она понимала, что говорил одноглазый грот. Причём, в отличие от своего грибного приятеля, он говорил не на её языке — она понимала его глупую, визгливую тарабарщину.

— Странна, — ответил грот по имени Кривоспин. — Она типа гореть.

— Почему я вас понимаю? — спросила Маленет, сверля глазами одноглазого рота. — Что ты со мной сделал?

Оба грота удивлённо уставились на неё, а потом расхохотались.

— Это не я, — сказал одноглазый. — Твоя просто растёт.

— Расту? Оскал Кхаина! Что значит, «расту»?

— Твоя становицца частью Бормотопи, — рассмеялся грот. — Ведуновиком. Частью Местечка, — он показал на грибную оболочку Кривоспина. — Оно и с лучшими случацца. Местечко с твоя срастацца, и твоя начинать думать, как наша.

Маленет завыла, снова начав пытаться высвободиться из дождевика. Боль была такой сильной, что она едва не потеряла сознание, но не смогла даже пошевелиться.

— Вытаскивай её, Смердоглаз, — сказал Кривоспин. — Скрагклык не хотеть, чтобы она торчать тута. Он хотеть её аккурат в Жирноболоте.

Смердоглаз приковылял обратно к Маленет, и она поняла, почему его так звали. Сочившаяся из его глаза слизь смердела тухлым мясом, и её чуть не стошнило, когда он приблизил своё лицо вплотную к ней.

— Тут нада, э… пощекотацца, — сказал Смердоглаз. Он вынул из складок одежды бутылочку каплевидной формы и поднял её перед глазами Маленет. — Твоя повезло, — прошептал он, тряся содержимым бутылочки, насколько Маленет могла видеть, там было около десятка чёрных зёрен.

Смердоглаз выдернул пробку и высыпал одно себе на ладонь. Затем он переложил его на дождевик. Гриб задрожал. Сначала это был лёгкий трепет, но уже через несколько мгновений он содрогался так яростно, что Маленет ощутила себя, будто её трясёт, зажавший в своём кулаке гаргант. Из мясистого грибного тела у неё за спиной раздался скрип, после чего её рывком выбросило вперёд.

Маленет столкнулась со Смердоглазом и упала на дорогу, окунувшись в глубокую полную грязной воды рытвину. Гроты продолжали смеяться, когда она поднялась на ноги и, хмуро глядя на них, принялась стряхивать грязь со своей одежды. Лучники вокруг всё также держали её на прицеле, и кандалы на руках никуда не делись, поэтому, когда охранник дёрнул её на дорогу, и группа продолжила путь, ей оставалось только бросать на всех злые взгляды.

Маленет предположила, что они направлялись к гигантской голове. Даже с расстояния в несколько миль Маленет видела, как зеленокожие входили и выходили через проход, вырезанный в шее головы, собираясь группами и отправляясь по петлявшим дорогам в мерцавшую даль бескрайней топи. Похоже это была какая-то важная крепость. Вокруг её изуродованного шрамами лба кружили стаи сквигов. Глаз у гарганта давным-давно не было, а две оставшиеся от них неровные дыры так сильно заросли всякой биолюминисцентной порослью, что выглядели как два светящихся во мраке маяка.

— Это здесь живёт Лунакороль? — спросила Маленет, повернув голову к Кривоспину.

— Скоро будет, — радостно ухмыльнулся тот.

— Что ты имеешь в виду?

— Скрагклык живёт на Жирноболоте. И скоро он стать Лунакоролём. Это была его идея использовать твоя как приманка.

— Скрагклык? — Маленет начала оглядывать окружавших их гротов, ища глазами среди вытянутых носатых лиц того, о ком говорил Кривоспин.

— Его тута нет, — захихикал Кривоспин. — Он погрузицца в Плачущий Ручей. Когда мы его выловить, твоя сможет приятно поболтать с ним. Он будет очень радовацца.

К удивлению Маленет, их группа свернула с главной дороги, поднялась по склону и направилась прочь от Жирноболота. Они прошли через череду трясин и болот, заросших грибами гораздо сильнее, чем окрестности главной дороги. Они шли много часов и Маленет была уже совсем без сил. Зеленокожие, не взирая на свои тщедушные тела, не проявляли никаких признаков усталости. Поначалу Маленет только диву давалась, откуда у них брались силы продолжать суетливо семенить по тропе, но потом открыла их секрет. Она заметила, что, когда один из них начинал замедляться, грот, называвшийся Смердоглазом, доставал из своих одежд мешочек с извивающимися улитками. Гроты кривились, но жевали их, с отвращением выплёвывая ярко голубые раковины. И результаты были просто поразительными. Одной улитки было достаточно, чтобы грот со стеклянными глазами вновь бежал вперёд по тропе.

«Попроси себе одну».

«Не неси ерунды, — подумала Маленет. — Я и так уже изменяюсь. И не хочу начинать ещё и еду их есть. Ты видела, какие у них лица после того, как они поедят? Они выглядят ещё более ненормальными, чем раньше».

«Ну, ты должна что-то делать. Если ты рухнешь без сил, они просто тебя прирежут».

«У меня есть план», — подумала Маленет.

«Нету у тебя ничего. У тебя рука выглядит, как будто её только что достали из похлёбки. И ты так устала, что едва стоишь. Возьми себе еду».

«У меня есть план, но я ничего не буду делать, пока не увижу того, которого они называют Скрагклыком».

«Зачем? Какая разница между одним грибным поганцем и другим?»

«Скрагклык это тот, кто приказал им схватить меня, — она почувствовала приятный прилив кровожадности. — И я заберу его отсюда. Скрагклык проживёт долгую, исполненную невыносимой боли жизнь.»

«Нет, если эти штуки продолжат разрастаться по твоей руке. Как думаешь, что будет, когда они доберутся до твоего мозга?»

Маленет глянула на свою руку и содрогнулась от отвращения. Поросль распространилась уже на предплечье, и она ощущала напряжение под кожей, где собирались выскочить очередные поганки. Она покачала головой и улыбнулась.

«Это не важно».

«О чём ты говоришь? Ты загублена. Как тебе теперь почитать Кхаина?»

Маленет продолжала улыбаться.

«Я почту его».

Гроты привели её в болотистую долину, к петлявшему меж камней чёрному ручью. Всё здесь было покрыто светящимися спорами, они даже парили над потоком, придавая происходившему вокруг туманный, практически сказочный вид. И, по правде говоря, у Маленет было ощущение, что она вот уже несолько часов брела по какому-то странному, нелепому уголку своего разума. Она всё ещё чувствовала на затылке то место, где дождевик сростался с её черепом, а её рука беспрестанно подрагивала от новой жизни, бурлившей под кожей. Приближаясь к чёрному ручью, Маленет изо всех сил старалась держать свои чувства под контролем, снова и снова повторяя про себя: «У меня есть план».

Большинство гротов остановились на небольшом отдалении от ручья, настороженно осматриваясь по сторонам. Некоторые продолжали удерживать Маленет под прицелом своих луков, но остальные перенацелили стрелы на застилавшие долину поганки. Смердоглаз и Кривоспин оглядели Маленет, чтобы убедиться, что она надёжно закована, а затем начали медленно спускаться к поверхности тягучей жидкости.

На середине потока виднелся маленький бугорок, словно там был небольшой островок, скрывавшийся под самой поверхностью. Оба грота, зайдя в вязкий ручей, направились туда. Тот, которого звали Кривоспином, первым добрался до бугорка и, глянув на Смердоглаза и получив от того утвердительный кивок, запустил свои щупальца вглубь и выудил оттуда тело.

Маленет подалась вперёд, желая увидеть творца своего похищения. Это был грот, такой же тощий и носатый, как и все остальные. Он хватал ртом воздух и лягался, пока Кривоспин тащил его к берегу.

Смердоглаз поспешил к ним через вязкую жижу, чтобы схватить брыкавшиеся ноги и помочь Кривоспину вытащить их обладателя в безопасность. Когда они поставили извлечённого из ручья грота на землю, Маленет, наконец-то, смогла хорошенько его рассмотреть. Он был насквозь промокший и яростно кашлял, но она заметила, как его изменило болото. Вся задняя часть его черепа превратилась в один большой и твёрдый трутовик, словно уступ, выдававшийся из его головы. Вместо кожаных доспехов или хотя бы куртки Скрагклык был облачён в чёрную мантию, украшенную костяными побрякушками и черепами животных. Маленет прежде доводилось достаточно сражаться с зеленокожими, чтобы знать, что это был один из их шаманов. Он слабовольно висел на руках своих подельников, вытиравших с его лица чёрную жижу. Затем он огляделся в замешательстве. Его взгляд, наконец, прояснился, когда он увидел Кривоспина.

— Мы потерять Лорда Зогдракка? — пронзительно проскрипел он. — И Пузана?

Моллюскоподобный грот кивнул, качнув вниз и вверх всей своей грибной раковиной целиком. Затем он отпустил Скрагклыка и пустился в нелепый пляс, кружась вокруг него. Наконец он остановился и показал на Маленет.

— Но у наша всё получилось! У твоя получилось!

Грот-шаман протёр глаза от жижи и, сощурившись, уставился на Маленет. Его глаза расширились, когда он узнал её, и его зелёная рожа расползлась в широкой ухмылке.

— Мы зоггано смогли!

Пока Маленет разглядывала это идиотское создание, на неё накатила волна такой экзальтированной ненависти, что она едва не сдержала слёз. Это было просто чудесно. Она сделает так, что Кхаин будет ею гордиться.

Шаман, ковыляя, приблизился к ней, попутно стряхивая со своих трясущихся рук остатки маслянистой тягучей жижы. Он жадно оглядывал её, приговаривая:

— Всё как моя видеть. Всё сбывацца.

Скрагклык начал обходить её кругом, и улыбка пропала с его лица.

— Что ваша зоггано сделать с ней?

— Чуток приукрасили её, — сказал Кривоспин. — А, Смердоглаз?

Обожжённый грот кивнул, и Скрагклык захихикал. Очень быстро всех гротов охватила общая истерия, они корчились от смеха, катались по болотистой почве, дрыгая своими короткими тонкими ножками. Кривоспин, к вящему изумлению Маленет, достал костяную дудочку и начал на ней играть, что вызвало у гротов ещё более мощные приступы смеха.

Один из гротов взял в руки сквига, чем вызвал очередной взрыв радостных воплей. Сквиг был меньше, чем обычно, и на его грубой шкуре имелись похожие на трубки образования. Грот поднёс одно из них к своему рту, зажал несколько других пальцами и подул. Сквиг вдвое увеличился в размерах, и заунывное протяжное гудение наполнило долину.

Грот приседал и подпрыгивал, играя на сквиге, а остальные зеленокожие, радуясь нестройным визгам, танцевали вокруг него.

Маленет в недоумении смотрела на всё происходящее. Но тут она сообразила, что ни один из поганцев не смотрел в её сторону. Кривоспин всё ещё выписывал круги со своей дудочкой, грот со сквигом гудел через него, а все остальные отдались безудержным пляскам, фальшиво завывая и как попало ударяя надетыми на ладони тарелками кимвалов. Даже охранник Маленет присоединился к этому победному празднованию, бросив её цепь и корчась на земле со слезами, брызжущими из глаз.

«Сейчас!»

Маленет кивнула, но задержалась ещё на мгновение, запоминая лицо Скрагклыка, чтобы оно хорошо отпечаталось в её памяти.

— Я вернусь за тобой, — прошептала Маленет.

Она бесшумно сняла цепь со своего запясться, ведь замок на ней она разомкнула ещё несколько часов назад.

С улыбкой на своём лице она начала подниматься по склону. И уже почти ушла, когда один из охранников заметил её и бросился вдогонку, поднимая свой лук и открывая рот, чтобы закричать. Маленет махнула здоровой рукой, оборвав его порыв сильным ударом в живот. А затем пнула его в озеро какой-то жёлтой жижи и, пригнувшись, устремилась в окружавший поляну лес из поганок.

«Ангаз-Кар» с воем нёсся сквозь жидкую ртуть. Металл расплескивался корпусом, с яростным шипением заливая палубу. Солмундссон со своими помощниками и Готреком находился в рубке, — все сидели, пристёгнутые в креслах. Остальная часть команды задраилась в подпалубных кубриках. Солмундссон скрипнул зубами, когда, кратко поднявшись в воздух, корабль выскочил из озера и в урагане металлического скрежета и рассыпаемых во все стороны искр обрушился на равнину из ржавого железа, наполнив воздух вокруг запахом гари. Корабль был настоящей жемчужиной во флотилии его отца, и Солмундссон ощущал каждую встряску как удар по собственной коже. Наконец, проскрежетав несколько минут по земле, корабль остановился и, мгновение поколебавшись, завалился на бок, от чего все книги и карты в рубке слетели со своих полок.

Солмундссон и все остальные сидели, замерев, по местам и в молчании глядели друг на друга. Их кресла были привинчены намертво, поэтому сейчас они свисали под косым углом над стеной, ставшей теперь полом. Всё было тихо, за исключением барабанной дроби падавших серебристых капель. Они прорвались сквозь бурю и порывы бесчинствующего ветра, но лунный свет никуда не делся, он окрашивал всё вокруг холодным неприветливым светом.

Готрек повернул голову к Солмундссону и ошеломлённо сказал:

— Только харадронцы могли изобрести летучий корабль, который не может приземляться.

Несмотря на заверение всех, что всё будет нормально, сам Солмундссон не был окончательно уверен, что они переживут посадку, поэтому, услышав уже привычную колкость Готрека, облегчённо улыбнулся.

— Обычно мы не так приземляемся, — объяснил первый помощник Торрик, сердито глядя на Истребителя. — Наши посадочные приспособления выведены из строя. Мы половину корабля потеряли над Вальдрахским перевалом.

— Мы совершили то, на что мало кто мог даже решиться, — произнёс Солмундссон. — Мы добрались до Местечка Лунакороля.

— Мы так думаем, — сказал Торрик.

— Мы следовали за сквигами, — ответил ему Солмундссон. — И Орнольф слышал, как Маленет говорила, что они направляются в Местечко. Оно должно быть здесь.

Корабль дёрнулся снова, и новый ворох карт и разной мелочёвки слетел со своих мест.

— А как будем улетать? — Торрик глянул в один из иллюминаторов, на видневшийся сквозь серебристый ливень краешек железной равнины. — Пешком отсюда до Барак-Урбаза нам не дойти, и сколько бы урона мы не нанесли зеленокожим, нам отсюда не выбраться.

— Чепуха, — отмахнулся Солмундссон. — Не забывай, кто у нас на борту. Лучшие двиргателисты во всей Айаде. Нет никого, кто бы разбирался в эфироматике лучше их. И это же Хлама-Разлив. Мы можем найти здесь любой металл, какой только захотим, — Он расстегнул ремни безопасности и аккуратно спрыгнул на перекошенный пол. — Способ есть всегда, первый помощник Торрик.

Готрек с глухим стуком приземлился рядом с капитаном, отряхивая бороду от засевшего в ней серебра. А Солмундссон уже направился наружу. За ним на накренившуюся палубу выбрались и остальные. «Ангаз-Кар» окружали ржавые поля. Наваленные горы рассыпающегося железа виднелись во всех направлениях, то там, то здесь в воздух взметались струи пара, с шипением вырывавшиеся из всевозможных трещин. Некоторые из них били вверх не выше человеческого роста, но были и огромные гейзеры, с бурлением и шипением достававшие практически до облаков.

Равнина была усеяна металлическими глыбами. Здесь были бесформенные куски и болванки, имевшие вид правильных геометрических фигур, поблёскивавшие цилиндры лежали рядом с тёмными, маслянистыми кубами в превеликом множестве, словно брошенные части какой-то умопомрачительной мозаики. По подсчётам Солмундссона сейчас было утро, но облака были такие тёмные и плотные, что равнина казалась погружённой в нескончаемые тусклые сумерки. Он достал подзорную трубу и, к своему облегчению, смог разглядеть контур, выдававшийся над равниной.

— Вон там, — сказал он, показав рукой вдаль, когда остальные собрались вокруг него.

— Так точно, — кивнул Торрик. — Там сквиг приземлился, — помощник обвёл взглядом равнину. — Нам нельзя оставлять корабль в таком виде. Зеленокожие увидят его издалека. Возможно, они уже нас заметили.

— Нам надо его спрятать, — согласился Солмундссон. Он начал осматривать находившиеся вокруг покорёженные механизмы. — Что-нибудь из эфироматических машин уцелело во время нападения?

— Ничего, что могло бы укрыть корабль целиком. По крайней мере, без переделки. Возможно, если мы пробудем тут несколько дней, двиргателисты смогут найти…

Готрек фыркнул.

— Да, вы даже из постели найти выход не сможете. Нельзя вот так просто сидеть тут, забавляясь с гаечными ключами. Мы у вражеского порога.

— Ты прав, Истребитель, — Солмундссон согласно кивнул. — Однако если мы оставим корабль на виду, то у нас не будет шансов пробраться в Местечко. Уловки — это не наш метод, и в Кодексе чётко говорится, что в подобных ситуациях капитан не может оставлять свой корабль…

Готрек указал своим топором на Солмундссона.

— Ты слишком много читаешь. «В Кодексе сказано то, в Кодексе сказано это». Я, конечно, всецело за следование традициям, но книга не может полностью указывать тебе, как жить, — он обвёл взглядом суровый вид, простиравшийся вокруг них, и затопал по палубе прочь.

Солмундссон со своими помощниками устремился за ним, а на палубе начали появляться матросы, вытаскивавшие из трюмов оружие и сцепки с оборудованием.

Готрек добрался до поручней, находившихся ближе всего к земле, и прыгнул через них за борт. На короткое время он скрылся от взоров в поднявшемся облаке ржавых хлопьев. А когда они улеглись, Солмундссон увидел, что Истребитель стоял по колено в ржавчине. Хлопья кружились вокруг него, когда Готрек зачерпнул пригоршню, просеивая их между пальцами.

— Да, тут особо не попашешь, — произнёс он и пошёл по равнине прочь от корабля.

Солмундссон с Торриком тоже спрыгнули с палубы, капитан перед этим отдал приказ остальной команде заниматься приготовлением к походу.

Готрек остановился в пятидесяти шагах от лежавшего корабля и ещё раз оглядел окрестности, внимательно всматриваясь в беспорядочную смесь металлических форм и размеров. Солмундссон следил за его взглядом, но не мог найти ничего, что могло бы оказаться полезным. Вокруг была лишь одна сплошная, усыпанная разными блоками равнина да башни клубящегося пара.

— Хочешь набрать здесь металла? — спросил он, глядя на бронзовый конус, размером с цеховой дом.

— Не надо верить всему, что болтают огненные истребители, — ответил Готрек. — Никакой я не бог, — он перехватил поудобнее топор, расставил пошире ноги, размял плечи, словно собирался рубить дерево. — Посторонитесь.

Сердце Солмундссона упало, когда он понял, что Истребитель собирается рубить воздух.

— Назад! — рявкнул Готрек.

Солмундссон с Торриком сделали несколько шагов назад. Готрек снова поиграл плечами, бормоча себе что-то под нос, а затем сразмаху ударил топором по земле.

Солмундссон покачал головой.

— Тут нет вашей вины, — сказал Торрик. — Сам лорд-адмирал санкционировал эту экспедицию. Кто мог знать, что Истребитель спятил?

Готрек снова, на этот раз ещё сильнее махнул топором. Посыпались искры, и из-под его ног донёсся протяжный стон. Готрек присвестнул и ударил топором в третий раз, махнув своим орудием с такой силой, что аж подскочил при ударе в воздух. По земле пробежала заметная дрожь, и послышался громкий треск. Готрек попятился, когда из пробитой дыры с шипением и завихрениями рванула струя пара. Солмундссон оглянулся на гейзеры, бившие по всей равнине. Он схватил Торрика за плечо и сказал:

— Он не спятил.

Готрек посмотрел на них, его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а по лицу катились капли пота.

— Ещё как спятил.

И, прежде чем Солмундссон успел что-либо ответить, Истребитель развернулся и ударил ещё раз. В этот раз дрожь была такой сильной, что они все покачнулись, пытаясь устоять на ногах. Столб пара утроился в размерах, взметнув в воздух железную плиту. Солмундссона обдало волной жара, который он почувствовал даже сквозь свой прорезиненный скафандр.

— Капитан, — произнёс Торрик, показав на неровную линию, появлявшуюся на ржавой поверхности. Она зигзагами приближалась к кораблю, — посмотрите, что он делает.

Готрек в очередной раз махнул топором, и случившийся взрыв отбросил его кувырком по воздуху к «Ангаз-Кару». Получившийся гейзер превратился теперь в гигантскую паровую колонну, перекрывшую обзор в южном направлении от корабля. Земля содрогнулась, отправив Солмундссона на колени. Капитан вскочил на ноги и побежал к Готреку. Истребитель прошёл по ржавому полю к корме корабля, где, ещё до того, как Солмундссон догадался о его намерениях, ударил по земле топором. На этот раз для высвобождения стремительной струи пара хватило и первого удара.

— Подожди, — крикнул, хватая ртом воздух, Солмундссон, закашлявшись и пытаясь удержаться на ногах.

Готрек ударил снова, и струя пара превратилась в ещё один здоровенный гейзер. Две паровые башни слились воедино, превратившись в бурлящую стену, завывавшую как ураган и поднимавшуюся высоко в небо. Готрек, топая, направился на другую сторону коробля, а Солмундссон остался сидеть на ржавчине, уставившись в вихрившуюся стену пара.

— Он не спятил, — пробормотал капитан. — Он просто гений.

Торрик с сомнением на лице помог Солмундссону подняться на ноги.

— Между ними очень тонкая грань, — сказал он.

Солмундссон покачал головой, глядя, как Готрек продолжает рубить землю.

— Он прорубается сквозь железо словно это гнилое дерево.

Они оба глядели, как Готрек сотворил третью колонну пара. Теперь половина «Ангаз-Кара» была уже скрыта от посторонних глаз.

— Это всё из-за его руны? — спросил Торрик. — Это она даёт ему такую силу?

— Когда я его впервые встретил, то тоже так подумал, — нахмурился Солмундссон. — Но сейчас я не уверен. Посмотри. Руна безжизненна. В пра-золоте нет никакого огня. Когда огненные истребители используют боевые руны, металл начинает светиться. А у Готрека — нет. Вся сила — в нём самом.

Следующие полчаса Готрек продолжал ходить вокруг корабля, рубя землю и выпуская струи пара до тех пор, пока «Ангаз-Кар» не оказался полностью скрыт. Солмундссон с Торриком вернулись на палубу к остальной команде, когда Истребитель закончил свою работу, он тоже вскарабкался на борт и, перемахнув через поручни, подошёл к ним. Он был с ног до головы покрыт потом и кровью и коротко, учащённо дышал. Готрек со звоном опустил топор на палубу и, сложив руки на хвосте рукоятки, посмотрел на Солмундссона.

— Доволен?

Солмундссон огляделся. Железная равнина исчезла. Всё, что теперь он видел с палубы корабля, было одной серой стеной пара. Жар от гейзеров был ощутим, но всё-таки они были достаточно далеко от корабля, чтобы не причинять ему вреда.

— Замечательно, — сказал он. — За исключением одного.

Готрек сощурил свой глаз.

Солмундссон махнул рукой на стену пара.

— Как мы будем выбираться?

Готрек выругался неразборчиво и, гулко топая по палубе, подошёл к поручням. Он некоторое время рассматривал стену пара, затем оглядел повреждённый корабль и, указав на ют, спросил:

— А это что?

Солмундссон проследил за его взглядом и увидел, на что показывал Готрек.

— Канонерка. Используются для защиты крупных кораблей во флотилии. Правда, у них небольшой топливный запас. А к чему ты спрашиваешь? — Солмундссон покачал головой. — Она может нести только двух дуардинов. Нам понадобится уйма времени, чтобы перенести всех через эту стену пара. Мы тут ещё несколько часов просидим.

Готрек направился к канонерке. Она была небольшой лодкой с пушкой и установленным сверху сферическим двиргателем. Готрек похлопал по корпусу.

— Если покажете мне, как летать на этой штуке, я смогу добраться до Местечка.

Солмундссон рассмеялся.

— В одиночку? Отправиться в крепость Лунакороля?

— А какие варианты? Брать с собой твою пришибленную команду? Сколько их там осталось? — Готрек оглядел корабль. — Двадцать? Тридцать? Хватит ли против целого племени гроби? Мы здесь для того, чтобы врезать им как следует. Показать им, что бывает, когда нападаешь на ваши летающие замки. С этим я и один могу справиться. Я просто найду самых уродливых, самых крупных зеленокожих, каких только смогу, и поотрываю им бошки.

Гиллель поёжился на своём месте, потягивая хазкал и пытаясь стряхнуть с себя страх, который он не мог объяснить. Почему он всё ещё так волновался? Ему же удалось. Он достиг безопасности Барак-Урбаза. Нигде во всей Айаде не было так безопасно. За стенами хордрина он мог слышать торжественные звуки небесного порта: звон эфироматических кузниц, рокот изрыгавших дым роторных двигателей, заставлявших дрожать пол под его ногами.

Харадронцы не будут завоёваны. Они доказывали это уже не раз. Внутри хордрина было несколько дюжин путешественников: такие же, как он, люди, альвы и странствующие дуардины — все выпивали и вели беседы, радуясь, что смогли найти пристанище, безопасное от безумства Гиблой Луны. Они собрались в общем зале хордрина — широкой круглой комнате, заполненной клубами дыма от пыхавших трубок и заставленной длинными скамьями и полными пива столами. Всё было именно так, как Гиллель себе не раз представлял. Он мечтал об этом моменте так много раз, и все его ожидания оправдались. Однако, в глубине души его продолжало грызть беспокойство.

— Я поражена, что вам удалось добраться сюда, — сказала женщина, сидевшая напротив него. На ней было прямое платье и меха, и выглядела она чрезвычайно богато. Женщина улыбнулась и продолжила, — На дорогах сейчас опасно. И так много беженцев пытаются найти безопасное пристанище. Вам повезло, что вы смогли оплатить перелёт сюда. Вы путешествовали пешком?

Гиллель отхлебнул пива и, улыбнулся ей в ответ:

— О, я путешествовал со всеми удобствами. Болваны в моей деревне позаботились об этом, — женщина удивлённо подняла бровь, но у него от крепкого харадронского пива развязался язык, и он продолжал. — Всю мою жизнь они относились ко мне как к изгою. Никто даже не здоровался со мной. Просто потому, что я образованный, а они нет. Ненавидели меня только за то, что умел читать и мог вести беседу о чём-то, кроме скотины. Ненавидели за то, что рассказывал о харадронцах и всяких дальних странах. Плевали на меня всю жизнь. Но они и понятия не имели, а я всегда был на шаг впереди. И, в конце концов, они отдали мне всё, что у них было: лошадей, одежду, оружие, еду — всё, что мне было нужно, чтобы пересечь Айаду и оплатить перелёт на небесном корабле.

— Если они вас так ненавидели, то зачем отдали вам все свои пожитки?

Он отхлебнул ещё пива и подался к ней, улыбаясь.

— Потому что я понял, что будет. Я понял, а они были слишком тупы для этого. Гиблая Луна. Я понял, а они — нет. Я знал, что это будет означать, что начнётся. Я столько раз слышал об этом от старейшин, да и в книгах читал тоже. Когда появляется Гиблая Луна, надо бежать. От её прихода не только прокисает молоко, как они думали, то же самое происходит и с человечьей кровью. Её свет меняет тебя изнутри. Я знал это и не собирался оставаться и дать луне превратить себя во что-то, чем я не являлся, — Гиллель бросил взгляд по сторонам зала, проверяя, что никого не было поблизости, чтобы расслышать его слова, а затем, наклонившись к ней ещё ближе, заговорил нетерпеливым шёпотом, — поэтому я начал собирать бутылки.

— Бутылки?

— Бутылки. Я покупал их у путников и выкапывал на кладбищах. А потом отмывал их и клеил на них наклейки, буквы рисовал сам, точь-в-точь как учили старейшины. Делал так, чтобы бутылки выглядели будто они из одного из золотых городов Зигмара, покрытые кометами, молотами и всяческими другими божественными символами, какие я только мог вспомнить. А потом я просто ждал.

— Чего ждали?

— Чтобы Гиблая Луна начала свою работу. Я не собирался заканчивать, как все остальные. Я закрылся внутри, за исключением дней, когда было слишком облачно, чтобы не пропускать свет Гиблой Луны. И затем, когда до всех дошло, что сотворила луна… — он поморщился, — как она изменила их. Они сразу захотели со мной разговаривать. Захотели слушать. Я сказал им, что у меня есть лекарство от лунной скверны. Я наполнил бутылки сточной водой из Тухлого Источника, запечатал пробки сургучём, какой смог припасти, поставил на нём клейма с Зигмаровскими символами. Они получились как настоящие, — вспомнив о них, он ощутил странный укол гнева. — Как настоящие. Никто и не догадывался, что они поддельные. А потом, когда все приползли на карачках, я сказал им, что они могут получить по бутылке каждый, но только если они отдадут всё, что мне было нужно. Телегу, лошадей, оружие — в общем, всё, что мне только приходило в голову. И затем, пока они не поняли, что обмануты, я уехал оттуда, — необъяснимый гнев снова охватил его. — Я уехал оттуда! — повторил он, брызгая пивом через стол и уставившись на женщину так, будто она спорила с ним. А она смотрела на него, не говоря ни слова. Улыбка медленно сползла с её лица, а черты стали вялыми.

— Я выбрался! — закричал он, гнев нарастал в нем до тех пор, пока ему не захотелось швырнуть своё пиво через весь зал. Вместо этого он выпил его, так быстро, как только смог, проглатывая жидкость большими глотками, морщась от горького привкуса.

Пока он пил, он, наконец, вспомнил преследовавший его сон наяву. Сон, который он, напиваясь, пытался забыть. Он давил на его мысли, пытаясь сломить его волю. Он отказывался признавать его, но видение продолжало оставаться в его голове. Во сне он был не тем, кто сделал бутылки, — он был один из тех жалких простофиль, что купили фальшивое лекарство. Один из болванов, не знавших, на что способна Гиблая Луна. Во сне он лежал во тьме, погружённый в затхлую воду пруда, его тело было раздуто до неузнаваемости, а голова превратилась в грибную шляпку. Во сне он не мог ни двигаться, ни говорить. Во сне он мог только смотреть на луну, которая беззвучно скользила по небу, появляясь из-за облаков.

Маленет на мгновение остановилась прислушаться, когда позади раздались яростные вопли. Гротам хватило всего какой-то минуты, чтобы заметить её отсутствие, но к этому моменту она уже бежала к грибному лесу. Она неслась от мерцавших огней к чернильно тёмной опушке. Зеленокожие бросились за ней вдогонку, но потом остановились. Было слышно, как они ругались и причитали, обвиняя друг друга.

Маленет устремилась в темноту, но затем замедлила шаг, сообразив, что по мере того, как она углублялась в чащу, голоса гротов становились всё более отдалёнными. Она снова остановилась и посмотрела назад. Скрагклык и остальные были едва видны вдалеке. Они стояли на границе окружавшего дорогу света, с беспокойством вглядываясь в лес из поганок, куда она только что убежала.

«Почему они не идут?»

«Потому что они бесхребетные гроты, боящиеся собственных теней».

Но, побежав дальше, Маленет заметила, что тьма вокруг неё была очень подвижна. Раздававшийся вокруг неё скрип напомнил ей звук, который издавал дождевик, когда обволакивал её череп. Она достала из своих одежд каплевидную бутылочку и угрожающе покачала ею перед двигающимися тенями, бренча зёрнышками о стеклянные стенки. Это была та самая бутылочка, которую Смердоглаз использовал, чтобы освободить Маленет из дождевика, она стащила её с пояса грота, когда столкнулась с ним. К её радости, угроза, похоже, подействовала. Тени отступили от неё.

— Ага, — усмехнулась она. — Значит, вам они знакомы? Жгучие зёрна. Убивающие. Подойдите ещё хоть на один шаг ближе, и я с вами обязательно поделюсь.

Её альвийские глаза быстро привыкали к темноте, и она начала различать удивительную мешанину из форм: стройные, с коническими шляпками поганки, пузатые грибы с колокольчатыми шляпками и бледные, покрытые шиповидными наростами дождевики. Все они пятились от неё дёргаными рывками. Она не видела у них ног или хотя бы ступней, но от их ножек расходились паутинообразные нити, перетаскивавшие их по топкой земле.

Маленет продолжала наступать, размахивая бутылочкой перед собой, словно знаменем, и постепенно смогла, пробираясь через лужи стоячей воды и поскальзываясь на покрытых лишайником камнях, подняться по склону.

«Ты идёшь не в ту сторону. Они притащили тебя с юга. А ты идёшь на север. Тебе нужно идти к другому краю долины, если хочешь найти отсюда выход.»

— Я не ищу отсюда выход, — Маленет ухватилась за покрытую лишайником ветку голого дерева, используя её кривые сучки как лестницу, чтобы подняться ещё выше по склону.

«В смысле? У тебя что-ли мозги всё ещё с грибом срощены? Нам надо выбираться отсюда. Ты уже разговариваешь на языке гротов, а из твоего тела растут грибы. В то время как Истребитель находится на пути в Железный Карак. И когда он туда прибудет, ты потеряешь руну навсегда. Харадронцы не делятся богатсвами, Ведьмин Клинок.»

Маленет пригнулась, когда что-то со свистом пронеслось в темноте. Прядь тонких нитей обвилась вокруг её ладони и выдернула бутылочку из её пальцев. Маленет выругалась и, потеряв из-за нитей равновесие, качнулась назад. Она оступилась, пососкользнулась и, пытаясь зарыться пятками в грязь, упала на несколько футов вниз, сразмаху плюхнувшись в небольшое озерцо. На противоположной стороне она увидела здоровенный трутовик — корявый жёлто-розовый диск с широко разинутым ртом, таким большим, что запросто мог проглотить её целиком. Он сидел на скальном выступе и, казалось, не мог двигаться, но он разбросал множество нитей своей грибницы, связкой которых удачно заарканил Маленет. Альвийка вскрикнула, когда гриб словно рыбак, вытаскивавший рыбу, начал тащить её через озерцо к себе, издавая при этом голодные утробные звуки.

«Вон там! На пне!»

Маленет откинулась назад, всем телом противодействуя тянувшим её нитям, и окинула взглядом озерцо. Бутылочка приземлиилсь на похожий на стул пенёк, торчавший из илистой почвы. Она прекратила сопротивляться усилиям трутовика и позволила дать себя утащить. Оказавшись рядом с пнём, она схватила бутылочку, открыла её и бросила зёрнышко в пасть трутовика.

Гриб мгновенно отпустил её, Маленет снова плюхнулась в воду, а усики гриба, отчаянно дёргаясь, потянулись обратно к его рту. Он не издавал ни звука, хотя его бугристую плоть сотрясали сильные спазмы, когда Маленет вынырнула из воды, напавший на неё гриб съёживался, будто охваченный невидимым пламенем. Тонкие нити превратились в пепел, и остальная часть трутовика, безудрежно дёргаясь, втянулась в склон холма.

Маленет услышала движение у себя за спиной и резко развернулась, вскинув бутылочку вверх и тыкая ею в тени. Послышалось шуршание опавшей листвы и звуки чего-то скользившего по илистой почве, после чего вокруг снова воцарилась тишина. Маленет вытерла грязь с лица и несколько мгновений ещё постояла в озерце с поднятой в руке бутылочкой. Затем выбралась на берег и начала карабкаться по склону.

«Как собираешься поступить с Готреком и руной?»

— Постараюсь разыскать его, когда закончу здесь, — пробормотала она, остановившись и уставившись в покрытое мхом дерево. Она понимала, насколько тяжёлая это задача. Готрек редко подолгу оставался в одном месте, а Владения были неимоверно обширны. Ярость забурлила в её венах, когда она подумала обо всём, что гроты украли у неё.

«Что значит “закончу здесь”? О чём, во имя Бога Убийств, ты говоришь? Что нам тут делать ещё?»

Маленет заметила сучок длиной примерно с нож и отломила его. Затем она подняла с земли неровный камень и заострила деревяшку.

— Месть, — сказала она, помаха своим импровизированным клинком, проверяя его баланс.

«Кому? Тому, кого они вытащили из ручья?»

— Да. Они называли его Скрагклыком. Грот, который приказал своим прихвостням связать меня, как дохлую козу, и притащить в эту убогую пещеру. Я уйду отсюда, но только со Скрагклыком. Эта тварь познает всю ярость Кхаина. Может я и подводила Бога Убийств раньше, но я всё исправлю. Я покажу Кхаину, чего стою.

«Ты с ума сошла. Зачем Кхаину тебя слушать? И неважно, с каким умением ты будешь мучить того грота — Кхаин больше никогда даже в сторону твою не посмотрит, — в голосе её госпожи слышалась смесь ярости и удовлетворения. — Ты опорочена. Посмотри на свою руку. Ты сломанный клинок. Тебе уже не завоевать его расположения.»

Маленет рассмеялась, продолжая подниматься в темноте.

— Я думала, что уж ты-то, как никто другой, знаешь, что меня нельзя недооценивать. Я же говорила, что у меня есть план.

То там, то здесь через шляпки грибов и сухие ветки деревьев пробивались отдельные лучи света, серебрянными копьями пронзавшие темноту и подсвечивавшие облака танцующих в воздухе спор так, что они поблёскивали как осколки металла. Маленет некоторое время разглядывала свет, пытаясь определить, откуда он исходил, а затем изменила направление своего движения, начав пробираться по склону вбок, хватаясь за торчавшие корни и камни.

Свет исходил от бледной, полупрозрачной поганки высотой примерно с неё саму. Гриб не проявлял никаких признаков движения, и Маленет подобралась к нему и уселась на лежавший рядом камень, чтобы при свете, наконец, получше рассмотреть свою руку. Желчный ком подкатил ей к горлу. На руке не было ни кусочка кожи, на котором не было бы грибковой поросли. В целом это было похоже на миниатюрное воссоздание окружавшей её долины.

— Мы должны меняться, чтобы выжить, — произнесла она. — То, что ты цеплялась за старые обычаи, слепо следовала древним обрядам и совершала каждое жертвоприношение в точном соответствии с календарём, и при этом ни минуты времени не тратила на изучение низших народов, — и привело тебя к краху. Ты никогда не училась чему-то новому. Никогда не заглядывала за границы своей собственной жизни.

«Да, что ты такое несёшь? Сама-то хоть когда-нибудь чему-нибудь научилась? Ну, кроме как опозорить себя в глазах Бога Убийств и погубить плоть, им данную тебе? Надо отметить, что ты никогда не была отличным бойцом, но посмотри на себя сейчас. Ты бесполезна.»

Маленет сняла с пояса бутылочку Смердоглаза и положила на руку одно зёрнышко. Боль распространилась по её коже, словно она окунула руку в огонь, но она даже не вздрогнула.

— Тебе бы никогда даже в голову не пришло взять эту бутылочку, — произнесла она напряжённым от всё нараставшей боли голосом. Она видела, что магия гротов действует. Поросль на её руке сморщивалась и темнела. — Окажись ты тут, всё также продолжала бы свои старые кровавые обряды, которым обучилась ещё в детстве, удивляясь, почему твои молитвы остаются без ответа. Всё продолжала бы ждать божественного вмешательства, которое никогда бы так и не случилось.

Боль утихла, а грибковая поросль рассыпалась в прах. Маленет смахнула его, явив идеальную, фарфоровую кожу своей руки.

— Времена изменились. И выживут только те, кто меняется вместе с ними. Молитв больше недостаточно. Веры в богов больше недостаточно. Тебе не… — Маленет оборвала себя, осознав, насколько сильно её речь походила на речи харадронцев. Что с ней такое? Она покрутила головой, пытаясь привести в порядок свои мысли.

«Мерзкая отступница. Те, кто заслуживают любви Кхаина, получат её. Те, кто убивает с изяществом и мастерством, никогда не будут брошены. Только неуклюжим и слабым нужно бояться за свои жизни.»

— Напомни-ка мне, — огрызнулась Маленет. — Пришёл к тебе Кхаин на помощь, когда я тебя убивала? Или ты оказалась слишком неуклюжей и слабой?

Госпожа Маленет, наконец, не нашлась, что ответить.

Маленет поднялась на ноги, расправила плечи и сделала глубокий вдох, чувствуя, как сила наполняет её тело. Она была голодной и уставшей, но вид её непорочной кожи наполнил её энергией. Она подняла свой деревянный нож к лучу света и улыбнулась.

— Скоро увидимся, Скрагклык.

Солмундссон изо всех сил пытался удержаться на канонерке, пыхтевшей над изломанным ландшафтом. Сорвав кое-какое оружие, им удалось освободить на лодке достаточно места, чтобы разместить его, Готрека и первого помощника Торрика, но в целом получилось не очень-то безопасно.

Они оставили «Ангаз-Кар» несколько часов назад, и ледяные порывы лунной бури с каждой пройденной милей становились всё свирепее. Пейзаж попрежнему представлял собой равнину из ржавых плит, но ветер стегал их, поднимая в воздух металлические вихри. Наряду с железными пирамидами и кубами, разбросанными по равнине, теперь над землёй носились сгустки ртути, вращавшиеся словно булыжники, попавшие в водоворот. Некоторые были маленькими, как капли ождя, другие — огромными перекатывавшимися массами, размером с «Ангаз-Кар». Пролетавшая мимо канонерка отражалась в них целиком, давая Солмундссону возможность убедиться насколько шатким было его положение. Он чувствовал на себе пристальный взор раззадоривавшей бурю луны. Облака то и дело расступались, являя её жуткую усмешку.

— Капитан, — произнёс Торрик, указывая на восток.

Солмундссон отвлёкся от мыслей о луне и попытался понять, о чём говорил Торрик. Различить что-либо конкретное было очень тяжело. Лунный свет превратил равнину в мешанину сверкающих сфер, но в конце концов он увидел, куда показывал Торрик. Где-то в полумиле от них располагалась аллея из стоячих камней, резко выделявшихся из всего окружения.

Всё вокруг, насколько Солмундссону хватало глаз, было сделано из металла: ржавые блоки, составлявшие поверхность, или плававшие над ними ртутные сгустки, — но два параллельных ряда стоячих камней были высечены из матово-чёрной скальной породы. Те, что были ближе всего к ним, возвышались над равниной, но каждая следующая пара была короче предыдущих, пока, наконец, на дальнем краю колоннады камни полностью не исчезали из вида.

— Вижу. И что?

— Сквиг, — прокричал Торрик, стараясь быть услышанным не смотря на бурю.

Зверя вели между камней. И по мере того, как он, переваливаясь, продвигался по центру колоннады, он постепенно скрывался из виду. В этот момент Солмундссон понял, что ошибался. Камни по мере продвижения не становились короче — они обрамляли спуск, уходивший под землю. Гроты бежали рядом со сквигом, пытаясь устоять на ногах на бушующем, полном металла ветру.

Солмундссон кивнул, улыбнувшись, Торрику. Готрек завозился на своём месте, тоже пытаясь увидеть, на что смотрел капитан, при этом чуть не сбросил Солмундссона с лодки.

— Что там?

— Вход под землю, — ответил Солмундссон. — Местечко, запрятано где-то под Хлама-Разливом. И если наши друзья направляются вниз по тому спуску, то это как раз и может быть одним из путей туда. Приземляемся, — отдал он команду, — и постарайся, чтобы нас не заметили.

Торрик кивнул и направил канонерку вниз, через груды летящих обломков.

— Я сын Вечной Вершины, — произнёс Готрек. — Я согласен прятать вашу лодку, но не собираюсь красться как какой-нибудь подлый альв.

Солмундссон уже начал понимать, что представлял из себя Истребитель. Спорить с ним напрямую было бессмысленно. Тут требовалась тонкость.

— Значит, примем бой у входа. Я, правда, надеялся увидеть Местечко изнутри, а может даже — и самого Лунакороля, но, конечно, славной битвы с его стражей будет достаточно. Наверное, мы сможем перебить несколько дюжин, прежде чем они возьмут нас числом. Но всё равно, у нас должно получиться создать подходящий отвлекающий манёвр.

Готрек впился в него своим глазом.

— Если и есть что-то, чего я не выношу, так это умных чересчур. Я вижу, чего ты пытаешься добиться, и у тебя ничего не выйдет. Вы двое можете ползать сколько хотите, но я не собираюсь пригибаться перед гротами. Если поблизости есть гроби, они обязательно почувствуют острый конец моего топора.

Солмундссон изучал исказившееся от ярости лицо Готрека. Такая ненависть к зеленокожим превосходила всё, что ему доводилось видеть. Она исходила от Истребителя словно жар.

— Это что-то личное, да? — спросил он. — Ты держишь какую-то обиду на них?

— И не одну, короткобородыш, — глаз Истребителя потемнел. — Я видел, как они могут истребить целый народ.

Торрик посадил канонерку примерно в сотне футов от стоячих камней, опустив её в тень за конусообразной железной глыбой. Ржавые облака клубились вокруг троих дуардинов, пока они спускались по лестнице с лодки. Железный конус был размером с большой холм и, навалив на канонерку куски ржавого железа, они довольно хорошо её спрятали. Затем, когда Готрек полез на склон конуса, чтобы получше рассмотреть видневшиеся на равнине стоячие камни, Торрик схватил Солмундссона за руку и заговорил настойчивым шёпотом:

— Капитан. Каков ваш план? Он не сможет пробиться через целую армию, даже если думает, что сможет. И если у нас-таки получится спуститься туда, что будем делать дальше?

Солмундссон уверенно кивнул.

— Понятия не имею.

Лицо Торрика приняло гневное выражение. Он служил у лорда-адмирала, когда Солмундссон был ещё младенцем, и иногда, похоже, забывал, что тот был его командиром.

— Что значит, понятия не имеешь?

— Ну, а что бы ты делал? — спросил его Солмундссон. — Позволил Истребителю отправиться туда одному, унося от нас свою руну? А потом вернулся бы в Барак-Урбаз и сказал моему отцу, чтобы он готовился к поражению?

— К поражению? К какому ещё поражению, капитан? О чём вы говорите?

— С тех пор как вернулась Казак-Друнг, Лунокланы душат нас. Ты знал, что форт Захайн был потерян месяц назад? А Бартахская крепость ещё за неделю до него?

От услышанного Торрик побледнел.

— Адмиралтейство не раскрыло и половины наших потерь, — кивнул ему Солмундссон, — опасаются потерять торговлю. Кто захочет вкладываться во флотилии, когда город вот-вот падёт?

Торрик мрачно рассмеялся.

— Барак-Урбаз не падёт.

— Половина наших путей снабжения непроходима, Торрик. И это всё не случайно. Лунокланы отрезают нас. С каждой ночью луна становится всё больше, и с каждой ночью они становятся всё наглее. Луна уже вот-вот станет полной, и они готовятся к этому. Готовятся к нападению на Барак-Урбаз. Все адмиралы говорят моему отцу одно и то же: грядёт нападение невиданного доселе масштаба. И оно начнётся, когда луна станет полной, — он кивнул на Готрека, карабкавшегося у них над головами. — Но та руна может изменить всё. Никогда ещё я не видел ничего столь же могущественного. Что бы ни намеревались сотворить огненные истребители, эта руна получилась чем-то совсем другим. Думаю, она каким-то образом отреагировала на силу самого Истребителя. Он говорит, что он из другого мира, и если это правда, то может быть поэтому руна так изменилась, — Солмундссон наклонился поближе к Торрику и продолжил говорить. — Истребитель понятия не имеет о её реальной ценности. Эфирные потоки, измеренные мной при помощи выжигательницы, были просто колоссальны. Мы можем объединить выходную мощность двиргателей всего нашего флота и всё равно не сможем сравняться с ней. Я никогда не видел ничего подобного. Могу понять, почему Маленет хотела сохранить её для себя.

— Как приезд сюда может нам помочь? — Торрик тоже поднял взгляд на Готрека. — Что бы у него там ни было в груди, нам не справиться с целой армией гротов.

Солмундссон махнул рукой на проплывавшие над их головами формы и злобно скалившуюся луну.

— Всё сводится к одному. Мы должны что-то сделать. И возвращение в Барак-Урбаз с плохими новостями — не вариант. Тем более, что вернуться мы скорее всего успеем как раз к его разорению. А здесь мы действительно можем всё изменить. Если мы сможем доставить Истребителя в Местечко, зеленокожие подумают, что пропустили нечто ужасное. Они подумают, что мы начинаем контратаку. И в панике отзовут все свои армии назад. Они ж — трусы. Если будут считать, что их дом грабят, понесутся назад так быстро, как только смогут на своих тощих ножках. Тем временем луна станет полной, и они упустят свой шанс.

Торрик громко шмыгнул носом и снова поднял взгляд на Готрека, следя, как тот спускается по склону пирамиды.

— Ты же понимаешь, что он безумен?

Солмундссон сжал руку Торрика.

— У нас есть шанс. Понимаешь? У нас есть шанс, только если доставим его туда вниз, — он покачал головой, думая о луне над головой, но отказываясь посмотреть на неё. — Но, если мы сейчас разернёмся и уйдём, у нас не будет ничего.

— Мы умрём там.

Солмундссон кивнул и приложил руку к груди поверх руны Солмундской Компании на его лётном скафандре.

— Но Барак-Урбаз будет жить.

Они молча стояли, глядя, как Готрек идёт к ним под ливнем. Серебристые брызги, отскакивая от его массивных плеч, мерцали словно нимб. Похоже, он абсолютно не обращал ни малейшего внимания на жуткую луну. В его взгляде не было и следа сомнения. Он выглядел неудержимым.

Торрик ещё мгновение раздумывал, а затем кивнул, хлопнув рукой по символу у себя на груди.

Маленет выругалась, когда очередной дождевик скакнул в её сторону из-за пелены дождя. Она уже истратила половину зёрен и не могла просто так тратить ещё. Она полоснула по боку гриба своим самодельным ножом, нанеся ему глубокую рану. Дождевик был выше её, и когда она порезала его, из открывшейся раны вырвалось облако спор. Описав в воздухе пируэт, Маленет отпрыгнула в сторону. Она прикрыла рот рукой и, нащупав ногами один из немногих участков твёрдой земли, отпрыгнула ещё. Начав карабкаться по скользкому от жидкой грязи склону, она бросила взгляд на дождевик и увидела, как тот прыжками гонится за ней, продолжая испускать споры.

«Тебе надо убираться отсюда, идиотка».

«Не знаю, что бы я делала без твоих замечательных подсказок?» — подумала Маленет, перепрыгивая через гриб и приземлившись на противоположной стороне ложбины, бросилась бежать. Она оставила рыскавшего хищника позади, вскарабкалась по ещё одному мокрому от дождя склону и, оказавшись на вершине холма, удовлетворённо кивнула. Она находилась всё ещё в поганковом лесу, но внизу перед ней виднелась тёмная, размокшая дорога, испещрённая множеством отпечатков ног. Это был именно тот путь, по которому её вели гроты, прежде чем свернули к ручью. В одном направлении она могла видеть отдалённые очертания Жирноболота с его гигантской головой, пялившейся сквозь морось. В другом — дорога, петляя меж заросшими грибным лесом холмами, уходила вдаль, скрываясь в темноте.

«Ты нашла дорогу к выходу, — произнесла её госпожа с невольным уважением. — Но, полагаю, ты наткнулась на неё по чистой случайности. Не думаю, чтобы у тебя хватило мозгов, запоминать путь, которым тебя вели».

«Пути здесь непостоянны, — покачала головой Маленет. — Здесь всё меняется с каждым перемещением грибов. Поэтому, запоминание пути — это как раз то бессмысленное занятие, на которое ты обязательно потратила бы свои силы и время. А я шла вот по этому следу», — и она кивнула на вереницу голубых ракушек, валявшихся в грязи. Это были остатки еды, выдаваемой Смердоглазом устававшим гротам. Она улыбнулась, чувствуя, как её госпожа молча кипит от злости.

Маленет осталась в грибном лесу, в стороне от дороги и вне поля зрения, но пошла вдоль неё через холмы, направляясь к тому месту, где она впервые увидела болото. Её сопровождали нескончаемые стоны и мольбы жертв, заключённых в поганки, некоторые, увидев у неё бутылочку с зёрнами, начинали отчаянно вопить, дёргаться и тянуться к ней, когда она пробегала мимо. Маленет не обращала внимания на их завывания, ударяя своим ножом всякий раз, как грибной усик оказывался в опасной для неё близости.

Она шла вдоль дороги почти час и уже начала сомневаться, не совершила ли ошибку. А её госпожа снова оживилась.

«Может быть тут были какие-то другие гроты, евшие синих улиток. И может это совсем не та дорога».

— Та, — Маленет обернулась посмотреть на всё ещё видневшуюся вдалеке голову гарганта, подсвеченную холодными огнями. — Вон там Жирноболото.

Она заметила камень, высоко торчавший из стоячего озерца, и с лёгкостью перепрыгнула на него, осматриваясь поверх грибных колоний, терявшихся во мраке.

«Да, что ты ищешь-то? Просто иди по дороге, и всё. Если ты так уверена, что это именно та дорога, то она приведёт тебя к выходу из пещеры. Или к двери. Короче, что бы там ни было, вход в это место должен быть таким большим, что даже ты не сможешь его пропустить».

«Я не ищу выход, — Маленет отмахнулась от назойливых мух и взобралась по каммню ещё выше. — Я никуда не уйду без Скрагклыка».

«Грибы съели твой мозг. Ты же только что оставила Скрагклыка. Он сейчас со своими приятелями у ручья».

«Мне надо было освободиться. Я в одиночку не справлюсь. Помнишь обожжённого грота? Которого они называли Смердоглазом? Он колдун. Я и двух шагов со Скрагклыком сделать бы не успела, как он использовал на мне свои зелья. Да и сам Скрагклык тоже шаман. На самом деле в их компании вообще нет обычных гротов. Убежать от них было довольно легко, но, чтобы вытащить Скрагклыка отсюда, мне понадобится помощь, — Маленет улыбнулась. — А вот, кстати, и она».

«Кхаин меня покарай, о чём ты болтаешь?»

Маленет не стала ей отвечать. Она соскочила с камня, чуть не поскользнувшись на болотной жиже, и побежала меж бормочущих грибов. Остановившись на краю тракта, она посмотрела по сторонам и стремительно перебежала через дорогу, направившись к стоявшей неподалёку поганке.

Азиритский колдун сразу её узнал.

— Ты вернулась, — он начал дёргаться с такой энергией, что поганка задрожала и выплюнула облако спор.

Маленет отступила назад, прикрыв рот рукой и хмуро глядя на альва. Колдун прекратил возиться.

— Стой. Я прошу тебя. Помоги мне.

С тех пор, как Маленет проходила мимо него, гриб покрыл колдуна ещё больше. Лишь часть лица и одна рука оставались ещё видимыми. Маленет подумала, что и они очень скоро исчезнут. Она огляделась по сторонам и увидела, что все грибы вокруг росли с удивительной скоростью, и практически вдвое увеличилсь в размерах с тех пор, как она впервые их увидела.

— Что тут происходит? — произнесла она вслух, не особенно ожидая какого-то ответа, но альв сдавленным голосом заговорил.

— Это луна. Она уже почти полная. Она влияет на Местечко даже сильнее, чем на всю остальную Айаду. Распространяет гротское безумие, да помогут нам боги.

Маленет засмеялась.

— Не думаю, друг, что боги сейчас думают о нас. По краней мере, не здесь, в этом месте… чем бы оно ни являлось, — она подняла взгляд, разглядев свисавшие сверху сталагтиты. — Это какая-то пещера?

Альв, должно быть, находился в агонии, но не подавал вида. Он говорил мягким, рассудительным тоном.

— Местечко находится за гранью реальности. Оно простирается через весь Хлама-Разлив, но на самом деле является чем-то совершенно иным. Оно подчиняется собственным законам, — его глаза скрылись под плотью поганки, когда он попытался посмотреть по сторонам дороги. — Зеленокожие оказались не такими тёмными чурбанами, какими мы их считали. По крайней мере, не все. Эти поклоняющиеся луне кланы освоили примитивную форму колдовства, не похожую ни на что, из того, что мы изучали в Азире, — он помедлил. — Ты же из Азира? Я почувствовал это, когда ты посмотрела на меня. Мы с тобой из одного народа. Поэтому ты вернулась? Чтобы спасти меня?

«Зачем ты тратишь время на этого бездаря? Если бы у него были какие-нибудь силы, дал бы он себя вот так захватить?»

— Ты колдун? — спросила Маленет.

— Меня зовут Церура из Динн-тора. И да, я член Колдовского Совета. Я обучался у магистров Башен Восьми Ветров. Я повелеваю стихиями, и я…

— Сейчас сидишь в поганке, — прервала его Маленет, раздражённая напыщенным тоном колдуна. — Так что, непохоже, чтобы ты чем-то там повелевал.

— Гроты обхитрили меня. Один из них принял облик члена моего ордена. Он предложил мне талиман баснословной силы. И когда я дотронулся до вещицы, то погрузился в глубокий сон. Ну, а проснулся я уже здесь.

Маленет кивнула.

— Ну, а твои силы остались? Они у тебя будут, если я освобожу тебя из твоего заточения? Твои заклинания, они в тебе живут? Или тебе для их сотворения требуются всякие зелья и амулеты?

— Мои силы со мной. Мне не требуются талисманы, — Церура говорил со спокойной уверенностью того, кто привык, что его слушают. — Моя сила находится у меня в голове. И если бы гроты не обманули меня, я спалил бы их вместе с потрохами. Или превратил в ледышки, заморозив кровь у них в жилах. Но, что ещё более важно, если ты освободишь меня, у нас не будет проблем с тем, чтобы покинуть это Местечко. Я могу проходить через магике семита.

— Через что?

— Через порталы. Ты помнишь, как попала в Местечко? Когда ты прошла через…

— Я была без сознания, когда меня привезли сюда. И ничего не видела.

— Значит, ты не имеешь представления о природе нашей тюрьмы. Отсюда есть только один выход. Местечко привязано к реальности в одной единстенной точке. Разновидностью мировых врат. Следует отметить, что это второсортная разновидность, но действует она схожим образом. У меня не было возможности изучить её подробно, но у меня есть принципиальное понимание её сути, — он горько рассмеялся. — У меня было много времени для размышлений. Я подобрал заклинания, которые потребуются, чтобы воспользоваться этими вратами и уйти.

— А врата не охраняются?

— Тщательно охраняются. Но у нас нет необходимости даже приближаться к ним. Я знаю, как они действуют, подруга. Я держу их перед своим мысленным взором. И могу использовать их как эфирную ось. Поэтому нам не надо будет в действительности приближаться к ним и тем более проходить сквозь. Освободи меня, и я смогу забрать отсюда нас обоих. Я могу перенести нас в Хлама-Разлив.

— Ты описываешь очень могущественную магию, колдун. Я встречала членов твоего ордена раньше. И ни один из них не мог даже похвастать, что способен переносить кого-то из одного Владения в другое.

— А я могу. Если бы Местечко было отдельным Владением, это было бы совсем другое дело. Прохождение через мировые врата — это единственный способ перемещения между настоящими Владениями. Даже мне не под силу обойти установленные для них законы, если бы здесь были такие врата. Но Местечко — это не совсем Владение. Это аномалия, что-то наподобие имитации Владения, созданного нестабильной магией зеленокожих. Недовладение, можно сказать. Я могу переместить нас через такие врата. Ты должна мне поверить.

— Я ничего не должна.

— Нас освободит не моя сила, — сказал он. — Я воспользуюсь силой врат Местечка. Я просто буду делать это на расстоянии.

— «Просто»?

Церура посмотрел на неё с непоколебимой уверенностью, какую она раньше встречала у других членов Колдовского Совета.

— Просто для меня.

Маленет обошла поганку, постукивая по ней ножом.

— В таком случае для тебя должно быть просто освободиться из твоей тюрьмы. Сейчас зеленокожие за тобой не следят. Так, почему бы не направить свою магию на эту поганку? Почему ты до сих пор так и остался здесь?

— Мои мысли более мне не принадлежат. Я здесь неполноценен. Этот гриб запер мои мысли, вцепился в мою душу. Он лишил меня моего искусства. Если я пытаюсь пронзить эфирную завесу, всё, что я вижу, это ухмыляющуюся луну. Посмотри вокруг. Я не один такой здесь. Тут и другие колдуны в подобном положении. Большая часть пленников в той или иной мере наделены магией. Зеленокожие используют нас. Заполняют наши мысли своей луной и черпают видения из нашей боли. Вырежи меня отсюда, и мой разум прочистится.

Маленет покачала головой.

— Ты истечёшь до смерти. Твоя плоть срослась с этим грибом. Теперь ты его часть.

— Тогда зачем ты вернулась? — несмотря на всю абсурдность своего положения Церура сохранял спокойствие. — Ты увидела меня, когда проходила здесь прежде и вернулась, чтобы разыскать меня. Ты здесь с какой-то определённой целью. У тебя должна быть какая-то причина желать моего освобождения, — он оглядел её с головы до ног, и его взгляд остановился на бутылочке с зёрнами, — и какой-то способ меня освободить.

Маленет согласно кивнула, довольная тем, что он оказался не глупцом.

— У меня есть причина. Я, как и ты, хочу отсюда выбраться, но должна сначала найти кое-кого.

— Кого?

— Грота по имени Скрагклык.

— Их вожака? — Церура бросил взгляд в сторону Жирноболота. — Тебе придётся войти в крепость.

Маленет кивнула.

— Я мог бы это устроить, — сказал Церура. — Я мог бы скрыть нас. И мы вошли бы незамеченными. Но зачем? Что за дело у тебя к Скрагклыку?

Маленет посмотрела на свой нож и ответила:

— Дело Кхаина.

Солмундссон выругался, когда ему в шлем угодил кусок железа, заставив его повалиться на первого помощника Торрика. Чем ближе они подбирались к стоячим камням, тем сильнее становилась ржавая буря. Готрек, казалось, не замечал её, как ни в чём не бывало, топая сквозь сверкающий поток, а вот Солмундссон с огромным трудом преодолевал силу ветра. И дело было не только в физическом напряжении мышц. Каждый шаг, казалось, лишал его частички рассудка. Теперь он постоянно видел лик луны, даже когда не смотрел в её сторону, а в воздухе было так много металла, что было тяжело отличить небо от земли.

— Капитан! — прокричал Торрик, изо всех сил стараясь перекрыть вой ветра. — Там внизу гроты. Дальше ему незамеченным не пройти.

Готрек приближался к началу спуска, уводившего под землю. Сейчас его окружали облака пыли, но, если ветер переменится, он окажется у всех на виду. Гроты спешили по склону, выбегая между камнями и устремляясь на равнину.

— Готрек! — позвал Солмундссон, ковыляя вслед за Истребителем. — Подожди! Нас заметят! Ты должен… — его слова застряли в горле, когда он увидел, как много гротов поднималось по склону.

Их были тысячи. Одни вышагивали неровным строем, высоко подняв свои копья, другие проносились мимо стоячих камней на сквигах и гигантских пауках, истерически хихикая и отчаянно пытаясь удержаться на своих ездовых зверях. Были здесь и более крупные создания — покрытые бородавками и грибками трогготы, неторопливо пробиравшиеся сквозь толпу, волоча за собой по ржавой земле свои длинные мощные руки. Многие гроты играли на разных музыкальных инструментах, и звуки дудочек, бубнов и барабанов разносились по всей аллее. Они даже не пытались играть в такт друг с другом, так что в результате получался чудовищный шум, как будто сотни инструментов кубарем валились по склону в овраг.

Солмундссон утянул Готрека за один из железных блоков, куда спешно забежал и Торрик.

— Если мы хотим устроить по-настоящему крупную заваруху, нам нужно пробраться в их логово, — сказал Солмундссон. — И даже ты не сможешь пробиться сквозь такую толпу гротов. Не начинай бой тут. Погибнешь ни за что.

Готрек отмахнулся от него и уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь пренебрежительное. Но затем, посмотрев на ряды маршировавших гротов, нахмурился.

— Может ты и прав, — сказал он. — Было бы неплохо спуститься к ним в логово и навести там настоящего шороху.

— Должен быть способ спуститься туда, — кивнул Солмундссон. — Мы могли бы убить несколько гротов и забрать их доспехи. В такую бурю сложно что-либо разглядеть. Они даже не заметят, что мы дуардины.

Готрек уставился на Солмундссона в недоумении.

— Я не буду рядиться как говённый гоблин.

Солмундссон понимал, что спорить было бессмысленно, поэтому снова поглядел на гротов, пытаясь придумать какой-нибудь другой способ. — Мы должны обеспечить тебе возможность сражаться там, где от этого будет толк.

— Ну, так используй что-нибудь из этих твоих механических штучек, — сказал Готрек. — Они же должны хоть для чего-то годиться. Ты ж инженер. Придумай что-нибудь, что пронесёт нас мимо охраны и позволит нам добраться до входа. Эх, если бы здесь был Макайссон… — произнесённое имя, казалось, притушило огонь в глазах Готрека, и он сбился с мысли. — Хитрость никогда не была моей сильной стороной. Я оставляю такое альвийке. Она может… — его слова снова оборвались, и он совсем помрачнел, но тут его взгляд упал на кошель на поясе Солмундссона. — А там у тебя что? Один из твоих механических пистолетов? Может ты сможешь отвлечь их внимание парой метких выстрелов, пока я пробегу внутрь?

Солмундссон отрицательно покачал головой, прикрыв кошель руками, словно пытаясь защитить его.

— Там выжигательница. Она не оружие. Ну, не в том смысле, который ты имеешь в виду.

— Должна же от неё быть хоть какая-то польза? Как ты там говорил? «Такая мощная, что способна пренебрегать законами физики. Может отделять одно вещество от другого». Ты радостно расхваливал её, сидя в Барак-Урбазе. Пора применить её в деле.

— Я не могу из неё расстреливать гротов, если ты это имеешь в виду, — покачал головой Солмундссон. — Она может разделять или преобразовывать материю. Может менять физическую структуру вещей.

— Тогда я просто пойду туда и нападу на них всех. Если моя атака будет достаточно решительной, я смогу преодолеть этот склон раньше, чем они поймут, что происходит.

— Нет, — Солмундссон положил руку на плечо Готрека. — Погоди. Мне кажется, ты кое в чём прав. Я мог бы воспользоваться линзой — я просто пытаюсь придумать, как.

— Преврати гротов во что-нибудь, — пожал плечами Готрек. — Преврати их в сквигов, и пусть они жрут друг дружку.

— Так не получится. Она работает с металлом. Я мог бы извлечь твою руну, если бы у меня было достаточно энергии, но я не могу изменить тебя самого. Это не маскировочная машина.

— Она работает с металлом? — Готрек сделал движение своим топором, указав на их окружение. Равнина была завалена глыбами из железа и меди, а буря гнала мимо них хлопья ржавчины и серебристые капли ртути. — Вот, если бы где-то рядом было хоть немножко металла.

Солмундссон посмотрел на металлические сферы и кубы.

— Хм, они действительно выглядят податливыми. Выжигательница сможет воздействовать на них, — он похлопал рукой по ряду жестяных пеналов, закреплённых на его лётном скафандре. — У меня достаточно эфирных батарей, чтобы выполнить временную трансмутацию. Истинную трансмутацию я выполнить не смогу, но сотворить что-нибудь, что продержалось бы определённое время, мне под силу. Я полагаю, мы бы могли…

Его мысль осталась незаконченной, так как воздух наполнился тонким пронзительным визгом. Они оглянулись и столкнулись нос к носу с гротом. Маленький костявый гадёныш смотрел на них сверху вниз с железного блока. Он повернулся, чтобы убежать, но грохнулся на землю, вместе с топором Готрека в спине. Истребитель, топая, устремился вверх по склону, выдернув топор как раз вовремя, чтобы отбить стрелу, со свистом летевшую в него из теней.

Солмундссон с Торриком побежали вверх по склону и увидели полдюжины гротов, удиравших от них вопя и ругаясь. Оба дуардина вытащили пистолеты и, наполнив воздух вспышками, открыли огонь. Трое гротов упали на землю, но остальные скрылись в темноте.

— Теперь на скрытность рассчитывать не придётся, — рассмеялся Готрек. Он посмотрел на Солундссона. — Что бы мы ни собирались пробовать, делать это нужно быстро, — он постучал по кошелю с выжигательницей. — Значит, с её помощью ты можешь изменить один из металлических блоков?

Солмундссон кивнул.

На лице Готрека появилась хищная ухмылка.

— Я кое-что придумал.

Маленет отступила назад и подняла свой нож, когда Церура шагнул к ней. У него были все признаки могущественного колдуна. Освобождая его, она шла на определённый риск. Как бы полно он ни принадлежал к Азиру, он всё же был незнакомцем. К тому же, к этому моменту он с большой долей вероятности уже был сумасшедшим.

Колдун уставился на истлевающие останки поганки, внутри которой был заточён, затем посмотрел на свои длинные, изящные руки, оглядывая их со всех сторон и пытаясь обнаружить следы грибков.

— Получилось, — прошептал он, и в его голосе, наконец-то, появились эмоции. Его церемониальные одежды были изорваны и грязны, но тело под ними было целым. Он обхлопал всего себя, будто всё ещё сомневаясь в произошедшем. — Я здесь уже много месяцев. А может быть и лет. И с каждым днём частичка меня растворялась в этой… в этой штуке, — он пристально посмотрел на Маленет горящими от переизбытка чувств глазами и с жаром сказал:

— Храни тебя Зигмар. Ты спасла меня.

Маленет опустила своё оружие. Она достаточно хорошо умела врать, чтобы понять, что благодарность Церуры была искренней. На мгновенье она почуствовала, каково это — быть Готреком. Она уже видела такое выражение преданности в глаза каждого, кого ненароком спасал Истребитель. Готрек не имел цели заводить себе поклонников, но они всё равно постоянно образовывались. Все видели его бесстрашие, его нежелание опускаться перед богами на колени. И его любили за это. Готрек был грубым, вздорным и своевольным, но все зачастую смотрели на него так, как Церура смотрел сейчас на Маленет.

Колдун вытянул вперед руку, подставив ладонь под капли дождя, и что-то прошептал. Зелёные языки пламени поднялись из его ладони и воспарили над ней, вращаясь и истекая каплями в воздухе, приняв форму гриффона. Церура прошептал ещё что-то, и пламя исчезло, оставив перед глазами Маленет яркий остаточный силуэт.

— Мои силы не уменьшились. Они такие же, как были прежде, — Церура подошёл к Маленет, и на какой-то жуткий миг ей показалось, что он собирается обнять её, но вместо этого колдун опустился на одно колено и склонил голову. — Я твой слуга. Ты вернула мне всё, что я считал потерянным. Я позабочусь о том, чтобы ты смогла выбраться из этого места, даже если мне придётся заплатить за это жизнью.

Маленет обернулась и посмотрела на дорогу.

— Сначала нам надо добраться до Жирноболота и найти его хозяина. Я не уйду отсюда, пока не заполучу Скрагклыка.

Церура кивнул, но, оглядев её с ног до головы, нахмурился.

— Почему Скрагклык притащил тебя сюда? — он показал на искажённые страданиями лица, слегка покачивающиеся вокруг них в темноте. — Он тащит сюда волшебников: колдунов, ведьм и провидцев. Ты обладаешь даром ясновидения? Умеешь ворожить? Или, может быть, способна вкладывать свои мысли в голову другому?

Маленет подумала об амулете у неё на шее и о её умении разговаривать со своей мёртвой госпожой, но решила, что Церура говорил не об этом.

— Я исполняю посвящения Кхаину, — вместо этого сказала она. — Кровавые посвящения. Обряды поклонения, исполняемые в пылу сражения. И он часто отвечает на мои молитвы, даруя мне силу сражаться с ещё большими изяществом и умением, — Маленет повела плечами. — Ты про это?

— Нет, не про это, — он покрутил головой. — Ты говорила, что Скрагклык выбрал конкретно тебя.

— Ну, он плавал в какой-то мутной речке, пока его приспешники делали всю работу, но они презентовали меня ему, словно какого-то откормленного телёнка. И он, увидев меня, пришёл в неописуемый восторг, — гнев охватил её при этом воспоминании. — Меня похитили на заказ.

— Интересно всё же, почему он хотел заполучить именно тебя?

— Думаю, у него было какая-то нелепая идея, что мои спутники явятся меня спасать, — она с подозрением уставилась на Церуру. — Ты уверен, что справишься? Приятели Скрагклыка, похоже, обладали собственными колдовскими силами, — Маленет бросила взгляд на бутылочку. — У меня ещё осталось несколько зёрен. Может быть, стоит поискать ещё каких-нибудь магов из Азира?

Церура тоже посмотрел на её бутылочку.

— Сколько их там у тебя?

— Пять.

— Оставь себе. Большинство из этих несчастных пробыли здесь дольше меня. Посмотри на них. Я сомневаюсь, что они могут вспомнить свои собственные имена, вне зависимости от того, кому они преданы. И даже, если бы они были ещё достаточно разумны, чтобы понять тебя, они скорее всего попытаются просто убежать. А эти зёрна могут ещё пригодиться тебе самой до того, как ты выберешься отсюда. Ведь, здесь достаточно получить один случайный удар или даже просто неудачно упасть, чтобы опять начать превращаться. Как ты вылечишься, если у тебя не будет зёрен?

— Ты только что рассказывал мне, какой ты могущественный. Наверняка ты сможешь исцелить меня, если на мне снова начнут расти грибы. И, кроме того, зачем мне вообще тратить зёрна? Может ты сам можешь вытащить этих бедолаг из их заключения?

— Магия зеленокожих берёт начало совсем из другого источника, нежели моё искусство. Источника, о котором я ничего не знаю. Конкретно эти гроты, похоже, получают свою силу от луны, — он поморщился, бросив взгляд на бледные фигуры, разбросанные вокруг них. — На протяжении месяцев я пытался познать их таинства. Равно как, я уверен, делали и все остальные несчастные. Но ничего из того, что я пробовал, не получалось, — Церура снова посмотрел на её бутылочку. — А где ты достала эти зёрна?

— У одного из гротов Скрагклыка. Того, который выглядит как жжёное тряпьё.

Церура кивнул.

— Используй их бережно.

«Как он собирается доставить тебя на Жирноболото, если у него нет власти над магией зеленокожих? Не треть своё время на этого неудачника. Тебе надо выбираться отсюда».

Маленет разглядывала исхудавшее тело колдуна, его изорванную одежду, задаваясь вопросом, что, может быть, её госпожа была права.

— Как ты собираешься провести меня в крепость Скрагклыка, если не понимаешь его магию?

— Я не могу освободить этих несчастных, — Церура указал на грибные силуэты, видневшиеся вдоль дороги, — но я могу управлять стихиями. Гротовья версия природы лежит за границами моего понимания, но истинная природа является моим верным слугой.

Он выставил руку под дождь, и падающие капли образовали серебристый вихрь, сверкавший, пританцовывая и кружась над его ладонью. Вращающийся столп запульсировал ярче и затем накрыл колдуна целиком, окутав его покрывалом дождя.

Маленет собиралась обратиться к Церуре, когда сообразила, что больше его не видит. Рядом с ней никого не было, только хлеставшие ливневые потоки.

— Ты где? — спросила Маленет, почувствовав укол тревоги от мысли, что он мог её обмануть.

— Всё ещё тут, — ответил Церура, его голос прозвучал из того же места, где он стоял прежде. Потоки дождя замерцали, и колдун появился вновь.

— Впечатляюще, — кивнула Маленет. — А что, если на Жирноболоте не будет дождя? Не будем мы выглядеть несколько подозрительно?

— Мне служат все стихии, Маленет. Всегда найдётся что-нибудь, что я смогу использовать: дым, тени, туман. Способ найдётся.

— Хорошо, — Маленет не была удивлена его силой.

Она пережила большую часть своих соратниц, потому что научилась верно оценивать всех встречных с первого взгляда. Только увидев строгие, гордые черты лица Церуры, она уже поняла, что он был могущественной персоной. И всё, что она говорила ему после этого, было лишь для подтверждения того, что она уже и так знала.

— Колдуй свои заклинания, — сказала она ему. — Мы должны идти быстро. Скрагклык, похоже, считает, что обретёт большую силу, когда луна станет полной. И я думаю, что это может произойти в любой момент.

Церура глянул на бесновавшуюся вдоль дороги поросль и кивнул. Он поднял руку и набросил на них дождь, словно это была сеть. Маленет улыбнулась, глянув вниз и увидев, что она полностью сокрыта. Ей пришлось похлопать в ладоши, чтобы убедиться, что они у неё ещё есть. Сам Церура тоже исчез, и случайный прохожий не увидел бы ничего, кроме пустой дороги и остатков большой поганки. Маленет устремилась вперёд, направляясь к Жирноболоту, но затем остановилась и оглянулась.

— Церура?

— Я здесь, — его голос прозвучал в нескольких шагах от неё.

— А как ты будешь следовать за мной?

— Так как чары сотворил я, то они не имеют силы над моими глазами. Я могу видеть тебя с абсолютной ясностью.

Что-то в словах «абсолютная ясность» вызвало у Маленет беспокойство. На что он намекал? Она дотронулась до амулета у себя на шее, думая о всех секретах, что он содержал. Мгновение она колебалась, испытывая смутное предчувствие опасности. А затем, видя, что другого выбора у неё всё равно нет, кивнув, побежала вперёд, слившись с дождём.

— Не кипишуй, — Кривоспин нарезал круги по тронной зале Скрагклыка, ни сколечки не следуя своему собственному совету. — Ща не время психовацца.

Скрагклык сгорбился на своём троне, ощущая, как на него давит величие окружавшего его зала. Он был вырезан в самой толстой части черепа гарганта и обработан с помощью колдовства и тяжкого рабского труда так, что теперь напоминал естественную пещеру, полную сталактитов и зарослей лишайика. Как и всё Жирноболото, зал был подарком Лунакороля — наградой за все те видения, полученные Скрагклыком в Бормотопи. Всё, что он имел, произростало из его преданности Лунакоролю. Как ему и в голову-то могло прийти обманывать его?

— Надо было сразу рассказать ему про видение. Он должен знать, что руна огненного истребителя являцца ключом к слому Барак-Урбаза. Когда он узнать, что моя сделать, он скормить моя моим же сквигам.

— Чепуха, — Смердоглаз сидел на ступеньках трона, пытаясь что-то найти в своих одеждах. — Всё идти по плану. Твоя должен доверицца луне.

— По плану? — Скрагклык спрыгнул с трона и принялся расхаживать по залу вместе с Кривоспином. — Зоганная альва пошла не по плану. Сбежала на болоте. И ходит теперь такая, как будто она тут хозяйка, и придумывает, как меня убить.

Смердоглаз рассмеялся.

— Подумай, сколько гротов есть между твоя и она.

Скрагклык схватился за голову руками и с силой потряс её, пытаясь сбросить страх. Смердоглаз был прав. Всё шло именно так, как было в видении. Они доставили Маленет в Местечко, и разведчики принесли вести от ворот, что Готрек уже идёт за ней. Возможно, руна уже была в Местечке и направлялась прямо к нему.

— Чо если огненный истребитель встретить Маленет прежде, чем добрацца до Жирноболота? Я, конечно, сказать ему прийти сюда, но зачем ему заморачивацца, если он сразу найти Маленет? Он может уйти, так и не зайдя сюда, — он махнул своим ножом в сторону света, заполнившего зал, в центре которого располагался алтарь — такая неглубокая железная чаша, установленная на кривом пьедестале и наполненная лунасветом. Свет был прохладным и успокаивающим, он струился, отражаясь от неровных стен, придавая помещению ощущение подводного грота. — Он должен быть рядом с этот свет, когда Зловещая Луна будет готова. Вот чо я видеть.

Смердоглаз поднялся со ступенек и, скрипя своей обожжённой кожей и прихрамывая, подошёл к нему.

— Так чо канкретна твоя видеть на болоте? — он с подозрением посмотрел на Кривоспина. — Твоя мне так никогда и не сказать.

Скрагклык тоже подошёл к алтарю и уставился в него, шепча слова, последние недели крутившиеся у него в голове.

«Ангаз-Кар» нёсся сквозь металлический шторм. Его двиргатели ярко вспыхнули в лунном свете, когда он заложил размашистый вираж над Хлама-Разливом. Команда построилась на палубе вдоль поручней в парадной униформе с поблёскивавшими саблями. От колоннады стоячих камней до корабля было ещё около полумили, но гроты сразу же заметили его и подняли большой переполох. Солмундссон вместе с Торриком и Готреком наблюдал за происходящим из-за металлического конуса, его подзорная труба показывала картину возникшей кутерьмы в мельчайших подробностях. Вожаки гротов спешно устроили совет, явно паникуя при виде харадронского броненосца, заходившего на посадку на расстоянии выстрела от того места, где они стояли. Их чудовищные звери клацали зубами и рычали друг на друга, пока их хозяева спорили и орали меж собой. Тем временем в рядах вооружённых копьями солдат началась сумятица. Одни продолжали шагать на равнину, готовя оружие к бою и направляясь к приземлявшемуся кораблю, другие — бежали обратно вниз по склону, вопя от ужаса. В конце концов, вожаки смогли договориться и начали выкрикивать приказы. Раздались громкие звуки множества пронзительных рожков, большая часть гротов снова построилась в отряды и, развернувшись, двинулась ведомая своими вожаками на «Ангаз-Кар».

— Сработало, — прошептал Солмундссон, ещё не до конца веря своим глазам.

— Конечно сработало, — сказал Готрек, выходя из-за конуса и направляясь к стоячим камням.

— Стой! — крикнул Торрик, — они ещё не все ушли.

— А я и не хочу, чтобы они все уходили, — крикнул ему через плечо Готрек. — Где же в этом будет веселье?

Солмундссон с помощником побежали за продолжавшим топать к склону Истребителем, обнажив свои тесаки и приготовив к бою пистолеты. От всего переполоха в воздух поднялось ещё больше клубов ржавой пыли и, когда трое дуардинов приблизились к рядам стоячих камней, Солмундссону казалось, что он пробирается сквозь огонь.

Ржавые хлопья окутали всё такими плотными клубами, что очертания огромных, высотой в несколько сотен футов, камней лишь едва угадывались. Мимо проносились маленькие фигуры — скорее всего, гроты, но капитан сосредоточил всё своё внимание на спине Истребителя. Если он потеряет Готрека из виду, у него не останется никаких шансов спуститься по склону в логово.

— Ага! — завопил Готрек, когда из ржавого облака прямо перед ним возник целый строй гротов. Один из поганцев выпустил в него стрелу, но Истребитель отбил её лезвием своего топора в сторону. Затем он схватил перепуганного лучника и швырнул его в остальных, опрокинув их всех словно игрушечные кегли. Большая часть гротов бросилась наутёк, растворившись в ржавой мгле, но Готрек успел ухватить за шею ещё одного и метнул его куда подальше, после чего побежал дальше.

Спустя несколько мгновений они напоролись на ещё одну группу гротов. На этот раз зелёных поганцев оказалось гораздо больше — насколько успел разглядеть Солмундссон — более тридцати, и, похоже, численность придала им храбрости. Гроты закричали и, размахивая ножами и копьями, бросились в атаку. Готрек скосил первый ряд нападавших и вломился в гущу врагов настоящим шквалом ударов. Солмундссон с Торриком подскочили к нему с обнажёнными тесаками, рубя зеленокожих, каким-то чудом избежавших топора Готрека.

Затем Истребитель снова затопал вперёд, миновал основание одного из стоячих камней и вышел на середину аллеи. Гроты метались туда и сюда, большинство из них были в такой панике, что едва могли заметить трёх дуардинов, спешно спускавшихся по склону.

— Глядите! — вскрикнул Торрик, указывая туда, откуда они пришли. Ржавые облака на мгновенье расступились, открыв вид на «Ангаз-Кар». — Они уже почти добрались до него.

— Значит у нас мало времени, — произнёс Солмундссон. — Как только они доберутся до корпуса, то сразу поймут, что это всё лишь видимость.

Готрек уставился на него.

— Видимость?

— Я не могу создать целый небесный корабль. Это что-то типа плоской сценической декорации. Обман раскроется, как только гроты до него доберутся.

— Полагаю, времени мне как раз хватит, — проворчал Готрек и опрометью бросился вниз по склону.

Отвлекающий манёвр сработал даже лучше, чем ожидал Солмундссон. Почти все зеленокожие, бросив строй, устремились к «Ангаз-Кару», а гроты в немногих оставшихся группках приходили в такой ужас от одного только вида Готрека, что едва успевали раскрывать рты, чтобы завопить, когда Истребитель уже зарубал их и бежал дальше.

В итоге дуардины успешно добрались до конца склона и направились под землю, оставив лунный свет вместе с шумом гротов позади. Широкая дорога сузилась, превратившись в неровный, сырой туннель, утыканный сталактитами и сталагмитами. А они бежали всё дальше, перепрыгивая через камни и убивая попадавшихся на пути гротов, оставляя ржавые облака всё дальше и дальше у себя за спиной. Однако воздух не стал чище. Плотные облачка жёлтых спор медленно плыли во мраке прохода, облепляя лицевую пластину маски Солмундссона, от них веяло промозглым холодом, который, казалось, пробирал прямо до самых костей.

— Да, чтоб тебя, — бормотал Готрек, останавливаясь и утирая лицо тыльной стороной ладони. — Ничего не вижу, — он закашлялся и сплюнул. — Этот треклятый туман забивает мне лёгкие.

— Иди за мной, — сказал Солмундссон, обгоняя Истребителя. — Наши скафандры специально разработаны, чтобы отфильтровывать всё токсичное. Так что я всё ещё могу видеть, — он со щелчком пристегнул к стволу своего пистолета небольшой эфирный фонарик и, подсвечивая дорогу лучом света, начал пробираться между покрытыми мхом камнями и чащобами свисавшей паутины.

— Да, как они ухитрились собрать здесь целую армию-то? — Торрик, ругаясь, с трудом пробирался по туннелю.

— Они как крысы, — проворчал Готрек. — По такой местности бегают быстрее, чем ты — по мощёной дороге.

Словно в подтверждение его слов, из-за угла выскочила группа гротов и понеслась прямо на них. Когда свет дуардинского фонарика ударил им в глаза, поганцы, сгрудившись, остановились, начав негодующе вопить, явно не понимая, кто находился перед ними.

Готрек, взревев, ринулся вперёд. Услышав его боевой клич, гроты бросились врассыпную и растворились во мраке, оставив Истребителя спотыкаться, ругаясь, позади.

— Трусливые гады! А ну, вернитесь!

Солмундссон поспешил дальше, осветив лучом фонарика поворот туннеля.

— Нам надо идти. Они скорее всего уже поняли наш обман, и их вожаки уже знают, что мы здесь внизу, — повернув за угол, он остановился. — Грунгни всемогущий, это ещё что такое?

Остальные встали рядом с ним, фыркая от отвращения.

Туннель перед ними раскрывался в большую пещеру. Здесь было много больших камней и мутных прудов, залитых светом, исходившим не от эфирного фонаря Солмундссона. В центре пещеры виднелась бледная искривлённая фигура размером примерно со взрослого человека. Солмундссон осторожно подступил к ней поближе, выставив перед собой свой тесак.

— Это что, поганка?

— Будьте осторожнее, капитан, — предупредил Торрик.

Солмундссон покачал головой.

— Думаю, это что-то, что они посадили здесь, чтобы оно давало им свет, — его мозг уже заработал, обдумывая возможные варианты. — Интересно, какие химические вещества заставляют его вот так светиться? Возможно, мы бы могли получить некоторые из них и…

Из ножки поганки вылетело щупальце и обвилось вокруг талии Солмундссона, потянув его к грибу. Готрек шагнул вперёд и срубил поганку одним ударом топора. После чего выругался, когда его с ног до головы обдало струёй, похожей на молоко жикости.

— Вот, говно, — проворчал он, пытаясь вытереть лицо. — Вонючая жижа.

— Капитан, — обратился к Солмундссону Торрик, когда в туннеле послышалось эхо приближавшихся сверху голосов. — Нам надо идти.

— Угу! — рыкнул Готрек, указав своим топором на Солмундссона. — Только не подходи близко к грибам.

Они обошли пещеру по краю, держась подальше от срубленного гриба, и вышли из неё через проход на дальней стороне. В новом туннеле жёлтые споры клубились ещё гуще, отражая назад свет фонарика с такой силой, что капитан оказался почти также ослеплён, как и Истребитель.

Но дуардины продолжали бежать, делая десятки поворотов вправо и влево, не имея чёткого понимания, куда направляются. Солмундссон лишь смутно ощущал, что некоторые повороты на самом деле были развилками, но времени, чтобы останавливаться и осматриваться, у них не было. Повсюду вокруг них он слышал шаги, разносившиеся эхом во тьме и сливавшиеся со звуками капавшей воды. Казалось, что легионы гротов приближаются к ним со всех сторон.

— Капитан, — произнёс Торрик, когда они выбежали в туннель, который был шире, чем все предыдущие. — Выключите-ка ваш фонарь на минутку.

Солмундссон выключил свет, и видимость тут же улучшилась. Спор вокруг теперь было меньше, и он увидел бледный свет, пробивавшийся откуда-то спереди.

— Ещё одна поганка?

Готрек покачал головой.

— Он исходит от чего-то гораздо большего. Посмотри на те фигуры в свете.

Солмундссон достал подзорную трубу и увидел, что Готрек был прав, в свете действительно двигались какие-то фигуры.

— Как ты их разглядел?

Готрек хмуро рассмеялся.

— Может, у меня и один глаз, но это глаз настоящего гнома. Под землёй я вижу лучше, чем в твоём облачной городе, — он бросил взгляд туда, откуда они пришли. — Наконец-то эти споры остались позади.

— Не пойму, это гроты? — спросил Солмундссон, пытаясь разобрать силуэты. — Как-то они не так выглядят.

— Немного брони напялили, только и всего, — произнёс Готрек, топая вперёд. — Давайте поглядим, что они там охраняют. Я бы сказал, что оно выглядит как вход. Думаю, мы нашли их логово.

Они побежали по ещё одному длинному туннелю навстречу свету. Повсюду вокруг них слышалось хихиканье гротов, утробное рычание сквигов, шуршание гигантских пауков, но никто из них не попался им на глаза. По туннелю в их сторону плыли новые волны спор, затуманивавшие зрение и заглушавшие звуки.

У Солмундссона возникло сранное ощущение, что он погружается в сон. Было что-то необычное в свете, к которому они приближались. Казалось, он лип к его коже и слепил глаза, заставляя дуардина спотыкаться ещё сильнее, чем раньше. Пока они приближались к источнику света, у капитана возникло жуткое ощущение, что он подходил к пасти какого-то чудовища. Свет был обрамлён чем-то, больше напоминавшим длинные кривые зубы, и, казалось, выдыхал споры, которыми была заполнена остальная часть пещерных туннелей.

— Готрек, — прошептал Солмундссон.

Звук его голоса показалася ему неестественно громким, но никто из его спутников, похоже, не услышал его, продолжая идти дальше по туннелю. Солмундссон оказался настолько дезориентирован, что его словно пьяного шатало из стороны в сторону между камней и прудов. Свет вместе со спорами туманили его разум, приводя в такое замешательство, что он едва мог вспомнить, что они вообще делают здесь. Всё, что он мог делать, это вперить свой взгляд в широкую, покрытую татуировками спину Истребителя, словно это был маяк во время шторма.

Наконец, Готрек остановился у входа в ещё одну большую пещеру. Она оказалась значительно крупнее, чем все, через которые они проходили, сюда выходили десятки других туннелей. Споры висели в воздухе такими плотными облаками, что Солмундссон ничего не мог разглядеть, кроме света, изливавшегося с противоположной стороны пещеры. Готрек оказался прав насчёт его размеров. Источник света возвышался над всей пещерой, уходя высоко вверх. Солмундссон ещё сильнее, чем прежде почувствовал, что это была жуткая пещерная пасть, готовившаяся поглотить их.

Готрек повернулся к ним с Торриком. Споры и паутина густым слоем покрывали его лицо, а единственный глаз выглядел необычно пустым, словно он совсем ничего не видел. Истребитель проревел что-то, причём сделал это так громко, что на его шее от усилия вздулись вены, но Солмундссон не смог разобрать слов. Они прозвучали так, будто доносились с другой стороны толстой стены.

— Я тебя не слышу, — выдохнул он.

Готрек продолжал реветь, слепо уставившись мимо них в туннель. Затем потряс головой, сплюнул и, развернувшись, направился в пещеру. На него тут же со всех сторон бросились гроты. Их были десятки, с ножами и копьями в руках, они буквально облепили Истребителя, повалив его на землю.

Солмундссон с Торриком побежали на помощь, но ещё до того, как успели до него добраться, Готрек вскочил на ноги и смахнул с себя нападавших, кубарем разлетевшихся от него по всей пещере. Он снова взревел, но звук опять получился причудливо заглушённым спорами. Истребитель зарубил нескольких гротов, а остальные, объятые ужасом, разбежались сами.

Готрек опустил голову и опрометью побежал прямо к яркой стене света на дальней стороне пещеры. Торрик остался на месте, он что-то говорил, но Солмундссон схватил его за руку и потащил вслед за Готреком.

Пока капитан бежал, пытаясь не отставать от несущегося впереди Истребителя, он почувствовал, что у него под ногами что-то извивается, скользя мимо его башмаков. Он посмотрел вниз и сквозь пелену спор увидел, что меж камней извивались какие-то щупальцы: одни — тонкие, как верёвки, другие — толстые, как его руки, но все без исключения раскрашенные яркими кричащими красками.

Свет внезапно померк, и Солмундссон снова поднял голову. Какая-то фигура выступила из стены света и направилась прямо на них. И это точно был не грот. Приближавшуюся фигуру не менее восьми или даже девяти футов ростом покрывала грибная поросль. С неё свисали грубо сработанные пластины брони, и, возвышаясь над Готреком, она сжимала в руках каменный молот, превосходивших Истребителя целиком.

— Троггот! — выкрикнул Солмундссон.

Он вскинул пистолет для выстрела, но промахнулся, так как в него на полной скорости врезался грот, повалив с ног на землю. Торрик тут же заколол поганца своим клинком и пнул его тушку в сторону, но из теней на них, ухмыляясь и тыча длинными ножами, выскочили ещё несколько десятков зеленокожих. Солмундссон махнул саблей, зарубив одного грота и выстрелил в лицо другому. Вместе с Торриком они спина к спине дрались с волнами наседавших мелких гадов. Солмундссон на какое-то время потерял Готрека из виду, но потом тот влетел в его поле зрения, яростно рубясь с трогготом, сбивая с чудовища грибные наросты и пластины брони и тесня его обратно к стене света.

Истребитель, похоже, испытывал такую же дезориентацию, что и сам Солмундссон, потому что трогготу удалось попасть своим молотом прямо в грудь Готреку. Во все стороны посыпались искры, и Истребитель покатился по земле, но тут же вскочил снова на ноги и вновь бросился на противника.

Он ударил чудовище топором по ноге и начисто отрубил её. Троггот покачнулся, но грибы на его бедре выпустили похожие на щупальца усы, закручиваясь устремившиеся к земле и прямо на глазах сформировавшие новую ногу, не дав ему упасть. Готрек со своими спутниками потрясённо уставился на рассмеявшегося троггота, который опробовал свою новую ногу и, махнув молотом, снова нанёс удар в грудь Истребителю.

Что произошло дальше Солмундссон точно сказать не мог, так как оказался очень занят, отбиваясь от гротов, но потом, разрядив в толпу очередные обоймы своих пистолетов, они вместе с Торриком пробились через наседавших поганцев и побежали к свету.

В этот момент в поле зрения снова показался Готрек, он пошатывался из стороны в сторону, его голова была втянута в плечи, и в своих здоровенных кулачищах он крепко сжимал секиру. Троггот бросился на него, но в этот раз Готрек одним махом отрубил ему сразу обе ноги, и, когда чудовище с размаху хлопнулось о землю, в высоком прыжке отрубил трогготу голову.

Увидев Солмундссона, Готрек заорал, указывая топором на стену света. После чего побежал прямо в неё и исчез из виду. Солмундссон промедлил какое-то мгновение, набираясь смелости последовать за ним. Он оглянулся на пещеру позади и увидел сотни пар красных глаз, пялившихся на него из темноты.

— Теперь уже нет выбора, — прошептал он и, сделав Торрику знак следовать за ним, тоже побежал навстречу свету.

Путь занял больше времени, чем предполагала Маленет. Она доверилась магии Церуры и поэтому решила воспользоваться дорогой. Они с магом не уступали в быстроногости остальным представителям своего народа, но из-за причудливости болотного света оказалось сложно определить расстояние, и даже спустя целый час они совсем не приблизились к голове гарганта. Громадина всё также слепо глазела на них через туман и дождь, как будто насмехаясь над Маленет.

По пути им несколько раз попадались отряды зеленокожих, но ни один из поганцев ни разу не заметил, как мимо них бесшумно пробегали двое альвов. Маленет подавляла в себе порывы перебить всю эту безмозглую мелюзгу. Во-первых, потому что это было слишком просто, а, во-вторых, потому что из-за гор трупов наверняка могла подняться тревога, помешавшая бы ей добраться до Скрагклыка. Однако, она не могла удержаться, чтобы, пробегая мимо, нет-нет да и не дунуть на встречных гадов каким-нибудь токсином, смеясь про себя от звуков валившихся на землю тел и следовавших за этим удивлённых и панических воплей.

После ещё одного часа бега Церура вдруг окликнул её со спины голосом, исполненным боли. Чувствовалось, что он сильно запыхался. Гротов вокруг видно не было, так что Маленет решила, что разговаривать вслух — безопасно.

— Что случилось? У тебя какая-то травма?

Колдун, сбросив своё дождевое покрывало, проявился. Он сделал несколько неуверенных шагов по направлению к ней, затем упал на колени, лицо его было серым, как туман. Маленет подбежала к нему и помогла подняться на ноги.

— Ты ранен.

Он покачал головой.

— Просто ослаб. Я не ел и не пил уже много месяцев.

Она протянула ему свою фляжку, отметив, что та была уже почти пуста.

— Так как же ты выжил?

— Моё узилище подпитывало меня, — Церура глянул на поля, заполненные покачивавшимися под дождём грибами, и поморщился. — Боюсь даже предположить, каким образом. Пока я был связан с грибным телом, мне не требовалось ни еды, ни питья, — он сделал большой глоток из фляжки и огорчился, обнаружив, что та уже опустела. — А теперь мой голод вернулся с утроенной силой. И у меня такая жажда, какую сложно себе представить.

— Воспользуйся своей магией. У нас нет времени, чтобы охотой заниматься.

— Даже я не могу питаться одним эфиром, Маленет, — покачал головой Церура. — У моего тела есть такие же потребности, как и у тела любого другого альва, — он с сомнением посмотрел на шляпки и ножки стоявших вдоль дороги грибов. — В ближайшее время мне нужно будет поесть. И ещё попить.

Маленет передала ему кусок солонины из кисета у себя на поясе. Пока колдун ел, она оглядела поля вокруг них.

— Я понятия не имею, что это за штуковины. Сомневаюсь, что ими можно наесться. Скорее всего они смертельно ядовиты, — она облизала пересохшие губы и посмотрела на пустую фляжку. — А мне ведь тоже нужно пить.

Церура кивнул, проглотив последний кусочек мяса, и посмотрел на струи дождя.

— Ну, это не такая уж и проблема, — с этими словами он поднял открытую фляжку вверх и прошептал несколько слов.

Отдельные дождевые струи тут же начали, закручиваясь воронкой, заливаться внутрь, практически мгновенно наполнив фляжку доверху. Колдун сделал несколько глотков, после чего передал её Маленет. Она начала пить, но остановилась, с подозрением уставившись на фляжку.

— А тебе не показался странным вкус?

Он взял у неё фляжку, понюхал и сделал ещё один глоток.

— Есть небольшой привкус, — он показал рукой вокруг, — но посмотри, где мы. Здесь нет ничего, абсолютно чистого.

Маленет сплюнула, уже жалея, что не смогла сдержать свою жажду.

— Если мы в пещере, то откуда здесь идёт дождь? — спросила она, но Церура не нашёлся, что ответить. Маленет прицепила фляжку обратно на пояс, — Пойдём, чем быстрее я смогу схватить этого Скрагклыка, тем раньше мы сможем уйти отсюда.

Колдун щёлкнул пальцами и снова укрыл их пеленой дождя, после чего они продолжили путь по дороге.

— А чем ты занималась, когда зеленокожие схватили тебя? — спросил голос Церуры, идущий как будто из ниоткуда. — Мне всё ещё интересно, почему Скрагклыку понадобилось притащить тебя сюда.

— Я путешествовала с дуардином-Истребителем на харадронском корабле, — её охватил гнев, когда она вспомнила, что потеряла возможность заполучить руну Готрека. Что она скажет своему начальству в Азире? Как ей теперь вообще возвращаться домой?

— Альвийка и огненный истребитель, путешествующие вместе? На корабле Владык Харадрона? Зачем ты роняешь своё достоинство, возясь с таким сбродом?

— Готрек не огненный истребитель. Он… — она запнулась, понимая, что Церура сочтёт её поехавшей, если она будет пытаться рассказать ему всё о Готреке. — Он нечто совсем другое. Он утверждает, что он из мира, не принадлежащего Владениям Смертных.

— Правда?

— Нет… Хотя, может, и да. Он в некотором роде загадка, — усмехнулась Маленет, — даже для самого себя.

— И из-за этой загадки ты стала его попутчицей?

Колдун был раздражающе близок к истине, поэтому Маленет решила сменить тему.

— Не важно. Я его потеряла. Так что он останется загадкой. Но лишь глупец может украсть Дочь Кхаина у её добычи. Учёным придётся выдумывать новые слова для боли, когда они узнают, что я сотворила со Скрагклыком.

— Гроты, — произнёс Церура, и они оба замолчали, приближаясь к очередной группе зеленокожих. Это был крупный отряд, спешивший в том же направлении, что и они. Зелёные поганцы ехали на сквигах, и представляли собой одно из самых нелепых зрелищ, какое только доводилось видеть Маленет. Гроты едва удерживались на спинах своих зверюг, пока те скакали под дождём, рыская из стороны в сторону по дороге, брызгая слюной, рыча и огрызаясь друг на друга.

Когда Маленет поравнялась с зеленокожими, некоторые сквиги учуяли её и зафыркали, пытаясь повернуть в её сторону. Ездоки заорали, яростно задёргав поводьями, и пытаясь удержать сквигов на дороге, но часть зверей отказались слушаться и всё-таки устремились прямо на альвийку.

Маленет достала нож и приготовилась к драке, но, прежде чем сквиги успели до неё доскакать, она ощутила, как её ноги оторвались от земли, а сама она начала подниматься в воздух навстречу падавшим каплям дождя. Когда первый из сквигов добрался до неё, альвийка поднялась уже так высоко, что зверь мог только рычать и подпрыгивать, впустую клацая зубами, пока она продолжала взлетать всё выше и выше.

— Они чуют нас, — прошептал Церура ей на ухо, она повернулась к нему, но даже теперь, когда его лицо находилось в такой близи, всё равно не смогла ничего увидеть сквозь его чары.

Парить в воздухе оказалось просто чудесно, и Маленет хохоча парила над бесновавшимися внизу сквигами и их наездниками.

— А мы можем вот так проделать оставшийся путь?

— Если хочешь, — ответил Церура, и она почувствовала, что он улыбнулся.

Оставив землю внизу, они теперь смогли не следовать постоянным извилистым изгибам дороги, а лететь прямиком на Жирноболото, однако прошло ещё несколько часов прежде, чем они добрались до полей, окружавших заплесневелую голову. Церура опустил их на небольшую прогалину в пределах видимости дороги, Маленет выругалась, когда её ноги по колено увязли в жиже.

— Вонючее болото! — прошипела она, взбираясь на торчавшую неподалёку скалу.

Она услышала, как Церура вскарабкался следом за ней, после чего они принялись оглядывать окрестности. Четыре дороги с разных сторон приходили на Жирноболото, и все они были довольно сильно загружены. Гроты, трогготы и сквиги спешили по дорогам в обе стороны. Маленет заметила ещё и бегавших среди них пауков, таких больших, что несли на себе одного, а иной раз — сразу нескольких гротов. Сюда не проникал ни солнечный, ни лунный свет, но всё вокруг было ярко освещено. Все окрестные болота светились множеством бледных огоньков, являвшихся телами, заключёнными в грибах. Да и само Жирноболото так сильно заросло светящейся плесенью, что создавалось ощущение, что оно покрыто пылающим маслом.

Маленет сделала ещё один глоток из фляги и, поморщившись от дрожжевого привкуса, протянула её Церуре. Пока колдун пил, она только теперь поняла, как сильно устала. Тяжело вздохнув, она начала массировать себе лицо, но внезапно, ахнув, отдёрнула руки.

— Это ещё что?

Церура не сказал ни слова, и его молчание лишь ещё сильнее обеспокоило Маленет. Она быстро ощупала руками голову и тихо выругалась. Её голова была покрыта волокнистыми шляпками.

— Проклятье! Это место снова меня изменяет! — она повернулась к колдуну. — Дай мне на себя посмотреть.

Они находились достаточно далеко от дороги, и вряд ли кто-нибудь мог их сейчас заметить, так что Церура сделал так, как она просила. Когда руки Маленет проявились, она увидела, что они также изуродованы покрывшими их бледными грибными шляпками, как и её голова.

— Будь оно всё проклято, — выдохнула она.

— Меня постигла такая же участь, — произнёс Церура, появившись из-за пелены дождя и вытягивая напоказ руки. Его кожу покрывала поросль грибов, а сквозь прорехи в его одежде Маленет видела, что грибы росли на всём его теле.

— Кхаин! — прошептала она, нерешительно засунув руку под свой камзол. Её пальцы пробежались по рядам припухлостей.

Церура наклонился к ней и, взяв её руку, начал рассматривать.

— У них есть лица.

Она выдернула руку, и сама уставилась на покрывавшие её грибные шляпки. С каждой из них ей ухмылялось маленькое гоблиноидное лицо, но самым зловещим было то, что оно было ей знакомо.

— Казак-друнг, — прошептала она.

— Что ещё за «Казак»?

— Гротовая луна. Дуардины Барак-Урбаза называют её «Казак-друнг».

Церура старался оставаться спокойным, но Маленет видела, что он занервничал.

— Этого не должно было случиться. Мы ведь даже не касались ни одного из грибов. А для такого преобразования обычно требуется поганое колдовство зеленокожих.

Маленет посмотрела на фляжку у себя на поясе.

— Вода. Я ведь чувствовала плесень в ней. Мы отравили сами себя, — пока она говорила, новые грибы распространялись по её рукам всё выше и выше, вплоть до самой шеи, где упёрлись шляпками ей в подбородок. Они росли быстро, и радостно пялились на неё своими глазёнками. У Маленет появилось жуткое предчувствие, что, когда они дорастут до определённого размера, грибы начнут с ней разговаривать. Она достала нож и срезала одну из шляпок. На её месте тут же выросла новая, снова улыбнувшаяся ей.

«Зёрна, тупица! — в голосе её госпожи чувствовалось недоверие. — Ты и, правда, дня не смогла бы прожить без моей помощи. У тебя же есть зёрна, которые ты отобрала у Смердоглаза».

Маленет прошептала благодарственную молитву, но не своей госпоже, а — Кхаину. Она достала с пояса бутылочку и нахмурилась, посмотрев на её содержимое. Внутри оставалось только три зёрнышка.

— А у тебя вот таких нет? — спросила она, взглянув на Церуру.

Он покачал головой, не отрывая взгляда от грибов, разразставшихся по его телу.

— Кровь Кхаина! — выругалась она и проглотила одно зёрнышко, отдав второе колдуну. — Я не собираюсь проводить остаток своих дней, застряв на болоте и рассказывая гротам, куда они должны запихнуть своих сквигов.

Она едва успела проглотить зёрнышко, как от её живота по всему телу начал распространяться жар. Грибы обращались в прах, который тут же смывало дождём, и кожа принимала свой нормальный вид.

— Слава богам, — выдохнул Церура, когда грибы смыло и с его кожи. — И спасибо тебе, — обратился он к Маленет. — Ты уже дважды спасла меня.

— Третьего раза не случится, — ответила она и потрясла бутылочкой, заставив последнее зёрнышко скакать, со стуком ударяясь о стенки. — Оно может понадобиться мне самой прежде, чем я выберусь отсюда.

Церура кивнул и посмотрел на Жирноболото.

— Когда мы окажемся в крепости, я покажу тебе, на что способен. Пока что ты видела лишь малую толику моих возможностей. Я верну этот долг.

Маленет поднялась и вытерла грязь с лица.

— Ловлю тебя на слове.

— Клянусь Кодексом, — пробормотал Солмундссон, когда на него устремился круг бледного огня, а он был не в силах хоть как-то увернуться. В тот момент, когда он влетел в круг, раздался громкий скрежет, будто друг о друга тёрлись гигансткие жернова, и у него перед глазами заплясали искры. Звук был таким громким, что капитан сжал руками шлем, пытаясь как-то защитить свои уши. Рядом был Торрик, он что-то кричал, но слова было невозможно расслышать. Всё вокруг исчезло, сменившись ослепительной белизной, и Солмундссон подумал, что, наверное, умер. Неужто он сейчас войдёт в чертоги своих предков?

Внезапно шум прекратился, свет пропал, и Солмундссон обнаружил, что лежит на спине в грязной жиже, а крупные тёплые капли дождя шлёпают по лицевой пластине его шлема.

— Первый помощник Торрик? — позвал Солмундссон, садясь и оглядываясь по сторонам. Торрик и Истребитель оказались рядом. Они втроём лежали в болотистой ложбине, окружённой видневшимися в бледном звёздном свете рощами опутанных туманом деревьев. Но это были не деревья. Капитан не сразу сообразил, что это поганки. Он поднялся на ноги и осмотрел необычный пейзаж. Окрестные поля были заполнены грибами всех возможных размеров и цветов: колокольчатые, конические, выпуклые, шаровидные, яйцевидные, чешуйчатые, трещиноватые, аляповатые и кислотные — все они в окружавших сумерках печально кивали, пока дождь барабанил по их склизским шляпкам.

— Где это мы? — пробормотал Солмундссон. Вокруг не было и следа пещерных туннелей, по которым они только что бежали. Или гротов, с которыми только что сражались. А сырое, осеннее болото не походило ни на что, когда-либо виденное им в Айаде. Даже звёзды здесь были незнакомыми. Он присмотрелся и понял, что это были вовсе не звёзды. Больше было похоже, что вверху находились блестящие камни, отражавшие исходивший от полей свет. Солмундссон пошёл по чавкающей болотной жиже туда, где сидел Торрик, вытиравший свой скафандр и пытавшийся очистить шлем от залепивших его комьев грязи.

— Ты цел? — спросил он.

Торрик помотал головой, затем изумлённо уставился на шевелившиеся вокруг них грибные поля.

— Мы как будто попали в другой мир.

Готрек сидел чуть выше по склону, бормоча себе под нос и постукивая табачной трубкой о камень.

— Полный жидкой грязи, — Истребитель зачерпнул пригоршню и, прищурившись, принюхался к ней, — а может и не грязи.

Он долго возился с кресалом и кремнём, прикрывая их от дождя, и, наконец, у него получилось раскурить трубку. Он затянулся и покачал головой.

— У твоего отца добрый табак, — Готрек откинулся на поросший лишайником камень и задымил.

— Разве ты не удивляешься тому, где мы оказались? — спросил его Торрик, безуспешно пытаясь выдернуть ноги из вязкой грязи.

Готрек, закрыв глаз и откинув голову назад, с наслаждением затягивался куревом.

— Последнее время я мало чему удивляюсь. Для Готрека Гурниссона уже не осталось никаких неожиданностей. Я повидал немало диковинных мест, — он выпустил облачко дыма. — И понял, что всегда стоит уделить время для маленьких радостей.

Дым обвился вокруг его головы и замерцал такими же бледными огнями, что исходили от грибного леса. Готрек с подозрением наблюдал за ним, но потом пожал плечами и снова затянулся трубкой.

Солмундссон помог Торрику выбраться из грязи, и они оба вскарабкались по мокрому травяному склону ложбины. Грибные рощи простирались вдаль сколько у Солмундссона хватало глаз, и это даже после того, как он достал свою подзорную трубу. Однако имелись здесь и признаки цивилизации: размокшая грунтовая дорога, петляя, уходила в туман, а вдалеке сквозь пелену дождя виднелась какая-то крепость.

— Пойдём к той крепости, — сказал он. — Нам надо узнать, куда мы попали.

— Ты же сам притащил меня сюда, — проворчал Готрек. — Как же ты не знаешь, где мы? Я так много слышал о ваших харадронских навигационных способностях, но насколько могу судить, вы можете заблудиться даже в собственном нужнике.

— Я не думаю, что это Хлама-Разлив, — сказал Солмундссон, оглядывая росшие вокруг высоченные поганки и пузатые дождевики. — Это не похоже ни на одно из мест в Айаде, о которых мне доводилось слышать.

Он подошёл к поганке, не уступавшей размером взрослому дубу, и протянул руку, чтобы коснуться её блестящей кожицы. Его пальцы были в каких-то дюймах от гриба, когда на её ножке открылся рот, полный рядами длинных, игольчато тонких зубов. Поганка зарычала, раскрывая свой рот шире, и её похожая на пещеру пасть раскрылась на весь рост Солмундссона. Он оказался так изумлён, что застыл на месте, а поганка начала двигаться к нему, скользя по болотной грязи.

Раздался хлопок и вспышка света, и поганка повалилась прочь от капитана, в её ножке чернела обугленная дыра. Мимо Солмундссона прошествовал Торрик с пистолетом в вытянутой руке, он выстрелил в поганку ещё и ещё раз и стрелял до тех пор, пока она не издала влажную отрыжку и не затихла, истекая чёрными спорами из полученных ран.

— Признаю, вот это было немного необычно, — произнёс Готрек, указывая своей трубкой на издохший гриб.

Повсюду вокруг них раздались звуки шуршания, а грибы, задвигавшись, начали рядами приближаться к ним, совершая всевозможные рывки, наклоны и сокращения. У одних грибов на ножках открылись рты с зубами, такими же, что были у той поганки, которую застрелил Торрик, но на других появились целые лица — ухмыляющиеся гоблиноидные головы, проступившие на поверхности грибной мякоти, фыркая и хихикая.

— Видите! — Готрек затушил свою трубку и помахал ею Торрику. — Предавайтесь маленьким радостям, когда можете.

Он убрал трубку и, взявшись покрепче за топор обеими руками, протопал вперёд мимо Солмундссона с его помощником. Он, весело насвистывая, ударил топором по ближайшей поганке. Гриб рухнул, обдав Готрека ворохом белых спор, накрывших его таким плотным слоем, что казалось, будто Истребитель напал на мешок муки. Но Готрека это не остановило, он махал своим топором направо и налево с удивительной для кого-то, кто был таким приземистым, ловкостью. Шляпки и ножки разлетались сквозь струи дождя от продолжавшего фальшиво насвистывать Истребителя. Однако, чем больше он убивал, тем больше грибов оживало вокруг и начинало перевигаться в его сторону.

— Надо пробиваться к дороге! — крикнул Солмундссон, доставая свой пистолет и присоединяясь к уже стрелявшему без передышки Торрику. — Их там совсем нет!

Готрек ничего не сказал, но начал прорубаться в указанном направлении, проделывая путь двум державшимся у него за спиной и яростно отстреливавшимся во все стороны дуардинам. Сражение, похоже, скорее придавало Истребителю бодрости, чем изматывало его. Из-за смешавшихся под дождём спор Готрек оказался раскрашенным так же ярко, как те грибы, что он рубил, а куски их шляпок и ножек, застрявшие в его гребне, дёргались там словно рыбы, выброшенные на берег.

К тому времени, когда они смогли выбраться на дорогу, Готрек порубил уже несколько десятков поганок, но, когда Солмундссон оглянулся на поле, там не осталось и следа от учинённого ими побоища. Грибы с соседних холмов заполонили проделанный Готреком проход. Но, как Солмундссон и надеялся, они, похоже, не могли или не хотели выходить на дорогу.

На лице Готрека играла свирепая ухмылка, а когда он увидел, что поганки остановились, он издал бычий рёв и прыгнул обратно на поле, скрывшись из виду за дождевой пеленой.

— Они же его убьют, — упёршись руками в колени и ловя ртом воздух, выдавил Торрик.

— Не уверен, — ответил Солмундссон.

Дуардины остались стоять под дождём, прислушиваясь к звукам бойни, учиняемой на поле Готреком. Время от времени они видели его топор или его огненно-рыжий гребень, которые, показавшись на мгновенье, снова исчезали, сопровождаемые очередным нечленораздельным боевым кличем Истребителя.

Солмундссон прищурился, глядя сквозь дождь вдоль дороги и пытаясь получше разглядеть видневшуюся вдалеке крепость. На ней светились огоньки, значит она не пустовала, однако, она не была похожа ни на одну из крепостей, виденных им ранее. Она больше напоминала голову.

— Ну, кто так строит? — задал он вслух вопрос.

— Одному Грунгни известно. Никогда не видел ничего подобного, — произнёс Торрик, разглядывая грибы, теснившиеся по обеим сторонам дороги. — Не думаешь же ты, что это они построили?

Солмундссон рассмеялся. Затем он посмотрел на поганок, и его смех оборвался. Некоторые грибы глядели на него собственными глазами, светившимися злобным разумом.

— Поганки ничего не строят, — произнёс Солмундссон, но голос его прозвучал неуверенно.

— У них обычно и лиц нету, — ответил ему Торрик.

— Ляжки Валайи! — выкрикнул Готрек, вываливаясь обратно на дорогу в брызгах разлетавшейся во все стороны грибной мякоти. — А они ещё те драчуны.

Он принялся тыльной стороной ладони вытирать со своего лица споры и слизь, одновременно с этим рыская по дороге взад и вперёд, явно готовясь для нового броска в атаку.

— Постой! — Солмундссон схватил его за руку. — Не забывай, зачем мы сюда пришли.

Готрек уставился на него, тяжело дыша и утирая грязь с лица.

— Ты ведь помнишь, зачем мы здесь? — требовательно спросил его Торрик.

— Конечно я, едрить-твою, помню! — Готрек свирепо зыркнул на Торрика, затем оглядел окружавшие их влажные холмы.

В воздухе повисло болезненное молчание.

— Барак-Урбаз, — подсказал Солмундссон.

— Угу! — Готрек с шумом втянул носом воздух и, поморщившись, отхаркнул комок какой-то ядовитой на вид слизи. — Барак-Урбаз. Точно. Вы годами позволяли гроби плодиться у себя под ногами, а теперь вам нужно, чтобы Истребитель пришёл и навёл порядок. И сделал всё так, чтобы им пришлось отозвать свой сброд от вашего города прежде, чем их луна станет полной, — он обнажил свои обломанные зубы в горделивой усмешке, но затем его лицо нахмурилось, и он, как будто вспомнив о чём-то ещё, посмотрел себе под ноги.

«Вспомнил об альвийке», — подумал Солмундссон. Он бросил взгляд на помощника, гадая, догадался ли тот, но Торрик всё ещё не сводил с Готрека сурового взгляда. А тот нахмурившись, глянул вверх на камни.

— Мы в какой-то перещере?

— Я не знаю, где мы, — ответил Солмундссон и кивнул на видневшуюся вдали громадину. — Но, думаю, вон там у нас будет больше всего шансов это выяснить.

Готрек поморщился и зашёлся в яростном приступе кашля. Целое облако спор вырвалось из его рта, мерцая и изменяя свой цвет прежде, чем раствориться в струях дождя. Готрек снова нахмурился, вытер рот и затопал по дороге.

— Так и будете просто стоять? — проворчал он.

Торрик сжал кулаки и готов был гаркнуть что-то Готреку в спину, но Солмундссон остановил его своим предостерегающим взглядом. После чего все трое поспешили вперёд по дороге.

Не успело пройти много времени, как Готрек оглянулся на них:

— Похоже, мы всё ещё на верном пути, — сказал он, поднявшись на вершину ближайшего холма.

— О чём это ты? — спросил Солмундссон, увидев, как Истребитель вглядывается в открывшуюся перед ним широкую долину.

Готрек скривился как будто от боли и внезапно зашёлся в новом приступе кашля. Он выплюнул ещё одно облако спор и кашлял так сильно, что несколько минут не мог вымолвить ни слова.

— Это не гриб, — наконец смог выговорить Истребитель, указав на видневшуюся на расстоянии нескольких сотен ярдов дальше по склону фигуру, возвышавшуюся над полем из шляпок.

Когда они прошли немного вперёд, Солмундссон понял, о чём говорил Готрек. Кто-то вырезал из валуна полумесяц и развесил на нём разношёрстную коллекцию черепов, амулетов, ожерелий и грибов.

— Работа гроби, — сказал Готрек. — Ещё более дрянная, чем ваши.

— Лунокланы, — произнёс Торрик, брезгливо разглядывая святилище.

— Значит, мы добрались, — улыбнулся ему Солмундссон. — Значит это и есть Местечко, где гроты клепают свои армии. Мы правильно сделали, что последовали за тем сквигом.

— Можем и дальше за ним следовать, — произнёс Готрек, пытаясь унять очередной приступ кашля и показывая своим топором на фигуру на дальней стороне долины, двигавшуюся по той же дороге, что и они.

— Сквиг, — Солмундссон хлопнул Готрека по плечу, подняв ещё одно облако спор. — Это тот же самый!

— Так точно, — нахмурился Торрик. — Странно это.

Солмундссон посмотрел на него.

— Ты о чём?

— Ну, выглядит странным, что после всего, что нам пришлось делать, этот сквиг всё также прямо перед нами.

Солмундссон достал свою подзорную трубу.

— Да. Это определённо тот же самый сквиг. Только непонятно, почему он идёт пешком. Может он устал? Он же нёс на себе гротов от самого Вальдрахского перевала.

— Сквиги не устают, — рассмеялся Готрек. — Они даже не настоящие животные. Гроби выращивают их из своего собственного говна.

— Это правда? — недоверчиво покачал головой Солмундссон.

— Без понятия. Не помню, кто мне рассказал. Но они точно не устают. Должна быть причина, по которой он телепается перед нами.

Торрик искоса взглянул на Солмундссона.

— Разве ничего из это не кажется вам странным? Я говорю о том, что мы продолжаем следовать за тем же самым сквигом и, что мы с такой лёгкостью проникли в их логово?

— С лёгкостью? — вскинул бровь Готрек. — Я сомневаюсь, что ты с лёгкостью справился бы с тем бронированным троллем. Всякий раз, как я укорачивал его ноги, они отрастали заново.

— Тем не менее, мы попали сюда без особого сопротивления, — пожал плечами Торрик. — И прогуливаемся по этой дороге, словно у себя дома, и никто на нас не лезет.

— Я бы сказал, — произнёс Солмундссон, глядя на слизь, покрывавшую мускулы Готрека, — что те поганки ещё как на нас лезли.

— Да, я говорю про зеленокожих. Если это и вправду, то самое Местечко — их тайное логово, не кажется ли вам странным, что мы трое смогли вот так просто пробиться сюда?

— Что ты хочешь сказать?

— Я говорю, что всё это попахивает ловушкой. Мы следовали за тем сквигом от самого Вальдрахского перевала, а теперь он плетётся по дороге так медленно, чтобы мы могли продолжать идти за ним даже несмотря на то, что у нас теперь нет корабля, — Торрик повернулся к Готреку. — Может быть Скрагклык хотел, чтобы ты пришёл сюда. Может он хочет устроить с тобой какой-то бой.

Готрек некоторое время находился в задумчивости. Затем его лицо расплылось в ухмылке, и он стукнул рукоятью топора по жиже у себя под ногами.

— Вождь зеленокожих привёл меня в своё логово, чтобы мы могли сразиться. Это начинает мне нравиться.

Солмундссон покачал головой.

— Кажется притянутым за уши, — он поднял руку, не давая Торрику вставить слово. — Но я согласен, мы должны действовать осторожно. Просто на случай, если…

Его речь оборвалась, когда он увидел, что Готрек уже бежит по дороге к видневшемуся впереди гигантскому сквигу.

— Клянусь наковальней, — выругался капитан, пускаясь вслед за Истребителем. — Как он прожил так долго?

К тому времени, когда Солмундссон с Торриком добежали до сквига, Готрек уже был у того на спине и вовсю орудовал своим топором, раскидывая в разные стороны гротов, разлетавшихся с паланкина вверх тормашками.

Солмундссон и Торрик вытащили пистолеты и открыли плотную эфироматическую пальбу, валя с ног гротов, с воплями бросившихся на них в атаку. Зеленокожих было всего около дюжины, так что они быстро с ними покончили, но вот со сквигом пришлось повозиться. Зверь скакал по дороге, пытаясь стряхнуть Готрека, уцепившегося ему за спину. Однако в этот момент на Истребителя напал очередной приступ кашля, и из него начали вырываться такие плотные облака спор, что он стал похожим на дымящуюся печь.

Наконец, сквигу удалось стряхнуть Готрека на землю, и тот громко вскрикнул, тяжко упав и покатившись по болотной жиже. Торрик продолжил стрелять в сквига, а Солмундссон побежал к Готреку и помог ему подняться на ноги.

— Ты не ранен? — спросил он.

— Что это, во имя Грунгни, такое? — проревел Готрек, отшатнувшись от Солмундссона. Он схватился за своё лицо и тёр глаз.

— Дай посмотреть! — крикнул Солмундссон, отдёргивая руку Истребителя от его лица. — Клянусь Кодексом! — ахнул он.

— Что там такое?

Солмундссон покачал головой, не зная, что сказать. Из глаза Готрека свешивалась какая-то тонкая бледно-голубая трубка. Она вылезла через слёзный канал и теперь болталась перед его лицом.

— Одна из твоих вен… — Солмундссон поморщился, — выпала.

Что-то тяжёлое ударило Солмундссона, он подлетел в воздух и упал среди грибов, стоявших вдоль дороги. Усики тут же метнулись к нему, схватив его за запястье, когда он попытался поднять пистолет.

— Вена? — проревел Готрек, врываясь в грибные заросли и начиная начисто вырубать их своим топором. И пока поганки не успели оправиться, Истребитель одним махом поднял Солмундссона на ноги и вытолкнул на дорогу. — Какая ещё вена?

А по дорожной грязи с громким шлёпаньем прыгал сквиг, Готрек не медля ни секунды ударил его кулаком по морде, и большой зверь покатился кувырком прочь.

— Как может вена быть вне моего тела?

Солмундссон ещё не отдышался, чтобы отвечать, но к ним подошёл Торрик.

— У неё есть шляпка, — сказал он.

Готрек выругался, выдернул трубку из своего глаза и поднёс её к лицу. В его руке была тонкая поганка с конической шляпкой. Солмундссон с Торриком попятились от него, качая головами.

— Чего это вы так уставились на меня? — требовательно спросил Готрек. — Я же выдернул треклятую штуковину, — но тут он снова выругался, а из его глаза выросла новая ножка, ещё толще предыдущей. — Зараза! — проворчал он. — Немного жжётся.

Когда Истребитель потянулся, чтобы выдернуть её, у него на предплечье вскочил серый трутовик. Готрек уставился на него. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но из-за его плеч поднялась ещё одна фигура — толстая чешуйчатая шляпка обернулась вокруг его рёбер, словно панцирь укрывая его тело. Истребитель сунул руку себе за спину и сорвал выросший там гриб. Большой кусок кожи и мышц оторвался вместе с грибом, и кровь хлынула по его ногам. Готрек пошатнулся и стиснул зубы, издав низкое рычание.

В это мгновенье в него врезался сквиг, и они оба покатились по дороге. Готрек мутузил тварюгу кулаком и топором, а та в ответ пыталась рвать его зубами и когтями. Наконец Истребителю удалось освободиться, удачным ударом кулака отправив сквига прямиком в поганочный лес. Зверь попытался выпрыгнуть обратно к Готреку, но на него опустилось покрывало летучих полупрозрачных нитей грибницы, моментально опутавших его и утащивших вглубь леса. Замелькали шляпки и гименофоры, послышались звуки чавканья, после чего всё стихло, и поганки снова замерли неподвижно.

— Дилетант, — проворчал Готрек.

Затем, пока Солмундссон с Торриком продолжали просто таращиться на него, Истребитель оглядел себя и поморщился. Всё его тело с ног до головы было покрыто грибковой порослью. Готрек посмотрел на Солмундссона:

— А почему это на вас двоих совсем нет этой дряни?

Солмундссон почувствовал, как непосильная тяжесть навалилась на него, и не мог найти в себе сил, чтобы ответить. Если Истребитель умрёт, то с ним погибнет и всякая надежда. И всё это было напрасно.

— Возможно, это из-за наших эфироматических скафандров, — сказал Торрик, постучав пальцем по своему шлему. — Они отфильтровывают токсины. И ни одна из этих спор не попадёт к нам в лёгкие, а вот ты… — он покачал головой и бросил взгляд на Солмундссона. — Что будем делать, капитан?

В кои-то веки, Солмундссон не нашёлся, что ответить. Готрек сердито глянул на двоих дуардинов.

— Несколько каких-то грибов не остановят меня, — с этими словами он хлопнул по оранжевой корке, покрывавшей его живот, подняв в воздух новое облако спор. — Я всё равно буду резать, буду бить.

И Готрек потопал по дороге, направляясь к Жирноболоту.

— Можете стоять тут и размазывать сопли сколько влезет, — крикнул он через плечо. — А у Истребителя есть работа.

Вблизи Жирноболото выглядело ещё более фантастично. Маленет с Церурой остановились в нескольких футах от входа в пещеру, разглядывая гротескную архитектуру. Хотя Маленет сомневалась, что даже само понятие «архитектура» было здесь уместно. Скорее уж «таксидермия», ведь благодаря своей магии гроты обжили голову настоящего гарганта, невероятно огромную, кожу которой покрывала светившаяся внутренним светом плесень.

Маленет попыталсь представить, какого размера мог быть гаргант, если бы у него всё ещё имелось тело, но её разум не справлялся с такой гигансткой задачей. Повсюду, вбегая и выбегая из пещеры, сновали гроты, и альвийка обнаружила, что всё ещё может их понимать.

— Они готовятся к нападению, — произнесла она, зная, что Церура находится где-то рядом. — Наверное Скрагклык догадался, что я приду за ним, — она остановилась в нескольких шагах от входа. — Внутри не будет дождя. Мы будем выглядеть довольно странно, если впорхнём туда, продолжая прикрываться струями воды.

— Существуют и другие стихии, — сказал Церура. — Позволь мне заглянуть внутрь.

Маленет ощутила, как он пронёсся мимо, а потом, несколько мгновений спустя, вернулся к ней.

— Там очень темно и пыльно. Нам не составит труда продолжить путь, оставаясь незамеченными.

Сначала Маленет подумала, что колдун предложил просто прятаться во мраке, но затем он прошептал несколько непонятных фраз, и она почувствовала, как по её телу пробежала странная дрожь.

— Внутрь, быстро! — прошептал Церура, подталкивая её в темноту.

Вход в пещеру был запружен гротами и сквигами. Сквиги были примерно такого же роста, что и их хозяева, но их шарообразные тела состояли из сплошных комков мышц, и гроты ругались, изо всех сил пытаясь удержать их, стегая зверюг кнутами и яростно дёргая за поводья. Пробиралась по самому краю в пещеру, Маленет догадалась, что как раз и является причиной возбуждённого поведения сквигов. Некоторые из них бросались прямо на неё, клацая разинутыми ртами и бешено вращая своими маленькими чёрными глазками, но Маленет всякий раз уворачивалась от их нападений, ускользая, когда гроты-погонщики отдёргивали своих зверей от неё.

— В туннель, — прошептал Церура.

Маленет припустила по пещере, перепрыгивая через сквигов и огибая гротов, а, добравшись до видневшегося на дальней стороне отверстия, устремилась в тёмный проход. Гротов здесь было меньше, а сквиги перестали попадаться вовсе, поэтому ей было легко бежать вперёд, оставив всю суматоху позади. Светящаяся плесень, сетью прожилок покрывавшая стены, освещала путь, и Маленет видела, как ловко колдун её замаскировал. Она выглядела просто как ещё одно пылевое облачко, проносившееся через колеблющиеся тени.

— Церура? — шёпотом позвала она, оказавшись на развилке.

— Я рядом, — послышался его голос.

— Мне нужно разыскать Скрагклыка, — сказал она. — Как думаешь, где он может быть? На верхних этажах?

— Думаю, нет. Лунокланцы любят самые глубокие и тёмные норы, какие только могут найти. Я бы посоветовал направиться вниз.

Маленет прислушалась к звукам крепости. Со всех сторон слышались завывания и визгливые крики. Помимо голосов гротов она также слышала рычание сквигов и звуки фальшивой игры на музыкальных инструментах: бубнах, колокольчиках и дудках — сливавшиеся в жуткий нестройный шум.

— Похоже, этих поганцев здесь целые тысячи. Нужно придумать план получше, чем просто шататься в этой темноте, надеясь на слепую удачу, — она повернулась туда, где по её прикидкам находился Церура. — Ты говорил, что обладаешь могучими силами. Так может ты просто можешь сказать мне, где он находится?

— Ты должна понимать, что каждый глоток воздуха здесь полон пагубных испарений. Требуется немало усилий, чтобы не давать грибкам попасть в наши тела. И в это же самое время мне необходимо поддерживать нашу маскировку. Я полностью сокрыл нас. В мире есть не так уж много магов, способных выполнять такие действия одновременно. Если я попытаюсь направить свой разум куда-либо ещё в этой крепости, нас могут обнаружить.

«Великолепно, — с издёвкой заметила госпожа Маленет. — Ты потратила зёрна, чтобы освободить фокусника, настолько бесталанного, что может показывать лишь по одному фокусу за раз.»

— Не важно. Я и сама кое-что умею, — огрызнулась Маленет и побежала по проходу, ведущему вниз, навстречу голосам гротов.

По мере того, как туннель опускался, в нём становилось всё теплее и теплее, а ещё сырее, так что ноги Маленет, хоть она их и не видела, начали вязнуть в грязи. По сторонам то и дело попадалиь боковые ответвления, но она продолжала двигаться в сторону доносившихся голосов. И через некоторое время, наконец, увидела впереди гротов, сначала она подумала, что поганцы возились с большим сквигом, но, подобравшись поближе, увидела, что это паук. Он был выше её ростом и волочил за собой по грязи раздутое брюшко, отбиваясь от наседавшей на него мелюзги своими колючими ногами.

Маленет остановилась понаблюдать за происходившим, гадая, кто на кого напал. Но потом гротам удалось накинуть на паука упряжь, и она сообразила, что он был тягловой животиной, восставшей против своих хозяев. Оказавшись в сбруе, однако, паук присмерел, и гроты повели его прочь по туннелю, направляясь на нижние уровни. Маленет выбрала одного из зеленокожих, немного отстававшего от общей группы. Она подслушала его имя, и когда он остался один, подкралась к нему поближе.

— Пузорез, — прошептала она, стараясь подражать гортанному говору зеленокожих.

Грот обернулся, уставившись в потёмки.

— Хтотут?

— Ты лучше, чем они все, Пузорез, — продолжала Маленет. — Ты слишком сильный, чтобы позволять вот так обращаться с собой. Ты рождён для великих дел.

Выставив перед собой нож и скорчив злобную рожу, Пузорез сделал несколько неуверенных шагов в её направлении, в его глазах читалась смесь страха и любопытства.

— Горбуха? Твая думать эта смешная шутка?

— Это не шутка. Я смотрела за тобой.

Грот захихикал, потом на его лице отразилось крайнее потрясение, и он снова захихикал.

— Харош заливать, Горбуха. Выходи, хватит твая играцца. Всем нада собрацца вместе. Скрагклык приказал. Его хатеть, чтобы наша приготовицца у Луноколодца, — сказав это, грот повернулся, чтобы пойти своей дорогой.

Маленет устремилась вперёд и прошептала прямо ему в ухо, придав своему голосу нотку строгости.

— Не стоит идти наперекор воле луны.

Пузорез споткнулся и, остановившись, начал, выпучив глаза, оглядываться по сторонам.

— Как твая это делает, Горбуха?

— Я не Горбуха. Я — луна. И я пришла, чтобы освободить тебя от твоего рабского положения.

— Луна?

— Я пришла, чтобы поставить тебя на более подходящее для тебя место. Ты гораздо хитрее своих начальников. Это ты должен командовать ими, а не наоборот.

Пузорез кивнул, медленно.

— Твая права.

Когда грот расплылся в самодовольной ухмылке, Маленет улыбнулась про себя. Она нашла как раз такого бесправного кретина, который ей был нужен.

— Я пришла сделать тебя боссом, — сказала она.

Глаза грота загорелись в предвкушении.

— Да. Давно пора. Моя должен быть зоганный босс, — он опустил нож, и вся его подозрительность в один миг улетучилась. — Харашо. Што моя нада делать? — но тут сомнение снова прокралось в его голос. — Моя нада будет проходить тесты?

— Всё, что тебе надо сделать, это отвести меня к Скрагклыку, — ответила ему Маленет своим самым сладким голосом. — И тогда я объясню ему, что ты должен отдавать приказы, а не получать их.

Глаза грота загорелись от возбуждения, но потом он с озабоченным видом покачал головой.

— Твая уверена? Я не очень-то крупный.

Маленет подавила желание ударить его и постаралась ответить всё тем же мягким тоном.

— Ты большой внутри.

Глаза грота расширились.

— Внутри. Ну, канешна. Теперь моя всё-всё понять. Луна, твоя зоганный верняк гаваришь.

Грот прошёлся несколько раз колесом и побежал в один из туннелей, ответвлявшихся от основного прохода.

— Не отставай, — прошептала Церуре Маленет.

— Само собой, — ответил колдун.

Маленет чуть было не потеряла мелкого поганца в темноте, но близость к своей цели придала ей сил, и она с лёгкостью перепрыгивала через встречавшихся на пути гротов и кучи мусора.

«А как ты найдёшь дорогу назад?»

Её госпожа была права. Жирноболото оказалось ещё больше, чем предполагала Маленет. Пузорез летел по лабиринту из постоянно разветвлявшихся и выделывавших такие сумасшедшие петли туннелей, что их путь, казалось, не поддавался никакой логике. Они пробегали мимо святилищ кривого месяца и даже целых гротовых деревень, расположившихся в темноте. Они огибали широкие озёра, кишевшие сквигами и другими невероятными тварями. Даже если бы Маленет и делала на ходу карту, уже через несколько минут та превратилась бы в нечитаемую галиматью.

«Я заставлю его вывести меня назад», — подумала она.

«Это после того, как ты зарежешь его вождя? Не думаю, что он после этого будет считать тебя своим приятелем.»

«Да, он ничего и не увидит. Я всё ещё буду сокрыта. К тому же я не собираюсь убивать Скрагклыка, я его схвачу.»

«Ты ведь не продумала свои действия. Запорешь всё, как обычно.»

«Не думаю, что когда-нибудь устану заставлять тебя хныкать», — услышав в голосе своей госпожи панику, улыбнулась Маленет.

Пузорез распахнул покрытую плесенью дверь и провёл их в широкий зал с таким низким потолком, что Маленет пришлось пригнуться. Похоже тут когда-то случилось затопление, и земля была ещё жиже, чем на остальном Жирноболоте. Пробираясь по вязкой грязи, она заметила белёсые кругляши, плававшие в жиже. Маленет остановилась и присела, чтобы рассмотреть их поближе. Они выглядели как раздутые жёлтые головастики, но затем один из них перевернулся, и она увидела, что у него было крошечное полностью оформившееся человеческое лицо. Оно уставилось на неё, открывая и закрывая свой рот, как будто пыталось с ней разговаривать, а потом создание снова перевернулось и поплыло от неё прочь.

— Кровь Кхаинова! — прошептала Маленет. — Что за пакость?

Пузорез с плеском остановился и оглянулся на неё в молмраке.

— Чё?

— Нет, ничё, — скривилась Маленет, выбирая, куда поставить ноги, чтобы не касаться белёсых кругляшей. — Продолжаем идти.

Пройдя через болотистый зал, они начали подниматься по стоптанным, покрытым мхом, каменным ступеням. Оказавшись наверху, грот отворил тяжёлую дверь и проскочил в гигантскую пещеру. Шум множества голосов донёсся до Маленет, и когда она поднялась до двери, то увидела круглую пещеру, заполненную сотнями гротов. Потолок здесь был таким высоким, что у неё не получилось его разглядеть. Обмазанные грязью стены были сплошь покрыты провисавшими дорожками и шаткими платформами, подзавязку забитыми зеленокожими. И все они говорили одновременно: болтали, визжали, хихикали — да так громко, что Маленет невольно скривилась, шагнув в дверной проём. Некоторые гроты играли на инструментах и пели, но большинство готовились к бою: проверяли луки, наполняли колчаны стрелами, разливали яды по бутылёчкам и затачивали ножы. Отдельные поганцы восседали на больших пауках, похожих на того, что она видела ранее, а другие — скакали туда и сюда на сквигах. В общем, в пещере царил настоящий бедлам. Она никогда не видела столько гротов, собравшихся в одном месте, но её интерес заметно поугас, когда она поняла, какому невероятному риску себя подвергает.

«Почему я не выбралась отсюда, когда у меня была такая возможность?» — подумала она, но вспомнила, что Скрагклык лишил её единственной возможности вернуться в Азир. Он лишил её руны. И закипевший гнев, подавил все сомнения.

— Где Скрагклык? — спросила она.

— Ево скоро тут будет, — грот с подозрением вглядывался в тени, пытаясь разглядеть Маленет. — Магучий герой идёт напасть на него. И он хотеть драцца тут, в Луноколодце.

Смех заполнил голову Маленет.

«Могучий герой? Это ты что-ли?»

Маленет пожала плечами. Она была немного удивлена, что кто-то описал её таким образом, но не собиралась терпеть насмешек со стороны своей мёртвой госпожи.

«Я сбежала от Скрагклыка, не забывай. Он протащил меня через весь Хлама-Разлив, и я сбежала. А теперь он догадался, что я иду рассчитаться с ним. Наверное, он не очень-то привык, что кто-то может дать ему отпор. Уж точно не те барыги из Барак-Урбаза.»

«Я бы не стала слишком задаваться. Этой мелюзге и разозлённый муравей может героем показаться.»

— Атмосфера здесь очень токсичная, — прошептал ей на ухо Церура. — Силы твоих зёрен может не хватить надолго. Я стараюсь помочь, но одновременно противостоять грибкам и укрывать нас — тяжело.

— Прояви немного характера, — прошипела она, хотя слышала напряжение в его голосе и понимала, что у неё мало времени.

— Где появится Скрагклык? — спросила она, обращаясь к Пузорезу.

Грот указал своим ножом на карнизы высоко под сводами пещеры.

— В своём каралевском логаве, — сказал он и припустил через запруженную пещеру, а добравшись до стены, начал взбираться по одной из приколоченных к ней ветхих дорожек.

Маленет поспешила за ним, проталкиваясь сквозь царившую давку. Вокруг творилась такая неразбериха, что ни один из гротов не заметил, как пара пылевых облачков пронеслись мимо них. Чем выше они забирались, тем больше гротов оказывалось на пути у Маленет. Они просто кишели на каждом раскачивающемся переходе и на каждой платформе, словно черви, копошащиеся в трупе.

«Да, их тут целая тысяча», — подумала альвийка, представив, что произойдёт, если магия колдуна вдруг откажет.

«Даже для тебя это был сказочно идиотский шаг.»

Маленет проигнорировала свою госпожу, не сводя глаз со спины Пузореза, продиравшегося через толпы, вскарабкивавшегося по лестницам и перескакивавшего кучи мусора. Однако уже через несколько шагов она начала испытывать трудности. Конечно, Маленет была сокрыта, но это не означало, что гроты не могли заметить, как она пробирается между ними. Она двигалась со всей своей ловкостью и скоростью, пытаясь уворачиваться и огибать их, но иногда было просто невозможно пробраться дальше, не оттолкнув гротов в сторону. Один из таких вскрикнул в замешательстве, когда она отпихнула его со своего пути. Маленет пырнула его своим ножом, и грот полетел вниз, брызгая во все стороны кровью, однако все находившиеся рядом гроты заметили, что произошло, и подняли галдёж.

По мере того, как шумиха усиливалась, Маленет поняла, что, если так и дальше пойдёт, она ни за что не доберётся до верха пещеры. Она сунула руку за пазуху и достала один из флаконов, которые были спрятаны поближе к телу. Она откупорила его и швырнула в стену в дюжине футов от того места, где была сама. Столб голубого пламени вырвался из разбившейся склянки и устремился вверх по стене. Окружающие гроты взвыли и бросились в стороны, открыв Маленет дорогу, и она продолжила подъём, держась так близко к горевшему маслу, как только могла. Гроты, похоже, боялись яркого пламени, и она быстро взобралась по стене.

В конце концов Маленет добралась самого высокого круга платформ, возблагодарив Кхаина за свою удачу. Несколько подвесных переходов сорвало полностью, а у многих других от планок остались только жалкие огрызки, висевшие на высоте в несколько сотен футов. Один неверный шаг мог отправить её вниз навстречу неминуемой смерти. Она нашла Пузореза на одной из платформ и быстро подобралась к нему.

— Теперь куда?

— Его появицца там, — выдохнул запыхавшийся от карабканья грот, направляясь к залу, открывшемуся на дальней стороне пещеры. Оттуда лился холодный серебристый свет, и Маленет увидела, как десятки зеленокожих, облачённых в какие-то гротовые подобия нарядных костюмов, сновали туда-сюда. На их чёрных капюшонах были вышиты месяцы, а в руках они держали копья, выглядевшие так, будто могли выдержать больше одного удара. Когда она пошла за Пузорезом ко входу в зал, на стенах проявились длинные тени. В них оказалось ещё больше гротов, и все они собрались вокруг источника света.

— Он там, — прошептала Маленет, её сердце забилось чаще, когда она увидела Скрагклыка, склонившегося над котлом и глядевшего на свет, изливавшийся из его глубин.

— Твая, э… соскучицца по нам? — произнёс кто-то тонким скрипучим шёпотом.

Маленет замерла и, обернувшись, увидела, что один из гротов глядел прямо на неё. Это был тот самый, похожий на кусок обгоревшего мяса, тщедушный грот с одним глазом.

Из теней, ковыляя, появился Смердоглаз. Он тяжело опирался на посох, увешанный костяными амулетами и сушёными грибами. Он перевёл взгляд с Маленет на Церуру, явно способный видеть их обоих, и учтивым тоном произнёс:

— Всё как предвидел Скрагклык. Вы здеся, где ваша и суждено быть.

Маленет подняла нож и попыталась броситься на Смердоглаза, но её ноги приросли к полу. Тщедушный грот продолжал улыбаться, тряся амулетами на своём посохе. Пыль, заколдованная Церурой, уплыла в сторону, сделав обоих альвов видимыми.

Маленет ахнула от отвращения, увидев, почему у неё не получилось двинуться. Начиная от колен и ниже, её ноги срослись в единую грибную ножку. Она приросла к скале, Церура находился в таком же состоянии.

— Да, как ты смеешь! — выкрикнула она, схватив свой нож и замахиваясь им, чтобы порезать грибную ножку.

— Стой! — закричал Церура. — Это уже твоя плоть. Она часть тебя. Твои вены идут в ней, порежешь её и истечёшь кровью.

— Ну, так сделай что-нибудь! — рявкнула Маленет, бросив на него сердитый взгляд.

Лицо Церуры приобрело мертвенно-серый оттенок, и он отрицательно покачал головой.

— Альвовские заклинания тут не помогать, — прохрипел Смердоглаз, выплюнув облако искр. — Ваша привязана к Жирноболоту. Ваша теперь одна из нас.

Пузорез стоял в нескольких шагах от них и смотрел на происходящее с выражением крайнего ужаса на лице.

— Ты! — крикнула Маленет. — Вытащи меня отсюда!

Грот развернулся и с воплями бросился наутёк. Смердоглаз поднял свой посох и прокаркал несколько слов. Нити грибницы поднялись с каменного пола и охватили беглеца. Пузорез начал биться и верещать, пытаясь высвободиться, а грибница росла всё быстрее и быстрее, пока через несколько мгновений грот не исчез в клубке белых волокнистых нитей. Затем, эти нити с влажным хлопком затвердели, образовав цельный, покрытый чешуйками дождевик с дико вращавшимися глазами Пузореза, выглядывавшими из его середины.

— Предатель, — проскрипел Смердоглаз и, хромая, пошёл по подвесному переходу, предупреждающе потрясая своим посохом перед теснившимися вокруг гротами. — Не трогайте их. Они не для таво, чтобы убивацца. Они приманка.

— Приманка? — воскликнула Маленет. — Какая ещё приманка? Я же тот герой, что пришёл убить вас.

Смердоглаз остановился на месте, он, повернувшись, уставился на неё и захохотал.

— Твая просто приманка. Герой идёт сюда, чтобы твоя спасать.

— Какой герой? Спасать меня? Да, что ты, Кхаин тебя пореши, такое несёшь?

— Огненный истребитель. Он идёт сюда. Он думать, что у него получицца твоя спасать.

— Вы бестолковые кретины. Ты говоришь о Готреке? Он не придёт меня спасать. Он меня ненавидит. Вы правда думали, что Готрек пойдёт за мной? — Маленет стало тошно от неописуемой глупости происходящего — она проведёт остаток своей жизни в этой полной гротов норе в виде говорящего гриба, и всё из-за того, что гроты решили, что она приманит к ним Готрека. И из-за этого она на целую вечность станет безмозглым рабом. Это был просто какой-то позор. У неё вырвался пронзительный и надрывный яростный вопль.

А затем случилось сразу несколько событий одновременно. Свет в пещере Скрагклыка вспыхнул ярче, заставив её зажмуриться и прикрыть лицо. Снизу послышался громкий удар, похожий на звук обвала, и в ответ раздались пронзительные вопли гротов.

Маленет, охваченная отчаянием, привалилась к стене.

Снизу донёсся громкий рёв:

— А ну-ка остановитесь и деритесь, вы, ублюдочные гроби! Знакомый, громкий голос привёл её в вертикальное положение.

— Это не он, — вырвалось у неё. — Не может быть.

Шум внизу становился всё громче. Что-то пролетело через всю пещеру и, подняв облака пыли, посбивало мостки. Целая куча гротов, кувыркаясь, рухнула вниз, навстречу неминуемой смерти. Выглядело так, будто в пещеру бросили гигантский мяч, который теперь скачками приближался к ней. Маленет потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это был сквиг. Грибковая поросль таким слоем покрывала грота у него на спине, что его едва можно было под ней различить, однако ему удавалось управлять сквигом, направляя его в нужную сторону ударами кулака по голове зверя. Когда сквиг врезался в ещё один из переходов, обрушив его вместе с толпой гротов, ухнувших вниз, наездник громогласно захохотал.

— Проваливайтесь отседова! — выкрикнул он.

— Готрек? — ошарашенно прошептала Маленет, глядя, как избитый до потери сознания сквиг врезался в стену в нескольких футах от неё, и наездник слетел с него, закувыркавшись в воздухе.

— Сейчас! — закричал Смердоглаз, обернувшись к далёкой фигуре Скрагклыка.

Маленет смотрела на мир сквозь багровую пелену. Местечко исчезло, сменившись железными равнинами Хлама-Разлива. Готрек тоже был здесь. Он стоял к ней спиной, глядя куда-то вдаль, но его массивный мускулистый силуэт было не спутать ни с чем. Но почему всё было цвета крови? Она даже чувствовала её вкус у себя во рту и ощущала, как та давит ей на барабанные перепонки. Маленет попросту тонула в ней.

— Две души? — произнёс приглушённый голос.

«Церура, — подумала она, а его голос вызвал из памяти всё, что случилось на Жирноболоте. — Я тону. Что ты наделал?»

«Интересно, — произнесла её госпожа. — Похоже ты присоединилась ко мне в моём собственном аду».

Ужас охватил Маленет, когда она поняла, что это действительно было так. Она глядела на мир изнутри флакона с кровью. Она оказалась заточена внутри амулета.

«Церура! Что ты натворил?»

«О, какая ирония. Угодить в тюрьму собственного приготовления, — Маленет ощутила, как разум её госпожи прижимается к её разуму, заключая её в непристойно интимные объятия. — Ох, и повеселимся же мы».

Церура прошептал какие-то слова, и свет снова хлынул в глаза Маленет, а воздух ворвался в её лёгкие. Она закашлялась и расплевалась, пытаясь избавиться от крови, но никакой крови у неё во рту не оказалось. Маленет села, обнаружив прямо перед собой вытянутую и скорбную физиономию Церуры.

— Что это за амулет у тебя? Там внутри есть дух, — нахмурился он.

Она сердито глянула на него и попыталась встать, однако от такого движения острая боль пронзила её бок, и она упала бы на землю, если бы Церура не подхватил её. После чего аккуратно уложил её обратно на тёплый металл.

— Ты спасла его, — произнёс он, кивнув на Истребителя. — Отдав ему последнее зёрнышко, ты его спасла.

Маленет сплюнула, чем вызвала новый приступ боли, и раздражённо посмотрела на Церуру.

— Никогда не напоминай мне об этом.

На лице колдуна отразилось замешательство, но гнев в её взгляде остановил его вопрос, и он сменил тему.

— Одно из твоих ранений серьёзное. Лучшее, что я смог сделать, это извлечь наконечник стрелы и прижечь рану. Несколько мышц у тебя в животе разорваны. И если они не срастутся правильно, ты до конца своих дней будешь кособочить, как старуха.

— Я дочь Кхаина! Мы не кособочим.

— Значит ты должна отдыхать. Несколько недель. И даже в этом случае мышцы могут срастись неправильно, но по-другому просто нельзя.

— Отдыхать? — эта мысль показалась Маленет такой же противной, как и кособокость. Она аккуратно откинулась назад и уставилась на облака в небе. — Свет выглядит по-другому.

— Кризис миновал. Зловещая Луна убывает.

— А что с боровом?

— Каким боровом?

— С Истребителем. Наверняка уже пьянствует, пытаясь забыть своё собственное имя.

— Трезв как стёклышко, — сказал Готрек, опускаясь рядом с ней на землю.

Церура отошёл в сторону, чтобы они могли поговорить.

Свет из груди Готрека пропал, и сам он выглядел хмурым. Приступ, в котором он разрушал Жирноболото, прошёл. Истребитель казался старым и уставшим. Он постучал пальцем по руне. Кожа вокруг неё потемнела от синяков и ожогов, и Маленет подумалось, не бил ли он по ней снова.

— Она крепко держит меня, Ведьмин Клинок. Мне никак от неё не уйти. Она сильнее всего, с чем я когда-либо сталкивался.

— А я думала, что ты хотел её вытащить?

— Это было бы трусостью. Теперь я это понял, — он смотрел на неё невидящим взглядом. — Если я хочу жить с честью, быть достойным своим предков, я должен сохранить её. И найти способ использовать.

Маленет в замешательстве покачала головой.

— Я должен, — сказал он. — Любой другой выбор будет просто бегством. Я должен принять её. Принять и покорить. Трахос страшился того, чем становится, но всё равно продолжал сражаться. И в конце дрался с честью. Потому что всё ещё помнил, что значит поступать правильно.

— И умер, — сказала Маленет, вспомним события на «Ангаз-Каре».

— Спасая тебя, между прочим. Как бы сильно он не изменился, как бы много не претерпел, он всё равно поступил правильно.

Маленет оглядела рубцы на груди Готрека, где руна опалила его кожу.

— Почему это для тебя так важно? — спросила она с неподдельным интересом. — Ты ведь один из тех немногих во всех Владениях, кто может позволить себе жить так, как только пожелает. Ничто, похоже, не может тебе помешать. Так почему же ты так заморачиваешься тем, как ты себя ведёшь? Ты мог бы отправиться со мной в Азир, передать руну и жить как всеми почитаемый герой.

Готрек продолжал смотреть в пространство мимо неё. Эмоции сменялись на её угловатом лице.

— А значешь, Маленет, что я увижу, если всё-таки заявлюсь в Азир?

— В каком это смысле? Это же Владение Небес. Ты увидишь чудеса, сотворённые Зигмаром. Увидишь великий Азирхейм — Вечный Город, бледными подобиями которого являются все остальные Вольные города. А над ним висящий подобно немеркнущей звезде ты увидишь Зигмарон — дом самого Бога-Царя, где он сотворил…

— Я увижу свой позор, — Готрек перевёл свой мрачный взгляд прямо на неё.

— Ты о чём это?

— Ты знаешь, Маленет, что он хранит там наверху? Рядом со своими красивенькими да сверкающими дворцами? Он хранит там труп. Останки моего прошлого. Жалкий, изуродованный кусок того, что когда-то было моим домом. Он называет его Маллусом. Труп Старого Света. Изломанный и жалкий, оставленный мной, а он ковыряется в нём, словно это просто какая-то падаль. Я никогда не взгляну на него. Я готов встретиться с чем угодно, кроме этого.

Маленет никогда раньше не слышала, чтобы Готрек говорил таким тихим и подавленным голосом.

Они оба замолчали, и повисла многозначительная пауза. Ни он, ни она не смотрели друг другу в глаза, но Маленет знала, что их гложет одна и та же мысль. Готрек поделился с ней своими самыми сокровенными мыслями. Он также бросил все свои планы, пробился в самое сердце Местечка и едва не погиб, пытаясь её спасти. А она, имея выбор, отдала ему последнее зёрнышко, чтобы спасти его вместо себя. Это должно было их сблизить, но ощущалось как бремя. Или рана. Она презирала его больше, чем кого-либо ещё из всех, с кем ей доводилось встречаться. И знала, что он терпеть её не может. И теперь они были связаны. Привязаны друг к другу так, как она даже подумать себе не могла.

Готрек наклонился к ней поближе, осматривая её своим суровым взглядом. Затем легонько постучал пальцем по её животу.

— Как это по-альвийски. Падать в обморок из-за пустяков. Да у меня от парковых кустов царапины глубже бывали.

Маленет закатила глаза и запрокинула голову назад, гадая, что может лучше ей было оставаться до конца своих дней поганкой.