«Ну вот и все! Теперь тебе не сбежать!»

Полицейский из фильма посмотрел в глаза убийце и направил на него пистолет. Сергей наклонился к маленькому экрану смартфона, пытаясь сосредоточиться на сюжете, но в этот момент раздался противный звук: кто-то вызывал его по рации. «Началось…» – мелькнуло у него в голове. Сергей раздраженно поставил телефон на паузу и потянулся к коробке передатчика. Нажав на кнопку, он резко произнес:

– Что?

– Серег, – из рации раздался сильно искаженный голос начальника. – Можешь на Голый смотаться? Сергей посмотрел на огромную темную тучу, висевшую за окном, и переспросил:

– На хрена?

– Да там это реалити-шоу, помнишь? Они по утрам на связь должны выходить, а тут молчат уже больше часа. Вдруг рация сломалась. Надо проверить.

– Да мне до них минут сорок плыть! Может, разберутся к этому времени? – Сергей мысленно проклял великовозрастных дебилов, собравшихся на Валааме по играть в «Любовь с первого взгляда».

– Сгоняешь, ничего с тобой не случится. – В голосе начальника мелькнули приказные нотки. – Ты ближе всех находишься, все равно небось сидишь, кино смотришь. – Сергей ничуть не удивился прозорливости начальника. Май только начался, и работы в заповеднике действительно было немного. – У них стоянка с западной стороны, – добавил начальник, не услышав никаких аргументов против.

– Да я знаю, – согласился Сергей. – Я же с ними в первый день был, показывал, как лагерь разбить, чтобы остров за неделю не угробили.

– Ну вот заодно и глянешь, как они там себя ведут. Будь моя воля, ни за что бы их туда не пустил. Там же чистейшая природа, ни монахов, ни туристов почти не бывает. Видать, Пал Палыча хорошо отблагодарили за разрешение…

Сергей даже через нечеткую связь рации почувствовал недовольство начальника. Еще бы, денег за это мероприятие дали директору заповедника, а разгребать им, егерям.

– Ладно, понял, – ответил он. Не хотелось тратить время на пустые разговоры. Сергей знал, что ехать все равно придется.

Свернув кино на телефоне, егерь неспешно направился к моторной лодке. Серегина сторожка находилась на одной из самых дальних туристических точек архипелага. Раньше он работал на самом Валааме, но всех сотрудников заповедника с основного острова выселили монастырские власти. Вот и сидел егерь между объездами территории на Оборонном. Место было неплохое – к югу от основного острова. Туристы сюда приезжали «нормальные», интересовавшиеся историей русско-финской войны: на острове сохранились остатки военных укреплений знаменитой линии Маннергейма. А вот паломники, которых егерь недолюбливал, в этих местах появлялись редко, скитов на Оборонном не было. Но с прошлого года и тут начались монастырские стройки, так что Сергей понимал, что его спокойной жизни скоро придет конец. В первой половине мая на Ладоге всегда было тихо, за что Сергей и любил это время. Днем светило солнце, снег оставался лежать лишь в темных углах леса. Основная навигация на «Метеорах» начиналась в середине месяца, с ней же появлялись и туристы-палаточники. В начале мая погода для них слишком холодная, да и добраться до архипелага было проблематично. Из Сортавалы в это время ходил только медленный советский теплоход, да частники могли подкинуть на своих лодках. И тут как снег на голову – какая-то компания решила провести игру типа «Любви с первого взгляда». На Голом острове, в шести километрах от архипелага (по нему как раз и проходила граница заповедника). Видимо, монастырь не дал добро разместиться поближе и в более теплое время, чтобы не смущать паломников, поскольку проект не выглядел безгрешным.

Желающие принять в нем участие заполнили на сайте тест, а потом из уймы одиноких людей, приславших анкеты, выбрали восемь человек: четырех мужчин и четырех женщин, которые якобы идеально друг другу под ходили по психологическому профилю. И отправили пожить неделю в палатках на Голый остров. Сотовая связь там не ловится, поход рекламировали как полное единение с природой.

Про все это Сергей узнал от начальника неделю назад, когда возвращался из отпуска, проведенного в Питере. Он даже на денек задержался в Сортавале, чтобы доплыть до Голого с участниками и проконтролировать их размещение. Сергей удивился, увидев не юнцов, а взрослых людей тридцати-сорока лет. Хмыкнул тогда: что ж их несет-то в такую даль? Неужели не могут поблизости найти? Сам он после развода жил один, лишь изредка созваниваясь с уже учившимися в институте детьми. В свои почти сорок пять обзаводиться семьей Сергей больше не планировал.

В который раз мысленно обматерив участников и весь проект целиком, Сергей сел в лодку и взглянул на небо. Дождя пока не было, но начаться он мог в любой момент, причем весьма сильный. Спустя пару минут моторка уже неслась по слегка волнующемуся озеру, рассекая носом холодную воду. Брызги летели прямо в лицо. Спрятав голову поглубже под капюшон, Сергей развернул лодку в нужную сторону.

Остров, сохранивший финское название Палинсаари, в русском обиходе называли Голым, потому что кроме скал с восточной стороны на нем ничего не было. Вытянутая на километр с лишним груда камней постепенно выползала из озера небольшим холмом, а потом еще более полого спускалась обратно. Кустарники и редколесье были лишь на западном берегу, где и разбили лагерь одиночки. Если какая живность там и обитала в старые времена, то в русско-финскую войну вся она была съедена голодными солдатами. Но из-за уединенного расположения сюда теперь нередко приплывали нерпы да гнездились чайки. В начале мая от криков птиц по всему Валааму покоя не было – брачный период, и сами не спят, и жителям отдохнуть не дают.

Дорога заняла минут сорок, но, к счастью, дождь так и не начался. Туча под порывами ветра уплыла куда-то в сторону Сортавалы. Аккуратно причалив к берегу, Сергей наскоро закрепил моторку, привязав ее канатом к сосне. Это было самое удобное место для швартовки на острове. И насколько Сергей помнил, организаторы оставили участникам весельную лодку, чтобы они могли раз влечься катанием вдоль берега. Но сейчас лодки на месте не было. Чувство тревоги, которое нарастало в егере с самого звонка начальника, только усилилось.

Высадившись на скалистую землю, Сергей первым делом крикнул в тишину: «Эй, есть кто-нибудь?» На пустынной местности его голос должен быть слышен издалека. Но нет, никто не откликнулся. Сергей быстро осмотрелся и пошел в сторону лагеря. Очередным проявлением идиотизма организаторов было поставить в самой высокой точке острова туалет: деревянная будка, хоть и слегка прикрытая невысокими соснами, оказалась отличным ориентиром. «Полное единение с природой», – еще тогда съязвил про себя Сергей. По каким-то им одним понятным расчетам именно эта точка лучше всего подходила для отхожего места. Сам же лагерь располагался чуть ниже, поэтому палаток пока видно не было.

Сергей совсем недалеко отошел от берега, когда за метил нечто, что заставило его замереть. Буквально в сотне метров от скалистого подобия причала прямо на камнях среди кустов лежал труп женщины. В том, что она мертва, сомнений не было. Подойдя ближе, Сергей увидел, что короткие темные волосы смешались с кровью, на темени зияла рана. Сердце бешено заколотилось. Он никак не думал, что, приехав на остров, застанет подобную картину. Егерь наклонился и поднес руку к губам мертвой брюнетки, близко, но не прикасаясь. Он знал, что трупы лучше не трогать. Дыхание, даже слабое, отсутствовало.

«Твою мать, что здесь произошло?» – выругался про себя Сергей. В голове не укладывалось, что кто-то из хлюпиков с острова мог учинить подобное. Но надо быть наготове. Сергей потянулся к табельному пистолету и рас стегнул кобуру. Он сделал еще несколько шагов, оглядываясь по сторонам. Людей поблизости не было. Живых… За кустами Сергей обнаружил еще один женский труп.

Подходить ближе на этот раз он не стал, боясь оставить лишние следы. Вместо этого егерь внимательно осмотрелся, стараясь не упустить ни одной детали; ладонь сжимала рукоятку пистолета. Уже с гораздо большей осторожностью, чтобы не производить лишнего шума, Сергей продолжил идти вперед, пытаясь понять, что же случилось этой ночью. Нервы сдавали: совсем не такую картину он желал здесь встретить. Сергей ждал испуганных участников, которые никак не могут справиться с рацией, а вместо этого ему сейчас стоило опасаться и за свою жизнь.

Егерь чуть пригнулся, приближаясь к самой высокой точке, чтобы его не было видно из-за туалета. Людей поблизости все еще не наблюдалось. Но тишина, он знал, обманчива. Такими же пустыми казались аулы в Чечне: только расслабишься, как едва успеваешь увернуться от выстрела засевшего на чердаке снайпера. Что делать? Вернуться на лодку и вызвать подмогу? Но он все же решил сначала проверить лагерь. Странно было бы человеку, прошедшему две чеченские войны, прятаться в лодке.

Чуть ли не ползком егерь приблизился к деревянной постройке и в эту секунду услышал шорох. Из-за туалета выскочил человек с топором.

– Лицом в землю! – крикнул он. – А руки за голову! Но не успел мужчина договорить, как егерь уже выхватил пистолет и направил его на противника.

– Опусти топор, – медленно произнес Сергей. – И рассказывай, что здесь случилось.

От воды веяло холодом. Небольшой кораблик неторопливо уплывал, оставляя вдали серый причал Сортавалы. Надежда поежилась и закуталась в плед, накинутый поверх ветровки. Она очень пожалела, что не взяла с собой шапку: уши от холодного ветра прикрывала лишь хлопковая повязка наподобие тех, что в девяностые носили девушки из телевизора, проводившие занятия по аэробике. Восьмого мая даже в ее родном Пскове обычно намного теплее. Здесь же на Ладоге все напоминало скорее март, чем конец майских праздников. Надо было бы вернуться под крышу, оттуда веяло теплом. Но ей так хотелось сейчас смотреть вдаль на уплывающие берега, а не дышать соляркой, вглядываясь в заляпанные грязью окна.

– Тоже не любите сидеть в толпе?

Надежда резко обернулась. Из-за шума мотора она не заметила, что уже не одна на палубе. Чуть поодаль стоял симпатичный мужчина лет тридцати пяти, примерно ее ровесник. Он был не очень высокого роста и худощав, хотя застегнутая на молнию куртка и обтягивала начинающий появляться живот. Надежда с ее весом почти в семьдесят килограммов и ростом в сто шестьдесят два сантиметра выглядела крупнее его. А на каблуках, наверно, могла бы еще и смотреть на мужчину сверху вниз.

– Я просто никогда не плавала на таких корабликах, – быстро заговорила Надя. – Ждала чего-то необычного, но внутри ощущение, будто в автобусе едешь.

– Их поэтому так и называют – «речные трамваи». Просто странно говорить «речной», когда мы находимся на озере…

– Точно… Просто трамвай, – улыбнулась Надежда. – А хочется смотреть на волны, вот поэтому я и сбежала. Думаю, пообщаться мы еще успеем, восемь дней вместе жить.

– О, извините, – как-то сразу стушевался мужчина. – Не буду вам мешать.

– Нет-нет, стойте! – воскликнула Надежда, испугавшись, что он сейчас уйдет. – Я не имела в виду, что мне не нравится ваша компания. Просто люблю смотреть на волны. Давайте посмотрим вместе! – улыбнулась она, за глянув в серо-голубые глаза собеседника и отметив про себя, что у него очень длинные ресницы, о которых могла бы мечтать любая девушка. Мужчина был в шапке, и понять, какого цвета его волосы, у нее не получалось. Надя спросила себя: «Интересно, он блондин? – И сама же ответила: – Да и пусть, с брюнетами мне никогда не везло». Мужчина с интересом посмотрел на нее.

– Вы улыбаетесь? Это здорово!

– Простите, – смутилась Надежда. – Ушла в свои мысли.

– В какие?

– Ааа, вспоминала, как вас зовут, – быстро сориентировалась она. – И поняла, что не помню. Уж извините.

– А я вот запомнил всех. Вы Надежда, верно? – Да-а-а, у вас хорошая память, в отличие от меня. А вы… Марк?

– Почти, – улыбнулся мужчина. – Матвей. – Точно! – Надежда демонстративно схватилась за голову. – Конечно, Матвей. Марк – тот темноволосый, с бородкой. Я еще удивилась, что такие необычные имена. Как у евангелистов.

– Интересное замечание… Чтением Библии увлекаетесь?

– Скорее, историей. Я учителем работаю, как раз ее и преподаю.

– Ого! В школе? – Матвей посмотрел с неподдельным интересом.

– Да, в самой обычной. Меня еле отпустили, сейчас же конец учебного года. С трудом договорилась, чтобы подменили. И почему они не сделали поездку летом… – Надежда посильнее закуталась в плед.

– Я так понял, что монастырь был против, чтобы неподалеку от святых мест неженатые люди вместе проводили время. Вот и договорились организовать все до начала сезона. Паломники же сюда только с середины мая приезжают, «Метеоры» с шестнадцатого числа начнут ходить, когда нам уже нужно будет возвращаться домой.

Надежда погрустнела от его слов.

– Возвращаться домой… Интересно, с чем?

– Со своей второй половинкой? – улыбнулся Матвей. Надежда тут же покраснела: «Неужели намекает на что-то?»

– Надеюсь, так хочется поверить, что все получится. Меня мама отговаривала. Что за ерунду придумала! «Маньяки там одни!» – зачем-то сказала Надя и сразу остановилась с мыслью: «Ну что за чушь я несу!» Разговаривая с мужчинами, она сразу начинала нервничать и говорить невпопад. Так было и в студенческие годы и не закончилось к тридцати пяти годам.

– А вдруг она оказалась права? – попытался пошутить Матвей.

Учительница смутилась.

– Нет-нет, не верю!

Надежда отвернулась и взглянула на гладь озера, не зная, как скрыть волнение. Она почувствовала, что Матвей встал рядом и тоже засмотрелся на след от корабля на воде. Их пальцы на перилах оказались совсем рядом. Кораблик начал поворачивать, и ладонь женщины коснулась пальцев руки ее спутника. Странно, но тепла она не почувствовала. Лишь ледяной холод.

– Два трупа? И за что же мне такое счастье? – Виктория раздраженно посмотрела на начальника Следственного комитета Сортавалы. Она знала, что Дмитрий Петрович ее недолюбливал, но не до такой же степени, чтобы заставить тащиться в дождь на дальний остров Валаамского архипелага.

– Вика, дорогая, ну ты же понимаешь, что у нас сейчас слишком мало людей. А ты прошлое дело закончила, как раз до перевода управишься. Да и ситуация такая, непростая… Организаторы мероприятия обещали быть очень благодарны, если все пройдет без шума. Они столько бабок вбухали, а тут на первом же этапе двоих человек убили. Но хотя бы подозреваемый есть, осталось его найти.

Вика ненавидела этот елейный тон своего шефа. Она прекрасно понимала, что ей пытаются спихнуть работу, которую никто больше делать не хочет. К сожалению, за полтора года службы в Сортавальском отделении Вика так и не стала в коллективе своей. К счастью, в Карелии ее больше ничего не держало, и не так давно она подала рапорт для перевода обратно в Петербург. Там скоро должно было освободиться место в нужном ей районе. И Вика честно надеялась в оставшееся время позаниматься бумажными делами, а не разгадывать загадки в духе «Десяти негритят».

– Что еще известно? – вздохнула она.

– Да пока особо нет информации. Егеря из заповедника попросили съездить посмотреть, почему участники не выходят на связь по рации. Сотовая там не ловится. Он приехал и обнаружил два трупа. И еще пятерых оставшихся в полном неадеквате. Один из них на него чуть ли не с топором напал. Рассказали, что проснулись утром, а троих нету, рацию украли. Двух девушек нашли мертвыми неподалеку от лагеря, и еще один пропал. Скорее всего, он уплыл на лодке. На острове прятаться негде, иначе бы его уже нашли ребята из валаамской полиции. Они там, тебе только все проконтролировать. Озеро прочесывают на катере, но пока никого не обнаружили. Погода еще плохая, штормит, как бы с непривычки мужик на весельной лодке не утонул. Но, на ваше счастье, подогнали вертолет, организаторы оплатили. Сейчас туда вместе с МЧС доберешься, вас высадят, а озеро осмотрят с воздуха.

– А если шторм усилится, я могу еще и на ночь там застрять?

– Не волнуйся. Пока ты доберешься, наши друзья из полиции уже его найдут и выбьют показания. А вечером благополучно вернешься. Если уж не в Сортавалу, то на Валааме переночуешь в гостинице при монастыре.

– Я так понимаю, что выбора у меня все равно нет? Дмитрий Петрович пожал плечами, но на лице его мелькнула с трудом сдерживаемая ухмылка. Вика скривилась и со словами «Пойду хоть забегу домой за одеждой» вышла из кабинета.

Ей еще ни разу не приходилось летать на вертолетах. Когда спустя полтора часа она оказалась рядом с громыхающей машиной, то с сомнением посмотрела на тучи, из которых капал дождь. «Замечательный день, чтобы умереть», – мелькнуло у нее в голове. Накинув капюшон на шапку, она направилась к стоящим у открытой двери вертолета мужчинам. Один из них явно был пилотом, а второй давал ему какие-то указания. Вика поздоровалась и, увидев на лицах незаданный вопрос, представилась:

– Виктория Павловна Лунева, Следственный комитет.

– А-а-а, это вам поручили расследование? – спросил молодой мужчина, с сомнением оглядывая дешевенькую куртку Вики. Он был выше ее на голову, лет на пять моложе и, судя по идеально сидящему дорогому пальто, зарабатывал намного больше, чем провинциальный следователь. – Олег Дорецкий – креативный директор проекта «Узнай свою половинку».

– А-а-а, это вы отправили всех замерзать на Валаам? – съязвила Вика.

Лицо мужчины заметно напряглось. Было понятно, что он не из тех, кто позволяет резко с собой разговаривать. Но в данной ситуации представитель организаторов был не в выигрышной позиции, поэтому молча проглотил Викин комментарий.

– В этот проект вложено столько сил и денег, что нам очень не хотелось бы, чтобы дело получило огласку.

Вика пожала плечами:

– Ну, два трупа нам никак не утаить. Про вас уже и в федеральных новостях говорят. Так что, если вы хотели получить внимание прессы, вам это удалось.

Олег сокрушенно покачал головой, всей своей позой выказывая сожаление:

– Я не представляю, как такое могло произойти…

– Наверно, нужно было досконально проверить приглашенных и выявить, не спрятался ли среди них маньяк…

– Мы проводили для всех психологическое тестирование. Уже на онлайн-этапе отсекали людей, склонных к жестокости или с другими личными чертами, которые не позволят им находиться вместе в замкнутом пространстве, – быстро заговорил креативный директор, будто оправдываясь. – Все предоставляли справки об отсутствии судимостей и что не состоят на учете в психо- и наркодиспансерах. И тут такое… В общем, очень надеемся, что преступление будет раскрыто как можно скорее.

– Сделаем все, что в наших силах, – ответила Вика дежурной фразой.

Пилот, к этому времени уже скрывшийся в вертолете, крикнул им через открытое окно:

– Все в сборе! Отправляемся!

Креативщик посмотрел на Вику и тут же, будто вспомнив что-то, полез в свою сумку. Следователь уже хотела сесть в вертолет, но мужчина остановил ее и протянул папку.

– Здесь досье на участников с результатами их тестов. Можете пока посмотреть.

– А вы с нами не летите? – спросила она.

– Нет, но я или мой помощник будем на связи у рации. Возникнут какие-то вопросы – задавайте.

– Хорошо, – ответила Вика и забралась в адски шумящую машину. – Спасибо за помощь с вертолетом! – добавила она, уже оказавшись внутри.

Мужчина кивнул и отошел в сторону.

Вика поздоровалась с несколькими полицейскими и сотрудниками МЧС, примостилась на свободное место. Она открыла папку и увидела в ней файлы с досье участников. Вика пролистала их и посмотрела в окно: сейчас ей хотелось наблюдать за взлетом, а не думать о работе. Но уже через пару секунд Вика, будто вспомнив что-то, вновь открыла папку и пересчитала файлы. Их было семь.

– Ну, что за тишина? Надо это исправить. – Бодрый голос Лилии вывел всех из легкого оцепенения. Ужин, состоявший из рисовой каши с тушенкой, заканчивался. В котелке уже грелся чай, а на маленьком походном столике аппетитно расположились сушки и сухари с изюмом.

Александра посмотрела на симпатичную, но чуть потрепанную шатенку, голос которой так и искрился позитивом, и подумала, что сама должна быть на ее месте. Это ей следует привлекать к себе внимание, знакомиться с мужчинами. Но сил не было. Просто хотелось уже выпить шампанского, которое никто не решался открыть, и хоть немного расслабиться.

Когда при отъезде из Сортавалы Александра положила телефон в камеру хранения, то думала, что сложности, оставшиеся дома, не будут ее беспокоить. Но мысли то и дело возвращались и к сыну, отправленному на неделю к матери, и к другим проблемам, посвящать в которые она никого не хотела.

Саша сказала себе: «Надо сосредоточиться». У нее есть цель, и она к ней идет. Не должно быть никаких «но». Улыбку на лицо и не дать этой крашеной стерве забрать себе внимание мужиков.

– Предлагаю поиграть в одну старую игру. Если никто не против, конечно, – резко произнесла Александра. Краем глаза она взглянула на Лилию и про себя улыбнулась, увидев, что на лице рыженькой мелькнуло недовольство из-за того, что кто-то посмел ее перебить. – Вы говорите, как вас зовут, потом буквально пару слов о себе – все что хотите, а затем любое свое качество на ту же букву алфавита, что и ваше имя. А следующий должен повторить и имя, и качество за всеми предыдущими.

– Надеюсь, мы пойдем против часовой стрелки? – недовольно спросила Лилия, сидевшая через одного человека справа от Александры. Видимо, запоминать всех ей не очень-то хотелось.

– Нет, конечно! По часовой. Это же традиция. Если никто не против, конечно.

– Я за! – прокричала сидевшая слева от Александры Яна. Ее поддержал Матвей – узкоплечий невысокий парень, которого Саша сразу отмела. С ее ростом почти в сто восемьдесят сантиметров связываться с коротышкой, пусть и симпатичным, гордость не позволяла.

Александра улыбнулась поддержавшим ее участникам и заговорила очень быстро, чтобы не успели прервать:

– Так, начнем. Я Александра. Ну, о возрасте девушки не говорят, – хихикнула она, чуть закатив глаза, – но шестнадцать мне уже исполнилось не один раз. Я живу в Петрозаводске, работаю медсестрой в частной клинике. У меня есть сын, ему восемь лет. Ну а если про качество. Я… – Александра демонстративно задумалась. – Артистичная. Яна, теперь твоя очередь. Повторяй, что запомнила, и добавляй.

Яна была самой молодой из них. Похоже, что ей не исполнилось еще и тридцати. Красивая темноволосая девушка в очках, с короткой стрижкой и светлым мелированием на кончиках. Хоть она и не была сейчас накрашена и больше молчала, наблюдая за другими, Саша подметила, что Яна привыкла хорошо выглядеть и привлекать к себе внимание мужчин.

– Ну, повторюсь, поскольку с кем-то я уже успела пообщаться. Меня зовут Яна, я живу в Москве, занимаюсь SMM – то есть рекламой в соцсетях. – Она сделала паузу, будто задумавшись. – Мне нужно повторить предыдущего и назвать свое. У нас была Александра артистичная, ну а я буду Яна яркая. Матвей, теперь твоя очередь.

Мужчина рядом с Яной, хоть и поддержавший Сашу в ее затее, чуть смутился, но все же представился:

– Матвей… Ну-у, у меня очень простая профессия по сравнению с SMM, я инженер на заводе в Санкт Петербурге. Детей у меня нет, женат не был. Но вот на деюсь это исправить.

Матвей хотел уже передать слово сидящему рядом брюнету, чьи некрасивые черты лица немного маскировала аккуратная бородка, но Лилия, как раз в этот момент вставшая, чтобы посмотреть воду для чая в котелке, тут же произнесла:

– А повторить?

Матвей смутился, будто его поймали на чем-то противозаконном, но тут же улыбнулся и добавил: – Точно, думал, что не заметите. У нас были артистичная Александра и яркая Яна. Ну а на «м»… Пусть будет «максималист».

– Но это же не прилагательное, – поморщился мужчина рядом с ним, чье имя Александра не могла вспомнить.

– Ну что вы, давайте не придираться. Пусть будет максималист! – воскликнула Лилия.

Матвей благодарно кивнул рыженькой в ответ. А вот сосед недовольно вздохнул и с долей сарказма в голосе произнес:

– Ну, если вы так настаиваете. Ладно. Меня зовут Марк, тридцать восемь лет. Я ведущий специалист отдела закупок в градостроительном комитете Твери. Был женат в далеком прошлом, но не сложилось. Так, имена… Александра артистичная, Яна яркая, максималист Матвей. Черт! Что ж там еще на букву «м» есть… Какая-то ерунда в голову лезет.

– Может, мнительный? – тихо, но с легкой издевкой произнес сидящий чуть поодаль Владимир. Высокий крепкий мужчина, на которого в первую очередь при знакомстве обратила внимание Саша.

Марк быстро посмотрел на Владимира, напрягся и жестко ответил:

– Нет, мнительный – это не про меня, – и тут же перевел взгляд на костер, прищуривая свои и без того не большие темные глаза. – Мудрый! Точно! – вдруг воскликнул он.

– И скромный, – вновь ухмыльнулся Владимир. Во взгляде Марка вспыхнуло недовольство. Голос стал резким:

– Ну это уж мне, наверно, решать, подходит слово «мудрый» или нет. Или кто-то здесь знает лучше меня?

– Мальчики, стоп-стоп, – быстро заговорила Александра, почувствовав, что намечается конфликт. Ей со всем не хотелось, чтобы первый вечер у новых знакомых ассоциировался с чем-то плохим. – Каждый выбирает сам. Не будем из-за этого ссориться.

– Да кто ж ссорится, – вальяжно произнес Владимир. – Уж и пошутить нельзя.

– Пошутишь, когда всех перед собой назовешь, – пробурчал Марк.

– Назову, не переживай.

– Так, теперь моя очередь! – с сильнейшим волнением произнесла еще одна из женщин, невысокая толстушка. Видимо, ей непросто было перекричать мужчин, но пропустить свою минуту славы она не хотела. – Я всю голову уже сломала над качеством на букву «н». Я Надежда. И я невероятная, – произнеся эти слова, она сразу чуть потупилась, будто испугавшись своей смелости, и потом заговорила тихо и быстро, преодолевая волнение: – Я, кстати, работаю учителем истории в школе. Так что память на имена у меня хорошая. Итак, у нас были…

Надежда перечислила всех без ошибок. А еще она много улыбалась и смотрела по сторонам. Александра отметила про себя еще одну соперницу. Хоть Надежда была толстушкой и далеко не красавицей, но образ восторженной учительницы ей шел. Мальчики ведь так любят воплощать свои детские фантазии и таскать к себе в постель педагогов. С ней тоже стоит быть начеку.

– Браво! – произнес Владимир. – Ну что ж, и я ошибаться не собираюсь. Меня Владимир зовут. В будущем году стукнет сорок. У меня небольшой бизнес в сфере грузоперевозок. Миллионы не получаю, но главное, что сам себе хозяин. Могу сказать, что я верный. Ну и по порядку…

Владимир, спотыкаясь, все же успешно справился с задачей. «Неплох», – подумала Александра. Как минимум выше ее ростом, собственный бизнес, правда, на голове уже появились залысины, ну да это не страшно. Надо бы приглядеться, пока его другая хищница не подхватила. Одна из таких, Лилия, как раз сейчас заговорила:

– Меня Лилия зовут. Возраст свой не скрываю, мне тридцать два. Я играю на скрипке в симфоническом оркестре Санкт-Петербургской консерватории. Не солистка, но мне все равно нравится. Детишек у меня нет, я не тороплюсь, считаю, что главное – встретить нужного человека. – Она быстро оглядела сидящих вокруг костра, будто оценивая впечатление от ее фразы. – Сейчас по пробую всех вспомнить. Александра артистичная, Яна яркая, Матвей – максималист, Марк… – На ее лице от разилось мучение. – Прости… Забыла. В голову лезет «мнительный».

– Мудрый, – скривился Марк.

– Точно! Извини… Мудрый. Невероятная Надежда и Владимир верный. Уф, справилась. Ну а я… – Лилия сделала паузу, как бы задумавшись, хотя по мелькнувшей на лице улыбке было видно, что она давно решила, что будет говорить. – Любвеобильная, – произнесла она и, будто смутившись, тут же опустила глаза в землю.

«Тьфу, позерка, – с раздражением подумала Александра. – И как мужики на такое ведутся?»

– Теперь твоя очередь, – тем временем произнесла Лилия, повернувшись к мужчине рядом. В ее взгляде мелькнуло напряжение. «Неужели засомневалась, не переборщила ли?» – подумала Александра, но почти сразу отвлеклась от мыслей о Лилии, решив получше рассмотреть следующего участника. Он весь сегодняшний день был в тени. Помогал с обустройством лагеря, все делал, но чаще помалкивал. Только сейчас Александра заметила, что ростом он даже повыше Владимира. Фигура, может, была и не такой спортивной, но он хотя бы не был низким и узкоплечим, как Матвей, и черты его лица намного приятнее, чем у Марка. Высокий, полноватый, с необычными зелеными глазами, неплохо сочетающимися с густыми каштановыми волосами, в свете костра отливающими золотистой рыжиной. Голос у мужчины оказался глубоким и приятным.

– Я последний. Ну что ж. Меня зовут Евгений. Я программист, живу в столице. Не женат и не был, детей тоже нет. Но вот слова на «е» не придумал, что-то ничего не лезет в голову.

Он немного смутился и уткнулся взглядом в землю, пытаясь то ли придумать нужное качество, то ли просто спрятаться.

Александра тут же сообразила:

– Могу я подсказать?

Евгений быстро и чуть испуганно взглянул на нее, но тут же расслабился. Что-что, а улыбаться мужчинам Александра умела.

– Да, пожалуйста, а то я правда никак не соображу.

– Естественный! – воскликнула Александра. – Мне кажется, тебе подходит.

Евгений снова смутился, но согласился:

– Пусть будет. Лучше все равно ничего не придумаю. Так, тогда вспомню остальных. Александра артистичная… Пока он спокойно перечислял участников, не сделав при этом ни одной ошибки, Александра вдруг подумала, что этот вариант ей тоже нравится. Да и успеха достичь будет несложно. Евгений явно не так обласкан женским вниманием, как Владимир. И эти скромные программисты одеваются простенько, зато на счету всегда имеют круглые суммы на черный день. А именно такой день и предстоял самой Александре. Ну что ж, похоже, цель намечена. Нужно приступать к действиям.

– Войдите!

Евгений медленно потянул ручку двери и заглянул в кабинет начальника. Глеб сидел, развалившись в кресле, и с кем-то оживленно разговаривал по телефону. Он кивнул своему подчиненному и жестом показал, чтобы тот присел. Евгений чуть поморщился и опустился в кресло. Шеф довольно смеялся, ни капли не стесняясь постороннего. «Мальчишка», – мелькнуло в голове. Евгению через год должно было исполниться сорок, тогда как его начальнику не было еще и тридцати. За время, что Евгений работал в компании IT-Tesk, таких Глебов сменилось трое. И каждый новый был все моложе и моложе. Сам Евгений давно оставил в прошлом амбиции, с которыми оканчивал институт. IT-Tesk была его первой работой после переезда в Москву, и ничего менять сам он не планировал. Зарплату платили исправно, каждый новый год приносил небольшую прибавку, да и работа программиста была ему уже настолько хорошо знакома, что позволяла спокойно уходить из офиса в шесть вечера и не напрягаться на выходных. Руководители проектов же вечно были в делах, совещаниях, телефонных звонках, а сам Евгений очень уставал от общения с людьми. Он был уже в том возрасте, когда хорошо понимал, что жизнь конечна и не стоит тратить ее на то, что тебя совсем не радует.

– Ладно, потом тебе еще перезвоню, тут человек пришел. Пока-пока! – с улыбкой пропел в трубку Глеб и наконец отложил телефон. – Что случилось, Жень? Ты так редко сюда заглядываешь, что я прям испугался. – Начальник, как обычно, пытался шутить, видимо, выучив на курсах, что это помогает расслабить собеседника.

– Да так, – неуверенно ответил Евгений, – хотел спросить, нельзя ли мне взять неделю отпуска после вторых майских праздников?

– Это зачем? – удивился начальник. Евгений прочел по глазам невысказанное вслух «у тебя же ни семьи, ни детей». Все давно привыкли, что если нужно поработать на праздниках, то это к нему. Кто еще сможет удаленно поддержать запуск проекта в США в два часа ночи по московскому времени или будет сидеть на поддержке с вечера первого января? Если Евгений и брал отпуска, то в районе марта или ноября, чтобы путешествовать по достопримечательностям, когда поток туристов невелик.

– Да небольшие планы, собирался кое-куда съездить. – Евгений опять замялся, рассказывать правду ему совсем не хотелось.

– Не в Карелию ли, часом? – рассмеялся Глеб.

Евгений вздрогнул, не зная, что ответить.

– Что, правда в Карелию? – вытаращив глаза, с улыбкой произнес начальник. – По тому проекту, что мы делали зимой? «Узнай свою половинку»?

Евгений молчал, но внутри уже закипала злость. И зачем он только во все это ввязался? Вот и Глеб сейчас еще шуточки по всей конторе отпускать будет.

– Да, – наконец он решил, что смысла скрываться нет. – Я же работал тогда над приложением, ну, и про тестировал на себе. А вчера письмо получил, что в базе для меня нашлась девушка с подходящим психологическим профилем. И если мы оба подтвердим свое участие, то сможем поехать на этот остров. И вот сегодня сообщили: девушка едет.

– Слушай, ну для такого я тебя точно отпущу. А вдруг это судьба? И ты потом будешь меня всю жизнь винить, если я откажу, – рассмеялся Глеб. – Иди в отдел кадров, оставляй заявление на отпуск, я все подпишу.

– Спасибо, – тихо произнес Евгений и направился к выходу. Уже взявшись за ручку двери, он обернулся и нерешительно сказал: – Я могу тебя попросить не распространяться об этом? Как-то не хочется, чтобы в офисе знали.

– О, даже не беспокойся, – замахал руками Глеб. Он вообще много жестикулировал. – Я могила, – но на этой фразе на губах его мелькнула едва сдерживаемая усмешка.

– Спасибо! – Евгений вышел из кабинета с мыслью, что к вечеру о его поездке будет знать весь офис. Ну и пусть, лишь бы все, что он задумал, получилось.

Вика с недовольством посмотрела на палатку, колыхавшуюся под порывами сильного ветра. Амурчики и пронзенные стрелами сердца, видимо, нанесенные на тентовую ткань по спецзаказу организаторов, сейчас отдавали каким-то сюрреализмом. Капли дождя, прилипшие сухие травинки да и попросту грязь превратили милый рисунок в декорацию скандинавского нуара.

Обойдя палатку, она увидела у открытого тамбура высокие кроссовки размера не меньше сорок пятого и чьи-то толстые ноги, затянутые в синие джинсы. «Владимир Даниленко, – проговорила про себя Вика, вспоминая досье, – 39 лет, из Выборга, разведен, сын тринадцати лет живет с бывшей женой в Томске. Владелец небольшой компании, занимающейся грузоперевозками».

Пригнувшись и скидывая с себя мокрый темно-серый дождевик, Вика забралась в палатку. Мужчина, сидевший внутри, окинул ее хмурым недоверчивым взглядом. Толстяком его не назвать, но он казался довольно объемным, несоразмерным этой маленькой палатке. Широкое скуластое лицо с глубоко посаженными глазами, чуть отросшая стрижка под ноль, помогающая скрыть залысины. «Вес – килограмм девяносто», – мелькнуло в голове у Вики. В ней пятьдесят три. И ростом она чуть ли не на голову ниже. Ее взгляд невольно задержался на его ладонях, выглядывающих из-под рукавов замшевой куртки с оторочкой из меха. Кожа от запястий до пальцев была неестественного цвета, будто их облили краской. Ожоги… Но руки все равно казались сильными. Наверно, он мог бы переломить ей шею одной левой. Или правой. Владимир, перехватив Викин взгляд, тоже посмотрел на свои ладони. Усмехнулся, видимо, зная, какое производит впечатление.

– Думаете, не я ли их убил? – без приветствия спросил он.

Вика скривила губы.

– Да, оцениваю возможности, – задумчиво ответила она, но тут же поправилась: – Виктория Павловна Лунева, Следственный комитет Российской Федерации, Сортавальский межрайонный отдел, – начинать все же нужно со знакомства.

– Может, стоило бы поискать этого психа? – Владимир будто не услышал ее имени или демонстративно не обратил внимания.

– Ищут. Вертолет, на котором я прилетела, уже отправился осматривать озеро.

– Вы даже не спросили, о ком я? – усмехнулся Владимир.

– Да чего уж там. И так понятно. Интересно только, почему вы назвали Марка Шарвина психом? На то были основания?

Владимир задумался, подбирая нужные слова.

– Да я таких уродов за версту чую. Чиновничек. Много приходилось общаться, когда фирму открывал. Типичный такой – без подарка ничего не сделает. И смотрит на всех как на шваль. Ему ж даже не столько денег надо, сколько почувствовать свою значимость.

– Ну… Это не повод называть человека психом.

– Да он не просто псих, он же педик!

– В смысле – педик? – удивленно переспросила Вика. – Или, по-вашему, все чиновники к этой категории относятся?

Владимир вдруг с интересом взглянул на нее, видимо, не ожидая от официального лица такой реакции. Вику это не удивило. Невысокий рост и неприметная внешность чаще всего заставляли окружающих видеть в ней серую мышку. До сих пор со злостью вспоминалось, что при переезде в Сортавалу новый начальник заставил ее аккуратно подстричься и перекрасить волосы из ярко-красного в скучный каштановый цвет.

– Нет, почему же, – уже спокойнее ответил Владимир. – Просто две категории людей, которые могут пересекаться. Или как там это называется по-научному, какие-то круги…

– Эйлера, – подсказала Вика.

– Точно! – как ни в чем не бывало продолжил Владимир. – И в этом уроде они пересеклись. Он явно женщинами не сильно интересовался.

– Так почему вы все-таки сделали такой вывод?

– А-а-а. – В голосе Владимира возникло раздражение. – Ну что ж тут непонятного. Ну, как он смотрел на женщин и на мужчин. Ну это же видно! Я на таких пацанчиков еще в армии нагляделся.

– Тогда зачем ему убивать двух девушек?

– Разве непонятно? Приревновал!

– Кого? Вас?

– Слава богу, нет. Он меня на дух не переносил. А вот на Матвея очень даже заглядывался.

– У Матвея были отношения с одной из убитых, если я правильно поняла?

– Да. Поэтому и стоило бы с него допрос начать.

– Ему скорее требуется помощь психолога, чем общение со следователем.

– А мне не требуется? – усмехнулся Владимир. – Раз вы с меня начали.

– Вы выглядели наиболее спокойным из всех. – Вика довольно жестко посмотрела собеседнику в глаза. – Ощущение, что со смертью вам сталкиваться не впервой.

Владимир усмехнулся и взглянул на свои пальцы.

– Да, не впервой. Я сам уже умирал.

– Я видела в вашем досье информацию об аварии, – произнесла Вика. Ее привычная язвительность потихоньку уходила. Веяло от собеседника мужиком. Не в плане запаха пота и грязи, которыми пропиталась палатка, а первобытной силы. Правда, чаще всего на таких надежных жены и пишут заявления о домашнем насилии. В любом случае хорошо, что допрос она начала с него, по крайней мере раздражения не вызывает, как оставшиеся «мальчики», в сорок лет живущие с мамами.

– Так, давайте перейдем к делу. Это вы обнаружили трупы?

– Да, – ответил Владимир и отвел взгляд в сторону, будто вспоминая картину сегодняшнего утра. Не дожидаясь следующего вопроса, он продолжил: – Проснулся ближе к семи. Пошел в туалет и, выходя, глянул в ту сторону от холма. Ну и увидел среди кустарников… Голос дрогнул.

– Интересно, а вы всегда туалет по утрам по кругу обходите?

– Нет, конечно, – как-то слишком быстро ответил Владимир. – Но тем утром решил посмотреть, вот и все. Он явно занервничал, будто на ходу придумывая оправдания. Вика сделала себе отметку и продолжила задавать вопросы:

– Где вы были прошлой ночью с двенадцати и до утра?

Владимир, не отрывая взгляда от следователя, сказал:

– Спал в своей палатке. – Голос вновь стал спокойным.

– Один?

– Ложился один. Матвей еще гулял.

– Во сколько ваш сосед вернулся с прогулки?

– Не знаю, я не слышал, – пожал плечами Владимир. – Я лег в районе одиннадцати и проснулся уже утром, когда захотел в туалет. Матвей спал рядом.

Вика кивнула.

– То есть той ночью ничего подозрительного в лагере не происходило?

– Насколько я знаю, ничего.

Владимир вновь посмотрел Вике в глаза, демонстрируя, что ему нечего скрывать. Но следователю этот взгляд не понравился. Она была почти уверена, что Владимир что-то недоговаривает, но также и не сомневалась, что просто так он ей своих секретов не выдаст.

– Давайте вернемся к вашему приезду на остров, – сменила тему Вика. – Не было ли чего-то странного в первые дни?

– Странного? – вот тут Владимир усмехнулся, будто ожидал этого вопроса. Усевшись поудобнее, он ответил: – Было, конечно. Кое-что интересное расскажу.

Владимир проснулся от какого-то движения рядом. В первую секунду он даже не понял, где находится. Холод, темнота, спина болела от жесткой постели, точнее, от не ровной земли под туристическим ковриком. Ну конечно, Валаам. Владимир вытащил руку из спальника, пытаясь достать мобильник и посмотреть время, но вспомнил, что телефоны они оставили в Сортавале в камере хранения. Вместо них участникам раздали наручные часы с подсветкой. «1:23». Свет фонарика, бивший в сторону, видимо, чтобы не пугать еще сильнее, позволил разглядеть сидящую рядом худую фигуру. Ничего страшного не произошло – это был ночевавший с ним в одной палатке Матвей.

– Что случилось? – тихо спросил Владимир.

– За фонариком вернулся, – прошептал Матвей. – В туалет пошел, а там никакого освещения.

– А как же фонарь? – Владимир помнил, что вечером, когда они ложились спать, все работало. Туалет им организовали в виде деревянной будки, на возвышении, в отдалении от лагеря. На двери закрепили фонарь, чтобы ночью понимать, куда идти.

– Не знаю, – ответил Матвей. – Вышел, а тут полная темнота. Вот и вернулся за фонариком.

В его голосе послышались тревожные нотки. Владимир поморщился, но выпитое накануне по поводу приезда спиртное давило на мочевой пузырь, так что он произнес:

– Пойдем вместе проверим. Мне тоже не помешает. Накинув на себя куртку поверх толстовки и спортивных штанов, в которых он спал, и взяв в руку фонарик, Владимир вылез из палатки. Вокруг была кромешная темнота. Небо еще вечером затянуло тучами, поэтому ни звезд, ни луны не было видно. Владимир вдохнул дурманяще свежий воздух. Вот за что он любил северную природу и переехал из Сибири не в Краснодарский край, а поближе к Карелии. Холодная хрустальная тишина, которой никак не надышишься. Аккуратно подсвечивая фонариком себе под ноги, он пошел в сторону туалета. Матвей двигался вслед за ним.

В лагере сейчас в шахматном порядке стояли четыре палатки. В крайней поселились Владимир с Матвеем, в соседней – Марк и Евгений, затем Надежда с Александрой и в последней – Лилия с Яной. Чуть поодаль стояла еще одна палатка, которую организаторы предусмотрели для уединения парочек. Владимир, впервые увидев амурчиков на фоне карельских камней, сразу представил на тамбуре табличку: «Не беспокоить. Идет секс». Вроде бы и задумка проекта ему казалась интересной, но подобная пошлость угнетала. Он чувствовал себя неудачником, причем не просто, а выставленным напоказ. А это ощущение ему крайне не нравилось. Хорошо хоть организаторы обещали, что не будет никаких скрытых камер, как в реалити-шоу нулевых. Типа цель у них совсем не хайпануть – а показать на живом примере эффективность разработанного тестирования.

– Вот, посмотри. – Матвей осветил карманным фонариком крышу деревянного сооружения с дыркой в виде сердечка на двери (хорошо хоть Амура не вырезали) и тут же вскрикнул. Владимир и сам едва удержался от возгласа.

От крыши туалета, где была установлена солнечная батарея, спускался провод, но вместо фонаря на нем висела мертвая чайка. Судя по запаху разложения, она попрощалась с жизнью уже не один час назад. Матвей в ужасе отшатнулся, Владимир же осветил верх туалета фонариком, насколько хватило роста. Солнечная батарея была на месте.

– Кому такое в голову могло прийти? – прошептал Матвей. – Надо ее снять!

– Может, лучше не трогать? – стараясь не терять самообладания, произнес Владимир.

– А вдруг кто-то из девушек ночью встанет? Перепугаются же. Поможешь?

Владимир посмотрел на невысокого Матвея, понимая, что снимать чайку придется ему. Преодолев брезгливость, он дотронулся до холодного трупа. Чайка практически лежала на небольшом навесе, на котором раньше крепился фонарь. Шедший от батареи провод был просто обмотан вокруг ее толстой короткой шеи. Конец его был перерезан. Владимир вытащил чайку и аккуратно положил ее чуть поодаль от туалета, под невысокой сосной. Матвей молча смотрел на эту сцену, но Владимир был почти уверен, что его сосед пытается подавить тошноту.

– Думаю, нам не стоит говорить другим про чайку, – вдруг сказал Матвей.

– Почему?

– Если это сделал кто-то из наших, то он удивится, что его шутка не удалась.

– А если не из наших? – задумчиво произнес Владимир.

Мужчины на секунду замерли, будто не желая делиться худшими подозрениями. Шорох у них за спиной заставил вздрогнуть. Владимир быстро повернулся, вспоминая армейские навыки, и в темноте увидел мужскую фигуру. Почти рефлекторно его рука сжалась в кулак, готовясь нанести удар.

– Вы что здесь делаете? – раздался резкий, с визгливыми интонациями голос.

– Марк? – Матвей осветил лицо пришельца. – А ты сам что здесь делаешь? – опуская руку, но не разжимая пальцев, жестко спросил Владимир.

– Я услышал шум и вылез из палатки, увидел, что вы идете с фонариками к туалету.

– И решил посмотреть, чем мы тут занимаемся? – зло усмехнулся Владимир. Марк не понравился ему с первого взгляда, и он ничего не мог с собой поделать.

– Да мало ли… Странно, что двое мужчин ночью гуляют.

На его освещенном фонарем лице мелькнуло какое-то странное обиженное выражение. «Ревнует как будто», – вдруг подумал Владимир. Надо последить за ним повнимательнее, педиков еще тут не хватало. Вспомнилась армия. И как к нему, восемнадцатилетнему пацану, один такой лез. Офицер медицинской службы. Заработал по морде. А Владимир получил три дня на «губе» за драку, зато больше тот к нему не прикасался.

– Ты ничего подозрительного не слышал? – спросил Марка Матвей. – А то мы обнаружили, что фонарь украли.

– Кто?

– Не знаем. Может, ты? – Владимир демонстративно навел фонарик на лицо чиновника.

– Что за бред! Я ничего не делал!

– Слушайте, – вдруг заговорил Матвей, – вы пока тут пререкаетесь, можно я в туалет-то схожу! И давайте потом уже спать, все равно ночью ничего не выясним.

С этими словами Матвей скрылся за деревянной дверцей.

– Ну раз здесь очередь, я пока в палатке погреюсь. – Марк развернулся и пошел назад к лагерю.

А Владимир остался стоять у туалета, решая, что хуже: думать, что мертвую чайку повесил кто-то из своих, или подозревать, что в лагере появился чужак. Жизнь научила его, что доверять нельзя даже самым близким людям.

Когда машина загорелась и Владимир понял, что не может открыть дверь, то почему-то не вспомнил ни сына, ни жену. Перед глазами была картинка из старого фильма, увиденного в детстве, где на костре сжигали ведьму. Она жутко орала, а он сидел и не мог оторвать взгляда от экрана, наблюдая за тем, как лицо ее постепенно превращается в почерневший череп с налепленными лоскутами кожи. Ему казалось, что нет ничего страшнее, чем сгореть заживо. Владимир еще раз со всей силы толкнул дверь, но нет, она не поддалась. А кабина заполнялась дымом. Он попытался задержать дыхание, но надолго сил не хватило. Дым ворвался в легкие, заставив закашляться. Становилось жарко. Он снова вдохнул гарь от плавящегося пластика. Сил думать уже не было, все тело сводило спазмами. Он не мог вспомнить потом, в какой момент потерял сознание, но никакой другой мысли не было кроме «дышать».

Говорят, что ждать смерти – страшнее, чем, собственно, умирать. Но он теперь знал точно, что еще страшнее – возвращаться. Тогда он не чувствовал боли. Его отравленный угарным газом организм отключился вовремя: когда начала гореть кожа, он был уже без сознания. Чувства появились позже, точнее одно: боль. В фильмах показывают, как счастливы люди, понимающие, что они выжили в катастрофе, когда они приходят в себя в больницах и видят рядом близких. Он не видел никого. Зрение еще не вернулось. Голоса слышал, как и слышал шаги, по которым определял медсестер. Их приход означал: скоро будет укол, который хоть ненадолго вернет его в сон, где нет боли. Человеческий организм совершенен, даже с таким количеством ожогов он находил силы регенерировать кожу. Так писали в умных статьях. Однако почему-то там не упоминали, что ты буквально чувствуешь, как она прирастает. И эта боль настолько сильна, что порой тебе хочется расчесать, содрать новую кожу. Да и просто умереть.

Ему сказали: «Повезло, что столкнулся с машиной сына министра из областного правительства. Был бы кто из простых, ну посадили бы его – тебе б от этого легче? А тут, ну подписал, что сам забыл поворотник включить, и лечение в Новосибирске оплатили, и еще денег дали, что не только на новую машину, но и на квартиру хватит». Так могла бы сказать и его жена. Если бы не ушла. Ее ли винить? Они и так-то уже давно жили как соседи. А тут: у тебя сосед лежачий больной, которого и сыну показывать жалко. И это не неделя, не две – она выдержала полтора месяца. Тварь. Или не тварь? Он вот смог бы так ухаживать за ней? Надо быть честным – вряд ли. Деньгами бы помогал сколько сумел – все-таки мать его сына. Но больше? Нет, не стоит судить. Баба она и есть баба – что с нее взять. И сын весь в нее – отца видеть не мог в таком состоянии. Ему бы все подарки, что из командировок привозил. А тут – судно выносить. Быстро разлюбил.

Когда спустя два года он наконец смог вернуться к полноценной жизни, от полученных денег мало что осталось. Продал квартиру в Томске, но на квартиру в Питере не хватило. Поселился в Выборге – а почему нет? С юности любил север, после армии даже думал там остаться. Финляндия рядом. Грузы возить – всегда работа найдется.

Фургон себе новый купил, так и началось. Через три года на него работало уже пятеро водителей со своими машинами, а он все больше клиентов выискивал. Деньги появились, женщины тоже. Повезло ему тогда, что при пожаре основные ожоги на спину и руки пришлись. Лицо ему поправили врачи, шрамов почти не осталось. Все, что ниже пояса, в рабочем состоянии. Правда, и сейчас он просил спину не трогать. Говорил, что шрамы до сих пор болят. Врал. Просто любое прикосновение напоминало о лечении, а значит – о боли. Секс был, ребенок тоже, пусть и в Сибири, алименты платил исправно. Задачи выполнены. Дом на окраине Выборга строить начал и даже успел в него переехать. Пока там была обжита одна комната, но это дело времени. Зато он вновь начал чего-то хотеть. Перемен. Перестать жить одним днем и перестать жить одному. Дом – не холостяцкая квартира, в нем должна быть хозяйка. Может, поэтому он и зацепился за странную идею – уехать на остров в поисках пары. А почему бы и нет? К походным условиям привычен, так что хватит скрываться, пора начинать жить.

Вика вылезла из-под амурчиков, когда погода совсем испортилась. Накинув капюшон дождевика, она побежала по грязи в сторону поставленной поодаль большой армейской палатки, в которой организовали нечто вроде штаба. Дел предстояло еще много. Допросы, допросы… Нашли бы уже этого пропавшего, и дело с концом. Добиться признания и завершить следствие, а не мокнуть под дождем, выслушивая истории жизни тридцатипятилетних неудачников.

Вика начала допрос с Владимира, потому что он обнаружил тела, да и в целом показался ей самым адекватным из всей компашки. Даже злость из-за этой поездки немного отпустила. Вот человек выжил после сильнейших ожогов, долго восстанавливался, жена, стерва, ушла, а он все заново начал. Была в нем какая-то сила. Вика оглянулась и увидела, что Владимир стоит под дождем и смотрит ей вслед. Она тут же отвернулась, стараясь не показывать, что о чем-то задумалась.

Проскочив в палатку, Вика присела на раскладной стул в уголке и достала из рюкзака ноутбук. На вертолете они привезли с собой мощную рацию и большой пауэрбанк для электричества.

– Не нашли? – спросила Вика у проходящего мимо полицейского.

Молодой лейтенант покачал головой:

– Нет, ни его, ни лодки не видно. Вертолет сделал круг и уже возвращается в Сортавалу, погода плохая, а такие поиски очень дорого стоят. Теперь только на катер МЧС надежда.

– Куда он мог доплыть за это время на веслах?

– Ну, если считать, что он не спортсмен, то, скорее всего, не дальше архипелага. Если поплыл в нужную сторону. Голый – самый дальний из Валаамских островов. Если его унесет в сторону Питера, то на веслах он может еще долго скитаться.

– Интересно, что же его заставило ночью, без подготовки, уплыть в такую даль? – задумчиво произнесла Вика.

– Ну, двойное убийство, такое натворить. – В голосе парня послышался интерес. Вика внимательнее посмотрела на своего коллегу. Лет ему должно быть больше двадцати, так как у него есть офицерское звание, а без высшего образования его не дают. Но выглядел парень моложе. Пухлые щеки и белокурые волосы с легкими волнами придавали его лицу невинно-детское выражение. Даже странно было повстречать такого херувимчика в этой дыре.

– Однако никто ничего не видел и не слышал. Мог бы лечь спать и сделать вид, будто ничего не произошло, – задумчиво добавила Вика.

– Может быть, в крови перепачкался, – пожал плечами лейтенант.

Вика скептично посмотрела на паренька, не пытаясь скрыть сомнений в его компетенции:

– Крови не так много, чтобы ночью в озере не суметь отмыть, а потом переодеться. Причем забили камнем одну, а вторую-то задушили.

Лейтенант сразу стушевался. Но Вика решила его не добивать.

– Пока неизвестно, было ли изнасилование? – спросила она, меняя тему.

– Нет еще, – вздохнул лейтенант. – Трупы только увезли в Сортавалу, туда вызвали судмедэкспертов из Петрозаводска. Но пока они доберутся. Сами понимаете, такое дело – огромная редкость.

– Понимаю. У вас же одни монахи, преступность нулевая должна быть.

– Да… Тут дел-то особо нет, – будто оправдываясь, сказал паренек. – Чаще всего своруют что-то у паломников. Нас, местных-то, почти не осталось. Монастырь за свой счет квартиры в Сортавале жителям покупал, лишь бы уехали. Редко что-то такое случается, из-за чего нужно следователей с земли вызывать.

– А ты чего остался? Ты же с самого Валаама, правильно? Как тебя, извини, забыла…

«Точнее, и не пыталась запомнить», – добавила про себя Вика.

– Пантелей.

Вика чуть не подавилась слюной, услышав непривычное имя.

– Я девятого августа родился, в день целителя Пантелеймона. Поэтому так и назвали, – произнес парень, увидев ее удивление. – У меня мать очень верующая, при монастыре работает. Вот я пока с ней и живу. Она уезжать не хочет, ну и мне привычно. Работа нетяжелая.

– Поняла… Ты кого-то еще успел допросить?

– Совсем коротко. Женщины в шоке, конечно. Но говорят, что ночью ничего не видели и не слышали. Я еще сам с таким не сталкивался, допрос тяжело идет.

– Хочешь, со следующим пообщаемся вместе? – вдруг смягчилась Вика.

– С Лесницким?

Вика поморщилась:

– Ну, с точки зрения расследования, конечно, стоит начать с него.

– Да, говорят, что у него был роман с убитой.

– Хорошо. Сейчас я сделаю записи по прошлому допросу и тебя позову.

Пантелей вежливо отошел от Вики и встал в паре тройке шагов от нее.

«Занялся бы чем-нибудь, ну что за детский сад!» – со злостью подумала она, открывая рабочий файл. В обычном вордовском документе Вика записала самые важные моменты из допроса. Картинка происходящего на острове вырисовывалась интересная, но это лишь одно мнение, нужно было узнать и другие. Она отвела взгляд в сторону и заметила, что Пантелей все еще стоит рядом.

«Точно, я же обещала провести допрос вместе с ним. И кто меня за язык дернул?»

Вика нехотя закрыла ноутбук и кивнула Пантелею. Пора выслушать от первого лица любовный роман с несчастливым концом.

– Мы должны сообщить организаторам! – чуть ли не кричала Александра. – А вдруг на острове еще кто-то есть? А вдруг тут маньяк? Меня сын дома ждет! Я не хочу здесь умирать!

Матвей думал, что им повезло, что никто из девушек мертвую чайку не обнаружил. Одно дело – рассказать о том, что они ее сняли ночью с туалета, а другое – увидеть самим в темноте. Матвей никак не мог отогнать это видение. Но рассказать о чайке все же пришлось. Решение нужно было принимать всем вместе.

– Думаю, в этом нет никакой необходимости, – до вольно спокойно произнесла Яна. Ее глаза, спрятанные за линзами очков в широкой оправе, смотрели куда-то вдаль, будто девушка напряженно соображала. Удивительно, но ее не хотелось прерывать. Хотя Яна и была самой молодой из всех, она отличалась каким-то внутренним спокойствием и уверенностью в себе. – Ну, скажем мы им? – произнесла она, поглаживая безымянный палец на правой руке, будто теребя кольцо, которого сейчас не было. – Как вы думаете, что они сделают? Отменят все? Представляете, сколько денег вложено в проект?

– Да какая разница, сколько денег? – влез в разговор Марк. Чиновник этим утром выглядел особенно нервным. Да и неудивительно, если он почти всю ночь не спал. – Нам-то что от этого? А если они реалити-шоу здесь снимают, как нас всех будут убивать? Чайка – это только предупреждение.

– Мне кажется, я знаю, с кого они начнут, – тихо усмехнулся сидящий рядом с Матвеем Владимир. Матвей едва сдержал улыбку. Ему на заводе нередко приходилось встречаться с такими людьми, как Марк. Сделаешь разработку, а потом появляется начальство, которое почти ни в чем не разбирается, и начинает: а вот здесь надо удешевить, а вот это ускорить, не понимая, что каждый такой комментарий – это неделя или месяц его работы. Причем потом сами же про эти комментарии забывают и через пару дней уже спрашивают: «Почему не готово? Давай как есть!»

– У нас сеанс связи в десять, до этого времени еще почти час. – Матвей постарался говорить громче, чтобы перебить крики истеривших. – Мы можем сейчас раз биться на пары и осмотреть остров, он меньше полутора километров в длину. Все деревья с нашей стороны, а дальше только камни и кустарники, будем видеть друг друга.

– Поддерживаю, – громко сказал Владимир. – Если здесь кто-то есть, то спрятаться ему негде. За лагерем весь остров будет как на ладони.

Александра нервно покачала головой:

– Надеюсь, мне не достанется в пару тот, кто выкинул шутку с чайкой ночью…

– Сашенька, – спокойно произнес Владимир, но Александра да и другие вздрогнули от такой ласковой формы обращения, хотя прошлым вечером за шампанским все перешли на «ты». Будто вчерашний праздник остался где-то позади и они из романтической мелодрамы переместились в классический хоррор с убийцей с бензопилой. – Ты можешь выбрать в пару, кого тебе хочется.

– Точно, заодно и пообщаемся наедине, – улыбнулась Яна, разряжая обстановку.

– Ну хорошо, – смирилась Александра. На ее лице мелькнула нотка удовлетворения, сменившая панический страх. Похоже, ей нравилось быть в центре внимания. – Тогда приглашу Евгения. Женя, ты не против? – спросила она. От Матвея не укрылось, что на лице Владимира в ответ на это «Женя» промелькнула досада.

Евгений, до той поры не проронивший ни слова, посмотрел на Александру с удивлением, но тут же ответил: – Конечно, не против.

– А я возьму Марка, – вдруг сказала Яна. Матвей с Владимиром быстро переглянулись: это было неожиданно. Неужели самая молодая девушка на проекте предпочла им этого истерика? Однако оставались еще Лилия и Надежда. После разговора на палубе по пути на остров Матвей заметил, что последняя нередко останавливала на нем свой взгляд. «Ой, только не это!» – думал он, уже не раз пожалев, что подошел к ней на корабле и из вежливости завел разговор. Надя, конечно, была приятной в общении и скромной, но она совершенно не нравилась ему внешне. За удлиненной курткой скрадывающего фасона было не сразу заметно, насколько она полная. Он, конечно, любил девушек в теле, но не до такой же степени. А она уж, наверно, нафантазировала себе, что он и есть ее половинка.

– Матвей, ты не против пойти со мной? – вдруг услышал он голос Лилии и, кажется, впервые встретился взглядом с этой девушкой. Она выглядела куда интереснее Нади. Густые каштановые волосы, тоже невысокий рост, фигура неидеальная, но все равно намного стройнее соседки, да и большая грудь вполне уравновешивала чуть заметный животик. В то время как Надя вдобавок к животу имела еще и толстые бедра. И, кажется, Лиля с утра, как и Александра, даже слегка накрасилась, а Матвею всегда нравились женщины, которые успевают следить за собой в любой ситуации.

– Да, конечно, – улыбнулся Матвей. И поднялся с бревна, на котором сидел рядом с Владимиром.

– Ну а я, значит, пойду с Надеждой. На успех, – рассмеялся его сосед, стараясь снять появившееся в воздухе напряжение.

– Да, да, конечно, – неуверенно произнесла Надя. А Владимир громко спросил:

– Ну что, кто в какую сторону?

– То есть ваше личное общение с убитой началось с той прогулки? – Вика пристально посмотрела на Матвея. Он выглядел совершенно раздавленным, будто вот-вот расплачется. Худоба и большие глаза с длинными ресницами делали его похожим на голодного ребенка. – Что-то не так?

Матвей наклонил голову и прислонил пальцы к вискам. Тяжело дыша, он проговорил:

– Вы не могли бы не называть ее убитой?

– А-а, ну да. Извините, – формально произнесла Вика и посмотрела в сторону, где рядом с ней, держа в руках блокнотик и ручку, примостился Пантелей. Как будто, если она будет называть погибшую по имени, девушка воскреснет. – Хорошо. Ваше знакомство с Лилией Кульпиной началось с той прогулки?

– Да, – то ли сказал, то ли выдохнул Матвей, глядя в клеенчатый пол палатки. Он сидел на своем спальнике, а Вика с Пантелеем разместились на постели Владимира. В ногах обоих спальников валялась одежда, которую еще предстояло проверить на наличие пятен крови или других следов преступления.

– У вас сразу… – Вика попыталась подобрать правильные слова, – возникли к ней романтические чувства?

– Н-не знаю, не помню! – В голосе Матвея звучало раздражение. Будто ему расковыряли незажившую болячку. – Мы шли, общались… Лиля еще много говорила про то, как ей нравится этот проект. Как она любит читать книги по психологии и искренне верит, что можно найти свою половинку. Что несколько ее длительных отношений в прошлом оказались ошибкой и она уже долго в поиске, но не готова жить абы с кем, что она хочет найти того самого, единственного. Мне это было так близко! У меня в студенчестве была сильная влюбленность, казалось, что на всю жизнь. К сожалению, не срослось, девушка ушла. Я долго переживал, но все еще надеялся испытать подобные чувства. Не знаю… – Матвей наконец поднял глаза и посмотрел на Вику. – Я понял, что хочу получше узнать ее. А вдруг тест показал, что мы идеально подходим друг другу? Я просто очень хотел этому верить.

– Хорошо… – протянула Вика, пытаясь прервать поток Матвеевых соплей. Она, будучи всего на пару лет старше, уже давно не верила ни в любовь, ни во вторых половинок, и ее искренне поражали ровесники, особенно мужского пола, пытающиеся искать в этом мире единственную и неповторимую. – Давайте вернемся к ситуации с фонарем. Вы же первым обнаружили, что он пропал?

– Да, – попытался собраться Матвей. – Пошел в туалет, заметил, что света нет, и вернулся в палатку за фонариком. Случайно разбудил Володю, и он пошел вместе со мной.

– А Владимир точно спал в это время?

– Мне кажется, да. По крайней мере, я не слышал, чтобы он ночью вставал.

Дальше рассказ Матвея полностью совпадал со словами Владимира. Они обнаружили пропажу фонаря, встретили ночью Марка, а наутро рассказали всем о произошедшем.

– Так почему же вы в итоге ничего не сообщили организаторам?

– Мы вернулись в лагерь, никого не найдя на острове. И стали решать, что делать дальше…

– Вы что, не понимаете? Значит, фонарь украл кто-то из нас! – чуть ли не кричал Марк.

– Ой, может, его вообще чайки унесли, а одна случайно в проводе запуталась. – Александра вернулась с прогулки в хорошем настроении и быстро поменяла свое мнение. Видимо, решила, что возможность заполучить Евгения для нее важнее, чем опасность быть пойманной маньяком. Она сидела рядом с программистом и даже как-то слишком близко от него. Матвей, чья спутница тоже примостилась рядышком, уже по рассадке заметил, что наметились пары. Правда, теперь Владимир сидел на одном бревне с Марком, максимально отодвинувшись от него. А все еще расстроенная Надежда оказалась рядом с Яной.

– Ну, чайки вряд ли бы смогли это сделать. Вес у них маловат, – скептично заметил Матвей. – Да и в склонности к суициду птицы не замечены.

Несмотря на яркость Александры, он никогда бы не заинтересовался ею. Тупые женщины ему нравились еще меньше толстух.

– А может, кто-то случайно сломал и потом побоялся рассказать? – предположила Надежда. – У меня ученики иногда так делают: натворят что-то, а потом боятся, что их накажут, и не признаются, – будто оправдываясь, добавила она.

Матвей вновь покачал головой:

– Нет, фонарь был закреплен довольно высоко, не верится, что его ночью могли выломать случайно. Это не так просто сделать. Если только кто-то не хотел украсть его в личных целях. Да и труп чайки это никак не объясняет.

– Так давайте проверим вещи! – воскликнула Надя, будто на нее снизошло озарение. Матвей сразу заметил, как напряглись лица у всех сидящих в кругу.

– Нет уж, позвольте, я не имею ни малейшего желания разрешать кому-то рыться в своих вещах, – с брезгливой гримасой произнес Марк.

Матвей посмотрел на Владимира, ожидая, что тот выплеснет очередную порцию яда в сторону чиновника. Но нет, сосед по палатке тоже молчал. Видимо, идея, что кто-то полезет и в его вещи, ему не понравилась.

– Я не против показать девушкам сумки, хоть это и неприятно. Но, мужчины, уж извините, демонстрировать свое нижнее белье я бы не хотела, – пытаясь изобразить поддельное смущение, а по факту просто флиртуя, произнесла Александра.

Яна покачала головой:

– Нет, это нерационально. Мы только покажем, что не доверяем друг другу, и окончательно угробим всю идею, ради которой здесь собрались. Если фонарь украден, то использовать его незаметно с учетом размеров не получится. Если же это было целенаправленное вредительство, то нет ничего проще, как выбросить фонарь в озеро.

– Ну да, концы в воду, – вздохнул Владимир. – В общем, давайте голосовать. Кто за то, чтобы постараться забыть о случившемся и продолжить проект?

Владимир сразу поднял руку. К нему присоединились Яна и Александра. Вслед за Александрой проголосовал Евгений, и Матвей почувствовал, что рука сидящей рядом Лилии тоже потянулась вверх. Он посмотрел на девушку, та тепло улыбнулась в ответ. Матвей вздохнул, но тоже поднял руку.

– Ну, большинством голосов… – Владимир подошел к рации, не замечая собиравшегося опять разораться Марка.

Когда появилось соединение, сосед Матвея громко произнес:

– Доброе утро! Первая ночь прошла хорошо. Все в порядке.

– То есть инициатором скрыть ситуацию с фонарем был Владимир? – вдруг влез в рассказ Пантелей, решив, что ему тоже пора хоть что-то спросить.

– Да, наверно… – пролепетал Матвей.

– Бред какой-то! – уже не сдерживала эмоций Вика. – Неужели вы не понимали, чем это могло грозить? Кто-то целенаправленно украл фонарь, кто-то подкинул вам труп чайки. Как на это можно было просто забить?

– Конечно, мы понимали, что что-то не так, – оправдывался Матвей. – Но не хотелось верить. Мы приехали с надеждами, планами. А эта история просто могла их разрушить. Поэтому мы и остались на острове.

– А с мертвой чайкой вы что сделали?

Матвей вновь вздрогнул от слова «мертвой».

– Мы с Володей и Женей отошли подальше от лагеря и сожгли труп.

Вика покачала головой, едва сдерживаясь. Ей всегда казались идиотскими действия героев в фильмах ужасов. Когда все говорит о том, что нужно валить, очередная компашка продолжает игнорировать сигналы и всеми силами цепляется за возможность умереть. Но вот, оказывается, такое и в жизни бывает.

– Если бы только знать тогда… Я бы проголосовал по-другому. И Лиля была бы сейчас жива… Простите. – Он все же не смог сдержать слез и как-то по-детски вытер глаза рукавом куртки. – Когда нас уже отпустят в город? Мне нужно позвонить маме, она будет волноваться, если услышит про это в новостях.

«Мама будет волноваться». – Вику будто вышибло на двенадцать лет назад, когда она стояла в травмпункте с подозрением на перелом ноги и с жуткой болью, облокачиваясь о стену в коридоре, потому что все стулья были заняты пожилыми людьми, а муж пытался сбежать от нее, чтобы положить денег на телефон и позвонить маме, что они задерживаются на пару часов к ней на день рождения. «Мама будет волноваться!» Вика сжала зубы, чтобы не сорваться от боли и обиды.

– Не переживайте, – жестко сказала она Матвею. – В новостях дадут телефон горячей линии МВД, и ваши родственники смогут позвонить и узнать, что с вами все в порядке. Ваши, – подчеркнула она. – К сожалению, не погибших девушек.

Матвей расплакался еще сильнее. Вика, пытаясь справиться с раздражением, произнесла:

– Посидите немного, успокойтесь. Я к вам еще по дойду.

Не глядя на Пантелея, она быстро вылезла из палатки. На улице посветлело, дождь почти прекратился, осталась только мелкая изморось. Вика сделала несколько глубоких вдохов. В голове шумело: «Как же все это бесит! Бесит! Этот дождь, эта мокрота и холодный ветер. Я не хочу здесь сейчас быть! Я хочу домой! Я хочу в Питер!» Голос разума в голове произнес: «Ты думаешь, там не будет холодного ветра и дождя? Ты думаешь, ты будешь там счастлива?»

– Виктория Павловна. – Вика оглянулась, услышав свое имя, и увидела женщину примерно одного с нею возраста. Ее красивое лицо было несколько испорчено морщинками и легкой припухлостью. То ли из-за бессонной ночи, то ли из-за периодического злоупотребления алкоголем. Крашенные в светлый тон волосы до плеч с темными корнями были небрежно заколоты крабом, а в глазах замерло напряжение вперемешку со страхом. – Я Александра Соломатина, мне сказали, что нас отпустят только после общения с вами. Можно уже нам поговорить? Я все расскажу, очень хочу позвонить сыну и уехать наконец отсюда.

– Данечка, вставай! – Александра наклонилась к кровати, пытаясь растолкать сына. Голова нещадно болела. Меньше всего ей хотелось сейчас садиться в свой старенький «Матиз» и везти ребенка в школу. Интересно, если ее остановят и заставят подуть в трубочку, прибор покажет наличие алкоголя? Хорошо хоть сегодня работать во вторую смену, сможет после вчерашнего отоспаться дома.

Даня чуть повернулся и, не раскрывая глаз, попытался забраться с головой под одеяло. Из-под подушки торчали лишь его кудрявые золотисты е волосы, такие же, какие были и у самой Александры в детстве. Сейчас, чтобы оставаться блондинкой, ей приходилось постоянно краситься, а непонятные завитки ее бесили, из-за чего она каждое утро тратила уйму времени, чтобы выпрямить их после мытья головы.

– Данечка, солнышко, ты не успеешь позавтракать, надо вставать, – повторила она.

– Не хочу! – донеслось из-под одеяла.

– А ну быстро вставай, я кому сказала! – заорала Александра, стягивая одеяло с мальчика и буквально скидывая его с кровати.

Даня вцепился в спинку и начал орать, пытаясь оттолкнуть ее ногами.

– Ах ты дрянь мелкая, еще пинаешься! Вставай, кому говорю! – еще громче крикнула Александра и ударила мальчика по плечу. Головой она понимала, что так делать нельзя, что нужно себя контролировать. Дане уже девять лет, и скоро она просто не сможет с ним справляться физически. Но сейчас ей хотелось побыстрее стащить его с кровати, отвезти в школу и хоть немного отдохнуть. А еще куда-то выплеснуть накопившуюся злость. Александра вновь ударила мальчика, на этот раз по затылку. Так получилось, что в этот момент он чуть приподнял голову и вдобавок стукнулся о спинку кровати. Даня отпустил руки и схватился за затылок.

– А-а, больно! – закричал сын, а на глазах мгновенно выступили слезы.

Увидев, что натворила, Александра села на пол и бессильно уткнулась лицом в колени. Нельзя, нельзя! Ну почему она снова делает это?

– Данечка, прости, пожалуйста, прости, – запричитала она, обнимая мальчика, но тот лишь отбивался от ее прикосновений.

Через полчаса, чуть успокоившись, они уже ехали в машине к школе. Даня сидел насупленный. Хоть он и поел, и собрался, а Александра старалась вести себя с ним очень ласково, было видно, что обида не прошла. Когда они подъехали к школе, Александра, отстегивая мальчику ремень безопасности, наклонилась, чтобы поцеловать его, но Даня, вместо того чтобы обнять маму в ответ, быстро отодвинулся и открыл дверцу машины. Прижимая к себе рюкзак, он молча выскочил на улицу и побежал к одноклассникам.

– Засранец, как и его папаша, – пробормотала Александра, поскорее отъезжая от тротуара, чтобы освободить место другим родителям.

Но звук телефонного звонка заставил ее остановиться. Она увидела номер и, подумав: «Ну только не сейчас», хотела его проигнорировать. Но, проехав пару метров вдоль тротуара, все же остановилась, поставила машину на ручной тормоз и ответила.

– Але. – Она прикрыла глаза, слушая, как собеседник представился. – Да, да, я помню. Прошу, мне нужно еще немного времени. Еще хотя бы пару месяцев, и я все верну. Обещаю.

Она в который раз уже выслушала слова, которыми ее проклинали, и угрозы, что будет, если она не выполнит обещание. Она все это знала, но понятия не имела, что делать дальше.

Приехав домой, Александра первым делом добралась до холодильника и вытащила недопитую вчера бутылку вина. Один глоток, никто не заметит ни на работе, ни за рулем. Так будет легче, чуть легче. Налив треть бокала, она зашла в спальню и забралась на кровать, листая ленту соцсети. В этот момент она увидела уведомление из электронной почты. В графе «Отправитель» высветилось: «Узнай свою половинку». Александра быстро раскрыла текст и чуть не заплакала. Вот он, шанс, которого она так ждала! Теперь она сможет выбраться из этой ямы. Точно сможет.

– То есть вы тоже поехали на остров в надежде найти свою половинку?

– Конечно, – вздохнула Александра. – Я уже давно не живу с отцом ребенка, мы даже и женаты-то официально не были. Я случайно забеременела, но когда узнала, то не смогла сделать аборт. Вот у вас дети есть?

Вика скривилась от этого вопроса. Достали. Ну неужели нечего больше спросить?

– Нет, у меня нет детей.

– Ой, извините, я просто хотела привести пример, чтобы вы меня поняли.

«Я и так уже поняла, что ты любишь лезть не в свое дело», – со злостью подумала Вика, но ничего не сказала в ответ.

– Я к тому, что осознала, какое это чудо, что внутри меня новая жизнь. И решила оставить ребенка. Мы даже сошлись на какое-то время, когда появился Данечка, но Витя был невыносим, все наши проблемы только усилились, и мы снова расстались. Он иногда навещает ребенка, но нормальных алиментов не дождешься, работает неофициально. Даже судиться с ним пришлось, сейчас вроде платит хоть какие-то деньги да и Даню иной раз забирает, в футбол с ним играют. Так что приходится крутиться одной: на полторы ставки работаю медсестрой, почти без выходных. Хорошо хоть смогла в платную клинику устроиться, все-таки денежек побольше.

– И другим способом вы себе мужчину найти не смогли? – съязвила Вика.

Александра посмотрела на нее с легкой злостью в глазах, но сдержалась, понимая, что со следователем лучше не спорить. Женщины отошли от лагеря и стояли сейчас на берегу озера. До кромки воды, медленно нахлестывающей на камни, оставалось всего несколько шагов. Обе смотрели вдаль, куда-то, где серо-голубая вода сходилась с таким же серо-голубым небом.

– Вы понимаете, как это сложно – устроить свою жизнь с ребенком? – вновь начала жаловаться Александра, пытаясь заработать пару очков по шкале сочувствия. – Да, есть мужчины, которые проявляют ко мне интерес, но дальше встреч пару раз в неделю дело не доходит. Долгое время я и сама старалась никого не приводить в дом, сын для меня главное, и я не хочу, чтобы ему приходилось жить с другим мужчиной. – Попытка набрать очки по шкале «хорошая мать»? – Но сейчас ему уже девять, он взрослеет, и я понимаю, что у него появятся другие интересы, а я не хочу мешать ему своей заботой. Мне всего тридцать шесть, я могу еще наладить свою жизнь. Про проект я от подруги узнала, она тоже в разводе. Попробовали заполнить анкеты. И, видите, мне повезло.

– Я правильно поняла, что у вас завязались отношения с Евгением Карпинским?

Александра громко вздохнула:

– Мне так казалось, но сейчас даже не знаю. Смогут ли продолжиться отношения, которые начались с такого кошмара…

– Я рада, что ты решил остаться, – произнесла Александра, подходя к Евгению. Он в этот момент разводил костер, готовясь к предстоящему обеду.

Евгений на секунду посмотрел на девушку, а затем вновь продолжил разламывать мелкие ветки.

– Я согласен, что не стоит уезжать с острова из-за пустых страхов, – спокойно произнес Евгений. – Мне здесь нравится.

– Мне тоже, – улыбнулась Александра и взяла одну из веточек, чтобы помочь мужчине. Как бы невзначай она коснулась его руки.

Евгений вздрогнул, это было ожидаемо. По первому их разговору во время утренней прогулки, чуть нескладному, потому что Евгений все больше молчал, Александра поняла, что он не очень-то привык к общению с женщинами. В голове даже мелькнула мысль: а уж не девственник ли он? Нет, определенно, стоит его разговорить.

– А ты до этого ездил куда-нибудь с палатками?

– Уже очень давно, – произнес Евгений, продолжая заниматься костром. – В студенческие годы в лагерь на Селигере.

– И как тебе?

– Селигер очень понравился, а вот жизнь в палатках нет.

Александра почувствовала, что он оттаивает. Надо продолжать.

– А что тебе особенно запомнилось на Селигере?

Евгений отложил веточки и посмотрел в сторону:

– Бескрайняя гладь, тишина, вода чистая очень, за ходишь по шею, а дно видно.

– Да, жаль, что сейчас слишком холодно. Я бы забежала в воду и вперед, до горизонта! – воскликнула Александра.

– Я не умею плавать, – буркнул Евгений и вновь отвернулся к веточкам.

«Бл… На хрен я про это заговорила? – Александра скривилась и сжала зубы, пытаясь подавить разочарование. – Не злиться, а мило улыбаться. Кто же думал, что ты еще больший лох, чем кажешься?»

– Ты знаешь, я сама недавно научилась плавать. Уже после учебы, – соврала Александра, в школьные годы постоянно сбегавшая с друзьями купаться на озеро, когда погода позволяла. – В детстве надо мной все смеялись из-за этого, да и в институте тоже.

– А ты заканчивала институт? – с удивлением спросил Евгений. Но хотя бы в принципе начал задавать вопросы. – Ты же медсестрой работаешь, если я правильно понял.

– К сожалению, пришлось уйти на четвертом курсе, нужно было помогать маме после смерти отца, а у врачей нет заочного обучения. Было очень сложно с деньгами.

На самом деле никакого четвертого курса не было, как и первого, и второго. В медицинский она не поступила ни после школы, ни после медучилища. В чем Александра не соврала, так это в том, что денег учиться платно действительно не было. А потом и желание пропало: работы хватало с головой. Живут и без диплома, и даже замуж вы ходят, а потом сидят на шее у богатых мужей. Вот бы и ей так пристроиться…

– Понимаю, – только и сказал Евгений. Видимо, на тему семьи ему разговаривать не хотелось.

– Эй, мы тут еще веток принесли! – Александра обернулась и увидела подошедших Лилию и Матвея. Судя по всему, эти уже начинают ходить парочкой. Ну что ж… Матвей ей сразу не приглянулся, она даже без каблуков была выше его ростом. Да и инженер на заводе явно зарабатывал меньше программиста. Лилия как соперница тоже отвалится. Хотя на ее лице мелькнула самодовольная улыбка, когда девушка клала ветки рядом с костром, чуть ли не заглядывая при этом Евгению в глаза. Александра подумала, что не стоит ее списывать со счетов. Может, Лиля и другие варианты смотрит. Надю Александра в расчет не принимала: полненькая невзрачная училка вряд ли могла составить ей конкуренцию. А вот Яна пока оставалась темной лошадкой, вообще непонятно, как ее занесло на остров.

– Спасибо, – тихо сказал Евгений, беря хворост у Лилии и сразу отворачиваясь, будто внимание девушки его пугало.

Александра еще раз посмотрела на программиста: вроде и внешность у него нормальная, и работа денежная, но это боязливо-замкнутое выражение, приклеившееся к его лицу, отпугивало. Он будто безмолвно говорил: не хочу никого видеть рядом. Александра еще раз подумала: «Может, стоит все-таки попробовать с Владимиром?»

– А какие отношения у вас складывались с убитыми? – спросила Вика, прерывая рассказ про историю любви Александры и Евгения.

– Ну… В целом хорошие. Мы с девочками сдружились, конфликтов не было. Лиля вообще была очень веселая, разговорчивая. С Надей мы, конечно, больше общались, потому что вместе в палатке жили. А вот Лилю с Яной я поменьше знала.

– У вас были мысли, кто мог бы желать ей зла?

Александра напряглась и тут же выпалила:

– А в чем дело? Разве уже не очевидно, что убийца – Марк?

– Пока нет, – пожала плечами Вика. – Марк Шарвин уплыл, но мало ли какие могут быть для этого причины. Забудьте про него. И вообще, кроме его побега, какие у вас еще основания думать, что он к этому причастен?

Александра пожала плечами.

– Ну, он немного странно себя вел. Как-то отбился сразу от коллектива, будто бы ему и не нужно это все. Не пытался никого узнать получше. Да и плюс с Яной они не очень ладили. Знаете, было ощущение, будто его заставили сюда приехать и он рад бы сбежать, но нужно выдержать эту неделю.

– И это все? Какой-то агрессии с его стороны, других отклонений вы не замечали?

– Да нет… Говорю же, если его не трогали, то и он никого не трогал. Я еще Наде советовала к нему присмотреться. Она же тоже довольно замкнутая, глядишь, что-нибудь у них бы и получилось.

Виктория отметила про себя, что Александра и, видимо, Надежда не задумывались о том, что Марк может не интересоваться женщинами.

– Хорошо, – вздохнула она. – Если бы Марк Шарвин никуда не пропал и вы обнаружили два трупа на острове, на кого бы вы в первую очередь подумали?

Вика внимательно смотрела на Александру, но та явно нервничала, думая, что ответить. Наконец, стараясь не поднимать глаз на следователя, она произнесла:

– Если бы речь шла только о Лиле, я бы сказала, что больше всего поводов ненавидеть ее было у Нади.

– Надюш, ты чего там одна сидишь? Иди к нам! – Александра заглянула в палатку, где пряталась ее соседка. Та посмотрела в ответ испуганными глазами, будто ее застали за чем-то неприличным, хотя она всего лишь читала. Александра усмехнулась про себя, но решила продолжить изображать заботливую сестричку. По крайней мере, так она легко контролировала бы одну из соперниц. – Ну что ты все с этими книжками? Мы ж сюда за другим приехали, – подмигнула она с улыбкой.

– Да, да, конечно, – заторопилась Надя и вылезла из палатки вслед за Александрой.

– Ну что, все в сборе? – Яна улыбнулась, сощурившись от солнца, чьи лучи резко светили в ее очки. Вся компания теперь сидела у костра. – Мы тут с Лилей посоветовались и решили, что нам стоит поиграть во что-то, что позволит еще немного узнать друг друга.

– Вы всерьез думаете, что сейчас время для игр? – Марк зло посмотрел на всех. – Может, лучше обсудим, что нам дальше делать?

– А какие варианты? – сразу отреагировал Владимир. – Сидеть каждый в своем углу?

– Нет. Я говорю о том, что нам нужно обезопасить себя на эту ночь. Вдруг тот, кто украл фонарь, вернется? – произнес Марк. Его голос звучал уже спокойнее.

– Прилетит и задушит прямо в палатках? – усмехнулась Лиля.

– Прилететь-то не прилетит, вертолет мы бы услышали, а вот приплыть вполне может.

И хотя Марк говорил разумно, Александра тут же прервала его:

– Да что за бред! – Ей совсем не хотелось портить поездку, когда хоть что-то начало наклевываться. – Кому и зачем это нужно?

– Не знаю, – жестко ответил Марк. Когда он переставал истерить, то казался очень даже разумным человеком. – Но я подумал и решил, что нам стоит договориться и оставлять на ночь дежурных. Двоих человек – каждого по три часа, на темное время. С одиннадцати до пяти. Это не так страшно, зато остальные могут спать спокойно.

Александра заметила, как поежилась сидящая рядом с ней Надя. Трусиха.

– На самом деле это не такая плохая мысль, – задумчиво произнесла Яна. – Заодно будет возможность тем, кто захочет, присоединиться к дежурящим и провести время вдвоем ночью у костра. Мне кажется, это довольно интересно.

– Да, Яна права, – поддержала ее Лиля. – Можно составить график дежурств, кто когда, и желающие смогут пообщаться наедине.

– Вообще, у нас для этого отдельная палатка есть, – съязвил Марк, – а я про безопасность говорил.

– Ну хорошо, ради безопасности, – улыбнулась ему Лиля. – Я не против. Думаю, незваных гостей, если не ложиться, мы услышим издалека. Остров крошечный. Ты не возражаешь?

Лиля посмотрела на Матвея, и всем без исключения стало очевидно, что она обращается к нему как к своему парню. «Ого, быстро же они», – мелькнуло в голове у Александры.

– Конечно, нет, – спокойно ответил Матвей. Даже если он и не влюбился еще, внимание Лилии коротышке очень льстило.

– Ну, раз никто не возражает, – громко произнес Владимир, – давайте попробуем.

Александра быстро взглянула на Надю, собираясь спросить, не против ли она. Но слова застряли в горле. Глаза Нади словно остекленели. Она смотрела на улыбающихся Матвея и Лилю. «О как, а училка-то ревнивая», – подумала Александра.

– И кто будет первым? – спросил Евгений.

– Сейчас решим, – захватила шефство Александра, пока никто не передумал. – Предлагаю чередовать. Сначала двух парней, потом двух девушек. – Она быстро обвела всех взглядом. – Пусть сегодня будут Марк и Евгений. Завтра я и Надя. Послезавтра Владимир и Матвей. А на четвертую ночь Яна и Лилия. Все согласны?

– О нет, только не сегодня, – нервно покачал головой Марк. – Я и прошлую ночь толком не спал из-за этого фонаря. Мне что, и сегодня не ложиться?

– Я подежурю за тебя, не волнуйся, – с чувством превосходства произнес Владимир. – Мне не привыкать, за рулем сутки иногда проводил без сна. А ты можешь за меня послезавтра. Или вообще не дежурь, раз тебе так тяжело.

Александра про себя улыбнулась и посмотрела на Марка, ожидая его реакции. Ей нравилось, как Владимир ставит на место этого нытика. И ей импонировала его мужская энергетика. Но также она и не сомневалась, что управлять им будет гораздо сложнее, чем Евгением.

Тем временем Марк глубоко вздохнул и вновь неприятно поморщился. Но, видимо, желание выспаться было сильнее.

– Ладно, давай поменяемся. Я подежурю послезавтра.

– Ну вот и хорошо, что никто не возражает, – примиряюще сказала Александра и с улыбкой посмотрела на Евгения. Кажется, у нее сегодня будет удачный вечер.

– Значит, это вы предложили сделать такой график дежурств? – уточнила Вика.

– Ну да, – замялась Александра. – Мне казалось, что так будет удобнее. Если бы я только знала, к чему это приведет, я бы никогда не поддержала Марка. Но казалось здорово: можно будет с Женей провести время вдвоем без лишних глаз. По-моему, его очень смущали эти палатки с амурчиками. Да и остров настолько маленький, что всегда кому-нибудь попадешься на глаза.

– Но Надежда была против дежурств?

– Да, она боялась об этом говорить, но, когда мы ложились спать, я ее расспросила, и она призналась, что ей страшно сидеть одной у костра. Ну, я ей сказала, что надо кого-то с собой позвать, и тут она чуть не расплакалась. И призналась, что ей очень нравится Матвей, а он уже с Лилей. Я тогда посоветовала ей обратить внимание на Марка, он явно был пока не при делах. Но хорошо, что она не послушала. Сейчас, по крайней мере, жива.

– А у Марка с Яной или Лилией не возникло симпатии?

– Нет, – произнесла Александра. – У меня было ощущение, что ему очень дискомфортно. А после той первой прогулки, когда Яна его вытащила осматривать остров вместе, между ними какое-то напряжение возникло. И дальше с каждым днем он все больше замыкался в себе. Я даже Женю спрашивала, не говорил ли Марк что-то ему? Но Женя и сам не очень-то общительный, так что, по его словам, они вечером просто молча ложились спать.

– Хорошо… – вздохнула Вика. – То есть, несмотря на некоторые недомолвки, никаких открытых конфликтов в лагере не возникало?

Вика посмотрела в глаза Александре и снова заметила, что та обдумывает, что сказать.

– Вы расспросите лучше Надю. Я слышала, что в один из вечеров, когда я гуляла с Женей, они с Лилей сильно поругались. Но что Надя делала в последнюю ночь, я не знаю. Я ночевала в отдельной палатке с Женей и не видела, во сколько она легла спать.

– То есть и она, и Марк спали по одному и могли вы скользнуть из своих палаток незамеченными… – проговорила Вика вслух, обращаясь уже не столько к Александре, сколько к самой себе. – А вы и ваш спутник спали всю ночь?

Александра на этом вопросе замялась еще сильнее.

– Ну, не только спали, вы же понимаете… Еще кое-чем занимались, а потом уже уснули.

– И из палатки ни вы, ни Евгений не выходили?

– Нет, конечно, я бы услышала, что он вставал. У меня чуткий сон.

– А вы предохранялись? – вдруг спросила Вика, следуя за своей мыслью.

– Что за вопрос? Какое это имеет значение? – резко воскликнула Александра.

– Имеет. Предохранялись?

– Да. – Александра с легкой озлобленностью посмотрела в глаза следователю. – В палатке для этого специально оставили несколько упаковок презервативов.

– Хорошо, – задумалась Вика.

И с мыслью «пора поговорить с Евгением» отправилась искать программиста.

Евгений проснулся от звонка будильника на наручных часах. «1:59». Мелодия была тихая и противная, как на сотовых времен его юности. Евгений с легкой завистью по смотрел на громко сопящего в соседнем спальнике Марка. Вылезать на холод не хотелось, но ничего не поделаешь. Натянув джинсы на теплое спальное трико, а затем надев куртку и шапку, Евгений высунулся в тамбур. Уже оттуда пахнуло холодом. Кроссовки казались ледяными, когда он натягивал их на ноги и завязывал шнурки. Уже застегнув за собой молнию тамбура, Евгений подумал, что зря не взял ничего почитать. Сидеть три часа у костра было бы как минимум скучно. Ладно, в конце концов можно поизучать правила настольных игр, которые им оставили организаторы. Правда, он никогда эти «мафии» и «уно» не любил: пьяный смех, сопровождавший подобные посиделки на корпоративных выездах, его порядком раздражал.

Когда он подошел, Владимир неподвижно сидел у костра, закутавшись в плед. «Заснул, что ли?» – подумал Евгений, но тот тут же повернулся, будто услышав мысли сменщика.

– Ну наконец-то, два часа, – довольно громко для ночной тишины сказал дежурный.

– Все спокойно? – спросил Евгений, присаживаясь на походный стул.

– Да, никого не видел. – Владимир скинул с себя плед и протянул Евгению. – Накинь, тут очень холодно.

Программист кивнул и взял плед. Мужчины дежурно пожелали друг другу спокойной ночи, и Евгений, проводив взглядом уходящего Владимира, остался в одиночестве у костра. Тишину нарушали лишь крики чаек. Несмотря на холод, это место действовало на Евгения как успокоительное. Те мысли, с которыми он ехал в Карелию, не казались теперь важными. Ему просто хотелось смотреть на гладь озера, дышать воздухом с легким запахом хвои, наблюдать за пламенем, освещающим ночную темноту. В конце концов, он не обязан выполнять задуманное. Но, с другой стороны, неужели он зря проделал весь этот путь?

Евгений протянул руки к костру, чтобы погреться, но пламя было совсем слабым. Видимо, Владимир не сильно утруждал себя подбрасыванием дров. Евгений подошел к укрытой брезентом поленнице, стоящей в паре десятков метров от костра, и взял несколько деревяшек, но тут же вздрогнул от шороха. Сердце бешено заколотилось: кто здесь мог быть? Неужели?.. Борясь со страхом, но одновременно терзая себя надеждой, он оглянулся и в отсветах тлеющего костра увидел женскую фигуру. Нет, конечно, нет. Иначе все было бы слишком просто… У костра стояла Александра. Никак не хочет оставить его в покое.

– Я решила, что тебе скучно будет сидеть одному, – улыбнулась девушка, когда Евгений подошел ближе. – Ты не против, если я составлю тебе компанию?

– Нет, конечно, – соврал Евгений. И вдруг подумал: а может, и не так плохо, что она им заинтересовалась? Это, конечно, не то, что он планировал, но что, если результат окажется еще лучше?

Евгений опустился на складной стул возле костра и подбросил в него веток. Александра села рядом, ближе, чем ему хотелось бы. Слишком близко… Она взяла кусок полена из его рук и как бы случайно коснулась пальцами запястья. Ее руки были теплыми, несмотря на холодный вечер. Она тоже сидела в куртке, волосы были небрежно распущены, а на лице не осталось дневного макияжа. В этот момент Александра показалась ему беззащитной девочкой, такой же, как его младшая сестра, а никак не охотницей за мужем, которой она предстала перед ним в первый раз. Его всегда пугало, когда женщины начинали вести себя агрессивно, предлагать что-то, настаивать на своем. Будто все считали его за дурака, который сам не знает, чего хочет. От таких он сбегал, подозревая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Пока не появилась другая… Может быть, он и влюбился тогда так сильно, потому что она слышала и слушала его. Он готов был терпеть все, лишь бы она была рядом. А потом оказалось, что ей нужно совсем другое. Совсем…

– Так хорошо просто молчать… – Евгений очнулся от воспоминаний и увидел, что все еще держит в руках деревяшку, а пальцы Александры нежно поглаживают его ладонь. Ее глаза были прикрыты, и она слегка откинула голову назад, подставляя лицо бледному свету луны, пробивающемуся сквозь облака.

– Да, – произнес Евгений. Наверно, нужно было продолжить разговор, но он не знал, что еще ответить. Пусть придумывает сама, раз уж пришла.

– Расскажи, о чем ты мечтаешь ночью, когда сон не идет.

Евгений подавил желание сказать правду. Нет, это останется только с ним, пока, по крайней мере.

– Как и все, наверно, мечтаю о жене, детях… – решил он подыграть.

– А какой должна быть твоя жена? – спросила Александра, открывая глаза и поворачиваясь к нему, так что ее лицо оказалось очень близко, и он почувствовал теплое дыхание на своей холодной коже.

– Она должна меня любить, – твердо произнес Евгений и повернулся к Александре. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом девушка резко обняла его и прикоснулась губами к его губам. Отвратительно! Евгению хотелось плеваться, когда ее язык во время поцелуя попытался залезть к нему в рот. Он ненавидел это ощущение, поэтому зубы так и не разжал. Александра удивленно отстранилась.

– Извини, не люблю целоваться с языком, – пояснил он. – Можно я тебя просто обниму?

Александра еще раз безмолвно замерла, но тут же улыбнулась:

– Да, конечно, как скажешь.

Евгений чуть неуклюже погладил ее по плечу, но толстая подкладка куртки не давала почувствовать тело. А ему безумно захотелось сейчас прикоснуться к ее коже. Рука скользнула вверх, и он дотронулся ладонью до обнаженной шеи. Девушка чуть вздрогнула, а ему вдруг стало очень спокойно: он почувствовал под пальцами ее пульс. Евгений прикрыл глаза и на секунду представил на ее месте другую. Возбуждение покатилось вниз, и он ртом вдохнул холодный воздух, пытаясь его остановить. Нет, еще рано, слишком рано.

– Какие у вас отношения были с погибшими? Евгений, не отводя взгляда от темно-коричневого пятна на тенте чуть сбоку от Вики, произнес монотонным голосом:

– У меня не было с ними никаких отношений. У нас как-то сразу сложилось с Сашей, и на других девушек я внимания не обращал.

– Любовь с первого взгляда? – усмехнулась Вика.

– Не знаю… Она проявила интерес, мне это было приятно. И захотелось узнать ее получше. Вот и все. Разве не за этим мы сюда приехали?

Евгений наконец посмотрел Вике в глаза, но как-то исподлобья. Она поняла, кого он ей напоминает. Теленка из старого советского мультика, которого воспитывал волк. «А то все мама да мама» – любимая фраза всплыла в голове, и Вика не успела сдержать улыбку, но Евгений, видимо, подумал, что смеются над ним, и еще сильнее набычился. А ведь он обладал достаточно красивыми правильными чертами лица, но это выражение, затравленное и агрессивное одновременно, все портило, так что сразу хотелось держаться от него подальше.

– Вам лучше знать, – собралась Вика. – Очень радостно слышать, что хоть у кого-то в этой истории сложилось. Но давайте вернемся к обстановке в лагере. По вашим ощущениям, у кого-то был повод желать смерти погибшим?

Евгений вновь покачал головой, но как-то слишком много и часто, будто у него начался тремор. Вика напряглась: что-то он не договаривал.

– Они обе казались очень добрыми, – все так же, чуть трясясь, произнес программист. – Всегда старались помочь. Не знаю, кто мог бы желать им зла.

– А Марк Шарвин? Вы же жили с ним в одной па латке и больше всего общались. Вы верите, что он мог их убить?

Евгений вновь уставился на пятно и будто остекленел. Секунд двадцать он сидел не шевелясь и наконец произнес:

– Я не знаю, кто еще кроме него мог это сделать.

– Но до той ночи он не проявлял негатива к ним?

Глаз собеседника дернулся. Резко, как при нервном тике. Вика вновь подумала, что за монотонным голосом и вымученными фразами скрывается сильнейшее волнение.

– Мне кажется, ему не нравилась Яна.

– Будешь со мной? – спросил Марк, забираясь в па латку. В руке он держал бутылку вина и штопор.

Евгений приподнялся в спальнике и покачал головой:

– Не хочу, тем более еще только обед.

– Ты ж сам говорил, что самое время поспать после бессонной ночи. А мне без вина здесь не спится, – с тоской в голосе произнес Марк. – Вчера хоть вырубился с вечера, но слышал, как ты вернулся в пять утра, и больше так и не улегся. Сейчас срубает.

– Может, так заснешь?

– Нет, не получится. Хочу вина, мне всегда помогает. Марк осторожно снял с горлышка этикетку, сел на свой спальник и зажал бутылку между ногами. Аккуратно приставил штопор, завинтил его и, подняв плечики, резко выдернул пробку. Несколько капель красного попало ему на руки. Не боясь грязи, он слизнул вино с ладони языком. Евгения передернуло.

– Точно не хочешь? – протянул Марк бутылку.

– Точно, – покачал головой программист.

Марк, не доставая бокала, выпил прямо из горла. Вновь вытер рот ладонью и вытащил из кармана куртки маленькую банку шпрот. Организаторы оставили им уйму консервов самого разного толка.

Евгений устроился поудобнее в спальнике и попытался закрыть глаза, наблюдать за этой трапезой у него не было ни малейшего желания. Терпеть не мог алкоголиков. С детства, когда отец еще был жив. Он тогда решил, что никогда не притронется к спиртному. Да, полностью исполнить обещание не удалось, но пил он крайне редко, только по особым поводам.

– Скучные вы все… – пробормотал Марк, видимо, алкоголь требовал не сна, а разговора. – Как Янка-то вскипела, когда я выпить за обедом предложил. Да и этот боров ее тут же поддержал, небось ждет, что она к нему в спальник полезет.

Евгений приоткрыл глаза, но тут же закрыл их снова, решив, что отвечать на этот выпад и уж тем более обсуждать Яну с Владимиром он не хочет.

– Не нравится мне эта очкастая, – произнес Марк, будто что-то вспомнив. – Вчера, когда гулять со мной ушла, вся из кожи вон лезла, чтобы меня заинтересовать, а как поняла, что не в моем вкусе, сразу переменилась. Ходит тут, зырит за всеми, хотя самая молодая. И какого хрена ее сюда принесло? Такая может себе и нормального мужика найти.

– А мы здесь что, ненормальные? – спросил Евгений.

– А какие же? – расхохотался Марк. – Что в нас нормального? Просто некоторые боятся в этом признаться. Поэтому и ищут, знакомятся с кем попало. А я вот не хочу знакомиться! Было дело уже – женился. Больше не собираюсь, ничего там хорошего нет.

– А зачем ты сюда приехал? – удивился Евгений.

– Доказать, что хрень все это собачья! – вскричал Марк. – Меня мать заставила тест пройти. Где-то в рекламе его увидела. Она ж в психологи на старости лет подалась и меня учит. Все мечтает моих детей понянчить. Хотя сестра ей уже внуков родила. Ну, не стал ее расстраивать. Прошел тест – а они вдруг: пара есть. Ну что ж, посмотрим. Если у тебя Сашка, у Матвея – видать, эта Лиля, то мне кто ж – очкастая или жирная?

– Во-первых, Саша не моя.

– Хорошо, хорошо, пусть не твоя. Значит, ты не против будешь, если я к ней подкачу?

Евгений открыл глаза и хотел было сказать, что ему пофиг, но в голове вдруг нарисовалась картинка, где Марк вместе с Сашей, и он сразу почувствовал укол ревности.

– Я спать хочу, давай потише, – не стал он продолжать разговор и отвернулся к боковине палатки. Марк, судя по звукам, продолжал поглощать шпроты, запивая их вином. Но тут снаружи донеслись шорохи, заставившие Евгения обернуться: кто-то открывал молнию на тамбуре.

– Мальчики, к вам можно? – раздался снаружи женский голос.

– Сука, Яна, – прошептал Марк, пытаясь спрятать недопитую бутылку вина. Он поставил ее за своей спиной и за городил рюкзаком. Банка из-под шпрот оказалась там же. – Да, заходи! – крикнул он.

Молния начала приоткрываться, и в проеме появилось лицо Яны. Быстренько она забралась внутрь. Хоть банка и была убрана, но Евгений сразу понял, что Яна не сможет не заметить запаха копченостей.

– Марк, можно с тобой поговорить? – мило улыбнулась Яна, но в голосе слышалось напряжение.

– Конечно, разговаривай.

Евгению, пригревшемуся в спальнике, очень не хоте лось вылезать.

– Если у вас ничего секретного, можно я просто от вернусь и полежу? – спросил он.

Яна внимательно посмотрела на Марка. Тот ответил:

– Мне скрывать нечего, пусть лежит.

Евгений демонстративно отвернулся, сделав вид, что не хочет слушать.

– Марк. – Яна понизила голос, в нем звучало плохо скрываемое раздражение. – Я увидела, что ты взял бутылку вина из общего запаса. Ты понимаешь, что так делать нельзя?

– Нельзя? – Марк, напротив, даже не пытался говорить тихо. – А кто это сказал? Кто придумал такое правило? Если вы тут все строите из себя трезвенников, то я-то при чем?

– Послушай, я не хочу с тобой ругаться. Просто предупреждаю, что если ты и дальше будешь игнорировать мнение других и проявлять агрессию, то я сообщу об этом организаторам.

– О чем? О выпитой бутылке вина? – рассмеялся Марк. – А может, хочешь со мной? – Евгений услышал шуршащий звук: видимо, его сосед достал алкоголь из-за рюкзака. – Может, расслабишься наконец, а то ты тут будто на работе.

– Я не на работе, – чересчур экспрессивно ответила девушка. – Но я хочу, чтобы эта поездка прошла хорошо и мы все могли найти свои пары. А если ты этому будешь мешать, то придется принять меры.

– И какие же? Заставишь забрать меня с острова?

– Не только. Думаю, ты не захочешь, – она сильно понизила голос, но Евгений все же расслышал начало фразы, – чтобы кто-то узнал… – Далее голос растворился в шорохах одежды. Видимо, Яна наклонилась и прошептала что-то Марку на ухо. Потом шепотом, но чуть громче она произнесла: – Надеюсь, ты меня понял?

– И что за чушь ты несешь? – Голос Марка тоже был тихим, но в интонациях все равно чувствовалась злость.

– Не чушь, и ты это знаешь. А будешь выеживаться – узнают и другие.

Далее Евгений услышал звук расстегивающейся молнии. Видимо, Яна вылезла из палатки. Он подумал, не стоит ли повернуться, но решил, что его этот разговор не касается. Пусть разбираются сами. Марк тоже предпочел промолчать.

Вика вылезла из палатки. Ну вот, почти все. Интересно, чем же Яна пригрозила Марку? И за что он в действительности мог ее убить? Евгений сказал, что после того случая с бутылкой Марк начал вести себя намного спокойнее. Затаился. Факт, что девушка погибла в ночь своего первого дежурства, свидетельствовал против Марка. Дождался подходящего момента… И? А вторую зачем? Стала невольной свидетельницей? Но все равно странно… Почему же он сбежал? Надо будет дождаться результатов судмедэкспертизы, но пока нет никаких прямых доказательств против него. Побег – это лишь косвенная улика.

Вика оглянулась по сторонам. Несколько полицейских осматривали территорию в поисках хоть каких-то следов. На каменистой почве, размытой дождем, обнаружить что-то конкретное было очень сложно. Она увидела чуть вдалеке на берегу сидящего на корточках Пантелея. Он что-то напряженно рассматривал на дорожке из крупных камней, лежащих столь аккуратно, что сложно было представить, будто это сделано природой. Вика направилась к нему. Наверно, можно было бы спросить и кого-то другого из коллег, но она больше никого не запомнила по имени, а говорить: «Эй, ну что там», обращаясь непонятно к кому, ей не хотелось.

– Пантелей, ты что-то нашел?

Парень поднял глаза на Вику и быстро выпрямился. Он выглядел смущенным, будто его застали за неприличным занятием.

– Нет, извините. – Ей показалось, что он покраснел. – Засмотрелся на камни.

– А что с ними?

– Вы не видите? Они же не просто так тут лежат, сложены прямой линией. Считается, что это остатки каких-то древних жилищ. Тут и камни с письменами находили.

Вика посмотрела себе под ноги. Камни как камни. Крупные, конечно, размером почти с кирпич. А вдали так несколько здоровых виднелись, больше полуметра в диаметре. Лежали и вправду длинной, чуть извивающейся линией, похожей на тропинку.

– Я просто здесь в первый раз, – вдруг начал оправдываться Пантелей. – Вроде и живу недалеко, но на этом острове никогда не бывал. Хотя мечтал… Мы в детстве все хотели сокровища найти. Думал, вырасту – все мелкие острова здесь посмотрю. Но так и не сплавал.

– Какие еще сокровища? – удивилась Вика.

– Ну вы же знаете, что после революции Валаам был финской территорией, а в начале сорокового Карелию обратно захватили и монахи в спешке убегали в Финляндию, пытаясь вывезти отсюда все самое ценное. Но ходили слухи, что какие-то сокровища были спрятаны на дальних островах в надежде, что сюда еще вернутся. Вот Голый как раз остров далекий, на нем никто не живет, может, здесь тоже что-то закопали. Не верите?

Вика усмехнулась.

– Да все может быть. Только я думаю, что Советы тут еще в сороковом все облазили, да и финны во время Великой Отечественной тоже здесь долго находились.

– Но им-то не до этого было. Война! Эх, Виктория Павловна, не верите вы в чудеса, – голосом старшеклассника, спорящего с учительницей, ответил Пантелей.

Вика улыбнулась, вспомнила себя в двадцать лет. Тоже надеялась на чудо. Ну что ж, пусть. Надо же ему о чем-то мечтать в этой дыре.

– Ну а по делу-то ничего больше не нашли? – спросила она.

– Нет, никаких следов особых нету. Но у нас еще несколько часов до катера. Потом всех заберут и отвезут на Валаам. Организаторы обещали разместить там участников в гостинице за свой счет.

– Ну да… Пусть будут под боком, пока не нашли сбежавшего.

– А вы уже со всеми пообщались?

Вика на секунду задумалась:

– Нет, у меня еще одна участница. Пойдешь со мной?

– Надежда Корзинкина? Я уже видел ее, но толком не успел расспросить. Она очень на нервах была.

– Ну вот можешь это исправить. Попробуй сам с ней пообщаться, а я послушаю.

Пантелей с легким испугом посмотрел на Вику, но все же кивнул. Вместе они вернулись к лагерю. «На ловца и зверь бежит», – подумала Вика, увидев стоящую возле сосны полную женщину с уставшим испуганным лицом.

– Надежда Александровна? – спросила она, подходя ближе.

Та вздрогнула:

– Да, я…

– Я Виктория Павловна, следователь. А это Пантелей. – Вика не стала заморачиваться с отчеством, про которое сразу и не подумала спросить. – Он из валаамской полиции. Пойдемте прогуляемся?

Женщина все так же испуганно кивнула и с видом овцы, идущей на заклание, направилась вслед за Викой. Пантелей замыкал их группу.

Когда они оказались на каменистом берегу в паре метров от воды, Вика тихо кивнула Пантелею и сделала шаг в сторону, как бы давая тому возможность начать допрос. Молодой полицейский, стараясь выглядеть максимально уверенным, заговорил:

– Надежда Александровна, вы не против, если я задам вам несколько вопросов?

Надежда с опаской посмотрела на Вику. Видимо, ей не очень-то хотелось разговаривать с мужчиной, но она все же замахала головой и пролепетала:

– Не против.

– Хорошо, – произнес Пантелей. – Расскажите, пожалуйста, какие отношения у вас были с убитыми?

Надя сидела на берегу. В руках у нее был томик Джейн Остин в мягком переплете – «Чувство и чувствительность» – единственный из романов писательницы, который она еще не читала. С момента знакомства с «Гордостью и предубеждением» летом после десятого класса она отчетливо ощущала связь с героинями Остин, запертыми в оковы дома и женской роли. И всегда находящими того единственного, кто их из этих оков вызволит. Ей казалось: «Вот одноклассники – все дураки, но поступлю в институт и встречу его, кто так же любит историю и книги». Но в институте были одни девчонки да несколько парней, которых застолбили еще на первом курсе более шустрые студентки. Ей было больно, но она верила, что найдет того, кто увидит ее душу, а пока после занятий возвращалась домой, где мама уже приготовила вкусный ужин.

А потом институт кончился, началась работа. Из мужчин в школе были лишь глубоко семейные химик, трудовик, физрук да еще молоденький математик, косивший от армии и в итоге женившийся на своей же выпускнице. Надя же год за годом таскала домой тетрадки и вечером сидела за проверкой контрольных работ, запивая плюшки чаем с сахаром. Мама подходила и говорила: «Не переживай, ты встретишь еще, обязательно, мы с папой тоже поздно повстречались». Родители ее были педагогами, даже познакомились на работе: мама преподавала математику, а отец – историю. Причем папа был на пять лет младше. Мама сразу им заинтересовалась и стала приглашать голодного бывшего студента к себе пообедать. Готовить она умела. Так и сошлись. А потом у них появилась Надя. Рожать второго ребенка в начале девяностых, как планировалось, мама не решилась, мир рушился, денег не хватало. Так и осталась у них единственная любимица.

– Ой, Надя, а что ты читаешь? – Надя оглянулась и увидела, что к ней незаметно подошла сзади Лиля. Она широко улыбалась, и даже сейчас, после ужина, на ее губах была свежая помада шоколадного оттенка. Видимо, уже успела залезть в палатку поправить макияж. Больше всего Наде хотелось вцепиться в эти длинные рыжие волосы и содрать улыбку с ее лица. Но вместо этого, вспомнив о своем педагогическом статусе, Надя лишь спокойно показала ей томик Джейн Остин.

– О, «Чувство и чувствительность»! Я так люблю этот фильм. Алан Рикман там прямо мужчина мечты!

– А книгу ты не читала? – спросила Надя.

– Нет, я не люблю читать старые романы, – покачала головой Лиля. – Они мне кажутся чересчур уж медленными. А вот красивые фильмы обожаю. Колин Ферт в «Гордости и предубеждении» тоже сказочно хорош!

Надя еще раз посмотрела на Лилю, не понимая, что та от нее хочет. Зачем этот дурацкий разговор про актеров, когда она отбирает у нее реального мужчину?

– А я вот с детства больше читать люблю, – с гордостью произнесла Надя.

– Не надоедает? Ты же учитель, сколько тебе приходится этих тетрадок проверять?

– Ну, я учитель истории. Так что все же меньше, чем литераторам или математикам.

Лиля вдруг оглянулась в сторону заканчивающих ужинать мужчин.

– Пойдем к костру. Мы тут кое-что интересное с Яной задумали, чтобы всех расшевелить.

Надя уже хотела было отказаться, сославшись на то, что ей нужно поспать перед ночным дежурством. Но потом подумала: а почему, собственно, нет?

– Сейчас подойду. – Она поднялась со складного стула. Как назло, он тут же завалился, будто говоря, что не рассчитан на ее вес. Надя нагнулась, пытаясь сложить его одной рукой, но то ли от присутствия рядом Лили, то ли просто от нервов у нее никак не получалось это сделать. Надо было куда-то положить книжку, но Надя боялась, что от влажноватых камней на берегу тонкий переплет размокнет.

– Тебе помочь? – спросила Лиля.

– Нет, я сама, спасибо.

Лиля пожала плечами и направилась обратно к палаткам, а Надя бессильно уронила книгу на камни. Села на корточки и чуть не разрыдалась. Надо собраться. Хорошо, что Лиля вообще ее позвала, а то Надя уже вся извелась, думая, вернуться ей к остальным или нет. Она поела по привычке быстрее всех и поэтому сразу ушла. А вдруг они не хотят, чтобы она с ними сидела? Как в школе. Девчонки не звали ее с собой, когда сбивались стайкой у окна и обсуждали парней. А если она подходила, то либо замолкали и демонстративно перемещались к другому подоконнику, либо еще хуже. Особенно издевалась Ира Карпухина: «Че вылупилась? Чеши дальше». А потом, когда Надя проходила мимо, еще и добавляла вслух, чтобы та точно услышала: «Ща расплачется и пойдет мамочке жаловаться. Ой, меня девочки обижают!» Столько лет прошло, а Надя до сих пор боялась подходить к разговаривающим людям. Да и вообще, она уже не раз пожалела, что поехала сюда. Ей пришлось впервые в жизни ночевать в палатке. Она долго не могла улечься в день приезда, лишь шампанское и усталость (ночи накануне тоже были бессонными из-за волнения) помогли отключиться. Но вчера она опять полночи промаялась, пока Саша к своему программисту бегала.

Чуть успокоившись и сложив наконец стул, Надя все-таки направилась к лагерю. Палатки стояли в сотне метров от берега, там, где были хотя бы редкие деревья и тень. Единственное, что ей пока нравилось во всей этой поездке, – это воздух, кристально чистый, напоенный ароматом сосен. Надя с детства любила с родителями гулять в лесу. И сейчас она глубоко вдохнула, пытаясь вобрать в себя смолистый запах, от этого становилось как-то легче. «Будь что будет, – думала она. – Не захотят со мной разговаривать – просто посижу в стороне».

Надя подошла к палатке, чтобы убрать книгу, и, когда уже собиралась вылезти, вдруг услышала, что снаружи доносятся голоса.

– Не волнуйся, никто ни о чем не узнает! – произнесла женщина. Это явно Лиля, потому что Яна и Саша сейчас сидели у костра. А дальше шелестящий звук, будто двое человек в куртках что-то, соприкасаясь, делают вместе. Надя уже представила себе обнимающихся Лилю и Матвея.

Со злостью она отшвырнула лежавшую на спальнике книжку. Но стоп! Ведь Владимир и Матвей стояли у поленницы, она их тоже видела. Значит, с Лилей разговаривал кто-то из оставшихся двоих. То есть эта дрянь не только с Матвеем крутит? Вот заноза! Ну почему эта скрипачка не положила глаз на Владимира, к которому Надя сама бы никогда не подошла! Их совместная прогулка в первый день прошла почти в полной тишине. Да она вообще не понимала, как с таким разговаривать! Ее пугали сильные мужчины, привыкшие работать физически, да еще и разведенные, с детьми. Ей хотелось найти такого же, как она, страдающего от недостатка любви интеллигентного спутника, ее вторую половинку! Неужели она ошиблась насчет Матвея и он заинтересовался этим ярким фантиком Лилей? Тогда оставались только Евгений, но к нему уже подобралась Саша, и Марк, чья внешность ее отталкивала. Видимо, его и окучивала сейчас Лиля. Кого еще? Хочет уехать отсюда с гарантированным призом? Хоть бы она и вправду заинтересовалась Марком и оставила в покое Матвея! Да что же делать? Что же делать?!

Кое-как собравшись с мыслями, Надя вылезла из палатки и увидела, что Евгений уже садится рядом с Александрой. Вслед за ним подошел Марк, примостившийся чуть поодаль ото всех, а Лиля появилась последней. В руках у нее была гитара, видимо, за ней она и возвращалась в палатку. «Нет, только не это», – подумала Надя. Медведь ей не просто наступил на оба уха, но еще и основательно на них потоптался. А ведь Лиля, вновь присевшая рядом с Матвеем, сейчас явно начнет очаровывать всех своим пением. Так и получилось.

Начались песни. Длинные, заунывные. В основном русский рок. Надя с трудом узнавала исполнителей, она всегда предпочитала простые мелодии из восьмидесятых и девяностых, которые крутили по телевизору. Но мужчинам нравилось. Даже Марк включился. Кто-то открыл бутылку вина. Потом другую. Владимир взял гитару и не так хорошо, но все же вполне успешно сыграл что-то из «Сектора Газа». Казалось, что веселились все, кроме нее и Евгения. Тому, видимо, тоже не были близки подобные посиделки. Но Александра быстро заметила недовольство своего объекта и увела его гулять к озеру. Фигуры уже были неразличимы в темноте. Пока Владимир пытался сыграть что-то медленное, Лиля, захмелев, потянула Матвея танцевать. Жадным наглым взглядом она смотрела вокруг. В тот же момент Марк неожиданно схватил под руку Яну и вытащил ее на импровизированный танцпол. Он как-то нарочито громко произнес: «В знак примирения!» Надя не поняла, к чему эти слова, но ее вновь пронзила обида. Танцевали все, кроме нее. Владимир играл на гитаре и поглядывал в ее сторону, вытягивая грубым голосом: «Ты летящий вдаль, вдаль ангел». Видно, что и в его глазах замерла какая-то боль, но он ее сдерживал. Когда песня закончилась, Лиля быстро подбежала к Владимиру и схватила гитару. Глядя на Надю, она с улыбкой произнесла:

– Слушай, я вспомнила песню, которая тебе точно понравится. Володь, пригласишь Надю?

К лицу прилила краска. Опять! Ее снова хотят оскорбить, обидеть! И тут под всеобщие улыбки Лиля затянула:

– Светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома…

Ее голос звучал демонстративно серьезно, но было очевидно, что она едва сдерживает улыбку. Смеется над ней! – Надежда, вы же не откажете мне?

Владимир галантно протянул ей руку, будто приглашая на танец.

– Нет, я не хочу, спасибо!

– Надя, ну как же! – Он уже был пьян и тоже хотел повеселиться. – Я буду стоять на коленях, пока вы не согласитесь.

И он действительно опустился на холодную землю и умоляюще посмотрел ей в глаза, но Надя четко видела, что Владимир прикалывается. Она уже почти протянула ему руку, но в этот момент вместо привычного «Надежда – мой компас земной» Лиля затянула:

– Надежда, работа – твой дом. Зарплата – награда за смелость. И школы довольно одной, чтоб дома тебе не сиделось.

Она столько раз слышала переделки этой песни про школу и про себя саму как учительницу истории от школьников, но никогда прежде подобные слова не звучали настолько обидными. Нет, Лиля потешалась над ней. Они все потешались!

– Соня, просыпайся. – Надя приоткрыла глаза, пытаясь понять в темноте, что происходит. В палатку ворвался холодный воздух и Саша. Соседка посветила фонариком на свой спальник. Даже в темноте было заметно ее приятное возбуждение.

– Все хорошо? – пробормотала Надя, пытаясь заставить себя разлепить глаза.

– Отлично, – ответила Саша.

Надя хотела расспросить ее о дежурстве, но по довольному голосу Саши и так было понятно, что та провела эти несколько часов не одна. Евгений, скорее всего, составил компанию соседке, как и она ему прошлой ночью.

Саша, видя, как тяжело дается Наде пробуждение, присела рядом с ее спальником на корточки:

– Там все тихо и спокойно. Думаю, если ты поспишь, ничего плохого не произойдет. Вылезешь уже ближе к утру, когда будет светло, и кто-то может подняться. Я никому не скажу.

Мысль не мерзнуть на улице ночью, конечно, была очень приятной. Но Надю вновь обуял детский страх. А вдруг кто-то захочет ночью в туалет и заметит, что ее нет? И, конечно же, это будет Лиля. А если ночью что-то пропадет из лагеря? Кого обвинят? Само собой, ее! Нет-нет, нельзя. Придется вылезти из палатки и надеяться, что все пройдет хорошо.

Уже через несколько минут Надя, закутанная в свитер и свою тонкую ветровку, в одиночестве сидела у костра. Сон как рукой сняло, осталась только головная боль. Она смотрела на пламя и продолжала мысленно прокручивать события сегодняшнего вечера и свой срыв. Ну почему? Почему она не сдержалась? И ведь все были там и смотрели на ее позор. Все свободные мужчины. И Матвей, и Марк! Кто мог понравиться им? Красавица Лиля, нежным голосом выводящая песни под гитару? Или психованная истеричка, которая не умеет ни петь, ни танцевать?

Какой-то шорох сзади заставил ее вернуться к реальности. Надя испуганно оглянулась на палатки, находившиеся за спиной. Света костра не хватало, чтобы разглядеть, что происходит. От одной из палаток отделилась тень. Сердце бешено забилось. А вдруг это Матвей? Может, он наконец обратил на нее внимание и решил поговорить? Сказать, что плохо поступил и что на самом деле хотел ее защитить? Но нет, ее надежды оказались напрасными. Уже через пару секунд она поняла, что ночью не спится Марку.

– Как дежурство? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Все в порядке, – пролепетала Надя. Она посмотрела в лицо мужчине, будто пытаясь найти ответ, зачем он пришел.

Марк, уловив невысказанный вопрос, объяснил:

– Меня Женя разбудил, когда в палатку залезал. Раз все равно проснулся, решил тебя навестить.

Надя удивленно посмотрела на нежданного собеседника. В голове впервые мелькнула мысль: а может, ее пара Марк? А она в погоне за Матвеем этого не замечает? Может, Марк тем временем в нее влюбился и боится в этом признаться?

Надя замерла в ожидании. А Марк, глядя куда-то поверх костра, произнес:

– Вообще, они вели себя как суки.

Учительницу аж передернуло от такой лексики.

– Кто?

– Да ты сама понимаешь… Лиля эта, Вован, Яна – еще один прихвостень. В общем, я хотел сказать, не переживай из-за них.

Надя не могла сдержать обиду:

– Ты и Матвей тоже там были. – В голосе предательски промелькнули слезливые нотки. – И никто ничего не сказал.

Марк скривил свое и без того некрасивое лицо.

– Это хреново выглядит, но лезть в бабские разборки не хотелось, уж извини. Ты видно что хорошая девка, и тебе не везет с мужиками. Но не сочти за наглость, кого ты здесь поймаешь?

– Ты вообще-то тоже мужчина… Разве нет?

Марк усмехнулся и демонстративно посмотрел на Надю.

– Прости, но я вряд ли смогу тебе помочь.

– Мне и не нужна помощь! – Вместо благодарности и интереса, которые она начала испытывать к Марку, когда тот подошел, ее опять накрыла злость. – Ты хочешь меня оскорбить? Сказать, что…

Она попыталась подобрать слова, но в голову лезли одни грубости, которые она не могла себе позволить высказать даже в подобной ситуации.

– Что у меня на тебя не встанет, – расхохотался Марк.

Надя вскочила и быстро влепила ему пощечину. Рука Марка тут же перехватила ее запястье, когда пальцы еще касались его лица.

– А вот с этим поаккуратнее, деточка. Я такое никому не позволяю.

Он уверенно, но стараясь не причинить боли, отвел ее руку от своего лица и, наклонившись поближе, шепотом произнес:

– Открою секрет: у меня на женщин вообще не особо встает.

Увидев, как она покраснела, Марк рассмеялся еще сильнее и направился в сторону туалета. Надя осталась сидеть у костра, не понимая, что произошло. Ее мозг отказывался понимать таких мужчин. Когда через пару минут Марк, возвращаясь в палатку, вновь поравнялся с костром, Надя, борясь с природной стеснительностью, сама подошла к нему, видя, что ночной собеседник хочет проскочить мимо нее.

– Объясни, что ты мне тут наговорил? Зачем? – чуть ли не закричала она.

Марк остановился и подошел к ней вплотную. Положив руки девушке на плечи, он вдруг посмотрел на нее и подчеркнуто серьезно произнес:

– Понимаешь, какая беда. Мне вообще женщины не нравятся. А вкусы у нас, видимо, с тобой совпадают. Мне тоже самым симпатичным кажется Матвей.

Марк быстро подмигнул ей и, пытаясь подавить смех, скрылся в темноте своей палатки.

– Марк Шарвин фактически признался вам в том, что он гей? – удивленно спросил Пантелей.

– Я не знаю… – Надя вновь начала говорить тихо и быстро. – Мы после той ночи и не разговаривали практически. Я иной раз думала: а может, мне это приснилось? Знаете, как бывает… Наступает утро, и тебе не верится, что произошедшее ночью было в реальности. Вот так же и в тот раз. Даже если он и гей, то никак это не проявлял. Да я и не знаю, как это должно проявляться. У меня знакомых геев никогда не было. Но интереса к девушкам я у него и правда не замечала. Разве что к Яне, но это был странный интерес. Он словно следил за ней, ждал какого-то подвоха. Они не то чтобы ссорились, но это было заметно. Мне, по крайней мере. Я часто потом обращала на него внимание, все пыталась понять, что он за человек.

– И что, поняли? – глядя куда-то в сторону, спросила Виктория.

Надежда чуть задумалась, но потом сказала:

– Мне он казался глубоко несчастным. Потерянным, что ли… Знаете, в старших классах всегда есть такие ребята, которых будто никто не понимает. И они нередко становятся козлами отпущения, на которых все срываются. Либо, наоборот, за счет постоянной агрессии выбивают себе авторитет. Типа не любят, так пусть боятся.

Вот ощущение было, что у него второй вариант.

– А агрессии было много? – спросил Пантелей.

Надежда неуверенно пожала плечами.

– В словах иногда мелькала язвительность, но кроме первого вечера, когда они с Владимиром поругались, я больше ничего необычного не замечала. Только… – Надежда опять на секунду задумалась, будто вспоминая или решая, рассказать о чем-то или умолчать.

– Виктория Павловна!

Вика обернулась на крик, раздавшийся из лагеря. Кто-то из полицейских махал ей рукой, стоя у палатки, где разместилась поисковая группа.

– Продолжайте без меня, – кивнула Вика Пантелею и направилась к немолодому сотруднику, прервавшему их беседу.

– Виктория Павловна, – проговорил, улыбаясь, полицейский, – кажется, скоро закончим. Подозреваемого нашли.

Экран ноутбука. Аватарка вполоборота, короткие темные волосы, в ухе сережка. Ник: Андромеда12. Статус: «В сети».

Марк уже несколько раз начинал писать сообщение, но стирал. Потом наконец напечатал:

«Я завтра уезжаю, буду без связи до середины мая».

Андромеда12 сразу ответил:

«Куда ты?»

Марк задумался на секунду. Говорить правду как-то стыдно, но, с другой стороны, это был единственный человек, которому не хотелось врать.

«Буду на острове на Ладоге. Палатки, единение с природой».

Про остальное умолчал.

«Понятно… С друзьями едешь?»

«Да нет. Малознакомая компания. Поучаствовал в розыгрыше от туристического клуба и победил. Поездка на халяву, вот и решил сменить обстановку. Последние несколько лет в отпуска в Таиланд летал, сейчас самое оно переключиться».

«Понятно».

Повисла пауза. Марк не знал, что должен сказать дальше. Эта история была для него какой-то на редкость странной. Таиланд Таиландом, но в России он никогда себе ничего подобного не позволял. Страшно было. Работа, карьера. Узнай кто, все полетело бы к черту. О повышении можно забыть. А ведь он столько времени посвящал работе, но разве может быть начальником комитета или замом министра в областном правительстве гей?

Но тянуло… Как тянуло! Когда он три месяца назад зарегистрировался на сайте знакомств для таких же, как он, то выложил фото только со спины и никогда не заходил с телефона, чтобы минимизировать риск отследить его местоположение. Отключил геолокацию, установил VPN и отметил в анкете: регион «Московская область». Почти правда относительно Твери. Ник – «Апостол66». Писал иногда сам таким же спрятавшимся за размытыми аватарками парням, и ему писали, но даже если общение и имело хоть какое-то продолжение, встретиться он ни разу не решился. Страшно…

А вот с Андромедой что-то пошло по-другому. Он помнил тот самый первый день, когда увидел на сайте значок нового сообщения. Ему редко писали, так как профиль Марка был почти не заполнен, даже фото нормального у него не было. В тот день он щелкнул на сообщение и прочитал фразу:

«Привет! Тоже скрываешься?»

Это был такой простой и честный вопрос, что Марку сразу захотелось ответить так же честно.

«Да».

«Мне тоже сложно заводить разговор первым…»

Марк смотрел на экран, понимая, что собеседник ждет от него ответа.

«Ты уже написал первым, – наконец набрал он на клавиатуре. – Можем поговорить».

Смайлик с улыбкой в ответ.

«Давай попробуем. Может, найдем что-то общее?»

Марк отправил несколько скобочек, обозначая улыбку.

А общего оказалось немало. Они обсудили и Камю, и Сартра, и Андре Жида, фильмы Джармуша и Альмодовара и много чего еще другого. Удивительно, как совпадали их интересы. Марк не вполне осознавал, как так получилось, но этот парень, написавший ему меньше месяца назад, очень быстро стал частью его жизни. Но лица его он так и не видел. И не знал его настоящего имени. Думал, что, возможно, его зовут Андрей, раз он выбрал такой ник, но даже и в этом не был уверен. Боялся спросить, потому что тот мог спросить в ответ. Марк знал, что Андромеда немного моложе, живет в Москве, работает в офисе и так же одинок. Он понимал, что майские праздники были бы прекрасным поводом пересечься, но боялся, снова боялся. А видимо, Андромеда ждал, что Марк предложит вместе куда-нибудь выбраться. Но пусть мать наконец успокоится, раз она решила отправить его поискать свою любовь на острове.

Бред ведь, бред. Марк заполнил анкету, только чтобы мать отвязалась. Наткнулась на рекламу и давай его пилить: «Попробуй, попробуй. Так бобылем и помрешь. Я внуков хочу увидеть». На самом деле внуки у нее были, от старшей дочери. Но та уже давно жила с мужем за границей, дети ее учились в Чехии и практически не приезжали на малую родину, которую покинули совсем малышами. Сам же Марк был максимально честен, уже давно понимая, что женщину ему не найти. Надо было признаться себе в этом намного раньше. Глядишь, не было бы идиотского брака и ненавидящей его бывшей жены, в прошлом хорошей подруги, к которой он был искренне привязан.

Только поездки в Таиланд спасали. Там Марк решился попробовать и понял все про себя окончательно. Да, ему нравятся мужчины, и заниматься сексом с женщинами он не хочет. Его смех разобрал, когда этот тест показал, что у него на острове будет вторая половинка. «А может, они не учитывали гендер?» – думал он. Но нет, программа была ориентирована на создание семей, которыми в России могут стать только разнополые пары. Ну что ж… В Карелии Марк не был уже давно. Когда-то ездил на экскурсию «Петрозаводск – Кижи» на Рождество вместе с будущей бывшей женой. Было интересно. Почему бы и не повторить? Да заодно и доказать, что этот тест – полнейшая ерунда, а весь проект – развод на деньги.

И ничего его не останавливало, кроме…

«Как вернешься, напиши», – появилось наконец на экране монитора.

Марк улыбнулся и выдохнул. Не обиделся.

«Конечно, – ответил он. И, задумавшись, добавил: – Буду сидеть у костра, искать на небе созвездие Андромеды и думать о тебе».

Оставалось только надеяться, что друг все поймет правильно. И, кажется, он понял. В ответном сообщении высветилось:

«Возвращайся поскорее. Буду ждать».

И смайлик с сердечком.

Марк улыбнулся и отправил в ответ такой же смайлик. Еще пару секунд он смотрел на экран, но ничего не происходило. Программа показала, что Андромеда прочитал сообщение и вышел из сети. Марк открыл новую вкладку браузера и набрал в поисковике: «Созвездие Андромеды».

– Дядь Сереж, как хорошо, что вы еще не уехали, – с улыбкой сказал Пантелей, забираясь в моторку. Он подал руку Вике, и та запрыгнула с берега в лодку, где сидели еще двое полицейских. Вика взглянула на стоящего у штурвала егеря, того самого, что первым прибыл на место преступления. Судя по такому неформальному обращению, Пантелей его хорошо знал. Валаамские сотрудники с егерем уже пообщались, но Вике все было некогда.

Взгляд Сергея недружелюбно пробежался по полицейским и на секунду задержался на Вике. С неба опять закапал мелкий дождик. Егерь, отвернувшись, накинул на себя дождевик и медленно, с легким недовольством в голосе произнес:

– Вы же сами меня с острова не отпустили.

– Ну, вы же вызвали помощь, ваши показания не менее важны, – ответила Вика и поневоле засмотрелась, как рука мужчины крепко взялась за рычаг, готовя лодку к отплытию. «Мужика тебе надо», – рассмеялась она про себя, отгоняя ненужные ассоциации. Егерь, которого Вика сегодня впервые видела вблизи, оказался совсем не похож на дряблого сторожа. Это был крепкий мужчина лет сорока пяти, то есть не сильно уж и старше тридцатишестилетней Вики. Он был достаточно высокого роста, с темными волосами и такого же цвета щетиной. И хотя издали он казался по комплекции похожим на немного располневшего Владимира, сейчас она увидела, что под свободным дождевиком скрывается очень даже неплохая для его возраста фигура.

Владимир замер у тамбура палатки. Время уже позднее, все ушли спать. Матвей, который должен был дежурить первым сегодня, пошел за ветками для костра вместе с Лилей. Владимир не сомневался, что быстро они не вернутся. Почему бы не попытать удачу?

Чуть приоткрыв молнию, он одним глазом заглянул в палатку и спросил:

– К тебе можно?

– Володя? – удивилась Яна. По ее бегающему взгляд у он понял, что застал ее в неудобный момент. – Ты чего тут делаешь?

– Да ничего… Так можно? – уже больше приоткрыв молнию, настаивал он.

– Ну залезай, – усмехнулась она, успокаиваясь. Но при этом от взгляда Владимира не укрылось, что девушка что-то спрятала за своей спиной в складках спальника.

Когда он забрался в палатку, Яна уже уселась по-турецки, сложив ноги и прикрыв их спальником. На ней были зеленая толстовка и плотные спортивные штаны, которые она, видимо, использовала для сна. Девушка быстро надела очки в аккуратной дорогой оправе, которые почти не снимала днем. Владимир тут же сел на соседний закрытый Лилин спальник.

– Ты зачем пришел? – спросила Яна привычно уверенным голосом.

– Да так… – улыбнулся Владимир. – Уже третья ночь пошла, все парочками, а мы тут с тобой в одиночестве страдаем.

– Почему все? – с легкой улыбкой ответила Яна. – Вон Марк и Надя тоже не при делах.

– Ну… Марк вообще, по-моему, не при делах. Кажется, ему надо было в лагерь, где женщин нет в принципе.

Яна изобразила удивление на лице, но потом снова улыбнулась.

– Ты тоже думаешь, что он…

– Небесно-голубой? – рассмеялся Владимир. – Рад, что я не один замечаю, а то Матвей меня за гомофоба держит, говорит, что я все выдумываю. Хотя я ему советовал не оголять перед ним свою задницу.

– Фу, как грубо. – Яна скривилась, но Владимир чувствовал, что ее этот разговор забавляет.

– Зато правда…

– А что ж Надя? – спросила Яна.

– Ну… Знаешь, у меня не было в детстве фантазий трахать толстых учительниц, так что уж извини, тоже не мой вариант. Не знаю, что там показал тест, но почему бы и нам не попробовать? А то как-то прям одиноко и холодно здесь сидеть. Соседка твоя сбежала, мой тоже. Может, нам поменяться палатками хотя бы на пару часов?

– Пару часов? А ты выдержишь? – Голос Яны слегка изменился, в нем мелькнула нотка вызова.

– А ты думаешь – нет? – Владимир наклонялся все ближе к Яне.

– Стой! – Она попыталась его оттолкнуть.

– Нравится играть в недотрогу? – спросил Владимир, заваливая девушку на спальник. Ему всегда нравилось легкое сопротивление. – Хочешь, могу понежнее?

– А какого хрена я только сейчас об этом узнаю? – орала Вика в трубку. Ей хотелось выразиться покрепче, но все-таки посылать матом начальника было как-то неуместно. Голос в трубке попытался ее успокоить. – Нет, вы серьезно? – прервала она. – То есть организаторы попросили это не афишировать, а мне как тут расследование вести?

Начальник сказал в ответ, что дело все равно скоро будет закрыто, так как главный подозреваемый пойман.

– Да нет, Дмитрий Петрович, – возразила Вика. – Тут так просто не отделаешься. Мы сейчас вернемся с ним на остров, и он на месте покажет, как все было. Судя по той ахинее, что он несет, либо у него крыша поехала, либо он действительно видел убийство. Хотя, конечно, он может и очень искусно врать, но мне в это слабо верится. Свяжусь по рации, как закончим.

Вика нажала отбой и отошла от церковного окна. Хорошо, что этот краснокожий психопат не оказал никакого сопротивления. Его трясло от страха, а краску он на себя опрокинул, когда попытался спрятаться на строительных лесах, услышав шум. Но то, что он рассказывал, в голове никак не укладывалось. А теперь еще этот сюрприз от начальства с погибшей. Зато хотя бы понятно, почему досье было всего семь. Вот дура, надо было сразу спросить, а она уехала на остров и про это досье и думать забыла.

Но начальник тоже хорош. Интересно, сколько ему заплатили организаторы, чтобы свои задницы прикрыть? Причем Дмитрий, мать его, Петрович сейчас у себя дома в тепле сидит, а она мокнет под дождем с этими психами.

Вика глубоко вдохнула холодный вечерний воздух, пытаясь успокоиться. От кислорода и запаха сосны чуть закружилась голова. Хотелось закрыть глаза, лечь спать прямо здесь: палатка, спальник. Любила в юности походы. До сих пор помнила свой первый приезд на Валаам в туристический лагерь. После десятого класса они с друзьями провели на острове целых две недели. Жили в палатках. Смотрели монастырь (тогда он был намного беднее), гуляли, плавали на лодке на другие острова. Все казалось таким диким и красивым одновременно. И что удивительно, в нетронутой природе, в этой безмерной красоте Вика ловила ощущение, за которым, наверно, и приплывали сюда много веков назад первые монахи. Когда ты видел бескрайние просторы озера, дышал сосновым воздухом, то поневоле думал, что эту красоту кто-то создал, кто-то незримый и непостижимый. И хотя Вика росла не в самой религиозной семье, где про Бога традиционно вспоминали лишь по большим праздникам и когда кто-то умирал, в детстве в девственной чистоте валаамской природы она верила в то, что Он есть. Но сейчас в новой церкви она не чувствовала чистоты, лишь запах краски.

Еще раз оглянувшись на красные пятна на полу, Вика подумала о монахах, которым придется все это завтра убирать, и добавила про себя: «Ну хорошо, что это хотя бы не кровь. – А потом пожала плечами: – Хотя кровь было бы легче отмыть».

Не оглядываясь, она вышла из храма и направилась к Пантелею. Подмога уже подоспела, и сейчас Марк, прикрытый какой-то тряпкой, чтобы не запачкать никого краской, стоял в наручниках рядом с другими полицейскими.

Сергей сидел неподалеку и курил.

– Что вам сказали? – спросил Пантелей.

Вика глубоко вздохнула, стараясь не материться.

– От нас по какой-то причине решили скрыть, что убитая гражданка Андреева была не просто участницей, а наблюдательницей со стороны организаторов. И да, это подтверждает слова Марка о том, что она угрожала рассказать всем, что он гей. Они это поняли по его тесту и включили Марка в команду, чтобы у парня не возникло желания организовать пару с Яной и тем самым ее обезопасить. Но есть и хорошая новость. У Яны был с собой портативный диктофон. Так что, возможно, мы сможем прослушать какие-то записи с первых дней, если они никуда не пропали.

– А в ночь убийства у нее не было с собой диктофона?

Вика не удержалась и закатила глаза, чтобы Пантелей сразу понял, что сморозил глупость.

– Нет, конечно. На трупе же ничего подобного не нашли. Как говорят организаторы, один из участников, Владимир, обнаружил, что она была сотрудницей проекта. Яна успела рассказать им об этом по рации в последний день. Они договорились, что Владимир скроет эту информацию, но только на условиях, что она прекратит записывать. Яна согласилась, иначе эта новость могла бы уничтожить весь эксперимент. Так он вдобавок сломал ее диктофон. Но вроде бы она успела спрятать флешку с записями первого дня. В общем, надо возвращаться и еще внимательнее перетряхнуть вещи, чтобы ее найти.

– Может, ее и убили из-за этой самой флешки?

– Хороший вопрос… Быстро учишься, – похлопала она парня по плечу. Пантелей заулыбался и тут же спросил:

– Но Владимир ничего вам не сказал во время допроса?

– Нет, – покачала головой Вика. – Надо будет его еще раз расспросить о произошедшем. Почти уверена, что он скажет, что я сама виновата, что не уточнила. Что ж за уродство? Ну как можно было про такие вещи умолчать?! Но, судя по всему, он не один тут что-то скрывает…

– Интересно, – вдруг спросил Пантелей, – а остальные пары? По этому тесту хоть кто-то реально кому-то подходил?

– Да, но по факту ничего не совпало, – рассмеялась Вика. – С Лилей должен был быть Евгений, Матвей с Надеждой, а Александре подходил Владимир. Смешно.

– И что же теперь делать?

– Пока возвращаться на остров, пусть на месте покажет, где там оборотни обитают.

– То есть она реально за нами следила? – Матвей вскочил на месте. – А почему ты об этом ничего не сказал? Я же тогда сидел с Лилей и слышал ругань из палатки, видел, как ты со злостью выскочил. Но думал, что она просто тебя послала.

– Ну, мы действительно поругались, – пояснил Владимир. – Потому что я сломал ее диктофон, чтобы она гарантированно перестала нас записывать.

– Но я все равно не понимаю: как ты мог умолчать?

Владимир скривился.

– Я попросил ее за свое молчание открыть мне маленький секрет.

– Какой?

Владимир вздохнул:

– Спросил, кто моя пара.

– И кто же? – В голосе Матвея впервые вместо ноющих и злых интонаций появился интерес.

Владимир достал сигареты из кармана и, щелкнув зажигалкой, произнес:

– Жалко, что они что-то не поделили. Неплохая была бы пара. – Лиля посмотрела на вылезшего из их с Яной палатки Владимира и поближе прижалась к Матвею. – Я уж думала, что они вместе будут ночевать.

– Ну, видимо, они не совсем подходят друг другу. – Матвей взял топор, а Лиля чуть отстранилась, дав ему возможность разрубить полено.

– Плохо… – вкрадчивым голосом произнесла Лиля, – теперь и твоя, и моя палатки заняты, свободна только та, с амурчиками.

Несмотря на холод, Матвей почувствовал, что покрывается потом. Он не был дураком и прекрасно понимал, на что уже второй вечер намекает Лиля. Не обманывал он и себя, осознавая, что тоже хочет ее. Но чем сильнее было желание, которое он испытывал, тем противнее ему казалась Лиля. Матвей иногда задавался вопросом: ну а чего он ждал? Девственницу в тридцать лет? Была у него одна, но ей тогда и двадцати не было. Впрочем, и ему тоже. Она была у него первой, а он у нее. И хотелось верить, что это на всю жизнь, но она ушла, решив, что может найти себе кого-то получше. Иногда Матвей, совсем затосковав, заглядывал на ее страницу в соцсети, пытаясь узнать, что творится в ее жизни. Но она закрыла профиль много лет назад, и все, что ему оставалось, – видеть ее размытую старую фотографию. Добавлять ее в друзья он не решался, не хотел, чтобы она знала, что он до сих пор о ней думает. Считала бы, что он все еще страдает. Но это было не так. Матвей страдал не о ней, а о своей молодости, о лучших годах, проведенных в одиночестве, когда ждал, что произойдет та самая случайная встреча и перевернет все. Но ничего не менялось. За расставанием последовали долгие годы на сайтах знакомств, походы в гости к маминым подругам и коллегам, у кого подрастали (а в последнее время все чаще увядали) дочери. Много он женщин повидал. Разных. Ровесницы не нравились. У них у всех за спиной были бывшие мужья или долгие непонятные отношения. Причем некоторые лишь на третью встречу сообщали о детях. Матвей не понимал, почему нельзя было указать это в анкете и не тратить время. Ни малейшего желания растить чужого ребенка он не испытывал.

Лучший друг говорил: «Ну, найди себе молоденькую, станешь для нее и папочкой, и мужем сразу». Он пробовал, знакомился в интернете, но ни с одной из девиц на десять лет моложе не выдерживал и пары свиданий. Ему казалось, что между ними пропасть: другие интересы, другие кумиры детства, другой интеллектуальный уровень, в конце концов. Он не понимал, как можно не знать, когда была Куликовская битва или кто написал «Отверженных». Да и сам ждал от девушки рядом поддержки, он не хотел куклу, которая сидит в соцсетях и смотрит глупые ролики, а если и читает, то книжки про принцесс и роковых красавцев. Матвей жаждал, чтобы рядом была та, кто так же умна, начитанна, но при этом хочет развиваться, двигаться вперед к своим целям. Но Лиля, как бы он ни надеялся на чудо, на эту роль не подходила. Да, она не была дурой, любила классическую музыку и разбиралась в ней, а еще обладала тем, что называется чувство прекрасного. Но что-то странное мелькало иногда в ее взгляде. Что-то от хищника, хоть и замаскированное доброжелательной улыбкой. И его это слегка пугало. Да и мать его будущих детей не могла сидеть рядом ночью и на третий день знакомства звать уединиться в палатке. Ему было слишком противно от этого. И Матвей понимал, что если поддастся, то лишь покажет, что и сам такой, как она. Что им управляет похоть, а любви, которой он так жаждал, все равно не найдет.

Сквозь силу Матвей улыбнулся. Он отложил топор и бросил нарубленные дрова в костер. Огонь разгорелся чуть ярче. Лилины волосы в свете пламени казались рыжими. Она распустила пряди по плечам, и в ее внешности мелькнуло что-то ведьминское. Все-таки она была чертовски привлекательна. Матвей чуть расслабился и прикоснулся рукой к волосам девушки, Лиля ничего не сделала в ответ, лишь пристально посмотрела ему в глаза, будто выжидая, что он будет делать дальше.

– У тебя волосы сейчас горят, как пламя дракона, – сказал он вдруг первое, что пришло в голову.

– Конечно, я же родилась в год Дракона, – рассмеялась Лиля. Но тут же осеклась: – Ой, ты же сейчас посчитаешь, сколько мне лет.

– Что посчитаю, прости? – не понял он.

– Ну, когда был год Дракона, и вычтешь из нынешнего.

Матвей убрал руку:

– А ты думаешь, я должен знать, когда был год Дракона?

– Ну необязательно, конечно, – рассмеялась она. – Вот ты знаешь, в каком году родился?

– В 1987-м.

– Так, 1987-й – это всего на год старше. Кролик по гороскопу.

Матвей вновь с непониманием покачал головой:

– Прости, ты сейчас серьезно считаешь, что это важная и нужная информация?

Лиля с удивлением посмотрела на него.

– Ну конечно. Я всегда стараюсь узнать про знак зодиака. Вот ты говорил, что у тебя день рождения в конце июня. Значит, ты Рак. А я Дева. Я поэтому сразу и обратила на тебя внимание. И не ошиблась. У нас почти идеальная совместимость. И по годам тоже неплохо: Дракон и Кролик.

Лиля так искренне улыбалась, радуясь этому идиотскому подтверждению ее слов. А Матвей не мог поверить, что она говорит на полном серьезе.

– То есть ты обратила на меня внимание, потому что я подхожу тебе по гороскопу?

– Нет, конечно. Но гороскоп лишь подтвердил мои мысли, – с теплотой в голосе произнесла Лиля. – Он меня никогда не подводил. Если Овны – не мое, то ничего хорошего из такого знакомства и не выйдет.

– Но это же бред! – чуть не закричал Матвей, поражаясь ее словам. – Ты не понимаешь, это бред!

– Почему ты называешь бредом то, что люди изучают на протяжении многих веков? – нахмурилась Лиля.

– Люди много веков верили, что молнии боги с небес метают, и приносили им в жертвы детей!

– Это же разные вещи!

– Нет, не разные! – все больше заводился Матвей. – Это то, во что верят глупцы, которым не хватает ума взять учебник по астрономии и понять, что небо никак не может влиять на судьбу. И то, что мы называем созвездиями, на самом деле состоит из совершенно разрозненных звезд, не имеющих между собой ничего общего, кроме того, что при приближении к Земле свет от них располагается рядом на ночном небе.

За этой тирадой он не заметил, что и Лиля изменилась в лице.

– Ты сейчас назвал меня глупой? – жестко произнесла она.

Матвей осекся, грубить не хотелось. Но и отступать он не привык.

– Нет, я сказал, что многие люди, которые в это верят, заблуждаются.

– А я считаю, что заблуждаются те, кто не верит.

Злость. То, что раньше в ее глазах мелькало лишь бледным отсветом, сейчас разгоралось во всю силу.

– Думай что хочешь, – сказал он. Желания продолжать разговор не было.

– Я пойду спать, – кивнула в ответ Лиля.

– Иди, – пожал плечами Матвей.

Лиля демонстративно развернулась и сделала несколько шагов в сторону палатки, но потом вновь посмотрела на Матвея и буквально за секунду оказалась рядом с ним. Она обняла его и поцеловала. Он почувствовал движения ее языка по его губам, но внутри не испытал ничего. Сейчас он как никогда ощущал, что она чужая, что ничего общего их не связывает, и не понимал, как он мог думать по-другому. Она обычная пустая девица тридцати с лишним лет, ищущая себе мужика. А Матвей не хотел быть тем, кого она подобрала по одной ей понятной безумной логике. Он-то искренне верил, что заинтересовал красивую девушку. Красивую, но пустую.

– Ты так и будешь стоять как истукан? – с еще большей злостью спросила Лиля, отстраняясь.

Матвей выдохнул:

– Давай поговорим завтра. Я думаю, что ничего хорошего не выйдет, если мы будем продолжать.

– Ты злишься на меня? – спросила Лиля. Голос ее изменился, опять стал нежным и мягким. Но сейчас Матвей чувствовал в нем не заботу, а сплошную фальшь.

– Нет, не злюсь. Но если ты не уйдешь, то буду, – сказал он, садясь к костру, и демонстративно отвернулся, перемешивая горящие ветки палкой.

– Ну и оставайся здесь! – злобно выкрикнула Лиля и быстро пошла к палатке. Матвей не знал, специально ли она сказала достаточно громко или просто не удержалась, но до него донеслось еще одно слово: «Импотент». Он мысленно ответил: «Дура».

Матвей сел на корточки у костра и схватился за голову, хотелось откинуться на спинку кресла или хотя бы просто на что-то опереться. А еще пожаловаться. Мать правильно говорила: нечего делать на этом острове, какая приличная девушка поедет в такое место. Мама, мама… Что бы в его жизни ни случалось, она оказывалась права. Ему хотелось сейчас стать маленьким ребенком, чтобы мама пришла и решила его проблемы. Подула на разбитую коленку, поцеловала прищемленный пальчик. В детстве же все было так просто. Матвей искренне верил, что мама может все. И мечтал, когда вырастет, жениться на маме. Даже думал иногда: вот хорошо бы папа умер, и тогда он остался бы с мамой вдвоем. Подростком он бесконечно корил себя за эти мысли, когда отец бросил их и ушел к другой женщине. Матвею было всего тринадцать. Он остался единственным мужчиной в семье и отца так и не простил. Друзья говорили ему: «Почему ты не возьмешь ипотеку и не уедешь от матери?» Но он предпочитал тратить деньги на новый ремонт в их старенькой квартире. Ему было хорошо и спокойно. И жену он хотел бы привести именно в этот дом. Жену… Но разве такую, как Лиля? По гороскопу она его выбрала, дура. Какая ж дура!

Матвей еще раз помешал ветки в костре. Взглянул на часы. Оказывается, он сидел в размышлениях минут сорок. Ну хорошо, значит, уже меньше двух часов осталось до конца дежурства, когда его должен был сменить Марк. Матвею становилось спокойнее от вида пламени. Вдруг за треском поленьев он услышал какой-то шум. Матвей обернулся. Как медведь из берлоги, из палатки неуклюже выбралась Надя. Впервые ему захотелось, чтобы она сейчас направилась не к туалету, а подошла к нему. Как-то очень уж одиноко было сидеть у костра. Надя будто услышала его мысли. Боязливо она присела на бревнышко рядом с Матвеем.

– Как дежурство? – спросила она. Чувствовалось, что ей тяжело первой начинать разговор.

– Все спокойно, – мягко ответил Матвей и посмотрел на неожиданную собеседницу. Интересно, но в отсветах пламени она не казалась ему такой уж страшненькой. Да, полненькая, ну так и он уже не был тем спортсменом на велике, что десять лет назад. Возраст давал о себе знать.

Повисла небольшая пауза. Он понимал, что если будет молчать, то она уйдет. А ему этого не хотелось.

– Не спится? – спросил он, ничего лучше не придумав.

– Нет, – покачала головой Надя. – Я вообще здесь очень плохо сплю.

– Странно, – пожал плечами Матвей, – мы же постоянно на свежем воздухе, я засыпаю без труда.

– Ты привык, наверно, спать в палатке?

– Да, в молодости часто ездил с друзьями на великах. В палатках ночевали. И Крым объездил, и север. От Питера до Мурманска раз на великах доехали. Но давно уже никуда не выбирался. Друзья все женаты, никого не вытащишь.

Надя закивала:

– У меня такие же сложности. Все подруги замужем, с детьми. Не знаешь, куда себя деть на выходных от одиночества.

– Так что даже на остров поехала? – улыбнулся Матвей. Надя опять кивнула. – Не жалеешь, что сюда забралась? – Матвей внимательно посмотрел на собеседницу.

– Наверно, нет, – ответила Надя как-то неуверенно. – Не высыпаюсь, конечно, зато здесь очень тихо, спокойно. Когда бы я еще выбралась в такую даль?

– А почему нет? Все же зависит только от тебя.

Надя посмотрела на Матвея, и он видел, как борется сейчас она с собой. И пооткровенничать хочет, и стесняется. Лиля бы ему уйму всего рассказала про свою жизнь, лишь дай повод.

– Иногда мне кажется, что от меня ничего не зависит, – наконец произнесла она. – Мне всегда говорили: будь хорошей девочкой, будь скромной, делай все правильно, и у тебя все будет хорошо. Я все это делала, – голос дрогнул, – и что?

Матвей заметил в ее глазах слезы. Она попыталась их сдержать, но не получилось. Следующие слова выплеснулись из нее быстрым потоком, перемешанным со слезами:

– Да что со мной не так! На что вы смотрите? На идеальное тело? На эти фальшивые брови и наращенные ногти? Неужели никто из вас не готов заглянуть глубже? Попытаться понять, кто внутри?

– Из мужчин?

– Конечно! – воскликнула Надя.

Матвей усмехнулся в ответ.

– Хорошо… А ты пробовала сама заглянуть?

Надя нервно покачала плечами:

– Куда… Куда заглянуть?

– Понять, чего хочет мужчина. Постараться дать ему это.

– Что? С… Секс?

Матвей поневоле улыбнулся, увидев, как сложно было Наде произнести это слово.

– Да нет. Открою тебе страшный секрет: секс далеко не самое главное, чего хочет мужчина. Взрослый, по крайней мере, уже переживший пубертат.

– А чего он хочет?

Матвей пожал плечами:

– Да того же, чего и ты, я думаю. Тепла, заботы, искренности.

– И девяносто-шестьдесят-девяносто?

– Ну, неплохо бы, – улыбнулся Матвей. – Но не главное.

– Тогда почему ты даже не посмотрел на меня?

Матвей замялся. Сказать честно, что Надя ему не понравилась внешне, он не мог. Это бы убило весь разговор и выставило его козлом.

– Ты сама была холодна, будто тебе неинтересно, – чуть приукрасил Матвей. Признаваться, что он ошибся и обратил внимание на пустую куклу, не хотелось.

– А Лиля горяча? – воскликнула Надя.

Матвей нахмурился:

– Ты говоришь так, будто я чем-то тебе обязан. Но мы едва знакомы.

– Просто когда ты подошел ко мне на палубе…

– Я подошел, потому что ты стояла одна. Из вежливости, ну и от скуки, может быть. Познакомились. И все. Как с другими участниками.

– Но я подумала…

Матвей вновь пожал плечами:

– Но это же не моя проблема, что ты там подумала. Как я или кто-то другой должен был узнать тебя? Ты все время сидишь одна, сторонишься…

– Я ждала, что мужчина сам должен проявить инициативу.

– А я не считаю, что кому-то что-то должен.

Надя закрыла лицо руками. По всхлипываниям Матвей понял, что она еще сильнее расплакалась.

Помедлив пару секунд, он пододвинулся поближе к девушке и обнял ее. Она в ответ прислонилась к его плечу. Матвей почувствовал на своей шее прикосновение ее мокрой щеки. Надя была теплой и мягкой, как его любимая подушка. Захотелось домой, в небольшую комнату, в которой он ночевал с самого детства. Матвей прижал девушку к себе, но Надя ничего не сделала в ответ, лишь продолжила плакать.

– Так чем она все-таки вам угрожала? – Виктория пристально смотрела на сидящего рядом в наручниках Марка. Его лицо так и не удалось до конца отмыть. Сейчас вместо красного оно было в розовых разводах, как и его одежда, на которую, чтобы не перепачкать лодку, был накинут дождевик Пантелея. Благо с неба, затянутого низкими серыми тучами, перестало капать.

Марк усмехнулся:

– Вы из-за этого решили, что я ее убил? Из-за ее угроз?

– Почему бы и нет. Распространенный мотив, – покачала головой Вика.

– Она говорила, что расскажет всем на острове, что я гей, – вздохнув, признался Марк. – Но мне было уже пофиг, если честно. Все надоело. Сколько еще можно нервы себе из-за этого трепать?

– Так это все-таки правда?

– Да какое это вообще имеет значение? – разозлился Марк. – Я что, насилую кого-то? Детей похищаю?

– Тогда почему вы скрываете свою ориентацию?

– А вы как думаете? Я работаю в областной администрации в Твери. Не столица, чай. Оставят меня там, если узнают? А я ведь дома почти не бываю, все время на работе живу. В отпуск только летишь куда-нибудь развеяться, но сейчас и за границу не уедешь. Отбиваешься от сердобольных коллег: «Давай познакомлю тебя с племянницей или с подругой». – Марк демонстративно заговорил высоким голосом, передразнивая женские интонации. – А я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

– А сюда-то зачем поехали?

– Интересно было. Кого они мне там подберут, когда я все про себя знаю. Да и мать весь мозг вынесла. И что в итоге? Как только что случилось, все сразу на меня как на убийцу указали, так ведь?

Марк заглянул в глаза Вике, и она увидела, как на его лице страх смешивается с надеждой. Она не стала его разочаровывать:

– Да, большинство указали на вас как на потенциального убийцу. Рассказали про ваш конфликт с Яной.

– Особенно этот урод небось?

– Какой именно? – усмехнулась Вика.

– Вовчик. Думаю, не преминул наговорить всяких гадостей?

Вика внимательно посмотрела на Марка. Он явно намекал на что-то конкретное, но вот на что? Стоило сыграть ва-банк и сделать вид, что она понимает, о чем речь?

Вика рискнула:

– Вы про то, что было в ночь вашего дежурства?

Марк пожал плечами:

– А что такого было во время моего дежурства?

Марк уже почти час сидел возле костра. Время тянулось медленно. Он включил фонарик, чтобы почитать книгу, но буквы плыли перед глазами, и новый детектив от любимого автора совсем не захватывал. В голове было слишком много мыслей, которые мешали сосредоточиться. Но больше всего его мучил вопрос: откуда Яна про все узнала?

Она очень сильно его раздражала. С той самой первой прогулки. Казалось, что девушка знает его больные места, будто видит насквозь. В другой ситуации его бы это заинтересовало, но не сейчас. Рядом с ней с первого разговора он испытывал какое-то смутное беспокойство. Что-то было не так, но память отказывалась подсказать, что именно. Иногда он просто наблюдал за ней, пытаясь уловить это тревожное дежавю. Яна все время была в движении. Даже интересно, что она забыла в этой дыре с такими неудачниками, как они. Его беспокойство все сильнее переходило в раздражение, которое Марк с каждым днем мог сдерживать все с большим трудом. А когда она еще и угрожать ему вздумала! Все бесило. Если окажется, что она по тесту его половинка, он никогда в жизни не обратится к психологу, потому что это полная чушь.

Ведь самое удивительное, что он до последнего надеялся. Что что-то произойдет. Видимо, чудо. Что он посмотрит на девушек на проекте и испытает то, что должен мужчина испытывать к женщине. Любовь? Он не знал, что это такое. Те отношения с девушками, еще в институте, они были другими. Да, какая-то разрядка во время секса. Фантазия у него хорошо работала, и он мог представлять, кого ему хочется, ложась с ними в постель. Да и Наташка, его будущая жена, с которой он познакомился в институте, всегда была хорошим другом. И Марк действительно тепло относился к ней, принимая это за любовь. Но жить вместе! Видеть ее постоянно, контролировать себя, изображая искренний интерес? Нет, спасибо! Больше не надо. Он столько лет после развода жил один. И так глупо было надеяться, что найдется «она»! Та, к которой он сможет испытать чувства, что показывают в фильмах и описывают в книгах. Чушь! Просто плохой пустой тест. И эта последняя попытка стать таким, как все, провалилась.

Но, с другой стороны, надо признаться, что вся эта поездка – не зря. Будто передышка, отпуск. Нет, не только от работы. От постоянного притворства. От фальшивых улыбок, от вызывающих взглядов девушек-коллег на корпоративах, которым нужно было отвечать неизменной улыбкой, а то и нежным поглаживанием по плечу. Ведь все мужики так себя ведут? Стараются облапать спьяну, отпускают пошлые шутки. А он должен быть мужиком! Иначе какой из него руководитель? Ведь ему уже намекали: подожди только, как должность повыше освободиться, ты главный претендент. И он мечтал, дневал и ночевал на работе, чтобы все говорили: вот какой у Людмилы Иосифовны сын. Чтобы родители могли гордиться! А если бы этот сын пришел и сказал: «Мама, я хочу быть счастливым. С другим мужчиной!» Что бы она сделала? Отправила его к психиатру. Самому лучшему в Твери – у нее же во всех сферах самые лучшие знакомые. И сын тоже должен быть самым лучшим. И перед ней тоже надо притворяться. Перед всеми! А здесь не надо…

И чего он испугался по привычке? Надо было так и сказать этой суке Яне: «Да говори что хочешь, мне плевать!» И ведь действительно плевать. Даже в разговоре с Надей он чувствовал легкость. Как просто сказать: «Мне не нравятся женщины, я предпочитаю мужчин». Почему он раньше этого не пробовал? Боялся. Всю жизнь боялся, с тех пор как начал осознавать, что отличается от других.

Марк поежился – и от холода, и от дурных мыслей. Как всегда, перед рассветом было особенно темно. Влажный холод стелился по земле, и казалось, что сейчас тьма станет гуще и сожмется так сильно, что выдавит из себя, как ребенка из утробы, чудовище: черное, липкое, что обхватит его и утащит за собой. Утопит в озере? Или просто проглотит? Марк попеременно ощутил на себе холод воды и липкость мазута. Нет, пусть лучше проглотит, растворит в себе, чтобы не осталось и следа.

Он задрожал. Наверно, стоило накинуть спальник, вылезая из палатки. А сейчас уже не хотелось будить Евгения. Долбаная интеллигентность, местами вылезавшая из закромов хорошего воспитания. Да что ж все так хреново-то, а? Почему? Больше всего он хотел сейчас быть не на этом острове, а гулять за городом вместе с тем незнакомцем с ником Андромеда. От мысли о парне с сайта знакомств внутри как-то сразу стало теплее. Марк откинулся на спинку походного кресла и закрыл глаза. Он широко расставил ноги, и рука оказалась на паху. Интересно, а какой он в реальности? Какая у него кожа? Какие губы? Рука сама собой скользнула в джинсы, но нет. Марк остановился. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь сволочь типа этого гомофоба Владимира его увидела. Он глубоко вздохнул и вновь попытался сосредоточиться на детективе. Скоротать время до конца этой недели и вернуться домой. А там не тянуть и встретиться с Андромедой. Он был уверен: с этим парнем у него наконец все будет хорошо.

– Я все дежурство сидел и читал книжку. Была полная тишина, – произнес Марк.

– И никаких выползающих из-под земли мертвецов?

Марк покачал головой:

– Вы издеваетесь надо мной? Я никуда от костра не отходил и никого не видел.

– Никто не вставал? В туалет или еще по каким делам? Не подсаживался к вам с разговорами? – спросила Вика.

Марк покачал головой:

– Нет, я никому тут не был интересен, поверьте.

– А Яна?

– А что Яна? Вы про нее лучше Владимира расспросите! – воскликнул Марк.

– Почему Владимира?

– Ха, – рассмеялся подозреваемый. – То есть про наши с ней споры он рассказал, а про то, что он к ней клинья подбивал, а она его не подпускала, промолчал? Вы не проверяли: никто из них не был изнасилован? А то, может, просто Вовчику надоело терпеть, что ему никто не дает?

Вика хотела нагрубить в ответ, но голос Сергея ей помешал.

– Подходим! – крикнул он.

Надежда давно уже проснулась, но все еще не хотела вылезать из спальника. Она знала, что нужно встать, переодеться, добраться до умывальника и хоть как-то привести себя в порядок, то есть заняться тем же, что сейчас делала Саша, проснувшаяся намного позже. Надежда еще раз посмотрела на соседку по палатке, державшую в руках пудреницу с зеркальцем и красившую свои светлые ресницы черной тушью. А потом прикрыла глаза и вновь перенеслась мыслями во вчерашнюю ночь, будто физически ощущая те краткие прикосновения Матвея и чувство тепла, что разлилось по ее телу.

Ни одно из ее редких свиданий не заходило дальше поцелуев, а теперь и страшно было представить, что могло зайти. Нет, конечно, она видела в фильмах и читала в книгах о том, как это происходит. Но страшно боялась того момента, когда подобное произойдет с ней. Девственница в пятнадцать – это нормально, хорошая девочка. Девственница в двадцать уже вызывает вопрос: а почему? Такая правильная, что всем отказывает, или такая страшная, что никому не нужна? Девственница в тридцать пять – это проклятие. Сколько раз менялось ее мнение? То она говорила себе, что ждет единственного и не будет размениваться на случайных мужчин. То в отчаянии бежала на свидание с сайта интернет-знакомств с мыслью: ну хоть кому-нибудь, лишь бы избавиться уже.

Но появлялись либо те, кто быстро под каким-нибудь предлогом заканчивал первую встречу и больше ей не писал, либо другие, кто был настолько страшен или странен (а часто и то и другое), что она сама не могла преодолеть брезгливость и продолжить общение. А еще были мужчины без фото, часто старше ее. На первом же свидании она задавала вопрос и, даже если ответ был отрицательным, все равно подозревала, что они лгут. Вопрос был: «Ты женат?» Такую границу она не могла преодолеть. Интернет-знакомства выматывали: надежда – встреча – разочарование. Со временем она убедилась, что, даже если в интернете и есть нормальные мужчины, на нее они внимания не обращают. Она удалила анкету и смирилась. Что ж, значит, будет ждать. Что суждено, того не изменить. Это было семь лет назад. И не верилось, что может забрезжить свет.

– Ты вставать-то будешь? – Саша громко захлопнула пудреницу и вывела Надежду из размышлений.

– Да, сейчас, – пролепетала Надя, пытаясь справиться с головной болью и желанием лежать в постели. – Не выспалась.

Александра, чуть прищурившись, внимательно посмотрела на нее.

– Ты, случаем, не гуляла ночью?

– Я тебя разбудила? – выпалила Надя и тут же осеклась, увидев, как загорелись глаза Саши в ожидании свежей сплетни. Ведь она же спросила, значит, не знала.

Но Надежде так хотелось с кем-нибудь поделиться.

– Так, слушаю… – хитро улыбнулась Саша.

– Мне не спалось вчера…

Надежда соврала, что встала в туалет. На самом деле она не могла уснуть и услышала звуки разговора между Лилей и Матвеем, а потом шаги, после которых была долгая тишина. Они явно поругались. Это был шанс, который она не могла упустить. Преодолев страхи, Надежда выбралась из палатки и подошла к Матвею. Сейчас девушка пересказала Саше ночной разговор и с надеждой посмотрела на соседку, но та вместо обычно приветливого и обнадеживающего тона нахмурилась.

– Ох, Надюш, зря ты все так близко к сердцу принимаешь. Ну, пожалел тебя Матвей, это нормальный поступок адекватного мужика. Ничего больше. Ну, поцапались они с Лилей, чего не бывает. Забудь лучше. Уверена, что они сегодня уже помирятся, а ты лучше присмотрись к Марку. Мужик – чиновник, явно деньги водятся. Не красавец, но в нашем возрасте это и не главное.

Надя слушала ее циничные слова и не хотела верить. Нет-нет, все по-другому будет, по-другому!

– Ладно, не обижайся, – уже мягче сказала Саша, увидев ее реакцию, и взяла девушку за руку. – Может, я и ошибаюсь.

Соседка приподнялась и открыла вход в палатку.

– Иди, помогай кушать готовить. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. – Саша подмигнула и прошмыгнула в тамбур, а Надя рухнула обратно на надувную подушку.

Минут через пять Надя вылезла из палатки с зубной пастой и щеткой. Первой, кого она увидела, была Лиля. Девушка нервозно кивнула, нормально не поздоровавшись. Было заметно, что она очень расстроена и плохо спала, хотя и привела себя в порядок с помощью макияжа. Лиля резко открыла пакет с гречкой, часть крупы оказалась на земле. Даже не попытавшись убрать за собой, она высыпала остаток в котелок и начала мешать кашу слишком быстро, так что капли воды вылетали наружу. Из-под навеса с продуктами выглянула Саша с банкой сгущенки.

– У тебя все в порядке? – спросила она Лилю, подойдя к скрипачке.

– Все отлично, – скривилась та в ответ, всем видом показывая, что не хочет продолжать разговор. Саша пожала плечами и внимательно посмотрела на Надю, ополаскивающую щетку после чистки зубов. Та в ответ едва заметно пожала плечами.

Закончив умываться, Надя вернулась в палатку, чтобы убрать тюбик, и тут же увидела, что вслед за ней в тамбур залезла Лиля. Она улыбалась, но Наде от ее взгляда стало не по себе.

– Извини, – вдруг произнесла непрошеная гостья, – я, кажется, грубо вела себя и чувствую, что между нами повисло какое-то напряжение.

– Да все в порядке, я уже забыла, – ответила Надя, когда Лиля села на ее спальник.

– Я рада, что ты не сердишься, и мне очень хотелось бы, чтобы мы подружились. Мир? – спросила Лиля, протягивая руку.

Надежда посмотрела в ее холодные выжидающие глаза, не понимая, чего хочет Лиля, но все же протянула руку в ответ:

– Мир.

– Давайте помогу! – Пантелей протянул руку, чтобы Вика могла выбраться. Оказавшись на земле, а не под ней, следователь глубоко вздохнула, позволяя легким напитать организм кислородом.

– Руку убери, отпечатки! – тут же крикнула она, увидев, что Пантелей оперся на дверцу, которую они обнаружили десять минут назад. Сама Вика уже облачилась в оставшиеся от экспертов специальные перчатки.

– Ой, извините, – смутился Пантелей и тут же отдернул ладонь.

– Конечно, шансов, что мы найдем отпечатки, крайне мало, но они есть, – пробормотала Вика.

– Как думаете, что это все-таки? – спросил Пантелей, указывая вниз на небольшой колодец, в котором копался единственный оставшийся до вечера на острове криминалист.

– Как минимум это не могила, из которой восстал зомби, – кивнула Вика в сторону Марка.

Яма, из которой, по его словам, вылез убийца, представляла собой углубление примерно метр диаметром, расширяющееся книзу. Стены его были обложены полусгнившими досками, по одной из сторон сделаны углубления, укрепленные камнями, по которым можно было взбираться как по лестнице. Сверху же оно было прикрыто черной литой металлической крышкой наподобие канализационного люка, только очень старого. Очевидно, что изначально тайник был утоплен в почву сантиметров на тридцать и прикрыт землей. Но сейчас его спрятали совсем небрежно. Видно, тот, кто использовал тайник, в последний раз очень торопился и в итоге лишь с краев присыпал его землей, а сверху положил тот самый камень.

– Так теперь вы мне верите? Там кто-то был! – Крик Марка заставил Вику оглянуться на подозреваемого. Его запястья сцепили наручниками вокруг дерева, так, чтобы он не сбежал и полиция могла заняться находкой.

Вика подошла ближе к Марку и внимательно посмотрела на него. Формально наличие этого колодца никак не отменяло подозрений на его счет. Но учитывая, что говорили участники про нервозность чиновника, и общее впечатление, которое он производил, Вика вполне могла поверить, что его переклинило. После чего Марк, став свидетелем убийства, в ужасе уплыл куда глаза глядели. Точнее, не глядели, поскольку была ночь и темнота.

– Я так понимаю, вы заметили вылезшего из тайника человека? – спросила она. – Вы говорили, что у него была голова странной формы?

– Да, – еще сильнее разнервничался Марк, – как будто перевернутый треугольник. И он ударил ею Яну. После чего наклонился над ней. Я подумал, что он пьет ее кровь.

Вика уточнила:

– А не было похоже, что он ее душит?

Марк посмотрел куда-то вниз, будто пытаясь восстановить в голове картину, и медленно произнес:

– Сейчас, когда вы это сказали, я подумал, что да… Возможно, и вправду он ее душил. Было темно, я видел, что одна фигура свалила другую. Но в тот момент ночью я был почти уверен, что это какой-то зомби пьет кровь!

Вика задумалась.

– То есть, скорее всего, убийца ее душил. Тайник маленький, внизу метра полтора в диаметре, сужается кверху, и глубина такая, чтобы человек среднего роста мог без лестницы подтянуться на руках и выбраться из него. Если тут действительно кто-то был ночью, то, скорее всего, он забирал что-то и держал это у себя над головой, чтобы вытащить на землю. Но в этот момент его и увидела… – Вика вдруг остановилась и снова посмотрела на Марка. – Было ли похоже, что убийца ударил девушку по голове?

Марк весь сжался и нервно проговорил:

– Возможно, но я не уверен. Просто он навалился на нее…

Вика покачала головой.

– Маловероятно, что это была Яна. Ее ударили несколько раз камнем по голове. Хоть какие-то следы крови должны были бы остаться. Даже при учете дождя. Здесь или на тропинке, когда убийца тащил труп. Скорее всего, вы видели смерть Лили. Она заметила человека, вылезающего из тайника, наклонилась, и убийца наскочил на нее и начал душить, чтобы убрать свидетеля.

– Тайник пуст? – уже спокойнее поинтересовался Марк.

– Да… Видимо, человек забрал то, что ему было нужно. Там осталась только одна вещь. – Вика наклонилась к криминалисту, изучающему тайник, и взяла у него из рук фонарь. Подойдя чуть ближе к Марку, она спросила: – Такой у вас пропал в первую ночь?

Марк испуганно посмотрел на нее, но все же кивнул. Пантелей, все это время наблюдавший за разговором, спросил:

– То есть думаете, этот человек приплывал на остров не один раз?

Вика покачала головой:

– Возможно… А может, и не приплывал.

– Это как? – с раздражением в голосе выпалил Марк.

– Ночью темно. Ну, наклонилась Лиля над тайником. Вряд ли она могла хорошо разглядеть незнакомого человека, чтобы потом его описать. Все, что нужно, преступник забрал. Да, возможно, он не хотел, чтобы узнали местонахождение тайника, но все же убивать за это… Оглушить мог, но целенаправленно душить… Не знаю… Скорее, им все же двигало желание гарантированно остаться неузнанным.

– То есть… – Марк смотрел на Вику уже испуганно.

– То есть, – продолжила она, – с высокой вероятностью, это был один из вас.

Матвей забрался в палатку и рухнул на надувную подушку. Хотелось спать, а еще спрятаться от всех. Он еле пережил этот завтрак. Лиля и Надя просто испепелили е го взглядами, он не знал, куда спрятаться. Лиля… Сама забота! «Тебе подложить что-нибудь? Давай я помогу!» – фу, отвратно. Вроде бы она и красивая, и не совсем дура, поговорить с ней есть о чем. Но узнай чуть получше… Матвей и до этого дурацкого разговора про гороскопы замечал: Лиля очень любит быть в центре внимания. Ей нравится затмевать остальных, но только круг ее интересов уж слишком ограничен. Матвей не сомневался, что она лучше всех знает, где дешево купить красивые тряпки, как сделать идеальный соус для салата «Цезарь» и с кем сейчас встречается ее любимый актер. Но вот беда – ему-то это было неинтересно. Каждый раз, когда он пытался узнать ее мнение по каким-то важным вопросам: о политике, экономике, истории, – она хоть и пыталась внимательно слушать, но вместо своего мнения лишь вторила, что полностью с ним согласна. И хвалила: как круто, что он все это знает. Да, слушать Лиля умела. Но если увлекалась какой-то своей темой, то ее было не остановить.

Это плохо? Да нет, наверно. Лиля, скорее всего, стала бы неплохой женой. Если только штамп в паспорте не был ее самоцелью, после чего ангел бы сменил крылья на рога и копыта. Хорошо, что они поругались вчера. Он наконец снял розовые очки и успел подумать, что она все-таки из себя представляет. А Надя…

– Все, собираемся! – Вика глубоко вздохнула, увидев, что к берегу причалил катер. Наконец-то сегодняшний день должен был закончиться. Все уезжали ночевать на Валаам.

Она поздоровалась с приплывшим из Сортавалы коллегой и взяла у него переходник для флешки. Дав указания, кому и с кем ехать, Вика вставила с большим трудом найденную среди Яниных вещей карту из диктофона в почти уже разрядившийся ноутбук и начала пролистывать файлы. Судя по датам создания аудио, Яне удалось сохранить записи лишь с первых двух дней. Среди шума она разобрала тот самый роковой разговор о дежурстве у костра. По сути, ничего нового она не услышала. Яна не делала специальных заметок, просто включала диктофон на общих встречах. В первый вечер, когда пьянка была в разгаре, она прервала запись, видимо, чтобы ничего предосудительного не осталось. Листая файл за файлом, Вика наконец нашла то что нужно. Почти в тишине раздавались всего два голоса: та самая прогулка Яны с Марком наедине в первый день. Вика прибавила громкость с мыслью: неужели это разговор будущих жертвы и убийцы?

– Тебе тоже некомфортно? – разобрала Вика сквозь шорохи шагов голос Яны.

Марк наклонился над заводью, опуская ведро в озеро. Организаторы сделали им небольшой мостик, чтобы можно было набрать воду в определенном месте и не смешивать ее с той, в которой они моют посуду или стирают. Хотелось спать и помыться. С этим тоже помогли. Неподалеку от лагеря был поставлен небольшой душ с ножным насосом. Нужно было лишь вскипятить воды, разбавить ее холодной, чтобы не было слишком горячо, а затем подсоединить емкость к насосу. Качаешь подножку, а сверху льется вода. И все это отгорожено плотной шторкой. Правда, Марк, уже испробовавший подобную процедуру, так замерз, пока раздевался, что потом едва согрелся, вылив на себя всю запасенную воду.

– Что, помыться хочешь после вчерашнего?

Марк вздрогнул и резко повернулся. За спиной стоял Владимир с сальной улыбкой.

– Если ты не заметил, я стараюсь мыться хотя бы через день. И тебе советую, – спокойно ответил Марк.

– Интересно, чем же ты ночью занимался? Лысого гонял, пока никто не видит? Может, ты за этим дежурства и придумал?

«Вот урод», – мелькнуло в голове у Марка.

– Тебе какое дело? Мой член покоя не дает? Может, отсосать хочешь? – ответил он резко. Быдло стоило ставить на место.

Владимир сплюнул себе под ноги, чуть не попав на кроссовки Марка.

– И не надейся. Но если увижу, что ты на кого-нибудь пялишься, оторву на хрен твои причиндалы.

– Какого ты ко мне лезешь? – Марк внимательно посмотрел Владимиру в глаза, но внутри все закипало. – Какого? Я здесь, как и ты, чтобы найти себе пару. И все. Так что ищи давай! Или ты думаешь, что тебе тест меня показал?

Владимир усмехнулся:

– Мне-то тест девушку нашел, а вот тебя взяли, чтобы ты не мешался. За нами тут последить решили и оставили подсадную утку. А чтобы девочку никто не смущал, в пару ей взяли педика. Тебя то бишь. Жаль, что заранее не предупредили, знал бы, ни в жизнь бы не поехал.

Марк побагровел:

– Что ты сказал? Кого подсадили?

– А-а-а, прости. Проболтался. Ты, если чего, – Владимир издевательски подмигнул, – помалкивай, что за нами следят. А то и про тебя всем расскажут. Там и записи кое-какие есть…

– Кто она? – закричал Марк, видя, что Владимир уходит. Он попытался его остановить, схватив за плечо. Но тут же получил толчок локтем.

– Не прикасайся ко мне, а то отделаю. А по поводу засланки, думаю, ты и без меня догадаешься.

Владимир ушел, а Марк сел на мостик и попытался отдышаться. Так вот зачем он здесь. Все ложь! Ложь! Нет никакой второй половинки! А он ведь до конца надеялся, что, может быть, произойдет чудо и он станет таким же, как и все. Без этого проклятия. Но нет, это не проклятие! Он все больше чувствовал, что на самом деле все правильно. Просто давно надо было признаться в этом и себе, и другим.

Он понял. Вот откуда Яна все знала. Она следила за ними. Это же очевидно! И тот их дурацкий первый разговор, когда она будто нарочно называла среди своих любимых фильмы и книги, которые нравились и ему. Он же просто все это указал в их дурацкой анкете. Он в первый день почувствовал что-то неладное, слишком уж она хотела выглядеть для него идеальной парой. Марк не любил таких вещей, поэтому и не поддался. Чего она хотела добиться? Перевоспитать его? Или просто поиздеваться? Марк зачерпнул холодной воды из ведра и умылся, пытаясь смыть с себя всю эту грязь. И они еще смеют его оскорблять! Мерзкие твари с зашоренными мозгами, не дающие ему жить! Руки и лицо покалывало от холода озерной воды. Но это помогало прийти в себя. Нет, сейчас не до душа. Он вылил воду обратно в заводь и налегке направился в лагерь.

На ловца и зверь бежит. Марк увидел на кухне Яну, стоящую возле рации. Стучит начальству, конечно. Он тихо подошел сзади, видя, что она уже заканчивает разговор. Яна чуть не подпрыгнула, когда, выключив рацию, обернулась и увидела его. Марк рассмеялся про себя: как же легко ему сейчас было, как нравилось быть собой. Вот и перед Яной не надо ничего изображать. Она и так считает, что он моральный урод. Ну что ж, если ей так хочется, то почему бы и нет.

– Не кричи, просто хочу с тобой поговорить, – прошептал он на ухо девушке.

– Ты сдурел! – заорала Яна, тяжело дыша. – У меня сердце чуть не выпрыгнуло.

– Не переживай, ты здорова как бык, – усмехнулся он.

– Совсем псих! Что тебе нужно?

– Просто хочу знать, откуда тебе известно про то, о чем ты говорила, – не стал он признаваться сразу.

– Что ты любишь мальчиков? Думаешь, так незаметно? – спросила она.

– Я знаю, что незаметно, – спокойно и жестко ответил Марк. – За столько лет никто из коллег и друзей не догадался, а тут прям увидела!

– Мне нечего тебе сказать!

– Ты говорила, что у тебя есть доказательства! Какие?

– Узнаешь, если посмеешь мне что-то сделать.

– Ты записывала наши разговоры? – вдруг задал вопрос Марк. – И сейчас записываешь? Что у тебя? Камера в очках?

Марк навалился на нее и прижал к дереву, на котором была закреплена подставка для рации. Второй рукой он сорвал с нее очки.

– Отпусти меня, – жестко проговорила Яна. – И верни очки, я без них реально плохо вижу. Я делала записи только на диктофон, но он разбит, ничего не осталось.

– Какого хрена ты нас записывала? – Марк все еще продолжал ее прижимать, теребя в руке очки. Ему очень хотелось растоптать хотя бы их, если ничего нельзя было сделать с Яной.

– Вы же все давали разрешение на аудиозаписи. Не помнишь? Надо читать всю пачку документов, когда подписываешь.

Марк наконец отпустил девушку и протянул ей очки, пробормотав:

– Я еще перечитаю договор, когда вернусь. И если увижу, что вы что-то скрыли, пойдете под суд. Уже одно то, что ты треплешь кому попало о результатах моих тестов…

Яна отряхнулась и надела очки. Это сразу придало уверенности и ее внешнему виду, и голосу:

Когда лодка пришвартовалась к основному причалу Валаама, было уже совсем темно. Первым спрыгнул Матвей. Он подал руку сидевшим рядом с ним на задней перемычке Надежде и Александре. Саша спрыгнула и оглянулась на Евгения. Он за всю дорогу не сказал ей и слова, сразу будто отгородился, когда сел спереди вместе с егерем Сергеем. Да, все вроде бы объяснялось тем, что он крупнее Матвея и сзади сидеть с ним втроем будет неудобно, но Александра понимала, что он просто избегает разговоров с ней. Все рушилось на глазах.

В тишине они шли за Сергеем к гостинице, здание было не так далеко, но можно было отстать ото всех хоть на пару шагов и поговорить. Шила в мешке не утаишь, все они теперь уже знали, кто кому подходил по этому дурацкому тесту. И Саша корила себя: ну почему она не выбрала в тот первый день Владимира? Может, и правда все сложилось бы по-другому. Ей хотелось забыть прошлую ночь, просто вычеркнуть ее. Зачем она в это ввязалась? Столько проблем… Но, с другой стороны, она сейчас смотрела на понурую фигуру впереди и понимала, что ему еще сложнее. На секунду она представила себе, что чувствовал Женя во всей этой истории. И в груди сжался комок. Она хотела бы уже сказать про себя: все из-за этой стервы! Но остановилась. Стерва мертва. Расплатилась за свои грехи.

А она-то сама? Сильно ли отличается? И не ждет ли и ее расплата?

Сразу же захотелось выпить. Отогнать от себя дурные мысли. Интересно, здесь можно найти спиртное? Учитывая, что гостиница при монастыре и сейчас уже ночь, Саша в этом сильно сомневалась. Но организаторы расщедрились, хотя бы оплатили им где переночевать. Полицейские попросили всех остаться на Валааме, дабы быть под рукой. Следователи сомневаются. Все сомневаются. Если раньше казалось очевидным, что убийца Марк, то теперь этот тайник, еще что-то непонятное. Ладно, главное, чтобы никому в голову не пришло копаться в событиях той ночи. Она просто занималась сексом с Женей, никуда не выходя из палатки. На этом все.

Они уже приближались к гостинице, когда Надя, идущая впереди, замедлила шаг:

– Саш, мы вместе ночевать будем?

Александра посмотрела в спину уходящего вперед Евгения и ответила:

– Думаю, да. Они вроде бы сняли два номера. Один трехместный для мужчин и двухместный для нас.

– Это хорошо, – как-то неуверенно произнесла Надя.

«Ну что она все время страдает? Хватала бы своего Матвея и тащила в койку», – зло подумала Саша.

– Если тебе нужно, я могу уйти на часок, чтобы вы пообщались, – Александра кивнула в сторону Надиной «половинки».

– Нет, ты что… Сейчас не до этого. Я не хочу в это больше лезть. Просто хочу домой…

– Надь, не будь дурой. – Саша схватила ее за руку и, понизив голос, быстро сказала: – Они же разругались еще накануне, вчера всем было уже понятно, что он тобой заинтересовался. Да ты же и сама теперь знаешь – Матвей по тесту тебе подходит. Не упускай свой шанс!

– Нет! – вдруг воскликнула Надя. Это было так громко, что мужчины обернулись. – Я хочу домой!

Из ее глаз полились слезы. Саша приобняла девушку и посмотрела на мужчин. Евгений почти сразу повернулся обратно и не спеша пошел вперед. А вот на лице Матвея отразилась борьба. Он, видимо, тоже не знал, как себя вести. Саша кивнула ему, будто говоря: «Подойди к ней, обними», но он тоже отвернулся и пошел за Евгением. Лишь Сергей пробурчал: «Нервы сдали? Идемте, вон уже гостиница торчит. Сейчас отдохнете».

– Да проходите, проходите! Вы, наверно, совсем замерзли?

Виктория улыбнулась приятной женщине лет пятидесяти, открывшей им дверь. По дороге она сомневалась, не зря ли приняла предложение Пантелея поужинать у него дома. Но, зайдя в эту маленькую теплую прихожую, где вкусно пахло жареными блинами, она порадовалась, что согласилась.

Разувшись и упаковавшись в мягкие плюшевые тапочки, Вика прошла следом за Пантелеем в широкую комнату с большой советской люстрой и такой же старомодной обстановкой. На столе, окруженном угловым кухонным диванчиком, уже стояли три тарелки с вилками, а посередине большая кастрюля, от которой шел такой приятный теплый пар. Сбоку, прикрытая сверху обычной белой тарелкой, красовалась стопка блинов.

– Мам, поставь еще одну тарелку, пожалуйста. Я еще дядю Сережу пригласил, он нам весь день сегодня помогал. Надеюсь, ты не против?

– Нет, конечно. Его тоже покормим, – улыбнулась мама.

– А вы давно с Сергеем знакомы? – спросила Вика, пытаясь поддержать разговор.

– Конечно, мы тут все друг друга знаем. Они с моим мужем вместе в школе учились. А потом вместе и в Чечню уехали. – Вика услышала, как дрогнул ее голос. – Только Сережа вернулся, а Алеша мой нет…

Да что ж такое…

– А где у вас руки можно помыть? – быстро спросила Вика, чтобы сменить тему.

– А вот сюда проходите! – Мама Пантелея тоже сразу переключилась. Видимо, ей нравилось быть хорошей хозяйкой, и она не привыкла грузить гостей своими проблемами. Вика оказалась в старенькой, но очень чистенькой ванной комнате. Она открыла кран и, не дожидаясь, пока вода потеплеет, умыла лицо. Очень хотелось в душ, чтобы смыть с себя сегодняшний день. Но, судя по всему, в гостиницу она попадет ближе к полуночи. Намыливая руки, Вика вновь прокручивала в голове последние события. Лица мелькали калейдоскопом. Было странно: они все ее ровесники, все пытаются найти кого-то. Вика вновь подумала про себя, что никогда не ввязалась бы в подобную авантюру. Зачем? Замужем она уже побывала – ничего хорошего там нет. Дети? Ну, в свои тридцать шесть она вполне еще может родить ребенка. Но пока такой потребности не испытывает. Сейчас просто хотелось вернуться наконец в Питер, распрощавшись со всеми карельскими делами. И начать там новую жизнь.

Когда она вышла из ванной, из прихожей вновь доносились голоса. Пришел Сергей. Он смерил ее жестким взглядом, но потом все же постарался улыбнуться. Суровый… Но Вике нравились такие мужчины, уж ничего не могла с собой поделать. Она и сама была сильной, но человек рядом с ней должен быть еще сильнее. Ботаников типа Матвея или Евгения, на которых она сегодня насмотрелась, Вика терпеть не могла. Вот Владимир еще ничего.

Или Сергей…

– А вы из Сортавалы? – спросила мама Пантелея, когда они уже сидели за столом.

– Нет, – покачала головой Вика, уплетая картошку с котлетой. – Точнее, я родилась в Карелии, но мать увезла меня в Питер ребенком после развода с отцом. Но у нас остались здесь родственники, я часто ездила в Карелию на каникулы, на Валааме как-то в туристическом лагере была. Ну и пришлось вернуться сюда пару лет назад, когда у отца начались проблемы со здоровьем.

– А как он сейчас?

– Умер, – мрачно произнесла следовательница.

– Ой, извините…

– Да ничего, – отмахнулась Вика. – Мы не прям чтобы сильно общались, но на старости оказалось, что помочь ему больше некому, так что я перевелась в Сортавалу и пожила с ним последний год. Теперь вот наследство оформила, нашла покупателей на квартиру и буду возвращаться в Питер.

Вика откусила еще кусок котлеты и по взглядам окружающих поняла, что выглядит сейчас как последняя сволочь, которая вернулась к отцу ради наследства. Особенно цинично ухмыльнулся Сергей, пригубивший клюквенную настойку, заботливо поставленную на стол хозяйкой. Да и пусть. Не рассказывать же им про то, что мать запрещала отцу с ней видеться и заставляла называть отчима «папой», что она с трудом разыскала родного родителя, когда он был уже при смерти. Да и вообще, весь этот побег был попыткой переключиться после тяжелого развода. Нет, это все не для них. Лучше выглядеть циничной стервой. К таким меньше вопросов.

– А вы всю жизнь на Валааме живете? – обратилась Вика к хозяйке.

– Да, – кивнула женщина. – Я здесь родилась, потом педагогическое училище окончила, ну, и вернулась. Мне не хочется отсюда уезжать. Я люблю свой дом. Когда школа еще здесь была, начальные классы учила. Теперь при монастыре, в лавке, тут другой работы нет. Зато хоть не выселяют пока, здесь же почти простых жителей не осталось… Мы оба с Пантюшей здесь работаем, так что пока держимся. Опять же летом огород, все свое. А что я буду делать в квартире в Сортавале?

Во взгляде хозяйки чувствовалась грусть. Вика слышала о том, что монастырь активно заставлял «гражданских» покинуть остров, даже выкупил за свой счет квартиры в городе, и оставаться на острове можно было, лишь работая при монастыре. Даже полицейские и пожарные сюда в основном приезжали на вахту. Пантелей и его семья были редким исключением.

– А вы, Сергей, тоже всю жизнь здесь прожили? – спросила Вика егеря.

Сергей, дожевав кусок соленого огурчика, размеренно произнес:

– Родился здесь, после школы ушел в армию, в Карелии в погранслужбе был, а дальше по контракту в Чечню уехал. Какое-то время жил на юге.

– Жена, дети? – спросила Вика. И тут же осеклась: «Ну что за допрос, да и, главное, зачем?»

Сергей перехватил ее взгляд и, кажется, едва заметно усмехнулся. Неужели заметил интерес? А, ну и пусть. Настойка позволяла быть легкомысленной.

– Был женат, – ответил Сергей, глядя в глаза Вике. – Под Ставрополем жили. Но не срослось. Двое детей осталось. После развода вернулся на службу на финскую границу, а в сорок два вышел на пенсию. С тех пор егерем работаю в родных местах.

– И не надоедает? – с интересом спросила Вика. – Ведь все одно и то же.

– Да нет. Люди разные приезжают, общаешься. Природа опять же, другой такой не найдешь. – В голосе Сергея, то ли разморившегося от настойки, то ли просто сильно уставшего, звучала какая-то тоска. Но лезть и расспрашивать не хотелось. – Это вот молодежи надо все куда-то стремиться, чего-то искать, а нам уже просто хочется спокойно стареть, – продолжил он.

– Дядь Сереж, ну не всегда ж так было, – улыбнулся Пантелей, чьи щеки тоже порозовели от алкоголя. – Вот у нас здесь сюрпризов хватает. Видите, тайник какой нашелся на острове. Старенький явно. Возможно, как раз монастырские сокровища.

– Нашел кто-то потерянные святыни… – задумчиво произнесла хозяйка.

– Думаете, там прятали что-то со времен эвакуации монастыря? – спросила Вика.

– А кому еще мог бы тайник в земле понадобиться? – поинтересовалась мама Пантелея. – В храмах на острове лишь жалкие крохи от того благолепия, что было век назад. Когда сюда пришла советская власть, монахи бежали в Финляндию. У них там и сейчас есть монастырь – Новый Валаам называется. Там многое из нашей старины. Но далеко не все. Часть так и пропала. Монахи же думали, что большевики здесь ненадолго, и надеялись вернуться. Только во время войны тут опять стала финская территория, и монастырь пытались возродить, но тогда все под обстрелами было, не до красоты. А потом снова все закрыли. Периодически поисковики сюда приезжают копать. Муж тоже по молодости копал. Да и Пантелей, рассказов понаслушавшись, подростком по островам мотался. Сереж, ты тоже небось все мечтал сокровища найти?

Сергей пожал плечами:

– Да было дело, за компанию. Но никогда в это особо не верил. Не бывает так в жизни – нашел и все, счастье привалило. Скорее уж пашешь, пашешь – и все в нищете. Не выберешься.

– Ну все равно, хоть немного-то заработал. Сам же говорил, что в Питер собираешься переезжать. За квартиру задаток внес…

– Да что там за квартира, – покачал головой Сергей, в голосе мелькнула злость то ли на мать Пантелея, то ли на жизнь. – Конура на окраине и ипотека на пятнадцать лет. Дожить бы, пока выплатишь.

– Это хорошо, что вам еще кредит дали, – покачала головой Вика.

– Ну, льготная ипотека, все же двадцать лет армии отдал, теперь могу пользоваться, – пояснил Сергей. – Так что будем соседями.

Вика усмехнулась:

– Питер – большой город, а у вас какой район?

Сергей рассмеялся:

– А вы с какой целью интересуетесь? Будете в гости заходить?

Вика тут же покраснела. И зачем она задает все эти вопросы? Что тут о ней подумают?

– Так, мне кажется, наши хозяева заскучали, – сменила она тему.

– Нет, все в порядке, – тут же заверил ее Пантелей. – Давайте выпьем, чтоб мечты наши сбывались! – Парень с улыбкой поднял стопку и потянулся к остальным, чтобы чокнуться. Вика, до этого цедившая настойку лишь маленькими глотками, сейчас выпила залпом. Очень хотелось расслабиться.

Через час, когда на телефоне уже высветилось начало нового дня, она вышла на холодный воздух, чувствуя, что захмелела. Сергей подал ей руку.

– Я сама дойду! – отказалась Вика, когда они оказались на неосвещенной улице среди стареньких домов с темными окнами.

– Не волнуйтесь, я недалеко оттуда живу.

«Интересно, не напросится ли он ко мне в номер?» – почему-то мелькнуло в голове у Вики от прикосновений мужчины. Хотя он и старше ее, в нем было что-то привлекательное. В движениях скользила уверенность. Мужик! Совсем не такой хлюпик, как ее бывший муж. Надо бы его оттолкнуть и пойти одной, но на улице так холодно, а за его плечо так удобно держаться. Все-таки полтора года в одиночестве давали о себе знать. А что делать-то? Сортавала – городишко маленький. Коллеги-мужики – либо старичье, либо женатые. Как-то не хотелось связываться. А этот вполне себе ничего, и разведенный. «Так, стоп, это выпивка говорит. Еще не хватало со свидетелем связываться. И зачем я столько рюмок опрокинула?»

– Ничего по делу больше неизвестно? – вдруг спросил Сергей.

– Нет, – покачала головой Вика. – Да и в любом случае я не должна это с вами обсуждать.

Сергей усмехнулся:

– То есть таскать меня на задержание и весь день заставлять работать извозчиком – это можно? А как чем интересным поделиться – нет, это закрытая информация.

– Ну, во-первых, вам говорили, что на задержании вам нечего делать. Сами напросились. Хотя, конечно, мы вам очень благодарны за помощь.

– Грамоту дадите?

– Обязательно. От Следственного комитета Сортавалы. Денег не ждите, самим не хватает.

– И несет же вас, женщин, в такую профессию, – покачал головой Сергей.

– А что, женщина должна сидеть дома, готовить мужу суп и вытирать сопли детям?

– Да нет… Есть много прекрасных женских профессий – учитель, врач…

– Швея-мотористка…

Сергей рассмеялся:

– Тоже неплохо. Все не в этой грязи. Небось из-за работы с мужем развелись? – вдруг спросил он.

– А почему вы думаете, что я в разводе? – напряглась Вика.

– Выглядишь неплохо, мужчин не боишься, так что явно не старая дева. – Сергей как-то незаметно перешел на «ты», видимо, совместно выпитое располагало. – Но детей и мужа у тебя нет, иначе ты бы вряд ли оказалась здесь. А если и оказалась, то тебе названивали бы каждый час. А за все время сегодня я тебя ни разу за личным разговором не видел.

– А вы наблюдательны… – Вика попыталась заглянуть Сергею в глаза. – Что ж в полицию не пошли?

– Надоело на всякую дрянь смотреть. Чечни хватило, – жестко ответил Сергей. – Пенсию себе заработал, теперь могу и отдохнуть. Так развелась-то почему?

– Ну раз ты такой умный, – Вика тоже в ответ перешла на «ты», – то угадай.

– Муж загулял?

Вика усмехнулась:

– Нет… Никто никому не изменял. Насколько я знаю, по крайней мере. Просто сначала изредка ругались, потом все чаще, а потом по несколько раз на дню, и в какой-то момент дошло, что хватит. Не для этого живем. Детей не было, ради чего терпеть друг друга?

– И кто подал на развод?

– Я, – соврала Вика. Не хотелось признаваться, что она плакала и просила еще раз попробовать начать сначала, когда он уходил. Это уж никак не вязалось с образом сильной женщины. Но страх одиночества ее тогда сломал. – Просто поняла, что хватит. А ты почему?

Сергей вновь сжал губы, пытаясь улыбнуться, но в итоге получилась какая-то болезненная гримаса.

Когда Надя проснулась, было уже светло. Она дотянулась до мобильного телефона, который ей наконец вернули вчера вечером. На часах было без пяти семь. Она спала шесть с половиной часов. Намного больше, чем в любую из последних ночей. Саша похрапывала на соседней кровати. Надя закрыла глаза и попробовала снова отключиться, но не получилось: в голове было слишком много мыслей.

Она корила себя за то, что не переживает за погибших. Молоды е женщины, ее ровесницы, у которых вся жизнь была впереди. Красивые, яркие… Интересно, мог бы хоть один завалящий маньяк выбрать ее? Что бы она делала, если бы ее душили? Попробовала бы сбежать, оттолкнуть? Может, спаслась… Или просто безвольно сдохла. Закончилась бы еще одна пустая жизнь. По крайней мере, кто-то бы помнил о ней, расследовал ее гибель. Интересно, что бы рассказали про нее соседи по острову? Замкнутая, скучная серая мышь, о которой некому плакать. Может, хоть в таком случае Матвей бы задумался и пожалел, что не обратил на нее внимание.

Матвей. Она вспомнила тот безумный день накануне убийства. Вспомнила, как вела себя, о чем думала, о чем мечтала. И о чем не рассказала полиции. Она должна испытывать чувство вины, но его не было. Все произошло слишком быстро, и сейчас уже не исправишь, не признавшись полиции во лжи. «Плохая девочка, плохая… Ты должна переживать!» – эти фразы в голове были сказаны будто голосом мамы. Ей хотелось вернуться на два дня назад и повести себя по-другому. Нет, на неделю, когда они только приехали. Нет, на пятнадцать лет в прошлое, когда вся жизнь была впереди. А еще лучше в детство – провести его с ровесниками, а не с книгами. Или… Просто не родиться… Всем было бы проще, если бы она не родилась!

Надя обхватила голову руками, пытаясь избавиться от дурноты и от пульсирующей боли в висках. Заслонила ладонями уши, но даже через них прорвался звон. Колокола. Наверно, утренняя служба начиналась. Надя открыла глаза и только сейчас осознала: она на Валааме, рядом с одним из красивейших монастырей в стране. Она почти не ходила в церковь, но верила, что там наверху кто-то есть. Кто-то, кто наказывает ее за плохие поступки. И сейчас она точно поняла, что хочет сделать.

Потихоньку одевшись, чтобы не разбудить соседку, Надя умылась и выбралась из комнаты. Спустившись на первый этаж, она увидела в холле нескольких пожилых женщин в длинных юбках и платках и, глядя на свои джинсы и кроссовки, вновь почувствовала себя лишней. Но все же решилась и спросила:

– Извините, а вы не знаете, меня пустят в храм в джинсах?

Одна из женщин посмотрела на нее с некоторым осуждением, отчего Надя сразу поморщилась, но другая спокойно улыбнулась и сказала, что платки и юбки можно будет взять на входе в монастырь.

– А вы сейчас туда? – спросила Надя.

– Да, конечно. Вы в первый раз? Пойдемте с нами, – все так же мягко предложила женщина.

Надя улыбнулась в ответ и кивнула. Вместе они вышли из гостиницы. Женщина начала расспрашивать ее. Надя с трудом сдерживалась, чтобы не выпалить свою историю, но сказала лишь, что она учительница из Пскова. На счастье, другая женщина заговорила со своей подругой, и расспросы закончились.

Уже через несколько минут она, накинув бесформенную черную юбку и серый, весь в зацепках, шарф, входила в огромный светлый собор, в котором было множество людей. Надя заметила, что здесь, в отличие от обычной церкви, мужчины и женщины стояли в разных сторонах. Она пошла за своими новыми знакомыми, оглядываясь и будто пытаясь впитать окружившую ее красоту. Через высокие светлые окна лился свет. Стены были покрыты фресками, а на иконах замерли лики святых. Из-под купола храма всевидящим взглядом на прихожан смотрел Спаситель. Звук хора мужских голосов заставил ее вздрогнуть. Песнопение разливалось по собору, заполняя собой пространство. Надя прикрыла глаза и начала молиться, просить о напутствии, как могла. Не зная молитв. Просто сейчас ей хотелось верить, что помощь придет. И прощение, о котором прежде всего она и просила Бога. А народ все продолжал заходить. Надя посмотрела на открытые двери, даже не зная, кого хочет увидеть. Но подсказка появилась сама. В храм, озираясь по сторонам, зашел Матвей. На какую-то секунду их взгляды встретились. Он чуть нервно улыбнулся и кивнул ей, направившись на мужскую сторону. Но этой улыбки было достаточно. Надя осознала, что все сделала правильно.

Вика сидела за столом в валаамском отделении полиции. Ей выделили место недавно уволившегося сотрудника, замену которому пока не нашли. На часах было 8:30. Завтракать в гостинице она не стала. Как проснулась, сразу отправилась в отделение. К счастью, голова после вчерашнего не болела: настойка действительно оказалась натуральной и качественной. Пантелей заботливо принес ей из дома свежих блинчиков с чуть засахарившимся, но очень вкусным медом. Чай в отделении тоже нашелся. Теребя уже почти пустую чашку, Вика смотрела результаты судмедэкспертизы, присланные рано утром: листала вордовский файл и выделяла наиболее интересные моменты.

Что было общего: у обеих на теле следы борьбы – царапины, гематомы. Но у Кульпиной Лилии Владимировны кровоподтеков обнаружено не было, а вот у Андреевой Яны Игоревны множественные удары по голове и потеря крови. Причина смерти: травма, несовместимая с жизнью, нанесенная твердым тупым предметом. У Лилии – асфиксия вследствие удушения. На шее остались синяки, душили руками. К сожалению, на месте обнаружения трупов не было никаких кровавых следов. Почва каменистая, да еще дождь под утро пошел, как назло. Если ее вообще убили на том месте. Марк утверждает, что видел смерть лишь одной из девушек. А что вторая? Уже была мертва? Отчет не мог подсказать, какая из них погибла первой. Только общая информация – время смерти от часу до четырех утра. Но самое интересное, что за пару часов до смерти Яна занималась сексом, причем с презервативом (следов спермы обнаружено не было). Вика еще раз порадовалась, что заставила полицию перерыть весь мусор. В мешке были обнаружены два презерватива: один со спермой, другой без. Первый мог принадлежать Евгению, но это тоже стоило проверить: совпадет ли группа крови и спермы. Генетическую экспертизу ей вряд ли удастся выбить: слишком дорого для такого дела. Если бы еще следы крови на одежде у кого-то из подозреваемых обнаружили, тогда можно было бы попробовать. Но сперма в презервативе могла никакого отношения к убийствам не иметь. Следов кожи под ногтями у трупов тоже не нашли. Сейчас слишком холодно, преступники точно были в одежде, а вероятнее всего, еще и в перчатках. В тайнике никаких отпечатков пальцев не обнаружили. Также и на очках Яны Андреевой, найденных рядом с трупом, ничьих отпечатков кроме ее собственных не было.

Но что случилось с Яной? Было изнасилование? Если да, то как преступник успел натянуть презерватив? Или специально оглушил девушку, попытался ее изнасиловать, не получил разрядку и в ярости убил? А потом выкинул пустой презерватив в мусор? Нет, это звучит бредово. Ведь рядом озеро, ему ничего не стоило бы бросить презерватив туда, обвязав им какой-нибудь камень. Да и Лилия в эту историю не вписывалась. Если только это не были два убийства, совершенные разными людьми. Тогда почему трупы оказались рядом?

Нет, не сходилось. Намного вероятнее, что Яна занималась с кем-то сексом, воспользовавшись отсутствием Лилии. И что-то пошло не так. Но нельзя отметать, что ее смерть может быть вообще не связана с сексом.

Гораздо более вероятной выглядела следующая картина. Неизвестный в первую ночь похищает фонарь и вешает дохлую чайку. Кстати, зачем? Свет на будке, стоящей на верхушке холма, точно был виден от тайника. Кто-то боялся, что случайный ночной посетитель заметит движение вдали? Или фонарь понадобился в тайнике, чтобы что-то проверить? Нет, странно, вряд ли бы преступник, кем бы он ни был, отправился на дело без светильника. С другой стороны, собственный фонарь мог просто сломаться. Или, напротив, светильник выкрали специально, чтобы смутить участников и заставить их сбежать с острова, но те решили остаться. А может, и то и другое. Но это только мысли насчет фонаря. А вот мертвая чайка… Легче всего было бы объяснить ее появление выходкой маньяка. Вот, пожалуйста, убил чайку, а потом и девушек. Но Вике в это не верилось. Она была уверена, что за этими смертями стоит не сломанная психика, а что-то другое. Версия, что чайка была попыткой напугать участников, чтобы они убрались с острова и преступник мог закончить свои дела, ей нравилась куда больше. Но они этого не сделали.

В ночь дежурства Лилия (Вика все больше склонялась к тому, что Марк видел именно ее смерть) заметила преступника, вылезающего из тайника, и стала его жертвой. Яна, встав сменить соседку и не обнаружив девушку у костра, пошла ее искать. Услышала шум или заметила свет и стала свидетельницей убийства. Точнее, нет. Скорее всего, убийства она не видела. Оно произошло достаточно далеко от лагеря. Вряд ли Яна ушла бы на берег одна. Она увидела убийцу, перетаскивающего труп, за что и получила камнем по голове. Здесь преступник должен был действовать быстро: ударил ее, чтобы она не успела поднять шум (лагерь находился не так уж и далеко), и тут же и добил. А трупы оставил рядом, чтобы не было сомнений, что обеих девушек убили в одном месте. Если бы не Марк, ставший случайным свидетелем и сбежавший с острова, они бы и не узнали про тайник. А если бы он добежал до лагеря и поднял шум, то вторая девушка осталась бы жива… Вряд ли бы злоумышленник справился с тремя мужчинами. Точнее, с двумя. Ведь убийцей мог быть один из них. И Евгений, спавший в палатке с Сашей, не очень подходил на эту роль. Как и щуплый Матвей.

А вот Владимир… Вике почему-то не хотелось верить в эту самую очевидную версию. По описанию Марка, убийца – крупный мужчина (но Евгений тоже не мелкий). Однако если в тайнике все же были спрятаны сокровища монастыря, то кто больше подходил на роль человека, связанного с контрабандой? Программист из Москвы или живущий в часе езды от финской границы владелец компании, занимающейся перевозками в скандинавские страны? Но как он вообще попал в этот проект? Если только…

Вика тут же вспомнила другой мучивший ее вопрос. Почему не забрали из тайника то, что нужно, сразу, в первый день? Или в первый день туда, напротив, что-то поместили, что убийца хотел забрать потом? Например, взяли старинные иконы, а оставили деньги. И, наконец, на пятый день убийца решил это забрать. Но почему именно на пятый день? Если этот кто-то с острова, то он мог спокойно вытащить деньги раньше, в свое дежурство. Или, напротив, дождаться отъезда, раз ему негде было их спрятать: вряд ли бы участников стали обыскивать по прибытии в Сортавалу. Если только не было принципиальным забрать деньги в дежурство Яны. Но почему?

Вика ответила себе на этот вопрос: потому что жертва сама была в доле… Но смерть Лили в ее планы не входила, она занервничала, и от сообщницы решили избавиться. Да, это бы все объяснило!

Вика открыла список контактов на телефоне. Вчера вечером сил общаться с креативным директором у нее не было, но она предупредила, что позвонит с утра, номер телефона ей заботливо передали через начальника. Девять часов – кажется, пора поговорить с человеком, который мог многое прояснить насчет Яны и ее роли в этой истории.

– Олег Сергеевич, здравствуйте, не разбудила? – спросила она.

Судя по голосу, до звонка креативщик еще спал, но, как любой мужчина, застигнутый за неподобающим занятием, он тут же начал врать:

– Нет-нет, конечно. Очень ждал вашего звонка. Какие новости? Я слышал, вы его поймали?

Вика скривилась: уже доложили. Видимо, ее начальнику все-таки нехило обламывается с этого дела. Ну уж нет, кому платит, пусть тот ему и докладывает.

– К сожалению, я не имею права разглашать подобную информацию. Могу только сказать, что следствие продолжается, и есть еще множество моментов, которые нужно прояснить, прежде чем делать окончательные выводы. – Годы составления никому не нужных отчетов научили Вику говорить длинные фразы обо всем и ни о чем одновременно. Голос в телефоне замолк на секунду, видимо, пытаясь понять, послали ли его сейчас в корректной форме или все-таки нет. – Я хотела бы поговорить по поводу вашей погибшей коллеги и ее роли в этом проекте, – сразу сменила тему Вика. – Вы могли бы поподробнее рассказать, чем занималась у вас гражданка Андреева и почему она оказалась на острове?

– Ф-ф-ф… – послышалось в трубке. – Я расскажу, конечно, хотя и не совсем понимаю, какое это отношение имеет к делу. Уж не думаете ли вы, что кто-то целенаправленно хотел ее убить?

– Мы хотим проработать все версии, – все тем же тоном непробиваемого бюрократа ответила Вика, – даже если они и кажутся странными. Не должно быть ни малейших сомнений, что под суд пойдет настоящий преступник.

– Понял вас. Хорошо, давайте расскажу. Что именно вы хотели бы узнать?

– Ну, во-первых, как возникла идея этого проекта и почему вы отправили всех на Валаам?

– Идея пришла в голову мне… – В голосе мелькнула нотка гордости. – Я психолог по образованию, окончил МГУ, хотя по специальности никогда и не работал. У меня остались знакомые на факультете. Я как-то общался с сокурсницей, и она рассказала, что готовится к защите докторской по психологии семьи. Она провела большое исследование и выявила значимые взаимосвязи между уровнем ощущения счастья супругами и тем, как соотносятся у них определенные личностные черты. Катя прям горела этой историей и говорила, что готова биться об заклад, что по тестам сможет определить, получится ли у пары создать счастливую семью. Меня эта идея очень заинтересовала. Я на тот момент заканчивал крупный проект в рекламном агентстве и подумал: а что, если пустить эту историю на поток? Ведь проблема одиночества сейчас очень острая. Приложений для знакомств масса, они набирают все больше клиентов, но там ты нередко берешь кота в мешке. А если мы попробуем сделать приложение, которое подскажет идеальную пару? Да, я знаю, что похожие темы уже давно развиваются, но там тесты больше похожи на игрушку для любителей психологии. А мы могли бы составить опросник на основе научно доказанного материала доктора наук из МГУ. Нам не нужно было прогонять участников по двум десяткам огромных тестов, которые она проводила во время исследования. Мы выбрали именно значимые качества: ну, например, интровертированность – экстравертированность, реагирование на стресс и другие. Я пришел с этим проектом к директору агентства, где работал. Он тоже заинтересовался. Связей у нас было много, поэтому мы довольно быстро нашли людей, готовых вложиться, и запустили проект. Начали с IT-сферы, заказали приложение с тестом и стали искать добровольцев.

Креативщик наконец сделал паузу, и Вика спросила:

– А гражданка Андреева какую роль во всем этом играла?

– Яна работала со мной в агентстве, – вздохнул Олег Сергеевич. – Она реально мозг и плюс очень работоспособная и целеустремленная. Была… Отличный работник. Я ее одной из первых позвал в свою команду. Она сразу включилась в процесс, накидала идей. Тем более Яна и сама не замужем, понимала, какого плана люди наши участники.

– Она даже ни с кем не встречалась на тот момент?

– Насколько я знаю, нет. Но она была очень свободных взглядов. Не понимала, зачем загонять себя в рамки семьи и детей. Все смеялась: может, на старости лет и захочется связать себя по рукам и ногам, но сейчас и так есть чем заняться. – Голос дрогнул. Как и полагалось в такой ситуации, креативщик добавил стандартное слезливое: – Но она до этого не дожила…

Вика протянула в трубку что-то типа «угу». За время ее работы столько было подобных фраз и разговоров, что она давно уже научилась не реагировать на проявление эмоций.

– А не было ли у нее на работе врагов? Или по жизни… Может, она жаловалась на кого-то?

Повисла пауза. О мертвых или хорошо, или ничего? Не об этом ли думает…

– Насчет врагов, способных причинить ей зло, я ничего не знаю. Но я уже говорил, – медленно произнес Олег Сергеевич, будто обдумывая каждое слово, – она не из тех, кто умеет проигрывать. Яна всегда старалась добиваться своих целей. Она любила все контролировать, и, если что-то или кто-то мешал ее планам, она могла очень сильно разозлиться и сделать все, чтобы этого препятствия не было.

«Ого», – мелькнуло в голове у Вики.

– Некоторое время назад, – продолжил креативщик, – у нас появилась новая сотрудница, которая пыталась гнуть свою линию в обход Яны, и, когда им так и не удалось договориться, Яна буквально выжила ее. Мне такое поведение не нравилось, но Яна – профессионал, и она была для меня гораздо важнее новенькой. Она буквально болела за дело, поэтому и сама вызвалась поехать на остров, все проконтролировать.

– То есть провести проект на острове – это была ее идея?

– Нет. Мы обдумывали разные варианты. И так как давно работали с одним брендом туристического снаряжения, то предложили им в качестве рекламной акции обустроить лагерь, чтобы в новостях или еще где мелькали их товары.

– А именно Валаам кто предложил?

Олег Сергеевич глубоко вздохнул.

– Честно, не вспомню уже. У нас было какое-то совещание. Мы думали про Алтай или Байкал вначале. Но туда, опять же, перелет дорого стоит, и вот тогда кто-то предложил поехать на озера – Селигер или Ладогу. Слово за слово, и возник Валаам.

– Вы уверены, что это была не идея Яны?

– Н-нет, не знаю… А к чему такие вопросы? В чем вы ее подозреваете? – занервничал креативщик.

– Да пока ни в чем, – соврала Вика. – Просто пытаюсь понять последовательность событий. А кому в голову пришла идея взять в качестве условной пары для Яны гея?

– О, это интересная история… Яна уже тогда решила ехать сама на остров, и, помню, мы обсуждали в столовой проект. И кто-то сказал: «А что ты будешь делать, если твоя половинка в тебя влюбится?» Яна тогда ответила: «Конечно, влюбится, как в меня можно не влюбиться?» Ну, посмеялись, и Иван, наш интернет-маркетолог, предложил: «А давай тебе гея в пару возьмем?» Ваня – сам гей, хоть это и не афиширует. Но у нас на работе в Москве все спокойно к этому относятся. Мы умолчали в рекламной кампании, но опросники с высокой вероятностью показывали, что у человека есть гомосексуальные наклонности. Наша целевая аудитория, конечно, была гетеро, но так как такой инструмент попался, мы геев тоже отслеживали на будущее. Мало ли пригодится. И Яна тогда сказала: «Да я и гея в себя влюблю, вот проблема». Иван начал с ней спорить, типа это невозможно. А для Яны слово «невозможно» – как красная тряпка для быка. Она сказала, что раз гей сдает подобный тест, то, значит, хочет найти себе девушку, и уж она поможет ему с этим справиться. Тут завелся уже Ваня, он тоже парень психованный во всем, что касается темы ориентации. Чуть ли не в гомофобии ее обвинил: что она геев ущербными считает, раз хочет кого-то исправить. На самом деле у Яны гомофобия немного проскальзывала, хотя она и современных взглядов. Она любила, когда мужчины ей делали комплименты, восхищались ею, и часто этим пользовалась в работе. Но на Ваню такие уловки, само собой, не действовали. В общем, они поспорили на тысячу баксов, что Яна этого парня заставит признаться ей в любви или соблазнит. Она еще собиралась взять с собой маленький диктофон, хотела там вести записи, чтобы потом это в какой-то ролик смонтировать. Вот и договорились они с Ваней, что она в качестве доказательства победы даст ему прослушать разговоры с этим геем.

Олег Сергеевич замолчал, не подозревая, что объяснил сейчас загадку, над которой Вика второй день ломала голову. Теперь стало понятно, почему Яна так вцепилась в Марка и почему потом у них начался конфликт. Амбициозная девица не могла стерпеть, что останется без выигрыша. Но оставался главный вопрос: как это все связано с тайником?

– А именно Марк Шарвин был выбран случайно? – уточнила Вика.

– Да… Он был не один с такими результатами тестов, но он подходил нам по возрасту, плюс жил в Твери, не так много пришлось бы тратить на билеты, мы же оплачивали участникам дорогу.

– А-а-а, вот почему у вас никого нет из Сибири или с Дальнего Востока.

Креативщик сразу начал изворачиваться:

– Ну, дело же не только в наших деньгах. Если у нас будет пара с девушкой из Калининграда и парнем из Анадыря, то шансов, что они в реальности сойдутся, тоже значительно меньше, чем если бы они жили на расстоянии нескольких часов пути на поезде.

Вика не удержалась:

– То есть все-таки расстояние для любящих сердец – помеха? А в рекламе вы говорили совсем другое.

– Так, извините, у меня не слишком много времени. – Голос креативщика сразу стал жестче, видимо, Олег Сергеевич, как и его подчиненная, не любил, когда его уличали в обмане. – Могу вам еще чем-то помочь?

– Да, нужно проверить ноутбук погибшей. Он же остался у вас? Браузер, приложения за последний месяц. Все необычное, что заметите. Получится?

– Да… Думаю, сможем. Ее рабочий ноутбук – собственность компании, мы его посмотрим. А в телефоне вы ничего важного не нашли?

– Проверить телефон не так просто. Паролей у нас нет, из ее родни, c кем удалось связаться, их никто не знает. Я отправлю официальный запрос на проверку, но непонятно, сколько времени это займет. Надеюсь, по ноутбуку вы пришлете всю информацию мне. Обещаю, что без согласования с вами мы никаких комментариев прессе давать не будем.

Олег Сергеевич согласился, а Вика, попрощавшись, допила остывший чай и высунулась из кабинета. Отделение полиции было очень маленьким, и КПЗ, где провел ночь Марк, находилась буквально через дверь от ее кабинета. Вика подошла к камере и увидела, что Марк лежит на нарах с закрытыми глазами. Следователь смотрела на него пару секунд, но задержанный так и не соизволил открыть глаза, хотя она и была уверена, что он лишь притворяется спящим. «И что с ним не так?» – подумала Вика. Нет, она ничего не имела против геев – каждый волен выбирать, с кем ему спать. И сама, работая в органах, понимала, как сложно человеку с такой ориентацией быть чиновником. Но было в нем все же что-то нездоровое. Хотя и вызывал он скорее жалость, чем страх. Тем более когда она узнала, что его втянули в эту историю как предмет спора.

– Вы меня совсем не планируете отпускать? – Марк приоткрыл один глаз и, сощурив второй, посмотрел на Вику, стоящую за металлической решеткой.

– Имеем право, до трех суток.

– На работу ко мне уже доложили?

– Я не звонила, – пожала плечами Вика.

– Уверен, что другие нашлись. Когда вернусь, заставят написать заявление по собственному. Столько лет работы, и все будет перечеркнуто этим задержанием.

– Я попрошу со своей стороны, чтобы пока никому не сообщали, но гарантировать не могу. Кстати, если вам нужно еще с кем-то связаться кроме родителей… – добавила она, пытаясь наладить контакт, но не готовая сказать мужчине фразу: «Своему молодому человеку, например», – мы можем устроить звонок.

Марк усмехнулся, но как-то очень горько:

– Звонить мне некому. – И после паузы, будто пытаясь отогнать от себя неприятные мысли, добавил: – Я сейчас мечтаю только об одном: помыться! До сих пор краской пахну.

– Вам разрешили переодеться, могли бы и так оставить.

– Н-да, типа я должен быть благодарен. Одежду ту выбросили?

– Нет, конечно. В вещдоках лежит. Заберете потом.

Марк усмехнулся:

– Можете выкинуть, сомневаюсь, что я захочу ее снова носить.

– Послушайте, Марк… – Вика убрала язвительный тон. – Я хотела бы проверить одну версию, но мне нужно, чтобы вы точно вспомнили, что произошло в ту ночь. Особенно важно понять, кого из девушек вы все-таки видели. Марк обхватил голову руками и глубоко вздохнул.

– Думаете, приятно все это вспоминать, сидя в таком месте?

Вика пожала плечами:

– Пока вы основной подозреваемый. И в ваших интересах дать мне всю информацию по поводу произошедшего, чтобы мы могли найти настоящего виновника.

Марк опустил руки и внимательно посмотрел на Вику сквозь решетку.

– Там в темноте точно стояла девушка, фигура была женской. Она наклонилась к свету, идущему из земли, и оттуда вылез этот монстр. Мне кажется, это была Яна. По крайней мере, ночью я был почти в этом уверен.

– А не могло быть так, что вы просто искали Яну и поэтому так подумали?

Марк сощурил глаза, было заметно, что нервы у него сдают.

– Не знаю! – чуть не выкрикнул он.

– Хорошо, но в тот момент, когда вы их только увидели, у вас не было ощущения, что Яна специально там стоит и ждет человека снизу?

Марк пожал плечами:

– Может быть, она действительно там кого-то ждала. Когда я подошел, женская фигура уже стояла у ямы и оттуда вылезал этот монстр.

– Подумайте, не было ли слышно каких-то еще голосов? Может быть, шагов?

Марк вновь покачал головой.

– Я все вам рассказал. Пожалуйста… – Он резко подскочил к решетке и схватился за нее руками, так что Вика отшатнулась. – Пожалуйста! – громко отчеканил он, выделяя каждое слово. А в глазах читалась сильнейшая усталость. – Выпустите. Меня. Отсюда.

– Делаем все что можем, – бросила в ответ Вика и направилась обратно в кабинет.

Она уже почти открыла дверь, как вдруг, поддавшись неожиданно пришедшей в голову мысли, вернулась к другой версии. Новая версия казалась ей странной, но тоже требовала проверки. Попросив сотрудника помочь, Вика вернулась в кабинет.

Евгений сидел у заводи вдалеке от лагеря и пытался хозяйственным мылом оттереть пятно от угля на свитере. Организаторы да и сама логика подсказали, что стиркой стоит заниматься вдали от того места, где они набирают воду для готовки еды. Так что грязная одежда была прекрасным поводом уединиться и подумать о происходящем. Все планы шли коту под хвост. Почему-то, когда идея пришла ему в голову, казалось, что ситуация будет полностью под контролем. Что он сможет добиться своих целей. Каких? Сейчас он даже себе не мог ответить на этот вопрос. Просто все пошло не так. Совсем не так. Но самое удивительное, что теперь он не был уверен, что хочет все вернуть на круги своя. На острове появилась Саша и все перевернула. Его тянуло к этой простой понятной девушке, которая радовалась жизни, у которой уже был сын и которая, наверно, и ему могла бы родить ребенка. Евгений осекся: о чем он думает? Какие дети в его ситуации… Но так хотелось надеяться, что с ней все будет по-другому. По крайней мере, он видел, что она действительно хочет общаться с ним, что она готова заботиться о нем. И теперь он начал думать, что, может быть, стоит оставить в покое прошлое.

– Что, Саша тебе не предложила свитер постирать? – Евгений вздрогнул, услышав знакомый высокий голос. Он обернулся: за его спиной стояла Лиля.

– Я вполне сам могу справиться, – пробурчал он и демонстративно продолжил натирать свитер мылом.

Лиля постояла секунду и опустилась на корточки, оказавшись совсем рядом с ним. От нее исходил тонкий, едва уловимый запах духов. Нет, не тех, что одиннадцать лет назад. Каких-то других, но тоже фруктово-сладких. Этот запах преследовал его целый год, когда она ушла. Казалось, что он идет по Питеру и каждая вторая девушка пахнет этими духами. На пешеходном переходе, на эскалаторе метро, в лифте многоэтажки. Он просто сходил с ума, лишь переезд в Москву немного успокоил. По крайней мере, он больше не слонялся часами по Невскому проспекту в надежде на случайную встречу или в страхе увидеть ее гуляющей с каким-то незнакомцем в тех местах, где они ходили, взявшись за руки, наслаждаясь теплым майским солнцем, красотой старых домов и друг другом. В запахах бензина и московской пыли некогда было искать знакомый аромат.

– Мы ведь так и не поговорили с тобой. – Лиля протянула руку и коснулась его мыльной ладони. – Я столько раз порывалась тебе написать, просто попросить прощения…

– Может, тогда не стоило добавлять меня в черный список в «аське» и в соцсетях? – Внутри заговорила злость, он не мог уже оставаться спокойным.

– Я сделала это, потому что мне было стыдно. Потому что так было проще. Прости за эгоизм. Мне было всего двадцать два, я была так глупа!

– Достаточно умна, чтобы полностью стереть меня из своей жизни.

Евгений отдернул руку и тут же сполоснул ее в воде, пытаясь смыть то ли мыло, то ли ее прикосновение.

Лиля глубоко вздохнула и закатила глаза.

– Это так глупо – вспоминать прошлое. Знаешь, сколько было у меня потом неудач в любви? И я все думала: наверно, это мне наказание за то, что я тогда так сбежала. И, веришь, когда я увидела тебя здесь, первой мыслью было: неужели ты и есть моя судьба, от которой я бегала десять лет?

– Не верю, – скривился Евгений. Он взял свитер и начал с силой полоскать его в заводи, пытаясь выплеснуть в озеро злость и сохранить спокойствие. Призраки прошлого вновь выползали, и вся боль, которая пришла с предательством Лили, опять встала перед глазами, застилая умиротворяющий карельский пейзаж. – Ты сразу же прилепилась к Матвею, тебе и в голову не пришло поговорить со мной, когда я пообещал тебе, что никому не скажу о нашем знакомстве.

– Я сделала это, потому что была уверена – если кто-то узнает о нашем прошлом, ты не сможешь начать здесь новые отношения!

– А-а-а, так ты за меня переживала? – усмехнулся Евгений, вытаскивая свитер из заводи. Со всей силы он начал скручивать его в руках, отжимая воду.

Лиля покачала головой:

– И за себя тоже. Я боялась, что ты кому-то расскажешь о моем поступке.

– Ты всерьез думала, что я расскажу? Чтобы опозориться совсем?

– Это не позор, просто жизненная ситуация. С кем не бывает.

Евгений сжал свитер и замер. Ему так хотелось сказать ей правду, сказать о последствиях. Но он остановил себя. Зачем? Давить на жалость? Нет, нет. Пусть убирается отсюда. Все это стоило провернуть, лишь бы оставить ее в прошлом. Наконец понять, что он излечился.

– Да уж, с кем не бывает, – пробормотал он, поднимаясь с корточек.

Лиля тоже привстала. Она была на голову ниже Евгения, да и сейчас стояла в кроссовках, не на каблуках, как прежде. Лиля поднялась на носочки и поцеловала его в губы. В глазах потемнело – он и сам не понял, зачем ответил, зачем позволил ее языку проникнуть к нему в рот. В долю секунды перед глазами возникла картинка, как он бросает Лилю на землю и насилует прямо здесь. Почувствовав резко накатившее возбуждение, Евгений оттолкнул девушку, но она заметила, что он и спустя столько лет ее хочет.

– Не делай так больше! – чуть не задыхаясь, сказал он. – Я встречаюсь с Сашей. Ты можешь поступать как тебе угодно, но меня оставь в покое.

Лиля мягко, но довольно улыбнулась.

– Я узнала все, что мне нужно. Не волнуйся, я тебя не потревожу, если ты сам этого не захочешь. – Она быстро заглянула Евгению в глаза и отправилась в лагерь, а он так и остался стоять с мокрым свитером в руках.

Евгений сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Нет-нет, он не позволит ей все испортить, уничтожить надежду на будущее. Он справится, все будет хорошо.

Увидев, что Лиля ушла достаточно далеко, он тоже отправился к лагерю. Сбоку между двумя соснами были натянуты веревки для сушки белья. Рядом с мужскими носками он заметил кружевные трусики. Чьи? Лили или Яны? Саша была явно худее, а Надя, наоборот, толще. В висках застучало. Лиля. Евгений будто невзначай дотронулся до черного кружева, голова закружилась, а кровь прилила к паху. Как же он хотел ее, ненавидел, но хотел. Он оглянулся, чтобы проверить, не видит ли его кто-нибудь, но тут же заметил Сашу, стоящую у навеса с едой. Евгений быстро отдернул руку от трусов и начал аккуратно развешивать на веревке свой свитер. Закончив, он подошел к Саше, которая, все так же поглядывая на него, пересыпала в чашку гречневую крупу. Евгений взял ее за руку и замер, не зная, что сказать. Как хорошо, что она сообразила сама.

– Так по чему же вы не рассказали о том, что были знакомы? – Вика сидела в комнате для допросов и смотрела на Евгения, будто готовящегося впасть в транс. Он уставился в одну точку на пустой стене и практически не моргал.

Пантелей оказался прав, имени не требовалось. Программист на острове был один. И согласно информации из его анкеты десять лет назад он жил в Санкт-Петербурге, так что все сходилось.

– Я не думал, что это имеет значение, – пробормотал наконец Евгений.

– А вы знаете, что есть статья за дачу ложных показаний?

– Знаю, – снова не глядя на следователя, произнес Евгений.

Вика глубоко вздохнула.

– Так, давайте по порядку. Как и когда вы познакомились с Кульпиной Лилией Владимировной?

Евгений напрягся, мимические мышцы на лице задергались, превращая приятные черты в какую-то странную, даже страшную гримасу. Дыхание участилось.

– Одиннадцать лет назад. На сайте знакомств.

– Вы сами ей написали?

– Не совсем… Она лайкнула мое фото, я потом уже ей ответил.

– Вас не удивило, что девушка первой проявляет активность?

– Немного, но такое случалось. У нее не было фото на аватарке. Я подумал, что, наверно, она некрасивая, поэтому прячется. Но оказалось, что она просто стеснялась.

– Чего стеснялась? – удивилась Вика.

– Тогда это еще не так принято было, – нехотя произнес Евгений. – Казалось, если сидишь на сайте знакомств, ты неудачник. Вот и она боялась, что кто-то мог ее узнать.

– А вы почему сидели на сайте?

Евгений пожал плечами.

– Хотел найти девушку, зачем еще?

– А в обычной жизни не получалось?

Программист мрачно усмехнулся.

– У меня и на сайте не получалось. Даже до встреч дело не доходило. Девушки просто переставали писать. Я уже и не ждал ничего хорошего, заглядывал на сайт редко. Но тут появилась Лиля, и все изменилось. – Тон голоса стал другим, темп речи ускорился. Евгений будто погрузился в приятные воспоминания. – Мы переписывались какое-то время. Я узнал, что она заканчивает консерваторию и только недавно рассталась с парнем, с которым вместе была почти два года. Она узнала, что он ей изменил, и ушла. Потом я уже понял, почему она так активно начала искать себе пару.

Евгений сделал паузу, вновь появилось напряжение. Вика не стала ничего говорить, дабы он по второму кругу не ушел в себя.

– Ее парень был из Питера, она рассчитывала перебраться жить к нему. Это было весной, после диплома летом ей нужно было выселяться из общаги, а возвращаться домой в Архангельскую область она совсем не хотела. Кому она там нужна была со своей скрипкой. Поэтому начала искать замену. Вот так я и попался ей на пути.

– Вот здесь я и живу. – Лиля приоткрыла дверь в небольшую комнатку общежития. Простая обстановка: две кровати, тумбочки, заваленные косметикой и всякой женской ерундой, шкаф из ДСП, зеркало на стене, стеллаж. Необычным было лишь старенькое фортепиано, но, как Лиля говорила, в общежитии консерватории такие стояли во всех комнатах, а возле стены располагались два скрипичных футляра и пюпитр с нотами. Лиля аккуратно повернула ключ в замке (это простое действие заставило его покрыться потом) и присела на кровать, над которой висел плакат с изображением героя «Сумерек».

– Твой? – натужно улыбнулся Евгений, продолжая стоять посередине комнаты.

– Нет, – рассмеялась Лиля. У нее был такой искренний зажигательный смех, что он готов отдать все, лишь бы слышать его и дальше. – Это Настя повесила, сказала, что так она его будет видеть по утрам, когда просыпается. А если вешать над ее кроватью, то шею свернешь смотреть. Присаживайся. Настя уехала на выходные к родителям, вернется только завтра. Вахтерша, конечно, не позволит на ночь остаться, но хоть днем пустила. Так что у нас есть пара свободных часов.

Весь дрожа, Евгений опустился на кровать рядом с Лилей. Она положила ему руку на плечо, и он вновь уловил ее запах. Такой нежный и застилающий дурманом голову. Губы соприкоснулись. Мягкие, сладкие. Внутри все горело. Они целовались уже не в первый раз, и она позволяла, когда он на машине подвозил ее к общаге по вечерам, дотронуться до груди или положить руку на бедро, но не более того. Вчера, когда она написала, что соседка уезжает и у них будет возможность побыть вдвоем, сначала он почувствовал себя счастливейшим человеком, но потом испугался. Забежал вечером в ближайший супермаркет и вместе с макаронами и сосисками положил на ленту кассы пачку презервативов, первых попавшихся. Еще не хватало выбирать. Потом искал в интернете инструкцию, как их правильно надевать. Только бы не ошибиться, только бы все не испортить.

Вот уже он расстегнул ее блузку, светлая шелковистая ткань легла на покрывало. Одеревеневшие руки попытались справиться с застежкой лифчика – получалось с трудом, но Лиля аккуратно завела ладони за спину и все сделала сама. Он приник губами к ее груди, чувствуя, что вот-вот кончит прямо в трусы. Надо было сдержаться, но как же сложно. Лиля сняла с него футболку и начала гладить его тело, пробуждая все больше желания. Ему стало страшно, что он не сдержится, но тут же почувствовал, что кровь отлила, а голова чуть закружилась. Евгений опустился на кровать. Лилины пальцы аккуратно расстегнули пуговицу на джинсах. Ее рука скользнула в трусы, и он заметил, что она слегка изменилась в лице.

– Мне казалось, что ты уже готов, – с легким разочарованием в голосе произнесла Лиля. Ему стало так стыдно, что эрекция ослабла. Евгений нежно погладил девушку по спине и произнес:

– Прости, что я не сказал тебе, но для меня это в первый раз…

Лиля подняла на него удивленные глаза.

– Но тебе же почти тридцать!

Евгений смущенно пожал плечами.

– Я говорил тебе, мне очень не везло с девушками. Я почти отчаялся, пока не встретил тебя.

Лиля улыбнулась, но он увидел, что она пытается скрыть разочарование.

– Ничего страшного, – произнесла она. – Мы сейчас все исправим.

Она опустилась на колени перед кроватью и нежным движением стянула с него брюки и трусы. Уже через пару секунд Евгений почувствовал прикосновение ее губ, и нежные движения возродили его к жизни. Когда через минуту он вновь был готов, она легла рядом на кровать и тихо спросила:

– У тебя есть с собой презервативы?

– Да, – едва мог произнести Евгений. Пришлось привстать, чтобы дотянуться до лежащих на полу брюк. Вытаскивая блистер из узкого кармана, он почувствовал, что снова ослабел. Лиля тоже это заметила и стала нежно поглаживать его рукой, не давая упасть. Наконец Евгений зажал в руке резиновый кружок. С испугом он посмотрел на Лилю, уже не пытавшуюся скрыть разочарование.

– Поможешь? – с надеждой спросил он.

Лиля чуть смутилась:

– Давай сам, это не так сложно.

Вспоминая прочитанную инструкцию и повторяя про себя «Только бы не облажаться», он попытался надеть презерватив, чувствуя, как от соприкосновения с резиной его член вновь становится мягким. Евгений поднял глаза на Лилю и увидел в ее взгляде раздражение.

– Давай я все-таки помогу, – произнесла она чуть недовольным голосом. Девушка стащила с головки презерватив и вновь прикоснулась к ней губами. Евгений почувствовал сильнейшее возбуждение, но Лиля сразу же прервалась и начала надевать презерватив. От резины, заменившей ее губы, все снова испортилось.

– А можно без? – спросил он.

Лиля вздохнула:

– Ну, если ты не врешь про первый раз… – Нет-нет, конечно.

Евгений кинул презерватив на пол и поцеловал ее. Они вновь легли на кровать, и не было никаких препятствий. Его руки стащили с нее юбку и трусы. Пальцы опустились на лобок и попытались проникнуть внутрь. Он в первый раз чувствовал женщину настолько близко. Сейчас все получится, получится…

Он прислонился к ее влагалищу, уже готовясь войти, но вновь все опустилось. «Почему? Почему? – кричал он про себя. – Я ведь так этого ждал! Ну почему это происходит со мной?!» Хотелось плакать.

– Ты можешь снова?.. – голосом ребенка, выпрашивающего у мамы конфетку, произнес он. На долю секунды на лице Лили отразилось отвращение. Уже словно нехотя она взяла в руку его член, пытаясь движениями его пробудить. Евгений закрыл глаза, чувствуя, что вот сейчас все сделает правильно, и в этот момент накатило такое сильное возбуждение, что, когда он хотел ее остановить и попробовать снова, от ее движений он кончил. Задыхаясь, Евгений посмотрел на лицо Лили. Она тут же отвела взгляд и растерянно встала с кровати. Не говоря ни слова, Лиля подошла к тумбочке и взяла с нее влажные салфетки. Стерев сперму с пальцев, она вновь повернулась к нему и села рядом на кровать.

– Прости меня, в следующий раз все будет по-другому, обещаю, – чуть не плача произнес Евгений.

– Да, обязательно, – прошептала Лиля и поцеловала его в губы.

– Я люблю тебя, – впервые в жизни произнес он.

А она в ответ обняла его за плечо и ничего не сказала.

Александра проснулась, когда на часах было уже почти десять. Надя отсутствовала: она не слышала, как соседка уходила. Взяла телефон в руки и просто начала листать новости. Конечно, в разделе «Карелия» они были на первом плане. И даже в федеральных мелькнули. А что, может, пригласят на какое-нибудь шоу? Или интервью? Надо не прогадать. Интересно, сколько за это платят? С возвращением с острова появилась и мысль, вроде бы оставленная давно позади: надо найти деньги.

Вдоволь начитавшись новостей, Саша наконец поднялась с кровати. Наверно, стоило позвонить домой, но с сыном и матерью она поговорила еще вечером, сразу, как вернули телефон, и не знала, что могла бы сказать им еще. Да и слушать очередные причитания не хотелось.

Вместо этого Саша зашла в ванную и умылась. Усталость давала о себе знать: на лице появились новые морщины. Скоро она не сможет их скрыть макияжем. Последние шансы, и так нелепо она их отпускает. Почему она вчера даже не попыталась поговорить с Женей? Глупо ведь. То, что произошло, не должно повлиять на них. Или должно? Она справится, сможет ему помочь все забыть.

Продолжая раздумывать, Александра переоделась и привела себя в порядок. Нет, не стоит медлить. Надо двигаться дальше.

Выйдя из комнаты, она прошла пару дверей по узкому коридору и постучала в номер.

– Кто? – раздался голос, кажется, Владимира.

– Это Саша, – ответила она. – Женя здесь?

Из-за тонкой двери, которую легко выбил бы ногой герой боевика из девяностых, послышались шаги. Через секунду повернулась защелка, и Саша увидела Владимира. Он был в майке и спортивных штанах, на лице щетина. Пару секунд они смотрели друг на друга молча, впервые оказавшись наедине после того, как стало известно про результаты теста.

– Заходи, – наконец сказал он. – Правда, я один, здесь больше никого нет.

Саша чуть помедлила, но все-таки зашла.

– Женя-то где?

– А чего, я не подойду? – поинтересовался он, садясь на аскетичную узкую кровать, одну из трех, составляющих помимо тумбочек и небольшого шкафа скромное убранство номера.

Саша присела на единственный в комнате стул.

– Ты же знаешь все, да? – спросила она. – Про то, что тест показал, что мы идеальная пара?

Владимир пожал плечами.

– Знаю, конечно. Но не думаю, что это имеет какое-то значение.

То ли ей показалось, то ли в голосе мелькнуло сомнение, которое ему хотелось чтобы она разрешила. Саша нервно потеребила пальцы, борясь с мыслью сыграть ва-банк и сказать, что на самом деле чувствовала, что так оно и есть, что ошиблась, связавшись с Евгением. Пан или пропал. Но тут перед глазами возникла картина позапрошлой ночи. Его лицо, его крики, его отчаяние. Неужели она сейчас могла бы его предать? После всего, что произошло…

– Мне кажется, мы уже слишком взрослые, чтобы верить, что какой-то тест может предсказать судьбу, – произнесла Саша и посмотрела на Владимира, пытаясь понять, что он сейчас испытывает: облегчение или разочарование. Но, видимо, он хорошо научился скрывать свои эмоции.

– Я тоже так думаю, – согласился он. – С самого начала не верил, просто решил на халяву съездить на Валаам, развеяться, много про него слышал. А тут еще и забавное приключение нарисовалось. Жаль, что все так закончилось…

В голосе послышалось разочарование. Или ей просто хотелось его услышать. В любом случае точки над «i» расставлены, надо двигаться дальше, точнее, попробовать исправить то, что можно.

Она приподнялась со стула:

– Так ты не знаешь все-таки, где Женя?

– Почему не знаю? – пожал плечами Владимир. – Утром явились из полиции и увели его на допрос. Судя по всему, твой скромняга замешан в этой истории куда больше, чем всем казалось.

– Вы не пытались ее потом разыскать? – спросила Вика, вглядываясь в лицо Евгения. Он казался полностью раздавленным. Конечно, признаваться в том, что он почти в тридцать лет был девственником и у него ничего не получилось с девушкой, а та потом его бросила, было не очень-то приятно. Вспомнила себя в юности и подумала, что, нарвись она на такого «парня» в свои двадцать, тоже бежала бы без оглядки.

Но зато он начал говорить, видимо, давно хотел кому-то об этом рассказать:

– Я пытался ей писать – СМС, в «аське», на сайте знакомств, но она не отвечала. Телефон не прозванивался. – В голосе было столько боли, что даже в Вике поневоле проснулась жалость. – Я понял, что она добавила меня в черный список. Несколько раз вечерами я приезжал к ее общаге и сидел в машине, ожидая, что увижу ее. Ехал туда после работы и оставался до одиннадцати, когда вход запирали. Примерно через неделю после исчезновения, вечером, я наконец ее увидел. Она возвращалась с новым парнем. Он проводил ее и поцеловал на прощание перед дверями. Я понял, что все кончено. Что она не попала в аварию, не заболела смертельно. Она просто меня бросила. Больше я туда не приезжал.

Когда он закончил говорить, в комнате повисла тяжелая мрачная тишина.

– То есть до этой поездки вы ничего о ней не слышали?

Евгений покачал головой.

– Нет, я много лет старался ее забыть.

Виктория вздохнула и посмотрела собеседнику в глаза.

– Я правильно помню, что вы узнали о проекте, потому что работали в айти-компании, занимавшейся разработкой теста? – спросила она.

Евгений вздрогнул и наконец посмотрел на Вику.

– Да, – безэмоционально ответил он.

– У вас был доступ к базам данных участников?

Губы задергались, глаз тоже:

– Да, был…

– И вы знали, какие результаты тестов должны предсказать идеальную пару?

Задышал глубоко, будто пытаясь справиться с надвигающимся обмороком.

– Знал, – чуть слышно произнес он.

– Вы специально заполнили свой тест так, чтобы оказаться на острове в паре с Лилией?

Рабочий день уже закончился, но Евгений еще сидел в офисе, торопиться было некуда. Проект с тестом почти завершен, сейчас программисту оставалась лишь поддержка на первом этапе, если обнаружатся какие-то косяки. Интересная задумка. Он вспомнил, как в юности мечтал найти такую половинку, но теперь в это верилось с трудом. Ему скоро сорок, а в жизни ничего так и не поменялось. Слишком много раз он разочаровывался, чтобы поверить в такую ерунду и окунуться в очередную попытку найти счастье, которая, конечно, не увенчается успехом. Но все же было любопытно.

Евгений открыл базу тех, кто уже зарегистрировался. Как водится, девушек было больше, чем мужчин. Поставил фильтр по полу – уже несколько сотен женских имен, а проект совсем недавно запустился. Пробежался глазами – Кати, Маши, Даши… Лилия. Кульпина Лилия Владимировна.

Он так сильно ударил по столу рукой, что мышка упала на пол. Пара коллег, как и он засидевшихся вечером на работе, оглянулись, но ничего не сказали. Евгений мало с кем общался, и ни у кого не возникло желания задать ему вопрос: «Что случилось?»

Евгений поднял мышку, пытаясь избавиться от барабанного боя в голове: «Нет-нет-нет! Это не может быть она!» Щелкнул по строчке и зашел в анкету. 1988 год рождения, Санкт-Петербург. С фото на него смотрела миловидная шатенка, выглядевшая моложе своих лет. Или просто фотография была старой. По снимку казалось, что она почти не изменилась. Все та же искрящаяся улыбка, все те же красивые черты. Все та же ложь…

– Зачем вы это сделали? Зачем? – Вика наседала на Евгения все сильнее. Неужели ее прошлая версия оказалась ошибочной? Вот он. Идеальный маньяк. Замкнутый, одинокий. Решил выследить жертву. Только тайник туда не вписывался. Может, случайно обнаружил и хотел там спрятать труп? А Яна его заметила и стала второй жертвой?

– Я просто хотел вновь встретить ее, – монотонный голос отчеканивал слова. – Мне казалось, что я до сих пор ее люблю, и поэтому я подделал результаты.

– Казалось? А теперь уже не кажется?

– На острове я познакомился с Сашей, и Лиля перестала меня интересовать. – Евгений говорил все это совершенно безэмоционально, вновь уставившись в какую-то точку на стене. Врет. Выдает заранее подготовленный текст.

– Еще раз расскажите, что вы делали той ночью?

Евгений наконец взглянул на Вику. В голосе мелькнуло раздражение.

– Я уже говорил, я провел ночь с Сашей.

– Да-да, – усмехнулась Вика. – Вы занимались сексом, потом легли спать.

– Что смешного? – Евгений смотрел ей прямо в глаза.

– Да то смешно, что вы врете. Вы знаете, Евгений, – Вика придала своему голосу максимально саркастичные интонации, – когда люди занимаются сексом и используют презервативы, которых было достаточно в вашей палаточке с амурами, в этих самых презервативах кое-что остается. Это называется сперма. Мы хорошо проверили мусор, оставшийся за последний день. И презерватив там есть. Только он совершенно пустой. Никаким сексом вы не занимались! – Вика наклонилась еще ближе к подозреваемому. – Что вы скрываете? Вы убили ее той ночью? А Александра вас выгораживает?

Евгений затрясся и начал кричать. Угадала! Значит, презерватив со спермой не его.

– Все было, как я говорю! Я не убивал. Не убивал! – кричал программист в истерике.

Пантелей, до сих пор стоявший в уголке комнаты, тут же подбежал к Евгению, который попытался вскочить со стула. Но его сил не хватило, чтобы удержать мужчину. На шум подбежал еще один полицейский, который помог Пантелею усадить программиста. Тот, глубоко дыша, облокотился руками на стол, а его голова рухнула на предплечья.

– Я не убивал ее, – проговорил он, всхлипывая. Вика отошла к двери и произнесла:

– Посидите здесь немного и успокойтесь. Чистосердечное признание может сильно вам помочь. Я скоро приду.

Кивнув коллегам, она вышла за дверь. Мужчины последовали за ней. Второй полицейский, кажется, его звали Дмитрий, тут же обратился к следователю:

– Виктория Павловна, там какая-то женщина вас ждет, сказала, что ей срочно нужно с вами поговорить. Вон в той комнате, – указал он на дверь справа по коридору и, кивнув Вике и Пантелею, добавил: – Вы идите, а я покараулю.

– Хорошо, спасибо, Дмитрий, – кивнула она.

– Денис, – улыбнулся полицейский.

Вика сморщилась, у нее всегда была плохая память на имена коллег, хотя досье подозреваемых она запоминала очень быстро и точно.

– Простите, конечно, Денис, – примиряюще улыбнулась она и направилась к двери, на которую указал полицейский. Пантелей, как верный оруженосец, пошел следом.

Вика зашла в кабинет: ее ожидания оправдались. За столом сидела взъерошенная и сильно расстроенная Александра. «Пришла выгораживать своего любовничка», – подумала Вика. Даже интересно было, что она расскажет.

– Здравствуйте, Александра Викторовна, – произнесла следователь. – Рада, что вы пришли сами. Как раз хотела вас вызывать.

– Доброе утро. – Женщина пыталась говорить уверенно, но было заметно, что это дается ей с трудом. Она тоже была на взводе. – Я подумала, что раз вы вызвали Евгения, то захотите проверить его алиби. И поэтому пришла.

– Да, очень хорошо, что вы здесь. Вы же знаете, что срок за дачу ложных показаний до пяти лет? Думаю, вашему сыну не очень-то захочется ждать маму из колонии. Александра тяжело задышала.

– Я просто не хотела… Я не думала, что кто-то узнает об этом.

– Вы считаете, что мы тут вообще делом не занимаемся и не сможем найти убийцу? Когда все доказательства против него.

– Убийцу? – Саша резко закачала головой. – Но он же никого не убивал!

Вика усмехнулась.

– Хорошо, а что же вы тогда скрыли от нас и зачем?

– Пожалуйста, забудьте то, что я говорила в прошлый раз. Я сейчас все вам расскажу. Все как было…

Надежда сидела в маленькой столовой, по монастырскому обычаю именовавшейся трапезной, и пила кофе с очень вкусным пирожком с капустой. Матвей сидел рядом и ел сладкую пшенную кашу с маслом. Даже говорить ничего не хотелось. Просто было легко и спокойно. Как той ночью, прежде чем все случилось.

Надя отстояла всю службу, лишь иногда бросая взгляд в сторону Матвея: старалась не терять его в толпе. Казалось, он совсем не смотрит на нее, и Надя ломала голову: стоит ли подойти, не покажется ли это слишком навязчивым, но все решилось само собой. После традиционного целования креста в конце службы, когда она совсем было потеряла его в толпе, уже на выходе из собора Надя увидела, что Матвей стоит сбоку от дверей и, похоже, ждет ее. Когда они поравнялись, Матвей повернулся спиной к дверям, перекрестился, глядя на иконостас, почти заслоненный выходящими людьми, и Надежда последовала его примеру. После чего он протянул ей руку, и они вместе вышли на улицу.

Солнце едва пробивалось через облака, но воздух становился теплее, напоминая, что на календаре все-таки май. Первое, что Матвей сказал, когда они выбрались из толпы:

– Может, позавтракаем? Вон трапезная.

– Хотелось бы, – скромно произнесла Надя. – Но мне кажется, там сейчас будет много народу.

– Ты куда-то торопишься? – спросил Матвей.

– Нет, – улыбнулась Надя.

Набрав еды на общий поднос, они с трудом, но все-таки нашли столик. Матвей заплатил за нее, да она несильно и возражала. Очень уж хотелось почувствовать мужскую заботу.

Когда они сели, над столом повисла напряженная тишина, но начинать разговор Надя не решалась. Боялась все испортить. Сколько раз в жизни она ждала, что мужчина бросится в ее объятия, влюбится с первого взгляда. Лишь с возрастом поняла, что им нужно время. Особенно в той ситуации, в которой они сейчас оказались. Главное, что Матвей сделал шаг в ее сторону. А дальше нужно набраться терпения.

– А ты дома ходишь в церковь? – наконец спросила Надя.

Матвей будто задумался, но, пожав плечами, ответил:

– Два раза в год, вместе с мамой. На Рождество и на Пасху.

– И я почти не бываю. В Пскове только детей на экскурсии вожу, у нас же там один из самых старых соборов в стране. Ну и сама, когда путешествую – по Золотому кольцу или на Север, обязательно захожу. Молюсь, свечки ставлю, а потом как-то забывается. Сложно верить, когда хорошо знаешь историю, понимаешь, что к чему. Но иногда верить хочется. Как сейчас…

– Да, как сейчас, – все так же задумчиво произнес Матвей. – Мне многое в церкви как в общественном институте не нравится, но сама мысль единения людей в тяжелых ситуациях действительно помогает. Иногда очень хочется чувствовать, что ты не один. Не просто биологический организм, который проживает на этой планете определенный срок, заложенный генетикой и окружающей средой.

– Ты сейчас сказал практически то же, что и я думаю. Удивительно… – проговорила она, глядя ему в глаза.

– Наверно, поэтому тест и показал, что мы схожи, – ответил Матвей и внимательно посмотрел на собеседницу, но Надя не могла понять, иронизирует он или нет.

– Ты серьезно сейчас? – спросила она. – Про тест…

– А что тут несерьезного? Тест показал, что мы друг другу подходим.

– И что? Что дальше с этим делать? – выпалила она, но тут же осеклась. Зачем давить на него. Она же не хотела.

– Не знаю, – пожал плечами Матвей. – Правда не знаю. Сейчас я просто хочу отключиться от всего, что было на острове. Все забыть.

– Все? – с испугом произнесла Надя.

Матвей пожал плечами.

– Наверно, начало того вечера я забывать не хочу. Я очень давно ни с кем так не разговаривал. Так честно. Не чувствовал рядом родную душу.

– И у меня такого очень давно не было. – Надя непроизвольно протянула руку и коснулась его ладони.

Матвей накрыл второй рукой ее пальцы:

– Я очень хочу, чтобы они поскорее нашли убийцу и все осталось в прошлом.

– Да, я тоже очень этого хочу, – с жаром произнесла Надя. – Тот, кто сотворил весь этот ужас, должен быть наказан.

Матвей улыбнулся и произнес:

– Очень рад от тебя это слышать. Тогда, я думаю, мы должны кое-что сделать.

– О чем ты? – удивилась Надя.

– Я сейчас в церкви отчетливо понял, что мы должны сказать следователям правду.

Надя сильно испугалась, хотя понимала, что Матвей прав. Так или иначе, все скоро выплывет наружу. Марк теперь в глазах следствия не выглядел единственным подозреваемым. Но также она понимала, что их общая правда, про которую говорит Матвей, не то же самое, что знает она. Но открыть эту тайну она пока была не готова.

– Думаю, ты прав. Давай сами пойдем в полицию.

Матвей крепко сжал ее ладонь в своей и, глядя в глаза Наде, облегченно вздохнул:

– Я очень рад это слышать. – Наклонившись, он нежно поцеловал девушку в щеку, а потом почти шепотом добавил: – Я хочу быть уверен, что ты не имеешь к этому отношения…

Они гуляли вдоль берега уже часа три и никак не могли наговориться. Была полная темнота, Матвей чувствовал усталость, но не хотел идти спать. Казалось, если он вернется в палатку, то все очарование нарушится. Темнота придавала этому разговору особую интимность. Он не думал уже, что фигура Нади далека от нарисованного им идеала, что на лице ее заметны прыщи и что она совершенно неспортивна. От нее исходило то самое тепло, которое он так долго искал. Она не пыталась заглушить духами запах костра и приготовленной на нем каши. Дотрагиваясь до ее лица, он не ощущал слоя косметики. А еще она его понимала. Не просто делала вид, что слушает. Нет, Надя разговаривала с ним на одном языке. Они болтали о книгах, о детстве, об истории страны и мира. В чем-то их мнения совпадали, в чем-то расходились, но он видел, что у нее есть собственный взгляд на вещи. И она умеет слушать и воспринимать чужую точку зрения. А как загорались ее глаза, когда речь заходила о ее любимых темах, точнее, глаз он не видел, скорее догадывался по звуку ее голоса. Правление Петра Первого, Ивана Грозного, как история страны сформировала характер русского человека. Спор заводил их далеко и уже в который раз заставлял делать круг по знакомым тропинкам, остров был слишком маленьким для них. Как же правильно он сделал, что позвал ее погулять вместе. Одно давило. Лиля.

– И что же произошло потом? – спросила Вика, когда Александра закончила свой сбивчивый рассказ.

– Я забралась в спальник и от усталости почти сразу вырубилась. Я не слышала, как пришла Надя, но я в принципе очень крепко сплю, даже ставлю два будильника, один могу не услышать. Проснулась я уже вместе с ней от криков, когда Владимир обнаружил тела и всех нас разбудил.

– А что делал в это время Евгений?

– Он спал.

– Вы уверены в этом?

– Я пришла к нему в палатку утром и разбудила, когда все уже встали.

– И какова была его реакция?

– Он был очень странным, как будто до него не доходило, что произошло. Как в трансе.

– Это он попросил вас соврать, что вы ночевали вместе?

Александра замялась и покачала головой.

– Нет, это предложила я. Я не хотела, чтобы его задергала полиция. А тут у нас у обоих алиби. Провели всю ночь вместе. Я всем в лагере сказала, что утром убежала в палатку, чтобы привести себя в порядок, потому что там осталась вся косметика. Мне поверили.

– А Надежда? Она сказала, что ночевала в палатке одна.

Саша демонстративно глубоко вздохнула.

– Я попросила ее подтвердить мои слова в обмен на то, что не скажу, что она легла спать позже меня, и я не знаю, во сколько она на самом деле вернулась в палатку.

– То есть вы и ее заставили лгать?

– Я не заставляла, – огрызнулась Саша. – Хоть я и говорила, что у нее были поводы ненавидеть Лилю, но я уверена, что Надя никакого отношения к этой истории не имеет. Лиля нам всем нервы попортила, поэтому я не хотела, чтобы кого-то подозревали. Тем более когда выяснилось, что Марк пропал, все подумали на него. Вот мы с Надей и решили: каждая спала в своей палатке. И все.

– Почему вы так уверены, что Надежда не имеет отношения к этой истории?

Александра нахмурила брови и посмотрела на Вику, будто та сморозила откровенную глупость.

– Да она и мухи не обидит. Сказала, что, когда возвращалась с прогулки с Матвеем, Лиля опять привязалась к ней и довела до слез. Из-за чего она убежала в туалет, хотела успокоиться.

– Сидела в темном сортире в два часа ночи? Вам не показалось, что это звучит странно?

– Нет, не показалось. Она очень эмоциональная. Могла запереться там и плакать.

– В то время как поблизости кого-то убивали?

– Надя сказала, что вернулась быстро. И у костра никого не было. Возможно, это произошло раньше, чем было убийство. Я не знаю. Спрашивайте у нее сами.

– Хорошо, – вздохнула Вика. – Значит, в невиновности Надежды вы уверены. А в невиновности Евгения?

Саша резко подняла глаза на следователя.

– Он никого не убивал.

– Откуда вы знаете? Алиби у него теперь нет…

– Ну что, нагулялась?

Надя вздрогнула, увидев, как из-за палатки вышла Лиля. С одной стороны, ей вроде бы и хотелось с ней встретиться, пусть посмотрит, что у них с Матвеем все хорошо, и поймет, что осталась ни с чем. Но этого желала лишь одна часть ее души, спрятавшаяся где-то глубоко внутри. Та, что просыпалась, когда Надя на уроках взахлеб рассказывала ученикам о самых интересных исторических моментах, та, что готова была спорить и доказывать, ну и, конечно, та, что твердо знала, что она достойна любви. Но эта искра всегда пряталась слишком глубоко, как и сама Надя сейчас, не желавшая показать Матвею, что просто очень хочет в туалет. И потому придумавшая отговорку про то, что хочет еще подышать воздухом и умыться. Она надеялась, что он уже ляжет спать, пока она решит свои проблемы с так некстати разболевшимся животом.

Надя увидела, что Матвей скрылся в палатке, и подождала пару минут, чтобы быть уверенной: он уже лег, а не ведет долгую беседу с Лилей. На счастье, они даже словом не перемолвились. Выдохнув, она наконец направилась к нужному ей месту. Но Лиля, заметившая движение в темноте, чуть ли не выбежала ей навстречу.

– Это тебя не касается, – пролепетала Надя.

– Что, уже бежишь в палатку, будешь его там ждать, так? – злобно усмехнулась Лиля. – Не лезь к нему, предупреждаю тебя. Он мой.

Надя задрожала, она впервые почувствовала, что от Лили исходит не просто злоба, но опасность. В ней таилась жестокость, которую она и прежде замечала, но не думала, что та может вырваться наружу. В ночном холоде на долю секунды ей стало страшно. Ведь ей придется спать сегодня одной. Кто знает, что придет в голову обиженной ревнивой женщине? Может, позвать Матвея? Но нет, это выглядело бы слишком глупо. Да и в палатке он не один, а с Владимиром, а его она побаивалась.

Не говоря ни слова, Надя попыталась пройти мимо Лили. Но та, издевательски улыбаясь, преградила дорогу. Надя сделала шаг в сторону, Лиля повторила за ней, в другую – снова она. Надя побагровела, ей хотелось просто оттолкнуть нахалку, но ее воспитание и прошлая жизнь хорошей девочки не позволяли этого сделать. Она отвернулась и попыталась обойти Лилю, сделав небольшой круг, но в этот момент заметила какое-то движение. Из палатки для влюбленных, рядом с которой они стояли, выскочил Евгений. Лиля тоже его увидела и демонстративно пропустила Надю.

Учительница тут же бросилась к туалету, слыша, как за ее спиной начинается ссора. Евгений почему-то начал оскорблять Лилю, но в деревянную кабинку, где заперлась Надя, доносились лишь обрывки фраз. Она не понимала, что происходит, но, кажется, ссорящихся стало больше. Надя отчетливо слышала помимо интонаций Лили и Евгения еще один женский голос. Судя по всему, Саша тоже участвовала в разборках. Что же там случилось? Любопытство разбирало, но, с другой стороны, ей не хотелось становиться участницей новой ссоры. Лишь когда все голоса затихли, она вышла. Около костра сидела одна Лиля, она переменилась в лице. Было ощущение, что девушка вот-вот расплачется. Надя поборола в себе злорадство и подошла к ней:

– Что случилось?

Лиля взмахнула рукой и сказала:

– Отстань.

– Я просто хотела помочь…

Но Лиля вновь ее оттолкнула, да так, что Надя с ее неуклюжестью сделала неудачный шаг назад и не смогла удержать равновесие. Девушка плюхнулась на землю, едва успев подставить руку. Лиля на секунду замерла, видимо, думая, не стоит ли помочь и извиниться, но решила, что Надя не заслуживает внимания. Вместо этого она воскликнула:

– Идите вы все! И ты, и твой Матвей!

Она развернулась и ушла куда-то в сторону от лагеря, продолжая бормотать оскорбления, но ее фигура, как и противный злобный голос, растворилась в темноте за отсветами костра.

Надя поднялась, отряхнула руки и наконец успокоилась. И эту дрянь прошибло. Поняла, что ничем не лучше других, а может, и хуже. Вон, одна осталась! Ну и поделом. Надя посмотрела на часы: они показывали без десяти два. Хотела было пойти к себе в палатку, чтобы поспать, как вдруг услышала за спиной шум. Она обернулась и увидела, что из тамбура вылезает Марк. Он был растрепан и с интересом смотрел на Надю.

– Ну и что здесь за разборки? Спать никто не собирается?

Несмотря на рассерженные нотки в голосе, Наде все равно показалось, будто он смеется.

– Ты все слышал? – Она понимала, что не стоит поддерживать разговор, а надо пойти и отдохнуть. Но ей хотелось хоть с кем-то поделиться произошедшим.

– Слышал, что у этого истукана Жени прорезался голос и он что-то орал Лиле, та тоже верещала как резаная. Во как их зацепило. Правда, не понял, из-за чего сыр-бор. Ты сама-то в порядке?

– Да… – как-то неуверенно произнесла Надя. – Не понимаю просто ее злобы. Точнее, понимаю, но я не привыкла, что окружающие могут так себя вести.

– Хорошо воспитанная девочка не понимает, что люди могут быть воспитаны по-другому? – усмехнулся Марк, но в голосе его не чувствовалось насмешки, скорее горькая ирония.

– Я всю жизнь вела себя правильно, – вдруг призналась Надя. Ночь располагала к откровенности. – И что в итоге получила? Всегда оглядывалась, как бы кто не подумал обо мне что-то плохое. А кто-то плюет на все и счастлив.

Марк вздохнул и задумчиво посмотрел на костер.

– Знаешь, – начал он, не торопясь, будто пытаясь подобрать слова. – Я очень хорошо тебя понимаю. Я всю жизнь жил, стараясь соответствовать чьим-то ожиданиям. Быть хорошим мальчиком, сыном, братом. Лучший ученик, все экзамены сдавал на «отлично». Пошел учиться на юриста, потому что родители считали, что для меня это хорошая профессия. Мама еще при Советах в начальники выбилась, и она всегда бы меня пристроила куда надо. Собственно, это она и сделала, когда я окончил институт. А еще меня познакомили с хорошей девочкой из нужной семьи, и я честно встречался с ней несколько лет во время учебы, а потом, получив диплом, как хороший мальчик сделал ей предложение. Она мне нравилась как человек. И я искренне старался быть таким, как все. – В голосе Марка начало появляться раздражение, лицо скривилось. – И что в итоге? Сначала ссоры, попытки примириться, новый медовый месяц в Италии, чтобы наладить отношения. Но даже там я видеть ее не мог и не понимал, как можно быть такой слепой и верить мне. А потом она нашла у меня на диске порнуху. Необычную, понимаешь? – Он как-то глупо усмехнулся. – И я ей сказал. Все сказал. Представляешь, она все равно попыталась сохранить наш брак, – расхохотался он и заговорил очень быстро: – Зачем? Статус был важнее. Типа: «Тебя вылечат». А я не хотел лечиться! – Марк повысил голос. – Я хотел, чтобы мне позволили быть собой! Я сам подал на развод. Думал, она все расскажет про меня родне, мне так стало бы легче, не пришлось бы скрываться больше. Но она промолчала. Это же позор. Муж – гей! И ей бы досталось. Знаешь, как говорят: видать, баба в постели такое бревно, что от нее муж на других мужиков бросается. Врали всем, что любовь ушла, завяли помидоры. Сказать про себя правду значило бы потерять работу, друзей. Позовут тебя куда-нибудь, зная, что ты и кто ты?

Марк посмотрел на Надю, вроде бы ожидая ответа. Но она совершенно не знала, что сказать. Он лишь покачал головой, видя ее молчание.

– Так и живу. Двадцать лет притворства. То надеешься, что это пройдет, только перебороть себя надо. То, наоборот, хочется все бросить и перестать скрываться. Устроить свою жизнь. Но сразу тянет: а как же карьера, а что родные скажут? И только сейчас здесь понял, что хватит. Не хочу я исправляться! Все эти обещания найти свою половинку – сплошная ложь. Не будет в жизни чудесных встреч, которые в один момент изменят твою судьбу. Нужно не бояться быть самим собой и жить каждый день здесь и сейчас!

Надя слушала исповедь полузнакомого человека, чувствуя в этот момент, что он ей как никогда близок. И говорит все эти слова, потому что видит в ней такую же жертву: мнений, ожиданий, собственного бессилия противостоять другим. Она продолжала молчать, но, видимо, ему ответа и не требовалось.

– Я решил, что буду собой. Есть человек, с которым я хочу быть вместе, и я встречусь с ним наконец и смогу начать новую жизнь.

– Ты с кем-то познакомился? – спросила Надя.

– Да, на сайте знакомств. Мы ни разу не виделись, но у нас много общего. Я все боялся, что узнают друзья, коллеги, но теперь не боюсь. Надо пробовать, надо начинать жить, не оглядываясь на других. И ты не оглядывайся, – назидательно произнес Марк. – Забудь про Лилю, про всех остальных. Думай о своем счастье. Мне кажется, Матвей – отличный парень. Сам бы на него обратил внимание, если бы не Андромеда.

– Андромеда? – переспросила Надя.

– Это ник того парня с сайта, про которого я говорил.

– Поняла… – протянула Надя.

– Ладно, иди спать.

Марк похлопал Надю по плечу, но вдруг потянулся к ней и обнял. И она обняла в ответ, чувствуя доверие, которое так редко возникало в ее жизни. Когда через пару секунд он отпустил ее, Надя хотела уже идти в палатку, но неприятное чувство, так часто не дававшее ей просто порадоваться жизни, вновь возникло внутри.

– Что-то Лиля не возвращается. – Надя огляделась.

– Забей на нее, отсюда деться некуда. Сомневаюсь, что она попробует ночью от обиды уплыть с острова.

– Да, но как-то беспокойно, мало ли что ей придет в голову.

Марк вздохнул.

– Ладно, пойду гляну. Все равно уже разгулялся. А ты иди отдыхай. Я-то хоть немного поспал.

– Спасибо, – кивнула Надя, – сейчас дров в костер подкину, а то совсем погас, и пойду.

– Почему вы сразу не сообщили, что видели той ночью Марка? – Вика с раздражением слушала очередной рассказ о произошедшем, который не соответствовал первоначальным показаниям. Вот так: все спали! А на самом-то деле… Даже эта серая мышка и та врала. Но зачем?

– Все… Все было так сложно, – пролепетала Надя. – Утром, когда я проснулась от криков и Саша рассказала мне об убийствах, это было так страшно! И потом… она попросила, чтобы я подтвердила, что ее не было в палатке, а в ответ ей не пришлось бы говорить, что я той ночью вернулась поздно. Тогда уже все знали, что Марк пропал. И меня даже никто не спросил, видела ли я его.

В голосе мелькнула небольшая обида, будто учительнице было неприятно, что ее не приняли в расчет. Сказали: молчи. Она и молчала, боясь кого-то подставить. Другой вопрос: неужели ей не пришло в голову, что ее показания могут помочь в расследовании?

– Вы только ради других промолчали? Или и сами боялись стать подозреваемой? – с напором спросила Вика. Надя вздрогнула.

– Нет-нет! Я не хотела… Просто тогда утром это казалось самым простым ответом. И Матвей… Мне не хотелось его впутывать. Он был в таком шоке, что сам предложил сказать, что ночь мы провели каждый в своей палатке. А потом я так испугалась, что меня обвинят в ложных показаниях. Что решила, что глупо будет говорить сейчас правду. Простите меня, пожалуйста, простите! Я никому не хотела зла! – Надежда расплакалась.

Вика неодобрительно покачала головой.

– Хорошо, что было дальше? После ухода Марка.

Надя опять занервничала.

– Ничего, правда ничего! Я так хотела спать, что пошла к себе в палатку, не дожидаясь его возвращения.

– Вы кого-то еще видели той ночью? Яну, может быть?

– Нет, нет… Было уже почти два, и мне не хотелось еще и с ней пересекаться и рассказывать, что произошло.

Я очень устала.

Вика посмотрела свидетельнице в глаза:

– Вы точно больше ничего не хотите мне сказать про ту ночь?

Ей отчетливо показалось, что девушка вздрогнула. Но Вика не могла понять, произошло ли это из-за общего волнения, или учительница пыталась еще что-то скрыть. Надежда нервно покачала головой.

– Посидите здесь, подумайте. – Следователь вышла из допросной. В коридоре она увидела возле окна мужскую фигуру. Это был Матвей. В полицию они с Надеждой пришли вместе. Добровольно. Судя по всему, именно Матвей и уговорил свою новую подругу рассказать правду. Еще один лжец. Ведь тоже сказал, что лег спать еще вечером, хотя на самом деле гулял с Надеждой чуть ли не до времени убийства. По крайней мере, сходится, что смерть произошла в условный пересменок, в районе двух часов ночи. А как изображал несчастного влюбленного…

– А вы мне ничего не хотите рассказать? – Вика подошла к Матвею, на чьем лице испуг смешивался с любопытством. Видимо, пытался угадать, как прошел разговор с Надеждой.

– Сначала скажите, как она? – попросил Матвей.

– Не волнуйтесь, с вашей Наденькой все в порядке. Постараемся обойтись без штрафа за ложные показания.

Это, кстати, и к вам относится.

Матвей глубоко вздохнул.

– Мы подумали тогда, что будет лучше, если все скажем, что спали ночью. Нам казалось, что убийца – Марк. Он всю поездку держался обособленно и вообще не выглядел как человек, которому хочется найти себе пару.

– Да… А вот Надежда ему явно сочувствовала. Так что даже не рассказала о том, что он ночью ушел искать Лилю. Интересно только, почему Марк про Надежду не упомянул? – спросила Вика скорее себя, чем Матвея. Но тут же подумала, что делиться мыслями со свидетелем, который легко может вернуться в категорию подозреваемых, не слишком профессионально. И она быстро переключилась: – А вы-то сами… Почему были в таком состоянии утром, будто действительно потеряли любовь своей жизни?

Матвей чуть прикусил губу, на лице отразилось страдание.

– Я до сих пор думаю, что, если бы мы тогда не поссорились, она была бы жива. А возможно, и Яна. Я не оставил бы Лилю дежурить одну, и ничего бы не произошло. Или хотя бы вылез из палатки, услышав шум, но я предпочел спрятаться от всех и лечь спать…

– Ну а вы не думали, что тоже могли бы стать жертвой?

– Нет… Если бы Лиля не убежала тогда от костра, она бы не увидела преступника, или кто там и зачем лазал в эту яму.

– Так почему вы все-таки не сказали, что гуляли с Надеждой той ночью?

– Я же уже ответил. Мы были уверены, что убийца – Марк, и не хотели впутывать никого из остальных участников в расследование.

– А может, вы просто сомневались, не является ли Надежда сама убийцей? Вы же оставили ее одну с Лилей.

И потом все это произошло…

– Нет! – твердо сказал Матвей. – Я уверен, что она не имеет к этому отношения.

– То есть в ту ночь вы просто вернулись в свою палатку к Владимиру и заснули?

Матвей переменился в лице. Было очевидно, что он хочет чем-то поделиться, но не уверен, должен ли это делать. Он начал нервно поглаживать волосы рукой, будто заставляя мозг работать быстрее, чтобы принять нужное решение.

– Нет, – наконец выдавил Матвей.

– Виктория Павловна! – За спиной следователя раздался голос Пантелея, парень буквально выбежал из кабинета в коридор и понесся к ней.

– Что случилось? – Вика сделала пару шагов ему навстречу и, отвернувшись от свидетеля, понизила голос: – Какие-то новости?

Пантелей в ответ шепотом произнес:

– Да, звонили с земли. Сперма в презервативе принадлежит не Евгению.

– Ну, этим ты меня уже не удивишь, – усмехнулась Вика. – А кому?

– В образце обнаружен антиген B, который соответствует третьей группе крови. У Марка Шарвина и Евгения Карпинского – первая, у Лесницкого – вторая. Третья из мужчин только у Владимира Даниленко.

– Ого! – воскликнула Вика.

Она обернулась к Матвею, который, как оказалось, подошел ближе и стоял почти за ее спиной.

Его лицо было вновь очень напряжено. Он произнес:

– Я как раз хотел вам сказать. Когда я вернулся в палатку, Владимира там не было.

– Не боишься ночевать одна? – Владимир аккуратно расстегнул молнию тамбура и заглянул в палатку. Яна внимательно посмотрела на незваного гостя и, чуть прищурившись (она была без очков), покачала головой:

– Не-а. А ты не боишься, что кто-нибудь увидит, что ты здесь?

– А чего мне бояться? – усмехнулся Владимир, разуваясь и забираясь внутрь. – Ты свободна, я свободен. Ты привлекательна, я чертовски привлекателен…

Яна демонстративно прикрыла рот рукой, изображая зевоту:

– Н-да уж… Фразочками из советских комедий меня давно не соблазняли.

– А почему ты думаешь, что я тебя соблазняю?

Яна усмехнулась.

– А зачем еще ты пришел ко мне в палатку, когда Лиля дежурит?

– Может, поговорить, обсудить, как проходит наш проект. Ты же за этим сюда приехала? Наблюдать за нами…

– Ну, ты прекрасно видишь, что хреново проект проходит, поскольку твоя вторая половинка сейчас развлекается в отдельной палатке с парой Лили. Все карты мне спутали. – Яна нахмурилась, на лице мелькнули жесткие черты уверенного в себе профессионала. – Теперь надо думать, как из этого выкручиваться. Ну хоть одна пара есть. Матвей со своей училкой ушли вместе гулять. Значит, как минимум не полный провал. У нас еще есть три дня, может, поможешь мне и займешься Сашей? Мне кажется, она не устоит против твоих подкатов.

Яна вновь чуть издевательски улыбнулась. Владимир четко видел ее заигрывание. Надоело девке сидеть тут одной, не спугнуть бы только. Глядя на Сашу и Женю, он, что бы там ни говорили, чувствовал уколы ревности. Может, зря он не взглянул на нее из-за ребенка? Ведь она привлекательная баба. Но растить чужого пацана как-то совсем не хотелось… Он и своего-то не видел месяцами. Ладно, что было, то прошло. Может, хоть секс сегодня обломится. Яна пусть и выделывается, но явно не против развеяться.

– А если я не хочу к ней подкатывать, – усмехнулся Владимир. – Фигня этот ваш тест. Я сразу был в этом уверен.

– А зачем тогда приехал?

– А почему бы не съездить на халяву на Валаам? Никогда здесь до этого не был. Опять же, одинокие женщины, то есть будет чем развлечься. Тебя вот увидел и сразу подумал, что не зря приехал. Ты сама-то не тестировалась? Может, я тебе еще лучше подхожу.

– О нет! – расхохоталась Яна. – Мне эти тесты не нужны. Это всего лишь работа. У меня все и без них хорошо.

– Дома муж и дети ждут?

– А что, муж и дети – показатель, что у женщины все хорошо? – Яна с вызовом посмотрела на Владимира. – Что это еще за домострой?

– А ты прям вся такая современная? Чайлдфри или как это там называется?

Яна пожала плечами.

– Пока не вижу ни малейшей необходимости заводить спиногрызов. Может, конечно, с возрастом меня и переклинит, но пока я прекрасно себя чувствую и без пеленок с подгузниками.

– А мужчина?

– Что мужчина?

– Ну там, в Москве. Есть такой же, разделяющий твои интересы? И если есть, то как же он тебя сюда отправил?

– Это вообще, – Яна протянула последнее слово, – не имеет значения. Здесь я одна. Это все, что тебе нужно знать.

Владимир усмехнулся, в ее словах слышался недвусмысленный намек.

– Вернемся к тому, на чем вчера остановились? – Владимир приблизился к девушке, его лицо оказалось совсем рядом с ее.

– Опять будешь ломать диктофон? – усмехнулась Яна, тоже наклоняясь все ближе.

– Нет. – Владимир улыбался, но не переходил дальше. – Я подумал, вдруг ты захочешь меня отблагодарить за то, что я про тебя никому не сказал.

Яна улыбнулась и дотронулась указательным пальцем до своих губ, которые едва не касались лица Владимира.

– Значит, все-таки перевелись мужчины, готовые что-то делать бескорыстно…

– Конечно, сейчас уже не домострой, – съязвил Владимир. – Вы феминистками стали, ну и мы – каждый за себя.

– Тогда ты можешь быть свободен, – пожала плечами Яна и отодвинулась от Владимира. – Я же тебе ничего не должна. А если вспомнить, что ты разбил дорогую технику, так тем более…

Лицо Владимира скривилось. Все-таки она его подбешивала. Манила, но и раздражала одновременно. Он не знал, какого шага Яна сейчас ждет, да и честно, ему уже порядком надоел этот разговор.

– Слушай, феминистка, – сказал он, громко отчеканивая слова, – я не умею играть в такие игры. Я вижу, что ты меня хочешь. А я хочу тебя. Можем сделать так, что нам обоим будет хорошо, а можем разойтись каждый в свою палатку. И не волнуйся, про твои игры я ничего не скажу.

Владимир внимательно посмотрел на девушку, ожидая ответа. Яна вновь улыбнулась и наклонилась к нему. Уже через секунду он почувствовал ее губы на своих, она все поняла правильно.

– Мы занялись сексом. Все. Что я должен еще сказать? – Владимир внимательно посмотрел на допрашивающую его Вику.

– И во сколько закончили?

– Не знаю, я не смотрел на часы. Просто заснул. Она сказала, что разбудит, когда пойдет меняться с Лилей. Но не сделала этого. Я проспал до утра. Посмотрел на часы: было уже почти семь, и только тогда до меня дошло, что я не в своей палатке. И ни Лили, ни Яны в ней не было. Дежурили же до пяти утра, и к этому времени обе должны были вернуться. Я оделся и вылез из палатки. Подошел к мусорке, чтобы выкинуть презерватив, и тогда увидел, что костер потух, причем уже давно, угли совсем остыли. Я залез к себе в палатку и разбудил Матвея, спросив его, не знает ли он, что произошло ночью. Он был сильно невыспавшимся, но все-таки собрался, и мы вместе пошли искать девушек.

– Меня тогда еще смутило, почему вы вылезли из своей палатки в семь утра и пошли осматривать остров… Владимир напрягся.

– Да, тут я соврал. Мы с Матвеем поднялись наверх, к туалету, и тут он заметил среди деревьев лежащую в крови Яну. Мы сразу спустились к ней. Было очевидно, что она уже мертва. Тогда же метрах в двадцати от нее Матвей увидел труп Лили. У него началась настоящая истерика, я еле увел его обратно в лагерь. Там я увидел, что палатка Марка пуста, и сразу заглянул к девочкам: Надя и Саша еще спали. Саша сказала, что вернулась в палатку от Жени совсем недавно, хотела привести себя в порядок с утра и задремала. Надя, как и Матвей, услышав про погибших, начала рыдать. Я хотел зайти к Жене, но Саша сказала, что разбудит его сама. Больше к трупам мы не подходили.

– А как Евгений отреагировал на смерть девушек?

– В ступоре был. Как, впрочем, и потом. Невозможно было понять, что у него в голове творится. Есть вероятность, что он имеет отношение к смертям?

Вика пожала плечами.

– Во-первых, ничего еще непонятно. Во-вторых, я не готова обсуждать версии с подозреваемым.

– О как! – воскликнул Владимир. – То есть я уже отношусь к этой категории?

– Вы занимались сексом с жертвой в ночь гибели. Потом ее забили насмерть. Причем неизвестно, что из этого произошло раньше.

Владимир усмехнулся:

– Ну вы что, серьезно думаете, что я ее изнасиловал? Или, по-вашему, так бы она мне не дала?

Вика посмотрела на серую стену кабинета для допросов, где они сидели, будто пытаясь найти там ответ: нужно ли ей сейчас выкинуть перед Владимиром новый козырь. И все-таки произнесла:

– У нас есть серьезные основания предполагать, что она могла избегать контактов с мужчинами.

– Это почему же? – В голосе Владимира звучало искреннее удивление.

– Судя по истории ее браузера в ноутбуке, последний месяц Яна активно пользовалась соцсетью для сексуальных меньшинств.

Владимир вздрогнул:

– Что за бред?

Ровно те же слова произнесла час назад Вика, когда креативный директор проекта позвонил ей и сказал, что их айтишник проверил ноутбук Яны. История браузера говорила сама за себя: девушка активно заходила на популярный сайт знакомств для сексуальных меньшинств, но пароли не сохраняла. Это неудивительно, учитывая, что ноутбук был рабочим.

Интересно, почему она просто не пользовалась этим сайтом на телефоне? Или пользовалась и там, и там? С ноута, конечно, удобнее писать длинные сообщения. Однако почему она влезла в пари насчет Марка, если сама была лесбиянкой? В общем, ничего не понятно. Как уже достала ее эта тема с ориентацией. С другой стороны, что это меняло? Хотя ситуация с Владимиром в таком случае приобретала новые оттенки.

Вика вернулась к допросу:

– Это не бред. Это факт. Поэтому меня и удивляет, что вы говорите, будто она провела с вами ночь добровольно.

– Абсолютно добровольно! Или вам в подробностях рассказать, чем мы занимались?

Вика усмехнулась.

– Если понадобится, расскажете. Пока меня больше интересует вопрос, почему вы все договорились соврать о том, чем занимались прошлой ночью? И что вы еще скрыли?

Евгений стоял возле трупа Лили и не мог отвести от нее взгляд. Лицо девушки было в грязи, волосы, в солнечном свете горевшие рыжиной, разметались по камням. Ни он, ни Матвей, упавший на колени и просто начавший выть (Владимир никак по-другому не мог бы назвать этот звук), были не в состоянии прикоснуться к ней. Владимир присел и дотронулся до шеи. Ее тело было ледяным и таким же безжизненным, как и тело Яны. Но Яна хотя бы была в крови, застывшей за долгие часы лежания в холоде. Наверно, поэтому видеть ее было не так страшно, хотя именно ее горячее дыхание он чувствовал на своей коже этой ночью. В голове не укладывалось, что тот труп – это Яна. Это была какая-то искалеченная сломанная кукла, но не она.

А вот Лиля казалась почти живой, лишь синяки на шее, точнее, один, опоясывающий, прямо над укороченным воротом свитера. Явно задушена.

– Она мертва? – наконец спросил Евгений.

– Без сомнений. – Владимир посмотрел на стоящих поодаль девушек, так и не решившихся подойти к трупам, и добавил: – Надо вызывать помощь.

– Этого не может быть! Не может! – орал Матвей. – Как такое могло произойти с нами? Кто это сделал?

Смерть Лили произвела на него явно большее впечатление, чем гибель Яны. Владимир подошел к Матвею и положил руку ему на плечо.

– Ты сам видел: лодки нет, Марка тоже. По-моему, ответ очевиден. У этого психа окончательно сорвало крышу.

– Надо возвращаться в лагерь, – пробормотал Евгений, все так же смотря куда-то мимо них.

Он сделал несколько шагов, и Владимир поднялся за ним.

– Может, хоть прикрыть ее как-то? – Матвей не отводил взгляда от трупа.

– Нет, – жестко произнес Владимир, – здесь ничего нельзя трогать до приезда полиции. Чувствую, нам еще самим придется пройти через все круги ада.

– Ты о чем? – спросил Матвей, пошедший в сторону лагеря по тропинке вслед за ними.

– Вы не поняли еще? Кроме Жени с Сашей, все ночевали поодиночке. Ни у кого нет алиби. Если они не найдут Марка, то легко могут попробовать повесить убийство на кого-то из нас. Вот ты, Матвей, гулял допоздна, Надя спала одна, а я еще и провел ночь с жертвой. Так что придется выкручиваться.

Повисла тишина. Некоторое время они шли друг за другом и молчали, пока наконец Евгений не остановился, чтобы озвучить крутившуюся и в голове у Владимира мысль.

– А если… – неспешно произнес он. – А если никто не будет знать, что вы ночевали поодиночке?

Владимир пожал плечами:

– Это бы сильно облегчило нам жизнь.

– Но нет… А если кто-то узнает? – воскликнул Матвей.

– Никто не узнает, если все будут говорить одно и то же, – возразил Владимир. – Мы ночевали с тобой, Женя с Сашей. Ну, Надя разве что останется. Но не верится, что кто-то может подумать, что она кровожадный убийца.

– Мне кажется, Надя не сможет так врать…

– А ей и не надо всего знать. Как и Саше, – произнес Владимир. – Мы с Матвеем ночевали вдвоем, и я подтвержу, что ты пришел в палатку, когда Лиля еще дежурила и была жива. А Наде всего лишь надо будет сказать, что она легла спать вечером, а не гуляла допоздна. Собственно, как оно и было на самом деле. Разве нет?

Владимир взглянул на товарищей по проекту. То ли ему показалось, то ли на лице Евгения мелькнул испуг. Неужели что-то скрывает? Ну да хрен с ним, лишь бы говорил то же, что и остальные.

– Да, конечно, – ответил Евгений, – все так и было.

– Все согласились на эту версию. – Владимир говорил очень уж расслабленно. – Никто не стал возражать, разве что Надя была сильно испугана, но Саша ее уговорила. Мы хотели связаться с землей, но рация исчезла. И сели ждать помощи, заодно проговорив показания, чтобы они не противоречили друг другу. Потом уже появился этот егерь.

– Он сказал, что вы подошли к нему и угрожали топором.

– Да, мы услышали шум моторки. Девушки хотели бежать встречать помощь, но я их остановил, мало ли что. Нельзя было быть ни в чем уверенным. Я увидел, что какой-то человек в плаще высадился у причала и подошел к трупу Яны, он начал оглядываться, осматривать местность, и, когда он поднялся к туалету, я подкрался к нему. Заставил поднять руки и медленно повернуться, но он оказался быстрее и направил на меня пистолет. Тогда я понял, что это егерь, который помогал нам при обустройстве лагеря, и он перепуган не меньше нашего.

– Вы подумали, что это убийца, хотя были уверены, что преступник – Марк.

– Я не знал, вдруг это он и вернулся.

– Но Марк же уплыл на весельной лодке, а вы сами сказали, что слышали мотор.

Владимир глубоко вздохнул.

– Мама, ну все! Я скоро приеду, еще пара ночей, я же сказ ала! Проведут завтра этот идиотский эксперимент и меня отпустят. Все! Спокойной ночи!

Надя замерла на выходе из душевой, слыша Сашины крики. Ей не хотелось становиться свидетельницей ссоры, она и сама предпочитала не разговаривать с родителями в присутствии соседки. Главное, что наконец-то вернули телефоны и она смогла спокойно поговорить с близкими. Услышав, что в комнате стало тихо, Надя вышла, на ходу вытирая волосы стареньким тоненьким полотенцем.

Саша сидела на кровати, очень расстроенная.

– С мамой разговаривала? – спросила Надя, присаживаясь напротив.

– С кем еще-то? – зло ответила Саша.

Надю подмывало спросить: «Что-то случилось?» Но она понимала, что этим, скорее всего, еще сильнее разозлит соседку. Повисла пауза, во время которой по щекам Саши потекли слезы.

– Мать в истерике, сын плачет, – наконец проговорила она, смахивая слезу. Саша выглядела постаревшей без макияжа, глаза припухли, морщины стали более заметными. – Я просто не знаю что делать. Не знаю! А если Женя действительно имеет отношение к этой истории? Не зря же его задержали. Если я пыталась создать алиби убийце?

Надя подошла к Саше и обняла ее. Да, причин для радости у соседки не было. Евгения вместе с Владимиром и Марком оставили ночевать в КПЗ. Матвей, по крайней мере, здесь, значит, его, в отличие от остальных, не подозревают. «Если бы его арестовали, стала бы я и дальше молчать?» – вдруг подумала Надя. Выдержала бы или рассказала правду? Всю правду. Нет, Надя отогнала от себя эту мысль. Невиновных не накажут. Все будет хорошо.

– Завтра мы поедем на остров, проведут следственный эксперимент, и все закончится, – успокаивающе произнесла Надежда. – Полиция поймет, что никто из наших ребят не виновен, что был неизвестный преступник, и их оставят в покое. Их должны оставить в покое.

Саша облокотилась на плечо Наде, и та почувствовала, что соседку сотрясают рыдания. Она вспомнила лекцию по психологии из института: «От какой эмоции люди чаще всего плачут? Нет, не от грусти. От злости».

– Почему я здесь? Почему все это со мной? Почему?! – повторяла Саша.

Надя погладила ее по плечу.

– Подумай, да, нам сложно, но мы живы. А могли бы быть на месте Яны и Лили…

Саша глубоко вздохнула, пытаясь справиться со слезами.

– Я не могу больше… Просто хочу жить спокойно, чтобы рядом был мужчина, чтобы я вечером готовила ужин, он играл с Данькой, а потом мы сидели перед телевизором и смотрели сериалы. И я не думала бы о том, что мне нельзя съесть кусок торта или что мне нужно встать на час раньше, чтобы уложить волосы и нормально накраситься. Я хочу, чтобы обо мне заботились, а не искать, у кого взять в долг до получки. Ну что со мной не так? Неужели я этого не заслужила?

Надя горько усмехнулась:

– У тебя хоть ребенок есть… А я в тридцать пять живу с родителями.

– Зато ты без прицепа, как говорят мужики. Как узнают про ребенка, сразу разбегаются. И сама еще вполне можешь родить…

– Да кому я нужна…

Саша отпрянула.

– Ну ты дура, что ль, совсем? Вон, Матвей один у себя в номере сидит. Чего ты здесь делаешь? Помылась, причесалась – и вперед. Можно подумать, у него баб много было. Неизбалованный ведь, очевидно. А мужик нормальный. И видно, что он тебе подходит. Иди к нему!

Надя вздохнула. Что-то внутри ее задрожало. Саша посмотрела на соседку, широко раскрыв глаза.

– Только не говори мне… Серьезно? У тебя что, ни разу не было мужчины?

В глазах Саши злость сменилась любопытством. Так хотелось хоть кому-то все рассказать, но объектом для насмешек Надя становиться не собиралась.

– Нет, было… Что ты. Но так давно уже, – соврала она.

– А было, так чего ты боишься? Иди к нему! Не упускай шанс.

– Мне кажется, он сам мог бы зайти, если бы хотел.

Саша покачала головой, на лице ее читалось: как можно быть такой дурой?

– Да ты посмотри на него. Он сам не придет. Тем более после того, что было. Говорю тебе: не глупи, лови момент.

Надины проблемы, казалось, помогали ей отвлечься от собственных трудностей.

– Я в душ, – сказала Саша, подходя к зеркалу, одиноко висящему на торце шкафа для одежды. – И чтобы, когда я вернусь, тебя тут не было. – Она вытащила из сумки косметичку и кинула ее на кровать Наде. – Возьми тушь, карандаши, помаду – все, что нужно, приведи себя в порядок.

– Зачем ты так? – попыталась возмутиться Надя бесцеремонности соседки.

Саша глубоко вздохнула.

– Я просто хочу, чтобы хоть кто-то из нас вернулся из этой поездки счастливым.

– Мама, хватит, пожалуйста! – Матвей кричал в телефонную трубку. – Я устал тебе объяснять. Я поехал, потому что хотел поехать. Потому что это было мое решение. Мое! Как ты этого не понимаешь?

Мать причитала в трубку:

– Я же говорила тебе! Говорила столько раз! Куда тебя несет? Какая приличная девушка согласится в таком участвовать! У меня чуть инсульт не случился, когда по новостям сказали. Два дня с постели не могла подняться с давлением.

– Мам, прости… Почему ты сразу не сказала? Сейчас тебе лучше? – В голосе Матвея появилась забота, он вновь испытал чувство вины, что не подумал о ее здоровье.

– Да, хоть голос твой услышала… – с осуждением произнесла мать. – Я же не знала, что с тобой, жив ты или нет…

– Но в новостях же сказали, что погибли две девушки! – Мать снова преувеличивала, и его это уже начинало раздражать. Как бы он ни любил ее, в последние годы Матвей не раз задумывался: не слишком ли часто он идет у матери на поводу? В свои тридцать с лишним он по пальцам мог пересчитать серьезные решения, которые принял сам, без оглядки на нее. Но также Матвей знал, что никогда мать не оставит. Она всю жизнь посвятила ему, когда отец бросил семью, и он всегда будет ей благодарен. Поэтому сейчас Матвей и боялся сказать, что хочет продолжить общаться с Надей. Мать причитала в трубку, но он уже отвлекся от ее слов и в голове прокручивал последний разговор за завтраком в трапезной. Ему очень не понравилось, что Надя не рассказала про встречу с Марком той ночью, но она оправдывалась тем, что они договорились сказать полиции, будто она всю ночь провела в палатке, а она никак не могла бы в таком случае видеть Марка.

– Вот приедешь, я тебе торт испеку с заварным кремом, как ты любишь… – донеслось из трубки.

– Хорошо, мам, спасибо тебе! – Матвей собирался закончить разговор. И в этот момент услышал стук в дверь.

– К тебе кто-то стучит? – тут же отреагировала мама. С учетом возраста у нее были потрясающие слух и зрение.

Ни одна мелочь не оставалась незамеченной.

– Нет, мам, нет, – соврал Матвей. – Тебе показалось.

Давай завтра поговорим, я очень устал.

– Но…

– Спокойной ночи! – Матвей успел нажать отбой в тот момент, когда стук повторился.

Бросив телефон на кровать, он подошел к двери и спросил:

– Кто там?

Но ответа не последовало. Дверь была настолько тонкой, что он услышал удаляющиеся шаги и, повинуясь порыву, распахнул ее настежь и увидел, как по узкому коридору убегает Надя.

– Постой! – крикнул он, выскочив из номера. Надя повернулась, на лице отразился испуг. Выглядела она как-то по-особенному. Волосы были слегка влажными, будто не до конца просохли после душа. На лице косметика, неяркая, но делавшая ее лицо милее. Он подошел к девушке и взял за руку.

– Я не знаю, зачем пришла. Это Сашка все… – начала оправдываться Надя чуть ли не со слезами в голосе. – Говорит, иди, что ты здесь сидишь. А я как дура послушалась. Когда я уже научусь делать то, что сама решила?

– А ты не хотела приходить ко мне? – настороженно спросил Матвей.

– Нет, хотела, очень! Просто побыть с тобой. Но это же неуместно – приходить вечером к мужчине, когда тебя не звали. Мне с детства объясняли, что это неправильно, что хорошие девочки так не поступают. А вот Саша ведет себя по-другому. Да все ведут себя по-другому!

Надя говорила сбивчиво и уже так громко, что ее явно услышали бы из-за тонких дверей комнат.

– Не кричи, пожалуйста, – тихо попросил Матвей. – Пойдем просто посидим, поговорим. У меня чай есть, хочешь?

Надя смущенно посмотрела на него и кивнула.

Вместе они зашли в комнату.

– Садись, где тебе удобно, – Матвей указал в сторону пустых кроватей, – сегодня все равно никого не будет. Не знаю даже, радоваться этому или нет.

Надя глубоко вздохнула и присела на ближайшую от входа постель.

– Я очень надеюсь, что они найдут настоящего убийцу и ребят отпустят.

– Если никто из них не виноват, то, конечно, я буду рад, – задумчиво произнес Матвей, включая крохотный старенький чайник и раскладывая пакетики чая в чашки. – А ты сомневаешься? – напряженно спросила Надя.

– Я стараюсь об этом не думать. Просто очень хочу уже уехать домой, – ответил он, разливая кипяток. – Сейчас заварится…

Матвей замер на секунду, думая, нужно ли ему сесть на другую кровать, но все казалось таким неуютным. Мягко и спокойно должно было быть рядом с Надей. Он сел возле девушки и обнял ее, не зная, что делать дальше. Да, она явно пришла, чтобы провести ночь вместе, но она же и сбежала, чего-то боясь. Что делать сейчас? Тащить ее в постель? Конечно, ему этого хотелось. Но что дальше?

– Ты собираешься просто уехать? – спросила она.

– Конечно. А ты разве нет?

Надя погрустнела.

– Я не хочу расставаться с тобой, – с дрожью в голосе призналась она.

Матвей усмехнулся.

– Ну почему мы должны расстаться? От Питера до Пскова всего три часа езды. Будем видеться.

– А дальше?

Матвей пожал плечами.

– Я не знаю. Я хочу познакомиться с тобой поближе, пообщаться в нормальной обстановке. Конечно, я не скажу, что завтра же все брошу, и не прошу тебя сломя голову переезжать в Петербург. Да и живу я с мамой…

– Но ведь и я тоже живу с родителями!

– Слушай, это все неважно. Мы разберемся. Пока я просто знаю, что не хочу тебя терять.

Матвей наклонился к Наде и нежно поцеловал ее. Она ответила. Он начал обнимать ее все сильнее, хотя Надя оставалась довольно безучастной. Ее тело манило, секса у него не было уже больше года, но что-то мешало уложить ее сейчас на кровать. Казалось, если он это сделает, то все волшебство исчезнет. В какую-то секунду Надя отпрянула и, смущаясь, спросила:

– Ты хочешь… – Она кивнула в сторону подушки.

– Хочу, но не уверен, что это сейчас уместно.

Надя поцеловала его в щеку:

– Мне страшно про это говорить, но я… В общем, у меня ни разу не было мужчины. – Матвей замер. Да, ему приходила в голову такая мысль, но не мог в нее поверить. – И я очень боюсь что-то сделать неправильно…

– Не бойся и не торопись. – Он обнял Надю, сделав вид, что ничего необычного в ее признании нет. – Все будет, когда ты посчитаешь, что готова. Мне важна именно ты, а не только твое тело.

– Спасибо! – В глазах Нади мелькнули слезы.

– Ну что ты… Успокойся… Давай просто попьем чай.

– Ты будешь чай или чего покрепче?

– Чай, просто чай…

Вика осмотрелась по сторонам: типичное холостяцкое жилье. Кухня да одна комната. Никаких фото на стенах, простенькие обои, плита с мойкой, явно требующие если не замены, то хотя бы хорошей уборки. Но она ведь не за этим сюда пришла?

Сергей, доставая чашку, настороженно оглянулся и, на секунду замерев, спросил:

– Тебе с сахаром?

– Нет, спасибо. Просто чай. А где можно помыть руки?

Сергей кивнул в сторону белой крашеной двери напротив прихожей.

Вика зашла в туалет и осмотрелась, пытаясь успокоить нервы. Когда после долгих часов работы, анализа, звонков и других способов собрать новые сведения ей пришла в голову идея вечером заявиться к Сергею, она сначала попыталась ее прогнать. Бред ведь, неизвестно, во что это может вылиться. Но ей хотелось. Она слишком четко понимала, что будет жалеть, если просто проведет этот вечер в гостинице.

Спустя несколько минут, когда она вышла из санузла, смахивая последние капли воды с рук вафельным полотенцем, Сергей уже сидел за столом. Теперь она была уверена, что нужно продолжать. Вика села напротив него на маленький кухонный диванчик. Когда Сергей протянул ей чашку, их пальцы соприкоснулись. Вика почувствовала легкую дрожь. «Все в порядке, – твердила она себе. – Все в порядке».

– Тебя не удивило, что я пришла? Ты так спокойно отреагировал, будто ждал. – Она внимательно посмотрела на Сергея, вслед за ним продолжая говорить легкомысленное «ты».

Он пожал плечами в ответ.

– Я не привык выгонять женщин поздним вечером на улицу. Чашку чая всегда найду.

Вика попыталась улыбнуться, но не получалось. В голове была какая-то каша. Может, зря она здесь? Может, это просто глупая фантазия и на самом деле все не так, как выглядит в ее голове?

– Поедешь завтра на остров понятым? – вдруг спросила она. – У нас будет следственный эксперимент.

Сергей задумчиво посмотрел на чашку.

– Следователи теперь индивидуально ночью приносят приглашения? – с легкой усмешкой спросил он.

– Нет, – пожала плечами Вика. – Но мне хотелось бы, чтобы ты поехал. Еще одни мужские руки на острове с тремя подозреваемыми пригодятся.

Она посмотрела на его ладони – крупные, сильные. «А ведь он не раз убивал людей на войне», – подумала она. Но мысль тут же унеслась в другую сторону: она представила, как его пальцы касаются женского тела. От этой картинки внутри проснулось какое-то животное чувство. Желание? Или страх? Есть в нем что-то от лесного зверя. А она кто сегодня? Зайка или хитрая лиса?

– Съезжу, не волнуйся…

Вика оглянулась по сторонам:

– Дом будешь продавать, когда уедешь?

Сергей хмыкнул и покачал головой:

– Нет, кому он здесь нужен. Монастырь сам деньги приплачивает, лишь бы отсюда уезжали. А тут даже и не дом, половина.

– А во второй половине сейчас никто не живет?

– Нет, там раньше дядька мой с семьей жил, но он уже умер давно, а дети здесь все бросили и уехали. Так-то по документам половина дома и участка двоюродному брату принадлежит, но ни у меня, ни у него нет шансов здесь что-то кому-то продать.

– Ну, хорошо хоть по военной ипотеке удалось квартиру взять. Ты, кстати, так и не сказал, в каком районе.

– Да за Парнасом, причем до метро еще чесать и чесать.

Вика рассмеялась:

– Другой конец города. Я в Купчино живу.

– Старый район…

– Да, я там в школе училась, когда мы с мамой из Сортавалы переехали. Парнас совсем другой. Муравейники. Мне кажется, тяжело там будет после Валаама.

Сергей пожал плечами:

– У меня в жизни чего только не было, думаю, и к городу без проблем привыкну. Что здесь-то осталось? Монастырь всех знакомых на землю выжил, работы тоже скоро не будет, они весь заповедник себе отхапать хотят. Пора смириться, что те, кто здесь родился и вырос, теперь никому не нужны…

– Ладно, не будем о грустном. За новую жизнь в Питере. – Вика с улыбкой подняла чашку чая и ударила ею по бокалу Сергея, будто чокаясь. Ей хотелось сменить тему. Глядя ему в глаза, она добавила: – И твою, и мою.

Замерла, ожидая, скажет ли он: «Ну, может, еще свидимся в Питере». Но Сергей лишь спросил:

– А ты после этого дела уедешь?

– Да, когда представлю начальству наиболее вероятного подозреваемого. Надеюсь, следственный эксперимент что-то, да прояснит.

– На кого думаешь? – внимательно посмотрев на собеседницу, спросил Сергей.

Вика чуть скривилась:

– Пока только версии, слишком мало доказательств, сейчас пытаюсь найти улики, отправила запросы куда нужно, может, получится что-то накопать.

– Думаешь, убийца будет завтра на острове?

– Ну, учитывая, что мы всех шестерых привезем туда – да, я в этом уверена. Надеюсь, если проиграть все события той ночи, убийца себя выдаст. Пока у меня нет реальных доказательств, только умозаключения.

Сергей улыбнулся:

– Прям как в детективе. Мисс Марпл собирает всех подозреваемых и раскрывает имя убийцы.

Вика рассмеялась:

– Ну вот, меня уже сравнивают со старой девой, я настолько плохо выгляжу?

Она лукаво заглянула Сергею в глаза.

– Нет, ну что ты, – заверил он. – Выглядишь прекрасно.

– Мне кажется, ты врешь. Если бы я выглядела прекрасно, то стал бы мужчина наедине со мной поздним вечером просто пить чай?

Она посмотрела в глаза Сергею и протянула руку вперед, так что ее пальцы коснулись его ладони. Кожа была шершавой, как у человека, привыкшего к физической работе. Он будто нехотя ответил на ее прикосновение и взял за руку, все так же осторожно, не нарушая какой-то важной границы. Встал со стула, не отпуская ее ладони, и присел рядом на потрепанный кухонный диван.

– А следователям можно делать комплименты? – вдруг спросил он.

– Почему нет? Следователи – не женщины?

Сергей понял намек. Он нежно взял Вику за затылок и наклонился к ее лицу, оказавшись буквально в паре миллиметров от ее рта. Замер на секунду, но все же поцеловал. Его губы были сухими и будто обжигали, но Вика уже чувствовала внутри давно забытое возбуждение. Пальцы Сергея пробежались по спине, забираясь под теплый свитер.

– Ты не хочешь сначала забраться в душ? – вдруг спросила она, отстранившись. – А я пока тебя подожду…

Вика направилась в единственную комнату, держа Сергея за руку и одновременно целуя. Глазами показала на дверь ванной. Он усмехнулся:

– Ого, как по-хозяйски. Ну, если ты настаиваешь…

Вика расслабленно опустилась на разложенный диван, слыша, как он закрывает дверь и из ванной раздается шум воды. Она огляделась: комната была небольшой. Почему-то в голове мелькнуло: интересно, скольких женщин он сюда приводил?

Когда он вернулся из душа, она все так же лежала на диване, теребя в руках телефон. На нем из одежды было лишь потрепанное полотенце, обернутое вокруг талии. Для своего возраста фигура у него была неплохой. Хотя ему только сорок четыре, всего-то на восемь лет старше.

– В телефон пялилась? – усмехнулся Сергей, увидев в ладони Вики мобильник.

– Ну надо же было чем-то себя занять? – улыбнулась она в ответ, демонстративно отложив смартфон на покрытый невзрачным ламинатом пол.

Сергей опустился на диван рядом с Викой и поцеловал ее. Не слишком нежно, не слишком настойчиво, ровно так, как нравилось самой Вике. Он опустил ладонь на живот и обнажил полоску кожи между ее свитером и джинсами. Одна рука скользнула вверх к груди, а другая расстегивала молнию. Его пальцы коснулись трусиков, Вика давно никого не подпускала так близко и сейчас боялась себе признаться в том, что ей хочется продолжения.

Резкий звук заставил обоих вздрогнуть. На полу звенел телефон. Сергей отстранился, позволив Вике протянуть руку и взять мобильник. На экране высветился номер, которого не было в списке контактов. Вика взглянула на Сергея, будто раздумывая, взять трубку или нет, но все же нажала на зеленый кружок.

– Алло! – ответила она. – Да, это я.

С полминуты Вика слушала голос, нервно прижимая телефон к уху.

– Да, я сейчас подойду, – сказала она и завершила разговор.

– Что случилось? – спросил не сводивший с нее глаз Сергей.

– Извини, – вздохнула Вика, застегивая джинсы. – Мне надо срочно бежать в гостиницу, кажется, кто-то влез в мой номер. Дверь нараспашку, а у меня там и ноутбук, и другие вещи.

– Ого, – удивился Сергей. – Тебя проводить?

Вика покачала головой и дотронулась до его еще влажных волос.

– Нет, не стоит. Ты же только из ванной, замерзнешь. Да и ни к чему мне светиться в твоем обществе.

Сергей усмехнулся:

– Я так и не понял, мне поблагодарить тебя за заботу или обидеться, что ты меня стесняешься?

– Ну… Проводить вечер у свидетеля – это как минимум непрофессионально. Так что я доберусь сама. Еще раз извини, что приходится убегать…

– Да ладно… Иди, спасай свой ноутбук.

Вика, быстро поцеловав его в щеку, поднялась с дивана и вышла в коридор. Пока она обувалась, Сергей уже вышел из комнаты вслед за ней, успев надеть джинсы и толстовку. «Что он чувствует сейчас: разочарование или облегчение?» – подумала она. Вика едва сумела унять дрожь. Почему все сложилось именно так? Она же искренне хотела, чтобы вечер закончился по-другому. Но уже ничего не исправишь. Надо было созвониться с полицейскими и бежать в гостиницу.

Застегнув куртку, она еще раз оглянулась на стоящего в дверях прихожей Сергея.

– Спокойной ночи! – выпалила Вика и, едва услышав ответ, убежала на улицу, где холодный воздух остудил и ее тело, и мысли.

– Жень, подвинешься?

Евгений приоткрыл глаза, увидев, что вернувшийся из туалета Владимир пытается примоститься рядом с ним на узких нарах. Он подобрал ноги, чтобы освободить для него место, и вновь положил голову на свернутую куртку, которая отделяла его затылок от холодной стены. Он понимал, что уснуть сегодня не удастся. КПЗ была крохотной квадратной комнатушкой, вдоль двух стен которой располагались деревянные нары. На одной из них вольготно лежал Марк, а вот на второй пришлось размещаться Евгению с Владимиром. Владимира задержали последним, и, едва появившись в камере, он сразу заявил: «С этим педиком я на одной лавке сидеть не буду». Марк только рассмеялся в ответ: «Не беспокойся, ты не в моем вкусе».

Заняться было абсолютно нечем, телефоны отобрали, и единственное, что оставалось, – это думать, много думать. Евгений не поддерживал попытки разговора. Это Владимиру не сиделось спокойно: он злился, психовал. Марк, находившийся здесь вторые сутки, явно хотел спать. Как он сказал: «Все свои мысли передумал в прошлую ночь». Владимир со злости пытался пару раз затеять с ним ссору, но Марк не поддался, отделавшись лишь язвительными замечаниями, не переходящими в оскорбления. Он явно был не дурак и понимал, что физически слабее Владимира, поэтому драка для него ничем хорошим не закончится. Евгений тоже на все вопросы Владимира отвечал односложно, чтобы не было повода зацепиться языками. Да и обсуждать им особо нечего, кроме той ночи, но, учитывая, что дежурный сидел поблизости, откровенного разговора все равно бы не получилось. Евгений подозревал, что их не зря оставили вместе, следователь явно попросила послушать, о чем они будут говорить. Но такую радость Евгений ей не доставит. И так хватило, что ему придется ночевать в КПЗ.

– Дрыхнет, – зло произнес Владимир, глядя на Марка. Его ненависть вновь искала выхода. Только бы не затеял ссору: Евгению совершенно не хотелось в этом участвовать.

– Оставь ты его в покое, – глядя в стену, произнес Евгений. – Он и так уже измаялся.

– А почему из-за него я должен здесь сидеть, а? – Владимир повысил голос, желая разбудить Марка, если он все-таки не притворялся. – Мы же знаем, кто виновен, мы все знаем! – Марк продолжал тихо лежать, отвернувшись к стене. – Педик долбаный! – все сильнее заводился Владимир. – Таких в старые времена кастрировали.

– Потише… – произнес Евгений. – Тебя полицейский услышит.

– Да пусть слышит! Мне скрывать нечего!

– Нечего? – раздался вдруг голос Марка. Он поднялся с нар и с усмешкой посмотрел на Владимира. – Я бы на твоем месте помалкивал.

– Что? Что ты сказал? – Владимир подскочил к Марку и схватил его за плечи, но тот не сопротивлялся.

– Чем больше я вспоминаю ту ночь, тем сильнее уверен, что никакого призрака не было, – с демонстративной задумчивостью заговорил Марк. – Я видел в темноте твою фигуру.

Остров постепенно выплывал из-за горизонта в вечерних сумерках. Солнце уже село, на часах было почти десять. От озера веяло холодом. Плыть совсем уж ночью они не решились, поэтому сейчас предстояло расположиться в палатках и ждать, когда придет условный час, спать никому не придется. Вика сидела на переднем ряду моторки вместе с Сергеем. Сзади расположились Пантелей, Евгений и Александра. Решили распределить подозреваемых по лодкам вместе со свидетелями. Сергея и еще пару рыбаков с Валаама попросили поработать извозчиками, а заодно понятыми.

Вика оглянулась: Александра сидела в обнимку с Евгением и молчала. Примостившийся рядом Пантелей постарался отодвинуться от них, видимо, чтобы не мешать. Наручники, отчалив от берега, сняли: шансов, что подозреваемый попытается уплыть в такой холодной воде, было крайне мало, да и все трое задержанных вели себя довольно спокойно, с твердой уверенностью, что их должны отпустить, поскольку каждый утверждал, что невиновен. Вика не очень-то понимала, что связывает Евгения и Александру, сидящих позади. Но почему-то хотелось верить, что не только одиночество.

Сергей отвел взгляд от озера и тихо спросил – так, чтобы сзади не слышали:

– Чем там закончилась вчерашняя история с гостиницей?

Вика задумчиво ответила:

– Так и не поняла. Из номера ничего не пропало, в ноутбук вроде бы тоже никто не залезал, он запаролен. Следов взлома нет. Если бы сотрудники гостиницы не знали, что я приезжий следователь, то подумали, что я просто забыла закрыть дверь. Собственно, потом все сошлись на версии, что так и произошло.

– А ты действительно могла ее не закрыть?

Вика покачала головой:

– Я уверена, что закрывала.

Сергей ничего не ответил, повисло молчание. Вику так и подмывало спросить, жалеет ли он, что звонок из гостиницы испортил вечер. Но этот разговор мог быть услышан сидящими сзади, а шептаться не хотелось. Вика не совсем понимала, как вести себя с Сергеем после прошлого вечера. С одной стороны, корила себя за опрометчивость, понимая, чем все могло закончиться. С другой же – не могла скрыть сожаления. Она точно меньше всего хотела бы сейчас плыть в лодке рядом с Сергеем, но отказ со стороны выглядел бы странно. А посвящать Пантелея во вчерашние события в ее планы не входило. Вика быстро скользнула взглядом по лицу Сергея, уставившегося на озерную гладь, потревоженную лодкой. Как хорошо, что он ни о чем не говорит и почти ни о чем не спрашивает. Но при этом она отдала бы многое, чтобы узнать, о чем он сейчас думает. Отвернувшись в сторону, Вика попыталась собраться с мыслями и еще раз прокрутила в голове новые сведения.

День выдался тяжелым. Повезло хотя бы, что прокуратура не отшила и согласилась сотрудничать. Тут действительно светило дело о пропаже старинного клада, который, с высокой вероятностью, могли попробовать вывезти за границу. И Вика поделилась своими подозрениями. На счастье, от них не отмахнулись, но никаких новостей о задержаниях пока не поступало. Вика попросила, чтобы с ней связались даже на острове по рации. Это могло помочь раскрыть всю картину.

Другим большим делом было получить запросы от банков и интернет-провайдеров. Хотелось бы успеть проверить всех, но Вика ограничилась лишь главным подозреваемым. Посещаемые сайты, использование vpn, все говорило о том, что Вика права. Преступник не казался идиотом, готовым проводить финансовые операции через банк. Он явно в ту ночь забрал деньги, но воспользоваться ими не смог из-за убийства. А это значит, что ему пришлось бы как-то сообщить, что он не сможет отдать деньги вовремя. Она запросила у оператора информацию по звонкам. И да, ее версия подтвердилась.

А еще пришли результаты экспертизы вещдоков. Следы крови все-таки остались. Совпадающие с группой крови жертвы. Хотя Вика до последнего надеялась, что ошиблась. Но нет. Та странная, казавшаяся ей сначала притянутой за уши версия все яснее выступала из тени, заслоняя прочие варианты. Жаль, доказательства в большинстве своем оставались косвенными. Идеальным было бы получить свидетельские показания, а для этого нужно проверить все по минутам. Вика сохраняла уверенность, что врет не только убийца. И если она все просчитала правильно, у нее получится вывести всех на чистую воду.

Причалили к острову в темноте и тишине. Их лодка была самой первой. Вика ловко соскочила на берег, не дожидаясь, пока Пантелей или Сергей подадут ей руку. Следом вылезли Александра и Евгений. Женщина оперлась на плечо программиста и нежно посмотрела на него. Вика хмыкнула про себя: «Неужели и правда у кого-то сработало?» Хотя нет, они же не подходили друг другу по тесту. И это еще раз подтвердило ее мнение, что семейная психология – полнейшая ерунда.

Постепенно прибыли и остальные. Пока мужчины разводили костер, чтобы хоть как-то согреться, Вика наблюдала. Вот из второй лодки вышли Матвей с Надеждой. Кажется, еще одна парочка, с нежностью опирающаяся друг на друга. На этот раз предсказанная тестом. А почему бы и нет? Только интересно, останутся ли они вместе после сегодняшнего вечера? Преодолевает ли любовь и такие препятствия? Из последней лодки вылезли Марк и Владимир – самые напряженные. Они даже рядом не сели. Владимир примостился на переднем сиденье, а Марк сзади. На лицах обоих отражались усталость и затаенная злость, видимо, выспаться в КПЗ им не удалось. Ну что ж, по крайней мере, и у них скоро будет определенность.

– Вас по рации вызывают. – Вика вздрогнула от голоса Пантелея, незаметно подошедшего сзади.

– Да, спасибо, – произнесла Вика и забралась в большую армейскую палатку, которую оборудовали в их прошлый приезд на остров сразу после убийств. Пантелей пошел следом.

В палатке была полутьма, но Вика увидела сидящих там Сергея и одного из пожилых полицейских. Они пили что-то из кружек, пытаясь согреться. Возможно, чай, возможно, что покрепче. Ей сейчас было не до разборок по поводу алкоголя.

Она взяла в руку передатчик и ответила, предварительно убавив громкость, чтобы другие не слышали. Внимательно посмотрев на стоящего рядом Пантелея, Вика переспросила:

– Вы уверены?

Голос в рации подтвердил то, что она и собиралась услышать.

– Спасибо, это очень своевременная информация, как раз то, чего не хватало, – поблагодарила она и, попрощавшись, нажала на кнопку.

Вокруг повисла тишина – Вика обернулась и увидела, что все мужчины в палатке смотрят на нее, но она лишь коротко обвела их взглядом и, не говоря ни слова, вылезла на холод. Пантелей, как испугавшийся остаться без мамы ребенок, вновь последовал за ней.

– Что-то важное, да? – спросил он.

– Важное… – угрюмо подтвердила она.

– Не расскажете?

Вика отрицательно покачала головой:

– Пока нет. Мне надо понять, как лучше использовать эту информацию.

Пантелей обиженно посмотрел на старшую коллегу, но не стал комментировать, а сменил тему:

– Вы сами будете сегодня за Яну?

– Да, – чуть расслабленнее ответила Вика, удостоверившись, что ей не придется врать Пантелею о том, что она услышала по рации. – Двух девушек на Валааме нелегко было найти. А я подхожу на ее роль и по росту, и по телосложению.

– Ну да, хорошо хоть Маша согласилась. – Пантелей кивнул в сторону девушки с длинными волосами, единственной сотрудницы женского пола в их отделении. Ей сегодня предстояло исполнить роль второй жертвы. Или первой… Это была еще одна нестыковка, которая мешала Вике отыскать разгадку. Но именно перебор разных вариантов и позволил ей нащупать версию, объяснявшую все.

– Симпатичная девушка, – улыбнулась Вика и заметила, что Пантелей едва заметно покраснел. – Тоже не планирует уезжать с Валаама?

– Нет… – неуверенно произнес Пантелей. – У нее, как и у меня, мама здесь, она еще и за бабушкой больной ухаживает.

– Только хорошего жениха не хватает… Теперь вздрогнул Пантелей:

– Это вы к чему?

– Да так. Атмосфера здесь такая, понимаешь? Витает что-то в воздухе. Хоть смерть ходит рядом, жизнь продолжается. Возможно, отсюда кто-то все-таки вернется со своей половинкой. Несмотря ни на что.

– Здесь прекрасное место, как этого не понимают… – В голосе Пантелея мелькнуло что-то похожее на гордость. – Недаром монахи его облюбовали, в такой красоте поневоле чувствуешь, что есть еще кто-то, кроме нас, мелких людишек.

Вика улыбнулась:

– Бог?

– Возможно, как эту силу ни назови.

Вика внимательно посмотрела на Пантелея:

– Но если есть Бог, значит, есть и дьявол…

И молча отошла от Пантелея. Пора переходить к делу.

Через полчаса все приготовления были завершены. Палатки стояли в тех же местах, что и в ночь убийства. Горел костер. Возле него сидела Маша, изображавшая

Лилию. На часах было 1:45, время дежурства…

Лиля чуть ли не бежала по тропинке, петляющей между кустов. Все, все катилось к лешему… Ну почему? Почему все так?

Она надеялась на поездку, ждала, что наконец встретит свое счастье. Но все оказалось ложью, попыткой этого импотента ей отомстить. Разве она такое заслужила?

Все детство она была хорошей девочкой, училась без т роек, ходила со скрипочкой в музыкальную школу, все родственники ею умилялись. Встречалась с мальчиком Колей, которого знала с детства. Два года за ручки держались да изредка целовались. Она уступила ему лишь в одиннадцатом классе, сделала подарок на восемнадцатилетие, знала, что скоро он уйдет в армию, а она будет его ждать. Но потом выпускные экзамены, отличные рекомендации от преподавателей: «Тебе нужно учиться дальше, у тебя талант». Питер. Консерватория. Его звонки украдкой, но она все реже брала трубку. Да, для их городишки Коля был хорошей партией – красавец, спортсмен, даже от армии косить не стал, хотя у родителей деньги водились: лучшая обувная мастерская на весь город. У его отца – золотые руки, да Коля и сам был не промах. Поэтому и учиться дальше не пошел: к чему? С двенадцати лет отцу помогал, рука набита. Не то что у нее, неженки.

Руки у него были красивые. Лиля и спустя много лет вспоминала их первый раз и все последующие, что они успели до армии. Ведь он приезжал к ней в Питер, но она не решилась тогда даже с ним расстаться по-человечески. Просто отнекивалась: в общагу нельзя, тебя не пустят. И к нему на квартиру, что он арендовал на сутки, не пошла. Вдруг кто увидит, что она не ночевала дома. И об этом узнает Вадик… Да, тогда уже появился Вадик. Студент-старшекурсник, посвятивший ее в азы общажной жизни. Не столь красивый, зато способный любую услышанную мелодию подобрать сразу на фортепиано и выступавший вечерами в уютном ресторане, что находился в подвальчике в центре города. А еще очень нежный и, в отличие от Коли, знающий не только как забираться на нее сверху и долго смачно трахать. Хотя и последнее она тоже очень любила. Соединить бы их тогда в одного… Но так не бывает. Коля должен был понять: она так ему и объяснила. Но позже, по телефону, когда он уехал домой. «Я не могу быть с тобой, у меня новая жизнь. Я полюбила другого». Он успокоился вроде, но иногда все же писал или звонил. Она не отвечала, ведь был Вадик. А потом Вадик переключился на другую первокурсницу. Узнав об этом, Лиля долго плакала, но взяла себя в руки. Зачем ей студент без квартиры, да еще такой гуляка? Уж лучше бы с Колей осталась. Кстати, она тогда ему написала. И потом, приезжая к родителям на каникулы, еще встречалась с ним втихаря, чтобы никто не видел. Все-таки в постели у них все было в порядке. Отсутствие знаний он компенсировал природными данными. Так длилось три года. Пока после очередного долгого перерыва она, написав ему от скуки, не получила в ответ: «Я сегодня заявление в ЗАГС подал. Женюсь». Лиля пожелала счастья и соврала, что у нее тоже все в порядке. Но нет, было не так.

После Вадика она еще долго строила из себя недотрогу – не хотелось больше размениваться. Подружилась с сокурсницей – девочкой из приличной питерской семьи. Даже на день рождения к ней ходила, где познакомилась с ее двоюродным братом Пашей – хорошим парнем, интеллигентным и скромным. Работал в строительной фирме архитектором. По мелочовке, конечно, но зато с перспективой жилья. Лиля поняла: то что надо. Намекнула, что готова с ним встретиться. Обменялись телефонами, даже первая ему написала. Пошло слово за слово. Удивительно, но его родители не были против «охотницы за жильем». Тем более что Лиля производила весьма приятное впечатление. Она все чаще оставалась у него дома и в итоге вынудила его арендовать небольшую студию на одной из конечных станций метро, где они могли бы жить вместе. Но ничего не вышло. Очень скоро он начал требовать к себе внимания: готовка, уборка, глажка рубашек, к которым он привык, живя с мамой, быстро разрушили иллюзии. Они все реже ходили в кино и все чаще ссорились. В итоге к началу пятого курса учебы, проведя каникулы по раздельности (у него не было отпуска летом, а она махнула с сокурсницами в Лазаревское, где тоже нашла себе приключений, о которых, само собой, никому не рассказала), вместо предложения руки и сердца он сказал, что больше не готов быть с ней. Лиля вернулась в общагу.

К тому, с чего начала.

А времени оставалось мало, всего один учебный год. Она понимала, что с зарплатой учителя музыки или даже скрипачки в оркестре (если уж очень повезет) ей в Питере не выжить. Либо экономить каждую копейку, ютясь в комнате с подселением, либо искать мужчину. И тогда она решила зарегистрироваться на сайте знакомств. Потянулась череда встреч. С кем-то на одно свидание. С кем-то она даже гуляла целый месяц. Но все было не то. Многие раздражали, кто-то не воспринимал ее всерьез, а кто-то конкретно хотел любовницу, а она не была согласна на роль содержанки.

И вот как-то просматривая анкеты, она поставила лайк молодому мужчине. Он был старше ее на шесть лет. Лайк приглашал к знакомству. И да, он отреагировал и написал ей. Очень скромно. Они разговорились. Да, он был замкнут, но Лиля легко брала инициативу в свои руки. Женя работал программистом, а значит, зарабатывал неплохо. Плюс он оказался достаточно симпатичен и явно неопытен в отношениях с женщинами. Идеально, как ей тогда казалось. Она устроила свидание в общаге (договорилась с вахтершей). Это был первый мужчина после месяцев, прошедших с ее расставания с Пашей. И она думала, что все пройдет хорошо. Но не прошло. Он так волновался, потел, снимая с нее одежду, что вызвал просто жуткое отвращение. У него не было ни страсти Коли, ни нежности Вадика, ни даже Пашиной внимательности. Зато оказались проблемы с потенцией. Неужели она хочет провести жизнь с «этим», даже если он прилично выглядит и неплохо зарабатывает? Нет, она еще возьмет свое. У нее вся жизнь впереди.

Она бросила его. Перестала отвечать на звонки, добавила в черный список. И вычеркнула из своей жизни, лишь по пьянке делясь с подругами тем, какие придурки встречаются на сайтах знакомств. Но иногда, когда у нее в очередной раз ничего не получалось с мужчинами, Женя возникал в ее памяти. И совесть ворчала где-то в глубине: это тебе за то, что ты так плохо поступила. Но Лиля глушила эти мысли. До той самой встречи на причале Сортавалы.

Вспомнила, как приехала садиться на корабль и увидела четырех мужчин. Матвей, Марк, Владимир. И еще один, приятный на внешность, но ощутимо старше остальных. Видимо, заметив ее удивление, мужчина усмехнулся и сказал, что его зовут Сергей и он местный егерь, доедет с ними от Сортавалы до острова показать, что к чему в лагере. Лиля вздохнула, надеясь, что последним окажется хоть кто-то подходящий. Матвей ее с первого взгляда не впечатлил. И вдруг она увидела его. Женю.

Лиля вздрогнула и почувствовала, что прошлое возвращается. Что-то произойдет здесь, что-то нехорошее… Хоть они и сделали вид, что незнакомы, и почти сразу отошли в сторону, договорившись, что никому не будут сообщать об их прошлом, чтобы не удалили с проекта. Она еще удивилась, как он спокоен. Конечно, он же знал, что увидит ее здесь!

А ведь она так надеялась на эту поездку, особенно когда получила ответ, что у нее есть пара. Лиля всегда доверяла и психологическим тестам, и астрологическим прогнозам, и картам Таро. Ведь все говорило о предначертанности ее судьбы, которая (она в этом уверена) еще сложится. И вот… Надо было бежать отсюда, когда она увидела Женю. Ведь еще тогда, десять лет назад, она поняла, что у него не все в порядке с психикой. Но в Сортавале ей даже в голову не могло прийти, что Женя специально подделал данные, чтобы… Чтобы что? Чего он хотел добиться? Ей вдруг на секунду стало страшно. Лиля оглянулась: она уже далеко убежала от лагеря. Костер, в который она не подкинула дров, исчез в темноте. А если он задумал что-то страшное? Нет, надо успокоиться и вернуться в лагерь. Там люди, не только он. Тот же Матвей, каким бы идиотом он ни был, променяв ее на эту жирную училку, не откажет в помощи. Жаль… Ведь Матвей действительно ей понравился. И она искренне надеялась, что он и есть ее половинка. Надо же было расстаться из-за такой ерунды! Хотя нет, не ерунды… Он не принимал ее мнения, не слышал того, что ей важно, пусть даже это и касалось астрологии. Скучный зашоренный тип, небось и в постели такой же импотент, как Женя. Хватило с нее. Много кого повидала в жизни. Даже любовницей (фу, какое отвратительное слово) пару лет была. Зачем только вздумала тогда сунуться к его жене? Ведь и деньги давал, и квартиру снимал. Сам бы, в конце концов, ушел от своей мымры к ней… Ну почему же она все время так торопится?

Лиля села на корточки и попыталась отдышаться. Надо возвращаться в лагерь. Просто идти назад, ведь она никуда не сворачивала. Она хотела уже было развернуться, как вдруг увидела вдали свет. Странно, но он шел с другой стороны. Или она все-таки ошиблась в темноте и не туда свернула? Наверно, ошиблась. Откуда тут еще быть свету? Надо идти к огню, может, кто-то ее ищет с фонариком. Хорошо бы Матвей.

Аккуратно пробираясь между редкими деревцами, Лиля чувствовала, что идет не той дорогой, которой шла сюда. Но, уйдя с тропинки, она в темноте уже не видела, как на нее вернуться. Двигаться к свету, и все будет в порядке. Огонек приближался, и Лиля уже могла разглядеть, что он пробивается откуда-то из земли. Страх говорил, что нужно бежать назад, но любопытство не давало ей отступить. А может, это и есть та таинственная судьба, что ей уготована? Какое-то необычное приключение? Лиля подходила все ближе и наконец увидела среди камней яму с открытым люком, из которой и шел свет. Она хотела наклониться, чтобы заглянуть внутрь, как вдруг оттуда показался человек. Он застегивал рюкзак, в котором отчетливо были видны пачки евро. Они встретились глазами, и Лиля узнала его. Хотела спросить, что он здесь делает, но не успела. Когда через минуту она жадно ловила воздух губами и из последних сил пыталась разжать сдавившие ее горло руки, в голове была единственная мысль: «Неужели это все?..»

Маша сидела у ямы, наклонившись. Оттуда вылез Пантелей и повалил девушку на землю, изображая убийцу. Вика улыбнулась. Она была почти уверена, что ее юный коллега сейчас покраснел от смущения; к счастью, в темноте этого не видно. Следователь засекла время, секундомер тикал три минуты, достаточно.

– Стоп, – произнесла Вика.

Пантелей нервно слез с Маши, отряхнулся и отошел в сторону, встав рядом с Сергеем и двумя другими полицейскими. Девушка продолжала лежать. Вика, подойдя к ней, кивнула, чтобы та поднялась, а сама встала на ее место. Вокруг, как в шаблонном детективе, стояли все участники драмы. Вика обвела их взглядом. Она уже знала кто. Но доказательства были косвенными, и она надолго могла бы зависнуть с передачей дела в суд, если только не будет признания. В идеале прямо сейчас, при всех, на месте преступления. Главное – быть наготове.

– Я все думала, – произнесла она, – что произошло той ночью. Что могло стать причиной смерти молодой женщины? Мы знаем сейчас по свидетельским показаниям, что было до ее ухода из лагеря. Лилия Кульпина, поругавшись сначала с Евгением, а потом и с Надеждой, убегает прочь. Она нервничает и уходит от лагеря слишком далеко. Вероятно, она не заморачивалась с поддержкой костра, и к ее уходу он практически потух. Посмотрите, какая сейчас темнота… Скорее всего, она просто заблудилась и, увидев вдали свет, пошла к нему. Но кого она обнаружила? Почему сразу не побежала назад, заметив незнакомца? Объяснение только одно: она его узнала и не испугалась. Не подумала, что этот человек готов будет ее убить, чтобы никто не узнал его тайну. Какую? – Вика глубоко вздохнула, подбираясь к самому, пожалуй, важному моменту этой ночи. – Буквально час назад по рации мне сообщили, что сегодня на границе с Финляндией задержали людей, перевозивших старинные монастырские иконы. Те самые, что когда-то были потеряны при эвакуации монастыря во время революции и спрятаны монахами, надеявшимися вернуться. Спрятаны здесь, на острове, где не было людей. Под старыми обрядовыми языческими камнями. Иронично… Возможно, когда-то эти камни служили для жертвоприношений. Сколько здесь было кладоискателей? И никто не обнаружил тайник. Никто, кроме одного человека. Который годами не оставлял надежды найти сокровища. И имел хорошие связи, позволившие ему выйти на людей, способных за эти сокровища заплатить. И он сейчас находится здесь.

Надежда подбросила дров в костер и попыталась расшевелить угли, заставляя пламя подняться. Спать вновь не хотелось, ее немного тревожило, почему не возвращаются Марк и Лиля. Вдруг заблудились? Или обсуждают сейчас ее… Как она боялась, что он вернется и примет сторону Лили. У Нади никогда не было друзей-мужчин, и ей так не хотелось терять расположение Марка.

На секунду Наде подумалось: а может, Лиля сейчас решила покончить с со бой? Странная точка не менее странной истории. Она сразу отогнала от себя эту мысль. Нельзя желать зла другим, иначе оно обязательно вернется. Да и смерть Лили навсегда останется между ней и Матвеем. Нет-нет, все должно кончиться хорошо. Марк скоро вернется, и она ляжет спать.

Ее размышления прервал звук расстегивающейся молнии. Из своей палатки показалась заспанная Яна.

– А почему ты здесь? Где Лиля? – спросила она.

Надя коротко рассказала о ссоре Лили с Евгением у костра и о том, что Марк ушел ее искать.

Яна глубоко вздохнула.

– Теперь понятно, почему она меня не разбудила, хорошо я хоть будильник поставила, уже третий час ночи. А давно они ушли? – В голосе Яны мелькнуло беспокойство.

– Минут десять-пятнадцать назад, – ответила Надя.

– Мне это не нравится… И в какую сторону они отправились?

Надя показала рукой. Яна сделала несколько шагов в сторону от костра и всмотрелась вдаль.

– Интересно, почему не видно света фонаря? Марк же с фонарем ушел?

– Да… – пролепетала Надя. Напряжение Яны начало передаваться и ей.

– И давно он погас?

Надя покачала головой:

– Не знаю, я не обратила внимания, возилась с костром.

– Не нравится мне все это. – Она вернулась в свою палатку и вылезла оттуда уже с фонарем. – Пойду посмотрю, далеко не буду отходить.

– Может, мужчин разбудить? – предложила Надя.

– Нет, не стоит. Сейчас время моего дежурства, я не хочу слушать, что не справилась и не дала другим поспать. Просто отойду немного от лагеря и посвечу фонариком, вдруг кого-то увижу.

Яна накинула на голову капюшон куртки и, освещая себе дорогу, направилась в сторону тропинки, по которой убежала Лиля. Надя напряженно вглядывалась в темноту. Янина фигура быстро скрылась из виду, и учительница, поднявшись к туалету, видела в темноте лишь отсветы ее фонаря. Девушка уходила все дальше от лагеря, но вдруг остановилась. Надя увидела, что в свете фонаря появился человек. Раздался вскрик. Фонарь упал на землю, и две фигуры рухнули вместе с ним. Все погрузилось в темноту.

– Я подумала, что, может, они там ссорятся, а потом, ну знаете… – Голос Надежды прерывался испуганными всхлипами. – И что они легли на землю, чтобы сексом заняться, может, он ее насилует… Я не знала, что ее убивают! – закричала она. – Я просто очень сильно испугалась и побежала к себе в палатку, чтобы не иметь к этому отношения.

– И вы не побоялись оставаться в палатке?

– Я… – Надежда была вся в слезах, Матвей подошел к ней, пытаясь успокоить. Перестав всхлипывать, она все же договорила: – Саша уже спала, и я просто хотела лежать, как она, и ничего не знать. А утром, когда все выяснилось, я просто была не в силах признаться другим, что могла поднять шум и Яна осталась бы жива. Мне было так стыдно…

Надежда вновь разрыдалась, но Вика не отступала:

– Вы понимаете, что вы последняя, кто видел ее живой? Кто был с ней рядом той ночью?

Надя продолжала причитать:

– Я так испугалась… Вика поморщилась.

– Ну что ж… Давайте вернемся к следственному эксперименту.

Кивнув полицейским, чтобы те не спускали глаз с Сергея и других участников, Вика попросила всех вернуться к лагерю. Костер уже начал угасать, в него пришлось подкинуть дров. Судя по расчетам Вики, именно в тот момент, когда Надежда возилась с костром, Сергей и выкрал рацию. Если смотреть на огонь, то навес с припасами, где она была закреплена, оставался в полной тени.

Марк шел по тропинке, освещая себе путь фонариком. Он уже жалел о своем благородном порыве – искать ночью Лилю. Но, с другой стороны, все спали, а бросать девушек одних – как-то не по-мужски. Марк с детства любил представлять себя мушкетером или благородным пиратом, зачитывался книгами Дюма и историями о капитане Бладе. Иногда он думал: что же с ним потом стало? С ним или с миром? Ведь когда-то, согласившись на мамины уговоры и выбрав профессию юриста, он представлял, что будет заниматься чем-то полезным, защищать невиновных, а что сейчас? Кого защищает он? Если Марк и ходил в суды, то только как представитель областной администрации. И там он боролся с теми самыми несчастными, кто пытался хоть как-то противостоять системе. Да, многие из них были обычными стяжателями, но были и те, кого он искренне жалел. Жалел, но продолжал делать свое дело, в том числе и отнимая у них последнее. Такова его работа. А он слишком много вложил в нее, чтобы теперь потерять.

Как странно играет судьба. Когда оказываешься вдали от условностей, волчьих законов гражданского мира, вдруг начинаешь осознавать себя другим. Сложно врать себе, когда вокруг лишь холодная северная природа. Надо быть честным, тем, кем всегда хотел. Бросить все, бросить… Встретиться наконец с Андромедой, стать счастливым. Переехать, да хотя бы в Москву. Денег на первое время хватит, а там все же попроще к этому относятся. Город крупный, и никому до тебя не будет дела. Но сначала найти Лилю, раз уж вызвался. И не страдать, что хочется спать.

– Тогда-то вы и решили все спихнуть на выползающую из-под земли нечисть? – спросила Вика.

– Да, прикинуться легковерным сумасшедшим, чтобы оправдать, почему я сбежал с острова… – В голосе Марка, вновь закованного в наручники, слышалась усталость, но чувствовалось, что ему хочется наконец выговориться. – Я мог попытаться обвинить Владимира, но Яна сказала, что он ночевал с ней, то есть не мог быть человеком из ямы. А поливать грязью невиновного, хоть и того, кто меня ненавидел, это было слишком. Многие и так с читали, что у меня с головой не в порядке. Не можешь убедить в обратном, используй свой недостаток как преимущество. – Он усмехнулся. – Два трупа рядом. Полиция должна была поверить, что их убил один человек.

– А как вы додумались до краски?

– Я видел, что на одежде кровь. Попытался застирать в воде, но было слишком холодно, чтобы полностью раздеться и все смыть. Оставаться совсем без одежды – даже для психа это перебор. Вы могли что-то заподозрить. И тогда в церкви, когда я увидел краску, то, недолго думая, вылил ее на себя.

– Меня эта краска как раз и смутила, – задумчиво произнесла Вика. – Я допустила возможность, что вы не псих. Тогда зачем краска? Напрашивался только один ответ: чтобы скрыть какие-то другие следы. Следы крови… Вы еще тогда в КПЗ спросили про свою одежду, и я вспомнила, что мы ее не проверяли. Тогда и отдала вещи на экспертизу. Группа крови совпала, а значит, к суду я добьюсь генетической экспертизы, чтобы не было сомнений.

Марк закрыл глаза руками и произнес:

– Я понимаю, как все это выглядит. Будто я хладнокровно все просчитал… Но той ночью я не думал, клянусь, не думал ее убивать. Просто не мог слышать того, что она говорит. Мне и в голову не могло прийти, что она притворялась мужчиной, чтобы следить за мной на сайте. Почему? Чтобы выиграть в дурацком споре? Почему она так поступила со мной? Я же ничего ей не сделал!

Вика посмотрела куда-то в сторону. Ничего не могла с собой поделать – ей было жалко Марка. По его обреченному тону тогда в камере, когда он сказал, что кроме родителей разговаривать ему не с кем, она посчитала, что Марк одинок из-за своей ориентации. Но потом Надя упомянула, что тем вечером он ждал, что после возвращения с острова встретится с парнем из интернета – с Андромедой. Вике удалось получить доступ к переписке Яны на сайте знакомств. Так и выяснилось, что она представлялась парнем. Андромедой. «Вот сука», – подумала тогда Вика. Все-таки профессия следователя накладывала отпечаток. Чем больше Вика ковырялась в грязном белье, тем больше ненавидела людей. Достаточно было посмотреть на то, что они творили, причем как убийцы, так и жертвы. Чтобы отогнать сочувствие, она прикрыла глаза и вспомнила лежащий на земле труп, на затылке которого зияли кровавые раны. Марк – убийца, как бы он себя ни оправдывал, и его нужно изолировать от общества.

– Яна, как мне сказал ее начальник, очень не любила проигрывать. А на вас она поспорила. Ни много ни мало – на тысячу долларов. Теперь, по крайней мере, ей не придется отдавать долг.

Вика глубоко вздохнула и вновь посмотрела на Марка, в глазах которого замерла боль.

– Но это так, лирическое отступление, которое ни в коей мере вас не оправдывает, хотя чистосердечное признание должно помочь в суде.

Марк кивнул:

– Я понимаю… И… У меня к вам просьба. – Он вновь посмотрел Вике прямо в глаза.

Она подумала: «Хочет, чтобы молчали про его ориентацию?»

– Пожалуйста, не наказывайте Надю за дачу ложных показаний. Она ни в чем не виновата, просто очень сильно испугалась и не хотела подставлять меня.

Вика пожала плечами. Вновь играет в благородного рыцаря, набирая очки, или вправду за нее переживает?

– Сделаю что смогу, – ответила она. – У меня нет нужды портить жизнь человеку. Хотя, если бы она сказала правду с самого начала, это сильно упростило бы дело.

– Спасибо! – кивнул Марк.

Вика отошла от него и кинула взгляд на сидящего поодаль закованного в наручники Сергея, на лице которого светилась ненависть ко всему миру и прежде всего к ней. Две такие похожие смерти и два таких разных убийцы. Причем каждый из них в ту ночь не представлял, что оборвет жизнь человека и через несколько дней окажется под арестом. Но главное, что дело закончено и им придется заплатить за свои поступки. Сергея, правда, теперь стоило отдать прокуратуре. Он фактически признался в том, что обнаружил утерянные монастырские сокровища плюс угрожал жизни полицейского. За все это ему точно светила тюрьма. А если Марк еще даст показания, где уверенно опишет его как вылезающего из тайника человека, то, глядишь, и за убийство его тоже смогут осудить.

Вика прошла мимо греющихся у костра свидетелей той ночи. Владимир что-то рассказывал Саше. Надежда, сидящая в объятиях Матвея, при виде Вики вновь заплакала. Евгений стоял чуть поодаль и просто смотрел на костер. Но при всем кажущемся спокойствии было очевидно, что бесследно эта история не пройдет ни для кого.

Вика подошла к причалу, где суетился Пантелей, пока Маша пила чай в палатке.

– Ты умеешь лодкой управлять? – спросила она.

– Да, конечно, я же на острове вырос, – с легкой обидой в голосе произнес Пантелей. Видно было, что он чувствует себя потерянным из-за того, что оказался в заложниках.

– Отлично, значит, поведешь лодку Сергея, – никак не отреагировав на его интонации, заметила Вика. Ей все смертельно надоело.

– На Валаам? – спросил Пантелей.

– Сначала да. Доставим одних в полицию, других в гостиницу. А потом на большую землю.

– В Сортавалу вернетесь?

Вика покачала головой.

– Ненадолго. Кажется, мне пора уже на другой берег Ладоги. В Питер!

– Мы рады сообщить, что, несмотря на все произошедшие два месяца назад события, наши участники действительно образовали счастливые пары. – Олег Сергеевич, креативный директор проекта «Узнай свою половинку», распинался на экране, давая интервью известному блогеру. – Тест работает, и это главное! Нам очень жаль, что выбранный остров оказался пристанищем контрабандистов. И две участницы, одна из которых была нашей сотрудницей, стали жертвами преступников, пытающихся нажиться на сокровищах монастыря…

Евгений стоял в дверях кухни, где суетилась Саша, готовя обед. Он хотел спросить, не надо ли забежать в магазин и купить чего-нибудь к чаю, но замер на входе, услышав интервью по телевизору. Саша обернулась. За те два месяца, что они были знакомы, она переменилась. Стала меньше краситься, из ее лица ушла болезненная нервная худоба. Кажется, она даже набрала пару килограмм, но ей это ничуть не мешало. Напротив, прежде острые черты лица стали более мягкими, и ему это нравилось. А еще нравилось, что она отлично готовила и всегда старалась порадовать его чем-то вкусненьким.

– Ой, давай выключу, – сразу засуетилась она. – Тебе, наверно, неприятно это слушать.

Евгений покачал головой.

– Да нет, все нормально, – тихо произнес он. – Меня просто до сих пор удивляет, что им удалось не афишировать, что второе убийство совершил Марк и оно не имело отношения к валаамским сокровищам.

– Ну, ты сам знаешь, у матери Марка уйма связей, хоть от тюрьмы его это вряд ли спасет. Да и у организаторов денег полно, а они хотят выжать из этой истории максимум. Зато теперь об их проекте знает вся страна. Видишь, и нам денег подкинули.

Евгений поморщился. Ему было неприятно, что Саша напомнила, что, по сути, он продал себя, подписав соглашение, запрещающее давать интервью, содержание которых не будет одобрено организаторами проекта. Но денег и вправду заплатили немало. Саша смогла расплатиться с долгами, которые ее давно беспокоили. Да и он пока мог оплачивать ипотеку после увольнения.

– Да, мы счастливы сообщить, – продолжал разглагольствовать Олег Сергеевич на экране, – что две наши пары, отобранные по результатам теста, теперь счастливо продолжают свои отношения и живут вместе, несмотря на то что участники были из разных городов.

Евгений вновь покачал головой, слыша льющуюся с экрана ложь.

Саша посмотрела на него и, сполоснув руки, небрежно вытерла их о полотенце. Она подошла к Евгению и обняла его.

– Ничего уже не изменишь, а мы вместе. У нас все будет хорошо. Ты же знаешь, как нам нужны эти деньги. Ну и важно ли, что мы с тобой не подошли по этому дурацкому тесту? Я же сама дала интервью, тебе даже не надо ничего говорить.

Евгений внимательно посмотрел на нее:

– Ты очень хорошо говорила на той записи. Говорила неправду. И если ты так хорошо лгала в этом, то в чем еще могла меня обмануть?

Саша обняла его еще крепче.

– Пожалуйста, давай оставим все в прошлом. Я рассказала тебе про свои долги. Я доверилась тебе, как и ты мне. Пусть все плохое останется в прошлом. Они попросили только одно выступление. Ты же знаешь, они и к Матвею с Надей обращались, но те отказались. Не хотят никого впускать в свою жизнь. И так у них еле наладилось.

Евгений отстранился, решив сменить тему:

– Надя не писала тебе больше?

– Нет. За ложные показания ее не привлекли, да и Матвей вроде успокоился, что она покрывала Марка. Она на летние каникулы уехала к нему в Питер. Говорит, даже маме его понравилась, так что все должно быть хорошо. По делу проходит, как и все мы, как свидетель. Не знаю, конечно, насколько это честно… – Саша все-таки не удержалась, чтобы не принизить подругу. – Если бы она сразу призналась, что видела Марка, тебя бы тогда в КПЗ не упекли.

Перед глазами Евгения сразу вспыхнула картинка камеры и ссорящихся Владимира с Марком. Да, приятного было мало.

– Ладно, уже ничего не вернешь, – отмахнулся он. – Володя вон тоже все выделывался, что тест фигня, но денег немало получил, теперь помалкивает. Ничем не лучше нас.

Саша присела на стул и внимательно посмотрела на Евгения.

– Ты же не ревнуешь меня к нему?

Евгений напрягся. Он уже почти месяц жил у Саши в Петрозаводске, и они всерьез обдумывали ее переезд к нему в Москву. Он нашел сейчас удаленную работу, так как с прошлой пришлось уйти, когда стало известно, как он использовал чужие данные. Но дальше его начальства эта информация не пошла, все боялись поставить под удар проект. Однако насчет Саши его все равно грызли сомнения. Он понимал, что может считаться хорошей партией, что он худо-бедно общается с ее сыном (любви к мальчику Евгений не испытывал, но тот его хотя бы не раздражал), но ему до сих пор не верилось, что он засыпает вечером в одной постели с женщиной, что страхи ушли и что, возможно, она еще подарит ему ребенка. По крайней мере, никаких физиологических проблем, мешающих это сделать, у них больше не было. Вот только мысль, что Саша где-то пересечется с Володей, что тест все же сработает, что они поймут, что созданы друг для друга, не давала ему покоя.

– Я доверяю тебе, – сказал он после паузы. – Но я не знаю, что сделаю, если ты меня предашь.

На секунду они замерли, смотря друг на друга. Потом Саша натужно рассмеялась.

– Эх, зря я включила это интервью, – наконец сказала она.

– Я вообще зашел спросить, не купить ли чего-нибудь к чаю? – сказал Евгений. – Хотел пройтись немного, ноги размять.

– Ой, да выбери что захочешь, – улыбнулась Саша. – Или можешь купить творогу, а я печенье испеку.

Евгений мечтательно посмотрел на нее.

– Ты же знаешь, от печенья я не откажусь, – произнес он и вновь обнял Сашу. После чего наконец отправился на улицу.

Саша присела на стул. В голове крутилось слишком много мыслей. Она достала телефон и открыла чат с подписью «Владимир Остров». Сообщение, от мысли о котором она не могла отвлечься, висело уже два часа.

«Завтра буду по делам в Петрозаводске. Давай пересечемся, поболтаем?»

Та женщина, что два месяца назад уезжала на остров, не раздумывая ответила бы «да» и уже записалась бы на маникюр и к парикмахеру, чтобы выглядеть на все сто. Та женщина не упустила бы шанс отправиться в новое волнующее приключение, и не важно, с каким результатом. Ее радовало само предвкушение будущего. И сейчас у той женщины не было бы нужды держаться за кого-то ради денег. Но она не та женщина.

Саша слишком хорошо осознала, глядя тогда на два трупа, что жизнь у нее одна и она просто хочет спокойного женского счастья. Ей вдруг подумалось, что улыбка Жени, когда он хвалит ее печенье, стоит намного дороже, чем радость от того, что ей удастся его обмануть и сбежать на свидание. Нет, это все осталось в прошлом, в далеком прошлом. Остров навсегда изменил их.

Она вновь посмотрела на сообщение и, не отвечая, выбрала меню кнопку «Удалить чат». А потом, подумав секунду, заблокировала контакт. Отложив телефон, Саша вновь взяла в руку нож и продолжила чистить картошку.