© Карышев В.М., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

В Люберцы Валентин Сушков переехал в тринадцатилетнем возрасте. До этого он с родителями жил в подмосковном Зеленограде. Это молодой город-спутник, который был выстроен в шестидесятые годы и, по замыслу создателей, должен был стать одним из районов Москвы. На самом деле, хотя Зеленоград и отличался от других подмосковных городов и находился ближе к Москве, все же это не Москва.

Тем не менее в Зеленограде было много различных предприятий. Одно из основных – объединение «Электрон». Производство закрытого типа, где выпускалась электронная продукция, включая микросхемы, многие из которых шли на военные цели. На «Электроне» работали родители Валентина. Отец – инженером в одном из цехов, мать – врачом в медсанчасти при предприятии.

Однако в 1978 году в семье произошел разлад. Никаких предпосылок к этому вроде бы не имелось. Семья дружная – ходили в гости, много друзей. В основном друзья по работе. Все случилось как гром среди ясного неба. Отец встретил другую женщину и ушел к ней, причем ушел он тихо, без скандалов. Просто не вернулся в один из вечеров с работы, не пришел и на следующий день. А на третий позвонил жене и сказал: так и так, прости, встретил другую…

Мать Вали очень сильно переживала случившееся. Ей было тяжело, а главное – очень обидно, что муж ушел не к кому иному, как к ее подруге – коллеге, которая работала на том же «Электроне». Мать долго переживала, даже заболела и какое-то время не выходила на работу. Она не могла смотреть людям в глаза от стыда. Потом спросила у Вали:

– Сын, что нам делать? Надо продолжать жить. Но жить тут я не хочу и не могу. Все вокруг напоминает о предательстве!

Идея перебраться в Люберцы принадлежала бабушке Вали по матери. Она жила там в небольшой двухкомнатной квартире. Когда все это произошло, в один из воскресных дней Валентин с матерью поехали навестить бабушку. Она тогда и предложила: что вам, мол, жить отдельно в служебной квартире, тем более случилась такая ситуация.

– Давайте-ка перебирайтесь сюда, пропишетесь, сколько я еще проживу! – говорила бабушка. – А то и квартира может пропасть!

Все получилось достаточно быстро. В течение двух недель они собрались, пригласили знакомого водителя, который погрузил нехитрые пожитки в кузов грузовика и перевез их в Люберцы.

Немного обустроившись, мать определила Валю в новую школу.

Казалось бы, жизнь текла своим чередом. Но Люберцы очень отличались от Зеленограда. Это был совершенно другой, странный город. И Валя сразу ощутил это на себе.

Дом их был обыкновенный – типовая хрущевская пятиэтажка. Таких домов в их дворе было четыре, с большим количеством подъездов – около двенадцати в каждом. Они образовывали квадрат и почти соприкасались друг с другом боковыми стенами. Внутри квадрата был большой двор со спортивными площадками, сквериком с лавочками да столиками для домино.

За домами стояли совсем другие дома – деревянные бараки, какие-то сараи. В этом месте Люберец как бы соприкоснулись две эпохи – эпоха нового времени, шестидесятых годов, наскоро построенные блочные дома, и старые, деревянные частные дома, где до сих пор люди продолжали жить, не имея никаких удобств.

Определили Валю в среднюю школу, в восьмой класс. До школы ему было близко, не более восьмисот метров. Проходил он через свой двор и через соседний. Валентин пока еще ни с кем не знакомился. Единственное – часто сталкивался на лестничной площадке с пареньком своего возраста, который поглядывал на него, но не здоровался и в разговор не вступал.

В школу Валентин проходил чуть больше недели. Потом начались зимние каникулы. Он целыми днями сидел дома, смотрел телевизор и частенько поглядывал в окно, наблюдая за жизнью двора. В основном там играли маленькие дети. Валентину хорошо было видно, как временами залитая льдом спортивная площадка превращалась в арену ледового побоища. На этой площадке время от времени встречались самодеятельные хоккейные команды. Иногда Валентин обращал внимание, что между ними затевались драки, и почти каждый матч заканчивался серьезной потасовкой.

Валентин наблюдал за этим с любопытством.

Мать Валентина устроилась работать в районную поликлинику, которая тоже находилась недалеко. Тогда от матери Валентин и узнал о существовании молодежных банд и о драках между ними. Дело в том, что в поликлинику практически каждый день стали обращаться дети с родителями по поводу различных ушибов, переломов и прочих травм, полученных в драках. Тогда все слышали и читали в газетах о существовании молодежных банд в Казани, в Набережных Челнах, о войнах между ними. Все это было, казалось, очень далеко.

Вскоре они выскочили во двор. Там было уже темно. Хотя и стояла зима, все вокруг в снегу и были видны силуэты людей, но темнота скрывала их лица. Все пошли в сторону той подворотни, куда днем выскочили «по тревоге».

Вскоре ребята вышли к деревянной голубятне и стоящему рядом деревянному бараку. Пройдя мимо него, они оказались возле множества брошенных деревянных сараев. Здесь кто-то хранил мотоциклы, старые машины, кто-то держал соленья, кто-то просто сваливал ненужный хлам. Но поскольку эти сараи подвергались постоянным ограблениям, владельцы многих бросили их на произвол судьбы. Поэтому они были открыты, а у некоторых и вовсе дверей не было. Вот там и собиралась вся шпана со двора, в котором жил Валентин. За сараями был большой овраг.

Вскоре ребята расположились на бревнах, сваленных рядом с сараями. Создавалось такое впечатление, что ждали прибытия какого-то человека, вероятно достаточно важной персоны. Валентин понимал, что существует главарь и, скорее всего, ждут именно его.

Вскоре главарь появился. Это был парень примерно лет пятнадцати, но покрепче, чем Валентин и Макс. Парень шел без головного убора, и Валентин увидел его темные, немного вьющиеся волосы. Одет он был во взрослый зимний полушубок, короткие сапоги гармошкой, без шарфа. Рядом с ним шел еще один парень, полностью седой.

«Странно, – подумал Валентин, – почему у него такие волосы? Молодой ведь еще?!» Немного позади шел еще один парень, а рядом с ним – уже знакомый Валентину Рыжий.

Ребята молча подошли к собравшимся. Все поспешили с ними поздороваться. Каждый стремился поздороваться с тем пареньком, который шел первым. Наступила очередь и Валентина. Он протянул руку.

– Ты кто? – спросил его парень.

– Я – Валя.

– Откуда ты? – спросил парень, всматриваясь в его лицо. – Ты свой или чужой?

Макс вступил в разговор:

– Кузя, это мой сосед. Он уже с нами сегодня в драке участвовал.

– В драке?

– Да, – закивал головой Рыжий. – И махался как настоящий пацан!

– Значит, можно считать, что крещение ты прошел? – спросил парень.

– Крещение и пробив, – усмехнулся Рыжий. Вероятно, он намекал на хоккейную клюшку.

– Ладно, слушай дальше, – сказал Кузя. – Ты будешь с нами.

Валентин пожал плечами.

– Какая-то странная неуверенность! – сказал Кузя. – Парень, если ты будешь с нами, то знай – у нас принцип такой: один за всех, все за одного. Если с тобой беда случится, мы всем двором тебя отбивать будем. Но если беда возникнет у кого-нибудь из нас, то ты должен в любое время дня и ночи подняться и прийти на сбор. Ну так что?

– Я с вами, – тряхнул головой Валентин.

– Ладно, мы тебя примем в нашу организацию чуть позже. Макс тебя ознакомит со всеми правилами. А теперь, – он обратился ко всем, – давайте распределяться. Так, бригада Рыжего сегодня дежурит. Патрулируйте. Все остальные – в подвал, на железках качаться. Что еще нового?

– Вот деньги собрали, – сказал один из ребят и достал пакет, в котором лежали разные мелкие купюры – рубль, три, иногда виднелись красные десятки. Кузя взял мешок, как бы прикидывая его на вес, хотя как можно было взвешивать бумажные деньги, и положил его в карман.

– Это хорошо. Какая сумма?

Парень назвал сумму – около сорока рублей.

– Хорошо, – сказал Кузя. – Значки все купили?

Все закивали головами.

– Кроме новенького, – добавил все тот же Рыжий.

– Новенькому обязательно выдать значок! – сказал Кузя. – Ладно, теперь все по местам. А мы пойдем на переговоры с зелеными.

– Кузя, может, побольше ребят возьмешь? – спросил Рыжий.

– Не встревай! Я сам знаю, что делать! – оборвал его Кузя и с двумя своими спутниками направился в обратную сторону.

– Все, – скомандовал Рыжий, – пацаны, за мной, на дежурство!

Макс повернулся к Валентину:

– Постой, ты в моей группе будешь. Пойдем на качалку!

– Куда это?

– Сейчас увидишь.

Они молча шли к своим домам. Пройдя вдоль дома, они оказались возле маленькой двери, ведущей в подвал. Это была то ли котельная, то ли подсобка. Макс открыл ее ловким движением. Валентин в составе группы ребят стал спускаться вниз по ступенькам. Вскоре они оказались в подвале.

Валентин увидел, что это помещение представляло собой комнату около тридцати квадратных метров, с очень низким потолком. Вдоль стен тянулись трубы. Комната была чистая и сухая, аккуратно убрана. В углу висела большая автомобильная покрышка на веревке, и около нее парень отрабатывал боксерские удары, имитируя бой с грушей. В другом углу несколько пацанов поднимали штангу, точнее, предмет, похожий на штангу, состоящий из нескольких труб, на концах – аккуратно связанные кирпичи. Другие качали пресс, кто-то отжимался. Немного в глубине стояла гимнастическая стенка, вероятно украденная из школы. На ней тоже выполняли упражнения.

– Давай раздевайся, – сказал Макс Валентину и сам быстро сбросил с себя всю верхнюю одежду, оставшись в спортивных штанах. Валентин тоже разделся.

– Да ты, я смотрю, хиленький! – сказал Макс, легко ударив его в грудь. – Ничего, через четыре-пять месяцев крепышом будешь! – Он показал свою, тоже не очень еще накачанную мускулатуру.

Через несколько минут Валентин приступил к занятиям. Сначала он отжимался, потом висел на самодельной перекладине, пытаясь подтягиваться, затем стал поднимать штангу. До боксерского поединка пока дело не дошло.

Затем Валентин заметил, что через некоторое время ребята сгруппировались и стали заниматься другим. Кто-то имитировал боксерский бой, намотав на руки шарфы и отчаянно мутузя друг друга. Другие занялись борьбой, выполняя различные приемы. Валентин смотрел на ребят с большим интересом.

– Сколько времени? – спросил Валентин у Макса.

– Да часов десять, наверное, – ответил тот.

– Ой, мне домой нужно! Меня мама ругать будет!

– Не дрейфь! – хлопнул его по плечу Макс. – Все будет нормально!

Вскоре тренировка закончилась. Макс и Валентин медленно шли домой.

– Теперь ты в нашей организации, в нашей моталке.

– В моталке? Что это значит?

– Это казанцев так зовут. Мы тоже, можно сказать, как казанцы. По их принципу живем. Моталка – группировка, бригада. Называй как хочешь.

– А что вы делаете?

– Потом узнаешь, что делаем. Всякие дела. Но самое главное – мы сила. Сейчас мы считаемся самой сильной группировкой в нашем микрорайоне. Мы победили зеленых, мы победили серых. И скоро будет бой с желтыми.

Валентин прекрасно понимал, что все дома были покрашены, точнее, входы в подъезды были покрашены разными красками – синими, зелеными, желтыми. Эти цвета и были знаком принадлежности к той или иной группировке.

– А какая самая крутая группировка в нашем городе? Ваша? – поинтересовался Валентин.

– Нет, не наша. «Теплоцентраль» – самая крутая группировка. У них и людей побольше, они похрабрее будут всех других. Там ПТУ расположено. Ребята у них отборные! У нас же – только Кузя из ремеслухи, остальные – школьники.

– Школьники?

– Конечно. Из разных школ. Из твоей, из других.

– А Кузя кто?

– Миша Кузьмин. Раньше тоже у нас в школе учился, хотя он на три года старше нас. После его выгнали – он второгодником был, да и дисциплину нарушал. Потом в детскую комнату милиции на учет поставили. Какие-то терки у него были со взрослыми ребятами. Сейчас в ПТУ учится. Он – наш вожак.

– Я это уже понял, – сказал Валентин.

– Кузя – парень смелый и очень справедливый. Он никого из своих в обиду не даст. Но и определенные требования выполнять нужно.

– Какие же?

– Прежде всего – дисциплина. Если кто из старших говорит – бригадир, звеньевой или Кузя, – это закон. Второе – взаимовыручка. Он правильно сказал: один за всех, все за одного. По такому принципу мы живем. Если кто-то попадает в беду, мы все его выручаем. И еще – мы деньги собираем на разные нужды: на лечение, на похороны.

– На что? – переспросил Валентин.

– А ты как думал? У нас уже два парня погибли. Мы их хоронили. Знаешь, какой памятник поставили! Скоро на кладбище пойдем, я тебе покажу. Так что на следующей неделе ты тоже будешь деньги на общак собирать.

– А какая сумма нужна?

– Все узнаешь чуть позже. Завтра я принесу тебе значок. Давай, держи лапу! – и он протянул Валентину руку на прощание.

Валентин вошел в квартиру. Мать его почти не ругала, словно поняла, что с ним что-то произошло. Она уже легла спать в комнате бабушки. Валентин разделся и лег в кровать. День был настолько переполнен впечатлениями, нужно было столько обдумать и проанализировать, но самое главное другое – он вошел в группировку. И теперь уже ничего и никого не боялся.

Повернув машину, я направился в сторону Москвы. День был сломан. У меня было назначено несколько встреч. Не помню, как провел их, скорее всего с каким-то безразличием. А клиенты всегда чувствуют настроение адвоката. Некоторым я сказал, что мне, возможно, придется уехать в командировку, и порекомендовал им своих друзей – коллег-адвокатов, которые могли бы заменить меня.

После встреч я вернулся в консультацию. Там я переговорил с несколькими знакомыми адвокатами и предложил им заменить меня по некоторым уголовным делам. Коллеги согласились. Сейчас время трудное для всех, в том числе и для адвокатов, поэтому каждый старается нахватать побольше дел. Записав данные моих клиентов, сделав кое-какие замечания о том, что сделано, а что предстоит сделать, я решил, что покончил с этой суетой. В конце концов от многих дел я освободился. Но тут же поймал себя на мысли: а может, я зря это сделал? Может, его уже и в живых нет? Но вряд ли они на это пойдут. Хотя всякое бывает. Потом скажут – погиб при перевозке, при попытке к бегству. Я даже представил, как бедного Валентина вытаскивают из машины и говорят: беги. Валентин не хочет. Тогда кто-то стреляет ему в затылок и в спину, труп выбрасывают в канаву. Это так называемая инсценировка побега. Да ладно, что-то целый день сегодня мрачные мысли в голову лезут!

Я быстро набрал номер телефона Паши, чтобы узнать, как у него дела. Мобильный долго не отвечал. Наконец Паша снял трубку.

– Привет, Паша, как дела? Где ты находишься?

– Я сейчас в банке. А ты где?

– На работе.

– Ты уже его покинул? – Паша намекал на Валентина.

– Конечно. Его уже повезли в тюрьму. Но возникли проблемы…

– Погоди, не будем по телефону об этом, – остановил меня Паша. – При встрече поговорим. Да, самое главное. Тебя его жена, Жанна, разыскивает.

– И что, найти не может?

– Нет. Что у тебя с телефоном?

– С телефоном? – я посмотрел на индикатор. – А, просто батарейка разрядилась.

– У тебя есть запасной блок? Или, в конце концов, воткни в прикуриватель автомобиля. Она никак дозвониться до тебя не может.

– Хорошо, так и сделаю, – ответил я и тут же спустился вниз, к машине. Открыв бардачок, стал нащупывать шнур. Как назло, шнур был от другого телефонного аппарата. Я начал злиться на себя – надо же, когда спешишь, не найдешь нужный шнур! Кто же взял его у меня? Может, где-то оставил? Может, из другой машины разговаривал? Наконец я бросил взгляд на прикуриватель. Шнур торчал там. «Вот те на, – улыбнулся я, – совсем я заработался, шнура перед самым носом не вижу!»

Я быстро воткнул шнур в мобильник и включил его. Не прошло и минуты, как раздался звонок.

– Алло, слушаю!

– Это Жанна, – услышал я приятный женский голос. – Мне нужно срочно с вами поговорить. Где вы находитесь?

– Я в центре, на работе.

– Вы знаете такое место? – Жанна назвала известное кафе.

– Конечно, знаю.

– Через сколько вы можете там быть?

Я взглянул на часы.

– Минут через двадцать.

– Я могу немного опоздать. Тогда, пожалуйста, сядьте за столик, попейте кофе. У меня очень важный разговор.

– Конечно, подожду, – сказал я и нажал на кнопку «Конец разговора».

Через двадцать минут я уже был в одной из центральных гостиниц. Вошел в уютное кафе, сел за столик, заказал кофе с пирожным. Время от времени я поглядывал на входную дверь. Но Жанны еще не было.

Вскоре в дверях мелькнула знакомая фигура. Теперь я постарался повнимательнее рассмотреть ее. Жанне было около двадцати пяти лет. Небольшого роста, с темными волосами, голубыми глазами, тонкими чертами лица. Никакой косметики я не заметил. Жанна была в кожаной куртке, наброшенной на плечи косынке и, что самое примечательное, в темных очках. «Странно, – подумал я, – время уже к вечеру, да и погода пасмурная. При чем тут темные очки? Зашифровалась».

Жанна подошла, приветливо улыбнулась мне и села за столик.

– Телефон у вас с собой? – спросила она.

– Да, – удивленно ответил я, не понимая цели ее вопроса.

– Вы можете его выключить?

Я нажал на кнопку выключения – все равно батарейка села.

Жанна тут же вытащила из своей сумочки крохотный телефон фирмы «Эрикссон» и выключила его.

– Что это за конспирация? – поинтересовался я.

– А вы разве не знаете, что с помощью таких телефонов можно прослушивать все разговоры, которые ведутся не только по телефону, но и возле него?

Я сделал удивленные глаза.

– Первый раз слышу об этом.

– Ладно, не об этом сейчас, – махнула рукой Жанна. – В общем, Валю сегодня повезли.

– Куда его – в Матроску или в Бутырку?

– Даже близко нет. В Коломну повезли.

– В Коломну? Почему?

– Он же числится за областью, – сказала Жанна, – а всех, кто числится за областью, везут в областные изоляторы.

Коломна. Я пытался вспомнить, в каком она направлении находится.

– Его сначала хотели в Ногинск отправить.

Я осторожно спросил:

– А с ним все нормально?

– Все в порядке, уже довезли.

– Эти сведения точные?

– А что вы имеете в виду? – насторожилась Жанна.

И я рассказал ей обо всех своих сегодняшних «заморочках» с братвой. Жанна внимательно выслушала меня.

– Да, Валентин предупреждал об этом, – сказала она, – поэтому мы приняли меры предосторожности. Валентин обговорил с вами условия вашей работы?

Я кивнул головой.

– Вот это для вас, – и Жанна вытащила толстый пакет, в котором, как нетрудно было догадаться, лежали деньги. Я положил его в карман.

– Там, может быть, немного больше, – сказала Жанна, – это на непредвиденные расходы. Да, каковы ваши планы по его защите?

– Пока говорить об этом рано, – ответил я, – надо дождаться результатов экспертизы. Будут две экспертизы – по его одежде, по ножу, по группе крови и пальчики.

– Что значит пальчики?

– Ну, его пальчики прокатали, – ответил я. – Теперь отпечатки будут искать на месте совершения преступления.

– Да, я хотела сообщить вам самое главное, – неожиданно сказала Жанна. – Перед тем как его арестовали, то есть сегодня утром, был обыск. Они там кое-что изъяли у него. И вот какое дело. Валя в костюме был, в котором на встречу ездил, у него этот костюм потом изъяли. А вот ботинки, в которых он был, совсем другие. Что мне теперь с теми ботинками делать?

«Вот это да, – подумал я, – интересная ситуация! Получается, что я, как адвокат, должен участвовать в сокрытии улик?» С другой стороны, эти ботинки могут быть самым главным доказательством, куда он ходил. По следам это легко определить.

Я пожал плечами.

– Он умышленно надел другие ботинки?

– Я думаю, да.

«Так, вероятно, у Валентина есть какая-то причастность к этому убийству, – подумал я, – если он сменил ботинки». Я выдержал паузу. Конечно, с одной стороны, адвокат тоже слуга закона. Нельзя нарушать закон. Но, с другой стороны, давать советы, ухудшающие положение своего клиента, я тоже не мог. Лучше промолчать.

Я пожал плечами и повторил:

– Не знаю. Делайте как хотите.

Жанна понимающе кивнула головой, показывая, что поняла смысл моих слов.

– И еще вот что, – сказала она. – Вы говорили, что эти записали номер вашего мобильного телефона.

– Да, записали, – кивнул я головой.

– Вы отключите его и больше им не пользуйтесь. А я привезу вам новый. И самое главное… – Жанна посмотрела на дверь и внезапно умолкла.

В зал кафе, где мы сидели, вошел Паша. Он был встревожен. В руках у него были какие-то папки с бумагами. Он быстро подбежал к нашему столику и, поздоровавшись, сел на стул. Он тяжело дышал.

– Ты что, бежал? – спросил я.

– Можно сказать, да, – ответил Паша.

– Ну, как дела?

– Был я в банке, – начал Паша. – Там творится что-то невообразимое.

– Что случилось?

– Каким-то образом в банке узнали об аресте Валентина. Сейчас нагрянула налоговая полиция, УБЭП.

– А это что такое? – спросила Жанна.

– Это то же самое, что раньше ОБХСС.

– А этим-то что нужно?

– Спроси у них! Налоговая инспекция района, все с проверками. Московский РУОП приехал. Но самое главное не это. В банк хлынула клиентура.

– Каким же образом они узнали обо всем случившемся?

– Нетрудно догадаться, – сказала Жанна. – Утечка информации. Может, от охраны волна пошла, может, еще от кого.

– Короче, – продолжил Павел, – приехали кредиторы, все Валентина требуют.

– При чем тут Валентин? Есть же президент! – сказала Жанна.

– Жанночка, милая, ты же знаешь, что президент уже второй месяц в Ницце отдыхает! В последнее время всем заправлял Валентин. Теперь вот его и ищут. Причем ищут достаточно активно.

– В каком смысле?

– Приехали бизнесмены, предприниматели, с ними «крыши», мыши, – развел руками Паша. – В общем, нам сейчас, как я считаю, в городе появляться опасно.

– Почему? – переспросил я.

– Как же, коллега, ты ведь, насколько мне известно, тоже засветился!

Я сделал удивленные глаза.

– В каком смысле?

– Город наш хотя и большой, но на самом деле, для определенного круга, достаточно маленький. Так что ты засветился, и крупно.

– И что нам теперь делать? – спросила Жанна.

– Все устроено, – Паша похлопал себя по карману. – Я заказал нам три номера в одном уютном пансионате. Кстати, он находится недалеко от тюрьмы, где содержится наш любимый Валентин. А что вы сидите всухомятку? – сменил тему Паша. – Может быть, выпьем?

Я пожал плечами.

– Не хватало нам еще выпить и попасться гаишникам! Я пас.

– Я тоже не буду, – сказала Жанна.

– А я не могу удержаться, – сказал Паша. – Тем более в последнее время я с водителем. – И он подозвал к столику официанта, заказав себе виски. – Да, вот еще что, – сказал Паша, – все необходимые документы, которые Валентин просил вывезти, я вывез, – и он похлопал по стопке папок, лежавших на столе. – Так что пускай теперь ищут!

– А почему его все ищут? – спросил я.

Паша удивленно взглянул на меня.

– Ты что, забыл? Валентин – банкир, у него были большие связи. В его банке многие известные люди хранили свои деньги.

– И известные фирмы, – добавила Жанна.

– Да, и известные фирмы. А затем, 17 августа, ГКО лопнули…

– А он что, в ГКО играл? – спросил я.

– А кто его спрашивал? Его заставили это делать.

– И что теперь? Большие цифры?

– Да, очень большие, можно сказать, астрономические, – Паша уже держал в руках принесенный напиток.

Мне стало не по себе.

– А эти люди такого не прощают, – продолжил Павел. – Теперь все хотят Валентина видеть. Можно сказать, – невесело улыбнулся он, – Валентину в какой-то степени повезло.

– Ничего себе повезло! – всплеснула руками Жанна. – Мой муж подозревается в убийстве, а его адвокат говорит, что ему повезло!

– Жанночка, я же пошутил! – сказал Паша. – Давайте не будем терять времени. Надо перебираться в пансионат. У тебя остались какие-то дела?

– Нет, – сказал я. – Вроде бы все разгреб. Домой хотелось бы заехать, что-нибудь взять с собой. Кто знает, сколько я в бегах буду!

– Коллега, – поправил меня Паша, – мы не в бегах, мы в подполье.

– Все равно. Ладно, давай адрес твоего пансионата. Я запишу, – и я достал из бокового кармана записную книжку с ручкой. – Вечером приеду. Соберу дома кое-что необходимое и сразу туда.

Паша продиктовал адрес пансионата. Мы попрощались, я сел в машину и поехал домой.

На сборы необходимых вещей у меня ушло около сорока минут. Упаковав спортивную сумку, взяв кое-какие бумаги, я вышел на улицу. Осмотрелся по сторонам, вроде ничего подозрительного. Я сел в машину и поймал себя на мысли: ну вот, совсем зашифровался!

Отъехав несколько метров, я пристально посмотрел в зеркало заднего вида, но ничего странного не заметил. Вскоре выехал на Окружную дорогу, потом двинул в том направлении, где находился пансионат.

Пансионат располагался недалеко, километрах в тридцати от Москвы. Я без труда нашел его, подъехал к воротам. На стоянке увидел Пашину «БМВ», стоящую рядом с джипом «Мерседес» пятисотой модели.

Поставив машину и вытащив сумку, я пошел к корпусу. Паша не обманул. Корпус был очень уютным. «Наверняка бывший совминовский, – подумал я, – только переделанный уже».

Белый кирпич гармонировал с яркими елочками, окружавшими здание. Уже было темно, и по освещенным окнам можно было догадаться, что пансионат заполнен только на четверть. «Правильно, – подумал я, – сейчас не сезон».

Войдя в фойе, я подошел к стойке дежурного администратора, протянул свой паспорт и сказал:

– Для меня должен быть забронирован номер.

– Да, да, Павел Егорович нас уже предупредил, – сказала женщина-администратор, улыбнувшись мне. – Ваши номера рядом.

– Очень хорошо, – сказал я, – теперь осталось узнать, где они находятся.

– Все будет в порядке, – администратор назвала меня по имени-отчеству и протянула мне ключ от номера. – Пожалуйста, ваш ключ. У вас вещей много?

– Нет, только спортивная сумка.

– Вы сможете донести сами?

– Конечно, без проблем.

«Да, – подумал я, – сервис! Все меняется, все теперь для человека! Только деньги плати!»

Я поднялся по толстым ковровым дорожкам на второй этаж, подошел к номеру 320. Рядом находился номер 322, напротив – 324. Судя по всему, это были номера люкс. Вставив ключ в замочную скважину, я открыл дверь и вошел внутрь.

Номер действительно был шикарным, двухкомнатным. Первая комната была гостиной, там стояли кресла, журнальный столик. Вторая комната – спальня с двуспальной широченной кроватью. Прямо из спальни можно было пройти в ванную и туалет. В гостиной был выход в другой туалет. «Два туалета, – подумал я, – не многовато ли для одного человека?»

Бросив сумку на кровать, подошел к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат, и снял трубку. Телефон работал. «Наверное, городской», – подумал я и положил трубку.

Подошел к телевизору, включил его и устало опустился в кресло. В дверь постучали. Вошел Паша, держа в руках бутылку виски и коробку конфет.

– Ну как, коллега, доехал? – спросил он, бесцеремонно усаживаясь в кресло напротив.

– Как видишь, – ответил я. – А где Жанна?

– Она отдыхает. А мы с тобой давай-ка расслабимся. Все же пришлось сегодня много пережить.

– Да, это уж точно, – улыбнулся я, – накружились мы, навертелись!

Паша подошел к бару, достал оттуда две рюмки, наполнил обе и одну протянул мне. Я сделал небольшой глоток и поставил рюмку на столик.

– Ты что не пьешь? – удивился Паша.

– Знаешь, как-то уже в привычку вошло – мало пить.

– Что так?

– Да работа такая. Иногда вкалываешь, как диспетчер «Скорой помощи».

– Как это?

– Зацепят ночью какого-нибудь твоего клиента, звонят – срочно приезжай, выручай! Вот и несешься, как «Скорая помощь», на выручку. Сам понимаешь, нужно всегда трезвым быть.

– О, братишка, – сказал Паша, – я от такого ритма давно уже отошел. У меня проще график – приходишь в банк, как к себе на работу, с девяти и до шести. Кое-какие встречи, переговоры, иногда удивительные и замечательные поездки в круизы или на уютные острова с банковскими работниками.

– Так ты что, уже вроде бы и не адвокат? – спросил я.

– Как тебе сказать. Я адвокат, но прикомандирован к постоянному банку.

– То есть ты у него в штате?

– Нет, я вне штата. Но платит он хорошо.

– И что ты делаешь?

– Вот, с бумажками работаю.

– Нет, меня на бумажки не тянет.

– Да, тебе бы все с людьми, по тюрьмам, менты, братва вокруг.

– Точно, – улыбнулся я.

– Может, пора поменять специализацию?

– Это как?

– Давай начнем вместе работать.

Я сделал паузу.

– Давай, вот это дело закончу, потом пойду к тебе в помощники.

– Да ладно тебе! – улыбнулся Паша. – Скорее я к тебе…

– Ты что, хочешь на уголовные дела перейти?

– Нет, что ты! – Паша замахал руками.

– Послушай, Паша, пока мы одни, давай-ка расскажи мне про твоего клиента.

– Почему это про моего? Теперь он и твой клиент тоже.

– Ладно, пускай будет про нашего, – поправился я.

– Что тебе сказать? Нормальный парень Валя.

– А менты говорили, что у него какое-то там прошлое.

– Ну, подумаешь – был в группировке, с кем не бывает! К уголовной ответственности, по крайней мере, не привлекался.

– А этот, кого он завалил? – осторожно спросил я.

– Они друзья были. Потом что-то у них случилось. Короче, напряги пошли, и пути их разошлись.

– Он что, у него деньги вымогал?

– Кто?

– Ну, потерпевший у Валентина?

– Нет, там дело не в деньгах было. Но денег, кстати, у потерпевшего тоже немало. Там другие дела. Потом все узнаешь, если нужно будет.

– Что-то ты недоговариваешь, – сказал я, – что еще за тайны? Ладно, как ты думаешь, Валентин мог это сделать?

– Ты что, убийство имеешь в виду? Боже упаси! Я давно его знаю, уже лет пять с ним работаю. Это невозможно. Он мог что-то организовать, но сам – никогда, ни за что!

– Тогда почему же он не пытается себя вытаскивать?

– Знаешь, старик, – сказал Паша, – может, в этом тоже есть смысл? Может, он прекрасно себя чувствует в изоляторе, гораздо лучше, чем на разборках со своими кредиторами, которые непонятно чем могут для него закончиться?

– Но изолятор – далеко не самое безопасное место, – сказал я, – пойми это! Тем более в этой колонии, куда его доставили. Ты думаешь, тюремный телеграф плохо работает? Завалил такого крутого авторитета! Ты считаешь, его там с оркестром встречают?

– Погоди, что значит завалил? – переспросил Паша. – Ты его адвокат и считаешь, что он виновен в преступлении?

– Я не считаю. Но так могут считать другие люди, – уточнил я.

– А это уже твоя работа – доказать его непричастность к убийству! – сказал Паша, наливая виски в рюмку.

Выпив вторую рюмку, Паша захмелел.

– Как тебе Жанна? – неожиданно спросил он.

– В каком смысле?

– Баба – герой, правда?

– По-моему, женщина как женщина.

– Нет, ты посмотри, как она себя держит! Она ведь взяла все в свои руки. Эти бумаги, которые я принес, они для нее.

– И что?

– Она сейчас села, что-то считает, кому-то звонит. У меня создается такое впечатление, что все банковские дела вела именно Жанна, а не Валентин.

– Да ладно, – улыбнулся я, – может, это тебе только кажется?

Неожиданно раздался телефонный звонок. Я вопросительно посмотрел на Пашу.

– Кто это может быть? Может, не снимать трубку?

– А чего ты боишься? – ответил Паша и снял трубку. – Алло! Жанночка? Да, я тут. Да, сейчас. – И он посмотрел в мою сторону. – Мы пойдем ужинать?

Я кивнул головой.

– Да, пойдем, – бросил в трубку Паша.

Через несколько минут мы были в уютном зале ресторана.

Жанна уже переоделась. На ней была юбка, темная блузка с жакетом. Она выглядела весьма привлекательно. Я обратил внимание, что и настроение ее изменилось. Жанна немного повеселела.

– Паша, тебе выносится благодарность, – сказала она.

– Не понял, за что?

– Ты привез очень нужные и важные документы. Я их сейчас просмотрела. Ты привез почти все, за исключением одного файла.

– Какого?

– Ладно, теперь ты его уже не привезешь. Я думаю, он находится в других конторах.

Неожиданно Жанна обратилась ко мне:

– Ну что, устроились?

– Да, все нормально, – сказал я.

– Отдохнем сегодня, а завтра с утра поедем к Вале в тюрьму.

– Конечно, – я кивнул головой. – Обязательно поедем!

Мы еще долго разговаривали этим вечером на разные темы. Неожиданно Жанна сказала:

– Как вы думаете, может, нам стоит нанять какую-нибудь частную охрану, которая будет сопровождать нас в тюрьму?

– А что, разве у вас охраны нет? – спросил Паша. – Насколько мне известно, у Вали была серьезная охрана.

– Этой охране я не доверяю, – сказала Жанна. – Тем более сейчас всех их допрашивают.

– Кто?

– Как кто? Следователь Филиппов.

– О господи, совсем забыл! А что, они там тоже были? – спросил я.

– Конечно. Эти были, бандюки Кузины, и наши стояли у машин, ждали. Не знаю, что они будут говорить.

– Понятно, – я кивнул головой. – Нет, не думаю, что нам нужна охрана. По крайней мере, на ближайшее время без нее можно обойтись.

– Хорошо, – согласилась Жанна.

Прошло десять лет. За это время произошли серьезные изменения. Страна из развитого социализма шагнула в первобытный капитализм. Второй год действовал закон о кооперации. Во многих местах стали появляться первые кооперативы – первые кафе, первые видеосалоны, платные туалеты и прочее.

Из подполья вышли цеховики, спекулянты, фарцовщики, которые теперь стали легально заниматься бизнесом, превратившись в кооператоров.

Движение люберов постепенно угасло. Практически все молодежные банды расформировались. Некоторые участники уже ушли в мир иной и лежали на люберецком кладбище как память о прошлых сражениях, о потерянном времени и жизни. Другие, которые пошустрее, сумев скопить кое-какой капитал, открыли небольшие кооперативные палатки, вообще отошли от шпаны, стали заниматься серьезными делами.

Некоторые же, посчитав, что научились хорошо драться – а за идею драться уже не было смысла, – стали заниматься новым промыслом, именуемым иностранным словом «рэкет», а в просторечии – вымогательством.

– С чего ты это взяла, что Верку убили? – спросил я у Жанны.

– Я дошла до квартиры, звоню в дверь. Никто не открывает. Смотрю – дверь приоткрывается. Я вошла, а там на диване Верка лежит…

– И что?

– Задушена.

– Почему ты так решила?

– У нее яркий след на шее.

– В квартире кто-нибудь был, кто-нибудь тебя видел?

– Нет, никто. Я там буквально несколько секунд была и тут же убежала.

– Ни к чему не притрагивалась?

– Нет, ни к чему.

– Стоп, сапоги! Следы твои остались!

Я притормозил, глядя по сторонам и выискивая какой-нибудь водоем.

– Быстро снимай сапоги!

– Зачем?

– Ты что, хочешь, чтобы тебя обвинили в убийстве свидетеля?

– Так что же случилось? – недоумевала Жанна. – Может быть, меня подставили?

– Погоди. Ты не обратила внимания на мужчину, который выходил из подъезда?

– Нет, не обратила.

– Он выходил, когда ты входила в подъезд. Он был то ли в кепке, то ли в берете. Остановился, посмотрел на тебя и еще ниже опустил голову. Ты не видела его лица?

– Нет, я ничего не видела!

Немного подумав, я решил остановиться у ближайшего телефона-автомата и позвонить в милицию, сообщить, что совершено убийство. Вскоре мы заметили телефон, остановились, я набрал номер «02» и, не называя своего имени, сказал адрес Верки и сообщил о происшествии.

Наконец мы подъехали к какой-то узкой речке. Я заставил Жанну снять сапоги.

– Ой, как жалко! Триста пятьдесят долларов сапоги стоят!

Я размахнулся и бросил сапоги в реку.

Вскоре мы были в пансионате. Было очень поздно, и никого на своем пути мы не встретили.

– Как же я пойду босиком? – спросила Жанна.

– Молча! – раздраженно ответил я. Подумав несколько секунд, я открыл дверцу, взял ее на руки и понес. Жанну трясло. Так мы добрались до ее номера.

– Что же случилось? – повторила Жанна, оказавшись в номере. – Кто же так меня подставил?

– Не спеши. Может быть, никто тебя не подставлял. Ты же не совершала этого убийства.

– Ты что, не веришь мне? – почти закричала она.

– Конечно, верю. Ты ведь там была буквально несколько секунд. Давай вспомним. Ты, когда Верке звонила, как чувствовала – никого у нее в квартире не было?

– Как я могу это чувствовать? – Жанна пожала плечами. – Наверное, никого.

– У Верки стоял определитель?

– Нет, не стоял.

– Прекрасно. Еще один вопрос. Ты по комнате много ходила?

– Нет, не ходила.

– Руками тоже ничего не трогала?

– Нет, точно, не трогала. Кроме двери, конечно. Да и то я была в перчатках.

– Фу, – облегченно вздохнул я, – уже легче.

Жанна подошла к бару, открыла дверцу, достала оттуда бутылку виски, налила полный фужер и выпила.

– Как ты думаешь, кто это сделал? Может, ее убрали как ненужного свидетеля?

– Погоди делать поспешные выводы. Может быть, это совсем другие дела. Может, пришел ее любовник и на почве ревности придушил ее. А может, еще что. Почему ты думаешь, что это связано именно с нашим делом?

– Я думаю, что связано. Когда же это все кончится? – и Жанна налила себе второй бокал виски. – Когда закончатся эти экстремальные ситуации? Я вся на нервах! Посмотри, у меня на шее стали появляться какие-то прыщи! – Жанна оттянула с плеча блузку. Действительно, на шее ее я заметил красные пупырышки.

Неожиданно Жанна схватила меня за руку.

– Послушай, не уходи сегодня из моего номера! Я не смогу оставаться одна, мне страшно!

– Хорошо. Я не уйду.

– Может, мне уехать в другой город?

– Зачем? Ты же ничего не совершала! – стал успокаивать я. – В конце концов, я адвокат и буду защищать тебя, если что.

– Хорошенькая картинка будет! – сказала Жанна.

Мы поговорили еще с полчаса. Наконец Жанна решила пойти спать. Сначала она зашла в ванную комнату. Пробыла она там около тридцати минут и появилась в халате. Она подошла к кровати.

– Ты обещаешь, что никуда не уйдешь? – спросила она снова.

– Обещаю. Я буду сидеть в кресле.

Жанна легла, выключив свет. Оставила только небольшой ночник. Я продолжал сидеть в кресле. Неожиданно Жанна встала и сказала:

– Не могу успокоиться. Меня всю трясет. Иди, ложись ко мне, успокой меня!

«Черт возьми, – подумал я, – хорошенькое дело! Муж в тюрьме, я его вытаскиваю оттуда, а его жена предлагает лечь с ней в постель!»

Жанна стала тянуть меня за рукав. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я разделся и лег под одеяло. Жанна тут же прижалась ко мне. Я чувствовал, как ее тело била крупная дрожь. Под ее ночной сорочкой ничего не было. Я чувствовал ее грудь, мягкий животик… Не знаю, как это получилось, но ее губы слились с моими…

Жанна отдавалась мне страстно. Практически половину ночи мы с ней занимались любовью. Не знаю, то ли на нервной почве что-то произошло со мной, но на меня напала какая-то безумная страсть…

Мужчину Валентин узнал не сразу. Это был невысокого роста, худощавый, с короткой стрижкой человек со шрамом на щеке. Мужчина провел рукой по своей короткой шевелюре, как бы мысленно снимая кепку, хотя был без головного убора.

– Что же ты, Валя, не узнаешь меня, крестного своего? – сказал мужчина.

– Не может быть! Кузя, ты?! Ты же погиб!

– Я погиб? С чего ты это взял? – улыбнулся Кузя. – Как видишь, жив, с тобой разговариваю. Слышишь, Шест, – обратился Кузя к своему спутнику, – говорят, что я погиб! Говорил же, что ходят такие слухи! А я жив, сижу перед тобой! Можешь даже меня потрогать.

Валентин стоял, не зная, что ему делать.

– Что же ты, братан, меня даже не обнимешь! Я же твой крестный.

Валентин медленно подошел и обнял Кузю.

– Или ты забыл, как я с твоим дядей Борей по полной программе рассчитался?

– Что ты, Кузя, о чем ты говоришь! Я все помню! Здравствуй, братишка, рад тебя видеть!

– Так ли рад? – улыбнулся Кузя.

– Точно!

– Тогда садись, разговор есть.

Валентин сел за стол.

– Что ты как в гостях держишься? – снова улыбнулся Кузя. – Это же твоя квартира!

– Все так неожиданно. Кто ж знал, что ты живой!

– Вот и хорошо, что многие думают, что я неживой, – сказал Кузя, – легче тогда на земле жить будет. Ну что, давай поедем отдохнем в ресторанчик, отметим нашу встречу!

Через несколько минут они сели в машину и направились в сторону Москвы, в один из ресторанов.

Валентин заказал Кузе все по полной программе. Все напитки, деликатесы – все было выставлено на стол. Кузя ел не спеша, спокойно, пил очень немного. Парень по кличке Шест вообще ничего не пил, кроме минеральной воды. Время от времени Кузя оглядывался.

За время, что Кузя провел в колонии, он сильно изменился, стал совершенно другим человеком. Он постоянно оглядывался, кого-то искал, никому не смотрел в глаза, разговор вел неторопливо, спокойно, размеренно.

Сначала Валентин пытался расспрашивать Кузю, как ему жилось по зонам. Кузя отвечал неохотно.

– Помотался, почалился по одной зоне, по другой. Некоторые меня надолго запомнили.

– Что это значит?

– Крови я у них много попил. Правда, по БУРам и ШИЗО пришлось посидеть, зато авторитет свой поднял.

– Ты же должен был через девять лет прийти, а уже лет тринадцать прошло!

– Да я бы пришел через девять лет, если бы мне гражданин начальничек приговор не увеличил на два года!

– За что же?

– А я по малолетке, когда пришел в колонию, – знаешь, всегда всякие фраера пытаются свою власть ставить, – кое-кого научил.

– Чему научил?

– Да ничему. Просто он сейчас в земле лежит, – усмехнулся Кузя.

Теперь Валентин понял, что Кузя сразу совершил в зоне новое убийство.

– Вот мне прокурор и попросил три годика накинуть. Но поскольку у меня и так был срок большой, мне прибавили лишние два года. Так что вот такие дела, братишка, пришлось мне по твоей милости не девять лет, а побольше срок мотать!

– Нет, Кузя, ты зря думаешь, что я все забыл! Я многим тебе обязан! Все, что у меня есть, – и Валентин потянулся к сумке, – я готов тебе отдать!

– Зачем мне твои деньги нужны! Мне деньги не нужны. Я просто тебя спас, – продолжал Кузя. – Так что, если ты человек порядочный и честный, по нашим понятиям, ты обязан также и меня в случае чего!..

– Конечно, Кузя, я твой должник!

– Ладно, чего прошлое ворошить! – сказал Кузя. – Прежде всего спасибо тебе, что вы с Максом бригаду сохранили.

Тут Валентину стало не по себе. Выходит, Кузя пришел, и мы из лидеров превращаемся опять в рядовых бригадиров, а он как бы вожак? Как же ему объяснить, что это не его бригада.

– Это совершенно новая бригада, и мы ее по новой создавали. Многие пацаны сидят по тюрьмам.

– Да, я слышал. С некоторыми на сборке встречался, – сказал Кузя. – Вот Шест, мой кент, многих видел, со многими знаком. Скажи, Шест!

Шест утвердительно кивнул головой.

– А ты с Шестом тоже в одной колонии был? – спросил Валентин.

– В какой колонии? У нас койки рядом стояли! Мы с Шестом через такое прошли! – сказал Кузя. – Не одного гада в землю положили!

Тут Валентину стало ясно, что Шест – не кто иной, как телохранитель Кузи, убийца, которому убрать человека ничего не стоит.

– Я вот что думаю, – сказал Кузя. – Макс сейчас в отъезде?

– Да, в отъезде.

– Когда он приедет?

– Дней через десять, он недавно уехал.

– Ты завтра собери всю братву, представишь меня, кто меня не знает, а кто знает – узнает.

Валентину стало совсем невесело. Вот Макс обрадуется, когда приедет! Из лидера он стал бригадиром! В лучшем случае правой рукой Кузи. А в худшем – Кузя может придраться и вообще его разжаловать. Макс этого не допустит. Он сейчас такие обороты набрал! Быть беде!

На следующий день я был у изолятора ровно в двенадцать часов. Следователя еще не было. Я стал интересоваться у дежурного конвоира, во сколько прибывает электричка.

– Примерно в двенадцать двадцать – двенадцать тридцать с электрички следователи прибывают. Вы, адвокаты, все на машинах ездите, а следователи – на электричках.

– Надо же, какая несправедливость! – пошутил я.

Филиппов появился точно в назначенное время – в двенадцать тридцать. По его внешнему виду было заметно, что он был какой-то подавленный, с невеселым взглядом.

– Ну, как дела? – спросил я.

– Да не очень хорошие дела, – сказал Филиппов и добавил: – Мои дела.

– Что-то случилось?

– Вот именно, случилось, – Филиппов начал раскладывать свои бумаги на столе. – Вы заказали вашего подзащитного?

– Я думал, вы закажете, – сказал я.

– Ну вот, только время теряем, – сказал следователь недовольным тоном и позвал конвоира. Тот сразу же заглянул в кабинет. – Там Сушкова доставьте в кабинет, на допрос, – сказал Филиппов.

Конвоир вернулся минут через пять.

– Вам придется подождать. Они в бане.

– В какой еще бане?

– Сегодня у нас помывочный день, – пояснил конвоир.

«Да, – подумал я, – баня – это громко звучит!» На самом деле никакой тюремной бани как таковой не существует. Есть только небольшие душевые кабинки, где моются заключенные. А вся помывка занимает от силы тридцать минут.

– Что ж, делать нечего, – сказал Филиппов, – придется подождать.

– Так что там с экспертизой? – спросил я.

– Экспертиза-то как раз в вашу пользу, – ответил следователь. – Вот, почитайте, ознакомьтесь. – И протянул мне листки бумаги.

Я углубился в чтение. Отбросив вступительную часть, сразу перешел к главному – к выводам. Решение экспертизы было однозначным: никаких предметов, пятен крови и иных посторонних следов на одежде Валентина Сушкова, точнее на черном костюме в полоску, не обнаружено. Также не было обнаружено ничего ни на обуви, ни на галстуке.

Я с облегчением вздохнул.

– Вот видите! Получается, если он замахнулся ножом, чтобы вонзить его в грудь убитого, то обязательно на костюме должны были остаться пятна крови.

– Я тоже об этом думаю, – кивнул головой Филиппов. – Не мог же он с собой принести какую-то спецодежду или обмотать себя чем-то, нанести удар, а потом все уничтожить.

– А что по пальчикам?

– По пальчикам тоже все в пользу вас. Никаких пальчиков на рукоятке ножа не обнаружено.

– То есть практически никаких улик против Сушкова нет? – уточнил я.

– Улик-то нет, но тут возникает другая ситуация. Гражданка Нефедова дала показания, что она видела перед ее уходом из кафе неизвестного мужчину, который находился в районе туалета. Вошел же он в помещение через черный ход.

– А кто такая Нефедова?

– Вера Нефедова.

– А, Верка.

Следователь удивленно посмотрел на меня, как бы спрашивая – а что, вы знаете Верку? Поняв его взгляд, я сказал:

– Я ее видел на следственном эксперименте. И мой подзащитный ссылался на нее в своих показаниях. Давайте допросите Нефедову, так сказать, с пристрастием.

– К сожалению, это сделать невозможно, – сказал следователь, помолчав.

– Почему? Она отказывается давать показания? Или, может, ей кто-то угрожает? – я делал вид, что ничего не знаю.

– Ей уже никто не угрожает. Вчера Нефедова была задушена в ее квартире.

– Кем?

– А кто его знает, – пожал плечами Филиппов. – Странное убийство.

– Так, может, ее братва Кузи…

– Не похоже, я уже с ними говорил. У них к ней никаких претензий нет. Да и потом, они на это не пойдут.

– Откуда вы знаете?

– Справки кое-какие навел. Есть у нас свои службы, – улыбнулся Филиппов.

– Убийство Нефедовой вы будете вести? – спросил я.

– Нет, там другая бригада работает. Обидно – она у меня была главным свидетелем. Так что все в пользу вас, – подытожил Филиппов.

– Тогда, – осторожно сказал я, – может быть, нужно и меру пресечения изменять?

– Почему бы и нет? Я не против. Давайте отпустим его под залог.

– Отлично, давайте под залог!

– Какую сумму может выделить его банк?

– Я думаю, что с суммой проблем не будет.

– Но банк, как я слышал, лопнул, – сказал следователь.

– На такие дела они деньги найдут, я думаю.

Вскоре дверь кабинета открылась, вошел Валентин. Он был немного раздражен. Сухо поздоровавшись и игнорируя следователя, он обратился ко мне:

– А почему вы вчера ко мне не приехали?

– Дела были, – уклончиво ответил я.

Валентин промолчал, но я понял, что он подумал о том, что у нас был договор, а адвокат не приезжает. А что я мог ему ответить? Что занимался любовью с его женой?

– Я должен поставить вас в известность о результатах экспертизы, – произнес следователь. – Все в пользу вас. Экспертиза ничего не показала. К тому же погибшая Нефедова утверждала, что видела постороннего человека в кафе.

– Как погибшая? – переспросил Валентин.

– Да так. Вчера она была убита в своей квартире, задушена.

Валентин даже привстал от неожиданности.

– Валентин, самое главное, – сказал я, – следователь не против изменения меры пресечения – освобождения тебя под залог. Так что давай думать, какую сумму может выделить твой банк за твое освобождение.

– Как под залог? Я не хочу никакого залога! – сказал Валентин.

– Знаете ли, – сказал следователь, – мне кажется, вы немного обнаглели. И так вам идут навстречу, я хочу вас выпустить. А подписку о невыезде ни один прокурор не подпишет, под залог – еще куда ни шло. При этом сумма должна быть солидная.

– А я вообще не хочу на свободу. Вы сначала разберитесь. Выясните, кто убийца, меня реабилитируйте, а потом я выйду. Сейчас я никуда выходить не буду. Учтите, что я тоже являюсь опасным свидетелем. Моей жизни угрожает опасность.

Следователь смотрел на Валентина большими глазами. Так же удивленно смотрел на него и я. Я впервые видел клиента, который отказывается выходить на свободу. Что-то тут не то!

Следователь пожал плечами. Он достал из портфеля бланки и хотел заполнить их.

– Что вы хотите писать? – спросил Валентин.

– Документ о твоем освобождении. Сейчас передам их, и ты будешь свободным.

– Нет, нет, я категорически против! Никакого залога! Я не согласен! – запротестовал Валентин.

Следователь отложил ручку.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Я не уверен, что прокурор подпишет освобождение под подписку о невыезде.

– Так идите и добивайтесь! Никакого залога я давать не буду.

– Ладно, – сказал Филиппов, – в конце концов, это ваше дело. Но я сталкиваюсь с таким впервые, – он посмотрел на меня.

Я в ответ пожал плечами.

– Может, я поговорю со своим клиентом? – предложил я.

– Конечно, – ответил следователь. – Я вас в коридоре подожду. Может быть, потом вы меня до города довезете?

– Охотно, – кивнул я.

Когда мы остались с Валентином вдвоем, я спросил:

– Ты что, парень? Тебе дают шанс освободиться, и ты сам его отвергаешь? Я тебя не понимаю. У тебя температура?

– Никакой температуры у меня нет. Просто если я сейчас выйду за проходную, то жить после этого буду минут десять-пятнадцать, не больше. Неужели вы не понимаете, что они только этого и ждут, чтобы со мной разобраться?

– Так что же, теперь ты будешь сидеть в тюрьме постоянно? – улыбнулся я.

– Нет. Но пока еще время моего освобождения не пришло. Я всегда успею освободиться, – уверенно сказал Валентин.

Я пожал плечами.

– Смотри сам, вольному воля. Так ты и под подписку о невыезде освобождаться не будешь?

– Наверняка прокурор упрется, скажет – только под залог.

– Если у них нет никаких оснований держать тебя тут, тебя и так выпустят.

– Но, заметьте, они меня не выводят из числа подозреваемых!

– Это так.

– Следовательно, дело не прекращается. Я пока не буду освобождаться.

Вскоре мы закончили разговор, и я вышел в коридор. Филиппов ждал меня.

– Ничего не понимаю! – сказал он. – Впервые такое вижу! Можно сказать, принес радостную весть, мог его сегодня освободить, а он упирается! Я не знаю, что делать. Пойду к начальству советоваться.

Я пожал плечами.

– Со мной такое тоже впервые. Наверняка у него какие-то свои соображения.

Вскоре мы вышли за проходную тюрьмы. И там я заметил, что напротив стоит знакомый джип «Чероки» с тонированными стеклами. Тут же дверцы открылись, и из него вышли ребята.

– Ну что, – обратились они ко мне, будто бы не замечая следователя, – вас можно поздравить с победой, господин адвокат?

Я сделал удивленные глаза.

– Что значит с победой?

– Вашего же сегодня освобождают, мы приехали, так сказать, сопроводить его.

– Что-то вы, ребята, перепутали, – улыбнулся я. – Никакого освобождения не произошло, – и внимательно посмотрел на следователя. Тот кивнул головой, стараясь сделать это незаметно для меня.

У меня мелькнула мысль – может быть, следователь заодно с бандитами? Может, они специально подготовились, чтобы Валентина сразу увезти куда-нибудь в лес или в подвал? Молодец Валентин! Правильно он сделал, что отказался от освобождения! Но, с другой стороны, я знал, что в таких случаях можно нанять вооруженную охрану или вызвать охрану из его же банка. Впрочем, судя по всему, Валентин что-то задумал. Но что – оставалось неясным.

Большой темно-синий бронированный «Мерседес» шестисотой модели остановился у здания банка ровно в десять утра. Другой «Мерседес», джип пятисотой модели, стал впереди, блокировав часть мостовой, которая вела к банку. Из джипа выскочили несколько человек, одетые в темные костюмы с белыми рубашками и темными галстуками. Они блокировали все подступы к банку. Один из них открыл дверцу шестисотого «Мерседеса».

Оттуда вышел мужчина в темном костюме, в голубой рубашке с желтым галстуком.

Мужчина медленно пошел по направлению к банку. Он тут же был окружен людьми в черном. Это была его личная охрана. Дойдя так до лифта, мужчина поднялся на третий этаж.

Проходя по длинному коридору, он шел медленно, степенной походкой. Люди, попадавшиеся ему навстречу, услужливо здоровались с ним, называя по имени-отчеству, наклоняя голову в знак приветствия.

Мужчина дошел до конца коридора. Открыв дверь, он оказался в приемной. На дверях висели две таблички: «Президент». На второй табличке было написано «Вице-президент Сушков Валентин Алексеевич». Мужчина вошел.

За столом сидела одна секретарша. Мужчина бросил взгляд на второй, пустой стол. Секретарши еще не было. Первая назвала мужчину по имени-отчеству и, как бы извиняясь, сказала:

– Извините, Валентин Алексеевич, ваша секретарша Маша звонила, сказала, что немного опаздывает.

Валентин взглянул на часы, немного нахмурившись, и молча вошел в кабинет.

У входа в приемную остались его охранники.

Войдя в просторный кабинет, состоящий из стандартного набора руководителя банка, Валентин снял пиджак и уселся в большое дорогое кожаное кресло. Первым делом он подвинул к себе календарь, на котором было много различных записей – что сделать, кому позвонить и тому подобное. Это был его распорядок дня.

Затем медленно повернулся к телефонным аппаратам, стоящим справа на столе, и включил их. Затем, сделав несколько шагов, еще раз посмотрев на календарь, подошел к столу и отключил телефон прямой телефонной связи. Потом снова сел и задумался.

Неожиданно загорелась красная лампочка селекторной связи. Валентин нажал на клавишу:

– Слушаю!

– Простите, пожалуйста, Валентин Алексеевич, вам по городскому звонит Михаил Васильевич.

– Какой еще Михаил Васильевич?

– Кузьмин.

– Кузя? – чуть было не переспросил Валентин, но вовремя сдержался. – Хорошо, соединяйте.

Валентин снял трубку.

– Алло, Кузя, привет! Как твои дела?

На другом конце он услышал знакомый голос Кузи.

– У меня-то хорошо.

– А почему ты мне по городскому звонишь? – поинтересовался Валентин.

– Так у тебя прямой отключен.

– Как отключен? – Валентин изобразил удивление. – Да, действительно! Секретаршу надо наказать. Не успела со вчерашнего дня подключить.

– Что, вчера переговоры были?

– Да, очень важные.

– Как у тебя сегодня день складывается?

– Нормально. День, как обычно, тяжелый, но встреча, которую мы с тобой запрограммировали на вечер, обязательно состоится.

– Я, собственно, по этому поводу и звоню, – продолжил Кузя. – Я хочу перенести встречу на час раньше. Как у тебя со временем? Сможешь?

– Да, без вопросов.

– И фантики заодно привезешь.

– О чем разговор? Сегодня же наш день, – улыбнулся Валентин.

– Все, тогда до встречи на старом месте, в том же ресторане.

– Кузя, прости, я забыл, что значит «в том же»? Ты рыбный имеешь в виду?

– Тебе еще название скажи, чтобы нас менты или фээсбэшники вычислили? Нет, вспоминай, где прошлый раз сидели!

– А, все, вспомнил! – сказал Валентин. – Все, обнимаю! – И положил трубку.

Валентин тут же снял трубку внутреннего телефона.

– Начальника финансового отдела!

На другом конце послышался голос молодого парня:

– Алло! Слушаю вас, Валентин Алексеевич!

– Боря, подготовь, пожалуйста, сегодня сумму, которую мы выплачиваем еженедельно нашим учредителям!

– В полном объеме или недельную?

– Что ты мне глупые вопросы задаешь? Я же сказал – в недельном!

– Хорошо, через час все будет готово!

– Сразу зайдешь ко мне с чемоданчиком, – и Валентин положил трубку.

Он задумался. Прошло уже больше шести лет с того памятного дня, когда арестовали Кузю и всех остальных членов группировки, когда Валентин совершенно случайно нашел чемоданы с деньгами. Тогда жизнь его могла сложиться по-другому. Конечно же, он стал обменивать деньги в банке Димы, но сумма была настолько велика, что Дима, брат Жанны, не смог обменять деньги в один прием. Поэтому перевод денег в валюту проходил в течение двух недель.

Каждый день Валентин привозил деньги и менял их в банке Димы. Потом, когда все было сделано, Валентин решил уехать. Но все деньги увезти за границу было невозможно. Поэтому, взяв кое-какие деньги, он поехал на Кипр, рассчитывая, что там положит деньги в банк. Но пребывание на Кипре оказалось безрезультатным. Никаким иностранным языком Валентин не владел. Да и потом, он сразу понял, что, положим, увел он общак группировки. Ну и что дальше? Прятаться с этими деньгами по всему миру? Языков он не знает, деньги вложить некуда. Да и вероятность, что его найдут бандиты, была настолько велика!

Поэтому, пробыв немного за границей, Валентин вернулся. Тогда он снова обратился к Диме. Он тогда работал в крупном банке. Валентин пригласил его в ресторан и спросил, сможет ли он прокрутить деньги так, чтобы суммы постоянно удваивались. Дима сказал, что проблемы не будет.

Валентин привозил ему определенную сумму, а потом, по прошествии определенного срока, Дима возвращал ему эту сумму с процентами. Их сотрудничество продолжалось в течение двух лет.

Валентин рассчитывал, что нет смысла брать общак. Наоборот, как только Кузя выйдет – а он выйдет рано или поздно, – Валентин вернет ему эти деньги, и Кузя не посмеет его тронуть. А себе он оставит те проценты, которые накрутил. Расчет был правильный. Тем более суд над членами группировки, которые первоначально проходили по статье 77 УК – бандитизм, практически провалился. Суд так и не смог доказать, основываясь на показаниях Воробьева, что члены группировки Кузи занимались бандитизмом, поэтому все получили небольшие сроки – кто за наркотики, кто за оружие. Кузя же получил всего пять лет – за оружие и за сопротивление работникам милиции при задержании. Да и то максимальный срок он получил лишь благодаря тому, что имел ранее судимости.

Что касается самого главного провокатора, Сергея Воробьева, то он почему-то странным образом исчез. Ходили слухи, что милиция взяла его под специальную опеку, под действие программы охраны свидетелей. Самое интересное, что в Уголовно-процессуальном кодексе такой статьи не предусматривалось, хотя на практике милиция иногда шла, в порядке исключения, на такое и меняла паспорта и прочие документы тем людям, которые давали показания против бандитов. Поэтому Валентин предполагал, что Сергей Воробьев уже не Воробьев, а носит уже какую-нибудь другую фамилию и спокойно живет в каком-нибудь тихом городке.

План, который он придумал, полностью себя оправдал. Кузя действительно вышел на свободу, только значительно раньше. Валентин тут же приехал к нему на встречу, и приехал с чемоданом. К тому времени из тюрьмы вышел и коронованный Анатолий Иванович. Увидев чемодан с деньгами, авторитеты очень обрадовались. Теперь Валентин был у них в полном доверии.

И тогда у одного из них родилась идея создать свой банк. Вот и выступили Анатолий Иванович и Кузя фактическими учредителями банка, хотя формально ими значились совершенно другие люди. Директором банка назначили Диму, так как он был мастак по финансовым делам. А в качестве главного смотрящего и контролера Кузя назначил Валентина. Так он стал вице-президентом банка. Но фактически он был его хозяином. Нет, какое-то время хозяином был Дима, он давал Валентину практические советы, учил его крутить деньги, помогал заводить нужные связи, укреплял отношения с чиновниками. Когда Валентин овладел всей этой наукой, фактически он возглавил банк, а Дмитрий как президент был отправлен в так называемую почетную ссылку.

Ему купили виллу на южном берегу Франции, где он постоянно жил, время от времени звоня в банк и приезжая на собрания акционеров.

Размышления Валентина прервал телефонный звонок. Валентин взял трубку. Он услышал голос Жанны, своей жены.

– Ты почему сегодня так рано на работу уехал? – спросила она.

– Так получилось, – сказал Валентин. – Проснулся рано, не спалось, решил поехать в банк пораньше. Куча бумаг накопилась, надо посидеть над ними, подумать, подписать.

– Странно. Я звонила тебе час назад, твой телефон не отвечал.

– А, да, – вспомнив про Машу, сказал Валентин, – я только что прямой телефон включил.

– Ты не забыл, что сегодня пятилетие нашей свадьбы? – сказала Жанна.

– Как? Пять лет уже? С ума сойти! Какой срок!

– Да, пять лет мы с тобой женаты.

– Мне казалось, я знаю тебя гораздо больше.

– Правильно, мы же с тобой три года до свадьбы встречались. Ты находился в стадии активного ухаживания! А я еще думала…

– Да брось ты – думала! – улыбнулся Валентин. – Ты меня сразу полюбила, как только на дискотеке увидела, лет десять или больше назад! Признайся, это так?

– Ну ладно, мы сегодня отпразднуем нашу дату?

– Конечно! Я сейчас заеду в магазин, куплю что-нибудь. Может, то бриллиантовое колье, которое тебе понравилось?

– Нет, не надо, мне оно уже разонравилось. Лучше давай поедем с тобой куда-нибудь на острова или брата навестим. Тебе же нужно отдохнуть.

– Да, отдохнуть мне не мешало бы, – согласился Валентин. Потом взглянул на календарь и вспомнил, что сегодня у него назначена встреча с Кузей. – Послушай, дорогая, сегодня у нас ничего не получается. Важная встреча!

– И с кем же ты сегодня вечером встречаешься? – подозрительно спросила Жанна.

– С этими, сама понимаешь, с кем, с учредителями нашими главными.

– О господи! Сегодня разве четверг?

– Да, четверг.

– Надоели они мне все!

– Думаешь, мне не надоели? Но делать нечего, такова жизнь!

– Тогда постарайся прийти сегодня пораньше.

– Это уж как получится, – сказал Валентин. – Ладно, целую тебя! – И он положил трубку.

В кабинет вошла молодая симпатичная девушка лет двадцати двух. Она плотно закрыла за собой дверь, подошла к Валентину и, усевшись к нему на колени, крепко поцеловала его.

– Что же вы себе позволяете, Маша? Секретарь вице-президента банка опаздывает на работу! – грозно проговорил Валентин.

– Дорогой, – сказала девушка, лениво потягиваясь, – я же не виновата, что вице-президент банка навещает свою любовницу в восемь утра и будит ее для того, чтобы заниматься с ней любовью в течение полутора часов! А потом нежному созданию нужно было немного помыться, поспать, привести себя в порядок.

Валентин улыбался.

– Тебя тут уже Ирина, твоя напарница, выгораживать начала!

– Что ты говоришь!

– Представляешь, я приехал в банк, смотрю на твой стол, а она смотрит на меня и сразу поняла, что я чем-то недоволен. Она говорит мне: вы знаете, Маша звонила, сейчас она едет на работу, опаздывает!

– Правильная баба! – сказала Маша. – Иногда мне кажется, что она догадывается о наших с тобой отношениях.

– Нет, никто не догадывается. В банке никто об этом не знает. У нас с тобой секретная любовь! – улыбнулся Валентин.

– А что мы сегодня вечером будем делать? Ты приедешь ко мне домой?

– Нет, сегодня я не смогу. Сегодня важные переговоры, встреча. Да, кстати, сегодня у меня должна быть встреча с хозяйкой твоей квартиры, – Валентин достал бумажник и отсчитал несколько сотенных долларовых купюр. – Передай ей, это за будущий месяц.

– Ой, когда же ты купишь мне мою собственную квартиру, чтобы я свила там свое гнездышко?

– А зачем тебе квартира? Погоди чуть-чуть, я уйду от жены, и мы будем жить вместе.

– Это уже так долго тянется! Мне кажется порой, что это никогда не произойдет! – сказала Маша капризно.

Но тут зашипел селектор.

– Валентин Алексеевич, – послышался голос второй секретарши, – вам из Минфина звонят. Вы будете говорить?

– Кто звонит?

– Чугунов.

– Да, с Чугуновым буду, – сказал Валентин. Он взял трубку и прижал руку к мембране микрофона. – Маша, оставь меня, пожалуйста, на пять минут! Мне нужно поговорить по очень важному вопросу.

– Хорошо, – Маша встала, выпрямилась и пошла к двери. – Тебе кофе заварить?

– Да, я с тобой вместе потом попью.

Как только Маша закрыла дверь, Валентин убрал пальцы с микрофона.

– Иван Семенович, здравствуй, дорогой! Приветствую тебя! – сказал он.

Иван Семенович был чиновником Минфина, работающим в управлении, ведавшем ценными бумагами. Валентин давно знал Чугунова и неоднократно покупал с его помощью различные государственные облигации. Потом государство выкупало эти облигации у Валентина, и он получал определенный процент. Все эти бумаги назывались сокращенно ГКО – государственные краткосрочные облигации.

Но особенностью этих бумажек было то, что они практически ничем не обеспечивались. Они были только бумажками, типа долговых расписок государства. А попробуй возьми что-то по этой долговой расписке! Ничего взять нельзя – ни фабрики, ни заводы, ни ресурсы, которыми обладало государство, на эти бумажки не менялись. Поэтому никакой особой силы эти бумажки не имели. В то же время Валентин прекрасно знал, что все крупные банки, входящие в первую двадцатку, обязаны были покупать бумаги ГКО, так как на этом строилась финансовая политика государства. При покупке таких бумаг банки получали определенные льготы, кредиты. Иногда через них государство передавало свои бюджетные деньги. Банки эти деньги прокручивали, получая большую прибыль.

Вот и сейчас Валентину с Чугуновым необходимо было решить важный вопрос закупки этих бумаг. Однако Валентин не хотел покупать их на большую сумму. Чугунову же было выгодно продать через банк Валентина большое количество бумаг. От этого он тоже получал какие-то премии. Но на самом деле здесь велась двойная бухгалтерия. Валентин платил Чугунову определенный процент, комиссионные за эти ГКО.

Валентин быстро договорился с Чугуновым о деловой встрече. Эта встреча должна была проходить недалеко от банка, в уютном китайском ресторанчике. Поэтому, договорившись о времени, он дал команду дежурному водителю банка, чтобы тот заехал в Минфин, забрал Чугунова и привез его в китайский ресторанчик.

Первую половину дня Валентин посвятил приему сотрудников банка. Время от времени он устанавливал такую процедуру: каждый начальник структурного подразделения приходил к нему с отчетом. В основном отчеты касались денег. У каждого были две тетради: одна «белая», другая «черная». По этим тетрадкам начальники заносили в специальные тетради Валентина движение денег за определенный период.

Обычно этот период равнялся двум неделям. Валентин тщательно все отслеживал. Конечно, бывали такие моменты, когда зависал какой-либо остаток или какая-то сумма проваливалась. Тогда Валентин подключал группу поиска, составленную из въедливых аудиторов, которые искали бумаги, отслеживали путь денег по всему маршруту. Иногда деньги просто оказывались в совершенно постороннем банке где-нибудь на Багамских островах, засланные туда по ошибке. Иногда кто-то умышленно направлял деньги на другие фирмы, и тогда у Валентина была специальная служба по переговорам с такими фирмами. Выезжала группа людей для получения своих законных денег. Если переговоры заходили в тупик и ничего из этого не получалось, – и юристы банка не могли ничего сделать, – тогда Валентин подключал так называемые потусторонние силы, которые поставлял не кто иной, как Кузя.

Группа боевиков, а то и профессиональные киллеры выезжали к несговорчивому банкиру, который присвоил их деньги. Тогда разговор был очень коротким.

Но Валентин старался не вникать в деятельность потусторонних сил. Ему и так надоело его прошлое, связанное с люберецкой качалкой, с рэкетом и всеми бандитскими делами и разборками. Оно казалось ему настолько далеким, чужим, будто это была не его жизнь. Теперь он хотел жизни другой – жизни нормального банкира.

Единственным, кто напоминал ему о его прошлом, был, конечно, Кузя.

Кузя все время тянул его обратно. По крайней мере, так казалось Валентину при каждой встрече с ним.

Валентин перевел взгляд на фотографию своей жены, стоящую на столе. Жанна была сфотографирована на одном из приемов в вечернем платье, в бриллиантах. Валентин задумался. Странная штука жизнь! Та маленькая девочка, которая понравилась ему так давно, за которой он так долго ухаживал и имел дела с ее братом, наконец, с которой вступил в законный брак…

По идее, он должен быть счастлив с ней. Но на самом деле счастья у них не получилось. Разные они оказались. Да и жена жила своей жизнью, в которую он особо не вникал. Так постепенно они отдалялись друг от друга. Правда, отдыхать они ездили вместе. А так у каждого была своя жизнь. Жанна жила сначала в московской шестикомнатной квартире, затем, когда они купили загородный коттедж, переехала туда. Там она проводила почти все время.

Часто она выезжала в Москву за покупками, иногда встречалась с подругами и зависала в Москве почти на целый день.

Потом появилась Маша, племянница знакомого предпринимателя, который попросил Валентина устроить ее на работу. Как все получилось, для Валентина до сих пор остается загадкой. Маша, несмотря на свои девятнадцать лет, была достаточно опытной в любовных делах. Она очень быстро расставила свои сети так, что непонятно, кто из них кого соблазнил.

Валентин до сих пор не мог понять, как это он на второй или третий день работы Маши у него оказался с ней в постели. А там Маша действительно оказалась королевой, которой не было равных. Поэтому, конечно, Валентин полностью отдалился от Жанны и увлекся Машей.

Рабочий день подошел к концу. Встреча с Чугуновым ничего нового не дала. Были обговорены объемы покупки ГКО, сроки их погашения и доля, которую получал Чугунов от этой операции. После этого Валентин вернулся в банк.

В приемной его ждал начальник финансово-расчетной части, которому с утра Валентин заказал деньги. В руках начальник держал небольшой черный чемоданчик.

– Ну что, принес? – спросил Валентин.

Начальник отдела кивнул головой.

– Давай.

– Я хотел еще с вами переговорить, – сказал начальник отдела.

– Погоди, времени нет. Давай завтра, сегодня день тяжелый!

Валентин плотно закрыл дверь за начальником отдела и повернул ключ, чтобы никто – ни Маша, ни другие сотрудники – не вошел неожиданно в кабинет. Взяв чемоданчик, он подошел к столу и раскрыл его. Там лежала сумма около трехсот тысяч долларов – еженедельная доля, которую банк передавал Кузе и Анатолию Ивановичу. Валентин подержал деньги в руках. Да, Кузя давно отыграл те деньги, которые остались в чемоданах у Сергея Воробьева. Валентин выплатил уже сверх той суммы еще половину. Сколько же можно платить этим людям? Времена откровенного бандитизма уже закончились, теперь у него много знакомых, в том числе генералов из силовых ведомств, а он этому Кузе до сих пор платит такие деньги!

Больше миллиона в месяц, плюс различные платежи по ценным бумагам! Эх, избавиться бы от этого дела! – думал Валентин.

Посмотрел на часы. Нужно было собираться на встречу с Кузей. Взяв чемодан и вызвав охрану, Валентин через несколько минут сел в свой бронированный «Мерседес» и направился в сторону того ресторанчика, где он обычно встречался с Кузей.

К ресторану подъехал в точно назначенное время. Поднявшись на второй этаж, Валентин заметил табличку на дверях, на которой было написано «Санитарный час», но дверь тут же открылась, и оттуда, словно увидев Валентина, выскочил метрдотель.

– Валентин Алексеевич, вас ждут! – Он услужливо распахнул дверь. – Эта табличка не для вас!

Увидев табличку, Валентин вспомнил свое прошлое, когда он видел нечто похожее на дверях люберецкого кафе, где проходили стрелки и сходки. Валентин прошел в зал. Там, в углу, сидел Кузя. Чуть поодаль от него – его телохранители.

Валентин, увидев Кузю, широко улыбнулся. Ему стало смешно. Во-первых, от того, как резко Кузя преобразился. По его стилю одежды нельзя было догадаться, что Кузя как был бандитом, так бандитом и остался. Во-вторых, Валентин прекрасно знал историю этого костюма, рубашки. Дело в том, что Кузя никогда не имел вкуса. Поход по магазинам в тех заграничных поездках, куда Кузя иногда ездил вместе с Валентином, состоял из того, что Кузя подходил к магазину, находя в витрине более-менее понравившийся ему манекен, и требовал, чтобы манекен немедленно раздели, и эту одежду он покупал.

Таким образом Кузя автоматически обходил проблему подбора гардероба.

Валентин подошел, протянув руки Кузе. Кузя встал и традиционно обнял Валентина и поцеловал его.

– Садись, Валентин! Ты, как всегда, точен! – сказал он.

– Банковские работники этим и отличаются! – улыбнулся Валентин.

– Мы в принципе тоже не хуже банковских работников! – намекнул Кузя на свое криминальное прошлое и настоящее.

Валентин придвинул к нему чемоданчик с деньгами.

– Это ваше.

– Мерси, – сказал Кузя. – Сколько тут?

– Сколько полагается, – ответил Валентин.

– Отлично! Ну что, какие проблемы?

– Сегодня встречался с чиновником из Минфина, опять уговаривает купить бумаги ГКО.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Я хотел с тобой об этом поговорить. А что, сегодня Анатолия Ивановича не будет?

– Анатолий Иванович в отъезде, сегодня я и за него, и за себя, – улыбнулся Кузя. – Что тут думать? Надо покупать. Давай мы пришлем тебе бабки на следующей неделе.

– Смешно получается: я вам вожу бабки по четвергам, вы мне в понедельник их возвращаете!

– И что же тут смешного? Ты же банкир, ты должен понимать, что бабки не должны лежать в сейфе или в чулке. Они должны работать. Так что все нормально. Какую сумму тебе привезти и под какой срок ты с этой минфиновской крысой договорился?

– Почему же он крыса?

– Как же, он же наши бабки законные стрижет!

– А ты что, хочешь, чтобы он бесплатно работал?

– А что? Может, ему устроить пару встреч со своей братвой? – улыбнулся Кузя, показав на столик, за которым сидели несколько мордоворотов. – Запросто! Может, он и бесплатно будет с нами работать! Ты сколько ему платишь?

– Да ладно, – махнул рукой Валентин, – он эти деньги полностью отрабатывает. Не рушь схему, Кузя, я тебя очень прошу!

– Ладно, ради тебя это делаю! Хотя, честно говоря, на эту крысу у меня давно уже руки чешутся! Да, Валентин, я вот еще о чем хотел с тобой поговорить, – добавил Кузя. – Я в последнее время думаю о том парне. Помнишь, коммерсант с тобой был, Воробей его звали?

– Сергей Воробьев? Конечно, помню. Тот самый, который вас всех сдал.

– Да, именно он. Сдал и общак наш заныкал!

– Погоди, но я же тебе весь общак вернул, даже с лихвой!

– Ты мне его вернул, а не он!

– Как же он мог его тебе вернуть, если он вас сдал и после этого был под охраной ментов? – удивленно сказал Валентин.

– Ты знаешь, пусть это покажется тебе смешным, но в последнее время меня преследует одна мысль. Я хочу найти этого гада и рассчитаться с ним полностью, – неожиданно произнес Кузя.

– И что?

– Да в том-то и дело. Ничего не получается. Я уже всю ментовку люберецкую протряс, деньги ребятам отослал, чтобы те с ментами поговорили.

– А они?

– Ты же видишь, почти весь состав люберецкой ментовки сменился. Молодые его, естественно, не знают, а стариков кого нашел – кто говорить не хочет, а некоторые не в курсе. А я им верю.

– Да плюнь ты на это дело, Кузя! – сказал равнодушно Валентин. – Сколько времени прошло! Пора уже забыть!

– Понимаешь, не могу! Может, к старости дело идет, может, сентиментальность какая-то. Но я иногда ловлю себя на мысли: те пацаны, которых он вместе со мной заложил, которые чалились по всем этапам, по зонам, смотрят на меня удивленно: что же ты, Михаил Васильевич, никак не можешь разобраться с какой-то комсомольской крысой?

– Что, прямо так и говорят?

– Нет, они так не говорят, они так смотрят.

– А ты, значит, их мысли читаешь?

– Я тоже в этом мире кое-что значу. Если ты на бумажках деньги делаешь, то у меня чутье и психология не хуже твоих, – сказал Кузя обиженно. – К тому же моя история, которую я люблю рассказывать своим ребятам, которые сейчас работают со мной в группировке, затыкается на этом фраере.

– То есть как?

– У меня вроде все складно получается – качалка, мокруха, тюрьма, бригады люберецкие. И тут бах – комсомольский вожак, крыса, Воробей! И он мной не наказан. Молодые слушают мой рассказ и не понимают этого. Короче, дело принципа…

Валентин улыбнулся.

– Знаешь, Кузя, я понимаю тебя. Но чем я могу тебе помочь?

– Как чем? Ты очень многим можешь помочь!

Валентин удивленно взглянул на Кузю.

– Во-первых, ты женат на сестре Димы, президента нашего банка. Кстати, он является твоим формальным начальником. А Дима всегда дружбу с Воробьем водил. И я не верю, чтобы он не знал, где Воробей!

– А если Воробья зашифровали где-нибудь в Урюпинске или в Узбекистане? А может, он за границей живет? Как мы его достанем?

– А это уже мои проблемы. Я его из-под земли достану! Короче, вот что я надумал. Сейчас выходные приближаются, ты слетай к своему председателю Диме. Где он там отдыхает – в Ницце или в Монте-Карло? Слетай к нему и попробуй пробить его на предмет Воробья. Только чтобы безо всяких разводок! Я чувствую, а интуиция меня редко подводит, что Воробей где-то рядом, здесь. А я буду устраивать свой параллельный поиск. И еще вот что, Валентин. Ты меня никогда не обманывал. Не разочаруй и сейчас, не обмани в этой ситуации, ладно? Я тебя очень прошу! – Кузя на прощание похлопал Валентина по плечу.

Через два дня они втроем сидели на большой белоснежной террасе с видом на море. Рядом в деревянных кадках стояли пальмы. Южное солнце грело вовсю.

– Дима, – обратился Валентин к брату Жанны, – а ты совсем на француза стал похож!

– Чем же я похож на француза? – удивленно спросил Дима.

– Говорят, местность, среда обитания накладывают на человека отпечаток. Мне кажется, что ты уже стал настоящим французом. Как ты считаешь, Жанна? – обратился он к жене.

– Нет, Дима как был русский, так русским и останется, – улыбнулась Жанна. – Скорее, он стал похож не на француза, а на итальянца.

– Что-то вы, ребята, на меня нападаете! То я на француза похож, то на итальянца. Я же русский! Валентин, ты лучше останься тут подольше, отдохни! Совсем измотался на своей работе! Да и сестру мою не бережешь! Она тоже давно не отдыхала!

– Пусть она остается с тобой. Я ей доверяю. Пусть хоть месяц, хоть два отдыхает! – улыбнулся Валентин.

– Да ладно, тебе лишь бы от меня избавиться! – раздраженно сказала Жанна и, бросив на стол салфетку, выбежала с террасы.

– Какая-то она нервная стала, – сказал Дима, с удивлением посмотрев на Валентина.

– Жизнь в России не очень простая, вот она и стала нервная. – Валентин придвинул к себе стакан с апельсиновым соком. – Знаешь, я с трепетом вспоминаю тот день, когда пришел к вам домой, меня выпустили из ментовки, и Жанна отдала мне чемоданы Сергея Воробьева. После этого у нас с тобой дела завертелись.

– Да, были времена! – улыбнулся Дима. – Сначала мы с тобой, как идиоты, деньги меняли. Ты пытался эти деньги заныкать и уехать то ли на Кипр, то ли в Испанию.

– Да, – улыбнулся Валентин, – хотел. А потом понял, что пока уголовники сидеть будут, я эти деньги в двойном или в тройном размере могу получить. Только с помощью тебя! Да еще с помощью Сережи Воробьева. Кстати, ты никаких известий от него не имеешь?

– А почему ты о нем спрашиваешь?

– Нет, просто так. Я ему даже обязан. Два этих чемодана сыграли определенную роль. Без них я не знаю, кем бы был сейчас! Может, в земле лежал бы, – сказал Валентин. – А благодаря Воробьеву я имею то, что имею. Да и ты, кстати, тоже имеешь! Так бы сидел от силы начальником отдела в своем банке, а сейчас у тебя свой банк!

– Какой он мой! Я ж только на бумаге числюсь президентом!

– Но ты же доход имеешь, долю имеешь с этого банка, и, по-моему, денежки немалые!

– Да, немалые. Но я со своим умом и финансовым чутьем сижу как на пенсии на этой вилле, которая мне уже осточертела!

– А ты что, хочешь в Москву вернуться, что ли?

– А почему бы нет? Там дела можно делать. А тут один и тот же маршрут – пляж, ресторан, вечером дурацкая набережная! Ну, иногда какие-то тусовки, на которых я редко бываю. Этот бассейн, – Дима показал на огромный бассейн, расположенный рядом с террасой, – который тоже надоел! Все одно и то же!

Валентин улыбнулся.

– Скажи честно, как родственнику, ты никакой информации о Воробьеве не имеешь?

– Да что ты ко мне привязался? На что он тебе сдался?

– Да так просто. Какой-то сентиментализм. Встретился бы я с ним с удовольствием, посмотрел, кем он стал.

– Захочет ли он с тобой встретиться? – с иронией сказал Дима. – Думаю, вряд ли.

Валентину стало ясно, что Дима знает что-то о Воробьеве. Уж слишком близкие отношения были между ними. Но напирать на него и требовать информацию Валентин не стал, чтобы не спугнуть. Он тоже встал, положив салфетку.

– Что-то устал я, пойду отдохну, заодно и с Жанной поговорю.

Вернувшись в спальню, Валентин застал Жанну лежащей на кровати с открытыми глазами.

– Что-то ты нервная стала, – сказал он, нежно прижав ее к себе.

– Пусти, Валентин, не надо! – сказала Жанна. – Ты очень изменился в последнее время.

– Ладно тебе, – улыбнулся Валентин. – Я такой же, как и был. Как-то плохо у нас с тобой получилось с нашим юбилеем.

– Да уж куда хуже! Ты умудрился в тот день даже с бандюками встретиться!

– Жанна, но не я же решаю, с кем мне встречаться, когда такие люди звонят! Я хочу сделать тебе хороший подарок. Здесь есть шикарные бутики и ювелирные магазины. Мне сейчас Димон про них рассказал.

– Ну и что?

– Взяла бы ты своего брата, скатала бы, купила бы… – и Валентин вытащил из бумажника свою кредитную карточку «Виза Интернэшнл». – Возьми по моей карточке!

– Зачем мне твоя карточка! У меня своя есть, – сказала Жанна раздраженно.

– Нет, я хочу, чтобы ты с моей списала. Тем более она и на тебя оформлена. Купи себе что-нибудь из брюликов, ты же их любишь!

– Хорошо, я пойду с Димой поговорю.

Вскоре Жанна ушла.

Через несколько минут она вместе с братом поехала в город по ювелирным магазинам. Теперь Валентину представилась возможность проникнуть в кабинет своего родственника, поискать записи в отношении Воробьева.

Он поднялся на второй этаж, где располагался кабинет. Дверь была не заперта. Валентин стал вначале изучать письменный стол. В столе ничего не было, кроме многочисленных визитных карточек владельцев магазинов, кафе и ресторанов, которые всегда давали свои карточки при появлении «новых русских», зазывая их в постоянные клиенты.

Затем Валентин взял фотоальбом, лежащий на краю стола, и стал его рассматривать. Везде на фотографиях Дима был изображен то с девчонками – он был не женат, – то с какими-то бизнесменами. Стоп! Вот тут он изображен явно с русским, и лицо очень знакомое. Валентин взял лупу, лежащую на столе, и стал всматриваться. Вроде Воробьев, а вроде нет. Тогда Валентин осторожно вытащил фотографию из альбома и прочел надпись на обратной стороне: «Дорогому близкому другу Диме от Сергея Ивановича Удальцова».

Фамилия другая.

Но фамилию можно изменить. «Дорогому близкому другу, дорогому близкому другу…» – повторил Валентин. Так пишут близкому другу, но не человеку, с которым ты познакомился полгода назад, пусть у тебя с ним и теплые отношения. Значит, действительно это может быть Сергей Воробьев.

Валентин взял фотографию, потом подошел к ксероксу, стоящему на тумбочке, и снял несколько копий. Потом вернул фото на место.

Валентин открыл ящик письменного стола и стал внимательно просматривать визитные карточки, валяющиеся в куче. Наконец он нашел и карточку Удальцова. «Удальцов Сергей Иванович, депутат Государственной думы». Там были и телефоны.

Вот оно что! Нужно проверить этого Удальцова! Что же за удалец: может, это и есть Воробей? Подойдя к ксероксу, он снял копию и с визитки.

Довольный своей находкой, он свернул бумаги и положил их в карман брюк. Затем достал свой мобильный телефон и набрал номер банка.

– Приемная председателя правления банка слушает! – раздалось в трубке.

– Ирина Алексеевна, это я, – сказал Валентин.

– Здравствуйте, Валентин Алексеевич! Как вам отдыхается?

– Здесь дела очень важные, а супруга на меня обижается, что я работаю и работаю. Ирина Алексеевна, выручай меня! Пришли факс, что мне срочно в Москву нужно!

– А какой текст, Валентин Алексеевич?

– Ну, что срочно вызывают на работу, у нас ЧП. И подпись нашего клерка из банка.

– Хорошо. А по какому номеру вам факс выслать?

– По какому номеру? – растерялся Валентин. Он подошел к факсу, стоящему в кабинете. – Записывайте номер, – и он продиктовал цифры. – И не забудьте набрать код страны! Это Франция.

– Хорошо. Через полчаса я вышлю вам факс. Нормально будет?

– Вполне! – сказал Валентин, довольный своей сообразительностью, и вышел из кабинета.

Валентин улегся около бассейна. Вскоре вернулась Жанна с братом. Она стала показывать Валентину покупки, которые сделала в магазинах.

– Представляешь, Дима действительно настоящий француз! – сказала Жанна.

– Почему же?

– Он так с ними разговаривает, они его за своего принимают, такие скидки дают! Вот эта вещь, – Жанна вытащила бриллиантовое колье, – досталась нам почти бесплатно!

– Ничего себе бесплатно! Сколько оно стоит?

– Зачем тебе волноваться о ценах?

– Наверняка несколько тысяч долларов!

– А ты думал, такая вещь будет стоить дешево? – улыбнулась Жанна.

– Ты же сказала, что бесплатно!

– Это я так, образно.

Валентин заметил, что со второго этажа торопливо спускается Дима. В руках у него был листок факсовой бумаги.

– Валя, тут тебе факс пришел, – сказал он и протянул листок.

Валентин взял факс в руки. Жанна тут же выхватила его.

– Что там случилось, как ты думаешь?

– Не знаю, – ответил Валентин.

– Как-то это подозрительно, – сказала Жанна. – Ты словно чувствовал, что тебе нужно будет уезжать, поэтому и взял билет с открытой датой!

– Тебе этого не понять, – сказал Валентин. – Я чувствовал, что что-то может случиться.

– Так что случилось?

– Потом, боюсь сглазить. Может, все уладится. Короче, я сегодня же вечером улетаю.

В этот же вечер Валентин вылетел обратно в Москву. Около одиннадцати часов вечера он был в Шереметьево-2. Быстро поймав такси, он поехал к той квартире, где жила Маша.

Без четверти двенадцать он уже достал ключ, чтобы открыть дверь, но задумался. А вдруг Маша не одна? А вдруг с ней какой-нибудь любовник, и он окажется в дурацком положении? Что он сможет сделать, закатить сцену?

Валентин осторожно открыл дверь и прислушался. В квартире было тихо. Он вошел. Маши не было. Странно, где же она может быть? – подумал Валентин. Уже двенадцать ночи! Может, она вообще не придет ночевать? Он подошел к телефону и набрал номер мобильника Маши.

На другом конце он услышал ее голос. Было слышно, что громко играет музыка. Значит, Маша находится где-то в ресторане или на дискотеке. Это уже лучше, чем с любовником в постели.

– Машуня, ты где?

– Кто это?

«Бог ты мой, она меня не узнает! Интересно, кто еще обращается к ней так же?» – подумал Валентин.

– Да это же я!

– Ой, Валя! Ты откуда звонишь?

– Из твоей квартиры.

– Ты же в Ницце!

– Я приехал ради тебя. А ты где находишься?

– Я в «Титанике», это ночной клуб. Тут так здорово! Приезжай к нам!

– Нет, я не могу. Я специально летел сегодня, чтобы быть с тобой.

– Хорошо, я минут через сорок буду! – сказала Маша и отключилась.

Через час Маша влетела в квартиру. Она подбежала к Валентину и обняла его. Валентин на ходу стал пытаться снять с нее одежду, но это заняло бы слишком много времени. Он быстрым движением сорвал с нее облегающие ее тело брючки и тут же овладел ею прямо в передней…

– Валя, что же ты делаешь! Дай мне раздеться! Валя! – пыталась протестовать Маша, но было поздно.

После бурной сцены Маша пошла в душ. Валентин лежал в постели и обдумывал план дальнейших действий. В понедельник он начнет пробивать этого неизвестного Сергея Ивановича Удальцова. Валентин уже продумал план.

Все время до встречи с Воробьевым-Удальцовым Валентин думал, как построить разговор. Теперь у него созрел определенный план. Но неожиданно его размышления прервал звонок прямого телефона. Валентин взял трубку.

– Это Кузя, – услышал Валентин.

– Привет, Кузя!

– Как слетал к Димону? Погода хорошая?

– Погода классная!

– А то, что я тебя просил? Птичника нашел? – Кузя специально не произнес вслух фамилию Воробьева.

– Пока нет, но работа идет.

– А что, так и не получилось родственника пробить? Или ты что-то замутил, решил проявить собственную инициативу?

Валентину стало не по себе. Как четко у Кузи работает интуиция, как четко он чувствует!

– Я не могу сейчас говорить, я не один в кабинете. Перезвони мне, пожалуйста, завтра!

– Хорошо, лады! Подготовься завтра более конкретно! – сказал Кузя. – А то, смотрю, что-то ты финтить начинаешь, а я этого не люблю!

– Понял, – Валентин раздраженно бросил трубку.

Да, в последнее время Кузя стал относиться к нему более враждебно. «Надоел мне Кузя! – подумал Валентин. – Сколько можно на него работать!» И тут у Валентина появилась гениальная идея. Суть ее заключалась в следующем – запугать Воробьева Кузей и с его помощью разделаться с Кузей.

Схема достаточно простая и надежная. Если даже что-то не сработает, то все стрелки будут переведены на Воробьева, так как он будет основным заказчиком этого убийства. А если сработает, то ему будет проще дышать. А с Анатолием Ивановичем он договорится – либо откупится, либо уберет и его. В конце концов, второго убрать будет легче.

В тот же вечер, встретившись с Воробьевым в ресторане, Валентин стал убеждать Сергея, что над ним нависла серьезная угроза, что Кузя прекрасно знает его и собирается в ближайшее время убить.

– Да как же он может меня грохнуть, я же депутат Госдумы!

– А ты что думаешь, депутатов не убивают? Вспомни Сергея Скорочкина, которого завалили три года назад под Зарайском! – ответил ему Валентин.

– Да, его бандиты ловко завалили!

– Вот так и тебя завалят.

– Что же ему от меня надо? Времени уже сколько прошло! Деньги ведь ему возвращены!

– Пойми, у него такой уголовный сентиментализм. Он считает, что должен с тобой рассчитаться. Молодая братва его не понимает.

– Черт возьми, завтра эту молодую братву могут принять, посадить, убить, в конце концов, – стал быстро говорить Воробьев. – На кой я ему сдался?

– Ладно, ты не расстраивайся, я же с миром к тебе. Помочь тебе хочу. Он мне тоже здорово надоел! Он из меня кровь сосет!

– То есть деньги из банка? – уточнил Воробьев.

– Да, и деньги тоже. Сколько это может продолжаться?

– Долго это продолжаться не будет, – коротко сказал Воробьев. – Скоро вы, банкиры, нищими будете.

– Как нищими? – насторожился Валентин.

– А очень просто. Есть кое-какая информация, скорее, предположение…

– Погоди, что-то ты темнишь! Давай-ка рассказывай все!

– В честь чего это я должен тебе все рассказывать? – спросил Сергей. – Я тебе ничего не должен!

– Я же тебя предупредил про Кузю!

– Вот именно, только предупредил. Так помоги мне разобраться с ним до конца, я же помогу тебе одно дело сделать. Ты будешь очень богатым человеком, а все вокруг будут нищими.

Валентин размышлял – то ли Воробьев блефует, то ли действительно знает то, чего не знает он.

– Хорошо, а как ты видишь, чем я могу тебе помочь?

– Очень просто. Ты мне просто поможешь провести одну акцию, – и он показал пальцами, как человек идет, а потом падает.

– Это Кузя?

– Да, это он. Ну так что, поможешь?

– Собственно, что я должен сделать?

– Ты же с ним встречаешься часто. На одну из таких встреч должен приехать человек, который его и… Ну, сам понимаешь.

– Да, понимаю, – кивнул головой Валентин. – Что это будет за человек?

– Мало ли сейчас наемников! Любого можно за деньги нанять.

– Хорошо, – сказал Валентин, – тогда какова будет твоя роль?

– А ты что, хотел, чтобы я с ножичком встал и пошел?

– Нет, этого я не хотел. Давай мы так с тобой договоримся. Я тебе называю место и время, где мы с ним встречаемся…

– С этим человеком, – уточнил Воробьев.

– Да, с этим человеком, – повторил Валентин. – А ты дальше сам делай что хочешь. Хочешь – нанимаешь кого, хочешь сам идешь, это твои проблемы. Но если что – извини, Воробей, все стрелки на тебя пойдут.

– Да мне не привыкать, – сказал Воробьев, – как тогда на меня все стрелки перевели!

– Кстати, интересно, как же ты выжил? – спросил с улыбкой Валентин.

– Долгая это история, – сказал Воробьев. – Но коротко могу сказать одно – милицейские московские начальники хотели над вашей бандой сделать что-то типа показательного процесса, поэтому и готовились тщательным образом. Приняли всю банду, всех ребят, меня же тщательно охраняли, помогли фамилию сменить по принципу защиты свидетелей.

– А дальше что?

– А дальше ничего хорошего у них не получилось. Дело, как ты знаешь, рассыпалось, по бандитизму никто не пошел, все получили по небольшому сроку, я же вроде бы брошенным оказался. Вот тогда меня и сумели сделать сначала помощником депутата, а потом и депутатом я стал, теперь неприкосновенность имею.

– А что тебе эта неприкосновенность дает?

– Там свои игры идут.

– Скажи, а то, что ты в антикоррупционном комитете, это случайное совпадение или ты какие-то услуги им оказываешь?

– Это уже наши с ними дела, – улыбнулся Воробьев. – Давай ты не будешь вникать в мои дела, а я не буду лезть в твои.

– Хорошо, договорились! А как же ты мне поможешь насчет богатства? – с иронией спросил Валентин. – Банк поможешь ограбить?

– Зачем же грабить, у тебя свой банк есть.

Прошло еще немного времени. Валентин неоднократно встречался с Кузей, но каждый раз на его вопросы, где Воробьев и смог ли он найти его, он всячески тянул время, говорил, что вот-вот должен напасть на его след, сообщая, что он находится где-то в другом городе.

Когда Кузя требовал назвать конкретный город, место, где Воробьев находится, Валентин говорил, что Кузя может его спугнуть, так как там работает его человек из частного детективного агентства, который ведет поиски Воробьева.

Кроме этого, Валентин несколько раз встречался и с Воробьевым. Тот действительно оказался весьма компетентным человеком. Он был вхож в правительство, вернее, дружил с каким-то молодым реформатором, который входил в правительство, и часто вместе с ним проводил время.

Пару раз звонил из Франции Дима и с негодованием попрекал Валентина, почему он его подставляет, зачем он сказал то, чего не было, якобы он признался, что назвал Воробья.

– Понимаешь, мой любимый родственник, – отвечал ему Валентин, – у меня не было другого выхода, ты же понимаешь ситуацию! Не мне он нужен, а одному человеку.

– Что за игру ты ведешь, парень? Я не могу тебя понять! – говорил Дима.

– Ничего, со временем поймешь!

В этот же вечер Валентин снова встретился с Воробьевым. Тот был уже более конкретным.

– Валентин, давай построим наши отношения следующим образом, – сказал он. – Скажи, какую сумму ты можешь в ближайшее время сосредоточить в сейфах своего банка?

– А зачем тебе это? Эту сумму ты обязательно должен знать?

– Да, должен. Потому что, в зависимости от этой суммы, я подскажу тебе решение, какая сумма у тебя лично останется.

Валентин думал.

– Так сразу я сказать не могу…

Воробьеву это надоело, и он сказал:

– Ты можешь собрать сто пятьдесят миллионов долларов?

– Предположим, смогу.

– Говори точно, сможешь или не сможешь?

– Смогу.

– Значит, условия такие, – сказал Воробьев. – Пятьдесят миллионов забираю я. У тебя остается сто. Сам понимаешь, я не один, со мной несколько людей, достаточно высокопоставленных, которые тоже денег хотят.

– А дальше что?

– А сто тебе.

– Я ничего не понимаю, – сказал Валентин. – Как это так? У меня сто пятьдесят миллионов долларов. Ты пятьдесят забираешь, сто остается у меня. А что я скажу тем лю-дям, чьи деньги, то есть кредиторам? Моим спонсорам? Ведь это же их деньги! Конечно, часть мои. Но что я им скажу?

– Вот именно, что ты им ничего не скажешь, потому что будет всеобщая конфискация.

– Ничего не понимаю! Какая конфискация?

– А что тут не понимать? Ты согласен на то, что у тебя будут сто миллионов, полностью отмытые, и тебе никаких претензий никто предъявлять не будет? Тебе хватит сто миллионов?

– Вполне.

– Вот и все. Значит, по цифрам мы с тобой все согласовали, – сказал Воробьев. – Теперь делаем следующим образом. Набирай как можно больше денег у кого угодно – у бандитов, у предпринимателей, у кредиторов, у спонсоров. Ты должен набрать сумму сто пятьдесят миллионов. Деньги должны быть выданы под ГКО.

– А что дальше?

– Где-то в августе ГКО не будет.

– Как не будет?

– А так. ГКО будут полностью ликвидированы.

– Погоди, а деньги-то как?

– А вот деньги ты на это и спишешь, что ГКО не будет. Все будет сделано четко. Это и есть моя доля и мое участие. А теперь поговорим о Кузе.

– Это проще простого. Собираемся мы в разных ресторанах, чаще всего в трех.

– Так, какие?

– Два в городе, – Валентин назвал рестораны.

– Это не подходит. А третий где?

– Третий в Люберцах, стекляшка. Помнишь?

– Вот это то, что надо! – обрадовался Воробьев. – А фотографию Кузи можешь достать?

– Конечно. У меня пол-альбома с его фотографиями.

– Прекрасно. Значит, на одну из встреч, которая у тебя с ним состоится после определенного числа, которое я назову тебе в ближайшее время, ты поедешь с одним человеком, – сказал Воробьев.

– Что за человек?

– Бывший спецназовец, я нашел его по контракту. Он ничего не знает. Деньги ему платил я. Ты его только до кафе довезешь.

– Как это довезу? Я же не один, а с охраной езжу! А у меня ребята – бывшие гэбэшники, они тут же вычислят его!

– Да не надо его везти, он за тобой поедет, на своей машине! Тебе нужно просто войти в это кафе, посидеть с Кузей, поговорить с ним, а потом выйти в туалет. Там есть черный ход?

– Есть.

– Вот откроешь дверь черного хода, и все. Пока ты находишься в туалете, весь вопрос будет решен.

– А если Кузя приедет не один?

– Это уже не наши проблемы, а того спецназовца.

Валентин долго обдумывал эту комбинацию. В конце концов, он ничем не рискует. Но эта загадочная фраза, что ГКО больше не будет, его очень удивляла. Как же так – вроде наоборот, все идет очень хорошо, и вдруг ГКО не будет? Он прекрасно понимал, что ГКО – это карточный домик и практически никакой основы под ГКО нет, что государство одалживает деньги у них – у коммерсантов, у банкиров – и отдает проценты за счет денег, взятых у других коммерсантов и банкиров. Практически получалась знаменитая пирамида Мавроди.

С неприятным осадком в душе я подъехал к центру города, к Госдуме. Теперь мне необходимо провести две важные встречи.

Здание Госдумы находилось на Охотном Ряду. Раньше в этом здании размещался Госплан союзного значения. Здание состояло из двух частей – сталинского периода, из гранита, помпезное, с мраморными лестницами и высокими потолками, с большими окнами, выходящими в сторону Кремля и гостиницы «Москва», и другой, пристроенной во времена Брежнева, находившейся на другой стороне. Эта часть была из бетона и стекла.

Набрав номер мобильного телефона депутата, я ждал ответа. Наконец трубку взяли. Голос был приятным, бархатным. Я назвался. Потом сказал, от кого звоню.

– У меня для вас сообщение, – сказал я.

– Да, да, хорошо, – сказал депутат. – Когда вы можете ко мне подъехать?

– Я тут недалеко нахожусь. И если у вас сейчас есть время…

– Есть время. Я закажу для вас пропуск, – сказал депутат. – Только вот что. Вы бывали в Госдуме?

– Нет, не был.

– Вы знаете, где находится наше бюро пропусков? В новом здании, с противоположной стороны. Паспорт у вас с собой?

– Да, с собой.

– Предъявите его в окошко, вам выпишут пропуск. Подниметесь на девятый этаж, – депутат назвал номер комнаты. – Я буду вас ждать. Думаю, минут через двадцать вы будете на месте.

– До встречи, – я положил трубку.

«Стоп, минутку! – подумал я. – Как же он закажет мне пропуск, если не записал моих данных? Неужели у него такая феноменальная память? Ведь я назвал фамилию в самом начале разговора да еще, по-моему, не очень внятно. Имени не назвал точно. А может, он действительно знает обо мне заранее? Ладно, в конце концов, если пропуск будет выписан неправильно, сразу перезвоню ему».

Я вошел в бюро пропусков, протянул паспорт в окошко. Практически тут же я получил листок, где было написано «Депутат Сергей Иванович Удальцов, 9 этаж, кабинет 935». Мои фамилия, имя и отчество были написаны правильно.

Взяв листок, я подошел к службе охраны. Там стоял парень лет тридцати в гражданской одежде. Было видно, что это служба безопасности, бывший или действующий гэбэшник. Он аккуратно взял пропуск, посмотрел мой паспорт, посмотрел вторую фотографию, которая вклеивается после двадцати пяти лет, и сравнил ее с оригиналом, потом молча протянул мне документы.

– Пожалуйста, проходите.

Я уже направился дальше, как он остановил меня:

– Одну минуточку! Пожалуйста, пройдите вот тут.

Недалеко стояла специальная рамка-металлоискатель, такая же, как в аэропортах. Я прошел через нее. Раздался резкий звонок.

– У вас есть что-то металлическое? – спросил охранник.

– Только ключи.

– Вы можете их выложить?

Я выложил ключи от квартиры, от машины, от номера пансионата на столик, стоящий рядом, снова прошел. Опять раздался сигнал.

– Что-то у вас еще есть, – сказал охранник.

Я пожал плечами, полез в карман, нащупал мобильный телефон.

– Вот еще мобильник.

– Он включен?

– Да.

– Выложите его, пожалуйста.

Выключив мобильный телефон, я выложил и его на столик. Я снова прошел под рамку. На сей раз никакого сигнала не прозвучало.

Ну вот, подумал я, надо же – мобильник, хотя он и пластмассовый, дает радиосигналы.

Собрав все выложенные предметы, я прошел к лифту. Поднявшись на девятый этаж, без труда нашел нужный мне кабинет. На двери висела табличка «Удальцов С. И., депутат от фракции…». О, самая скандальная фракция, которая сумела еще в период митинговой демократии пролезть во власть! Все понятно.

Я постучался и вошел. В приемной сидела секретарша-блондинка. В стенах я заметил две двери. Вероятно, помимо кабинета Сергея Ивановича, тут находился кабинет еще какого-нибудь депутата, но никакой таблички не было.

Я назвал себя.

– Пожалуйста, – произнесла секретарша, – вас ждут.

Я приоткрыл дверь, постучав. Войдя в кабинет, увидел, что был он небольшим, прямоугольной формы. У окна стоял полированный стол итальянского производства, достаточно дорогой, рядом кожаное кресло. К столу был приставлен еще один столик, поменьше, с двумя креслами. Слева – стеклянный шкаф, на котором лежали какие-то папки, стояли книги. Над шкафом висел портрет президента, в углу за креслом – большой флаг Российской Федерации.

Мужчина, сидевший в кресле, встал. Он был небольшого роста, с темными волосами, крепкого телосложения, немного полноватый. На вид ему было примерно столько же, сколько и моему клиенту, – лет тридцать пять. Он протянул мне руку для приветствия.

Я еще раз назвал свое имя-отчество.

– Садитесь, – Сергей Иванович указал мне на кресло, а сам сел напротив меня. – Может быть, хотите кофе или чаю?

Я пожал плечами.

– Спасибо, не хочу.

– Вы принесли? – спросил Сергей Иванович.

– Да, – и я протянул ему записку от Валентина.

Пока депутат читал, я осматривал его кабинет. Мое внимание сразу привлекли фотографии, которые стояли на шкафу и на небольшой тумбе, примыкающей к столу. На фотографиях был изображен владелец кабинета в обществе вице-мэра, заместителя главы Администрации Президента, каких-то генералов, исполняющего обязанности прокурора.

Закончив читать, депутат слегка улыбнулся и, перехватив мой взгляд, сказал:

– А вы разве не знаете, что я зампредседателя Комитета по борьбе с коррупцией? Вот и приходится общаться с силовиками.

Затем он взял записку, разорвал ее на мелкие клочки и сложил их в пепельницу.

– А что на словах передал Валентин? – спросил Удальцов.

– На словах особо ничего. Просил, чтобы вы помогли ему.

– Это само собой, – сказал депутат и добавил: – Мы же с ним знакомы давно, еще с детства. Выросли, можно сказать, в одном дворе. Конечно, старым друзьям надо помогать. Наши пути сейчас разошлись, мы вращаемся на разных орбитах. Кстати, как у него дела в банке?

– Я не в курсе.

– А кто ведет его банковские дела? Его жена, Жанна?

– Наверное, – неопределенно пожал плечами я.

– Очень хорошо. А что касается перевода его в Москву, то, думаю, мне это удастся. Только вам необходимо обратиться ко мне официально.

– Нам – это кому? – уточнил я.

– Пусть его жена придет, запишется ко мне на прием, я принимаю… – и Удальцов протянул мне листок бумаги, где были записаны его приемные часы и адрес. – По этому адресу находится моя приемная. Придет, официально запишется, напишет заявление. Тогда по этому заявлению я могу обратиться к Ивану Дмитриевичу напрямую.

«Кто такой Иван Дмитриевич? – подумал я. – Ладно, в конце концов, это неважно».

– Так вот, – продолжал депутат, – если я обращусь к нему напрямую, думаю, он мне поможет перевести Валентина в московский изолятор. Кроме того, в этом случае у меня будет возможность самому навестить его, передайте ему это. Не зря же я работаю в этом комитете! Да, и еще, – депутат встал, давая понять, что разговор заканчивается, – самое главное. Что он думает?

– Насчет чего? – не понял я.

– Насчет той вещички, которая у него находится, которую он обещал мне вернуть. Пусть не затягивает с этим вопросом! Ведь все наши добрые отношения строятся только на взаимном доверии. А злоупотребление доверием порождает недоверие другой стороны. Так ему и передайте.

– Хорошо, я постараюсь все дословно передать Валентину, – сказал я.

– А как с вами связаться, – спросил Удальцов, – если у меня возникнет необходимость в этом, если будут какие-то новые обстоятельства?

– Пожалуйста, – и я вытащил визитную карточку. – Только у меня номер мобильного телефона изменился. Запишите новый.

– Отлично, – сказал Удальцов. – Ну что, когда вы придете ко мне на прием?

– Как только я свяжусь с Жанной, так сразу и придем.

– Хорошо. Постарайтесь только до этого навестить Валентина.

– Да я к нему почти каждый день хожу, – сказал я, но тут же осекся. Зачем же я даю такую информацию? Валентин же предупреждал – ни о чем не говорить! Эх, теперь уже сказанного не воротишь! Немного помолчав, я добавил: – Стараюсь ходить каждый день, но не всегда получается.

– Ну-ну, – депутат кивнул головой. – Ну что, до свидания, – и он снова протянул мне руку. Я пожал ее и вышел из кабинета…

Наконец мы остановились перед небольшим поселком. Он был огорожен высокой черной металлической оградой, над которой возвышались импортные фонари с интервалом около двух метров. На некоторых из них были закреплены видеокамеры. Перед входом стояло небольшое двухэтажное здание белого цвета с небольшим балконом и евроокнами. Над входом я увидел мощный прожектор с видеокамерой. Нетрудно было догадаться, что это КПП.

– Моргните, пожалуйста, два раза, – сказала Тамара. Я исполнил ее просьбу. Ворота перед нами медленно открылись. Мы выехали на широкую дорогу.

Поселок был спланирован так, что эта улица была единственной. Справа и слева находились большие коттеджи, выполненные из красного кирпича. Практически все они были построены в одном стиле. Создавалось впечатление, что поселок был заранее построен либо какой-то фирмой, либо это было место жительства сотрудников какой-то корпорации.

Перед каждым домом виднелся небольшой участок, не более четырех соток, огороженный металлической оградой. На первых этажах было по два-три гаража, на некоторых участках стояли машины – «Мерседесы», джипы, спортивные машины, вероятно, принадлежащие подругам бизнесменов или бандитов.

Мы проехали вперед, примерно на середине улицы остановились у большого красного коттеджа.

– Вот мы и приехали, – сказала Тамара. Я остановил машину. – Машину можете не закрывать, – добавила девушка. – Тут полная безопасность.

Подойдя к калитке, она набрала на кодовом замке комбинацию цифр. Замок тут же щелкнул, калитка открылась. Мы вошли. Проходя по выложенной разноцветными камнями дорожке, я обратил внимание, что, помимо небольших фонарей и декоративных кипарисов с голубыми елками вперемежку, была еще специальная подсветка. Сверху над гаражом видеокамера.

Подойдя к каменному коттеджу, мы поднялись по ступенькам. Они заканчивались как раз на уровне гаража. Таким образом, первый этаж коттеджа был нежилым. Скорее всего, там находились еще какие-то подсобные помещения. Массивная металлическая дверь закрывала вход.

Тамара нажала на кнопку. Дверь тут же открылась – все было автоматическое. Мы вошли в дом. Я сразу же обратил внимание, что коридора как такового не было – громадный холл. С правой стороны стояла вешалка.

– Вы раздевайтесь, – сказала Тамара, снимая куртку. Я последовал ее примеру. Потом мы спустились по нескольким ступенькам. Каменный пол переходил в дорогой ламинат. Им был отделан пол громадной гостиной, метров около шестидесяти, с минимальным количеством мебели. В углу стоял большой телевизор с колонками. Это был так называемый домашний кинотеатр. Перед телевизором находилось несколько усилителей, ресиверы, процессоры, стереоколонки. Напротив – несколько кожаных кресел и диванов, стоявших углом. Перед ними – деревянные столики, выполненные в том же стиле, что и ручки кожаных кресел. В другом углу стоял большой красивый глобус на колесиках, выполняющий роль бара. Там находились бутылки с выпивкой. Гостиная была пуста.

– Проходите, пожалуйста, сейчас он придет, – сказала Тамара и тут же взяла какой-то пульт, лежащий на одном из столиков между пультами управления телевизором, видеомагнитофоном, проигрывателями компакт-дисков, напоминающий небольшую рацию. Она нажала на кнопку.

– Что вы будете пить? – спросила она. – Кофе, чай, может, что еще? Или, может, хотите перекусить?

– Кофе, пожалуй, – ответил я.

– Хорошо. Любочка, кофе и пирожные, – сказала Тамара в рацию. Вероятно, эта рация была связана с кухней. «Ничего себе! – подумал я. – Нужно выяснить, какую роль играет в этом доме Тамара. Может быть, она и есть владелица коттеджа? Да, у Паши губа не дура! Какую девчонку подцепил!»

Тамара медленно опустилась в кресло и сказала:

– Придется минут пять подождать.

Вскоре из противоположной двери выкатилась тележка с кофейным набором, которую толкала перед собой девушка, одетая в белую блузку и темную юбку. Она подкатила тележку к нашему столику и стала расставлять все необходимое перед нами. Тут были кофе, сливки, какие-то дорогие конфеты, сахар, заменитель сахара. Она поинтересовалась у меня:

– Вы будете кофе без кофеина или чистый?

– Можно и безалкогольный, – улыбнулся я.

Девушка тут же стала наливать в чашку кофе из другого кофейника. Протянув мне чашку, она сказала:

– Пожалуйста, угощайтесь!

Я хотел было отхлебнуть кофе, но подумал – пока Паша не появится, пить ничего не буду. Вдруг они зарядили эту чашку каким-нибудь клофелином, после которого я отключусь? Нет, я немного подожду. И я медленно поставил чашку на столик.

Тамара, заметив мои действия, улыбнулась. Разные мысли полезли в голову: наверное, зря я согласился сюда приехать! Но, с другой стороны, что мне оставалось делать? Неприлично было отказываться. Бывает же такое – тебя элементарно поманили пальчиком: поехали, – и завезли неизвестно куда. Ведь я даже не знаю, где нахожусь! Идеальные условия для похищения человека!

Дверь открылась, и в гостиную вошли несколько человек. Впереди шел мужчина лет сорока пяти, высокого, под два метра, роста, одетый в черные брюки, начищенные до блеска новенькие ботинки, безумно дорогие, темно-зеленый пиджак и рубашку в цвет брюк. Мужчина шел не спеша, уверенной походкой. За ним шли несколько ребят, примерно двадцати пяти – тридцати лет каждый, также коротко подстриженные, в кожаных куртках и темных рубашках. Одного из них я узнал сразу. Это был Маркел.

Теперь мне стало понятно, почему черный «Чероки» перестал сопровождать меня. Как только ко мне в машину села Тамара, необходимость вести меня отпала.

Мужчина подошел и молча сел напротив меня. Ребята остались стоять. Теперь я понял, что мужчина – их босс, и без его разрешения никто не имеет права ни заговорить, ни сесть.

– Давайте знакомиться, – сказал мне мужчина, – господин адвокат! Я – Анатолий Иванович. Может быть, слышали про меня?

– Да, слышал, – кивнул я головой.

– К вам у нас никаких претензий нет, поэтому уедете вы сразу после нашего разговора, – продолжил Анатолий Иванович.

Я понимал психологию этого законника. Конечно, можно было бы меня напрячь с помощью этих молодцов-удальцов, так сказать, запугать. А тут сразу – уедете спокойно. Мы только с вами поговорим.

Я молчал.

– Спасибо тебе, Тамарочка, – сказал Анатолий Иванович, обращаясь к девушке, – за то, что ты доставила нашего гостя без приключений.

Для Тамары это было знаком, что ей пора уходить. Она встала, приветливо улыбнулась мне и сказала:

– Всего доброго!

После этого она вышла в другую комнату. Я перевел взгляд на Маркела. Тот стоял как по струнке, ни тени улыбки не было на лице. Его нагловатое выражение лица куда-то испарилось. Он стоял неподвижно и смотрел на Анатолия Ивановича. Такие же лица были и у других ребят.

«Да, дисциплина тут достаточно суровая, – думал я. – Вероятно, этот Анатолий Иванович достаточно крутой, любит дисциплину».

Анатолий Иванович, поймав мой взгляд, сказал:

– Нам придется поговорить с вами, прежде чем вы встретитесь с Пашей. А потом вы спокойно уедете, – еще раз повторил он.

Эта фраза немного успокоила меня, хотя я прекрасно понимал, что в любой момент настроение может измениться и я могу остаться тут заложником, каким в данный момент является Паша. Конечно, если он тут.

Мне ничего не оставалось делать, как слушать моего собеседника.

– Прежде всего я хочу, чтобы вы четко уяснили, что мы от вас хотим и что вы должны передать нашему общему другу, – сказал Анатолий Иванович. – Поэтому постарайтесь все запомнить и передать ему в ближайшее время. Сейчас так получилось, что его судьба – в моих руках. Как я захочу, так она, судьба Вали Сушкова, сложится. Может сложиться по-хорошему, а может – и в противоположном направлении. Но основной причиной для выяснения, как сложится его судьба, будет являться его поведение на следствии. А для начала я бы хотел, чтобы вы посмотрели, что у нас имеется, – и он кивнул головой.

Один из парней молча подошел к столику и достал видеокассету, вставил ее в прорезь видеомагнитофона и нажал на кнопку на пульте. Тут же телевизор включился.

На экране телевизора появилась фигура официантки Веры Нефедовой. Внизу экрана дата. Стоп! Вера стояла напротив кафе «Ласточка». Снимали ее, когда она еще была жива, и снимала ее братва.

– Я, Вера Нефедова, хочу сделать заявление, что подозреваемый в убийстве Михаила Кузьмина Валентин Сушков никакого отношения к этому убийству не имеет. Он не убивал Кузьмина, так как в кафе находился еще мужчина. – Тут неожиданно парень нажал на кнопку и перемотал пленку вперед. Стало ясно, что эта запись – признание Веры – сделана братвой. И Вера назвала того незнакомца, который находился в баре. Но по каким-то причинам они не хотели, чтобы я знал его имя.

Парень остановил запись. Экран телевизора погас.

– Как видите, никаких подозрений, что Валя завалил Кузю, у нас нет, – сказал Анатолий Иванович. – А почему вы не пьете кофе? – Он улыбнулся. – Боитесь, что мы вас отравим?

Я пожал плечами.

– Да как-то не хочется.

– Или в Госдуме кофе напились?

Я кивнул головой. Значит, и про Госдуму они уже все знают.

– Глупо Валентину искать защиту у каких-то депутатов, – сказал Анатолий Иванович. – Все равно они ничего сделать не могут. Мы музыку заказываем. Ну как, он оклемался после того, как с братвой влегкую помахался? Так вы передайте ему, что это только начало. – Анатолий Иванович явно намекал на инцидент с избиением Валентина.

– Я все понял, Анатолий Иванович, – сказал я.

– Так вот, как вы видите, косяки и предъявы по смерти Кузи с Валентина сняты. У нас нет к нему никаких претензий. Но у нас остались к нему другие претензии – финансовые, – сказал Анатолий Иванович. – Поэтому мы хотели бы, чтобы Валя принял решение. Бабульки нужно возвращать.

Я понимающе кивнул головой.

– Наверное, Валя думает, что шибко умным стал, банкиром крутым заделался! Но это не так. У Валентина очень много долгов перед серьезными людьми. Это очень серьезные деньги. Поэтому пусть он изыщет пути, как лавэ вернуть, потому что никто из этих серьезных людей, – Анатолий Иванович усмехнулся, – не верит в этот бред про ГКО, что деньги пропали. Так и передай ему, – он обратился ко мне уже на «ты». – Если все сложится нормально и он пришлет нам бабки, то скоро выйдет на свободу полностью амнистированным, – он кивнул на кассету, – с помощью кассет, с помощью других доказательств. Никаких косяков на него не будет. Выйдет чистым как стеклышко. Никто его пальцем не тронет… А если Валентин изберет другой путь в своей жизни – тогда суровая статья, суровый суд, суровая зона, в которой не каждый может выжить, – Анатолий Иванович взглянул на парней, стоящих рядом. – А теперь у меня времени больше нет. Сейчас мои ребята проводят вас к Паше, вы пообщаетесь с ним чуть-чуть, а потом поедете. А Паша пока погостит у нас. Собственно, он у нас в гостях сугубо добровольно, ехать никуда не собирается, ему тут очень хорошо. Так когда вы мне дадите ответ?

– Я надеюсь, что завтра попаду в тюрьму, – ответил я.

– Прекрасно. Значит, вы, как обычно, с утра к нему приедете?

– Я постараюсь.

– Маркел, – обратился к парню Анатолий Иванович, – встретишься с адвокатом после тюрьмы и получишь у него ответ.

Маркел кивнул головой.

– Да, и еще. Вас иногда будут водить наши ребята на черном «Чероки», вы уже, наверное, знаете эту машину?

Я кивнул головой.

– Это в порядке безопасности, вашей охраны, не более того. Я еще раз подчеркиваю, – сказал Анатолий Иванович, – никаких планов силового воздействия в отношении вас мы пока, – он сделал паузу, – не имеем. Пока вы все делаете правильно. Хотя, – добавил он, – у вас были некоторые неправильные формы самодеятельности в отношении этого уголовного дела. Но, в конце концов, вы ничего не знали про нас, поэтому мы вам тут амнистию даем, – улыбнулся он.

«Ничего себе, – подумал я, – это получается, что теперь я должен всю свою адвокатскую тактику и стратегию с ним согласовывать, что ли? Как ему будет угодно? Да, попал я в передрягу!»

Потом Анатолий Иванович протянул мне руку и, попрощавшись, вышел. Маркел подошел ко мне и сказал:

– Ну что, пойдем, провожу к Паше.

– Пойдем, – я поднялся.

Я хотел уже выйти из двери, как Маркел остановил меня:

– А куртку не наденешь?

– Надену. – Я взял куртку и вышел из коттеджа. Мы обогнули здание. Теперь я полностью разглядел коттедж. Он был трехэтажным. Вероятно, два уходило под землю. За коттеджем стояла деревянная избушка. Это была баня. К избушке примыкало помещение, стены которого были сделаны из металлопластиковых стеклопакетов, на дне виднелась голубая вода. Это был закрытый бассейн. Рядом с избушкой проходила дорожка, которая вела к небольшому двухэтажному красному зданию значительно меньшего размера, чем коттедж, но чем-то его напоминающему. Рамы этого здания были сделаны из евростекол с решетками черного цвета. Это был гостевой домик.

Мы подошли к дому. Маркел набрал код. Дверь открылась. Мы вошли в помещение. Навстречу нам поднялся из-за журнального столика здоровый парень, еще больше Маркела.

– Проводи его к адвокату, пускай минут десять поговорят. Потом я его провожу, – сказал Маркел. Парень кивнул головой. Маркел остался у двери.

Мы с парнем стали подниматься на второй этаж. Там мы прошли по небольшому коридорчику. В него выходило несколько дверей. Вероятно, это были гостевые комнаты. Подойдя к одной из дверей, парень вставил ключ в скважину и открыл замок, кивнув мне головой. Я вошел в комнату.

Большая просторная комната со светлыми обоями. В углу – диван-кровать, стол с телевизором. На кровати лежал Паша. Он увидел меня, заулыбался, подбежал ко мне и обнял.

– Привет! Как я рад тебя видеть! – сказал Паша. Я показал взглядом на потолок. Паша кивнул головой, дав понять, что тут все прослушивается.

– Ты уж извини, – сказал Паша, – что я тебя подставил, но выхода другого не было. Сам понимаешь, я звонил тебе и говорил все не по своей воле…

– Конечно, – сказал я. – Мне бы следовало обо всем догадаться.

– Ты же прекрасно понимаешь, что эти люди просто так от нас не отвяжутся. И даже если бы я тебе не позвонил, все равно бы твоя встреча с ними состоялась.

– Да, конечно. А как ты сам? – перебил я его.

– Все в порядке, все абсолютно нормально. Никаких силовых воздействий, – стал говорить Паша. – Наоборот – банька, девчонки. Меня хорошо кормят, так что отношение вполне дружеское.

– А почему они тебя держат?

– Ну, тут наши, банковские дела, – сказал Паша. – Знаешь, что я хочу тебе сказать? Ты меня извини, что так получилось, что ты влез в это дело. Я, честно говоря, если бы знал, что так получится, не только тебе, но и себе не посоветовал бы заняться этим делом.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

– В общем, – продолжил Паша, – Валентин должен большие деньги, очень большие деньги – сто миллионов долларов. Там серьезные люди стоят, никто не верит в его легенду, что эти деньги он якобы в ГКО вложил, а ГКО рухнуло. Нет, конечно, кто-то верит, но в основном… Теперь они все скооперировались и пошли под крышу Анатолия Ивановича.

– Анатолия Ивановича? – переспросил я.

– Да, законника. Ты знаешь, передай ему, что пусть он вернет, знаешь в какой пропорции? – Паша наклонился к моему уху и прошептал: – Восемьдесят к двадцати. Двадцать пусть себе оставит, а восемьдесят отдаст. Поверь мне, двадцать процентов – тоже большая сумма. И тогда все будет нормально.

– А пока он будет думать, ты будешь в заложниках находиться? – спросил я.

Паша пожал плечами.

– Паша, с тобой точно все в порядке? – еще раз спросил я. – Может, они тебе что-то вкололи?

– Нет, что ты! – сказал Паша. – Все в полном порядке! Прекрасное питание, секс-обслуживание. Ты Тамару видел?

– Какую? Которая меня привезла?

– Да, ту самую.

– Кто это такая?

– Самая дорогая путанка Москвы.

– Да ты что!

– Богиня секса. Ее сеанс стоит тысячу баксов в час.

– Да ты что!

– Я уже тут… Ладно, не об этом разговор, – сказал Паша.

– А как долго они тебя тут продержат?

– Думаю, дня через три выпустят. Но у меня к ним никаких претензий нет. Наоборот, я получил деньги за моральные издержки, – Паша похлопал себя по карману.

Мне показалась очень странной сложившаяся ситуация: адвокат находится в заложниках, да еще и доволен своим положением! Может, он просто боится этого странного положения?

Я молчал.

– И самое главное, передай Валентину. Он все прекрасно знает, поэтому я хочу просто повторить: эти люди обладают колоссальной властью. У них все схвачено, особенно что касается тюрьмы. И Валентин прекрасно понимает, что, если что-то будет не так, у него начнутся тюремные проблемы – кошмар по полной программе и со стороны тюремщиков, и со стороны братвы.

– Я все передам.

Делиться с Пашей информацией, полученной мной за последнее время, я не стал, так как не знал, на кого он работает. И действительно ли это похищение или просто добровольное затворничество? Уж слишком он был веселый.

Мы поговорили еще минут пять, потом я постучал в дверь. Амбал открыл и проводил меня до выхода. Перед выходом амбал сделал жест, что я могу выйти. Я увидел, как навстречу мне торопится очень полный мужчина лет сорока пяти, одетый в спортивный костюм «Адидас» с белыми полосками, на спине которого были нашиты буквы «СССР». Такую форму носили еще в восьмидесятых годах члены сборной Союза по различным видам спорта. Толстяк торопился навстречу. Он улыбался. Подойдя ко мне вплотную, он протянул мне обе руки.

– Рад, очень рад познакомиться! Я – Пирожок.

– Кто? – удивился я.

– Пирожок – мое погоняло, – сказал мужчина. – Сушок меня прекрасно знает. Мы с ним вместе в одной бригаде были. Еще тогда, давно. В общем, ему большой привет и поклон от меня. Я это, не при делах тут, просто так, попросили – в моем доме стрелочку забили. Так что пусть Сушок не обижается, все без проблем, – говорил толстяк, провожая меня до машины.

На прощание он снова протянул руку и сказал:

– Очень рад был познакомиться! Привет ему и поклон от меня!

«Странный какой-то толстяк, – подумал я, садясь в машину. Заведя двигатель, я тронулся. Доехав до будки, я опять мигнул фарами два раза. Ворота медленно открылись. Я бросил взгляд на будку. Там сидели охранники, одетые в темную форму – какие-то черные куртки, черные береты. – Странный поселок! – снова подумал я. – Кто же тут живет – банкиры или бандиты?..»

Через несколько минут я был у Кольцевой дороги и направлялся к нашему пансионату.

Приехав в пансионат вечером, решил Жанне ничего не рассказывать.

– Ну что, адвокат, пойдем в баню? – предложила Жанна.

– В баню? – Я вспомнил ту деревянную баню со стеклянным отсеком плавательного бассейна и улыбнулся.

– А что смешного? – спросила Жанна. – Я специально тебя ждала.

– Пойдем.

Пока мы шли в баню, я молчал. Ни о встрече с депутатом, ни о поездке в загадочный коттедж, ни о встрече с Пашей решил не рассказывать. Да к тому же Жанна и не интересовалась ничем. Мне показалось, что она приняла порядочную дозу успокоительного, так как выглядела слишком расслабленной.

Войдя в сауну, я разделся, сел, накрыв себя простыней. Вскоре из душа появилась Жанна. Она также была в простыне. Подойдя ко мне, она сбросила ткань. Теперь я мог обозревать ее складную фигурку. Она действительно была красивой.

– Как я тебе нравлюсь при дневном свете? – спросила Жанна. – Ты же меня в основном ночью видел!

Я посмотрел на нее. Небольшая грудь, чуть выпуклый животик…

– Что ты сидишь, будто окаменел? Красивая я?

– Да, очень красивая, – сказал я.

– Пойдем, – Жанна взяла меня за руку и потянула в душевую. Там, включив горячий душ, она прижалась ко мне и стала целовать меня. Она выглядела очень возбужденной. В моей памяти всплыл нашумевший фильм «Специалист», где играет Сильвестр Сталлоне с американской актрисой Шарон Стоун, та самая сцена в душе. Жанна целовала мою грудь, потом опустилась ниже. Я был возбужден до предела. Я схватил ее, прижал к стене и сильно навалился на нее. Такое впечатление, что от натиска кабинка должна была развалиться, но она выдержала…

После этой сцены мы настолько устали, что вышли из душа и упали на лавочки в предбаннике. Долго лежали, отдыхая, потом плавали в бассейне. Напряжение было полностью снято. Мы наслаждались расслабленностью.

Потом пили чай из самовара, сидя за журнальным столиком, потом еще неоднократно посещали бассейн, занимались сексом.

Через три часа, уставшие, мы вернулись в спальню и тут же легли в кровать. Оба моментально заснули.

После выхода из здания сразу направиться в пансионат мне не удалось. Не проехал я и нескольких сот метров, как неожиданно зазвонил мой мобильный телефон. Я снял трубку. На другом конце услышал знакомый голос авторитета Маркела.

– Алло, адвокат, слышишь меня?

– Слышу, слышу.

– Надо срочно встретиться. Тут помощь твоя нужна, конкретно!

– Что случилось?

– Не телефонный разговор. Ты где находишься?

– В центре.

– Давай на Таганке стрелку забьем. Знаешь, там есть такое кафе, – и Маркел обрисовал кафе. – Минут через пятнадцать там будешь?

– Может быть, минут через двадцать-тридцать. Все от дороги зависит.

– Мы будем там тебя ждать. Очень просим – подъезжай!

«Странный звонок, – подумал я. – Не похоже, что у меня с ними могут возникнуть проблемы. В конце концов, они наверняка обладают информацией, что я не попаду в тюрьму в ближайшее время. Они сказали, что что-то случилось. Может, снова хотят меня заложником взять? Нет, больно уж голос Маркела был тревожным».

Вскоре я был на Таганке, в том самом кафе, где мы назначили встречу. Маркел с Утюгом приехали на том же самом джипе. Маркел вышел, поздоровался. Я заметил, что в его тоне и поведении появилась какая-то теплота, похожая на дружеское расположение.

– Понимаешь, адвокат, ты уж извини, что мы тебя напрягаем, – сказал Маркел, – кстати, как тебя зовут-то?

Я назвался.

– А отчество какое?

– Зачем отчество? Мы же на «ты».

– Ты уж извини, что мы так иногда тебя напрягаем, – стал оправдываться Маркел, – работа такая…

– Да я все понимаю. Что у тебя случилось?

– Да непонятка случилась. Мы с братвой одной стрелку забили. Ты, наверное, слышал, они нам звонили, вызывали. Потом они стрелку перенесли.

– А что за братва-то?

– Да в том-то и дело, – сказал Маркел, – что мы стали пробивать по своим источникам – нет таких людей, которыми они назвались, ни погонял, ни имен. Никто их не знает в нашем мире. Понимаешь?

– Не совсем.

– Мне кажется, что это были менты. Постановка ментовская была.

– С чего ты так решил?

– Нутром чувствую! Короче, есть к тебе конкретная просьба. Ты это… У тебя же ксива адвокатская есть?

– Конечно, есть.

– Ты это, конкретно, можешь нас подстраховать?

– А от чего мне вас страховать? – удивился я.

– Ну, вдруг опять же менты нас примут. А тут рядом ты, адвокат, будешь.

– Вы что, боитесь, что менты вас примут? Ну примут, ну и что?

– Нет, понимаешь, тут вот в чем дело, – с трудом подбирая нормальные слова, говорил Маркел, – мы на стрелку поедем пустые. В принципе мы заряженные, – Маркел кивнул в сторону машины, давая понять, что там у него есть оружие, – но мы поедем пустые. Волыны мы сбросим. И будет очень обидно, если нам какие-то стволы подкинут или наркоту. Понимаешь?

– А чего вы боитесь?

– Собственно, мы ничего не боимся. Просто люди, которые над нами стоят, будут очень недовольны, если мы по какому-то пустяку залетим. Понимаешь меня? Тут серьезное дело намечается, и мы должны с Утюгом в этих делах участвовать. А если какую-то помойку менты подкинут – примут нас, и потом крути-верти, доказывай. Короче, ты понял, нам это совсем без надобности.

Теперь я понял, что у братвы возникли опасения, что их просто спровоцировали менты и могут им что-то подкинуть. Вот они и хотят заручиться поддержкой адвоката.

– Ладно, что от меня требуется? – спросил я.

– Да ничего особенного. Поедешь с нами, там недалеко машину поставишь. Если что-то увидишь, если какая-то непонятка произойдет, – принимать нас будут СОБР, ОМОН, – ты свою ксиву покажешь, спросишь, в чем дело, какие проблемы. Я думаю, при адвокате они не решатся ничего подкинуть.

– Ладно, давайте попробуем, – согласился я. – Дело в принципе несложное.

– А мы тебе деньги хорошие заплатим, – добавил Маркел. – Не бесплатно же ты будешь работать!

– Да ладно, какие там деньги! – махнул я рукой.

– Нет, погоди, мы серьезно тебе говорим! – И Маркел тут же полез в карман, вытаскивая оттуда пачку долларовых купюр. – Тысячи тебе хватит? А, нас двое, давай мы тебе две штуки заплатим.

– Ладно, – махнул я снова рукой, – дело несложное. В конце концов, сколько по времени займет?

– Да минут пятнадцать-двадцать, – сказал Маркел.

– Вы хоть скажите свои фамилии, имена и отчества.

– А зачем это нужно?

– Как же – если вас заберут, как я буду документы на вас оформлять в качестве вашего адвоката, по кличкам, что ли, – Маркел и Утюг?

– Действительно, – улыбнулся Маркел. – Точно говоришь! Записывай фамилии. – Он продиктовал данные свои и Утюга. – Ну что, поехали?

– А что, стрелка сразу будет?

– Да, мы тем отзвоним, они подтянутся. Они сказали, что это якобы их точка.

– Хорошо, поехали.

Создавалась нелепая ситуация. Если бы кто посмотрел на нас со стороны, было бы смешно. Если раньше черный джип «Чероки» вел меня, то теперь было наоборот – Маркел ехал впереди, я – за ним. Я сам заулыбался, думая: если нас разрабатывают какие-то спецслужбы, интересная картинка получится!

Через несколько минут мы въехали в Люберцы. Остановив машину, Маркел сказал:

– Стрелка будет около этой кафешки, – и он показал на кафе.

– Погоди, – сказал я, – так это же кафе, где Михаила Кузьмина завалили?

– Конечно, то самое. Мы туда подъедем, а ты поставь машину метрах в трехстах, чтобы тебе было все хорошо видно. Если нас будут из машины вытаскивать, махать красными книжечками или еще что – РУОП, МУР, – стал перечислять Маркел названия организаций, оппонирующих братве, – ты подъезжай и скажи, что вот, я адвокат и все такое, мимо проезжал. Ты все сам знаешь.

– Да я-то знаю, что мне сказать.

– В общем, скажи, что мимо проезжал, ты ничего не знаешь, не при делах ты.

– Да ничего мне объяснять не надо! А если тебя, Маркел, все же примут, кому мне звонить?

Маркел подумал.

– Знаешь что? – И он снова помолчал.

– Да пускай он Анатолию Ивановичу позвонит, – неожиданно вмешался в разговор Утюг. – Записывай телефон! – И он хотел уже продиктовать мне телефон, но Маркел остановил его:

– Не надо Анатолия Ивановича, он ругаться будет. Ты Тамарке позвони. Той, которая тебя привезла из бара. Записывай телефон, ей сообщишь, если что, не дай бог, случится.

Я записал номер мобильного телефона Тамары. Странная ситуация получается, думал я, мои бывшие оппоненты, можно сказать враги, теперь нуждаются в моей срочной защите! Надо же, как быстро иногда жизнь меняется!

Мы сели в машины и поехали по направлению к кафе. Не доезжая нескольких сот метров, машина Маркела снова затормозила. Я тоже остановился. Из машины неожиданно вышел Утюг. Он держал в руке полиэтиленовый пакет. Видно было, что в пакете находились какие-то тяжести. Он дошел до ближайшей урны, осмотрелся, достал из пакета газету и высыпал на нее содержимое урны. Затем, снова осмотревшись и убедившись, что вокруг никого нет, он положил на дно урны пакет, а сверху – газету с мусором. Нетрудно было догадаться, что в этом пакете было оружие, что ребята сбросили все, что было необходимо убрать. Затем Утюг вернулся к машине, снова залез на заднее сиденье, через несколько мгновений вновь вылез и, держа в руках какой-то темный предмет, направился ко мне.

– Вот, Маркел просил передать, – сказал Утюг.

– Что это?

– Бинокль, чтобы лучше было видно.

Я взял бинокль темно-зеленого цвета. Он был необычным, импортным, немецкого производства.

– Хорошо, я воспользуюсь вашим биноклем.

Я поставил машину на обговоренном расстоянии от кафе, а Маркел подъехал ближе. Взяв в руки бинокль, я немного опустил стекло. Бинокль был очень красивым. Поднеся его к глазам, я понял, что это прибор ночного видения. «Надо же, – подумал я, – как бандиты укомплектованы! Такой бинокль стоит минимум четыреста долларов». Я стал наблюдать в бинокль за кафе.

Уже темнело. Джип Маркела стоял с включенным двигателем. Причем я обратил внимание, что поставили они его не капотом к кафе, а наоборот, задом, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. Они ждали. На площадке перед кафе не было ни одной машины. Наконец я заметил, как неожиданно с противоположной стороны вынырнула вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Я быстро всмотрелся в номера. Номера были заляпаны грязью полностью. Я насторожился. Теперь я четко видел, что «девятка» поравнялась с машиной Маркела. Стекла джипа Маркела опустились. Он что-то говорил. В «девятке» стекло не открывали. Неожиданно раздался треск. Бог ты мой, да это же автоматная очередь! Конечно же, из «девятки» через стекло велась стрельба, причем один автоматчик находился на переднем пассажирском сиденье, а другой – на заднем.

Стрельба продолжалась не более минуты. Затем «девятка» резко рванула с места. Мне стало не по себе. Я постарался внимательно всмотреться. Нетрудно было догадаться, что Маркел с Утюгом лежали на своих сиденьях. Судя по всему, их уже не было в живых.

Но самое интересное было впереди. Я был в полной растерянности, не зная, что мне делать дальше – то ли уезжать отсюда, то ли подъехать к джипу. Не прошло и двух минут, как с противоположной стороны появилась бежевая «шестерка» с синим маячком на крыше. Из машины выскочили несколько человек с рациями. Это была милиция. Их лица показались мне знакомыми. Точно, я узнал одного из них, оперативника, который был со следователем Филипповым. Он подошел к машине, где лежали трупы Маркела и Утюга, и стал что-то говорить по рации. Через секунду маячок на «шестерке» заработал. Но самое странное было в другом. Создавалось впечатление, что оперативники прекрасно видели вишневую «девятку», может быть даже, что они пасли их. Конечно, я допускал, что участники были в оперативной разработке. Но, с другой стороны, почему же «шестерка» с оперативниками не стала преследовать «девятку»? Для меня это было полной загадкой.

Тем временем я увидел, как один из оперативников надел белые перчатки, которые продаются для автомобилистов, и полез в джип, вероятно, производя предварительный осмотр. Другой оперативник вышел из машины и стал смотреть по сторонам. Мне показалось, что они заметили меня. Может, мне это показалось, а может, и нет. Я почувствовал себя в непонятном состоянии. Что же мне делать дальше? Не идти же к ним – здравствуйте, я адвокат, стрелку тут подстраховывал и видел убийство? Нет, это мне не нужно. И так я погряз в другой интриге…

Прошло несколько дней. После своего освобождения Павел, как ни странно, стал активно заниматься делом Валентина Сушкова. Это сводилось к тому, что он стал как бы челночным дипломатом между Анатолием Ивановичем и Валентином, выполняя роль посредника. Теперь с помощью Павла Валентин вел долгие переговоры с Анатолием Ивановичем, специально затягивая время. Из рассказов Паши было ясно, что Валентин уже дозрел и готов был частично вернуть деньги Анатолию Ивановичу.

За это время мы с Жанной успели сходить на официальный прием к депутату. Тот со своей стороны не обманул. Когда мы написали заявление, он сумел через каких-то своих высокопоставленных знакомых добиться того, что Валентин был переведен в спецблок Матросской Тишины, правда, не в одиночную камеру, а в камеру, где еще какой-то зэк сидел за экономические преступления.

Кроме того, на днях и сам депутат собирался навестить Валентина, переговорить с ним на какую-то важную для них обоих тему.

К этому времени Валентин находился под арестом почти два месяца, точнее, не хватало одной недели до двухмесячного срока.

Что касается убийства Маркела, то ни Хромов, ни другие меня больше по этому поводу не беспокоили, вероятно, посчитав мое появление там случайным. Так, по крайней мере, я думал. А может быть, мне так просто казалось, и меня не беспокоили до поры до времени.

Что касается нового следователя, Киселева, то те два новых свидетеля, которые якобы видели момент убийства Кузи, так и не были взяты им в активный оборот. Точнее, он провел с ними какие-то допросы, но, вероятно, у них были такие показания, на которые следователю нельзя было делать основную ставку. Поэтому он также перешел в глубокую защиту, как бы выгадывая время.

Я часто навещал Валентина в Матросской Тишине. Но однажды в настроении Сушкова произошел резкий перелом. Он стал сильно волноваться, почему к нему не идет на встречу депутат. Вроде бы, по его данным, разрешение получено, сам следователь подтвердил это, а на встречу депутат не идет.

При наших встречах Валентин пару раз просил меня позвонить депутату, узнать у него, в чем дело. Депутат на это ответил, что сейчас у него много дел в Кремле, еще где-то, но он обязательно выберет время и навестит Валентина. Казалось, что все тянут время, все чего-то ждут, только вот чего – непонятно. Видимо, у Валентина сдали нервы, а может, просто прошел срок, на который он рассчитывал. Он сказал мне однажды, склонившись над моим ухом, чтобы никто, кроме меня, не смог услышать его слов:

– В одной ячейке банка, – я уже написал на руке, – есть кое-какая информация. Там лежит видеокассета, которая имеет колоссальное значение. По существу, это мое стопроцентное алиби и обвинение кое-какого человека. Эту кассету надо переписать, – добавил Валентин. – Пусть Жанна это сделает. А вы копию этой кассеты отнесите депутату и скажите, что я даю ему срок один день. Пусть не затягивает. Иначе…

– Что иначе?

– Он сам знает, – сказал Валентин.

– Хорошо.

На следующий день я с Жанной подъехал в один из банков. Мы спустились в подвальное помещение, где находились ячейки, в которых клиенты хранили кто деньги, кто ценные бумаги, кто еще что-то важное. Без труда открыв ячейку ключиком, который дал мне Валентин, мы нашли там заклеенный скотчем пакет, напоминающий то ли книгу, то ли видеокассету. Жанна тут же взяла его. Затем мы поехали на квартиру к какой-то подруге Жанны. Там она быстро переписала эту кассету. Вышла она оттуда повеселевшая. Вероятно, на этой кассете было видно, кто же на самом деле убил Кузьмина. Мне самому это стало интересно. Но Жанна не спешила мне что-то говорить.

Затем Жанна передала мне копию кассеты, тоже хорошо запечатанную.

– Только я очень вас прошу – не смотрите пока кассету! Пусть он сам посмотрит.

Что говорить – желание посмотреть запись у меня было безумное. Интересно же, кто убил Кузю! У меня стали появляться мысли – раз Валентин эту кассету пересылает депутату, может, депутат и убил? Да нет, вряд ли такое может быть!

Наконец я позвонил депутату и сказал, что для него у меня есть интересная книга, которую ему передал Валентин. Депутат сразу понял, в чем дело.

– Конечно! Когда вы сможете приехать ко мне?

– Так вы же заняты! – с иронией сказал я.

– Нет, нет, сейчас я освобожусь! Можете приехать через двадцать минут?

– Постараюсь.

Через двадцать минут я был в кабинете у депутата. Он почти выхватил у меня из рук сверток.

– Вы не видели содержимое этой кассеты? – тут же спросил он меня.

– Нет, – я покачал головой.

Депутат пристально посмотрел на меня, словно пытаясь понять, обманываю ли я его или нет. Но, вероятно, поняв, что мой равнодушный взгляд говорит о том, что я не видел записи, он успокоился.

– Хорошо, – сказал депутат, – вы подождите, пожалуйста, в приемной, – и он вошел в кабинет, вероятно, чтобы сразу же просмотреть кассету.

Не прошло и пяти минут, как депутат открыл дверь.

– Заходите!

Я вошел. В кабинете в углу светился экран телевизора, но изображения не было. На столе лежала разобранная кассета, а в пепельнице дымилась пленка.

– Как я понимаю, это копия? – спросил депутат.

– Я ничего не знаю. Мое дело – передать вам кассету и то, чтоб вы с вопросом не затягивали.

– Нет, нет, – сказал депутат, – я сегодня бы это сделал, но здесь нужно соблюсти кое-какие формальности. Я думаю, мы решим все проблемы. Даже можно вот как. С утречка я его навещу, а вы ведь каждый день к нему приходите?

– Да, – кивнул я.

– А вы приезжайте после двенадцати. Он вам все скажет.

– Хорошо, я приеду после двенадцати.

– Всего доброго, – сказал депутат, протягивая мне руку…

Прошло шесть месяцев, в течение которых случилось очень много событий, о которых нужно рассказать. За это время, как ни странно, уголовное дело в отношении Валентина Сушкова было прекращено в связи с отсутствием состава преступления, точнее, по непричастности его к убийству Михаила Кузьмина. Оказывается, следствие располагало доказательствами, что убил Кузьмина другой человек. Правда, кто это был, так для нас и осталось загадкой. Конечно, таинственная видеокассета, которая фигурировала последнее время в деле якобы в качестве доказательства и главного подтверждения, в самом деле являлась специально записанной. Как я мог догадываться, эта кассета была вставлена в видеомагнитофон, куда была вмонтирована миниатюрная видеокамера. Я знал, что предприниматели и банкиры часто используют такой прием и записывают свои переговоры – как будто стоит обыкновенный видик, а он записывает.

Вероятно, когда совершалось преступление, Валентин и включил видеокассету, и тот человек, который вышел из подсобных помещений и впоследствии убил Мишу Кузьмина, был запечатлен на пленке.

И все же мысли о том, что депутат тоже был причастен к этому убийству, не покидали меня. Я не думал, конечно, что сам депутат пошел на это убийство, хотя, конечно, все может быть. Но это мог быть его человек. Ведь была же какая-то тайна между Валентином, Кузей и депутатом.

Но депутат так и остался исполнять свои обязанности. Его партия успешно миновала 5-процентный барьер на новых выборах в Госдуму. После выборов депутат стал часто привлекать меня с Пашей в качестве адвокатов и консультантов по своим делам.

Кроме того, мы не остались и без внимания Анатолия Ивановича. Часто его пацанов арестовывали, и Анатолий Иванович, по старой памяти, звонил Паше на его мобильный, а потом стал звонить и мне, обращаясь с просьбами помочь в той или иной ситуации.

Что касается основных действующих лиц – Валентина и Жанны, – то тут сложилась неожиданная ситуация. Не знаю точно сколько, но большую сумму денег Валентин вынужден был отдать Анатолию Ивановичу, а тот то ли взял их себе, то ли раздал кредиторам, которые встали под его крышу в надежде получить свои деньги. В общем, деньги они получили. Валентину оставили какую-то сумму – пару миллионов долларов на безбедное существование. И Валентин вынужден был уйти из банка, зато с Южного побережья Франции вернулся брат Жанны, который снова заправляет теперь банковскими делами. Председателя правления Скобликова застрелили в подъезде собственного дома.