© Jessica Renwick, 2020

© Смирнова Д. О., перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

– Где он?

Я касаюсь пальцами шеи – там, где должна быть цепочка, но чувствую только гладкую кожу. Медальон исчез. Я свечу фонариком на землю, обыскиваю высокую траву вокруг колодца, но всё бесполезно. Его нигде нет.

Великолепно. Просто великолепно. Сначала Уголёк – наш кот – убегает в лес. В очередной раз. Затем, пытаясь отыскать его в темноте, я теряю серебряный медальон в форме сердца, который моя бабушка подарила моей маме. В него вставлена старая чёрно-белая фотография, где они с дедушкой ещё молодые. И почему мне приспичило надеть его сегодня вечером?! Мама сказала, что отдаст мне его через три года, когда мне исполнится шестнадцать. Она считает, что к тому времени я буду достаточно ответственной, чтобы хранить такую ценность. Что ж, логика в этом есть.

Пропаже мама точно не обрадуется.

Тяжело вздохнув, я направляю фонарик на ближайшую сосну. На меня смотрят два больших сверкающих глаза.

– Уголёк? – я пытаюсь разглядеть, что это за существо.

В ответ оно тихо ухает и, взмахнув крыльями, слетает с ветки. Нет, это всего лишь сова.

Ладно. Дышим. Что бы бабушка сделала на моём месте? Она бы не стала поддаваться панике и припомнила бы все последние места, где была.

Маловероятно, что медальон потерялся здесь, в лесу. Если только застёжка не сломалась. Или цепочка не зацепилась за ветку, пока я бегала в поисках этого вредного кота.

Медальон может быть и дома. Наверное, я сняла его, когда вернулась из художественной школы, и забыла. Да, точно. Наверняка я положила его в мамину шкатулку с украшениями: я уже столько раз так делала, чтобы он был на месте к тому времени, когда мама приходит домой после смены в больнице. Это самый вероятный вариант.

Хорошо, а как насчёт кота? Обычно я нахожу его у этого колодца: он либо сидит на каменной кладке, либо шастает в кустах неподалёку. Но сейчас его нигде не видно.

Я сжимаю губы и отодвигаю в сторону ветви ели. Сегодня днём было жарко, поэтому я только в футболке и шортах, без куртки. Иголки царапают руки. Но это меня волнует в последнюю очередь. Я должна найти кота.

– Уголёк! – зову я и свечу фонариком на лесную подстилку из сморщенных листьев и сосновых шишек. Потом вытягиваю шею и пытаюсь что-нибудь разглядеть среди ветвей. – Иди сюда, кис-кис-кис.

За моей спиной раздаётся пронзительный мяв. Я резко разворачиваюсь, направляю фонарик на тропу – и вижу чернильно-чёрного кота. Он дёргает хвостом, наклоняет голову набок и снова мяучит.

Я с облегчением выдыхаю, подхожу к нему и чешу за ухом:

– Ты нехороший кот. На этой неделе убегаешь второй раз, а сегодня только вторник.

Уголёк мурлычет и трётся головой о мою руку. На него трудно долго злиться – это самый красивый кот из всех, каких я когда-либо видела: у него сияющая шёрстка и яркие зелёные глаза. Он жил у моей бабушки, пока она не умерла несколько недель назад, завещав его нам с мамой. Она часто говорила, что котёнком он был очень маленьким и чёрным как уголь – потому его так и назвали. Я сглатываю подступивший к горлу комок, а Уголёк крутится у меня под ногами и трётся о щиколотки. Наверное, он тоже скучает по бабушке.

Последнее время кот ведёт себя странно: почти каждый вечер он скребётся во входную дверь и орёт, чтобы его выпустили. Наш старый деревянный дом стоит на окраине городка, рядом с лесом, и нам приходится быть осторожными каждый раз, когда мы открываем дверь, иначе Уголёк сбегает в лес и пропадает там по многу часов.

– Пошли домой, дружок. – Я пытаюсь взять кота на руки, но он с протяжным мявом уворачивается. – Что с то… – Не успеваю я закончить фразу, как Уголёк убегает по тропе во тьму. Я бегу за ним, подсвечивая себе дорогу фонариком. – Уголёк! Вернись сейчас же! Что на тебя нашло?!

Тропинка поворачивает, и я вижу, что Уголёк сидит посередине поляны и метёт хвостом из стороны в сторону. Он смотрит на меня своими горящими в темноте глазами и пронзительно мяукает.

– Иди сюда, дьяволёнок.

Меня пробирает озноб, волосы встают дыбом. Я чувствую что-то странное, в воздухе как будто разлито электричество. Над головой шелестят листья. Я смотрю наверх, ожидая увидеть летучую мышь или, того хуже, вампира, спрыгивающего с ветки, качаю головой и мысленно усмехаюсь: похоже, пересмотрела ужастиков по телевизору.

Посветив на Уголька, я вижу рядом с ним серую ткань. Он трётся о чью-то ногу! Вздрогнув, я поднимаю фонарик, и его луч падает на лицо молодой женщины. У неё длинные чёрные волосы, но при этом вся она кажется какой-то выцветшей. Как будто её вырезали из газеты или из старой чёрно-белой фотографии. Но ещё удивительнее её взгляд: она не моргает и смотрит словно сквозь меня, как будто меня здесь вообще нет.

У меня по спине ползёт холод, я буквально чувствую, как деревенеют позвонки.

– Уголёк, иди ко мне.

Кот не обращает на меня внимания и тычется головой женщине в щиколотку. Это выводит её из транса, и она дёргает головой.

Ветер доносит до меня слабый шёпот, настолько тихий, что я даже немного сомневаюсь, не чудится ли он мне:

– Лаванда.

Откуда она знает моё имя?! Это вообще её голос?! Её губы не двигались! Меня словно приковало к месту, я хочу развернуться и убежать, но ноги не слушаются.

Женщина тянет ко мне руку. Она дёргается и мерцает в свете моего фонарика, с каждой секундой всё быстрее, и мне становится совсем жутко.

Я открываю рот, чтобы закричать, но голос застревает у меня в горле.

Женщина скользит ко мне. Мне кажется, что я сейчас упаду в обморок, и вдруг она исчезает, оставив после себя только облачко тумана. Порыв ветра – и оно рассеивается. На тропинке остаётся только Уголёк, с самым что ни на есть безмятежным видом вылизывающий лапы.

Я смотрю на него разинув рот; сердце стучит так громко, что я боюсь, как бы не случился приступ. Уголёк смотрит на меня, а потом потягивается и зевает, как будто не произошло ничего из ряда вон выходящего.

Я подбегаю к нему, хватаю на руки и крепко прижимаю к себе. Уголёк трётся головой о мой подбородок.

Что это сейчас было – призрак? Ведьма? Может быть, зомби? Кажется, я схожу с ума! Мама верит в сверхъестественное. Я – нет. Мама просто обожает всякие шоу про охоту за привидениями и документальные фильмы о проклятых местах. Но я-то не такая наивная.

Этому должно быть какое-то логическое объяснение. По здешним тропинкам часто ходят. Может, я просто напугала эту женщину и она быстро ушла? Сейчас так темно, а я была в состоянии, близком к панике. Мне могло почудиться, что она исчезла.

Из кустов поблизости доносится какой-то шорох. Я прижимаю Уголька к груди и мчусь к дому так быстро, как только позволяют ноги.

Я откладываю в сторону бисерное ожерелье из маминой шкатулки и со стоном закрываю лицо руками: бабушкиного медальона здесь нет! Как не было десять минут назад и вообще весь день, сколько бы я ни перепроверяла. Отчаявшись, я тяжело вздыхаю. И что теперь делать?

В зеркале на мамином туалетном столике я вижу своё лицо в обрамлении длинных волос, выкрашенных в лавандовый цвет – под стать моему имени. Я провожу по ним рукой и бросаю взгляд на электронные часы на столе. Два часа дня, мама может в любую минуту вернуться из продуктового. Сегодня у неё выходной после ночной смены, и она собирается пойти на свидание со своим бойфрендом Брайаном. И она точно захочет надеть этот медальон.

Я закусываю губу и захлопываю крышку шкатулки. Зачем мне только понадобилось вчера надевать медальон! Чтобы произвести впечатление на свою лучшую подругу Рози? Но она равнодушна к таким украшениям. Я поднимаю взгляд на фотографию в рамке, которая стоит рядом с часами: на ней мама и бабушка. Бабушка молодая и улыбается, густые чёрные волосы забраны в хвост на затылке. Моя мама – ещё грудничок – сидит у неё на коленях и улыбается очаровательной толстощёкой улыбкой. У меня сжимается сердце.

Я так и не навестила бабушку перед её кончиной. Я не думала, что всё случится так быстро. Примерно за неделю до её смерти мама, которая весь последний месяц провела у постели бабушки в больнице, сказала мне, что роковой час близок. Но я ненавидела этот унылый госпиталь и боялась увидеть, как бабушка мучается. Она стала такой немощной и уже не была похожа на ту бодрую, задорную бабулю, к которой я привыкла. Мне становится не по себе, когда я об этом думаю. Я жалею, что повела себя как последняя трусиха.

А теперь я потеряла бабушкин медальон. Я морщусь при мысли, каково было бы у неё на душе, узнай она об этом. Если мама не заблуждается, духи и в самом деле существуют. Сначала я бросила бабушку на смертном одре. А теперь вот это.

Стоит мне подумать о духах, как я вспоминаю, что видела вчера вечером в лесу, и меня пробирает дрожь. Мой мозг просто решил поиздеваться надо мной, да?

В дверь стучат, и я сбегаю по лестнице на первый этаж посмотреть, кто там. Уголёк устроился между двумя горшками с хлорофитумом в прихожей и интригующе мяукает.

Я открываю дверь – и моя лучшая подруга Рози Каур в знак приветствия машет мне большой книгой в твёрдой обложке. Уголёк выгибает спину, вид у него такой, будто он сейчас прыгнет на Рози. Я успеваю схватить его поперёк живота.

– Привет! Что ты тут делаешь?

Кот извивается у меня в руках. Я пытаюсь удержать его и заставить сидеть смирно.

– Как мило ты здороваешься с лучшей подругой, – отвечает Рози, усмехнувшись уголком губ.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты не говорила, что собираешься зайти. – Я отхожу в сторону и крепче сжимаю кота; Уголёк недовольно мяукает.

– Я пришла вернуть книгу, которую брала у твоей мамы.

Рози заходит в дом и одной рукой выхватывает у меня кота, а другой пихает мне книгу.

Я беру её и читаю вслух название на обложке, написанное большими жёлтыми буквами:

– «Охота за привидениями. Пособие для начинающих паранормальных исследователей». Рози, ты серьёзно? – я вскидываю бровь. – Моя мама и тебя на весь этот призрачный бред подсадила? Или ты просто взяла книжку на лето для лёгкого чтения?

Рози закатывает глаза и перебрасывает свои длинные косички за спину, крепко прижимая Уголька к груди.

– Привет, парень, я тоже по тебе скучала.

Кот очень громко мурлычет. Рози чешет его за ушами и снова переводит взгляд на меня.

– У нас в доме творится что-то странное. Папа рассказывал, что прошлый владелец там умер и его несколько недель не могли найти. Я посоветовалась с твоей мамой, и она дала мне эту книгу.

Нахмурившись, я кладу книгу в шкаф, стоящий у стены прямо напротив входной двери. На верхних полках лежат книги не только о призраках и духах, но и по гербологии, астрологии, нумерологии и прочих «ологиях», которые мне глубоко неинтересны. Нижние дверцы шкафа заперты. Подозреваю, что там мама хранит свечи, камни и другие странные безделушки. Она почему-то думает, что я буду во всём этом рыться, и поэтому запирает шкаф на ключ. Но мне подобное и в голову не приходит. Честно говоря, мама немножко хиппи (кто бы ещё додумался назвать дочку Лавандой Азалией Рейн?!). А теперь она, судя по всему, втянула в свои странные увлечения мою лучшую подругу.

– Что ж, удачной охоты за призраками, – говорю я. – Хочешь немного посидеть у нас? В холодильнике есть холодный чай.

– Не получится.

Рози одной рукой прижимает к себе Уголька, вытаскивает из кармана телефон и поднимает к глазам.

У меня вспыхивают щёки – я с завистью смотрю на телефон. Рози всего на несколько месяцев старше меня, а телефон ей купили давным-давно. А моя мама и слышать ничего об этом не хочет, пока мне не исполнится шестнадцать. Шестнадцать! Ещё целых три года я буду отставать от одноклассников в плане технического прогресса. У меня есть планшет, с которого я могу заходить в Сеть и переписываться с друзьями, но мама следит, чтобы я не регистрировалась ни в одной социальной сети. Это нечестно: я уже не маленький ребёнок. Но спорить с мамой бесполезно. Ну вы же понимаете, да: главное – что скажут призраки и звёзды, а моя социализация – это так, мелочи.

Рози что-то быстро набирает на телефоне и поднимает на меня глаза:

– Меня ждёт Уорнер, он и так уже бесится, что я опаздываю. Мы пойдём в парк кататься на скейтах. Хочешь с нами?

Во рту у меня становится сухо. С Уорнером, новым парнем Рози, мы не поладили. Конечно, иногда он бывает забавным, но по большей части он просто вредина. Он весь год смеялся над моими фиолетовыми волосами и странными хобби моей мамы. И это ещё не всё: на последней неделе перед каникулами он «случайно» опрокинул бутылку с водой на мой рисунок с древом жизни, проектом по рисованию, на который я потратила почти месяц. Рисунок был полностью испорчен, а Уорнер только усмехнулся и пожал плечами.

Рози начала с ним встречаться этой весной, но вскоре перестала – после того как он на неё сорвался. Как-то раз они оба пришли ко мне в гости, тогда бабушка ещё была жива. В тот день она тоже была у нас. Бабушка приготовила на всех лимонад, и Рози случайно пролила свой на штаны Уорнера. Он просто взбесился и начал орать, что она испортила ему новые джинсы. Бабушка наблюдала всю сцену. Раньше я никогда не видела её такой расстроенной. Она попросила Уорнера уйти, а потом провела со мной и Рози беседу на тему взаимного уважения и дружбы. После этого Рози на какое-то время перестала с ним общаться, и зачем она опять сошлась с Уорнером, не знаю.

Мне тошно от этих воспоминаний. Гулять с Уорнером Томпсоном мне хочется меньше всего.

– Нет, думаю, сегодня я пас.

Рози поджимает губы и поднимает Уголька повыше. Оба смотрят на меня одинаковым обвиняющим взглядом.

– Это всё потому, что тебе не нравится Уорнер? Слушай, я знаю, что иногда с ним просто невозможно. Но у него недавно умерла двоюродная сестра. Ему сейчас тяжело.

Я пожимаю плечами, раздумывая над её словами. Эмма умерла несколько месяцев назад, погибла в жуткой автокатастрофе. Страшная, неожиданная трагедия. Я не представляю, что Уорнер и его семья чувствовали в то время. Моя бабушка умерла всего несколько недель назад, и боль от потери ещё сильна, хотя бабушка умерла естественной смертью, прожив долгую жизнь. У меня щемит сердце при мысли о ней и на глаза наворачиваются слёзы. Я смаргиваю их, пока Рози не увидела.

Я качаю головой. У меня нет никакого желания вести с ней этот душещипательный разговор.

– Нет, дело не в этом. Вчера вечером я потеряла бабушкин медальон. Мне нужно найти его до того, как вернётся мама, а она придёт с минуты на минуту.

– О, – её укоризненный взгляд сменяется сочувственным. – Помочь тебе его найти? – Рози бросает нервный взгляд на телефон и аккуратно ставит Уголька на пол. Кот трётся о её ноги. – Я могу написать Уорнеру, чтобы он не обижался, если я немного задержусь. Уверена, он поймёт. Этот медальон так много значит для твоей мамы. К тому же я давно собираюсь спросить её кое о чём. Когда мы его найдём, я могу ненадолго…

Её телефон издаёт механический писк и громко вибрирует в руке.

– Не беспокойся, – я слабо улыбаюсь ей. – Я не хочу, чтобы из-за меня ты поругалась с Уорнером. Может, зайдёшь завтра и мы сходим куда-нибудь? В бассейн, например? Мама купила мне абонемент на лето.

Рози кивает, явно обрадовавшись:

– Конечно! Классная идея. Тогда я как раз и смогу задать твоей маме пару вопросов насчёт того, что творится у нас в доме. Вчера вечером свет постоянно то выключался, то включался как ненормальный, и я готова поклясться, что видела какого-то старика, парящего под потолком.

Я закатываю глаза:

– Ты уверена, что тебе не приснилось?

Рози запихивает телефон в карман и упирает руки в бока:

– Как ты можешь быть дочерью Аманды Рейн?! У вас вообще нет ничего общего.

Я смеюсь и подталкиваю её к двери:

– Когда с самого детства только и слышишь разговоры о призраках и не видишь ни единого доказательства, то начинаешь задаваться вопросами. А сейчас мне нужно искать медальон. Завтра созвонимся?

– Обязательно. Удачи в поисках. – Рози выходит на улицу, садится на велосипед и машет мне. – Пока, увидимся!

– Пока! – я машу ей с переднего крыльца.

Когда Рози скрывается за поворотом, я краем глаза вижу, как что-то чёрное крадётся за угол дома.

– Уголёк! – Я иду за ним. Кот прячется под кресло-качалку. Я наклоняюсь и хватаю его. – Давай обратно в дом. У меня сейчас нет времени бегать искать тебя, если опять вздумаешь удрать. – Крепко держа кота, я выпрямляюсь. Уголёк недовольно мяукает и пытается вырваться, упираясь лапами мне в грудь. – Прекрати. Сиди смирно. Почему тебя так и тянет сбежать?

Я бросаю взгляд на опушку леса, который начинается прямо за нашим домом. На убегающей в гущу деревьев тропе я вижу полупрозрачную женскую фигуру в блузке и длинной юбке, которая смотрит на меня сквозь развевающиеся на ветру пряди длинных чёрных волос. У меня сердце уходит в пятки, и я зажмуриваюсь. Уголёк верещит и вырывается сильнее прежнего, но мне удаётся не выпустить его из рук.

Скрипнув зубами, я открываю глаза. На тропе никого нет.

– Уголёк, ну вот что это такое! – я чешу его за ушами. Кот недовольно мяукает и обвисает у меня на руках. – Кажется, я слишком много общаюсь с мамой и Рози на всякие странные темы. Надо поостеречься, а то и вправду начну верить во всю эту чушь о привидениях.

Я сижу на диване в гостиной и читаю свою любимую книгу – третью часть «Гарри Поттера», – когда слышу, что мама зовёт меня со второго этажа. Я вздыхаю и кладу книгу на журнальный столик: рано или поздно это должно было случиться. Медальона до сих пор нет на месте, и я начинаю опасаться, что всё-таки потеряла его в лесу.

– Лаванда! – снова кричит мама.

Я бросаю взгляд на часы на столике. 18:50. Через десять минут за мамой должен заехать Брайан. Она всегда так: тянет до последнего и собирается, когда уже пора выходить. А он терпеливо ждёт её.

Я вздыхаю и направляюсь к лестнице:

– Иду!

Когда я вхожу в спальню, мама одной рукой роется в шкатулке с украшениями, а в другой держит щипцы для завивки волос. На ней симпатичный топ с цветочным принтом и клетчатые пижамные штаны. Половина длинных каштановых волос завита, а другая половина заколота на макушке. Всё как обычно: мама никогда не может собраться вовремя.

– Что такое?

Я прекрасно знаю, что такое, но стараюсь ничем себя не выдать и непринуждённо облокачиваюсь о дверной косяк.

Мама встревоженно смотрит на меня:

– Лаванда, милая, ты нигде не видела бабушкин медальон? Я, наверное, положила его куда-то и забыла.

Вина и стыд буквально душат меня. Я чувствую, как кровь приливает к щекам, но не могу заставить себя сказать правду. Я ещё поищу в лесу. Вчера было темно, я его просто не заметила.

– Нет, не видела.

Мне самой неприятно от этой лжи. Но ведь всё не так страшно, правда? Зачем огорчать маму? Как только медальон найдётся, она забудет, что он вообще пропадал. Мама постоянно теряет вещи: ключи, серьги, даже кошелёк. В этом доме постоянно что-то куда-то кладут и потом забывают. Но в конце концов пропавшие вещи всегда находятся.

Мама хмурится, качает головой и снимает одну заколку. Прядь волос падает ей на лицо, она отводит её в сторону:

– Просто я очень хотела надеть его сегодня вечером. Мы с Брайаном идём в тот новый ресторан в центре города. Ну знаешь, где готовят только из тех продуктов, которые выращивают на местных фермах. Хотела быть красивой.

Я подхожу к маме и забираю щипцы у неё из рук:

– Ты и так красивая. Я помогу тебе причесаться. А почему бы тебе не надеть тот кулон в виде розы на серебряной цепочке? Он подходит к твоему топу.

У мамы загораются глаза, и она переводит взгляд на деревянную шкатулку на туалетном столике:

– Ты права. Кулон с розой подойдёт идеально. Что бы я без тебя делала!

Я снимаю с неё заколки и накручиваю прядь волос на щипцы. Мама ищет в шкатулке кулон. Какое-то время мы молчим, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы сделать идеальные кудри, которые так идут к её веснушчатому лицу.

Мама нарушает молчание, с ласковой улыбкой глядя на моё отражение в зеркале:

– Знаешь, Лаванда, твоя бабушка очень бы тобой гордилась. Ты у меня такая разумная.

Прикусив язык, я думаю о том, что соврала ей. Что бы сказала бабуля? Я отгоняю эту мысль и с саркастической усмешкой киваю на стопку книг на маминой прикроватной тумбочке:

– Если верить всей этой чепухе о призраках, которую ты читаешь, то бабуля, может быть, наблюдает за нами прямо сейчас.

Она недоумённо смотрит на меня:

– На Земле застревают только те духи, у которых в этом мире остались незавершённые дела. Что, по-твоему, могло бы держать бабушку здесь?

Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться:

– Я пошутила. Ты же знаешь, что я не верю…

Кто-то стучит во входную дверь, и это спасает меня от очередной неловкой ситуации – беседы о мире духов. Наверняка это Брайан, очень вовремя.

Я протягиваю маме щипцы:

– Я ему открою. А ты собирайся.

– Спасибо, милая, – мама с благодарностью смотрит на меня, а затем переводит взгляд на своё отражение. – Я выйду буквально через несколько минут.

Я спускаюсь по лестнице к входной двери. Уголёк ходит из стороны в сторону перед ней, чтобы выскочить из дома, как только она откроется.

Я поднимаю его и крепко держу одной рукой:

– Не в этот раз, приятель. – Свободной рукой я открываю дверь и впускаю Брайана.

Он, как всегда, тепло здоровается со мной. Брайан мне понравился в ту же минуту, как только мама нас познакомила. Впервые мы встретились несколько месяцев назад, когда мама предложила всем вместе поесть мороженого. Брайан купил мне вафельный рожок со всякими вкусными наполнителями и шоколадным сиропом, и я в очередной раз убедилась, какой он классный. У него волосы с проседью и тёплые карие глаза, и весь он излучает какую-то спокойную, добрую ауру.

Стоп – ауру?! Опять ко мне прицепились мамины словечки! Я имела в виду, что Брайан хороший человек.

Брайан закрывает за собой дверь и улыбается:

– Мама готова? Мне уже не терпится попробовать этот экологически чистый стейк в новом ресторане.

Я опускаю на пол извивающегося Уголька, и он недовольно мяукает, глядя на меня. Потом садится напротив двери и не отводит от неё глаз.

– Как раз собирается. Возможно, побьёт предыдущий рекорд. На сколько она в тот раз задержалась, на полчаса?

Брайан усмехается:

– По-моему, на двадцать семь минут. Но я совсем не обижаюсь. Твою маму ждать стоит.

Какое-то время мы разговариваем, и вскоре мама спускается к нам и накидывает синюю шаль. Потом хватает сумочку и, быстро поцеловав Брайана в щёку, поворачивается и обнимает меня:

– Ну пока, милая. После ужина мы пойдем в кино, так что не жди меня. Вернусь не раньше полуночи.

– До встречи, Лаванда, – кивает мне Брайан.

– Пока.

Я придерживаю Уголька ногой, чтобы он не выбежал на улицу, и мама с Брайаном уходят. Я запираю дверь и чешу кота за ухом:

– Всё, приятель, дверь закрыта. Что скажешь? Может, фильм посмотрим?

Уголёк склоняет голову набок и пристально смотрит на меня.

– Нет, на улицу мы не пойдём. Нет у тебя больше этой привилегии, – в ответ я с досадой смотрю на него. – Обещаю: мы больше не будем смотреть «Кладбище домашних животных». Как насчёт «Фокус-покус»? По-моему, там есть чёрный кот, точно такой же, как ты.

Внезапно Уголёк взвизгивает и, проскользнув у меня между ног, бросается на кухню и запрыгивает на стойку, заодно сшибив на пол мамин горшок с кактусом. Уголёк прижимается к окну над раковиной и неотрывно смотрит на деревья.

– Что ты творишь?! – я грозно иду вслед за ним. К счастью, горшок не разбился, но земля рассыпалась по полу. Теперь нужно всё убирать и приводить в порядок кактус; надеюсь, корни не сильно пострадали. – Фу, Уголёк! Да что на тебя нашло в последнее время?!

Я протягиваю руки, чтобы взять кота, но мой взгляд падает за окно, и я замираю. Та мерцающая леди снова там, теперь она стоит на лужайке на заднем дворе. Вокруг неё клубится туман, но в сумеречном свете я отчётливо различаю её черты. На ней та же длинная юбка и блузка с рюшами. Волосы падают ей на лицо точно чёрная вуаль, но она смотрит прямо на меня. Я это чувствую.

Уголёк мяукает и бьёт по стеклу передними лапами.

Я закрываю глаза и встряхиваю головой, надеясь, что, когда я их открою, её уже там не будет. Но она никуда не исчезает. Она по-прежнему стоит там, выцветшая и бледная, и неотрывно смотрит на наш дом. От страха у меня свело живот.

Жуткая леди поднимает руку и машет ладонью, подзывая меня к себе.

Ни за что! Я стаскиваю Уголька с подоконника и, зажав его под мышкой, с колотящимся сердцем задёргиваю занавески и взбегаю по лестнице в свою комнату. Уголёк выворачивается, но я захлопываю дверь, и теперь ему не убежать.

Присев на корточки, я подбираюсь к окну и выглядываю на лужайку. Женщина теперь стоит на опушке. Она направляется вглубь леса, но как будто не идёт, а скользит над землёй.

Такое мне не может привидеться.

Я беру с ночного столика планшет и открываю мессенджер, где диалог с Рози идёт первым в списке.

«Ты не поверишь, – лихорадочно печатаю я. – Можешь зайти ко мне? Я имею в виду – прямо сейчас?»

Спустя несколько часов я растянулась на пушистом лиловом ковре на полу в моей спальне. Рози лежит рядом, с головой уйдя в мамины бредовые книжки. Уголёк свернулся на моей кровати и урчит во сне.

– Значит, говоришь, у неё нечёсаные чёрные волосы и она в длинной юбке? – спрашивает Рози, перелистнув очередную страницу.

Я морщусь, потому что сама ещё не готова поверить, что веду подобные беседы:

– Да. Я не могла толком разглядеть её лицо, но, кажется, она молодая. Лет двадцать.

Рози резко поднимает голову и смотрит на меня:

– А может быть, что это подросток? Лет пятнадцати-шестнадцати?

– Может быть. А что?

Рози вскидывает брови:

– Эмма, двоюродная сестра Уорнера. Она была на несколько лет старше нас. У неё были такие волосы, как ты описала: чёрные и очень длинные. Доходили ей до талии. Это может быть она. Вдруг у неё остались какие-то незавершённые дела, как говорит твоя мама?

– Но зачем ей дразнить меня? Я её почти не знала.

Я видела её в школе, но мы ни разу не разговаривали. Не было повода для дружеской беседы.

Рози задумчиво постукивает по подбородку покрашенным фиолетовым лаком ногтем:

– А может, это как-то связано с лесом? Её дом стоит в самом центре города. Если она потеряла что-то очень важное в лесу, то заполучить это она может только через тебя.

– Может быть.

– Нужно найти способ с ней поговорить, – продолжает Рози. – Выяснить, чего она хочет. Мы могли бы ей помочь, и тогда она сможет отправиться дальше.

– Куда дальше? – спрашиваю я.

Рози пожимает плечами:

– Туда, куда уходят призраки. На небо, наверное. К свету.

– По-моему, ты пересмотрела «Говорящую с призраками».

Рози игнорирует мои слова и показывает на раскрытую страницу, где изображена доска с буквами и цифрами:

– Здесь написано, что с призраками можно поговорить с помощью доски Уиджа.

Я мотаю головой:

– Ни за что. Я уже много чего наслушалась от мамы и знаю, что от таких штук могут быть проблемы.

– А я думала, ты во всё это не веришь, – ухмыляется Рози.

Я вздыхаю и накручиваю на палец прядь своих лавандовых волос:

– Я и не верю. Но я что-то видела. И если даже часть всех этих суеверий правда, я не хочу идти на риск и случайно призвать в свой дом какого-нибудь демона.

Рози смеётся и тычет пальцем в книгу:

– Мы не будем вызывать демонов. Здесь дана подробная инструкция, как всё организовать. Если у нас будут добрые намерения и мы чётко всё сформулируем, портал не пропустит ничего дурного. – Рози ненадолго умолкает, на её лице написана твёрдая решимость. – У твоей мамы где-то должна быть доска Уиджа.

– В этом можешь не сомневаться. Но я понятия не имею где, и вряд ли она мне скажет. – Я заправляю прядь волос за ухо и поднимаюсь на ноги. – К тому же я не хочу рассказывать ей о призраке. Она решит, что я заинтересовалась всем этим, и потом от меня уже не отстанет. Может, лучше не лезть к этому призраку, пусть сам разбирается со своими проблемами.

Рози тоже встаёт и кладёт раскрытую книгу на мою кровать:

– Хочешь, чтобы он и дальше тебя преследовал? Что, по-твоему, будет, если его увидит твоя мама?

Я потираю лоб. Тут с Рози не поспоришь. Надо снова пойти в лес и поискать бабушкин медальон. Пусть это глупо, но я должна признаться себе, что боюсь опять наткнуться на призрака, или кто там эта девушка. А если мама её встретит, то точно устроит какую-нибудь нелепую охоту за привидениями. Захочет записать на камеру и выложить всё на «ютуб». Меня пробирает дрожь. Нет, Рози права. Нам нужно избавиться от этого духа.

– Ладно, – сдаюсь я. – Ты выиграла. Мы попробуем поговорить с этой девочкой. Но я действительно не знаю, где мама держит доску Уиджа. Она уже много лет её не доставала. – Я умолкаю, потому что снова подумала о бабушке.

– А пока мы ищем доску, заодно посматривай, не увидишь ли где медальон моей бабушки. Я его так и не нашла.

Рози похлопывает меня по руке:

– Не волнуйся. Он точно должен быть где-то здесь. Может, мы убьём сразу двух зайцев: найдём и медальон, и доску.

– Надеюсь, – я бросаю взгляд на часы у кровати. – У нас два часа до прихода мамы. Давай начнём.

Спустя несколько часов я всё ещё не сплю и жду маму. В подавленном настроении сижу на диване с Угольком на коленях и бездумно переключаю каналы в поисках чего-то годного. Мы с Рози всё обыскали, но не нашли ни доску, ни медальон. И что мне делать?

Мама входит в дом и с удивлением смотрит на меня:

– Ой, привет, милая. Почему ты до сих пор не спишь? – Она снимает шаль и вместе с сумочкой вешает её на крючок у двери.

Я пожимаю плечами и провожу рукой по шёрстке Уголька. Он издаёт тихий милый «мяф», но не просыпается.

– Не могу уснуть. Как твоё свидание?

– О, чудесно! Ресторан просто потрясающий. Я ещё никогда не ела такого вкусного батата фри, – мама останавливается у входа на кухню. – Хочешь чаю? Я заварю ромашку, чтобы успокоиться перед сном.

– Конечно, – отвечаю я. – Спасибо.

Я выключаю телевизор, а через несколько минут мама входит в комнату и, протягивая мне дымящуюся чашку, садится на диван рядом со мной:

– Тебя что-то беспокоит?

Я грею руки о чашку, мне приятно чувствовать её тепло. С чего начать? «Меня преследует зловещий призрак»? «О, кстати, я потеряла твой любимый медальон»?

Я сглатываю:

– Я просто скучаю по бабушке.

Мама похлопывает меня по ноге:

– Ох, родная, я тоже. Со временем станет легче, но какой-то части твоей души её будет не хватать. Она навсегда останется в твоём сердце.

Мама умеет выдавать подобные сентиментальные штуки. А у меня никогда не получается.

Я отпиваю из чашки и аккуратно пристраиваю её на коленке.

– Ну, раз уж мы об этом заговорили… Как думаешь, можем ли мы как-нибудь… эм… связаться с ней?

Мама сдвигает брови и ставит свою чашку на журнальный столик, после чего вытирает руки о юбку:

– Что ты имеешь в виду?

Я откашливаюсь. Нужно попытаться.

– Просто я прочитала в одной твоей книге про доску Уиджа и о том, что с её помощью можно поговорить с ушедшими близкими.

– Нет, – мама мотает головой. – Это небезопасно, милая. Мы не сможем контролировать то, что может явиться в дом. Подобные предметы способны открывать врата в миры, о существовании которых мы даже не догадываемся. К тому же я уверена, что бабушка ушла к свету. Перед этим она говорила мне, что готова к смерти.

– Как ты можешь знать наверняка?

Какое-то время мама просто смотрит на меня:

– Не могу. Но я и не видела её нигде в нашем доме. А ты?

– Нет, – отвечаю я. – Но я очень хочу с ней поговорить. Вот и всё.

Мама молчит. Её взгляд скользит к книжному шкафу в прихожей. Она смотрит точно на запертую нижнюю дверцу, и на мгновение между бровей у неё залегает лёгкая морщинка.

Сердце у меня начинает биться чаще. Вот оно. Вот где лежит доска Уиджа.

Мама снова похлопывает меня по ноге, на этот раз с тревогой:

– Пообещай, что не станешь пытаться вызывать бабушку. Её душе спокойно в другом мире.

Если бабушка знает, что я потеряла медальон, то вряд ли. Я стараюсь об этом не думать. Завтра ещё успею понервничать.

– Обещаю.

Чувство вины грызёт меня изнутри. Но я не вру. Я не собираюсь вызывать бабушку – только Эмму, или чей там призрак меня преследует. К тому же духов ведь не существует на самом деле, да? Я делаю это, только чтобы доказать Рози – и себе, – что просто какая-то жуткая девушка ходит гулять в лес.

Мама ласково улыбается мне и берёт свою чашку:

– Хорошо. Доски Уиджа бывают коварными. Мы же не хотим, чтобы тут разгуливали всякие непрошеные призраки.

Я сглатываю и снова отпиваю из чашки. Если бы мама только знала.

Я весь день жду, когда мама уйдёт на свою ночную смену. Мне кажется, будто все нервы скрутились в тугой комок у меня в животе. Сейчас вечер, я сижу на диване и листаю журнал по садоводству, рядом дремлет Уголёк. Страницы я переворачиваю почти механически: думаю я совершенно о другом.

Мы с мамой хорошо провели день: пропалывали в огороде грядки и вспоминали всякие весёлые истории про бабушку. Например, как однажды она посадила лук вверх ногами, решив, что зелень сверху – это корни. Поняв, что ошиблась, она ухитрилась выкопать лук, не испортив. А укроп у неё иногда вырастал в самых неожиданных местах во дворе. Однажды мы собирались солить огурцы, и я не могла найти укроп в огороде. Бабушка вспомнила, что в том году он вырос за компостным баком. И не ошиблась. Почему-то, несмотря на все её промашки, в огороде у неё всегда всё росло и цвело. Она умела находить общий язык с растениями, да и с животными тоже.

От этих разговоров мне стало только тоскливее. Что, если мама права? Конечно, бабушка вполне могла обрести покой в ином мире. Но даже если это так – что она думает по поводу того, что я не навестила её в больнице в последние дни жизни? Я не смогла с ней нормально попрощаться и сказать, как я её люблю. А она знает, что я потеряла медальон? Самую ценную часть её наследства (не считая Уголька)? От этих мыслей у меня сжимается сердце.

В дверях показывается мама, на ней синий халат с рисунком в виде жёлтых смайликов:

– Ну всё, милая. Я пошла на работу. – Она копается в сумочке и достаёт ключи. – Надеюсь, ночь пройдёт спокойно. Рози когда придёт?

Я кладу журнал на столик:

– Точно не знаю. У «Нетфликса» вышел новый сериал, который мы хотим посмотреть, так что, надеюсь, она будет скоро.

Я провожу пальцами по волосам и разглядываю кончики фиолетовых прядей в надежде, что мама не почует ложь.

– Если будете готовить попкорн, то не забудьте прибрать за собой.

Мама открывает дверь, и я кладу руку Угольку на спину – на случай, если он опять захочет сбежать. Он открывает глаза и обнюхивает мои пальцы, но не пытается покинуть своё уютное местечко.

Мама оглядывается на меня и закусывает губу:

– Когда у тебя будет свободное время, можешь поискать бабушкин медальон в своей комнате? Я знаю, ты не стала бы его красть, но в этом доме вещи иногда оказываются в неожиданных местах. Я до сих пор не могу его найти.

У меня внутри всё сжимается. Я не могу смотреть ей в глаза.

– Конечно, я поищу.

– Спасибо, милая. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Мама уходит, и я замираю в ожидании. Я слышу шум двигателя, когда она отъезжает от дома.

Я сразу же бросаюсь к шкафу, присаживаюсь и дёргаю нижнюю дверцу. Разумеется, она заперта. На месте мамы куда бы я спрятала ключ?

Только я собираюсь пойти на кухню и поискать в ящике со всяким хламом, как слышу стук в дверь. Я бросаю взгляд на диван. Уголёк потягивается и сонно зевает. Он явно никуда не собирается.

Я открываю дверь, и Рози, светясь от предвкушения, проскальзывает в дом.

– Я принесла травы и свечи, – говорит она приглушённым голосом, как будто нас могут подслушать мама или привидение. – Я прочитала, что, если сжечь корицу, в воздухе будет сладкий аромат, который привлечёт призрака.

Я скептически смотрю на неё:

– Бред какой-то. И можешь не шептать, мама уже уехала. И я всё равно не могу открыть эту дверцу, – я постукиваю по ней ногой.

Рози ухмыляется, кладёт сумку на пол и вытаскивает из волос, собранных в неаккуратный пучок, заколку-невидимку. Согнув её под прямым углом, она присаживается на корточки перед шкафом:

– Никаких проблем, такие замки легко открыть и без ключа. – Она прищуривается, закрывает один глаз и, вставив заколку в замочную скважину и немного повертев ею туда-сюда, дёргает за ручку. И дверца открывается.

У меня отвисает челюсть:

– Где ты этому научилась?!

– Уорнер научил, – ухмыляется Рози и заглядывает в шкаф. – Ух ты!

– Что? – я присаживаюсь на корточки рядом с ней.

Рози вытаскивает из шкафа большую деревянную коробку, кладёт её себе на колени и, сдув с крышки пыль, открывает её. Внутри лежат шесть свечей, белых и фиолетовых, белая ткань, маленькая закопчённая медная чаша, мешочек с травами и сложенный в несколько раз лист бумаги. Под всем этим добром мы обнаруживаем деревянную доску с вырезанными на ней причудливыми буквами и цифрами, и я понимаю, что это и есть доска Уиджа.

Рози смотрит на меня горящими от восторга глазами.

– Я же говорила, что твоя мама раньше занималась чем-то подобным.

Я разглядываю содержимое коробки. Лампочка над нами моргает. Уголёк взвизгивает, я поднимаю глаза и вижу, что он сидит на краю дивана и неотрывно смотрит на нас.

У меня пересыхает во рту:

– Я не уверена, что это хорошая идея.

Рози, не выпуская из рук коробки, поднимается на ноги.

– Я думала, ты во всё это не веришь, – ехидно говорит она, поднимается по лестнице и направляется в мою комнату. Уголёк спрыгивает с дивана и бежит за ней.

Рози оглядывается на меня:

– У тебя есть зажигалка? Давай уже начнём.

Я сглатываю и иду на кухню, чтобы взять зажигалку с полки над раковиной. Лампочка над столом то гаснет, то вновь зажигается. У меня сердце уходит в пятки.

Во что я ввязалась?!

Я сижу по-турецки на полу в своей комнате. Рози сидит напротив меня и в мерцающем свете свечей изучает листок, который был в деревянной коробке. Она уже расставила свечи по кругу, а в медную чашу положила травы. Доска Уиджа лежит в центре. Уголёк разлёгся на кровати и смотрит на нас, помахивая хвостом из стороны в сторону.

Свет выключен, шторы задёрнуты, и по стенам прыгают неверные тени. Где-то вдалеке гремит гром, по крыше начинают барабанить дождевые капли. Надвигается гроза, и меня это вовсе не успокаивает.

Я накручиваю на палец прядь волос и с беспокойством поглядываю на Рози. Пытаюсь подавить страх. Напоминаю себе, что никакой паранормальщины на самом деле не существует. Ритуал всё равно не сработает. Ведь не сработает же?

– Тут написано, – Рози машет листом в мою сторону, – что нужно поджечь травы, а потом сосредоточиться на духе, которого хотим призвать, и прочитать вслух записанную здесь формулу. Слово «дух» нужно будет заменить на «Эмма».

– Кто это написал? – спрашиваю я.

Рози пожимает плечами и раздражённо встряхивает бумагой:

– Не знаю. Может, твоя мама?

Я беру листок. Почерк мне незнаком. Буквы аккуратные и изящно соединяются друг с другом. Ничего общего с каракулями мамы.

Снова гремит гром, на этот раз громче.

Я мотаю головой:

– Нет, это не её почерк. – Я хмурюсь и молча разглядываю заклятие на странице. – Странно всё это. Мне не нравится.

Рози берёт в руки медную чашу, зажигалкой поджигает травы, а затем ставит чашу обратно, рядом с доской Уиджа.

– Прекрати уже так нервничать. Мы вызываем Эмму, чтобы помочь ей. И чтобы она перестала за тобой гоняться.

Немного успокоившись, я киваю. Если каким-то образом ритуал всё-таки сработает, Эмма – или кто она там – отправится к свету. Или куда там отправляются духи. И тогда я спокойно смогу поискать в лесу бабушкин медальон. Я стискиваю зубы. Если я смогу его вернуть, оно того стоит.

– Теперь положи пальцы на планшетку, – говорит Рози.

– На что?

Она вздыхает.

– На дощечку, которая движется.

– А, поняла, – я кладу листок надписью вверх рядом с доской Уиджа; на ней лежит кусочек дерева в форме слезы, и я касаюсь его пальцами.

Рози ставит свои пальцы рядом с моими, отблески пламени пляшут по её лицу:

– Готова?

Я киваю, и она закрывает глаза. Видимо, Рози запомнила заклинание. Я – нет. Она начинает читать его, я подхватываю, подглядывая в листок. Стук дождевых капель по крыше становится громче, он почти заглушает наши голоса.

– Возлюбленная Эмма, мы ищем твоего наставления. Мы просим тебя сойти к нам и говорить с нами.

Мы умолкаем, и ничего не происходит.

Рози приоткрывает один глаз:

– Ты не закрывала глаза!

– Я не знала, что это нужно, – отвечаю я. – Как бы я успела запомнить…

Сверкает молния, и на долю секунды комната озаряется ярким светом. В следующий миг гремит гром, и свечи гаснут. Пламя в медной чаше взмывает вверх, осветив наш круг зловещим оранжевым сиянием. Уголёк рычит, и я оглядываюсь на него. Кот ползёт по кровати, шерсть у него на спине встала дыбом.

Колючий холод пронзает меня до самых костей. Дрожа, я перевожу взгляд на Рози. Она смотрит на меня, широко распахнув глаза, лицо напряжено.

Планшетка под нашими пальцами начинает двигаться.

У меня сердце уходит в пятки:

– Это ты делаешь?!

– Шшш! – шикает на меня Рози, теперь её взгляд прикован к доске.

У меня внутри всё сжимается, когда планшетка начинает ездить от буквы к букве.

М-Е-Д-А-Л-Ь-О-Н

Усилием воли я заставляю себя не убирать пальцы. Это должна сделать Рози.

– Рози?

Она бросает на меня суровый взгляд, и я замолкаю. Пламя в чаше со свистящим шумом вздымается вверх.

У… Я задерживаю дыхание. «У»? Что это значит?

Вдруг Уголёк издаёт душераздирающий визг, спрыгивает с кровати прямо в круг и сшибает свечи. К счастью, чашу с огнём он не задел.

Я отдёргиваю руки от доски и пытаюсь схватить его, но уже поздно: кот прыгает на комод и, привстав на задние лапы, толкает передними окно. Занавески почему-то распахиваются, и тут небо озаряется молнией. В окне на мгновение показывается призрачная девочка: она смотрит прямо на нас.

Я пронзительно кричу, вскакиваю на ноги и бросаюсь к выключателю у двери. Включив свет, я оборачиваюсь к окну – призрака там нет.

– Лаванда! – Рози так вытаращила глаза, что сейчас похожа на сову.

– Нет. Нет, Рози. Больше мы этого делать не будем. – Я решительно иду к кругу и задуваю пламя в чаше, которое уже стало совсем маленьким.

По спине у меня от страха всё ещё бегают мурашки, но я всё равно иду к окну, хватаю Уголька и прижимаю его к груди. Я не знаю, злиться на него или благодарить, что прогнал призрака. В итоге склоняюсь к последнему и глажу кота по мягкой шёрстке. Уголёк расслабляется и мурлычет.

Рози с улыбкой встаёт на ноги:

– Она знает про твой медальон! Плохо, конечно, что Уголёк запаниковал и спугнул её, но, по-моему, мы на шаг приблизились к разгадке. Давай попробуем ещё раз, только Уголька запрём в другой комнате.

Я крепче прижимаю кота к себе – так, что он начинает вырываться, – и в упор смотрю на Рози:

– Ты что, шутишь?! Мы никогда больше не будем этого делать.

– Но…

– Ни за что!

Я быстро выхожу из комнаты, по-прежнему прижимая к груди извивающегося кота, потому что мне страшно его отпускать.

Я сижу на диване в гостиной и всё ещё обнимаю Уголька. Пытаюсь успокоиться, чтобы сердце перестало так колотиться. За окном по-прежнему дождь, но гроза уже прошла. Гром гремит вдалеке, уже намного тише.

Что случилось во время ритуала? В голову ничего дельного не приходит. Я и вправду видела Эмму за окном или у меня просто разыгралось воображение из-за грозы и этой идиотской доски Уиджа?

Уголёк урчит, и тут в комнату входит Рози, в руках у неё две дымящиеся чашки с чаем:

– Вот. – Она садится в кресло рядом с диваном и ставит обе чашки на журнальный столик. – Это должно помочь тебе успокоиться. Ты в порядке?

– Спасибо. Не знаю. – Я отпускаю Уголька. Он садится рядом со мной и принимается вылизывать лапы. Я подтягиваю колени к груди и упираюсь в них подбородком. – Ты тоже её видела? Или у меня крыша поехала?

Рози кивает, сдерживая улыбку:

– Я её видела – яснее некуда. Она совсем не похожа на того мужчину, который парил у нас под потолком. Он был расплывчатый, еле различимый. А она… она точно была там!

Застонав, я закрываю глаза:

– Чего ей надо?!

– Она что-то знает про медальон твоей бабушки. Жалко, что Уголёк её спугнул и мы не узнали, что она хотела сказать. – Рози радостно улыбается и берёт чашку с чаем. – Это так круто. У нас есть своя паранормальная тайна!

– Но какое ей дело до медальона моей бабушки? – удивляюсь я. – Она меня почти не знала, а мою бабушку тем более.

Рози пожимает плечами и делает глоток чая:

– Может, она не про тот медальон. А вдруг у Эммы тоже был медальон? Или, может, она здесь по какому-то другому поводу, но увидела твой и хочет тебе помочь? Придётся разбираться, чтобы понять, что происходит.

Я искоса смотрю на неё. Я совсем не так собиралась провести лето. Я хочу читать книжки, кататься на велосипеде и валяться в шезлонге у бассейна. Охота на привидений не входила в мои планы. До сегодняшнего вечера я даже в шутку не могла предположить, что призраки существуют.

Рози склоняет голову набок и пристально смотрит на меня:

– Она не оставит тебя в покое, пока мы не поймём, зачем она пришла. К тому же разве не здорово, если в процессе мы найдём медальон твоей бабушки?

Я хмурюсь, но киваю:

– Конечно, да. Но что мы будем делать дальше?

– Мы можем взять доску Уиджа на улицу…

– Нет, – перебиваю я. – Я в этом больше не участвую. Я до сих пор в себя прийти не могу.

Рози ставит чашку на столик и пожимает плечами:

– Ладно. Не хочешь – не надо. Я понимаю. Это было довольно жутко. Но и клёво.

Я с облегчением выдыхаю:

– Знаешь, я уверена, что из всего нашего класса только мы видели настоящих призраков.

Рози ухмыляется:

– Уверена, Обри и все её пафосные подружки нам обзавидуются. Интересно, а можно попросить Эмму, чтобы она являлась к Обри? Вот бы её немного попугать!

Я хихикаю и спускаю ноги на пол:

– Это уже чересчур, Рози. Чересчур.

Рози подбирает ноги под себя:

– Да ладно тебе, она гадила нам весь прошлый год и заслужила небольшую встряску. Помнишь, как она нарисовала ту кошмарную карикатуру, где ты ковыряешь в носу, и показала её Броку? Она знала, что он тебе нравится.

Мне стало немного лучше, я беру чашку и грею о неё руки, качая головой и улыбаясь при мысли, что привидение явится к самой вредной девчонке в нашем классе.

– Нет. А ещё мне почему-то кажется, что призраки так не работают. Нельзя просто оставить обращение в сервис призрачных услуг.

Улыбка Рози меркнет:

– Но если серьёзно: что будем делать дальше?

– Ты же у нас эксперт. Я не прочитала ни одной из маминых странных книжек.

– Я знаю, что он тебе не очень нравится, – говорит Рози, бросив на меня нервный взгляд, – но думаю, что нам нужно поговорить с Уорнером. Может, он знает, почему Эмма не ушла и что ей нужно? И что она имела в виду, когда упомянула медальон.

Меня передёргивает при звуке его имени, но в логике Рози не откажешь. Уорнер действительно может помочь.

– А он нам поверит?

Какое совпадение – именно в эту секунду у Рози звонит телефон. Она вытаскивает его из кармана и смотрит на экран. Румянец сходит с её щёк:

– Помяни чёрта…

У меня создаётся ощущение, что в последнее время Уорнер постоянно её контролирует. Стоит нам собраться вместе, как он отвлекает Рози какими-то запросами. Меня бесит, как она с ним носится.

– Чего ему надо? – спрашиваю я.

Рози поджимает губы и отводит глаза:

– Просто волнуется. Он написал мне полчаса назад, а я не ответила. Он хочет встретиться.

Я смотрю на часы:

– Сейчас девять. Разве тебя уже не ждут дома?

Рози пожимает плечами и встаёт с кресла:

– Я сказала маме, что мы будем смотреть кино и я могу задержаться.

– С моей мамой такое бы никогда не прокатило, – я хмурюсь. – И со мной тоже.

– Моя не будет спрашивать, – Рози идёт к выходу и оглядывается на меня. – Тебе не страшно оставаться тут одной?

Я смотрю в окно, за которым всё ещё ливень. Мама вернётся очень поздно, её смена заканчивается не раньше трёх утра. Но я не маленький ребёнок. В доме мне ничего не угрожает, а Уголёк составит компанию.

– Всё в порядке. Меня охраняет Уголёк, – я с уверенным видом улыбаюсь Рози. – Мы посмотрим что-нибудь диснеевское, чтобы отвлечься.

Рози ухмыляется:

– И никаких фильмов про призраков?

– Ни за что. – Я глажу Уголька по спине, и он выгибается под моей рукой.

– Хорошо. Напиши мне, если не сможешь уснуть. – Рози подходит к двери и обувается. – Я спрошу у Уорнера насчёт Эммы. Может, нам стоит завтра встретиться всем вместе, чтобы ты тоже могла с ним поговорить?

– Ладно, – отвечаю я, хотя меня начинает тошнить от одной мысли, что придётся расспрашивать его про мёртвую двоюродную сестру. Но Рози знает Уорнера лучше меня, и если она считает, что так надо, то остаётся только ей довериться. – Ещё созвонимся. Удачи.

– До скорого! – она машет мне рукой и закрывает дверь.

В доме остались только мы с Угольком. Я включаю телевизор и листаю детские каналы. Мне нужно что-то лёгкое и весёлое, чтобы отвлечься. Уголёк мяукает и бодает меня головой. Я прижимаю его к себе. Где-то вдалеке снова грохочет гром, и я вжимаюсь в мягкие подушки, надеясь, что хотя бы сегодня больше не увижу Эмму.

Я приоткрываю глаза. Надо мной склоняется Эмма, на месте глаз у неё чёрные впадины. Волосы свалялись и свисают вниз, почти касаясь моего лица. Я вся сжимаюсь, сердце гулко колотится в груди, а её губы приоткрываются, словно она хочет что-то сказать.

Входная дверь с громким стуком закрывается, и я, очнувшись от кошмара, резко сажусь на диване. Пригревшийся у меня под боком Уголёк шипит и спрыгивает на пол. Эмма исчезла. Это был только сон.

Я включаю лампу на столике и потираю затёкшую шею. Не позавидуешь тому, кому доведётся спать на этом старом истёртом диване.

В комнате раздаётся голос мамы:

– Лаванда? Что ты тут делаешь? Сейчас пять утра.

Сонно щурясь, я поворачиваюсь к двери. Мама снимает дождевик и стаскивает с ног ботинки.

– Кажется, я заснула. Мы с Угольком смотрели фильм, – отвечаю я. Мультик на экране телевизора стоит на паузе. Я беру с журнального столика пульт и выключаю его. – А ты почему так поздно?

Мама влетает в гостиную и садится на краешек дивана:

– Брайан пригласил меня на кофе после работы. Он такой лапочка: встал среди ночи, чтобы увидеться со мной на часик или два. – Щёки у неё горят румянцем, а глаза сверкают. Она чему-то очень радуется.

– Мм, здорово. Очень мило с его стороны. – Я протираю глаза и трясу головой: может, мозг хоть так прояснится. – У тебя счастливый вид.

Мама улыбается ещё шире и хихикает:

– Вообще-то у него был для меня сюрприз. Вернее, для нас.

Это меня уже настораживает. Мама сейчас похожа на ребёнка в Новый год. Что происходит?

– И какой же?

– Мы отправляемся в путешествие. – Мама обнимает меня одной рукой. – Брайан везёт нас на Гавайи!

– Что?!

Теперь я окончательно проснулась. Мы так давно никуда не ездили; последний раз мы куда-то выбирались, когда мне было лет пять-шесть, тогда мы вместе с бабушкой были в Диснейленде.

– Серьёзно?

Мама издаёт радостный писк:

– Да! В ноябре мы летим на Мауи. Это будет потрясающе. Брайан скинет мне информацию про курорт, и мы посмотрим, какие там есть развлечения.

Я стараюсь отогнать подальше все мысли о привидениях. Мама так радуется, я не хочу её отвлекать; да и мне тоже не помешает подумать о чём-нибудь хорошем.

– Надо составить список всего, что нужно взять с собой, – говорю я.

Мама надувает щёки, выдыхает и смеётся:

– Лаванда, сейчас только июль. У нас ещё уйма времени, чтобы побеспокоиться об этом. Но, возможно, уже стоит подумать, с кем оставить Уголька. Может, Рози согласится присмотреть за ним?

Я отвечаю не сразу: при мысли о Рози моя радость несколько омрачается. Интересно, как она сходила к Уорнеру.

– Скорее всего, – говорю я. – Завтра спрошу у неё. Ну, в смысле уже сегодня.

– А какие у вас на сегодня планы? – спрашивает мама.

Я морщусь:

– Рози хочет, чтобы мы собрались втроём: она, я и Уорнер. Она очень хочет, чтобы я с ним подружилась.

Мама ласково смотрит на меня и похлопывает по ноге:

– А тебе он совсем не нравится, да?

Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.

Я киваю и хмурюсь:

– Да, не нравится. Он злой и грубый. Он вечно недоволен, если Рози проводит время со мной, и всё время ей пишет, когда мы вместе. И если он просит её погулять с ним, она меня бросает. Он как будто отнимает её у меня.

Мама тоже хмурится:

– Не отпускай её, милая. Он завидует вам, потому что вы близкие подруги. Конечно, ему сейчас непросто после смерти его двоюродной сестры, но это не даёт ему права контролировать Рози или чего-то от неё требовать. Постарайся не отталкивать её: вполне возможно, что она нуждается в тебе больше, чем ты думаешь.

– Надеюсь, она скоро поймёт, что он вытворяет. Без него было бы намного лучше. – Я скрещиваю на груди руки. – Прошлым вечером Рози заходила ко мне, и всё было здорово, пока он не позвал её и она не убежала, чтобы он не огорчался.

Мама грустно улыбается:

– Просто будь с ней рядом, Лаванда. Покажи ей, что ты настоящий друг и не бросишь её ни при каких обстоятельствах. – Она ненадолго умолкает. – Знаешь, когда-то у твоей бабушки был такой мужчина.

– Правда?

На бабушку это не похоже. Она была такой сильной и независимой. Я никогда не знала своего дедушку (он умер ещё до моего рождения), но мама всегда отзывалась о нём с нежностью. Она говорила, что он души не чаял в ней и бабушке. В её детских воспоминаниях они всегда были счастливой семьёй.

Мама качает головой:

– Я не про дедушку. С тем она встречалась до него. Тот парень… он пытался поссорить её со всеми друзьями и родственниками. Я не знаю наверняка, но поговаривали, что один раз он даже ударил её. К счастью, бабушка не вышла за него замуж и порвала с ним. Представляешь? – Мама немного помолчала. – Твоя бабушка прожила бы совсем другую жизнь, если бы осталась с тем ужасным человеком и не встретила твоего дедушку. Нас с тобой никогда бы и на свете не было.

Я жду, пока эта новая информация уляжется в голове: я понятия не имела, через что пришлось пройти бабушке. Я даже стала больше ею гордиться, поняв, что она нашла в себе смелость противостоять такому человеку. Может быть, если я расскажу об этом Рози, она поймёт, что Уорнер тот ещё придурок.

– Как бы то ни было, дорогая, – мама поднимается с дивана и целует меня в макушку, – мне нужно поспать. Да и у тебя такой вид, что тебе тоже не помешало бы вздремнуть.

Вместо ответа я зеваю и плюхаюсь спиной на диван.

– Может, пойдёшь в свою комнату?

У меня в голове вспыхивает страшное лицо Эммы за окном.

– Мне лень. Я останусь тут, посплю ещё час или два.

Мама пожимает плечами:

– Как хочешь. Спи крепко.

Она поднимается по лестнице и уходит в свою комнату.

Уголёк запрыгивает на меня, сворачивается клубком на моём животе и мяукает, глядя на меня своими большими зелёными глазами.

– Будь начеку, вдруг Эмма опять явится, – говорю я и закрываю глаза: хорошо бы увидеть счастливые сны о Гавайях, а не кошмары о призраках.

На следующий день я встречаюсь с Рози и Уорнером в кафе-мороженом рядом с бассейном. Я сижу напротив них за столиком и выскребаю из картонного стаканчика остатки лакрично-апельсинового шербета.

Разрумянившаяся Рози не отрывает глаз от Уорнера, забытое мороженое перед ней тает и растекается розовой жижей. Уорнер откидывает с глаз нестриженые каштановые волосы и смеётся над глупой шуткой, которую она рассказала: про то, что призраки никого не могут обмануть (конечно же потому, что их видно насквозь).

Я ухмыляюсь и качаю головой. В кои-то веки мне комфортно в присутствии Уорнера. Сегодня он с самого начала повёл себя галантно: не только заплатил за наше мороженое, но и принёс его нам. Если так будет и дальше, может, я даже прощу ему, что он испортил мой рисунок.

Я ловлю взгляд Рози, и она широко улыбается мне.

Уорнер откидывается на пластиковой скамейке и кладёт руку на спинку сзади Рози:

– А вот ещё: какая у призраков любимая сладость?

Рози хихикает и бьёт его по руке:

– Бууууулочки, конечно.

Уорнер широко распахивает глаза, как будто сейчас захлопает ресничками, и улыбается ей. Я морщусь. Эти двое такие милые, что меня скоро затошнит.

Рози откашливается:

– В общем, Уорнер, как я уже говорила, мы хотели задать тебе несколько вопросов про твою двоюродную сестру. Если, конечно, ты не против.

Уорнер пожимает плечами:

– Валяйте.

– Ладно. Ну… эм… – мнётся Рози. Я практически вижу, как сталкиваются мысли у неё в голове. – У неё был какой-нибудь любимый кулон? В виде медальона?

Уорнер напрягается и мрачно смотрит на неё:

– Не знаю. Почему ты спрашиваешь?

Рози бросает на меня быстрый взгляд и сглатывает:

– Ну… кажется, прошлой ночью мы её вызвали…

– Что?! – Уорнер вскидывает брови так, что они скрываются под длинной чёлкой. – В каком смысле «вызвали»? Она же умерла.

Рози теперь похожа на загнанного кролика, который готов бежать со всех лап куда угодно. Она теребит свои распущенные волосы.

– Лаванда видела, что кто-то – или что-то – бродит вокруг дома. У её мамы есть доска Уиджа…

Уорнер издаёт лающий смешок:

– Каур, скажи, что ты это несерьёзно. В такую чушь верят только психи. – Он мрачно смотрит на меня. – Вроде мамы Лаванды. Она чокнутая.

Я напрягаюсь и, прищурившись, смотрю на Уорнера в упор:

– Прости? Ты сейчас говоришь о моей маме?

– Ты слышала, что я сказал. Твоя мать шизанутая. – Уорнер встаёт с места, нависает над нами и тычет пальцем в меня. – И ты тоже, Лаванда, если веришь хоть одному её слову.

Рози отставляет в сторону размокший стаканчик:

– Уорнер, пожалуйста. Лаванда потеряла медальон своей бабушки, и когда мы воспользовались доской Уиджа, появился кто-то, похожий на Эмму. – Рози делает глубокий вдох. – Она написала слово «медальон».

Лицо Уорнера искажает злобная гримаса, а его уши вспыхивают.

– Мы подумали, что тебе может быть что-то об этом известно, – высоким, прерывистым голосом продолжает Рози. Взглянув на разъярённого Уорнера, она осекается. – Не важно. Всё хорошо, Уорнер.

– Нет, Рози, не хорошо. – Он исподлобья смотрит на неё. Лицо у него стало цвета спелого помидора. – Вам двоим нечего лезть в чужие дела. Я понятия не имею, про какой медальон ты говоришь. У вас у обеих крыша поехала. – Уорнер наклоняется, сплющивает в руке свой пустой стаканчик и бросает его в Рози. На груди её розовой футболки остаётся коричневое пятно.

Ахнув, я резко оборачиваюсь:

– Да как ты…

– Заткнись, дура. – И, окинув нас напоследок ядовитым взглядом, Уорнер вылетает из кафе. Колокольчик над дверью звякает, когда она с размаху захлопывается.

У меня бешено колотится сердце. Я вцепилась в край стола с такой силой, что побелели костяшки. Это всё только что было на самом деле?!

Я перевожу взгляд на Рози, которая вытирает футболку салфеткой. Она не смотрит мне в глаза и чуть не плачет.

– Ты в порядке? – я наклоняюсь и беру её за руку.

Она вырывает её у меня:

– Всё нормально. Прости, Лаванда. Всё-таки не стоило говорить об Эмме.

В этот момент мне жалко её до мурашек:

– Это не оправдание. Он не имеет права так с тобой поступать.

Рози прерывисто выдыхает и сжимает в руке салфетку:

– Эмма умерла всего несколько месяцев назад. Мы должны были быть более чуткими.

– Нет, – я мотаю головой. Мне больно за подругу. – Нет, Рози. Это его не оправдывает. – Я поднимаю со стола смятый стаканчик и кладу его в свой. – Просто дай мне поговорить с ним.

Рози встаёт с места и смотрит на свою футболку. Оттягивает её и хмурится:

– Мы можем обсудить всё позже? Мне нужно домой, переодеться.

Я выдыхаю, почти не разжимая губ, и тоже встаю из-за столика. Выбросив мусор в урну, подхожу к Рози, хватаю за руку и крепко обнимаю:

– Он тебя не достоин.

Рози сдавленно всхлипывает и в ответ обнимает меня за талию:

– Я напишу тебе. – С этими словами она отстраняется и выходит из кафе.

Я беру чистую салфетку и быстро вытираю капли мороженого, которые остались на столе после выходки Уорнера. Мысленно вижу его злобную рожу в тот момент, когда он раздавил стаканчик, и делаю себе мысленную пометку: вечером узнать, как там Рози.

Мысленно я молю Вселенную, чтобы Рози прозрела и бросила этого придурка. С Эммой мы и сами разберёмся. А Рози точно не нужен «друг», который орёт на неё и швыряется едой. Такой не нужен никому.

Я выхожу из кафе и иду к дому. Мысли снова возвращаются к бабушке. Я провожу пальцами по ключицам и вздыхаю, потому что там сейчас нет цепочки, а всё происходящее вовсе не дурной сон, а реальность. Мало мне потерянного медальона и призрака, который меня преследует, – так теперь я ещё беспокоюсь из-за Рози и Уорнера.

Не таким мне представлялось моё спокойное лето.

– Я уверена, что «У», которое Эмма написала на доске, – это «Уорнер», – поделилась я мыслями с подругой.

Рози вздыхает. Мы идём по лесной тропке за моим домом. Рози вырывает из земли длинный стебель сорной травы и отламывает кончик. На груди у неё на длинном ремешке болтается фотоаппарат.

После инцидента в кафе Рози пришла ко мне домой и предложила вместе поискать медальон. Она переоделась в чистую футболку, а в корзинке её велосипеда я увидела фонарик, старый фотоаппарат и электронный термометр для мяса.

– А это для чего? – удивилась я.

Рози смущённо улыбнулась:

– Это на случай, если появится Эмма.

– Ты решила её приготовить?

– Часто присутствие призрака определяют по резкому изменению температуры. – Рози залилась краской. – Это единственный градусник, который я нашла у нас дома.

– Ну понятно.

И теперь Рози размахивает перед собой термометром, потом нажимает какие-то кнопки и смотрит на результат:

– Я не уверена, что эта штука работает как надо. Показывает не пойми что.

– Потому что ей положено торчать в свиной вырезке, – говорю я, – и никто не предполагал, что ею будут размахивать как палочкой для мыльных пузырей.

Рози закатывает глаза, встряхивает термометр и нажимает другую кнопку.

Я смотрю на небо и хмурюсь. Солнце уже опустилось до верхних веток деревьев, совсем скоро стемнеет.

Включаю фонарик и направляю его на тенистый кустарник под сосной. В траве блеснуло что-то серебристое. Медальон!

Я схожу с тропы и раздвигаю высокие стебли. На земле валяется обёртка от злакового батончика. Край порван зигзагом, и кажется, будто обёртка смеётся надо мной.

Я сдерживаю вопль отчаяния:

– Всё это бесполезно – мы никогда его не найдём! – Мне щиплет глаза, я вот-вот расплачусь. Схватив с земли обёртку, я заталкиваю её в карман, чтобы потом выбросить, сажусь прямо на тропу и утыкаюсь лицом в ладони. – Придётся всё рассказать маме. Поверить не могу, что я вот так вот потеряла бабушкин медальон. Он был ей так дорог… и маме. И мне.

А хуже всего – что мама не будет на меня злиться. Она просто расстроится, а это в десятки раз хуже, чем если бы она на меня наорала. Возможно, она даже расплачется. Уж лучше бы она кричала и наказывала меня. Застонав, я бью кулаком по земле.

Рози подходит ко мне и, сев рядом, обнимает меня за плечи:

– Ещё рано сдаваться. Должен же он быть где-нибудь. – Она окидывает взглядом тропу и понижает голос: – То привидение пыталось нам помочь, я уверена. Жаль, что Уорнер так себя повёл. Он мог бы что-то подсказать.

Я фыркаю:

– Уорнер ведёт себя хорошо только в тех случаях, когда ему за это что-то будет. Рози, он просто придурок.

Она морщится, как будто сейчас расплачется, и у меня сжимается сердце:

– Прости. Но ты достойна лучшего…

– Я знаю. – Рози смотрит на меня, в глазах у неё стоят слёзы. – Он очень агрессивный. Я не понимаю, как раньше этого не замечала. Он может быть очень весёлым – а потом вдруг на пустом месте разозлиться. Конечно, он же столько всего перенёс…

– Это тут ни при чём, – я качаю головой. – Плохо, что его двоюродная сестра погибла, но это не даёт ему никакого права жестоко обращаться с тобой или с кем-то ещё. Ты самый добрый, самый верный, самый лучший друг на свете, и ты заслуживаешь такого же хорошего отношения.

Нижняя губа у Рози дрожит, и она отводит взгляд. Но потом крепче обнимает меня за плечи:

– Давай поищем ещё немного, прежде чем сдаваться. Будет очень обидно, если мы вернёмся домой без медальона. В каком месте ты обнаружила, что потеряла его?

– У колодца, – отвечаю я. – Тут есть старый каменный. Недалеко отсюда.

Рози округляет глаза:

– У колодца?! Лаванда, у колодца?!

Я вытираю слезу со щеки и смотрю на неё. И тут вспоминаю про доску Уиджа и что планшетка указала на букву «у».

Рози, широко улыбаясь, вскакивает на ноги:

– Наверняка это оно!

Я встаю и отряхиваю траву с шортов:

– Нужно проверить. Пошли.

Тени уже начинают сгущаться, когда мы идём по тропе под высокими соснами. Солнце уже почти скрылось за ними. Я свечу фонариком на землю – вдруг где-нибудь блеснёт серебро.

Вскоре мы подходим к старому колодцу. Круглая высокая каменная кладка выглядит очень старой. В сумеречном свете я различаю с одной стороны толстый слой мха. Трава на поляне высотой почти с колодец. Я подхожу к нему и, положив руку на камни, оборачиваюсь к Рози, которая стоит на месте и размахивает термометром перед собой.

– Вот тут я обнаружила, что медальона нет. Я искала Уголька. Ему почему-то нравится это место. Когда он убегает, я почти всегда нахожу его здесь.

Едва я договорила, как из травы выскакивает Уголёк и, запрыгнув на стенку колодца, трётся боком о мою руку.

– А ты что тут делаешь?! – я качаю головой и ласково чешу его за ухом. – Снова сбежал, маленький чертёнок.

Уголёк мяукает и бодает лбом мою руку.

Вдруг становится пронизывающе холодно – даже волоски у меня на руке встают дыбом.

– Лаванда… – Рози переводит взгляд с термометра на меня. – Температура упала. Очень сильно.

В кустах за её спиной что-то шуршит. Уголёк недовольно орёт, спрыгивает с колодца и бросается под деревья – туда, где слышался шорох. В воздухе разносится яростный вопль:

– Ты! Мелкий паршивый… – Из-за кустов, размахивая руками и пинаясь, выбегает Уорнер.

Уголёк спокойно выходит вслед за ним и перебегает по траве поближе ко мне.

Рози изумлённо вскрикивает.

Я прищуриваюсь и упираю руки в бока:

– Что ты здесь делаешь? Ты следил за нами?

Уорнер скалится и сжимает кулаки:

– Что значит, что я здесь делаю? Я имею право ходить где захочу.

Рози скрещивает руки на груди:

– Ты следил за нами, ведь так?

Уорнер злобно смотрит на неё:

– Я шёл к твоему дому, хотел извиниться за то, что произошло, но потом увидел, как ты вышла на улицу с этой странной штукой, – он тычет пальцем в фотоаппарат у неё на шее. – Я хотел узнать, что ты задумала, – и конечно же ты пошла к этой чокнутой. – Он кивает в мою сторону. – Охота за привидениями – какой бред! – Уорнер делает шаг в мою сторону и наступает на торчащий из земли корень дерева. Он спотыкается – и из кармана его шортов выпадает что-то серебристое.

Я направляю туда фонарик, и у меня перехватывает дыхание. Медальон!

Уорнер восстанавливает равновесие и рывком поднимает с земли украшение. Он держит его за цепочку, и медальон хорошо виден.

Рози ахает:

– Уорнер!

– Он всё это время был у тебя! – Я быстро подхожу к нему. – Отдай.

Уорнер раскачивает цепочку и ловит такой знакомый мне медальон в форме сердца на ладонь:

– Я нашёл его позавчера на тропе. В тот же вечер я видел, что ты как ненормальная носилась по лесу. Теперь он мой.

– Не твой, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Это наследие моей семьи. Ты и представить себе не можешь, как много он значит для моей мамы.

Уорнер ухмыляется:

– Что упало – то пропало.

– Уорнер, так нельзя, – Рози крепко сжимает термометр и указывает им на Уорнера. – Отдай медальон. Это вещь Лаванды. Ты и сам знаешь!

Уорнер окидывает её взглядом сверху вниз и ухмыляется:

– Я скажу тебе, что я знаю: я знаю, что привидений не существует. Лаванда плохо влияет на тебя, Рози. Пойдём со мной и забудем обо всём этом. – Он выбивает у Рози из руки термометр и хватает её за запястье. Термометр падает, задняя крышка отлетает, и батарейки вываливаются на землю.

– Никуда я с тобой не пойду! Всё, хватит, верни Лаванде медальон и убирайся отсюда.

Уорнер поджимает губы и чешет подбородок:

– От этого медальона слишком много проблем. – Он отталкивает меня в сторону и подходит к колодцу. – Думаю, нам всем без него будет лучше. – Глядя мне прямо в глаза, он улыбается холодной улыбкой и бросает медальон в колодец.

У меня подкашиваются ноги. Я прерывисто вдыхаю, меня разрывает от ярости и отчаяния.

Рози визжит:

– Уорнер! Как ты мог?! Убирайся отсюда! Я больше не хочу тебя видеть, никогда!

Я бросаюсь к колодцу и смотрю вниз. Ничего не видно, сплошная чернота. Слишком глубоко, я не могу ничего разглядеть. Слёзы текут у меня из глаз.

Уорнер склабится и, пятясь, отворачивается от нас:

– До скорого, неудачницы. – Он выходит на тропу и скрывается в сумерках.

Рози что-то кричит в его удаляющуюся спину, но у меня звенит в ушах, и я не могу разобрать слов. Как я могла такое допустить?! Медальон был так близко!

Уголёк подбегает ко мне и, мяукая, трётся о мои щиколотки. Я беру его на руки.

По поляне проносится холодный ветер, по спине бегут мурашки. Я крепче прижимаю к себе Уголька и поворачиваюсь к Рози.

– Лаванда, ты в порядке? – Она встревоженно смотрит на меня – и не замечает, как что-то мелькает в тени у неё за спиной.

Я хватаю её за руку, притягиваю к себе и разворачиваю в другую сторону.

– Что ты… – Рози не договаривает и замирает с раскрытым ртом.

Полупрозрачная молодая женщина со свисающими космами чёрных волос материализуется перед нами и издаёт жуткий вопль.

Рози сжимает мою руку, не в силах оторвать глаз от призрака.

Я стою как вкопанная, от страха меня парализовало. Уголёк, расцарапав мне руки, спрыгивает на землю и бежит к призраку. Эмма, или кто она там, наклоняется и гладит его по спине – и почему-то этот жест кажется мне до странности знакомым.

Призрак отводит с лица волосы и смотрит мне прямо в глаза:

– Лаванда.

У меня подкашиваются ноги. Я узнаю этот голос, который разносится на ветру, узнаю эти длинные чёрные волосы и даже длинную, до земли, юбку.

Это точно не Эмма.

Я вспоминаю фотографию бабушки в молодости, которая стоит на мамином комоде: гладкая кожа, густые чёрные волосы и яркие карие глаза – точно такие же, как у призрака, который смотрит на меня сейчас.

Бабушка! Я подавляю всхлип.

Она плывёт вперёд, точно подхваченная невидимым течением, и останавливается прямо передо мной. Уголёк мягко ступает рядом с ней, не сводя глаз со своей призрачной хозяйки. Я чувствую, как гулко колотится моё сердце. Так вот зачем он постоянно сюда убегал: чтобы повидаться с ней!

У меня перехватывает дыхание. Вблизи она совсем не страшная. Её лицо спокойно, а из-за тёмных кругов под глазами она выглядит скорее уставшей, чем жуткой. Она тянет ко мне руку, будто хочет заправить мне волосы за ухо, но прозрачные пальцы проходят сквозь лавандовую прядь, не коснувшись её.

Я громко всхлипываю:

– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела терять твой медальон. И бросать тебя совсем одну.

Бабушка улыбается мне доброй улыбкой, и на левой щеке у неё появляется знакомая ямочка. Её тихий голос похож на дуновение ветра:

– Всё хорошо, Лаванда.

Мне становится теплее на сердце. Это трудно объяснить, но от бабушки исходит аура спокойствия и умиротворения. Я чувствую покалывание в груди. Ну вот, снова я думаю как мама.

– Но почему ты всё ещё здесь? Если ты не разочаровалась во мне, какие у тебя тут незавершённые дела?

Я с удивлением смотрю, как бабушка поворачивается к Рози и с понимающей улыбкой похлопывает её по руке, хотя и не может к ней по-настоящему прикоснуться.

Рози дрожит и потирает руку:

– Кажется, она мной довольна.

Бабушка беззвучно хлопает в ладоши.

Я толкаю Рози локтем:

– Ты отделалась от Уорнера.

Рози хихикает, а бабушка в немом ликовании вскидывает руки над головой, и до меня доносится её голос, ещё более тихий, чем прежде:

– Теперь ты в безопасности.

Начиная что-то понимать, я смотрю на призрак своей бабушки:

– Ты осталась ради Рози. Ты беспокоилась за неё.

Бабушка кивает и, мерцая, переводит взгляд с Рози на меня. Потом пожимает плечами и поднимает ладони к небу:

– В итоге моя помощь ей не потребовалась. – Прозрачная рука касается моей щеки, и её прикосновение ощущается как дуновение ветра.

– Я люблю тебя, бабушка. – Слова застревают у меня в горле, мне с трудом удаётся их произнести.

Белый свет окутывает бабушку, и она постепенно растворяется в нём:

– Я тоже люблю тебя, Лаванда. Как и тебя, Рози. – Подмигнув, она исчезает, оставив после себя мягкий сгусток света, который тоже вскоре рассеивается.

Уголёк сидит на траве в том месте, где она только что стояла – или всё-таки правильнее будет «парила»? – и смотрит вверх, тоненько мяукая, точно маленький котёнок.

Слеза скатывается по моей щеке.

– Лаванда… – раздаётся у меня в ушах бабушкин шёпот. Слова звучат так тихо, что я едва их разбираю. – Загляни в колодец.

Мы с Рози переглядываемся.

– Ты это слышала? – спрашивает Рози.

Я киваю, и мы обе подбегаем к колодцу. Я свечу фонариком во тьму и вижу, как блестит что-то серебристое. Я не могу поверить своим глазам. Со временем каменная кладка перестала быть ровной, камни сдвинулись, образовав тут и там небольшие уступы и углубления, и медальон, зацепившись за один такой сместившийся камень, каким-то чудом повис всего в нескольких футах от края.

Я передаю Рози фонарик, и она светит на медальон, а свободной рукой хватает меня за футболку:

– Осторожнее.

Ухватившись за стенку колодца одной рукой, я задерживаю дыхание и тянусь как можно дальше. Мои пальцы касаются серебряной цепочки. Медальон раскачивается, и на миг мне кажется, что всё потеряно и я его упустила. Я снова хватаюсь за цепочку, стягиваю её с камня и сползаю с колодца, держа медальон в руке.

Рози издаёт победный клич и лупит кулаком по воздуху:

– Получилось!

Дрожащими пальцами я открываю крышку и вижу фотографию моих бабушки и дедушки, они смотрят прямо на меня. На долю секунды мне показалось, что бабушка мне подмигнула.

Уголёк подбегает ко мне, мяукает и трётся о ногу.

Я аккуратно кладу медальон в карман, беру Уголька на руки и поворачиваюсь к Рози:

– Пойдём домой, пока я снова его не потеряла.

– Я почему-то думаю, что теперь твой медальон никуда не денется. – Рози поднимает с земли разбитый термометр и бросает на меня несчастный взгляд. – А вот эта штука точно испорчена. Экран треснул.

– Мне очень жаль, Рози, – говорю я. – Мы найдём другой.

Рози вздыхает, запихивает сломанный прибор в задний карман и освещает нам тропу. Мы идём обратно, я по-прежнему крепко прижимаю к себе Уголька. Рози искоса поглядывает на меня:

– Получается, всё было на самом деле? Мы видели призрак твоей бабушки?

При воспоминании о встрече с привидением сердце у меня начинает колотиться сильнее:

– Думаю, да.

Губы Рози растягиваются в широкой улыбке:

– Надо взять у твоей мамы доску Уиджа, принести её ко мне домой и…

– Нет. – Я вскидываю подбородок и ещё крепче обнимаю Уголька. Вместо того чтобы вырываться, как обычно, он мурлычет и трётся головой о мою шею. – Ни за что. Больше никакой паранормальщины.

Улыбка Рози увядает. Она отводит взгляд и нарочито не сводит глаз с кружка света от фонарика.

Я протяжно вздыхаю:

– Если только, конечно, тот призрак снова не начнёт тебя беспокоить. Тогда у нас не будет выбора – придётся выяснять, что ему нужно.

Рози обгоняет меня и говорит через плечо:

– Мы могли бы открыть своё собственное агентство по расследованию паранормальных явлений. Как в том шоу…

Я закатываю глаза:

– Давай не будем бежать вперёд паровоза.

Вскоре за деревьями показываются огни моего дома, и тропа становится шире. На дорожке я вижу мамину машину. Похоже, мы пробыли в лесу намного дольше, чем я думала.

Мы подходим к дому, и я вижу мамин силуэт на переднем крыльце, она ходит взад-вперёд.

– Лаванда Азалия Рейн, – громко произносит она, скрестив руки на груди. – Рози Каур. Что вы обе делаете в лесу так поздно? Я с ума сходила от беспокойства. Рози, твои родители знают, что ты здесь?

Рози машет ей в ответ:

– Да, я сказала им, что переночую у вас.

Я отпускаю Уголька. Он взлетает по лестнице на крыльцо и вьётся у маминых ног. Она наклоняется и гладит его по спине.

– Уголёк снова убежал? – спрашивает мама уже не таким грозным голосом.

Я провожу рукой по волосам и переглядываюсь с Рози:

– Нам нужно очень многое тебе рассказать.

Мама выпрямляется и вглядывается в наши серьёзные лица:

– В таком случае, думаю, надо поставить чайник.

Перед нами на столе стоят чашки с дымящимся мятным чаем, и мы с Рози всё рассказываем маме. Уголёк разлёгся на подушках в кресле рядом со мной и мурлычет. Серебряный медальон лежит в центре стола, рядом с чайником, и блестит как новенький.

По ходу нашего рассказа мама кивает, хмурится, когда я рассказываю, как мы взяли доску Уиджа, качает головой, когда Рози описывает ссору с Уорнером, и вскидывает брови, когда мы доходим до появления призрака бабушки. Но она ни разу нас не перебила.

Когда мы заканчиваем, мама меряет нас взглядом, в котором удивление сочетается с желанием навеки посадить нас под домашний арест. Она кладёт себе в чашку ложечку мёда и, глядя на кружку, мешает чай. Через какое-то время она поднимает глаза:

– Значит, вы уверены, что бабушка отправилась дальше?

Я бросаю взгляд на Рози, и она коротко кивает.

– Я абсолютно уверена, – говорю я. – Она растворилась в белом свете. И, кажется, была рада тому, что происходит.

– Если верить той книжке, которую вы мне давали, – вклинивается Рози, – белый свет знаменует проход в иной мир.

Мама кладёт свою ложечку на стол, вздыхает и смотрит на нас исподлобья:

– Что ж, будем считать, что у вас было интересное приключение. Я рада, что никто не пострадал.

Кровь приливает к моим щекам, и я смотрю на свою чашку с узором в горошек. От неё прозрачными завитками поднимается пар.

– Мам, прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя беспокоить. И я правда жалею, что потеряла медальон. Ты не злишься на меня?

Мама вскидывает бровь, но при этом улыбается краем губ:

– Я разочарована, потому что ты соврала мне, Лаванда. Но я понимаю, почему ты так поступила. – Она берёт медальон со стола и, открыв крышку, смотрит на фотографию своих родителей. Её взгляд смягчается от теплых воспоминаний. – Я не удивлена, что бабушка сочла своим долгом помочь тебе, Рози. И она всегда была эксцентричной. Вполне возможно, что ей было весело поиграть в полтергейст.

Рози немного мрачнеет:

– Ей больше не нужно беспокоиться обо мне. Я рассталась с Уорнером.

– Ну и отлично. – Я беру её за руку. – Тем более что нам ещё слишком рано думать о серьёзных отношениях.

Рози закатывает глаза, но всё же пожимает мне руку:

– Я и не думала о серьёзных отношениях.

– Ну конечно, не думала.

Мама усмехается и встаёт из-за стола:

– Ладно, девочки, давайте выберем фильм на вечер. Вам нужно выдохнуть, небо тому свидетель.

– Хочешь сказать – бабушка тому свидетель? – спрашиваю я.

– Хм. Полагаю, что да. – Мама подмигивает мне и выходит из кухни. Уголёк с громким мяуканьем спрыгивает с кресла и бежит за ней.

Я поднимаюсь с места, беру свою чашку и киваю в сторону гостиной:

– Рози, идём?

Рози кивает и идёт за мной. На выходе из кухни она, поймав мой взгляд, останавливается и шёпотом спрашивает:

– Как думаешь, нам можно попросить у твоей мамы разрешения снова взять доску Уиджа?

Я поджимаю губы:

– Прямо сейчас? Давай подождём, пока всё уляжется. – Я пихаю Рози бедром. – К тому же мама сказала, что эти доски опасные. Они могут приманивать нехороших духов.

Едва я заканчиваю фразу, как лампочка над столом мигает – совсем как в тот раз, когда мы вызывали бабушку.

Рози смотрит на меня округлив глаза.

Я смеюсь и толкаю её локтем:

– Это просто проводка.

Рози смущённо улыбается и идёт в гостиную.

Я оглядываюсь назад. На подоконнике, над кактусом в горшке, нависла человеческая тень.

– Лаванда, ты идёшь? – зовёт меня мама из гостиной.

– Сейчас. – Я сжимаю губы и качаю головой, не сводя глаз с тени. Возможно, мама права насчёт доски Уиджа, и мы действительно открыли дорогу незваному гостю.

Тень поднимает руку и машет мне пальцами. В этом жесте не чувствуется никакой угрозы.

Нужно сказать маме и Рози. Но прямо сейчас мне хочется просто расслабиться. Я хмыкаю и выхожу из кухни.

Мама и моя лучшая подруга сидят на диване. Мама держит в руках пульт и листает мультики.

– Как насчёт «Каспера, дружелюбного привидения»? – Я ставлю чашку на столик и плюхаюсь на диван между мамой и Рози.

– Я думала, тебя уже тошнит от призраков, – ухмыляется Рози.

Я хитро улыбаюсь ей:

– Думаю, от ещё одного хуже не будет.

Джессика Ренвик активно читает и пишет с детских лет, вдохновляясь историями о приключениях, где говорится о том, как важно быть добрым, храбрым и честным с самим собой. Она автор нашумевшей фэнтези-саги для детей «Старфелл».

Джессика любит хороший чай, ухаживать за садом, возиться со своими домашними питомцами, поглощать за один присест целые романы и ввязываться в приключения. Она живёт в Канаде, в провинции Альберта, в уютном доме вместе со своим партнёром и огромными пушистыми собаками, четырьмя курами и зачарованным садом.

Вы можете найти её на www.jessicarenwickauthor.com.