«Originally published in the English language in the UK by John Blake Publishing, an imprint of Bonnier Books UK Limited.» «The moral rights of the author have been asserted»

В разговорах, интервью и в целом по жизни он часто сталкивается с множеством вопросов о своем имени. Как произносится ваше имя? Обычно он отвечает «Уа-кин». Когда в детстве он захотел, чтобы его имя было так же связано с природой, как и имена его брата Ривера и сестер Саммер, Рейн и Либерти, в ответ на вопрос «Почему Лиф?» он рассказывал историю, что в четыре года придумал себе это прозвище, когда сгребал с отцом листья[1]. «У брата и сестер были эти красивые имена, и, видимо, я чувствовал себя немного обделенным», – говорил он.

Однако он стал известен благодаря фамилии. С детства и до юных лет Хоакин Феникс в глазах всего мира был просто младшим братом Ривера Феникса. Так продолжалось до трагической смерти Ривера в возрасте всего 23 лет.

В 80-е – начале 90-х образ Ривера не просто заслонял членов своей семьи – он захватывал сердца девушек-подростков. У него была внешность юноши-сердцееда, и после первой встречи с ним всесильный агент по работе с детьми-актерами Айрис Бёртон наградила его прозвищем Молодой Элвис, а его харизматические роли в таких фильмах, как Мой личный штат Айдахо и Останься со мной, покорили сердца поклонниц.

Гибель Ривера Феникса обессмертила его. Так или иначе, его будут помнить как одного из величайших киноактеров. Он никогда не постареет и не станет сниматься в приятных и надежных фильмах, чтобы увеличить пенсионные накопления. Его взрастила земля Голливуда. У него была невинная душа, загубленная, как и у Мэрилин Монро, работой, а также бунтарский характер, такой же, как у прожигателя жизни Джеймса Дина.

Для Хоакина Феникса он тем не менее был просто братом – тем, с кем он долгие годы делил одну комнату, и тем, с кем он вместе, по-видимому, прекрасно пародировал Скуби-Ду и Шэгги. Кажется, что в детстве Фениксу не в чем было упрекнуть Ривера. На деле он всегда искал одобрения и поддержки своего старшего брата, почти как ребенок ищет их у своего отца. Но Ривер был именно его старшим братом и никем иным. Его роль как авторитетной фигуры и, безусловно, кормильца семьи с юных лет, привела к своего рода подмене ролей, породившей проблемную атмосферу в семействе Фениксов. Однако к чести этой фамилии надо сказать, что всем ее представителям был привит определенный набор семейных ценностей, крепко связывающий их в тяжелые моменты.

Многие помнят детей этой семьи поющими и танцующими на улицах Пуэрто-Рико во время раздачи религиозных брошюр озадаченным зрителям; позже акцент сместился на Саммер и Ривера, пробовавших заработать пением в Америке и пытавшихся пробиться в Голливуд.

Правда, задумывалось все несколько иначе. Мать и отец этой невероятно сплоченной семьи не мечтали о голливудском успехе только ради того, чтобы жить роскошной жизнью благодаря талантливым отпрыскам, как это делали пробивные родители по всему миру. Жизнь, которую они надеялись обеспечить себе и своей семье, была самодостаточной, далекой от злоупотреблений и меркантильного мира, в котором они сами выросли.

Арлин Дунец, мать Хоакина, была обычной еврейкой, выросшей в семье представителей среднего класса в нью-йоркском Бронксе; ей предназначались ничем не примечательная жизнь секретарши в Манхэттене и брак с программистом, которого она не любила. Однако у нее были другие планы, и она поклялась, что ее жизнь будет отличаться от жизни ее матери Маргарет, семья которой эмигрировала из Венгрии.

Арлин как-то сказала: «В восемнадцать лет я была просто бездумным клоном. Я не знала о загрязнении воздуха, и мне было все равно. Я просто ходила на работу и думала, что все, о чем говорило правительство, правильно и правдиво. Прошло некоторое время, а затем я пробудилась. Ко мне пришла осознанность. Это было нелегко, потому что родители мыслили иначе, но я знала, что должна изменить свою жизнь».

Мать заявила, что ее дочь в итоге станет хиппи – присоединение к революции свободной любви 60-х годов было на тот момент актуальным способом восстать против собственной семьи. Строгая, правильная, закатывающая глаза часть Америки впервые столкнулась с более молодыми гражданами.

Смерть двух Кеннеди и доктора Мартина Лютера Кинга, а также Вьетнамская война, бывшая в 1968 году в полном разгаре, дестабилизировали страну. Пошла обратная реакция; она сопровождалась появлением замечательной музыки, подпитанной галлюциногенными наркотиками, а завершилась одной из самых больших сексуальных революций, когда-либо виденных Америкой.

«Это было время раздоров и конфликтов внутри нации, мы искали ответ», – рассказывала Арлин.

Она разработала простой план. Бросить мужа, за которого вышла замуж сразу после школы, и начать новую жизнь – вдали от нынешней, так сильно ее угнетающей. Она не была счастлива и верила, что в жизни есть нечто большее, чем работа с девяти до пяти и случайные званые обеды, которые ей приходилось посещать.

Она выбрала Калифорнию. И ей пришлось путешествовать автостопом, который сегодня, кажется, отжил свое, но в 1968 году это был неплохой и популярный вид транспорта.

Во время многочисленных попыток добраться автостопом на запад в Калифорнию она встретила Джона Боттома – человека, который, по крайней мере, внешне, был полной ее противоположностью. Он не имел полного среднего образования и казался довольным своей жизнью на колесах, вдали от маленькой дочери, которую оставил в прошлом. В детстве он пережил серию личных трагедий. Когда он был мальчиком, его мать попала в автомобильную аварию, что привело к повреждению ее мозга. С отцом он не ладил. Элия Боттом оказался не в силах справиться со счетами на лечение жены и, чтобы забыть о проблемах, начал пить. Однако долги продолжали расти, так как пил он все больше, и, казалось, рано или поздно он потеряет свой дом.

Когда Джону было 13, он пришел домой и не смог найти отца. Тот просто ушел. Его тетя Фрэнсис рассказывала: «Мы ходили в церковь каждое воскресенье – Джонни тоже хотел ходить, но он попал в беду. Помню, он и еще один подросток пытались поджечь здание. Джонни отправили в приют, не в колонию для несовершеннолетних, а в частное заведение, где заботились о подростках, сбившихся с пути. Он был диким мальчиком. Не думаю, что его родители хорошо смотрели за детьми. Им приходилось следить за собой самим».

После ухода отца мир Джона Боттома перевернулся – и в последующие годы, когда он кочевал между домами родственников и приютами, ситуация не улучшилась. Он пристрастился к алкоголю и наркотикам, а именно к марихуане. Серьезная травма спины мешала его попыткам заработать на жизнь плотницкими работами и садоводством. Причиной травмы был несчастный случай в детские годы или столкновение его велосипеда с автомобилем, в зависимости от того, кому верить, родственникам Джона или ему самому. По сути, эта травма сыграла большую роль в «походе» Ривера и Хоакина на Голливуд.

Вообразив себя поэтом и бродячим музыкантом, Боттом бросил школу, чтобы скитаться по Калифорнии в поисках работы, связанной с музыкой. После кратких отношений с женщиной по имени Тринити у него родилась дочь Джодин. Но он мало с ней общался, а в 1966 году из-за опасений, что его призовут на войну во Вьетнаме, уехал в Канаду. Два года спустя он вернулся в Лос-Анджелес и вскоре после этого подобрал на дороге симпатичную маленькую автостопщицу, которая стала его женой.

Между Джоном и Арлин явно возникло притяжение; в ту ночь Арлин вернулась к Боттому, и вскоре они уже часами болтали о своих мечтах и о том, как им надоела «нормальная жизнь», которую, по мнению всех, они должны были вести.

«Мы были детьми цветов. Мы были преисполнены веры. Мы любили каждого», – скажет Джон позднее, а Арлин добавит: «Мы просто хотели одного и того же».

Они отправились к Тихоокеанскому побережью, занимаясь тем, что можно было ожидать от молодых апологетов свободной любви в шестидесятые годы. Перебиваясь случайными заработками, они курили марихуану и баловались ЛСД. «Мы услышали, что ЛСД – это сыворотка правды. Это была вещь, способная поднять тебя над миром, до такого уровня сознания, где ты можешь почувствовать силу Бога», – говорила Арлин. В конце года они поселились на какой-то ферме, где находилась коммуна хиппи; там их эти хиппи и «поженили», проведя свадебную церемонию.

В поисках работы Арлин и Джон переезжали из одной коммуны в другую, но в итоге обосновались в местечке под названием Нэнс-Фарм.

Рой Нэнс рассказывал биографу Ривера Бэрри Лоуренсу: «Мне было тогда около двадцати пяти. Она была милашкой. Когда я их нанял, им было лет по 17–18 лет. Они были довольно странными. Однажды я ехал на тракторе. Все хиппи должны были поднимать камни с земли и класть их в прицеп, который я тянул. Но вдруг стало тихо. Я оглянулся и обнаружил, что все они просто легли на спину и смотрят на солнце. Один из них делал так слишком часто. Я все еще знаком с ним, и сейчас он почти слепой».

«Они скидывали одежду и купались в ручье, а потом голыми лежали на траве, раскинув руки и ноги, просто чтобы меня шокировать. Однажды, когда они так сделали, я управлял трактором и чуть не повредил несколько рядов картошки. Женщины не носили нижнего белья и всегда наклонялись, когда я проезжал мимо, притворяясь, что что-то собирают», – говорил Нэнс, переходя к рассказу, как он срывал их планы по выращиванию марихуаны.

«Все хиппи сажали здесь семена марихуаны, но я обработал почву опрыскивателем для довсходовой обработки, о чем они не знали. Поэтому, достигнув высоты около дюйма, растения каждый раз погибали. Хиппи удивлялись, почему у них не растет сырье, тем более что здесь такие хорошие урожаи мяты».

«Но они действительно много работали».

Арлин в то время была беременна первым ребенком, а искусному садоводу Боттому удалось устроиться здесь сборщиком мяты, так что место показалось им идеальным, чтобы немного задержаться. Несмотря на свою беременность, Арлин помогала сажать картошку и собирать мяту. Фермеры, которые помнят их в это время, признают их усердие, и, особенно, трудолюбие Арлин, в том числе когда она была уже на поздних сроках. Она редко на что-то жаловалась.

Ривер появился на свет 23 августа – к большому удовольствию не только Джона и Арлин, но и других пар, живших с ними вместе в одном доме. Его рождение встречали аплодисменты и восторженные лица новых соседей. Все они собирались вокруг него в доме в Орегоне, тогда как восхищенный Джон в это время спешил в ближайший магазин за свечами для церемонии присвоения имени.

Нэнс вспоминал: «Он был еще мокрым, когда она отправилась через поле к моему дому, чтобы показать мне малыша, благослови его Бог. Он все еще был завернут в одеяло. Ему не могло быть более 20 минут. Я стал первым посторонним, кто его обнял. Он был милым маленьким негодником».

Уставшие Арлин и Джон оставались на ферме еще несколько месяцев, прежде чем решили снова переехать.

Приехав в Техас, они встретили группу молодых людей с похожими взглядами. Эти люди рассказали паре о религиозной группе, к которой сами присоединились. Особенности этого нового духовного движения не были так уж важны для Боттомов, но они наслаждались обществом новых знакомых и отправились с ними в Колорадо.

C ребенком – и желанием иметь больше детей – они начали стремиться к большей упорядоченности повседневной жизни, но при этом по-прежнему сохраняли либеральные и богемные взгляды на многие вещи. Наркотики стали для них пустыми и ненужными, теперь им больше требовался душевный комфорт. Следуя советам новых друзей, они нашли то, что искали, в убеждениях основателя секты «Дети Бога» Дэвида Берга – или Моисея Дэвида, как он позже стал себя называть. Если со временем это движение вызвало немало споров, тогда оно было в состоянии относительного младенчества и включало около 150 групп «Детей Бога» по всему миру.

Похоже, это был тот самый случай, когда два разочарованных человека искали кого-то, кто мыслил похожим образом, и первыми на их пути оказались последователи этого движения. Группа заманивала таких людей, как Боттомы, обещая свободную любовь и выступая против системы. Позже многие критики назвали движение сексуальным культом; стало ясно, что секс являлся базовым фактором в идеологии Берга, который с годами становился все более странным.

Обязательным условием для лидера любой секты является харизма, и у Берга ее было предостаточно. Начинал он скромно – в 1964 году стал миссионером Христианского и миссионерского альянса, а затем начал бродить по Хантингтон-Бич в Калифорнии, петь народные песни и продавать желающим бутерброды с арахисовым маслом. В 1968 году он основал свое противоречивое движение, которое в разное время носило разные наименования, в том числе «Молодежь за Христа», «Революция во имя Иисуса», «Семья любви», сегодняшнее его название – «Семья международная». Но самое известное имя секты Берга – «Дети Бога». Секта притягивала хиппи, которые, подобно Боттомам, стремились к осмысленной и ответственной жизни, но не хотели приспосабливаться или поступаться своими бунтарскими убеждениями; учение Берга просто воспринималось многими как «евангелие протеста».

Вернувшись в 1973 году в Техас и поселившись в коммуне «Детей Бога», Боттомы быстро начали впечатлять лидеров движения.

Три месяца они посещали занятия для новых членов движения, проходившие в рамках тренингов для руководителей секты на ранчо под названием «Техасская клиника душ»; для Берга было важно, чтобы во время этих занятий все хорошо уяснили, что именно он является лидером секты. Старая личность нового члена движения истреблялась – Берг создавал новую. Получив рекомендации избавиться от старых имен и позаимствовать новые из Библии, Арлин остановилась на Иохаведе, имени матери Моисея, а Джон выбрал имя отца Моисея Амрама. Они много работали, чтобы порадовать новых вождей и найти одобрение кого-то, кто имеет значение.

Берг не оставался со своими последователями надолго, появляясь в их лагерях лишь время от времени и предпочитая замкнутый образ жизни. Это был хитрый ход, усиливавший его ауру таинственности и значимости. Его визиты воспринимались как великое событие: чем меньше людей тебя увидят, тем больший эффект ты произведешь при появлении. Всякий раз, когда приходило сообщение о прибытии Берга, воздух наполняло чувство радости.

Боттомы впитывали как можно больше информации о секте и с удовольствием передавали маленького сына в руки других членов движения, проводивших занятия с детьми. Эти занятия были похожи на жуткую пародию на воскресную школу. Ривер слушал истории о Страшном суде, об огне и сере для грешников; члены группы предрекали великий Судный день после появления кометы Когоутека и говорили, что по этой земле будет ходить антихрист, убивая маленьких американских детей, которые не следуют правилам Берга. Все должно было вызывать страх и надолго привязать Ривера к «Детям Бога».

К тому моменту у Ривера уже была младшая сестра по имени Рейн, родившаяся на шесть дней раньше срока. Ей дали имя в память о дождливой ночи, встретившей ее в этом мире. Арлин отказалась от медицинской помощи, и роды принимал отец. Позже, когда Рейн исполнилось одиннадцать, она продлила свое имя до Рейнбоу[2].

Жизнь Ривера в лагере окутана тайной и спорами. Одна из сексуальных практик, проповедовавшаяся Бергом, заключалась в том, что маленьких детей следует поощрять к половой жизни. Когда Риверу было 20 лет, он заявил в интервью, что потерял девственность примерно в четыре года.

«Я рад, что это случилось в детстве, – рассказывал он. – Но когда я стал немного старше, мне не хотелось, чтобы те детские вагины и разные части тела, мелькавшие у меня перед глазами, развращали меня, поэтому я все это прекратил. Я воздерживался от секса с 10 до до 14 лет. Просто ты рождаешься в такой реальности и принимаешь ее».

Хотя позднее он отверг эти слова как шутку, тема была затронута, и вскоре его анонимные друзья, выросшие в том же месте, что и он, заявили, что он подвергался насилию.

Известны слова Джорджа Слёйзера, режиссера фильма «Дурная кровь», в котором снимался Ривер: «Он поведал мне довольно многое о своей юности. Многое о своем детстве – когда ему было три, четыре, шесть лет, восемь лет, десять лет. Он рассказал мне немало о сексуальном насилии».

В заявлении членов секты «Дети Бога», зачитанном ими во время судебного разбирательства 1990-х годов, признавалось, что среди их руководителей имели место злоупотребления:

Хоакин – или Лиф, как его теперь называли (потому что «у брата и сестер были эти красивые имена, и, видимо, я чувствовал себя немного обделенным»), – был, как он сам признавал, «маленьким ужасом». Этот комок неиссякаемой энергии и озорства, по его же словам, хотел только «бить окна и тому подобное». Он рассказывал, что заставлял плакать няню и опускал в машине окна, когда всем было холодно. При этом Хоакин также был тем самым мальчиком, который не мог просто пройти мимо бездомного, а садился с ним рядом и болтал целую вечность. Марта Плимптон, долгое время встречавшаяся с Ривером и снимавшаяся с Хоакином в фильме Родители (1989), сказала о младшем Фениксе: «Он всегда был физически крепким и очень эмоциональным».

Во время рекламной кампании фильма Берег москитов Ривер так описывал брата и сестер: «Мы выглядим совершенно по-разному, и у всех у нас есть свои отличия. Лиф был домашним клоуном, шутом – очень остроумным и находчивым. Рейнбоу – это старшая сестра и вожак. Маме приходилось много работать, поэтому сестра заняла ее место. Я играл на гитаре… Я часто уходил в свою комнату и у меня была по-настоящему глупая привычка, очень банальная – смеяться над идиотскими вещами, «пукая» ртом. Было много наших собственных шуток. Либерти всегда была самой физически развитой, как акробат, – проворной, сильной, стройной, действительно красивой девочкой. Еще есть Саммер – младший ребенок в семье, с большими карими глазами и светлыми волосами. Она выглядит как англо-сакс. Либерти и Рейнбоу больше похожи на этнических израильтян или итальянцев».

В Штатах Джон нашел работу садовника с 12–16-часовым рабочим днем, обеспечившую его семье пропитание. И в семье снова произошло пополнение: 10 декабря 1978 года родилась Саммер Джой[5]. Вторая часть имени новорожденной, Джой, передавала ощущения семейства от возвращения в Америку. Сначала Боттомы оставались с родителями Арлин, но вскоре поняли, что их дом для всех них слишком мал.

Музыкант, подаривший Риверу его первую гитару, Альфонсо Сайнс, говорил Джону и Арлин, что если они когда-нибудь переедут во Флориду, им нужно будет с ним встретиться. И вскоре они туда переехали, отчасти надеясь, что Альфонсо сумеет помочь Риверу с музыкальной карьерой.

Хотя последнего так и не произошло, Сайнс предложил Джону и его семье поселиться в доме управляющего в своей усадьбе при условии, что Джон будет заботиться об этом месте – такое занятие Джона радовало его детей, регулярно помогавших отцу таскать землю или сажать растения. Возможно, предложенный им дом не был по размеру таким же, как особняк самого Сайнса, но для Боттомов он был похож на дворец.

Один из соседских детей рассказывал: «Я ночевал у них несколько раз. Их родители рассказывали нам истории на ночь, но они были реально странные – о звездах и все такое. Затем они [Джон и Арлин] смывались из дома и шли к соседям-хиппи. То есть они не боялись оставлять детей одних. Дети могли делать все, что хотели. Мои родители не разрешали бы мне у них ночевать, если бы узнали, что мы оставались одни».

Дети были счастливы, несмотря на то, что Риверу было немного сложно привыкнуть к школе.

Однако три месяца спустя семью настигло бедствие – у Джона так сильно проявились последствия старой травмы спины, что он не смог больше заниматься садоводством.

Уцепившись за опыт, полученный во время пребывания в секте «Дети Бога», а именно за факт, что дети гораздо чаще располагают прохожих к благотворительности, чем взрослые, – они решили использовать возможности девятилетнего Ривера и семилетней Рейн – ведь у них было двое детей, которые отлично разбирались в зрелищах, несмотря на свой нежный возраст. И они были в Америке – стране, где любили устраивать конкурсы талантов.

Отец Вуд вспоминал: «У меня было ощущение, что родители из «Детей Бога» эксплуатируют таланты своих детей, осознавая, что дети более эффективные попрошайки, чем они сами. Долгие годы, пока мы оставались на связи, Арлин и Джон объясняли: «Мы управляем делами наших детей», но я всегда чувствовал двойственное отношение к такому подходу. После того как они покинули культ, у них никогда не было никакой другой профессии, кроме как быть родителями этих талантливых отпрысков».

Конечно, Ривер и Рейн стали постоянными участниками шоу талантов, и прошло совсем немного времени, прежде чем они заняли первое место. О них написали в газетах как о звездах местного масштаба. На вопрос, хотят ли они стать знаменитыми, Рейн ответила: «Я не хочу разбогатеть. Я хочу отдавать деньги бедным, а часть оставлять нам. Я люблю помогать людям, которые в этом нуждаются».

Ривер, в свою очередь, сказал: «Я надеюсь когда-нибудь прославиться, не чтобы гордиться собой, а потому что благодарен Богу за то, что он подарил мне способности».

Если они хотели развивать свои таланты, Флорида им уже не подходила. Им следовало попасть в Голливуд, и у Арлин там был нужный контакт. Девушка, с которой она была знакома со старших классов, стала очень успешной актрисой телесериала Лаверна и Ширли. Актрисой, о которой идет речь, была Пенни Маршалл. Ей показали некоторые газетные статьи о талантливой семье, и она незамедлительно передала их сотруднику Paramount, который, впечатлившись, в свою очередь, сказал, что если семья когда-либо окажется в Лос-Анджелесе, они должны зайти, правда, как он дал понять, не стоит приезжать специально ради того, чтобы их увидели.

Тем не менее Боттомы расценили это как знак того, что Голливуд – их призвание. Позже Арлин говорила: «Нам было видение, что наши дети могут покорить мир».

Раздача в Венесуэле брошюр с целью привлечения к секте людей – это было одно, но получится ли у детей Боттомов работать в индустрии развлечений? Они, конечно, верили в удачу, и в этой связи несколькими месяцами ранее сменили свою фамилию на Феникс, которую теперь нужно было оправдывать.

Как сказал Джон: «Мы продали все и уехали в Лос-Анджелес».

Они отправились в путешествие длиной 3000 миль, напоминая хипповую версию персонажей сериала Деревенщина из Беверли-Хиллз. Все дети были втиснуты в старый побитый фургон Volkswagen, у которого вместо заднего стекла были склеенные клейкой лентой пеленки, и всем, кого они встречали на заправках по пути, Ривер рассказывал, что он собирается стать голливудской звездой.

Они ехали к тем оставшимся членам семьи, которые имели значение для Джона, – к его тете Фрэнсис и дяде Беку. Эта пара присматривала за ним какое-то время после ухода отца. Оправившись от шока после встречи с племянником, которого она не видела столько лет, Фрэнсис окружила вниманием его детей. «Они были строгими вегетарианцами, они привыкли к такой еде. Они перестали есть мясо, перестали носить все, что сделано из коровьей кожи, – любые вещи должны были быть из ткани или из пластика», – рассказывала она.

«Я должна была давать им тарелку либо с фруктами, либо с овощами; они не стали бы есть и то, и другое одновременно. Либо одно, либо второе. Ривер пришел на кухню. Он сказал: «Тетя Фрэнсис, мы не можем есть ничего, кроме продуктов одного типа». «Хорошо, хорошо, съешьте одно, а остальное можете забрать домой»», – ответила она. «Они провели ночь в своем старом битом кемпере, а на следующий день отправились в Голливуд. У них почти ничего не было. Мы просто пытались им помочь».

Если дети думали, что на пути к голливудской карьере им придется играть на гитаре и петь, Арлин знала о необходимости тяжелой работы и веры в успех. Им приходилось постоянно переезжать, не успевая налаживать новые дружеские отношения. Но большая семья и ограничения, в которых они жили, гарантировали, что они никогда не будут одиноки. Они были бедны, в этом не было никаких сомнений, но родители превращали это в большое приключение. Хоакин вспоминал, как ему приходилось пробираться в их маленькую квартиру, осторожно проходя мимо надписей: «Без детей, без собак».

Однажды его поймала хозяйка, жившая над ними. Но она не вышвырнула его, а вручила ему куклу Невероятного Халка. «В нашей жизни всегда были ангелы – люди, которые становились друзьями и остаются ими до сих пор», – говорил он.

В одном интервью 2000 года Хоакин привел такой пример тесных отношений в своей семье: «Я был в гостях у своего друга Кейси (Аффлека), и приехал Джейк Пэлтроу; я обнимался и прощался со своей сестрой Саммер, которая собиралась на пару дней в Лос-Анджелес. И Джейк сказал: «Приятно видеть братьев и сестер, которые так дружны и близки; у меня с Гвинет такие же отношения «Но для меня это просто само собой разумеющееся, в этом нет ничего особенного. Разница между нами примерно в полтора года, так что это просто полное взаимодействие. Мы всегда держались друг друга».

Когда им приходилось покидать свое временное жилище, они спали в своем фургоне или снова возвращались к тете Фрэнсис.

Она говорила так: «Я знаю, что у них ничего не было, не было кроватей – они спали на полу. Я раздобыла для них матрас. В конечном счете я нашла каркас, позвонила ему и сказал: «Джонни, если тебе нужен каркас для твоей кровати, приходи, у меня он есть».

«Все, что у меня было, – кухонная утварь или еще что-то, всего этого им не хватало. У них даже не было одежды. Мы навещали их периодически по воскресеньям. Мы собирали овощи и тому подобное и брали с собой, чтобы у них была еда. На Рождество мы принесли им подарки и что-то еще, но они не принимали подарков. Я принесла им все для украшения елки. Они сказали, что елки у них не будет. На самом деле какой-то сосед принес им елку, но зря. Они не придали ей значения».

Из-за проблем семьи контакт с Пенни Маршалл в конечном счете не сработал – хотя они и встретились с Фонзи из Счастливых дней, то есть с актером Генри Уинклером.

Варианты заканчивались, и довольно быстро. Они решили использовать последний шанс на новую жизнь, и, по иронии судьбы, Арлин пригодился навык из ее предыдущей жизни. До встречи с Джоном Боттомом она была более чем грамотным секретарем и поэтому теперь решила получить секретарскую должность в крупной студии, полагая, что так у нее появится больше шансов найти подходящие контакты для своих детей.

Новая работа не была для нее проблемой. Продюсер Дэвид Гербер, который потом дал Риверу (а в итоге и Хоакину) большой шанс, взяв его в сериал Семь невест для семерых братьев, рассказывал о ее работе с ним: «Она была прекрасна. Она работала в студии, и мы дружили. Она следила за моими звонками и назначала все мои встречи. Она очень хорошо присматривала за мной. Однако она никогда не пыталась на что-либо повлиять. Кстати, я был удивлен, обнаружив, что он был ее сыном. Я правда ее уважал. Она никогда не была заносчивой или напористой».

И тем не менее это был план, осуществленный с большим мастерством. Ей удалось устроиться на работу в NBC секретарем режиссера по кастингу Джоэля Турма, и он, в свою очередь, познакомил ее с Айрис Бёртон – единственным и неповторимым агентом по работе с детьми-актерами.

Самоуверенность Бёртон, не стеснявшейся хвастаться своим положением в киноиндустрии (титул «Легендарная Айрис Бёртон» придумала она сама), была оправдана. Она регулярно появлялась в списках влиятельных лиц Голливуда, и на это имелись веские причины. Если вы видели в рекламе ребенка или юного подростка, большая вероятность, что они работали на Бёртон. Что касается известных клиентов – она управляла карьерой близняшек Олсен, сестер Дафф, Фреда Сэвиджа, Джоша Хартнетта и Кирстен Данст.

Ее уважали студийные боссы и продюсеры – офис Бёртон был полон приглашений на роскошные премьеры и корпоративные вечеринки, а столы покрывали цветы, фрукты и конфеты. Студии боялись связываться с детьми-актерами напрямую – в основном из-за нежелания общаться с их матерями – однако Бёртон точно знала, что делает, и следила за тем, чтобы ее протеже получали взрослую зарплату. Она добилась успеха, потому что заказчики предпочитали детей Бёртон, у которых не было «манерности» остальных.

Однажды она сказала: «Когда ребенок входит в эту дверь, я уже знаю, победитель это или проигравший. Если они перебивают или сутулятся, кусают ногти или раскачиваются взад-вперед, мне они не подходят. Если я не вижу скрытой силы, не чувствую энергию, тогда не будет магии. У меня на это чутье, как у крысы. Мне неловко так говорить, но дети – это куски мяса. Я никогда не предлагаю ничего, кроме филе миньон. Я никогда не предлагаю гамбургеры, мои дети – это лучшее мясо».

Не захотев называть себя агентом, она как-то сказала: «Я детский грумер, искатель талантов. Мне не нравится, когда дети слишком хорошо обучены. Я обращаю внимание на их вес, на их волосы. А более всего я обращаю внимание на их родителей».

В интервью 1998 года Хоакин сказал об Айрис: «О, она со мной всю мою карьеру. Я встретился с ней, когда мне было около шести лет. С ней общалась вся моя семья. Она была единственным агентом, который работал с нами всеми. Мы обращались к нескольким агентам, которые говорили: «Хорошо, мы возьмем Рейн и Саммер, а Либерти, Ривер или Хоакин нам не подходят». Мы не хотели разделяться. Родители хотели пристроить нас всех вместе, и мы встретили ее; она полюбила и взяла нас всех. Она просто очень милая, прекрасная женщина, которая работает сама по себе».

«Ее офис – помещение за ее домом. Она верит в меня и считает, что я могу сделать все, что угодно, поэтому мне не нужны комплексные сделки и агенты, говорящие: «Ну, Хоакин на самом деле не такой. Мы видим его другим, но мы можем сделать так-то».

Он продолжал: «Знаете, в крупных агентствах, мне кажется, они проводят такого рода встречи. Я не уверен на все сто, потому что никогда на них не был, но предполагаю. У них проходят такие собрания, на которых они говорят: “Есть вот этот сценарий от этого автора, и, думаю, вот это и есть особенность роли”. Я имею в виду, что я вырос вместе с ней. Она – часть семьи, так что у нас, правда прекрасные отношения, и на меня никогда не оказывалось никакого давления. Она может быть очень решительной в отношении определенных проектов: “Я действительно думаю, что ты должен пойти на это”. Но нам всегда удается учесть все мои предпочтения, и я по-настоящему доволен своей карьерой».

Так как Арлин отчаянно хотела, чтобы у всех детей было одно и то же агентство, могло показаться, что весь «пакет» нужно было взять только ради получения Ривера, однако свои уникальные способности были у всех Фениксов, особенно у Хоакина. Уже тогда у него были эти глубоко посаженные глаза, полные наивного удивления, которые словно созданы для кино. Задолго до того, как он стал кумиром экрана, его глаза привлекали внимание любого, кто его видел, будь то учителя, его друзья или друзья его родителей.

В своей книге Охота с барракудами помощник Бёртон Крис Снайдер писал: «Айрис взяла на себя всю семью и работала с этими веганами, не признававшими кожаные вещи. Эта особенность лишила их большей части коммерческой работы, доступной детям, но Айрис это не волновало. Она что-то видела в этих детях. Айрис боролась за своих клиентов, и она очень к ним привязалась. Она ездила с ними в отпуск, проводила с ними каникулы, а в некоторых случаях оставалась в качестве гостя в их домах за городом».

Хоакин добавлял: «Айрис сразу нашла в каждом что-то интересное. Она замечательная женщина, очень заботливая. Возможности работы для нас были ограничены, ведь мы не участвовали в рекламе кока-колы, Макдональдса, мяса, молока и чего-то подобного. Первое, что агент сказала нашим родителям, было: «Эти дети только начинают работать, а вы уже говорите, что восемьдесят процентов всех рекламных роликов им не подходят? Вы же ничего себе не оставляете». Но она все равно нас взяла».

Несмотря на появление агента и участие в некотором количестве рекламных объявлений, актерская карьера Ривера не оправдывала ожиданий. Прошел год, а они все еще искали эту призрачную роль. Появлялась случайная работа, но ее было недостаточно, чтобы содержать большую семью. И поэтому дети, чтобы немного заработать, все еще выступали в торговых центрах.

Однако Арлин по-прежнему была убеждена, что большой шанс, к которому они отчаянно стремились, рано или поздно выпадет. Она верила, что все, через что им пришлось пройти всей семьей, – недоедание, постоянные переезды, плавание на корабле и многие ночи размышлений о том, каким будет следующий источник дохода, – все это было неслучайно и приближало их к поставленной цели.

Она говорила об этом в 1988 году: «Та связь, которая удерживала нас в то время, удерживает нас и сейчас. Потому что успех, деньги и слава и все в этом роде для нас не очень важны. Это не так важно, как выполнение подобной миссии, ведь мы чувствовали, что к ней нас ведет Бог. У детей есть талант и все, что для этого нужно. Я имею в виду, что у Ривера есть собственное стремление делать то, что должно быть сделано, и, Бог даст, это его не испортит. Не исключено также, что благодаря какому-то другому чуду мы сможем использовать все, что получаем, для просвещения всего мира и помощи всем людям, а не только нашей семье».

Ее вера в итоге была вознаграждена, когда в 1982 году Ривер получил роль младшего брата в семейном телесериале Семь невест для семерых братьев. Основанный на голливудском фильме 1954 года полудраматический полумузыкальный сериал был посвящен семье шумных братьев, живущих в глуши без родителей. Среди игравших в нем актеров был Ричард Дин Андерсон, который добился большого успеха благодаря телесериалу Секретный агент Макгайвер.

Новость о том, что Ривера пригласили на роль, естественно вызывала большую суматоху в доме Фениксов и вопли Ривера: «Я подпрыгнул на пять футов вверх. Я покраснел с ног до головы и перепугался. Это был мой первый телесериал, и это было круто. Чудесное мгновение. Именно этого я и ждал, и ведь это такая редкость – оказаться в нужном месте в нужное время и просто подгонять свою роль. Мне хотелось этого намного больше, чем сниматься в рекламе, которая мне совсем не нравилась».

По этому случаю семья Фениксов снова переехала, на этот раз в дом с тремя спальнями на участке в пять акров в калифорнийском городке Мёрфис. Новые реалии жизни стали потрясением для детей Фениксов, навещавших на съемочной площадке своего теперь уже известного брата. В то время как они были в восторге от декораций и шикарных музыкальных номеров, шок для нервной системы Ривера был иного рода. Не считая некоторого времени, проведенного в государственной школе, это был первый случай, когда он оказался в кругу людей, не разделявших убеждения его семьи и ее друзей-единомышленников.

Продюсер Гербер вспоминает, как ему позвонили те, кто работал над сериалом, и сообщили о больших трудностях. «Его родители не хотели, чтобы Ривер носил кожу. А когда ты снимаешься в вестерне, тебе нужно носить ковбойские сапоги из кожи. Это не соответствовало их убеждениям. Что ставило Ривера как ребенка в очень неудобное положение, но он не мог сделать ничего, кроме как повиноваться своим родителям».

Расстроенный Гербер сказал своей съемочной группе, что Ривер не будет носить кожаный ремень, и велел им дать вместо него веревку. Для актеров и остального коллектива быстро стало ясно, что ребенок рядом с ними не во всем на них похож, и вскоре он стал объектом насмешек. Некоторые утверждают, что Ривера дразнили довольно злобно и безжалостно. Другие говорят, что это было просто обычное подшучивание, но Ривер не очень хорошо с ним справлялся, потому что не знал, как выйти из незнакомой ему ситуации.

Гербер рассказывал Бэрри Лоуренсу: «Он был юным парнишкой, и им с ним было весело. Они трепали его волосы, они подтрунивали над ним, потому что он был младше. Однако ни один режиссер или продюсер никогда не звонил мне и не говорил, что были какие-то проблемы. С Ривером их не было. Он был таким славным парнем».

«Думаю, они просто подтрунивали над его веганством и неприятием вещей из материалов животного происхождения. Тем не менее вряд ли это делалось злонамеренно. У нас был Джимми Браун, очень жесткий продюсер, отличный продюсер. Он никому бы не позволил делать что-то подобное. Он просто не допустил бы этого. Мы никогда ни о чем таком не слышали. Я думаю, это была [просто] игра с ребенком, знаете, такое веселое времяпрепровождение. Они были хорошими ребятами. Все они были единым целым, как одна семья».

Актриса Марта Плимптон тем не менее говорила: «Я люблю семью Ривера. Они воспитали его как чистого человека, владеющего знанием о правильном устройстве мира. Однако, постоянно переезжая, меняя школы, замыкаясь на себе и не доверяя Америке, они создали этот утопический пузырь, благодаря которому Ривер так никогда и не социализировался. Он никогда не был готов иметь дело с толпой и с Голливудом».

Хотя сериал выходил лишь с сентября 1982 по март 1983 года, стало ясно, что Ривер был чем-то вроде звезды, привлекавшей огромное количество поклонниц. «Мы получали много писем от фанатов Ривера», – говорил Гербер. «Молодым девушкам он очень нравился, и из-за его большой популярности мы стали увеличивать его роль в сериале». Родители велели ему отвечать на все письма лично, чему он был только рад.

Несмотря на то что сериал не стали продлевать на второй сезон, Ривер зарекомендовал себя как актер, которого ожидают увидеть на экранах. И в течение последующих двух лет у него была постоянная работа.

Ривер стал звездой своей семьи и ее кормильцем. Вскоре после этого он скажет коллеге по Исследователям Итану Хоуку: «Я стану знаменитым. Определенно. Богатым и знаменитым». На вопрос почему он ответит: «Я делаю это для своей семьи».

Хоук добавит: «После того вечера я действительно осознал, как сильно на него влияла его семья. Для них он был Вторым пришествием, главой семьи в четырнадцать лет. Может быть, поэтому Ривер всегда относился к себе так серьезно».

Ривер был серьезным парнем, но все же Хоакин не благоговел перед братом. У него самого не было большого желания стать актером, и он был рад отдать брату центральное место. Вообще Хоакин утверждает, что никогда не понимал, насколько знаменит его брат, – вот что значит жить в маленьком городке и не иметь телевизора или не читать журналы о знаменитостях.

«Не думаю, что я осознавал ту славу, которую приобрел мой брат, потому что он никогда не кичился ею. Наш телевизор дома показывал только один канал, и это был PBS. Я никогда не видел премьер, никогда не смотрел Entertainment Tonight[6], ничего из этого. Так что его известность была в другом мире, и когда этот мир внезапно постучался в наши двери, видимо, он меня ошеломил. Ты стараешься самостоятельно его принять, или – если нужно – понять, без какого-либо внешнего вмешательства. Несмотря на это, положительного я увидел немного. То есть, безусловно, многие люди были благожелательны, но самое главное, было много уродства».

И все же он скоро сам нырнет в этот мир и сделает собственную карьеру, пусть на тот момент и незначительную.

«Целенаправленной работы ради того, чтобы начать, не было. Мой брат снимался в сериале в Северной Калифорнии, там были кадры с гостями, и мне с сестрами достались роли, так что я вроде как попал туда случайно», – говорил он.

Действительно, если Ривер осознавал себя актером, Лиф – или Хоакин – в своем предназначении уверен не был. Он пробовал рисовать и писать стихи, но потом признал: «Сам понимаешь, пишешь что-то по молодости, и тебе это нравится, а потом читаешь это примерно через пять дней и говоришь: «Что, черт возьми, это было?» Это про меня».

Школьные годы не были особенно счастливыми, и Хоакин в итоге бросил учебу в девятом классе. Его все еще мучают воспоминания об одном моменте. «Многое в ней меня злило, а последней каплей, дружище, стало то, что, вот, учусь я на дому, и мерзавцы посылают мне мертвую раздутую лягушку для разделки».

В конце концов, когда продюсерам Семи невест для семерых братьев понадобились в одном эпизоде мальчик и девочка, ему выпала актерская карта. Идея пригласить Хоакина и Либерти, вне зависимости от их талантов, а лишь потому, что они все равно были на съемках, была для съемочной группы самым простым решением; продюсеры уже встречались с детьми раньше, и это означало, что им не нужно было затевать потенциально долгий процесс кастинга.

Они снялись в 13-м эпизоде сериала, получившем название Рождественская песня и вышедшем на экраны 22 декабря 1982 года. Хоакин сыграл в нем Трэвиса и сразу понял, что актерская работа ему подходит. «Когда я был младше, мне всегда казалось, что чего-то не хватает. Наверное, человек проходит через это в детстве – он чего-то хочет. Как только я начал работать актером, я просто почувствовал, что прежняя пустота заполнена», – рассказывал он.

Он снялся в эпизодах в телевизионной драме Банда шести и в комедийном телесериале Мистер Смит, а затем как младший брат Ривера попал в серию популярного телесериала канала ABC Специально после школы[7], носившую название Наоборот: загадка дислексии. Главная роль здесь была у Ривера, а второстепенная у Лифа. Последнему пришлось какое-то время свыкаться с новым образом, однако именно в подобных ролях видела своих детей семья Фениксов. Это восходило к семейному прошлому, и сам факт создания серии, посвященной дислексии, соответствовал идее Арлин и Джона о работе, которую должны были выполнять дети. Позднее Джон выскажет свое разочарование в фильмах, в которых снимались его отпрыски, потому что, по его мнению, они стали обслуживать пороки Голливуда, однако, так или иначе, родители были довольны главным героем Ривера, сыгравшим ребенка с проблемами дислексии. Выпущенный в эфир всего один раз, фильм приобрел популярность в школах, а несколько американских библиотек сохранили его в образовательных целях.

Видение Джона и Арлин, каким бы наивным оно ни было, заслуживает одобрения, и оно сослужило им хорошую службу. Пара выделялась из толпы и была свободна от любых обвинений, ассоциировавшихся со студиями. Однажды Арлин сказала: «Наши с мужем Джоном пятеро необыкновенных детей – это наше благословение. Я иногда смотрю на них и удивляюсь, почему они мои. Возможно, когда-нибудь мы сможем изменить мир к лучшему».

Хоакин и Ривер делили между собой не только время на экране – оба были номинированы на премию, вручавшуюся молодым актерам. Если Ривер демонстрировал непринужденное обаяние, игра Хоакина (или Лифа, как его тогда указывали в титрах большинства его фильмов) была менее естественна. Конечно, он был моложе Ривера и не имел такого же опыта. Но он учился, и у него был определенный потенциал. Его природная энергия становилась очевидна на экране.

Как и Ривера, его приглашали в рекламные ролики – вспоминая рекламу с Хи-Меном, Хоакин рассказывал: «Я был Скелетором. Где-то внутри себя я понимал, насколько все это ненастоящее. И вот я сижу и в прямом смысле слова анализирую сценарий – Почему Скелетор страдает? Я хотел сделать его счастливым. Но понял, что не могу пойти и спросить о страданиях Скелетора, поэтому я просто забил на это, получил роль и больше никогда не снимался в рекламе».

Его игра улучшалась с годами, по мере умножения его ролей. Среди прочего он сыграл в таких сериалах, как Каскадеры и Блюз Хилл-стрит, а также в телефильме Все за любовь.

Он также сыграл примечательную роль в сериале Она написала убийство, в котором героиня Анджелы Лэнсбери Джессика Флетчер едет в Чикаго, чтобы навестить свою племянницу и двух ее детей (в исполнении Лифа и его реальной сестры Саммер). Взяв детей в, казалось бы, рутинный поход в парк развлечений, Флетчер, разумеется, приходит к тому, что должна раскрыть сложное убийство. (В одной из самых забавных сцен этого эпизода персонаж Лифа требует еще один гамбургер, явно его любимый. Разумеется, вы никогда не увидите, чтобы он съел хотя бы один из них!)

В 1986 году последовала сквозная роль в многочасовом драматическом сериале Утренняя звезда / Вечерняя звезда, где также сыграл еще один клиент Бёртон, Фред Сэвидж, и уже казалось, что скоро Хоакин появится на большом экране.

Режиссер Гарри Уайнер подбирал мальчика для своего подросткового фантастического фильма Пикник в космосе (1986), и его сразу же привлек этот «невинный и восторженный» подросток, представший перед ним. Уайнер вспоминал, что сначала, «поразился его имени, а затем удивился, услышав имена его брата и сестер, которые явно были того же поля ягоды».

Уайнер также рассказывал: «Он показался достаточно интересным компанейским парнем, был очень отзывчивым и отличался тем энтузиазмом, который был нам нужен. Думаю, Айрис предложила Лифа, потому что он испытывал сильное влияние своих брата и сестры, уже имевших некоторый актерский опыт, и сам должен был начать довольно легко. Нам требовались простота, большой энтузиазм и яркое воображение – кто-то, кому бы вы поверили, что он бредит Звездными войнами. И Айрис, разумеется, обеспечила товар».

Речь шла о роли 12-летнего мальчика по имени Макс, самого молодого новобранца в летнем космическом лагере, где подростки постигали азы освоения космоса. Сюжет разворачивался на базе космического лагеря в Алабаме. Конечно, в атмосфере восьмидесятых другом Макса стал робот, который решил помочь ему осуществить его мечту и оказаться в космосе. После череды запутанных событий робот отправляет Макса с другими подростками в космос.

Это приятный и забавный фильм, приобретший дополнительные преимущества благодаря дебюту Феникса на большом экране.

Избегая искусственности и жеманства, мешающих другим молодым исполнителям, Феникс рос в каждой своей роли; стиль его игры становился все менее манерным, с периодическими выплесками внутреннего напряжения и скрытой силы, ставших со временем его визитной карточкой.

«Полагаю, дело было именно в благоприятном для творчества пространстве, созданном для нас родителями», – говорил Хоакин в интервью. «Они всегда побуждали нас к самовыражению. Мы проводили дни в разговорах и пении и всегда были перед публикой. Это не было тем, что считается «нормальным» взрослением. Мы пели в детских больницах, тюрьмах и подобных заведениях Центральной Америки. Затем мы переехали в Штаты и в какой-то момент начали петь на улицах Вествуда. Мы были теми пятью детьми, которые поют все эти песни перед толпой».

В интервью 2000 года он добавил: «Думаю, в очень дружной семье, где дети близки эмоционально и по возрасту, ты просто стремишься идти по стопам старших братьев и сестер. Ты просто перенимаешь то, что делают другие, даже если они просто слушают музыку, катаются на скейтборде или делают что-то подобное. Мы все пели, музицировали и были очень общительными. Родители всегда поощряли нас к самовыражению. Так что актерское ремесло показалось нам обычным делом».

«Он был очень открытым», – говорил Уайнер. «Ты даешь ему указания, и он без всяких колебаний их принимает. С одной стороны, когда ты в таком возрасте, это нормально, ведь ты не имеешь вредных привычек и еще не научился фильтровать, так что ты принимаешь условия игры и полностью посвящаешь ей себя. Но он, безусловно, талантлив».

Быть ребенком на съемочной площадке (ему было всего 12 лет), возможно, сложновато, но такие актеры, как Тейт Донован, Лиа Томпсон и Келли Престон, относились к Лифу как к младшему брату. В отличие от проблем Ривера, возникавших при съемках Семи невест для семерых братьев, Лифа никогда не дразнили за его воспитание, хотя будет справедливо сказать, что он рос в значительно менее напряженных условиях. Он сам присоединялся к шутливым беседам и был частью актерской команды и съемочной группы. В свою очередь, он с искренним энтузиазмом помогал другим проникаться сюжетом фильма, так что старшие актеры глубоко погружались в фантастическую среду картины.

«Они все обращались с ним прекрасно. Они любили этого ребенка. Общаться с кем-то, кто играл с такой фантазией, не представляло для них затруднений. Они взяли его под свое крыло, как младшего брата и сына», – вспоминал Уайнер.

Атмосфера была позитивная, и Уайнер вспоминает, что во время съемок у него не было проблем с Лифом – за исключением одного инцидента. «Он дает возможность получить правильное представление о Хоакине. Как я уже сказал, он был открытой книгой, в которую вы могли писать все, что пожелаете, а он трактовал это самым обаятельным и искренним способом. Снималась сцена в невесомости, и ему нужно было выйти из зоны сжатия, ведущей в грузовой отсек. Нам нужно было подвесить его на тросы, повернуть декорации на 90° и опустить его в грузовой отсек».

«В общем, он был подвешен на тросах в сорока футах над полом. Как вы понимаете, это было массовое производство, многие рассчитывали провести съемки как можно быстрее и переходить к следующим кадрам».

Однако молодой Хоакин потерял самообладание и отказался сниматься. «Он был в ужасе, и вот, счетчики денег крутятся, менеджер по производству считает время, а я просто пытаюсь поговорить с этим милым мальчиком, убедить его найти в себе смелость и согласиться пролететь по воздуху сорок футов, получив от этого удовольствие – ведь он должен был впервые увидеть чудеса космоса. Но каждый раз, когда я обращался к нему, он просто обливался слезами».

«Так уж случилось, что в тот день на съемочной площадке оказался Ривер, и пришел он именно в тот самый момент. У меня перед глазами стоит образ не знаменитого актера с большим творческим потенциалом, а старшего брата, обнимающего младшего. Он опустился на колени, и несколько минут они шептались. И эта уверенность, переданная Лифу старшим братом, а также тот факт, что Ривер проходил через многое, каким-то образом дали Хоакину нечто, за что он смог зацепиться, чтобы победить свой страх».

Уайнер продолжал: «Ривер встает, немного говорит со своим братом – Лиф смотрит на меня с какой-то долей решимости, я говорю: «Ты готов?», он кивает, и бац, он поднимается на сорок футов от пола и дает снять кадры, которые были нам так нужны, причем делает все красиво и без очередных слез. О чем бы ни говорили эти два мальчика, это придало второму смелость и силы, необходимые для съемки эпизода».

Хоакин назовет себя в этом фильме «толстым ублюдком», со смехом говоря, что его больше интересовал буфет на съемочной площадке, чем сам фильм. По его мнению, он набрал лишний вес и «продюсеры нервничали».

Во время съемок фильма Пикник в космосе Хоакин обнаружил, что соседняя съемочная площадка используется Майклом Джексоном. Подросток был рад с ним встретиться не только потому, что он, наверное, был самой известной на планете звездой в музыкальном мире, но и из-за того, что Майкл также был вегетарианцем.

«Есть кто-то похожий на меня! И я такой: “Эй, чувак, вот поваренная книга. С Рождеством”».

Видимо, это была Поваренная книга для людей, которые любят животных[8] – источник рецептов многих любимых блюд детей Фениксов. Один журналист сообщал, что видел, как подростки визжали от восторга, когда их мать открывала страницу 42, чтобы сделать их любимый чизкейк из тофу.

Фильм в конечном итоге принес 9,6 млн долларов – это был кассовый провал, учитывая примерный бюджет картины в 20 млн долларов. Вопрос, можно ли было эффективнее использовать молодого Хоакина в рекламе фильма, остается открытым. Так или иначе, нервничать по поводу того, каким образом продавать фильм, маркетологов заставила настоящая трагедия.

«Господи», – говорил Уайнер. «Надо признать, мы столкнулись с разными трудностями, в том числе с гибелью Челленджера в январе или феврале накануне премьеры фильма весной или летом. У нас были серьезные промахи в пиаре, на которые все указывают, например, мы не отправляли Хоакина в СМИ. Не думаю, что мы использовали его настолько эффективно, насколько это было возможно. Продать фантастический фильм после такой трагедии было трудно».

Уважаемый критик Роджер Эберт признавал: «Над всем фильмом довлеет угрожающее воспоминание о Челленджере, разваливающемся в ясном голубом небе. Наши мысли о космических челноках уже никогда не будут прежними, а наши воспоминания настолько болезненны, что Пикник в космосе обречен еще до премьеры. Сейчас не подходящее время для комедийного триллера о группе детей, случайно попадающих на орбиту вместе со своей учительницей. Оно уже никогда не будет для него подходящим».

Но он также отмечал, что, хотя замысел фильма является многообещающим, сама картина довольно глупая. Такое мнение разделило большинство критиков.

Вскоре после этого Лиф снялся в фильме Русские (1987) – приятной и обезоруживающей истории о трех американских детях, встретивших русского моряка.

Здесь, по сравнению с другими фильмами той эпохи, произошло смещение акцентов – если фильмы, подобные Красному рассвету, уделяли основное внимание противостоянию американских детей русскому вторжению, картина Русские была поучительной историей о паранойе и страхе, вызванными всего лишь непохожестью других людей.

Это был либеральный по настроению фильм и в высшей степени приятный, хотя и характерный для 1980-х, когда, как мы помним, Балбесы вступили в схватку со Стальным гигантом. Роль Хоакина в этом фильме стала на тот момент лучшей его ролью. Он явно прогрессировал как актер и словно наделил своих персонажей в Пикнике в космосе и в Русских ощущением изумления – в полном соответствии с вымышленной основой обоих фильмов.

Что еще более важно, он становился самостоятельным актером, – сбрасывая со счетов любые будущие предположения, что его приглашали в кино из-за знаменитого брата. В новом фильме можно было так же увидеть, как он естественно и непринужденно играет лидера группы, хотя роли подобного типа можно увидеть в его исполнении крайне редко; обычно он играл аутсайдеров.

В целом о фильме Русские критики отозвались хорошо. Они обозначили ряд недостатков, но поспешили признать его добрым фильмом, причем Эберт заметил: «Сцены между русским и детьми – лучшая часть фильма, в какой-то мере потому, что дети так хорошо играют. Роль их прирожденного лидера исполняет Лиф Феникс, брат которого Ривер выступил в похожем амплуа в фильме Останься со мной – именно на эту картину Русские похожи во многих отношениях».

В 90-х Хоакин вскользь пожалел журналиста за то, что тот смотрел Пикник в космосе и Русских. Конечно, это могла быть не более чем обезоруживающая попытка самоуничижения, однако интервью Хоакина телеканалу MTV во время рекламной кампании Запретной дороги (2007) показало, что он недоволен напоминанием о Пикнике в космосе.

«На самом деле я ценю каждую секунду всего того, что сделал, ведь это привело меня туда, где я сейчас. Я не думаю об этом, я не думал об этом, пока вы не спросили, большое вам спасибо. У меня нет сожалений относительно моей карьеры». Когда последовал вопрос интервьюера: «Что там с этим Роботом?», Хоакин резко ответил: «На этом все, я знаю, что вы хотите развлечься, но все значит все»».

Семья Фениксов была востребована в Голливуде. Карьера Ривера шла гладко, и ожидалась премьера его фильма Одна ночь из жизни Джимми Рирдона; Рейн дебютировала в Горничной на заказ, а Саммер и Лиф снялись в Русских.

Ричард Бенджамин, режиссер картины Маленький Никита, в котором снимался Ривер, в 1987 году сказал об отпрысках Фениксов: «Они талантливые дети. И родители привили им чувство морали».

Именно это чувство морали стало причиной того, что им снова потребовалось переехать.

Несмотря на успех (в частности, Ривер превратился в голливудскую звезду после блестящей игры в фильме Останься со мной, ставшем классикой мирового кинематографа), влияние Голливуда на детей, и особенно на Ривера, перестало устраивать Джона.

Ривер говорил: «Отец испугался, что нас разрушит это занятие. В нем много подводных камней и соблазнов, и он не хочет, чтобы мы стали материалистами и утратили ценности, привитые нам с детства. Конечно, он рад, что мы достигли высоких результатов, но в некотором смысле он почти дошел до точки, когда он может снова все бросить и уйти, как он сделал это в 60-х, – перебраться на ферму и стать ближе к земле».

Однако Арлин сказала: «Шоу-бизнес семью не испортит. Я действительно думаю, что все это происходит с нами с определенной целью. Нам просто нужно набраться терпения и позволить этой цели нас найти».

Ривер дипломатично оценивал ситуацию так: «Вот что я объяснял своему отцу. Есть часть меня, которая хочет уйти от всего этого, чтобы я перестал думать о себе, своей карьере и о том, в каком фильме сниматься дальше. Но, с другой стороны, мне сию минуту нужно выразить себя наиболее полно, раскрутиться и выяснить, на что я способен. По существу, я сейчас очень честно говорю о своей карьере. Я не боюсь осуждения. Но, пока я на шаг опережаю других, часть меня будет рада все прекратить, возможно, даже ненадолго уйти в джунгли, как Алли Фокс [персонаж из фильма Берег москитов], и просто жить за счет земли».

Если Арлин без устали работала в голливудской студии, пытаясь запустить карьеру своих детей в индустрии развлечений, то Джон, по-видимому, не так хорошо разбирался в средствах массовой информации. Ривер пытался отшучиваться, говоря: «Мой папа, что ж, иногда он смешной». Но можно было видеть, что ребенок обижен и смущен.

Однако из-за сходства между старшим Фениксом и экранным отцом Ривера в фильме Берег москитов – незабываемо сыгранным Харрисоном Фордом – очередь обижаться и смущаться дошла до самого Джона.

Ривер исполнил роль сына блестящего изобретателя, человека, удрученного поверхностным стилем жизни, ставшим привычным для него в Америке. «Мы едим, когда не голодны, пьем, когда не хотим пить. Мы покупаем ненужное и выбрасываем полезное. Зачем продавать человеку то, что ему нужно? Продайте ему что-то никчемное. Как будто у него восемь ног, два желудка и деньги, чтобы ими сорить. Это неправильно. Неправильно, неправильно, неправильно», – возмущался мужчина.

Он стремился к утопической реальности, основанной на его единственной фантазии о том, что непорочный мир подарит ему все многообразие жизни, невозможное в перенаселенной и испорченной среде.

Неудивительно, что режиссер Питер Уир подумывал взять в фильм Ривера, хотя тот и был слишком взрослым для персонажа из его первоначального замысла. На эту роль искали мальчика 12–13 лет и всерьез рассматривали кандидатуру Уила Уитона, коллеги Ривера по фильму Останься со мной.

Однако тем режиссер по кастингу сказал: «На этой пленке есть мальчик. Его зовут Ривер Феникс. Он потрясающий – единственное, ему 15».

Детство Ривера не давало покоя Уиру, прекрасно понимавшему, что драматический потенциал одного из актеров, основанный на таком же жизненном опыте, как и у его персонажа, хорош уже сам по себе. Кроме того, в его сознании постоянно всплывало выступление Ривера на пробах.

Для Уира все стало ясно. Ривер Феникс сыграет в фильме сына Харрисона Форда.

«Наконец, я сказал себе: какого черта, разве это важно, сколько ему лет? Он похож на сына Харрисона, и я его снимаю», – писал он в заметках о производстве фильма. «Он выглядит как тот, у кого есть тайны. В нем что-то есть, и это прекрасно подходит для фильма. В прошлый раз, помнится, я видел такое в ком-то, кто был с Мелом Гибсоном.

Риверу понравилось работать с кинозвездой, он говорил: «Харрисон спустился на землю. Я читал, что он холоден, но на самом деле он был очень сердечным. Просто в его положении вокруг тебя появляется слишком много лицемеров, пытающихся кинуть камень в твой огород, и надо держать оборону. Он очень хороший человек, мудрый и практичный. Его идеалы очень дельные, логичные. Я многому у него научился».

Самое главное в Харрисоне – внешне он играет так непринужденно, он такой естественный и выносливый. Работая с ним, я отлично проводил время. Мы общались очень искренне. Я понял его мотивы, и думаю, он понял мои».

Форд отзывался о Ривере так же благожелательно: «У него есть какой-то природный талант. Он есть у многих, но Ривер при этом очень серьезно относится к своей работе. [Он] играет очень искусно и профессионально, значительно превосходя наши ожидания от пятнадцатилетнего мальчика. Ривер задает много вопросов, требующих ответов, и я не могу дать ни один из них, но это интересные вопросы». Он продолжал: «Некоторые его взгляды были по сегодняшним меркам необычны. Из-за них он выглядел словно с другой планеты. Но даже в этом случае чувствовалось, что он твердо стоит на ногах».

В фильме оба актера, по-видимому, сблизились, а позднее вновь воссоединились в картине Индиана Джонс и последний крестовый поход. (Объективно говоря, этого воссоединения на экране не было, так как Ривер играл популярного авантюриста в детстве, но они вместе проводили время, оттачивая игру Ривера).

«Я просто смотрел на Харрисона, он делал что-то, и я не копировал его действия, а интерпретировал для персонажа меньшего возраста. Копирование – ужасная ошибка, которую делают многие люди, когда играют кого-то моложе или отличающегося по возрасту. Копирование не раскрывает истину, потому что в его случае ты просто ничего не анализируешь».

В свою очередь, Форд проводил с Фениксом часы, следя за тем, чтобы тот правильно улавливал физическую сторону роли, а также показывая ему некоторые движения кнута.

«Не думаю, что я его раздражал. Я ни разу не спросил, каким был Индиана Джонс. И многому у него научился. Харрисон пришел и очень помог мне с мотивацией. Знаете, откуда все это взялось, что этим движет и что делает его и правда крутым, когда ему нужно прыгнуть с лошади на поезд».

Пока Лиф боролся с дилеммой, что делать с его подтормаживающей актерской карьерой (подробнее об этом скажем чуть позже), фанаты голливудских блокбастеров были рады видеть его брата, играющего юного Индиану Джонса, а позже были встревожены, обнаружив, что Ривер отказался от возможности сняться в сериале Хроники молодого Индианы Джонса. (Когда Ривер умер, Форд сказал: «Ривер Феникс играл моего сына, и я полюбил его, как сына. Я гордился тем, что он вырос таким талантливым, честным и увлеченным человеком».)

Но сначала он снялся в фильме Берег москитов, работы над которым велись в англоязычной стране Белиз в Центральной Америке.

Уир говорил: «Мы со смешанными чувствами изучили Ямайку, узнавали насчет Коста-Рики, Гватемалы, Мексики и Гавайев, но Белиз на их фоне выделялся».

«Мы нашли все нужные нам места: горы, океан, джунгли, реки, похожие на Амазонку, – все на расстоянии одного часа от города Белиза. Белиз также имел преимущества англоязычной страны, расположенной относительно близко от США, со стабильной валютой и политической ситуацией».

Форд останавливался в отеле, а Ривер, его отец (который выполнял обязанности сопровождающего) и часть актеров и съемочной группы жили в джунглях.

Вскоре стали выясняться сведения об истинном прошлом семьи Феникс – в основном их распространяла студия, стремившаяся подчеркнуть сходство Ривера с его персонажем. Ранее яркое детство Ривера замалчивалось – во многих биографиях просто упоминалось, что он вырос в Калифорнии. Теперь появилась возможность показать его необычное воспитание. Когда его спросили, был ли ему близок персонаж из фильма, Ривер ответил: «Берег москитов велит быть верным тому, кого любишь. Я так хорошо знал этого персонажа, потому что я и был этим персонажем. Я знал все его прошлое».

Ривер и его отец нередко проводили время, плавая с маской и трубкой или гуляя по джунглям, но в это же время остальные отмечали определенную напряженность в их отношениях.

Оценивая догадки о недовольстве Джона Феникса картиной, Уир предположил, что это было нечто большее, чем просто неудовлетворение Джона сюжетом фильма: «Когда маленький сын вдруг становится основным кормильцем семьи, в семейной иерархии происходит невероятное количество изменений, и иногда возникает напряжение, особенно в отношениях с отцом. Я не знаю, актуально ли это для Джона Феникса, но Ривер хотел уравновесить ситуацию. Он не хотел портить доверительные отношения в семье: Джон ездил с сыном в Белизе как требуемый законом сопровождающий, и, казалось, был обеспокоен ролью, которую его сын играл в Береге москитов».

«Однажды, когда Джон захотел пойти с сыном поиграть на гитаре, Ривер отказался, заявив, что он должен отвечать за фильм и перед другими, кто работает над картиной. Это пример того, как сын перерос свое детство, стремясь к собственной независимости и формируя собственные взгляды, сопротивляясь подражанию принципам отца и обретая самостоятельный голос автора собственной истории».

Говорили, что Джон мог почувствовать отдаление сына и что он пытался убедить его во время съемок отправиться в путешествие в Гватемалу, но Ривер снова отказался со словами: «Я должен учить свою роль и я несу ответственность за присутствие на съемочной площадке и за уход с нее».

После Берега москитов было важно, чтобы Ривер особенно тщательно выбирал свои будущие роли. Если он стремился к творческому долголетию, ему следовало показать свои разнообразные возможности.

Решив, что ему хочется сняться в комедии, но в не совсем обычной, он остановился на фильме Одна ночь из жизни Джимми Рирдона по книге Уильяма Ричерта, выступавшего также в качестве режиссера этой картины.

Так как персонаж Ривера в этом фильме был похож на мошенника, отец был против этой роли (он не мог поверить, что его сын играет эгоистичного и заносчивого человека), однако сам Ривер, Айрис Бёртон и Арлин согласились в том, что эта работа сможет глубже раскрыть таланты молодого актера и что он определенно должен на нее согласиться.

Ривер скажет об этой роли: «Он предается своим мечтам и стремится осуществить их за полтора дня. Это не стереотипный фильм о взрослении, потому что все в нем показано через поэтическое видение Джимми, и на самом деле у фильма нет счастливой концовки – ее и не должно быть. Джимми остается ни с чем и ни с кем».

«В какой-то момент он свернул не туда, и я не хотел бы быть на него похожим. Тем не менее его цели прекрасны. Он хочет поехать на Гавайи и жить в раю. Все этого хотят. Чтобы понять действия Джимми, я в общих чертах обрисовал для себя все его прошлое. Джимми больший манипулятор, чем я, и он смелее с женщинами. По сути, это первый фильм, в котором я снялся в любовной сцене, кроме того, это моя первая комедии. Получая гонорар, я почти чувствую свою вину».

Утверждается, что фильм был порезан и переделан по воле студии и стал в большой степени сексуальной возней, чем драмой о взрослении, – это шокировало Ривера, который в итоге пожаловался: «Я не согласен с таким фильмом. Джимми Рирдон был одной большой ошибкой. Я был очень наивен и не знал, что прежде всего злоупотребляю своими талантами. Я поставил себе на службу что-то специфическое».

Он добавлял: «Все оказалось не так, как я думал. Я даже не уверен, что был подходящим кандидатом на эту роль. Чтобы подобное сработало, думаю, нужен кто-то чуть более мужественный, скажем, Том Круз. Он сделал бы это намного лучше меня». В следующий раз он сыграл гораздо более приличного человека в Никите – возможно, по причине недовольства отца, которое с каждым днем только возрастало.

Джимми Рирдон был первым фильмом, в котором Ривер снимался без присутствия родителей на съемочной площадке. В тот момент они находились во Флориде, присматривая за Лифом и Саммер во время работы над Русскими. Впрочем, Ривера сопровождал дед со стороны Арлин – по воспоминаниям режиссера фильма, «дедушка Ривера присматривал за ним. Я помню, как однажды он сказал, что на улице слишком холодно, и настоял, чтобы я надел на Ривера пальто».

Новообретенная независимость якобы привела к тому, что Ривер стал хулиганить и ушел в пьяный загул, но его коллега Луанн Сирота (Луанна) рассказывала: «Я не помню, чтобы Ривер выходил из-под контроля. Мы были хорошими детьми. Он появлялся на съемочной площадке, делал то, что должен был делать, и беспокоился за свою роль. Он был очень профессионален, относился ко всем очень хорошо, и все время, которое у него было, проводил с семьей и с нами».

«Самое ужасное, что мы сделали, это заказали пиво в номер – мы были несовершеннолетними, и это было круто. Он сказал: «Позвони по телефону, веди себя по-взрослому и сексуально, и скажи, что хочешь шесть бутылок “Короны”». И я позвонила и сказала: «Привет, это такая-то из номера такого-то. Нам нужно шесть “Корон”». Они принесли ведро с «Короной» и ведро льда. И вот мы, шестнадцатилетние, сидим и думаем: «У нас будет вечеринка!» У нас было шесть бутылок пива. И для нас это было круто. Это не выход из-под контроля. Это звучит нормально, почти скучно».

Вместе с тем, когда на съемках Берега москитов Феникс дистанцировался от веганского образа жизни, его бунт стал очевиден. Уир сообщал, что он не только пьет колу из банок, но и «набивает себя батончиками “Марс”».

Чтобы успокоить отца, в семье был достигнут компромисс.

Фениксы переехали в болотистую местность Флориды. Дети по-прежнему могли работать, но их повседневная жизнь протекала за пределами Лос-Анджелеса. Это было решение, которое, казалось, понравилось всем. Для Джона это означало, что он сводил к минимуму предполагаемое тлетворное влияние, которому подвергались его дети, и у его отпрысков начиналась «нормальная» жизнь, которой у них никогда не было.

Их первым прибежищем стал большой дом близ Гейнсвилла, а затем они нашли ранчо с 20-акровым участком земли. Их частный учитель Дирк Дрейк, который жил там по несколько дней в неделю, говорил: «Свое образование они получили на улицах мира. Эти дети имели докторские степени еще до того, как им исполнилось десять лет. Я знал, насколько эти дети необычны, потому что их воспитали с такими специфическими идеалами. Джон и Арлин [или Хёрт[9], как она теперь хотела называться] испытывали недоверие к школьному образованию. Думаю, это из-за того, что в детстве у них были сложности с системой государственного образования».

Ривер говорил о переезде: «Мне так приятно быть дома. Приятно обосноваться, жить в семье и знать, что это такое. Я никогда не мечтал о лимузинах и не хотел приезжать в школу в красивой одежде. Мне нужны были деньги, чтобы мы могли купить большой кусок земли и стать независимыми. Это меня впечатляет, это действительно здорово. Такое ощущение, что мы чего-то достигли».

Он добавлял: «Люди подсмеивались над моей семьей, потому что мы были такими бедными! Но я просто знал, что так будет не всегда, что однажды у нас все наладится».

После окончания съемок Русских, пройдет еще два года, прежде чем Лиф снова появится на большом экране.

Перед этим он снимется в телевизионном фильме Тайный свидетель и в гостевых ролях в сериалах Все еще Бивер и Супермальчик – в последнем он займет центральное место в одном из эпизодов и исполнит роль неуверенного в себе, но потенциально гениального юноши, который случайно запускает цепь событий, приводящих к угрозе подводного ракетного удара. Он снова сыграет роль аутсайдера (вскоре подобные роли станут его амплуа) и сделает это хорошо, создав образ обиженного подростка с большими глазами и волнистыми волосами, который пытается привлечь внимание красивых девочек и подвергается издевательствам со стороны группы парней.

Стэйси Хайдук, одна из актрис сериала, вспоминает, что была взволнована тем, что в одном из эпизодов должен был играть брат подростка-сердцееда Ривера Феникса. «Помню, Лиф вошел, и вот перед нами брат Ривера Феникса. Я не очень много снималась в том эпизоде. Припоминаю, что ему пришлось немного полетать в костюме», – говорила она.

Невероятно большой поклонник супергероев, юный Феникс, без сомнения, был доволен ролью в сериале, выходившем на экраны четыре года. В эпизоде Хоакин предстает и в образе Супермальчика (этот образ иллюстрирует фантазии героя), и, позже, летящим по воздуху вместе с настоящим супергероем.

Он также снимется в фильме Родители и сыграет в нем на этот раз роль хмурого подростка. На тот момент это будет, безусловно, самая впечатляющая его роль в кино, причем основная часть его работы окажется диалоговой импровизацией. Зрителям было бы легко невзлюбить трудного подростка, мрачного и постоянно хлопающего дверьми, но в трактовке юного Хоакина его персонаж предстал не просто дерзким, а явно тревожным и чувствительным ребенком.

Возможно, самая трогательная сцена в комедийной драме связана с моментом, когда персонаж Лифа решает остаться с отцом, а не с матерью. Не желая расстраивать мать больше, чем нужно, он робко, но твердо говорит ей о своем желании, а затем звонит отцу, чтобы рассказать о своих планах. Слов отца зритель не слышит, но становится ясно, что сын хочет быть с отцом больше, чем к этому стремится сам отец. Сцена, в которой мальчик оглядывается на мать, его глаза наполняются слезами, а тело вздрагивает в защитной реакции, когда мать бросается его успокаивать, отлично сыграна молодым актером – пусть работа бок о бок с вечно прекрасной Дайан Уист и способна помочь любому, кто осваивает актерскую профессию.

Фильм 1989 года сосредоточен на семье, члены которой относятся к нескольким поколениям, и показывает различные взлеты и падения в деле воспитания детей. Помимо Уист, другими основными коллегами Лифа в его сценах были Киану Ривз и Марта Плимптон – девушка Ривера, которая вскоре снимется с ним в картине Мой личный штат Айдахо. В Родителях также снимались некоторые из лучших комедийных талантов 80-х, в том числе Стив Мартин и Рик Моранис. Идея фильма восходила к опыту общения режиссера Рона Ховарда с его четырьмя детьми.

«Когда дети появляются на свет, ты возлагаешь на них большие надежды. Затем они начинают ходить в школу, возражать и показывать свою индивидуальность. Став подростками, они уже действуют тебе наперекор. Наконец, детям исполняется 20–30 лет, и тебе кажется, что ты перестал быть родителем. Но потом начинается кризис, и не важно, 5 или 25 лет твоему ребенку, – ты остаешься родителем навсегда».

О работе над фильмом он добавил: «Могу сказать, что еще до начала съемок я очень гордился этим сценарием. Он очень смешной и при этом очень реалистичный и честный. В сюжете есть взлеты и падения, и мы не избегаем острых тем».

«У меня дважды был очень хороший опыт работы со слаженными актерскими коллективами. Первый раз, когда я снимался в качестве актера в фильме Американские граффити, и второй, когда я был режиссером Кокона. Из обоих фильмов я вынес, что режиссер должен уравновешивать и соотносить стиль игры разных исполнителей. Если этого не делать, в итоге получится не законченный фильм, а набор отдельных фрагментов».

Расхваливая свой актерский состав, Ховард отдельно отмечал Мартина. «Стив Мартин великолепен в комедии. Он находит комический элемент в любых ситуациях и даже в таких обыденных темах, как воспитание детей. Он лучше всех понимает, как сделать комедию, исходя из тех или иных персонажей и обстоятельств».

Продюсер Брайан Грейзер добалял: «Мы с самого начала думали о Стиве Мартине и ориентировались на него. Так что, не получи мы его, весь актерский состав был бы другим, ведь все персонажи связаны. В такой истории состав актеров должен выглядеть правдоподобно, чтобы любой родитель смог увидеть в фильме себя».

Чтобы добиться слаженной работы актеров, всем главным участникам, включая Лифа, Ховард устроил две недели репетиций. И это, безусловно, сработало: фильм стал кассовым хитом и имел успех у критиков.

Журнал Variety писал: «Амбициозный, проницательный и часто очень смешной анализ одного из самых сложных периодов в жизни, фильм Родители подкупает охватом большого многообразия семейных отношений, показывая точки зрения каждого члена большой и очень многоплановой семьи из среднего класса.

В 2010-м начался показ драматического телесериала Родители с получасовыми эпизодами. В главных ролях в нем были задействованы Лорен Грэм из Девочек Гилмор, Питер Краузе и Дэкс Шепард. Это была вторая попытка повторить успех фильма 1989 года на телеэкране. В 1990 году уже давали старт его сериальной версии с такими же 30-минутными сериями; тогда в фильме участвовали Леонардо Ди Каприо, Тора Бёрч, Эд Бегли-младший и Дэвид Аркетт. Тем не менее фильм провалился и у критиков, и в коммерческом плане, и вышло всего 12 его эпизодов.

Ховард отмечал: «Ну, я пришел к выводу, что получасовая модель на самом деле не подходит для сериала. И поэтому сериал должен был стать либо гораздо более всеобъемлющим, с какими-то быстровнедряемыми идеями и почти беглыми зарисовками о родительстве, либо тем, с чем к нам пришел Джейсон [Кэтимс, создатель нового шоу], чтобы что-то в нем позволяло бы героям расти и развиваться, меньше беспокоиться о выдумывании шуток и больше о том, чтобы просто найти отклик у людей».

«На самом деле фильм всегда задумывался как комедия, при этом его простые сюжетные линии были драматичными и даже мрачными. Их невозможно было втиснуть в полчаса, не подчинив при этом им весь эпизод, а на выходе результат неожиданно оказывался отнюдь не комедией. В этом формате рост семьи становился почти бедствием. Поэтому мы отказались от проекта и никогда не думали к нему возвращаться, пока Джейсон не заговорил с нами об этом».

Лиф был в восторге от успеха фильма, но если после него он рассчитывал на главные роли, его ждало разочарование. Крис Снайдер, его бывший агент и правая рука Айрис Бёртон, говорил: «Когда ты ребенок, тебе доступно ограниченное количество проектов. Важно понимать, что роли, получаемые актером-ребенком, в значительной мере определяются пожеланиями его родителей. Это совершенно не связано с тем, насколько ты хорош. Есть другие факторы, одним из которых является родительское согласие. Хоакин никогда не был милашкой в духе Фреда Сэвиджа, Маколея Калкина. Но он всегда был очень хорошим драматическим актером».

«Кроме того, компромисс с местом жительства, в котором с таким удовольствием устроились Фениксы, подходил для актеров, подобных Риверу, который получил убежище вдали от Голливуда; для Лифа же и для агентства Бёртон ситуация усложнилась. Переезд поставил точку в его актерской карьере, так как он не мог приезжать на пробы».

Это было еще до распространения интернета и телефонов с камерами, когда видеооборудование стоило очень дорого, так что даже простая съемка его проб была проблематичной.

Снайдер добавлял: «Они не ходили в школу, как это делается обычно. Они были на домашнем обучении. Нужно было получать разрешение на работу, и это стало проблемой, потому что он находился не в Лос-Анджелесе. Он был во Флориде, и ему не было 16 лет. Плюс были другие подобные мелочи. Поэтому мы вроде как ждали, пока ему не исполнится шестнадцать».

Не то, чтобы Лифа в тот момент все это беспокоило – он решил, что Родители «уничтожили его», потому что вряд ли он может ожидать лучшую роль. Не помогало и то, что в сценариях, которые до него доходили, просто повторялся его персонаж из Родителей. Его также настиг этот сложный возраст в жизни актера-ребенка.

«Я сдался, когда мне было 14 лет», – рассказывал он. «Я снялся в фильме Родители, очень мне понравившемся. Но затем последовали сценарии, которые, по-моему, были просто скучными. Знаешь, белые дети из среднего класса ноют о своих проблемах. Для меня они просто были недостаточно подробными или захватывающими, так прошло около года, и вдруг – сценарии вообще закончились! Что на самом деле было для меня не так уж и плохо».

Снайдер говорил: «После Родителей он словно решил: «Я больше не хочу этим заниматься». Ривер много работал. Его брат был крупной рыбой, и он жил во Флориде. У них была недвижимость в Коста-Рике или еще где-то. Он просто решил сделать перерыв и не беспокоиться об этом».

Его родители начали отдаляться друг от друга, и Джон отправился с сыном в путешествие, а затем переехал в Коста-Рику, в логово, приобретенное Ривером. Это было то, к чему Джон отчаянно стремился годами. Он надеялся убедить детей переехать к нему и жить вдали от Голливуда. Но к нему на некоторое время присоединился только Лиф.

«На самом деле я работал на ферме довольно долго. Это было в Латинской Америке», – вспоминал Лиф. «Я путешествовал по Мексике и Центральной Америке. Мне очень понравились местные люди. Они были непосредственными, дружелюбными и непритязательными. Я просто знал, что на тот момент больше не хочу сниматься. Сценарии, которые я читал с 15 до 18 лет, были просто нелепыми. Не очень хорошо так говорить, но смех вызывают уже их названия. В течение года после Родителей я не мог найти для себя ничего интересного, а если ты целый год отвечаешь «нет», предложения прекращаются, и работа полностью заканчивается. Это меня устраивало».

В 1998 году Хоакин скажет: «Люди обычно видят в этом странное и незрелое решение, но я точно помню, как это было замечательно и захватывающе. Когда я был совсем маленьким, моя семья путешествовала по Штатам, и я встречался со всеми типами людей и сталкивался с разнообразными вещами. Даже когда я стал постарше, мне всегда было удобно путешествовать в фургоне. Это было как раз для меня. Когда мне было около 13 лет, мы поселились в довольно маленьком городке, поэтому я действительно вырос в маленьком городе. Я никогда не чувствовал, что мы другие. И до сих пор не чувствую».

Он путешествовал по Центральной Америке, отчаянно пытаясь вырасти как личность. Примерно в то же время, благодаря уговорам Ривера, он понял, что его настоящее имя Хоакин было довольно хорошим, и решил к нему вернуться. Роль сыграло и то, что имя Лиф, переведенное на испанский, было созвучно испанскому названию чеснока.

«Штука вот в чем», – говорил он в 1997 году. – «Есть «ojo», «ajo» и «hoja». Это значит «глаз», «чеснок» и «лист». Поэтому я всегда попадал впросак в диалогах типа: «Как тебя зовут?» – «Чеснок». «Как тебя зовут?» – «Глаз». Они закатывали глаза и смеялись надо мной. И вернуть свое имя показалось мне хорошей идеей».

Путешествие стало чем-то, в чем Хоакин очень нуждался, оно дало ему свободу и пространство для формирования собственной личности. Как признавался он сам, «прежде всего я просто вырос. Я потерял невинность».

Тем не менее, актерское ремесло оставалось его целью. Несмотря на сообщения о том, что Хоакин сделал вынужденный перерыв в работе, он все еще пробовался на роли.

Снайдер рассказывал: «Он участвовал в кастингах и летал в Нью-Йорк на пробы к картинам Повелитель приливов, Осторожно, заложник! и Билли Батгейт. Он пробовался в Лос-Анджелесе на роли в фильмах Запах женщины и Жизнь этого парня. Его вместе с Ривером рассматривали для съемок в Гилберте Грейпе. Опять же, получать роли непросто, и есть много факторов, влияющих на итоговое решение».

«У него были и есть актерские способности и талант. Ему просто не давали роли. Была проблема с возрастом, но для таких актеров это обычное дело. Восемнадцатилетних часто берут на роли героев помладше. Он готов был вернуться ради хорошего материала, намеренным отказом от кино это не было».

Узнав о попытках брата вернуться в Голливуд, Ривер был в восторге. Снайдер помнит, как тот вошел к нему с Айрис в офис и заявил, что Хоакин лучший актер, чем он. Ривер знал, что у Хоакина есть талант, а скоро об этом узнал и Голливуд.

«Они абсолютно разные», – говорил Снайдер. «Хоакин был более напряженным. С Ривером было комфортно. Он очень располагал к себе и хотел делать другим приятное».

«Хоакин заставлял нервничать. Хоакин – Скорпион, Ривер – Дева. Разные типы энергий. При этом Хоакин мог бы быть очень привлекательным, если бы захотел. Действительно, очень привлекательным».

Ривер явно надеялся, что они снова снимутся в одном фильме, но это окажется напрасной надеждой.

«Мы с Ривером говорили о старении, о том, как нам будет за 50 лет и как много времени может нам понадобиться, чтобы начать работать вместе», – говорил Хоакин. «Стареть вместе – в этом было что-то прекрасное. Мне не хватает Ривера – и точка. Я имею в виду, что сейчас я хочу поговорить с ним больше чем когда-либо».

Несмотря на славу и положительные отзывы критиков о его игре в фильме Мой личный штат Айдахо, у Ривера начались большие личные проблемы. Агентство Айрис Бёртон получило телефонный звонок со съемочной площадки нового фильма Ривера То, что называют любовью. В нем содержалась настойчивая рекомендация посмотреть материалы актера, отснятые накануне. Стало ясно, что что-то не так. Во время всего просмотра Бёртон нервно курила, так как в течение часа бесполезных съемок очень многообещающий и энергичный актер лишь бормотал и суетился на экране.

В своем обзоре фильма Роджер Эберт говорил: «Первая сцена Феникса показывает, что у него проблемы. Оставшаяся часть картины только это подтверждает, и делает фильм То, что называют любовью мучительным испытанием для любого, кто помнит его в добром здравии. Он выглядит больным – худым, бледным, вялым. Он смотрит главным образом в землю. Ему тяжело встречаться глазами с камерой или с другими актерами. Его реплики бывает трудно разобрать. Хуже того, в них нет энергии, кажется, ему не важно, о чем он говорит».

Было ясно, что нужно что-то делать, поэтому Бёртон и мать Ривера Хёрт отправились в Нэшвилл, надеясь обеспечить нормальный ход оставшейся части съемок. Их присутствие, казалось, успокоило старшего из детей Фениксов, который обвинил во всем студию, рыдая в объятиях Бёртон и Снайдера, что это не его вина, – и клялся, что он не принимал наркотики.

У Снайдера были собственные вполне объяснимые сомнения, и он вспомнил случай, когда актер пришел к нему в офис, беспокойный и не в духе, и тоскливо смотрел на кадр из Берега москитов, гордо красовавшийся на книжном шкафу Бёртон. У него все еще была привлекательная внешность и притягивающая улыбка, но чувствительность и былая харизма исчезли. Он хотел бросить актерскую игру и сказал Снайдеру: «Мне больше не нравится это занятие. Я не знаю, нравилось ли оно мне когда-либо. Мне точно не дали выбора».

Он говорил о том, чтобы пойти в колледж, сожалея, что лишь играл старшеклассников на съемках, а не учился по-настоящему.

Было решено, что он снимется в Интервью с вампиром. Роль в этом фильме должна была стать для него своего рода возвращением. Его последние несколько картин оказались провальными и по сборам, и у критиков. Фильм Язык молчания, в котором рассказывалось о горюющем вдовце, охраняющем тело покойной жены, был сочтен настолько странным, что не смог привлечь кинопрокатчиков. Ривер потерял преимущество. Агентство об этом знало, но, что более важно, об этом знали и студийные боссы.

Получить роль в фильме, в котором снялись Том Круз и Брэд Питт, означало бы уладить ситуацию и приобрести реальный шанс вернуть карьеру Ривера в правильное русло. Однако Ривер поначалу не заинтересовался этой ролью, отвергая все сценарии, которые присылала ему Бёртон. Снайдер умолял его прочитать сценарий, обращая внимание на то, как тяжело им было получить для него эту роль, и добавляя, что это была самая ожидаемая адаптация книги со времен Унесенных ветром, и что сейчас «студия точно не забрасывает тебя проектами».

Хотя Риверу сценарий не понравился, он все же чувствовал, что ему следовало бы сыграть в фильме одну из главных ролей, а не роль журналиста, который является в определенной степени второстепенным, хотя и важным персонажем. Тем не менее, Снайдер смог убедить Феникса согласиться на роль, так как она стала бы хорошим шагом в карьере и дала бы ему больше возможностей для съемок в независимом кино.

Съемки Ривера в фильме Дурная кровь, роль в котором агентство Бёртон пробивало ему несколько месяцев, проходили гладко. Во многом к облегчению Снайдера, который точно знал, что любые проблемы с картиной, скорее всего, приведут к его замене в Интервью с вампиром, так как Дурную кровь продюсировал режиссер Интервью с вампиром Нил Джордан.

Тем не менее, более месяца работа над фильмом шла хорошо – текущий съемочный материал выглядел великолепно, и все проходило без инцидентов.

Так было до тех пор, пока в агентство Айрис Бёртон не поступил резкий телефонный звонок. Работая над Дурной кровью, Ривер довел себя до исступления в связи со сценой с мертвой змеей. Несмотря на заверения, что змея умерла сама, он впал в такую панику, что начал звонить в агентство и кричать в адрес руководителей съемок обвинения в убийствах. Его не смогло успокоить даже полученное по факсу свидетельство, подтверждающее гибель животного от естественных причин. Айрис снова пригласили успокоить Феникса, и ей пришлось отправиться в Солт-Лейк-Сити.

Только вскоре после этого начало приходить осознание, что Феникс мог баловаться самым модным голливудским наркотиком – героином.

Итан Хоук рассказывал: «Марта Плимптон была его первой настоящей девушкой. Марта замечательная и очень умная, и если она становится твоей первой подругой, это совсем не просто. Она не купится на всякую ерунду. В каком-то смысле это было хорошо, потому что Марта никогда не станет терпеть злоупотребления наркотиками. Но Ривер и Марта были вместе недолго».

Хоакин говорил: «В ту ночь, когда он умер, мы были вместе, и он просто играл на гитаре. Он хотел спеть мне новую песню, хотел просто пойти домой и потусоваться, поиграть на гитаре. Я же захотел развлечься, и он пошел со мной просто потому, что хотел проследить, что обо мне позаботились».

Это был вечер 30 октября 1993 года. Хоакин и его сестра Рейн приехали навестить своего старшего брата.

Тем вечером они, в том числе подруга Ривера Саманта Мэтис, вышли из дома и сначала отправились на вечеринку по случаю Хэллоуина в Голливудские холмы. Затем они переместились в печально известный клуб Джонни Деппа The Viper Room. По приходу их сразу проводили в VIP-зону, а разные любители поживиться за чужой счет при виде Ривера начали бешено кричать, так как его легко было узнать даже несмотря на черный цвет волос и стрижку, сделанную для одной из частей фильма. В тот вечер в клубе был и сам Джонни Депп (но он находился в своей маленькой VIP-зоне внизу), а также гитарист Red Hot Chili Peppers Джон Фрушанте и басист Фли, тепло поприветствовавшие Ривера при встрече.

То, что произошло дальше, точно неизвестно. Некоторые описывают пьяную и наркотическую оргию, другие предполагают, что Ривер был там с гитарой только для того, чтобы исполнить с Джонни и Фли несколько песен. Употребление Ривером наркотиков трактовалось, в зависимости от рассказчика, как роковой эксперимент или как обычное явление с трагическим финалом.

С годами рассказы очевидцев обросли домыслами, а сама история легендами. Единственная правда состоит в том, что Ривер принял смертельное сочетание героина и кокаина в туалете, известное как «спидбол».

Как только он его принял, он понял, что что-то не так. Сначала его плохое самочувствие проигнорировали и дали ему валиум, чтобы успокоить. Он снова и снова умывал лицо холодной водой. Нетвердыми шагами он попытался вернуться в кабинку, но упал у ног Хоакина. Его голова начала кружиться, и он хватал ртом воздух в сторону любого, кто приходил на шум. Внезапно его вырвало на себя и всех, кто был рядом. Все еще ничего не предпринималось, но в конце концов его вывели наружу, чтобы он смог подышать воздухом. Дверь распахнулась, ветер коснулся его лица, и Ривер сразу упал лицом вперед на твердый гравий.

Предполагалось, что это было связано со слишком большим количеством принятого той ночью, будь то алкоголь или наркотики. Люди толпились вокруг, не зная, смеяться или беспокоиться. Все мучительно ждали, пока не поняли, что ситуация действительно вышла из-под контроля. У Ривера начались судороги, к нему бросилась его сестра, а готовый расплакаться Хоакин побежал к ближайшему таксофону и лихорадочно набрал 911.

После того как этот телефонный разговор непростительно обнародовала пресса, его можно легко найти через поиск в гугл – чтобы прочитать его расшифровку или прослушать саму аудиозапись, нужно всего лишь щелкнуть пальцем. Нет необходимости приводить его здесь только ради того, чтобы сказать, что это была реакция страдающего брата, знавшего, что дело безнадежно плохо, но отчаянно цеплявшегося за утешительные, хотя, по сути, пустые слова оператора.

Когда приехала скорая, она нашла одну из самых ярких звезд Голливуда на асфальте в окружении группы людей, включая фотографа. Последний оказался там, чтобы запечатлеть знаменитостей, всегда приходивших в The Viper Lounge. Это место было известно энергией рок-н-ролла и считалось лучшим, куда можно было пойти, чтобы показать себя в тренде небезопасной рок-культуры.

С тех пор клуб станет ассоциироваться только с одним – со смертью 23-летнего актера Ривера Феникса.

«Это ужасно, потому что часть меня хочет говорить откровенно. То есть существуют вещи, которые я хотел бы прояснить. Но в то же время, чем больше я делаю публичных заявлений, которыми можно воспользоваться и которые можно исказить, тем больше горя я добавляю своей семье и себе самому», – говорил Хоакин.

«Мне все еще… очень трудно говорить об этом, потому что, когда ты теряешь что-то, кого-то, это такая большая потеря, что ты пытаешься удержать все, что у тебя есть, в том числе твои воспоминания, и мне долго было очень сложно и тяжело, когда у меня их отбирали. Меня лишали возможности переживать их по-своему. Другие люди втирались ко мне в доверие, и внезапно мои воспоминания искажались и менялись. Так что сейчас мне очень сложно, тяжело об этом говорить. Когда ты кого-то теряешь, тебе нужно пройти очень долгий путь, чтобы попробовать понять, что произошло, и почувствовать эту потерю по-своему. Сложнее, когда смерть становится достоянием широкой общественности – в этом случае тебе потребуется гораздо больше времени, чтобы попытаться осознать произошедшее».

На следующее утро ошеломленному миру было объявлено о смерти Ривера Феникса.

Информагенство Ассошиэйтед Пресс сообщало: «Ривер Феникс, дебютировавший в подростковом возрасте в фильме 1986 года Останься со мной, где он продемонстрировал свои прирожденные актерские способности, рано утром потерял сознание около ночного клуба и умер. Ему было 23 года. По словам помощника шерифа Дианы Хехт, друзья актера рассказали, что когда около часа ночи Феникс покинул The Viper Room в Западном Голливуде, он «вел себя странно». Других подробностей она не сообщила. Когда актер потерял сознание, были вызваны фельдшеры, срочно доставившие его в медицинский центр Cedars-Sinai».

Ужасное поведение представителей прессы в то время отлично объясняет недоверие Хоакина средствам массовой информации, которое сохраняется до сих пор. Когда мучительный звонок Хоакина в 911 и фотографии Ривера в гробу стали достоянием общественности, он столкнулся с самой нелицеприятной стороной Голливуда и СМИ.

«Этот звонок в 911 попал на радио и телевидение. Это было ужасно. Они сфотографировали его в гробу. И эти истеричные девушки, которые на похоронах чуть не упали в могилу. Омерзительно. Прошло много времени, прежде чем я смог преодолеть этот шок», – говорил он.

Тем не менее, криво усмехнувшись, Хоакин признал, что было бы намного хуже, если бы Ривер умер сейчас: «Когда мой брат прошел через это, приближался конец эпохи. Если бы это случилось намного позже, это попало бы в кучу чертовых блогов».

«Количество информации, перемещающейся туда-сюда, сегодня просто вышло за пределы понимания… В некоторых случаях ее трудно переварить. Она заставляет нас чувствовать себя дискомфортно по отношению к себе и окружающим. Ты смотришь на себя и говоришь: «В какой момент я начал лезть в чужую жизнь и подглядывать за другими?» Новости, бездушно передаваемые СМИ, должны обсуждать не семью того, кто умер, а, – ну, я не знаю, – скажем, лгущего президента».

«Это не значит, что жизнь моего брата не имела значения, но она, безусловно, не заслуживала того, чтобы ее освещали больше, чем мировую политику и другие важные вопросы, особенно когда во всем мире ежедневно умирают миллионы людей, а кажется, что нас это не волнует».

О той ночи он также сказал: «Весть о смерти брата распространилась по всему миру. Пресса была бессердечной. Для них это развлечение. Репортеры, не стесняясь, задавали мне такие вопросы: «Почему ты был так вежлив, когда звонил в 911?» Бездушные ублюдки! Как они вообще догадались спросить, что я чувствовал в ту ночь?»

«На следующее утро после смерти моего брата таблоиды отправили самолеты и вертолеты кружить над нашим домом. Можете представить мою мать, видевшую обложку за обложкой с лицом моего мертвого брата? Это была страшная вещь, которую было намного, намного, намного тяжелее переносить из-за случившегося безумия. Честно говоря, я не знаю, как вы справляетесь с такими вещами. У меня все еще много ненависти, гнева и боли».

В другом интервью он просто заявил: «Люди безжалостны. Что же поделать? Ублюдки хладнокровны».

В течение нескольких дней Бёртон выходила из своей спальни только за едой. Ее телефон был отключен, а новая рана не переставала кровоточить. В ее офис постоянно звонили, письма наполняли комнату, а однажды ненормальный поклонник начал настаивать, что Ривер переродился в его теле, и он хочет, чтобы Айрис продолжила представлять покойного актера в его лице.

Джонни Депп хотел передать в дар дверь от The Viper Room, которая теперь была покрыта сообщениями благожелателей. Снайдер сказал, что он должен связаться с семьей.

Вскоре после этого Депп сказал: «Мы пересекались. Мы не были близкими друзьями, и на профессиональном уровне я уважал его как актера. То есть у него был свой особый путь, который я уважал как актер… и это действительно прискорбно и бессмысленно. Я очень сочувствую его семье. И меня разозлила реакция СМИ. И это таблоиды и приличная пресса. Я думаю, большая часть прессы в этом деле действительно слилась с таблоидами и воспользовалась ситуацией; знаете, по-моему, неуважительно и неуместно было заставлять его семью и друзей проживать этот звонок в 911. Я не знаком с его семьей, но я понимаю, что это очень дружная, крепкая семья. Я им сочувствую».

Семейная церемония прощания состоялась во Флориде, за ней следил старый друг семьи – отец Вуд. Присутствовало около 60 человек, включая членов семьи и ближайших друзей Ривера.

При этом Хёрт сказала Вуду, что ее «главная забота теперь – помогать справиться с этим другим детям».

Все они были преданы Риверу и уважали его, и для них было ужасно, что она не могла показать свои чувства.

Голливудская церемония в память Ривера прошла на киностудии Paramount – в том же месте, где Бёртон и Снайдер смотрели апатичную игру Ривера в фильме То, что называют любовью. Это стало самым крупным мероприятием в Голливуде – сюда пришли все, кто был связан с киноиндустрией. По словам Снайдера, большинству надо было скорее просто здесь «отметиться», чем отдать дань уважения. Он рассказывал, что более 100 человек топтались вне кинотеатра, курили и говорили о работе – больше беспокоясь о том, кто теперь заменит Ривера в его роли в Интервью с вампиром.

Его смерть выявила самое плохое и неприятное в Голливуде. Искренние доброжелатели, пришедшие почтить память актера без скрытых мотивов, были в меньшинстве. Быть увиденным и услышанным в Лос-Анджелесе так же важно, как и иметь возможность дышать, – посещает ли человек модный бранч, роскошную премьеру или, как в данном случае, церемонию в память об актере, который, как многие начали предполагать, перед смертью уже успел выйти в тираж.

Так или иначе, если происходящее притягивает достаточное количество средств массовой информации, люди приходят.

И они пришли.

Мероприятие оказалось насыщено инцидентами, начавшимися с желания режиссера Одной ночи из жизни Джимми Рирдона Билла Ричерта воспроизвести магнитофонную запись, сделанную Ривером год назад, – это привело Бёртон в ужас. Среди известных выступавших были Хелен Миррен, Сидни Пуатье и Роб Райнер – последний рассказал историю, как Ривер потерял девственность на съемках фильма Останься со мной, в то время как его экранная мать из фильма Бег на месте Кристин Лахти сообщила, что из-за его сексуальности она не знала, то ли изображать его мать, то ли пойти с ним на свидание.

Также были зачитаны письма Брэда Питта и Тома Круза – тех, кто мог стать его партнерами по фильму Интервью с вампиром. Бёртон скажет: «Этой невинной маленькой птице подрезали крылья в самом злом городе мира».

Мать Ривера Хёрт сказала на церемонии следующее: «Мы верили, что сможем использовать средства массовой информации для изменения мира, и что Ривер будет нашим миссионером. С самого начала, когда родовые схватки растянулись на три с половиной дня, я поняла, что Ривер не хочет находиться в этом мире. Я проснулась через два дня после его смерти, впервые осознав, почему рассвет называется утром[10], и внезапно мне было видение, как Бог пытался убедить Ривера родиться еще раз. Ривер говорил Богу, что он хочет остаться с ним. Так они торговались, Бог настаивал, и Ривер предложил сначала пять лет, затем десять и, наконец, согласился посетить Землю всего на 23 года. Ривер до сих пор со мной».

«Всякий раз, когда дует ветер, я вижу Ривера, когда светит солнце, я вижу Ривера, когда я смотрю в чьи-то глаза и чувствую связь, я вижу Ривера. Его смерть привела к новому взгляду на жизнь – и это его огромный дар».

Снайдер прокомментировал эту речь, сказав: «Если как Айрис переполняло горе, то Хёрт зачитала свои слова без особых эмоций».

Джейн Кэмпион призналась, что не знала Ривера, но она только что потеряла своего десятилетнего сына и хотела понять, почему подобное происходит. Церемония стала еще более странной, когда жена Питера Богдановича встала и сказала: «Мы с Питером усыновили эту бездомную кошку, которая каждый день приходила к дому. Мы знаем, что в эту кошку перевоплотилась моя сестра Дороти…»

Затем наступило явное замешательство, когда режиссер Джон Бурмен упомянул то, о чем не следовало говорить. Он спросил: «Есть здесь кто-нибудь, кто может сказать, зачем Ривер принял все эти наркотики?»

Слова Бурмена потрясли присутствующих, а Хёрт особенно огорчилась тем, что кто-то осмелился затронуть эту тему сейчас. По ее словам, догадки о наркотиках питали сплетни в Голливуде. Однако Фениксы возлагали ответственность на безжалостную индустрию, отяготившую нежную душу. По крайней мере, именно так думали она и ее муж, когда смерть Ривера горько подтвердила самые большие опасения Джона.

Ривер видел отца в Коста-Рике незадолго до своей смерти, и они говорили о том, как вытащить его из Голливуда. Он смотрел на отца, очень довольного жизнью, получавшего удовольствие от работы в своем вегетарианском коста-рикском ресторане, – единственным огорчением Джона Феникса было то, что рядом не было его детей, способных ему помочь. «Жизнь била ключом. Замысел был в том, чтобы они проводили здесь больше времени, помогая готовить, сочинять музыку, писать, собирать экологически чистые плоды и жить за счет земли, как мы привыкли», – говорил Джон.

В 1993 году, добавлял Джон, «я увидел, как Голливуд пожирает его, как он пьет его кровь. Я сказал, что хочу, чтобы он бросил кино. Я уговаривал его уйти в течение некоторого времени. Слишком многие талантливые дети шли ко дну, и было очевидно, что он не сможет изменить систему. Я решил, что ему пора остановиться».

Согласно различным источникам, Ривер уехал, пообещав покинуть Голливуд, когда будет закончена работа над Дурной кровью и Интервью с вампиром.

Джон говорил: «Я всегда буду помнить, как он сказал: «Увидимся после этого фильма, папа». Что ж, так и вышло. Только он был в гробу. Изначально мы хотели, чтобы он снялся в стольких фильмах, сколько потребовалось бы нам для достижения финансовой стабильности, – мы хотели доить систему, если хотите, – а затем мы должны были остановиться. Мы заработали достаточно, чтобы поддерживать всех, кто нам близок… родственников, друзей, экологические объединения, кого угодно, так что я хотел, чтобы все мы вышли из игры».

«Тем не менее, мы испытывали давление, так как все ждали от нас продолжения, новых достижений. Голливуд – это великий Вавилон. Он заботится о деньгах и больше ни о чем. Это злое, плохое место. Но тут было и кое-что еще. Голливуд начал его захватывать. Так много придурков готовы угождать любым твоим потребностям. Однажды нужно было сказать: “Нет, Ривер. Вообще-то уже хватит. Я устал, и ты тоже”».

Джон добавлял: «Мы все чувствуем вину, все, кто знал Ривера. Не проходит и дня, чтобы я долго и упорно не думал о смерти Ривера и не спрашивал себя, почему это произошло».

После слов Бурмена Хёрт в знак протеста покинула церемонию в сопровождении Саммер и Либерти. Позже Бурмен пояснил свое выступление: «Его мать сказала, она рожала Ривера в течение 48 часов и была убеждена, что он на самом деле не хотел приходить в этот мир. Она предположила, что он заключил своего рода сделку, чтобы ему не пришлось долго оставаться на этой земле. Люди говорили такие вещи, что у меня было ощущение, что они пришли на собрание трясущихся квакеров. Поэтому я встал и сказал: “Зачем он принял все эти наркотики?”»

«Люди закричали на меня – они были в ужасе, от того, что я смог задать подобный вопрос. Но мне показалось, что он висел в воздухе. Его девушка встала и сказала, что, вероятно, он мог чувствовать людскую боль: боль человечества. И ему нужно было найти способ притупить эту боль. Он просто не смог с ней справиться».

Он добавил: «Я несколько раз встречался с Ривером. У него был большой жизненный опыт, но в то же время в нем была эта хрупкость. Было понятно, что его нужно как-то защитить. Многие чувствовали его уязвимость и открытость».

Продюсер Интервью с вампиром Стивен Вулли предположил: «Я подозреваю, что он стал бы играть более сложных и интересных персонажей. Роберт Дауни-младший – именно таким парнем стал бы Ривер, если бы был жив. Можно увидеть параллели в их конфликте между необходимостью зарабатывать и творческим вызовом, а также, полагаю, в том, как их обоих оставили на произвол судьбы. Я был очень удивлен в конце, когда стало очевидно, что за Ривером никто не присматривал. Никто, конечно, не мог этим заниматься, ведь он был взрослым человеком, но в другом смысле он был еще ребенком. Он умер, перемещаясь от одной группы друзей к другой, которые друг друга не знали, получая немного от тех, немного от этих. Он очень хорошо всех дурачил. В его жизни просто не было никого, кто был бы достаточно силен, чтобы сказать: “Что ты сейчас делаешь, куда идешь?”»

24 ноября Хёрт написала статью в LA Times, посвященную жизни сына:

К радости Айрис, Хоакин получил роль Дага. По словам актера, его герой был «шестнадцатилетним, полноватым и все время ел, так что для этой роли я набрал вес».

С ним играла Лив Тайлер.

Вскоре после выхода Выдуманной жизни Эбботов Лив сказала прессе: «Они не могли найти парня на роль, которую в итоге сыграл Хоакин. Это было примерно в то время, когда я заканчивала сниматься в фильме То, что ты делаешь, и я волновалась. Затем Пэт (О’Коннор, режиссер) однажды позвонил мне и сказал: «Я нашел этого парня, и, думаю, он чудесный. Я хочу, чтобы вы с ним встретились. Его зовут Хоакин Феникс». А я такая: «Боже мой, почему я о нем не подумала? Это прекрасно». И я просто потеряла мужество. Я вошла в комнату. Он стоял ко мне спиной. Затем он оглянулся, а у меня вырвалось: «Уиии!» У меня была такая глупая улыбка. Одна из тех улыбок, которая действительно задевает, и я никак не могла ее спрятать. У меня не получалось сделать серьезное лицо. Мне пришлось выйти из комнаты. Мне просто он нравился. Мы проговорили весь день».

С момента их встречи на репетициях Хоакину стало ясно, что у них будут отношения – близкие дружеские или какие-то еще. Он снова был один, и ему это не очень нравилось. Он будет жаловаться на потенциальных подруг: «Я недавно встретил девушку, мы вместе обедали, и вдруг она заявила: «Я веган». Я знал, это было исключительно ради меня, просто она вычитала информацию в журнале и решила, что должна показать, будто у нас есть что-то общее. Вам должно быть понятно, почему знакомство с новыми людьми настолько неудобно. Такие обычные вещи, как «Живут ли вместе твои родители?», они уже знают. Если бы я мог сниматься в кино и никогда не давать интервью и не фотографироваться, я бы делал именно так».

В любом случае, он влюбился в Лив. Очень сильно.

«Мы сразу нашли общий язык. Я всегда удивляюсь, когда появляется женщина, считающая, что я привлекателен. С Лив все было совершенно естественно. Ты видишь кого-то, к кому ты испытываешь большую симпатию, и это взаимно – вот и все».

Он отправился в Лос-Анджелес для работы над фильмом, и вскоре стали ходить слухи, что между двумя ведущими актерами возникло огромное притяжение. Продюсер фильма Брайан Грейзер работал с молодым Хоакином над картиной Родители; увидев актера спустя столько лет, он вспоминал: «У него фантастическое, выдающееся чувство юмора. Я правда думаю, что он действительно отличный собеседник. Но я имею в виду эмоциональное общение, а не грамотное и красноречивое изложение своих мыслей. Думаю, он часто использует язык тела. Мы не виделись несколько лет, но он подпрыгнул и обнял меня. Мы все внутри немного травмированы. Он тоже немного травмирован. Он просто пытается защититься».

Лив, от которой Хоакин, по его словам в другом интервью, при работе над фильмом был в полном «восторге», добавляла: «Полагаю, ему некомфортно давать интервью и быть рядом с теми, с кем он не знаком. Я могу это понять, потому что тогда ты не можешь быть полностью честным. Это все равно, что специально подбирать слова, а не действовать импульсивно».

В то время сестра Лив Миа говорила: «Лив немного стеснительна, и он просто увлекает ее и заботится о ней. Я точно могу представить, как они женятся».

Лив говорила в интервью: «Мы были так увлечены друг другом. Мы оставались вместе каждую секунду и были лучшими друзьями, проводя время в наших трейлерах. Никто не знал – это было самое потрясающее».

Хотя это был позитивный фильм, у Хоакина все еще были проблемы с осмыслением себя как актера – он хотел развиваться и при этом понимать, каким ему хочется видеть финал своей карьеры. Он бросал завистливые взгляды на своего друга Леонардо Ди Каприо, ставшего благодаря успеху фильма Титаник одной из крупнейших звезд планеты. Но ревность не была связана с лестью, просто у Ди Каприо было достаточно ресурсов для воплощения в жизнь любого нравившегося ему проекта. Он знал о подобных ресурсах не понаслышке, так как похожие возможности были и у его брата. При этом он также понимал, что Ди Каприо предстоит нелегкий путь, если он захочет предстать перед публикой в другом амплуа, нежели в полюбившемся всем блокбастере Джеймса Кэмерона.

Не привязываться к одному амплуа было важно для Феникса. Он мог делать фильмы, которые хотел; он мог развиваться как актер и использовать возможности процветавшей в то время инди-культуры. «Это сложно. Я просто хочу быть точно посередине», – говорил он.

Новый подъем инди-культуры в 1990-х годах был связан с американским киноандеграундом. Хотя Хоакин не снялся ни в одном из классических фильмов того времени, успех этих фильмов подтолкнул остальных режиссеров пробовать самые разные сценарии – а именно такой прорыв и нужен был Хоакину. Он имел хорошие внешние данные, а в его игре и поведении соединились черты известных экранных покорителей женских сердец – бормотание, почти невнятная речь Марлона Брандо и страстные реплики Джеймса Дина.

Как однажды заметил Винс Вон: «Он крайне эмоционален. Он может выглядеть как испуганный, ранимый ребенок. А также как парень в бильярдной, с которым ты не хочешь связываться».

Хоакин говорил: «Я один из тех актеров, которым нравится не выходить из образа между дублями. Я раздражаю других актеров, но когда я работаю над фильмом, самое главное для меня – это мой персонаж. Я одержим тем, кого играю. Я хочу проработать своего персонажа настолько, насколько могу».

Но все же от него ускользали сценарии, в которых он мог претендовать на ведущую роль. Чтобы добиться его большей известности, появилась идея сделать его лицом Prada. Модный дом славился тем, что его представляли не совсем стандартные модели, если хотите, даже антимодели. Это идеально подходило Хоакину.

Съемки в Италии стали первым настоящим публичным заявлением Хоакина и Лив о своих отношениях. И Айрис позднее начала ворчать, что вместо нее все бонусы, в частности роскошные номера в отелях и бесплатные вещи от Prada, стала получать Лив.

Хоакин рассказывал журналу GQ о своей карьере модели: «Это был карьерный ход. Как актер, ты хочешь показать себя с разных сторон, а я надолго застрял в образе Джимми из фильма За что стоит умереть, потому что я ношу одежду из секонд-хенда, или носил. Идея была такой: «Вау, было бы здорово опубликовать фотографии с моим прилизанным видом и всей этой фигней», именно потому я и пошел на это. И они получились очень хорошо, и, думаю, наверное, они сделали то, что я от них ожидал. Но, по правде говоря, я понятия не имею, о чем, черт возьми, я думал».

«Думаю, что для достижения своих целей нужно идти на определенные компромиссы. Меня в моем нынешнем положении лучше слышат, и у меня есть больше возможностей высказываться по важным вопросам. Вот тот баланс, с которым тебе приходится иметь дело. Теперь я могу взять заработанные мной деньги и пожертвовать их людям, выполняющим потрясающую работу, а также сделать рекламу в духе той, которую я сделал для PETA, – в других обстоятельствах у меня бы все это не получилось».

Он добавлял, что во время кампании Prada туфли надевал на себя стилист. «Они сделали отдельный снимок обуви без меня. Знаешь, это немного забавно, потому что кто, черт возьми, об этом догадается?» Однако у него нет неприязни к обуви Prada. «Они делают хорошую обувь. Я пытался заставить их сделать обувь для вегетарианцев, но нет».

Он подвел итоги своей модельной карьеры: «Я снялся для рекламы Prada, но я не очень погружался в модельный бизнес. Честно говоря, меня это не особенно волновало. Я прибыл в Милан, какие-то люди нанесли что-то на мои волосы, я принял эту позу, мы сделали несколько снимков, а затем они опубликовали их в журнале под логотипом Prada – на этом все. Я получил бесплатно хорошую одежду и повеселился.

Хотя кассовые сборы Выдуманной жизни Эбботов были невелики («Продвижение фильма судией было ужасным. Они просто отказались от него», – говорил Снайдер. «Студиям сложно понять, что делать с такими фильмами»), этого, казалось, никто не заметил, так как все внимание было сосредоточено на Хоакине и Лив. Это был совершенно новый опыт для Хоакина. Внезапно он перестал быть младшим братом Ривера; он стал половинкой одной из самых крутых пар в Голливуде.

Все теперь хотели заполучить Хоакина, так что он и Лив стали завсегдатаями некоторых самых модных клубов Лос-Анджелеса. По сравнению с ним она была общительнее с прессой, и ее карьера, безусловно, шла в гору – благодаря успеху таких фильмов, как Ускользающая красота. Однажды, когда она вызвала восторг во время премьеры этой картины на Каннском кинофестивале, ее поприветствовал сначала водитель, а затем Хоакин, стоявший с букетом цветов в руках.

Первые отзывы о Выдуманной жизни Эбботов были неплохими, неплохой оказалась и кампания Феникса для Prada.

Тем не менее Хоакин все еще полностью не вышел из тени Ривера и раздражался постоянным вопросам о влиянии его личного опыта на исполнение роли Дага – молодого человека, пытающегося выйти из тени старшего брата.

Затем его пригласили сниматься в странном криминальном триллере Оливера Стоуна Поворот (1997). После прочтения сценария он не мог не усмехнуться про себя со словами: «Это дерьмо». Его персонаж был странным человеком среди целого города странных людей – на сей раз это был властный парень по имени Тоби Н. Такер, – который объяснял окружающим, что TNT[15] выбрито у него на затылке. Сам Снайдер не был в восторге от сценария, но считал, что это хорошая роль для Хоакина, а возможность поработать со Стоуном пойдет ему на пользу.

Новая роль Хоакина была, конечно, необычной, но он получал настоящее удовольствие от своего персонажа, как и большинство других актеров фильма, в том числе едва узнаваемый в роли механика Билли Боб Торнтон. Стоун говорил: «Его персонаж – настоящий козел, всегда изображающий из себя крутого, хотя на самом деле он пустышка. Он полностью с ним справляется».

До начала съемок в Повороте он также получил сценарий фильма под названием Ярды (2000).

Фениксу материал понравился, и он захотел встретиться с режиссером Джеймсом Грэем. После встречи было решено, что Хоакин исполнит главную роль Лео Хэндлера. В роли Гутьерреса, второго ведущего персонажа фильма, упоминался Бенисио дель Торо. Однако возникла небольшая заминка с финансированием, и Хоакин занялся съемками в Повороте, сохраняя надежду, что Ярды в конечном итоге также будут сниматься.

Над Поворотом он работал бок о бок с Шоном Пенном, к которому стал испытывать большую симпатию. Он говорил тогда: «Я от него без ума. Я оказался на съемочной площадке примерно через месяц после начала съемок, и ужаснулся, потому что они снимали все очень быстро».

«Шон был опытным актером и абсолютным любимцем публики – он взял меня под свое крыло, успокаивал и говорил мне приятные вещи. Он очень меня умиротворял. Это отличный умный парень, который поделился со мной некоторыми своими стихами, стихами о воспоминаниях».

О фильме он добавлял: «Это кино-нуар. Шон Пенн – бродяга, который приезжает в маленький городок, а я один из горожан, вынуждающий его понять, как сильно ему нужно уехать из города. Мой персонаж – просто псих. Узкие джинсы, волосы, стоящие дыбом на высоту чуть ли не в два фута, аббревиатура TNT, выбритая на затылке, черные сапоги. Этот парень чокнутый, хулиган из маленького городка, живущий в мире фантазий. Это один из тех, кому все время кажется, что его снимают, за ним наблюдают и его слова записывают».

В итоге он назвал съемки в фильме «странной работенкой»; они шли недолго, но так как Стоун отдавал в этой картине предпочтение ручным камерам и снимал без крупных или общих планов, объективы всегда были нацелены на актеров, и Хоакин чувствовал себя измотанным.

Ведущая роль в фильме Выдуманная жизнь Эбботов и второстепенная в Повороте – не говоря уже об известности, связанной с его съемкой в качестве модели и с его романом с Лив – безусловно, принесли плоды.

Следующим шагом стала картина Мишени (1998), в которой он снялся вместе с Винсом Воном.

Мишени начинаются с выстрела. С самого настоящего, когда герой Хоакина Феникса – житель маленького городка – стреляет по бутылкам от «Будвайзера», подвешенным к дереву. Первая сцена просто великолепна – персонаж Феникса Клэй спорит со своим другом Эрлом, обвиняющим его в том, что он спит с его женой. Сцена заканчивается дилеммой фильма-нуар – Эрл убивает себя, но намеренно делает так, чтобы это выглядело, как будто его убил Клэй.

Фильм Дэвида Добкина – прекрасный фильм-нуар со своими отличительными чертами: с неуклюжестью диалогов вместо их строгости, с мрачным комизмом вместо смертельной серьезности и с ярким бескомпромиссным дневным светом, заменяющим обыкновенную для этого жанра темноту. Картина была снята продюсерской компанией Ридли Скотта и его брата Тони Скотта Scott Free.

Режиссер Добкин знал, что у него в руках отличная история, но, поскольку это была такая эксцентричная тема, он следил за тем, чтобы основной упор делался на сценарий и отрабатывал его раз за разом, пока тот не стал настолько совершенным, насколько это возможно. «В творческом отношении меня вдохновил фильм Фарго братьев Коэнов, в котором берется классическая, достаточно примитивная ситуация и превращается в нечто новое», – говорил он. «Я имею в виду, что никто из персонажей Фарго не «эволюционирует», никто на самом деле не «учится чему-то», если выражаться голливудскими терминами. Но ты постоянно ощущаешь, что у этих героев богатая, насыщенная внутренняя жизнь, истинно глубокая философская сущность, даже если они живут в маленьком городке и разговаривают не так, как мы с вами».

Хоакин рассказывал об ожидавшемся фильме: «Когда я впервые прочитал сценарий, я подумал: «Ого, это может быть действительно сложно. В плохих руках история может стать просто нелепой». Но потом я встретил Дэвида, и мы правда хорошо поладили. Я сразу понял, что у него есть все, чтобы помочь нам оживить этих людей».

В интервью Вон так описывал своего персонажа: «Лестер – парень, который не обязательно приехал с запада – это просто образ, который он создал для себя. Каково бы ни было его реальное происхождение, будучи сильно обиженным женщинами или кем-то еще, он это пережил, нахватавшись всякой ерунды из кино. Он видит свою жизнь как странный вестерн с самим собой в главной роли. Он считает себя нормальным в безумном мире. Когда я встретил Дэвида Добкина, я не был с ним знаком, я прочитал сценарий и подумал, что это интересно. На этой первой встрече он убедил меня сняться в фильме, потому что у него было совершенно определенное понимание этой истории. Он говорил о камере то, что я тогда даже не понимал. Я просто сразу очень к нему привязался».

Он продолжал: «Я очень люблю Мишени, да. Думаю, он сделал отличный фильм. И, кроме того, я играл забавного персонажа».

В онлайн-интервью журналу People Добкин рассказывал о героях фильма: «Я хотел, чтобы все не были похожи на тех, кем казались, – агент ФБР курит марихуану, шериф из маленького городка, который кажется медлительным, оказывается тем, кто в конце концов выясняет всю правду (об убийствах)».

Неудачник из маленького городка в исполнении Хоакина располагает к себе приезжего серийного убийцу, сыгранного Воном. В реальной жизни между актерами также возникла взаимная симпатия, и в итоге они стали близкими друзьями – во многом такими же, какими после фильма За что стоит умереть стали Хоакин и Кейси Аффлек.

«Думаю, мы искренне симпатизируем друг другу», – говорил Вон. «Актерская работа значит для него очень много, и я это уважаю, потому что она немало значит и для меня». Было и еще кое-что, сложившееся, по-видимому, удачно. «Нам словно снова стало по 12 лет, когда мы только и делали, что тусовались друг с другом. Во время съемок фильма мы словно жили в летнем лагере».

Феникс снова был под впечатлением. Он вжился в роль, несмотря на очевидное помутнение рассудка своего героя. Помогло то, что между ним и Воном возникло большое взаимопонимание. Он рассказывал о работе с Воном: «Ну, это был отличный актерский состав. Я думаю, что Винс – это просто бомба, он очень обаятельный, очень забавный. Он был таким милашкой. Хм, у нас как бы сложилась такая маленькая семья. Что-то вроде таких семей появляется всегда, когда ты работаешь, но это была малобюджетная съемка в действительно небольшом городке штата Юта, и все мы жили в одном мотеле, так что я и Джанин [Гарофало], мы были соседями и просто оставляли дверь открытой, а все ходили туда-сюда. То есть, это был действительно тесный коллектив, и Дэвид Добкин им руководил, [он] точно один из милейших парней».

Феникс добавлял: «Время – мы снимали Мишени шесть недель и шесть дней – было действительно напряженным. Это была намного более долгая съемка на 8-милиметровой пленке [более старая пленка]. Дело вот в чем: при съемке на 8 мм ты получаешь трейлер; это здорово. В Мишенях же они сказали: “Если не возражаешь, у тебя будет общий трейлер с Винсом, потому что твой трейлер конфисковали за долги. В прямом смысле”».

Во время съемок Добкин отметил, что в сцене рыбалки Хоакин отказался нацепить рыбу на крючок. А когда режиссер фильма спросил, будет ли Хоакину интересен фильм, о котором он размышляет и в котором Хоакину потребуется сыграть тореадора, тот ответил: «Абсолютно точно нет. Я могу сделать это в единственном случае – если в конце бык выиграет и убьет меня».

В итоге стало похоже, что Хоакин после всего все-таки собрался сниматься в Ярдах.

Феникс рассказывал о режиссере Ярдов Джеймсе Грэе: «Я не уверен, видел ли я Маленькую Одессу до того, как его встретил, или же мне сказали, чтобы я посмотрел этот фильм примерно в то самое время. На самом деле я впервые узнал о Ярдах из-за Лив. У нее в квартире были все ее сценарии от агентства CAA[16], и однажды я перелистнул обложку одного из примерно тысячи ее сценариев, и там было написано Ярды».

«И я повернулся к ней и сказал: «Названия у твоих сценариев лучше, чем у тех, которые получаю я». В названии Ярды было что-то загадочное и неоднозначное. И это все. Затем, через пару недель, мой агент позвонил и сказал: «У меня есть сценарий под названием Ярды». Я ответил: «Да, мне знакомо это название». Затем я прочитал сценарий и подумал, что он прекрасен. Когда Джеймс приехал в Нью-Йорк, чтобы встретиться со мной, я просто почувствовал, что он был тем, кому я могу по-настоящему доверять, что, разумеется, очень важно для актера. А еще мне понравился вектор развития моего персонажа».

Решение Феникса отказаться от Ночей в стиле буги не прошло бесследно. Уолберг, только что успешно выступивший в этом фильме, планировал сыграть в Ярдах роль Гутьерреса. Однако когда Фениксу позвонил Грэй и спросил, не говорит ли тот по-испански, это был тревожный сигнал. Сразу же возникли подозрения, так как в сценарии испанского языка не было. Вскоре Грэй спросил Феникса, что он думает о роли Гутьерреса вместо роли Лео. Стало ясно, что предназначавшаяся ему роль уходит к Марку Уолбергу. Похоже, это был результат колоссальной работы агентов этого актера. Он был большей звездой, а большая звезда должна получить более значимую роль».

Снайдер говорил: «Думаю, что так происходит со всем, чем успешнее ты становишься… Все это было просто мощной игрой агентов, нацеленной на то, чтобы показать Марку Уолбергу, насколько они могут быть влиятельными, в духе: “Мы сможем заполучить это для тебя”».

В беседе с журналистами Contactmusic.com о кастинге и о том, что каждого из трех ведущих актеров фильма преследуют свои стереотипы, – Marky Mark[17] всегда будет приходить в голову в связи с Уолбергом, тень брата преследовать Феникса, а Терон будет постоянно пытаться спрятаться от своей красоты, – Грэй сказал: «Видите ли, стиль работы над фильмами так сильно изменился со времен, когда они мне нравились. Скажем, идет 1973 год, и я хочу снять этот фильм. А) Мне легче собрать деньги. Б) Если я хочу снять его, я могу посмотреть на сцену, могу пойти к Ли Страсбергу и сказать: «Кто из ваших актеров мне подходит?» Если я пытаюсь сделать такого рода социальный реалистический фильм сейчас, что мне делать? Я не могу исходить из «репутации» актеров. Я могу основываться только на том, вижу ли я в других фильмах полную отдачу актеров, их определенную эмоциональную зрелость – глубину, чувствительность. Если я все это вижу, мне все равно, какова их репутация. Я собираюсь их снимать».

Грэй также говорил: «Правда в том, что сделать фильм такого рода очень сложно. Все вокруг это подтверждает. Где-то в 1980 году произошло ужасное искажение понимания искусства кино, когда кто-то сказал: “Если вы можете обобщить содержание фильма в четырех словах, у вас будет отличный фильм”. Это одна из худших концепций в истории планеты».

«Я трачу много времени, чтобы противостоять типизации. Я люблю смотреть фильмы-нуар в кинотеатре. Сила зла Абрахама Полонского – один из моих любимых фильмов. Но он, скорее, относится к детективному кино. То, что я стремился сделать, было в большей степени социальной драмой, которая кажется мертвым жанром. Что-то вроде фильма В порту».

Грэй пояснял, что обсуждал с Уолбергом тот немалый шанс, который выпал последнему благодаря Ярдам. «Он антигерой в мифическом смысле. Это очень рискованная роль, потому что ее нужно играть не в полную силу. Это не тот парень-лидер, которому достается девушка. Это гораздо более рискованно. Что касается Хоакина, он очень целеустремленный актер, и он не против опуститься на самое дно. Шарлиз тоже. Я имею в виду, Шарлиз очень грамотна. Я поражался ею всякий раз. В этой связи мне кажется, что они часто становятся заложниками фильмов, в которых используются не все их возможности».

Ясно, что суровые криминальные триллеры оказались важны для Хоакина – такого рода негативная реакция на упорное стремление американской молодежи измерять успех количеством принадлежащих человеку материальных ценностей привлекала Хоакина и его семью. Притягивали Хоакина и съемки в Нью-Йорке, при этом дополнительным бонусом был режиссер фильма, знавший, как задеть его за живое. Они снимали в нью-йоркском метро, заглядывая в глубокие подземелья, и мучились от летнего зноя только ради того, чтобы Грэй постоянно повторял: «Сто процентов эмоциональной самоотдачи», стремясь поддерживать высокую эмоциональную напряженность.

Хоакин благодарно отзывался на эту мантру, а также серьезно настраивался на съемки и непросто выходил из роли. Закатывать глаза в ответ на повторение чего-либо могло бы быть актерским штампом, однако Хоакин по-настоящему вживался в роль – причем до такой степени, что ему не только было трудно из нее выходить, но он даже на какое-то время терял контакт с друзьями из-за своего странного поведения.

«Здесь идет речь о фальшивости американской мечты. Это странная вещь, с которой столкнулось мое поколение; нас поощряют следовать американской мечте, но у нас нет для этого правильной моральной поддержки. И вот, у вас есть этот герой Вилли. Мы ничего не знаем о его родителях, за исключением одного упоминания о его матери. Ты действительно чувствуешь этого ребенка, которому пришлось вырасти очень быстро и в сложных условиях. Это про предательство, дружбу и любовь, а также про то, как эти внешние силы способны осквернить наши отношения», – пояснял он.

«Любой актер, говорящий, что дома на выходных он вынужден забывать о своем персонаже, полон дерьма и претенциозности. Все гораздо сложнее. Тут-то и видна вся игра насквозь, вся эта показуха. Я не нашел ни одного рецепта погружения в роль или выхода из нее. Что касается Ярдов, то только через год я смог оглянуться и спросить себя, как мне это удалось».

Во время съемок Ярдов он нанял тренера для работы с ним шесть дней в неделю – чтобы, как говорил Хоакин, «чувствовать каждую мышцу своего тела».

«На беговой дорожке я думал, что мои голени разорвутся. И это еще было самое простое…» – добавлял он.

Он хотел стать похожим на модель Calvin Klein, как иронично замечал Уолберг.

В фильме была сцена, требовавшая от Феникса особого драматизма. Он пошел на другую сторону съемочной площадки и врезался головой в дубовую доску на стене, в результате чего появился огромный шрам. Медсестра на съемочной площадке сказала Грэю, что Феникс стучит головой о стену. Естественно, режиссер бросился туда и нашел своего актера бьющимся головой. Этот случай – притча во языцех в Голливуде, и хотя актер не раз прибегал к такой ревностной подготовке, ему не понравилось, как ситуацию преподносила пресса:

«Пресса выбивается из сил, настаивая на том, что каждый день помимо чистки зубов и принятия душа я готовлюсь к роли с помощью ударов головой о стену. Мне кажется это странным, потому что мне нужно было играть напряженные эмоциональные сцены, один раз в Ярдах и второй раз в Форс-мажоре, при этом ты стоишь такой среди людей, пьющих кофе и спрашивающих: «Ты видел эту игру прошлым вечером?» И ты думаешь: «Как, черт возьми, мне правильно сыграть этот (сложный) момент?» Поэтому я делаю что-то экстремальное, а потом вдруг это становится моей характерной чертой, что в корне неверно – это всего лишь один из моментов. А остальное они не замечают».

Грэй говорил GQ: «Хоакин готов на самые проблемные, индивидуальные, изобличающие шаги, на все, что только можно попросить от актера. Честно говоря, мне очень трудно с ним работать – мне не нравятся истязания».

Позже он добавил: «Но через секунду я готов с ним работать, потому что он так хорош».

Хоакин говорил о Грэе: «Это то ощущение, когда ты собираешься присоединиться и попытаться сделать что-то не так, как ты мог бы это сделать с другими режиссерами. Его это интересует, он это ценит, и он сильно тебя стимулирует, так как так же стимулирует и себя. Не могу сказать, насколько легко режиссеру «снимать, монтировать» и устраняться».

Он изо всех сил старался сделать драку с Уолбергом убедительной. Он рассказывал: «Мы с Марком забыли о себе. Мы хотели, чтобы это была эпическая драка, с падением с лестницы и продолжением на улице. У нас были налокотники и наколенники, но с первого дубля Марк просто зацепил меня своим мизинцем, подбросил в воздух, и я приземлился на голову. Чувак, я был избит. Несколько дней я был черно-синим. Но, черт возьми, я уверен, что не собирался драться в долбаном стиле Джона Уэйна. Я хотел, чтобы это выглядело небрежно, грубо и зло, чтобы я лупил этого парня – своего друга, – так, как будто хочу выбить из него душу».

Об Уолберге Хоакин добавлял: «Он гений. Я знаю, это звучит громко, но когда вы несколько месяцев работаете вместе в странных обстоятельствах, у вас появляется связь, как на войне. Ну, может, не как на войне, а как в армии. Когда я закончу с кино, я хочу отстраниться и какое-то время не иметь к нему никакого отношения. Так что эта дружба, которую вы заводите, всегда странная».

В интервью интернет-газете The Huffington Post Грэй рассказал о том, как он решил взять на роль Хоакина: «Я впервые встретил Хоакина холодным зимним вечером в Нью-Йорке в 1997 году. Это был шумный и сложный вечер, завершивший сложный день, и у меня была по меньшей мере напряженная неделя, во время которой я пытался подобрать актеров для своего фильма Ярды. Я встретился, наверное, с сотней актеров, и большинство из них выглядели талантливыми и полными энтузиазма. Но то, чего им всем не хватало – во всяком случае, с моей точки зрения, – было определенное качество, которое выделяет лучших среди остальных: умение передавать сложную внутреннюю жизнь».

Однако после нескольких минут разговора с Хоакином режиссер уже знал, что это именно тот человек, который ему нужен. «Он был противоречивым, он был ярким, и он был ищущим. Было понятно и еще кое-что: Хоакин вызывал опасения. Я его не боялся, но я боялся того, что он может сделать, особенно с собой. Я должен был начать работать с ним как можно скорее».

«Оглядываясь на наш первый опыт сотрудничества, я не уверен, что мы действительно много взаимодействовали. Вроде бы, я помню много терзаний, страха, воплей и криков. Но также я помню, как постоянно поражался эмоциональной глубине 24-летнего парня, и мне нравилась его дикая непредсказуемость. Казалось, в любую минуту он готов взорваться».

Хоакин, по его словам, был к себе строг, он был настоящим перфекционистом. «У нас была одна общая черта, и это было полное погружение в работу. Мы снова и снова говорили друг другу, что точно провалимся, но, по крайней мере, при этом отдадим все, что имеем. Он был неподготовленным и недисциплинированным, обычно требовал множества дублей и большой подготовки. Я тоже. Сейчас Ярды похожи на первый раунд боксерского поединка, в котором ни один из бойцов не выглядит к нему готовым».

Во время работы с Хоакином Грэй сравнивал себя с дьяволом, сидящим на его плече, – он уговаривал и дразнил его, чтобы спровоцировать реакцию, тыкал в него пальцем, пока тот не давал Грэю понять, что готов играть на камеру.

Правда, в одном случае Грэй зашел слишком далеко. Он решил использовать отношение Феникса к Тайлер, чтобы создать своего рода мотивацию для напряженной сцены, и спросил его, как он отреагирует, если она умрет у него на руках. Это было слишком для Феникса, который отчитал режиссера за перебор: «Черт возьми, Джеймс, ты вывел меня из себя, и ты все испортил. Ты все испортил».

Режиссер Джоэл Шумахер позже скажет о работе с Фениксом: «Хоакин понимает опасность этого бизнеса. Я работал с несколькими молодыми актерами, вызвавшими мое беспокойство, но за него я совсем не переживаю. Я знал Ривера, который был не менее талантливым, просто он был совсем другим, и я часто думаю, что, возможно, старший брат повлиял на взгляды Хоакина – это, конечно, просто моя догадка».

Наблюдение Шумахера было небезосновательным. В конце концов, он снимал Огни Святого Эльма – ранний фильм с «Бандой сорванцов»[18], а также соединил на экране Кори Фельдмана и Кори Хэйма в Пропащих ребятах.

Комментируя постоянную смену образов своим братом, сестра Рейн говорила: «Это еще мягко сказано, что он входит в роль, потому что Хоакин всегда работает на полную катушку. Дико видеть, как он меняется. В один прекрасный день он выглядит как настоящий школьник, а через две недели у него уже синие волосы».

Он искусно исполнял роли как странных, так и обычных персонажей и долго оставался под впечатлением от своего непростого образа в Ярдах, при этом в Форс-мажоре он сыграл в целом обычного человека, попавшего в малазийскую тюрьму за хранение наркотиков.

Феникс пояснял, как было дело: «Я спросил Джозефа Рубина, что он собирается делать дальше, и Рубин назвал этот фильм, который, по сути, был изумительным. И я сказал, что хотел бы прочитать сценарий, но в тот момент из этого ничего не вышло. Не знаю почему, но через несколько месяцев этот сценарий прислал мне мой агент. Я прочитал его и узнал, что в фильме снимается Винс [Вон]. Рубин не знал, что мы работали вместе. Он вообще не знал, что мы друзья. И я сказал: «Я только что закончил с ним один фильм». А он ответил: «О, правда? Вы поладили друг с другом?» Я сказал: «Да, он хороший парень». И вот, Винс позвонил мне через пару дней и сказал: «Я не могу в это поверить, ты снимаешься в этом фильме». Он правда не знал, что произошло».

Рубин добавлял: «Я позвонил Винсу, и он спросил, кого я пригласил из его друзей, а я сказал: «Парня по имени Хоакин Феникс». Он ответил: “Ты шутишь? Вообще-то мы с ним и правда хорошие друзья. Ты меня разыгрываешь? Это просто фантастика”».

«Я понятия не имел, что они были так близки. И это было здорово, потому что их сильная привязанность друг к другу помогала, когда они играли друзей».

Форс-мажор – это драма в духе «А как бы поступил ты?», которая начинается с истории трех персонажей, сыгранных Винсом Воном, Фениксом и Дэвидом Конрадом, наслаждающихся поездкой в Малайзию. Дом на побережье – их временная база, где они вместе проводят время, пьют, принимают наркотики и вообще развлекаются. Однако когда их пути расходятся, двое возвращаются в Америку, в то время как персонаж Феникса Льюис Макбрайд решает отправиться на Борнео, чтобы посвятить себя защите окружающей среды.

Со временем персонаж Вона, водитель лимузина Шериф, неожиданно узнает, что когда они с персонажем Конрада уехали, в их пляжном доме был произведен обыск, и Льюис уже два года сидит в тюрьме. Шериф и герой Конрада сталкиваются с дилеммой – они должны разделить вину с Льюисом и сесть в тюрьму на три года каждый, иначе Льюиса казнят. Несложно догадаться, почему роль привлекла Феникса. Он появляется в фильме лишь время от времени, но сцены с его участием имеют огромное значение.

Как всегда, он отнесся к этой роли невероятно серьезно и появился на съемочной площадке исхудавшим, словно высохшим. Ошеломленный Джозеф Рубин отвел его в сторону, не для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, а потому что сам надеялся сбросить несколько фунтов и хотел попросить у него совета по диете. Феникс же сухо ответил: «Это легко. Просто перестань есть».

Можно было бы сбросить со счетов игру Феникса как человека, имевшего самые большие возможности выделиться в фильме. Однако на самом деле и у Вона, и у Энн Хеч, и у Джады Пинкетт Смит были все шансы проявить себя, ведь сюжет фильма хотя и развивается по шаблону, позволяет ведущим актерам играть не вполне совершенных персонажей.

Но именно Хоакин полностью использовал возможности сценария, кульминацией которого стали несколько по-настоящему трогательных моментов, прежде всего его обращение, записанное на камеру. Внимая сценарию и при этом следуя своему инстинкту, Феникс мудро отказался играть уравновешенного персонажа, изобразив реального человека, попавшего в ужасную ситуацию. Он хочет жить, и в нем нет никакого благородства, чтобы даже притворяться, что это не так.

Игра Феникса может несколько потускнеть из-за измышления, что он ради достижения особенных эмоциональных глубин, необходимых для фильма, чуть ли не использовал смерть брата. Это, конечно, оскорбительное обвинение, – и Хоакин стремится напомнить, что не выдержал бы, если бы пришлось падать в этот колодец всякий раз, когда ему нужно усиливать напряженную сцену. Кроме того, он доказал свою способность создавать эмоциональные сцены в кино еще до смерти брата.

Шумахер говорил о его игре: «Форс-мажор работает на подсознательном уровне, потому что вы радеете о спасении этого парня».

Режиссер Рубин рассказал, как он брал Хоакина на роль: «Хоакин в то время был начинающим актером. Обычно актер такого уровня приходит и читает сценарий. Но его агент сказал, что он не будет читать, и не можем ли мы вместо этого устроить с ним встречу. Я согласился».

«Но он был таким застенчивым, что едва говорил. Мы просто сидели и улыбались друг другу. Он вызывал симпатию по своей природе. Ты сразу в него влюблялся. Это было именно то, что нужно для роли. И мы почти не поговорили, но роль он получил».

Он добавлял: «Я смотрел Выдуманную жизнь Эбботов, и мне понравился этот фильм. Всегда приятно видеть их читающими слова персонажа, но я полностью ему доверял».

Как и в случае с Ярдами, Хоакин ради фильма будто погрузился во мрак.

Рубин говорил: «Что ж, Хоакин настолько глубоко входит в роль. В одной сцене охранники тащат его к месту казни, чтобы повесить. Это невероятно эмоциональная сцена, и чтобы ощутить то кошмарное состояние, которого ему нужно было достичь, Хоакин буквально начал биться головой о стены».

Описывая работу над сценой, он продолжал: «Мы сняли весь его материал, и это было запредельно эмоционально. Затем мы должны были снимать реакцию Винса. Обычно это означает, что другой актер снова играет свою роль за камерой. И Хоакин проделал все ту же подготовку за кадром, показав такую же страшную и надрывную игру. Он сыграл так же хорошо, как и на камеру».

Винс подошел ко мне со словами: «Ему не нужно этого делать».

«Я сказал Хоаку: “Тебе не надо через это проходить. Тебе не нужно снова входить в это состояние. У Винса все отлично”».

«А он повернулся ко мне и сказал: «Если я не пойду до конца, я буду чувствовать себя как идиот»».

«Я прекрасно понимал, что он имеет в виду. Как человек, он стеснителен и несколько не уверен в себе. Когда он исполняет роль, он должен быть полностью в игре, полностью в персонаже, иначе возобладает его смущение».

«Он был таким экстремалом. В какой-то момент он предложил, чтобы несколько крутых парней заперли его на пару дней в комнате и грубо избивали по ночам, что дало бы ему почувствовать, через что прошел его герой в Малайзии. Но я сказал: “Нам не нужно этого делать. Я не собираюсь подвергать тебя таким вещам”».

Рубин также приводил еще один пример чудаковатой, эксцентричной стороны Хоакина: «Мы снимали в Гонконге, в этом шикарном отеле. И мы спускались по этой изящной лестнице с ковровой дорожкой. И тут он упал и покатился по лестнице вниз. Это было безумно, но смешно. Это было здорово. Ему нравится дурачиться, он забавный».

При этом Хоакин иронично признавал, что «съемочная команда, вероятно, считала меня немного сумасшедшим».

От критиков Феникс получил больше похвал, чем сам фильм. Критик Роджер Эберт комментировал: «Винс Вон, исполняющий роль Шерифа, работает водителем лимузина. У него не такая бурная жизнь, но, по крайней мере, это его жизнь. Тони помолвлен. Что касается Бет, мы лишь постепенно узнаем всю ее историю, втягивающую Шерифа в непростую эмоциональную ситуацию. Хоакин Феникс в образе заключенного не мужественен и не философичен, он чувствует себя так, как чувствовали бы себя большинство людей, если бы на них свалился с неба смертный приговор».

При этом канал CNN отмечал: «Феникс действительно велик, его облик таков, словно его в течение двух лет ежедневно отжимали в соковыжималке, впечатляет и его непрерывное бормотание об отсутствии Бога в тюремной камере. (Этот парень встречается с Лив Тайлер, поэтому он, безусловно, играет.)»

Феникс начал стабильно получать работу, и все его проекты оказывались очень интересными. Съемки его нового фильма начались очень скоро.

Он рассказывал историю: «Я давно не видел своего агента, поэтому я пошел к ней, и мы говорили о фильме Форс-мажор, о том, что он снимается, и пытались понять, что делать дальше, что будет лучшим решением. Она сказала: «Я бы хотела, чтобы ты поработал более масштабно, сделав что-то со студией». А я ответил: «Я просто хочу сделать хороший фильм, каким бы он ни был». И мы сидим, разговариваем, и тут звонит телефон, а это Джоэл Шумахер, с которым она знакома. И она говорит: «Я сижу здесь с Хоакином Фениксом». А он отвечает: «Отлично, вот из-за него я и звоню. У меня есть такой-то сценарий, и я хочу, чтобы он прочитал его и что-то о нем сказал», и он захотел со мной встретиться. Поэтому я пошел и встретился с ним».

Он продолжал: «Мы прыгнули выше своей головы. Думаю, это здорово, что он платит мне деньги, и я счастлив этому, как и тому, что я не в секс-шопе; я действительно считаю себя большим человеком. Но я смешон – у меня виниловые штаны, брови с пирсингом и синие волосы. Это такой грустный панк, он хочет быть рокером, быть Джимом Моррисоном, но у него нулевой талант, он не собирается этим заниматься, поэтому ему приходится смеяться над этим, шутить. Он думает, что они похожи на отличную команду – как Старски и Хатч или как Джон и Пончерелло».

Хоакин, наконец, заработал для себя достаточно денег, и ему больше не нужно было ни на кого полагаться.

«Это отличная работа, ты работаешь, и это здорово. Но я много в нее вкладываю, и она поглощает меня целиком месяцами, а выходить из этого состояния еще страшнее», – говорил он.

«Полагаю, ты можешь тратить безумные суммы заработанных тобой денег на ерундовые вещи, и это не имеет значения, если ты уравновешиваешь свои хотения помощью другим. Думаю, я оказываю такую помощь. Я забочусь о друге, которого выселили, потому что он не может заплатить за аренду своей квартиры, и при этом я просто выкинул 500 долларов за проигрыватель мини-дисков, потому что мне хотелось записывать на нем собственную музыку. Это странно. Не знаю, это все относительно. У меня нет ответов. Я просто все еще пытаюсь понять это».

«Что ж, по сравнению с другом, которого выселили, я, конечно, мерзкий вонючий богатей, и он думает: «Если бы я только имел столько денег, я был бы обеспечен на всю жизнь». А я смотрю на какого-нибудь актера и говорю: «Ты, что, сукин сын, издеваешься? Если бы мне платили столько за каждый мой долбаный фильм, я бы купил целый городской квартал и обустроил бы там жилье для всех, кому оно нужно. Так что все относительно, и я зарабатываю не так уж и много».

Он рассказывал о том, как распоряжается своими деньгами: «Прямо сейчас я и в самом деле обустраиваю удобное жилье для себя и своей семьи, и для своего племянника, и для любых людей, которых я могу поддержать, которым могу помочь выжить. Я буду делать это в пределах своих сил. Пожалуй, я стремлюсь делать все возможное, но все мы эгоисты, все мы хотим для себя чего-то невероятного и стремимся к этому. Я знаю людей типа: «Я бы никогда не снялся в одном из этих рекламных роликов за миллион, два миллиона долларов». Иди ты. Черт возьми, я снимусь в рекламном ролике за два миллиона долларов».

Громкие новости не закончились. Первые отзывы о Ярдах были так себе, и примерно в это же время Хоакин и Лив расстались.

Когда спустя почти три года, проведенные вместе, они прекратили отношения, Хоакин довольно красноречиво сказал: «Я знаю, что когда мы с Лив встретились, это было потому, что я действительно в ней нуждался, а она тоже нуждалась во мне. Но, думаю, в определенный момент наши отношения начали мешать нам развиваться, мы перестали прогрессировать и приняли очень зрелое решение двигаться дальше, хотя там все еще была большая любовь».

Он сказал GQ: «Люди входят в вашу жизнь и выходят из нее, когда это нужно обоим. Когда я ее встретил, у нее, безусловно, был такой задор, такой интерес к жизни и к будущему. А я в тот момент, наверное, сожалел о многом: о брате и о прессе и о том, как все было уродливо. Лив помогла изменить мою точку зрения, и это было отлично».

Для фильма Ярды потребовались пересъемки. И казалось, они должны были стать обширными.

В это время Снайдер заметил в Фениксе изменения. Он ожидал, что у актера будет много предложений, и так как рядом маячили другие агентства, появились опасения, что он покинет агентство Бёртон. Феникс хотел получать сценарии, которые уходили к первым звездам Голливуда, – тем, кто оставил свой след в прокате. Он все еще ждал такой проект, все время от него ускользавший.

Зак Снайдер слышал о фильме под названием Гладиатор (2000). Но изначально ходили разговоры, что на роль римского императора Коммода назначен Эд Нортон, поэтому Снайдер подумал, что у Феникса мало шансов даже на встречу с режиссером, не говоря уже о самой роли, и перестал думать о ней.

Тем не менее, узнав, что актера все еще ищут, он связался с DreamWorks и запросил сценарий. Этот сценарий был написан несколькими авторами (а в дальнейшем их стало еще больше) и представлял жанр, забытый в Голливуде: у Гладиатора был звездный режиссер, и он мог себе это позволить.

Возможно, его фильмы не всегда приносили огромную прибыль, однако видение Ридли Скотта привело к появлению тревожных киноисторий о космосе (фильм Чужой) и очень влиятельной классики научно-фантастического кино (фильм Бегущий по лезвию). Его провальные проекты были, по большому счету, ошибочными ходами, а не результатами заурядных усилий, – и он стал одним из немногих режиссеров, сумевших подарить римскому Колизею новую эпическую жизнь.

Персонаж-злодей в этой картине был удивительно сложным героем для голливудского блокбастера. Коммод был избалованным раздражительным мальчишкой, жаждущим власти.

Рассел Кроу говорил об обстановке во время работы над фильмом: «На съемках Гладиатора у меня были не очень хорошие отношения с продюсером. У меня были отличные отношения с Ридли, но продюсеры не понимали, почему я не могу просто расслабиться. Причина, по которой я не мог этого сделать, была в том, что я знал, стоит мне расслабиться, в эти пять минут в фильме появится что-то дурацкое. Например, они пытались заставить меня снять любовную сцену, и я им сказал: «Мы показываем здесь месть человека, у которого была убита жена, и вы не можете заставить его ненадолго отвлечься, чтобы между делом заняться любовью».

Фильм стал возможным благодаря сценаристу Дэвиду Францони. У него был контракт на три картины со студией DreamWorks. Контракт был заключен с ним после успеха фильма Амистад Стивена Спилберга, снятого на этой киностудии по его сценарию. Францони вспоминал, что упомянул об идее Гладиатора Стивену Спилбергу[19], и тот задал три вопроса: «Речь о древнеримских гладиаторах, а не об американцах, японцах или ком-то еще? Да, сказал я. Место действия – античный Колизей? Да. Борьба насмерть на мечах, с животными и тому подобное? Да. Отлично, давайте сделаем этот фильм».

Идея фильма появилась у Францони после прочтения романа Дэниела Мэнникса Идущие на смерть[20]1958 года. В сценарии главный герой Нарцисс (как его тогда звали) становился чем-то вроде гладиатора-суперзвезды, которого спонсировала Золотая помпейская компания по производству оливкового масла. Ее рекламный слоган гласил: «Нарцисс убьет за вкус Золотого помпейского оливкового масла».

«С самого начала я понимал, что это не Бен-Гур. Это На Западном фронте без перемен. Это взрослый фильм о войне, смерти и жизни в Риме – жизни гладиатора. Мне казалось, что с ней будет веселее», – говорил он, подразумевая исключение отсылки к компании по производству оливкового масла.

Францони пояснял: «В 1995 году я был в Риме, писал Амистад, размышлял над Гладиатором, пока читал Историю Августов. Там говорится, что император Коммод на самом деле принимал участие в гладиаторских боях в Колизее. И что раб по имени Нарцисс был тем, кто убил Коммода. Что ж, эта история мне подходила, я понял, что это мой путь: кем был этот Нарцисс? О нем не осталось исторических сведений, но я знал, что он станет героем истории, которую я напишу. Я придумаю его жизнеописание».

Вторая редакция Джона Логана сделала сценарий серьезнее, тогда как третьим сценаристом фильма стал Уильям Николсон. Автор книги Гладиатор: фильм и история Мартин Уинклер говорил: «Похоже на то, что именно Скотт превратил социально-политический, чарующий и эксцентричный боевик Францони в более мрачное исследование войны, смерти и жизни в Риме».

Сценарий продолжал меняться и дальше, он менялся даже тогда, когда заработали камеры. «Доработка сценария в последний момент и новый финал помогли сделать правильный фильм», – рассказывал продюсер Дуглас Вик.

Скотт был убежден, что сможет воскресить забытый жанр. После выхода фильма он сказал: «В Голливуде в 1940-х и 1950-х годах было снято множество фильмов-эпопей. После этого люди просто перестали на них ходить, и появился страх делать исторические фильмы для большой аудитории. В этом и состояла одна из самых больших проблем. Ты не мог снять этот фильм дешево, но ты мог сделать его актуальным».

«Все тихо посмеивались, что римские эпопеи такого рода исчерпали себя 45 лет назад и что ничего не получится. Но я был абсолютно уверен в том, что собирался делать. На самом деле я не был настолько уверен со времен Чужого. Забавно, но когда ты подходишь к заграждению и знаешь, что собираешься его перепрыгнуть, это особый тип возбуждения. И, да, у нас были недостатки – мы постоянно отставали в написании сценария – но мы никогда не отставали в съемках».

Вскоре Снайдер получил сценарий, и прочитанное его потрясло.

Снайдер позвонил Фениксу и убедил его как можно скорее приехать к нему в офис. У агента в руках был сценарий с ролью, исполнение которой – не важно, насколько маловероятным был у Хоакина шанс ее получить, – могло бы принести Фениксу «Оскар».

Бёртон все больше казалось, что над ее повзрослевшими клиентами – такими как Феникс, Кирстен Данст и Джош Хартнетт – кружат другие агентства, лишь ждущие нужного момента, чтобы наброситься. По мере развития этой ее паранойи она стала демонстрировать все большую экономию. Курьеры больше не доставлял сценарии на дом ее клиентам – теперь Бёртон просто приглашала актеров в офис. Кроме того, чтобы сократить расходы на материалы, получаемые по факсу, она начала просить своих клиентов приносить собственную бумагу, – это коробило Снайдера, который предпочел бы платить за бумагу из своего кармана.

Итак, Хоакину пришлось на своем мотоцикле поехать в офис – там он нашел Снайдера, ждущего его с головокружительной улыбкой и обещанием, что у него будет роль, достойная «Оскара». «Хоакин, просто прочитай эти пять страниц. Только эти пять страниц», – сказал он.

«И он их прочитал, а я просто очень медленно произнес: «Это «Оскар». Сделай все правильно, и ты его получишь»».

Его шансы получить роль оказались значительно выше, потому что Ридли симпатизировал Фениксу. Хоакин впечатлил его во время съемок фильма Мишени, продюсировавшегося Скоттом, и режиссер хотел встретиться с актером. Ридли на самом деле высоко оценивал способности Хоакина, и после его работы в Мишенях, а затем мощной игры в Форс-мажоре, он считал актера подходящим на эту роль.

Ридли уже успел настоять на своем, взяв в фильм Кроу, который вел себя очень прагматично и дерзко и был полной противоположностью Фениксу. При этом оба актера не были подарком и отнимали у режиссера время – Кроу постоянно критиковал сценарий и процесс съемки, а к Фениксу требовался осторожный подход.

В одной турецкой газете приводятся слова Хоакина: «Когда я работал над Мишенями, Ридли сказал мне, что у меня интересное и выразительное лицо, которое вызывает мысли о ненависти, злобе и измене, и что он никогда не мог представить в роли Коммода кого-то, кроме меня. Я ответил: «Это бред? Как я справлюсь с такой ролью?» Тогда Ридли предложил для начала хотя бы попытаться сделать несколько сцен. Затем я спросил Ридли, почему он хочет, чтобы я сыграл эту роль, и тот ответил, что не может представить более невротического, параноидального молодого императора. И мы пожали друг другу руки».

По правде говоря, все оказалось непросто.

Потребовалось сделать кинопробу, так как, хотя Скотт был уверен, что актер у него есть, студия встретила Феникса неохотно. Последовавшая проба на роль не получила той реакции, которая нужна была режиссеру. Студия все еще не видела Хоакина в этой роли и внезапно заинтересовалась Джудом Лоу, получившим множество положительных отзывов о своей работе в Талантливом мистере Рипли. Единственным аргументом в пользу Хоакина было то, что агенты Лоу, по словам Снайдера, предлагали взять актера без кинопробы.

Ридли удалось убедить студию сделать еще одну пробу с Хоакином в полном гладиаторском облачении. Но и после этой пробы Хоакина на роль не утвердили.

Теперь стало казаться, что фильм не имеет прочной основы, потому что в нем не будет звезд. К счастью, в работе над проектом к DreamWorks присоединилась судия Universal.

В интервью журналу Empire в 2009 году Рассел отмечал: «В Лос-Анджелесе не было ни одного человека, который думал бы: «О, это отличный проект!» То есть все смотрели на меня так, как будто я был умственно отсталым, хлопали меня по спине и говорили: «Ну, Секреты Лос-Анджелеса отличный фильм, не так ли? По крайней мере в одном хорошем фильме ты снялся». И они говорили так по всему городу. Я отвечал: “Это Ридли Скотт! Вы знаете, на что он способен, когда дело доходит до сотворения мира?”»

Перед выходом фильма журнал Variety заявлял: «Даже если картина станет большим хитом, вряд ли стоит рассчитывать на сколь-либо серьезное возрождение жанра, так как он связан с большими расходами».

Снайдер говорил, что это было одно из самых долгих ожиданий, которое когда-либо приходилось на долю его клиента. После нескольких кинопроб Айрис вспылила и поручила Снайдеру «узнать номера каждого продюсера, сценариста и уборщика в DreamWorks и Universal, и мы будем звонить каждому из них, пока не выясним, кто задерживает сделку», – говорила она.

Через несколько дней участие Хоакина в фильме было утверждено.

Без сомнения, свою роль сыграл Стивен Спилберг из DreamWorks, использовавший детей Бёртон в нескольких своих проектах, включая фильмы Инопланетянин и Капитан Крюк, и, в частности, снимавший Ривера в фильме Индиана Джонс и последний крестовый поход.

Первый день на съемках открыл Хоакину глаза. На бумаге все было заурядно – ему нужно было просто идти к дворцу. Он предположил, что это будет легкий день – пара общих планов. Однако то, с чем он столкнулся, его поразило. «Я попал туда и увидел 150 солдат, статуи высотой 200 футов, три камеры, кран, несколько верблюдов. Именно тогда я подумал: “Ага, вот как вы снимаете эпопею”».

Он подчеркивал значимость контроля Ридли: «Он такой терпеливый и такой спокойный. Я не знаю, как он это делает. У него пять работающих камер, пять мониторов, сотни людей массовки. И он следит за всем этим. И я знаю, что одна из камер просто плывет в ящике на колесиках [на арене] между мной и Луциллой, которую играет Конни Нильсен… И вдруг радио начинает трещать: «Идет Ридли». И он подходит и говорит: «Мне нравится, как ты сыграл, попробуй еще раз». А я такой, как, черт возьми, ты это увидел? У него тут тигры нападают на Рассела, а он каким-то образом может все это сопоставить, все это принять и в уме отредактировать».

«И даже между дублями они все возвращали в исходное положение, а он рисовал раскадровки для следующего дня или для текущих сцен. И эти раскадровки сами по себе являются произведениями искусства. Она красива – эта детализация».

Даже при всем безумном стремлении Ридли делать эпический фильм, Хоакину нравилось с ним работать, так как режиссер разговаривал с актером между съемками, спрашивал его мнение. По словам Хоакина, поначалу, когда он прибыл на съемочную площадку, он задумался над тем, во что себя втянул, однако все участники съемок ощущали спокойствие Ридли. «Ты просто реагируешь на эти флюиды», – говорил Хоакин. «То есть, ты, конечно, чувствуешь, если кто-то крайне возбужден и чем-то одержим; и это последнее, что тебе нужно от режиссера, когда ты собираешься участвовать в пятимесячной съемке подобной картины».

Рассел говорил о Фениксе: «Хоакин – прекрасный парень, но нервный. Ему не хватает уверенности в себе. Ридли сказал ему: “Теперь ты император, и ты должны выйти в центр Колизея”. А Хоакин ответил: “Но я парень из Флориды. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Махнул рукой?”»

К счастью, покойный Ричард Харрис, игравший в фильме отца Коммода, придумал план. «Харрис, – вспоминал Рассел, – со всем его опытом, знанием кино и мудростью, сказал довольно простую вещь: «Давайте его напоим!» И алкоголь, казалось, привел к цели. Хоакин как бы понял: «О, я же актер, поэтому могу немного расслабиться»».

Феникс рассказывал: «Сначала я не знал, с чего начать. Во время первой репетиции я играл в своих джинсах и думал: «Какого черта я делаю?» Затем я надел броню и почувствовал себя по-другому. Костюм и грим действительно имеют большое значение, особенно по той причине, что я одержим физическими качествами своего персонажа».

«Вначале я дважды делал завивку, чтобы выглядеть как худой молодой принц, ожидающий наследования престола. Затем, когда Коммод стал императором, я постригся и перестал ходить в спортзал».

Для роли императора он хотел накачать мышцы и набрать вес. Но затем понял, что человек, становящийся жадным до власти, более распущен. Так что он перестал тренироваться и вместо этого поглощал огромные тарелки макарон и выпивал перед сном бутылку водки. Ходила история о том, что Ридли увидел его на мониторе и произнес: “Черт, он толстый”».

Феникс вспоминал: «Я думал, что хочу стать для фильма мускулистым, поэтому пару месяцев я готовился к сценам борьбы – тренировался и набирал вес. Затем, как только я стал императором, (а снимали мы по порядку) я подумал: «Черт, я не пойду в спортзал!» Я хотел исследовать его декадентскую сущность и решил, что это может добавить мне пару лет. Я действительно хотел показать его молодым наследником, а затем, уже в статусе императора, более неопрятным, чтобы после нескольких месяцев перерыва, пока мы следим за путешествием Рассела, его внешность изменилась. Поэтому я прибавил в весе».

На Мальте, где они снимали, Хоакину нравилось ощущение удаленности от всего остального мира. После съемок актеры могли проводить время в тесном общении, вместо того, чтобы заниматься своими личными делами. Для тех, кто воспитывался в такой среде, как он, чувство общности имело особую ценность, кроме того, оно позволило ему привязаться к актерам и членам съемочной группы и добиться стабильности там, где он обычно чувствовал себя неуверенно и ненадежно.

Место, где жила Конни, он воспринимал как свою личную историческую библиотеку, так как она привезла с собой тонны исторических книг, тогда как с Харрисом он часто сидел рядом и внимательно слушал его истории.

Он рассказывал: «У меня было совершенно особое понимание того, как я собирался играть, но сначала я не знал, будет ли созданный мной образ соответствовать остальным персонажам. Коммод – это, безусловно, мужчина-ребенок, и он был нелюбимым ребенком. Для меня было очень важно определенным образом это показать. Его реакция на сражения на арене такова, что он словно не понимает ценность человеческой жизни; люди для него – лишь игрушки для его удовольствия».

В фильме Коммод конфликтует с героем Рассела Кроу.

Вспыльчивый темперамент Кроу хорошо известен, но Хоакин немедленно проникся симпатией к резкому новозеландцу. «Он очень настойчив в хорошем смысле этого слова», – говорил Хоакин. «Он не останавливался ни перед чем, чтобы сделать сцену правильно, при этом вне съемочной площадки он не жалел своего времени, всегда устраивал вечеринки для актеров и съемочной группы, арендовал парусники и брал всех на борт. Это было здорово, потому что мы снимали этот фильм на Мальте три месяца, и после работы нам больше нечего было делать».

«Это было противоположностью нашим отношениям в сценарии. На самом деле Рассел не очень разговорчив. Он запоминает свою роль невероятно хорошо и работает очень тщательно. Ридли мог быть доволен конкретной сценой, но если Рассел не был в ней уверен, он повторял одно и то же снова и снова, пока не достигал искомого им совершенства. Кроме того, он отличный человек. Он очень уверен в себе и невозмутим».

Хоакин добавлял о своем персонаже: «Луций Аврелий знает, что он злой. Он убивает своего отца и становится императором в 19 лет. К тому же он психопат. Он влюблен в свою сестру. Ему нравится убивать людей. Короче говоря, это очень аморальный юноша. Он получает возможность насладиться властью в очень молодом возрасте. Его характер очень неустойчив; он постоянно меняется. Например, он хочет, чтобы люди его любили, но бои гладиаторов, которые он организует для достижения этой цели, оказываются для него фатальными, так как они заставляют Максимуса, которого он считает мертвым, приехать в Рим и решить его судьбу».

О сцене со своей экранной сестрой Хоакин замечал: «Я безнадежен. Я и Луцилла ложимся рядом друг с другом. Затем я теряю контроль и нависаю над ней, и в этот момент Конни Нильсен, играющая роль Луциллы, кричит в камеру: «Я не могу этого сделать, я не могу сосредоточиться. Я не могу забыть, что он мой брат, с которым мы должны быть вместе. Я не могу сделать настолько ненормальную вещь!» Все мы, особенно Ридли Скотт, не можем избавиться от ощущения, что во время этой сцены мы совершили грех».

Режиссер фильма Пикник в космосе Гарри Уайнер высказывал мнение: «Цель в актерской игре – существовать, а не играть. Раскрывать определенную часть себя, и если в тебе есть что-то, что интригует и притягивает людей, будь ты злой сукин сын, или у тебя отличное чувство юмора либо заразительная искренность, – каждая звезда имеет свою особенность, – людей это захватывает. После этого они постоянно стремятся к тому же самому, чтобы получить ощущения того же уровня. Когда актеры заходят в помещение, где проводятся пробы, и открывают рот, ты уже знаешь, если в них что-то есть».

«Хоакина отличает искренность, делающая его очаровательным. Если говорить о нашей жизни, она слой за слоем прячет эту искренность и делает тебя неспособным быть максимально откровенным, но дает тебе новые качества – делает убедительным. Когда я думаю о нем в Гладиаторе, где, на мой взгляд, его образ оказался одним из наиболее ярких, когда-либо созданных молодым актером, я сравниваю его работу с виденной мной когда-либо игрой любого другого актера. Хотя его персонаж сложен, ревнив и тщеславен, он очень убедителен из-за своей уязвимости. И поэтому ты за него переживаешь. Именно эта уязвимость делает Лифа убедительным с самого начала. Он был таким сразу, и это основа всех его персонажей. Вот что делает его интересным».

Радуясь, что съемки на Мальте проходят без драм, Снайдер хотел извлечь выгоду из предполагаемого успеха Гладиатора. Он рассуждал, что нельзя получить «Оскар» только за один фильм; нужно иметь на счету и несколько других весомых ролей. Он чувствовал, что с выходом Ярдов в портфолио Феникса окажется еще один замечательный фильм.

Тут появился сценарий фильма Перо маркиза де Сада (2000), и Снайдер посчитал его одним из лучших за последние годы. Он быстро связался с продюсерами, отчаянно пытаясь выяснить, свободна ли роль Кольмьера. И опять оказалось, что на роль, которую Снайдер хотел получить для Феникса, рассматривался Джуд Лоу.

Хотя над Пером маркиза де Сада работал один из продюсеров Ярдов, он отказывался верить, что студия примет на роль Феникса. Снайдер попросил, чтобы в случае проведения студией кинопроб, продюсер не отклонял их результат. Студийный директор по кастингу утверждал, что, хотя Феникс всем нравился, он казался неподходящим для этой роли.

Снайдер проявлял упорство, и ему сказали, что у студии есть еще один фильм для Хоакина, режиссер которого рвется заполучить Феникса. Тогда Снайдер разработал соглашение, согласно которому Феникс встретится с режиссером, если получит приглашение пробоваться на роль.

Феникс прочитал сценарий Дага Райта и влюбился в него, назвав его «экстраординарным». Он слышал, что в проект были приглашены такие актеры, как Джеффри Раш и Кейт Уинслет, и не думал, что у него есть шанс получить роль. Он уже три месяца снимался в Гладиаторе, когда его агенты сообщили, что есть шанс встретиться с режиссером Филипом Кауфманом по поводу нового проекта. Но для этого, сказали ему, нужно лететь в Лондон, на что Феникс ответил: «Без всякого долбаного сомнения».

Из-за работы над Гладиатором попытка доставить Хоакина в Лондон оказалась сложно осуществимой, сам же Хоакин не был в восторге от проведения проб, пока он оставался поглощен образом Коммода. У Снайдера было смутное подозрение, что с директором по кастингу удалось заключить сделку только потому, что она исключала для Хоакина возможность вырваться со съемок Гладиатора. Однако все удалось уладить.

Феникс позже говорил: «Тогда я ничего не слышал, и это было прекрасно, потому что я был одержим Гладиатором. Однажды между съемками сцен позвонила мама и сказала, что я получил роль. Вдруг мне снова стало десять лет, и это была моя первая работа – и я победил то, что казалось целым миром».

Хотя Хоакин хотел бы иметь перерывы между фильмами, съемки в Гладиаторе, масштабные пересъемки Ярдов и работа над фильмом Перо маркиза де Сада шли практически вплотную друг к другу. В последнем из этих фильмов он начал сомневаться. Хоакин был сильно измотан и не мог придумать ничего ужаснее, чем появиться перед камерой так скоро после Гладиатора.

Агентство Бёртон опасалось худшего – не было ли у Хоакина таких же признаков перенапряжения, как у его старшего брата? Оглядываясь назад, можно было сказать, что он не был в своей тарелке весь этот год. Не перезванивал неделями, мямлил и говорил бессвязно больше, чем обычно. Айрис и Крис позвонили Хёрт, которая, выслушав их в течение часа, решила поговорить с Хоакином.

Хёрт согласилась составить Хоакину компанию вместе с Айрис – приехать собирались и его сестры. Снайдер говорил: «По какой-то причине для него это действительно оказались тяжелые съемки, и на деле это был очень тяжелый год. Хоакин и Ривер не были людьми, которые легко переходят от фильма к фильму. Они вкладывали в проект сердце и душу. Этого нельзя было запланировать. Просто так происходило».

«Увидев сценарий, подобный Перу маркиза де Сада, ты не сможешь от него отказаться, и я очень много работал на этот проект. Он просто очень устал. Это были по-настоящему эмоциональные роли. Актеру известно, что после таких фильмов все меняется, и он, вероятно, думал о последствиях. В тот момент он постоянно оставался в тени. На него оказывалось большое давление, оно должно было стать еще больше, и, думаю, он это знал».

Хоакин говорил: «Я снимался в них [в Гладиаторе, Ярдах и Пере маркиза де Сада] в течение полутора лет [1998–1999], при этом Перо маркиза де Сада мы снимали так, чтобы фильм становился все более напряженным, а мой персонаж как бы распадался. Поэтому, когда я закончил этот фильм, у меня уже не было сил».

«Я отправился прямо к маме. Около шести недель я сидел в кровати и ничего не делал».

Хоакин называл съемки фильма Перо маркиза де Сада «одними из самых тяжелых своих съемок».

«Я закончил и в течение недели занимался пересъемкой Ярдов, затем вернулся в Лондон и начал репетиции к Перу маркиза де Сада. Я был измотан. Мы снимали практически по порядку; часть самых напряженных сцен пришлись на те последние недели. Последние три недели работы над Пером маркиза де Сада. Мне казалось, что у меня не хватит сил даже на день. Но приходили Джеффри Раш или Кейт Уинслет и вдохновляли меня. Это были совместные усилия; нам нужны все, кто рядом».

Хоакин добавлял: «Соглашаясь на фильм Перо маркиза де Сада, я знал, что эта работа будет сопряжена с риском, и в этом была ее дополнительная притягательность; думаю, я всегда шел на какой-то подобный риск, потому что играть без всяких опасений может быть действительно слишком просто, а может быть просто скучно».

Даг Райт восторженно отзывался об игре Хоакина в журнале GQ: «У него в зубах была сигарета, лицо закрывали эти действительно огромные авиаторские солнечные очки, волосы были взъерошены, и он сказал: «Привет, чувак». Затем он прошел в павильон звукозаписи, сигарета потухла, очки исчезли, кто-то провел расческой по его волосам, и этот парень вдруг стал священником начала XIX века. В этот момент произошло самое большое преображение – и у меня перехватило дыхание. Хоакин – это тот, кто может проскользнуть мимо тебя в коридоре, но наведи на него объектив, и он вырастет до тридцати футов».

Адаптация отмеченной наградами пьесы Дага Райта была посвящена последним годам жизни маркиза де Сада, проведенным в лечебнице для душевнобольных. Хоакин сыграл в ней аббата дю Кольмьера – человека, который присматривал за де Садом в заточении.

Хоакин говорил о своем персонаже: «Я думаю, что он любит его так же, как ты любишь самого трудного ребенка на свете. Мой персонаж Кольмьер является одним из тех людей, которые могут и хотят обнаружить лучшее в каждом человеке. Это отношения любви и ненависти. Это очень сложно. Как вы общаетесь с кем-то, кто настолько антагонистичен? Кольмьер – очень рациональный и логичный человек. В конце фильма выясняется, что маркиз отрицает свою способность любить, а Кольмьер отвергает свои сексуальные чувства».

«Я совершенно не знаком с его [маркиза] творчеством. Я начал его читать, а потом почувствовал, что не хочу в это углубляться. Было важно сохранить тот мир, в котором мы находились. Он не был исторически точным. Например, Мадлен была проституткой; ее мать продала ее маркизу. Кольмьер был четырехфутовым горбуном с больной ногой. Это была такая роль, которая, на мой взгляд, была действительно точной и подобранной под определенный типаж!» (С учетом веганства Хоакина его обувь была сшита из синтетического пластикового кожзаменителя).

Действительно, фильм подвергся острой критике экспертов-историков, ссылавшихся на неточности и упрощение жизнь главного героя. Однако Даг настаивал на том, что это переосмысление того периода, который де Сад провел в лечебнице.

The New York Times писала: «Вдумчивая игра Феникса дает понять, что Кольмьер цепляется за порядочность, потому что она гарантирует ему самоопределение и здравомыслие; без нее он был бы потерян, оказавшись в потенциально худшем положении, чем любой из пациентов лечебницы».

В то же время онлайн-журнал Salon отмечал: «Аббат Феникса излучает столько чистоты и благожелательности, что заставляет нас улыбаться: обходя мастерскую в лечебнице, он останавливается около кричаще-яркой картины одного пациента и ободряюще говорит: «Гораздо лучше рисовать огонь, а не устраивать пожар, не так ли?» Но вскоре мы видим его самого уже не смешным персонажем, а трагическим узником. Даже его плечи, по-девичьи узкие в подогнанной по фигуре рясе, наводят на мысль о человеке, который не решается столкнуться с собственными мужскими страстями».

«Его сцены с Мадлен в исполнении Уинслет отличает деликатное изящество: вдвоем они ведут себя почти по-девически, но Феникс никогда не позволяет нам упускать из виду подавленное желание аббата. Мужская сила де Сада – броское представление в мюзик-холле; у аббата она менее очевидна, но не менее истинна».

Казалось, акции Феникса определенно растут. Журнал Premiere писал: «Хоакин Феникс – настоящий герой-победитель в актерских кругах. Он не только одержал победу над британским красавцем Джудом Лоу, получив роль в Гладиаторе, но также обошел Лоу, Билли Крудапа и Гая Пирса как претендентов на роль молодого священника, влюбленного в героиню Кейт Уинслет, в ноябрьском фильме Перо маркиза де Сада. А поскольку игра Феникса в картине Джеймса Грэя Ярды уже получила похвалу критиков на Каннском кинофестивале этого года, похоже, в этом году у актера будут три роли с оскароносным потенциалом».

Он действительно был номинирован на «Оскар» за роль в Гладиаторе, но проиграл Бенисио дель Торо, актеру фильма Траффик.

Выход Гладиатора должен был привести к появлению двух новых кинозвезд – Рассела Кроу и Хоакина Феникса. Оба уже были к этому готовы – Кроу много лет активно работал, тогда как Феникс знал по своему брату, что происходит, когда фильм в конечном итоге оказывается успешным. Однако было очевидно, кому новый статус подходил больше. Дерзкая манера Кроу и его кажущееся стремление к совершенству раздражали, но было понятно, что у него достаточно амбиций, чтобы справиться с местом в списке лучших актеров Голливуда.

Фениксу не хватало такой уверенности и драйва.

Нильсен говорила, что «он все время беспокоился», а Кроу надеялся, что «однажды он поймет, насколько он прекрасен, потому что он чертовски хороший актер». Харрису он напоминал молодого Марлона Брандо, и он вспоминал историю, как Брандо нервничал и сбивался, говоря свои реплики на репетициях фильма Трамвай «Желание», но перед публикой он играл потрясающе. После выхода фильма Харрис сказал: «Хоакин не верит в то, что он хорош, и тебе нужно говорить ему, как он чертовски замечателен. Он говорит: “Я безнадежен, они все думают, что я так же хорош, как Ривер, мне не следует сниматься в этой картине, я должен продавать автомобили, я вообще не актер”».

Харрис начал присматриваться к Хоакину после работы с его братом над фильмом Язык молчания (1994). Хотя было маловероятно, что пара могла оказаться в одном фильме. Харрис рассказывал: «Он [Ривер] смотрел на меня как на своего отца. Он стучал в мою дверь, спрашивал, может ли он войти и лечь спать. Он спал на чертовом диване. Я слышал, как он репетирует свои реплики в четыре часа утра. Я сказал: «Черт, иди спать». Он был в ванной, сидел на унитазе и проговаривал свои слова».

Заглавное интервью в журнале GQ, которое должно было зафиксировать его статус ожидающего звездного титула, отразило не только неспособность Феникса пользоваться своей известностью, но и то, насколько легко его коллеги и друзья изображали его странным и отчасти неуравновешенным актером. Если Ридли Скотт говорил: «Что бы ни происходило с Хоакином в фильме, мне всегда его жалко. Он похож на пострадавшего», Райт добавлял: «Хоакин искренен и способен демонстрировать совершенно неудержимые эмоции». Аффлек соглашался с Фениксом, что на него будут смотреть с подозрением при посадке в самолет («Они никогда не подумают, что у меня место в первом классе»), и признавался: «Я был с ним в самолете, и мне не очень хотелось на него смотреть, потому что он садится и пьет шестнадцать стопок того, что попадается под руку, натягивает рубашку на голову и сидит так до конца полета».

С одной стороны, это делало его уникальным и немного пугающим по сравнению с другими избалованными кинозвездами, но для Айрис Бёртон и ее агентства материал оказался губительным в деле продвижения актера студиям. Благодаря не слишком впечатляющему интервью в ток-шоу Сегодня вечером они поняли, что всего неделя испортила годы тяжелой работы. Ссылаясь на оба материала, Бёртон говорила Снайдеру: «Какого дьявола думали эти люди? Они послали к черту мои шансы заработать. Я не могу поверить, что Джеймс Грэй… и что, черт возьми, думал Кейси?»

Журналист из Великобритании, который не захотел себя называть, вспоминает встречу с Фениксом на пресс-конференции, посвященной Гладиатору: «[Это было] в Риме. Наверное, весной 2000 года. Он был вежливым парнем, но я помню, что он сильно нервничал. Он был довольно дерганым. Я не думаю, что это было вызвано какой-то другой причиной, кроме той, что ему не нравилось участвовать в цирке для СМИ. На самом деле, когда мы немного поговорили о том, что доставляет ему дискомфорт, он вполне открыто сказал – «эта долбанная рекламная компания», правда, в шутку, ни в коем случае не зло».

«Но он был славным малым, хотя и очень расстроился моему предположению, что его персонаж злодей. Отрицательный герой. То есть, он признал, что Коммод, конечно, является главным персонажем-злодеем, но очень быстро указал на то, что у его злобы есть свои причины, на которые не обращал внимания его отец. Казалось, он действительно возненавидел мысль, что я неправильно понял его героя. Может, он подумал, что я идиот, а, может, переживал о том, что люди неверно истолкуют его игру, или даже что его игра не сработала так, как нужно, – что ж, наверное, все это в какой-то степени имело место».

Он продолжал: «Помню, как он курил и суетился. Он уже тогда не любил журналистов, но, думаю, благодаря работам вроде Гладиатора он понял, что ему придется их терпеть, потому что это был грандиозный фильм».

Снайдер говорил: «В этом тексте Ридли и режиссер Ярдов негативно высказались о работе с ним. И я подумал: “Хм, это не очень хорошо. Такой отзыв сразу после Гладиатора – он осложняет ситуацию”».

«Даже когда Гладиатор вышел на экраны и принес так много денег, найти ему работу было по-прежнему трудно. Перед ним в очереди на получение сценариев стояло еще пять человек. Их всех нужно было обойти. В 2001 году подходящих проектов стало меньше, чем в 1993-м. Было сложно».

Тем не менее ему все же предлагали роли, и он вел переговоры о съемках в фильме Перл-Харбор.

«Да, я встречался с Майклом Бэем по поводу Перл-Харбора. Мне понравился сценарий, но в конечном итоге это оказался не тот фильм, в котором я действительно хотел сняться. Однако все сложилось удачно, потому что в итоге они выбрали Джоша Хартнетта, он очень милый парень. Думаю, для него это будет здорово».

Он говорил СМИ о блокбастерах: «Я бы снялся в одном из этих масштабных фильмов, потому что хочу испытать себя. Думаю, мне намного легче делать сцену, в которой я доверительно разговариваю с кем-то в спокойном ограниченном пространстве декораций, чем кричать на фоне синего экрана из-за того, что меня пытается проглотить член гигантского дракона. Для меня это станет сложной задачей».

После отказа Дюгрея Скотта, изначального кандидата на роль Росомахи в первом фильме Люди Икс, эту роль предложили Фениксу. Поскольку Хоакин был поклонником комиксов, он серьезно задумался, но в конечном итоге не стал использовать эту возможность. Его также приглашали сняться в адаптации романа Энн Райс Царица проклятых, третьего романа в цикле Вампирские хроники, но агентство посчитало, что этот фильм будет нервировать актера из-за очевидных ассоциаций с Ривером[21].

Казалось, Хоакин превратился в огромную рыбу в маленьком пруду агентства. Перед ним расстелили красную ковровую дорожку. Рядом вертелись крупные агенты, и на него внезапно нашло озарение – он понял, что ему больше не нужно проходить кинопробы, ирония же заключалась в том, что причиной, по которой ему досталась роль в Гладиаторе, было требование Джуда Лоу получить такой же бонус. Вскоре после этого Хоакин скажет Айрис, что хочет покинуть ее агентство, начнет переговоры в других местах и, в конце концов, остановится на CAA.

Однако сначала он попал в фильм Солдаты Буффало (2001), который курировало агентство Бёртон. В анархической черной комедии в духе сериала МЭШ Феникс сыграл симпатичного мошенника, выбравшего военную службу, чтобы не попасть в тюрьму за угон автомобиля. В конце 1980-х, когда разворачивается сюжет фильма, возможность такой замены была довольно популярна.

Феникс оторвался по полной, сыграв солдата Элвуда с американской военной базы в Штутгарте, который занимается продажей армейского имущества на черном рынке Германии. Интрижки его персонажа с женой и дочерью военных чиновников, а также продажа Элвудом героина стали причиной некоторого беспокойства киностудии, появившегося после завершения фильма и особенно усилившегося после 11 сентября.

«У нас не было намерения оскорбить или критиковать кого-то», – говорил Хоакин. «Я всегда считал, что это фильм о человеческой природе. Это не критика американцев или военных; речь идет о врожденном стремлении человека воевать. О том, о чем говорит та самая цитата из Ницше в конце, что кто-то где-то всегда воюет». (Точная цитата: «В мирной обстановке воинственный человек нападает на самого себя»[22].)

«Я подумал, что меня освежит, если я сыграю главного персонажа-антигероя. Ты все время видишь в кино множество серьезных персонажей; у каждого из них есть цель. Но Элвуд – в нем нет ничего, что делало бы его явно привлекательным. Он действительно мало о чем заботится. Он смотрит на себя с позиции такого уличного дзена, и мне это нравится. Такое отношение “да-пошло-оно-все-куда-подальше”»!

Сценарист Эрик Аксель Вайс рассказывал: «Я нахожу что-то одно, что мне нравится в романе, – будь то персонаж, интонация, среда и т. п. – и я всегда стараюсь это как-то сохранить в своем сценарии. В случае с Солдатами Буффало мне понравилась черно-комедийная интонация, поэтому я решил сохранить ее. Для меня она отражала дух книги. Также мне понравился большой взрыв в героиновой лаборатории в кульминации романа. Нам нужен был отличный финал! Все остальное было готово».

Поясняя свой способ написания сценария, он говорил: «Во-первых, я несколько раз прочитал роман (Роберта О’Коннора), помечая части диалогов, которые мне нравились, или выявляя фрагменты сюжета, которые было бы здорово вставить в сценарий. Было много вещей, которые привлекли мое внимание, но если они не вписывались в мою историю, они исключались».

«Роман, особенно такой хороший, как «Солдаты Буффало», в полной мере использует свой материал и рассказывает историю совсем не так, как сюжетно-тематический фильм. Когда ты читаешь роман «Солдаты Буффало», он тебя затягивает. Это очень увлекательная книга. Но когда я обрисовал в общих чертах ее действие, это выглядело просто как размышление, наблюдение и эпизодические события. Поэтому, используя тех же персонажей и общую обстановку романа, я создал для фильма новую сюжетную линию. Элвуд крадет оружие, продает его Турку, пытается отменить сделку с оружием после гибели товарища, но затем вынужден снова на нее согласиться – ничего из этого нет в романе».

Феникс сыграл в фильме невообразимо обаятельно. Но хотя в Канаде картина вышла в 2001 году, из-за событий 11 сентября в Великобритании она не появлялась в кинотеатрах до 2002 года, а в Америке – до 2003-го. Фильм всегда мог вызвать раздражение комментаторов правого толка. Критиковали даже рекламный плакат – многие из провоенно настроенного сектора злились на красивого Феникса, показывающего знак мира под надписью «Укради все, что можешь украсть». Реакция была ожесточенной, и Miramax решила плакат переделать.

Однако когда появились сообщения о пересъемке плаката, вспыхнул еще один скандал. Источник сообщал развлекательному сайту Contactmusic.com: «Люди были возмущены тем, что знак мира превратился в нечто непристойное, что следует запретить. Некоторые недовольные также рассматривали сложившуюся ситуацию как нарушение первой поправки к Конституции США[23]».

Представитель Miramax ответил: «Мы выслушали людей, которые были как за, так и против плаката. И хотя мы уважаем мнение обеих сторон, мы решили позволить Хоакину показывать свой знак мира».

Перед выпуском фильма представитель армии США Кэтлин Кэнхэм Росс заявила: «Мы не оказывали поддержку при съемках Солдатов Буффало. На основании того, что я прочла, я могу сделать вывод, что это не тот фильм, с которым мы бы хотели, чтобы ассоциировались вооруженные силы Соединенных Штатов».

Режиссер Грегор Джордан выступил с осуждением критиков, говоря: «В Великобритании никто не выразил недовольства, но в Америке, где президент ведет эти военные кампании во имя демократии, первой жертвой, похоже, становится свобода слова, краеугольный камень любого демократического строя».

Вайс добавлял: «Фильм был задуман и снят до 11 сентября. Помню, как вскоре после премьеры картины в Торонто мне позвонили продюсеры. Они очень волновались, потому что только что продали фильм Miramax. Было 10 сентября 2001 года. Когда произошли события 11 сентября, я удивился, что Солдатов Буффало сочли спорным фильмом. Хотя в нем рассматривается идея, что война всегда с нами, я не считаю его антивоенным, и он не похож на комедию об угоне самолета. Однако я предполагаю, что некоторые считают фильм “непатриотичным”».

Питер Брэдшоу из The Guardian писал: «Резкая и очень неприятная сатира на американских военных в традиции МЭШ и Уловки-22, снятая австралийцем Грегором Джорданом, вскоре также представит публике свою «историю Неда Келли[24]». Фильм был снят в 2001 году, но после 11 сентября его премьера была отложена, что неудивительно, учитывая его отменное неуважение к американской армии и к американским ценностям в целом».

«Хоакин Феникс показал очень эксцентричную игру, исполнив роль Элвуда».

Вслед за относительным провалом Солдатов Буффало («Это был отличный фильм, – говорил Снайдер. – Просто его неправильно продавали»), команда нового агентства Хоакина обеспечила ему участие в триллере о вторжении пришельцев М. Найта Шьямалана Знаки (2002), ожидавшемся публикой с большим нетерпением.

Он пообедал с Шьямаланом и поговорил о роли, придуманной вместе с идеей фильма во время монтажа предыдущей картины режиссера Неуязвимый. «Сначала он описывал появление на полях семейной фермы кругов, оставленных инопланетянами. А потом, когда я прочитал сценарий, мне стала понятна метафора. Это своего рода мастерство Найта… он показывает тебе этих самобытных персонажей, при этом у них бывают эти удивительные прозрения о себе и о мире, и это то, с чем каждый может себя отождествить».

Это была лакомая роль для Феникса, сыгравшего игрока малой бейсбольной лиги, брата героя Мела Гибсона – бывшего священника, обескураженного смертью жены. Последний живет со своими детьми в доме на ферме и испытывает настоящее потрясение, обнаружив странные круги на полях.

Исполнительный продюсер Кэтлин Кеннеди сообщала в пресс-релизе: «Ходили слухи, что такие знаки (на полях) могли делать какие-то шутники или же что они действительно имеют инопланетное происхождение. Оригинальная концепция Найта заключалась в том, чтобы объединить это явление с персонажем, который явно встречался с демонами».

«Найт всегда рассказывает истории, имеющие развлекательную ценность. Они страшные и напряженные, и вызывают у публики желание посмотреть фильм, так как люди знают, что он позволит им хорошо провести время. С другой стороны, в чем Найт весьма преуспел, так это в том, что у его историй всегда есть подтекст, и этот подтекст посвящен обретению человеком веры».

В двух предыдущих фильмах Шьямалана, в Шестом чувстве и Неуязвимом, главную роль играл Брюс Уиллис. Но на этот раз режиссер обратился к другой звезде боевиков восьмидесятых – Мелу Гибсону. Комментируя процесс подбора актеров, режиссер говорил: «Актеры должны верить в сценарий. Это звучит глупо, но люди могут делать это ради денег или чего-то еще, и не обязательно верить в сюжетную линию и в рассказанную историю. И пока я не увижу в глазах актера выражение типа, я займусь этим, я сделаю это даром, я не могу дать ему роль».

Гибсон рассказывал: «Это не то, что тотчас становится понятно, потому что очень хорошо выстроено. Здесь много загадок, что, конечно, заставляет тебя смотреть глубже. Тебе требуется довольно много времени, прежде чем отдельные фрагменты начинают собираться воедино, и ты начинаешь понимать этапы развития персонажей, и это здорово, потому что в реальной жизни ты обычно узнаешь о людях лишь некоторые отрывочные сведения. В этом было что-то очень реальное. И это был проект, которого у меня раньше не было».

Он добавлял: «Это фильм о духовности, убеждениях и вере. Грэм – священник англиканской церкви, который, похоже, очень настойчиво сопротивляется желанию любого называть его отцом. И вскоре ты понимаешь, что его мучают большие сомнения. Его ввергает в смятение разрушительный жизненный опыт. В начале фильма непонятно, что произошло, но по поведению персонажа чувствуется, что что-то не так, тогда как точная причина его боли выясняется по мере развития сюжета».

Продюсер Фрэнк Маршалл отмечал: «Думаю, это та роль, которую ищут все актеры. Его персонаж претерпевает огромные изменения – теряет веру и снова ее находит. И это дает зрителям возможность увидеть еще одну сторону Мела Гибсона, который уже показал себя в комедии, боевике и драматическом жанре».

И о создании фильма: «До работы над фильмом я представляю его визуально. Для меня важно понять фильм перед тем, как ко мне придет какой-нибудь актер… понять его природу. И поэтому, когда мы выходим на съемочную площадку и готовимся к съемке, я знаю, где я буду снимать, и у нас нет ничего лишнего. Мне не нужна отменная игра актера в кадре, который мы не будем использовать».

«Значительная часть процесса кинопроизводства сейчас потеряна из-за компьютерного редактирования и нового подхода к вещам. Ситуация такова: «Разберешься позже. Зачем сейчас тратить на это время?» Я хочу создать среду, в которой люди смогут рисковать, потому что будут уверены, что их работа используется по-максимуму».

Феникс замечал: «Он никогда не забывает об эмоциональном ядре персонажей, поддерживая сложный баланс. Если ты очень техничен, и нужно следить за движением камеры или освещением, ты рискуешь потерять это человеческое качество… или же, напротив, если ты обращаешь внимание только на него, может пострадать техническая сторона. Ему же как-то удается все объединять. И это создает ту замечательную атмосферу на съемочной площадке, которая очень вдохновляет тебя как актера».

Это была атмосфера, которую усиливали постоянные розыгрыши Мела Гибсона. Феникс рассказывал информагентству Ассошиэйтед Пресс: «Когда я работал над Знаками с Мелом Гибсоном, он сильно разыграл меня на съемках. Мы снимали долгую напряженную сцену, где я сижу в чулане и в одиночестве смотрю телевизор, и вдруг стало очень тихо. Через некоторое время я понял, что все ушли, а я все сижу в этом чулане. И я закричал оттуда: «Эй, ребята! Что происходит?»

«Это продолжалось около 20 минут. В конце концов я отказался выходить. Я не хотел доставить им удовольствие, поэтому я просто там сидел. И все-таки я заставит его вернуться».

«Это немного неловко, но я несколько раз подпрыгнул. Я был очень испуган. А потом я засмеялся. Думаю, Мел такой забавный».

Критики не были потрясены фильмом, многие хвалили очевидное мастерство режиссера, но чувствовали, что он использует те же старые ходы.

Еженедельник Time Out отмечал: «Шьямалан технически великолепен, пусть он и позаимствовал большинство своих трюков у Спилберга и Хичкока. Дразнящий первый час или около того полон мрачных намеков и внушает зловещую тревогу. Фильм становится темнее, когда происходящее перемещается в дом. Кульминация – это чистый ужас черного подвала. И, как вам известно, они все профукали. Развязка вызывает смущение, и ты ненавидишь себя за то, что позволил втянуть себя в это».

При этом кинокритик The Guardian написал: «Шьямалан снял фильм без новизны и изобретательности, которые отмечали его первые две картины. В итоге получилась вторичная, недостаточно выразительная лента. Этот талантливый и очень молодой (ему тридцать два года) режиссер должен найти новые идеи – возможно, обратиться к чужим сценариям. Потому что его кинематографическая индивидуальность рискует исчезнуть».

Тем не менее, Хоакину понравилось работать над этой картиной, и он согласился сняться в следующем фильме режиссера под названием Таинственный лес (2004).

Он сказал красноречиво: «Итак, у нас была система условных сигналов, разработанных при съемке Знаков, но если говорить честно, в этом есть что-то пугающее. Почему отчасти хорошо работать с теми, с кем ты раньше не имел дела, так это потому, что они тебя и правда не знают и просто знакомятся с твоим героем; они не могут понять разницу между тобой, твоим персонажем и тем, что происходит. После Знаков мы знали друг друга ближе, так что он мог сказать, когда меня заносит, и это было хорошо, обоюдно, но немного пугало».

За Знаки Хоакину заплатили 1 000 000 долларов, но отмечалось, что за Таинственный лес он получил уже 4 000 000 долларов.

В сообщении для прессы сюжет фильма описывался так: «В Таинственном лесу старейшины поселения принимают решение жить своей изолированной общиной. Отрыв от остального мира, страх перед опасными существами и перед бедствиями, которые могут ожидать их за пределами поселения, заставляют людей защищать и беречь свой мир».

«Мы не можем игнорировать страх. Мы испытываем страх каждый день. Будь то страх перед существами в лесу или страхи нашего современного общества, неуверенность в безопасности наших детей, когда они выходят из дома в школу. Страх окружает нас ежедневно, когда мы смотрим новости в интернете и узнаем о похищениях детей, войнах или терроризме. Правда ли, что «единственное, чего мы должны бояться, так это самого страха», как говорил Франклин Д. Рузвельт? Или общество заставляет нас думать иначе?»

«Что мы делаем, чтобы сохранять чувство принадлежности к коллективу во времена страха? Жители поселка из фильма Таинственный лес объединились и пошли на многое, чтобы обезопасить свою общину и защитить себя от своих демонов».

Размышляя о страхе и паранойе, охвативших мир после событий 11 сентября, Шьямалан говорил: «В нашем современном мире я часто спрашиваю себя, как далеко я зайду, чтобы защитить своих детей? Смогу ли я переехать в глушь и жить так, как люди из фильма Таинственный лес? Нам нравится верить, что мы могли бы сделать многое, но сколько из нас это делает? На какие жертвы мы идем на самом деле, чтобы улучшить свое положение?»

«Страх не обязательно должен быть вызван чем-то реальным, что нас пугает. Иногда это просто ответ на наше разыгравшееся воображение. Я надеюсь, что благодаря Таинственному лесу зрители смогут исследовать мир страха и научиться находить способы справляться с ситуацией даже среди хаоса».

При работе над сценарием Найт писал роль Люция с мыслью о Хоакине, а затем был обрадован тем, что тот согласился снова с ним работать. Феникс говорил: «Мне действительно нравится читать сценарии Найта и подробно обсуждать с ним сюжет. Он очень хорошо разбирается в своих персонажах, и даже если чего-то нет на страницах сценария, он может рассказать историю каждого из них».

«Люций бунтует, но делает это тихо, в рамках своего воспитания. Начало фильма – это отправная точка самостоятельного пути Люция и его пути вместе с Айви. Как и все герои истории, этот персонаж в высшей степени уникален и тщательно проработан».

В паре с Фениксом играла начинающая киноактриса Брайс Даллас Ховард – дочь Рона Ховарда, режиссера фильма Родители, в котором снимался Хоакин. Найт увидел ее в спектакле на Бродвее и сразу же с ней встретился, пригласил на ланч и вручил ей сценарий.

«Кинозрители увидят Брайс впервые. Вы увидите ее в роли Айви. Она будет играть эту героиню. После приглашения Брайс все стало на свои места. Стало очевидно, кто еще нужен в проекте. Там было так много смысловых пластов».

Брайс добавляла: «Я очень благодарна Найту за большие надежды, которые он возлагал на такую неизвестную актрису, как я, в этой красивой романтической истории. Это невероятно мощная история любви Айви и Люция – любви, к которой, как мне кажется, должен стремиться каждый».

«Найт работает очень великодушно, позволяя актеру свободно интерпретировать создаваемую им среду. Думаю, он преподносит такой же подарок и публике, обеспечивая ей шанс грамотно распорядиться историей и интерпретировать ее. Он ориентируется на живое воображение зрителя и его ожидания интересного и сложного сюжета».

Шьямалан говорил актерам, что если они хотят попасть в фильм, перед съемками им придется пожить в учебном лагере. «Я хотел сформировать реальное сообщество людей, в котором необходимо полагаться друг на друга, чтобы выжить. Я не просто хотел сделать этот фильм по-своему. Я хотел удивляться. Хотел, чтобы меня развлекали. Хотел приходить на работу, не представляя, что произойдет, а чтобы что-то происходило, со мной рядом должны были быть актеры».

Они осваивали основы сельской жизни, жили на фермах, и каждый день вытягивали из шляпы по два имени тех, кто должен был готовить для всех еду этим вечером. Не меньше внимания уделялось и проработке костюмов героев, которые должны были выглядеть реалистично.

Лауреат премии «Оскар» художник по костюмам Энн Рот говорила: «Я хотела, чтобы одежда героев фильма Таинственный лес была непримечательной в самом позитивном смысле этого слова. Костюмы должны были выглядеть так, будто люди сами делали эту одежду. У них не было доступа к тонкому кружеву или европейским тканям. Это было трудной задачей».

Одна из актрис фильма, Сигурни Уивер, вспоминала свой опыт жизни в учебном лагере в стиле XIX века: «У нас была неделя, когда мы жили в Филадельфии, ходили на разные исторические фермы и учились пахать, рубить бревна и молотить кукурузу».

«Мы готовили друг для друга еду. Затем мы на две недели переехали в лагерь для девочек-скаутов, и у нас было много разных занятий, кроме того, мы репетировали. Мы выполняли некоторую работу. Днем мы встречались с Найтом. Каждое утро мы вставали и должны были заново разводить огонь. Чтобы научиться этому, мне потребовалось около трех дней. Все бы голодали, если бы это была моя группа, а закончилось все тем, что мы прожили на таком обеспечении три месяца. Это могло быть похоже на ужасное реалити-шоу, в котором актеры выпрыгивают из окон, чтобы сбежать друг от друга. Но вообще-то это было довольно интересно».

Хоакин добавлял: «Это было хорошо. То есть для нас это была просто возможность сосредоточиться на фильме, ни на что не отвлекаться и узнавать друг друга, начать мыслить как наши герои и уже в образе развивать наши отношения, а это важно».

«Часто это зависит от актеров. Есть актеры, которые действительно стремятся погрузиться в образ, а есть другие, которые постоянно разговаривают по телефону. Так что просто собрать всех актеров в изолированной среде – это действительно полезно, по крайней мере, так мне показалось».

Фильм вышел в 2004 году и, к сожалению, в значительной степени был раскритикован. Негативные отзывы появились раньше премьеры самой картины. В интернете был опубликован рабочий сценарий, и многие предположили, что из-за неуклюжести фраз, орфографических ошибок и в целом слабого сюжета это была фальшивка. Однако после объявления, что это был реальный материал, сайт Aintitcoolnews написал: «Этого не может быть. На данный момент он собрал хороший актерский состав, пригласив таких харáктерных актеров, как Эдриен Броуди, Брендан Глисон, Джуди Грир, Хоакин Феникс, Сигурни Уивер, Уильям Хёрт, Майкл Питт и Черри Джонс, и он не заставит всех этих людей сниматься в версии Сурового испытания, сделанной на уровне третьесортного любительского театра, с глупыми диалогами и закостенелыми персонажами, которые более типичны, чем все остальное. Никто не убедителен. В том числе Люций Хант (Феникс), скромный и замкнутый молодой человек, который хочет бросить вызов традиционной точке зрения деревенских старейшин…»

Автор текста на сайте продолжал: «Не может такого быть, чтобы Дисней сделал ставку на Леса [рабочее название] как на свой главный фильм лета, при том, что их сценарий построен на двухстраничном обмане с настолько дешевым и нелепым финалом, что над ним могли бы посмеяться на встрече самых отвратительных из десятков компиляций, снятых за многие годы в рамках сериалов Сумеречная зона и За гранью возможного. Не может такого быть, чтобы в конце нового фильма М. Найта Шьямалана какой-то парень покачал головой и сказал: «Чертовы сумасшедшие белые», а затем сел в грузовик и уехал. Я отказываюсь в это верить».

Это последнее высказывание распространилось в интернете со скоростью лесного пожара, и стало в онлайн-киносообществе чем-то вроде шутки для посвященных. В конечном итоге сцена была снята с другим диалогом.

Признанный критик Роджер Эберт писал: «Таинственный лес – колоссальный просчет, фильм, основанный на идее, для него не подходящей, идее, настолько очевидной, что картина не заслуживала бы внимания, если бы не была такой беспощадно серьезной… Назвать финал антикульминацией было бы оскорблением не только понятия «кульминация», но даже приставки. Эта никудышная тайна, следующий шаг по лестнице оригинальности истории из серии «все это было выдумкой». Фактически, все это настолько глупо, что когда мы действительно узнаем тайну, нам хочется отмотать фильм назад, чтобы больше ее не знать».

Тем не менее фильм хорошо показал себя в прокате. Но Хоакину все равно требовалось больше ведущих ролей. Роль, которая станет определять его в глазах мировой аудитории, была не за горами, и ему повезет ее получить, так как он не станет участвовать в других студийных фильмах.

Хоакин Феникс начал играть по правилам. «Время от времени в своей жизни я обращал внимание на определенные стратегии. Ты не можешь отрицать деловую сторону кинопроизводства; это было бы абсолютно наивно. Я знал о коммерческой составляющей кино, но никогда не позволял киноиндустрии руководить собой и соглашался только на те фильмы, в которых, как мне казалось, должен был сняться. Например, я считал, что у фильма Команда 49: Огненная лестница есть потенциал, позволяющий рассказать важную историю, и мне казалось, что мы могли бы сделать это достоверно».

«При этом я знал, что в тот момент для меня было важно сыграть главную роль в студийном фильме. У меня были предложения на роли в других студийных картинах, но я их не принял. Нужно отдавать себе отчет. Одна из причин, по которой я смог сыграть Джонни Кэша, была в том, что я снялся в Знаках, и это принесло мне много денег. Наверное, Джим Мэнголд[25] все равно хотел пригласить меня на роль, но я не думаю, что в ином случае студия согласилась бы на это. Так что в карьере все нужно уравновешивать».

Тем не менее, интервью по-прежнему оставались для него проблемой. Приводятся такие его слова: «Думаю, мне станет комфортно давать интервью и ходить на ток-шоу в тот день, когда я перестану понимать, что такое быть человеком. Я вполне спокоен и не стеснен в своей обычной жизни, но когда я общаюсь с прессой, я могу быть неловким, потому что мне это не нравится. Мне не нравится внимание. У меня было действительно наивное представление о том, что такое киноиндустрия. Я играю с восьми лет, но никогда не читал развлекательные журналы, не смотрел развлекательные шоу. Не думаю, что человеку должно быть комфортно стоять на сцене, когда люди аплодируют и смеются в ответ на каждую его глупость».

Он добавлял: «Одно дело, если в нормальной ситуации им искренне нравится то, что ты говоришь, но когда публика, кажется, просто обучена аплодировать в любой заданный момент, сложно получить настоящее удовлетворение. Это симуляция оргазма».

Между съемками в картинах М. Найта Шьямалана Феникс работал над двумя фильмами. Одним из них был анимационный опус Братец медвежонок, в котором актер озвучивал Кеная – бойкого парня, превратившегося в медведя гризли.

Продюсер Чак Уильямс вспоминал: «В целом это подлинная история. Аарон и я начали с нуля, прочитав много разных историй и мифов о превращениях, созданных коренными американцами. Мы выяснили, что почти во всех культурах мира есть какая-то история о людях, превращающихся в животных. Во многих из них мальчики превращались в медведей, что связывалось с ритуалом совершеннолетия. В некоторых историях люди в течение какого-то времени даже выдавали себя за медведей, а затем выходили к племени и признавались его членами. Сначала мы хотели снять историю отца и непокорного сына, превращающегося в медведя, – чтобы снова стать человеком ему нужно было бы примириться с отцом».

Режиссер Аарон Блейз добавлял: «Мифы о превращениях были придуманы, чтобы преподавать людям жизненные уроки, и поэтому они долгие годы передавались в разных культурах из уст в уста. Структура этих мифов отличается от западных историй, в которых господствует идея о возможности перехода из одного мира в другой, то есть из мира животных в мир людей. В этих же мифах животные воспринимаются просто как люди в другой одежде. Мы подумали, что это здорово, что если ты можешь просто пересекать границы одного и другого мира».

Он также работал над авторской научно-фантастической драмой Все о любви. Эта картина была очень плохо принята критиками. Тем не менее еженедельник The Village Voice не согласился с общим мнением, написав: «Фильм Все о любви, при любом раскладе, колоссальное безрассудство – высмеянное во время премьеры на кинофестивале Сандэнс 2003 года (где, по крайней мере, тамошнему зрителю, фильм казался одиноким символом ненормальной добросовестности), якобы не принятое игравшими в нем актерами (по слухам, Клэр Дэйнс залилась слезами, увидев конечный результат) и отвергнутое первоначальным дистрибьютором Focus. Но эта картина совместного датско-британско-французско-американско-японско-шведско-норвежско-немецко-голландского производства стоимостью 10 000 000 долларов является «проклятым фильмом»[26] всех времен – в равной степени экзальтированным и необъяснимым».

Но Феникс продолжал искать свою главную роль, и на сей разнашел ее в фильме Команда 49: Огненная лестница.

Материалы для прессы начались с постановки вопроса: «Что нужно, чтобы опрометью бежать в горящее здание, когда все остальные пытаются из него выбраться? Команда 49: Огненная лестница – это волнующий взгляд на то, как посреди обычной жизни, отношений и мечтаний появляются выдающиеся герои».

Фильм рассказывает о молодом самоотверженном пожарном Джеке, которого играет Хоакин. Запертый в горящем здании и лишенный всякой помощи, он оглядывается на свою жизнь и на решения, которые принимал. (По иронии судьбы, во время интервью 1995 года Хоакин сказал журналисту, провожая взглядом пожарную машину: «Разве пожарные не прекрасны? Каждый раз, когда я вижу проезжающую мимо пожарную машину или машину скорой помощи, я посылаю им воздушный поцелуй. Думаю, их работа так прекрасна».)

Режиссер Джей Рассел рассказывал: «Моя идея состояла в том, чтобы зрители узнавали все больше по мере того, как все больше узнает Джек – и, надеюсь, им будут интересны не только его энтузиазм и героические поступки его жизни, но также его разочарования и личные проблемы. Думаю, что всех нас восхищает то, как некоторые люди живут, сознавая, что каждый день может оказаться для них последним. Этот вопрос актуален для всех нас, но пожарные нас вдохновляют, потому они действительно с этим живут».

Продюсер Кейси Сильвер говорил: «Я хотел сделать несентиментальный и честный фильм о пожарных, который прославлял бы величие и благородство этих парней. Я задумывал фильм, который по своей сути был бы посвящен людям и их эмоциям, но в то же время запечатлел бы волнующее зрелище и напряженную борьбу с огнем».

Задумав все это, он сообщил свою идею сценаристу Льюису Колику. «Я сказал Льюису, что хочу показать пожарных с совершенно новой точки зрения, не с точки зрения обыкновенного триллера или приключенческого фильма, а с позиции правдивого, беспощадного взгляда на их мир. Я попросил его как можно глубже погрузиться в реальность жизни пожарных и сосредоточиться на их семьях – не просто на женах, целующих своих мужей на прощание, а на основной части их жизни, определяющей их амбиции и мотивации. Идея состояла в том, чтобы дать реальное представление о двух семьях, важных для пожарных, – об их братьях на работе и об их женах и детях дома».

После встречи с реальным пожарным Колик добавлял: «Джек должен был изображать пожарного определенного типа, такого, с каким я познакомился, – добросердечного семьянина, любящего друзей, жену, но после этого звонка готового рисковать всем ради спасения неизвестных ему людей».

«Фигура Джека дала мне шанс показать, на что на самом деле похожа жизнь пожарного. Потому что большая ее часть – это просто ожидание пожара, игры, шутки, болтовня, но затем все это прерывается очень драматическими событиями, которые могут навсегда изменить жизнь других и тебя самого».

«Мне казалось, что если бы Джек оглянулся на свою жизнь, это дало бы нам возможность рассказать много замечательных историй, которые я слышал о меняющих жизнь пожарах и почти чудесных спасениях. Кроме того, это был шанс дать ему вспомнить, почему он стал пожарным, что значит для него эта работа и, прежде всего, как ему удалось совместить невероятный риск опасной профессии с личной жизнью добропорядочного семьянина».

Он добавлял: «Я искренне верю, что многие из этих ребят просто родились или выросли в определенных условиях, что дало им то незыблемое ощущение, что они просто хотят нести в этот мир добро. Когда видишь их своими глазами, это вдохновляет. С другой стороны, они такие же мужья, отцы и приятели, как и все мы. Они точно не хмурые люди, которые важно и серьезно сидят, если нет работы, они любят хорошо проводить время и так же делают ошибки и имеют очень типичные проблемы.

«Они любят развлекаться, веселиться и просто проводить время в кругу семьи. Я хотел передать их веселый нрав, некоторые из трудностей, связанные с их напряженной работой, но при этом также показать, что, когда звонит звонок, для этих парней все меняется, и они становятся спасателями».

Режиссер Джей Рассел читал сценарии поздно вечером, надеясь найти что-то, способное вызвать резонанс. Известный такими фильмами, как Мой пес Скип, и документальными лентами, он в конце концов наткнулся на сценарий фильма Команда 49: Огненная лестница.

Он просидел за сценарием полночи, решив дочитать его до конца. «Я правда был очень взволнован. Я был тронут не только темой, но прежде всего жизнью этих людей, которых ты постепенно узнаешь, и к концу истории они на самом деле уже что-то для тебя значат».

Именно тогда Рассел решил, что он хочет снять фильм – и что он планирует сделать его явно эмоциональным и душевным, что обычно не характерно для фильмов о борьбе с огнем. «Я действительно захотел воплотить этих героев на экране, захотел показать зрителям настоящий пожар так, как им еще никто его не показывал. Я хотел запечатлеть не просто вид огня, но его силу, человеческий страх перед ним и те удивительные вещи, которые делают люди, чтобы одержать над ним победу и спасти невинных граждан».

Сценарий фильма был написан до 11 сентября, и его действие изначально должно было происходить в Нью-Йорке, но хотя Рассел признает, что трагические события, возможно, ускорили одобрение фильма студийными боссами, по его словам, эта работа с ними «связана не была».

Хотя Рассел согласился снимать этот фильм при одном условии. «Я жил в Нью-Йорке в течение 11 лет и хотел снять фильм в Нью-Йорке, но тогда он бы не получился таким, каким нужно», – пояснял он. «Если действие фильма происходило бы в Нью-Йорке, однажды он оказался бы об этом. Весь смысл фильма в том, что хотя он и является данью пожарным, работавшим 11 сентября, он в не меньшей степени посвящен пожарным, выезжавшим на вызовы 10, 12 и 13 сентября».

Роль Джека Моррисона является ключевой для всего фильма. Вот объяснение Рассела, почему он пригласил на роль Феникса: «Я всегда восхищался Хоакином, особенно тем, как он может как будто просто раствориться в своем герое. И я знал, что именно так он и поступит в случае с Джеком Моррисоном. Он покажет этого героя изнутри, изучив сначала душу Джека, а затем отразив и его физическую форму. Кроме того, он как никто другой отдается работе. На подготовку к этому фильму он потратил месяцы – не чтобы выглядеть как пожарный, а чтобы фактически стать полноценным пожарным. В его облике и игре действительно виден эффект от всего, что он сделал ради этой роли».

В сообщении для прессы Сильвер добавлял: «Хоакин был увлечен этим материалом и чувствовал себя по-настоящему обязанным сделать все правильно. Хоакин просто не знает, как пойти по ложному пути. Он наделяет образ Джека Моррисона аутентичностью и эмоциональной правдивостью, что привносит в историю юмор, значимость и остроту. Возможно, это был нестандартный выбор, но он был правильным для этого фильма».

Феникс говорил: «Мы все слышали об особой связи между пожарными, но пока я не прочитал этот сценарий, я действительно не думал о том, насколько далеко эти связи выходят за пределы их работы. Я не знал, как их жизнь на работе переплетается с их семейной жизнью. И это то, что мне понравилось в сценарии. По-моему, все дело в семье. Речь идет о Джеке, который обретает свое место в двух разных семьях, одинаково его увлекающих, – в семье пожарных и в своей настоящей семье дома, – даже если часто эти семьи оказываются противопоставлены друг другу».

Он продолжал: «Я был впечатлен тем, что в фильме так много рассказывалось о семье, потому что, думаю, члены семей пожарных являются такими же героями, как и те мужчины и женщины, которые непосредственно борются с огнем. В сущности, они переживают то же, что сами пожарные, и славу, и трагедию. И, мне кажется, фильм Команда 49: Огненная лестница показывает, что для того, чтобы эти парни могли делать то, что они делают, им требуется поддержка множества совершенно особенных, очень сильных людей. Ирония заключается в том, что Джеку Моррисону нужна его семья, чтобы сохранять свое мужество в качестве пожарного, но его работа пожарного, в свою очередь, ставит его семью под угрозу потери отца».

Он провел шесть недель в Балтиморской пожарной академии и говорил: «Я хотел лично узнать как можно больше о том, через что проходят настоящие пожарные. Не только познакомиться с тушением пожаров, но и засесть за учебники, пройти тесты и научиться обращению с публикой и всем мелочами, которые связаны с профессией пожарного. После этого я поступил добровольцем в настоящую пожарную часть в Балтиморе и провел там месяц в составе экипажа автолестниц и автоподъемников, выезжая на реальные пожары и спасательные работы. Все это было удивительным опытом».

«Не думаю, что они на самом деле могут сказать точно, почему. Я узнал, что когда ты входишь в горящее здание, все в твоем теле говорит тебе «не ходи туда». Там дымно, темно, ты совершенно теряешься. Но есть какой-то инстинкт, который захватывает тебя и позволяет все это преодолеть. В пожарном депо был плакат, на котором было написано: «Мужество – это не отсутствие страха, а осознание того, что есть нечто большее, чем страх». Я думаю, дело в этом. Такие парни, как Джек, понимают, что независимо от того, насколько они напуганы, как бы это ни было трудно, есть вероятность, что кто-то оказался в этом огне в ловушке, и он напуган даже больше, чем они. И это заставляет их действовать».

Вместе с тем продюсер фильма вспоминал: «Интересно, что когда я впервые встретил Хоакина, он настолько боялся высоты, что нам пришлось использовать небольшую стремянку, чтобы поднять его до половины уровня пожарного шеста. Пот катился с него градом. И все же через несколько месяцев он бесстрашно спускался по стене 15-этажного здания на одном тонком тросе. Он стал настолько опытным, что сам выполнил почти 100 % своих трюков. Нам не пришлось прибегать абсолютно ни к каким уловкам».

Сами пожарные с удовольствием наблюдали за тем, как актеры изо всех сил старались им соответствовать. «Иногда нам было смешно, а иногда мы были польщены тем, как эти сильные парни с трудом пытаются сделать что-то, что мы делаем ежедневно», – комментировал пожарный Марк Янт. «Но, думаю, в результате они стали больше ценить нашу работу, а мы, в свою очередь, научились уважать этих ребят за их стремление пойти на многое, чтобы нас изобразить».

Он также добавлял: «На тот момент я не мог отличить Хоакина от обычного пожарного на улице. Парень совсем недавно научился этому ремеслу. Он попал прямо в точку, и я уверен, что если он захочет заняться работой такого рода, он будет делать ее достаточно хорошо».

«Для меня было очень важно правильно передать все аспекты этой истории», – объяснял Феникс. «Я хотел чувствовать себя уверенно в реальных ситуациях. Но потом, увидев все по-настоящему, моим единственным страхом стало то, получится ли реалистично воссоздать пожары на экране. Огонь – такая живая, непредсказуемая вещь – а насколько реальную картину позволяют создавать спецэффекты? Так или иначе, меня действительно порадовала удивительная команда по созданию спецэффектов, работавшая на съемках Команды 49. Созданные ею пожары воспринимались как настоящие и позволили всем нам играть очень правдиво».

Всем основным актерам советовали получить некоторый опыт в пожаротушении, но Феникс как всегда довел дело до крайности. Актер Роберт Патрик вспоминал: «Мы все просто смотрели друг на друга и говорили: «Мда, нас ждет много работы, чтобы мы смогли его догнать». Рядом шел этот уставший, самый грязный на вид пожарный, которого я когда-либо видел – и это был Хоакин».

После окончания съемок департамент пожарной охраны Балтимора сообщил Хоакину, что он может в любой день прийти и устроиться к ним на работу.

Другой актер, Балтимор Гетти, вспоминал: «Мы выехали на реальный вызов, на настоящий пожар, без всякого надзора. Были только мы с пожарными, и им было не до нас. Это было захватывающе, и это было страшно. Ты с этими ребятами в своей пожарной экипировке, у тебя на спине собственный ранцевый огнетушитель, и ты почти чувствуешь, что можешь войти прямо туда, и тебе ничего не будет».

«Как только продюсеры поняли, что мы творим, они положили этому конец. Нам спустили примечательное распоряжение, в котором говорилось: “Вам больше не разрешается выезжать с пожарной службой”».

Рассел пояснял: «Я хотел, чтобы актеры получили этот захватывающий опыт. И единственный способ сделать это – натренировать их для их же безопасности, чтобы они знали, что делать с имеющимся у них оборудованием или если вдруг что-то пойдет не так. Каким количеством огня ты мог полностью управлять, настолько ты мог его контролировать».

Джон Траволта играл в фильме наставника героя Хоакина: «Я видел в этом свою личную возможность воздать должное пожарным, работа которых всегда, и особенно в наши дни, имеет для нас огромное значение. Для меня этот фильм скорее о человеческих, нежели о легендарных качествах пожарных. История показывает, что они такие же, как и все остальные люди, но с одним большим отличием – каждый день они рискуют своей жизнью ради жизней других».

Звезда фильма Бриолин заявлял прессе, что Хоакин был его поклонником с девяти лет: «С девятилетнего возраста он хранит мою фотографию из фильма Городской ковбой. Это единственный автограф, который он когда-либо просил!»

Рассел говорил: «Мы очень волновались, так как в этом фильме должен был играть Джон, но нам необходимо было обойти тот факт, что он настолько огромная кинозвезда. Я сразу сказал Джону, что ему придется ходить на тренировки с другими парнями, и это будет сложно, и к нему не будет никакого особого отношения, – но оказалось, что именно этого он и хотел. В итоге получился идеальный актерский состав, потому что Кеннеди действительно важная фигура в пожарном депо, это парень, на которого смотрят все остальные, и эти отношения просто естественно развивались между всеми этими молодыми актерами и Траволтой».

Траволта рассказывал о своем персонаже: «Думаю, Кеннеди как лидер совершает очень интересную человеческую ошибку и слишком близко сходится с Джеком. Мой персонаж вынужден быть самым жестким парнем в своем подразделении, принимать все трудные решения, но затем он эмоционально сближается с Джеком до такой степени, что они становятся как семья, и это все путает. Между ними происходят непростые вещи: Кеннеди знает, что Джек хороший пожарный, но он беспокоится о нем, как будто он один из его близких. Наверное, это происходит отчасти потому, что у самого Кеннеди нет семьи – когда-то он был женат, но его семья распалась из-за его преданности столь опасной работе. То есть семья Джека почти заменяет собой ту семью, о которой мечтал мой персонаж, но которой у него никогда не было».

Феникс говорил, что это была, наверное, самая масштабная подготовка, которую он когда-либо проходил ради своей роли. «Правдиво передавать опыт этих парней действительно важно. Мне было интересно и страшно, когда я отправился учиться в академию и провел там несколько недель, посещая эти занятия. Я просто хотел испытать на себе, что значит быть новичком, пройти обучение и предвкушать отправку в пожарную часть, гадая о своей будущей должности. Все курсанты гадают об этом, но это случайность. Они просто тебя выбирают, и дело совсем не в том, собираешься ли ты обслуживать автолестницы или же непосредственно тушить пожары. И ты бы видел эти лица. Я был так взволнован. Это было невероятно – просто работать с инструкторами и на самом деле преодолеть некоторые страхи».

Во время съемок Траволта рассказывал: «Ну, мы всегда были хорошо защищены. Я больше беспокоился за съемочную группу у меня за спиной, потому что они часто подвергались воздействию высоких температур, не имея защиты. Но однажды я обжегся, схватив Хоакина. Весь металл в его снаряжении был разогрет пламенем, а я забыл об этом. Дубль первый, я играю свою роль, хватаю Хоакина и тяну…»

Феникс добавлял: «У них есть большой грузовик с полуприцепом, полуприцеп превращен в этот лабиринт. И там можно только ползать. Там ты ложишься на живот, они завязывают тебе глаза и надевают на тебя все снаряжение. Когда ты оказываешься внутри, они закрывают за тобой дверь. Ты задираешь голову и опускаешься вниз, затем ты крутишься туда-сюда и просто начинаешь ползти, опуская голову. Внезапно ты падаешь, и тебе нужно поворачивать назад, разобравшись, как возвращаться к исходной точке. Мне это нравилось».

Была идея снимать фильм в Торонто, но Рассел выбрал Балтимор. В этом городе могли сниматься три фильма одновременно, и во время работы над картиной Команда 49: Огненная лестница там также велись съемки драмы HBO Прослушка.

«У меня было ощущение, что это американская история, и я не хотел снимать ее в Торонто, чтобы этот город исполнил роль “главного города Восточного побережья”», – говорил Рассел. «Я хотел, показать конкретный город, потому что верю, что чем конкретнее получается образ, тем универсальнее он в итоге становится».

Рассел добавлял: «Подбор правильного места действия для этой истории был принципиально важным, и Балтимор оказался подходящим вариантом, потому что это город с очень сильным характером. Он крайне разнообразен – здесь есть и огромное богатство, и бедность, и небоскребы, и тихие рабочие районы. Для меня он стал воплощением всех больших американских городов. Другая прекрасная его особенность – наличие гавани; мне очень понравилась мысль о городе воды и огня. Вода и огонь – это такие значимые метафоры в фильме».

«Наконец, еще одна причина, по которой я хотел снимать в Балтиморе, заключалась в том, что этот город прошел через трудности. Сейчас он на подъеме, но многие годы у него были экономические проблемы. Поэтому здесь много заброшенных складов, которые мы смогли использовать для воссоздания пожаров, и в то же время здешние жители действительно сильны духом».

Глава комитета по кинематографии штата Мэриленд Джек Гербес сказал: «Важно не только большое экономическое влияние, которое этот фильм оказывает на город. Эта картина делает немало и для здешних пожарных».

«Часто пожарные остаются незамеченными. Но в этом случае на них смотрят с уважением признанные актеры. По словам начальника пожарной охраны, боевой дух в пожарной части значительно укрепился. Мы надеемся, что этот фильм сделает для пожарных то же самое, что для пилотов-истребителей сделал Лучший стрелок, – заставит их гордиться своей работой».

На роль жены героя Феникса была приглашена Джасинда Бэрретт. Хоакин говорил: «Она оказалась настоящей находкой. Я ничего о ней не знал, но она играла с таким умом и силой, которые, как мне кажется, действительно подняли наши совместные сцены на более высокий уровень. Было правда интересно вместе с Джеком узнавать ее характер и удивляться ее мудрости и отзывчивости».

Рассел говорил: «Думаю, роль Джасинды может быть самой сложной в фильме. Ее персонаж переживает исключительно внутренний конфликт. Она не борется с пожарами, но ей приходится выдерживать борьбу внутри себя, а для молодой актрисы умение видеть дальше того, что происходит на поверхности, и как-то показывать внутренний мир человека, – большая редкость. Когда мы увидели, как она читает сценарий, нам сразу стало понятно, что у Джасинды особый подход к этому персонажу. Он очень личный, так как у нее был похожий жизненный опыт[27], влияющий на роль, кроме того, она очень талантливая актриса. Было крайне интересно наблюдать, как она распоряжалась этой сложной ролью, делая ее настоящим ориентиром для понимания семейной стороны жизни Джека».

По словам координатора спецэффектов Ларри Фиоритто, создание реалистичных сцен в этом фильме было одной из самых сложных задач в его 30-летней карьере. «Это живой, дышащий материал. Наш актерский состав и съемочная группа должны были находиться прямо посреди этих пожаров. Другого пути не было. Мы должны были воссоздавать пожары так, чтобы они могли там присутствовать, но при этом оставаться в безопасности».

Рассел говорил: «Я полностью согласен с мыслью, что ты делаешь фильм во время подготовительных работ. В этом случае он получается максимально правдивым. Если пытаться разбираться в происходящем только на съемочной площадке, это настоящая катастрофа. Тогда мы бы все еще снимали. То есть мы действительно хорошо выполнили свое домашнее задание».

«Если бы компьютерная графика позволяла правильно воссоздавать огонь, я, вероятно, задумался бы о ее использовании просто ради обеспечения безопасности. Но я видел много тестов, и они никуда не годились. Огонь слишком непредсказуем и изменчив».

Рассел признавал, что два возгорания «оказались несколько мощнее, чем мы ожидали. Я счастлив, что при работе над фильмом никто не пострадал. В начале фильма проваливается пол, и Хоакин падает в получившуюся дыру. Если вы присмотритесь, то увидите, как кусочки пылающего мусора пролетают в нескольких сантиметрах от его лица, а один падает ему на спину, поджигая куртку. Через долю секунды около него было шестеро пожарных, потушивших его, прежде чем он понял, что горит».

Во время другого инцидента Феникса обдало пламенем в коридоре. «Оно ударило его прямо в маску, а затем переметнулось на его шлем. Вы можете видеть дым, который от него шел. Слава богу, он был в маске. Именно тогда я перестал позволять ему подходить к огню так близко», – говорил Рассел.

Феникс рассказывал: «После реального опыта и выездов на настоящие вызовы все, что я делал на съемочной площадке, казалось ерундой. Лестница выехала из-под меня, и я скатился вниз, не имея понятия, где нахожусь. Я был полностью потерян. Я ничего не видел. Я начал паниковать, а потом вспомнил, чему научился. Я вытянул руки и начал поворачиваться, пока не столкнулся с кем-то».

«Все в твоем теле говорит «убирайся отсюда». Ты не можешь видеть, не можешь слышать – все, что ты слышишь, это звук огня. Ты ничего не чувствуешь, потому что надел все это снаряжение и огромные перчатки. Ты никогда не преодолеешь страх, но научишься его контролировать и доверять технике».

Это были напряженные съемки, и они истощили актера психологически. Но ему досталась главная роль во всех смыслах. Его герой – ключевая фигура в фильме, вокруг которой выстраивается весь сюжет. Тем не менее критики картину не оценили.

Ведущий передачи Фильм 2005 Джонатан Росс сказал: «Я безуспешно пытаюсь вспомнить какой-нибудь недавний фильм, который оказался бы такой же бесполезной тратой времени, денег и таланта, как Команда 49: Огненная лестница. Возможно, в связи с героическими событиями 11 сентября и последовавшим за ними всплеском симпатии к американским пожарным фильм об их профессиональной и личной жизни показался кому-то своевременным творческим и логичным коммерческим решением. Однако в попытке представить внятное сочетание храбрости и душевного тепла этот скучный клишированный фильм полностью провалился».

«По сравнению с ним [Траволтой] Хоакину Фениксу попалась роль, которая ему категорически не подходит; он не способен показать те простые качества «обыкновенного Джо», которые сделали бы персонажа убедительным».

В другом обзоре говорилось: «Какой бы банальной ни была история Рона Ховарда о братстве пожарных, показанная в фильме Огненный вихрь 1991 года, эта картина стала образцом малобюджетного фильма, допускающего интриги и соперничество на фоне ужасных пожаров и отчаянной храбрости. Команда 49: Огненная лестница исключает даже намек на страх или вражду. Возьмется ли какой-нибудь голливудский фильм показывать отделение полиции, военную или любую другую подобную организацию опытных бойцов без всякого правдоподобия?!»

Была ли это судьба или просто старая добрая удача, но за пару месяцев до того, как Феникс продолжил поиск роли всей своей жизни, он познакомился с Джонни Кэшем.

Джеймс Грэй снимал Кэша и Джун[29] в студии. Зашла речь о Фениксе, и поскольку Кэш был фанатом Гладиатора, Хоакин получил приглашение с ним поужинать.

Неудивительно, что Феникс не хотел идти на эту встречу. По его словам, званые обеды, на которых он не знал хозяина и где рядом с тарелкой лежали четыре разных ножа и вилки, просто ему не подходили. Он счел приглашение совершенно случайным.

Феникс рассказывал: «Я отправился к ним на ужин, но тогда я еще понятия не имел о фильме. Мы были в гостиной, и Джон только что начал бренчать на гитаре. Он сказал, что ждет Джун, чтобы собраться с силами. И я подумал: «Вот это да, Джонни Кэшу нужно время, чтобы сосредоточиться. Этот парень играл в тюрьмах, и он нервничает. Затем пришла Джун, и они начали петь «На берегах реки Иордан»; они смотрели друг другу в глаза, и их связь и любовь стали практически осязаемыми».

Впоследствии он назвал встречу «парадоксальной и благоприятной».

«Если бы я не встретился с ним, у меня бы не было этого опыта, а для меня это было очень необычно – пойти с ним на встречу и пережить это, и я не знаю, что меня подтолкнуло, воля случая или божественное провидение. Видеть, как они смотрят друг другу в глаза, исполняя песню, было волшебно. Просто волшебно. Я упоминал об этом моменте много раз во время съемок».

Грэй говорил изданию Huffington Post: «Прошло шесть лет, прежде чем мы снова начали работать вместе, хотя в тот период мы часто виделись и стали хорошими друзьями. Мы быстро поняли, что у нас общие вкусы; время от времени мы звонили друг другу, обычно поздно вечером, – ты смотрел этот фильм? Какая дрянь! – и звонок продолжался часами. Я также узнал, что у него есть поклонники во всех слоях общества. Когда Джонни Кэш сказал, что он в любой момент может процитировать «этого парня Феникса», я решил устроить их встречу во время обеда. В результате, конечно, получился прием на века».

Фильм был задуман, когда на съемочной площадке картины Полицейские Джеймс Мэнголд и его продюсер Кэти Конрад (на которой он позже женится) начали обсуждать идею биографического фильма о Джонни Кэше.

«Я очень хорошо помню то волнение, которое испытывали мы с Джимом, когда была назначена наша первая встреча с Джоном и Джун», – говорила Конрад. «Мы полетели в Хендерсонвилл в штате Теннесси, и они пригласили нас на завтрак. Мы ждали в холле отеля Holiday Inn, и вдруг до меня донесся этот гулкий голос. Я обернулась и услышала: «Привет, я Джонни Кэш». Он стоял перед нами, в сапогах и джинсах. Он посадил нас в свой дизельный “Мерседес”, и мы поехали к ним домой на завтрак. Это был очень мощный опыт. Они прочитали красивую молитву перед завтраком и вместе спели песню. Этот день очень дорог нам с Джимом».

«После нашего более близкого знакомства с Джоном Джим никогда не стеснялся задавать ему провокационные вопросы, на которые многие не решались. И Джон действительно ему доверял. Джим вселил в Джона реальную уверенность, что он собирается правильно рассказать эту историю».

Мэнголд добавлял: «Чем больше я узнавал от Джона о первых годах его жизни и карьеры, тем больше я видел возможностей снять фильм о том времени, когда музыка создавалась ради музыки, а не ради денег или видео. История Джона – это не рассказ о каком-то чуде или грубых амбициях; он начал поздно, сам научился играть на гитаре и получал мало поддержки. Никто не стучал в его двери, когда он переехал в Мемфис. Но Джон был достаточно умен, чтобы начать работать с Sun [Records], откуда началась музыкальная революция. У Джона был невероятный талант и что-то, чего не было ни в ком другом – это был неутомимый рассказчик со жгучим голосом, звучавшим словно из темноты. Его песни были такими уникальными, такими личными и такими непосредственными».

«Разумеется, существовала и еще одна возможность – снять фильм об одной из великих историй любви. Было что-то волшебное в мысли о том, что целых десять лет Джон и Джун могли остаться вдвоем только на сцене, когда на них смотрели 10 000 человек».

Кэш говорил MTV: «Я определенно заблудился. 1967… Я сидел на амфетаминах и был очень, очень плох, я был совершенно безумен. Я сел в свой джип и поехал в Чаттанугу, там была пещера… громадная пещера, она уходила на несколько миль внутрь горы Лукаут. Я вошел в эту пещеру со своими таблетками, знаете, чтобы просто посмотреть».

«У меня были все эти дикие идеи о поисках золота, о Гражданской войне [реликвиях времен Гражданской войны] или о чем-то еще, что можно найти в этой пещере. Я шел вперед и продолжал глотать таблетки, продолжал принимать амфетамины, и после определенного момента, когда я пробыл там около трех часов… я попытался закрыть глаза, но на амфетаминах не получается закрыть глаза надолго. Я лег и сказал: «Боже, я больше не могу это терпеть; я не могу делать это дальше, ты должен забрать меня сейчас, я хочу уйти, я хочу умереть».

«Джун… она была моей опорой. Она всегда была со мной; она была моим советником, утешителем и всем остальным. Какая она была замечательная женщина».

Мэнголд добавлял: «Конечно, в то время, когда я разговаривал с Джоном после смерти Джун, в те нескольких месяцев, пока он был жив, он был очень одинок, потому что потерял своего самого лучшего друга».

«Мы были вместе сорок лет», – говорил Джонни Кэш о Джун. «Мы работали в разъездах вместе с 1963 года, а в 1968 году поженились». Затем, улыбаясь через боль, он изрек одну из своих последних мудростей. «В чем секрет счастливого брака? Отдельные ванные комнаты».

«Это история, которую мало кто знает», – рассказывал Мэнголд. «Молодой Джон и его сверстники были пионерами, изо всех сил пытавшимися найти свой путь. Что значит быть рок-звездой, когда никто не жил такой жизнью до тебя? Что делать со всем этим вниманием? Как справиться с давлением, деньгами, поклонниками, требованиями? Тогда не было гастрольных администраторов, туристических автобусов, пятизвездочных отелей, кондиционеров или мобильных телефонов, чтобы всегда оставаться на связи с семьей. Такие люди, как Джон, Элвис и Джерри Ли просто каждый вечер перевозили свое снаряжение от одного душного концерта к другому. Никто не знает, насколько сложными были эти туры. Думаю, это был мир, которого я раньше не видел на экране».

На роль музыкальной легенды Мэнголд пригласил Феникса.

«В глазах Хоакина просто что-то было. Он просто так же находился в поиске. Хоакин обладает такой же честностью, которая во многом является частью того, кем был Джон».

Кэш был в восторге от того, что его играл Феникс. Мэнголд вспоминал: «Он был взволнован, Джон был очень доверчивым человеком. Он был очень неконфликтным, очень классным парнем. Когда появился такой человек, как Хоакин, который прямо очень похож на него и очень крутой актер, Джон понял, что мы движемся в правильном направлении».

Феникс со своей стороны отчаянно хотел попасть в этот фильм. «Когда я услышал, что Джеймс Мэнголд снимает фильм о жизни Джонни Кэша, я захотел исполнить его роль, даже не читая сценарий. У меня было действительно хорошее предчувствие, и мне понравилась идея сыграть такого многогранного человека, который вел невероятно разнообразную жизнь. Многие люди знают Джонни Кэша только как «человека в черном». Мне было интересно узнать о его ранних годах и его прорыве на Sun Records, как раз когда рок-н-ролл набирал свою популярность».

Роль Джун Картер исполнила Риз Уизерспун.

«Вообще-то, я больше знал о семье Картеров, чем о детстве Джонни Кэша. Нам пришлось изучать историю музыки кантри в четвертом классе, и тогда мы о них узнали. Мы делали целый спектакль об истории музыки кантри».

«Мне вдруг позвонил мой агент, и сказал, что Джим Мэнголд хочет со мной встретиться по поводу этого сценария о Джонни Кэше. Я сразу заинтересовался – хотя я немного знал о Джоне, было понятно, что мне как актеру такая роль доставит удовольствие. Я просто это чувствовал».

Феникс рассказывал о своей подготовке к роли, включившей, среди прочего, месяцы просмотров выступлений Джонни Кэша на сцене: «Вместо того чтобы пытаться подражать тому, что делал Джон, я старался понять, почему он делал то, что делал. Я видел, что Джон постоянно поднимал голову, задирая вверх подбородок. Мне казалось, что у него была просто такая своеобразная привычка, но через некоторое время я понял, что на самом деле так он делал глоток воздуха. Поэтому я просто начал поднимать голову, чтобы дышать».

Он продолжал: «Знаешь, всего было очень много. Я хочу сказать, что самое сложное в изучении такого человека, как Джон, это то, что каждый раз, когда ты переворачиваешь страницу его истории, ты говоришь: «О, это невероятно. Как же нам не рассказать об этом?» Это и правда непросто, но в какой-то момент тебе действительно нужно сосредоточиться на истории, которую пытается рассказать режиссер, и искать тот материал, который с ней связан».

Он говорил: «Я потратил месяцы на репетиции вокальных партий, и время от времени думал: «Я не могу это петь! Почему бы мне просто не петь под фонограмму?» Я позвонил Риз и сказал ей, что брошу петь, если она сделает то же самое».

«Примерно в течение пяти секунд мы были согласны на фонограмму, – а затем вернулись к пению».

О своем решении принять участие в фильме Феникс рассказывал: «Думаю, Джим Мэнголд с самого начала надеялся на всех актеров, приглашенных на роли. Это отвечает духу Джона и Джун; их музыка так достоверна и бесхитростна, что, наверное, самый правильный подход мог быть только таким. Правда, ни у кого из нас не было опыта, поэтому, когда Джим впервые заговорил о фильме, я не мог сказать: «О, да, мы это сделаем» и «Никаких проблем!»»

«В числе многих вещей, с которыми ты сталкиваешься как актер, есть также умения твоего персонажа, которые отличают его от тебя, и я был готов к такому вызову. Но я не хотел… чтобы единственной ценностью нашего пения было то, что «Хоакин и Риз поют по-настоящему», этого было бы недостаточно. Это не должно было отвлекать от сути фильма. Я не хотел, чтобы сила фильма была в том, что мы пели сами, и это и была бы его основа. Нам нужно было достичь такого уровня, когда мы смогли бы рассказать именно их историю».

Мэнголд обратился к Ти-Боуну Бернетту, титулованному музыкальному продюсеру, занимавшемуся традиционным роком и работавшему над фильмом О, где же ты, брат? Вдвоем с Мэнголдом они разработали систему музыкальных занятий для Хоакина и Риз. Актеры посещали уроки музыки, индивидуальные практические занятия, совместные репетиции и практические сеансы звукозаписи.

Бернетт говорил: «Джонни Кэш был очень важен для меня всю мою жизнь. Как выдающийся деятель американской культуры он стоит для меня на одном уровне с Марком Твеном и Уолтом Уитменом, но при этом он был эксцентричным и являлся частью рок-н-рольной культуры».

«В некотором смысле Джонни Кэш был панком», – добавлял он. «Его отличало то, что он всегда шел своей дорогой, занимался тем, что выделяло его среди других. Он просто был совершенно уникален».

Уизерспун отмечала о своем партнере: «Нам потребовалось около трех месяцев, чтобы начать доверять друг другу, потому что сначала мы совсем друг друга не знали и даже не могли друг на друга смотреть, когда нам приходилось петь вместе, потому что это было так неловко. Я пела слишком громко, а он говорил: «Это сводит меня с ума, она поет слишком громко. Разве ей нужно так громко петь?» Я отвечала: «Просто я стараюсь!»»

«Прошло около трех месяцев, прежде чем мы научились откликаться на работу друг друга и смогли отметить улучшения. Лишь спустя много времени мы действительно почувствовали себя комфортно».

Она добавляла: «Были дни, когда мы себя ругали». Он говорил: «Ты сегодня делаешь все очень хорошо», или же, в те дни, когда он ощущал себя погано, я говорила: «Не вини себя, ты действительно хорошо работаешь». Мы на самом деле полагались друг на друга и таким образом сблизились.

«Полезно пройти через это с кем-то; тогда ты не так испуган и одинок. Он был очень погружен в эту роль, очень усердно репетировал и тренировался играть на этой гитаре».

Хоакин говорил о своем обучении игре на гитаре: «Удивительно создавать что-то из ничего. Это кусок долбаного дерева! И это совершенно мне чуждо; ты даже не знаешь, как держать эту штуку и что с ней делать. Затем ты берешь аккорд С, слышишь что-то в своей голове и говоришь: «А, так это G! То есть C переходит в G! Это дико, потому что кажется, что твои открытия будут бесконечны, но на самом деле ты очень и очень ограничен, так как в западной музыке не очень много аккордов и нот».

«Для меня была важна история становления Джонни. Он не родился «человеком в черном». Его сценический образ и голос, ставший настолько узнаваемым, отличались о того, с чего он начинал. Когда я услышал его ранние записи, я был очень удивлен. Некоторые песни я слушал вместе с Ти-Боуном, спрашивая у него: «Ты уверен, что это Джонни Кэш?» Я начал изучать истории многих артистов, особенно таких ярких личностей, как Дэвид Боуи, Джон Леннон. Очень редко происходит так, что на пике своей карьеры они остаются такими же, какими начинали; они всегда переживают эволюцию. Я подумал, что мне хотелось бы увидеть такую эволюцию в фильме».

В обзоре журнала Sight & Sound говорилось: «От трескучего непрофессионализма во время неловких прослушиваний в компании «двух механиков, которые едва умеют играть», у Сэма Филлипса до рокочущего пения «человека в черном», из резонирующей гортани которого вырывался голос смерти, Феникс уловил точную позу (приподнятые плечи), походку (неуверенную, но неудержимую) и харизму человека, находящегося на грани, жившего так, как будто он отправляется на похороны («может, так оно и есть», несколько раз соглашался с подобным предположением Джонни)».

Риз Уизерспун говорила, что живые выступления в фильме были самой трудной вещью, которую она когда-либо делала. «Вы не можете себе представить, насколько неловко находиться на сцене перед аудиторией и петь, если ты никогда не делали этого профессионально. Было также очень увлекательно учиться адаптироваться и погружаться в то, что находится полностью за пределами зоны твоего комфорта».

Мэнголд говорил: «Ни Джон, ни Джун не хвалились своими вокальными способностями. Они пели блестяще, но чтобы сыграть их, необязательно быть опытными певцами. Я всегда чувствовал, что при исполнении их ролей нужно в первую очередь стремиться к фактическому соответствию, и Хоакин и Риз сделали это».

Один из наиболее очевидных вопросов, которые задавали Хоакину в интервью, конечно, касался сходства между ним и Кэшем в том, что оба потеряли братьев. Феникс говорил: «Думаю, люди считают, что имеют представление о том, что я пережил. Но они не правы. Мой опыт сильно отличается от опыта Джона. Полагаю, жизнь и смерть понимаются совершенно по-разному, когда тебе 10 лет и когда 18».

«Я никогда не считал целесообразным извлекать пользу из своего личного опыта; не думаю, что жизнь Джона и жизнь Джека[30] нуждались в том, чтобы я дополнял их своими представлениями о вещах. Я просто изучил всю его жизнь и разбил ее на части: Джон и Джун, Джон и его музыка, Джон и Джек, и мне никогда не нужно было выдумывать, отвечая на вопрос: «Как чувствует себя Джон в этой ситуации?» У меня были все эти остальные источники информации, и я всегда на них опирался».

Он рассердился из-за сообщений, что один эпизод в фильме заставил его вспомнить о смерти старшего брата. Ходили слухи, что он долго стучался головой о стойку кровати, так что его пришлось увезти на машине скорой помощи.

Отвечая газете New York Daily News, Феникс заявлял: «Мой мозг работает не так. Знаете, пресса словно навязала мне титул Скорбящего Брата, и поскольку я не высказывался на эту тему, предполагается, что я держусь за него и за все это дерьмо, которого просто нет. Для роли мне не нужно извлекать уроки из собственного опыта, и я никогда не понимал, почему актеры это делают, разве что из-за отсутствия способностей, фантазии или возможностей навести справки».

«У меня были все эти три вещи, поэтому ситуация немного меня расстраивает, так как отрицает мою работу и проведенные мной изыскания».

У него по-прежнему были сложности с телевизионными интервью. Он должен был появиться на Шоу Опры Уинфри – в популярной американской передаче, которая, по понятным причинам, испугала актера. На самом деле он так нервничал, что Опре пришлось пройти в гримерную и уговаривать его дать интервью. Необычное для актеров поведение – как правило, они не могут дождаться того, чтобы выйти и начать о себе говорить.

Она рассказывала: «Нервничал – это не то слово. Он был раздавлен. Я никогда раньше не видела такого волнения. Мне потребовалось пойти в зеленую комнату и буквально сказать ему: “Ты не должен заставлять себя это делать”. Он ответил: “Думаю, меня вырвет”».

Фильм Переступить черту вышел в 2005 году и стал хитом как среди критиков, так и в коммерческом отношении; журнал The Hollywood Reporters писал: «Феникс никогда не был самым эмоциональным актером, но это прекрасно работает в случае с Джонни Кэшем. Застенчивый человек, который создавал образ преступника и пел о тяжелой судьбе и суровой жизни, он выходил на сцену с каменным лицом, держа в руках гитару, и искал внимания публики. Феникс не очень похож на Джонни, но он уловил его сценический образ».

Когда за эту роль Хоакина номинировали на «Оскар», он сказал: «Вообще мне не очень нравится идея соревнования; представление о хорошем – это такая субъективная штука, и я ненавижу саму мысль, что один человек может в чем-то оказаться лучше остальных. Но для меня это значит, что люди эмоционально реагируют на этот фильм, то есть он на них влияет, а это замечательный факт для картины, которая долгое время почти не снималась, так как находилась в производстве девять лет с того момента, когда Джим Мэнголд впервые получил права на экранизацию».

Но он снова остался ни с чем.

Хотя Риз Уизерспун получила «Оскар» за лучшую женскую роль.

Это был очередной фильм, в котором он отказался на себя смотреть. «Я просто не считаю, что это полезно мне как актеру. Наблюдать за собой опасно. Думаю, это приводит к определенному самоанализу, который не приносит пользы. Есть актеры, которыми я восхищаюсь, но я заметил, что на протяжении всей своей карьеры они словно повторяют сами себя и остаются чуть ли не с одним и тем же выражением лица. Я лишь предполагаю, точно мне это не известно, но, кажется, это из-за того, что они снова и снова смотрят на себя и видят, что «О, когда я это делаю, аудитория вроде бы реагирует», или «Когда я это делаю, я выгляжу лучше всего», или «Когда я это делаю, я выгляжу хуже всего», но я не считаю, что это полезно, поэтому я просто не смотрю эти фильмы».

Снайдер комментировал: «Актеры часто не смотрят на себя в фильмах. Обычно они раздражаются или обижаются, потому что им кажется, что они в тот день работали лучше, чем это выглядит на экране, и не могут понять, почему режиссер никогда не использует нужный дубль».

Феникс рассказывал о своем опыте работы над фильмом: «В какой-то мере сложнее всего сохранять необходимое вдохновение в течение трех месяцев съемок и в два раза более долгого срока, требуемого на подготовку. Однако у меня никогда не было такой проблемы с Джоном. Он был невероятно сложным человеком, и в нем так много ритмов, что он никогда не навевал на меня скуку. Я всегда чувствовал вызов».

Ему нужна была роль, от которой трудно просто так отделаться, – из-за личных проблем, которые вытекали из его неспособности возвратиться к нормальной жизни после съемок.

«Каждый фильм какое-то время тебя поглощает. Это происходит как отращивание бороды: понемногу, постепенно. А потом вдруг раз, и ты оказываешься без бороды и говоришь: «Черт подери! Я голый!» Ты больше не можешь полагаться на созданный тобой мир. Почва уходит из-под ног, и внезапно… все исчезает. Работа заканчивается, и ты задаешься вопросами: «Что делать? Как действовать? В чем состоит моя жизнь?» Ты можешь чувствовать себя очень одиноко», – говорил Феникс.

«Я прошел через растерянность и депрессию. После фильма, похожего на этот, я теряю то, что помогает мне чувствовать себя комфортно. Я начинаю думать: «Кто я? Что мне делать?» – добавлял Хоакин. «Конечно, все это звучит так чертовски серьезно, но я не знаю, почему мне так нравится играть или почему мне нравится погружаться в роль. Я не жду ничего другого, что связано с актерским мастерством, например, славы или так называемых бонусов».

Он продолжал рассказывать, насколько он отдавался роли и что он забывал свою обычную жизнь, когда работал. «Я не ношу одежду и не слушаю музыку, которые привычны для меня. Я не общаюсь с друзьями или семьей. Это сильно сказано, но это действительно трудно».

«Это всегда было характерно для меня. Если я играю официанта, я начинаю работать официантом. Я мало на что надеюсь, потому что мы привыкли к упрощениям при игре, но я думаю, что мы чувствуем, когда что-то получается аутентично, а когда нет. С этой ролью я не думал, что должен походить на Кэша, но, конечно, мне нужно было знать, что он чувствовал, когда пел».

В другом интервью он говорил: «Когда он [фильм] закончился, я почувствовал себя брошенным и абсолютно свободным, без страховочного ремня. Это был самый долгий период, когда я над чем-то работал. Каждый день я только и делал, что читал о Джоне или слушал Джона. Все было Джоном».

Он понял, что ему нужна реабилитация.

Он рассказывал: «Если честно, я не знаю, насколько корректно говорить, что я алкоголик. Не потому что я думаю, что это позорно, просто я не знаю, правда ли это. Я предпочитаю трезвость. В прошлом, если мне приходилось идти на мероприятие, где было много светских разговоров, я думал: «Я с этим не справлюсь». Так что я просто пил, и мне становилось все равно. Таков был масштаб моего алкоголизма. Когда я работаю, я очень мотивирован, но есть часть меня, которой нравится ничего не делать, а выпивка позволяет тебе ничего не делать. Теперь мне с друзьями приходится делать что-то более полезное. Раньше я думал, что те, кто не пьют, слабаки. Теперь я думаю, что это сильные люди».

Он говорил о своем опыте реабилитации: «Это был скорее загородный клуб, в котором нет выпивки. Рутина затягивает. Но я не хотел выходить в люди и чувствовать, что мне нужно выпить только для того, чтобы потом ощущать себя комфортно в ресторане. И все же искушение было слишком велико. Честно говоря, я не знаю, считаю ли я себя алкоголиком. Я не одержим выпивкой».

В другой раз он, как известно, остановился на полуслове, чтобы заявить ошеломленной прессе: «У меня что, в волосах большая лягушка?»

Журналист: «Нет, нет».

Феникс: «Что-то вылезает из-под кожи у меня на голове».

Журналист: «Нет, ты прекрасно выглядишь».

Феникс: «Но я это чувствую. Меня не беспокоит внешность. Меня беспокоит ощущение, что мой мозг съеден… Что вы меня спросили?»

Его агент потом сказал: «Думаю, ему на голову села муха. Я стоял там же и смеялся вместе ним. Затем он вернулся к пресс-конференции. Он дает интервью каждый долбаный день. И нет, у него нет нервного срыва, и он все еще в трезвом уме. Он эксцентричный».

Через несколько месяцев после реабилитации Феникс ехал в Голливуде по извилистой дороге, и его машина перевернулась. Окровавленный, с ушибами и в состоянии шока, он хотел закурить, когда к нему обратился мужчина со словами: «Просто успокойся». Феникс ответил: «Я в порядке. Я спокоен». Мужчина возразил: «Нет, это не так», указывая, что он собирается закурить в машине, из которой течет бензин.

Этим мужчиной оказался эксцентричный немецкий режиссер Вернер Херцог.

Феникс говорил: «Помню, кто-то постучал в окно со стороны пассажира. Я услышал слова на немецком: “Просто успокойся”. Там была подушка безопасности, я ничего не видел и ответил: “Я в порядке. Я спокоен”».

«Наконец, я опустил окно, и в машину просунулась голова того парня. И он сказал: «Нет, это не так». И я вдруг понял: «Это же Вернер Херцог!» В голосе Вернера Херцога есть что-то такое успокаивающее и красивое. Я почувствовал себя в полном порядке и в безопасности. Я вылез из машины».

«Я выбрался из машины и сказал: «Спасибо». И он ушел».

Два года спустя Херцог вспоминал эту встречу: «Никакой мистики, передо мной по крутому холму в Голливуде двигалась машина, и я заметил, что она передвигается слишком быстро и бесконтрольно; очевидно дело было в неисправных тормозах, и я понял, что это хорошо не закончится; в итоге машина перевернулась, осталась на крыше и оказалась сильно разбита. Так как я ехал следом, я выпрыгнул из автомобиля и попытался быстро оценить, сколько там людей и что я могу сделать. Я увидел одного человека, и это был Хоакин».

«И вот наступает момент, когда я понимаю, что он, по-видимому, не пострадал, то есть, он был в шоке, но явно не пострадал физически, и я вижу, как он возится с сигаретой и зажигалкой, а с другой стороны из автомобиля капает бензин. Я попросил у него зажигалку. А потом подошли другие люди, и мы его вытащили. Я знал, что он хотел поблагодарить меня и пожать мне руку, но я не хотел поднимать шум и уехал. Такой была моя с ним встреча».

На следующее утро агент Хоакина сказал: «Тормоза вышли из строя, и машина перевернулась. Но у него все хорошо. Он может чувствовать себя по утрам очень больным, но сейчас у него все хорошо».

Имелись вполне объяснимые опасения, что известность дается Хоакину так же непросто, как и его покойному брату. Его пресс-конференции, как и интервью, становились все более непоследовательными.

В одном из таких интервью он сказал: «Единственный вопрос, который мне задают: «Уносишь ли ты это с собой домой?» А правда состоит в том, что нет. Но люди не хотят этого слышать. Так что это странная ситуация, потому что ты либо говоришь людям правду, сводящуюся к тому, что не происходит ничего особенного, и тогда они тебя не ценят. Или же ты просто врешь, что я делаю постоянно. «О да, мне по-настоящему трудно спать по ночам». Да, очень трудно спать, когда у тебя есть ассистенты, которые дадут тебе все, что захочешь. Ты находишься на съемках, где люди постоянно о тебе заботятся. Это же проще простого».

«Я никогда не готовлюсь. Думаю, что значение подготовки сильно переоценивают. Это очень простая работа. Все, что нужно, это поймать яркую отметку, встать в нужном месте и сказать свои слова. Поэтому я не очень верю в необходимость подготовки».

Когда ему напомнили обо всех его тренировках перед съемками фильма Команда 49: Огненная лестница, он сказал: «Я просто говорил об этом, потому что думал, что прессе это понравится. Смотрите, подготовка каждый раз меняется. Не знаю, почему всем кажется, что актеры занимаются какой-то подготовкой. Что это именно то, что ты должен делать на своей долбаной работе. Вы так думаете, потому что провели какое-то расследование и теперь заслуживаете особого признания?»

Однако осведомленный об упомянутом выше фильме человек рассказывал автору этой книги: «Он провел около полутора месяцев, занимаясь сбором информации и подготовкой. Он сделал очень много: поступил в настоящую Балтиморскую пожарную академию и жил прямо в пожарной части. Следует также отметить, что другие актеры последовали его примеру и сделали то же самое. Сбор информации и подготовка имеют для него как для актера решающее значение, поэтому я могу только предположить, что он заговаривал журналисту зубы».

Тем не менее нужные семена в головы людей были посеяны – идеальный ход, если через несколько лет ты собираешься провернуть самоуничтожительный розыгрыш.

Следующей была суровая драма Запретная дорога, но хотя ее хвалили за бескомпромиссный реализм, она не нашла свою аудиторию. Историю о двух отцах, попавших в трагическую аварию, которая разрушила жизни обоих, снял Терри Джордж, вновь пригласивший в свою картину Феникса.

Феникс говорил: «Я инстинктивно принял на сценарий. Мне понравилось, что это триллер, но самое интересное для меня было в том, что он удачно показывал одну историю с двух сторон: образы Итана и Марка отлично проработаны, эти герои совершенно разные, каждый из них уникален. Терри Джордж разбирается в глубоких эмоциях, но он не сентиментален; я знал, что он найдет нужный баланс. На съемочной площадке и во время дублей мы открывали то, в чем Терри, как я уже понимал, очень хорошо разбирался».

Он продолжил, рассказывая, как в самом начале работа над фильмом таила в себе множество загадок. «Ты действительно не знаешь, чем все закончится, и это привносит в процесс создания картины свои радости и волнения. Каждая сцена Запретной дороги была открытием, вот почему этот фильм оказался одним из самых трудных для меня, и, думаю, возможно, поэтому же Дженнифер [Коннелли] посчитала его самым сложным своим фильмом. Мы не репетировали и начинали, не представляя, что будет дальше. Мы могли свободно передвигаться, потому что Терри использовал несколько камер и многие из них были ручными».

Фениксу и Марку Руффало, также игравшему в фильме, нравилось работать вместе. Причем Марк называл Хоакина новым Брандо. Феникс не замедлил ответить комплиментом на комплимент.

«Помню, когда я увидел фильм Можешь рассчитывать на меня, я чуть не отказался. Я подумал: «Кто бы ни был этот Марк Руффало, он лучший, и он делает нечто особенное». Он просто невероятный актер. Нам очень повезло, что Марк захотел участвовать в этом процессе. Как актер он оказался поразительным и эмоционально открытым и блестяще понял суть своего персонажа и сюжета».

Руффало добавлял: «Первоначально планировалось, что мы с Хоакином не будем видеться, пока не настанет время снимать наши совместные сцены. Но мы очень сблизились и много времени проводили вместе. Он один из наших лучших актеров, и я знал, что могу многому у него научиться в работе над фильмом, что я и сделал. Он великодушен и вдумчив».

«Хоакина отличает правдивость, которая тебя успокаивает», – говорил Терри Джордж. «Если он считает что-то ложью или если что-то, по его мнению, выглядит неправдоподобно, он не допустит, чтобы это оставалось в фильме. Для режиссера это эмоциональная отдушина.

Между прочим, Руффало изначально должен был сыграть роль Хоакина в Знаках, но ему пришлось отказаться; Феникс же претендовал на роль Халка в предстоящем фильме Мстители, но затем уступил Руффало.

Хоакин снова объединился с Джеймсом Грэем и Марком Уолбергом в фильме Хозяева ночи (2007) – тем самым произошло воссоединения их команды из фильма Ярды. Грэй действительно придумывал своих персонажей, имея в виду Феникса и Уолберга. Продюсер Ник Уэкслер рассказывал: «У Джеймса была очень сильная привязанность к этим двум актерам. Он думал о них на протяжении всего времени подбора материалов и написания сценария – так он, можно сказать, нашел ускоренный метод создания успешного фильма».

В материалах для прессы Грэй сообщал: «Этот фильм сделан в специфическом и популярном жанре полицейского фильма. Но обычно полицейский фильм посвящен поиску плохого парня. Я хотел в значительно большей степени сосредоточиться на характере и эмоциях. Жанр становится отправной точкой, чтобы рассказать историю человека, попавшего в ловушку собственного предназначения, собственной неизбежной судьбы и сложных и внутренне противоречивых эмоций, вызванных любовью, потерей и предательством».

Уолберг и Феникс сыграли в фильме двух братьев, находящихся по разные стороны закона. Роль отца братьев исполнил Роберт Дюваль, которого приятно удивил напор Феникса на съемочной площадке: «Он всегда вторгался в мое пространство перед камерой. Думаю, так они хотели немного меня разозлить. Это вроде как срабатывало».

«Я был рад, что могу играть в этом фильме – и работать с этими очень одаренными людьми. Хоакин, или Уакин, как я его называю, и Марк – правда талантливые ребята».

Уолберг был в восторге от работы со звездой из Крестного отца, а Грэй замечал: «Дюваль терпеть не может уважительного отношения или дистанцирования. Ему нравится чувствовать, что он с ними в одной связке. А Хоакин сделает все, что в его силах, чтобы действительно разозлить героя Дюваля. Он даже носил серьгу именно так, чтобы Дюваль смотрел на него и думал: “Ты, размазня”».

«С другой стороны, – продолжал Грэй, – Марк Уолберг говорил мне: «Не беспокойся о Дювале, Джим. Он отличный актер». А их взаимоотношения соответствовали почтительному отношению Джозефа к Бёрту[31] в фильме».

Идея фильма зародилась после того, как Грэя попросили написать сценарий фильма о полицейских, в котором была бы автомобильная погоня. «Я стремился сделать что-то не просто захватывающее, а взрывное и драматическое. И, честно говоря, наполненное действием – конечно, там была та самая погоня. Это очень личный фильм, но это не означает, что он автобиографический. Когда я писал сценарий, я заимствовал фрагменты из местных новостей, а также то, что я узнал, участвуя в полицейских патрулях. Я узнал много историй о людях, которые по разным причинам скрывали свои семейные связи с полицией. Все, что вы видите в фильме, основано на реальных событиях, но я также опирался на свои отношения с отцом и братом. Так что я многое стянул и из своего прошлого».

Феникс говорил: «Джеймс беспокоился. Он действительно беспокоился о фильме. В эпоху такой нарочитой иронии это редкое качество. Джеймс готов пробивать стены, чтобы каждый раз добираться до правды, и он побуждает окружающих делать то же самое. Я не мог дождаться, чтобы вернуться с ним на ринг и исследовать волнующие интриги этой семьи.

Уолберг добавлял: «Джеймс невероятно талантлив, и работа с ним и Хоакином в Ярдах была отличным опытом. Мне особенно польстило то, что он писал роль Джозефа в фильме Хозяева ночи специально для меня».

Грэй добавлял: «Хоакин называет Дюваля мастером-джедаем. Ты можешь бросить Дювалю любой крученый мяч, и он сразу же вернется тебе в лицо, и он сделает что-нибудь удивительное. У него невероятный уровень мастерства».

Отзывы на фильм в целом были смешанными. Газета LA Times писала: «Хотя это не совсем кино нуар, фильм Хозяева ночи отличает мрачный стиль, соответствующий материалу. Сценарист/режиссер Джеймс Грэй (Ярды) лучше справляется с режиссурой, чем со сценарием. Часть истории скатывается в мелодраматизм, а диалоги могут быть банальны, но игра актеров выразительна и отмечена противоречивыми эмоциями. Наряду с такими прозаичными предупреждениями, как “Вы себя убьете!”, есть несколько хорошо отработанных реплик, например: “Лучше тебя осудят двенадцать, чем вынесут шестеро”».

«Фильм действительно оказался удачным для Феникса, который показывает запоминающуюся игру нужной степени выразительности. Хотя история – борьба полицейских с гангстерами, дополненная отношениями в духе Каина и Авеля – не открывает ничего нового, она имеет потрясающий искупительный характер, который нас привлекает».

Роджер Эберт отмечал: «Но это атмосферный, яркий фильм, с хорошей актерской игрой, и когда он получается, он действительно актуален. Сцены, где главный герой находится на грани своего разоблачения, почти всегда срабатывают».

Феникс снова работал с Грэем в фильме Любовники (2008), рассказывающем о молодом человеке, который возвращается в дом своих родителей после попытки самоубийства. Затем он встречает двух женщин – героинь Винессы Шоу и Гвинет Пэлтроу; одна из них – милая девушка, дочь делового партнера его отца, другая – красивая, но непредсказуемая соседка.

«Хоакин мне как брат, а такое бывает очень редко», – говорил Грэй. «Мы с ним очень близкие друзья. Мы обсуждаем, что нам стоит исследовать в людях. Хоакин невероятно хорошо разбирается в человеческом поведении и действительно прекрасно понимает, о чем люди думают и что их мотивирует. Честно говоря, ему нравятся те же вещи, что и мне, поэтому, конечно, я бы хотел работать с ним всегда».

«Хоакин – блестящий актер, но он невероятно трудолюбив, и люди не понимают его в этом смысле. Он всегда спрашивает: «Чем я могу это обогатить?» «Какие детали я могу добавить, чтобы сделать это жизненным?» Поэтому я всегда стараюсь найти тот дополнительный штрих, который сделает его игру уникальной. Хоакин очень сильно сосредотачивается на своем герое. Он не смотрит фильмы, в которых играл, потому что для него все дело в процессе. В этом смысле он настоящий артист, потому что его не волнует, что о его игре или персонаже думают другие, нравится ли он или его ненавидят, а это также невероятно редкое качество».

Тем не менее Грэй признавал, что его беспокоят различия в стиле игры Хоакина и Гвинет Пэлтроу.

«Хоакину нравится делать много дублей и постоянно импровизировать», – говорил он. «Он хочет чувствовать себя очень свободным, ничем не стесненным. Гвинет любит делать не более трех дублей и поэтому очень точна. Ни одна техника не лучше другой. Я люблю их обоих, но они очень разные. И это странное сочетание».

Пэлтроу рассказывала: «Джеймс исключительный. Он действительно любит актера, и ты чувствуешь себя очень ценным, чувствуешь большую поддержку. Он истерично смеется, когда ему нравится то, что ты делаешь, доходит даже до того, что он может все испортить! Сначала это немного смущало, но потом стало казаться очень милым. Просто приятно работать с кем-то, кто так предан своему делу и у кого настолько индивидуальное видение».

«Я смеюсь, когда вижу на экране вещи, которые мне нравятся, потому что они кажутся мне правдивыми, а я этого не жду. Человеческое поведение очень забавно, очень своеобразно и очень глупо. Вот замечательные слова голливудского режиссера Эрнста Любича: «Даже самый достойный человек смешон, по крайней мере, дважды в день». В этом и есть суть кино; фильмы показывают наиболее достойных людей в эти самые моменты, потому что фильмы посвящены крайностям поведения».

И о работе с Фениксом: «Это был один из двух лучших опытов в моей жизни, когда я работала с другим актером и когда я им восторгалась. Он такой яркий, такой креативный и изобретательный. Он чрезвычайно впечатлил меня».

Работа в фильме принесла Хоакину лучшие на тот момент отзывы о его игре. Сайт Contactmusic.com писал: «Любовники, тем не менее, остаются показательной демонстрацией актерских возможностей Феникса, гораздо более сильного исполнителя, чем даже опытная Пэлтроу, которой временами приходится поспевать за Хоакином. Его «игра» не видна, его несвязное бормотание наполнено эмоциями, которые по большей части остаются невысказанными. Когда окончательные мотивы Леонарда становятся понятны, Грэй позволяет зрителю достаточно приблизиться и соединиться с персонажем, проникнуться тем, как наши решения могут определять жизненный путь – или же менять его в мгновение ока».

Но больше всего Хоакин прославился своим заявлением во время рекламной кампании этого фильма.

На торжественном мероприятии Феникс сообщил репортеру, а вскоре и всему миру, что он бросает кино и собирается стать рэпером.

Грэй писал в журнале MovieMaker: «Хоакин Феникс недавно объявил о своем уходе, и хотя я был глубоко разочарован, не могу сказать, что удивился. Хоакин непредсказуем, так что есть шанс, что он еще изменит свою позицию (эгоистично я надеюсь, что он это сделает). Но его решение соответствует тому, кем он был, есть и всегда будет».

«Хоакин не заботится ни о чем, кроме работы, и даже тогда его беспокоит лишь процесс, а не продукт (он даже не смотрит собственные фильмы). Этот молодой человек отдал актерству все, что у него было. Возможно, у него просто кончился бензин. Теперь я понимаю, как сложно найти действительно незаурядного человека, похожего на него; очевидно, что на какое-то время мне просто повезло».

Режиссер продолжил вспоминать свою работу с актером. О Ярдах он сказал: «Насколько я помню, было много мучений, страха, криков и воплей. Но также я помню, что постоянно удивлялся эмоциональной глубине двадцатилетнего парня. Я любил его дикую непредсказуемость; казалось, он может взорваться в любую минуту. Он был к себе безжалостен – настоящий перфекционист – хотя столь же часто его неистовство направлялось и на меня. Мне было все равно. У нас была одна общая черта, и это была исключительная преданность работе.

«В конце работы над Любовниками Хоакин казался одновременно выдохшимся и скучающим. Он утер нос большинству из нас. Возможно, именно поэтому он завершил актерскую карьеру: зачем утруждать себя, если ты можешь сделать все это сам, а твой гений перерос заурядный уровень остальных?»

Пэлтроу сказала на пресс-конференции: «Я не совсем уверена, что это его последний фильм. Наверное, что-то произойдет. Я не знаю, что. Это было похоже на представление, и это было великолепно. Может быть, это перформанс или что-то в этом роде».

Она, конечно, имела в виду предстоящее интервью Дэвиду Леттерману. СМИ все еще пытались осмыслить его уход, и Феникс хотел дать интервью этому ведущему популярной американской телепередачи. 11 февраля 2009 года Хоакин появился в студии Вечернего шоу. Красивая внешность кинозвезды исчезла – вместо этого перед зрителями предстал заросший бородой плотный мужчина в хорошем костюме и темных очках. Феникс бормотал себе под нос, Леттерман подначивал, и вскоре все с ужасом увидели в этом интервью публичное падение Хоакина.

Везде – на телевидении и в интернете – начали появляться пародии; на основании одного этого интервью врачи пришли к выводу, что Хоакин нуждается в серьезной медицинской помощи. Эксперт по отношениям и автор книги Секретная психология того, как мы влюбляемся[32] Пол Добранский, предположил, что Феникс может быть шизофреником, в качестве доказательства он обратил внимание на его «социально неуместное поведение», в том числе на внезапную смену профессии, плохую гигиену и уход за собой, вокальные тики и отсутствие на лице эмоций.

«Здесь что-то не так. Это выходит за рамки наркотической зависимости», – заявил он.

Сьюзан Патрикола, рекламный агент Феникса, назвала анализ Добранского «в высшей степени неуместным».

«Это совершенно неуместно для врача ставить диагноз тому, с кем он лично не общался и никак не связан. И сделать такое на открытом форуме. Надеюсь, они правильно написали его имя. Появился еще один 15-минутный “эксперт”»!

Все задавали один и тот же вопрос: «Было ли это обманом?»

Да, все было именно так.

Два убедительных подтверждения этого присутствовали даже в интервью Леттермана. В конце шоу можно видеть, как Хоакин снимает очки, чтобы тепло поблагодарить ведущего – в этот момент предполагалось, что съемки уже закончены и участники шоу просто отстранились от происходившего на камеры. Кроме того, несмотря на неловкие паузы и нежелание отвечать на любые вопросы Леттермана, Хоакин оставался очень спокоен и уверен в себе. Но Хоакина Феникса пугали интервью прессе – особенно те, которые показывали его таким же нескладным, каким он был на самом деле. Его интервью, данное Джею Лено во время съемок Гладиатора, как раз такое неловкое – он нервничал, суетился, отпускал неподходящие комментарии и постоянно надеялся на поддержку своей семьи, члены которой были среди публики.

Пораженные тем, что люди сочли показанное в реалити-шоу правдой только потому, что там так утверждалось, Кейси Аффлек и Хоакин задались вопросом, могут ли они сделать обман еще более масштабным. «Мы с друзьями хотели снять фильм и сделать это особым образом. Я хотел получить новый опыт, и я действительно счастлив, что сделал это», – говорил Хоакин. Этот новый «опыт» в конечном итоге вылился в фильм Я все еще здесь (2010), один из самых интригующих образцов перформанса, когда-либо связанных с кино.

Рассказывая о моменте, когда он решил объявить о своем уходе из кино перед тем, как начался 18-месячный период съемок фильма о его погружении в хип-хоп музыку, Феникс ссылался на Кейси: «[Я спросил]: «Настал ли нужный момент? Стоит ли объявить об уходе прямо сейчас?» И [Кейси] ответил: «Да». Это не было запланировано».

Хоакин говорил: «В какой-то момент [мое перевоплощение] превратилось в такой публичный спектакль. Честно говоря, мы оказались своего рода заложниками этого процесса. Прямо скажем, периодически мне хотелось выйти из игры. Мои съемки даже в обычном фильме заканчивались через четыре месяца. А этот все продолжался и продолжался».

Аффлек рассказывал о своих усилиях по поддержанию этого обмана: «Это было сложно. Наверное, тогда я получил одно из лучших впечатлений от кинопроизводства в своей жизни. Я очень многому научился. Я вроде как делал все сам, потому что начинал действительно с малого и думал: «Разве это не интересный эксперимент?» Вряд ли у кого-то еще есть возможность снять фильм такого рода».

«На самом деле я вообще не помню подобных фильмов – разве что Не оглядывайся[33]. Но в Не оглядывайся между режиссером и объектом съемки все еще была дистанция. Во-первых, у них не было возможности записи на видео. Я же имел определенные преимущества. Я мог снимать 450 часов подряд кого-то, кто просто ковыряет свои пальцы на ногах. Просто так уж вышло, что все два года происходило совершенно другое».

«Ковыряние в пальцах тоже было, но за эти два года в его жизни произошло много на самом деле драматичных, интересных вещей, и он позволил мне их запечатлеть. Поэтому мне все время кажется, что мне просто повезло».

Эта идея какое-то время крутилась в головах Хоакина и Кейси, и, по понятным причинам, они постоянно в ней сомневались. До интервью Дэвиду Леттерману остановить проект было несложно. Съемка фильма прекращалась, затем опять начиналась, снова прекращалась и начиналась заново. Они работали над фильмом, затем Хоакин погружался в сомнения и шел на попятную, а после этого снова возвращался к проекту.

Как только его «падение» стало достоянием общественности, у него уже не было другого выбора, кроме как продолжать. Не то чтобы у него все еще были большие сомнения и он нуждался в Кейси, умоляющем его не бросать начатое. Идея проекта состояла в том, чтобы представить Хоакина зациклившимся на себе актером, разочарованным своим успехом и решившим попробовать себя в новой сфере. Под пристальным вниманием СМИ он окончательно решил дело с Кейси.

Интервью Леттерману попало в яблочко – оно стало популярно благодаря невозмутимому дурачеству Хоакина и подстрекательствам ведущего. Хотя Леттерман не знал об обмане, образ Хоакина, почти извиняющегося перед Леттерманом, когда камера отодвинулась (Кейси был в ярости из-за того, что Хоакин на долю секунды вышел из роли), вызвал споры. Они не смогли бы найти более подходящего ведущего: он был таким злобным, неумолимым в своей расправе с легкой жертвой в лице этого сидевшего перед ним бородатого, грузного актера, что это граничило с жестокостью.

Еще одна возможность, которая им представилась, – это эпизод с хеклером[34]. К неудовольствию толпы Хоакин опоздал на свое рэп-выступление на четыре часа, и когда зрители «озвучили» свое разочарование, напустился на одного из них. Хоакин всегда хотел спровоцировать хеклера, заговорив о своих доходах, но друзья не ожидали, что толпа будет подбадривать актера, чтобы тот еще больше забрасывал хеклера словами.

План Хоакина и Аффлека отдать своего рода дань уважения расистским репликам звезды сериала Сайнфелд Майкла Ричарда, заставившим зрителей от него отвернуться, имел обратный эффект. К полному смущению Хоакина толпа «чертовски обрадовалась». Но в итоге все обернулось отлично. Хоакин воспользовался аплодисментами аудитории не для того, чтобы подыграть лести, а чтобы подогреть свое отвращение к публике и к самому себе – и бросился в толпу.

Хотя представитель команды Леттермана подтвердил постановочный характер происходившего, звезда американского телевидения по-прежнему утверждает, что ничего об этом не знал. В любом случае, по словам[35] Хоакина, Леттерман был поражен тем, что розыгрыш заранее готовился его подчиненным. Хоакин выбрал Леттермана вот по какой причине: «У нас есть негласное соглашение, что я валяю дурака: он играет по правилам, а я изображаю сумасшедшего».

Хотя кажется, что фильм фиксировал случайные события, он был тщательно спланирован. Друзья понятия не имели, как публика отреагирует на показанную ими историю, но позаботились о том, чтобы все было схвачено. Суть истории в том, что Хоакин оставляет кино и становится рэпером. Друзья отправились в Майами, чтобы пригласить в проект Шона Комбса[36]. Хоакин называл его «гением» и был рад, что Комбс сразу поддержал их идею. Чувствуя энтузиазм Комбса, Аффлек в тот же вечер снял одну из их совместных сцен. Примерно за час им удалось сделать три дубля – один из них вошел в число ключевых моментов фильма, другой использовался для тизера.

Это была импровизация, и поэтому некоторые дни проходили проще, чем другие. Когда Хоакин уставал, Аффлеку приходилось поднимать ему настроение и временами использовать некоторые нестандартные методы. Постоянно следить за атмосферой и управлять ею могло быть для режиссера утомительно – особенно если речь шла о группе друзей, которые одну минуту болтают о своем, а затем сразу должны погружаться в напряженную сцену.

В одной из сцен, где Хоакину нужно было злиться на Энтони Лэнгдона[37], Аффлек видел, что его герой к этому не готов. Он устал. Но для Аффлека это была их последняя ночь в Нью-Йорке, и сцену нужно было снять. Как вспоминал Хоакин, Аффлек ворвался в комнату Энта и начал на него орать: «Почему ты не собрал записи, где лампы?»

Хоакин рассказывал журналу Flaunt: «В итоге я вошел в комнату и сказал: «Где эти чертовы лампы? Почему ты как всегда все испортил?» И такое часто случалось. Кейси приходилось создавать нужную атмосферу и подогревать ее, а затем входил я».

Сцена, о которой так много говорили, – и, конечно, о которой все говорили во время предварительных показов, – была сценой «Большого испражнения».

Кейси и Хоакин изначально планировали, что в фильме с Фениксом должно произойти что-то травмирующее, и они обсуждали несколько вариантов. Но Хоакин был одержим именно идеей испражнения «друга» на его лицо. Оба не сомневались, что это была бы пошлая и дешевая шутка, но друзья были достаточно практичными, или, если хотите, циничными, чтобы понимать, что именно о ней будут говорить больше всего.

Друзья Хоакина были поражены его обликом, набранным весом и его пренебрежением к собственной внешности. Однако Кейси с усмешкой замечал, что, чтобы войти в роль, потребовалось не просто набрать вес. У Хоакина был свой путь к безумию, и на этом пути, похоже, он по-прежнему держал себя под контролем, даже несмотря на то, что внешне он явно себя игнорировал. Он следил, чтобы у него был хороший костюм, и, как правило, надевал его для выхода на публику, создавая какое-то подобие приличной внешности.

В действительности сначала план состоял в том, чтобы показать Хоакина в лучшей форме – он должен был очень заботиться о своем облике и нарастить мышцы. Однако Аффлек посчитал, что разрыв с актерской работой лучше подойдет к другой внешности Хоакина, созданной им позднее.

Аффлек добавлял журналу Flaunt: «Некоторые люди в фильме не подбирались на свои роли, а просто попали в него заодно, – они также вошли в актерский состав. Это фильм о человеке, снимающем о себе фильм. Он всех отталкивает, пока те, кто все-таки остаются рядом, не составляют съемочную группу этого документального фильма. Затем он заставляет отвернуться от себя и съемочную группу. Так что некоторые из членов команды попали в фильм благодаря тому, кем они являются на самом деле, насколько хорошо они подошли в качестве «актеров» и что они могли делать в команде».

Доверие между Хоакином и Кейси имело большое значение, и актер предоставил себя в распоряжение режиссера. Он с готовностью исполнял сцены, целиком на него полагаясь. Он понятия не имел, что сцены с проститутками, снимавшиеся в течение двух ночей, превратятся в одну.

Аффлек добавлял: «Ну, некоторые думали, что происходящее – это чистая правда, в том числе так думали даже некоторые члены съемочной группы. И это на самом деле привело к двум вещам. Это вызвало действительно хорошую реакцию некоторых людей и создало неподдельное возбуждение на площадке, в котором мы нуждались. Некоторых это ввергло в смятение. В игру вступили настоящие эмоции. Никто не обиделся, так как всем рассказали, что происходит на самом деле, но, честно говоря, Хоакин временами был столь правдоподобен и столь предан роли, что люди были сбиты с толку. И моя работа заключалась в том, чтобы спровоцировать, удержать или подавить это замешательство, когда того требовала снимаемая сцена. Это создавало еще большую путаницу. Но она также была частью перформанса, потому что в известной степени фильм был посвящен отношениям главного героя с людьми, снимающими о нем фильм».

За пятнадцать лет до этого Аффлек звонил в таблоиды и сообщал, где они собираются провести постановочную драку. Но тогда это никого не волновало, и несколько фальшивых боев не привлекли никакого внимания.

Хоакин говорил прессе: «Кейси собирался выступать перед СМИ по поводу одного фильма и хотел быть на интервью с бородой, а они ему не дали. А недавно я увидел фотографию себя с бородой, и, надо же, это была борода, которую Кейси пытался отрастить пятнадцать лет назад, а теперь он наконец получил ее в этом фильме. Если вспомнить все двадцать лет нашего знакомства, все вещи, о которых мы говорили, все, к чему мы стремились, то нам всегда хотелось снять фильм друг с другом и с нашими друзьями. Чтобы был способ это сделать – без 150 человек, грима и причесок».

«И у нас был Ларри, художник-поставщик, который занимается спецэффектами и реквизитом; он работал над фильмами и делал все эти вещи, поэтому мы знаем, что он все это умеет. И у него были отличные идеи по оформлению дома и студии и по расклейке плакатов, и поэтому мы просто поняли, что у нас есть друзья, с которыми мы можем сделать все так, как нам того хочется; так что вообще-то процесс создания этого фильма длился двадцать лет».

Аффлек добавлял: «Хоакин дал концерт в Майами. Толпа нацепила поддельные бороды и держала наготове камеры сотовых телефонов. Они хотели, чтобы он показал себя дураком. Они хотели видеть того Хоакина, который выставил себя на посмешище у Леттермана. Когда Хоакин спрыгнул со сцены к хеклеру, этим хеклером был, между прочим, великий актер Эдди Роус. Он действительно хороший актер. Для фильма мы снимали его больше, но что-то пришлось вырезать. Так или иначе, Хоакин спрыгнул со сцены после одной песни. Его падение в бездну свершилось. А потом они начали его подбадривать. Они скандировали его имя. Толпа очень ожила. Этот клуб гудел в течение нескольких часов. Они были в восторге, словно под наркотой, а потом все прошло, и они стали безучастны».

Даже сцена в начале фильма, выданная за домашнюю съемку детей Фениксов, купающихся в Панаме под присмотром отца, на самом деле снималась с участием актеров на Гавайях, а затем качество изображения было специально ухудшено, чтобы сымитировать старую запись.

Хотя фильм не отражал реальность, Хоакин был поглощен работой над ним в течение двух лет, и за это время в его уме могло укорениться нечто саморазрушительное. Возможно, фильм обеспечил Хоакину ощущение, что все под контролем, и при этом позволил ему не заботиться о вещах, которые не имели для него значения. Конечно, имело место и обостренное чувство параной, но понимание того, что за тобой наблюдают, должно было иметь определенную привлекательность. Хоакин разгуливал по дому, убежденный, что Аффлек его снимает. Однажды он произнес двухчасовой монолог, не подозревая, что камера в это время не работала.

Пошутить в кругу друзей – это одно, однако непросто выдержать два года. Но наверняка было просто замечательно высказать то, что хочется, превратив это высказывание в документальный фильм.

Как сказал Уайнер, величайшим даром Хоакина является его уязвимость. Казалось, Хоакин не только ее чувствовал, но и использовал ее в своих целях. Это самое большое достоинство фильма Я все еще здесь: актер, полностью сознающий, кем он является и что может сойти ему с рук.

Наиболее доброжелательные рецензии на фильм вышли в Великобритании, но в целом все отзывы так или иначе соглашались с враждебной реакцией американских критиков. Роджер Эберт назвал картину «печальным и болезненным» документальным фильмом.

Газета New York Daily News заявляла: «Это настолько утомительное, грязное месиво, что не стоит даже обсуждать его как вариант документального фильма о Бобе Дилане Не оглядывайся или как размышление о неряшливом полусумасшествии… Все это бессмысленно и отвратительно».

The New York Times назвала фильм «невозмутимой сатирой». При этом газета USA Today выразила мнение многих американских критиков: «Будем надеяться, что Я все еще здесь… это обман или какая-то разновидность кинематографического перформанса. В противном случае перед нами лишь докучливый, спекулятивный и подозрительно вуайеристский фильм. И будь он правдой или дурачеством, он не особенно удался. Скучно смотреть даже на самые странные и чрезмерные мучения Феникса».

Критик из Washington Post просто спрашивал: «Нас всех накололи? Что ж, может быть. Если весь фильм – инсценировка, то он достоин “Оскара”».

Газета The Guardian писала: «Является ли этот фильм подлинным упражнением в синема верите[38], безжалостно фиксирующем эпизоды публичной и частной жизни очень неуравновешенного человека, не способного справиться со своей работой? В конце концов, у Феникса было сложное детство в семье кочующих хиппи, членов религиозного культа, пятеро детей которых обеспечивали семье существование, выступая во время их переездов на улицах Северной и Южной Америки. Он дважды бросал актерскую работу – незадолго до и после нашумевшей смерти своего [старшего] брата Ривера Феникса. А, может быть, Я все еще здесь – это блестяще инсценированный, хотя и вызывающий смущение псевдодокументальный фильм, критикующий культ знаменитостей, средства массовой информации и легковерную публику?»

Аффлек объяснял враждебную реакцию критиков и любителей кино их непониманием того, что в фильме правда, а что нет. Над ними шутили, и они не были этому рады. Когда он, наконец, признал, что все это было игрой, он обошел слово «обман» и просто сказал: «Мы хотели создать атмосферу. Вы верите в реальность происходящего. Было много дублей, они были постановочными».

Аффлек сказал Джею Лено: «Между прочим, я никогда [не получал звонков обеспокоенных людей].

«После выхода фильма, критики любили говорить: «Это безумно, это неприятно, это болезненно, и мы вынуждены за него переживать», но пока все это происходило, люди были рады просто над ним посмеяться».

Он добавлял: «Я хотел, чтобы во время просмотра они [зрители] думали, что это правда. Но я допускал, что когда все закончится, они поймут, что это не по-настоящему. Это не документальный фильм, потому что все люди в фильме играют… Это социальный эксперимент, если вам нравится так его назвать».

Когда друзья, наконец, раскрыли обман, Кейси сказал: «Я не мог сказать это в течение двух лет, но я хотел, чтобы люди узнали, что это было спланированное, постановочное художественное произведение, создававшееся по заданному сценарию. Мне не было нужно, чтобы кто-то неправильно понял в фильме Хоакина или кого-то еще. Я хотел, чтобы люди увидели фильм таким, какой он есть на самом деле. В мои намерения не входило никого обманывать. Существует большая разница между обманом и побуждением кого-то к размышлению. Я просто хотел, чтобы люди смотрели фильм без какого-либо объясняющего вмешательства с моей или чьей-то еще стороны. Не знаю, было ли это лучшим вариантом».

«Я никогда не был кинорежиссером. Я не был уверен, что смогу сам через все это пройти. Я хотел понять, смогу ли я на самом деле пробежать этот марафон от начала до конца. Кроме того, меня интересовали некоторые идеи, но я не хотел снимать фильм с дидактическим содержанием. На повестке были разные мысли, об индустрии развлечений и о СМИ. Нельзя снять фильм о знаменитости, если он не будет в какой-то мере посвящен образу жизни элиты».

Он продолжил обсуждать нашу тягу к знаменитостям – как мы их создаем и уничтожаем, возводим на пьедестал и низвергаем, – а также те проблемы, с которыми он столкнулся при создании фильма.

«Проблемы накатывались волнами. И, если сбросить со счетов работу Хоакина, который очень правдоподобен, невероятно трудолюбив и одарен от природы, было непросто создавать интересную историю, непросто добиваться естественности сцен. Имелись и технические сложности».

«Я снимал фильм сам, и я еще [никогда не делал этого], думаю, по ходу фильма становится ясно, что он постепенно совершенствуется технически – так все и должно выглядеть: я этого хотел. Все начинается с очень невинной, наивной съемки одного друга другим. [Вначале] у нас была маленькая, дешевая камера, она все время дрожала, а изображение получалось зернистым. Затем, когда история начинает разворачиваться, картинка становится немного лучше, пока, в конце концов, изображение не получается таким технически совершенным, что больше не похоже на документальную съемку».

Как только он начал, ему уже нужно было довести дело до конца: «Если что-то стоит на кону, это отлично мотивирует, и когда о проекте узнала общественность, мне было это очень полезно, так как уже не оставляло сомнений, что я должен закончить начатое, не важно как долго пришлось бы работать. Я разорился. Я не работал больше года и вкладывался в фильм. Мне пришлось сделать месячный перерыв, чтобы сняться в Убийце внутри меня. Если бы я этого не сделал, я бы не смог закончить фильм – у меня кончились деньги. В финансовом отношении многое было поставлено на карту, и если бы мы раскрыли его [обман] тогда, это нанесло бы большой ущерб карьере Хоакина».

Хоакин говорил: «И Бен Стиллер, и Шон Комбс захотели участвовать, не зная всех подробностей. Я действительно ценил это; я был очень тронут желанием людей стать частью этого проекта».

«Уверен, это выглядело немного провокационно, заведомо непрофессионально. Иногда снимался только я; по большей части ко мне присоединялись всего трое других людей».

О возвращении Хоакина до сих пор сообщалось несколько раз, причем с его именем связывали ряд громких ролей, в том числе роль Халка в фильме о супергероях Мстители и роль Клайда Толсона в биографическом фильме Клинта Иствуда о Дж. Эдгаре Гувере. Тем не менее роль зеленого монстра в итоге получил Марк Руффало, в то время как Иствуд отвечал на слухи в типично неприветливой манере: «Нет. Я не знаю, откуда это взялось. Разве он не стал рэпером?»

Так или иначе, но после провала фильма и ухода из Голливуда на пару лет Хоакин обнаружил, что с легкостью совершил скачок от любимчика до неприкасаемого. Возможно, ему это нравилось.

Снайдер говорил: «Возьмите Риз Уизерспун, возьмите Хоакина и посмотрите на их карьеру с момента выхода фильма [Переступить черту]. Я не знаю наверняка, потому что я не работал с Хоакином с 2001 года, но иногда актеры вредят сами себе. Разница сейчас в материале».

«Мы не Англия. У вас, ребята, есть великие фильмы, и у вас есть свободные художники и истории о людях. Они сейчас такое не снимают. Посмотрите на фильмы, которые ему нравятся. Это произведения с сильным характером, очень сильные фильмы. Это то, за чем мы гонялись».

«Таким творческим актерам, как Хоакин, будет сложно найти подобные сценарии в Голливуде».

Возможно, Хоакин хотел просто вернуться к тому моменту, когда он получал наибольшее удовольствие от актерской игры и ему приходилось бороться за роли, когда у него не было никаких ожиданий и он не испытывал никакого внешнего давления.

Режиссер Форс-мажора Джозеф Рубин говорил: «Я подозревал, что это была игра. Хоакин любит исследовать странные вещи. Часть его забывает, что это выдумка. Это парень, который готов ради смеха скатиться вниз по лестнице. Я немного волновался за него, но подозревал, что он играет роль. Пробует что-то совершенно особое».

Однажды Хоакин сказал: «В данный момент актерская игра – это моя страсть. Она освобождает, и я люблю этим заниматься. Надолго ли это, еще предстоит выяснить».

Скоро мы узнаем, если он все еще здесь.

28 октября 2019 года Хоакину Фениксу исполнилось 45 лет. Встретил их артист в зените славы – фильм «Джокер» Тодда Филлипса, в котором Хоакин Феникс сыграл главного злодея Готэм-сити и врага Бэтмена Артура Флэка – Джокера собрал в мировом прокате более одного миллиарда долларов, что позволило ему занять седьмую строчку в списке самых кассовых фильмов 2019 года и стать самым кассовым в истории среди картин категории R, а также первым фильмом с данным рейтингом, чьи сборы превысили миллиард долларов. 10 февраля 2020 года на 92-й церемонии вручения премии Американской академии кинематографических искусств и наук в Лос-Анджелесе в театре Dolby Theatre Хоакин Феникс получил «Оскар» как лучший актер за роль Артура Флэка. В номинации «Лучший актер» также были представлены Адам Драйвер («Брачные истории»), Леонардо Ди Каприо («Однажды в Голливуде»), Антонио Бандерас («Боль и слава»), Джонатан Прайс («Два папы»). Для Феникса это первая награда Американской киноакадемии. Ранее за роль Джокера он был удостоен «Золотого глобуса» и премии BAFTA.

Сюжет психологического триллера рассказывает историю становления главного злодея Готэм-сити и врага Бэтмена Джокера. Комик Артур Флек живет с больной матерью, которая с детства учит его «ходить с улыбкой». Пытаясь нести в мир хорошее и дарить людям радость, Артур сталкивается с человеческой жестокостью и постепенно приходит к выводу, что этот мир получит от него не добрую улыбку, а ухмылку злодея Джокера…

Хоакин Феникс не любит играть роли известных персонажей: известно, что oн отказался играть Халка и Доктора Стрэнджа в киновселенной Marvel. C Джокером была примерно та же история: в интервью Total Film Феникс рассказывал, что боялся соглашаться на роль.

«Мне понадобилось некоторое время, чтобы согласиться на роль. Сейчас, оглядываясь назад, я не понимаю [, o чем так долго думал]. Конечно, есть некий страх – очень много страха, на самом-то деле. Ho я всегда говорю, что страх бывает разный: есть страх мотивирующий, a есть лишающий сил. Такой страх, когда вы просто не можете сделать шаг вперед, и такой, который говорит: «Taк, нy и что тут у нас? Получилось-тo не очень». И вот тогда вы начинаете погружаться [в проект] все глубже и глубже – такой cтpaх я люблю. Oн направляет нас, помогает выкладываться на полную». Eщe одна причина, побуждающая Феникса иногда отказываться от роли, – упрощенные архетипы персонажей. Пopoй, говорит актер, они упрощаются настолько, что зрители отдаляются от персонажа и не могут по-настоящему eмy сопереживать. C Джокером, по словам Хоакина, вce совершенно не так. «Mнe нравится бросать вызов, причем не только аудитории, но и самому ceбe, нравится работать с таким персонажем. B фильмах вообще редко выдается возможность показать такого героя, a yж в супергеройских-то особенно». Режиссер Тодд Филлипс рассказывал, что сценарий фильма писался специально под Феникса. Тодд Филлипс вместе с соавтором Скоттом Сильвером приступили к работе над сценарием фильма, в главной роли оба видели исключительно Феникса и даже повесили его фотографию над компьютером, так сказать, для визуализации своих желаний. Хотя надежд заполучить актера в проект было немного, поскольку Феникс всегда избегал съемок в супергеройских блокбастерах и даже отказался от роли в «Докторе Стрэндже», посчитав, что продюсеры смогут ограничить его актерскую свободу. Однако сценарий «Джокера» настолько восхитил Феникса, что он без сомнений согласился и с большим воодушевлением отнесся к нестандартному взгляду Филлипса на комиксного злодея. В одном из интервью Феникс признался: «Это был вызов для меня как для актера. Сама история была призвана пошатнуть сложившееся мнение у публики в отношении Джокера. Я подумал, что это будет действительно сложно». Пo словам Филлипса, он никогда не ставил задачи ввести Джокера в исполнении Хоакина в какую-либо киновселенную: напротив, нужно было ввести фильмы по мотивам комиксов вo вселенную Хоакина Феникса.

Феникс же говорил, что никогда не думал о «Джокере» как о блокбастере и относился к нему, как и к любой другой картине в моей фильмографии. Но отмечал, что для Тодда Филлипса было непросто получить режиссерское место в «Джокере» с его видением картины, но его усилия воздались сторицей, и это прекрасно демонстрирует сам фильм.

Рассказывая о том, насколько трудно ему было вживаться в роль Джокера, Феникс говорил, что иногда, читая текст, он испытывал сочувствие к герою, а порой – отвращение. Ему было очевидно, что жалкий Артур страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Когда на него нападают подростки в самом начале фильма, он замирает подобно статуе, совершенно не пытаясь защититься от избиений. В детстве Артура постоянно били – и невозможно не сочувствовать человеку, прошедшему через такое. Подобный жизненный опыт что-то меняет в мозгу, в образе мыслей, и поэтому он изменил свое первоначальное мнение о герое.

Готовясь к роли Хоакин изучил природу психических заболеваний, просмотрев посмотрел несколько видео и прочитав несколько книг. Основная идея заключалась в том, что политические наемники и массовые убийцы обладают схожими типами личности. До 1963 года выделяли две категории таких людей: политические экстремисты и попросту сумасшедшие. Но впоследствии с развитием СМИ появилась куда более разнообразная классификация – вдруг появились люди, жаждущие внимания и дурной славы. Данная категория и заинтересовала Феникса в контексте «Джокера». С одной стороны, Артур – нервный интроверт, старающийся спрятаться от всего мира. С другой стороны, Джокер – нарцисс, который хочет внимания и признания общественности. Смех создает барьер между Артуром и окружающим миром, в котором царит ненависть, злоба и вся горечь существования, которые и породили его альтер-эго.

Для того чтобы войти в неустойчивое эмоционально-психологическое состояние героя, Феникс решился на экстремальное похудение и сбросил 23 с половиной килограмма. Актер шутил: «Вы реально становитесь плохим человеком, когда так резко худеете за короткий промежуток времени». Говорят, в какой-то момент он ел не больше одного яблока в день (хотя сам Феникс настаивает: это байки режиссера, были еще салат и спаржа в уксусе). Постоянный голод помогал достоверно изображать безумие, но провоцировал Феникса на срывы съемок, во время которых он, недовольный коллегами, покидал площадку. Актер сказал, что это похудение было похоже на одержимость и чуть было не свело его с ума, даже несмотря на то что он сбрасывал вес под присмотром врача. Как говорит Феникс, он прекрасно понимал, что его Джокер заставит зрителей «ощущать дискомфорт», но, по его по мнению, это и делает героя интересным.

Главной актерской задачей для него стал поиск смеха Джокера. По сюжету картины Артур Флек страдает от неконтролируемых приступов смеха, которые настигают его в любых и часто совсем невеселых ситуациях. Герой даже носит с собой специальную карточку, чтобы сообщить людям о своем недуге. «Я смотрел видео людей, страдающих от патологического смеха или плача, – рассказывает Феникс. – В сценарии смех был описан как нечто болезненное. Я долго репетировал в одиночестве и потом попросил режиссера послушать мой смех, потому что должен был быть уверен, что смогу это сделать на площадке перед другими людьми. Мне не хотелось имитировать смех, мне хотелось его найти». В итоге многие критики и зрители заявили, что смех Джокера именно в исполнении Феникса самый пронзительный и запоминающийся.

По сценарию, этот смех – последствие психологической травмы. «Когда я начал работать с Фрэнсис Конрой, которая исполняла роль матери Артура, что-то в ее игре заставило меня задуматься о том, каково приходилось Джокеру в детстве. Я представлял себе юного Артура, надрывно смеющегося в школе. Представлял, как его мать оправдывает его перед директором, возможно, придумывая несуществующее расстройство. Поэтому мы с режиссером, Тоддом Филлипсом, решили добавить одну реплику в сцену, где Артур разговаривает с матерью: «Ты всегда мне говорила, что я слишком много смеюсь, потому что болен, но это не так, мой смех – это и есть я». Мне показалась очень интересной мысль, что часть нашей личности может мешать нашему же пониманию окружающего мира».

Отдельного рассказа заслуживает и поиск художника по костюмам и самим Фениксом одежды для Джокера и в том числе его знаменитого костюма.

В качестве художника по костюмам Тодд Филлипс пригласил дважды оскароносного Марка Бриджеса, работавшего в картинах Артист, Призрачная нить, который уже успешно поработал с Хоакином Фениксом на двух проектах Пола Томаса Андерсона – в Мастере и Врожденном пороке.

Бриджес задумался, о том, как должен выглядеть подавленный, психически нестабильный и затравленный обществом неудачник? Поскольку Флек до сих пор живет со своей матерью, художник решил, что в его одежде должен считываться элемент неуклюжести и инфантильности. Возможно, он годами носит одни и те же рубашки и свитеры, вероятнее всего, купленные в секонд-хенде. В сценарии было прописано, что Флек до своего преображения в Джокера одет в терракотовый костюм в стиле 1970-х. Однако Бриджес посчитал такое решение слишком клишированным. Сначала он хотел выдать Фениксу пальто наподобие того, что носил герой Дастина Хоффмана в Полуночном ковбое, но после проб отверг эту идею, посчитав, что в таком варианте Хоакин смотрится не достаточно инфантильно.

В итоге Бриджес одел главного героя в бежевую куртку с капюшоном, мешковатые брюки, растянутый коричневый кардиган, светлые рубашки с цветочным принтом, коричневые ботинки и белые носки. Так он точно будет выглядеть неудачником, а также костюм подчеркнет его худобу и угловатость. Бриджес выстраивал гардероб персонажа, отталкиваясь от финального костюма. Чем ближе Артур был к окончательному преображению в Джокера, тем темнее становилась цветовая палитра его костюмов. Вещи, которые он уже когда-то носил, составили основу нового образа, что придало еще большей достоверности. Так, оранжево-желтый жилет, бывший частью костюма неудачливого клоуна, становится одним из ярких штрихов в облике убийцы с клоунским лицом. При создании наряда Джокера художник в основу взял пометки в сценарии: «костюм красновато-бурого цвета, который был у Артура уже много лет».

Бриджес сразу определился, что в костюме Джокера должно быть три цвета: зеленый, золотой и красный, которые вместе образуют очень сильную и впечатляющую комбинацию. При этом он целиком и полностью отказался от фиолетового – доминирующего цвета злодея в комиксах. Цвет костюма и рубашки Джокера-Феникса ближе всего к облику первого Джокера на киноэкране – Сесара Ромеро из фильма 1966 года, что естественно, потому что Артур наверняка мог видеть этого героя на экране.

Говоря о прическе Феникса, надо заметить, что по сценарию волосы Флека были черными, но главный парикмахер Кей Георгиу, посчитала, что на экране это выглядело бы слишком мрачно, и лишь немного затемнила темно-русую шевелюру Феникса. А вот идею с зелеными волосами Джокера, подбросил художник-постановщик картины Марк Фридберг. «Марк сказал, что волосы должны быть цвета зеленых брокколи, – рассказывает Георгиу. – Тодд сразу же согласился, но встал вопрос: каких именно брокколи? Органических, дешевых, свежих, старых… У брокколи существует масса оттенков». В итоге Георгиу взяла несколько образцов и выкрасила волосы в разные оттенки зеленого, чтобы Филлипс мог выбрать нужный цвет.

За грим в фильме отвечала Ники Ледерман, которая посчитала, что рабочий грим клоуна, которого по долгу службы изображает Флек, должен быть узнаваемым и одновременно уникальным. Впоследствии он трансформируется в маску Джокера, став более зловещим. Она использовала одни и те же цвета – белый, синий и красный. Все краски матовые, не глянцевые, в соответствии с приглушенной цветовой палитрой фильма. Это не чистые цвета, с примесью.

Так, голубой цвет, которым нарисованы слезы вокруг глаз (такая подводка отсылает к изображениям Джокера в старых комиксах про Бэтмена), – это сочетание зеленого и синего. Красный цвет улыбки и бровей отдает в рыжевато-коричневый и напоминает запекшуюся кровь. При этом у Джокера Феникса, в отличие от его предшественников, кончик носа также окрашен в красный как отголосок его клоунской профессии.

Вот так, благодаря реалистичному гардеробу и характерному гриму создавался образ Флека-Джокера, а вкупе с феноменально точной игрой Феникса на экране появился максимально человечный образ уже, казалось бы, клишированного злодея. Процесс преображения забитого лузера в бескомпромиссного убийцу показан настолько тонко, что с учетом бэкграунда Артура (о котором мы узнаем во второй половине фильма) зритель не может перестать сопереживать герою, даже когда он начинает совершать свои злодеяния.

Среди актерского состава Джокера выделяется и знаменитый Роберт Де Ниро, играющий Мюррея Франклина. В обширном интервью журналу GQ Феникс рассказывал, что во время съемок «Джокера» ему довелось повздорить с Робертом Де Ниро. Причиной конфликта стало нежелание Феникса присутствовать на предварительной читке сценария. Это очень не понравилось Де Ниро, который обратился к режиссеру Тодду Филлипсу с такими словами:

«Скажи ему [Фениксу], что он – актер и ему нужно быть на месте… Я хочу услышать фильм целиком, так что мы все соберемся в одной комнате и просто прочитаем сценарий».

На это Феникс ответил: «Черта с два, я не стану участвовать в читке». Как видим, сторонник классического подхода Де Ниро далеко не сразу сработался со своенравным Фениксом, но в итоге актеры все же пришли к компромиссу. Феникс рассказал, что он согласился провести читку в офисе Де Ниро. Правда, во время мероприятия Феникс все же чувствовал себя не в своей тарелке, не проговаривая, а скорее бормоча свои реплики. После этого Де Ниро пригласил Феникса на приватную беседу, но тот отказался. При этом Феникс отметил, что он является большим поклонником своего старшего коллеги еще с тех пор, как тот снялся в Бешеном быке Мартина Скорсезе.

Фильм вызвал полярные реакции, но все отметили вдохновенную игру Феникса, который выложился на пределе актерских возможностей и стал полноправным соавтором картины.

Теперь Хоакин Феникс – второй актер, получивший «Оскар» за игру легендарного суперзлодея Джокера, второй после Хита Леджера в «Тёмном рыцаре» Кристофера Нолана. Получая статуэтку, Феникс, как и другие знаменитости, произнес крайне эмоциональную речь. Сначала Хоакин признался, что крайне благодарен за свою победу, но при этом не чувствует себя выше своих соперников по номинации и других присутствующих в зале, ведь все они, по словам актера, разделяют одинаковую любовь к кинематографу. Хоакин Феникс утверждает, что эта страсть подарила ему «самую невероятную жизнь» и он не знает, кем бы был без нее. Но самый потрясающий подарок, по мнению актера, который ему обеспечило кино, – это возможность говорить за тех, у кого нет голоса. Хоакин

Феникс уточнил, что когда люди говорят о гендерном неравенстве, расизме или правах квиров, правах коренных народов или животных, они говорят о борьбе против несправедливости. То есть против веры в то, что «одна нация, один народ, одна раса, один гендер или один вид имеет право безнаказанно доминировать над другим, контролировать, использовать и эксплуатировать его». Следом актер перешел к конкретике и высказался о мясной и молочной индустриях (что неудивительно, ведь звезда – веган): Я думаю, мы стали очень оторваны от естественной природы и многие из нас виноваты в том, что разделяем эгоцентричный взгляд на мир, веру в то, что мы – центр вселенной. Мы идем к природе и грабим ее ради ресурсов. Мы считаем, что имеем право искусственно оплодотворять корову, а когда она рожает теленка, мы крадем ее потомство несмотря на то, что ее плач от тоски очевиден. А затем мы забираем ее молоко, предназначенное для ее теленка, и добавляем в наш кофе или к нашим хлопьям».

Исполнитель роли Артура Флека считает, что люди боятся менять себя, ведь думают, что им придется пожертвовать чем-то, чтобы отказаться от чего-либо. Но актер считает, что человечество настолько изобретательно и способно к творчеству, что, используя в качестве основных принципов любовь и сострадание, оно способно создать и внедрить замены чему-либо, которые будут выгодны для всех разумных существ в окружающей среде. При этом Феникс дал понять: он сам не идеален. По словам Хоакина, он был «мерзавцем», эгоистом, порой – жестоким, с ним было нелегко работать, но многие находящиеся на церемонии подарили ему второй шанс, и звезда это ценит. Речь актер завершил цитатой своего покойного брата Ривера Феникса, говоря о котором, он едва сдерживал слезы.

Джокер окончательно доказал, что Феникс один из главных актеров своего поколения. И «Оскар» за лучшую мужскую роль только подтвердил это. Остается только надеяться, что и в дальнейшем мы увидим Хоакина в ролях, достойных его огромного актерского таланта.