Лиз опаздывала. Она чертовски спешила, пока перебирала ступени алой подошвой туфель и отстукивала неровные ритмы сердца по щербатой плитке пола. Подтянув чуть выше узкий подол строгой офисной юбки, она выдохнула и посмотрела вверх на предстоящую к покорению винтовую лестницу. В этом доме не было лифта, а потому приходилось терпеть чертовы полсотни ступеней, чтобы взобраться на самый последний уровень, где располагалась квартира. Расстегнув пару пуговиц на белой блузке, Лиз на секунду прикрыла глаза и ринулась на покорение собственных высот. Она уже опоздала. А это значит, что не ей выбирать условия. Впрочем, разве когда-нибудь было иначе? Но сегодня было вдвойне обиднее.

А все началось с утреннего письма от совета директоров, который в вежливо-ультимативной форме советовал рассмотреть поступившее предложение от знаменитейшей «M.T. inc.». И не было бы в том ничего удивительного, но… Ее хотели купить. Нет, не Лиз… хотя, и Лиз тоже. Ведь выпестованное ещё с университетской скамьи детище стало ею, пока она сама была им. Ее компания. Ее чадо. Ее жизнь. И вот теперь кое-кто очень хотел лишить Лиз этого. Нет, и снова неверно. Озвученные условия некоего Майкла Тена были настолько лояльны, что Лиз невольно заподозрила акулу маркетингового бизнеса в меценатстве и благотворительности, что следовало бы назвать одним словом — сумасшествие. Ибо… не давая ничего взамен, компания Лиз получала все. Клиентов, бюджеты, связи. А в ответ обязалась соответствовать корпоративным стандартам качества и прочую чушь. Серьезно, не безумие ли?

Так что Лиз очень сильно опаздывала. Засидевшись за попытками разобраться и найти хоть один подводный камень, она слишком поздно посмотрела на часы. И… Бен будет недоволен. Очень. Ох… Обтянутые шелковистой тканью ягодицы непроизвольно напряглись. Ещё раз взглянув на часы, Лиз тихо выругалась, ступила на последнюю из семидесяти ступеней и едва не подвернула ногу. Черт.

Ключ в замке бесшумно провернул шестерни, и массивная дверь открылась. В квартире было удивительно тихо. Да, толстые стены старого дома хорошо гасили любые звуки. Вообще любые. А пушистые ковры скрадывали звук шагов. Но сегодня здесь было даже по обычным меркам молчаливо. Сделав несколько осторожных шагов в коридор, Лиз положила ключи на маленький каменный столик, что всегда служил для всяких мелочей, и прошла внутрь квартиры.

Она познакомилась с Беном Бэйли на вечеринке, что устраивало какое-то издательство по случаю своего десятилетия… а может, двадцатилетия. Лиз плохо помнила тот день, выпив слишком много. Все, что осталось в ее голове, — ночные глаза, едва заметная улыбка и бесконечный разговор обо всем на свете с самым необычным из повстречавшихся ей в жизни мужчин. Ах, ну, ещё вереница бокалов с чертовски неплохим вином. Так что к концу вечера Лиз вряд ли могла болтать или стоять, но это уже было неважно. Потому что… Ну, потому что Бен оказался истинным джентльменом, уступив женщине право назвать место, но оставив за собой пути реализации. Так они очутились в его квартире. Той самой, где прямо сейчас она осторожной поступью вышагивала сквозь небольшую анфиладу идеально обставленных комнат. Лиз понятия не имела, чем зарабатывал Бен. Однако за год их встреч это также стало неважным. Слишком умён оказался ее нежданный знакомый, слишком саркастичен, проницателен, язвителен и… ну, пожалуй, авторитарен. Да, этого у него было не отнять. А что касаемо тайн, то здесь они сходились даже лучше, чем в постели. Бен не лез в ее жизнь, она не лезла в его. В конце концов, на качество секса сведения о размере заплаченных государству налогов не влияли вовсе. А уж что-что, но трахаться мистер Бэйли умел превосходно.

Тем временем Лиз ступила в чуть затемнённую спальню, где яркий вечерний свет сквозь прикрытые жалюзи разлиновал мягкий пепельный ковёр. Он украсил полосами даже стены и кровать, превратив и без того черно-белый интерьер в негативную плёнку. Лиз нравилось бывать здесь. Несмотря на все происходящее временами в этих звуконепроницаемых стенах, в этой комнате она чувствовала себя в большей безопасности, чем в собственном доме. И это было странно. А может, и нет. Задумываться не хотелось из-за страха за сухой логикой анализа потерять восхитительное чувство свободы. Впрочем, сегодня в квартире было подозрительно пусто, отчего на душе Лиз стало не по себе. В отличие от неё, Бен никогда не опаздывал. А значит…

— Ты опоздала, — раздался за спиной голос, и подошвой цвета адских костров Лиз мгновенно вмерзла в пол. И в следующий же момент у горла оказалась уже тёплая кожа оплётки стека. Бен ждал. Бен был рассержен.

— У меня есть отличное оправдание, — сглотнув пробормотала Лиз.

— Я обязательно его послушаю, — тихо проговорил Бэйли, и она почувствовала, как сильнее вжался в горло хлыст. — Но как-нибудь в другой раз.

О нет. Она ненавидела это. Терпеть не могла оказываться настолько беспомощной, хотя знала, что каждый раз был заслуженным. Бен не наказывал без веской на то причины, ведь портить удовольствие от игр не хотел ни один из них. И все же именно сегодня ему было плевать. Она поняла это по тому, как медленно проскользил вверх стек, в точности повторяя каждый изгиб. А затем, неожиданно, уже в открытый для дерзкого ответа рот легло его древко. Оно больно растянуло уголки губ, когда Бэйли перехватил оба конца, вынудив Лиз задрать голову. И, попробовав было сопротивляться, она резко замолчала, когда Бен сильнее дернул на себя хлыст. Вот и первая боль. Поясницы настойчиво коснулась ладонь, и Лиз инстинктивно прогнулась.

— Я же сказал. Не сейчас, — процедил он ей на ухо, крепко держа подобие удил, но большой палец ласково коснулся краешка несомкнутых губ. Лиз крепче стиснула зубы, нервно сглотнула и почувствовала, как прокусывает кожу оплётки. Господи! Ещё ничего не началось, а она уже на грани. — Нагнись.

Лиз послушно склонилась вперёд, упираясь руками в металлическую спинку кровати. Холод ощущений заставил непроизвольно поёжиться, но Бен молчал. То ли наслаждался зрелищем обтянутой узкой юбкой задницы, то ли просто решил добавить нотку мелочности в своё наказание. Наконец на левую ягодицу прилетел легкий шлёпок.

— Сними.

Короткий приказ, и Лиз попыталась было выпрямиться, чтобы расстегнуть замок, но ещё один, более сильный удар вынудил замереть.

— Разве я разрешал тебе шевелиться?

Ох, нет. Она лихорадочно мотнула головой и снова сглотнула. Челюсть начинала ныть от необходимости держать стек, и Лиз чувствовала, как пропитывает кожу слюна. Снова наклонившись вперёд, она завела руки за спину и расстегнула замок, дернула вниз молнию и стянула вниз тонкую шелковистую ткань, что легко упала к ногам. Она осторожно переступила в своих убийственных каблуках с ноги на ногу, и ей ничего не осталось, как отодвинуть носком туфли уже ненужную одежду. Сзади раздалось ехидное хмыканье, но Лиз прекрасно знала, что сейчас видит Бен. О, она не раз сама наблюдала это в отражении зеркал, ведь проклятому Бэйли нравилось смотреть, как отсасывая ему, Лиз следила за двигающимися в полумраке фигурами на одной из стен. Это чертовски возбуждало. Однако сейчас игривости не было и в помине.

Чуть повернув голову, Лиз снова сглотнула и услышала за спиной тихие шаги. Повинуясь легкому шлепку по внутренней поверхности бедра, она расставила ноги шире, а мужские руки обвились вокруг талии и проворно расстегнули несколько оставшихся пуговиц на белой блузке. Рваное движение — и Лиз осталась в одном нижнем белье. По-прежнему обутые в шпильки ноги непроизвольно задрожали от неудобности позы. И внезапно стало понятно, что тонкое кружево цвета саргасового моря, которое так любил Бен, вряд ли могло скрыть возбуждение. Но Лиз была все еще слишком напряжена из-за надвигавшейся неизбежности. Однако тут Бэйли подцепил пальцами тонкую ткань и дернул вверх, вынуждая швы впиться в промежность и между ягодиц. Ответом ему стал рваный, свистящий из-за занятого рта выдох. Че-е-ерт…

— Ты опоздала на двадцать минут, — тем временем совершенно спокойно произнёс он, и Лиз вздрогнула. — Двадцать минут — двадцать ударов. Мне кажется, это справедливо.

Нет, конечно. Но она не могла даже поспорить, нервно стиснув зубами древко хлыста. Это не скрылось от Бэйли.

— Ты ещё чем-то недовольна? — удивился Бен. Лиз отрицательно замотала головой, но было поздно. — Значит, двадцать на каждую.

Его ладонь огладила удобно подставленную под удары задницу, а Лиз попробовала что-то разгневанно замычать. Но в этот момент обжигающий шлепок опустился на левую ягодицу.

— Один, — мурлыкнул на ухо Бен. А затем Лиз ощутила то, что заставило ее сжаться в ожидании боли.

О нет. Нет-нет. Она не хотела ТАКОГО! Уж точно не ещё тридцать девять чертовых раз, но…

Но гладкой, ещё неповрежденной кожи коснулись холодные заклепки паддла. И Лиз даже знала, какие слова выбиты на обеих сторонах проклятой шлёпалки. «Актив Бэйли». Каждый раз оставляя след, он словно ставил печать: его собственность и движимое имущество… Проклятый шутник. Однако, разукрашивая задницу Лиз этой надписью, Бен действительно получал полное право на ее тело и даже душу. Но об этом, а также о том, как на самом деле любила и ненавидела паддл, она никогда ему не скажет.

Ну, а в следующий момент все мысли разом вылетели из головы, когда с глухим ударом, кожаная с металлическими вкраплениями поверхность два раза быстро и звонко коснулась кожи. Справа и снова слева.

— Договор подписан, — хмыкнул Бен, а Лиз сильнее стиснула уже откровенно ноющую от стека челюсть и закрыла глаза.

Это оказалось больно. Чертовски. В последние их встречи Бэйли явно был постоянно чем-то раздражен, вымещая свой гнев в чуть более резких замахах, движениях и словах. Но пока Лиз терпела, потому что накатывавшее с каждым разом все большее возбуждение становилось почти неконтролируемым. И Бен, конечно же, видел это. В прошлый раз, когда он трахал ее на полу, она умудрилась испачкать даже ковёр под ногами, и сегодня, похоже, все шло к тому же. Чем бы ни занимался по жизни Бэйли, кажется, он скоро разорится на химчистке.

Однако даже ощущение стекающей по бедрам сквозь ткань белья смазке разом стали неважны, когда пальцы вцепились в нагревшийся под ладонями металл. А следом, один за другим на вмиг покрасневшую кожу обрушились удары. Бен бил коротко и резко, оглашая бесшумную комнату сухим отсчетом шлепков. Четвертый… пятый… На десятом Лиз все же заскулила. Тихо и почти неслышно из-за заткнутого хлыстом рта. На двадцать третьем, склонив голову и до боли стиснув кованый бортик кровати, безрезультатно попыталась сдержать слезы, а к тридцать девятому вообще слабо понимала, где находится. Задница горела так сильно, словно была содрана до мяса. И казалось просто чудом, что Лиз до сих пор не перекусила пополам кожаное древко. За это, наверно, она получила бы еще с десяток шлепков. Восхитительных. Острых. Раскрашивающих ее ягодицы во все оттенки красного так, что точки от заклепок складывались в бесконечную ленту: «Актив-Бэйли-Актив-Бэйли-Актив-Бэйли…» Словно знак: ступать на эту территорию запрещено.

Так что, когда измученную кожу накрыли в легком поцелуе губы, Лиз едва не взвизгнула от жгучей боли. Но следом между ног скользнула приятно прохладная рука, стягивая прочь намокшее белье, и стало понятно — ковер придется менять. Он попросту не выдержит таких надругательств.

— Ого, — раздался над ухом самодовольный голос Бена. Засранец! В голове Лиз звенело, но она все равно услышала ехидные слова, когда два пальца скользнули внутрь нее. Вперед-назад. Легко. Небрежно. Пачкая ей бедра прозрачной скользкостью. — Вижу, тебе понравилось. Может, повторим?

Ее глаза наверняка полыхнули гневом, когда Лиз резко повернула к нему голову. Это нечестно. Она получила заслуженное наказание, и дальше уже игра вышла бы за рамки их договоренностей. Но тут пальцем другой руки Бен осторожно стер с ее подбородка смешавшиеся с чуть вытекшей изо рта слюной слезы, и… Не ожидавшая после долгожданной нежности подобного предательства Лиз почти заорала, когда на нее обрушился новый шлепок огромной ладони. Колени подогнулись, но она устояла и едва заметно переместила правую ногу, чтобы в следующее мгновение со всей силы врезать острой шпилькой в носок ботинка этого ублюдка. Сука!

— Сука! — прошипел Бен, и резко опрокинул Лиз на кровать, вынудив встать на колени.

Все, что она успела почувствовать дальше, — как с ног одним резким движением сорвали проклятые туфли. Перед носом замаячили темно-синие джинсы Бена и рука, в которой весьма жалко смотрелось орудие недавней шпилечной пытки. Он держал их за тонкие каблуки, чуть покачивая ими из стороны в сторону, и Лиз рискнула. Судорожно сглотнув, она посильнее прикусила уже давно мокрый стек и осторожно подняла голову. Вряд ли Бэйли был зол на ее выходку, но слишком уж задумчиво смотрел на стоявшую перед ним на четвереньках женщину. Лиз судорожно выдохнула.

— Прогнись, — велел Бен наконец, и она послушно, торопливо приняла нужную позу, расставив шире ноги. Рука перед глазами на секунду исчезла, а потом Лиз ощутила то, что заставило ее глаза удивленно распахнуться.

Она чувствовала холод металлических набоек, гладкость подошвы, знакомую тяжесть и просто не верила в происходящее, пока на ее спине шатко покачивались в такт поверхностному дыханию адские туфли. Господи, Бен же не мог всерьез сделать это. Лиз снова вскинула настороженный взгляд, но перед глазами оказалась лишь видневшаяся из-за края широкой резинки бонбоновского белья темно-розовая головка члена. И больше Лиз уже ничего не интересовало. Она инстинктивно чуть приоткрыла рот, желая коснуться языком, обхватить губами… и древко в зубах дрогнуло.

— Какая хорошая девочка, — довольно протянул Бен, а потом осторожно вынул стек из сведенной едва ли не судорогой челюсти.

Лиз шевельнула онемевшим ртом и попробовала потянуться к его паху, но добилась лишь того, что туфли опасно закачались.

— О нет, не так быстро, — хохотнул ублюдок. Господи! Но ей надо… Надо! Лиз лихорадочно облизнула сведенные от напряжения губы. — Уронишь — пеняй на себя.

Плевать, она согласна на что угодно. Сорок шлепков паддлом? Легко! Ладонью? Еще лучше! Кляп? Распорка? К черту! Даже если завтра подписывать договор о продаже компании ей придется стоя! Между ног уже нещадно ныло, и Лиз снова подалась вперед, однако Бен чуть отклонился, и она разочарованно застонала. Одна из набоек соскользнула, зацепилась острой гранью за ложбинку позвоночника, и уже разгоряченное, слишком чувствительное тело содрогнулось от неожиданного царапающего ощущения. А потом тяжесть их дыхания разорвал глухой хлопок, и Лиз застыла.

ТВОЮ МАТЬ!

Она осторожно скосила глаза, чтобы с ужасом увидеть в руках Бена кнут. И Лиз физически ощутила, как из нее выскользнуло немного смазки. Дерьмо. Пока разум бунтовал, тело напряглось в ожидании столь необходимой ему боли. Лиз хотела ее. Почти так же сильно, как втрахивающего ее в матрас Бэйли. Она до судорог во вмиг напрягшихся бедрах мечтала ощутить, как трется между ног жесткая оплетка рукояти, едва не царапая чувствительный клитор; как по самые яйца вдалбливается член; как обвивает тело тяжелый удар, а вслед за ним моментально проявившуюся полосу накрывают такие же горячие поцелуи. Лиз уже почти чувствовала, как, чуть ли не рассекая кожу, ложится тело кнута, а потом вместе с резким толчком накатывает легкость. Черт-черт-черт… Лиз нетерпеливо качнулась, постаравшись унять вмиг прострелившее возбуждение, но позвоночник прогнулся еще сильнее. Спину вновь царапнули туфли, и мозг очнулся. Возопил инстинктом, который мгновенно заткнули двумя прохладными пальцами, что вонзились в щеки, и горячим членом. Тот резко толкнулся внутрь влажного рта, вызвав непроизвольное глотание, и Лиз закашлялась. Вернее, попыталась это сделать, когда Бен резко дернул ее за волосы, вынудив оторваться от самого необходимого и задрать голову.

— Так может, мне тебя просто выпороть? — вкрадчиво спросил он, как будто не сделал этого только что. Но она все равно согласно захрипела, а Бен небрежно поправил едва не свалившиеся со спины Лиз безумные шпильки. Все что угодно. Ради него — любое безумство. — О нет, милая. Не так просто. Стоит твоим туфелькам упасть — и я всажу эти каблуки тебе в зад, а потом выебу тебя туда же.

Он отпустил волосы, и Лиз наконец-то скользнула губами по всей длине. После паддла она была бы рада всему, но так бездарно заканчивать их игру Бен явно не собирался. А потому она сосала со всем возможным тщанием, на которое только была способна. Поняв, что воспользоваться руками без риска заслужить парочку острых каблуков себе в анус не удастся, Лиз насаживала свой рот и свою глотку на член Бена. Вверх-вниз. Рваные, неуклюжие движения, которые вызывали боль в шее и невыносимый спазм внутри ее собственного тела. Ей нужно было хоть что-то — язык, пальцы, дилдо. Что угодно, лишь бы облегчить с каждой секундой наливающуюся тяжесть. Между ног уже не мокло. Нет. Там капало на темное покрывало кровати, оставляя почти черные пятна, что с каждой секундой все больше расползались по ткани. А Лиз наслаждалась чуть жесткими пальцами на своих щеках и твердым членом на языке.

Бен трахал ее рот аккуратно. Удерживая от движения вверенное ему тело, каждый раз проникал все глубже, но успевал дернуться назад, прежде чем Лиз скрутил бы рефлекторный позыв. Сама она почти не шевелилась, тогда как твердая головка то и дело проскальзывала вниз по гортани, а с губ уже тянулись прозрачные капли слюны. Но ей хотелось больше. Заглотить глубже или языком обвести край головки, слизнуть прямо из дырочки Бэйлиноватое предсемя или…

На этом мысли окончательно оборвались, потому что Лиз задрожала. Она плавала на такой тонкой грани своего возбуждения, что готова была кончить от малейшего прикосновения к клитору. Ее потряхивало от почти болезненных ощущений, и тогда она не выдержала. Бросив быстрый взгляд на явно увлеченного ощущением узкой глотки Бена, Лиз осторожно оторвала одну руку от кровати и потянулась себе между ног. Еще немного, совсем чуть-чуть. Пальцы уже скользнули по давно влажному лобку, когда одна из туфель на спине все же качнулась, перекатилась острым каблуком по гладкой мышце и медленно соскользнула вниз, наверняка оставив после себя тонкую красную полосу царапины. Шелест, с которым та упала на кровать, Лиз уже не слышала. В ужасе замерев, она ощутила, как мгновенно остановился Бен, и прикрыла глаза, все еще нанизанная ртом на твердый член. А тот чуть дернулся, стоило Бэйли все же опустить голову и взглянуть на замершую с рукой в промежности женщину.

— Разочаровывающе, — протянул он, и Лиз зажмурилась. Бен выскользнул изо рта, и подбородка коснулась рукоять кнута, принуждая открыть глаза и посмотреть на недовольного мужчину. Но… недовольного ли? Лиз лихорадочно облизнула губы, а в груди расползалось жжение обиды. Он знал! Знал, что у нее не хватит выдержки. Гаденыш… Тем временем Бен наигранно ласково произнес: — Ты знаешь правила, милая. Считай и благодари.

Лиз промолчала и попробовала отвернуться, но рукоять сильнее вонзилась под подбородок.

— Ты слышала меня? — Вот теперь Бен был действительно недоволен, но Лиз все равно рискнула. Замешанное на боли опасливое желание отхватить истерзанной задницей жгучий кнут оказалось сильнее любого правила в их подчинении.

— Сколько… Сколько будет ударов? — прошептала она, с трудом сглатывая с задранной головой. Горло немного саднило.

— На твой выбор, — хмыкнул Бен и демонстративно развел руками. — Пять или десять?

— Пять, — быстро прошептала Лиз, а Бэйли хохотнул.

— Значит, десять. — Ублюдок! Она едва не взвыла, но вовремя прикусила язык. Впрочем, ее взгляд не укрылся от Бена. — Считай. И не забывай благодарить.

Лиз ничего не оставалось, кроме как склонить голову и попытаться приготовиться.

Повисла небольшая пауза, а затем воздух порвался глухим шорохом и раздавшимся за ним сочным шлепком кожи о кожу. И Лиз показалось, что она почувствовала каждую волну плетения, когда тело кнута опустилось на ягодицы и опутало ноги. Сквозь плотно сжатые зубы вырвалось болезненное шипение, тело инстинктивно качнулось вперед и чуть не распласталось на кровати. Оставшаяся на спине чертова туфля свалилась вниз, но больше уже никого не волновала. Потому что задница вспыхнула адской узкой полосой боли, которая оказалась намного резче и грубее, чем от паддла.

— Считай! — рыкнул Бен, и Лиз торопливо пробормотала:

— Раз. Спасибо…

Она попыталась удобнее опереться на руки, но поза на четвереньках оказалась слишком неуклюжей, открывая ее полностью. Послышались глухие шаги, когда Бен обошел кровать для собственного, но не ее, удобства, и Лиз медленно выдохнула. Следующий удар прилетел без предупреждения.

— Два… я… благодарю.

Следующий шлепок вынудил пошатнуться, пальцы вцепились в одеяло, а из глаз брызнули слезы.

— Три…

Лиз пыталась дышать, и унять ощущения раскалённой кожи там, где легли полосы от кнута.

— Ничего не забыла? — раздался голос над самым ухом.

— Спасибо… — тихо выдохнула Лиз.

И сразу еще один удар. Он оказался тяжелее предыдущих, выбив воздух из легких. На короткое мгновение Лиз показалось, что она задохнется. Захлебнется болью и уже никогда не сможет вздохнуть.

— Ш-ш-ш. — Шеи успокаивающе коснулись губы, практически заставив вернуться в реальность. Это было не по правилам, но, видимо, представшее Бену зрелище оказалось совсем плачевным. — Еще немного, милая.

Прохладные мужские пальцы скользнули внутрь ее тела, принеся с собой долгожданную ласку и немного нежности. Они медленно толкнулись вперед-назад и с тихим хлюпаньем покинули разгоряченное влагалище, размазывая по уже набухшей промежности обильную смазку. Осторожно дотронувшись до клитора, хотя Лиз все равно дернуло от остроты ощущений, Бен убрал руку.

— Ч-четыре… — едва слышно прошептала она. — Спасибо…

И в этот раз была искренне благодарна за короткую передышку, что позволила собраться. Уперевшись трясущимися руками в кровать, Лиз вытерла мокрую щеку о плечо, едва заметно кивнула, а потом вновь услышала шорох рассеченного мягким кнутом воздуха.

Пятый удар все же отбросил на кровать, и на короткое мгновение показалось, будто она вовсе потеряла сознание. Это было невероятно больно. Настолько, что казалось, будто в руках Бэйли не мягкая тонкая кожа, а раскаленный долбанный прут. Гребаная стальная розга, что выжгла на теле длинные узкие раны. Они горели и полыхали от любого движения воздуха. Не выдержав, Лиз уткнулась в мягкое одеяло и разревелась.

— Встань, — донесся до нее равнодушный голос. Но она лишь отрицательно покачала головой, не в силах сказать хоть что-то. У нее просто не было на это сил. К черту! К черту все… Однако в этот момент промежности с нажимом коснулась рукоять кнута и прижалась к ноющему клитору, вынудив разом втянуть сухой воздух комнаты. — Встань и поблагодари.

Лиз поспешно подтянула трясущиеся ноги и попыталась опереться хотя бы на колени, но не выдержала нахлынувшей резкой боли и с коротким всхлипом упала вновь.

— Бен, — прошептала она и зажмурилась. Все.

Послышался глухой стук отброшенного кнута, и разгоряченной кожи коснулись большие ладони, проводя по напряженным мышцам. Они скользили и успокаивали, ласкали и нежили там, где буквально несколько секунд назад была боль. Измученные ягодицы обволокло легким дыханием, когда язык Бена бережно коснулся кожи в том месте, куда пришелся последний удар. И Лиз вздрогнула. Но Бэйли скользнул выше, накрыл ее губы своими, и по привкусу крови на его языке стало ясно — в этот раз они действительно зашли слишком далеко. Но Лиз лишь застонала ему в рот, слизывая оставшийся в уголке рта красный смазанный след, а затем резко выдохнула.

Бен вошел в нее мягко и плавно, но времени подстроиться под себя так и не дал. Впрочем, ей и не требовалось. Лиз была так возбуждена, что между ног уже ныло от прилившей крови. И когда зубы привычно вцепились в древко подставленного стека, она выгнулась, позволив рукам Бэйли еще сильнее оттянуть концы хлыста на подобие удил. Он вбивался в нее все резче, задевая тканью так и не снятых джинсов измученную кожу. И эта короткая боль после секунды прохлады выводила с каждым новым толчком за край любой разумности. Именно так. Чтобы стоял звон от шлепков, а по комнате разносился развязный, вульгарный звук мокрого тела. Чтобы темнело в глазах, а из горла вырывались бессвязные крики, потому что только тогда… Когда два чужих твердых пальца нырнут между ног, Лиз сможет кончить.

Первый оргазм накрыл внезапно и оказался столь оглушительным, что она заорала. Выпустив изо рта стек, Лиз тряслась всем телом, пока Бен ни на секунду не сбавлял ритма и вколачивал ее в матрас. Перед глазами потемнело, но каждой клеткой она ощущала жесткие волосы на лобке Бена, его руки, дыхание, теплую кожу там, где не было вездесущей одежды. И Лиз хотела больше. Ей было мало. Уж слишком много потребовалось боли, слишком долго, слишком… Она захныкала в душащую глухоту одеяла, когда рука Бена снова уверенно скользнула по опухшей, липкой от смазки промежности, едва не погружаясь внутрь вслед за членом. И когда к этому ощущению прибавились ласкающие движения меж истерзанных ягодиц, Лиз не выдержала. Подавшись назад, она инстинктивно насадилась на ласкавшие задний вход пальцы, принимая оба сразу. Восхитительно скользкие, мокрые, абсолютно и полностью в ней. И через два безумных толчка сдалась снова, молча рухнув на уже влажное покрывало.

Ее трясло почти минуту, прежде чем где-то внутри распустился узел безумного, выворачивающего наизнанку возбуждения. Она не знала, что происходило. Трахал ли ее Бен или терпеливо дожидался, когда лежащее под ним тело станет хоть немного живым. Лиз вообще не понимала, где она и что с ней. Остались только отголоски той самой восхитительной боли и невообразимая сонная тяжесть.

Из полумрака накатившего удовлетворения ее выдернули быстро покрывавшие спину поцелуи и тихий шепот.

— Ну же… НУ ЖЕ!

Лиз знала, что Бен еще не кончил. Хотел. Безумно. Она чувствовала эти легкие, покачивающие движения внутри себя, которые отдавались в теле Бэйли короткой дрожью нетерпения, и чуть сжала мышцами напряженный член, безмолвно дав понять: она вернулась. Только ощутив это, Бен вышел из нее, резко перевернул на спину и, подхватив под мгновенно вспыхнувшую жжением задницу, почти насадил Лиз на себя. Он двигался размашисто и грубо, толкаясь так сильно, что ее голова моталась из стороны в сторону, пока тело болталось почти в невесомости. Промежность издавала восхитительно хлюпающие звуки, стоило Бену почти выскользнуть и снова вогнать свой член, а его руки стискивали все сильнее. И Лиз отчаянно выгибалась ему навстречу, потому что ей снова надо. Сильнее, глубже, больнее. И Бэйли понял это, наклонившись вперед так, что теперь каждый раз задевал слишком чувствительный клитор жесткими волосками. И она благодарно прижалась к нему бедрами.

Ровно десять толчков понадобилось Лиз, чтобы задрожать и вцепиться в поддерживающие руки. И когда она судорожно стиснула в себе безостановочно трахающий ее член, Бен замер, до новых кровавых полос раздирая женскую кожу под своими пальцами.

Жалюзи в комнате давно не пропускали дневной свет за неимением оного в наступившей ночи. Лиз бедром задвинула один из ящиков комода, где уже давным-давно обживалась запасная одежда, и попыталась в полумраке спальни найти чертову молнию на свежей юбке. Пожалуй, даже Бен не смог бы сказать, в какой момент в его квартире очутились вещи подружки по корпоративной пьянке. Просто уходить с порванным в самом неудачном месте швом или в напрочь мокром белье оказалось очень неудобно. А уходила Лиз всегда, что в последние пару месяцев стало причиной парочки не очень красивых сцен.

Вот и сейчас Бен стоял около окна и демонстративно не смотрел на то, как она одевалась. Он изучал проезжавшие под окнами машины, поджимал губы и молчал. Вздохнув от этого зрелища, Лиз тряхнула еще влажными после душа волосами и поморщилась от холодных капель, что упали на горящую адскими кострами кожу. Похоже, завтрашнее подписание договора будет той еще пыткой, только вот без последующего удовлетворения в руках Бэйли. Саднящая, тупая боль и никакого вознаграждения.

— Ты не должна уходить, — наконец произнес Бен уже опостылевшую за эти недели фразу, пока шипящая от неприятных ощущений Лиз пыталась как можно более осторожно натянуть тесную ткань.

— Время приказов закончилось, — пробормотала она и снова зашипела, когда бегунок молнии грубо задел особо длинный и красный след. Его алое свечение наверняка было видно даже в темноте. Не выдержав, Бен резко оторвался от мнимого созерцания восхитительно вечернего траффика, в пару шагов оказался рядом и осторожно, но уверенно застегнул замок на юбке.

— Почему? — коротко спросил он.

— Почему что? Почему ухожу? Или почему ты не можешь приказать мне именно это? — Лиз насмешливо приподняла бровь.

— Почему все сразу. — Руки Бена незаметно очутились на талии и нежно соскользнули на мгновенно отозвавшиеся приятным нытьем ягодицы.

— Потому что я не твоя собственность, о чем бы ни кричала сейчас моя задница, — небрежно фыркнула Лиз, коснувшись поцелуем по-прежнему слишком поджатых губ. Она уже собиралась сделать шаг назад, как Бен прижал ее к себе сильнее и тихо спросил:

— А ты бы хотела этого?

Лиз чуть отстранилась и покачала головой. Чего она хотела бы на самом деле, ему совершенно не положено знать. Это все испортит. А потому Лиз поднялась на цыпочки, скользнула языком по чуть шершавой щеке и ласково произнесла:

— Пять. И… спасибо, Бэйли.

Утро в офисе выдалось шумным и нервным. Но не столько потому, что владелица весьма прибыльного рекламного агентства никак не могла усидеть на месте, сколько из-за бесконечных требований к юридическому отделу найти подвох. Хоть одну чертову деталь в договоре, что позволила бы Лиз прямо за полчаса до назначенного подписания пойти к совету директоров и показать им средний палец, а не документ о вхождении в состав долбанной «M.D. inc.». Увы, но очкарики из комнаты на втором этаже лишь разводили руками и говорили, что все чисто. Майкл Тен действительно сошел с ума и решил заняться благотворительностью для одной небольшой компании.

Тяжело вздохнув, Лиз прислонилась к стенке скоростного лифта, но тут же с шипением отстранилась, стоило многострадальной заднице коснуться неудачно расположенного поручня. Кожа мгновенно вспыхнула диким жжением, и в который раз за день захотелось стащить отвратительно натиравшую вчерашние ссадины одежду. Всю. Вплоть до нижнего белья. Но… О господи. Это будут самые долгие минуты в жизни. И оставалось лишь надеяться, что Майкл Тен окажется сердитым букой, быстро поставит свою подпись на каждом из двадцати пяти листов и свалит ко всем чертям. Лиз медленно выдохнула и прижалась лбом к холодному металлу, пытаясь сосредоточиться. Но тут кабину дернуло, лифт препротивнейше звякнул, и двери в личный ад распахнулись.

Прижав к груди папку со своими копиями документов, Лиз заспешила по коридору в сторону переговорной. Она опять опаздывала и, кажется, это начинало входить в привычку. Вредную. Опасную. Отдающую той самой восхитительной болью, которой вчера было через край. Но отшвырнув все беспокойства о прогрессирующей зависимости от Бэйли, она толкнула обычную деревянную дверь, сделала шаг в наполненное людьми помещение и едва не споткнулась. Обутые все в те же вчерашние шпильки ноги задрожали в тот самый момент, когда Лиз открыла уже рот для извинений и подняла взгляд. И, честное слово, лучше бы она ослепла, разругалась с советом директоров или самолично подписала акт о банкротстве. Да. Именно так. Потому что словно в подтверждение этих крамольных мыслей, на скрытой строгой офисной юбкой коже вспыхнула алая лента.

«Актив Бэйли».

Буквы зажглись неоновыми огнями, стоило Лиз встретиться взглядом с сидящим на другом конце стола Беном Бэйли. Проклятым Беном Бэйли, что спокойно поднялся со своего кресла, только заметив замершую в дверях женщину.

— Вы опоздали, — прозвучал до боли знакомый голос, и Лиз поняла, что сейчас закричит. От бешенства на этого ублюдка. От полной беспомощности. Злости… И лишь немного восторга. Ах, значит, актив…

— У меня есть отличное оправдание, мистер… — Она сделала паузу, давая возможность этому гаду представиться. «Ну же, милый. Не стесняйся!»

— Майкл Тен, — ровно произнес Бен Бэйли, затем в несколько шагов обогнул стол с сидевшими за ним людьми и протянул руку для приветствия. Как только знакомые пальцы сжали ладонь, Лиз услышала тихое и многообещающее: — Я обязательно его послушаю, мисс Джонсон. Но как-нибудь в другой раз.

После этого он холодно улыбнулся и вернулся на свое место.

— Приступим? — как ни в чем не бывало спросил он и небрежно вскинул брови.

Следующие два с половиной часа тянулись мучительно медленно. Лиз старалась не ерзать, пыталась сидеть ровно и хотя бы через слово слушать будто бы нарочито неторопливую речь Майкла-Бена-Тена-Бэйли. Но все было без толку, потому что ее зад начало сводить болезненной судорогой уже через двадцать минут. И потому, когда на белую бумагу лег последний синий штрих чужой подписи, Лиз вскочила со своего кресла. Она поднялась так стремительно, что привлекла к себе внимание всех присутствующих.

— Думаю, на этом все, — резко бросила она. — Остальные документы вам пришлют мои юристы, мистер Тен. Было очень… очень приятно познакомиться.

Лиз лихорадочно складывала бумаги, не беспокоясь ни о порядке листов, ни об аккуратности. Однако, как только она выпрямилась, чтобы выбежать из переговорной прочь, в спину полетел ленивый голос.

— Я хотел бы обсудить кое-какие детали с вами лично, мисс Джонсон.

Она оглянулась на Бена, который, подперев кулаком подбородок, небрежно поигрывал ручкой и не сводил с нее внимательного взгляда. И Лиз знала — это приказ. Тот самый тон, за которым шла либо награда, либо заслуженное наказание.

— Пусть наши секретари…

— Сейчас.

Что же… значит, сейчас.

Словно почуяв недоброе, переговорная быстро опустела. Или так показалось Лиз, которая в ярости ждала продолжения и не спускала злого взгляда с Бэйли. А тот спокойно смотрел в ответ, и поднялся, когда за последним из юристов закрылась простая деревянная дверь.

Молчание длилось недолго, прежде чем Лиз не выдержала и раздраженно процедила:

— Ну. И зачем все это было? Думаешь, что раз купил меня с потрохами, то сможешь наконец-то приказать остаться? Смешно, Бэйли. Привяжешь к батарее или запрешь в подвале? Ах… В твоем случае на чердаке.

Но Бен ничего не ответил. Только медленно подошел к обиженно вскинувшей голову Лиз и неожиданно легко поцеловал в горячий лоб. И она застыла, пораженная лаской.

— Я бы хотел много чего, — негромко начал он. — А прямо сейчас могу приказать что угодно. Ты знаешь об этом. Но остаться или нет будет только твоим решением.

— Тогда зачем? — повторила Лиз свой вопрос. А Бен лишь усмехнулся.

— Чтобы ты помнила — я безумно этого хочу. Всегда.