Kristan Higgins

Pack up the Moon

Печатается с разрешения литературных агентств Jane Rotrosen Agency LLC и Andrew Nurnberg.

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Я не смогла бы написать эту книгу без любезности, юмора и щедрости Шарлин Маршалл, которая поделилась со мной своим опытом борьбы с ИЛФ. Спасибо, Шар. Мы даже еще не встречались лично, но уже стали друзьями.

У меня самая лучшая и невероятно веселая команда в Беркли. Спасибо Клэр Зайон, чудесному жизнерадостному редактору. При создании этой книги ты стала для меня товарищем по команде (и плакала, услышав мою идею, давая понять, что я на правильном пути). Крейгу Берку, Жанне-Мари Хадсон, Эрин Гэллоуэй, Даниэль Кейр, Бриджит О'Тул, Джин Ю, Энтони Рамондо и всем сотрудникам редакции, отдела продаж, дизайнерам и маркетологам, которые проделывают фантастическую работу, распространяя мои книги по всему миру… спасибо. Работать с вами – настоящее счастье.

Моему агенту Марии Карвайнис и ее стойкой команде – Элизабет Коппс, Марте Гусман и Роуз Фрил. Вы лучшие в своем деле и всегда готовы поддержать меня и направить.

Как всегда, я вовсю пользовалась информацией, доступной в клинике Мейо, Фонде борьбы с легочным фиброзом, Американской ассоциации пульманологов и содержащейся в сотнях статей об этом сложном заболевании. Спасибо Питеру, Софи и Ричарду, что поделились своими историями о нейроразнообразии и расстройствах аутистического спектра. Также благодарю «Autism Speaks» за огромное количество предлагаемой информации. Ответственность за любые ошибки лежит на мне.

Личная благодарность Джен, которая подбадривала меня, а также Джосс, Стейси, Карен и Хантли. Кване Джексон, Сонали Дев, Сьюзен Элизабет Филлипс, Робин Карр, Джейми Беку, Сио Аксельрод, Кеннеди Райан, Дине Гист, Нане Мэлоун, Нэнси Робардс Томпсон, Мари Боствик… Список можно продолжать бесконечно. Боже, мне в самом деле несказанно повезло. Особая благодарность Лакетт Р. Холмс, магистру искусств, за ее блестящий курс «Критический взгляд».

Хилари Хиггинс Мюррей, дражайшей подруге и лучшему человеку, с которым можно быть рядом во время зомби-апокалипсиса или пандемии. Спасибо, что стала для меня идеальной сестрой.

Спасибо моему мужу, Теренсу Кинану, за… ну, вообще-то, за все. Моим прекрасным, веселым, умным детям. Вы – мои самые любимые люди на земле. Мне только и нужно, что сидеть на крыльце вместе со всеми вами (включая и тебя, Майк).

Спасибо милой собаке Уиллоу, которая была рядом со мной последние десять лет, составляла компанию во время работы и каждый день заставляла улыбаться. Увидимся на Мосту Радуги, милая девочка.

Наконец, спасибо вам, читатели. Благодарю, что уделили мне время.

В день третьей годовщины свадьбы Джошуа Парк ехал домой в Провиденс, штат Род-Айленд, из Бостона, где встречался с представителями компании, производящей медицинское оборудование. Он продал им свою разработку и, радуясь, что больше не придется торчать среди кучи людей, торопился домой, к жене.

Остановившись у цветочного киоска, Джошуа забрал свой заказ – три дюжины белых роз. Отличное дополнение к уже купленным в любимом магазине жены и тщательно спрятанным дома шоколадным конфетам, к которым прилагались часы с кожаным ремешком, синяя шелковая пижама и две открытки – одна нежная, другая забавная. Да, к подобным событиям он готовился всерьез.

Отперев дверь в квартиру, Джошуа вошел в темную прихожую – вдоль стены вытянулся целый ряд свечей. Пол был усыпан розовыми лепестками. Надо же. Очевидно, не он один посетил цветочный киоск. На диване, растянувшись на спине, спала их собака по кличке Пебблз.

– Твоих лап дело? – спросил он псину. Пебблз, не открывая глаз, завиляла хвостом.

Джош разулся и скинул пальто, мокрое от тающего снега. Отогнав от себя беспокойные мысли о том, что жена выходила из дома в такую сырую погоду, он прижал к груди огромный букет и медленно двинулся по коридору в спальню. Джош наслаждался моментом, предвкушая долгожданную встречу. Сквозь приоткрытую дверь он заметил, что в комнате еще больше свечей. Толкнул створку, и при виде Лорен на кровати губы сами собой медленно растянулись в улыбке.

Жена лежала на животе, совершенно голая, лишь с красной лентой, завязанной бантом вокруг талии. Она подперла руками подбородок и согнула ноги в коленях, едва не касаясь пятками прелестной попки.

– С Днем святого Валентина, – хрипло проговорила Лорен.

– С годовщиной, – отозвался Джош и прислонился к дверному косяку, любуясь женой (само слово до сих пор вызывало у него трепет), ее кремовой кожей, мерцающей в свете свечей, и рассыпавшимися по плечам темно-рыжими волосами.

– Угадай, что я для тебя приготовила, – предложила она.

– Понятия не имею.

– Начинается со слова «сексуальный» и заканчивается словом «день».

– Как раз то, что нужно. – Он ослабил галстук. – Ты не слишком устала?

– А что, похоже? Или я больше смахиваю на девушку, которую ждет незабываемый оргазм?

– Явно последнее, – рассмеялся Джош и подошел к кровати. Опустившись на колени, приник к губам жены, вложив в поцелуй всю любовь, благодарность, страсть и живущее в сердце счастье. – Привкус шоколада, – чуть отстранившись, заметил он. – И не стыдно?

– Сам виноват. Зачем оставил меня наедине с солеными карамельками «Фрэн»? Легко было догадаться, что произойдет.

– Я ведь их спрятал.

– В коробке из-под обуви в чемодане на верхней полке шкафа? Я тебя умоляю. Да ты просто дилетант.

– А у тебя нюх как у ищейки.

– Да-да, вали все на меня, – рассмеялась Лорен. – Ладно, разворачивай подарок и займись любовью с женой.

– Слушаюсь, мэм, – протянул он и скользнул ладонями по шелковистой коже.

Господи, как же Джош наслаждался супружеской жизнью. Он обожал Лорен, любил эту комнату и кровать. Здорово, что жена так подготовилась: зажгла свечи, разбросала лепестки роз, а потом разделась и повязала красную ленточку. От ее кожи пахло гелем для душа с нотками миндаля и апельсина, ногти на ногах были выкрашены красным лаком. И все ради него.

– Я самый счастливый парень в мире, – прошептал Джош, уткнувшись ей в шею.

– Аналогично. Только самая счастливая женщина, – со смехом отозвалась Лорен.

Во время следующего поцелуя оба уже улыбались.

«Любовь» была для них не просто словом. Она пронизывала всю их жизнь, укутывая в мягкое, теплое одеяло взаимного обожания. И сейчас, в этот вечер, ничто иное не имело значения. Они ощущали себя недосягаемыми, драгоценными, бессмертными. Джош знал: он будет любить жену всю оставшуюся жизнь – и ничуть не сомневался, что и ее чувства не угаснут до самой смерти.

Сколько бы ни отмерила им судьба.

Наверное, странно искать жену на ее собственных похоронах.

И все же Джош искал. Оглядывался в поисках Лорен, ожидая, что с минуты на минуту она войдет и научит его правильно вести себя во время службы и общаться со всеми этими людьми. Подскажет, куда девать руки и как отвечать на объятия.

Уж она-то точно знала. Лорен разбиралась в людях и умела приспосабливаться к окружающей действительности. Прошлым вечером на собственных поминках она бы нашла что сказать, когда ее друзья со слезами на глазах брали его за руку и сжимали в объятиях, заставляя потеть и чувствовать себя скованно и неуютно. Типичная проблема. Джош не терпел толпы. И хотел обнимать лишь свою умершую жену.

Сегодня она подсказала бы, что надеть. Впрочем, он и так облачился в свой единственный костюм – тот самый, в котором делал Лорен предложение, а три года назад надевал на свадьбу. Но разве прилично появиться на похоронах жены в свадебном костюме? Может, стоило выбрать другой галстук? Вдруг ее сестре и матери не понравится, как он выглядит?

Скамья казалась твердой, как гранит. Джош ненавидел деревянные стулья, лавки и прочие неудобные предметы мебели.

Донна, мать Лорен, всхлипнула, и звук эхом разнесся по церкви. Именно здесь Джош когда-то венчался с женой. Наверное, будь у них дети, в этих стенах прошли бы и крестины. Сам Джош практически не верил в Бога, но, пожелай Лорен сделать церковь частью их жизни, не стал бы возражать.

Вот только она умерла.

Четыре дня назад. С момента ее смерти прошло уже сто двенадцать часов и двадцать три минуты, плюс-минус несколько секунд. Самый долгий период в его жизни. Хотя такое чувство, что все случилось пару мгновений назад.

Сестра Лорен, Джен, произносила траурную речь. И, похоже, отыскала нужные слова, поскольку собравшиеся то плакали, то смеялись. Сам он не мог ничего разобрать. Джош уставился на собственные руки. Когда на свадьбе Лорен надела ему на палец обручальное кольцо, он не мог отвести от него взгляда. С ним рука выглядела цельной. Простой золотой ободок имел огромное значение, существенно меняя его статус, превращая холостого мужчину в мужа.

Но теперь все кончено. Джош овдовел. Инженер-биомедик с кучей дипломов, известный специалист в области медицинских технологий, оказался совершенно бесполезным. У него было два года и один месяц на поиски лекарства от идиопатического легочного фиброза – заболевания, которое медленно заполняет легкие рубцовой тканью и перекрывает здоровые участки, затрудняя дыхание. Джош не справился. Конечно, задача была не из легких, иначе кто-нибудь давно бы нашел решение. Но существующие на рынке устройства предназначались лишь для подачи воздуха в легкие, работы грудных мышц или удаления слизи. У Лорен же возникли другие проблемы.

Джош с ними не разобрался, не сумел создать подходящее устройство или отыскать существующее средство, проходящее испытания и способное уничтожить эти чертовы рубцы и волокна. Он пытался спасти жену с того самого дня, как ей поставили диагноз. Не просто замедлить течение болезни, с чем успешно справлялись принимаемые ею лекарства, плюс два экспериментальных препарата, китайские травы, народная медицина и органическая диета без красного мяса. Нет, Джош старался найти – или создать – нечто, способное полностью ее излечить и восстановить организм, чтобы удержать жену рядом с собой.

Однако ничего не вышло.

На алтаре стоял большой снимок Лорен, сделанный в Париже незадолго до Рождества в первый год их супружеской жизни – еще до того, как ей поставили страшный диагноз. Откинув с лица рыжие волосы, жена весело, с любовью улыбалась ему с фотографии. Даже сейчас, глядя на изображение, он удивлялся, что сумел на ней жениться, поскольку явно считал себя недостойным Лорен.

При первой встрече Джош ее оскорбил.

Но, слава богу, получил второй шанс. Хотя и сомневался, что Бог вообще существует. Ведь тогда Лорен все еще была бы жива. Черт, да кому пришло в голову забрать ее в двадцать восемь лет? Милосердному Господу? Да ну, бросьте.

Не верилось, что она ушла навсегда. Происходящее скорее походило на одну из детских шуточек, что так любила Лорен. Порой она пряталась в душевой кабинке и выскакивала на Джоша, когда он чистил зубы, так что сейчас вполне могла провернуть величайший трюк в своей жизни – выпрыгнуть из-за алтаря с криком: «Бу-у-у! Ты чего, малыш, я просто пошутила!» – а после рассмеяться, обнять его и сообщить, что последние несколько лет были просто проверкой и никакой болезни не существовало.

Впрочем, ее ведь уже кремировали.

Кажется, Джен сказала все, что хотела. Отойдя от алтаря, она спустилась по ступеням и застыла прямо перед Джошем.

– Спасибо, Джен, – пробормотал он деревянным голосом.

Сидевшая рядом мать ткнула его локтем в бок, и Джош поднялся со скамьи и обнял свояченицу. Теперь уже бывшую? Что за несправедливость! Ему нравилась Джен и ее муж Дариус, не говоря уж о паре их ребятишек. Джош даже почти полюбил тещу, Донну, которая, несмотря на неудачное начало их отношений, впоследствии – когда стало известно о скорой смерти Лорен – проявила себя с лучшей стороны.

Теперь его жена превратилась в пепел, лежащий в мешочке внутри металлического контейнера. Скоро из Калифорнии прибудет специальная бамбуковая урна, и тогда Джош соединит ее останки с органической почвенной смесью и посадит туда дерево. Из Лорен получится отличный кизил. Ведь кладбища, по словам его жены, несмотря на всю красоту, наносят вред экологии. К тому же кто не хотел бы стать деревом? Все лучше, чем просто разлагаться в земле.

Подумав об этом, Джош словно бы вновь услышал ее голос.

Собравшиеся потянулись к выходу. Джош застыл у дверей церкви. Мама подошла и взяла его под руку.

– Держись, милый, – шепнула она. Он кивнул в ответ.

К алтарю приблизились Бен и Суми Ким, лучшие друзья и соседи его матери, и встали перед фотографией Лорен. Бен поклонился в пояс, после опустился на колени и прижался лбом к каменному полу, потом поднялся на ноги и снова поклонился. Суми рядом с ним тихонько всхлипывала.

В этом жесте ощущалось столько душевной боли и почтения, что Джош на несколько секунд прикрыл глаза. Лорен любила Кимов, по сути, ставших для Джоша вторыми родителями; Бен практически заменил ему отца. Конечно же, Лорен их любила, как и многих других. И люди отвечали ей взаимностью.

Супруги Ким обняли Джоша, а он застыл, совершенно беспомощный перед лицом потери, рядом с тремя вырастившими его взрослыми.

Сейчас ему никто не мог помочь.

– Ты справишься, сынок, – проговорил Бен, глядя Джошу в глаза. – Знаю, ты в это не веришь, но все будет хорошо.

Джош кивнул. Бен не привык лгать.

– Ты не один, Джош, – кивнул в ответ Бен и стиснул его плечи.

Ну да, милое утешение. И все же он был один. Жена умерла.

– Может, пойдем? – предложил Бен. Как и мать, умудренный опытом сосед умел ненавязчиво направлять Джоша, когда тот терялся в ситуациях, предполагающих общение с людьми. Хотя у Лорен получалось лучше.

По телу прокатилась болезненная волна паники. Что теперь делать без Лорен?

– Пойдем, милый, – вступила в разговор мама.

И правда, что? Ответа не было.

– Ладно, – согласился Джош, хотя уходить из церкви прямо сейчас и заканчивать церемонию вовсе не хотелось.

После службы состоялся поминальный обед. Зал просто утопал в цветах, хотя вместо них Лорен явно предпочла бы пожертвования в пользу центра «Надежда», ее любимого места в родном Провиденсе. Сейчас здесь собрались все коллеги жены из архитектурной фирмы «Перл Черчвелл Харрис», где она работала дизайнером общественных интерьеров. Замечательный начальник Лорен, Брюс, плакал так, словно потерял собственную дочь. Джош заметил Сантино и Луизу, которые ходили вместе с его женой на прогулки, чтобы поддерживать объем легких, и даже чертову Лори Канторе, еще два года назад порывавшуюся занять кабинет Лорен. И эта стервятница посмела заявиться на похороны? Вот бы схватить ее за тощую руку и выволочь на улицу. Но не стоило привлекать к ней всеобщее внимание. В конце концов, это ведь похороны Лорен.

Попрощаться с ней пришли многие друзья: Асма из общественного центра; Сара, лучшая подруга детства; Мара из Род-Айлендской школы дизайна; Жуткая Шарлотта, одинокая женщина, их соседка со второго этажа, которая – Джош почти не сомневался – флиртовала с ним с самого момента знакомства, невзирая на наличие жены. Сюда пришли те, кто знал Лорен с детства, учился с ней в школе или колледже, в том числе учителя и даже директор из ее начальной школы.

А некоторые, прочитав некролог, появились, чтобы просто поддержать Джоша. Не совсем друзья… он не слишком-то умел заводить дружбу. Его ближайшей подругой стала Лорен. И сейчас Джош, несмотря на доброе отношение ее родных, ощущал себя лишь оторванной от тела жены фантомной конечностью.

К нему подошла невысокая полная женщина с вьющимися волосами стального цвета.

– Сожалею о твоей потере, – проговорила она. Голос казался знакомым.

Джош искоса бросил взгляд на мать, но та только пожала плечами.

– Э-э… как вы познакомились с Лорен? – поинтересовался он.

– Никак. Я Куки Голдберг, твоя помощница на удаленке.

– О, точно… Что ж, привет.

Куки жила в Нью-Йорке на Лонг-Айленде. Прежде они никогда не встречались лично, хотя довольно часто общались в «Зуме» и «Скайпе».

– Ну да… Черт, Джошуа, у меня просто сердце разрывается от жалости. – Скрипучий голос Куки дрогнул. Казалось, она сама не ожидала от себя подобных слов. – Ладно, я пойду, мне еще домой добираться. Звони, если что-нибудь понадобится. – Она развернулась и ушла.

– Она твоя помощница, а ты ее даже не узнал? У тебя ведь всего один сотрудник, Джош, – осторожно попеняла ему мать.

– Я привык видеть ее в другой обстановке, – пробормотал он, опускаясь на стул.

Джош не помнил, ел ли что-нибудь. Дариус, муж Джен, забыв, что тот не пьет, принес бокал вина. А потом ему дали подержать Октавию.

Эта малышка по-прежнему считается его племянницей? Ведь Джош – вдовец ее покойной тети. Сможет ли он и дальше по праву общаться с ней и Себастьяном? Останется для них дядей Джошем?

В свои четыре года Себастьян уже достаточно вырос, чтобы понимать – тетя Лорен больше не вернется, и безутешно рыдал, несмотря на все попытки Дариуса успокоить сына. Джош ему завидовал. Он тоже хотел бы отбросить сдержанность и запросто расплакаться, выплескивая наружу ужас и боль.

– Позвони, если что-то понадобится, – предложила Жуткая Шарлотта, глядя на него странными бледно-голубыми глазами, и протянула листок бумаги. Вероятно, с номером телефона.

Она подалась вперед, чтобы его обнять, а Джош в этот момент вытянул вперед руку. Дурацкая ситуация. Будь здесь Лорен, она смогла бы что-то придумать, перевести все в шутку, а то получилось неловко. Шарлотта в ответ приподняла бровь. И как это понимать? Джош взял протянутый листок и, сунув его в карман, вернулся на место, однако клочок бумаги не давал покоя, вызывая мысли о предательстве. Вытащив листок из кармана, Джош скомкал его и бросил под стол, мысленно прося прощения у тех, кто будет здесь убираться. Ему сразу представилось, как уборщики бормочут себе под нос: «Что за люди! Мусорят повсюду, как животные».

Джош тут же залез под стол и принялся искать бумажный комок.

– Что ты творишь? – зашипела мать.

– Стефани, – услышал он женский голос. – Мне безумно жаль! Такая прелестная девушка… Э-э, а где Джошуа?

Бумажный комок укатился довольно далеко, быстро не достанешь. Потянувшись за ним, Джош опрокинул свой стул. Наконец, сжав бумажку в кулаке, он выпрямился, вернул стул на место и поздоровался с подругой матери.

– Джошуа, ты ведь помнишь Нину? Из лаборатории.

Мать тридцать лет проработала в лаборатории Род-Айлендской больницы, но эту женщину он совсем не помнил.

– Да, – солгал Джош, пожимая ей руку.

– Соболезную твоей утрате, дорогой, – сказала Нина и притянула его к себе, чтобы обнять. Джош вздрогнул.

– Спасибо.

Он постоял так еще с минуту, а после развернулся и зашагал в сторону туалета, чтобы выбросить бумажку. Не нужен ему ни номер Жуткой Шарлотты, ни чей-либо еще. Лучше бы Лорен осталась жива.

Посмотревшись в зеркало, Джош едва узнал свое лицо и даже поднял руку, желая убедиться, что там в самом деле его отражение. Наверняка это просто сон. Клочок бумаги под столом, все эти люди, которых Джош совсем не знал… Может, дальше он поймет, что оказался голым, а после проснется в постели рядом с женой? Прижмет ее к себе, вдохнет аромат волос, а она улыбнется, не открывая глаз.

Однако туалет никуда не исчез, а в зеркале по-прежнему маячило его лицо.

Выйдя в коридор, Джош увидел поджидавшую его Сару, лучшую подругу Лорен.

– Ты как?

– Не особо.

– Я тоже. – Глядя на него влажными от слез глазами, она сжала ладонь Джоша. – Это какой-то кошмар.

– Ага.

– Ты что-нибудь ел?

– Да, – отозвался он, хотя на самом деле не помнил.

Сара проводила его обратно к столику.

К нему обращались люди, некоторые плакали. Джош не отрывал взгляда от столешницы. Наверное, он что-то им отвечал. Хотя какая разница?

Немного позже Дариус отвез его домой. Квартира Джоша находилась в здании старой фабрики, некогда переделанной в жилое строение.

– Мне подняться с тобой, приятель? – спросил Дариус, припарковав машину на стоянке.

– Нет, не нужно. Я хочу… хочу побыть один.

– Понимаю. Слушай, Джош, если что-то нужно, я рядом. В любое время дня и ночи. Мы женились на сестрах и теперь навеки стали семьей. Братьями.

Вряд ли высокого темнокожего Дариуса можно было бы принять за брата Джоша, однако эта мысль грела душу.

– Спасибо, Дариус, – кивнул он.

– Все это… настоящий отстой, приятель. – Голос Дариуса дрогнул. – Мне очень жаль. Она была… такой красоткой.

– Да.

– Завтра спишемся. Постарайся немного поспать.

– Ладно. Спасибо.

Джош поднялся по лестнице, чувствуя, что ноги будто налились свинцом. Последние шесть дней он провел в доме матери, радуясь знакомому с детства уюту, привычным запахам и мебели. Мама Лорен, имевшая склонность к драматизму, с удовольствием общалась со спокойной Стефани, понимала ее преданность единственному ребенку и восхищалась тем, что та вырастила сына в одиночку. Для его матери Лорен стала не просто невесткой, а скорее дочерью, которой у Стефани никогда не было.

Теперь этому пришел конец.

Боже, о многом придется говорить в прошедшем времени.

Отперев дверь квартиры, Джош вошел внутрь. Он не был здесь с тех пор, как Лорен положили в больницу… Когда это случилось? Шесть дней назад? Восемь? Прошла целая жизнь.

Его встретили мягкие островки зажженных ламп, приглушенный свет ночника возле кресла для чтения. Здесь явно кто-то побывал – и навел в квартире идеальный порядок. На диване лежали взбитые подушки, купленные Лорен. Точно посередине кухонной столешницы стоял непристойно жизнерадостный букет желтых тюльпанов. Одеяла, которыми накрывалась вечно мерзнущая Лорен, были сложены, одно из них висело на спинке дивана.

Стояла тишина. Бестолковая австралийская овчарка Пебблз с момента госпитализации Лорен жила у Джен; Джош забыл ее забрать. Ну да ладно, еще один день погоды не сделает.

Он прошел в спальню. Медицинские принадлежности Лорен – домашний кислородный баллончик, перкуссионный жилет – исчезли без следа. Джош смутно вспомнил, что в качестве благотворительного жеста сам согласился отдать их нуждающимся или вроде того. На ночном столике пусто: ни пузырьков с таблетками, ни ментоловой мази.

Идиопатический легочный фиброз. Двенадцать роковых слогов. Болезнь, от которой нет лекарства. Обычно недуг поражает пожилых людей, но порой посягает и на молодых, оставляя несчастным от трех до пяти лет жизни.

На долю Лорен выпал минимальный срок.

Кровать оказалась идеально застелена. Точно так же ее обычно заправляла Лорен – пока даже столь незначительные действия не стали забирать у нее слишком много сил. Джош дотошно за ней повторял, но ни разу не добился такого же результата, а жена только улыбалась в ответ. Даже милые бесполезные подушечки в цветочек были на месте.

Словно Лорен по-прежнему находилась здесь.

Заглянув в шкаф с одеждой, Джош достал первые попавшиеся джинсы и толстовку с логотипом Массачусетского технологического института и тут же переоделся. Потом прошел в кухню, вытащил из вазы тюльпаны и выбросил в мусорное ведро. Вылив воду, туда же отправил и вазу. Подхватил снятый костюм, рубашку, носки и даже трусы и поднялся в примыкавший к квартире сад на крыше. В кои-то веки Джош и не вспомнил о том, как сильно ненавидит высоту. Сейчас ему требовался глоток холодного влажного воздуха.

С одного из столбиков окружавшей сад железной ограды за ним наблюдала чайка, легкий ветерок ерошил ее перья.

Джош включил все горелки газового гриля на полную мощность и сжег наряд, в котором присутствовал на похоронах жены. Когда одежда превратилась в пепел, он еще долго стоял рядом, не обращая внимания на падающий снег.

Умница Пебблз научилась приносить пульт от телевизора. Всякий раз, как Лорен лежала на диване, псина шелковистым клубком коричнево-белого меха сворачивалась рядом, грея ее вечно холодные ноги.

– И как мы раньше жили без этой собаки? – спросила Лорен.

– В те времена, когда я был любовью всей твоей жизни? – с усмешкой отозвался готовивший ужин Джош.

– А был ли? Или я просто ждала Пебблз? – заявила она, и он рассмеялся.

Поглаживая собаку по голове, Лорен подумала, что задача рассмешить мужа смахивала на завоевание медали на Олимпийских играх. Его разум ученого не слишком сочетался с юмором, поэтому его смех и редкие шутки очень радовали Лорен.

– Верно, Пебблз? – прошептала она. – Стоит освежить запас острот, дорогуша.

– Пока мы не сели за стол, – проговорил Джош, выключая плиту, – хочу тебе кое-что подарить.

– Ура! Лошадь?

– Э-э… нет, но вообще-то на нем тоже можно кататься. Забавная вещица.

Джош скрылся в кабинете и миг спустя появился, везя за собой… электроскутер для инвалидов.

В горле тут же встал ком.

«Только не плачь! Не плачь! Не плачь!» – твердила она про себя, сжав руки в кулаки. Ну какая в нем нужда? Ведь ей нет и тридцати! Лучше бы он купил чертову лошадь. Или мотоцикл.

Джош улыбался, однако в его темных глазах Лорен заметила отсвет печали. Он и сам понимал, что подарок ужасный, но без него не обойтись.

Прекрасный умный ход, ведь благодаря скутеру им обоим станет намного проще.

И Лорен широко, искренне улыбнулась.

– Чертовски сексуальный скутер, – заметила она.

– Надеюсь, ты будешь ездить на нем в кожаной одежде?

– Конечно! В красной коже.

Поднявшись с дивана, Лорен обошла инвалидный скутер кругом. Как ни странно, выглядел он первоклассно и казался вполне изящным, спереди даже слегка походил на мотоцикл. Джош явно пытался свести унизительность происходящего к минимуму.

Лорен накрыла волна любви к мужу, на глазах выступили слезы. Даже не пытаясь их скрывать, она поцеловала Джоша в шею, а после обняла.

– Мне нравится. Назову его Годзиллой, ведь каждому байку нужно имя. Давай-ка его опробуем.

Лорен забралась на скутер, нажала на кнопку и рассмеялась, когда транспортное средство дернулось вперед.

– Здорово! – заявила она, нарезая небольшие круги по гостиной, пока Пебблз с лаем прыгала рядом. – Милый, это забавно! Попробуй сам.

Джош не стал отказываться. Он вырулил в коридор, где попытался развернуться, но застрял, и оба хохотали до слез.

С тех пор прогулки сделались немного легче. Простота передвижения перевешивала реальную потребность в скутере. Как-то вечером в гости заглянула Сара, украсила спинку сиденья сердечками и подарила клаксон, чтобы пугать невнимательных прохожих.

Лорен с Джошем принялись исследовать Провиденс в поисках хороших дорожек – и отыскали бульвар Блэкстоун с усыпанными гравием тропинками, Ботанический центр в парке Роджера Уильямса, парк Индиа-пойнт и симпатичный кампус колледжа Провиденс. Несмотря на скутер и кислородный баллончик, на улице Лорен меньше ощущала себя инвалидом. Ей всегда нравился холодный воздух, да и дышать им было легче, а Годзилла подарил возможность проводить больше времени вне дома, и это была победа.

Лорен нравилось мчаться вперед на предельной скорости, а после, развернувшись, возвращаться к Джошу или Джен с детьми и призывать их поторопиться. Себастьян любил кататься у нее на коленях. С чего вообще Лорен взяла, что скутер равноценен признанию поражения? Благодаря Годзилле она стала выглядеть еще круче в глазах племянника, а большего и не требовалось.

Как-то вечером Лорен, одетая в розовое шерстяное пальто, шарф, шапку и перчатки, в компании Джоша каталась по бульвару Блэкстоун. Они разглядывали рождественские украшения и любовались великолепными домами, когда к ним подбежала знакомая девушка со светлыми волосами, собранными в конский хвост.

– Привет, Сара! – воскликнула Лорен.

– Привет! Как дела? – остановившись, поинтересовалась подруга.

– Отлично! А ты в хорошей форме, – заметила Лорен. Сара в обтягивающем черном спортивном костюме походила на Женщину-кошку.

– Как поживает Годзилла? – улыбнулась подруга.

– Потрясающе. Хочешь прокатиться?

– Да!

– Вперед. Я с радостью немного пройдусь. – Лорен слезла с сиденья и достала из корзины Годзиллы портативный кислородный баллончик.

– Увидимся позже, неудачники! – помахала им рукой Сара и на полной скорости рванула вперед. – Потрясающе! – крикнула она через плечо.

– Теперь мы можем прогуляться как нормальные люди, – заметила Лорен, взяв Джоша за руку.

– Нормальных людей переоценивают, – отозвался он. – Но это здорово.

Прошло много времени с тех пор, как они в последний раз бесцельно бродили по городу, держась за руки. Стоял чудесный осенний вечер. Под ногами шуршали листья, в прохладном воздухе разливался запах дыма от горящих очагов.

– Мне нравится этот дом, – произнес Джош, останавливаясь перед большим особняком в викторианском стиле.

В окнах горел свет, двор уже со вкусом украсили к грядущим праздникам и аккуратно обвили несколько деревьев гирляндами из белых фонариков. Этот уютный, роскошный, гостеприимный дом словно сошел с рождественской открытки. И все же Лорен подозревала, что муж остановился, просто чтобы устроить ей передышку, и была за это благодарна. «Осторожно, не спеша, наполняй легкие, насколько сможешь».

– А нам с тобой какой нужен дом? – спросила она.

– Что-то вроде этого вполне подойдет.

– В городе?

– Где захочешь, милая.

В голове со скоростью колибри промелькнула мысль, что ей не суждено дожить до покупки дома.

– Этот мне нравится, – отозвалась она. – Или тот кирпичный по соседству. Очень внушительный, под стать моему гениальному мужу.

– Согласен, он большой. В этом доме можно завести десяток детей.

– Десяток? Мужской подход к делу. Наверное, нескольких все же придется усыновить.

– Меня это устроит. – Джош поцеловал жену, ощущая, как идеально совпадают их губы, и Лорен крепко его обняла.

– Ну хватит, голубки, – раздался голос Сары. – А то я начну ревновать.

– Может, поужинаем где-нибудь втроем? – предложила Лорен. – И руки прочь от Годзиллы. Если сломаешь, я тебя прибью. К тому же он по мне скучает. – Сегодня вечером она сильно устала, но домой пока не хотелось.

Поменявшись местами, они направились в ирландский бар «У Деклана» на Хоуп-стрит. Муж и подруга шагали впереди в сгущающейся темноте, и Лорен вдруг подумала, что, возможно, когда-нибудь Сара станет держать Джоша за руку и выйдет за него замуж. Хорошо бы во второй раз он взял в жены милую, умную, заботливую женщину, знакомую с Лорен, которая поймет, что первая супруга навсегда останется в его сердце.

Ну что за мысли? Она закатила глаза и заставила Годзиллу ехать немного быстрее. «Не сегодня, сатана. Не сегодня».

После похорон жены потянулась вереница ничем не примечательных дней, и Джошуа Парк, обладатель степени бакалавра в области промышленной инженерии (с отличием), магистра по биомедицинскому дизайну (аналогично) и доктора в сфере проектирования оборудования, смотрел телевизор. Не привычное телешоу «Лучший пекарь Британии» или сериал «Звездный путь», а кулинарные программы, от участников которых требовалось быстренько сбегать в продуктовый магазин и приготовить блюдо из арбуза и гремучей змеи. Или документалки о древних битвах, золотоискателях с Аляски и разборе вещей в домах людей, страдающих патологическим накопительством. От них клонило в сон, чего он, собственно, и добивался, поэтому с радостью приветствовал охватившее его оцепенение. Все отлично, так и надо.

Переходя из крайности в крайность, Джош то с жадностью поглощал пищу, то вообще ничего не ел. Он мог за один присест прикончить целую пиццу, а потом следующие двенадцать часов бороться с тошнотой, либо целыми днями, сливавшимися в размытые пятна, не брать в рот ни крошки, замечая ход времени лишь по дате на экране телефона. Приходилось заводить будильник с напоминанием покормить Пебблз, чтобы собака не умерла с голоду. О собственном питании он особо не волновался. До знакомства с Лорен Джош тоже был крайне неорганизованным и ел лишь ради того, чтобы не протянуть ноги, не получая от пищи никакого удовольствия. Когда они начали встречаться, Лорен из-за этого ужасно бесилась и уже к третьему свиданию взялась приводить его быт в порядок. Пора бы ей опять этим заняться. Пусть возвращается и приступает к работе.

Окинув взглядом гостиную, Джош пришел в ужас от царившего вокруг беспорядка. Лорен бы это не понравилось. Она была очень аккуратной и расстроилась бы, увидев квартиру в таком состоянии. Пришлось взяться за уборку. Лишь сорок пять минут спустя он понял, что убирается ради нее. На случай, если жена вернется домой.

Когда ему звонили, Джош говорил, что неплохо держится и со всем справляется, а сам, как и Пебблз, продолжал поглядывать на дверь. Несчастная псина не понимала, что хозяйка больше не придет. Обычно собака спала вместе с ними, однако Джош никак не мог заставить себя ночевать в кровати, которую прежде делил с женой. Поэтому теперь они с Пебблз заняли комнату для гостей.

Работать Джошу не хотелось, он перестал интересоваться происходящим в стране и в мире. Выключил компьютеры и настроил автоматический ответ на входящие электронные письма, сообщая всем, что в связи со смертью близкого родственника берет небольшой отпуск.

Джен и Дариус с детьми пришли на следующий день после похорон, чтобы отдать ему Пебблз. Маленький Себастьян принялся бегать по квартире, открывать двери и заглядывать в шкафы и под диван.

– Где тетя? – настойчиво спрашивал он. – Прячется? Она ведь не умерла! Не может быть! – И Себастьян с криками принялся биться в истерике.

Джош прекрасно понимал чувства малыша. Дариус, извинившись, увел детей на улицу.

Оказалось, что горевать в одиночестве легче, чем в обществе других людей. Джош мучился от жгучей боли, заставлявшей сгибаться пополам и прикрывать голову руками, словно защищаясь от удара. Однако при виде Джен, всхлипывающей в полотенце в ванной или нюхающей любимый свитер Лорен, сердце просто разлеталось на части, как кусок стекла. Глядя на дрожащие губы Донны, которая, словно разом постарев на двадцать лет, поглаживала фотографию дочери, Джош будто разрывался изнутри. Его собственная мать с опухшим от постоянного плача лицом протирала кухонную столешницу, пытаясь скрыть слезы. Бен молча сжимал его плечо, а сам отводил повлажневшие глаза от их свадебной фотографии – в тот день он был шафером.

Да, одиночество его определенно устраивало. Когда поблизости не было ни родственников Лорен, ни его собственных родных, ее смерть казалась менее реальной, и Джош, сидя вечером на диване с Пебблз при выключенном свете, вполне мог притвориться, что жена вот-вот вернется домой.

Это утомляло, точно плавание в горячей черной смоле. Джош беспокоился за Донну и Джен, прежде уже потерявших Дэйва, любимого отца Лорен. Тревожился о собственной матери, которая поначалу переживала, что ее мальчик никогда не найдет себе пару, и так обрадовалась, когда он встретил Лорен, а теперь скорбела вместе с тридцатилетним сыном-вдовцом. Волновался за Пебблз – вдруг собака умрет от тоски? Страшился собственной смерти, где не будет ничего: ни Великого Запределья, ни загробной жизни, ни воссоединения, а потом думал – может, все-таки стоит рискнуть?

Как бы то ни было, его жизнь кончена.

Джош резко просыпался по ночам и тянулся к краю кровати, чтобы проверить, нормально ли дышит Лорен, и лишь потом осознавал, что в этом нет смысла – она мертва. По утрам ставил чайник, чтобы заварить ей чай, а как-то ночью, забыв о случившемся, даже позвал ее из коридора. Порой, пробуждаясь от сна, Джош задавался вопросом, не приснился ли ему этот брак.

Умерла. Само слово звучало жестко и безжизненно, отдавало мрачностью и холодом.

С тех пор как Лорен поставили диагноз, забота о ней занимала все его время. Да, Джош успел закончить разработку медицинского изделия и продал его «Джонсон энд Джонсон», но по большей части только пытался ее спасти. Прочитал все научные статьи об ИЛФ, беседовал с врачами, фондами, пациентами и исследователями в области фармакологии, тратя на отчаянные поиски приемлемых результатов по несколько часов в день.

А после окружал жену заботой: готовил еду, хлопотал по хозяйству, получал лекарства по рецептам, спорил со страховой компанией, возил ее на бесчисленные приемы к врачам и гулял с ней по городу, проводил дыхательную терапию, следил за уровнем кислорода в крови. А когда от лекарств у Лорен началась сильнейшая диарея, поддерживал на унитазе, поскольку из-за слабости она не могла сидеть самостоятельно. Последние полгода Джош почти ежедневно помогал ей принимать душ, следил, чтобы жена вовремя пила лекарства, хорошо питалась, достаточно спала, а в баллончике всегда хватало кислорода. А еще развлекал ее, любил и делал счастливой.

Он скучал по этим временам и согласился бы отрезать себе руку, чтобы вернуться в прошлое.

Сейчас Джош ощущал себя абсолютно потерянным. Мужа Лорен больше не существовало, от него осталась лишь тень.

Он выходил из квартиры только ради Пебблз, а порой, когда сил на общение с внешним миром не хватало, водил псину на крышу и позволял гадить там. Они с Лорен провели наверху немало приятных вечеров; жена обычно сидела ближе к краю, Джош – в центре, поскольку не любил высоту, и сейчас он с горечью наблюдал, как столь памятное место превращалось в собачий туалет, однако на большее был просто не способен. Чайка – та самая, что наблюдала за сжиганием одежды после похорон, – по-прежнему торчала здесь, и во взгляде птицы чудилось осуждение. Какая жалость. Но ведь сейчас зима и жутко холодно. Или уже пришла весна? Кто знает. Да и какая разница.

Вскоре прислали биоурну, а с ней почву, добавки, саженец. Неужели он сам все это заказал? Впрочем, наверное – ведь Лорен добавила нужную страницу в закладки на его ноутбуке. Окинув взглядом столешницу с присланным набором, он посмотрел на прах жены и взялся за дело.

Лорен любила растения. В горшках на крыше выращивала травы и цветы и даже купила подвесные корзины для дома, арендованного на полуострове Кейп-Код. В квартире растения были повсюду, и Джош между делом вспомнил, что неплохо бы их полить. Огляделся вокруг. Нет, слишком поздно. Похоже, все засохли.

Следуя инструкциям, он смешал прах жены с почвой и добавкой, присланными вместе с урной, и поймал себя на мысли, что почти доволен результатом. Потом представил, как в комнату входит Лорен.

«Что ты делаешь, милый?»

«Сажаю твое дерево».

«О, здорово! Только постарайся не повредить корни».

– Как скажешь, детка, – ответил он вслух, и Пебблз повернула к нему голову.

Только бы растение не погибло – иначе останется только покончить с собой.

Ощутив внезапный приступ паники, Джош включил ноутбук и заказал прибор, чтобы отслеживать влажность почвы, уровень рН, освещенность, содержание азота, фосфора, калия, а после прочитал, в каких условиях лучше растут кизиловые деревья. Больше всего для саженца подходила спальня.

Значит, придется все-таки туда зайти.

Джош не стал сопротивляться, однако не задержался внутри ни на миг дольше необходимого, а затем уснул на диване, надеясь увидеть во сне жену.

Лорен часто снилась ему после смерти. В одном из снов он, вернувшись домой, застал ее за уборкой на кухне. «Я совсем ненадолго, – заявила она. – Боже, ну и беспорядок!» В другой раз Джош увидел жену в доме ее матери, где она собиралась подняться на чердак. «Лорен!» – позвал он, входя в комнату, и супруга со смехом бросилась в его объятия.

Самый страшный сон почти полностью повторял последние часы ее жизни, проведенные в больнице, о которых Джош запретил себе вспоминать. Однако во сне Лорен села на кровати и проговорила: «Мне уже лучше. А ты как?»

Проснувшись, он ощущал боль в груди, словно от удара бейсбольной битой. Что за жестокость? Зачем Господь посылает ему такие сны? Джоша воспитывали как христианина-лютеранина, и хотя он не слишком верил в Бога, сейчас был готов винить всех и вся и не отказался бы пнуть Творца по яйцам. «Вот уж спасибо. Так и знал, что тебя не существует».

Джен ежедневно присылала сообщения. Лишь ее одну Джош хоть как-то терпел, и только потому, что Лорен сильно любила сестру. Раз в четыре дня звонил Дариус, спрашивал, не хочет ли приятель выбраться из квартиры, и предлагал составить компанию. Донна оставляла слезливые сообщения на автоответчике, и он покорно ей перезванивал, пока Джен в конце концов не попросила мать на время оставить его в покое. Теща очень расстроилась, а у Джоша просто не хватало сил беспокоиться о ее чувствах.

Когда волосы стали липкими, он залез под душ, однако даже не понимал, холодная или горячая льется вода. К чему все это? Ах да, гигиена. Шампунь и гель для душа Лорен по-прежнему стояли на полке. Джош снял колпачок и вдохнул запах. Боль от потери нахлынула с новой силой, и он повалился на пол душевой кабины, громко и неудержимо рыдая. Измученный, выжатый как лимон, Джош так и заснул под душем, очнувшись, лишь когда вода стала ледяной. Лорен пришла бы в ужас, увидев его в таком состоянии. Ну и ладно. Пусть она войдет и скажет: «Господи, Джош, что ты творишь? Милый, хватит вести себя как неудачник!» Жена часто повторяла эти слова, но всегда в шутку, с любовью.

Как-то раз Джош поймал себя на том, что рассматривает фотографии в рамках, развешанные женой по всей квартире. Их свадьба; отдых на Гавайях; канун Нового года, когда они устроили здесь настоящую вечеринку – первую в его жизни. Вот Лорен держит Себастьяна на плечах, или вот она с матерью мальчика на ее дне рождения, а здесь – с родными на свадьбе. А тут они вдвоем – в Париже, на Карибах, в больнице с Октавией на руках, с только что появившейся в их жизни Пебблз.

Знать, что ему не по силам остановить ее болезнь, – это одно, а верить в это – совсем другое. Разве Джош не закончил с отличием Род-Айлендскую школу дизайна и Брауновский университет? Не получил докторскую степень в Массачусетском технологическом институте? Черт, да за последние десять лет он продал девять патентов на медицинские изделия, пять из которых уже поступили на рынок! Настоящий гений, у которого главная цель в жизни – быть мужем Лорен и ее защищать, но Джош не справился.

«Наверное, стоит поесть», – подумал он, отводя взгляд от очередной фотографии, однако вместо этого лег на диван и уснул.

Лорен шла далеко впереди него по пляжу. Они явно были на Кейп-Коде, но из океана выпрыгивали длинноносые дельфины, которые водятся на Гавайях. Лорен бросилась вперед, чтобы получше их рассмотреть, а Джош, постоянно увязая в песке, никак не мог ее догнать. Волны у кромки берега ритмично разбивались о камни. Длинный розовый сарафан Лорен почти затерялся вдали, а тихое постукивание все нарастало, сменяясь шумом, грохотом, лаем…

Он резко проснулся. Под аккомпанемент лая Пебблз кто-то барабанил в дверь.

– Тихо! – прикрикнул Джош на собаку и, когда она послушно замолчала, ощутил себя жестоким и безжалостным тираном.

Стук внезапно прекратился.

– Джош, это Сара, – донеслось из-за двери.

Вот черт! Видеть никого не хотелось, особенно подругу жены, так и пышущую здоровьем. Почему не на ее долю выпало…

– Джош, это важно, – не сдавалась она.

Он заставил себя встать с дивана и запутался ногами в одеяле.

– Э-э… я сейчас не готов принимать гостей, – сказал он через дверь, не узнавая собственный голос.

– Знаю. И все же открой дверь.

– Может, лучше зайдешь… э-э… на следующей неделе?

– Нет.

Он привалился к двери и провел рукой по лицу.

– Джошуа, – не отставала Сара, – открой, или я позвоню в девять-один-один. Пусть проверят, как ты там. – Она работала в социальной службе, так что вряд ли это была шутка. – Джош, я звонила тебе чуть ли не каждый день, но ты ни разу не ответил. Пожалуйста, открой дверь. Последний месяц не только ты один страдал.

Господи, с момента смерти Лорен прошел месяц? А кажется, что лет десять. Или всего тридцать секунд.

Он открыл дверь. Сара вздрогнула, потом обняла его. Джош похлопал ее по плечу, желая вырваться из объятий.

– От тебя ужасно пахнет, – заметила она, крепче прижимая его к себе.

– Извини, – буркнул он, поспешно отступая.

Сара вошла в квартиру и наклонилась, чтобы погладить Пебблз.

– Привет, милашка! Я по тебе скучала!

Псина в ответ радостно завиляла хвостом, и Джошу стало обидно. Это ведь собака Лорен. Так почему кто-то другой гладит Пебблз и называет милашкой?

Он и сам понимал, что ведет себя глупо.

Выпрямившись, Сара вытерла глаза и огляделась.

– Боже мой.

Задернутые шторы не пропускали в комнату лучи солнца, повсюду валялись картонные упаковки – пустые и с остатками еды. Из-под кофейного столика торчала коробка от пиццы с отгрызенным углом. Наверное, ее стащила Пебблз. Неужто совсем оголодала?

– Что ж. – Сара уперла руки в бока. – Слушай… может, сходишь в душ? А я пока немного приберусь и открою окна, чтобы проветрить.

– Я собирался вздремнуть.

– Ступай в душ.

Он хотел было что-то возразить, но не нашел в себе сил спорить и поплелся в ванную.

Когда их впервые представили друг другу, Сара не слишком-то ему понравилась. Они с Лорен дружили с начальных классов, но вряд ли сумели бы поладить, если бы познакомились уже взрослыми. По крайней мере, так казалось Джошу. Было в Саре что-то такое, некая едва уловимая обида на Лорен, сверкавшая, точно осколок стекла на песке. Джош ее сразу увидел и замечал всякий раз, как они собирались вместе, во время помолвки и даже на свадьбе. И пусть в тот день Сара вела себя подобающим образом, она однозначно завидовала Лорен.

Да и кто бы удержался? Его жена всегда была ярчайшей звездой на небосклоне.

Однако, узнав о диагнозе, Сара превратилась в идеальную подругу для Лорен и даже стала помогать Джошу.

Он залез под душ и вяло намылился, потом натянул относительно чистую одежду и вышел в гостиную. Сара явно чувствовала себя как дома: раздвинув шторы, она распахнула окна, выбросила все коробки, а теперь с помощью странной маленькой швабры принялась собирать с пола собачью шерсть. Сара точно знала, где что лежит, и это раздражало.

Впрочем, надо признать, собачьей шерсти оказалось много. Сняв со швабры насадку, Сара стряхнула собранный мусор в ведро и ловко вернула ее на место.

– Что за важное дело, Сара? – поинтересовался Джош, усаживаясь на диван, и вдруг заметил, как та вытирает глаза. Ну да, она все же потеряла лучшую подругу. Стоило быть немного добрее. Хотя бы в память о Лорен. – Рад тебя видеть, – солгал он.

Глубоко вздохнув, Сара опустилась в кресло напротив. Пебблз, поскуливая, села рядом с гостьей, и Джош ощутил себя виноватым.

– Во-первых, собака немного растолстела, – начала она.

– Да, я… наверное, ее перекармливаю.

– Или ей стоит чаще бывать на улице.

Не поднимая взгляда, Джош кивнул. Пебблз в самом деле заслуживала лучшего отношения.

– Тяжело находиться здесь без нее, – добавила Сара дрогнувшим голосом.

– Да. – Он пытался придумать, что еще сказать. – Как дела?

– Дерьмово. Одиночество и горечь меня убивают. Ну, ты и сам знаешь.

– Точно.

Собрав длинные светлые волосы на одну сторону, Сара перекинула их через плечо. Такое чувство, что блондинки боготворят собственные локоны и всегда привлекают к ним внимание. Правда, смотрятся они и в самом деле красиво. А вот у Лорен были густые и блестящие темно-рыжие пряди. Джош не знал, как правильно назвать их цвет. Каштановые? Бордовые? Красноватые, как шерсть ирландского сеттера? Всяко интереснее, чем белокурые. По крайней мере для него.

Кончиками пальцев Сара вытерла вновь выступившие слезы, и Джош, взяв со столика коробку бумажных салфеток, протянул ей.

– Спасибо. – Она промокнула глаза и высморкалась, а после сунула салфетку в сумку. – Тут такое дело, Джош, – вновь заговорила Сара. – Лорен просила кое-что для тебя сделать.

Что именно? Убирать в доме? Стать его лучшим другом? Нет уж, спасибо. Ему от Сары ничего не нужно. Не дай бог еще решит, что должна перебраться к нему или взять на себя готовку… а то и предложит родить ему ребенка. Господи, да что вообще происходит?

Сара достала из сумки конверт с надписью «Джошу, № 1». Сердце тут же болезненно сжалось – он узнал почерк жены.

– Как понимаешь, это от нее, – продолжила Сара. – Так что я просто оставлю тебе этот конверт и уйду. Понятия не имею, что внутри, но она сказала, что все объяснит. Я всего лишь посыльный. – Она снова смахнула с глаз слезы. – Ну… до скорого.

– Да, конечно. Спасибо, – пробормотал Джош, не отрывая взгляда от конверта. Руки внезапно задрожали.

– Почаще выводи Пебблз на прогулку, – посоветовала Сара и вышла из квартиры, закрыв за собой входную дверь. Вскоре на лестнице раздался стук каблучков.

Наверное, не стоило вскрывать письмо прямо сейчас. Лучше сберечь на потом и немного перевести дух. Однако Джош все же разорвал конверт. И тут же мысленно велел себе не торопиться.

«Притормози, ведь больше ты от нее никогда ничего не получишь. Спешка здесь ни к чему».

Отличный совет, надо бы прислушаться. Он медленно, сосредоточенно вдохнул, как обычно делала Лорен, а после с шумом выдохнул. Потом уделил пару секунд прыгающей рядом Пебблз, погладил ее по голове, пощупал шелковистые уши.

Ну что, время пришло? Или еще подождать? Терпение на исходе. Джошу отчаянно хотелось мысленно услышать ее голос. Глаза зажгло от подступающих слез.

Что ж, ладно. Он прочитает письмо прямо сейчас. Вот бы еще унять дрожь в руках.

Джош развернул листок, и при виде почерка Лорен в груди что-то кольнуло.

Джош закрыл глаза и мысленно возблагодарил Лорен. Он будет получать от нее весточки, она его не бросила. В каком-то смысле жена все еще оставалась рядом. На миг прижав письмо к груди, Джош склонил голову, а после вытер глаза рукавом и продолжил читать.

– Вовсе нет, – тут же возразил Джош. – Ничуть.

ВЗ. Великое Запределье. Их обычная шутка.

Джош улыбнулся, всей душой надеясь, что Лорен в самом деле наблюдает. От этого становилось не так одиноко.

– Угадала, – заметил Джош.

– Только не надо приплетать сюда «Побег из Шоушенка», – заметил Джош и рассмеялся грубым, незнакомым смехом.

И вскочил с дивана в приподнятом настроении. Жена дала ему поручение, и нужно его выполнить. Как там на улице? Ах да, тепло, ведь Сара открыла окна. Сегодня суббота? Может, пройтись с Пебблз до фермерского рынка? Где же телефон? Нужно взглянуть на дату.

Первым делом Джош залез в холодильник. На глаза тут же попалось комковатое, мерзкое на вид молоко, да и вообще все молочные продукты дожили свой век. Толстые ломтики индейки нещадно воняли. В коробках с заказанной едой и в пластиковых контейнерах, принесенных Суми Ким, лежало нечто засохшее и непонятное. Через пару минут мусорный мешок был набит под завязку.

Овощи, как и предсказывала Лорен, выглядели не лучше. Их покупали еще при жизни жены, ведь употребление листовой зелени вроде как укрепляло иммунную систему.

– Убирайтесь к черту, – заявил Джош склизкому шпинату и размякшим цукини.

В шкафу он заметил большой контейнер с куркумой, якобы очень полезной для здоровья. Рядом лежали витамины и китайские пищевые добавки. Обнадеживающая ложь.

Они не спасли Лорен, поэтому дружно отправились в мусорное ведро. Обманщики. Лжепророки. Шарлатанские снадобья. Настроение вновь скатилось ниже нуля.

Нет-нет, не время киснуть. Лорен ведь написала письмо, дала задание. А после будут еще, целая дюжина. Жена оставила великолепный, удивительный подарок. Не стоит все омрачать мыслями о ее смерти.

Она по-прежнему здесь, в этом письме.

Спустя десять минут Джош вышел из дома, держа Пебблз на поводке. Оказалось, сегодня не суббота, а только вторник, так что фермерский рынок отменялся. Ну и ладно, значит, он доедет до «Стоп энд шоп», любимого супермаркета Лорен. «Алди» ставил ее в тупик, а «Хол фудс» она и вовсе терпеть не могла.

Сперва Джош решил прогуляться с собакой – Пебблз не помешает немного размяться. Потом они вместе прокатятся до магазина. Псина обожала ездить на машине.

Пройдя немного по улице, он свернул в парк. Пебблз радостно трусила рядом. Ярко светило солнце, и было довольно тепло – градусов пятьдесят[3]. Вокруг сновали люди. Возможно, в нем узнавали парня с бело-коричневой собакой, жена которого повсюду ходит с кислородным баллончиком. Может, даже окликали его или здоровались. Джош был слишком взбудоражен и ничего не замечал.

«Занимайся жизнью или занимайся смертью». Ха, это их шутка.

Вскоре они вернулись на парковку многоквартирного дома.

– Ну что, прокатимся до магазина? – спросил он собаку.

Пебблз разразилась звуками, почти напоминающими человеческую речь, навострила ушки и завиляла пушистым хвостом.

– Ну поехали.

Джош открыл дверцу машины, и собака запрыгнула внутрь. Он завел мотор и немного опустил стекла, чтобы псина высунула голову наружу. Стоял прекрасный день, теплый и солнечный. На деревьях чуть краснели набухающие почки. Ну да, все верно, на дворе уже весна.

Припарковавшись возле «Стоп энд шоп», Джош поднял окна, оставив Пебблз лишь узкую щелку – пусть дышит свежим воздухом, но не лезет облизывать прохожих. Взяв на входе тележку, он торопливо зашагал по магазину, минуя проход за проходом. Руккола, брокколи, капуста, помидоры, стручки гороха, красный и желтый перец, апельсины, имбирь, чеснок. Готовый завтрак в виде колечек из овсяных хлопьев – вроде питательный. Арахисовое масло – отлично подходит к чему угодно. Паста – почему бы и нет? Хлеб. Лосось – полезный, к тому же Лорен очень его любила. Куриные грудки. Бумажные полотенца и очень мягкие салфетки, которые нравились жене. Чистящее средство, чтобы им с Лорен не беспокоиться о заразных микробах…

Впрочем, насчет микробов все не так однозначно. К тому же «их» больше не существовало, окончательно и бесповоротно. Теперь он совершал покупки лишь для себя одного. От этой мысли закружилась голова.

– Извините. Прошу прощения, сэр, можно пройти?

Джош моргнул. Похоже, он застыл посреди прохода и кто-то пытался его обойти.

– Да, простите.

Обернувшись, он увидел женщину с малышом, сидящим в передней части тележки. Еще один ребенок постарше, лет пяти, устроился прямо внутри среди продуктов.

И тут он впервые осознал: ему никогда не стать отцом, по крайней мере, для детей Лорен. Джош всегда надеялся, что ИЛФ отступит и жена проживет еще не один десяток лет, а возможность завести детей станет вполне реальной. Всякое могло случиться, ведь ей было всего двадцать восемь. Полно времени, чтобы найти чудодейственное средство, способное остановить развитие болезни или даже полностью ее вылечить.

Однако время вышло, и мечта о детях канула в Лету. На свет никогда не появится существо с генами Лорен. Джошу не суждено увидеть ее улыбку на детском личике, услышать такой же, как у нее, смех.

Малыш в тележке взглянул на него и заплакал.

– Простите, – повторил Джош и сдвинулся в сторону.

Зачем он сюда пришел? Нужно возвращаться домой, но сперва каким-то образом разложить продукты по пакетам, оплатить покупки и добраться до машины. Он ведь за рулем?

– Привет, Джош, – послышался мягкий голос.

Перед ним стояла Иоланда, их любимая сотрудница супермаркета, которая всегда носила серьги с собственным именем. Лорен часто болтала с ней о детях и даже помнила, в каких классах учатся отпрыски Иоланды и каким спортом занимаются. Как ей это удавалось? Откуда Лорен вообще узнала, что у Иоланды есть дети? Впрочем, люди часто разговаривали с его женой, доверяли ей. С ним все было иначе. Он походил на кусок фанеры, она же – на розу. И второе имя ей дали соответствующее. Лорен Роза Карлайл Парк.

Иоланда склонила голову, коснувшись плеча именной серьгой.

– Ты в порядке?

– Она умерла, – сообщил Джош.

– Ох, иди сюда, – выдохнула Иоланда и раскрыла объятия. Напрягшись всем телом, Джош опустил голову ей на плечо, стараясь не расплакаться. – Мне так жаль. Она была милейшим созданием. – Он поспешил выпрямиться, пока окончательно не расклеился, и кивнул. – Давай я тебе помогу. Пойдем.

Он двинулся следом за Иоландой, которая открыла кассу и принялась пробивать покупки.

Джош вдруг вспомнил, что не захватил сумки для продуктов – они остались лежать на заднем сиденье машины. Однако сходить за ними сейчас было все равно что пробежать марафон.

Джош стоял, глядя в пол, пока Иоланда раскладывала покупки по пакетам.

– С тебя сто пятьдесят девять долларов двадцать три цента.

– Что, прости?

– Нужно заплатить. Бумажник с собой?

Джош понятия не имел.

– Э-э… кажется, нет, – пробормотал он, ощупав задний карман. Он был готов отключиться, как будто его штепсель только что выдернули из розетки.

Иоланда печально улыбнулась.

– Ладно, я тебя выручу, Джош. Вернешь в следующий раз. Береги себя.

– Спасибо, – прошептал он.

Добравшись до дома, Джош засунул пакеты в холодильник, налил Пебблз воды и пошел в комнату для гостей, полностью одетый забрался в кровать и накрылся одеялом, страстно желая вновь увидеть во сне жену.

Поселившись в доме на Кейп-Коде, Лорен влюбилась не только в великолепные пейзажи, но и – в очередной раз – в собственного мужа. А еще наслаждалась возможностью находиться в этом месте.

Они приехали сюда в первые выходные июня и, устроившись на террасе, держались за руки и смотрели на океан. Пебблз радостно прыгала рядом, точно крошечный щенок. День выдался ясным и солнечным, мирным и в то же время богатым на впечатления. Дул порывистый ветер, тихо рокотали волны, на деревьях щебетали птицы. Воздух пропах сиренью, солью и сосновыми иголками; разлитый по бутылочкам, этот аромат мог бы стать отличным антидепрессантом.

– Здесь мы больше на себя похожи, – заметила Лорен.

– Что ты имеешь в виду? – повернулся к ней Джош, и на черных волосах заиграли солнечные блики. Благодаря оливковой коже, унаследованной от неизвестного отца, он загорал в считаные минуты.

– Ну… здесь нет плановых приемов у врача. И на столешнице не громоздится почта…

– Громоздится, миссис Парк?

– Так вы неряха, доктор Парк.

– Я исправился. Электрический ошейник отлично сработал.

Фыркнув, Лорен сжала его руку.

– Ты ведь понял, о чем я. Привычная жизнь со встречами и обязательствами осталась дома. Здесь только мы и Пебблз. И никакого расписания. – Подавшись вперед, она нежно поцеловала Джоша. – Спасибо. Мне нравится.

– Знаю, запрет на путешествия тебя сильно расстроил.

– Ну, здесь тоже хорошо. Даже лучше. – И пусть мысль, что ей больше не придется путешествовать, причиняла боль, глубокая синева Атлантического океана и прекрасное небо над головой смягчали удар. – К чему тратить время на тоску о том, чего нет? Ведь здесь и сейчас есть этот дом, ты, Джен с детьми и милая мисс Пебблз.

– Занимайся жизнью или занимайся смертью.

– Не приплетай сюда «Побег из Шоушенка», – рассмеялась Лорен.

– Ты точно справишься? – в тот же вечер за ужином поинтересовался Джош.

Завтра ему предстояло лететь на встречу в Сакраменто, чему Лорен даже немного обрадовалась. Со дня свадьбы они практически не расставались, разве что каждую осень Джош уезжал на трехдневную конференцию, посвященную медицинскому оборудованию, а Лорен порой выбиралась на выходные в Вермонт в компании Джен. И сейчас ей хотелось побыть одной, в этом прекрасном доме на берегу моря; проснуться от заглянувших в окно солнечных лучей, а после потягивать кофе и рассматривать облака в компании Пебблз.

– Мне было бы намного спокойней, останься с тобой Джен. Или твоя мама.

– Нет уж, спасибо. – Лорен в ответ скорчила гримасу. – У Джен на руках новорожденный ребенок. Мама же при взгляде на меня начнет заливаться слезами и причитать, как все это тяжело. Малыш, со мной все будет хорошо. Я уже позвонила в пожарную службу и объяснила, где именно находится дом, так что в случае чего они смогут быстро приехать. В среду прибудет Сара, а в пятницу ты и сам вернешься. Успокойся.

– Даже не собираюсь.

Лорен с улыбкой поднялась со стула.

– Тогда пойдем в спальню, красавчик, и я тебе помогу. А после приберусь на кухне.

– Ты сегодня победила по всем фронтам.

Для Лорен объятия Джоша всегда были лучшим местом в мире. И сейчас, оказавшись в его руках, она уткнулась носом ему в шею и вдохнула приятный запах, скользнула руками по стройной спине, ощущая, как под ладонями перекатываются мышцы. Джош поцеловал ее, медленно и жарко, и Лорен почувствовала, как все в ней откликается на его ласку, от поднявшихся волосков на затылке до тянущего томления внизу живота.

Между ними по-прежнему существовали страсть, влечение, привязанность, вожделение… и любовь, которая окутывала обоих золотым светом и, казалось, ограждала от внешнего мира.

На следующий день после отъезда Джоша Лорен наслаждалась домом, бродила из комнаты в комнату, в изумлении глядя на океан. Пебблз, явно перенявшая черты австралийских предков, некогда пасших овец, не отставала от нее ни на шаг. Часа в три пополудни они прилегли вздремнуть. После пробуждения Лорен обнаружила, что уровень кислорода в крови сильно упал. Пришлось доставать канюлю и кислородный баллончик. Устроившись с Пебблз на террасе, она накинула на плечи одеяло и, потягивая вино, слушала шум океана.

Диагноз ей поставили полтора года назад, хотя казалось, минуло больше времени. Впрочем, оглядываясь назад, Лорен понимала, что ИЛФ пустил в ней корни намного раньше, чем доктор Беннет дала ему название. Насколько она помнила, впервые одышки без видимых причин начались в двадцать три года, стало быть, ее болезнь почти перешагнула пятилетний рубеж.

Большинство пациентов с ИЛФ жили от трех до пяти лет, но молодой и в остальном здоровой Лорен хотелось верить, что ей отпущен еще не один год, ведь она неукоснительно выполняла предписания врача, занималась йогой и медитациями, не забывала о физических и дыхательных упражнениях, здоровом питании и китайских травах. Они с Джошем смогут приезжать в этот дом каждое лето, хотя бы на несколько недель, а еще отпраздновать здесь ее тридцатый и сороковой дни рождения. На форуме ИЛФ Лорен подружилась с другой молодой женщиной, Шарлин, которая недавно уехала в Австралию и там плавала с дельфинами возле Большого Барьерного рифа. Вот так-то!

Вынырнув из воздушного потока, на столбик террасы опустилась чайка. Пебблз склонила голову набок, но не залаяла.

Лорен нравились эти очаровательные создания. И почему люди называли их небесными крысами? Такое прозвище больше подошло бы голубям. Нет, чайки – поразительные существа. Они парят в воздухе, ныряют, умеют ловить рыбу и качаться на волнах, а еще выглядят такими спокойными и бесстрашными. Если бы пришлось выбирать себе Патронуса, как в «Гарри Поттере», эта птица была бы в списке Лорен в первых рядах. Вдруг в Великом Запределье ей позволят на день превратиться в чайку?

Лишь когда на голову Пебблз упала слеза, Лорен осознала, что плачет. Сороковой день рождения? Кого она обманывает?

Но, может… удастся дожить хотя бы до тридцати?

Лорен всегда любила свою работу – и с каждым днем все больше, хотя в последнее время чаще трудилась удаленно. Сейчас ей поручили два проекта. Первый, пусть и довольно простой, приносил массу удовлетворения. Ей предстояло создать смотровую площадку на крошечном клочке земли на Колледж-хилл, который только что приобрели городские власти Провиденса. С небольшого круга диаметром в тридцать футов открывался прекрасный вид на купол Капитолия и крыши домов исторических кварталов. Лорен хотела поставить здесь пару скамеек и создать круговой лабиринт для созерцания с каменной конструкцией в центре, который станет притягивать людей к маленькому парку. Другой проект, только что переданный в работу Великим и Благодетельным Брюсом, был несколько сложнее: новое крыло библиотеки в центре города. Лорен ждала данные по предназначению будущих помещений, чтобы приступить к разработке дизайна.

Ей хотелось оставить свой след. Услышав от отца такой совет, семнадцатилетняя Лорен задумалась, чему посвятить себя во взрослой жизни.

«Кем бы ты ни стала, работай с душой, чтобы оставить след, – сказал тогда отец, накрывая ее руку своей. – Если будешь барменом, то нужно создавать лучшие напитки и располагать к себе людей, чтобы они чувствовали себя как дома. Если парикмахером, то пусть каждый клиент останется довольным».

«А модельеру следует создавать одежду, в которой люди почувствуют себя счастливыми и уверенными», – продолжила Лорен.

«Именно так, малышка».

Отец так и не узнал, что она сменила специальность. После его смерти Лорен решила выбрать занятие, которое принесет пользу не только отдельным клиентам, но и обществу в целом. Жаль, ему не суждено увидеть ее воплощенные в жизнь проекты.

Однако их было немало, и вдобавок к ним Лорен предстояло осуществить и другие.

– Перед сном нам предстоит пройти долгий путь, – поделилась она с виляющей хвостом Пебблз. – И я ничуть не преувеличиваю. – В конечном счете, все зависит от настроя.

Прекрасное спокойное лето тянулось бесконечными шелковыми лентами, один день плавно сменялся другим. Джош тоже мог работать где угодно, так что всегда находился рядом с женой. Впрочем, порой Лорен просила мужа вернуться на ночь в Провиденс: ему нужно было предоставить личное пространство. А еще дать возможность выпустить пар с боксерской грушей и повидаться с Беном Кимом, который понимал парня, как никто другой. Лорен знала – ему это необходимо, хотя Джош ни за что бы не признался.

В июле Джен взяла двухмесячный отпуск и, к большому удовольствию Лорен, надолго приехала вместе с детьми. Джош катал малышей на спине и водил гулять по берегу, пока сестры сидели на пляже. Когда появлялся Дариус, они, уложив Себастьяна и Октавию в кровать, допоздна засиживались за ужином, смеялись и рассказывали истории. Порой, после долгих уговоров, приезжала мама Лорен.

– Не хочу мешать, – объясняла она. – Ну, девочки, зачем я здесь нужна?

Ну и ладно. Вскоре сил на уговоры не осталось. Не всем легко сорваться с места и куда-то поехать, и Лорен решила не тратить время, умоляя маму… побыть матерью. Донна не слишком утруждалась воспитанием детей, этим занимался отец, а он, к сожалению, умер.

Их часто навещали Сара и Стефани. Кимы в июле провели на полуострове целую неделю и пообещали приехать снова – места в доме было предостаточно. Болезнь Лорен уже стала частью их жизни, и это сильно помогало.

«Пока не легла, принеси мне другой баллончик», – могла попросить она, и Сара шла за кислородом, а после с профессиональной ловкостью присоединяла шланг.

Стефани, некогда мечтавшая учиться на врача, протягивала Лорен ингалятор еще до того, как та ощущала в нем потребность.

Как-то раз, не желая идти играть в мини-гольф, они со свекровью остались одни, и Стефани рассказала, что к ней в очередной раз пристали с вопросом, не усыновила ли она Джоша.

– Он похож на обоих родителей, – пояснила Стеф. – Но чтобы разглядеть мои черты, нужно присмотреться повнимательнее.

– Ты любила отца Джоша? – поинтересовалась Лорен.

– Этого негодяя? Нет, – ответила свекровь, глядя на нее красивыми голубыми глазами. – Просто мимолетная интрижка.

– А ты пыталась его найти? Рассказать о Джоше?

– Да, пыталась, – помолчав с минуту, призналась Стеф. – Мы тогда еще были студентами. Он уехал на летние курсы и обещал вернуться до рождения ребенка. С тех пор я о нем не слышала. А электронного адреса, на который слала письма, больше не существовало. – Стеф сделала глоток воды. Как и сын, она не употребляла алкоголь. – После рождения Джоша я бросила все попытки с ним связаться. Захотел бы – нашел, мои контакты не поменялись.

– Вот ведь бесхребетный сопляк, – заметила Лорен и мысленно представила юношу, который бросил свою беременную подружку и просто сбежал.

– Вот-вот. Нам и без него хорошо.

– А Джош о нем когда-нибудь спрашивал?

– Раньше да, частенько, – вздохнула Стефани. – А я не знала, как все объяснить, и поэтому просто говорила, что семьи бывают всех форм и размеров. Ну, что-то в этом роде. Бен с Суми нам помогали. Бен мастерил все поделки для школы, которые обычно делают отцы.

– Я его обожаю, – призналась Лорен.

– Да. Думаю, Джошу нравилось, когда его видели вместе с Беном и спрашивали, не кореец ли он.

– А кем был его биологический отец? – Судя по внешности Джоша, вариантов хватало: латиноамериканец, азиат, араб или даже цыган…

– Честно говоря, мы не касались этой темы. Наши отношения длились всего пять недель. Помню только, что он приехал со Среднего Запада. – Если Стефани и знала больше, то не желала делиться. – С фактами не поспоришь, – продолжила она. – Отец бросил Джошуа еще до рождения, и это явно сказалось на его характере высокоэффективного супергения с синдромом Аспергера, расстройством аутистического спектра, нейроразнообразием или как там сегодня это называется. Термины быстро меняются. Ну да ладно, не хочешь перекусить? Я умираю с голоду. Будешь сыр на гриле? Я в этом спец. – Разговор явно подошел к концу.

– Спасибо, Стеф. С удовольствием.

Свекровь в самом деле готовила лучшие бутерброды на гриле, добавляя в них по меньшей мере три вида сыра, хотя в остальном была неважной кухаркой.

Похлопав невестку по плечу, Стеф отправилась на кухню, а Лорен открыла блокнот.

Они с Джошем почти ежедневно ездили на берег залива любоваться закатом, позволяя при этом Пебблз плавать и плескаться, обнюхивать (и валять по песку) тушки рыб, птиц или крабов. В доме на первом этаже оказалась очень удобная просторная ванная комната, в которой и купали собаку. Джош намыливал ее шампунем и поливал водой, а после избалованную псину сушили феном, так что очаровательная Пебблз с гладкой, шелковистой шерстью могла беспрепятственно спать на их кровати.

На Кейп-Коде у Лорен вошло в привычку просыпаться ни свет ни заря. Позволяя Джошу поспать подольше, сама она на цыпочках подкрадывалась к окну и любовалась восходом солнца, после чего, как всегда, готовила кофе. Лорен занималась этим с детства: вставала раньше всех и отмеряла нужное количество порошка, а потом отец, появляясь на кухне, всякий раз с довольным видом заявлял: «Кто это у нас такой заботливый? Спасибо, милая Лорен! Ты самая чудесная девочка на свете!»

Она мучительно скучала по отцу, по родительской заботе и утешению, которые обычно достаются дочерям. Лорен все чаще задумывалась о моменте его смерти: ощутил ли он ее приближение? Какими были его мысли перед кончиной? Хотелось надеяться, что не о жуткой боли.

Себе она пообещала: напоследок сказать что-нибудь глубокомысленное.

Сейчас она ощущала себя ближе к отцу. Как оказалось, у них есть и еще кое-что общее: ей тоже суждено умереть молодой. Лорен предпочитала знать заранее. Конечно, от перспективы попасть под колеса автобуса никто не застрахован, и все же, будучи любительницей планирования, она выбрала бы пасть жертвой ИЛФ, чем принять ту же смерть, что и отец.

Между тем на Кейп-Коде Лорен еще больше полюбила жизнь. Может, помог восторг перед океаном, соленый воздух, или это ИЛФ временно ослабил хватку, но она чувствовала себя хорошо и даже вроде бы стала сильнее. Каждый день на террасе осторожно занималась йогой, наполняла легкие, представляя, что воздух раздвигает волокна и заполняет все доступное пространство, а порой по ночам обходилась без кислорода. Лорен знала, что от легочного фиброза нет лекарства, но вдруг… может быть… течение болезни замедлилось?

Налетавшая порой гроза приводила ее в восхищение.

«Ты видел?» – спрашивала она при каждой вспышке молнии, даже если Джош сидел рядом.

В ясные ночи над головой ярко светили звезды, а иногда в отдалении слышался вой койотов или тявканье лисы.

«Подходящее место для смерти, – невольно думала Лорен. – Было бы здорово увидеть напоследок такую красоту».

Как-то в конце августа Лорен вновь отправила Джоша домой, чтобы провести выходные в женской компании. На Кейп-Код, преодолев чудовищный поток машин на шестом шоссе, вместе с Сарой и Джен на пять дней приехали Асма из центра «Надежда», Мара из Род-Айлендской школы дизайна и Луиза с работы. Лорен, желая немного побыть с подругами, убедила Джоша перебраться на это время в Провиденс, клятвенно пообещав, что в случае приступа Джен немедленно ему позвонит. Принарядившись и накрасившись, женщины поехали в Провинстаун, где в ресторанчике с видом на залив ели лобстеров, пили изысканный мартини и рассказывали неприличные истории о прошлой любви и неудачных свиданиях. А после смотрели шоу трансвеститов и хохотали до слез, так что Лорен пришлось увеличить подачу кислорода. Но оно того стоило.

Уже позже, глядя на чудесных подруг, Лорен думала, как ей повезло. Она будет по ним скучать. Или нет? Может, в Великом Запределье предусмотрены запасные планы для духов, желающих проведать друзей?

Лорен тут же напомнила себе, что ей, возможно, удастся прожить еще несколько лет. Лет!

«А меня в любой момент может сбить автобус», – часто говорили люди в попытке выразить сочувствие, когда слышали о ее недуге, но никто из них не знал, что готовит будущее. Ну, не считая несчастных водителей этих самых автобусов. Так что лучше жить настоящим, чем стенать и заламывать руки, размышляя о будущем. И Лорен не собиралась тратить чудесное лето на мысли о болезни.

– Не думай, что это из-за твоей болезни, – заявила Джен две недели спустя. – Мне всегда хотелось дать дочери второе имя Лорен.

И превратила тетушку в няньку. Джен хотела принять душ и вздремнуть; Дариус с Себастьяном ушли в библиотеку и собирались пообедать в «Ньюпорт кримери». Пришлось звать Лорен, которая ничуть не возражала.

Малышка Октавия крутилась, плакала и пачкала подгузники (разве можно после этого прежними глазами смотреть на тыквенный пирог?). Усадив ее в коляску, Лорен взяла девочку на прогулку – пусть подышит свежим воздухом и получит витамин D. Неторопливые шаги тети малышку ничуть не раздражали, Октавия лишь тихо кряхтела и похрюкивала, словно очаровательный крошечный поросенок.

– Поздравляю, – заметила какая-то женщина со скамейки в парке.

– Спасибо, – с улыбкой отозвалась Лорен. – Это моя племянница.

Вернувшись домой, она дала малышке бутылочку и в очередной раз сменила подгузник, а после села в кресло и, приподняв сведенные вместе ноги, положила девочку к себе на колени. И заглянула в ее необычные глаза, такие большие и мудрые, словно малышка все понимала.

Вскоре Октавия зевнула, и образцовая тетушка не удержалась от радостной улыбки. Когда малышка заерзала на коленях, Лорен положила ее к себе на плечо и, тихо мурлыча что-то под нос, погладила по спинке. Минут через пять девочка затихла, и добровольная няня, переложив ее на сгиб руки, принялась любоваться прелестными ресничками, шелковистыми бровками, бледно-коричневой кожей – почти того же оттенка, что у Себастьяна, – милыми каштановыми волосиками и прекраснейшим ротиком на свете.

Вскоре по щеке покатилась соленая капля. Лорен сама не заметила, как расплакалась. Она не издавала ни звука, но слезы текли не переставая.

Лорен вдруг с болезненной уверенностью ощутила, что более близкого общения с детьми у нее не будет. Ей самой не суждено стать матерью и пережить счастливый миг, выпавший на долю Джен и Дариуса в родильной палате, не дано увидеть у ребенка глаза как у Джошуа или свои уши.

Слезы не прекращались, и грудь начала подрагивать. Лорен всхлипнула, закашлялась и, не желая будить ребенка, с усилием поднялась с кресла. Уложив малютку в колыбельку, ушла в кухню, чтобы вдоволь поплакать, уткнувшись в кухонное полотенце. Она вскоре умрет и никогда не станет матерью, а Себастьян с Октавией, возможно, ее даже не вспомнят. Ей многого будет не хватать. Придется бросить любимую сестренку Джен и ее прекрасных малышей, маму, Джоша… Боже, Джош! При мысли о нем с Лорен словно содрали кожу и бросили испуганную, стенающую женщину в бездну отчаяния, потому что, твою мать, ей суждено умереть!

Вскоре рядом оказалась Джен и крепко ее обняла. Потеряв остатки самообладания, Лорен прижалась к сестре и зарыдала в голос. Джен, не в силах сдержаться, начала всхлипывать – она ведь все понимала. Цепляясь друг за друга, сестры долго плакали, пока не иссякли слезы.

Все это время малышка сладко спала.

Глядя на сестру с покрытой пятнами кожей и покрасневшими глазами и носом, Лорен чуть усмехнулась.

– Ты пока присядь, – предложила Джен, вытирая глаза рукавом. – А я приготовлю тебе ведьминское зелье.

Сама она вернулась в кухню и заварила чай из китайских трав: корня астрагала и сырых ягод лимонника, которые держала специально для Лорен. Джен была замечательной сестрой.

Когда она вновь появилась в гостиной, все еще икающая Лорен пробормотала слова извинения.

– Да прекрати уже! – воскликнула Джен, сжимая ее руку.

Какое-то время они молчали, слушая дыхание Октавии, потом Джен предложила:

– Давай как-нибудь вечером сходим в кино.

Когда Лорен, еще будучи странным подростком, носила комбинезоны, футболки-топы и береты и слишком коротко стригла челку, Джен великодушно закрывала глаза на ее наряды и водила сестренку в кино. Что одна, что в компании крутых подруг, она всегда покупала для Лорен попкорн и конфеты с арахисовой пастой.

– Ладно, – дрогнувшим голосом согласилась Лорен.

– И что я буду без тебя делать, – прикрыв рот рукой, проговорила Джен.

– Хорошо, что я умру первой. Мне не придется жить без тебя, – заявила Лорен. – Клянусь богом, так лучше.

– Ну, кто знает. Вдруг меня собьет автобус?

И обе рассмеялись, странным, нелепым неудержимым смехом, а после, держась за руки, пили чудной на вкус чай. Вскоре появились Дариус с Себастьяном. Малыш подбежал к Лорен и наградил ее слюнявым поцелуем, и все вновь стало хорошо.

Однако забыть о том, что Лорен умрет молодой, не удавалось. Если повезет, она еще увидит, как Себастьян пойдет в школу, но водительские права он точно будет получать уже без нее. Ей не суждено помогать Октавии с выбором лифчика и выслушивать ее рассказы о друзьях, разглядывать фотографии племянников с выпускного вечера и обсуждать с ними поступление в колледж.

Лорен лишь надеялась, что сможет увидеть все это вместе с отцом из Великого Запределья.

«Прошу, папочка, пусть нам суждено быть вместе. Мы это точно заслужили. И хорошо бы на денек превратиться в дельфина. Не подведи меня, Великое Запределье».

Перед уходом Лорен вновь взяла на руки Октавию, вдохнула запах волос, поцеловала в невероятно мягкую щечку.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

В ответ малышку вырвало грудным молоком на волосы тети. Как ни странно, Лорен это помогло. Она мысленно велела себе прийти в норму.

И перестала себя жалеть. Когда часы ведут обратный отсчет, нельзя чувсивовать себя неудачницей и размышлять о том, чему не суждено сбыться. На это просто нет времени.

Жена не ошиблась: эта затея пришлась ему не по душе.

Но получать от нее весточки было здорово. Первое письмо Джош перечитывал столько раз, что выучил наизусть. Зная, что всего посланий будет двенадцать, он заказал высококачественную шкатулку с нейтральным рН, изготовленную вручную мастером из Луизианы. Корпус из тигрового клена был обшит специальной тканью, чтобы письма не выцвели со временем.

Джош вновь перечитал послание Лорен. Казалось, он слышал ее голос, все такой же любимый, пусть и становившийся с течением времени хриплым от кашля и интубаций. Почти ощущал запах ее кожи… слабый цветочный аромат геля для душа, любимые ею цитрусовые духи, легкие нотки ментола от мази, которая, как клялась жена, помогала дышать.

«Будь со мной, – закрыв глаза, позвал Джош. – Приди ко мне, милая».

Пусть он не верил в Бога, зато верил в Лорен. Джош представил, как солнечный свет играет на темно-рыжих волосах, окрашивая их в дюжину различных оттенков коричневого, красного и золотого, мысленно нарисовал розовые губы, темные ресницы, глаза цвета виски и вырывающийся изо рта громкий смех.

Именно этот смех в течение последних нескольких месяцев постоянно вызывал у Лорен кашель. Пагубный, зловредный звук, заставлявший ее морщиться от боли.

Вздохнув, Джош открыл глаза. Он по-прежнему был один, лишь держал в руках маленькую частичку жены, наполненную ее словами, чувством юмора и любовью, сияющей в каждой букве.

В последний месяц он, как мог, старался следовать ее наставлениям. Брился по необходимости, ставил напоминание на телефон, что надо принять душ. Долго гулял с Пебблз по кладбищу Суон-Пойнт или возил ее в государственный парк Колт в Бристоле, где они бегали вдвоем, не рискуя встретить знакомых. Джош стал чаще выносить мусор и старался не спать в обед больше часа. На утро заводил будильник, чтобы не проваляться весь день, и заставлял себя есть.

Он стремился показать ей, что справится. И, следуя наставлениям жены, словно выполнял некое испытание, наградой за которое стала бы воскресшая Лорен. Джош понимал, что письма лишь подпитывали эту идею, и как-то поймал себя на мысли: «Когда в апреле я поговорю с Лорен…» А однажды даже подумал, что ему не терпится рассказать жене о ее письме.

Горе тяжелым мрачным одеялом прибивало к земле, затрудняя даже самые простые действия. Конечно, до встречи с Лорен Джош тоже был одиночкой, но по собственному выбору. Теперь же казалось, будто солнце упало с небосвода и мир превратился в серую пустошь. В парке или на улице он отворачивался от влюбленных парочек, а дома не утруждал себя общением с людьми, даже когда на телефоне накопилось сто восемьдесят три непрочитанных сообщения, а в электронном почтовом ящике – шестьсот двадцать четыре письма. Ведь все они были не от Лорен.

Словно по сигналу, зазвонил телефон, и на экране высветилось имя «Донна».

– Нет, – буркнул Джош, внезапно разозлившись на нежданное вторжение, и, сбросив вызов, швырнул телефон в кресло напротив. – Поговори с кем-нибудь другим.

Пусть даже в последнюю неделю жизни Лорен – и особенно в тот роковой день, о котором нет сил вспоминать, – теща взяла себя в руки, большую часть болезни дочери она вела себя как заноза в заднице, всплескивала руками и тревожилась о том, как она, Донна, с этим справится, рассказывала всем, что ей грустно и нет сил ни есть, ни спать, ни смеяться. Теща потратила два года на жалость к себе, хотя могла бы предложить поддержку и утешение родной дочери. Джош понимал, что невозможно оценить степень горя потерявшего ребенка родителя, да и скорбь у всех проявляется по-разному, но Донна, прости господи, всегда была зациклена только на себе. Лучше уж вернуться к заданию из письма Лорен.

Итак, жена хотела, чтобы Джош пригласил кого-нибудь к себе на ужин. Что ж, он исполнит ее желание. И позовет хорошо знакомых людей – Джен с Дариусом и, наверное, Сару.

Взяв в руки телефон, он послал им сообщения. Все согласились. Уже хорошо.

У Джоша было мало близких людей, лишь пара друзей, учившихся вместе с ним в колледже. Питер, с которым он познакомился в Род-Айлендской школе дизайна, сейчас жил в Калифорнии и занимался исследованиями в Стэнфордском университете. Кюн, однокурсник из Массачусетского технологического института, работал в компании по производству медицинского оборудования в Лондоне. Оба были шаферами на их с Лорен свадьбе, но в последний раз Джош видел Питера пару лет назад на конференции в Сан-Франциско еще до того, как жене поставили диагноз.

Ближайший друг детства Тим переехал, когда они с Джошем пошли в среднюю школу, и с тех пор они встречались всего несколько раз. Тим был знаком с Лорен, но не смог приехать на свадьбу.

После ее смерти все трое прислали сообщения и открытки с соболезнованиями. Однако жили они далеко, не знали подробностей болезни, не видели, как Лорен слабела и теряла вес, а ее кожа, когда падал уровень кислорода, становилась сперва белой, а после – слегка синеватой. В каком-то смысле он радовался, что в их воспоминаниях она навсегда останется довольной и полной жизни. Пусть лучше помнят ее такой. И его – счастливым человеком.

Свояк Дариус пытался подружиться с Джошем, но они сильно друг от друга отличались. Спокойный, добродушный Дариус, бывший футболист Университета Северной Каролины, занимал руководящий пост в крупной рекламной фирме. Он был учтив, хорошо одевался и никогда не лез за словом в карман, готовый высказаться на любую тему. В противоположность Джошу, который до сих пор не отличал сестер Кардашьян и на большинстве светских мероприятий чувствовал себя потерянным.

Только рядом с Лорен он был уверен в себе, ведь она считала мужа самым интересным человеком на свете. И пусть другие думали иначе, лишь мнение жены имело значение.

Сестры и их мужья отлично проводили время вчетвером и много смеялись – пока Лорен не узнала о диагнозе. Ну и после тоже, но уже меньше. Они вместе ужинали, отмечали праздники, отдыхали на Кейп-Коде.

Однако теперь все изменилось. Оставшись единственной половинкой от «Лорен и Джоша», он ощущал зуд на коже, мозг казался пустой коробкой из-под обуви, а тело словно тонуло в смоле.

От мелькнувшей в голове мысли Джош чертыхнулся. Если они будут ужинать вчетвером, то может показаться, будто за столом собрались… две пары. Джен и Дариус, Сара и Джош. А на это он был решительно не согласен.

Никоим образом нельзя создавать видимость, что Сара его интересует. Наверное, так никто и не подумает, но все же от варианта «два плюс два» в груди что-то сжалось.

Сара часто с кем-то встречалась, но ни один из ее кавалеров надолго не задержался. Лорен обычно говорила, что подруга не разбирается в мужчинах, поскольку ее отец был придурком. Может, и так, но… Сара не раз замечала, что Лорен подавай в мужья только самых лучших. И если вдруг она решит, что он хоть как-то намекнул…

Вряд ли, конечно, Сара примет ужин за свидание, но на всякий случай Джош решил подстраховаться. Без помощи Лорен он не слишком разбирался в чтении мимики, жестов, флюидов и языка тела вообще. Взяв телефон, Джош отправил Саре еще одно сообщение.

Можешь на субботний ужин привести кого-нибудь с собой. Друга, парня, Асму. Кого угодно.

Это ведь сработает, верно?

Телефон запищал почти сразу.

Ты уверен? Вдруг выйдет как-то странно.

Нет, ничуть.

Ладно. И кого мне привести?

Парня. Друга. Кого угодно.

Возникла небольшая пауза. Три точки прыгали по экрану – Сара что-то писала.

Хорошо. Приглашу парня, с которым встречаюсь, его зовут Кен. Это будет наше второе свидание. Хотя ты ведь понимаешь, что это слово не слишком уместно для субботнего ужина? Скорее уж вторая встреча.

Джош не понимал и не собирался вникать, поэтому быстро ответил:

Конечно. Увидимся в семь.

Затем отключил телефон и бросил его рядом на диван, чем вызвал лай Пебблз.

– Нужно подумать, чем накормить гостей, – протянул Джош, и собака завиляла хвостом.

Что он готовил прежде и с чем сумеет справиться без особого труда? Может, жареную курицу с острым красным соусом, которую делала миссис Ким? За те два года, когда Джош слишком повзрослел, чтобы ходить в группу продленного дня, но оставлять его дома одного было рановато, соседка научила мальчика готовить.

Блюдо довольно простое: нужно лишь сварить рис и поджарить овощи. Готовится быстро, да и Лорен оно нравилось.

Когда они еще только встречались, Джош как-то раз приготовил курицу специально для нее в надежде произвести впечатление. И это сработало.

– Значит, готовим дакганджон, Пебблз, – заключил он. – Не могу отказать тебе в просьбе.

В субботу утром Джош отправился за продуктами, прихватив конверт с деньгами для Иоланды, поскольку с прошлого раза так и не успел вернуть ей долг. На этот раз он надел наушники, чтобы никого не слышать, и старался ни на кого не смотреть. Взял курицу, корейский красный перец и кочхуджан[5], так как не помнил, остались ли запасы в кухонных шкафчиках, а проверить перед выходом из дома не догадался. В овощном отделе прихватил свежий имбирь и головку чеснока.

Готовя для Лорен здоровую пищу, Джош отточил кулинарные навыки. Сам он, будучи холостяком, чаще заказывал еду на дом, перекусывал где-нибудь по дороге или заходил на ужин к матери или миссис Ким. Но после свадьбы пришлось вновь вернуться на кухню, а узнав о болезни жены, стараться еще сильнее. С Лорен было просто – она любила готовить, если находила в себе силы, и ела все, кроме телятины и ягненка.

– Как можно есть малышей? – заявляла она. – А если бы другое существо решило полакомиться нашими детьми?

Их несуществующими детьми.

Сердце сжалось, и Джош потер грудь.

«Перестань, – мысленно велел он себе. – Сосредоточься на деле».

В детские годы, когда у Джоша портилось настроение, мама заставляла его снова и снова повторять одну фразу, чтобы отвлечься и направить мысли в другую сторону. «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел». Это предложение, в котором встречались все буквы алфавита, Джош повторял вслух и раскладывал на части, в то же время приводя в порядок мысли и преодолевая эмоциональный срыв.

Иногда помогало.

«Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый еж их съел», – принялся мысленно твердить Джош.

Стало немного легче.

Для острого цыпленка нужен рис. Он взял рис? А курицу? Мог бы купить и еще. Овощи? Брокколи подойдет. Но сколько брать? Четыре соцветия? Десять? Сколько придет человек? Брокколи ведь сжимается во время готовки? В итоге он взял восемь.

Джош помедлил возле цветочного отдела. К приходу гостей Лорен всегда покупала свежие цветы. Хотя нет, сегодня же не праздник и не вечеринка, а просто встреча с родственниками и лучшей подругой жены. Как часть траура. Ведь все они пытались справиться с горем и жить дальше.

Вот только Джош не хотел смотреть в будущее.

Ноги вдруг будто завязли в густой смоле, и он увеличил громкость подкаста в наушниках, затем пробил покупки на кассе самообслуживания, чтобы ни с кем не разговаривать. Но стоило приехать домой, как в вестибюле на него набросилась Жуткая Шарлотта.

– О, продукты! Решил приготовить ужин? Могу составить компанию, – предложила она и, несмотря на невысокий рост, мгновенно преградила Джошу путь к лестнице.

– Да, ужин. Нет, обойдусь без компании.

– Заходи ко мне, выпьем вина, поболтаем. Говорят, я очень хорошо умею слушать.

– Я не пью.

– Не важно. – Прислонившись к дверному проему, Шарлотта окинула его взглядом с головы до ног. – Тебе нужен друг.

– У меня есть собака. Извини, мне пора, – бросил Джош и прошел мимо нее.

Разобрав пакеты с продуктами, он вывел Пебблз на прогулку (через заднюю дверь, чтобы вновь не столкнуться с Шарлоттой), а вернувшись домой, принял душ и занялся готовкой под музыку Принса, чтобы не чувствовать себя таким уж одиноким.

«Не думай ни о чем. Просто готовь».

С Лорен было намного веселее. В такие вечера переполненный энергией воздух искрился предвкушением, а в комнате звучал смех и постоянные указания: «Милый, подай вон ту вазу. Достань посуду из посудомойки. Джош, можешь порезать курицу?» Рядом с Лорен он чувствовал себя более раскованным, умелым и веселым, был собой и не умирал изнутри.

Джош на миг застыл с ножом над брокколи и уставился на столешницу.

Если не накручивать себя, представляется совсем другая картина. Можно вообразить, что жена сейчас просто принимает душ. А после будет целую вечность сушить волосы и по меньшей мере дважды переодеваться. И краситься, поскольку любит макияж. Еще немного, и он услышит, как она шумит в комнате и что-то напевает себе под нос…

– Милая! – позвал Джош – просто на всякий случай.

Ответа, само собой, не последовало, и он продолжил усердно резать брокколи. Если откромсать себе кончик пальца, то вполне можно избежать этого ужина.

Но Лорен попросила позвать друзей, так что он справится. Возможно, пришло время начать пить.

Ровно в семь раздался звонок в дверь, и Джош пошел открывать. На пороге с печальными лицами застыли Джен, Дариус и Сара с другом.

– Привет, – поздоровался он, и Джен расплакалась.

Протиснувшись мимо, Пебблз направилась прямиком к ней. Джен опустилась на колени и, всхлипывая, обняла собаку.

На миг воцарилась тишина.

– Э-э… может, войдете? – наконец предложил Джош.

– Хорошая мысль, – поддержал Дариус. – Как дела, братишка? – Он обнял Джоша, а после добавил, положив руку на плечо жены: – Мы принесли вино.

Вот черт. А у него-то ни капли спиртного.

– Хорошо, – пробормотал он. – Спасибо.

– Мы тоже принесли, – заговорила Сара. – Кен, познакомься с Джошуа Парком. Джош, а это Кен Бикман.

Худой, долговязый Кен оказался даже выше Дариуса. Белокожий, со светлыми желтоватыми волосами, он слегка походил на цаплю, но выглядел довольно дружелюбно. Сняв с плеча большую сумку, он поставил ее на пол и крепко пожал двумя ладонями руку Джоша.

– Джошуа, соболезную по поводу супруги. Спасибо за приглашение. У тебя чудесная квартира.

– Приятно… познакомиться. Привет, Сара.

В платье, с макияжем и красной помадой на губах она выглядела лучше, чем обычно.

Поднявшись, Джен крепко его обняла.

– Прости, – прошептала она.

– Все хорошо. Правда. – Он обнял ее в ответ. Джен была одной из немногих, чьи объятия не вызывали у него дискомфорта.

Вскоре все неторопливо прошли в гостиную.

– Милая, давай я налью тебе вина, – предложил Дариус и, стремясь помочь, начал заглядывать в ящики в поисках штопора.

Последний раз им пользовались… ну, на День святого Валентина. В годовщину их свадьбы. Девять недель назад. Точнее, девять недель и два дня.

Не верилось, что жена мертва, ведь еще 14 февраля они занимались любовью при свечах. Как могла жизнь настолько измениться?

– Пахнет просто обалденно, – заметил Кен. – Что на ужин?

Джош моргнул, возвращаясь к реальности.

– Э-э… острый цыпленок по-корейски. Приправленный моими слезами. – Никто не засмеялся – гости не поняли, шутит ли он. И Джош решил, что ляпнул что-то не то.

– Ты любишь готовить? – поинтересовался Кен.

– Ну-у… да, люблю. Мне нравится готовить. Присаживайтесь.

Наверное, стоило приготовить какие-нибудь закуски или хотя бы подать сыр и крекеры. А есть сыр? Вряд ли.

Все пятеро застыли посреди гостиной, не глядя друг на друга. Сара вытирала глаза.

– Может, включить музыку? – предложил Дариус.

– Конечно. Отличная мысль. – Ему стоило и самому догадаться.

– Можно я… э-э… пройдусь по квартире? – срывающимся голосом спросила Джен.

– Конечно, – согласился Джош. – Пройдись. – Он повторял слова, словно попугай. Но что еще можно сказать?

– Джош, может, организовать какие-нибудь закуски? – предложила Сара.

– Да, будет здорово. Спасибо.

– Я займусь, – вызвалась она. – Поможешь мне, Кен?

– Само собой! – Он один выглядел веселым и жизнерадостным.

– Пойдем со мной, – прошептала Джен Джошу.

После смерти Лорен она заходила сюда лишь однажды, и теперь на глаза Джоша наворачивались слезы. Взяв Джен за руку, он провел ее в кабинет рядом с гостиной, где на столе и стенах красовались фотографии Лорен. Ее лицо, глядящее со всех сторон, напоминало о потерянной любви и счастье.

– Ну как ты? – спросила Джен.

– Ужасно.

– Я тоже. Джош, она оставила мне письмо. – Глаза Джен наполнились слезами, и Джоша кольнуло чувство вины. Стоило быть к ней добрее, ведь сестра Лорен тоже пережила потерю. – Прекрасное письмо. Я вставила его в рамку. – Ее лицо исказилось от боли.

Джош снова ее обнял.

– Я так по ней скучаю, – прошептала Джен. – Все порываюсь набрать ее номер. Нет сил удалить его из телефона, понимаешь?

– Конечно.

– Ну еще бы. Прости, – вздохнула Джен и, достав салфетку из коробки на столе, громко высморкалась.

– Как твоя мама? – поинтересовался Джош.

– О, так ты не в курсе? У нее все отлично, – с горечью бросила Джен. – Конечно, она подавлена, но теперь нашла в жизни новый смысл. Ежедневно ходит в группу поддержки – для нее это сродни новой религии. И еще, Джош, она познакомилась с мужчиной. На прошлой неделе они вместе пили кофе.

– Ух ты.

– Вот-вот.

– Наверное… это хорошо.

Лорен после смерти отца всегда уговаривала мать завести новых друзей или ходить на свидания. Донна же никогда не стремилась к переменам, но… кажется, сейчас созрела. Может, она пошла на это ради Лорен? Если так, что ж, довольно мило с ее стороны.

– А ты как к этому относишься? – поинтересовался Джош.

– Мне все равно, лишь бы она наконец успокоилась или как-то отвлеклась. Теперь хотя бы не названивает мне по семь раз на дню, как после… – Джен прерывисто вздохнула. – Не мне ее судить. Я сама схожу с ума лишь при мысли, что кто-нибудь из детей заболеет. Так что если все это помогает маме держаться, то пожалуйста, верно?

– Точно.

Джен вновь вытерла глаза.

– Ты хороший парень, Джош. – В самом деле? Сейчас ему трудно было в это поверить. – Могу я взглянуть… на дерево? – Джен громко сглотнула.

– Да, конечно.

Выйдя из кабинета, они миновали гостиную и прошли по коридору к спальне. Пебблз от них не отставала. Джош застыл перед дверью, но спустя пару секунд все же ее открыл.

Он приходил сюда раз в три дня – проверял дерево и всякий раз проводил внутри секунд тридцать пять, сорок. Или даже меньше, если удавалось.

Но сейчас, глядя на пустую, нетронутую спальню, Джош вспомнил, как Джен часто заходила к Лорен и ложилась рядом с ней на кровать. Они всегда смеялись, а порой старшая сестра красила младшей ногти на ногах.

Подойдя к дереву возле окна, Джен нежно погладила лист.

– Ох, Лорен… – задыхаясь, пробормотала она и вновь ударилась в слезы.

Джош обнял ее за плечи. Оба не сводили глаз с дерева. Что у них осталось от Лорен? Лишь немного земли и тощее деревце, похожее на палку с семью листьями.

«Скажи что-нибудь, – мысленно велел себе Джош. – Ради бога, придумай нечто приятное».

– Джен, ты была для нее героем, – выдал он и, кажется, чудесным образом угадал. Свояченица крепко его обняла, сотрясаясь от слез.

– Как мне теперь называться? – пробормотала она. – С пяти лет я была сестрой, но второй сестры больше нет. И кто я теперь? – Джен разрыдалась в голос.

Пройдет ли когда-нибудь эта скорбь? Смогут ли они – те, кто любил Лорен, – рано или поздно вновь обрести счастье? Сейчас это казалось невозможным.

В комнату просунул голову Дариус.

– Милая моя, – проговорил он, и Джош передал Джен в руки мужа.

Наверное, сейчас лучше уйти, пусть даже это его спальня. Пебблз развалилась на кровати. Ну и черт с ней. Но самому ему стоит убраться, пока не сломался.

Джош закрылся в туалете и пару раз глубоко вдохнул. Этот вечер больше не повторится, нужно лишь найти в себе силы справиться. Однако хрупкое самообладание уже дало трещину.

«Не веди себя как неудачник», – велел голос Лорен.

Джош кивнул, плеснул водой в лицо и взглянул на себя в зеркало. Оттуда смотрело одинокое лицо, если таковое вообще существовало. Лорен всегда говорила, что он красивый парень, да и прочие женщины часто искали его внимания или провожали взглядами (первое доказательство – Жуткая Шарлотта). Твердые скулы и широко посаженные глаза Джошу явно достались от матери, только были не голубыми, а карими. Наверное, как у отца, которого он никогда не видел.

Немного придя в себя, Джош вернулся на кухню. Сара отыскала немного хумуса и сейчас резала морковь и сельдерей. Не слишком изысканно, но в целом неплохо. Кен, облокотившись на столешницу, раскладывал овощи по тарелкам.

Вот черт. Придется поддерживать разговор.

– Где ты работаешь, Кен? – спросил Джош.

– В компании по производству пищевых добавок, в отделе продаж.

– Круто. Э-э… а как вы познакомились с Сарой?

– В интернете. Верно, детка?

– Немного рановато для «детки», – мягко укорила Сара.

– Прости! – тут же воскликнул Кен. – Я слегка забегаю вперед. Но ведь она великолепна! Джош, не подскажешь, во сколько тебе обошлась эта квартира? Я подыскиваю новое жилье.

– Ну-у… прошло уже несколько лет. Тогда рынок был другим, – ответил Джош; он терпеть не мог разговоры о деньгах.

– Я тебя понял. Может, полмиллиона?

– Вроде того.

– В этом доме есть еще свободные квартиры?

«Господи, только не вздумай сюда переехать», – мысленно взмолился Джош. Ему ни с кем не хотелось общаться. Хватало и Жуткой Шарлотты.

– Большинство квартир здесь с одной или двумя спальнями. Нам досталась единственная с тремя. Но я работаю из дома, так что в одной из спален – мой офис.

Точнее, кабинет, как называла его Лорен. По ее словам, так звучало круче. И там они не раз занимались сексом.

Неужели память не обманывала и Джош с Лорен на самом деле были очень счастливы? Существуют ли вообще настолько идеальные пары?

Очнувшись от мыслей, он вдруг понял, что пропустил часть разговора.

– Прости, что?

– Все нормально, Джош, нет проблем. Понимаю, ты еще скорбишь. Это нелегко. Требуется время. – Кен сделал глоток вина.

– Ты тоже кого-то потерял? – поинтересовалась Сара, отрываясь от нарезки овощей. У Джоша в голове мелькнул тот же вопрос.

– Нет-нет. До сих пор мне везло. Я просто… ну, говорят, я умею проявлять сострадание. Признаюсь, Сара отчасти зацепила меня рассказами о Лорен. Она много говорила о своей подруге. Видно, что они были очень близки. Это так… трогательно. – Кен улыбнулся Саре, пославшей ему ответную улыбку, и снова повернулся к хозяину дома: – А ты кем работаешь, Джош?

– Я инженер-биомедик, – сообщил он.

Сара достала из кухонного ящика сервировочную ложку. Она явно знала, где что находится, и чувствовала себя как дома. Джош ощутил легкое раздражение, хотя и понимал: она ориентировалась на кухне, поскольку много раз помогала им по хозяйству. И все же несправедливо, что умереть пришлось Лорен. Почему именно ей? Он был готов сию минуту вонзить нож в сердце Саре, если бы это помогло вернуть жену.

– Круто, – выдал Кен, и Джош не понял, к чему это сказано.

– Он себя недооценивает, – с улыбкой отозвалась Сара. – Джош в некотором смысле важная персона. Сколько патентов ты продал, двенадцать? И пять изделий уже поступили в продажу?

– Девять патентов, – уточнил он. – И пять продаются.

– Значит, дельце довольно прибыльное, да, Джош?

Зачем Кен так часто называл его по имени? Может, просто показалось? Или обычные люди так запоминают имена новых знакомых?

– Конечно. Ну, пока что да. Так… мне нужно еще закончить с ужином.

Остаться в квартире наедине с собой он сможет лишь через несколько часов. А это целая вечность.

Джош вытащил кастрюлю для риса, налил в нее воды и поставил на плиту.

«Какая трудная задача, Лорен, – подумал он. – Хотел бы я иметь возможность позвонить тебе и рассказать, что затея была провальная. Но ведь ты поступила очень грубо – взяла и умерла».

При воспоминании о последних часах ее жизни к горлу подкатил ком. Нет, больше ни за что не стоит думать об этом. Никогда. А еще лучше просто забыть тот день.

От этой мысли стало чуточку легче. Гораздо приятнее представлять ее улыбку, смех, глаза, веснушки.

«Я скучаю по тебе. Очень-очень».

К счастью, Дариус и Джен вернулись из спальни и теперь сидели с Кеном в гостиной. Кен расспрашивал Дариуса о работе, интересовался, много ли они с женой путешествуют и где живут. Непривычно было видеть в доме незнакомца, однако разговор походил на некий фоновый шум. Слава богу, никто и ни о чем не спрашивал сейчас Джоша. Сара накрывала на стол. Джен устроилась на диване с Пебблз и смотрела в окно, время от времени вытирая слезы.

Джош поджарил курицу, немного ее подсушил, а затем поставил разогревать уже приготовленную глазурь. Вот черт, он ведь хотел подняться на крышу и приготовить брокколи на гриле! Да ну, слишком много хлопот. К тому же гриль наверняка нужно помыть, ведь в прошлый раз Джош сжигал на нем свою одежду. Брокколи можно приготовить и на пару.

Все, кроме Джоша, уже немного выпили, и Дариус зашел на кухню открыть еще одну бутылку вина, потом вернулся в гостиную.

«Странно, что ты вообще не пьешь, – как-то сказала ему Лорен. – Большинство людей хотя бы пробовало алкоголь».

«Не вижу смысла», – ответил тогда он.

Эту тему они обсуждали во время второго свидания. Чуть нахмурившись, Лорен смотрела на него как на интересную загадку и слегка улыбалась краешками губ. Джош улыбнулся в ответ и ощутил, как его к ней влечет. Более того, возникло странное чувство, будто рядом с ней ему самое место и им суждено идти по жизни бок о бок. Словно отношения с обычной кокетливой студенткой, которую он повстречал еще несколько лет назад, превратились в нечто… большее, став глубже и осознаннее.

А может, Джош и сам наконец сошел с проторенного пути? В университете он не позволял себе особо развлекаться. Джош задался целью изменить мир к лучшему и стать кем-то значимым, так что, невзирая на отца, даже не пожелавшего узнать его имя, посвятил себя работе. На остальное просто не было времени.

Но в тот вечер, глядя в прекрасные глаза цвета коньяка или виски и чувствуя, что уже принадлежит ей, он решил, что вполне способен найти в своей жизни место для Лорен.

Из воспоминаний Джоша вырвал резкий запах.

Вот черт! Глазурь начала подгорать. Он сдернул сковороду с конфорки и помахал в воздухе полотенцем, разгоняя дым, чтобы не сработал датчик. Сара вскочила с дивана и бросилась помогать, но тщетно. В ознаменование провала кухню наполнил пронзительный писк. Дариус и Кен распахнули окна, Джен открыла дверь. Пебблз принялась бегать кругами, лая в ответ на неприятный звук.

Наконец, спустя целую вечность все стихло. У Джоша звенело в ушах. Глазурь почернела, но все еще оставалась жидкой.

– Ничего страшного, – успокоила Сара. – Немного уголька не помешает. Серьезно, пахнет даже лучше.

– Спасибо, Сара, – пробормотал он и подумал, что подруга Лорен, в сущности, неплохой человек.

– Держись, приятель, – шепнула она. – Мы надолго не задержимся.

Джош удивленно взглянул на нее. Сара словно прочла его мысли.

– Настолько заметно?

– Ага.

– Прости. Кстати, Кен – хороший парень.

– Да, и очень… активный. Ну, не в том смысле. Хотя кто знает. Я не проверяла. Мы еще не… Ладно, я лучше помолчу.

Джош почти улыбнулся.

– Может, пригласишь всех к столу? – предложил он, и Сара кивнула.

Джош выложил курицу на блюдо с рисом и полил сверху почерневшим соусом, излишки которого потекли через край, потом добавил семена кунжута. Лорен очень любила это блюдо.

Да чтоб тебя! Брокколи еще на плите! Он резко развернулся и обнаружил явно переваренные тусклые комочки уродливого зеленого цвета. Нажал на один вилкой, и брокколи превратилась в кашицу.

Позади раздался грохот и звон бьющейся посуды.

– Пебблз! – воскликнула Джен.

Да-да, псина благополучно подъедала с пола дакганджонг, с жадностью заглатывая кусочки курицы.

– Пебблз! Нельзя! – крикнул Джош. В ответ собака лишь вильнула хвостом и продолжила поглощать их ужин.

– Плохая собака, – заявил Дариус, и его низкий голос напугал Пебблз. Обернувшись, она схватила последний кусочек и убежала в коридор, оставляя за собой следы из риса и подливки. Мордочка и лапы перепачкались темно-красным соусом, словно псина только что съела детеныша антилопы.

А ведь эта дрянь еще и липкая… Дверь в спальню открыта? Само собой. Что за черт! Если Пебблз испачкает комнату Лорен, виноват будет лишь он один. Джош рванул следом за собакой, а когда догнал, та вовсю терлась мордочкой о любимый Лорен пушистый белый ковер. На белоснежном одеяле темнели красновато-черные отпечатки лап. Комната теперь походила на место преступления.

– Пебблз! – во весь голос завопил он. – Плохая девочка!

Псина склонила голову, и у Джоша сжалось сердце. Это ведь собака Лорен, ее подруга.

– Прости, – вздохнул он, закрывая дверь, чтобы Пебблз не перепачкала остальные комнаты. – Ты очень красивая. Хорошая девочка. – Собака завиляла хвостом, затем ее вырвало. – Ох, милая… Ну прости.

Пебблз подошла ближе, и Джош погладил ее по липкой голове. Затем взял из ванной несколько полотенец и вытер собаку, насколько смог, а после закрыл в комнате для гостей. Уборкой он займется, когда все уйдут.

С тяжелым вздохом Джош вернулся на кухню. Сара оттирала пятно пригоревшего соуса с края столешницы.

– Кен, достань из-под раковины моющее средство, – попросила она.

Дариус разговаривал по телефону, а Джен просто стояла рядом и наблюдала.

Разбившееся блюдо подарил им на свадьбу начальник Лорен. Кажется, привез из Италии.

– Ну, тут еще много осталось, – заметил Кен, глядя на осколки тарелки. – Нам всем хватит.

– Даже не вздумай, – возразила Джен с бокалом вина в руке. – Эту курицу только что ела собака, а еще там осколки разбитого фарфора, да и вообще все это лежит на полу, по которому мы ходили в обуви. Так что… нет, Кен, мы это есть не будем.

– Да понятно, – пробормотал Кен. – Просто… жаль, что так вышло, вот и все. Джош, приятель, ты так старался.

– Может, мы пойдем? – предложила Джен.

«Да, уходите», – мысленно согласился Джош. Но тогда, если он хочет выполнить задание Лорен, придется вновь приглашать всех на ужин в другой вечер. Раз жена решила, что так надо, Джош последует ее указаниям.

– Пожалуйста, останьтесь, – попросил он. – Хоть ненадолго. Я что-нибудь закажу.

Джош бросил взгляд на Сару. Та кивнула в ответ. Он не рассказывал ей о содержимом писем Лорен, но, возможно, жена сама все объяснила подруге? Как бы то ни было, сейчас все собрались здесь, и надо, черт возьми, придерживаться плана.

– Я этим займусь, – вызвался Дариус, доставая телефон. – Все согласны на пиццу?

– Чем быстрее, тем лучше, – кивнула Джен.

Сорок минут спустя, когда Джош, безуспешно пытаясь вести разговор, прибрался на кухне, а Кен отчаялся склеить разбитое блюдо, доставили пиццу. Хозяин дома в изнеможении опустился на стул и сделал глоток воды.

Пицца оказалась ужасной, и все жевали с мрачным видом. Джен почесала руку. Она раскраснелась, но продолжала пить вино. Да и кто бы взялся ее осуждать? Сара предложила приготовить салат, только вот у Джоша не нашлось зелени, а все овощи ушли на закуску. Он выложил на тарелку переваренную брокколи. Дариус, попробовав кусочек, сразу поморщился.

Кто-то заговорил про чемпионат по бейсболу: «Сокс» уже проиграли две трети матчей. Обычная история.

– Знаете, что забавно? – заговорил Кен, и Джош чуть не подпрыгнул на месте. – На самом деле меня зовут Кеноби. Родители с ума сходят по «Звездным войнам».

– Ну, это скорее проклятие, – отозвалась Джен, и Дариус потихоньку отодвинул ее бокал в сторону. – А твой брат, случайно, не Дарт Вейдер?

– Нет. Зато сестру назвали Леей.

– Тогда ты должен быть Люком, – не унималась Джен.

– Люком звали нашего пса. Он давно умер.

В комнате повисло неловкое молчание.

– «Звездные войны» – отличный фильм, – начал Джош.

– Помоги мне, Оби-Ван Кеноби, – поддержала Сара. – Ты моя единственная надежда.

– Я помогу, – ухмыльнулся Кен(оби). – Непременно, Сара. И остальным тоже. Джен, Дариусу, Джошу. Раз уж мы почти закончили с ужином, я хочу вам кое-что показать.

– Серьезно? – поинтересовалась Сара.

– Конечно! Пойдемте в гостиную.

Кен встал со стула, подошел к стоящей возле двери сумке и вытащил ноутбук.

– Нам пора идти, – возразила Джен. – Дома ждут дети, которых не зовут в честь персонажей «Звездных войн». Но, может, в следующий раз? А, Дариус? Малыш Лэндо Калриссиан? Или Кайло Рен?

– Ладно, милая, придержи коней, – отозвался Дариус, пытаясь скрыть смех. – Мы можем еще немного посидеть.

– Верно, – громким шепотом согласилась Джен. – Нельзя же оставлять Джоша одного с этим чудаком.

Джош взглянул на нее с благодарностью.

– Это ненадолго, – сообщил Оби-Ван Кеноби. – Вам точно понравится.

Неужели он хочет показать видео с кошками? Джош вопросительно взглянул на Сару, но та лишь поморщилась и пожала плечами.

– Итак, вы, вероятно, думаете: «Что может для нас сделать Кен?»

– Научить пользоваться суперсилой? – предположила Джен, а после фыркнула и рассмеялась.

– Так и будет, обещаю. – Кен ничуть не смутился. – Итак, дело вот в чем. Дариус, братишка…

– Не-а. Я тебе не братишка, – возразил Дариус.

– Да, конечно, только не волнуйся. Дариус, судя по виду, ты много тренируешься, верно? Говоришь, играл в футбол в Университете Северной Каролины? Потрясающая команда, бра… э-э… приятель! Может, в последнее время ты чувствуешь усталость?

– Нет, – отозвался Дариус. – Не особенно.

– Кен, думаю, сейчас не время, – вмешалась Сара. – Что бы ты ни собирался сделать, сейчас явно неподходящий момент.

– Как я уже сказал, эти пять минут изменят вашу жизнь. – Кен коснулся клавиатуры, и на экране возник логотип. Пульсирующие буквы складывались в слово «ВитаКетоМаксо», на заднем фоне тренировались очень подтянутые люди – катались на велосипеде, поднимали штанги, бегали, прыгали в высоту.

– «ВитаКетоМаксо» – это не просто белковый коктейль, – ровным тоном добавил Кен.

– Прекрати, – бросила Сара, стиснув зубы. Джош догадался, что она в ярости, и с интересом отметил, что ее лицо пошло красными пятнами.

– Это образ жизни, – заявил Кен и нажал кнопку. Картинка сменилась, на экране появились подтянутые люди, которые пили какую-то жидкость из зеленых бутылок.

– Господи Иисусе, ты пытаешься нам что-то продать? – воскликнула Джен, когда и до нее наконец дошло, что происходит. – Да пошел ты на хрен. – Она с силой почесала руку, а затем допила остатки вина и протянула свой бокал Дариусу: – Милый, принеси еще немного.

– Детка, может, на сегодня хватит?

– Нет, детка, не хватит.

– В таком случае да, моя королева. – Поднявшись, Дариус взял бутылку.

– Наверное, вы думаете, что я пытаюсь что-то прорекламировать, – как ни в чем не бывало продолжил Кен. – Но это не так. Я лишь пытаюсь подарить новый взгляд на мир.

– Как с палубы «Звезды Смерти»? – поинтересовалась Джен. – Оби-Ван, ты собираешься взорвать нашу планету?

– Кстати, настоящий Оби-Ван Кеноби никогда бы этого не сделал, – заметил Джош. В юные годы «Звездные войны» играли в его жизни большую роль, а в важных вопросах он не терпел неточностей.

– Боже, Кен, ты хочешь впарить нам питательные напитки? – вмешалась Сара.

Охваченный пылкой страстью, Кен даже слегка порозовел.

– Ты что, детка, это не просто напиток!

– Кажется, мы договорились пока без «детки».

– Знаешь, почему мы сегодня здесь, Оби-Ван? – подала голос Джен. – Потому что умерла моя сестра, жена Джошуа. И у нас траур. Ясно тебе, придурок?

Честно говоря, Джошу в каком-то смысле даже понравилась его презентация. Все лучше, чем думать об одиночестве.

Тем временем на экране компьютера люди кувыркались на лугу.

– Продолжай, Кен, – попросил он и поймал на себе встревоженный взгляд Сары.

– Спасибо, Джошуа, приятель! Это образ жизни, шанс, которого вы все так ждали. Возможность построить новую великолепную жизнь.

– Руки чешутся, – пожаловалась Джен. – Неужели только у меня?

– Может, нам пора? – отозвался Дариус. – Ты немного раскраснелась.

– Я уже сказала: мы не оставим Джоша наедине с этим уродом! – рявкнула Джен. – Он слишком вежлив, чтобы вышвырнуть засранца за дверь. Прости, Сара, но тебе лучше увести своего кавалера.

Сара попыталась захлопнуть ноутбук, но Кен резко отдернул его в сторону.

– Кен, – твердо начала она. – Ты ставишь меня в неловкое положение. Ну, себя в первую очередь, но и меня заодно.

– Детка! Просто послушай. Порой люди называют «ВитаКетоМаксо» финансовой пирамидой, но на самом деле здесь все устроено совсем по-другому. – Снова нажав на кнопку, он вывел на экран схему финансовой пирамиды. – Видишь, я буду твоим агентом, а ты начнешь продавать… ну, точнее, давать друзьям шанс на лучшую жизнь. Часть вырученных денег вернется ко мне для реинвестирования…

– Знаешь, милый, – заговорила вдруг Джен. – Думаю, ты прав. – Она вытянула руки, покрытые красными пятнами. – Кажется, это крапивница. Черт. Наверное, аллергическая реакция. Что было в пицце?

– Ты все это пробовала уже тысячу раз. Ничего нового, – ответил Дариус.

– Где ты ее заказал?

– В том сомнительном заведении в конце квартала.

Джен откинула голову на спинку дивана.

– У тебя ведь есть шприц с адреналином? – спросил Дариус, глянув на Джоша. – Мало ли что.

– Да, и бенадрил тоже, – кивнул Джош.

Лорен принимала так много лекарств, что доктор решила на всякий случай – вдруг начнется аллергия – выписать ей рецепт на покупку «ЭпиПен», шприца с эпинефрином, чтобы избежать лишних проблем с дыханием.

Кен, судя по всему, воспринял происходящее как отличный повод продолжить:

– Как здорово, что ты заговорила о пищевой аллергии, Джен… Можно я буду называть тебя Дженни?

– Нельзя.

Джош ощутил, что где-то внутри зарождается желание рассмеяться.

– Итак, Джен, если ты начнешь пить «ВитаКетоМаксо», то навсегда забудешь о крапивнице. И больше никогда в жизни не столкнешься с аллергией. Известно, что «ВитаКетоМаксо» излечивает все виды пищевой аллергии и устраняет необходимость в вакцинах.

– О господи, – простонала Сара, закрывая глаза.

– Это научно доказано? – поинтересовался Джош. – Назови три надежных источника.

Кен даже не запнулся.

– Доказано, что люди, употребляющие «ВитаКетоМаксо», живут дольше и не имеют проблем со здоровьем. – Широко распахнув голубые глаза, он серьезно взглянул на Джоша. – Честно говоря, полагаю, если бы твоя жена принимала «ВитаКетоМаксо», она бы не…

Джош даже не заметил, как вскочил с дивана и, схватив Оби-Ван Кеноби за длинную костлявую шею, потащил парня к двери. Глаза заволокло красной пеленой.

– Убирайся на хрен из моего дома! – Он открыл дверь и вытолкал гостя наружу.

Вернувшись в гостиную, Джош засунул ноутбук в компьютерную сумку Кена, вышвырнул ее вслед за хозяином и захлопнул дверь.

«Вступив в бой с… Вступив в бой с шипящими змеями… Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

Краснота перед глазами постепенно пропадала. Сердце бешено колотилось в груди.

Оставшиеся трое гостей хранили молчание.

– Прости, мне очень жаль, – наконец заговорила Сара. – Я и представить не могла…

– У меня точно крапивница, – заметила Джен.

– Наверное, слишком много красного вина, милая, – предположил Дариус.

– Бенадрил в ванной, – сообщил Джош и обвел взглядом комнату. – Ну, как настроение? Если, конечно, не считать съеденный собакой ужин, крапивницу Джен, дерьмовую пиццу и рекламную кампанию.

Дариус рассмеялся в ответ. Потом смех подхватила Джен, а после и Сара. Джош и забыл, что порой способен кого-то насмешить.

Пару мгновений спустя он все же выдавил из себя улыбку, а потом даже рассмеялся. Из-за недостатка практики звук вышел хриплым.

И все-таки Джош смеялся – впервые с момента смерти Лорен.

– Нам нужен отпуск, – заявила Лорен колючим, несдержанным тоном. Она все еще нервничала из-за того, что пришлось снова лечь в больницу. – Может, рванем в тропики, где тепло, раз уж в годовщину ничего не вышло?

– Давай вновь поедем на Гавайи, – предложил Джош. – И снимем тот же дом.

Теперь медовый месяц казался безумно далеким. Беззаботная пора, когда Лорен считала, что ингалятор решит все ее проблемы со здоровьем. Они обсуждали имена будущих детей, учились нырять с аквалангом и планировали вернуться на Кауаи на двадцать пятую годовщину, чтобы повторить брачные клятвы.

Такое прекрасное место не хотелось портить болезнью.

– Лучше выберем что-нибудь другое, – весело проговорила Лорен. – Может, Карибы? Я там не бывала. И лететь намного меньше.

– Твое желание – закон, милая.

Джош сжал ее руку, и Лорен в ответ стиснула его ладонь. Как же ей чертовски повезло.

«Молодец, – почти слышала она голос отца. – Моя девочка».

Поездка на Гавайи отличалась от отдыха на Теркс и Кайкос наличием кислородного баллончика. На Гавайях их считали великолепной парой в разгар медового месяца; здесь за глаза называли «теми несчастными супругами». Их повсюду встречали чужие взгляды и чересчур добрые лица, а иногда появление Лорен у кого-то даже вызывало слезы. Такая молодая и привлекательная! Какой ужас! Кошмар! И тому подобное.

Джош выбрал потрясающий гостиничный комплекс с вымощенными камнем дорожками и тропическими садами, на территории которого находились спа-салон и пятизвездочные рестораны. Небо казалось невероятно синим, а в прозрачной бирюзовой воде можно было издалека разглядеть черепаху. Их поселили в коттедже, где вдобавок к гостиной и крытой веранде имелась спальня с огромной кроватью. И перво-наперво они ее опробовали – само собой, речь шла не о дневном отдыхе.

Потом медленно гуляли по пляжу, и ветер развевал длинный розовый сарафан Лорен. На голову пришлось надеть большую соломенную шляпу, ведь солнце для рыжих – настоящее проклятие. Баллончик с кислородом был при ней, в кожаной сумке, но если сильно не приглядываться, канюлю в носу можно не заметить.

И Лорен тоже на время забыла о ней, наслаждаясь мягким песком и жарким солнцем, ощущая руку мужа в своей руке и легкое прикосновение длинных сережек к плечам, слушая пение птиц и размышляя, что завтра стоит заняться подводным плаванием.

Вечером Джош и Лорен ужинали в одном из ресторанов на территории комплекса, на огромной террасе, утопающей в цветах и залитой светом множества свечей. Они выбрали столик с видом на сад и океан, не обращая внимания на сочувственно-ободряющие взгляды, словно говорящие: «Молодец, ешь, даже если ты больна! Храбрая девочка!»

Джош и Лорен как раз покончили с закусками, когда к столику подошел официант.

– Кое-кто из гостей хочет заплатить за ваш ужин, – пробормотал он.

Лорен с Джошем обменялись озадаченными взглядами, потом заметили сдержанно машущих им пожилых супругов.

– Нет, – отрезал Джош.

– Очень любезно с их стороны, но нет, спасибо, – проговорила Лорен.

– Они настаивают.

– Это очень милый жест, но не надо. – Лорен с вежливой улыбкой посмотрела на супругов и покачала головой.

– Они просили передать, что не примут отрицательный ответ, – поморщился официант.

– Пусть тогда пожертвуют деньги обществу ветеранов или направят на спасение детей, – предложила Лорен.

– Они сказали, что вы очень храбрая…

– Нет! – рявкнул Джош, вскакивая на ноги. – Я сам, черт возьми, в состоянии заплатить за ужин жены! – Он повернулся лицом к потрясенным супругам. – Заберите свою жалость и засуньте себе в задницу!

– Милый! – позвала его Лорен, вставая со стула.

– Нет. Не лезьте не в свое дело! – твердо припечатал он. – Нам не нужны ваши деньги. Мы не из фонда «Загадай желание»!

– Сэр, – обратился к нему официант. – Пожалуйста, простите.

– Вы здесь ни при чем, – ответила Лорен, кладя руку на плечо мужа. – Джошуа, милый, сядь.

– Нет! Хватит смотреть на нас как на животных в зоопарке, ясно? Мы пришли сюда поужинать и просто побыть вдвоем!

Джош гневался крайне редко и сейчас был сам на себя не похож. У Лорен болезненно заныло сердце. Нужно держать себя в руках, иначе она просто расплачется и точно не поможет делу.

– Можно отменить остальную часть нашего заказа? – спросила она, заметив, что все посетители не сводят с них глаз.

Официант кивнул и поспешил исчезнуть.

– Джош, – позвала Лорен. – Ну же, пойдем.

От ярости он словно оцепенел, но все же позволил взять себя за руку. Они направились обратно в номер. Пытаясь приноровиться к его широким шагам, Лорен уже через десять ярдов ощутила, что задыхается.

– Ну все, хватит, – резко бросила она. – Можно помедленнее? Мне за тобой не угнаться.

Джош замер как вкопанный.

– Какое право они имели…

– Джош, перестань! Эти люди всего лишь хотели сделать нам приятное.

– Мне все равно.

Он разозлился вовсе не из-за их предложения. Муж бесился сейчас из-за ее болезни. Потому что жизнь несправедлива. А он никогда не умел справляться с гневом. Ярость сбивала его с толку, ставила в тупик, разъедала изнутри.

– Малыш, иди прогуляйся или побегай, ладно? Знаю, ты расстроен. Просто… сожги это чувство дотла. Я зайду в бар, перекушу, потом почитаю. Увидимся, когда ты… с этим справишься.

– Хорошо.

Он зашагал прочь, а Лорен вернулась в ресторан, извинилась перед официантом и оставила ему большие чаевые. Потом направилась к бару, где обессиленно опустилась за столик, стараясь отдышаться и изо всех сил сдерживая слезы.

Она не злилась на мужа, скорее за него переживала. Эти люди, выделив их из толпы, задели Джоша за живое. Он же хотел, чтобы на них смотрели как на обычных влюбленных, наслаждающихся обществом друг друга, а вовсе не как на пару, чьи часы сочтены и супругу суждено остаться одному.

Как его оставить? Чем помочь своему прекрасному мужу-одиночке? Что с ним будет? Джош признался, что Лорен стала его первой любовью. «И единственной», – заявил он тогда. Но ведь через год, три или десять ему суждено остаться вдовцом. Быть одиноким по собственному выбору – это одно. Но ее смерть… способна его погубить. Уничтожить человека, которого Лорен любила больше всех на свете.

Она вернулась в пустой номер и приготовилась ко сну. Ей не хватало Пебблз, сестры, Джоша. В стеклянной крыше над кроватью виднелось бескрайнее, усеянное звездами небо. По щекам покатились слезы, падая на подушку.

Однако тело нуждалось во сне, а огромная кровать с прохладными белыми простынями так и манила отдохнуть, и через несколько минут Лорен заснула.

Ее разбудил укладывающийся в постель Джош. Он заключил жену в объятия и поцеловал в лоб.

– Прости, – прошептал он.

– Все в порядке.

– Я послал этой паре цветы, – признался Джош. – И подарочный сертификат в спа-салон.

Лорен с улыбкой уткнулась ему в грудь.

– Ты извинился?

– Да, в записке.

– Ты отличный парень, Джошуа Парк, – заметила Лорен и поцеловала мужа.

– Я идиот.

– Нет. Ты просто расстроился.

– Я люблю тебя, – хрипло проговорил он.

– Знаю, милый. Знаю.

В эту безлунную ночь ярко горевшие на небе звезды словно напутствовали их, и Лорен поцеловала Джоша уже более страстно. Охваченная внезапным желанием, она принялась стягивать с него футболку. Ее прекрасный Джош. Он взял лицо жены в ладони и поцеловал в ответ. Сегодня вечером они любили как никогда, отчаянно нуждаясь и дополняя друг друга. Сердца бились в унисон, губы жадно соединялись в поцелуе, тела сплетались на широкой постели.

Когда Джош заснул, вымотанный непривычной яростью и занятиями любовью, Лорен вдруг поняла, что нужно делать. Как присматривать за Джошем, когда ее уже не станет.

Стараясь двигаться как можно тише, она выскользнула из кровати и нашла блокнот.

В этой поездке Лорен запланировала несколько развлечений: поплавать с маской и трубкой в прозрачной воде, покататься на лошади, поспать в гамаке, натянутом между двумя деревьями, посмотреть порно. Кстати, в их номере «каналы для взрослых» как раз входили в кабельный пакет. Прежде Лорен никогда не смотрела подобные фильмы. «Клитти-клитти бип-бип» выглядел многообещающе, пусть добивал одним своим названием.

Джош все устроил. Он попросил повесить гамак в ведущем к пляжу маленьком садике, выбрав место в тени. Поставил рядом вазу с букетом тропических цветов, принес бутылку шампанского.

– Моя королева, – объявил он. – Тебя ждет сон на пляже.

– О, потрясающе! Мечта сбылась, – выдохнула Лорен.

Она забралась в гамак, а Джош разместил рядом кислородный баллончик и отрегулировал канюлю. Потом укрыл жену, легко замерзавшую даже в жару, мягким одеялом, сам же устроился поблизости на лужайке, глядя на нежно-голубой океан. Лорен протянула руку и погладила его по блестевшим на солнце волосам.

– Не представляла, что кто-то способен любить меня так сильно, как ты, – заметила она.

Джош взглянул на траву, а когда вновь поднял голову, в темных глазах блестели слезы.

– Со мной то же самое, – прошептал он. – Но кто знает? Вдруг я умру первым. Попаду под автобус.

– Лучше смотри в оба, неудачник. Ты нужен миру. К тому же вдруг, когда ты овдовеешь, Бейонсе будет свободна.

– Лучше провести час с тобой, чем миллион дней с Бейонсе.

– Да ладно, врунишка. Я бы без раздумий выбрала Бейонсе. – Лорен провела пальцем по очаровательному уху мужа. – Ты женат на женщине, страдающей неизлечимой болезнью. Наша жизнь – трагедия.

– Теперь, заговорив об этом, ты и сама похожа на неудачницу.

– Ну и ладно, – фыркнула Лорен. – Что было на той открытке от Противной Деби? «Не стоит считать дни, лучше сделать каждый из них значимым».

– Меня только что стошнило.

– Я все слышала. Давай не будем говорить о смерти. Сегодня прекрасный день. Прости, что я расчувствовалась. Не знаю, что со мной.

– Тяжелое заболевание легких, – подсказал Джош.

– А, точно. Я и забыла.

Он поднял на нее полные слез глаза.

– Я люблю тебя всем сердцем, Лорен Парк.

– Я люблю тебя всей поджелудочной железой.

– Я люблю тебя обеими почками, – продолжил Джош с легкой улыбкой.

– Я люблю тебя всей печенью, а это очень важный орган.

– Ложись спать, жена. Позже у меня есть на тебя планы, связанные с некой волшебной машинкой, способной вызывать оргазм.

– О боже мой.

Лорен так и уснула с улыбкой, а когда проснулась, они пошли в номер, разделись, легли на большую кровать и включили порно. На экране появился курьер почтовой службы, стучащий в дверь квартиры. Ему открыла женщина в красных стрингах – на сосках блестящие накладки, в руках веник.

– Надо же! – воскликнула Лорен. – Я тоже занимаюсь уборкой в таком виде.

– И что особенного в этих почтальонах? – поинтересовался Джош. – Кстати, их начальство в курсе, чем работники занимаются целыми днями? И где обещанная волшебная машинка?

Они продержались еще четыре минуты, а после расхохотались так, что смотреть дальше стало просто невозможно. Однако и это сослужило свою службу. Отсмеявшись, супруги занялись любовью, нежно и неторопливо, с улыбками и смехом.

В предпоследний вечер перед отъездом они сидели на диване во внутреннем дворике. Джош обнимал Лорен, прижавшуюся спиной к его груди, а перед ними в кремово-оранжевых облаках тонуло солнце. Когда дневное светило скрылось за океаном, вода стала сине-зеленой, облака выцвели до пурпурно-розовых, а после и вовсе посерели. Волны с шумом набегали на берег, неподалеку перекликались цапли, кулики и пеликаны, а на небе одна за другой загорались звезды, становясь все ярче по мере того, как небосвод окрашивался в цвет индиго.

Будь у нее возможность выбрать, где умереть, Лорен предпочла бы это место. Всего один тихий последний вздох, а после пустота.

К сожалению, шансы были невелики. Насмотревшись разных видео и документальных фильмов, Лорен понимала: умирать от недостатка кислорода вовсе не красиво.

Выпрямившись, она поплотнее закуталась в одеяло.

– Джош, нам нужно поговорить.

– О чем? – спросил он, лицо его застыло, словно маска. Муж явно понял, о чем речь.

– О всяком. – Лорен подавила кашель и сглотнула. – Касательно конца жизни.

– Еще слишком рано об этом думать. – Джош склонил голову.

– Ну ты же явно думаешь, иначе не разозлился бы так в тот вечер. И все из-за меня. Лучше всего поговорить сейчас, чтобы снять с себя эту тяжесть, и тогда завтра мы сможем и дальше спокойно наслаждаться отпуском. Я хочу снова поплавать.

Лорен кашлянула, чтобы прогнать подступивший к горлу ком. Меньше всего ей сейчас нужна мешающая дышать слизь. Она сделала легкий вдох, как на йоге, и постаралась расслабить мышцы шеи и горла. И все же ощутила, как от подступающих слез защипало глаза.

– Пожалуйста, Джош. Давай с этим покончим.

Он отвел взгляд. Неподалеку защебетала ночная птица, потом снова воцарилась тишина.

– Хорошо, – ровным, невыразительным голосом согласился Джош. – Продолжай.

У Лорен защемило сердце, будто в грудь кто-то неуклонно вгонял тупой нож.

– Ладно, я тут немного подумала… Знаю, до этого, наверное, еще далеко, но на всякий случай… – И замолчала, подавляя рыдания.

Джош принялся изучать ее руки, которые сжимал в своих ладонях. Бриллиант в обручальном кольце мерцал, словно звезда.

День, когда он сделал ей предложение, выдался безумно счастливым. Такое чувство, что прошли уже десятки лет и все это было в другой жизни. Которой еще не коснулась болезнь.

Лорен сделала осторожный вдох, насколько смогла глубокий.

– Я хочу, чтобы в самом конце остались лишь мы вдвоем. Ни мамы, ни Джен, только ты и я.

Джош кивнул и сглотнул; у него-то горло работало отлично. Он сильнее стиснул руки жены.

– Если возможно, я хотела бы со всеми попрощаться. Ну… сказать, что мое время пришло… пока я еще смогу разговаривать и все такое.

Джош кивнул, потом наклонился вперед и положил голову на их соединенные руки. Конечно же, он плакал. А как иначе? Лорен и сама не смогла удержаться от слез.

– И не нужно крайних мер, – прошептала она. – Если наступит конец, то… так тому и быть. Не желаю быть телом, в котором еще несколько дней жизнь поддерживают приборы. Лучше я уйду… сама по себе. Да, будут лекарства и прочее, но я хочу иметь возможность на тебя смотреть.

Джош кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Руки у Лорен намокли от его слез.

Будь у нее выбор, она в любой день и час предпочла бы жизнь мужа своей. Если из них двоих кому-то суждено умереть, то лучше пусть она отправится в мир иной, потому что для этого мира Джош был истинным даром. Всем на свете.

Наклонившись вперед, Лорен опустила голову на голову мужа, и они сложились вместе, словно оригами. Высвободив руку, она погладила Джоша по темным волосам. Как же сильно Лорен его любила!

– Ты закончила? – хрипло поинтересовался он.

– Ну, еще пара моментов. – Лорен выпрямилась. – Не хочу умирать дома.

– Почему? – Он поднял на нее взгляд.

– Чтобы ты не запомнил меня мертвой в нашей постели, на кухонном полу или… ну, не знаю. На унитазе.

С губ Джоша сорвался полусмех-полувсхлип.

– Ладно. Никакой смерти в туалете. Если ты все-таки отдашь концы на унитазе, я перенесу тебя в другое место и буду всем лгать, чтобы сохранить твое достоинство.

– Вот-вот, и я об этом. – Несмотря на дрожащие губы, Лорен выдавила улыбку. – И я хочу пышные похороны, где все будут рыдать и смеяться. Вкусная еда, хорошая музыка, но не церковная. Лучше Бейонсе и Бруно. Вживую, если возможно.

Джош рассмеялся, всеми силами стремясь показать ей свою любовь – ведь она не вынесет, если он сломается.

– Что-нибудь еще?

– Да. Прощальное слово от Джен, затем речи на поминках от всех желающих. Еще я хочу, чтобы меня кремировали и поместили в горшок с землей, откуда потом вырастет дерево. Для этого есть специальные урны.

Джош поцеловал жене руки, потом взглянул на нее полными слез глазами и попытался улыбнуться.

– А если дерево погибнет? Представь, как дерьмово мне от этого будет.

– Просто поливай меня дважды в неделю и выставляй на солнце. Не так уж сложно, Джошуа. Не веди себя как неудачник.

– А ты знаешь, что можно превратить прах любимого человека в драгоценности?

– Ага, вообще жуть. Кто бы стал такое носить? Нет, я хочу быть деревом. Только не позволяй Пебблз на меня мочиться.

Джош притянул Лорен к себе и крепко сжал в объятиях. Отрегулировав канюлю, она стиснула его в ответ, удерживая изо всех сил.

– Люблю тебя, – прошептал Джош. – Я самый счастливый мужчина на свете, потому что женился на тебе.

Лорен знала, что он говорил искренне.

– Скажи, что без меня с тобой все будет в порядке.

– Не будет.

Она не стала возражать, и Джош долгое время молчал. Тишину нарушал лишь шелест бьющихся о берег океанских волн.

– Я буду благодарен за каждый день, прожитый в роли твоего мужа, – наконец хрипло прошептал он.

Лорен чуть повернулась, еще крепче прижимаясь к Джошу. Пусть по большей части они всеми силами сдерживали слезы, иногда нужно было поплакать. Даже если казалось, что из груди вырывали живое, бьющееся сердце, а кашель мешал нормально дышать, и приходилось увеличивать подачу кислорода. Слезы впитывались в одежду, увлажняли волосы и кожу, но это было не страшно. Всем суждено умереть. Просто смерть Лорен казалась чуть более определенной, чем у большинства людей.

К тому же теперь у нее появился новый проект, не связанный с дизайном общественных пространств. Наверное, отец горячо бы его одобрил.

Нужно ведь планировать свое будущее. Даже если ей самой не суждено его увидеть.

Почему он не выслушал пятое мнение? После диагноза Лорен они стали наблюдаться у доктора Беннет из Род-Айлендской больницы, потом обратились в Массачусетскую больницу общего профиля и Центр женского здоровья в Бостоне, а позже в клинику Мейо. Все пульмонологи согласились, что и сами стали бы следовать плану лечения, предложенному доктором Беннет.

Теперь уже всем ясно, что из этого получилось.

Стоило отвезти жену в Йельский университет в Нью-Хейвене. И в Пресвитерианскую клинику Нью-Йорка. В Национальный еврейский медицинский центр в Денвере. В Калифорнийский университет в Сан-Франциско. В Кливлендскую клинику. Черт, где-то же должны лечить лучше.

Ранее в тот же день – точнее, вчера – Джош пытался поработать, но уведомление, появившееся в ленте новостей о легочном фиброзе, выбило из колеи. В нем сообщалось, что в планах новое испытание препарата и ведущий исследователь работает в Йеле.

Им стоило туда поехать, продолжать поиски. Тогда Лорен вполне могла бы быть сейчас с ним, и, возможно, даже чувствовала себя лучше. Джош придвинулся бы к ней поближе, обнял, коснулся губами плеча. Сонная жена с улыбкой повернулась бы к нему и поцеловала, а он просунул руку ей под рубашку и ощутил теплый изгиб груди.

Джош взлохматил пальцами волосы и сжал голову. Как же пережить эту ночь? Можно позвонить Джен, но… черт, нет, уже слишком поздно. Заглянуть на найденный форум поддержки для молодых вдов и вдовцов? В группу на сабреддите?[6]

Ну нет. С него достаточно боли.

Надо связаться с техподдержкой «Эппл».

Лучше так, чем разрыдаться, выбежать на улицу или спуститься в спортзал на первом этаже и побить боксерскую грушу, ведь в прошлый раз туда (в три часа ночи) заявилась Жуткая Шарлотта в очень скудном наряде, чтобы позаниматься йогой.

Так что пусть будет «Эппл». Джош купил расширенную гарантию, и пришло время окупить инвестиции.

Он набрал номер 1-800-MY-APPLE, который помнил еще с тех времен, когда ноутбук зависал во время обновления системы. В прошлый раз они мучились целую вечность, но парень на том конце провода оказался невероятно терпеливым.

Джош нажал нужные кнопки и произнес требуемые слова:

– Компьютер. «Макбук эйр». Программное обеспечение не обновляется.

И наконец услышал человеческий голос:

– Здравствуйте, это Рори. С кем я говорю?

– Джошуа.

– Продиктуйте ваш номер телефона на случай, если нас разъединят, – попросил Рори, и Джош не стал спорить, а после объяснил несуществующую проблему. – Не беспокойтесь, – бодро объявил специалист. – Давайте выполним перезагрузку в безопасном режиме и посмотрим, что будет.

– Отлично, – согласился Джош.

Рори давал указания, Джош делал вид, что их исполняет.

– Это может занять некоторое время, – предупредил Рори.

– Без проблем. – Неужели собеседник решил повесить трубку? – Э-э… а вы останетесь на линии, пока все не заработает?

– Да, безусловно.

Пару минут в трубке царило дружелюбное молчание.

– Как погода за окном? – нарушил тишину Рори.

– Прекрасная, – заявил Джош, даже не представляя, что творится сейчас на улице.

– А где вы живете?

– Гавайи. Кауаи, – солгал Джош.

– Ух ты, вот повезло! И как там?

На Гавайях сейчас часов семь вечера. Джош представил, как солнце начинает опускаться за горизонт. Он сидит на веранде, а Лорен приносит ему стакан ледяной воды с веточкой мяты и устраивается рядом с бокалом розового вина.

– Отлично. Гавайи есть Гавайи. Наш дом… он стоит на утесе. Недавно шел дождь, но сейчас все замечательно. Скоро уже закат. – Заход солнца на острове был потрясающим зрелищем, лучше любого фильма.

– Здорово.

– О да. Живется здесь прекрасно.

– Кауаи ведь маленький остров? – уточнил Рори.

– Один из самых маленьких. Его называют островом-садом, потому что часто идут дожди и очень буйная растительность. Здесь снимали одну из частей «Парка Юрского периода».

– О, круто. Вы там родились?

– Да.

Как и все, кто побывал на Гавайях, они с Лорен мечтали когда-нибудь туда перебраться. Но ей хотелось растить детей в окружении родных, так что переезд стоило отложить. А вот когда дети, к примеру, поступят в колледж, они с Лорен будут еще достаточно молоды, чтобы заниматься подводным плаванием, серфингом и ходить в походы.

Ну да, ну да.

Воображение рисовало такие четкие картины, что Джош почти ощущал запах тропических цветов. Он носил бы гавайские рубашки, а их дети выучили бы язык и внесли свой вклад в развитие этой земли. Лорен смогла бы немного загореть. Она обустраивала бы парки, помогала сохранять культурные достопримечательности Гавайев и…

– Если я вдруг соберусь на Гавайи, какие острова посоветуете посмотреть? – прервал его мысли Рори.

– Ну, во-первых, Кауаи, – проговорил Джош. – Там великолепная природа и самый красивый в мире пляж в заливе Ханалей. Моя жена любит кататься на волнах и говорит, что лучше места не найти. – Он не солгал: Лорен и впрямь так считала. – Мауи – тоже сказочный остров. Прекрасные отели и рестораны, а еще национальный парк Халеакала. Оттуда стоит посмотреть закат. Только лучше прихватить куртку, вечером холодает. А ради вулканов отправляйтесь на Большой остров.

Если бы не вышло с биоинженерией, он вполне мог бы стать экскурсоводом. Этот, другой, Джош был довольно разговорчивым и многое знал.

Болтая с Рори по телефону, мистер Парк из серого Род-Айленда легко уступил место Джошу, живущему на Гавайях, который ходил на рыбалку и знал шеф-повара, способного меньше чем за час приготовить роллы из свежей рыбы. Этот парень был общительным, не то что застенчивый вдовец, сидящий сейчас в темноте и сочиняющий историю собственной жизни. И он, черт возьми, точно не лишился недавно жены.

– А вы где живете, Рори? – поинтересовался он.

– В Монтане. Здесь тоже очень красиво, но совсем по-другому.

– Рядом с горами?

– Точно.

– А в Йеллоустоун выбираетесь?

– О да, я люблю этот парк, особенно долину Хейден.

Джош и Лорен планировали туда съездить. Боже, теперь этому не суждено случиться.

– Мы с женой хотим туда выбраться, – проговорил Джош, сглатывая подступивший к горлу ком. – Может, летом.

– Лучше дождитесь сентября. Меньше туристов.

– Заметано, – согласился Джош. – Там ведь водятся бизоны?

– Само собой. Здоровые, прямо с грузовик.

Джош живо мог представить эту поездку. Увидев поблизости таких животных, Лорен закричала бы. Хотя нет, она вела бы себя храбро. Интересно, а волка там можно встретить? Жена любила волков.

В трубке вновь повисло дружеское молчание.

– Как дела с загрузкой? Почти готово? – спросил Рори.

– Э-э… да! Кажется, все наладилось. – Черт, придется все-таки повесить трубку. Они и так уже разговаривают час и тринадцать минут. – Большое спасибо, Рори.

– Обращайтесь. Вам придет запрос на электронную почту с просьбой оценить эффективность решения проблемы. Если у вас остались еще какие-то вопросы…

– Нет-нет. Все в порядке. Э-э… спасибо.

«Спасибо, что поговорил со мной посреди ночи и позволил мне ненадолго стать кем-то другим. Благодарю за работу в ночную смену. Хорошо, что ты никогда не узнаешь, как много я потерял».

Когда пришел запрос, Джош поставил Рори высшие оценки по всем пунктам.

Когда уходит из жизни кто-то молодой, кажется, что замирает весь мир. По крайней мере тот, в котором живешь.

Перво-наперво рядом появляются потрясенные родные и знакомые и толпятся вокруг, скорбя о потере. Общее горе объединяет людей. Никто не знает, как жить дальше и двигаться вперед, да и не хочет. «Останови часы…»[7], – как говорится в стихотворении.

И время, кажется, в самом деле останавливает ход. В этом маленьком мирке больше невозможно счастье. Ничто не будет прежним, да и не должно – ведь ее смерть разрушила привычный мир.

Почти сразу начинаются телефонные звонки, распоряжения, задания: ты пойдешь в похоронное бюро, ее сестра договорится в церкви, а еще кто-то там закажет цветы. Слава богу, сделать нужно много всего, ведь мозг пока не в силах осознать, что произошло, и стоит остановиться лишь на миг, как можно непроизвольно взорваться подобно бокалу, который разлетается на части от пения на высоких нотах. Когда кто-то подает еду и стакан воды, перекусываешь прямо на ходу. От постоянных сообщений и звонков телефон почти не умолкает, одни приходят, другие уходят, и снова раздается стук в дверь.

Потом собираешь фотографии и делаешь коллажи в «Пауэр Пойнт», чтобы запустить презентацию во время поминального обеда, по ее просьбе составляешь плейлист, выбираешь прощальные слова, заказываешь еду. В течение недели или двух мир еще полон подробностями смерти. Родные тянутся друг к другу, друзья убиты горем, коллеги не в силах думать о работе, ее врач звонит, чтобы узнать, как ты, и даже медсестры приходят на похороны.

На короткое время из-за ее смерти вокруг тебя вращается множество жизней.

А потом… они растекаются. Нужно заботиться о детях, убираться дома, готовить еду. У коллег по-прежнему есть работа, у друзей – собственная жизнь.

Замершие на время часы вновь возобновляют ход.

Спустя два месяца и неделю после смерти Лорен для Джоша наступил первый день, когда никто не звонил, не присылал сообщения и электронные письма, не заезжал навестить. Ни Джен, ни Донна, ни Сара или Бен, ни его мать, ни Дариус, ни Великий и Благодетельный Брюс, ни какой-нибудь бывший одноклассник, только что услышавший новость.

Впервые никто не придал значения его вдовству.

И это казалось почти оскорбительным. А еще свидетельствовало лучше всяких слов, что мир приспосабливался к отсутствию Лорен. Конечно, Донна и Джен вспоминали ее каждый день и никогда не забудут, но у Джен есть муж и двое детей, а у Донны – живая дочь и внуки. К тому же обе работали и не сидели в четырех стенах. Его собственная мать руководила целой больничной лабораторией, общалась с Суми и Беном почти как с родными, посещала четыре книжных клуба и состояла волонтером при церкви. Но, наверное, она нашла бы время позвонить единственному ребенку и узнать, как дела?

«Написала бы хоть пару слов, а, мам?»

Нет, ни хрена.

Ощущая себя мучеником, Джош ждал весь день, молча бесился, ненавидел себя и всех остальных. Он вывел собаку на прогулку, на улице не обменявшись ни с кем ни словом, а когда вернулся, начал проверять телефон каждые десять минут, потом каждые пять, затем перезапустил на случай сбоя.

По-прежнему ничего.

Конечно, он мог бы и сам кому-нибудь позвонить. Стоило лишь попросить, и Бен сходил бы с ним прогуляться в Ботанический центр или съездил в Бостон. Все лучше, чем нелепо и бессмысленно злиться. Однако Джош воспринимал происходящее как испытание – и для них, и для себя.

Которое все дружно провалили.

К 20:37 он их всех возненавидел.

Ярость закрадывалась в голову словно болезнь. Вскоре перед глазами возникнет красная пелена.

Впервые это случилось в шесть лет, когда школьный хулиган Сэм, самый большой и сильный в классе, швырнул через всю столовую очки Кейтлин, девочки с особыми потребностями, с которой дружил Джош. Опомнился он лишь в кабинете директора, где стоял рядом с матерью в испачканной кровью рубашке и с подбитым глазом. Оказалось, Сэм ударил его по лицу, а Джош в ответ разбил Сэму губу. Обоих мальчиков отстранили от занятий на неделю, но Стефани в тот же день повела его есть мороженое. А когда Джош вернулся в школу, Кейтлин вручила ему открытку со словами, старательно написанными печатными буквами: «Спасибо, что за меня заступился».

В другой раз ему было десять. У матери началась очень сильная аллергия на перец, и ее срочно забрали на «Скорой» в больницу с анафилаксией. Как рассказали после Кимы, к моменту их прихода Джош вел себя как дикое животное. Бен не мог с ним управиться, пришлось позвать еще одного соседа. Лишь совместными усилиями двое мужчин смогли внести мальчика в дом и удерживать, пока он не пришел в себя.

Несколько дней спустя, после разговора с педиатром, мать рассказала Джошу, что подобные случаи не редкость для людей с синдромом Аспергера, как это тогда называлось. Главное – научиться справляться с приступами, отвлекаться на что-то другое. Еще в детстве мама велела ему повторять фразу: «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

– В ней есть все буквы алфавита, – сказала она тогда. – Думай об этом, Джош. Пересчитывай буквы.

С тех пор эта фраза стала его мантрой, и когда перед глазами начинала появляться краснота, Джош повторял: «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел».

Тогда же Бен научил его боксу, точнее, различным типам ударов, используемых при борьбе. Джош никогда не бил людей, но удары по боксерской груше снимали напряжение.

В 20:42 пелена начала застилать глаза. Но еще не поздно было ее остановить и свести на нет.

Спустившись в вечно пустой тренажерный зал на первом этаже, Джош принялся расправляться с боксерской грушей.

Голыми руками. Тяжело дыша, он колотил кулаками по жесткой коже, но растекающейся по рукам боли от ударов было недостаточно. Сильнее. Еще сильнее. Вскоре сопровождающее удары шипение сменилось возгласами: «Ха! Ха!» По телу струился пот. Выдохи превратились в слова: «Нет. Нет. Нет. Нет», а после в мерзкие, непристойные ругательства, от которых он должен был сгореть со стыда. Но нет, Джош не стыдился. Он поддался ярости.

Почему же она умерла? Как так вышло, твою мать? Эта идиотская отсталая система здравоохранения облажалась ко всем чертям. Врачи ни хрена не смогли ей помочь. Тупые уроды. Гребаные идиоты. Вот дерьмо! Черт. Черт. Черт!

Его яростные крики эхом отражались от стен, костяшки пальцев уже кровоточили, кулаки скользили по заляпанной кровью коже боксерской груши. Ну и ладно, пусть так. Лучше боль, чем бессмысленная, гнетущая пустота.

Наконец Джош отступил, шатаясь от усталости. По голому торсу струился пот, руки словно побывали в мясорубке. Нетвердо стоя на ногах, он схватил полотенце и вытерся.

И заметил в дверном проеме улыбающуюся Жуткую Шарлотту с бледно-голубыми, слишком широко расставленными глазами.

– Хочешь чего-нибудь выпить, Джош?

– Господи, нет, – буркнул он, достал дезинфицирующие салфетки и протер боксерскую грушу, отстраненно отметив, что поранил костяшки пальцев.

– Тогда в другой раз.

– Нет. Никогда.

– Увидимся.

А еще говорят, что это он не умеет считывать чужие сигналы.

Боксерская груша сделала свое дело. Джош так устал, что даже на третий этаж пришлось подниматься на лифте. Он принял душ – руки саднило от горячей воды, – потом вошел в супружескую спальню и закрыл дверь, чтобы не пускать Пебблз, иначе собака за несколько минут разворошила бы всю кровать.

На прошлой неделе Джош просыпался, уже осознавая, что жены больше нет, не тянулся к ней на другую сторону постели, и от этого сердце ныло лишь сильнее. Всего два месяца и одна неделя потребовались мышцам и инстинктам, чтобы привыкнуть к новой реальности. Глупое тело признало, что браку пришел конец и тянуться больше не к кому.

Джош перестал посреди ночи проверять ее сторону кровати, прекратил гадать, проснулась ли она, больше не звал жену по имени, не смотрел на часы, чтобы понять, не пора ли принимать лекарства, идти гулять или делать дыхательные упражнения. Когда он осознал, что уже не достает по привычке для ужина две тарелки, то стал намеренно ставить на стол второй прибор, ведь смириться с отсутствием жены было хуже, чем забыть о ее смерти.

Лорен умерла, и этот факт казался еще ужаснее, чем мысли о том, в какой из комнат она может находиться. Нелепо даже думать, что к такому можно привыкнуть.

Да еще этот день, первое мая. Ровно четыре года назад он сделал ей предложение. Опустился на одно колено среди осыпающихся лепестков дикой яблони и попросил Лорен Розу Карлайл стать его женой.

Джош подошел к комоду жены и открыл шкатулку с драгоценностями, куда, кажется, убрал ее кольца со свадьбы и помолвки. Сам этот момент в памяти почти не сохранился, но кольца лежали на месте. Наверное, однажды он подарит их Октавии. Или Себастьяну, для будущей жены. Или выбросит в чертов океан на пляже Кейп-Кода, где они с женой провели множество прекрасных дней и ночей. А может, набив карманы камнями потяжелее, сам войдет в океан с кольцами в руке и тоже расстанется с жизнью, если его сожрет проплывающая мимо большая белая акула.

Сейчас по квартире бродили два призрака – Лорен и Джоша, некогда бывшего ее мужем, более живого, чем этот пустой мешок с костями.

Впервые с той ночи, когда жена попала в больницу с убившей ее пневмонией, Джош лежал на супружеской кровати. Просто поверх одеяла и смотрел в потолок. После той выходки Пебблз с курицей одеяло пришлось стирать, но до подушки Лорен липкий соус не добрался. Подавшись вперед, Джош вдохнул ее запах, и от нахлынувшей тоски мучительно сжалось сердце.

Лежа на спине, он прижимал к себе подушку и с ужасом думал о том, что однажды запах Лорен выветрится без следа.

«Не шевелись, – твердил себе Джош, хотя тело и так сковала безумная усталость. – Не шевелись, и все будет хорошо».

Если не давать волю чувствам, он не свалится на пол с рыданиями. Лучше всего поспать и увидеть во сне жену. Но Джош по-прежнему лежал с открытыми глазами.

00:14.

01:21.

02:07.

03:38.

04:15.

05:03.

05:49.

В комнату просочился утренний свет. Уже можно вставать.

Джош сварил кофе, открыл холодильник и снова закрыл. Вывел Пебблз по нужде и вернулся домой.

Налив кружку кофе, зашел на онлайн-форум для молодых вдов и вдовцов и спросил, как люди пережили свою потерю.

«Пей много воды, – советовали товарищи по несчастью, лишившиеся своих половинок. – Хвали себя за то, что встал с кровати или что-то съел. Делай упражнения. Будь добр к себе. Переваривай травму», – писали участники форума, что бы это ни значило.

Джош попытался вспомнить, выводил ли вчера собаку на пробежку. Не факт. Что ж, побегать можно и сейчас. Вот только на улице грязно и моросит дождь, так что после прогулки Пебблз, наверное, придется искупать. Ну и ладно, зато время убьет.

Натянув кроссовки, он вывел собаку из дома.

Люди спешили на работу. Вокруг мелькали плащи и зонты, прохожие торопливо скрывались внутри зданий. Джош добежал до реки, потом свернул к подножию Колледж-хилл. Несмотря на наушники в ушах, он забыл дома телефон – или подсознательно не стал его брать. Впрочем, наушники и сами по себе защищали от ненужного общения. Провиденс – город маленький. Джош вырос здесь, учился в двух местных университетах, но сейчас не горел желанием видеть кого-то из знакомых или с кем-либо разговаривать. Свой шанс они упустили еще вчера.

Поразительно, но мир по-прежнему жил своей жизнью, и многие вокруг были счастливы. Разве они не в курсе, что их ждет?

«Взгляните на меня и расстаньтесь с надеждой, – хотел заявить им Джош, словно призрак Джейкоба Марли. – Когда-то я был таким же».

А после схватить одного из этих счастливых придурков и хорошенько встряхнуть.

Джош замер, когда загорелся красный, потом побежал дальше и ненароком угодил в холодную лужу по щиколотку глубиной. Живот Пебблз уже намок и покрылся грязью.

Боже, как же он скучал по возможности быть мужем, возвращаться к жене домой, прикасаться к ней, спрашивать, куда делся его второй носок, поддразнивать. Сейчас он очутился один в море людей, и все они как будто были связаны между собой. Конечно, у него была мама. И Кимы. А еще биологический отец – только какой от него толк, если он бросил сына до рождения? Ну и ближайшие родственники Лорен.

Вот и все.

Идея работать дома, на себя, теперь казалась дерьмовой. Когда Лорен была жива и сражалась с болезнью, возможность зарабатывать деньги, почти не выбираясь из квартиры, считалась невероятной удачей, сейчас же вызывала лишь уныние. Может, подыскать другую работу? Но тогда придется каждый день выходить из дома, а после возвращаться в… Нет, не сейчас. В книгах писали, что в первый год вдовства не стоит принимать важных решений.

Джош вдруг понял, что уже сделал круг и теперь бежит по своей улице. Сколько же времени прошло? Испачканная грязью Пебблз тяжело дышала.

Поднявшись по лестнице, он открыл дверь квартиры и взглянул на кухонные часы.

11:09.

Господи, еще так рано. Не может быть.

Джош вымыл собаку, вытер насухо полотенцем. Потом принял душ, оделся и почистил ванну от мокрой собачьей шерсти. Поел, попил.

12:13.

Со вздохом закрыв горящие глаза, Джош прилег на диван, но перед внутренним взором поплыли мучительные картины последних часов жизни Лорен. Снова вздохнув, он поднялся и направился к компьютеру.

К нему подбежала Пебблз, но как-то неуверенно, хромая на заднюю левую лапу.

– В чем дело, малышка? – спросил Джош, и звук собственного голоса показался непривычно громким. – Что с тобой? – Он провел рукой по ее ноге, и собака заскулила. – Молодец, Джош. Теперь еще и собаку загубил. – Повернувшись, Пебблз лизнула его в лицо. – Прости, моя хорошая. Давай я отвезу тебя к ветеринару.

Наверное, лапа просто немного побаливала от чрезмерной физической нагрузки, но зато будет чем заняться. За последние годы приемы у врача стали для него привычным делом.

Он позвонил в ветеринарную клинику и назвал свое имя.

– Пебблз? Помесь с австралийской овчаркой? – уточнила секретарша.

– Верно.

В трубке повисла пауза.

– Я читала в газете о смерти вашей жены. Мне так жаль. Она была очень милая.

Поскольку яркая, чертовски потрясающая Лорен выросла в этом городе, ее некролог опубликовали в «Провиденс джорнал».

– Спасибо, – после паузы отозвался Джош, вспомнив, что от него ждут ответа.

– Приходите в два, – произнесла секретарша. – Клиент как раз отменил запись.

– Спасибо, – повторил Джош и повесил трубку.

Когда они добрались до больницы, Пебблз больше не хромала. Ну и ладно, не уходить же домой. Прием ветеринара займет хоть часть дня.

При личной встрече секретарша вела себя строго по-деловому, и за это Джош был признателен. Записавшись, он сел и стал ждать. Пролистал журнал «Кэт фэнси», кстати довольно неплохой, потом проверил телефон. И увидел сообщение от Джен с приглашением на ужин в выходные. Джош сразу согласился. Вот и славно. Он увидит детей, окунется в шумную атмосферу, поболтает с Дариусом – иначе говоря, вернется в мир живых. Джош поинтересовался, что принести. Джен попросила захватить пива. Что ж, с этим он справится.

Еще пришло сообщение с напоминанием о записи к стоматологу. Нажмите «Д» для подтверждения, «О» – для отмены. Конечно «О». Пока с него хватит мучений.

Эта мысль вызвала легкую улыбку. Лорен оценила бы шутку.

Джош обвел взглядом других клиентов в приемной. Пожилая женщина сюсюкала с большой кошкой, смотревшей убийственным взглядом на немецкого дога в другом конце комнаты. Сам немецкий дог сидел неподвижно – может, испугался кошки? – а его хозяин что-то читал в телефоне.

Молодая женщина, на вид лет тридцати, утирала слезы. Рядом с ней сидела очень неприглядная собака непонятной породы, пятнистая, с тускло-белой шерстью. Псина (Джош на 93 процента был уверен, что это собака) выглядела старой: глаза помутнели, редкие нижние зубы торчали наружу. Вероятно, привели усыплять.

Заметив его взгляд, женщина снова вытерла глаза.

– Что с вашей собакой? – спросила она.

– Да так, знаете… немного хромает.

– Сколько ей?

– Два с небольшим.

– Хорошенькая. Как зовут?

– Пебблз, – сообщил он и мысленно услышал голос Лорен, призывающей его поговорить с женщиной. – А вашу?

– Даффи.

Джош не стал спрашивать, что с Даффи. Ему не слишком-то хотелось знать. Более того, он боялся, что в ответ может просто заявить: «Подумаешь, а у меня только что умерла жена».

Кошка вдруг зарычала, немецкий дог заскулил и попытался забраться на колени к хозяину.

– Мой пес уже очень старый, – поделилась владелица Даффи.

«Неужели, Шерлок?»

– Правда? – отозвался Джош. – Выглядит неплохо.

Лорен часто повторяла, что ложь во благо полезна для души.

– Ему шестнадцать.

– Это… здорово. – Джош и не подозревал, что собаки живут так долго.

– Знаю, он старый, но… надеюсь, проживет еще пару лет. – Она сморщила лицо, всеми силами стараясь не расплакаться.

«Я тоже надеялся еще на пару лет».

– Удачи.

– Спасибо.

– Даффи! – позвал один из специалистов.

Женщина встала и подхватила старичка Даффи на руки. Пес, словно ребенок, положил голову ей на плечо.

– Спасибо за беседу, – проговорила она, оглядываясь на Джоша.

Слышать такое было странно, но приятно.

– Всегда пожалуйста, – ответил он. Потом подумал, что надо еще что-то добавить: – Выздоравливай, Даффи.

– И у вашей собаки пусть все будет хорошо.

Женщина помахала свободной рукой, и Джош кивнул, выдавив из себя улыбку. Если этот пес продержится еще хоть месяц, про него обязательно должны рассказать в новостях.

Пебблз явно была с ним согласна.

Черт, а ведь когда-нибудь она тоже умрет и его последняя связь с Лорен прервется. Эта собака – единственный домашний питомец, которого они завели вместе, их меховая малышка… Так, стоп, его уже понесло не туда.

В любом случае это собака Лорен.

– Мне жаль, Пебз, – шепотом проговорил Джош. – Но мы ее потеряли.

Как он и подозревал, собака оказалась совершенно здорова.

– Просто бегайте не больше пяти миль, – жизнерадостным тоном посоветовал ветеринар, вручая Джошу какое-то противовоспалительное средство. – Это пастушья порода, для них привычны большие нагрузки, так что пробежки – это здорово, но лучше с перерывами, а не сразу марафонскую дистанцию. Пусть она недельку отдохнет, потом вновь сможете бегать.

Доктор почесал Пебблз за ушами и услышал в ответ одобрительное мычание, похожее на коровье.

– Спасибо, – проговорил Джош.

– Мы все расстроились, узнав о вашей жене, – добавил, не глядя на него, ветеринар.

– Спасибо. – Джош был благодарен за отсутствие жалостливых взглядов.

Вернувшись домой, он дал Пебблз таблетку и немного лакомства, потом лег в кровать и провалился в глубокий сон без сновидений.

Разбудил Джоша стук в дверь и чей-то раздраженный голос, зовущий его по имени. Сара. Спотыкаясь, он побрел к двери.

– Что случилось? – пробормотал Джош, открывая.

– Я писала тебе три раза и дважды звонила, – заявила она.

– Я спал.

– И во сколько ты лег спать? – начальственным тоном поинтересовалась Сара.

Он взглянул на часы.

– Э-э… не знаю. – Кажется, несколько часов назад.

– Я так и думала. Джош, тебе нужно составить распорядок дня. Многочасовой сон не поможет пережить случившееся.

Удержавшись от резкого ответа, он спросил:

– Чем могу помочь?

– Сегодня день писем. – Она достала из сумки конверт. – В этом месяце их два, так что я принесла сразу оба. Вообще-то, одно следовало доставить пораньше, но на работе возникло неотложное дело.

Другими словами, какого-то ребенка забрали из семьи и привели в незнакомый дом с пакетом одежды и, возможно, зубной щеткой. Сара неоднократно рассказывала такие истории. Лорен часто говорила, что подруга всегда была жесткой, но сердце у нее «как пуховая подушка».

– Наверное, пришлось непросто, – проговорил он, вспомнив, что нужно проявить участие.

– Да, ужасно.

– Почему два письма?

– На одном стоит четкая дата. Не знаю почему и не представляю, что в этих письмах. Она мне не говорила, а я, само собой, в них не заглядывала.

Сара протянула ему два конверта. На одном приятным округлым почерком жены было выведено: «Джошу, 1 мая», на другом: «Джошу, № 3».

Вчера Лорен хотела ему что-то сказать. Именно вчера, когда он чувствовал себя забытым и одиноким. Сердце забилось быстрее.

– Ты чего? – склонила голову Сара.

– А? Да нет, все хорошо.

– Нужно куда-нибудь выбраться вместе. – Она пожала плечами. – Поужинать, сходить в кино или просто погулять. Пройдемся, поболтаем. Это пойдет на пользу нам обоим.

Джош ее почти не слышал.

– Да-да, конечно. Спасибо, Сара.

– Ладно, мне нужно бежать. Еду на конференцию на Лонг-Айленд, буду вести семинар по вопросам родственной опеки. Увидимся, когда вернусь.

Джош с трудом отвел взгляд от конвертов.

– Э-э… здорово. Рад за тебя, Сара. Ну, насчет семинара.

– Спасибо, – улыбнулась она. – До встречи на следующей неделе.

– Хорошо, – отозвался Джош. – Кстати, спасибо, что носишь мне эти письма.

Лицо ее на миг исказилось от горя.

– Для нее я готова на все, – хрипло проговорила Сара.

После смерти Лорен Джош не слишком дружелюбно обходился с Сарой, она же была готова прийти на помощь в любой момент и ему, и своей покойной подруге. Если они встретятся на следующей неделе, нужно обязательно спросить ее о конференции и о презентации. Он постарается стать Саре лучшим другом.

Подавшись вперед, Джош неловко ее обнял и потерся подбородком о щеку. От нее пахло чистотой и… свежим воздухом. Не как от Лорен, но все равно славно. Ему не нравился сильный запах духов или мыла, ну, кроме тех, которыми пользовалась жена. Но Сара все-таки пахла… прелестно.

– Береги себя. Удачной поездки.

– Спасибо.

Сара похлопала его по плечу, повернулась и пошла вниз по лестнице.

А ведь она – привлекательная женщина. Прежде Джош этого даже не осознавал, но теперь, заметив, вдруг испытал странно приятное чувство. Конечно, с женой не сравнить… Сара – высокая очаровательная блондинка, тогда как рыжеволосая Лорен была пониже ростом и просто сногсшибательна. По крайней мере для него. Самая прекрасная женщина в любой комнате, в любом месте, в любое время.

Наверное, пора узнать, что она написала.

За последние два месяца Джош научился наслаждаться процессом, ведь, сколько раз ни перечитывай письмо, первый всегда приносит больше всего удовольствия. На этот раз нужно все сделать правильно.

Сперва он вывел Пебблз на легкую прогулку, потом накормил ее ужином и налил себе стакан воды.

Моросящий дождь прекратился, и за окном стоял прекрасный майский вечер, так что Джош, прихватив письмо, поднялся в садик на крыше, стараясь не подходить к самому краю. На столбике сидела чайка и смотрела вдаль. Белые пятна на полу ясно говорили – она здесь частый гость.

– Пошла отсюда, – велел ей Джош. – Кыш.

Птица на него даже не взглянула.

– Чайка, проваливай, – не сдавался он. Пебблз удивленно склонила голову набок. – Сделай что-нибудь, Пебз.

Собака завиляла хвостом и, кажется, улыбнулась птице.

Ну и ладно. Чайка явно понимала, что Джош не пойдет к краю крыши. Махнув на нее рукой, он устроился в шезлонге, надежно стоящем посередине. Пебблз аккуратно запрыгнула к нему и свернулась клубком.

Джош отхлебнул воды и сделал несколько глубоких вдохов. В воздухе разливался какой-то цветочный запах – может, от растущей во дворе сирени, – напомнивший ему о мыле Лорен.

– Я по тебе скучаю, – вслух проговорил он.

Пебблз завиляла хвостом. Чайка бросила на них взгляд и снова отвернулась.

Что ж, пора. Джош сделал еще глоток воды, потом, не в силах больше терпеть, вскрыл конверт.

А Джош и забыл. Конечно, симпатичный мальчуган лет пяти с темными курчавыми волосами и длинными ресницами полюбопытствовал, зачем Джош сделал ей подарок. А потом, услышав объяснения, объявил, что завтра же в школьном автобусе попросит свою подругу Хейли выйти за него замуж.

Джош почти наяву слышал, как она плачет. Рядом с ним Лорен всеми силами старалась не грустить. Ему самому вряд ли это удавалось. Разделяла ли она его печаль или чаще просто скрывала все чувства?

Конечно, порой они плакали вместе, но редко себе это позволяли. Скорее, старались использовать по максимуму отпущенное ей время. Пусть недолгий, их брак был очень счастливым. Зияющий ужас вкупе с крайним блаженством. Прекрасная катастрофа.

Сейчас, сидя на солнышке, он сделал все, о чем просила жена. Вспомнил, как они с Беном вместе ходили покупать кольцо.

«Сынок, это кольцо – символ того, что ждет впереди, – напутствовал Бен. – Выбирай лучшее».

И как только Джош увидел кольцо, ошеломляюще прекрасное в своей простоте, он сразу понял – то, что надо.

Когда он сообщил матери, что намерен сделать предложение, Стефани крепко обняла его, расплакалась и снова обняла.

Потом Джош отправился на кладбище, где был похоронен отец Лорен.

«Мистер Карлайл, – неловко и застенчиво проговорил он, стоя возле могилы. – Я хотел бы жениться на Лорен. Обещаю хорошо о ней заботиться и всегда ставить ее счастье превыше своего. – Немного помолчав, Джош опустился на колени рядом с надгробием. – Она для меня дороже всех на свете. Думаю, вы понимаете мои чувства», – закончил он, и вся неловкость прошла, как по волшебству.

Затем он попросил руки Лорен у Донны. Сперва та заметила, что они встречаются всего несколько месяцев. Что ж, верно, но за это время Джош успел понять, что Лорен – та самая. Впрочем, вскоре Донна сдалась и заявила, что он – прекрасный молодой человек, а наличие денег еще никому не мешало. Ведь лишь глупцы утверждают, что деньги не имеют значения.

Напоследок Джош отправился к Джен – кумиру Лорен, которая в ответ на его просьбу сообщила: «Да я сама почти готова выйти за тебя замуж, Джошуа Парк».

После Джен обняла его, крепко чмокнула в щеку и обняла еще раз.

У Джоша не нашлось подходящей одежды, и специально для этого вечера он купил костюм. Миссис Ким сказала, что надевать новый костюм в начале новой жизни – к большой удаче. Он позвонил родным Лорен и заказал столик в ресторане на две семьи, включая Бена и Суми, а затем встретил Лорен после работы и предложил вместе прогуляться в парке.

В тот момент Джош как никогда был уверен в одном: Лорен Роза Карлайл должна стать его женой. Попроси она салфетку, он согласился бы пройти целую милю босиком по битому стеклу, лишь бы ее принести.

Боже, какое это было счастье. И Джош самодовольно полагал, что их ждет долгая совместная жизнь. Дети, поездки на отдых и дом с крыльцом и качелями во дворе…

Он никогда не думал, что овдовеет в тридцать лет.

Но жена права: горе не должно перечеркивать яркие, прекрасные мгновения жизни. Даже если с вишни опадет цвет, не нужно оплакивать все дерево.

– Звучит глубокомысленно, верно? – спросил он Пебблз. Собака согласно лизнула ему лицо. – Нужно это записать.

Однако Джош не двинулся с места. Он обнимал собаку, подставляя лицо теплым лучам солнца. Чайка по-прежнему торчала на столбике.

Другое письмо он откроет завтра или послезавтра. А сегодня лучше вспомнит, как они были счастливы.

Джош громко рассмеялся. Лорен всегда нравился канадский премьер-министр.

Стефани в самом деле знала. Лорен и ей оставила письмо, как, впрочем, и всем остальным: своей матери, Дариусу, Джен, Саре, даже Себастьяну и Октавии с наказом открыть в шестнадцатый день рождения. Маре из Род-Айлендской школы дизайна, Асме из центра «Надежда», Великому и Благодетельному Брюсу, Луизе, Сантино и прочим коллегам. (Кстати, пару недель назад Брюс прислал электронное письмо, в котором сообщал, что из-за личного конфликта уволил противную Лори Канторе.)

Судя по всему, Лорен чувствовала приближение смерти, но ни разу об этом не обмолвилась. Она всегда стремилась жить настоящим моментом, да еще находила в себе силы писать всем, кого любила, чтобы подбодрить, когда ее уже не станет. Только Лорен могла быть настолько заботливой и великодушной и посвятить часть оставшегося ей времени тому, чтобы даже после смерти оставить весточки родным и друзьям.

Такой, как она, Джошу никогда не найти. Впрочем, он не стал бы и пробовать. Познав подобную любовь, бесполезно пытаться ее повторить, ведь все прочее будет лишь жалкой имитацией.

Наверное, это принятие, одна из пяти известных стадий горя, наряду с гневом, отрицанием, торгом и депрессией. На форуме кто-то писал, что они не следуют одна за другой в определенном порядке и могут внезапно проявиться в любой момент. Похоже, так и есть. После недавней вспышки гнева до сих пор ныли костяшки пальцев. Порой Джош сомневался, что из-за расстройства аутистического спектра должным образом справляется с горем. Что ж, тем больше причин следовать наставлениям Лорен.

Джош взглянул на часы. Пятница, шесть вечера. У нормальных людей наверняка есть планы. Несколько дней назад он ужинал с матерью, вчера был у Джен и читал Себастьяну сказку на ночь. Октавия немного начала разговаривать – мама, папа, дай, – и Джен попросила ее произнести имя «Джош», но малышка с милой улыбкой лишь уткнулась головой в шею матери. У детей в комнатах стояли фотографии Лорен с племянниками на руках, от которых Джош почти сразу отводил взгляд. Вероятно, из-за отрицания.

Он вновь перечитал письмо и почти ощутил соленый воздух Кейп-Кода, увидел невероятно синее небо. Может, стоит туда съездить? Полагая, что у них еще есть время, в январе Джош снова арендовал тот же дом, чтобы Лорен провела весну и лето на берегу моря. Он рассудил – раз дом их будет ждать, жене придется пожить подольше.

Стадия торга во всей красе.

Обидно, что сейчас дом пустовал. Нужно предложить кому-нибудь пожить там. Джош тут же ощутил укол вины, что не подумал об этом раньше. Он написал Асме, вдруг она с женихом захочет отдохнуть там какое-то время, а еще попросил найти несколько семей из центра «Надежда», которым придется по душе его предложение.

Джош вспомнил веранду, шум океанских волн, крики чаек, смех жены… и вздрогнул, ощутив резко накативший приступ тоски.

– Нужно сходить в торговый центр, – сообщил он Пебблз, положившей голову ему на колено. А сам подумал, что его ждет прогулка в ад.

Час спустя Джош убедился, что не ошибся. Торговый центр и правда оказался адским местом. Куда ни посмотри – всюду семьи, подростки, спешащие люди… Его толкали, теснили, увлекали за собой толпы покупателей. Разве детям уже не пора спать? Неужели в такой прекрасный майский вечер никому не хочется прогуляться по улице?

– Попробуйте этот восхитительный антивозрастной крем! – предложил выскочивший из-за прилавка мужчина с образцом в руке.

– Мне тридцать лет, – буркнул Джош.

– Никогда не рано начать! Может, возьмете для вашей жены?

– Для жены? – Джош резко остановился.

– Ну или мужа. Простите. – Продавец указал на его левую руку. Ах да, он ведь так и не снял обручальное кольцо.

Джош молча двинулся дальше и застрял позади группы девушек, громко обменивавшихся банальными фразами:

– Боже, я от него балдею!

– Милашка, но нет, спасибо!

– А она-то! Супер!

Девушки резко остановились возле магазина дешевой одежды, и Джош в них чуть не врезался.

– Извините, – прошипел он, охваченный необъяснимой яростью, и поспешил обойти преграду.

– Мне безумно жаль, мистер! – крикнула одна из них, и девушки дружно захихикали.

– Что с ним такое?

– Ну и ладно, дедуля!

Господи боже! Дедуля? Джош представил, как отбрасывает их в сторону, сметает с пути, словно Невероятный Халк. Лорен бы это не понравилось. Наверное, и она когда-то походила на этих самовлюбленных девиц, то и дело приглаживающих волосы. И тогда Джош просто представил их в тюрьме, в камере без интернета, косметики и средств для волос. Не слишком приятно? Отлично.

Кстати, о волосах. Впереди Джош заметил салон с типично род-айлендским названием «Танглзз». Он не стригся с тех пор, как умерла Лорен, и немного оброс. Мать предложила обрезать ему волосы, но Джош, вспомнив, как в детстве после ее стрижки ходил практически лысый, отказался.

– К вам можно без записи? – спросил он женщину за стойкой.

– Конечно! – ответила та.

Минуту спустя Джош уже сидел в кресле, а женщина с розовыми прядями мыла ему голову.

– Откуда ты родом? – поинтересовалась она.

– Из Провиденса.

– Потрясающе! – воскликнула женщина, как будто сам факт, что он остался жить в родном городе, был достоин награды. – Кстати, я Бритни, – сообщила она, брызгая ему чем-то на голову. Да, он уже заметил имя на бейджике. – Родители назвали меня в честь Бритни Спирс.

И тем самым прокляли дочь.

– Мило.

– А тебя как зовут, красавчик?

– Джеймс. – Называть ей настоящее имя казалось слишком личным. Все равно он платит наличными.

– Боже, моего кузена тоже зовут Джеймс, хотя мы называем его Джимми. Он не плохой, хоть и попал в тюрьму. – Бритни потерла ему кожу головы кончиками пальцев.

Не считая соболезнующих объятий, она стала первой женщиной, прикоснувшейся к нему после смерти Лорен. Джош ничего не почувствовал. Наверное, теплая вода и освежающий шампунь должны были вызвать приятные ощущения, но он лишь стоически терпел все, что с ним делали.

– Ты бывал в Калифорнии? – поинтересовалась Бритни без всякой видимой причины.

– Да.

– Чертовски круто. Лучшее место на свете. – Она даже не спросила, в каких регионах Калифорнии он побывал. Похоже, для нее везде было одинаково хорошо. – Я вообще мало путешествовала. Разок съездила к тете в Пенсильванию, так там скука смертная. Вроде и город, но не совсем. Сплошь кукурузные поля да антикварные лавки. А тетя? Она старше меня всего на восемь лет. Ну я и предложила ей пойти потусоваться.

Бритни продолжала щебетать, не ожидая от Джоша почти никакой реакции, лишь спросила, какую он хочет стрижку.

– Короткую, – отозвался Джош – чтобы в ближайшее время не пришлось вновь тащиться в парикмахерскую.

Минут через пятнадцать – а может, двадцать или тысячу – она закончила и стряхнула остатки волос с затылка.

– Ну вот! Теперь ты великолепен, Джеймс, – с улыбкой объявила она и сжала ему руку.

Джош вдруг ощутил укол вины за то, что поначалу почувствовал к женщине неприязнь, и оставил ей двадцатку на чай, хотя стрижка обошлась всего в двенадцать долларов.

Несмотря на усталость, он все еще был настроен исполнить поручение жены и порадовать ее. Это ведь стало делом его жизни.

Джош бесцельно бродил по торговому центру мимо магазинов, продающих ювелирные украшения, женское белье и различную бижутерию, миновал мастерскую, где наращивали волосы, и несколько дешевых забегаловок, предлагавших горячие крендельки и мороженое, и наконец увидел магазин, в витрине которого стояли манекены в мужской одежде. Мимо прошли несколько девочек-подростков, возможно, из той же компании, с которой Джош столкнулся раньше. Две из них держались за руки.

Лорен с Сарой порой тоже так делали. Может, подростками они ходили в этот же торговый центр и вели себя почти так же, как эти девушки? Болтали, не обращая ни на кого внимания, и чувствовали себя неотразимыми? Джош и сам при первой встрече посчитал Лорен легкомысленной болтушкой.

Подумать только. Любовь всей его жизни, девушка, ставшая его женой, и он мог бы провести с ней… на несколько лет больше? Эта мысль чуть не сбила с ног. Если бы на той вечеринке Джош не вел себя как заносчивый придурок…

Сердце бешено заколотилось в груди. Он упустил столько времени с любимой женщиной…

– Здравствуйте и добро пожаловать, – раздался чей-то голос. – Ищете что-то конкретное?

А он и не заметил, как вошел внутрь.

– Мне нужна одежда, – странным голосом сообщил Джош.

– Отлично! – проговорил молодой, хорошо одетый мужчина с идеально зачесанными назад волосами. – Меня зовут Рэдли. А вас?

– Джошуа.

– Что вам нужно, Джошуа?

И как ответить на этот вопрос?

– Ну… думаю, все.

Продавец просиял:

– Нет проблем! Какой у вас размер? Какие тона предпочитаете? Наряд у вас… довольно жизнерадостный. – Рэдли указал на одежду Джоша.

Тот лишь сейчас понял, что надел рубашку, привезенную ему миссис Ким из последней поездки в Корею, – яркую, с красно-желтыми завитками, а еще свободные брюки и сандалии «Биркеншток» с носками. Наверное, перед выходом из дома стоило посмотреться в зеркало.

Вероятно, Лорен, глядя сейчас на него, умирала со смеха. При мысли об этом Джош почти улыбнулся.

– Вам виднее, – отозвался он. – Я не слишком разбираюсь в одежде.

– Слава богу, вы сами это сказали, – усмехнулся Рэдли. – Не придется притворяться. Ну что, начнем?

Он принялся снимать вещи с вешалок: несколько футболок, брюки, джинсы, свитер, еще одни брюки и рубашка. Джош плелся следом и соглашался со всем, что предлагали, но на самом деле ничего не видел.

Несколько лет. Он мог бы провести рядом с Лорен еще несколько лет, но оказался полным придурком.

– Эти брюки сейчас в тренде, – вещал парень. – Видите симпатичный принт внизу? Можно подвернуть их, получится более стильно. Или носить как есть, если предпочитаете классику. Эту рубашку я бы посоветовал заправлять в брюки на французский манер и, может, добавлять жилет или винтажный свитер. А шляпа идеально подойдет для свидания. Пожалуй, начинайте примерять, а я подберу еще что-нибудь, что вам может понравиться.

Довольный Рэдли, оставив с десяток вещей в примерочной, вернулся к вешалкам за новой одеждой.

Закрыв за собой дверь кабинки, Джош взглянул в зеркало. Когда они только начали встречаться, Лорен учила его, как нужно одеваться, однако после смерти жены он вновь стал носить старую одежду, никак не напоминавшую о ней. Почему-то так было легче.

И стоило признать – сейчас Джош в самом деле выглядел как придурок.

Он натянул оранжевые хлопчатобумажные брюки – Лорен назвала бы их коралловыми, – голубую футболку, а поверх – рубашку с сине-желтым рисунком.

– Я захватил пару туфель на случай, если захотите взглянуть на себя без этого… э-э… кошмара. – Рэдли просунул под закрытую дверь пару коричневых мокасин.

Джош надел ботинки и посмотрелся в зеркало.

Со стрижкой, в модном наряде он выглядел иначе и вовсе не напоминал ни гениального затворника, забывшего о личной жизни и работавшего днями и ночами напролет, каким был прежде, ни оглушенного скорбью вдовца, которым стал теперь.

Сейчас Джош больше походил на парня, взявшего в жены Лорен Карлайл. На ее мужа.

От внезапно накатившей боли он согнулся пополам и попытался сдержать рвущийся с губ стон. Из глаз без предупреждения хлынули слезы, горе сдавило грудь.

А ведь они могли бы быть вместе еще несколько лет.

– Джошуа? Джошуа? Вам плохо? – Продавец начал дергать ручку кабинки.

Джош увидел в зеркале свое мокрое от слез лицо, искаженное мукой, полное страха и безнадежности. Как прожить без нее всю оставшуюся жизнь? Ноги вдруг ослабли, колени подогнулись, и он осел на пол, обхватив голову руками. Дверь распахнулась, в проеме возник Рэдли с ключом в руке.

– Боже, вам явно нехорошо. Чем я могу помочь? Вызвать «Скорую»?

– Моя… моя… – Джош с трудом выдавливал слова. – Моя жена… умерла.

– Святый Боже. Сочувствую, приятель. – Рэдли опустился на маленькую скамеечку и коснулся рукой плеча Джоша. – Какой ужас.

Наверное, плакать здесь было непристойно, почти смешно, но Джош ощущал лишь ужасную безысходность. Он уже рыдал, закрывая лицо рукой и заливая слезами еще не купленную рубашку. В ней Джош походил на мужа Лорен, но не хотел, не имел права так выглядеть. Жены больше нет, к тому же он ее подвел, упустив возможность провести рядом с ней еще несколько лет.

«Не веди себя как неудачник», – отчетливо прозвучал в ушах голос Лорен, и Джош резко вскинул голову. Неужели она здесь?

Конечно же нет. Он подавил очередное рыдание, потом еще одно, издавая странные икающие звуки, не в силах остановиться. Легко ей говорить. А что делать, если он и есть неудачник?

– Могу я это примерить? – спросил заглянувший в кабинку мужчина с внушительной бородой и показал на рубашку, которую держал в руках.

– Вы что, не видите? У нас тут проблема! – огрызнулся продавец. – Проявите немного сострадания. Приходите завтра, ладно? Сделаю вам скидку сорок процентов.

– Простите, – выдавил Джош.

– Не извиняйся. – Рэдли – или Рипли? – встал и вышел из примерочной, но вскоре вернулся с банданой и бутылкой воды в руках. – Держи, бедняжка, вытри лицо. Пойду закрою магазин.

Ощутив себя столетним стариком, Джош со вздохом уселся на скамейку. Икота прекратилась, но руки все еще дрожали, а ребра болели от плача. Постыдное зрелище. Нельзя так расклеиваться.

Он вытер глаза, высморкался, выпил воды. К возвращению Рэдли Джош уже держал себя в руках, хотя из глаз все еще текли слезы.

– Прости, – пробормотал он. – Сам не ожидал.

– Все путем, – отозвался Рэдли. – Сколько времени прошло?

– Три месяца.

Продавец кивнул.

– Слушай, не хочешь чего-нибудь выпить? Торговый центр закрывается через десять минут.

– Спасибо за предложение, но не обязательно… Ты уже сильно помог.

– Знаю, – улыбнулся парень. – Не сомневаюсь, у тебя куча друзей, на которых можно положиться, но порой проще говорить с незнакомцем.

– Кстати, классная прическа, – заметил Джош. Зачем? Почему он это ляпнул? Но слов назад не возьмешь.

– Много возни, но оно того стоит, верно? – усмехнулся Рэдли, указав на голову рукой. – Ну правда, пойдем. Возьмем манготини, скотч или еще что-нибудь.

Все лучше, чем возвращаться домой в безжизненную квартиру к удрученной собаке.

– Ладно, – согласился Джош. – Кстати, я все это возьму.

Рэдли потрясенно на него уставился.

– Но это ведь… куча денег. Не думай, что ты у меня в долгу. Ну, разве что за бандану и рубашку, ведь ты их испачкал, но…

– Нет, мне в самом деле нужна одежда. Спасибо. – Он начал расстегивать пуговицы на рубашке.

– Тогда лучше надень все обновки, – посоветовал Рэдли. – Пожалуйста. Для общего блага. – Он взглянул на одежду, все еще висевшую в примерочной. – Точно хочешь все купить? Кошелек может запросить пощады.

– Могу себе позволить. Ну, и все вещи очень симпатичные.

– Откуда тебе знать? – Рэдли приподнял бровь и ухмыльнулся, как стильный эльф, потом указал на красно-желтую рубашку Джоша из полиэстера: – Могу сжечь на всякий случай – вдруг у тебя когда-нибудь возникнет искушение вновь ее надеть.

– Мне ее привезла подруга из Кореи. – Джош почти улыбнулся.

– Она так тебя ненавидит? – усмехнулся Рэдли. – Может, она же и нацепила на тебя такие брюки и эти… – Он замолчал и содрогнулся. – Жуткие сандалии?

– Нет. – Лорен их тоже ненавидела. Джош, хоть и слабо, все же улыбнулся.

– Так приходи сюда почаще. Можем оформить дисконтную карту магазина. Ты получишь скидку. – Рэдли понизил голос: – А я – бонусные баллы от начальства.

– Конечно.

Несколько минут спустя они вышли из магазина и зашагали мимо столиков, которые занимали в зоне фудкорта довольно много места, к выходу на парковку.

– Я сейчас без машины, – проговорил Рэдли. – Могу поехать с тобой. Клянусь, я не серийный убийца. Кстати, знаю одно местечко с дешевой выпивкой, где нас никто не побеспокоит. Что касается этих… – Он указал на ресторанчик, название которого часто мелькало в рекламе; насколько помнил Джош, по ночам они предлагали гигантские бургеры и картошку фри в неограниченном количестве. – Ни за что не стал бы есть в кафешках торгового центра. Того и гляди найдешь в еде чей-нибудь волос. К тому же очень шумно! Как здесь можно общаться?

В тот же миг, словно по сигналу, где-то сзади раздался грохот, и Джош с Рэдли обернулись. Официантка только что уронила поднос – и теперь на полу валялись тарелки и стаканы вперемешку с едой и напитками. Гигантский бургер приземлился прямо на пах мужчины, картофель фри облепил штаны.

– Твою мать! – взревел посетитель, рисунок на футболке которого заявлял о любви к оружию. Вскочив с места, он навис над официанткой.

Разговоры в зале резко стихли. Официантка закрыла лицо руками, и на секунду Джошу показалось, что разъяренный мужчина может ее ударить.

– Эй! – крикнул Джош, отметив, что перед глазами замаячила краснота. Плохой знак!

– Ты настолько тупая, что поднос не можешь донести? – заорал любитель оружия.

– Простите, – пролепетала девушка, отчего-то показавшаяся Джошу знакомой.

– Толку от твоих извинений? Ну и тупица…

Краснота усилилась.

– Не трогай ее. Она же не специально! – крикнул Джош.

Любитель оружия развернулся. Лишившись целого подноса еды, он явно кипел от злости и был красным, словно помидор. Почуяв неприятности, с десяток человек поспешно достали телефоны.

– Общепит и розничная торговля, – пробормотал Рэдли. – К нам относятся как к отбросам общества.

– Тебе-то что? – бросил разгневанный клиент, подходя ближе.

Вот и ладно. Глаза по-прежнему застилала краснота.

«Иди сюда, придурок».

Джош перескочил через невысокое ограждение, отделявшее столики заведения от остальной части торгового центра.

– А то, – отозвался он.

– Вот и самое жестокое преступление за день в торговом центре, – объявил Рэдли. Джош его почти не слышал.

– Не лезь не в свое дело! – заявил взбешенный клиент. – Хочешь что-то сказать?

«Сам себе противоречит», – мысленно отметил Джош, а вслух проговорил:

– Она не специально. Угомонись. – Голос звучал хрипло – еще один признак разгорающейся злости. Тем лучше.

– С чего бы? Тупая потаскушка вывалила на меня поднос с едой.

Джош стиснул кулаки.

– Этим ртом ты изрекаешь грязные слова, а потом спокойно целуешь свою мать? – подал голос Рэдли и даже не вздрогнул, когда мужчина подался вперед.

– Береги задницу, педик. Видишь эту футболку? Догадайся, что у меня при себе.

Мужчина сунул руку за спину (чтобы достать пистолет?), и краснота окончательно затуманила зрение Джоша. Кулак вытянутой руки вдруг пронзила боль, а задира, отлетев назад, врезался в столик и упал прямиком в лужу пролитых официанткой напитков.

Люди вокруг захлопали. Мужчина попытался встать, но, поскользнувшись, снова рухнул на пол.

– Моя спина! – взвыл он.

Жалкое зрелище. А Джош надеялся на серьезную драку.

«Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Маленький цепкий храбрый ёж. И беззубая змея».

Краснота исчезла.

– Джош! Джошуа! – услышал он чей-то голос. – Ты как? – Это был Рэдли, его новый друг.

– Все хорошо.

– Ты врезал тому мужику.

– Ага. – Джош взглянул на многострадальные покрасневшие костяшки пальцев. Кажется, и правда врезал.

Из ресторана выбежал мужчина в форме охранника торгового центра.

– Фред! – воскликнул Рэдли. – Как раз вовремя! Этот мужчина набросился на официантку. Потом угрожал меня пристрелить.

– Хочешь подать заявление? – спросил охранник. – Могу вызвать полицию.

– У меня даже пистолета нет! – завопил лежащий на полу хулиган.

– Можем обвинить в агрессивном поведении, – подсказал охранник.

– Хм-м, – протянул Рэдли. – Ладно уж. С меня хватит и того, что он лежит сейчас на грязном полу в луже «Пепси». – Он повернулся к Джошу: – Что скажешь, Джошуа?

– Это я подам заявление! – рявкнул хулиган. – Этот педик меня ударил!

Рэдли поцокал языком.

– Оскорбления, барахлящий «гей-радар», да еще и любовь к оружию. Полный набор.

Джош взглянул на друга, немного удивленный, что Рэдли не расстроился еще сильнее. Тот, правильно истолковав этот взгляд, лишь пожал плечами:

– Такое случается сплошь и рядом.

Собравшиеся дружно фотографировали лежащего на полу засранца.

– Хештег УгрожающийОружиемГомофоб, хештег ТорговыйЦентрПровиденса, – проговорил один из посетителей. – Как тебя зовут, гомофоб? Страна должна знать «героев» в лицо. Я все заснял на видео. Си-эн-эн наверняка понравится.

– Это Донни Плам, – подсказал кто-то из толпы. – Как-то работал с моим кузеном. Редкостный засранец.

Охранник поинтересовался, не хочет ли Джош подать заявление в полицию. Интересно, с чего бы? Он ведь сам ударил негодяя.

– Что скажешь? – спросил Джош у Рэдли.

– Фред, может, просто запретим ему посещать этот торговый центр? – предложил Рэдли охраннику. – Если нужно, завтра я подам жалобу.

– Хорошо, – дружелюбно согласился Фред.

– Пожизненный запрет на посещение торговых центров! – крикнул Рэдли под одобрительные возгласы толпы.

– О, уже сто шесть ретвитов и тысяча лайков! – объявил ставивший хештеги посетитель. – Донни, ты набираешь популярность. Держу пари, завтра останешься без работы.

Наконец Джошу и Рэдли позволили уйти.

– Спасибо, что заступился за меня. И за официантку, – поблагодарил Рэдли по пути к машине. – Ты реально крут. Серьезно. Подобные нападки вызывают ужас, сколь бы часто ни повторялись.

Джош кивнул.

Уже садясь в машину, он вдруг вспомнил, где видел официантку. У ветеринара. Та самая, с жутко старой собакой. Мир тесен.

Через пятнадцать минут они уже сидели в «Соколиной охоте», гей-баре рядом с местным колледжем. В залитом красным светом зале гремели басы клубной музыки. Не так уж шумно, не слишком многолюдно, хотя Рэдли уверял, что к полуночи здесь соберутся толпы народу.

Они заняли столик в просторной уютной кабинке.

– Хотите выпить, джентльмены? – предложил официант.

– Арбузный мохито, – заказал Рэдли. – А тебе, Джошуа? Раз уж ты защитил мою честь, я угощаю. И ужином тоже, если хочешь поесть.

Джош решил было ответить, что не пьет, но потом передумал.

– То же самое, – попросил он.

– Есть будешь?

– Нет, я не голоден.

– Тогда только начос, – заказал Рэдли официанту. – Они здесь потрясающие, – пояснил он Джошу. – Не пожалеешь.

Казалось странным сидеть вот так в баре с незнакомцем. Тем более в гей-баре. После драки. Джошу не терпелось рассказать… Ну нет, Лорен не стоило знать об этом. Слишком неприглядная история, ей не понравится.

Откинувшись на спинку стула, Рэдли посмотрел на Джоша. В голубых глазах светилась доброта.

– Расскажи о своей жене.

Услышав неожиданно прямой приказ, Джош сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул.

– Ну… ее звали Лорен. Она… – Не слишком разбираясь в людях, Джош не понимал, что именно хочет знать Рэдли. – Примерно через год после свадьбы у нее обнаружили неизлечимую болезнь.

– О, как жаль. Ты ее очень любил?

– Да. – Это признание было странно приятным.

– Держу пари, из вас вышла самая милая пара на свете.

Достав телефон, Джош отыскал свадебную фотографию и показал Рэдли.

– Боже, она как диснеевская принцесса. Да и ты выглядишь очень счастливым.

– Так и было.

Вскоре принесли напитки, и Джош сделал первый в жизни глоток спиртного. Сладковатый коктейль с мятным привкусом пился довольно легко, хотя горло неприятно зажгло – вероятно, из-за содержащегося в мохито алкоголя.

– Ну, вот… – протянул Джош. Обычно разговор всегда заводила Лорен. Что бы она сказала? – Расскажи о себе, Рэдли. Это твое настоящее имя?

– Да, Рэдли Бошам. Родителей потрясло известие, что их сын – гей. Я же сказал им, что следовало назвать меня Джо. Тогда я бы стал рабочим-металлургом и к этому времени уже обзавелся женой и четырьмя детьми. – Он рассмеялся, и Джош вежливо улыбнулся. – На самом деле особо нечего рассказывать. У меня есть две сестры, я вырос в сельской местности в Мэне. Сейчас работаю в «Банана репаблик» и учусь заочно на психолога.

– Оно и видно. Ты очень помог мне в магазине. Спасибо.

Чтобы скрыть смущение, Джош отпил большой глоток из стакана. В самом деле вкусно.

– Спасибо за эти слова, – заметил Рэдли. – Родителям ненавистна сама мысль, что я гей. Ну, они – типичные жители Мэна, которые любят отдыхать на природе, почитают Иисуса и не прочь зажарить белку на воскресный ужин. Так что остается сыну-гею? Лишь уйти из дома и стать психотерапевтом.

– Отличная профессия. – По крайней мере, Джош так думал, хотя ни разу к ним не обращался.

– А ты чем занимаешься, Джошуа?

– Медицинским оборудованием. Я биоинженер.

– Кажется, ты очень умный.

Джош пожал плечами. И согласился, когда официант предложил повторить напитки.

Они болтали о жизни в Провиденсе, пили и ели начос. По правде говоря, разговор с тем, кто не скорбел, не скучал по Лорен и не хранил о ней воспоминаний, приносил некое утешение.

– Так вот… жена оставила мне письма, – рассказывал он Рэдли. – Поэтому сегодня я и пошел в магазин. Она велела мне купить новую одежду.

– Мудрая женщина, – пробормотал Рэдли.

– Точно, – улыбнулся Джош.

– Может, в покупке новой одежды на самом деле есть нечто большее, чем желание сменить гардероб.

– Теперь ты точно говоришь как психолог.

– Порой сигара – это просто сигара, – улыбнулся Рэдли. – А иногда – нет.

К столику подошел мужчина и уселся рядом с Рэдли.

– Привет, Рэдли. Познакомь меня с другом.

– Джошуа… Упс, не знаю фамилию.

– Парк.

– Джошуа, я Тодд. Ты суперпривлекательный.

– Не приставай к нему, – возразил Рэдли. – Он натурал и только что потерял жену.

– Вот черт! Мне очень-очень жаль, – проговорил мужчина и поднялся со стула. – Прости. Мои соболезнования.

Внезапно Джош расхохотался. Может, дело было в алкоголе, из-за которого тело охватила легкость и немного кружилась голова, или же после рыданий в раздевалке его накрыл откат, но Джош смеялся и смеялся, не в силах остановиться. Рэдли молча наблюдал за ним, откинувшись на спинку стула.

– Его зовут Тодд, – объяснил Джош, хотя и сам не понимал, отчего это казалось таким забавным.

Рэдли с улыбкой покачал головой.

– Давай я отвезу тебя домой, – предложил он, словно старый мудрый дядюшка. – А сам потом уеду на такси.

– За мой счет, – отозвался Джош. – Начос в самом деле очень вкусные.

Примерно через час Рэдли уехал домой на вызванной машине, предварительно забив в мобильник Джоша свой номер телефона и добавив в качестве фотографии контакта их совместное селфи.

Сам Джош отправился в кровать. Кружилась голова, перед глазами все плыло, но печаль ушла. Точнее, к ней теперь примешивалась толика счастья.

Неужели сегодня он в самом деле почти повеселился? Ударил мужчину и обзавелся одеждой, которую Лорен не покупала и никогда не видела. Почему-то при мысли об этом становилось лучше.

И самое главное: Джош почти не сомневался, что приобрел нового друга.

– Хитрый ход, милая, – пробормотал он, проваливаясь в сон.

Недавно они завели австралийскую овчарку, Пебблз, которая умела танцевать, гуляла сама по себе, держа во рту конец поводка, подпевала, слыша песни по радио, чихала по команде и ловила фрисби на лету. А еще ела туалетную бумагу, боялась голубей, постоянно гадила под столом Джоша и могла неожиданно описаться от радости, лишь услышав слово «поездка».

– Теперь понятно, почему от нее решили отделаться, – заявил Джош, убирая шестую кучку какашек за выходные. – Только не говори маме, что псина гадит в квартире, иначе нас ждет генеральная уборка. – Стефани, в числе прочих достоинств, была одержима чистотой и могла начать убираться на кухне невестки просто ради развлечения.

Правда, если забыть про какашки, Джош и Лорен наслаждались жизнью. Сегодняшний день они провели в собачьем парке на Уотерман-стрит, любуясь яркой листвой и бросая палки и мячи другим псам, пока Пебблз тщетно пыталась согнать их в стаю. Теперь Лорен лежала на диване с кислородным баллончиком, приходя в себя после насыщенного дня. Уставшая Пебблз свернулась рядом и положила ей на колени голову. С самыми шелковистыми ушками на свете. И пусть вчера эта псина сжевала пульт и часто дрыхла на их кровати, за эти ушки можно простить многое.

– У тебя все хорошо? – спросил Джош, выбросив мусор и вымыв руки.

– Ага. Немного устала, – отозвалась Лорен. Он прищурился, не сводя с жены недоверчивого взгляда. – Сильно устала, – поправилась она. Пусть Джош ее муж, не стоит ему знать лишних подробностей – что болят мышцы и ноют кости, а в глаза словно песка насыпали. Все можно списать на усталость.

– Помассировать тебе ноги? – предложил он.

– Какая женщина способна отказаться от такого предложения? Приступай, красавчик.

Джош сел рядом и вытащил одну ее ногу из-под одеяла, мягко прикасаясь теплыми руками к холодной коже.

– «Ты когда-нибудь считал себя героем», – с ухмылкой пропел он, безбожно фальшивя, и Лорен не удержалась от улыбки. Джош сознательно дурачился, и от этого она еще сильнее наслаждалась представлением.

– Давай другую песню, – попросила Лорен. – Любую, только не эту.

Джош лишь приподнял бровь и продолжил петь:

– «Ведь ты все, чем должен был быть я».

– Даже слов не знаешь. Перестань уже, а то я тебя прирежу.

– «Я могу подняться в воздух выше чайки…»

– Орла. Продолжишь петь – и в постели останешься без сладкого.

– «Потому что ты…» Все, песня закончилась, – улыбнулся Джош, продолжая растирать ей ноги.

– Эту песню Джен выбрала для танца отца с дочерью на своей свадьбе, – пояснила Лорен, и от воспоминаний на глаза навернулись слезы.

– Ох, прости, любимая.

– Нет-нет, было здорово. Эта песня идеально им подошла. – Лорен сглотнула вставший в горле ком.

– А какую песню взяла бы ты? – поинтересовался он.

– «Everything I Am» Селин Дион, – тут же отозвалась жена. – Я выбрала ее, как только впервые услышала. Мне было тогда лет десять. – И, поймав озадаченный взгляд Джоша, пояснила: – По сути, это лучшая песня в мире для отца и дочери. Как-нибудь я включу ее тебе.

– Звучит неплохо.

– Ты когда-нибудь думаешь о своем отце? – бесцеремонно поинтересовалась Лорен.

Джош на секунду замер, потом продолжил растирать жене ступни.

– Вообще-то нет. У меня никогда не было отца, но его отлично заменил Бен, который учил меня кататься на велосипеде и играть в футбол. Знаешь, это было забавно, потому что сам-то он играть не умел. А еще мы часто делали бумажные самолетики. И очень неплохие. – Он опустил взгляд на свои руки.

– Бен лучше всех, – согласилась она и после паузы добавила: – Но ты, просто ради любопытства, никогда не искал отца на «Фейсбуке»[8] или где-нибудь еще?

– Кем бы ни был этот тип, он бросил нас еще до моего рождения. Зачем мне его искать?

– Ну, не знаю. На пороге смерти чего только не приходит в голову. – Лорен прикусила язык – Джош не любил шутки о ее здоровье. Впрочем, на этот раз муж пропустил слова мимо ушей и даже закатил глаза.

– Выбрось эти мысли из головы. И хватит драматизировать. – Переключившись на другую ногу, он сильными руками принялся умело массировать ступню.

– Ты его ненавидишь?

Джош ответил не сразу:

– Ну, не стоит скатываться в крайности. Скорее, он мне безразличен. Этот проходимец бросил мою мать. Для чего мне с ним встречаться?

– Может, чтобы просто узнать свое происхождение? Выяснить, откуда у тебя черные волосы? – Поскольку Стефани была блондинкой, Лорен подозревала, что его отец мог оказаться латиноамериканцем, итальянцем или даже североамериканским индейцем. – Но это, конечно, твое дело.

– Не надо, Лорен… Не нужно его искать или пытаться как-то связаться. Мы не на слезливом телешоу.

– Не буду, милый. Мне просто любопытно. – Она немного помолчала. – К тому же я люблю такие телешоу.

Джош бросил на нее суровый взгляд.

– Он ничтожество. И точка.

– Ясно. – Свободной ногой Лорен пощекотала ему ребра. – Пообещай испечь пирог из яблок, которые вчера принесла твоя мама, и сможешь заняться со мной сексом прямо здесь и сейчас. Секс на диване. Это очень заводит, правда, здоровяк?

– Пирог, говоришь?

– Эти яблоки сами себя не съедят. – Она взяла его за руку и притянула ближе. Пебблз что-то пробурчала и перевернулась на спину. – Собака прочла мои мысли, – шепотом поделилась Лорен и, глядя на улыбку Джоша, поняла: несмотря на смертельную усталость, следующие полчаса явно доставят ей удовольствие. – Только убери псину, – тихо попросила она. – Иначе эта извращенка опять будет за нами подглядывать.

Занимаясь любовью, они не могли удержаться от смеха и отдавались друг другу со страстью и благоговением вперемешку с гордостью за то, что способны доставить такое удовольствие. Потом Джош взялся за пирог, а Лорен приняла душ и, вздремнув, ответила на электронные письма и немного доработала порученный ей Брюсом проект – внутренний двор нового жилого комплекса. Занятно.

За это время Джош до блеска вычистил кухню. Стефани свято верила, что чистоплотность сродни благочестию, и хотя сын до встречи с Лорен не слишком увлекался уборкой, сейчас материнские гены все же взяли свое. Кроме того, он опасался, что из-за микробов жена может заболеть.

Достав из духовки божественно пахнущий пирог, Джош позвал жену к столу.

– Ужин готов, – сообщил он. – И заметь: здесь нет сахара, поскольку яблоки и так сладкие, а тесто из цельнозерновой муки…

– Не порти удовольствие, милый. Лучше бери вилку и присоединяйся.

– Он весь только твой.

– Сегодня я добра и великодушна, – заметила она. – Ну, давай! Бери. – На самом же деле от переедания дышать становилось труднее.

Взяв вилку, Джош начал есть. К чему пачкать тарелки?

Вскоре раздался стук в дверь.

– Это Сара! – донеслось из коридора.

– Входи! – позвала Лорен и закашлялась.

Джош тут же взглянул на нее, пристально и, как всегда, оценивающе. Интересно, сколько времени он посвящал исследованию ИЛФ, пока она дремала в течение дня?

– Я принесла тебе пирог… – начала Сара. – Боже, да здесь уже пахнет выпечкой! – Она рассмеялась. – Великие умы мыслят одинаково. Что ж, этот можешь заморозить.

– Сара! Ты самая лучшая подруга!

– Давай я его возьму. – Джош поднялся со стула. – Спасибо, это очень мило.

Лорен чуть не закатила глаза. Джош так и не сблизился с Сарой и порой вел себя с ней слишком официально. Но она точно знала: когда-нибудь они станут друзьями. Да и как иначе? Ведь Сара – добрая, умная и забавная, а еще любит собак.

В подтверждение ее мыслей Сара присела рядом с Пебблз, и собака лизнула ее в лицо.

– Привет, моя малышка Пебблз! Привет! Да, я очень тебя люблю. Больше, чем эти двое. – Поднявшись, Сара устроилась в кожаном кресле. – Ну, как дела? Что нового и интересного?

Джош с Лорен переглянулись.

– Да так… ничего. Обычный тихий день.

– Значит, вы просто прохлаждались? Понимаю. Черт бы вас побрал, самодовольные женатики. Джош, будь добр, найди мне мужа.

Он взглянул на Лорен, и жена ответила ободряющим взглядом, давая понять, что это шутка.

– Да, конечно. Займусь в первую очередь, – отозвался Джош. Умничка!

– Трудный день? – поинтересовалась Сара, заметив лежащий на диване кислородный баллончик.

– Все отлично, я просто немного устала, – пояснила Лорен. Разговоры о здоровье наводили скуку. – Кстати, ты получила приглашение на день рождения Противной Деби?

– Да! С каких это пор я ей нравлюсь?

– Без понятия. – Когда-то они с Деби жили по соседству, и эта девушка была (и осталась по сей день) настоящей стервой. – Я не пойду. Меня она включила в список лишь для того, чтобы в глазах других выглядеть святошей.

– И я не собираюсь. По-прежнему ее не выношу, и в будущем мои чувства не изменятся. Помнишь, как она всем рассказала, что мой отец в тюрьме?

Конечно, Лорен помнила. В тот день бедняжка Сара плакала в школьном автобусе, и Лорен, закрыв ее от всех, делала вид, что они листают журнал, а сама протягивала подруге салфетки.

– Давай в тот же вечер устроим девичник, как следует повеселимся, а после выложим везде фотографии.

– О да! Гениальная мысль. Она просто взбесится. – Сара с Лорен дружно рассмеялись, на мгновение будто вновь превратившись в прежних шестиклассниц – привилегия друзей детства. – Ты видела ее комментарий под видео с храпящим Джошем?

– Вот уж спасибо за него, – отозвался Джош.

– Ну что ты, не стоит благодарности. Я ведь, если можно так сказать, мастер кинематографа.

На днях, вернувшись домой с работы, Лорен обнаружила, что муж спит на диване, ритмично похрапывая при каждом выдохе. Очень осторожно, чтобы не разбудить, она накрыла ему нос салфеткой и сняла на видео. В это время Пебблз сидела рядом и с любопытством наблюдала за происходящим, чуть вздрагивая, когда салфетка трепетала от дыхания.

Лорен открыла «Инстаграм». Она по-прежнему считала свою выходку забавной (и не зря: видео набрало тысячи лайков).

– И что же хочет сказать Противная Деби? Ага, вот. «Здорово, что ты веселишься, несмотря ни на что. #ПомолимсяЗаЛорен». Господи!

Они снова рассмеялись, хотя Лорен с трудом удалось набрать в легкие достаточно воздуха.

– Надеюсь, что ее праздничный торт будет отвратительным на вкус.

– Хочешь пирога, Сара? – Джош встал и направился на кухню.

– Конечно! Я попробую твой, и посмотрим, кто из нас лучший пекарь. Если ты – придется тебя убить.

– Само собой.

Сара, весело болтая, увязалась за ним, и Лорен вдруг подумала, что подруга вполне могла бы стать второй женой Джоша.

С тех пор как Лорен поставили диагноз, Сара очень повзрослела. Наверное, такое происходит со всеми, кому приходится столкнуться с неизлечимой болезнью – своей или чужой. Пусть они дружили с самого детства, Лорен часто замечала в Саре склонность к соперничеству, стремление всегда и во всем быть лучшей: самой умной, красивейшей из всех, звездой танцпола… Они вместе собирались поступать в какое-нибудь престижное учебное заведение в районе Колледж-хилл. Однако Лорен, заранее подав документы, благодаря блестящему портфолио попала в Род-Айлендскую школу дизайна. А Саре, которую, несмотря на хорошие баллы, не приняли в Браун, пришлось воспользоваться стипендией, предложенной Род-Айлендским университетом. И всякий раз, во время прогулок с Сарой по Колледж-хилл, Лорен замечала в подруге горечь и раздражение.

После учебы Лорен устроилась в архитектурную фирму «Перл Черчвелл Харрис», расположенную в красивом старом здании на Бенефит-стрит, и получила возможность заниматься тем, о чем мечтала: создавать дизайны интерьеров и общественных пространств. Сара со степенью магистра социальной сферы нашла работу в Департаменте по делам семьи, детей и молодежи. Благородный, полезный труд, но тягостный и выматывающий. «Работа Господа», как однажды сказала Лорен. И она требовала жертв. Естественно, платили недостаточно, и если Лорен почти сразу смогла позволить себе отдельное жилье, то Сара до прошлого года жила вместе с мамой.

Сама Лорен никогда не стремилась к соперничеству. Будучи младшей сестрой Джен, она в раннем возрасте научилась смирению и с радостью принимала свое положение второй дочери (сама же основала фан-клуб Джен). Однако Сара часто злилась из-за всяких мелочей. Стоило Лорен надеть новые туфли, ястребиный взгляд подруги тут же их подмечал, да и любые вещи, купленные для квартиры, моментально попадали в поле ее зрения. Для недовольства Сары существовали и другие, менее очевидные причины. Ее отец был настоящим придурком, который наплодил несколько детей на стороне, хотя единокровных братьев и сестер Сара почти не знала. Лорен же достались лучший папа в мире и величайшая сестра в истории человечества. Итак, Сара ревновала, и Лорен, понятия не имея, как с этим бороться, просто старалась не обращать внимания.

Когда Лорен начала встречаться с Джошем, стало еще хуже. Оно и неудивительно, ведь этот гениальный красавчик воплощал в себе все качества, которые люди обычно искали в партнерах. Наверняка любая женщина с радостью вышла бы за него замуж. Саре же не везло в любви. Она имела склонность быстро и сильно влюбляться, а потом, оказавшись брошенной, переживала горькое разочарование. На свою свадьбу Лорен позвала ее в качестве подружки невесты наряду с Джен и, глядя на мрачную улыбку Сары на протяжении всей церемонии, понимала: она завидует.

Впрочем, все соперничество испарилось, как только Лорен поставили диагноз. С тех пор Сара в самом деле вела себя как лучшая подруга. Навещала как минимум дважды в неделю, вытаскивала Лорен прогуляться, если та хорошо себя чувствовала, и самое главное – относилась к ней как к нормальному человеку. В отличие от той же Противной Деби, которая считала, что наличие больной подруги придает ей в социальных сетях некий особый статус, поскольку она постоянно пишет о Лорен: «Посвящаю мысли и молитвы одной из самых дорогих подруг, которая храбро борется с ИФЛ». Вот только от Противной Деби глупо было ждать чего-то доброго и полезного. Название болезни Лорен она и то написала неправильно.

Как бы то ни было, Сара в самом деле изменилась, превратившись в милую, веселую, трудолюбивую женщину. И Лорен подумала, что было бы здорово, глядя с небес, увидеть, как самый дорогой для нее мужчина женится на ее давнишней подруге. Чудесное зрелище.

Пебблз заскулила и, склонив голову набок, взглянула на хозяйку.

– Не на что здесь смотреть, – прошептала она.

Запрыгнув к Лорен на колени, собака слизала ее слезы.

Джош перечитал письмо четыре раза, запоминая написанное, потом понюхал листок, надеясь уловить хоть крупицы запаха Лорен. Ничего. Просто бумага.

Она права – у него не слишком много увлечений. Ведь чем он занимался? Разрабатывал медицинские приборы и заботился о жене. Да, любил путешествовать – в ее компании. Любил готовить – опять же, не только для себя. Но теперь дни казались слишком длинными, а ночи просто бесконечными.

Наверное, хобби не помешает.

Но чем ему нравится заниматься?

В голову ничего не приходило.

Пару раз в месяц они с Беном Кимом отправлялись на долгую прогулку по городу, чтобы Бен мог спокойно, без нотаций миссис Ким, выкурить сигару. Хотя разве это хобби?

Джош бегал, поскольку нужно было держать себя в форме, а еще ради Пебблз. Он не хотел заниматься искусством – сама его работа в каком-то смысле была сродни искусству. В детстве мама отдала его в гимнастику, чтобы выплескивать часть детской энергии, и Джош ходил на занятия несколько лет. Но сейчас, во взрослом возрасте… Лишь представив себя делающим колесо в парке, Джош решительно отверг эту идею. До седьмого класса он играл в бейсбол в малой лиге, потом ушел в группу робототехники (вот придурок), а в старших классах не занимался спортом, зато участвовал в Модели ООН[9] (суперпридурок).

Джош открыл «Гугл», вбил в поиск «мужское хобби». Обработка кожи? Нет. Пивоварение? Нет. Стрельба? Нет уж, спасибо. К тому же Джош не представлял себя с оружием в руках. Если только выбрать лук… Наверное, это прикольно. Деревообработка? Нет. Изготовление мебели? В колледже он один из немногих мог собрать мебель из «ИКЕИ» без инструкций. Может, у него талант к столярному делу? Запах дерева и удовлетворение от того, что стол сделан своими руками… Но где этим заниматься? Наверняка придется покупать кучу пил и электроинструментов. Нет, слишком много хлопот.

Джош набрал номер Сары.

– Привет, – поздоровался он и запоздало сообразил, что она на работе. – Занята?

– Нет-нет. Как дела? – Конечно же, занята, она ведь социальный работник.

– Э-э… ну… я тут неожиданно подумал, что мне нужно хобби.

– Хорошая мысль.

– Но я не знаю, что выбрать.

В трубке повисло молчание.

– Ты хочешь, чтобы я что-нибудь посоветовала? – наконец спросила Сара.

– Да. – Зачем он ей позвонил? Лучше бы набрал номер Джен, та его лучше знает.

– Ладно. Ну, я хожу на занятия по карате. – А ведь точно, ходит. Порой она даже забегала к ним перед занятиями, потому что Лорен была просто в ударе (извините за каламбур), видя подругу в костюме каратистки. – Приходи на урок и посмотри. Вдруг тебе понравится.

– О, хорошая идея. Спасибо.

– Ладно, я пришлю тебе расписание занятий и поговорю с сэнсэем.

Ну вот опять. Ей будто нравится его раздражать. Почему нельзя просто сказать «учитель»?

– Спасибо, Сара, – отозвался Джош. Все-таки она делала ему одолжение.

– Не за что. Мне пора.

Школа кенпо-карате «Зеленый дракон» находилась в торговом центре на Федерал-хилл. Сара встретила его внутри, уже одетая в черную форму, стянутую на талии черным поясом.

– Ух ты, – выдохнул Джош. – У тебя черный пояс?

– Нет, Джош. Мне просто нравится этот цвет, – закатила глаза Сара, потом поцеловала его в щеку. – Заходи. Сэнсэй нас ждет.

– А у сэнсэя есть имя?

– Само собой. Джейн.

Джош тут же мысленно нарисовал высокую, сильную белую женщину лет сорока, жесткую, воинственную, будто высеченную из камня – этакую мускулистую Тильду Суинтон. Они вошли в зал ожидания со стойкой регистрации, потертым синим ковром на полу и стоящими вдоль стены стульями. За окнами виднелась комната большего размера с мягким полом, в дальнем конце которой стояли напольные боксерские груши, щиты для ударов ногами и множество других приспособлений. Судя по всему, там проходили занятия.

– Здравствуйте! – раздался чей-то голос, и Джош чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он лишь сейчас заметил, что за стойкой сидела крошечная седовласая женщина лет шестидесяти – или семидесяти? – в черной форме, с черным поясом вокруг пухлой талии. Японка, которая говорила с легким акцентом. – Вы, должно быть, Джошуа Парк. Добро пожаловать! Здравствуй, милая Сара!

Даже поднявшись, женщина оказалась ростом не больше пяти футов. Четыре фута десять с половиной дюймов, прикинул Джош. Как инженер, он хорошо разбирался в размерах.

– Сэнсэй, это мой друг Джош. Джош, это сэнсэй Джейн Танака.

– Приятно познакомиться, – проговорил Джош, глядя на нее с высоты своего роста, и пожалел бедняжку, заметив скрюченные артритом руки.

– Вы когда-нибудь занимались боевыми искусствами, Джош?

– Нет. У меня дома есть боксерская груша, но… нет.

– Не страшно, все когда-то начинают. Итак, мы немного позанимаемся вместе, и вы сможете решить, хотите ли стать мастером боевых искусств.

Джошуа Парк, мастер боевых искусств. Звучало круто.

– Пожалуйста, подпишите вот эту бумагу. Здесь говорится, что в случае травмы вы не подадите на меня в суд.

Джош не стал спорить.

– А теперь пойдемте в додзё[10]. Снимите обувь, потом поклонитесь флагу, – она указала на прикрепленный к стене большой американский флаг, – и мне, своему сэнсэю.

Джош повиновался. Ступать по мягкому полу оказалось довольно удобно, да и пахло в комнате вполне прилично – пóтом и средством для уборки.

– Что вы знаете о карате, Джош?

– Очень мало, – ответил он. – Это японское боевое искусство, которому тысячи лет.

– Верно. Отлично подходит для самообороны, дисциплинирует и дает хорошую физическую нагрузку. Так, встаньте сюда, левая нога вперед, бедра шире, вес равномерно распределен. Поднимите кулаки, вот так. Это боевая стойка.

Всего лишь подражая ей, Джош уже чувствовал себя крутым парнем. Это походило на бокс, которому Бен научил его много лет назад.

– Замечательно, – улыбнулась женщина, всем своим видом напоминая сейчас милую бабушку. – А теперь устроим небольшую демонстрацию. Идет?

– Конечно, – с легкой улыбкой согласился Джош. Будет интересно взглянуть, как она выполняет какие-нибудь движения. Лишь бы не потянула себе мышцы и не повредила руки, ломая доски. Или чем там занимаются на уроках карате?

– Отлично, Джош. Попробуйте ударить меня по лицу.

Джош вздрогнул:

– Что, простите?

– Ударьте меня по лицу.

– Нет уж, спасибо. – Он бросил взгляд на Сару, которая снимала происходящее на телефон.

– Джошуа, я ваш сэнсэй. Я приказываю.

– Меня с детства учили не бить старших.

– И не нужно, если только они сами не попросят. Ну же, попробуйте меня ударить.

Бен никогда не заставлял Джоша бить его по лицу, даже когда учил мальчика боксу.

– Не волнуйся, Джош, – вмешалась Сара. – Через это проходит каждый новый ученик.

– Да не собираюсь я ее бить, – буркнул Джош. – Простите, миссис Танака.

– Сэнсэй. Ладно, тогда попробуйте меня задушить, – предложила она.

– Я правда…

– В этой комнате я ваш сэнсэй! – рявкнула она. – И вы подчиняетесь беспрекословно! Вперед!

Боже! Нахмурившись, Джош протянул руки к ее нежной шее, на самом деле почти к ней не прикасаясь.

– И это все, на что ты способен, зайчик? – поинтересовалась женщина.

– Ну да… Я не собираюсь вас душить, миссис… э-э-э… сэнсэй.

– Что ж. Простите, Джошуа, но я предупреждала.

– Вообще-то не…

Миг спустя он уже лежал на полу лицом вниз с заломленной за спину рукой и вдыхал исходящий от матов запах, а звук падения его тела все еще звенел в воздухе.

Что вообще произошло?

– Вставайте! – Сэнсэй Джейн хлопнула в ладоши. – Как видите, я не беспомощная старушка, так что давайте попробуем еще раз. Ударьте меня по лицу.

Поднявшись на ноги, Джош вновь принял боевую стойку и неуверенно посмотрел на женщину.

– Давайте, – подбодрила она.

– Ну, я не думал…

Женщина ловко подставила ему подножку, и Джош растянулся на спине.

– Ки-йа! – крикнула сэнсэй и резко опустила на него занесенный кулак.

Джош вздрогнул, но маленький узловатый кулачок женщины замер в паре миллиметров от его адамова яблока; он даже чувствовал тепло, исходящее от ее руки.

– Удар в горло обездвиживает врага и может даже убить. Поднимайтесь, мой дорогой. Ну что, теперь ударите меня по лицу?

Он встал на ноги.

– Я надеялся, это будет более…

Развернувшись, женщина вскинула ногу вверх и ударила ступней прямо ему в грудь. Джош приземлился на задницу и, прищурившись, посмотрел на старушку.

– Вот сейчас я готов вас ударить, – заявил он.

– Отлично! Приложите все усилия!

Джош снова встал и поднял кулаки.

– Бейте изо всех сил, – подсказала Джейн. – Прямо в лицо. Цельтесь в нос.

– А вы сделаете мне больно? – поинтересовался он. – Ну, еще сильнее, чем до этого?

– Совсем чуть-чуть, – весело рассмеялась она.

Что ж, ладно. Джош отвел кулак назад, потом резко выбросил вперед, полностью уверенный, что сэнсэй увернется, заблокирует удар или еще как-либо ответит. Однако взгляд женщины метнулся влево, и его кулак, словно в замедленной съемке – или со скоростью света? – попал ей прямо в лицо. Раздался отвратительный хруст, голова сэнсэя Джейн дернулась назад.

– Господи! Джош, что ты наделал? – воскликнула Сара.

Внезапно, откуда ни возьмись, появились маленькие дети, одетые в белое. Они окружили Джоша и с криками «Ха! Ха!» принялись его пинать и колотить маленькими твердыми кулачками, хоть и не доставали ему выше пояса.

– Ты ударил нашего сэнсэя! – вопили дети. – Мы тебя ненавидим! Ненавидим! Ки-йа!

– Прекратите, – попросил Джош, но маленькие свирепые воины, схватив его за пояс, повалили на колени и теперь от души пинали крошечными босыми ножками.

– Сара! – позвал он, закрывая лицо руками.

– Внимание! – крикнула Джейн, и дети мгновенно выстроились в два ряда и застыли, словно маленькие солдаты. Поднявшийся на ноги Джош взглянул на ее залитое кровью лицо и почувствовал себя самым ужасным человеком в мире. – Дети, – продолжила Джейн, не потрудившись стереть кровь. – Вот что происходит, когда теряешь концентрацию. Мистер Парк – наш новый ученик и первый, кому когда-либо удалось меня ударить. Поклонитесь ему в знак уважения.

– Нет, пожалуйста… мне очень жаль… – залепетал Джош, но все малыши повернулись к нему и поклонились.

– А теперь, Джошуа, пойдемте отсюда. Класс, сто прыжков на месте. Вайолет, считай. Я пока умоюсь.

– Раз! Два! Три! – громко начала считать светловолосая девчушка.

Джош выскользнул из комнаты и оказался под взглядами десятка родителей. Сара шла за ним следом, задыхаясь от смеха.

– Ты ударил пожилую женщину, – прошептала она, утирая текущие по лицу слезы.

– Я все слышала, Сара, – отозвалась Джейн, прижимая полотенце к лицу. – Пожилая? Я тебя умоляю. Мне всего семьдесят, а моей матери сто четыре. Джошуа, я сама виновата, отвлеклась. Ну так что? Будешь у меня учиться?

– Э-э… да, буду. – Разве он мог отказаться после того, как сломал ей нос?

– Отлично! Думаю, у тебя все получится. – Она зашла за стойку, окинула его оценивающим взглядом и достала пластиковый пакет с белой формой. – Иди переоденься и присоединяйся к классу.

– А у вас… есть взрослая группа для начинающих? – поинтересовался он, бросая взгляды на собравшихся родителей, которые даже не пытались скрыть любопытство.

– В данный момент нет, – пояснила Джейн. – Возможно, появится через несколько месяцев, а пока будешь заниматься в этой. Сто девять долларов в месяц плюс сорок долларов за кимоно. Это твоя форма. Иди переодевайся. – Джейн вошла в кабинет. – Черт! – воскликнула она, выглядывая наружу. – Похоже, у меня будет пара фингалов! – И, лучезарно улыбнувшись, несмотря на испачканное кровью лицо, закрыла дверь.

Джош посмотрел на Сару, уткнувшуюся в телефон с невероятно серьезным видом.

– Спасибо, – усмехнулся он. – Как раз то, что я хотел.

– Это пойдет тебе на пользу, – отозвалась она, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимость.

– Сначала я ударил пожилую женщину, теперь придется бить детей, – проговорил он.

– Зато у тебя есть хобби. А теперь послушайся сэнсэя и иди переоденься. – Сара улыбнулась. – Потом я угощу тебя ужином.

Джош сделал как велели.

Когда он вошел в зал, дети уставились на него во все глаза.

– Почему ты такой старый? – спросила маленькая девочка, которую назначили его напарницей.

– Я как дракон, – пояснил он. – Старый и мудрый.

– Я могу тебя побить, – сообщила она.

– Не сомневаюсь.

Она тут же ударила его в бедро, чтобы это доказать, и Джош непроизвольно вскрикнул.

– Лирик, нельзя бить своего партнера! Двадцать отжиманий, – велела сэнсэй Джейн, стоящая в другом конце зала. Ее лицо опухло, и голос звучал немного сдавленно.

Малышка бросила на Джоша убийственный взгляд, ясно говорящий: «Берегись!» – и с выправкой истинного моряка начала отжиматься. На вид ей было не больше пяти.

Потом они пинали воздух и били по боксерской груше. Стоило признать – дети оказались чертовски милыми. А Джош любил детей. Даже Лирик. Он с восхищением ловил их недоверчивые взгляды и радовался, что его не считали особенным лишь потому, что он взрослый. Поразительно, как они бросились на защиту учительницы.

Когда урок закончился, Джоша представили родителям: один из них оказался его бывшим сокурсником из Род-Айлендской школы дизайна, а двое других знали Лорен. Затем Сара повела его в суши-бар по соседству.

– Ты знала, что я попаду в группу с детсадовцами? – поинтересовался он.

– Честно говоря, нет, но это был чудесный бонус. Я ожидала, что Джейн немного тебя попинает. Она всегда ведет себя так с новыми учениками, ну, кроме детей. С теми, кто не верит, что старушка ростом в четыре фута десять дюймов способна за себя постоять.

– Я ударил ее. Прямо в лицо. Не слишком хорошее начало, – пробормотал он.

– Ее просто отвлек кто-то из детей. Больше ты не выиграешь у нее ни одной схватки. Наслаждайся моментом, – заметила Сара, когда Джош сунул в рот кусочек тунца, сдобренный острым соусом.

Пока они ели суши и салат из морских водорослей, Джош размышлял, что Лорен наверняка понравился бы этот вечер. Глядя, как он занимается вместе с маленькими детьми, она каталась бы по полу от смеха. И одобрила бы это на сто процентов.

В день рождения Лорен Джош залез в ее шкаф с одеждой и достал последнюю пижаму, которую жена надевала при жизни. Усевшись на кровать, он прижал ткань к лицу и вдохнул оставшийся на ней запах.

Сегодня Лорен исполнилось бы двадцать девять лет.

На третью годовщину свадьбы следовало дарить что-нибудь кожаное, и Джош отправился в тот же ювелирный магазин, где покупал кольцо для помолвки. На этот раз он выбрал часы с зеленым кожаным ремешком, а еще присмотрел висячие золотые серьги с жемчужинами на конце. Они будут здорово смотреться, покачиваясь на фоне ее волос. Жемчуг соответствовал знаку зодиака Лорен, и Джош планировал приберечь их до июня, не подозревая, что жена умрет всего через несколько дней после покупки.

Теперь тот хмурый февральский день, когда продавец похвалил его вкус и сказал, что его жене очень повезло с таким мужем, казался невероятно далеким.

Сегодня, словно в насмешку, за окном стояла отличная погода. Было тепло и сухо, ярко светило солнце, и в оконных ящиках уже распускались цветы. Даже папоротники и хосты, посаженные Лорен в саду на крыше, этой весной показались из земли, хотя Джош особо за ними не ухаживал. (А еще на них гадила чайка. Хотя, может, сошло за удобрение?)

Повсюду кипела жизнь; не было ее лишь там, где он больше всего хотел бы видеть.

Сейчас идея с кизиловым деревом казалась совершенно дурацкой. Джош предпочел бы могилу, куда можно принести букет цветов. Да и Донна с Джен наверняка хотели бы навещать ее время от времени. Почему он не подумал об этом раньше?

Впрочем, когда-нибудь Джош высадит это дерево. Просто пока он не знал, где именно.

Он написал Донне и спросил, можно ли приехать. Она согласилась, и полчаса спустя Джош уже сидел в кухне тещи и обнимал рыдающую женщину.

– Не думала, что будет так тяжело, – призналась она, уткнувшись ему в рубашку. Голос звучал приглушенно. – Как я смогу это вынести? Моя девочка, моя малышка…

Джош был с ней согласен – вынести это невозможно.

– У меня есть подарок, – проговорил он, протягивая теще коробочку.

Увидев серьги, она нежно погладила их, будто живое существо.

– Ее камень, – прошептала она.

– Да.

Донна надела серьги и посмотрелась в маленькое зеркальце возле двери.

– Спасибо, мой дорогой, – прошептала она.

Потом приготовила кофе, и они устроились на крыльце. Донна сжимала руку Джоша.

– Я слышал от Джен, что ты с кем-то встречаешься, – немного погодя заговорил он.

– Да. Его зовут Билл. Он… потерял сына в автомобильной аварии. Хорошо, когда рядом понимающий человек. А у тебя есть с кем поговорить, Джош? Другой человек, который…

– Да, есть. В интернете. – Он представил, что сказала бы сейчас его жена. – Я рад, что ты с кем-то встречаешься. Думаю, Лорен тоже бы одобрила.

Донна крепче сжала его руку.

– Спасибо, – прошептала она, снова вытирая глаза.

Этот день рано или поздно закончится, и когда они проснутся завтра, первый день рождения Лорен без нее самой уже канет в прошлое. Но пока он останется здесь, рядом с матерью своей жены, оплакивающей дочь.

А уже на следующей неделе Лорен задумалась о разводе.

Ссора началась внезапно, как гром среди ясного неба.

После Ла-Хольи они вновь окунулись в привычную рутину. И как-то раз Лорен позвонила Мара, подруга из Род-Айлендской школы дизайна, и сообщила, что у собаки ее парня родились щенки. Может, они возьмут одного?

Джош с Лорен сразу согласились.

Пебблз оказалась помесью австралийской овчарки с лабрадором, таксой и еще какой-то дворнягой. Она была мастером облизывать лица и грызть обувь. Лорен влюбилась без памяти. Какая мордочка, глазки, шелковистые ушки! Теплое маленькое тельце, прижимающееся к ней на диване!

В тот первый день, когда в доме появился питомец, они сидели в гостиной и сюсюкали с Пебблз, признаваясь собаке в любви. И Лорен мимоходом заметила:

– Хорошо, что мы ее взяли, Джош! Когда я умру, ты не останешься один.

Атмосфера мгновенно переменилась. Щенок перестал кусать Лорен за пальцы и, склонив голову, посмотрел на Джоша.

Вот черт. Тот застыл с каменным лицом, стиснув челюсти; кожа на скулах натянулась так, что, казалось, готова прорваться, а застилавшая глаза краснота была почти видимой.

– Эта гребаная псина тебя не переживет!

Лорен вздрогнула. Никогда еще она не слышала, чтобы Джош кричал, и на миг даже подумала, что перед ней незнакомец. Но нет, рядом по-прежнему сидел муж.

– Господи Иисусе! – продолжал он. – Да что с тобой не так? Чтоб я больше не слышал этот бред, поняла?

– Я… э-э…

– Неужели до тебя не доходит? – страшным голосом прокричал Джош. – Больше никогда не смей… не произноси таких слов!

Он вскочил, подошел к двери и с силой вмазал кулаком по стене, пробив гипсокартонную перегородку. Потом ударил еще раз и еще.

– Милый, хватит! Перестань! – Лорен подбежала к мужу и осторожно коснулась его спины.

Джош рывком распахнул дверь и бросился вниз по лестнице. Она метнулась к окну и увидела, как муж скрылся за углом.

Щенок заскулил. Лорен прижала его к себе и несколько раз судорожно вздохнула. Сердце болезненно сжималось в груди. На стене виднелись кровавые полосы – от кулака Джоша.

Никогда еще она не видела мужа в таком состоянии.

Лорен закрыла входную дверь и заперла на ключ, потом сползла по стене прямо на пол, заливаясь слезами.

Что же делать? Ведь Джош всегда был почти патологически сдержан. Лорен даже не знала, что он может разозлиться, и уж тем более на нее. За все время брака они поссорились лишь однажды, когда Джош не захотел идти на рождественскую вечеринку в ее офис, поскольку там было слишком шумно и многолюдно. Лорен уговаривала долго: обещала уйти пораньше и даже предложила Джошу просто показаться там на десять минут и оставить ее на празднике – домой она бы добралась с коллегами, – однако муж был непреклонен. Лорен пошла одна, и весь следующий день дулась на Джоша и не желала разговаривать. Он ведь проводил семинары для сотен слушателей и учился в трех университетах, где шума и людей было не меньше. День спустя муж принес ей цветы и извинился, а после пошел с женой на праздничную вечеринку к Маре.

Но тот случай не имел ничего общего с сегодняшним. Прежде Лорен никогда не боялась мужа и его гнева, даже не подозревала, что он способен так выйти из себя.

Шмыгнув носом, она вытерла глаза рукавом и поцеловала маленькую головку Пебблз. Щенок в ответ всхрапнул.

Может, позвонить Стеф и спросить, случалось ли такое раньше? Но нет, не стоит втягивать в это его мать. Лорен открыла «Гугл» и вбила в поиск несколько слов: «синдром Аспергера, аутизм, ярость, потеря контроля» – и, прочитав несколько статей, в которых описывалось произошедшее, узнала, что подобный приступ гнева могла спровоцировать ее неизлечимая болезнь.

Потом она позвонила сестре и все рассказала.

– Ох, милая… – отозвалась в ответ Джен. – Разве можно его винить?

– Он меня напугал, – призналась Лорен, вытирая глаза.

– Ты решила, что он причинит тебе боль?

– Нет! Конечно нет. Но меня потрясло случившееся. Я словно увидела перед собой Невероятного Халка.

– Наверное, он долго подавлял в себе чувства. А вы с ним обсуждаете… Черт, теперь я тоже плачу. Вы обо всем говорите, Лорен?

– Ну да, вроде того. Я просто не ожидала… такого.

– Ты задела его за живое. – Джен громко сглотнула. – И, если статистика верна, не ошиблась. – Она судорожно вздохнула. – Эта чертова собака вполне может тебя пережить. И мне сейчас тоже хочется пробить стену.

– Но как быть с Джошем? Я даже не знаю, где он. Надеюсь, с Беном и тот надерет ему задницу.

– Думаю, не стоит… судить его слишком строго, Лорен. Он тебя безумно любит. Ты – весь его мир.

Она и сама это знала.

После разговора с сестрой Лорен ощутила себя уже не такой одинокой и, поливая слезами голову Пебблз, впервые задумалась об отношениях с Джошем. Возможно, с ее стороны эгоистично поддерживать брак, у которого нет будущего. Не лучше ли будет… развестись? И пусть она легко могла представить Джоша своим героем и опорой, у любого человеческого сердца тоже есть предел. Так, может, отпустить его сейчас, пока не слишком поздно? Ведь Лорен все равно однажды оставит мужа, это неизбежно. Наверное, развод стал бы для него наименьшим злом. Вот только главная проблема в том, что Джош ее безумно любит.

Лорен отмыла стену, хотя заделать дыру в гипсокартоне без надлежащих материалов не представлялось возможным, потом вывела щенка на прогулку. Отправила Джошу сообщение, затем позвонила. Он не ответил. В голове мелькнула дурацкая мысль – притвориться, что ей плохо, и таким образом заставить его вернуться. Но нет, это будет ребячеством, хотя идея, конечно, казалась заманчивой.

Она написала еще раз: сказала, что любит его и хочет поговорить. Снова тишина. Лорен опять набрала номер Джоша, но звонок переключился на голосовую почту.

Она вдруг задумалась, каково было бы сражаться с ИЛФ в одиночку. Ну, близкие ее бы не бросили. Рядом были бы Джен и Дариус, Сара и остальные подруги, мама, коллеги. Множество людей, которые, возможно, могли бы разделить бремя обязанностей; ведь нужно смотреть правде в глаза: без помощи ей не справиться.

Джош вернулся домой около десяти вечера.

– Привет, – проговорил он.

– Привет.

Джош молча взглянул на стену.

– Ты напугал Пебблз, – заметила Лорен. – И меня.

– Прости.

– Хреновое извинение, Джош. – Лорен закатила глаза.

Он застыл, уперев руки в бока, напряженный, взволнованный, незнакомый, как будто впервые оказался в собственном теле.

– Не нужно шутить о своей жизни, Лорен. Только не со мной.

– Я не шутила, милый. Шансы таковы…

– Нет! Хватит!

– Джошуа. – Она подошла ближе и взяла его за руки, походившие на безжизненные куски дерева. – Я неизлечимо больна, и ты знаешь это не хуже меня. Так что, вероятнее всего, эта собака меня переживет. К тому же она красивее, чем я.

– Всякий раз от этих твоих шуточек такое чувство… будто мне в грудь вонзают нож, – пробормотал он.

Лорен поджала губы.

– Прости, но я не желаю уподобляться своей матери. И хочу иметь возможность пошутить.

– Нет, Лорен! – Джош выдернул руки из ее ладоней. – Только не о своей жизни! Хватит постоянно изображать принцессу из страны бабочек и радуг!

Лорен вскинула руки.

– Вообще-то это ты пробил дыру в стене и семь часов не отвечал на мои звонки. Так, может, не стоит читать мне лекцию о том, как справляться с собственным диагнозом? Ты у нас, конечно, супергений, но вряд ли знаешь, как это делается. Никто не знает.

Разговор явно зашел не туда, и у Лорен перехватило горло. Изображать принцессу из страны бабочек и радуг (это новое имя ей вроде как нравилось) стало для нее привычным делом. Она цеплялась за этот образ, использовала его как защитный механизм.

– Джош, думаю, нам стоит поговорить, если ты можешь… если нужно… – Произносить это вслух оказалось намного труднее. – Садись, милый. Ну же, это я. Давай поговорим.

Когда они сели, щенок положил лапы на колено Джошу. Даже не улыбнувшись, он подхватил собаку на руки.

– Милый, – осторожно начала Лорен. – Если ты не сумеешь справиться с тем, что нас ждет, то, может, следует…

– Что? – В его взгляде читалась тревога.

– Может, нам лучше расстаться? Ведь тебе будет слишком тяжело. Я знаю, как сильно ты меня любишь, и все понимаю. Наблюдать, как я умираю…

– Не говори так! – закричал Джош, и Пебблз, укоризненно взглянув на него, спрыгнула на пол.

Обхватив голову руками, Джош опустился на диван и окончательно расклеился. Он громко, судорожно рыдал, и у Лорен при взгляде на него сжималось сердце. Отведя его руки от лица, она прижалась к мужу, и миг спустя он так крепко сжал ее в объятиях, что у Лорен перехватило дыхание.

– Не бросай меня, – пробормотал он, уткнувшись ей в шею. – Не оставляй. Не умирай, Лорен. Не бросай меня, – повторял он снова и снова.

– Ох, милый мой… – прошептала она. – Прости.

Притворяясь принцессой из страны бабочек и радуг, Лорен словно закрылась щитом и лишь сейчас поняла, насколько он непроницаем. Да, возможно, он сдерживал ужас, но ограждал ее и от прочих чувств.

Много месяцев Лорен беспокоилась, что будет с Джошем после ее смерти, совсем позабыв, что здесь и сейчас у нее была возможность хоть как-то ему помочь.

– Прости, любимый, – повторила она. – Я больше не буду так шутить.

– Нет, я… – Джош выпрямился, весь растрепанный, с мокрыми от слез глазами. – Знаю, что тебе без этого никак. И мне тоже. Просто не все время. Порой мне необходимо… – Его голос дрогнул.

– Побить кулаками стену?

Джош кивнул.

– Прости за это.

– Можно повесить внизу в спортзале боксерскую грушу.

– Лорен, я… – Он уставился в пол. – Обычно не… Когда я вот так теряю самообладание, то называю это красной пеленой. Извини, что напугал тебя.

– Я все понимаю, милый. На нашу долю столько всего выпало.

Джош кивнул и сглотнул.

И Лорен поняла, что их ждет непростой путь – с изгибами, поворотами и длинными прямыми участками. Но это нормально. Страх будет сменяться злостью, благодарностью, счастьем, а порой все чувства могут нахлынуть одновременно.

Она слезла с колен мужа и протянула ему салфетку, потом высморкалась сама. Они взглянули друг на друга. Непростой разговор измотал обоих.

– А есть ли способ подавить эти приступы в самом начале? – поинтересовалась Лорен. – Ну, чтобы спасти стены.

Джош кивнул:

– Да, я знаю несколько приемов. Визуализация, отвлечение, созидательное разрушение.

– О, классный термин. Это что-то вроде пойти и срубить дерево?

– Да. Или поколотить боксерскую грушу. У Бена в подвале раньше висела такая специально для меня.

– Угадай, что ты получишь на день рождения?

– Боксерскую грушу? – Джош улыбнулся. Сейчас он казался старше своих лет, и мучительно ноющее сердце Лорен вновь сжалось.

– Точно! Как ты догадался? – Она встала, дернув его за руку, подняла с дивана и обняла. – Умираю с голоду. Приготовлю нам омлет.

Долгую минуту Джош не сводил с нее взгляда.

– Все хорошо? Ты меня прощаешь?

– Ох, Джош… Конечно, милый.

– Только больше ни слова о расставании, ладно?

– Договорились.

А потом между ними втиснулась Пебблз, и Джош с улыбкой подхватил ее на руки и поцеловал в мохнатую голову.

Пришло время перемен. Сперва диагноз казался чем-то диким и неопределенным, но постепенно реальность давала о себе знать. И вспышка гнева Джоша помогла понять, как с ней справляться. В жизни должно найтись место и для горя, и для гнева. Не стоит постоянно изображать принцессу из страны бабочек и радуг и в одиночестве рыдать на полу.

Перестав отгораживаться от обилия эмоций, Лорен ощутила себя более настоящей. Ведь, несмотря на неизлечимую болезнь, она не перестала быть обычным человеком.

ИЛФ принес с собой новые реалии. Лорен научилась тщательно планировать свой день, чтобы не тратить слишком много энергии и избежать рецидива. Они поставили в душ симпатичную деревянную скамеечку и поручень на случай внезапной слабости или головокружения. Джош подарил ей стильную кожаную сумку для кислородного баллончика. Пусть Лорен пользовалась им не каждый день, но ей нравилось, что даже при наличии пластиковой канюли в носу по виду сумки нельзя было сказать, что внутри медицинское устройство.

Теперь ходить пешком на работу по крутой Колледж-хилл Лорен уже не могла, но в обеденный перерыв, чтобы держать себя в форме, выходила прогуляться по кампусу Брауновского университета. Обычно в компании бойкой, забавной Луизы или весельчака Сантино, у которого всегда были наготове невероятные истории о его пассиях. К примеру, однажды он познакомился с женщиной, а когда пришел к ней в квартиру, обнаружил, что его фотографии приклеены скотчем к холодильнику. Другая предложила ему в качестве прелюдии смазать воском ее женские прелести. Для них состояние Лорен, как и для большинства людей, с кем она часто общалась, стало нормой (хотя Лори Канторе вела себя так, будто Лорен раздавала проказу в подарочной упаковке).

Великий и Благодетельный Брюс заказал в комнату отдыха кровать и повесил табличку с надписью: «Отвалите на хрен, Лорен спит» – на случай, если ей захочется вздремнуть. Лори Канторе тут же подала жалобу. Брюс вызвал ее и Лорен к себе в кабинет и в присутствии обеих демонстративно отправил жалобу в шредер. Милый, милый Брюс.

Несколько раз в неделю они с Сарой и Асмой посещали занятия йогой для начинающих, которые отлично помогали поддерживать мышцы в тонусе, что, в свою очередь, способствовало насыщению легких кислородом. Пару раз в месяц Лорен ходила куда-нибудь с друзьями или сестрой и по меньшей мере раз в неделю виделась с мамой и Стефани. По крайней мере, планировала эти встречи, не зная, сколько еще продлится нормальная жизнь и не придется ли из-за очередной сезонной вспышки гриппа несколько месяцев проторчать дома.

По четвергам сестра приводила Себастьяна, и они сидели с ребенком, чтобы Джен и Дариус могли куда-нибудь выбраться вдвоем. Лорен нравились эти вечера. Себастьян часто задавал нелепые вопросы о том, как вода попадает в ванну, спят ли слоны в гнездах и можно ли ему остаться у них на девять или семнадцать дней подряд. Он засыпал в их постели, и Лорен с Джошем, лежа по бокам, притворялись, что смотрят фильм, но на самом деле любовались безупречной кожей, длинными ресничками, курчавыми волосиками и милыми ручками малыша. Их сильно печалила невозможность иметь собственных детей, но этой темы они не касались. Лишь порой, когда по щекам Лорен скатывалось несколько слезинок, Джош утирал их и говорил ей о своей любви.

Медицинские процедуры превратились в привычную рутину: дыхательная терапия, включающая в себя пыхтение, сжатие губ, диафрагмальное дыхание и ее «любимое» – выталкивание слизи, на деле столь же отвратительное, как и название; проверки функциональной способности легких; анализы крови и прочие обследования, целью которых было сохранение стабильности. Пространство легких, пораженное фиброзом и рубцами, пропало безвозвратно, и всякий раз, как она подхватывала пневмонию, врач предупреждал, что оно немного увеличивается.

Между тем Джош вел себя… потрясающе. Он был спокойным, заботливым, забавным, ну и порой грустил. Боксерской груше – в качестве профилактики – доставалось три-четыре раза в неделю, и когда Джош, потный, с обмотанными руками и в приподнятом настроении возвращался домой, Лорен гордилась ими обоими. Ему стало проще говорить о неприятном, и она подозревала, что прежде никто и никогда не помогал парню справляться с ударами судьбы, даже Стеф. Наверняка мать не заходила дальше разговоров и просто уверяла, что «да, жизнь бывает несправедлива». Инцидент с пробитой стеной что-то в нем высвободил.

– Я тут думала о Великом Запределье… – как-то вечером призналась Лорен, поедая вегетарианский ужин, щедро сдобренный чесноком – чтобы прочистить носовые пазухи. Она старалась говорить непринужденно, но Джош резко вскинул голову.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да! Все отлично. – Она прочистила горло. – Когда умер отец, я много думала об этом, вот и все. И теперь… вспомнились те мысли.

– Не стоит забивать этим голову, – заметил Джош, но, поймав ее взгляд, попросил: – Ладно, хорошо. Расскажи.

Как же она его обожала!

– Ну, думаю, там соединяется все, что ты когда-либо любил делать и о чем мечтал. Например, можно стать орлом. Или детенышем жирафа.

– Или акулой.

– Никто не захочет быть акулой, Джош.

– Почему? Бесстрашные, делают и едят что хотят… – Он попытался улыбнуться.

– Ага. Тюленей и ничего не подозревающих пловцов. Нет уж, Джошуа, в Великом Запределье нет акул. – Лорен притворилась, что сердится.

– Ладно. А что там есть?

– Там можно встретить всех дорогих людей. Ну, тех, кто уже умер, само собой. Папу, бабушку с дедом, двоюродную бабушку Мими, мальчика Питера из четвертого класса, который болел лейкемией. Мы сидели рядом в автобусе.

Лорен не вспоминала о нем много лет. Бедный маленький Питер. Однажды они держались за руки. Слезы защипали глаза.

– А что еще есть в Великом Запределье? – поинтересовался Джош. – Наверное, еда.

– Ага. Кафе, где подают сливочное мороженое с разными вкусами.

– А помнишь тот суши-бар на Гавайях? Он вполне достоин Великого Запределья.

Лорен улыбнулась, из плеч понемногу уходило напряжение. Ее предрешенная смерть теперь стала частью их жизни, и она боялась… не столько умереть, сколько опечалить всех, кого любила. Ну и самого момента смерти, конечно. Наверняка ее ждет ужасный конец. Будет ли она, цепляясь за простыни, задыхаться от нехватки воздуха? Или ее интубируют и накачают лекарствами, лишив возможности сказать напоследок какие-нибудь глубоко трогательные слова?

– Я в самом деле верю, что папа ждет меня там, – проговорила она и расплакалась.

Джош поднял жену и усадил к себе на колени, поцеловал в щеку, пригладил волосы и посоветовал:

– Детка, не веди себя как неудачница.

Лорен удивленно фыркнула, а потом рассмеялась.

Спасибо, Господи, за него! Спасибо!

Брак с больной женщиной привлек к Джошу много внимания со стороны знакомых идиотов и, увы, ее матери.

– Ты просто святой, Джош, – как-то заявила она, напросившись с ними на прием к врачу. – Не знаю, как ты это выдерживаешь.

У Лорен как раз брали кровь, чтобы проверить содержание газов в артериях.

– Вообще-то, я сплю с Тайлером, – отозвался Джош, с серьезным видом кивнув в сторону флеботомиста. – Лучший секс в моей жизни.

Донна ахнула, а затем, поняв по смеху Лорен (за которым последовал кашель), что он пошутил, хмуро уставилась на Джоша.

– Не люблю хвастаться, – поддержал разговор Тайлер, – но я снискал себе определенную славу.

– Чувствую себя обделенной, – пожаловалась Лорен. – Я-то с тобой не спала, Тайлер.

– Напиши мне, – подмигнул он. – Держи марлю, а дальше сама знаешь, что делать. И вуаля! Свободна. Все, можешь идти.

– Может, он станет твоей следующей настоящей любовью, – заявила Лорен Джошу.

– Или я сотворю что-нибудь похуже.

– Это не смешно, – вмешалась Донна. – Сначала умер муж, теперь дочь неизлечимо больна.

– Спасибо за напоминание, – отозвалась Лорен. – Давай заглянем в тайский ресторанчик. Пойдешь с нами, мам? – Пусть Донна и напоминала порой мрачную грозовую тучку, она все равно оставалась ее матерью. – Давай позвоним Стеф. Может, она тоже придет. – В компании более практичного сверстника Донна вела себя лучше.

А еще Лорен обнаружила, что стала общественным вдохновителем… Слишком многие из кожи вон лезли, восхваляя ее лишь за то, что она жива. Ее аккаунты в соцсетях внезапно наполнились комплиментами по поводу скучных фотографий еды и деревьев. Больше всех старалась Противная Деби. (Которая ни разу не зашла в гости, не принесла запеканку и вообще никак себя не проявила.) «Ты потрясающая и сможешь со всем справиться! Продолжай в том же духе! #молитвы #СильнаяЛорен».

Всеобщее безумие не затронуло лишь Джен, Сару и Асму. Более того, Сара, как-то глядя на очередную опубликованную фотографию закатного неба, откровенно зевнула. Лорен это оценила.

Ей не хотелось прослыть для всех Неизлечимо Больной и Умирающей Лорен. Она не стремилась открыть свой фонд или канал на «Ютубе» (хотя сильно уважала тех, кто на это решился, поскольку иногда смотрела эти видео для поднятия духа). Лорен не желала документировать свою болезнь, предпочитая думать о жизни. Да, ИЛФ играл в ней важную роль, но она не собиралась выкладывать свои фото с кислородным баллончиком, чтобы кого-то «вдохновить». Как сказал великий философ, на это ни у кого нет времени.

Тем не менее Лорен все же завела аккаунт в «Твиттере» под ником @NotDeadYet0612, поместив на аватарку скелет с сигаретой во рту. Здесь она хотела писать о сказанных людьми глупостях. Уж лучше смеяться над ними, чем стать самоубийцей. И ее репортажи с полей стали довольно популярны.

Однажды в кабинете моего врача незнакомка спросила, чем я болею.

Ее реакция: «О боже! Дедушка двоюродной сестры болел тем же. Это было ужасно. Он буквально превратился в ничто и в конце почти не походил на человека. От него разило смертью».

Я: «Спасибо, это так обнадеживает».

На совещании один парень спросил меня о канюле, а потом заявил: «Ну, мы ведь все умираем. Вот и я могу в любой момент попасть под автобус!» И сколько же людей встретили смерть подобным образом? Неужели водители автобусов на дороге охвачены какой-то особой яростью? Почему нельзя сказать «под машину» или «под грузовик»? Бедные водители автобусов! У них ужасная репутация.

Я на почте спокойно отправляю посылку.

Дама: «Вижу, вы на кислороде. Вы больны?»

Я: «Нет, я просто кайфую».

Она: «Можно я вас обниму?»

Я: «Нет».

Она: «Дайте же вас обнять».

Я: «Только троньте, и я вас ударю».

Над последним случаем они с Сарой смеялись до слез. «Дайте же вас обнять». Это стало их любимой фразой. Лишь услышав эти слова, они начинали хихикать. Асма, самая сентиментальная из всех, так и не поняла шутки и обнимала Лорен всякий раз, как слышала эту фразу, от чего становилось еще смешнее.

Да, она неизлечимо больна. Ну так всем рано или поздно суждено умереть. Смерть Лорен казалась лишь немного более реальной, чем от попадания под автобус.

С этим можно жить. И она жила. А разве у нее был выбор?

Джош снова начал работать, почти каждый день. Лучше делать нечто полезное, способное помочь людям, чем смотреть телевизор. Впрочем, сосредоточиться было нелегко, и мозг иногда играл с ним злые шутки, вызывая дурацкие мысли. «Закончи эту стадию проекта… прочитай ту статью… поработай еще часик… добейся успеха, чтобы повернуть время вспять… и тогда Лорен вернется». Порой, когда казалось, что он слышит ее шаги за дверью или возню на кухне, Джош цеплялся за эту идею. Да, его жена вернулась. Нет, это не включенный кондиционер. А последние четыре с половиной месяца были лишь дурным, мучительно подробным сном.

Как-то вечером он поставил рядом со своей любимую кружку Лорен – просто чтобы снова увидеть их вместе и хоть на несколько секунд представить, что жена вновь появится на кухне, пусть даже в виде призрака. Джош не верил в призраков, но хватался за что угодно, лишь бы получить от нее какой-то знак.

Но тщетно.

Он отвечал на сообщения и электронные письма, а иногда даже на звонки. По утрам Джош водил Пебблз на пробежку, гулял с ней в обед и почти каждый вечер играл в собачьем парке и, если спрашивали, называл ее кличку и породу. Днем по вторникам и четвергам он занимался карате. Оказалось, что это довольно весело, а общение с пятилетними задирами позволяло немного отвлечься. Они с Беном вновь начали долго, бесцельно гулять по городу, и старший товарищ, питавший слабость к Пебблз, любил бросать ей фрисби, которые собака ловила в воздухе.

– Как дела, сынок? – спрашивал Бен.

– Все нормально, – отзывался Джош.

Как ни странно, эти краткие беседы помогали. Или же все дело было в осознании, что Бен рядом? Они же всегда не слишком много разговаривали.

Порой ярость застилала глаза красной пеленой. Однажды Джош потерял ключи от машины и метался по квартире, как агент УБН[12] в поисках метамфетамина, переворачивал диванные подушки, хлопал ящиками и ругал себя последними словами за то, что слишком остро реагирует (и потом ему же придется наводить порядок). Как-то раз у него не завелась машина, и Джош пнул ее с такой силой, что осталась вмятина. А когда во время пробежки зацепился рубашкой за сетчатый забор, он резко дернулся, порвав ткань, после чего стянул с себя рубашку, разодрал напополам и выбросил в мусор.

Само собой, рубашка, аккумулятор и ключи были всего лишь незначительными трудностями в череде прочих, с которыми ему приходилось справляться. Однако болезненная ярость приносила удовлетворение. Боже, раньше он никогда не пинал машину. И что хорошего из этого вышло? Тем не менее Джош продолжал пинать ее снова и снова. Боксерской груше в спортзале на первом этаже тоже доставалось по полной. Если бы в эти моменты его увидели маленькие товарищи по карате, они пришли бы в ужас.

Он знал, что гнев – одна из стадий горя. Разъяренный, Джош сам себе казался мрачным и внушительным и даже немного боялся себя; но гнев проходил – и ему становилось стыдно.

– Все наладится, – как-то сказала ему мать, глядя на покрытые мозолями, покрасневшие костяшки пальцев сына. – Сейчас ты в это не веришь, но скоро станет легче, милый.

Неужели такое возможно? Ведь Лорен, казалось, была центром всего. Теперь вместо нее осталась лишь черная дыра с неровными, зазубренными краями, терзающая всех, кто ее любил, поглощающая их судорожно и жадно, как змея – несчастную полевую мышь.

По сравнению с прочими общение с Рэдли, с которым Джош сдружился уже после смерти Лорен, приносило облегчение. Он всегда был готов встретиться. Может, из-за недостатка друзей, или же Рэдли, как будущий психолог, тренировал свои навыки на несчастном вдовце. Да и не важно. Джош все равно был благодарен, поскольку иногда сомневался в собственном существовании. Бывали дни, когда лишь сообщение от Джен или приглашение Рэдли возвращали его к реальности. Временами он даже разговаривал вслух сам с собой – просто из желания убедиться, что у него по-прежнему есть голос. Тогда Пебблз поднимала голову и виляла хвостом или садилась рядом, прижимаясь к ногам Джоша. Как же здорово, что у него была собака!

Завсегдатаи форума твердили, что все происходящее нормально, другие относились к нему с пониманием и сочувствовали, однако проблем это не решало.

В один прекрасный день с Джошем связались представители компании «Хирон медикал энтерпрайзес» из Сингапура, уже покупавшие прежде его разработки. Они задались целью создать устройство, способное помочь спинальным хирургам обнаруживать различные типы тканей, чтобы снизить процент человеческих ошибок при установке аппаратов, ограничить повреждение мягких тканей, и особенно спинного мозга. Хороший, сложный проект, обещающий в будущем неплохие прибыли. Как раз по его части.

Чем дольше Джош сидел за компьютером, тем легче становилось думать о работе. К нему вернулось туннельное зрение и особый образ мыслей, благодаря которым он в столь ранние годы добился успеха.

Как-то раз они с Лорен смотрели фильм или телешоу про некоего молодого гения – Шерлока Холмса или, может, Алана Тьюринга[13]. Персонаж видел в связях и узорах различные элементы, незаметные для всех остальных, которые для него словно загорались как лампочки. Поставив фильм на паузу, Лорен поинтересовалась: «У тебя бывает так же?»

«Нет, – Джош медленно покачал головой. – Все как раз наоборот. В буквальном смысле туннельное зрение. Я вижу проблему и следующие шестнадцать шагов, а на пути – сложности. Чтобы продвинуться вперед, мне нужно их преодолеть, перепрыгнуть, как препятствия. Все прочее отходит на задний план: время суток, погода за окном, голод и жажда. Остается лишь путь к решению. Думаю… ну… кажется, я другой, потому что могу отстраниться от всего остального и увидеть конец туннеля».

Лорен долго смотрела на него.

«Знаешь, ты замечательный, – наконец проговорила она, проведя кончиками пальцев по его щеке, коснувшись мочки уха. – Просто невероятный».

Однако Джош не сумел ничего придумать, чтобы ей помочь.

«Двигайся вперед, неудачник», – прозвучал в голове ее голос.

Наконец однажды утром Сара доставила пятое письмо. Казалось, после получения четвертого уже прошла целая вечность.

– Хочешь кофе? – предложил Джош.

Он сознательно проверял себя, чтобы понять, сможет ли подождать, а еще старался по-дружески вести себя с Сарой, ведь она тоже скучала по Лорен.

– Спасибо, Джош, будет здорово.

Вот черт. Он сварил кофе и задал Саре несколько вопросов о жизни, стараясь слушать ее ответы и хоть на время забыть о конверте, который, казалось, прямо-таки пульсировал – словно внутри него билось сердце.

– Наверное, ты хочешь прочитать послание, – наконец заметила Сара. – Я лучше пойду.

– Ну да. Ладно. Э-э… – В ее присутствии он всегда с трудом подбирал слова. – Спасибо тебе, Сара.

– Не за что. Скоро увидимся.

Оставив письмо на столе, Джош ушел в кабинет и заставил себя сосредоточиться на микроскопических волокнах и электрических импульсах. Он завел будильник на пять часов вечера – тогда можно будет закончить работу и вознаградить себя письмом. Услышать голос Лорен, прочитать написанные ею слова, ощутить ее присутствие.

Когда прозвенел будильник, Джош вскочил с кресла, прибрался в квартире, выгулял Пебблз и налил себе бокал пино гриджио. Да, сладкого, девчачьего вина, но в вопросах выпивки он еще был новичком.

Вернувшись в кабинет, Джош достал коробку с другими письмами и прочитал их по порядку. В первом Лорен рассказывала о своей задумке и дала задание сходить за продуктами; во втором попросила пригласить друзей на ужин; письмо без номера напоминало о годовщине помолвки; благодаря третьему он познакомился с Рэдли и обзавелся приличной одеждой; четвертое привело его на занятия карате для начинающих.

И, наконец, осушив полбокала вина, Джош взялся за пятое послание.

А минуту спустя отложил его, странно… раздраженный.

Оно было короче других и не такое сентиментальное, личное или забавное. Скорее уж властное. И отрывистое, как будто Лорен писала его второпях.

Новое письмо больше походило на список домашних дел, чем на любовное послание покойной жены. И ради этого он ждал целый месяц? Но вдруг Лорен писала его во время обострения болезни, сильно устала на тот момент или даже лежала в больнице? А он вел себя как неблагодарный засранец.

Как бы то ни было, ему нужны эти письма.

Джош взглянул на диван – там, задрав лапы кверху, лежала на спине Пебблз, – потом встал и направился в спальню, где теперь никто не ночевал. Он застелил здесь кровать, как нравилось Лорен: взбил обычные подушки, а декоративные разложил на покрывале двумя ровными рядами. Если избавиться от кровати, можно будет снова спать в этой комнате, рядом с ее деревом. Наверное.

Сев на постель, Джош взял подушку Лорен, прижал к груди и вдохнул запах. И в тот же миг ощутил приступ паники – от нее ничем не пахло. Нет! Невозможно лишиться этого аромата! Джош глубже зарылся лицом в подушку и наконец уловил слабый запах шампуня и увлажняющего крема с легчайшими нотками духов и ментоловой мази. Бешено бьющееся сердце постепенно замедлило бег, глаза защипало от слез.

Ее запах однажды исчезнет, Джош в этом не сомневался. И пусть подушка по-прежнему будет благоухать мылом, шампунем, мазью и духами, он больше никогда не почувствует аромат Лорен.

Смерть – эгоистичная стерва.

Кизиловое дерево, удобренное останками его жены, отлично росло. Жуть, правда? Сейчас – безусловно. Джош почти ненавидел это дерево, взращенное на последних частичках Лорен, давших ему жизнь, тогда как сама она умерла.

– Нужно чаще выходить на улицу, – посоветовал он себе, достал из кармана телефон и написал Джен, Саре, Асме и Донне.

В выходные буду разбирать вещи в шкафу Лорен. Что хотите, забирайте, а остальное я отдам на благотворительность. Она сама меня попросила.

В субботу днем все оказались свободны. Что ж, время назначено.

Джош открыл дверцу шкафа Лорен и провел рукой по платьям и кофтам, блузкам и юбкам. Вытянув рукав ее любимого свитера, понюхал воротник, затем пройму. И ощутил слабый запах пота. Ее запах.

Нужно что-нибудь себе оставить. Пижаму?

Джош представил, что, возможно, когда-нибудь снова женится и даже станет отцом. И как он объяснит у себя в шкафу наличие чужой женской одежды? «Эту пижаму носила моя первая супруга. Порой я вдыхаю оставшийся на ткани запах и пытаюсь ее вспомнить, ведь я любил Лорен больше всех на свете и даже больше тебя, тыковка. Ты уж прости!»

Какую пользу приносили ее письма? Может, Лорен права, и сентиментальные воспоминания в самом деле не позволяли ему двигаться дальше. Он застрял в своем горе, цепляясь за одиночество… Но именно таким теперь был мир.

В субботу Джен, Сара и Донна, собравшись в его спальне, рылись в вещах Лорен. Джошуа держал на руках Октавию. Асма, занятая какими-то делами с матерью, не смогла прийти, но попросила на память о Лорен ее синий шарф. До этого нетронутая, комната превратилась в переполненное людьми пространство, расцвеченное всеми цветами. Дверцы шкафа были распахнуты, все ящики выдвинуты, на полу валялась обувь. А женщины занимались обычным для себя делом – говорили об одежде.

– Какое чудесное платье! – воскликнула Джен. – Жаль, мне не подойдет. Возьми ты, Сара.

Сара подняла тонкий, легкомысленный наряд с вышитыми по подолу цветами.

– Я в нем буду похожа на фею.

– Вот и отлично. Сможешь надеть его на свадьбу или, не знаю, на ужин. – Они захихикали. – О, смотрите! А это Лорен часто носила на Кейп-Коде. – И правда, она любила длинное светло-розовое платье с вырезом, украшенным крошечными розочками, за цвет и удобство.

– Я хотел бы оставить его себе, – сглотнув, признался Джош.

– Ну конечно, – согласилась Джен, губы ее дрожали.

– Как поживает твой друг? – спросил он Донну, отчаянно желая сменить тему.

– Он прелесть. Я вас познакомлю, Джош. О, эта блузка! Я купила ее, когда у Лорен брали интервью! Она выглядела такой взрослой! – Донна улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы. Джош попытался улыбнуться в ответ.

– Боже, она его сохранила! Джен, ты помнишь? – воскликнула Сара, поднимая длинное черное кружевное платье, которое Джош ни разу не видел на жене. – Вечеринка в честь Хэллоуина, когда она упала в медную ванну!

– Да! Было весело. Мам, мы играли в «достань яблоко». Она хотела произвести впечатление на симпатичного парня, знакомого Дариуса, и прямо нырнула в ванну. Впилась зубами в яблоко уже на дне и вылезла, держа его во рту. Конечно, промокла до пояса, макияж растекся, а с волос капала вода. Она выглядела устрашающе, этакая злобная Ева во плоти. Боже, как мы смеялись!

Джошу не нравились такие истории. Не хотелось слышать, как жена развлекалась без него, пытаясь впечатлить другого парня. И понимать – не веди он себя как заносчивый засранец, то вполне мог бы тоже оказаться на той вечеринке.

В их воспоминаниях Лорен представала слишком… живой. Джош почти слышал ее смех. Грудь пронзила знакомая боль, будто в сердце воткнули острый зазубренный клинок.

– Пойду уложу Октавию, – поспешно предложил он, когда малышка очень кстати зевнула. – Может, вздремну с ней, если вы не против.

– Конечно, – согласилась Джен. – Мы будем потише. – Она поцеловала дочку в макушку и сообщила: – Милая, дядя Джош уложит тебя спать.

– Споки-ноки, – отозвалась девочка.

Она рано начала говорить, хотя ходить пока даже не пыталась. Ну и ладно, Джош не возражал носить ее на руках.

Малышка получила поцелуй от Донны, потом от Сары, и Джош наконец смог уйти.

– Пора спать, маленькая, – проговорил он, укладывая Октавию на кровать в комнате для гостей.

– Не хоцу, – пролепетала она и потерла глаза.

– Дядя Джош ляжет рядом с тобой.

– Хаасо. – Ну что за милый ребенок!

Он лег на кровать и прижал девочку к себе. Октавия сунула в рот большой палец и уставилась на него серьезными карими глазами, обрамленными длинными, шелковистыми ресницами.

– Тетя очень тебя любила, – произнес он, коснувшись ее носа указательным пальцем.

– Пивет, – выдала малышка, не вынимая палец изо рта.

Она прижалась к Джошу, который обнял ее одной рукой. От девочки приятно пахло арахисовым маслом и детским шампунем, а дыхание казалось сладким. Со дня смерти Лорен он впервые находился так близко к другому человеческому существу.

– Споки-ноки, – пробормотала она.

– Спокойной ночи, – ответил Джош.

– Люлю.

– Что-что? – переспросил он.

– Люлю.

Он сглотнул ком в горле.

– Я тоже люблю тебя, Октавия.

Она закрыла глаза и принялась сосать большой палец, а спустя минуту уже спала. Женщины в соседней комнате продолжали разбирать вещи его супруги. Как же хорошо, что не пришлось заниматься этим отвратительным делом одному. Только вот их смех ужасно его злил. Короткая записка от Лорен лишь усугубила одиночество, но Джош ругал себя за то, что оказался таким капризным придурком.

Однако безумно радовался теплу лежащего рядом с ним детского тельца, внутри которого жила маленькая генетическая частичка Лорен.

Может, Джен отдаст ему Октавию? А что, вполне справедливо.

Через два часа Донна с Джен ушли и, увы, забрали с собой малышку. А еще унесли почти всю одежду Лорен, шарфы, сумочки, обувь – часть оставят себе, остальное раздадут.

Сара пока осталась – сидела на диване рядом с Пебблз и смотрела что-то в телефоне. Она тоже набрала себе пакет с вещами. Только станет ли их носить? Вдруг однажды он увидит ее в свитере Лорен или с ее серьгами? Сама мысль об этом вызывала досаду и в то же время заставляла втайне ехидно усмехаться – ведь Сара даже близко до нее не дотянет. Ей всегда светило лишь второе место.

Господи, каким злым он стал! Сейчас Лорен бы его возненавидела. Ну и ладно. Он тоже ненавидел ее за то, что умерла.

– Ну как ты, Джош? – поинтересовалась Сара, заправляя за ухо прядь длинных светлых волос.

– Хорошо.

– Наверное, сегодня было нелегко.

«Точно, Шерлок».

– Все нормально. Так захотела Лорен.

– Об этом она сказала в письме? – Сара продолжала теребить пряди. – Оставила… список заданий?

– Не хочу об этом говорить.

– Прости. Лезу не в свое дело. – Она выдавила улыбку. – Так ты собираешься купить новую мебель?

– Да, с минуты на минуту приедет Рэдли. Он живет недалеко от Джен и позаимствует их пикап.

– Здорово. – Сара излюбленным движением собрала волосы на одну сторону и перекинула через плечо.

– Сара, все уже заметили твои длинные светлые пряди.

– Что?

– Ты вечно привлекаешь внимание к волосам. Вдруг кто-то упустил их длину и цвет? Это раздражает.

– Надо же… – Она удивленно открыла рот. – Прости, что тебя это так задело.

– Ну… так делают только девочки-подростки. Чтоб ты знала.

Сара одарила его едким взглядом.

– Понимаю, ты расстроен, поэтому сделаю вид, что не слышала. Хотя мне очень хочется послать тебя на хрен. Вообще-то, я тоже по ней скучаю.

– Знаю. Лучшие подружки с третьего класса. – Сара твердила эту дебильную фразу словно приветствие при каждой встрече, будто желая сказать: «Эй, я тоже важна!»

– Вообще-то со второго.

– Если вы были так дружны, почему ты вечно… на нее злилась? – поинтересовался он. – Думаешь, никто не замечал? Даже на свадьбе ты выглядела так, будто съела лимон.

– Ты что, Джош! Я за нее радовалась!

– Ага. И ревновала.

– Да, ревновала! Но одно другому не мешает.

– Все не так просто. Ты обижалась на нее задолго до нашей женитьбы. Отчего-то всегда чувствовала себя второй и винила в этом ее. А она же все видела. Ты стала хорошей подругой лишь после того, как Лорен заболела. Ведь больше не было смысла соперничать – ты наконец-то ее превзошла. В плане здоровья.

– Господи, Джош! – Сара разрыдалась. – Это несправедливо. – Да, конечно. Но он промолчал, лишь пожал плечами, словно придурок. – Да как ты смеешь! – закричала она, вскакивая на ноги. – Черт возьми, Джошуа! Я любила ее как сестру. Прости, что напоминаю, но ты не единственный потерял близкого человека. Не первый, не последний и вовсе не уникальный. Тебе не кажется, что образ несчастного вдовца, едва способного позаботиться о себе, уже слегка утомляет?

– Тебе лучше уйти, – отозвался он, уставившись в стену поверх ее головы.

– О, ну конечно, я уже ухожу. Кстати, спасибо за помощь. Придурок!

Сара промчалась мимо, даже не взглянув на Пебблз, виляющую хвостом в надежде на ласку. Миг спустя хлопнула входная дверь.

– Вот и прекрасно, – пробормотал Джош.

Нет, не прекрасно. Он повел себя как мудак и теперь весь покраснел от чувства вины и стыда.

– Привет, Джошуа! Можно войти? – послышался голос Рэдли.

– Привет! Да, конечно. – Джош прошел в гостиную.

– Слушай, на лестнице я встретил какую-то женщину. Кажется, она плакала и явно злилась.

Он раскраснелся еще сильнее.

– Да, это подруга Лорен.

– Ну и дела-а… Хочешь об этом поговорить?

– Нет. Давай лучше отнесем мебель вниз: сначала диван, потом кровать, хорошо?

– Как скажешь. Ты здесь главный.

Джош и Рэдли сняли с дивана декоративные подушечки, купленные Лорен в ее любимом «Таргете». Черт возьми, да когда же он перестанет постоянно о ней думать?

– Раз-два, взяли! – скомандовал Рэдли.

Пебблз, завиляв хвостом, обнюхала его ногу и лизнула джинсовую ткань.

Они с трудом вынесли диван в коридор и затащили в лифт, потом вернулись за подушками. Спустившись вниз, погрузили все в машину. Затем принялись за кровать.

Что оказалось сложнее – в эмоциональном плане.

На этой кровати они с Лорен впервые любили друг друга и провели первую брачную ночь. Здесь крепко сжимали друг друга в объятиях в тот день, когда ей поставили диагноз. Именно на этой постели Лорен провела свои последние часы в их квартире – в ту ночь, когда проснулась, судорожно хватая ртом воздух.

– Ты как? – спросил Рэдли.

– Порядок.

Сегодня привезут новый матрас, а старый грузчики заберут с собой.

Они сдали деревянную основу кровати в комиссионный магазин, где ее тут же ухватила молодая пара.

– Предупредить их, что она проклята? – поинтересовался Джош.

– Лучше не стоит, – заметил Рэдли. – Кстати, отличное место. Надо будет что-нибудь здесь прикупить.

– А где ты живешь? – полюбопытствовал Джош, вдруг осознав, что этот вопрос стоило задать уже давно.

– Снимаю квартиру в самом обыкновенном доме на две семьи, – ответил Рэдли. – Улица вполне приличная. Заходи как-нибудь на ужин.

«Нет. Никуда не хочу идти», – мысленно отозвался Джош, а вслух проговорил:

– Обязательно.

– Ну что, приятель, поехали теперь в «Вест Элм» за новой мебелью?

Джош управился довольно быстро. Потратив три минуты, он присмотрел диван, потом выбрал кровать – их внешний вид его не очень-то волновал. Диван был последний, и его разрешили забрать сразу как витринный образец, а кровать за дополнительную плату пообещали доставить сегодня же вечером. Джош согласился.

– Как насчет декоративных подушек? Вот эти, кажется, из меха ламы? – Рэдли взглянул на ярлык. – Класс, почти угадал! Шерсть монгольского ягненка.

– Неплохие, – кивнул Джош. – Ну-у… выбирай цвет.

– Думаю, выбор все-таки за тобой. Это важный шаг.

– Желтый? – со вздохом предложил он.

– Желтый – это хорошо, – улыбнулся Рэдли. – Может, еще пару вещиц? Что-нибудь живенькое. Смотри, какие чудесные вазы. О! А эти лакированные подносы будут смотреться очень стильно, если устроить обед перед телевизором.

Джошу вдруг и в самом деле захотелось купить побольше нового, чтобы квартира меньше походила на дом, где уже не жила Лорен.

– Да, хорошо. Вазы и подносы. И… может… вон те подставки для книг?

– Зачем меня спрашивать? Мое дело – мудро кивать через нужные промежутки времени. Такова доля психотерапевта.

Джош присмотрел небольшую лампу, несколько полок – довольно страшных, но вдруг это такой стиль? А еще маленькую скульптуру, похожую на нить ДНК, и пару зеркал. По пути к кассе он прихватил корзинку (Лорен такие очень любила) и решил спросить, не хочет ли Рэдли взять что-то для дома.

– Давай я тебе что-нибудь куплю, – предложил Джош, держа в руках кучу коробок и прочих предметов. – Ты мне очень помог.

– Нет-нет. Спасибо за предложение, но не нужно.

– Ну давай, в качестве благодарности.

– Э-э… ладно. Вот эту свечу. – Рэдли схватил свечку и понюхал. – Лимон. Прикольно.

– Может, кресло? Ты… в самом деле мне сильно помог, и я чувствую себя виноватым.

– У тебя и правда виноватый вид. – Рэдли погладил темно-синюю обивку. – Это бархат?

– Бери.

– Мы сами его доставим, – сообщила женщина за кассой.

– Будет здорово, – отозвался Джош.

– Что ж, спасибо, Джошуа! – поблагодарил Рэдли. – Ты очень щедрый.

Джош взглянул на часы. Почти шесть. Казалось, этот день тянулся бесконечно.

– Еще могу угостить тебя ужином.

Когда они вернулись домой, кровать уже привезли, а в вестибюле ждал матрас. Грузчики отнесли все это наверх, затем помогли Рэдли и Джошу поднять диван. Он дал каждому парню по двадцатке, отказавшись от сборки кровати. Он ведь инженер и отлично умеет соединять части в единое целое. Сверху на готовый каркас кровати опустился матрас, на котором Лорен никогда не спала.

Джош достал из упаковки новые простыни и застелил кровать, не подумав о том, что сперва стоило бы их постирать. Он выбрал голубые. С Лорен они спали на белых. Джош решил обойтись без декоративных подушечек. Ну какой смысл в бесполезных штуках, которые просто кладут на кровать, а потом снимают? Без них постель выглядела более… мужской. Что ж, все верно, ведь в его жизни не было женщины.

– Прости, – сказал он, обращаясь к кизиловому дереву – праху Лорен. – Такова расплата за твою смерть.

Рэдли решил, как он выразился, немного «пожужжать» в гостиной, и когда Джош вышел из спальни, комната выглядела иначе. Пебблз уже отлично освоилась на новом диване – этот, в отличие от прежнего, красного, был песочного цвета. На миг его охватила паника. Что же он натворил? Лорен очень любила тот диван, а сам он терпеть не мог перемены! Но Пебблз завиляла хвостом и положила голову на пушистую подушку, отлично впитывающую ее слюни. Рэдли сдвинул кресло, переставил кофейный столик и добавил в интерьер гостиной небольшие штрихи. Новый торшер смотрелся классно. Непрезентабельная полка висела на стене, а на ней стояла скульптура в виде ДНК.

– Хочешь поплакать? – осведомился Рэдли.

– Вряд ли, – ответил Джош, хотя точно и сам не знал.

– Давай посмотрим что-нибудь суровое для поднятия настроения, – предложил Рэдли. – «Безумный Макс: Дорога ярости». Какая еда к этому подойдет?

– Любая, – проговорил Джош. – Может, возьмем пива?

– Звучит заманчиво.

– Спасибо, ты очень добр ко мне.

Рэдли наклонил голову.

– Джош, мы же друзья. С тобой легко сойтись.

– Ладно, как скажешь. А то я уж думал, что стал для тебя кем-то вроде пробного клиента.

– Да, но только отчасти! А так ты мне просто нравишься. Порядочный, без каких-либо скрытых мотивов. Да и я, кажется, тебе пришелся по душе.

– Ну да. И что, этого достаточно для дружбы?

– Мне да. – Рэдли поднял брови.

– Ну тогда и мне тоже. Я просто не хочу, чтобы ты торчал здесь… из жалости.

Рэдли закатил глаза.

– Слушай, у всех бывают такие периоды, когда жизнь – сплошное дерьмо. Сейчас пришлая твоя очередь, а мне досталось еще в старшей школе, и родители твердили, что я попаду в ад. Что закажем, китайскую еду? Или корейскую? Тайскую? Итальянскую?

В итоге выбрали тайскую. Джош прогулялся два квартала до ближайшего магазина и купил пива. В это время Рэдли сидел в шезлонге на крыше и, по его собственным словам, представлял, что он Леонардо ДиКаприо.

Вернувшись, Джош был немного потрясен, увидев в гостиной вещи, не принадлежавшие Лорен. Сердце мучительно заныло.

Но ей бы обязательно понравился Рэдли. Лорен была бы рада, что у Джоша появился друг. И что ее супруг двигается дальше (что за ненавистная фраза!).

Завтра Джош извинится перед Сарой. А пока он с упаковкой пива под мышкой поднялся на крышу, чтобы провести вечер с приятелем. Как самый обычный человек, несмотря на пустоту в душе.

Все и впрямь было хорошо. До определенного момента.

В июне с момента постановки диагноза минуло уже полгода, но Лорен отлично себя чувствовала. ИЛФ вместе с мрачными реалиями, выжидая, затаился где-то в углу, словно невидимый бесформенный монстр из детства. Но ведь это чудовище ее не съело, верно? Вот и ответ. У нее не может быть ничего неизлечимого.

Лорен никогда даже не слышала об идиопатическом легочном фиброзе и порой чувствовала себя совершенно нормально. Даже отлично. О каких изменениях в легких шла речь, если она катала Себастьяна на спине, а на днях устроила с Джошем настоящий секс-марафон?

Лорен убивалась на работе, вновь и вновь доказывая, на что способна. Она была лучшим дизайнером внешних пространств в компании, и Брюс только что поручил ей крупный проект, связанный с новой станцией метро в Бостоне. Лорен целый день провела одна в Бинтауне, наблюдая за пассажирами, изучая отчет о потоке пешеходов и разглядывая уродливый вход на станцию. Черт возьми, да с ней все прекрасно!

Наверняка это ошибка, и доктор Беннет скоро во всем разберется.

Конечно, случались дни, когда пережить рабочее время помогали только две порции капучино (впрочем, как и у всех), а необходимость подняться на два лестничных пролета до квартиры походила на Сизифов труд – ноги словно наливались свинцом, накатывала слабость, кружилась голова. Ну так что? Она ведь пришла с занятий силовой йогой. Подумаешь, порой не хватало дыхания. С этим можно справиться с помощью лекарств и ингалятора. Ничего особенного. Не она первая, не она последняя.

Лорен много искала в «Гугле», но не сумела найти ни одного случая излечения от ИЛФ. Что ж, ладно. К низкому уровню кислорода в крови можно приспособиться. Кто сказал, что ей не суждено прожить долгую жизнь? Она чересчур молода для такой болезни… не единственная, конечно, но одна из весьма немногих.

Лорен залезла на онлайн-форум и пообщалась с другими молодыми людьми с ИЛФ. Никто из них и не думал себя хоронить. Однако все они пользовались кислородными баллончиками, время от времени попадали в больницу и неоднократно переносили интубацию.

В отличие от нее. Лорен никогда еще не интубировали, она ни разу не лежала в больнице. Так при чем тут ИЛФ?

Все изменилось в мгновение ока.

Шел совершенно обычный рабочий день, когда в груди у Лорен вдруг что-то… сместилось. Появилась странная незнакомая тяжесть. Она втянула воздух, но его будто отключили. Нет, что-то не так. Грудь судорожно дернулась, потом внутри словно вспыхнул огонь. Спина выгнулась от боли. Что это – сердечный приступ? Или ее только что огрели толстой дубинкой?

Лорен пыталась вдохнуть, но воздуха не хватало. Борясь с сильным приступом паники, она вновь и вновь пыталась сделать вдох, но безуспешно. Может, это ночной кошмар? Тогда самое время проснуться! Грудь судорожно вздымалась и опадала, как будто Лорен чем-то подавилась и оно застряло глубоко внутри. Господи, она умирает!

– Вызовите «Скорую», – попросила она, отодвинула стул и сползла на пол, безмерно слабая, но полная адреналина.

Подняв руки к горлу, Лорен дернула за воротник. Боже, как больно! Грудь горела, как будто кто-то пронзил ее насквозь стрелой, спина мучительно дергалась. Она не могла дышать. Наполнить воздухом легкие не получалось.

Лорен билась изо всех сил, как дикий зверь в капкане, молотила ногами по полу, издавая страшные болезненные звуки, и даже зацепила Сантино, который попытался помочь ей сесть. Вокруг столпились коллеги, что-то говорили, трогали ее руками. Лорен ничего не слышала; она дергалась на полу, заглушая все вокруг отчаянными животными стонами.

– Моей коллеге плохо, она не дышит! – кричала в телефон Луиза. – Проблемы с легкими! Не может дышать! Она умирает! Скорее, поторопитесь!

– Сделайте же что-нибудь! – проорал Брюс. – Где, черт возьми, «Скорая»? Кто-нибудь, помогите! Господи!

Джош. Она умрет без Джоша! Лорен забилась сильнее, дергая ногами и задыхаясь.

Пришла Сара. Да-да, они ведь собирались вместе пообедать, но случился приступ… Черт, как же ей не хотелось умирать.

Сара опустилась рядом на колени и взяла Лорен за руки, которыми та сжимала горло. Рядом всхлипывал Брюс, Луиза беспрестанно бормотала: «Черт, черт, черт!» – однако все казалось таким далеким. Лорен уже теряла сознание. О боже! Умрет ли она, если лишится чувств?

– Дыши медленно и спокойно, – строгим и невозмутимым тоном велела Сара. – Помощь уже едет. С тобой все будет хорошо. Успокойся и постарайся расслабиться. Где ингалятор? Подайте кто-нибудь ее сумочку.

Хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Лорен встретилась глазами с Сарой. Ее подруга, с которой они отлично проводили время, ночуя друг у друга в гостях, умеющая классно заплетать французские косички и горько плакавшая, когда умер отец Лорен, уже здесь. Нужно ее поблагодарить. Однако с губ сорвался лишь пронзительный визг.

– Отойдите! – рявкнула Сара на коллег, схватила ингалятор и дала Лорен вдохнуть, но лекарство с трудом достигло легких. Она повторила попытку, потом еще раз.

Дышать стало немного легче, но грудь по-прежнему жгло огнем.

– Джош, – прохрипела Лорен.

Сара достала телефон.

– Я ему позвоню. Ты просто дыши, медленно и спокойно. Медленно и спокойно. – В голосе звучала твердая уверенность, и Лорен постаралась расслабиться, мысленно приказывая себе успокоиться и не торопиться. – Джош, это Сара. У Лорен проблемы с дыханием. «Скорая» уже здесь. Встретимся в больнице.

В поле зрения возникли фельдшеры «Скорой помощи», кто-то надел ей на лицо маску, зазвучали медицинские разговоры, но все вокруг уже теряло краски, выцветало и становилось серым.

Сара схватила ее за руку.

– Я здесь, все будет хорошо. Только не засыпай, ладно?

Лорен пыталась оставаться в сознании. На груди как будто припарковался грузовик. Странно пахнущая маска помогала дышать, но боль не проходила. «У тебя не работают легкие», – мелькнула мысль, однако Лорен сосредоточилась на том, чтобы втягивать в себя воздух и дышать, дышать, дышать. Вскоре она оказалась в машине «Скорой помощи». Фельдшер что-то говорил, только Лорен его не слышала. Или просто не вслушивалась?

Она заставила себя пошире распахнуть глаза, но они закатывались, а сознание вновь ускользало. «Нет, черт возьми!» Это не легкий обморок, не приступ кашля, а настоящая битва, и Лорен будет яростно бороться с серостью и удушьем. «Нет, нет! Я не умираю!»

В отделении неотложной помощи ее окружили врачи и медсестры. «Пациентка упала на пол на работе, получила три дозы альбутерола, подруга упомянула ИЛФ, дыхание затруднено с обеих сторон. Пневмоторакс[14]. Интубация».

После этого она словно взлетела. В поле зрения возникло лицо врача, который открыл ей рот.

В итоге сознание все же уплыло. Ну и ладно, все хорошо, ей помогают… Дальше была лишь пустота.

Лорен видела странные сны, вокруг что-то шипело и пищало. Сперва ей снился полет, потом она заблудилась и не смогла найти дом Сары, поэтому спустилась на лифте в метро, но вспомнила, что замужем и должна вернуться домой к Джошу. Затем Лорен вроде бы оказалась на Гавайях, в прекрасном коттедже, за стенами которого садилось солнце, хотя вместо благоухания цветов в нос ударял резкий, горький запах. В очередном сне она попала в домик на дереве, у которого не было лестницы, и Лорен пришлось жить в нем, забытой всеми, даже без ванной комнаты, поскольку она не могла спуститься. Еще ей приснился отец. Она хотела поехать с ним на поезде в Нью-Йорк, но он отказался.

Очнувшись с болью в горле и подступающей тошнотой, Лорен увидела рядом Джоша и Джен, которые заверили, что все в порядке, опасность миновала и ей уже лучше. Она попыталась улыбнуться, но снова заснула.

Когда Лорен проснулась в следующий раз, с ней рядом были Джош и мама, оба выглядели ужасно.

– Привет, милая, – произнес Джош, наклоняясь вперед. – Ты на интубации, так что не пытайся говорить. Ты подхватила пневмонию, и легкие почти перестали работать. Сейчас тебе лучше, только не волнуйся.

– Ты чуть не умерла, – заплакала мать. – Ох, детка… Я не смогла бы без тебя жить! Я уже потеряла твоего отца. Пожалуйста, не умирай!

Джош не сводил с нее глаз, но Лорен заметила, как скривились его красивые губы. Она точно знала, о чем подумал муж. «Заткнись, Донна». Или он сказал это вслух?

Лорен сжала ему руку.

– Прошло четыре дня, – продолжил Джош. Боже, как она любила его голос. – Тебе давали успокоительное, чтобы лучше дышалось. Но теперь все в порядке. – Он поцеловал ей руку. – Я люблю тебя.

Лорен снова заснула.

Трубку извлекли в тот же день. Или на следующий? Время в больнице казалось ускользающим и ненадежным. Лорен никогда еще не ощущала себя такой измотанной. Ей требовались усилия даже чтобы просто улыбнуться или перевести взгляд.

Она чуть не умерла, и от этого факта никуда не деться. Теперь он стал реальностью и завис над ней как острый стальной клинок. Лорен засыпала и просыпалась с мыслями об этом и не могла забыть даже в полудреме, балансируя между сном и явью.

Джош не отходил от нее ни на шаг. Часто появлялись Джен, Сара и вечно плачущая мама. Когда Лорен немного пришла в себя, Дариус привел Себастьяна. Малыш был в восторге от ее кровати, способной подниматься и опускаться одним нажатием кнопки.

Голос сделался хриплым, и ей стали давать молочные коктейли со странным привкусом. Лорен пожаловалась, что они ничуть не похожи на «Жуткий ужас» из «Ньюпорт кримери», и Джош съездил и купил ей порцию. Она сильно похудела. Небольшой животик, который муж считал самым сексуальным на свете, теперь стал плоским. Так странно…

По словам врачей, у Лорен была пневмония. Необструктивный двусторонний ателектаз… другими словами, из-за воспаления в сочетании с ИЛФ оба легких перестали работать. Уровень кислорода в крови снизился настолько, что пришлось делать интубацию и бороться с пневмонией с помощью антибиотиков, вводимых внутривенно.

Появилась доктор Беннет. Кажется, она приходила ежедневно, но Лорен этого не помнила. Доктор излучала спокойствие, словно… Флоренс Найтингейл[15] или средневековая жена-домохозяйка, которая прикладывала припарки к груди Лорен и прохладную ткань к голове. Ее присутствие внушало надежду.

– Я рада, что вам лучше, Лорен, – проговорила доктор, придвигая стул и садясь рядом с Джошем.

Ему не помешало бы подстричься и побриться, но он, черт возьми, все равно был красивым. Лорен послала мужу улыбку и успокоилась, когда он улыбнулся в ответ.

– Мы чуть не потеряли вас, – продолжала доктор Беннет.

– Да, мне тоже так показалось. – Улыбка Лорен погасла.

Джош бросил на нее острый взгляд.

– Подобные эпизоды будут случаться время от времени, – вновь заговорила доктор. – Могу посоветовать лишь одно: как только ощутите любые дополнительные трудности с дыханием, сразу приходите ко мне. Даже если это почудится или случится из-за перемены погоды. Так будет лучше всего. Не нужно геройствовать или отмахиваться от проблем, поскольку всякий раз, как вы заболеете, объем легких станет понемногу уменьшаться и уже не восстановится.

– Поняла, – отозвалась Лорен.

– Джош, вы ведь разбираетесь в медицине?

– Вроде того, – ровным голосом подтвердил он.

– Я научу вас слышать изменения в ее дыхании с помощью стетоскопа.

– Ага. Отлично.

– Можем даже поиграть в доктора, – с улыбкой подмигнула ему Лорен.

Джош не сделал ни малейшей попытки улыбнуться в ответ.

– Я загляну завтра, – сообщила доктор Беннет. – Продолжайте в том же духе, и, может, я смогу вас выписать.

– Спасибо, – проговорила Лорен.

И почти тут же уснула.

Тем же вечером она отправила Джоша домой, чтобы он мог принять душ, прогуляться с Беном Кимом («Как Йода с Люком Скайуокером», – всегда говорила она), повидаться с мамой и принести ужин, приготовленный специально для них миссис Ким.

А еще ей хотелось побыть одной. Как только милая медсестра, измерив жизненные показатели, ушла, Лорен села на кровати и несколько раз медленно, глубоко вдохнула.

Астмы не было, и кашель почти не мучал, но легким не становилось лучше. Ей суждено умереть от этой болезни. Пока не известно когда, зато точно ясно как.

Ее недуг неизлечим. Уже не осталось «если», теперь есть только «когда», и оно неуклонно приближалось. Сколько ей отпущено? Десять лет? Пять? Год? Месяц? На прошлой неделе Лорен уже вступила в схватку со Смертью и – на этот раз – победила.

Еле-еле.

Губы задрожали. Сглотнув, Лорен решила взвесить факты.

Ее жизнь будет короткой.

Ей не дано состариться, она умрет молодой, постоянно ведя жестокую борьбу за возможность дышать. Вновь и вновь будет попадать в больницу, пока в конце концов не проиграет. И тогда смерть ее заберет.

Глаза наполнились слезами.

В коридоре послышались шаги. Лорен подняла голову, ожидая увидеть Джоша.

Но нет, мимо ее палаты шел мужчина, несущий на руках маленького, страшно худого ребенка без волос и бровей, с канюлей в носу. По цветастой повязке на голове она догадалась, что это девочка. Увидев Лорен, малышка улыбнулась, не поднимая головы с плеча отца. Лорен непроизвольно помахала ей рукой.

Когда они миновали дверной проем, Лорен поспешно поднялась с кровати и поплелась к двери, волоча за собой капельницу. Она выглянула в коридор, но девочка и ее отец уже исчезли.

– Все хорошо, миссис Парк? – спросила медсестра.

– Э-э… здесь ведь только что прошел мужчина с маленькой девочкой?

Медсестра кивнула, в ее глазах заблестели слезы.

– Выглядела она не очень хорошо, – заметила Лорен и тоже заплакала.

– Я не могу обсуждать других пациентов, – пояснила медсестра, но по тому, как дрогнули ее губы, Лорен все поняла.

Малышка тоже неизлечима.

Лорен прислонилась к дверному косяку и долго стояла там на слабых, трясущихся ногах.

Вскоре вернулся выбритый, очаровательный, вкусно пахнущий Джош с едой в руках. Он сообщил, что Суми приготовила потрясающую курицу с кунжутом, а Стеф добавила жаренную на гриле брюссельскую капусту и картофельное пюре со сметаной, ведь Лорен нужно хоть немного набрать вес.

Когда они поужинали и Джош, сидевший в изножье кровати, встал и убрал тарелки, Лорен снова похлопала по постели. Он сел и поцеловал ей руку, а затем, помрачнев, окинул жену хмурым взглядом.

– Итак, милый, – начала она, крепко сжимая его ладонь. – Думаю, нам нужно поговорить.

– Ладно, – отозвался он.

– Я умру от этого недуга, – проговорила Лорен дрожащим голосом. – Не сегодня, но… да. – Впервые она произнесла это вслух. – Болезнь меня погубит.

– Нет-нет, нужно верить в лучшее.

– Ну, я…

Он прервал ее, раздраженно махнув рукой.

– Я уже поговорил кое с кем из Университета Джонса Хопкинса. Они разрабатывают нечто многообещающее. Когда начнутся испытания на людях, ты будешь в списке…

– Джош, прошу тебя. Давай реально смотреть на вещи.

– …и пока результаты впечатляют.

– У мышей, – подсказала Лорен. Не он один читал про ИЛФ.

– Да, у мышей. – Джош стиснул челюсти.

– Нужно поговорить о будущем.

– В будущем у тебя все будет хорошо, – настаивал он.

– Джошуа! – воскликнула Лорен и тут же закашлялась. – Пожалуйста, послушай.

– Нет! – бросил он, потом понизил голос. – Нет, Лорен, ты не умрешь. Я не позволю.

– Ладно, Боже. – Она выдавила улыбку. – Хорошо быть замужем за Всемогущим. Будь ты простым смертным, все могло бы обернуться кошмаром, но, к счастью, ты не даешь мне умереть.

– Перестань, – отрезал он, глядя в стену. – Лекарство уже маячит на горизонте.

– Для мышей. – Большинство из этих перспективных препаратов для лечения мышей не прошли испытания на людях. И даже если рано или поздно такой день настанет, к тому времени многих пациентов с ИЛФ уже не останется в живых.

– Примерно через год начнутся тесты, которые…

– Ты что, совсем не хочешь меня выслушать? Или все же начнешь вести себя как мой муж?

– Эти тесты… обещают хорошие результаты, – дрогнувшим голосом пояснил Джош, и по щекам скатилось несколько слезинок.

– Я рада, – прошептала Лорен. – Надеюсь, все получится.

Они немного посидели в тишине. Уже подкрадывалась ночь, и тени постепенно удлинялись.

– Сегодня я видела маленькую девочку, – призналась она, глядя на дверной проем. – Может, лет пяти. Очень худенькую, с желтой кожей. Ей не выкарабкаться. И все же она мне улыбнулась.

Джош опустил голову.

Итак, он тоже понимал, что ее жизнь будет короткой.

– Милый, – прошептала Лорен, – если не случится чудесного исцеления, я умру от этой болезни. Глупо думать иначе и притворяться, что это неправда. – Она замолчала и сделала медленный, осторожный вдох. – Такова реальность, и нужно ее принять.

– Я никогда не приму, – яростно пробормотал он.

– Так нужно. – Глаза Лорен наполнились слезами. – Тогда наша жизнь не будет зациклена лишь на болезни.

– Я не могу это принять, – прошептал он, но, подавшись вперед, уткнулся головой ей в колени, его плечи задрожали от рыданий.

Лорен, утирая катящиеся по щекам слезы, погладила блестящие черные волосы мужа.

– Джош… – как можно мягче начала она. – Сколько бы мне ни осталось, я не вынесу, если ты станешь грустить всю мою оставшуюся жизнь. Тогда я умру еще быстрее, но не от дурацкой проблемы с легкими, а от разбитого сердца. Не пытайся меня вылечить, просто будь рядом. – Теперь Лорен расплакалась по-настоящему и начала кашлять. – Мне страшно, но без тебя я не смогу стать храброй. Я хотела бы, как та маленькая девочка, улыбаться даже накануне смерти. И любить всю оставшуюся жизнь, но без тебя, Джош, я не справлюсь.

– Милая моя… Я здесь, с тобой.

Джош забрался к ней в кровать и крепко обнял. Лорен прижалась к мужу, поливая слезами его рубашку.

Ей не хотелось, чтобы он, отчаявшись, как проклятый работал над поиском лекарства, день за днем сидел в «Гугле», искал, обзванивал людей в Стэнфорде и пытался изобрести нечто, способное очистить ее легкие. Ведь в конечном счете она все равно умрет, теперь Лорен в этом не сомневалась. Не важно, сколько ей осталось – несколько месяцев, пара лет или даже чудесное десятилетие, главное, чтобы Джош был рядом, поддерживал и радовался, что стал ее мужем.

– Я понимаю, – хрипло прошептал он. – И сделаю все, что захочешь. Буду тем, кем скажешь.

– Я хочу, чтобы ты был собой.

Джош поднял голову и печально посмотрел на жену.

– Я тоже хочу, чтобы ты осталась собой, – прошептал он.

– Знаю, – отозвалась она. – Знаю, любимый. – И ощутила, что больше не в силах бороться со страхом, скорбью и печалью.

Джош заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.

Лорен очень повезло, а у той малышки никогда не будет такого мужчины.

– Ты станешь очень привлекательным вдовцом, – прошептала она.

И он, как лучший муж на свете, отлично понимающий свою жену, добавил:

– Может, даже появится шанс завоевать Бейонсе.

Пребывание в больнице изменило Лорен. Оказавшись на грани смерти и признав, что жизнь может оборваться в любую минуту, она неожиданно стала радоваться каждому дню, тем более теперь, когда Джош принял происходящее. Лорен лучезарно улыбалась приходящей навестить ее матери и позволяла племяннику нажимать кнопки, поднимая и опуская кровать, подыскивала кавалеров для Сары на сайте знакомств и давала советы, и даже отправила Дариуса купить им с Джен двойную порцию чизбургеров в закусочной «У Гарри».

– Я тоже ем за двоих, в знак солидарности, – сообщила ему Лорен.

А после, лежа рядом с Джошем на больничной койке, дала волю рукам.

Жизнь продолжалась, и она была хороша. Лорен чертовски повезло остаться среди живых.

Она больше не видела ту малышку и не могла спросить о ней, не зная имени.

Лорен выписали через два дня после обещания доктора Беннет, и по дороге домой она, почти уткнувшись носом в окно машины, впитывала яркие краски и красоту окружающего мира. Стояло лето, и вокруг было столько зелени! Над головой раскинулось невероятно синее небо, а все проплывающие мимо дома и офисные здания как будто участвовали в конкурсе на самые красивые окна. Находясь в больнице, легко забыть, какое за окном время года, и сейчас, выбравшись оттуда, Лорен чувствовала себя обновленной.

Джош сказал, что Сара придет позже, и Лорен, войдя в квартиру, чуть не расплакалась, увидев милые сердцу стены. Казалось, она отсутствовала много лет, а не десять дней. Кто-то – ну, конечно, Стеф – испек кофейный пирог. Еще теплый, он наполнял всю квартиру запахом корицы. На кухонном столе стояла ваза с желтыми розами, к которой прилагалась напечатанная крупным шрифтом записка от свекрови: «Добро пожаловать домой, вам обоим!»

– Ух ты, – выдохнула Лорен. – Я так счастлива.

– Ты плачешь? – удивился Джош. – Глупышка.

– Точно. А еще от меня воняет. Конечно, медсестры старались изо всех сил, но пахну я не слишком хорошо. Увидимся позже, красавчик.

О прекрасный, благодатный душ! У Лорен ушло целых сорок пять минут, чтобы вымыть голову, побрить жутко заросшие ноги и оттереть кожу любимым миндально-лимонным гелем для душа. Закончив, она даже немного устала, но оно того стоило.

Услышав вдалеке раскаты грома, Лорен подошла к окну, любуясь привычным видом. Еще недавно ясное небо теперь затянули облака. Знакомая картина – Новая Англия вечно не могла определиться с погодой.

Милый дом. Больше никогда она не будет принимать его как должное.

– Привет, здоровяк, – проговорила Лорен, входя на кухню в шелковом розовом халатике, под которым ничего не было. Обняв Джоша за талию, она прижалась лицом к его плечу.

– Ну нет. Сперва я накормлю тебя, а уж потом займемся сексом.

– Принято.

Лорен села за стол, где уже стоял жаренный на гриле лосось, салат из рукколы и овощи с рисом. Божественный запах имбиря и чеснока вдруг вызвал зверский голод.

– Кто все это принес?

– Вообще-то я сам приготовил. Развиваю кулинарные способности.

– Ха, а у пребывания в больнице есть свои плюсы.

– Рад, что ты так думаешь, – улыбнулся Джош.

Оба были слишком счастливы, что Лорен наконец-то дома, и даже упоминание о болезни не могло испортить настроение. Они поужинали, затем умяли по толстому куску кофейного торта. Боже, как же здорово!

Джош вымыл посуду, затем подвел жену к дивану и обнял, притянув спиной к груди.

– Ну как, теперь я приятно пахну? – поинтересовалась она. – Лучше, чем в больнице?

– Само собой. Аромат рыбы и цветов. Мое любимое сочетание.

Какое-то время они просто сидели, глядя в большие окна на смазанные непогодой городские огни. Грохочущий вдали гром и стук дождя создавали красивую, нежную мелодию.

– Послушай… – наконец сказала Лорен. – Прости, что тебе пришлось через это пройти. Отказ легких и интубация… Наверное, было ужасно.

– Ну да, раз уж ты упомянула… Пришлось несладко.

Рассмеявшись, Лорен теснее прижалась к мужу.

– Знаю, что ИЛФ никуда не денется, но я по-прежнему хочу радоваться жизни, каждый день и час. Веселиться, чем-то заниматься, путешествовать, вести себя безответственно и есть вредную пищу – не волнуйся, лишь время от времени – и… все в том же духе. Не желаю постоянно проверяться, чтобы знать, все ли в порядке.

– Занимайся жизнью или занимайся смертью, – произнес Джош, подражая Моргану Фримену.

– Не приплетай сюда «Побег из Шоушенка». Но вообще-то да.

Он повернул жену лицом к себе, глаза его подозрительно заблестели.

– Ты – лучшее, что когда-либо со мной случалось, Лорен, и этого не изменить. Никогда. – Голос стал хриплым. – Да, я боюсь тебя потерять.

– Мне так жаль, милый. – По щекам Лорен покатились горячие слезы. – Не хочу ни болеть, ни умирать, не желаю оставлять тебя. Но ведь сейчас я здесь, и этого… должно быть достаточно.

Джош долго не сводил с нее глаз. Лорен смахнула побежавшую по щеке слезу. В его взгляде читались доброта и нежность, а еще по-прежнему горело пламя, освещавшее ее сердце.

– Ладно, – наконец прошептал он. – Этого хватит, но я, само собой, не перестану искать лекарство.

– Только не по двадцать часов в сутки. Ты мне нужен рядом, а не сидящий за компьютером.

– Слушаюсь, мэм.

Лорен поцеловала восхитительно мягкие губы мужа.

– Я люблю тебя всем сердцем.

– Я люблю тебя всей печенью, – усмехнулся он.

И она, не в силах сдержаться, рассмеялась и тут же ударилась в слезы. Он все понял, как и всегда.

– Хорошо. – Лорен вытерла глаза. – Ну так что, мне ждать обещанного секса?

Само собой, да. Пусть Джош не торопился, вел себя нежно и, может, слегка чересчур осторожно, но все-таки они любили друг друга и находились там, где им самое место.

И этого хватало с избытком.

Уладить разногласия с Сарой пока не получилось. Сразу после вспышки гнева Джоша она уехала в отпуск и на его сообщение и электронное письмо до сих пор не ответила.

Он сам уже устал от своего состояния, возненавидел слово «вдовец» и постоянную апатию, с которой начинался каждый день. Недавно ему написал лондонский друг Кюн и признался, что вспомнил о Джоше, так как у него – подумать только! – умерла бабушка. Как тяжело, такое горе и возникшая в жизни пустота… И он решил связаться с другом, который понял бы его чувства.

Прочитав некролог, Джош выяснил, что старушке было девяносто семь, – и не проникся. Отправив Кюну гневный ответ, он заблокировал его номер и адрес электронной почты. Все равно они редко общались. Кому нужны такие друзья?

На следующий день Джош разблокировал Кюна и извинился, что повел себя как мудак (хотя другу все-таки стоило быть поделикатнее). Он хотел, чтобы жена им гордилась, жаждал ее одобрения и после ссоры с Сарой, недовольства тем, что она, Донна и Джен рылись в вещах Лорен, и бурного письма Кюну стремился хоть как-то показать, что не полный засранец… и ей, и самому себе.

Хотелось сделать что-то хорошее, нечто в стиле Лорен. В чем-то поучаствовать, а не просто потратить деньги на благое дело. В прошлом месяце он и так пожертвовал значительную сумму на новый проект центра «Надежда» по превращению стоянки бывшей ортопедической клиники в сад для детей. Асме дали грант на покупку земельного участка, и она предложила Джошу – при желании – помочь средствами на демонтаж асфальтового покрытия, покупку растений и прочих расходных материалов.

– Мы назовем его садом для детей имени Лорен Карлайл, – сообщила она. – Даже если ты не пожертвуешь ни цента.

– Я готов вас спонсировать, – отозвался Джош. – Но только если назвать попроще – Сад Лорен, и все.

Он рассказал о проекте Джен с Дариусом, Донне и своей маме, даже не сомневаясь, что им понравится эта идея. Все они тоже внесли пожертвования.

Однако Джошу мало было просто выписать чек. Встретившись с Асмой на участке для будущего сада, где сотрудники центра безуспешно бились над системой орошения, он предложил решение и в мгновение ока превратился в волонтера. Пару раз в неделю Джош приходил копать землю и помогал детям мастерить на будущую весну шпалеры для фасоли и гороха. Он помог разобраться, где лучше проложить дорожки, а где устроить клумбы. Стефани, любившая возиться в саду, принесла многолетние растения и показала ребятам, как обрезать отцветшие бутоны.

На его месте Лорен поступила бы так же, ведь именно в центре «Надежда» они снова встретились в тот прекрасный вечер, когда Джош без тени сомнения осознал, что очень сильно заблуждался насчет Лорен Розы Карлайл.

Итак, он продолжал двигаться вперед. Начал готовить и стал лучше питаться, чаще убирался в квартире и больше заботился о Пебблз, потому что она заслуживала внимания. Порой, глядя собаке в глаза, Джош ощущал с ней некую связь, ведь она, несмотря на все его усилия, тоже потеряла Лорен. Он расчесывал ей шерсть, бросал фрисби во время прогулок в собачьем парке, гладил по животу и называл прелестной девочкой.

Иногда ужин ему готовила Стефани. Джош не возражал, позволяя маме чувствовать себя нужной не только на словах, но и на деле. Раз в три дня он писал сообщения или звонил Донне и даже, как в прежние времена с Лорен, соглашался посидеть с детьми Джен и Дариуса.

И все же по-прежнему ощущал себя опустошенным. Несмотря на то что минуло почти полгода и постоянная ноющая боль прошла, лучше ему не стало. Да, на занятиях карате он улыбался и порой даже смеялся, но, глядя на этих маленьких бойцов, вряд ли кто-то бы остался серьезным. Так же, как в центре «Надежда», и рядом с Себастьяном и Октавией. Ну еще во время встреч с Рэдли, когда они ходили ужинать, выпивали или смотрели фильмы дома у Джоша.

Но это были краткие мгновения, всего три или пять часов в неделю из ста шестидесяти восьми.

Он настроил календарь на компьютере, чтобы тот показывал лишь два дня за раз, поскольку смотреть на ожидающие его впереди дни, недели, месяцы и годы было слишком тяжело. Ведь сколько бы времени ни прошло, Лорен не вернется. Никогда.

Как-то душным субботним утром ему позвонил Дариус.

– Приятель, сегодня марафон. Собирают деньги на исследование и лечение редких заболеваний. Мы с Джен побежим вместе с детьми. И Сара тоже. Не хочешь присоединиться? Дистанция три мили. Ты ведь потянешь, верно? Прости, что говорю об этом только сейчас. Надо было позвонить еще на прошлой неделе, а теперь вот Джен пронзает меня неодобрительным взглядом.

Джош, не привыкший к столь спонтанным и поспешным решениям, занервничал.

– Хочешь, чтобы я стал твоим спонсором?

– Нет, брат. Просто беги с нами.

– Хм-м… – Джош поморщился, затем молча отругал себя. – Да, хорошо. Я с вами.

Почему бы и нет? Он, в общем-то, любил бегать. Да и чем еще заняться в выходные? Рэдли уехал на стажировку в Чикаго, к тому же он и так больше, чем нужно, возился с Джошем – не стоило вызывать у него усталость от дружбы (очередной термин с форума).

– Превосходно! Встретимся через час. Сейчас скину тебе информацию. До встречи.

Забег начинался в колледже Провиденс, прекрасной католической школе, находившейся довольно далеко от Брауновского университета и Род-Айлендской школы дизайна, в другой части города. Джош взял с собой Пебблз, ведь она нравилась Себастьяну и Октавии. Заплатив вступительный взнос, он заполнил заявление, освобождающее организаторов от ответственности, если он где-нибудь на такой жаре рухнет замертво, и ему выдали чип, который цеплялся на шнурки.

– Вы бежите ради кого-то? – спросила сидевшая за столом дама.

– Э-э… да. Ради жены.

– Чем она больна?

Какой странный вопрос.

– Идиопатический легочный фиброз.

Женщина вздрогнула, явно понимая, о чем речь.

– Мне так жаль. Если хотите, можете написать на вашем номере ее имя.

– Нет, спасибо.

Меньше всего ему хотелось сообщать окружающим о вдовстве и вынужденно обсуждать свою прекрасную жену с незнакомцами, которые наверняка начнут нести глупости вроде: «Теперь она обрела покой» и «На небесах появился еще один ангел».

Родные Лорен ждали в условленном месте. Джош обменялся с ними обычными унылыми, неловкими объятиями, поцеловал Джен в лоб и сумел не отстраниться от Донны. Себастьян отказался его обнимать. После смерти Лорен малыш стал иначе вести себя с Джошем. Бедняжка, ведь ему всего четыре.

– Дай пять? – Джош протянул ладонь и чуть не расплакался, когда мальчик покачал головой.

Когда-то Себастьян с радостью бросался к нему в объятия, а теперь даже не приближался, понимая, что Джош в какой-то степени «сломался». К счастью, на выручку пришла Пебблз и принялась лизать мальчугана в лицо, заставляя его хихикать и отворачиваться. Что за собака! Настоящее сокровище.

– Дя Жош! – заявила Октавия.

– Привет, солнышко, – хрипло поздоровался он.

Вспомнив о вежливости, Джош спросил Дариуса о работе и Донну о Билле. К ним без конца кто-то подходил поздороваться, и это выводило из себя, поскольку слишком напоминало похороны Лорен.

Джош заметил Сару, которая, увидев его, сразу помрачнела и отвернулась. Супер. Нужно извиниться, даже если это будет нелегко.

– Привет. Есть минутка? – спросил он, подходя ближе.

– Конечно! – отозвалась она с фальшивой улыбкой.

Отойдя от остальных на несколько ярдов, они встали в тени дерева, хотя в такой необычайно жаркий, душный день от нее практически не было проку.

Сара загорела. Он забыл, куда она ездила, но это не имело значения. Сегодня на ней были синие шорты и майка в тон, белокурые волосы, выгоревшие на солнце и оттого казавшиеся еще светлее, заплетены в сложные косички. Сара выглядела очень подтянутой. Она всегда была такой или это что-то новое?

– В чем дело? – перестав улыбаться, поинтересовалась она.

– Как отпуск?

– Отлично. – Сара приподняла бровь.

– Куда ты ездила?

– На Внешние отмели[16].

Она молча смотрела на него, ожидая продолжения разговора. Разве Сара не заслужила нормальной беседы? Руки у Джоша неловко повисли вдоль тела, он попытался их убрать, но потом вспомнил, что в этой одежде нет карманов. Тогда он упер руки в бока, потом снова опустил. Общаться с людьми – непростое дело.

– Ну? – поторопила Сара.

– Так вот, слушай… я наговорил глупостей. Повел себя очень некрасиво.

– Было дело.

– Да. – Он слегка расслабил напряженные плечи. – Значит, теперь все в порядке?

– Что, прости? – нахмурившись, переспросила она.

– В смысле… ты больше не обижаешься?

– Обижаюсь, Джошуа. Ты даже не извинился.

Он удивленно моргнул.

– Так я ведь только что сказал…

– Нет, ты лишь признал, что вел себя как придурок. Однако не извинился.

– Ну-у… – Как жаль, что Пебблз осталась с Дариусом и Себастьяном. – Ну… прости.

– Хреновая попытка, Джош. Попробуй еще раз. – Сара мрачно смотрела на него, плотно сжав губы, и казалось, в любую минуту могла плюнуть в него кислотой.

Джош выдохнул.

– Мне очень жаль, – снова попытался он. Сара покачала головой. – Я очень сожалею о своих словах. – Джош помедлил. – Ты была хорошей подругой Лорен. Она тебя ценила.

Сара уперла руки в бока.

– И это все? Больше чувства!

– Сара, я безмерно сожалею.

– У тебя вообще есть нормальные человеческие эмоции? Джош, твои слова ранили меня в самое сердце и причинили невероятную боль! И теперь ты хочешь отделаться от меня парой идиотских извинений?

– Нет, – сказал он.

– Что – нет?

– Вряд ли у меня есть нормальные человеческие эмоции. С Лорен были, но сейчас… почти не осталось.

Сара заметно смягчилась, став вполне миловидной. Способная плеваться кислотой гарпия исчезла без следа. Она распахнула объятия. Джош не стал сопротивляться и обнял ее, стараясь прижиматься к ней не слишком сильно, и довольно быстро отстранился.

– Я прощаю тебя ради нее. Но давай все-таки как-нибудь поужинаем и нормально поговорим.

– Будет здорово. Спасибо. – Вот черт. Снова разговоры?

– Пошли. Забег уже начинается.

Вот и славно. Джош вернулся к родным Лорен. Ликующие Себастьян и Октавия сидели в детских колясках, украшенных синими и зелеными лентами. Бывший футболист Дариус был в отличной форме, и Джен тоже: оба часто упражнялись с шинами от грузовиков и до тошноты отжимались на одной руке. Если он правильно помнил, Сара в университете занималась бегом по пересеченной местности. Ну, и сам Джош бегал, так что вряд ли считался лежебокой.

Впрочем, кажется, он погорячился.

Уже через четверть мили Джош всеми силами старался не отстать от Сары, ноги у которой были намного длиннее, чем у него. Дариус и Джен устроили догонялки: один из них вырывался с ребенком на несколько шагов вперед, потом второй с другим малышом их нагонял. А вот Джошу было не слишком комфортно: ноги сводило судорогой, в боку кололо.

На отметке в милю лицо уже пылало как костер. Почему это так трудно? Он ведь каждый день пробегал почти по пять миль, а несчастные три должен одолеть чуть ли не с закрытыми глазами.

Ах да, он ведь сегодня ничего не ел. Джош вдруг вспомнил, что и вчера вечером толком не ужинал. А пил ли он сегодня что-то кроме кофе?

Нет.

– Не ждите меня, – крикнул он. – Я догоню.

Сара, покачивая косичками, продолжала бежать, не сбавляя темпа.

– Ты в порядке? – спросила Джен, обернувшись через плечо.

– Я просто мало пил сегодня утром. Увидимся на финише.

– Ради тебя я могу бежать помедленнее, – вызвался Дариус.

– Нет, папа! Беги быстрее! – потребовал Себастьян.

– Ничего страшного, – заверил Джош. – Бегите вперед. Пебблз тоже нужно попить. – Ну молодец, свалил все на собаку.

Джош свернул к палатке с напитками, взял бутылку воды и выпил, наблюдая, как все дальше убегают его спутники. Ну и ладно, все равно он никогда не умел разговаривать во время бега.

Джош вылил оставшуюся воду на Пебблз и продолжил забег. Было очень жарко, воздух казался густым… Тьфу, он ведь даже не подумал намазаться солнцезащитным кремом и не взял кепку, чтобы прикрыться от безжалостных лучей солнца.

Рядом с ним примерно в том же темпе бежала женщина, толкая перед собой маленькую коляску, в которую мог поместиться разве что новорожденный. Стоило ли ей появляться здесь так скоро после родов? Движимый научным любопытством, Джош наклонился и заглянул внутрь. И, вздрогнув, тут же отстранился.

Внутри лежал не малыш, а очень страшная собака с клочковатой серовато-белой шерстью и толстым безволосым животом.

– Привет! – поздоровалась владелица.

– Я думал, у вас там ребенок.

– О, так и есть. Мой меховой малыш! Эй, а я ведь вас знаю. Кажется, мы уже встречались.

Точно, в ветеринарной клинике. Удивительно, что ее пес все еще жив.

– Мы оба ходим к доктору Кумару.

– И правда!

К тому же это ведь она опрокинула на клиента поднос с напитками – в тот самый вечер, когда Джош ударил грубияна и познакомился с Рэдли.

– Так это…

– Даффи! Помните? Даффи, поздоровайся!

Пес, лежавший на боку с высунутым языком, даже не шевельнулся. Джоша так и подмывало спросить, жив ли еще этот зверь. Впрочем, если умер, женщина скоро это поймет.

– А вашу собаку как зовут? – поинтересовалась она.

– Пебблз.

– О, точно. Как в мультике «Пебблз и Бамм-Бамм»?

– Ага. – Джош понятия не имел, о чем она говорит.

– Это очень благое дело, верно?

– Конечно. – Опять разговоры во время бега… тяжеловато.

– У моего брата синдром Элерса-Данлоса. Ну… расшатанные суставы… постоянные вывихи.

– Вот как. – Ритм шагов по тротуару, отдающихся легким эхом, казался гипнотическим и почти успокаивал.

– Ну, он неплохо справляется, но лечения пока не существует. Слава богу, хоть с сосудами все в порядке, так что в основном ему нужно только обезболивающее.

– Это хорошо. – Джош понял, что не может разглядеть людей, выстроившихся вдоль улиц. Наверное, из-за бега. Или…

– Бедному парнишке всего двадцать два, и люди из-за сильной худобы принимают его за наркомана. Фармацевты даже не продают ему обезболивающие, хотя его врач звонил… – Женщина взглянула на Джоша: – Вы в порядке?

Нет, куда там.

– Я… кажется, мне нужно передохнуть.

Колени внезапно подогнулись, и под щекой оказался усыпанный песком тротуар. Пебблз жизнерадостно лизнула его в ухо. В поле зрения вдруг возникло лицо женщины, волосы которой, собранные в конский хвост, касались земли.

– Вот блин, – пробормотала она. – Вызвать «Скорую»?

– Просто… голова закружилась.

К ним почти сразу подкатил врач на велосипеде.

– Не двигайтесь, – велел он, опускаясь рядом с Джошем на колени и щупая пульс. – Еще один упавший, – проговорил он в рацию, висевшую на воротнике. – Говорил же, с десяток точно будет. – Он посмотрел на Джоша: – Помните, какой сегодня день?

– Суббота. Я не позавтракал, – отозвался Джош. – Все нормально, просто обезвоживание. – Он попытался встать.

Однако медик заставил его лечь обратно на землю.

– Не вставайте, нужно вас проверить. Вечно все вы усложняете мне работу. Три мили в такую погоду не каждый выдержит.

Свалился от слабости. Какой стыд. Совсем не круто.

– Простите.

С другой стороны, врачу за это платят – как раз Джош и ему подобные. Так, может, ему следует быть немного любезнее?

– Вы знаете, где сейчас находитесь?

Пробегающие мимо люди таращили на него глаза и призывали держаться.

– Да, в Провиденсе, штат Род-Айленд, где установлен четвертый по величине самонесущий мраморный купол в мире. Участвую в забеге, чтобы привлечь внимание общественности к редким заболеваниям. Можно мне хотя бы сесть на тротуар?

Медик и хозяйка Даффи помогли Джошу подняться на ноги, а один из зрителей быстро освободил ему стул. Когда он сел, доктор измерил давление.

– Девяносто на пятьдесят, сэр. Явные признаки обезвоживания. И что за глупость – бегать на пустой желудок?

– Спасибо, я и сам знаю. Простите. – От столь пристального внимания Джош чувствовал себя неловко. Он погладил Пебблз по голове, и собака лизнула его в ответ.

– Может, вас подождать? – спросила владелица Даффи.

– Нет-нет. – Боже, только этого не хватало. – Бегите дальше. Спасибо.

– Да не за что. Простите, что оставляю вас, но на финише меня ждет брат.

– Счастливо, – попрощался Джош, и женщина убежала. Он походя отметил, что у нее красивая походка и неплохие мышцы на ногах.

Все-таки люди могут быть довольно славными, если дать им шанс. Нужно почаще об этом вспоминать.

Джошу дали напиток для восстановления водно-солевого баланса и заставили посидеть с пакетом льда на голове, потом неприветливый медик наконец его отпустил, не преминув еще раз высказаться на тему безответственности. Джош поблагодарил человека, уступившего ему место (тоже милого и приятного), затем срезал квартал, чтобы поскорее добраться до финишной черты в кампусе колледжа.

– Вот ты где! – воскликнула Джен. – Все в порядке? Мы слышали, кто-то упал в обморок!

– Все хорошо, – заверил Джош. – Просто не торопился. Все-таки жарко.

Сара привычно подняла бровь.

Джош заметил маму и Бена с Суми в компании Донны. Как оказалось, теща позвонила Стефани, а Кимы увязались вместе с ней, захватив с собой прохладительные напитки и две корзины для пикника, поскольку не привыкли экономить на еде. Они перекусили, устроившись в тени под деревом, и Джош почувствовал себя значительно лучше. Вокруг них ковыляла Октавия, все же научившаяся ходить, и дарила всем лютики и слюнявые поцелуи. Вдали по кампусу прогуливались священники в белых одеждах, Пебблз носилась взад-вперед, ловя в воздухе фрисби.

– Ты как, сынок? – спросил сидящий рядом Бен.

– Нормально.

– Скучаешь по жене, ну еще бы. – Бен обнял его за плечи. Джош кивнул. – Она была прекрасным цветком.

– Целым полем цветов, – поправил он, и Бен согласился.

Больше никто из них не произнес ни слова, и Джош был благодарен за молчание в его компании. Такое получалось только рядом с Беном. Он наслаждался тишиной, представляя, что жена здесь, играет с детьми, гоняется за ними и катает на спине. Конечно, для этого ей не хватило бы сил, но Джош мысленно рисовал ее здоровой. Дети просили еще, и Лорен бегала за ними, рычала и подхватывала на руки, а после плюхнулась возле него на траву. И, может, положила голову ему на колени, и он снова ощутил себя настоящим. Не фальшивой версией, призраком мужа Лорен.

Когда-то он в самом деле был ее мужем и гордился этим. Но пришло время чувствам примириться с реальностью.

– Мне пора идти, – проговорил Джош, поднялся на ноги, помог встать Бену и на миг сжал его в объятиях.

Пока еще никто не торопился уходить, но его отчего-то сильно тянуло домой. Джош обнял Себастьяна и Октавию и приготовился со всеми прощаться.

– Я кое-что оставила у тебя под дверью, – сообщила Сара. – Не знала, что ты придешь, иначе захватила бы с собой. – Она снова изогнула бровь.

Письмо. От Лорен. Боже, сегодня оно придется очень кстати.

– Спасибо, – отозвался Джош. – Я напишу тебе, и договоримся о встрече.

Попрощавшись, он направился к стоянке и по пути ощутил, как расслабились плечи, а с ног словно сняли тяжесть. Общение с людьми – трудное дело, оно отнимало слишком много сил, хотя в половине случаев того стоило. Похоже, Пебблз была с ним согласна, поскольку на обратном пути свернулась калачиком на заднем сиденье машины.

А дома обнаружилось письмо с надписью: «Джошу, № 6».

На этот раз он не стал ждать и, хотя футболка была соленой от высохшего пота, вскрыл конверт прямо в коридоре. Ему отчаянно хотелось услышать ее слова.

Джош дочитывал письмо со слезами на глазах.

Порой у них с Лорен возникали одинаковые мысли в одно и то же время. Джош звонил ей с рынка и предлагал на ужин цыпленка с пармезаном, а в ответ слышал: «Я как раз писала тебе сообщение, хотела сказать то же самое». Или иногда во время просмотров фильмов он хотел включить субтитры, когда жена уже сама тянулась за пультом с той же целью.

– Скоро нам даже не понадобятся слова для общения, – как-то раз заметила Лорен, еще до постановки диагноза. Ему понравилась эта идея.

Вот и сегодня случилось то же самое.

– Великие умы мыслят одинаково, милая, – хрипло проговорил Джош вслух.

Никто и никогда не узнает его так, как она.

Но почему бы не дать людям возможность познакомиться с ним хоть немного? В конце концов, он – мужчина, завоевавший сердце Лорен Карлайл. Самый удачливый в мире.

Они отдыхали на Гавайях, но почему-то находились в квартире в Провиденсе. Или, может, в арендованном доме на Кейп-Коде? Во всяком случае, рядом тихо рокотал океан, ярко светило солнце. Ветерок касался кожи, развевая пряди волос Лорен, которые падали ему на шею. Босиком, без макияжа, с милым маленьким животиком, просвечивающим сквозь прозрачную ткань белой ночной рубашки, жена выглядела чертовски сексуально и со смехом тащила его в спальню.

Он снова по-настоящему ее целовал. Лорен была реальной, она вернулась и вновь принадлежала ему.

– Поверить не могу, что ты здесь, – выдохнул Джош.

– Конечно здесь, глупыш, – ответила жена. Он и забыл, как сильно ему нравился ее голос, более хриплый, чем при первой встрече, но все же красивый.

– Ты вернулась.

– Я всегда буду возвращаться, милый.

Лорен подалась вперед и стянула с его плеч рубашку, расстегнула ремень и, падая на кровать, потянула мужа за собой.

– Я так сильно по тебе скучал, – признался он.

– Знаю, Джош. Ты вел себя потрясающе. Храбро и достойно.

– Пусть даже ты мертва, но приходи иногда вот так, и я справлюсь. Лишь бы хоть изредка тебя видеть.

Рассмеявшись, Лорен принялась целовать его щеки, рот, шею, провела руками вниз по спине, к бедрам, притянула его ближе, раздвинула ноги…

Джош резко проснулся. Член находился в полной боевой готовности, рядом спала лишь собака.

– Нет! – вскричал он, ударив кулаком по матрасу. – Черт возьми!

Пебблз проснулась, спрыгнула с кровати и убежала в другую комнату.

Джош чувствовал себя так, словно вновь потерял Лорен. Боже, как же не хотелось возвращаться к реальности.

Если уж ему приснился эротический сон с женой в главной роли, то можно было хотя бы закончить действо? Он вновь улегся на кровать и закрыл глаза, понимая, что это не поможет. Больше ему не уснуть. Стоящий член натягивал простыню. Господи, как стыдно и неловко. Он возбудился, вспоминая покойную жену. И что с этим делать? В голове крутился очевидный ответ, но Джош не хотел мастурбировать. Как бы не расплакаться. Это будет слишком жалко даже для него.

Он закрыл глаза и попытался вернуться в сон, но тот уже рассеивался, словно туман. А стояк остался.

Дурацкая ситуация.

А ведь сон выглядел таким реальным. Лорен казалась настоящей. Тоска по ней походила на зияющую дыру, отзываясь болью во всем теле.

Часы показывали 3:06 утра. Самое одинокое время в мире.

Джен говорила, что мертвые навещают нас во сне, но для Джоша окунуться в мир грез и, вернувшись, обнаружить, что Лорен в самом деле больше нет, было сродни пытке.

Воспитанный в лютеранской вере, он регулярно ходил с мамой на службы в церковь Святого Павла, красивый старинный собор с кучей витражей и жесткими деревянными скамьями. Довольно милый приход, и Стефани нравилась их общественная деятельность и забота о нуждающихся. Его это тоже устраивало, хотя идею, что Господь стремится помогать людям, и рассказы о загробной жизни принять было труднее. Может, Джош просто слишком увлекся наукой или атеизм передался ему по наследству от биологического отца, однако образ Бога, который ждет где-то на небе и решает, отвечать ли на молитвы верующих, казался лишенным смысла.

Когда ему было восемь лет, торнадо сровнял с землей целый город в Канзасе. Джош помнил, как смотрел с мамой новости, в которых показывали единственный уцелевший дом во всем районе, стоящий среди бескрайних развалин.

«Чудо, что мы выжили, – сквозь слезы говорил владелец. – Моя жена молила Бога о пощаде, и добрый Господь укрыл нас в длани Своей и спас».

А в соседнем доме тем временем погибла вся семья, включая полуторамесячного младенца.

– Почему Бог не спас соседей? – спросил тогда у матери Джош. – Разве они не молились? – Уже тогда в нем просыпалось недоверие. – Наверняка родители ребенка тоже просили о пощаде.

– Господь слышит всех, – ответила мать. – Но ведь Он не бакалейщик. Даже если ты молишься о чем-то, не значит, что получишь желаемое.

– Так зачем молиться? – поинтересовался Джош.

– А почему нет? – отозвалась она. – Давай ешь брокколи. – Стефани немного помолчала. – Приятно думать, что где-то существует некто, любящий и понимающий тебя. Господь помогает всем нам. Просто не всегда так, как ты ждешь или надеешься.

Этот довод в пользу силы молитвы его не слишком убедил, и в двенадцать лет Джош вовсе перестал верить в Бога, хотя по-прежнему ходил в церковь. Ему нравилась монотонность службы, музыка на Рождество и Пасху, хорошее отношение других прихожан к его матери – они никогда не возмущались из-за отсутствия у нее супруга и всегда называли Джоша хорошим мальчиком. Он любил запах свечей и лимонного воска, рукопожатия пастора, такого торжественного в своем облачении. Когда они с Лорен были помолвлены, Джош несколько раз брал ее с собой, да и после свадьбы тоже – до того, как ей поставили диагноз. Он наслаждался воркованием церковных кумушек, когда Стефани представляла им Лорен, его любимая всех очаровала.

Так что Джош ничего не имел против церкви. Просто не верил ни в Бога, ни в загробную жизнь.

Пока Лорен не заболела. Тогда в нем что-то изменилось.

Нельзя быть атеистом, лежа в окопах и уж тем более попав в отделение интенсивной терапии, где двадцатисемилетняя супруга, широко раскрыв глаза и хватаясь за горло, изо всех сил пытается дышать, а после, интубированная, неподвижно замирает под действием лекарств. И врачи в один голос твердят, что ее болезнь неизлечима.

Джош молился, просил у Господа прощения за прежнее отсутствие веры, принимал молитвы друзей матери по церкви, созданную для него молитвенную цепочку, горячо возносимые мольбы Суми Ким (католички) и более спокойные, поэтичные моления Бена (буддиста). Джош и сам обращался к Господу, без всяких церемоний и красивых слов. Просто просил у Него времени, положительных результатов испытаний пробных препаратов, чуда исцеления. Да, он молился.

Но Господь остался глух к его мольбам, не спас жену и оставил Джоша в одиночестве – потерянного, оглушенного, утратившего надежду. И он вновь превратился в атеиста.

Просто вера больше не имела смысла. Кто заслуживал жизни больше Лорен?

Джош вновь взглянул на часы: 3:22. Вздохнув, он поднялся, дал лакомство Пебблз, извиняясь, что напугал ее, и сел за работу.

Через несколько дней после марафона, на котором Джош так отличился, он пригласил Сару на ужин. В милый ресторанчик, где прежде никогда не был – чтобы избежать воспоминаний о Лорен. Они заказали бутылку вина, и Джош выпил полбокала. Он заранее продумал, о чем ее нужно спросить, и составил карточки с напоминаниями, поскольку часто терялся рядом с людьми, в обществе которых не чувствовал себя комфортно на сто процентов.

1. Как у мамы прошла операция по замене коленного сустава?

2. Как поживает дедушка?

3. Как отпуск? Еда была вкусная? Чем занималась?

4. Как работа? Наверное, иногда бывает непросто. Как ты расслабляешься?

И еще…

5. Как ты справляешься без Лорен?

Вряд ли он сможет задать последний вопрос, и все же…

Сверившись с первой карточкой, Джош начал разговор. Сара отвечала довольно дружелюбно.

Лорен отлично удавались такие беседы. Рядом с ней Джош улавливал намеки, слушал ее разговоры, наблюдал, как она хмурится, улыбается или кивает. В присутствии жены он всегда чувствовал себя в обществе других людей более свободно и непринужденно, полностью вовлеченным.

Когда Сара замолчала, Джош не забыл кивнуть и задал уточняющий вопрос, пытаясь улыбаться в нужных местах. Потом взглянул на вторую карточку и почти сразу на третью, поскольку она ответила кратко.

Они сделали заказ: ему рыбу, ей стейк. Джош перешел к четвертой карточке. А ведь окружающие наверняка думали, что у них свидание. От одной мыли об этом делалось плохо. Если бы он только мог хоть как-то сообщить всем, что по-прежнему любит жену, а Сара – ее подруга и совсем не интересует его как женщина…

Вскоре принесли еду. Джош съел кусочек форели. Что ж, неплохо.

– Как стейк? – спросил он Сару.

– Вкусно. А рыба?

– Тоже.

Не слишком оживленная беседа. Сколько они уже пробыли здесь? Два часа? Три? Джош украдкой взглянул на часы. Тридцать девять минут.

Ладно, что бы еще сказать?

– Недавно я купил вазу. Гавайскую.

– Круто. И какая она?

– Ну… синяя. С каким-то белым рисунком. Вроде набегающей волны.

– Здорово. – Сара отрезала еще кусочек мяса.

– Да.

По правде говоря, ваза была великолепной. Единственной в своем роде, сделанной вручную на Кауаи. Из того же магазина, где они с Лорен во время медового месяца купили скульптуру.

– Вы ведь тогда привезли мне с Гавайев красивое пресс-папье.

– Правда? – Похоже, Лорен накупила кучу подарков.

– Да. – Сара налила себе второй бокал вина. – Так вот, насчет тех гадостей, что ты наговорил мне, Джош…

– Да. Мне по-прежнему жаль.

– Знаешь, ты ведь не ошибся. Я в самом деле злилась и ревновала. – Она покачала головой, в глазах заблестели слезы. – Лорен… просто светилась. Всегда сияла.

– Да, – согласился Джош. Самое подходящее для нее слово.

– И… не всегда с легкостью удавалось быть в глазах всех «подругой Лорен». В начальных классах и особенно в средней и старшей школе я казалась чем-то вроде… придатка.

Поморщившись, Сара принялась теребить волосы. Джош вдруг ощутил неожиданный прилив симпатии. Она всегда так делала, когда нервничала. Теперь, зная об этом, он уже не так раздражался.

– Знаешь, как удручает вечно быть на вторых ролях, – продолжила Сара. – Я дружила только с ней, а все остальные в нашем окружении были подругами Лорен. Я знала ее дольше всех и всегда находилась рядом, но не принадлежала к их кругу, никогда не ночевала у них дома, не приглашала к себе. На самом деле мне не нужен был никто, кроме Лорен. Понимаешь?

Джош отложил вилку и подался вперед.

– Конечно, отлично понимаю.

Удивительно, что у них с Сарой есть что-то общее. Раньше он никогда не задумывался об остальных ее подругах. Да и зачем?

– Да, ты понимаешь. – Сара печально улыбнулась. – Так вот, Лорен слишком ценила нашу дружбу, чтобы от меня отдалиться, но я не… – Она покачала головой и вновь принялась крутить волосы, затем прекратила и послала Джошу извиняющуюся полуулыбку, молча признавая, что это уже вошло в привычку. – Неважно. Лорен все давалось легко. Друзья, парни, оценки. Она была милой и веселой, и все к ней тянулись.

Джош кивнул.

– Я чувствовал то же самое. Лорен могла бы выбрать… не знаю. – Как звали того персонажа, на которого запала жена? – Джона Сноу, но предпочла меня, и я до сих пор не знаю почему.

– Она обожала тебя, Джош, – улыбнулась Сара. – С самого начала.

– А тебя всегда считала лучшей подругой. Когда мы только начали встречаться, Лорен всякий раз это подчеркивала. «Моя лучшая подруга, Сара. Сара, лучшая из моих подруг».

– Приятно слышать. – Она вытерла глаза и поболтала остатки вина в бокале, разглядывая его глубокий золотистый цвет. – Когда я узнала о ее болезни, – тихо призналась Сара, – то сперва решила, что это шутка. Если уж кому и суждено было стать умирающей подругой, так это мне. Золотой девочке Лорен не пристало несовершенство.

В голове мелькнуло, что лучше бы на месте жены оказалась Сара, но Джош отбросил эту мысль, хотя сам уже неоднократно так думал. И стыдился собственного эгоизма. Жизнь Сары стоила ничуть не меньше, у нее тоже были родители. Наверняка в один прекрасный день она встретит мужчину, который полюбит ее так же, как Джош полюбил Лорен, и родит ему детей. Сара, несомненно, станет отличной матерью.

– В университете я хотела покончить с нашей дружбой, – тихо продолжила Сара. – Она поступила в Род-Айлендскую школу дизайна, я же… не попала в Браун. Лорен жила в самом классном студенческом общежитии на свете; я ютилась в комнате на троих в кампусе Род-Айлендского университета, а соседка с верхней койки вечно напивалась и блевала на меня по несколько раз в неделю. Лорен была счастлива и не сомневалась, что ей принадлежит весь мир. По сравнению с ней я чувствовала себя совершенно неприметной и так сильно переживала из-за этого, что подумывала куда-нибудь перевестись.

– Так почему осталась?

Сара пожала плечами.

– У меня была хорошая стипендия. В мыслях я осмеливалась отправиться на запад, в Калифорнию или Сиэтл, но продолжала жить в Кингстоне, в получасе езды от дома. При встрече Лорен каждый раз с восторгом рассказывала об учебе, об интересных занятиях и классных преподавателях. Не знаю, в курсе ли ты, но сперва она изучала дизайн одежды.

– Слышал.

– Да. Так вот, Лорен ходила на лекции по истории маленького черного платья и тому подобные, шила себе красивую одежду, я же с трудом осваивала статистику, которую преподавали сонные стажеры, не удосужившиеся даже узнать мое имя, и не представляла, какую выбрать специализацию.

– Ну, это обычное дело, – отозвался Джош.

Он почти слышал, как Лорен прошептала ему: «Молодец. Из тебя вышел хороший сочувствующий слушатель».

– Признаюсь честно, меня тошнило от ее сияния и идеальной счастливой жизни. Я устала вечно проигрывать в сравнении с ней. У Лорен все было классно: замужняя сестра, отличный зять, чудесный выбор профессии. – Сара вылила в бокал остатки вина, в глазах вновь заблестели слезы. – У нее всегда все шло гладко, и я хотела, чтобы с ней случилось что-нибудь дерьмовое. Так что ты не ошибся, я озлобилась и вела себя мелочно.

– Почему ты… э-э… не перестала с ней общаться? – с неподдельным интересом спросил он.

– У Лорен умер отец, и она была совершенно убита горем. – Сара осторожно промокнула глаза, чтобы не смазать тушь. – Первая серьезная проблема в ее жизни. Мистер Карлайл… был лучшим на свете. Я до сих пор помню, как она мне позвонила. По голосу сразу стало ясно, что случилось нечто ужасное.

А отец Сары ушел, когда той было восемь, женился еще два раза, наплодил нескольких детей и платил алименты согласно решению суда. Ей не досталось родных братьев и сестер, так что все тяготы развода и пренебрежение со стороны отца пришлось выносить в одиночку, а во время визитов в Аризону, благодаря его второй жене, ее заставляли нянчиться с младшими братьями и сестренкой. Сара обожала эту малышку, но после второго развода отца больше никогда ее не видела.

– Что касается ее семьи… ну, у Лорен она была, в отличие от меня. Ты знал, что Карлайлы ужинали вместе? Каждый вечер! А моя мама работала в ночную смену, поэтому я всегда сама готовила себе ужин. Разогревала замороженную пиццу и тому подобную дрянь.

Джош издал неопределенный звук. Они с мамой тоже каждый вечер ужинали вместе и – хотя бы раз в неделю – в компании Кимов. А если Стефани уходила куда-нибудь с друзьями или посещала лекции, он оставался ночевать у Бена с Суми, которые обращались с ним как с собственным сыном. Начиная с восьмилетнего возраста и пока ему не стукнуло четырнадцать, Джош постоянно проводил время у них в доме, чинил что-нибудь в подвале с Беном или готовил вместе с Суми, позволяя ей себя баловать.

Внезапно вставший перед глазами образ Сары, открывающей картонную коробку и в одиночестве поедающей пиццу, показался ужасно грустным.

Когда они заказали десерт, вечер, поначалу тянущийся бесконечно, стал довольно приятным и интересным. В конечном счете, в подобном общении что-то было. Как минимум новая информация.

– После смерти отца с Лорен что-то случилось, – вновь заговорила Сара. – Полагаю, она повзрослела.

– Я тоже так думаю, – кивнул Джош и, чувствуя себя немного виноватым, чуть помедлил, прежде чем признаться: – В нашу первую встречу я посчитал ее идиоткой.

– Серьезно? – воскликнула Сара. – Я-то думала, ты влюбился в нее с первого взгляда!

– Со второго, – поправил Джош. – Наверное, ты права. Ей все в жизни давалось легко, и не помешало бы немного… – Он замолчал, пытаясь подобрать нужное слово.

– Серьезности?

– Да, именно. – Неужели он сплетничал о собственной жене? Джош погрузил вилку в ненужные взбитые сливки, которыми был нарисован узор на заказанном чизкейке, и принялся тщательно разравнивать их по всей поверхности, находя умиротворение в повторяющемся движении. – Но при следующей встрече я увидел ее другой. В ней появилось нечто большее. В тот первый раз передо мной была восемнадцатилетняя девчонка, которая имела право вести себя незрело, глупо и беззаботно.

Кивнув, Сара вытерла глаза и изобразила улыбку.

– Она так классно умела дурачиться.

Это правда. Лорен удавалось всех рассмешить, и в первую очередь себя. Сколько раз жена засыпала по ночам, хихикая над собственной шуткой или затевая с ним игру в щекотку. Она смеялась даже во сне.

– Какие глупости вы творили вместе? – полюбопытствовал Джош.

– Боже, в школе мы писали любовные истории об учителях и пускали их по всему классу, а когда ночевали у Лорен, мучали Джен, шпионили за ней и прятались в ее шкафу, чтобы напугать. Подруга любила разговаривать с незнакомцами с акцентом. Думаю, лучше всего ей удавался русский.

Этого Джош не знал. Мелкие подробности жизни жены казались вкуснее десерта. Их можно унести с собой, а после мысленно проигрывать снова и снова. Он неожиданно почувствовал благодарность к Саре, поделившейся с ним дорогими воспоминаниями.

Официант предложил принести еще кофе, но Сара попросила счет. Итак, вечер закончился. Джош внезапно ощутил странное разочарование. Никогда прежде он так не наслаждался обществом Сары. Ему понравилась ее другая, более искренняя сторона (ну и истории о Лорен, конечно).

– Как тебе письма? – поинтересовалась Сара, когда официант ушел.

Джош немного помолчал, обдумывая ответ.

– Они… очень хорошие. Они помогают.

Сара смотрела на него, явно ожидая продолжения, но он больше ничего не добавил.

– Асма рассказала мне о саде для детей и что ты работаешь там волонтером, – наконец заговорила она. – Лорен бы это понравилось.

От ее слов перехватило горло.

– Спасибо, – выдохнул он почти шепотом.

– Ты подарил ей много счастья, Джош.

Он взглянул на борозды на взбитых сливках, потом снова их разгладил и еще раз, более тщательно.

«Не бойся показывать свои чувства, – не раз твердила ему Лорен, особенно после того, как ей поставили диагноз. – Ты удивишься, но в мире очень много добрых людей».

Легко сказать… Собравшись с силами, Джош заставил себя взглянуть на Сару и кивнул, вдруг обрадовавшись, что ужин закончился.

В этот раз Лорен написала всего несколько предложений, но, прочитав их, Джош ощутил легкий ужас и прилив адреналина.

Она что, пошутила?

Да нет, не похоже.

Что ж, ладно, но в этом деле без помощи не обойтись. Мама отпадает сразу. Будучи лютеранкой, она свято верила, что «Иисус умер в муках за тебя, негодник, поэтому ты должен готовить запеканки для совместных ужинов». Миссис Ким, напротив, была закоренелой католичкой с кучей святых на все случаи жизни.

Достав телефон, Джош набрал их домашний номер, поскольку Кимы входили в число тех, кто включал мобильники лишь с целью кому-то позвонить.

– Бен, привет. Это Джошуа.

– Привет, сынок. Что нового?

– Ну… ты знаешь какого-нибудь… э-э… медиума?

В трубке повисло долгое молчание.

– Думаю, тебе лучше поговорить с Суми, – наконец отозвался Бен. – Она обожает ту чокнутую, что выступает по телевизору. Ну, с чудны́ми волосами.

– Да. Лорен она тоже нравилась. – Вероятно, поэтому ему и досталось такое дурацкое задание.

– Не вешай трубку, Джош. – Бен подозвал к телефону жену и пояснил: – Джош хочет пообщаться с медиумом.

Суми взвизгнула от радости:

– О, милый, как чудесно! Потрясающе! Лорен наверняка придет с тобой поговорить, мой сладкий, она ведь так тебя любила! И любит до сих пор. Ты не пожалеешь. У этих людей особый дар. Ты смотришь «Медиумы Лонг-Айленда» или «Мама-медиум»? У них такие способности! Я ходила к нескольким, пришлю тебе список. Как же я рада, Джоши! Как счастлива! Тебя это утешит. И возьми с собой маму. Будет забавно.

– О… да, нет, она не…

– Пока нет! – воскликнула Суми. – Но будет!

– Может, не стоит ей об этом говорить? – предложил Джош, отлично представляя, как мама закатит глаза. Он и сам не слишком одобрял эту затею.

– Я отправлю тебе список на электронную почту. Или могу принести лично.

– Почта подойдет.

– Хорошо, милый! Пока!

Два часа спустя он услышал стук в дверь. Оторвавшись от компьютера, Джош открыл. На пороге стояли Кимы вместе с его матерью.

– Прости, я не смог ее остановить, – прошептал Бен, когда Джош оказался в объятиях Суми.

– Ну и дела, – заявила Стефани, входя в квартиру. – Говорят, ты собрался разговаривать с мертвыми. – Она подняла бровь.

– М-м-м… – протянул Джош. Да уж, умеет Суми хранить секреты.

– Ты слишком тощий, и мы решили тебе что-нибудь приготовить, – заявила мама. – Налить стакан воды?

– Я выпью пива.

– О, ты теперь пьешь? Мой единственный ребенок покончил с добровольным пожизненным запретом на выпивку, а мне ни слова не сказал, – делано вздохнула Стефани и полезла в холодильник, затем послала Джошу улыбку, сообщая на понятном обоим языке: «Звони почаще, меня волнует все, что ты делаешь. Я по-прежнему рядом с тобой».

Он кивнул, показывая, что понял сообщение.

Бен с бутылкой пива в руке устроился рядом с Джошем.

– Извини за это, – проговорил он. – Я пытался их удержать.

– Ничего… это мило, – отозвался Джош, почти слыша, как смеется Лорен. Ей нравилось, что Стеф и Кимы вечно сваливались на них единым фронтом словно снег на голову.

Боже, как он скучал по этому смеху!

Мама и миссис Ким, о чем-то разговаривая, уже вовсю суетились на кухне, жарили и тушили, не забывая то и дело угощать Пебблз. Неудивительно, что собака ворует еду.

Однако вид двух его болтающих, смеющихся мам успокаивал.

Бен задал несколько вопросов о последнем проекте, и Джош показал ему планы – до выхода на пенсию Бен сам работал инженером, хотя занимался городскими системами водоснабжения. Квартира вновь наполнилась жизнью. Свежим воздухом и… ну, крупицей счастья.

После ужина Суми вытащила листок бумаги, на котором значилось по меньшей мере двенадцать имен с номерами телефонов и адресами веб-сайтов.

– Поверить не могу, что ты так долго продержалась, – заметил Джош.

– Ну да, я умирала от желания его отдать, – призналась Суми, – но Стефани сказала, что сначала нужно тебя накормить. Так вот, – она указала на первое имя в списке. – Эта отлично гадает на картах таро. Не обманщица. Да-да, Пебблз, детка. – Дав собаке кусочек свинины, миссис Ким вновь вернулась к списку. – Вот эта – милашка, но не всегда подходяще настроена. Если настрой есть, то результаты супер. Анджела? Потрясающая, но к ней не пробиться. Разве что повезет и кто-нибудь отменит встречу. Вот этот парнишка мне очень нравится, но порой я не слишком ему верю. При каждой встрече он предсказывает, что я вот-вот встречу свою вторую половинку. Ну и глупость! На мне ведь обручальное кольцо. Я уже его встретила!

– Точно, – улыбнулся Бен.

Джош прочистил горло.

– У скольких из списка ты побывала, Суми?

– У всех, – заявила она, откинувшись на спинку стула. – Я посещаю медиумов с тех пор, как умерла мама, с 1992 года.

– Ничего себе. – Какая куча денег выброшена на ветер.

Бен взглянул на него с улыбкой и чуть заметно пожал плечами.

– Все что угодно ради ее счастья.

– Даже я ходила один раз, – призналась Стефани.

– Что? – Джош чуть не поперхнулся от удивления.

– А почему нет? – Она пожала плечами. – Было весело. Он предсказал, что в будущем меня ждет путешествие, и это сбылось.

– У всех в будущем есть путешествия. – Джош закатил глаза.

Стефани рассмеялась.

– Это был интересный опыт, Джошуа. Нужно быть открытым для всего нового.

– Я пытаюсь. Просто не верится, что ты мне не сказала.

– А зачем? – отозвалась она, делая глоток чая.

– Ну ты ведь мне все рассказываешь.

– Само собой нет.

– И что еще ты скрываешь? Других детей? Тайный брак с моим отцом?

– Джошуа. – Стефани строго взглянула на него, призывая успокоиться. – Я понятия не имею, где твой отец и жив ли он вообще.

– Медиум тебе не сказал?

– Я не спрашивала. – Она взяла кусочек брокколи. – Но, если тебе вдруг интересно, бабушка тебя любит и присматривает за тобой, – подмигнула Стефани.

– Думаю, я только зря потрачу время, – вздохнул Джош и взглянул на Бена: – Пойдешь со мной?

– Ни за что не пропущу, – отозвался Бен.

Джош выбрал медиума по имени Герти. По сравнению с Луноцветом или Ариэллой Бореалис ее имя скорее походило на настоящее и поэтому внушало больше доверия. Да, Герти Берковиц – звучит вполне достойно.

В назначенный день они с Беном отправились в Тивертон, богатый городок на берегу залива Наррагансет, знаменитый извилистыми каменными стенами, изящными домами и водными пейзажами.

Непробиваемо спокойный Бен идеально подходил для такого дела. Джош думал позвать с собой Рэдли – он как раз недавно вечером заходил посмотреть фильм, но решил, что тот будет слишком разговорчив. А Сара или Джен… нет. Наверное, им пришлось бы тяжело в эмоциональном плане.

Записываясь на прием, Джош соблюдал осторожность. Скрыв собственный номер, чтобы она не смогла его найти, набрал требуемые цифры с кодом города 401 (хорошо, что не 877 или 900; отличный знак), назвал только имя Джошуа без фамилии – вдруг эта Герти любит гуглить своих клиентов – и выбрал подходящее время.

Будучи ученым, Джош много читал о медиумах и знал, что большинство из них делали обобщенные предсказания, не вдаваясь в детали, и наблюдали за клиентами в поисках подсказок. В лучшем случае они были хорошими эмпатами и отлично разбирались в людях, надеясь подарить тем утешение, в худшем – наживались на скорби, задавали наводящие вопросы, а потом, словно попугаи, выдавали ту же информацию. «Что значила вода для вашей матери? Она показывает на воду». Вот честно – кто не связан с водой? Ведь люди в среднем состоят из воды на семьдесят два процента. У каждого имеется какой-нибудь любимый пляж, пруд, ручей, залив или хотя бы болотце. И скорбящий родственник конечно же воскликнет: «Да! Когда я был маленьким, мы ходили на пляж!». А медиум сразу подтвердит: «Да-да, как раз это она и показывает».

Не слишком убедительное доказательство существования загробной жизни.

Джош согласился только ради Лорен. Ей казалось, это будет весело. Он сомневался.

Стоял прекрасный солнечный день. Дорога вилась среди ферм, окруженных каменными стенами. Большую часть пути они с Беном, как заведено, почти не разговаривали и обменивались словами, лишь завидев нечто интересное. Например, стаю грифов, поедающих мертвого енота.

– Бедные стервятники, – заметил Бен. – Пожирая падаль, они оказывают нам большую услугу, но не получают никакой благодарности.

– Верно, – согласился Джош. В этих словах явно крылась метафора, но сейчас взбаламученный мозг был не в силах ее обнаружить. Он взглянул на часы. – Мы приедем слишком рано. Может, заглянем в «Данкин»?

– Ладно, давай.

Здесь, в Род-Айленде, на каждого человека приходилось больше пончиковых, чем где-либо еще в мире, так что найти их не составило труда.

– Что будешь? – поинтересовался Джош, въезжая на стоянку.

– Кофе со льдом. Спасибо, сынок.

Внутри Джош окунулся в знакомый густой запах кофейни. Будучи коренными жителями Род-Айленда, они с Лорен, отправляясь в поездку продолжительностью более пятнадцати минут, всегда останавливались, чтобы перекусить. Всякий раз, держа путь на Кейп-Код, в Массачусетскую больницу, аэропорт, Джеймстаун или Уэстерли, заезжали в «Данкин» подкрепиться.

Когда это было в последний раз? Сколько времени минуло с тех пор, как он выполнял столь простую, но приятную обязанность – покупал жене кофе? Больше этому не бывать. Ну почему никто его не предупредил: «Эй, приятель, твоя жена скоро умрет, так что ты в последний раз берешь для нее кофе. Наслаждайся моментом». Хотелось бы заранее знать все последние разы – когда они занимались любовью, гуляли, взявшись за руки, или смеялись, – чтобы смаковать их и запечатлеть в памяти все детали, мельчайшие молекулы каждого мгновения.

– Здрасте, – буркнул стоявший за прилавком подросток. – Что вам предложить?

– Один горячий черный кофе и один латте со льдом и взбитыми сливками, – попросил Джош и стал послушно дожидаться выдачи заказа.

Затем он отнес стаканчики с кофе в машину и только там понял, что вместо кофе со льдом взял Бену латте, который так любила Лорен.

– Кажется, я… все перепутал, – пробормотал он.

– Ничего страшного. Выглядит замечательно, – отозвался Бен и, глядя, как Джош садится в машину и вытирает руки о джинсы, спросил: – Ты как?

– Нормально. – Миг спустя он вспомнил, как Лорен советовала ему делиться чувствами с любимыми людьми. – Слегка нервничаю, – признался Джош. – А ты, Бен, веришь во все это?

– Ну… я верю, что у нас есть душа, которая продолжает жить. – Он сделал глоток кофе. – В Корее существует множество традиций почитания умерших, цель которых – дать им понять, что мы скучаем. Пусть я женился на католичке, но кое-что во мне не изменилось. Так что, если в двух словах: вроде как верю, в общем и целом.

– А по мне, все это полная чушь, – заметил Джош. – Просто Лорен попросила.

– Что ж, тогда идея не плоха. Но, как ты говоришь, все может оказаться полной чушью. – Бен улыбнулся, лицо его сморщилось, словно гофрированная бумага.

Джош завел машину. Если его вдруг одурачат, заставив поверить в присутствие Лорен, что он почувствует? Неужели станет до конца своих дней торчать в приемной Герти, болтая с покойной женой? Что ж, вполне возможно. Но вдруг она заявит: «Извини, малыш, ничего не вижу». Что тогда? Он разозлится? Сломается? Ощутит себя идиотом, потому что зря на что-то надеялся?

Во время телефонного разговора Герти сообщила, что вопрос оплаты остается на его усмотрение. Женщина говорила с сильным род-айлендским акцентом: буква «Р» звонко перекатывалась, а согласные на конце слов выпадали.

Телефон подсказал, что они на месте, и Джош свернул на подъездную дорожку, ведущую к скромному, ухоженному дому, крытому серой черепицей. Во дворе росло дерево, которому, судя по обхвату, вполне могло быть лет триста. Хороший знак. Отчего-то это дерево вселяло уверенность.

– Не давай ей лишних подсказок, – попросил он Бена, выходя из машины. – Попытайся не кивать и не сообщать: «Да, его жена умерла от болезни легких». Просто давай послушаем, что она скажет.

– Джош, ты повторяешь это уже третий раз, – заметил Бен и хлопнул его по плечу. – Я все понял. Буду сидеть с каменным лицом и молчать.

– Да-да, прости. Спасибо.

Не успели они постучать, как входная дверь распахнулась еще до того, и Джош чуть не подпрыгнул на месте. В проеме возникла невысокая седовласая женщина с морщинистым лицом и полуприкрытыми, как у черепахи, глазами.

– Здравствуйте! – проговорила она. – Я Герти, ваш медиум. Входите, дорогие. – Сильный акцент ничуть не резал слух. – Ты, значит, Джош. Можно так тебя называть? – Он кивнул, и женщина повернулась к Бену: – А ты…

– Бен. Приятно познакомиться.

Вслед за Герти они вошли в маленький домик, в котором было много фотографий ее родственников. Похоже, она очень любила кардиналов, поскольку эти красные птички виднелись повсюду – на занавесках, декоративных подушках, снимках и вышитых крестиком салфетках. Ее жилище внутри походило на классический дом старой дамы – избыток мебели, старомодные ковры и умиротворяющий лимонный запах.

Они устроились за столом в углу комнаты, покрытым оранжевой виниловой скатертью. Джош начал потеть, шея будто занемела от напряжения. Он нервно стиснул пальцы.

– Итак, вот что нам предстоит, – начала объяснять Герти. – Я зажгу свечу и прочитаю молитву, затем мы позовем сюда дорогого вам человека. Он будет показывать мне знаки, я – сообщать о них вам. Иногда я бываю не до конца уверена в их значении, и вам придется мне помочь.

Ну да, как же – наводящие вопросы. «Я вижу цифру четыре. Она что-то для вас значит? Нет? Подумайте хорошенько. Мне говорят, что четверка важна. Дата рождения? Смерти? Годовщины? Четвертый этаж больницы? Количество детей? Четыре кошки на протяжении всей жизни? Четыре колеса на машине?» Вот так поневоле и задумаешься: вдруг призрак любимого человека и правда кружит где-то рядом.

Зачем они пришли? Вряд ли Лорен узнала бы, что он не выполнил ее задание. Супер! Теперь к поту и нервозности добавилось еще чувство вины. Бен, как и обещал, с каменным лицом молча разглядывал свои руки.

– Джош, тебе не о чем тревожиться. – Герти похлопала его по руке. – Я прилежная христианка и каждую неделю посещаю мессу. Здесь нет злобных духов, ничего такого.

– Понимаю, – кивнул Джош.

– Сообщения возникают быстро, и я могу что-то пропустить. Но в основном усопшие стремятся заверить живых, что у них все хорошо и вы когда-нибудь снова встретитесь. Ведь существование в этом мире – всего лишь крошечный фрагмент нашей истинной жизни.

«Как будто цитата прямиком из „Ясновидения для чайников“».

Джош уже почти не надеялся.

Герти зажгла свечу и прочитала «Отче наш». Тишину нарушало громкое тиканье кухонных часов. Мимо проехала машина. При каждом вдохе у Герти из носа вырывался легкий свист, и Джошу внезапно захотелось рассмеяться (или сбежать). Поймав его взгляд, Бен выдавил улыбку.

Герти вдруг наклонила голову и вроде как уставилась в пол.

– Ты потерял жену, – выдохнула она – и желание смеяться исчезло. – Верно? – уточнила Герти. – Просто скажи «да» или «нет».

– Да.

– Сочувствую, мой дорогой.

Медиум снова закрыла глаза и задышала со свистом. У Джоша в груди бешено колотилось сердце. Неужели Герти сама ничего не слышала? Может, предложить ей салфетку? Как узнала о его жене? По обручальному кольцу на пальце, которое он так и не снял? Или все же искала его в «Гугле»? Сколько вдовцов в Род…

– Ее имя начиналось на «Л». Лори? Не совсем. Лара? Лаура?

Как, черт возьми? Джош прочистил горло. Бен раскрыл глаза чуть шире, чем обычно.

– Лорен, – странным голосом поправил Джош.

– Верно. Ладно, она показывает мне… кровать. Больничная койка. О боже, она была… тяжело больна и часто лежала в больнице.

Джош ничего не сказал. Теперь сердце колотилось о ребра, словно вставшая на дыбы дикая лошадь. Громко тикали часы. Бен застыл неподвижно. Нос Герти свистел.

Ладно, не стоит пока слишком уж ей доверять. Джош молод. Как много тридцатилетних мужчин обращалось к медиуму, чтобы пообщаться с покойным дедушкой? Жена – отличная догадка, а упоминание о серьезной болезни – ставка пятьдесят на пятьдесят.

Но что касается имени…

– Ты был с ней до самого конца. Забрался к ней в постель. Она показывает, как вы двое прижимаетесь друг к другу. Это правда?

– Да, – кивнул он, пытаясь контролировать дыхание. Опять же, какой уважающий себя муж, чья жена доживает свои последние минуты, не ляжет к ней в постель? Жеребец в его груди снова взбрыкнул. Он не хотел вспоминать этот момент. Никогда в жизни.

Герти улыбнулась, по-прежнему не отрывая взгляда от пола. Из ее носа со свистом вырвался воздух. И еще раз.

– Она показывает детей. У вас были дети?

Ага. Значит, медиум просто хорошо умеет угадывать.

– Нет, не было.

– А у нее до тебя?

– Нет.

– Ну, я вижу двоих детей. Девочка – совсем малышка, мальчик постарше. Они… они… метисы? Один из родителей темнокожий?

Черт возьми! Себастьян и Октавия. Джош с трудом кивнул.

– Господи, – выдохнул Бен.

– Она изображает свое имя, потом указывает на девочку. Малышку назвали в ее честь? Но не первым именем. Вторым?

– Да. – Скакун в груди снова встал на дыбы.

– Имя мальчика… начинается на «Т». Тайрон, верно?

– Это его второе имя, – прошептал Джош.

– Она показывает цифру четыре.

Четыре? Ну нет… это ведь не… В голове словно стоял туман.

– Что это значит? День рождения? Четвертый месяц – апрель? Она умерла четвертого числа?

Нет-нет, ничего такого.

– Мальчику четыре года, – отозвался вдруг Бен.

Черт возьми, а ведь верно.

– Мальчик тоже иногда ее видит. И разговаривает с ней. У детей защита слабее, и порой они видят мертвых.

Герти высморкалась, а когда вдохнула снова, свист, слава богу, исчез. Наверное, стоит сосредоточиться. Склонив голову, женщина вновь уставилась в пол.

– Лорен просит передать их матери, что присматривает за ними. Она – старшая сестра? Нет, тетя, сестра их матери. О да, они были близки. Твоя жена очень любила свою сестру.

– Да. – Откуда, черт возьми, Герти это узнала?

– Теперь она показывает цветы. Много цветов. Хочет, чтобы ты взглянул на цветы.

– Хорошо.

– Нет-нет, она упорно демонстрирует цветы. В них есть что-то особенное?

– Я… часто посылал ей цветы, – прошептал Джош.

– Нет, не то. Она настаивает на розах. Что в них такого? Ты знаешь кого-нибудь по имени Роза?

– Роза – ее второе имя.

Господи боже. А еще тот День святого Валентина. Годовщина свадьбы, лепестки роз на кровати… Откуда Герти это знать?

Джош понял, что плачет, лишь когда женщина протянула салфетку. Ему не нравились нахлынувшие чувства – неуверенность, тоска, желание рыдать от горя, поскольку его Лорен действительно ушла. Она в самом деле мертва и находится по ту сторону.

– А что за дерево? Она показывает какое-то особенное дерево. В горшке возле окна.

Кизиловое дерево. Бен, несмотря на каменное лицо, сидел теперь с широко раскрытыми глазами.

– Говорит, что это дерево как-то с ней связано и…

– Хватит! Перестаньте. Я… я… Прошу, не надо, – перебил ее Джош.

Герти посмотрела на него добрыми черепашьими глазами.

– Прости, дорогой. Я слишком тороплюсь?

– Я не… никогда… по-настоящему в это не верил, – признался он. – И это… слишком.

Потянувшись через стол, Бен сжал его руку.

– Понимаю, – сказала Герти. – Общение с мертвыми может очень сильно потрясти, особенно если не веришь.

Конь в груди взбрыкнул и встал на дыбы. Джош вытер лицо и скомкал салфетку.

Герти склонила голову набок.

– Лорен еще не закончила. Ее присутствие очень сильно. Хочешь послушать, что еще она скажет?

– Да. – Само собой. Как же иначе?

Герти вновь опустила глаза в пол.

– Она показывает, что ты работаешь с… какими-то деталями. Создаешь их… – Она соединила кончики пальцев. – Ты… что-то делаешь на компьютере, но еще она показывает больницу.

– Он биоинженер и занимается медицинским оборудованием, – выпалил Бен.

Джоша его слова ничуть не взволновали. Герти и так подобралась достаточно близко.

– Вот именно! Так она хочет убедить тебя, что в самом деле здесь. Она гордится тобой, Джош, очень гордится. Вы двое были очень счастливы.

– Да. Да, – отозвался он, тяжело дыша. – Послушайте… Я не сомневаюсь, что она любила меня, свою сестру и детей, и сам знаю, чем зарабатываю на жизнь. Но… – Его голос дрогнул. – Лорен хочет мне что-нибудь сказать? – Он с силой потер лоб, стараясь не смотреть на Бена из опасения, что может разрыдаться. – Что-нибудь о настоящем.

Герти в очередной раз уставилась в пол.

– Она хочет дать знать, что не одинока. С дедушкой? Нет, с отцом. Ее отец умер? Да, они вместе. У твоей жены прекрасная душа, она счастлива и много смеется.

Это хорошо. Он всегда желал для нее лишь счастья. Однако сердце все равно болезненно сжалось.

– Ладно… ага. Да, она говорит, что ты снова женишься. Показывает свой палец с кольцом, потом цифру два. Твоя вторая жена. Ты с ней уже знаком, но не… осознаешь, насколько она будет важна в твоей жизни. – Герти рассмеялась. – Твоя жена показывает на ноги, а потом на голову. Типа, до тебя еще не дошло, что вам с ней суждено быть вместе.

– Может, Сара? – пробормотал Бен.

Джош его услышал, но слова не дошли до сознания.

Герти склонила голову набок.

– Лорен говорит, ты винишь себя. Но ты отлично себя проявил! Она вновь и вновь показывает, как отлично ты себя вел и как о ней заботился. Перестань чувствовать себя виноватым. Ты был идеальным мужем и большего сделать не мог. Отбрось чувство вины.

Джош читал, что медиумы часто передают клиентам такое сообщение. Впрочем, в его случае оно казалось абсолютно уместным.

Взяв салфетку, он вытер глаза. Герти улыбнулась, глядя в пол.

– Между вами очень много любви, – заметила она.

Боль в груди стала невыносимой.

«Пожалуйста, вернись, – мысленно взмолился он. – Прошу, возвращайся ко мне».

– Она подает тебе знаки, Джош, но ты их не видишь. Обращай внимание на знаки.

Он кивнул.

Герти повернулась к Бену:

– Лорен говорит, ты ему не отец, но вы очень близки, почти как родные. Она благодарит, что ты пришел сюда поддержать Джоша.

Бен, отбросив прежнюю невозмутимость, прикрыл глаза ладонью. Герти похлопала его по руке:

– Я вижу бумажный самолетик. Вы с Джошем вместе делали их и бросали?

Бен кивнул, у него затряслись плечи.

– И еще она показывает женщину. Почти сестру, но нет. Блестящие фиолетовые платья… Они вместе брали уроки танцев? Что-то связанное с танцами. Лорен просит передать ей, что она рядом. Этой не-сестре тоже сейчас плохо. Точнее, подруге. Лучшей подруге.

Сара. Он должен позвонить Саре. Эти слова ужасно ее обрадуют.

Герти кивнула.

– Ладно, она уже уходит и просит передать, чтобы ты был счастлив и спокоен. Лорен верит, что в следующей жизни вы снова будете вместе. – С минуту она помолчала, затем задула свечу и взглянула на мужчин. – Фух! Кажется, получилось! Что скажете?

Джош выписал ей чек на пятьсот долларов. Герти крепко обняла его, потом Бена, и они ушли, больше не сказав ни слова.

Джош поехал прямо, к концу дороги, чтобы развернуться, и оказался в тупике; перед ним расстилалась водная гладь. Руки дрожали, и он остановился там, чтобы немного успокоиться.

– Ну ты как, сынок? – спросил Бен.

Джош посмотрел на воду залива, искрящуюся голубыми и серебряными бликами. По небу над головой плыли тяжелые кучевые облака кремового цвета.

– Это было поразительно, – признался он.

– Да. Очень конкретно.

– Вот только какая разница? – Джош крепче стиснул руль. – Ведь ее все равно нет. Что хорошего в этом общении? Разве оно что-то меняет? Не стану же я приезжать сюда каждую неделю.

– Думаю… приятно знать, что она не совсем нас покинула.

– Но все-таки она далеко. Мне нужна она сама, а не знаки. – Горло перехватило. Джош провел рукой по глазам. – Суми сказала, что сегодня вечером у тебя дела в церкви. Я подвезу.

– Сынок, если хочешь еще поговорить…

– Нет-нет, все хорошо.

Обратно в Провиденс ехали в молчании. Надвигалась гроза. Когда машина свернула на улицу, где прошло его детство, Бен предложил зайти. Джош отказался, поблагодарил друга и быстро обнял. А потом позвонил Саре.

– Можно мне приехать? – поинтересовался он, уже направляясь в сторону ее дома.

Она согласилась.

Несколько минут спустя Сара в спортивных шортах и футболке с Дэвидом Боуи открыла ему дверь. Ее квартира выглядела заурядной и слегка неопрятной – куча бумаг на столе, повсюду кофейные чашки, на тумбочке неразобранная почта.

– Привет, Джош, – проговорила она. – Чему обязана такой честью?

– Сегодня я ездил к медиуму, – без всяких предисловий сообщил он. – Лорен показала ей одного человека. Не сестру, но почти. Блестящие фиолетовые платья на танцевальном выступлении или что-то такое.

Сара резко побледнела.

– Господи, Джош. Ты бы хоть предупредил, – бросила она и отвернулась, а потом заговорила, тихо, почти шепотом: – Это было на шоу талантов в восьмом классе. Мы в блестящих фиолетовых платьях танцевали под «Crank That» Солджа Бой. Выступили потрясающе. – Она прерывисто вздохнула. – Медиум об этом знала?

– Похоже на то. Она просила передать, что Лорен все еще…

Закрыв лицо руками, Сара начала всхлипывать.

«Обними ее».

Джош сжал Сару в объятиях, она обняла его в ответ. Внутри словно что-то ослабло, и миг спустя он осознал, что плачет вместе с ней.

Ничего страшного.

На самом деле было даже здорово поплакать с тем, кто тоже любил Лорен, не задумываясь ни на миг, что стоило бы повести себя иначе. Нет. Обниматься… это нормально.

– Ох, Джош, – прошептала она. – Мне так жаль, что нам обоим пришлось это пережить.

Удар грома застал врасплох, и они резко отстранились друг от друга. Выпрямившись, Джош вытер глаза рукавом. Сара взяла салфетку и высморкалась.

– Хочешь посмотреть фильм? – спросила она.

Отчего-то это предложение показалось идеальным.

– Что-нибудь суровое, – отозвался он.

– Про войну?

– Лучше ужастик, – возразил Джош.

– Как скажешь. После разговора с покойной женой ты заслужил попкорн и газировку, – с улыбкой отозвалась Сара, и он непроизвольно улыбнулся в ответ.

– Спасибо, – поблагодарил Джош. – Ты хороший друг. – И с удивлением понял, что это правда.

Медиум упомянула о женщине, которая станет его второй женой. Он ее уже знал.

Однако сейчас Джош был не готов об этом думать. Не сегодня. Возможно, в отдаленном будущем.

Хотя от фактов никуда не денешься.

За последние три месяца Лорен трижды ходила на прием к пульмонологу, доктору Беннет. Три посещения с несколькими переносами из-за снега, праздников и волнений по поводу новых традиций. Они пригласили к себе Кимов и Стефани на День пеперо, милый корейский праздник, казалось, существовавший лишь для того, чтобы отмечать его в кругу друзей. Потом был большой ужин у Джен на День благодарения, куда пришла и Стефани, и десерт в доме Кимов – все их четверо детей, собравшиеся на праздник, хотели увидеть Джоша и познакомиться с его женой. А как-то в выходные они устроили поздний завтрак для всех местных друзей, и Лорен, чувствуя себя счастливой и повзрослевшей, готовила и убиралась к приходу бывших одноклассников и коллег, а после показывала им свою чудесную квартиру.

Затем наступило Рождество, и они впервые всерьез повздорили из-за того, что Джош не пожелал идти на праздничную вечеринку в ее офис. Потом, конечно, помирились и отправились на прогулку, после отпраздновали день рождения Джен. На Новый год устроили праздник у себя, пригласили Сару с новым кавалером (который вырубился на диване уже к девяти вечера), Луизу, Сантино, Брюса и Тома, Мару, Асму с возлюбленным и Джен и Дариусом. Вечер удался на славу, даже несмотря на пьяного дружка Сары. В конце все вместе поднялись на крышу посмотреть фейерверк. А вскоре Кимы пригласили их на очередной корейский праздник, Лунный Новый год, позвав также и маму Лорен, что было очень мило с их стороны.

Другими словами, в череде праздничных дней легко забывалось, что ей без всякой видимой причины порой немного не хватает дыхания.

Но праздники закончились, и предлогов увиливать от обследования больше не осталось. Лорен уговаривала себя не нервничать, ведь ей уже сказали, что это не рак. Слава богу, на рентгенограмме грудной клетки не нашлось и следа опухоли. Теперь ей предстояла магнитно-резонансная томография.

Лорен постоянно напоминала себе, что все в порядке. Она молода, здорова, безумно счастлива, занимается сексом трижды в неделю, а то и чаще, ходит на йогу и в тренажерный зал на первом этаже. Отсюда и проблемы с дыханием. Ну конечно! Вот и ответ.

Она просто… устает. Возможно, дело в астме или хроническом бронхите. Утомление и тяжесть в ногах? Так после тренировок это нормально. Хороший знак, черт возьми. Иначе в чем их смысл?

Ее просто напугала доктор-стажер из отделения неотложной помощи, сделавшая паузу во время разговора. Ну кому понравится, если врач медлит перед тем, как сообщить результат?

Лорен уже проверили на легочную инфекцию. Какой-то вирус? Но все тесты дали отрицательный результат. Пневмония в легкой форме в дополнение к астме? Хронический синусит, задний ринит и кислотный рефлюкс?

Точно понять, в чем дело, пока не удавалось.

– Еще несколько анализов, – объявила доктор Беннет, и Лорен ощутила вспышку страха и раздражения.

«Ради бога, поставьте мне уже диагноз или скажите, что я здорова», – мысленно взмолилась она, почувствовав, как вспыхнули щеки.

– Случай непростой, – продолжила доктор. – И я хочу избежать любых ошибок.

Не слишком обнадеживает.

– Со мной все в порядке, – отозвалась Лорен.

«Вы мне почти нравитесь. Подтвердите, что я здорова, и обещаю, мы станем добрыми друзьями».

– С вами свяжутся в ближайшие дни и запишут на амбулаторное обследование, – проговорила доктор Беннет. – Если станет хуже, сразу же звоните мне.

– Все хорошо. Я отлично себя чувствую.

– Скоро увидимся.

Черт. Кажется, посиделки за мартини с доктором Б. отменяются.

Да еще и Джош всякий раз вопросительно смотрит на нее, стоит только закашляться.

– Все в порядке, – огрызнулась она как-то вечером. – Не спеши меня хоронить.

Он не ответил. Лорен, фыркнув, отправилась спать. Джош появился через полчаса, заключил ее в объятия и сказал, что любит. Ну как можно на него сердиться?

Ей сделали еще две рентгенограммы, две компьютерных томограммы, потом одну с высоким разрешением, тест легочных функций, затем еще один, бронхоскопию (мерзкая процедура, даже с седативными препаратами). Вопросы казались бесконечными и раздражающе повторяющимися. Курение? Астма в анамнезе? Пневмония? «Расскажите еще раз, как умер ваш отец. Когда вы ездили на Гавайи? Где останавливались? Плавали? Что ели? Контактировали с асбестом, силиконовой пылью, тяжелыми металлами, загрязненными кондиционерами, заплесневелой листвой, голубиным пометом?»

– Естественно, я контактировала с голубиным пометом! – вскричала Лорен, в сотый раз услышав этот вопрос. – И с заплесневелыми листьями! Как и все. Просто дайте мне чертово лекарство от кашля, которое в самом деле поможет!

Она почти почувствовала облегчение, когда доктор Беннет позвонила и попросила прийти «вместе с мужем». Наконец-то они разобрались. Наверняка дело в какой-нибудь необычной пневмонии, которую Лорен подхватила в самолете во время поездки на Гавайи.

– Присаживайтесь, – предложила доктор Беннет, когда они вошли в кабинет. – Прошу, зовите меня Квана.

Обращаться к врачу по имени? Хороший знак или плохой?

Лорен ощутила, как по спине пробежал холодок.

– Здравствуйте, Квана! – бодро поздоровалась она. Как будто от ее настроения все так просто уладится. – Отличная прическа.

За время праздников доктор Беннет сменила блестящие прямые пряди на множество собранных в пучок косичек. Что ж, если ей так хочется, Лорен будет называть ее Кваной. Наверняка к концу приема доктор извинится за свою настойчивость. Ведь, черт возьми, все оказалось так просто. Вот лекарство. И, безусловно, как-нибудь вечером она с удовольствием сходит куда-нибудь выпить!

Но отчего-то сердце бешено забилось в груди, и Лорен медленно, размеренно втянула в себя воздух. Все хорошо, лишь бы не закашляться. Сейчас не время.

– На эти косички, наверное, ушла целая вечность, – заметила она. Намного лучше разговаривать о волосах, чем задавать вопросы, которые лезут сейчас в голову.

– Да, времени понадобилось много, – спокойно отозвалась Квана.

Джош взял Лорен за руку. Его ладонь была влажной от пота.

– Что ж, – вновь заговорила доктор Беннет. – Мы сделали все возможные анализы, некоторые даже дважды. Похоже, у вас идиопатический легочный фиброз. – Как много слогов! – Мы так задержались с диагнозом, поскольку хотели полностью удостовериться. Эта болезнь редко встречается в молодом возрасте.

– Ясно, – проговорила Лорен.

Значит, у происходящего с ней уже имеется название. Теперь нужно принимать лекарства, и все пройдет. Она взглянула на Джоша. Его лицо посерело.

«Ну нет, малыш. Я не буду обращать внимания на твой вид».

– И что дальше? – поинтересовалась Лорен.

Повисла пауза. Еще одна чертова пауза! Внезапно ее затрясло. Она не могла взглянуть на Джоша, потому что… потому что…

– Не стоит паниковать, – заговорила доктор Беннет. – Итак, что это за болезнь. – «Болезнь?» Звучит ужасно! – В ваших легких образуется волокнистая ткань. Рубцы. По непонятным причинам. Иногда этот недуг поражает людей, работающих с асбестом или мелкими частицами. В вашем случае фиброз зовется идиопатическим, поскольку его происхождение неизвестно. – Доктор ненадолго замолчала и взглянула сперва на Джоша, потом на Лорен, чтобы убедиться, что ее понимают.

«Мой муж – гений, – хотелось заявить Лорен. – Ему не нужно объяснять дважды».

Тогда как у нее самой, похоже, начинались проблемы со слухом. В ушах стоял настойчивый, пронзительный гул. Наверное, защитный механизм, чтобы блокировать…

– Проблема в том, что рубцы занимают в легких часть пространства. Отсюда и трудности с дыханием.

– Да какие трудности? Ну, может, небольшие. Время от времени.

– Верно, – кивнула Квана. – Хорошо, что мы обнаружили болезнь на ранней стадии. Есть несколько очень хороших лекарств, которые могут замедлить ее развитие.

– Отлично!

– А кислород поможет от одышки.

– Постойте… Что? Мне не нужен кислород. Ну да, я падала в обморок… Дважды. Но один раз после долгого похода и недостатка жидкости, а в другой, потому что… потому… – В голосе послышались истерические нотки, и Лорен замолчала.

– Что ж, – мягко проговорила Квана. – Вероятно, в будущем настанут времена, когда он вам понадобится. Так вы почувствуете себя значительно лучше и станете меньше уставать.

– Но все в порядке. Я чувствую себя… вполне неплохо.

Лорен взглянула на Джоша. Он даже не повернул головы, лишь не моргая смотрел на доктора Беннет.

Вот черт. Порой, если случалось что-то серьезное, муж замыкался в себе, становился очень тихим и молчаливым. К примеру, когда за несколько месяцев до свадьбы умер его любимый профессор, Джош не плакал, не разговаривал, а просто погрузился в некое оцепенение. Лорен позвонила Стефани, и та рассказала, что в двадцатилетнем возрасте сын вел себя точно так же после смерти ее отца.

Но ведь тогда речь шла о мертвых. Она же не собиралась на тот свет. Что бы ни было, Лорен справится, и Джошуа Парку не придется возиться с больной женой. Она этого не допустит.

– Ладно, – проговорила Лорен вполне нормальным голосом. Отлично. – Итак, лекарства, может, в будущем кислород… Что-нибудь еще?

Повисла очередная пауза.

– Мы начнем дыхательную терапию, чтобы максимально увеличить функциональность легких.

– Хорошо, поняла. И сколько это продлится? – поинтересовалась Лорен. Ответа не последовало. – Ну, когда я вновь стану прежней? – уточнила она. Квана – доктор Беннет – помолчала. – Что насчет исцеления, Квана? – громко спросила Лорен.

Джош повернул к ней голову. Наконец-то!

– Болезнь неизлечима, – тихо пояснил он.

Лорен не сразу смогла осознать услышанное.

– Что? – вскричала она и издала странный, неестественный смешок. – Так делу не поможешь. – Она взглянула на доктора, потом на мужа и сглотнула. – Серьезно?

– В данный момент лечения не существует, – подтвердила доктор Беннет.

Лорен больше не хотелось называть ее Кваной. Нет! Друзьями им не стать.

Итак, если нет лечения, значит… ну, ей придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.

Ха.

– Не стоит паниковать, – снова заговорила доктор Беннет. – Да, болезнь серьезная, но вам всего двадцать шесть. И, честно говоря, мы даже не беремся предполагать, как организм будет с ней справляться. В остальном у вас отменное здоровье, так что давайте пока не настраиваться на худшее. Я выпишу лекарство под названием «Офев», очень эффективно замедляющее образование волокон и рубцовой ткани. Многим пациентам нравится смесь китайских трав, рекомендую попробовать и ее. Я дам всю информацию.

– Ладно, – отозвалась Лорен, немного успокоившись. – Отлично. Э-э… а каков долгосрочный прогноз?

– Не хотелось бы забегать вперед.

– Все равно скажите, – попросила она.

Квана взглянула на Джоша, который чуть заметно кивнул.

– Что ж, в самом крайнем случае вас ждет пересадка легких.

– И тогда со мной будет все в порядке?

– Мы обсудим эту тему, если понадобится.

Лорен посмотрела на Джоша. По-прежнему серый, челюсти сжаты, почти не моргает.

«О нет. Нет-нет, спасибо».

Муж много знал о медицине.

– Мне… мне станет лучше? – прошептала она.

Доктор Беннет, сложив руки вместе, подалась вперед:

– Лорен, мне очень жаль, но, как сказал ваш муж, болезнь неизлечима. В перспективе маячат многообещающие методы лечения, однако сейчас – буду с вами честна – их нет. При ИЛФ волокнистая ткань растет до тех пор, пока не начинает полностью препятствовать дыханию. Последней надеждой может стать пересадка легких. В противном случае болезнь смертельна.

Мир остановился. Ни звуков, ни запахов, лишь пустота. И полная неподвижность.

Смертельная, бесповоротная болезнь.

Смертельная?

Лорен сглотнула, глядя на доктора застывшим взглядом.

– Значит… я умру?

– Мы не знаем, что вас ждет. Известно лишь несколько случаев заболевания у столь молодых людей.

– Вы можете ответить на вопрос? Я от этого умру? – Голос прозвучал громко и жестко.

Квана не рассердилась.

– Не стоит делать никаких прогнозов. Особенно в вашем случае, поскольку вам еще нет и тридцати.

– Никаких прогнозов, кроме того, что я умру? – пропищала Лорен.

– Она не умрет, – хрипло, яростно проговорил Джош, и на миг в сердце Лорен вспыхнула надежда. Она ведь замужем за дипломированным гением, который по чистой случайности занимался созданием медицинского оборудования. Он разберется с проблемой за несколько недель, Квана.

– Понимаю, слишком много всего сразу, – произнесла доктор Беннет. – Я рекомендую воздержаться от поисков в «Гугле» и прочитать вот эту литературу.

– Почему? – решительно поинтересовалась Лорен.

– Потому что нужно получать информацию от экспертов в этой области, – пояснила она, протягивая папку. – Доверьтесь мне.

Лорен не помнила, как вышла из больницы и села в машину. Когда она немного пришла в себя, Джош сидел за рулем и крепко сжимал ее ладонь. Она смотрела в окно, смутно отмечая знакомые места. Вот Большой синий жук[17], самый известный житель Род-Айленда; купол Капитолия; здание Супермена, названное в честь героя, перепрыгнувшего через него в старом фильме и тем самым прославившего Провиденс; площадь Кеннеди; старое здание корпорации «Браун и Шарп». Они въехали на свою улицу, припарковали машину и молча, по-прежнему держась за руки, вошли в здание. Лорен было направилась к лестнице, но потом прошла через вестибюль и нажала кнопку вызова лифта.

От подъема по ступенькам перехватывало дыхание.

К горлу подступил ком, и она с трудом сглотнула.

Войдя в квартиру, они уселись на диван и почти синхронно взялись за ноутбуки. В тишине слышался лишь стук пальцев по клавиатуре.

Да, доктор Беннет не обманула – гуглить информацию о болезни не стоило. Люди с идиопатическим легочным фиброзом жили от трех до пяти лет. Трансплантация легких – конечно, при отсутствии осложнений – могла продлить жизнь еще лет на пять. Однако сама эта операция была весьма непростой.

Так что в лучшем случае Лорен суждено дожить до сорока.

И то вряд ли.

У нее закружилась голова. Может, она спит? И вся эта счастливая жизнь с прекрасным мужем, чудесная квартира, медовый месяц и поездка в Париж ей приснились? Вдруг сбитая с толку, ничего не понимающая Лорен проснется на детской кровати и поймет, что папа все еще жив?

Она стиснула руки, поскольку щипать себя казалось слишком банальным. Если в голову лезет всякая чушь, то происходящее не может быть правдой, верно? К тому же подушку на том кресле нужно взбить. И что-нибудь поесть. Может, поджарить сыр на гриле? Вряд ли у нее смертельная болезнь. Ничего она не умирает.

В мозгу всплыли прочитанные в интернете слова: «Неизлечимая болезнь. Смертельная. Нет лекарства. Становится невозможно дышать. От трех до пяти лет. Качество жизни».

От трех до пяти лет.

На прошлой неделе они катались на санках с Себастьяном. Джен призналась, что планирует завести еще одного ребенка, и они дурачились, обсуждая имена детей знаменитостей. И, конечно, у Лорен перехватило дыхание от смеха. Но так бывало… да нет, только у нее.

На миг она словно вновь вернулась в тот день, вспомнила тепло сестринского дома, какао, смех… и невозможность наполнить легкие достаточным количеством воздуха.

Потому что в них возникали волокна.

Господи боже.

– Пойдем в кровать, – предложил Джошуа, и Лорен чуть не подпрыгнула от звука его голоса.

Впрочем, он был прав. Пусть лишь два часа назад миновал полдень, постель казалась единственным вариантом. Раздевшись до нижнего белья, они забрались под пуховое одеяло и до боли крепко сжали друг друга в объятиях.

Оба дрожали.

И молчали. К чему сейчас слова? Не плакали. Еще не время для слез.

Вместе с ними в комнате находилась горькая, тяжелая правда, ожидая, когда они окончательно впустят ее в свою жизнь и постель.

Она умрет молодой. Джош останется вдовцом.

Ей не станет лучше.

У нее смертельная болезнь.

А Лорен так сильно хотела ребенка.

Ну класс. По правде говоря, какое-то дурацкое письмо. И ради этого стоило переодеваться и наливать себе вина? Джош начал ходить кругами по гостиной, бесшумно ступая по полу босыми ногами. Пебблз, не обращая внимания на его настроение, спала на диване.

– Дурацкое письмо, Лорен, – вслух заметил он. – Неужели не могла уделить мне немножко больше времени?

Может, она была занята и поэтому успела написать всего несколько предложений? Или он уже стал для нее обузой, вот Лорен и решила подбросить ему лишь пару банальностей в духе серии книг «Куриный бульон для души»?

Его тут же накрыло волной ярости, которая застилала глаза плотной красной пеленой, затмевая все остальное и не оставляя возможности на что-либо отвлечься: позвонить маме или Бену, добраться до спортзала и побить тяжелую грушу или мысленно произнести мантру про храброго ежика. Он тонул в этой красноте, она была повсюду. Движимый спокойствием, затаившимся где-то в глубине мозга, Джош направился к кухонным шкафам. Раздался грохот, вскрик, и ногу пронзила какая-то отдаленная боль. Затем, поскользнувшись, он упал, ударился головой об пол и потерял сознание.

Когда Джош очнулся, Пебблз лизала ему лицо, обдавая смрадным дыханием.

– Ну привет, малышка, – хрипло пробормотал он, ощущая боль и першение в горле.

Что-то впилось ему в спину.

Джош вдруг осознал, что лежит на кухонном полу. Поморщившись, он сел и, ощупав затылок, обнаружил приличного размера шишку. Повсюду валялись осколки фарфора.

С рисунком в горошек.

Джош поднял кусочек и рассмотрел повнимательнее. Кружка Лорен, из которой та каждое утро пила кофе. Вообще-то, жена купила таких четыре, поскольку была уверена, что они всем понравятся. И не ошиблась – даже его мать, довольно равнодушная к кружкам, считала их милыми. Джош вспомнил утро выходного дня, когда Лорен пригласила своих «трех мамочек» на кофейный пирог и они пили чай из этих кружек.

Судя по осколкам на полу, пострадали все четыре. Ага, так и есть. Среди на удивление жизнерадостной картины беспорядка виднелись четыре маленькие ручки.

Раздался стук в дверь. Слегка прихрамывая, Джош вышел в прихожую и открыл. На пороге стояла Жуткая Шарлотта.

– Привет, я услышала какой-то грохот. Все хорошо? – Она оглядела его с головы до ног. – У тебя кровь.

– Хватит ко мне приставать, Шарлотта.

А может, это ее имела в виду медиум Герти? Ну нет уж, спасибо. Если так, он вернется и заберет назад свои пятьсот долларов.

Закрыв дверь перед носом Шарлотты, Джош вернулся в кухню и оценил ситуацию.

«Отличная работа, придурок».

Лишь бы Пебблз не наступила на острые осколки, а то еще поранит себе лапу.

Во избежание проблем Джош отвел собаку в гостевую комнату.

– Извини, милая. Это всего на пару минут, потерпи, – сказал он, ловя на себе ее разочарованный взгляд.

Порез на ступне оказался довольно глубоким. Восприняв боль как наказание, Джош промыл рану перекисью водорода и замотал бинтом, потом убрал осколки и вытер кровавые следы.

Что ж, его ярость не прошла бесследно: кружки Лорен теперь не станут ежедневно дразнить его своим видом, а на полу появилась новая царапина.

За последние несколько лет вспышек гнева было больше, чем за всю остальную жизнь. Но сейчас, когда ярость схлынула, его охватил стыд. Лорен изо всех сил старалась просто остаться в живых, а он взбеленился из-за короткого письма? Какой же хреновый и неблагодарный муж – то есть вдовец, – неспособный оценить ее послания по достоинству, пусть даже последнее не очень-то ему понравилось. Да, Лорен действительно была занята – она пыталась выжить.

Вздохнув, Джош взял Пебблз и поднялся на крышу, стараясь не смотреть вниз. Он взглянул на небо. Скоро закат. К счастью, дни в октябре стали заметно короче. Август выдался ужасно жарким; влажность и духота прямо-таки высасывали цвет и жизнь из всего окружающего, заменяя яркие краски на грязные оттенки сепии и вынуждая дышать пресным, не совсем настоящим воздухом из кондиционера.

После визита к Герти Джош впал в уныние. Наверное, стоило порадоваться, что жена попала на небеса и видит его оттуда. Но какой с этого прок? Она все равно не вернется. Да и существовали ли эти небеса? Кто знает. Ради блага Лорен Джош надеялся, что да.

Впрочем, сейчас проблема заключалась не в загробной жизни. Приходилось решать текущие вопросы. Он пропустил занятия по карате, не желая в состоянии депрессии подходить к маленьким детям, и предупредил Асму, что заканчивает большой проект и в этом месяце не сможет часто помогать ей в центре. В ответ она любезно разрешила не спешить и заверила, что будет рада видеть его в любое время.

Супружеская жизнь будто осталась в далеком прошлом, и с тех пор, как они с женой сидели в саду на крыше, в доме на Кейп-Коде или на диване в гостиной, защищенные своей любовью, минула целая вечность.

Итак, Лорен велела заняться карьерой и попробовать сделать то, чего он всегда боялся.

Джош вздохнул. Пебблз запрыгнула на шезлонг и положила морду ему на ногу. Он погладил шелковистую голову, благодарный, что собаки быстро забывают обиды.

Каждый год компания «Джонсон энд Джонсон» спонсировала проведение крупной конференции, посвященной медицинскому оборудованию. Джош ездил туда ежегодно начиная с двадцати лет и пропустил лишь в прошлом году, поскольку боялся оставить жену. Можно поехать снова, он и сам подумывал об этом, по большей части желая просто сменить обстановку. Конференция начнется на следующей неделе и вполне впишется в задание Лорен на этот месяц. Правда, несмотря на совпадение желаний, это письмо, в отличие от другого, о волонтерстве, не вызывало ощущения, что они по-прежнему связаны, а Лорен каким-то образом способна читать его мысли.

А вот «сделать то, чего всегда боялся»… О чем вообще речь? Джош уже участвовал в этой конференции, и хотя он не любил находиться среди людей, никаких связанных с большой толпой фобий у него не было. Он просто уходил, когда становилось слишком тягостно и шумно.

Что же имела в виду Лорен?

Ему никогда не узнать.

Несколько дней спустя Джош вылетел на конференцию в Сан-Франциско, прокручивая в голове уже ставшие привычными скорбные мысли: «Когда я в последний раз летел на самолете, Лорен была…» Он спрашивал об этом на форуме. Как оказалось, нет ничего странного в том, что на каждое событие в жизни накладывается воспоминание о потере.

Пять часов Джош смотрел в окно, наблюдая за проплывающими внизу американскими ландшафтами, а приземлившись, арендовал машину и поехал в отель, где проводилась конференция. Зарегистрировался, получил бейдж и поднялся в номер на втором этаже (как он и просил), оказавшийся внутри вполне стандартным и очень чистым. Разложив вещи, Джош погладил рубашку и изучил программу конференции, отметив для себя интересные презентации и докладчиков, которых хотел бы послушать. Часть из них он знал. Его имя тоже было известно многим, поскольку для тридцатилетнего парня Джош считался в некотором роде важной персоной.

Устав тянуть время, он почистил зубы и спустился вниз, к конференц-залам и выставочным комнатам.

И как ни странно, испытал облегчение, общаясь с незнакомыми людьми, которые хотели просто поговорить о работе, недавно выпущенных продуктах, тенденциях в дизайне и новых технологиях.

На два дня Джош полностью погрузился в любимую сферу, единственную, что его интересовала. Он сходил на обед, который в честь открытия конференции устраивал один изобретатель-миллиардер, веривший в мировое здравоохранение и необходимость подготовки к пандемии. На семинарах Джоша узнавали и встречали с уважением. Дважды на презентациях он видел свою разработку – кровать для наблюдения за новорожденными – и втайне этим гордился.

Сингапурская компания «Хирон медикал энтерпрайзес», нанявшая его для создания умного скальпеля для операций на позвоночнике, числилась среди спонсоров конференции. В прошлом месяце Джош отправил им окончательный дизайн вместе со спецификацией, и сотрудники фирмы – генеральный директор Алекс Лэнг и исполнительный директор Наоми Финн – отыскали его и пригласили на ужин. Он согласился.

Они встретились в вестибюле и поехали на лимузине в шикарный ресторан, расположенный возле Бэй-Бриджа, непризнанного чуда Сан-Франциско. Алекс и Наоми воспевали достоинства Джоша, говорили о делах, рассказывали забавные истории и всячески к нему подмазывались, а к концу второй бутылки, как и следовало ожидать, выложили карты на стол.

– Джош, мы предлагаем тебе работать исключительно с нами, – проговорил Алекс. – Можешь по-прежнему жить в Род-Айленде или переехать в Сингапур. За тобой право самому обозначить свою зарплату и социальный пакет. Мы хотим, чтобы ты возглавил команду разработчиков, и ради этого готовы на что угодно.

– Это очень лестно, – отозвался он.

– Ты бывал в Сингапуре? – поинтересовалась Наоми. – Удивительный город. Серьезно. Я жила в семи крупных городах, включая Сидней и Париж, и Сингапур – самый красивый из них.

Джош кивнул, не забыв улыбнуться, и на несколько минут представил, как живет на другом конце планеты и бодрым шагом входит в стеклянный офис, где его ждут двое помощников по административным вопросам и группа инженеров для решения рутинных задач…

– Летим с нами, – предложил Алекс. – Осмотришься. Бери с собой… черт, я даже не знаю, женат ли ты.

Словно удар бейсбольной битой по голове.

«Отвечай», – велел он себе.

– Нет, – наконец выдавил Джош, когда пауза слишком затянулась.

– Значит, обручальным кольцом просто отпугиваешь заинтересованных лиц? – поинтересовалась Наоми.

Они не знают. Не знают! Начни Джош сейчас рассказывать, и любопытство на их лицах сменится на жалость, потрясение или сострадание.

– Культурная особенность, – солгал он.

– В Сингапуре можно встретить представителей многих культур, – заметил Алекс, и Джошуа вздохнул с облегчением, когда парочка начала расхваливать достоинства города-государства.

На следующий день конференция закончилась, и Джош, проведя столько времени в окружении других людей, почувствовал себя выжатым как лимон. Однако возвращаться домой пока не хотелось. Он представил мрачный, серый Провиденс под пеленой октябрьского дождя, продуваемый ветрами, которые срывают с деревьев пожелтевшие листья… и неожиданно для самого себя решил остаться.

Его помощница, Куки Голдберг, обещала поменять билет на самолет и забронировать номер в отеле еще на два дня. После этого Джош отправил сообщение Джен, Донне и маме. Джен сказала, что они готовы оставить у себя Пебблз хоть навсегда, потому что Себастьян от нее без ума, и в подтверждение прислала фотографию: мальчик крепко спал, а рядом с ним, положив голову на подушку, устроилась собака. Какая прелесть.

Джош ни разу толком не видел Сан-Франциско – ну, если не считать такой же конференции несколько лет назад, во время которой он не выходил из отеля, – так что города практически не знал. Можно осмотреть достопримечательности – и хоть так убить время. Бывала ли здесь Лорен? Вряд ли.

Значит, никаких воспоминаний. Здесь и сейчас он вполне мог притвориться обычным холостым парнем, а не скорбящим вдовцом.

Прекрасный, благоухающий Сан-Франциско казался чересчур облагороженным городом с толпами бездомных и множеством новых многоквартирных домов для богачей, блестящих и элегантных. Джош подумал, что стоило бы спроектировать временные укрытия, которые можно складывать и носить с собой, но за десять секунд поиска в «Гугле» выяснил, что это уже сделали многие архитекторы. Он заглянул в Японский квартал и Хейт-Эшбери и купил близким подарки, а в Лоуэр-Пасифик-Хайтс полчаса разглядывал витрину зоомагазина, где были выставлены невероятно красивые аквариумы с живыми растениями и экзотическими рыбками – один из них он заказал с доставкой Себастьяну в качестве рождественского подарка.

Когда желудок заурчал от голода, Джош пообедал в баре маленького итальянского ресторанчика, глядя, как «Ред Сокс» проигрывают «Янкиз». Он представил, как живут люди в этих викторианских домах, так не похожих на их – точнее, его – лофт. Может, это прекрасное место само по себе приносит счастье? Или здесь тоже есть вдовцы, подобно ему рыдающие на полу квартиры?

Джош шел все дальше, грелся на солнышке, любовался садами и собаками. Такое чувство, что в Сан-Франциско у всех есть собаки. Пебблз с ее дружелюбными манерами отлично бы здесь прижилась.

Он вдруг осознал, что смотрит на вывеску «Джирарделли», и встал в очередь за рожком мороженого. Ожидание того стоило.

– Простите, вы не знаете, как добраться до моста Золотые Ворота? – спросила молодая женщина лет двадцати – двадцати пяти с рюкзаком за спиной и красивыми рыжими волосами – почти такого же оттенка, как у Лорен. Глаза, однако, были зеленые, а не цвета виски, как у жены. Хотя, если поменять ей стрижку и вставить цветные линзы, женщина вполне сойдет за ее сестру.

– Извините, не знаю, – буркнул он после затянувшейся паузы.

– Не страшно! Хорошего дня!

Она ушла, глядя в телефон – вероятно, сообщала подруге, что столкнулась с жутким парнем.

Минуту спустя Джош последовал за ней. Без всякой цели. Просто солнечный свет, играющий красками в ее волосах, так похожими на пряди Лорен, притягивал его, словно маяк. Куда она собиралась? Ах да. К мосту Золотые Ворота.

Джош никогда не видел этот мост вблизи. Он боялся высоты.

«Сделай то, чего всегда боялся».

Выбросив девушку из головы, Джош поймал такси и поехал к мосту, внезапно загоревшись желанием оказаться там как можно скорее.

В реальной жизни мост выглядел красивее и грациознее, чем на любой фотографии, и простирался невероятно далеко, до самого округа Марин. На фоне ярко-синего неба, освещаемый лучами солнца, он, казалось, в самом деле светился. Воду пролива усеивали парусники и транспортные суда, а над мостом, под ним и даже между тросами летали птицы.

Мост выглядел абсурдно высоким. Нет, в самом деле, к чему такая высота? Наверное, лучше махнуть на эту затею рукой и пойти выпить в какой-нибудь бар. Так будет легче, верно? Можно просто… просто… да нет, он уже здесь.

И сердце отстукивает бешеный ритм лишь при мысли о том, чтобы по нему пройти. А если закружится голова? Он тут же почувствовал легкое головокружение. А ведь с этого моста упало множество людей. Нет, не упало. Они… сами спрыгнули.

Вот черт.

Обливаясь потом, Джош двинулся вперед. Потом ускорил шаг. Он надел походные ботинки, которые носил в последний раз прошлой осенью, когда они с Лорен ездили в национальный парк Акадия. Но сейчас не стоило об этом думать. Чтобы не потерять голову.

«Просто иди вперед, – мысленно велел он себе. – И шустрее. Перейди мост, потом возьми такси и возвращайся в отель».

Сосредоточившись на людях, Джош торопился изо всех сил, глядя прямо перед собой. Сюда нельзя пускать машины. Ужасная идея. Ведь машины такие тяжелые! Этот мост в реальной жизни когда-нибудь ломался или о таком снимали лишь фильмы-катастрофы? Черт. А вдруг землетрясение?

О господи… Джош взглянул налево – не рушится ли город? – и увидел под собой воду. Далеко-далеко внизу. И тут же понял, что смотреть вниз было ошибкой. Колени подогнулись, и внезапно он, тяжело дыша, оказался на четвереньках.

– Вам плохо? – раздался чей-то голос.

– Не-а, – отозвался он чересчур уж громко.

– У вас что, сердечный приступ?

«Все возможно».

– Просто боюсь высоты.

Сможет ли он встать? Вряд ли. Сердце бешено колотилось в груди, рубашка, несмотря на прохладную погоду и легкий ветерок, промокла от пота.

Джош ощутил легкую дрожь, потом земля затряслась… Нет-нет, это всего лишь пикап. А что насчет ветра? Может ли мост закачаться? Вдруг он вот-вот развалится, и эти люди, крича и цепляясь за все подряд, полетят вниз, прямо в объятия смерти, автомобили потоком хлынут в залив, раздастся оглушительный шум и…

– Шаг за шагом, – раздался голос. – Ты справишься, приятель. Ты сможешь. – Белый хипстер с рыжей бородой протянул ему руку и помог подняться на ноги. – Дыши глубже.

– Ага, – отозвался Джош. Уж после дыхательной терапии с Лорен он знал все о глубоком дыхании.

Это сработало. Уровень страха снизился с десяти до примерно восьми с половиной.

– Здорово, что ты на это решился, – широко улыбнулся хипстер. – Молодец. Он боится высоты, – пояснил парень немногочисленным зрителям.

Большинство людей, не обращая на него внимания, просто шли мимо, глядя в телефоны или делая снимки. Джош оценил такое отсутствие интереса.

– Проводить тебя? – предложил хипстер. – Мне все равно на ту сторону, встречаюсь с друзьями.

– Э-э…

Что ж, особого выбора все равно не было – надо же выбираться с этого чертова моста. Ну ничего, Джош еще обсудит это с Лорен. По крайней мере в воображении. И может, даже поссорится.

– Дэвид, – представился хипстер. – Вообще-то я из Арканзаса, но приехал сюда повидаться с другом несколько месяцев назад. Знаешь, здесь такая впечатляющая культура, что я решил остаться, приятель. Серьезно. Арканзасу далеко до этого города. К тому же здесь легально разрешена травка. Пустячок, а приятно.

Идти с Дэвидом оказалось немного легче, потому что парень не замолкал ни на секунду. Ну да, он боролся со своими проблемами, верно, отлично справлялся, правильно питался и с большим волнением наблюдал, как другие люди сталкиваются с собственными страхами, прошлым и будущим. Разве не безумие, что мир настолько прекрасен, несмотря на происходящее в нем дерьмо?

Джош старался смотреть лишь на тротуар перед собой, хотя боковым зрением видел тросы, на которых держался мост. А если один из них порвется, ударит его по голове и отправит прямиком в воду? Или попадет в горло, и из него, хлынув гейзером, вытечет вся кровь? Возможно, потом начнется цепная реакция. Машины врежутся в опоры, сам мост рухнет в воду, люди закричат…

– Половину уже прошли, – сообщил Дэвид. – Давай передохнем минутку, чтобы ты мог осмотреться.

Джош остановился. Несмотря на сильную дрожь, колени больше не подгибались. Он не отрывал взгляда от земли. Если не поднимать голову, это засчитается? Ну да, конечно. Должно.

Но Лорен хотелось бы, чтобы он взглянул на окружающую красоту. Ведь эта ненормальная женщина любила высоту и новые впечатления. И никогда ни перед чем не отступала, по крайней мере, насколько он знал. Тогда, в Ла-Холье, летая на дельтаплане, она выглядела безумно счастливой и живой.

Медленно-медленно подняв голову, Джош оторвал взгляд примерно на фут от земли и увидел сверкающую воду, потом вновь посмотрел на ненаглядный тротуар. Если броситься бежать, как скоро он снова окажется на твердой земле? Мимо проносились велосипедисты. Эй, зачем так мчаться? Это ведь дорожка для пешеходов. А что, если машину занесет, она выскочит на тротуар и насмерть его задавит? Неужели все эти люди в самом деле хотели умереть?

«Хватит вести себя как неудачник», – раздался в голове чистый, нежный голос Лорен, произнося привычную фразу. И он, как всегда, принял вызов.

Ухватившись за перила, Джош заставил себя поднять голову и не зажмуриваться. На миг перед глазами все расплылось. Неужели сейчас стошнит? Или он потеряет сознание? Однако зрение быстро вернулось, и картинка обрела четкость. Впереди на фоне неба белели здания Сан-Франциско, Алькатрас, округ Марин, лодки и птицы. Обернувшись, он увидел, как перед ним расстилается необъятная синяя гладь Тихого океана.

Ошеломляющее зрелище.

«Надеюсь, милая, ты это видишь».

Глубокий, не совсем удачный вдох, еще один, и еще, уже медленнее.

«Расслабься и дыши, – обычно говорил он жене. – Расслабься и дыши, медленно и спокойно».

Если Лорен могла, сумеет и он. Она, между прочим, смотрела в лицо смерти. А он просто вел себя как слабак.

На фоне залитого солнцем моста синева выглядела такой насыщенной, что сам воздух словно мерцал.

– Красота, – выдохнул он, хотя колени все еще дрожали.

– Вот именно, – подтвердил Дэвид.

– Вот именно.

– Зацени, приятель. Надвигается туман. – Дэвид указал за спину, на Сан-Франциско, откуда приближалась облачная громада, словно кувыркающаяся в воздухе. За считаные секунды она скрыла за собой город, потом поглотила мост, не позволяя разглядеть ни здания, ни воду, ни небо.

– Мне пора, – сообщил Дэвид. – Ты идешь в Марин? Если хочешь, пошли вместе.

– Нет-нет. Я вернусь в город. Спасибо.

– Ты в порядке?

– В полном. – Джош протянул руку. – Спасибо, Дэвид. Ты мне очень помог.

– Рад слышать. Э-э… а тебя как зовут?

– Джошуа.

– Приятно познакомиться, Джошуа! Береги себя, приятель!

На свете, бесспорно, были славные люди. Рэдли. Джен. Дариус. Этот парень.

Обратно идти было легче. На самом деле проще простого, ведь он не видел, на какой высоте находится. Джош лавировал среди других пешеходов, стараясь не мешать фотографирующимся. Черт, наверное, стоило сделать снимок для Лор…

Нет. Больше нет смысла фотографировать для нее.

Еще несколько месяцев назад он бы рухнул на землю от одной этой мысли, сейчас же лишь замер на несколько секунд.

Потом вытащил из кармана телефон и сделал снимок моста, верх которого затерялся на фоне посеревшего неба.

И отправил фотографию маме, Джен, Рэдли и Бену. Затем, помедлив пару мгновений, отослал и Саре. Что сказала бы на это Лорен?

А после уверенной походкой зашагал по мосту Золотые Ворота. Прощай, акрофобия.

Он не неудачник и сделал то, чего боялся.

Жена бы им очень гордилась.

Следующее письмо Сара принесла темным, холодным ноябрьским вечером.

– Не могу надолго оставаться, у меня свидание, – пояснила она, пока Пебблз с приветственным лаем виляла хвостом. – До встречи!

– Хорошего вечера, – отозвался Джош, забирая конверт.

Свидание? Она и в самом деле выглядела отлично – блестящие волосы, красная помада на губах. Он знал, что время от времени Сара с кем-то встречалась – Лорен рассказывала о неудачных кавалерах подруги, да и воспоминания о любителе финансовых пирамид, который пришел с ней на тот провальный ужин, еще не стерлись из памяти. Однако Джош никогда еще не видел ее с постоянным, официальным парнем. Лишь несколько дней назад Рэдли и Сара заходили к нему посмотреть фильм, и она ни словом не обмолвилась, что с кем-то встречается. Возможно, сегодня ее ждет еще одно неудачное первое свидание.

Ну и ладно. А у него зато есть новое письмо от жены.

Следуя уже заведенной традиции, Джош принял душ, переоделся в чистую одежду и налил полбокала вина. Потом бережно взял в руки конверт, рассматривая сделанную Лорен надпись: «Джошуа, № 9», жирный завиток буквы «Д», длинный хвостик у «а».

Вместе с этим осталось всего несколько писем, а потом жена действительно уйдет навсегда.

С момента смерти Лорен минуло девять месяцев. Как он сумел так долго без нее прожить? Такое чувство, что прошло девять лет, девять десятилетий. Воспоминания о ней были драгоценными и все же – при мысли об этом в горле вставал ком – постепенно становились все более далекими. Порой даже казалось, что Джош прокручивает в голове не реальные фрагменты жизни, а воспоминания о них – перебирает в памяти все обстоятельства, при которых возвращался мыслями в день свадьбы и заново проживал проведенное вместе время. Ну, за исключением ее последнего дня, который он предпочел бы навсегда запереть в каком-нибудь дальнем уголке памяти.

Ему хотелось думать о жене в реальной жизни, слышать ее голос, ощущать аромат, а не просто мысленно их воображать. Джош просмотрел все их совместные видео, а запись свадьбы включал по меньшей мере сотню раз. И пролистал на компьютере тысячи фотографий, на которых они вместе.

На них – даже если они были сделаны в больнице или запечатлели Лорен с канюлей в носу – Джош выглядел совсем другим: более молодым, счастливым, уверенным в себе, безумно влюбленным и знающим, что его так же сильно любят в ответ.

Что ж, по крайней мере он отдал ей сердце и подарил всю свою любовь, которая вместе с безграничным счастьем сопровождала их каждый день. И письма об этом напоминали.

Глубоко вздохнув, Джош медленно, благоговейно вскрыл конверт.

К горлу внезапно подкатила тошнота.

Нет, не понимал. После смерти Лорен Джош даже не задумывался о поцелуях с другими и точно хотел, чтобы она оставалась последней женщиной, которую он целовал. Когда-либо в своей жизни.

Он допил вино, налил еще. И довольно быстро покончил и с этим бокалом. Потом взглянул на Пебблз.

– Она хочет, чтобы я поцеловал женщину. Прости, ты не в счет. – Джош запустил пальцы в волосы, взлохмачивая пряди.

Он прекрасно представлял образ ее мыслей и понимал, что для Лорен все это имело смысл. Приятный поцелуй – всего лишь часть задания, он вполне может пробудить какие-либо чувства, пусть даже обычную похоть.

Джош в самом деле скучал по поцелуям. А еще по сексу, объятиям и ласкам, по смеху и мягкости Лорен, по ее волосам, груди, ногам, ступням и шее. По прикосновению губ к каждой клеточке ее тела.

«Нет ничего сексуальнее марафонского сеанса поцелуев», – часто говорила она, тяжело дыша, раскрасневшись от занятий любовью.

Он позвонил Рэдли.

– Есть время где-нибудь выпить? – спросил Джош.

– Конечно! Где?

Час спустя они уже сидели в баре «Эдди» – из тех модных заведений, где в напитки добавляют яичные белки, жженый розмарин и кубики льда с экстрактом эвкалипта. Джош точно знал, поскольку как раз потягивал один из них. Храбрость в бокале и все такое. Теперь он понимал, почему Лорен с друзьями любили, как говорится, «немного выпить».

Рэдли выбрал гораздо более мужской напиток – бурбон «Куперс крафт» в чистом виде.

– Боже! Как жаль, что я не был с ней знаком! – воскликнул он, придя в восторг от задания в письме. – Она прямо ангелочек с запасом непристойных шуток.

– Идеальное описание.

– Итак, что ты чувствуешь после ее письма?

– Прошу, давай сегодня обойдемся без психологических штучек, – попросил Джош, глядя на друга.

– Ладно, – рассмеялся Рэдли. – Понятно, что на моем фоне ты смотришься круче, но зачем все-таки меня позвал?

– Ты знаешь кого-нибудь, кто может меня поцеловать?

– Ну, я могу, прямо здесь и сейчас.

– Очень любезное предложение, – рассмеялся Джош.

– А, тебе нужна женщина? – Рэдли постучал по стакану черным металлическим кольцом. – Кстати, как тебе мое колечко? Кажется, немного чересчур.

– Мне нравится.

– Вот и хорошо. Между прочим, неплохо выглядишь. Только немного расправь рубашку, вот так, иначе ты похож на моего дедушку. – Подавшись вперед, Рэдли потянул за ткань с левой стороны, чтобы рубашка висела свободнее, затем сделал глоток бурбона. – Через пять месяцев я наконец стану психотерапевтом и брошу работу в магазине. Жду не дождусь, когда получу диплом и смогу зарабатывать на жизнь, решая проблемы других людей, – с улыбкой сказал он, и Джош улыбнулся в ответ.

– Это здорово, Рэдли.

«Я горжусь тобой», – хотел добавить, но кто он такой, чтобы гордиться? Это не его дело.

– В самом деле очень круто, – продолжил Джош. – Работать и учиться… это сложно. – Он помолчал. – А еще ты хороший друг.

– Ага, точно, – пробормотал Рэдли. – Когда я закончу учебу, устроишь вечеринку в мою честь в своей потрясающей квартире?

– Конечно. И даже приготовлю закуски.

– Спасибо! – улыбнулся Рэдли. – Ладно, вернемся к поцелую. Я кое-кого знаю. Да, чертовски милая девчонка, немного колоритная… Слегка отвязная, увлекается роллер-дерби…[18] Татуировки, пирсинг, кожа, ну, обычное дело. Но она классная, невероятно привлекательная, очень приятная и забавная.

– Как ее зовут?

– Кэмми. Могу ей написать.

Джош ощутил, как лоб покрылся потом.

– Нет-нет… Не надо. Мне нужно подумать.

– К чему тянуть? Лучше сразу действовать.

Джош поморщился, но ничего не сказал. Большие пальцы Рэдли запорхали по экрану телефона, и он принялся озвучивать написанное:

– «Привет, Кэмс. У меня есть друг, который хотел бы с тобой встретиться. Красавчик, но сильно волнуется, давно не ходил на свидания. Люблю тебя!» – Он поднял взгляд на Джоша. – Вот и все.

– Меня немного подташнивает.

– Это хороший знак!

Миг спустя телефон запищал. Взглянув на сообщение, он широко улыбнулся.

– Кэмми не против, просит скинуть твои контакты, – сообщил Рэдли, глядя на Джоша. Несколько нажатых кнопок, и нужные данные улетели адресату. – А теперь давай закажем что-нибудь поесть. Умираю с голоду.

Кэмми в самом деле оказалась чертовски хорошенькой. Да что скрывать, у Джоша даже пересохло во рту, когда четыре дня спустя она вошла в тот же самый бар в облегающем белом платье с глубоким V-образным вырезом, красных туфлях на высоком каблуке и красной кожаной куртке. Темные вьющиеся волосы, очень длинные, но естественные на вид ресницы, красная помада и черная татуировка в виде колючей проволоки вокруг запястья, как ни странно, дополняющая образ. Все посетители бара провожали ее взглядами.

Невероятно горячая штучка. Если уж говорить начистоту.

– Джош, верно? Как дела?

Он закрыл рот и поднялся.

– Привет, Кэмми. Э-э… – Мозг отказывался работать. – Приятно… познакомиться. Э-э… Кэмми – уменьшительное имя? – Кажется, он бормотал что-то бессвязное.

– Сокращенное от Кэмерон, – призналась она. – Мама подсела на сериалы, где девочкам давали мужские имена. Ну, знаешь, «Беверли-Хиллз, 90210», «Девочки Гилмор» и тому подобные. – Он не слышал про такие, но все равно кивнул. – А Джош – тоже сокращение?

– От Джошуа, – немного поколебавшись, сообщил он.

– А, точно. – Девушка протянула ему руку… неужели для поцелуя? Джош взял ее и неловко пожал, словно лапу Пебблз. – Очень приятно познакомиться, Джошуа, – продолжила она. – Когда Рэдли прислал сообщение, я так разволновалась. – Кэмми опустилась на стул, и он последовал ее примеру. – Он просто душка.

– И не говори. – Джош сглотнул.

– Как вы познакомились?

– Он… помог мне в «Банана репаблик», и мы… ну, подружились. – Он решил опустить подробности с рыданиями в примерочной.

К ним подошел официант, не сводивший взгляда с груди Кэмми, которую, честно признаться, платье не слишком скрывало. Впрочем, прятать такую красоту было бы кощунством.

– Добро пожаловать в «Эдди». Выбрали что-нибудь?

– «Грей гус» без льда, с кусочком лимона, перемешать, – заказала Кэмми.

– Вижу, дама знает, чего хочет, – пробормотал официант, глядя ей прямо в декольте. Лишь минуту спустя он заставил себя повернуться к Джошу: – А вам?

– Мне, пожалуй… – Джош заглянул в меню. – Двойной голландский яблочный коктейль.

Официант, не сдержавшись, слегка округлил глаза. Этот напиток был одним из самых дорогих в меню.

– Что-нибудь из еды?

– Ассорти закусок, пожалуйста. Немного мяса, сыра, выберите на свой вкус, – проговорила Кэмми, и Джошу понравилось такое сочетание властности и дружелюбия.

Официант ушел, оставив их наедине.

Кэмми улыбнулась. Ну надо же. Мог бы он увлечься такой женщиной? Она-то, безусловно, была красавицей: высокая, отлично сложенная, с великолепными ногами, уверенная в себе. Ну и вела себя очень мило. Пока что ему все нравилось.

– Ну что, Джош, расскажи о себе. Рэдли хорошо о тебе отзывается.

– Я биоинженер. – И почти услышал голос Лорен, шепнувший в ухо: «Скукотища!»

– Что это значит?

– Разрабатываю медицинские приборы. – «По-прежнему скучно».

– Например? Вроде… ну, не знаю. Стетоскопов?

– Ну, их придумали еще до меня, но типа того.

Он быстро рассказал о паре своих разработок – из тех, что проще всего описать: об игле, определяющей кровоток, и кресле для людей с ограниченными физическими возможностями.

– Ого, крутяк! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Просто обалденно, Джош. Ты, наверное, офигенно умный. Моему дяде Лу не помешало бы одно из твоих кресел. Боже, этот человек совсем о себе не заботится и, несмотря на диабет, по-прежнему ест всякую дрянь и целыми днями пьет «Колу».

Официант принес еду и напитки и снова улыбнулся, глядя на грудь Кэмми. Джош сделал глоток коктейля, оказавшегося в самом деле очень вкусным.

Кэмми съела маленький кусочек сыра.

– Итак, Джош, выкладывай, с чего бы симпатичному парню вроде тебя обращаться к услугам… как бы это сказать? Сводника.

Что ж, момент настал, хотя говорить об этом по-прежнему было трудно.

– Моя жена… умерла прошлой зимой.

– Твою ж мать. Ох, прости, мне так жаль.

– Спасибо. – Джош сделал большой глоток коктейля, наслаждаясь разливавшимися по телу легкостью и теплом. Пусть напиток и девчачий, но свое дело он знает.

«Продолжай играть, Джош. Не веди себя как неудачник».

Подавшись вперед, Кэмми накрыла его руку своей. Он вдруг отметил, что у нее невероятные ярко-синие глаза. Люди до сих пор носят цветные линзы? Или же природа в самом деле благословила ее такими необычными глазами?

– Значит, ты одинок, – заметила она.

От этих самых обычных слов у Джоша вдруг перехватило дыхание.

«Не вздумай разреветься, неудачник».

Он сделал еще глоток яблочного коктейля, затем кивнул и пожал плечами, силясь выдавить улыбку.

– Ах ты бедняжка… Тогда, конечно, тебе нужна небольшая помощь, чтобы потихоньку влиться в ряды тех, кто ищет пару. Рэдли молодец, что мне написал.

Коктейль закончился, ее водка тоже. У Джоша появилось такое чувство, будто голова существует несколько отдельно от тела, но когда Кэмми жестом показала официанту повторить напитки, возражать не стал.

– Откуда ты родом? – спросил он.

– Из Висты. – Именно так, в отличие от других жителей Новой Англии, Кэмми произносила название города Вустер, и это было явным признаком того, что она там выросла.

Официант принес вторую порцию напитков и еще одну тарелку с закусками. Джошу показалось, что коктейль стал еще вкуснее.

– Чем ты занимаешься, Кэмми? – поинтересовался он.

– Честно говоря, всем понемногу, – отозвалась она. – Работаю парикмахером на полставки.

– У тебя очень красивые, блестящие волосы, – сделал комплимент Джош. Наверное, сморозил глупость?

– Спасибо! – просияла она. Значит, не глупость?

Кэмми подхватила еще кусочек сыра и впилась в него идеальными зубами. Каким-то образом ни на сыре, ни на бокале с коктейлем не осталось следов помады. Женщины полны загадок. Все эти приятные запахи, лосьоны, косметика и средства для ухода за волосами…

Ему нравились женщины.

Джош вдруг понял, что немного пьян. В его случае не так уж плохо с точки зрения общения. К тому же он пришел пешком, так что с вождением проблем не возникнет.

– О какой работе ты мечтаешь? – удивив самого себя, выдал Джош. Спасибо алкоголю!

– Господи, поверить не могу, что ты спросил. Какой замечательный вопрос! Большинство мужчин просто привлекает… ну, ты знаешь. – Кэмми села ровнее. – Мне бы хотелось открыть собственный бизнес. Салон красоты, но чтобы с коктейль-баром. И только для женщин.

Джош откинулся на спинку стула, чтобы было удобнее слушать (и не раскачиваться).

– Представь, женщины приходят на стрижку или маникюр, – Кэмми преувеличенно взмахнула руками, – а затем попадают в некую гримерную, как в «Сефоре», только не вонючую, а очень чистую. И за небольшую плату могут привести в порядок все остальное, с помощью консультанта или без него, на выбор. А потом – и это, признаюсь, гениальная идея – они проходят в заднюю комнату или, может, в гостиную, где симпатичный бармен готовит коктейли!

– Потрясающе! – отозвался Джош.

– Точно. Можно пообщаться с подругами, завести новые знакомства и просто потусоваться. – Кэмми, довольная собой, откинулась на спинку стула. – Я назову этот салон «Блеск», поскольку после него заблестят и волосы, и ногти, и даже сам человек.

– Отличная идея, – искренне похвалил Джош. – Я бы зашел туда. Ну, будь я женщиной.

– Понимаю. Как думаешь, твоей жене понравилось бы такое место?

– Не сомневаюсь. И всем ее подругам тоже.

– Ну, вот увидишь, подкоплю еще немного денег, и эта задумка станет реальностью. «Мечтай по-крупному» – так всегда говорит мама. А между тем я занимаюсь всем и понемногу. И откладываю деньги. – Кэмми широко улыбнулась.

Она ему в самом деле нравилась. Даже очень.

Они потягивали напитки, улыбались и болтали, и хотя пол уже немного покачивался, Джош приятно проводил время.

– Расскажи побольше о своей жене, – попросила она.

Он не стал спорить и поведал о выпавшем на их долю счастье, о том, как они вместе веселились, ходили в разные места, и Лорен даже в самые тяжелые моменты всегда оставалась доброй, красивой и верила в лучшее.

– Надеюсь, что однажды встречу кого-то вроде тебя, Джош, – проговорила Кэмми со слезами на глазах. Странно, ведь они уже встретились. Разве не так?

– Она оставила письма, которые я читаю раз в месяц после ее смерти, – признался он, снова удивившись собственным словам. – Сказала, что хочет помочь мне пережить первый год без нее.

– Боже мой. – У Кэмми задрожали губы. Взяв салфетку, она тщательно промокнула кожу под ресницами. – Как прекрасно.

– Мне тоже так показалось.

– Она твой ангел-хранитель.

Он ненавидел эту фразу, и все же…

– Точно. Каждый месяц в письме она дает мне какое-нибудь задание, чтобы я не сидел дома без дела.

– Серьезно? И какие это поручения?

– Ну, сперва просто сходить в продуктовый магазин. Потом пригласить кого-нибудь на ужин. Купить новый диван. Посетить… э-э… медиума.

– О господи! И как все прошло? Медиум тебя впечатлил? Я во все это очень верю.

– Да, это было невероятно, – признался он.

– У моей кузины иногда бывают прозрения. Просто на ровном месте. И они сбивают с толку. Как-то раз она заявила, что умершая бабушка показала ей платье, которое сшила мне для первого причастия. Как же я его любила… – Вспомнив об этом, Кэмми нежно улыбнулась. – У него даже были карманы. А потом мама сказала, что кузина могла об этом знать, поскольку бабушка шила платья для первого причастия всем внучкам. Пусть так, но как она узнала о карманах?

– Да, – отозвался Джош, не уверенный, что это подходящий ответ. – Та леди все сказала… очень точно.

– Такой дар, да благословит ее Господь! – Кэмми осенила себя крестным знамением, и Джош проследил взглядом за ее рукой – вверх, к блестящим волосам, затем вниз, к прелестной ложбинке между грудями, влево, вправо и… Ага, кажется, глаза перестали его слушаться. И в них появился бунтарский огонек.

Когда вторая порция коктейля подошла к концу, комната уже слегка кружилась. Джош вдруг решил выложить ей все как на духу.

– В этом месяце жена попросила меня кого-нибудь поцеловать. В смысле, женщину. – Наверное, не стоило добавлять последнее слово.

– Серьезно? Это ее задание?

– Да.

– Как мило с ее стороны… – Блестящие глаза Кэмми снова наполнились слезами. – И чертовски романтично.

– Ага, – отозвался Джош, снова не вполне уверенный в уместности ответа, поскольку позабыл сорвавшуюся с губ Кэмми последнюю фразу. Все, больше никакой выпивки.

– Обычно я не целую клиентов, но для тебя сделаю исключение.

– Спасибо, – улыбнулся он, а миг спустя в голове словно прозвенел звонок. – Подожди. Что… ты только что сказала?

– Что для тебя, милый, сделаю исключение. Черт возьми, даже не сомневайся.

– Ты назвала меня… – Какое же слово она употребила? – Клиентом?

– Конечно. – Она пожала плечами. – Но, кажется, мы можем стать друзьями.

Какая прелесть!

– Точно. – О чем они говорили? – Так вот… вернемся к клиенту.

Кэмми наклонила голову, и блестящие волосы упали на одну сторону.

– И что не так, милый?

– Почему я твой… клиент?

– А Рэдли тебя не предупредил? – Она нахмурилась.

– О чем? – поинтересовался Джош.

Она закатила глаза, потом улыбнулась.

– Ладно. – Кэмми понизила голос: – Я работаю.

– Ну да. Стрижешь волосы.

– Я и сейчас работаю. – Она негромко рассмеялась. Приятный звук. Однако затуманенный алкоголем мозг не мог до конца осознать… – Я представительница древнейшей профессии, – продолжила Кэмми, явно забавляясь. Намеки не помогали. Джош не совсем их понимал и не особо хотел разгадывать эту загадку. – Я работница секс-индустрии и встречаюсь с клиентами по обоюдному согласию, – наконец прошептала она, подавшись вперед.

– Вот оно что-о… – протянул Джош и лишь миг спустя осознал, что нужно закрыть рот. – А Рэдли… он вообще в курсе?

– Конечно! Поэтому и позвонил мне, Джош.

– Ясно. – Он провел рукой по лицу. – Я думал, у нас… свидание.

– Так и есть, милый. Просто в конце ты мне заплатишь.

– Ясно… – Кажется, он повторяется.

– Я работаю сама на себя и неплохо зарабатываю, – проговорила она. – Еще год, и у меня будет около ста тысяч на «Блеск».

– Ого. Это… круто.

– Мне нравится эта работа, – подмигнула ему Кэмми. – А у тебя какие-то предубеждения против женщин, зарабатывающих на жизнь подобным образом?

– А это законно? Ну, разве ты сейчас не нарушаешь закон?

– Законно, но не совсем. Я плачу налоги и в декларации указываю, что работаю консультантом. Мне нравится так себя называть.

– Понимаю. – Так, может, и его поведение сейчас незаконно?

– Счет, пожалуйста, – попросила Кэмми.

К столику подошел официант, и Джош, как-то слишком часто моргая, вытащил бумажник и оставил щедрые чаевые.

– Может, пойдем к тебе? – предложила Кэмми.

– Тут такое дело… – начал Джош.

– Давай поговорим на улице, – прошептала она. – Вдруг здесь притаился какой-нибудь полицейский под прикрытием.

Он последовал за ней. А что еще оставалось? Полицейский под прикрытием? Этого еще не хватало! А вдруг его арестуют? Господи, что подумает мама? Да она его прибьет. А Джен больше не позволит видеться с детьми и…

Они двинулись по переулку – классическая сцена: проститутка со своим клиентом. К счастью, вечер выдался холодным, и свежий воздух помог немного рассеять туман в голове. Примерно на полпути Джош остановился.

– Кэмми, я не знаю, как это работает, но… – начал он.

– Все в порядке, милый. Мы сделаем все, что захочешь. С тебя три тысячи.

Боже. Сумма приличная. Конечно, раньше ему не приходилось платить за секс, но это чересчур высокая почасовая ставка.

«Сосредоточься, идиот», – мысленно велел он себе.

– Да нет, я… не стану выяснять, как это работает, поскольку… не хочу с тобой спать. – Испугавшись, что мог задеть ее чувства, Джош ощутил, как заливается краской. – К тому же я… возможно, нарушаю закон, – продолжил он. – А это не в моих привычках.

– А, так ты приличный мальчик-католик?

– Лютеранин.

– Большинство моих клиентов католики. Ну, мы же в Род-Айленде.

– Верно.

Кэмми ненадолго задумалась.

– Ладно, давай так. Ты милый, симпатичный и одинокий. Мне понравилась твоя история. Я поцелую тебя бесплатно. Захочешь чего-то еще – будешь платить.

– Мне больше ничего не нужно. И дело не в твоей внешности или… Ты очень красивая, милая и располагаешь к себе. Я просто… – он сглотнул, – все еще люблю жену.

В тихом переулке слова прозвучали оглушительно.

– Ох, сладкий, понимаю. – Она прислонилась к кирпичному зданию. – Ради того, чтобы меня так же любили, я готова даже на убийство.

– Наверняка в тебя многие влюблены, – искренне отозвался Джош.

– Конечно. – Кэмми с улыбкой пожала плечами. – Просто я пока не встретила того самого. Что ж. – Она наклонила голову. – Готов целоваться?

– А, ну да… конечно. – Лицо пылало, руки стали липкими от пота.

– С языком?

– Нет, спасибо.

– Боже. А у тебя хорошие манеры.

Кэмми улыбнулась, потом подалась вперед и припала к его губам. Джош положил руки ей на талию. Губы женщины казались очень гладкими и твердыми. Довольно приятное ощущение. Даже чудесное. Оно не вызывало отвращения. Просто казалось… новым.

Потом он отстранился.

– Спасибо.

– Не за что. Тебе спасибо, милый. – Она стерла след от помады с уголка его рта. – Знаешь, мы могли бы стать друзьями.

– Я не против.

– Ладно. – Она взъерошила ему волосы. – Что ж, у меня еще одно свидание в десять, и если я больше не нужна…

– Спасибо, можешь идти.

– Ладно. Нужно вызвать такси. Могу заказать и для тебя.

– Я пройдусь пешком. Береги себя, Кэмми.

– Ты тоже. Еще увидимся.

Джош направился в сторону реки, потом вдруг обернулся:

– Кэмми?

– Да?

– Если понадобится инвестор для «Блеска», дай знать.

Она скрестила руки на груди и одарила его нежной улыбкой.

– Ты самый милый на свете. Возможно, я даже соглашусь.

Джош махнул ей рукой и отвернулся. Прогулка должна помочь прочистить голову. Два коктейля – это в полтора раза больше, чем нужно.

Достав телефон, Джош набрал номер Рэдли.

– Привет-привет! – поздоровался друг.

– Кэмми торгует своим телом, – с ходу заявил он.

– Я знаю. И как прошло?

– Ты свел меня с проституткой.

– А ты не догадался?

– Вообще-то нет.

– Ой… Сильно злишься?

– Нет, – признался Джош. – Она классная. И очень искренняя.

– Так ты…

– Поцеловал ее? Да. И на этом все.

– Ясно. Давай в будущем говорить более открыто, – предложил Рэдли.

– Но я не…

– Извини, у меня свидание. Пора бежать. Пока!

Похоже, сегодня вечером все с кем-то встречались. Вот и Джен с Дариусом решили куда-то выбраться и спрашивали, сможет ли он посидеть с детьми (когда Джош сказал, что занят, за эту возможность сразу ухватилась Стефани). Сара упоминала, что в кои-то веки пойдет на второе свидание. Теперь и Рэдли собрался к кому-то на встречу. И Кэмми тоже, пусть даже ее общение носило деловой характер.

Что ж, и у него состоялось свидание. Ну, вроде того.

Кэмми, конечно, не в его вкусе, ведь она совсем не похожа на Лорен. Джош влюблялся лишь раз в жизни и, возможно, больше никогда не полюбит.

Но сегодня вечером он целовался с женщиной и даже получил удовольствие. А еще не сломался от горя, не захотел большего и радовался, что испытание закончилось.

Лорен права. Нужно это преодолеть и двигаться дальше.

– Нет, ну ты представляешь? – спросил Джош вслух. – Работница секс-индустрии.

И готов был поклясться, что где-то в Великом Запределье Лорен рассмеялась. По крайней мере, он на это надеялся. Ведь у нее лучший в мире смех.

Оглядываясь в прошлое, можно сказать, что случай во время медового месяца стал первым серьезным предупреждением.

Они сняли невероятно милый дом с видом на океан, стоявший на высоком утесе. И словно в самом деле оказались в раю. Их повсюду окружали цветы; кричали дикие петухи, ничуть не следившие за временем и выводящие свои «ку-ка-ре-ку» и днем, и ночью; порой внезапно начинались прославленные местные проливные дожди, за которыми неизбежно следовала радуга; а уж прозрачная теплая вода… Лорен не понимала, как люди, приезжавшие на Гавайи, заставляли себя уехать, когда отпуск подходил к концу.

Ну а великолепный секс! Теперь, чувствуя спокойствие, комфорт и защищенность рядом с мужем, она смогла избавиться от всех комплексов и понимала, что над любой неловкой, глупой или бессмысленной ситуацией (вроде ее жалкой попытки говорить непристойности) они просто посмеются вместе и, сделав выводы, двинутся дальше. Лорен ощущала себя богиней, оказавшейся в тропическом раю со своим мужчиной, где можно проводить долгие часы в постели, ходить по дому голышом, есть манго и ананасы… Порой она даже плакала от счастья.

«Всегда. Каждый день моей жизни. Отринув всех остальных». Прекрасные слова свадебной церемонии, полные обещания и смысла, по-прежнему звучали в голове всякий раз, как они занимались любовью или просто разговаривали. У них вошло в привычку беседовать о детстве. Лорен узнала о муже много нового и сама рассказывала то, в чем никогда никому не признавалась. От этого связь между ними становилась лишь глубже и крепче.

По ночам, если Джош засыпал первым, Лорен любовалась его прекрасным лицом, чувствуя, как от любви трепещет сердце. Она будет хорошо о нем заботиться и сделает счастливым. Ее трудолюбивый, серьезный, блестящий, тихий, добрый, а порой и неловкий муж заслуживает самого лучшего, и Лорен постарается его не разочаровать.

Они ели суши и поке и учились правильно произносить длинные гавайские слова. Пляж находился совсем рядом с домом, в нескольких минутах ходьбы вниз по склону, а обратная дорога стала хорошей кардиотренировкой, заставляя Лорен тяжело дышать и покрываться потом. Каждый день они плавали и играли в волнах, лежали на песке и, смеясь, встречали налетавший дождь, который шел обычно лишь несколько минут, а потом снова выглядывало солнце. И даже попробовали заняться серфингом… Физически совершенный, Джош оказался восхитительно неуклюж, но Лорен поймала несколько волн, и от ощущения несущей ее силы океана закружилась голова.

Как-то раз они поехали на западную сторону острова – посмотреть государственный парк Напали и, возможно, водопад Ханакапиай. Оба любили пешие прогулки, поэтому, взяв запасы еды и воды, затерялись в местном раю. Вокруг оглушительно пели птицы. Джош с Лорен шли через густой лес, отмахиваясь от комаров и держась за руки, когда позволяла труднопроходимая тропа. А потом в благоговейном восторге застыли у подножия скалы, глядя на высоченный водопад, окутанный мерцающей дымкой, и каменные стены, покрытые мхом и папоротниками, что росли прямо из сланца. Они поплавали в ледяной воде, смеясь и обнимая друг друга, съели взятый с собой ланч, а после немного посидели в молчании, довольные и потрясенные, окутанные золотисто-медовыми лучами солнца.

Подъем оказался труднее, поскольку после короткого ливня земля на тропе размокла, превратившись в скользкую грязь. Они несколько раз останавливались передохнуть. Лорен безумно устала и даже заявила, что не прочь прилечь и вздремнуть. Все конечности ныли и казались тяжелыми, словно налились свинцом. Но разве у нее был выбор? Когда они в конце концов, обливаясь потом, добрались до машины, Лорен быстро и тяжело дышала. Джош, черт бы его побрал, пришел в норму почти сразу. А с ней-то что не так? Ведь она в отличной форме, выпила много воды, съела два батончика гранолы, сэндвич и несколько кусочков манго. Тогда почему же так запыхалась? Она… ой… Окружающие краски вдруг поблекли, и Лорен стекла вниз, словно струи водопада.

Внезапно она осознала, что лежит на земле, глядя на цветок – ведь на этом острове цветы повсюду. Так красиво. Им стоит сюда переехать. Отчего-то было трудно дышать. Чертова астма! Казалось, будто грудь стянули кожаным ремнем, который с каждым мгновением сжимался все сильнее.

– Лорен! Любимая! – звал ее Джош.

Она попыталась улыбнуться, но в груди болело, а дыхание никак не желало восстанавливаться.

– Ингалятор, – прошептала она.

Порывшись в рюкзаке, муж быстро вытащил прибор и протянул жене. Лорен сделала вдох, потом еще один, и дыхание немного выровнялось.

– У тебя губы посинели, – дрожащим голосом заметил Джош.

– Вызвать «Скорую»? – предложил кто-то. Вокруг уже собралась небольшая толпа.

– Нет, – заявила Лорен.

– Да, – одновременно с ней отозвался Джош.

Подхватив жену на руки, он отнес ее на обочину дороги, чтобы подождать медиков.

– Слава богу, ты… в хорошей форме, малыш, – сказала она, продолжая сопеть. – Вот было бы неловко… если бы тебе пришлось меня тащить. – Глубокий вдох. – Ну, тебе. Не мне.

Несмотря на улыбку, Джош не сумел ее одурачить. Он явно был встревожен.

Посиневшие губы? Что-то новенькое. Может, замерзла после купания? Или это последствия подъема? Какая-то странная аллергическая реакция на фрукты?

Фельдшеры «Скорой помощи» дали ей кислород и сообщили, что подобные прогулки часто заканчиваются обмороками, особенно если человек не в лучшей форме.

Грубиян! Она в отличной форме. Просто у нее астма.

– Поездка на «Скорой»? Сделано! – заявила Лорен, когда ее доставили на машине в больницу. – Захватывающее приключение. Спасибо, ребята! Махало!

Оттопырив большие пальцы и мизинцы, они забавно помахали ей и пожелали всего наилучшего.

Джош сидел с мрачным лицом, но Лорен уверила его, что все в порядке. Да и доктор ничуть не взволновался. Послушав легкие, он сообщил, что похоже на астму, и назначил пятидневный курс преднизона.

– Вероятно, все дело в напряжении в сочетании с перепадом влажности, – пояснил он. – В остальном все выглядит неплохо. Пейте побольше воды и сегодня вечером хорошенько поужинайте. Уровень насыщения кислородом составляет девяносто пять процентов, что ниже нормы. Возможно, из-за месячных у вас небольшая анемия, что также порой приводит к снижению уровня кислорода. Говорите, приехали сюда на медовый месяц? Лучше не пейте «Май Тай», поскольку алкоголь может вызвать обезвоживание, а вам это не нужно.

– Зануда, – тихо пробормотала Лорен. Она уже успела влюбиться в здешний напиток. Что ж, ладно. Завтра будет новый день.

Джош целый день носился с женой, как с нежной орхидеей, и постоянно проверял, не собирается ли она вновь упасть в обморок. Сказать по правде, Лорен даже нравилась такая забота.

Медовый месяц продолжался, наполненный любовью и весельем, без каких-либо инцидентов. Джошуа покрылся ровным загаром. У Лорен немного обгорел нос. Они катались на лодке по старому колониальному каналу, протекающему через тропический лес, плавали с маской, любуясь черепахами и разноцветными рыбками, ездили на гидроциклах, а один раз даже увидели стаю дельфинов, которые поиграли с ними несколько минут, а потом скрылись в лазурном океане.

Однажды вечером они ужинали в маленьком невзрачном ресторанчике, где выступал гавайский певец. Музыка казалась настолько радостной и прекрасной, что Лорен отвернулась от Джоша, чтобы послушать, и певец посвятил песню «молодым влюбленным за четвертым столиком». Так романтично.

Больше всего им нравилось каждый вечер возвращаться в милый арендованный домик, отдавать остатки еды бродячей кошке, которая явно считала их добряками, и, держась за руки, любоваться закатом.

Уезжать ни капли не хотелось.

– Мы еще вернемся, – пообещал Джош. – Будем приезжать раз в несколько лет и снимать этот дом. Или даже купим его – если выставят на продажу.

Порой Лорен забывала, что он богат. Ну, точнее, уже они. Джош не стал подписывать брачный контракт, хотя она не возражала бы.

– Если подпишу, значит, у меня нет уверенности в нашем будущем, – как всегда, серьезно заявил он. – А я в него верю безгранично.

Когда Лорен спросила, что об этом думает Стефани, свекровь с улыбкой ответила:

– Джош ни разу не дал повода усомниться в своих суждениях. Вот и сейчас я не сомневаюсь.

Так что свой дом на Гавайях вполне мог стать реальностью. Кстати, Лорен и сама неплохо зарабатывала и вносила вклад в семейный бюджет.

После возвращения домой вновь начался сухой кашель, и через пару недель она пошла к врачу. У нее взяли кровь и проверили на обычные вирусы. Все результаты вышли отрицательными или нормальными.

И она не стала волноваться.

Незадолго до свадьбы они переехали в новую квартиру. Дом, где до этого жил Джош, казался ничем не примечательным, и, продав его жилье, они купили квартиру с тремя спальнями и выходом в сад на крыше в том же здании, где обитала Лорен.

С каким же удовольствием она взялась за обустройство, стремясь наполнить новое жилище теплом и уютом – ведь, в конечном счете, отлично в этом разбиралась. Одна спальня превратилась в кабинет для Джоша, а в саду на крыше появились столик и шезлонги; для него – прямо в центре из-за боязни высоты, что Лорен считала очень милым. Вторую спальню оставили для гостей, хотя оба согласились, что в будущем неплохо бы обзавестись собственным домом. Сейчас же идеально подходила и квартира.

Они, как настоящие взрослые, приглашали в гости друзей, а однажды в воскресенье позвали на ужин матерей, Джен, Дариуса и Себастьяна, для которого Джош теперь стал «дядей Жошем». Наблюдая, как он играет с племянником, Лорен подумала, что муж станет отличным отцом. Может, даже не хуже ее собственного.

Джош оказался настоящим трудоголиком, но Лорен заставляла его проводить по выходным за компьютером меньше времени, чтобы вместе гулять, по пути заглядывая на фермерский рынок за грибами и томатами, а потом совместно готовить ужин.

На работе все шло отлично – Великий и Благодетельный Брюс души в ней не чаял и давал самые интересные проекты. Пару раз пригласив его на ужин с мужем Томом, Лорен из подчиненной превратилась в его подругу. По результатам ежегодной оценки работы персонала ей досталась неплохая прибавка к жалованью и собственный кабинет, отчего Лори Канторе плевалась ядом от зависти. Впрочем, такова была ее натура, и Лорен не обращала внимания. Зато друзья-коллеги Луиза и Сантино за нее порадовались. На новый стол она первым делом поставила фотографию, где они с Джошем обнимались на фоне великолепного заката в заросшем буйной зеленью дворе домика на Кауаи.

Вечером по четвергам Лорен на добровольных началах работала в центре «Надежда», а в первое воскресенье каждого месяца помогала проводить день открытых дверей. Джош пожертвовал им 3D-принтер и обратился в Род-Айлендскую школу дизайна с просьбой выделить грант. (Запрос Лорен они проигнорировали, но ради «золотого мальчика» ничего не пожалели. Впрочем, кого волнуют средства достижения цели, если все делалось ради благого дела?)

По крайней мере раз в неделю Лорен обедала с сестрой, а когда Джен с Дариусом куда-то собирались, они с Джошем присматривали за ребенком. Дважды в месяц она обязательно встречалась с подругами – Сарой, Марой, иногда Асмой и Луизой. Несмотря на замужество, Лорен не хотелось пропадать из виду, и пусть больше всего на свете она любила быть с Джошем, казалось неплохо порой напоминать им обоим, что существуют и другие люди, которые ей дороги.

По утрам муж всегда готовил завтрак, а раз в неделю – ужин, и она ценила такую заботу, хотя ему, в отличие от Лорен, не нравилось торчать на кухне. Джош еженедельно посылал цветы ей в офис, и каждый понедельник, чтобы избавиться от легкой грусти по поводу ушедших выходных, в кабинете появлялся свежий букет. Джош помнил, что Лорен не нравились лилии – от их запаха болела голова, – и эта его внимательность казалась не менее романтичной, чем сами цветы.

Джош по-прежнему много работал, часто вставая с постели, пока она еще спала. Если Лорен по вечерам ходила куда-то без него или засыпала за просмотром фильма воскресным днем, он неизменно садился за ноутбук и работал над проектом, способным помочь людям справиться с проблемой, в текущий момент занимающей его мысли.

Как-то ночью, когда они лежали в объятиях друг друга после занятий любовью, Лорен заметила:

– Помнишь нашу первую встречу? Ты назвал меня легкомысленной милашкой и едва удостоил взглядом.

– Помню. – Джош взглянул на нее с полуулыбкой.

– Неужели я была такой ужасной?

Он пожал плечами.

– Ты просто… слишком от меня отличалась. Популярная, уверенная в себе, такая непринужденная в общении. Хотя, наверное, я уже тогда знал.

– Что именно?

– Что ты не дашь мне жить спокойно. – Он пощекотал ей ребра.

Как же она его любила! Здорово, что они вместе. Благодаря ей он перестал быть отшельником и теперь вел жизнь, больше присущую человеку, а не дикому еноту. Выносил мусор прежде, чем переполнится ведро, и пытался (хоть и безуспешно) начисто вытирать кухонную столешницу. Джош каждый день признавался ей в любви и порой сам краснел от этих слов, болтал с ее матерью и неловко обнимал Джен, когда та приходила в гости. А уж если в темных глазах мужа загоралось пламя страсти, Лорен ощущала его взгляд каждой клеточкой тела.

Как говорится, жизнь была прекрасна. Мирные насыщенные дни дарили светлую радость и согревали уверенностью в собственных силах. При мыслях о будущем Лорен неизменно ощущала трепет. Скоро появятся малыши. (Супермилые! Может, Джошу сдать тест на ДНК, чтобы побольше выяснить о своем происхождении по отцовской линии? А то Стеф утверждала, что ничего не знает.) Они поедут куда-нибудь в отпуск. Купят дом. Создадут семью и состарятся вместе.

Больше всего ей нравилось думать о бесконечной череде дней впереди.

Конечно, кое-что слегка раздражало. Когда Джош погружался в проект, то, судя по всему, отключался от внешнего мира, так что приходилось махать рукой у него перед лицом, чтобы заставить поздороваться с мамой. Во всем, что касалось светской стороны их жизни – от пятничных походов в кино до планов на Рождество, – муж целиком полагался на нее. У него не было друзей – по крайней мере, таких же близких, как у нее, и о возможности хоть раз в месяц провести вечер одной в квартире, а его отправить поиграть в покер оставалось только мечтать.

Впрочем, все это были мелочи.

Лорен все еще скучала по отцу, горя желанием показать ему все проекты, над которыми работала, от новой автобусной остановки до крошечного парка на берегу реки. А в день рождения потрясенно осознала, что ей уже двадцать шесть, и милый папочка этого не увидит.

Больше всего она переживала, что Себастьян лишился отличного дедушки… как и ее будущие дети. Конечно, отец Дариуса был еще жив, но Джош своего даже не знал. Нет, их детям достанется лишь один дед – милый Бен Ким, который уже вызвался помогать, когда придет время.

Иногда, возвращаясь домой с работы, Лорен смотрела на небо.

«Папа, ты меня видишь? – мысленно спрашивала она. – Ты все еще здесь?»

Написанные для него письма помогали чувствовать, что он по-прежнему рядом.

Когда Лорен начала сильно уставать, то решила, что, несмотря на противозачаточные средства, могла забеременеть. И чуть ли не бегом рванула в аптеку за тестом, ничего не сказав Джошу. Она помочилась на палочку на работе, решив предъявить ее мужу в случае положительного результата.

Но ответ был отрицательным.

Вот черт. Ну ладно. Что ж, все нормально. Они еще молоды и до появления детей хотели всласть попутешествовать.

Однако чувство усталости не проходило.

Лорен начала лучше питаться, ела больше белка, несколько раз в неделю добавляла в блюда шпинат. Немного помогало. Однако наваливавшаяся порой усталость не имела ничего общего с сонливостью. Скорее уж все тело будто наливалось свинцом. Кашель так до конца и не прошел и появлялся от случая к случаю, и теперь чаще приходилось прочищать горло. Терапевт выявил у нее бронхит, кислотный рефлюкс и хроническую аллергию, так что Лорен стала принимать «Пепцид» и «Кларитин», а порой и стероиды, если обострялась астма. Она попробовала ингалятор другого типа. Вроде бы помогло. И в дополнение к йоге и быстрой ходьбе начала заниматься силовыми тренировками, поскольку бег по большей части только усугублял астму.

Через семь месяцев после свадьбы, когда осень заиграла вокруг яркими красками, Лорен вновь упала в обморок. В этот раз на стройплощадке, ударившись головой о бетонный столб. Увидев хлынувшую кровь, Великий и Благодетельный Брюс тоже потерял сознание, сделав не слишком хорошую рекламу компании «Перл Черчвелл Харрис». Обоих отвезли в отделение неотложной помощи и разместили по соседству.

– Ну, ты же всегда хотел произвести впечатление, – заметила Лорен, прижимая к голове марлевый тампон.

– Я представлял себе что-то менее кровавое, – отозвался Брюс.

– Я серьезно поранилась? – поинтересовалась она, убирая марлю. Надо же, сколько крови.

– Не показывай мне! Господи! Хочешь, чтобы я тебя уволил?

– Ну ты и слабак, – фыркнула Лорен.

Джош мог приехать с минуты на минуту. Она написала Джен, поведав о разыгравшейся драме, и призналась, что не ожидала такого количества крови.

– Если мы потеряем этот проект, то по твоей вине, – буркнул Брюс. – Ради бога, кто тебе мешает завтракать?

– Я завтракаю, – возразила она. – Каждый чертов день ем белки, углеводы и свежие фрукты. У меня просто упало давление. – Лорен взглянула на монитор над кроватью. Давление в самом деле было низким – 94/52. Остальные показатели в норме: уровень кислорода 93, пульс 88. – Не ругайся, или я швырну в тебя этой марлей.

– Медсестра! – позвал Брюс, прикрывая глаза рукой. – Дайте ей, что ли, успокоительное.

К ним зашла врач-стажер и задернула занавеску между ней и Брюсом.

– Пора скрепить рану, – жизнерадостно объявила она.

– А мой босс может посмотреть? – спросила Лорен.

– Конечно, – с улыбкой подтвердила женщина.

– Прекрати! – взвыл Брюс. – Я очень чувствительный.

Врач объяснила, что сейчас промоет рану, введет лидокаин и стянет края скрепками. На Лорен внезапно накатила сонливость. Сколько крови она потеряла? Скрепки вошли в нее почти незаметно, лишь слегка потянув за кожу головы.

Потом в отделение ворвался Джош:

– Милая! Боже, что случилось?

– Привет, малыш. – Лорен открыла глаза и улыбнулась. – Прости, что заставила волноваться.

– Из твоей жены кровь льет, как из Романовых, – сообщил Брюс.

– Привет, Брюс, – поздоровался Джош. – Лорен, что случилось?

– Я потеряла сознание и ударилась головой о столб.

– Бедняжка.

Присев на край кровати, муж поцеловал ей руку. Как же здорово видеть его лицо, согретое любовью и заботой. Может, он ляжет рядом с ней, обнимет и позволит вздремнуть?

– А как же я? – отозвался Брюс. – Это мне, блин, пришлось смотреть, как у нее из головы кровь хлещет, словно из крана.

– Ты тоже бедняжка, – признал Джош.

– И герой, – добавил Брюс.

– И это тоже.

– Все было не так уж плохо, – заверила Лорен, нарочито понизив голос до шепота. – Все знают, что Брюс – ребенок.

– Сейчас уточню кое-что у старшего врача, – сообщила стажер, закончив с раной. – И сразу вернусь.

Похоже, в отделении неотложной помощи эти слова имели какое-то свое, особое значение, поскольку более опытный коллега появился лишь через несколько часов. К тому времени Брюс уже ушел, дав Лорен на завтра выходной и запретив когда-либо еще истекать кровью в его присутствии.

– А может, ты… ну… беременна? – с горящим взглядом поинтересовался Джош.

– Все возможно. – Лорен сжала его руку. После того теста на беременность прошла уже пара месяцев, и она не слишком добросовестно принимала противозачаточные таблетки.

– Надеюсь на это, – выдохнул Джош, обнажая всю свою искреннюю, неприкрытую любовь.

Сердце Лорен так бешено билось о ребра, что вполне бы могло упасть ему на колени.

– Ну, я могу перестать пить таблетки в любое время.

И ее серьезный муж ненадолго задумался.

– Вообще-то я приготовил тебе рождественский сюрприз. Но твоя беременность на него никак не повлияет.

– Какой?

– Это ведь сюрприз, так что не спрашивай. И не смотри на меня так. Что ж, ладно, убедила. На Рождество мы едем в Париж.

Усталость испарилась без следа.

– Париж! Господи, Джош! Неужели правда?

Он кивнул. Запустив пальцы в шелковистые волосы мужа, Лорен его поцеловала и почувствовала, как он улыбается ей в губы.

Париж на Рождество! Как же романтично! И утонченно! Уж там-то наверняка не будет надувных снеговиков.

– Извините, – раздался чей-то голос. Пришел врач, за спиной которого с улыбкой маячила стажер, обрабатывавшая ей рану. – Мы просто хотели прослушать легкие. У вас слегка пониженный уровень кислорода.

– У меня астма, – пояснила Лорен. – И время от времени бывает бронхит.

– М-м-м, – протянул врач, вставляя в уши стетоскоп. – Вдохните и задержите дыхание. Выдох. Вдох. Еще раз. Еще. Теперь покашляйте и снова вдохните. На этот раз как можно глубже. Хорошо. – Закончив, врач на нее даже не взглянул. – Я бы посоветовал на всякий случай обратиться к пульмонологу, – проговорил он. – Мы можем к кому-нибудь вас направить. Доктор Йоши, дайте номер Кваны Беннет.

– Ингаляторов надолго не хватает, – вмешался Джош. – И у нее сухой кашель. Сперва говорили, что это аллергия, потом грибок вдобавок к астме. Она довольно быстро устает.

– Ну, у нас полно жалоб, – отозвалась Лорен.

– Точно, – заметил врач, такой же теплый и сердечный, как мрамор на снегу. – Позвоните доктору Беннет. Рад с вами познакомиться. Берегите себя.

– Ну и обаяшка, – пробормотала Лорен ему вслед, и доктор Йоши, что-то пишущая в блокноте, фыркнула в ответ. Ага, союзница.

– Вы что-то недоговариваете? – спросила Лорен молодую женщину.

– Вообще-то я стажер, работаю первый год и всего лишь лечу вашу рану на голове. Приходите через десять дней, и мы снимем скрепки. – Она не смотрела ни на Лорен, ни на Джоша.

– Зачем он слушал мои легкие? Со мной что-то не так?

– У вас уровень кислорода ниже девяноста пяти.

– Но девяносто три – тоже хорошо, верно? – улыбнулась Лорен.

Доктор Йоши не улыбнулась в ответ.

– Немного ниже нормы. Вам стоит сходить на прием к пульмонологу, а не к обычному терапевту. – Женщина немного помолчала. – Если вы принимаете лекарства от астмы, они должны действовать лучше, так что, наверное, их стоит скорректировать.

Так. Бояться нечего.

Но по спине все равно скользнула холодная струйка страха.

Джош тоже выглядел встревоженным. Лорен сжала его ладонь, и он в ответ стиснул ей пальцы.

Однако и на следующий день, и еще день спустя она чувствовала себя прекрасно, и страх прошел.

Позвонив доктору Беннет, Лорен записалась на прием через три месяца.

Октябрь выдался поистине великолепным. Желтые листья на фоне ослепительного голубого неба являли собой шикарное зрелище. День благодарения у Джен прошел шумно и весело.

На Рождество они в самом деле поехали в Париж, где бродили по дождливым старым улицам, восхищаясь архитектурой, статуями и местными блинными. Взяв напрокат велосипеды, проехались вдоль Сены, дыша холодным воздухом, и посмотрели на реконструкцию Собора Парижской Богоматери. Ели местные блюда, занимались любовью в прекрасном гостиничном номере и пили кофе на улице под обогревателями, жалея лишь о том, что до Франции еще не дошла чудесная традиция добавлять в него смесь молока и сливок.

На бульваре Сен-Жермен Лорен купила подарки для Сары, Джен и Асмы, а Дариусу приобрела галстук в «Диор». В последний вечер они прокатились на велорикше по рождественской деревне вдоль Елисейских Полей, наслаждаясь запахами и огнями и прикидывая, где бы перекусить после Триумфальной арки. Чтобы на нее подняться, пришлось миновать пять или шесть пролетов узкой винтовой лестницы, и наверху Лорен ощутила легкое головокружение. Астма, да еще холодный воздух.

Но глядя на сверкающую огнями Эйфелеву башню и простирающуюся до самого Тюильри рождественскую деревню, не хотелось думать о болезнях. Они молоды, влюблены и вполне способны на подобное путешествие.

Обнявшись, они застыли наверху, глядя на Город Света.

– Нам так повезло, – заметил Джош.

Неподалеку молодой человек опустился на одно колено перед прелестной женщиной и протянул ей кольцо. Она разрыдалась, потом бросилась его обнимать, со смехом повторяя:

– Oui! Oui! Bien sûr![19]

– Надеюсь, они так же счастливы, как мы, – проговорила Лорен и поцеловала мужа.

В глазах стояли слезы. Всего лишь из-за благодарности. И благоговения перед всем, что могла предложить жизнь. К чему обращать внимание на крошечный укол беспокойства? Ему не место в их чудесной жизни.

Декабрьское письмо Сара принесла пораньше, поскольку на неделю уезжала в Аризону навестить отца и бесчисленное множество братьев и сестер.

Задание жены повергло его в ступор, и Джош не понимал, как к нему относиться. У него даже возникло желание с ней поспорить.

Во-первых, это не ее дело.

Во-вторых, он мог навредить матери.

В-третьих, новая задача казалась несравненно тяжелее всех предыдущих.

Джош в самом деле вспомнил вечер на Гавайях и их разговор, и сердце дрогнуло – ведь прежде он ни разу мысленно не возвращался в тот день. И тут же накатила волна любви, смешанной с тоской, как будто поднимавшейся из самой глубины существа, из костного мозга, сквозь мышцы и сухожилия, прямо к коже.

Они плавали, катались на байдарках и дурачились на пляже в заливе Ханалей, поистине одном из самых прекрасных мест из тех, что доводилось видеть, наслаждаясь прозрачной водой и поразительно большими волнами. Проплавав все утро, вздремнули на одеяле в тени пальм, пообедали в маленькой закусочной и вновь полезли в воду. Истинные молодожены – очаровательные, молодые, влюбленные, непосредственные, весело смеющиеся и пребывающие в блаженном неведении относительно того, что уготовило будущее.

Потом они вернулись в дом на утесе, чтобы полюбоваться закатом. В тот вечер после проливного дождя, столь привычного для острова-сада, в небе раскинулись две радуги. Затем уединились в спальне и долго, неторопливо занимались любовью. Ее кожа пахла солнцезащитным кремом, солью, пóтом и легким цитрусовым ароматом духов. И, лежа рядом с женой, Джош признался в том, о чем размышлял с момента их четвертого свидания.

– Никогда не думал, что кто-то способен полюбить меня, когда узнает по-настоящему.

Слова повисли в темноте. Лорен немного помолчала, потом приподнялась, чтобы на него взглянуть.

– Почему, милый? – нежно спросила она.

Он пожал плечами:

– Ну, не знаю. Я никогда… никого до тебя не любил. И чувствовал, что со мной что-то не так. Как будто нечто не могло… соединиться.

– Наверное, все мы так думаем.

– И ты тоже? – полюбопытствовал Джош. – Или ты просто ждала подходящего парня?

– Я ждала тебя. – Она поцеловала его в плечо, прохладные пряди волос коснулись кожи.

Джош притянул ее к себе, все еще поражаясь, что эта красивая улыбчивая женщина стала его женой.

– Наверное, я всегда считал себя неподходящим парнем для кого бы то ни было.

– Но ты ведь рос в окружении любви, – возразила Лорен, не терпевшая, когда люди испытывали негативные эмоции, – один из ее крошечных изъянов. – Единственный сын у мамы, любимый ребенок для Бена и Суми…

Джош на мгновение задумался.

– Да, верно. Но… у меня ведь двое родителей. А второй даже не удосужился со мной познакомиться. Никогда не писал, не звонил, не навещал, не просил фотографию. – Он пожал плечами. – Из-за этого я чувствовал себя… отчасти… – Голос затих; так часто бывало, когда Джош пытался говорить о чувствах. – Ненужным. Незначительным. У меня не было даже самого дерьмового отца, который приходил бы раз в месяц… и поэтому я вырос другим. К тому же Род-Айленд не сильно отличается от других штатов, и дети постоянно спрашивали, кто я – латиноамериканец, азиат или араб. Ответа я не знал, а мама отказывалась обсуждать этот вопрос.

– Ох уж эти шведы со своими секретами.

– Ага. – Джош чуть заметно улыбнулся.

Лорен нежно поцеловала его в плечо, накрыв волосами грудь.

– Как жаль, милый, что в детстве мы не дружили. Я бы побила любого, кто тебя дразнил.

– На самом деле проблема не в этом. Просто… на месте отца в моей жизни была дыра. Пустота.

Повисло долгое молчание.

– Ты когда-нибудь пытался его найти? – поинтересовалась Лорен.

– Нет.

– А хотел бы?

Джош задумался.

– Вряд ли, – наконец отозвался он. – Во всяком случае, не сейчас.

Положив голову ему на плечо, Лорен скользнула прохладной рукой по его животу.

– У тебя огромное сердце, – проговорила она. – Ты станешь отличным отцом. И у нас родятся самые красивые и умные дети в мире, которые будут тебя обожать.

Учитывая тайный страх, что внутри него существует некая запертая, бесчувственная, мертвая часть, эти слова пролились бальзамом на душу. Лорен прижалась губами к его груди, потом к шее.

– Может, нам поупражняться в создании детей? – предложил он, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке. – Тогда мы сделаем все правильно, когда придет время.

– Отличная мысль, муж мой, – рассмеялась Лорен, и этот звук по красоте мог сравниться лишь с пением птиц по утрам.

Да, тот день – великолепный, прекрасный, совершенный – навсегда останется в памяти как доказательство, что можно быть полностью и безраздельно счастливым.

И теперь, вспоминая их разговор и пряча память о нем в глубине сердца, Джош понимал, что невольно сам дал ей повод думать, будто хотел бы увидеть отца.

Что ж, имя он знал… оно значилось в свидетельстве о рождении. Кристофер М. Зейн. Однако для начала нужно поговорить с мамой.

Уже на следующий день Джош отправился в дом, где прошло его детство, и мама, позвав в гости Кимов, приготовила тушеное мясо. Иногда ей самой хотелось похлопотать на кухне, хотя по большей части этим занималась Суми.

Все покорно ели поданный ужин, но стоило Стефани отвернуться, как миссис Ким достала из сумочки пакетик с приправой и посыпала сперва себе в тарелку, потом Бену. Джош улыбнулся, и Суми передала ему пакетик. М-м, смесь специй для бульгоги – волшебная паприка, чеснок, имбирь и коричневый сахар. Жаль, что, прожив тридцать лет по соседству с Кимами, мама так и не научилась нормально готовить. Даже будучи доброй лютеранкой, Стефани относилась к еде как к неизбежному злу.

– Вкусно, мам, – заявил Джош, подмигивая Суми.

– А у нас радостные новости, – поделилась миссис Ким. – Хана снова ждет ребенка. Уже на шестом месяце! Мы-то думали, возраст уже не позволит, но, похоже, ее яйцеклетки еще в норме.

– Их первенец уже заканчивает среднюю школу, – усмехнулся Бен. – Больше можно бы и не стараться. Но ребенок – всегда благословение.

Повисла пауза, которую нарушила Стефани.

– Прекрасно! – чересчур выразительно заявила она, стараясь не смотреть на Джоша.

Вновь наступило неловкое молчание. Кимы вдруг осознали, что Стефани не станет бабушкой, Джош – отцом, а Лорен не вернется с того света. Суми принялась разглядывать свои руки. Бен прочистил горло.

– Поздравляю, – проговорил Джош, поднимаясь с места.

Стараясь вести себя как обычный человек, поцеловал Суми в щеку и хлопнул Бена по плечу, как это сделал бы Дариус.

– Спасибо, Джоши, – тихо отозвалась Суми. – Мы так обрадовались.

– Они хотят мальчика или девочку? Или все равно? – спросил Джош. Несмотря на печаль, накатывавшую приливами, приходилось болтать со старыми друзьями о беременности.

Они с Лорен хотели четверых. Еще в те времена, когда не знали о жестокости болезней и самонадеянно смотрели на подобные вещи… Как будто можно подойти к прилавку некоего божественного гастронома и просто сделать заказ. «Нам четверых детей, пожалуйста. Двух девочек, потом двух мальчиков. Конечно же, здоровых. И будьте добры, еще золотистого ретривера».

– О нет, без восьми минут семь! – воскликнула Суми. – Пора домой. Скоро начнется «Своя игра».

– Можете посмотреть здесь, – предложила Стефани.

– И потерпеть поражение от вас с Джошем? Нет уж, спасибо, – отозвался Бен. – У мужчины должно остаться хоть немного гордости.

Джош улыбнулся. Они с матерью обычно верно отвечали на все вопросы, за исключением категорий, связанных с поп-культурой, а в команде с Лорен вообще были непобедимы.

К тому же он предупредил Бена, что хочет поговорить с мамой наедине.

– Еще я слишком много съела, хочется поскорее снять эти брюки, – добавила Суми.

– Я люблю вас, – сказал Джош Кимам напоследок. – Скоро увидимся.

– О чем задумался? – спросила мама, как только за соседями закрылась дверь. – Об их очередном внуке?

– Нет. А вот тебя это известие обеспокоило.

– Нет, с чего вдруг? – солгала Стефани. – Это чудесная новость.

Они с минуту молча смотрели друг на друга. Тема детей словно повисла между ними в воздухе.

«Расскажи о своих чувствах», – предложила бы Лорен.

Какого черта? Ведь его мать сама не слишком-то рвалась рассказывать о том, что чувствует.

– Конечно, мне жаль, что у нас с Лорен не было детей, – заметил он.

– Ну, в ее состоянии беременность стала бы безответственным шагом, – проговорила Стефани, глядя в пол, чтобы не встречаться с ним взглядом. Как всегда, она на все смотрела с точки зрения логики.

Джош ничего не сказал.

– Хочешь десерт? – предложила мать. – Я испекла яблочный пирог. Налить кофейного молока?

– Конечно. – Выпечка ей удавалась лучше, чем прочая стряпня.

Стефани отрезала ему кусок и положила рядом на блюдечко ложку взбитых сливок, потом взяла порцию себе и налила две кружки необычайно вкусного кофейного молока, популярного в штате Род-Айленд напитка. А после со вздохом устроилась напротив него.

Стоило признать, что даже сейчас светловолосая Стефани с пронзительными голубыми глазами была потрясающей женщиной. От нее сын унаследовал нос и небольшую ямочку на подбородке. В остальном же, должно быть, пошел в отца. Неудивительно, что в детстве, глядя на прямые черные волосы Джоша и темные глаза, люди считали Бена его биологическим отцом.

– Так в чем дело, Джошуа? – Мать всегда улавливала его настроение лучше других.

Не считая Лорен.

– Ну, мам… я надеялся, что ты расскажешь мне об отце.

Она вздрогнула и с угрюмым видом сунула в рот кусочек пирога.

– С каких это пор ты начал задавать столь неожиданные вопросы?

Вот так всегда. Стоило спросить об отце, Стефани тут же закрывалась, давая понять, что ей не нравится эта тема. Интерес сына ее раздражал (или задевал), и к десяти годам Джош перестал спрашивать. Он знал лишь, что отец с матерью недолго встречались, потом она забеременела, а он уехал и больше не вернулся, не звонил и не писал.

– Прости, мам. Знаю, что ты не любишь об этом говорить, но…

– Я не готова вот так с ходу это обсуждать.

Джош кивнул.

– Я должен был спросить помягче? – Боже, это ведь его мать. Уж она-то лучше всех знает, что он не мастер вести диалоги.

Стефани пожала плечами, потом махнула рукой.

– Вряд ли есть такой способ, – со вздохом проговорила она. – Ладно, ешь пирог. Дай мне минутку. – И сделала глоток кофейного молока, не сводя с него пристального взгляда.

Джош не стал спорить. Один кусочек, два, немного сливок. Еще кусочек. Вкус, знакомый с детства.

– Что ж, – наконец заговорила мать. – Он был высоким, темноволосым, красивым и безответственным. Что еще ты хочешь знать?

– Вы познакомились в университете?

– Да. Он учился в магистратуре в Бостоне.

На пару минут в комнате повисла тишина.

– А что еще, мам? – наконец спросил Джош.

– Давай я лучше уж заполню анкету с вопросами. Все будет приятнее.

Он чуть не рассмеялся.

– Мне хотелось бы узнать как можно больше.

– Ты чем-то заболел? Тебе нужна история болезней в нашей семье? – Она наморщила лоб от беспокойства.

– Нет-нет, все хорошо.

– Джошуа, этот мужчина бросил меня на четвертом месяце беременности, – вздохнула Стефани. – Я сообщила ему о ребенке сразу же, как узнала, и он стал сознательно меня избегать. Это не отец, а всего лишь бесплатный донор спермы, отказавшийся от нас обоих.

– Знаю, мам, – кивнул Джош. – Просто у меня слишком много свободного времени. Я скучаю по Лорен. – Его голос дрогнул. – У меня не так уж много… близких. Кроме тебя, Бена и Суми я знаю лишь двоих родственников – твою кузину и ее дочь. Я лишь хотел бы… выяснить свое происхождение.

– О, понимаю! Ты намерен с ним познакомиться? – Стефани швырнула вилку, и та со звоном упала на тарелку. – Думаешь, тридцать один год спустя он возьмет тебя поиграть в мячик и научит брать подачи?

– Нет. Я просто хочу с ним встретиться. Один раз. – Лишь когда слова слетели с губ, он осознал, что в самом деле этого желает.

Мать ничего не сказала, хотя, возможно, что-то прошипела себе под нос, и принялась за пирог, со злостью протыкая вилкой ни в чем не повинную выпечку, будто стремясь прикончить, и яростно пережевывая каждый кусок. Потом залпом выпила несколько глотков кофейного молока.

– Мама, – мягко проговорил Джош. – Я безмерно тобой восхищаюсь. Ну и своей женой тоже. И это никогда не изменится. Ты родила меня без чьей-либо поддержки, будучи еще студенткой колледжа, закончила учебу, нашла работу в высококонкурентной сфере и воспитала меня хорошим человеком… Это достойно всяческого уважения. Ты замечательная.

– Ну да, верно, – подтвердила она, чуть смягчившись.

– Не думай, что я когда-нибудь забуду, как ты любила Лорен и заботилась о ней… и обо мне…

Стефани отвела взгляд, губы слегка дрожали – в ее случае это было равноценно рыданиям.

– Но я все-таки хотел бы встретиться с отцом, – продолжил Джош. – Это ничего не изменит. Мне просто нужно… знать.

Мать вытерла глаза салфеткой, съела еще кусочек пирога, сделала глоток кофе с молоком.

– Его имя ты и так знаешь.

– Да. Кристофер Зейн.

– Он приехал из Индианы, где у его родителей была ферма, и изучал… дай бог памяти… экологическую инженерию. Или агротехнику? Что-то в этом роде. Я училась в Гарварде, он – в Массачусетском технологическом институте, а степень бакалавра получил в Университете Нотр-Дам[20]. Помню, как на нашем первом свидании твой отец вспылил, потому что я в жизни не слышала про «Файтинг айриш»[21]. – Стефани закатила глаза.

У Джоша в голове гудело, хотя мозг запоминал факты. Сейчас мать рассказала ему об отце больше, чем за всю жизнь.

– Мы встречались полтора месяца, – продолжала она. – И я, убежденная лютеранка, считавшая, что до свадьбы сексом занимаются лишь распутницы, потеряла голову и отдалась ему, даже не подумав о предохранении. Поначалу я наивно отрицала возможную беременность, твердя себе, что просто сбился цикл, хотя в глубине души все понимала. И все же продолжала надеяться на чудо. – Стефани вздохнула, потом вскинула голову. – Не пойми меня неправильно, Джошуа, ты – лучшее, что есть у меня в жизни. Я ни разу не пожалела, что родила тебя.

– Знаю.

– Хорошо. – Мать похлопала его по руке, потом вновь накинулась на пирог. – Когда притворяться уже не было смысла, я сдала анализы. И вуаля! Беременность подтвердилась. Я рассказала ему, мы поссорились. Лично я аборт даже не рассматривала. Мы целых две секунды обсуждали возможность пожениться, хотя уже стало ясно – у наших отношений нет будущего. Он обещал «внести свой вклад». – Она изобразила в воздухе кавычки. – Потом уехал на какие-то летние курсы, сказал, что позвонит, когда устроится. И больше я его не видела. Письмо, отправленное на единственный известный мне адрес в Массачусетском технологическом институте, вернулось. Адрес его электронной почты перестал существовать, а телефон был отключен. В сентябре того же года я позвонила в Массачусетский технологический институт, и мне сообщили, что такой студент у них больше не числится.

На кухне воцарилась тишина. Снаружи в окно начал барабанить мокрый снег.

– Вот и все, милый, – закончила Стефани, к концу рассказа ее тон смягчился.

Джош ощутил неприятную тяжесть в груди. Что за человек способен отвернуться от собственного нерожденного ребенка и просто исчезнуть на несколько десятилетий?

– Он еще жив? – поинтересовался Джош.

– Не знаю, – вздохнула мать. – Наверное, я вписала его имя в свидетельство о рождении, чтобы доказать себе, что он вообще существовал.

– Почему ты не попыталась разыскать его и попросить алименты на ребенка?

– Просто не захотела. Сказать по правде, я бы предпочла жить в коробке на улице, чем обратиться к нему за помощью. – Стефани пожала плечами. – Но тогда еще был жив мой отец, и он обо мне позаботился. Я перевелась в Браун, где мне назначили стипендию, и с учетом денег, что давал папа, нам с тобой хватало.

– Ты когда-нибудь искала его в «Гугле»? Просто ради интереса?

– Да. – Мать скорчила гримасу. – Однажды, когда тебе было лет десять. Тогда, двадцать лет назад, он преподавал в Северо-Западном университете и жил в Чикаго. Вот и все, что я знаю. Твой отец бросил нас и никогда не оглядывался назад. Имей это в виду, когда станешь планировать радостное воссоединение.

– Мне всего лишь любопытно, мам. И надо же чем-то заняться.

– Ты можешь рыть канавы, чистить туалеты или работать волонтером в приюте для женщин, подвергшихся насилию в семье.

– Ладно-ладно, я понял. Кстати, я в самом деле работаю волонтером в центре «Надежда». И только что получил красный пояс по карате. Мамы всех остальных учеников присутствовали на церемонии вручения. Жаль, ты не смогла прийти.

Ну вот, Стефани наконец улыбнулась. Она всегда от души смеялась, когда он рассказывал о занятиях карате в группе с маленькими детьми.

Но ее улыбка быстро погасла.

– Джош… я десять лет держала свой старый почтовый ящик в Кембридже… Ну, на случай, если твой отец захочет со мной связаться и узнать о тебе. – В ее глазах появились слезы. – Он не захотел.

Джош медленно втянул воздух, на секунду задержал дыхание, потом выдохнул.

– Похоже, он настоящий придурок.

– Не могу не согласиться.

– Мам, ты еще что-нибудь знаешь?

– Нет. – Стефани покачала головой и вытерла глаза. – Но в твоем лице он лишился лучшего в мире сына.

– Я люблю тебя, мам. – Встав со стула, он крепко обнял свою свирепую, точно викинг, маму.

Она крепко обняла его в ответ, потом звонко поцеловала в щеку.

– Я тоже люблю тебя. Поступай, как считаешь нужным.

– Спасибо.

– Не за что. Доедай пирог.

Чтобы отыскать Кристофера М. Зейна в «Гугле», Джошуа потребовалось лишь ввести в поисковую строку его имя, сведения об образовании и слово «инженер», а потом четыре раза щелкнуть мышкой.

И вот, пожалуйста, он предстал во всей красе, с фотографиями и прочим.

Со снимков на Джоша смотрел мужчина с седеющими темными волосами, оливковой кожей и карими глазами; солидное квадратное лицо, орлиный нос и кривой левый резец, который отчетливо виднелся, когда отец улыбался. У Джоша резец слева был точно так же искривлен.

Объективно говоря, стоило признать, что мужчина красив. Немного похож на Джорджа Клуни, но не такой миловидный, как сказала бы Лорен.

Он пристально вгляделся в фотографию.

Что ж, с отцом гораздо больше сходства, чем с матерью.

Джоша всегда удивляло, что людей привлекает его внешность, ведь большую часть времени он был погружен в собственные мысли и не слишком обращал внимание на окружающих. Небрежные наряды, которые он носил до Лорен и Рэдли, выбирались из соображений удобства, однако когда Джош все же прилагал усилия – например, купил костюм, в котором делал предложение Лорен, – то выглядел совсем иначе. Нарядным симпатягой, как говорила Суми.

Но теперь, глядя на свое будущее отражение на экране… он, кажется, был уже не слишком доволен собственной внешностью. Что значительного этот человек сделал в жизни Джошуа? Оплодотворил его мать? Ах да, а еще убрался прочь.

Кристофер М. Зейн, закончив Нотр-Дам, «учился в Массачусетском технологическом институте», получил степень магистра в Чикагском университете, докторскую степень в Северо-Западном и ныне преподавал строительное дело и экологическую инженерию в Университете Чикаго и часто выступал приглашенным лектором. Три года назад во время творческого отпуска ездил в Южную Африку. Женат, трое детей.

Итак, у него есть братья и сестры. Стоит запомнить.

Не давая волю эмоциям, Джош обратился к туннельному зрению, как и во время работы. Зарегистрировавшись в службе поиска информации, через несколько минут он получил адрес отца, номер телефона и предыдущие адреса. В 2018 году Кристоферу М. Зейну выписали штраф за превышение скорости. Когда-то он был совладельцем ныне закрытого кафе в Уикер-парке. Вот фотография с церемонии открытия, на которой отец обнимает жену и троих детей. «Кристофер Зейн, его жена Мелисса и их дети, Сойер, Рэнсом и Брайар, на открытии „Пальчики оближешь“, нового кафе в самом модном районе Чикаго», – гласила подпись под снимком. Интересно, имена детям они придумали, чтобы те участвовали в родео?

Единокровный брат и две сестры с ковбойскими именами. Джош изучал их лица. Мелисса оказалась голубоглазой блондинкой, и двое детей пошли в нее, однако Рэнсом походила на отца.

И на Джоша.

Он тридцать лет – точнее, тридцать один – считал себя единственным ребенком в семье, поэтому странно было видеть кого-то, несомненно, на него похожего.

Кафе закрылось через два года. Что ж, бывает.

Джош погуглил адрес отца, нажал «Просмотр улиц» и увидел симпатичный викторианский дом на Оук-парк. Прекрасный район. Порыскав на сайтах недвижимости, он отыскал давнее объявление с фотографиями всех комнат. Заглянул в главную спальню и уютные комнатки поменьше, где жили его сестры и брат. Ванная у детей была одна на всех, и Джош вполне мог представить, как они пререкались друг с другом. Вот большая кухня. Терраса с видом на задний двор.

Хороший дом. Просто отличный. Из тех, что могли бы купить они с Лорен.

Поискав еще немного, Джошуа узнал, что Майк и Керри Зейн, бабушка и дед по отцовской линии, владели огромной молочной фермой в Роллинг-Прери, штат Индиана. Две тысячи коров, все необходимые постройки и современное оборудование. Красивый старый дом с верандой и четырьмя спальнями и сарай для лошадей на шесть стойл.

Четырнадцать лет назад ферму продали за 12,2 миллиона долларов.

Как забавно. Подумать только, его родственники купались в деньгах. А сам Джош четырнадцать лет назад выбирал университет на основании пакетов финансовой помощи и стипендий. Бережливая Стефани начала копить деньги на учебу еще до того, как малыш появился на свет, но ее зарплата всегда считалась более чем скромной, и лишь в последние два года поднялась до размера приемлемой. До беременности мама Джоша собиралась поступать в медицинскую школу и сейчас, спустя тридцать один год после его рождения, заочно получала степень магистра.

Он вновь щелкнул по двум фотографиям отца.

Потом позвонил Куки Голдберг.

– Что нужно? – сразу ответила она.

– Завтра я еду в Чикаго, – сообщил Джош. – Закажи мне билет на самолет и найди тихий отель.

Через семнадцать часов после звонка Куки Джошуа сидел на скамейке возле здания, где находился рабочий кабинет доктора наук Кристофера М. Зейна. Солнце светило безжалостно ярко, несмотря на холодное, бледно-голубое небо. Но Джош едва ли замечал окружающий холод, хотя сидел на железной скамье. Нет, он не сводил глаз с дверей здания, где отец преподавал и консультировал студентов.

Как же здорово, что Сара доставила письмо пораньше. В противном случае он мог бы упустить время, поскольку семестр заканчивался через несколько дней.

Сейчас Джош лишь надеялся, что отец выйдет с работы через главный вход. На всякий случай он распечатал университетскую фотографию и тот снимок возле кафе, с родными. Теперь оставалось лишь внимательно следить за дверью, за снующими туда-сюда студентами, зябко кутающимися в куртки. На северо-востоке не бывало такой погоды. Здесь же сухой, пронизывающий холод проникал сквозь все слои одежды, до самой кожи. Впрочем, Джош не возражал. Ничего страшного.

– Вам помочь? – раздался чей-то голос. Застывшая рядом девушка улыбнулась и поправила рюкзак.

– Я жду доктора Зейна, – ответил Джош.

– О, это мой профессор. Он как раз у себя.

– Правда?

– Да. Он классный. Один из лучших на курсе.

Джош не ответил. Девушка наклонила голову, и он вспомнил, что нужно что-нибудь сказать.

– Рад слышать.

– Что ж. Хороших каникул.

– Вам тоже, – кивнул он.

Когда незнакомка ушла, Джош снова перевел взгляд на дверь. Почти сразу же оттуда вышел высокий мужчина в толстой зимней куртке, с портфелем в руке. Он двигался немного скованно, держась за перила. Джош отметил его седеющие волосы и сходство с Джорджем Клуни.

Мужчина махнул рукой студенту, потом свернул налево и двинулся на запад. Поднявшись со скамьи, Джош подхватил кожаную сумку и рванул следом.

– Профессор Зейн? – окликнул он мужчину. Голос звучал спокойно. Волнения не было и в помине. Никаких чувств, лишь сдержанное любопытство.

– Да?

Отец обернулся. Вблизи он выглядел старше, чем на фотографиях – под глазами залегли темные круги, кожа на лице сделалась более дряблой, – хотя по-прежнему оставался красив.

– Джошуа Парк, – представился сын, протягивая руку.

– Я вас знаю? Вы студент или выпускник?

– Нет. – Джош немного помедлил. – Я ваш сын.

Говорят ведь: «Кровь отхлынула от лица». Джошуа в буквальном смысле наблюдал эту картину. Кристофер М. Зейн жутко побледнел, широко распахнул глаза и наклонился, упершись руками в колени, бормоча:

– О боже. Боже мой.

Джош не предложил ему помочь, просто молча ждал, и через пару мгновений отец выпрямился, тяжело дыша, и сделал шаг назад. Дыхание сорвалось с губ облачком пара. В глазах мужчины стояли слезы, он нетвердо держался на ногах.

Что, конечно же, ничего не значило.

– Доктор Зейн! Все хорошо? – крикнул какой-то студент.

– Да. Да, все в порядке, спасибо. – Отец слегка покачал головой, несколько раз глубоко вдохнул и вгляделся в лицо Джоша. – Боже мой, – выдохнул он, и из глаз покатились слезы. – Боже мой.

– Мы можем где-нибудь поговорить? – поинтересовался Джош. – Или вам нужна «Скорая»?

– Нет, все нормально. Просто… Боже, я никогда не думал… не ожидал, что…

– Здесь поблизости есть кафе или ресторан?

Джош точно знал, что есть. Куки изучила местность и отправила ему координаты четырех заведений. Она и не догадывалась, зачем шеф сюда приехал, и ни за что на свете не стала бы спрашивать.

– Да… Пойдемте.

По пути они молчали, хотя порой слышалось: «Добрый день, профессор!» или «Здравствуйте, доктор Зейн!», однако отец Джошуа не отвечал на приветствия. Возможно, даже не слышал. От холодного воздуха на его лицо вновь вернулись краски; он то и дело поглядывал на сына, который отвечал ему спокойным взглядом. Джош все ждал, когда нахлынут эмоции, но пока ничего не чувствовал. Вероятно, время еще не пришло.

Они дошли до ирландского паба в соседнем квартале. Кристофер Зейн открыл входную дверь и придержал ее для Джоша. Внутри оказалось тепло и царил полумрак.

– Крис! Как дела? – поздоровался бармен.

– Все в порядке, Тим. Все хорошо. – Значит, отец был здесь завсегдатаем. А Джоша представлять ни к чему. – Не возражаешь, если мы займем столик в конце зала? – Он повернулся к сыну: – Что будешь пить?

– Кофе.

– Кофе и содовую, Тим, – озвучил мистер Зейн заказ бармену. – И чтобы тебя не дергать, мы отнесем все сами.

Бесконечную минуту спустя им подали заказанные напитки.

Часы показывали почти четыре, уже начало темнеть. Джош последовал за отцом в глубину зала. Сняв верхнюю одежду, они устроились за столиком. Неплохой паб, не слишком примечательный, но уютный.

– Что ж, это… настоящий сюрприз, – начал Кристофер, сделав глубокий вдох.

– Не сомневаюсь.

– Сколько тебе лет, Джошуа?

– Четырнадцатого октября исполнился тридцать один. – Худший день рождения в его жизни. Первый в статусе вдовца, без Лорен.

– Господи. Боже, я… – Он сделал большой глоток содовой. – Наверное, следует спросить, зачем ты приехал. Хотел что-то сказать?

– Просто решил познакомиться и задать несколько вопросов.

– Да-да, конечно. – Мистер Зейн провел рукой по лицу. – Прости, это слишком неожиданно. – Он сделал еще пару глотков содовой. – Ну-у… как дела… у твоей матери?

– Она жива. Больше вам знать и не надо.

Кристофер вздрогнул.

– Что ж, вполне справедливо.

– Я в курсе, что у вас есть жена и трое детей с ковбойскими именами. Знаю, где вы росли, в каких институтах учились. У вас есть сестра по имени Эйлин, а ваши родители продали ферму в Индиане и теперь живут в Аризоне. Когда-то у вас было кафе в Уикер-парке.

– Господи, в интернете и впрямь можно найти все. – Отец шумно выдохнул. – Тебе нужны деньги?

Джош не смог сдержать горький смешок.

– Уже поздновато платить алименты.

– Ну, я ведь перед тобой в долгу. И сейчас у меня есть деньги. Но так было не всегда. Продажа фермы…

– Знаю, и мне все равно. Я просто хочу знать, как вы могли бросить беременную двадцатилетнюю девушку и своего неродившегося ребенка.

Кристофер М. Зейн откинулся на спинку стула и долгую минуту смотрел в потолок. Когда он вновь взглянул на Джоша, в глазах стояли слезы.

– У меня нет достойного ответа на этот вопрос. Могу сказать лишь, что я был отвратительным, глупым ребенком…

– В двадцать пять лет?

– По уму и зрелости я походил на шестнадцатилетнего подростка. – Он допил содовую. – Позволь, я напишу жене и предупрежу, что задержусь. Всего лишь минуту.

Кристофер отправил сообщение, потом выключил телефон и сунул его в карман куртки. Терпеливо ждущий Джош оценил этот жест.

– Моему поступку нет оправдания. – Мужчина вновь глубоко вздохнул. – В смысле, тому, что я ушел… Просто так получилось. В том году я уехал в Остин на летние курсы, потом планировал вернуться в Бостон. Но прежде заехал домой в Индиану. Я не рассказывал родителям ни о… тебе, ни о Стефани. – Мистер Зейн посмотрел на свои руки. – Они… ну, мои родители… при виде меня очень обрадовались. – Он немного помолчал. Джош ждал продолжения. – Отец в семнадцать лет иммигрировал из Пакистана. – Так вот откуда темные глаза и волосы. – Лишь спустя десять лет, работая по девяносто часов в неделю сперва дворником, потом разнорабочим на ферме, он сумел купить свой первый участок земли. Тринадцать акров. Которые в конце концов превратились в восемь тысяч. Из всех родственников с обеих сторон я первый смог получить высшее образование. Мама даже в средней школе не доучилась.

Кристофер замолчал. Чтобы осмыслить сказанное? Или просто пытался взять себя в руки? Стоило отдать должное: отец не стал ходить вокруг да около.

Джош приехал сюда не для того, чтобы слушать историю о неизвестных бабушке с дедом и их американской мечте, но, признаться, это было интересно. Пакистан. В нем текла пакистанская кровь. Здорово. Нужно почитать о культуре и истории этой страны. В конце концов, не предки-пакистанцы бросили его маму.

– Ваша мама тоже из Пакистана? – спросил Джош.

– Нет, белая. Ее родители не одобряли, что она связалась с… ну, они не слишком лестно отзывались о моем отце, поэтому выгнали дочь из дома. И родители поженились совсем молодыми.

– А если б они узнали, что вы бросили беременную девушку? Они бы такое одобрили? – почти дружелюбным тоном поинтересовался Джош.

– Нет, конечно. Я ничего им не рассказывал. Они… так мной гордились. Во мне они хотели видеть доказательство того, что сделали правильный выбор, поэтому я не мог предстать идиотом, заделавшим ребенка своей подружке.

– И все же вы именно так и поступили.

– Да, Джошуа, и мне нет никаких оправданий. Я испугался и проявил слабость, повел себя самоуверенно и эгоистично. Не в силах вернуться в Массачусетский технологический институт, бросил учебу и… – Его голос сорвался. – Просто остался на ферме. Как трус. Самолюбивый засранец. – Отец вытер глаза. Джош оставался невозмутим. – Чем больше проходило времени, тем легче мне становилось. Я был уверен, что твоя мать вернулась в Швецию.

– Зачем ей туда возвращаться? – удивился Джош. – Она выросла в центре Нью-Йорка, а в Швецию ездила лишь по учебе на один семестр. Она американка во втором поколении и знает не больше десятка шведских слов.

– Вот как… а я почему-то думал, что она родом из Швеции.

– Вы ошибались.

– Ладно. В любом случае это не оправдывает моего поступка. Черт, из глупости и эгоизма я хватался за любую соломинку и твердил себе, что она вернулась туда, где… ну-у… медицинское обслуживание покачественнее. Наверное, выдавал желаемое за действительное, мыслил примитивно или просто притворялся, но спустя время в самом деле поверил, что она уехала туда в поисках лучшей жизни и стала врачом. Я даже представлял, как она рожает и растит ребенка, то есть тебя, именно в Швеции.

– Мама переехала в Провиденс. Перевелась в Браун, потому что там стипендия была больше, чем в Гарварде. Я родился в больнице Род-Айленда. Из-за меня она не смогла поступить на медицинский, – сообщил Джош и ощутил, как его накрывает чувство вины. – Мама сохранила старый почтовый ящик на случай, если вы когда-нибудь с ней свяжетесь.

Повисло долгое молчание.

– Я так и не связался, – признал отец.

– Мне это отлично известно.

Кристофер М. Зейн сидел, опустив голову, не в силах взглянуть на сына.

– Хочу тебе сказать… то решение не давало мне покоя. Но я ничего не пытался изменить. Просто пил. И ненавидел себя. Завалил экзамены, и через год пришлось восстанавливаться на том же курсе. Да, я проявил слабость, но… – Мистер Зейн покачал головой. – Со временем мне казалось, что исправить ситуацию будет все труднее. В конце концов я убедил себя, что без меня вам обоим будет лучше. Нет смысла появляться и просить прощения, поскольку содеянное мной… простить нельзя.

– Вы хоть знали, что у нее родился мальчик? Потрудились это выяснить?

Отец, моргая, поднял взгляд на сына. Джош бесстрастно отметил, что из глаз мужчины потекли новые слезы.

– Нет, – признался Кристофер М. Зейн. – Спустя некоторое время я сказал себе, что так будет лучше.

– Вероятно, для вас.

– Сомневаюсь. Думаю, из-за этого я превратился в еще большего негодяя. И жил с этим позором тридцать один год.

– Хорошо. Вам должно быть стыдно.

Мистер Зейн кивнул.

Значит, вот так. Его отец – легкомысленный, самовлюбленный идиот.

Джош отхлебнул уже остывший кофе. Кстати, надо бы что-нибудь придумать для решения этой проблемы. Некий нагревательный прибор, способный подогреть кофе или чай, не добавляя, как микроволновая печь, привкуса горечи и застарелости. Признаться, если бы на рынке уже не существовало чего-то подобного, он быстренько смастерил бы такое устройство и продал в мгновение ока.

Хотелось вернуться домой, за свой рабочий стол, а не сидеть здесь с человеком, который даже не знал о его рождении.

– Если бы я мог начать все заново, то сделал бы совсем другой выбор, – тихо проговорил Кристофер М. Зейн. – Когда у нас с женой родился первенец, мне было очень… тяжело. – Он вздохнул. – И все время думал, как сильно люблю его, вспоминал, что бросил тебя, и боялся любить своего малыша.

Впервые Джош ощутил толику сочувствия. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват.

– Я не мог признаться жене и… снова начал пить. Она пригрозила меня выгнать. Я завязал, обратился к психологу. Потом у нас родилась дочь, затем вторая, и стало легче. К тому времени я решил, что разыскивать вас со Стефани уже поздно. Слишком много воды утекло.

– Никто не мешал попробовать.

– Да. Я и сам знаю. Я стараюсь быть хорошим отцом своим детям, но все время чувствую себя в каком-то смысле обреченным на неудачу из-за того, как поступил с тобой. Если вселенная однажды заберет кого-то из них, думаю, это будет заслуженно. – Его голос дрогнул.

Ну просто верх драматизма. Из глаз мистера Зейна по-прежнему лились слезы. Возможно, он великолепный актер. Либо же его искренне тронуло неожиданное появление сына.

– Вряд ли вселенная именно так устроена, – заметил Джош.

– Извини, – признался отец. – Мне очень-очень жаль.

Джош слегка наклонил голову, принимая его слова.

Отец вытер глаза салфеткой, высморкался, потом сложил руки на столе, и Джош с удивлением осознал, что через двадцать пять лет у него будут точно такие же. Та же форма ладоней и ногтей, те же костяшки пальцев.

– Вы любите своих детей? – поинтересовался он.

– Да. – Глаза отца снова наполнились слезами.

– Хорошо. – Джош подумал, что нужно что-нибудь добавить. – У них необычные имена.

– Так решила жена. Я же не чувствовал себя вправе… Боже, опять все дело во мне… Просто я не заслужил давать кому-то имена. И пусть моих ребятишек зовут будто собак на ранчо, что ж, ладно. Все равно они хорошие, – пояснил мистер Зейн. Джош почти улыбнулся. – А могу я задать несколько вопросов, Джошуа?

– Конечно. – Почему бы и нет?

– У тебя было… нормальное детство?

Джош кивнул:

– Да, очень счастливое. Наверное, маме не помешала бы помощь, но она все равно со всем справилась.

– Стефани была замечательная.

– Она такой и осталась. А вас она, кстати, терпеть не может.

– Не мне ее винить. – Отец поколебался. – Она вышла замуж?

Джош ответил не сразу. Впрочем, что в этом такого?

– Нет.

Кристофер кивнул, глядя в стол.

– Я надеялся… представлял, что она нашла себе мужа. И хорошего отчима для тебя.

– Нет. – Однако ему достался Бен, который учил мальчика кататься на велосипеде и делать бумажные самолетики. При воспоминании об этом заныло в груди. Да, несмотря ни на что, у Джоша был отличный отец. И есть до сих пор.

– Ей нужны деньги? А тебе? – спросил Кристофер.

– Сейчас нам ничего от вас не нужно, – отозвался Джош.

– Но если вам что-то нужно, я могу по меньшей мере…

Перед левым глазом Джоша вспыхнула краснота.

– Доктор Зейн, нам не нужны ваши деньги. Мы их не взяли бы, даже если б умирали с голоду, – отрезал он.

– Понимаю, – кивнул отец. – И уважаю твое решение.

Краснота исчезла.

Несколько минут они сидели молча. В паб вошли еще посетители и устроились возле барной стойки. Оттуда доносились смех и обрывки разговоров, плывущие в воздухе, словно дым.

– А ты… чем ты занимаешься, Джошуа?

Скрывать не было смысла, поскольку «Гугл» быстро мог бы рассказать все, что хотел знать отец.

– Я биоинженер. Проектирую медицинское оборудование.

– В самом деле? Потрясающе! И… в какой же области?

– В основном педиатрия, хирургические приспособления, устройства для снижения инвазивности[22] и боли.

– Замечательно. Здорово, сынок. – Кристофер поморщился. – Прости, уже вошло в привычку. Я часто называю так своих студентов. Обычаи Среднего Запада.

– Все нормально. Ну, я же ваш сын. По крайней мере, в генетическом смысле.

– Ты немного похож на моего отца.

– Вот этого не нужно, пожалуйста.

– Верно. Извини. Трудно подобрать правильные слова.

– Понимаю. Ситуация необычная.

– Ты всегда такой… сдержанный? – с легкой улыбкой спросил отец.

– Да, по большей части.

– Это здорово. – Кристофер улыбнулся шире и, немного помолчав, поинтересовался: – Где ты учился?

– Род-Айлендская школа дизайна, Брауновский университет, Массачусетский технологический институт.

– Ого. Значит, ты унаследовал ум матери.

Никто из них не посчитал совпадением, что оба поступили в одно и то же учебное заведение. Да и Стефани ни словом не обмолвилась, когда сыну предложили место в Массачусетском технологическом институте.

– Где ты сейчас живешь, Джош?

– В Провиденсе.

– Вы с матерью близки?

– Да.

– Хорошо. Рад слышать. – Кристофер поколебался. – Ты женат? – наконец спросил он, кивнув на левую руку сына.

Джош взглянул на обручальное кольцо.

– Моя жена умерла десять месяцев назад. Идиопатический легочный фиброз.

– Какой ужас… – У отца вытянулось лицо. – Очень тебе сочувствую.

– Да, это в самом деле ужасно.

Как бы сейчас поступила Лорен? Что бы посоветовала сказать? Каким образом разрулила бы эту ситуацию, будь она рядом? Она хотела, чтобы он закрыл для себя эту историю и обрел подобие покоя.

– Послушайте, доктор Зейн…

– Прошу, зови меня Крис. Или… ну, как захочешь.

– Ладно. Крис. – Произносить его имя было как-то непривычно. Джош немного помолчал, пытаясь собраться с мыслями. – Так вот. Жизнь вдали от вас… не прошла бесследно. Я не питал к вам ненависти, и мама практически ничего не говорила, лишь упоминала, что вы исчезли еще до моего рождения. Но я всегда ощущал себя немного… ненужным.

Мистер Зейн кивнул.

– Прости, – дрогнувшим голосом прошептал он.

– Но у меня все сложилось хорошо. Мама – лучшая на свете, и еще есть… близкие люди. И моя жена… – У Джоша защипало глаза. – Невероятная женщина… подарила мне много счастья. – Он прочистил горло. – Так что вы не испортили мне жизнь. Да и не могли, поскольку я вас не знал. Только всегда удивлялся, почему меня… так бросили.

Крис кивнул.

– Ты тут ни при чем, – решительно сообщил он. – Просто я был эгоистом и заботился лишь о себе. Вот в чем дело. Я выбрал самый легкий и трусливый путь из всех возможных и оставил твою мать справляться со всем в одиночку. Думаю, однажды мне придется ответить за содеянное. Я постоянно ношу в себе этот груз. – Его голос дрогнул.

Несколько минут они сидели молча. Бармен предложил принести что-нибудь еще. Оба отказались.

На столешнице кто-то вырезал идеально симметричную букву «Н», и Джош провел по ней указательным пальцем. Идеально ровное основание. А мастер-резчик знает свое дело. Отличная работа.

– Пора бы и перестать, – ответил он отцу.

– Ты о чем?

– Хватит себя винить. – Джош оторвал взгляд от буквы и посмотрел на отца. – Не хочу показаться грубым, но без вас нам, пожалуй, было даже лучше. – Крис страдальчески кивнул. – А теперь вы вроде как изменились в лучшую сторону.

– Не могу выразить, насколько я ценю твои слова, – прошептал мистер Зейн, склонив голову.

Сын посмотрел на отца. Странно думать, что половина ДНК досталась ему от этого незнакомца.

– Я прощаю тебя, – проговорил Джош, протягивая руку.

Отец удивленно открыл рот, потом крепко стиснул руку сына. Он в ответ сжал отцовскую ладонь. Долгую минуту они держались друг за друга, после Джош отстранился.

– Ты… не хочешь познакомиться с моей семьей? – спросил Крис. – С братом и сестрами?

– Нет уж, не стоит. К чему на них такое взваливать?

Непонятно, что именно при этих словах почувствовал отец: то ли облегчение, то ли разочарование.

– Ладно. А показать тебе… фотографии?

– Ну-у… давай.

Ха, а у них есть нечто общее. Эти неуверенные паузы в разговоре, когда бывает трудно подобрать слова.

Отец вытащил телефон, снова включил его и, нажав что-то на экране, протянул сыну.

– Это с прошлого Рождества, – пояснил он.

Джош посмотрел на снимок. Трое детей: девочки в красных платьях, высокий, долговязый мальчик в синем свитере с круглым вырезом. Старшая девочка – Рэнсом – выглядела дерзкой, и Джош почти улыбнулся. Значит, на свете существует похожая на него непоседливая единокровная сестра. Всего неделю назад он этого еще не знал.

– Выглядят счастливыми, – заметил Джош, возвращая телефон.

– Спасибо, – прошептал Крис.

– Чем вы занимаетесь вместе?

– Ну, мы… нам всем нравятся игры и фильмы, поэтому раз в неделю мы устраиваем семейный вечер. Иногда ходим в боулинг. Рэнсом и Сойер любят бейсбол, поэтому где-то раз в год выбираемся на матчи. А еще… вместе работаем во дворе, порой ездим на озеро. У нас… у нас есть дом на севере. В Висконсине.

– Звучит здорово.

Из глаз отца вновь полились слезы. А Джош не унаследовал эту черту и не имел привычки плакать, хотя иногда очень хотелось.

– Необязательно им обо мне рассказывать, – проговорил он.

– Может, и расскажу…

– Как хочешь, Крис. Я больше не планирую к тебе приезжать. Мне не нужен отец. Думаю, нам уже слишком поздно занимать важное место в жизни друг друга.

– А я тебя искал. На сайте Ancestry.com. Подумал, вдруг ты… зарегистрировался там, чтобы меня найти. Наверное, однажды мои дети узнают, что у них есть брат.

– Единокровный брат, – поправил Джош и немного помолчал. – Это будет трудный разговор.

– Несомненно. – Отец изучал его лицо. – Тебе точно от меня ничего не нужно? Я согласен на что угодно, лишь бы загладить перед тобой свою вину. Ну или хотя бы попытаться. Твой приезд стал потрясением, но я очень рад тебя видеть. Правда.

– Спасибо. – Джош медленно втянул воздух. – Я просто хотел познакомиться, взглянуть на тебя и узнать, что ты за человек. – Он помолчал. – Жена считала, что это пойдет мне на пользу. Думаю, она не ошиблась.

Отец нахмурился, но быстро взял себя в руки.

– Ладно. Но если захочешь, просто свяжись со мной… С любой целью. Если передумаешь или когда-нибудь будешь в Чикаго, мы могли бы…

– Сейчас я отвечу «нет». Но спасибо за предложение.

– Дать тебе мою визитку на всякий случай?

– Конечно.

Крис вытащил бумажник, достал из него визитку и написал на обратной стороне номер телефона. В это время сын запечатлел в памяти черты его лица.

Жизнь без отца наложила отпечаток на Джоша, но и отказ от ребенка не прошел для Кристофера М. Зейна бесследно. Измученный заботами, он выглядел старше своих лет.

По крайней мере, у него хватило такта признать свой проступок и не пытаться его оправдать.

Они встали из-за стола. Отец застегивал молнию на куртке дрожащими руками. Джошу это казалось странно трогательно.

Крис вынул бумажник и оставил на стойке двадцатку.

– Так быстро уходишь? – отметил бармен Тим.

– Да. Тим, это Джошуа. Джошуа Парк.

– Приятно познакомиться, – отозвался Джош.

– Тим, – выпалил Крис. – Ты не мог бы нас сфотографировать? Если ты не против, Джош.

Он заколебался. Наверное, маме все же захочется увидеть снимок. А если нет, что ж, ладно… Все равно в какой-то степени неплохо иметь фотографию с отцом, даже если он все это время отсутствовал в его жизни.

Лорен бы это понравилось.

Отец протянул телефон бармену, и Джош последовал его примеру. Они встали бок о бок.

– Ладно, смотрите на меня и улыбайтесь, – велел Тим. Джош повиновался, и отец вдруг обнял его за плечи. – Так, на другой телефон. Раз, два, три, готово. Ну как? – Он вернул телефоны.

– Тим… это… мой сын, – дрогнувшим голосом проговорил Крис.

Впервые Джош услышал эти слова, произнесенные мужским голосом. И ощутил странную, но довольно терпимую боль в груди.

– Ого! – Тим поднял брови. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже.

Джош взглянул на телефон. Вот они, отец и сын, рядом друг с другом. Искривленный резец доказывал это лучше всяких слов.

– У тебя тоже… – Крис указал на свой собственный кривой зуб.

– Ага.

Они с улыбкой посмотрели друг на друга, и боль в груди Джоша усилилась.

Уже совсем стемнело и похолодало. Уличные фонари через равные промежутки отбрасывали на тротуар лужицы света.

– Тебя подвезти? – спросил Крис.

– Нет, спасибо, – отказался Джош. – Я лучше пройдусь.

– Хорошо. Можно тебя обнять? – спросил он дрогнувшим голосом. Стоя рядом с ним, Джош заметил, что ростом отец немного выше.

– Вообще-то я не любитель обниматься.

– Конечно. Извини. Не буду настаивать.

«Не веди себя как неудачник».

– А, к черту, – махнул рукой Джош. – Почему бы и нет?

Он крепко обнял отца и почувствовал, как тот всхлипнул и задрожал. На пару мгновений они застыли, сжимая друг друга в объятиях.

Потом Джош его отпустил.

– Береги себя, папа, – проговорил он с улыбкой, затем развернулся и зашагал по обозначенной светом дорожке.

В последнее время Джош не слишком часто выходил на улицу. Он все еще пытался свыкнуться с тем фактом, что познакомился с отцом. А тем временем город готовился к Рождеству, и Джош всеми силами старался не обращать внимания на приближающиеся праздники.

Лорен обожала Рождество. Как абсурдно, что в этот раз праздник наступит без нее.

Как-то раз в субботу днем позвонила Джен и спросила, можно ли зайти. Джош сразу согласился. Он вдруг осознал, что скучает по ней.

Несмотря на уборщицу, милую женщину, нанятую по рекомендации Асмы из центра «Надежда», в квартире царил беспорядок. Джош много работал, и повсюду валялись коробки из-под заказанной еды, да еще Пебблз вдобавок ко всему начала линять. Пропылесосив и застелив постель, он принял душ, оделся в чистое, сварил кофе и порылся в кухонных шкафчиках в поисках каких-нибудь сладостей. Мисси Ким вроде бы приносила корейское печенье с кунжутом, которое нравилось Джен… Да, точно приносила.

Джош уже давно не видел свояченицу одну, без мужа и детей. А ведь во время болезни Лорен они вдвоем, любившие ее больше всех на свете, были настоящей командой.

Он вдруг вспомнил о единокровном брате и сестрах из Чикаго. Мысль об их существовании казалась на удивление приятной. Вернувшись домой, Джош показал матери фотографию с отцом из паба. Стефани, пожав плечами, лишь заметила: «Он постарел». Больше они этой темы не касались. Джош убрал визитку отца в коробку с письмами Лорен, как бы показывая, что выполнил задание. Сам он сомневался, что захочет вновь увидеть Кристофера Зейна, но в жизни всякое бывает.

Услышав стук в дверь, Пебблз весело запрыгала по комнате. Она любила гостей, но Джен встречала с особой радостью. Может, чувствовала ее близость к Лорен? Или сестры Карлайл для нее пахли одинаково?

– Пебблз! Привет, моя малышка! Привет! Я по тебе соскучилась!

Джош, привыкший к тому, что сначала все внимание достается собаке, терпеливо ждал.

– Привет, как дела? – наконец обратилась к нему Джен и, выпрямившись, обняла его. – Рада тебя видеть. О, мне нравится, как ты тут все поменял. Новый кофейный столик?

– Нет. Новый диван. Хотя ты его уже видела. А вот ковер я купил недавно. – На аукционном сайте, где зарегистрировалась Лорен. Джош решил, что он будет хорошо смотреться на фоне старых полов. – Кофе? Печенье? У нас… У меня есть твое любимое – с кунжутом, от Суми.

– О да! Только кофе не хочу. Найдется молоко? Соевое или миндальное. Я не привередлива. Ого, какой удобный диван! Мне нравится, – воскликнула она, давая понять, что не возражает против изменений.

Само собой, Джен заметила, что он передвинул часть вещей, а что-то убрал совсем. Например, купленную на Гавайях вазочку и чашу, полную овальных серых камней с пляжа Кейп-Кода, которые тщательно выбирала Лорен. Джош не нашел в себе сил от них избавиться, просто унес в другое место, чтобы постоянно не натыкаться взглядом.

Джош выложил печенье на тарелку, налил себе кофе, а Джен – соевого молока и отнес все в гостиную.

– Хорошо выглядишь, – заметил он, устраиваясь рядом. – Как дела?

– Хорошо, – ответила Джен, хотя глаза тут же наполнились слезами. – Ужасно. Все время по ней скучаю. В груди словно дыра. Иногда сквозь нее как будто дует ветер.

Джош молча накрыл ее руку своей.

– Я ездила к твоему медиуму, – призналась Джен и принялась за печенье.

– И как прошло?

– Неплохо. Меня потрясла эта встреча. Так вот, вхожу я, значит… Даже не знаю, зачем приехала, понимаю лишь, что скучаю по ней… – Джен вдруг замолчала и сделала глоток молока. – А Герти тут же заявляет: «Твоя сестра показывает новорожденного ребенка. Ты беременна?» – Она расплакалась. – Я в самом деле жду ребенка, Джош, хотя срок еще меньше месяца. Ты первый, кому я говорю об этом, ну, кроме нее и Дариуса.

Джен повернулась и, всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь. Джош ее обнял.

– Я так рад за тебя, – прошептал он, и свояченица разрыдалась еще сильнее. – Отличная новость.

Его жене не суждено узнать этого ребенка, взять на руки, поцеловать или сделать фото. Джош понимал, отчего плачет Джен. Он и сам поливал слезами ее волосы.

– Как грустно, что без нее жизнь идет своим чередом, – всхлипнула Джен. – Это бесит.

Джош отлично понимал ее чувства и хотел согласиться. И все же, сжав плечи Джен, заставил ее поднять голову.

– Это чудесная новость, и Лорен обрадовалась бы больше всех. Ну, может, кроме меня. – Он прищурился. – Кстати, Джош – красивое имя. Пришло время и мне обзавестись тезкой, что думаешь? И крестным отцом я стать не прочь.

Не лучший способ подбодрить, но он старался. Нужно всеми силами дать почувствовать Джен его радость. Она ведь – его семья, и долг Джоша – за ней присматривать.

– А если будет девочка? – спросила свояченица, делая судорожный вдох. Хорошо, значит, со слезами покончено.

– Джози? Джошилин? Джосс? Что-нибудь придумаем.

Джен рассмеялась, и у Джоша сжалось сердце. Жена была бы благодарна, что он заставил улыбнуться ее сестру.

– Джен, – проговорил он, – поскольку я твой зять, а ты моя свояченица…

– И что? – нахмурилась она. – Только не говори, что в меня втрескался.

– Само собой, – признался Джош, хотя, конечно, у него такого никогда и в мыслях не было. Но разве не так сближаются люди? Легкий флирт и поддразнивания – самое обычное дело. – И теперь сложнее определить характер нашей связи. Может, теперь я буду… – он немного поколебался, – просто называть тебя сестрой?

В ее глазах вновь появились слезы.

– Ты лучше всех, Джош, – произнесла она, беря с тарелки еще одно печенье. – Самый лучший. Ты в курсе, что я всегда мечтала о младшем братике и в детстве даже наряжала Лорен в мальчишескую одежду?

Немного погодя Джен ушла, забрав по его настоянию все оставшееся печенье. Войдя в спальню, Джош посмотрел на кизиловое дерево, до неприличия пышущее здоровьем, и разрыдался.

Как хорошо, что есть интернет. Джош заказал подарки для детей и Джен с Дариусом (подарочный сертификат в хороший ресторан, к которому прилагались его услуги няни), а также для мамы, Донны, Рэдли и Сары. Выбравшись на днях выпить кофе, он с раздражением отметил обилие розовощеких влюбленных парочек. Казалось, всех захватил дух предстоящих праздников, и люди светились от счастья, будто заряженные радиацией.

Нет, Джош не озлобился.

Впрочем, кого он обманывал? Боже, еще год назад все было иначе. Хотя Лорен старалась экономить силы, они тщательно соблюдали все праздничные традиции, пекли горы печенья, до тошноты слушали рождественскую музыку, надевали на подушки наволочки с оленями и пили кофе из кружек с Сантой. Кто же знал, что прошлое Рождество окажется для них последним…

Джош ощущал себя старым, хрупким листом бумаги, способным рассыпаться от малейшего прикосновения. И всеми силами старался держаться подальше от людей. Однако не мог полностью укрыться от Рождества.

Еще с осени, после свидания с Кэмми, Джош и Рэдли завели привычку по средам вечером сидеть в «Эдди». Правда, в этот раз поход в бар казался ошибкой – по-новогоднему украшенный зал, толпы радостных людей, музыка, льющиеся рекой напитки. Почти перекрикивая шум, Джош рассказал Рэдли о встрече с отцом, едва сдерживаясь, чтобы не заорать и не тыкать в людей причудливой зубочисткой с ягодами клюквы из его коктейля.

«Займи голову чем-нибудь другим, неудачник», – мысленно услышал он голос Лорен и поинтересовался:

– Какие планы на праздники, Рэд?

– Помимо розничного ада, в котором я варюсь? – Он сделал глоток бурбона и помахал кому-то из знакомых.

– Ну да.

– Никаких. Закажу китайскую еду и буду смотреть фильмы ужасов.

Вот счастливый человек. Джош отхлебнул мартини с грейпфрутовым соком.

– Не хочешь прийти на праздник к моей маме? Шведы любят отмечать Рождество с размахом.

– Правда?

– Да, она давно хочет с тобой познакомиться и будет очень рада. – После паузы Джош добавил: – И я буду очень… благодарен, если ты придешь.

– С удовольствием. Спасибо, Джошуа. – Судя по виду, Рэдли говорил совершенно искренне.

– У меня есть для тебя подарок, – продолжил Джош. – Может, я отдам его сейчас? А то у мамы будет слишком шумно.

– Конечно! Обожаю подарки!

Джош вытащил из сумки коробочку.

– Прости, что не завернул, – извинился он.

– Ты имеешь право в этом году ненавидеть Рождество.

Рэдли открыл коробочку. Внутри лежал браслет из полосок кожи, скрепленных вместе тремя стальными кольцами. На каждом кольце было выбито иероглифами какое-то слово.

– Это корейский, – пояснил Джош. – Мне помогал мой друг Бен. Здесь написано «друг», вот тут «добряк», а на последнем – «брат». – Он вдруг замолчал, надеясь, что не переборщил с подарком.

Пару мгновений Рэдли смотрел на друга, потом прикрыл глаза рукой, чтобы скрыть слезы, и Джош понял, что поступил правильно.

– Мне очень нравится, – проговорил Рэдли, надевая браслет. – Боже, Джош, какая прелесть! Ты точно не гей? Серьезно, большое спасибо. – У него задрожали губы. – Знаешь, я стараюсь не думать о родных, но в праздники… бывает трудно. И это… – Он указал на браслет. – Много для меня значит. Спасибо.

– Не за что. Ты по-доброму ко мне отнесся. – Джош вспомнил тот вечер в примерочной «Банана репаблик». Рэдли не просто проявил доброту, а почти что превратился в ангела-хранителя. – К тому же, – добавил он, – мне всегда хотелось иметь брата.

Поднявшись на ноги, Рэдли обнял друга, и Джош обнял его в ответ, радуясь, что сделал парня счастливым, хотя от такого выражения привязанности было слегка неловко. Вытерев глаза, Рэдли снова сел, и Джош обрадовался, когда тот сменил тему и начал рассказывать о жутком профессоре, преподающем поведение человека. Друг с большим воодушевлением болтал об учебе, и Джош в очередной раз убедился, что одна из лучших его черт – способность поддерживать беседу девяносто процентов времени.

Когда они собрались уходить, Рэдли отлучился на минутку – поздороваться с каким-то парнем. Оплатив счет, Джош попытался пробраться через переполненный бар к выходу. Оглушающий шум и ненавистные толпы вызывали раздражение, однако он мысленно велел себе успокоиться. Еще немного, и он окажется дома, на диване в компании Пебблз, вдали от идиотских рождественских украшений.

Джош застыл за спиной официантки, преграждавшей ему путь. Попытался обойти ее слева, потом справа, но тщетно. Бросил взгляд на людей, сидящих за столиком, возле которого она стояла. Те смотрели на официантку, отвечающую на их вопросы, словно на воплощение Будды. Похоже, это надолго.

Джош вновь попытался обойти женщину, но она, судя по всему, не замечала его усилий, подробно расписывая изысканные напитки из меню «Эдди». Может, у нее проблемы с боковым зрением?

– А в этот добавляют… э-э… бурбон «Уайлд тёки» с маслом, кленовый сироп, «Пьер…» чего-то там и немного… шоколадной стружки? Нет, биттера, шоколадного биттера! Звучит отвратительно, но… говорят, это вкусно.

Старший официант наградил ее свирепым взглядом. Честно говоря, не самая удачная реклама.

Джош еще раз попробовал ее обойти, но безрезультатно. Кажется, женщина полностью слепа на левый глаз. Люди за столиком по-прежнему не сводили с нее взгляда. Вздохнув, он опустил глаза на заплетенные в косу длинные темные волосы официантки. Отрезать их – и получится отличная крепкая веревка.

– Хорошо, – проговорила официантка. – Значит, добавить корицу, но не жженую? Э-э… я передам. Конечно! Хорошо. «Шопен», а не «Грей гус»? Поняла. А «Шопен» – это джин? А, нет-нет, конечно, водка. Ясно. И добавить лимон? Сок или кусочки? Поняла.

Джош в этом сомневался. Посетители оказались до смешного разборчивы, особенно учитывая количество клиентов в ресторане.

Наконец официантка все же повернулась – и чуть в него не врезалась.

– Простите, я мешаю пройти? О, так это вы! Как дела?

Перед ним оказалась та самая женщина с древней собакой в детской коляске, которая во время памятного забега помогла Джошу, когда он потерял сознание.

– Добрый вечер, – поздоровался Джош. – Ну да, забег.

– Да. Вы упали в обморок! А сейчас как самочувствие? Ну, понятно, что выжили. Но с вами все хорошо?

– Да, всего лишь небольшое обезвоживание.

– Хорошо. Я рада. – С минуту она просто смотрела на него и улыбалась.

– Может, отнесете уже наш заказ бармену? Или нам ждать вечно? – вмешался один из клиентов за столиком. Джош не раз замечал, что Рождество часто пробуждает в людях самое худшее.

– Да-да! Простите! Уже бегу. – Женщина вновь улыбнулась Джошу.

– Как Даффи? – поинтересовался он, немного удивленный, что вспомнил кличку собаки, а после внутренне поморщился. Псина наверняка уже сдохла.

– Отлично! Спасибо, что спросили! Ветеринар прописал ему добавки и стероиды. Теперь он как новенький. Серьезно. Будто ему снова тринадцать.

Сколько же лет этому псу?

– Хорошо. А как ваш брат? – Она рассказывала, что у него какие-то проблемы с суставами… Точно, болезнь Элерса-Данлоса.

– Боже, как приятно, что вы помните. Все отлично! Спасибо.

– Хорошо. Счастливых праздников.

– Вам тоже! С Новым годом!

– Ты там что, болтал с женщиной? – удивился Рэдли, когда они все-таки выбрались на улицу.

– Да. Мы ходим к одному ветеринару.

– Что ж, рад за тебя, Джошуа, – заметил Рэдли. – Эй, смотри, снег идет! Как красиво!

– И правда.

Лорен любила снег и часто, потягивая какао, стояла в темноте у окна и наблюдала, как кружатся снежинки.

Воспоминания о ней были повсюду.

– Увидимся в канун Рождества, – проговорил Джош. – Я пришлю тебе адрес мамы.

– Спасибо, брат, – отозвался Рэдли и поднял запястье с браслетом. – Никогда его не сниму.

Рэдли не подвел и в канун Рождества появился у Стефани ровно в половине шестого. В щегольском костюме – само собой, ведь он работает в магазине мужской одежды – и с кучей пакетов в руках.

– Приятно познакомиться! – воскликнула Стефани, снимая фартук. Под ним оказалась футболка с радужным сердечком и надписью: «Бесплатные мамины объятия» – чтоб уж точно показать, что она без предрассудков. – Я так рада, что ты пришел! – сообщила женщина, крепко обнимая Рэдли. – Спасибо, что дружишь с моим сыном! С ним бывает непросто. – Она послала Джошу самодовольный взгляд, в котором ясно читалось: «Мне нравится смущать тебя перед твоими друзьями».

– Ну ты даешь, мам, – с улыбкой отозвался Джош. Хотя все это было в порядке вещей.

– Я умирал от желания познакомиться с вами, мисс Парк. Джош говорит, вы самая лучшая в мире мама. Это правда?

– Ну да! Спасибо, милый Джош. И еще, Рэдли, зови меня Стеф. Или мамой, если хочешь. Джошуа говорит, твои родные далеко? В Рождество это так грустно.

– Да нет, не очень. Все равно они гомофобные придурки, в отличие от вас, – возразил Рэдли и поймал взгляд Джоша. Тот кивнул, давая понять, что понял невинную ложь друга. Конечно же ему грустно! – Однако Джошуа официально принял меня в братья, так что, думаю, теперь вы в самом деле моя мама.

– Тогда предлагаю это закрепить! – заявила Стефани и вновь заключила Рэдли в объятия, еще более крепкие и долгие.

Когда она его отпустила, в глазах парня стояли слезы. Джош по-мужски приобнял Рэдли, а затем познакомил его с остальными.

Гостей собралось довольно много: Кимы, к которым завтра приедут их собственные дети; Джен с Дариусом, Себастьяном и Октавией; Донна с Биллом, теперь официально состоящие в отношениях; Сара с очередным кавалером (сразу ясно, что это ненадолго) и трое коллег из лаборатории матери, чьи родственники жили далеко.

Билл – прежде Джошуа его не видел – держал на руках Октавию. Судя по первому впечатлению, он казался отличным человеком, однако сердце на миг сжалось в груди. От близости общения, знакомой грусти, что сегодня с ними нет отца Лорен, сожаления, поскольку другу Донны не суждено узнать ее дочь.

– Знаменитый зять, – заметил Билл, перекладывая малышку, и протянул Джошу руку. – Я слышал о тебе много хорошего. Счастливого Рождества.

– Приятно познакомиться, – наигранно весело отозвался Джош. – И я… тоже наслышан.

Вокруг царили шум и оживление. Себастьян не мог усидеть на месте от возбуждения, которое передавалось и Октавии. Коллеги из лаборатории болтали без умолку, а Дариус и Рэдли, похоже, соревновались за звание любимого сына Стефани, то и дело бросаясь ей помогать и отвешивая комплименты. Донна и Билл развлекали Октавию, Джен занималась Себастьяном, Кимы уговаривали Стефани вновь поехать с ними в отпуск, а под конец начали звать с собой и Донну.

Кажется, все они дошли до стадии принятия.

Внезапно глаза застлала красная пелена. Да как они смеют веселиться? Ведь Рождество – любимый праздник Лорен, а ее, черт возьми, впервые нет рядом. Ему вдруг захотелось выплеснуть всю ярость и боль, пнуть Дариуса, насмешившего всех до слез, и угомонить на хрен Себастьяна. Отчего мать в этот канун Рождества сделала все как обычно? А как же дань уважения памяти Лорен? Ему больше не хотелось в этом участвовать. Возникло желание… что-нибудь сломать.

Джош представил, что стоит под струями холодной воды, остужающей ярость. «Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел». Холодная вода. Отлично. Водопад, к которому они ходили на Гавайях. Струи холодной воды, и Лорен в купальнике, хихикая, обхватывает его руками и ногами.

Ох, Лорен…

– Не хочешь выйти на минутку, сынок? – шепнул вдруг Бен, положив твердую руку ему на плечо.

Краснота исчезла, словно по волшебству. Джош осознал, что ведет себя как неблагодарный засранец. Все собравшиеся его любят, а он, будто переутомленный малыш, собирается закатить истерику.

Взглянув на Бена, он покачал головой.

– Прости, я всего лишь… задумался.

– Ну еще бы, Джош. Мы тоже о ней думаем, но всеми силами стараемся держаться.

– Знаю.

– Милый, переложи губбрёру[23] в красную миску, – бросив на сына проницательный взгляд, попросила Стефани.

– Хорошо, мам.

Кивнув Бену, он выполнил просьбу матери.

За ужином объявили о беременности Джен, и все выпили шампанского в ее честь, сама же будущая мама вместе с детьми предпочла яблочный сок.

Потом Джен подняла бокал и объявила:

– За мою сестру!

Все снова выпили, и Джен заплакала. Вслед за ней не удержалась и Донна. Их поддержала Октавия. Вскоре уже все вытирали слезы. Кроме Джоша (ну и сотрудников лаборатории). Слез не было, хотя в груди болело, а в горле стоял огромный ком, мешая говорить. Кивнув сидящим за столом, он подхватил на руки Октавию и понес малышку посмотреть на рождественскую елку.

Джош так устал – от горя и жизни без Лорен, от доброжелателей, объятий и семьи, в которой больше не было его жены.

Вскоре подошла Сара и обняла их с Октавией. Молча прислонилась головой к его плечу, и по груди словно полоснули ножом – тупым, зазубренным кинжалом, вполне способным его убить.

Счастливого, мать твою, Рождества.

– Спасибо, Сара, – пробормотал он.

Глядя на мигающие огоньки на елке, Джош вдруг ощутил себя столетним стариком.

У него хватило ума отказаться от приглашений на Рождество, хотя мама уговаривала пойти с ней в церковь, а Джен умоляла приехать посмотреть, как дети открывают подарки (в шесть утра). На форуме писали, что в первый год вдовства на праздники он имеет право делать все, что пожелает. Поэтому, недолго думая, Джош сел в машину и поехал на восток по 195-й автомагистрали. Спящая на заднем сиденье Пебблз время от времени поднимала голову и прижималась носом к окну.

Над головой висело серое небо, земля вокруг была свободна от снежного плена. После Нью-Бедфорда машин на дороге почти не осталось. Похоже, все уже добрались, куда надо. Все, кроме него.

В это время года на Кейп-Коде царило затишье. Дом, в котором они с Лорен жили прошлым летом, явно пустовал. Задернутые шторы придавали ему грустный, одинокий вид.

Свернув на подъездную дорожку, Джош вылез из машины и вдохнул насыщенный запах океана. Оглушительный грохот прибоя заставил мысленно вернуться в тот день, когда он был здесь в последний раз. Еще в роли мужа, чьей единственной целью в жизни являлась забота о жене.

Действует ли до сих пор код от дверного замка? Может, заглянуть в окна? Нет. Пустой дом, лишенный смеха, улыбок и живости Лорен, вызовет лишь ненужную боль.

Пебблз с довольным видом носилась вокруг, а после, справив нужду, припустила вниз по крутой тропинке к пляжу. Джош начал спускаться следом.

Благодаря полнолунию и бушующему на побережье тропическому шторму, сегодня бурный океан являл собой великолепное зрелище. По всей поверхности воды, насколько хватало глаз, катились белые барашки волн и с беспрестанным ревом и грохотом разбивались о берег. В воздухе висел острый запах соли. Пебблз, тщетно погонявшись за летящей чайкой, нашла где-то палку и, держа ее в зубах, принялась бросаться в волны и выскакивать обратно.

Джош любовался видом, сидя на влажном песке.

Если войти в воду, он довольно быстро умрет от переохлаждения. Или утонет, хотя предпочтительнее первый вариант. Вероятно, температура воды всего на несколько градусов выше нуля, а у него в теле не так уж много жира. Если заплыть подальше, природа быстро сделает свое дело. Может, умереть здесь вполне уместно? И стоит ли надеяться, что Лорен придет его забрать – так же, как она ждала своего отца? Будут ли они наконец снова вместе?

Есть ли в его жизни нечто ценное, что стоит сохранить?

Конечно, есть, и многое. Джош вспомнил мягкое теплое тельце Октавии в своих объятиях, любовь Джен, силу духа матери, Бена и Суми, Рэдли, Дариуса, Сару. Пебблз, в конце концов, которая вполне могла последовать за ним в океан и утонуть. Этого уж точно нельзя допустить.

Однако он по-прежнему сидел и смотрел на разбивающиеся волны.

Джош представил, что возвращается в дом, но не пустой и холодный, а полный счастья и радости, где собралась вся семья во главе с живой и здоровой беременной Лорен. В отличие от вчерашнего вечера, вытянувшего все силы, сегодняшний праздник будет до краев полон радости, ведь жена всегда делала всех лучше, а мир вокруг счастливее. Он обнимет ее, положит руку на живот и, наслаждаясь приятными запахами, станет смеяться вместе со всеми, а когда гости разойдутся, отведет Лорен в спальню и под рокот волн займется с ней любовью.

«Я скучаю по тебе, Лорен, – мысленно признался Джош, склонив голову. – Безумно скучаю и больше не хочу без тебя жить. Я ведь неплохо справился, а? Пожалуйста, вернись. Письма почти закончились, и ты мне нужна. Я больше без тебя не выдержу. Это слишком тяжело».

Поднявшись, он прошел несколько шагов и застыл у самой кромки воды. Ботинок захлестнула волна. Джош почувствовал резкий укус Атлантики, сменившийся онемением. Он сделал еще шаг вперед. Голени и лодыжки мгновенно заледенели. Пебблз, восторженно лая, запрыгала рядом с ним. Еще шаг. Теперь волна разбилась о его колени. Сильное течение тут же попыталось утянуть его вперед, и Джош попятился.

– Идем, Пебблз, – проговорил он.

Собака послушалась. Не стоило ей слишком переохлаждаться. И, уж конечно, нельзя допустить, чтобы ее унесло в океан.

Они двинулись по дорожке обратно к дому. От резкого холодного ветра горели уши. Оказавшись в машине, собака решила, что самое время встряхнуться.

В ботинках по-прежнему хлюпала вода, брюки прилипли к ногам. В сгущающейся тьме Джош завел машину и поехал домой.

Кто-то верит в рок, судьбу, ангелов-хранителей, карты Таро, магию вуду.

Лорен же с первого взгляда со всей определенностью поняла, что Джошуа Парк займет чрезвычайно важное место в ее жизни. Увидев его на открытии центра «Надежда», через пару минут она уже твердо знала, что их судьбы связаны друг с другом, а после первого свидания лишь еще раз в этом убедилась. Он, как говорится, был тем самым, единственным, хотя ей предстояло еще многое о нем узнать.

Они оказались совершенно разными. Джош работал в одиночестве, надев наушники и уставившись в экран компьютера, и общался с кучей субподрядчиков, которых редко видел лично. У него была лишь одна сотрудница, его помощница по имени Куки, и ее он тоже никогда не встречал вживую, поскольку она работала удаленно и занималась организацией поездок, встреч, выставлением счетов и прочими таинственными делами. На его визитной карточке значилось всего три слова: «Джошуа Парк, биоинженер».

За годы, прошедшие с их первой, не слишком приятной встречи, Джошуа успел получить степень магистра с уклоном в биомедицинский дизайн в Брауне и докторскую степень в области проектирования оборудования в Массачусетском технологическом институте. Ну да, и такое случается. А в восемнадцать лет, на втором курсе Род-Айлендской школы дизайна (естественно, поступил он туда рано), Джош спроектировал специальное кресло для тех, кому из-за проблем с опорно-двигательным системой приходится подолгу сидеть. Кресло отслеживало частоту сердечных сокращений, уровень кислорода в крови и вес человека; специальный датчик реагировал на повышение влажности в случае недержания мочи, чрезмерного потоотделения или излишней отечности; для стимуляции кровообращения нижних конечностей предусматривались настройки вибрации. Оно могло согреть или охладить сидящего в нем человека, поднять его и обратно опустить, к тому же было довольно удобным и занимательным. Лорен знала об этом не понаслышке, поскольку в квартире Джоша как раз стояло одно из таких кресел, в дополнение ко второму, обычному.

Этот проект у него купили почти за десять миллионов долларов.

Обалдеть!

– И что ты сделал с деньгами? – поинтересовалась Лорен, когда, спустя пару месяцев после начала отношений, он сам рассказал ей об этом.

– Вернул маме долг за оплату универа, кое-что оставил на дальнейшее обучение, часть положил в банк, еще немного на накопительный пенсионный счет, организовал грант. Ничего необычного.

– Ничего необычного? Я вот никогда не получала десять миллионов долларов, – улыбнулась Лорен. – А на развлечения ты хоть немного потратился?

– Устроил маме отпуск, – ответил он, немного подумав.

Оказалось, Джош отправил маму вместе с лучшими друзьями, Суми и Беном, в месячный отпуск в Корею, Таиланд и Австралию, оплатив авиабилеты первым классом, отели и частные туры по большим городам и оформив специальную кредитную карту, чтобы покрывать все их расходы.

– Им понравилось? – спросила Лорен, сложив руки перед собой.

– Ага, – коротко отозвался Джош, однако его улыбка говорила больше, чем десять тысяч слов.

У Джошуа Парка была своя квартира – бездушное дорогущее жилье с двумя спальнями в новом доме возле реки, резко отличающееся от ее симпатичной крошечной квартирки со скрипучими полами и кирпичными стенами в отремонтированном здании фабрики. В ней царили теплота и уют, тогда как жилище Джоша казалось унылым, лишь вид на прекрасный купол Капитолия немного скрашивал впечатление. Да и обстановка оставляла желать лучшего. На кухне стоял стол, но без стульев, из посуды имелись две тарелки, две вилки и два стакана. В гостиной медицинское кресло соседствовало с диваном и огромным телевизором, на гигантском письменном столе в углу располагалось целых пять компьютеров. Спальня вмещала в себя кровать с единственной подушкой. Ни картин, ни ковриков, ни декоративных подушечек. У него даже машины не было, зато он открыл счет в пенсионном фонде.

Деньги Джош тратил в основном только на еду и редко покупал обновки, предпочитая невыразимо скучные шорты и футболку, в которых выглядел на семнадцать лет.

– Значит, ты не транжира, – как-то раз заметила Лорен.

– Если мне понадобятся деньги, я сниму со счета, – отозвался Джош. – Но сейчас вроде бы ничего не нужно.

– Кроме любви хорошей женщины, – заметила она. – Которую не купишь за деньги.

– Любовь у меня уже есть, – сообщил он, и сердце Лорен затрепетало в груди. Они еще не говорили о чувствах. Джош вдруг усмехнулся. – Я про маму. Она очень хорошая женщина. – Его шутка многое значила, поскольку большую часть времени он оставался молчаливым и серьезным.

Ох, влюбилась Лорен просто по уши.

Вторым запатентованным проектом Джоша, созданным во время учебы в Род-Айлендской школе дизайна, стала игла, способная находить кровоток под кожей детей, в том числе новорожденных, чтобы свести к минимуму синяки и неудачные уколы (а заодно страдания). Но, не желая продавать разработку, он отдал ее бесплатно, как в свое время поступил Джонас Солк с вакциной от полиомиелита.

Также Джош участвовал в создании инструмента на батарейках, способного заменить старомодный молоточек, используемый хирургами-ортопедами при замене суставов, а после переработал проект для детей. Сейчас он трудился над согревающей кроваткой для недоношенных младенцев, способной улавливать снижение частоты сердечных сокращений и замедление дыхания.

Невероятный, блестящий, трудолюбивый, целеустремленный, полный энтузиазма, добрый филантроп.

Который часто терял счет времени, мог по несколько дней не принимать душ и ужасно питался – постоянно брал еду навынос или ужинал чипсами, поскольку зачастую попросту не слышал звонков или не видел сообщений от службы доставки. Каждый день он варил по несколько чашек кофе, но забывал сделать больше пары глотков, в результате чего по всей квартире стояли многочисленные кружки, а в воздухе висел густой горьковатый запах застарелой гущи.

По сути, его можно было назвать красавцем-отшельником с плохой стрижкой, в ужасной одежде.

– Может, тебе создать свою фирму? – однажды вечером предложила Лорен, сидя в его унылой квартире. – Огромное здание из экологически чистых материалов с комнатами для медитации и массажистами, бродящими по коридорам в поисках крепких плеч. Медицинская помощь прямо на рабочем месте, корпоративные поездки в Гималаи…

– А ты бы спроектировала для меня внутреннюю обстановку, – улыбнулся Джош. В конце концов, это ее профессия.

– Само собой. И даже сделала бы тебе скидку.

– Да нет, на самом деле это не для меня. Я предпочитаю одиночество. – Он чуть покраснел. – Но мне нравится, что ты здесь.

В груди разлилось теплое чувство.

– Неужели?

Джош пожал плечами, стараясь скрыть улыбку.

– Да, ты ведь приятно пахнешь.

– Лучше, чем несвежий кофе и засохшая пицца?

– Не стоит преувеличивать.

Потом Джош ее поцеловал. Теплые губы медленно скользили по ее губам, а руки чертовски умело дарили ласки, учитывая, что этот парень вообще редко выходил на улицу. Да, она точно влюбилась!

Поскольку Джош почти не вел светской жизни, а в случае необходимости общался с людьми лишь с помощью технологий, Лорен попыталась узнать о нем немного больше. Нет, он не страдал агорафобией… просто много работал и был застенчивым, а рядом с другими людьми чувствовал себя скорее неловко, чем беспокойно. Его безмерно раздражали громкие звуки вроде фейерверков или рева мотоциклов, вызывавшие неприятные ощущения. В больших компаниях Джош через некоторое время отключался, словно телефон, у которого внезапно кончился заряд. Сперва его хватало на полчаса, потом на час, но постепенно с помощью Лорен находиться в обществе становилось все проще. Он как-то признался, что нужно лишь немного расслабиться и можно даже повеселиться. С другой стороны, ему не всегда удавалось понимать намеки и улавливать язык жестов.

– Так что сообщи, если я веду себя как придурок, – попросил он как-то ночью, лежа в постели после секса.

– Аналогично, – отозвалась Лорен, приглаживая ему волосы. Серьезность этого парня поражала прямо в сердце. – Кстати, весь прошлый час ты вел себя великолепно.

Лорен брала его с собой в походы. Как ни странно, Джош ее обгонял. Оставалось лишь удивляться, как он сохранял форму, если в его жизни не было никакой физической нагрузки, кроме передвижений между рабочим столом, кухней и спальней. Правда, в зависимости от времени года астма проявлялась по-разному. Если ей вдруг не хватало дыхания, Джош останавливался, и под взглядом темных глаз, в глубине которых светился огонек, Лорен чувствовала себя любимой и защищенной. Так, может, дело не в астме и дыхание перехватывало от любви?

Зародившейся со второго взгляда. А при первой встрече этот парень ее оскорбил. Впрочем, в бытность болтливой первокурсницей легкомысленная Лорен из-за милой внешности, жизнерадостности и всеобщей популярности считала себя центром вселенной, и Джош, несмотря на брошенные ей неприятные слова, по большому счету, оказался прав.

Сейчас она стала другой. Под влиянием смерти отца, изменения характера матери, рождения Себастьяна, работы в общественном центре и желания добиться успеха в выбранной профессии… Лорен повзрослела.

И хотела стать достойной такого человека, как Джошуа Парк.

Через три дня после встречи в центре «Надежда» она смело взяла быка за рога и, настроившись на серьезные отношения, пригласила его на свидание. Вот так просто, без долгих разговоров и обсуждений, они начали встречаться. Каждый день общались по телефону и писали бесконечные сообщения, виделись несколько раз в неделю, а вскоре практически ежедневно. По утрам Лорен просыпалась с улыбкой и, хотя в целом могла назвать себя счастливым человеком, теперь-то понимала, что в прежней жизни его не хватало.

Она вся трепетала, слыша глубокий спокойный голос Джоша, а при встрече, движимая эндорфинами, радостно бросалась в его объятия.

Любить оказалось совсем не сложно. В их случае проблемы моногамии и обязательств просто не существовало.

– Я хочу встретиться еще раз как можно скорее, – беспечно и откровенно признался Джош на первом свидании, и Лорен ощутила стойкое желание его защитить.

И заботиться о нем. С таким чистым, искренним человеком ее ждет прекрасная жизнь. И она станет жить для него.

Джош тоже о ней заботился. И восхищался работой Лорен, сознавая всю ее сложность. В отличие от большинства людей он понимал, что мало придумать обстановку или дизайн ландшафта, главная задача – просчитать до мелочей, как будет использоваться само пространство. Джош так сосредоточенно слушал ее рассказы, что поначалу она стеснялась подробно развивать тему. Ведь этот парень задействовал свой мозг, чтобы спасать жизни. Куда ей с ним тягаться? Впрочем, он интересовался ее взглядами, с готовностью признавая, что ничего не знает о дизайне парков, назначении городских площадей или важности пешеходных потоков, и внимательно слушал ее ответы – о том, как общественные пространства могут стать душой города или университета и в корне преобразить самый унылый промышленный парк или беднейший район.

Чувствуя его неподдельное внимание, Лорен словно купалась в теплых золотых солнечных лучах. Ни один из ее прежних кавалеров так искренне ею не интересовался. Большинство просто вежливо ждали своей очереди заговорить, перебивали ее или лезли с непрошеными советами. Другие выжидали (обычно минут пятнадцать), чтобы понять, на что им сегодня вечером можно рассчитывать.

А Джош по-настоящему ее видел, слышал каждое слово и придавал ощущение… собственной важности. Благодаря ему Лорен считала себя важнейшим в мире человеком.

Что, честно говоря, было для нее в новинку. Лорен росла в тени потрясающей старшей сестры Джен, являясь при этом ее самой большой поклонницей. Конечно, мама всегда замечательно отзывалась о младшей дочери, однако, будучи учительницей, по возвращении домой не находила в себе сил больше общаться с детьми. Отец же в равной степени обожал обеих девочек.

Ровесники Лорен в большинстве своем все еще оставались подростками, независимо от возраста, указанного в водительских правах. А этот привлекательный мужчина с блестящим умом, слушая ее, наклонял голову и сводил вместе брови, чтобы не пропустить ни единого слова. И нежно спрашивал, можно ли взять ее за руку, поцеловать или расстегнуть блузку. В нем не было претенциозности и свойственного его поколению цинизма, ни капли мужского превосходства, хотя этот молодой гений делал мир лучше.

Однажды Джош пригласил ее на ужин к его матери, которая «ужасно хотела познакомиться с его девушкой». И это походило на лучший из всех снов.

На пятом свидании он честно сказал, что всегда сомневался, сумеет ли найти себе пару. И никогда не строил брачных планов, поскольку особенности его личности многих отпугивали. У женщин обычно не хватало на него терпения. К тому же он не вышел ростом и не умел флиртовать.

Именно из-за этих качеств, а не вопреки им, Лорен считала его просто восхитительным.

Кстати, он и в самом деле упомянул о браке? Она не стала развивать тему, но про себя повторила сказанную им фразу бесчисленное множество раз.

Лорен и не думала о том, что лучше не торопить события или поискать других претендентов. В тот же первый вечер, выйдя из центра «Надежда», Лорен удалила с телефона все приложения для знакомств.

Он для нее тот самый, как и она для него.

Джош оказался в равной степени серьезным и эксцентричным. Он беззастенчиво любил маму, которая вырастила его в одиночку, не рассчитывая на помощь сбежавшего отца ребенка. Каждую среду Джош ужинал с ней и Кимами. Если мама присылала видео с кошками, сын обязательно с удовольствием его просматривал. И пусть он терял счет времени, часто опаздывал, не всегда отвечал на сообщения, не умел читать язык тела и смотрел лишь два телешоу («Лучший пекарь Британии» и «Звездный путь»), да еще отчаянно нуждался в приличном парикмахере, это не имело значения. Джош участвовал в видеоконференциях с людьми вроде Билла Гейтса и Боно[24] (кто бы мог подумать!) и проводил семинары, посвященные перспективным областям развития биотехнологий. Несколько раз во время прогулок к ним прямо-таки подбегали деканы из Брауна и Род-Айлендской школы дизайна, чтобы поздороваться со своим гением.

Джошуа всегда придерживал для нее дверь и водил в самые лучшие рестораны из рейтинга Providence.com (он мастерски умел проводить исследования), без стеснения хвалил ее кожу, красоту и запах. И присылал цветы ей в офис и домой, порой дважды за день, забывая, что один букет уже отправил.

Конечно, он был чудесным и трудился на благо общества, однако, предоставленный самому себе, вполне мог остаться в своей квартире на всю жизнь, затерявшись в собственных мыслях. Так что Лорен внесла в его календарь на телефоне необходимые напоминания. Теперь за час до окончания работы Джош получал уведомление о том, что нужно принять душ и открыть дверь, когда она придет. Лорен часто в течение дня отправляла ему сообщения, чтобы он не забывал потянуться, выпить стакан воды и съесть овощей, а он присылал ей в ответ «спасибо» и смайлик с изображением моркови.

Они вместе дышали холодным зимним воздухом, ходили на студенческие выставки в Художественный клуб Провиденса и Род-Айлендскую школу дизайна, где перед Джошем всегда заискивали (что вполне оправданно), а перед Лорен – нет (что раздражало). Она стала для него готовить и приобщила к чудесному блюду из жареной брокколи, которое он прежде не пробовал.

А еще их жизнь наполнилась проникновенными взглядами. И пусть звучало банально, но это походило… на возвращение домой. Они наслаждались поцелуями. Долгими и страстными, на скамейке в ботаническом саду Роджера Уильямса или в квартире, приткнувшись на любой удобный предмет мебели.

Что касается секса… Боже, они потрясающе проводили время в постели, иногда достигая неземного наслаждения. И Лорен твердо понимала – в ее жизни больше не будет других мужчин. Именно за этого она выйдет замуж и родит ему детей, которых уже заранее полюбила.

Когда Джош пригласил ее на ужин с матерью и Кимами, Лорен разнервничалась, как никогда в жизни. У него ведь не так уж много близких людей, и по меньшей мере половина из них появится на этом ужине. Она выбрала скромное платье и потратила несколько часов на прическу и макияж, стараясь придать себе естественный, но безупречный вид. И успела восемь раз позвонить сестре, чтобы узнать, как произвести впечатление на потенциальных родственников мужа.

Впрочем, беспокоиться было не о чем. Дверь открыла высокая эффектная блондинка, совсем не похожая на Джоша. Она окинула Лорен критическим взглядом и заявила:

– Одобряю. Заходи.

Глядя на Джоша широко раскрытыми глазами, Лорен переступила порог. Он только пожал плечами.

Кимы, напротив, приветствовали ее радостными криками.

– Наконец-то! – воскликнула Суми. – Джоши так много о тебе рассказывал! Ты просто прелесть! Стефани, какие у них будут дети!

– Давай не будем забегать вперед, – подмигнув, сказал Бен.

– На это ушло… – Джош посмотрел на часы. – Шестнадцать секунд. Лорен, это моя мама, Стефани Парк, и наши лучшие друзья, Суми и Бен.

Потом настала очередь фотоальбомов. Кажется, искренне забавляясь всей этой шумихой со «знакомством с девушкой сына», Стефани достала снимки малыша Джоша и рассказала, как на восьмом месяце беременности сменила Гарвард на Браун и переехала в этот дом. Кимы практически ее удочерили; Суми дала Стеф кучу советов по поводу родов.

– Самый милый ребенок на свете! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Не в обиду нашим четверым.

– Он действительно был очень забавным, – согласился Бен.

Лорен с удовольствием рассматривала фотографии. Вот Кимы по корейскому обычаю устроили малышу Джошу праздник на сотый день после его появления на свет. Стеф со смехом наблюдает, как рождественским утром Джош жует оберточную бумагу. А здесь он в крошечном стильном костюмчике на Пасху. Сосредоточенный, едет на велосипеде, а рядом бежит Бен. Вот он на свадьбе одной из дочерей Ким. На выпускном в средней школе. Рядом с толпой первокурсников в Род-Айлендской школе дизайна.

Вполне похоже на счастливую, полноценную жизнь.

Поскольку Стефани была главой лаборатории в больнице Род-Айленда, руководила группой примерно из двадцати человек, Джош с восьми лет стал после школы приходить домой к Кимам. Теперь ясно, почему он говорит по-корейски. Само собой, все праздники Кимы отмечали вместе с Парками. В небольшом, любящем, счастливом семейном кругу, где никто не упоминал о негодяе-отце.

– Расскажи о себе, Лорен, – попросила Стефани за ужином.

– Я работаю дизайнером общественных пространств, то есть проектирую все – от автобусных остановок до скверов и поликлиник. У меня есть старшая сестра Джен, она замужем и уже подарила мне маленького племянника. Мама по-прежнему работает консультантом по чтению в государственных школах, а папа… – Голос неожиданно ее подвел. – Папа умер, когда мне было двадцать.

– Как жаль. – Суми похлопала ее по руке. – Тебе нравится корейская кухня?

– Обожаю, – улыбнулась Лорен.

– Могу научить тебя готовить так же, как учила Джошуа!

– Готовка – это без меня, – с улыбкой вступила в разговор Стефани. – Но я хороший садовник. И отличный пекарь.

– Вот увидишь весной мамины пионы и все поймешь, – подхватил Джош, и Лорен ощутила разлившееся в груди тепло. До весны оставалось еще несколько месяцев, но он уже планировал, что она будет с ним рядом.

– Джош прежде не приводил домой девушек, – наклоняясь к ней ближе, пробормотал Бен. – Честно говоря, мы немного удивились. В приятном смысле, конечно.

Он улыбнулся, и Лорен поджала пальцы на ногах. Слава богу, она им понравилась.

После ужина Лорен почти сразилась с Суми за право убрать со стола. Они с Джошем вместе загрузили тарелки в посудомоечную машину, затем помыли кастрюли и сковородки.

– Ты отлично справляешься, – прошептал он, как ни странно, уловив ее настроение.

– Я так нервничаю, – выдохнула она.

– Маме ты понравилась. А Кимы тебя и вовсе теперь обожают.

После чая и кофе Джош объявил, что им пора идти, лимит «времени с родными» уже исчерпан. Лорен немного удивилась, когда Стефани заключила ее в объятия.

– Нам нужно вместе пообедать, – предложила она. – Чтобы как следует узнать друг друга.

– С удовольствием, – согласилась Лорен.

– Ну как, порядок? – спросил Джош, когда они сели в ее машину.

– Все отлично. Твоя мама и Кимы просто замечательные.

– Так и есть, – улыбнулся он.

– Поговаривают, ты прежде не водил девушек домой.

– Не водил. И уж точно не было ни одной, на ком хотел бы жениться.

Вот, значит, как. Потрясающая уверенность.

Джош долгую минуту не сводил с нее взгляда, потом нежно поцеловал в губы. Нахлынувшая радость наполнила ее теплом и ярким золотистым светом.

– Я люблю тебя, – призналась Лорен.

Оба рассмеялись, потом было много поцелуев, и в ее глазах заблестели слезы счастья.

Джош сделал предложение первого мая, в день, когда яблони, густо усыпанные цветами, походили на пирожные, украшенные розовыми взбитыми сливками. Он забрал ее с работы и, держа за руку, повел гулять вдоль реки Провиденс, сразу за Род-Айлендской школой дизайна. Джош объяснил, что встречался с представителями компании, поэтому и надел костюм, которого Лорен прежде никогда не видела. Солнце освещало все вокруг мягким, золотистым светом, розовые лепестки колыхались на легком ветру. Опустившись на одно колено, Джош достал маленькую бархатную коробочку.

Кольцо с бриллиантом изумрудной огранки, обрамленным с обеих сторон более мелкими бриллиантами, потрясало простой, неброской красотой.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он.

Лорен посмотрела на него и расплылась в улыбке, вложив в нее всю живущую в сердце непомерную любовь.

– Даже не сомневайся! – заявила она.

Конечно же выйдет. Все эти церемонии – лишь формальность, ведь ей суждено стать его женой, а ему – ее мужем.

Они скрепили согласие поцелуем, а после Лорен поклялась приложить все силы, чтобы впереди их ждала красивая, счастливая, наполненная смыслом жизнь. Меньше всего ей хотелось когда-либо разбить сердце этому мужчине.

Уже несколько дней письмо лежало у него, не давая покоя, как незаживающая рана. Джош боялся его читать и в то же время умирал от желания вскрыть и узнать, что написала жена. Но ведь тогда останется лишь одно. Как ему смотреть в будущее, когда письма закончатся? Почему же Лорен не оставила ему советов на два года? На пять лет? Десять?

Наконец Джош со вздохом опустился на диван и похлопал по сиденью, чтобы Пебблз запрыгнула к нему. Потом вскрыл конверт.

Оторвавшись от чтения, Джош несколько раз глубоко вдохнул. Лорен оказалась права – встреча с отцом не прошла впустую. Теперь он хотя бы увидел его в лицо, узнал подробности, чтобы заполнить пустоту. Обрел покой. И в очередной раз убедился, что Бен Ким – лучший из всех известных ему мужчин. После встречи с отцом старый друг стал Джошу еще ближе.

– Конечно, милая, – подтвердил он.

Джош громко рассмеялся. Прошлым вечером, стоило ему только вернуться с пробежки, как из своей квартиры выглянула Жуткая Шарлотта. В одном лишь полотенце.

– Это ты стучал? – поинтересовалась она.

– Ни в коем случае, – отозвался Джош, поспешно взбегая по лестнице, пока полотенце не успело «соскользнуть».

За прошедший год он определенно научился лучше разбираться в людях.

Он ненадолго задумался.

Купить дом… ну конечно. Это будет здорово. Ему, как и всем, нравилось осматривать выставленные на продажу дома.

Но переехать? Нет. Лорен не права – прежняя жизнь не осталась в прошлом. Место Джоша здесь, в квартире, которую раньше делил с женой. Он ведь купил, как она и просила, новый диван и кровать.

Уезжать еще рано.

Скомкав письмо, Джош швырнул его через всю комнату. Пебблз тут же бросилась следом. Выругавшись, он поднялся и вытащил бумажный шарик из слюнявой собачьей пасти, потом разгладил смятый листок. Буквы местами смазались, и Джош почувствовал себя полным дерьмом.

Достав утюг и гладильную доску, бережно разгладил пострадавшее письмо.

– Прости, – вслух извинился он.

Пебблз радостно тявкнула и завиляла хвостом.

Конечно же, Лорен хотела для него только лучшего. И многие ее советы в итоге принесли пользу. Встреча с отцом подарила покой и помогла прояснить чувства, поцелуй с Кэмми доставил немного удовольствия, а покупка новой одежды обернулась встречей с новым другом, Рэдли.

Но Джош не представлял, как можно съехать из квартиры, в которой они жили вместе, занимались любовью, готовили, смотрели фильмы и решали ее проблемы. Ему не хотелось еще больше от нее отдаляться.

Одно дело – новая мебель. Но жилье? Ведь ею пропитан каждый уголок квартиры. В каком-то смысле это место можно считать святыней – ведь здесь фотографии его жены, выбранные ею картины, полотенца, салфетки. Все напоминало не только о потере, но и о самой Лорен. И новые вещи оседали в памяти подобным образом. «Я купил это, когда со дня смерти жены минуло чуть больше полугода. А вот это – чтобы повесить вместо нашей свадебной фотографии». Что никак не помогало стереть Лорен из памяти. Лишь делало ее отсутствие еще более заметным.

Похоже, пришло время пообщаться с боксерской грушей.

– Я не хочу жить в другом месте, – втолковывал он Бену несколько часов спустя.

– Ага, я так и понял по твоим кулакам, – с добродушной улыбкой отозвался Бен. – В следующий раз обмотай руки.

Они сидели в подвале дома Кимов, в убежище Бена, где за минувшие годы Джош провел множество часов, мастеря что-либо из кусочков дерева и металла. В комнате немного пахло специями, да из камина наверху доносился легкий запах дыма. Эту комнатку Джош считал одним из самых безопасных мест в мире.

Хотя сегодня вечером даже здесь не находил себе места.

Взяв у Бена кусок тонкой проволоки, он принялся ее скручивать. Да, нужно чем-то занять руки. Все лучше, чем в волнении сжимать и разжимать пальцы. Бен отлично его изучил.

– Ты никогда не будешь готов к переезду, сынок. Но все равно придется. Пройдет немного времени, и эта мысль перестанет казаться неправильной.

– Не хочу, чтобы шло время, – не поднимая головы, тихо признался Джош. – С каждым днем я еще на шаг от нее удаляюсь. – Голос слегка дрогнул, а перед мысленным взором промелькнули воспоминания о ее последних часах. Он поспешно отогнал их прочь.

Скрутил проволоку, согнул, продел через петлю. Представил, как Лорен лежит на пляже, спит в кровати, смеется на свадьбе. Все что угодно, лишь бы забыть о том дне.

Бен промолчал, но миг спустя Джош ощутил его руку на своем плече.

Ну да, что тут можно сказать? Время не остановить, оно и так убежало вперед.

Передав Бену проволоку, из которой получилась маленькая коробочка с крышкой, Джош поднялся на ноги.

– Ты прав. Спасибо, папа, – проговорил он и мог бы поклясться, что на долю секунды почувствовал запах духов Лорен.

– Эй, – почти у самой двери догнал его голос Бена. – Нельзя же назвать меня папой и уйти, не обнявшись.

Джош не сильно любил обниматься. По крайней мере раньше. Хотя, кажется, у него неплохо получалось.

Когда он отстранился, глаза Бена подозрительно блестели. Старый друг потрепал Джоша по щеке, и тот улыбнулся в ответ.

Здорово иметь того, кому почти не требовались слова. Отца, отлично понимавшего все его тревоги.

Риелтор по имени Фрэнк чуть не взвизгнул от счастья, услышав, что Джош готов потратить на покупку дома «не больше двух миллионов долларов».

– О, у меня есть множество вариантов, – затаив дыхание сообщил Фрэнк. – Когда мы сможем встретиться?

Джош позвонил Саре и Рэдли и предложил к нему присоединиться.

– Ну конечно! – отозвался Рэдли. – Не каждый день выпадает случай заглянуть внутрь прелестных домиков.

Сара тоже пришла в восторг.

– Мне нравится смотреть дома других людей, – проговорила она, когда машина остановилась возле первого из намеченных пунктов.

– Вуайеристка, – фыркнул Рэдли.

– Точно.

– Добрый день! – поздоровался риелтор, направляясь к ним быстрым шагом. – Джошуа Парк? Приятно познакомиться! Я Фрэнк!

– Гей, – пробормотал Рэдли. – Уже раздевает меня взглядом.

– Он хочет трахнуть банковский счет Джоша, – прошептала Сара.

Не обратив внимания на дурачества, Джош вышел из машины, пожал руку Фрэнку и представил друзей.

– Они…

– Мы решили пожениться, и Джош покупает нам дом! – воскликнул Рэдли, хватая Сару за руку. – Такой щедрый жест!

– Конечно, Джош, ты не обязан… Но мы очень благодарны, – добавила Сара, чуть передвинув руку Рэдли, чтобы смотрелось более естественно.

– Ого, как здорово! – бедняга Фрэнк, кажется, слегка растерялся.

– Давайте войдем, – предложил Джош и шепотом поинтересовался у друзей: – Зачем все эти выдумки?

– Так веселее, – тихо отозвался Рэдли.

Перед ними возвышался чудовищных размеров особняк, один из красивейших домов Викторианской эпохи на Колледж-хилл. Джошу всегда казалось, что это не жилое здание, а какой-то музей.

– В доме шесть спален. Кухня оборудована по последнему слову техники. Есть мансарда, отдельный гараж и…

– Мы просто осмотримся и будем задавать вопросы по мере их возникновения, – вмешался Рэдли. – Идем, прелесть моя, побродим по дому.

Он повел Сару внутрь, держа ее за руку – словно преданный слуга, сопровождающий королеву.

Спору нет, дом был прекрасен. И поражал своими размерами. Просторный вестибюль с широкой лестницей с одной стороны вел в столовую, с другой – в огромную, обшитую панелями гостиную.

– Только взгляни на эти ступеньки! – воскликнул Рэдли. – Я каждое утро спускался бы по ним в халате. Прямо как в сериале.

– И каждый вечер относил бы меня в постель, – добавила Сара.

– Где мы бы занялись улетным сексом! – поддержал Рэдли, стараясь подхватить Сару на руки. Куда уж, с его худощавым телосложением.

Впрочем, неудача его не расстроила. Они с Сарой дружно рванули наверх, хохоча как гиены.

Джош и Фрэнк направились следом.

– Пять с половиной тысяч квадратных футов[25], – расписывал риелтор достоинства дома. – Пять полноценных ванных комнат плюс два санузла, центральная система кондиционирования, роскошная хозяйская ванная…

Он замер в дверях главной спальни. Рэдли и Сара, словно щенки, катались по огромной кровати.

– Люблю жесткие матрасы, – заявил Рэдли с южным акцентом.

– Обожаю жестких мужчин, – в тон ему ответила Сара, и оба снова расхохотались.

– Они, видите ли… так влюблены, – заметил Джош.

– Вам виднее, – с явным сомнением в голосе протянул Фрэнк.

В доме имелся кабинет, прекрасно оборудованная кухня, столовая, семейная гостиная, рабочий офис, буфетная (что бы это ни значило), комната для приема гостей и вышеупомянутые пять спален.

– Двор немного тесноват, – проговорил Джош, глядя в окно в задней части дома. – А дом, наоборот, слишком большой.

– Вы планируете завести детей? – бодро спросил Фрэнк у Рэдли.

– Ага, – ответила Сара. – Восемь, с божьей помощью.

– Мы ждем первой брачной ночи, чтобы официально закрепить наши отношения, – пояснил Рэдли. – Сара не хотела, но я настоял. Желаю вступить в брак непорочным.

Они выбежали из комнаты, по пути задыхаясь от смеха и поздравляя друг друга с удачной шуткой.

– Простите. Они ведут себя как идиоты, но друзья есть друзья, – произнес Джош. – Что еще вы можете предложить?

– Вы ведь планируете обосноваться в самом Провиденсе?

– Думаю, да. Честно говоря, до недавнего времени я об этом не задумывался.

Следующий дом оказался на треть меньше первого, но столь же красивым. И вновь с крошечным задним двором. Пебблз здесь будет негде развернуться.

Возможно, Лорен права. Наличие соседей пойдет ему на пользу. Сейчас он приветливо здоровался с жильцами в прекрасном здании бывшей фабрики, но едва их знал (и узнавать лучше не планировал). Однако приветствовать соседей, сидя на крыльце или работая во дворе, – совсем другое дело. А ведь это вполне реально, особенно при наличии двоих чокнутых друзей, которые помогут растопить лед.

Джош представил, как Октавия и Себастьян играют на траве, Дариус жарит мясо на гриле, а Джен держит младенца на руках.

– Хотелось бы немного больше пространства возле дома.

Третий предложенный вариант находился возле Капитолия, рядом с железнодорожной станцией, так что Джош спятил бы от шума. К тому же особняк явно построили недавно, и прежние хозяева, судя по всему, кичились внезапно свалившимся богатством. Однако Джош не слишком рвался хвастаться ручками комода из венецианского стекла и кухонной столешницей из итальянского мрамора.

– Мне нравится плитка в стиле «метро» и белая кухня, – заявил Рэдли. – А эта столешница, детка… Только представь, какими грязными вещами здесь можно заниматься.

– О да-а… Нарежь эти овощи, как любит мамочка, – с придыханием в голосе проговорила Сара.

И вновь они бродили по дому, дурачились, а Джош за них извинялся.

– Вы в самом деле ищете дом или просто решили развлечься от скуки? – поинтересовался Фрэнк. – Даже если так, не страшно. Не вы первый, не вы последний.

– Нет, я… только начал искать. А эти двое просто поднимают настроение. В феврале у меня умерла жена, и я… Думаю, мне нужны перемены.

– Как жаль, – посочувствовал Фрэнк.

– Спасибо, – мрачно отозвался Джош, надеясь, что риелтор не станет развивать тему.

– Опишите идеальный для вас дом, – предложил Фрэнк, усаживаясь на столешницу и жестом предлагая Джошу последовать его примеру.

В идеальном доме жила бы Лорен. И их дети.

«Не веди себя как неудачник».

Джош сделал глубокий вдох, потом выдохнул.

– Мне не нужен особняк. Этот, например, слишком… внушительный. Красивый, но такой… неэффективный. А первые два и вовсе как музеи. – Он на мгновение задумался. – Я хочу дом, куда в гости смогут приехать родные, с большим двором для собаки и приличной кухней. Я люблю готовить. – Для других. Торчать на кухне только ради себя – занятие скучное и угнетающее.

– Понимаю, – покивал Фрэнк. – Вообще-то, есть на примете одно местечко. Только не в самом Провиденсе, а чуть подальше, в Крэнстоне. Милый старый домик с великолепной отделкой из дерева и парой витражей, окна выходят на залив Наррагансет. Большой, но не вычурный. Требует небольшого ремонта, но остов выше всяких похвал. Хотите взглянуть?

– Само собой. – Сара с Рэдли уж точно бы захотели.

Двадцать минут спустя они подъехали к массивному старому зданию, в котором сочетались элементы викторианского и тюдоровского стилей и декоративно-прикладного искусства. Дом с остроконечной крышей и окнами c мелкой расстекловкой казался немного странным. Джош отметил большой двор: лестница в дальней его части вела к причалу, выходящему на залив Наррагансет.

Пахло соснами и океаном.

Они поднялись на широкое парадное крыльцо, от которого отходила небольшая веранда, исчезающая за углом дома. Наверное, летом здесь хорошо прятаться от солнца.

– Простите, мы вели себя как дети, – с улыбкой признал Рэдли, пока Фрэнк возился с ключом. – Мы его друзья. Этот парень – настоящее золото, но время от времени его нужно повеселить.

– Дети ведут себя и то лучше, чем вы двое, – отозвался Фрэнк, взглянув на Рэдли. Может, и правда раздевал того взглядом. Джош в этом не разбирался.

В конце концов Фрэнк нашел нужный ключ и открыл входную дверь – настоящую реликвию из твердого дуба, обрамленную окнами в свинцовых переплетах.

– Черт возьми, – выдохнула Сара, когда они оказались внутри. – Это просто… обалденно!

Все трое молча бродили по дому. Фрэнк благоразумно не вмешивался, чтобы они могли сами все разглядеть.

Гостиную с витражными окнами украшала прекрасная резьба по дереву, оставшаяся нетронутой, наверное, еще с момента постройки, поскольку мастерство и стиль явно принадлежали другой эпохе. Воздух слегка отдавал затхлостью… но не был противным, нет. Пахло просто старым домом.

Предыдущие жильцы, кажется, любили уродливые обои и необычные цвета. Столовую с камином выкрасили в ярко-фиолетовый, кухню – в желто-оранжевый, а оригинальные шкафчики со стеклянными панелями щеголяли синим. В свое время столешницы покрыли желтым пластиком, а пол застелили винилом – теперь в нескольких местах он стерся и облупился.

Дом казался бесконечным… Маленький кабинет с книжными шкафами из каштана от пола до потолка и выкрашенными в оранжевый цвет стенами; множество каминов и дверей, ведущих на веранду; застекленная терраса, оклеенная обоями с рисунком, напоминающим пятна крови, и – в продолжение цветовой палитры выделений организма – желчно-зеленым ворсистым ковром.

Наверху дом выглядел еще уродливее, а нелепые изменения предыдущих владельцев сразу бросались в глаза. С помощью шаткой стены они зачем-то разделили одну спальню на две, в одной из ванных комнат установили душевую кабину размером с гроб и по какой-то загадочной причине соорудили шкаф вокруг ванны на ножках. В трех ванных комнатах на полу лежало ковровое покрытие. Все окна на втором этаже требовали замены, причем часть из них пришлось бы изготавливать на заказ.

Всего наверху было четыре спальни. Дальше лестница вела в очень милую мансарду, состоявшую из гостиной со скошенными потолками и необычными окошками, просторной спальни и полноценной ванной комнаты.

– Раньше здесь были покои горничной. Эти комнаты идеально подойдут для подростка, – проговорил Фрэнк.

Большой, поросший деревьями двор спускался к самой воде. Окна мастерской, расположенной над гаражом, выходили на залив, где летом, без сомнения, будет множество парусных лодок.

– Вон там находится яхт-клуб «Эджвуд», – пояснил Фрэнк. – Если вдруг захотите покататься на лодке.

Джош представил себе, как Лорен в большой широкополой шляпе сидит на палубе парусника и улыбается.

– Вообще-то я не любитель лодок, – пробормотал он.

Впрочем, если избавиться от безвкусных обоев, отремонтировать кухню и обновить ванные комнаты, дом всегда можно продать, возможно даже с прибылью.

Джошу чем-то импонировала хаотичность и некая разобщенность дома, который не складывался в единое целое. В нем было множество укромных уголков, щелей и потайных шкафчиков, красивые перила и жутковатый подвал.

Этот дом чем-то походил на него самого. Несуразный снаружи, но прекрасный внутри – ну, если приложить усилия. Он обладал огромным потенциалом, хотя нуждался в капитальном ремонте. Точно так же Лорен могла бы отозваться о Джоше.

Наверняка ей бы понравилась такая аналогия.

Себастьян и Октавия могли бы играть на веранде с маленькими машинками, грузовичками и плюшевыми зверюшками, а четвертого июля любоваться фейерверком. В просторном дворе хватит места для собаки, а то и для двух. Дариус будет жарить мясо на гриле и громко смеяться. Кстати, они с Джен без проблем разместятся на ночь. Места здесь с избытком.

А в кабинете со сломанным камином маленькая девочка, свернувшись на диванчике возле окна, сможет целый день читать. Она раскрасит террасу и соорудит сказочный домик под большими кленами, как в детстве делала Лорен. А потом на кухне поможет Бену и Суми приготовить кимчи.

Эта маленькая девочка… нет, не Октавия. Его будущая дочь.

Черноволосая, с красивыми глазами, застенчивая, как и он. Она бы любила читать и с удовольствием что-нибудь мастерила. Спала бы в передней спальне с большими окнами, а рождественским утром сбегала вниз по украшенной лестнице. Во время купания сидела бы в глубокой ванне на ножках, и он, укладывая ее на ночь, убирал бы волосы с ее лица и…

– Я его беру, – сообщил Джош Фрэнку. – Извините, я на минутку.

Он выскочил на улицу и встал под голыми ветвями деревьев, глядя на воду. Сердце бешено колотилось в груди. На пару мгновений зрение затуманилось – не красная пелена, нет, а что-то близкое к панике. Однако холодный воздух помог прийти в себя.

«Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой, – маленький цепкий храбрый ёж их съел. Вступив в бой с шипящими змеями – эфой и гадюкой…» – повторял он про себя, пытаясь выровнять дыхание.

– Прости, Лорен, – проговорил Джош вслух, прислоняясь спиной к шершавому стволу сосны. – Мне очень жаль.

Мысленно рисуя эту маленькую девочку, он впервые представил себе будущее без жены, в котором нет места тоске и одиночеству. Допустил возможность стать счастливым без Лорен и любить кого-то, никак с ней не связанного. В первый раз вообразил, что у него будет ребенок от другой женщины.

Джош медленно вдохнул, потом выдохнул и вновь неспешно втянул в себя воздух. Вытер глаза. И словно бы услышал голос Лорен: «Как раз в этом вся суть. Не веди себя как неудачник».

Суета с покупкой дома увлекла его на несколько недель.

Джош свозил туда Джен с семьей, и Себастьян объявил дом «лучшим в мире местом для игры в прятки». Донна, немного повздыхав по поводу цены, в конце концов обронила, что он, «конечно, это заслужил». Стефани просто сказала, что очень гордится сыном, а после выбрала себе комнату, ведь они с Беном и Суми будут «приезжать сюда каждый август на две недели». Бен заявил, что дом идеально подходит для Джоша.

Когда суматоха немного улеглась, он вернулся в дом вместе с Рэдли и Сарой. Местечко оказалось довольно тихим. Судя по всему, большинство соседей жили в других местах, а сюда приезжали только на лето. Бывшие владельцы, к радости Джоша, согласились продать вместе с домом и часть мебели, среди которой встречались вполне симпатичные вещицы. К тому же новое жилище было слишком большим, чтобы обставлять его самостоятельно.

Впрочем, двое друзей могли отлично посоветовать, куда и что поставить. В их компании Джош чувствовал себя здесь не таким потерянным. Пока он не планировал переезжать, хотя Фрэнк заверил, что с радостью выставит его квартиру на продажу, поскольку такие сейчас пользовались большим спросом.

Однако в этой квартире он жил вместе с Лорен, и Джош сомневался, что вообще решится ее продать. Конечно, никто не требовал давать ответ прямо сейчас, но вот вернуться к работе нужно было как можно скорее – за просиживание задницы денег ведь не дают.

Сотрудники сингапурской компании «Хирон медикал энтерпрайзес» прислали ящик вина и напомнили, что в любое время ждут Джоша в гости, вне зависимости от его решения по поводу работы, хотя предложение все еще в силе.

Между тем Рэдли засыпал Сару вопросами о том, почему она предпочла государственную службу более прибыльным частным консультациям.

– Я пошла туда, где нужна больше всего. Дети в системе опеки… их жизнь – это полный отстой. В большинстве случаев их забирают из дома в крайне тяжелые моменты, потом отдают в приемную семью. И даже если новые родители будут чудесными, для ребенка это всегда травма. Так что, если я могу стать для них другом или опорой…

Весьма благородный ответ.

– Думаешь, ты когда-нибудь перегоришь? – спросил Рэдли.

– Не сомневаюсь. Как и все в отделе. Но сейчас все в порядке. – Отступив назад, она окинула взглядом недавно расставленную мебель, оценивая результат.

– Когда займешься частной практикой, мы сможем стать партнерами.

– Это будет весело, Рэдли. – Сара улыбнулась другу, затем посмотрела на Джоша: – Ну, что скажешь? Тебе нравится, как мы все разместили?

– Да, – согласился он, даже не взглянув, что получилось.

– Отлично! Ладно, мне пора бежать на свидание.

– Не так быстро, – возразил Рэдли. – Ну-ка выкладывай.

– Он телемаркетолог, – застенчиво призналась Сара. – Занимается таймшерами[26].

– Господи, милая… – отшатнулся Рэдли. – Неужели на рынке отношений все так плохо?

– Да.

– И никакой гавани в бушующем море?

– Надеюсь, если перебрать достаточно навоза, все же отыщется бриллиант.

– Ты себя недооцениваешь, – к собственному удивлению, вмешался Джош. – Ты заслуживаешь хорошего человека.

– Спасибо. – Склонив голову набок, Сара окинула его взглядом.

– Даже не сомневайся. И не встречайся с этим телемаркетологом.

– Ну, в отличие от половины мужчин, которые мне попадаются, он хотя бы работает.

– Может, встречаясь с придурками, ты просто ищешь оправдание своему одиночеству?

– Джош! – воскликнул Рэдли. – Научись следить за словами. – И взглянул на Сару. – Но вообще-то он прав.

– А не пошли бы вы оба на хрен, – отозвалась она с нежной улыбкой. – Я позже напишу тебе. Вдруг он окажется хорошим парнем. Чудеса порой случаются. До скорого.

– Эх, будь я натуралом, женился бы на ней, – вздохнул Рэдли, когда Сара скрылась из виду.

– В самом деле?

– Конечно. Может быть. Или нет. Не знаю. Я не думал о сексе с женщиной. Чем еще займемся?

– Я тут подумал… – не очень уверенно начал Джош. – Ну-у… ты не хотел бы здесь поселиться? Например, на третьем этаже? А когда откроешь свою практику, можешь принимать клиентов в мастерской над гаражом. Но если откажешься, ничего страшного.

Рэдли вытаращил глаза.

– Очень щедрое предложение. Ты уверен?

– Да. Для одного здесь слишком много места.

– Что ж, Джошуа. – Рэдли откинулся на спинку стула. – Это невероятно мило с твоей стороны. Однако ты не всегда будешь один. Рано или поздно кого-нибудь встретишь.

– Я не… Прошло всего одиннадцать с половиной месяцев. – Он сглотнул. – Буду рад, если ты согласишься. В противном случае, наверное, придется поискать кого-то еще. Или сдать пару комнат на время. Я… возможно, в будущем мне придется больше путешествовать, и кому-то нужно присматривать за домом. Заботиться о собаке и тому подобное. – Джош немного помолчал. – Ну, по-дружески.

С минуту Рэдли ничего не говорил, потом произнес:

– Срок моей аренды истекает в марте. И нужно обсудить базовые правила касательно личной жизни и всего прочего. Возможно, ты от меня еще устанешь.

– Точно. – Джош почувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбке.

– Может, установим испытательный срок? Допустим, полгода. Если не получится или кому-либо из нас станет некомфортно, просто разъедемся без обид. Ну, мне ведь тоже нужно личное пространство. И я хочу платить арендную плату. Пусть даже чисто символически.

– Хорошо.

Они переглянулись, потом Рэдли вскочил на ноги и обнял друга.

– О господи! Как волнующе! Я могу взглянуть на свой этаж?

Джош рассмеялся, и Рэдли побежал наверх, прокричав по дороге:

– Офигенно красивый дом!

Вот и хорошо, теперь он не останется один. Джош знал, что с деньгами у Рэдли туго, хотя друг никогда об этом не заговаривал. Что ж, теперь каждый из них решит свою проблему.

Как всегда, Джош вспомнил Лорен.

«Ты бы его полюбила, – мысленно проговорил он. – Рэдли мой лучший друг. Ну, помимо тебя».

Через две недели наступит их четвертая годовщина свадьбы. И сразу после этого – год со дня ее смерти.

Год. Исчезнет ли скорбь как по волшебству? Или станет еще хуже? Похоже, он вот-вот это выяснит.

Четырнадцатого февраля Джош начал пить вино уже в полдень. Забавно, что еще год назад он вел совершенно трезвый образ жизни. Что ж, вдовцам не грех и выпить, особенно в такой дерьмовый день. Хмурое небо и падающий мокрый снег лишь дополняли картину, создавая идеальную атмосферу для страданий. Да уж, дурацкая зимняя погода в Новой Англии отлично умела подчеркивать настроение.

Забрав из спальни кизиловое дерево, Джош принес его в гостиную и поставил рядом с диваном.

– Ну что, посмотрим наше свадебное видео? – почти прорычал он.

Супер! Не хватало еще срывать зло на дереве. Впрочем, почему нет? Ведь оно питалось останками его жены.

Джош включил запись на телевизоре. По традиции они всегда пересматривали ее в день годовщины. Целых три года подряд.

«Спасибо, что убил ее, Господи. Если ты существуешь, то ты настоящий мудак. Ну давай, срази меня наповал! Я готов».

Дариус с отеческой гордостью вел Лорен к алтарю. Донна рыдала, Джен светилась от счастья, его мама улыбалась со слезами на глазах. Бен в роли шафера выглядел очень элегантным.

Лорен, полная жизни и света, в буквальном смысле сияла. Никаких слез, только лучезарная улыбка. А когда она, глядя ему в глаза, произносила требуемые церемонией слова, на лице ее застыло непередаваемо прекрасное выражение, навеянное радостью и торжественностью момента.

«Я, Лорен Роза Карлайл, беру тебя, Джошуа Стеллан Парк, в мужья…»

Сам он в тот день говорил спокойно и уверенно, каждой клеточкой тела понимая, что делает правильный шаг. Им суждено быть вместе.

Первый танец молодых под композицию Стиви Уандера «For Once in My Life» получился вовсе не медленным и романтичным. Гости с улыбками на лицах аплодировали, глядя, как Джош и Лорен, смеясь и дурачась, кружились на танцполе под веселую, жизнерадостную песню. Никаких скучных банальностей. Лишь чистая, неподдельная радость.

Теперь же, оставшись один, он пил и плакал, глядя на экран. Запрыгнув к Джошу на колени, Пебблз принялась лизать ему голову, а он заливал слезами мягкую собачью шерсть. Всего лишь год назад Лорен оставила дорожку из горящих свечей, ведущую к их спальне. Кто бы знал, что в тот день они в последний раз занимались любовью.

Год. Твою мать, целый год без нее. Джош вовсе не гордился, что сумел его пережить. Будь его воля, он бы с радостью последовал за женой в могилу. К примеру, попал бы под автобус… Случись так, они вместе хохотали бы до слез в Великом Запределье.

Никогда и никого Джош не полюбит так, как любил ее.

Он не сразу заметил красный конверт, подсунутый под дверь.

На котором рукой Лорен были выведены слова: «С годовщиной».

К конверту крепилась желтая записка, написанная другим почерком.

Дрожащими руками Джош вскрыл конверт. Внутри лежала непомерно дорогая открытка из крошечных завитков бумаги, практически скульптура. Два переплетенных сердца, которые в местах соединения окрашивались во все цвета радуги.

И всего одна строчка, написанная красивым округлым почерком жены.

– Я тоже люблю тебя, – хриплым от волнения голосом пробормотал Джош.

Здорово, что Лорен продумала все наперед и скрасила для него этот день. Но, боже, как он по ней скучал! Колени вдруг подогнулись, и Джош соскользнул на пол, прислонившись головой к двери.

Пебблз тут же оказалась рядом. Поскуливая и виляя хвостом, она облизывала хозяина и с упорством предков-пастухов толкала мордой в бок.

– Ладно-ладно, – в конце концов пробормотал Джош, вытирая глаза рукавом. – Я тебя понял. – Собака в ответ облизала ему все лицо. – Хорошая девочка, – прошептал он, обнимая Пебблз. – Молодец.

Вернувшись к дивану, Джош взглянул на часы. 13:16. До конца этого бесконечного дня осталось всего десять часов сорок четыре минуты.

Двадцать второго февраля, в годовщину смерти жены, Джошуа провел корейскую церемонию чеса.

После знакомства с биологическим отцом он стал чаще видеться с Беном. И чтобы как-то отметить этот день, старый друг предложил почтить память Лорен по корейской традиции. Конечно, чеса обычно предназначалась для предков, но кого это волновало? Бен в мельчайших подробностях описал церемонию, и Джошу его идея очень понравилась.

Накануне он ходил к Кимам, и мама взяла редкий выходной – помочь с готовкой. Корейские блюда и просто любимые кушанья Лорен были подобраны так, чтобы отдать дань уважения ее жизни.

Теперь всю эту еду расставили пятью рядами на кофейном столике Джоша. Среди десертов имелись каштаны, груши, яблоки и хурма, а также клементины и медовое печенье якгва, которые она просто обожала. Донна принесла любимое дочерью с детства печенье с шоколадной крошкой. Джош и его поставил на стол. Вторым рядом шли маринованная сельдь (еще одно любимое блюдо Лорен), кимчи, креветки и фаршированные моллюски. Потом настала очередь супов – рыбный, овощной, с куриной лапшой. Четвертый ряд состоял из жареной курицы в соусе и блинчиков чон с овощной начинкой. В конце, дальше всего от места, где полагалось сидеть Джошу, поставили миски с рисом и традиционным корейским супом для поминания усопших из говядины и дайкона, а еще плошку с песком.

Бен захватил маленькую ширму из рисовой бумаги, которую установили возле кофейного столика – чтобы дух Лорен мог прийти и сесть по другую сторону от нее. Сюда же принесли кизиловое дерево, за год заметно подросшее. Еще требовалась фотография жены. Джош выбрал свадебную, с которой Лорен смотрела на всех сияющими глазами и счастливо улыбалась.

Он уже решил, что проведет чесу лишь в этот раз. Когда первый год без Лорен закончится, дальше все двинется по второму кругу. Однако этот день и весь прошедший год хотелось каким-то образом отметить.

Джош пригласил всех, кто хорошо знал Лорен – Джен с семьей, Донну и ее возлюбленного Билла, Сару, Рэдли, Асму и босса Лорен, Брюса. Ну и, конечно, Суми, маму и Бена.

Когда все собрались в гостиной, он открыл окно, чтобы впустить ее дух. И через несколько секунд закрыл.

«Надеюсь, милая, ты смогла попасть внутрь», – подумал Джош, проглотив комок в горле.

Лицо Джен уже намокло от слез, Себастьян смотрел на все широко раскрытыми, серьезными глазами, Октавия спала на плече Дариуса. Донна с покрасневшими глазами сжимала ладонь Билла. Сара и Рэдли стояли рядом. Асма подхватила под руку Брюса. Бен приобнимал Суми. Все молча наблюдали за происходящим.

Джош опустился на колени перед столиком и зажег благовония. Какая ирония судьбы – Лорен их терпеть не могла.

«Но это не должно помешать», – мысленно сказал он себе и почти улыбнулся.

Джош целую неделю изучал принесенные Беном записи о церемонии, но если вдруг что-то перепутает, Лорен не обидится.

Взяв протянутую Джен чашку с рисовым вином, он кругами поводил ею над столом, трижды плеснул немного на песок и положил палочки для еды поперек миски с рисом. Повернулся к Донне, матери покойной, и поклонился ей, затем повторил это с Джен, отдавая дань уважения ее семье.

Теперь уже все ударились в слезы. В царившей тишине то и дело кто-нибудь шмыгал носом.

Выпрямившись, Джош посмотрел на фотографию жены, и сердце сжалось в груди.

– Лорен Роза Карлайл Парк, – проговорил он на удивление ровным голосом, – зову тебя по имени, поскольку минул год и настал день твоей смерти. Я буду любить тебя вечно и никогда не забуду твою любовь, столь же огромную и необъятную, как небеса. Смиренно предлагаю в твою честь эту трапезу.

Опустившись на колени, Джош с минуту не сводил взгляда с фотографии, потом поклонился, коснувшись лбом прохладного пола. И ненадолго застыл так, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. От безмерной любви и бесконечной печали.

«Я по тебе скучаю, – мысленно проговорил он. – Прошу, береги себя и будь счастлива».

Поднявшись, Джош взял протянутую матерью салфетку. Сжав руку сына, Стефани одобрительно кивнула.

– Спасибо, что пришли, – срывающимся голосом произнес он.

После этого Джен, мама, Донна, Сара, Дариус дружно его обняли, а Себастьян обвил маленькими ручками ноги дяди. Все собравшиеся столпились вокруг, окутывая Джоша своей любовью. Не только ради Лорен. Сам он тоже был им дорог.

– Мы тебя любим, Джош, – с жаром проговорила Джен.

– Точно, брат, – поддержал ее Дариус.

– Я люблю тебя, дядя Джош.

– Люблю тебя, сынок.

«Я люблю тебя. Мы тебя любим», – раздавалось со всех сторон.

И в окружении любящих людей Джош в конце концов сдался и перестал сдерживать слезы. Они пришли сюда не только из-за Лорен, но и чтобы поддержать его.

– Теперь вообще-то можно и поесть, – наконец заметил он, и все рассмеялись.

– Хорошо. Умираю с голоду, – призналась Джен и еще крепче обняла его, прежде чем отпустить.

Церемония также предусматривала правильный способ подачи еды и тому подобное, но Джош решил, что на сегодня хватит формальностей. Мама и Суми раздали вилки, тарелки и палочки для еды, и гости сами наложили себе, что захотели. Донна налила вина, Дариус открыл пиво.

Джош подошел к окну и выглянул на улицу. Холодный воздух приятно обдувал кожу.

– Она бы так гордилась тобой, – прошептала вставшая рядом Сара и взяла его за руку. – Как и всегда. Ты справился, Джош. Пережил первый год.

Он склонил голову в знак согласия, потом обнял ее.

– Спасибо за поддержку.

Она кивнула и, судорожно вздохнув, отстранилась.

– Как прошло свидание? – поинтересовался Джош.

– Ужасно, как вы и предсказывали, – призналась Сара, вытирая глаза. – В попытке завязать непринужденную беседу он спросил, каким способом я могла бы его убить, если б захотела.

– Ну надо же, – рассмеялся Джош.

– Очередная неудача. – Сара тряхнула головой. – А можно я включу музыку? Что-нибудь из любимых песен Лорен.

– Будет здорово, – согласился он.

Сара принялась что-то искать на айпаде.

– Ты отлично справился, сынок, – похвалил его Бен. – Она была… особенной девушкой. – В его глазах стояли слезы.

Джош обнял его.

– Спасибо, Бен. Спасибо, что стал для меня отцом и помогал все эти годы.

– Это честь для меня.

Джош похлопал Бена по плечу:

– Иди что-нибудь поешь.

– А ты?

– Приду через минуту.

Хотя ему нравилось находиться немного в стороне от толпы, Джош безумно радовался, что все они пришли. Еще год назад, да и в предыдущую пару лет почти все эти люди ассоциировались у него лишь с Лорен. Но за прошедшие двенадцать месяцев сблизились и с ним тоже. Одни больше, другие меньше, но в конечном счете все открыли для него свои сердца. И прошли вместе с ним через этот долгий одинокий год.

Ему чертовски повезло не только взять в жены Лорен, но и заполучить поддержку всех присутствующих здесь.

Джош вдруг заметил какое-то движение в дальнем углу гостиной, и сердце екнуло в груди. Всего на миг перед ним возникла жена в длинном розовом платье, которое часто надевала тем летом на Кейп-Коде, с распущенными волосами, без канюли. С легкой улыбкой на губах она наблюдала за играющими на диване Себастьяном и Октавией.

Потом повернулась к нему и лучезарно улыбнулась, чуть не выбив почву из-под ног. В карих глазах, как часто бывало, заискрились смешинки. И на краткий миг Джош вновь ощутил всю ее любовь к нему и радость от встречи.

Он не отводил взгляда, старался даже не дышать, надеясь, что момент продлится вечно. Но когда моргнул, прогоняя затуманившие глаза слезы, Лорен исчезла.

Он не стал читать письмо, оставленное Сарой в марте.

Вместо этого связался по электронной почте с Алексом из «Хирон медикал энтерпрайзес» и спросил, когда можно приехать. После позвонил Куки с просьбой забронировать билет на самолет.

Неделю спустя Джош вылетел в Сингапур.

Встретившись с Алексом и Наоми в штаб-квартире «Хирон», он изложил приемлемые для себя условия работы, отдельно оговорив, что по-прежнему будет жить в Род-Айленде, но раз в полтора месяца станет прилетать на пару недель в Сингапур. Хороший способ накопить бонусные мили. Они сразу же согласились.

Представили его сотрудникам, провели отличную экскурсию по великолепному городу, пригласили на ужин и познакомили с женщиной, которая станет его ассистенткой в Сингапуре. За ужином Джош поведал Алексу и Наоми, что овдовел чуть больше года назад. Они выразили соболезнования и в дальнейшем не касались этой темы.

Предложенная зарплата его вполне устроила. Пусть меньше, чем он зарабатывал прежде, зато стабильная. К ней прилагались хорошие медицинские льготы и полтора месяца отпуска в год (ведь все, кроме американцев, знали цену длительному отдыху). Ему также полагались бонусы за оформление патента и внедрение проекта. Алекс и Наоми предложили нанять в помощь Джошу двух инженеров и ассистента, которые будут работать с ним в Провиденсе.

Пришло время перемен.

Спустя два года и один месяц после смерти отца, на следующий день после окончания Род-Айлендской школы дизайна, Лорен Роза Карлайл составила список.

По-настоящему важный.

Последние двадцать пять месяцев выдались беспокойными. Ее лучший на свете отец умер весной, когда Лорен училась на втором курсе. После этого мир полностью переменился. Она словно погрузилась в трясину, полную хаоса и горя, и оставшиеся месяцы учебы в колледже пребывала в некоем странном, потерянном состоянии. Лорен ела и принимала душ, разрабатывала проекты и писала курсовые, встречалась с друзьями и сестрой. Бывало, даже смеялась – к собственному удивлению. А иногда вдруг резко останавливалась посреди тротуара, спрашивая себя: «Я правда не сплю? Неужели это в самом деле моя жизнь? Мне больше не суждено увидеть отца?»

Потрясающий Дэйв Карлайл, любимый всеми и не имевший врагов, преданный муж, замечательный отец, отличный сосед и любитель собак, пробегавший по две мили в день и не признающий десерты, однажды днем просто свалился на стол рядом с недоеденной баночкой клубничного йогурта. Не сказав напоследок никаких глубокомысленных слов. Не позволив родным подержать его за руку и тихим голосом признаться в своей любви.

Лорен обожала отца. Конечно, на свете не существовало совершенных мужчин… но отец близко подошел к этой отметке. Веселый, сентиментальный, строгий – и в то же время снисходительный и считавший, что ему невероятно повезло жениться на Донне, любви всей его жизни. А дочери? Что может быть лучше двух прекрасных девчонок? Ничего! Лорен знала, что мало кто из отцов мог заставить обеих дочерей чувствовать себя любимицами. Когда за пять месяцев до безвременной кончины отца у Джен родился малыш Себастьян, дедушка расплакался при виде внука, а позже прислал цветы жене и обеим дочерям, поздравляя их с их новым статусом – бабушки, матери, тети.

Даже в двадцать лет Лорен едва ли могла припомнить хоть один случай, когда отец обманул ее ожидания или вел себя несдержанно. Он всегда относился к дочери с любовью и восхищением.

Когда Джен назвала своего мужа «почти таким же замечательным, как папа», Дариус ответил, что теперь придется стараться изо всех сил.

– Шутишь, сынок? Ты отличный парень, – возразил ее отец. – Главное, позаботься о моей малышке.

Сама Лорен, когда дело касалось свиданий, проявляла невероятную разборчивость, в отличие от той же Сары, которая считала, что шанса заслуживает каждый. А Лорен не хотелось тратить время на тех, кто ее хоть чем-то настораживал. Она видела, как настоящий мужчина должен относиться к женщине, и не согласилась бы на меньшее.

Вскрытие показало у отца наличие обширной аневризмы. Какая несправедливость. Дэйв Карлайл, который всегда останавливался, чтобы поменять кому-то спущенное колесо, а на Рождество гасил все семейные долги, явно заслуживал лучшего. К примеру, героически погибнуть, во время пожара спасая из огня детей и щенков (а он и на такое, без сомнения, был способен). Или умереть с улыбкой на лице в окружении трех любящих его женщин, с маленьким внуком на груди, преисполненным благодарности за любовь, которую сполна заслужил.

Но, как говорится, «жизнь – отстой, и в ней полно всякого дерьма». Так что Лорен пришлось проглотить эту горькую пилюлю – размером с бейсбольный мяч – и продолжать жить дальше.

Иногда горе сплачивает семью, порой разводит всех в стороны. Или происходит и то, и другое. Они с сестрой всегда отлично ладили. Джен, будучи на пять лет старше, прекрасно училась, сделала карьеру в области экологического права, нашла красивого, доброго мужа и родила великолепного малыша. Лорен ее обожала и в то же время с готовностью соглашалась, что не в силах с ней тягаться.

Но после смерти отца сестры сблизились, и разница в возрасте почти перестала иметь значение. Они созванивались по несколько раз в день, шепотом делились горем и потрясением, вместе плакали. Лорен постоянно приходила в гости, держала на руках Себастьяна, умилялась, глядя на него, и заливалась слезами, поскольку отец не мог его увидеть. Со временем боль потери постепенно стихала, но сестры по-прежнему близко общались друг с другом.

А отношения с матерью, напротив, испортились. Энергичная, здравомыслящая, всезнающая, всемогущая Донна после смерти мужа словно распалась на части. Оно и понятно. Такая любовь, как у них с Дэйвом, встречалась нечасто. Неудивительно, что им завидовали все знакомые. Лишившись мужа, Донна преисполнилась жалости к себе и, казалось, не замечала, что Лорен и Джен тоже потеряли близкого человека. Впрочем, этого следовало ожидать. Донна, без сомнения, была хорошей матерью, на которую можно положиться, однако уделяла дочерям не слишком много внимания. Работая учительницей, она тратила почти все терпение на учеников, а к своим девочкам, особенно к младшей, относилась как к чему-то второстепенному. «Муж, работа, местные жители… ах да, и еще две дочери!»

Лорен всегда думала, что, если бы ее, скажем, похитили, мать заметила бы отсутствие дочери только через неделю. «Черт, да куда же запропастилась Лорен?» – размышляла бы она, не обращая внимания на приклеенную скотчем к двери записку с требованием выкупа.

А вот отец сразу бросился бы ей на помощь.

С его смертью семья как будто уменьшилась гораздо больше, чем на четверть. Он унес с собой процентов девяносто их энергии и сил.

Ведь, по большому счету, каждый одинок в своем горе. Мама потеряла спутника жизни. Джен приходилось заботиться о малыше, поэтому она не могла погрузиться в страдания, как сестра, и преодолевала скорбь постепенно, по крупицам. Лорен же пришлось жить с осознанием того, что папа не увидит важных этапов ее взрослой жизни – получения диплома, работы, первой квартиры, замужества, рождения детей. Ведь его больше нет.

От подобных мыслей хотелось рухнуть на колени и разрыдаться.

И все же Лорен была дочерью своего отца, так что с помощью хорошего психотерапевта, любви сестры, крепкой дружбы Сары и новых друзей из университета продолжала двигаться вперед. И, к счастью, легко ударялась в слезы, не подавляя в себе эмоции.

Лорен хотелось достигнуть чего-то в жизни, чтобы гордился не только отец, но и она сама. Родители умирают. Диснеевские мультики учат этому с самого детства. И когда накатывала печаль, порой застигая врасплох, она давала себе пять минут, чтобы хорошенько выплакаться, а затем вновь принималась за дело.

Лорен сменила специальность. Получила хорошую стажировку, а затем и предложение о работе.

А на следующий день после окончания учебы составила список. Поскольку верила, что они обладают магической силой. Вся эта чушь о том, что нужно записывать мечты и проверять их исполнение, в самом деле работала. По крайней мере, позволяла сосредоточиться на цели и добиваться ее достижения, особенно после смерти отца. В конечном счете именно благодаря этому Лорен сумела окончить университет.

Однако теперь речь шла о дальнейшей жизни.

Открыв ноутбук – она ведь не Джейн Остен, – Лорен дала волю мечтам. А потом осмелилась их записать – ведь никто все равно не увидит.

Закончив, она почувствовала себя очень хорошо и, как ни странно, словно обрела некую защиту. В течение следующих нескольких лет Лорен периодически его просматривала, проверяла, что-то вычеркивала или добавляла. И как-то между делом начала писать отцу, рассказывая о пунктах списка или просто о жизни в целом. От подобного общения с папой, оказавшимся в Великом Запределье, сердце всегда болезненно ныло и трепетало от волнения.

За первые два года работы в архитектурной фирме «Перл Черчвелл Харрис» Лорен, трудившуюся сверхурочно и наладившую хорошие отношения с начальником, Великим и Благодетельным Брюсом Черчвеллом, три раза повышали по службе. После третьей прибавки к жалованью она съехала из квартиры, которую делила еще с двумя соседками, и обзавелась пусть и крошечным, но собственным жильем. Начала заниматься волонтерством в общественном центре, по выходным каталась на велосипеде, а время от времени ходила на свидания, не забывая уделять внимание сестре, маме и друзьям.

А потом в мгновение ока все изменилось. Мир как будто застыл на мгновение, и в тишине был слышен шепот звезд и дыхание океана. И Лорен осознала, что с этого момента ее жизнь уже никогда не будет прежней.

Все случилось в пятницу в начале февраля. В начале недели Провиденс накрыла снежная буря, но теперь город выглядел приветливым и уютным, походя на декорации к фильму, и Лорен, направляясь в центр «Надежда», любовалась красотой города. По пути домой она почти ничего вокруг не замечала.

Совсем ничего. Даже когда осторожно пробиралась на машине по занесенным снегом узким улицам, а дыхание срывалось с губ облачками пара, ее разум находился в другом месте.

Нужно как-то зафиксировать этот вечер, сохранить для истории и поговорить с кем-нибудь, кто способен понять, что сегодня она увидела собственное будущее. С тем, кто порадуется за нее, не начнет разубеждать, а поверит, что этот тлеющий уголек сможет разгореться во что-то прекрасное.

Отец подойдет лучше всего.

Вернувшись в маленькую квартирку в здании бывшей фабрики, Лорен включила свет, сняла плащ и скинула красивые сапоги на высоком каблуке, от которых уставали ноги. Будучи дизайнером, она обычно посвящала пару минут тому, чтобы оценить обстановку дома, но сегодня вечером нашлись дела поважнее.

Предстоящее письмо отцу казалось чем-то значительным, словно бы могло придать случившемуся некий официальный статус, и Лорен хотелось сделать все как следует. Не желая торопиться, стараясь, чтобы каждое движение вышло обдуманным, особенным, запоминающимся, она прошла в кухню и достала бутылку вина. Вытащила пробку и наполнила один из крутых (и дешевых) бокалов, купленных в «ИКЕЕ». Поднесла его к свету, любуясь прекрасным золотистым цветом напитка.

Подхватив бокал с вином, села на бархатный диван, который мама не советовала покупать. («Зачем тебе красный? Выглядит будто залитый кровью».) Устроившись поудобнее, сделала глоток вина, поставила бокал на кофейный столик и, трепеща от предвкушения, открыла ноутбук.

Сегодня состоялось открытие общественного центра, где Лорен состояла волонтером. Два года назад она предложила директору Асме Каюм сделать в здании капитальный ремонт. И теперь, после четырех грантов, бесчисленных часов бесплатной дизайнерской работы и неоценимой помощи десятков волонтеров, центр «Надежда» распахнул новые красивые двери, чтобы отпраздновать преображение.

На празднике собрались благотворители, члены сообщества и дети, помогавшие приводить в порядок и украшать здание. Все трое руководителей из «Перл Черчвелл Харрис» смотрели на происходящее с одобрительными улыбками. Пришли Джен с Дариусом (мама не появилась, но, возможно, это к лучшему), студенты с факультета дизайна интерьера Род-Айлендской школы дизайна, а также полдюжины бывших сокурсников.

И один неожиданный гость.

Глубоко вдохнув, Лорен отпила глоток вина и открыла список, начатый еще три года назад. Этот жизненный план обновлялся по меньшей мере с десяток раз, особенно когда она чувствовала себя немного потерянной и в чем-то сомневалась, хотела успокоиться, подавляла одиночество и беспокойство или просто стремилась ощутить близость отца. Некоторые пункты в списке были вполне ожидаемы, другие казались немного глупыми, в каких-то сквозила неподдельная искренность.

1. Отыскать работу мечты.

2. Найти отличную квартиру.

3. Внести вклад в развитие сообщества.

4. Побыть в окружении маленьких детишек, которые меня обожают.

5. Сделать что-нибудь такое, чтобы Джен мной гордилась.

6. Купить по-настоящему роскошное платье и сходить в нем на какое-нибудь важное мероприятие.

7. Познакомиться с будущим мужем.

Лорен начала печатать.

Поднявшись с дивана, Лорен высморкалась. От плача сдавило грудь. Пришлось сделать ингаляцию и умыться – от слез горькой радости размазалась тушь, и лицо стало похоже на маску жуткого енота. Переодевшись в пижаму, она собрала волосы в конский хвост и вернулась к ноутбуку. Опустилась на диван, сделала еще глоток вина и решила, что, закончив с письмом, разогреет на ужин кокосовый пирог из морозилки, поскольку на открытии почти ничего не ела. К тому же стоит отпраздновать, ведь… нечто важное подходило к концу. А кое-что другое – еще более важное – вот-вот должно было начаться.

Конверт с надписью «Джошу, № 12» так и лежал на комоде с тех пор, как Сара его принесла.

Новое письмо он еще не прочитал. Да и зачем? Если не вскрывать конверт, можно растянуть эту историю с посланиями на неопределенный срок.

Месяц назад Рэдли переехал в дом в Крэнстоне и начал сдирать обои. Каждый день он присылал фотографии и сообщал последние новости, например, что на лужайке появились подснежники и скоро распустятся нарциссы. Здорово.

Однако Джош пока не торопился переезжать, поскольку смена дома положила бы конец прежнему этапу жизни, когда он жил с Лорен в этой квартире. Внезапно стало ясно, почему многие на форуме так и не расстались с жильем, связанным с их умершими супругами. Так было проще. Ведь если он продаст эту квартиру, то никогда не сможет вернуться.

Правда, все вокруг менялось независимо от его желания.

Теперь в квартире пахло по-другому. Гель для душа Лорен испортился (черт бы побрал эту органическую дрянь), и его пришлось выбросить. А подушка, сколько ни вдыхай, уже утратила аромат его жены. Теперь Джош спал посередине кровати.

И трудился на новой должности. Привыкал к работе с другими людьми, ежедневным обновлениям, согласованию действий, встречам в «Зуме» (слава богу, звук и видео можно иногда отключать). Риелтор Фрэнк арендовал в здании Хэнли целый этаж с офисными помещениями для его новой команды, и Джош пригласил на ужин своего нового инженера. Эрика работала в Сингапуре, но выросла на Восточном побережье и обрадовалась возможности вернуться к родным. В июне в их команду должен был влиться Матео Кано, талантливый юноша, окончивший Массачусетский технологический институт по той же специальности, что и сам Джош. Что касается помощника по административным вопросам, то эту должность он предложил Куки Голдберг.

– Я живу на Лонг-Айленде, – скрипучим голосом проговорила она. – Думаешь, я ради тебя все брошу и перееду?

– Хотелось бы надеяться, – отозвался он.

– У меня девять внуков, и все живут поблизости.

– И я должен поверить тебе на слово?

– Что ж, думаю, мы больше не сможем работать вместе, – сообщила она, и у Джоша отчего-то перехватило дыхание, хотя он встречался с Куки лично только раз, на похоронах Лорен.

– Спасибо за все, – прочистив горло, произнес он.

– Всегда пожалуйста. – И она, как обычно, не страдая излишней сентиментальностью, повесила трубку.

Джош отправил ей чек с выходным пособием на двадцать пять тысяч долларов и записку: «Свози внуков за мой счет в какой-нибудь национальный парк».

Кое-кого на замену Куки посоветовала Кэмми, его любимая труженица панели, так что в итоге Джош нанял троих – Эрику, Матео и Андреа, которая в свои пятьдесят с небольшим тут же стала приемной матерью для всей группы, напоминая им о необходимости пить побольше воды и вовремя возвращаться домой. Она ходила за кофе, покупала картины, растения и прочие мелочи для кабинетов, чтобы «приукрасить обстановку». Через несколько недель Джош уже не представлял, как обходился без нее прежде.

Когда прислали заказанные визитки, он долго смотрел на свою карточку.

Лорен бы им так гордилась.

Джош подарил одну маме, и Стефани повесила визитку на холодильник, будто рисунок, принесенный из детского сада. Еще одну послал Кристоферу М. Зейну с запиской: «Надеюсь, у тебя все хорошо. С наилучшими пожеланиями, Джошуа». Может, когда-нибудь он поедет в Чикаго и познакомится со сводными братом и сестрами. Все возможно.

Ему больше не хотелось быть одному, вновь становиться странным одиноким трудоголиком, с которым начала встречаться Лорен. Любовь к жене и ее потеря сильно его изменили, и Джош не желал возврата к прошлому. Теперь он жаждал большего.

Но письмо по-прежнему ждало прочтения. А Джош всеми способами пытался делать вид, что его не существует.

Сейчас он в каком-то смысле жил новой жизнью, хотя изначально лишь пытался заполнить пустоту в отсутствие Лорен. Стал завсегдатаем «Эдди», хотя бармены менялись так быстро, что не успевали запомнить его имя. Раз в две недели по средам обедал там с Джен, вместе с которой иногда приходил и Дариус, а еще частенько проводил здесь вечера с Рэдли, а поскольку заведение находилось недалеко от офиса, иногда забегал туда вместе с сотрудниками. Возглавил команду робототехников в центре «Надежда», тем самым значительно увеличив ее шансы на первенство среди других подобных команд. Заработал фиолетовый пояс по карате и заслужил право учиться вместе с девятилетними. Навестил дом в Крэнстоне, которому Рэдли жаждал дать название, выдрал кухонные столешницы и с помощью кувалды отбил отвратительную кислотно-зеленую плитку в основной ванной. В предвкушении собственной практики Рэдли уже привел в порядок кабинет над гаражом.

Расцвели вишневые деревья, наполняя старый серый Провиденс цветом и красотой. Сара по настоянию Рэдли сделала перерыв в свиданиях.

А письмо все ждало своего часа.

И как-то вечером в середине апреля, спустя два месяца после предполагаемой даты прочтения, Джош налил бокал вина, подозвал Пебблз и взял в руки конверт.

Последний, двенадцатый.

Целый год Лорен помогала ему пережить горе, посылала свою любовь даже из Великого Запределья, заставляя мужа отыскать собственный путь, давала Джошу почувствовать свое присутствие, услышать голос. Даже после того, как он ее потерял, жена целый год находилась рядом.

Пришло время прочитать последние слова, которые она решила ему сказать.

– Согласна? – спросил он Пебблз. Псина в ответ завиляла хвостом. – Ладно. Пусть так и будет.

Джош вскрыл конверт. Письмо оказалось длиннее прочих.

Джош отложил письмо, слезы застилали глаза. Вот и все. Она ушла. Снова.

И внезапно перед мысленным взором возникло то единственное воспоминание о Лорен, которое он всеми силами пытался похоронить. Но уже не осталось сил от него отворачиваться, подавлять или сторониться.

Джош вдруг словно снова перенесся туда.

В последний день жизни Лорен.

В последний час.

Пришло время вспомнить все. И тогда, возможно, он сумеет ее отпустить.

Пневмония началась внезапно. Проникла в спальню, словно вор в ночи, чтобы лишить ее воздуха, и обрушилась со всей яростью. Лорен смутно сознавала, что чувствует себя ужасно, сквозь сон ощущала сильную тяжесть в груди.

Всего два дня назад, в третью годовщину свадьбы, ничто не предвещало беды. Но в считаные часы все изменилось.

Ну да, она ложилась спать уставшей, однако настоящее изнеможение нахлынуло где-то посреди ночи. Стало слишком жарко, и Лорен откинула одеяло, потом тяжелое, зловещее утомление вновь утянуло ее в сон. Начался кашель, спину свело судорогой, но даже острая, скручивающая боль не могла заставить открыть глаза. Она слышала шум собственного затрудненного дыхания, всеми силами пыталась набрать в легкие побольше воздуха, вот только безжалостная усталость не выпускала из своих объятий.

– Милая? Лорен? – раздался голос мужа. Она с усилием подняла отяжелевшие веки. – Кажется, у тебя обострение.

Лорен с трудом кивнула – голова походила на наковальню. При каждом вдохе грудь пронзала острая боль.

Джош прикрепил к ее указательному пальцу кислородный монитор, взглянул на показания, потом взял стетоскоп и прослушал легкие.

– Вот черт… – пробормотал он. – Попробуй откашляться. Что-нибудь отхаркнуть.

Они ведь не в первый раз столкнулись с пневмонией.

Джош помог сесть, и Лорен принялась кашлять в салфетку. Фу, гадость. Противная густая слизь цвета мха. Не очень хороший знак. Она снова закашлялась, и спину скрутил мучительный спазм. Муж помассировал мышцу и добавил приток кислорода.

После того как Лорен впервые свалила пневмония, они купили перкуссионный жилет – тяжелый, на батарейках, внешне похожий на спасательный, он должен был разжижать мокроту и прочищать легкие. Сейчас Джош надел его на жену, и послышались глухие удары. Судя по ощущениям, Лорен казалось, будто кто-то избивал ее саму. Держаться прямо сил почти не оставалось, и она чуть не откинулась на спину. Попыталась глубоко вдохнуть, но грудь пронзила резкая боль.

– Попробуй отдышаться, милая, – посоветовал муж, прижимая к уху телефон. – Здравствуйте, доктор Беннет, это Джошуа Парк. Думаю, у Лорен снова пневмония. Уровень кислорода семьдесят девять, в легких хрипы, она потеет, и поднялась температура.

Лорен отхаркнула еще немного слизи. Было страшно даже думать, сколько дряни скопилось в легких.

Потом она вновь заснула, даже несмотря на включенный жилет, но смутно осознавала, что Джош подхватил ее на руки и отнес в машину. Так будет быстрее, чем дожидаться «Скорой».

Он доехал до больницы за несколько минут, всю дорогу держа Лорен за руку. Затормозив у входа в отделение неотложной помощи, вытащил ее из машины и занес внутрь.

– У моей жены легочный фиброз и, похоже, еще и пневмония. Нужна срочная госпитализация. Она наблюдается у доктора Беннет.

К нему прислушались. Тем более Лорен была здесь частым гостем.

Вскоре она оказалась в кровати. Вокруг столпилось много людей, произносивших до боли знакомые слова: низкий уровень кислорода, повышенная температура, слишком учащенное сердцебиение.

– Лорен, дорогая моя, придется тебя интубировать, – сказала Кэрол, одна из ее любимых медсестер.

Она взглянула на перекошенное от страха лицо мужа и подняла руку с тремя оттопыренными пальцами – большим, указательным и мизинцем, что на языке жестов означало «Я люблю тебя». Потом изобразила букву «Н» и приложила ее ко лбу. «Неудачник». Их вечная шуточка. Затем ее рука снова упала на кровать.

Джош выдавил из себя улыбку.

– Я тоже люблю тебя, неудачница.

Одна из медсестер одарила его резким взглядом, и Лорен улыбнулась. А после ощутила укол иглы и уплыла в темноту.

Позже рядом появилась Джен.

– Борись, сестренка, – прошептала она с повлажневшими глазами.

Лорен кивнула, сжала ей руку и снова погрузилась в небытие успокоительного. Она что, умирает? В этот раз пневмония была острее и тяжелее, чем прежде.

В момент следующего пробуждения рядом оказалась мама с бледным лицом и растрепанными волосами. Что-то бормотала приятно пахнущая Сара. И вновь сон. Потом Стефани с ободряющей улыбкой проговорила:

– Все хорошо, милая. Отдыхай.

И всякий раз, как она открывала глаза, рядом находился спокойный и уравновешенный Джош. Лорен отмечала проходящее время по щетине на его лице. Ох, Джош… Как же сильно она его любила.

Хотелось понять, насколько все сейчас серьезно. Но говорить возможности не было. И Лорен, приподняв брови, поймала взгляд мужа.

С минуту он не двигался, затем чуть заметно кивнул.

– Милая, дела плохи.

Она сложила вместе ладони, изображая сердце, и Джош улыбнулся, но в глазах стояли слезы. Потом сон вновь утянул ее в мягкую, успокаивающую темноту.

Позже Лорен спала уже не так крепко. Скорее плавала где-то в пустоте. На грудь давило нечто большое и тяжелое. И воздуха, подаваемого аппаратом искусственной вентиляции легких, явно не хватало. Она безумно вымоталась, даже несмотря на продолжительный сон.

Неужели это конец и в этот раз ей в самом деле суждено умереть? Захотелось увидеть Пебблз, милую маленькую спутницу, которая была рядом все это время. И детей… хотя нет, не стоит их пугать… И вновь ее поглотило небытие.

Когда Лорен проснулась в следующий раз, на Джоше была другая рубашка. Значит, прошло прилично времени. Хотелось просто на него смотреть, запечатлевая образ в памяти. Джен плакала; совсем на нее не похоже. Лорен подняла средний палец и улыбнулась, несмотря на трубку. Все рассмеялись. Джош поцеловал ей руку. Ах эта его улыбка, глаза и прекрасное лицо…

Да. Сейчас она уже не сомневалась, что смерть близка. Накатила паника, но пустота вновь затянула ее в свой омут.

Лорен спала, просыпалась на несколько минут, опять засыпала, улыбалась, сжимала руку Джоша, вновь погружалась в сон. Ей снились Гавайи, невероятно голубые воды океана у побережья Напали, дом, в котором они провели медовый месяц, крики петухов. В другом сне она держала на руках новорожденную Октавию, а проснувшись, ощутила прижавшуюся к ней малышку, чья головка так приятно пахла на фоне резких, едких больничных запахов. Погладила племянницу по щечке и снова заснула и во сне увидела Октавию подростком с красивыми темными волосами, она болтала что-то о танцах и нарядах. Себастьян поцеловал Лорен в щеку и стал перебирать пальцы на ее руке. В реальности или во сне? Лорен ощутила толчок. Значит, все происходило на самом деле. Она открыла глаза, улыбнулась малышу и прикоснулась к его лицу. Рука была такая тяжелая, будто налилась свинцом.

Ей снилось, как взрослый племянник отвозит ее в тот самый дом на Кейп-Коде, только почему-то во сне он выглядел иначе. На заднем сиденье машины лежала Пебблз, а Джош с улыбкой ждал Лорен на веранде, одетый в ту жуткую ковбойскую рубашку с открытия центра «Надежда». Потом она попала на свадьбу Сары и попыталась накраситься, стоя у алтаря, забыв, что ей следовало быть подружкой невесты. Потом Джош протер ее лицо теплой тканью и привел в порядок вещи. Все казалось таким реальным. Ей будет этого не хватать.

Лорен открыла глаза. Муж в самом деле умывал ей лицо. Господи, как же все болит: грудь, голова, кожа, даже кости… Но видеть его все равно приятно. С ним… безопаснее.

Она улыбнулась, а после еще глубже погрузилась в темноту. Хорошо, в этой обволакивающей черноте становилось легче.

Однако состояние не улучшалось. Напротив, Лорен чувствовала себя все хуже.

Смерть уже поджидала.

«Папа? Ты здесь?»

Она заснула, не услышав ответа на вопрос.

И вновь проснулась в окружении Джоша, Джен, мамы, Бена и Суми. Опять провалилась в сон.

Открыв глаза в следующий раз, Лорен увидела рядом с кроватью доктора Беннет. С другой стороны стоял Джош – на этот раз в синей рубашке – и поглаживал ее руку.

– Привет, любимая, – проговорил он, и мягкий, глубокий голос прозвучал музыкой в ее ушах. – Нам нужно… поговорить. – Его лицо исказилось от горя.

Вот черт. Сердце болезненно кольнуло. Лорен сжала его руку, и Джош стиснул ее ладонь в ответ.

«Не бойся. И не показывай ему своего страха», – мысленно велела она себе.

– Здравствуйте, Лорен. – Доктор Беннет тоже взяла ее за руку, что отнюдь не внушало надежды. – Мы уменьшили дозу успокоительного, чтобы с вами поговорить. Вы меня слышите?

Лорен кивнула. Доктор Беннет нажала кнопку на кровати, приводя ее в полусидячее положение. Боже. Легкие горели огнем, грудь болезненно дергалась от усилий сделать вдох, соперничая с аппаратом искусственного дыхания. И, судя по всему, дерьмово справлялась. Придется позволить машине дышать за нее. Лорен взглянула на монитор. Уровень кислорода 70 процентов, частота сердцебиения 115, кровяное давление 185/121. Неудивительно, что голова просто раскалывалась. Она посмотрела на руки. Кажется, ногти слегка посинели.

Нехорошо. Ой как нехорошо…

Все тело настолько отяжелело, словно его накачали железом.

Доктор Беннет – которая целую вечность назад просила называть ее Кваной – присела рядом на кровать.

– Лорен, – начала она, глядя добрыми, повлажневшими глазами. И сжала вторую ладонь пациентки. – Новости не из приятных. В артериальной крови патологически низкое содержание газов. Рентген показывает, что легкие заполнены жидкостью, а уровень кислорода снижается, даже с аппаратом ИВЛ. – Доктор немного помолчала, желая убедиться, что Лорен ее услышала.

К сожалению, да. Несмотря на предчувствие скорого конца осознание неизбежной гибели походило на физический удар. Она не осмелилась посмотреть на Джошуа.

– Несмотря на антибиотики, с пневмонией справиться не удалось. Ваши легкие… практически не работают.

Лорен кивнула. И сжала руку мужа. Даже при включенном аппарате искусственной вентиляции легких грудная клетка поднималась с трудом, причиняя боль.

– Ваши органы отказывают, – продолжила доктор Беннет, – и мы… бессильны что-либо сделать.

Лорен закрыла глаза. Ей уже ничем не помочь.

Значит, все. Она умирает. Прекрасная, счастливая жизнь подходит к концу. Конечно, рано или поздно этого стоило ждать, но сейчас, когда все случилось… Вот дерьмо.

Открыв глаза, она посмотрела на Джоша. Муж попытался улыбнуться дрожащими губами, но в глазах стояли слезы.

– Я… мне так жаль, милая, – прошептал он внезапно севшим голосом и, наклонившись, прижался лбом к ее лбу.

Ну нет. Не сейчас. Ведь еще не время. Ей не хотелось заставлять мужа страдать.

«Будь храброй, детка», – раздался в голове голос отца.

Слава богу, он здесь.

«Ох, Джош… Прости, мне так жаль».

Из глаз хлынули слезы. Муж сжал ее лицо в ладонях и вытер мокрые дорожки, хотя сам плакал вместе с ней. Сердце наполнилось печалью и сожалением – ведь ей придется покинуть его, любовь всей ее жизни. Впрочем, о жизни речь уже не шла.

Подняв руку, она погладила волосы Джоша, наслаждаясь их шелковистостью. Провела пальцами по щеке, потом вновь уронила потяжелевшую конечность.

«Прости, любимый. Мне безумно жаль».

– У вас что-нибудь болит? – спросила доктор Беннет.

Лорен кивнула. При каждом напряженном вдохе грудь словно пронзали кинжалом. Перед внутренним взором мелькали вспышки света, обжигающие и острые, как удары молнии. Грудная клетка напрягалась до такой степени, что того и гляди готова была треснуть. Нехватка воздуха – жестокая и неприглядная штука.

– Мы дадим вам морфий. Но, Лорен, хочу предупредить – как только мы отключим искусственную вентиляцию легких, конец наступит довольно быстро, – проговорила доктор Беннет. Стоило отдать ей должное – она не плакала навзрыд, хотя в глазах блестели слезы. – Вам останется несколько часов, может, меньше. С аппаратом вы продержитесь еще день или два. Максимум три. Выбор за вами.

Да уж, супер. Лорен многое отдала бы за еще пару дней… но с ИВЛ она почти все время будет без сознания. Можно выбрать подобную смерть и просто ускользнуть, не испытывая боли.

Джошуа все-таки заслуживает большего.

– Твоя мама и Джен с Дариусом в комнате ожидания, – сообщил Джош. – Сара уже едет.

Лорен указала на трубку, торчащую из горла, и жестом изобразила, как ее вытаскивает.

– Хотите, чтобы вас экстубировали? – уточнила доктор Беннет, и Лорен кивнула, глядя мужу в глаза и мысленно моля о прощении.

Спустя долгое мгновение он тоже кивнул и поднес руку к глазам.

Лорен потянулась к нему, но сил не хватило. Джош стиснул ее упавшую ладонь и поцеловал, надолго приникнув к ней губами. Она ощутила слезы мужа на своей коже и попыталась ослабевшими пальцами сжать в ответ его руку, но сомневалась, что он это почувствовал.

Несмотря на желание бодрствовать, Лорен снова заснула, по-прежнему держа Джоша за руку. Каким-то краешком сознания она понимала, что в палате появились еще люди, которые что-то двигали и уделяли ей внимание. Из горла вытащили трубку, и ее немного стошнило, от лишних усилий тело в очередной раз пронзило болью. Она слышала собственное затрудненное дыхание, грудь тяжело вздымалась – черт, как же больно. Потом раздался стон. Наверняка ее.

В руку что-то вкололи.

– Если потребуется обезболивающее, просто нажмите эту кнопку, – сообщил женский голос.

Лорен нажала и словно закачалась на теплых волнах. Морфий. М-м-м, как здорово. Голова прошла, грудь уже болела не так сильно. Слава богу, даже дышать стало легче.

– Молодец, – похвалила медсестра.

Лорен открыла глаза и улыбнулась. Рядом со скорбным видом стоял Джош.

– Привет, – хрипло выдохнула она.

– Привет, милая.

– Я люблю тебя, – с трудом выговорила Лорен.

– Я тоже тебя люблю. Очень-очень.

Медсестра устроила ее поудобнее, мягко расчесала волосы, осторожно умыла лицо и дала глоток воды.

– Спасибо, – прошептала Лорен.

– Не за что. – Медсестра положила руку ей на плечо. – Я буду молиться за вас обоих. – И женщина расплакалась.

Здесь самые лучшие медсестры.

– Я… хорошо выгляжу? – спросила Лорен мужа и сумела выдавить улыбку. Казалось, даже мышцы лица устали.

– Прекрасно, – отозвался он, пытаясь улыбнуться в ответ, несмотря на стоящие в глазах слезы. – Ты… хочешь, чтобы я всех позвал?

Она кивнула.

– А потом… пусть уйдут. Только… мы.

Они это уже обсуждали. Лорен не хотелось, чтобы мама и сестра присутствовали рядом в момент ее смерти. И слышали последний вздох.

– Только мы, – пообещал муж, поцеловал ее – о, эти чудесные, теплые губы – и вышел из палаты.

Конечно, лучше бы и Джош не оставался до самого конца, переживая последние часы и минуты ее жизни, но Лорен знала, что он все равно не уйдет. Случись все наоборот, она бы его тоже не оставила.

Приняв еще дозу морфия, Лорен закрыла глаза. А когда вновь их открыла, вокруг уже собрались близкие люди – мама, Джен, Дариус, Сара, Стефани, Кимы, – на лицах которых читались горе и страх вперемешку с любовью.

Дариус, держащий на сильных руках Пебблз, подошел ближе и опустил собаку рядом с ней на кровать, затем положил ладонь Лорен на собачью голову.

Бедняжка Пебблз. Ее подруга, прошедшая вместе с ней через эту болезнь.

«Прости, малышка», – мысленно извинилась Лорен.

Пебблз завиляла хвостом, но не тронулась с места, будто понимала, чего от нее ожидают.

– Я люблю… вас всех, – немного задыхаясь, проговорила Лорен; голос после нескольких дней интубации звучал странно. – Радуйтесь… когда… – И не смогла закончить.

– Она хочет, чтобы вы вспоминали ее с радостью, – низким, спокойным голосом пояснил Джош. Именно это Лорен и хотела сказать.

– Ступай с миром, милая девочка, – пожелал Бен и наклонился, чтобы ее обнять. По его щекам текли слезы.

– Позаботься… о нем.

– Обещаю. Как и всегда.

Лорен кивнула и выдавила улыбку.

Рыдающая Суми, не в силах говорить, просто сжала ее лицо в ладонях и поцеловала в лоб.

– Прощай, красавица, – стиснув в объятиях, произнес Дариус. Она сумела погладить его по щеке. – Не волнуйся, я о них позабочусь. – А у него красивые глаза, даже если затуманены слезами.

Поцеловав ей руку, зять отошел в сторону, пропуская Стефани.

– Спасибо… что его… вырастила, – едва слышно выдохнула Лорен.

Свекровь поцеловала ее в обе щеки и в лоб.

– Я очень рада, что ты вышла за моего сына, – сообщила она. От этих добрых, великодушных слов из глаз Лорен полились слезы. – Благослови тебя Бог, ангел.

Следующей в этой скорбной, но прекрасной толпе родных, близких и друзей оказалась Сара.

– Ты отлично держалась, – заявила она. – Я люблю тебя и буду очень скучать. – Ее лицо скривилось от плача.

– Люблю… тебя.

Сотрясаясь от рыданий, Сара обняла подругу и поцеловала в щеку.

Потом пришла очередь Донны.

Ох, мамочка… Бедная мама.

Склонившись над кроватью, мать сжала лицо Лорен в ладонях.

– Я люблю тебя, малышка. Очень люблю. Не бойся, папа будет с тобой. – Голос звучал на удивление сильно. Сейчас Донна говорила совсем как раньше, еще до смерти мужа – решительная мать, всегда знающая все ответы.

Лорен попыталась вдохнуть знакомый с детства запах.

– Мне жаль, – прошептала она.

«Я причинила столько боли. По моей вине ты лишилась дочери. Прости, если тебя разочаровала».

– Мне тоже жаль, милая. – Лицо матери исказилось. – Очень жаль.

– Люблю тебя… мама. Будь… храброй.

– Ты моя лучшая девочка. Такая сильная. Я люблю тебя, милая.

Лорен попыталась улыбнуться, но не смогла, борясь с безумной усталостью и болью. По щекам все же покатились слезы, а с губ непроизвольно сорвался тихий стон. Едва хватило сил нажать на кнопку, чтобы ввести еще дозу морфия.

После подошла сестра.

Джен… С ней будет труднее всего.

– Я очень сильно люблю тебя, Лорен, – яростно прошептала сестра, крепко прижимая ее к себе.

Сумев повернуть голову, она дважды чмокнула Джен в щеку.

– Лучшая… сестра… подруга… Люблю тебя.

Еще крепче стиснув умирающую в объятиях, Джен издала горестный вопль. И Лорен, неспособной выдержать столь мучительную боль, на миг захотелось ускользнуть прочь от невыносимого горя.

Потом Джош мягко отвел Джен назад.

– Не нужно, чтобы она слышала такое от тебя напоследок, Джен, – твердо проговорил он, и Лорен ощутила прилив нежности и благодарности к мужу. Сколько же в нем силы, доброты и понимания.

– Ты прав, – икнула Джен. – Черт! Черт, черт, черт.

И Лорен испустила легкий смешок, хотя грудь тут же взорвалась болью.

– Отлично, – заметил Джош, и все вокруг рассмеялись.

– Люблю тебя, сестренка, – выдохнула Джен и скривилась от горя. А после удивительная, сильная СуперДжен взяла себя в руки и широко улыбнулась. – Встретимся по ту сторону.

Лорен подняла вверх большие пальцы и улыбнулась в ответ.

Потом Джош выпроводил всех за дверь.

Слушая бормотание и тихие всхлипывания близких и родных, Лорен тоже не смогла удержаться от слез. Ее очень любили. И она сама всех их обожала.

Милая теплая Пебблз прижималась к ее боку. Лорен ощущала под пальцами шелковистый мех собаки.

Потом Джош забрался в кровать и обнял жену.

– Ты отлично справилась, милая. Моя храбрая, отважная супруга. – Он вел себя как обычно, и от этого ей было хорошо.

– Я… люблю тебя, – прошептала Лорен.

– Я тоже тебя люблю. Всем сердцем, легкими, печенью и поджелудочной железой.

– Почками…

– Да, и почками. Обеими.

Лорен ощутила, что он плачет, почувствовала скользнувшие по виску его теплые слезы. Дышать становилось труднее, но она всеми силами пыталась втиснуть воздух между рубцами, жидкостью и волокнами.

«Не задыхайся. Не борись. Не пугай его. Умри спокойно».

Еще одна доза морфия, чтобы он не слышал затрудненного дыхания, не чувствовал напряжения тела.

«Помоги мне, папа».

Желания бороться уже не осталось.

– Мне так… повезло, – прошептала она, и Джош разрыдался.

– Я люблю тебя, Лорен. Очень люблю. Ты для меня все. Это мне повезло.

– Чудесная… жизнь. – Грудная клетка уже не работала. – Люблю… тебя.

Еще один вдох. Пожалуйста, папа, еще немного воздуха для прощальных слов.

«Дерзай, малышка».

С нечеловеческим усилием Лорен втянула воздух в несчастные, ослабленные, выдохшиеся легкие, желая, чтобы он проник в последние оставшиеся промежутки, и услышала скрежет и хрип.

Она посмотрела на мужа и выдохнула:

– Спасибо… за все.

Ведь что еще можно было сказать?

И в глубине его мокрых от слез глаз увидела горящее пламя, прочитала все его чувства к ней и ощутила себя поистине самой счастливой женщиной на земле, потому что ее любил Джошуа Парк.

– Можешь идти, – прошептал он. – Ты уже достаточно сражалась. Я люблю тебя, Лорен, и всегда буду любить. А теперь отдыхай, милая. Я здесь, с тобой. Люблю тебя. Люблю. Люблю.

Даже сквозь опущенные веки Лорен увидела странный теплый и живой жидкий золотистый свет, услышала голос отца, ощутила его присутствие рядом. Она знала, что он придет. Даже не сомневалась.

Лорен увидела себя лежащей на кровати. Убитый горем Джош крепко прижимал ее к себе, с другой стороны вытянулась Пебблз. Взглянула на собственное побелевшее лицо. Она не цеплялась испуганно за простыни, судорожно пытаясь втянуть воздух, а лежала тихо и спокойно. Хотя еще не совсем ушла.

Бедное тело. Пришлось нелегко, и все-таки оно отлично справилось. Лорен гордилась им и была благодарна, что тело мирилось со всеми тяготами. Им выпало много здоровых лет и счастливых моментов, довелось гулять и плавать, обниматься, радоваться жизни и носить на руках малышей. Перед мысленным взором вихрем пронеслись воспоминания. Она в детстве прыгает с Сарой через скакалку, прячется в шкафу Джен и пугает сестру, качает Себастьяна на качелях, баюкает Октавию, плавает с Джошем в океане, обнимается с ним, смеется, занимается любовью.

Теперь это тело заслужило отдых.

А новая сильная и теплая ипостась не чувствует ни тяжести, ни усталости, ни боли в груди.

«Я была так счастлива», – сообщила она отцу. Хотя он и так знает.

Каждый должен умирать вот так, в объятиях любимого человека. Словно физически ощущая исходящую от Джоша любовь, Лорен наблюдала, как он, откинув волосы с ее лица, поцеловал в губы, и свет нового «я» ярко вспыхнул, заполняя всю комнату.

«Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю».

Отец согласился, что пришло время уходить.

Еще один миг, одна секунда для Джоша. С последним ударом сердца Лорен отдала ему всю свою любовь. Теперь она готова.

Муж вдруг замер, пораженный этим осознанием, весь сжался и положил голову ей на грудь. Но она еще не ушла, пусть даже старое тело изжило себя.

Впрочем, нет смысла медлить. С Джошем все будет в порядке.

Когда свет разгорелся еще ярче, она уже не видела мужа, но чувствовала его пульс и биение жизни каждой клеточкой нового естества. Лорен и сама стала светом.

Пусть старое тело погибло, человеческая ипостась перестала существовать, ее истинное «я» останется с ним навсегда.

Ведь он был, есть и всегда будет для нее любовью всей жизни.

После чтения последнего письма ему не сразу удалось прийти в себя. Джош вспомнил тот последний день во всех мучительно-прекрасных подробностях и в каком-то смысле как будто снова потерял Лорен.

Но потом, перечитав все письма, осознал масштаб проделанной ею работы и преисполнился благодарности за доброту и предусмотрительность. Ведь свои последние месяцы она потратила на то, чтобы помочь ему справиться с потерей и привести его жизнь в порядок.

И добилась поставленной цели. Благодаря Лорен он подружился с Рэдли, нашел новую работу, поскольку поехал на ту конференцию, стал полноценной частью сообщества, купил новый дом, в котором когда-нибудь будут жить его дети, научился приемам карате.

И в первый год без жены любовь Лорен сопровождала его повсюду. За это он был безумно благодарен.

Теперь Джош чувствовал себя лучше. Жизнь продолжалась. Однажды вечером он пригласил родных Лорен к себе в офис поесть пиццу, и Себастьян с Октавией визжали от радости, разъезжая в огромных креслах по всему кабинету. А неделю спустя, когда Джен родила третьего ребенка, навестил в больнице ее и свою новорожденную племянницу – и даже не расплакался. Ему предложили стать крестным отцом Лии Грейс, и Джош, конечно же, согласился.

Недавно он летал в Сингапур и две недели работал там с командой, посещал собрания и выбирался в город поужинать. Компания поселила его в шикарной квартире, с балкона которой открывался вид на сияющий огнями город, и Джошу пообещали, что она всегда будет в его распоряжении. Сотрудники сейчас трудились над проектом ультразвукового устройства для магнитно-резонансной томографии, способного удалять крошечные частицы мозгового вещества у людей с постоянным тремором, которое – при дальнейшей модификации – могло бы помочь в лечении эпилепсии. За час Джош доработал конструкцию; теперь для нее требовалось на две детали меньше, что значительно снижало стоимость изготовления.

Вернувшись в Род-Айленд, он собрал вещи в квартире, упаковав в коробку все фотографии жены, кроме двух. Наиболее ценные украшения сложил в банковскую ячейку, чтобы когда-нибудь подарить их Себастьяну, Октавии и Лии. Часть предметов из прежней супружеской жизни решил взять с собой в новый дом, а все, что осталось – ковры, картины, лампы, – предложил забрать друзьям Лорен.

А потом, в окружении коробок, когда в квартире уже слышалось гулкое эхо, снял обручальное кольцо.

Переезжая в новый дом, Джош сомневался, что выбрал подходящее время, но полагал, что поступает правильно. Каждую ночь в новой комнате, наполненной иными тенями и незнакомыми звуками, он часами лежал без сна, ощущая нереальность происходящего. Ветер шелестел листвой, на границе его владений плескались волны залива Наррагансет. Соседи часто устраивали вечеринки, и до него доносились музыка и смех. Хорошие, радостные звуки. Он к ним привыкнет.

Джош радовался, что на третьем этаже живет Рэдли. Пару раз в неделю они вместе ужинали, иногда смотрели телевизор. Он устроил другу обещанную выпускную вечеринку и познакомился с сокурсниками Рэдли и прочими друзьями. Среди них оказалась и Кэмми, она крепко обняла Джоша и пригласила на торжественное открытие «Блеска».

С согласия Рэдли Джош позвал на выпускную вечеринку Джен и Дариуса с детьми, а также Сару. В тот день он наблюдал, как она непринужденно общается с Рэдли, подхватывает на руки Октавию, усаживает Себастьяна на качели. И мысленно признал, что было бы удобно вступить в брак с лучшей подругой первой жены. Его определенно волновало благополучие Сары. Она ему даже нравилась. И, к счастью, отличалась от блистательной Лорен, поэтому не смогла бы полностью затмить воспоминания о ней. Сара рассказала бы о детстве подруги… и о своем собственном, конечно. Он ей нравился. Ему импонировали ее трудолюбие и доброта. Возможно, этого хватит.

Тем не менее лишь через месяц Джош набрался смелости пригласить Сару на свидание. Не стал писать сообщение, а решил позвонить. Это был слишком важный шаг, и ему хотелось слышать ее голос.

– Привет, – поздоровалась она, взяв трубку. – Как дела?

На заднем плане слышались голоса ее коллег и пронзительная трель телефонного звонка.

– Я хотел спросить… Не хочешь со мной поужинать? – Произнести эти слова оказалось совсем не сложно.

– Конечно! Когда?

– Может… в субботу?

– Ладно. Где?

– Не знаю. Я закажу столик заранее. – На эту тему он еще не думал. Но, наверное, нужно найти что-нибудь романтичное.

– Отлично. Напишешь, что и как. И встретимся прямо там.

– Я за тобой заеду. – Он немного помолчал. – Сара…

– Да?

– Я приглашаю тебя на свидание. – Однажды Лорен сказала ему почти те же самые слова.

В трубке повисло долгое молчание, потом Сара выдохнула:

– Ого…

– Если это ужасная идея, скажи сразу.

Ему и в голову не приходило, что она не захочет с ним встречаться. Такой вариант Джош даже не рассматривал. Ведь это придумала Лорен, которая отлично знала их обоих.

– Ну-у… – еще немного помолчав, заговорила Сара. – Нет, вовсе не ужасная.

И больше ничего не добавила. Вскоре Джош нарушил молчание:

– Я напишу тебе завтра, ладно?

– Да. Здорово. Поговорим позже.

В субботу вечером Джош, как и обещал, заехал за Сарой. Легкий ветерок развевал подол ее платья с узором из цветов, открывая взору великолепные ноги – под стать стройной, спортивной фигуре.

– Привет, – поздоровалась Сара, и Джош потянулся к ней, чтобы, как обычно, чмокнуть в щеку. В тот же миг она подалась вперед, намереваясь его обнять, и поцелуй пришелся ей в ухо.

– Извини, – смутился он.

– Нет-нет. Вышло немного странно, но… на самом деле мило. – Она села в машину, и салон наполнился запахом ее духов, более резких, чем у Лорен. – Куда поедем?

– «Таверна Милла».

– Здорово.

Отъехав от тротуара, Джош повел машину по улицам Провиденса и через пару минут понял, что надо бы начать разговор.

– Как прошел день?

– Хорошо! Успела отдохнуть. Немного поработала в саду. А у тебя?

– Тоже хорошо. Посидел за компьютером, сводил Пебблз поплавать.

– О, ей нравится вода? – Голос Сары заметно потеплел. Она явно любит эту собаку. Хороший знак.

– Еще как. Плавает кругами и лает как сумасшедшая. Наверное, пытается согнать рыб в стаю.

Она рассмеялась, и он вдруг подумал, что у них, возможно, что-то и получится. Джош и Сара, Сара и Джош. Почему бы и нет?

Наконец они добрались до ресторана и устроились за чудесным столиком. Наряд для сегодняшнего вечера Рэдли подобрал Джошу в «Банана репаблик» – хлопчатобумажные брюки, клетчатая фиолетово-синяя рубашка с манжетами, мокасины на босу ногу (странный опыт, который не хочется повторять).

– Отлично выглядишь, – сделал он комплимент Саре.

– Спасибо. Ты тоже.

К столику приблизилась официантка:

– Здравствуйте! Добро пожаловать в «Таверну Милла»! Мы уже готовы заказать напитки?

– Я нет. Насчет тебя не знаю, – отозвалась Сара.

Джош поднял голову:

– Мне бокал совиньон блан… О, здравствуйте.

Перед ним стояла женщина из ветеринарной клиники, с которой они столкнулись на марафоне. И потом в «Эдди». Владелица пса по имени Даффи.

– О, это вы! Как дела? – Она широко улыбнулась, явно его узнав.

– Хорошо, – ответил он. – Очень хорошо. Э-э… Сара?

– Мне «Космополитен», – попросила она. – С водкой «Грей гус», бледно-розовый, с соком лайма. Спасибо. – Довольно конкретный заказ, твердый тон.

«Наверное, Сара хорошо будет справляться с детьми», – мелькнула непрошеная мысль.

– Будет сделано! Рада снова вас видеть, – сказала официантка, обращаясь к Джошу, потом отошла к бару, чтобы отдать заказ на напитки.

– Ты ее знаешь? – поинтересовалась Сара.

– Сталкивались пару раз. Мы ходим к одному ветеринару. Ну и Провиденс не такой уж большой город.

– Куда ни плюнь, везде знакомые. – Сара откинулась на спинку стула. – Тебя не раздражает эта дурацкая привычка спрашивать: «Мы уже готовы заказать»? Как будто мы ужинаем втроем.

– Никогда не обращал внимания.

– А меня просто бесит. «Нам нравится обед?», «Мы хотим десерт?». Как будто мне снова три года и мама говорит: «Мы любим брокколи! Это наше любимое овощное блюдо!» – со смехом призналась Сара, и Джош не удержался от улыбки.

Вскоре вернулась официантка с напитками на подносе. Поставила вино перед Джошем, затем медленно и осторожно подхватила наполненный до краев бокал с «Космо» и постаралась опустить его на стол перед Сарой, не пролив ни капли. Словно загипнотизированный, Джош наблюдал, как коктейль приближается к столу. Розовый напиток дрожал, но не проливался. Сумеет ли она справиться с поверхностным натяжением жидкости?

Нет. Когда бокал коснулся поверхности стола, коктейль все же чуть-чуть расплескался.

– Почти получилось! – воскликнула она.

– Извините, что придираюсь, но я просила бледно-розовый, – напомнила Сара – Можете забрать его и принести другой? – Она уже протягивая бокал обратно официантке.

– Да-да, конечно. Мне очень жаль.

– Ну, вы здесь ни при чем. Скорее, виноват бармен.

Сара улыбнулась, хотя и не совсем искренне. Не столь давно Джош даже не заметил бы разницы, но Лорен многому его научила.

Официантка ушла, чтобы заменить напиток.

– Ну… – начал Джош. – Какие… планы на лето?

– Никаких. Разве что приехать к тебе в гости, – сверкнула улыбкой Сара.

Сейчас в доме царил беспорядок, и Джош пока не собирался приглашать ее на продолжительное время. Но отказать, наверное, было бы невежливо.

Так что он кивнул, выдавил улыбку и пожалел, что не захватил с собой несколько карточек с вопросами.

– Как Сингапур? – в свою очередь спросила она. – Расскажи подробнее. Ты упомянул лишь, что поездка удалась.

Джош не стал спорить и попытался рассказать все в деталях, как когда-то учила Лорен. Поведал о прекрасном городе, впечатляющей штаб-квартире «Хирон», орхидеях в ботаническом саду, местной еде.

– Мне бы хотелось как-нибудь туда съездить, – призналась Сара. – Я вообще мало путешествовала.

Вернулась официантка с бледно-розовым напитком, из которого на этот раз не пролила ни капли.

– Мы готовы сделать заказ? – спросила женщина, и Сара подмигнула Джошу.

– Салат «Цезарь», без анчоусов, – заказала она.

– В соусе есть анчоусы, – возразила официантка.

– Знаю. Просто не хочу, чтобы маленькие рыбки лежали на листьях салата.

– Ясно.

– Еще филе средней прожарки, то есть нежное и розовое внутри. – Да, Сара явно знала, чего хотела, и давала четкие инструкции.

– А на гарнир?

– Вместо хрустящего картофеля мне пюре и спаржу.

Официантка что-то нацарапала в блокноте, потом повернулась к Джошу:

– А вам?

– Салат с грейпфрутом и лосось, – заказал он.

– Отличный выбор. А напитки? О боже, я ведь их уже принесла. Извините. Э-э… дайте знать, если захотите за ужином выпить вина! Ладно! – И она вновь отошла, покачивая волосами, собранными в конский хвост.

– Она милая, – заметил Джош.

– Слишком оживленная, – возразила Сара, закатывая глаза, и сделала глоток из бокала. – Вовсе не «Грей гус», – вздохнула она, а потом проговорила с улыбкой: – Неужели это так сложно?

– Расскажи о своем детстве. Ты всегда хотела быть социальным работником? – Да, глупый вопрос.

– Как наши напитки? – подойдя снова, поинтересовалась официантка.

– Великолепно, – почти прорычала Сара. К ее чести, не прошло и тридцати секунд с тех пор, как она раскритиковала коктейль.

– Супер! – Официантка тут же исчезла – словно отскочивший в сторону Тигра.

Только на прошлой неделе, когда Джош присматривал за двоими старшими племянниками, они с Октавией смотрели мультфильм про Винни-Пуха. Веселый выдался вечер.

– Итак, ты спросил, всегда ли я хотела быть социальным работником, – напомнила Сара. Верно. Не стоит отвлекаться от разговора. – По правде говоря, в детстве я даже не знала, что это такое. В старших классах мечтала стать психологом, но обучение стоило слишком дорого, так что пришлось учиться в магистратуре по специальности, связанной с социальной сферой. Я проходила стажировку в социальных службах, и мне понравилось. Есть, конечно, неприятные моменты. Никто у нас в отделе не любит всей душой свою работу, но…

Она продолжала развивать тему. Джош молча кивал – надеясь, что в нужных местах, – и напоминал себе, что затеял все это с одобрения Лорен.

Первые свидания всегда проходят отстойно.

Хотя у них с Лорен вышло иначе. Но сравнение – вор радости, как сказал однажды Тедди Рузвельт (жена его часто цитировала). Ей нравился этот деятель. Да и кому нет?

– О чем задумался? – поинтересовалась Сара.

– Э-э… о Тедди Рузвельте.

– Тебе со мной скучно?

– Нет! Извини. Просто… не обращай внимания.

Кажется, она закончила рассказывать о работе. Может, теперь сама о чем-нибудь спросит? Вроде как ее очередь.

– Смотрел что-нибудь новенькое на «Нетфликсе»? – задала вопрос Сара.

Официантка принесла салаты, улыбнулась и ушла.

– Нет. Я редко смотрю телевизор.

Раньше все было по-другому. Они уютно устраивались на диване вместе с Лорен, целовались, и Джош протягивал жене салфетки, чтобы вытереть слезы, поскольку ей нравились грустные, сентиментальные фильмы. О первых двух месяцах вдовства, когда он просмотрел бесчисленное множество телепередач, лучше не упоминать. Однако нужно ведь как-то ответить.

– В основном «Лучший пекарь Британии» и повторы оригинальной версии «Звездного пути».

– Серьезно? – воскликнула Сара. – Да ну, Джош, те серии такие примитивные! Новые гораздо лучше. Взять хоть тот новый фильм с Бенедиктом Камбербэтчем. Мне очень понравился.

Старые серии вовсе не были примитивными, но спорить на эту тему не хотелось.

– Как наши салаты? – поинтересовалась официантка.

– Отлично. Все здорово, – ответил Джош, хотя не успел еще взяться за вилку.

– Вот и замечательно, – просияла улыбкой женщина и ушла.

О чем они только что говорили?

– А ты сама смотрела что-нибудь интересное? – спросил Джош.

– Вообще-то да. Документальный фильм. Тебе бы понравился. О пластическом хирурге из Индии, который занимается самыми исключительными случаями. Ну, вроде малышки с двумя носами. Без шуток.

– Ого, – отозвался Джош. Да, это как раз по его части.

– Еще там был парень с бородавками по всему телу, из-за которых его руки походили на корни деревьев.

– Древесный человек! Я такое видел, – проговорил он.

– Скажи, невероятно!

– А вот и мы! – жизнерадостно объявила принесшая горячее официантка. Кажется, Сара права. В ней была некая живость, словно в птице… Она походила на порхающую по залу любопытную синичку. – Надеюсь, вам все понравится.

– Тогда подождите, – велела Сара, разрезая кусок филе пополам. Осмотрела розовую серединку, прижала к ней палец. – Все в порядке. Спасибо.

– Приятного аппетита! – Женщина снова ускользнула. Да, точно синичка. Ему всегда нравились эти птицы за их ум и яркие черные глазки.

– Как твоя мама? – поинтересовалась Сара.

Что ж, на этот вопрос ответить легко. Стефани только что ездила с Суми в Седону[27] и рассказывала забавные истории о даме, которая занималась йогой голышом. Ну, по крайней мере, в устах матери это звучало смешно. В его, кажется, не очень. Он не слишком хорошо умел пересказывать истории. Или просто Саре не хотелось смеяться.

Они поговорили о семьях, о новорожденной малышке Джен.

– Откуда взялось имя Лия? – полюбопытствовала Сара. – Это что-то семейное? Мне на ум приходит только принцесса Лея из «Звездных войн».

– Ну, отличный образец для подражания, – заметил Джош. – Не знаю, как она его выбрала. – Он взял в рот кусочек лосося, жалея, что не заказал что-нибудь другое, потом вспомнил об одном обычае. – У некоторых евреев принято давать ребенку имя, начинающееся с той же буквы, что и у умершего члена семьи. – Поскольку второе имя Октавии было Лорен (и его жене это нравилось), Джош предположил, что, выбирая имя второй дочери, Джен, возможно, подумала об этой традиции.

– Но они вроде не евреи. Или Дариус…

– Они ходят в церковь на причастие. Не знаю, в какой вере воспитывался Дариус…

– Мисс! – позвала Сара. – Будьте добры, спаржу! – Она понизила голос: – Прости. Хотелось перехватить ее, пока мы не съели весь ужин. Ты что-то говорил?

– Думаю… это не важно.

Да, Сара дружила с Лорен, была преданной и трудолюбивой, здоровой и привлекательной, порой забавной, приятно пахла, привередничала в плане еды и плохо обращалась с официантами, но Джош ничего к ней не чувствовал.

«Дай шанс этим отношениям, – велел он себе. – Будь вы слишком разными, Лорен не предложила бы с ней встречаться».

Официантка принесла спаржу.

– Нам все нравится? – поинтересовалась она.

– Пока не знаем, – ответила Сара. – Спаржу еще не довелось попробовать.

– Ой, простите. Я… Позовите, если что-нибудь понадобится.

Сара съела немного и предложила Джошу. Он взял несколько побегов. Она спросила, купил ли он еще что-нибудь из мебели. Джош кивнул и подробно описал новые приобретения.

Но, если не считать темы о медицинских передачах, связанных с редкими болезнями, разговор никак не клеился.

Официантка завернула Саре остатки еды с собой. Они заказали кофе и крем-брюле на двоих.

– Уф, отличный ужин, – чуть погодя заметила Сара. – Придется завтра хорошенько побегать. Не хочешь со мной?

– Нет, у меня дела, – солгал Джош. – Я… э-э… обещал Донне кое-что починить.

Он ненавидел врать, так что теперь придется пойти к теще и отыскать, что можно привести в порядок.

– Знаешь, это мне кое-что напоминает. Когда мы с Лорен были маленькими…

– Как десерт? – с широкой улыбкой спросила официантка, кладя на стол счет. – Нам понравилось крем-брюле?

– Господи! – рявкнула Сара. – Вы можете оставить нас одних хотя бы на десять минут? Это его первое свидание после смерти жены! Хватит нам мешать!

Вокруг все замолчали. Официантка выглядела потрясенной, как будто Сара ее только что ударила.

– О боже, – пробормотала она. – Мне так жаль! Конечно же, я не… – Женщина вдруг расплакалась. – Простите, – прошептала она и подняла руку, чтобы прикрыть рот. – Простите, я не хотела плакать. Или мешать. Нам просто положено часто подходить к гостям. Такова политика ресторана. – Ее голос дрогнул. – Извините, что расклеилась. Но в последнее время я очень чувствительная. Два дня назад у меня умерла собака.

– Господи Иисусе. – Сара отложила ложку. – Вы сравниваете смерть его жены со своей собакой?

– Нет-нет, вовсе нет. Просто…

– Даффи? – включился в разговор Джош. Официантка подняла голову, словно удивившись, что он вспомнил, потом кивнула. – Я очень сожалею.

– Нет, это не… Боже, вы потеряли жену, а я рассказываю вам о семнадцатилетней собаке. Что за идиотка. Хорошего вечера. Мне в самом деле жаль. – Последние несколько слов больше походили на писк.

Когда женщина ушла, Джош посмотрел на Сару.

– Незабываемый момент, – усмехнулась она, затем покачала головой. – Прости, если устроила сцену. Просто… не знаю. Я нервничаю.

– Лучше пойдем отсюда, – предложил Джош.

Он оплатил счет наличными, оставив солидные чаевые скорбящей владелице Даффи, которой администратор как раз читал нотацию.

Они вышли на улицу. Еще даже не стемнело. Стоял прекрасный летний вечер.

– Давай спустимся к реке, – предложила Сара, и они зашагали по дорожке. Она взяла его за руку. Не так уж и плохо.

Вокруг было многолюдно, все наслаждались хорошей погодой. На западе уже виднелся намек на красный закат. Джош и Сара прошли по зеленой аллее, тянущейся вдоль реки.

– Слушай, Джош… – начала она. – Я всегда считала тебя… ну… привлекательным. И, конечно, лучшим в мире мужем.

– Спасибо.

– Не за что. – Замолчав, она выжидательно склонила голову.

– И ты… тоже хорошенькая. Очень милая, – пробормотал Джош и поймал ее взгляд. – Теперь я должен тебя поцеловать?

– Действуй.

Он подался вперед. Губы Сары оказались мягкими и настойчивыми и на вкус напоминали стейк. В остальном же… ничего.

Затем она отстранилась.

– Прости, но я словно целовалась с братом.

Ну слава богу.

– Да, – согласился он. – Определенно…

– Никакой искры.

– Точно.

– Вот блин, – выдохнула она. – Джош, мужчины вроде тебя – штучный товар. Было бы чертовски удобно, если бы все получилось.

– Но ты нагрубила официантке.

– А из тебя никудышный собеседник.

Они взглянули друг на друга и дружно рассмеялись.

– Эксперимент провалился, – признала Сара и обняла его. – Интересно, расстроилась ли Лорен? Она вроде как надеялась, что мы сблизимся.

– Да.

– Не знаю, – покачала головой Сара. – Честно говоря, я не очень-то хочу, чтобы меня сравнивали с ней всю оставшуюся жизнь.

– Ну да, понимаю.

Они одновременно вздохнули, потом снова рассмеялись.

– Сара! – раздался женский голос. Рядом с ними остановились две женщины в спортивной форме.

– Хелен, Келли, привет! – отозвалась она.

– Мы не виделись целую вечность, – проговорила одна из женщин. – Хотим поесть мороженого. Идем с нами?

– Знакомьтесь… это мой друг, Джошуа Парк. Джош, мои коллеги, Хелен и Келли. – Джош приветственно кивнул. – Пару месяцев назад Хелен родила ребенка, с тех пор мы не общались. Как поживает маленький принц?

– Очень-очень хорошо, – ответила Хелен. – Ты слышала, что мне в срочном порядке пришлось делать кесарево?

– Нет! С тобой все хорошо?

– Ну, момент был очень напряженным. Я… – Она взглянула на Джоша. – Ладно, это может подождать. Не хочу вам мешать.

Сара взглянула на Джоша, и он понял сообщение. Свидание подошло к концу, и его это устраивало.

– Если хочешь пойти с ними… – предложил он.

– Ты уверен?

– Да.

Сара искренне улыбнулась – пожалуй, первый раз за этот вечер.

– По-прежнему друзья? – спросила она.

– Не сомневайся.

Джош обнял ее, помахал женщинам, развернулся и пошел вверх по склону.

Лорен ошиблась.

Впервые. Интересный расклад. А Джош надеялся, что она с удовольствием наблюдает сверху за их унылым поцелуем.

Что ж, стоял прекрасный вечер, и город радовался жизни. Еще рано возвращаться домой.

Джош прошел по Элизабет-стрит, свернул на Норт-мейн и оказался возле ресторана, из которого недавно вышел с Сарой.

Знакомая официантка сидела возле стойки бара и вытирала глаза салфеткой.

Он вошел внутрь и опустился на соседний табурет. Она взглянула на него и удивленно подняла брови.

– Мне очень-очень жаль, – проговорила женщина. – Я испортила вам свидание.

– Ваша собака…

– Да, знаю, я сморозила глупость. Тут нет никакого сравнения.

– Ну что вы, – успокоил Джош. – Я бы спятил без своей собаки.

– Пебблз?

– Да.

– Надо же, какое милое имя. – Она улыбнулась и снова вытерла глаза.

– Вас уволили? – поинтересовался он.

– Нет. Здесь отличное руководство. И это здорово, потому что за последний год меня выгнали из трех ресторанов. Сегодня же просто освободили от работы в зале до конца смены. И предложили выпить, чтобы немного взбодриться. – Женщина сделала глоток из своего стакана. – Имбирный эль с капелькой рома, потому что я вообще-то не пью. – Она огляделась. – Где ваша девушка?

– Сара? С ней… ничего не вышло. Она просто друг. Лучшая подруга моей жены. Мы пытались сблизиться, но… бесполезно.

– Вот отстой.

– Нет, так даже легче.

– Я вам очень сочувствую по поводу жены. Наверняка она была потрясающей.

– Точно, – согласился он. – Именно так.

– Давайте я угощу вас выпивкой, – предложила женщина. – За мной должок.

– Нет, не стоит, – отказался Джош. – Вообще-то я тоже не пью.

Он с минуту смотрел на официантку, изучая ее профиль. Отметил очень длинные ресницы, которые казались настоящими, милую горбинку на переносице, чистую кожу.

– Не хотите как-нибудь пойти со мной на свидание? – спросил вдруг Джош.

Вопрос возник неожиданно, сам собой. Однако он не пожалел, что его задал. Ни капли.

Официантка взглянула на него широко раскрытыми глазами и пару раз моргнула.

– Да, конечно. С радостью. – Ее щеки вспыхнули румянцем. Как мило.

– Необязательно соглашаться, – добавил он, – ну… лишь потому, что вы испортили наш ужин или из-за моего трагического вдовства. – Ого! А ведь он сейчас флиртовал.

– Нет-нет! Вы ужасно привлекательный. О боже. Простите. Наверное, не стоило так говорить. Хотя что уж, вам ли не знать. Вы же смотритесь в зеркало. – Она покраснела как маков цвет. – Да, я пойду с вами на свидание. Вы показались мне милым еще в ту, первую, встречу, у ветеринара.

Он улыбнулся и протянул руку:

– Джошуа Парк.

Она сжала его ладонь, и возникшая между ними сила притяжения словно окутала руку прохладным шелком.

– Роза Коннелли, – представилась женщина.

– Роза? – Он так и застыл, все еще сжимая ее руку.

– Да. Мама с ума сходила по «Титанику». – Она скорчила гримасу. – Хотя, признаюсь, мне тоже нравится этот фильм.

Он отпустил ее ладонь.

– У моей жены второе имя было Роза.

– Правда? – Она чуть приоткрыла рот от удивления.

Джош кивнул. Долгую минуту они не отрываясь смотрели друг на друга.

– Можно мне твой номер телефона? – спросил он.

Роза похлопала по карманам фартука в поисках ручки, отыскала ее и записала телефон на салфетке. Очень старомодный прием.

– Что ж, – проговорила она. – Было… да… очень приятно вновь с тобой увидеться, Джошуа.

– Я тоже очень рад нашей встрече, Роза.

Теперь пора уходить. Еще минута, и он может утратить хладнокровие. Хотя Джош подозревал, что Роза Коннелли не стала бы возражать.

– Я позвоню завтра, – пообещал он.

– Буду рада твоему звонку, – ответила она.

«Убирайся, пока все не испортил», – велел себе Джош и вышел из ресторана… в несколько приподнятом настроении.

Он забыл, где припарковал машину, и немного прогулялся, наслаждаясь теплым летним воздухом, слушая, как звуки музыки, людские голоса и вой сирен сливаются воедино, словно песня.

Роза Коннелли. Роза.

Тот, кто верил в подобные вещи, мог бы задаться вопросом, сколько раз за последние полтора года Джош сталкивался с Розой. Впервые они встретились в приемной ветеринара. Потом в торговом центре, в вечер знакомства с Рэдли, когда он ударил грубого клиента, невольно защищая ее честь. Затем она помогла ему на марафоне. А в баре накануне Рождества Роза в буквальном смысле стояла у него на дороге, не давая сдвинуться с места.

И медиум Герти тоже упоминала розы.

Джош резко остановился.

Черт возьми.

Ведь теперь, когда он впервые после Лорен задумался о свиданиях, Роза вновь возникла на его пути.

И человек – муж – мог воспринять это как знак. Поверить, что жена неким непостижимым образом отыскала способ позаботиться о мужчине, которого безумно любила.

– Спасибо за все, – прошептал Джош, глядя в небо. Эти же слова она сказала ему на прощание. – Спасибо, – повторил он.

И сам не зная как почувствовал, что сегодня вечером она счастлива.

А ничего другого ему и не нужно.

Парк Лорен в центре «Надежда» стал для Джоша любимым местом в Провиденсе. Он проходил мимо почти ежедневно и часто, если позволяло время, заглядывал туда хотя бы на несколько минут.

Но сегодня все было иначе. В этот майский солнечный день, как нельзя лучше подходящий для такого случая, дерево Лорен обретало здесь новый дом. Полный жизни тщательно спланированный сад пестрел яркими красками, цветущие розовым яблони соседствовали с бледно-фиолетовой сиренью.

Тут собрались все, кто любил Лорен. Рядом с ним стояла Джен с тремя детьми – подросшим долговязым Себастьяном, малышкой Октавией в голубом платьице, с облаком темных кудряшек, обрамлявших прелестное личико, и проказницей Лией, которой исполнилось почти три года. Девчушке не терпелось высвободиться из рук Дариуса, чтобы вновь начать шалить. Джош ей улыбнулся – Лия очень сильно напоминала ему Лорен. Здесь же находились и Донна с Биллом, поженившиеся в прошлом году, а еще Стефани и Кимы. Бен, поймав взгляд Джоша, ободряюще кивнул.

Асма рассказывала о саде, прекрасном городском оазисе, куда приходили семьи, чтобы выращивать овощи и учить детей ботанике. Она по-прежнему трудилась на благо общества, и Джош был ей очень благодарен, поскольку именно ее стараниями получил второй шанс встретиться с Лорен. Позже ему выпала возможность отплатить за все доброй женщине, помочь в великом деле, а заодно и самому выбраться из скорлупы, в которую спрятался после смерти жены. Пришли сюда и Мара из Род-Айлендской школы дизайна, и Великий и Благодетельный Брюс, пожертвовавший во имя Лорен десять тысяч долларов.

Лучший в мире друг Рэдли стоял рядом со своим нареченным, риелтором Фрэнком. Они жили теперь отдельно, прямо через дорогу от дома в Крэнстоне. Ну и, конечно же, здесь была Сара. Старая добрая подруга, которая встречалась с Матео, одним из инженеров Джоша, на пять лет младше ее и, судя по всему, влюбленным по уши.

Тут же находился кое-кто еще. Рядом с Джошуа, держа его за руку, застыл некто, не знакомый с Лорен.

Его жена.

Темноволосая румяная красавица Роза, с каждым днем становившаяся все прелестнее. Она ждала ребенка, хотя до конца первого триместра они решили держать это в секрете. Впрочем, Джош подозревал, что мама уже в курсе, поскольку Стефани, стоило им только прийти, протянула Розе бутылку воды и предложила присесть.

Поймав его взгляд, мама улыбнулась. Ага. Точно знает. Ну и отлично.

Джош посмотрел на кизиловое дерево высотой почти в пять футов, на крепкий прямой ствол и столь любимые Лорен прекрасные цветы, совершенные в своей простоте, которые словно парили в воздухе.

Ему понравится расти здесь.

– Теперь я хочу передать слово тебе, Джош, – проговорила Асма.

– Ты справишься, – прошептала Роза и сжала его руку.

Поцеловав жену в висок, он подошел к микрофону.

Больше трех лет Джош заботился о дереве Лорен. Пришло время дать ему новый дом. Пусть все эти люди приходят в посвященный ей сад и любуются ее деревом. Когда-нибудь Джош приведет сюда поиграть своих детей.

Хотелось верить, что Лорен сможет их увидеть.

Он вдруг ощутил комок в горле. Все собравшиеся не сводили с него взгляда. Верно. Нужно ведь что-то сказать.

– Лорен была… замечательной, – уверенно начал Джош полным эмоций голосом. – Лучшая на свете сестра, дочь, тетя и подруга. Мне очень повезло быть ее мужем.

Он взглянул на Розу, которая с легкой улыбкой ему кивнула. Она почти никогда не говорила о Лорен, лишь упоминала, что очень бы хотела с ней познакомиться. Впрочем, у них было много общего, в том числе доброта и способность беззаветно любить.

– Лорен умерла слишком рано, – продолжил Джош, – но прожила счастливую жизнь, полную любви и радости, и всегда стремилась вперед. Для меня она была совершенством. – Он замолчал и сглотнул. – Даже когда умирала, Лорен учила меня жить. А после смерти превратилась в лучшего наставника на свете. И сегодня для меня большая честь посадить здесь это дерево в память о ней. Она любила это место и всех вас.

Собравшиеся захлопали, зашмыгали носами и принялись вытирать глаза.

Возле дерева ждал садовник. Когда Джош подошел ближе, он опустил кизил в приготовленную лунку и кивнул. Все притихли.

Стоя спиной к толпе, Джош сунул руку в карман куртки, что-то достал и бросил в ямку.

Обручальное кольцо, которое Лорен надела ему на палец. Теперь оно поблескивало, лежа на темной земле. Джош надеялся, что однажды кольцо прирастет к корням и станет частью самого дерева.

Набрав полную лопату земли, он высыпал ее в ямку. Следом то же самое сделала Донна. Потом пришла очередь Джен, Себастьяна и Октавии. Дариус помог Лии.

– Я сделала это, папа! – воскликнула малышка, и все рассмеялись.

Лопата постепенно переходила от одного к другому. Мама, Сара, Асма, Бен.

– Ты тоже, Рози, – предложила Джен. – Ты – часть семьи. Не стесняйся.

Роза взглянула на Джоша. Он кивнул, отмечая, как вспыхнули щеки жены. Она явно радовалась, что ее включили в их круг.

Немного позже все друг за другом потянулись на выход, к садовым воротам. Джош держался позади. Сегодня, впервые после их с Розой свадьбы, состоявшейся несколько месяцев назад, все близкие собрались вместе и решили где-нибудь пообедать.

Оставшись в саду один, Джош повернулся и окинул взглядом дерево. Казалось, оно росло здесь изначально. Он сгорал от нетерпения увидеть, насколько большим вырастет этот кизил.

Легкий ветерок прошелестел листвой, взъерошив его волосы.

На миг Джош ощутил присутствие Лорен, почувствовал, как его окутывает ее любовь. Она обещала всегда быть рядом, и он ей верил.

«Люблю тебя, – мысленно обратился он к ней. – И буду любить вечно».

Роза ждала его за стенами сада.

– Все хорошо, дорогой? – спросила она.

– Да. – Джош нежно поцеловал жену и, уже не заботясь, что кто-то увидит, положил ладонь ей на живот. – Я люблю тебя, – признался он. И ничуть не солгал.

Потом они, держась за руки, догнали остальных.

Казалось, что солнце на бескрайнем ярко-синем небе теперь сияло чуть ярче.