Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Я сидел на приёме у психиатра и тихо закипал от бессилия и гнева. Внимательный, снисходительный взгляд специалиста вызывал во мне желание сказать ему пару ласковых и как можно быстрее покинуть кабинет. Но я не мог. Решение суда, мать его. Стало бы только хуже.

– Так вы говорите, – спокойным и насмешливым тоном тянул этот толстый мужчина, вызывающий во мне желание взять его за грудки и хорошенько тряхануть, – что Ирина попросила вас сходить с ней в тату-салон?

– Да, – ровно отвечал я, как можно незаметнее вонзая ногти в ладони.

Я прекрасно помнил, как всё начиналось, но не собирался делиться подробностями. Ведь всё, что я скажу, может быть использовано против меня.

Ирина смеялась и крепко держала меня за руку. Почему-то я не мог устоять именно перед её заливистым смехом. Таким задорным, восхитительно искренним и заразительным, что оставалось только к нему присоединиться, даже если она смеялась надо мной. Вдоволь нахохотавшись, любимая поправляла волосы, небрежно проводила по ним рукой, поднимая наверх. Но они снова падали вниз роскошной рыжей волной, закрывая правый глаз. Тогда подруга красиво взмахивала головой, и её великолепные кудри снова взлетали в воздух, освобождая лицо всего лишь на несколько секунд, и это было так очаровательно и сексуально, что в этот момент Ирина могла просить меня о чём угодно. И она это знала.

– Серёжа, – Ирина сделала паузу, во время которой прижалась ко мне всем телом, – ты подумал?

– О чём? – спросил я, чтобы потянуть время.

– О тату-салоне, – терпеливо пояснила подруга.

– Милая, я не хотел бы делать тату. Мне они не нравятся.

– Это не просто тату, а парные татуировки. Они нас навсегда свяжут. Тебя и меня. Ты же хочешь всегда быть со мной?

Я не нашёл аргументов для отказа. Мы были молоды, счастливы, влюблены. Волосы Ирины пахли то ванилью, то свежим бризом. Разве от меня убудет, если я сделаю небольшую татуировку? Но, с другой стороны, я не был уверен, что хочу остаться с кем-либо навсегда. «Навсегда» – это очень долго. Но возразить таким образом означало прервать наши отношения, а к этому я сейчас не был готов. Нежная кожа девушки так и манила к себе.

И мы пошли в этот чёртов тату-салон. Молодость, играющие гормоны и запах её волос сделали своё дело. Я не видел особой беды в том, чтобы наколоть себе небольшое тату. Кроме разве что неуместности рисунка на коже в старости. Но ведь его всегда можно свести.

В салоне высокий бородатый парень предложил нам выбрать рисунок. Уныло полистав толстый альбом, я понял, что меня ничего не вдохновляет.

– Давай сделаем крылья на пятках. Помнишь, как в «Ёлках»? – без особого энтузиазма обратился я к Ирине, чтобы показать свою заинтересованность.

Любимая снова засмеялась:

– Нет, давай что-то своё, оригинальное. Например, вот это.

Ирина небрежно и даже брезгливо отодвинула от себя альбом. И показала мне рисунки, которые принесла с собой. На первом было изображено что-то похожее на руну, а на втором – её зеркальное отображение.

– Давай, – покладисто согласился я.

В конце концов, какая разница? Мне было всё равно, лишь бы побыстрее всё закончилось.

Ну что сказать. Было больно. Но дома любимая отблагодарила меня сполна. Травмированная кожа вскоре зажила. Мне даже понравилось, как смотрелись наши тату. Загадочные и таинственные знаки – у меня на правой руке, у Ирины – на левой.

Месяц всё было прекрасно. А потом моя девушка стала совершенно другой, словно её подменили. Раздражалась по пустякам, постоянно обижалась, капризничала. Одолевала странными просьбами, вела себя неадекватно.

Дальше – больше. Стала чаще отказывать мне во встречах, объясняя, что хочет провести время с подругами. В один из таких летних субботних вечеров я встретил её в клубе с другим мужчиной.

Смысла устраивать скандал не было. В глубине души я понимал, что именно к этому всё давно и шло. Подошёл к ним, извинился. Попросил Ирину на минуту отойти в сторону и спокойно объявил, что мы расстаёмся.

– Ладно тебе, – она тряхнула рыжей копной, но этот жест не произвёл на меня обычного впечатления, – это недоразумение. Я тебе потом всё объясню.

– Не нужно, – равнодушно сказал я.

Ирина вдруг перестала казаться мне привлекательной. Я обратил внимание на то, как она неприятно поджимает губы. А в её прищуренных глазах плескалось непонятное мне, но отталкивающее злорадство.

– Пока, – добавил я и направился к выходу из клуба. Настроение испортилось окончательно.

Странное ощущение первый раз настигло меня, когда ехал домой в такси. Рука словно воспламенилась, пылала, ныла от боли. В голове билась одна мысль: как я мог! Почему обидел мою прекрасную, невинную девушку? Наверно, она сейчас плачет. Рука сама потянулась к телефону, и я набрал Ирину.

– Дорогая, прости, – торопливо произнёс я.

Было важно, чтобы любимая услышала меня как можно скорее. Руку тут же отпустило. В голове же клубился туман, как после бокала хорошего шампанского.

– Ничего, – легко простила меня Ирина, – подгребай ко входу в клуб к пяти утра, отвезёшь нас домой.

Я посмотрел на часы. Полтретьего ночи.

– Хорошо, – согласился я и отсоединился. На душе полегчало.

Ровно в пять я был у клуба. Арендованное такси стояло на углу. Где-то через пятнадцать минут из дверей вывалилась парочка. Незнакомец, с которым была Ирина, еле стоял на ногах. Парочка обнималась и хихикала. На щеке мужчины неприятно выделялся след красной Ирининой помады. Мне в тот момент всё это показалось ужасно милым.

– Приехал? – снизошла до меня любимая. – Молодец.

Она развязно похлопала меня по щеке, моё сердце часто забилось от нежного прикосновения её руки. Парочка залезла на заднее сиденье, я сел рядом с водителем. Ирина назвала свой домашний адрес. Пока мы ехали, до меня доносились шорохи и странные чмокающие звуки, но я не оборачивался. Нужно доверять своей девушке, тем более такой нежной и милой, как Ирина.

Наконец-то машина остановилась. Любимая первая выпорхнула из машины, не дожидаясь, пока кто-то из нас подаст ей руку, и велела:

– Пойдёмте!

Мы втроём поднялись в квартиру. Ирина с мужчиной удалились в спальню. На пороге подруга обернулась и велела:

– На кухне приберись пока и помой посуду. Потом принесёшь вино, когда велю.

– Что? – взревел я.

Голова гудела, но я вернулся в действительность. Что за бред происходит? Что я тут делаю? Как смеет она так издеваться надо мной? Мне захотелось взять мерзавку за плечи и хорошенько встряхнуть. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались.

И снова острая боль в руке, в районе тату.

Как я мог забыть, что так виноват перед ней – моментально пронеслось в голове. Это просто её друг, ей нужно утешение, с кем-то поговорить. Мне нужно загладить свою вину, и дальше всё будет в порядке.

Ирина пристально смотрела на меня, прищурившись и поджав губы. Я разглядывал их, и они казались мне то отвратительно мерзкими, то удивительно милыми. То вызывали ни с чем не сравнимое отвращение, то мне хотелось целовать их так долго и нежно, как позволит любимая.

Правую руку девушка положила на левую, на свою татуировку. Внезапно голова закружилась так сильно, что я пошатнулся. Но уже через минуту всё прошло. Гнев в моих глазах сменился раскаянием, и Ирина это заметила. Хищно ухмыльнувшись, она скомандовала:

– Да побыстрее!

Я поплёлся на кухню, к раковине с грязной посудой. По краю её триумфально медленно полз таракан. Брезгливо придавил его губкой и почувствовал глубокое отвращение, но к чему, не смог разобраться. В голове была какая-то каша. Странно, в клубе выпил всего пару рюмок, прошло уже много времени. Машинально перемыл посуду, расставил по полкам. Вино!

Достал бутылку кьянти из бара, разлил по бокалам и присел. Нужно дождаться, когда госпожа позовёт. Что? Госпожа? Откуда выскочило это слово? Из спальни донёсся женский стон. Внезапно до меня отчётливо дошло, что здесь происходит. Моя девушка в спальне с чужим мужиком, стонет от его ласк. А я сижу на кухне и готовлюсь отнести им вино. Машинально я схватил нож, но тут же бросил его на стол. Происходило что-то странное, и лучшее, что я могу сделать, – это убраться отсюда подальше.

Рука в районе тату невыносимо болела. Когда я на неё не смотрел, мне казалось, там ужасные ожоги, плоть плавится до самой кости. Кажется, именно так чувствует себя человек в момент, когда на него льётся раскалённая лава.

В голову настойчиво лез образ Ирины. Она представлялась мне в воображении чистой, невинной и смиренной, словно девственница, принесённая в жертву чудовищу. В то же самое время любимая казалась невероятно соблазнительной и желанной. У меня пересохло в горле. Если я её не поцелую, то никогда больше не почувствую живительную влагу на своих губах. Служить моей богине, молиться на неё, упав на колени, представлялось мне сейчас пределом мечтаний.

– Она святая, – благоговейно прошептал я и опомнился.

Нужно срочно прийти в себя. Не обращая внимания на пылающую руку, я засунул голову под струю холодной воды прямо в раковину. Помогло не сильно, картинки на внутреннем экране продолжали сменять одна другую. Томно улыбающаяся Ирина исчезла, возникла беснующаяся в клубе пара. Надо сосредоточиться, твердил я себе. Рука продолжала пылать. Теперь под обжигающе холодные струи я подставил место с тату.

«Просто отнесу им вино, – подумал я внезапно, – не сейчас, но как только меня позовут». От этой мысли сразу стало легче.

И одновременно страшнее. Я наконец-то связал боль в руке со своими сменами настроения. Кажется, дело было в тату. Едва я отстранялся от Ирины, татуировка начинала гореть огнём. От невыносимой боли я становился сам не свой, и в этот момент на меня накатывало наваждение – я начинал обожествлять свою девушку. Она специально издевалась надо мной, уверенная, что всё исполню и никуда не денусь. Боги мои! Да это Ирина и устроила, с запозданием понял я. Дрянные парные картинки на наших руках – проклятые руны!

– Сергей, – донёсся из комнаты повелительный голос Ирины, – неси вино. И сыр порезать не забудь. Тоненько, специальным ножом для сыра. Поднос слева, на шкафчике. Салфетки над раковиной.

Рука начала предупреждающе пульсировать.

– Гадкая татуха, – про себя выругался я, но послушно схватил два бокала и сделал шаг к двери спальни.

Спокойно. Остановился, досчитал до десяти, постарался выровнять дыхание. Нарезать тонко сыр и искать поднос я, разумеется, не стал. Внимательно следя за своим дыханием, осторожно пошёл по коридору.

Поравнявшись со спальней, с размаха яростно бросил оба бокала в дверь. Под звон бьющегося стекла быстро выскочил из квартиры. Вслед мне понеслись проклятия, раздался грохот, громко хлопнула входная дверь. Но я был уже далеко.

Между тем стукнуло восемь утра. Трясущимися руками начал искать в интернете ближайший тату-салон, который бы работал в воскресенье. Нашёл косметологическую клинику «Новая заря», в услуги которой входили разнообразные манипуляции с тату. Я немедленно отправился туда. Правда, пришлось подождать десяти часов – времени открытия. Ожидая, я нервно ходил вокруг дома, где располагалась клиника, стараясь глубоко дышать и не реагировать на боль в руке. Пришедшие на работу сотрудники приятно удивились, увидев клиента, нетерпеливо переминающегося у дверей.

– Хотите сделать тату? – приветливо спросила меня рослая девушка, все видимые места тела которой были покрыты разноцветными рисунками. Что-то мне подсказывало, что под одеждой их ещё больше.

– Нет, убрать, – отрывисто ответил я.

Было трудно говорить. Боль мучила всё сильнее, я чувствовал, что весь покрыт испариной и выгляжу неопрятно.

Девушка разочарованно, как мне показалось, кивнула и жестом пригласила пройти внутрь.

– Только у меня будет просьба, – начал я, представляя, какого мнения обо мне сейчас станет красотка, – можно свести тату под общим наркозом?

Если она и удивилась, то ничем своих чувств не выдала, а профессионально вежливо произнесла:

– Не волнуйтесь. Вам очень повезло. Мы не шарашкина контора, а современная клиника косметологии. Избавить вас от татуировки наши специалисты смогут при помощи пикосекундного лазера. Совершенно безболезненно.

– Понимаете, я сейчас страдаю от боли во всём теле. Это… – я замялся, – такое новое заболевание.

Девушка пригляделась ко мне повнимательнее:

– Могу предложить вам успокоительное. Мы сотрудничаем с клиникой современной медицины, она находится напротив нашего здания. Там работают настоящие профессионалы, среди них есть прекрасные психотерапевты.

Я внутренне зарычал.

– Скажите, могу я видеть директора? Или управляющего, кто тут у вас есть?

Обиженно поджав губы, сотрудница попыталась возразить:

– Рабочий день только начался. Не стоит отрывать занятого человека…

Взгляд, которым я сверлил девушку, стал так мрачен, что помог лучше любых слов. Сотрудница смирилась:

– Пройдёмте.

В кабинете управляющего было невероятно уютно. Удобный и мягкий кожаный диван, огромный стол и тяжёлые синие шторы. Рядом с диваном, на который мне предложили присесть, стоял журнальный столик, на нём располагалось множество каких-то странных стеклянных предметов. С трудом оторвав от них взгляд, я как можно спокойнее изложил свою просьбу. Ушлый молодой человек с хитрыми узкими глазами и смуглой кожей внимательно выслушал меня.

– Любые деньги, – на всякий случай весомо повторил я.

– Хорошо, – не раздумывая согласился управляющий, быстро написал что-то на бумажке и передал мне.

Нетерпеливо и жадно уставился на меня, ожидая реакции. Я присвистнул. Даже по моим меркам это была огромная, баснословная сумма. А жить я привык на широкую ногу. Но выбирать не приходилось.

– По рукам.

Боль всё не отпускала. Временами она становилась тупой и ноющей, а потом начинала волнообразно усиливаться, сводя меня с ума.

– Вколите мне сейчас же самое сильное обезболивающее, какое у вас только найдётся, – с трудом выговорил я.

– Без проблем, – белозубо улыбнулся парень, видимо, очень довольный удачной сделкой, – укол сделаем прямо сейчас. – Он нажал какую-то кнопку на столе: – Софочка, зайди. Но вот с операцией придётся немного подождать, я договорюсь с клиникой. Понимаете, у нас нет своего анестезиолога.

Вошла Софья – миловидная стройная девушка в белом халате. Меня поручили её заботам. Но прежде чем уйти с ней за целебной дозой укола, спросил:

– Как долго ждать?

Управляющий развёл руками:

– Не от меня зависит, понимаете? Постараюсь к обеду. К вечеру точно!

– Плачу ещё четверть от суммы сверху, если устроите всё за час.

Глаза парня жадно блеснули, он бодро кивнул. Через час я уже беседовал со спешно вызванным анестезиологом. Как я понял, у него сегодня был запланирован выходной, но мужчина ничем не выдавал своего разочарования. Вскоре меня облачили в специальный одноразовый медицинский костюм и уложили на прохладную кушетку в кабинете. Суетившиеся вокруг сотрудники клиники действовали успокаивающе, а потом и вовсе мне вкололи что-то в вену, отчего я мгновенно уснул.

Пробуждение было не таким приятным. Но ещё более неприятным было выражение лиц окружавших меня специалистов.

Среди склонившихся надо мной выделялось побледневшее лицо ушлого управляющего.

– Сергей Валентинович, как ваше самочувствие? – преувеличенно бодро и излишне вежливо поинтересовался он.

Это официальное обращение от парня, который до этого общался со мной несколько панибратски, меня не на шутку встревожило. Потому я первым делом скосил взгляд на руку и оказался прав в своих самых худших подозрениях. Рука была неприятно красной, словно обожжённой, татуировка осталась на месте. Более того, тату выглядело ещё более ярким и как будто бы выпуклым. Радовало только то, что пока я не чувствовал боли, видимо, ещё находясь под воздействием наркоза.

Управляющий ответил на мой свирепый взгляд заискивающей улыбкой.

– Вы не поверите, – шёпотом произнёс он, делая сотрудникам страшные глаза и свирепо махая на них рукой, чтобы отошли подальше, – я и сам сначала не поверил. Ребята свели тату. Это стандартная, обычная, плёвая процедура, – от отчаянья он снова растерял свой официальный тон и даже перешёл на «ты», – хотели тебя выводить из наркоза, а рисунок проявился снова! Позвали меня, я решил, что они издеваются, велел повторить…

Я безнадёжно прикрыл глаза, не слушая, что он скажет дальше. Всё было понятно и так. Эта тварь Ирина точно использовала магию! От проклятого тату так просто не избавиться.

– Вам плохо? – всполошился управляющий.

У меня промелькнула циничная мысль, что если бы я оплатил всю требуемую сумму сразу (специально настоял, что оплата после процедуры – как чувствовал), то достойный представитель мира косметологии так бы сейчас не переживал. Вернуть деньги за неудачно проведённую процедуру гораздо труднее, чем не оплачивать бесполезную.

– А как вы считаете? – рявкнул я, открывая глаза. – В вашей клинике не смогли удалить обычное тату!

Прояви я понимание, ушлый парень заподозрил бы, что дело нечисто. Или просто решил бы, что перед ним тюфяк, с которым можно не считаться. Поэтому я на всякий случай грозно добавил:

– Да я на вас в суд подам!

Лицо управляющего пошло пятнами.

– Давайте миром уладим это дело. Мы согласны заплатить компенсацию.

Услышав эту фразу, я облился холодным потом. Если бы речь шла о том, что не удалось свести тату с первого раза, мне бы просто предложили провести ещё одну процедуру. Ожидая открытия клиники, я успел прочитать в интернете, что для успешного избавления от татуировки в любом случае нужно несколько сеансов. Очевидно, что, пока я спал, произошло что-то настолько нестандартное, странное, до смерти напугавшее сотрудников клиники, что те были вынуждены позвать главного. И судя по испугу последнего, тот успел лично убедиться, что мой организм реагирует неправильно.

В случае стандартного обращения в клинику через кассу клиента бы разбудили, извинились, вернули деньги, и дело с концом. Но сумма, которую запросил ушлый парень, была невероятно огромная. Так просто отказаться от неё управляющий не мог. Он явно заставил своих сотрудников предпринять самые разные попытки удаления тату. Возможно, не все из них были законными и этичными. А некоторые вполне могли навредить пациенту. Но ничего из предпринятого не помогло. Я посмотрел на часы. Прошло почти четыре часа.

Ничем другим объяснить такую сговорчивость я не мог.

Что же такое они делали со мной, что готовы заплатить компенсацию? Что так напугало профессионалов, что ушлый парень отказался от соблазнительного куша, явно гревшего ему душу?

– Не знаю, – словно в раздумье сказал я, – давайте попробуем ещё раз. Я скоро загляну с подругой. Уберёте нам тату одновременно. Ей как раз тоже нужно. По стандартному прайсу, – с нажимом акцентировал я.

– Конечно! – с облегчением залебезил парень. – Давайте так и сделаем. Попробуем поменять специалистов, я пока проконсультируюсь с коллегами. Ждём вас в любое время.

Странно. Я ожидал другой реакции. Хотя, скорее всего, управляющий всё-таки принял меня за тюфяка. Вместо того чтобы согласиться на компенсацию, я предложил провести повторную процедуру. Ушлый парень обрадовался возможности потянуть время, а то и спустить ситуацию на тормозах. С точки зрения получения выгоды я действовал неправильно. Но у меня была другая цель: избавиться от татуировки. Возможно, если свести тату мне и Ирине одновременно, всё получится. Рисунки же были парными. Как я не подумал об этом раньше!

К моему глубокому сожалению и всё возрастающему раздражению, покинуть клинику сразу не удалось. Анестезиолог настоял на том, чтобы до вечера я побыл под присмотром. Обескураженный случившимся, управляющий оставил меня на диване в собственном кабинете, потому что, по его словам, палат в косметологической клинике предусмотрено не было. Лично укрыл тёплым «бабушкиным» пледом с крупными жёлтыми подсолнухами. Что этот экзотический предмет делал в стильном современном кабинете мутного управляющего, осталось для меня загадкой.

Поворочавшись с полчаса на ставшем внезапно неудобном диване, я решил без спроса покинуть гостеприимную обитель. У меня появился план, я находил его логичным и очень на него рассчитывал. План состоял из трёх важных пунктов: изловить Ирину, притащить в клинику и потребовать удалить тату одновременно со мной. Самым слабым местом в плане была поимка самой Ирины. Мерзавка обладала силой, могла воздействовать на меня и совершенно не стеснялась это делать. Более того, я подозревал, что, мучая меня, бестия испытывает удовольствие. Я же мог уповать только на свой энтузиазм, решимость и удачу, которая раньше меня никогда не подводила. Дальше было дело техники. Я был уверен, что стоит мне притащить бывшую в клинику, всё пойдёт как по маслу.

Время играло против меня. Рука снова начала ныть, пока потихоньку, но я понимал, что скоро снова буду гореть в агонии. Поэтому мешкать с уходом не стоило.

Здравый смысл подсказывал, что я могу столкнуться с трудностями на выходе из клиники. Ближние часто стараются осчастливить нас насильно, а если у них есть такие фундаментальные основания, как врачебные рекомендации, попытки переходят в манию. Анестезиолог настойчиво рекомендовал оставаться в постели до вечера. Поэтому я был готов к тому, что не в меру заботливые сотрудники водворят меня обратно на диван, не забыв заботливо укрыть подозрительным пледом. Но мне угрожала серьёзная опасность, чувства мои были обострены до предела, а потому мозг выдал план Б. Он был не столь гениален, как первый: дождаться момента, когда вновь останусь в одиночестве, чтобы, не мудрствуя лукаво, по-мальчишески сигануть в окно.

Кабинет управляющего находился на первом этаже. Под окном рос ничего не подозревающий о моих гнусных намерениях пышный розовый куст. Среди чахлой, пожухлой к середине лета травы он выглядел местным божеством. Нежные бутоны высокомерно смотрели вдаль. Не повезло кусту только в одном: он занимал ровно всё место под окном. Я с досадой подумал, что царапин не избежать. Но откуда-то с задворок подсознания пришла странная мысль, что я свергну эгоистичного газонного тирана и освобождённые из-под гнёта травинки будут благословлять меня всю свою недолгую жизнь. Стряхнув наваждение, на всякий случай вышел в коридор, чтобы проверить первую версию.

Принял максимально невинный, непринуждённый вид и медленно побрёл к выходу. Персонал спокойно занимался своими делами, не видя причин меня задерживать. Открывая входную дверь, я замешкался и с невольной грустью подумал, что куст избежал своей возможной смерти и даже об этом не узнал. Подобно тому как мы, люди, не знаем, каких опасностей избегаем порой только из-за смены направления движения.

– Куда же вы, Сергей Валентинович? – окликнул меня знакомый голос.

Управляющий стоял рядом со мной, вопросительно приподняв брови. На мгновение мне показалось, что его удивление наигранно.

– Прогуляться, – сдержанно ответил я, – чувствую себя прекрасно. Заглянем к вам вечером, как договаривались.

– Ну что вы, нужно отдохнуть. – Мужчина улыбался, но глаза оставались холодными и колючими. – Хотите, определю вас в здание напротив? В медицинскую клинику? – Он «дружески» положил мне руку на плечо.

Что ему надо? Не хочет лишиться денег? Я бы на его месте уже не надеялся получить щедрый куш, а потому с облегчением отпустил пациента на все четыре стороны. Да он же переживает о своей репутации – внезапно дошло до меня.

– Не волнуйтесь, – как можно проникновеннее сказал я, – не буду оформлять освидетельствование и подавать на вас в суд. Но сейчас я уйду, и у вас нет никакого права меня удерживать.

Управляющий нехотя убрал руку и криво улыбнулся.

– Что вы, я хотел как лучше! Берегите себя.

В этот момент рука запульсировала особенно чувствительно, я машинально сжал её другой рукой. От менеджера моё невольное движение не укрылось. И снова мне показалось, что в глазах его промелькнуло что-то хищное.

– Спасибо, непременно.

Быстрыми шагами я отошёл на достаточное расстояние от клиники, но почему-то обернулся и увидел сквозь прозрачные панорамные окна, как управляющий провожает меня недобрым взглядом, разговаривая с кем-то по мобильному.

Чем дальше я отходил от клиники, тем больше меня клонило в сон. Видимо, сказывалось действие наркоза. Я начал уговаривать себя, что скоро вечер, пока найду Ирину и приволоку в центр, тот уже закроется. Только напрасно потрачу время. Кроме того, чтобы справиться с наглой девкой, вовсю пользующейся магией, я должен быть отдохнувшим и сильным. Решено. Иду домой спать.

Странное дело, рука почти перестала болеть. Я без приключений добрался домой и с удовольствием рухнул на кровать. Проснулся поздно, голова трещала, как будто накануне выпил лишнего или принял сильнейшее снотворное. Снова списав всё на действие вчерашнего наркоза, я составил в голове план действий и, полный решимости и энтузиазма, вышел из дома, намереваясь по столичной привычке вместо завтрака выпить кофе по дороге.

Татуировка была на месте, но рука не болела и вообще никак не давала о себе знать. Для пробы я решил обругать Ирину. Сначала мысленно. Ничего не изменилось. Осмелев, я вслух обозвал её нелицеприятными словами. Рука чувствовала себя превосходно. «А не приснилось ли всё это мне?» – подумал я. «Нет, – тут же одёрнул себя, – не стоит себя успокаивать, нужно разобраться с татуировками раз и навсегда. В любом случае теперь я хочу свести эту гадость». Погружённый в размышления, внезапно обнаружил, что уже дошёл до дома бывшей, совершенно забыв о кофе, но возвращаться не стал.

Ирина была дома. Как ни в чём не бывало она открыла дверь и приняла обольстительную позу, тряхнув рыжей копной волос. На всякий случай я схватился за руку, но она не заболела, а бывшая не показалась мне приятной. Хозяйка квартиры слегка улыбнулась, скользнув по мне взглядом, но была ли эта улыбка знаком её расположения или насмешкой над моим невольным жестом, мне понять не удалось.

– Привет, Серёжа! – Девушка посторонилась, пропуская меня в квартиру. – Как хорошо, что ты зашёл! Мы так давно не виделись!

Слова «так давно» Ирина выделила голосом.

– Всего лишь позавчера, – мрачно отбрил я, не отвечая на улыбку хозяйки. Но в квартиру зашёл.

– В смысле? – неподдельно искренне удивилась бывшая. – Мы не виделись неделю. Я как раз хотела тебе сегодня позвонить, предложить встретиться!

Я шагнул к ней вплотную и, не удержавшись, положил руки на горло. Девушка не сделала ни малейшей попытки отстраниться, а продолжала непонимающе смотреть на меня. В глазах её заплескалось недоумение.

– Перестань валять дурака! Клуб! Другой мужчина! Разбитые об дверь бокалы! Клиника! – Я выплёвывал обвинения, чувствуя, что во мне закипает злость. И всё крепче сжимал пальцы на её шее. Ещё немного, и сожму их так… По щеке побледневшей Ирины потекла одинокая слеза:

– Серёжа! Я ничего не понимаю! Отпусти меня, мне страшно!

Я опомнился и отпустил её. Девушка тут же успокоилась, попыталась меня обнять (что не увенчалось успехом) и предложила:

– Пойдём сядем на диван, всё мне расскажешь! Только сначала заварю чай.

Чувствуя себя последним кретином, я прошёл в гостиную и сел на диван. Через несколько минут Ирина вернулась с подносом, на котором стояли чашки, вазочка с вареньем и лежала россыпь шоколадных конфет.

– Бери, пока горячий. – Девушка заботливо протянула мне чашку и маленькое чистое полотенчико. – Расскажи, что произошло?

Я поставил чашку на стол (слишком опасно что-то пить в доме бывшей) и ровным голосом рассказал всю историю, начиная с нашей встречи в клубе. По мере моего рассказа у Ирины всё больше округлялись глаза.

– Но Серёжа, – запротестовала она, когда я закончил, – ничего этого не было. Я отдыхала с девочками в кафе, как и сказала тебе, и слышать не слышала ни о каком клубе. Посмотри внимательно на дверь: на ней нет следов и повреждений. Целые бокалы стоят на кухне, а бутылка кьянти – нераспечатанная в баре.

– У тебя могли быть другие бокалы! Вино – тем более!

– Посмотри, – бывшая (которая себя, похоже, ею не считала) сунула мне под нос телефон, – вот фотки с нашей встречи, их выложила Светка. А вот Надины. И мои!

Она продолжала совать мне в руки телефон, лихорадочно пролистывая профили. Я машинально взял смартфон в руки. И правда, подруги Ирины выложили фотки из кафешки. У Светы на снимке даже стояло число.

– В наше время сделать такой фокус ничего не стоит! – не поверил я.

– Тогда позвони им! – У девушки дрожали губы, она с готовностью снова сунула мне телефон, который я только что в гневе швырнул ей обратно.

– Вот ещё! Да они скажут всё, что ты пожелаешь! Круговая порука, женская дружба.

– Но я… Не знаю, чем доказать, – теперь слёзы уже текли ручьём по её лицу, – ничего этого не было. Это какой-то розыгрыш? Ты хочешь меня бросить? Что ж… Можно было просто сказать! А не придумывать ерунду!

– Да нет же! То есть да, хочу, чтобы мы расстались. Дело не в этом! – Я путался в словах, слёзы Ирины казались искренними, они сбивали меня с толку. – Пойдём со мной в клинику. Как ты объяснишь, что мне не смогли свести татуировку? Я настаиваю, чтобы мы удалили эти гадкие рисунки вместе! То есть убрали одновременно и у тебя, и у меня! И после этого знать тебя не желаю! – окончательно распалился я, от чего моя гневная тирада несколько пострадала.

Девушка резко встала и вытерла слёзы.

– Экзотический способ расстаться ты выбрал. Хорошо, пойдём в твою клинику!

– Пойдём! – Я не стал сдавать позиции, хотя уверенность Ирины и её готовность идти со мной озадачивали. Я ожидал яростного сопротивления, манипуляций, но никак не скорого согласия.

Девушка быстро собралась, и мы покинули её квартиру. Дорогой мы молчали. Моя былая любовь казалась расстроенной, понурой и беззащитной. Я даже немного заколебался и только усилием воли одёрнул себя. Не время сантиментов. Ничего подобного в моей жизни больше никогда не должно повториться. Лучше перестраховаться, бережёного Бог бережёт.

В центре нас встретила уже знакомая мне рослая девушка в татушках.

– Здравствуйте, – она приветливо поднялась нам навстречу, – рады видеть вас в нашей клинике косметологии «Новая заря». Чем можем быть полезны?

– Вы меня не узнаёте? – глядя на неё в упор, спросил я.

– Простите, нет, – профессионально улыбнулась сотрудница. – Напомните, вы наш клиент? Как давно были на приёме? Я посмотрю в базе.

– Был вчера, – почти заорал я. – Вы проводили меня к управляющему, потом под общим наркозом пытались свести тату, но ничего не вышло!

– К Виктору Елизаровичу? Но это невозможно, вчера он был в командировке, – мягко запротестовала красотка, глядя на меня всё с большим опасением. – Удаление тату происходит за несколько сеансов, иногда их число может доходить до восьми-десяти. И мы не убираем татуировки под общим наркозом. Дело в том, что…

– Знаю, знаю! – невежливо перебил я. – Вы убираете при помощи пикосекундного лазера. И это безболезненно. Но я договаривался о наркозе лично с управляющим.

– Минуту, – не стала спорить с буйным клиентом опытная девица, – сейчас я позову Виктора Елизаровича.

На этот раз нас не стали провожать в кабинет, управляющий пришёл сам. Это был всё тот же ушлый парень, имя которого я забыл спросить прошлый раз.

– Слушаю вас, – вежливо, но сухо, как человек, у которого очень мало времени, поинтересовался Виктор Елизарович. – Вы хотели меня видеть?

– Здравствуйте! Я пришёл, как мы вчера договорились. И подругу привёл. Нам нужно свести тату.

– Прошу прощения, вижу вас в первый раз. Но не волнуйтесь. В нашей клинике косметологии мы и правда удаляем надоевшие клиентам тату. Это совершенно безболезненно. Оформите всё у Зинаиды. Моё участие не требуется.

Управляющий поднял вверх уголки губ, намечая контур вежливой улыбки, и, видимо, посчитав разговор исчерпанным, повернулся, чтобы уйти.

– Прекратите, – меня трясло от гнева, – вчера вы пытались удалить мне тату! И у вас ничего не вышло.

Виктор Елизарович развернулся ко мне с искренним недоумением и удивлённо поднял брови.

– Молодой человек, помилуйте, я ничего не удаляю. Моя работа заключается совершенно в другом – в управлении клиникой. Зина, это наши клиенты?

– Ну не вы! Ваши сотрудники! Под наркозом!

– Мы не удаляем тату под наркозом, поскольку сейчас процедура абсолютно безболезненна. Дело в том, что пикосекундный лазер…

Я больше не мог слушать про безболезненное удаление тату пикосекундным лазером и снова перебил ушлого парня, который сегодня, впрочем, таким и не выглядел:

– Знаю! Но мы договорились с вами лично! Вы ещё пригласили для меня анестезиолога.

Управляющий внимательно посмотрел на мой перекошенный рот, высоко поднял брови и нервно пошевелил пальцами правой руки. Кивнул мне и переглянулся с Зинаидой. Сотрудница, в свою очередь, многозначительно кивнула шефу, отошла подальше от нас, а затем набрала кого-то по телефону. Охрану, что ли, вызвать решила? Или психушку?

– Успокойтесь, пожалуйста. Если вы были у нас, то мы всё сейчас выясним. Зина! – позвал он.

Сотрудница закончила разговор по телефону и вернулась к нам. Пока, во всяком случае, топота бегущих охранников слышно не было. Как и завывающих сирен на улице.

– Проверь, пожалуйста. Как ваша фамилия?

– Меня не регистрировали, – гораздо тише сказал я, понимая, что ничего не могу доказать, – мы договаривались на словах. Вы ещё написали мне сумму на бумажке!

Я полез в карман, куда, как я точно помнил, сунул бумажку, которая могла быть каким-никаким, а доказательством. Хотя бы в моих собственных глазах. В кармане оказалось пусто. Неужели я случайно потерял единственное доказательство того, что я не сумасшедший и уже был в этом странном центре с внезапно потерявшими память сотрудниками?

Или не потерял? У меня могли вынуть бумажку из кармана вчера, когда я был под наркозом. Легко могла сделать это и бывшая, когда настойчиво лезла ко мне с объятиями.

Я поднял глаза на Ирину, которая во время спора скромно стояла поодаль, и успел заметить, как девушка быстро переглянулась с управляющим. По губам бывшей скользнула неприятная торжествующая улыбка. Но Ирина уже кротко смотрела на меня. Может, показалось?

– Скажите, мы можем удалить тату? – стараясь держать себя в руках и говорить как можно спокойнее, спросил я.

– Конечно, – с облегчением ответил Виктор Елизарович, – если мы всё выяснили, я пойду. Простите, много работы. Зина, займись.

Мы подошли к сотруднице, чтобы оформить бумаги. Но я уже понимал, что совершаю ошибку. Хотя какую именно, пока было не ясно.

Зинаида без проволочек занялась оформлением бумаг. Деловито распечатала по два экземпляра договора, согласие на обработку персональных данных, какие-то медицинские опросные листы, заявление на выдачу результатов третьему лицу по желанию клиента и ещё целый ворох каких-то документов. И всё это для каждого из нас. Ирина подписала договор и все подсунутые бумаги не читая. Опасаясь подвоха, я попытался вчитаться в мелкий шрифт, но огромные предложения, сплошь состоявшие из канцеляризмов, быстро остудили мой пыл. Сдался и также украсил бумаги своей подписью.

Первые экземпляры Зинаида тщательно упаковала в папочки, которые почему-то сразу убрала в железный шкаф, после чего тщательно заперла его на замок, что мне очень не понравилось. Боги мои, у меня начинается паранойя. Ведь это всего лишь набор стандартных документов. Вторые сотрудница собрала в файлики и выдала нам. Но этим оформление не ограничилось. Нам всучили маленькие пластиковые карточки, пояснив, что в дальнейшем мы сможем получать скидки на услуги клиники (на этом месте я саркастически хмыкнул, чем заслужил укоризненный взгляд сотрудницы, чей пыл в работе с бумагами заслуживал лучшего применения). Наконец-то дошли и до оплаты. В этот раз попросили оплатить вперёд, демонстративно предъявив прайс. Я беспрекословно выложил требуемую сумму.

Получив деньги и подписанные бумаги, Зина заметно расслабилась и снова приветливо заулыбалась.

– Наш лазер новейшего поколения, – привычно завела сотрудница любимую пластинку, – удаление займёт не более двадцати минут. На старом оборудовании процедура длилась бы не меньше часа.

Я поморщился, и Зина сметливо перешла от слов к делу, жестом пригласив нас пройти за ней. Мы двигались по уже знакомому мне коридору. Меня ждали в том же кабинете, что и вчера, Ирину проводили в соседний. Перед тем как закрыть за собой дверь, бывшая укоризненно шепнула:

– Видишь, на что я иду из-за твоей прогрессирующей паранойи?

Я сделал вид, что не расслышал, и шагнул в услужливо распахнутую для меня Зинаидой дверь. Никакой наркоз мне, разумеется, вкалывать на этот раз не стали. Двое сотрудников в белом настраивали оборудование, третий мрачно стучал по клавиатуре. Я скучающе уставился в окно. Очень хотелось спать, глаза закрывались. Широко зевнув, незаметно для себя провалился в сладкую дрёму.

– Ну вот и всё, – разбудил меня весёлый голос.

Взглянув на руку, я снова увидел покрасневшую кожу с видимым, немного побледневшим рисунком тату.

– Да вы что, издеваетесь? – взревел я.

– О, не волнуйтесь. Покраснение пройдёт. Рисунок уходит постепенно, не сразу. Хорошая новость: дополнительных сеансов потребуется всего один или два. Через три дня нужно будет подойти к нам на осмотр. Тогда и определимся окончательно.

– Тогда почему вчера мне говорили совершенно другое?

Две фигуры в белом переглянулись.

– Вы вчера консультировались у нас в клинике? По телефону? Скажите, с кем конкретно говорили?

Я безнадёжно махнул рукой:

– Всё, я могу идти?

– Да, конечно, – синхронно ответили белые фигуры и на всякий случай отступили на шаг назад.

В коридоре меня уже ждала Ирина. Татуировка на её руке после процедуры выглядела примерно так же, как моя.

– Скажи, – уже агрессивнее, чем раньше, спросила меня девушка, – теперь ты доволен?

– Я буду доволен, когда эта дрянь окончательно уйдёт, – недовольно буркнул я.

– Хорошо, позже поговорим! – ответила девушка и отвернулась.

Я не собирался ни с кем разговаривать, просто хотел, чтобы этот кошмар закончился как можно быстрее. И Ирина навсегда исчезла из моей жизни. Так я подумал про себя, но вслух озвучивать ничего не стал. Кивнул Ирине, которая по-прежнему смотрела в сторону, и молча пошёл к выходу.

Зина дежурно улыбалась, поэтому я выдавил из себя некую кислую гримасу, призванную порадовать её в ответ, цели не достиг и поспешил к выходу. Пройдя несколько шагов вперёд по улице, я непроизвольно оглянулся, спиной почувствовав чей-то взгляд. Сквозь прозрачные панорамные окна увидел стоящих вместе Ирину и Виктора Елизаровича, провожавших меня довольными взглядами. Управляющий поднял руку и помахал мне. На миг мне показалось, что так машет рачительный хозяин своей корове, которая уходит пастись в общем стаде. Я отогнал от себя неприятную аналогию, вылезшую из каких-то неведомых глубин моего городского подсознания, и помахал в ответ.

Идти домой не хотелось. Как хорошо, что я в отпуске. Не надо думать хотя бы о работе. Внезапно удачная мысль посетила мою уставшую от непонятных проблем голову. Была у меня старинная подруга детства – Алевтина. Я прекрасно знал, что она неровно ко мне дышит и мечтает о серьёзных отношениях. Пару раз мы целовались, разочек всё зашло совсем далеко, но дальше отношения я развивать не собирался. Скучно. Подруга детства заглядывала мне в глаза, была абсолютно на всё согласна. Такую лучше держать про запас – при случае забежать залечить раны. Сейчас как раз такой случай. Я набрал её номер, поинтересовался, дома ли она, и, не спрашивая согласия, сообщил, что скоро буду.

Алевтина открыла дверь так быстро, словно за ней стояла. На ней был прозрачный кружевной пеньюар в пол, под ним просвечивало алое бельё. Высокие шпильки довершали образ. Ноздри защекотал тонкий аромат духов. Девушка застенчиво улыбалась и, как мне показалось, часто дышала. Не удержавшись, я без лишних слов обнял её, и вскоре мы оказались в спальне на шёлковых свежих простынях, явно застеленных к моему приходу. На какое-то время я наконец-то расслабился и обо всём позабыл. А когда всё закончилось, послал Алевтину на кухню за лёгкой закуской и кофе. Но, не дождавшись, задремал.

– Отпусти меня-а-а-а-а-а! – хрипела девушка.

Я очнулся. На лице Алевтины был след от пощёчины, пеньюар разорван, а мои руки яростно сжимали её шею. Я совершенно не помнил, что произошло. Всё же было хорошо. Послушно отпустил подругу, она тут же отползла на другой конец кровати и громко зарыдала.

– За что? – всхлипывала Аля.

– Прости меня, – забормотал я. – Наверно, мне что-то приснилось. Я ничего не помню.

– Ты накинулся на меня, ударил! – плакала подруга.

Тут я заметил валяющиеся на полу поднос, разбитую тарелку, чудом уцелевшую чашку, разлитый кофе и разбросанную еду. Кажется, я способен нанести вред окружающим. Меня посетила неприятная мысль, не схожу ли я попросту с ума.

В тот же миг тело словно охватило огнём. Боль нарастала. Стала совсем нестерпимой, уже не просто локализованной в районе тату, ломало и корёжило весь мой организм. В голове возникла Ирина, кривящая губы в издевательской ухмылке. Её голос внутри меня ласково пропел: «Ты мой. Прежде чем посетить своих подружек, подумай, чем они могут за это расплатиться. Это только предупреждение. Цветочки. До скорой встречи!»

Ещё раз пробормотав рыдающей Алевтине «Прости!», я поспешно покинул дом подруги. Оказалось, я проспал всю ночь. Прекрасное нежное утро, с которым мало гармонировало моё перекошенное лицо, вступило в свои права. Я досчитал до десяти, нисколько не успокоился и набрал Ирину. Она ответила сразу, словно ожидала моего звонка.

– Что происходит? – рявкнул я.

– Рада слышать, – промурлыкала дьяволица. – Как самочувствие? Голова не болит?

– Что ты сделала со мной?

– Ты знаешь, как действует пикосекундный лазер? – Ирина тоже ответила вопросом на вопрос.

– Ну… Пигмент разбивается на частицы, которые потом постепенно, естественным путём выводятся из организма.

– Верно, милый. Теперь я могу воздействовать не только на область тату, а на всего тебя. Совершенно спокойно управлять, как мне вздумается. И да, чуть не забыла предупредить. Частицы тату не покинут твой организм. Никогда. Спасибо за хорошую идею, мы отличная команда.

В голову ударили тысячи молоточков, затем боль стала возникать в самых разных местах тела попеременно. Тысячи маленьких иголок вонзались в меня. Тысячи небольших гиен рвали меня на части. Тысячи демонов брызгали капельками кипящего масла. Не выдержав, я взвыл от боли. Всё закончилось, словно Ирина ждала от меня подтверждения. Она недобро рассмеялась:

– Расслабься, малыш. Просто демонстрация. Слушайся, и всё будет пучком, больно больше не будет.

– Что ты хочешь?

– Да ничего особенного. Многого не потребую, не волнуйся. Позволю жить своей жизнью. Лишь иногда будешь выполнять… мелкие поручения.

– Приносить тебе и любовникам вино в спальню?

– «Хоботов, это мелко», – процитировала Ирина известный фильм. – Жди инструкций, дорогой.

Она скинула звонок. Я в ярости набрал номер снова, но в ответ услышал только длинные гудки. Враг не считал нужным отвечать. Да-да, у меня появился настоящий, смертельный враг!

Решение проблемы в лоб (уничтожение магических символов) не помогло. Только навредило. У меня не то чтобы иссякли идеи, меня парализовало. Я опасался, что могу снова сделать только хуже.

Оцепенение длилось недолго. В моей работе всё зависело от того, насколько быстро принято решение, поэтому и сейчас взял себя в руки и нашёл выход. Когда мне нужно сделать ремонт, разработать дизайн-проект для квартиры, отремонтировать служебную машину, я не бросаюсь делать всё сам, а ищу высококвалифицированных профессионалов, которые сделают требуемое куда лучше меня. По логике, и сейчас следовало искать специалиста, который помог бы в моей беде.

Но было одно «но». До того как я так красиво вляпался в эту чудную историю, считал все оккультные сферы мракобесием и средневековьем. Мне очень нравилась мистика, но только на большом экране в кинозале. Моё мнение разделяло большинство моих друзей. И как найти этих самых профессионалов, я понятия не имел! Не по рекламным объявлениям же, в самом деле! Я отлично знал, что красивым фантикам доверять нельзя. Отзывы накручены. А первые позиции в поиске заняты не отличными специалистами, а мошенниками. В наше время для раскрутки нужен только рекламный бюджет, всё зависит от него. Волшебников не стоит искать в интернете, нас научила этому продажная «Битва экстрасенсов».

И тут меня осенило. Бабушка! Ну конечно! Милая бабуля с рассказами про сглазы, злых людей, рассыпанную соль, чёрных кошек. Я даже припомнил, что в глубоком детстве она водила меня к какой-то старушке то ли заговаривать ячмень, то ли «отливать испуг». Как именно та меня «лечила», я помнил плохо, кажется, что-то выливала в кастрюльку у меня над головой. Зато в память врезалось, что по дороге домой бабушка покупала мне мороженое. Пломбир.

Моя милая родственница была дома и очень обрадовалась моему приходу. Пока она суетливо хлопотала на кухне, ласково сетуя, что я предупредил о своём визите всего за полчаса, поэтому тесто на пирожки поставить не получилось, я мучился, не зная, как приступить к расспросам. Рассказывать свою историю я не собирался, начнутся ахи, охи и прочие глупости. А у неё преклонный возраст, больное сердце…

– Недавно вспоминал, как ты водила меня в детстве к своей знакомой… – я замялся, не зная, как правильно именовать старушку-«специалиста», – ведьме.

Бабуля искренне рассмеялась:

– К Агриппине Тихоновне-то? Да какая она ведьма. Молитвами лечила, травками. Шепотками народными. Денег не брала, благодарили, кто чем мог. Бескорыстная женщина, царство ей небесное!

– Умерла она? – дрогнувшим голосом спросил я.

– Померла. Уж десять лет прошло, – вздохнула бабушка. – Как время летит. Кажется, ещё вчера я была в твоём возрасте.

Она заговорила о былой красоте, поклонниках, смешливых подружках и ценах на докторскую колбасу в СССР, но я уже не слушал. Ещё одна ниточка оборвалась. Стараясь, чтобы увлекшаяся воспоминаниями бабуля не увидела моего разочарования, я повесил на лицо милую улыбку любящего внука.

– Ага, сразу заулыбался, – с удовольствием заметила старушка. – Это ты ещё не видел, какая она красавица! И скромная!

– Кто, бабуль? – я попытался поймать ускользнувшую от меня нить разговора.

– Да Ниночка же, внучка Агриппины. Встретила её давеча, разговорились. Всё там же живёт, одна. Вежливая такая, милая, одета скромно, не то что нынешняя срамота. На чай меня приглашала! А я сразу подумала: вот бы моему Серёже такую невесту. А то всё один да один. Не век же тебе бобылём куковать!

– Баб, да я не один.

– А, говорила мне мать твоя. Однодневки твои не считаются. Хорошую надо девушку, скромную, хозяйственную. Чтобы о семье будущей думала, готовилась матерью стать. А не по клубам шастала, пила да курила.

– Баб!

– Что?

– Да есть у меня девушка, есть.

– Что ж не приведёшь? С матерью хотя бы не познакомишь?

Я скрипнул с досады зубами. Именно из-за таких разговоров я ограничивал посещение родственников. Бабуля продолжала гнуть свою линию, ругая «однодневок», мою непутёвость и превознося до небес достоинства Нины.

– А то, что людей она принимает, как все в её роду, так это благо, а не недостаток, – вдруг донеслось до меня ворчание моей милой родственницы.

«Людей принимает!» Таинственная Нина продолжала дело Агриппины Тихоновны. Так это же всё меняет!

– Бабуль, – мой голос дрогнул, – а может, мне и правда познакомиться с Ниной?

– Не шутишь? Да славно было бы, славно, – обрадовалась старушка, – и я была бы на старости лет спокойна, а уж мать как рада!

– Да-да, так как это сделать?

– А я позвоню сейчас. Она жаловалась, что помочь по дому некому, мебель всё мечтает переставить. Как раз и поможешь. А заодно познакомишься.

Я снова скрипнул зубами. Какая-то беспомощная, инфантильная эта Нина. Ну вызвала бы «мужа на час», сколько там той мебели? За час бы всё сделали. Нет, надо ныть малознакомым людям, что помочь некому. Может, она и в «своём» деле такая же неумёха? Я старался избегать людей подобного сорта, но в моём положении привередничать не приходилось.

А бабушка тем временем уже ворковала по телефону.

– Ниночка, – сюсюкала она, – дорогая! Как ты? Ну да, ну да. Спасибо, я хорошо, твоими молитвами, девочка моя. Тут внучок мой зашёл, Серёжа. Помнишь, рассказывала о нём? Он мог бы забежать к тебе на неделе, помочь с мебелью.

– Сегодня. Сейчас мог бы забежать и помочь! – громким шёпотом вмешался я.

– Сейчас хочет зайти, нетерпеливый, – послушно повторила бабуля, выслушала ответ и засмеялась: – Удобно, удобно. Сейчас отправлю к тебе.

Следующие полчаса я ёрзал на стуле и пил чай с бутербродами, от которых отвертеться не удалось. Мне не терпелось отправиться к таинственной Нине, на которую я возлагал большие надежды. Наконец-то, выслушав все напутствия и советы, я вышел от бабули, сжимая в потной ладони бумажку с адресом, собственноручно записанным бабулей (моим заверениям, что я сохраню адрес в телефон, она не поверила, объяснив, что на бумаге «оно надёжнее»).

Выйдя от бабули, я вызвал такси и уже через полчаса поднимался на третий этаж, где располагалась квартира Нины. Тихий скромный дворик с единственной песочницей и покосившейся скамейкой рядом, обшарпанный подъезд без консьержки вызвали острую ностальгию. Я мысленно перенёсся в детство. Такие же горшки с геранью на подоконниках подъездных окон, висящая в рамочке репродукция известной картины с мужиками, название которой я забыл. Увидев же деревянную, а не железную дверь в квартиру, я почти поверил, что попал в прошлое.

Но сбить меня с толку было не просто. Прежде чем нажать на круглую старомодную кнопку звонка из восьмидесятых, быстро проговорил про себя план действий. Захожу, представляюсь, улыбаюсь и стараюсь произвести на девушку самое приятное впечатление. Передвигаю всю её дурацкую мебель, если, конечно, это возможно сделать одному. Пью дурацкий чай, если предложат. До меня дошло, что нужно было захватить с собой конфет или тортик, но терять драгоценное время и бежать в магазин уже неразумно, в любой момент могла объявиться Ирина. Ладно, в крайнем случае закажу роллы, ну или что там девица захочет. А когда хозяйка квартиры расслабится и растает, изложу свою просьбу и попрошу помочь. Если надо, пожертвую собой – твёрдо решил я. Как бы ведьма ни выглядела, даже если она страшна, как моя жизнь последние дни. Окончательно решив при необходимости принести себя в жертву, я нажал кнопку звонка. Звук оказался пугающе громким.

Раздались торопливые шаги, дверь распахнулась, и я увидел стройную девушку в коротких джинсовых шортах и длинной, не по размеру объёмной бесформенной майке кроваво-красного цвета. Впрочем, ножки были чудо как хороши, а под майкой угадывались прекрасные формы, уж в этом я разбирался. На щиколотке незнакомки красовалось небольшое тату в форме змеи. В другое время я бы и внимания на это не обратил, но сейчас к любым рисункам на теле я относился настороженно. Но больше всего в глаза бросалась причёска девушки – выбритый левый висок и ярко-голубые волосы до плеч, которые красивой волной закрывали правую часть лица. Глаза умело подведены чёрной подводкой, такие профессиональные стрелки редко получаются не у визажистов. Я знал об этом, потому что девчонки часто клянчили деньги на мейк, во избежание вопросов с моей стороны наглядно продемонстрировав разницу между любительским и профессиональным макияжем. Незнакомка точно не могла быть той «скромной Ниной», про которую рассказывала бабуля, а потому я глупо спросил:

– Привет, могу я видеть хозяйку квартиры?

– Привет, можешь, это я, – дерзко улыбнулась девушка.

– Э-э-э, мне бы Нину.

– Заходи, – хмыкнула незнакомка, широко распахивая дверь.

Я послушно ступил в тёмный коридор, заставленный книжными шкафами. Прямо у порога стояла тумбочка, на которой лежали связка ключей, пара зонтиков и россыпь каких-то пузырьков с тёмным стеклом, заткнутых прочными на вид пробками. Рядом с тумбочкой находилась литровая банка с красной жидкостью, неприятно напоминающая кровь. На нижних полках шкафа стояли какие-то непонятные предметы, похожие на керосиновые лампы, валялись в беспорядке глиняные миски и железяки.

Но встретившая меня девушка не дала мне сполна насладиться обстановкой, пригласив следовать за собой. Я торопливо скинул обувь и прошёл по казавшемуся бесконечным коридору в комнату. По пути насчитал десять закрытых дверей. Странно, я уже был в этой квартире в детстве, но помнил её совершенно иной – обычной трёшкой. Никогда не встречал планировок, подобных той, что наблюдал сейчас.

Теперь мы стояли в крохотном кабинете. Из мебели были представлены два удобных, мягких на вид кресла и небольшой стеклянный столик. На широком подоконнике лежал огромных размеров кристалл. На полу два огромнейших подсвечника с длинными витыми свечами. На столике расположился поднос с чайником и двумя чашками, а также сиротливо лежала узкая пачка печенья.

Незнакомка опустилась в кресло и знаком предложила сделать то же самое и мне. Наполнила чашки ароматным чаем и пододвинула одну ко мне:

– Тебя зовут Сергей, правильно? Давай проясним ситуацию: я ничем не могу тебе помочь. Из уважения к твоей бабушке, Радде Ивановне, хорошей подруге моей покойной бабули, мы сейчас с тобой хлебнём чайку, перекинемся фразами о погоде, и ты пойдёшь домой, навсегда забыв ко мне дорогу.

– Так ты и есть Нина? – у меня отвисла челюсть.

– Нина, Нина, – хозяйка взяла чашку и сделала глоток.

Вот оно как. Ведьма-волшебница. Значит, по одному моему виду прочитала проблему и поняла, что не может помочь? Что ж, не пришлось зря улыбаться и приносить себя в жертву. Хотя о последнем я, скорее, сожалел. «Хороша она, было бы неплохо», – размечтался я, любуясь девичьими изящными щиколотками. Но честность заслуживает уважения. Надо всё-таки помочь девушке, что ей там было нужно?

– Так это, давай я помогу тебе мебель переставить. Мне не сложно. А потом извини, пойду. Сама понимаешь, в моём положении медлить не стоит. – Я решительно отодвинул чашку и встал.

– Ты дурак? – напрямик спросила Нина. – Русским языком говорю: у нас ничего не получится. Не интересует, понимаешь?

– Не надо обзываться. И хочу уточнить: не можешь или не интересует? Я могу хорошо заплатить!

– Что?! Да ты меня за кого держишь?

– Не знаю, как это у вас называется, – огрызнулся я.

Высокомерный тон Нины стал раздражать. Если бы у меня на примете была хотя бы одна самая завалящая волшебница, я бы уже ушёл. Всё-таки была у меня надежда, что если ведьма не может помочь сама, то хотя бы кого-нибудь порекомендует.

– За ведьму, наверно, – сквозь зубы продолжил я, – а мебель я могу переставить просто так. Даже если ты не можешь мне помочь. Не в силах или не хочешь.

– Так, – сменила тон девушка, – подожди, присядь-ка. Ничего не понимаю. Ты за помощью магической ко мне пришёл? Не по мою душу с матримониальными планами? Про мебель чего несёшь?

– Бабушка сказала, помощь тебе нужна, – нехотя объяснил я, но сел обратно в кресло.

– Ах вон оно что, – расслабилась Нина и улыбнулась, – так это бабушка придумала твоя, про мебель. Встретились мы недавно, разговорились. Радда Ивановна спросила, с кем я живу. Я ляпнула, что одна живу, ни мужа, ни парня нет. А она давай внука мне своего сватать, тебя то есть. Говорит, скажу, что нужно помочь мебель переставить, пусть придёт, мол, может, у вас что и сладится. Я согласилась из вежливости, думала, что никто на такое не согласится в здравом уме. Прости, конечно. А когда она внезапно позвонила, решила, что теперь уже лучше на месте объясниться. А то совсем невежливо получится.

Странные у неё понятия о вежливости, однако. Я снова напомнил себе, что не время привередничать.

– Не понимаю. Бабушка сказала, что ты забит… скромная, одеваешься неброско. Прости, но ты так не выглядишь.

Хозяйка снова хмыкнула и обронила:

– Подожди.

Вскоре девушка вернулась. Теперь Нину было не узнать. Тёмный длинный парик с чёлкой и накинутый сверху на стройную фигуру тусклый серый плащ превратили ведьму в незаметную серую мышку, ничем не выделяющуюся из толпы. Осталось только смыть стрелки, они несколько выбивались из образа.

– Мои клиенты, как правило, консервативны. Я редко позволяю себе ходить без парика, – пояснила девушка.

– Странно как-то. Какая им разница?

– Есть разница, – отрезала девушка. – Лучше расскажи, что за печаль тебя привела ко мне?

Я рассказал. Сел поудобнее, откинулся назад, прикрыл глаза и поведал сидящей напротив меня ведьме всё подробно, с самого начала, без утайки. Нина слушала внимательно, широко раскрыв глаза. Когда я закончил рассказ, она молча вышла из комнаты. Вернулась с чёрной свечой и табуреткой. Последнюю поставила на пороге комнаты, жестом пригласив меня пересесть. Зажгла свечу и страстно зашептала что-то, широко поводя надо мной руками. Я всё боялся, что горячий воск капнет мне на волосы или девушка нечаянно заденет меня пламенем свечи. Но я опасался совершенно не того, чего бы следовало.

Ведьма неожиданно сильно хлопнула меня ладонью по спине, да так, что у меня аж в ушах зазвенело:

– Молодец, хвалю, быстро всё придумал. Для того, чтобы достоинство не пострадало от отказа? Нет на тебе ничего! Никакого негатива!

– Что? – я снова вскочил.

Сколько можно выслушивать оскорбления! Какой я дурак! Передо мной обычная шарлатанка, а я душу перед ней изливаю, помощи прошу. Нина стояла рядом, уперев руки в бока, смотрела свирепо и неприветливо. Погашенная прямо пальцами свеча в её левой руке неприятно чадила. Не считая нужным объясняться с нахалкой, распускающей руки, брезгливо обошёл её и направился к двери.

– И не нужно корчить из себя оскорблённую невинность! – прокричала мне девушка вслед своим ставшим внезапно низким голосом.

Я едва не плюнул прямо на пол. И тут резко зазвонил телефон. Ирина! Мерзкая тварь предупреждала меня, чтобы я не ходил к женщинам. После того, что она моими руками сотворила с Алевтиной, сомневаться в её словах не приходилось. Идиот! Она снова меня засекла и может применить силу. В данный момент я не то чтобы очень беспокоился о безопасности Нины, но кто знает, как далеко всё может зайти? Придётся ответить на звонок.

– Чего тебе? – невежливо рявкнул я. Сюсюканье не поможет, в этом я был уверен.

– Настала пора помочь. Видишь, ждать пришлось совсем недолго, а ты боялся. Сейчас скину тебе адресок эсэмэской, подгребёшь туда и заберёшь небольшой пакетик. Закинешь мне, ну и пока свободен.

– Наркотики? – насторожился я.

– Тебе знать, что там, не положено! Не твоего ума дело, – отрезала бывшая.

– Ты ещё скажи: много будешь знать, скоро состаришься, – не сдержался я.

И тут уже знакомая боль пронзила моё тело. Колени подогнулись, в глазах потемнело, но я крепко сжимал телефон, понимая, что если выроню его и прерву связь, Ирина озвереет ещё больше.

– Лови эсэмэс, – выплюнула мучительница и отсоединилась.

Боль прекратилась.

Я отёр выступивший на лбу холодный пот и побрёл к двери, тело ещё не оправилось от недавней боли. Левое колено непроизвольно подёргивалось. Но тут меня догнала Нина. Взволнованная, она встала передо мной и пытливо заглянула в глаза, мягко дотронувшись до моей руки:

– Серёжа, подожди. Теперь я всё увидела. Прости, что не поверила сразу.

Мы снова вернулись в комнату. На табурет, стоящий на пороге, Нина сесть больше не предлагала, я с облегчением опустился в кресло. Девушка нервно походила по комнате, задумчиво покусывая нижнюю губу, а потом тоже присела в кресло напротив меня.

– Ты всё слышала? – спросил я, уже зная ответ.

Хозяйка кивнула.

– Я тебя не то чтобы тороплю, – аккуратно продолжил я, – но эта тварь будет ждать, что сейчас же отправлюсь по её поручению. Каким-то образом она знает, где я нахожусь. Сейчас снова будет названивать и демонстрировать мне свои садистские наклонности, – я поморщился. Тело ещё помнило обжигающую боль.

– Ах да, – спохватилась ведьма и выпорхнула из комнаты.

На этот раз она принесла толстую массивную серую свечу, которую поставила в напольный подсвечник, вытащив из него белую тонкую. Витую небрежно бросила на пол рядом. Я не заметил в руках Нины ни спичек, ни зажигалки. Она просто сложила ладони чашечкой над фитилём принесённой свечи, а когда убрала их, пламя уже горело.

– Ну вот, – удовлетворённо протянула хозяйка, – теперь твоя «тварь» временно выпустит тебя из вида.

– Точно? – уточнил я. – Но как?..

Девушка предупреждающе подняла руку:

– Просто поверь, не будем тратить драгоценное время. Давай ближе к делу.

Но обсудить «дело» не удалось, в квартире раздался звонок. Я подскочил на кресле, подумав, что вездесущая Ирина явилась по мою душу. Хохочущая бестия, которая плавно уничтожала все мои части тела по очереди, так явственно представилась мне, что я инстинктивно схватил за руку Нину, которая спешила выйти из комнаты, чтобы открыть дверь.

– Не надо! – трагично прошептал я, цепляясь за ведьму.

– Это клиентка, дурень, – гневно зашептала в ответ хозяйка квартиры, одной рукой отпихиваясь от меня, другой спешно напяливая парик, который сняла, когда работала со свечами.

Я выпустил руку ведьмы, но тревожно следил за её действиями, аккуратно выглядывая в коридор. В открытую Ниной дверь робко вошли две девушки. Одна из них была небольшого роста, полненькая, как булочка, и румяная. Другая высокая, худая и бледная, с тёмными кругами под блёклыми светло-серыми глазами. Вместе они смотрелись очень комично, подчёркивая недостатки друг друга, но мне было не до смеха. Впрочем, увидев, что у обеих посетительниц глаза словно блюдца, а на лицах одинаково испуганное выражение, сам я немного успокоился и стал наблюдать за Ниной.

Теперь я понял, почему бабушка назвала её скромной. В парике и каком-то странном сером платье в пол, которое больше напоминало мешок из-под картошки, Нина походила на отшельницу. Серую хламиду девушка натянула уже в коридоре, по дороге к двери, и я удивился ловкости и быстроте, с которой она это проделала. Очевидно, что подобные фокусы – переодевания – она практиковала часто. Голос ведьмы, который в разговоре со мной так и играл эмоциями, теперь звучал спокойно, глухо и отстранённо, словно вещало существо, не имеющее отношения к нашему миру.

После короткого обмена фразами Нина ловко спрятала в карман протянутые девушками купюры, в ответ передав им два пузырька, которые я заметил при входе в коридор. Клиентки до последнего торопливо задавали хозяйке вопросы, на что та терпеливо кивала и что-то монотонно бубнила, неуклонно разворачивая посетительниц к выходу. Наконец она закрыла за ними дверь и с отвращением сдёрнула парик с головы.

Нелепое сочетание серого балахона и ярко-синих волос вызвало у меня улыбку. Заметив её, девушка неожиданно тепло и искренне улыбнулась в ответ:

– Профессиональные издержки, прости.

– Что ты им продала? – спросил я, воспользовавшись переменой в её настроении.

– Приворотное зелье, – рассеянно ответила Нина, а увидев моё изумлённо вытянувшееся лицо, поторопилась добавить: – Шучу! Ладно, к делу! Про обряд, которым Ирина привязала тебя к себе, я и правда ничего не знаю. Но это не страшно. Магия действует по одним и тем же принципам.

– Но если ты так легко закрываешь меня от влияния этой, – меня передёрнуло, и я добавил непечатное слово, подумал и с удовольствием добавил ещё несколько, – значит, сумеешь без труда снять с меня этот ужас?

Нина грустно улыбнулась:

– Не всё так просто. Но мы справимся. Ты теперь не один.

Звучало успокаивающе, но я непроизвольно вздрогнул. Какое-то смутное старое воспоминание, неприятное, тягучее, обволакивающее леденящим ужасом, вынырнуло из глубин моего подсознания, но, словно испугавшись неуместности своего появления, тут же нырнуло обратно. Осталось только чувство смутного беспокойства. Нервы ни к чёрту. Я кивнул.

Оказалось, пока я размышлял, девушка снова сгоняла куда-то в недра квартиры и вернулась с огромной пухлой потрёпанной тетрадью, листочки которой были исписаны ровным убористым почерком. Теперь ведьма с ногами сидела в кресле, с упоением перелистывая страницы. Временами бросала на меня оценивающий взгляд, словно биолог на неожиданно встреченную в природе особь, которую он никак не может соотнести ни с одним видом.

Внезапно девушка вскочила, шагнула ко мне и срезала несколько моих волос невесть откуда взявшимися у неё ножницами. Я не успел вовремя среагировать на это вопиющее нарушение моих личных границ. Нина же бросила волосы в большую ложку, которую достала откуда-то из-за своего кресла, туда же добавила воск и стала нагревать содержимое над пламенем свечи. Левой ногой ведьма подпихнула к себе из-за кресла небольшую кастрюльку с водой. «Гнездо у неё там, не иначе, – с раздражением подумал я, – сейчас рояль ещё вытащит». Ну откуда под креслом может взяться кастрюля с водой? Во всяком случае, в квартире нормального человека. Я напомнил себе, где нахожусь, и на этом успокоился. Между тем расплавленный воск с моими волосами был деловито вылит в кастрюльку, и Нина с загадочным видом торжественно произнесла:

– Ага!

Я постарался изобразить на своём лице вежливое внимание. Девушка на меня как раз посмотрела, предлагая оценить её триумф.

– Вы и правда связаны, теперь я чётко вижу! – радостно объявила Нина.

Мысленно застонал. Это я знал и без таинственных манипуляций, срезанных волос и бессмысленного перевода воска.

– И я, кажется, придумала, как эту связь прервать, – продолжала ведьма, к счастью, не обратившая внимания на смену выражения моего лица. – Зелье! Я сварю зелье, и оно выгонит из тебя эту связывающую вас дрянь. Правда, – смутилась Нина, – это болезненный процесс, я бы сказала, мучительный.

– Так вари скорее, родная, – почти закричал я, теряя голову. Боль меня не пугала. Лучше потерпеть немного, чем всю жизнь быть на привязи у Ирины. Служить мишенью садизма малопривлекательная перспектива.

Ведьма явно не ожидала такой реакции и немного смутилась.

– У меня есть не все ингредиенты, – нехотя призналась Нина, – на всё про всё уйдёт, думаю, неделя. Может, полторы.

– А быстрее нельзя?!

– Нет, – с сожалением ответила ведьма, – и пока тебе придётся выполнить поручение Ирины.

– А может, не надо?

– «Надо, Федя, надо!» – процитировала Нина старую комедию и потушила серую свечу пальцами правой руки.

Девушки сегодня так и сыпали цитатами. Надеюсь, их роднит только эта незначительная деталь. Но меня бросило в дрожь по другой причине. Потухшая свеча снова отдавала меня на растерзание Ирине. Я ещё не успел сполна насладиться недосягаемостью и приятным чувством безопасности, как всё закончилось!

– Подожди, я не готов! Ты же можешь зажечь её снова?

Но теперь ведьма подталкивала к выходу меня, как прежде своих клиенток:

– Выполни просьбу Ирины, ничего страшного. Съездишь по адресу, дел-то на пару часов. А я пока делами займусь. Ты меня только отвлекать будешь. Диагностику я уже провела…

– Как и где мы встретимся?

– Возвращайся сюда, как всё сделаешь.

С этими словами дверь за мной захлопнулась, и я оказался на площадке. Прочитав адрес в сообщении, решил отправиться за пакетом. Что ж, может, Нина и права. Не стоит волновать Ирину, пусть она думает, что сломила меня полностью и я в её власти.

Легко сбежав по лестнице, вылетел из подъезда и направился к выходу из двора, но что-то заставило меня обернуться. Безошибочно точно нашёл окна Нины и в одном из них увидел её силуэт, провожающий меня недобрым взглядом. Точнее, взгляд мне видно не было, но вот ощущение было пугающим. Ведьма с кем-то разговаривала по телефону, а увидев, что я обернулся, отпрянула от окна.

Выкинув из головы странное поведение Нины, вбил в поисковую строку присланный Ириной адрес. Оказалось, что за полчаса смогу добраться туда пешком. Решив прогуляться, я купил большой рожок ванильного мороженого и воткнул в уши наушники.

На город опускались сумерки – моё любимое время суток. Очертания предметов становились более расплывчатыми и таинственными, но не скрывались в темноте, а словно бы демонстрировали другой мир, более прекрасный и совершенный, чем наш. В детстве мне казалось, что если в сумерках открыть любую дверь, например, чужого подъезда, то попадёшь в совершенно иное пространство, сказочное и волнующее. Бесконечное количество дверей, то есть возможностей, миров, меня одновременно пугало, манило и завораживало. Забытое впечатление усиливала психоделическая музыка, невесть как оказавшаяся в моём плейлисте.

Но сейчас я и так чувствовал себя героем кошмарной сказки, а потому предпочёл бы «выйти» с помощью волшебной двери обратно в свой прежний мир, мир здравых атеистов – то есть нормальных, как я всегда считал, людей. Кусок мороженого попал на правую сторону, где тут же начал ныть зуб, который я всё никак не мог сподобиться показать стоматологу. Кроме того, мороженое внезапно разбудило мой аппетит, я вспомнил, что ел давно, ещё утром у бабушки, и неплохо было бы подзаправиться чем-то более конкретным.

Вариант зайти в кафешку или ресторан я не без сожаления отринул. С неторопливостью современных официантов и поваров посещение могло по закону подлости растянуться на час и больше, а потому решил закинуться по дороге каким-нибудь бургером. Точек с уличной едой обычно хоть отбавляй, но, как назло, сейчас, когда приспичило, мне стали попадаться только химчистки и аптеки. Отклоняться от маршрута очень не хотелось, поэтому, когда я увидел небольшую витрину с незатейливой надписью «Здесь вкусно», то подпрыгнул от предвкушения и поспешил встать в скромную очередь из трёх человек.

Заказав большую шаурму с курицей и сырным лавашем (чем он отличался от обычного белого, я так и не понял, но люди передо мной заказывали именно такой, а выглядели как завсегдатаи), а также капучино, я стал нетерпеливо ждать приготовления своей еды. Весёлый мужчина, стоявший за стойкой, ловко соорудил шаурму, засунул её в прибор абсолютно жуткого вида, напомнивший мне старую бабушкину вафельницу из детства. Пока шаурма подрумянивалась, продавец замурлыкал какой-то кавказский мотив.

Поймав мой внимательный взгляд, он белозубо улыбнулся, приподнял широкие чёрные брови, а затем подмигнул хитрым карим глазом, переходя к бравому припеву. Словно заворожённый, я следил, как продавец сноровисто переворачивает шаурму, заботливо поджаривая её со всех сторон. Наконец он засунул её в бумажный пакет и протянул мне вместе с бумажными салфетками. Поставил на стойку приготовленный напарником капучино, принял деньги, кивнул и, отворачиваясь, отчётливо бросил:

– Не ходи туда!

Я подавился уже откусанным куском и расплескал кофе.

– Что вы сказали? – потрясённо пробормотал я.

– Приятного аппетита, заходите ещё! – чернобровый продавец смотрел на меня чистыми преданными глазами, искренне не понимая, почему дежурная фраза вызвала у меня столь бурную реакцию.

– Но вы сказали: «Не ходи туда!» – не отступал я.

– Вах, что ты нервный такой. Наверняка потому, что голодный! – перешёл на «ты» собеседник и повернулся к подошедшей женщине: – Что желаете?

Акцент продавца то появлялся, то пропадал, неприятно напомнив мне управляющего клиникой, который на второй день растерял свои ушлые повадки и превратился в занудного интеллигента. На какую-то долю секунды я снова засомневался в здравости своего рассудка. Неужели моя дорога лежит прямиком в некое заведение с мягкими стенами и жестокими «помощниками»?

Я зажмурился, представив себя беспомощным овощем, накачанным лекарствами и вдобавок для верности привязанным к кровати. Вроде бы в наше время пациентов «специальных» клиник перестали бить током и обливать водой, выдавая пытки за лечение. Но кто знает, не используют ли «староверы» «проверенные временем» методы лечения. Нет уж, будем считать, что я жив-здоров и осознаю реальность вокруг себя вполне здраво. А реальность, как и эпоху, не выбирают.

Но что же тогда получается? Почему все встреченные мной люди в курсе происходящего со мной? Так, спокойно. Все ли? Клиника, где я пытался удалить тату, теоретически могла быть связана с Ириной, это я допускал. Нина друг, бабушка её хорошо знает. Сначала мне не поверила, выставить хотела, что подтверждает её непредвзятость. Ну а то, что за мной наблюдала из окна, – видимо, не доверяет до конца, как многие современные дамы мужчинам.

Скорее всего, белозубый продавец шаурмы просто пошутил. Целый день выполнять одни и те же действия, угождая капризным клиентам, многие из которых ещё и с презрением смотрели на «понаехавших», – сомнительная радость. Шаурма на шутку не ответит, а вот разыграть хмурого парня, поиграв с ним в шпиона или предсказателя, – милое дело.

Таким образом я успокоил себя, с сожалением посмотрел на половину оставшегося в стакане кофе. Всегда! Всегда надо сразу же надевать на стакан крышку – наказал я себе на будущее. Отхлебнул и обнаружил, что капучино к тому же безнадёжно остыл. Шаурма оказалась вкусной, и на том спасибо. Утолив голод, я и не заметил, что прибыл к месту назначения. Огромной длины пятнадцатиэтажный дом причудливо изгибался. Я потратил ещё около десяти минут на то, чтобы найти нужный подъезд. За вторым шёл сразу десятый, а нужный мне девятый почему-то оказался не просто в самом конце, а с другой стороны дома, и пройти к нему можно было только через арку.

Подъезд был закрыт. Я полез в телефон, но в сообщении не было кода, а домофон при наборе квартиры озадаченно молчал, что наводило на мысли, что он либо сломан, либо отключён за неуплату. Разозлившись, я набрал Ирину, но мерзкая тварь и не подумала взять трубку. Зато всё тело предупреждающе закололо, что, очевидно, означало: «Не отвлекай меня и выполняй, что велено. Как – меня не интересует».

Я рассвирепел окончательно. Да что ж такое! Даже с прислугой, выполняющей поручения, хозяева как минимум общаются, не отказывая в пояснениях. А я не прислуга! Не собираюсь ходить по струнке, тем более что есть Нина, она может мне помочь. Честно приехал, хотел забрать этот чёртов свёрток, но раз так! Раз мы не соизволим даже трубку поднять! Нашими нежными магическими лапами, чтоб их разорвало!

Накрутив себя ещё больше, я со всей дури пнул подъездную дверь и развернулся, чтобы уйти. Но злопамятная дверь не пожелала мириться с тем, что на ней безнаказанно сорвали гнев. Она стремительно открылась и мстительно стукнула меня в спину. Из подъезда выскочил парень в чёрном худи, с накинутым на голову капюшоном, несмотря на тёплый летний вечер. Я крикнул ему вслед пару ласковых, но странный товарищ даже не обернулся, наоборот, ускорился и скрылся в темноте арки.

По инерции я попридержал дверь. Ладно, раз уж так вышло, подумал я, зайду заберу пакет. Не зря же потратил столько времени. Лифт открылся сразу и с тихим гудением отвёз меня на десятый этаж. На площадке было четыре квартиры. Нужная мне пятьсот девятнадцатая квартира была без номера. Но так как она располагалась между пятьсот восемнадцатой и пятьсот двадцатой, ошибиться было трудно. Звонка рядом с нужной мне дверью также не обнаружилось.

Я по-простому забарабанил по неопрятной, как будто бы заброшенной двери, в верхнем углу которой приютилась паутина с очень недовольным моим появлением пауком. Звук вышел глухой, за дверью стояла тишина. «Ну конечно, сейчас ещё окажется, что дома никого нет», – подумал я сердито. Застучал сильнее и более напористо. Неожиданно дверь подалась вперёд. Толкнув её прицельно, я крикнул в темноту квартиры:

– Есть кто живой?

Никто по-прежнему не ответил. Чертыхнувшись, я зашёл в коридор, нашарил выключатель. Сразу при входе стало видно, что в глубине длинного коридора за прозрачной прикрытой дверью горит свет. Скорее всего, это была кухня, и хозяин так увлёкся либо готовкой, либо поглощением ужина, что не расслышал моих стуков, возни и криков.

Разуваться я не стал, разглядев не слишком чистый пол под ногами, да и всё внутри клокотало от гнева из-за последних событий, в которых, впрочем, обитатели квартиры были не виноваты. Решительно прошёл по коридору, распахнул дверь и наконец-то увидел хозяина квартиры, сидящего на табурете спиной ко мне. Голову мужчина уронил на сложенные на столе руки. Всё ясно – хозяин был пьян.

– Эй, малыш, подъём! – невежливо гаркнул я прямо у него над ухом. Но спящий даже не пошевелился.

Тогда я тронул его за плечо, оказавшееся неожиданно податливым. Мужчина качнулся в сторону, и я увидел струйку крови, вытекавшую у него изо рта. Не мешкая, схватил его руку – пульса не было. Сердце не стучало. Он уже не дышал.

А на улице послышались звуки приближающихся сирен.

Я ни на минуту не усомнился, что это за мной. Проснуться от кошмара, происходившего со мной последние дни, хотелось всё больше и больше. Но я прекрасно понимал: время, подходящее для истерик, закончилось. Так. Что я трогал? Схватив лежащее у разделочной доски кухонное полотенце, я остервенело потёр плечо парня, но быстро опомнился.

Дверная ручка на кухонной двери, выключатель в коридоре. Что я трогал ещё? Входная дверь! Да и бог бы с ней, это неважно. Я заметался по кухне и коридору, судорожно протирая то, чего я мог машинально коснуться.

Всё, пора на выход. Внизу громко хлопнула подъездная дверь, заурчал лифт, опускаясь на первый этаж, и одновременно кто-то шумно затопотал по лестнице. Странно, что соседи не проявили никакого любопытства. Никто не выбежал из квартир, не кричал и не охал. «Они ещё не знают, не поняли, что произошло», – решил я.

«Нельзя растекаться мыслью, не время», – снова одёрнул себя. Вниз по лестнице нельзя, в лифт нельзя, остаётся наверх. Было бы здорово, если бы на последнем этаже был выход на чердак. Чтобы спокойно уйти через соседние подъезды.

Нельзя сказать, что я в плохой спортивной форме. Но до того быстро пробежал, можно сказать, пролетел пять этажей, что это точно был мой личный рекорд, а возможно и мировой, если кто-то, конечно, озаботился бы организацией таких экзотических соревнований.

Сердце билось в районе горла, мне казалось, что оно готово выскочить, пробив грудь, вырваться на свободу вместе с приступом кашля, который я сдерживал изо всех сил. Душа сначала нервно путалась в пятках, а потом полетела впереди меня, стремясь оторваться от не поспевающего за ней бренного тела. Не удивлюсь, если она втайне мечтала улететь от меня как можно дальше.

Наверху меня традиционно ждали две новости: хорошая и плохая. Чердак был, к нему вела устойчивая железная лестница, забраться по которой ничего не стоило. Но дверь закрыта на огромный навесной замок, по состоянию которого можно было предположить, что, во всяком случае, через эту дверь чердак не посещали несколько лет.

Снизу доносились бодрящие звуки. Понятно, что прибывшие вряд ли сразу ломанутся наверх. Или я ошибаюсь, и они станут искать убийцу по горячим следам? Кстати, кто вызвал полицию? Что вообще произошло? Ведь я даже толком не осмотрел тело. Может, мужчина умер естественной смертью, а полицейские приехали совсем по другому поводу? Может, они ехали вообще мимо куда-то ещё? А по лестнице топотали обычные жильцы?

Но я уже откуда-то знал: всё это неправда. Мужчину убили, совсем недавно, ровно перед моим приходом. Тело не успело закоченеть, на это, как я помнил из курса школьной анатомии, нужно около двух часов. Или нет? Надо проверить. Но это подождёт! А пока – главное, выбраться отсюда и связаться с Ниной.

В голову стали приходить мысли одна нелепее другой. Может, начать звонить в двери? Да, люди так и рвутся приютить тридцатилетнего незнакомца «в самом расцвете сил».

Я облокотился на косяк рядом с одной из квартир и тихонечко застонал. Дверь внезапно открылась, из квартиры шагнула хрупкая кареглазая девушка с большой вязаной синей сумкой через плечо. Я стыдливо отпрянул. Незнакомка прикрыла за собой дверь, внимательно посмотрела на меня и мягко посетовала:

– Да вы так не смущайтесь! Просто поймите, пожалуйста: надо иметь совесть!

Честно говоря, я опешил. Судя по всему, девушка была уже в курсе произошедшего, а ещё она принимала меня за убийцу.

«Ну а кто же ещё кроме убийцы будет как лох прятаться от полиции на верхнем этаже?» – ехидно спросил голос внутри меня.

Но вместо того чтобы заорать, позвать на помощь, ну или на худой конец чинно доехать до полиции на десятом этаже и, как подобает добропорядочной гражданке, сдать меня с потрохами, незнакомка решила сначала меня подбодрить, а потом воззвать к моей совести. Мол, сколько можно! Хватит убивать, пора и честь знать.

Я потупился. Что я мог на это ответить? Это не я? Жалкое оправдание. Проповедующая «миссионерка» между тем продолжила:

– Да вы не переживайте, не вы первый, не вы последний.

Согласен. История знала убийц и до сегодняшнего вечера, и, судя по хронике наших дней, человечество ещё не скоро навсегда покончит с леденящими душу преступлениями. Но аргумент «ничего, убивали и до тебя, расслабься» я слышал впервые. Раз девушка так благожелательно настроена, я попытался прояснить ситуацию.

– Поверьте, я ни в чём не виноват! – произнёс я как можно более убедительно и проникновенно.

«Миссионерка» с готовностью кивнула:

– Я понимаю, вы готовились!

Час от часу не легче. Надеюсь, она хотя бы имела в виду, что я готовился к оправданию, а не преступлению? А может, она блаженная, как бабушка говорила?

Читал я истории про девиц, которые пишут письма в тюрьму незнакомым преступникам. По обескураживающей статистике, чем ужаснее преступление, тем больше на совершивших его спрос. Девушки не просто переписываются, а шлют деньги, приезжают на свидания, а потом и замуж выходят, зачастую сажая бывшего преступника себе на шею. Кажется, таких девушек называют «ждули». Может, и эта из таких? Решила не дожидаться суда и срока, а ковать железо, пока горячо, знакомиться сразу здесь, раз уж подвернулась такая возможность? Так сказать, не отходя от кассы?

Я даже перестал дышать, ожидая, что девушка начнёт восторгаться моим стилем убийства, изощрённостью плана и качеством подготовки. Но вместо этого услышал:

– Да, у отца высокие требования. Я это знаю, как никто другой. И ваше желание поскорее сдать экзамен похвально. Но поймите, вот так караулить преподавателя у его квартиры некрасиво. Папа не оценит. Поверьте, приходили уже такие. Он всех выставил.

Ах, вот оно что! Я облегчённо вздохнул. Отец девушки преподаватель, и она приняла меня за студента, не дождавшегося официальной пересдачи осенью. Но «прозорливая» дочь явно принципиального препода истолковала мой вздох по-своему:

– Ничего, я отцу не расскажу! – и тут же сама рассмеялась: – Да и не смогу при всём желании, я же даже имени вашего не знаю! А описывать внешность у меня всегда плохо получалось.

«Хоть одна хорошая новость», – подумал я и тоже улыбнулся.

– Вы милый, – простодушно продолжала девушка, – и очень отличаетесь от всех, кто приходил к отцу. Не ругаетесь, не качаете права. Тут один, – она забавно фыркнула, – угрожать пробовал. А кое-кто взятки предлагал, ну так тех уже отчислили. Мой отец не такой! – гордо подытожила она.

Мои мысли лихорадочно скакали в голове, пытаясь найти наилучшую возможность использовать такое счастливое стечение обстоятельств. Можно было, как ни в чём не бывало беседуя, выйти с девушкой из подъезда. Она местная, тут живёт. Никто не будет ожидать, что убийца нагло прошествует у всех на глазах со свежеприобретённой пассией. Но что, если у выхода из подъезда уже стоит полицейский, дотошно проверяющий документы?

Допустим, девушка подтвердит, что я студент и учусь у её отца. Но если у следствия не будет подозреваемых, то рано или поздно обратятся к списку всех, кого заметили и тщательно переписали после убийства. Обнаружив несоответствие, я быстро превращусь в очень привлекательную для расследования фигуру. Надеяться на авось и так рисковать было нельзя.

Попросить смущённо воды? Зайти в квартиру и потянуть время? Дочь преподавателя куда-то спешит, я не смогу задержать её надолго, это ничего не даст. Попросить у неё ключи от чердака? Даже если они у неё есть, что вряд ли, как я ей это объясню? Не пойдут ли полицейские по квартирам, или, опять же, не остановят у выхода из подъезда с вопросом: «Не видели ли вы что-то необычное? Или кого-то?»

Пока я бездействовал и жалко улыбался собеседнице, стараясь, чтобы это выглядело как можно приятнее, двери лифта отворились.

Мы с девушкой одновременно развернулись в сторону открывающихся дверей. Я с волнением, которое мне трудно было скрыть, ожидая выхода шкафообразного полицейского, провокационно поигрывающего наручниками, моя собеседница – с непонятным мне смущением. Но из лифта выскочил незнакомый парень невысокого роста, с мелкими, какими-то птичьими чертами лица, сходство особенно усиливала вытянутая вперёд шея.

Увидев нас, стоящих достаточно близко друг к другу, молодой человек скривился, словно в рот ему попал недозрелый лимон, который не иначе как под дулом пистолета прожевать заставили, и писклявым голосом запричитал:

– Опять? Ты опять? Я жду тебя у подъезда, жду. А ты с хахалями дурно пахнущими общаешься! Ань!

Я уже догадался, что это не полицейский в штатском, и облегчённо выдохнул про себя. Но при словах о «дурно пахнущем», которые явно были обо мне, возмущённо воззрился на «бессмертного» парня, раздумывая, не спустить ли пар, отыгравшись на разговорчивом камикадзе. На всякий случай склонил голову к майке. Как я и думал, поклёп. Никакого дурного запаха! Я парень чистоплотный.

Девушка же вспыхнула до корней волос и сделала шаг вперёд, вставая передо мной и загораживая от «птенца»:

– Как тебе не стыдно, Кирилл! Это к отцу. Студент. А ты… Ты явно только приехал. Иначе сразу бы поднялся, я тебя прекрасно знаю! Ни минуты лишней ждать бы не стал.

– Как же, – ворчливо отозвался парень, заметно остывая, – в ваш подъезд так просто не зайти сейчас. И не выйти! Полиция у подъезда.

– Так как же ты зашёл?

– Как-как! Корочки показать пришлось. Словно я сюда по служебной надобности приехал. Буду я лишний раз перед ними отчитываться, куда я да к кому.

Час от часу не легче. Я поздравил себя за проявленное терпение. «Птичка»-то оказалась с корочками. Какими – непонятно, но лучше воздержаться от любых с ним контактов.

– Ой, – испугалась Аня, – а что случилось?

– Пришили у вас в подъезде кого-то, – равнодушно ответил Кирилл, делая шаг к девушке и пытаясь приобнять её за плечи.

Но Анечка ловко уклонилась от объятий и взволнованно забормотала:

– А кого?

Парень безразлично пожал плечами, и девушка продолжила:

– Так, может, не пойдём никуда? Посидим у меня, я пирог испекла, – почему-то она сделала особенное ударение на последних словах.

Кирилл снова раздражённо передёрнул плечами:

– Не говори глупостей. Я столик заказал, да и вообще… Мне сегодня расслабиться надо. Не дома, скажем так. – Тут он перевёл взгляд на синюю вязаную сумку Ани: – Опять ты с этой сеткой?!

– Не сеткой, – достойная дочь преподавателя разозлилась, – а экологичной сумкой. Сама вязала!

– Ну можно же взять красивую кожаную, из экокожи!

– А как, по-твоему, эту кожу делают, а? Атмосферу засоряют!

– Да что за глупости!

Кирилл с Анечкой подошли друг к другу вплотную. Но, стоя близко-близко, они не касались друг друга, не обнимались, как совсем недавно, очевидно, хотел парень, а просто злобно шипели, словно разозлённые насекомые. «Если они влюблённая пара, – подумал я, – то я – балерина».

Правда, в голову тут же услужливо прилетело воспоминание, как бабушка в детстве таскала меня на занятия балетом. Точнее, пыталась. Сходили мы два раза, а на третий я решительно отказался идти, за что был поставлен в угол, где мне предлагалось поразмыслить о своём неуместном бунте.

Поспешно отогнал некстати заглянувшее воспоминание. Пока старался стоять тихо, «не отсвечивая». Но диалог «влюблённых» явно затягивался, и я чувствовал себя всё глупее. Может, начать спускаться по лестнице? Пока «птичка с удостоверением» не заинтересовалась, чего это я стою и слушаю? С таким-то его сварливым характером. Но не успел.

– Всё, хватит, поехали уже в ресторан! – завопил парень с такой ненавистью, что мне показалось, что сейчас он Анечку ударит.

– Поехали! Сам стоишь столбом! Надеюсь, ты заказал столик в вегетарианском? – с не меньшей экспрессией проорала его собеседница.

Кирилл смачно выплюнул непечатное выражение.

– Не смей при мне выражаться! Я из интеллигентной семьи! – тут же взвилась его собеседница.

– Заходи уже в лифт, интеллигентный ты мой борец за экологию!

И тут девушка повернулась ко мне.

– Мы вниз. Вы с нами? – спросила она мягким нежным голосом, каким говорила со мной прежде. Это настолько отличалось от того, как она сейчас орала на «птичку», что, кажется, я открыл рот от удивления. – И я прошу прощения за неуместное поведение Кирилла.

Я не успел не только ответить, но и среагировать, а «птичка» немедленно встряла:

– Какого ты перед ним извиняешься?! И вообще, покажите-ка документы!

Оп-па, приехали.

Но Анечка что есть силы толкнула парня в открытые двери лифта (девушка с «птичкой», ругаясь, попеременно нажимали на кнопку вызова, так что во время их диалога лифт постоянно раздражённо то открывал, то закрывал двери), заорав в ответ:

– Немедленно прекрати! Ты ещё у меня документы спроси!

– И спрошу, – тут же глухо донеслось из лифта.

Девушка шагнула внутрь, и я услышал за шумно закрывающимися дверьми не менее шумный звук поцелуя. Ну, на поцелуй это было похоже больше всего. Не съел же он её живьём?

Поле боя осталось за мной. Я вернулся к тому, с чего начал. Снова стоял на последнем этаже и не знал, как выбраться, с той лишь разницей, что теперь меня видели двое свидетелей. Но если Анечка, по её уверению, внешность описывать не умела, то «птичка», я был уверен, опишет меня в малейших подробностях. Ко всему прочему на лестнице послышались тяжёлые шаги спешащих наверх людей.

Видимо, полицейские, раздражённые тем, что лифт так надолго застрял на верхнем этаже, решили самолично проверить периметр. Подняться пешком по лестнице. Я запаниковал. И тут вспомнил, что Анечка так и не закрыла дверь на ключ. Сначала отвлеклась на меня, потом на увлекательную ссору с Кириллом. Замок, на моё счастье, был не английский. Не мешкая, я толкнул дверь в квартиру неизвестного мне преподавателя, поспешно зашёл внутрь и закрылся изнутри на замок.

И вовремя, потому что на лестничную клетку и в самом деле поднялись двое полицейских. Поочерёдно нажали на звонки всех четырёх квартир на площадке. Мне казалось, что звук моего громко бьющегося сердца слышен даже на первом этаже, но вроде бы обошлось. Немного подождав и позвонив во все двери повторно, полицейские удалились.

Интересно, что им никто не открыл. Кажется, мне повезло, никого из жильцов не было дома. А вот на четырнадцатом этаже, похоже, кто-то был. До меня донеслись глухие голоса, но слов было не разобрать.

Вот я и в чужой квартире. Что дальше? На всякий случай решил проверить, точно ли тут больше никого нет. Квартира оказалась огромной, четырехкомнатной, с большим просторным холлом. Ремонт был явно дорогой, но видно, что делали его давно. Сейчас квартиры отделывали немного иначе. Я аккуратно разулся, обошёл все комнаты и убедился, что в квартире один.

Прошёл на кухню и понял, что безумно хочу пить. Сначала жадно пил из-под крана, наплевав на фильтры (последний раз непосредственно из крана я так пил в глубоком детстве), а потом решил обнаглеть и поставить чайник. После кофе, а главное, всех треволнений очень хотелось хорошо заваренного, ароматного чая, который утоляет жажду куда лучше воды.

Заварочный чайник, ещё горячий, стоял на столе – видимо, Анечка заварила чай перед уходом. Кружки аккуратно висели над раковиной, а электрический чайник располагался на видном месте. Я набрал в него побольше воды и щёлкнул кнопкой.

Так. Нужно срочно связаться с Ниной и всё ей рассказать. Но вот беда, у меня не было её телефона. Был адрес, а вот созванивалась с ведьмой бабушка. Что ж, придётся снова действовать через неё.

Услышав внука второй раз за день, бабуля откровенно обрадовалась. Не так часто я баловал её своим вниманием. Но когда бабушка поняла причину звонка, то всполошилась:

– Так ты что, так до Ниночки ещё и не доехал? Бедная девочка тебя заждалась, наверное. Переживает! Где ты?

Пришлось мешать правду и вымысел.

– Ба, доехал. Мы познакомились, всё хорошо. Вот вышел за тортиком, пришёл в магазин. И не знаю, какой Нина больше любит. Хотел позвонить спросить, а телефон-то не знаю.

– Так ты что, заявился к девушке с пустыми руками? – пришла в ужас бабушка.

– Ба…

– Ох, горюшко. Ореховый бери. Мы с покойной Агриппиной, бывало…

– Скажи, пожалуйста, номер! У меня телефон почти разрядился.

И это была чистая правда. Но я как раз заметил торчащую из-под стола зарядку. Отлично, мне подходит!

Моя милая родственница наконец-то продиктовала номер. Скупо поблагодарив, я поскорее отсоединился. Чайник вскипел, я налил себе чашку чая, поставил телефон на зарядку. Всё, можно звонить Нине, обрадовался я и начал было набирать номер. Но тут во входной двери щёлкнул замок.

Не то чтобы я думал, что квартира отдана в моё безраздельное пользование, и чувствовал себя полновластным хозяином, но мне казалось, хотя бы час у меня есть. Это было какое-то стойкое внутреннее ощущение, сродни тому, что позволяет нам просыпаться без будильника в любое время, если его чётко проговорить перед тем как уснуть. Но я ошибся. Счётчик времени внутри относился только ко мне, а в квартире жили другие люди. И вот они вернулись домой.

Сначала пришла досада, что я так и не попью спокойно горячий чай. Потом я опомнился (меня не покидало неприятное чувство, что долбаное тату повредило мои мозги) и решил спрятаться, благо огромная квартира позволяла. Но я не знал, кто пришёл и в каком количестве. По многочисленной и разнообразной обуви в коридоре было понятно, что в квартире кроме Анечки и её папы живут и другие люди. В какие комнаты они пойдут? Удастся ли мне выбраться незаметно? Что, если меня заметят? Я навлеку на себя крупные неприятности.

Решив действовать по наитию, я схватил чашку, быстро вышел в коридор и застыл в непринуждённой, как я надеялся, позе с приветливой улыбкой на улице. В отворившуюся дверь вошёл статный мужчина с умными усталыми глазами, которые прятались за модной оправой молодёжных очков. Увидев меня, он вопросительно поднял брови, но промолчал, уступая слово мне.

– Здравствуйте, я Николай, – представился я первым пришедшим в голову именем, – Анечка много рассказывала о вас. Наконец-то мы познакомились. Рад встрече, для меня большая честь лично приветствовать её отца!

Выговаривая эту высокопарную речь, я слегка запинался, но наделся, что отец Анечки спишет моё волнение на знакомую ему по своим студентам робость. И почти молился про себя (чему немного мешало то обстоятельство, что ни одной молитвы я не знал), чтобы меня немедленно не спросили, кем именно я девушке прихожусь. Ответ на этот вопрос я так и не придумал. Парень? Судя по всему, девушка встречается с Кириллом, и раз он запросто заявляется к ней домой, то, вероятно, знаком с родителями. Друг? Коллега? Всё-таки ещё один поклонник?

– Добрый вечер, – приятным, хорошо поставленным голосом поздоровался мужчина. – А где же Анечка?

Каверзные вопросы мне пока задавать не стали, что уже хорошо. Но, к моему неудовольствию, преподаватель и не подумал представиться в ответ. Хотя с чего бы ему это делать? Раз дочь про него так много говорила, то и имя должна была назвать. А называть мужчину как-то надо, иначе получится совсем неловко. Пока я рассуждал подобным образом, хозяин квартиры вежливо ожидал ответа на свой простой и логичный вопрос. К несчастью, достойного у меня не было. Да ещё в голове крутился недавний разговор с бабулей. Брови мужчины в недоумении поползли вверх, а потому я поспешил ляпнуть первое, что пришло в голову:

– Она вышла за тортом, скоро будет.

Я мысленно обозвал себя болваном, но слово, как известно, не воробей. Вообще ничто не воробей, кроме воробья. Дался мне этот воробей. А самое главное, дался мне этот торт! С чего девушке-хозяйке бегать в магазин, оставляя парня, даже если знакомый, друг или коллега, дома? В России так не принято. К тому же, как я с опозданием вспомнил, Анечка упоминала, что испекла пирог.

– Что же, подождём её вместе за чашкой чая. – Преподаватель (знать бы хоть, какого предмета!) иронично кивнул на мою чашку, с достоинством поправил безукоризненный воротник рубашки, ловко скинул ботинки и прошествовал на кухню, жестом предложив мне присоединиться.

Я послушно поплёлся вперёд, лихорадочно размышляя, какую бы предложить тему беседы, чтобы не закопаться ещё глубже. Пока, надо признать, всё шло на удивление сносно. Хозяин дома до сих пор не указал мне на дверь и не выкинул из окна. А в настоящий момент это главное.

– Вам налить чаю? – вежливо спросил я.

И снова внутренне охнул. Гость здесь я, а не он, с чего мне распоряжаться на чужой кухне? Но хозяин только рассеянно кивнул, даже, как мне показалось, благосклонно. Возможно, он был из тех мужчин, которые дома не притронутся к еде, если жена забыла положить рядом вилку. И ему претило ухаживать за непрошеным гостем, пришедшим, строго говоря, не к нему.

Я сноровисто сполоснул большой бокал, который взял у раковины, и только наливая заварку, подумал, что посуда также могла иметь значение. Есть люди, которые пьют исключительно из своей чашки, и я слышал, что этим часто грешат именно преподаватели. Но переспрашивать было глупо, а потому я просто долил кипятка и пододвинул готовый чай к моему собеседнику, с непонятным мне выражением рассматривающему кухню. Может, он прикидывает, не рылся ли я тут? Не взял ли чего?

– Итак, Николай, – Анин папа с лёгким нажимом начал допрос, которого я так боялся, – вы друг моей дочери?

Я кивнул, вымученно улыбаясь.

– И по какому же поводу торт? – лукаво продолжил задавать вопросы хозяин квартиры.

– У меня огромная радость, я устроился на работу, – пролепетал я.

Да, а потому не пришёл с тортом, а отправил за ним подругу. Очень правдоподобно. Вот дурак!

– Поздравляю.

– Спасибо.

Наступило молчание. Мы прихлёбывали чай, я всё больше чувствовал себя идиотом. Видимо, такое же мнение составил обо мне и Анин папа, а потому прекратил попытки общения. Одно было ясно: полиция про меня узнает, вопрос времени. Папа непременно поговорит с Анечкой, подтянется Кирилл с корочками. Не выдержав, я шумно вздохнул.

Хозяин квартиры тут же перевёл на меня взгляд и словно очнулся:

– Николай, надеюсь, вы простите меня, я очень устал на работе. Возраст и проблемы со здоровьем, сами понимаете.

Я смущённо кивнул, хотя мужчина на первый взгляд выглядел абсолютно здоровым амбалом в прекрасной форме, по возрасту немногим старше меня.

– Я прилягу, а вы будьте как дома! – продолжил Анин папа.

Закончив эту удивительную речь, он, не дожидаясь ответа, встал и скрылся в одной из комнат, которая, как я помнил, представляла собой гостиную. Прикорнуть там можно было разве что на огромном столе или на составленных в ряд стульях. Ни дивана, ни тахты в гостиной не наблюдалось. Буквально через несколько секунд мужчина вышел из неё и, даже не взглянув в мою сторону, перешёл в другую комнату. Может, прихватил из гостиной что-то нужное.

Я схватил телефон, который немного зарядился, и поспешил закрыться в ванной. Сейчас не до чудачеств Аниного отца, надо связаться с Ниной. Чтобы меня ненароком не услышали, включил воду и наконец-то набрал номер, который узнал от бабули.

Моя прекрасная напарница с чудесным цветом волос ответила сразу. Громким трагичным шёпотом я поведал ей свою историю. Нина слушала, угукая на паузах, чтобы я не сомневался, что она меня слышит, а когда закончил рассказ, немедленно заявила:

– Тебе надо оттуда выбираться!

– Я и сам это понимаю, – огрызнулся я. Хотелось бы услышать от ведьмы более конкретные советы.

– Нет, не понимаешь, – возразила Нина, – всё же у меня есть кое-какие способности. Иногда я вижу без карт, рун и ритуалов. Ты в эпицентре опасности. И ты её даже до конца не осознаёшь.

Ха-ха. Три раза ха-ха. Я в доме, полном полиции. Меня видели уже минимум три человека. Кто-то вообще мог видеть в глазок, скажем, как я заходил в квартиру сразу после убийства. Или чуть позже выходил из неё. Это я-то не сознаю глубину проблемы?

– И как же мне уходить? Что делать?

– Люди, окружающие тебя, опасны!

– Ты что, издеваешься? Я в курсе. Они меня запомнят и сдадут полиции.

– Нет смысла затягивать спектакль. Просто уходи, пока старик лёг.

Я хмыкнул про себя. Видела бы ты этого старика.

– А полиция?

– Чувствую, ты сможешь выйти из подъезда без помех. Уходи из этой квартиры, – продолжала настаивать Нина и вдруг жалобно добавила: – Пожалуйста.

– Хорошо, – согласился я.

Оставаться дальше в квартире Анечки и правда было глупо. Вдруг вернётся она сама или её мама, которая могла оказаться не столь сговорчивой, как супруг. Да и чем был занят достойный преподаватель, я мог только гадать. Не вызовом ли полиции? И если Нина считает, полагаясь на свои способности, что можно безопасно выбраться из подъезда, её стоило послушать.

Я закрыл воду и, стараясь не шуметь, на цыпочках вышел из ванной. Осторожно прокрался в коридор и вздрогнул от неожиданного вопроса:

– Николай, а Анечка именно за тортиком побежала, не пирогом?

Терять мне было нечего, а потому я невежливо отвернулся от Аниного отца, решив молча и как можно быстрее покинуть квартиру. Толкнул дверь, но она не поддалась, хотя я не помнил, чтобы мужчина её закрывал. Повернуть ручку замка было делом нескольких секунд, но проклятая дверь снова не открылась. И тут до меня дошло, что замок на двери был не один. Внизу была замочная скважина, дверь явно была закрыта с этой стороны с помощью ключа, который, к моему громадному огорчению, из двери не торчал.

Значит, пока я разговаривал с Ниной, мужчина зачем-то закрыл дверь на ключ и предусмотрительно его припрятал. Чувствуя себя последним идиотом, я повернулся и встретил насмешливо-сочувственный взгляд хозяина квартиры.

– Спешите куда-то, Николай? – вкрадчиво спросил он. – Что ж не попрощались?

– Будить не хотел, – мрачно и неприязненно буркнул я. Что ему от меня надо? Думает, что я всё же каким-то вещам из квартиры приделал ноги?

– Так я не спал. Напротив, спросил вас, за тортом или пирогом ушла Анечка?

Хозяин квартиры говорил тихо, вроде бы даже дружески. Только сквозь обманчивую приветливость мне отчётливо послышались угрожающие нотки. Что-то было не так. И в том, как преподаватель смотрел на меня, и в том, как произносил имя дочери. С иронией и лёгким пренебрежением.

– За тортом, – машинально ответил я, силясь понять, что происходит, – пирог она и так испекла.

Почему из меня вылетела последняя фраза, я не знал. Но после того как я её произнёс, что-то неуловимо изменилось. Воздух вокруг наполнился тревожными вибрациями, как сказала бы Нина, если бы была рядом, с тоской подумал я. Но её не было, зато был Анин папа, который смотрел на меня изменившимся недобрым взглядом, совершенно его не скрывая. Мужчина словно размышлял, убить на месте или поиграть в инквизицию. Мне стало очень страшно. Очень. Откуда-то я знал, что вляпался во что-то ещё. Именно сейчас, а не тогда, когда зашёл в квартиру с ещё не остывшим трупом.

«Может, это просто мои расшалившиеся нервы?» – подумал я с надеждой.

«Нет, – сурово ответил внутренний голос, – нет и ещё раз нет».

– Мне и правда пора, – помертвевшим голосом произнёс я и постарался приятно улыбнуться, но боковым зрением заметил, что в зеркале отразилась моя взлохмаченная физиономия с перекошенной гримасой. – Не откроете дверь?

– Разумеется, – вежливо, без тени улыбки ответил мужчина и сделал шаг к двери.

Я напрягся, ожидая, что он на полпути нападёт на меня, ударит или вколет снотворное (кажется, я всё-таки пересмотрел боевиков). Папа Анечки спокойно достал из кармана ключ, вставил в замочную скважину и повернул. После чего собственноручно распахнул дверь:

– Прошу!

Я вылетел из двери, на ходу пискнув:

– До свидания!

Значит, всё это нервы. Все нестыковки мне показались. Наоборот, мужчина удивительно терпеливо и вежливо, с достоинством вёл себя для человека, который застал у себя дома незваного гостя, вдобавок ещё и представившегося таинственным другом дочери. Какой стыд.

Как и предсказывала Нина, мне удалось без всяких проблем выйти из подъезда. У меня не было сил на разговоры и объяснения, поэтому отправил Нине эсэмэс. Всё, мол, хорошо, выбрался, позвоню завтра. После чего со спокойной душой отключил телефон. До дома я добрался без происшествий и сразу завалился спать.

Перед сном я вспомнил про Ирину, которая почему-то не давала о себе знать. Ведь я должен был завезти ей злосчастный пакет, но не только не сделал этого, но даже не позвонил. Мерзкая девица должна была рассвирепеть и снова продемонстрировать свои садизм и силу. Уж не подставила ли она меня с этим трупом? Но зачем? К чему такие сложности? Я немного повертел ситуацию в уме, ничего не придумал и незаметно уснул.

Проснулся я поздно, около десяти утра. Солнечные лучи затопили комнату, наполняя её июльским теплом, а меня надеждой, что всё закончится хорошо. Я с удовольствием потянулся, прохрустев каждой косточкой, а затем ещё немного повалялся в кровати. Телефон безмолвствовал, никто меня не доставал, не грозил, не мучил. Как же хорошо. «Быть может, всё закончилось», – блаженно подумал я и моментально вспомнил, что вчера перед сном телефон выключил.

С большой неохотой вернул его к жизни. Весело помигав экраном, смартфон стал грузить сообщения о пропущенных звонках. Так, звонила бабушка – три раза, Нина – десять раз, Алевтина (а ей-то что понадобилось?) – два раза, Ирина – один раз. Плюс телефон сообщил о нескольких пропущенных звонках с неизвестных мне номеров.

Я с трудом подавил соблазн выключить телефон, задёрнуть шторы и снова уснуть. Ирина, во всяком случае, могла достать меня и без всякого телефона, но она всего лишь скромно позвонила один раз и этим удовлетворилась. Хорошо ли это? Пока непонятно, но перезванивать ей я точно не собирался. Впрочем, и остальным тоже. За одним исключением…

Нина же, несмотря на проявленную настойчивость, выражавшуюся в десяти пропущенных вызовах, сама трубку взяла только на третий раз.

– Мстишь? – настолько весело спросил я, насколько можно было веселиться в моих обстоятельствах. – Парень не брал трубку, теперь помучаем его?

– Дурень, – беззлобно отозвалась девушка, – у меня клиенты были. Уж прости, бизнес в первую очередь.

– Я говорил, что оплачу твои услуги, – тут же взъерошился я.

Признаться, мне было бы легче, если бы ведьма взяла у меня деньги.

– Дурень и есть, – подытожила девушка и поинтересовалась: – Когда тебя ждать?

– Сейчас кофе выпью и приеду, – пообещал я. – А что, срочности уже нет? Ты звонила десять раз, а теперь так спокойно говоришь?

– Приедешь – всё и объясню, – отрезала Нина и отсоединилась.

Вот ведь как. Какие мы загадочные, всесильные и таинственные. Ладно, я не гордый. Приеду. И объяснишь! Вот только сначала загляну в одно место. Заодно там и позавтракаю.

Но моим замечательным планам было осуждено осуществиться лишь наполовину. Работа под вывеской «Здесь вкусно» и правда кипела, два юрких паренька обслуживали небольшую утреннюю очередь любителей кофе и фастфуда. Оба парня славянской внешности, вчерашнего белозубого чернобрового красавца не видно. Когда до меня наконец-то дошла очередь, я повторил вчерашний заказ и невзначай поинтересовался, где вчерашний продавец? Уж больно хороша, мол, его шаурма.

– Мы по сменам работаем, сегодня не его, – равнодушно пояснил блондин и вручил мне капучино.

Об этом я и сам догадался! Скрипнув зубами, вежливо переспросил:

– А когда его?

– Завтра, кажется, – буркнул парень и отвернулся к следующему покупателю.

Хорошо, приду завтра. Я настойчивый! Мне очень интересно, почему продавец дал мне такой прекрасный совет, которому я, как последний болван, не последовал. Шаурма оказалась пресной и невкусной, совершенно не чета вчерашней. Зато кофе сегодня горячий, и я его не расплескал. Я грустно поразмышлял о том, что национальные блюда лучше удаются представителям этой самой нации, и отправился к Нине.

Девушка открыла мне дверь так быстро, словно за ней стояла. Скорее всего, так и было, потому что ведьма предстала передо мной в рабочем балахоне и парике, с отрешённым выражением лица.

– О, пришёл? Отлично! – просияла она.

Ну хоть кто-то мне искренне рад! Но причина приятного приёма стала ясна очень быстро.

– Давай, подсоби! – скомандовала ведьма и кивнула на трёхлитровую банку с красной жидкостью, стоящую у тумбочки. Насколько я помнил, в первый мой приход там стояла банка поменьше. Сама девушка сгребла с нижней полки шкафа россыпь пузырьков из тёмного стекла и бодро прошагала на кухню.

Помещение оказалось в лучших ведьмовских традициях покрытым пылью, но просторным и светлым. Большой круглый деревянный стол служил пристанищем для огромного количества предметов. Но, насколько я разбирался, они имели мало общего с приготовлением и употреблением пищи. Колбы, реторты, книги, свитки, свечи, какие-то камни и ещё много всего, не опознанного мной. Также здесь лежали странного вида ножи, которые вроде как и имели отношение к кухне, но по тому, как они выглядели, я сильно сомневался, что Нина режет ими колбасу.

Что она ими делает, я предпочёл бы не знать. Но моё буйное воображение было не остановить. В голову упорно лез образ Нины, заносящей грозное оружие над бедными жабами, змеями и мышами. Между тем моя магическая союзница споро откупоривала небрежно брошенные на стол пузырьки. Затем она порылась в раковине, заполненной не столько грязными тарелками, сколько всё теми же странными предметами, и торжественно вытащила оттуда небольшую воронку. Сполоснула и протянула мне:

– Вот, ты пока разливай по пузырькам, а я кофе сварю.

«Надо же. Мы на кухне иногда и готовим», – ехидно подумал я. Но вслух ничего не сказал, послушно кивнул и принялся разливать жидкость по пузырькам. Это оказалось сложнее, чем я предполагал. В первый пузырёк я налил красной жижи больше, чем следовало, и она растеклась неопрятной лужицей по столу.

Нина с раздражённым шипением бросила турку и с криком: «Осторожно!» бросилась поспешно вытирать лужицу. Красная жижа неприятно пузырилась. Мне стало неловко. Чтобы преодолеть смущение, я как ни в чём не бывало спросил:

– Так почему ты мне звонила столько раз?

– Понимаешь, – вдруг смутилась Нина, – ты…

Она перестала насыпать в только что отмытую турку кофе, покрутила её в руках, вздохнула и рассеянно бросила в мойку. Я с интересом следил за манипуляциями ведьмы, гадая, что её заставило так переживать. Очень тихо спросил:

– Что я?

Девушка загремела посудой, доставая непокорную турку, которая успела затеряться на самом дне мойки. Крепко сжала трофей в руках и выпалила на одном дыхании:

– Ты не определялся как живой. Ни на картах, ни на рунах. Ни маятником, ни по фото.

– Пока я спал? – глупо уточнил я.

Нина с шумом поставила турку на плиту и в упор взглянула мне в глаза:

– Нет. И сейчас тоже.

Это было очень странно. Нина произносила слова на русском языке, каждое из которых по отдельности мне знакомо. Слова не были специальными терминами, часто использовались в обычной жизни. Понятен был и сам смысл фразы. Но… Что это вообще такое – «не определяешься как живой»? Вот он я, живой. В этом я точно уверен.

Всё равно что профессионал-строитель бы сказал: «Мы были уверены, что дом не развалится, мы и сейчас в этом уверены на сто процентов», стоя на развалинах этого самого дома. Вроде бы очевидно, что признание Нины означает роспись в профессиональном бессилии. Она же ошиблась! Ошибается! Вот он я, стою перед ней, живой и невредимый! Но почему тогда вместо того, чтобы скрыть эту досадную ошибку, о которой никто, кроме неё, и не знал, она преподносит её мне, словно научный прорыв? По тому, как девушка смотрела на меня, мне стало ясно, что её смущение связано не с ошибкой, которую она допустила. Нина всего лишь не знала, как верно донести до меня свои мысли. Признаться, я до сих пор ничего не понял.

Видимо, по моему взгляду девушка поняла течение моих мыслей, потому что решительно схватила меня за руку и потащила из кухни. Впрочем, она не забыла аккуратно закупорить наполненный мной пузырёк и тщательно закрыть банку со странным содержимым. Нина вела себя так экспрессивно, что её парик съехал набок, от чего ведьма стала выглядеть пугающе странно: из-под длинных волос пробивалось ярко-голубое «свечение». Но моя прелестная напарница этого не замечала. Я вспомнил, как она говорила, что терпеть не может ходить в парике дома. Значит, и правда не на шутку взволнована.

Я думал, что мы пойдём в ту дальнюю комнату с креслами, столиком и свечами, но Нина толкнула дверь, которая располагалась сразу за кухней. Несмотря на светлые, практически прозрачные шторы, комната тонула в полумраке. В дальнем углу я заметил нечто вроде ведьмовского алтаря со странными предметами. Один из них неприятно напоминал настоящий череп. Я решительно отогнал от себя мысль о том, что это он и есть.

Был тут и столик, старый, деревянный, весь в царапинах и странных пятнах. Около него стояли колченогие, такого же древнего вида табуретки. Ни о каком уюте, мягких креслах и изысканных чашках речи не шло. Вдоль всей стены растянулся старинный шкаф, предположительно книжный, забитый, как и коридорные шкафы, самыми разнообразными предметами.

Нина схватила с ближайшей полки стопку фотографий. Я с удивлением увидел среди них и свою, распечатанную на цветном принтере, притулившемся на одной из полок. Видимо, снимок был сделан именно тогда, когда я обнаружил Нину «подглядывающей» за мной из окна. Остальные фото в основном представляли из себя портреты и были куда лучшего качества.

– Садись! – резко скомандовала девушка, практически толкнув меня на табуретку.

Она вытянулась в струнку, от чего стала казаться ещё стройнее и выше, глубоко вздохнула, закрыла глаза, очень и очень медленно развела руки в стороны, а затем соединила их у груди.

– Сейчас будешь учиться входить в ИСС, – буркнула она отнюдь не благостно.

– Куда? – с ужасом переспросил я. Больше всего я опасался, что Нина сейчас отправится за черепом и вручит мне для пущего эффекта. Зачем это всё нужно? Не определяюсь я и не определяюсь, и ладно. Мне это нисколько не мешает! Среди моих друзей нет магов, а ведьма уже знает, что я жив.

– В изменённое состояние сознания, – так укоризненно ответила девушка, словно я не знал, сколько будет дважды два.

Всё оказалось не так страшно, но утомительно долго. Под руководством строгой Нины я дышал то медленно, то быстро. Мысленно катал по себе «энергетические» шары. Создавал их же у себя между ладоней. Постепенно расслаблял своё тело от кончиков пальцев ног до затылка. «Выходил» за границы тела. Наблюдал перед «ментальным экраном» цвета и предметы. А когда мне наконец-то начало нравиться происходящее, Нина сунула мне в руку чьё-то фото.

– Держи левой рукой. Правую ладонь подними сантиметров на десять от фото. Глаза не открывай, так будет проще! Что чувствуешь?

Я чувствовал своим разогретым телом явно исходящее от фото тепло. Наверняка Нина в шутку подставила под мою ладонь зажжённую свечу, потому и глаза открывать не велит.

Но дальше стало происходить нечто невероятное. «Тепло» под моими руками словно бы оформилось в человеческий силуэт. Я почувствовал, что ощущения идут от разных частей силуэта неравномерно. В области головы, точнее левого виска, началось сильное покалывание. Я немедленно сказал об этом Нине.

– Оп-па! – резко отозвалась девушка, и я открыл глаза.

Никакой свечи под моей рукой не было. В полутёмной комнате вообще не было никаких источников света. Я держал в руках фото миловидной девушки. Ощущение тепла постепенно угасло.

– Да у тебя недюжинные способности. Это Наташа, моя клиентка. У неё сильнейшие мигрени, от которых её и лечу. Сейчас у неё и правда болит голова, концентрация сильнее всего в районе левого виска, я тоже это чувствую. Но я первый раз вижу такие результаты у новичка. Да это просто невозможно! Ты точно никогда не делал этого раньше?

Я замотал головой. В происходящее верилось с трудом.

– Так, – с досадой протянула Нина, – ты вылетел из ИСС.

Но второй раз настройка не заняла так много времени. Буквально после второго вздоха я ощутил странную лёгкость в теле, и Нина снова сунула мне фото, уже другое.

Снимки отзывались по-разному. Но все были тёплыми, живыми. Не вызывало сомнений, что эти люди в относительно добром здравии. Иногда я мог почти сразу сказать, мужчина это или женщина, иногда было непонятно. Шло ощущение возраста, примерного сложения. Каждый раз – новая информация. Невероятно интересно и ново. Девушка не разрешала мне открывать глаза, но предупреждала, что сейчас даст другое фото для анализа.

И вдруг ладонь сковало холодом. А меня захлестнула могильная тьма. Мне показалось, что я лечу в разверзшуюся у моих ног пропасть, которая поглотит меня, и от неё нет спасения. Я затрясся и закричал. Удар по щеке привёл меня в чувство. Нина стояла передо мной взволнованная и бледная, парик валялся на полу. В руке я держал свою собственную фотографию.

– Теперь ты понял, что я имела в виду?

Понял. Но почему? Не было необходимости задавать вопрос вслух, он и так висел в воздухе. Нина задумчиво кусала губу.

– Ты прирождённый ясновидящий, – вслух размышляла ведьма. – Мне интересно, ты стал им из-за воздействия Ирины? Или она выбрала тебя именно потому, что разглядела скрытые способности, которые уже у тебя были?

Я не знал. Меня не радовал ни один вариант. «Читать» фото было и правда интересно, но я мог замечательно прожить и без этого. Хотелось вернуться к прежней жизни.

– Интересно, – продолжала рассуждать Нина, – Ирина оставила тебя в покое, потому что достигла своих целей? К примеру, подставила тебя в деле об убийстве. Или она тоже не видит тебя среди живых и считает, что ты погиб? А может, она вовсе и не оставила тебя в покое и ещё объявится?

И этого я тоже не знал. Но мысль, что Ирина считает меня мёртвым и теперь отстанет от меня, неожиданно мне понравилась.

– А как бы это узнать? – я с надеждой посмотрел на мою замечательную проводницу в таинственный мир магии.

– Во всяком случае, считает она тебя мёртвым или живым, я прочитать смогу, – решительно объявила Нина, – но настраиваться придётся через тебя, так как фото Ирины у нас нет.

– Ну как же нет? – я порылся в телефоне. – Вот!

С боевым кличем девушка выхватила у меня телефон, разложила на столе красивую скатерть, которую бережно достала из шкафа, и начала раскладывать карты Таро. По тому, как она хмурилась, я понял, что дело плохо. И правда, помолчав и покусав губы, Нина объявила:

– Ничего не понимаю. Не могу прочитать. Закрывается она от меня, твоя Ирина.

– Хорошо, – не стал ни на чём настаивать я. Не может и не может. – Давай вернёмся к первоначальному плану. Ты сваришь зелье, как и обещала, я помучаюсь, а потом забуду всю эту историю как страшный сон.

Но ведьму терзал профессиональный интерес и уязвлённое самолюбие.

– Первый раз, когда я тебя диагностировала, я тоже не смогла ничего считать, – бормотала Нина, не обращая внимания на мои слова, а скорее всего их и не слыша, – а вот когда твоя подружка вышла на связь, я ясно увидела всю картину. Может, сработает и сейчас?

Она уверенно сунула мне телефон:

– Позвони ей!

– С ума сошла? – шарахнулся я в сторону. – Если она думает, что я мёртв, то своим звонком всё испорчу.

– И правда, – пробормотала Нина, – Ирина не связывалась с тобой?

– Звонила один раз, пока телефон был отключён.

– Значит, когда ты включил телефон, ей, как и мне, пришло сообщение, что ты в сети, но она не перезвонила. Странно всё это. Разве что… Может, она считает, что телефон включила полиция? С другой стороны, в наше время узнать о смерти человека не так сложно.

Мы с Ниной обменялись тревожными взглядами. Я всё собирался вернуться к обсуждению спасительного зелья, как вдруг в руках ведьмы зазвонил телефон.

Звонок был таким неестественно громким, что я вздрогнул. Нина же отреагировала спокойно. Даже не подумав спросить разрешения, она протянула руку к телефону и, не глядя на меня, произнесла:

– Алло!

Голос её снова стал бесцветным, тусклым, почти потусторонним, именно таким она общалась с клиентами. Я изо всех сил напрягал слух, почти вплотную склонившись к трубке, но ничего не мог расслышать. Пришлось ориентироваться только на слова девушки.

– Да, верно. Это телефон Сергея Валентиновича. Позвать его нельзя по причине выраженного отсутствия.

Нина выдала замысловатую казённую фразу, и тут же сама перешла в наступление, делая мне «страшные» глаза и подмигивая:

– Представьтесь, пожалуйста. Вы записаны в телефоне как «любимая».

Я подскочил на месте (неправда, никогда я Ирину так не записывал), а ведьма невозмутимо продолжила:

– Вам лучше подъехать к нам и дать соответствующие объяснения. Да, и про ваши отношения тоже.

С замиранием сердца я ждал, что Нина добавит «с покойным», но хитрая и осторожная девушка избегала этого слова. Вместо этого она сурово припечатала:

– Не волнуйтесь, следствие разберётся! Через час успеете? Записывайте адрес, – сурово велела Нина и правда, к моему удивлению, продиктовала улицу и номер дома, а затем имя и отчество несуществующего специалиста, к которому надлежало обратиться по прибытии.

– Что за адрес ты ей дала? – ошарашенно спросил я, когда разговор закончился.

– Полиции, – равнодушно бросила девушка.

– Но зачем? Если она на самом деле приедет? Будет ясно, что её обманули.

– Не пори чушь! – рассердилась Нина. – Никуда она не поедет. И звонить больше не станет.

– Но…

– Закончили с этим, – отрезала девушка.

«Всё-таки она стерва», – подумал я про себя, медленно закипая. Потому и живёт одна и ни с кем не встречается. Ни один нормальный мужик такую не вынесет. А потом ещё бабушкам чужим «невзначай» жалуется, одна, мол, и одна, мебель передвинуть некому! Ай-яй-яй! Может, с внуком познакомите? Я с удовольствием начал представлять одинокую Нину в старости в компании облезлой и злобной кошки, но девушка всё испортила, с улыбкой положив руку мне на плечо:

– Лучше обсудим твоё зелье.

«И правда лучше», – смягчился я про себя. Погорячился. У всех свои недостатки. Но зелье обсудить снова не удалось, потому что опять раздался звонок, на этот раз в дверь.

– Бегом на кухню! – скомандовала Нина. – Это клиенты, мне нужно ещё два пузырька.

Пока я спешно разливал неприятную жидкость по пузырькам, девушка заговаривала зубы пришедшим «за покупками». Но и выпроводив клиенток, поговорить нам не удалось. Оказалось, дальше у Нины был запланирован полуторачасовой сеанс гадания на Таро по скайпу, а потом ещё один. А там снова подоспели клиентки. За ними – новый сеанс.

За это время я успел разлить жидкость по всем имеющимся у Нины пустым пузырькам. Предпринял попытку «анализа» красной жидкости. Успеха не достиг, потому что таинственная сущность не имела запаха, а также на первый дилетантский взгляд не отличалась ничем особенным, кроме цвета крови.

Собственноручно сварил кофе, макароны, а затем и сосиски с куриными яйцами, найденные в холодильнике на кухне. Методично всё выпил и съел, а затем сварил новую порцию для Нины. Попытался вспомнить, когда я готовил последний раз, и не смог. Что только не сделаешь ради дела, даже снизойдёшь до плиты.

Тщательно изучил таинственные предметы в Нинином шкафу и понял, что не хочу знать ничего об их истинном назначении. Там же нашёл книжку по магии, начал читать и заснул на второй странице прямо на колченогой покосившейся табуретке.

Когда милая хозяйка «ласково» хлопнула меня по плечу, был уже глубокий вечер. На столе грустили грязные тарелки. Видимо, перед тем как разбудить меня, Нина не побрезговала приготовленной мною едой. В полумраке огромная квартира стала выглядеть ещё более загадочной и мрачной. Мне показалось, что я заметил в коридоре мутный силуэт, который любопытно заглядывал на кухню, и понял, что переутомился и впечатлений на сегодня достаточно. Ведьма моё мнение разделяла.

– Что же, – жизнерадостно резюмировала Нина, – уже очень поздно. День был трудный. Приезжай завтра, всё обсудим и приступим к твоему «лечению».

– А завтра ты не занята? – подозрительно спросил я. – Как насчёт твоих многочисленных клиентов?

– Да так, всего пара дел, найдём время, – беспечно отмахнулась Нина.

«Сегодня же не нашли», – хотел сказать я, но вовремя прикусил язык. Меня снова охватили подозрения. Припомнился образ ведьмы у окна. С кем она тогда разговаривала по телефону? Почему отпрянула, заметив, что я повернулся? Зачем сфотографировала меня? Зачем она вообще делала на меня расклад? Ведь я написал ей, сказал, что всё в порядке, увидимся завтра. Да, после этого я выключил телефон, но что за нужда была беспокоиться, раскладывать, выяснять, жив я или мёртв? Или Нина хотела выяснить что-то другое? Но что?

Почему так вовремя сегодня позвонила Ирина, как только мы о ней заговорили? Ведь сначала Нина хотела, чтобы я сам позвонил бывшей. Совпадение? Почему девушка оказалась неожиданно завалена работой? Это цепь случайностей или нечто большее? А ещё, припомнил я, в разговоре с Ириной ведьма назвала моё отчество. Откуда она его знает?

Казалось бы, проще всего задать эти вопросы непосредственно Нине. Но я уже понял, что у девушки ещё тот характер. Как-никак, она мне помогала, а при таких признаках недоверия могла выставить за дверь навсегда без дальнейших разговоров. Я нуждался в ней больше, чем она во мне. Не так. Она во мне вообще не нуждалась. А у меня больше не было никого, кто мог мне помочь.

Поэтому я решил повременить со своими вопросами. Воспользоваться паузой для того, чтобы ещё раз всё хорошенько обдумать. Кроме того, была ещё одна ниточка, про которую Нина не знала. Загадочный продавец шаурмы, которого я надеялся расспросить завтра утром. Может, мой ангел-хранитель прольёт неожиданный свет на эту тёмную историю?

Я редко запоминаю сны. Иногда от них остаётся послевкусие, как от хорошего вина. Нечто, разлитое в воздухе, чему не знаешь названия, но тихо грустишь или, наоборот, радуешься, как от едва уловимого запаха весны в марте. Сегодня я проснулся именно с таким странным чувством.

Смутно вспоминалось, что во сне нашлись ответы на все вопросы, я практически полностью разобрался в ситуации. И ещё мне казалось, что разгадка меня опечалила едва ли не больше, чем неприятности, в которые меня втянули.

Лёжа в кровати с закрытыми глазами, я старался не шевелиться и глубоко дышать, пытаясь вернуться в сновидение обратно, чтобы гарантированно всё вспомнить. Но его величество сон капризен и своенравен и не склонен послушно являться по настойчивому зову. Я проваливался в туманные видения. Мне казалось, что ответы рядом, я вот-вот настигну их, схвачу за хвост, но всякий раз они вырывались и с обидным хохотом скрывались за поворотом. Настигнув его, я встречал лишь дымку тумана. Глубокое разочарование накрыло меня душной волной.

Я так и не смог понять, к чему относилось саднящее чувство досады, словно от полученного по глупости синяка. К тому, что я так и не вспомнил ответы, или к тому, что в глубине души я их знал и само это знание меня тяготило.

Стараясь отрешиться от глупых снов и попыток их вспомнить, быстро собрался. Постарался сосредоточиться на деле. Ирина давно не пыталась на меня воздействовать. Это определённо хорошо. Последний раз она продемонстрировала свою силу, когда звонила мне с приказом забрать свёрток из проклятой квартиры. Да ещё неприятные ощущения были в теле, когда я набрал мерзкую тварь, чтобы узнать код подъезда.

На этом и сосредоточимся! Будем считать, жизнь налаживается. Почти в хорошем настроении я сбежал по лестнице и на выходе из подъезда влетел в выставленный вперёд живот понуро стоявшего у двери полного гражданина. Увидев меня, мужчина оживился:

– Сергей Валентинович?

– Да, – от неожиданности подтвердил я.

– Оперуполномоченный Рытвинков. Я к вам. Побеседовать, буквально на пару слов.

– Что-то случилось?

– Убийство, – веско произнёс представитель закона и почему-то втянул живот и выпрямился.

Мысли мои заскакали, словно молодые козочки по летнему лугу. Я мог спросить у мужчины ордер, которого явно не было, и в полном соответствии с законом отказаться беседовать. На ум сразу пришли рассказы о том, что с полицией не стоит откровенничать ни в коем случае, потому что в конечном итоге эти умные люди найдут, как использовать всё сказанное против вас. Но если мужчина в форме появился у моего порога, рано или поздно придётся поговорить. И, скорее всего, уже в отделении.

– Можно посмотреть ваши документы? – стараясь выглядеть не жалко, а уверенно, спросил я.

Толстяк протянул мне корочки. Как точно они должны выглядеть, я не знал, но вроде бы документы в порядке. Вздохнув, я кивнул и на автомате предложил:

– Хорошо. Поднимемся ко мне.

И тут же об этом пожалел. Приглашение было несусветной глупостью.

Дома я не стал предлагать «гостю» ни чай, ни кофе, но мстительно попросил разуться, мотивируя тем, что у меня нет бахил. Полицейский с сомнением оглядел мои не первой свежести полы, но послушно разулся, кряхтя и постанывая.

На кухне я первым делом поставил стул напротив окна, в которое немилосердно светило солнце, и указал на него незваному посетителю. Сам же расположился спиной к подоконнику. Этот манёвр не укрылся от бдительного представителя закона.

– Детективы любите читать? Или смотреть? – усмехнулся он.

Я неопределённо пожал плечами, справедливо полагая, что на этот вопрос отвечать не обязан.

– Что ж, – не стал настаивать толстяк и достал из сумки толстый старомодный пухлый блокнот, – приступим. Где вы были вечером восьмого июля?

Восьмое июля. Позавчера. День убийства. Отпираться бессмысленно, слишком много свидетелей меня видело. Сдаваться – глупо.

– Восьмого? – повторил я, чтобы выиграть время. – Трудно вспомнить. Я сейчас в отпуске, все дни перепутались. Когда отдыхаешь, так часто бывает.

– Бурно проводите время? – без тени улыбки спросил полицейский, доставая из блокнота бланк и аккуратно распрямляя на коленке. – Много выпиваете? Употребляете наркотики? – мужчина сделал особенный акцент на последнем слове.

– Да я даже практически не пью, – возмутился я.

– Так что же, вспомнили?

– Вспомнил. Заходил к знакомой, потом дома был, спал.

– Фамилия, имя, отчество знакомой? Адрес?

– Зовут Аня, – отвечал я, не очень понимая, зачем собственноручно подписываю себе приговор, – проспект Льва Толстого, сто двенадцать, корпус два. Отчество и фамилию не знаю.

– И зачем же приходили к ней?

– Нравится она мне. Отец у неё преподаватель, думал подкатить через него. Представился его студентом.

– Любите женщин, значит?

Вместо ответа я вопросительно поднял брови, подчёркивая неуместность таких замечаний. Уж точно не мужчин. Словно прочитав мои мысли, толстый мужчина задал следующий вопрос:

– В каких отношениях вы состояли с Бердиным Эдуардом Васильевичем?

– Не знаю такого, – искренне ответил я.

– Бердин Эдуард Васильевич, тридцати семи лет от роду, проживал по указанному вами адресу, но в квартире номер пятьсот девятнадцать. Был убит восьмого июля. У нас есть показания, что вы общались с покойным и в день убийства посещали его квартиру.

– Это неправда, – твёрдо ответил я, нервно сжимая кулаки, что не укрылось от полицейского.

– Отрицаете? – снова оживился толстяк. – Хорошо. Подпишите данные вами показания и пока можете быть свободны.

– Ничего я подписывать не буду. Без адвоката, – возмущённый такой наглостью, немного резко ответил я. – Вы же сами сказали, что это просто беседа.

В этот момент я ещё сильнее пожалел, что согласился на разговор. Но по неведомым мне причинам, уж точно не сражённый моей убедительностью, оперуполномоченный не стал настаивать. Просто посверлил меня глазами, убрал бланк в блокнот, а блокнот в сумку, встал, хрустнул шеей, немного склонив её набок, и веско произнёс:

– Мы не прощаемся, Сергей Валентинович. Рекомендую вам никуда не уезжать из города.

Закрывая дверь за неприятным визитёром, я отчётливо увидел, что мы ещё встретимся, но только в следующий раз всё будет по-другому.

Некоторое время я просто стоял, тупо глядя на закрытую дверь и прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Себе я привык доверять. Мои мгновенные, казалось бы, спонтанные решения, особенно в работе, всегда были правильными и приносили свои плоды, на зависть коллегам. Но я знал, что за этими решениями на самом деле стоят образование, постоянное повышение квалификации, опыт, отшлифованный настолько, что наилучшие варианты отскакивали от зубов на автомате.

Но сейчас я увидел чёткую картинку из будущего. Такого никогда не было.

И тут же словил дежавю. Я уже стоял, глядя на дверь, удивляясь тому, что мне открылось. Это было. Было именно так или всё-таки немного по-другому? Попытавшись ухватить воспоминание за хвост, я схлопотал острую головную боль, плюнул на разгадку и предпринял вторую попытку выйти из дома.

На этот раз на выходе из подъезда меня никто не остановил. Я без приключений добрался до заветного «Здесь вкусно» и с радостью заметил, что за прилавком стоит тот самый белозубый и чернобровый продавец, который посоветовал мне «не ходить туда». Звёзды наконец-то расположились на небе благоволящим ко мне зигзагом, потому что очереди за и правда очень приличной шаурмой не наблюдалось, а мой предположительный ангел-хранитель занимал себя созерцанием содержимого своего телефона. Судя по лицу продавца, это было чрезвычайно увлекательно.

Третий день подряд шаурма в меня просто бы не полезла, хотя последнюю неделю я уделял питанию внимания меньше, чем когда-либо раньше. Поэтому я просто заказал большой стакан латте, пару горячих лепёшек для Нины (должен же я уже хоть что-то принести в её дом) и стал очень внимательно следить за мужчиной, который флегматично принял заказ и, совершенно не обращая на меня внимания, занялся приготовлением кофе.

Получив горячий стакан и пакет с лепёшками, я протянул продавцу мятую тысячу и тихонько произнёс:

– Вы были правы. Мне не стоило туда ходить. Спасибо, что пытались предупредить. Можем мы поговорить где-нибудь в удобное для вас время? Я могу подойти после окончания смены, с удовольствием угощу ужином.

В выражении лица парня ошибиться было трудно. Сначала на нём отразилось крайнее удивление, потом мелькнуло понимание и вместе с ним тщательно скрываемое отвращение.

– Э, дорогой, ты прости, я не по этому делу. У нас такое нельзя, понимаешь? Не принято.

– Понимаю, вы не можете сейчас говорить…

– Женщин я люблю, брат. Настоящий мужчина любит женщин. Как вот друг говорю тебе – лечись, пока не поздно. Не надо тебе вот это всё. Побить за это могут, брат. Очень побить. И убить могут. Ты нашим такое больше не предлагай.

Продавец оглянулся по сторонам, было видно, как ему неловко, как не хочется, чтобы у нашего разговора были свидетели. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовал я.

– Сдачи не надо, – буркнул я, пряча лицо, и поспешил прочь.

Я сильно сомневался, что белозубый «брат» был настолько хорошим артистом, чтобы разыграть для меня эту милую сценку. Откуда-то я знал, что он не понял ни слова из того, что я сказал, и реакция была искренней. Вот уж и правда спасибо, что по морде не дал. Но что тогда это было? Мне привиделось его предупреждение? Нет уж, буду исходить из здравости своего рассудка, во всяком случае, пока будет получаться.

Ниточка, потянув за которую я надеялся размотать клубок и понять, что всё-таки происходит, оборвалась. Осталась только ведьма, и я похвалил себя за проявленное вчера терпение.

В этот раз Нина долго не открывала дверь, а когда я уже отчаялся и хотел уйти, раздражённо распахнула её и совершенно нелогично и громко зашипела на весь подъезд:

– Ну и где ты так долго шляешься?

Никогда по доброй воле я бы не стал общаться с девушкой с таким неприятным и сварливым характером. В спутницы предпочитал выбирать женственных, милых и мягких. Какой, кстати, была и Ирина до своего внезапного преображения. Дружить же предпочитал с мужчинами, женщины, по моему мнению, слишком переменчивы и непоследовательны, чтобы на них можно было всерьёз полагаться.

– Войти можно или посвятим весь подъезд в наши дела? – саркастически спросил я.

– Давай уже, двигай конечностями, – недовольно посторонилась ведьма.

ПМС у неё, что ли?

– С утра тебя жду, – продолжала бубнить Нина, – кровь твоя нужна. Я уже три раза всё вскипятила, а тебя всё нет и нет!

Я покосился на снова полную трёхлитровую банку с красной жидкостью, стоящую у тумбочки. Так вот что она туда добавляет! Что ж, если в качестве оплаты услуг ведьмы нужно пожертвовать немного крови, это справедливо. Только вот сколько именно ей понадобится?

– Мне это грёбаное зелье нужно или тебе? – патетически взмахнула руками моя дорогая компаньонка.

Ах вот оно что. Зелье. Для меня. Я и забыл. Ох…

– Послушай, – виновато начал я, протягивая Нине лепёшки.

– Руку давай, – сурово приказала девушка, игнорируя мою покупку, которую я в итоге попросту швырнул на стол.

За это время мы уже переместились на кухню, и я сумел по достоинству оценить стоящий на плите котелок с предположительно кипящим зельем. Нина же вооружилась медицинской иголкой и ваткой со спиртом.

В странное, достаточно мерзкое на вид содержимое котелка добавили семь капель моей крови. Ведьма с голубыми, как у Мальвины, волосами громко и строго считала капли вслух. После этого торжественно всучила мне ватку и забыла про моё существование. Я решил не отсвечивать и тихонько присел на ставшую уже привычной колченогую табуретку.

Девушка осторожно мешала зелье, добавляла туда какие-то травки из лежащих на столе пучков, а также порошки из больших глиняных горшков. Пару раз Нина куда-то стремительно убегала, возвращаясь с чем-то, как мне показалось, вертлявым и извивающимся, а главное, кажется, живым, что было столь же непреклонно брошено в котёл.

Нина громко чихнула. То ли это было непременным знаковым событием, то ли просто удачно совпало с завершением одной из стадий приготовления зелья, но девушка выключила огонь и укутала котелок большим потрёпанным рыжим полотенцем. Расслабившись, ведьма присела на соседнюю табуретку и наконец-то осмысленно посмотрела на меня.

– Рассказывай, – безапелляционно приказала она.

Я открыл было рот, но не успел вымолвить ни слова.

– Впрочем, – почему-то решила Нина, – перейдём в другую комнату, там удобнее.

Почему колченогая табуретка в «рабочей» комнате ведьмы была удобнее, чем колченогая табуретка на кухне, я не знал, но спорить не стал. После светлой кухни я снова поразился полумраку комнаты со светлыми прозрачными шторами.

Мои сомнения относительно Нины вовсе не угасли. Просто ниточка, связанная с продавцом шаурмы, оборвалась, а больше мне не на кого было рассчитывать. Либо бесславно загнуться в одиночестве, либо слепо доверять тем партнёрам, что есть. Кто-то, всегда внутри меня наблюдающий за всем со стороны, скептически усмехнулся. Ладно. Не слепо. Я действительно доверял Нине, но не во всём.

И я рассказал. Про предупреждение белозубого продавца, вчерашний неудачный поход во «Здесь вкусно», визит утреннего опера и даже про сегодняшнюю неловкую беседу.

Если про оперуполномоченного Нина слушала рассеянно, вполуха, то при рассказе о предупреждении насторожилась, даже несколько раз изменилась в лице. Время от времени она кидала непонятный мне возмущённый взгляд на кухонные занавески, а когда я закончил рассказ, нетерпеливо воскликнула:

– Блонди!

«Она окончательно сошла с ума», – с горечью подумал я. Но тут занавески зашевелились. Из них выпорхнуло нечто, отчего занавески наконец-то стали действительно прозрачными, и в комнату хлынул солнечный свет. А перед нами сгустился туман, обликом напоминающий силуэт стройной девушки.

В последнее время со мной случилось столько всего необычного, а главное – необычно-неприятного, что я перестал удивляться чему бы то ни было, но от любого происшествия настороженно ожидал подвоха. Потому я с недоверием уставился на силуэт, который висел перед нами в воздухе и мерцал, то оборачиваясь едва уловимой дымкой, то сгущаясь почти в нормальное физическое тело. Мерцание происходило так быстро, что было трудно что-то разобрать.

Тем не менее я успел рассмотреть мелкие черты лица, огромные глаза на пол-лица и точёную фигурку. Более того, почему-то в те моменты, когда призрак становился почти осязаемым человеком, меня так и тянуло дотронуться до девушки, сотканной из тумана. Сердце щемило, словно я встретился с чем-то знакомым, родным и давно потерянным. Или кем-то.

Легко выходящая из себя Нина вскочила и стояла, укоризненно уперев руки в бока.

– Блонди! Твоя работа? – скорее обвинила, чем спросила ведьма. – Как ты могла?

Призрак виновато заколыхался. Нина стояла с таким скептическим выражением лица, словно слушала обращённую к ней не слишком логичную речь.

– Я же тебя просила! – сердито добавила она, когда Блонди наконец замерла.

Снова колыхание. Как я ни прислушивался, никакого голоса слышно не было, но девушки явно общались. Телепатически?

– Нина, ты слышишь… Блонди? – решился спросить я.

– Да, – отмахнулась от меня ведьма.

Призрак замерцал и закачался из стороны в сторону ещё интенсивнее. Нина поморщилась:

– Ладно, – она вздохнула, немного помолчала и снова вздохнула. – Сергей, познакомься. Это моя напарница. Блонди. Теперь, если она не возражает, – с непонятным мне сарказмом подчеркнула ведьма, – ты тоже сможешь её слышать.

Сгусток тумана, из которого была соткана призрачная напарница, пришёл в движение. Теперь и я смог услышать тихий, размеренный и по-настоящему потусторонний голос, который исходил сразу из всего силуэта, словно тот был большой колышущейся колонкой:

– Рада нашей встрече, Серёжа. Извини, что ввела в заблуждение. Я ненадолго заменила собой сознание того продавца. Мне казалось, что тебе не нужно идти в тот дом, выполняя просьбу Ирины.

– И я рад, Блонди, – ошеломлённо ответил я. – Мне можно тебя так называть?

Призрак с достоинством кивнул и снова замер.

– Ты знала про убийство? – с ужасом и в то же время с надеждой спросил я.

Если Блонди – привидение, которому доступно то, что скрыто от нас, простых смертных, все мои проблемы, по крайней мере связанные с убийством, быстро разрешатся. Но призрачная девушка отрицательно покачала головой и виновато её опустила. А рядом фыркнула Нина:

– Не приписывай Блонди сил и возможностей, которых у неё нет. – В этот момент ведьма смотрела на меня, а я переводил взгляд с неё на привидение и потому готов был поклясться, что глаза призрачной Блонди гневно блеснули. – Просто милая девочка решила, что ты под нашей опекой и отпускать тебя в страшный и неведомый мир грешно и неправедно.

«Но ведь так и вышло, – хотел добавить я, – Блонди оказалась права». Но не стал. Нина и сама прекрасно знает, чем всё закончилось. Насколько она сейчас со мной откровенна? Первый раз слышу, что у неё в напарниках призрак.

Я тщательно восстановил в памяти тот вечер, когда ведьма выставила меня и велела идти выполнять поручение Ирины. Что-то не помню я, чтобы она с кем-то советовалась. Хотя она несколько раз выходила из комнаты. Кроме того, ведьма могла общаться с призраком телепатически.

– Нина, – я всё-таки счёл момент удобным и, набрав в грудь побольше воздуха, спросил: – Раз уж у нас такой разговор, – тут я неловко хмыкнул, – с кем ты в тот вечер говорила по телефону? Я видел тебя у окна.

– Да с Блонди же и говорила, – с досадой бросила ведьма.

– С призраком? По телефону? При всём уважении, – я переводил взгляд с Нины на Блонди, обе выглядели не слишком довольными.

– Когда моя девочка далеко, я использую для связи одну из мелодий, – нехотя пояснила Нина, – она настраивает нас на одну волну, и я слышу Блонди, словно она рядом. Для удобства включаю музыку на телефоне. К окну я подошла, чтобы сфотографировать тебя. Мы ещё мало знакомы, по фото я лучше настраиваюсь.

Звучало логично. Конечно, если поверить в существование призраков, или кем там была Блонди, парные тату в виде рун, благодаря которым можно делать из мужчин рабов, и прочие ненормальные для здравомыслящего человека штуки.

– Блонди слишком близко к сердцу приняла твою историю, – всё ещё раздражённо продолжала объяснять Нина, – и улизнула, как только я отвернулась. Хотя сделать это не так просто.

– Я не твоя рабыня, – прошелестел призрак.

– Не моя, – согласилась ведьма, – но я попросила тебя не вмешиваться. Ты чересчур пристрастна. И потом, ты сказала, что только проводишь его до подъезда.

– Я и проводила!

– Ты с ним говорила! Ты вошла в чужого человека! Ты вообще понимаешь, чем это могло для тебя… для нас закончиться?

– Подождите, – как только я начинал думать, что немного разобрался в ситуации, вопросов сразу же становилось больше, чем ответов, – почему пристрастна?

Нина отвела глаза, как человек, который не может или не хочет сказать правду, но и обманывать не рад. Странные, кстати, у напарниц отношения. И вряд ли равные. Чего только стоит «я не твоя раба»! Впрочем, «моя девочка» прозвучало ещё более неуместно.

– Блонди очень добрая, – наконец пояснила ведьма, – мы часто спорим. Я считаю, что помощь человеку должна оказываться дозированно. Многие же стремятся сесть на шею и свесить ножки.

Пришлось кивнуть и сделать вид, что я полностью удовлетворён ответом. Что-то Нина недоговаривала. Но даже если я попытаюсь припереть её к стенке, она всё равно ничего не скажет. Возможно, это какая-то мелочь, вовсе и не стоящая моего внимания.

Признаться, мне стало намного легче, когда я услышал про объяснение того странного звонка у окна. Отпрянула Нина, скорее всего, от неожиданности. Я понял, что во многом раздражался на ведьму именно из-за недоверия. Но сейчас меня больше волновала Блонди. Интересно, кто она такая?

А призрак развернулся, поплыл к занавескам и снова растворился в них. В комнате сразу потемнело.

– Блонди, – с досадой, но ласково, словно обиженного ребёнка, позвала Нина, – ну хватит. Теперь Сергей про тебя знает. Не надо прятаться.

Занавески не шелохнулись.

– Ничего, – обратилась ко мне ведьма, – не стоит обращать внимания. Она сама к нам присоединится. Вернёмся к нашим баранам. Зелье уже настоялось. Приступим? Тебе лучше пройти в спальню и лечь. Я дам для начала небольшую дозу. Действие этого зелья очень, очень неприятное.

Я замялся. С одной стороны, так долго ратовал за это зелье, просил сварить его побыстрее. С другой – Ирина меня давно не беспокоила. Может, она считает, что я мёртв, и тем самым я теперь вне опасности? Нина пристально посмотрела на меня и поняла мои сомнения:

– Хочешь носить внутри себя мину замедленного действия? – просто спросила она.

А рядом с ней укоризненной тенью встала Блонди. На этот раз она появилась так внезапно, что я вздрогнул. Призрак склонил голову на плечо Нины, словно усиливая её слова.

– Убедили, – сдался я.

Нина фыркнула (очевидно, имея в виду, что кому тут ещё надо меня убеждать), но прошла к котелку и аккуратно нацедила немного зелья в чашку.

– Пойдём, – велела она, переступая порог.

Так я побывал в ещё одной комнате этой необычной квартиры. Небольшая спальня, но, скорее всего, гостевая. Я сильно сомневался, что Нина стала бы тут спать. Комната была очень маленькой, неухоженной и какой-то неуютной, нежилой. Двуспальная кровать, платяной шкаф и небольшой столик со стоящим рядом стулом. Больше ничего.

Нина кивнула, и я послушно сел на кровать.

– Всего один глоток, – предупредила ведьма и протянула чашку.

Зелье оказалось неожиданно приятным на вкус. А вот мир после первого же глотка немедленно исчез.

Я проснулся с удивительно светлой головой, отдохнувший и выспавшийся. Мне было так хорошо, что некоторое время полежал с закрытыми глазами, наполняясь этим прекрасным ощущением. И только через несколько минут вспомнил, что я не дома. А заодно и всё произошедшее.

Резко открыв глаза, я сел на кровати. В комнате было темно, но мои внутренние часы, если я, конечно, ещё мог им доверять, говорили, что это скорее раннее утро, чем поздний вечер. Из-за тяжёлых портьер трудно разглядеть, что происходит на улице.

А от моей кровати к портьерам поспешно скользнула едва заметная в темноте тень. Ощущение было такое, что мимо меня промелькнуло нечто огромного размера, тёмное и пушистое. Но я ни секунды не сомневался, что это знакомый мне призрак.

– Блонди, – ласково позвал я, не особо веря в успех.

Ничего.

– Блонди, давай поговорим. Ты мне очень нужна, – предпринял я ещё одну попытку.

Неожиданно повеяло холодом. Я увидел силуэт Блонди, присевший рядом со мной на кровать.

– Почему ты молчишь? – тихо спросил я. – Нина сказала, что ты можешь разговаривать со мной.

– Я разговариваю в крайних случаях, – донеслось со всей поверхности призрака, – это слишком трудно для меня. По-вашему – энергозатратно.

– Спасибо, что ответила, – искренне сказал я, – и мне жаль, что мы не можем просто так поболтать. Было бы приятно. Но есть одна вещь, которая меня сильно беспокоит. Почему Нина сказала, что ты пристрастна? Разве мы раньше встречались?

Призрак отчётливо замерцал.

– Это всё, Серёжа, что тебя беспокоит?

У голоса призрака не было эмоций, но я почувствовал неприкрытый сарказм. Женщины. Говорить, значит, трудно. А вот замечания вставлять вместо прямого ответа – это мы всегда пожалуйста! К тому же мне показалось, что при разговоре с Ниной Блонди не испытывала особенных затруднений. Но вспугнуть сумрачную девушку мне не хотелось.

– Нет, – я постарался ответить как можно мягче и спокойнее, – меня беспокоит масса самых разных вещей. Я подозреваемый в убийстве. Ирина имеет пугающую и опасную власть надо мной. Совершенно запутался и не понимаю, что происходит. Именно поэтому зацепился за мысль, что ты можешь быть моим доброжелателем, а может, даже другом. Если мы раньше встречались, это важно для меня.

Неожиданно тело моё охватило холодом, мне показалось, что призрак порывисто обнял меня, а затем снова отпрянул. Я немного подождал, надеясь на ответ, но тщетно. Тогда я заговорил снова:

– Тебе трудно говорить только со мной или с Ниной тоже?

Снова тишина. Пауза затянулась, и я открыл рот, чтобы сказать что-то мягкое и успокаивающее, как вдруг Блонди решила ответить:

– С Ниной проще. Я связана с её семьёй, если выражаться вашим человеческим языком, договором о сотрудничестве. У меня есть определённая степень свободы, но во многом я ограничена в своих действиях.

– Сколько тебе лет? Ты говоришь очень современным языком, хорошо владеешь терминологией.

Призрак немного померцал, быстро отлетел к окну и вернулся обратно.

– Очень много. Моя главная выгода от сотрудничества с Ниной – возможность обучения.

Я обалдел. Такое не часто услышишь.

«Ну да, – тут же отозвался саркастический голос внутри меня, – ты же ежедневно на протяжении всей жизни общаешься с призраками. И вот такая неожиданность!»

«Ежедневно не ежедневно, – строго возразил я голосу, – а мистические фильмы смотрю регулярно. Нравятся они мне».

Усилием воли я прекратил бесполезный внутренний спор и сосредоточился на Блонди. Просто повернулся к сидящей рядом призрачной девушке. Блонди немедленно стала почти прозрачной. Поняв намёк, я отвернулся обратно.

– Милая Блонди, – очень медленно и тихо произнёс я, – ты правда пристрастна?

Яркая вспышка осветила комнату. Я не смог подавить инстинкт и обнаружил себя лежащим на полу с руками, закрывающими голову. Но это было всего лишь необычное мерцание призрака. Каким-то особенным чувством это осознал, виновато вернулся на кровать и произнёс:

– Прости.

– Ты снова. Снова обращаешься ко мне как к равной.

Блонди ярко замерцала и исчезла. Просто растворилась. Не спряталась в портьеры, как она делала это раньше, а исчезла. Чёрт. Я сказал что-то не то. Меня охватила досада. И только мгновением позже пришло осознание, что призрак подтвердил, что мы были знакомы.

И судя по всему, во время знакомства Блонди уже была привидением. Я бы ещё понял, если бы вдруг оказалось, что я знал её при жизни, а вот узнать в виде призрака не смог. Но знакомство с сумеречной девушкой? До последних событий в моей жизни никогда не происходило ничего необычного. Или Блонди не это имела в виду? А что тогда?

Какое-то время я просидел, тупо пялясь в темному и надеясь, что эмоциональная Блонди вернётся. А потом внезапно понял, что я в квартире человека, который точно должен знать ответ на мой вопрос. Решительно вскочил и отправился искать Нину.

Квартира спала. Спали странные предметы, расположенные в шкафах в прихожей. Дремала большая трёхлитровая банка с жидкостью кровавого цвета, продолжавшей пугать меня несмотря на наше состоявшееся близкое знакомство, когда я разливал её содержимое по пузырькам. Закрытые двери в многочисленные комнаты также выглядели сонными и домашними.

Я подумал, что ходить ночью по чужой квартире в поисках молодой хозяйки не самая лучшая затея. Как-то нехорошо выглядит. Поэтому осторожно заглянул на кухню, в рабочий «кабинет», а также комнату «приёмов» и решил, что этого хватит, стоит пойти лечь спать или хотя бы просто лечь, а Нину можно расспросить и завтра. Вряд ли ведьма обрадуется внеплановому пробуждению.

Приняв такое здравое решение, развернулся в сторону гостевой спальни, как вдруг услышал за спиной не самый приятный скрип. Моментально обернувшись, увидел, что одна из дверей приоткрылась. Блонди, решил я. И заглянул в приглашающе распахнутую дверь.

Эта комната разительно отличалась от всего, что я видел в квартире. Прежде всего панорамным окном в пол, слегка прикрытым прозрачными легкомысленными шторами, мало подходящими для спальни. Сквозь это огромное окно комнату заливал лунный свет, благодаря чему в ней было даже светлее, чем днём в рабочей.

У окна стоял небольшой светлый туалетный столик, на котором были в беспорядке разбросаны пузырьки. Но даже мне было понятно, что это не зелья, а очень даже дорогая косметика и парфюмерия. На белоснежное, мягкое и удобное кресло наброшено что-то кружевное и дерзкое, от чего у меня перехватило дыхание.

А на впечатляющей размерами кровати спала Нина. Лунный свет придавал молодой ведьме такое юное, мечтательное и невинное выражение лица, какое могло бы быть накануне дня рождения у десятилетней девочки, уверенной, что завтра родители подарят ей долгожданного щенка. На этой огромной кровати девушка казалась ещё более хрупкой, маленькой и беззащитной.

Я залюбовался Ниной, но вовремя вспомнил, как это может выглядеть со стороны. Всё же я не извращенец какой-то. А потому попятился назад, прикрывая за собой дверь, которая предательски скрипнула. Ведьма проснулась и моментально вскочила на ноги.

Она была в очаровательной шёлковой пижаме нежного василькового цвета. «Надо же, никогда бы не подумал, что мы такие женственные», – не удержался я от сарказма, хотя и оставил колкость при себе. Но у Нины моментально появилось такое суровое выражение лица, которому бы позавидовал грозный вождь, вдохновляющий соплеменников на битву, так что о нежности и женственности речь уже не шла. «Сейчас она меня убьёт», – обречённо подумал я. И оказался не прав.

– Что случилось? – встревоженно воскликнула Нина.

– Это Сергей, – виновато отозвался я, – прости, пожалуйста. Не хотел тебя будить. И подсматривать, – добавил я куда тише.

– Серёжа, – почему-то всполошилась ведьма, которая, видимо, ещё не отошла ото сна (кстати, интересно, что ей снилось?). – Ты как себя чувствуешь? Голова в порядке? Где болит?

Ну точно, кошмар приснился.

– Ниночка, – аккуратно начал я, – это был просто сон. Кошмар. Тебе всё приснилось. Я в полном порядке. С тобой тоже всё хорошо. Прекрасно! И с Блонди. Хотя тут я не до конца уверен.

Произнеся эту не лишённую пафоса речь, я зашёл в комнату и неосмотрительно приблизился к девушке на расстояние вытянутой руки. Нина немедленно треснула меня по спине. Я непроизвольно охнул. Рука у ведьмы тяжёлая.

– Идиот, – она села на кровать и всхлипнула, – как ты меня напугал.

И только тут до меня дошло. Речь шла не о ночном визите, ведьма не ждала от меня подвоха и неприятностей. Я же выпил зелье, которое, по уверению Нины, должно было причинить мне мыслимые и немыслимые страдания. Девушка беспокоилась исключительно о моём самочувствии.

– Когда ты отключился, я решила, что ты потерял сознание от боли. Но скоро выяснилось, что ты просто крепко заснул, – торопливо рассказывала Нина, и я понял, что был прав в своих предположениях, – точнее, не просто. Мы не могли тебя разбудить. Я и Блонди. Поверь, я старалась. Разбудить человека для ведьмы гроша ломаного не стоит. А у призраков тоже есть свои способы, не из приятных, но действенные. Испугались, вдруг ты впал в летаргический сон.

Я не знал, как реагировать на такую искреннюю заботу.

– Со мной всё в порядке, – глупо сказал я и на всякий случай отступил на шаг.

– Вижу, – девушка снова всхлипнула, – я сильно перенервничала. Что я только не делала. В конце концов ты стал больше похож на живого, чем на мёртвого. Но всё равно не просыпался! Я не отходила от твоей постели. В конце концов Блонди всё же настояла на том, чтобы я немного отдохнула. Кстати, она должна была за тобой присматривать. Где призрак?

Я смутился:

– Мы немного поговорили, и Блонди ушла.

– Понятно, – усмехнулась Нина.

– Вовсе нет, – я вспомнил, для чего изначально искал девушку, – как я понял из её слов, мы знакомы. Давно. Но я этого не помню. Не подскажешь, как такое возможно?

Ведьма выглядела искренне удивлённой.

– Такого быть не может. Блонди давно живёт с нами, в этой квартире.

– Но ведь ты сама уверяла, что она пристрастна! А когда я спросил почему, ты отвела глаза и сказала какую-то чушь.

– Ну, знаешь ли! – рассердилась Нина и снова вскочила. – Я тут тебе помогаю, значит, безвозмездно…

– Я могу запла…

– Ещё одно слово, – громко припечатала меня ведьма, – и ты навсегда, понимаешь, окончательно и бесповоротно, вылетишь из этой квартиры и моей жизни!

Я захлопнул рот и сделал рукой движение, словно его зашиваю. Даже постарался не думать «громко» ничего неприятного про Нину. Может, она и мысли читает?

– Так вот. Помогаю. Безвозмездно. Ночами не сплю. Волнуюсь. А ты придираешься, оцениваешь, насколько я правдиво тебе что-то объяснила? А не пошёл бы ты?

Кажется, я был не прав. Слишком искренне ведьма возмущалась. Мне даже стало немного стыдно. Но совсем чуть-чуть.

– Просто спросил, – сказал я и обезоруживающе улыбнулся.

– Ладно, – махнула рукой Нина и опустилась на кровать, – да садись уже.

Я послушно присел на другой конец кровати. Так оно надёжнее будет.

– Блонди очень необычное привидение, – тихонько сказала ведьма. – Она своенравная, скрытная, себе на уме. Очень умная и амбициозная. Знаешь, почему она согласилась сотрудничать с нашей семьёй несколько поколений назад?

Знал я, знал. Но дал Нине насладиться моими широко открытыми якобы от изумления глазами.

– Она хотела иметь возможность учиться, – ведьме явно польстила моя реакция, и она с большим удовольствием продолжила: – Но при всём этом она добрая, справедливая и никогда не была замечена на вранье.

– Уточни у неё тогда, правильно ли я её понял.

– А что же сам-то?

– Так я уже спрашивал.

Девушка смерила меня взглядом, который явно означал нечто вроде «мужики даже вопрос задать толком не могут». Подумала и неохотно кивнула головой.

– Блонди! – крикнула Нина.

Я думал, что звать придётся долго, но призрак предстал перед нами моментально.

– Девочка моя, скажи, ты знала Сергея раньше? – спросила ведьма.

Мы с Ниной напряжённо ждали ответа Блонди. Призрак задумчиво колыхался перед нами, не спеша отвечать. Мне казалось, что слышу стук собственного сердца, ощущаю течение времени – летящие мимо секунды, складывающиеся в минуты, крадущие у нас драгоценные моменты жизни. Но также я понимал, что ответ Блонди очень важен, он может стать тем кончиком нити, потянув за который мы наконец размотаем весь клубок.

Увидев, как исказилось лицо ведьмы, понял, что моя нетерпеливая напарница сейчас выйдет из себя, а значит, подробного искреннего ответа от призрака мы не дождёмся. Я поспешно придвинулся поближе к Нине и наступил ей на ногу, отчего та возмущённо фыркнула, но промолчала, и приятно улыбнулся Блонди.

– Мне запрещено об этом говорить, – наконец с достоинством ответил призрак и медленно уплыл прочь.

У меня отвисла челюсть. Нина неестественно напряглась и глубоко задумалась.

– Ты понимаешь, что она имела в виду? – осторожно спросил я ведьму.

Девушка невидяще смотрела сквозь меня, её губы шевелились.

– Придётся вызывать, – вздохнула она наконец, – другого выхода не вижу.

– Что? – Мне захотелось встряхнуть Нину или хотя бы треснуть по спине, как это любила делать она. Но, понимаете ли, я мужчина и всё такое, а она хрупкая девушка. Ха.

– У Блонди договор только с нашей семьёй, – соизволила пояснить Нина, теперь уже осмысленно глядя на меня, – в этом я уверена на сто процентов. По-другому призраки просто не могут. Они прикрепляются к одной семье. Только люди способны играть на две стороны, и нашим, и вашим. Я не накладывала такой запрет, значит, его наложила моя бабушка.

– А твоя мама?

– Она умерла при родах, – грустно ответила ведьма, – даже не знаю, что пошло не так, бабушка никогда не рассказывала. Не любила об этом говорить. Она меня воспитала и научила всему.

– Прости, я не знал, – покаянно произнёс я и тут же вспомнил, что что-то такое мне, в свою очередь, рассказывала моя бабушка, но тогда мне было неинтересно.

– Ничего, – ещё более грустно сказала Нина, и я заметил, что по её щеке покатилась слеза, – это было очень давно. И я совсем не помню маму.

Вот идиот. Мне захотелось обнять и утешить ставшую такой уязвимой девушку, но, само собой, я сдержался. Поймёт ведь неправильно и как пить дать выгонит.

Нина быстро взяла себя в руки, и я очередной раз убедился, что рассуждаю верно.

– Так вот. Я сегодня днём всё подготовлю, а вечером займёмся вызовом.

– Вызовом? – всё ещё не понимал я.

– Да, – ведьма снова посмотрела на меня, как на глупое насекомое, – надо узнать у бабушки, что всё это означает.

У меня голова пошла кругом.

– А не проще надавить на Блонди? – Я понизил голос и оглянулся, надеясь, что призрак меня не слышит. – Ты же тоже часть семьи. А бабушки нет в живых. Разве ты не можешь снять запрет?

– Нет, это так не работает, – поморщилась Нина. – Если бы я хотя бы знала, о чём речь. Когда наложен известный и понятный магу запрет, то другой член семьи впоследствии может его снять. Хотя бы попробовать, это непросто. Но здесь другое.

– Если призрак так строго связан обетом, то почему она мне намекнула, что мы общаемся не первый раз?

– Серёж! – устало воскликнула ведьма. – Пойми, мы не знаем, о чём идёт речь. Именно поэтому я и собираюсь вызвать бабушку.

– Хорошо, – смирился я, хотя идея и казалась мне зловещей: в вызове мёртвых, пусть и родственников, я не находил ничего приятного.

– Тогда немного посплю, – Нина глянула на часы, – ещё четырёх нет.

– А я чувствую себя полностью отдохнувшим и выспавшимся, – похвастался я.

– Ну ещё бы, – зевнула ведьма, – ты проспал трое суток.

– Что?!

– Я же говорила. – Девушка, приняв решение относительно ближайших действий и, очевидно, успокоившись относительно меня, бормотала всё тише и залезла обратно под одеяло.

– Нет, ты только сказала, что я спал и вы не могли меня разбудить!

– Угу, – сонно откликнулась Нина и перевернулась на другой бок.

– Так зелье подействовало? – Я задал главный вопрос, который должен был прозвучать первым, но Блонди полностью заняла мои мысли и перевернула всё с ног на голову.

Ведьма открыла один глаз.

– Нет, ты же выпил один глоток. Да имей совесть, дай поспать хоть пару часов! – рявкнула она, открыв оба глаза, но тут же снова зевнула и поплотнее закуталась в одеяло.

Смирившись, я покинул спальню Нины, но меня догнала её просьба:

– Найди Блонди, скажи, я очень прошу её подремать в моих занавесках. Светло, хочется хорошо отдохнуть.

«А портьеры ты повесить не думала?» – хотел возмущённо спросить я, но передумал. Пусть женщины с их странными отношениями разбираются сами. Звать призрака я тоже не собирался, у Нины это получалось лучше, чем у меня.

Сегодня моя милая ведьма будет весь день занята подготовкой к обряду, уверен, что в этом помочь ничем не смогу. Тем более мне было чем заняться. Нужно узнать, что за свидетели на меня настучали.

Было ещё очень рано, но я не хотел ни спать, ни валяться в кровати, ни просто бездельничать. Удержавшись от соблазна заглянуть в остальные комнаты, – а остановило меня не только чувство такта, но и осознание того, что от Блонди мои действия точно не укроются, – я тихонечко сварил кофе, перелил его в термокружку, которую нашёл на кухне, и покинул квартиру.

Просыпаться ранним утром летом сплошное удовольствие. Улицы пустынны, вся нежность солнца, пробуждающаяся природа, поющие птицы обращены ко мне одному. Эта странная история, происходящая со мной, выдернула меня из круговорота моей обычной жизни. Легкомысленные удовольствия, к которым я привык, сейчас растеряли всю свою прелесть.

Доступные девушки непременно модельной внешности. Пафосные роскошные рестораны, элитные клубы, закрытые бары с умопомрачительными ценами на алкоголь, дорогие кальянные, бильярдные, стильные брендовые шмотки, ВИП-отели, путешествия в экзотические страны не меньше четырёх раз в год. Смотаться на выходные в Европу – легко. Купить шикарную квартиру в центре – да пожалуйста.

Была у меня и своя фишка, над которой подтрунивали все мои знакомые. Я не имел личного автомобиля, но не потому, что не мог купить. Просто предпочитал передвигаться на такси, к тому же на работе у меня был служебный «Мерседес», который я оставил на время отпуска одному приятелю, временно лишившемуся «колёс».

Сейчас я осознал, что, несмотря на все крупные неприятности, я приобрёл что-то, чего у меня раньше не было.

«Что же, дорогой Сергей Валентинович, что же это вы такое приобрели?» – тут же саркастически осведомился мой на редкость противный внутренний голос.

Я цыкнул на него, потому что не знал. Ещё не знал. Но понимал: нечто, что пока не могу облечь в слова, уже вошло в мою жизнь и с каждым днём обустраивается в ней всё основательнее. Посетил меня и более пугающий инсайт. Кажется, новое только притворялось новым, а на самом деле было хорошо забытым старым. Когда-то что-то похожее со мной уже происходило. Я жил иначе, чувствовал по-другому. Но когда? Во сне? В прошлой жизни? На утреннике в детском саду? Пытаясь шутить сам с собой, я запутывался всё больше.

Но с каждым днём пелена вокруг меня становилась чуть менее мутной. Скоро, совсем скоро всё встанет на свои места. Я вспомню. Или наваждение развеется, и чувственный мир наслаждений снова поглотит меня, не оставив времени на рефлексию.

Говорят, преступников тянет на место преступления. Я убийство не совершал, но меня притягивал таинственный дом, странная арка и несуразно расположенный подъезд. Мне не хотелось вести своё расследование, мной двигал инстинкт самосохранения. Нужно убедиться, что версия следствия идёт по правильному пути. Внутренний голос хмыкнул, но ничего не сказал.

Ладно, кого я обманываю. Я горел желанием непременно самостоятельно докопаться до истины, придётся признать. Кем был этот несчастный тридцатисемилетний Эдуард Васильевич Бердяев, которого я нашёл мертвым в открытой квартире пятьсот девятнадцать? Кто дал против меня показания? Да, меня видели три человека минимум, но откуда они узнали, кто я такой?

Допустим, составили фоторобот. Но я не числился ни в каких базах, у меня не было даже штрафов за превышение скорости. Злые языки из числа моих коллег списывали всё на моё нереальное везение, но я просто методичен и аккуратен. Если соблюдать правила, неприятностей не будет.

Тем не менее оперуполномоченный Рытвинков заглянул ко мне домой.

Что именно я собирался искать? Что хотел выяснить? Я не знал. Следовал своему чутью, которое ранее (до того, как меня одурманила Ирина) меня не подводило. Может быть, теперь, когда бывшая считает меня мёртвым и во мне бродит немного целебного зелья, моя удача ко мне вернётся?

Несмотря на мои надежды, капризная богиня удачи, видимо, сладко спала, а злосчастный дом, до которого я успел добраться за долгими размышлениями, мрачно взирал на меня тёмными глазницами окон. Подъезд был, как и в прошлый раз, закрыт, а код домофона я по-прежнему не знал. Только в этот раз парень, одетый не по погоде в тёплую толстовку июльским вечером, не выскочил мне навстречу.

«О, а не убийца ли это был?» – неожиданно пришло мне в голову. Я ведь совершенно забыл об этой встрече. Замер у двери, стараясь точно припомнить приметы парня. Рост, сложение. Лицо рассмотреть не удалось, его скрывал накинутый капюшон.

Дверь подъезда, невзлюбившая меня ещё в прошлый раз, ударила меня теперь не в спину, а по лбу. И моему разгневанному взору предстала аккуратная старушка с тщательно уложенными волосами, аккуратным лёгким дневным макияжем, одетая в модный молодёжный спортивный костюм и кроссовки Nike.

– Простите, молодой человек, – не теряя достоинства, извинилась пожилая леди, – не знала, что перед дверью кто-то стоит.

– Ничего, – пробормотал я, потирая лоб (удар получился знатный), – ничего.

Сам виноват, чего уж. Дама (при ближайшем рассмотрении у меня язык не повернулся назвать её старушкой) подслеповато прищурилась и ахнула:

– Да у вас шишка растёт прямо на глазах!

Я ничего такого не чувствовал, но машинально кивнул. Сам же тоскливо размышлял о том, что и по лбу получил, и дверь не догадался придержать. В подъезд попасть снова не было никакой возможности. Просить модную леди мне очень не хотелось. Словоохотливая дама засыплет меня тысячей вопросов, а это ни к чему.

– Вот что, – решительно произнесла дама, – вам придётся подняться ко мне в квартиру. Нужно приложить что-то холодное.

– Но вы куда-то спешили.

– На утреннюю пробежку, – махнула рукой пожилая леди, – точнее, прогулку. Бегать я уже не в силах, но хожу регулярно. Движение – жизнь, молодой человек. Впрочем, вы ещё так молоды, что можете себе позволить практически что угодно без вреда для здоровья.

Голос у неё был хорошо поставленный, с доброжелательными интонациями. Почему-то в её присутствии мне захотелось втянуть живот и распрямить плечи, что я и сделал незамедлительно. Наверно, именно так себя чувствуют люди на приёме в Букингемском дворце.

– Что вы, я не могу позволить так беспокоиться ради меня. Чрезвычайно признателен за заботу, – откуда-то из глубин памяти всплыли вежливые фразы, которые вбивала в мою несчастную голову бабушка.

Дама, игнорируя мой вымученный спич, ловко набрала код, который я успел запомнить только частично (5, ключ, какая-то цифра, 2, снова 2 и ещё цифра), и распахнула дверь.

– Не выдумывайте, – мягко улыбнулась она, – это не займёт много времени. Мне будет приятно.

Мы зашли в лифт. Я затаил дыхание и замер, а пожилая леди нажала на кнопку с надписью «пятнадцать». Неужели мне наконец-то повезло?

В лифте мы ехали молча. Любезная дама, так мило пригласившая меня для оказания помощи к себе домой, с достоинством молчала, а я старался соответствовать и не ёрзать от любопытства. Мне казалось, что лифт тащится нарочито медленно. Было бы неплохо узнать имя пожилой леди, подумал я. Но пока я размышлял над изысканной формулировкой вопроса, которая подошла бы к такому непростому случаю, двери лифта наконец открылись, а дама с улыбкой произнесла:

– Вот мы и приехали, молодой человек. Как вас звать-величать?

Я покраснел. Мне стоило первому представиться, узнать имя и отчество моей спутницы, но это ещё полбеды. Ведь я так и не решил, какое имя назвать. Врать такой утончённой даме не хотелось, но отцу Анечки я назвался Николаем, а моя пожилая леди проживала с достойным семейством на одной площадке.

– Коля, – с некоторым опозданием и заминкой неловко произнёс я, – позвольте и мне узнать ваше славное имя?

Дама взглянула на меня, как на полного кретина. Видимо, решила, что я перечитал романов о средневековых рыцарях, подцепив там то самое «славное имя».

– Красивое имя. Моего покойного мужа звали Николаем, – ответила леди, и взгляд её затуманился, что не помешало ей ловко открыть два замка на красивой и ухоженной (что редко бывает с внешней стороны) двери, – а звать меня можете просто Майей Фёдоровной.

Интересно, а как сложно? Ваше величество? Что-то я стал часто ёрничать внутри себя, надо с этим завязывать. Добрее надо быть. А с моим случайным псевдонимом и вовсе беда – раз так звали мужа, имя не забудется. Впрочем, Майя Фёдоровна, несмотря на возраст, не производила впечатление человека, который жалуется на память.

Мы зашли в светлую, чистую квартиру, которая была полной противоположностью стереотипной квартиры пожилого человека. Никаких ковров, хрусталя в стенке, пыльных книжных полок с полным собранием сочинений Ленина и Маркса. Бежевая современная мебель, безупречный интерьер, много пространства и света.

Особенно меня поразили несколько продуманных мелочей. Например, хозяйка при входе вытерла ноги о коврик, чуть стукнула носком кроссовки по обычной на вид обувнице, откуда выскочил отдельный маленький ящик, устланный одноразовым целлофаном (не очень экологично, зато удобно и практично). Майя Фёдоровна легко сбросила туда кроссовки, и ящик послушно уехал на место, взамен выбросив откуда-то сбоку домашние туфли. Не тапочки, а именно вполне себе новые туфли на небольшом каблучке. К тому же отполированные до блеска.

Увидев моё вытянувшееся от изумления лицо, хозяйка довольно улыбнулась и не без кокетства сказала:

– Прошу простить, я не готовилась принимать гостей.

Интересно, как выглядит эта квартира, когда она готова к приёму? Красные ковровые дорожки, свежие цветы и летающие феи? Я постарался приятно улыбнуться в ответ:

– Что вы, у вас безупречная квартира.

– Проходите в столовую. Вот там ванная, если угодно помыть руки. Я поставлю чайник и принесу лёд.

Ванная, хотя и была сделана по самым последним современным стандартам, ничем особенным меня не поразила. Постоянное присутствие в жизни чуда, даже если сегодня это просто необычная квартира, раззадоривает всё больше. Хочется нарастающей по экспоненте магии.

У подъезда я ещё опасался, что Майя Фёдоровна предложит мне приложить к голове пакет с замороженным мясом. Но увидев, что представляет из себя квартира, воспринял как должное то, что пожилая леди принесла мне именно лёд в прочном чёрном пакете, а также красивое надушенное полотенце.

Через несколько минут мы сидели в гостиной на безупречных бежевых стульях за огромным деревянным столом и пили чай из маленьких изящных фарфоровых чашек. Я всё боялся, что хозяйка спросит, что я забыл у двери подъезда в столь ранний час, но, видимо, по этикету, которого придерживалась Майя Фёдоровна, мы были недостаточно хорошо знакомы для подобных вопросов.

Зато и сплетен, на которые я рассчитывал в надежде узнать как можно больше сведений об убийце, я не услышал. Неторопливо текущая светская беседа началась с обсуждения погоды, коснулась модных культурных выставок, театральных постановок. Почувствовав, что я не в силах поддерживать темы, в которых совершенно не разбирался, леди снизошла до обсуждения приземлённых киноновинок.

Потратив впустую почти сорок минут, я произнёс, стараясь улыбаться как можно шире:

– Не могу более злоупотреблять вашим гостеприимством, ведь я оторвал вас от утренней прогулки. Для меня было большой честью познакомиться с вами, Майя Фёдоровна.

– Что вы, что вы, Николай, – запротестовала пожилая дама, – мне очень приятно ваше общество, я уже никуда не тороплюсь. Не часто в наше время встретишь интеллигентного молодого человека, способного поддержать культурную беседу.

Я жалко улыбнулся. Беседа поддерживалась исключительно усилиями Майи Фёдоровны. Но уходить после столь лестного отзыва было невежливо. Причин для спешки не находилось.

– Не сомневаюсь, что вас окружают исключительно интересные люди, – словно осенённый внезапным вдохновением, спросил я, – возможно, даже соседи?

Леди легко заглотила наживку.

– В нашем подъезде проживают люди самого разного воспитания и интересов, – аккуратно ответила она, – настоящих интеллигентов среди них не так много. Но, конечно же, встречаются. На нашей площадке живёт прекрасная семья. Антон Леопольдович – преподаватель вуза. Культурный, благовоспитанный, очень начитанный человек, хотя и технарь, – заметила она с некоторым неодобрением.

Я перестал дышать, чтобы не спугнуть робкую птицу удачи, которая почти села ко мне на плечо. Кажется, речь шла об отце Анечки, имени которого я так и не узнал.

– Жена его, Изольда Ефимовна, играет в оркестре Большого театра. Благодаря ей мы посещаем все премьеры, – с гордостью добавила моя собеседница.

Я изобразил живейший интерес.

– Дочка учится в МГУ на журфаке, – воодушевление Майи Фёдоровны сошло на нет.

– С ней какие-то проблемы? – с понимаем спросил я.

Дама замялась.

– Обсуждать знакомых – последнее дело, – сокрушённо заметила она, – но, знаете, я очень переживаю за Анечку. Мне кажется, она связалась с нехорошей компанией, а родители ничего не замечают. Дело в том, что я отлично знаю её преподавателя…

Речь Майи Фёдоровны прервал звонок в дверь. Чопорно извинившись, хозяйка поспешила на зов, негромко постукивая каблучками. Вскоре из коридора послышались громкие голоса.

– Прошу прощения за столь неуместный утренний визит, но я знаю, вы – ранняя пташка, – зазвучал из коридора громкий весёлый мужской баритон. – Изольда на гастролях, сунулся, а сахар закончился. А я без кофе за завтраком никуда не гожусь. И грешен, пью с ложкой сахара и сливками. Выручите любимого соседа?

– Да вы проходите, Антон Леопольдович, проходите. Сейчас всё организуем. Мы как раз чаёвничаем с моим знакомым Николаем. Может, присоединитесь? Обещаю сварить вкусный кофе.

Я вжался в стул. После того как пожилая леди произнесла имя Анечки, стало ясно, что я не ошибся. Речь идёт о семье девушки, случайно встреченной мной в подъезде прошлый раз. А с Антоном Леопольдовичем совсем неловко вышло.

Хоть под стол залезай. Или в окно прыгай. Я с досадой покосился на окна. Последний этаж.

«Ну да, – вмешался мой противный внутренний голос, – пятнадцатый этаж. Был бы хотя бы четырнадцатый! Вот бы мы сейчас сиганули!»

Между тем в комнату вошли сияющая хозяйка и совершенно незнакомый мне полный мужчина.

Майя Фёдоровна светилась от счастья. Очевидно, что пожилая дама любила и, несомненно, умела принимать гостей, но последнее время томилась в одиночестве. Подтверждением служило приглашение в гости совершенно незнакомого человека, то есть меня, и тёплый приём, ему оказанный.

Теперь же милая хозяйка получила в своё распоряжение сразу двух гостей. День задался с раннего утра!

– Николай, такая удача, – непринуждённо улыбнулась мне Майя Фёдоровна, – знакомьтесь, это тот самый Антон Леопольдович, которого я имела честь отрекомендовать вам как одного из лучших представителей рода человеческого.

От пережитого потрясения я временно потерял способность вразумительно говорить, тем более связно отвечать, да ещё на такую старомодную высокопарную фразу, а потому кивнул, как китайский болванчик. Спохватившись, что этого недостаточно, я привстал и слегка поклонился, от чего почувствовал себя ещё более глупо.

– Да вы садитесь, дорогой сосед, – продолжала леди, не замечая моего странного поведения, – я покину вас ненадолго. Обещаю вернуться с чашечкой ароматного кофе.

– Майя Фёдоровна, да не стоит беспокоиться, – попробовал увильнуть настоящий Анин отец, к счастью, не обративший на меня особого внимания, – тем более у вас гости.

Но хозяйка, почувствовавшая себя в своей стихии светского приёма, вдохновенно произнесла:

– Николай только что сетовал на недостаток интеллигентных людей в нашем мире. Ведь я не просто так заговорила с ним о вас. Давайте введём достойного юношу в культурный круг.

Сетовал? Когда? Ну ладно. Пришлось изобразить на своём лице сильнейшее желание войти в «культурный круг», но, судя по выражению лица Антона Леопольдовича, получилось плохо. Было видно, что преподаватель, как и я некоторое время назад, ищет причины распрощаться и сбежать, но воспитание не позволяет.

Поэтому, скорчив на лице гримасу, которая, в свою очередь, была призвана изобразить радость от нашего общения, Анин отец присел и побарабанил пальцами по столу. Майя Фёдоровна, убедившись, что гости скручены и брошены за стол, удалилась варить кофе.

– Что же, Николай, очень рад, очень рад, – фальшиво изрёк навязанный мне собеседник.

– Взаимно, – выдавил я из себя.

Мы помолчали. Антон Леопольдович, как видно, не обладающий тактом нашей хозяйки, а может, попросту выбитый из колеи, спросил, а точнее, выстрелил мне прямо в лоб:

– Давно вы знакомы с Майей Фёдоровной?

Отвечать односложно было опасно, вдруг с такой же прямодушной простотой почуявший слабину преподаватель задаст и другие прямые вопросы? Впрочем, они могли также последовать и в ответ на подробно и честно рассказанную историю. А что, мол, вы делали у подъезда в такую рань? Ему не привыкать заваливать студентов.

Спасла меня неожиданно вошедшая в гостиную хозяйка. Она несла поднос с тремя чашечками дымящегося ароматного кофе и кувшинчиком сливок. Удивившись тому, как быстро дама сварила кофе, я поднялся навстречу, чтобы вежливо принять поднос из её рук. Наши глаза встретились, пожилая леди мне подмигнула и ответила за меня:

– Да, дорогой сосед, достаточно давно. Николай очень милый молодой человек. У меня даже родилась прекрасная мысль, может быть, стоит познакомить Колю с Анечкой?

Я чуть не уронил поднос. Вот уж чего не ожидал так не ожидал. Я могу понять, когда моя бабушка охвачена матримониальными планами. Но Майя Фёдоровна? Чуть было не подумав, что не сумел разглядеть за изысканными манерами подкрадывающийся старческий маразм, я в изумлении уставился на даму, но она подмигнула мне вторично. Хм. Хорошо, хорошо. Но зачем ей это?

– О, идея поистине прекрасна, – отвечал слегка растерявшийся Антон Леопольдович, – но дело в том, что у Ани есть молодой человек.

По тому, как он поморщился на последних словах, стало ясно, что восторга преподаватель не испытывает. То ли от конкретного парня, то ли просто от наличия кого бы то ни было у любимой дочурки.

– Для дружеского интеллигентного общения, само собой, – строго отрезала повелительница нашего утра, бросив укоризненный взгляд на гостя. – Кстати, у меня появилась прекрасная мысль. Давайте пообедаем все вместе в выходные? Думаю, в пятнадцать часов в воскресенье будет в самый раз.

– Идея и правда восхитительная, – достаточно искренне отозвался преподаватель, – тем более мы давно не собирались узким кругом. Изольда ещё не вернётся, а мы с Анечкой будем непременно. Спасибо за приглашение.

«Видимо, в отсутствие жены совсем оголодал», – злорадно подумал я, но лучшая часть меня тут же строго осудила такие мысли. Под пристальным взглядом светской львицы я невразумительно пробормотал какие-то слова благодарности и получил в ответ снисходительный кивок.

Разговор зашёл о гастролях Изольды, потом плавно перетёк на предстоящую осенью премьеру «Бориса Годунова». К моему огромному облегчению, я мог по понятным причинам не участвовать в разговоре, а только изображать заинтересованный вид. Чем незамедлительно и занялся, всласть предавшись своим мыслям.

Кто же был тот незнакомец, который открыл дверь своим ключом в квартиру достойных соседей Майи Фёдоровны? Почему он назвался отцом Ани, точнее, не стал возражать, когда я прямо назвал его папой? Не зря мне показалось тогда, что он не слишком ориентировался в квартире.

Может, он имел отношение к убийству? Это и есть преступник, который, как и я, искал, где спрятаться? Но где тогда он был всё остальное время после убийства? Откуда у него ключ? И всё же, если мои предположения верны, то он как-то связан с таинственным семейством. Тогда приглашение на обед очень кстати, потому что даёт мне возможность получить больше сведений.

«Ага, – саркастически заметил мой внутренний скептик, – точно так же, как можно получить много информации о зубах тигра, засунув голову ему в пасть».

«У тебя есть другие предложения?» – рявкнул я на голос. Тот обиделся и заткнулся.

Тем временем сосед допил кофе, очевидно стараясь, чтобы это не выглядело чересчур торопливо, и поднялся.

– Майя Фёдоровна, благодарю вас, – он изобразил лёгкий поклон, и я снова почувствовал себя на приёме в Букингемском дворце, – за ароматный кофе и невероятное удовольствие от беседы. Я получил заряд бодрости на весь день. В воскресенье будем непременно. – Он повернулся ко мне: – Николай, чрезвычайно рад знакомству!

– Взаимно, для меня большая честь, – постарался и я не ударить в грязь лицом.

Ещё раз кинув на меня подозрительный взгляд, видимо, чтобы убедиться, что я не издеваюсь, преподаватель, к нашей с ним общей радости, наконец-то удалился, сопровождаемый Майей Фёдоровной и её напутственными речами.

Хозяйка вернулась с застенчивой и немного виноватой улыбкой на губах, которая сразу сделала её на десяток лет моложе.

– Николай, примите мои искренние извинения! Понимаю, что всё выглядело с моей стороны совершенно бестактно. Позвольте объяснить! Понимаю, мы с вами не знакомы, у такого достойного молодого человека наверняка есть интересная спутница, я даже не буду интересоваться, так ли это. Я позволила себе вопиющую бестактность только по причине того, что очень сильно беспокоюсь за Анечку. Эту девочку я знаю с самого детства, отношусь к ней как к дочери. У нас с мужем не было своих детей.

Вот как. А я думал, что роскошная обстановка квартиры дело рук благодарного потомства Майи Фёдоровны. Муж умер, она сама, судя по всему, давно не работает. Откуда же всё это благополучие? Но интересоваться вслух, само собой, не стал.

– Антон Леопольдович, как вы могли убедиться, очень достойный человек, – продолжала пожилая леди, не подозревая о моих мыслях, – но слишком увлечён своей работой, наукой, студентами. Мы общаемся достаточно близко. Сосед никогда не произносил этого вслух, но я понимаю, что он недоволен парнем Анечки. Но Антон Леопольдович даже не подозревает, что это за человек! По некоторым причинам я не могу прямо его предостеречь. И девочка моя в этом вопросе слушать меня не станет. Обед – повод собраться вместе и поговорить. Я постараюсь повлиять на них, насколько смогу. Само собой, вы можете не приходить, придумаю достойное оправдание. Но если сможете, буду рада. И признательна. И поверьте, я позволила себе так неосторожно вовлечь вас во всю эту историю, потому что незадолго до прихода Антона Леопольдовича мы затронули эту тему. Надеюсь, ваше благородное сердце найдёт в себе силы понять меня и простить.

После такой высокопарной речи оставалось только встать на колени и присягнуть на верность благородной даме. Но в квартире снова раздался звонок.

Да у милейшей Майи Фёдоровны какая-то аномальная активность в квартире по утрам! Быть может, я погорячился насчёт одиночества? Ничего на этот раз не опасаясь, я совершенно спокойно подлил себе чаю, с улыбкой кивнув хозяйке, которая с извинениями удалилась открывать дверь.

И немедленно поперхнулся, услышав знакомый звонкий голосок.

– Майечка Фёдоровна, – радостно мурлыкала Анечка из коридора, – доброе утро! А меня папа к вам отправил. У нас сахар закончился. Он за ним пошёл, вы его кофе напоили, а мне он сахар принести забыл!

– Девочка моя милая, это я виновата, – с такой теплотой в голосе произнесла дама, что я безоговорочно поверил в её искренние материнские чувства, – совсем заговорила твоего отца, а за разговорами про сахар и забыли. Да ты проходи, проходи в гостиную, сейчас принесу.

Я запаниковал. Если Аня меня увидит, все планы пойдут насмарку. Осторожно выглянув в коридор, я увидел, что леди стоят близко-близко друг к другу и Анечка суёт Майе Фёдоровне какой-то свёрток.

Воспользовавшись моментом, я проскользнул в туалет. Будем надеяться, хозяйка простит мою бестактность. Отдышавшись, вдруг покрылся мурашками. Что за свёрток? Не тот ли, что я должен был забрать у несчастного убитого парня? Прислушался.

– Что ты, девочка, не нужно. У меня пока есть!

– Возьмите, Майечка Фёдоровна. Вы же знаете, я от всей души!

– Ты и так меня балуешь!

Дальше леди перешли на шёпот, и я, как ни напрягал слух, ничего не смог разобрать.

Кажется, хозяйка всё-таки свёрток взяла. Раздались шаги, Анечка прошла в гостиную. Я переживал, что Майя Фёдоровна начнёт громко удивляться моему отсутствию и предложит Ане меня подождать, но ничего такого не произошло. Дамы поболтали о том о сём, на этот раз не о культуре, от которой меня уже слегка подташнивало, а о каких-то мелочах из жизни Анечки. Вполне обычный разговор мамы с дочкой, только в роли мамы выступала соседка.

– Папа сказал, вы пригласили нас на обед. Мы с моим Кириллом…

– Анечка, – тихонько перебила хозяйка квартиры, – я бы хотела, чтобы ты пришла без пары. Прости старушечью прихоть.

– Майечка Фёдоровна, – тут же ожидаемо запротестовала девушка, – ну какая вы старушка, вы такая молодая и красивая. Если хотите, приду одна, хоть мне это и не по душе.

– Вот и славно, дорогая. Спасибо, моя милая.

Они ещё немного поворковали, Анечка чмокнула «Майечку Фёдоровну» в щёчку и наконец-то убежала, на этот раз прихватив злополучный сахар.

Я подумал, что нельзя выходить сразу после её ухода, но и долго сидеть в туалете было невежливо. А, была не была. Меня встретил всё понимающий лукавый взгляд хозяйки.

– Простите, что я без позволения, – начал было я.

– Николай, это вы простите. Наверное, подумали, что ненормальная старуха не мытьём, так катаньем хочет вас свести со своей молодой соседкой? И предпочли от греха подальше удалиться в ванную. Понимаю. Это всего лишь случайность, я и правда забыла отдать сахар Антону Леопольдовичу.

– Что вы, – я не знал, что в первую очередь опровергать, – я вовсе так не подумал. И вы вовсе не…

– Знаю, знаю, что вы скажете, мой прекрасный вежливый Николай. Но я хорошо помню свой возраст и регулярно смотрю в зеркало. Вы даже не поверите, какой красавицей я была в молодости.

– Охотно верю, – искренне сказал я, потому что Майя Фёдоровна и сейчас выглядела весьма привлекательно. – До того как в дверь начали наперебой звонить замечательные соседи, вы говорили, что Аня связалась с не той компанией. Что знаете её преподавателя.

– Ах, Николай, – качнула головой леди, – обычно я никого не обсуждаю. Просто уж очень больная тема. Вот случайно и вырвалось. Вам ни к чему обременять себя подробностями. Благодарю за внимание и снисходительность к моим причудам.

– Майя Фёдоровна, – я медленно и серьёзно выговаривал слова, чтобы придать им больше веса, – мне показалось, что Аня хорошая и достойная девушка. И если она в беде… Я с радостью приду в гости, если это чем-то поможет. Кроме того, беседа с вами приносит мне исключительное наслаждение. Но, возможно, мне стоит быть в курсе ситуации, чтобы правильно реагировать?

– Буду рада, – дама просияла.

Она немного помолчала, то ли собираясь с мыслями, то ли решая, что именно мне можно рассказать, а что – нет.

– Вы простите, я начну издалека. Мы с мужем очень хотели детей, но не получалось. Что только не пробовали. Но, к сожалению, модных технологий, которые сейчас помогают молодым семьям, желающим стать родителями, тогда не существовало. Подобные проблемы были и у наших соседей, но им повезло. Наша близкая дружба позволяла мне быть в курсе дел более счастливой пары. Изольда души не чаяла в Анечке. Но, как и у многих, выбор встал между карьерой и полным погружением в воспитание ребёнка. Молодая мать, тогда только начинавшая свою карьеру, разрывалась на части и часто рыдала у меня на кухне. Антон не замечал ничего, кроме любимой науки, и сутками пропадал в вузе, что не приносило тогда особенных денег. Изольда искала няню, но те, что подходили семье, были ей не по средствам. Тогда я предложила свои услуги.

Майя Фёдоровна замолчала и грустно улыбнулась.

– К тому времени я успела сняться в двух фильмах. Играла второстепенных героинь, ничего интересного. Мне предложили принять участие в пробах на главную женскую роль в маленьком сериале, в то время это называлось многосерийным фильмом. Конечно, я не верила, что меня могут взять. Волновалась, перепутала все слова, добавила от себя. Днём сходила на пробы, а вечером состоялся тот роковой разговор с рыдающей Изольдой. Она меня так благодарила. Упала на колени, я, конечно, не ожидала, бросилась к ней, подняла. Потом долго плакали, обнявшись. А утром мне позвонили и сказали, что роль моя. Им очень понравился тот образ героини, который я создала, немного поменяв текст и подачу.

Потрясённый, я молчал, не в силах вымолвить ни слова. Я уже понял, как поступила Майя Фёдоровна, почему не помнил её в главной роли известного многосерийного фильма. Только на месте сердца пульсировал клубок боли, который много лет несла в себе эта удивительная женщина.

А леди смахнула слезу и продолжила:

– Я так и не сказала мужу. Всё откладывала, думала, как-нибудь потом расскажу, при случае, когда всё заживёт. Вместе посмеёмся над превратностями судьбы. Но сначала было очень больно, потом не до того, а через время Николая не стало. Соседям тоже не сказала, они бы не приняли такой жертвы.

– Майя Фёдоровна, – прошептал я, – вы рассказываете мне первому?

– Именно рассказываю – да. Но несколько лет назад Анечка случайно об этом узнала. Это отдельная, очень интересная история, возможно, как-нибудь расскажу, но не сейчас, иначе мы с вами просидим до вечера, а я не могу так злоупотреблять вашим терпением.

– Так вы, по сути, воспитали Аню?

– Да, можно сказать и так. Она очень любит родителей, но мне кажется, я ей ближе. – Майя Фёдоровна засмеялась сквозь слёзы. – Наверно, так думают все несчастные няни, которые слишком привязались к своим чадам. Но фактически родители стали заниматься Анечкой уже во взрослом возрасте. Держали в рамках, постоянно ограничивали. Музыкалка, художка, художественная гимнастика, танцы, гимназия с углублённым изучением английского и французского, а в ней – класс с математическим уклоном. Бедной девочке некогда было погулять, только по пути из школы домой, из дома в секцию. Иногда она просила меня соврать родителям, что я забираю её, чтобы отвести в музыкалку. Сама она была неспособна ко лжи, абсолютно. И просто спала у меня дома. На неё навалили столько, что девочка ночью на сон могла выделить не более пяти часов. Зато, когда приходили гости, Анечка играла на фортепьяно, демонстрировала свои картины, занимавшие первые места на конкурсах, и читала стихи по-французски. И все поздравляли Изольду с успехами в воспитании. А у меня сжималось сердце. Нет, не от ревности. Мне казалось, что они с Антоном делают не то.

Рассказ захватил меня полностью. Но когда Майя Фёдоровна остановилась, я не смел прервать её молчание. Теперь я уважал её не просто как интересную женщину, она стала для меня героиней.

Леди, видимо, и не подозревающая о моих мыслях, налила в чашку остывший чай и отпила маленький глоточек. Я терпеливо ждал.

– Иногда я думаю, в том, что происходит сейчас, виновата именно их строгость, – прошептала Майя Фёдоровна так тихо, что я едва расслышал.

Общение бывает разным. Иногда собеседнику непременно нужно давать понять, что ты его слушаешь, обозначая своё присутствие кивками, поддакиванием, уместными вопросами. А иногда нужно не мешать. Стать той неравнодушной тишиной, в которой израненной душе проще высказаться, заполнить пространство нежной грустью, которая не нуждается в фальшивом внимании. Остаются только сердца, стучащие в унисон, непроизвольные искренние слёзы, широко открытые глаза, сбившееся дыхание.

В таком разговоре не напрягают длинные паузы. Я терпеливо ждал, когда Майя Фёдоровна продолжит свой рассказ. И она снова заговорила:

– Психологам хорошо известно: когда ребёнка долго держат в ежовых рукавицах, бунт неминуем. Иногда он выставляется напоказ. Побег из дома, демонстративно обрезанные или перекрашенные в яркий цвет волосы, набитые на видном месте тату. Ярость, неожиданно излитая на гостей родителей, испорченные семейные реликвии – список можно продолжать бесконечно. Но бывает и скрытый бунт. Ребёнок не спорит с родителями, соблюдает предписанные правила, но при этом втихую попирает ту мораль, которую ему всю жизнь прививали. Он становится худшей версией себя. Выпускает наружу то, что Юнг много лет назад назвал тенью. Но это происходит там, где ребёнка не видят родители. Часто они ни о чём не подозревают.

– Аня сильно изменилась? – тихо спросил я, когда хозяйка замолчала.

– Всё гораздо хуже. Она связалась не с тем человеком. У меня много хороших знакомых в академических кругах. Анечка изменила подход к учёбе. Это первый и самый дурной признак.

– Отметки за экзамены стала хуже приносить? – невольно усмехнулся я.

– При чём тут отметки. Вы же понимаете, что у студентов есть два подхода к учёбе. Основной, который использует большинство, состоит в том, чтобы с наименьшими затратами сдавать всё, что от них требуется, и переходить с курса на курс. Уметь сдать экзамен, а то и получить автомат – отнюдь не равно хорошему знанию предмета. И только немногие приходят в вуз за знаниями. Внимательно слушают лекции, работают на практике, много читают и стараются вобрать в себя всё то, что может дать вуз пытливому уму. Анечка принадлежала к этому редкому меньшинству. Пока в её жизни не появился Кирилл.

– Майя Фёдоровна, может, это просто первое серьёзное увлечение? Девушки часто меняют приоритеты, когда в их жизни появляется любовь. Учебники проигрывают любимому мужчине.

Я бы заменил слово «любовь» на другое, но пожилая леди сочтёт это хамством. А я старался говорить на её языке.

– Николай, вы, безусловно, правы. Но лишь отчасти. Первый восторг быстро проходит. Сильное красивое чувство освещает нашу жизнь, делает её более наполненной и яркой. Раскрашивает в красочные цвета. Когда рядом с тобой правильный человек, ты легче достигаешь целей. Не потому, что он как-то помогает. Воодушевляет само присутствие любимого в жизни. А у Анечки совсем не так. Николай, он тянет её на дно, я чувствую. Неприятный, ограниченный тип. Работает где-то в органах. И тащит её в мир своих низменных интересов.

Всё понятно. Никакой тайны нет. Обычное родительское беспокойство о выросших детях, которые оперились и хотят выпорхнуть из гнезда. И те, с кем детки решают свить собственные гнезда, часто вызывают у родителей гнев и отторжение. История стара как мир. Напрасно потерянное время.

– Майя Фёдоровна, спасибо, что поделились со мной. Я обязательно приду в воскресенье, а сейчас мне и правда пора.

Леди посмотрела на меня очень внимательно, грустно улыбнулась:

– Николай, я вижу, что эта часть истории не произвела на вас впечатления. А ведь я начала так издалека не для того, чтобы вы меня пожалели. Чтобы объяснить, почему я так остро чувствую то, что происходит с Анечкой, даже если не могу облечь это в слова. А происходит что-то очень нехорошее, поверьте.

Да нет, как раз облечь в слова Майя Фёдоровна могла что угодно. В этом я не сомневался. А относительно всего остального имел своё мнение. Даже если Кирилл тот ещё фрукт, для меня это пустышка. Но я согласно склонил голову, признавая правоту пожилой дамы.

– Я прекрасно провёл время, благодарю. – Я почти не лукавил.

И как-то само собой Майя Фёдоровна протянула мне руку для поцелуя, и я приложился к ухоженной ручке с безупречным маникюром. Я мог собой гордиться: приём в Букингемском дворце прошёл безупречно.

А день уже уверенно вступил в свои права. Солнце затопило улицы своим светом, легко доказывая, кто тут главный. Неожиданно мне захотелось провести весь день в тенистом парке, гуляя по аккуратно разбитым аллеям, наслаждаясь то холодным квасом, то пломбиром. Посидеть в одиночестве в тихой кафешке, заказав лёгкий обед и стаканчик красного сухого вина. Смотреть на длинноногих девчонок, на молодых мамаш с колясками, влюблённые парочки, играющих детей. Словом, сделать то, что я не делал уже много лет, тем более в одиночестве.

Но телефон привычно и легко нарушил мои планы. Звонила не Ирина, как я сразу же подумал, немедленно покрывшись мурашками, а всего лишь Нина, но настроена она была отнюдь не философски.

– Ну и где ты? – спросила она непререкаемым тоном жены, не обнаружившей свою дражайшую половину в непосредственной близости от своего каблука.

– Гуляю, – в тон ей ответил я.

– Мило. А кто будет готовиться к ритуалу?

– Я должен готовить ритуал вызова твоей бабушки? – так громко и искренне воскликнул я, что несколько прохожих обернулись на меня с интересом и были вознаграждены моим оттопыренным средним пальцем.

– Помогать. Видишь ли, дело связано с тобой, – саркастически отозвалась девушка, – так уж вышло, что бедной ведьме без тебя не справиться.

«Нина впервые сама назвала себя ведьмой», – отметил я про себя.

– Хорошо, я не знал, – покладисто согласился я, – сейчас приеду. Слушай, а ты не хочешь часик погулять в парке? – неожиданно для самого себя выпалил я.

– Что? – Слышно было, что Нина растерялась.

– Погулять. В парке. Погода такая… солнечная. Поедим мороженого, ты какое больше любишь?

Я порол какую-то чушь, просто чтобы оттянуть тот момент, когда ведьма отстегает меня остроумными хлёсткими словами. В этом я не сомневался, достаточно хорошо изучив её характер. Размечтался о прогулке в парке, предложение вылетело на автомате. Сказать моей напарнице, что у меня дела, а самому пойти гулять, было совсем некрасиво. Так-то она для меня старается. Вот и предложил хотя бы немного погулять вместе. Подсознательно мне так не хотелось отказываться от столь заманчиво нарисованного дня, что мозг самостоятельно попытался найти способ осуществить задуманное. Только такие вещи с ведьмой не проходят. Сейчас Нина скажет, что она, в отличие от меня, работает. Или вообще пройдётся по несвойственной настоящим мужчинам романтике.

– Я не против, – неожиданно согласилась девушка, проигнорировав вопрос про сорт мороженого, – но пойми, у нас и правда очень мало времени. Вечером клиенты, надо успеть всё приготовить к ритуалу.

– Давай я заеду за тобой на такси? Ты пока соберёшься. На всё про всё потратим от силы пару часов.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Нина.

Я вызвал такси через приложение. По дороге попросил притормозить у магазинчика и купил два огромных пломбира в шоколадной глазури, а также пару бутылок кока-колы. Ведьме я мстительно взял диетическую.

Едва машина остановилась, как дверь подъезда отворилась, выпустив Нину. Но меня ждал сюрприз: девушка была не одна.

Такой красивой я Нину ещё не видел. Ярко-голубые волосы так и падали небрежной волной на правую часть лица, но среди них появилась тоненькая алая прядь. Выбритый левый висок привлекал внимание к экзотически выделенному голубыми и красными тенями левому глазу, правый глаз был просто искусно подведён чёрной подводкой, но практически полностью прятался под копной волос.

На девушке было короткое красное платье с оголёнными плечами, очень женственное, странно гармонирующее с эпатажной причёской. На ногах прелестные золотые босоножки. Несмотря на оригинальный выбор цветов одежды и обуви, ведьма ничуть не походила на светофор. Скорее, напоминала оригинальную модель, только что сошедшую с модного подиума Милана.

Несмотря на яркий образ Нины, моё внимание приковала её спутница. В противоположность ведьме, она была одета в белоснежное платье в пол. Длинные светлые волосы казались седыми. На девушке было что-то вроде вуали, которая скрывала её лицо. Тем не менее я почти сразу узнал Блонди.

С одной стороны, я испытал жестокое разочарование. На какой-то короткой миг мне захотелось верить, что Нина согласилась прогуляться со мной, потому что была не прочь сходить на свидание. Не то чтобы я всерьёз, как хотела бабушка, собирался встречаться с ведьмой, просто для каждого мужчины важно женское внимание. Я привык быть любимчиком дам, а история с Ириной нанесла непоправимый ущерб моему самолюбию и имиджу, что требовало немедленной реабилитации. Да и, что греха таить, Нина была мне симпатична. Эх, в других бы обстоятельствах…

С другой же – призрак вызывал у меня жгучий интерес. Любопытны мне и странные отношения девушек, статус Блонди в доме, магический договор. Появление пары давало возможность, как я надеялся, утолить своё любопытство.

Майя Фёдоровна разбудила во мне галантность, от которой оказалось не так просто избавиться. Я выскочил из машины, ослепительно улыбнулся девушкам, вежливо открыл дверь Нине, которая села назад, за моим креслом. Блонди же обошла машину с намерением сесть на место за водительским сиденьем, и я поспешил открыть дверь и ей. Подождав, пока Блонди удобно устроилась, я закрыл дверь и отправился на своё место.

Водитель посмотрел на меня удивлённым взглядом и аккуратно спросил:

– Что-то хотели взять? Теперь можно ехать?

Я недоумённо уставился на него.

– Взять?

– Вы зачем-то открывали заднюю дверь.

– Помогал девушкам садиться.

Нина громко и фальшиво рассмеялась.

– Ха-ха, да-да, мне и моей невидимой подруге. – Она смеялась так заразительно, что водитель вроде бы расслабился и улыбнулся. – Да вы не обращайте внимания. Он хотел пересесть назад, чтобы быть ближе ко мне, а потом вспомнил нашу утреннюю ссору и передумал. Милый, перестань уже дуться!

Водитель успокоился окончательно. Зато я совершенно не понимал, что происходит. Но ведьма положила руки мне на плечи, так многозначительно сжав их, что я на всякий случай промолчал и пожал плечами, чтобы выдать мужчине хоть какую-то реакцию на предложение Нины. В полной тишине, нарушаемой изредка забористой руганью водителя в адрес «тупоголовых баб», «накупивших права юнцов» и «выживших из ума старых маразматиков», мы доехали до парка.

Галантность сонно и неохотно подняла было снова голову, но я решительно отправил её в нокаут. Ничего, сами выйдут из машины. Заодно и объяснят мне всё. «Пусть выходят первые», – решил я, и сделал вид, что что-то ищу в карманах. Нина, очевидно, ждала, что выйду первый всё-таки я и подам ей руку, а потому тоже упрямо сидела в машине. И только Блонди вышла прямо через закрытую дверь автомобиля, но почему-то не вызвала никакого удивления водителя. Видимо, таксисты и не такое видали.

Между тем водитель, который давно получил свою оплату через привязанную в приложении карту, нервно поглядывал на нас с Ниной. В какой-то миг мы с ведьмой синхронно вздохнули и одновременно открыли двери.

– Ну и что это было? – спросил я, попеременно глядя на девушек, когда мы наконец остались одни. – Блонди, ты можешь принимать физический облик и не мерцать?

Негодницы переглянулись и молчали. В ярости я сунул ведьме пакет с подтаявшим мороженым:

– Держите. Я пойду вперёд, прогуляюсь. Дайте знак, если сочтёте нужным разговаривать.

– Серёжа, – примиряюще остановила меня Нина, – подожди. Ты видишь Блонди в физическом облике?

– А ты нет?!

Ведьма вздохнула.

– Это полностью моя вина. Я проглядела очевидный факт.

Она снова замолчала. Привидение вступать в беседу и не подумало. Блонди просто стояла, ковыряя асфальт носком босоножки.

– У нас сегодня день загадок?

– Да подожди ты, – Нина взяла меня под руку, – давайте пойдём потихоньку вперёд. Погуляем, раз выбрались. Я всё объясню.

– Так начни, – рявкнул я, но послушно пошёл рядом.

Идти под руку с ведьмой оказалось неожиданно приятно.

– Дело в том, что Блонди… Вообще призраков… обычные, нормальные люди не видят. Ты меня настолько поразил своей историей, что я этот очевидный факт как-то проглядела. И почему-то Блонди, – девушка укоризненно посмотрела на нашу спутницу, – специально не стала обращать на это моё внимание. Хотя это её прямая обязанность!

– Не в этом случае, – наконец-то подала голос Блонди.

Нина устало махнула рукой.

– Почему ты видишь её, я не понимаю. Может, это последствие воздействия Ирины. Но мы начали применять зелье. Может, эта способность необратима? И так и останется с тобой? Я пока не знаю.

Весело. Очень весело. Это всё, что я смог подумать. Хотя нет, не всё.

– А почему Блонди то прозрачна, то мерцает, а то выглядит практически как мы?

– Серёжа, а это ты у себя спроси. Все видят призраков по-разному. По сути, это просто энергия, не имеющая оболочки. Твоё подсознание дорисовывает образ. Некоторые чувствуют дуновение ветра, холод. Редкие чудаки со странными ассоциациями – тепло.

– А занавески? – не поверил я. – В комнате было темно, несмотря на прозрачные занавески. Пока Блонди их не покинула. И ты просила найти призрака, чтобы поспать в темноте.

Нина смутилась.

– Это образ, который подарила мне бабушка. В детстве я плохо спала. Вот она и звала Блонди, просила её «войти» в занавески, чтобы в комнате стало темнее и мне было комфортнее уснуть. Бабуля говорила, что Блонди так защищает меня от всего плохого. До сих пор я зову нашу девочку, когда мне трудно уснуть либо это по каким-то причинам надо сделать быстро. Ничего такого в действительности не происходит. Призрак не способен приглушить свет. Бабушка сказала в детстве, что будет темнее, я и поверила. Теперь так и вижу всю жизнь. Это называется личным магическим предпочтением.

Ах вот в чём было дело прошлый раз. А я-то посчитал ведьму прожжённой эгоисткой. Но что-то не сходилось.

– Хорошо, это твой образ. Но почему его видел я?

– Очевидно, у тебя есть способность «видеть» чужие предпочтения. Сродни эмпатии, но сложнее. Видимо, это тоже отголосок магического воздействия Ирины, первый раз с таким сталкиваюсь. Интересно. Для меня темнота в комнате, когда Блонди «в занавесках», естественна, и я почему-то восприняла как должное и то, что так видишь ты. И забыла о том, что вообще-то ты и Блонди видеть не должен, – виновато добавила ведьма.

– А как её видишь ты? – заинтересовался я.

– Ну хватит, – вдруг встала между нами Блонди. – Зачем ты взяла меня с собой? – обратилась она к Нине. – Чтобы говорить обо мне в третьем лице?

– Блонди, – начала было ведьма, но девушка-призрак топнула красивой ножкой и растворилась в воздухе.

Как вести себя с капризными девушками, я прекрасно знал. А вот с капризными призраками? Отличаются ли они от обычных девушек? И девушка ли Блонди? После рассказа Нины я стал во всём сомневаться. Может, моё подсознание рисует образ загадочной красотки, а на самом деле это дряхлый старик?

Бегать за девчонками – последнее дело, но даже если бы я захотел догнать и вернуть Блонди, сделать это было бы затруднительно. Таинственный силуэт просто исчез.

Растерявшись, я посмотрел на Нину. Она нахмурилась, покусала губы и вдруг резко развернулась ко мне с озорной улыбкой. Мне это сильно не понравилось. Не люблю смены настроений, которые происходят по неизвестным мне причинам. А ведьма метко зашвырнула пакет с растаявшим вконец мороженым в ближайшую урну (да как так-то? ладно газировку ей не отдал), шагнула ко мне, обняла и нежно поцеловала.

Это было так неожиданно. И так приятно, что я ответил на поцелуй, и вот мы уже сладко целовались, и я прижимал к себе Нину всё сильнее, опустив и свою колу, и диетическую колу для Нины прямо на тротуар. Для Ниночки. Для моей дорогой.

Внезапно между нами возникла Блонди, и я физически ощутил, как нас оттолкнули в разные стороны.

– Ну, куда пойдём? – как ни в чём не бывало спросил призрак.

Я ошарашенно моргнул. Ведьма подмигнула мне и сказала:

– К центральной аллее. С меня мороженое.

«Видимо, Блонди всё-таки девушка», – сделал я неутешительный вывод. Но прогулка обещала быть очень интересной.

Так и было, но совершенно не в том плане, что я предположил. Короткая вспышка Блонди прошла без следа. Девушки дурачились. Мы шутили, хохотали, подначивали друг друга. Даже поиграли немного в прятки, но поскольку всегда выигрывала Блонди, нам с Ниной игра скоро наскучила.

Ведьма и правда отправилась покупать мороженое. Призрачная девушка заявила, что тоже попробует лакомство, а затем долго и придирчиво выбирала, отвергая все варианты, которые мы ей попеременно советовали. Наконец-то выбор пал на «Фруктовый лёд». Не моргнув и глазом, Нина купила нам по точно такому же пломбиру, что прежде покупал я, и «лёд» для Блонди, который в итоге ожидаемо съела сама ведьма.

Затем Блонди заметила на столбе объявление о лекции, посвящённой членистоногим, которая должна была начаться через полчаса в одном из павильонов парка. Девушка-призрак устроила настоящую истерику, требуя, чтобы мы эту лекцию посетили в обязательном порядке. Она заявила, что ничего толком не знает о членистоногих, а это очень важно, практически основополагающая база её образования. Дотошно сослалась на договор, приведя конкретные номера пунктов. Нина терпеливо отвечала, также ссылаясь на конкретные положения договора.

Убедившись, что уговорами своего не получить, Блонди превратилась в огромного тигра. Он неприятно напоминал настоящего, хотя и был абсолютно белым. Видеть оскаленную пасть белого хищника у своей головы оказалось несколько тревожно, но я заметил, что Нина искренне смеялась, и тоже расслабился. Правда, ведьма могла видеть что-то совсем иное, с запозданием вспомнил я.

В итоге Блонди надулась как мышь на крупу. В этот раз она исчезать не стала, но отстала от нас на пару шагов и шла сзади, демонстративно воткнув в уши прозрачные белые наушники. Нина тихонечко смеялась, из чего я сделал вывод, что такое поведение призрака не редкость и за мир между девушками можно не переживать.

Тогда я взял свою спутницу за руку, которую она не отняла, и мы пошли по парку, болтая о всякой ерунде. Поцелуй изгладился из моей памяти (ведьмовские штучки, не иначе), но мне было сейчас достаточно теплоты руки, нежности кожи. Я и правда получил прогулку, которой в моей жизни не было очень давно, а быть может, и никогда.

Мне хотелось расспросить девушку о действии зелья, но боялся испортить момент. Ещё я вспомнил, что так и оставил бутылки с колой стоять на асфальте, в том самом месте, где Нина поцеловала меня с воспитательными для Блонди целями. Пришлось купить другие, правда, в парке они стоили в два раза дороже. Деньги я никогда не считал, а потому на такие мелочи не обращал внимания, но сейчас любая информация чётко отпечатывалась у меня в голове. На этот раз я не стал выпендриваться и брать диетическую, купил две обычных. Блонди с мученическим видом отказалась от предложения купить ей газировку, при этом изобразила лицо умирающего от жажды человека. Я знал, что призраки не едят и не пьют, но всё равно стало немного не по себе, словно мы наслаждались жизнью на глазах у кого-то с больным желудком.

Ведьма ехидно за мной наблюдала краем глаза, но я уже и так понимал, что призрак транслирует нам свои эмоции и даже капризы, а наше подсознание облекает их в видимую нам форму. Надо всё-таки узнать, кем раньше была Блонди. Я почему-то был уверен, что она молодая девушка, примерно двадцати лет. Кокетливая и милая.

Телефон Нины пропиликал незатейливую мелодию. Сначала я подумал, что это звонок или эсэмэс, но оказалось, что девушка поставила будильник.

– Извини, – улыбнулась она, – я подумала, что время пролетит быстро и уходить не захочется. Но дело прежде всего.

Я вызвал такси. В этот раз я открыл дверь для Нины, она подвинулась дальше на сиденье, а следом за ней проскочила счастливая Блонди. Спасибо, хотя бы в этот раз не выглядел идиотом в глазах водителя и прохожих.

До дома мы доехали без происшествий.

Едва войдя в квартиру, ведьма мгновенно изменилась, стала собранной, деловой и слегка колючей.

– Какая помощь от меня нужна? – рискнул полюбопытствовать я.

– Мне нужны твои ногти, волосы и немного крови.

– Все?!

Нина смерила меня взглядом:

– Можешь немного оставить себе.

– И на том спасибо. Но зачем? Ты меня приворожить хочешь или бабушку свою вызвать?

Нина ёрничать не стала, терпеливо пояснила:

– Бабушку я могу вызвать и без твоей помощи, разумеется. Но, видишь ли, у каждого ремесла свои секреты. У профессионального кондитера есть тайный ингредиент, который делает его продукцию не похожей ни на какую другую. Секрет передаётся от отца к сыну. И даже если узнать название ингредиента, выкрасть его, всё равно ничего не получится. Надо знать, в какой пропорции его добавлять, в какой момент. Нюансы и детали решают всё.

– С рецептами мне решительно всё понятно, а вот с вызовом…

– Чтобы получить максимальной эффект от ритуала, нужно заранее сообщить интересующую тему. Это как этикет в деловом мире. Когда ты назначаешь встречу, ты же оповещаешь участников о предстоящей повестке?

– Разумеется, но…

– И здесь то же самое. Я не могу сообщить тему полностью, но даю понять, по крайней мере, о ком пойдёт речь.

– Хорошо.

Повторилась примерно та же схема, как тогда, когда ведьма варила для меня зелье. В котёл полетели среди прочего часть срезанного ногтя и волосы. С крови ведьма начала, брр. Опять колола палец и считала капли. Надеюсь, это зелье меня пить не заставят. Я не запомнил, что конкретно и в какой последовательности кидала в котелок ведьма в прошлый раз, но выглядело очень похоже. В какой-то момент Нина что-то прошептала над варевом и резко развела руки в стороны. В котелке громко булькнуло, а потом раздался сильный хлопок. Ведьма не испугалась и не смутилась, я же вскочил со стула, но, устыдившись, сел обратно. В конце концов Нина оставила зелье в покое, выключила его, сняла с огня и укутала уже знакомым мне видавшим виды рыжим полотенцем.

Я терпеливо ждал, когда Нина закончит, чтобы наконец-то поговорить о моём зелье. Меня интересовало, продолжу ли я его принимать. Но когда я наконец-то смог задать вопрос, ведьма покачала головой.

– Продолжать нужно. Но пока – пауза. У меня много вопросов, связанных с тобой. Надеюсь, бабушка прольёт на них свет.

В дверь снова позвонили: пришли клиенты. Затем ведьма провела несколько сеансов гадания на картах Таро по скайпу. Пока я ждал Нину, ко мне пристала подобревшая и расшалившаяся Блонди, предложившая сыграть в прятки в квартире: «Только в коридоре и на кухне, Нина разрешила». Играть не хотелось, но призрак не отставал. После того как Блонди двадцать минут огорчённо вздыхала за моим плечом, я сдался.

Но найти Блонди в квартире оказалось не проще, чем в парке. Через полтора часа бесплодных поисков я сел на минутку передохнуть в кресло, да так и уснул.

Разбудила меня Нина. Её глаза сияли решимостью.

– Пора! – многозначительно сказала она. – Скоро двенадцать. А значит, мы начинаем!

– Но для начала мы должны поговорить с Блонди, – заявила Нина.

Надо так надо. Я уже ничему не удивлялся.

– Блонди! – негромко позвала ведьма.

Ничего.

– Блонди! – чуть повысила голос моя напарница.

Снова никакой реакции. Мы переглянулись с Ниной, и девушка уже сердито закричала:

– Блонди! Немедленно явись, заклинаю. Что за фокусы?

На такой зов призрак послушно явился и предстал перед нами, скромно шаркая маленькой изящной ножкой по полу. На меня Блонди демонстративно не смотрела.

– Почему ты игнорируешь мой зов? – возмутилась ведьма.

– Мы играем в прятки! – Призрак надулся и наконец-то глянул на меня исподлобья. – Так нечестно, ты ему помогла!

Нина потеряла дар речи. Она минуту молча и возмущённо пялилась на меня, а затем выдохнула:

– Что? Сейчас? Серёжа!

– Простите! – я совсем смутился. – Блонди, я не нашёл тебя и уснул. Думал, мы уже не играем.

Лицо призрака мелко задрожало, словно по нему заструились слёзы. Ведьма решительно заговорила:

– Так, всё понятно. Серёжа, тебе нужно было сказать: «Стоп игра». Предупредить Блонди, понимаешь? Он не хотел, – мягко обратилась она теперь к призраку. – Забыли, хорошо? Позже поиграем все вместе. А пока у меня к тебе серьёзный разговор.

Призрак коротко кивнул и замер, выражая готовность внимательно слушать.

– Девочка моя, – начала ведьма, – ты ещё хочешь остаться здесь, со мной?

Блонди кивнула, хотя мне показалось, что с некоторой долей сомнения.

– Тогда тебе нельзя появляться в комнате, где я буду проводить ритуал. Ты знаешь правила. Нужно дать обещание. По всей форме, Блонди. Но если вдруг… ты хочешь уйти, бабушка заберёт тебя.

Призрак застыл, затем едва заметно заколыхался и вдруг закружился отчаянным вихрем. Ещё немного, и вихрь стал менять цвета. Белый, почти прозрачный. Голубоватый. Фиолетовый. Бордовый. Ярко-красный. Громкий хлопок, и всё исчезло.

– Блонди, ты официально дала обещание, – с непонятной мне грустью произнесла Нина. – Возвращайся через три часа.

– Это что сейчас было? – шёпотом спросил я.

Ведьма грустно улыбнулась.

– Во время ритуала я открою ворота между мирами. Если Блонди будет присутствовать, её затянет в эту воронку. Иногда это происходит помимо желания призрака. Также есть вероятность, что её саму охватит непреодолимое желание уйти. Ведь, по сути, это естественный процесс. Она должна была уйти давно. А ещё я связана кодексом мага. Если заключён магический контракт с призраком, перед проведением подобного ритуала я должна официально спросить его, не хочет ли он уйти. Привидение должно дать официальный ответ. Теперь у нас есть три часа. Впрочем, мы управимся гораздо раньше.

Я молча кивнул. Печаль, которая окутывала совсем недавно покинувшую нас Блонди, держала во власти прекрасную Нину, коснулась и меня. Легонько, нежно обняла за плечи, не спеша, словно узнавая. И в то же время намекая, что нам предстоит много времени провести вместе. Я тихонько пожал ей руку, молчаливо смиряясь с её присутствием в моей жизни.

Понять природу появления светлой печали именно в этот момент мне не удалось, но в моей жизни были загадки и похлеще, так что над этой ломать голову я не стал.

Нина повела меня в ещё одну незнакомую мне комнату. В ней не было окон. Не было мебели. Только чёрные стены, блестящий серый пол и точно такой же потолок.

На полу – круг из чёрных свечей. Их было много, очень много. Я стал считать и сбился со счёта. Интересно, когда Нина успела их зажечь? А может, кроме Блонди в доме были другие магические помощники?

Ведьма развеяла мои сомнения, сказав:

– В детстве бабушка разрешала мне зажигать свечи, когда готовила сложный ритуал. С тех пор это самая любимая и волнующая часть.

В середине круга лежали, как мне показалось, какие-то старые тряпки. Нина прошла в центр, сделав мне знак оставаться на месте. Вылила содержимое котелка на подозрительные, так и не опознанные мною вещи. Почему-то я подумал, что ведьма сейчас всё это подожжёт, используя зелье как горючую смесь.

Но Нина уже знакомым жестом резко раскинула руки в стороны, запрокинула голову назад, неестественно выгнулась и чужим, странным гортанным голосом начала произносить заклинание. Вскоре у ног её заклубился туман, пламя свечей затрепетало, но ни одна не погасла.

А когда девушка резко выдохнула, замолкая, и бессильно опустила руки, рядом с ней возникла фигура, которая казалась весьма материальной, несмотря на окутывающий её туман.

Агриппина Тихоновна. Она выглядела точно так же, как когда мы с бабушкой приходили в детстве с какой-то глупой причиной вроде снятия сглаза. Да уж, мне бы сейчас те проблемы.

Я думал, всё будет происходить официально строго, но внучка и бабушка обнялись, и даже в полумраке сквозь туман я заметил блестящие на глазах Нины слёзы.

– К делу, дорогая. У нас не так много времени. Даже не имею права спросить, как твои дела, – так мягко и любяще произнёс материализовавшийся призрак, что у меня защемило сердце.

– И я не могу спросить, – голосом, в котором слышались волнение и слёзы и из которого давно исчезли металлические нотки, звучавшие в заклинании, отвечала внучка. – Но могу сказать, всё хорошо.

– У тебя же достойный повод для вызова? – с беспокойством спросила Агриппина Тихоновна. – Ты же знаешь, иначе я больше не смогу прийти.

– Сергей попал в беду, – Нина пыталась взять себя в руки, её голос зазвучал ровнее, – мы стараемся разобраться. Я помогаю внуку твоей подруги. Скажи, откуда он знает Блонди? Она говорила про магический запрет. Кроме тебя, наложить его было некому.

– Да, – спокойно отвечал призрак, и у меня сложилось не очень приятное впечатление, что она меня прекрасно видит, но не оборачивается в мою сторону, – запрет наложен мной.

– Но почему?

– Радда приводила Серёжу ко мне в детстве, – Агриппина Тихоновна всё-таки повернулась ко мне, и я утонул в чёрных провалах на месте её глаз, – именно тогда они с Блонди и познакомились.

– Но как? Почему он видел её? Видит до сих пор? К чему запрет?

– А вот это не моя тайна, – спокойно отвечал призрак, – и чтобы узнать её, никого вызывать не понадобится.

– Но я ничего не понимаю, – начала было Нина, но я невежливо её перебил.

– Зато я, кажется, понимаю. Ведь бабушка водила меня к вам вовсе не сглаз снимать? – вмешался я.

– Мне больше нечего вам сказать, – призрак становился всё бледнее, – берегите себя, мои дорогие. Родная…

Кажется, она хотела добавить что-то ещё. Но не успела. Свечи погасли, комната погрузилась во тьму. Я уже знал, что Агриппины Тихоновны снова с нами нет.

Мы молча вышли из комнаты.

– Я всё уберу потом, – зачем-то попыталась оправдаться передо мной Нина и зевнула. – Вызов с того света ужасно выматывает. Держишься до последнего, пока находишься в круге, но как только всё заканчивается, тебя словно выключают. Надо поспать. Но прежде скажи главное: что я упустила?

– Ниночка, отдыхай. Завтра утром мы поедем в гости к моей бабушке.

Ведьма зевнула ещё раз, пошатнулась и с удовольствием опёрлась на мою поспешно потянутую руку:

– Хорошо. Оставайся у меня, так будет проще.

Я подбоченился и довёл Нину до её спальни, намереваясь зайти вслед за ней, но девушка снова зевнула и махнула рукой:

– Ложись в той же комнате, где спал прошлый раз. Объяснишь всё завтра. Добрых снов.

Значит, просто любезность, а не приглашение разделить вместе постель. Что же, этого можно было ожидать, в парке Нина поцеловала меня только для того, чтобы проучить Блонди. Но я мог поспорить, поцелуй был настоящим. Так не играют. С другой стороны, нам лучше оставаться просто друзьями, проблем меньше. Если мы поссоримся, не доведя дело до конца, мне несдобровать. Шансов на ссору больше, если начнутся отношения.

Не время думать о девушках. Кусочки мозаики наконец-то начали складываться в цельный узор, хотя очень многих фрагментов и не хватало. Какой же я был идиот. Ведь абсолютно всё, что нужно, было на виду, оставалось только сложить два и два.

Я прошёл в ванную, открыл кран и с отвращением поплескал холодной водой на раскрасневшееся лицо.

Когда-то давно, в прошлой обычной жизни, я часто ловил себя на мысли, что происходит сцена совсем как в голливудском кино. Вот я иду по улице жарким днём и нечаянно обливаю себя минералкой. Повожу мускулистыми плечами и ловлю на себе восхищённые взгляды проходящих мимо девушек. Даже вон та, симпатичная, что идёт с парнем, оглянулась. Ну чем я не Джонни Депп?

А вот мы с приятелем катаемся по центру в кабриолете с открытым верхом. Он за рулём, ему так просто больше нравится. Гонять, наплевав на правила и жадных дэпээсников. Деньги на штрафы у нас есть, по сравнению с другими расходами за выходные это сущие копейки.

Я – на заднем сиденье между двумя красотками. Достаю сигареты, и милая блондиночка спешит поднести мне зажигалку. Другая (да, тоже блондинка) ревниво дожидается, пока я глубоко затянусь (как хорошо, что курю я редко, а сейчас со всеми этими событиями и вовсе не тянет, хотя психологи в один голос утверждают, что должно быть ровно наоборот), она медленно, с хищной улыбкой нагибается ко мне и целует меня назло своей подруге. От неё пахнет мятой, она только что сделала большой глоток мохито, волосы её красиво треплет ветер. А я, небрежно отвечая на поцелуй, думаю, как хорошо смотрелась бы эта сцена на большом экране.

Люди, гуляющие по Патрикам, несчастные жители окраин Москвы или гости столицы, нами восхищаются или ненавидят нас, отчаянно завидуя. И от этого я всё больше чувствую себя героем другой жизни, доступной немногим.

Сейчас же я стоял в ванной Нининой квартиры, смотрел на себя в зеркало и снова чувствовал себя в сцене фильма, скроенного из штампов. Что там сейчас по сценарию? Водой в лицо я себе уже плеснул. Теперь осталось пристально посмотреть на себя в зеркало, а дальше есть несколько вариантов. На выбор.

Самый эффектный – когда герой «неожиданно» (три раза ха-ха) разбивает зеркало кулаком. Мой внутренний скептик хмыкнул, напомнив, что сделает со мной Нина, если я разобью зеркало в её ненаглядной квартире. Я не стал отвечать на его гнусные инсинуации, потому что и не собирался делать подобных глупостей.

Ещё бывают сцены, когда герой принимает душ, зрителям подробно показывают его мужественное тело, скрупулёзно «сделанное» многочисленными тренировками в спортклубе. Затем он смотрит в зеркало, которое немедленно запотевает. Герой вытирает его ладонью, а зритель смотрит в его решительные глаза. Стоп кадр. Следующая сцена.

Я истерически засмеялся. Сейчас я меньше всего походил на голливудского героя. Небритая, помятая рожа. Мои карие, почти чёрные глаза, безотказно приводящие в трепет девушку любого возраста, положения и внешности, припухли и покраснели. А выражение лица вовсе не мудрое и познавшее истину, а несчастное и постаревшее. Это только в фильмах от драки к драке герой становится симпатичнее. В жизни все удары судьбы мы тщательно конспектируем на своём лице. Так надёжней, не забывается. Тупо нужно для выживания.

Снова плеснул на лицо водой. Опёрся о раковину, наклонился к зеркалу. Чёрт. Не потому, что так показывают в фильмах. Так просто удобно. Невольно всмотрелся в свои глаза. Огонь, который я всегда представлял в них, прятался где-то в глубине. В темноте. Внезапно я вспомнил, что, кажется, в детстве у меня были глаза цвета утреннего неба, пока однажды бабушка не привела меня в эту квартиру. И я уже стоял также, неотрывно глядя в зеркало, рассматривая свои новые потемневшие после ритуала глаза. Глаза, которым велели всё забыть. Но они не перестали с любопытством разглядывать мир вокруг себя.

Сейчас в глазах плескалась только печаль. Та самая, подошедшая ко мне перед ритуалом вызова. Уже тогда я знал, что эта чертовка со мной надолго. Как я зол!

Какой. Я. Идиот.

Я вспоминал свою жизнь и внутренне содрогался. Конечно, я в курсе, что люди воспринимают всё, что у них есть, как должное. Абсолютно всё. Богатые статусные родители? А как же иначе! Прислуга и шикарная частная школа? А разве можно было учиться в другой? После того как окончил вуз на тройки, сделали директором банка? Это вовсе не папа, просто я талантливый.

Если что, я сейчас не о себе. Просто человечество… Знаете, это надутое от гордости, чванливое, жестокое, себялюбивое человечество… Давно следовало послать к чёрту. Злость наполнила меня до краёв. Мне по-настоящему захотелось врезать по зеркалу.

Какой. Я. Идиот.

Моя удивительная удачливость, которая вошла в поговорку у моих коллег. Я проворачивал сделки с безупречной лёгкостью. Когда звонил телефон, я уже знал, стоит ли спешить брать трубку. По голосу клиента мог определить, будет ли заключена сделка и сколько примерно она мне принесёт. Моя зарплата превышала среднюю зарплату коллег, стоящих со мной на одном уровне, в десятки раз. Всё просто – я приносил фирме столько денег, сколько весь этот сброд, вместе взятый. Я давно мог бы сделать головокружительную карьеру, но зачем? У меня и так было всё, что нужно, и даже больше.

Мне прощали всё. Опоздания, появление на работе в нетрезвом виде. Не вовремя сданные отчёты. Откровенное хамство начальству, когда я был не в духе. Когда новенькая секретарша вздумала поднять на меня голос, она вылетела с работы в тот же день. И заметьте, я ни о чём таком не просил. Вообще узнал об этом через неделю, когда уже поздно было вмешиваться. Да и не стал бы. Какое мне дело до жалкой неудачницы?

Люди тянулись ко мне, старались подружиться, немного погреться в лучах моей удачи, благами которой я щедро делился со всеми, кто находился рядом. А самым близким потихонечку тоже начинало везти. Не так, как мне, но всё же.

Однажды мой школьный товарищ, Женька, который увлекался астрологией, что я находил тогда странным, а потому не сильно прислушивался к словам приятеля, заявил, что мой парс фортуны находится в Знаке Тельца, в восьмом Доме, прямо как у Билла Гейтса. Мы тогда дегустировали коньяк L'Or de Jean Martell и, находясь немного подшофе, долго дурачились, выдумывая различные эпитеты к слову «парс». Женька тогда надулся и больше ничего такого никогда не сообщал. Сейчас я вспомнил эту историю так ясно, словно она происходила накануне. Парс фортуны, говорите. Точка везения. Наверно, в моей натальной карте эта точка особенно жирная. А как иначе всё это объяснить?

У меня никогда не было пищевых отравлений. При взгляде на продукты я уже знал, стоит их есть или нет.

Девушки летели на меня словно мотыльки на свет. Я никогда не дарил им дорогие подарки, забывал позвонить. Пропадал без объяснений. И даже в постели думал в первую очередь о себе. Мне не было дела до того, получила ли очередная подружка удовольствие, приятно ей или больно. Мне прощали всё. Ни одного скандала. Ни одного тяжёлого расставания. Девушек, которые могли принести мне проблемы, отсекал при первом же взгляде на них. До Ирины.

Какой. Я. Идиот.

С её появлением в моей жизни всё пошло не так. А после истории с тату от удачливости не осталось и следа. Мысленно я складывал кусочки пазла. А ведь радовался, что Ирина исчезла из моей жизни. Идиот!

Мне впервые пришло в голову, что план Ирины мог сорваться. Из-за меня.

Утром я позвонил бабушке, осчастливил её сообщением, что мы приедем с Ниной к обеду. Выслушав порцию восторженных причитаний, я отсоединился и немедленно вспомнил, что сегодня воскресенье. А значит, на обед меня ждут в другом месте. В три часа у Майи Фёдоровны.

У меня было время всё тщательно обдумать, и я решил, что званый обед посетить однозначно стоит. Возможно, Анечка или её отец за обедом разоткровенничаются куда больше пожилой леди и поделятся сведениями об убитом. Ну не могли же соседи не обсуждать такое событие.

Пришлось перезванивать бабушке, извиняться и говорить, что мы прибудем в ближайшее время. Но моя милая родственница проявила неожиданную твёрдость. Она заявила, что официальное представление моей невесты (на этом месте я потерял дар речи) событие весьма нерядовое и ей нужно время, чтобы подготовиться. Было бы неплохо предупредить её за несколько дней, но раз уж я такой балбес, который об элементарных вещах не думает, то она, так и быть, согласна удовольствоваться несколькими часами.

Потеряв почти полчаса времени и изрядное количество нервов, я уговорил бабушку, что для такого торжественного случая закажу еду из ресторана.

Оказалось, что на этом мои мучения не закончились. Ведьма тоже не горела желанием немедленно собираться и ехать в гости. У неё были планы принять ванну («выпить чашечку кофе», – добавил я фразу из известного фильма), привести себя в порядок, потом принять двух клиентов (я мысленно застонал, услышав это), а уже потом («так и быть», – добавил я от себя) заняться моими делами.

Напрасно я уверял, что Нина и так прекрасно выглядит. На этом месте, кстати, откуда ни возьмись появилась Блонди с вопросом, как выглядит она, и пришлось потратить время ещё и на то, чтобы уверить призрака в его неотразимости. Ведьма же за это время скрылась, и я минут пятнадцать разыскивал её в огромной квартире.

Девушка обнаружилась в закрытой ванной, откуда выйти раньше, чем ещё через пятнадцать минут, решительно отказалась. От отчаянья я сел на пол прямо перед дверью, рядом немедленно уселась Блонди с предложением сыграть в прятки. Клятвенно пообещав призраку поиграть с ним вечером, я наскоро сделал заказ в ресторане.

Наконец-то из ванной вышла Нина с полотенцем на голове. Она что-то мурлыкала себе под нос, но я прервал её, умоляя отменить приём клиентов. Хотя бы перенести. Если нужно возместить расходы – не вопрос. Ведьма фыркнула, немедленно ощетинилась и на повышенных тонах начала объяснять мне важность репутации.

Я потерял терпение и тоже почти повысил голос, но за спиной ведьмы пристроилась Блонди, точно скопировав позу Нины. Призрак обзавёлся и полотенцем на голове, которое красиво меняло цвета в такт сменяющим друг друга рассерженным Нининым интонациям. Удержаться от смеха было трудно, но я мужественно старался. Ведьма же проследила направление моего взгляда, обнаружила за спиной Блонди, рассердилась и, сорвав с головы полотенце, погналась за немедленно растаявшим призраком.

– Всё. Я пойду один. Нина, я сам расспрошу бабушку. В обед мне обязательно нужно быть в другом месте. Расскажу вечером. Или завтра утром, – не выдержал я и направился к двери.

Но перед дверью уже стояла улыбающаяся Блонди, преграждая мне путь, а из комнаты донёсся голос Нины:

– Да иду я уже, иду. Клиентов предупредила. Осталось докрасить один глаз.

Вот, значит, как. Так я и думал, уговаривать бесполезно, надо просто поступать по-своему. И тут же весьма ощутимо получил от Блонди по голове «призрачным» полотенцем. Прочитала ли она мои мысли или просто обнаглела, я спросить не успел, потому что призрак испарился, но зато в коридор бодро вышла Нина, в тёмном парике и одном из своих тусклых мешков-платьев.

– Это обязательно? – тоскливо спросил я, имея в виду её внешний вид.

– Самой не нравится, – заявила ведьма, придирчиво разглядывая себя в большом зеркале, – но именно в таком виде последний раз меня видела Радда Ивановна. Объяснить ей столь разительные перемены будет трудно. Мы ведь идём в гости совсем с другими целями?

Я был вынужден с ней согласиться. Потратить время ещё и на обсуждение с бабушкой внешнего вида Нины я был не готов.

Ведьма что-то наставительно прошептала Блонди. Призрак недовольно кивнул и улетел на кухню.

Мы наконец-то вышли из подъезда. Было почти пол-одиннадцатого утра.

– Сейчас вызову такси, – буркнул я, злясь на себя, что не сделал это заранее.

– Зачем? – удивилась Нина. – Поехали на моей.

– У тебя есть машина? – опешил я.

– Ну да, – в свою очередь растерялась ведьма.

– Тогда почему же мы ездили в парк на такси? – глупо спросил я.

– Потому что ты пригласил!

Повисло неловкое молчание. М-да уж, нехорошо как-то вышло. Вот и объясняй теперь, что я не то имел в виду. Как всегда, ляпну так ляпну.

Ведьма пришла в себя первая и направилась к стоящим недалеко от подъезда машинам. У меня вторично отвисла челюсть, когда она остановилась у чёрного «Лэнд Крузера». Машина приветливо мигнула фарами, повинуясь брелочку в руках Нины. Ничего себе!

Девушка оказалась умелым водителем. Она не вцеплялась в руль, как некоторые мои знакомые девушки, сидела расслабленно и свободно. Казалось, что с машиной она управляется играючи, а ситуации на дороге её только забавляют. Возможно, не обошлось без магии, но ехать с ней было неожиданно приятно. К тому же Нина включила любимый мною джаз, что избавило нас от необходимости вести дорóгой разговор.

Мы прибыли одновременно с курьером из ресторана. На всякий случай я заказал несколько видов салатов, фаршированную щуку, жареных кальмаров, устрицы, какие-то морепродукты в кляре, тирамису, медовик и наполеон, а также несколько осетинских пирогов, свежевыжатые соки, колу, пару лимонов и бутылку каберне.

Увидев этот набор, бабушка и Нина уставились на меня с одинаковым недоумением. Но я сделал вид, что не замечаю их странных взглядов, расплатился с курьером, оставив ему щедрые чаевые, и нежно обнял бабулю.

В доме приятно пахло пирожками, которые всё же успела испечь моя милая родственница. Бабушка светилась от счастья. Она попеременно улыбалась то мне, то Нине, радуясь то ли её скромному одеянию, то ли появлению в доме вместе со мной.

Мы все вместе накрыли на стол. Переходить сразу же к делу было как-то не с руки, а потому полчаса мы просто ели, беседуя о разных пустяках. Я учил Нину правильно есть устрицы. Бабушка, которая от них решительно отказалась, поглядывала на нас с нежностью.

Наконец-то я решил, что время пришло.

– Бабуль, тут такое дело, – начал я, опуская глаза и вновь их поднимая, – мы с Ниной пришли спросить тебя о некоторых вещах.

Бабушка спокойно, с каким-то странным выражением смотрела на меня. Суетливость её движений куда-то пропала, мне даже показалось, что она немного изменилась внешне. Ох уж это разыгравшееся воображение. Поскольку ни Нина, ни бабуля не произнесли ни слова, мне пришлось продолжать:

– Скажи, зачем ты водила меня в детстве к Агриппине Тихоновне?

– Что же, я знала, что рано или поздно ты появишься здесь с этим вопросом. Скорее, я удивлена, что так поздно, – вздохнула моя родственница. – И я знала, на что иду, отправляя тебя к Ниночке.

Девушка потупила глаза, я же, напротив, смотрел на бабушку не отрываясь:

– Так зачем же?

– Если ты задаёшь этот вопрос, ты уже знаешь ответ.

– Догадываюсь. У меня была сила, которую ты решила убрать?

– Серёжа, силу убрать нельзя.

– Что же тогда?

– Я хотела тебе спокойной жизни. Неужели ты совсем ничего не помнишь? В детстве ты постоянно беседовал с призраками, открывал двери в параллельные пространства. Ты всем об этом рассказывал. Воспитателям в детском саду, бабушкам на лавочке. Мы объясняли окружающим, что у тебя богатое воображение, но многие, несмотря на это, считали тебя сумасшедшим. Шушукались за спиной. Родители запрещали деткам играть с тобой, опасаясь, как бы чего не вышло.

Я закрыл лицо руками. Так вот откуда это чувство из детства, что, открыв дверь в любой подъезд, я могу попасть в иной мир. Любую дверь, даже выдуманную. Это не детское воображение, не мечты, даже не метафоры. Так и было.

– Агриппина просто сковала силу в тебе. До поры до времени. Но она всё время дремала внутри. Разве не замечал? Ты считал случайностью своё везение? Не обращал внимания, как изменялись в лице люди, когда ты слово в слово повторял им их мысли?

Бывало, бывало. Я-то (глупец!) думал, что великолепно разбираюсь в психологии.

– Но откуда в нашем роду сила?

Бабушка едва заметно улыбнулась.

– А ты думал, мы с Агриппиной почему дружим?

– Так ты… Ты, – я запнулся, – тоже? Тоже обладаешь силой?

– Конечно. Хотя и не такой, как ты. Ты первый за много поколений, в котором способности проявились так ярко. Настолько, что мы просто не знали, что и делать с тобой в детстве. Тогда сковать силу казалось верным решением.

– Значит, – мысли мои скакали, я не мог сосредоточиться на важном, – ты тоже видела Блонди?

– Эту милую девочку? Ниночка, как она?

– Да почему вы все зовёте её милой девочкой, нашей девочкой? Почему она сказала мне, что только я говорил с ней, как с равной?

Нина и бабушка снова уставились на меня с одинаковым удивлением.

– Потому что Блонди – ребёнок. Девочка шести лет, – пояснила обескураженная Нина. – Точнее, она погибла, стала привидением, будучи малышкой.

Блонди – ребёнок! Конечно! Отсюда и капризы, и покровительственный тон Нины, снисхождение к шалостям призрака. И первый бунт ребёнка против взрослых. А я гадал, что за странные у них отношения. Вообразил себе красивую девушку, тонкий стан, прелестное личико. Интересно, теперь я буду видеть Блонди в образе ребёнка?

– С ней сложно, но она давно член семьи, – продолжала Нина, словно отвечая на мои мысли. – Блонди решила остаться с нами, согласилась помогать в обмен на помощь с обучением. И она многому научилась. Но опыт, полученный бестелесно, не равен опыту взрослеющего человека. Хотя призрак и учится на Земле уже несколько поколений, ему очень не хватает социальной адаптации. Её общение ограничено нашей семьёй.

– Ниночка, но как же ты не поняла, что у Сергея есть способности, если он видит Блонди? – удивилась бабушка.

– Дело в том, – тут мы с ведьмой переглянулись, – что ваш внук попал в сложную ситуацию.

Я заёрзал под строгим взглядом бабули.

– И ничего не сказал мне?

– Волновать не хотел! – отрезал я.

– Я думала, что способность видеть призрака – часть воздействия на Сергея, – пояснила Нина.

Пришлось рассказать всё с самого начала, ничего не утаивая. Но теперь, когда я знал, что бабушка обладает силой, а главное, знал то, что она сделала со мной, я уже не боялся её расстроить. Более того, рассчитывал на её помощь. Но кто она на самом деле? Что умеет? Применяла ли свою силу раньше? Применяет ли сейчас?

Бабуля слушала внимательно. Взгляд её стал цепким, она словно сбросила десяток лет. Иногда останавливала нас, спокойно уточняя подробности. Мы же с Ниной, проговаривая вслух происходившее с нами, находили всё больше подтверждений того, что моя сила хотя и была заморожена, но порой выплёскивалась наружу.

Когда я первый раз пришёл к Нине, она не просто так не смогла прочитать меня. Это было следствием естественной защиты. Мои способности хранили меня, но я до поры до времени не мог ими управлять. Тогда ведьма решила, что я вру ей, напрашиваясь на более близкое знакомство. И только звонок Ирины позволил Нине увидеть, что я говорю правду.

– Дети мои, вы понимаете, что это значит? – обвела нас торжествующим взглядом бабуля.

– Что сила Сергея больше моей? – недовольно буркнула Нина.

– Ответ неверный, Ниночка. Сила Сергея куда значительнее, чем сила Ирины. Её ты пробила сразу, как только она позвонила. И только благодаря этому сумела прочитать их связь с Серёжей.

– Тогда как Ирина подчинила меня себе? – с досадой спросил я.

Мне казалось, что бабушку ослепляет любовь ко мне. Скорее всего, она преувеличивает.

– А подчинила ли? – хитро прищурилась бабушка. – Ты же не знаешь, как именно должно было подействовать на тебя её колдовство. Насколько я понимаю, ты мог ей сопротивляться.

– Она воздействовала на меня невыносимой болью.

– Мне почему-то кажется, что всё должно было быть иначе. Агриппина мне рассказывала про обряды подчинения. Жертва там становится сродни зомби, ничего не соображает. Боготворит своих повелителей и слушается беспрекословно. Почему вы вообще мне всё это сразу не рассказали? – снова возмутилась бабушка.

– А почему ты мне ничего не рассказала? О том, что со мной сделала? – я слегка повысил голос.

– Мне кажется, твоя бабушка может быть права. Знай я сразу, что в тебе дремлет сила, я бы всё оценивала иначе, – поспешно вмешалась Нина. Было видно, что ей очень не хотелось, чтобы мы ссорились.

Я снова погрузился в воспоминания. Действительно, поначалу действие тату было сильнее. Ирина казалась мне неотразимой, желанной, манящей. Хотелось служить ей, в голове мелькало слово «госпожа». Но постепенно я всё больше мог этому сопротивляться. По крайней мере, обворожительной и желанной бывшая мне перестала казаться уже на второй день. Она воздействовала на меня исключительно через боль. В словах бабушки был резон.

– Рассказывайте дальше, – попросила бабуля, – позже всё обсудим.

Краснея, Нина рассказала, как учила меня входить в ИСС.

– Ну да, я должна была понять, что он мастерски входит в транс, – признала ведьма, – чувствует людей вплоть до мелочей. Что болит, в каком месте. Серёжа мог определить пол, сложение. Для человека неподготовленного такое невозможно. Не знаю, как объяснить, что я была так слепа. Нас полностью поглощала мысль о нашем деле, на остальное я не обращала внимания. – Нина виновато посмотрела почему-то не на меня, а на мою бабушку.

Моя непростая, как оказалось, родственница покровительственно положила руку на плечо Нины.

– Всё в порядке, девочка, так бывает. Вы просто увлеклись друг другом.

Ведьма вспыхнула до корней волос. Давно я не видел, чтобы девушки так краснели.

– Мы просто друзья, – выпалили мы одновременно с Ниной, переглянулись и смущённо засмеялись.

– Конечно, конечно, – бабушка откровенно наслаждалась ситуацией, – я имела в виду увлеклись в стремлении разобраться, что к чему. Так что было дальше?

Мы попеременно продолжили рассказ.

– Кстати, теперь понятно, почему зелье не причинило тебе страданий и ты просто уснул, – облегчённо вздохнула Нина.

Я благодарно кивнул ей.

– Вы пропустили ещё один очень важный момент, – тоном заправской учительницы произнесла бабушка, – догадаетесь какой?

Конечно, она родной мне человек, но иногда раздражает! Можно же просто сказать, не выставляя всех вокруг идиотами.

– Какой? – вежливо спросила Нина.

Она бы ещё рот от любопытства открыла! Тоже мне, профессиональная ведьма.

– Сергей, не кривись, у меня просто больше жизненного опыта, – бросила в мою сторону взгляд бабушка, и я непроизвольно вздрогнул. Но она уже отвернулась к Нине.

– Ирина могла посчитать Сергея мёртвым, как и ты. Потому что не могла его прочитать. И случилось это после убийства.

– Это мы поняли, – нетерпеливо кивнула Нина, – но почему это произошло?

– Всё очень просто, – пояснила бабуля. – Сковать всю силу невозможно. Та часть силы Сергея, что не заморожена, подчиняется подсознанию. Сам он пока не умеет её контролировать. Для этого нужно как минимум осознать свою мощь, а это только-только происходит. Но подсознание оберегает Серёжу. Именно с этим связаны его потрясающая интуиция, нереальное везение. Когда произошла история с Ириной, подсознание начало потихонечку нейтрализовывать воздействие. А вот когда внук вляпался в ситуацию с убийством, включилась максимальная защита. И Сергея сейчас не может прочитать никто. Даже я почувствовала, что наша связь внезапно прервалась. Тогда я сначала позвонила по телефону, а услышав короткие гудки, посмотрела, что случилось с моим дорогим мальчиком, уже своими методами. Поняла, что он в порядке, и упокоилась. И стала ждать вас с расспросами. Так что Ирина уверена, что он мёртв.

Бабушка обвела нас торжествующим взглядом.

– Радда Ивановна, спасибо, что объяснили, стало понятнее. Но теперь меня мучает другой вопрос, – тихо сказала моя прелестная ведьма.

– Какой?

– Если у вас связь с внуком, почему вы не поняли, что с ним что-то не так? Как только Ирина уговорила Сергея набить тату, должны были забить тревогу.

– И правда, ба, – поддержал я Нину, – я же приходил к тебе.

– Ну ладно Серёжа, он в этих делах новичок, – раздражённо ответила хозяйка квартиры, – но ты, Нина, практикующий маг! И задаешь такие вопросы! Я же объяснила. Как только произошла история с Ириной, начала расти внутренняя защита Сергея. Она с каждым днём всё больше ограждала его от воздействия его бывшей девушки, давала силы ей сопротивляться. А заодно и закрывала его от всех остальных. Связь между нами оставалась, я чувствовала, что он жив-здоров. Это и правда было так. Какого-то значительного вреда здоровью Ирина, хвала богам, не сумела нанести. Да, я чувствовала тревогу Сергея, но источник её определить не могла. Мало ли какие у него неприятности. Но на всякий случай решила отправить внука к тебе. Тем более он так кстати заговорил про Агриппину.

– Значит, вот почему бывшая от меня отстала, – задумчиво протянул я.

Стройная выходила картина. Но был один терзающий меня момент. Что-то крутилось в голове, что я никак не мог поймать. И наконец прихлопнул мысль, словно надоедливую муху:

– Стойте, что-то не сходится!

Пришлось сбивчиво объяснять. Одним из самых пугающих моментов в истории с Ириной стал случай с Алевтиной. Тогда бывшая сумела не только понять, что я у девушки, но и воздействовать на меня. Не просто болью. Ирина контролировала мои действия, я не понимал, что делаю. Сила внушения оказалась настолько велика, что я чуть не убил бедную Алевтину.

Нина смотрела на меня, явно не понимая, что именно у меня не сходится.

– Но ведь это было практически в самом начале истории, – полуспросила, полуконстатировала она. – Радда Ивановна объяснила нам, что ты постепенно всё больше и больше выходил из-под контроля Ирины.

Я покачал головой. Нет. Всё происходило и правда так, как говорила бабушка, но случай с Алевтиной выбивался из вроде бы стройной картины. Воздействие в клубе было самым сильным, но, уже попав в квартиру Ирины, я местами мог ей сопротивляться. Именно это позволило мне разбить бокалы и сбежать. А вот у Алевтины в гостях пришёл в себя только тогда, когда Ирина ослабила внушение. Я не мог это доказать, но чувствовал, что так и было.

– Ну, ты спал. Во сне человек более подвержен магии. Ты устал после сек… – ведьма осеклась и с тревогой посмотрела на бабушку, но та пропустила неосторожную фразу мимо ушей, о чём-то сосредоточенно размышляя.

– Нет, милая, кажется, Серёжа прав, – вступила в разговор моя дорогая родственница, которая, как оказалось, на удивление хорошо разбиралась в магии. – Я же верно поняла, что больше такого не повторялось? – это был вопрос уже мне.

– Нет. Собственно, из девушек я был только у Нины. – Это была почти правда. Анечка не в счёт.

– Но я поставила специальную защиту. Помнишь, принесла серую свечу? – возмутилась ведьма, словно я сомневался в её мастерстве.

– Дорогая, – мягко парировала бабушка, – но я поняла по рассказу, что это произошло уже после звонка Ирины. А когда она звонила, то ничего не сказала о том, что Сергей у девушки. Не упрекнула. Не поняла, с какими целями.

– Так, может, дело в близости? С Ниной у нас ничего такого не было, – неловко спросил я и покраснел как школьник. Ну вот. Оказывается, и я умею краснеть, обсуждая такое с родственниками. А всё эта дрянь Ирина! Тварь проклятая.

– Может, я защитила Сергея своей силой непроизвольно? – предположила ведьма, но не очень уверенно.

– Нет, нет и нет, – подытожила бабушка. – Ты же сначала вообще ему не поверила, о какой защите речь? Тут и правда что-то другое. Отложим пока в отдельный сундучок, подумаем на досуге.

Я улыбнулся. Так бабушка в детстве говорила о вопросах, которые мы не могли решить с наскока. Милое семейное выражение. Сейчас говорят «давайте пока это припаркуем».

Нина сходила за чайником и разлила по чашкам чай. А я маялся, не зная, как потактичнее спросить. Наконец решился:

– Бабуль, скажи, а ты сама практикуешь? Ты на основании одного нашего рассказа всё разложила по полочкам. Не сомневаюсь, что так всё и было, как ты предположила. Но ведь Нина… Она профессионал, – я покосился на девушку, которая смотрела на меня с каждым словом всё обиженнее и обиженнее, понял, что зря это сказал, и попытался спасти положение, поспешно добавив: – Ты только не обижайся, Ниночка. Я просто хочу понять!

Бабушка неторопливо встала, ласково обняла Нину за плечи, успокаивая.

– Практикуешь, не практикуешь… Это условности! Никогда не зарабатывала деньги с помощью магии. А ведь именно этим отличаются любители и профессионалы. Так что я – не профессионал. Меня всегда больше интересовала теория, – грустно ответила мне бабушка. – А в нашем клубе практиков хватало. Зато я написала книги, на которых учится уже не одно поколение магов. И не забывай. В конечном счёте всё пасует перед богатым жизненным опытом.

– Книги? У тебя есть изданные книги? Клуб? Что за клуб?

У меня закружилась голова. А я вообще что-то о бабушке знаю?

– Расскажу, – теперь бабуля обнимала меня, – я тебе очень многое должна рассказать.

Интересно, а если бы не случилась эта история с Ириной? Я бы так ничего и не узнал? Значит, уже не одно поколение магов учится на её книгах, а собственного внука мы силы лишили. И даже мнения его не спросили! Моя удивительная родственница словно прочитала мои мысли.

– Она бы всё равно не оставила тебя в покое. – Я понял, что бабушка говорит не про Ирину, а про силу. – Последнее время так и просилась на выход. Я послала тебя к Нине не просто так. И нашу с тобой «случайную» встречу, девочка моя, – она посмотрела на ведьму, – уж прости, подстроила я.

– Я не сержусь, – искренне ответила Нина.

– А сейчас, возможно, станешь, – очень тихо пробормотала бабушка, но я расслышал, потому что она всё ещё обнимала меня, и уже громче добавила: – Пойдём-ка со мной на кухню, дорогая.

Дамы вышли. Я уважаю право людей на тайны. Но сейчас я страдал от недостатка информации по всем фронтам. Нужно как можно скорее разобраться с тяготившей меня историей.

Что такое хотела бабуля поведать ведьме? Может, расспросить о наших отношениях? Признаться, я сам бы с удовольствием прояснил наш статус. Не для того, чтобы там что-то такое, глупости всякие любовные, а просто чтобы знать, как правильно себя с Ниной вести. А если речь пойдёт о деле, я тем более должен быть в курсе! Хватит уже принимать решения о моей судьбе без меня!

Поэтому я, поторговавшись для вида со своей совестью и быстро придя к соглашению, на цыпочках пробрался к закрытой двери кухни.

– Скажи мне, только честно, ты всё ещё продаёшь эти пузырьки? – спрашивала строго бабуля.

– Их и моя бабушка иногда продавала, и вы это знали! – судя по голосу, Нина защищалась.

– Да, милая, да, в этом нет ничего плохого. Самое главное, чтобы это не стало занимать девяносто процентов твоего времени. Магия – это творчество, а то, что мы обсуждаем, – не более чем ремесленничество.

– Почему вы так думаете? Почему спрашиваете про пузырьки? Считаете, что плохо себя показала в истории с Сергеем? – В голосе ведьмы уже звучали слёзы. – И правда не догадалась обо всём, как моментально это сделали вы.

– Это не страшно. И думаю не про это. А про то, почему ты вообще ввязалась в эту историю с Сергеем. Не потому ли, что соскучилась по настоящему делу? По настоящей магии?

– Чтобы помочь вашему внуку!

– А ты не лукавишь, родная? Ведь ты же…

Тут я сдуру переступил с ноги на ногу. Предательски скрипнула половица. Идиот! Я же знал, что тут скрипучий пол! Сам виноват, надо было настаивать на ремонте, не принимая никаких отговорок!

Голоса на кухне немедленно смолкли, дверь открылась, и выглянула бабушка.

– Серёжа? – медовым голосом, который никогда не сулил ничего хорошего, а теперь, когда я знал бабушкин секрет, – тем более. – Что ты тут делаешь?

– Вот, соскучился, – фальшиво заулыбался я, – шёл вам помочь. И знаешь, мне уже пора на званый обед. Помнишь, предупреждал?

Я посмотрел на часы и понял, что и правда давно пора. А ещё неожиданно вспомнил, что завтра понедельник и мой отпуск подходит к концу.

Вопреки моим опасениям, дамы отпустили меня с миром. Если бы я страдал излишней мнительностью, я бы даже сказал, что меня выпроводили с облегчением, чтобы всласть предаться прерванному разговору без лишних ушей.

Что же, и мне было о чём подумать. С каждым шагом, который приближал меня к разгадке приключившейся со мной истории, я всё больше ощущал себя в безопасности. Более того, открывал себя заново, точнее, постепенно срывал фальшивый покров, накинутый на меня бабушкой, обстоятельствами и моим собственным равнодушием. Заглянув внутрь себя, сначала отпрянул в ужасе, но только для того, чтобы куда увереннее заглянуть туда снова и насладиться своей настоящей сутью.

Не так давно я хотел, чтобы меня оставили в покое. Мечтал вернуться к своей прежней жизни. Но вот только она больше не будет прежней. Моего старого «я» уже не существует. А новый я непременно должен взглянуть в глаза своим врагам и достойно их отблагодарить. За всё. Для этого мне нужно больше информации.

Я вызвал такси и доехал до гипермаркета, расположенного недалеко от злосчастного дома, в который на этот раз имел все основания заявиться. В магазине я покидал в тележку большой торт, по форме напоминающий замок, упаковку клубники, мандарины, пару пакетов сока. Путь к кассе лежал через цветочный отдел. Поколебавшись, я взял два букета – один из пяти кроваво-красных роз, другой из белых. Белоснежные бутоны были маленького размера, но зато их было много.

Расплачиваясь на кассе, я вспомнил, что код на подъезде запомнил только частично, а номер телефона Майи Фёдоровны спросить забыл. Неужели придётся опять куковать у входной двери, привлекая к себе лишнее внимание?

Раздосадованный, мрачно приблизился к подъезду и увидел на лавочке Анечку. Девушка сидела, закинув ногу на ногу, и увлечённо тыкала нежными пальчиками в телефон. И вот что мне делать? На званом обеде мы должны были встретиться в любом случае, если я, конечно, туда попаду. Чувствуя себя очень глупо, подошёл поближе, кашлянул и произнёс:

– Здравствуйте!

– О, здравствуйте, – подняла голову Анечка и приветливо улыбнулась. – Вы к моему отцу? Знаете, сейчас не очень подходящий момент. Дело в том, что мы приглашены в гости.

– Нет, не к вашему отцу, Аня, – заявил я, поражаясь собственной наглости, – а к Майе Фёдоровне.

Прошлый раз моё участие в разговоре ограничилось улыбками, вздохами и парой фраз. Я ничем не подтвердил, что пришёл к преподавателю. Девушка додумала всё сама, на это и будем давить.

– Как? – непонимающе спросила Аня и через мгновение залилась краской. – Ой. Простите меня! Вы тогда ждали Майю Фёдоровну? А я-то, глупая, наболтала лишнего! Потом ещё и Кирилл. Мне так неудобно!

– Что вы, – я галантно улыбнулся. – Мне было очень приятно поговорить с вами. А это вам.

Я протянул девушке букет из красных роз. Она неуверенно взяла и покраснела ещё больше.

– Ну что вы, зачем. Впрочем, спасибо, мне очень приятно. Получается, я жду вас. Майя Фёдоровна всегда очень переживает, что приём пройдёт не по самому высшему разряду. Она забыла дать вам свой номер телефона и опасалась, что вы не запомнили номер квартиры. Попросила меня встретить.

Ничего себе. Такое я встречал впервые. Но как бы она узнала гостя, если никогда его не видела? Подходила бы с вопросами ко всем, кто в нерешительности мнётся у домофона? Вслух же я произнёс совсем другое.

– Не стоило беспокоиться, – я склонил голову. – Никогда бы не позволил вам так хлопотать из-за меня.

Приём в Букингемском дворце начался немного раньше заявленного. Я надеялся, что соответствую.

Анечка снова улыбнулась и встала с такой церемонностью, что я подумал, что она сейчас сделает книксен. Но она ограничилась тем, что приветливо указала мне на подъездную дверь, приглашая пройти вперёд. В этот раз дверь, кстати, то ли смилостивилась, то ли меня не узнала, а может, присмирела под бдительным взглядом Анечки, но я проскользнул в подъезд, не пострадав. Сосредоточившись на всех этих улыбках и соответствии этикету, я снова прошляпил код, который Анечка, впрочем, набрала так быстро, что при всём желании уследить было трудно.

Пока мы ожидали лифт, а также по пути наверх мы так улыбались друг другу, что под конец поездки у меня с непривычки свело скулы. Тяжёлая штука всё-таки эта светская жизнь. Пропустив даму вперёд, я потёр нижнюю часть лица рукой с оставшимся букетом, немедленно укололся о торчащий из него шип, тихонечко чертыхнулся и снова расплылся в улыбке Анечке, которая повернулась ко мне, удивлённо приподняв тонкие бровки.

Положение спасла Майя Фёдоровна, которая очень кстати открыла дверь.

– Я его привела, – как-то очень весело и по-детски отрапортовала девушка, обнимая пожилую даму.

Та на короткий миг прижала Анечку к себе, но тут же отпустила:

– Дорогая, где твои манеры? Пропусти гостя вперёд. Здравствуйте, Николай. Проходите, проходите скорее! Очень рада вас видеть.

– Добрый день, Майя Фёдоровна! Потрясающе выглядите. Это вам, – я протянул букет из белых роз хозяйке квартиры. Она и правда выглядела очень элегантно. Длинное платье изумительного серого оттенка, небрежно, очень по-молодёжному повязанный шейный платок красного цвета, сверкающие кольца на руках, в ушах изящные бриллиантовые серьги.

Стоящая рядом с ней Анечка, одетая в джинсы и хлопковую лёгкую майку, выглядела прислугой.

– Мой папа уже пришёл? – непринуждённо спросила девушка, по-свойски заглядывая в комнату и перебив обращённую ко мне благодарственную речь Майи Фёдоровны.

Та строго одёрнула нарушительницу порядка:

– Аня, веди себя прилично.

– Простите, Майечка Фёдоровна, – легко приняла замечание девушка, скинула кроссовки и ускакала в комнату.

Поддерживая светскую беседу, которой мастерски управляла хозяйка, я вслед за ней прошёл в комнату, где за шикарным столом уже сидели Аня, её папа и ещё один очень неожиданный для меня гость.

По левую руку от Анечки сидел Кирилл. Тот самый, похожий на птичку, с вытянутой шеей и писклявым голосом. С корочками. Парень Анечки, которого Майя Фёдоровна не хотела у себя видеть. Мало того, она прямо сказала об этом девушке, попросила Кирилла не приводить. И Анечка пообещала!

Антон Леопольдович, сидевший по правую руку от дочери, также не выглядел растерянным. А ведь он был в курсе, что обед затевался с целью познакомить меня и его драгоценную дочку. И даже вроде как был в этом заинтересован.

Майя Фёдоровна, с лёгкой полуулыбкой на губах, изысканными манерами и дружелюбными речами, лучилась счастьем и радушием. По виду хозяйки можно было предположить, что сегодня самый счастливый день в её жизни. Сначала я внутренне возмутился, а потом вспомнил, что на приёме в Букингемском дворце больше всего ценится умение держать лицо и скрывать эмоции. Даже незваный гость ни в коем случае не должен понять, что ему не рады.

– Дорогие мои, вот и Николай! – непринуждённо произнесла королева приёма. – Драгоценный мой, – обратилась она ко мне, – с Антоном Леопольдовичем вы уже знакомы, с Анечкой тоже. Позвольте представить вам Кирилла, друга Анечки. Кирилл, это Николай, мой хороший знакомый.

Я церемонно отодвинул стул, чтобы Майе Фёдоровне было удобнее присесть, и в ответ на её любезное приглашение опустился подле неё на стул сам. Вроде бы пожилая дама осталась довольна.

Антон Леопольдович дружелюбно кивнул мне, парень Анечки поднялся с места и протянул руку:

– Кирилл.

– Очень приятно, Николай, – мне снова пришлось привстать.

– Взаимно.

Мы сдержанно пожали друг другу руки. В глазах «птички» не увидел даже проблеска интереса. Очевидно, что он меня не узнал. Но ведь этого просто не могло быть. Я прекрасно помнил цепкий взгляд Кирилла и был уверен, что у него отличная память на лица.

– Милый, – словно прочитав мои мысли, обратилась Анечка к своему парню, – ты помнишь Николая? Мы видели его в тот самый день, когда несчастного Эдика убили. Представляешь, вышло такое недоразумение! Смешная история! Я, увидев Николая на площадке, решила, что он пришёл к папе. К нему же время от времени пытаются заглянуть студенты. И начала тараторить своё, не дала бедняге и слова в ответ сказать. А он…

Ну всё. Сейчас она скажет, что я ждал Майю Фёдоровну. И даже если любезная хозяйка ничем не выдаст своего удивления, что тоже не факт, то, как минимум, насторожится. Ещё Анечка некстати вспомнила про убийство. Неужели нельзя было сказать «как-то раз». Не хватало только, чтобы меня с ним связали!

– Майя Фёдоровна, – я поспешил перебить Анечку, театральным жестом хлопнув себя по лбу, – простите мою забывчивость. Засмотревшись на окружающую красоту, – я любезно обвёл взглядом хозяйку и Анечку, – совсем забыл передать вам пакет. Он так и остался стоять в коридоре. Там тортик, мне кажется, его стоит убрать в холодильник. И всякие мелочи для стола.

– Ах, Николай, зачем вы беспокоились, – с обворожительной улыбкой мягко пожурила меня хозяйка. – Но мне воистину очень приятно. Дорогая, – она обратилась к девушке, – будь так любезна, поди убери торт в холодильник. Достанем попозже к чаю. А то, что к столу, принеси сюда. Где тарелочки, ты знаешь. И цветы! Мы с тобой оставили в коридоре букеты, которые так галантно преподнёс нам Николай. Их нужно поставить в вазы.

– Кирилл, ты мне поможешь? – весело спросила Анечка.

Без особого восторга мужчина поднялся и прошествовал за своей девушкой в коридор.

– А что за несчастный Эдик? – я решил идти ва-банк, едва дождавшись момента, когда молодые люди покинут комнату.

– Как оказалось, наш сосед, – недовольно произнёс Антон Леопольдович, – крайне неблагонадёжный. Знаете, как это бывает у молодёжи? Связался не с той компанией. Убили прямо дома, на кухне.

– Говорят, – понизила голос Майя Фёдоровна, – у него в квартире был притон.

– Да не притон, – поморщился Анин папа, – болтают, что он продавал наркотики. Я слышал, соседи жаловались, что всякий сброд к нему ходит.

Моё сердце ёкнуло. Неужели я не ошибся и в пакете должны были быть наркотики? Это первое, что я спросил у Ирины. Она не ответила и очень разозлилась. Потому что попал в точку?

– И за что же его убили? – как можно небрежнее спросил я.

– Говорю же, не с той компанией связался, – повторил Антон Леопольдович, словно бы это всё объясняло, – а такие обязательно что-нибудь не поделят. Вопрос времени. А уж что именно, порядочным людям какая разница?

Из кухни вернулась влюблённая пара. Анечка держала в руках тарелки с мытой клубникой и мандаринами. Кирилл тащил вазы с букетами, с таким омерзением на них поглядывая, словно вместо цветов в воду напихали змей. Девушка ловко пристроила тарелки на стол, затем забрала у любимого вазы и поставила на журнальный столик.

Сервировка стола была и правда великолепной. Тончайший фарфор, красивые переливающиеся бокалы из венецианского стекла. Изумительные ажурные вазы, наполненные фруктами. Несколько салатов, нарезки из различных видов сыров, колбас, мяса и рыбы. Свежие овощи и зелень. Рулеты из баклажанов, несколько видов маринованных грибов. А на краю стола батарея из самых разнообразных бутылок.

– Антон Леопольдович, Кирилл, Николай, – обратилась к мужской половине Майя Фёдоровна, – прошу, выбирайте напитки, предлагайте дамам.

Парень и папа Анечки, недолго думая, выбрали коньяк, дамы – красное сухое вино. Я поспешно налил себе первый попавшийся сок. На моё несчастье, он оказался томатным. Никак не ожидал увидеть его на столе, но, видимо, хозяйка решила удовлетворить самые экзотические вкусы. Эту мысль подтверждало то, что рядом с томатным соком стояла прозрачная бутылка с берёзовым. Лично я помидорный за сок не считаю и могу пить, если только смертельно замучила жажда. От алкоголя отказался. Самое важное сейчас – ясная голова.

– За рулём? – понимающе спросила хозяйка, и я, не вдаваясь в подробности, кивнул.

Дальше ожидаемо потекла светская беседа, в которой принимали активное участие трое. Мы с Кириллом мрачно отмалчивались. «Птичка» на этот раз никак не демонстрировала свой взрывной темперамент. А когда Анечка со счастливой улыбкой поворачивалась к своей второй половинке, мужчина изображал заинтересованную радость. Девушка таяла от счастья и снова щебетала о театре, выставках, искусстве и моде. Я с отвращением потихонечку тянул томатный сок. Размышляя о наркотиках и Эдуарде, машинально налил полный стакан.

Невольно поморщившись, я посмотрел на почти полный бокал. А подняв глаза, увидел внимательный взгляд Ани.

– Николай, к вам в стакан упала мошка, – неожиданно произнесла девушка.

– Что ты, дорогая, – всполошилась хозяйка, – ты, верно, ошиблась! Мошка! У меня! Ах, Николай, давайте на всякий случай я поменяю бокал.

Майя Фёдоровна потянулась за посудой, но Анечка оказалась быстрее.

– Я сама!

Девушка проворно подхватила стакан и унеслась с ним на кухню, подмигнув мне.

Я не ожидал такой заботы. Аня и правда оказалась внимательной и очень доброй девушкой. Понаблюдав за мной, она быстро поняла, что с томатным соком отношения у меня весьма натянутые. И решила избавить меня от страданий. Меня же от выпитого просто распирало, поэтому я, извинившись, тоже покинул стол.

Когда я выходил из уборной, услышал, что Аня на кухне гремит посудой, и не удержался от соблазна подойти. Девушка аккуратно споласкивала старинный чайный сервиз. Увидев меня, студентка засмеялась:

– Держите, – она протягивала мне чистый бокал, – и больше не наливайте столько нелюбимого сока.

– Аня, спасибо. Поражён вашей чуткостью. Вы удивительная.

Возможно, я бы продолжил список заслуженных комплиментов, но за спиной раздался противный писклявый голос:

– Я так и знал! Ну ты и шалава!

– Что? – оскорблённо выступила вперёд Анечка.

– Что? – на этот раз не собирался молчать и я. – Да как ты смеешь?

– Смею, дружочек, смею. Моя девушка, как хочу, так и разговариваю. А вот ты откуда взялся, защитник? Впрочем, если надо, я завтра же буду это знать. Но, может, выйдем во двор и поговорим как мужчина с мужчиной?

– Да легко! – взвился я.

Но Анечка быстрее молнии встала между нами.

– Кирилл, немедленно перестань! Отстань от него!

– Ах, ты его защищаешь!

Я не успел ничего не только сделать, но даже сообразить. Раздался звук удара, и девушка схватилась за щёку. Кирилл со всего маха ударил её по щеке.

Странное дело, ударили не меня, но я ощутил удар каждой клеточкой щеки. Голова мотнулась в сторону, кожа запылала, в глазах потемнело.

И я пропал из этого мира. Растворился в глобальном разуме, опустился в равнодушный туман, где бродят идеи, мысли, планы, нереализованные проекты. Ненаписанные романы, непостроенные шедевры архитектуры, будущие научные открытия.

Я плавал среди этого безумия, не понимая, как двигаться, управлять своим телом. Сгустки информационных блоков натыкались на меня, как слепые котята, но я не принимал их, и они плыли дальше.

Неожиданно впереди замаячила чёрная дыра. Она стремительно увеличивалась в размерах, или это я летел к ней с немыслимой скоростью. И вот вляпался в темноту, чёрную пустоту. И превратился в точку.

Перед глазами вспыхнула радуга. Я влетел в чьё-то тело.

Здравствуй, мир. Вскоре обнаружил, что с ощущениями что-то не то. Это не моё тело. Не настоящее время. И кроме меня тут находится кто-то другой. Я не могу ничего, только наблюдать.

Далеко не сразу пришло осознание, что я в теле Анечки. Да ещё и несколько лет назад.

С детства я ощущала себя редкой розой, растущей в теплице. Вроде и окружена заботой, но сколько условий, которым нужно соответствовать!

Расти строго вверх, стебель должен быть прямым, без самобытных изгибов. Цвет строго бордовый. Бутон – лепесток к лепесточку. Цветок – само совершенство. А вокруг водят экскурсии, люди глазеют на тебя, восхищаясь мастерством садовников. Все похвалы доставались им. А я должна была строго соответствовать.

И уже тогда мне хотелось немного отдохнуть от царящего вокруг пафоса. Я понимала красоту иначе. Мне хотелось пустить немного жёлтого цвета по краю бордового бутона. Устав тянуться вверх, стелиться по земле, хотя бы недолго. Удивлять изгибом своих линий, а не соответствием стандартам.

Мои родители были безупречно, тошнотворно правильны. Я любила их всей душой, а потому не могла противиться воспитанию. На меня ни разу не только не подняли руку, но даже толком не повысили голос. Если я чем-то их расстраивала, взгляд мамы становился несчастным, словно у побитой собаки. А у отца – недоумённо-презрительным, словно в нашей столовой в разгар семейного ужина приземлились инопланетяне и уселись без приглашения за стол прямо в грязных скафандрах.

Я заливалась краской, смущалась и искренне просила прощения. И меня прощали. Всегда.

Покупали лучшие наряды, обувь, книги. Правда, не спрашивая, хочу ли я чего-то другого. Ведь юбки бывают только классического покроя. По крайней мере, в нашей семье. Туфли – добротные, с удобным невысоким каблучком. Откровенные вырезы годятся разве что для публичных домов. Приличные девушки из хорошей семьи носят скромные вырезы лодочкой. И что может быть интереснее прозы Достоевского и поэзии Маяковского?

Иногда, ложась спать, я предавалась крамольным мечтам. Вот бы родиться в другой семье, да вот хотя бы в семье соседки Майи Фёдоровны. Она была моей няней в детстве, а потом, когда я подросла, стала лучшим другом, поверенной моих тайн, второй мамой. А вот если бы она была первой! Настоящей!

Мне тут же становилось ужасно стыдно. Я – чудовище. Разве можно так думать о родителях, от которых не видела ничего, кроме добра? Разве они виноваты, что в их семье родилась испорченная девчонка, которая не может оценить всё, что ей предлагают? Многие и мечтать не могут о таком. И от этих мыслей мне становилось ещё хуже.

Спасала Майечка Фёдоровна. Она смотрела на меня ласковым взглядом и говорила:

– Что-то ты совсем бледная, дорогая моя, тебе надо отдохнуть. Может, поспишь у меня? Не бойся пропустить урок. Иногда поддаться своим желаниям и означает стать совершенством.

И меня немного отпускало. Я не жаловалась на родителей. Но часто слова моей удивительной соседки попадали в такт моим мыслям. Она читала меня как открытую книгу.

В нашей семье не принято себя жалеть. Главное – труд, ежедневные занятия. Только так можно чего-то добиться. Родители не просто голословно учили меня. Они сами были живым примером.

Мама пропадала на репетициях и гастролях, но никогда не жаловалась. Папа, кроме преподавания в вузе, писал научные статьи в журналы. Сколько себя помню, работал то над кандидатской, то над докторской. Или изучал очередной язык.

Я гордилась родителями. Но росла со стойким ощущением, что не дотягиваю до их уровня. А если пока ещё худо-бедно соответствую, то скоро немедленно сорвусь. Все поймут, что я самозванка. Мой обман раскроют, люди отвернутся от меня с презрительным недоумением. Я опорочу честь семьи.

Меня словно заставили участвовать в непрекращающейся гонке Формулы-1. А мне хотелось сойти с дистанции, остановить машину и растянуться на траве. Но как только я тормозила, ко мне бросалась команда, меняла колёса, и я должна была снова вернуться в гонку. В гонку, участия в которой я не хотела. Остановка оказывалась всего лишь пит-стопом.

В институте, как ни странно, стало немного полегче. Те многочисленные внеклассные занятия, которые навешивали на меня в детстве, остались в прошлом. Теперь родители давали рекомендации, а не строгое расписание.

– В наше время недостаточно знать в совершенстве английский и французский. Неплохо бы выучить китайский. Испанский? Это несерьёзно. Его ничего не стоит выучить. Займись и тем, и тем.

Я послушно кивала, и… ничего не делала. Хватит.

Я выросла. Я взрослая. Я. Решаю. Всё. Сама.

Ещё немного, и я на законных основаниях уйду из родительского дома, создам свою семью. Но для начала надо встретить его. Того самого. Единственного. Я уже знала, какой он.

Настоящий. Дерзкий. Сильный. Красивый. Ни на кого не похожий. Плюющий на условности. Одним взглядом разрушающий запреты. С ним всё будет иначе. Он перевернёт мою жизнь. И познакомит с настоящей собой. Наконец-то перестану быть картонной куклой, нарисованной родителями по всем правилам изобразительного искусства, в строго выдержанных тонах. Он раскрасит мою жизнь неправильными цветными мазками, каждый день будет праздником. Станет особенным.

Я угадывала его черты, читая про грозного Робин Гуда, благородного пирата капитана Блада, насмешника д'Артаньяна, неунывающего Остапа Бендера, меланхоличного Печорина и загадочного Дориана Грея. Он смотрел на меня с экранов в образах дерзкого Джека Воробья, завораживающего Северуса Снейпа, манящего Локи, пугающего Мориарти и безбашенного Саши из «Бригады».

Родители, очевидно, тоже считали, что пришло время для «первого бала Наташи Ростовой». Последовали робкие попытки познакомить меня с достойными молодыми людьми. Из хороших семей, разумеется. Все они (потенциальные женихи, а не семьи) были ухоженные, в дорогих костюмах. Умные, интересные.

Но от очередного приглашения в театр меня начинало тошнить. Нет, театр я любила. Но почему меня никто ни разу не пригласил в бар или клуб? Не позвал орать песни у ночного костра? Не похитил, не увёз, не залез по водосточной трубе в окно, чтобы заключить в страстные объятия? Я не хотела сразу же переходить к пенсионным увлечениям. А в консерваторию могла сходить и с подругами.

Претенденты на моё внимание галантно открывали передо мной двери, подавали руку, когда я выходила из машины, помогали надеть верхнюю одежду. Некоторые предупредительно интересовались, как мне больше нравится? Если я молодая феминистка, они нисколько не против. Они всё понимают. Они современны и толерантны. И не возражают, если я сама справлюсь с рукавами пальто или без помощи выйду из машины.

Я улыбалась, сдерживая рвоту, и обещала перезвонить, когда освобожусь. «Извините, сейчас у меня так много дел. Я слишком серьёзно отношусь к учёбе».

И даже это они принимали. Ни один лишний раз не побеспокоил. А мне хотелось лезть на стенку с досады. Пока не появился он.

С Кириллом мы познакомились совершенно случайно прошлой весной. Я шла из любимого вуза, когда ко мне прямо на улице подошёл парень и спросил:

– Девушка, извините, вы с журфака?

Несмотря на вежливые слова, тон незнакомца был достаточно развязен. Держался он очень свободно, даже расхлябанно. И одет был не в классический костюм, которые носили мои знакомые, сливаясь в одно серо-коричневое пятно, а в щегольскую кожаную салатовую куртку, узкие короткие чёрные джинсы и яркий свитер пронзительно-синего цвета. Образ дополняли новенькие высокие кроссовки. Подростковый стиль взрослого как вызов патриархальному обществу. Интересно!

– Возможно, – осторожно ответила я, – а что вы хотели?

Молодой человек сплюнул через плечо, ухмыльнулся и придвинулся ближе, без разрешения беря меня под руку.

– Понимаете, я работаю в органах. И мне нужен человек, который напишет о нашей работе несколько статей. Считайте, это такой госзаказ.

– В таком случае вам лучше обратиться к профессиональным журналистам. Я, как вы верно заметили, только учусь. И пока ни с какими изданиями не сотрудничаю. – Я аккуратно освободила руку и отодвинулась от назойливого мужчины.

Тогда он как-то очень искренне и по-детски развёл руками, затем поднял ладони вверх, отступил на шаг.

– Не хотел вас обидеть. Вы просто такая красивая, напоминаете мою маму. Наверно, поэтому показались такой родной. Захотелось прикоснуться, – тут он подмигнул, – в рамках приличия.

В этот момент сердце моё заколотилось. Наконец-то нашёлся тот, кто захотел меня похитить, наплевав на правила. Прикосновение только первый шаг. Я улыбнулась и пожала плечами. А парень меня не подвёл. Он неожиданно протянул мне руку и серьёзно произнёс:

– Ну же. Рискните раз в жизни. Возьмите за руку незнакомого симпатичного парня.

Симпатичный-несимпатичный, а обаятельный, уверенный в себе, при этом вежливый и из органов (мне почему-то это представлялось невероятно романтичным, наверно, из-за фильмов про бесстрашных оперов). Я засмеялась и протянула руку в ответ.

– Я Аня.

– Я Кирилл. И очень люблю, когда меня называют полным именем. Не Кирюшей и Кирюхой. Уверен, мы познакомимся поближе – поэтому это важно.

Он озорно улыбнулся, и я простила ему развязную откровенность, граничащую с грубостью. Мужчина и должен быть таким – уверенным в себе обольстителем. На робких интеллигентов, которые только и могли украдкой вздыхать, оставаясь в тисках неизменной толерантности, я уже насмотрелась.

– К делу, Анечка, – как меня называть, Кирилл по-мужски решил самостоятельно, не спросив моих предпочтений. – Издание у нас своё, внутреннее. А человек нужен увлечённый, горящий своим делом. Чтобы захотел вникнуть и написать всё с нужными акцентами, понимаете?

В этот момент мне стало страшно. Я никогда не писала настоящий цикл статей, да ещё и на такую ответственную тему. А вдруг я подведу? Не смогу? Напишу не то и не так? И этот удивительный мужчина больше не посмотрит на меня так властно и в то же время ласково, одновременно оценивая и раздевая. Не назовёт Анечкой, не пригласит на свидание. Но, может, если всё так потрясающе неправильно, точнее, наконец-то правильно, именно так, как хотелось мне, стоит самой проявить инициативу?

Пока я лихорадочно размышляла, Кирилл огляделся по сторонам цепким взглядом профессионала, что ещё раз убедило меня, что он не врёт относительно органов, и я наконец-то попала в иной мир, куда так стремилась, поудобнее перехватил мою ладонь, которую продолжал держать, и уверенно потащил за собой.

– Здесь не место для разговора, – пояснил он уже по дороге. – Так ты согласна? – Он бросил на меня короткий взгляд и незаметно перешёл на «ты».

– Я попробую.

– Вот и лады, – тон и манера разговора Кирилла немного поменялись, – не люблю долго уговаривать.

Он поймал мой недоумённый растерянный взгляд и покровительственно улыбнулся:

– Да не парься. Всё будет зашибись.

И приобнял за талию. Я не возражала.

Мы пришли в кафе, выглядящее не очень презентабельно, но с высокими ценами уровня помпезных ресторанов в центре. Моего спутника это не смутило, он подозвал официанта и не только не спрашивая, но даже не глядя на меня, сделал заказ:

– Два пива. Да, вашего тёмного чешского. Ноль пять пока хватит. Рыбки солёной. Гранд набор к пиву? Да, пойдёт. А из горячего – мясо в горшочках. Два. Поскорее, – тут он покосился в мою сторону и добавил, видимо, специально для меня: – И сырную тарелку.

Сыр я и правда любила. Но вот пиво не пила. И с удовольствием съела бы овощной салат и что-то из морепродуктов. Но меня никто не спросил. Это было одновременно и волнующе, и возмутительно, и я пока не понимала, как себя вести. Я больше не с родителями и никому не позволю решать за себя, как это постоянно происходило в детстве.

– Ну, – Кирилл закинул ногу на ногу, – как тебе тут?

– Темновато как-то. Интерьер странный. Словно старый хлам с дачи привезли и расставили, – честно ответила я.

– Это такой стиль, – пояснил снисходительно Кирилл, – называется… слово вылетело из головы. Ничего, привыкнешь. Понравится.

Он пристально посмотрел на меня и неожиданно пододвинул стул ко мне. В этот момент официант принёс пиво.

– Ну давай, за знакомство, – мужчина взял в одну руку кружку, а другую положил мне на колено.

Я посмотрела на руку у меня на колене, на кружку с пивом, потом на Кирилла. Подсознательно поняла, что следующий мой поступок определит наши отношения.

– Я не пью пиво, – тихонечко отодвинула кружку, но руку парня с колена не убрала.

– А что молчала-то?

– Так ты не спрашивал, – я тоже перешла на «ты».

Смотрела на него так же серьёзно, как он на меня. И не собиралась отводить взгляд, несмотря на то, что брови парня поползли вверх. Немного подумав, уверенно положила свою руку ему на бедро, довольно высоко.

– Теперь придётся выпить, – так же серьёзно ответил Кирилл.

Он подвинул кружку обратно ко мне и нехорошо сощурил глаза. На их дне плескалась опасность. Меня охватило невероятное возбуждение, и я сделала то, чего никогда в жизни себе не позволяла.

– Я сказала: не люблю. Я. Пью. Красное. Сухое. Вино, – отрезала я, резким, чётко рассчитанным движением отправив кружку на пол.

Раздался звон разбитого стекла, мои ноги окатило пивом. Ни я, ни Кирилл, казалось, не обратили на это внимания, чего нельзя сказать о сотрудниках и посетителях кафе. Не отрывая от мужчины пристального взгляда, я очень медленно провела рукой, лежащей на ноге мужчины, до окончания бедра. А затем встала и быстрым шагом покинула кафе.

Но успела заметить боковым зрением, как ухмыляющийся Кирилл быстро достаёт из кармана мятые купюры и бросает на стол, подзывая официанта. Парень нагнал меня через минуту. Рывком развернул к себе:

– Ты что себе позволяешь?

– А ты?

Мы кричали друг на друга в полный голос, не обращая внимания на странные взгляды прохожих. Впервые в жизни мне было всё равно, кто и что обо мне подумает. Я не боялась, что свидетелями сцены могли быть мои знакомые. Потому что в мире остались только двое: я и Кирилл. В моём мире. Наконец-то моём. Настоящем.

Уже через час мы оказались в кровати у Кирилла дома. Больше я не была одна. Так начались наши отношения.

Речь о цикле статей не заходила, чему я была только рада. Даже если любимый усомнился в моих профессиональных качествах, это неважно. Наконец-то мне не нужно было дотягивать до определённого уровня, чтобы меня любили. Он любил меня и так. По-настоящему. Как я давно мечтала.

До того как встретила Кирилла, часто фантазировала, представляя свой идеальный роман. Но меня смущало несколько моментов. Основной – через какое время уместна близость между девушкой и парнем? Родители считали, что только после брака. Я неизменно отвергала робкие попытки своих кавалеров перейти черту, но не потому, что разделяла мнение родителей. Мне были противны претенденты на моё расположение.

Подруги, блогеры, писатели советовали абсолютно противоположные вещи. Кто-то проповедовал свободу и наслаждение моментом, несмотря на фальшивую мораль. Другие напирали на то, что нужно «держать мужчину на крючке», соблазняя, но оставаясь недоступной. Они с пеной у рта утверждали, что у мужчин исключительно охотничья натура и к сдавшейся добыче они сразу же теряют интерес. Более мудрые ратовали за золотую середину, советуя прислушаться к себе, определить момент, когда отношения станут по-настоящему серьёзными.

Я была согласна с последними. Но при встрече с Кириллом всё произошло настолько стремительно, меня захлестнула такая волна страсти, что мы оказались в постели в первый вечер знакомства. Он стал моим первым мужчиной, и я очень надеялась, что останется единственным в жизни.

Любимый же был немало удивлён:

– Аня, я у тебя первый? – недоверчиво спросил он.

– Да, – расслабленно ответила я. Сомнений в моём решении у меня не было.

Моя голова лежала на плече Кирилла. Мир вокруг стал цветным и выпуклым. Жизнь манила меня, открывала свои объятия. Теперь я наконец-то знаю, что такое чувственная любовь. В ней нет глупых запретов, нет стыда. Мы снова занялись любовью, и я позволила любимому всё, о чём тайком читала в порнороманах. Мне хотелось доставить ему невероятное удовольствие, показать себя достойной и роскошной партнёршей. Чтобы остальные пассии поблёкли, стали навсегда неинтересны. Мне стало понятно, что кое-чему ещё нужно учиться, и я непременно это сделаю. Кирилл не стеснялся показывать, что ему нравится. Он уверенно направлял мою голову. Переворачивал меня, чтобы получить максимальное удовольствие. А уж что он вытворял с моим телом!

Когда всё закончилось, я почувствовала счастье каждой клеточкой. А мужчина выглядел растерянным. Он стал тихим, задумчивым, ушёл в себя. Наверно, ему казалось, что теперь он отвечает за меня. Размышлял о моей девственности и оказанном ему доверии. Кирилл не понимал, что даже если бы мы немедленно расстались, я бы ни о чём не жалела, несмотря на разбитое сердце.

Все наши крики и ссоры были бутафорией. Нашей игрой. Той самой, что разжигала кровь и бросала в омут страсти. И мы никогда не переходили граней. Любимый ни при каких обстоятельствах не поднял бы на меня руку, это было табу. Даже в играх. Да, мы вскоре стали играть. Такого возбуждения и наслаждения ещё никогда не чувствовала. Теперь я принадлежала Кириллу и телом, и душой.

Но вскоре обнаружила, что Кирилл не поддерживает многие мои взгляды, которые я считала основополагающими для людей с интеллектом. Но ведь мы любим друг друга – значит, это можно изменить.

Первой моей победой стало то, что любимый разрешил мне рассортировать мусор в его квартире, завести три отдельных ведра. Правда, за это он попросил и ему сделать небольшое одолжение. Я с радостью согласилась, потому что должна была его поощрить. Сначала подумала, что речь идёт о чём-то, что мы ещё не делали в постели, хотя вроде бы мы уже испробовали всё. Но оказалось, что речь шла о скучной услуге. А потом он объяснил мне, как на этом можно зарабатывать очень хорошие деньги.

Деньги – не презренный металл, как считали мои родители. Это энергия, свобода, чтобы жить так, как хочется. Я смогла купить себе одежду, о которой давно мечтала. Правда, её приходилось скрывать от родителей, потому что они по-прежнему не одобряли, когда я вырывалась за пределы классического стиля. Переодеваться приходилось у Майи Фёдоровны, или нужно было ждать, пока родители уйдут.

Деньги давали и чувство собственной значимости. Я наконец-то могла помогать родителям, мне хотелось вернуть им хотя бы малую толику того, что они вложили в меня. Не из-за упрёков, их никогда не было. Просто это приятно – радовать близких. Но вместо ожидаемой благодарности мне учинили форменный допрос.

– Где ты взяла такую сумму денег? – спросил потрясённый отец вместо того, чтобы сказать спасибо и обнять повзрослевшую дочь.

– Заработала, – улыбнулась я.

– Это чем же? Ты понимаешь, что тут моя зарплата за полгода? А я заведующий кафедрой в «вышке»! Профессор!

Это была сумма, которая в среднем доставалась мне за неделю. Я считала это поводом для гордости, но отцу зачем-то были нужны подробности. Ох это уязвлённое самолюбие!

– Какая разница, папа? Подрабатывала после учёбы. Хотела вас порадовать.

– Доченька, наверно, ты долго копила? – с надеждой спросила мама. Она смотрела на меня странным взглядом, словно подсказывая ответ.

– Да нет, – растерялась я, – ну то есть да, копила, но не очень долго.

– Так чем же молодая девушка с неоконченным высшим образованием может заработать такую прорву денег? – повысил голос отец.

– Папа, ты на что намекаешь? – срывающимся голосом спросила я.

Ну почему, почему в родном доме меня всегда бьют по рукам?

– Я не намекаю, я спрашиваю прямым текстом и настаиваю на ответе!

Всё закончилось криками, взаимными обвинениями, слезами мамы, а потом и моими. Папа хлопнул дверью и ушёл. Это был первый и последний громкий скандал в нашей семье, где считалось верхом неприличия слегка повысить голос.

На следующий день я попросила прощения. Объяснила, что это была глупая шутка. Мне хотелось порадовать родителей, и я взяла кредит в банке.

«Дорогие родители, просто я вам очень за всё благодарна и вижу, как тяжело приходится сейчас нашей семье».

Папа с мамой были растроганы до слёз, долго обнимали меня. Потом мы все ещё раз просили друг у друга прощения. Всё закончилось тем, что папа категорично всучил мне сумму денег на «погашение процентов» и настоял на обещании, что я в тот же день закрою кредит. Мир в семье был восстановлен.

А я пребывала в отчаянье. Зачем мне деньги, если я не могу порадовать близких? Часть средств тратила на себя, часть откладывала на будущую квартиру (покупку которой тоже придётся как-то объяснять). Но мне хотелось быть полезной. Конечно, существовала умная благотворительность, проверенные фонды. Приятно помочь больным детям и инвалидам. Вот только они никогда об этом не узнают. А мне, эгоистке, хотелось видеть восхищённые и благодарные глаза родных.

И я такие глаза нашла. Моя дорогая Майя Фёдоровна деньги с удовольствием взяла. Она позволила сделать новый ремонт в её квартире, полностью заменить обстановку. Со слезами благодарности на глазах она брала пухлые пакеты с наличными, которые я ей приносила. Мы договорились, что моим родителям она скажет, что внезапным благополучием обязана наследству от умершей двоюродной сестры.

Неожиданная боль пронзила моё тело. Первой была мысль о возвращении воздействия злобной Ирины. Но нет, я просто вылетел подобно пробке из-под шампанского из странного прошлого Анечки.

Снова очутился в странном тумане, на этот раз окружённый тенями, которые тянули ко мне свои щупальца. Они уже не казались снулыми рыбками или слепыми котятами. Их действия были осмысленными. Изо всех сил рванулся из тумана туда, где, по моим ощущениям, всё же должен был располагаться какой-то верх.

И влетел в своё тело. Меня шатнуло. Чтобы не упасть, я вцепился в стоящего рядом Кирилла. И услышал крик Анечки:

– Мальчики, не надо!

Оказывается, первым делом Анечка, схватившись за щёку, метнулась к двери на кухню, поспешно закрыла её и для верности вцепилась в ручку. Ей было важно, чтобы наш скандал не услышали в гостиной. Побывав в прошлом девушки в качестве внутреннего наблюдателя, я стал куда лучше её понимать. Но вернуться в своё тело было приятно. Ещё раз убедился на практике, что приятно быть именно собой и никем другим.

Мы с Кириллом стояли в опасной близости, я держал его за грудки и с ненавистью смотрел в его глаза, в которых почему-то плескалось удовлетворение. Какие там у него корочки? Хочет воспользоваться служебным положением? Мне плевать. Он не при исполнении. Воспользуется своими связями? Что же, а я тогда – своими способностями.

Управлять ими я ещё не умел. Но это вопрос времени. Да и без всяких способностей я не могу отказать себе в удовольствии съездить по этой самодовольной роже.

– О, какие мы грозные. – «Птичка» не пыталась освободиться, а откровенно насмехалась. – Пойдём выйдем!

– Кирилл, – очень спокойно и ровно произнесла Анечка, – сейчас ты зайдёшь в гостиную, поблагодаришь хозяйку за прекрасный приём. После этого скажешь, что, к твоему глубочайшему прискорбию, у тебя неожиданно образовались срочные дела и ты вынужден нас покинуть. И я настаиваю – выбирай выражения. Затем уйдёшь. Между нами всё кончено. А если ты не сделаешь то, что я говорю, я прерву и наши деловые отношения. Николай, я очень прошу вас – просто вернитесь в гостиную.

На лице мужчины возникло совершенно искреннее изумление, он рывком оторвал мои руки, резко развернулся к девушке:

– Аня!

– Это не шутка, Кирилл.

– Прости, я думал, ты поняла… – он с досадой оглянулся на меня и прошептал: – Нам надо объясниться. Наедине.

– Нет, об этом не может быть и речи.

– Если ты хочешь, чтобы я выполнил твои условия, удели мне пять минут. Всего пять.

Девушка заколебалась. Было видно, что ей не хочется скандала в доме Майи Фёдоровны. Она вымученно посмотрела на меня.

– Мне выйти? – спросил я.

Кирилл благоразумно молчал. Если бы «птичка» посмела сейчас вякнуть, дипломатия его подружки пошла бы прахом. Лёгкий кивок. Что же. Это её жизнь. «Я могу набить морду Кириллу и вне квартиры», – успокоил я себя.

Я честно дошёл до гостиной и понял, что забыл свой чистый стакан, но возвращаться, разумеется, не стал. Гости увлечённо обсуждали, что больше развивает интеллект – гуманитарные или технические науки. Майя Фёдоровна слегка раскраснелась и разгорячилась, но ровно настолько, насколько могла себе позволить интеллигентная дама. Антон Леопольдович снисходительно-добродушно улыбался, что говорило о его отношении к гуманитариям лучше любых слов.

– О, Николай, – спохватилась хозяйка, – думаю, пришло время для чая. Пойду принесу тортики и чашки.

– Не нужно, – поспешно вмешался я, – Анечка с Кириллом уже занимаются подготовкой на кухне.

Лёгкое облачко скользнуло по лицу Майи Фёдоровны. То ли ей было жалко сервиза в неумелых лапах Кирилла, то ли в принципе упоминания его имени в своём доме.

– О нет, это не мужское дело, – хозяйка решительно поднялась.

Я призвал на помощь всё своё обаяние.

– Майя Фёдоровна, я настаиваю, – тут я выдал обольстительную улыбку. – Вы нам организовали потрясающий приё… обед. Разрешите, я сам помогу Анечке. Пожалуйста, отдыхайте.

Отсижусь в ванной, дам молодой паре всласть выяснить свои отношения. Но я задумался и обнаружил себя у закрытой кухонной двери, из-за которой доносились разгорячённые, хотя и приглушённые голоса. Видимо, разговор шёл по кругу.

– Ты меня ударил! – гневным шёпотом кричала Анечка, справедливо полагая, что после этого говорить более не о чем.

И я был полностью с ней согласен.

– Прости, – так покаянно и смиренно отвечал Кирилл, что я чуть было не открыл дверь, чтобы посмотреть на такое зрелище вживую, – думал, что ты не будешь возражать. Это была часть плана.

– План состоял не в этом! Я и так начала говорить про тот день, чего ты не поддержал?

– Этот дебил тебя перебил, не успел! Но потом ты, вместо того чтобы вернуть разговор в прежнее русло, увела меня на кухню! А дальше вы заговорили про свою культуру-мультуру.

Что? Дебил, значит? Хорошо. Я сжал кулаки. Меня настолько завело оскорбление «птички», что я чуть было не пропустил самое важное. У парочки относительно меня был план!

– И чего ты хотел добиться, ударив меня? – голос Анечки уже немного смягчился, что я отметил с большим сожалением.

– Хотел выйти с ним поговорить. Пара приёмов, пощада, потом откровенный разговор.

Да за кого этот лох меня держит? Думает, уложит меня на обе лопатки? Интересно, какой борьбой он занимается, что так полагается на свои «приёмы»? И с чего он решил, что я буду просить пощады? И тем более откровенно с ним разговаривать?

– Кирилл, – начала Анечка, и я подумал, что она скажет, что бить людей нехорошо, но она сказала совсем другое, – с чего ты решил, что ты бы с ним справился?

– У меня осталось немного, – буркнула «птичка», – успел плеснуть в его сок. Который ты унесла!

И снова Анечка меня удивила, виновато пробормотав:

– Извини, я не знала.

– Надо было думать! Наблюдать! – заявил Кирилл, поняв, что отыгрывает позиции.

Час от часу не легче. Подлец ещё и что-то в мой сок подлил. Но Анечка-то какова! Это что же у них за дела? И что приносит им такой доход? Нет, это не так важно. Самое важное понять, что им нужно от меня. Как они вообще узнали, что я тут буду? И почему здесь оказался Кирилл? Они хотели поговорить про тот день… Уж не была ли сцена у Аниной квартиры хорошо разыгранной комедией?

Да нет, не может быть. Всё это какая-то глупость, недоразумение. Я ушёл в свои мысли и как дурак пропустил последнюю часть разговора. Дверь открылась, больно треснув меня по лбу. Видимо, ей передала по тайной связи эстафету подъездная дверь, решившая хотя бы так наверстать упущенные возможности. «Ни дня без удара!»

– Николай! – вскрикнула девушка, – что вы тут делаете?

– Майя Фёдоровна попросила приготовить чай, – глупо ответил я.

– Анечка сама заварит чай, – заявил подошедший Кирилл и вполне интеллигентно и даже с некоторой долей дружелюбия добавил: – А я всё-таки предлагаю прогуляться. Чисто поговорим!

Ну да, «чисто-конкретно». Я посмотрел на девушку. Она молчала, потупив глаза. Ох, ребята, не знаете вы, с кем связались.

– Хорошо, – согласился я.

Милая, отзывчивая, интеллигентная и внимательная девушка Анечка, с такой готовностью пришедшая ко мне на помощь в неловкой ситуации с нелюбимым соком, ничуть не возражала против того, чтобы её любимая «птичка» с корочками сначала опоила меня чем-то, а потом «вызвала на дуэль» (раз уж мы всё ещё на территории Букингемского дворца, хе-хе). Чувствовал я себя нормально, изменений не ощущал, но кто знает, как именно должно было действовать подло подлитое мне «зелье»?

Определённые надежды на то, что моя сила позволит справиться с гадостью, которую мне подмешали, у меня были. К тому же дрянного сока я успел пригубить самую малость. Но твёрдой уверенности не было. Может, я и не должен ничего ощущать в теле? Могли измениться мои мысли – такое уже проходили. Мог ли я точно быть уверен, что всё в порядке?

Больше всего мне хотелось позвонить Нине, чтобы она меня быстро продиагностировала. Но говорить противному Кириллу «подожди немного, я только девушке позвоню» странно. Поэтому, сделав шутовской жест рукой, я «галантно» пропустил противника вперёд, к двери. А сам, задержавшись, обернулся к Анечке:

– Аня, вы уверены… – я сделал многозначительную паузу, с удовлетворением отметив про себя, как вздрогнула девушка при моих словах, а Кирилл, сделавший несколько шагов вперёд, подпрыгнул и вернулся, – что вам не нужна помощь… – ещё более длинная пауза, во время которой Анечка покраснела, а «птичка» побагровела, – с чаем?

Это было лишним. Но от шпильки не удержался. Зато теперь я точно знал, что в моей помощи и защите (от Кирилла) никто не нуждается. Студентка посмотрела на меня исподлобья:

– Николай, Кирилл просто хотел сказать вам пару слов, – зачем-то пустилась она в фальшивые объяснения.

– О том, почему считает нормальным поднять руку на женщину? – невинно спросил я, подняв брови.

– Да ты за бабью юбку спрятаться решил? – моментально вмешался Кирилл, снова растеряв навыки нормальной речи. – Передумал выходить, так и скажи! Чего волынку тянуть?

Услышав про «волынку» от бабушки или Майи Фёдоровны, я бы не удивился. Но Кирилл… Однако какой у него интересный словарный запас. Между тем в коридоре раздались шаги. Едва услышав их, мы втроём дружно захлопнули рты. Показалась Майя Фёдоровна.

– Ну же, молодёжь, – укоризненно улыбнулась она, – вас только за смертью посылать.

Всё это время я внимательно наблюдал за Анечкой и успел заметить, как сверкнули её глаза от этой невинной старой шутки.

– Проходите в гостиную, молодые люди, – качнула пожилая леди головой, – неприлично так долго стоять в коридоре. Мы с Анечкой сами всё организуем.

– Мы ща за соком сбегаем, – развязно влезла «птичка», – скоро будем.

Теперь уже в глазах Майи Фёдоровны мелькнуло странное выражение, и она непреклонно заявила:

– Благодарю, но у меня достаточно прохладительных напитков, соков в том числе. Кирилл, пройдите за стол. Николай, помогите нам достать из холодильника…

Хозяйка не успела договорить, как мой противник перебил её:

– Ну нет, я свою девушку с ним не оставлю.

– Кирилл! – топнула ногой Анечка.

Майя Фёдоровна негромко кашлянула. В коридоре наступила мёртвая тишина. Очень тихим, но отлично поставленным голосом хозяйка отчеканила, глядя сквозь Кирилла, словно он больше не заслуживал даже её взгляда:

– Молодой человек, свои порядки можете устанавливать где угодно, но не у меня в гостях. Признаться, это Аня настояла на том, чтобы вы присутствовали на сегодняшнем обеде. И хотя то, что я скажу, нарушает все мои жизненные правила, позволю себе высказаться – вам стоит поучиться учтивости и вежливости. Либо ведёте себя как подобает, приносите искренние извинения всем присутствующим, после чего остаётесь, либо немедленно и навсегда покидаете мою квартиру.

Я старался держать в поле зрения всех действующих лиц и заметил, как Анечка и Кирилл обменялись быстрыми взглядами, и девушка едва заметно кивнула.

– Простите, Майя Фёдоровна, я позволил себе лишнее, – церемонно, словно внутри «птички» щёлкнул переключатель и это теперь говорил совершенно другой человек, ответил Анин возлюбленный. – Всё было изумительно. Но мне и правда пора. Дорогая, – обратился он к Анечке, – я заеду за тобой попозже.

Но теперь уже я был не готов так просто отпустить Кирилла. Нужно было выяснить, что этой парочке от меня нужно. Если они так во мне заинтересованы, что решили даже опоить, то рано или поздно ребята меня найдут, в каком состоянии – неизвестно. Лучше выяснить всё «не отходя от кассы».

Поэтому я подождал, пока дамы скроются на кухне, а Кирилл за квартирной дверью, и бросился за ним. Некрасиво, конечно, но куда деваться. Принесу свои извинения Майе Фёдоровне позже.

– Не торопись, – окликнул я парня, который начал спускаться по лестнице (здоровый образ жизни, что ли, решил вести?), – я тут.

«Птичка» ничем не выказала своего удивления. Кирилл спокойно поднялся обратно, вызвал лифт и выжидающе уставился на меня. Я оправдал его надежды, ответив столь же наглым взглядом в упор. Лифт приехал, мы шагнули в него в полном молчании, каким-то невероятным чудом протиснувшись вдвоём в не слишком широкий проём двери.

– Отойдём подальше? – спросил Кирилл.

Я пожал плечами. Мы прошли арку, какие-то дворы, футбольное поле. «Птичка» привела меня на школьный двор, который пустовал воскресным днём.

– Я не собираюсь с тобой драться, – неожиданно мирно проговорила Анина худшая половина. – Ты можешь честно ответить, зачем ты лезешь к моей девушке?

– Простая вежливость. Поблагодарил за чистый стакан, – я не видел причин скрывать очевидное.

– Не, я про этот стрёмный званый обед. Ты в курсе, что его затеяли, чтобы вас свести?

– Догадался, – и тут я не стал отрицать. – Вроде как нас хотели познакомить. Но я сразу дал понять, что абсолютно не заинтересован. Пришёл из вежливости.

– Откуда ж ты такой вежливый взялся? – сплюнул себе под ноги Кирилл.

– Это все вопросы? – холодно поинтересовался я, давая понять, что если «птичка» не намерена махать кулаками, то пора бы и честь знать.

– Да ладно, – парень «дружески» хлопнул меня по плечу. – Я ж вижу, ты нормальный парень, свой в доску, – он осклабился и без перехода спросил: – А что ты тогда делал у Аниной двери в день убийства?

Я насторожился. Озвучил версию, выданную Анечке:

– Ждал Майю Фёдоровну.

Только вот девушка рассказала об этом за столом. Почему Кирилл задал такой странный вопрос? Мужчина вообще вёл себя очень странно. Я припомнил слова, которые он сказал Анечке: «Пара приёмов, пощада, потом откровенный разговор». Как мне тогда показалось, «птичка» считала, что, опоив меня, ей будет достаточно пары приёмов, чтобы уложить меня на обе лопатки, пощадить, а затем я с чего-то должен был разоткровенничаться. Но всё шло не по плану.

Парень вовсе отказался от драки. Почему он передумал? Испугался? Странно, вводные данные-то не изменились.

– Да как так-то! – в сердцах воскликнул Анин возлюбленный. – А когда ты первый раз с девкой переспал?

– Ты про Аню?! – изумился я.

– Нет, вообще про твой первый раз!

После этого вопроса я всерьёз усомнился в рассудке Кирилла. Но решил лишний раз не выводить из себя сумасшедшего, а потому назвал первый пришедший в голову возраст:

– В шестнадцать.

Парень схватился за голову и едва слышно пробормотал:

– Ну тут же работает!

Я внимательно наблюдал за его на глазах прогрессирующей шизофренией.

– А зачем ты ждал Майю Фёдоровну?

Да, дело плохо. Выпученные глаза, расширенные зрачки, неровное дыхание.

– Кирилл, с тобой всё хорошо?

– Всё со мной зашибись, – буркнула «птичка». – Так зачем?

– Договорились встретиться, – я пожал плечами.

– Да быть этого не может! А сколько у тебя денег на счету?

Такого вопроса я не ожидал даже от спятившего парня, а потому, не удержавшись, хмыкнул. Чем ожидаемо привёл сумасшедшего в ещё большую ярость. Он покраснел как рак, сжимая и разжимая кулаки. И наконец выпалил:

– Отвечать будешь?

– Сто тысяч, – ответил я, даже не соврав. Ненормальный парень же не уточнил, какой именно из счетов его интересует.

– Да ё-моё, ну работает же, – снова пробормотал Кирилл.

Когда мужчина ударил Анечку, я горел праведным гневом и желанием покарать абьюзера. Но невольно подслушал разговор сладкой парочки, и желание защищать девушку и лезть в чужие отношения пропало. Согласитесь, нелегко впрягаться за человека, который строит какие-то козни за твоей спиной.

Поэтому единственная причина, по которой я находился в обществе «птички», – желание узнать, что именно негодяи затеяли. Но по всему выходило, что Кирилл то ли обкурился, то ли внезапно спятил, а потому продолжать разговор бессмысленно. Надо сваливать.

Парень всё это время топтался на месте, что-то неразборчиво бормоча себе под нос. Только я решил объявить ему, что ухожу, как Кирилл повёл себя совсем уж странно. Схватил меня за руку и горячо прошептал:

– Подожди меня тут. Никуда не уходи, я скоро! – Он буравил меня растерянными глазами, словно что-то пытаясь мне внушить. – Хорошо? Обещаешь?

Я рассудил, что не обязан возиться с сумасшедшим Кириллом, а потому согласно кивнул. Радостно загоготав, «птичка» ссутулилась ещё больше и убежала, почему-то постоянно на меня оглядываясь. Я подождал, пока ненормальный скроется из вида, пожал плечами и вызвал такси.

Жаль, выяснить пока ничего не удалось.

Будильник зазвенел в семь утра противной трелью. Мелодия издевательски повизгивала на высоких нотах. Вы замечали, что одна и та же музыка звучит совершенно по-разному в зависимости от времени суток? Раньше я старался выбирать в качестве трека для будильника любимые мелодии, надеясь, что пробуждение будет приятным. В итоге фавориты теряли свою привлекательность и приобретали малосимпатичные ассоциации.

На работу можно было и опоздать, главное в нашем деле полученная прибыль, а не отсидка истуканом от звонка до звонка. Но я собирался продлить отпуск и в то же время хотел показать серьёзность своих намерений по отношению к работе, а поэтому спешил явиться вовремя.

Небо хмурилось, кофейные капсулы закончились, кофе в зёрнах тоже, пришлось заварить растворимый. Настроение было соответствующим. Вроде в чём-то разобрались, Ирина отстала, но снова всё застопорилось. Званый обед никакой ясности не внёс.

И ещё моя сила. Я чувствовал себя ребёнком, обнаружившим себя наследником огромного состояния, но при этом не знающим, как им распорядиться. Да просто как подойти к этой куче денег. С какой стороны?

Что делать с силой? Развивать? Но как? Сидеть пялиться на фотографии, как делали мы с Ниной? Раскладывать карты? Что-то не очень увлекательно. Вообще деятельность мага, если основываться на моих наблюдениях за Ниночкой, в основном сводилась к продаже странных пузырьков. Скучно. Грустно. Неинтересно. Но и игнорировать свой дар, жить как раньше, представлялось мне чрезвычайно глупым.

«Надо бы забрать свою машину», – подумал я и тут же забыл про неё. Рассеянно, на автомате вызвал такси и поехал в офис.

На работе меня встретили приветливо, дружелюбно и даже немного подобострастно. Но сквозь призму выдаваемых эмоций у большинства коллег сквозила фальшь. Каждая клеточка кожи сигнализировала мне, что по-настоящему мне рады немногие. Зато это явное меньшинство я впервые заметил. Впрочем, троих девушек можно было отмести в сторону, у них интерес вызывал кошелёк, а не моя скромная персона. А вот новенький Василий искренне хотел со мной подружиться. Прости, не сегодня.

Я прошёл в кабинет к Игорю Павловичу.

– Серёга, – искренне обрадовался мой непосредственный руководитель, – рад, рад. Ждали. Давай, вливайся.

– Как прошли две недели моего отсутствия? – как можно более заинтересованно постарался спросить я.

– Знаешь, не так плохо, – Палыч протянул мне сводки. – Твоих результатов, конечно, нет ни у кого. Но в целом все значительно повысили свои продажи. Я доволен.

«И правда», – заметил я, быстро пролистав отчёты. Продажи практически у всех ребят выросли в несколько раз. Интересно. Но меня сейчас волновало другое.

– Палыч, мне нужен отпуск за свой счёт. Возникли проблемы, не успел с ними разобраться.

– Помощь нужна? – деловито спросил Игорь, подаваясь вперёд.

Надо же, кажется, он вполне искренен.

– Нет, спасибо! Если что – непременно обращусь.

– И сколько времени тебе нужно?

– Не знаю, – я пожал плечами, – давай пока оформим две недели?

– Хорошо. Если сможешь выйти раньше, просто приходи в офис. Как оформить, разберёмся. Если что нужно – звони, не стесняйся. Вечерком есть планы? Может, заскочим в бар на Патриках, посидим? Расскажешь, что и как.

– Не обижайся, в другой раз.

– Хорошо, – не стал спорить Палыч, – вижу, не до меня. Не буду задерживать. На связи.

Он протянул мне руку, и я с чувством пожал её. Мы с Палычем частенько зависали в барах, но я всегда считал его интерес ко мне исключительно коммерческим. Кажется, я ошибался. Приятно.

И вроде бы всё хорошо. Про отпуск договорился, поддержкой руководства заручился. Никто не хватал меня за руки, умоляя остаться на работе, или напротив, не грозил увольнением. Но липкое саднящее чувство неправильности происходящего меня не покидало. Кто-то внутри меня настойчиво долбился в мой мозг, пытаясь обратить внимание на нечто важное, что я пропустил. Но что?

Я с облегчением отвлёкся на входящий звонок Нины.

– Как всё прошло? – перешла моя боевая подруга сразу к делу, даже не поздоровавшись.

– Расскажу при встрече, – буркнул я, также не считая нужным приветствовать ведьму.

– Ну давай, подваливай. Как быстро сможешь приехать? – взяла быка за рога Нина.

– А что? – почувствовал я неладное.

– Переживаю, – коротко ответила ведьма и нехотя добавила: – Ну и помощь нужна. У меня тут большой заказ, скоро постоянный клиент приедет, а я не успеваю. Вчера мы с твоей бабушкой так хорошо расслабились, что я вечером сразу спать легла.

– Сейчас буду, – ответил я.

Что же, абсолютно нормально, что Ниночка просит моей помощи. Особенно учитывая, что она сама помогает мне практически круглосуточно.

В такси навязчиво пахло табаком. Открытое окно не помогало, разве что к запаху табака добавлялся запах бензина. Я был так рад, когда мы наконец-то подъехали к дому подруги, что выскочил из машины у первого подъезда. Глубоко вдохнул свежий воздух, пахнувший намечающейся грозой, машинально присел на лавочку у чужого подъезда, чтобы отдышаться и немного проветрить голову.

И почти прошляпил явление странного персонажа. Мимо меня целеустремлённо прошествовал мой недавний знакомый, которого я никак не ожидал увидеть во дворе у ведьмы.

Шёл он так быстро и уверенно, что становилось понятно: мужчина здесь не первый раз. А когда он по-свойски свернул к подъезду девушки, я даже не удивился. Таких совпадений просто не бывает. Но если я прав… Что же, Нина всё время водила меня за нос? Вряд ли, она сама мне позвонила и попросила помочь, не опасаясь, что я увижу не того «напарника».

Хотя с чего я взял, что постоянный клиент именно он? Может, ведьма ждёт вовсе и не его. А это дикое совпадение, и мужчина пришёл к кому-то другому. Собравшись с мыслями, я решительно набрал Нину:

– Я у твоего дома.

– Стесняешься зайти? Не бойся, я одета, – саркастически отозвалась девушка.

– Нина, кто этот загадочный постоянный клиент, которого ты ждешь?

– Ого! Да ты ревнуешь?

Пришлось выложить все карты на стол.

– Послушай, вчера у бабушки я рассказывал про чужака, вломившегося в квартиру Ани и назвавшегося её отцом в день убийства. Он только что зашёл в твой подъезд.

В трубке отчётливо прозвучал звонок в дверь.

– Это он? – устало спросил я.

– Сейчас всё узнаем, – деловито отозвалась ведьма. – Ты отойди куда-нибудь, не отсвечивай. Скоро наберу.

Я и так стоял у соседнего подъезда, удачно скрытый пышными кустами сирени. Если странный самозванец, лжеотец Анечки – клиент Нины, что это даёт? Для начала надо узнать, что он у неё приобретает. Не иначе как проклятые пузырьки. Ведьма так и не призналась, что в них. На все мои вопросы отшучивалась. Что же, пришло время поговорить серьёзно.

Минут через десять из подъезда вышел довольный мужчина. За спиной у него красовался набитый чем-то рюкзак. Всё так же беспечно, не оглядываясь по сторонам и нисколько не скрываясь, незнакомец покинул двор. И тут же позвонила Нина:

– Поднимайся скорее.

– Бегу!

В подъезде я с сомнением посмотрел на лифт, но всё же решил, что с его помощью подняться будет быстрее. Ведьма уже стояла у открытой двери, за ней маячила маленькая, на вид пяти-шестилетняя Блонди.

– Он? – одновременно спросили мы с Ниной друг у друга, как только я закрыл дверь.

Сомнений не оставалось: он.

– Значит, это и есть твой постоянный покупатель? Пришёл пораньше?

– Да, – убито отвечала девушка.

Блонди попыталась привлечь моё внимание, но так как я ограничился слабой улыбкой и кивком, привычно надулась и уплыла в одну из многочисленных комнат, время от времени зависая в воздухе, чтобы дать мне шанс раскаяться в своём поведении. Но нам с Ниной было не до неё.

– Ты понимаешь, что должна мне всё рассказать? Что вас связывает? – обратился я к девушке.

– Он покупает мои пузырьки.

– Что это за пузырьки?!

Ведьма замолчала, но на её лице выступили красные пятна.

– Нина! Ты меня пугаешь! Что это? Неужели на самом деле приворотное зелье, как ты когда-то мне призналась?

Ведьма досадливо передёрнула плечами.

– Пошутила я, – огрызнулась она, – веришь во всякую ерунду. Приворотное зелье – штука тонкая, его не наваришь заранее на массовый заказ.

«А ведь и правда», – вспомнил я. Ведьма варила зелье большими порциями, и мы потом разливали его по пузырькам. В основном я. Ещё припомнил подслушанный разговор, когда бабушка Нину за пузырьки ругала. Просила не увлекаться их продажей.

Я продолжал в упор смотреть на девушку, ожидая ответа. Непроизвольно скрестил руки на груди, но понял, каким немым укором выглядит моя поза, только когда шаловливая маленькая Блонди точно скопировала её, снова показавшись в коридоре. Нина вздохнула, подняла глаза к потолку. Немного постояла, пялясь на белоснежные потолочные плиты, снова глубоко вздохнула. Я терпеливо ждал. Ведьма молчала.

– Нина! – нетерпеливо позвал я, когда подруга вздохнула ещё раз.

– Давай проходи, так легче разговаривать, – наконец попросила она.

Пожав плечами, я прошёл за ней в «приёмную», ту самую комнату, где ведьма привечала меня в первую нашу встречу.

– Мы называем это зелье «Усилитель», – неохотно произнесла Нина, когда мы устроились в креслах и она исчерпала весь лимит на «устроиться поудобнее и всласть поёрзать». – Рецепт передаётся из поколения в поколение и тщательно охраняется. Даже Блонди его не знает. В соглашении с призраком есть пункт, что во время работы над Усилителем малышка в комнате не присутствует. Уникальность зелья в том, что оно усиливает то, на что направлен фокус внимания. Если человек озабочен личной жизнью, то после применения завязываются новые знакомства. Работой – появляются новые проекты, предложения, возможность обучения. Расширяется коридор возможностей. Бабушка продавала Усилитель редко и очень, очень дорого. Она учила меня, что нельзя раскрывать суть работы зелья клиентам. То есть Усилитель варится строго по рецепту, не привязываясь к тому, кому будет продан, какие проблемы придётся решать. И потому в теории может быть изготовлен большим объёмом. А вот клиенту нужно сказать с загадочным видом, что есть средство, которое может помочь персонально его проблеме. На то, чтобы его приготовить, нужно время. Покупатель приобретает зелье как специально сваренное для него. Бабушка просила не злоупотреблять Усилителем, чтобы он не превратился в ширпотреб. И чтобы до него не добрались конкуренты. Но я уверена, что получить состав зелья по его образцу невозможно.

– Ты злоупотребила продажей Усилителя? – спросил я, хотя это было понятно и так. Стоило только вспомнить набитый рюкзак лжеотца Анечки.

– Не всё так просто, Серёжа. – Нина нахмурилась и скрестила не только руки, но и ноги.

– Я просто уточняю. Прости, если обидел, – примиряюще заметил я.

– Около двух лет назад мне стали поступать анонимные угрозы, – продолжила ведьма так отстранённо и ровно, что стало понятно, что тема до сих пор «болит». – Сначала просто грозили расправой. Думала, «охота на ведьм», не угодило кому-то моё занятие. Бывают такие ретивые фанатики. Тогда и начала носить парики и балахоны. Пыталась изменить внешность, маскировалась. Боялась нападения на улице. – Нина грустно улыбнулась. – Все скопленные деньги, а также оставленные бабушкой потратила на новую квартиру.

Я вопросительно поднял брови.

– В соседнем подъезде продавали две квартиры на площадке, на моём же этаже, ими владела одна семья. Цена была ниже рыночной, хозяевам срочно потребовались деньги. Всё удачно совпало. Мы заключили сделку. Я превратила три квартиры в одну, на это ушёл остаток денег, да ещё пришлось взять кредит. Отдельная история. Сначала обновлённая квартира не выглядела так, как сейчас. Я выходила из дома, переодевалась в ближайшем ТЦ в туалете, а потом проникала обратно в квартиру через соседний подъезд. Несколько раз домой пытались залезть, и если бы не Блонди…

Привидение горделиво показалось на пороге комнаты, постепенно превращаясь в тигра. Процесс выглядел завораживающе.

– Спасибо, милая, – отвлеклась на Блонди Нина, и тигр подполз к ногам ведьмы ласкающимся котиком. – А потом угрозы дополнились требованием. Мне предложили поделиться рецептом Усилителя. Я решительно отказалась.

Ведьма на минуту закрыла лицо руками, Блонди превратилась в котёнка и запрыгнула к девушке на колени, где немедленно свернулась клубочкам. А когда Нина отняла руки от лица, её голос зазвучал ещё ровнее и глуше.

– Сергей, у тебя есть в жизни черта, за которую ты не можешь перейти? Какие-то принципы, которые стоят жизни?

– Угроза жизни моим родным, – ответил я не раздумывая.

– Я о другом, – задумчиво протянула Нина и наконец-то посмотрела на меня. – Именно про принципы. Знаешь, как в школе учили. Если у ворот враг, ты должен отдать за Родину жизнь.

Мне показалось, что девушке сейчас мой ответ не требуется, а потому промолчал. Признаться, у меня не было таких принципов. Вроде бы. Надо подумать.

– Так вот для меня такая черта – наша семейная магия. Секрет зелья нельзя отдавать в чужие руки. Мало ли как будут его использовать? Варить в огромных котлах и раздавать солдатам перед боем, – ведьма снова сделала паузу. – Мне дали сутки на раздумье. Я ответила, что рецепт зелья не отдам, это не обсуждается. И даже если мои оппоненты попытаются меня похитить и пытать, то у меня с собой всегда пузырёк с ядом, который успею выпить. Мёртвые не выдают секреты.

По телу пробежали мурашки. Показалось, что в комнате стало прохладно, а Блонди куда-то исчезла с колен Нины. Девушка вроде бы ничего не заметила.

– И что же было дальше? – нарушил я ставшую невыносимой тишину.

Нина вздрогнула, словно очнувшись от забытья, и снова повернулась ко мне.

– Мне кажется, в их команде был кто-то, кто также обладал способностями. Они поняли, что я не шучу. От меня просто отстали. Через три месяца я выдохнула и решила, что история благополучно закончилась. И вот тогда появился он.

Слово «он» ведьма произнесла с непередаваемым выражением. В её голосе смешались сожаление, раскаяние, симпатия, восхищение и презрение одновременно. Мне почудилось, что ведьма снова учит меня вхождению в ИСС, в руке у меня фотография, на которой запечатлены Нина и лжеотец Ани. И со снимка на меня обрушился такой страшный поток информации, что я поспешил перевернуть фото лицевой стороной вниз. Видение исчезло. Ничего не заметив, девушка продолжала:

– Позвонил мне на личный номер, представился Степаном. Сказал, что меня рекомендовала подруга, даже назвал имя реальной клиентки. Произошла якобы сложная ситуация на работе, и ему срочно нужна консультация на картах Таро. В основном работаю с женщинами, но и вопрошающие мужчины в моей жизни случались, так что я не удивилась и согласилась. На консультации мужчина выложил требуемую сумму, и я стала раскладывать карты. Непростая ситуация на его работе и правда была. Сама деятельность сопряжена с опасностями и трудностями. И неладами с законом. Дьявол, Луна, Смерть и 7 мечей в придачу.

Нина прикрыла глаза, вспоминая. А я отчётливо увидел перечисленные ведьмой арканы. Они висели в воздухе, окружённые сиянием пламени. Луна перевёрнута. Ведьма кашлянула. Я вздрогнул, арканы пропали. Последними исчезли отблески пламени.

– Деньги выходили. И возможность получить невероятно огромные суммы, не чета тому, что удавалось заработать сейчас, подмять под себя весь рынок. Грандиозный успех! Только карты говорили о препятствии – даме мечей. Степан кивал, соглашаясь. Сделал озабоченный вид, спросил совета карт. Что же, мол, делать, чтобы новые возможности открылись? А вот тут карты вдруг говорить не захотели. В некоторых колодах есть так называемая белая карта. Она выпадает, когда информация закрывается. Вопрошающему по каким-то причинам не нужно знать ответ на свой вопрос. Я белую карту не использую, но в колоде есть карты, которые её заменяют. И как ни старалась получить ответ, его не дали. Смутившись, предложила вернуть деньги за сеанс. Технически уже всё разложила и рассказала, но было видно, что клиенту очень важно получить ответ на вопрос, который карты раскрывать не хотели. Степан твёрдо отказался, сказал, что ему всё очень понравилось и он будет рекомендовать меня своим знакомым бизнесменам. Пояснил, что у него с партнёрами крупная сеть магазинов. Была задумка расширить бизнес, но всё дело и правда в одной несговорчивой женщине, к которой они никак подход не найдут. Дела и так идут неплохо, прибыль хорошая, но хочется большего. Вот пока и приходится крутиться, использовать серую бухгалтерию, чтобы уходить от налогов. Отсюда и нелады с законом. Объяснив ситуацию, Степан вежливо попрощался и ушёл.

– Но этим дело не ограничилось? – горько спросил я. Мне было уже понятно, что я сейчас услышу. И слышать этого не хотел.

«Пожалуйста, пусть всё будет не так!» – взмолился я неведомым богам.

Но чудес не бывает. Настоящих, хотя и вполне себе будничных чудес. Когда до боли в сердце хочется, чтобы девушка, которая так тебе приятна, никогда не была связана с мерзавцем. Чтобы точно знать, что он ни разу не касался её губ, волос, не обнимал небрежно и властно, не прижимал к себе, и она не трепетала под его руками, не захлёбывалась его запахом, не мечтала страстно о нём, когда он её покидал. Какими счастливыми мне представлялись сейчас остальные мужчины. Женщины могли помиловать их – одним словом, сладкой ложью избавить от страданий. Тогда как я лишён такой возможности. Уже всё увидел сам. Моя сила поднимала голову, и я не мог и не хотел ей противиться, хотя воочию наблюдал, как легко она делает меня несчастным.

Мы встретились с Ниной глазами. Теперь мне нестерпимо хотелось, чтобы её большие прекрасные карие глаза, которые так странно гармонировали с ярко-голубыми волосами, были полны слёз. Слёз раскаянья. Пусть хотя бы ей будет стыдно и неприятно. Может она отречься от прошлого? О большем я уже и не прошу.

Я моргнул. Видимо, что-то попало в глаз, он заслезился. Глаза ведьмы были сухи. Я отвернулся, а она продолжила:

– Степан позвонил вечером. Поведал, что рассказал коллегам обо мне, и теперь они умоляют его дать мой номер. Я дала разрешение, мы посмеялись и поболтали.

– А можно ближе к делу? Зачем эти подробности? – не выдержал я и тут же пожалел о своей вспышке, наверняка выглядевшей для Нины глупо и нелепо. Она же не знала, что я всё видел. Видел подробно и чётко, словно хорошо снятый фильм, в котором оператор умело выделил самые главные детали и ракурсы.

Ведьма и правда недоумённо моргнула. Неплохо узнав Нину, я ждал вспышки и мгновенной отповеди, но девушка не стала спорить:

– Можно. Мне и самой не очень приятно вспоминать этот период в подробностях. Степан пригласил меня на свидание. И я не успела оглянуться, как завертелись наши отношения. «Бизнесмен» попробовал втереться ко мне в доверие и узнать мои тайны, особенно секрет Усилителя. Когда я начала подозревать, что к чему, мой дорогой любовник усадил меня в кресло напротив, вытащил пистолет и направил на меня. Если его «коллеги» не получат своего, пояснил Степан, в живых меня не оставят принципиально. Но выход есть. Они понимают причины, по которым я не хочу делиться секретом зелья. И моя смерть ничем не поможет ни им, ни мне. А потому они предлагают выгодную сделку. Каждую неделю Степан будет закупать у меня партию Усилителя. При этом он клянётся, что зелье будет использоваться так, что о его последствиях я никогда не услышу. В очень специфических целях, объяснил он. Я не верила и даже предприняла попытку выпить яд, но бывший любовник ловко выбил пузырёк из моей руки. И предложил мне посмотреть на картах, как он и его команда планируют распоряжаться зельем. Я сочла идею годной. Карты Таро подтвердили, что Степан мне не врёт. Так и началось наше «сотрудничество».

– Зачем же ты заставляла меня разливать зелье по пузырькам? – как можно небрежнее постарался спросить я. – Так бы и отдавала сразу в большой банке. Или котле, – добавил я куда тише.

Ведьма смутилась.

– Цена пузырька очень высока. Мне было психологически легче брать такие деньги, разливая зелье по пузырькам, а не отдавая оптом банку.

Ах, психологически легче!

– И мы так договорились.

Ах, они договорились!

– И я продавала пузырьки не только Степану, как ты мог видеть.

– Не только?! Тебе денег мало было?

– Да ты знаешь, сколько я в один ремонт вбухала? Я что, всю жизнь должна этот кредит выплачивать? Ты-то зарабатывал, используя свой дар, и ничего?

– Не сравнивай! Я про дар не знал. И моя сила никому не причинила вреда.

– Ой ли, – буркнула Нина.

– В смысле?! Ты на что намекаешь?

– Ни на что. Просто сила не берётся из ниоткуда.

– Скажи прямо. Ты считаешь, мой дар мог кому-то навредить?

– Не считаю я ничего. Успокойся и отстань от меня. – Глаза девушки наконец-то заблестели от слёз, но это были не те слёзы, которых я ждал.

Кроме того, меня неудержимо несло, а пресловутая сила, которая должна была сделать меня лучше, вопреки ожиданиям отступила куда-то в глубину моей души и там схоронилась, покладисто уступая дорогу моему гневу.

– А когда ты у соседей квартиру покупала, выгодно так! Тоже, скажешь, пузырьки свои не использовала?

Нина поднялась с кресла и пошла было к двери, но почти сразу остановилась и закричала:

– Вон! – показывая мне на выход из квартиры.

– Да с удовольствием! Ноги моей больше тут не будет!

Блонди, на которую я в пылу ссоры перестал обращать внимание, оказывается, превратилась в огромную летучую мышь и тревожно носилась над нами.

Я вскочил, едва не уронив кресло, и понёсся к двери мимо ведьмы. Рядом со мной летела взъерошенная Блонди, выглядела она уже наполовину ребёнком, наполовину летучей мышью. Нина демонстративно посторонилась, хотя места было достаточно, чтобы мимо неё спокойно прошествовала масса, превосходящая меня втрое. Добравшись до двери, я взялся за ручку, но прежде чем выйти, обернулся к ведьме, ехидно произнеся:

– Дверь не забудь закрыть, чтобы последние пузырьки не украли!

– Всенепременно! – тут же отозвалась девушка, делая несколько шагов навстречу, видимо, чтобы покрепче за мной эту несчастную дверь запереть.

Посчитав обмен язвительностями законченным, я собрался навсегда покинуть квартиру, на прощание громко хлопнув дверью, как вдруг прямо из двери на меня бросилась огромная клыкастая морда. От неожиданности я не сразу опознал Блонди, а потому выпустил ручку и отпрянул назад, сбив с ног Нину. Девушка ойкнула, чувствительно приложившись локтями об пол.

Я бросился поднимать напарницу, которая, недолго думая, размахнулась, чтобы влепить мне пощечину. Но я успел перехватить руку Нины, заключить её в объятия, и через секунду мы уже целовались. Страстно. Жадно. Всепоглощающе.

И это было восхитительно.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, первое, что я увидел, была Блонди, которая парила над нами в образе Амура, осыпая прозрачно-белыми цветами, которые красиво кружились в воздухе, но, не долетая до пола, исчезали.

– Спасибо, милая Блонди, – с чувством произнёс я, заворожённо наблюдая за цветочным танцем, но при этом не выпуская Нину из объятий. – С клыкастой мордой ты здорово придумала.

– Ты так увидел малышку, когда хотел уйти? – засмеялась ведьма. – Поэтому попятился и свалил меня?

– А ты? Ты видела её не так? – глупо спросил я.

Да, я прекрасно помнил, что визуальный облик призрака всего лишь отражение моего подсознания. Но нельзя было спорить и с тем, что Блонди личность! У неё есть характер, есть своё мнение, которое она часто выражает, при этом иногда и голосом (хотя и не так часто, как хотелось бы). Призрак хотел остановить меня. Он вложил некий посыл, его и считало моё подсознание. Что же увидела Нина?

Ведьма фыркнула, аккуратно освободилась от моих рук:

– Пойду поставлю чайник. Хочу выпить горячего чая. А тебе, может, кофе?

Блонди превратилась в худого лешего отвратительной наружности, который моментально закатил глаза и показательно чиркнул рукой возле горла, наглядно демонстрируя, как его достали. Нину она имеет в виду или меня – заинтересовался я, но призрак надулся, как большой шар, и лопнул, исчезнув из поля зрения. Обоих, решил я.

– Кофе. – Я догнал и обнял Нину уже на кухне. Руки у девушки были заняты туркой, и она не могла ни ответить, ни толком освободиться, но так было даже интереснее.

– С молоком?

– С рассказом! Не переводи тему. Что ты увидела?

– Блонди швырнула в тебя букетом цветов.

– Что? – я растерялся. – Ты хочешь сказать, что я бы так среагировал на букет? Тебе это кажется логичным?

– Это был очень большой букет, – милая повернулась и посмотрела на меня. – И он рассыпался на лавину цветов. Любой бы опешил и испугался. А я как-то внезапно вспомнила, что…

– Что? – поторопил я замолчавшую девушку.

– Ничего, – твёрдо ответила Нина.

Она сняла турку с огня, налила кофе в чашку и протянула мне.

– А молоко?

– Ты же сказал не надо!

– Я сказал с рассказом. Одно другому не мешает. И сахар давай. Лучше тростниковый.

Ведьма странно посмотрела на меня, но достала из шкафчика именно тростниковый сахар. Я немедленно добавил его в чашку, а Нина подлила молоко. Развалившись на табуретке, я пил кофе маленькими глоточками, смотрел во все глаза на улыбающуюся мне девушку и чувствовал себя абсолютно счастливым. Минуты две.

Потом мысли вернулись к призраку, а за ним и к нашей ссоре с Ниной. Точнее, её теме. Решив отсрочить самое неприятное, я произнёс то, что меня и правда интересовало, хотя и не было самой насущной проблемой:

– Получается, ты увидела Блонди в положительном образе. Цветы – это же хорошо? – Я требовательно посмотрел на ведьму, ожидая подтверждения.

Нина, всё ещё улыбаясь, кивнула. А я упрямо продолжил:

– А я в отрицательном. Что-то не стыкуется. Ведь видимый образ формируется от того, какие эмоции транслирует призрак.

– Дурачок.

«Не „дурень“, как раньше, а „дурачок“», – отметил я про себя. Между тем милая подошла и села ко мне на колени. Это было так приятно и волнующе, что я снова поцеловал её, и мы на некоторое время забыли о нашей беседе.

– Поясни, – всё-таки потребовал я, когда мы выровняли дыхание.

– Если бы призрак хотел нас напугать, перед нами предстал бы ужасающий образ. При этом ты мог увидеть огромного огнедышащего дракона, а я – нашествие тараканов или червей. Блонди же хотела нас помирить. Для этого ей нужно было остановить тебя, а меня настроить на романтический лад.

– Тебя так просто настроить на романтику? – Я покрепче прижал к себе хрупкое тело. – Прямо сейчас побегу за цветами. Какие ты больше любишь? Розы? Лилии?

– Сюрпризы больше люблю, – внезапно погрустнев, ответила Нина. – Когда цветы без повода. Без праздника. Без вины. Без попытки получить что-то взамен, даже моё расположение. От всей души.

– А так разве бывает? – спросил я, всё ещё стараясь сохранить шутливый тон.

– Видимо, нет. Но это не мешает мне этого хотеть.

– Я тебя чем-то обидел? Всего лишь пошутил.

Нина встала с моих колен, закрыла дверь и понизила голос. Странные меры предосторожности. Как позже выяснилось, речь шла о Блонди, но разве для неё существуют закрытые двери? Или я опять чего-то не понимаю?

– Ты просто не помнишь. Вчера, когда ты ушёл, твоя бабушка в подробностях рассказала мне о прошлом. Я тогда сама была ребёнком, многого не замечала. И не помнила.

– Ты о чём?

– Это произошло, когда твоя бабушка водила тебя к нам, чтобы заморозить силу. Нужно было несколько сеансов, ритуал сложный и многоступенчатый. За время ваших с бабушкой визитов к нам вы с Блонди влюбились друг в друга.

– Влюбились?!

– Это была детская влюблённость. Ты говорил взрослым: «Я вырасту и женюсь на Блонди». Вы клялись друг другу в вечной любви. Ты видел в ней своего реального друга, для тебя не существовало преград.

– А Блонди?!

– Она говорила, что тоже вырастет. Для тебя. Что сможет получить знания, которые сделают это возможным. Искренне верила в это. А ведь ей тогда было уже много лет… Как призраку, само собой.

– Так это пресловутое обучение, про которое так много разговоров, связано с желанием вырасти? Вы обманывали Блонди? Она не знала, что это невозможно?

– Конечно, знала! В то время малышка жила с нашей семьёй несколько поколений. Бабушка говорила с Блонди. Объясняла ей. Призрак и раньше увлекался, но не так сильно. Мне кажется, это потому, что ты был единственным, кто обращался к ней как к человеку. Пусть маленькому человеку, ребёнку. Но ты был им сам.

– Нина! Она тогда мне так и сказала. «Ты снова обращаешься со мной как с равной». А разве вы… плохо с ней обращались? Занавески эти опять же.

– Про занавески я уже объясняла, – резко ответила милая, и я понял, что перегнул палку. – Это была семейная шутка. Образ для маленького ребёнка. Блонди не против. Просто мы в семье всегда занимались прикладным ремеслом, понимаешь? И для нас призрак – это призрак. Как бы мы Блонди ни любили. Как бы ни считали своей малышкой. Иногда её это обижает. Но как бы ты ни любил кошку, ты же не считаешь её человеком?

– Блонди – не кошка!

– Да, – согласилась Нина, сделавшись ещё грустнее и, как мне показалось, отдаляясь от меня, – но и не человек. Она призрак. Нравится тебе это или нет.

– Ничего не понимаю. Это невозможно. В моей памяти не осталось ничего. Если у нас была такая сильная связь, я должен был вспомнить, что знал Блонди, когда вновь её встретил.

– Ты забыл? Твою силу заморозили. И способность видеть призраков исчезла. А вместе с ней и воспоминания о Блонди.

– Но я же её увидел! И должен был вспомнить в этот момент. Сила потихонечку поднимала голову, а воспоминания – нет?

– Я не знаю, как это работает! Но, очевидно, когда вы общались в детстве, всё было иначе.

– Но зачем вы вообще позволили нам общаться?

– Не забывай, я сама была ребёнком и не помню эту историю. Вчера услышала её от Радды Ивановны. И что значит «позволили»? Вы никого не спрашивали.

– Но как? Даже сейчас, чтобы слышать и говорить с Блонди, мне было нужно твоё, а затем и её разрешение. Зачем такое разрешение давать мальчику, который скоро перестанет видеть призраков?

– Детям не нужны разрешения. Они делают что хотят. Тем более дети с сильным даром. Когда взрослые хватились, было поздно.

– Но почему ты решила рассказать мне это именно сейчас? В тот момент, когда мы… Между прочим, спрашивал тебя несколько раз, почему Блонди пристрастна! В ответ были одни отговорки.

Нина скрестила руки на груди. Что ж я за идиот, всё порчу. Но мне было очень важно понять, что происходит. И на каком-то уровне понимал, что для этого и Нина завела этот разговор. Только выяснив всё, мы могли двигаться дальше.

– Потому что маленькая влюблённая Блонди закидывала всех цветами. Это была её фишка. Тогда, в детстве. И вот это помнила и я. Только не знала, что это было связано с тобой. А когда силу заблокировали и ты всё забыл, она больше никогда так не делала. До сегодняшнего дня.

– Но тогда… Это жестоко! Может, у неё остались чувства? А когда в парке ты поцеловала меня, чтобы она заревновала и появилась…

– Ты и правда считаешь меня такой чёрствой? – Ведьма упёрла руки в бока, и я понял, что дело плохо.

В ближайшее время не то что поцелуев не будет, ноги бы унести подобру-поздорову. Я помотал головой, в очередной раз проклиная себя за длинный язык без костей.

– Повторяю, – устало произнесла Нина и отвернулась: видимо, ей было неприятно даже смотреть в мою сторону, – я услышала историю целиком только вчера. Когда ты появился у нас в квартире, Блонди тобой заинтересовалась. Это было заметно. Но точно так же она интересовалась и другими, а потом остывала. Призрак умолял меня помочь тебе. Я посчитала это обычным капризом и интересом к симпатичному парню. Но потом Блонди сбежала, чтобы тебя предупредить. Подумала, что если эффектно это обставит, то ты послушаешь её и не пойдёшь по поручению, которое она посчитала опасным.

Я вспомнил чернобрового, белозубого продавца шаурмы и улыбнулся. И правда, получилось эффектно.

– В парке я поцеловала тебя не для того, чтобы вызвать её ревность, – продолжала ведьма, – чтобы она из чувства противоречия не дала нам уединиться. Я думала, у неё мимолётный интерес!

– А сегодня?!

– Не сегодня, вчера. Узнав полный вариант истории, первым делом с Блонди поговорила. Она сказала, что всё понимает. И знает, что вы не можете быть вместе, а потому любит тебя сестринской любовью. И ещё она сказала, что видит, как ты смотришь на меня. И рада этому.

Нина замолчала.

– А когда увидела цветы, то поняла, что она не против. Искренне не против. И что благословляет нас.

– А может, наоборот? Ведь она бросала цветы, когда любила меня!

– Ты забываешь, что это увидела только я! И после нашего с ней разговора. Но знаешь, ты прав. Нам не стоит быть вместе.

Нина резко поднялась и вышла из кухни.

Я дёрнулся догнать милую, чтобы объясниться, но практически сразу опустился обратно на табуретку. Именно из-за опасения поссориться навсегда я и не хотел начинать отношения с ведьмой. Прежде всего мне был нужен союзник, партнер, верный друг. Обо всём остальном, как бы цинично ни звучало, можно подумать потом, когда все точки над «i» будут расставлены. Если сейчас мы сможем работать над «делом» как ни в чём не бывало – это к лучшему. Глядишь, в процессе само и рассосётся.

Самой верной тактикой будет немного выждать, а потом вернуться к обсуждению насущных вопросов, словно ничего не случилось. Я твёрдо решил забыть про романтику, но в полной мере это осуществить не удалось, потому что на кухню просочилась Блонди.

Призрак предстал предо мной в образе подростка, девочки лет двенадцати, сотканной из белоснежной неги тумана. Думаю, именно так Гумберт видел юную Лолиту. Блонди притягивала и волновала меня, но не соблазнами прелестного тела, а чувством вины, раскаянием, болезненным любопытством.

– Ты всё слышала? – спросил я призрака.

Туманный образ заколыхался.

– Нет, – послышался грустный голос, снова исходящий со всей поверхности призрачного подростка, что выглядело жутковатым. – Нина закрыла дверь, подавая мне сигнал, что ваш разговор не для моих ушей. В квартире, кроме нас, никого не было, так что…

– Но перед ритуалом она специально звала тебя, спрашивала по форме.

– То ритуал. А это обычный разговор. Мы так договорились.

– Так написано в магическом контракте? – с горечью спросил я Блонди, которая была разговорчива, как никогда.

– Нет! Мы так просто договорились, – повторил призрак чуть нетерпеливее.

– Но ведь ты могла нас услышать, если бы хотела?

– Серёжа, ты пятый раз спрашиваешь меня одно и то же, чтобы избежать более болезненной темы?

– Тебе точно шесть?!

– Мне было шесть, когда я погибла. А так я куда старше тебя.

– Блонди, – я собрался с духом, – мы любили друг друга?

Почему-то я думал, что призрак не ответит, топнет ножкой или укоризненно-стыдливо растворится, а если и решит сказать пару слов, то что-то вроде «детская привязанность», «глупость» и «да ладно». Но Блонди снова меня удивила.

– Да, любили, – просто ответила она.

Я поднял глаза. Передо мной был уже не подросток, а девушка лет восемнадцати. В прозрачном одеянии, не скрывающем туманные формы. Желанные. Соблазнительные.

«Ты уже определись, – глумливо протянул мой внутренний насмешник, – вроде бы десять минут назад считал любимой другую». Я даже отвечать не стал на такие грязные инсинуации. Но от призрака отвернулся.

– А сейчас? – тяжело спросил я.

– Сейчас ты знаешь, что это невозможно.

– А ты?

– За все эти годы, проведённые здесь, я многому научилась. Нельзя любить того, кто считает, что тебя не существует.

– Я так не считаю!

– Разве? Ты всё ещё думаешь, что вырастешь и женишься на мне?

– Блонди, – я сжал виски руками, потому что от тона призрака голова начала раскалываться, – я ничего не понимаю. Ты сказала мне, что я «снова обращаюсь с тобой, как с равной». Дала понять, что благословляешь наш с Ниной союз. Ты не дала мне уйти. Помирила нас.

– Всё верно.

– Так что ты хочешь?

– Ничего.

Этот странный разговор абсолютно не вязался с привычным мне образом призрака. Шаловливое дитя, которое постоянно дулось, просило поиграть с ним в прятки, купить мороженое, которое она не может съесть, вдруг превратилось в серьёзную собеседницу, совершенно по-взрослому выясняющую со мной отношения. Онегин так не опешил от отповеди Татьяны, как я от формулировок Блонди.

– Мы были детьми, – зачем-то произнёс я.

Молчание.

– Мои способности заморозили. Я ничего не помнил!

В ответ ни слова. Я повернулся, чтобы проверить, не ушёл ли призрак. Не ушёл. Но кем Блонди была сейчас, так сразу и не различить, формы расплылись.

– Скажи что-нибудь!

– Я всё ещё тебя люблю.

Нет, нет, нет! Только не это. Меня засасывало в круговорот чужих эмоций. Только не сейчас. Пожалуйста. Зачем, ну зачем я поцеловал Нину? Если бы я знал тогда, какую цепную реакцию запускаю.

– Серёжа, ау, – призрак «присел» ко мне на колени, на этот раз оказавшись милой шестилеткой в коротком платьице. – Не делай такое лицо. Я пошутила.

Блонди превратилась в белоснежный вихрь, который стал с бешеной скоростью носиться по комнате, а потом и вовсе исчез.

Оставшись на кухне в одиночестве, первым делом от души грохнул кулаком по столу. У меня не сдали нервы. В глубине души я надеялся, что на звук прибежит прекрасная в гневе Нина.

Да, это противоречило принятому мною решению спустить всё на тормозах и постараться откатиться к «рабочей» схеме отношений. Да, это было глупо и привело бы к ещё одному скандалу. Но я хотел видеть Нину. Посадить её на колени, поцеловать, прижать к себе. И будь что будет.

Внезапно я очнулся. Это не мои мысли. Неужели промчавшаяся по комнате в виде вихря Блонди решила «передать» меня Нине «тёпленьким» и внушила соблазнительные желания? В сложившейся ситуации я не мог поддерживать отношения ни с кем из девушек. Как странно, почему я подумал про «двух девушек», будто всерьёз рассматривал отношения с призраком?

Пришлось признать, что я не считал их невозможными. Не то чтобы не видел разницы. Привидение нельзя посадить на колени, обнять и поцеловать. Невозможно почувствовать сладкий запах волос, уронить девушку на кровать, шутливо швырнуть в неё подушкой. Нам ни слиться в едином страстном порыве, ни завести детей, ни состариться вместе. Всё это я понимал. Но… В открывшемся мне недавно мире всё это не являлось непреодолимым препятствием.

Если бы Блонди могла читать мои мысли, она определённо была бы довольна. А у меня явно случился нежданный перекос. Не иначе как от свалившихся на меня знаний немного двинулся умом. К врачу? Видимо, да.

Но позже. Сейчас меня вполне устраивало, что хочу быть с Ниной не потому, что она живая, а Блонди призрак. Просто чувства к Блонди остались в детстве. Приятное послевкусие, развеявшийся к утру реалистичный сон, безумная детская игрушка, в общение с которой продолжал верить. Сейчас я влюблялся в Нину. С каждым днём всё больше. Пора признаться в этом хотя бы себе.

Своенравная, зачастую не выбирающая выражений ведьма была совсем не из тех девушек, общения с которыми я искал прежде. А если быть совсем откровенным, которые искали общения со мной, а я милостиво позволял прошедшим кастинг побыть со мной некоторое время. Мягкость и нежность, которые изредка прорывались у Нины, не внушали мне ложных надежд. Она не была заколдованной лягушкой, которая превратится в послушную красавицу от поцелуя принца. Это были разные проявления милой, сверкающие грани, острые углы которых я успел оценить.

В прошлой жизни я прошёл бы мимо, сморщив нос. Но я не был прежним. Меня уже не волновали послушные пустышки с кукольными личиками. Но я немного опасался, что мой интерес к Нине продиктован желанием познакомиться как можно ближе с волшебным миром, в котором мне по праву было отведено не последнее место.

Поймав себя на том, что упоённо разговариваю сам с собой, я напрягся и загрустил ещё больше.

Почему я вообще копаюсь в себе? Произошло столько всего важного, что нужно анализировать. А если и размышлять о ситуации с девушками (снова поморщился), то только с точки зрения дальнейшей тактики. Решение принято. Неплохо бы знать о том, какая из версий Блонди была настоящей: холодная леди, выясняющая отношения, или смешливая малышка? Опять же лишь для того, чтобы выбрать верную линию поведения.

Мои размышления прервала хлопнувшая дверь. На пороге стояла Нина. Мне показалось, что девушка стукнула дверью специально, чтобы вывести меня из задумчивости. Интересно, давно она тут стоит?

– Мне уйти? – спросил я виновато и поднялся с табуретки. Квартира принадлежала ведьме, пора бы и честь знать.

Нина примиряюще подняла руки и шагнула вперёд:

– Останься. – Она помолчала. – Если хочешь, конечно. Давай пока припаркуем вопрос с отношениями. Я хочу помочь тебе полностью разобраться в ситуации. Да и силы твои в нужную сторону направить.

Милая предложила ровно то, что я и сам рассматривал как наилучший выход. Только вот помимо облегчения почувствовал досаду. Как легко она отказалась от… «От чего, собственно?» – перебил я сам себя. От жалкой пары поцелуев?

– Расскажи, – продолжила Нина, – обо всём, что произошло за это время.

Я кивнул, улыбнулся и не заставил себя просить дважды. Девушка слушала, местами кивая, а иногда качая головой.

– Из полиции больше не приходили? – задала она вопрос, когда закончил рассказ.

– Нет. – Я и сам удивлялся этому обстоятельству.

– Знаешь, не нравится мне всё это. Мне кажется, Кирилл и Анечка связаны со Степаном.

– Да, я тоже догадался! – не удержался я от сарказма. – Не просто так он оказался в квартире девушки.

– А значит, они подлили тебе Усилитель из моего пузырька, – нехотя признала Нина.

– С чего ты взяла? – удивился я. – Ты же говорила, зелье способствует достижению цели. Зачем им мне помогать?

– Не совсем, – понуро ответила милая. У неё был виноватый вид, отчего она стала ещё милее и беззащитнее.

– Ты что-то скрыла от меня? – тем не менее строго спросил я.

– Нет. Просто всё сложно!

– Ну конечно! «Все не так однозначно». Давай без штампов.

– Не перебивай. Когда человек фокусируется на конкретной цели, Усилитель помогает её достичь. Клиентам приходится дополнительно тщательно объяснять, как это делается. Случались в прошлом накладки, пока я не обладала должным опытом. Как-то приходила девушка, которая очень хотела наладить личную жизнь. Но в момент, когда она пила зелье, у неё очень болел живот, и все мысли были о том, чтобы боль отступила.

– Ну и?

– Ну и живот прошёл. Сразу, моментально. А в остальном изменений не было. Притопала ко мне через полгода с претензиями, что по-прежнему одинока. Я еле раскопала, что к чему.

– То есть ты хочешь сказать, что «сбывается» то, о чём думаешь, когда принимаешь зелье?

– Почти. Если человек находится в расфокусированном состоянии, его можно направить в нужное русло.

– Как?

– Наверняка Кирилл сказал тебе что-то вроде «можешь ответить честно» и задал вопрос, на который ничего не стоило ответить правду. Этим он задал фокус. Дальше Усилитель должен был действовать как «сыворотка правды». При условии, конечно, что ты ответил честно.

– Да, кажется, что-то такое было, точно не помню. Но мы разговаривали не в тот момент, когда я пил сок, а намного позже.

– Если цель не была задана, иными словами, если в тот момент у тебя не было навязчивых мыслей, «направить» человека можно в течение суток. Этим в том числе Усилитель и опасен. Подлить в чай солдатам, а затем произнести пламенную речь. Своим «ура» они закрепят эффект и превратятся в зомби. Можно внушить всё что угодно. Сделать из них беспощадных и опасных убийц, не видящих препятствий, не ведающих страха, не признающих милосердия.

– Не сходится! – мои мысли были более приземлёнными и вертелись около моей скромной особы. – Я совершенно спокойно втирал Кириллу то, что хотел, хотя на первый вопрос ответил честно.

– Ты всё-таки не обычный человек, на тебя Усилитель может не подействовать. Кроме того, воздействие Ирины… Кстати, надо принять ещё одну порцию зелья.

– А может, «поводок» уже порвался? Если я и правда такой сильный.

Ведьма оценивающе посмотрела на меня и почему-то почесала нос. Я машинально перевёл взгляд на руку и заметил, что от татуировки не осталось никаких следов. Совсем! До этого она выглядела бледной, но достаточно чётко просматривалась.

– Хорошо, сначала продиагностируем. Но давай вернёмся к Степану и компании. Зачем вообще Кириллу и Ане понадобилось подвергать тебя допросу? Повтори, что спрашивала твоя «птичка»?

– Она такая же моя, как Степан – твой, – необдуманно ляпнул я, но увидев моментально окаменевшее лицо Нины, спешно поправился: – Прости. Не хотел.

– Проехали, – всё с тем же каменным лицом ответила Нина. – Так что?

– Нёс всякую чушь. Спрашивал, что я делал у двери Анечки. Ревнивый идиот.

Нина покачала головой.

– А теперь вспомни разговор ещё раз, с учётом того, что я рассказывала про зелье.

Я попытался восстановить в голове последовательность странного разговора с Кириллом.

– Вот чёрт! Он выведывал, что я делал у дверей не из ревности. Если бы всё было так просто, он бы сразу сгоряча набил мне морду, и дело с концом. И не рисковал бы отношениями с Анечкой, без предупреждения ударив её по лицу. Кирилл спрашивал, что я делал у дверей, потому что точно знал, что я не мог ждать Майю Фёдоровну.

– Выводы? – спросила Нина, немного оттаяв.

– Пока мало фактов. Надо потолковать с ребятами. И не обязательно по-хорошему. А мы можем использовать твой Усилитель?

Милая покачала головой.

– Серёж, не глупи. Эта банда очень опасна. Помнишь, я рассказывала, как гадала Степану? Там нелады с законом.

– И что?

– Чего ты хочешь добиться?

– Неужели не понятно? Признания. Угостим их Усилителем как «сывороткой правды», и дело с концом.

– Да пойми, если они самостоятельно додумались до того, что зелье можно так использовать, то будут начеку. Во-первых, не будут ничего принимать из твоих рук и тщательно следить за своими напитками. Во-вторых, не заглотят наживку, потому что не станут говорить правду. Что бы ты у них ни спросил. Я уже не говорю о предлоге для разговора.

– Ладно, – сдался я, – Усилитель отметаем. А просто «сыворотку правды» сварить ты не можешь?

– Гарри Поттера, что ли, насмотрелся? – буркнула Нина.

– По-моему, твой Усилитель куда удивительнее.

– Прежде всего он реален!

– Хорошо. У тебя есть план получше?

– Разумеется. Думаю, пришла пора посетить Ирину.

Мы переместились в «рабочую комнату». Нина раздражённо и, как мне показалось, не глядя, перемешала карты Таро и небрежно побросала их на скатерть. Причины для злости у ведьмы были. Пылая гневом, я полчаса критиковал план любимой посетить Ирину.

Сначала ведьма отвечала на мои истеричные вопли терпеливо и аргументированно, но поняв в скором времени, что меня несёт, приложила чёткой и нецензурной фразой. А ведь я уже почти был готов с ней согласиться. Но, услышав нелицеприятное высказывание в свой адрес, завёлся, и мы пошли на новый круг.

В конце концов мы успокоились и замолчали, но ведьма казалась мне теперь куда менее симпатичной. Я подозревал, что и я подрастерял очков на тайной шкале Нины, с помощью которой она подсознательно (а может, и нет) оценивала мужчин.

Поэтому сейчас я опасался, что к процессу дивинации ведьма подошла возмутительно недобросовестно. Стоп. Откуда вылезло это слово? Дивинация. Я прекрасно знал, что оно означает. Но готов был поспорить, что знание это пришло ко мне совсем недавно. Плюс одна новая загадка. Сколько ещё их предстоит разгадать?

Между тем ведьма достала ещё одну колоду, мрачную и «тяжёлую». Меня она заинтересовала, но расспросы я решил отложить до лучших времен, когда отношения станут более дружелюбными. Затаив дыхание, подождал, не осенит ли меня с колодой так же, как с терминами, но чуда не произошло.

Нина выложила арканы из новой колоды прямо поверх разложенного расклада. Подумала и заявила:

– Ты чист.

– Точно? – уточнил я.

– А с каких пор ты мне не доверяешь? – ожидаемо взвилась Нина.

– Ты сама учила меня, что работать надо в спокойном состоянии.

– Ну и?

– Ты расстроена, – максимально дипломатично сказал я.

– Знаешь что, – начала Нина, но не успела закончить.

В комнату впорхнула Блонди. Детские сандалики, короткое платьице, две задорные косички. Призрак казался почти материальным, словно настоящий ребёнок. Впечатление портило то, что Блонди была удивительного белого цвета. И изредка мерцала.

Девочка подбежала к Нине и обняла за шею. Посмотрела на расклад, провела над картами пухлой детской белой ладошкой и прошелестела:

– Нина права. Связь полностью прервана.

– Спасибо, – с запоздалой благодарностью и раскаяньем произнёс я.

– На здоровье. – Ответ ведьмы прозвучал как «да подавись».

Повисло неловкое молчание. Зная Нину, я понимал, что чрезмерное расшаркивание её разозлит ещё больше. Откланиваться невежливо. Подумает, получил, что хотел, и свалил. («Все мужики одинаковы».) А заводить разговор про посещение Ирины я тем более не хотел.

– Серёж, – ведьма устало подняла на меня глаза, – я подумала, чего прицепилась к тебе? Ты полностью свободен от воздействия. Осознал свои силы. На этом вполне можно остановиться, нам незачем раскапывать эту дрянную историю.

Мне стало нестерпимо стыдно. Последние дни я уже знал – не отступлюсь, доведу дело до победного конца, накажу врагов. Каждого. Но почему-то от разумного предложения посетить Ирину я испытал иррациональный страх. Ведь эта тварь и есть мой главный враг, возможно единственный. Хотя что-то мне подсказывало, что, разворошив осиное гнездо, придётся передавить всех, кто оттуда вылетит и выползет.

– Когда пойдём к Ирине? – как ни в чём не бывало предложил я.

– Когда хочешь, – повеселела ведьма. – У меня всё готово.

– Что готово? – удивился я.

– Увидишь, – ожидаемо не посчитала нужным объяснять милая.

– Могу и я поучаствовать? – прошелестела Блонди, принявшая «классический» вид печального призрака в волочащемся по полу саване.

Ведьма задумчиво посмотрела на помощницу, оценивающе поцокала языком, перевела взгляд на меня и решила:

– Да! Думаю, у Ирины хватит способностей, чтобы тебя увидеть. А вот на большее она вряд ли способна, так что зловещий эффект произвести сможешь.

– Откуда такой точный анализ способностей Ирины? Вспомни, когда ты пыталась её диагностировать, у тебя ничего не вышло, – напомнил я, не особо рассчитывая на ответ.

И угадал.

– Так, есть предположения, – туманно произнесла Нина.

В итоге мы, жутко недовольные друг другом, погрузились в машину ведьмы. Вызванное мною такси милая самым возмутительным образом проигнорировала. Мне пришлось оплатить вызов, который был почти равен стоимости поездки. Но кого это волновало!

Пока мы ехали к дому Ирины, мне в голову пришло ещё одно соображение. Все мы жили не так далеко друг от друга. И ладно бы я и бабушка. Но Ирина? Нина? Анечка и компания? Как так вышло, что в огромной Москве мы все очутились на скромном пятачке? Практически в шаговой доступности. Ещё одно совпадение? Сколько их?

Блонди, которая снова стала маленькой девочкой, перелезла с заднего сиденья на колени к Нине и обняла её за шею. Ведьма не возражала. Я подозревал, что при необходимости призрак становился для напарницы прозрачным и не мешал вести машину.

Автомобиль припарковали у соседнего дома. К дому Ирины мы подошли молча, с одинаково мрачными лицами. Только маленькая Блонди весело бежала впереди, время от времени скача на одной ножке. Перед тем как зайти в подъезд, мы с Ниной переглянулись. Я только сейчас заметил, что ведьма прихватила с собой увесистую сумку, в которой что-то позвякивало. И вряд ли это бутылка вина на стол.

– Усилитель? – кивнул я на сумку.

Нина покачала головой:

– Боевые зелья.

– Есть и такие? – ужаснулся я. – Почему к тебе до сих пор не нагрянули из Минобороны?

– Зелья не стойкие, быстро распадаются, действуют в ограниченном температурном диапазоне, – словно на экзамене заученно затараторила ведьма. – Применение их в промышленном масштабе не имеет смысла.

– То, что ты рассказываешь сейчас, – правда или легенда? – сочувственно спросил я.

– Частично и то, и то, – смутилась девушка. – Филологи или люди, которые выступают публично, часто поправляют других, если те неверно ставят ударения, коверкают слова. Знаешь почему?

– Чтобы не мимикрировать под окружающих? – догадался я.

– Да. Люди как губки. Можно привыкнуть и незаметно для себя перейти на неграмотную речь. Более тактичные проговаривают про себя, но так тяжелее. Многие же думают, что это всего лишь почёсывание эго и демонстрация превосходства.

– Ты хочешь сказать, что на вопрос про боевые зелья отвечаешь на автомате?

– Верно, – благодарно взглянула на меня ведьма. – Их существование держится в секрете. Есть конвенция о неприменении. В прошлом были случаи, когда ведающих заточали в лаборатории КГБ, а теперь ФСБ, чтобы они там под должным присмотром усовершенствовали зелья.

– Получилось?

– Ты слышал про зелья в армии? То-то и оно. Ведьмам пришлось пожертвовать собой, делая вид, что усовершенствовать невозможно! Они провели всю жизнь в заключении. Спроси у бабушки. У неё есть прекрасные исторические книги об этом. Всё на реальных событиях.

– Ты хочешь сказать, ни одна из ведьм не сломалась?

– Не хочу, – буркнула ведьма.

– В смысле?

– Про химическое оружие слышал?

Мы помолчали. Я спохватился, что мы продолжаем подозрительно торчать у подъезда Ирины.

– Пошли, – предложил я. С другой девушкой я бы выразился «скомандовал», но с Ниной не прокатывал приказной тон.

Лифт вызывать мы не стали, не сговариваясь стали подниматься пешком.

– Почему ты решила рискнуть и взять с собой зелья, если есть конвенция? Кстати, кто её принял? Есть какая-то организация?

– Давай потом, Серёж? А ещё лучше, спроси у бабушки. Или хотя бы почитай её книги.

– Хотя бы расскажи, почему так рискуешь?

– Это всего лишь подстраховка. Если что-то пойдёт не так. Не пистолет же с собой тащить. Может, Ирина не одна?

Я смутился. Дорогой я как раз сожалел, что не успел достать и прихватить с собой оружие. Блонди превратилась в ядерный гриб, да так натурально, что настроение испортилось окончательно.

У двери квартиры Нина покопалась в сумке и достала пузырёк с красной отметиной. Сжала в руке, отступила за косяк и потянула меня за собой. Кивнула Блонди:

– Давай!

Призрак снова закосил под классику и предстал печальным расплывчатым силуэтом.

Ведьма ойкнула, поспешно начертила в воздухе какой-то знак («как в „Зорро“», – ехидно отметил я про себя, хотя обстановка к шуткам и не располагала) и шепнула мне:

– Чуть не забыла. Чтобы соседи не выглядывали. Хватит минут на десять.

– А если они по лестнице поднимутся?!

Нина смерила меня взглядом (мол, нашёлся тут умник) и нажала кнопку звонка. Блонди стала чуть меньше размером. Сначала я удивился, а потом заметил, что теперь её не видно в глазок.

Вопреки моим опасениям, дверь открылась быстро. На пороге стояла Ирина. Всё та же копна роскошных рыжих волос, обворожительная фигурка, которую подчёркивало облегающее платье сероватого оттенка. Блонди моментально выросла в размерах и стала надвигаться на опешившую хозяйку. Впрочем, та быстро сориентировалась и попыталась закрыть дверь, но тут выскочила Нина и забросила в квартиру пузырёк. Раздался звон разбитого стекла, потянуло дымом. Ведьма с неожиданной силой толкнула Ирину внутрь. Бывшая упала на пол и, кажется, потеряла сознание.

Мы зашли в квартиру, и я тщательно запер за нами дверь.

– Зачем ты так? – поинтересовался я у Нины, рассматривая поверженную хозяйку квартиры.

Мне не было жаль Ирину. Признаться, я даже испытывал тайное торжество (знай наших) и неловкое недоумение (так просто? а столько страдал по вине этой твари). Но неприятно удивила неожиданная жестокость подруги.

– Что ей сделается, – не очень уверенно ответила ведьма, в свою очередь оглядывая лежащую у наших ног, – всего лишь её толкнула.

– Побрызгай на неё чем-нибудь, – предложил я Нине.

– Чем? – изумилась девушка. – И зачем?

– У тебя наверняка есть подходящий пузырёк!

– Нашатырь, что ли? Могу только из чайника. Кипятком.

– Да что с тобой?

Нас прервала Блонди, обрушившаяся на нас небольшим ураганом. Не удовольствовавшись этим, призрак закрыл нам рты прозрачными ладошками. Нина ещё внимательнее всмотрелась в Ирину и несильно, но обидно пнула её в бок:

– Хватит притворяться, вставай давай.

Бывшая открыла глаза и приподнялась на локтях, не спеша принимать вертикальное положение.

– Да я слушаю вас, наслушаться не могу. Это твоя новая любовь, Серёжа? Блёклая какая-то, не яркая. Раньше ты других выбирал. Или сейчас любая подстилка сгодится? А какое у вас царит согласие и единодушие. Значит, не забыл меня, раз жалеешь и беспокоишься? Кстати, мои поздравления с воскрешением из мёртвых.

Лицо Нины исказилось. Догадавшись, что сейчас последует пинок помощнее, а то и зелье покрепче, поспешил вмешаться:

– Сама встанешь или помочь?

– Помоги, Серёжа, помоги. Соскучился, значит? Понимаю. С такой немудрено.

Понимая, что поставил себя в глупое положение, я грубо, одним рывком поставил девушку на ноги и толкнул в сторону комнаты. Блонди приняла вид виселицы, набросила петлю на шею Ирины и поплыла над ней. Смотрелось жутковато.

– Что за клоунада? – фыркнула бывшая, посматривая в сторону Блонди. – Ты с бродячим цирком, что ли, связался?

– Я тебе сейчас покажу бродячий цирк, – холодно процедила Нина и добавила несколько непечатных слов, о значении некоторых я догадался лишь по общему контексту.

– Посмотрю, есть ли кто в квартире, – бросил я ведьме.

– Не нужно, – в тон ответила Нина. – Блонди?

– Всё чисто, – послушно прошелестел призрак.

Прозрачная верёвка на шее Ирины сдавливала горло всё сильнее. Но какой в этом толк, если она её не чувствует? Видимо, то же самое подумала и хозяйка квартиры, потому что издевательски захихикала:

– Ой, ой, вы сейчас удавите меня своей призрачной верёвкой.

Без лишних слов Нина с силой толкнула Ирину в кресло и бросила ей под ноги ещё один пузырёк из сумки. Заклубился уже привычный мне туман. Верёвка стала настоящей. Бывшая дернулась, но оказалась зафиксированной в кресле какими-то сложными приспособлениями.

Час от часу не легче. Блонди стала предметами, а Нина обратила их в реальность? Так можно было? Сказка какая-то. Или опять всё не так, как кажется? Впрочем, почему я не удивлялся, когда призрак затемнял занавески?

«Потому что ведьма сказала, что это игра воображения, – подсказал внутренний голос, – а то, что и ты видел комнату тёмной, всего лишь эмпатия. Может, девушка тебе попросту врала?»

Хозяйка квартиры задёргалась в кресле, как муха в паутине, но быстро захрипела и затихла. Мне было не по себе. Я стоял рядом, готовый прийти на помощь. И да, ради моей ведьмы, а не твари-бывшей. Нельзя было совершить непоправимое. Пока я всё-таки надеялся, что Нина знает, что делает.

– Разговорчивая ты моя, – ласково обратилась ведьма к своей жертве. – Всё сказала или ещё поговорить желаешь? Может, спросить что-то хочешь о наших отношениях? Да ты не стесняйся.

Лицо Ирины посинело. Она с трудом помотала головой. Нина махнула рукой, и верёвка ослабла.

– Поговорить всё-таки придётся, – словно извиняясь, так же мягко продолжила моя милая. – Ты сейчас нам всё расскажешь. Про парные тату, подчинения, загадочные свёртки. Зачем всё это понадобилось? Почему именно Сергей? Сейчас верёвка снова станет прозрачной, в знак нашей будущей крепкой и нежной дружбы. Но исправить это – дело одной секунды.

В качестве демонстрации Нина потрясла сумкой, в которой звякнули пузырьки.

Ирина кивнула.

Ведьма снова махнула рукой, и верёвка превратилась в призрачную, а крепления и вовсе исчезли. Первым делом хозяйка потёрла шею, на которой не осталось ни одного следа от затяжки. Магия, не иначе.

– Сами не догадались? – буркнула бывшая.

– Догадались, догадались, – успокоила её Нина, – Но хотим услышать всё от тебя. Или полицию позвать?

Аргумент подействовал.

– Бизнес у нас давно, – неохотно начала Ирина. – Сначала начинали с мелких партий. Находили курьеров, распространяли.

– Всё-таки наркотики? – влез я.

Обе девушки посмотрели на меня как на идиота, хотя, как я с запозданием понял, по разным причинам. Бывшая недоумевала, как можно до сих пор сомневаться, а Нине стало неприятно, что я выставил себя на посмешище.

Губы хозяйки квартиры скривились в усмешке, с губ готово было сорваться презрительное оскорбление, но ведьма в ответ всего лишь сдвинула брови и невзначай посмотрела на сумку. Ирина всё поняла и как ни в чём не бывало продолжила:

– Постепенно бизнес расширялся. Но самой доходной оставалась розничная сеть. Узкое место – люди. Нужно много курьеров. Но набрать адекватных и расторопных стало настоящей проблемой. Многие из них сами подсаживались на наркоту и становились, мягко говоря, рассеянными. Некоторые работали сравнительно долго и начинали чувствовать себя неуловимыми разведчиками, в итоге теряя бдительность и неминуемо попадаясь. Их ряды нужно было пополнять, новых обучать. Отсеивать подсадных уток. Но самое главное, большинство попавшихся выкладывали всё, что знали о нас, если их забирала полиция. Кто-то от страха, кто-то в надежде на снисхождение, кто-то не от большого ума. И вот тогда мне в голову пришла гениальная идея.

Я давно заметила, что есть люди, которым везёт больше остальных.

Была у меня в детстве подруга Ленка, с садика с ней знакомы. Не сказать, что писаная красавица. Обычное смазливое личико, нос картошкой, жидкие волосёнки, которые уже после обеда казались грязными, даже если вымыты утром.

Дура дурой. Не блистала ни в технических, ни в гуманитарных предметах. На физкультуре не могла перепрыгнуть через козла. И что думаете? Окончила с двумя четвёрками. Остальные не тройки. Пятёрки!

Как к доске ни вызовут, так лёгкая тема. Или подскажет кто-то удачно. Сложная контрольная – Ленка болеет. Я уже про экзамены молчу. Вытягивала первый билет, который все назубок знают. Галочки на тестах ставила наугад и всегда попадала. Физкультурник просто обожал её. Она, видите ли, ему первую любовь напоминала. У другого бы из двоек не вылезала, потому как ни на канат залезть не могла, ни через козла нормально перепрыгнуть. У нашего – свою четвёрку в четверти имела.

Дальше – больше. Поступила в престижный вуз на бюджет. Оценки-то позволяли. Только вокруг одни девки учились. Ладно, думаю, в личном Ленке не повезёт. Ну с чего бы? Но эта чукча споткнулась на тротуаре и рухнула под колёса новенького «Порша». Нет, не пострадала. Ни царапины! Зато познакомилась с молодым перспективным режиссёром. Через полгода вышла за него замуж, институт бросила, живёт в коттедже на Рублёвке.

А диплом ей муж купил. Теперь она тоже режиссёр. На бумаге.

Я всё думала, должно же быть что-то, в чём этой лахудре не повезёт. Но не было. Всё сходило с рук. Здоровая, родила двойню легко, через неделю козой скакала. С близнецами няня возилась. И даже после того, как Ленку разнесло, муж её не бросил. Любовницу и то не завёл.

Вскоре я поняла, что такие люди, как Ленка, встречаются не сказать чтобы редко. По моим подсчётам, их процентов 5–7 %.

Решила и я приманить себе удачу, обратившись к одной местной ведьме. Очень уж её подруги рекомендовали. Одной приворот якобы удачно сделала, неверный муж вернулся, в ногах валялся, на руках теперь носит. Другой денег привалило после сеансов. Тачку купила, квартиру в центре. А я что, думаю, хуже? Взяла адресок да поехала.

Звали ведьму Инна. Интересная, внешность очень своеобразная. Маленькая, пухлая, но очень резвая, живчик такой. Выслушала она меня, предложила сделать амулет на удачу. Запросила 100 штук. Всё стократно тебе вернётся, обещала.

Денег таких у меня в ту пору не было, пришлось занимать. Отдельная история. Стопроцентно предоплату заплатить пришлось, иначе ведунья не работала. Договорились, что готов заказ будет определённого числа. Пятнадцатого мая, как сейчас помню. Стала звонить – сбрасывает. Что же такое, думаю? Нагреть меня решила? За дурочку держит?

Поехала к ней домой так, без договорённости. Позвонила – не открывает. А в окнах-то свет горел, я видела. Разозлилась, начала дубасить в дверь ногами. Открывай, кричу. Всё равно не уйду. Полицию вызову.

Открыла. Пьяная, на ногах еле стоит. Дверь распахнула и чуть не упала на меня. Пришлось волочь на себе в квартиру, в ванную. Голову под холодный душ. Орала и брыкалась, но после чашки крепкого чая в себя пришла.

Парень её бросил, оказывается. Ведьму. Ага, ага. Что, говорю, обман всё? Раз тебя саму за здорово живёшь мужики бросают.

Инна пояснила, что кое-что умеет. На картах раскинуть, пути посмотреть. А ритуалы, по сути, обман один. Как и амулеты с талисманами. Это я сейчас в двух словах, а она-то долго рассказывала, часа три. Как поначалу честно отрабатывала ритуалы, вставала на зорьке, проговаривала заговоры, свечи жгла, ну и всё, что там положено. Но в какой-то момент поняла, что всё это пустое. Никто не откликался на заученные шепотки, впустую сгорали свечи. А собранные на заре по всем правилам травы оставались колким сухим вонючим пучком.

Ритуалы срабатывали лишь у тех, кто ей верил. Не просто так, конечно. Постоянным клиентам Инна исправно раз за разом предсказывала будущее. Помогала, давала советы. Осознав эту простую истину, ведьма перестала заморачиваться. Брала на ритуалы тех, кто просился сам, рекламу не давала. И у большинства всё получалось. Редкие неудачники, не получив желаемого, просто исчезали, а единичным скандалистам она легко возвращала деньги обратно.

Сначала я понимающе хмыкнула – эффект плацебо. Ясненько-понятненько. А потом призадумалась сильнее, и картинка не сложилась. Плацебо работает как эффект самовнушения. Организм верит, что ему помогает таблетка, и сам себя излечивает, запуская скрытые резервы. Но ведь в случае Инны зачастую речь шла о других людях. Они ведунье не верили, да просто её не знали. Почему вернулся муж моей подруги? Как другая подруженция сказочно разбогатела?

Выслушав мои сомнения, ведьма только усмехнулась. Снисходительно пояснила, что первая так поверила в силу приворота, что перестала рыдать ночи напролёт, повеселела, привела себя в порядок и стала спокойно ждать возвращения любимого, коротая время за шопингом, а то и в ресторанчиках в развесёлой компании с подругами и их легкомысленными знакомыми.

Бывший моментально напрягся. Для определённого типа мужчин нет ничего страшнее, чем разлюбившая женщина, возглавляющая список трофеев. Всё-таки жена! Такое быстрое утешение иначе как оскорблением счесть было нельзя, и неверный супруг отправился возвращать похорошевшую милую. Любовнице же объяснил, что воссоединение семьи временное, трудности с детьми. А так как она терпеливо и безропотно ждала любимого, всё осталось по-прежнему. Только жена теперь следила за собой, да утехи приобрели новую остроту.

Выиграли все. Инна получила солидный куш, жена – возвратившегося блудного, но более внимательного теперь мужа, муж – похорошевшую жену. Только любовница ничего не получила. Но кого это волновало? Хотя нет, она получила окрепшую надежду. Один раз от жены ушёл, значит, скоро бросит её окончательно. Ведь вернулся он к постылой жёнушке только из-за проблем с детьми!

Во втором случае всё было куда более интересно. Девушка, обратившаяся к Инне, маялась на малоинтересной офисной работе. Мечтала открыть свой бизнес. Была у неё интересная задумка для стартапа, разработка игрового приложения. Для реализации нужно было брать кредит. Нести риски. Боязно, одним словом. Получив от ведьмы заверения, что всё будет пучком, молодая предпринимательница бросилась в бой. И не прогадала. Деньги не просто так полились на неё рекой, она честно заработала их сама, в течение года погасив кредит.

Резон в словах Инны был. Но меня мало волновала психология, больше интересовало, что ведьма умела по-настоящему. Предложение ведуньи вернуть мне деньги за амулет я отклонила, взамен попросив научить меня всему тому, что она умеет и практикует сама.

Так Инна научила меня раскладывать карты Таро, работать с маятником, восстанавливать энергию. И это было куда лучше амулета.

Примерно в то же время я познакомилась с нашими. Сначала просто весело проводила время с парнями, швыряющимися деньгами направо и налево. Но вскоре, узнав о моих финансовых трудностях, ребята предложили к ним присоединиться. Продажа наркоты – очень, очень прибыльное дело. И никакого риска, уверили меня, если всё делать по уму. Как оказалось, плавали они мелко. Распространяли небольшие партии.

Я взялась за расширение сети. И вот когда мы упёрлись в проблему с курьерами, придумала гениальное решение.

Курьерами должны были становиться те самые везунчики. Люди, которым природа щедро отсыпала удачи побольше, чем остальным. Те самые 5–7 процентов населения. Благодаря Инне я умела их находить. Внедрялась в разные коллективы, наблюдала. Не поверите, многих нашла в том же клубе. Расклад на картах Таро подтверждал окончательно мою правоту.

Но была проблема. Людям, пред которыми мир услужливо распахивал все двери, не было необходимости становиться курьерами. У них и так было всё, что они хотели. Кстати, по моих наблюдениям, большинство довольствовалось малым.

И снова помогла Инна, ставшая после того случая моей хорошей подругой. Про работу мою она не знала, разумеется, о проблеме не догадывалась. Но как-то за рюмочкой, расчувствовавшись, предложила стать сёстрами по крови. Я заинтересовалась. Ведунья рассказала, что это особенный ритуал, очень простой, который связывает людей навсегда.

Пробовать я не собиралась, но подробности расспросила. А затем, напоив Инну (та любила это дело, влить в неё больше обычного не составляло труда), предложила попробовать сделать этот ритуал… на кошках. Ведьма воодушевилась. Мы покинули бар и отправились к Инне домой, прихватив по пути двух дворовых кошек. Добрая подруга их часто подкармливала, так что проблем с отловом не возникло.

Дома Инна первым делом вытащила из шкафа огромный старинный фолиант, раскрыла на нужной странице и удалилась на кухню готовиться. А я из любопытства перелистнула страницу. Передо мной предстал ритуал полного подчинения. Книга была написана по-старославянски, но смысл разобрать было можно. Не рискнув выдёргивать страницу, я поспешно сфотографировала нужные фрагменты.

Дрожа от нетерпения, убедила Инну, что кошек лучше отпустить, да и вообще это просто неудачная шутка. Уложила пьяную ведьму отдыхать на диване и помчалась домой.

Ритуал оказался не очень сложным, но… нужно было уметь делать тату. Я бы в любом случае решила эту проблему, в конце концов научилась бы сама, но всё обстояло куда лучше. Один из моих бывших любовников работал тату-мастером.

Имелась ещё одна проблема. Тату должны были быть парными. Набивать себе я не хотела. Отдавать кому-то власть над курьерами (при условии, что всё получится) тоже не хотелось. Я лелеяла мечту сменить сурового Ажана, возглавляющего банду. Но для этого нужны неоспоримые преимущества.

Я погрузилась в изучение ритуала, чтение магической литературы (до какой только могла дотянуться), а также основательно изучила принципы создания тату. Если я всё рассчитала правильно, то мне было достаточно сделать всего лишь одну настоящую точку из изображения руны, а оставшуюся часть можно сделать временной.

К тому времени заметила, что одному парню из нашей банды везёт больше остальных. Проверила Вадика (так звали везунчика) на картах Таро – всё совпало. Быстро убедила остальных, что он нечист на руку. Жертве вкололи снотворное и отвезли в тату-салон.

Там Вадику сделали тату. Мой бывший за занавеской сделал мне временную парную руну, вколов настоящую точку в её основание.

По описанию ритуала недели должно было хватить, чтобы человек полностью превратился в послушного раба. Процесс был необратим. Главное, чтобы эту неделю как на моей руке, так и на его рисунки оставались невредимыми.

Результат превзошёл все ожидания. Проспавшись и придя в себя, Вадик стал моим первым рабом. Он выполнял все мои распоряжения. Мы с ребятами здорово покуражились, заставив его петь для нас голышом. Впрочем, неважно.

«Производство» рабов можно было ставить на поток. Проблема была только с поиском кандидатов. Дальше дело техники. Кого-то я завлекала своими чарами, кого-то попросту хватали ночью и принудительно увозили в салон.

Но сказывались недостатки. Рабы тупели, с каждым днём всё больше. Они однозначно выигрывали по сравнению с обычными курьерами, но после ритуала как бы теряли часть своего везения. Зато можно было не опасаться – если курьеров-везунчиков ловили, они, следуя моему распоряжению, хранили тайну. Я хотела было вообще приказывать им в случае ареста заканчивать жизнь самоубийством, но ребята убедили меня, что так я привлеку ещё больше внимания полиции. Заподозрят неладное.

Ирина сделала паузу, а я, неотрывно следящий за ней во время её рассказа, обратил внимание на застывшее, напряжённое лицо Нины. В ту же секунду моя напарница не выдержала и воскликнула:

– Может, хватить врать?

Я искренне удивился. Рассказ Ирины мне показался очень правдоподобным, изобилующим мелкими деталями, наблюдениями. Он охватывал порядочный жизненный период жизни бывшей. Она называла имена, описывала внешность, не путалась. Такое с налёта не выдумать.

Но Нину складный рассказ не удовлетворил. Она кивнула Блонди, и хитрое приспособление снова сжало хозяйку квартиры в тисках. Ирина побелела. На её шее вздулись вены. Я заставил себя не отворачиваться, но многозначительно кашлянул. Ведьма поняла намёк, махнула рукой, и оковы ослабли.

– Смотри, кому мозги пудришь, – беззлобно произнесла Нина, прищурившись на Ирину. – Попробуем ещё раз?

– Да что не так-то? – с трудом прошипела бывшая. – Это правда.

– Ты мне пытаешься продать, что, не имея практических навыков, сделала самостоятельно сложнейший ритуал подчинения? И у тебя он получился, в отличие от Инны? Бывает, что ученики превосходят учителя, но это не тот случай. Я прекрасно знаю, как работают парные системы. Могут отличаться нюансы, но суть одна. К тому же несколько связок никто не потянет, это невозможно. Если ставишь самого себя в пару, ритуал будет работать только с единственным выбранным партнером. На поток не поставить. А уж про точки и временные тату совсем смешно. Да что я вообще тут распинаюсь? Ты или говоришь правду, или…

– Или что? – подняла наглые глаза Ирина. – Задушите меня в собственном доме? Возьмёте грех на душу, чистоплюи? Я что, не вижу? Кишка тонка!

– Не задушим, – спокойно согласилась Нина. – Возьмём тебя с собой, Блонди легко справится. У меня есть прекрасная комната, тебе понравится. Как и сидеть на одном месте. Да ты не бойся. Кормить будем, наверное. Чем-нибудь. Поить будем. Иногда… В туалет вот не знаю… Если хорошо вести себя будешь…

– Да пошла ты! – выплюнула Ирина. – Ничего ты не сделаешь, серость убогая. Тупая, недоделанная…

Эпитетов для Нины у бывшей явно хватало, но ведьма снова махнула рукой, и её жертва только захрипела.

– Опять не то, – покачала Нина головой. – Что же, продемонстрируем. Блонди?

Оковы пали. На долю секунды Ирина стала свободна и даже попыталась вскочить. Но её подхватил разноцветный вихрь. Через мгновение на месте девушки кружился странный кокон, потихонечку перемещающийся в сторону двери. В стороны летели весёлые брызги – искры всех цветов радуги. Я в панике посмотрел на напарницу, но та стояла с непроницаемым лицом, не отрывая взгляда от кокона, в котором находилась Ирина, пленённая Блонди. Ещё один взмах рукой. Бывшая предстала перед нами вновь. Растрёпанные волосы, красное лицо.

Мне стало противно. Что я делаю? Воюю с женщиной? С той, что делил постель? Ехидный голос внутри меня моментально напомнил: «Эта милая красавица хотела забрать твою жизнь, навсегда сделать из тебя раба». Она не гнушалась причинять боль, глумиться, издеваться. Легко разменяла бы мою жизнь при необходимости. Её рассказ, неважно, правдивым он был или придуманным, также много говорил о её нравственности.

Да, всё так. Но смотреть, как любимая женщина разбирается с моей же бывшей, оказалось невыносимо. Я предпочёл бы выяснять отношения с мужчиной.

Между тем Нина снова спросила ровным голосом:

– Продолжим?

Ирина кивнула. Статус-кво был восстановлен. Хозяйка квартиры снова сидела под незаметным присмотром Блонди, Нина опустилась на диван, а я нервно маячил в дверях, не решаясь снова сесть рядом с ведьмой. Сейчас мне хотелось находиться подальше от обеих девушек. Это было несправедливо по отношению к Нине, которая решала мои проблемы. Но это было так, и с этим я ничего не мог поделать. Боги мои, почему на месте Ирины не Кирилл?

– Давай попробуем по-другому, – спокойно, словно разговаривая с подругой, предложила ведьма. – Я буду задавать вопросы. Кто главарь вашей банды?

– Ажан. Я говорила.

– Ты попала в банду через него? – Нина закинула ногу за ногу, и мне почему-то показалось, что она сейчас достанет сигарету и затянется, хотя ведьма вроде бы не курила.

Бывшая кивнула.

– Подробнее?

– Да так, свели знакомые. Так сказать, рекомендовали. Мне были нужны деньги, ему – исполнительница. С определёнными качествами.

– Наглая, бессовестная, беспринципная садистка? – не выдержав, вмешался я.

– Бесстрашная, находчивая, умная, – быстро парировала Ирина. – Та, что знает, чего стоит этот мир.

Нина кинула на меня недовольный взгляд.

– Какие у тебя были задачи? И прекрати врать, что ты царица миров. Вижу же – мелкая сошка, – продолжила она допрос.

Хозяйка квартиры скривилась.

– Ладно. Меня взяли контролёром.

– Кем?

– Ты права. Нельзя завязать на себя всех курьеров. Ажан подбирал пары. Контролёр заманивал жертву, проводил ритуал в указанном салоне и потом контролировал новоиспечённого курьера.

– Сергей был твоим первым заданием?

– Да. – Ирина посмотрела на меня с ненавистью. – Откуда ты только взялся такой!

– Мне, может, прощения у тебя попросить? – взвился я.

– Толку-то. Горите вы все в аду.

В глазах Ирины вскипали слёзы ярости. Но холодный голос Нины вернул нас на грешную землю:

– Я, может, тебя удивлю, но мы тоже не из числа твоих поклонников. Не будем отвлекаться. Вот это всё бла-бла-бла было зачем?

Бывшая молчала. Тогда решил ответить я, обидно говоря об Ирине в третьем лице:

– Ей просто всё время надо самоутверждаться. Быть круче всех хотя бы в своих фантазиях. Перед кем угодно. Как главарь банды она предстать перед нами не могла, попыталась прикинуться его главным соперником.

– Уж очень правдоподобный рассказ был о подруге Ленке, – задумчиво протянула Нина, демонстративно не глядя на мою бывшую. – Такой… Женский. И завистливый. Вряд ли она пересказывала слова Ажана.

– Ленка и правда моя подруга, – не вытерпела такого игнора Ирина. – Вспомнила о ней, когда Ажан посвятил меня в суть. Я и раньше замечала, что некоторым несправедливо везёт. Могла бы и сама…

– Что? – участливо спросила ведьма. – Организовать банду?

Бывшая только зыркнула в её сторону, но промолчала.

– Про Вадика придумала? Наврала?

Ирина кивнула.

– Да, гаденькая у тебя душонка. Нельзя тебе власть давать, – констатировала Нина и добавила: – Хорошо, что Сергей тебе не по зубам оказался. Другого бы ты замучила.

Но тут заинтересовался и я:

– А Инна? Её-то ты зачем выдумала?

– Это так. Для пущего правдоподобия, – почему-то призналась Ирина. – Байки ребята травили, рассказывали. На реальных событиях, так сказать.

Ведьма отвернулась ко мне и прошептала одними губами:

– А вот в этом я сомневаюсь. Скорее всего, Инна – персонаж реальный.

И Нина приложила палец к губам. Ну ладно, обсудим потом. Хотя я и не понимал, что тут секретного.

– Итак, – голос Нины посуровел, – вернёмся к ритуалу. Сначала резюмируем. Тебя позвали в банду, которую возглавляет Ажан. Славится она «сервисом». Уникальными курьерами, неуловимыми везунчиками. Их ищет Ажан, правильно? Кстати, сам или с помощью магов?

– Не знаю, – буркнула Ирина.

– Ах, какие мы мелкие сошки, ничего-то не знаем. Ладно, неважно. Вернёмся к этому позднее. Удачливых ребят подчиняют себе контролёры. Как именно?

– Наносят парное тату, – слишком поспешно ответила допрашиваемая.

– Подробнее, капитан Очевидность, – насмешливо протянула ведьма, – не пытайся снова навешать мне лапшу на уши.

– Хорошо, – согласилась Ирина и неожиданно попросила: – Пусть только он выйдет!

– Чего? – взревел я.

– Никто никуда не выйдет, – тихо сказала Нина, – а вот ты, милая моя, выдала себя с потрохами.

Я всё ещё ничего не понимал.

Нина и Ирина мрачно смотрели друг на друга. Но если во взгляде ведьмы сквозила сила, то у бывшей лишь злость и ненависть.

– Ты же всё поняла, – протянула последняя, сжав губы. – Зачем тебе это? Очки заработать? Да он такую, как ты, любить не будет, такую только…

В этот раз Нина не стала прибегать к помощи Блонди, а всего лишь перебила с фальшивой заинтересованностью:

– Думаешь, твой метод более действенный?

– Тварь! – рванулась к ведьме Ирина, но Блонди скрутила её без всякой отмашки.

Я же всё ещё ничего не понимал. Понятно, что бывшая использовала ритуал с тату, чтобы сделать из меня послушного раба. Неужели она считает меня идиотом, который этого ещё не понял? Что могло быть хуже?

– Парный ритуал нельзя сделать людям, которых ничего не связывает, – мягко сказала Нина, обращаясь ко мне, – иначе ничего не получится. Для того чтобы магия заработала, в случае парня и девушки лучше всего работает любовь.

– Нина, – я замялся, – у нас с Ириной были отношения. Я же тебе рассказывал.

Я всё ещё не понимал, к чему ведьма клонит.

– Ты в этом уверен?!

– Абсолютно, – настала моя пора удивляться.

Я начал подозревать, что ведьма немного повредилась в уме. Надеюсь, не из-за нашего разрыва.

– Ты можешь вспомнить, когда понял, что любишь… Ирину?

– Так никто такого не помнит, – начал я и осёкся.

Я прекрасно помнил, как развивались мои чувства к самой Нине. Недавно вспомнил детскую историю с Блонди. Но вот про Ирину… Взлетающая вверх рыжая копна волос. Горячая постель. А вот само знакомство, первое свидание, поцелуй… Всё как-то смазалось. Вроде бы это был клуб? Или нет?

Слышал, что люди, практикующие осознанные сновидения, именно таким способом проверяют, во сне они или нет. Если ты сейчас находишься в комнате, надо вспомнить, как ты зашёл в неё, что было до этого. Если вспомнить не получается, это сон.

Я не мог вспомнить начало наших отношений с Ириной. Она словно возникла в моей жизни в какой-то момент, встроилась в неё. А я этого не заметил. Боги мои, я что, сплю?

Нина наблюдала за мной со странным выражением лица. Не с жалостью, не просто с сопереживанием. Она словно бы пыталась понять, нужна ли мне помощь, и была готова подставить плечо.

Ирина же всё это время смотрела прямо перед собой.

– Говори, кого ты использовала? – жёстко спросила Нина бывшую.

Та молчала.

– Блонди! – Ведьма с искажённым лицом махнула рукой.

Но буквально на мгновение раньше Ирина вскричала:

– Не надо! Это Алевтина. Проклятая Алевтина!

Я ничего не понимал. Голова начала потихонечку болеть, становиться тяжёлой. При чём тут моя доступная подруга детства?

– Прости, – обратилась ко мне Нина, – ты должен был это услышать.

– Да что?! – завопил я.

– Говори! – рявкнула на бывшую ведьма.

– Ажан прислал мне наводку на Сергея, – послушным, монотонным и равнодушным голосом начала Ирина, словно в отместку говоря теперь обо мне в третьем лице. – Познакомиться с ним не составило труда. Я поймала его в клубе, пустила в ход всё своё обаяние. Он казался заинтересованным. Ночь закончилась у меня дома, но после этого Сергей пропал. Все мои попытки продолжить отношения пресекались. А через неделю он прямым текстом мне сказал, что у него есть любимая. Попросил отстать и больше не тревожить. Мне очень нужна была работа. Я попросила Ажана поменять мне парня, но тот заявил, что Сергей важен, а потому он поможет мне и сделает ритуал. Заберёт его «настоящую и чистую» (тьфу, придумает тоже, Ажан ещё тот романтик) любовь и перенаправит на меня.

– Кто такая Алевтина, Серёжа? – сочувственно спросила Нина.

– Алевтина? Да просто подруга детства. Ну, она такая… Доступная. Разок переспали, и я заглядывал, когда было удобно…

Я говорил и понимал, что мир снова летит в тартарары… Как бы вы почувствовали себя, если бы узнали, что ваши чувства, воспоминания – это ложь? Я сопротивлялся до последнего.

Ирина наконец-то посмотрела на меня, а потом грубо захохотала. Я ужаснулся. Что могло мне нравиться в этой мерзкой, ужасной девке?

– Серёж, она не доступная. Она, видимо, просто не поняла, почему ты прервал ваши отношения и исчез. Судя по всему, ты любил её по-настоящему, – тихо промолвила Нина.

Ирина продолжала ржать.

Я бросился к ней и сжал её горло. С одной только мыслью – стереть гадину с лица земли.

Очнулся уже в полиции. В голове шумело. Наверно, именно так и выглядит контузия, во всяком случае, очень похоже на то, как её описывают.

Всё, что происходило после того, как я бросился на Ирину, помнил смутно. Нина и Блонди пытались меня остановить. Разумеется, призрак сразу же освободил бывшую, но это не помогло. Одной рукой я держал её за горло, другую руку выставил в сторону. И от моей вытянутой руки почему-то отлетела в сторону Нина, а Блонди забилась на одном месте, словно пойманная в незримый капкан. Бывшая отбивалась, царапала меня, пыталась отцепить мою руку, но та уже жила своей отдельной жизнью.

Нина что-то кричала – я не слышал. В конце концов она как-то добралась до своей сумки и кинула в мою сторону один из своих пузырьков. Мне показалось, что взорвалось полквартиры. Вместе с нами. Не успев толком осознать этот неприятный факт, потерял сознание.

Теперь же, насколько я мог понять, Ирина написала на меня заявление в полицию, а Нина, пытаясь выгородить, объяснила, что мы с жертвой бывшие любовники. Неверная подруга мне изменила, и я в состоянии аффекта набросился на неё.

Хорошими новостями можно было считать то, что Ирина осталась жива, а также то, что у нас принято смотреть спустя рукава на «семейные» разборки. Но почему-то делу всё-таки дали ход, а меня отправили к врачу для получения экспертизы.

Я сидел на приёме у психиатра, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Внимательный, снисходительный взгляд специалиста вызывал во мне желание сказать ему пару ласковых и как можно быстрее покинуть кабинет. Но я не мог. Решение суда, мать его. Я сделал бы себе только хуже.

– Так вы говорите, – спокойным и насмешливым тоном тянул этот толстый мужчина, вызывающий во мне гнев и бессилие, – что Ирина попросила вас сходить с ней в тату-салон.

– Да, – ровно отвечал я, как можно незаметнее вонзая ногти в ладони.

Не вполне придя в себя, с какого-то перепуга я начал рассказывать специалисту правду с самого начала. Но вовремя опомнился. Перевёл стрелки на то, что мне-де ценны были моменты нашего знакомства, совместные парные тату (хорошо, что психиатр, видимо от лени, не дал себе труда попросить взглянуть на татуировки вживую, их уже не было). А потом любимая, мол, предала моё доверие, потопталась по чувствам, насмехалась, вот нервы и сдали.

В какой-то момент в голове моей немного прояснилось, и я с ужасом понял несколько вещей. Меня направили к специалисту не по решению суда, а, получается, для подготовки к возможному суду. Кроме того, без малейшего сопротивления я дал снять отпечатки пальцев, сфотографировать себя и ответил на все положенные вопросы.

Значит, вопрос времени, чтобы следователи нашли открытое на меня дело об убийстве. Я вспомнил видение, посетившее меня после ухода Рытвинкова, того самого следователя, отловившего меня на выходе из подъезда. Если верить ему, мы должны были увидеться при совершенно других обстоятельствах. Но любой дар может сбоить, и я ожидал прибытия толстого полицейского с минуты на минуту.

Пока я печально размышлял о своей незавидной участи, психиатр закончил что-то лениво записывать в блокнотик и кивнул, давая понять, что разговор завершён.

Ожидая, что меня отведут не иначе как в камеру, был приятно удивлён тем, что без всяких проволочек меня снова проводили к следователю. Достойный представитель закона, вытирая пот со лба (в помещении ужасно жарко и душно и никакого намёка на кондиционеры), недовольно буркнул, что «потерпевшая забрала заявление» и «ходят всякие с ерундой», от дел отвлекают. В итоге я почти не глядя подмахнул какие-то бумаги (внутреннее чувство уверяло меня, что это безопасно) и получил свободу.

В коридоре меня ждала милая Нина. Правда, она немного двоилась в моих глазах, но за радостью встречи я пренебрёг этим эффектом.

– Пойдём отсюда скорее, – подхватил подругу под локоть и поволок к выходу. – Пока они не связали вместе два дела.

Ведьма бросила на меня ироничный взгляд, но заговорила только на улице:

– Как ты?

– Да отлично, – покривил я душой. – Как ты провернула всё с Ириной?

– Легко, – пожала плечами Нина. – Напомнила, что светиться в полиции не в её интересах.

– Зачем она вообще вызвала полицию и написала заявление?

– Она физически не могла никого вызвать. Ты реально её почти придушил. Мы с Блонди пытались тебя остановить, но куда там. Меня пугает твоя сила… Ты делаешь такое…

– Ты вызвала полицию? – всё ещё не понимал я, а потому проигнорировал слова милой о даре.

– Соседи! Мы устроили невероятный шум! Ты совсем ничего не помнишь? Взрыв?

– Смутно. Что это за заготовка «а-ля бомба»?

– Боевой комплект, – нехотя пояснила ведьма. – Первый раз в жизни использовала. Так вот. Нас всех забрала полиция. Ирина была не в себе, ещё не отошла, как видно, ничего не соображала. Она в полуобморочном состоянии подписала заявление, которое написали за неё. Может, раскрываемость поднять надо было, не знаю. Но как только твоя бывшая подружка немного пришла в себя, учинила неприятный скандал и заявление забрала. Думаю, она сообразила бы так поступить и без моего напоминания.

– Я удивляюсь своему везению, – самодовольно сказал я, успокоившись насчёт Ирины, – ведь совсем чудом они не связали меня с делом об убийстве.

Нина закатила глаза:

– Ты что, так ничего и не понял?

Что-то слишком часто я стал слышать эту фразу.

Какие же все вокруг прозорливые да умные собрались, аж тошнит. Посмотрел бы я на вас после одурманивающего действия то тату, то зелья, то неожиданно обрушившейся силы. Люди учатся управлять своим даром годами, постепенно, под чутким руководством старших родственников. Но моя дорогая бабушка рассудила иначе. Она попросту сковала мою силу, лишив меня и её, и воспоминаний. А также моих пусть детских, но чувств и эмоций. Книги она писала! Другие по ним учились. Такое впечатление, что все жили полноценной жизнью, а на меня ещё в детстве забили, чтобы просто не заморачиваться!

Да, Нина к этому отношения не имеет. Но она могла бы понять, как мне тяжело. Я уже молчу про боевое зелье, которым меня контузило.

Я распалялся всё больше и больше, но взгляд мой упал на ведьму, и я немедленно остыл. Тёмные круги под глазами, осунувшийся овал лица. Она стояла с таким озабоченным выражением лица, что мне стало немного не по себе. Если бы я не был таким непрошибаемым эгоистом, то давно бы заметил, какой уставшей выглядит Нина. Надо записать где-то на руке, как шпаргалку («Набей тату», – тут же съязвил внутренний голос): дорогая напарница мне помогает. Она во мне не нуждается! Связалась со мной исключительно из альтруистических соображений. А я в ответ что? Принёс ей одну несчастную лепёшку, которую сам же потом и съел? Посадил на колени, пару раз поцеловал, а потом спровоцировал ссору? И рассудил, что лучше быть друзьями?

У Нины такая манера общения, что же теперь? И боевое зелье в меня она кинула для моего же блага!

Внутренний ехидный голос снова немедленно встрял: «Молодец, про лепёшку не забыл». Я сердито махнул рукой, и, разумеется, в этот момент подруга на меня и посмотрела.

– К тебе приходил не полицейский, – сказала она негромко, явно приняв неприятный жест на свой счёт.

Никакого выражения превосходства на её лице я не заметил. Продолжая себя корить, не сразу «въехал» в смысл фразы.

– А кто же?

– Не знаю, – покачала головой ведьма и после непродолжительной паузы продолжила: – Я успела ещё немного «поболтать» с твоей бывшей подружкой. Её банда считала, что ты погиб, как мы и предполагали.

– Так она поздравила меня с воскрешением из мёртвых при встрече!

Нина поморщилась:

– Ну да. Я хочу сказать, что раз это точно не полицейские и не банда Ирины, то значит, это банда Степана.

– Подожди, – я не поспевал за скачущими, как мне казалось, мыслями Нины, – это разные банды?

– Серёжа, – ведьма почти застонала, – ну конечно! Ирина считала тебя мёртвым до того самого момента, как мы к ней заявились. Кирилл и Аня видели тебя уже после убийства и даже пытались допросить. Степан, очевидно, тоже с ними.

Мы немного помолчали. Я пытался одновременно игнорировать радужные пятна, мелькающие перед глазами, и осознать сказанное напарницей.

Ниночка взяла меня за руку и мягко предложила:

– Поехали ко мне. Тебе нужно отдохнуть. Сейчас я вызову такси.

Только тогда я встрепенулся, ответил:

– Я сам, – и поспешил открыть приложение на телефоне.

Боевая подруга не возражала.

В такси мы ехали молча. Я придерживал руками голову, стараясь унять головную боль и как-то структурировать поток мыслей. Получалось плохо. Я сидел на заднем сиденье рядом с Ниной, и теперь, помимо всего прочего, меня ещё и подташнивало.

Но, помня прошлую неловкую ситуацию, выскочил первым и подал руку ведьме. Вроде бы она осталась довольна. Стараясь идти ровно и не шататься, временно выкинул из головы все мысли. Напарница открыла дверь в подъезд, и на нас моментально налетело белое прозрачное облако.

– Блонди! – ахнула Нина. – Что это за фокусы?

Вместо ответа привидение приняло форму грациозного силуэта. Тонкая ручка вполне физически поддержала меня под локоть. У меня не было особенных сил на удивление, и я отметил это отстранённо, словно записал во внутренний блокнот, чтобы обдумать, когда станет лучше.

От ведьмы не укрылся манёвр Блонди.

– Девочка моя! – укоризненно воскликнула подруга. – Ты в своём уме? Что делаешь? Понимаешь, сколько десятилетий потом восстанавливаться?

– Ты не видишь, что с ним? – очень тихо прошелестел призрак. – Как Ирину допрашивать, так всё нормально?

Нина посмотрела на меня повнимательнее и быстро подхватила под другую руку. И вовремя. Мир снова померк.

Очнулся я на ставшей уже привычной кровати в гостевой спальне ведьмы. Нина сидела слева, Блонди справа. Это выглядело так трогательно, что я улыбнулся девочкам. В ответ ведьма поменяла мне прохладный платок на лбу и протянула кружку с заваренными травками. По крайней мере, я надеялся, что там только безобидные травки.

Проконтролировав, чтобы я выпил всё до конца, ведьма заявила:

– А теперь тебе надо поспать!

– Но я не хочу, – попытался сопротивляться я, но глаза мои помимо воли закрывались.

Хотел сказать, чтобы Блонди не смела «уходить» в занавески для создания мне уюта, но не смог. Но вроде бы призрак и так сидел, не двигаясь, на моей кровати. Блонди смотрела на меня своими прекрасными, вполне живыми, непризрачными глазами, и в них светилась любовь. Или мне только показалось?

Следующее моё пробуждение оказалось ещё более приятным. Прохладные губы Нины легко коснулись моих и прошептали:

– Серёжа, вставай.

Лёгкая Блонди прижалась ко мне на удивление материальным телом. Я обнял призрачную девушку, протянул другую руку, чтобы прижать к себе и Ниночку, но своенравная подруга отстранилась, не переставая завлекающе улыбаться. Принимая её игру, я потянулся за ней, одновременно не отпуская Блонди, и с размаху хлопнулся на пол.

И наконец-то проснулся окончательно. Один. На полу.

Было прекрасное летнее утро. Голова, кстати, почти прошла.

Посмеявшись над странным сном, я вышел из комнаты, услышал оживлённые голоса на кухне, но сначала заглянул в ванную и с удовольствием умылся. Девушки встретили меня такими ироническими взглядами, что на минуту мне показалось, что они способны подсматривать мои сны. Но эту мысль я отринул как заведомо нелепую. Мало ли над чем шалуньи потешались.

Нина заботливо сунула мне в руки чашку. Я заглянул туда, опасаясь, что моё обоняние меня обманывает. Но нет, всё было в порядке, в чашке плескался ароматный кофе, а не подозрительные травки. Подоспела и тарелка с тостами. Утолив первый голод, попросил:

– Дорогие девушки, объясните. Почему Блонди может сейчас болтать, как ни в чём не бывало, о всяких мелочах? Принимать физический облик? Служить практически станком для пыток? Если расплата за это десятилетия накопления силы, почему вы на это идёте?

Подруга перестала улыбаться, а Блонди в виде достаточно плотного силуэта присела на табуретку рядом.

– У нас договор, помнишь?

Я кивнул: ещё бы!

– Так вот, по договору, – продолжила Нина, – призрак, будучи привлечённым для решения сложной задачи, получает в своё распоряжение энергию нашего рода. Она, конечно, не безгранична, но позволяет очень многое. Всё то, что ты перечислил, и ещё многое другое, пусть пока это останется за кадром. Я, к примеру, такой возможности не имею. Если мне нужна помощь рода, я должна провести специальный ритуал, сам по себе энергозатратный. И ещё неизвестно, что решат уважаемые предки.

– Но потом за это Блонди должна восстанавливаться десятилетиями?!

– Нет, – возмущённо отвергла такую несправедливость Нина, – с чего ты взял?

– Ты вчера сказала.

– Только если призрак материализуется по собственной воле, не для дела, – ведьма смутилась. – Прости, я вчера не поняла, насколько тебе плохо. Мы ведём «твоё дело». Так что Блонди всё сделала правильно, расплачиваться за это она не будет. А вот за шаурмиста… – злопамятно начала Нина, но я положил руку на её ладонь.

Подруга смутилась и замолчала.

– Блонди, спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Не за что, – прошелестел призрак и качнулся в сторону Нины.

– Ниночка, и тебе большое спасибо, – спохватился я.

Но дорогая напарница уже убрала руку и сделала вид, что ничего не услышала.

– На чём мы остановились? – смущённо продолжил я.

– Видимо, к тебе приходил лжеполицейский, – деловито подхватила подруга. – И он связан с Кириллом, Аней и Степаном.

Я вспомнил цепочку рассуждений ведьмы. Кто-то выдал себя за полицейского. Банда Ирины считала меня мёртвым, значит, к ним этот некто отношения не имел. Мы знаем ещё одно замечательное объединение «прекрасных» людей: Кирилл, Анечка и Степан. Нина сделала вывод, что неизвестный мужчина приходил от них.

Но откуда они узнали мой адрес, фамилию и имя? Да и вообще, откуда известно, что полицейский фальшивый? Я спросил об этом подругу, на что она фыркнула, а затем очень серьёзно ответила:

– Пока я сидела в коридоре отделения полиции, слышала разговор из-за приоткрытой по случаю жары двери. Тебя проверили на возможные правонарушения и обнаружили, что ты чист. Значит, никакого дела нет и полицейский ненастоящий.

– Это прекрасная новость!

– Конечно!

– Так. А эти две банды связаны между собой?

– Вряд ли. Ведь у них разные сведения. Одни считали тебя мёртвым, другие точно знали, что ты жив. Скорее всего, это конкуренты! Что может быть мотивом убийства.

– А может, эти банды вообще никак не связаны?

– Как минимум, их связываешь ты. А ещё несчастный убитый Эдик, к которому тебя послала Ирина. И он же «по чистой случайности» жил в одном подъезде с Анечкой. Кирилл же «исключительно из любопытства» всеми правдами и неправдами пытался выяснить, что ты делал в подъезде в день убийства. Кто они, как не конкуренты?

Сегодня я соображал куда лучше. Во всяком случае, меня не тошнило, и земля внезапно не уходила из-под ног.

Значит, есть две конкурирующие между собой банды.

Обе так или иначе используют магию. Одна для создания безупречной курьерской сети по продаже наркотиков. Эту банду возглавляет Ажан. Из исполнителей мы пока точно знаем Ирину. Плюс несчастный убитый Эдуард. Скорее всего, кто-то из сотрудников тату-салонов тоже в доле.

Из второй преступной группировки мы знаем Степана, Кирилла, Анечку и лжеполицейского Рытвинкова. Также мы знаем, что они зачем-то закупают Усилитель у Нины. Огромными партиями, да ещё и щедро за него платят. И вроде бы пока ни в чём масштабном не засветились.

Одно из применений Усилителя бандой мы уже узнали. «Сыворотка правды». Но её использование завязано на куче условий. Вряд ли это основное назначение.

– Усилитель можно просто выгодно перепродавать, – заметила Нина, и я понял, что, задумавшись, говорил вслух.

– Мне кажется, тут кроется что-то другое. Если банды конкурируют…

– Как раз всё сходится, – нетерпеливо перебила меня ведьма. – Они дарят людям «счастье». Одни в виде наркоты, другие в виде зелья.

– Но ведь Степан говорил тебе, что ты никогда не узнаешь, как они применяют Усилитель. Не услышишь ничего плохого о «специфичном» использовании. Карты подтвердили.

– Может, они продают его за рубеж? Богатым клиентам.

– А может, Рытвинков настоящий полицейский? Даже если меня не подозревали, он мог использовать своё служебное положение, чтобы выпытать, что я знаю. У Кирилла тоже есть корочки. Может, они продают зелье куда-то наверх, в ФСБ? Например, чтобы выведывать у тех, «кого надо», всякие государственные секреты?

Нина покачала головой.

– Поверь, если бы это была ФСБ, меня бы привлекли к сотрудничеству добровольно-принудительно. Не стали бы так изощряться и тем более платить.

– Может, Кирилл и Рытвинков тебя «прикрывают», чтобы самим зарабатывать?

– Или корочки у обоих ненастоящие.

– Или нет!

Мне идея с ФСБ казалась очень перспективной. Отказываться от неё не хотелось. Но ведьма вернула меня на грешную землю.

– Если всё так, каков мотив?

Мне всё ещё не хотелось сдаваться.

– Может, они, наоборот, ведут расследование? Как мы?

Нина засмеялась. Сначала я разозлился, но, хорошо подумав, к ней присоединился.

– Ладно, что думаешь ты?

– Надо понять, как они используют Усилитель. Тогда мы приблизимся к пониманию, возможно, найдём мотив.

– Нина, я всё равно тебя не понимаю. Ты отговорила меня от контакта с бандой Степана. Якобы очень опасно. Сама же согласилась с ними на сотрудничество. Вместо того чтобы им противостоять, хотела применить яд. Сначала история не вызвала моего удивления, но вот после того, как я увидел лично, на что вы с Блонди способны, я засомневался. Да одни твои боевые зелья чего только стоят! Почему ты боишься этих негодяев? Я уверен, ты сильнее.

– Потому что я не супергерой-одиночка! – огрызнулась милая. – Про зелья я уже говорила. У них короткий период полураспада. Понимаешь, можно подготовиться к одной операции, но всё время жить в напряжении, постоянно воевать с большой бандой негодяев я не готова! Блонди может защищать меня всеми доступными ей способами только у нас дома. Да, это несправедливо, я тот сапожник, который без сапог. На задании призраку доступна вся сила нашего рода. Когда мы кого-то «официально» защищаем, как сейчас тебя, у Блонди есть неисчерпаемый резерв, из которого она черпает энергию. Но если на меня нападут вне дома, она ничего не сможет сделать. Или сможет, но истощит себя до предела. Тогда у подонков в следующий раз не будет препятствий.

– Но ведь ты рискнула пойти к Ирине. Она могла быть не одна. И так и не сказала, почему уверена, что эта тварь слаба в магии, но сможет увидеть Блонди. Ведь первый раз ты не могла её прочитать.

Нина посмотрела на меня как на идиота, что мне очень не понравилось. Я предпочитал более ласковые взгляды.

– Посмотрела ещё раз на картах, – на этот раз соизволила пояснить девушка. – Первый раз её кто-то прикрывал, наверно, Ажан. Они были напуганы и перестраховывались. Сама Ирина толком ничего не умеет. Её способности – это то, чем Ажан счёл нужным её наполнить. В том числе поэтому я поняла, что она лжёт. Твоей бывшей очень хочется быть «царицею морскою», возглавлять банду или хотя бы иметь сильные магические способности, но ничего из этого у неё нет. Актёрские способности среднего уровня, не более. Да и то их портят её низменная злоба и похабные фантазии.

Мы помолчали. Напарница рассуждала очень логично, ответила подробно на все мои вопросы. Но что-то меня продолжало терзать.

– Нина, к банде Степана ты не хочешь идти не потому, что считаешь их сильнее, – внезапно дошло до меня. – Ты не хочешь нарушать статус-кво. У вас есть договорённость, ты её придерживаешься.

«И не хочешь терять источник дохода», – договорил я про себя. По лицу Нины я понял, что прав.

Блонди, которая всё это время сидела прозрачным тихим холмиком рядом со мной, неожиданно заступилась за ведьму:

– Сергей, ты очень категоричен. Я с самого начала считала, что не нужно туда соваться! Не зря же тебя предупреждала! А теперь – тем более. Эту историю пора забыть. Ты вне опасности!

– Не могу! – почти закричал я. – Творится какая-то жесть, я должен вывести всех на чистую воду.

– Это дело полиции, – заявила Блонди.

Слышать такое от призрака странно. «А что ты хотел? – тут же встрял внутренний голос. – Чтобы она предложила забить всех неугодных призрачными цепями?»

– Они не справятся. Здесь замешана магия! Может быть, именно поэтому преступления до сих пор не раскрыты?

– Серёжа, ты прав. Мы должны докопаться до истины, – наконец-то произнесла Нина. – Но к банде нужно идти с чем-то весомым.

– Да с чем?

– Хотя бы со знанием, как они используют Усилитель!

Чем больше Нина напирала на то, что нужно узнать, как банда использует Усилитель, тем меньше мне хотелось этим заниматься. Все эти магические теории по части ведьмы, я опять буду неприкаянно слоняться рядом, задавая глупые вопросы, что мне порядком надоело. Кроме того, мою голову посетило новое соображение.

– А ты уверена, что они сами додумались, как использовать Усилитель?

– Ты думаешь, я им подсказала? – немедленно встала на дыбы Нина.

– Просто размышляю, – я не собирался извиняться. Хватит уже всё принимать на свой счёт.

– Если они додумались самостоятельно, то нереально хорошо в этом шарят, – нехотя признала ведьма.

– Ты сможешь покопать эту тему? Откуда узнали? И основное применение зелья?

– Попробую, – неуверенно ответила милая.

– Тогда разделимся. Уверен, ты справишься.

– А ты?

– А я попробую зайти с другой стороны, – обтекаемо ответил я.

Мне не хотелось ни лгать ведьме, ни прямолинейно заявлять, что я, несмотря на её мнение и желание, всё равно полезу в осиное гнездо, с которым у неё заключен эксклюзивный договор. По глазам подруги я понял, что она всё поняла, но знает, что отговаривать бесполезно, а ссориться глупо.

– Хорошо, – скупо кивнула Нина и неожиданно дрогнувшим голосом добавила: – Ты береги себя.

– Я же не на войну иду, – неловко пошутил я.

Рассусоливать дальше было нечего, я решительно поднялся и вышел из кухни. Подруга не пошла меня провожать. Мне стало неприятно и очень, очень грустно. В душу закралось странное ощущение, что я её предаю. Точно знал, что это не так, но меня не отпускало. Мне захотелось вернуться на кухню, приобнять погрустневшую ведьму и залихватски брякнуть:

– Да чёрт с ним, давай займёмся твоим Усилителем.

И увидеть, как расцветает благодарная улыбка на губах Нины, самой красивой, совершенной девушки на свете. Вместо этого я наклонился, чтобы зашнуровать кроссовки. А когда поднялся, к моим губам прикоснулись прохладные живые губы. Я закрыл глаза и отдался поцелую. Всё-таки подруга отходчивая. И очень милая. И так хорошо целуется, всегда по-разному.

Я открыл глаза и увидел Блонди. Её физический облик таял, она закружилась ироническим прозрачным вихрем в сторону спальни. А я, совершенно ошалевший, поспешил покинуть квартиру.

Попытка сосредоточиться на деле с треском провалилась. Я совсем не понимаю женщин! Вот что это было? Призрачная девушка в прошлый раз все объяснения свела к шутке, приняла облик невинной девочки, и я, как дурак, на это повёлся. В голове вертелось несколько версий, что поцелуй Блонди мог означать. Первое, что почему-то пришло мне в голову: призрачная кокетка боялась (а опыт показал, что Блонди переживает за меня куда больше Нины), что я предпринимаю опасную вылазку, и поцелуй был прощальным.

Нельзя было исключать и вариант, что призрак хорошенько поразмыслил и решил принять участие в битве за «ценный приз», то есть меня. Ладно, если менее пафосно, дала понять, что всё ещё во мне заинтересована.

А может, просто воспользовалась тем, что «сила рода» Нины накачивала её энергией для выполнения миссии (по спасению меня, между прочим), и, воплотившись в физический облик (что было, как я понимаю, не часто), Блонди решила насладиться его преимуществами. Это было более обидно для меня, но менее опасно, учитывая, что я решил отложить амурные дела в сторону как минимум до того, как мы разберёмся с делом.

Но, боги мои. Я упустил из виду главное. Блонди могла целоваться. А значит, могла и всё остальное. Может, именно это и хотела продемонстрировать мне призрачная девушка? Я заставил себя перестать думать об открывающихся возможностях, вызвал такси и совсем скоро уже стоял перед подъездом, который подарил мне столько неприятных минут.

В прошлый раз я всё-таки запомнил квартиру Майи Фёдоровны. А начать решил именно с неё. Хорошо поставленный голос хозяйки светского салона мягко произнёс:

– Слушаю!

– Майя Фёдоровна, это я, Се… серьёзно я, Николай, – чуть было не спалился я, едва не назвавшись настоящим именем.

– Открываю, – с умеренной радостью в голосе произнесла пожилая леди.

Дверь снова попыталась пнуть меня, но я был начеку и почти не пострадал. Чтобы окончательно выбросить из головы призраков и поцелуи, решил проигнорировать лифт и подняться пешком. Когда я, тяжело дыша, наконец-то добрался до пятнадцатого этажа, Майя Фёдоровна уже стояла на пороге со светской улыбкой на губах.

– Николай, как я рада! Уже стала беспокоиться, что вы так давно не заглядывали.

Тут я понял, что припёрся на приём в Букингемский дворец без цветов, да и вообще с пустыми руками!

– Май-йя-а-а Фёдоро-овна, – пытаясь отдышаться, с трудом произнёс я, – простите великодушно. Я по срочному делу и, каюсь, без всего…

– Ни слова больше, – перебила меня дама, но так уместно, словно следовала сценарию, – какие церемонии между нами! Да вы проходите, Николай, проходите.

Я прошёл в безупречно чистую, уже знакомую мне гостиную. Майя Фёдоровна настояла на том, что принесёт чай. Когда ароматный напиток был разлит по чашкам, и церемонная светская десятиминутная беседа благополучно завершилась, я перешёл к делу.

– Дорогая Майя Фёдоровна, я буду говорить прямо. Помните, на званом обеде мы говорили про вашего убитого соседа, Эдуарда?

– Да, дорогой Николай, конечно, – в тон мне ответила хозяйка. – Но знаете, его не убили. Следствие закрыло дело. Это было самоубийство. Ох, простите, что я несу! Несчастный случай.

Леди охотно поддержала тему даже без моих наводящих вопросов, что я счёл добрым знаком. Однако, какие новости.

– Что вы говорите! Что же произошло?

– Эдуард пошёл по скользкой дорожке. – Майя Фёдоровна осуждающе поджала губы и покачала головой. – Он продавал наркотики и сам их принимал. Тот вечер не стал исключением. Находясь, как говорит молодёжь, под кайфом, он неудачно упал, ударился и умер. К сожалению, с наркоманами такое происходит сплошь и рядом.

Но как же так? Дверь в квартиру оказалась открыта. Я был уверен, что незапертой её оставил убийца. Допустим, Эдик просто не закрыл дверь или, напротив, открыл, находясь в неадекватном состоянии. Но я хорошо помнил, как он лежал на столе. Он что, умер от удара об столешницу? И ведь кто-то вызвал полицию. Странно всё это.

Пока я обдумывал услышанное, хозяйка вежливо поинтересовалась:

– Так что у вас за дело? Оно как-то связано с покойным?

– Да, – ляпнул я. – Мне поручили написать статью.

– Вы журналист? – с уважением спросила леди.

– Блогер, – покривил я душой.

– Понятно, – с куда меньшим уважением протянула хозяйка. – Подробностей я не знаю. О, вам нужно поговорить с Кириллом. Анечка говорила, он принял несчастный случай близко к сердцу.

Я кивнул, собираясь задать следующий вопрос, но в моём кармане зазвонил телефон. Извинившись, достал сотовый. Звонила Нина. «Ничего, перезвоню», – подумал я и сбросил. Но телефон настойчиво зазвонил снова.

– Да отвечайте, Николай, отвечайте, – великодушно предложила Майя Фёдоровна. – Пойду пока поставлю чайник. Выпьем свеженького.

И тактично удалилась.

– Ну? – невежливо рявкнул я в трубку и тут же пожалел об этом.

Сейчас ведьма обидится, скинет звонок. Придётся перезванивать, извиняться. Но подруга словно не заметила мою невольную грубость.

– Серёжа, – взволнованно прошептала она, – нам нужно срочно увидеться.

– Я немного занят. Это так срочно?

– Не то чтобы… Но я узнала всё, что нас интересовало.

– Про Усилитель?

– Да. И тебе очень, очень это не понравится.

Потратив десять минут на уговоры Нины сообщить мне трагическую новость, я только разозлился и разнервничался. Ведьма наотрез отказалась объясняться по телефону. Приезжать к злосчастному дому, где я находился, подруга тоже не собиралась, только напрасно «сдал явку». Торг закончился моей полной капитуляцией: мы договорились встретиться в квартире у девушки.

Раздосадованный, едва успел убрать телефон в карман, как вошла Майя Фёдоровна с вазочкой конфет в руках.

– «Мишки на Севере» и грильяж, – гордо предъявила сладкое леди. – Помнится, была в пору моей молодости такая прекрасная шоколадная фабрика. В Куйбышеве находилась. Сейчас всё совсем не то. Но всё равно неплохо. Угощайтесь, Николай.

Я послушно взял конфетку, поблагодарил и потянулся к чашке. Та оказалась пустой. Горячо убеждая Нину немедленно сообщить мне всё, что она узнала, я машинально выпил весь чай. Хозяйка моментально заметила мою растерянность.

– О, дорогой мой, какой конфуз! Сейчас я поставлю чайник.

Благодарно кивнув, я рассеянно следил, как Майя Фёдоровна плавно шествует на кухню, слегка покачиваясь на своих неизменных каблучках. Как вдруг вспотел. Снова дежавю? Нет, внимательная хозяйка пообещала поставить чайник, когда мне позвонила Нина. Но принесла она только конфеты. И в комнату вошла сразу после завершения разговора. Словно милая старушка стояла за дверью и… подслушивала?

Нет, это бред. Зачем ей это нужно? Скорее всего, фраза про чай была всего лишь светской любезностью, позволяющей хозяйке покинуть комнату, чтобы я мог поговорить без помех. Раз уж я, как последний мужлан, не догадался извиниться и выйти в коридор. А зашла леди, как только стих мой взволнованный голос.

Но червячок сомнения продолжал подтачивать мою душу. Я вспомнил, как Анечка совала Майе Фёдоровне в коридоре конверт. Когда «влетел» в сознание девушки, то узнал, что она помогает своей бывшей няне деньгами. Но что, если это не помощь? Если это «дань» старшему по званию? Или просто «доля» от заработанного, если дама рядовой сотрудник? Нет, кем-кем, а рядовой леди точно быть не могла.

Шикарная обстановка, уверенность, с которой Майя Фёдоровна сорила деньгами, покупая дорогую одежду, обувь, продукты, – всё это наводило на мысли, что в постоянстве источника своих доходов она не сомневалась. Что, если пожилая дама сама возглавляла банду? Именно она пригласила меня на обед, где Кирилл подлил мне Усилитель, а затем пытался допросить. Размолвка между леди и «птичкой» должна была усыпить мою бдительность. И сейчас, когда я стал задавать вопросы, леди перенаправила меня к Кириллу. Ведь он так и не закончил своё дело, ответов не получил.

Я всё время удивлялся: каким образом Кирилл смог подлить мне Усилитель? Вроде бы я ни разу не отворачивался. А вот у хозяйки таких возможностей было хоть отбавляй.

Когда Майя Фёдоровна наконец-то пришла с чайником, я сидел перед пустой вазочкой, хмуро дожёвывая последнюю конфету. Пожилая леди рассмеялась:

– О, да вы сластёна, дорогой Николай. Знаете, я тоже очень люблю именно эти конфеты. У нас с вами много общего.

Я растерянно уставился на кучку смятых фантиков возле своей чашки. Задумался, называется!

– Простите, не знаю, как так вышло!

– Что вы! На здоровье. Мне очень приятно. Я сейчас принесу ещё.

Дама подхватила вазочку, ловко собрала со стола фантики и лёгкой походкой удалилась на кухню. Я сидел как на иголках. Через минуту Майя Фёдоровна вернулась с другой вазой, побольше так раза в три, и с огромной коробкой конфет «Радость поэта». Я покраснел. Нет уж, больше никакого сладкого!

– Угощайтесь!

– Благодарю. Но мне, право, так неловко!

– Николай, вы меня обижаете!

Хозяйка так и лучилась радушием. Но я отметил и лукаво сощуренные глаза, цепко отмечающие мельчайшие детали, и телефон, который торчал из кармашка платья. Не предупредила ли милая дама «кого надо» о моём неожиданном визите? Не будут ли меня ожидать на выходе из подъезда? А если так, не пора ли и честь знать?

– Дорогая Майя Фёдоровна! Сегодня я невероятно рассеян. Совершенно забыл о назначенной важной встрече. Простите меня великодушно.

– Понимаю. Вы ещё очень молоды, но проблемы с памятью многих настигают так рано. Вам повезло: я могу помочь. Есть прекрасные таблетки, сама принимаю. Сейчас принесу упаковку, обязательно закажите. Там название такое сложное. Лекарство немного дороговато, но эффект того стоит!

– Что вы, не нужно!

– Меня это совершенно не затруднит.

– Дело в том, что я немного спешу.

– Это займёт секунду. – Хозяйка обворожительно улыбнулась и снова упорхнула на кухню.

Тогда я встал и молча проследовал за ней.

Майя Фёдоровна упоённо рылась в шкафчике. Моему появлению на кухне она не удивилась, а вроде бы даже обрадовалась. Во всяком случае, поощрительно улыбнулась.

– Так смешно. Похвалила таблетки для памяти, а сама точно не помню, куда засунула. Я курсами пью, сейчас перерыв. Первую партию мне из Англии привезли знакомые, а сейчас заказываю через интернет.

Мне стало очень интересно, что будет дальше, а потому облокотился на барную стойку, словно специально для этого здесь установленную, и стал наблюдать.

– Можем поступить так, – начала пожилая дама, но услышать концовку мне не удалось, потому что в дверь позвонили.

«Кирилл? Степан? Рытвинков? Все вместе?» – саркастически перебрал в уме известных мне членов банды из числа мужчин.

– Кто же это? – театрально удивилась хозяйка. – Извините, Николай, нужно открыть.

Майя Фёдоровна поспешила в коридор, а я – за ней. Не до этикета, если Букингемский дворец внезапно оказался злачным местечком. Обнаружив меня за спиной, дама снова не выказала удивления, только мазнула по мне хитрым взглядом. Дверь распахнулась, на пороге стояла Анечка.

– Майечка Фёдоровна! – моментально повисла на шее у бывшей няни девушка. – Здравствуйте, Николай.

– Проходи скорее, дорогая. Какой приятный сюрприз.

– Я зашла отдать заказ, который вы просили получить. – Анечка достала из сумки небольшой свёрток, упакованный в плотную бумагу. – Вот, забежала сейчас в пункт выдачи «Озона». Не буду мешать, мне пора.

Я подозрительно уставился на свёрток. Сдаётся мне, там не заказ, а снова пухлая пачка купюр.

– Спасибо, моя девочка. Может, хотя бы чашку чая?

– Нет, спасибо. Лучше я вечером забегу.

Анечка взялась за ручку двери, и я поспешно произнёс:

– Майя Фёдоровна, и мне пора. В следующий раз запишем название.

– Хорошо, мой дорогой. Обязательно заходите, не пропадайте.

Хозяйка так легко меня отпустила, что я ещё больше убедился, что присутствую на придуманном, пусть и на ходу, спектакле. А так как мы с Майей Фёдоровной, очевидно, ждали появления Анечки, то я достаточно нагло воззрился на последнюю, ожидая продолжения. И не ошибся.

– Зайдём ко мне? – игриво предложила девушка, кокетливо скользя взглядом по моей фигуре.

Это было так не похоже на её прежнее вежливо-отстранённое общение со мной, что я чуть было не открыл рот.

– Конечно, – кивнул я и, в свою очередь, тоже смерил девушку оценивающим взглядом с головы до ног, задержавшись в области декольте.

Без лишних слов Анечка открыла дверь, распахнула, пропуская меня. Но как только я зашёл в знакомый мне уже коридор и дверь за нами захлопнулась, шалунья несильно толкнула меня к стене, шагнула следом, смело и дерзко прижалась грудью. Через секунду мы уже целовались, а руки Анечки настойчиво опускались всё ниже.

– А как же Кирилл? – спросил я, что было непросто, девушка оказалась очень настойчивой и страстной.

Интересно, он ждёт нас в комнате или внезапно откроет дверь своим ключом? Что девушка хочет? Спровоцировать драку? Под пытками выпытать то, что мне известно? Неужели им до сих пор нужен повод? И как же безумно влюблённая Анечка, мечтающая, чтобы Кирилл навсегда остался единственным в её жизни, может целовать другого мужчину? Ей не противно? Или на войне все средства хороши?

Анечка запрокинула голову назад и засмеялась мягким, чарующим смехом. И хотя эти милые звуки не имели ничего общего с мерзким ржанием Ирины, почему-то девушка неприятно напомнила мне бывшую.

– Пойдём, милый, пойдём. – Вместо ответа Анечка потащила меня в спальню, пытаясь на ходу расстегнуть мне штаны. Что я не позволил ей сделать, перехватив её руки и якобы в порыве страсти заломив за спину. Девушка застонала так сладострастно, что я почти поверил. Прекрасно зная, что несносная врунья притворяется, всё равно почувствовал, что внутри меня что-то сладко оборвалось.

Ноги упёрлись в край кровати. Поскольку пятился спиной и не очень хорошо ориентировался в чужой квартире, то от неожиданности выпустил руки девушки. Одним отработанным движением Анечка стянула с себя короткое облегающее платье, которое уже и так задралось достаточно высоко, и оказалась в одних маленьких кружевных трусиках. И снова толкнула меня, на этот раз на кровать.

Студентка была хороша. Точёная фигурка без малейших изъянов. Мне моментально захотелось потянуться к ней, прикоснуться к самым лакомым местам, погладить шелковистую кожу. И пусть Кирилл приходит, главное, попозже, чтобы не мешал сейчас. Ничего не случится, если мы…

– Серёжа, – сладострастно прошептала красотка.

Считается, что самый приятный звук для человек – его имя. Девушка это знала и поэтому не стала называть меня Николаем. Но, как ни странно, я почувствовал фальшь, и очарование спало. Я прекрасно отдавал себе отчёт, что девушка следует какому-то плану, который должен заманить меня в ловушку, но не мог, не хотел останавливаться. Точнее, не видел ничего плохого, чтобы остановиться через десять минут. Почему бы не воспользоваться ситуацией? Но произнесённое Анечкой моё настоящее имя вернуло меня на землю.

– Николай, – усмехнулся я и встал с кровати.

Поднял платье, бросил девушке. Она поймала его, но оставила болтаться в руке. Повернулась спиной, изящно выгнулась и томно спросила:

– А что это меняет? Иди ко мне.

Я сел в кресло, стоявшее в дальнем углу, и демонстративно зевнул:

– Скажи, когда надоест.

– Уверен? – Анечка медленно подходила ко мне, нежно проводя руками по своему телу. Она делала это очень умело и чувственно, я снова почти залюбовался.

– Тебе помочь одеться?

– Помоги, – шепнула девушка, надеясь, видимо, что мы снова в итоге окажемся в кровати.

Но я скрутил её в два счёта и напялил платье, которое, правда, немного пострадало. И так слишком короткое, оно порвалось по шву, оголяя стройные девичьи ножки совсем уж неприлично.

– Любишь рвать одежду? Сразу бы так и сказал. Я бы позволила тебе раздеть меня, – всё ещё пыталась добиться своего Анечка.

– Не зли меня. Я всё знаю. Про то, как вы используете Усилитель. И про «сыворотку правды» на его основе тоже. Догадались, почему он не подействовал на меня? – пошёл я ва-банк, надеясь, что девушка не поймёт, что я в курсе происходящего только частично.

– Потому что я вылила почти всё вместе с соком, – огрызнулась девушка и попыталась потянуть платье вниз.

Жалкая, смешная попытка. «Всё-таки всё, что она делала, было ей неприятно, – отметил я с сожалением. – Надо было…» Боги мои, о чём я думаю? Зачем мне заниматься любовью с женщиной, которой я противен? Я не насильник.

Поскольку демонстративно смотрел Анечке в глаза, мы оба сделали вид, что никакой попытки одёрнуть платье не было. Девушка тоже поняла свою ошибку, отпустила край юбки и упёрла руки в бока. Обзор внизу весьма интересный, к тому же я прекрасно запомнил обнажённое, совершенное тело красавицы. «Всё-таки какой дурак», – подумал я и непроизвольно вздохнул. Девушка усмехнулась. Она стояла близко-близко, до меня доносился тонкий аромат её духов. «Шанель номер пять». Анечка слегка наклонилась, переменила позу и упёрлась стройной ножкой мне в бедро. Мне открылся прелестный вид в её декольте.

Почувствовав, что сердце забилось сильнее, я не стал отодвигаться и убирать от себя её ножку, а как можно равнодушнее произнёс:

– Думай так. Знаю точно, что убийца из вашей банды. Сама расскажешь или пойдём спросим твою предводительницу?

– Кого? – опешила неудавшаяся соблазнительница.

– Майю Фёдоровну, – торжественно пояснил я, гордясь своей проницательностью.

К сожалению, я не успел проследить мгновенную реакцию Анечки на мои слова. Но, видимо, поняв, что знаю всё, в том числе и то, кто возглавляет банду, прелестная полуобнажённая красотка отодвинулась от меня сама. Несомненно, я сразил её своей прозорливостью.

Но теперь и в этой квартире требовательно зазвенел входной звонок. Девушка вздрогнула, слегка покраснела, но поспешила в коридор. Традиционно я решил не оставлять её одну.

Гостями студентки оказались Степан, который в этот раз почему-то не стал открывать дверь своим ключом, Рытвинков и маячившая за ними фигура. Пришла моя очередь вздрогнуть. Я уже видел лжеполицейского в проходе двери в своём видении. Всё-таки оно сбылось. Меня почему-то так поразил этот факт, что я не сразу признал в силуэте за мужчинами мою прекрасную Нину.

Компания ввалилась в коридор. По мрачному лицу ведьмы мне стало понятно, что она тут не по своей воле. Карман Степана кокетливо оттопыривало какое-то оружие.

– Проходите в гостиную, – буднично пригласила Анечка, словно дорогие гости пришли поздравить её с днём рождения.

Степан бросил на хозяйку квартиры только один цепкий взгляд, но этого оказалось достаточно, чтобы веско произнести:

– Переоденься. Сейчас Кирилл придёт.

Девушка покраснела до корней волос, попыталась прикрыть руками порванное платье и беспрекословно удалилась переодеваться. Нина замешкалась на пороге, и Степан подтолкнул её в спину:

– Поживее.

– Убери свои грязные лапы! – тут же взвился я, надвигаясь на негодяя.

Но мужчина уже отступил, склонился перед ведьмой в шутливом поклоне и покаялся:

– Простите. Профессиональная деформация, знаете ли.

Но я слишком хорошо помнил любовные сцены между Ниной и этим грязным ублюдком, услужливо показанные мне моим даром, чтобы так просто улыбнуться и отойти с дороги.

– Я тебе покажу сейчас профессиональную деформацию! – всё-таки наскочил на него, уже занося руку для удара.

– Серёжа, не надо, – остановила меня взглядом подруга.

Кто слушает советы женщин в мужских делах? Но ведьма была такой серьёзной и необыкновенно, нарочито спокойной, что я сразу остыл и поверил – сейчас не надо. Никто не помешает мне потом поговорить с этим уродом. Я представил, как пинаю поверженного Степана, а он жалко корчится у моих ног, после чего мне несколько полегчало. Многообещающе посмотрел на мужчину, на что тот только довольно ухмыльнулся. Ну, погоди у меня.

В гостиной все расселись на стулья вокруг большого круглого стола, что неприятно напомнило мне производственное совещание. Степан облокотился локтями на край, добавляя весу своей фигуре, что также от меня не укрылось. Лжеследователь развалился на стуле, выпустив из-под майки своё толстое брюшко. Нина аккуратно присела на краешек, поискала меня глазами. Улыбнулся ей и сел на стул рядом с ведьмой. Девушка протянула мне руку, я обнадёживающе её сжал.

Вообще-то ситуация была весьма нехорошей. Мою дорогую напарницу привели под угрозой оружия. Я невольно подумал, что, видимо, её взяли не дома, потому что иначе на своей территории ведьму могла защитить Блонди. Странно, Нина должна была ждать меня у себя, договорённость была такой. Мы ничего не знали о том, чем промышляют эти люди. Не считая плохую весть напарницы, которую она мне так и не успела сообщить. Но несмотря на всё это, я не чувствовал никакого волнения. Я ощущал себя так, словно все эти люди пришли ко мне на поклон и в моей власти их наказать или помиловать. Видимо, я совсем сбрендил.

«Или нет», – тихонечко подсказал внутренний голос.

«Как так нет?» – переспросил я.

«Возможно, ты слушаешь свой дар».

Анечка вошла в гостиную почти сразу следом за нами. Она сменила порванное платье на длинный, в пол, шёлковый халат дивного салатового цвета. Мы встретились глазами с ней, наглая студентка моментально послала мне воздушный поцелуй, что не укрылось от Нины. Ведьма выдернула руку и укоризненно посмотрела на меня, но сразу же перевела взгляд на Степана:

– Внимательно. Зачем притащили нас сюда?

Она пропустила слово «слушаем», как делают многие, но почему-то мне это показалось чрезвычайно сексуальным. Видимо, Анечка-таки сумела распалить меня. А я, как истинный джентльмен, перенёс свой запал на любимую.

«Ага, видела бы тебя Ниночка полчаса назад, – съехидничал внутренний голос, – вот бы она порадовалась. То с призраком целуешься, который с любимой договором связан, то с дамочкой из банды. Молодец, чё».

Я рявкнул на него и заставил себя вслушаться в разговор, отгоняя от себя мысли про шелковистую кожу Анечки и обвиняющий взгляд Нины.

– Почему притащили? Николай, ах, простите, Сергей сам пришёл. Своими, так сказать, ногами, – не удержался от шпильки мой соперник.

– Степан, хватит. Ты сказал, поговорим мирно и откровенно, – устало произнесла Нина.

– Мирно? А оружие в кармане зачем? – теперь не выдержал и я.

Бандюган (а кто ж он ещё?) вытащил из кармана пистолет, разрядил и положил на стол рядом с собой.

– Не обращайте внимания. Привычка же, говорю. – Мужчина стал серьёзен и перестал ухмыляться. – Ребят, отстаньте от нас, а? Чего вам нужно? Что прицепились?

Я слегка обалдел:

– Это мы вас притащили сюда под угрозой пистолета?!

Степан поморщился:

– Я же сказал…

Но был перебит разъярённой ведьмой, вскочившей со стула:

– Мы прицепились? Вы вынудили меня продавать вам Усилитель. Ты обещал, что от этого никому плохо не станет! Теперь я всё знаю. Ты – жалкий грязный ублюдок…

– Полегче, – мужчина уставился на Нину тяжёлым взглядом.

До меня внезапно дошло, что для него убить человека за гораздо более мягкие слова было плёвым делом. Ведьма ещё пока сидит на своём стуле невредимая только потому, что нужна ему. Вернее, Усилитель, который она продаёт.

– Я сказал, что ты никогда не услышишь о последствиях, – продолжал лжеотец Анечки, – твои карты подтвердили. И ведь не обманул, правда же?

– Ты мешаешь мой Усилитель с наркотиками! – закричала Нина во всю мощь своих лёгких, так, что в серванте от вибрации задребезжали хрустальные бокалы.

– А ну тихо! – ударил кулаком по столу Рытвинков. – Соседям ни к чему знать о наших делах.

Степан покосился на разбушевавшегося мужчину, и тот заметно стушевался, снова замолчав.

– У нас прекрасная звукоизоляция, – ввернула Анечка и снова послала мне воздушный поцелуй.

На этот раз его заметили не только мы с заметно погрустневшей Ниной, но и Степан.

– Эй, ты давно не получала от Кирилла? – насмешливо протянул он.

Я подумал, что Анечка осадит его, но она потупилась и ничего не сказала. Может, я ошибся и главная в банде не Майя Фёдоровна, а всё-таки Степан? Или он её правая рука, верный помощник? Скорее всего, да, пожилая леди – мозг, разум банды, а мужчина – тупая груда мышц. Боги мои, о чём я думаю? Эти паразиты мешают наркотики с зельем? Зачем?

– Усилитель вкупе с наркотой давал особенный эффект? – медленно протянул я, начиная догадываться уже и обо всём остальном. События наконец-то выстроились в линию, хотя ещё прерывистую и кривую.

– Да, – серьёзно ответил Степан. – Маленькой капли зелья на огромную партию наркотиков хватает, чтобы сделать их куда более действенными, а главное, менее опасными. Наши клиенты перестали умирать. Это же прекрасно. А всего-то капля зелья, выпаренная над…

– Гад, – перебила мужчину Нина. – Ваши клиенты уже никогда не слезут с этого поводка. От такой вариации нельзя вылечить. Это потерянные для общества люди, они всё равно что мертвы! Их ничего не интересует, кроме новой дозы.

– Хо-хо! А много ты вообще видела вылечившихся наркош? – осклабился Степан.

– Но они есть! Вы же навсегда лишаете людей шанса на избавление. Ради презренного металла!

– Но и ты на этом неплохо зарабатывала!

– Я не знала! – Ведьма кричала, слёзы текли по её лицу.

Я встал рядом с Ниночкой, обнял её за плечи, прошептал:

– Ты не виновата! Мы всё это прекратим. Ублюдки. Будь проклят тот, кто придумал так использовать Усилитель. Гори он вечно в аду.

Я почувствовал, как напряглось тело Нины. Рытвинков со Степаном переглянулись между собой, и бывший Нины осторожно спросил:

– Он что, не знает?

Так. Ведьма же рассказала, что она узнала всё про Усилитель. И добавила, что мне это не понравится. Мы ещё не успели поговорить, но вряд ли мешать наркоту с зельем придумала Нина. Но кто же? Блонди? Такое замечательное открытие стало результатом её обучения?

– Попробуй, просвети! – обратился к Степану.

Почему-то расспрашивать Нину мне было страшно. И совершенно не зря.

Степан молчал, уступив сомнительную честь быть моим просветителем Нине. Ведьма долго собиралась с духом, а может, подбирала слова. Я уже стал терять терпение, когда она подняла на меня глаза и робко произнесла:

– Помнишь, твоя бабушка рассказывала нам, что она крутой теоретик.

– Да, – я всё ещё отказывался принять очевидное.

– И она написала много книг по теоретической магии. Одна из них – большой трактат об Усилителе. Там описано в том числе, что будет, если выпарить зелье над порошком. После твоего ухода я вспомнила, что видела что-то такое. Да вот руки всё не доходили прочитать.

– Этого не может быть.

Я обвёл глазами присутствующих. Почему-то вспомнилось, как совсем недавно бывшая мерзко ржала после того, как увидела мою реакцию. Я и предположить не мог в самом страшном сне, что Ажан украл и перенаправил на Ирину мою любовь к Алевтине. Будь правдой то, что произнесла Нина, подонки сейчас точно так же ржали бы надо мной. Ведь они конченые ублюдки. Последние твари.

Но Анечка рассматривала свои ногти. Рытвинков хмурился и ковырял какое-то пятнышко на столе. Степан смотрел на меня прямо, без улыбки. Очень серьёзно. Мне даже показалось, что я вижу лёгкую тень сочувствия на его лице.

– Сергей, мы не бандиты. – Мужчина покачал головой, как бы усиливая действие своих слов. – Я крупный бизнесмен, а это моя команда. Этот бизнес самый прибыльный, но не единственный. Если всё пойдёт хорошо, буду баллотироваться в следующем году в Думу.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты понимал, что ищешь не там. Мы не делаем ничего плохого. Наоборот. Впервые наркотики стали безопасны. Нина, не возражай, дай договорить! Да, порошок вызывает привыкание, но зато не убивает. Люди подсаживаются на них, но точно так же они зависимы от алкоголя, сигарет, кофе, в конце концов. Я уж молчу о вреде сахара. Но ведь никто не борется с продавцами сладкого? А именно они виновники того, что в развитых странах процветает ожирение, а как следствие – сердечные приступы. Люди мрут как мухи от инфарктов.

– Может, вам медаль дать? – саркастически осведомился я, сжимая и разжимая ставшие мокрыми ладони.

– Может, и дадут, когда человечество поймёт, какую услугу мы оказываем людям, – снова серьёзно подхватил Степан. – Наслаждение от нашей продукции несравнимо по сравнению с обычной дурью. Вреда практически нет. Мы делаем людей счастливыми. Корпорации разрабатывают онлайн-игры, тратя на это миллиарды долларов. Для того чтобы люди могли расслабиться в иной реальности. Мы делаем то же самое, только реальность предлагаем не свою, люди выбирают её сами. И они больше не умирают в погоне за счастьем.

– Вы ненормальные.

– Тебе просто нужно время, чтобы понять. И я уверен, ты поймёшь. Твоя бабушка придумала этот способ, тебе должно быть это близко.

– Замолчи! – заорал я.

– Радда Ивановна просто теоретик, – тихо произнесла Нина. – Ей в голову не могло прийти, что кто-то решит на практике осуществить задуманное.

– А для чего же существуют теории? – удивился Степан. – Это было неизбежно. Не мы, так другие.

– Как вы вообще сумели найти эту книгу? – спросила ведьма. – Это было кулуарное издание, для своих.

«Бизнесмен» пожал плечами:

– Ну что вы словно дети малые. То, что знают двое, перестаёт быть секретом. А вы говорите про книгу, изданную небольшим тиражом.

– Вам кто-то слил книгу, – мёртвым голосом прошептала ведьма, – кто-то из наших. А потом показал на меня. Как на ту, что способна зелье изготовить.

– Да, – не стал спорить Степан. – А что ты хотела? Ты торговала Усилителем. Так или иначе объясняла клиентам его действие. А я всегда интересовался подобными вещами. Стоило сложить два и два. Так что ты ошиблась совсем немного – сначала мы вышли на тебя, а потом уже нашли книгу. Конечно, тебя стали отрабатывать, когда уже был готовый бизнес-план.

На Нину страшно было смотреть. Она сгорбилась и как-то почернела. Наверно, и я выглядел не лучше.

– Никто не виноват, что вы интересуетесь теорией своего дела меньше, чем просто заинтересованные любители, – припечатал Нинин бывший. – Я и представить себе не мог, что ты не читала эту книгу. Тем более, как я понял, она у тебя была.

– Читала! Просто давно…

Я посмотрел на ведьму. Она отвернулась. Я понимал, что Нина не может сейчас продолжать разговор. Мой же мозг, похоже, не осознал ещё размера трагедии.

– Зачем вы убили Эдика?

Степан взглянул на меня с укором. Вздохнул, покачал головой.

– Даже до полиции уже дошло. Никто его не убивал.

– Что же тогда произошло?

Мой соперник побарабанил пальцами по столу, переглянулся с Рытвинковым, проигнорировал просительно смотревшую на него Анечку. И внезапно широко улыбнулся мне:

– А чего бы и не рассказать. Занятная история.

Благодаря моему шикарному бизнес-плану и сотрудничеству с Ниной наше дело стало процветать. Рынок наркотиков поделён давно, новых игроков на нём не жалуют. Но поскольку мы предлагали совершенно иной, продвинутый продукт, те, кто один раз попробовал, уже не могли отказаться.

С конкурентами, которые достаточно быстро всполошились и принялись качать права, разговор был короткий. Я назначил встречу главарям, очень уважаемым людям. И между делом, за разговорами, дал попробовать наш продукт. От него действительно нельзя отказаться. Правда, есть нюанс: лишь тем, кто до этого уже пробовал наркотики. Именно так работает Усилитель.

Нам повезло: все нужные нам люди принимали дурь. Хотя бы разок, хотя бы давно. Этого было достаточно. Теперь вместо конкурентов мы получили богатых и влиятельных клиентов. Они стали работать уже на нас, как франшиза. Вскоре мы «зачистили» всю столицу. За исключением одной группировки. У меня было ощущение, что они что-то знают о нас. Возможно, не всю правду, но в своих подозрениях очень близки к истине. Кроме того, вроде они и сами мутили что-то нечистое.

Наведя справки, я узнал, что у них шикарно отлаженная сеть. Какие-то невероятные курьеры. Всех наших ловушек последние из оставшихся конкурентов избежали. Что ж, я умею уважать чужие достижения. Пусть себе работают, решил я. Мы им не мешаем, они нам не мешают.

Но, к несчастью, мои знакомые по другому моему бизнесу рекомендовали мне Кирилла, охарактеризовав его как человека хваткого, умного и решительного. Аня, не нужно хмуриться, пока рано. Так вот, Кирилл при знакомстве и правда показался мне человеком расторопным. Мы ударили по рукам, и парень стал работать с нами.

Войдя в курс дела, Кирилл пришёл ко мне с интересным предложением. Он сказал, что у него есть план, как подмять под себя последних конкурентов. Дескать, узнал, где живёт один важный человек из «этих». И как к нему подкатить. Предложил, что он полностью возьмёт операцию на себя, но в случае успеха попросил хороший процент от прибыли.

Я обмозговал предложение и решил, что ничем не рискую. У Кирилла было только одно условие, которое он просил выполнить прямо сейчас. Взять к нам девушку, которая живёт в одном подъезде с Эдуардом. Да, да, Анечка, это ты. Ты до сих пор не разобралась в ситуации? Думаешь, мы тут всем рады за красивые юные глазки и стройные ножки?

План был очень простой, а потому мог и сработать.

Кирилл подкатил к Анечке исключительно для пользы дела. Не надо округлять глаза, Аня, так вышло, что вы чудесно подошли друг другу. Поверь, Кирилл теперь души в тебе не чает. Ничего не говори, ваши извращения – исключительно ваше дело. Так вот, постепенно парень ввёл свою подружку в курс дела, объяснил, что к чему. До этого Анечке уже перепадали неплохие гонорары. Но нужно было подтвердить то, что она необходимый, полноправный и полезный член нашего ммм… клуба.

Анечка, в свою очередь, подкатила к Эдуарду. Пока молодые люди общались дружески. Но девушка всё больше кокетничала, завлекала, делилась с соседом своими эротическими фантазиями. У мужчины не было шанса устоять. В тот вечер всё и должно было случиться. Анечка распалила соседа и утащила в спальню, предварительно открыв входную дверь. Дальше она незаметно сделала дозвон нашему Денису. В прошлом домушник, наш специалист очень искусен и хитёр. Он должен был проникнуть в квартиру Эдуарда и незаметно всё обыскать.

Но что-то пошло не так.

– Но зачем такие сложности? – удивился я. – Ведь можно было проникнуть в квартиру Эдуарда в любое время. Когда там никого не будет. Тем более если есть искусный специалист. Домушник, – добавил я саркастически. – Да и зачем? Что вы надеялись найти в квартире?

Но Степан, казалось, не заметил сарказма, а удовлетворённо кивнул головой.

– Ты мыслишь абсолютно правильно, – похвалил он меня, что совершенно меня не порадовало, – но было одно «но». Это необычная квартира. Своеобразный склад, где хранилась наркота, некий пункт, где всё время кто-то дежурил. Там они проводили свои летучки, мозговые штурмы. Я так понимаю, что обычные покупатели про эту хату не знали. Туда приходили только профессиональные курьеры. Почему они организовали свою явку именно так – вопрос не ко мне. Что же касается квартиры – обыскать её было необходимо. Посмотреть, что за дурь они продают, какого качества. Мы подозревали, что в квартире хранится список курьеров (на бумаге или в ноутбуке, неважно) и других, более высокопоставленных членов группировки. Зная людей поимённо, мы могли бы обработать их по одному и наконец-то понять, чем они так отличаются от всех остальных.

Но в тот злосчастный вечер всё пошло не так, – продолжал мой соперник. – Денис, который реально умел быть незаметной тенью и спокойно обчищал дома со спящими обитателями, споткнулся о брошенную кем-то на кухне гантелю. Эдик оторвался от Анечки и поспешил на шум. Увидев незваного гостя, с размаха заехал ему в челюсть. Между мужчинами завязалась драка. Не надо так на меня смотреть, никто Эдика не забивал до смерти. Денис толкнул его, и тот неудачно упал. Стукнулся виском об железный угол плиты.

– Ты за идиотов нас держишь? Не забывай, я видел покойного, – не выдержал я.

– Полиция пришла к тем же выводам, – пожал плечами Степан.

– Или за небольшую мзду от «бизнесмена» они решили закрыть глаза на очевидные улики и представить дело так, словно Эдик был один, принял наркоту и стукнулся головой.

Нинин бывший очень цепко, внимательно посмотрел на меня. Снова пожал плечами и очень натурально вздохнул:

– Ничего нельзя исключать. Может, к ним и заходили какие-то заинтересованные люди. Но это не мы.

– А кто же?

– Откуда мне знать? Ты будешь дальше слушать?

Скрипнув зубами, я кивнул головой:

– Да, мне крайне интересно, что за цирк вы устроили вокруг моей скромной персоны.

– Мы устроили? Хм, ладно. Продолжаю. Когда Денис и Анечка поняли, что Эдик мёртв, они усадили его за стол, постаравшись придать положению тела невинный вид. Девушка стёрла свои отпечатки пальцев в квартире, а Денис и так работал в перчатках.

– Невинный вид? – снова не выдержал я. – Если Эдик ударился о плиту, нужно было там его и оставить. Не сходится.

– Он ударился так аккуратно, что следов не осталось, – глядя мне в глаза совершенно честным взглядом, сообщил Степан.

– Иными словами, ни о какую плиту он не ударялся. Перестань морочить мне голову.

– Может, и так, меня там не было, – не стал спорить мужчина. – Курить хочу, сил нет. Ань, принеси пепельницу.

– Степан, не надо, меня родители убьют, если почувствуют запах, – заискивающе попросила девушка.

– Ничего, проветришь. Они придут не скоро. А мамаша же у тебя опять на гастролях?

Анечка кивнула и нехотя, но послушно принесла небольшую банку.

– Это пепельница, по-твоему? – спросил очевидный главарь студентку, которая втянула голову в плечи.

– У меня нет другой.

– Сколько говорить: приобрети!

– Хватит, – перебил я зарвавшегося Степана. – Давай ты будешь избивать младенцев в свободное от общения с нами время?

– Ишь ты какой. Защитник сирых и убогих, – смерил меня взглядом мой соперник. – Хорошо, продолжаю.

Но вместо этого от вытащил из кармана «Lucky Strike» и зажигалку. Жадно затянулся, выпустил дым тонкой струйкой из ноздрей в сторону Анечки и только после этого продолжил.

– Ребята договорились, что Денис покинет квартиру как можно быстрее, – продолжал нас радовать Степан неспешным рассказом. – Разумеется, одет он был так, чтобы лишние свидетели его не опознали. Джинсы, худи с капюшоном, который полностью скрывал лицо. Анечка должна была убрать последние следы своего пребывания в квартире и следом за Денисом её покинуть. И уже из своей квартиры предупредить всех о случившемся. Девушка поднялась к себе, позвонила мне и Кириллу. Мы обещали прибыть как можно скорее. Я – для того, чтобы убедиться, что всё сделано как нужно, а Кирилл – чтобы поддержать свою ненаглядную. Но ведь ты в этом и не нуждалась, правда, Анечка?

Хозяйка квартиры вновь отвела глаза от мужчины и ничего не сказала. А я понял, что всё-таки не ошибся и парень, выбежавший из подъезда в тот злополучный день, и был убийцей.

– Только вот помимо нужных и правильных действий наша милая тихоня решила добавить в происходящее перцу. И вызвала полицию. Зачем ты это сделала? – спросил мужчина Анечку.

Теперь мне стало понятно странное отношение Степана к девушке. Видимо, для всех, кроме рассказчика, такой поворот стал новостью. Присутствующие с недоумением воззрились на Анечку. И только Нина улыбалась. Наверно, торжествовала над нахалкой, посмевший посылать мне воздушные поцелуи.

Внутренний голос немедленно «закатил глаза»: «Боги мои, ты снова свёл всё к себе».

Я сделал вид, что не слышу оскорбительных замечаний.

– Как ты узнал? – тихо спросила Анечка.

– У меня везде свои люди, пора понять, – небрежно ответил Степан, помолчал, раздавил недокуренную сигарету в банке и добавил: – На самом деле я не знал. Ты сейчас подтвердила мои подозрения. Кроме тебя это сделать было просто некому. А я достаточно неплохо разбираюсь в людях. И в твоей пробивающейся наружу биполярочке.

– Это не так, – ещё тише возразила студентка.

– Возможно, – кивнул Нинин бывший, – но ты заигралась, девочка. Что вы творите наедине с Кириллом, меня не волнует. Но от твоих шалостей страдает дело. Я за такие проступки наказываю, и очень строго.

– Это был единственный… проступок. – Анечка с трудом выговорила фразу.

Мне стало очень жаль девушку. Хотя я и понимал, что она не стоит моего сожаления. «Ещё бы, – вмешался мой внутренний оппонент, – будь на её месте здоровый страшный бугай, ты бы так не печалился».

Я снова проигнорировал голос, а вместо этого поинтересовался у Степана:

– А почему никто другой не мог вызвать полицию? Например, соседи?

Мужчина снова благосклонно кивнул мне. Казалось, он радовался моим вопросам.

– Всё произошло быстро. В квартире у Эдика, в отличие от этой, – Степан презрительно обвёл взглядом помещение, – крутая звукоизоляция. Никто ничего не слышал, а видеть просто не мог. Полиция же приехала очень быстро. Выводы можешь сделать сам.

Закончив отвечать мне, главарь повернулся к Анечке:

– Единственный, говоришь? А что сейчас было? Почему Сергей тут, а на тебе разорвано платье?

– Я хотела всё выяснить. Сама, – девушка наконец-то подняла глаза на Степана и твёрдо заявила: – Если Кириллу можно ударить меня «для пользы дела», то ради дела я могу ему изменить.

Наконец-то я понял её мотивацию. Что ж, не лучше и не хуже другой.

– Ну как, изменила? Понравилось? Много узнала? – саркастически поинтересовался Степан. – Или мы рано пришли?

Аня обиженно запыхтела. Ведьма изо всех сил не смотрела на меня. Я прекрасно понимал, что не время для выяснения отношений, но всё-таки сказал:

– Нина, я тебе клянусь, ничего не было.

И приготовился к общему ржанию, шепоткам: «Каблук». Но снова ошибся.

– Не парьтесь, – снова вступил Нинин бывший, который словно мне симпатизировал, – Анечка думает, что она на всех оказывает такое же неизгладимое впечатление, как на Кирилла. Эдакая подростковая непосредственность. Считает себя неотразимой. Господи, на что там смотреть-то! Кожа да кости!

Я едва было не вступился за красавицу, но вовремя остановился. Ещё одно неосторожное слово – и Нина больше никогда не подаст мне руки.

– С Эдуардом сработало, – обиженно прошептала хозяйка квартиры.

– Эдик был бандитом. – Степан посмотрел на студентку в упор. – Он привык иметь дело со шлюхами.

Видимо, себя мужчина считал махровым интеллигентом. Бизнесмен! В Думу собрался!

– Я не шлюха! – пропищала Анечка.

Этого я уже не смог вынести.

– Прекрати, – я поднялся. – Не позволю тебе унижать её.

И тут же поймал горький взгляд ведьмы. Разумеется, Нина подумала, что я заступаюсь, потому что Анечка мне понравилась.

«А это не так разве?» – удивился внутренний голос. «Не так», – отбрил я.

И снова Степан удивил своей лояльностью в отношении меня. Он кивнул мне и повернулся к Анечке:

– Я не имел в виду, что ты шлюха. Просто объяснил разницу между Эдиком и Сергеем. Я могу продолжать? – Степан посмотрел на меня.

– Конечно, но… – я сел обратно, – я не понимаю. Ведь это Майя Фёдоровна велела Анечке охмурить меня, чтобы добыть информацию?

Теперь с удивлением все воззрились на меня.

– Эта милая старушка соседка? – уточнил Нинин бывший. – При чём тут она?

– Разве она не возглавляет вашу банду?

Степан поморщился.

– Не банду, Сергей. Мы просто команда бизнес-профессионалов. И неужели ты до сих пор не понял, кто тут главный?

– Ты?

– Да я об этом битый час прямым текстом говорю!

– Майя Фёдоровна ничего не знает о том, чем мы занимаемся, – нехотя пояснила Анечка, исподлобья глядя на меня. – Эта святая, чудесная женщина воспитала меня. Она, в отличие от моих родителей, пожертвовала ради меня своей карьерой. Сейчас я помогаю ей деньгами, потому что могу. И счастлива, что она их у меня берёт. Моей бывшей няне категорически не нравится Кирилл. Но понравился ты. Она мечтала о том, чтобы мы стали встречаться. Все уши мне прожужжала, какой ты вежливый, интеллигентный, предупредительный. Взяла с меня обещание, что я хотя бы попробую дружески с тобой пообщаться. Сегодня она воспользовалась тем, что тебе кто-то позвонил, набрала меня и сообщила, что ты у неё в гостях. Предложила заскочить невзначай. А я решила воспользоваться возможностью, чтобы всё разузнать по нашему делу. Пока ни у кого это не вышло! – с вызовом закончила она.

– Хвалю за инициативу, – серьёзно сказал Степан, – но в следующий раз включай мозг. Даже если бы у тебя всё получилось, ты позвала нас слишком рано. Или ты думала, что Сергею хватит на всё две минуты, как Кириллу? Ладно, ладно, шучу! Твой Кирилл – сексуальный гигант, довольна? Но вам нужен был минимум час на игры в постели, а потом ещё пара часов на то, чтобы ты разболтала прибалдевшего мужика. Ты же набрала меня перед тем, как зайти в квартиру к Майе Фёдоровне, и попросила всех приехать через полчаса. Сдаётся мне, ты хотела уязвить Кирилла. Не простила ему, что он поднял на тебя руку при посторонних. К тому же мы уже решили мирно поговорить с ребятами.

Я хмыкнул, Нина покачала головой.

– Так я продолжаю, – мужчина сделал вид, что не заметил нашего скептицизма относительно «мирных переговоров». – Анечка вызвала нас, а заодно и полицию, решив по полной пощекотать себе нервы. Не хватает девушке острых ощущений, что поделать. И внезапно вспомнила, что оставила открытой дверь в квартиру Эдика. Надеясь, что полиции всё-таки нужно время, чтобы доехать, и она не материализуется моментально, Аня тихонечко спустилась вниз по лестнице. И увидела Сергея, заходящего в квартиру. К счастью, он её не заметил. Наша актриса (погорелого театра) спешно поднялась обратно и сообщила нам о том, что на арене появилось новое лицо. Каково же было её удивление, когда, услышав шаги на лестничной площадке, она посмотрела в глазок и обнаружила Сергея у своей квартиры. Но надо отдать должное нашей практикантке, у неё прекрасные задатки актрисы. Ради этого и держу, честное слово, иначе убил бы уже давно. Она успешно заболтала непонятно откуда взявшегося мужчину. Вскоре к беседующим на площадке присоединился Кирилл. Ему и в голову не могло прийти, что это тот самый человек, который заходил в квартиру Эдуарда. Поэтому с ходу он начал наезжать на Анечку в своей привычной манере. Но девушка с помощью шифра дала понять, что есть нечто, на что нужно обратить особенное внимание.

– Какого шифра? – спросил я, хотя уже догадался. Но зачем лишний раз демонстрировать врагам мою проницательность? Пусть считают меня недалёким.

– «Я пирог испекла», – гордо пояснила Анечка.

– Ясно. Но если Кирилл понял, кто я такой, почему он ушёл?

– Он решил оставить тебя на съедение мне, – пояснил Степан. – Его больше заботил провал его личной операции, а потому не терпелось расспросить Анечку, как же так всё вышло из-под контроля. Я же, обнаружив тебя в квартире, тоже не сразу понял, кто ты такой. И если бы не твой честный услужливый ответ на вопрос про пирог, который я задал на всякий случай…

– А зачем ты вообще пошёл в Анину квартиру?

– Мы договорились там встретиться, – пожал плечами мужчина. – Её родители дома не ночевали. Мама в командировке, отец на даче. Ключи от всех квартир подчинённых есть у меня в обязательном порядке. Другое дело, что обычно все они живут одни, – не удержался главарь от шпильки. – Парочка должна была ждать меня дома. Но Аня, заметив тебя в глазок, выскочила на площадку. Остальное ты знаешь.

– Аня, – обратился я к девушке, – так ты не специально оставила открытой дверь в квартиру?

– Нет, – огрызнулась студентка.

– Слишком сосредоточилась на «актёрском мастерстве», – прокомментировал Степан, внимательно наблюдавший за девушкой. – Анечка не собиралась уходить. Сумку взяла для отвода глаз. Но появление Кирилла, который не подыграл вовремя, спутало все карты. Решила увести от греха подальше. А незапертая дверь в квартиру… Две одинаковые ошибки за один вечер, однако.

– Ну допустим, – проронил я. – А дальше-то вы чего ко мне цепляться стали?

– Сначала мы хотели просто выяснить, кто ты такой. Если ты от конкурентов, а такой вывод напрашивался, то стоило присмотреться. Антон, – Степан кивнула на Рытвинкова, который, оказывается, представился чужим именем, – пришёл к тебе под видом полицейского. А ты стал нагло врать.

– А вы что ожидали? Что я расскажу про наркотики?

– Ничего не ждали. Мы наблюдали и собирали сведения. А ты нарисовался у Майи Фёдоровны. На тебя не подействовала «сыворотка правды». А потом вы и вовсе пошли в полицию.

– Нас забрали по другому делу, – вставила Нина. – Кстати, откуда ты знаешь?

– Не задавай глупых вопросов. Я серьёзный человек, у меня везде связи. Вы развили такую бурную деятельность, и я решил, что будет проще открыто встретиться с вами.

– Зачем?

– Разойтись миром. Оставьте эту историю. С Ниной мы сотрудничаем давно и успешно. Пусть всё так и остаётся.

Наконец-то мне стала понятна лояльность Степана ко мне. Женщин он традиционно ни во что не ставил. Сложив два и два, он пришёл к выводу, что мы с Ниной состоим в отношениях. Поэтому и обращался ко мне как к «главному», который всё решает. Этим и объяснялся приветливый тон, мгновенные реверансы в мою сторону, когда он тявкал на Нину, а я вставал на дыбы. Ему нужны были поставки Усилителя. И беспокоила наша мышиная возня у него под носом.

Решив проверить эту версию, я, словно бы в раздумье, произнёс:

– Да, договор у вас был с Ниной. Но теперь, – я сделал многозначительную паузу, – всё изменилось. Ничего не мешает нам самим развивать бизнес, который даёт людям счастье. Не понимаю, зачем лишнее звено.

Краем глаза увидел, как оживились присутствующие за столом, практически все из которых до этой минуты записали меня в тюфяки и тугодумы. Анечка смотрела на меня с впервые проклюнувшимся искренним интересом и уважением. Лже-Рытвинков, то есть Антон, поднял брови и заинтересованно переводил взгляд с меня на Степана и обратно. Сам главарь нехорошо прищурился, выдавая, что ему совершенно не нравятся мои слова, но нечто подобное он и ожидал. В Нинином взгляде читались гнев, тоска, печаль и разочарование.

– Кроме того, что за обращение с моей женщиной? – продолжил я, вроде бы ни к кому не обращаясь, но Степан напрягся ещё больше. – Привести мою, – я выделил интонацией последнее слово, – девушку под пистолетом? Да вы с ума сошли, если считаете, что со мной можно так обращаться.

Я заметил, как ведьму отпустило. После последних моих слов лицо её разгладилось, она поняла, что я блефую. В отличие от Нины у Степана на лице желваки заходили вверх-вниз, а лицо приобрело свекольный оттенок. Но главарь моментально взял себя в руки.

– Понимаю, брат. Прими наши извинения. – Надо же, отметил я про себя, решил размазать вину за свой пистолет на всех. – Но пойми: вот так, с налёта, в бизнес ты войти не сможешь. Нужны связи, наработки. Тут столько нюансов, мельчайших деталей. Познакомлю тебя с нужными людьми, введу в круг, так сказать. У меня реально везде свои люди. От полиции до депутатов, от мелких сошек – воришек до воротил теневого бизнеса. Разумеется, мы готовы не просто покупать Усилитель, а вести бизнес вместе. Тебе нужен достойный, надёжный компаньон.

Я поморщился:

– Мне нужно обо всём подумать.

– Не стоит затягивать, – зловеще пригрозил Степан. – Ваша магия (да, да, не удивляйся, наслышаны уже) не устоит против ножа и пули. Посмотри, как легко я притащил сюда твою ведьму. Что она сделала? Ничего. Ругалась, как портовый грузчик, но как миленькая пошла с нами. Ты смертен, дорогой, как все остальные. Если я потеряю всё, то и тебе ничего не достанется.

– О, пошли в ход угрозы? – презрительно рассмеялся я.

– Не то чтобы, – ухмыльнулся мой соперник. – Ты спроси у Нины, по каким соображениям она решила всё-таки сотрудничать с нами.

И тут я увидел, как за спиной у Степана закружилась прозрачная дымка.

– Блонди, я сам, – повелительно произнёс я.

Нина кивнула, и дымка пропала. Компания стала заполошно озираться по сторонам.

– Опять ваш долбаный призрак? – с досадой спросил Степан, очевидно, уже знакомый с проделками Блонди.

Я на секунду прикрыл глаза, давая силе наскрести по сусекам всё самоё тёмное, что дремало в глубине моей души. Дикое, первобытное, то, что присутствует у любого человека, будь он буддистским монахом или робким современным ботаном, проводящим время в онлайн-мире. Вопрос только в том, насколько глубоко древнее зло припрятано. Дал время собрать по крупицам в единую сущность и дать ей выход. Когда я открыл глаза, на Степана смотрел совсем другой человек. Он не просто мог посоперничать с ним в цепкости взгляда, а выиграть это соревнование с той же лёгкостью, с какой олимпийский чемпион победил бы в забеге двухлетнего малыша, едва научившегося ходить.

– А теперь говорить буду я. – Я встал, облокотился руками на стол, не для того, чтобы добавить себе веса, как это недавно делал Степан, а для того, чтобы увидеть, как моментально изменили позы все остальные.

Антон испуганно держался за свой большой живот, который он зачем-то пытался втянуть. Анечка села как отличница-первоклашка, сложив руки на коленях. Степан изменился в лице, закинул ногу на ногу и скрестил было руки на груди, но под моим презрительным взглядом решил, что закрытая поза не подходит. Не найдя ничего лучше, сунул мешавшие ему руки в карманы.

И только Нина наконец-то расслабленно откинулась на спинку. На губах её бродила лёгкая, но очень нехорошая улыбка.

– Вы все идиоты. Даже не знаю, зачем я трачу на вас своё время. Нина пошла с вами, потому что ей стало интересно, что вы задумали. – Краем глаза я посмотрел на ведьму и убедился, что прав. – Вы застали её дома, под защитой Блонди. Но так как вы нули в магии, то даже не заметили призрачной дымки, которой окутан каждый из вас. Поскольку вы осмелились переступить порог дома ведьмы, призрак мог спокойно следовать за вами, а если бы хоть пальцем тронули Нину, то превратились бы в кровавые лепёшки. Немедленно. Никто не желает проверить? Хорошо. Надеюсь, с этой частью разобрались?

Я проигнорировал удивлённо поднятые брови Нины, надеясь, что их заметил только я. Присутствующие и правда не могли оторвать от меня глаз.

– Я не нуждаюсь ни в чьих советах. Тем более мне не нужна помощь. Это смешно, – произнёс я высокомерно и кивнул ведьме: – Мы уходим. С этой минуты Усилитель перестаёт действовать так, как он действовал раньше. Нина к этому отношения не имеет. Вы можете убедиться в правдивости моих слов, попробовав использовать то зелье, что у вас осталось. А если кто-то попробует хотя бы на метр подойти ко мне или тем, кто мне дорог, моментально узнает про другое, более интересное применение Усилителя. Ядерную физику изучали? Жить хотим? Мне, в отличие от Нины, не нужна защита призрака. Я достану вас и так.

Обвёл всех спокойным взглядом и увидел перекошенные от злобы и страха лица. Они поверили мне! Нет, я никого не обманывал. Произнося эти слова, я был уверен, что говорю истинную правду. Другое дело, как именно это будет работать на практике, мне было неведомо. Но теперь Усилитель будет действовать иначе, я не сомневался. Почему, разберёмся чуть позже.

В гробовом молчании покинули мы квартиру Анечки. Никто нас не остановил.

Когда дверь за нами захлопнулась, я снова прикрыл глаза. Мы несколько минут стояли в полной тишине на площадке прямо у закрывшейся за нами двери. Нина мне не мешала. Я приходил в себя, возвращал назад своё истинное «я». Только вот это «я» теперь навсегда останется немного иным, не тем, что было всего лишь десять минут назад. Я принял это без печали, радости и сомнений. Теперь я другой, приговор обжалованию не подлежит, рефлексировать бесполезно. О чём думала Нина, я не знал.

Выровняв дыхание, я открыл глаза и тихонечко позвал:

– Блонди!

Призрак материализовался рядом с Ниной в виде маленькой девочки, жмущейся к ногам ведьмы.

– Пойдёмте, – усмехнулся я и вызвал лифт.

Я попридержал подъездную дверь, пропуская вперёд дам, после чего остановился. Внезапно понял, что не закончил с этим домом. Мне нужно вернуться.

– Пойдём отсюда скорее, – попросила Нина.

Она посмотрела мне в глаза и тут же поняла, что я не собираюсь уходить. Несмотря на то что всё сказанное в квартире за последние десять минут было правдой только частично, что-то неуловимо изменилось между нами. Не то чтобы в худшую сторону, но абсолютно точно нам обоим было не по себе.

– Ты же собираешься вернуться не к Анечке? – тихонько спросила ведьма.

В её вопросе не было ревности, унижения и просьбы не возвращаться. Она просто хотела знать. Я почувствовал. Сейчас находился на каком-то пике, практически физически ощущая, что на самом деле стоит за тем, что люди произносят губами.

Я покачал головой, хотя частично это было неправдой.

Повернулся к маленькой девочке, чтобы попрощаться, но вместо неё уже стояла очаровательная кокетка, почти материальная девушка примерно восемнадцати лет. Разумеется, с шикарными формами. Блонди пленительно улыбалась. Но я видел – ей тоже было невыносимо грустно.

Наше время закончилось. Теперь всё будет иначе.

– Спасибо, Блонди, – произнёс я как можно нежнее. И закрыл глаза, вспоминая её губы на моих. – Прости, – добавил я, снова открывая глаза.

Призрачная девушка растаяла. Я вздохнул. Но она снова появилась, теперь в образе пятнадцатилетнего нескладного подростка, угрюмо махавшего мне рукой. Что же. Это логично.

Я повернулся к Нине:

– Мне пора.

– Ты ничего не хочешь сказать мне?

Я ненавидел этот вопрос. Терпеть не мог, когда женщины пытались нечто подобное у меня просить. Хочешь что-то – скажи прямо. Я захочу – скажу прямо. Но сейчас я не рассердился. Но и не пошёл ей навстречу, а просто сказал:

– Я тебе позвоню.

Только вот Нина не хотела так просто сдаваться. Ей нужно было выяснить всё прямо сейчас.

– Ты винишь меня? – прямо спросила она.

– Немного, – признал я. – Как ты могла не знать?

– Так же, как и ты не замечал, что отбираешь удачу у своих коллег. Ты думаешь, твой дар тебе помогал по жизни? Нет, нет и ещё раз нет.

Я немедленно вспомнил, что примерно такой разговор у нас уже происходил и ведьма говорила мне нечто подобное. Но как только я переспросил её, она от всего открестилась. Значит, всё-таки это правда. В глубине души я уже догадался и об этом.

– Тогда почему прошлый раз ты это отрицала?

– Жалела тебя, – огрызнулась Нина. – Любила тебя, – добавила она тихо-тихо.

Но я услышал. Медленно кивнул, принимая ответ. Ничего не ответил, увеличивая расширяющуюся пропасть между нами.

– Мне пора, – повторил я. – Я позвоню тебе.

Нина коротко кивнула, развернулась и медленно пошла прочь от этого двора, меня и всей нашей истории. Я ощутил физическую боль. И вместе с тем был уверен, что сейчас так и нужно. Только так.

Это выглядело чудовищно неблагодарно с моей стороны. Неблагородно. Кто-то внутри меня хотел догнать ведьму, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Только вот этот кто-то не мог осмелиться даже пикнуть. Не мог заикнуться о том, что вообще-то все мы (все те, кто собрался внутри меня) любим эту женщину! Сегодня балом правлю я. Только я.

Повернулся к двери, набрал код. Прошлый раз я не запомнил все цифры, но сейчас оказалось, что я их откуда-то знаю, как и множество других полезных вещей. 3к4224. Набор цифр не мог оказаться иным. Дверь открылась и не посмела меня тронуть на этот раз. Даже она понимала, что я стал совершенно другим.

Когда я позвонил в квартиру Анечки, мне открыли практически моментально. Степан улыбнулся мне, открыто и радостно:

– Знал, что ты вернёшься.

Я покачал головой:

– Мне Аню.

Я не боялся ни его компании, ни пистолета. Ни Кирилла, который почему-то до сих пор не пришёл. Степан это тоже чувствовал, а потому хмыкнул, но позвал хозяйку квартиры. Коротко кивнул ей:

– Пойдём со мной.

Разумеется, ей и в голову не пришло возразить.

Майя Фёдоровна открыла нам дверь и счастливо улыбнулась:

– Дети мои, какой приятный сюрприз!

Было настолько очевидно, что ей невероятно приятно видеть нас вместе, что мне на короткое мгновение стало стыдно. Мы зашли в прихожую.

– Дорогая Майя Фёдоровна, Анечка что-то хочет вам сказать.

– Но не в коридоре же, Николай. Проходите, дорогие.

– Не сегодня, – вымученно улыбнулся я и шепнул Ане: – Либо говоришь ты, либо я.

– Милая Майечка Фёдоровна, – в глазах девушки блестели слёзы, я знал, что она ненавидит меня сейчас больше всех на свете, – простите меня. Мы с Кириллом занимались продажей наркотиков. Это особый сорт, от него не умирают. Но всё равно это наркотики. И те деньги, что я приносила вам… – она запнулась и зарыдала.

– Выручены от их продажи, – безжалостно подытожил я.

– Милая моя, не плачь, – заволновалась пожилая леди, – да быть такого не может. Николай, помилуйте.

– Меня зовут Сергей. Простите, что принёс вам столько неприятных минут. Но вы должны это знать. Вы ведь не знали?

Я хотел добавить: «Или не хотели знать?» Считали достойной платой за то, что положили всю себя на воспитание соседской девочки? Существовать с ощущением того, что жизнь несправедлива, ой как непросто. Когда считаешь себя хорошим человеком, поневоле начинаешь требовать от жизни награды за своё хорошее поведение. За свои жертвы. Но разве об этих жертвах кто-то просил?

И когда «твоя девочка» приходит к тебе с пухлым конвертом и лёгкой улыбкой на губах, так заманчиво перепутать это появление с «положенной» по праву наградой. Ничего, что соседка ещё студентка. Ничего, что её родители живут уже не так роскошно и явно нуждаются. Они сами виноваты. Там пережали, тут недоглядели. Девочка любит меня, вот она, справедливость.

Бальзам на пожилую душу. К чему ненужные вопросы?

Да, крутится вокруг странный мальчик. Не такой интеллигентный, как хотелось бы. Не подходит для церемонной обстановки Букингемского дворца. Ничего, исправим. Заменим на другого. А думать о большем? Зачем?

Но я вовремя остановился. Кто я такой, чтобы кого-то учить жизни? Ведь сам тоже не хотел замечать очевидного. До конца не осознав всю глубину истории с коллегами, старался пока запихать её поглубже. Слишком больно.

«В нашей дурацкой истории не оказалось ни одного положительного героя», – усмехнулся я.

– Простите меня, – куда более искреннее, чем первый раз, попросил прощения. – Не поминайте лихом. А вам с Анечкой предстоит серьёзный разговор.

– Николай, – остановила меня хозяйка, – то есть Сергей. Вы заходите ещё, пожалуйста. В любом случае, что бы ни выяснилось, – добавила она с твёрдостью, которой от неё не ожидал.

– Зайду, – серьёзно ответил я.

И не стал добавлять «благодарю». Букингемский дворец подрастерял своё величие.

Нет, я обязательно вернусь к милой Майе Фёдоровне и буду безупречно вежлив. И атмосфера светского салона всё так же будет витать над нами. И даже принесу ей конверт с деньгами, если Анечка не сможет больше обеспечивать старушку. А так, скорее всего, и будет. Но не сегодня.

Я не стал вызывать лифт, а сбежал с пятнадцатого этажа бегом по ступенькам. Это было чертовски приятно. Выскочив на улицу, набрал знакомый номер.

– Милый, – обрадовалась бабуля, – заскочишь в гости?

– Обязательно, но не сейчас. У меня только один вопрос.

– Слушаю, дорогой.

– Ты говорила, что моя удачливость – всего лишь проявление дремлющего дара. Но это не просто везение. Я отбирал удачу у своих коллег. Ты знала?

– Сергей…

– Да или нет? – закричал я.

– Не всё так однозначно.

Я чуть было не разбил телефон о мостовую.

– Да или нет? – спросил я на этот раз очень тихо.

– Да, но всё гораздо сложнее, чем ты думаешь.

– Но всё равно – да!

– А ты знаешь, что после заморозки твоего дара часть твоей силы в нашем районе просто утекла в пространство? Ты знаешь, что был магический всплеск активности, который породил интересных людей?

– Чем же интересных? – глухо спросил я.

Я уже знал ответ.

– Им везло больше остальных.

Я застонал. Мне хотелось немедленно бросить трубку, но я должен был задать ещё один вопрос, ответ на который я тоже уже, кажется, знал:

– Скажи. Зачем познакомила нас с Ниной? Ты призналась, что подстроила сначала вашу встречу с ведьмой, а потом подтолкнула меня к близкому знакомству с ней.

– Хотела, чтобы у тебя была достойная девушка. Я хорошо знаю Ниночку, она внучка моей лучшей подруги. И могла понять тебя, как никто другой.

– Это неправда!

– Серёжа!

– Хорошо, это не вся правда. Ты познакомила нас, чтобы всё наконец-то открылось? Потому что кишка тонка была рассказать всё самой?

– Серёжа!

– Признай, что это так!

– Всё зашло слишком далеко. Я подумала, что так будет лучше. Рядом с практикующей Ниной твой дар потихонечку бы раскрывался, размораживался, это было бы не так болезненно, как если бы я обрушила на тебя всю правду. Я же не знала, что учудила это твоя Ирина!

– Бабуль, я перезвоню.

Но услышал, как она поспешно добавила:

– Серёжа, прости. И знай, что способности, которые утекли из-за нас в пространство, теперь у всех исчезнут.

А я-то думал, почему мы все находимся в одном районе Москвы. Почему передвигаюсь пешком. Какое странное совпадение. Все эти люди, которые завертели меня в водовороте событий, были порождением моей же силы. Те, кому досталось немного магического дара. Так Ажан стал тем, кто он есть. Так стал тем, кто он есть, Степан.

Так появились люди, которых Ажан вербовал в курьеры. Им везло больше остальных.

А в коллективе я тихонечко оттягивал на себя удачу у своих коллег.

Замечательные новости, правда?

Кстати, откуда бабушка знает, что способности исчезнут? Я подумал об этом и моментально забыл. Сейчас меня волновало другое. Но слова бабушки и правда сбылись, только вот это совсем другая история.

Я сидел на кухне и смотрел в стену. Так как я не готовил на своей кухне и знал об этом ещё на стадии ремонта квартиры, стена была серая, с нанесённой на неё каменной крошкой.

Мои гости из прошлой жизни неизменно восторгались ремонтом. «Так необычно». «Живо». «Нестандартно». «Ты новатор».

Мне это льстило. А сейчас было противно от того, что когда-то я с удовольствием принимал комплименты о новаторстве только потому, что благодаря своему везению мог не париться и покупать готовую еду либо есть в ресторанах.

Теперь я знал, что моя роскошная жизнь стала возможной за счёт других. Тонкий голос в голове попытался парировать: «Всегда кто-то живёт за счёт других. Справедливости не существует. Кто-то рождается на ступеньках трона или хотя бы в роскошном особняке, а кто-то в вонючей хрущёвке. Не ты, так другой».

Я стукнул кулаком по столу. Голос послушно замолчал. В том-то и проблема. Я. Именно я забирал удачу у людей. Пусть невольно, но оттягивал на себя. Когда я ушёл в отпуск, коллеги смогли наконец-то прилично заработать и поправить свои дела.

Я не знал этого. Не хотел, не мог контролировать. Мало того, консервация моей силы породила нездоровую магическую атмосферу в нашем районе. Именно поэтому преступные группировки смогли так разрастись, да ещё и применить магию в своих чёрных делах.

А ещё им помогла моя милая бабуля, написавшая книгу. И Нина, услужливо поставляющая Усилитель в промышленных масштабах. Просто замечательно. Мы все – исчадия ада. Я зарычал.

Я знал, что банды, как бы они теперь ни трепыхались, канут в Лету. Одни лишатся курьеров. Или уже лишились? Не этим ли объяснялось странное молчание Ирины и Ажана? Они легко могли выяснить, что я жив. Только им было не до того.

«Клуб Степана» (по его меткому выражению) лишится волшебных свойств Усилителя. Нина – огромных заработков. Надеюсь, она погасила свои кредиты.

Мои коллеги перестанут отдавать мне часть своего везения. Думаю, я сменю работу. Мне не хотелось каждый день видеть людей, которых я невольно обкрадывал год за годом.

Но больше я не мог быть один. Раны в душе зияли и требовали немедленного врачевания. Мне нужна она. Моя любимая. С которой мы пойдём рука об руку, теперь осознанно. Построим наш новый мир.

«Это Алевтина?» – робко спросил тонкий голос у меня в голове.

Теперь я помнил всё.

Мы дружили много лет, с самого детства. Аля была поверенной моих тайн. Именно ей я похвастался своим первым поцелуем, а потом рассказал о первой горячей девчонке в своей постели. Позже, когда я перестал считать своих любовниц-трофеев, я стал рассказывать ей только самые забавные случаи. Когда я заходил слишком далеко, подруга прерывала меня и корила. А один раз, когда я влез в совсем постыдную любовную историю с «женатой дамой», отчитала и пристыдила так, что у меня неожиданно мозги встали на место. И безобразие я немедленно прекратил.

Но главное было не это. Мы могли болтать о чём угодно. О дурацкой постановке в театре, куда Аля меня затащила, а потом полвечера восторгалась игрой актёров. О том, сколько просуществует МКС и представители какой страны последние её покинут. Как долго будут жить люди и обретут ли наши потомки бессмертие. Развалившись на жёстком диване подруги, мы полночи смотрели кино, а остальную половину горячо спорили, никогда не сходясь во мнениях.

Я затаскивал Алю в дорогие рестораны, которые были ей не по карману. Не устояв, она заказывала себе любимые морепродукты, но неизменно платила за себя сама. Пару раз мы сильно поругались из-за этого, потом я стал тихонько подбрасывать подруге деньги. В кухонный ящик, непосредственно в кошелёк. Но неизменно бывал разоблачён. Тогда я пошёл к начальнику Алевтины (она работала в небольшой фирме юристом) и договорился, что каждый месяц буду переводить ему некую сумму, которую он будет отдавать в конвертике Але. Как премию.

Это прокатило. Подруга была довольна, я же был счастлив как ребёнок.

А вот сейчас мне пришло в голову, что не таким уж и удачным было это решение. Аля держалась за низкооплачиваемую, на самом-то деле, работу. Вместо того чтобы расти и найти что-то другое. Неужели только глобальная катастрофа в моей жизни позволила мне понять такие простые вещи?

Но однажды всё изменилось. Как-то поздно вечером Аля позвонила мне и попросила приехать. Я немедленно сорвался из клуба, где курил кальян с приятелями. Подобная просьба звучала от подруги впервые. Аля открыла мне дверь, кинулась на шею и расплакалась. Я обнял дрожащую девушку, отвёл в комнату, посадил на диван, прижал к себе. И долго допытывался, что произошло.

Аля всхлипывала и судорожно вздыхала куда-то в район моей шеи. Но наконец-то всё рассказала. Во дворе у подруги жили кошки. Одна из них родила котят, которые уже вполне окрепли и весело носились по двору. Подкармливали пушистиков всем миром.

Вот и в тот день Аля вышла во двор покормить забавных милых кошечек. Самый большой и бойкий котёнок выбежал на дорогу перед едва успевшим затормозить автомобилем. Но подруга не успела облегчённо вздохнуть – водитель снова нажал на газ.

– Понимаешь, я видела его глаза. Они были сначала растерянными, а потом в них зажглось что-то дьявольское, мелькнула радость. Он подмигнул мне и…

Я гладил её волосы, а в душе поднималась чёрная волна.

– Хочешь, я убью этого мудака? – спросил я.

Аля подняла на меня полные слёз глаза и серьёзно произнесла:

– Не надо. Ведь ты сам станешь убийцей.

Тогда неожиданно для себя я поцеловал её мокрое лицо, нашёл губы и не смог остановиться. А утром понял, что то, что произошло между нами, было удивительно прекрасно. Мы не разговаривали о бурной ночи, перекинулись парой скомканных фраз, и я ушёл домой.

На следующий день в клубе я встретил Ирину, переспал с ней и наконец-то понял, что устал от пустышек-однодневок. Совершенно одинаковых красоток в облегающих платьях, с красными губами и френчем на руках. Выставив девицу за дверь, я поехал к Але и сказал, что мы больше не друзья. Отныне между нами нечто большее, чем просто дружба.

Только вот долго насладиться романом нам не дали. Вмешалась банда Ирины.

Представляю, что думала обо мне всё это время Аля. Что я, мерзавец, негодяй, бросил её без объяснений. А потом, когда наконец-то объявился, набросился ночью и стал душить. Ушёл – и снова ни слуху ни духу. Хорошо, если она считала меня просто ненормальным, а не конченым придурком.

Настоящую любовь, которую я испытывал к ней, у меня забрали и нагло перекинули на Ирину. Эта тварь сумела так воздействовать на меня именно из-за того, что я был у Алевтины. Сюда она могла дотянуть свои лапы.

А ведь Аля звонила мне тогда, когда я, хранимый пробуждённым даром после убийства, исчез из мира живых для тех, кто играет тонкими гранями бытия. В ту пору, когда я не определялся у Нины на картах как живой. Тогда мне звонили собственно ведьма, бабуля, у которой была со мной связь как у родственницы, Ирина, которая думала, что меня нет в живых. И Алевтина. Аля, не обладающая никакой магией. Она почувствовала неладное, потому что продолжала меня любить. Любить по-настоящему.

А я… Идиот, эгоист, негодяй. Даже узнав правду, что Ирина забрала мою любовь, так и не соизволил не только навестить, но даже позвонить Але.

Нужно немедленно всё исправить. Просто снять трубку и позвонить. Той, которую я подсознательно любил всю жизнь. Моей самой лучшей, близкой подруге. Единственной любви.

Единственной? Но ведь была ещё Блонди.

Милая призрачная девушка с точки зрения давности отношений «имела на меня права» даже в большей степени, чем Аля. Мы полюбили друг друга, когда были совсем мелкими. Детская любовь может быть не менее настоящей, чем зрелая. И имеет все шансы перерасти в глубокое всепоглощающее чувство.

Мы выбрали друг друга и общались без каких-либо разрешений со стороны «опекунов» Блонди. Нам не нужно было их позволение общаться не только потому, что мы были детьми. Мы были сильны. И даром. И любовью.

Именно тогда я был самим собой. Потом, лишив меня силы, у меня забрали и часть воспоминаний. Символично, не правда ли? Позже почти такая же история повторилась с Алей. И так ли уж важно, что в одном случае мне желали добра, а во втором хотели уничтожить и выбросить? Если от этого не меняется суть.

Узнав правду о нашей с Блонди прошлой любви, я уже тогда не видел особенных препятствий для нашего союза. Меня останавливало недавно возникшее чувство к Нине. Сейчас же, узнав столько подробностей о ведьме, я колебался куда больше.

А ведь теперь я знал, что между мной и Блонди возможно всё. Иногда она может принимать физический облик. Да, это энергозатратно, потребуется много времени для восстановления, но возможно. Разве любовь не требует жертв? Кроме того, когда призрак был «на задании», физический облик Блонди доставался, можно сказать, «на халяву».

И в это время мы сможем обниматься, целоваться. Делать всё, что может прийти в голову двум влюблённым взрослым людям. Но представьте, сколько драйва, эмоций добавит осознание, что девушка в твоих объятиях – призрак.

А ещё она всегда будет молодой и красивой. И разной. Тысячи прекрасных физических обликов и одна душа. Никогда не постареет, разве что мы с ней сами этого захотим. Кто ещё может похвастаться такими уникальными отношениями? Разве не об этом втайне мечтают все без исключения мужчины?

А душа Блонди? Как она бросилась защищать меня, убежав из дома и вселившись в продавца шаурмы. Была рядом, помогала, ничего не требуя взамен. А заметив наш взаимный интерес с Ниной, благословила нас. Более того, призрак помирил нас в ссоре. И хотя Блонди в откровенном разговоре призналась мне в любви, увидев мою растерянность, благородно свела всё к шутке и предстала передо мной в образе маленькой девочки.

Ей не хотелось ни смущать меня, ни тем более вызывать чувство вины. И я вполне мог принять её жертву, заставив себя поверить, что признание в любви было всего лишь спектаклем со стороны капризной маленькой девочки. А ведь Блонди понимала: если я выберу Нину, ей придётся видеть нашу несносную парочку до конца наших с Ниной дней.

К тому же, выбирая Блонди, вряд ли я заслужу осуждение от двух других своих подруг. Статус призрака делал Блонди более уязвимой. Земным девушкам найти пару куда проще, а потому выражать недовольство они не посмеют.

Я просто не мог отказаться от таких отношений. Мне было необходимо вернуться к тому, настоящему себе, которого заставили всё забыть в глубоком детстве. А значит, вернуться к Блонди.

Но как же Нина?

Мой верный партнёр. Моя наперсница. Без моей милой ведьмы я бы не смог распутать всю эту грязную историю. Она избавила меня от страданий, разрубила нашу связь с Ириной. Поддерживала, подсказывала, вела. Да что я, в самом деле? Без Нины я бы не справился.

А ведь Нина – достойная партнёрша. Мы оба принадлежим к магическому миру. Ни с Алей, ни с Блонди мы никогда не сможем стать равными друг другу. Более того, многое, что мне никогда не объяснить этим девушкам, Нина будет считывать лишь по одному движению моих бровей, лёгкой улыбке, небрежному движению плечами.

Мы будем усиливать друг друга, взаимно обогащать, развиваться вместе. Умелая ведьма с большим практическим опытом могла дать мне много ценных советов, обучить нюансам, на самостоятельное постижение которых ушли бы долгие годы. Но я знал, что и мне есть что предложить. Если раньше я невольно забирал удачу у конкурентов, теперь, обучившись, я смог бы наполнять своего партнёра. Делиться силой и удачей. Объяснять то, что давалось мне по наитию, просто шло в «комплекте» с даром.

Строго говоря, с Ниной у меня был самый поздний, последний роман. Но разве от этого шансы девушки не должны, напротив, возрастать? Ведьма была моей полной противоположностью, а главное, была совсем не похожа на тех, кого я выбирал прежде.

Словом, она прекрасно ознаменовала бы собой новый этап в моей жизни. Ведь тем, кем я стал за последнее время, я стал исключительно благодаря Нине. Кто, как не она, достоен встать рядом?

«Я ничего не понял, – жалобно протянул внутренний голос, – так кого мы выбираем? Алю, Блонди, Нину?»

Алевтина. Блонди. Нина. Я закрыл глаза, и образы трёх прекрасных девушек закружились пред моим внутренним взором. Обворожительные, удивительные, родные. Но только одна из них – по-настоящему любимая. Как я мог не понимать этого раньше?

Я снял трубку и позвонил той, которую всегда любил по-настоящему. Но это уже совсем другая история.

Хочу поблагодарить за невероятную поддержку моих самых близких людей: маму, мужа и дочь. Мне очень с вами повезло. Также благодарю мою самую первую читательницу, музу и вдохновительницу Алису Газизулину. И дорогую Наталью Андрееву за вдохновение от её роскошных детективов и мудрые советы. Благодарю моих уважаемых редакторов Ульяну Рыжикову и Андрея Дышева. А ещё писателя и обозревателя книг Дениса Лукьянова.

Не могу не отметить моих самых первых дорогих читателей Дзен-канала «По ту сторону волшебства». Помните, в ответ на вашу поддержку я обещала, что если моя книга выйдет в печати, я посвящу её вам? Я посвящаю. Всех перечислить не могу, но помню каждого из вас, ваш каждый тёплый комментарий.

Благодарю всех моих читателей. За ваше внимание, комментарии, отзывы и рецензии, вопросы. Вы лучшее, что могло со мной произойти.