Посвящается N.

Наконец, спустя бесконечно долгие три минуты, мы доехали до земли и наш вездеход занял прямое положение, позволяющее сидеть ровно, но всё ещё не позволяющее поднять голову. Я старалась не смотреть на Титана, но никак не могла сдержаться. Даже при плохом освещении я прекрасно видела его пунцовую, от столкновения с ладонью Дикой, щёку. Он был на грани. Я видела, как напряженно ходят его желваки… Создавалось впечатление, будто ещё чуть-чуть, и всё – от Дикой останется одно мокрое место, а может не останется и его. Повезло, что Тринидад наконец просекла опасность не хуже меня, благодаря чему сейчас не сверлила своего оппонента своим коронным, вызывающе-дерзким взглядом. Теперь она старалась не смотреть на Титана: нарочно отвела взгляд в сторону, в то время как он буквально плавил её своим полыхающим взором. Со стороны они оба – особенно Дикая – в эти минуты выглядели по-настоящему смешно. Я едва сдерживала себя, чтобы не рассмеяться вслух. Благо мне помогало свирепое выражение лица Титана, одна сторона которого светилась алым отпечатком тонких пальцев моей невероятной подруги… Нет! Это непереносимо!

Поняв, что больше не могу терпеть это комедийное шоу, я резко выпрямилась и произвела глубокий выдох. Все остальные сразу же последовали моему примеру. Мы выехали за барьер Парадизара и уже передвигались по Диким просторам, за нами никто не следил и не ехал, только впереди нас шла одна машина (колонна двигалась растянутой цепочкой), так что нам всем, кажется, можно было немного расслабиться.

Титан, сидящий рядом со мной, разогнулся так резко, что мне показалось, будто это не он выпрямился, а я молниеносно моргнула.

– Что дальше? – послышался голос Конана спереди.

– Конвой Парадизара будет сопровождать делегацию Диленума до рассвета, – в буквальном смысле металлическим тоном отозвался Титан. – Едем в составе колонны на протяжении следующих двадцати миль, до первого указательного столба. Отрываться можешь начинать уже сейчас: постепенно увеличивай расстояние между нами и едущей впереди машиной. Уже сейчас отключай навигацию: вожми в панель управления синюю, зелёную и красную кнопки, после чего щёлкни тумблером, как я тебя учил.

Конан начал нажимать на кнопки. Я напряглась:

– А если за нами начнётся погоня?

– Конвой сосредоточен на охране делегации Дилениума, – отчеканил Титан.

– А если за нами бросят дополнительные силы из Парадизара?

– Обитатели Парадизара боятся выходить за пределы своего спасительного силового поля. Риск того, что за нами вышлют дополнительный отряд, ещё ниже, чем риск того, что кто-то решит отделиться от конвоя, чтобы проверить нас. В Парадизаре уже давно успешно скрывают факт того, что ряды их воинских частей мельчают, а сами они в основном специализируются на слугах, которые совсем не заинтересованы рисковать своими жизнями, особенно в Диких просторах, пораженных Сталью.

Эта информация меня немного успокоила. Но только немного. Мы всё ещё продолжали оставаться в составе военной колонны Парадизара. Так что всех нас ожидали двадцать миль напряженного наблюдения за тем, как Конан старается по-чуть-чуть отцепить нас от хвоста гремучей змеи.

Стоя напротив открытого багажника, я упиралась руками в бока, а взглядом в криокапсулу, в которой лежал Кей, и слушала доводы остальных участников нашего безбашенного похода. На криокапсуле высвечивался обратный отсчёт, согласно которому Кею придётся проспать ещё целых пять лет. Странно, что я не обратила своего внимания на столь важные цифры в самый первый раз, когда только увидела эту треклятую капсулу… Целых пять лет! Лив отвела ему немалый срок. Как и мне… Мои мысли перебивал не по-человечески мелодичный голос Золота:

– То, что вездеход не выдерживает текущей нагрузки, уже очевидно. За ночь мы потратили на десять процентов больше топлива, чем должны были. Машина не рассчитана на наш общий вес.

Его доводы разбавляла Дикая:

– Мы уже всё осмотрели и пришли к выводу, что не можем ничего выбросить. От одного запасного колеса может зависеть слишком многое, сто литров питьевой воды в цистерне на крыше бесценны. Остаются только солнечные батареи и канистры с альтернативным топливом, избавление от которых – ха-ха! – можно приравнять к самоубийству.

– А больше сбрасывать и нечего, – подытожил Сладкий.

Я закрыла глаза. Вот он, этот момент.

– Как насчет криокапсулы с непонятным парнем? – это была Абракадабра.

– Ещё раз заикнёшься об этом варианте, и я лично высажу из машины именно тебя, – Конан. Не грозно, но предостерегающе…

– Ну и что нам делать в таком случае? – растерянно развела руками Абракадабра. – Получается, никого высадить мы не можем, как не можем ничего сбросить. В таком случае что нам остаётся?

Дальше управление прохудившимся кораблем на себя взял Титан:

– От этой точки до Рудника, а вернее до ближайшей точки к нему, семнадцать дней.

– До ближайшей точки? – отозвался Сладкий. – Что это значит?

– Что топлива нам по-любому не хватит. Дальше нас ожидает семнадцать дней пути в объезд тектонического разрыва, преграждающего нам возможность ехать напрямую, затем неизбежная остановка из-за сдыхания топливной системы и, наконец, двадцать миль пешком до Рудника. Впрочем, у каждой проблемы имеется своё решение.

– Дальше слушать просто страшно, – запрокинула голову Абракадабра.

– До Рудника семнадцать дней в объезд, но напрямую путь у нас занял бы всего десять дней пешком. Тектонический разрыв, а вернее отсутствие транспортного моста через него, обрубает нам возможность воспользоваться кратчайшим путём.

– Лучше семнадцать дней на машине и потом всего лишь двадцать миль пешком через Дикие просторы, чем целых десять дней и ночей под открытым небом в Диких просторах, – здраво заметил Золото.

– Можно обыграть следующую ситуацию, – сдвинул брови Титан. – Если всё пойдёт хорошо, топлива нам хватит только на девяносто восемь процентов пути, после чего машина встанет. До Рудника, с учётом наличия тяжеловесной криокапсулы, которую нам необходимо будет тащить на себе, что несложно для Металлов, но утомительно для людей, нашей группе шагать ещё два-три дня, в зависимости от удачи и общего состояния команды. Но. Можно и не идти эти два-три дня.

– Ты о чём? – нахмурилась я.

– Насколько мне известно, в Руднике есть работающие автомобили.

– Проблема только в том, что они находятся в Руднике, а не на нашем пути, – заметил Сладкий.

– Можно организовать, чтобы они оказались на нашем пути, – после этих слов Титана все с ещё бóльшим вниманием вцепились в него взглядами. – Кто-то должен пойти вперёд, пешком по кратчайшему пути, дойти до Рудника хотя бы на сутки раньше момента, в котором вездеход заглохнет, и выслать навстречу второй части группы помощь. Таким образом тех, кто будет на вездеходе, встретят либо на машинах, либо им навстречу выйдут пешие отряды.

– Да, но проблема в том, что кто-то должен согласиться пойти через Дикие просторы, – заметила Нэцкэ. – Едва ли кто-то согласится на подобное. На машине, вроде как, всё равно быстрее, потому что безопаснее: всё-таки внутри вездехода реальнее укрыться от обитающих здесь орд Блуждающих и одичавших людей, чем противостоять подобным опасностям под открытым небом.

– Как бы цинично это ни звучало, – поджала губы Абракадабра, – но как ни крутите, а криокапсула реально слишком много весит, плюс все мы понимаем, что перевес произошел не только из-за капсулы, но и из-за одного незапланированного человека.

Это было жесткое высказывание. Но оно было правдивым. И всё же чрезмерно жестоким, нельзя так…

– Абракадабра права, – оборвал всеобщее, пятисекундное молчание Вывод. – Перевес случился из-за меня с ♀19-938. Поэтому вперёд должны пойти мы.

Надо же. Очень мужественно…

Стоило мне только подумать о том, что в сложившейся ситуации мужественнее могла бы поступить только Дикая, как она сразу же дала о себе знать:

– Пока Абракадабра режет циничные варианты правды, ты палишь глупости, – обратилась к Выводу наша предводительница. – Ты забыл о том, что у тебя память напрочь стёрта? Даже если ты до Паддока что-то и знал о Диких просторах, сейчас ты наверняка ничего толком сказать об этих землях нам не сможешь, а значит идти по ним тебе придется буквально наощупь, что безусловно продемонстрировало бы нам всем новый вид безумия. Нет, ты не пойдёшь. Идти должна я.

– Это ещё какого рожна идти должна именно ты? – мгновенно включила голос я.

– Взять лишнего человека в нашу группу было именно моим решением.

– Ничего подобного. Это я уговорила Конана…

– Потому что тебя уговорила я. Всё началось с меня.

– И что? По твоей логике, поэтому ты должна была всю ночь проехать на полу, а теперь должна тащиться через Дикие просторы? – я начинала заводиться. – Нет, ты не пойдёшь, ясно? Вообще вперёд должны пойти Металлы. Они выносливее и практически неуязвимы…

– Снова ты со своей неуязвимостью! – Дикая раздражённо взмахнула руками.

– Металлы должны охранять бо́льшую часть группы, так что вперёд может пойти только один Металл, – заметил Титан.

– Я взяла лишнего человека, – не унималась Дикая, – на мне ответственность, и я её понесу…

– Тебя будет маловато, – внезапно перебил героиню Конан.

– В смысле?

– В смысле: ты, на первый взгляд, весишь не больше мешка тополиного пуха. Нам нужно взвеситься. В приборную панель вездехода встроены весы. Сейчас нам всем необходимо залезть в машину, после чего её по очереди покинут двое добровольцев.

– Ты сказал двое? – нахмурился Сладкий. – Откуда точное число? Может быть хватит одного добровольца?

– Сейчас весы сообщают о перевесе в сто пятьдесят килограмм, так что добровольцев должно быть как минимум двое.

– Отлично, – взмахнула руками над головой я. – Для пешего похода по-любому необходим минимум один Металл. Я отправлюсь с Дикой пешком через Дикие просторы. Я ваш второй доброволец.

– Забудь об этом! – внезапно, отрывисто, гортанно выкрикнул в моём направлении Конан.

Все сразу же замерли от неожиданно ярко проявленной эмоции в его исполнении.

Его слова не прозвучали, как предупреждение, а потому предупреждением не являлись. Это был приказ. Щека Титана тому свидетель: Дикая и за меньшее сразу бы хук справа влепила – кому угодно, без разбора. А я опешила.

Разрядить обстановку между новообращёнными Металлами, откровенно неспособными контролировать свои эмоции, вызвался Титан:

– Без учёта меня, Конан единственный в нашей весёлой компании сумасшедших, кто обучен обращению с системой этой машины, – он ткнул пальцем на вездеход, стоящий позади меня. – Это значит, что Конан останется водителем, и было бы неплохо, чтобы по ходу своего водительского дела он обучил обращению с техникой ещё кого-нибудь. К примеру, Золото и Тантал.

Было необычно услышать вместо своего имени свою металлическую принадлежность, отчего я невольно повела плечами:

– Значит, Дикой можно тащиться в Дикие просторы, а мне нельзя? – я задала этот вопрос как будто всем сразу, но мой невозмутимый взгляд в этот момент врезался в глаза Конана.

– Я сказал “нет”, – категорично, словно король всего и всех, отрезал мой Данн.

– Ты определённо точно не можешь принимать за меня решения, – не менее категорично обрубила я.

– Три с половиной года, Джекки! Мне было более чем достаточно этой вечности! А тебе было мало?! Хочешь ещё?!

В области груди вдруг кольнуло от внезапного, глубинного понимания оправданности его непростого гнева…

Наступили ещё несколько секунд напряженного всеобщего молчания, с молнией взглядов между мной и Конаном. На сей раз напряжение вызвалась разомкнуть Дикая, но взялась она явно не за тот конец оголенного провода:

– Отмороженная, тебе нельзя – ты хорошо услышала своего парня?

– Вообще-то я ей жених, – с вызовом выдал Конан.

– Вау! – округлив глаза, Дикая резко подняла свои руки вверх, как будто этим жестом взяла свои слова обратно.

– О чём ты вообще думаешь?! – он вновь вернул свой пылающий взгляд ко мне. – Мы не можем бросить Кея! Фактически только мы с тобой вдвоём из всей этой компании по-настоящему заинтересованы в его спасении. Ведь всё может пойти не по плану. Ты сама прекрасно понимаешь, что для того, чтобы все разбежались врассыпную, необходимо совсем немногое – один щелчок, и все забыли о том, что нам нужно стоять бок о бок. Так ведь было в Конкуре? Я ведь ничего не путаю? И при таких знаниях и таком опыте, которыми ты, несомненно, обладаешь, ты хочешь оставить брата на произвол судьбы во имя чего? Во имя подстраховки безбашенности Дикой?

– Ничего себе закрутил, – присвистнув, подытожила пламенную речь Конана Дикая, в то время как я позволяла прогрессировать своей хмурости. Я вдруг начала понимать, что ещё секунду назад действительно хотела так поступить – оставить Кея в дрожащих руках не самых надежных знакомых, чтобы отправиться по пятам за Дикой, куда бы она там ни собиралась: в Дикие просторы, в бездну или в полёт. Откуда во мне такая… Глупость? Но… Что же теперь? Выходит, на самом деле я предпочла бы остаться с Кеем? То есть бросить Дикую? Это что ли выяснилось?.. Что за… Хрень!

– Достаточно споров, – громко хлопнул в ладони Титан. – Быстро все залезли в машину. Взвесимся и выкинем двоих добровольцев.

Я повела бровью. “Выкинем двоих добровольцев”? Эта фраза прозвучала как-то откровенно далеко от истинного значения добровольчества.

Конан с Яром по привычке заняли передние места, Сладкий, Нэцкэ, Вывод и ♀19-938 поместились на заднем ряду сидений, Абракадабра, я, Дикая и Титан разместились на передних сиденьях. Конан постучал по клавишам приборной панели и, выдохнув, провозгласил:

– Показывает перевес ровно в сто пятьдесят килограмм.

Все громко вздохнули. Титан вдруг вылез в открытую дверь.

– О, минус сто один килограмм! – воодушевлённо сообщил Конан.

– Что ты… – Дикая уставилась на стоящего снаружи Титана. – Только не ты! Кто-нибудь ещё! – она начала оглядываться по сторонам. – Ну же! Любой другой! Отмороженная?.. Яр?..

– Не обязательно высаживать крупногабаритных, – отозвался Конан. – Сейчас достаточно будет и кого-нибудь мелкого, даже Нэцкэ или Дикой.

– Да меня сожрут в Диких просторах уже к закату, – трусливо отозвалась самая мелкая в нашей компании Нэцкэ.

– Ой, да ясно же! – почти раздражённо выпалил Титан, после чего вдруг схватил Дикую за предплечье и буквально вырвал её из машины.

– Минус шестьдесят семь кило! – сразу же уведомил всех Конан.

– Ничего себе, – Титан обдал Дикую наигранным взглядом с ног до головы. – Я думал, ты весишь меньше.

– У меня сплошные мышцы, так что заткнись! – в ответ ему прошипела Дикая, при этом раздраженно-вызывающе скрестив руки на груди.

Я не удивилась реакции Дикой. Я удивилась реакции Титана. С чего вдруг ему терпеть подобное отношение к себе непобедимому, да ещё со стороны какой-то строптивой девчонки?.. Но он именно терпел. Хотя и было видно, что он держится на пределе возможностей своей непробиваемости. И всё же держится… Зачем?..

Небо на востоке всё увереннее начинало окрашиваться в яркие оранжевые, нежные розовые и холодные фиолетовые оттенки – рассвет сегодня занимался долго. Все, словно боясь потерять своё место в машине, остались сидеть внутри, только Конан с Золотом вышли, чтобы что-то обсудить с Титаном, а я вышла, чтобы помочь Тринидад собрать рюкзак.

В багажнике стоял ящик с провизией: продуктов должно было хватить на восьмерых, а с учётом того, что Металлы, похоже, не особенно нуждаются в трехразовом питании, может хватит и на подольше… Подойдя к Дикой, я начала наблюдать за тем, как она засовывает в большой чёрный рюкзак три литровые бутылки с водой, а после берется за консервы.

– Дальше будешь без меня, – не оборачиваясь, первой заговорила она, – так что смотри, постарайся справиться.

– Ты тоже.

Я не видела, но могла предположить, что она сдвинула брови. Спустя пару секунд она вдруг задала совершенно неожиданный вопрос:

– Какая у тебя реакция на Яра? Дискомфорта нет?

Хотя я и не ожидала услышать этот вопрос, я его поняла до глубины. И Яр, и я теперь Металлы, мы оба новообращенные, так что контроль эмоций у нас сейчас является серьёзным этапом перерождения в новые личности. Столкновение двух Металлов, да ещё и новообращенных, которые всё ещё не открыли для себя всех возможностей своих новых тел, может быть крайне опасным для всех находящихся рядом с ними людей.

– Всё в порядке, – наконец ответила я.

– Ты долго думала.

– Нет, всё действительно в порядке. Яр убил меня в Конкуре, но, если задуматься, он одновременно спасал меня от мучительной смерти, которая ожидала меня в форме Блуждающей. По итогу же он серьёзно повлиял на обретение мной новой жизни.

– Тебя нужно было назвать Безбашенной, а не Отмороженной, – сквозь ухмылку фыркнула Дикая, засунув очередную банку косервов в рюкзак.

– Я Неуязвимая, – уставшим тоном отозвалась я. Сдвинув брови, я всё-таки решила произнести следующую мысль вслух. – Я видела, как ты рыдала надо мной в Конкуре.

Рука Дикой вдруг зависла над складной кружкой, но только на секунду.

– Ты уже говорила, – она продолжила уверенно комплектовать рюкзак. – Ладно, – она вдруг резко обернулась, и наши взгляды встретились. – Хочешь, чтобы мы признали друг друга лучшими друзьями? Или лучше сказать: полудрузья-полудурки.

– Нет, лучше просто друзья и придурки, – ухмыльнулась я.

– Согласна только на друзей, – она вдруг протянула мне свою руку. Я не ожидала этого жеста, поэтому на пару секунд замешкалась. Уже после того, как наше рукопожатие было завершено, она продолжила. – Раз уж ты всё-таки умудрилась стать моей подругой, в таком случае дальше я буду звать тебя по имени. – Словив взглядом мои красноречиво подпрыгнувшие брови, она решила уточнить. – Или ты предпочитаешь остаться Отмороженной? Или всё-таки Неуязвимой?

– Я думала, что имя нужно заслужить, – пояснила свою гримасу я.

На это она ответила мне только красноречивым взглядом и одним не менее красноречивым жестом. Очевидно, я заслужила.

– Помнишь, в Парадизаре ты говорила о том, что, может быть, задержишься в Руднике? – решила перевести тему она.

– Помню.

– Вот, держи, – с этими словами она протянула мне сложенный в несколько погибелей листок. Я приняла его.

– Что это?

– На экстренный случай. Ну, знаешь, никто из нас не знает, когда наступит наш персональный последний день… В общем, если я не доберусь до Рудника – причиной тому стопроцентно будет хреновый проводник, вызвавшийся тащиться со мной через Дикие просторы. В таком случае передай эту записку Беорегарду и Теоне. Как запасной вариант – можешь отдать её Кармелите, Спиро или Клэр.

– Зачем это? – я покрутила листок в руке.

– Чтобы тебя хорошо приняли. Просто пусть знают, что ты пришла к ним от меня. Тебе это поможет.

– Не поможет. Потому что ты будешь в Руднике, ясно? И сама всё всем скажешь, – я бросила на собеседницу резкий взгляд. – Когда ты успела написать это?

– Неважно… – Она покусала губы. – Перед побегом. И ещё.

– Что ещё?

– Не читай записку. Она написана не для твоих глаз.

– Понятно, – я уверенным движением сунула записку в нагрудный карман своей куртки.

– Отлично. В следующий раз встретимся в Руднике: будем пить пиво в баре или пунш на кухне Кармелиты.

– Ты уверена, что тебе стоит идти? – Я не скрыла яркого сомнения в своём голосе. – Всё ещё можно переиграть…

– Мне не впервой совершать прогулку по Диким простором, у меня есть опыт, а потому расслабься и наслаждайся комфортом: теперь вас в машине будет ровно восемь, у каждого будет своё место, так что ни тесноты, ни неприятных склок у тебя под боком больше не будет.

Я бросила непроизвольный взгляд в сторону Титана, стоящего у лицевой части вездехода и что-то увлечённо рассказывающего Конану – кажется они разложили какую-то карту на капоте.

– Ты с ним будешь в безопасности, – прищурившись, утвердила я.

– А вот ему со мной безопасность не светит, – насмешливо-угрожающе ухмыльнулась в ответ Дикая, после чего вдруг достала из-за ремня, спрятанного под своей кофтой, увесистый пистолет. – Забрала у охранников Осы.

– Каких ещё охранников?

– Тех, которых прикончила твоя сестра… Впрочем, долгая история. Расскажу тебе, когда будем в Руднике.

– Теперь у нас есть ещё одна серьёзная причина оказаться в Руднике вместе. Это хорошо, – неоднозначно поджала губы я.

– Не знаю, кто дизайнер и разработчик этой штуковины, – она взмахнула пистолетом, – но она дико неудобная. Знаю, ты Металл, тебе не нужно, но, может, кому-то понадобится.

– Лучше возьми себе.

– Говорю же, тяжелая и неудобная штука. Отдай Нэцкэ. Если её пальцы не хрустнут нажимать на этот изуверский курок, может эта вещь спасёт ей жизнь.

– Ты хоть пользоваться этой “штукой” умеешь? – криво ухмыльнулась я, открыто посмеявшись над собеседницей.

– А ты своей регенерацией уже научилась пользоваться?

– Что?..

Прежде чем я успела понять, Дикая опустила пистолет вниз и, совершенно не задумываясь, нажала на курок. Выстрел был негромким, но попадание пришлось всего на три сантиметра выше моего колена – я почувствовала, как мою ногу продырявило насквозь!

Я мгновенно согнулась напополам:

– А!!! ЧТО Б ТЕБЯ!!! ЧТО ЗА?!.. ЗА ЧТО?!

– Ведь почти не больно: ты кричишь по привычке, заметь. – При этих её словах я резко оторвала руки от раны, из которой в эти секунды вытекала жидкость металлического оттенка. – Обрати внимание, как быстро затягивается твоё ранение. Но твои штаны да, не восстановить.

– Ты мне их лично зашьешь! – не скрывая злости, выпалила я.

– Тебе крупно повезло, что ты предлагаешь мне зашить штаны, а не тебя, потому как рукодельница из меня хреновая.

А вот это было смешно. Неожиданно сильно. Я даже не выдержала и вдруг брызнула смехом прямо в свой испачканный металлической кровью кулак. Боковым зрением я заметила, как Титан отделился от Конана и Яра. Когда он подошел к нам, я уже держала в чистой руке действительно неудобное оружие, а Дикая забрасывала на спину рюкзак.

– Балуетесь? – повёл бровью Титан, скользнув взглядом по оружию в моих руках и моим продырявленным выше колена штанам. Не ожидая от меня ответа, хотя я собиралась ответить, он продолжил. – С Конаном и Золотом я провёл больше времени, чем с тобой, так что эти двое знают о металлизме побольше тебя. В чём-то они смогут тебя просвятить, в остальном ты и сама разберешься по ходу развития пьесы. Однако одно ты должна теперь знать наверняка: ты теперь непобедимая.

– Поняла, Неуязвимая? – издевательски повела бровью Дикая.

Засовывая оружие за пояс, я слегка запрокинула голову и, покосившись на Титана, тяжело выдохнула с едва уловимой ухмылкой на губах:

– А твоя пощечина уже полностью рассосалась. Неплохо быть Металлом, да? – я заигрывающе подмигнула ему. – У обычного мужика ещё сутки сходили бы побои, а ты уже свеж и здоров, и открыт для новых потрясений. – Титан приподнял бровь, явно интересуясь, к чему я веду. Я не хотела заставлять его ждать, так что сразу перешла к делу. – Вас двоих, вместе ли или по отдельности, Блуждающим не взять. И неважно, что Дикая у нас не Металл. Так что… Вы главное сами не поубивайте друг друга в этом пути, какой бы непростой задачей это для вас ни обернулось.

– Ну всё, достаточно трёпа, – уверенным движением поправила лямки рюкзака на своих плечах Дикая. – Встретимся через полмесяца. Я выйду к тебе навстречу из Рудника, если только доберусь до него целой, что в компании с этим придурком нельзя гарантировать, – она с вызовом покосилась взглядом на стоящего рядом со мной Титана.

– Ты назвала меня придурком? – неверящим тоном, с откровенными нотами угрозы, переспросил Титан.

– Смирись и покорись: я всем даю клички. Джекки у нас Отмороженная, я – Дикая, а ты будешь Придурок.

– Насколько я помню, – решила посметь подать голос я, – ни у кого в Паддоке не было обидных кличек.

– Мы не в Паддоке, – ответила таким холодным тоном Дикая, что, казалось, из её рта едва не вырвался пар.

Не дожидаясь ни от кого какой-либо реакции, Дикая зашагала прочь от машины, куда-то вперёд. Как только она отошла на десять метров, Титан, упираясь в бока и глядя ей в спину, едва уловимо процедил:

– Вот ведь стерва, ещё и в правильном направлении шагает.

– Её фишка не только в её направлении. Ещё в том, что её невозможно остановить.

…Тринидад и Титан уходили, а я смотрела им вслед, в их ровные спины и на их высоко поднятые головы. Долго смотрела, дольше минуты, пока их образ перед моими глазами не перебила спина Золота. Парень побежал за ними, наверняка желая сказать Дикой на прощание хотя бы пару слов…

Отвернувшись, я зашла за вездеход и достала из своего нагрудного кармана записку, которая всё это время словно прожигала дыру там, где медленно стучало моё металлическое сердце. Развернув её, я с жадностью впилась взглядом в слова, выведенные красивым почерком, черными чернилами:

“Познакомьтесь, это Джекки. Прошу позаботиться о ней, как вы позаботились бы обо мне. Примите её в нашу семью, как избранную мной сестру. Она дорога мне так же, как дороги мне вы.

Ваша стопроцентная ничья,

Дикая”.

Я не отвечала. Поэтому он решил повторить свой вопрос:

– Кто ты? Я уже задавался этим вопросом прежде, и озвучивал его прямо тебе в лицо, на балу. Тогда ты мне так и не ответила. Но сейчас ответишь, – он сжал мой локоть ещё чуть сильнее, на что я отреагировала ещё большим сжатием зубов. – Кто же ты такая? Я не помню твоего миленького личика в Руднике.

– Конечно не помнишь, придурок, – зашипела от боли в локте я. – Десять лет ведь прошло! Имя Тринидад тебе не о чём не говорит? Отпусти мою руку, мне больно!

Он так резко выпустил мой локоть, что я слегка покачнулась.

– Тебя зовут Тринидад?! – в его глазах разлилось удивление такого масштаба, что это просто не могло не принести мне удовольствие. Стало очевидно, что до сих пор он не знал моего настоящего имени. Я только теперь поняла, что в его присутствии все ко мне обращались исключительно как к Дикой, а на тех записях из Паддока и Конкура, которые попадали в его руки, моё реальное имя также могло ни разу не прозвучать, либо он мог пропустить какие-то записи. – Я знал только одну Тринидад.

– Что ж, больше не знаешь ни одной. Ты знаком с Дикой, а той Тринидад, что ты знал прежде, больше нет.

– И что же с ней произошло?

– Выросла.

Развернувшись на низких каблуках своих удобных ботинок, я зашагала дальше по мосту.

– Подожди… – он как всегда с неестественной легкостью, уже почти ставшей мне привычной, нагнал меня. – В Парадизаре твоя биография заключалась в том, что ты якобы была из бродяжек: шаталась по пустоши, где тебя и схватили парадизарцы.

– В Паддоке и Конкуре периодически звучало моё настоящее имя. А ты утверждал, что следил за мной, когда я была там.

– Я не сидел у экрана двадцать четыре часа в сутки. По большей части, особенно в Паддоке, за вами наблюдал Фло. Плюс ко всему камеры там были не вездесущими, и прямых трансляций не было – только часто затёртые записи. Я даже наверняка не знал о том, что ты из Рудника – у меня были только серьёзные подозрения. Не хмурься так. Я не смог бы тебя узнать даже имея прямые подсказки. Ты так сильно выросла… Даже странно тебя видеть такой, – он ухмыльнулся.

– Какой? – резко затормозив, я впилась в него взглядом.

– Ты больше не ребёнок, – неожиданно запнулся он.

– Да ты сама проницательность, – я пошагала дальше.

– Для меня это действительно необычно, – он не отставал ни на шаг. – Ты была такой маленькой куколкой, что я иногда боялся придавить тебя ладонью.

– Я не была младенцем, когда мы познакомились – мне уже было четыре года.

– Ну да, наша Трини всегда была самой взрослой из всех, – издевательски хихикнул он.

Неосознанно резко выдернув кинжал из ножен, висящих на моём ремне, я мгновенно развернулась и приставила лезвие к его горлу:

– Ещё раз назовёшь меня так и…

– Как назову? Трини? – он совершенно невозмутимо повёл одной бровью. – Ты не сможешь меня убить, даже если очень сильно захочешь и постараешься.

– Но я запросто могу заставить тебя мучаться.

Обхватив лезвие кинжала ладонью, он специально позволил ему глубоко порезать себя.

– Как и я могу тебя, – металлическим тоном отозвался он.

Продолжая смотреть ему прямо в глаза, я начала медленно вести кинжалом вниз, таким образом ещё больше раня его ладонь. Его металлическая кровь начала обращать кинжал в титанический сплав. Как только я вынула уже ставшее титановым лезвие из его сжатой ладони, я сразу же уткнулась его остриём в грудную клетку оппонента, в область его сердца:

– А что ты на это ответишь? – приподняв одну бровь, я обдала его хладнокровным взглядом.

– Скажу, что ты всё равно ещё маленькая для такой эротики, Трини, – с этими словами он одним лишь пальцем отодвинул остриё от своего сердца.

– Не будь слепцом.

– Хочешь сказать, что ты уже созрела для эротики?

– Хочу сказать, что остриё у твоего сердца – это не эротика, – я спрятала кинжал обратно в ножны. – Можешь даже не пытаться смутить меня подобными высказываниями.

– Тебя вообще сложно смутить, верно? Помнишь, как я однажды не заметил, как задрал тебе юбку? Тебе было года четыре. Девочки в песочнице засмеялись, на что ты невозмутимо сняла с себя всё платье целиком и осталась в одних трусиках. Все опешили, а ты продолжила невозмутимо строить свои песочные замки.

– Не помню такого, – сдвинула брови я, и продолжила двигаться дальше.

На самом деле я помнила этот момент. Кармелита лет до восьми пыталась привить мне любовь к платьям и юбкам, от которых была без ума моя названная сестра Клэр, но не я. После того, как я изрезала в клочья одно из новых платьев, меня перестали насильно наряжать в рюшечки и юбочки – сдались и позволили перейти на практичные шорты, и футболки, в которых мне было удобнее бегать по крышам и перелезать через заборы.

– Мы не виделись целое десятилетие. Получается, когда я в последний раз видел тебя, тебе было всего восемь лет. Так, Трини? Тебе ведь уже полных восемнадцать? – от звучания уменьшительно-ласкательной формы своего имени я лишь сильнее сжала зубы. – Помнишь, как ты любила кататься у меня на шее? – он всё откровеннее усмехался.

– Помню, что меня после тех катаний не выворачивало наружу, – сердитым тоном откликнулась я.

– Или я раньше был аккуратнее, или ты стала менее выносливой. – Я едва сдержалась, чтобы не отреагировать на это замечание какой-нибудь крайней колкостью. – А помнишь, как я называл тебя “мелкой” и “милашкой”, на что ты неизменно реагировала одинаково хмурой гримасой: надутые губки и сдвинутые бровки-домики. Это ведь ты тогда требовала называть тебя исключительно по имени. Но тогда ты не понимала, что Трини – это ласковая форма, так что благородно разрешала мне, а заодно и всем остальным, обращаться к тебе, как к Трини, а не как к Тринидад. – Он произвёл глубокий выдох. – Даже не верится, что та миленькая Трини – это ты.

– Зато твои внешние данные за прошедшие годы не изменились ни на йоту, – я попыталась перевести стрелки со своей персоны на собеседника и, кажется, у меня удалось с первой же попытки.

– У Металлов особенные отношения со временем, ты ведь знаешь. Беорегард с Теоной и Кармелита ведь тоже не изменились, верно? И как дела у Спиро, и Клэр?

– Спиро и Клэр стали парой.

– Ты серьёзно?

– Тебя это так удивляет? Что ж, сюрприз: у твоего единоутробного брата всё схвачено с моей названной сестрой.

– Когда я уходил из Рудника, Спиро было только шестнадцать, а Клэр сколько было? Восемь?

– Семь. Она на год младше меня, если верить в то, что на момент нашей первой встречи мне было не два, а четыре года.

– Я оставил в Руднике целый детский сад.

– Этого детского сада там больше нет. Спиро уже двадцать шесть, Клэр семнадцать, они уже больше года, как вместе. Когда я уходила из Рудника, эти двое уже были помолвлены. Может за то время, пока меня не было, они уже и поженились. В конце концов, прошел целый год.

– Спиро счастлив?

– Влюблённые ведут себя, как идиоты, а по тому, как вёл себя Спиро в паре с Клэр, я могу смело предположить, что да, год назад он был крайне счастлив. Спиро с Клэр тоже хотят обратиться в Металлов.

– Слишком опасно. Процент летальных исходов слишком велик.

– Они планировали пройти церемонию обращения вместе, на следующий день после тридцатого дня рождения Спиро, так что похоже, что у тебя ещё есть время, чтобы встретиться с ними до тех пор, пока они не самоуничтожились или не обратились в Металлов.

– В Руднике не осталось прямых инъекций в сердце. Получается, в Руднике действительно нашли способ обращать людей в Металлы без прямых инъекций.

– Да, нашли, но способ ещё более опасный. Прямая операция. Фактически, вшивание металлической капсулы в сердце. Затем, после вживления, пронизывание капсулы металлом, в который необходимо обратить человека. Сложно, затратно, ещё больший процент летальных исходов.

– Спиро и Клэр уже вшили себе капсулы?

– Да.

– Ты?

– И я.

– Зачем? Ты ведь ещё такая молодая.

– Я не собираюсь становиться Металлом прямо сейчас, ясно? Это просто перестраховка. Вдруг у меня не останется выбора? Я могу заразиться Сталью или попасть в плен. Факт наличия металлической капсулы в моём сердце даёт мне страховку.

– Откровенно опасная операция ради сомнительной перестраховки. Экстрим на грани сумасшествия.

– Любой экстрим чистое сумасшествие.

– И много в Руднике тех, кто ходит с вшитыми капсулами в сердце?

– Восемь выживших из ста проб. Один человек готовится стать Францием, а двое других…

– Всего восемь процентов из ста?! – не дослушал Титан. – Среди которых ты, Спиро, Клэр и ещё пятеро каких-нибудь малолетних идиотов? Каким вообще образом Беорегард с Теоной и Кармелита допустили вас к этому сомнительному эксперименту?!

– Если бы ты не ушёл от нас, знал бы ответы на все эти вопросы, – почти раздраженно процедила я.

– Как дела у Кармелиты?

– Твоя мать всё ещё одинока. Кажется, пыталась встречаться с мужчинами, но, вроде как, Металлу сложно быть с человеком.

– Понятно.

– Что понятно?

– Это чистая физиология. Люди слишком хрупки для Металлов.

– Хочешь сказать, что Кармелите для пары нужен именно Металл?

– Да. Но не будем об этом. В конце концов, она моя мать. Как дела у Беорегарда и Теоны?

– У них будет ребёнок.

Услышав, как он резко затормозил, я обернулась. Думала, увижу на его лице боль, разочарование или что-то схожее, но я ошиблась – его глаза выражали одно лишь удивление.

– Теона беременна?

– Была беременной, когда я уходила из Рудника. Ребёнок уже наверняка родился. Я даже не знаю, какой у него пол.

– Это невероятно, – эти слова он произнёс с почти восторженной интонацией. – До сих пор мы считали, что Металлы лишены репродуктивной способности.

– Теона действительно зачала неожиданно, спустя почти пятнадцать лет бесплодия. Получается, что Металлы мужчины всё же способны оплодотворять женщин Металлов. Учёные медики Рудника выдвинули теорию, согласно которой секрет заключается в “остановившемся” для Металлов времени. Согласно человеческим метрикам Беорегарду сейчас должно быть сорок четыре года, в то время как Теоне должно быть тридцать девять лет, но по физическим показателям они как были тридцатилетним и двадцати пяти летней, так такими и остались – внешне они не постарели ни на год. Основа же теории о проблематичном, но возможном размножении Металлов, зиждется на том, что бесплодие Металлов связано с тем, что их способность к зачатию фактически продлена на многие десятилетия вперёд. Природа отсеивает неточности: если бы Металлы не были ограничены проблемным зачатием, они могли бы рождать по одному ребенку в год, а с учётом их долголетия, одна Теона смогла бы за свою жизнь родить не один десяток, а может быть и сотен детей.

– Проблемы с зачатием из-за возможности родить ребёнка в любом возрасте? Весьма интересная теория.

– Ещё более интересным будет ответ на вопрос о том, кто именно родится у родителей Металлов: будет ли ребёнок Металлом по рождению или он всё же родится человеком? Лучший медик Рудника выдвинул обоснованную теорию, согласно которой младенец может родиться человеком, но с уже наличествующей в его сердце капсулой для обращения в Металл в будущем. Также он предполагает, будто у детей Металлов, появившихся на свет с врожденной капсулой, шансов стать Металлом будет гораздо больше, чем у человека, которому капсулу вшили искусственно, потому как рождённые от Металлов дети будут являться естественным этапом эволюции человека.

– Надо же, Беорегард и Теона станут родителями, – Титан встряхнул головой, при этом продемонстрировав мне неожиданно тёплую улыбку.

– Ты как будто действительно рад, – прищурилась я.

– Конечно я рад! Беорегард брат моей матери, так что у меня появится или уже появился кузен, или кузина! Я даже рассчитывать на такое не мог!

– Хм… – Я сдвинула брови. – Сказали, что если родится мальчик, назовут его в честь деда Беорегарда, то есть твоего прадеда.

– А если родится девочка?

– Беорегард утвердил имя Теа – сокращенная форма имени Теона.

– Да уж, Беорегард и вправду без ума от Теоны.

– За все эти годы их связь как будто не только укрепилась, но возросла.

– Здорово, что у них всё так хорошо сложилось.

– Правда? – я всё ещё не могла поверить в искренность его тёплых чувств. Мы уже почти дошли до конца моста. – Ты ведь, вроде как, был по уши влюблён в Теону. Но у вас большой разрыв в возрасте – она старше тебя на восемь лет, – и Беорегард, как тридцатилетний альфа-самец, с лёгкостью присвоил её себе.

– Так вот что тебя удивляет в моей радости относительно их родительства и счастья их союза в целом?

– А должно не удивлять? – я бросила на собеседника испытывающий взгляд. – Ты ведь ушел из Рудника именно по этой причине. Потому, что страдал от того, что Теона была с Беорегардом.

– А ты очень проницательна, как для маленькой девочки.

– Мне восемнадцать.

– Тебе было восемь, когда я ушёл.

– Ты снова уходишь: от ответа на вопрос.

– Мои чувства к Теоне – пройденный и давно пережитый этап. Я даже уже не помню своих человеческих переживаний по этому поводу. Я влюбился в неё будучи ребёнком, после я переродился в Титана и повзрослел быстрее установленного природой срока, всё перевернулось с ног на голову, даже мои чувства и эмоции перестали быть однотонными… В конце концов, у всех была первая любовь. Зачастую она выходит совершенно дурацкой. К примеру, у тебя какой была твоя первая влюблённость?

– Не твоего ума дело, – резко отведя от него взгляд, я спрыгнула с моста на землю.

Мы успешно перешли через тектонический разрыв.

– Мы же были лучшими друзьями, – продолжал поддерживать беседу Титан.

– Главное в этом утверждении слово “были”.

– И что же произошло?

– Дай-ка подумать… – Я остановилась и прищурилась. – Ты ушёл. – Его глаза слегка округлились от моего ответа, так что я решила по-быстрому перевести этот бессмысленный разговор в более полезное русло. – Теперь твоя очередь отвечать, – я пошла дальше, заходя в негустой лес. – Что ты делал в Парадизаре? И как попал в верхушку власти? Ясно, что ты не заодно с ними, в таком случае какую цель ты преследовал?

– Попасть в верхушку Парадизара было несложно. Сложнее было заполучить беспрекословное доверие. Оса Сэвидж опасный оппонент, такого просто не проведёшь.

– Сколько ты пробыл в Парадизаре?

– Пять лет. Из них только последние два года при безоговорочном доверии Сэвиджа.

Я задумалась: пять лет из десяти его отсутствия в Руднике – это очень много, но где он пропадал первые пять лет минувшего десятилетия? Он тем временем продолжал свой рассказ:

– Цель: добыть технологии преобразования электроэнергии в силовое поле.

– Ты охотился за матемагическими технологиями Парадизара?

– Нет там никакой магии – сплошная математика плюс физика.

– Ты потратил целых пять лет.

– Для Металла пять лет – незаметный пшик.

Кто бы сомневался…

– Зачем ты этим занимался?

– Ради Рудника.

И снова: кто бы сомневался.

– Значит, технологии преобразования электроэнергии… Это всё?

– Изначально это было всем, что мне было необходимо. Но уже на втором году своей шпионской деятельности я наткнулся на нечто не менее интересное, чем эти технологии Старого Мира. Проект значится под грифом “Ковчег”.

– Ковчег? – я перевела взгляд на шагающего рядом собеседника. – Звучит как название судна.

– Ты действительно хочешь узнать больше, чем известно самому Дилениуму?

– Почему бы и нет?

– За обладание этой информацией многие головы были сняты с плеч.

– Моя прибита к плечам крепко, так что можешь не переживать на этот счёт. Продолжай. Копнув глубже, на что именно ты там наткнулся?

– В Балтийском море есть пролив Кадетринне. В этом проливе, на секретной подводной базе, построенной людьми до Падения Старого Мира, Парадизаром сейчас конструируется скоростная подводная лодка с высокоточной навигацией. Это судно сможет не только на автопилоте обходить препятствия, но и развивать такую скорость, что от Балтийского моря до побережья Австралии можно будет добраться за считанные дни. Вместительность судна: двадцать тысяч человек. То есть все жители Парадизара в неё не поместятся, на что, естественно, правящей власти совершенно плевать. Главная проблема в том, что строиться эта игрушка только начала и при самом лучшем раскладе достроить её смогут только через пару-тройку десятилетий.

– Не понимаю, – нахмурилась я. – Зачем Парадизару вдруг понадобилась подводная лодка? Почему не ракета или какая-нибудь башня? Ведь вариантов того, что они могут построить со своими ресурсами, много.

– В Австралии нет Стали.

Я резко затормозила и врезалась в собеседника испытывающим взглядом:

– Ты серьёзно?

– Стопроцентная информация. Элита Парадизара планирует бежать в незараженную Сталью Австралию, оставив в Парадизаре средний класс на произвол судьбы. Процветание Парадизара обещает быть недолговечным: они продержатся ещё от силы лет двадцать, прежде чем падут от страшного голода, который уже предвидят. Однако с учётом их расточительности, голод может наступить и раньше, так что они сейчас крайне сосредоточены на ковчеге.

– Джекки утверждала, будто в Северной Америке, конкретно на территории бывшей Канады, Стали тоже нет. Якобы там человечество подкосила другая напасть: некие Атаки.

– Да, я знаю.

– Получается, она не выдумывала? Я предполагала, что есть вероятность того, что ей подменили воспоминания, как стерли их всем остальным прибывающим в Паддок.

– По той информации, которую я смог собрать за последнее десятилетие, Сталь поразила не весь земной шар. Вся Евразия, Африка и Южная Америка определённо точно были поражены Сталью. С Северной Америкой сложнее. Ходят слухи, будто Сталь поразила лишь часть этого континента – есть утверждения, будто Канада, незадолго до Падения Старого Мира полностью отгородившаяся от Соединенных Штатов Америки великой стеной, избежала заражения, но там, одновременно с распространением Стали на большей части планеты, случилось нечто связанное со звуком. Что именно – непонятно. Но человечество там вымерло чуть ли не на семьдесят пять процентов. Также есть неоднозначные утверждения, будто звуковые Атаки могли поразить не только Канаду, но и всю Северную, а также Южную Америку, из-за чего Сталь там в итоге потухла, уступив место Атакам. Однако конкретно эта информация всё же весьма неоднозначна. Дальше остаются всего два континента: Австралия и Антарктида. Из Австралии в Парадизар прилетела ласточка – послание о том, что на этом континенте якобы вообще всё в полном порядке: никаких Атак, Стали и бедствий иного рода. И хотя ласточка была всего одна, она заслужила доверие настолько, чтобы строить ковчег. Что касается Антарктиды: по ней полная неизвестность. Суровый климат, айсберги, хищники – устаревшие знания родом из Павшего Мира.

– Ещё есть острова, – заметила я.

– Да, их много. Где-то Сталь, где-то Атаки, наверняка есть и выжившие клочки, но точной информацией по островам на павших континентах никто не владеет. Так что, Трини…

– Ещё раз назовёшь меня Трини, и я воткну в тебя кинжал по самую рукоять!

Мы шли целый день, сделав лишь две остановки. Могли бы, конечно, останавливаться и чаще, но Титан не нуждался в отдыхе, а я не хотела проявлять даже намека на “хрупкость”, о которой он уже единожды упомянул ввиду моей тошноты, так что мы шли и шли, и шли… Пока не дошли до красивого места: высокая каменная порода, поверх которой разросся густой лес, встречалась с долиной.

Когда мы развели костёр, последний луч закатного солнца уже зашел за горизонт. Начало заметно холодать. Я закрепила чайник на титановых штырях, сделанных Титаном из обычных веток, и подвесила его над костром. На ужин у нас должен был быть чай и консервы, но я подозревала, что Титан снова обойдется одним чаем.

Дождавшись закипания воды в алюминиевом чайнике, я заварила две чашки крепкого чёрного чая и протянула одну порцию Титану. Приняв кружку из моих рук, он снова заговорил первым:

– Почему при первой нашей встрече ты сказала, что мы не знакомы? Твои глаза говорили обратное, поэтому я и поинтересовался у тебя, знакомы ли мы, но ты категорически отвергла возможность нашего знакомства. Ты ведь узнала меня.

– Я тебя – да, а ты меня – нет. А если ты меня не узнал, значит мы не знакомы.

– Странная логика, Трини.

Он отказывался не называть меня Трини. Я решила игнорировать его твердолобость по этому поводу.

– Зачем ты затащил меня на тот бал-маскарад?

– Чтобы спасти.

– Спасти? Ты напугал меня там едва ли не до потери пульса!

– Чем именно? Тем, что предупредил тебя о том, что в Парадизаре разрешено вступление в половую связь с девушками от шестнадцати лет?

– Ты прекрасно понимаешь, о чём именно я говорю, – поджала губы я.

– Ладно. Я припугнул тебя для того, чтобы ты была осторожнее.

– Объясни.

– Лучше я тебя напугаю, чем ты осечешься с кем-то другим.

– Вот что можно обозначить странной логикой.

– Лучший способ разговорить допрашиваемого – начать говорить самому. В тот вечер я много говорил с тобой. В результате чего ты тоже заговорила. Как сейчас. И тогда я многое узнал о тебе. К примеру, что ты почти наверняка попала в Парадизар не из Диких просторов, а из Рудника. Опасная информация, за которую в Парадизаре тебя могли лишить жизни. Ты же, совершенно не подозревая того, преподнесла мне её на блюдечке. Для этого я тебя и вытащил на бал: лучше выдай всё мне, испугайся этого, и больше никому ничего не скажи даже под дулом пистолета.

– Самовлюблённый игрок в покер.

– А ты та ещё разведчица.

– И всё же на том балу я узнала от тебя не меньше, чем ты узнал от меня.

– Пятьдесят процентов успеха взамен на пятьдесят процентов краха – неубедительный результат.

– Лучше не соотношение странных процентов мне объясни, а тот абсурд, который ты тогда заявил мне о том, будто выиграл меня в “честной карточной игре” у Осы Сэвиджа.

– Это была перестраховка.

– Перестраховка на что?

– На тот случай, если бы мы не успели выехать из Парадизара до того, как Сэвидж решил бы наложить на всех финалистов “П&К” свою лапу.

– Хочешь сказать, что спасал меня ещё до того, как мы выбрались из Конкура? – криво и с неприкрытым недоверием ухмыльнулась я, заглянув в глаза собеседника.

– Не думаешь же ты, что вся заслуга твоего чудесного спасения сначала из Паддока, а затем из Конкура, лежит целиком на твоих маленьких плечах? Я был твоим покровителем ещё до того, как выиграл у Сэвиджа право забрать тебя себе после вашего выхода из Конкура, что, как мы сейчас разобрались, было заблаговременным покровительством. Ты часто выживала благодаря мне. Ярчайший пример: Люминисцены.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Я защищал их от тебя при помощи ультразвука.

Их от меня – первоклассный сарказм.

– Не может быть, – я непроизвольно встряхнула головой.

– Как бы тебе не было от этого досадно…

– Почему же ты не защитил всех остальных?! В Тёмном лесу куча людей полегла…

– Я не мог спасти всех. Если бы начал спасать всех – не спас бы даже тебя. – Я ничего не ответила, так что, выждав несколько секунд, он добавил. – Впрочем, чаще всего ты не нуждалась в моём покровительстве, так как сама отлично справлялась с тем хаосом, который у вас там порой разворачивался. К примеру, однажды за тобой и Джекки погнался Люминисцен, которого Джекки задела стрелой. Я ничего не мог предпринять, пока вы не спрятались под корнем того дерева с дуплом, в котором позже заночевали. Только после того, как вы самостоятельно нашли способ оторваться от преследования, мне удалось отогнать тварь подальше от вас.

Я продолжила молчать. Он тоже замолчал.

Костёр начал трещать и отплёвываться искрами. Я сделала глоток из своей кружки. Прошло ещё несколько секунд, и он снова подал голос:

– Хочу поговорить о твоих словах, сказанных днём.

– Что ж, я не сильно трепалась, так что вариантов, которые могли бы тебя заинтересовать, не так уж и много. Что именно тебя заинтересовало?

– Когда я решил напомнить тебе о том, что в прошлом мы с тобой были лучшими друзьями, ты в ответ на это замечание выразилась так, будто этот факт обесценился по причине того, что я ушёл из Рудника.

– Именно так оно и есть. Ничего другого я не имела в виду.

– Что ж… Это звучит как затаённая обида.

Я слегка прищурилась:

– Она вовсе не затаённая.

Он врезался в меня непонимающим взглядом:

– Ты что, всерьёз обижена? Из-за того, что я ушёл?

Мысленно я сжала свои кулаки, но внешне попыталась сохранить хладнокровие:

– Ты ушёл даже не попрощавшись. Однажды утром я проснулась, и мне сообщили, что ты покинул Рудник. На мой вопрос о том, когда именно ты пообещал вернуться, Беорегард ничего мне не ответил, и я разъяснила себе его молчание, как утверждение того факта, что больше никогда не увижу тебя. По твоему собственному желанию. Вот так вот просто, безо всяких прощаний. Просто бросил.

– Я вовсе не бросал ни тебя, ни всех остальных…

– Не знаю, что там по всем остальным. Знаю только о себе. Может, с остальными ты и попрощался. Может, остальным ты и не обещал всегда защищать их и всегда быть с ними рядом, как обещал это мне. Ты обещал мне это, глядя прямо в мои глаза, а потом, после стольких повторений одного и того же обещания, по итогу оказавшегося бессмыслицей, просто взял и ушёл, не сказав мне при этом ни слова, никак не предупредив. Для тебя это совсем ничего не значило, да? Твоё обещание, твой уход. Всё было… Просто. Просто так.

– Прости, очевидно я действительно виноват. Уходя из Рудника я действительно был сосредоточен на своих собственных волнениях. Мне стоило подумать о маленькой девочке, обожающей по ночам читать книги под одеялом.

Ещё одно тёплое, но преданное воспоминание.

– Я знала, что это ты тайком менял батарейки в моём фонарике. Я перечитала с ним сотни книг, но он ни разу не разрядился. А потом однажды разрядился. Спустя семьдесят два дня после твоего ухода. И я перестала читать по ночам. А потом выросла. Так что нет больше маленькой девочки с бесконечно светящимся фонариком под тёмным одеялом. Батарейки сдохли. И теперь я лучше буду землю ложками есть, чем позволю себе быть рядом с тем, кто хотя бы единожды решился предать меня.

Титан смотрел на меня откровенно ошарашенным взглядом:

– Я нанёс тебе урон? – я не ответила. Просто отхлебнула горячий чай из своей кружки. – Всё, что я делал за пределами Рудника, я делал ради тех, кто в нём остался. И я очень часто думал именно о тебе, а не о ком-то другом, оставшемся за моей спиной. Даже чаще, чем о Спиро, а ведь он мне брат.

– Зато я о тебе с тех пор не думала ни дня.

Уверенно поднявшись на ноги, я отошла от костра. Устроилась на ночь под клёном с раскидистой кроной и глубоко порезанным стволом.

Где-то далеко в долине протяжно завыли вышедшие на охоту волки…

– Почему ты обратил в Металлы именно Джекки и Яра? Ведь наверняка были и другие варианты.

– После того, как я обратил Конана в Палладий, у меня остались только две прямые вакцины. Джекки я обратил ради Конана, а Яра обратил потому, что его тело лежало рядом с телом Джекки. Он уже был мёртв, так что шансов было меньше обычного, но я всё же решил попробовать спасти его, рассудив, что этот парень, вроде как, из неплохих, а я давно хотел проверить теорию действенности обращения непосредственно после летального исхода.

– Ты ведь прежде говорил, что наблюдал за мной, когда я была в Паддоке и Конкуре? Не видел, как Яр, в компании с Абракадаброй, напали на нас с Джекки, что в итоге закончилось моим сотрясением мозга? Или тот момент, когда он пронзил рапирой Джекки? Куда ты вообще смотрел?

– А еще он всегда был на твоей стороне в Паддоке и неизменно поддерживал тебя. Как и в Конкуре.

– О чём ты? – в непонимании я сдвинула брови.

– Он поцеловал тебя.

Я резко затормозила.

– Ты видел? – моё напряжение ярко проступило в моём тоне. – Я думала, записи этого момента у Парадизара не было.

– Её никто, кроме меня и Фло, не видел. Мы её удалили.

– Что ж, тогда ты должен был рассмотреть, что то, что там произошло, было далеко от поцелуя.

– Что же это было, если не поцелуй?

– Почти поцелуй, ясно? Наши губы не соприкоснулись и вообще… Ой, да отвали. Я не должна объяснять тебе очевидное, – я уверенно пошагала дальше.

– И что же здесь очевидного?

– То, что между мной и Яром ничего не было. Даже поцелуя. А всё, что он и ты себе навыдумывали на этот счёт – или чушь, или бред.

– Что ж, тогда ты всё же должна знать, что на самом деле я спас Яра ради тебя.

– Да я не влюблена в него! Подожди… Что ты имеешь в виду, утверждая, будто спас Яра ради меня? – я прищурилась и мимолётным взглядом скользнула по серьёзному выражению лица собеседника.

– Я решил спасти его, чтобы ты не испытывала чувства вины.

Я едва не затормозила, но вовремя решила продолжать шагать дальше, хотя взгляда от ног теперь не могла оторвать. Он действительно сделал это ради меня? Чтобы всю оставшуюся жизнь я не корила себя за то, что импульсивно прикончила Яра, хотя после смерти Джекки он мог выбраться из Конкура живым вместе с остальными?.. Мысленно я выругалась нецензурным словом. Пожалуй, это лучшее из того, что для меня когда-либо делали. Даже лучше, чем обретение металлической капсулы в сердце. Я тяжело вздохнула.

– Спасибо, – я постаралась, чтобы мой тон прозвучал как можно более искренне, и мои брови сразу же поползли вверх. – Только я не понимаю: зачем тебе было делать что-то ради меня? Ты ведь тогда ещё не знал, что мы с тобой в прошлом были знакомы. Тогда зачем?

– Из прихоти.

Я не знала, принимать ли этот ответ, как единственный верный. Но зацикливаться на нём тоже не хотелось.

– Можешь поделиться подробностями того, как проходило обращение Джекки и Яра?

– Всё происходило тайно. Я вколол в их сердца инъекции сразу после поднятия их тел на борт шаттла. С Джекки получилось проще. Её сердце ещё билось, когда получило инъекцию. Так что выдать её внезапное оживление за медицинское чудо было несложно. С Яром было сложнее уже только потому, что по правилам “П&К” из Конкура должны были выбраться только шестеро, а он становился седьмым. Его выживание необходимо было тщательно скрыть от Парадизара. Мы с Фло инсценировали кремацию тела Яра ещё до того, как Яр очнулся Золотом. Позже скрыли его в ангаре, необорудованном видеонаблюдением, в котором до сих пор скрывали Конана и через который, по возможности, организовывали коридоры для беженцев из Парадизара. Яр стал одним из немногих, кто во время обращения претерпел сильное преображение: ярко выраженное изменение цвета волос, глаз и даже черт лица. Такое случается редко. Внешние данные заметнее меняются у мужского пола: резкий рост мышц, увеличение роста и габаритов в целом. Женский пол подвержен разительным изменениям меньше. К примеру формы и черты Джекки стали выглядеть более идеализированно, особенно для человеческого глаза, но в целом её внешность осталась привычной. Я же, обратившись в Металл в семнадцатилетнем возрасте, очнулся крупногабаритным мужиком. Формы же Золота увеличились всего на десять процентов, зато его волосы и глаза резко изменили цвет на золотистый. Подобная гетерохромия редкостна, а у тех, у кого случается, обычно выявляется ещё бóльшая эмоциональная нестабильность, чем у “нормальных” новообращенных Металлов.

– Хочешь сказать, что Яр неустойчив?

– Первые сутки после пробуждения он был не в себе. Мне пришлось быть при нём на протяжении двадцати четырех часов – он, сам того не понимая, рисковал выдать нас своей нестабильностью.

– Что было после первых суток?

– Он наконец пришел в себя. Своего отражения в зеркале, конечно, не узнал, из-за чего еще несколько дней вёл себя потерянно, но больше не впадал в буйство. К нему, как и ко всем новообращенным, начала возвращаться подробная память прожитых лет, а с учётом того, что Парадизар отнял у него вообще всю память перед тем, как закинул его в Паддок, ему было тяжелее, чем тем, у кого память была “на месте”. Кажется, он вспомнил своих родителей, утверждал, что он родился на территории бывшей Дании, но я не вникал – с ним больше времени приходилось проводить Конану.

– Ты упомянул, что скрывал Яра с Конаном в ангаре, через который вы с Фло якобы организовывали коридоры для беженцев из Парадизара. О чём идёт речь?

– Мы организовали поток беженцев из Парадизара в Рудник. В Парадизаре человеческие жизни почти ничего не стоят, в то время как для Рудника каждая спасенная жизнь бесценна. Мы вывозили людей в пустых цистернах, оборудованных для воды и закрепленных на крышах вездеходов. Вода была слита, цистерна разрезана, когда человек залезал в неё, она закрывалась. В редкие дни, когда нам удавалось выехать из Парадизара до ближайшего леса, мы брали с собой готовых к побегу людей и выгружали их в зарослях. Таким образом за три года нам удалось вывезти сто семнадцать парадизарцев. Бóльшая часть была из слуг, в основном бежали целыми семьями. Из ста семнадцати человек мы смогли вывезти двадцать двух несовершеннолетних, остальные были мужчины и женщины от восемнадцати до сорока пяти лет. На руки они получали карту с маршрутом до Рудника. Сколько из них в итоге смогло добраться до Рудника, станет известно только после того, как мы сами до него доберемся. Может, добрались все, что, конечно, маловероятно, а может не добрался никто. В любом случае, эти люди знали, на что шли, когда решались бежать через Дикие просторы.

– Вы занимались крайне рисковым мероприятием, – сдвинула брови я, решив заменить слово “смелым” на “рискованным”.

– В этом деле больше всего рисковал Фло. Он решился руководить спасением людей из Паддока.

– Не понимаю… О чём ты толкуешь? Из Паддока спаслись только мы семеро.

– Ты видела каждую смерть каждого человека, не вышедшего из Тёмного леса?

– При мне лишились жизни двадцать четыре человека.

– Остаются ещё четырнадцать. К сожалению, из них Фло удалось спасти всего лишь пятерых.

– Как?! Каким образом?!

– Тайная лазейка, организованная Фло в силовом поле, открывающаяся по его мановению в секретном месте, в котором видеокамеры Парадизара были бессильны. Слепая точка, заходя в которую человек пропадал. Оставалась только заманить человека в эту слепую точку. С этим у Фло не было проблем. И тем не менее спасти он смог всего лишь пятерых.

– Целых пятерых!

– Из Паддока они попадали прямиком в Дикие просторы – Конкур располагался с противоположной стороны силового поля. Фло предоставлял им карту с маршрутом до Рудника и минимальный запас провизии, но больше ничем не мог им помочь. Быть может, кто-то из них в итоге и добрался до Рудника. Последние вышли около пяти недель назад.

– Назови мне прозвища спасенных.

– Знаю только их номера: двадцать третий, тридцать третий, тридцать седьмой, сорок второй и сорок пятая.

Я знала каждого из них! Каждого из них я потеряла в Тёмном лесу в битве с Блуждающими или в побеге от Люминисценов!

– Молоко, Крот, Сизый, Грунт и Фиалка, – поспешно перечислила я, сразу же вспомнив лицо каждого.

– Двое последних направились в Рудник вместе: мужчина с девушкой. Мужчина опытный воин, но девушка не из сильных бойцов, однако в паре у них были серьёзные шансы добраться до пункта назначения. Кстати, по поводу необычных союзов, – он попытался словить мой взгляд, но не смог. – Ты и Джекки. Знаешь поговорку: скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты?

– Знаю. Поэтому ты у меня и не в друзьях.

– Ты ведь только со мной такая вреднющая, я знаю.

– Да-а-а, – в ответ растянулась в невольной издевательской ухмылочке я, – я тебе ещё покажу где раки зимуют и откуда они свистят.

– Звучит воодушевляюще.

– Немногое же тебе нужно для воодушевления.

– Мужчинам для воодушевления в принципе необходимо малое: цель и игра. Ну ещё секс. Потому как он сочетает в себе оба вышеупомянутых элемента. Ты хочешь мне что-то предложить?

– Да, – остановившись, я наигранно флиртующим взглядом заглянула собеседнику прямо в глаза. – Заткнуться.

– Какая милая, – вдруг ухмыльнулся он.

– Милая кто? Цель, игрушка или “то, что сочетает в себе оба элемента”?

– Секс милым не бывает, ты ведь это понимаешь.

Я неосознанно поспешно отвела взгляд в сторону и поспешила шагать дальше:

– Пффф… Конечно понимаю, – я неконтролируемо сдвинула брови и поджала губы. Бросив взгляд вперед, среди деревьев я вдруг различила возвышающиеся бетонные стены и сразу же схватилась за внезапно возникшую тонкую ниточку, чтобы окончательно закрыть дискомфортную тему. – Смотри, впереди бетонные строения!

– Первый из двух городов, руины которого нам необходимо будет преодолеть на пути к Руднику, – отозвался Титан, тем самым приняв моё предложение на смену темы. – Руины неизменно самые опасные места в Диких просторах.

– Если вздумаем обходить этот город, потеряем минимум пять часов. Обход следующего города вовсе займёт не менее двух суток. Нет, мы пойдём напрямик. Мы и без того уже задерживаемся на целые сутки.

– Какая бесстрашная. А у самой из оружия только титановый кинжал за поясом.

– Глупец. Ты в моём распоряжении. Так что я могу позволить себе быть бесстрашной.

Руины принадлежали небольшому городу. В Старом Мире в городе такого размера могло проживать примерно от пяти до десяти тысяч душ. За четырнадцать лет заброшенности это место пострадало крайне сильно: почти все дома были разрушены, мало какие окна сохранили в своих рамах стёкла, большинство стен были покрыты густой чёрной копотью – отпечатки давно минувшего, крупного пожара. В своей жизни я видела руины всего нескольких павших городов, но все они сохранились в гораздо лучшем состоянии, чем эти остатки рухнувшей окраины цивилизации.

*Эстетика заброшенной городской архитектуры:

Мы шли по асфальтированной, но сильно потрескавшейся и заросшей сорной травой дороге. На бывших обочинах стояли обгоревшие и пораженные ржавчиной скелеты легковых автомобилей, грузовиков и мотоциклов. Искореженная арматура здесь валялась практически везде – в большинстве случаев она сильно вросла в траву, а местами и в молодые деревья. В здания мы, естественно, даже не думали заходить, хотя все они приглашали нас взглянуть на их внутренности хотя бы через их тёмные пасти, разверзнувшиеся там, где прежде были установлены двери, оказавшиеся такими ненадежными.

Мы уже почти вышли из города. Оставалось только пройти через большое, кирпичное, похожее на бывший завод здание, словно протараненное насквозь: огромная дыра зияла в стене, через которую мы вошли, и похожая располагалась в стене напротив, через которую, миновав триста метров, мы планировали выйти, чтобы наконец оставить все эти гнетущие развалины позади.

Мы уже почти дошли до центра здания, когда Титан резко остановился. Выставив руку передо мной, он вдруг произнёс приглушенным тоном:

– Мы здесь не одни.

Моё сердце сразу же екнуло:

– А ты не мог заранее проверить? – в ответ процедила я.

– Мне перестраховка незачем.

– Мне есть зачем!

– Прости, забыл, что иду с человеком.

Прежде чем он договорил эти слова, люди, о присутствии которых он запоздало оповестил меня, пришли в движение. Так что я тоже услышала их прежде, чем они начали показываться нам.

Их было много. Большая группа Чистых (незараженных Сталью людей). Редкие обитатели Диких просторов. Группа состояла человек из тридцати. Может быть их было даже больше. Все без исключения при холодном оружии. Люди выходили из-за колонн и стен не спеша, будто находились в своём доме, порог которого нас явно не приглашали переступать, а значит мы вошли без спроса. На передний план вышли трое: мужчина лет сорока с железным крюком вместо левого запястья, некрасивый рыжеволосый парень с большим ртом и крупным носом, и бритоголовая женщина лет тридцати, с глубоким, старым шрамом на правом плече.

– Так-так-так… Кто тут у нас? – начал, очевидно, главарь – мужчина с крюком вместо руки. – Красивая парочка туристов.

Он оскалился, и в этот же момент с разных сторон зала разлилось ядовитое эхо недобрых смешков.

Я машинально положила руку на кинжал, всё ещё находящийся в ножнах, прикрепленных к моему ремню.

– А вы, должно быть, Дорожные Пираты, – подал уверенный голос Титан. Зато я в этот момент вдруг ощутила прилив крайней неуверенности: их три десятка – нас двое – у меня только кинжал…

– Слышал о нас, парень? – довольно оголил в щербатой ухмылке свои серые зубы главарь.

– Лет десять назад забыл искоренить их по пути на Камчатку, – прошептал мне Титан, слегка обернувшись через плечо. Наши взгляды встретились. Должно быть, мои глаза были сильно округлены, а в моей правой руке уже был зажат кинжал, потому что он вдруг сдвинул брови и тихо добавил. – Да не бойся ты так. Всё уладим.

– А я и не боюсь, – в ответ хмыкнула я, но получилось настолько наигранно, что мне сразу же стало неловко.

– Эй, о чём вы там курлыкаете, голубки? – словам главаря вновь вторили смешки его приспешников, на сей раз ещё более громкие. – Мне нравится твой рюкзак, – прищурился он, продолжая обращаться исключительно к Титану. Я заметила, что нас начали брать в кольцо, и сразу же сделала полшага вперёд, чтобы быть поближе к Металлу. – И твоя куртка мне тоже очень нравится.

– А мне нравятся твои глаза, – с хладнокровным безразличием в тоне ответил Титан.

Услышав это, главарь разулыбался ещё шире, и рядом стоящие с ним тоже растянулись в нелепых улыбках.

– Ты не понял меня, парень. Я не комплименты тебе отвешиваю. Я ведь не наша Брунхилда, чтобы за каждым красавчиком таскаться. – Теперь все смеялись в открытую. – Я хочу подержать в своих руках твой рюкзак и твою куртку, понимаешь?

– Нет, это ты меня не понял, – голос Титана вдруг зазвучал по-настоящему “металлически”, – я хочу подержать в руках твои глаза.

Сначала главарь опешил, буквально на пару секунд, а потом вдруг брызнул таким истерическим смехом, что его эхо вспороло пустующее пространство разрушенного здания. Его свита взорвалась не менее сумасшедшим гоготом и наконец замкнула кольцо. Они готовились к наступлению – уже скоро круг начнет сужаться.

– А ты храбрец! – наконец отсмеявшись, выплюнул слова вместе со слюной наш пока ещё единственный собеседник. Он утёр свой подбородок единственной наличувствующей у него ладонью. – И у тебя красивая подружка.

– Очевидно, что не ровня вашим, – совершенно серьёзным тоном заключил Титан, и я увидела, как бритоголовая женщина и ещё две, более молодые девушки, стоящие позади нее, нервно повели своими чумазыми плечами и обменялись недовольными взглядами.

– Что ж… – задумчиво хмыкнул главарь, после чего продолжил с использованием откровенно нахальной интонации. – Мы своих женщин держим не за красоту, а за умение перерезать глотки нашим врагам. Впрочем, мы уже очень давно не видели красивых девушек, а твоя так и сияет чистотой, и ухоженностью… – Он растягивал свои грязные слова, как липкую смолу. – Знаешь что, парень? Я тут подумал: можешь оставить свою красотку нам, и тогда мы тихо-мирно отпустим тебя дальше гулять по Диким просторам.

Моё сердце резко подскочило, ударилось в нёбо, откатилось назад и запульсировало где-то в центре горла.

Титан выдал свой ответ:

– Хочешь её? Подойди и возьми.

Улыбка начала сползать с лица нашего собеседника:

– Нас больше.

– В данной ситуации ваша численность не говорит о вашем превосходстве.

– А о чём же она говорит, если не о нём? Просвяти нас, – мужчина театрально развёл руки в стороны.

– Ваша численность говорит лишь о том, что вы превосходите нас в глупости.

– Объясни получше, – откровенно хихикая, главарь жутковато почесал свой висок остриём крюка.

– Стоит ли идти на противника, который вас откровенно не боится?

Банда начала медленно сужать круг… Я машинально сделала ещё полшага вперед, из-за чего случайно задела своим плечом плечо Титана.

– У вас ведь даже огнестрельного оружия нет, – с вызовом заметил рыжий, держащий в своих руках нечто наподобие самодельного копья.

– У девчонки зубочистка в руках, – заметила бритоголовая.

– Огнестрельное оружие сейчас, видимо, в дефиците, раз его нет и у вас, – безразличным тоном отозвался мой союзник.

– Пару месяцев назад мы послали своих людей за пополнением запасов патронов, но они так и не вернулись. Однако мы не теряем надежду, продолжаем ждать. Даже подарок парням преподнесем, когда они вернутся. Наши мужчины обожают красоток вроде твоей…

Он не успел договорить. Я почувствовала лишь, как рядом со мной вдруг стало пусто. А уже спустя секунду слева от меня начали сыпаться люди. Целыми стопками: по двое, по трое, по пятеро…

На меня бросилась бритоголовая. Я вовремя сделала нырок вправо. Она неожиданно споткнулась о кирпич, возле которого я стояла. Я воспользовалась этим моментом: схватив её за шею, я нагнула её туловище вниз и врезалась своим коленом в её широкий лоб. Она сразу же вышла из строя – завалилась лицом в бетонный пол. В этот же момент меня схватили сзади.

Я успела лишь ощутить холод острия, едва прижавшегося к моей шее, а в следующую секунду… Толчок. Мои широко распахнутые глаза запечатлели остановку Титана рядом со мной, как могли бы запечатлеть вспышку молнии в замедленной видеосъемке. Тот, кто пытался пленить меня или же сразу перерезать мне горло, сначала издал страшный хруст у самого моего уха, а затем рухнул где-то позади меня. Я продолжала стоять с широко распахнутыми глазами, в полнейшем оцепенении, не желая смотреть назад или отрывать испуганного взгляда от сосредоточенного лица Титана, который в этот леденящий душу момент на меня не смотрел. Когда же он резко развернулся и медленным шагом направился в противоположную от меня сторону, моему взору открылись последствия последних шестидесяти секунд: все Дорожные Пираты валялись лицами в пол. Кто-то едва уловимо шевелил конечностями, а кто-то не подавал никаких признаков жизни.

Мои глаза отказывались моргать…

Титан подошел к главарю впритык. Тот вдруг взвизгнул неожиданно высоким, почти девчачьим голосом:

– Ты убил их всех?!

– Возможно половину.

– Кто ты такой?!

– Защитник маленьких девочек.

Титан замахнулся левой рукой, на что я своевременно среагировала резким отворотом головы и взгляда в сторону. Мне повезло: я не увидела того, что Титан сделал с этим подонком. Только услышала…

Спрыгнув с края здания, в котором осталась лежать куча обездвиженных Дорожных Пиратов, мы оказались напротив очередной лесной границы. Руины первого города остались позади, а мы остались целы и невредимы, так что всё пока что шло, вроде как, неплохо.

Перед тем, как я спрыгнула с здания на потрескавшийся асфальт, Титан протянул в моём направлении свою руку, таким образом благородно предлагая мне свою помощь, что я уверенно проигнорировала. Он ухмыльнулся.

– Я оценил, как ты вырубила своего противника головой о колено, – сообщил он, когда я уже спрыгнула и проходила мимо него. – Я даже услышал хруст. Надеюсь, не твоего колена.

– Я хромаю?

– Вдруг терпишь.

– Пффф…

– Что это значит?

– Что значит “защитник маленьких девочек”? – я врезалась в шагающего рядом Металла вызывающим взглядом и смерила его им. – Сам ты маленький, понял? Мне уже восемнадцать.

– Да, подобным образом действительно выражаются крайне взрослые люди: “Мне уже целых восемнадцать, посмотрите какая я взрослая!”, – он откровенно насмехался, да ещё и пытался спародировать мой тон и мою хмурость.

– Я не говорила “уже целых”! И “посмотреть” не приглашала…

– Три-и-ини… Три-и-ини-и-и…

– При… – я прикусила губу, чтобы не обозвать его придурком.

– Тринидад-Тринидад… Какое красивое имя. Мне оно очень нравится, – задумчивым тоном продолжал размышлять вслух он. – Я бывал в Тринидаде…

– Совсем спятил?! – резко остановившись, я едва сдержалась, чтобы сразу же не выдать ему хук справа. Помогло удержать себя в рамках только свежее воспоминание о павших Дорожных Пиратах.

– Пошлячка. Я про страну.

– Нет такой страны!

– Сейчас, может, и нет, но до Падения Старого Мира была. Полное название: “Тринидад и Тобаго”.

– Не верю я тебе, – развернувшись, дальше я пошагала размашистым шагом.

– Я честен, честное слово! Мы с матерью и отчимом…

– Имеешь в виду Кармелиту и брата Теоны?

– Да. А ещё Спиро. Мы летали в эту страну на зимних каникулах, когда мне было пятнадцать. Мне запомнилось вкусное мороженное, которого мы съели, наверное, целое ведро на четверых. И хороший отель.

– Что такое отель?

– Хм… Такое место, в котором люди останавливались, с целью порелаксировать несколько дней. Как временное жильё с включёнными бонусами.

– Например?

– Мы со Спиро любили видеоигры.

– Видеоигры?

– Так, я понял. Этот разговор может быть очень познавательным для тебя, но мучительным для меня.

– Как та история о жизни старого еврея, которую Теона периодически рассказывает разным людям?

– Из её уст эта история звучит сказочно, но, вроде как, она на самом деле реальна, хотя никто, кроме самой Теоны, того еврея в том мотеле не видел. Ладо я был в состоянии обращения в Металл, но ещё были Спиро, Клэр и, кстати, ты.

– Нет, ты перепутал. Я у вас появилась уже после того мотеля.

– Ах, ну да, точно, наша первая встреча: я уже Металл, а ты пока ещё то ли двухлетняя, то ли четырёхлетняя девочка. – Я не отозвалась на это воспоминание, только начала внимательнее рассматривать шнуровку своих ботинок. – Человек-призрак, которого видела только Теона, – невозмутимо продолжил Титан, и я с радостью схватилась за эту ниточку.

– Да уж… – постаралась ухмыльнуться я. – Но при этом я не сомневаюсь в том, что всё было именно так, как она рассказывает. Она вообще умеет завораживать своими рассказами.

– Это правда. Помнишь “Поэму О…”?

Я улыбнулась и жестом руки надела на своё лицо невидимую театральную маску. Похожий жест сразу же проделал и Титан. Я начала первой:

– Я – ною?! Что за бредни! Никогда не ныла…

– Сказать мне хочешь, будто ты боец?

– Прощай. Мне на сегодня хватит. Опостыло.

– И вот такой вот будет наш конец?

– Не против и такого. Может завтра

друг друга мы ещё поймём.

– Какая же любимая у нас эта неправда!

Пойми: у нас есть лишь сейчас. А после мы уйдём…*

(*Отрывок из произведения “Поэма О…”).

Я не выдержала первой: разулыбалась, и невидимая маска на моём лице мгновенно, и безвозвратно треснула.

Мы продолжили идти дальше, вспоминая сюжеты наших любимых произведений, которые были известны нам обоим.

На закате мы переходили бурную реку по шаткому, подвесному, деревянному мосту, половина досок которого подозрительно громко скрипела при переносе веса на них, и прогнившие канаты которого явно доживали свой век. Очевидно для того, чтобы отвлечь меня от острого ощущения экстрима, идущий позади меня Титан пытался заговорить мне зубы. Я понимала, что торможу нас – он уже давно мог бы быть на другом берегу, если бы не вызвался идти позади меня – и тем не менее я никак не могла ускориться: каждый шаг отнимал у меня минимум десять секунд. Мы уже почти подошли к концу: позади остались семьдесят страшно скрипящих дощечек. Дальше доски выглядели совсем плохо: почерневшие и трухлявые, с глубокими трещинами – они всем своим видом говорили о том, что не выдержат даже мой вес, не то что вес Титана.

Сильно раскачиваясь, я машинально остановилась, при этом продолжая впиваться ладонями во влажные канаты, служащие бортами.

– Не смотри вниз. Смотри вперёд и разговаривай со мной.

– Просто дай мне несколько секунд… – я произвела глубокий выдох. – О чём поговорим?

– О чём хочешь.

Это был хороший момент для одного непростого вопроса, потому что сейчас мой собеседник мог видеть только мой затылок, но не моё лицо.

– Почему ты ни разу за десять лет не навестил Рудник?

Он не сразу ответил, а когда начал говорить, его голос выдал странную эмоцию, из-за которой я вдруг пожалела, что сама не вижу его лица:

– Для Металла время течет не так, как для человека. Один год кажется одним месяцем.

– То есть по ощущениям тебя не было с нами всего десять месяцев?

– Да.

– Что ж, это не так уж и много… – я сделала шаг вперед, и в этот же момент доска под моей ногой мгновенно провалилась. Моя нога сразу же полетела вслед за ней, но я не успела завалиться вперед – обхватив меня сзади за талию, уже спустя секунду Титан устанавливал меня, успевшую только один раз моргнуть, под красным клёном на противоположном берегу.

– Нужно было сразу так сделать, – отстранившись от него, произвела тяжелый выдох я и начала отряхивать свои ладони от влажности, оставшейся на них после канатов.

– Ты не видишь леса за деревьями.

– Что ты имеешь в виду? – я одарила его заинтересованным взглядом.

– Я не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за тем, как ты с опаской шагаешь впереди меня.

– И много ты получил удовольствия от моих волнений? – я непроизвольно сдвинула брови.

– Очень много, – в ответ ухмыльнулся он.

– Запомни этот момент. Потому что больше такого удовольствия ты в своей жизни от меня не получишь.

– Это мы ещё посмотрим, – с вызовом бросил мне прямо в глаза Металл.

…Мы снова перешли в наступление.

Увидев возвышающиеся руины большого города, который нам предстояло миновать на пути в Рудник, мы остановились на окраине леса, решив разбить лагерь здесь. Даже дневная прогулка по руинам павших городов, особенно таких больших – край экстрима. Ночью в подобном месте делать нечего, если только не желаешь к рассвету отделить свою душу от тела. До входа на территорию руин оставалось около двух километров, костёр можно было развести за высокими камнями, так, чтобы он не привлекал внимания со стороны города, поэтому препинаний на тему “Лучшее место для организации ночевки” у нас не возникло.

Ночь наступила быстро. С каждыми новыми сутками осень становилась всё более ярко выраженной: ночи холодали, наступали быстрее и заканчивались позже; звёзды сияли всё ярче; костёр казался всё более красивым. Завернувшись в плед, я сидела под высоким камнем, заросшим сфагнумом, прислушивалась к теплу в своём желудке, разлившемуся после на редкость вкусного ужина с горячим и сладким чаем, и позволяла языкам пламени гипнотизировать меня.

– У тебя сильные синяки на запястьях, – в который раз тишину первым нарушил Титан. – Когда я в последний раз видел тебя в Парадизаре, их не было.

– Долгая история, – я бросила взгляд на свои синие запястья. – Но я расскажу, так и быть. По пути к ангару, бывшему местом сбора нашей компании для побега, меня попытались украсть. Люди Осы Сэвиджа. Они ничего не знали о нашем побеге, думали, что Фло везет всех участников “П&К” на инструктаж по возвращению памяти, но к тому времени, как мы доехали до последней остановки, в лифте остались только я и Фло. Они пристрелили Фло.

– Что?!

– И всю прислугу участников “П&К”, за исключением девушки, которую увёл с собой Вывод, и мальчика…

– Фло мёртв?!

– Наверняка. Я видела собственными глазами, как его… – я запнулась. – Ты знал, что он предполагал, будто он может быть моим родным братом?

– Да, он что-то такое невнятное мне говорил. Вероятность на ваше родство, конечно, была, но правда в том, что на этот счёт ничего не известно наверняка и мы никогда не узнаем… – Титан сдвинул брови и резко замолчал. А потом вдруг продолжил спрашивать. – Ты сказала, что тебя украли люди Сэвиджа. Непосредственно перед побегом. Каким же образом ты в итоге смогла выбраться?

– Я убила Осу Сэвиджа. Задушила его пластиковыми наручниками, надетыми мне на руки. А после хорошенько приложила шпалой по голове Лив. Так в итоге и добралась до точки старта. Повезло, что логово Сэвиджа располагалось через дорогу от подземного перехода, в который мне необходимо было попасть, и я находилась на подземном этаже, с которого оказалось просто перебраться на первый этаж по вентиляционной вытяжке, а дальше через окно на улицу и, собственно, в сам переход. Всё заняло не больше десяти минут.

– То есть мы выезжали из Парадизара в колонне Дилениума, а ты даже не оповестила нас о том, что непосредственно перед нашей секретной операцией устроила в городе настоящий, да ещё и громогласный переворот? – он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, словно действительно пытался понять, серьёзны ли мои слова.

– И что бы вы сделали, узнав о случившемся? Ничего уже было не изменить.

– То есть ты убила Осу Сэвиджа?

– Ты что же, не веришь мне?

– Просто хочу кое-что уточнить: тяжело было?

– Ужас, тошнота, дрожащие руки… Неприятно. Но для меня не смертельно.

– Как и для Осы Сэвиджа.

Я врезалась в собеседника резким взглядом:

– О чём ты?

– О том, что ты снова осталась не убийцей.

– Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, перед побегом я отравил организм Осы. Яд должен был сработать ровно через двадцать четыре часа после нашего побега. И наверняка сработал. Потому как ты, дорогуша, не смогла придушить его. За десять минут до того, как встретиться с вами на подземной парковке, я видел его живым, с действительно ужасным шрамом на горле и красными белками глаз. Он почти не мог говорить, я пообещал ему разобраться с тобой. Так что ты его не убила. Но его наверняка уже прикончил тот яд, что я поместил в его организм.

– Ты ведь говоришь так только для того, чтобы успокоить меня? Хочешь убедить меня в том, что мои руки всё ещё чисты. Потому что это очень похоже на историю с Яром: его ты якобы спас для того, чтобы у меня не было мук совести. А Оса теперь якобы жив, потому что у меня не хватило сил или времени додушить его. Я хочу знать правду.

– Всё, что я сказал тебе, правда.

Я на несколько секунд зависла взглядом в пространстве, пытаясь понять, рада ли я такому неожиданному раскладу или…

– Почему ты хотел уехать тихо? Почему для устранения Осы использовал яд, а не свои руки? Ты ведь Металл, ты мог уйти эпично, так, чтобы после парадизарцы из поколения в поколение легенды о тебе слагали.

– Банальная перестраховка. На случай, если вдруг возникнет надобность моего возвращения в Парадизар.

– А она может возникнуть?

– Вероятность меньше одного процента. И всё же лучше подстраховать даже этот ничтожный процент, чем проигнорировать его наличие. Я ведь не из тех сумасшедших, которые максимально эпично взрывают за собой все мосты, а после не оповещают об этом своих союзников, рассчитывая на то, что никто не заметит громкого бума.

– Не будь скучным.

– Нарываешься.

– Ой как страшно, я прям вся дрожу!

– Тебя что, покатать на себе? – от его неожиданного, неоднозначного тона я вдруг вспыхнула лицом. По-видимому поняв, что при помощи эффекта неожиданности у него всё же получилось смутить меня, он подавил улыбку и добавил. – Эй, я имел в виду на руках.

– Ну да, именно это ты и имел в виду, – с этими словами я завалилась на бок и, подложив под голову часть пледа, в который завернулась, словно в кокон, продолжила смотреть на пылающий рядом костёр.

– Тебя ведь сложно переубедить, если ты что-то для себя решила, верно? – спустя несколько секунд, серьёзным тоном поинтересовался Титан. Я сразу поняла, что этот вопрос не связан с последней нашей темой, но с какой из всех наших предыдущих тем он мог бы связаться, я понятия не имела. – Почему ты такая упрямая? – я снова промолчала. Он решил настаивать. – Ответь.

– Мы в журавлиных клиньях если бы летали,

ты знал бы меня, как летающую против ветра…

Упрямство это во мне от печали,

зарытой вне меня уже давно и где-то,

где призраки былых времён не оживают,

где нет знамён у тёмных ликов…

Я знаю, пусть другие и не знают:

на высоте не слышно криков.

Оцепенение первым стряхнул с себя Титан:

– У меня нет прямой инъекции – последняя была использована на Яра. Но ты ведь говорила, что в твоё сердце вшита капсула. Ты ведь не выдумывала?

Я смотрела на Титана широко распахнутыми глазами. Я как будто забыла все слова сразу. Быстро поняв, что я впала в ступор, Металл приблизился ко мне и хорошенько встряхнул за уцелевшее плечо:

– Тринидад, ты не выдумывала?!

– Нет… – хрипло отозвалась я, глядя в его большие глаза снизу вверх.

Он резко отпустил меня:

– Значит, мы сможем попробовать обратить тебя. Нужно вскрыть капсулу в твоём сердце металлическим предметом.

Он резко вышел в соседнюю комнату. Я неосознанно и поспешно последовала за ним:

– У нас нет подходящего металлического предмета! Может и сможем найти какое-нибудь ржавое железо неопределённого состава…

Он уже стоял у кухонного гарнитура, установленного в противоположной части комнаты, и активно рылся в нём:

– Эй, я ведь Металл!

Точно! Как это могло вылететь из моей головы?!

Несколько страшных секунд я сверлила его спину испуганным взглядом, а потом… Он резко обернулся. В его руках был огромный кухонный нож, скорее всего для разделки мяса. Не задумываясь порезав свою ладонь его лезвием, он начал обращать своей кровью железо в титан.

– У нас есть Титан… – он взвел над своей головой ещё не до конца ставший титановым нож.

Осознание происходящего поразило меня, словно гром среди ясного неба: он собирается воткнуть в моё сердце настоящий нож!

– НЕТ!!! – мой ответ был внезапным, оглушающим… Истеричным. Но я этого не поняла.

– Эй, не бойся, ладно? – он отвёл нож в сторону. – Не бойся…

– Я не готова!..

– Успокойся… – он сделал шаг по направлению ко мне.

Я сделала два резких шага назад:

– НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ!!!

Сначала он резко отбросил нож в сторону, а в следующую секунду – я не успела даже моргнуть! – он уже стоял подле меня. Широко разведя руки в стороны, скоро он положил их мне на спину и вдруг аккуратно прижал меня к себе. Мой нос уткнулся в его грудную клетку… Только подав голос я поняла, что, оказывается, я всерьёз плачу:

– Я не готова! Не готова! Я не смогу стать Металлом! Возможность стать Металлом таким образом – это только теория! Нет результатов исследований! Ничто не проверено! Всё только теоретически! Никто ещё не стал Металлом таким образом! Ты просто зарежешь меня!

Очевидно, у меня открылась настоящая истерика: всё моё нутро источало панику, наружу лились горючие слёзы, меня трясло всем телом!..

– Всё будет хорошо, – Титан прижал меня к себе ещё сильнее, отчего боль в правом плече стала ещё ощутимее. – Ты не заразишься. Мы сейчас что-нибудь придумаем.

Продолжая всхлипывать, я аккуратно отстранилась от него и уперлась помутневшим от слёз взглядом в кровоточащее плечо.

– Его… Нужно… – я вытерла нос чистой и сильно дрожащей тыльной стороной левой руки, и снова приложила ладонь к рваной ране, после чего продолжила говорить предательски всхлипывая. – Его нужно… Перевязать.

Титан аккуратно приподнял руки, словно боялся сделать лишнее или опрометчивое движение:

– Да, нужно. Давай перевяжем. Сейчас всё сделаем. Только не плачь, ладно? Сейчас мы всё сделаем…

Марлевая повязка, наложенная Титаном на моё плечо, начала промокать от крови. Я сидела на краю мягкого дивана и гипнотизировала взглядом растекающееся поверх белоснежной белизны яркое кровавое пятно… Неизбежность. Я начинала ощущать её всем своим естеством.

Отставив найденную в ванной комнате аптечку в сторону, Титан подошел к дивану и сел слева от меня. Он попытался словить мой взгляд, но я не хотела смотреть на него своими покрасневшими от лишь недавно стихнувших слёз глазами.

– Всё в порядке, – непривычно бархатным тоном начал он. – У тебя капсула в сердце. Она сработает… Так же и я стал Металлом, и Джекки – мы оба перед обращением были укушены Блуждающими…

– Только у вас были прямые инъекции, с которыми было мало шансов, а у меня какая-то непроверенная капсула, с которой ещё меньше шансов…

– Всё получится.

– Ты так говоришь, чтобы успокоить меня.

– Трини…

– А вдруг ничего не выйдет? Вдруг это конец? – я снова начала ощущать панический прилив. – У меня от силы несколько часов…

– У нас получится, слышишь? – он вдруг поправил мой локон, таким образом больше приоткрыв моё лицо, которое в эти секунды я предпочла бы спрятать.

Поняв, что слёзы вновь предательски подкатывают к моим глазам, я сложила ладони лодочкой, слегка нагнулась вперед, уперлась локтями в колени и произвела гулкий выдох.

– Я знаю один секрет, благодаря которому мы сможем обратить тебя наверняка.

– Нет никакого секрета, – я нервно шмыгнула носом. – Ты врёшь, чтобы успокоить меня.

– Даю слово Металла, что я тебе не вру.

Я покосилась на него помутившимся от не срывающихся с глаз слёз взглядом:

– Что за секрет?

– Если в момент твоего обращения в Металл мы сможем спровоцировать в твоём организме выброс адреналина, шансы стать Металлом будут близки к ста процентам.

– Ты всерьёз хочешь заставить поверить меня в то, что что-то может давать такой высокий процент успеха? – скептически буркнула я.

– Эта информация проверена наверняка. Я узнал об этом на Камчатке. Там многое знают о Металлах, в конце концов, все Металлы вышли оттуда. Они делали эксперименты. Много экспериментов. Тысячи летальных исходов. Лишь сто двадцать успешных результатов. Всех их объединял один важный факт: обращались в Металл только те, в крови которых в момент введения инъекции был зафиксирован высокий уровень адреналина.

– И всё равно речь идёт о прямых инъекциях…

– Ты станешь первой, кто обратится в Металл посредством вшитой капсулы. Первым быть всегда страшно. Но кто-то должен им быть.

– Ты прав… – я произвела очередной тяжелый выдох. – В любом случае, даже если не получится, так будет лучше, чем пополнить ряды Блуждающих.

– Ты пополнишь ряды Металлов. Ты не станешь Блуждающей.

– Угу…

– Давай начнём с маленьких шагов.

– Хорошо. Что сделаем первым делом? – мой голос звучал предательски подавлено.

– Для начала поднимемся на крышу.

Я родилась с первыми лучами солнца, на окраине леса… Маленький комочек жизни, ещё не знающий, что он есть само её сосредоточение. Моя мать… Была безумной красавицей. У неё были красивые чёрные локоны и красивые, большие глаза… Но она слишком сильно была поглощена любовью к человеку, отдавшемуся своим диким инстинктам. Его звали Диего. А её Франциска. Они сходили с ума друг от друга, были почти что настоящими сумасшедшими… Для них ничего не было важнее друг друга. Даже их дети были лишь фоном. До меня они родили восьмерых мальчиков: Матео, Гаспар, Хорацио, Гилберто, Маурисио, Теобальдо, Флавио, Эстебан.

У нас не было дома. Был большой автобус, в первые месяцы моей жизни казавшийся мне необъятной вселенной… Мать кормила меня грудью, переполненной молоком… Я много ела. И много спала. И скоро стала жаждать движения…

В лесу был простор. Опавшие иголки сосен впивались в мою нежную кожу… Я плакала… И не останавливалась…

Диего решил отдаться на волю Стали… И преподнести ей всю семью… Сумасшедшая любовь родителей решила отдать детей на заклание… Их безумие ничего не боялось…

Меня украли… Нет. Меня спасли. В последний момент перед попаданием в пасть Стали меня отобрали у Диего и Франциски. Так я познакомилась с Теоной, Тристаном, Спиро и Клэр… С Кармелитой и Беорегардом… Я стала жительницей Рудника, его частью.

Теона баловалась со мной: мы метали дротики, мы метали ножи, мы скрывали свои “небезопасные” забавы от остальных детей и взрослых, мы лазали по деревьям, мы кривлялись и читали, и слушали музыку Павшего Мира, и смотрели на звёзды, и мечтали…

Тристан был моим несокрушимым защитником: он носил меня на руках и на шее, он играл со мной в перегонки и умудрялся проигрывать мне в самый последний момент, он щекотал меня и шутил надо мной, и любил меня, и жалел меня, и оставил меня…

Спиро и Клэр всегда были вместе… Спиро считал своим долгом присматривать за ней, как за самым важным после матери человеком. Клэр была самой защищенной девочкой в Руднике. А потом Спиро стал добровольцем, ушел за стену, был пленен и вернулся спустя целый год… За этот год Клэр изменилась до неузнаваемости: её локоны стали ещё светлее и длиннее, у неё округлились бёдра и выросла объёмная грудь, она стала выше на целых пятнадцать сантиметров… Они стали парой…

Кармелита восхищалась моей внешностью: она пыталась наряжать меня, но я сопротивлялась. Банты, платья, юбки, блёстки, ленты – всё мгновенно слетало прочь с меня и накрепко прилипало к Клэр… Кармелита любила меня… На ноль пять процентов меньше, чем Клэр… Она была хорошей матерью… Лучшей из тех, которой может быть чужая женщина чужому ребёнку…

Беорегард был серьёзный и весёлый, и влюблённый в Теону, и заботливый, и интересный… Его борода была колючей, а длинные волосы мягкими… Глаза красивые, улыбающиеся, обрамлённые серьёзными бровями… Он любил разговаривать со мной… Я любила разговаривать с ним… Мы вместе читали книги и журналы… Обсуждали… Делились мыслями… Ходили в библиотеку… Он брал меня с собой на стену… Говорил, что я ему как младшая сестра или как старшая дочь…

Я выросла… В счастье и с болью…

В меня влюбился парень… Но моё сердце уже было занято… Мне пришлось отбиваться от него… А потом и от других… Кармелита начала считать, будто у меня позднее развитие… Теона, кажется, поняла, что со мной происходит, но не смогла понять, из-за кого…

Я не просто не хотела, я боялась стать хранительницей домашнего очага. Теперь я понимаю, что в какой-то мере причиной был пример семьи, в которой я родилась… Да и вторая семья не была примером баланса: мать без отца, названные брат и сестра, крутые и бездетные дядя с тётей. Я хотела быть с одним. Или остаться одной. Третьего варианта никогда не было.

Чтобы осуществить свои намерения, я стала непобедимой…

Я стала непобедимой!..

Я-стала-непобедимой!!!

Вместо того, чтобы решительно отбросить в сторону алебастровое платье, я аккуратно повесила его на дверную вешалку. Ванная комната, как и основная, была освещена при помощи свечей: две свечи стояли на потрескавшейся раковине и одна догорала на широком ванном столике.

Раздевшись, я сложила свою одежду аккуратной стопкой на пыльной табуретке, после чего аккуратно взялась за вишневое платье – всё старалась делать аккуратно, сосредоточенно дыша, без всплесков эмоций… Я видела, как в темноте летают пылинки. Прежде я могла не видеть их даже при свете дня! Я видела, как светится оранжевым край фитиля дальней свечи… А то, как шелк проскользил по моему телу, внезапно лишившемуся всей коллекции своих шрамов, заставило меня на несколько секунд замереть… Всё ощущалось. Странно. Как будто я только сегодня родилась, как будто до сих пор никогда ничего и не чувствовала по-настоящему… В платье под мышкой что-то застряло. Скользнув пальцами по выпуклости, я вытащила из-под платья ярко-алый комочек: крупная заколка в виде искусственной розочки была пристегнута к ленте, на которой платье вешалось на вешалку. Сначала я захотела отложить находку в сторону, потом пристегнуть к декольте, но оно и без того привлекало внимание… В результате я прицепила украшение к волосам над правым виском.

Зеркала в комнате не нашлось, так что я попыталась оценить себя со стороны поспешным взглядом. Тонкие бретельки, элегантное декольте, длина юбки немногим ниже колена, ноги босые… Ноги босые на голом кафеле, а я даже не чувствую холода! От восторга я чуть громогласно не хлопнула в ладони, но вовремя остановила руки в полёте. В очередной раз приказав себе собраться и не отдавать эмоциям руль, я развернулась на пятках – не чувствующих холода! – и вышла из ванной…

Я так сильно смутилась, что в очередной раз за вечер почувствовала, как кровь приливает к моим щекам. Взяв мою руку до того, как я успела сама вложить её в его ладонь, Титан встал из-за стола и тем самым вынудил подняться и меня. Одной рукой он с силой держал мою, вторая его рука аккуратно скользнула по моей спине и остановилась на пояснице. По коже сразу же разбежались мурашки. Я отвела взгляд в сторону уже даже не рассчитывая на то, что он не заметит моё откровенное смущение и мой румянец.

За окном, занавешенным шторой лишь наполовину, было темно, сыро, в просветах между шторами сияли отблески молний, а в этой комнате вдруг стало так жарко, что у меня начали учащаться сердцебиение и дыхание. Спустя минуту медленного топтания вокруг оси, Титан вдруг заговорил тихим голосом, что мгновенно вызвало новую волну мурашек на моей коже – от шеи до запястий:

– Помнишь, как Кармелита наряжала тебя в платья? – он улыбнулся, явно ища мой взгляд, но я изо всех сил старалась избегать его, чтобы окончательно не впасть в краску. – Мне запомнилась четырехлетняя Трини, вся в розовых рюшечках и огромных бантах на густых локонах… И как ты сильно хмурилась, скрещивала ручки в недовольстве и дула красные губки.

– Я не “дула губки”, – не знаю, почему я вдруг вздумала противоречить истине, но мне внезапно захотелось проявить своё знаменитое упрямство…

Я посмотрела на Титана снизу вверх. Наши взгляды встретились. Его взгляд довольно блеснул: он словил мой и теперь обещал не отпустить… Я начала тонуть… Дыхание вдруг перехватило. Я не заметила, как наш медленный танец перетёк в статику. Его глаза гипнотизировали… Становились всё больше… Всё ближе… Я падала в них, потому что они падали в меня… За три секунды “до” он коснулся своими горячими пальцами моей правой щеки… Мы одновременно закрыли глаза: ровно за две секунды до того, как его губы накрыли мои.

Он целовал меня!.. Медленно сжимал мои губы своими, разжимал и снова сжимал… Я попробовала ответить ему, и как только решилась на это, ощутила касание его языка моей нижней губы. Не замечая начинающуюся у меня дрожь, я продолжила отвечать ему одними губами, пока его язык всё настойчивее скользил по поверхности моих губ… Я чувствовала, что он хочет проникнуть в мой рот, но я была настолько напряжена, что не замечала того, что не пропускаю его… Совершенно внезапно он сделал резкое движение: с силой притянул меня к себе, буквально врезав мой торс в свой. Я сразу же произвела отрывистый выдох, и это открыло проход его языку – он настойчиво нырнул в мой рот и соприкоснулся с моим языком. Внутри меня всё мгновенно вспыхнуло, взметнулось и перевернулось с ног на голову! Мой язык стал отвечать не дожидаясь от меня бессмысленного разрешения…

Продолжая одной рукой прижимать моё тело к своему, второй рукой он проскользил по моей шее к затылку. Его пальцы обжигали… Я начала чувствовать огонь и источать жар… Он зафиксировал мою голову и начал целовать ещё настойчивее. Я почти потеряла контроль… Мне становилось не по себе… Я понимала, что мы заходим слишком далеко… Мне захотелось обхватить его ногами… Поэтому я уперлась руками в его грудь и попробовала аккуратно отстраниться… Не сразу, но он позволил мне отсоединиться от его губ. Мы продолжили стоять упираясь друг в друга лбами, наши дыхания смешались в одно единое…

– Я определённо точно влюблён в тебя.

Его шепот пронзил меня насквозь.

– Как определил? – наконец нашла в себе силы отозваться я, но мой шёпот вышел ещё более тихим, чем его.

– Я ежесекундно думаю о тебе. Влюблённые Металлы сходят с ума от силы своих чувств. Я знаю наверняка, что я чувствую к тебе, потому что я всем своим существом ощущаю, как схожу с ума об одной только мысли о тебе, – его ароматное дыхание опьяняло меня в эти секунды. – Я капитулирую перед тобой, Трини. Я люблю тебя. – Одна его рука осталась лежать на моём затылке, а вторая вдруг медленно спустилась вниз и взяла мою ладонь в свою. Мы продолжали упираться друг в друга лбами и дышать дыханием друг друга. Я продолжала смотреть вниз, и он тоже продолжал смотреть вниз, но в моём случае взгляд упирался в пол, а в его случае взгляд упирался в моё лицо. – Ответь мне что-нибудь.

Я окончательно раскраснелась… Нужно было отвечать. Что отвечать?! Подобное поведение с его стороны было максимально неожиданно! Моя растерянность разверзлась внутри меня бездонной бездной… Он настойчиво сжал мою ладонь, и я сразу же зашептала, совершенно не понимая, что именно шепчу:

– Помнишь, при переходе через первый мост ты спросил меня о моей первой влюблённости?

– Ты ответила, что это не моего ума дело.

– На самом деле, это, быть может, может быть делом только твоего ума…

– Что ты имеешь в виду?

– Ты был моей первой и единственной влюблённостью, – мой шёпот становился всё тише. – Кажется, я начала видеть себя рядом с тобой, когда ещё не понимала, что такое быть женщиной и быть с мужчиной. Мне не было и трёх, когда я для себя решила, будто ты самый сильный и самый привлекательный из всех мужчин, которых я встречала, и что однажды ты влюбишься в меня… Когда ты ушёл, я постаралась придушить это дурацкое, детское чувство…

– Нет-нет-нет… – он зашептал быстро. – Не нужно так говорить. Твоё чувство прекрасно! Это я идиот, сразу не разглядел в тебе своего будущего… Ты же им станешь, верно? Будешь моим будущим? Слова о том, что ты что-то там внутри себя придушила по отношению ко мне – это чушь, – его ладони вдруг обхватили моё лицо.

Кажется, от переизбытка эмоций у меня закружилась голова:

– Ты не должен был так поступать…

– Я не должен был оставлять тебя!

– Нет. Ты должен был дождаться, когда я научусь пользоваться своими новыми эмоциями.

– Почему я не должен был лезть со своими чувствами сейчас? Ответь! – он буквально заставил меня посмотреть ему в глаза.

Я почти не услышала своего шепота:

– Потому что теперь я слишком сильно хочу, чтобы ты продолжал меня целовать…

Он так резко впился в мои губы, что я слегка пошатнулась. Теперь это был не просто поцелуй – это было поглощение! Он поглощал меня, а я пыталась поглотить его… Его руки обхватили меня всю, мои пальцы впились в его волосы… Он поднял меня, я обвила его торс одной ногой… Мгновение – и он врезает меня в противоположную стену, но я не чувствую боли… Я чувствую… Чувствую, как он упирается в меня, чувствую, как намеренно спускаюсь бёдрами чуть ниже, чтобы ощутить его между своих ног получше, чувствую, как внизу моего живота взрываются древние и образуются новые вселенные…

Он резко развернулся со мной… Мы сломали напополам комод… То ли моим боком, то ли его… И снова никакой боли… Только разрастающаяся страсть… Секунда, и мы телепортировались в другую часть комнаты… Не отрываясь от меня ни на секунду, ни на миллиметр, он рухнул со мной в постель… Его вес выбил из моих лёгких остатки кислорода, но не сделал мне больно… Послышался треск рвущейся ткани… Я не поняла, что первой порвала футболку на нём, но поняла, что он порвал платье на мне… Кайф был невообразимым: я видела, как перед моими глазами рвутся шелковые нитки платья… Его голый пресс соприкоснулся с моим голым низом живота… Сначала он с треском сорвал с меня бельё… Потом я не заметила, как на нём не осталось ни единой нитки… Содрав с одного края кровати покрывало, он перебросил меня на чистую простынь, я обвила его бёдра своими ногами… Он резко отстранился от моих губ… Заглянул в мои глаза… Я успела только один раз вздохнуть… Он вошел в меня так резко и с такой силой, что кровать под нами издала громкий треск… Ощутив неожиданную боль там, где только что бушевал поглотивший меня огонь, я неотконтролированно вскрикнула.

Боль быстро прошла. Помогли доводящие до состояния аффекта глубокие поцелуи и его безостановочное движение внутри меня. Как только боль схлынула, на моё нутро нахлынул настоящий кайф. Чем глубже он проникал, тем сильнее я впивалась в его губы, чем сильнее он целовал меня, тем настойчивее я прижимала его к себе. Я не хотела останавливаться или что-то менять. Думала, что всё будет продолжаться именно так, поэтому когда он неожиданно отстранился от меня, я не сразу поняла, что именно он хочет делать…

Он перевернул меня на живот. Резким рывком поставил на четвереньки, но стоило ему сделать серию глубоких проникновений, как я снова всем телом завалилась на подушки. Он продолжил брать меня, без моей помощи притягивая к себе мои бёдра. За последние полчаса мой рот впервые освободился от его языка, так что теперь каждый его толчок внутри меня отзывался во мне неприкрытым стоном… Стоило ему проникнуть под мои бёдра пальцами, как я мгновенно испытала первый оргазм, а затем второй, и третий… На третьем я уже не просто стонала – я вслух сходила с ума… После третьей волны он перевернул меня на спину и продолжил входить в меня с ещё большей силой. Оргазм стал беспрерывным. Я уже не чувствовала обычный кайф – я находилась под ним, не могла и не хотела выныривать из-под него… Меня накрывали волны. Каждый его толчок внутри меня отзывался волной мурашек и дрожи… Я превратилась в одно сплошное чувство. Меня истязало, меня разрывало, меня заново склеивало, переделывало, поглощало нечто невероятное: мужчина внутри меня. Я не хотела, чтобы это заканчивалось, хотя уже еле дышала… Когда он начал кончать в меня, я начала испытывать нечто большее, чем просто оргазм… Это было… Перерождение.

Я не просто почувствовала, как его сперма заполняет мою утробу – я чувствовала каждый импульс, малейшую пульсацию… Момент выброса его семени, напористое врезание продолжительной струи в упругие границы моего нутра, лишил меня голоса. Впиваясь в меня всем телом, сжимая мои пальцы своими до хруста, он извергался в меня так настойчиво, так продолжительно, что от этого взрыва внутри себя я начала терять связь с реальностью… Мои дрожащие ноги соскользнули с его бёдер, он сразу же схватил их под коленями, прижал к матрасу и продолжил настойчиво заливать моё разгоряченное нутро своей густой спермой…

Таким образом я узнала о том, что мужчина-Металл способен на протяжении долгих минут безостановочно вливать в женскую утробу семя. Поэтому позже и не нами выяснится факт того, что обычные женщины могут беременеть от мужчин-Металлов уже после первого соития. Но женщины-Металлы защищены природой от быстрого зачатия. Так что мне крупно повезло, что Титан не взял меня до того, как я обратилась в Металл.

Я лежала на его груди, под его левой рукой, и прислушивалась к бою его сердца. Дыхание только начало успокаиваться, но я всё ещё словно пребывала в трансе: никак не могла поверить в то, что произошло.

– Я пообещал себе, что если ты наденешь не красное платье, я не трону тебя даже пальцем.

В ответ я едва уловимо улыбнулась, но взгляда не подняла. Как же хорошо, что я надела именно красное платье! Он провёл кончиками своих горячих пальцев по моему гладкому плечу.

– Мне ведь не показалось: до этого момента ты была девственницей? У тебя не было до меня мужчин?

Мне всё-таки пришлось отозваться:

– Это было настолько очевидно?

– Я Металл, у меня все синапсы обострены, так что мои ощущения не обмануть.

– Разочарован? – я взглянула наверх, и мои глаза встретились с его глазами. По его взгляду я поняла, что он искал этого зрительного контакта.

– Напротив. Счастлив, – его пальцы перелетели с моего плеча на мою щеку. – И не удивлен.

– Да неужели? – я скептически приподняла одну бровь.

– Первое подозрение возникло после твоей реакции на моё замечание о том, что секс милым не бывает. Ты тогда сильно смутилась. Второе смущение я зафиксировал в момент, когда ты увидела меня наполовину обнаженным в горячем источнике. Третье смущение: после моего предложения покатать тебя на себе, сказанного с двойным намёком.

– Ладно-ладно… Я поняла. Я сияла, как ёлка на Новый год.

– Скорее, как девственница при упоминании о сексе.

Я растянулась в невольной улыбке, а он вдруг забыл улыбаться.

– Я ушёл из Рудника даже не попрощавшись с тобой, даже не подозревая о том, как поступаю с самым невероятным, что уготовано мне в этой жизни. – Казалось бы, после такого бурного секса он ничем уже не сможет меня смутить, но эти его слова внезапно заставили меня испытать глубочайшее смущение. – Помнишь, как говорила о том, что скорее будешь землю ложками есть, чем позволишь себе быть рядом с предателем? – А теперь мне стало стыдно. – Ты сказала “позволю себе быть рядом с ним”, а не “позволю ему быть рядом со мной”. Значит ли это, что подсознательно ты даже тогда хотела быть рядом со мной? – Я ничего не ответила. – Я надеюсь на это. И свою надежду подкрепляю твоими словами о том, что ты не думала обо мне ни дня после моего ухода, однако перед этим сообщив, что батарейки в твоём фонарике для чтения разрядились спустя семьдесят два дня после того, как я ушёл. Значит ты думала обо мне как минимум семьдесят два дня.

– Прекрати. Я думала о тебе всегда. Доволен? – Он улыбнулся. – Я считала дни. Завела себе специальный календарь. Каждый день до шестнадцатилетия – восемь лет подряд я зачеркивала цифры в этом календаре. Перед вшиванием капсулы перестала. Решила, что пережила это, что больше не буду… Но вот я лежу обнажённая на обнажённом тебе, у нас одно одеяло на двоих…

– Я был в тебе, и сейчас в тебе моя сперма.

– Именно, – я смутилась сильнее, чем когда-либо, поэтому всё же отвела взгляд, и разместилась на его груди поудобнее. – Знаешь, у меня были поклонники. Их было даже больше, чем у Клэр, которую все считают самой желанной блондинкой Рудника. Они все были интересными и по уши заинтересованными, но из-за тебя я ходила с опущенными крыльями. Кармелита начала считать, будто у меня позднее сексуальное развитие. Теона, кажется, понимала, что я в кого-то уже по уши влюблена. Но никто не знал, что ситуация с твоим образом перед моими глазами у меня настолько запущена. Когда я увидела тебя в Парадизаре, мне показалось, будто я тебя разлюбила… Мне захотелось не любить тебя, мне захотелось сопротивляться тебе, соперничать с тобой, стать могущественнее тебя…

– И ты стала могущественнее меня. Тебе понадобилось всего лишь бросить на меня свой мимолётный взгляд, чтобы добиться этого…

– Может быть речь идёт не о взгляде? Может быть причиной тому туфля, запущенная мной в твой затылок? – в ответ хихикнула я.

– В тот момент я ещё очень плохо знал тебя, из-за чего не ожидал от тебя такого поворота, – усмехнулся Титан. – Но после того меткого попадания я понял, что не просто заинтересован тобой, а по-настоящему хочу тебя. Однако я раньше понял, что смотрю на тебя плотоядно. Когда ты была в Паддоке… Поэтому я стал твоим незримым хранителем.

– Значит, не из прихоти, как ты выразился раньше?

– Нет, это точно была не прихоть. Это было откровенное желание. И оно возрастало с каждым прожитым днём, с каждой новой мыслью о тебе… Когда ты влепила мне пощечину при выезде из Парадизара, в этот незабываемый момент я так сильно возжелал впиться в твои губы, так, чтобы до боли, чтобы ты вскрикнула и чтобы на твоих губах остался мой засос, что едва не сделал это при всех.

– Я хорошо прочувствовала опасность того момента… – совсем разоткровенничалась я. – Что же тебя остановило?

– Лицо Джекки. Оно зависало между нами, – он усмехнулся, и я усмехнулась ему в ответ. – Я быстро понял, что твоё упрямство – мой наркотик. То, как ты упрямо ехала на полу вездехода, а потом вызвалась шагать через Дикие просторы… Если бы ты не вызвалась, я бы сам выдернул тебя из машины, но с кем-то другим не пошел бы. Так что я радовался твоей решимости на этот поход – она сильно помогла мне.

– Знаешь о чём я иногда думала? О том, что ты мог взять меня на руки или посадить на спину, и бежать со мной чуть медленнее, чем в первый раз, от которого меня тошнило. Таким образом мы могли бы добраться до Рудника гораздо быстрее. Меня терзали сомнения насчет того, почему ты не предлагал мне такой вариант.

– Я шел с тобой на человеческой скорости, чтобы растянуть удовольствие. Хотел выжать максимум результата из этого похода. Меня даже порой огорчал тот факт, что ты шагала слишком быстро. Что же касается нашей первой пробежки, закончившейся твоим выходом из строя – я сплоховал. Забыл, что ты ещё не Металл, что я только планирую тебя обратить…

– Что?! – я резко подняла голову. – Что ты планировал?! – я попыталась резко сесть, но он схватил меня за руку и вернул к себе.

– Нет, я не планировал всё сделать так, как в итоге произошло. Наше столкновение с Блуждающими – случайность. Я просто знал, что однажды лично обращу тебя. Решил так в момент, когда открывал для тебя консервы после того, как вернулся с горячего источника и увидел тебя с двумя кострами. Я ведь тогда тебя едва не поцеловал. Понимал, что ещё рано, что ещё нужно понаслаждаться этой борьбой, которую мы развернули из-за притяжения друг к другу…

– Мы били друг друга, а вовсе не притягивались друг к другу.

– Разве? Ты ведь у тех костров сказала слова: “Меня подобные перепады в твоей тактике пугают”. Выходит, уже тогда, пусть даже на подсознательном уровне, но ты понимала, что каждый из нас придерживается определённой тактики. А у каждой тактики есть цель. Мы изначально были целями друг друга. Это очевидно. – Он коснулся моих губ своим большим пальцем. – Когда тебя укусил Блуждающий, я впервые в жизни почувствовал столь мощное потрясение. Я не уберег тебя… Как такое возможно?

– Это случайность, – завороженно прошептала я с его пальцем на моей нижней губе.

– Чай, который ты мне готовила на костре, самый вкусный из тех, что мне когда-либо доводилось пить. Мне давно никто ничего не готовил вот так, думая обо мне…

– Я думала о тебе… – он словно гипнотизировал меня.

– Когда ты принимала ванну в горячем источнике, я наблюдал за тобой.

Гипноз как рукой смахнуло:

– Нет! Тебя не было рядом!

– У Металлов отличное зрение, – он нагло ухмыльнулся, – сама скоро поймёшь, когда подглядывать за мной вздумаешь.

– То есть ты видел меня голой до сегодняшнего вечера, – мои щеки вспыхнули жаром.

– Да. И ты была прекрасна. Я наблюдал за тобой с таким наслаждением, что закипел. А когда ты оделась и с жаром прошептала слова “Он меня больше не достанет!”, мне сразу же захотелось не просто достать тебя, но раз и навсегда забрать себе…

– Поверить не могу! Ты действительно следил за мной!

– Я не мог противостоять своему притяжению к тебе.

– Но я ведь могла!..

– Если бы ты могла, Трини, сейчас бы ты не лежала на мне обнаженной.

Я продолжала розоветь.

– Что ты делал той ночью, когда мы впервые откровенно поговорили о твоём уходе из Рудника? Когда я проснулась, тебя не было рядом.

– Страдал в стороне.

Мне не понравился этот ответ. Я сдвинула брови:

– Прости, я не хотела сделать тебе больно… Хотя, может быть, в тот момент и хотела.

– Но теперь не хочешь? – его палец коснулся моего подбородка. Снова ощущение гипноза.

– Теперь не хочу.

– Хорошо. Потому что ты можешь заставить меня страдать по-настоящему. Я это понял ещё до того, как увидел тебя укушенной Блуждающим. Помнишь, прощая меня за мой уход из Рудника, ты пообещала мне “со всем справиться самостоятельно”? Обещание, равнозначное словам: я справлюсь и без тебя. Боль от осознания того, что ты способна не нуждаться во мне, чуть не разорвала мою душу напополам.

Гипноз-гипноз-гипноз…

– Хочешь, чтобы я нуждалась в тебе? – мой голос теперь звучал совсем завороженно.

– Как нуждаешься в кислороде.

– Но без кислорода я не смогу дышать.

– От одной мысли о том, что ты можешь быть не рядом со мной, у меня уже перехватывает дыхание. Влюблённому не стыдно быть эгоистом. Если ты стала моим кислородом, значит я должен быть твоим. Возможно, это плохо. Я пока что не знаю наверняка. Но сейчас я думаю… – Он на секунду задумался. – Я чувствую именно так.

Окончательно впав в крайнюю стадию смущения, я до предела раскраснелась и поспешно спрятала нос на его груди.

– Эй, ты чего? – он провел ладонью по моей голове.

– Безумно лестно от того, что в меня так по уши влюбился сам Титан, – я заставила себя посмотреть на него даже несмотря на то, что улыбка всё ещё оставалась на моём лице.

Он продолжил говорить о том моём обещании:

– Ты сказала, что мне не нужно быть рядом с тобой. Ты пообещала мне справиться самостоятельно со всем, с чем бы тебе ни пришлось столкнуться. Ты даже не понимаешь, что ты сотворила тогда… Ты будто вырвала из моей груди сердце и попыталась разбить его…

– Только попыталась? Значит, не разбила.

– Я знал, что ты будешь моей несмотря ни на что, так что нет, не разбила.

– Но вырвала, – я самодовольно повела одной бровью.

– Ты что же, наслаждаешься моей болью?

– Скорее своей властью над тобой.

Он взял мою ладонь и сжал её в кулак:

– Моя душа теперь здесь. В твоих руках. Можешь делать ей больно, если захочешь…

– Не захочу, – я разжала свой кулак, а заодно и его. – Помнишь, ты утвердил, будто меня сложно переубедить?

– Я говорил это как раз к твоим словам о том, что ты решила не подпускать меня к себе.

– Ты оказался неправ, потому как теперь очевидно, что ты стал тем, кто смог меня переубедить.

Я резко перекинула через него ногу с рукой и спустя секунду полностью оказалась на нём лёжа. Глаза Титана широко распахнулись – он явно не ожидал от меня такого, тем более после того, как последние полчаса наблюдал за моим откровенным смущением. Мне понравилось, что я смогла удивить его, и от этого мне сразу же захотелось не останавливаться.

– А помнишь, что ещё тогда ты сказал мне?

– Что же? – теперь заворожённым становился он.

– Ты сказал, чтобы я не обожгла свой хорошенький язычок, ведь он мне ещё не раз понадобится, чтобы урезонить тебя. – Я начала соблазнительно, медленно двигать бёдрами. Он уже был готов. Мне оставалось только впустить его… – Что бы ты хотел, чтобы я сказала тебе вместо тех фальшивых слов о том, что я смогу без тебя?

Резко схватив меня за плечи, он неожиданно подтянул меня впритык к своему лицу, таким образом не дав мне возможности завладеть его уже затвердевшим членом.

– Просто скажи, что любишь меня, Трини.

Дрожа всем телом от желания, я смотрела ему в глаза, дышала его дыханием, почти соприкасалась с его сладкими губами…

– Я люблю тебя, Тристан.

Он резко опустил меня вниз и мгновенно вошёл в меня… Упершись лбом в его грудь и непроизвольно вытянув вперед руки, я застонала от удовольствия и непередаваемых красок, моментально разлившихся в глубине меня. В эти секунды я не понимала, что соитие с этим мужчиной становится для меня персональным наркотиком. Зато он прекрасно понимал, что я уже стала его зависимостью, и что он сейчас занимается со мной не просто сексом – он отлетает со мной в параллельную, доступную только нашим телам и душам вселенную.

Мы лежали в изножье кровати. Смотря вниз, я водила пальцем над пламенем свечи, установленной на полу. Мой палец не обжигался. Чувствовал тепло, но не более того. Я зависла над огнём целой ладонью – расслабленно баловалась с одной из множества новых способностей своего тела, которые мне ещё следовало хорошенько изучить.

До конца ночи было ещё далеко. Лежащий справа от меня Титан начал гладить меня по плечу:

– Ощущение, словно я любил тебя всегда, будто жил в ожидании тебя одной… Вообще всё: моё человеческое юношество, Падение Старого Мира, моё обращение в Металл, Рудник, Камчатка, Парадизар – всё теперь видится мне простым убиванием времени, которое мне необходимо было перетерпеть до встречи с тобой. Всё теперь не важно и ничего теперь не будет важнее тебя, – он убрал мои локоны мне за ухо, чтобы увидеть моё лицо. Его голос стал тише. – Я хочу всё забыть и ото всего уйти. Только ты и я.

– У нас ещё есть незавершенные дела, – тихо выдохнула я. – Нужно организовать встречу Рудника с группой Конана и Джекки. И я сама… Меня потеряли. В Руднике наверняка с ума сходят от того, что мой отряд не вернулся, и я пропала. Прошёл уже год. Быть может, меня уже записали в списки погибших. Беорегард, Теона, Кармелита, Спиро, Клэр – всех их нужно найти и успокоить, сообщить им, что я жива и что со мной всё в порядке. Рассказать о том, что метод с вшитыми капсулами действенный. И нужно рассказать правду близким тех людей, которые уходили со мной из Рудника в составе добровольческого отряда. Да и тебя тоже ведь потеряли. Десять лет прошло… Когда тебя увидят, всем будет даже не до меня, – я попыталась сиронизировать, но моя ирония словно пролетела мимо смотрящего на меня и одновременно куда-то внутрь меня Титана.

– Ты пока что даже не представляешь, какой перед тобой сейчас откроется мир. Я покажу тебе самые красивые просторы и самые разноцветные моря. Ты увидишь величественные в своей древности горы, ты увидишь больше, чем доступно человеческому глазу… В долинах есть много заброшенных домов, сохранившихся в превосходном состоянии. Или мы можем построить свой…

У меня вдруг возникло впечатление, будто он пытается прощупать почву. Вот только что именно он мог бы искать в моей почве?

– Звучит романтично, – я слегка улыбнулась. – Но одичать, смотря только друг на друга, мне бы тоже не хотелось.

– Ты сильно привязана к Руднику и его обитателям?

– Вовсе нет.

– Я всё понимаю, человек – социальное существо…

– Нет, знаешь, мне хватило бы тебя одного, – я оборвала его прежде, чем он успел бы накрутить относительно меня ошибочные мысли. – Но, может, мне хотелось бы хотя бы изредка видеться с кем-то ещё… С Теоной, Беорегардом и Джекки. Ну, знаешь, изредка выпивать в баре и шутить шутки с людьми, которые тебе небезразличны. В конце концов, этих людей не так уж и много, и тем они ценнее.

Он погладил меня по щеке тыльной стороной ладони:

– Я понимаю. У меня те же мысли… – Я отозвалась ему тяжелым вздохом. – Я хочу показать тебе свой дом.

– Я много раз видела твой дом. Он точь-в-точь такой же, как у Кармелиты и у Беорегарда с Теоной. Я часто гуляла возле него.

– Этот дом я отдам Спиро с Клэр, в качестве свадебного подарка.

– У них уже давно есть дом, – я растянулась в улыбке, – Теона отдала им свой. Так что твой дом всё ещё остаётся за тобой. Погоди… – я вдруг вздрогнула, наконец распознав… – Ты ведь сейчас говоришь не о том доме, который остался у тебя в Руднике? Тогда о каком?

– Не думал, что расскажу тебе всё так скоро, – его бархатные пальцы, словно загипнотизированные, продолжали скользить по моей шелковистой коже. – Думал, что ты обратишься в Металл позже и позже станешь моей. Даже не представлял, что счастье обладания тобой случится в моей жизни так скоро…

– Что ты хочешь мне рассказать? – моё напряжение росло вместе с тем, как я улавливала его желание оттянуть эту тему хотя бы ещё на немного.

– Дело в первых пяти годах, проведённых мной вне Рудника.

– Ты говорил, что ты провёл их на Камчатке, среди русских Металлов.

– Всё сложнее, – он продолжал играть с моими локонами.

– Расскажи мне.

– Перед Падением Старого Мира русские построили большой город.

– Такой, как Рудник?

– Намного больше. Нам известно, что в Дилениуме укрылось от Стали около одиннадцати миллионов человек, но Дилениум – это отдельный континент. С городами, сохранившимися на континенте, пораженном Сталью, всё намного сложнее. Рудник способен вместить в себя немногим более тридцати тысяч человек. В Парадизаре спаслось пятьдесят тысяч. В русском городе, носящем название Замок, нашло спасение сто двадцать тысяч душ.

– Сто двадцать тысяч?! Но это ведь огромный город! Целый мегаполис! Как целых четыре Рудника!

– Да, и всё же Рудник надёжнее.

– Почему?

– Рудник отлично продуман для существования в Павшем Мире. Замок тоже неплох, но вот стена, которой он обнесён… Она деревянная.

– Ты издеваешься! Когда ты в первый раз сказал о деревянной стене, я думала, что ты пошутил.

– Нет, я серьёзен. Сто двадцать тысяч человек спрятались за деревянной стеной, обречённой со временем сгнить, если не сгореть ещё раньше. Конечно, она выглядит очень величественно, и всё же это не железобетон, которым может похвастаться Рудник.

– Они даже не пытаются обложить стену камнем изнутри?

– Может быть и пытались бы, если бы у них имелся для этого мероприятия материал. Долины вокруг Замка сильно поражены Сталью, снаружи у них намного опаснее, чем за стенами Рудника.

– Расскажи мне всё с самого начала. Как ты нашел этот город и как ты в него попал?

– Нашел по наводке. Рудник владел информацией о спасшемся русском городе, оплоте гениальных учёных, породивших Металлов. Найти этот город было сложнее, чем проникнуть в него. Я искал его на протяжении трех месяцев, а попал внутрь по счастливой случайности. Оказалось, что беженцев внутрь города русские не пропускают, по причине отсутствия свободных мест, однако на подходе к неприступной стене я случайно спас градоначальника Замка, пострадавшего во время неудачно завершившейся для него охоты: упав с лошади, он подвернул лодыжку и сильно ушиб бок. Я нашел его замерзающим в сугробе. Словив его лошадь, я помог старику залезть в седло и добрёл с ним до города. Вскоре я смог быстро втереться в доверие правящей власти Замка: градоначальник познакомил меня с главным зодчим, с местными князьями и их семьями.

– Ты однажды говорил, что русские не знали о том, что ты Металл. Почему ты им не открылся?

– Для начала я хотел разведать обстановку. И у меня это получилось. Уже к концу первой недели пребывания в Замке я понял, что оплот спасения человечества, в которомы мы надеялись получить ответы на терзающие нас вопросы относительно Металлов, оказался не столько оплотом, сколько пыточной. Русских учёных, которые изобрели вакцину от Стали на основе металлов, изгнали их же соотечественники. Разработки гениев присвоили себе самозванцы, от самих гениев они избавились. Там, где рождалась надежда для спасения человечества, расцвело беззаконие. После того, как всех своих гениев они изгнали или казнили, над их достижениями – Металлами – начали ставить антигуманные опыты.

– Подожди… Ты говоришь, будто люди мучили Металлов? Но в это сложно поверить. Как люди могли сдерживать мощь Металлов? Только один Металл способен перебить не один стотысячный город, а ты говорил, что у Замка было целых сто двадцать Металлов.

– У них всё было продумано. Металлов сдерживали посредством яда Блуждающих.

– Укус Блуждающего для Металла не смертелен, но способен его ослабить, – сдвинув брови, констатировала я.

– Именно. Удерживая Металлов в подземной лаборатории, они ежедневно накачивали подопытных ядом Блуждающих: Металлы в их руках были безвольными игрушками, из которых они пытались извлечь пользу. Они изучали организмы Металлов, стараясь вывести новые поколения вакцины, но у них ничего не удавалось.

– Как же ты прожил среди этих монстров целых пять лет?! Они ведь могли схватить тебя!

– Я не мог их бросить, понимаешь? Те Металлы были такими же, как я, Беорегард, Теона, Кармелита… На их месте могли быть мы. Они нуждались в спасении, – при этих словах он сильно сдвинул брови. – Система безопасности у русских была продумана настолько хорошо, что единственным способом взломать её было вмешательство извне. Самостоятельно Металлы из-под земли не выбрались бы никогда. Мне понадобилось пять лет, чтобы осуществить свой спасательный план. Из этих пяти лет четыре последних года я ежедневно контактировал со всеми плененными Металлами, я видел, как их накачивают ядом, видел, как их режут, жгут, истязают, изучают их реакцию и регенерацию… Я был тем, кому приходилось вводить яд в вены Металлов. Иначе мне было не добраться до них. Я стал работником центра пыток. Благодаря этому я смог связать всех Металлов между собой и, когда пришло время, вытащить их из заточения. Я взломал внешнюю систему охраны, изнутри Металлы смогли среагировать вовремя, с нужной силой и в нужном месте: многие из них на протяжении долгих месяцев недополучали определённую карателями дозу яда – я вливал в их вены воду.

– Ты смог освободить всех?!

– Да, смог. Хотя для достижения результата мне понадобилось целых пять лет.

– И что было дальше?

– Оборона Замка владела газовым оружием массового поражения, основанным на яде Блуждающих. Нашей целью было сбежать, а не погибнуть или вернуться в подземную пыточную в процессе безумной попытки мести. Да и мстить ста двадцати тысячам людей за то, что среди них обитает пять сотен монстров, было негуманно. Мы могли бы разрушить стену Замка, но мы погубили бы не только прячущихся за ней чудовищ, но и невинных детей. Люди, причастные к пыткам над Металлами… Они ненормальные. Знаешь поговорку: с такими друзьями и враги не нужны? Она про них. Они сами себя перебьют: той властью, которую они над собой устанавливают. Спалить стену было просто – её запросто можно было поджечь с разных сторон. Но Металлы отказались мстить. Месть – это добровольное рабство. Среди Металлов не оказалось ни одной личности, пожелавшей променять свободу на рабство. Решив оставить извергов на суд времени и истории, мы предпочли двигаться дальше. Я был предводителем, но не желал им быть. Поэтому я предложил всем определить свою судьбу самостоятельно. Девяносто девять Металлов высказали желание остаться одной группой и попробовать обосноваться в другой части континента. Шестнадцать Металлов решили разойтись в разные стороны мира, в основном это были пары. Пять Металлов решили до конца следовать за мной.

– В Рудник?

– Нет, в Рудник не захотел идти никто. Им по горло хватило Замка, так что убедить их посмотреть в сторону Рудника мне так и не удалось. Я сам ещё не был готов вернуться… Хотел найти уединённое место, в котором я смог бы отстраниться от суеты.

– Вот куда делся один год между Камчаткой и Парадизаром? Ты искал своё место под солнцем?

– Я почти сразу нашёл его. По пути на Камчатку наткнулся и понял, что именно в этом месте я вижу дом, который хочу построить собственными руками.

– Где находится это место?

– Мне нравится твоя заинтересованность, – ухмыльнувшись, он игриво коснулся указательным пальцем кончика моего носа, после чего притянул меня к себе. Расположившись на его груди, я начала с неприкрытым интересом заглядывать в его глаза-вселенные. – Представь себе: зелёная терраса территории бывшей Чехии, заброшенный и оттого ставший ещё более прекрасным природный заповедник, в твоём распоряжении долины, горы, густой лес, древние водопады и роскошное озеро с бирюзовой водой, образовавшееся в результате землетрясения в мае две тысячи девяностого года.

– Звучит волшебно, – я даже не пыталась подавить свою завороженную улыбку. – Ты хочешь построить дом в том месте?

– Уже построил. – Моя улыбка замерла. – Было несложно. Со мной было пять Металлов: Вольфрам, Медь, Осмий, Цезий и Платина. Мы строили вместе. За восемь месяцев строительных работ мы возвели несколько важных хозяйственных построек и три дома: один мой, один для Вольфрама и Меди, и один для Осмия с Цезием.

– А что с домом для Платины?

– Он не видел себя рядом с нами. Парень был из деятелей, он не представлял себя ушедшим от мира, пока в этом мире остаются те, кому он может помочь. Он не искал успокоения, он искал борьбы и безостановочного действия. Когда работы над домами были завершены, он немного пожил в моём доме, так как в нашей компании я был единственным холостяком, а потом… Нашёл для себя дело. Или точнее будет сказать, что дело само нашло его. Он ушёл. А мы застолбили за ним красивое место в заповеднике, на случай, если однажды он всё же выйдет на тропу поиска спокойствия. Может быть однажды мы всё же станем хорошими соседями, – Титан улыбнулся одними глазами. – Я хочу показать тебе свой дом. Отсюда до него примерно четырнадцать часов безостановочного бега…

– Ты серьёзно?! Мы не можем! – я резко села, прикрываясь простынёй, и он сразу же сел рядом. – Нам необходимо в Рудник, а бывшая Чехия находится в противоположной стороне! Мы не можем подвести группу Конана и Джекки…

– Ты забываешь, что в этой группе целых три Металла: Золото, Палладий и Тантал.

– Они новообращённые Металлы, они многого не понимают…

– Они в первую очередь Металлы, а значит, они справятся с чем угодно, чего бы им это ни стоило. Когда я обратился в Титана, я смог протащить Теону, Спиро, Клэр и тебя через зараженные земли. Не без помощи со стороны, конечно, но я сейчас говорю о том, что ты переживаешь о трёх Металлах и пятерых сильных людях, переживших Паддок и Конкур. С ними всё будет в порядке и без твоего переживания, понимаешь? Тем более я не прошу тебя задерживаться. Мы прибудем в Рудник точно в срок.

– Это невозможно. Мы уже отстаём на два дня.

– Сегодня завершился только седьмой день нашего похода. У нас в запасе три дня, плюс ещё семь дней до момента встречи с группой Конана в двадцати милях от Рудника. Я обещаю тебе, что на десятый день похода ты будешь в Руднике.

– Ты так самоуверен, – со скрытым восхищением заметила я.

– Мне уже не терпится показать тебе этот дом, – он коснулся ладонью моей правой щеки. – Скажи мне, что желаешь увидеть его, и ты увидишь его уже на закате завтрашнего дня.

– Я хочу увидеть этот дом.

Сначала мы переоделись в чистую одежду, которая, как и предсказывал Титан, нам очень сильно понадобилась: после нашей пробежки с кувырканиями по рвам и столкновениями с деревьями, одежда на нас выглядела, мягко говоря, плачевно.

После того, как мы вернули себе ощущение чистоты, камчатские Металлы вызвались провести нам глобальную экскурсию по их владениям. За следующие два часа я увидела: уникальной красоты колодец с вкусной водой, выложенный из камня; небольшой сад, в котором росли яблони, вишни, черешни и ещё десять видов плодовых деревьев; одну делянку с грибами и одну делянку с дикими ягодами; рыбу в озере; одомашненных сельскохозяйственных животных (вроде коня и козы) и птиц (вроде курей); украшенный огромными ярко-оранжевыми тыквами перепаханный огород (самая ближняя делянка); и, конечно же, дома. Дома были непохожи между собой: дом Титана был более высоким, дом Добромира и Купавы более широким, а дом Данко и Лады квадратным, – но все они были выполнены из одинакового тёмного бруса. Окна были украшены красивой деревянной резьбой и имели резные ставни уникальной красоты. Дома стояли с разрывом в милю друг от друга: оказывается, что это расстояние оптимально для уединения Металлов – звуки соседей на таком расстоянии не улавливаются высокочувствительным слухом Металлов. Впрочем, сила слуха зависит от силы желания услышать…

*Дома Металлов:

Металлы устроили в нашу честь настоящий пир: выгрузили на стол такое количество блюд, которое будучи человеком я не смогла бы попробовать полностью, даже если бы пробовала по чуть-чуть. На моё замечание о том, что я до сих пор считала, будто Металлы едят редко и совсем мало, они объяснили свою страсть к содержанию домашних животных, вспахиванию земли и ухода за садом тем, что они едят не ради насыщения, а ради вкуса. Ощущение вкусов им якобы позволяет помнить, что они в первую очередь “люди”… Я заподозрила в этом целую философию, и она мне как будто бы заранее понравилась, хотя я и не успела вникнуть в её суть.

Я по чуть-чуть попробовала каждое блюдо, каждый фрукт и каждый напиток. И не переела! Это было невероятно! И всё же, благодаря старой памяти и вызываемым ею импульсам, после дегустации последнего из пяти видов сыров я решила остановиться, и остановилась.

Перед тем, как начались “серьёзные” разговоры, Металлы рассказывали Титану, а заодно и мне, как они обживались здесь последние пять лет. Истории были интересными: о том, как год назад они зимовали в компании медведя-шатуна; о подошедших слишком близко к сараю волках; об урожае на огороде и в саду; о заготовке запасов еды…

Уже было глубоко за полночь, а значит наступил наш девятый день в походе. У нас в запасе осталось ровно два дня, но вкусно поев и хорошо выпив, я расслабилась, так что вспомнив о счёте времени сразу же забыла о нём и начала повторно разглядывать комнату. Мы собрались в доме Добромира и Купавы, в просторной гостиной с камином, возле которого был установлен большой стол из массивного дерева с широкими и отполированными лавками, на которых было удобно сидеть. Хотя к дому не было подведено электричество, комната была прекрасно освещена подвесными и стоячими фонариками, работающими от заряженных солнечных батарей. Всё в комнате было деревянным и металлическим, массивным и простым, и мне это очень нравилось.

– Благодаря тебе мы хорошо обустроились в этом месте, – беря массивную деревянную кружку с квасом, через густую бороду едва уловимо улыбался сидящий в центре стола Добромир, глядя на сидящего слева от него и справа от меня Тристана. – Ты ушел даже не успев толком пожить в своём достроенном доме! Мы переживали за тебя…

– Мы очень ответственно подошли к присмотру за твоим домом, – светло улыбнулась Купава. – Мы каждый зимний день поддерживали в нём огонь, а летом проветривали его, следили, чтобы он не отсырел и не осел.

– Ты поразишься, когда полностью осмотришь его изнутри: он в отличном состоянии! – согласно кивнул головой Данко.

– Вы лучше расскажите мне о более важном. Добромир сказал, что Купава теперь ему жена. Я точно помню, что когда уходил, вы считали друг друга просто парой. Вы что же, серьёзно поженились?

– Серьёзно, – лицо Купавы засияло тысячей радостных лучей.

– Это как-то… Неожиданно? – повёл бровью Титан, словно пытался отгадать загадку. – Вы ведь, вроде как, не планировали. Говорили, будто вам достаточно просто быть вместе, без церемоний…

– Это мы с Данко так говорили, а не они, – хихикнула Лада. – Ну же, Купава, поднимись и встань к нему боком!

Купава, сидящая слева от Данко, расположившегося по правую руку от Добромира, и вправду встала из-за стола и, повернувшись боком на фоне камина, подобрала свою кофту таким образом, чтобы обтянуть свою талию. Глаза Тристана мгновенно округлились.

– Ничего себе! Ты беременна!

– Живот ещё не очень большой, роды будут приблизительно где-то в конце января, – счастливо улыбалась Купава.

– Добромир, поздравляю! – Тристан восторженно пожал руку сияющему от счастья Вольфраму.

– Но ты как будто удивлён меньше, чем мог бы, мой друг, – усмехнулся будущий отец.

– Да, все мы до сих пор считали, будто Металлы бесплодны, – утвердил Данко. – И вдруг, спустя десятилетие пребывания Металлами, Купава с Добромиром даруют нам такую огромную надежду!

– Вы не единственные.

– Что?

– Вы не единственные Металлы, которые смогли забеременеть. Тринидад, расскажи им.

От неожиданности я поспешно моргнула – кажется, я не подавала голоса уже пару часов.

– Оу, ну, в Руднике есть пара Металлов… В прошлом году они узнали о беременности. Ребёнок уже должен был родиться…

– Как интересно! – запрыгнув обратно за стол, Купава впилась в меня широко распахнутым взглядом.

– Да, но я ничего не знаю об этом… Кто родился и как всё прошло, и вообще… Меня не было рядом, – я окончательно потерялась, в результате чего пришла к выводу, будто в этой “взрослой” компании мне комфортнее слушать, нежели говорить.

– Как вы выявили беременность? У женщин-Металлов ведь нет менструаций.

Я едва не подавилась квасом, услышав от Тристана такую непосредственность относительно такой щепетильной темы. И сразу же сделала себе приятную заметку на полях памяти: у меня больше не будет менструаций.

– Зато есть токсикоз. Он хотя и слабый, но я сразу его заметила. Ты ведь знаешь, Металлов не тошнит, мы вообще не склонны чувствовать себя плохо, а здесь вдруг тошнота… Я почти сразу поняла, что со мной. На следующий день. Просто прислушалась к своему организму и как будто услышала новую жизнь внутри…

– Это непередаваемые ощущения! – оборвав рассказчицу, восторженно подытожил Добромир.

– Представить себе не могу, – встряхнул головой Титан, и у меня вдруг засосало под ложечкой. Я увидела в нём то, чего пока что не хотела бы видеть: желание иметь детей. Нет-нет-нет! Не со мной! Не сейчас! Я не настолько безумна! Как же повезло, что Металлам сложно забеременеть! Ведь действительно сложно! Я не хочу предохраняться! И беременеть не хочу!

Я настолько ушла в это переживание, что не заметила, как общий разговор скатился до более серьёзной темы. Из транса меня вывела встреча моего рассредоточенного взгляда с заинтересованным взглядом Лады. Кажется, она наблюдала за моей реакцией с момента мечтательного высказывания Титана о счастье беременности, а значит могла считать если не мои мысли, тогда мои эмоции. Она улыбнулась мне. Я улыбнулась ей в ответ, потому как она улыбалась мне искренне, но мысленно я приказала себе сконцентрироваться и начать лучше скрывать свои эмоции, наконец взять над ними безоговорочный контроль, каким обладала до своего обращения в Металл.

Я вернулась к слушанию разговора. Сейчас говорил Тристан:

–…Эгертар высказался, будто жителям его страны не помешало бы нечто наподобие Паддока и Конкура.

– Вы послушайте только, жителям “его” страны! – внезапно выдала серьёзное возмущение Купава, что в её исполнении выглядело неожиданно. – Пока мы здесь можем обсуждать судьбы только пары-тройки выживших городов, он заграбастал себе целую страну, целый континент, который собственнолично терроризирует не хуже, чем Сталь всю Евразию. И что же, он теперь будет внедрять эпичные идеи маленького Парадизара в свою среду?

– Ну, он уже не раз отличился страстью к подобному, – заметил Данко. – Чего стоит только название “Рудник”.

– Нет, теперь он решил слегка завуалировать. Обмолвился о каком-то “Металлическом Турнире” в качестве названия вместо “Паддок & Конкур”.

– Как ты сказал? Металлический Турнир? Ты уверен, что Металлический?

– Что такое? – повёл бровью Тристан.

– У нас вести. От Платины.

– Металлы всё-таки прибыли в Дилениум, – Добромир задумчиво погладил свою бороду.

– Сотня Металлов, – упавшим голосом добавила Лада.

– Платина был первым, – голос Купавы тоже резко переменился. – Он опередил их всего на неделю.

– Я знаю про Платину, – кулаки Тристана, лежащие на столе, сжались. – В этом году слухи долетели до Парадизара: проболталась делегация из Дилениума. Естественно, намеренно. Хотя Дилениум упорно молчал о Сотне, я понимал, что раз Платина у них, значит остальные тоже. Получается, Платина сумел стать нашим человеком в Дилениуме.

– Да, он наша единственная связь с тем безумием, – нерадостно заметил Данко.

– Даже не представляю, как ему должно быть тяжело… – опустила взгляд Лада.

– Какие свежие новости от него?

– Предысторию ты знаешь, Платина ведь уходил при тебе, – начал Добромир. – До нас долетели слухи о том, что Сотня хочет попытать удачу в Дилениуме, что могло сформироваться в серьёзную опасность для Рудника: Сотня бродячих Металлов могли встать на сторону опасных соседей Рудника. Дилениум ведь всегда мечтал взять Рудник именно из-за наличия в нём Металлов. А теперь у них появились бы свои: целая Сотня против трёх Металлов Рудника. После этих вестей Платина отбыл в Дилениум, действуя на опережение Сотни. Это помогло ему завоевать доверие двух сторон: он стал связующим звеном между верхушкой Дилениума и девяносто девятью Металлами, с которыми всё ещё состоял в относительно близкой связи. Ты не знаешь, Тристан, но всё уже закончилось и закончилось плачевно.

– Платина? – я услышала, как его кулаки издали внезапный треск.

– Нет, не Платина… – сдвинула брови Лада, лицо которой вдруг стало мрачнее тучи.

– Сотня, – отозвалась Купава.

– Их перебили, – закончил начатое Данко.

– Как перебили?.. Всех? – Титан, как и я, не поверил в услышанное.

– Не всех. Бóльшую часть. Предположительно уцелело и смогло бежать из Дилениума около двух десятков Металлов, но эта цифра неточная. Может, выжило и больше наших.

– Вот почему Дилениум в Парадизаре кичился одним только Платиной, – продолжал всё сильнее хмуриться Тристан. – У них нет Сотни. Они упустили свою единственную возможность…

– Платине сложно, – вдруг утвердил Добромир. – Он остался один в самом центре осиного гнезда. Ты знаешь, мы отошли от суеты внешнего мира. Я и Купава вообще ничем, кроме ребёнка, сейчас не заинтересованы. Да и Данко с Ладой достаточно настрадались.

– Вы не пойдёте, – не сделал вывод, а скорее констатировал Титан.

– И ты не должен идти, – заметил Данко, и у меня сразу же ком к горлу подскочил. Я только теперь поняла, к чему всё движется. – Ты уже ходил на Камчатку, с которой по итогу связал пять лет своей жизни, а после целых пять лет пропадал в Парадизаре, только что вернулся… Тебе нельзя в Дилениум. Я понимаю, что мы не остановили бы тебя, даже если бы сильно того желали, но теперь ты наверняка сам понимаешь, что у тебя появился спасительный стоп-кран.

Данко лишь слегка наклонил свою кружку с квасом в моём направлении, но я сразу же поняла, что стоп-краном обозначили меня.

– Да, Тристан, Данко прав, – уверенно кивнула головой Купава. – Что бы ни происходило там, во внешнем мире, ты теперь в первую очередь должен думать о Тринидад. Заботься о ней, а не о Дилениуме и Руднике…

– Да я всё понимаю, – Тристан уперся взглядом в стол.

С одной стороны было неприятно чувствовать себя чьим бы то ни было тормозом. Но с другой стороны я испытала облегчение от того, что всерьёз могу повлиять на выдергивание Тристана из опасных шпионских игр.

– В Руднике со дня на день появятся новые Металлы, – продолжал сосредоточенным тоном Тристан. – Золото, Тантал и Палладий. Тантал и Палладий сильно зависимы друг от друга – они пара. Зато Золото не зависим от внешних условий. Парень умён и силён, такой не сможет выдержать бесцельного существования. Думаю, его можно завербовать.

– Было бы здорово, если бы Золото согласился, – рассудил Данко, – потому что оставлять Платину одного в Дилениуме с каждой неделей становится всё более небезопасно. Особенно с учётом того, что Эгертар только что вернулся из Парадизара. Платине нужен союзник, просвещенный на тему ситуации на нашей стороне, которому он сможет доверять.

Я представила Яра заброшенным в эпицентр Дилениума и мне стало не по себе. Может быть потому, что я всё ещё считала его своим другом, а может потому, что знала, что он не откажется. Уже только из-за того, что я выбрала Тристана. Тристан прав: Яр не сможет сидеть сложа руки. Особенно переживая страдания из-за неразделенной любви. Поэтому он уйдёт из Рудника. Со временем сам или приняв предложение на шпионскую деятельность в Дилениуме, но уйдёт. Как когда-то ушёл Титан.

– Попробуем с Золотом после того, как он вместе с колонной доберётся до Рудника, – заключил Тристан. – Это будет через неделю. После ещё несколько дней на восстановление эмоционального состояния – парень новообращенный, контроль у него пока ещё хромает. Думаю, у Беорегарда получится отправить его на помощь Платине.

Мудро. Тристану Яр, скорее всего, откажет в любой просьбе после того, как узнает, что я теперь с ним.

– Какое настроение в Парадизаре? – подала голос Купава. – Думаешь, война всё же будет?

– Парадизар не хочет идти войной на Рудник: далеко и долго – пока дойдут, половины их смешного войска уже не будет, вторую половину запросто уложат Металлы Рудника. Взятием Рудника заинтересован только Дилениум. Территориально он близок к Руднику, так что опасность с этой стороны действительно велика. Если бы не серьёзные проблемы с авиацией, из-за которых они вынуждены передвигаться исключительно наземным способом, и отсутствие оружия с поражением необходимой дальности, они давно попытались бы бомбить Рудник. В ближайшие годы им всё ещё будут доступны только попытки наземного нападения. Поэтому они пытаются расшевелить прильщённый их территориальной мощью Парадизар – хотят сделать из парадизарцев пушечное мясо, по которому они прошли бы, как по ковровой дорожке. Но Парадизар интересен не столько своими захудалыми военными ресурсами, сколько технологиями, которые они смогли сохранить от Старого Мира. Эти технологии заинтересовали и нас. Силовые поля, которые Парадизар так ловко умеет возводить – бесценная величина, особенно с таким соседом, как Дилениум.

– Ты смог? Смог раздобыть технологию? – Данко стал похож на сжатую пружину.

– Да, смог. – Все одновременно и так гулко выдохнули, что я внезапно ощутила, как у меня самой отлегло от души. – При наличии ресурсов, которые у Рудника, согласно моим знаниям пятилетней давности, есть, мы за один месяц сможем оградить Рудник силовым полем такой мощности, что его не сможет пробить даже ядерная ракета, которой у Дилениума нет. Эта технология сможет защитить Рудник от любой нападки Дилениума. А с учётом того, что Дилениум не обладает серьёзным вооружением, Рудник станет для них неприступной крепостью.

– Тристан, ты невероятен! – Лада хлопнула в ладоши под всеобщие восторженные возгласы. – Сначала ты потратил своё время на то, чтобы вытащить нас из Замка, хотя мы не были даже знакомы, а теперь ты сможешь защитить свой Рудник силовым полем!

– Да кто ты вообще такой?! – Данко гулко врезал свою деревянную кружку в стол. – Я бы не смог потратить десятилетие жизни на шпионскую деятельность!

– И при этом добиться таких результатов, – заметила Купава.

– Это ещё не всё, – голос Тристана звучал сосредоточенно, он словно не замечал всеобщего поднятия настроения. – Выяснилось, что как минимум один континент наверняка не поражен Сталью. Речь идёт об Австралии. Ещё одна причина, по которой Парадизар не двинется в сторону Рудника: они сосредоточены на постройке ковчега, который сможет переправить некоторую часть парадизарцев на “чистый” континент до наступления в их городе голода. Координаты военной базы Старого Мира в проливе Кадетринне, а также доступ к серверам, на которых сохраняются записи с камер слежения, основные ключи, которые с вероятностью в девяносто пять процентов Парадизар, из-за отсутствия данных родом из Павшего Мира, не сможет поменять даже после того, как ковчег будет достроен – всё это у меня.

– Звучит воодушевляюще, – задумчиво отозвался Данко, – но какой толк от этого ковчега? Перевезти жителей Рудника на защищенный континент? Рудник и так будет защищен силовым полем, смысл ему переезжать?

– Силовое поле не резиновое, всех желающих под ним не спасёшь.

– Но в мире осталось не так уж и много нуждающихся в спасении, и ищущих его, – заметила Лада. – Семьдесят пять процентов – Блуждающие. По миру разбросано всего около двадцати пяти процентов “чистых” людей, и большинство из них далеки даже от знания о существовании Рудника, не то что территориально…

– Благодаря сохранившимся технологиям Старого Мира, у парадизарцев было больше свободы действий в экспериментах, чем у нас. Они ставили опыты над Блуждающими, как обитатели Замка ставили опыты над Металлами. Результатом их опытов стало не только выведение новой уродливой формы жизни – Люминисценов. Они почти смогли доказать, что Блуждающие не безнадёжны. Они нашли зацепку в их сознании. Утверждают, будто при обнаружении вакцины не всех, но многих заражённых можно будет спасти…

Меня словно молнией поразило. Нарцисс у озера в Паддоке, Говард-Гора в Конкуре, они, безусловно, были поражены Сталью и были Блуждающими, но вели себя… Они вели себя как будто осознанно. Получается ли, что их можно было спасти?..

Парадизарцы выдвинули теорию на почве своих антигуманных экспериментов, но не вывели вакцину. Рудник, в отличие от Дилениума и Парадизара многие годы сосредоточенный только на одной-единственной цели – обнаружить вакцину – с новой информацией из Парадизара и Замка, а вернее с данными, полученными из антигуманных экспериментов, мог бы продвинуться в этом деле… Неужели, есть шанс спасти тех, кого до сих пор считали обречёнными? И если так, сможет ли в будущем Рудник, защищенный силовым полем от Дилениума, при помощи ковчега парадизарцев, организовать коридор в Австралию для беженцев из Евразии, вылеченных вакциной, которую ещё только предстоит изобрести? Эти вопросы поглотили всех собравшихся этой ночью за этим столом. Мужчины стали углубляться в техническую подоплёку, а я всё больше ощущала растерянность. Окружающие меня люди, даже Тристан, внезапно предстали передо мной такими “взрослыми”, что меня начала накрывать волна беспокойства – очередной звоночек от эмоциональной неустойчивости новообращённых, который я пропустила мимо ушей. Политические противостояния, шпионское искусство, глубочайшие стратегии и запутанные тактики… Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой соплячкой. Поэтому когда Купава с Ладой предложили мне оставить мужчин разговаривать о скучном, я с неожиданным для себя облегчением согласилась на это, хотя “в прошлой жизни”, то есть в человеческой, я на подобное предложение отреагировала бы хладнокровным поднятием бровей в лучшем случае, в худшем – неприкрытым игнорированием.

Мы отправились в противоположную сторону комнаты, у которой стоял крупногабаритный кухонный гарнитур, выполненный из массива тёплого карамельного цвета. Купава вызвалась мыть посуду в двух заранее приготовленных тазах – один для мойки, второй для полоскания – Лада вызвалась вытирать посуду, а мне досталось расставление сухого материала по полкам. Но перед тем, как приступить к этому занятию, женщины решили в открытую понаслаждаться общением с новым человеком. Они в буквальном смысле липли ко мне – каждая желала коснуться меня или установить со мной зрительный контакт.

– У тебя сухая листва в волосах, – улыбнувшись, Лада вытащила из моих волос очередной березовый лист. Я попыталась не выдать своего смущения от связанных с этим листом воспоминаний: мы с Титаном на дне рва.

– Красивый кулон, золотой? – я сразу же решила отвлечь собеседниц от листвы в моих волосах, а так как мой взгляд зацепился за кулон, висящий на шее Лады, он и стал первой идеей для новой темы.

– Не-е-ет, это цезий, – заулыбалась Лада. – Его может быть иногда нелегко отличить от золота, но цезий более светлый.

– Какая ты красивенькая, – Купава с материнской заботой начала вытаскивать остатки листвы из моих волос. – Ты ведь новообращённая? Это заметно.

Последнее замечание меня зацепило. Мне сразу же захотелось спросить, по чём именно это заметно, но я побоялась услышать в ответ нечто из того, что было бы “за гранью”, поэтому решила обойтись без уточнения.

– Ты Металл из Рудника? – спросила Лада.

– Не помню, чтобы Титан упоминал Металла по имени Тринидад. Он говорил о Беорегарде, Теоне и Кармелите.

– Значит, тебя обратил Титан?

– Но, погоди, он сказал, что Тантал, Палладий и Золото сейчас направляются в Рудник, – они не давали мне и слова вставить. – У Титана всего было три вакцины. А ты, получается, четвёртый Металл… – они запутались. – Но ты ведь не из Камчатских. И точно новообращённая.

Да что же им говорит о том, что я “точно новообращённая”?!

– Объясни нам, – в итоге прикусила губу Лада.

– В Руднике нашли способ обращать людей в Металлы без использования прямых инъекций. По сути, речь идёт о вшивании инъекции… Это опаснее, чем прямая инъекция, процент летальных исходов выше… Работает это так: капсула помещается в сердце, затем вскрывается металлическим предметом, после чего человек либо умирает, либо обращается в тот Металл, которым было произведено вскрытие капсулы… Эксперименты пока что очень сильно провальные. Я, получается, первый Металл, который прошел обращение таким образом.

– Ничего себе информация! – Лада привычно хлопнула в ладоши. – А какой ты Металл? Вы с Титаном нам так и не сказали.

– Я Титан, – мой голос прозвучал с неприсущей мне робкостью, возможность совместимости которой с моей персоной я прежде и предположить не могла.

Вот оно! Вот откуда они знают, что я новообращённая! Мои эмоциональные горки меня выдают! У меня ведь всё на лице сейчас написано!

– Тебя обратил Титан? – приподняла брови Купава.

– Теперь всё понятно, – растянулась в откровенной улыбке Лада.

– Что понятно?

– Мы ещё не совсем поняли, пара ли вы…

– А вы, кстати, уже пара? – заглянула мне в глаза Купава.

– Да, наверное, можно так выразиться… – Неужели я начинаю краснеть?! Как только я почувствовала прилив краски к своему лицу, в этот же момент меня, хотя и запоздало, но резко одёрнуло. – Погодите, что значит “уже”?

– Ну как же, это всем известный факт: Металлы одной принадлежности притягиваются друг к другу.

– Да, – Лада утвердительно закивала головой, – на Камчатке ставились эксперименты над Металлами, ну ты же знаешь, правда?

– Да, Тристан мне рассказывал… – но, очевидно, не всё.

– Самый интересный результат этих зверских экспериментов был выявлен у Металлов одинаковой металлической принадлежности. Одинаковые разнополые Металлы в стах процентах притягивались друг к другу, словно магниты. То есть стремились образовать пару. Мужчина и женщина, являющиеся одним Металлом, со стопроцентной вероятностью попытаются соединиться в пару. В таком союзе маловероятны серьёзные разногласия и стычки, они очень близки к идеальному образу…

Купава перебила подругу:

– Точнее будет выразиться: такие пары становятся зацикленными друг на друге. Словно родственные души.

– Так значит, вы неразлучники. Как здорово! – продолжала сиять, словно рождественская ёлка, Лада.

– Кто мы? – моё сердце начало колотиться.

– Неразлучники, – пояснила Купава. – Металлы, которые обречены быть вместе.

– И ничто не разлучит вас, даже ваша собственная воля… Как же это романтично!

Я бросила поспешный взгляд в сторону Тристана. Он сидел в противоположной части комнаты, ко мне спиной, и был увлечен беседой с Добромиром и Данко. У нас было время, чтобы найти любой другой металл… Он знал, что делал, когда вспарывал капсулу в моём сердце титановым лезвием!