Посвящается N.

До рассвета ещё есть пара часов и мне есть куда идти. Не домой, конечно. Конана дома днём с огнём не сыщешь, не то что ночью. Мы оба неусидчивые: носимся по Руднику, решаем миллионы задач в сутки, открываем новые вопросы, чтобы находить новые ответы, неизбежно притягиваемся друг к другу. Мы можем обходиться без сна три месяца к ряду, после проспать сутки и далее спокойно бодрствовать очередные три месяца. Я предпочитаю “перезаряжаться” чаще, чтобы в случае, если мне внезапно понадобится максимум своей энергии, в ответственный момент не нуждаться в экстренной дозаправке. Поэтому я сплю от четырёх до десяти раз в месяц, а порой и чаще – в зависимости от того, сколько раз в месяц мы с Конаном пересекаемся в стремлении раздеть друг друга. У других Металлов по разному обстоят дела со сном и с другими способами дозарядки: еда, вода, выпивка… У Беорегарда с Теоной, вроде как, “всё схвачено” и получается предельно гармонично. В большей гармонии получилось соединиться только Титанам. Спиро с Клэр самые молодые, так что у них всё бурно: и выпивка, и секс, и ревность, и даже их разведывательная деятельность за пределами Рудника – всё через “бум!”. А вот у Лантана – Кармелиты – всё намного сложнее, чем у нас всех вместе взятых. Из-за отсутствия пары, то есть из-за очевидного одиночества и отсутствия возможности снять напряжение через секс или хотя бы общение с родственной душой, она выпивает. Это не алкоголизм. Металлам сложно напиться. Особенно тем слабоградусным пивом, которое разливают в “Стальном кулаке”. И всё же Лантан разгоняет свою кровь горючей жидкостью гораздо чаще, чем все остальные Металлы. Разум трезвый, речь не путается, походка тверда, только кровь вскипает – это вскипание и разряжает, снимает напряжение, но лишь временно. Может быть, Кармелита и не пила бы вовсе, если бы обратилась в Металл “чистым листом”. Но никто из нас не был чистым листом, когда обращался в Металл. А Кармелита на момент своего обращения была не только не чистым, но и изрядно помятым листом, что сильно усложнило ситуацию.

За шестнадцать лет до моего попадания в Рудник здесь случилась знаменитая “Ночь клыков и Металлов”. Это был год Падения Старого Мира, люди только начинали свой путь спасения в Руднике. Город тогда не был забит под завязку: он мог вместить в себя тридцать тысяч душ, но пока ещё успел принять только двадцать тысяч. В первые дни Стали все пребывали в панике, Металлов ещё не существовало, то есть ярко выраженных, превосходящих всех прочих лидеров не было – Беорегард с Теоной и Кармелита обратились в Металлов немногим позже. В первые же дни всё было скомкано. Потоки беженцев, приходящих к стенам Рудника, хотя и проверялись тщательно, всё же однажды были проверены недостаточно хорошо. Добравшаяся до Рудника Кармелита смогла провести внутрь города своего укушенного Блуждающим мужа. Его звали Рэймонд Тейт, он был старшим и единственным братом Теоны, в то время как Кармелита является старшей и единственной сестрой Беорегарда – так самая горячая пара Металлов Рудника и познакомилась, и в итоге соединилась в неделимое целое. В общем и целом: Кармелите не следовало проводить внутрь “чистого” города укушенного. Сначала она заперла своего пораженного Сталью мужа в подвале дома, в своё время построенного для неё Беорегардом, затем попыталась вколоть в его сердце одну из прямых металлических инъекций, которые тогда ещё имелись в Руднике, но всё закончилось тем, что она потеряла контроль, в результате чего Блуждающий Рэймонд Тейт вырвался на свободу.

В те дни вирус Стали срабатывал быстрее, чем работает теперь. Рэймонд покусал людей, те снежным комом начали распространять Сталь по Руднику… Ситуацию в последний момент спас Тристан, сын Кармелиты от её первой влюблённости, к тому моменту успешно прошедший основную стадию обращения в Титан. Отойдя от яда Блуждающего – его укусили задолго до “коллапса” с Рэймондом – он, естественно, как Металл не пострадал, а увидев в Руднике хаос, расправился с ним по-своему. Не признав в безумном Блуждающем своего отчима, он вырвал у того сердце, укушенным Кармелите и Беорегарду вколол в сердца прямые инъекции металла, а заодно ещё одну инъекцию впорол и в сердце случайно проходившей мимо Теоне, после чего переложил внутри города с пять тысяч укушенных. Красавчик умудрился не прикончить ни единого чистого человека и не пропустить ни одного зараженного. Пять тысяч зараженных! Их могло быть двадцать тысяч… Но Титан успел спасти пятнадцать тысяч человек: уничтожил пять тысяч пораженных, являющихся близкими и даже родными людьми тем, кого необходимо было спасать ценой столь тяжкой жертвы… Пострадали все: старики, мужчины, женщины и даже дети – целые семьи…

Как я уже обозначила ранее: Металлы – пацифисты. Мы огорчаемся, когда нам приходится жестоко защищаться от внешних нападков. Порой даже огорчаемся сильнее, чем следовало бы… У Титана после той ночи возник ступор. Я не знаю подробностей, но судя из рассказов других Металлов, это было страшно… Во-первых, он был самым первым Металлом, которому никто не мог объяснить, что именно с ним происходит; во-вторых, он был новообращённым, то есть со сбитыми внутренними настройками = неотлаженным самоконтролем; в-третьих, он из семнадцатилетнего парня резко обратился во взрослого, крупногабаритного мужчину; в-четвёртых, он тогда был по уши влюблён в Теону и внезапно узнал, что она предпочла ему его родного дядю; в-пятых и в-шестых, ему пришлось убить отчима, по совместительству бывшего его лучшим другом; в-седьмых и в-восьмых, ему пришлось проткнуть сердца матери и дяди, чтобы спасти их от Стали; в-девятых, он пронзил металлической вакциной сердце случайно проходящей мимо Теоны исключительно из-за чувства ревности, которое его, как новообращённого Металла, тогда разрывало напополам…

Ту роковую ночь назвали “Ночь клыков и Металлов” – в честь всех укушенных и появления в Руднике первых Металлов.

Тристан смог выкарабкаться из своей агонии, хотя его путь и был долог: служение на благо спасшихся остатков человечества сначала внутри Рудника, затем вне – первой стала шпионская деятельность на Камчатке, позже в Парадизаре, – после чего, спустя долгие, беспокойные годы, ему досталось персональное спасение в лице Тринидад. После череды мучительных лет его накрыло такое счастье – но не успокоение – какое, как мне порой кажется, даже влюблённым Металлам невозможно понять на все сто процентов. Потому что мы просто поглощены своей любовью, своей страстью, а эти двое Титанов… Они как будто и есть сама страсть и сама любовь. Это сложно объяснить. Это, должно быть, возможно понять только являясь неразлучниками…

Кармелите крупно не повезло. Она стала Металлом в момент потери своего любимого человека. Что, естественно, взорвало внутри неё усиленную металлизмом эмоциональную бомбу. По её вине погибли люди в Руднике и чуть не пал весь город целиком – ещё один эмоциональный взрыв. И ещё несколько: её старший сын был вынужден убить Рэймонда, её саму, Беорегарда, ещё пять тысяч укушенных обитателей Рудника, а заодно “прикончил” и безвинную Теону… Таким образом в то время в Руднике оказалось целых два Металла в опасном состоянии аффекта. Беорегарду с Теоной тогда пришлось непросто. Новообращенные Металлы пытались помочь впавшим в шок другим новообращенным Металлам, буквально заклеить лейкопластырем сквозные шрамы на их перерожденных душах и нервных системах… Однако, как мы видим сейчас, Рудник всё ещё стоит, а значит в те страшные годы Титан и Лантан не слетели с катушек настолько, чтобы это стало непоправимым для местных остатков человечества. Значит, Рутений с Родием справились. Эти двое всегда справляются. И когда я говорю “всегда”, я имею в виду “вообще всегда”. Даже с фактом пропажи их дочери они справляются – каждый прожитый ими день… В паре они непобедимы. Как все Металлы, имеющие свою пару. Но каково быть Металлом-одиночкой, потерявшим любимого непосредственно перед своим обращением в Металл, снедаемому чувством вины перед не одним поколением, пострадавшим в Ночь клыков и Металлов?.. Никто в Руднике, кроме Металлов, не знает о причастности Кармелиты к событиям той ночи. И всё же всеобщее неведение людей ей как будто бы не помогает. С той страшной ночи прошло целое десятилетие, прежде чем Лантан начала предпринимать попытки найти успокоение в объятиях мужчин, но каждая её новая попытка неизбежно заканчивалась крахом. Может быть, душа Металла и душа обычного человека и могут быть родственными, но в постели Металлу нужен именно Металл. Особенно если Металлом является женщина. Трое из пяти бывших у Лантана мужчин покинули её спальню с переломами различной степени тяжести. С двумя последними она пробыла на несколько недель дольше, но по её отзывам это было похоже на пытки – она не получала удовольствия от физической близости.

Одиночество в сумме с чувством вины – гремучая смесь внутри Металла, обречённого на долгую жизнь. В роли Лантана Кармелита ходит уже пятьдесят второй год, по человеческим меркам ей сейчас должно быть без малого восемьдесят шесть лет. Пока что мы ещё не знаем, насколько бесконечной может быть наша жизнь, но с высоты уже прожитых лет мне уже кажется, будто Лантан держится неплохо. Пусть ей и помогает держаться алкоголь. Вопрос скорее в том, сколько ещё она сможет продержаться в таком режиме? Месяц?.. Год?.. Десятилетие?.. Неизвестно. Как и неизвестно, что произойдёт, когда у неё всё же сорвёт резьбу, долгие годы закручиваемую ею до предела. Нам всем ещё многое неизвестно о нашей металлической природе. Мы все первопроходцы. И у всех нас на душах есть травмы различной степени тяжести. Вот только у всех нас, за исключением Лантана, есть пары, и потому нам проще, чем ей. Нам кажется, будто жизнь только начинается, хотя по человеческим меркам наши жизни уже должны подходить к логическому концу: так быстро и незаметно – вжик, и нет этой жизни. И мы радуемся тому, что завтра мы всё ещё будем жить молодыми и здоровыми, и влюблёнными… Чему радуется Лантан? Тому, что у её резко повзрослевших детей всё хорошо? Неплохое утешение. Но лишь относительная доля полноценного счастья.

Я понимаю, насколько мне повезло: мне есть куда идти этим вечером. И практически любым вечером. В бар “Стальной кулак”. В Руднике, конечно, есть ещё пара питейных заведений, но это место самое просторное и красивое, и оттого самое популярное: гирлянды из тёплых лампочек над головой, барные стулья на утрамбованной миллионами шагов до состояния камня голой земле. Металлы в основном предпочитают бывать именно здесь. Самый частый гость “Стального кулака” из Металлов – Лантан. Так что идя сюда сегодня я даже не сомневалась в том, что встречу здесь, за привычной барной стойкой, уже улыбающуюся Лантан со слегка порозовевшими щеками. Она всегда такая “по-металлически-не-пьянеющая”. Весёлая грусть. И грустная весёлость. И ничем ей не поможешь. Разве что придумаешь, как обратить красавчика-бармена в какого-нибудь Бериллия. Хотя на самом деле бармен “Стального кулака” не такой уж и красавчик, да ещё и постоянно подвыпивший, и, кажется, уже без пяти минут помолвленный.

Хотя ночь была глубокой, то тут то там на улочках встречались люди, в большинстве случаев шагающие в парах: кто-то заступал на ночную смену, кто-то уходил с ночной, а те, кто помоложе, юноши и девушки лет шестнадцати, наслаждались последними тёплыми ночами в этом году. До “Стального кулака” мне оставалось меньше ста метров, когда из-за его штор вынырнули Беорегард с Теоной. Они не заметили моего приближения по двум причинам: во-первых, они направлялись в противоположную от меня сторону – предположительно в сторону своего дома, – а во-вторых, они всецело были заняты собой – эти двое, как всегда, пожирали друг друга улыбающимся и одновременно полными страсти взглядами, и Беорегард привычно прижимал к себе Теону, удерживая её за талию. При виде пары Диес я непроизвольно ухмыльнулась. Рутений и Родий поистине невероятны. Идеальнее их пары только знаменитая пара Титанов. Зато мне с Конаном уверенно отходит чистая бронза – благодаря пристрастию Спиро с Клэр к эмоциональным сценам безосновательной ревности, которые в их паре устраиваются исключительно ради подливания масла в пламя страсти, а никак не потому, что кто-то из них действительно может переживать из-за того, что на кого-то из них могут заглядываться обычные люди. Мы все помешаны на своих партнёрах. И в этом наше счастье. Вот бы и Лантан смогла однажды заполучить свой сорт помешательства…

С такими мыслями я переступила порог “Стального кулака”.

Я произвела настолько глубокий вдох, что моя спина выгнулась в неестественной дуге. Мои глаза широко распахнулись, зрачки расширились до своего максимального предела и в сию же секунду сузились до максимально допустимого минимума. В одно мгновение я увидела не звёзды, а бесконечность космоса, в котором они висели волшебным образом, без вспомогательных поддержек – в статической невесомости. Слева от меня горел неестественно яркий костёр – может быть это было начало пожара?! – справа от меня торчало из земли высокое засохшее дерево, а прямо над моей головой мерцал очень низкий млечный путь, словно жаждущий впиться в моё лицо своими острыми лучами. Всё пульсировало! Всё! Костёр! Звёзды! Дерево! Кровь! Вены! Воздух! Все внутренности! Вся ночь! Я одновременно увидела и почувствовала слишком многое, отчего мой мозг за долю миллисекунды едва не слетел с катушек и не расколол мой череп…

Я слышала хруст горящих в костре веток одновременно с биением беспокойного сердца в моей груди и пением прозрачных звёзд в высоте!.. Аромат жаренного мяса сплетался с миллионном других, совсем неизвестных мне запахов!.. Я слишком много видела, слышала, чувствовала – ВСЁ СРАЗУ!!!

Прошло всего пять секунд с момента открытия моих глаз, но я уже как будто начала загибаться… Такого потока информации мой мозг ещё никогда не обрабатывал за столь короткий промежуток времени! Я в буквальном смысле ощутила, как этот орган начинает “барахлить” внутри моей головы…

Не осознав как, я вдруг оказалась перевернутой на живот – теперь я вдавливала свои неожиданно твёрдые предплечья в неожиданно мягкую подстилку из сухого мха. Из моего носа внезапно хлынул неудержимый поток горячей крови, который сразу же перебил миллион ароматов, улавливаемых моим носом. Неожиданно мне как будто стало легче от этого – от того, что я чувствую запах только своей крови и ничего больше… Только моя кровь пахла не так, как должна была пахнуть… Не кровью. Чем-то металлическим. Я неосознанно схватилась за нос и непроизвольно размазала по лицу хлещущую жидкость… Это была не кровь! Это была именно жидкость! Серебристого цвета, смешивающаяся с частичками крови, свертывающейся в серебристые кристаллы…

На моё плечо внезапно упала чья-то тяжелая рука. В испуге я резко дернулась в сторону и в результате ударилась спиной о засохший ствол дерева – и услышала его хруст! Прикосновение каким-то образом дало мне почувствовать не просто человеческое тепло – я почувствовала всего человека целиком! Это был Платина! Я поняла это ещё до того, как увидела его!..

– Ты как? – он смотрел на меня широко распахнутым, сильно обеспокоенным взглядом.

– Ты убил меня?! Ты убил меня?!

Кажется, к моему сознанию подкатывала паника. Мой голос был не моим!

– Теа…

– Ты убил меня?!

– Да нет же! Ты жива!

– Я жива!.. Я жива!.. Я жива!.. – Я как будто сломалась. – Я сломалась?! Я… Я сломалась?!

– Очнулась, – словно не веря в этот факт, внутрь себя произнёс Золото, и я наконец увидела его стоящим позади Платины.

Я неосознанно протянула руку вперед, тем самым как бы прося Платину помочь мне подняться. Взяв мою ладонь, он аккуратно потянул меня на себя, а я в свою очередь потянула его в свою сторону. Неожиданно резко Платина вдруг дернулся в мою сторону и, врезавшись свободной ладонью в ствол дерева у меня над головой, завис всего в паре сантиметров от меня. Лишь спустя секунду я поняла, что заставила Платину податься в мою сторону! В моём понимании – я подобного чисто физически не способна была сделать!

Резко отпустив его руку, я ошарашенным взглядом впилась в свою ладонь и вдруг почувствовала, как она наливается неестественной, нечеловеческой силой.

Внезапно меня затошнило. Я нереалистично резко вскочила на ноги, чтобы отблеваться в стороне, но не смогла сделать и двух шагов, как упала на четвереньки.

Меня не просто выворачивало – меня в буквальном смысле рвало: будто разрывало на части! Этот ужас продолжался минуту, в течение которой я слышала, видела, чувствовала слишком много, чтобы успевать обрабатывать или переваривать проникающую в меня извне, против моей воли, информацию. Платина почти не дышал, Золото дышал слишком громко, остальные… Остальных я не улавливала!

– Где остальные?! – мой голос страшно захрипел.

– Они ушли.

В голосе Золота расслышались неожиданные ноты скрытой паники. Паника… Паника… Куда они ушли?!.. Почему рядом со мной только Золото с Платиной?!.. Где остальные?!.. Куда они делась?!.. Куда их дели?!..

Я не села – меня будто отбросило назад. Снова врезалась спиной в засохшее дерево – но как?! Как я могла за секунду переместиться к нему задом наперед?! Ладони бесконтрольно стиснули виски… Пальцы полезли в корни волос… Я не хочу туда возвращаться! Не-е-ет! Нет-нет-нет-нет-нет!!!..

– Теа, что ты чувствуешь? – Платина положил горячую руку на моё ледяное колено, покрытое тонкой материей сильно потёртых штанов.

– Я не хочу возвращаться! Не хочу возвращаться! – в моём голосе неожиданно послышалась совсем не присущая мне слезливость.

– Куда ты не хочешь возвращаться? – голос Золота выдавал всё больший страх, и это ещё сильнее пугало меня.

– Не хочу в Ристалище! – я начала по-настоящему плакать. Слёзы начали смешиваться с потёками серебристой жидкости, размазанной по моим щекам…

…Я начала голосить…

Полукровь-полунечто продолжало течь из моего носа… Корни волос чесались, как будто громко отрастали… Аааа!.. ААААА!!!

– С ней что-то не так! – голос Золота слишком громкий!

– Я вижу! – Платина ещё громче!

– С ней очень сильно что-то не так! Что с ней?! Что?!

– Я не знаю! Теа! Теа, слушай меня!

Я не могла слушать его! Он говорил слишком громко!..

Забившись под дерево, я начала вопить с закрытыми глазами и ушами… Мой крик был… Стальным… Металлическим… Он не принадлежал человеку… Не принадлежал мне…

АААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!

…АААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!

…АААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!

Со мной было что-то не так. Очень сильно что-то не так. Так сказал Золото. Так молчал Платина.

Вскоре я увидела что-то. Свою кожу. Она была не кожей вовсе… При холодном свете полной луны и жарком свете высокого костра она переливалась серебристой коркой… Как будто на мои руки нанесли металлическое напыление… Руки то становились блестящими, словно сияли миллионом мелких алмазов, то обращались в нечто “литое” – как будто один сплошной сплав металла вместо рук. Так повторялось раз за разом: сияющее состояние переходило в литое и обратно. И это происходило не только с моими руками… Это происходило со всем моим телом: от кончиков ногтей до кончиков волос! Во время этих переходов меня встряхивало так сильно, будто меня изнутри колотило электрическим напряжением. Засохшее дерево подо мной дрожало и трещало от моих неестественно резких вздрагиваний… Однако металлическая жидкость перестала течь из моего носа. И истерика продолжала сходить на нет… Теперь мне было просто очень сильно страшно. Очень сильно, но терпимо. То есть до повторной паники мне всё ещё оставалось несколько шагов, но пока что у меня, каким-то образом, получалось удерживать своё сознание на стороне трезвости…

– Ты заметил это?! – Золото продолжал пугать меня своим обеспокоенным тоном. – Когда она зажмуривается или прикрывает уши ладонями, её переходное состояние проходит.

– Да, я заметил, – Платина был напряжен. Но у него получалось лучше сохранять привычное ему хладнокровие, чем у его друга.

Я продолжала дрожать всем телом… Хотя дрожью это было сложно назвать. Это больше походило на колочение или даже конвульсии… Я сжала кулаки и начала громко дышать… Кажется, мне снова становилось хуже.

Платина внезапно и с безумно громким для меня треском оторвал лоскут от низа своей рубашки. Сначала я не поняла, зачем он это делает…

– Теа, смотри на меня…

– Она вся серебряная, – Золото запустил пальцы обеих рук в свои золотые волосы.

– Теа, сосредоточься. Зажмурься… – Я не среагировала. – Слышишь меня? Ну же. – Платина коснулся моего плеча. – Закрой глаза.

Как только я поняла, чего именно в эту секунду он от меня хочет, я с силой зажмурилась. В следующее мгновение я почувствовала, как на мои глаза опускается материя… Зачем это?! Я вздрогнула, но не отстранилась… Как вдруг. Почувствовав туго завязанный на уровне своего виска узел, я ощутила… Неожиданное… Облегчение.

– Не слишком туго? – голос Платины начал звучать по-другому. Как будто более чётко. Хорошо.

– Не слишком… – мой голос был странным. – Что это? Что со мной?

– Ты обращаешься в Металл, – подал беспокойный голос Золото.

– Ты всё-таки убил меня! – прежде чем я успела понять, что мой кулак взмывает вверх, он уже со страшной силой врезался в ногу Платины.

– С ней что-то не так…

– Эмоции, Золото. Это просто эмоции. С ними у всех новообращенных проблемы.

– Да я не про эмоции! Что с ней?! Что это было?! Теперь с её телом снова всё в порядке, но что с ним только что происходило?!

– Впервые вижу подобное, – голос Платины звучал обеспокоенно и одновременно крайне задумчиво. – Теа, закрой уши.

– Что?.. Зачем?..

– Просто заткни уши. И расскажи, что почувствуешь.

Я резко заткнула уши, хотя боялась того, что он просит меня об этом для того, чтобы что-то утаить от меня в разговоре с Золотом, но вдруг… Мне резко, словно по щелчку, полегчало. Стоило мне только прекратить слышать миллионы звуков.

– Мне легче! – в моём голосе продолжали проступать неестественные, металлические ноты. Я резко оторвала руки от ушей. – Мне легче с закрытыми ушами!

– У всех Металлов гиперчувствительность, – заметил Золото.

– По непонятной мне причине, у неё, очевидно, ситуация хуже.

– Что? – я так громко сглотнула, что чуть не оглохла. – Скажи, Платина, что…

Как же громко я говорю! Ведь пытаюсь тихо, чуть ли не шепчу, а перепонки всё равно разрываются…

– Для начала необходимо лишить тебя хотя бы одной из способностей восприятия мира. Это спасёт тебя от рассредоточения. С завязанными глазами лучше?

– Да! Да, лучше!

– Может ей ещё и уши мхом заткнуть? – в голосе Золота послышалась враждебность. – До Большой Земли нам ещё многие мили.

Платина молниеносно поднялся: мои волосы даже всколыхнулись от резкого движения рядом…

– Хотя бы ты успокойся, – Платина зазвучал не менее враждебным тоном. – У нас на хвосте ликторы, так что сейчас мне нянчиться с новообращённой ещё куда ни шло, но с опытным Металлом мотать свои нервы я не собираюсь.

– Если бы ты не воткнул ей клинок в сердце, нам бы в принципе не пришлось сейчас мотать нервы!

– Я не воткнул в её сердце клинок – я обратил её в Металл. Это не убийство – это спасение. И ты это прекрасно понимаешь. Так что вместо того, чтобы разыгрывать трагикомедию, можешь сказать спасибо за то, что из жалости к тебе я не обратил её в Платину.

– Из жалости ко мне?! – Золото был на грани! – Я бы тебя так не пожалел!

– Я в курсе. Если бы ты добрался до неё первым, она бы уже была Золотом.

– Я бы не… Я бы не вонзил в её сердце нож!

– Эти сказки ты можешь рассказывать ей, но не мне… – Платина стал отходить в сторону. Я резко дернулась в направлении звука его шагов. Шаги Золота сразу же стали приближаться ко мне. Теперь я дернулась в направлении их звучания. И вдруг я поняла, что осязаю на расстоянии! Я не видела, как Золото садится напротив меня на корточки, но я будто чувствовала всем своим телом ауру, исходящую от каждого его телодвижения. Металл потянулся рукой к повязке, наложенной на мои глаза. Когда он снял её, я вздрогнула и открыла глаза… По моей коже сразу же разлилась дрожь. Мои руки мгновенно засеребрились.

– Да, не стоит, – спустя пять секунд заключил он, и сразу же начал повязывать материю обратно мне на глаза.

– С тобой тоже так было? – я шептала тихо-тихо, но в моих ушах каждый издаваемый мной звук откликался громогласным набатом.

– Нет.

– А с Платиной?

– Нет.

– С Барием или с Франций?.. – мой голос предательски выдавал крайнюю степень уязвимости, в которой я сейчас пребывала. – Хоть с кем-нибудь?

– Я не знаю, что с тобой, – рука Золота легла на моё плечо и с аккуратной силой сжала его. – Но не переживай, хорошо? Теперь всё будет в порядке. Ты Металл…

– А вдруг нет? – я ощутила, как он замер. – Вдруг я не смогла до конца обратиться в Металл? Вдруг наполовину… Вдруг я умираю? – с каждым моим вопросом уровень панических нот в моём голосе прогрессировал.

– Ты не умрёшь, – от неожиданно громкого голоса Платины, раздавшегося слева от меня, я в который раз за прошедшие минуты вздрогнула и даже слегка подпрыгнула на месте. Разве он не ушел?!

– Слышать тебя больше не желаю… – через сжатые зубы в ответ процедила я. – Ты убил меня, – я зачем-то стряхнула со своего плеча руку Золота. – Оставьте меня. Мне нужно успокоиться… Отойдите от меня прочь! Оба!

Ни одна ночь в моей жизни не была такой громкой. Но вслед за ней наступил ещё более громкий день: чрезмерно много трелей птиц, шорохов, шелестений, стрекотаний, запахов, соприкосновений…

Днём моё состояние заметно ухудшилось. Хотя морально мне немного полегчало: я поняла, что пока что действительно не умираю. То, что со мной происходило, было похоже на… Возможно, на мутацию. Ощущение было такое, будто я никак не могу приспособиться к собственному телу, которое по какой-то причине то ли отвергает мутирование, то ли принимает его “неправильно”. Я пыталась прислушаться к своим ощущениям, но все до единой мои внутренние настройки словно вышли из строя – все часы, компасы, календари обнулились – из-за чего я никак не могла не то что понять, что происходит внутри меня, но порой врубиться даже в то, что калейдоскопным стеклом разворачивалось вокруг меня.

Барий, Франций, Эльфрик, Дельфина, Олуэн, Зефир, Луна, Вёрджил, Бакчос с новорожденной Пилар и Блуждающий с Чёрным Страхом, по словам Золота, ушли куда-то вперед три дня назад. Кажется, Эльфрик счёл, будто со мной всё кончено, потому решил двигаться дальше – ему ещё необходимо было позаботиться о Дельфине с Олуэн. Но меня поразило не столько то, что меня кинул Эльфрик, сколько то, что все ушли вперёд трое суток назад. Выходит, я провела в бессознательном состоянии целых трое суток! Согласно моим сбитым ощущениям я очнулась всего спустя пару минут после того, как Платина вонзил в мою грудную клетку кинжал… Искаженное восприятие реальности с неполным пониманием уже произошедшего смешались в моём сознании в густую, кипящую кашу.

Металлы вместе со мной не сомкнули глаз вплоть до наступления рассвета. Я сидела под засохшим деревом с завязанными глазами, а они стояли по разные стороны костра: Платина – слева, Золото – справа. Мои телохранители периодически подбрасывали ветки в пылающий костёр. Они в полной мере предоставили мне возможность собраться с мыслями – не лезли ко мне с разговорами и тактильным контактом. Просто стояли и ждали.

За первые часы после своего пробуждения в новом теле я смогла если не прийти в себя, тогда хотя бы более-менее сосредоточиться.

Наступление рассвета я с легкостью уловила по нарастающему пению птиц и, вспомнив слова Платины о следующих за нами ликторах, предложила Металлам выдвигаться вперед. Они согласно промолчали. Я сняла повязку с глаз, но сразу же получила отдачу: кожа и волосы мгновенно засеребрились, голова закружилась от переизбытка красок и деталей. Зелёный мох внезапно оказался вовсе не зелёного цвета – он сочетал в себе множество различных спектров разнообразных цветов! В нём жили такие совсем мелкие микроорганизмы, меньше блох… Я рассмотрела даже ворсинки на их бледных, полупрозрачных тельцах!

Тяжело дыша и держась за высохший ствол дерева, под которым провела эту прохладную ночь, я попыталась расходиться, но смогла пройти только по часовой стрелке вокруг дерева: отлипнуть от его странного на ощупь ствола мне так и не удалось. Спустя несколько минут я попробовала двигаться снова. Оторвав свои металлические руки от дерева вместе с куском коры, я начала идти вперед, но сразу же поняла, что всё критично плохо: каждый миллиметр моих мышц наливался такой тяжестью, что я была вынуждена признать факт того, что я не в состоянии идти ровно – меня раскачивало из стороны в сторону столь сильно, что для удерживания равновесия мне приходилось сильно размахивать руками.

Мы должны были двигаться дальше. Чтобы нагнать Эльфрика и всех остальных… Поэтому я надела повязку на свои глаза и сама предложила вариант, в котором один из Металлов помчится вперёд, неся меня на своей спине. Прежде, чем острый вопрос успел вспороть пространство между мной и Металлами, я утвердила на роль моего носителя кандидатуру Золота.

В незнакомцах я сразу распознала Металлов. Не только по их идеализированному внешнему виду, присущему всем Металлам, но ещё из-за внутреннего ощущения: я будто считывала вибрацию, исходящую от тел – или то были ауры? – незнакомцев… Пока что я всё ещё не понимала, как именно работает приобретенная моим организмом в сумме с отклоненной мутацией опция “считывания” информации, но я понимала, что она мне не врёт.

Парень с тёмно-пепельными волосами и сексопильная блондинка с осиной талией недолго оценивали нашу компанию. Пара мимолётных взглядов в течение пяти секунд и…

Нападение.

В своём прежнем положении обыкновенного человека я не поняла бы, что именно произошло: моё человеческое зрение не смогло бы зафиксировать ту скорость, с которой передвигались Металлы. Парень бросился на Платину, девушка решила взять на себя Золото.

Девушка с Золотом сразу же разрушили костёр, протаранив его собой, в то время как Платина с парнем предпочли ломать собой деревья.

Я сразу же попыталась встать на ноги, но, очевидно из-за сильного эмоционального потрясения, вновь испытала серьёзную проблему с контролем своего тела, в результате чего завалилась вправо и ударилась о дерево, о которое в итоге оперлась плечом…

Когда я резко обернулась, увидела, как Платина уложил парня на живот и скрутил его по рукам. Золото обезвредил девушку, прижав её лицевой стороной к дереву.

– Назовитесь! – грозящим тоном, похожим на настоящий гром, потребовал Платина.

– У них нашивки часовых Рудника! – в ответ ему отозвался Золото.

– Мне плевать на то, кто вы такие и откуда пришли – вы напали на нас, а значит у меня есть право прикончить вас обоих здесь и сейчас, – продолжал громоподобным тоном провозглашать Платина.

– Ты не сможешь убить нас, – сопротивленческим и не менее угрожающим тоном, в ответ прорычал его оппонент. – Ты не знаешь, что мы за Металлы.

– Это невозможно! – воскликнула девушка, явно пытающаяся, но не способная вырваться из хватки Золота. – Каким образом вы можете быть сильнее нас?!

– Очевидно, мы старше вас, – Платина неожиданно выпустил парня из своей хватки, и тот мгновенно оказался на ногах, и принял защитную стойку. – Вы молодые Металлы, – хладнокровно продолжал Платина. – Более трех десятилетий назад Рутений передавал мне информацию о вас. Один из вас Молибден, второй Иридий. Осталось только вспомнить, кто из вас кто.

– Парень точно Иридий, – подал голос Золото, продолжающий удерживать девушку.

– Да кто вы такие? – со злостью прошипела блондинка и благодаря одному резкому рывку наконец вырвалась из явно ослабшего захвата Золота.

– Платина, – назвался мой первый телохранитель.

– Золото, – следом назвался второй, и мне сразу же показалось это плохой идеей. Ведь нападающие сказали, будто убить их можно только зная, какие именно они Металлы… Зачем же, в таком случае, Платина с Золотом так бесстрашно – глупо! – выдали себя?!

– Этого не может быть! – девушка выпалила своё удивление настолько громким восклицанием, что я невольно заткнула уши обеими руками. Все сразу же перевели свои взгляды на меня.

– Теона?! – тон парня прозвучал даже более поражённо, чем тон девушки перед этим.

– Нет, Спиро, это не Теона… – девушка тоже смотрела на меня словно на настоящее привидение. – Она просто… Просто очень сильно похожа…

– Меня зовут Теа, – подала голос я и сразу же пожалела.

Мой тон был таким металлическим и таким громким, что проступил даже через мои плотно сомкнутые на ушах ладони. Не выдержав звукового давления, не отнимая рук от головы, я завалилась на колени и, согнувшись напополам, до боли зажмурилась…

Кто-то поспешно надел повязку на мои глаза.

Прежде я никак не представляла себе приход на Большую землю. Теперь же он предстал предо мной всей своей громадой, подобной переходу из одной вселенной в другую. Я не просто покинула Дилениум – я оставила в нём свою человеческую сущность. Прошло больше суток с момента, как я очнулась в состоянии Металла, но быть им мне всё ещё не начало нравиться.

Я не могла открыть глаз. Ступор, головокружение и особенно пульсирующая мышечная боль во всём теле мгновенно давали о себе знать. Ощущение было такое, будто я считываю слишком много информации за слишком короткие доли секунд и из-за неспособности обрабатывать её так же быстро, как воспринимать, я “теряюсь” в собственном организме.

Глаза пришлось держать закрытыми. Но у меня оставались все остальные способы восприятия внешнего мира, а так как они работали на пугающе высоких мощностях, я не чувствовала себя ослепшей. Скорее я чувствовала себя подверженной сомнамбулизму.

У вышедших на нас Металлов были имена. Иридий назвался как Спиро, Молибден как Клэр. Я впервые задумалась о том, что ни разу не слышала имён Платины и Золота. У них ведь должны быть человеческие имена? Они ведь не родились Металлами…

Иридий с Молибденом как будто были шокированы от знания того, что перед ними стоят Платина с Золотом. Было очевидно, что они не знакомы, и тем не менее незнакомцев словно громом поразило от информации о том, с кем именно они встретились. Также было очевидно, что они знали некую Теону, внешне похожую на меня – или я была похожа на нее? Они знают мою мать?.. Я хотела спросить, но решила повременить до тех пор, пока мой голос не прекратит причинять моим перепонкам боль. Мне необходимо было сосредоточиться. Но никто, кроме меня, об этом не думал. Всем буквально не терпелось добраться до Рудника. В итоге мы снова побежали через лес. Я бежала медленнее всех, из-за чего Молибден однажды спросила, Металл ли я вообще…

Было тяжело морально и больно физически, но я продолжала справляться. Платина с Золотом бежали с двух сторон от меня, и это придавало уверенности. К концу пути я начала врезаться в объекты: деревья, камни, ветки… Это не приносило мне сильного физического дискомфорта, но напрягало меня и тормозило всю компанию. Платина предложил нести меня, но я проигнорировала его предложение, сделав вид, что, прекрасно слыша даже шелест ветра в кронах деревьев, не услышала слов рядом стоящего Металла.

Ещё до того, как мы вбежали в долину, в которой располагался Рудник, я поняла, что мы подходим к стенам какого-то города. Золото быстро оповестил о том, что сквозь предрассветную темноту видит скопление Блуждающих, но я услышала их ещё раньше… Их было очень много. Больше, чем я могла себе представить. Возможно, речь шла о сотнях тысячах. От гула разверзшейся впереди толпы я резко затормозила. Остановились и остальные Металлы.

– Это и есть знаменитое силовое поле Титана? – ухмыльнулся Золото. – Точь-в-точь как в Паддоке и Конкуре.

– Точь-в-точь как где? – повела головой в сторону говорящего я.

– Долгая история, – в ответ сосредоточено хмыкнул Золото.

– Купол, может быть, и точь-в-точь, – подал голос Иридий, – но мы научились работать с его формой. Бросьте взгляд на одиннадцать часов, – как же сильно я хотела посмотреть!

– Тоннель из силового поля? – я была готова биться об заклад, что задавая этот вопрос Платина повёл бровью.

– Таких проходов по лагерю Блуждающих несколько.

– Лагерь Блуждающих? – в голосе Золота раздались ноты непонимания.

– Думаю, нам будет лучше обсудить всё внутри Рудника, – отозвался Иридий. – Вас многое удивит.

– Не так, как Рутения с Родием удивит Теа, – в голосе Молибдена раздалась непонятная мне интонация, похожая на переживание, смешанное с предвкушением и ещё чем-то.

– Рутений и Родий? – не выдержав, всё же откликнулась я. – Беорегард и Теона? – сразу же решила уточнить я, после чего в пространстве вдруг повисло десятисекундное молчание. – Ответьте же!.. – я почти потребовала.

– Ты ведь не можешь их помнить, даже если ты… – Иридий резко умолк, я услышала, как Молибден стукнула его по плечу.

Я промолчала.

– Она проходит процесс обращения в Металл, – вдруг напряженным тоном заговорил Платина. – Наверняка что-то вспомнила.

С Теей было что-то не так. Её тело видоизменялось в двух переходных состояниях: первое было “литым” – словно её вылили из сплошного сплава металла; второе было “серебристым” – словно её кожу отполировали до состояния переливающейся блестками корки. Обеим фазам было подвержено всё её тело: даже волосы и радужки глаз. При этом она чувствовала себя явно нехорошо: как всякий новообращенный, она боролась с гиперчувствительностью и гиперэмоциональностью, но казалось, будто её борьба была в сто крат сложнее той, которую пришлось в своё время преодолеть всем остальным Металлам вместе взятым.

Мы поспешно препроводили её в медицинское крыло стены – Беорегард с Теоной вели её под руки, хотя она, похоже, отлично могла двигаться несмотря на свои завязанные глаза. Её взяла на срочное обследование сама Пола Полярис – лучший из трех имеющихся в распоряжении Рудника специалистов по организмам Металлов. Все мы остались стоять за стеклянной стеной, и только Теона смогла позволить себе наплевать на правила, и ворваться в палату с дочерью… С дочерью! С ума сойти, как они похожи…

Беорегард остался с нами в коридоре, наблюдать за происходящим через стекло. Тею уже положили в сканирующую капсулу, когда Спиро, Клэр, Кармелита и Конан решили отлучиться: Конану необходимо было успеть до рассвета подавить панические настроения среди добровольцев на стене, сильно помятым Спиро с Клэр нужно было привести себя в порядок, а Кармелита жаждала вытащить у последних подробности. Так в коридоре остались мы вчетвером: я, Беорегард, Яр и Платина. Последний заинтересовал меня при первом же брошенном мной на него взгляде.

Платина – местная знаменитость наподобие легенды. Он состоял тайным агентом Рудника в Дилениуме на протяжении целых четырёх десятилетий! Даже Титан так долго не играл в свои шпионские игры – ему хватило одного десятилетия, чтобы превзойти всеобщие подвиги и ожидания. За те же четыре десятилетия, которые внутри Рудника ходили легенды о некоем Платине, которого никто, кроме Беорегарда и Титана, в глаза не видывал, этот Металл неоднократно заочно спас всех нашедших убежище в Руднике. Благодаря его действиям внутри Дилениума, наш тоталитарный сосед дважды не смог напасть на нас в самые опасные моменты. Платина совершил две провокации на главных военных базах непосредственно перед выводом войск Дилениума на Рудник, в результате чего их выход дважды сорвался, когда же они всё же смогли выдвинуться на нас с третьей попытки, нас уже было не достать – мы надёжно укрылись под силовым полем Титана. Поэтому я теперь искоса пялилась на легенду, надеясь оценить его, чтобы избежать вероятности подвоха. Судя по тому, как Беорегард отреагировал на него и как рядом с ним держался Яр, это действительно был тот самый Платина. Прежде я его никак себе не представляла, возможно поэтому теперь он казался мне интересным: как все Металлы заметно прокаченный и внешне симпатичный, глаза необычного цвета, высокий брюнет…

– Перед нами должна была прийти группа, – он вдруг подал голос. Приятный тембр. – Шесть взрослых человек, один подросток, один младенец и два Металла.

– Здесь таких не видели, – отозвался Беорегард.

– Ты серьёзно? Они должны были прийти перед нами.

Я отметила, что его заметно взволновал этот вопрос.

– Нет, никто не приходил. Вышлим Спиро с Клэр проверить округу, как только они будут готовы.

– Может быть проблема в лагере, разбитом вокруг Рудника, – предположил Золото.

– Ты сказал, что среди них двое Металлов, – в этот момент Беорегард перевел взгляд на Яра. – Значит лагерь трезвых Блуждающих им не помеха. Уточни, что ещё за Металлы? Приспешники Дилениума?

– Приспешниками Дилениума были искусственные Металлы: Ртуть и Свинец. Они мертвы.

– То есть убиты безоговорочным методом?

– Безоговорочным, – подтвердил Платина, перед этим скрестивший руки на груди. – Мы избавились от них в Ристалище, останки утопили в болоте, так что до этих ресурсов Дилениуму теперь не добраться.

– Что по оставшимся Металлам?

– Барий и Франций. Оба наши люди. Ещё был Радий, тоже наш человек, но его мы потеряли. Может быть ещё даст знать о себе. Мы надеемся на это.

– Насколько им можно доверять?

Я сделала пометку на своих мысленных полях: Беорегард спрашивает мнение Платины о допустимой степени доверия новым Металлам, значит либо он его проверяет, либо доверяет его мнению. Всё было похоже на то, что второй вариант более вероятен.

– Барий, Радий и Франций – наши, – уверенно утвердил Платина. – В них можно не сомневаться.

– А где Титаны? – вдруг подал голос Золото, и я непроизвольно дернулась оттого, что ясно считала его интонацию… Прошло тридцать пять лет, неужели он всё ещё не отпустил свои безответные чувства к Тринидад? Ведь должен был…

– ТитанЫ? – повёл бровью Платина.

– Разве ты не знал о том, что у нас теперь не один, а два Титана? – удивился Беорегард.

– Впервые слышу, – Платина перевел взгляд на Золото. – Ты мне ничего об этом не говорил.

У Золота были причины на молчание. Тем более если он всё ещё продолжал думать о Тринидад. Влюблённость длинной почти в четыре десятилетия! Либо это действительно любовь, либо зацикленность, либо, в самом крайнем случае, психологическая зависимость.

– Титаны живут в Диких просторах, – решила ответить на вопрос Яра я. – Приходят в Рудник один-два раза в год. Должны, кстати, явиться на днях.

– Как Тринидад? Счастлива с ним?

– Да, они счастливы… – я перевела взгляд на стеклянную стену, за которой Пола бегала вокруг капсулы с Теей. Как же сложно отвечать на такие вопросы! Лучше бы Золото смирился…

– Что с Дилениумом? – наконец начал спасать ситуацию Беорегард. – Ведь раз вы здесь, значит там произошли серьезные перемены – я верно понимаю ситуацию?

– В Дилениум проникла Сталь, – стальным голосом выдал Платина. – Первым потерянным рубежом стало Ристалище. Когда мы выходили из Дилениума, три из десяти Кантонов уже полностью пали. Кар-Хар ещё какое-то время сможет продержаться, но в итоге тоже падёт – столица не настолько защищена, как Рудник. Их самонадеянность породила их беспечность, которая приведет их к погибели.

– Плохие новости, – у лба Беорегарда начали сгущаться тучи.

Он не преувеличивал, новости действительно были не воодушевляющими. В Ближайшее время Дилениум всё же станет сосредоточением Стали, а когда его границы переполнятся, новый поток Блуждающих хлынет назад на наш континент, что значит, что нас ожидает вторая волна заражения. Новоиспеченные зараженные проживут в своей агонии ещё многие десятилетия, прежде чем эта земля сможет освободиться от последнего Блуждающего, если вообще сможет когда-либо дойти до этого финиша. В Диких просторах всё ещё живут одичавшие люди, всё ещё рожают и всё ещё заражаются. Блуждающие постоянно обновляют свои ряды. Может быть, это никогда и не кончится, и вышедший из-под человеческого контроля Дилениум тому доказательство.

– Но в противовес этому мы принесли не менее радостную новость в твой дом, – с этими словами Платина положил руку на плечо Беорегарда. – Твоя дочь вернулась к тебе.

– Несомненно это она, – лицо Рутения мгновенно осветилось счастьем.

– Мы с Золотом сразу догадались о том, что она должна быть вашей дочерью. Первая девушка с капсулой в сердце в истории Дилениума, и так сильно похожа на Теону. Мы нашли её год назад.

– Целый год назад?!

– Поверь, мы вытащили бы её из Дилениума раньше, если бы у нас была возможность. Мы здесь потому, что Дилениум пал и больше не представляет собой угрозу для Рудника, и мы нашли Тею. Мы не раз вытаскивали твою дочь из настоящей мясорубки, она даже прошла Металлический Турнир…

– Ты серьёзно? – в голосе Беорегарда раздалась необычная боль, которой прежде я никогда не слышала от него.

Металлический Турнир – потомок Паддока и Конкура. Я непроизвольно сжала кулаки.

– Прости. Но это правда. Думаю, когда-нибудь она расскажет вам подробности.

– Почему Теа так молодо выглядит? – вмешалась я. – Ей должно быть тридцать пять лет. Когда она обратилась в Металл?

– Четыре дня назад.

– Этого не может быть! – теперь удивился и Беорегард. – Ей ведь не больше восемнадцати.

– По биологическим меркам ей девятнадцать, – возразил Платина. – Поэтому у нас с Золотом возникли сомнения относительно того, наверняка ли она ваша дочь. Все параметры подходили: внешнее сходство с Теоной, имя Теа, пятикровие, девяносто пять процентов Металлического Гена, подтверждающие наличие мощной металлической капсулы в её сердце, какая может быть только у потомка Металлов. Не совпал только возраст. Причём несовпадение оказалось значительным: больше пятнадцати лет. Мы предположили, что, возможно, у детей Металлов, в отличие от детей, рожденных от обычных людей, замедленное старение?

– Нет, не подходит, – сдвинула брови я. – У нас есть знакомый ребёнок, рождённый от Металлов. Тоже девушка, немногим младше Теи. Она росла и развивалась почти как обычный человек. До её обращения в Металл её созревание и старение происходило соответственно человеческими биологическим часам, безо всяких задержек или отклонений.

Платина сдвинул брови:

– В таком случае, я не могу ответить на вопросы о том, на каком этапе её развития произошел сбой и что именно произошло с её возрастом.

Взгляд Беорегарда, прежде с неописуемой теплотой и сосредоточенно смотрящий через прозрачную стену – я даже представить себе не могла, что он испытывал в эти минуты! – вдруг выдал неподдельное беспокойство. Бросив свой взгляд в палату, я увидела, как Пола отходит от Теи и Теоны, и направляется к двери. Я хорошо знала Полу, а потому по одному выражению её лица смогла понять, что она идёт к нам с серьёзными новостями.

Стоило Поле выйти в коридор, как Беорегард сразу же вцепился в неё пылающим взглядом:

– Что с ней?!

– Успокойся, громила, – Пола поправила квадратные очки на своей картинно ровной переносице, что выдало её серьёзное переживание – её пальцы продемонстрировали уловимую только глазам Металла микродрожь. – Не факт, что то, что я вам сейчас скажу, вам понравится, но это определённо точно всех вас сильно удивит, – она гулко сглотнула. – Кажется, мы только что разделили свои знания о Металлах на “до” и “после”.

– Согласно медицинскому освидетельствованию, у Теи девяносто пять процентов Металлического Гена, как и у Душаны.

– Что ещё за Душана? – Золото впился в Полу пылающим взглядом.

– Дочь Вольфрама и Меди, – пояснила я. – Теа и Душана на сегодняшний день единственные известные нам дети, рождённые в союзе двух Металлов.

– Скорее всего, девяносто пять процентов Металлического Гена – самый высокий показатель из возможных, – продолжила Пола. – Инъекции, вводимые прямым уколом в сердце, содержали в себе от восьмидесяти восьми до ста процентов Металлического Гена, но дети Металлов развиваются, как дети обычных людей, за что отвечают оставшиеся пять процентов. Иными словами: пять процентов человеческого гена плюс девяносто пять процентов Металлического Гена равно ребёнок Металлов.

– Как это связано с её состоянием? – Беорегард проявлял заметное нетерпение, даже его мимика и осанка говорили о том, что Поле лучше бы прекратить тянуть кота за хвост.

– Её состояние может быть схожим с моим? – вновь заговорил Золото. – После обращения в Металл мои волосы и глаза перестали быть естественного цвета.

– На Камчатке было отмечено несколько случаев с кардинальным изменением цвета волос и радужек глаз, но не кожи, – задумчивым тоном выдал информацию Платина.

– Каким металлом была вскрыта капсула в сердце Теи? – задала совершенно неожиданный вопрос Пола.

Теперь начала напрягаться и я. Отвечать стал Платина:

– Клинок был выполнен из чистого серебра. Я лично вскрывал им её капсулу.

– То есть ты уверен в том, что Теа теперь Серебро?

– Может быть покончим с вопросами и перейдём к ответам? – мускулы на скрещенных руках Платины нетерпеливо дернулись.

– Просто такого ещё не случалось… – Пола нервно закусала нижнюю губу.

– Да что такое, Пола?! – Беорегард едва не выкрикнул свой вопрос прямо ей в лицо.

– Похоже, что Теа не Серебро. Вернее, не только Серебро…

– О чём ты? – я сделала полшага вперед.

– Она на пятьдесят процентов Серебро, а на вторые пятьдесят…

– Да говори же уже!

– На вторые пятьдесят процентов Теа Платина.

Недвижимо сидя посреди гостиной на массивном стуле, я прислушиваюсь к тому, как Теона щёлкает ножницами. Каждый щелчок издает звук, похожий на резьбу по металлу: на пол сыплются сантиметры моих волос. После стычки с Ртутью моя прическа сильно пострадала, её необходимо было подровнять и Теона вызвалась заняться этим – теперь длина моих волос укоротится до уровня лопаток.

Я улавливала слухом то, с каким трепетом Теона работала над моими посеребрившимися волосами. Её пальцы издавали едва уловимую дрожь, а дыхание замерло… Своим сверхчувствительным слухом я слышала, как начинают тупиться ножницы из-за работы с моими металлическими волосами, но не хотела останавливать процесс. Час назад, с наступлением вечера, я решила снять очки и начать стараться контролировать свои переходные состояния, и до сих пор у меня неплохо получалось: хотя радужки глаз и продолжали отливать серебристым цветом, кожа выглядела по-человечески, а волосы засеребрились только после того, как Теона начала их резать.

– Хорошо получается, – хмыкнул Беорегард, стоящий позади нас со скрещенными на груди руками.

– Давно хотела подстричься, но Эльфрику не нравилась эта идея, – отозвалась я, параллельно наблюдая за отражением Теоны в зеркале напротив и думая о том, как необычно видеть свою мать такой молодой – Теона выглядит старше меня всего на несколько лет, таким образом внешне я могу считаться почти ровесницей своей матери.

– Расскажи-ка нам об этом Эльфрике, – вдруг отозвался Беорегард, при этом погладив свою идеально ровную, густую, но не длинную бороду. В его голосе послышалось напряжение, которое сразу же передалось мне.

– Он вам понравится, – начала я, будто почувствовав, что может быть наоборот.

Прежде чем я успела сказать ещё что-нибудь, во дворе перед нашим домом послышались шаги – наверное, мне стоит сделать наушники ещё менее чувствительными.

Спустя несколько секунд шаги раздались уже в коридоре. Мы втроём одновременно посмотрели вправо. Стоило мне только повернуть голову, как я увидела стоящей на границе гостиной завораживающе красивую девушку, с кожей цвета топленого молока, с длинными, волнистыми и густыми, тёмными локонами, ниспадающими на красивый вырез высокого декольте. Она была одета во всё чёрное – этот цвет идеально сочетался с её тёмными волосами и светлой кожей.

– Так-так-так! – провозгласила мелодичным голосом красавица, направившись к нам уверенным шагом, с которого считывался непреложный бойцовский характер в сочетании с временно игривым настроением. – Кто тут у нас? Мелкая Диес наконец вернулась в лоно своей ненормальной семейки?

Дикая!.. Не знаю откуда появилось это слово, но оно вдруг молнией мелькнуло в моей голове, пока я смотрела на притягательное лицо и в эти большие глаза необычного цвета, вызывающие у меня приступ дежавю и неподдельной симпатии.

Наступила середина беспокойной ночи.

Всех членов отряда медики уже осмотрели. Только Барий, Радий и Франций оказались в полном физическом, и психологическом порядке, хотя по их внешнему состоянию невольно создавалось впечатление, будто им не помешал бы серьёзный отдых. У остальных выявили травмы различного характера и степени тяжести. У Вёрджила извлекли сразу двух мраморных клещей из ноги, у Луны обнаружилось сильное обезвоживание, у Скарлетт пара вывихов и одно растяжение, но самое жесткое у Эльфрика – воспаление легких.

Металлов отпустили в город – под свою опеку их сразу же взяла Кармелита, – а людей, всех без исключения, задержали в медицинском крыле. Исходя из того, что я расслышала своим гиперчувствительным слухом, всех их собираются продержать в общих палатах не менее трёх суток. Выписка из медицинского крыла у каждого будет индивидуальной – кого-то отпустят раньше, кого-то позже…

Я перебросилась с Эльфриком ещё парой слов после того, как он пришел в сознание уже лежа на медицинской кушетке. Он сказал, что счёл, будто затея с моим обращением в Металл провалилась, потому и оставил меня с Платиной и Золотом. Ему тяжело давался разговор: его пробирали жар и сильный кашель. Я ему ничего не отвечала, только кивала головой. Вскоре меня попросили удалиться из палаты, и я удалилась.

Всё перевернулась с ног на голову. Я вдруг ощутила, что Эльфрик действительно перестал быть для меня тем, кем был прежде и кем, казалось, должен был оставаться до конца. Он перестал быть моим компаньоном, моей правой рукой, тем, с кем я могла быть равной. Теперь мои равные – Металлы. А Эльфрик… Старый друг, который с каждым годом будет становиться всё старше и старше… Сейчас ему всего лишь тридцать два, а я уже вижу пару седых волосков на его висках. Нет, лучше не думать об этом. Лучше о другом. О том, например, что в моих силах предоставить ему и Дельфине безопасность, тёплый кров и хорошее питание. У них впереди ещё целая жизнь, быть может они даже решатся родить ребёнка, ведь здесь безопасно… Ведь безопасно? Да. Ведь Рудник простоял посреди зараженных земель уже полвека – значит сможет простоять ещё полвека и ещё… Однако именно здесь меня украли у моих вроде как непобедимых родителей. Получается, что даже здесь безопасность – это относительное понятие.

Стоя под стеной Рудника, у входа в медицинское крыло, я наблюдала за яркими вспышками воспоминаний в своей голове. Разговор с Эльфриком в поезде:

“-Почему ты не рассказал?

– Прости, я не думал, что это может быть важным”.

В момент получения такого ответа я пришла к выводу, что, наверное, его логика верна, ведь мы с ним одна семья, что могло бы значить, что наше истинное происхождение может не иметь никакого значения. Но нет. Нет, значение его ответа было совсем другим. Тем, что так метко определили Беорегард с Теоной. Эльфрик не должен был молчать… Он действительно мог замуровать меня в Кантоне своим молчанием. Понимал ли он это – вот в чём вопрос. Беорегард с Теоной не сомневаются в том, что он всё прекрасно понимал, но я… Я не могу не сомневаться в этом. Ведь мы с ним бок о бок выживали на сотнях охот, ведь мы были компаньонами и лучшими друзьями, и мы были семьёй…

Моё внимание привлекли тяжелые шаги. Повернув голову вправо, я увидела Беорегарда, остановившегося в пяти метрах от меня. Спрятав руки в карманы своей красивой клетчатой куртки, даже визуально вызывающей ощущение уюта, он вдруг скорее предложил, нежели поинтересовался:

– Прогуляемся?

Я отпрянула от стены.

Пола с Беорегардом по очереди рассказывали мне важные факты той жизни, которой жил Рудник. Я узнала многое из того, о чём прежде не только не задумывалась, но даже не подозревала.

За пять десятилетий существования Сталь преобразовалась. В отличие от первых зараженных, современные зараженные не сразу впадают в критическую фазу вируса. Некоторое время после заражения – для каждого зараженного расчет этого времени индивидуален – Блуждающий способен сохранять рассудок. Таким образом у Блуждающих выделяются три фазы заражения: первичная, серединная и критическая. Известны случаи, когда от первичной до критической фазы зараженные проживали несколько лет.

В лагере у стен Рудника способны находиться только первичные и серединные Блуждающие – от критических в лагере избавляются сами зараженные, плюс их отпугивают звуковые волны, которые исходят от силового поля Титана. Все находящиеся в лагере Блуждающие – не до конца потерянные и ещё способные исцелиться люди. То есть… В Руднике изобрели вакцину от Стали. Когда Беорегард сказал об этом, в моих воспоминаниях совершенно неожиданно всплыли слова Эгертар: “Десять миллиграмм пятой группы крови в сутки помогают Блуждающему оставаться в здравом уме и не срываться на каннибализм, в то время как девять или одиннадцать миллиграмм не дают никакого успеха”. Дилениум тоже делал попытки отыскать лекарство. Но достигнуть успеха получилось у Рудника. Потому что они не были сосредоточены на антигуманных опытах над пятикровками, которых в Руднике никогда не было. Рудник гуманно экспериментировал с Металлами, в результате чего, на основе металлической крови, смог вывести вакцину, работающую не на сто процентов, а на сто один процент: они научились не просто исцелять Блуждающих – они научились давать им совершенно новую жизнь!

Введение вакцины в вену первичного или серединного Блуждающего дает ему не просто полное восстановление рассудка – лекарство за считанные дни (в зависимости от степени заражения) приводит пострадавшего в полную физическую и психологическую норму! На теле зараженного исчезают язвы, струпья и даже обыкновенные ссадины, царапины и порезы, очень быстро отрастают здоровые ногти, волосы и даже зубы! Из Блуждающего человек за неделю превращается не просто в исцеленного, но пышущего здоровьем человека! Пола назвала этот феномен “Эффект Металла” – из-за регенерации, присущей Металлам. Я уточнила, не могут ли получившие вакцину после обратиться в Металлов, на что Пола заверила меня в том, что этот способ годен только для исцеления зараженных, но никак не годится для обращения исцеленных в Металлов.

– …Я только что извлекла из взятой из твоей вены крови десять элементов, способных сделать десять вакцин от Стали, – глядя на меня в упор, в потёмках проговаривала своё шокирующее открытие Полярис. – Обычно один Металл способен выделить из своей крови всего один элемент в сутки, а у тебя целых десять элементов!

– Но… Как это объясняется? – часто заморгала я. – В чём причина?

– Скорее всего, причина кроется в том, что ты гибрид, – поправила круглые очки на своём широком носу собеседница. – Твои показатели прямо сейчас бьют рекорды обычных новообращенных Металлов. Может быть, это останется с тобой навсегда, а может через некоторое время, когда ты свыкнешься со своим новым организмом, твои нормы будут похожи на нормы других Металлов…

– Получается, сейчас мы можем делать двадцать четыре вакцины в сутки? – Беорегард задумчиво почесал свою бороду.

– Двадцать три, – в очередной раз поправила свои очки Полярис.

– Почему двадцать три? – сразу же напряглась я. – Сейчас ведь в Руднике четырнадцать Металлов, не считая меня. Получается: с каждого по одной вакцине, плюс с меня десять, что равняется двадцати четырем вакцинам в сутки.

– Всё-таки итог будет равняться двадцати трём, – Пола пронзила меня проницательным взглядом – у неё были очень большие карие глаза, красиво сочетающиеся с её смуглой кожей. – Франций оказалась не чистым, а искусственным Металлом. Её кровь не вырабатывает необходимый для борьбы со Сталью элемент.

Прошло две недели с момента прихода группы Эльфрика в Рудник. За это время осень окончательно вступила в свою силу: ночи становились всё более холодными, листва всё ярче окрашивалась в оранжевые, желтые и красные оттенки – природа аккуратно подготавливалась к приходу зимы.

Обстановка в лагере Блуждающих как будто стала ухудшаться. Зараженные начинали страдать не только от Стали, но и от обыкновенных простуд, на входе в Рудник организовали обеззараживающую зону, но, что хуже, предсказание Беорегарда начинало сбываться – количество Блуждающих начало постепенно увеличиваться. Южная часть лагеря внезапно расширилась, между давно обитающими в лагере Блуждающими и Блуждающими новоприбывшими стали случаться стычки, а так как потоки приходящих не останавливались, напряжение росло не только за стенами Рудника, но и внутри города. Впрочем, у Металлов всё было схвачено и продумано на сотни шагов вперед. Как однажды выразилась подвыпившая Кармелита: даже в случае падения Рудника Металлы останутся целы и невредимы. Так что в узком кругу моей компании царило спокойствие, которое могло бы поглотить меня с головой, не выходи я за пределы Рудника, не будь я новообращённой с шалящим эмоциональным фоном и привыкни я к тому, что моя человеческая жизнь, со всеми её уязвимостями, осталась позади.

Я продолжала жить в доме Беорегарда и Теоны. Недавно я даже задумалась над тем, что это произошло очень естественно: они просто привели меня в этот дом и оставили в нём, а я просто пришла и осталась, и даже не задумывалась над тем, стоит ли мне попробовать найти другую крышу, с наличием которых в Руднике имеются серьёзные проблемы.

После выписки из медицинского крыла Эльфрик, Дельфина, Олуэн, Лия, Зефир и Луна обрели пристанище под крышей большого дома Кармелиты, в котором уже размещались Платина, Золото, Барий, Радий и Франций. Из того, что я слышала, только у Платины и Золота были отдельные комнаты – остальным пришлось разместиться в комнатах парами, а Франций вовсе пришлось делить комнату с Олуэн и Лией. Исходя из слов Кармелиты, она была в восторге от такого количества людей под крышей своего дома, но её восторг лишь подчеркивал высокую степень её одиночества, из которого проистекала её любовь к шумным компаниям. Впрочем, эта шумная компания не собиралась оставаться под крылом Лантана навечно. Титаны сказали, что после своего ухода отдадут свой большой и пустующий в их отсутствие двухэтажный дом тем, кого они считают “моей” компанией: Эльфрику, Дельфине, Олуэн, Лие, Зефиру и Луне. Подарок с королевского плеча был действительно щедрым. Вот только я напряглась: что по Металлам? Да, можно было подумать, будто Титаны решили оставить свой дом людям, так как Металлы не особенно зависимы от комфорта и им вполне хватит места в освобожденном от людского присутствия доме Кармелиты, но… Что-то здесь не состыковывалось. Я понимала, что выбирая между Металлами и людьми, Титаны предпочли бы оставить свой дом Металлам. Так почему же они не оставили его им? На ум приходил только один ответ: потому что их дом Металлам не понадобится. А если так, значит ли это, что Платина, Золото, Франций, Барий и Радий не собираются задерживаться в Руднике? И если так, тогда в какую сторону они смотрят? Очевидно, Титаны знают ответы на эти вопросы, иначе бы они не жертвовали свой дом в пользу приближенных ко мне людей. А если знают Титаны, значит знают и все остальные Металлы. Все, кроме меня. Это незнание всерьёз напрягает меня и даже тревожит. Скорее всего, ко мне просто пока ещё относятся, как к ребёнку, и важную роль здесь играет не только мой заметно младший возраст, но и моё новообращение, однако из-за моей расшатанной эмоциональности мне порой всерьёз кажется, будто Металлы не спешат принимать меня в свою давно сформировавшуюся компанию… Тяжело.

Что касается трёх оставшихся людей из моей прошлой компании: Вёрджилу выдали комнату в медицинском кампусе – он уже начал работать в составе медиков Рудника; Бакчосу и Скарлетт выдали комнаты в кампусе добровольцев, в ряды которых они вступили в середине этой недели. Бакчосу пообещали со временем выдать больше квадратных метров – когда Пилар исполнится три года.

Таким образом, все бывшие со мной в связке и дошедшие до Рудника люди устроились не просто хорошо, но даже комфортно (не только по местным меркам, но особенно по меркам уровня жизни, знакомого только жителям Кантонов). По одним только внезапно вспыхнувшим здоровьем лицам Эльфрика и Дельфины можно было понять, что привычные им – нам – голод, холод и страхи постепенно, но всё же начинают отступать на задний план. Быть может, когда-нибудь они ослабнут достаточно, чтобы все мы однажды смогли позволить себе засыпать и просыпаться без панических атак.

Впрочем, на задний план соглашалось отступать отнюдь не всё. Платина с Золотом продолжали изнурять меня своим присутствием в моём пространстве. Платина, вроде как, старался предпринимать какие-то шаги в моём направлении, но на протяжении прошедших недель я успешно отстранялась от него и вообще от всего, что могло хоть как-то связать меня с ним. Замечая мою холодность к Платине, Золото думал, будто это может давать ему шанс. Но он ошибался. И хотя я ясно давала ему понять ошибочность его восприятия конкретно этого контура реальности, он скорее воспринимал мою незаинтересованность за растерянность новообращенного Металла, нежели за мои действительные чувства. Таким образом с каждым днём этот хренов треугольник становился всё более тяжеловесным и тупым.

Беорегард с Теоной организовали для меня серию экскурсий по Руднику. За первую неделю пребывания в нём я, кажется, изучила его вдоль и поперёк, и вглубь, и вширь. Больше всего мне понравилось здание библиотеки и её обустройство. На втором месте по моей симпатии оказался продовольственный склад, на котором возможно было найти чуть ли ни всё – от запасов еды до залежей одежды. Здесь я впервые попробовала алкогольный ликёр и смогла найти для себя совершенно новую, максимально комфортную и даже красивую одежду – одежда Теоны хотя и подходила мне, всё же была на размер больше необходимого. Из-за того, что я каждый день выходила в лагерь Блуждающих, одежду приходилось менять каждый день. Такие вещи, как стиральная и сушильная машины, бесперебойное электричество и исправная канализация, горячий душ и ароматная ванна, чистое постельное белье на мягкой кровати и вкусные блюда – стали для меня настоящим открытием, подобным чуду. Так что даже с учётом того, что я не испытывала голода и сонливости, благодаря чему могла позволить себе не есть и даже не спать ежедневно, как это делали другие Металлы, я всё равно продолжала, как обычный человек, трижды в день питаться и по ночам спать в кровати, убранной накрахмаленным бельём. Не из надобности. Ради удовольствия.

После того, как я узнала о том, что моя кровь в сутки способна генерировать целых десять вакцин от Стали, я сообщила Беорегарду о том, что хочу лично участвовать в отборе Блуждающих на вакцинацию. Перед этим я узнала, что до сих пор Рудник отбирал из лагеря зараженных только детей. Мне не понравился этот подход. Так я ввела в устоявшиеся правила новое условие: на вакцинацию будут забираться исключительно целые семьи – если у детей есть родители, значит родители тоже должны получить вакцину. Идея неразделения детей с родителями воспринялась положительно Беорегардом и Теоной, которым, на первый взгляд, было несложно убедить в её правильности остальных Металлов. Оказалось, что за последние пять лет количество взрослых в Руднике сократилось на целых пятнадцать процентов, в то время как количество детей выросло вдвое. Руднику необходимо было обновление “взрослой” крови: мужчины и женщины – рабочая сила, способная взращивать молодое поколение.

Так Рудник начал прокладывать путь массового спасения Блуждающих от Стали.

При свете воткнутого в землю факела я только что закончила выцарапывать ножом имена Шарлотты и Пилар на Стене Памяти. Стена Памяти – участок стены Рудника у южных ворот, у которого горят негаснущими искуственными огнями свечи, возложены ещё свежие и совсем засохшие цветы. Здесь на бетоне выцарапывают неуклюжими буквами имена умерших людей. Так как кладбища внутри Рудника нет – оно расположено за стеной, справа при выезде из южных ворот, – чтить память ушедших людей местные живые приходят к этой стене. Я вспомнила Шарлотту и других: Нереуса, Фокаса, Софаса, Чеб, Уту, вообще всех девушек, живших со мной в казарме Рудника Кар-Хара и позже попавших в Ристалище… Закончив с именами Шарлотты и Пилар, я уже хотела взяться за Фокаса, как вдруг услышала шаги остановившегося рядом человека. С акробатической ловкостью, присущей Металлу, провернув нож в руке, я посмотрела вправо и резко застыла от неожиданности – рядом со мной остановился Платина. У меня сразу же возникло жгучее желание осмотреться по сторонам в поиске отходного пути, но я понимала, что так делать нельзя, чтобы не выдать своего переживания, поэтому просто замерла.

Это был первый случай за минувшие пятнадцать дней, когда он смог словить меня в одиночестве. Зато теперь я поняла, что все эти дни нарочно выстраивала вокруг себя компании из разных людей, чтобы случайно не оказаться наедине с ним. Но ничто нельзя оттягивать вечно. У меня получилось тянуть лишь пятнадцать дней. Недолго, но, если задуматься, внушительно…

– Думаю, нам стоит начать говорить, – сдвинув брови, Металл посмотрел на свежевыгравированные на стене моей рукой имена.

– Не стоило тебе так поступать со мной, – нахмурившись в ответ, глухим тоном начала я, уже пряча нож в висящие на моем кожаном поясе ножны. – Я покидала этот мир с переполненным страхом сердцем. Мой последний человеческий взгляд запечатлел взгляд того, кто вонзил в моё сердце клинок. Я этого не забуду.

Сказав это, я уверенно развернулась на одних пятках и зашагала в противоположную сторону, спрятав сжавшиеся кулаки в тёплых карманах потёртой кожаной куртки, подаренной мне Беорегардом. Изо рта и носа вырывался густой пар, белеющий на фоне ночного мрака, кое-где рассеивающегося от силы живых и искусственных огней.

Платина оказался прав. Нам и вправду необходимо было начать говорить. Стоило мне высказаться, и как будто полегчало… Как будто.

– Хорошо, устроим тест-драйв ковчега Парадизара без риска для человеческих жизней, – на мгновение поджав губы, наконец утвердил результаты голосования Беорегард. – В Австралию отправятся только Металлы. Если это путешествие принесёт положительные результаты, уже в конце осени мы перепаркуем ковчег, зайдя на нём в Лигурийское море. Таким образом мы сможем переправить исцеленных людей по безопасному маршруту, шестьдесят пять процентов которого мы сможем покрыть силовым полем, что некритически, но всё же заметно уменьшит силовую защиту Рудника. План переправки беженцев будет подробнее обсужден и утвержден после исполнения плана о разведке. Сейчас же нам необходимо определиться с составом разведывательной группы. Для чёткого понимания: прямое или косвенное участие в походе на Австралию будет исключительно добровольным. Прямым участием мы называем непосредственный выход из Рудника в сторону неизведанного материка, косвенным участием зовём нахождение в Руднике с целью присмотра за центром. Я и Теона выходим в Австралию, Спиро и Клэр остаются в Руднике за главнокомандующих на время нашего отсутствия. Теперь все, кто хочет отправиться со мной и Теоной, прошу поднять руки.

Первыми руки подняли Джекки и Конан. Вслед за их руками поспешно взметнулась рука Теи. Платина и Золото тоже подняли руки. Спустя секунду поднялась рука Тристана. Стоило подняться руке последнего, как вслед за ней медленно поднялась вверх рука Тринидад. Я едва сдержалась, чтобы не выдать своё облегчение громким выдохом: Титаны пойдут с нами.

В последний момент руку вдруг подняла и Франций.

Прошло несколько секунд. Голосование закончилось. На Австралию пойдут десять из пятнадцати Металлов. Присматривать за Рудником останутся пятеро: Кармелита, Спиро, Клэр, Барий и Радий. Разделение получилось хорошим. Походная команда получилась мощнейшей из возможных, и Рудник остался под защитой опытных Металлов. Всё будет хорошо… Да, всё будет хорошо. Осталось только определить последнее: раз мы решили выходить без утяжеляющего фактора в виде людей, значит стартовать мы будем не в конце следующей недели. Когда?..

– Хорошо, – Беорегард отстранился от неоновой карты, тем самым закрывая мой немой вопрос. – Выходим послезавтра на рассвете. На этой ноте наше собрание объявляется закрытым.

– Подождите, – бросив взгляд на массивный полароид, стоящий в противоположном углу комнаты, я остановила всех прежде, чем они успели разойтись. – Сделаем пару фотоснимков? На память.

– Это как? – непонимающе заморгала Теа.

Тщательной подготовкой походного снаряжения для меня занялась Теона. Пока я бегала по Руднику в стремлении утолить свой голод перед новизной зачёркиванием фразы “успеть-сделать-всё”, она собрала для меня лучший из возможных комплектов. После принятия душа переодевшись в обтягивающий чёрный комбинезон, я принялась осматривать предоставленные мне вещи. На кровати лежал небольшой рюкзак, рядом с которым нашлись две бутылки с водой, аккуратно сложенный комплект сменной одежды, зажигалка, катушка черных ниток с иголкой, карманный фонарик… Остальные мелочёвки я досмотрела позже. Моё внимание привлекло шевеление занавески. Переведя взгляд на окно, я увидела его открытым, хотя была на сто процентов уверена в том, что уходя в ванную комнату я оставляла его закрытым. Подойдя ближе, я увидела на подоконнике за занавеской необычное: большой кусок шоколадного торта, упакованный в прозрачную коробочку, поверх которой лежал один маленький цветок подсолнуха, украшенный тонкой веточкой астильбы. Перед глазами сразу же замигали вспышки воспоминаний. Ристалище:

Я тихо лежу в своей тесной капсульной каюте и рассматриваю засохшие, но не потерявшие своей яркости лепестки подсолнуха, аккуратно касаюсь их серебрящимися пальцами… Мы в плавании уже шестой день, послезавтра мы достигнем берегов Австралии. Так сказал Беорегард. А я, как выяснилось, склонна безоговорочно верить своим родителям. Потому что я буквально нутром, на каком-то ультразвуковом уровне, способном улавливать вибрации аур, чувствую, как сильно они дорожат мной и любят меня… Точь-в-точь те же чувства я испытываю по отношению к ним, а потому не сомневаюсь в них.

Тристан рассказал мне о том, что этот ковчег способен на автопилоте обходить препятствия и развивать такую скорость, что от Балтийского моря до побережья Австралии мы сможем добраться всего за одну неделю. Позже я уточнила эту информацию у Беорегарда, взявшего на себя управление ковчегом, и он подтвердил каждое слово Титана. Подтверждение Беорегарда заставило почувствовать облегчение. Я никогда не была подвержена клаустрофобии или любой иной фобии, однако шесть дней подводного давления, видимо, давали о себе знать – с каждым днём я ощущала всё большее переживание и желание выбраться наружу, увидеть небо, солнце и звёзды…

У меня снова стали проявляться переходные состояния. Наверняка из-за нервного напряжения, переживаемого в эти дни. Иногда, как сейчас, серебрились волосы и кончики пальцев. Это всегда напрягает. Я жалела о том, что оставила глушащие цвета́ очки в Руднике. Зато без них я могла бороться с собой ежедневно, а значит прокачивать себя всё больше и больше, и больше…

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ничего страшного. Это просто тесная капсула в тесной подлодке. Хотя заявление о тесноте подлодки нельзя назвать справедливым. В конце концов, она способна вместить в себя двадцать тысяч человек. Сейчас помимо Металлов на борту находится сто одиннадцать человеческих душ. Этим людям крупно повезло. Девяносто пять человек из них – рабы Парадизара, ещё шестнадцать – выжившие после столкновения с нами военные. Одних мы спасли, вторых помиловали. Рабов мы нашли в дальних каютах, когда искали аптечки для раненых, оставшихся на борту уже вышедшего в пролив ковчега. Всех – и бывших рабов, и бывших военных – мы, во избежание провокаций, заперли в аварийном отсеке. Аварийный отсек содержит в себе сотню тесных капсульных кают, похожих на мою, одну общую уборную, недельный запас продуктов и воды. Согласно прочитанной нами инструкции, аварийный отсек продуман таким образом, что в случае аварии его должно “выплюнуть” на поверхность воды и “притянуть” к ближайшей суше. Неизвестно, насколько такие технологии могут считаться правдивыми, но если верить в их реальность, получается, что мы поместили наших пленников в самом безопасном месте на всём ковчеге. Многие из них довольны уже только тем, что мы взяли их с собой без их спроса. Я слышала, как Франций рассказывала Золоту об одной семье, проведшей в рабстве Парадизара два года – муж, жена и трое их детей сейчас были заперты в аварийном отсеке вместе с остальными людьми. Они рассказывали, будто элита Парадизара не планировала брать рабов в Австралию и использовала их исключительно как чернорабочих, должных подготовить ковчег к отплытию. Названные рабами всерьёз считали, будто у них нет шансов на спасение, и вдруг мы потащили их за собой на свободный для жизни материк… Были, конечно, и те, кто переживал из-за оставшихся в Евразии близких людей, но, исходя из слов Франций, подавляющая часть этих людей всё же была довольна таким неожиданным поворотом в их жизнях. Странно, но даже среди военных нашлись довольные. По прибытию в Австралию мы всех их отпустим. Неизвестно, как сложится их жизнь в неизведанных прериях, но хочется верить, что лучше, чем могла бы сложиться там, откуда все мы родом.

Ковчег встряхнуло. Я напряглась ещё больше. Такие “потряхивания” и вибрации случались несколько раз в сутки, но за пять дней и шесть ночей я так и не смогла к ним привыкнуть, и относиться равнодушно, как это получалось у остальных Металлов. Мысль о том, что остальные Металлы вновь в чём-то превзошли меня, заставила меня непроизвольно нахмуриться… Эмоции новообращенного Металла – сложная штука. Все Металлы сильнее меня, все ловчее, все опытнее, все со своими ярко выраженными фишками… И какой толк с того, что я первый в истории существования Металлов гибрид? У каждого из них даже своя уникальная сверхспособность имеется! Да, Джекки объясняла мне, что сверхспособности проявляются отнюдь не сразу, у некоторых они вовсе проявились спустя годы после обращения, но всё равно аррр!.. Что со мной не так?! Может быть, видеть с закрытыми глазами – это моя суперспособность? Нет, наверняка так могут все Металлы… Что за отстой…

До сих пор я так и не поговорила с Платиной по душам. А ведь он предпринимал отличные попытки наладить со мной диалог. Сначала я отталкивала его, а теперь всерьёз начала избегать, но при этом я никак не могу перестать думать о нём. Платина-Платина-Платина… С каждым прожитым часом я как будто думаю о нём всё сильнее и настойчивее, но при этом не приближаюсь к нему, а наоборот, отдаляюсь.

И снова: что со мной не так?!

Нужно вылезти из каюты. Прогуляться, подышать.

Решив так, я спрятала засохший подсолнух в карман и, уже вылезая из своей тесной каюты, начала продумывать маршрут: сначала загляну к Теоне – её каюта по пути – затем проведаю Конана с Джекки. Конан почти двое суток был в отключке – ему прожгло внушительную часть сердца, которая, похоже, отросла заново. Однако регенерация органа отняла у Палладия много сил, так что хотя его рана и затянулась полностью, он всё ещё находится на уровне восстановления. Поэтому он много ест. Лично я, как и многие другие Металлы, за эти дни ни крошки не проглотила. Кажется, будто я могу позволить себе месячное отсутствие питания, а может способна продержаться без пищи даже дольше… Наверное, стоит заглянуть на кухню, чтобы порадовать Палладия какими-нибудь орехами или сухофруктами. Слышала, Джекки однажды раздобыла для него корзину свежих фруктов с вином – и где только достала? Она хотела угостить и меня с Теоной, но на апельсины повелась только Теона. Нужно будет и для Джекки презент придумать. Она пережила сильный шок из-за долгого возвращения Конана в сознание.

Задвинув дверцу своей капсульной каюты, я вдруг услышала голоса, исходящие из дальнего коридора, и прислушалась. С человеческим слухом я бы ничего не уловила, но стоило мне напрячь слух Металла, как голоса стали такими отчётливыми, будто разговаривающие стояли прямо передо мной, хотя я с лёгкостью рассчитала, что расстояние между нами равняется двумстам метрам.

Это были Титан и Золото. Первые услышанные мной слова принадлежали Титану:

– На стыке моей человеческой и металлической жизней я переживал сложный период из-за страданий по Теоне. Она, знаешь ли, предпочла мне Беорегарда, моего родного дядю, на фоне которого я тогда, откровенно говоря, выглядел мальчишкой. Совершенно естественно, что она выбрала его. Сейчас я этому не удивлён, но тогда я по-настоящему мучался. С высоты же прожитых с тех пор лет, я понимаю, что страдал я тогда не из-за отвержения Теоной, а из-за незнания того, какое счастье мне предназначено в лице Тринидад. Теперь мне кажется кошмарным даже предположение того, что я мог быть с кем-то, но не с Тринидад.

– Милое заявление с твоей стороны, с учётом того, что Тринидад была моей первой безответной любовью, – голос Золота выдавал напряженность и даже хмурость. Он был влюблён в Тринидад?!

– Брось, это ведь было три с половиной десятилетия назад, – я услышала, как рука Титана хлопнула плечо Золота.

– Для Металла три десятилетия, как три месяца, – голос Золота выдал ещё бо́льшую хмурость. – Так что твоя история с Теоной и моя история с Теей немного разнятся…

Я резко подавила слух Металла. Речь обо мне?! Золото всё ещё влюблён в Тринидад, но при этом испытывает чувства ко мне?! И он не боится заявлять подобное тому самому Титану, который глаз не сводит со своей пары?!

Лучше бы я этого не слышала…

Сделав такой вывод, я поспешно направилась в противоположном направлении, опасаясь того, что эти двое или, что ещё хуже, один из них скоро решит проведать мою каюту. Золото-Золото… Зачем?!

Через десять метров завернув за первый угол, я сбавила шаг, и ещё через двадцать метров остановилась у каюты Теоны. Беорегард ни на минуту не выпускал из поля своего зрения управление ковчегом, и я думала, что Теона не отступит от него ни на шаг, как это обычно было в металлических парах, однако на третьи сутки она неожиданно решила передохнуть в каюте… Зачем Металлу передышка? Ладно я со своими практиками по контролю эмоций, ладно Джекки со своей слежкой за вернувшимся с того света Конаном, но с чего бы вдруг Теоне отходить от Беорегарда, да ещё не для того, чтобы порезаться в карточные игры с другими Металлами, а чтобы запереться в каюте… За три дня существования её периодических уединений я так и не разгадала причины её поведения. Но решила не допрашивать. Моя мать из сильных женщин – поделится, если захочет, и не поделится, если не захочет. В этой игре всё зависит лишь от её желаний или нежеланий, пишущих правила всех партий.

Теона нашла себе большую каюту, полноценную комнату с отдельным санузлом, которой в подметки не годилась та капсульная кабинка, которую застолбила за собой я и которую теперь отказывалась менять из чистой жажды боя с самой собой. Постучав в металлическую дверь её укрытия, я, подождав, но не дождавшись ответа, решила открыть дверь без разрешения. Но открытие принесло разочарование: внутри никого не оказалось и кровать была убранной.

Поспешно решив, что Теона вновь ушла к Беорегарду, я уже хотела закрыть дверь, как вдруг услышала странные звуки… Обернувшись, я бросила взгляд на дверь, ведущую в санузел. Вот оно. Секрет. Стоит ли его узнавать?..

Потоптавшись немного на пороге и покусав губы, я всё же позволила своим импульсивным желаниям новообращенного взять верх над моими гораздо более благоразумными мыслями и, переступив порог каюты и тихо закрыв за своей спиной дверь, подошла ко второй двери, скрывающей за собой загадку. Гулко выдохнув, я снова постучалась, но в ответ неожиданно получила не слова, а рваные звуки. Испугавшись, я резко отодвинула дверь в сторону и сразу же увидела Теону стоящей на двух коленях перед унитазом – правой рукой и лбом она упиралась в стену чуть выше кнопки слива.

Теона сказала, что хочет рассказать Беорегарду о беременности на суше, после чего попросила меня никому не говорить об их положении. Я была из тех, кто умеет хранить секреты, и даже из тех, из кого секреты не вырвать и посредством пыток, так что исполнение столь простой просьбы не представлялось мне чем-то тяжеловесным. Однако к Беорегарду я сегодня не пошла. Просто на всякий случай решила немного подождать и зайти к нему чуть позже, когда разбушевавшиеся внутри меня эмоции поулягутся да поутихнут. Так я оказалась в просторной и пустой столовой, в которой Металлы предпочитали собираться, чтобы побаловаться в карточные игры, в которые играть был интерес только с условием неучастия Тринидад, которая каким-то образом умудрялась выигрывать в восьми из десяти партий. Впрочем, её игровой талант гасил только меня – остальных он буквально воспламенял, из-за чего игры становились слишком бурными, а значит слишком опасными для моих чувствительных внешних и внутренних приемников новообращенного Металла.

Ворочая в руках карту короля пик, я неосознанно впадала в транс. Горел-горел костёр, разгорался, я становилась на ноги и подходила к нему, протягивала ему руку, он брал её и мы начинали танцевать под звуки флейты… Обрыв. “Я был твоим гарантом. В Кар-Харе я имел ранг маэстро. Что-то вроде мастера, только без политических полномочий, одно лишь военное дело. Помимо неприкасаемости у меня были деньги и связи, то есть власть, которую я не всегда использовал выгодным для Кар-Хара образом. К примеру, когда ты попала в Рудник, для того, чтобы спасти тебя от влияния других гарантов, я выкупил тебя. Примерно с этого момента началось наше взаимодействие…”. Вспышка – костёр. Голос Дельфины исполняет балладу об Ариети: “В стране из белого мрамора, / в городе, потерянном среди туманов, / жили люди странные-странные, / вышедшие из чьих-то давних снов…”. Скрежет!

Резкий скрежет чуть правее от меня буквально вырвал меня из транса назад в реальность. Резко обернувшись, я сразу же увидела Тринидад, уже садящейся за стол.

– Что, только заметила? – вынимая колоду карт из нагрудного кармана своей чёрной куртки, Дикая смотрит на меня пронзительным взглядом и закидывает ногу на ногу. – Твоя проблема с контролем эмоций нарисована у тебя на лице. Ну да ты в курсе.

– Не в курсе.

– Теперь в курсе. Я ведь тебе сказала. В дурака, шнапс или лигретто?

– Нет интереса играть зная, что играешь с победителем.

– Ну и дура. – Я бросила на неё напряженный взгляд, на что она решила всё-таки просвятить меня. – Ты проигрываешь лишь тогда, когда сдаёшься.

– Никак не пойму, какой ты персонаж: положительный или отрицательный. Ведь ясно же, что положительный, но при этой ясности ты такая колючая, что аж зубы сводит. Ты как батарейка: с одной стороны положительная, с другой – отрицательная, если не в настроении – значит окислилась.

– А ты у нас девочка-сенсация. Первый ребёнок Металлов, появление которого обещало сделать меня первой в истории крёстной-Металлом.

– И какой бы ты совет мне дала, как моя крёстная?

– Доверяешь мне?

– Да.

– В таком случае вот тебе совет, – она заметно прищурилась, – веди себя так, будто полностью доверяешь людям, но никогда не делай этого.

– Ты не человек. Ты – Металл.

– Молодец, умеешь слушать, – её голова слегка наклонилась вправо. – И умеешь разбираться в людях-Металлах. – Она замолчала, и я тоже продолжила молчать. Тогда она вернулась к тосаванию своей колоды и вдруг выдала. – Я разговаривала с Платиной.

– Правда?

– Я похожа на лгунью?

Я отвела взгляд на карту в своей руке. Не потому, что меня смутил её вопрос, а потому, что я предвидела своё смущение от своего следующего вопроса:

– Что он говорит?

– Некорректно поставленный вопрос. Ты хочешь узнать не о чём он говорит – ты хочешь узнать, о чём он молчит. А молчит Платина о том, как страшно сохнет по тебе. И страшно от этого, похоже, не только ему. Так ведь, мелкая?

Я подняла на собеседницу взгляд:

– Я не могу простить его за то, что умерла в страхе.

– Вот тебе мой совет номер два: забывай про вредную частицу “не”. Может быть кто-то где-то что-то и “не”, но не ты, понятно? Быть крёстной слабачки я не собираюсь. Ты боец, так что никаких “не могу”. Это во-первых. А во-вторых: я тоже умирала в страхе. Капсулу в моём сердце вскрыл Титан. И ничего, пережила, и люблю его…

Я оборвала её на полуслове:

– Он спрашивал у тебя разрешение на вскрытие твоей капсулы или просто напал и прирезал, как это сделал со мной Платина?

– Какая разница?

– Разница типа есть.

– Разницы типа нет, раз ты жива, а не убита, – тоном, накладывающим табу на спор заключила Дикая.

Я снова отвела взгляд:

– Мне даже не было дано выбора, каким именно Металлом стать.

– Окей, я попытаюсь не высмеять эту мысль. – Услышав это, я резко посмотрела на неё и увидела, как она сверлит отстраненным взглядом центр стола. Не поведя и бровью, она продолжила хладнокровным тоном: – Объясняю для несведущей. Во-первых, существует понятие “притяжение Металлов одинаковой масти”. Суть этого понятия заключается в том, что два Металла противоположного пола и одинаковой металлической принадлежности, как магниты склонны притягиваться друг к другу в практически не поддающемся контролю стремлении создать пару. Так что скажи Платине спасибо за то, что изначально он на тебя серебром замахнулся, а не платиной – в противном случае твои сомнения относительно своих чувств на его счёт были бы умножены вдвое, даже несмотря на то, что со временем ты всё равно бы осталась с ним. Во-вторых, существует неоспоримая важность выброса адреналина в сердце человека, в момент обращения того в Металл. Разжевываю ещё подробнее: если обращаемый в Металл человек в момент вскрытия капсулы испытывает мощное эмоциональное потрясение, тогда его шансы на выживание, а значит на обращение в Металл, значительно возрастают. По чётко проявляющемуся удивлению в твоих новообращенных глазах я вижу, что ты этого не знала. До определенного времени многие об этом не знали. В первую очередь о важной роли адреналина узнали Металлы из Камчатки. Платина – кстати, сюрприз, – из Камчатки.

– Его пытали?.. – моё сердце неожиданно начало выдавать беспокойный ритм.

– Нет, он не из подопытных. Он из спасителей. Долгая история, знаешь ли. В Металл Платину обратил Титан…

– Платину обратил Титан?! – границы моего удивления стремительно разрастались.

– Да. Он обратил его для помощи в организации побега подопытных Металлов. Не зацикливайся на этом сейчас. Сейчас суть в том, что Платина наверняка знал, что́ делал, когда пронзал тебя металлом не своей масти – он дарил тебе свободу – и он наверняка знал, что́ делал, когда гнал тебя по лесу перед твоим обращением – он повышал твой шанс выживаемости. В конце концов, у него не было под рукой небоскрёба, с которого он мог бы столкнуть тебя с высоты, чтобы в полёте запросто вскрыть твою питаемую адреналином капсулу. Однако он смог организовать тебе выброс адреналина и на ровной местности. Уважение, уважение и ещё раз уважение, – с каждым словом она выбросила на стол трёх имеющихся у неё королей. Недостающий продолжал оставаться в моих руках. Отбросив всю колоду в центр стола, она положила свои предплечья на стол и скрестила пальцы. – Чего молчишь?

Я всего этого не знала, и теперь меня переполняли эмоции.

– Я не… Я… – я замолчала. И посмотрела на неё.

– Вот тебе мой третий совет, – проникая вглубь моих глаз, вдруг продолжила говорить Дикая, – в процессе поиска идиота, который накосячил, самое главное – не выйти на себя. Но если ты всё-таки вышла на себя… Будь сильной – признай это.

Мои глаза округлились, а чувства смешались. В эти секунды я испытывала всю шкалу эмоций от злости до восторга. Вглядываясь в бездонные глаза собеседницы, я с полуусмешкой, вовсе не означающей веселье, произнесла:

– Что ты такое? Никак не могу разгадать.

– Я всегда говорю громко. / Я всегда смотрю резко. / Для кого-то мой голос – ломка, / Для кого-то мой взгляд – меткость. /Я не путаю лжи и правды, / не испытываю в лести жажды. / Я всегда бью в упор, смело. / Делаю лишь то, что хотела. / Не любить меня очень многим, / но от страсти падут миллионы… / Что ж, упав – не разбейте ноги, / устоите – один из немногих, / отречётесь – один из нечестных, / вознесёте – тоже солжёте. / Ну же: кто же я? кто же? / …Вы догадываетесь. / Честность.

Я не отводила от неё глаз. Она гипнотизировала и поглощала. Это было опасно, но это было прекрасно. Лучшее из лучшего.

Наконец я нашла самые честные слова, идеально подошедшие под мои зашкалившие чувства:

– Знаешь, ты была бы отличной крёстной.

– Я знаю.