Оказалось, что я неплохо подтягиваюсь на одной руке! В своём прошлом теле… ну, не задрота, конечно, а крепкого спортсмена-разрядника по боксу и борьбе, я такого не мог. Попав же в 1984-й в тело своего одноклассника — деревенского парня крепкого телосложения, но без особых спортивных успехов, — я, похоже, получил некий бонус к физическому развитию и всего за четыре года стал Олимпийским чемпионом по боксу! Это я ещё других выигранных турниров не считаю.

Фрунзе, несмотря на февраль, радовал нас солнечными, теплыми днями. Градусов пять-десять выше нуля, и тут я понял, как соскучился по родной ростовской жаре, ведь в Москве, а тем более в Красноярском крае, сейчас ощутимый морозец. Это как же я буду в Норвегии жить, где зима тоже серьёзная? Тьфу! Что за мысли? Какая Норвегия? Лучше жить у моря, где тепло. Мне вот испанская Малага очень нравилась, отдыхал там раза три. И вообще, когда попал в прошлое, собрался жить в своё удовольствие! Я даже в партию вступил в своё время не по идейным соображениям, а из-за того, что интересно стало в этом направлении двигаться. Так-то я внутри всё тот же старый циник из среднего класса двадцать первого века.

Впрочем кто нам мешает с Мартой жить в Малаге? Да что ж такое⁈ Почему у меня из головы не выходит эта норвежка? Лукарь, зараза, спровоцировал мыслительный процесс в этом направлении! Кстати, я узнал, что везли в самолёте, на котором я летел в Киргизию: оказывается, решили часть оборудования с РЛС под Енисейском перебазировать в одну из среднеазиатских республик. Причем об этом мне открыто поведал таксист, который вез меня из военного аэродрома в гостиницу. Недаром говорят, таксисты знают всё!

По приезде в гостиницу узнал, что мой одноместный номер оказался ещё занят, и меня отправили гулять до двух дня, любезно разрешив оставить вещи в фойе. Пришлось ехать на церемонию открытия чемпионата страны по боксу, где удивил, а может, и напугал, своего тренера ранней, незапланированной встречей.

— Ты как тут? — опешил Леонидыч.

— На попутках добрался! — почесав горло на манер кота Матроскина, ответил я.

Укусил какой-то овод в шею! Вот чем плох юг: тут полно разной ползающей и летающей живности. А по сугробам в Красноярске сильно не поползаешь! Хотя летом, конечно, гнус может доставать, но не в городе, а в тайге. Я, кстати, знаю, как от него спасаться, научили знакомые геологи. Если кратко, то ванилин и гвоздика!

— Неплохо! А вот так можешь? — спрашивает Цзю, отвлекая меня от мыслей о Марте своим кульбитом на турнике.

У Кости Цзю, как и у меня, завтра финал.

— Могу, но не так быстро, — лениво отвечаю другу.

Костя снова завертелся на перекладине, как юла.

А чего ему? Он короткий и сильный. А я длинный и толстый. Да! Я вешу уже 71 кг при росте 184 см. И я в финале! Первые два боя проблем не доставили: или уровень мой высок, или ребята-соперники перегорели перед встречей с олимпийским чемпионом, но обоих оппонентов я выбил нокаутом за два раунда. А вот в полуфинале молодой Саня Лебзяк пощупал-таки мою морду своими кулачищами. Этот перспективный боксер участвовал в предолимпийском турнире летом прошлого года, где я залип поляку. Но я с Саней тогда общался мало — не моя же категория. И теперь молодой парень, на год младше меня, на равных дрался со мной в полуфинале и проиграл только решением судей со счетом 2–3.

А завтра в финале мой соперник — опытнейший боксёр Исраел Акопкохян. Я про него мало что помню из будущего — интернета, когда он дрался, ещё не было, и его бои я не видел. А парень — четырехкратный чемпион СССР, обладатель Кубка мира, победитель игр Доброй воли в Москве, ну и чемпион Европы до кучи. Правда, выиграл в категории до 67 кг, а потом, вынужденно перейдя в следующую весовую категорию, проиграл отбор на Олимпийские игры Жене Зайцеву, который, в свою очередь, в одной четвертой в Сеуле уступил Рою Джонсу — что совсем не позорно. Но темной лошадкой для меня Исраел не будет — Игорь Леонидович смотрел все его турнирные бои, и мы уже подробно разобрали сильные и слабые места этого армянского боксёра.

— Всё, Костя, закончили, — крикнул моему другу его тренер Владимир Чернов. — Да хорош пластаться, говорю! Завтра Орзубеку покажешь в финале свою удаль.

— И покажу! — недовольно буркнул Цзю, спрыгнул с перекладины и ушёл в раздевалку, оставив меня в одиночестве.

Костя год назад на чемпионате СССР проиграл Назарову и вообще мог на Олимпиаду не попасть, но у Назарова случился приступ аппендицита, и в Сеул поехал Цзю. А вот соперника Кости, Орзубека Назарова, я помню хорошо: тот долго ещё будет выступать на профессиональном ринге, и вроде всего один бой в своей карьере проиграет. Ну… или не проиграет, ведь будущее можно менять! Теперь я это точно знаю! В первый раз я изменил будущее, сдав милиции раньше срока своего земляка Чикатило. Затем была помощь Индире Ганди, которая, правда, после покушения до сих пор не оправилась и ушла в отставку, так что политическая жизнь Индии не сильно-то и изменилась. Потом я помог избежать крушения пассажирского лайнера «Адмирал Нахимов». Это было легко: всего-то нужно было задержать отплытие на десять минут, и грузовик «Пётр Васев» прошёл мимо! Потом… да, было и потом — будущее можно менять. Не знаю, смог ли я спасти жизнь своей подруге детства, красавице Алёнке Фарановой, но операцию та перенесла успешно, хотя рак — это дело такое… Откуда в курсе про операцию? Звонил домой, и так как бабушка ещё в санатории, поговорил с мамой Верой, новой женой отца. Вера очень жалела, что я не смог приехать, ведь у неё есть гениальный план: получить права на вождение автомобиля! Батя категорически против, бабуля занимает нейтральную позицию, а я… А я поддержу, пожалуй. И даже машину помогу купить, если потребуется. Уже вторую в семью! Деньги будут, и довольно скоро. Звонил я на днях в Красноярск своему подельнику, кооператору Полоскину, который недавно вернулся с выставки из ФРГ. По его словам, наши алюминиевые окна очень заинтересовали практичных немцев. Удалось заключить контракты с двумя фирмами на поставку профиля и фурнитуры, причём в солидных объемах! А вот стекло наше немцы покупать отказались, ну да это их дела…

— Толя, заканчивай. Хватит. Переходи к «заминке», — командует мой тренер, который здесь, в гостинице, проживает в трехместке, в отличие от меня, буржуя.

Но так хозяева чемпионата, киргизы, распорядились, я тут ни при чем. А «заминка» — это упражнения на растяжение мышц и общее расслабление, и выполнять их после тренировки следует обязательно.

— Всё, парни, поехали в гостиницу, — командует тренер Кости после того, как мы приняли душ и переоделись.

— Чё, как там в армии? — пользуясь случаем, подкалываю друга я.

— Да никак! Я девять месяцев в году на сборах разных да на соревнованиях. Но стрелять из автомата на полигон возили уже. Понравилось, — охотно хвастается служивый.

— Орзубека-то сделаешь? Видел я его бой, слабоват он против тебя, — подначиваю я Костяна.

— Посмотрим. Дома, считай, он, а «дома и стены помогают», — уходит от ответа Костя. Не любитель он озвучивать прогнозы перед боями.

Мы прогуливаемся по вечернему Фрунзе. Город большой, но заметно меньше нашего Красноярска. Теплая погода располагает к неспешным прогулкам.

— Видел девчонку, которая через день у нас убирает в номерах? — внезапно спрашивает друг.

— Ну. Невысокая такая, молоденькая и черноглазая? Так себе… невзрачная мышка, — припомнил я. — И чего?

— А ничего! Сегодня утром увидел её в городе. Она была в джинсах и курточке, и такая, прям… Я и не думал, что из мышки в такую красотку превратиться можно.

— Э… Да ты поплыл! Не о том думаешь перед финалом. Я рекомендую сосредоточиться на бое.

— Поздно, я уже пригласил её в кино. Она согласилась, но придет с подругой. Идём?

— Что за фильм?

— Про проституток! — с восторгом в голосе выпалил Костя.

— А… ну, тогда идем, — усмехнулся я.

В самом деле, не бросать же друга одного на растерзание двум девчонкам! А фильм оказался культовым для нашего времени — «Интердевочка», где лихие будни валютных проституток облизывались со всей перестроечной решимостью.

Лена, новая знакомая Кости, была и вправду хороша собой. Я сначала думал, что её красота — результат искусного макияжа, но подведены были только глаза. Стоило лишь девушке сменить невзрачный халат уборщицы на модную одёжку и снять убогий платок… Короче, оказалась настоящей красавицей. А вот вторая, та, что для меня… скажем так — на любителя. Но манал я таких любителей. Пухлый поросёнок с повышенным либидо лапал мою коленку весь сеанс, якобы переживая за сюжет фильма.

— А у нас официально валютные счета заведены, — зачем-то хвастается Костя после фильма. Не иначе, чтобы похвастать. — Для призовых. Правда, налоги всё равно вычитать будут.

— Нам и наличкой выдают, и рублями, — вспомнил я, и тут же пожалел о сказанном.

Мадина, моя девушка на вечер, засопев как паровоз, ухватила меня под локоток.

— Я считаю, что между мужчиной и женщиной не должно быть материальных интересов! Я вот, например, если кого и полюблю, то просто так, — доверительно шепнула она мне на ухо, пытаясь прижаться пухлым бедром. — А давайте в кафе зайдем! Тут рядом хорошее есть.

— Костя, хочешь? — лукаво спросила красавица Лена.

— Э-э-э. если ненадолго, — промямлил мой окончательно растаявший друг.

— Нет, девушки. Нам пора в гостиницу, завтра финал, — сухим и безжалостным тоном обломил я надежды всех троих своих спутников на романтИк.

— Гад ты, — сообщил мне Цзю, когда, нацеловавшись вдоволь с Леночкой, вернулся в гостиницу.

— Ты ужин пропустил, — заметил я. — А погуляешь завтра, ведь улетаешь только в четверг.

— Да, я поеду в Ташкент, там сборы недельные, — припомнил Костя.

На следующий день начались финалы. Хотя бои и были разбросаны по весовым категориям, а не шли один за другим, но Костя и Орзубек все равно оказались на ринге раньше меня. Мой друг занял место в синем углу, а Орзубек, шумно поддерживаемый зрителями — в красном. На самом деле форма у обоих боксеров одинаковая — красная. Единственное отличие заключалось в цвете шлемов: у Кости он был синий, почти голубой, тогда как у Назарова — красно-белый, почти как у «Спартака».

Первый раунд начался довольно активно и перевеса ни одной стороне не принес. Не знаю, как оценили судьи, но по мне бой был равный. Орзубек выглядел молодцом и боксировал заметно лучше, чем делал это в полуфинале.

— Орзубек Назаров, мастер спорта международного класса. Провел пятьдесят международных встреч, в сорока четырех из них вышел победителем… — диктор восторженно перечислял многочисленные заслуги Орзубека, заводя и без того беснующийся зал ещё больше.

После небольшой заминки в начале боя Костя начал активно работать двойками, не упуская ни одного шанса. Один из его ударов был настолько мощным, что рефери даже зафиксировал нокдаун. И все бы хорошо, но внезапно Назаров, почувствовав поддержку трибун, изменил тактику и пошёл в атаку. Размашистыми ударами он прижал Костю к красному углу ринга. Теперь Цзю оставалось только защищаться, но в таком положении это делать было крайне неудобно — канаты мешали маневрировать. Назаров же, используя свою выгодную позицию, сумел нанести противнику пару серьезных ударов. Да… ситуация критическая!

— Костя, бей! — заорал я что есть мочи.

«Кранты Костяну», — только и успел подумать я.

Цзю же так не считал и из неудобной позиции, осыпаемый ударами Орзубека, он сквозь мешанину рук умудрился нанести двоечку, уронив в нокдаун соперника. Тот отлетел метра на два в сторону! Встал, конечно, но Костян ему опомниться не дал, отправив в ещё один нокдаун. Третий! А значит… Цзю чемпион СССР! Трибуны разочарованно шумят, обсуждая проигрыш земляка.

Следующий финал в категории до 57 кг, где Артемьев дерётся с татарином Хаматовым, который похож на представителя этой народности, как я на корейца — совершенно рязанская физиономия у парня. Пока я готовился к финалу, Артемьев в пух и прах разнес соперника и стал чемпионом! Что ж, теперь мой выход! По жребию мне достался синий угол. Будем надеяться, счастливый. Ведь и Цзю, и Артемьев победили, будучи там.

— На ринг приглашаются боксёры первого среднего веса до 71 кг, — торжественно заявил диктор, а зал зашумел, хлопая, возможно, даже и мне.

Ведь мой соперник — мастер спорта международного класса, а я заслуженный мастер спорта. Но это моё преимущество эфемерно. Бой начался осторожно: армянин действовал хитро, много маневрировал, пытаясь меня обмануть и запутать, периодически пробивая защиту «комариными укусами», есть такая терминология в боксе. Он, как и я, работает в правосторонней стойке, но я стойку могу сменить в любой момент, и в этом мой козырь! Акопкохян очень хорошо контратакует, причем зачастую, не дожидаясь завершения атаки. Так мне сказал мой тренер, и я только что убедился в этом, пропустив удар в скулу. Ясно — будет пытаться работать в контратакующем стиле, ведь мой авторитет высок. Я собран, но и мой соперник тоже. Вижу, как он пытается найти момент для главной атаки и решаю обострить бой. Затяжная атака успеха не принесла, а попытку ответить мне я пресек клинчем. Исраел держит руки широко разведенными, и подбородок у него открыт. Это хорошо, но попробуй попади! А вот он попадает! Нечасто, но очки набирает. Аж зло берёт — до чего мой соперник хитрож… хитроумный! Манера его боя проста: парень работает правым джебом, изредка подключая в дело левую, которой лететь до меня очень далеко. Мне его левая не опасна, хотя Леонидыч убеждал меня в обратном перед боем.

Чувствую приближение окончания раунда, обостряю, и в завязавшемся обмене ударами на короткой дистанции случайно, почти борцовским приёмом, роняю соперника на пол… Зал зашумел, хотя это и не нокаут. Но это очевидно для рефери, а в зале видно не всем. А неплохо вышло! Соперника я разозлил, и он попытался в первый раз сам пойти в атаку, но гонг об окончании раунда спас меня от неё. Ну, или его спас от моей контратаки.

— Молодец! Работай так же осторожно, пусть открывается. Ты ведёшь, по моим прикидкам, — почти орёт Леонидыч, но я с ним внутренне не согласен — бой равный.

И вообще, неприятно признавать, но ноги, которые кормили не только волка, а также олимпийского чемпиона Штыбу, сейчас смотрятся хуже, чем кривые и волосатые армянские. Да, мой соперник на ногах едва ли не переигрывает меня! По договоренности с тренером в третьем раунде я резко сменю стойку, ну а весь второй раунд, чую, придётся бегать за соперником, как и первый, изредка получая несильные тычки по той же схеме: джеб — отскок, джеб — отскок, джеб — подключение левой, от которой мне уже придется уворачиваться. «Этак он все три раунда будет скакать!» — озадачился я и пошёл в атаку. Моя двойка была на этот раз только началом, вместо того, чтобы отклонить голову от контратаки Акопкохяна или отпрыгнуть назад, я наклонил её вниз и, как бык, полез в ближний бой, который для меня невыгоден по причине заметной разницы в росте — у соперника рост всего 172 сантиметра. Но вот я совсем не уверен, что переигрываю противника в перестрелке с дальней дистанции, несмотря на уверения Леонидыча. Бдыщ! Это мой лоб встретился с левой Исраела. Пофиг! Удар левой по корпусу, удар правой по подбородку… Да, я решил сменить стойку уже во втором раунде! Очумелый соперник отскочил назад, оказавшись у своего угла, теряя преимущество своих быстрых, прыгающих ног. Уйти оттуда я ему не дал — мощным крюком через руку пробил в челюсть! Исраела заметно повело. Он пытался спастись в клинче, обняв меня, и тем самым удержался от падения. После того, как нас разняли, я нанёс ещё несколько ударов по шлему Акопкохяна. Парень уже плохо защищается, пропуская много моих акцентированных ударов, и судья останавливает это избиение. До гонга на перерыв оставались, как я потом узнал, всего восемь секунд.

— Я сразу понял, что с ним будет бесполезно танцевать! — с улыбкой рассказывал я журналистке местной газеты после финала. — Тогда мы оба будем много двигаться, и никто не будет бить и атаковать. Чтобы остановить соперника, я должен был быть дерзким.

Да, вот так: оказывается, я более популярен, чем мои друзья — новоиспеченные чемпионы СССР, Артемьев и Цзю. К ним такая красотка не подошла. Может, потому, что она выше их ростом? Совсем не азиатский рост — на каблуках девушка даже выше меня! Кроме корреспондентки и моих друзей — Витьки и Костика, на трибунах замечены были Костина Леночка и моя… Царевна-лягушка. Или жаба-лягушка, что больше похоже на правду. Не смог я вчера отказать девушке и пригласил поболеть за себя в финале. Впрочем нам сегодня предстоит ещё идти в какое-то местное культовое кафе. Леночка заказала там столик. О! Витёк! Может Витька отправить вместо себя?

— Не, она не в моём вкусе, — категорично отказывается друг в раздевалке уже после церемонии награждения.

Девушки караулят нас снаружи, вернее, в фойе спорткомплекса. Интересно, есть тут черный выход? Так, Штыба! Ты сейчас под орех разделал серьёзного бойца, тебе ли бояться хрупк… круглолицей девицы?

— Да ей Толян понравился, а она девушка своенравная. Ленок сказала, что её отец — начальник местного КГБ, — бормочет Костя, накидывая на себя теплую куртку на меху.

Хоть и плюсовая температура тут в феврале, но это не повод ходить налегке. Надо же! А я, получается, её батю-то знаю! В день приезда Лукарь потащил меня зачем-то в кабинет начальника УКГб по Чуйской области Николая Леонидовича Лескова. Ничего особенного: посидели, я выпил две пиалы чая, мужики пили что-то крепкое, самодельное. Лукарь представил меня как перспективного партийного лидера, который непременно сделает карьеру и уже сейчас обладает массой знакомств даже в политбюро! Местный полкан впечатлился и дал свои телефоны — мол, если будут в городе проблемы… Да откуда? Я, кроме обожания от мальчишек — любителей бокса, никаких сильных эмоций в свой адрес тут не встретил. И вообще, киргизы — народ довольно флегматичный и выдержанный, никаких конфликтов. Азия-с! И моя Мадина имеет отчество «Николаевна». Совпадает! Внезапно я припомнил, что вроде бы конфликты как раз тут, в Киргизии, и будут проходить! Разногласия на межнациональной почве. И уже скоро, в 90-м году. Я тогда только что дембельнулся и переписывался со своим одноклассником, служившим в какой-то части МВД, которая то ли весной, то ли ранним летом в том году базировалась здесь. Даже припомнил, что ссора из-за участков земли случилась. Деталей не помню, но узбеки и киргизы сцепились крепко. И в тетради моей секретной этих событий нет, а вот гляди, как сейчас на месте припомнил! И что я сделать могу? Да, много в городе Ош узбеков! Ждать пока опрокинут «тарелку клубники», как в Фергане? Узбеки живут тут отдельной кастой, поддерживая друг друга, пристраивая своих сородичей на теплые места, вроде торговли, помогая влиянием во властных органах. Это не могло не вызывать раздражение коренного населения. Собственно и мне также противели всякие землячества в будущей России! Нет чтобы, как в Японии или Корее, взять и запретить их законодательством, а то и уголовным наказанием!

В гостиницу топаем впятером, наслаждаясь солнцем и теплом.

— Там такие люля делают! — восторженно шепчет «мой» (ну а куда деваться?) пухляш.

Лена отказалась идти без подруги, а Костя очень хочет продолжить знакомство с Леной. Ох, погубит меня моя доброта.

— Жарить люля-кебаб следует над углями, периодически переворачивая, в течение 10 минут, до появления золотистого цвета, — рассказывает тонкости приготовления этого блюда Мадина.

— Черт возьми! Я с вами! — соблазнился любящий пожрать Артемьев.

Кафе располагалось недалеко от гостиницы, в довольно тихом местечке. Сначала я даже подумал, что заведение закрыто, настолько там было безлюдно. Перед кафе располагался ряд помостов, на которых, очевидно, летом едят. Кафе как кафе — с виду не скажешь, что оно имеет мишленовскую звезду. А по рассказам явно разбирающейся в еде Лесковой, тут такая звезда не одна должна быть. Ну или в Мадине помирает талантливый блогер.

Наш столик оказался рядом с окном, под которым росла развесистая чинара. Её забавные колючки раскачивались от небольшого ветерка. Доверив заказ еды профи, я с интересом оглядывался по сторонам. Красивые резные стены, потемневшие от времени, полумрак от тусклых светильников, негромкое музыкальное исполнение в виде какой-то заунывной национальной мелодии. Люди, почти полностью заполнившие зал кафе, несмотря на будний день, степенно беседовали и не спеша поглощали восточные яства. Наш стол быстро заставлялся едой. Лепешки, парочка литровых, или больше, кувшинов, причем кувшины старинные, из меди, в таких ещё Хоттабыч любил жить. Что в них я пока не проверял. Вскоре принесли плов, очевидно, он у них уже готов был, так же быстро перед нами возникло блюдо с бешбармаком…

— Да мы всё не сожрём, — пророчествует Цзю, жадно пододвигая к себе тарелки.

— А мы не торопимся, можно сидеть хоть до вечера, — смеялась Леночка, обучая своего парня премудростям поедания киргизских блюд.

— Пиво, что ли? — нюхаю я содержимое кувшина.

— Это бозо. Там есть алкоголь, но немного, — поясняет Мадина. — Если не хочешь, есть Айран или чай.

— Да чего там, в честь победы можно и попробовать, — великодушно подставляю узкий стеклянный бокал я. — Ух ты, теплый!

Теплое пиво любите? А я люблю теперь. Вкус у напитка оказался отменным! Мадина быстро подлила ещё, держа кувшин в обоих руках. Очевидно, так положено у них.

— Спасибо, — благодарю я.

— Брбр гргргр! — прервал наше воркование мощный молодой азиат, который хоть и ниже меня ростом, но весом явно за сотню. Очень похож на сумоиста японского.

Мадина тоже киргизских кровей, поэтому поняла, что сказал парень. А мы вот нет. Судя по тому, как встревожилась её подружка Леночка, сказано было что-то нелицеприятное, тем более сзади подтягивались ещё несколько киргизов. Слава богу, на фоне первого тощих, как… как я, пожалуй.

— По-русски говори! — потребовал я, на всякий случай встав и обозначив себя как парня Мадины.

Временного, но тем не менее: пришли-то мы вместе, и будет ещё какая-то фря при мне рыкать на девушку.

— Гор гыныр? — обратился гость к Мадине, проигнорировав мою просьбу.

— Это мой друг! — гордо на великом могучем произнесла Мадина, взяв меня за руку.

— Ты это не мне расскажешь! — наконец-то также по-русски, но с заметным акцентом, ответил парень и, неожиданно развернувшись, ушёл, а с ним удалилась и его группа поддержки.

— Я не понял! А помахаться⁈ — крикнул я ему в спину, но тот уже скрылся в подсобном помещении кафе.

— Это мой двоюродный брат Садыр. Он из аула и плохо русский знает. Школу в прошлом году закончил с одними тройками, и вообще балбес балбесом, но решил, что должен за мной приглядывать!

— Ничё, в армию пойдёт, там научат, — пообещал многоопытный Цзю.

— Да бог с ним. Давайте жрать уже, тут столько вкусного! — отмахнулся от проблемы я, а зря.

Когда пир, по-другому и не скажешь, был в самом разгаре, нас навестил строгий русский дядя в модном тонком импортном пальто. Ну, не может такого кроя быть в СССР, как и такой качественной ткани. Или может?

— Молодые люди, ваши документы? — железным тоном потребовал он.

— О-о-о! — закатила глаза Мадина.

— А твои документы? Ты кто, дядя? — обостряю я ситуацию, намеренно стараясь выбить того из душевного равновесия своей юношеской наглостью.

— Разговорчивый? Это хорошо, — не повелся мужик, вытаскивая из полы дорогого пальто корочки.

В руки он мне их не дал, только махнул перед глазами. Я не остался в долгу, также достав первые попавшиеся документы, и невежливо ткнул ими в морду… пардоньте, лицо, товарища. В глазах незваного гостя появилось удивление и раздражение.

— Ты! Мы… Да я… — набрал воздуха в рот тот, для того чтобы разразиться гневной тирадой.

— Анатолий, рад приветствовать тебя! — в кафе появилось ещё одно действующее лицо — папа Мадины.

Модный дядя замер, и выражение его лица из невозмутимого, а затем гневного, стало немного придурковатым. «Не умеем мы, русские, „лицо держать“ на людях», — подумалось мне.

— Отмечаем наши золотые медали, — дружелюбно ответил я, стараясь незаметно отодвинуться подальше от дочки полковника.

— Ой! А вы знакомы? — удивилась Мадина.

— Ну, кто же не знает известного боксёра? — заюлил папа, присаживаясь к нам за столик без приглашения. — А мне Садыр позвонил, сказал, что ты с незнакомцами обедаешь. А это отличные парни, я вижу, спортсмены!

Товарища полковника, очевидно, тут знали, и официант возник быстрее, чем когда пришли мы, но особист, лишь досадливо отмахнувшись, принялся объедать нас, захватив первую попавшуюся чужую тарелку плова.

— Папа, а у тебя дел, что ли, нет? — возмущенно отобрала свой плов Мадина, а Артемьев на всякий случай придвинул свою тарелку к себе поближе.

Но Николай Леонидович неожиданно в нашу компанию вписался. Он балагурил, рассказывая байки из своей жизни, травил анекдоты, вмешался в спор Кости и Леночки насчёт распределения мужских и женских обязанностей в семье, поддержав последнюю.

— Ну, это вообще средневековье какое-то! Женщина такой же человек, как и мужчина, — запальчиво спорит Костя. — Всё надо делать вместе!

— Можно подумать, у вас в Корее по-другому? — фыркнула Лена.

— Я — русский! — возмущенно выдал Цзю, на что я не выдержал-таки и рассмеялся, припомнив эпизод из ещё не вышедшего фильма «Жмурки».

— Нам-то не гони! — басом сказал я. — От тебя за версту утренней свежестью пахнет!

— Это одеколон! Кстати, корейский, — не смутился мой друг. — Они свою страну «Страной утренней свежести» называют.

— Как так? — удивилась Лена.

— А вот так. И не только они, — подтвердил я. — Жители Китая, например, величают свою страну «Поднебесной», а японцы и не догадываются о том, что живут в Японии, потому что их страна носит гордое название — «Страна восходящего солнца». С Кореей и их «Страной утренней свежести» приблизительно такая же история.

— А немцы называют свою страну «Дойчланд», а не ФРГ, — вставил свои пять копеек полковник.

— А всё ж, почему так? — допытывалась упорная Леночка.

— Очень давно, на месте Кореи существовало древнее государство. Письменности у них не было, и как оно называлось, никому не было известно, но более грамотные китайцы-соседи обозначали его на письме близким по звучанию сочетанием двух иероглифов — «чо сон». И в переводе с китайского языка и получилось такое красивое название — «утренняя свежесть», — радуясь возможности проявить свою начитанность, важно рассказывал Цзю.

— Промыли тебе мозги, брат, в Корее, вон надулся, как жаб, — подколол я, а Леночка погладила по лысой головенке сыто рыгнувшего корейца.

«А, пожалуй, попрут полкана после всех предстоящих в этой республике волнений», — размышлял я после ухода особиста. Но тут я и рад бы помочь, но сделать особо ничего не могу. Ну, тем более никак не могу помочь его дочери — не в моём она вкусе!

— Спасибо, Толик. Знаешь, меня в классе дразнили часто, а тут я с таким парнем, как ты, на виду у всех показалась. Пусть попробуют теперь что сказать! — неожиданно вместо поцелуя разоткровенничалась девушка, когда я провожал её домой. — Можно совру, что ты мой парень и мы переписываемся?

— Почему это «совру»! Давай телефонами обменяемся, будем созваниваться, — радушно предлагаю я, имея в виду свою будущую полезность не только как липового парня Мадины, но и как, чем черт не шутит, советчика её отцу. Но вполне возможно, что советовать будет уже поздно.

На следующий день, ожидая в аэропорту рейс на Москву, я опять встретил местного КГБшника в сопровождении вчерашнего модного суслика, увешанного пакетами.

— Вот гостинцы возьми, надо же, чтобы у тебя хорошие впечатления о нашем городе остались, — немного смущенно пояснил полковник свой визит и вместо того, чтобы отдать пакеты, скомандовал подчинённому:

— Селиванов, отнеси вещи Анатолия в самолёт. Пусть в Москве ему отдадут.

— Да не надо, — неловко отказался я. — Впрочем, спасибо. Вижу, что вы от чистого сердца… Будете у нас в Красноярске…

— Не хотелось бы, — открестился от приглашения Лесков и добавил: — Спасибо, что с дочкой пообщался, недавно срыв нервный у неё был: в школе с одноклассниками не поладила. Совсем поникла, никуда не ходила, ни с кем не общалась. А тут прямо расцвела! Но ты учти, ей 16 всего!

Чуть не ляпнул не к месту, что возраст согласия уже достигнут, но к нам вовремя подбежал мой запыхавшийся тренер. А выглядел Леонидыч хреново: всклоченные волосы, опухшая мордень и стойкий запах перегара, очевидно, после вчерашней пьянки.

— Есть что попить? — не обращая внимания на полковника в штатском, спросил Игорь Леонидович.

— Минералка, но теплая, — я достал бутылочку из сумки, которую в багаж сдавать не надо и представил тренеру… папу моей знакомой.

Вовремя сообразил, что раскрывать инкогнито КГБшника не стоит.

Уже в Москве я заглянул в пакеты. Чего там только не было! Сушеные фрукты, орехи, восточные сладости, вроде козинаков, рахат-лукума и разноцветной халвы. Я не удержался и попробовал кусочек вяленой дыни, заплетенной в косичку. Названия некоторых сладостей я даже не знал. Вот что это за сладкие разноцветные кристаллы? Сахар, не сахар… Две бутылки местного коньяка «Манас» — марочного, 42 оборота, несколько небольших керамических чашек, или пиал, с искусным узором, медная узорчатая турка для приготовления кофе, несколько чеканных, также медных, тарелочек, ну и венцом всего были деревянные резные шахматы. А нет, ещё есть пара женских платков, тюбетейка и халат! Черт, как я это всё в Красноярск повезу? У меня с собой ещё свои две сумки имеются: одна с вещами, другая со спортинвентарем. Леонидычу отдам! Он сегодня улетает в Красноярск, а я сейчас, пребывая в отпуске, еду в гостиницу. Если Аня заказала мне номер, конечно.

— Люкс не нашла, забронировала одноместный, — порадовала меня моя секретарша, когда я дозвонился до неё с переговорного в аэропорту.

— Умничка! Говори где! — хвалю я девушку.

— Записывай! Гостиница «Космос»…

«Космос» так «Космос», мне фиолетово, я собираюсь половину отпуска провести в Москве: есть дела по банку, по кооперативу, в «Союз афганцев» надо заехать, потом бабулю в санатории навестить обязательно… Вот где коньяк пригодится — врачу презентую.

Гостиницу забронировал до 13-го, на неделю всего. Билеты назад в Красноярск ещё не покупал. Что? Может не быть? А бронь? Не слышали? Вот и я не слышал и не пользовался, но Власов подсказал. Кстати, вот кому вторую бутылку подарочного коньяка отдам, я вполне успею заехать к нему после заселения в гостиницу. Пока летели в Москву, часы крутанулись назад, и сейчас опять утро, пусть не раннее, часов одиннадцать, но Александр Владимирович уже должен быть на работе. Но сначала заселение. Надо искать таксиста или бомбилу. Хех! А ведь это здесь был штаб темных сил мага Завулона! — узнал гостиницу я, заодно вспомнив известный фильм будущего.

— У вас на втором этаже номер забронирован, но там вчера трубу в ванной прорвало, — огорчили меня на стойке.

— И что? — напрягся я, так как мотаться по Москве в поисках свободного номера мне не улыбалось.

— Можем предложить двухкомнатный на 15-м этаже. Он, конечно, дороже…

— Беру, — моментально прекратил я попытки регистраторши уговаривать меня дальше.

«Космос» — гостиница международного класса, строилась она для проживания иностранных гостей в том числе, и сейчас за моей спиной сопит какой-то негр, разглядывая стенд напротив ресепшена. Бог ты мой! Стенд с голыми бабами! Подхожу ближе и понимаю, что не голыми, а в купальниках. Оказывается, в конце января тут состоялся международный (!) конкурс красоты под названием «Мисс очарование», в котором победила, если плакат не врёт, какая-то турчанка. Довольно милая, я бы… «Молчи уж, кобель сибирский», — заткнул я свою фантазию и отправился опять к стойке, где мне приготовили ключ… А вот и нет! Ключ-карту, как в моём далёком будущем.

— Гуд, — обращаясь ко мне, негр ткнул в фото единственной негритянки на стенде.

— Красивая, но мне больше вот эта понравилась, — перешёл на английский я.

Упс… девушка, в которую я почти наугад ткнул, оказалась из Норвегии! Хелле Хансен! Знакомое имя… Вспомнил! Это известный бренд неплохой одежды, покупал я их спортивные куртки и термобельё для походов по тайге. Для активного отдыха — самое-то. Записать в свою тетрадку или не стоит?

Поднимаюсь к себе на 15-й.

И надо же такому быть — прямо около своего номера я увидел эту самую норвежскую модель! Конкурс закончился, а она не уехала? Вполне может быть… Туристка, что ли, а может, ей тут работу предложили?

— Гутэн так, — вежливо поздоровался я.

— Добрий динь! — слегка склонив голову, ответила девушка.

Да, она живет прямо у меня за стенкой! Открыв дверь своего номера, красотка впорхнула туда с грацией бабочки. Из ступора меня вывел удар в спину: некий жирный дядя лет сорока, ничтоже сумняшеся, вошёл в номер норвежки. Оп-па! Сразу вспомнился недавно виденный фильм «Интердевочка»! А не проституцией ли подрабатывает красотка? Хотя, что за стереотипы из будущего. Это вообще чей номер? Норвежской красавицы или толстяка? Или их общий? Номер хоть и одноместный, но кровати там двуспальные, это я точно знаю — моя Анюта просветила. Прелюбопытно, но не спросишь же!

Да, черт с ними! Принял душ и рванул к Власову на метро, так как сегодня мороза в Москве нет, а наоборот, наблюдается оттепель — примерно, плюс пять, по моим прикидкам. В метро я бываю нечасто, но не заблудился, правда, сильно раздражали люди, которые обгоняли меня на эскалаторах. Улыбнувшись, вспомнил, что они меня и в прошлом бесили. Даже бабка, которая спала на моем плече в вагоне, раздражала меньше.

— Это ты, Толя, удачно приехал — хотел переговорить с тобой об одном щекотливом деле, — после сорока минут ожидания в приёмной Власов выделил мне немного времени.

— Я весь одно большое ухо, — шучу я.

— К тебе скоро должны подойти люди. Ну, из комитета…

— По поводу комиссии норвежской и турнира по боксу? Лукарь, это наш зам начальника…

— Сафонова, я в курсе. Уже поговорил? И что, ты согласился?

— А я мог отказаться? — недоверчиво спросил я.

— Козе понятно! Не дал бы я тебя в обиду! — неожиданно рассмеялся Власов.

Блин, приятно же! И то, что обещал заступиться перед всемогущим комитетом, и то, что моей шутейной фразой про козу пользуется. А у меня батя так говорил, и я привык. Ишь ты — предсовмину шутка-то понравилась!

— И чего в капстрану не поехать? Жвачки разной накуплю себе, джинсов, — юморю дальше, раз мои шутки заходят.

— Толь, это всё игрища МИДа, даже комитет под них прогнулся. Присутствие русских на Шпицбергене — острый вопрос для нашей страны. А ещё намечается тусовка Арктических государств. В газетах не пишут, но финны пригласили в свой городок Рованиеми делегации из восьми стран, и возможность действовать в этом новом союзе заодно с Норвегией, для СССР крайне важна. Там хоть и защиту окружающей среды будут обсуждать, но перспективы огромные, и для СССР важно занять своё место! Желательно в первых рядах. Вот и гребут всех подряд. Слышал, может, наш Московский Дом моделей пригласил двух норвежек с конкурса… черт забыл, недавно в Москве проходил… Короче, они сейчас по нашему подиуму ходят. И всё курирует МИД. И знаешь, кто там отвечает за эту арктическую тусовку?

Еле задавил в себе желание озвучить предположение, которое первым возникло в голове: — «Неужели Лавров?»

— И кто?

— Разумеется, начальник «Отдела Скандинавских стран»… впрочем, сейчас его должность называется — завсектором второго отдела МИДа. Фамилия Кугуенко тебе о чем-то говорит?

— Говорит, — пришлось признаться мне. — Я с его детьми знаком — Лизой и Игорем.

— Во-о-от! Шеварднадзе очень его уважает. Ох, Толя, доведут тебя бабы до цугундера! — процитировал Александр Владимирович Горбатого из известного всем фильма.

— Я с ними по-дружески общаюсь, никакого цугундера. Кстати, а что это слово означает, давно хотел узнать?

— Тюрьма! Но тебе это не грозит, конечно, — успокоил Власов.

— Учту этот момент, — благодарю я шефа.

Сегодня у меня по плану встреча с нашими поставщиками видеокассет, но это не горит, и я решаю заехать ещё в одно местечко: на площадь 50-летия Октября, которой в будущем будет возвращено её прежнее название — Манежная. Площадь ещё не пешеходная, поэтому водитель Власова довез меня прямо до нужного места. А до Газетного переулка, не помню его названия в будущем, я уже сам дошёл. Мои планы резко спутала купленная за 3 копейки «Вечёрка», как называют здесь газету «Вечерняя Москва». Случайно на глаза попалась интересная статья про выезд из СССР. Оказывается, в прошлом, 88-м, году из СССР с концами выехало 106 тысяч человек, что в 17 раз больше, чем два года назад! В этом году цифра будет ещё больше. Одного парня, который уедет вместе с родителями-репатриантами в Германию я лично знаю по прошлой жизни! И сделать это было, по его словам, легко.

Захожу в кафешку, вернее, вполне солидное кафе на втором этаже пристройки к какой-то конторе. Тут сейчас отдыхает мой друг Жека Ивкин. Ну как друг? В этом мире мы не знакомы, он сейчас служит, но уже летом, в числе других студентов, его демобилизуют, Жека восстановится в вузе (а учится он на горного инженера) и почти сразу заберёт документы. А что? В армию второй раз уже призвать не смогут же, так нафига ему теперь отсрочка! Будет ли отмена призыва студентов и увольнение их в запас? Думаю — да, ведь в декабре прошлого года СССР пообещал сократить армию на 500 тысяч человек, и проще всего уволить срочников, что, уверен, и сделают. А у Жеки в данный момент должен быть краткосрочный отпуск на десять суток, и, как хвастался друг, почти все время отпуска он провел в этой самой кафешке, бухая со своей подружкой, которая потом и станет ему женой. Зачем я ищу его? Во-первых, у меня деньги впустую лежать в датском банке, а тут такая возможность их в дело пустить! Ну и хотелось бы забрать свои акции «Майкрософта». Ивкин — немец по матери, станет вполне успешным бизнесменом. Помню, пару раз выручал меня в конце девяностых, когда была нужда. Правда с трудом удавалось ему потом деньги вернуть. И не потому что у меня возможности не было, просто Жека их брать не хотел, гад. Мы дружили лет 30 после армии, и я его знал как облупленного. А вот сейчас предстоит познакомиться с ним заново и попробовать опять подружиться!

Оглядываю зал и замечаю Женьку в компании двух девиц за столиком у окна. Рядом стоящие столики заняты, и я выбираю свободный поодаль, разглядывая спутниц будущего эмигранта. Жену Катю узнал сразу, а вот вторую девицу не припомню. Кстати, странно, что они втроём: Катька ревнива и звать конкурентку точно бы не стала. А-а-а… вот оно в чем дело! Возвращается из туалета парень, очевидно, кавалер незнакомки, и я его тоже знаю! Ни имени, ни фамилии, ни чем занимался не припомню, но общался с ним в компании Ивкина, бухали и как-то даже в бордель ходили вместе. Женька с нами, кстати, не пошёл, он и в Германии не будет ходить, хотя там проституция официально разрешена. Нормальный типок, в общем.

Заказал борщ и пельмени. Ну, компота ещё графин и пару кусочков хлеба. Сижу, читаю «Вечёрку», жду удобного случая подойти к другу из прошлой жизни. А газетка любопытная! Например, статья про круглый стол в Варшаве. Там прямо сейчас идёт обсуждение будущего страны, в том числе и с профсоюзом «Солидарность», а значит, скоро сдаст позиции ПОРП, и Польша из нашего союзника превратится в заклятого врага. Или вот ещё статья: «Проект реформы Уголовного кодекса». Количество преступлений, за которые полагается смертная казнь, сокращено в проекте с 30 до 6. Предложено упразднить такую форму наказания, как ссылка и высылка за пределы страны. Предполагается отмена статей 227-й и 190−1-й, наказывающих за «распространение информации, порочащей советский государственный и общественный строй, и за использование религиозных обрядов для нанесения ущерба личности граждан». Однако статья 70, которую любят критиковать правозащитные организации Запада, сохраняется. Вообще-то аналогичные законы, наказывающие за действия против государства, имеют место быть в конституциях многих стран мира… А вот это по моей теме: «В Советском Союзе завершается подготовка указа о въезде и выезде». Ещё привлёк моё внимание тот факт, что скоро в СССР будут издавать новый журнал — «Деловые связи» или «Бизнес-контакт», как он будет называться для зарубежных читателей. А их, надо полагать, будет немало, ибо издание предназначается для деловых и коммерческих кругов 120 стран и издаваться будет на русском, венгерском, польском, чешском, английском, немецком, испанском и французском языках. Основная заявленная цель журнала — перестройка внешнеэкономических связей. Тоже интересно. Зачитавшись, краем глаза замечаю, что Жека встает из-за стола и куда-то направляется. Наверное, в туалет. Иду за ним.

— А знаешь, чем наш студент от немецкого отличается? — пошутил я, когда Жека вышел из кабинки и стал мыть руки.

— Ась? — Жека раззявил на модного меня рот и, будучи парнем компанейским, спросил:

— И чем же?

— Немец после туалета руки моет, а русский просто не ссыт на них!

— Ха-ха! Так я как раз немец наполовину, — заржал Ивкин.

— Да ладно? А по морде не скажешь! — пытаюсь поддержать беседу я. — А почему ты ещё не в Германии? Кстати, я работаю в комиссии по выезду за рубеж, и знаю, что сейчас очень много немцев уезжает.

— Я так-то в армии ещё, дембель только весной 90-го будет. А родаки мои подумывают об этом, но пока только узнают, что и как. Слушай, а не расскажешь об этом? — повелся на интересную для него тему парень.

— Да без проблем, — легко соглашаюсь я.

Знакомлюсь с Эдиком, Ириной и Катей заново. Компания легко приняла меня, а я заливаюсь соловьём.

— В ФРГ в 85-м, например, из Советского Союза выехало всего 500 человек. Выездной «всплеск» наблюдался в 87-м, когда было принято новое положение о выездах. Тогда в ФРГ выехало 16 тысяч немцев. В прошлом году их уже было 47 тысяч, а в это, наверное, за сотню перевалит!

— Да ладно! — ахнул Ивкин и налил мне водочки.

— Нельзя мне. Я спортсмен, боксёр. Вот лучше компотика выпью, — отказался и продолжил рассказ:

— «Красный Крест» ФРГ берет на себя помощь больным и нуждающимся в медицинской помощи, а правительство оказывает помощь в устройстве на работу, на курсы немецкого языка, помогает с жильем.

— Козырно, но у нас родня там, мамина родная сестра и их отец, мой дед. Они с бабкой разошлись давно… впрочем, это неинтересно.

— Это как раз интересно! Наличие прямых родственников в ФРГ является обязательным для получения разрешения на жительство, — поучительно сообщаю я.

— А могут ли выезжать в ФРГ из СССР смешанные семьи? Например, у меня батя русский, а маман немка?

— В выездных анкетах у нас отсутствует графа «национальность», поэтому для выезда семьи смешанного состава нет никаких препятствий, — информирую я. — А немцы, разумеется, примут.

— А долго визу делать? — спросила уже Катька.

— У немцев максимальный срок — неделя. Но обычно виза выдается через 2–3 дня. У нас, конечно, дольше, до полугода по закону могут рассматривать заявку, но обычно управляемся за месяц.

— Суки! Вот так Родиной и торгуют! — с чувством сказал мужик за соседним столиком, который, очевидно, все это время грел уши, прислушиваясь к нашему разговору.

Прям такой ностальгией повеяло от этой фразы, что аж зубы заломило! Но я порадовался. Жека — парень простой и сейчас ответит… ему нахамят… я вступлюсь — и дело в шляпе.

— Что сказал, болезный? — изумился мой будущий друг и встал во весь свой немалый рост.

Да, Жека выше меня, но ста девяноста сантиметров в нем нет, это точно, иначе давали бы ему дополнительную пайку в армии.

— Борзый? — вместо дяди ответил, вернее, спросил его сосед.

За соседним столиком их было четверо. Как водится, распивали водочку, но пришли позже нас и до «кондиции» ещё не дошли. Так, слегка зашумела родимая по венам, но уже пришёл кураж и, значит, можно и побузить. Тем более, когда ты прав: будут ещё зелёные безусые пацаны учить тридцатилетних мужиков!

— Мы вас не трогаем, и вы к нам не лезьте, — вмешалась в мужской разговор Катя, одернув будущего мужа и не давая ему выйти из-за столика.

Черт! Катька же реально не даст разгореться конфликту!

— Усохни, гнида! — поспешно обостряю я ситуацию и тоже встаю.

— Чё? — теперь уже вся четверка вскочила из-за стола, а к нам на всех парах несется толстенький администратор, или кто он тут, не знаю.

— Прекратите хулиганить! Я сейчас милицию вызову! — угрожает он.

— Тихо, мужики. Слышь, молодежь, идём на улицу, там побеседуем, — махнул рукой один из компании недоброжелательно настроенных патриотов.

— Ты в отпуске, тебе нельзя! — шипит Катька, но усадить друга на место не может.

— Да пусти ты, Кать. Я наехал, а Толя один будет махаться? Эдя, ты с нами? — спрашивает злой, но справедливый отпускник-срочник.

Спускаемся все всемером по лестнице вниз в Газетный переулок… и Женька сразу получает по морде! Опытный и трусоватый, очевидно, Эдик спускался последним, а я — первым, и помочь другу мы не можем. Но Женька и сам не промах: бьёт обидчика под дых, с трудом уворачиваясь от кулака оппонента. Так-с, первая кровь пролилась, теперь ваше слово, товарищ маузер! Около меня два нетрезвых мужика, и силу я дозирую. Всего два удара по корпусам наших обидчиков, и конфликт почти разрешен. А тут ещё Эдуард налетел сзади на одного из двух оставшихся недоброжелателей Ивкина и повис на его шее! Да, не боец он, но и не трус, как я сначала подумал.

— А ну, прекратите! Милиция-я-я… — истерично завопила какая-то бабуля рядом, но, на наше счастье, ментов поблизости не оказалось. Легко укладываю мордой в снег последнего стоящего на ногах мужика, который и затеял борьбу с Женькой.

— Что, добавить? — еле скрывая восторг, спрашивает Эдуард.

— Да хватит им! Нашли кого козлить! Алкашня! — выпустив пар, Ивкин становится благодушным.

А уже через пятнадцать минут, сдвинув столики, мы бухаем вместе с этими побитыми дядями. А чё? Всё по-нашему, по-русски: подрались — замирились! Наши девушки, конечно, мордочки свои покривили, но поскольку формальных прав командовать своими мужчинами у них ещё нет, то смирились.

— А сколько денег разрешают вывозить? — пытает меня уже не мой новый-старый друг, а этот самый дядя, что недавно возмущался продажей Родины.

— Девяносто рублей, — припомнил я.

— Негусто! А что так мало? — возмутился ещё один пострадавший. — Обдирают же!

— И еще: каждая выезжающая из СССР семья имеет право вывезти с собой предметы, необходимые для обустройства на новом месте — холодильник там, или телевизор, мебель… Даже легковую машину! Но заметьте — везут-то все новое, самое дефицитное, то, чего днем с огнем не сыщешь в наших магазинах, — напомнил я.

— Всё равно мало, а если на сберкнижке тыща лежит или десять? — спорит дядя.

— Ну, нет валюты лишней у нас в стране, что делать-то? — заступается за СССР Эдик.

— А я слышал, что можно рубли там поменять. У меня друг так в Берлине сто рублей сменял на 96 восточных марок, прямо в обменнике на вокзале. Рубли, конечно, вывозить нельзя, но обычно не обыскивают, — добавил ещё один из компании.

— Тоже мне сумма — 96 марок, — хмыкнула Катя.

— Пиво с сосисками там меньше полутора марок в кафе стоит, — быстро ответил критикуемый. — А если не понравилось в Германии, то как вернуться можно?

— Там нет выездных виз, как у нас, езжай куда хочешь, — усмехнулся я, допивая компот.

Сидели и общались мы до самого вечера, а потом на такси поехали к Женьке на квартиру, где из его родичей была только престарелая бабка. Катька — общажная, к ней нельзя: там коменда, вахтёр и соседка-зануда.

— Друг…, — обнимает меня на прощание уже изрядно захмелевший Ивкин.

Обменялись контактами. Я оставил визитку, но про свои успехи в боксе умолчал — Женька из спорта только футбол, помню, уважал.

Сегодняшним днем я доволен. К переводчикам поеду завтра, а сейчас спать. На своём пятнадцатом опять столкнулся с норвежской красоткой. На моё приветствие девушка мило улыбнулась. Наверное, я ей понравился. Хотя на Западе всё всегда лыбятся, возможно, и фальшивыми улыбками.

Утром после завтрака еду по делам. Машины нет, так что я передвигаюсь по Москве на метро или на такси, которые сейчас не так просто поймать. Первым делом, конечно, еду в профилакторий к бабуле. Тьфу, это санаторий. Я уж и забыл в чем разница. Находится санаторий «Вороново» довольно далеко от Москвы, почти в Подольске, поэтому добирался на перекладных больше часа и ещё полчаса ждал, пока бабушка с завтрака вернется.

— Ой, Толя! Ты как здесь очутился? — обрадовалась она мне.

— Да по делам, баб! Как тебе тут живется? — обнимаю старушку я.

— Ой, три дня ещё, и домой. Измаялась душа по Пятнушке нашей! Вера хоть и научилась уже немного доить её, но молоко продавать отказывается, а творог и делать-то «не умет»… Звонила им надысь… раздают соседям за так то, что надоят!

— Да шут с ними. Я приеду, тебя в аэропорт проводить, — улыбаюсь я волнениям бабули.

— Не трать время, Саша машину пришлет и водителя!

Саша — это, очевидно, Александр Владимирович Власов.

— Ну, раз сам Власов пообещал… А я вот подарки привёз, домой заберешь, — достаю разные мелочи из сумки и радуюсь, что киргизский КГБшник позаботился о сувенирах вместо меня.

— Отцу, что ли? — нахмурилась бабуля, заметив коньяк. — Он такое не пьет… Да и не надо ему — только жить стал как человек!

— Тогда главврачу отдай, или своему лечащему врачу, — советую я.

— И ей не надо! Не пьёт она совсем, сама говорила! — и бабушка решительно вытаскивает из сумки бутылку.

Пообщаться подольше не получилось: у бабушки в десять утра процедуры оздоровительные начинаются. И вообще, по всему видно, что старушка наконец-то занялась своим здоровьем. Может, общая атмосфера этой лечебницы тому поспособствовала, ведь сюда люди едут, чтобы поправить оное, вот и бабуля старается идти в ногу со всеми. И выглядеть она стала, на мой взгляд, заметно лучше, энергичнее, что уже отлично! Про чемпионат бабуле рассказывать не стал — смысла нет, как и про Норвегию. Потом расскажу, чтобы не переживала за меня раньше времени.

С одинокой бутылкой спиртного обратно до станции «Москва — Курская» возвращаюсь на электричке. В вагоне тепло, меня разморило, сумка выскользнула из разжатых рук, и бутылка весело покатилась прямо под ноги парочки милиционеров, которые, как видно, в этот момент патрулировали вагоны. А, это они контролеров сопровождают! За ментами следуют две женщины, одетые в форму железнодорожников, и билетики у пассажиров проверяют.

— Это нам? Ну, спасибо, пацан! — заржали молодые сержанты.

— Сами себе купите, — ловко вырвал я бутылку у одного из них, на что те аж рты открыли в удивлении.

Но в этот момент случилось неожиданное: мой сосед — плюгавый мужичок неопределенного возраста, вытащив из кармана нож, рванул, как истинный спринтер, от милиции и контролеров! Но бежать ему предстояло мимо меня ловкого, сидевшего с краю скамьи, поэтому вовремя подставленная подножка помогла беглецу растянуться на полу. Вскочив, как ванька-встанька, тот попытался тыкнуть в меня ножичком, пользуясь тем, что сержанты, завидев холодняк, прыть свою несколько поумерили, а один зашарил на поясе, очевидно, в поисках табельного. От тычка я ушёл отклонением головы в сторону. Для боксера это нетрудно, вот если бы по корпусу меня били… то, да, тут реальная опасность. Но я сидел, и мужик попытался ударить меня в голову, ну или шею — своими планами тот не поделился. Полукрюк в челюсть уже не из сидячего положения, а из полувставшего, и бандит летит в проход между лавками под истеричный визг ошарашенных пассажирок!

Оба сержанта от такой увертюры опешили, и рванули к преступнику, но помешали своими толстыми ж… туловищами друг другу в узком проходе, а беглец, тем временем потеряв нож, рванул с низкого старта дальше по вагонам. Куда он убежит-то? Остановка будет ещё нескоро.

Сижу, офигеваю от событий. Сна уже нет, конечно. Минут через пять поезд прибывает на очередную станцию, и в окно вагона я наблюдаю, как задержанный сосед с заломленной назад рукой конвоируется одним из сержантов.

«А где второй потерялся?» — теряюсь в догадках я.

— Сержант Мишин! — слышу голос за спиной.

М-да… А второй вернулся за мной. Чуял ведь, что от коньяка менты не откажутся, и сейчас один из них будет бутылку выкруживать, — подумал я и попал пальцем в небо.

— Разрешите поблагодарить вас за помощь! Можете представиться, чтобы мы могли направить благодарственное письмо к вам на работу или по месту учебы? — удивил меня розовощекий с легкого морозца служивый.

— Да я ничего не сделал, — удивился я. — Себя попытался защитить.

— И ещё я вас попрошу в отделение пройти со мной, дать показания. И если можно, побыстрее… мы электричку задерживаем, — настаивает страж порядка.

Приходится выйти, ведь по сути, он прав: нож — это не шутка. Где это, кстати, мы вышли? А… Текстильщики! Пешком идти не пришлось. Не знаю как — через рацию или с помощью машиниста, но для нас с ментами и задержанного вызвали «бобик».

Сижу со своей сумкой, в которой прячу коньяк, в дежурке, жду, когда вызовут для допроса. Одновременно пялюсь на очень красивую потерпевшую, которая тоже ждёт очереди к следователю. У неё украли шубу и шапку в кафе каком-то. Женщина лет так… до тридцати, пожалуй. Умелый макияж, узкая юбка до колен, модная, обтягивающая грудь водолазка, так называемая в СССР «лапша». И, как я уже упоминал, без шапки, так что слегка растрепавшиеся каштановые волосы волной рассыпались по плечам дивы. В таком наряде зимой ходить — значит, подружиться с менингитом или воспалением лёгких. Мимолетно оценив меня взмахом пушистых ресниц, красотка, очевидно, поставила «неуд» и больше в мою сторону не смотрела. Обидно, ведь я модно одет, спортивный и… привлекательный… как мне кажется. Вдруг рядом на стул бухается грузный майор, который, бросив на меня удивленный взгляд, принимается обсуждать свои личные дела с дежурным капитаном:

— Коля, ты задрал! Меня из-за тебя тёща уже поедом ест! Обещал же помочь!

— Тащ майор, ну, приболела сестра у меня, ангина, лежит в больнице, некому перевести твой текст, — виновато отбрехивается тот.

— Чёрт! И где мне искать переводчика? — снимает модную шапку-ушанку майор и чешет затылок.

— С какого языка надо? — решаю помочь я.

— Э… Да с английского на немецкий. А ты что, парень, на переводчика учишься? Коль, кто это? — оживился майор, вопросительно уставившись на дежурного.

— Это Анатолий Штыба — наш герой! Он сегодня помог задержать вооруженного холодным оружием преступника, находящегося в розыске.

— Языки знаю. Я в красноярском крайкоме работаю руководителем комиссии по выезду за рубеж, — хвастаюсь я, незаметно поглядывая в сторону красотки, отвергнувшей самого товарища Саахо… ах, такого парня! Искоса так поглядываю, низко голову наклоня.

Но мадам, а может, мадемуазель, опечаленная пропажей своих вещей, никак не отреагировала на мои попытки произвести на неё впечатление. А я ещё и плечи расправил, пытаясь показать фигуру, но понял, что это все без толку.

— На вот, посмотри, — бесцеремонный мент сунул мне в руки инструкцию от стиральной машинки «Сименс»! — Мастера вызывал, тот сказал, что такое не ремонтирует!

— Тут много чего написано, а что надо-то? — листаю брошюру я, размышляя, откуда такая стиралка могла взяться у ментовского начальника? Взятка?

В самой книжке имеются указания по использованию техники на нескольких языках, но, разумеется, русского среди них нет.

— Там на экране что горит? — прочитав раздел с ошибками, спрашиваю я.

— Ошибку выдает… «Е-23», — вздыхает майор.

— Патрубок слетел, — быстро нашёл причину я. — Там где вода подключается.

— Да это мы и сами поняли, исправили уже! — мент поверил в меня и пришлось, раз уж вызвался, помогать дальше.

Майор звонил несколько раз домой сыну, ругаясь с ним и подсказывая, где какой инструмент лежит, затем они вдвоем проверяли разные версии, и наконец, обнаружили (не без моей заочной помощи, конечно) ослабление амортизационной пружины, после подтягивания которой, машинка включилась в работу!

Тем временем красотка, допрошенная и оставившая заяву, уже ушла. Два раза прибегал следак, который ждал моих показаний, но под грозным взглядом майора исчезал так бесшумно, как не всякий ниндзя способен был это сделать.

— Проси чё хочешь! — радости начальника местного отделения не было предела.

— Мне бы домой, вернее, в гостиницу вернуться. Может, показания дам да пойду? — устало спрашиваю я.

Что взять с майора, не придумал, разве что телефон этой красивой потерпевшей? Или адрес? Ведь кольца на пальце девушки я не приметил. Блин, Штыба, у тебя все мысли об одном!

— Давай говори, куда тебя подбросить, — предлагает местный босс.

Потеряв кучу времени в отделе, еду в милицейской машине в гостиницу и традиционно сталкиваюсь около своего номера с норвежской моделью и её другом. Опять здороваемся. На этот раз дядя не так агрессивен, и даже кивает на моё приветствие.

С этими криминальными событиями опять никуда не успел! Зимой темнеет рано, но я решил прогуляться перед ужином. Вечерняя Москва — это не безлюдный город, такое впечатление, что сейчас здесь народу больше, чем днём. Хотя постепенно, по мере моего удаления от гостиницы вглубь жилых кварталов, улицы пустеют. Навстречу теперь попадаются лишь редкие прохожие. Вот прогуливается степенная пара седых старичков, похожих друг на друга лицом, вот тройка хихикающих школьниц, оглядев мою заметную фигуру, защебетала о чем-то своем, девичье-глупом, а вон идет долговязый негр, кутаясь в куцое пальтишко. Тоже мне, маугли.

— Мистер, а как мне пройти в гостиницу «Космос»? — обращается он к постовому на перекрёстке.

Заблудился бедолага, хоть здание «Космоса» отсюда и видно, но надо знать, куда смотреть.

— Эй, друг, я покажу дорогу! — радушно предлагаю помощь я, так как постовой вопроса, заданного на английском, точно не понял.

Под бдительно-настороженным взглядом представителя власти увлекаю негра дальше по улице, показывая в каком направлении двигаться. А уже далековато я ушёл, вокруг хрущёвки и девятиэтажные панельки, нет и намека на недавнее уличное оживление.

— Спа-си-бо, — тщательно выговаривая слога, произносит обрадованный негр и сует мне в руки какую-то бумажку.

Машинально разглядываю её при свете фонарей. Два бакса! Вот чертила! А если бы мент увидел? Валютные операции по-прежнему под строгим запретом, и сесть за это можно легко. Но не бежать же за иностранцем⁈ Скомкав бумажку, выкидываю её в мусорку, но немного промахиваюсь, и комок бумаги падает на асфальт.

— Молодой человек, поднимите, что бросили, — слышу я замечание от дяди с таким суровым и мужественным лицом, какое рисуют в книжках у представителей спецслужб.

«Провокация? Негра пасли?» — пришла в голову очевидная мысль, и я ловким движением ботинка отшвыриваю бумажку в дренажную решетку. Хрен докажешь! На-ка выкуси!

— Эх, молодёжь, — разочарованно вздохнул прохожий и, развернувшись, отправился по своим делам.

«И чего я себе тут навыдумывал?» — от этой мысли становится стыдно за свои глупые домыслы. —«А пойду-ка я где-нибудь посижу». Но рядом, кроме молочного магазина, нет ничего, зато вдоль тротуара медленно катится такси, только что высадившее пассажирку.

— Шеф, стой! — торможу я бежевую «Волгу».

— В парк, — коротко сообщает водила.

— Рупь до «Космоса», — предлагаю я.

— Трёха! — наглеет тот.

— А… поехали! — транжирю деньгами я, ибо тут и пятидесяти копеек много будет, если по счётчику.

Да, решил вернуться в гостиницу, ресторан там хороший. На входе сталкиваюсь с щедрым негром. Тот пребывает в офигении от того, что я его обогнал. Обедая в ресторане, прислушиваюсь к разговору своих соседей: за столиком неподалеку сидит норвежская модель и тот самый толстый дядя, что заглядывает к ней в гости. Беседуют на английском и обсуждают игру в боулинг тут, в гостинице! Нормально! А я почему не знал, что в этой гостинице имеется такое развлечение, редкое дл СССР?

— Ну, не могу я кидать шары! Упала на улице и руку подвернула, — не сильно заботясь о соблюдении тайны беседы, оправдывается красотка.

— Хелле, так дела не делаются! Мы пригласили мистера Иванова для игры, а игры не будет⁈

— Он может играть один… или с тобой, — предлагает девушка.

— Мне сказали, он не любит, когда поддаются, а я так играю, что он точно решит, что я над ним издеваюсь! — фыркает толстяк.

— Господа, я неплохо бросаю шары и могу составить компанию для мистера Иванова, — решаюсь сесть на хвост парочке иностранцев я.

А что⁈ Развлекусь игрой, девушку ещё раз рассмотрю, может, выясню, кем ей этот дядя приходится? А то, что я русский… можно и утаить пока.

— Я вас узнала — вы мой сосед! Хельмут, давай возьмём его! Мы просто выпьем по коктейлю, а парень поиграет с русским? — ухватилась за предложение Хелле.

Гостиница «Космос» в основном предназначалась для иностранных гостей, но мой английский весьма неплох, да и не родной он ни норвежке, ни шведу, поэтому за иностранца сойти удается легко, и меня берут с собой. Блин, и чего я тут раньше не был? Отличный зал для боулинга, не хуже, чем в будущем! Отказываюсь от выпивки, соглашаясь лишь на апельсиновый сок. Пока нет гостя, развлекаюсь беседой с новыми знакомыми, представившись им спортсменом. На вопрос «откуда я» отшутился, что не москвич.

Все дорожки оказались заняты. На соседней тусуется «золотая» советская молодёжь: два парня и две девушки. Впрочем, играть никто из них не умеет. На нас посматривают с интересом — уж больно Хелле хороша в своих обтягивающих спортивных штанишках, да и я, надеюсь, неплохо смотрюсь рядом с ней. Появившийся гость, средних лет мужик, шокировал меня тем, что оказался настоящим академиком, а точнее, членкором академии наук, ну и вдобавок не Ивановым конечно, а вообще грузином! И играл в боулинг академик на удивление неплохо, но это вполне можно объяснить, например, его частыми международными конференциями. Мало ли куда он ездил, и куда его там водили? Вторым шоком была тема встречи: мои соседи оказались не парочкой «папик — содержанка», а представителями компании «Oracle»! Той самой знаменитой в будущем компании, которая уже сейчас занимается разработкой программного обеспечения, точнее, систем управления базами данных. И обсуждают они будущую экспансию своего продукта на советский рынок.

— Уже с одним министерством переговорил насчет покупки, — сообщает дядя, кидая шар и позорно промахиваясь.

М-да, такому проиграть надо суметь. Я выбил страйк, потом ещё один, затем третий. Академик хвалит меня по-русски.

— Молодец, играешь на высоком уровне. А правда, что у вас там, на западе, турниры проходят по боулингу?

— Даже чемпионаты мира проводятся, — подтвердил также на родном языке я и немедленно был разоблачён, как советский гражданин.

— Ха-ха! — рассмеялся академик. — А я сразу заподозрил, что ты не иностранец!

— Это нечестно, — пыхтит толстый коммивояжер.

Побочным эффектом от моего саморазоблачения стала потеря интереса со стороны советских девушек с соседней дорожки. Тем не менее чего хотел, я достиг, то бишь получил удовольствие от давно забытой забавы!

Разговор с программного обеспечения логично перешел на компьютеры.

— Трудно купить их, валюты нет, — жалуется академик. — Зато у нас есть настоящая сеть!

Оказывается, что для их вычислительного центра пять лет назад была приобретена одна из лучших в то время мега-мини ЭВМ производства американской фирмы «Data General». Эту ЭВМ предполагалось оснастить 50 дисплейными терминалами. Десять из них были закуплены сразу, а вот вместо остальных 40 было предложено приобрести персональные компьютеры. Долго это дело согласовывали, и только два года назад их институт получил 40 IBM-совместимых персональных компьютеров сингапурской фирмы «Data Mini». Что интересно, все компьютеры были оснащены сетевыми картами. Соответственно, у них в институте сейчас действует довольно уникальная для СССР локальная сеть! А летом прошлого года на базе этого ВЦ был создан кооператив по разработке программного обеспечения, который получил крупный заказ на автоматизацию организационного управления в поликлиниках. Кроме того, они уже организовали локалку и в ГВЦ МПС СССР!

— Намучились с поиском адаптеров для локальной сети, пришлось меняться по бартеру с одной иностранной фирмой. Мы им кое-что написали, а они нам взамен эти адаптеры, — похвастался академик и тут же пожаловался:

— А вот сейчас нужны персоналки. Имеется крупный заказчик, но у него нет валюты, только клиринговые рубли!

— Попробуйте у поляков поискать, — внезапно вспомнил я про ещё одного своего московского знакомого, который вот-вот начнёт торговать компьютерами, и судя по его рассказам, первую партию привезет как раз из Польши.

Знал от него я все в деталях, ведь мой приятель был большим любителем покрасоваться перед слушателями. Георгий, он же Гоша, он же Гога… После выхода фильма «Москва слезам не верит» друзья с удовольствием принялись называть его разными именами. Только вот адреса родителей приятеля не помню, где-то в Кунцево…

— Точно! Надо будет посоветовать Гоше! Это наш организатор. Мама у него в исполкоме Кунцевского совета народных депутатов работает. Мы там кооператив и организовали… А папа…

«А папа — зам начальника треста „Электроцентромонтаж“!» — не дожидаясь окончания фразы академика, мысленно договорил я. И оказался прав!

Вот так интересно! Это, что получается, я подскажу Гоше, где раздобыть компьютеры, которыми он потом мне же и будет хвастаться? Тьфу! Как все запуталось!

— Есть у меня мысль одна. Вы меня с этим парнем познакомьте, — прошу я своего партнера по боулингу.

— Конечно, а зачем вам? Он же не программист, и не инженер, — не понял меня академик.

Ясное дело, что объяснить, зачем мне нужен Георгий, я не смогу! Плевать, что Гоша — человек не самых выдающихся способностей в плане программирования, я просто с ним знаком, и знаю, что можно ожидать от парня. А куда пристроить его, я найду. Если подумать, то в столице больше никого из моих друзей, или хороших приятелей, и нет. А нехватка людей, которым я могу полностью доверять, ощущается остро.

— Кооператор он. Я вот тоже хочу свой кооператив открыть… Не сейчас, в будущем, — туманно поясняю я. — Посоветоваться надо. Опыт, так сказать, перенять.

— А, ну тогда конечно, — соглашается академик и чиркает телефончик.

Блестяще выигранная мною партия в боулинг, потом вторая… В общем два часа игры и общения протекли незаметно. Насколько я понял, институт, где трудится академик, уже юзает Оракл, но нелегально, по-пиратски, что называется. Но зарубежные партнёры повлиять на СССР не могут, да и не пытаются. Им главное, я так понял, создать прецедент и начать работать в нашей стране. Помня безуспешные попытки «Майкрософта» получить деньги с советских пользователей, я был скептически настроен к перспективе совместного бизнеса со своими новыми иностранными знакомыми, поэтому все внимание переключил на боулинг, тем более, норвежка также показала, что я ей мало интересен.

— А всё-таки, Толя, где вы учитесь? — допытывался Виктор, так представился академик, настояв, чтобы к нему обращались без отчества.

— В педагогическом на физвосе, — пришлось сознаться мне. — Боксер я.

— Ба! Товарищи… простите, господа! Перед вами олимпийский чемпион по боксу Анатолий Штыба! — громогласно объявил дядя. — А я всё думаю, откуда я вас знаю? Уже всех своих студентов припомнил, но не признал в вас математика. Лицо у вас такое… запоминающееся, — дипломатично произнес академик.

После этих слов и две красотки-мажорки за соседней дорожкой, и норвежская дива уставились на меня, заново оценивая. Стало как-то неуютно от таких хищнических взглядов. Хорошо, что время наше закончилось, и мы отправились на выход. Всё же незаметно для окружающих одна из девушек умудрилась сунуть мне бумажку с номером телефона! Это не могло не улучшить моего настроения, но ровно до того момента, когда, выйдя в холл гостиницы, я опять не столкнулся с чернокожим потеряшкой, тем самым, который пытался осчастливить меня двумя баксами. И дела у него, по всей видимости, шли не очень: два советских гражданина в штатском, настойчиво совали под нос негру какие-то корочки, будто тот может прочесть, что там написано. Блин, вот не зря я чуял неладное, точно — КГБ моего черного друга пасёт. Пройти мимо к лифту или вмешаться?

Зачем подошёл к этой троице в углу, я и сам не понял. Мятежная душа ищет бури?

— Парни, что вы от нашего иностранного гостя хотите? — интересуюсь я у мужиков лет тридцати, видя как те офигевают от моего русского, ведь из зала для боулинга мы спускались вместе с Хеле и Хельмутом, общаясь при этом на немецком, да и выгляжу я как типичный иностранец.

— А вы кто? — повернулся ко мне один из парочки, закрывая собой африканца… или афроамериканца?

— Друг, что случилось, у тебя проблемы? Что хотят эти люди? — не обращая внимание на вопрос, заглядываю через плечо представителя власти в глаза негру, не замечая, впрочем, в них ни паники, ни отчаяния, только лишь печаль.

— Меня ограбили! Портье вызвал полицию… вот пытаюсь им объяснить, — пояснил, как выяснилось, потерпевший.

— По-русски говори! И документы предъяви! — обозлился тот мент, на чей вопрос я не стал отвечать.

— А то что? — снизошел до общения с ним я. — Ты сам представься, а то говорят, ты из какой-то «полиции». И зачем ты ему корочки показывал? Думал, он читать умеет? Если надо, я могу помочь с переводом.

— Умный, я погляжу, — несколько поостыл милиционер.

— Паш, реально, если язык знает… — дернул за рукав служивого его коллега.

— А ты уверен, что он правильно переведёт? Нет уж, ждём переводчика, — отрезал первый.

— Ну, спроси хоть, как кошелёк вытащили, был ли кто рядом в этот момент? — не отстает второй.

— Я купил эскимо, — это зимой-то! — Потом гулял по улице… потом заблудился и подошёл к постовому, затем отправился в гостиницу! Да не было никого рядом! — вспоминая, рассказывает иностранец.

— Выпасть он не мог? — интересуюсь у него от себя.

— Никогда не падал! Да я и руку в кармане держал почти всё время! Хотя, стоп! Ты же был около меня, когда дорогу показывал, и я руку вытащил, когда тебе два доллара давал!

— Ты что, какие два бакса? Бумажку мне сунул… фантик от конфеты, который я выкинул сразу! — возмутился я, отчаянно ругая себя и раздумывая, переводить этот бред ментам или нет.

Перевёл. А куда деваться, всё равно допросят потерпевшего. И, конечно же, сразу вызвал подозрение у представителей порядка.

— Напомни, милок, кто ты? — растягивая слова, процедил первый.

— И куда кошель дел? — радостно ощерился второй.

И этот черт нерусский тоже уставился на меня с подозрением. Его как будто озарило!

В гостинице, оказывается, имелся особый кабинет для допросов, и, судя по всему, эти двое здесь люди были известные, раз нас в него пустили. Но пробыли мы там недолго, вскоре приехал переводчик, а я с ментами отправился к себе на 15-й этаж за документами. Надо же свою личность подтвердить! Впрочем, свой бравый вид и азарт товарищи милиционеры, или кто они там (желание требовать их ксивы у меня уже пропало) быстро растеряли, когда увидели, мои корочки, а именно удостоверение начальника комиссии в крайкоме. Думаю, для них стало ясно, что я по карманам шарить бы не стал. С кислыми мордами менты ушли распутывать этот, как я думаю, висяк дальше, столкнувшись в коридоре с давешней девицей-мажоркой! Но не той, которая мне телефон сунула, а другой. Как девушка нашла мой номер, а главное, зачем, неясно. Хотя… похоже, я догадываюсь. Ха-ха. Любительница красивой жизни в поисках богатого кавалера, не иначе.

— Вы извините. Я думаю, этот растяпа сам обронил где-то свой кошелек. Сейчас возьмем показания свидетелей и отвезём его в отделение писать заявление, — на прощание сказал мне один из дядек. — Если что, мы вас вызовем повесткой.

— Э… — растерялась девушка, услышав эти слова, а я оглядел её заново.

Джинсы, тонкий свитерок и сапожки. Не фабрики «Скороход», конечно. Ещё и серёжки золотые.

— Вас Леночкой зовут? — припомнил я, как к девушке обращались её друзья. — Вы не меня ищете?

— Нет, я заблудилась! — холодно соврала Леночка и, развернувшись, направилась к лифту.

Зашибись! Помог, называется, гостю столицы! Да и черт с ней! Баба с возу — кобыле легче. Зато пострадавший негр оставил мне у дежурной на этаже открытку со своим адресом в Майами. Совестно, наверное, стало. Открытка красивая: пляж, яхты, океан. Умеют полиграфию в Штатах делать.

Утром, наконец, добрался до своих знакомых переводчиков. С Михалёвым и другими ребятами, занимающимися видеокассетами, я давно познакомился. Сидим в кафешке втроем: очкастый интеллигент-переводчик, лысый качок со сломанным носом и я, и выбираем по списку фильмы.

— Так-с… Второй «Данди» обязательно, «Кошмар на улице Вязов» следующий, «Вампиры Беверли Хилз» тоже давай… — шустро ставлю галочки я.

— Слушай, а как ты так фильмы отбираешь? Сколько с тобой работаю, все удивляюсь — что не закажешь, то бомба, — интересуется у меня качок Жека, который является владельцем уже легальной студии видеозаписи.

— Да от фонаря. Если название нравится, то покупаю. Ты скажи, отчего так резко ценник поднял? Аж на полтинник с кассеты? — не желаю сознаваться в том, что большую часть фильмов я уже видел в будущем.

— Это тебе, как старому партнеру, всего полтинник, а другим больше, — поясняет ушлый делец. — А что, у вас там, в Красноярске, неплохо народ в видеосалоны ходит?

— Конкуренции много, невыгодно становится, — вру я, так как знаю, что Жека развивает свой бизнес по прокату фильмов в разных городах страны, и мне ещё один конкурент в городе не нужен.

Этих салонов у нас, как я узнавал, больше сотни только в прошлом году уже было. С другой стороны — что такое сотня салонов? Это всего 5000–10000 зрителей в день, что для нашего большого города, может, даже и мало.

— А деньги не требуют? Ну… бандиты? — неожиданно спрашивает Жека, который и сам выглядит как настоящий бандос.

— У меня пусть попробуют, — невозмутимо отвечаю я.

— Побьёшь? — смеётся коммерсант, знающий про мои успехи в спорте.

— Нет, ментов натравлю, — на этот раз не вру я.

Был уже инцидент, когда шелупонь какая-то решила подоить мой салон в общаге. Можно было договориться с афганцами, но я поступил проще — натравил ментов на этих новоявленных рэкетиров.

— Это же западло, — фыркнул Женька. — Да и у нас бы так сразу не отстали.

— Мне не западло, я не по понятиям живу. И салоны не на меня записаны. Я там так… сбоку припёка, — опять не говорю всей правды я.

Выбрав семь кассет, в основном со штатовскими фильмами, я уже хотел было уходить, как на сцене заметил музыкантов из какого-то ВИА, которые перед вечерним выступлением собрались потренькать, или просто проверяли свои инструменты. Солистку я узнал: это была Алёна Апина! А так как следом вывалились на сцену и другие девицы, я понял, что передо мной первый состав группы «Комбинация». Не сказать, чтобы я был их большим поклонником в будущем, но почему бы не взять автограф?

— Привет, девчонки, — радостно улыбаясь, направился я к сцене.

— Ой, мы с пяти вечера работать будем. Сейчас только инструменты настраиваем, — замахала рукой какая-то незнакомая мне участница группы.

— Да я за автографом подошёл! — шутливо поднял руки от наезда я.

— К нам? Ты ничего не перепутал, парень? У нас даже доярки и трактористы в колхозах автографы не просят, — рассмеялась Апина.

— А вы и в колхозах бываете? — удивился я.

— Так там платят по сотне-две за концерт! Не то что здесь: семьдесят рублей и пожрать, — призналась самая молодая участница группы — блондинка, которую я тоже не признал.

Кроме неё, блондинкой была и Апина, остальные девушки — темноволосые.

— Светка, вот кто тебя просит языком трепать? — сурово сказала одна из трёх брюнеток. — Парень, где там тебе расписаться надо? И отваливай! Видишь, работаем!

— А почему сразу «отваливай»? — слабо возмутился я, протягивая открытку с видом на пляж. — Я, может, в кино хотел позвать!

— Кого? Светку? — кивнула на разговорчивую блондинку Апина. — Так ей пятнадцать лет всего.

— А так и не дашь, — несколько смутившись, произнес я.

— Ух ты, красота какая! — разглядев американскую полиграфическую продукцию, произнесла ещё одна брюнетистая девица и, думаю, для того, чтобы смутить меня, добавила: — Она не даст, я дам!

Вся пятёрка заржала.

Я даже опешил от такой откровенности! Нет, ну какое падение нравов? Хотя, с такими красивыми ногами…

— Я согласен! Когда заканчивается у вас выступление?

— Иди уже, поклонник! Не гневи бога! — Апина решительно пресекла все мои дальнейшие попытки познакомиться с кем-нибудь из участниц культовой в будущем группы поближе.

Впрочем, и у меня дел выше крыши. Успел заехать в наш банк, потом навестил федерацию бокса СССР, передал документы от тренера.

— Ты как смотришь на то, чтобы перевестись в московский институт ФК, — спросил меня зав по работе с регионами Мартынов Игорь Юрьевич.

Я невольно поморщился. Мало того что это будет мой третий вуз за три года, так мне ещё придётся бросать насиженное местечко в крайкоме, переезжая в столицу. Но предложение хорошее, тем более в столичном ИФК есть не только педагогический факультет, но и факультет спортивных единоборств, например. Из плюсов: если меня изберут в Верховный Совет (а такую вероятность я не отбрасываю), то жить тоже удобнее будет в Москве. Сдерживающим фактором для меня, как ни странно, была достройка здания крайкома КПСС: весной я планировал перейти на управление хоз делами со своей нынешней должности и плотно заняться недостроем. Поразмыслив, отказом все же отвечать функционеру сразу не стал.

— Я подумаю, посоветуюсь со старшими товарищами, — дипломатично высказался я.

— Ах, да! У меня же для тебя подарок от федерации! Весной планируется проведение международного турнира в Норвегии, и ты предварительно отобран в сборную. Так что — готовься!

Угу, подарок! Вполне возможно, если бы не я, этого турнира не было бы вовсе. А вообще, он будет последним в моей спортивной карьере. Я так решил. Хотя, зарекалась свинья в грязь не лезть…

Сегодня по плану ещё предстоит общение со своим старым приятелем Георгием — надо познакомить его с собой нынешним! Никаких модных мест, обычная кулинария рядом с его домом. Гоша до шести на работе, и поэтому встречу мы наметили на семь.

— Ты Толя? А меня Виктор Арчилович попросил тебя по вопросам кооперации проинструктировать, — радушно сообщает давнишний приятель, присаживаясь за мой столик.

Время вечернее, поэтому в кафе полно народа. И мы с Гошей за столиком не вдвоем: рядом сидит благообразный дедушка лет семидесяти и неспешно чистит вареное яичко. На столе перед ним лежит бутерброд с варёной колбасой и стоит стакан с кофе. Я же взял нам пару пирожных и чай (кофе, я помню, Жорка не уважал).

— Ну да⁈ Ловко у вас вышло с кооперативом. Я вот сам подумываю, но пока на партийной работе и не могу этим заниматься! — подхалимски хвалю оборотистость друга, стараясь расположить собеседника к себе.

— Это нетрудно сейчас, — скромничает явно польщенный делец.

Рассматриваю своего ещё прыщавого и черноволосого кореша и вспоминаю, что лет в сорок пять он уже станет седым и толстым, но прыти своей не растеряет. Гошка заливается соловьём, болтать он мастер, как и знакомства заводить. Меня всегда поражала способность друга использовать любые, даже случайные, связи себе на пользу, извлекая из них выгоду по максимуму. Удивительно компанейский товарищ и в будущем будет, и уж, тем более сейчас.

— В крайкоме работаю, начальником комиссии по выезду за рубеж, сейчас в Москве в отпуске. А вообще боксом занимаюсь, заслуженный мастер спорта.

— Круто! Мне дядя Витя рассказал, что ты олимпийский чемпион, — уважительно признал Гоша.

Болтаем с ним о разном. В парне чувствуется коммерческая жилка, и сейчас такие могут подняться в гору, тем более, стартовый капитал обеспечить его родители в состоянии.

— Компьютеры? А ты попробуй среди польских студентов поспрашивать, они могут привезти их из дома, а ты тут их купишь, — озвучил я другу ранее уже высказанное академику предложение.

— Да их «Меритум» — дерьмо, — с видом знатока презрительно заявил кооператор.

— В Польшу и из Сингапура возят, и из Западного Берлина, и из других мест, — припомнил я.

— Где бы найти ещё этих польских студентов? — с некоторым сомнением, но уже заинтересованно, буркнул парень.

Про свою одноклассницу Иру, которая вышла замуж за поляка, студента, кстати, и на постоянку уехала жить в Варшаву, он и сам припомнит, надеюсь. Ну что? Парню я помог, а значит, дальнейшее наше общение уже будет выгодно нам обоим.

— Черт, а это мысль! Спасибо, друг! Ладно, а то мне с утра на занятия надо. Телефон у тебя мой есть, звони, — простился со мной новый старый знакомый.

А у меня с учёбой все значительно проще: я под надёжным прикрытием совета ветеранов ВУЗа, и, сдав общие предметы вроде философии и английского, могу появляться в учебном заведении раз в месяц.

— Простите, молодой человек, но я случайно слышал ваш разговор, — неожиданно обратился ко мне дед, который всё это время, казалось, дремал за остатками кофе.

Я в один момент вообще подумал, что старикашка богу душу отдал, даже как дышал тот, слышно не было — сидел, прикрыв глаза, и нам с Георгием ничуть не мешал.

— Да ничего страшного! — дружелюбно улыбнулся я. — Всего хорошего вам, мне пора!

— Подождите! Я хотел предложить свой компьютер…

— Наш или…? — заинтересовался я.

— Наш. «Электроника». Внуку собирался подарить, да он, вишь, эмигрировал в Израиль в конце прошлого года, — печально произнес дед и добавил: — И как я его проморгал? Сирота он, без родителей рос.

— Спасибо, но я, наверное, откажусь, — вежливо ответил я, так и не придумав, зачем мне отечественная «Электроника».

Уж советский компьютер я куплю без проблем, если надо будет. А дед-то, на первый взгляд поросший мхом, оказался продвинутым! Уже собираясь уходить, я расслышал бормотание старика, продолжающего жаловаться на своего неблагодарного внука.

— Уехал, а теперь за дачкой в Сочах и присмотреть некому. Сам-то я уже стар ехать туда жить, вот и стоит халупка пустая!

— У вас домик в Сочи? — невольно заинтересовался я.

Нет, никаких планов покупки недвижимости у меня не было, да и невозможно это сделать по закону сейчас, ведь дачи раздавали советским трудящимся в постоянное пользование предприятия разные. Причем земля оставалась государственной, твоим был только дом… до 25 метров площадью вроде. Просто мне любопытно стало.

— Получил в своё время… а последние годы внук там жил. Море рядом — красота! Утром выйдешь, надышаться воздухом невозможно, не то, что здесь в Москве. Но десять с гаком лет назад меня сюда вот выдернули по службе. Тут и помру, наверное!

Старик разговорился, а у меня созрела мысль: а не рвануть ли мне на море в свой остаток отпуска? Гостиница оплачена? Да и шут с ней! Купить билеты и махнуть в Сочи! Или в Крым?

— А мне сдадите домик на пару недель? — закинул удочку я.

— Домик? Зачем он вам, молодой человек? Вы тут, а домик там? — удивился дед.

— Так я как раз собираюсь полететь в Сочи! — радостно лыблюсь я.

— Аэропорт там в Адлере только. У нас в Сочи тоже был, но закрыли после войны… но я вас понял и совсем не против! Мне неудобно деньги с вас брать, да и не нужны они мне особо… А знаете что? Живите так! Всё равно дом пустой стоит! Тем более, вы олимпийский чемпион! — выдал дедок, дав понять, что слышал весь наш с Георгием разговор.

— Что вы, это будет неправильно. Давайте я вам сто рублей дам! — решительно возражаю против халявы я.

Ещё на стариках я не наживался!

До закрытия заведения час, и Богдан Константинович, так звали деда, проживающий в том же самом доме, где располагалась кулинария, со скоростью беговой черепахи отправился за ключами к себе в квартиру, а я опять заказал чай.

— Вот этот от ограды, а этот от дома. Свет там есть, вода тоже, удобства, уж извини, во дворе. Вот адресок, вот телефон сына моего друга покойного. Если что надо будет, обратишься! — напутствует дед. — Да не суй ты мне свои пятерки!

— Нет крупных у меня, хоть полста пятерками возьмите, — сконфузился я, совсем позабыв, что у меня в потайном кармашке куртки припрятаны триста рублей четвертаками на крайний случай!

— Охти, и что с тобой делать? Что ж, давай. Положу завтра на книжку, чтобы не потерять! В сберкассе оно надёжнее! — наконец соглашается дед.

Блин, предупредить бы старика о том, чтобы забрал деньги из этой конторы через годик-другой, пока они не обесценились… Да не поймёт же. Это только я вижу будущее, опережая время.

Еду к себе в «Космос»… Так-с, касса «Аэрофлота» в гостинице имеется, но она, конечно, закрыта. Ладно, утро вечера мудренее. Все дела срочные я тут, в столице уже сделал, даже план перевыполнил, завязав новые знакомства со своими старыми друзьями, можно и на море отдохнуть!

У моей соседки в номере играет музыка. «Шери, шери леди», — надрываются энергичные парни из группы «Modern Talking». Магнитофон норвежка, наверное, слушает. Внезапно дверь резко открывается и в проеме появляется пьяная Хелен!

— Май френд! — лезет она с обнимашками ко мне. — А мы договор подписали, завтра домой! Заходи в гости!

— Руссо туристо! Облико морале, — отказываюсь я от приглашения, немало озадачив этой непонятной фразой девушку.

Вот была бы красавица не из Норвегии…

Шум и музыка за стенкой продолжались ровно до десяти вечера, а потом резко прекратились. То ли коридорная попросила закончить веселье, то ли норвежская модель утомилась и легла спать.

Утром я полон сил. Сделал зарядку и собрал свои вещи. Касса «Аэрофлота» работает только с девяти, но, возвращаясь с завтрака, замечаю приоткрытую дверь конторы.

— Гутен морген, — захожу я в помещение.

— Что ты мне голову морочишь? Ишь, иностранцем прикинулся! — недовольно фыркнула работница кассы — женщина со сложной судьбой и сложной прической на голове, похожей на птичье гнездо.

Про сложную судьбу я не для красного словца упомянул — кассирша минут пять жаловалась кому-то по телефону о том, что её бросил муж, не обращая никакого внимания на «иностранного» меня. Я терпеливо ждал, понимая, что дело у меня маленькое и неважное по сравнению с глобальными житейскими проблемами тетки, но, в конце концов, не выдержал и обратился на великом могучем к балаболке:

— Можно один вопрос, и я уйду?

— Рано! Касса закрыта! Ну, хотя… Чего тебе? — неприветливо спросила брошенка, не прерывая телефонного разговора.

— В Сочи один билет на сегодня! — уверенно заявил я, положив на стол четвертак.

— Убери, билет дороже стоит. Думаешь, твоей двадцатипятки хватит?

— Какой двадцатипятки? Не вижу! — сделал удивленную физиономию я. — Деньги у меня есть. Будет билет, куплю!

— Лиз, подожди, перезвоню! — сменила тональность беседы тётка, а двадцать пять рублей волшебно исчезли в ящике стола.

— Я и бронь снять могу, — торопливо сообщаю я.

— Есть один деловой… На 12.05 успеешь? Шереметьево.

— Что есть? — не понял я.

— С этого года «Аэрофлот» ввёл деловой класс для билетов: багаж до 30 кг, меню другое, отдельный зал, расстояние между рядами больше, — любезно пояснила кассирша.

Понятно! Это не первый класс, а некий суррогат. Да мне всё равно! Покупаю билет и быром иду сдавать номер. Да, номер надо сдать самолично, таковы правила! Понятно, что меня не накажут, но зачем нарушать инструкции? Потом ещё выяснится, что пропали два ценных полотенца, или что простыня в крови была! Спускаюсь вниз к вызванному с номера такси. В руках чемодан и сумка.

— А вот он, Штыба! — слышу торжествующий голос администраторши покидаемого мною заведения. — Он выезжать собрался… Притом, срочно.

У стойки стоит милиционер — целый майор! И смотрит он на меня с нехорошим прищуром.

И чего надо от Штыбы? Такси может и уехать, вызывай потом другое…

— Слушаю вас, только быстрее, меня машина ждёт, — я протянул майору паспорт, а заодно и удостоверение крайкома.

— Машину можно и отпустить, — рассеянно пробормотал мент себе под нос, рассматривая фото в паспорте. По другой книжечке он лишь мазнул взглядом, — Всё верно! Штыба, Анатолий. Вам надо проехать с нами!

— Никак невозможно, у меня самолёт из Шереметьева в Сочи скоро улетает. Зачем я вам?

— Вы, Анатолий, ерунду не говорите. Сдадите билет, если нужно будет, а пока вынужден потребовать вас проехать со мной — укоризненно качнув головой, твердо произнес дядя.

— Вынужден вам отказать! — отрезал я, не менее решительно.

— Оказываешь сопротивление органам власти? — удивился такому отпору майор. — Я ведь могу и силу применить!

— А я могу и прокурору жалобу написать! Или вашему министру позвонить, благо телефон помощника у меня имеется. Ордер на арест у вас есть? Нет? Тогда отвали, дядя, с дороги!

И я буром попер на выход. Но майор ловко ухватил меня за ручку сумки.

— Товарищи, прошу засвидетельствовать: я подвергся физическому насилию со стороны представителя милиции… Как вас? Ах, вы же не представились! Так, может, ты ряженый? Уважаемая, ноль два наберите! — крикнул я теткам у стойки.

— Ты что творишь? Тут иностранцы кругом! Какой ордер? Мы тебя как свидетеля вызываем! — зашипел мент.

— Где иностранцы? — кивнул я на пустой холл. И действительно, в помещении народу было немного: пара узбеков и один грузин, которые явно на иностранцев не тянут пока. — Свидетелем? По повестке вызывайте, и я приду. Или не приду… Ну, тогда уж действуй, майор, по инструкции, если погоны потерять не хочешь — я насчёт министра не шутил.

Тетки у стойки следили за сим представлением со скрытым восторгом. Как же, будет о чем посплетничать! Впрочем, поддерживать кого-либо они не спешили. С одной стороны — бронь от крайкома, по которой я заселился в номер, а с другой — представитель власти, офицер при погонах, который и выглядит посолиднее и ведет себя уверенно. Но я тоже стараюсь лица не терять: специально на «ты» перешёл — раз уж козыряю связями, глупо лебезить, неправдоподобно будет.

— Так… ты меня тут не пугай! Поехали со мной, допрошу тебя по поводу дела Лыткина… Ну, это тот, которого в электричке… И лети куда хочешь, чёрт с тобой, — растерявшись от такого поворота событий уже миролюбивее продолжил майор и достал удостоверение: — На смотри.

— Пончик? Сергей Станиславович? Ну? Целый майор, а законов не знаешь. Это так вот меня наградить хотят за помощь органам? Срывом подготовки к международным соревнованиям в составе сборной СССР? С меня уже показания сняли, ничего нового не скажу… но повесткой можете ещё раз вызвать по закону, — я сделал ударение на слово «закон» и, не оглядываясь, поспешил к выходу.

— Анатолий, вас так же зовут? — услышал я голос, уже усаживаясь к усатому водиле в «Волгу» с шашечками. — Возьмите меня до Шереметьева?

А это кто ещё? За мной торопливо ползла растрепанная молодая ещё женщина с двумя чемоданами в руках. Следом за ней семенил мальчуган лет шести, цепляясь за рукав маминой шубы.

— А вы как узнали, куда я направляюсь? — удивился я, не спеша соглашаться.

— Ой, да слышала в холле гостиницы, как вы упомянули про Сочи. Мы тоже туда летим. До самолёта три часа, боюсь не успеть. Можно багажник открыть? — крикнула тетка усачу, уверенная, что я не откажу.

— Откройте, — кивнул я и заодно закинул свои сумки в багажник.

По дороге в аэропорт разглядываю носатую попутчицу. Оксана, вот так вот без отчества, почти кокетливо представилась женщина. Сообщить имя сына она не сочла нужным.

— Отдыхать летите? — спросил я, заранее зная, что неправ.

У женщины чемоданы все оклеены иностранными этикетками, а значит, из-за границы только что прибыла. Но сразу про такое кто спрашивает?

— Что? Нет, я живу в Сочи, в санатории работаю, — пояснила женщина.

— Директором! — гордо добавил сынок.

Оно и видно, что не из бедных и простых тружеников. У дамы, кроме норковой шубки и шапки, золотой гарнитур в ушах и на шее болтается, тяжелый, по виду. Сама женщина с уверенным взглядом и смотрит по-хозяйски, у такой и мысли, наверное, не было, что ей могут отказать. Директор же! Высокая грудь соблазнительно выглядывала из-под распахнутой шубки, но вот само лицо… что-то в нём отталкивающее есть, не слишком приятное.

— За границей были. А ты правда с министром МВД знаком? — спросила любопытная непрошенная попутчица.

— Виделись разок, — признал я со вздохом, покосившись на наколки водилы.

Может и сиделец он бывший, я небольшой спец по партакам. Но шоферу всё до лампочки: довез нас быстро и профессионально.

В аэропорту пришлось помогать с багажом новой знакомой. Ну а как иначе? На рейс мы всё-таки успели, и поскольку регистрировались вместе, то и в самолёте оказались рядом. Оказывается, у этой парочки тоже деловой класс билетов! Естественно, пацана безымянного пока усадили к окну, а я расположился с краю. Тут и места больше, и вставать удобнее. Да и кормить обещали, несмотря на то что лететь всего-то четыре часа. Ещё в аэропорту я успел позвонить Власову и рассказать ему про недавний инцидент в гостинице, ну и заодно про свой невольный подвиг в электричке пришлось упомянуть.

— Умеешь ты, Толя, отличиться. Узнаю я про твоего Пончика, уверен, стыдно ему скоро станет. Но если нужно будет содействие милиции оказать, ты уж не кочевряжься, а расскажи ещё раз, как там дело было, — напутствовал меня Власов.

— Так вот, если смотреть со стороны моря… ну, стоя спиной к нему, твой дачный поселок будет влево и в горку. Вообще не знала, что там дачный поселок есть. Жаль, до моего санатория тебе далеко, но если соберешься, звони, телефончик тебе оставлю, — благополучно успев на рейс и чувствуя окончание своего длительного путешествия, Оксана заметно подобрела и уже не пшикала недовольно на своего сына и не корчила из себя важную даму, а стала обычной теткой лет тридцати.

— А далеко до моря-то?

— Кому как, минут тридцать-сорок ходьбы, — равнодушно ответила женщина.

Я уже все, что хотел, выяснил. Еду в Сочи зря, этот дачный поселок «Труд» — дыра какая-то. Развлечения только в городе, а до него добраться ещё надо — такси не вызовешь же. Ну и в море покупаться не получится, правда в Оксанином санатории бассейн имеется, и у меня туда доступ уже есть. Но скукота же будет! Чё поперся? У меня выборы на носу, надо заниматься подготовкой к ним, а я на море собрался… Зимой притом. Нет, там тепло сейчас, градусов десять, и что-то даже цветёт, как поведала мне разговорчивая директриса. Но что делать одному в частном домике? Ну, разок шашлык пожарю, рыбу на рынке куплю и приготовлю, в парк съезжу, на теплоходе покатаюсь… Ладно, положим, неделю найду, чем себя занять. Да и всяко там сейчас лучше, чем в Красноярске, где минус двадцать, а то и меньше.

— А как ещё можно развлечься зимой в Сочи? Я вот в гостинице в боулинг-зал ходил, а у вас в городе нет такого?

— Нету, я бы слышала. Ресторанов у нас много, но ты говоришь, не пьёшь. Дискотеку уважаешь?

— Да, и сам неплохо танцую брейк-данс, — подтвердил я.

— Брейк? Я тоже учусь! — аж подпрыгнул в кресле сынишка Оксаны, которому смотреть на облака порядком поднадоело, а больше из иллюминатора давно уже ничего видно не было.

— И где ты занимаешься? — стараясь не коситься на грудь матери, развернулся я к парню.

— В клубе в нашем совхозном. Денег плачу… даже страшно сказать сколько, — вместо сына ответила Оксана.

— Могу показать пару штук танцевальных, — подмигнул я мальчугану. — У тебя до скольки занятия в школе?

— В школу нам со следующего года только, — опять ответила мама. — Насмотрелся фильмов и теперь вот вместо фортепьяно танцами этими буржуазными занимается.

— На фестивале в 85-м в Москве брейк-данс был включен в культурную программу, — авторитетно заявил я.

— Ма-а-ам! А можно, дядя Толя к нам в гости приедет?

Уже и «дядя Толя» я. Эх, как годы-то летят!

Получил я все-таки приглашение посетить дом своих попутчиков, который, по словам пацана, располагался гораздо ближе к морю, чем мой. Совхоз их находится где-то рядом с Грузией, то есть, с Абхазией. Адресок записал, заеду или нет… посмотрим. Побочным эффектом сближения с сыном Оксаны, которого, кстати, звали Олегом, стала информированность о том, что живут они втроем: он, мама и… нет, не папа, а бабушка! Ну и как бонус уже от мамы я получил транспорт в аэропорту. Женщину встречала служебная «Волга», ну а меня она любезно отправила к знакомому частнику — и всего за пять рублей.

Сочи этого времени мне незнаком совсем. Сижу в машине, как в аквариуме, и с интересом разглядываю местных жителей, которые куда-то спешат по улицам этого южного города. Вдоль тротуаров действительно пышно цветут какие-то деревья, от которых пахнет так, что голова кружится. А водитель, тем временем, будто на допросе: кто, куда, зачем? К кому приехал? Чем занимаюсь? Платят ему, что ли, за сбор информации? Я лишь загадочно молчу, чем, похоже, обижаю сочинца, так как, высадив меня у ворот садового общества, тот не попрощавшись, резко дает по газам и уносится в закат. Ну и ладно, сам дойду. Вот только жарковато в дублёнке.

Улицы в этом садовом обществе называются «бригадами», оно и понятно, раз название дачного поселка — «Труд». Моя — третья, дом тридцать пять. Иду по параллельной четвертой и в определенный момент спускаюсь на третью. Забор у нужного мне дома оказался высоким и вполне себе солидным, и вообще, судя по дружному собачьему хору, здесь, несмотря на зиму, жизнь бьет ключом. Это подтверждает и освещение: почти у каждого дома фонарь горит, а вот у моего — как назло, темнота. С трудом нахожу скважину в воротах… Так, первый ключ подошёл! Уже легче — значит, дед не обманул, и это действительно его дача. Во дворе пусто, но всё аккуратно: ни мусора, ни хлама. Участок слегка уходит вниз, и в конце, в темноте, можно разглядеть сарайчик и туалет. Домик сам небольшой, но с мансардой — фактически это целых два этажа.

Открываю дверь и сразу понимаю… кто-то здесь живёт! Ну, старые вещи могли остаться от предыдущего хозяина, но вот кастрюля с ещё дымящимися макаронами на кухне — это уже странно. И главное — свет включён! Даже не проходя дальше узкой кухоньки и не поднимаясь по крутой лестнице на второй этаж, становится ясно — тут что-то не так, и с этим придётся разбираться. Щёлкаю выключателем у входной двери.

Ворота на улицу запираются двумя способами: на встроенный замок и на задвижку. Я, конечно, когда зашёл, использовал задвижку из добротного куска дерева — так быстрее. Поэтому, когда услышал, как кто-то неистово дёргает калитку со стороны улицы, сопровождая это действо густым матом, не особо удивился.

«Ну что, идём посмотрим на соседа моего!» — зло подумал я и, бросив свои вещи, заторопился к ограде.

Отодвинув щеколду, я еле успел увернуться от распахиваемой вовнутрь мощным пинком двери. Мои предположения оказались верными — передо мной явно нынешний жилец дачного домика.

— Ты кто, обзовись? — потребовал мужик лет тридцати моего роста, но крепче сложением. В руках у дяди была поллитровая бутылка вина, заткнутая самодельной пробкой.

— Тихо, не бузи! Я этот дом снял на две недели! — отойдя с прохода, как можно миролюбивее произнёс я.

— Чё? Не понял. Ты кто? — (да уж, с извилинами у мужика совсем напряг). — Я тут по разрешению хозяина!

— А ты в курсе, что тот человек, что свалил в Израиль, вовсе не хозяин этого домика? Дача не на нём числится, а на его дедушке. Так вот, я от дедушки! — пытаюсь пояснить как можно понятнее.

— Да хоть от бабушки, я деньги заплатил! Сп…л что-то уже, а? — жилец приблизился ко мне вплотную и тут же, оседая, захрипел: — Сука! Сука!

Вот не люблю я, когда ко мне вплотную подходят, чуть ли не прижимаясь! Ну, если ты не девочка красивая, конечно. Поэтому профилактический в корпус выписал, не задумываясь.

— Слышь, дебил! Ещё раз для тугоухих: дача выделена деду, я платил деду. А кому платил ты — твои проблемы! Десять минут тебе, чтобы вещи собрать и исчезнуть с горизонта!

— Тормози! Что за дед? Антоши? — мужик после полученного удара резвость свою подрастерял.

— Я вот в душе не @бу — Антоша он или кто там ещё! Но дед звонил в местное правление СНТ и предупредил, что я поживу тут. Деда звать Богдан Константинович.

— Да меня тут все знают! Эх! Брешешь ведь? Вот гандон! — встал на ноги мужик и опять рухнул от короткого в печень — когда меня оскорбляют я тоже против!

— Да я не про тебя! Про Антошу! — получив удар и продышавшись, с обидой произнес незаконный жилец.

Что интересно, бутылку он не разбил — значит, опыт у мужика определённо имеется.

— Ясней выражайся! — свою вину я признавать не собираюсь. — Предлагаю пройтись до правления и там выяснить, кто хозяин этой дачки.

— Да там нет никого уже, и не будет до понедельника! Они в пятницу до двух работают.

Точно! Сегодня же пятница! Неудобняк, короче.

— Ладно, идём в дом знакомиться, — посопев, принимаю решение я.

— Толян? Я тоже! Тезки, значит, — миролюбиво продолжил наше общение дядя. — Работаешь? Учишься?

— И работаю, и учусь. А ты? Мне не наливай, я не пью, — уловив сомнения мужика, от выпивки я отказался.

Толик, облегченно выдохнув (очевидно, делиться ему не хотелось), налил себе, как оказалось, не вина, а нечто вроде подкрашенной самогонки, разлитой в бутылку из-под вина.

— Работаю, но на себя! — сказав эту многозначительную фразу, тезка намахнул стопарик внутрь.

— Печку чем топишь? Вроде тут тепло, — кивнул я на комнату.

Комнату я уже успел рассмотреть: в правом углу стояла печь, в левом — две односпальные кровати. Были ещё холодильник и стенной шкаф с книгами.

— Да я только на ночь закидываю дрова, до утра тепла хватает, и тут, и наверху. Что-то про деда, помню, Тоха рассказывал, но, грит, не приедет точно — старый уже, — признался наконец незаконный жилец дачи.

— Сегодня тут ночуй, завтра ищи дом на неделю- другую. Потом мне пофиг — можешь тут опять жить, — решил пойти навстречу, видя, что мужик, вроде, нормальный. А то что бычить в первый момент начал — да кто бы не начал на его месте! Живёшь тут себе несколько месяцев спокойно, а тут вдруг кто-то тебя выселяет!

— Нормально, но в понедельник в правление схожу… И это… можно я тогда вещи не буду вывозить свои? Ты, кстати, в мансарде или внизу спать хочешь?

Я прикинул… Внизу, конечно, теплее, ведь труба от печки проходит сквозь мансарду и ведёт прямо на крышу, а других источников тепла там нет. Но вот проблема — внизу на двери нет защёлки, я уже заметил это. То есть, мой тёзка сможет легко ко мне зайти, если захочет. А, как говорится, бережёного бог бережёт.

— Наверху. Там море видно, сам сказал.

— Ну, смотри. Может, будешь? — неискренне предложил мужик ещё раз своего пойла.

— Не-а, пойду вещи разгребу, — отказался я и полез наверх.

Море, может, и видно, но темно… хотя, вон те огоньки вдалеке вполне могут принадлежать какому-нибудь судну. Наверху тоже стояли две кровати, но комната была заметно меньше и, как я и предполагал, холоднее. Однако, кроме трубы у самой стены, тепло явно шло ещё и снизу, так что, может, тут и не двадцать градусов, но пятнадцать точно есть. Под одеялами не замерзну, и на снегу спать приходилось! Ну как на снегу? На кострище лапника накидали с мужиками-геологами и спали — было такое в моем далеком прошлом-будущем.

Спать ложиться было ещё рано, есть не хотелось, а телевизора тут не оказалось, так что я с головой погрузился в газеты, которых набрал в аэропорту целую кипу. Через часик решил проведать удобства — те, что во дворе. Замка в комнате наверху тоже не было, но я приладил нитку внизу под дверью — решил проверить, полезет ли тёзка меня шмонать или нет. Был бы знакомый, вообще не выселял бы, а так — чужой человек, доверия нет. Оказалось, не полез.

Кроме сортира и сарайки, во дворе обнаружилась небольшая банька, незамеченная мною ранее. Место это мне нравилось всё больше и больше. Конечно, в дождь тут заливать будет прилично, но вода, не задерживаясь, побежит вниз, ведь участок имеет заметный уклон. Кстати, вода… есть ли тут водопровод?

— Летний есть, а так родник рядом имеется, завтра покажу, — зевая ответил уже надравшийся сосед. — Спать пойду.

— Спокойной ночи!

Не расслышав, что там буркнул в ответ мужик, иду к себе и тоже ложусь спать.

Выспался я действительно хорошо — тишина тут заповедная! Утром даже захотелось сделать зарядку. А размявшись, решил провести полноценную тренировку. За этим занятием меня и застал сосед.

— Спортсмен, я вижу, — уважительно заметил он, умываясь из бочки.

— А ты, похоже, сиделец, — сказал я, разглядывая купола на спине мужика.

— Есть такое. Кто на что учился, — подмигнул Толик. — Мои университеты мне тоже много знаний дали. К хозяину я больше не стремлюсь, поменял дорожку, и вот уже пять лет как чист перед законом.

«Зарекалась свинья…» — подумал я с сомнением, но вслух оскорблять человека недоверием не стал.

Потом пили чай. Мужик оказался хозяином никудышным — у него даже яиц в холодильнике не нашлось. Зато стояла банка молока.

— Люблю молоко, — некультурно швыркая, отхлебывая напиток, с некоторым стеснением пояснил он.

Тёзка долго ковырялся, скидывая свои вещи в кучу, чтобы они мне не мешали, затем показал, где родник, где короткий спуск к остановке автобусной и… ушёл в дом через дорогу! Он тоже пустой, но там живёт якобы его подруга, которая и в домике у него, и на участке прибиралась за небольшую плату. А я думаю, чего это сортир чистый? Кстати, ключи я у прежнего жильца отобрал. Да, хилая дверь в домик — не бог весть какая защита, но так спокойнее.

В город удалось выбраться только к обеду. Тут ещё нет знаменитого курорта на Красной поляне с подъемниками, горнолыжными трассами и казино, поэтому и поток туристов в несезон заметно падает. Дорога к пляжу шла под горку. Я разглядывал улицы, людей, одетых по-весеннему, ведь термометр показывал плюс двенадцать. Я и сам был в спортивной куртке, без шапки и в кроссовках. На ногах джинсы, но было бы теплее, всё равно надел бы их — шорты у меня только спортивные, больше на трусы похожие. Зелени вокруг много, например, мне глянулось дерево, похожее на розовый куст — потом название узнаю. А цветущую мимозу я признал сразу — у нас такая дома растёт. Надо зайти, кстати, на переговорный, узнать, как там мои родные.

— Ой хорошо, Толя. Отдыхай, конечно. Там люди культурные, а у нас в деревне только пьют все, — порадовалась за меня бабушка.

Больше никого дома не оказалось, отец и мама Вера с ребятней гуляли.

— И батя бухает? — настороженно спросил я.

— Что ты! Раз в неделю может, а не как раньше! Ему на работе даже в партию предложили вступить!

Я невольно улыбнулся, представив батю партийцем.

Дошёл, наконец, до моря. Никаких платных лежаков и подушек, но народу около моря прилично тусуется, некоторые устраивают даже нечто вроде пикника. Закатав джинсы, я помочил ноги в Черном море. Всё, миссию выполнил, поеду… поеду в парк Южных культур. Оксана очень советовала, говорит, его при царе ещё заложили, очень много редких растений там имеется. Даже написала, на чём можно до него добраться.

Завтрак я пропустил и решил зайти в столовую пообедать. Тут, недалеко от пляжа. Наскоро перекусив, иду в туалет и неожиданно замечаю на выходе из заведения Толика с каким-то мужиком, тоже расписным, хотя видны были только руки. Так как направлялась сия парочка также в туалет, то быстро вернувшись назад, закрываюсь в кабинке — решил подслушать, о чем это мужики так нервно беседуют между собой. И результат меня не разочаровал.

— Да лет двадцать, но здоровый, как лось! Чего приехал — не знаю, но не по мою душу точно, — услышал знакомый голос Толика.

— И чё, реально, как конь бьёт? — противно засмеялся хрипловатым голосом зэк. Ну а кем он ещё с такой росписью может быть?

— Ты не смейся, молодые они отморозки, сам знаешь. А я здоровья у хозяина оставил прилично.

Зажурчал рукомойник, видно, мужики свои дела сделали, но уходить не спешили.

— Ладно, ты не рамси с ним, сам знаешь, тебе привлекать внимание нельзя, а через недельку, как делюгу сделаем, поквитаемся с этим борзым.

— Да леший с ним! Дурачок он малолетний, спортсмен какой-то известный. Вчера, пока он до сортира ходил, я его вещи прошманал. Кубок нашел боксёрский. Такого тронь — искать прилежно будут.

— Ха! Дрейфишь? Ну твое дело. Мне главное, компашку эту раздеть, тогда и сам на год отпуск возьму! С Галкой в Крым рванём.

— Фрол, без обид, но я — пас. Привык я уже на расслабоне жить, тихонько лаве снимаю с терпил, а на катку я не пойду, — вполголоса и, как мне показалось, несколько заискивающе, но тем не менее решительно произнес Толик.

— От тебя и делать ничего не надо! Просто прикроешь, если понадобится! И ты мне должен! Забыл? — тоже негромко и также твёрдо парировал его собеседник.

— Черт с тобой, но после этого расходимся, — нехотя проскрипел мой сосед.

Вот оно что! Ну, кто бы сомневался. Впрочем, меня это не касается, и вмешиваться я не собираюсь. Хочет кто-то денег, играя в карты, нажить, будь готов, что на тебе наживутся. Но в последний момент, когда парочка уже выходила из туалета, уловил обрывок фразы:

— Лось этот сибирский хоть и слеповат на один глаз, но профессию свою знает. Просто не будет!

Лось — это кто? Вполне возможно, пренебрежительная кличка. А может, Лосев Коля из артели Совмена «Полюс»? В прошлом году им выдали право на разработку крупного месторождения в Енисейском районе Красноярского края — Олимпиадинского (при моей, кстати, поддержке). Самое интересное, что это месторождение мне хорошо знакомо по будущему — строил там дамбу и хвостохранилище в 2007−2009-х годах. Так вот, в артеле «Полюс» зам председателем был именно такой человек — с одним глазом, второй у него не видел ничего. Но мужик он авторитетный и явно денежный. Это его, стало быть, раздеть хотят… Тут надо подумать. Я этого Колю только один раз в крайкоме видел, и он мне никто. Но опять же — земляк, да и то, что со мной захотели поквитаться, меня завело!

Вечером я случайно оказался на дискотеке. Как это произошло? Поехал в клуб совхоза «Восток», обещал же поучить брейк-дансу Олега… Вернее, если по порядку: я погулял по парку, полюбовался на высокие южные деревья, покормил только что купленным пирожком кота, невесть как выживающего здесь зимой, попытался пристать к отдыхающим девушкам, которые меня невежливо проигнорировали. Вот прям как будто я пустое место. Даже взгляд на меня не бросили.

«Лесбухи, поди», — морально утешил я своё эго.

Потом опять перекусил шашлыком, задавив в себе острое желание выпить пива. За последнее время я от алкоголя уже отвык, а тут вот прям очень захотелось! Спустился ещё раз к морю и к пяти часам отправился в совхозный клуб.

Располагался он в довольно большом, хоть и одноэтажном, здании. Кроме просторного актового зала, здесь имелись небольшой кинозал и несколько комнат для кружков по интересам. В одной неумело бряцали по пианино, в другой, я заглянул, прилежно корпели над каким-то рукоделием девочки, и лишь с третьей попытки я обнаружил танцзал. Помещение примерно пять на пять метров, деревянный пол, на стене почему-то шведская стенка, на столике магнитофон-кассетник «Шарп» и колонки. Кроме моего знакомого пацана Олега, в комнате было ещё человек семь детишек лет до десяти, по моим прикидкам, и смуглый, а может, просто загорелый, как все сочинцы, парень — преподаватель.

— Дядя Толя, — громко обрадовался мне Олег, а я опять поморщился от резавшего слух «дядя».

— Костян, — протянул руку их учитель — парень моего возраста.

— Здорово! Неплохо ты крутишь нижний, но ребятне рано, ты их чему попроще обучи, топ-року, например. Знаешь? — выдал я минут через пять нашего знакомства, за время которого Костя не без гордости продемонстрировал все мастерство.

— Что-то слышал про него. Может, покажешь? — загорелся парень.

— Ноги на ширине плеч, правая нога шаг по диагонали относительно левой ноги… — принялся медленно рассказывать я, а потом и показал модное движение под музыку. Уже минут через десять мелюзга освоила этот базовый элемент. Другие движения, например, «Гоу даун» — переход от верхнего топ-рока к нижнему футворку, дети уже тренировали с Костиком, но я всё равно прошёлся по их ошибкам. Считаю, что рано Костик грузит малышню сложными вещами, лучше начинать с физухи и базы. Неожиданно я увлёкся, и час урока пролетел незаметно.

А по окончании занятия каждый ребенок сдал по рублю преподу. Во как! Тут всё на коммерческой основе, а значит, Костик заинтересован, чтобы ученикам было интересно, иначе рублик и уплыть может!

— Я и старшую группу тренирую! Но в другие дни, — хвастается мой новый знакомый.

— Я вижу, Анатолий, вы и вправду умеете кое-что! — услышал я низкий грудной голос Оксаны, которая пришла за сыном, ведь на улице уже начинало темнеть.

Я окинул взором ладную фигурку мамы… Эх, ей бы носик подправить, но в СССР поди ещё нет пластических операций.

— Толян, ты приходи на дискотеку, через час начнётся! Рубль вход, но я проведу! — радушно предложил Костя на прощание.

Компанейский он, открытый и улыбчивый, но обещать сразу я не стал, а отправился в гости к Оксане и Олегу, где меня собирались накормить борщом (я от таких предложений редко отказываюсь).

Дом моих недавних попутчиков находился недалеко от клуба, и уже минут через пять ходьбы по хорошо освещённым улицам (совхоз на это дело денег, видимо, не жалел) мы до него добрались.

— Можешь не разуваться, мы на кухне посидим, тут ковров нет, — предложила Оксана.

Да, после прихожей у них сразу располагалась кухня. Я из любопытства заглянул дальше, и точно — везде ковры на полу! Богато. И телефон есть! А я как раз хотел позвонить знакомому деда.

— Пётр Евгеньевич? Я от Богдан Константиновича.

— От кого? А… от дяди Богдана? Да, звонил он мне насчёт тебя! Что-то случилось? — услышал я в трубке слегка нетрезвый басок.

— Да. Когда я приехал, в доме мужик был подозрительный. Сказал, Антоша его пустил пожить за плату. Сейчас он ушел, но недалеко — живет на соседней улице, так что, может и вернуться, как я уеду.

— Антоша? Тот да, мог домик сдать. А чем мужик подозрителен?

— На урку похож. В наколках весь, ну и чем промышляет — неясно, но точно не работает.

— О как! Это по моей теме. Ты зайди ко мне в понедельник в прокуратуру. Записывай адрес! — продиктовав, как доехать до районной прокуратуры, мужик повесил трубку, не прощаясь.

А дядя оказался, ни много ни мало, прокурором! Похоже, сдал я своего тёзку?

— Толя, Олег сказал, вы тоже умеете танцевать этот… «данс». А в моём санатории не хотите группу набрать? Заодно и заработаете? — предложила женщина.

Она что, решила что мне деньги нужны? Забавно.

— Предложение хорошее, но откажусь, пожалуй. Я у вас ненадолго, скоро отпуск мой закончится, — произнес я с набитым ртом, наворачивая уже вторую тарелку борща. — А вот в бассейн ваш сходил бы.

— Хорошо, я распоряжусь насчёт тебя на вахте, но возьми с собой какой-нибудь документ. Санаторий «Металлург». Приходи не раньше послезавтра, я с понедельника только на работу выхожу… Ух, как же неохота! — потянулась Оксана, и я опять невольно прилип взглядом к груди женщины.

Чёрт, может и в самом деле на дискотеку сходить? Девочек потискать? А то уже на перестарков засматриваюсь. Так я и попал на танцы, которые начинались в семь вечера в местном клубе.

У входа в заведение вовсю гремела музыка, дымили сигаретками подростки и молодёжь. Смех, маты… в общем, всё, как у меня в деревне.

— Полтора рубля, — не моргнув, прибавил к цене полтинник молодой парнишка-билетер.

— Рубль же был, — ухмыльнулся я.

— Да, точно, рубль, — также без лишних эмоций признал свою попытку нажиться ушлый делец.

Дискотека проводилась прямо в общем холле. За диджея тут вроде как девчонка. Под потолком крутится зеркальный шар, разбрасывая обломки света по людям и помещению. Народу в зале… пока человек тридцать, но на улице ещё стоят люди, да и другие желающие подтянутся, уверен — время-то детское. Тех, кто танцует в центре зала ещё меньше: десяток девушек двумя кучками и пяток парней. Я это и танцами не назвал бы — так, вялое перетаптывание на одном месте под музыку. Впрочем, девочки пытаются завлекательно изгибаться, давая возможность зрителям оценить свои ладные фигурки. Что интересно, у стен стоят в основном парни. Выбирают подруг себе, что ли?

Народ тут собрался самый разный: от пятнадцати до… ну пусть вот тому здоровому матросу лет тридцать будет. Хотя, матрос тут не один, их человек пять пришло. Они, кстати, разделись, оставшись в одних тельняшках и флотских клешах. Мне бы тоже надо. Замечаю сбоку от входа раздевалку, где висит одежда посетителей, но гардеробщицы что-то не наблюдаю… Как-то нет желания оставлять свою куртку без присмотра. Если ценности по карманам распихать только…

— Не! Тут не вешай, у меня разденься, — ко мне незаметно подошёл Костя. — Билет давай, я тебе рубль верну.

— Да не стоит, — отказался я. — А кто дискач проводит?

— Сегодня Ленка, а так брат её обычно. Да что там проводить? Музыку врубает, какую сама захочет. Ну, за пару рублей может медляк по заказу поставить, — пояснил Костян, по пути успевая здороваться со встречными парнями и девушками.

Раздевшись, возвращаюсь опять в холл. Заиграл «Братец Луи» от дуэта «Модерн Токинг» и ноги сами задрыгались. Танцуем вдвоём с Костяном в темноватом углу, дальнем от диджея.

— Что ты сказал? Как-как? — переспросил он, услышав, как я напеваю переделку этого зарубежного шлягера Минаевым.

— Ты что, Минаева не слышал? — удивился я.

— Не-а, я больше по джазу. Семь лет музыкалки по саксофону, — хвастается Костя.

Тут к нам, модно танцующим, подплыла троица девчушек… лет так… восемь можно получить за связь с такими. Это оказались ученицы моего нового приятеля. Ну да шут с ними, я высматриваю девиц постарше, тем более, заиграл медляк.

— Разрешите пригласить? — протянул я руку стройной блондинке.

— Кать, потопчемся? — одновременно со мной к девушке обратился матрос-переросток.

— Занято, дядя, — резко обернувшись, я уставился на него папкиным взглядом, делая шаг навстречу.

— Разрешаю! — блондинка схватила меня за руку и язвительно добавила матросу: — Учись! А то — «потопчемся»!

— Пристаёт? — спросил я девушку после знакомства.

— Кто? Валёк? Да он пентюх! Просто брат мой с ним на одном судне ходит, вот иногда и танцую. А ты, Толя, откуда?

— Из Москвы, — зачем-то соврал я.

Уж очень оценивающе глянула Катя на мои кроссы, джинсы и импортный свитерок.

— Учишься, работаешь? — с интонациями моего соседа-тёзки спросила девушка.

— Учусь и работаю, — без подробностей, как и Толику, ответил я. — А чем ты занимаешься?

— В санатории «Металлург» работаю массажисткой. А вообще, я медсестра, училище закончила.

Вау! С трудом сдерживаю свои неприличные фантазии. А это непросто ещё и потому, что Катя ко мне прижалась всем телом! И вообще, тут люди не стесняются, вон парень, например, руки на задницу партнёрше положил. «Металлург»… Надо же! Имеется шанс увидеться с девушкой в понедельник, а может, пользуясь связями, и массаж получить? А Катя хороша: заметно пониже меня ростом, но с тонкой талией и красивыми пухлыми губами. Вроде как и голубоглазая ещё. Темно в зале, не рассмотреть.

— Постояльцы не пристают? — пошутил я.

— Кто? Наши-то? Нет. У нас основной профиль — урология и гинекология, да ещё от кожных заболеваний лечим! Вот к Светке, что в санатории «Адлер» работает, к той — да! Рассказывает, от мужиков отбоя нет. Но там санаторий для лётчиков же. Зато мне платят больше!

— Спасибо за танец, — довожу партнёршу до того места, откуда взял, поддерживая своё амплуа махрового аристократа.

— Ага, приглашай ещё, с тобой прикольно — ты сильный! — польстила мне девушка.

— Кать, всё хорошо? — к нам незаметно подошёл ещё один матросик, причем смотрел он в мою сторону весьма неодобрительно.

— Отлично просто! Братишка мой! А это Толик из Москвы! — выделив последнее слово голосом, представила нас девушка.

— Ну ясно… из Москвы! Наши-то совхозные тебе, городской, не нужны! До девяти сегодня, потом домой! И в свою комнату сразу! — цыкнув плевком, матрос потерял ко мне интерес, а вместе с ним и троица его друзей, что стояла на низком старте неподалёку.

— А тебе сколько лет? — запоздало поинтересовался я у знакомой.

— Девятнадцать, — успокоила меня блондинка. — Но замуж рано! И так женихи замучали.

— А чего тогда брат тиранит? — удивился я и передразнил: — «В свою комнату!»

— Это он заботится так обо мне. Батя дома бухает, и лучше ему на глаза не попадаться в это время. Хоть из дома беги, когда он пьяный.

— Слушай, так, может, ко мне в гости? Я тут домик снимаю, в садовом обществе… Только у меня голяк полный, еды никакой нет. Я вчера только прилетел. Но можем заехать куда-нибудь поужинать. Есть тут хорошие места?

А чего⁈ Я уже выбрал. Девушка простая в общении, мне понравилась… я ей вроде тоже. Дело молодое!

— Ну, не знаю… Поужинать — хорошая идея, поехали! А в гости давай потом. Очень уж ты шустрый. Хотя вы все москвичи такие, — прищурилась девушка.

Хрен с ним! Если динамо, и не поедет она ко мне в гости, то, по крайней мере, в культурное место схожу. Хотя после двух тарелок наваристого и запашистого борща есть вообще неохота. А вот пива опять захотелось! Да что ж такое⁈

Пока оделись, пока вышли из клуба, я успел произвести впечатление на свою новую знакомую, рассказывая про строительство квартиры в МЖК и про предстоящие выборы, не упоминая, впрочем, региона страны, где эта квартира находится, и где я баллотируюсь в депутаты — пусть я останусь для простой и не сильно образованной девицы недосягаемым небожителем-москвичом.

— А ты умный! — с восхищением смотрит на меня Катя.

— «Учёные электричеством измеряли мой ум и просто опупели! „Мы никогда ничего подобного не видали“, — сказали они.» — пошутил Хармсом я.

— Ну, раз учёные… — девушка, хоть и не до конца поняла шутку, всё же рассмеялась, поддержав настроение.

— Так куда теперь направимся? — спросил я, после того как блеснул знаниями о лучших гастрономических местах Москвы.

— У меня подруга в кафе «Парус» работает, но туда долго ехать. А так они до двенадцати открыты, — задумчиво проговорила девушка.

Мы идём по тускло освещённой улице к остановке — такси рядом не наблюдается, да и вызвать его не получится.

— Это где? — спрашиваю.

— Платановую аллею знаешь? Короче, далеко… Можно в гостиницу «Горизонт» сходить, в ихнем ресторане тоже знакомая работает, но там, конечно, дороже, — испытывающе смотрит на меня Катя — не жмот ли я?

Я жмот? Ха. «Ихнем»… поправлять не стал.

— Давай в «Горизонт»! Рассказывай, как туда добраться.

— Тут рядом… на берегу моря, — неопределенно махнула рукой в сторону Сочи моя новая пассия.

Как только мы подошли к остановке, нам сразу повезло — автобус подошёл как по заказу, и к тому же оказался почти пустым, ведь уже был вечер. Всё шло как по маслу, но на выходе меня ждал неприятный сюрприз.

— Катька, привет! — около остановки резко тормознул, взвизгнув шинами, старенький «Жигуль», и оттуда высунулась рыжая голова какого-то тощего парнишки.

— Егор? — удивилась моя спутница. — А ты как тут?

— Катюха, давай с нами! — заднее сиденье машины было забито девушками, которые все как один оказались знакомыми Кати!

И только рядом с рыжим водилой ради разнообразия сидел парнишка, но с девчонкой на коленях. Крепкий такой парниша, всё пытался меня разглядеть, но ему мешали водила и эта девка с начёсом, как у дикобраза. Фейс у неё тоже чем-то дикобраза напоминал, но грудь была такой, что на остальное можно и забить. Никого не смущало, что в машине уже семеро! И куда это «давай с нами»? Ладно, хрупкую медсестру они ещё как-то впихнут, а вот для меня разве что багажник остаётся. Не хочу! Ехать ночью в багажнике — плохая примета. И неважно, в лес или нет.

— Мы у Макса сегодня зависать будем. Родаки свалили, а хата у него, сама знаешь, огромная… Ну и заодно мой день рождения отметим, — рассказывал рыжий водила, кивая на своего кореша, который всё пытался меня разглядеть. — Давай с нами к Максу!

— Так у тебя же пять дней назад днюха была, — произнесла Катя, раздумывая (или так мне показалось).

— А я, вообще-то, поздравления неделю принимаю! — заржал Егор.

— Поздравляю, — сказал я, протягивая руку и решив, что пора наконец привлечь к себе внимание.

Парнишка наивно сунул мне свою ладонь — машинально, из вежливости, скорее всего — и тут же оказался в капкане моих стальных тисков. А нечего чужих девчонок кадрить!

— У-у-у, ы-ы-ы… Пусти-и-и, — завыл ловелас, пытаясь вырваться.

— Чёрт, прости, братан, не знал, что у тебя такие нежные руки! — извинился я, конечно, неискренне.

— Егор тоже в Москве живёт. В Гнесинке учится, на пианино играет, — пояснила Катя, глядя на меня с укором, явно не одобряя такой показухи.

— На рояле, если уж точно! Через неделю открываем камерный зал в Доме Шуваловой, и мне там выступать… — Егорка сердито дул на свои покрасневшие пальцы.

— Знаешь что, Толя! Наверное, сегодня… — набрав воздуха в лёгкие, громко и твёрдо собралась дать мне от ворот поворот Катя. Но тут меня узнали.

— Так это ж олимпийский чемпион по боксу Штыба! Крутяк! Дай автограф! — выпихнув с колен экзотическое животное, второй парнишка выскочил из машины, нервно шаря по карманам в поисках чего-то, на чём можно было бы получить заветную подпись.

— Точно! Лицо-то знакомое. Тебя в «Советском спорте» сегодня напечатали! — Егор тут же перестал дуться и, забыв про свои пальцы, полез в бардачок за газетой.

— Чё ты там сказать хотела? — не упустил возможности подколоть я, повернувшись к обломщице.

— Да ничего. А ну-ка, дай сюда! — Катя решительно вырвала газету из рук Егорки.

А я, между прочим, и сам не прочь был бы глянуть, что там про меня написали, да и на своё фото одним глазком взглянуть.

— Хорошо, что ты пианисту не врезал, — хохотнул мой новоиспечённый поклонник, наконец-то выкопав из кармана и ручку, и какую-то открытку.

Кстати, на открытке как раз было изображено место, куда нам с подругой ещё, возможно, удастся попасть сегодня — гостиница и ресторан '«Горизонт»!

— Ипать колотить! — совершенно некультурно выругалась Катя, но она на интеллигентность и не претендовала.

— Слушай, давай ко мне! Всё будет чётко! Я тоже боксом занимаюсь, КМС! Расскажешь про Сеул, про Олимпиаду. Кать, реально, давай к нам в гости! Этот гаврик через три дня в Москву улетает, а мы посидим, школу вспомним, — Макс кивнул на рыжего, который, кстати, сидит уже тихо и никуда никого не зовёт.

Представляю, что у него сейчас в голове! Наверное, что-то типа: «Боксёры пианистов на раз-два щёлкают!»

— Толь, ты как? — Катерина, прочитав что-то интересное в газете (хотя, что тут можно разобрать при таком тусклом свете фонаря?), сменила гнев на милость и прижалась к моему локтю своим мягким телом.

— А давай! Но сразу предупреждаю — в багажник не полезу. Надо тачку ловить! — отпустил я шутку, вызвав дружный хохот у всей компании.

И надо же — как по заказу рядом тормознула «Волга» с шашечками, аккуратно высаживая пассажира. Водила, хоть и согласился нас отвезти за несусветные пять рублей, плёлся еле-еле, и вскоре мы заметно отстали от «Жигулей» Егора.

— Чего мы едем, как черепахи? — недовольно буркнула Катя, убирая мою ладонь со своей коленки.

— Не переживай, без меня не начнут, — хохотнул Макс с переднего сиденья, переместившийся к нам в тачку. — Ключи от квартиры-то у меня!

Старая пятиэтажка, возле которой остановилось такси, элитным жильём явно не выглядела. Но у Максима была квартира, видимо, объединённая из двух — в советских жилищах я наличия сразу двух санузлов не припомню.

Из вещей, которые сразу бросались в глаза, выделялся импортный кондиционер, вроде как корейский, установленный в зале. А уж про мелочи, вроде видеодвойки, и упоминать нечего — такое в те времена было настоящей роскошью.

Шумная компания из шести девушек тут же взялась за организацию стола, а Макс повёл нас с Егором в свою комнату.

— Во, видел⁈ — похвастался значком КМС, висящем на вымпеле, хозяин квартиры.

— Угу, — рассеянно кивнул я, наконец-то читая, что же написала про меня единственная на всю страну массовая спортивная газета.

На страницах было моё фото с чемпионата СССР и статья о предстоящем международном турнире в Норвегии. Сообщалось, что отправится туда экспериментальный состав, где из основной сборной буду только я да бронзовый призёр Олимпиады Артемьев. Но и остальные позиции выглядели весьма достойно.

— Слушай, Егор, сфоткай нас с Толяном, — попросил Макс, доставая почти новенький «Зенит».

— Да я не умею, — слабо возразил недавний именинник.

— Да не парься, я всё сам выставлю, — махнул рукой Макс.

Моего желания, конечно, никто и не думал спрашивать, но мне конечно не в падлу.

— Ну вот… короче, корейцы так взбесились, что на судью напали… Тот давай бежать под трибуны… а тут мы с Цзю из раздевалки выходим, и Витька Артемьев, у него бой вот-вот, — рассказываю я про случай на Олимпиаде. — На меня сразу трое кинулись! Я первого — в челюсть, второго — по корпусу. Оба упали!

— А третьего? — восторженно пискнула Олеся, та самая грудастая страшилка.

— А третьего у меня день рождения! — заржал я, вспомнив старый анекдот про боксёра.

— Жесть! — выдохнул Максим. — У нас про такое не писали!

— Не знаю… может, не хотели позорить хозяев Олимпиады. Но драка началась прямо на ринге, под камерами. Потом корейские дипломаты долго извинялись перед Новой Зеландией — пострадавший рефери был оттуда. Да и глава оргкомитета Олимпиады в отставку ушёл… А ещё был случай…

Вот так день рождения Егора плавно превратился в праздник Толи. Вся женская часть компании смотрела на меня с восхищением. Да я просто купался в девичьем внимании! Единственное, что слегка омрачало момент — дикобразная Олеся сидела слева и постоянно тёрлась об меня своей грудью. Мало того, что меня это совсем не возбуждало, так ещё и Катька, вижу, злится!

— Не думала, что ты такой кобель! — прошипела она, улучив момент, когда мы танцевали медляк.

— Кать, ты чего⁈ Да я только на тебя и смотрю, ты здесь самая красивая! — искренне сказал я, хотя, надо признать, что и остальные девчонки тоже были на уровне. — Пойдём, выпьем!

Я, наконец, исполнил свою мечту и выпил стакан пива. Но оно совсем не зашло — ни вкуса, ни эффекта. В голове ничего не прибавилось — слишком мало! Но я понимал, что алкоголь может помочь мне сблизиться с массажисткой, тем более что она сама выразила желание остаться здесь — пять комнат, есть где разместиться.

В квартире был телефон, и уже около десяти вечера, когда две девчонки ушли домой (они жили по соседству), я вызвал такси. И надо же — сочинский сервис на этот раз не подвёл. Через тридцать минут, матерясь и переступая через кучу за каким-то чертом наваленных во дворе дров, я открыл дверь садового домика.

— Толь, мы тут околеем! — неожиданно трезвым голосом сказала Катя, которая всё-таки решила дать «нашим отношениям» шанс.

Блин, это реально была её прямая речь. Какие, к лешему, отношения? Так пару раз… ну или сколько там она выдержит моё общение?

— Не боись, жарко будет даже.

И действительно, печурка нагрела комнату очень быстро, и вскоре от просмотра подарков, а я притаранил девушке восточные сладости и орехи, удачно подогнанные КГБшником, мы перешли к обнимашкам.

— Не могу расстегнуть, — шепотом, хоть нас никто не слышал, пожаловался я на лифчик.

— Он зашит. Дай сама, — отрываясь от поцелуев, вспомнила Катерина.

Стук в калитку раздался… ну очень не вовремя.

— Кто там? — встревоженно спросила моя любовница.

— А я знаю? Да чёрт с ними, постучат и уйдут… — попытался продолжить я, но с улицы раздался зычный голос: — Толя, открывай! — и в дверь затарабанили ещё сильнее.

— К тебе пришли, «Толя» кричат, — удивлённо произнесла Катя.

— Да это, наверное, другой Толя, который тут до меня жил, — ответил я, понимая, что моя неправдоподобная версия не вызвала у неё доверия. — Жди, я сейчас.

Я быстро накинул куртку, влез в джинсы и, сопровождаемый настойчивым стуком в калитку, выскочил во двор… в галошах, которые попались под руку у входа. Кроссовки слишком долго шнуровать.

— Не ори там! — рявкнул я, открывая засов калитки и широко распахивая дверь.

На третьей бригаде стоят два типа вполне уркаганской наружности, и один из них вроде как держится за окровавленный бок!

— Ты не Толик, — уверенно сказал второй, целый на вид, мужик. — Быром позови Толяна.

— Он через дорогу переехал. Всё, не шумите тут! Я вас не видел, вы — меня! — раздражённо ответил я, не став доказывать, что я как раз Толик, и закрыл калитку.

В неё ещё разок стукнули и, очевидно, пошли проверять мою версию о том, что их знакомец переехал.

— Ну, кто там? — любопытно, даже как-то жадно, спросила Катя, когда я вернулся и выключил свет.

Вот же, блин, ей эти визитёры интереснее, чем я великолепный!

— Не бойся, не гости, — пошутил и привлёк к себе упругое девичье тело.

К моему огорчению насладиться друг другом нам как следует не дали. Опять стук в дверь и вопль с улицы. На этот раз орал мой тёзка.

— Толя, открой, это срочно!

— Задрал ты! Чё спать не даёшь? — недовольно спрашиваю я, стоя у калитки забора. Пропускать соседа на участок я не планирую.

— Бинт нужен, а то истечет кровью кореш! У меня там аптечка… — и сосед попытался протиснуться между мной и калиткой.

— Жди здесь! Скажи, где она лежит, я принесу. И вообще — чего в больничку не поехали, а приперлись сюда с раненым?

— На холодильнике коробка стоит. А в больницу ему нельзя!

Чертыхаясь, пошёл искать аптечку и нашёл её в том месте, где и было указано. Ясно, что это аптечка бывшего хозяина, уж очень много разнокалиберных лекарств там хранилось. Рядом стояла армейская, новьё! Вот эту, верю, тезка мог где и спереть.

— Толя, я медсестра! А если нагноение? А если неправильно обработают? Нет, я иду с тобой. Это мой долг, в конце концов! — решительно заявила Катя.

После секса отказать девушке уже неудобно, и я, поморщившись, позволяю той одеться и выйти со мной на улицу.

— Что зенки пялишь? Это медсестра, она посмотрит. Идём к твоему раненому! — пояснил я соседу появление нового персонажа.

М-да, а эта дачка, где сейчас живет изгнанный тезка, заметно хуже моей. Забор покосился, домик хлипкий, печки нет. Толян спасается ветродуйкой, и всё равно по ощущениям в небольшом помещении градусов десять-двенадцать, не больше. Тут и околеть можно. Хотя, может, настудили, пока шлындали взад-вперёд.

— Кого ты привел? — спросил непорезанный уркаган, кивая на Катю.

— Я врач! — храбро соврала медсестра-массажистка.

— Если кому скажешь… — наклонив голову, начал угрожать мужик.

— Тихо будь! — сунул я кулачище под нос разговорчивому, на что тот, оценив весомость аргументов, припух, но, скорее всего, злобу на меня затаил.

Да пофиг, мне с ним детей не крестить! А Катя тем временем заливала перекисью водорода резаные раны на боку и на руке пострадавшего.

— Живот не вскрыли, только порез, а вот рука… там сухожилия могут быть повреждены, но я уже ничего тут не сделаю, в больницу надо, — вытерев пот с лица, минут через пять вынесла вердикт Катя.

— Что ж так болит-то! Прям жгёт! Дайте хоть аспирин какой, — простонал раненый — совсем молодой парнишка, да как бы не лет шестнадцати.

— Ща полегчает, — ухмыльнулся я и открыл армейскую аптечку.

Помимо прочего там я нашёл белый шприц-тюбик с промедолом, после укола которого раненый с удивлением заметил:

— Чудеса! Вообще не болит!

— Чудеса, что ты жив остался. Брюхо могли вспороть и поглубже, тогда без больницы уже никак бы не обошлось, — заметил я.

— Да мы утром туда сходим, — скорее всего соврал второй урка, которого звали Леонидом. Ушлый, немного не русский… похож на грека.

Угу, верю, как же! Такое ранение — явно криминал, и сдается мне, что наши гости совсем не горят желанием объяснять ментам, откуда оно взялось.

— Может, что ещё вколоть? — спросил я Катерину, кивая на аптечку.

— Антибиотик я дала… Хлортетрациклин не нужен… а Сульфадиметоксин от другого, от дизентерии, например, — отмахнулась Катя.

Ага, врач ты, как же! Второй препарат, как я помнил, точно при раневой инфекции в армейке давали моему корешу в похожей ситуации. Но прилюдно позорить подругу не стал, тем более раны она обработала действительно профессионально.

— Спасибо, девушка, — раненый уже ожил и плотоядно смотрел на свою спасительницу.

— Да не за что! А где это тебя так? — улыбнулась та.

Ну вот кто тебя просил лезть?

— Любопытство кошку сгубило! — довольно резко сказал я и потащил подругу назад в теплую кроватку. Впрочем, ей, конечно, никто и не собирался отвечать.

Утром нас опять разбудил стук.

— Да когда это закончится⁈ — искренне возмутился сонный я, так как поспали мы с Катей очень мало. Накануне, как ни странно, моя грубость девушку, наоборот, завела, а причастие к неким незаконным делам добавило ей энергичности в постели, и кто кого мучил ночью — я не знаю. Хотя, кому я вру?

Открываю калитку, зевая так, что, наверное, пустое брюхо было видно. На удивление никого из моих соседей за оградой не оказалось.

— Молоко будете брать? А Толя где? — спросила румяная тетка с двухколесной маленькой тележкой, закутанной одеялом, которую она катила на манер лошади в двуколке. Морда у тётки тоже была соответствующая — лошадиная.

— Буду! Что ещё есть? — моментально сменил я гнев на милость.

— Козье молоко, сыр… и пирожки есть!

— Всё беру! Сейчас вернусь с деньгами, подождите! — мысленно благодарю провидение за этот неожиданный завтрак, потому что живот уже урчит вовсю — вчерашний борщ он явно забыл, как и скудную закусь на днюхе у Егора.

— Вот вкуснятина! Мои любимые, с маком! — с аппетитом уплетала уже пятый или шестой небольшой печёный пирожок Катя.

Да, мак ещё на огородах можно выращивать!

Хотя и поспал мало, но молодость берет своё — после завтрака мы полны сил и начинаем строить планы на воскресенье. Катя обещала пожить у меня, но в понедельник ей на работу, а сегодня она собирается показать мне Сочи. Первым пунктом у нас будет посещение чайного домика, где у неё… Правильно! Работает подруга. Количество Катерининых подруг впечатляет, причём все молоды и красивы. Хоть не уезжай отсюда!

На электричке до станции «Уч-Дере» мы добрались к десяти утра. Топчась на узкой платформе, я сразу заприметил внизу море.

— Может, сначала спустимся вниз? — загоревшись, предложил я.

— Да что там особенного? Нам в гору! — не согласилась Катя и махнула рукой в сторону вершины хребта.

К счастью, большую часть пути мы проехали на автобусе, а пешком прошли всего пару километров. Но вид с хребта действительно был шикарным. Он затмил все: резное зодчество, гончарные изделия, фарфор и прочие культурные изыски русского народа. Лично для меня. Резных изб я в жизни и так достаточно насмотрелся.

Подруга Кати работала чайным мастером (интересно, как это в трудовой книжке записано?), и нам пришлось за довольно скромную плату поучаствовать в чайной церемонии. А потом ещё купить сувениры — фигурки из гжели, которые мне, честно говоря, были совершенно не нужны. Я ведь не мещанин какой, чтобы ставить слоников на салфетки на комоде.

Обратно нас подобрала попутка — довольно новая «Жигули» семёрка и совершенно бесплатно подбросила до Дендрария. Хотя посещение этого парка у нас в планах и не стояло, но раз туристы из Вологды — милая семейная пара пенсионеров — направляются туда, то почему бы и нам не заглянуть?

Всё это время, и в Уч-Дере, и во время прогулки по парку, светило солнце. Дождик закапал только тогда, когда мы пришли в порт для морской прогулки. И, судя по хмурому небу, он зарядил надолго!

— В такую погоду хорошо вино пить перед камином, слушая завывания ветра. Печь тоже сойдёт, — заметил я, сидя с подружкой в кафешке недалеко от порта.

— Да… Скоро ливанёт серьёзно, ветер уже усиливается, — озабоченно произнесла Катя. — Давай в другой раз на катере прокатимся, а пока заедем на рынок и вернёмся к твоей печке!

Я был не против. Под крупными каплями начинающегося ливня мы по пешеходному мостику добрались до рынка. И первое, что увидели, как наш вчерашний знакомец, спешно собирает свои вещи: картонку и стаканчики. Не тот, которого порезали, а другой. Да, напёрсточники и в Сочи есть! Здесь вообще, как в Греции, всё есть.

Увидев нас, Леонид приветливо ощерился и, не погнушался подойти поздороваться.

— Всё хорошо! В больницу отвезли, там посмотрели и сказали, что всё правильно сделали — и раны чистые, и вовремя кровь остановили. С меня подгон, — благодарит он меня, хотя какая тут моя заслуга?

Думаю, припомнил мой кулачище и Катю, стоящую рядом, взглядом не раздевает. У жуликов инстинкты самосохранения иногда работают лучше, чем у добропорядочных граждан! А вот и Толя подоспел! Ой, чую, они из одной бригады! Моё желание сдать соседа прокурору только усилилось, хотя и он тоже, подойдя к нам, искренне благодарил.

— Нормально, ничего не надо. Ладно, мы по рынку погуляем, — ответил я, надеясь, что наконец-то точно избавился от жуликов.

А на рынке изобилие товаров! Богаче даже чем у нас в Ростове, и куда как лучше, чем в Красноярске. Хотя в Красноярске другой товар имеется, которого тут нет и не предвидится, вроде речной северной рыбы, таежной дичи и кедровых орехов. Постепенно руки заполняются свертками и кульками. Удалось купить два крепких пластиковых пакета по пять рублей, на которых были изображены какие-то модные музыкальные группы — произведение местных кооператоров. А я заинтересовался вином! Оно хоть и не продавалось открыто, но завидя мой интерес, мне указали на некоего дядю, торгующего медом. Тот, осмотрев меня с ног до головы и признав во мне пролетария, решил, что я заслуживаю доверия.

— Сейчас сделаем, — заговорщицки подмигнул он и скрылся в глубинах подсобных помещений рынка.

— Не бери, Толя! Сейчас я тебе коньяк организую, — раздался сзади голос Леонида.

А вот от жулика мне брать ничего не хотелось, и я нашёл причину отказаться.

— Да я сам не пью, это подруге моей вина домашнего захотелось. Так что, я — пас!

— Пас? Ты в преф играешь? Могу познакомить с игровыми, — уцепился за слово пронырливый Лёня.

— Ну уж нет! Как у вас выиграть? Вы же тут, в Сочи, все прикуп знаете! — шучу я.

— Да тут приезжих много. Вот, например, пару дней назад приехал твой красноярский земляк с артели золотодобытчиков… Денег у него, как у дурака махорки. А ещё я поднял за два дня почти штуку, сам бог велел его бедным сделать, — таинственно сообщает Леонид.

— Так ты из Красноярска? — с непонятной, но скорее всего недовольной интонацией спросил Катя.

А вот не помню, что я Толику говорил про то, откуда я. Значит, тот точно шмонал мои вещи! Хоть не спер ничего, и на том спасибо.

— Я много где бывал. Вообще я ростовский, жил в Красноярске, теперь вот собираюсь в Москве обосноваться, — пытаюсь оправдаться я. — В столичный институт физвоса предложили перевестись.

— Не свистишь? — недоверчиво спросила Катя, но, похоже, всё же поверила.

— Оп-па! А вон и твой земеля! — указал Леня на знакомую фигуру Лосева, рядом с которым стояла парочка известных мне жуликов — Фрол и Толик.

— Анатолий Валерьевич! Какая встреча! — завопил видевший меня только единожды дядька земляк. — Это большой человек у нас в крае! В бюро крайкома КПСС входит, строительство курирует и золотодобычу, ну и выезд за рубеж впридачу, — сочинял невесть что, собрав, очевидно, все слухи про меня Николай.

— Знакомьтесь. Это Катерина, это Николай, — кисло промямлил я, тряся руку земляка.

— «Лось сибирский». Меня все так зовут! — довольно ухмыльнулся Коля. А фамилия моя Лосев! А это Фрол Игнатьевич, директор совхоза в Волгоградской области!

«Директор совхоза? Ха! Дай дальше угадаю… полно денег, любит играть в преферанс и уже проиграл тебе прилично денег? Ой, дурак ты, Коля!» — тоскливо думаю я про себя.

— Так ты из Москвы или нет? — подозрение опять вспыхнуло в глазах подруги.

Далась ей эта Москва! Будто в других городах люди хуже! Но если врать, то до конца.

— Из Москвы! — успокаивающе глажу руку подруги.

— Толян тоже в преф играет, — многозначительно, с подтекстом (ну, мне так показалось) произнес Леонид.

— Не играю и другим не советую, — подпустив холода в голос, открещиваюсь я.

— Да мы по маленькой… по две копейки, — как мне кажется, смутился Николай.

— Про то, что все сочинцы прикуп знают, это только шутка. Знал бы прикуп, играл бы по рублю! — поддержал его липовый директор совхоза.

— А знал бы расклад, играл бы по рубль десять, — засмеялся вернувшийся словоохотливый продавец вина.

— А я бы поиграла. Правда, я плохо играю, но если по две копейки… — внезапно влезла в мужской разговор Катя. — Толь, давай поиграем, что дома сидеть?

Всем хороша девка — и характером, и в постели, но блин… какая же дура! Несмотря на то, что поговорка «знал бы прикуп, жил бы в Сочи» шутейная, но уверен, Фрол (как там его по батюшке?)… прикуп реально знать будет, да и расклад тоже. По две копейки, может. рублей 10 нам и дадут выиграть, а потом предложат ставку побольше, там уже зависит от того, на какое повышение я пойду… По пять копеек опять могут дать выиграть, а по полтиннику уже засунут на косарь в минус. Распасы, уверен, у них жесткие. И если попробую уйти после выигрыша, скандала не избежать — начнут кричать, мол, дай отыграться, будь человеком и всё в таком духе. Пускать в дело кулаки совсем не хочется, но такие ребята и перо в бок могут сунуть запросто. Короче, от предложения я вежливо отказался, и меня, слава богу, оставили в покое, а вот то, что встретил тут знакомого земляка — это плохо. Думаю, хоть кому-нибудь, но расскажет тот про нашу встречу, а языки у людей длинные. Надо придумать легенду, зачем я сюда поехал. Хотя… к черту, какая легенда? Я пацан ещё по возрасту, и могу вести иногда себя по-пацански, а для сибиряка зимой рвануть на море… так это поступок вполне логичный и объяснимый. Но если Лосева «обуют» в карты, то контекст рассказа про нашу встречу на рынке может быть совершенно другим, ведь обувать-то его будут фактически мои знакомые. Да шут с ними! Что они мне могут предъявить, я же сразу предупредил: — «Не советую»!

Ходим по рынку кругами, но не наугад — моя медсестричка тут не впервой и делает покупки со знанием дела. Отговорила меня покупать самодельные сладости, от которых здесь просто ломились прилавки — мол, они старые и невкусные и только выглядят красиво. Зато посоветовала приобрести у одного незаметного торговца восхитительной халвы с семечками, тоже не фабричного производства. Набрали мы и продуктов посущественнее: колбасы, сыра, масла, лепёшек от кооператива со странным названием «Грач!». Зашли и в местную кафешку за шашлыком. В общем, то время, пока на улице шёл дождь, мы провели неплохо: вкусно поели и прикупили запасов еды чуть ли не на неделю. Катя хотела ещё яйца взять, но их мне дачная бабуля завтра утром обещала притаранить.

Выйдя с рынка, я убедился, что в этой части курортного города с такси полный порядок. Алчные сочинские бомбилы явно пытались заработать на тех, кому не хотелось мокнуть под дождём. Но надо сказать, что стойкие советские граждане смотрели в сторону такси в основном с презрением — разве это проблема, донести килограмм двадцать разной снеди в сетках и сумках до автобусной остановки, а там впихнуться в переполненный транспорт? Плевое дело для наших людей!

Кроме двух белых «Волг» с шашечками, здесь стояли ещё три «Жигуля» частников. Увидев, как мы выходим, нагруженные покупками, один из водителей «Волги» заметно поморщился: да, не ахти выглядит сетчатый мешок с грязной картошкой, который запросто может испачкать его багажник. Зато носатый молодой ара и смуглый, похожий на еврея паренёк, сразу рванули ко мне. Но видя, что кавказец успел ко мне первым, второй частник приотстал.

— В «Труд»? Там горка, асфальта нет, гравийка… посажу машину на брюхо, — сразу привел все минусы таксист и тут же назвал свою безбожно завышенную цену.

— Дорого! У меня другое предложение — десятка. Это два счётчика, если по двадцать копеек считать, — кивнул я на таксистов, намекая, что есть и те, кто обязан меня довезти задешево.

— Они не поедут за двадцать копеек километр: вот ближний к нам скажет, что надо в парк, а дальний — что сломался. Ладно, согласен на пятнадцать рублей! — предложил ара, косясь на псевдо-еврея, который ждал своей очереди и перебивать цену не спешил. — Тут километров… да тридцать, не меньше! Это тебе ещё повезло, что я сам с тех мест, и нам по пути.

— Поехали, — признал я, соглашаясь с его ценовой политикой.

— Толян! Тёзка! Ты домой? Подвезёшь? — за мной увязался мой криминальный приятель.

Отказать не было причин, и я посадил его на переднее сиденье. Ара, очевидно, знавший, чем занимается Толян, возражать против дополнительного пассажира не стал, да и вообще всю дорогу молчал. К местному авторитету он относился с уважением: даже музыку выключил, когда увидел, что Толик прикорнул.

— Приехали, — я вежливым быть не обязан, так что бесцеремонно пихаю соню в бок.

— О! Точно, прибыли! На хавку-то позовёшь?

Толик на рынке ничего не покупал, а утренняя бабуля рассказывала, что он постоянно берёт у неё беляши, пироги да молоко. Значит, обедает днём прямо на рабочем месте, так сказать, а вечером бухает… Там еда не нужна, только закусь в виде тех же солений от бабки-торгашки.

— Ага, размечтался! Кто не работает, тот не ест! — окоротил я наглеца и обратился к таксисту: — Слышь, друг, завтра приедешь утром к семи тридцати? Надо будет девушку в санаторий «Металлург» отвезти, и меня на обратном пути подбросить в одно место.

Сам я собирался ехать в прокуратуру, но этого, конечно, озвучивать не стал.

— Нет проблем! За пятеру… Ты не подумай, это туда и обратно!

Черт, я тут все деньги на такси прокатаю, но шлепать утром по грязи, хоть и под горку, неохота.

Вечер и ночь прошли как обычно, в трудах аки пчела — недовольных не было, и в сон особо не клонило. Утром первой пришла бабуля, которая в будние дни начинала разносить товар с семи утра. Закупив снеди, включая вожделенные яйца, я сварганил нам с Катей на завтрак яичницу с колбасой. А ровно в семь тридцать к воротам дома подкатила машина вчерашнего ары.

Проводив подругу в санаторий, сам туда заходить не стал. Скорее всего, директор этого заведения, моя попутчица Оксана, приезжает на работу не к восьми, а к девяти — всё-таки начальство! А значит, по поводу меня она ещё не успела никому дать никаких распоряжений. И я с чистой совестью отправился к прокурору сливать информацию о готовящемся преступлении.

Небольшое двухэтажное здание районной прокуратуры выделялось двумя вещами: фаллической туей около входа и лепниной, пущенной вдоль верха второго этажа, которая намекала на древность постройки. Может, его воздвигли ещё до исторического материализма. Меня, хоть и не сразу, но пропустили на второй этаж, где располагался просторный кабинет прокурора. Сухонькая, сморщенная секретарша, не отрываясь от ленивого протирания пыли, махнула рукой в сторону приоткрытой двери — мол, проходи, чего уж там. Зайдя в кабинет с видом на ту самую тую, я сразу понял: местный начальник на одну зарплату не живёт. Помимо импортной видеодвойки, в кабинете красовался компьютер, причём не какой-нибудь «Спектрум», а вполне солидный «Макинтош». Для чего он нужен прокурору — загадка. Скорее всего, подарок от чьей-то щедрой, но слегка криминальной души. Это произведение американской промышленности, очевидно, не использовалось по назначению — отдельный монитор, почти как у современных компов, был аккуратно накрыт узорчатой салфеткой. Прочее убранство тоже не свидетельствовало о бедности: два дивана, стеклянный журнальный столик, солидный дубовый стол… такой и в кремлёвских кабинетах не стыдно иметь. А за ним сидел дядька с уверенным и волевым выражением лица, что слегка контрастировало с его лопоухостью.

— Анатолий, это всё очень интересно, конечно… Но представь, сколько людей приезжает на юг отдыхать? И почти все, Толя, играют в карты! И значительная часть не хочет играть просто так… Да, это вроде как и наша задача — пресекать азартные игры, но ни людей, ни сил выполнять её у нас не хватит! — мягко разъяснял расклад наивному мне Петр Евгеньевич. — Да и ведь не случилось ещё ничего, по сути!

Этот районный прокурор, не то чтобы родственник Богдану Константиновичу был, он вроде сын его друзей.

— Ясно, а я думал вам помочь, — немного расстроился я.

— А за твоего соседа, который незаконно проживал у Константиныча, я возьмусь. Отправлю за ним группу. Пусть прижучат, помурыжат, намекнут, чтобы не лез в чужой дом, — пообещал прокурор.

— Он, по-моему, наперстки крутит… ну, не сам, а в группе около рынка в Сочи. Я его там вчера видел!

— А вот это хорошо! Можем прижать капитальнее! Ну-ка опиши его подробно!

Пришлось сдавать соседа плотно. Надеюсь, от кого информация, менты и прокурор распространяться не станут. Да я всё равно скоро уеду.

— У тебя какие планы на отдых? Могу помочь: катер, вертолёт, рыбалка, бильярд… — радушно предложил дядька, показывая, что у него всё схвачено.

Думаю, не только из-за моего шапочного знакомства с дедом Богданом он такой щедрый. Я успел предъявить прокурору свои документы — и спортивные, и партийные. Не хвастался, просто хотел, чтобы меня за мальчика не держали, а отнеслись к моим словам серьёзно.

— Вертолёт? — удивился я.

— Да, могу тебе экскурсию организовать. У нас даже такси было вертолётное до прошлого года. Но когда тряхнуло Армению, всю технику туда перебросили. Сейчас вот возвращаем, но износ большой. Ничего, обновим парк, опять откроем!

— А что за катер? — полюбопытствовал я, в принципе уже внутренне согласившись на вертолетную экскурсию.

— Катер прогулочный. В Гагры, в Сочи, в Геленджик! Ты как качку переносишь?

— Вроде, нормально, — подумав, признался я.

— Это хорошо, а то бывает сядут до Гагр, а потом на Мацесте выскочат зелёные. Чайку?

— Нет, спасибо! И так у вас отнял кучу времени. А почему вы компьютером не пользуетесь?

— Да не умеет никто у нас. Включали пару раз, а что делать с ним — не знаем, — огорченно произнес Пётр Евгеньевич.

— Могу помочь, — предложил я, ведь надо же как-то отблагодарить мужика за хорошее ко мне отношение.

— А ты знаешь? Мне умельца одного обещали подогнать, но если ты сможешь…

— Что там уметь — дуй да нажимай, — шучу я, убирая салфетку с монитора и включая компьютер.

Через минут десять (а загрузка операционки небыстрая) я, пошарившись по всем папкам и настройкам, признал:

— Отличная машина. Графика цветная, 13-ти дюймовый монитор, оперативка… восемь мегабайт! Двадцать мегов винт.

Я провозился с техникой почти час, отняв это время и у прокурора. Нашёл всё четыре имевшиеся здесь игрушки и, поиграв сам, показал старшему товарищу, у которого глаза загорелись, как у ребёнка. Пару раз при ошибках выскакивал «грустный мак» и играли «куранты смерти». Забавно, давно я их не слышал! Минусом было полное отсутствие русификации и англоязычная клавиатура.

Расстались мы довольные друг другом. Хотелось напоследок выдать свою дежурную шутку: — «Мол, будете у нас на Колыме… » Но уж очень скользкой она бы вышла с учётом укомплектованности кабинета прокурора.

Поскольку все намеченные дела я сделал, а до вечера, когда заканчивает работу Катя, ещё далеко, то решил сходить погулять по берегу моря. На улице сегодня прохладно, моросит мелкий дождик, но так как температура воздуха уверенно выше нуля, то в снежок он не превращается.

На ближайшем малолюдном пляже, а он закрыт, о чем свидетельствовала табличка и отсутствие наблюдателя-спасателя на деревянной невысокой вышке, делать, собственно, нечего. Разве что у берега посидеть? Нет уж, увольте! Морской воздух, конечно, хвалят за его целебные свойства, но простудиться мне как-то не улыбалось. А тут ещё и солнце скрылось за тучками, которые стали как-то резко темнеть! И ветер, совершенно точно, усиливается. Знаете, что меня окончательно убедило в том, что пора сваливать? Местная торговка мороженым, ни много ни мало — мэтр пляжной коммерции, резко засобиралась и покатила свою тележку подальше от берега.

Набегающие на берег волны становились все сильнее, и я был вынужден уйти с бетонного пирса. Вдалеке, покачиваясь на волнах, проплыл какой-то катерок, возможно и рейсовый.

— Вон же, плавают корабли! — услышал я противный женский голос, исполненный ликующего торжества.

Повернувшись, вижу толстомордое семейство, состоящее из двух особ женского пола лет сорока и десяти и одного мужского… предположительно под полтинник. Мужик невысок, уныл и, очевидно, трусоват, так как поправлять жену не стал — мол, плавает… сами знаете, что в море плавает, а корабли, даже такие маленькие, как тот, что сейчас проплывал мимо нас, «ходят». Мужичок с недовольным видом молчал и только ежился от холодного ветра. Он из всей семьи был одет легче всех — тонкая куртка и брюки. Головного убора нет. Пухленькая дочка одета была не в пример лучше — спортивные трико, теплая куртка и шапка, натянутая на уши.

Тем временем, девчушка, не обращая внимания на родителей, попыталась что-то ухватить с песка, подойдя к самой кромке воды. Но волна, став необыкновенно сильной, вернулась за своей собственностью, прихватив заодно и девочку, накрыв ту с головой! Уходя, она потянула за собой ребенка, который даже заорать не успел. Родители отвлеклись в этот момент: тетка что-то выговаривала мужу, упиваясь своей правотой, а мужик страдальчески слушал, наклонив голову.

— Ребёнка уносит! — крикнул я и… кинулся спасать.

Плаваю я плохо, однако в этот момент рассчитывать было не на кого — никаких спасателей нет поблизости… Ну да, пляж же закрыт, мы тут на свой страх и риск!

— Дима-а-а… — заорала толстуха и носорогом бросилась за мной в воду.

Что делал её Дима, я не видел, так как волна, слегка притопив ребёнка, вернулась с ней назад, и я успел-таки ухватить бедолагу за руку! Разумеется, на этом дело не закончилось — вода, нахлестнув на берег, потащила нас обратно в море. Но тут я уже сопротивлялся! Далеко нас не отнесло, и при следующем набеге волны я, быстро перебирая сильными ногами, выбрался на берег, таща за собой ребёнка, подальше от опасности.

— Кира-а-а, — дурным голосом кричал уже этот самый Дима, выбирая: кинутся к ребенку или спасать жену, которую, между прочим, тоже уносило в море.

Выругавшись, я оценил, что девочка, хоть и напугана, но жива-здорова, лишь слегка наглоталась воды. Оставив ребёнка на попечение отца, я снова рванул в воду, на сей раз за Кирой. Тетка, надо отдать ей должное, барахталась в воде довольно ловко, а её плавучесть обеспечивала ей хорошую устойчивость. Возможно, она и сама смогла бы выбраться на берег, но я всё же вмешался, за что и получил локтём в глаз, замерзнув при этом как цуцик.

Устало сижу на песке, глядя на то, как вода лишь омывает мои кроссовки, а Кира, даже не поблагодарив, побежала к дочке, сопя как паровоз.

«А ведь мы сейчас околеем! Надо срочно в тепло!» — пришла мысль в мою светлую голову, так как семейка была занята кто чем и о холоде пока не думала. Мамаша, квочкой налетев на ребёнка, тормошила её, пытаясь выяснить, где и что у той болит, а батя, единственный из нас сухой, самозабвенно матерился на грозную ещё недавно жену, вспоминая, что глупая идея пойти сегодня на пляж, принадлежала именно ей.

— Быстро в тепло! — хватаю не такую уж и легкую девочку на руки и под изумленным взглядом мамаши направляюсь быстрым шагом к неким строениям на берегу пляжа.

— Дима, в тепло! — трубным голосом архиерея кричит Кира и торопится за мной, грозя растоптать, если нагонит.

Мы наскоро перебрались через бетонный бордюр, огораживающий пляж, и замерли в нерешительности: прямо перед нами были какой-то магазинчик, длинный навес по типу рядов на рынке и столовая. Ряды прилавков хоть и прикрыты крышей, но мы тут не согреемся, так что бегу к столовой! Закрыта! Да чтоб тебя! Уже не желая терять место на поиск нового места, ногой выношу дверь! В помещении, как по мне, довольно прохладно, но хоть нет ни дождя, ни сильного ветра.

«Раздевайте ребенка», — командую я родителям, а сам ломлюсь вглубь помещения, пытаясь найти, где включается свет. Помещение точно нерабочее: перевернутые стоящие друг на друге столы, запах затхлости и пустая раздача. Щитовая нашлась на кухне, а тусклый свет от окна помог обнаружить рубильники. Дергаю все три вверх, и свет сразу загорается, а частое моргание люминесцентных ламп подтвердило мое предположение о том, что столовая в данный период недействующая. Ни продуктов, ни посуды, лишь огромные противни для духовки. Духовка! Я нашёл источник тепла! Открываю дверь и щелкаю переключателями. Так, сейчас надо самому раздеться и привести сюда моих новых знакомых.

— В кухню идите и там около духовки грейтесь. Кира, ты тоже раздевайся. Дима, беги звони в скорую, ты один в сухом.

— А телефон где? — растерялся папаша.

— С автомата позвони. Там на углу был, я видел. Ноль три, без монетки.

Раздеваюсь и, прикрикнув на Киру, чтобы тоже снимала с себя мокрую одежду, занимаюсь девочкой. Та, напуганная всей этой историей, молчит и лишь таращит глазки-бусинки на хорошеньком упитанном личике то на маму, то на меня.

— Так, кто здесь? Выходи! — вдруг раздался грубый мужской голос. Очевидно, скорая приехала.

Однако я не угадал. Это был молоденький мент в шинели и с пистолетом наперевес! Увидев меня, почти голого, он в растерянности припух.

— Ты чего это⁈ Руки подними! Морж, что ли? А столовую зачем ограбить хочешь? — растерянно выдаёт свою точку зрения на ту ситуацию, которую наблюдает, паренёк.

— Я людей из воды вытаскивал. Вымок, а на улице холодно! Пришлось дверь сюда сломать… Сейчас скорая приедет и нас увезёт. Ты стволом-то не маши, как дурной, — пытаюсь объясниться я, но только больше запутываю служивого.

— Кого спас? Пляж закрыт… и штормовое передавали с утра! Руки! И на месте стой! — азартно (ну как же — взломщика сам поймал!) кипятится мент.

— Я околею же, ты дверь не прикрыл, а я раздетый! — пытаюсь достучаться до разума представителя власти.

Точно! Я же сам представитель власти, можно сказать!

— У меня документы на кухне. Пошли покажу. Заодно сам увидишь женщину и ребёнка, — предлагаю я… И о чудо! Милиционер послушно идёт за мной.

— Вы чем тут занимались? Трахались? — изумился он, увидев пышную Киру в одном белье: громадном лифоне, размером с мою голову, и труселях… ну, мы с ментом там вдвоём поместимся, ещё и место для дочки останется.

А кстати, где она? Спряталась? Черт, и правда как-то двусмысленно выглядит обстановочка. Но все мои проблемы решила нахрапистая и хамовитая спасенная туристка. Она, не стесняясь дочки, а та думаю, сидела, спрятавшись, под разделочным столом, выдала полный расклад по нелегкой биографии милиционера, напирая на плохую учёбу и… как бы это сказать… непристойное поведение его матери.

— Зря вы так, гражданочка! — мент обиженно снял шапку и стряхнул с неё воду.

Оружие он убрал, и мне сразу стало спокойнее. В этот момент пришёл Димон и не нашёл ничего лучшего, чем спросить:

— А вы чего тут голые-то⁈

Спасло его от получения травм появление врача и молоденькой медсестры. Или кто она там? Фельдшерица может быть. Причем девушка была мне знакома по позавчерашнему дню рождению. Она, с улыбкой оглядев наши голые тела, лишь усмехнулась, но, скорее всего, своей подруге Кате доложит обо всем — они же учились в одном училище. Причем эта фельдшера знает и нашего служивого, потому что поздоровалась с нами обоими:

— Привет, Толик! Паш, привет! Ты на службе? Молодец какой! А форма тебе идёт!

«Интересно, а мне мои трусы импортные идут?» — некстати подумалось мне.

Опытный врач тут же приступил к делу: принёс из машины тёплое сухое одеяло и грелку, измерил температуру, прослушал грудь, заглянул в глаза. Попутно он ругал меня за неправильные действия по спасению от переохлаждения:

— Когда человека вытаскивают из холодной воды, не надо допускать, чтобы сперва согрелись руки и ноги, а тело и голова потом, так как это приведет к тому, что более холодная кровь из конечностей начнет поступать в сердце, а достигнув его, может вызвать сердечный приступ.

— Ах! — воскликнула Кира и злобно посмотрела на меня, ведь около открытой двери духовки был соблазн как раз сначала конечности отогреть.

— Нельзя усиленно растирать руки и ноги по этой же причине. Значит, согревание и растирание следует начинать с туловища и грудной клетки.

Тут уже я посмотрел недовольно на Киру — растираться она начала первой, а я попугайничал.

— Вообще, самое лучшее — это, раздевшись, греть друг друга телами! — добавил доктор.

А вот тут нехорошо посмотрел на нас с Кирой её муж. Он идиот? Думал, мы грелись таким образом?

— Да не грелись мы телами! — рявкнула ожившая тетка. — Доктор, что с ребёнком?

— В больницу всех троих повезём вас. А вообще, кажется, гипотермии удалось избежать, — сухо констатировал врач.

— Куда в больницу? Они дверь сломали! Это… это кража со взломом! — встрепенулся милиционер, почуяв, что ордена, очередное звание, уважение коллег и, чем чёрт не шутит, внимание со стороны вот этой красивой докторицы ускользают прямо на глазах.

— Паша, ты их убить хочешь? Им в больничку срочно надо! — мягко погладила по рукаву шинели парня девушка, после чего мент покорным теленком помог мне собрать мокрые вещи и погрузиться в скорую, которая, кстати, к самому входу подъехать не смогла и остановилась метрах в ста от столовой.

До машины я добежал за десять секунд, наверное, поставив рекорд на стометровке. Кира, обиженная подозрениями во внебрачной связи со мной, шла, не особо торопясь, накинув на себя одеяло, а следом семенил муж с дочуркой, тоже закутанной в одеяло. Только сели в машину, как сверкнула молния и прогремел гром. В феврале? Однако!

Сижу на узкой, обшарпанной кушетке в приемном покое больницы и размышляю над своей везучестью. Как удачно все вышло — удалось ведь вытащить и мамашу, и дочку из моря! Хотя, может, в этом и нет ничего особенного.

— Ты чего дрожишь? Страшно к врачу идти? — подошла ко мне симпатичная девочка лет пяти. — Эх ты, трусиха!

Меня врачи уже осмотрели и отпустили восвояси, сказав, что такому кабану, как я, всё нипочём, и что я могу даже Северный Ледовитый океан переплыть. Ну, если там льда не будет, конечно. Жду свою одежду, которую любезно обещали просушить где-то. Хотя как просушат мою кожаную куртку — неясно.

— Замерз, — снизошёл я до ответа, разглядывая то синеглазую пигалицу, то её кареокую молодую мамашу, сидящую напротив.

Медицинская помощь требуется именно этой молодой женщине без кольца на пальце. Я так понял, ребёнка оставить было не с кем, и маму привезли в больницу на скорой вместе с дочкой. Женщина уже сделала анализы и сейчас ждала результаты. Девочка в это время откровенно скучала, листая какую-то детскую книжку.

— Мерзни, мерзни, волчий хвост! — вдруг зло произнесла она, и я от неожиданности даже икнул.

— Доча! Ты что такое говоришь⁈ А ну-ка, извинись перед дядей немедленно! — ахнула молодая мамаша.

— Это я читаю книгу, ма-а-ам! Вот смотри! — протянула малышка.

— Да я не в обиде, хоть бы и ко мне это относилось, — ухмыльнулся девичьей смекалке я, потому как, уверен, девочка сказала это именно в мой адрес. Об этом свидетельствовали и глазки хитрюги, так наивно распахнутые, что впору Оскара дать.

— Смотри что покажу! — подмигнул я ребенку и ловко исполнил фокус с отрыванием у себя большого пальца.

Это нехитрое действо произвело на девчушку огромное впечатление. Она ахнула, прикрыв свой ротик ладошкой.

— А как же теперь…? — голос малышки задрожал от жалости ко мне бесполезному, который только что остался без пальца.

Это огорчение за меня было столь искренним, что я немедленно вернул палец на место.

— Ой дурят меня! — с восхищением произнес ребёнок.

— Казанцева кто? — пухленькая врачиха вертела в руках листок, разглядывала нашу весёлую компанию.

А в приемном покое были только мы втроем. Киру с дочерью уже увели куда-то, и надо сказать, меня немного задело, что родители не поблагодарили меня как следует за спасение. Медики тоже мой подвиг не оценили. «Да что ему будет! Он, поди, в Енисее каждый день зимой купается!», — читалось в глазах медработников. А я, между прочим, основательно замерз, сидя тут в неотапливаемом коридоре приемного отделения в одних трусах, накрывшись тонкой простынкой, выделенной от щедрот министерства здравоохранения.

— Что? Я не Казанцева, — сварливым голосом сообщил очевидный факт я.

— Я! Я Казанцева! — опомнилась мама любительницы сказок.

— Вам придется остаться у нас в стационаре! Ребенка есть с кем оставить?

— Ой, а надолго? А с дочкой нельзя? Она у меня смирная! — соврала больная.

— Дней пять минимум. С посторонними нельзя! Да и места нет, кровать одна, питание на одного человека выделяется, — безразлично ответила медработница.

«Смирная» тем временем разглядывала мой большой палец, пытаясь найти последствия отрывания и пришпандоривания его обратно.

— Не делай так больше! — наставительно произнесла девочка и покрутила пальцем у своего виска.

— В садике нет ночной группы у нас! Ох, беда! Буду отказываться. Хотя… подруга у меня тут недалеко в санатории «Металлург» работает, она могла бы присмотреть! Или её мама. Как бы только дочу подруге доставить?… Можно мне позвонить ей?

— Я собираюсь после больницы поехать в этот санаторий, — зачем-то сообщаю всем о своих намерениях.

— Ты? — мама моей малолетней новой подружки заново внимательно осмотрела меня. — Голый?

— Обещали одежду вынести. Если не высушат, то на такси доеду. Что за подруга-то? — изложил план действий я.

Зачем мне эта головная боль? Да, чувствую себя неплохо, в больничку точно не лягу, а ребёнка… ну, как советский человек могу помочь — почему бы не помочь?

— Даже не знаю… — сомневается мамаша ребенка.

— Соглашайтесь, женщина, вам бы под капельницу сейчас, гемоглобин совсем низкий, — проскрипела врачиха, прислушивающаяся к нашей беседе.

— Ну ладно! Оля! Поедешь с дядей к тете Кате и бабе Гале! — строго сказала больная.

— И зачем в санаторий? Может, лучше сразу к этой бабе Гале девочку завезти?

— Это неудобно будет. Будто я напрашиваюсь!

«А будто нет», — подумалось мне.

— Молодой человек, а ты кто? Чем занимаешься, где работаешь? — наконец спросила мамаша.

Я уже хотел показать свои козырные документы, но вспомнил… Ах ты, черт! В кармане куртки они у меня они лежали… впрочем, там только визитки, записная книжка да удостоверение крайкомовское в кармане на застёжке. Но бог знает, как мою куртку сушат. Да пес с ними, новое удостоверение сделаю!

— В крайкоме КПСС я работаю. Не переживайте, довезу вашу дочь в целости и сохранности. Как зовут подругу?

— Катя Кузнецова. Она до пяти на работе, но мама у неё постоянно дома. Катя массажисткой работает.

— А… это та, у которой брат моряк, и батя бухарик? — флегматично спросил я, подивившись, как тесен мир.

— А ты её знаешь? Папка её — да, к бутылке частенько прикладывается, но по будним дням не пьёт, а в пятницу я выпишусь!

— Катя эта у меня сейчас живёт. Но у меня места на всех хватит.

— Даже так?.. В таком случае, пусть Катька к своей матери дочку отвезёт! — требовательно сказала, как выяснилось, подружка моей любовницы.

— Хорошо, — быстро согласился я, ведь эта мелкая Оля скучать точно не даст, если будет жить с нами. А так как подруга до пяти работает, то с этой любительницей сказок и фокусов всю неделю сидеть придется мне? Я не согласен! Пусть уж Катина мама присмотрит за ребенком.

Вот так вот я обзавёлся новой обузой на ровном месте.

Вынесли мне полусырую одежду. Что-то вроде печки для прожарки постельного белья у них тут имелось. Сразу лезу в потайной карман куртки.

— Вот ксива, — с облегчением показываю удостоверение мамаше.

— Ксива⁈ Молодой человек, надо культурнее быть! — усмехнулась женщина, но удостоверение осмотрела.

— Да-да, культурнее! Я знаю: в носу не ковыряться, громко не смеяться, плохие слова не говорить, а ещё… — малышка доверительно потянулась к моему уху. — Спички! Это вообще для взрослых! Э… да тебе, наверное, уже можно — ты старый.

Я иду заказывать такси, а мамочку готовят к госпитализации по причине гемоглобина ниже полтинника. И чего он у неё такой низкий? Может, кушает плохо?

Такси обещают подать в течение часа-двух. Меня это вообще не устраивает и я звоню своему новому знакомому — районному прокурору.

— Ты-то сам как? Не простудился? — Петр Евгеньевич был единственным, кто близко к сердцу принял мои злоключения.

— Спасибо. Сказали — жить буду. Мокрое всё только. Я про одежду. Тут посушили немного, но всё равно боюсь заболеть, если пешком пойду или на автобусе поеду.

— Машину дам тебе, но на пару-тройку часов, не больше — мне на бюро райкома надо будет ехать после обеда.

— Спасибо огромное! С меня причитается! — обрадовался я.

— «Волга» за тобой приехала! Так ты и вправду какой-то блатной? — оценивающе глянула на меня малокровная болезная, давая последние наставления дочке.

Едем в санаторий в Сочи. От Адлера туда путь неблизкий, и я прикидываю: успею ли я заехать в санаторий, забрать Катю и отвезти девочку в совхоз? Хорошо бы ещё потом к себе в СНТ вернуться на служебной прокурора. Впрочем, если что — попутку поймаю. Хм, а ведь Катю могут не отпустить. Сейчас первый час на моих швейцарских, которые, кстати, оказались отличного качества, так как купание перенесли нормально. Впрочем, можно у местного начальства в лице знакомой Оксаны за подругу похлопотать! Плохо, что отчества своей попутчицы я так и не узнал.

— К кому? К директору? А ты кто? — неприветливо спросил пожилой вахтёр-охранник при въезде на территорию санатория.

Сидит он в отдельной будке возле ворот, и мимо «ни одна муха на охраняемую территорию проскочить не может». Так дед сразу мне и заявил. «Волгу» нашу туда тоже не пустили, и позвонить в приемную никак нельзя — у охранника только с завхозом прямой. Наверняка имеется здесь черный ход на территорию, через пляж, например, но машина привезла меня сюда.

— Штыба я! Там насчет меня должно быть распоряжение! Посмотрите, пожалуйста!

— Нет никаких распоряжений, — непреклонно ворчит дедок.

М-да, задачка… Как решить её, я знаю: можно поймать отдыхающего и попросить зайти к директрисе, можно сунуть рублик кому-нибудь из персонала, а можно позвонить по телефону-автомату. Телефон Оксаны, по счастью, у меня в записной книжке имеется. Только где найти телефонную будку?

— Есть тут на углу. Если трубку не оторвали хулиганы, то позвонишь, — меланхолично ответил на мой вопрос водитель — сухой, даже несколько дистрофичный, дядя средних лет.

— Едем туда, — командую я.

Оля, слава богу, сидит смирно и не капризничает. Ей досталось всё заднее сиденье, никаких детских кресел у прокурора нет, конечно. Да я вообще ни одного в это время не видел.

— Оксана? Это Толя, — обрадовался я голосу своей знакомой, ну и тому, что она дала мне не телефон приёмной, а свой прямой.

— Толя? Что-то случилось?

— Я к вам по делу, а заехать не могу. Выпишите пропуск на мою «Волгу»,

— На твою «Волгу»? — явно удивилась женщина, но расспрашивать не стала. — Говори номер. Я с утра дала задание, чтобы тебя отметили в списках и без пропуска отдыхающего запускали, но видно, не дошло еще моё распоряжение. А что за дело у тебя тут?

Вкратце рассказал и получил в ответ кучу междометий и наставлений.

— Ну что, звонили насчёт меня? — спросил я у вахтёра.

— Насчёт тебя — нет, но машину запущу. Ехай! — смилостивился дедок.

Спустя некоторое время Оксана вовсю хлопочет возле нас с Олей, пока мы сидим и ждём Катюшу, которая в данный момент проводит сеанс массажа и оторваться не может.

— Чай с малиной! Пей, давай. Тебе бы, Толя, сейчас в сауне отогреться… А Олечка уже, наверное, спать хочет. Хочешь же, да, хорошая моя?

Обаятельная малышка успела покорить сердце женщины, да и моё тоже. Даже жаль будет расставаться с ней.

— Толя? Оксана Константиновна? Оленька? — увидев вместе совершенно разных своих знакомых, Катя растерялась.

— Катюша, у тебя сколько ещё сегодня сеансов? — с улыбкой, но строго спросила директор.

— Ещё четыре, до пяти часов, — ответила подчиненная.

— Я дам команду, и тебя подменят! Тут ЧП у твоей подруги случилось.

— Ужас какой! А ты, Толик, молодец! — хвалит меня Катя, гладя по голове, как маленького. Ей с заднего сиденья другие части моего тела недоступны.

Едем обратно в санаторий. Водила сказал, что успевает. Мужик, вроде как, после моего рассказа о геройствах на море, ко мне уважительнее стал относиться, по отчеству называет.

— Мама твоя не против с Олей посидеть? А где папа девочки? — расспрашиваю по дороге подругу.

— Мама моя только рада будет — она маленьких любит, а своих внуков ещё нет. А папаша ихний сидит за фарцовку. Да там случайно все вышло — просто купил по случаю три пары кроссовок, ну и перепродал их неудачно. Дали два года.

— Хех! Я сам годик по сто пятьдесят четвертой отсидел, — неожиданно разоткровенничался водитель. — Раз парню два года дали, значит, там не мелкая спекуляция была.

Я заметил, как Катькин глаз нервно задергался! Тоже, что ли, фарцевала?

Глава 17

— У меня есть дела поинтереснее, — многозначительно ухмыльнулся я.

— Ну, хозяин — барин, — растянул губы в кривой улыбке сосед и, к моей радости, от меня отстал.

В доме холодно, ведь на улице всего плюс десять, максимум, и я первым делом топлю печку. Сухие полешки, весело потрескивая, разгораются очень быстро.

— Богато живёшь, — произнесла Катя, следившая за моими действиями. — Самшитом топишь.

— А что? — не понял я.

— Да ничего-ничего, в печку их можно, а вот для мангала такие дрова не подходят, ведь самшит ядовитые пары выделяет. А вообще, это очень ценное дерево. Чем тебе дуб не приглянулся? — Катя кивнула в сторону кучи дров, которых я притащил со двора.

— Да я откуда знать мог, что это ценное дерево? Толик, гад, где-то эти поленья раздобыл! — озадаченно чешу затылок я, разглядывая этот самый самшит. Тяжеленький.

— Его ещё называю «железное дерево». Смотри какое красивое на срезе!

— Да ничего особенного, — зачем-то возразил я, но топить самшитовыми поленьями печку больше не стал. Если ядовитые они, то лучше подстраховаться.

— Олька очень интересовалась, когда дядя Толя придёт поиграть с ней, и велела мне следить, чтобы ты себе пальцы не оторвал. Про что это она? — с любопытством спросила Катя, сменив тему.

— Фокусы показывал ребёнку. Хочешь, и тебе покажу? — предложил я, беря со стола карточную колоду и тасуя её. Не свою, конечно — это Толик забыл при переезде, точнее, при бегстве из дома.

— Ловко у тебя получается, — признала подружка, попивая чай из массивной железной кружки — с посудой у меня в доме напряг. — А теперь давай я покажу, — внезапно предложила она, загадочно улыбнувшись.

Уже по тому, как девушка затейливо стала карты веером выгибать, мешая колоду, я понял — ой, не всё я про неё знаю. Может, конечно, научилась ради прикола, но явно профессиональный у неё уровень общения с карточной колодой. Но кто я такой, чтобы читать взрослой девице морали и жизни учить? Тем более, у меня действительно есть дела поинтереснее!

Утром пришлось встать раньше обычного — такси сегодня не было, и Кате нужно было помочь добраться до автобусной остановки. А это метров двести вниз от моего дома. Автобус подошёл быстро, и картёжница, напоследок одарив меня почти супружеским поцелуем в щёку, уехала «работу работать», а я, довольный, отправился досыпать.

Уже перед самым домом опять натыкаюсь на Лосева. Помятый, явно не спавший, но с такой довольной лыбой, что сразу понятно — мужику дали выиграть. Значит, скоро потребуют отыгрыша. И вот потом уже…

— Зря отказался! Триста рублей — как с куста! Уже поездку на море окупил! — похвастался Лосев, сияя.

— Вот и не играй больше, а то удачу спугнёшь! — попытался я в последний раз помочь земляку, но, кажется, бесполезно.

Сегодня решил провести полноценную тренировку: ночная гимнастика — это хорошо, но нужно проработать все группы мышц, а не только… пресса. Размялся, отработал удары по воздуху, нагрузил ноги скакалкой. Конечно, делал это не в доме — там тесновато, того и гляди что-нибудь заденешь. Тренировался на улице. И что странно, мне кажется, я похудел — боксёрские трусы стали просторными. Только-только перешёл в новую весовую категорию, и вот тебе! Надо будет лучше питаться. Сегодня перекушу в городе и куплю что-нибудь для ужина нам с Катей.

Я уже придумал, куда мы сегодня с подругой отправимся. В Гагры! Зимой этого года там будет горячо… Стоп… это в Осетии горячо будет зимой, а в Абхазии только летом? Жаль, тетрадки под рукой нет. А того, что записывал туда, уже не помню. Впрочем, сейчас там спокойно в любом случае, к тому же большая половина населения Абхазии — этнические грузины. Я недавно специально интересовался этим вопросом.

Завершаю тренировку серией ударов, затем заминка и… пожалуй, хватит на сегодня. Тело приятно налилось ломотой — оно у меня такие нагрузки любит. Вот как тут спорт бросать?

— Лихо, лихо, — раздался голос оттуда, откуда я совсем не ожидал!

Причём голос был старушечий, скрипучий, как у бабы-яги в мультиках. Но чего мне бабок бояться? Я не Иван-дурак.

— Уважаемая, а что вы забыли на моей веранде? — уставился я на сухонькую бабульку в резиновых сапогах, фуфайке и платке кумачёвой расцветки. — И как на участок попали? Калитка-то закрыта!

— Я соседка твоя. А калитка… Зачем она мне, когда забор между участками — что твоё решето? — усмехнулась незваная гостья. — Чем это ты занимаешься? Боксёр, чё ль? Что спортсмен — вижу, сама такая была… Эх, где мои двадцать лет!

— Боксер, боксёр. А всё же нехорошо подкрадываться по-тихому, — недовольно ворчу я, намекая, чтобы старая свалила уже.

— Ты погодь, что скажу… Тот, что до тебя тут гостевал… ну, который через дорогу внаглую у Пантелеевны сейчас живет, он тебе кто?

— Никто. Я договорился с хозяином дачи пожить тут, а прежнего жильца выгнал к х… к чертям.

— Так тебя Богдан Николаевич пустил пожить? — обрадовалась бабуля, обнажая в улыбке на удивление хорошо сохранившиеся зубы. — Это ить его фазенда.

— Да, его… дача. Вообще, Константинович он, — поправляю я бабку, лишь усмехнувшись про себя такой дилетантской попытке проверить меня на вшивость.

— Точно! Старая стала, забываю. А вот внук его… пустой человек, весь двор одуванами зарастил, а уж какие шумные гости тут бывали… Вот помню, сразу после Олимпиады… — пустилась в воспоминания старушка.

— Вы что-то хотели про соседа рассказать? А то мне умываться после тренировки надо, — мягко, чтобы не обидеть пожилую женщину, прерываю я: неохота слушать про те мохнатые годы, когда деревья были большими.

— Да-да! У меня с ним отношения не сложились, очень уж груб он со старушкой был, — тонко намекнула рассказчица, мол, мне повежливее бы стоило быть. — Так вот — жулик он! И ходят к нему такие же жулики. Да это ничего, я в Сочи всю жизнь прожила, на жуликов насмотрелась… Но вчерась слышала… Зайти он к тебе собрался, посмотреть, что у тебя ценного есть.

— А как вы это могли слышать? — насторожился я, хотя ничего особо ценного у меня из вещей и нет. Часы, трусы да подарки из Средней Азии. Но часы всегда со мной, даже купание они перенесли отлично.

— Как-как? Шла домой вчера ночью… вдруг голос один незнакомый, не слышала его раньше: когда, грит, навестишь своего соседа? А Толик этот и отвечает: да как уйдёт из дома, так сразу и сходим. Вчера, мол, он на такси рано уехал. Завтра посмотрим.

— Спасибо! Очень важная информация. Как, простите, вас по имени-отчеству величают?

— Вот ещё! По отчеству! Зови как все — баба Нина. Меня тут на фазендах каждый знает. Я до семьдесят девятого в правлении состояла, и то по отчеству просила не называть себя, — бойко ответила старушенция, шляющаяся по ночам.

Да, вполне могла и специально подслушивать разговоры любопытная соседка! Кто её знает? Мыльных опер по телеку ещё не показывают. Ну кроме «Рабыни Изауры». Ха! Так вот откуда это словечко — «фазенда»!

— Спасибо вам, баба Нина. Предупреждён — значит, вооружён. Но вы лучше не рискуйте так больше, — искренне благодарю я женщину.

— Да… забыла сказать: Толик этот беспутный добавил, что хорошо, чтобы ты до одиннадцати утра убрался из дома, а то, мол, ему на работу надо. Только я-то знаю, что не работает этот тунеядец нигде. Ладно, пойду я, делов у меня много.

Старушка ушла, а я стал размышлять. Когда мой прокурорский друг начнет ловить Толика? Ну, вчера он узнал о нем и пообещал мне… может, сегодня их на рынке и возьмут всех сразу? Или вообще отложит это дело на месяц — сроков он не озвучил. Совсем не хочется сидеть и караулить своё добро… Может, спрятать где шмотки? Не вариант — Толик этот дом всяко лучше меня знает. Пойти побазарить? Да, пожалуй, это будет лучше всего.

— Сова открывай, медведь пришёл, — долблю ногой в калитку дома напротив.

— Спит он, — моментально ответили мне из-за двери голосом вчерашнего незнакомого мне здоровяка.

Ну да, в карты играли ночью. А этого типа, наверное, сторожить оставил и смотреть, когда я уйду из дома.

— Буди, разговор есть, — пока миролюбиво требую я.

Через некоторое время здоровяк снова появился на крыльце и пригласил меня в домик, где к вчерашней ветродуйке добавилась ещё и тарелка-обогреватель с латаной-перелатаной спиралью. Как бы они этим барахлом дом не спалили.

— Чё случилось, Толя? — сонно спросил сосед, разглядывая меня в спортивной форме.

Одеваться я не стал — всего-то пять метров от калитки до калитки идти.

— Так ты мои шмотки собрался посмотреть? Ну, давай, я тебе их сам покажу, — сразу взял быка за рога я.

— С чего ты это взял? Нет таких планов, — сосед озадачился и, как мне показалось, вполне натурально.

Бабуля решила свести счёты с грубияном моими руками? Да ну! Очень уж сложно. Если он ей так не нравится, могла бы участковому стукнуть, что, мол, живёт тут не пойми кто.

— С того, что сам слышал об этом. Не спалось мне накануне, гулял около твоей калитки, — сказал я, изучая его реакцию.

— Уф… А я уж думал, копает кто под меня! Врать не стану — на твой участок зайти хотел, и да, без тебя, но не брать ничего! Да и видел я твои «ценности». Шмотки ношеные, часы на руке, и то не золотые. Короче, Толь, мне надо срочно забрать кое-какие вещи из дома, они в тайничке лежат. Пустишь? А чё ты, кстати, ночью шлялся, а не с подружкой забавлялся? Не дала? — заржал сосед.

— Ну, идём, заберёшь, — решил пойти навстречу я.

— Э, нет! Не хочу свой тайник светить! — отказался Толян.

— Ну, знаешь! Может, ты там ствол прячешь? Или чего похуже!

— Ну, хотя бы и ствол! — усмехнулся он. — Лучше, если у тебя его, например, менты найдут? А чего похуже? Да не боись! Что заберу, я тебе покажу. Я ж говорю — тайник свой палить не хочу, а сразу забрать забыл — быстро ты меня… выселил.

— Что там? Колись! Всё равно ведь покажешь! — не ведусь я.

— Да личное там. Очки от солнца — вон оно как блестит. Картишки наши, пяток колод — все уже заиграны, поизносились. Перстенёк мой личный — не ношу, но мне он дорог.

«Краплёные карты, скорее всего. Очки? Ну, мало ли какие приспособы у шулеров. Да пусть берёт!» — решаю я про себя.

Толик быстро одевается, и мы идём ко мне на участок. По пути я ловлю взгляд бабы Нины из-за соседнего забора. Вот же любопытная старуха! Сейчас решит, что я с Толиком дела имею. Да и пусть!

Толик исчезает в доме минут на пять и возвращается с небольшой картонной коробкой и жестянкой из-под леденцов.

— На, смотри, — протягивает он мне коробку.

— А там чё? — интересуюсь я, косясь на жестянку.

— Монпансье, чё ж ещё! — ухмыльнулся Толик.

Толик всегда был скользким типом, но сегодня он явно нервничал больше обычного. «Перстенёк ценный», ха! Как бы не так. Я коробку только слегка приоткрыл и сразу же закрыл. Конечно, там были не конфетки! В прозрачных полиэтиленовых мешочках на дне жестянки лежал сероватый порошок… Не наркотики, думаю, а прибамбасы для шулеров, скорее всего. На автомате я машинально потер пальцы — было ощущение, будто что-то липкое осталось от порошка.

Очки, которые имелись в картонной коробке, я попутно примерил — нижняя часть неожиданно показала свечение на жестянке. Фосфор, как мне кажется, вернее люминофор… скорее всего где-то растворенный. Виду не подаю, возвращаю и очки и жестянку.

— Чего тут прятать? — с нарочитым недоумением спрашиваю я.

— Да перстенёк ценный, — облегченно выдохнул Толик и, прихватив свои вещи, быстро убрался с моего двора.

К обеду решил выбраться в город. Пешком, конечно, ведь такси сюда не вызвать, только если заранее договориться. Но ног не жалею. Что их жалеть — они привычные к нагрузкам. Шагаю по южным улицам и с интересом разглядываю окрестности. Зима, а зелени полно, и даже кое-что цветёт во дворах. Никаких сетей кофеен ещё нет, но мне повезло — кооператоры уже подсуетились и открыли точки питания, непривычные для советской действительности. У нас в Красноярске, к примеру, кофе, сваренный в турке на песке, точно не найдешь. А тут молодой парень-абхаз приготовил мне ароматнейший кофе и уговорил взять к нему необычное местное лакомство — абхазскую халву, приготовленную из кукурузной муки, меда и грецких орехов.

Кофе пью не в одиночку. Рядом, медленно смакуя этот напиток, сидит парень из Словении, с которым я уже успел познакомиться. Общаться нам легко — никакого языкового барьера. В соцстранах, как известно, русский язык изучают в приличных объёмах, так что мы без труда понимаем друг друга. Петер (не путать с Пётр) оказался здесь по работе: его фирма собирается строить новый аэровокзал в Адлерском аэропорту, и контракт с югославской компанией предусматривает постоянный контроль иностранцев над ходом работ. Как выяснилось, Петер оказался моим коллегой, хотя, конечно, не боксёром и уж точно не коммунистом. Он — геодезист и в данный момент занимается подготовительными работами на объекте. А я ведь помню этот долгострой! Его заморозят в девяностые, но Петер об этом пока не догадывается. Он живёт в гостинице и обычно питается там же, но сейчас, в обеденный перерыв, сидит здесь, в этой уютной кафешке, и вместо борща и котлет с пюрешкой с аппетитом уплетает сладости как ребенок. Молодой двадцатипятилетний парень откровенно был поражён моими познаниями в нашей с ним общей профессии. Я же, соскучившись по своей прежней специальности, с живым интересом расспрашиваю о нюансах его рабочих проблем. Говорим мы в основном на русском, хотя иногда переключаемся на английский, когда дело доходит до сложных технических терминов — ведь Петер ещё не в совершенстве владел русским, но старается, и это было видно.

Сильный акцент Петера сразу привлёк внимание двух длинноногих красавиц, одетых в яркие импортные куртки и джинсы. Они бесцеремонно подсели к нашему столику, и уже через минуту их непринуждённого щебетания я понял, что бесплатно с ними замутить не получится — девочки явно на работе! Это был первый раз, когда я в этом теле столкнулся с представительницами древнейшей профессии.

— Спасибо, девушки. Но мы в другой раз посидим с вами в баре, — вытаскиваю из кафе я Петера, на ходу объясняя, что сходить с этими девицами в ресторан будет и дорого, и бесполезно в плане дальнейшего развития отношений.

— Не может быть! — бормочет прозревший словак, словенец (или вообще чех?). — В СССР есть проституция?

— А у вас? — живо заинтересовался я.

— Я не знаю… хотя мои приятели иногда…, — заюлил парень, отводя глаза и, оглянувшись, с сожалением добавил: — А у вас они очень красивые!

Я бы с удовольствием ещё поболтал с Петером, но у меня по плану была поездка в Гагры, немного подумав решил ехать один, Катя же до пяти пашет, и куда нам потом ехать⁈ Взяв на всякий случай контакты парня, я поспешил на автобус, который должен был пройти по улице Ленина. Конечно, можно было купить путёвку на экскурсию в Абхазию — я видел, как такие продавались прямо на пляже Адлеркурорта, — но ведь куда интереснее отправиться дикарём, на свой страх и риск!

Ехать было меньше часа. Никаких таможен или дьюти-фри, как в будущем, в Абхазии не наблюдалось. На пляже было пустынно и опрятно. Я даже зашёл в воду по щиколотку, подвернув джинсы и, конечно, сняв кроссовки.

— Парень, квартира нужна? — обратилась ко мне абхазка приятной полноты.

Её округлые бёдра подчёркивались тонкой талией, и я на мгновение засмотрелся. Вот бы у такой остановиться! А если она ещё и не замужем…

— Спасибо, не надо. Лучше подскажите, где тут у вас сувениры можно купить?

— Вам — везде, — рассмеялась она, обнажая белоснежные зубы. — Но я вам всё покажу.

Неожиданное знакомство оказалось весьма выгодным: я приобрёл местное вино, чай, мёд, сыр, пастилу и варенье из фейхоа. Местный рынок впечатлял меня своим разнообразием, он даже превосходил адлеровский! Но, увлекшись покупками, я прозевал свой рейсовый автобус назад. Вот незадача! Тут мой взгляд упал на «Икарус» Интуриста, который уже готовился к отправлению.

— Шеф, подкинешь до Сочи? Я заплачу, — прошу я степенного шоферюгу с уже седеющими висками.

— Да так садись. Что, за всё деньги брать? — изумил меня дядя, так как в Сочи, мне кажется, деньги готовы брать все и за всё.

Свободных мест в салоне было предостаточно и я комфортно разместился, заняв сразу несколько сидений. Сижу довольный и с любопытством разглядываю иностранцев. На меня они, кстати, тоже поначалу обратили внимание, но тут же отвлеклись на обсуждение своих впечатлений и видов за окнами автобуса. Прислушиваюсь к разговорам: язык мне понятный, явно славянский. Проскакивают знакомые слова — наверное, пассажиры автобуса — поляки или сербы.

В санаторий я приехал даже раньше, чем планировал, с запасом в целый час. На удивление, несмотря на то что ни курортной карты, ни моей фамилии в списках так и не появилось, на территорию меня всё же пропустили. На этот раз на посту сидел молчаливый старый грузин, высокий и худой, словно тростник. Он не стал задавать лишних вопросов и даже разрешил мне оставить сумки с гостинцами из Гагр на проходной, ведь таскать их по санаторию совсем не хотелось.

Поднимаюсь по ступенькам санатория и уже подходя к стеклянной двери, вижу как моя Катя разговаривает с каким-то модно одетым блондином лет тридцати с портфелем в руках. Они меня не заметили, зато я увидел, как парень достаточно горячо прощается с Катей, по-хозяйски сжав напоследок её попку в белом халатике. Я замер, оставаясь незамеченным, и дождался, пока парочка разойдётся. Франт, бросив на меня на выходе мимолётный взгляд, легко застучал каблуками туфель по ступенькам, спеша к воротам. Ну что ж… похоже, птица обломинго в очередной раз настигла меня? Хотя, пойду, удостоверюсь лично.

— Толя, не могу у тебя больше жить. Мама говорит, чтобы я сама водилась с Олей по вечерам, а Олечка капризничает, хочет к своей маме… — невинно произнесла Катя, глядя на меня своими «честными» глазами.

— Ясно, — ответил я коротко, и, развернувшись по-солдатски на 180 градусов, пошёл прочь. Тут больше ловить нечего!

— Толя, ты что? Обиделся? — раздался изумлённый крик обманщицы за спиной.

«Да иди ты в жопу, шалава курортная!» — подумал я. Лучше тех девок сниму, что пытались познакомиться со мной и Петером в кофейне. Кстати, он скоро заканчивает работу. Звал меня к себе, а я, дурак, отказался, сказав, что сегодня занят. Но теперь-то у меня свободный вечер!

Еду обратно в Адлер! Так как с деньгами проблем нет, ловлю бомбилу-частника на убитой «копейке» и за скромные пять рублей сажусь в машину. Водителю явно со мной было по пути, а пятёрка, видимо, неплохие деньги для учителя, которым и оказался шофер. Мы познакомились: Дмитрий Леонидович, но я, конечно, его сразу Димоном окрестил — разница у нас в возрасте лет пять, не больше. Он был учителем физкультуры и закончил тот же московский вуз, куда меня недавно сватали. У парня первый разряд по плаванию, но особо этим тот не хвастался — так, упомянул вскользь. Зато с гордостью рассказывал, как удачно устроился в жизни, по его мнению.

— Повезло с распределением. Правда, живу пока в общаге уже второй год, зато вот машину купил! Две тысячи всего отдал за неё, — с гордостью рассказывает мне Дмитрий.

— Это вам в школе такие деньги платят? — усмехнулся я.

— Да что ты⁈ Родители помогли! У них заработки хорошие, мы ведь из Норильска.

— Да ладно! А я из Красноярска, и тоже на физкультурном в педе учусь, — обрадовался я почти земляку.

— Здорово! А давай ко мне в гости⁈ У нас в общагу вход свободный. Правда, живу я не один, а с учителем пения. Он тоже молодой специалист по распределению, и точно против не будет. Чёрт! Авария впереди, — закончил Димон, резко затормозив.

И действительно: мы упёрлись в пробку из машин, стоящих в ожидании проезда.

— Сбегаю, посмотрю, что там, — предложил я, решив заодно справить малую нужду в кустиках по краю дороги.

Дорога из Сочи в Адлер узкая, без разделения полос, и в ста метрах от нас три полосы были перекрыты — машины могли двигаться только по очереди, то в сторону Сочи, то обратно, как мы. Уже стемнело, но нам повезло: авария произошла под дорожным фонарём. Вместо регулировщика там командовал толстый дядя, управляющий потоком машин. Разбиты оказались сразу четыре машины, и водители, уже, очевидно, вдоволь насобачившись друг другом, устало ждали прибытия гаишников.

— Черти косорукие! — услышал я голос земляка-учителя за спиной.

— Ты машину-то хоть закрыл? — припомнил я, что у меня кое-какие ценности с собой есть.

— Да что с ней будет, у меня там и нет ничего. А твоё вино кому нужно? Кстати, будь осторожен с ним: самодельное оно разного качества бывает, — пыхтел Димон, орошая вместе со мной одинокое деревце на обочине, которое хоть немного давало ощущение уединённости. А вот и нет!

— Дмитрий Леонидович! Здравствуйте! — раздался вдруг девичий голос из одной из ожидающих проезда машин.

— Чёрт, ученица моя, — смущённо прошептал Димон и, наверное, покраснел, хотя в темноте его лица и не разглядеть.

— Да ничего не видно: они на свету, мы в тени, — попытался я его приободрить.

Ждать проезда нам пришлось больше часа. Я успел рассказать своему попутчику про рабочую поездку в Норильск, не хвастаясь пока спортивными и прочими заслугами. Потом разговор перешёл на баб. Димон с энтузиазмом поведал мне о местных училках, которые, по его мнению, стоили внимания, а я в ответ упомянул свой недавний случай с проститутками.

— Я это… как раз… ну, ты понял. Интересно стало, да и выпил на Новый год. Дорого, конечно, но ничего особенного, — то ли похвастался, то ли пожаловался мой знакомый.

— И сколько отдал? Сейчас за это наказывают вроде, — припомнил я факт из советского прошлого.

А вообще, до 87-го года официально проституции в СССР не было, лишь недавно появилась уголовная статья с таким названием.

— Да двадцать пять отдал. А насчёт того, что наказывают… так они все кому-то платят за прикрытие. Да и штраф там сто рублей всего. Проститутки столько за один раз могут заработать здесь, на курорте, — усмехнулся Димка. — Хочешь отвезу тебя в ресторан, где они сидят?

«А почему бы и нет? С сексом меня сегодня обломили, а ведь я уже настроился», — подумал я про себя и согласился.

До его общаги добрались уже к восьми вечера. Я сгрузил все свои покупки у нового знакомого, и мы пешком, благо недалеко, отправились смотреть на «интердевочек», как Димон называл проституток. Вспомнился одноимённый фильм, который в СССР, думаю, уже каждый успел посмотреть, хоть он и вышел совсем недавно, в январе.

Легко проникаем в ресторан «Весна», сунув положенную мзду швейцару, и заплатив ещё раз за столик, усаживаемся. Оглянувшись, замечаю знакомого щёголя — того самого, которого видел с Катей. Он за соседним столиком в компании двух девушек и мужика беседовал с официантом.

На нас они, казалось, и внимания не обращали, что меня, честно говоря, устраивало. Я обвёл взглядом зал ресторана, пытаясь понять, где здесь обитают те самые жрицы продажной любви.

— Потом спросим у местных, — шепнул мне Димка, словно бы читая мои мысли.

Ресторан не выглядел пафосным — обычный, совковый, но цены держал высокие. Я и в Москве бывал, и в Красноярске, а здесь икру, водку и горячее подавали с наценкой в 25–30 процентов. В той же «Риге» за трёшку можно было взять курицу гриль с горошком и овощами, а тут — заказал на четыре рубля и получил… цыплёнка фактически. Да что там говорить — ресторан был явно настроен на богатых гостей.

Иностранцев тут, кстати, было как собак нерезаных. Туристическая гостиница «Весна», где и находился этот чудо-ресторан, пользовалась успехом у заезжих гостей со всех уголков планеты и ловко вербовала их где только можно, по принципу «поймай туриста — не отпускай». В сезон свободных мест тут не бывало, а вот зимой — пожалуйста, бери целый этаж, хоть заворачивай в фольгу и домой неси. Да, это не такая шикарная гостиница, как «Жемчужина» или «Магнолия», которая имела, кроме парочки ресторанов, нескольких кафетериев, баров и магазина «Берёзка» для иностранцев, например, ещё и собственное варьете, а также такую диковинку, как зал игровых автоматов. Разумеется, людей с улицы туда не пускали. «Весна» же была более демократична, и обитали тут иностранцы пожиже, вроде словака Петера.

А вот и он — зашёл только что в ресторан вместе с молодым парнем, примерно его же возраста.

— Петер! — приветственно машу ему рукой. — Ком цу мир!

— О, Толя! Познакомься — это мой шеф, он из Югославии, — искренне радуется нашей встрече парень. — Только сегодня прилетел из Любляны.

— Пахор Борут, — важно представился молодой начальник Петера.

Гостеприимный физрук тут же предложил им сесть за наш столик, и парни ломаться не стали. По-русски оба шпарили бойко, а Борут к тому же владел сербским, английским и французским. Оказалось, этот югослав всего полтора года назад закончил факультет политологии, социологии и журналистики, и уже был важной шишкой в «Словения… чего-то там… техника». На визитке значилось: главный инспектор. Мажор? Вполне возможно. Борут выглядел представительно — шикарный костюм, модный галстук, золотые запонки, дорогие часы и перстень с каким-то камнем. Плюс, он вскользь упомянул, что получил высшую студенческую награду за дипломную работу в Югославии.

Заказываем еду. Мой рассказ про Красноярск живо интересует иностранцев. Для них Сибирь — далекая и загадочная.

— Медведи? Ну, бывает, на окраину города забредут, или на фазенды рядом с городом, — не так чтобы вру я.

— Фазенды — это дачи, — радуется возможности влезть в беседу Димон, очевидно, тоже смотревший бразильский сериал.

Борут (не путать с Борат) каким-то хитрым путем выведал у меня, что я работаю в крайкоме и сейчас втирает про то, что коммунистам пора делиться властью. Далее выясняется, что я не такой уж и большой начальник. Борут же — член ЦК компартии Словении (или Югославии — я не понял), ставший им меньше месяца назад, и сейчас ему хотят доверить руководить молодёжным союзом коммунистов Югославии. Это он поведал после того, когда я рассказал о своих планах перейти из комиссии по выезду за рубеж в хозяйственную часть для достройки здания крайкома. Но Боруту это не особенно интересно, а вот про новые выборы…

— Я в партии с 83-го года, в двадцать лет вступил. В университете тоже занимался хозяйственными делами — строили новый корпус. Так что, Толя, твои проблемы я понимаю. А расскажи подробнее про ваши выборы, ведь у тебя борьба, говоришь, сразу с двумя соперниками!

— На самом деле это очень достойные люди, и если я проиграю, то расстроен не буду, — конечно, лукавлю я.

— У нас уже такие выборы были, но на университетском уровне. В 1987-м году я баллотировался на пост президента секции «Альянса социалистической молодежи Словении». На выборах, на которых участники могли свободно выбирать между двумя антагонистическими командами, моя команда проиграла более либеральной фракции. Но я всё равно в прошлом году предложил, чтобы наша коммунистическая партия отказалась от монополии на политическую власть. Первый!

Я, естественно, малость прифигел от таких заявлений. И его в ЦК после этого? Чую, у них там всё развалится быстрее, чем у нас. Блин, да что я могу ему пояснить? Но и ссориться не хочу. Вообще, я женского пола хочу… а вот, кстати, и он. Нет, нам никто не подсказал, где найти профессионалок, просто мы увидели, как две незнакомые красивые девушки замерли на входе, решая, к кому подсесть, так как свободных столиков уже не было. Но тут Петер, расплывшись в улыбке, встал, подошёл к красоткам и, галантно склонив голову, что-то стал им втирать, в результате чего рыжая Лилия и брюнетка Мари, (нет, вы подумайте — Мари!) присоединились к нам, до предела заполнив количество сидячих мест за столиком, коих было всего шесть. Две девушки и нас четверо — однако, конкуренция нарастает! Вообще, я обещал Димону, что поведём женщин, если такие нам встретятся, сразу ко мне на фазенду. Тьфу! Прилепилось же словечко! Ведь в общаге у Димона не вариант — тесно, да и куда девать учителя музыки? Лучше уж на дачке. Мы ещё и на дискотеку планировали заехать часикам к десяти, к самому закрытию — Димкина идея.

Но пока девочки жеманятся и выбор делать не спешат. Ну ещё бы — столько вариантов! Я выше ростом остальных, и морда у меня уверенная. Петер… он глядит на девушек слащаво, как на мороженое. Пахор — просто красавец, да ещё иностранец. Аутсайдер среди нас Димон, который пытается читать стихи, но они не заходят. Я бы девицам Есенина почитал. Есть у этого товарища подходящие строки. Но боюсь, обидятся девчонки — вдруг они не такие. А какие тогда?

— А вы кем работаете? — напрямую спросил я, надеясь, что и меня спросят об этом.

— Мы манекенщицы, — ответила черноволосая Мари.

— Да что ты? Я когда был студентом, тоже работал мужской моделью! Денег хотел заработать на… Да неважно. Выходит, мы с вами коллеги! — взвился обрадованный словенский коммунист.

Дополнительная гирька весов упала на сторону и так, если уж быть честным, фаворита среди нас.

— Что, родители не помогали? — невинно спросил я.

— Отец умер рано, я его и не помню, меня мать воспитывала, а она швея была, и им платили мало. Мама у меня концлагерь фашистский прошла, — погрустнел Борут, а мне стало стыдно.

Какой же он мажор⁈ Я и то более мажористый на его фоне.

Беседа периодически прерывалась тостами. Все, кроме меня, пили вино, а я давился яблочным соком. Увлёкшись общением, я почти забыл про Катиного модного дядю и его компашку. Они на нас тоже внимания не обращали, да и пили напиток посерьезнее вина. Что-то похожее цветом на мой яблочный сок, но думаю, не он. Бросив ещё раз взгляд на них, я хотел было узнать у девушек, куда можно сходить в Сочи такому удалому холостяку, как я, когда увидел свою, бывшую уже, подругу Катю, впорхнувшую в ресторан вместе с недавним именинником Максом, тем самым КМС-ом по боксу. Катя явно успела заехать домой, потому что была в другой одежде — длинной узкой юбке, выгодно подчеркивающей все формы стройного тела, вместо утренних джинсов. Её появление не осталось незамеченным: многие мужчины заинтересованно глянули на девушку.

Парочка прошествовала к столу Катиного знакомого и внезапно заметила меня! Первым отреагировал Макс. Он широко улыбнулся и махнул мне приветственно рукой. Катина реакция была заметно сдержаннее: она лишь смущенно кивнула головой и присела за стол. Очевидно, не понимает, как так вышло, что мы здесь с ней встретились, и как ей себя вести дальше. Ведь поступила она, откровенно говоря, некрасиво — соврала, и тут её ловят на вранье! Я тоже махнул им рукой и, как ни в чём не бывало, склонился к рыженькой.

— Лиля, а ты не хотела бы прокатиться по морю на катере? Море, ветер, чайки… и все такое.

Просто по-детски немного захотелось, чтобы изменщица, бросившая такого замечательного парня, как я, видела, что у меня и без неё есть достойные варианты.

— Да ты что? Сейчас не самое хорошее время для морских прогулок — ветра и дожди постоянные, — улыбнулась девушка и опять вернулась к разговору с Петером.

Тем временем, Мари, черноволосая красавица, увлечённо беседовала с Пахором. Похоже, фавориты у девушек определились. Да-да, два иностранца выглядят интереснее, чем мы с Димоном. Хотя парни и не из кап страны, но всё же.

— Толян, а вы чего с Катей разругались? — склонился к самому моему уху Макс, незаметно подошедший к нашему столу.

Пришлось встать, ведь свободного стула не было, а общаться снизу вверх неудобно.

— Да её этот московский фраер лапал прямо при мне, и ещё они целовались, — выдал я всё как есть.

— Это актёр из Москвы, он в санатории у них отдыхал в прошлом году, а в этом, Катя говорит, приехал уже на съёмки. А я думаю, чего это она меня потащила сюда? Ты не подумай, я с Веруней. Во-о-он та блондинка в сиреневом платье.

— Макс, я все понимаю, но врать только зачем было? Сказала бы, мол, есть вариант интереснее. Я бы что, обиделся?

— Думаю, что да. Любому мужчине было бы неприятно такое услышать, — негромко произнесла Лиля, которая, оказывается, подслушивала нас, бросив на время Петера.

Я ещё раз посмотрел за стол, где сидели актёр и компания. Да, девушка Макса хороша: высокая, стройная, и косметики минимум… Но не отбивать же у него подругу! А вот Катя сидела, закусив губу и низко наклонив голову, слушала, что втирает ей московский гость. Неожиданно дядя грубо взял Катю за подбородок и с силой заставил посмотреть на себя. И морда у него была при этом недовольная. А вот такое я терпеть не буду! Да, расстались. Катино право выбрать любого, но насилие мне неприятно. Бросив Макса, который тоже видел эту безобразную сцену, но никак не отреагировал, отправился к соседнему столику, ставить хама на место.

Блямс! Хрясь! После моей увесистой пощечины, я ткнул актёра мордой в недоеденное блюдо.

— Ну-ка идём поговорим, псина неумытая, — прошипел я и поднял франта с очумелыми глазами за шиворот, намереваясь утащить куда-нибудь в место поукромнее.

— Толян, ты чё⁈ В ментовку сдадут! — слышу от подбегающего ко мне Макса.

— Ты что творишь? — почти по-бабски взвизгнул приятель актёра.

— Так! Что тут происходит? Документы! — ко мне спешит мент, очевидно, гостиничный дежурный.

Ах, как некстати, дернул его черт заглянуть в ресторан именно сейчас. Я, конечно, тоже хорош — стоило ли этот дебош устраивать? Но почему-то стыдно вообще не было.

— Спокойно, сержант! Сейчас разберёмся сами, — раздался за спиной знакомый голос! — Хотя погоди, проверь документы у всех за этим столиком.

Этот голос я узнал до того, как обернулся. Уверенный, даже властный, хотя, как по мне, чин у его обладателя невелик, но, очевидно, по местным меркам котируется. К ментам обратился мой недавний знакомый — районный прокурор Пётр Евгеньевич. Хотя, чего это не котируется? Ясно, что не генерал-лейтенант или член политбюро, но тут в городе, похоже, это весьма козырная должность. Особый статус моего знакомого был заметен и по его возможностям, и по обстановке его рабочего кабинета. А сейчас ещё и по компании Петра Евгеньевича, которую я, однако, до сей поры не замечал. Сидела она у окна в небольшой нише, закрываемой шторкой — самое удобное место: от громыхающей басами сцены далеко, изумительный вид из окна на море, ну и от лишних глаз легко укрыться можно.

Прокурор, который в данный момент уверенным шагом приближался к нам, был за столиком в сопровождении двух подполковников: военного и милицейского, и… Олега Романцева! Вот так встреча. Он играет или уже тренирует? Вот не помню этого. Что же он тут в Сочи делает? Скорее всего, очередные сборы у «Спартака». Чемпионат СССР должен начаться уже скоро, 11 марта, и первым соперником у московского клуба будет вильнюсский «Жальгирис». Точно! Я вспомнил тот чемпионат, смотрел некоторые его матчи ещё в армии, но уже будучи «дедушкой», ну или «черпаком», так как только старослужащие у нас в части имели доступ к телеку.

Оказывается, Романцев уже тренер! В памяти сразу всплыл случай, о котором читал в интернете, как перед одним из матчей его припугнул сам Старостин: мол, если сольёте литовцам, исключат из партии и тебя, и меня заодно. Врал, конечно, — в те времена исключение из партии уже не было столь решающим ударом, но Романцев тогда ещё салагой был, вот и повёлся. Молодой, неопытный, с головой полной мыслей о карьере и ответственности. Старостин знал, как надавить.

Однако, что ни говори, конец 80-х и начало 90-х были для «Спартака» золотыми временами. Я хорошо помню, как в 90-м они блистали в Лиге чемпионов, громили всех подряд: «Наполи» с самим Диего Марадоной, «Реал Мадрид» и прочих. И только в полуфинале с «Марселем» что-то пошло не так, да там ещё и судейство было… ну, скажем так, крайне странным. Но сейчас, думаю, мужик перед предстоящим матчем мандражирует.

— Петр Евгеньевич, вот так встреча! — радуюсь я, и спохватившись, оправдываюсь: — Вы не подумайте — я трезвый. Просто он грубо с моей знакомой разговаривал, вот я и вскипел.

— Да видел я. Сам хотел вмешаться, но ты меня опередил. Я тебя, Толя, давно тут заприметил, но общаться с друзьями не хотел мешать, — трясёт мою руку прокурор, пока мент шустро проверяет документы у всего соседнего столика.

Но паспорта нашлись только у Макса и его девушки. Актёр, его приятель и вторая девушка — хотя, какая там девушка — уж больно стара и вульгарна: морда в морщинах, голос с хрипотцой, да и манеры те ещё — оказались без удостоверений личности. Или не пожелали предъявить их, что, конечно, не добавляло им симпатий в глазах милиции.

Документов не оказалось и у моей бывшей любовницы, которая, словно в ступоре, очумело наблюдала за этим действом. Её глаза были широко распахнуты, как будто она и сама не могла поверить в происходящее. Впрочем её личность я подтвержу, если понадобится.

— Эта… проверил, — скривил и так не шибко красивую морду сержант, выполнив поручение.

— А кто эти трое? — ткнул на лиц без документов дотошный прокурор, наблюдавший за всем процессом проверки от и до.

— Да вы что творите⁈ Я — Михаил Карцев, артист московского театра…, — очухался красавчик и сразу стал предъявлять претензии.

— Сержант, ты тут закончил? — Карцева перебивает подошедший к нам милицейский подпол.

— Документы есть не у всех, но они представились, — пробормотал младший по званию.

— Вези в отделение, пусть пальчики откатают и личности проверят, — лениво приказывает старший.

Судя по звёздочкам, должность у него на уровне начальника УВД города, и сержанту только и остаётся что взять под козырек. Впрочем предъявить гостям Сочи особо нечего, тут я больше виноват, но личности задержанных установить стражи порядка имеют полное право. Да и документы у тех, скорее всего, в порядке и находятся в номере, так что и до отделения везти не придется.

— Я все связи подниму, вы у меня ответите, — шипит актёр и вдруг совершает рывок в сторону выхода.

Бежит он так резво, что натыкается на возвращающегося к своему столу офигевшего Максима. Падают оба, и тут во всей красе себя проявляет сержантик — коренастый парнишка с кривым носом. Он в несколько прыжков достигнув беглеца, успешно применяет на нём спецсредство под хитрым название «БКС- Нежность». Почему «Нежность»? Да чтоб, бля, никто не догадался!

— Мужики, что там у вас происходит? Помочь? — кричит через весь зал военный подполковник, которому, наверное, стало скучно развлекать Романцева.

— Во даёт! — раззявил рот я, глядя на то, как разворачиваются события.

— Скорее всего, Толя, никакой это не артист и, возможно, вовсе не Михаил Карцев… А может, и при себе что-то имеет запрещённое. Дурь, например, — задумчиво произносит прокурор, словно размышляя вслух, не вмешиваясь при этом в борьбу благородно красивого зла и коренасто неказистой справедливости.

— Понятых надо, — заёрзал подполковник, тоже поняв что к чему.

Понятых тут человек под сто, кажется. И все, кто ещё оставался трезв, сгодились бы на эту роль, так что желающие помочь советской милиции нашлись моментально. В итоге, к нам подошли две дамочки второй молодости, каждая поперёк себя шире. Судя по всему, из отдыхающих.

— Галка, у него пистоль! Ой, матушки! — почти с восторгом выказала своё деревенское прошлое одна из них.

Упомянутая Галка тоже глядела на проходящий обыск с удовольствием. Вечер, очевидно, у них был скучный по причине не шибко выдающихся внешних данных. А тут такой экшн — милиция, пистолет, преступник!

— Сержант, оружие отопни и глаз с этого актёра не спускай. А я наряд вызову! — командует подполковник и быстро выходит в фойе гостиницы.

— Да это зажигалка, — шипит страдалец.

— Катька что за х… — емко выругался Максим. — Ты зачем меня позвала сюда?

— А я знаю⁈ — огрызнулась девушка, почему-то глядя на меня не как на спасителя, а как на врага.

Нехороший, но такой много объясняющий взгляд. Всё она знает, уверен, но своими догадками с окружающими я делиться не спешу.

— Ребят, я вас покину, мне надо поговорить со знакомыми, — говорю я, после того, как Мишу (или кто он там?) и его некрасивую даму увез «луноход», и атмосфера в зале ресторана успокоилась, а точнее, устаканилась.

— Толя, это бандит? Тот, которого увели? — воодушевлённо пытает меня Петер.

— Толя, это Романцев? — одновременно с ним задает вопрос и Борут, узнав защитника сборной СССР.

— Не знаю пока, — усмехнулся я, пожав плечами. — А этот, да, Олег Романцев. Любишь футбол? — кивнул я в сторону Пахора.

— Попроси автограф у него, если нетрудно? — суетится коммунист и лезет в карман пиджака, где находит блокнот.

— Ну, дела, Анатолий! Каковы приключения, а⁈ — встретил меня Пётр Евгеньевич с широкой ухмылкой, когда я, наконец, отделавшись от своих товарищей по застолью, решил подсесть к компании старших. — Ты садись, не стой. Генка уже не вернётся, задал ты ему работёнку на всю ночь. Сейчас будут твоего недруга колоть, и что-то мне подсказывает, что такой тип не сразу начнёт откровенничать.

Парни, впрочем, отпускать меня не хотели, интересно им было — что и как. Даже наши девочки нетяжелого поведения, на время потеряв интерес к иностранцам, смотрели на меня весьма заинтересованно. Обе сразу.

— Спасибо, что помогли. Меня Анатолий зовут, — представляюсь я для военного и футболиста.

— Виктор, одноклассник Петра. Я тут на отдыхе, — тянет руку подполковник.

— Олег, — тоже не гнушается дать краба известный спортсмен.

— Я знаю, всё-таки болельщик «Спартака». Как не знать заслуженного мастера? — расплываюсь я в улыбке, не веря что здороваюсь за руку с самим Романцевым.

— Спешишь ты, парень — до заслуженного мастера спорта я пока не дорос, международник только, — усмехается легенда футбола. — Пётя сказал, что ты тоже красноярец?

— Ага. Земляки, получается. Вообще, я из Ростова, но последние пять лет в Красноярске живу.

— А вот Толя у нас как раз заслуженный мастер спорта! — хвастается за меня Евгеньевич, явно пробивший мою биографию до последней строчки. — Олимпийский чемпион по боксу!

— Неужели⁈ — хором воскликнули собутыльники прокурора.

— Извини, не узнал, — добавил Романцев.

— Да что уж там? — я махнул рукой и усмехнулся. — Я ведь не футболист. Кто нас, боксёров, знает?

Сидим, общаемся уже больше часа. Атмосфера лёгкая, без лишнего напряжения. Никто никуда не спешит. Времени до закрытия ресторана вагон — заведение работает до двух ночи. Димон свалил по-английски, не прощаясь, а парочки из девушек и иностранцев всё ещё сидят за столиком. Они звали меня обратно, когда я вернулся с автографом Романцева, но по тону было понятно, что не особо-то и хотели этого — зачем им лишний? Компания Кати и Макса ушла почти сразу, и, думаю, все в зале уже забыли про недавний захватывающий инцидент.

Оба одноклассника, Пётр и военный, оказались из Челябинска родом, просто жизнь кочевая их поразбросала: военный сейчас недалеко от меня, в Омске, обустроился, а Петр тут укоренился.

— Как оно, жить в Сочи-то? — спросил я, чтобы поддержать разговор.

Пётр махнул рукой, подбадривая меня, и, улыбнувшись, отпил из своего бокала. — Сочи — это… это город для тех, кто ценит стабильность. Тут жизнь течёт как море — иногда штиль, иногда шторм, но в основном ровно. Привыкаешь к его ритму. Ты вот в Красноярске привык к суровости, наверное, а здесь, знаешь ли, оно помягче. И это затягивает.

Рассказываем интересные истории: кто-то из своей жизни, а кто-то, как мы с Романцевым, из своей спортивной карьеры. Я даже не думал, что когда-нибудь окажусь за одним столом с кумиром своей прошлой молодости, да ещё и буду вести с ним такую камерную, почти домашнюю беседу.

— Сделаете вы «Жальгирис», ручаюсь, — уверенно говорю Романцеву, хотя сам матч не помнил и о победе знал лишь из-за курьёзного случая со Старостиным. — И чемпионат ваш будет!

— Твои слова да богу в уши, — вздохнул он, не стесняясь проявить свою религиозность, хоть и коммунист. На лице его мелькнула тень сомнений — видно, что груз ответственности давил.

Иду отлить в туалет и натыкаюсь там на вернувшегося милицейского подполковника, зашедшего сюда с той же целью.

— Не актёр это вовсе думаю, признался что фамилия не Карцев, хотя и Михаил. Как бы не в розыске дядя. Жаль пистолет ненастоящий, — сетует довольный мент.

— Быстро вы его раскололи, — уважительно кивнул я.

— Ещё бы! — гордо ухмыльнулся мент. — У нас такие профи работают, что и… гм-м-м… — осёкся он, но тут же поправился: — В общем, дела раскрывают на раз-два.

Но бандюгу мне совсем не жаль, поэтому решаю подбодрить подпола.

— Анекдот хотите? — и я рассказываю байку про двух ментов и фараона:

Администратор позвонила дежурной по этажу, и меня беспрепятственно пропустили к объекту моих желаний. Сейчас эта дежурная наверняка сидит и гадает, что за фрукт, ради которого так легко нарушаются правила проживания в гостинице! А я тот ещё перец! Хотя, перец — это овощ.

— Кто там? — раздался за дверью голос Вали, причем совершенно не сонный.

— Не бойся, не гости, — шучу я.

— Не может быть! Толя? Ты откуда? — послышался опять голос подруги после некоторого замешательства.

Дверь открылась и Валька силком затащила меня к себе в комнату.

— Заходи быстрее, что замер? — пояснила свою прыть она. — Никто не видел тебя?

Приличных размеров комната была рассчитана на троих. Свои туалет и ванная в номере также имелись, как и телевизор с холодильником. Неплохо девочки живут на сборах! С любопытством рассматриваю обитателей комнаты, а их двое — Валентина и Юлька. Растрепанные девчонки уже успели что-то натянуть на себя, но вид у них всё равно фривольный.

— Меня к вам официально пропустили, проверить вашу физ подготовку!

Черт! Их же двое! И гулять Юльке уже поздно. И чего я припёрся в таком разе?

— Ага, проверятель. Как ты узнал, что мы тут живём, и вообще, как сам в Сочи очутился? Тоже сборы? — усаживает на свою кровать Валя.

— Типа того… — неопределенно ответил я и тут же не удержался от того, чтобы не похвастаться: — А сказал Романцев Олег, новый главный тренер футбольного «Спартака». Мы в ресторане вместе сидели.

— Точно! От тебя пахнет! — поводила носом Юлька, вмешиваясь в наш разговор, на что Валя поморщилась.

— Бывает, — философски ответил я. — Девчонки, а давайте завтра погуляем по городу? Когда у вас тренировки проходят?

— Утром физо на улице, вечером — в зале. Вечерняя с трех до пяти, потом ужин, — успела ответить Валя, видя, что подруга тоже открыла рот.

Я бросил взгляд на Юльку. Она выглядела моложе и, на удивление, даже симпатичнее Вали в этот момент. Что-то в её лице, в её свежести сейчас привлекало больше внимания. Ну, моложе — это точно, да и по выражению лица было видно, что интерес ко мне у неё тоже более живой, чем у подруги.

Мы ещё немного поболтали, и я решил, что пора сворачиваться. Всё-таки вечер выдался не совсем таким, как я планировал, но и жаловаться не на что.

Администратор, та же, что меня пропустила, без лишних вопросов вызвала такси. Я сел в машину, и к ночи уже был дома.

А у соседей моих, судя по всему, «катка» идёт полным ходом. Свет горит, и на улице стоит машина, причем цивильная «Волга». Да пес с ними, спать охота.

Но пока топил печку, пока она согрела комнату, сон куда-то улетучился. Тут ещё и голоса с улицы доносятся — на повышенных тонах общаются. Любопытство взяло верх, и я решил проверить, что там за кипиш. В темноте ноги сами нащупали калоши, и, выйдя во двор, я решительно открыл калитку.

Только открыл, как тут же её захлопнул — в меня летело чьё-то тело. На улице драка, человек пять колбасятся, но при плохом освещении не разглядеть толком ничего. Оторопев, я осторожнее приоткрыл калитку снова, но меня тут же снесло ворвавшимся во двор соседом. Не то чтобы он собирался на меня нападать, скорее, наоборот — спасался бегством. Не сказав ни слова, Толик рванул в сторону туалета, а за ним во двор забежали менты!

Оп-па! Это милиция там вяжет соседских гостей! Заскочивший старшина с досадой посмотрев на сбежавшего в темноту ловкого Толика, перевёл взор на меня. Его взгляд, скользнув по моей мятой физиономии, остановился на галошах, надетых на босые ноги.

— Ну и вечер! — пробормотал я, пытаясь выглядеть невозмутимо.

— А ну, идём со мной! — невежливо дернув за рукав куртки, строго приказал он.

Принял за другана беглеца? А сосед-то ловкач! Он тут жил и все дырки в заборе знает и куда бежать тоже понимает, лучше, чем я или этот самый мент.

— Руки убрал! И представься, старшина! — грубо на это сказал я, с силой вырвав рукав куртки из цепкого захвата. — Я не при делах, и ваших терпил не знаю!

— «Делах»… «терпил»… Вижу по оборотам речи и морде твоей бандитской, как ты не при делах! Сопротивление не советую оказывать — я боксёр, могу и помять немного, — грозится мент, вытаскивая наручники и одновременно пытаясь посмотреть, как там на улице дела обстоят.

— Я тоже боксер. Штыба фамилия, может, слышали? — устало спрашиваю я, понимая, что старшине нужен хоть какой-то результат вместо сбежавшего соседа и силу он применить все равно попытается.

Мне же драться с ментом не с руки. Мало ли, вдруг и стволы у них есть? Вон и ещё одна морда защитника порядка показалась в проеме калитки, а световое моргание и сирена явственно обозначили наличие «лунохода» поблизости.

— Свистишь⁈ — осекся мент и принялся внимательно разглядывать мою физиономию, что при свете тусклого уличного фонаря сделать было непросто. Да и трудно узнать меня — мы же в шлеме на ринге выступаем. Но старшине, как ни странно, это удаётся.

— Ипическая сила! Точно! Похож! Документы есть?

— В доме.

— А что ты тут в Сочи делаешь? — теперь мужик задает вопрос уже не как служитель порядка, а просто как любопытствующий.

— Так сборы у меня, готовлюсь к соревнованиям в Норвегии. Наша делегация туда едет весной, — на этот раз действительно «свищу» я в надежде, что он отстанет.

— Ладно, тащи паспорт… Хотя… не надо. Я недавно в «Советском спорте» фото твоё видел… Эх, жаль, ловкач этот убёг. Отписывайся теперь, почему упустили, — с досадой произносит старшина и выходит на улицу, где заваруха подходит к своему логическому завершению.

Всех гостей притона, ну, кроме Толика, повязали и уже заталкивают в бобик, чтобы отвезти, куда следует.

Да, я напомнил сегодня прокурору об его обещании заняться моим соседом. Надо же — пары часов не прошло, а моя просьба почти выполнена! Вот это оперативность!

Проводив взглядом милицейскую машину, захлебывающуюся сиреной, возвращаюсь в дом с единственным желанием — хоть немного поспать.

— Толян, спасибо, что отвлёк мента, — слышу я шепот соседа, который подкарауливал меня около сортира.

— Да подавись! Спать мешаете своими разборками, — недовольно ворчу я. — Уехали они, к себе иди.

— Ох, грехи мои тяжкие. Чую, этот красноярец сдал нас, падла. Ещё отыгрываться не хотел, гад, — доверительно шепнул сосед мне на прощанье.

Я усмехнулся про себя. Знал бы он, как близок к истине. Красноярец, да не тот!

Утром снова накупил у местной торговки всякой снеди: яйца, пироги, и парочку беляшей — жирных, горячих, с паром. После плодотворной тренировки и плотного завтрака, когда тело чувствовало приятную усталость, решил прогуляться до моря. Хотелось просто посидеть, посмотреть на волны, подышать этим особым, морским воздухом.

Потом, как по привычке, зашёл в свою любимую кофейню. Местечко уже стало для меня чем-то вроде укромного уголка, где можно отвлечься от всех дел. Выпил крепкого кофе, почувствовал, как возвращаются силы, и решил, что пора двигаться дальше.

Следующим пунктом был Сочи, вернее, автобусная остановка, откуда я должен был поехать в город. Надо навестить Димона. Он приютил мои покупки, и теперь пришло время их забрать, да и заодно узнать, как у него дела.

— Ну чё? Было с кем или нет? — спросил первым делом физрук, едва я переступил порог.

— Если и было, то точно не у меня, — ответил я. — Но ничего, я сегодня к другим девочкам собираюсь. Тут «Уралочка» на сборах, оказывается. Есть там у меня пара знакомых волейболисточек. Хочешь со мной?

— Сама «Уралочка»?.. Эх, занятия у меня до четырех часов, ещё один урок провести надо. А так — я не против!

— Ладно, подожду. Иди, свисти в свой свисток, — соглашаюсь я.

Зачем мне Димон? Да уж больно хищно вчера Юлька на меня смотрела, ну и машина у парня… А мне, честно говоря, уже надоело передвигаться на общественном транспорте. Думаю, предложить девочкам съездить ко мне на дачу: баня, отдых — всё как полагается, а потом Димка их обратно в гостиницу и отвезёт. Такой вот нехитрый план созрел у меня в голове. А что? Всем должно понравиться.

Едем в спортзал Профсоюзов, что на Ленина — там проходит тренировка у «Уралочки». К началу мы немного припоздали — Димку зачем-то дернули к завучу по учебной работе, вроде как, какую-то бумажку заполнить, потом в общаге мой новый друг непременно решил сходить в душ, хотя насчет бани я его поставил в известность.

В зал нас сначала не хотели пускать. Охрана смотрела на нас, как на очередных зевак, что пришли полюбоваться спортсменками. Но как только Карполь заметил нас и узнал меня, он махнул рукой охранникам, мол, пропустите этих. Видно, что он меня с той самой «песни» запомнил — «Давай, Уралочка, мочи!» — когда мы здорово подбодрили команду. Надо сказать, после того случая Карполь относился ко мне с уважением. Ну, а в мире спорта такое отношение чего-то да стоит.

Оказалось, что «Уралочек» в Сочи две! И обе выступают в чемпионате СССР. Зал просторный, одна команда играет, вторая силовые упражнения делает у стенки. Ещё один тренер тусуется возле второго состава «Уралочки», которая сейчас проводит междусобойчик на площадке.

Рядом со мной за всем этим делом наблюдает сын массажиста, пацану лет пять от силы. Он с важностью, явно понимая больше, чем любой пятилетний, шепнул мне:

— Это дядя Серёжа там командует.

Я глянул на площадку. Тренер у второй «Уралочки» — довольно молодой мужик. Движения уверенные, наблюдает за игрой, не вмешивается по мелочам, но видно, что всё держит под контролем. Очевидно, тот самый «дядя Серёжа», как его окрестил юный эксперт.

Сейчас обе свердловские команды в лидерах чемпионата, но патронируются они разными предприятиями. Если основную, то бишь первую Уралочку, содержит мощный «Уралтрансмаш», то вторую спонсирует «Оптико-механический», масштабом поменьше. Серёга, хоть и в дружеских отношениях с Карполем — главным тренером первой «Уралочки» и сборной СССР — как тренер тому явно уступает. Сравнивать их бессмысленно: Карполь — это весовая категория топового уровня, и Серёга до него не дотягивает. Да ещё и кричит на своих подопечных. Видно, что нервничает — плей-офф уже на носу. Оказывается, в конце февраля у обеих команд намечаются важные матчи. Первая «Уралочка» будет биться с мощным ЦСКА, а вот второй команде выпала более скромная «Заря» из Ворошиловограда. Но даже с таким соперником Серёга явно напрягается.

Тренер второго состава против нашего с Димкой присутствия явно не возражал — видно, мои заслуги в прославлении «Уралочки» ему известны. Он только мельком взглянул на нас, коротко кивнул и снова переключился на своих подопечных, продолжая командовать, периодически повышая голос. Видно было, что работа кипит, нервы на пределе, но наше присутствие его ничуть не смущало.

Димка тоже вроде проникся атмосферой, хотя ещё утром, наверное, и не думал, что окажется в эпицентре тренировочного процесса волейбольных чемпионов. А я… Ну, я наслаждался моментом.

— Светка! Ты деревянная совсем! Вон того модного поставь вместо тебя, и никакой разницы не будет.

— Вообще-то, я в волейбол играть умею, — обиделся вслух я на это сравнение.

— Вижу, что и костюм сборной СССР у тебя, и кроссовки модные. Ну иди, покажи нам своё мастерство, — то ли в шутку, то ли серьёзно предложил тренер.

«Вот ещё! Была бы охота позориться!» — думала моя умная голова, пока бестолковые ноги уже несли тело к площадке.

Играть я, конечно, умел, но на уровне, который был… ну, скажем, значительно ниже «деревянной» Светки. Примерно на уровне той самой уборщицы, которая сейчас вышла со шваброй подтереть влажные пятна на полу. И это не шутка. Не приходилось держать волейбольный мяч в руках со школы. Да и там не особо блистал. Я мог лишь надеяться, что мои кроссовки и костюм сборной СССР хоть как-то компенсируют отсутствие мастерства. Шутка ли, рядом волейболистки из «Уралочки» — элита! А я, значит, сейчас выйду и всем покажу, как можно эффектно опозориться.

— Давай на подачу! Покажи класс! — выкрикнул Сергей с каким-то нехорошим азартом в голосе. В зале раздался лёгкий смешок, явно никто не ожидал, что я смогу что-то стоящее изобразить.

— Так, Шамина — с поля, на приём — Острикова! — продолжал он, скомандовав замену так, словно дело было серьёзное.

Беру в руки волейбольный мяч и с сомнением смотрю на сетку. Она внезапно кажется выше, чем должна быть. Краем глаза замечаю, как и первая «Уралочка», закончив силовую часть и переходя к заминке, получили возможность поглазеть на мой предстоящий позор. Валя и Юлька, разумеется, тоже смотрят, ехидно давя улыбки на лицах.

Накатила не злость, скорее, раздражение. И в первую очередь на себя — зачем лезу? Подбросил мяч вверх и, не думая, врезал по нему со всей дури. Спортивный снаряд со страшной скоростью прошил площадку насквозь, и принимающая Острикова запулила при приёме его в сетку, причём сама от силы удара села на пятую точку! Зал ахнул.

— Один ноль, — невозмутимо произнес Сергей. — Подавай!

Я смотрю на мячик, который катится ко мне и думаю, что лучше: уйти победителем сейчас, или все-таки остаться и облажаться? Сергей, уловив мои сомнения, кричит:

— Стоишь правильно, но можешь ещё сильнее подать!

— Конечно, вон он накаченный какой, — буркнула уборщица, тоже наблюдавшая за игрой.

— Сила подачи зависит не от верхней части тела, а от ног. Для сильной подачи необходимо правильно переместить вес с задней ноги на переднюю, — тут же опроверг её тренер. Видно было, что тренерские принципы не позволяют ему игнорировать такие заявления, даже от уборщицы. И продолжил, показывая на себе работу ног. — Левое бедро должно начать движение одновременно с левым плечом. Затем правое бедро создает ускорение, которое высвобождается правой рукой.

— А куда бить? Ну, по какой части мяча? — решил уточнить я, ведь наверняка есть свои хитрости и тут.

— Можешь попробовать чуть выше центра, но тут главное — хлесткий удар кистью, а у тебя он получился. Так что не мудри, просто повтори. Внимание… подача!

Тдыщ-щ-щ! — мяч с хлёстким звуком ушёл через сетку, и, не успев толком понять, что происходит, принимающая волейболистка снова отправила его прямиком в сетку.

— Самородок! — выдохнул поражённый Сергей. — Ещё!

— Тренер, смени меня, — крикнула психующая Острикова.

— Ты же у нас лучшая, кого на приём поставить? — огрызнулся тренер. Видимо, у него это был воспитательный момент — заставить бороться до конца.

Бдщщщ! На этот раз ради разнообразия мяч улетел вбок и вверх, но с тем же конечным результатом.

— Три ноль! Подача! — азарт в словах тренера можно черпать ложкой.

— Них.я себе! — вдруг в тишине раздался детский писклявый голосок пятилетки, так бесхитростно выразивший общую мысль.

— Длин-на-ногие красотки! Шлепа-шлепают мячи! — заорал вдруг что есть мочи Димон, которому я успел по дороге сюда напеть пару куплетов на свою голову.

— Давай, красавица, мочи! — тоже подколола меня наша принимающая, которая, к слову, красоткой совсем не выглядела.

И дело не в лице даже, фигура у девушки — этакий правильный параллелепипед: талии нет, сисек нет, задница — и та плоская.

Я решил проигнорировать подкол и продолжил подавать. Сергей явно не собирался меня наказывать — скорее, хотел посмотреть, как долго я продержусь. Но в этом теле у меня очень хорошая мышечная память, и раз сделав движение, могу его в точности повторить десяток раз подряд. Так и тут: поймав идеальный удар, я бил и бил до счёта восемь ноль, пока, наконец, мяч не приняли и не переправили на нашу сторону площадки. Да ещё так вышло, что я, поверив в себя, решил поучаствовать в дальнейшем розыгрыше, но позорно словил мяч руками.

— Это тебе не пионербол, — сморщилась и так кривоватая на личико принимающая.

— Да играйте сами, — сконфузившись, я покинул площадку и отправился на трибуну.

— Похлопали олимпийскому чемпиону, — неожиданно крикнул Сергей, и мне громко зааплодировали оба состава Уралочки и немногочисленные зрители в зале. Я оглянулся на Сергея, и он подмигнул мне с лёгкой ухмылкой. Видимо несмотря на этот финальный «фейл», я всё-таки заработал себе уважение.

— Ну ты дал! Жаль, фотика нет, заснять, — поздравил меня с успешным дебютом в волейболе физрук.

После тренировки нас нашли Валя и Юля. Я представил девушек своему товарищу, и надо сказать, Юлька вроде бы оценила подтянутость и молодость физрука. Она бросала на него такие взгляды, что сразу стало понятно — парень ей приглянулся. А уж наличие собственной машины у учителя, похоже, добавило ему дополнительных очков в её глазах. И хоть в гостиницу девчонки всё равно поехали на командном автобусе вместе со всеми, но к идее сделать сейшен у меня на даче отнеслись благосклонно, тем более, завтра им предстояло улетать в Москву, и тренировок больше не будет — самое время расслабиться перед отъездом.

Мы же с Димоном поехали следом, зарулив по пути в местный коопторг и прикупив для вечера колбаски, солений и пару бутылок вина, так что девочки, которые взяли с собой банные принадлежности, и, как я понял, запланировали остаться у меня с ночёвкой, нашим выбором остались довольны.

— Что тут пить? — успокаивала себя, или, может, подругу Валька.

На дачу прибыли уже затемно. Я затопил печь сначала в доме, затем в бане. Димон в это время пытался хозяйничать на кухне. Ничего, конечно, особенного он изобразить не смог: так, порезал колбасу крупными ломтями.

— Ой, иди уже Юльку развлекай! Я сама! — пренебрежительно произнесла Валентина и, отняв нож у моего приятеля, начала поджаривать хлеб для тостов на сковороде.

А ведь так действительно вкуснее! Кроме бутеров, умелая хозяйка шустро сварганила яичницу с сыром, порезала купленную мною ещё позавчера на рынке зелень и красиво-фигурно нарезала яблоки. Ну, золото, а не хозяйка, на таких вот жениться надо!

— А неплохо ты тут устроился, — произнесла Юлька с полным ртом, набитым купленными деликатесами, пока Валя блуждала в потемках по моему двору в поисках уличного сортира.

Уютно потрескивал огонь в печке, длинные Юлькины ноги благосклонно лежали на Димкиных коленях, отчего местный ловелас выглядел вполне счастливым. Да и у нас с Валькой всё сладилось. За три часа, что мы были здесь, успели уже дважды: сначала в баньке, потом в доме, когда Димка с Юлькой ушли париться. А они там, судя по всему, не просто парились — об этом несложно было догадаться по их довольным физиономиям, когда они вернулись.

— Бля-я-я! — истошно вопя, в дом забежала моя подруга. — Там мужик около туалета меня подкараулил! Толя, я испугалась.

— Не может быть, — резво соскакиваю с удобного кресла и на ходу накидываю куртку.

Однако, может. Навстречу мне со стороны сортира шел… мой сосед Толик! И держался он за лицо одной рукой, подвывая на ходу.

— Тёзка, ты прих…ел? — возмущаюсь я. — Чего ты опять у меня на участке забыл? Я тебе по рогам щас дам!

— Уже дали! — злобно сказал Толик и отнял руку от лица, показывая ярко пунцовую щеку.

— Так это твой знакомый? — вскинулась Валька, выскочившая во двор за мной следом. — Я пописать пошла, а тут он вышел из кустов! Извращенец! Ну я, испугавшись, и врезала ему ладошкой. А удар у меня, сам знаешь…

Ситуация была скорее комичная, чем угрожающая, и я с трудом задавил в себе шутку про то, что подруга могла бы заодно и покакать, ведь удар у олимпийской чемпионки по волейболу, пусть и не по мячу, а по роже соседа, наверняка вышел мощный. Но Валька бы шутку не оценила, и уже пострадать мог бы я. А Толик… ему сейчас точно не смешно! Однако, вопрос тот же.

— Ты что тут пасёшься около туалета и девушек моих пугаешь?

— Да откуда мне знать, что у тебя девушки? Я думал, что это ты. Друг, говорю… И хрясь! Мне прилетело по роже.

«Спокойно, Ипполит, спокойно, » — успокаиваю я сам себя и в очередной раз спрашиваю соседа:

— Что. Ты. Тут потерял?

— Так… опять там меня ищут! Вот и решил тут переждать.

— Ключ от калитки давай. И не ври, что у тебя его нет. Как-то же ты сюда попал на участок? — требую я.

— Да на! Я думал, мы друганы! Есть что холодное приложить? — пострадавший «друг» спорить со мной не решился.

Он и раньше меня побаивался, а после того, как увидел, что нас двое, и вторая бьёт как бы не сильнее, чем я, вообще стал тих и покорен. Словно в подтверждение его слов на улице заурчал, чихая, как пудель, автомобиль, а судя по сполохам света на темной улице, это была точно не скорая или пожарка. Дурачьё, конечно! Толик на раз-два убежит. Этих недоделанных сыщиков за версту видно и слышно!

— Уехали уже, — намекаю гостю, что пора бы и честь знать.

Но тут Толика вырвало. Он покачнулся и, на миг потеряв сознание, стал падать на землю. Еле успел его словить! А ведь у мужика сотряс! Беру назад свои слова насчет отличной жены из Валентины. Хозяйка она, может, и умелая, а ну как чего ей не понравится в семейной жизни? Эдак она будет все проблемы решать подобным образом!

— В больничку ему надо! Сейчас Димку попрошу отвезти! — испуганно запричитала членовредительница.

— Да не надо, на мне как на собаке заживает, — испуганно отказывается сосед.

— Действительно — отлежится дома, и всё хорошо будет, — поддержал я побитого, так как мне, откровенно сказать, плевать было на его состояние.

— Знаете, такой черствости я от Анатолия не ожидала, — надула губы Валька, рассказывая в доме уже Юльке с Димкой про случившееся.

— Да ты что⁈ Нельзя! Вдруг медики в милицию доложат? А формально-то ты травму нанесла человеку! Дело заведут на тебя, о нанесении телесных повреждений, — простодушный Димка высказал интересную мысль.

«Как это мне самому такой мощный аргумент в голову не пришёл?» — досадую про себя я.

— Ах! — моментально поверила им не менее наивная Валька и, потерев большой и указательный пальцы друг о друга, смущенно предложила: — Толя, а может этому извращенцу дать…

— Чего-о-о? — возмущенно протянул я, неверно истолковав подругу.

— А что? Рублей двадцать пять у меня с собой найдется, но я думаю, надо добавить. Займешь? — пояснила свою мысль девушка.

— Да не пойдёт он ни в какую милицию… а дать я могу пару раз ему по печени, разве что, — решительно отказываюсь я.

— Нет, я всё-таки дам! — Валентину, желающую побыстрее отмазаться от дела о побоях, было не остановить, и она почти бегом вылетела во двор.

— Ох, грехи мои тяжкие, — вздыхаю я и тороплюсь за Валькой.

Как на грех в темноте споткнулся о свои же калоши и чуть не пропахал носом землю, давая возможность Валентине умаслить гада деньгами.

— Чё? Не взял? — сталкиваюсь с торопящейся назад волейболисткой.

— Я за паспортом! — бросила на ходу Валька и, отпихнув меня с дороги, заскочила в домик.

Паспорт зачем-то? Она что, замуж собралась за него? Всего-то минуту пообщалась с уголовником этим без меня, а тут уже такие важные документы понадобились. Без паспорта никак? Оказалось — никак. На моего приятеля в этот момент надевали наручники два молоденьких мента-стажера. Ну, а кого ещё могли оставить на ночь сидеть в холодном доме?

«Всё, отбегался наперсточник и картёжник», — понял я.

Не такие уж и глупые в Сочи милиционеры — они оставили в домике засаду, и если бы Толя решился на посещение травмпункта, то засада просидела бы зря, но Толя решил отлежаться в доме и оказался неправ. Валю служители порядка отправили за документами, как якобы понятую.

— А вот и второй понятой! — обрадовался мне один из ментов. — Парень, документ есть какой?

— Нету. Вам зачем понятой? Обыск будете делать? А ордер есть?

— Умный больно, — буркнул парнишка, будучи явно не в восторге от моих вопросов… — Просто личный досмотр. Всё равно пока машины нет, ждём когда приедет. А обыскать обязаны, вдруг что запрещённое имеет? Или… — тут он почему-то перешёл на шёпот, наклонившись ко мне поближе, — вообще оружие.

— Да потом впишем кого-нибудь. Одной девчонки хватит, — лениво произнес его напарник, явно не спешивший к соблюдению формальностей.

— У него сотряс, заблюет вам всю машину, — решил предупредить я.

— Это он, что ли, тебя? — мент обернулся к мрачному Толику, посаженному на корточки.

— Нет, я сам, — Толик правильно понял мой многозначительный взгляд.

Тут вернулась возбуждённая приключением Валя с паспортом (не знаю уж, зачем она его с собой таскает?) и стажеры стали обыскивать Толика, не найдя, впрочем, в карманах ничего интересного, кроме пачки сигарет «Прима» и какой-то фотки. Мельком бросив на неё взгляд, я увидел знакомое лицо. Липовый директор совхоза Фрол позировал в ресторане с какой-то музыкальной группой, вероятно, модной здесь.

— Это что за ансамбль? — спросил я у Толика, так как менты внимание на фотку не обратили и положили обратно в карман.

— Из Липецка. Были тут на гастролях в январе, забыл название. Кстати, солиста нашего сочинского взяли к себе. Гриша… Лепсеридзе, вроде, — охотно ответил Толик, который уже окончательно оклемался от Валькиного удара.

— Не Лепсеридзе, а Лепсверидзде! — поправил тоже, по-видимому, любитель музыки в погонах.

— Это Лепс, что ли? — пришла мне в голову догадка. Но узнать в парнишке на фото будущую звезду было невероятно трудно!

— Ну, можно и таким погонялом назвать, — усмехнулся Толик.

— Вот бы Стаса Михайлова найти, — припомнил я ещё одну знаменитость, тоже выходца из Сочи.

— Кого? Брат у меня двоюродный Станислав Михайлов, только он служит сейчас. Дурак — училище лётное бросил, — удивил меня мент. — Он тоже музыкант, самоучка, правда. На гитаре играет и поёт неплохо.

Тут прибыл, наконец, бобон, и мы с Валей вернулись в дом продолжать начатую вечеринку, где кинув и проиграв жребий, отправились спать наверх в мансарду, оставив теплую печку и кровать Димке с невозмутимой Юлькой.

Утром, как по заведённому ритуалу, купили свежеощипанную курочку и неизменные пирожки с беляшами у местной приходящей торговки, и Валя подтвердила свое реноме хорошей хозяйки, ловко разделав и поджарив на сковороде птицу. После плотного завтрака мы погрузили девчонок в Димкину машину и отвезли в гостиницу. Прощания были недолгие, всё-таки это были не те встречи, о которых долго вспоминаешь, но всё прошло на хорошей ноте. Я вообще неплохо тут время провожу, и приятели появились даже. А вот и один из них. Толян! Причем прилично пьяный.

— Что, отпустили? — участливо спрашиваю я незадачливого соседа.

— Ага. Штраф влепили за проживание не по прописке, и все. За мной криминала нет, — хвастается довольный сосед. — Слушай, я тут случайно слышал, что ты недавно в ресторане кого-то мордой в салат положил?

В голове родилась мысль — а не посмотреть ли мне на молодого Лепса, раз уж Стас Михайлов якобы сейчас отдает долг Родине? Забегая вперёд скажу, что я все же посетил тот ресторан, где пел свои романсы Григорий, но тот, к сожалению, уехал в Москву с этой самой липецкой группой, в которой он состоит уже больше года, как оказалось. И что самое интересное — эту группу пригласил на прослушивание некий английский продюсер. Точнее, не так, пригласил он, по рассказам местных ресторанных лабухов, более тридцати групп, но выбрал для гастролей по Англии именно ту, в которой сейчас поёт Гриша. Ладно, я большим фанатом «рюмки водки на столе» никогда не был, хотя его известный хит про Лондон сумел припомнить почти полностью. Мысли о том, чтобы украсть шлягер и прославиться, не возникло. Тем не менее сел вечером и старательно записал все, что всплыло в памяти. Заодно попытался, наморщив лоб, припомнить творчество других популярных в будущем групп. Но в голову настойчиво лез один лишь Шнур. Певец, конечно, харизматичный, с зашкаливающей энергетикой, но для текстов его песен время, увы, ещё не настало. Тем не менее с удовольствием напеваю, намывая в доме полы: «Я день рожденья не буду справлять! Всё з. ло, п…ц, н…й, б. дь!»

Как я ни ленился, но хозяйственные дела сами себя не сделают. Кроме того, что перемыл все полы, перестирал всё своё бельё, приготовил куриный бульон на завтра, я ещё и выкинул накопившийся мусор, хотя идти пришлось далековато — баки стоят почти на выходе из садового общества.

Утром после зарядки стал размышлять, чем бы ещё можно развлечься в это время на курорте, и неожиданно понял, что очень соскучился по Красноярску. По его трескучим морозам, по своей уютной квартирке, по друзьям. Даже по работе! Рвануть обратно? Эко меня штормит. Пожалуй, узнаю за билеты. На самолёт, конечно. Поездом неохота четыре дня трястись в плацкарте. Хотя, если билет в СВ приобрести…

По итогу все-таки купил билет на самолет. Правда, прямого рейса в Красноярск нет, и лететь придется через Москву. На обратном пути зашел на переговорный, набрал свою секретаршу Аню — мало ли, может, что срочное на работе? И, конечно же, не забыл позвонить домой родным. Пользуясь случаем мама Вера похвасталась полученными недавно водительскими правами, и намекнула на необходимость покупки в семью второй машины. Я ей что, машину обещал помочь приобрести? Во всяком случае именно такое у меня сложилось впечатление по разговору. Бабушка же моя пребывала в печали: коровка наша заболела, даже ветеринара пришлось вызывать, но вроде шансы на выздоровление у любимой кормилицы неплохие. А на работе сплошная рутина: все обсуждают вывод войск из Афганистана и поступившее, наконец, в крайком финансирование для достройки нового здания. По словам Анюты, люди выражают недовольство последним фактом, говорят, что наше старое здание куда как лучше, а в новом уж очень маленькие кабинеты для рядовых сотрудников. Восемь квадратов на двоих — ну куда это годится? И помещается в них два стола, стулья и пара шкафов! Как бы не побили меня по возвращении из отпуска, ведь, уже все в курсе, что именно Штыба выбил финансирование, и благодаря его неустанной заботе люди теперь будут сидеть друг у друга на головах! На самом деле им бояться нечего — уже скоро не будет никакого крайкома, как и самой КПСС.

В субботу восемнадцатого у меня намечено важное мероприятие — посещение какой-то там горной туристической базы. Не смог отказаться от приглашения прокурора. Причем он как гостеприимный человек предложил мне на выбор несколько вариантов: в Аше, Кудепсте, Дагомысе… ещё где-то. Хвастался своими возможностями? Вполне вероятно, ведь товарищ про меня и мои связи в курсе, так что я ему интереснее, чем он мне. Я ответил, что не разбираюсь, где лучше — в «Космосе» или «Рассвете», главное, чтобы было тихое местечко с красивой природой.

Утром за мной заехала «Волга», причем не прокурорская, а милицейская. Хмурый водила недовольно бросил, что ему приказано отвезти меня на базу и ещё по пути заехать куда-то там и захватить мясо для шашлыка. Оказывается, прокурор с друзьями, с пятницы уже на базе отдыхают. Ну и правильно — чего вечер терять? Я не в обиде, что они переиграли, тем более водила сказал, что за мной в пятницу заезжал, но я ещё не вернулся с прогулки по набережной. Понравилось мне по темноте вдоль моря шляться.

Кроме мяса, которое пришлось таскать мне, нас нагрузили зеленью и овощами с теплицы, а также ящиком пива. Наверное, за пятницу отдыхающие на базе уже всё съели и выпили без меня.

По приезде на базу первое, что увидел — вереницу советских туристов, отправляющихся по горному пешему маршруту. Сразу впомнилась комедия «Спортлото 82», тем более, ворота уж очень похожие на киношные. Отдыхающие встретили меня очень радушно, но почему-то сразу рванули к ящику с пивом, который тащить из машины опять же доверили меня.

— Человечище! — было единодушное мнение пятерых мужиков обо мне.

А компания подобралась непростая. Кроме давешних подполковников и прокурора, тут был, например, второй секретарь сочинского горкома КПСС, с которым меня сразу же познакомили.

— Жаль, Толя, только до завтра тут, на базе, зависнуть можно, ведь девятнадцатого финал конкурса! — пьяно жалуется Петр Евгеньевич.

Мы на небольшой горной базе, принадлежащей профсоюзам. Здесь всё пропитано особой атмосферой. Во-первых, база утопает в снегу!

В Сочи-то снега днём с огнём не сыщешь, а тут — полчаса езды, и ты уже в настоящей зиме. Перепад климатов сбивает с толку: ещё утром ходил по пляжу в рубашке, а теперь вокруг сугробы. Но эта контрастность даже подстёгивает — словно переживаешь два сезона за день. Во-вторых, здесь такая тишина, что хоть ложкой черпай. Ни грохота машин, ни городского шума — только чистое, звенящее спокойствие. И, конечно, третье — природа — с величием возвышающиеся горы и леса, наполненные свежестью. В общем, дух захватывает от такой красоты!

Здесь, помимо небольшой двухэтажной постройки, где всего-то два десятка номеров, есть также столовая, баня и бильярдная для любителей покатать шары. А ещё на территории стоят забавные треугольные домики, похожие на сказочные терема — в таком и буду ночевать. Если повезёт, может, и не один. Среди персонала базы я уже заприметил симпатичных сотрудниц, и одна из них — Марина, красотка лет двадцати пяти, тоже медик, как и Катя. Фигуристая блондинка в белом халате, только жаль, не коротком. Девица уже успела оставить свой след в моей памяти, одарив авансом в виде лёгкого поцелуя. Что ж, интрига завязана, посмотрим, как дальше сложится.

Сидим вечером в столовой, в отдельном кабинете. Нас, мужиков, шестеро, и три женщины. Подполковники наособицу что-то обсуждают между собой, не допуская в разговор посторонних. Надеюсь, не заговор против Советской власти готовят! Мы же, сидя за другим концом стола, беседуем с прокурором и вторым секретарём о жизни — разговор простой, можно даже сказать, душевный.

— А что за конкурс? — между делом спрашиваю я собеседников.

— О, это очень интересное мероприятие. Уже три недели как у нас в Сочи проходит настоящий конкурс красоты! Я в жюри, и завтра финал, — с гордостью отвечает прокурор.

— Вот так совпадение! — оживился я. — Я ведь тоже был в жюри подобного конкурса у нас в крае! Более того, по большому счёту, я первый в стране организовал конкурс под названием «Комсомольская красавица»!

И я с упоением рассказываю о своём, как мне кажется, удачном опыте, стараясь добавить побольше деталей, чтобы выглядело более убедительно. Вижу, как к разговору прислушивается медсестра с базы, её заинтересованный взгляд не ускользнул от меня.

— У меня сестра завтра выступает в финале, младшая, — пояснила она свой интерес, чуть смутившись.

— Это кто такая? — заинтересовался Петр Евгеньевич.

— А у меня карточка её есть! — обрадовалась Марина и, порывшись в кармане халата, достала фотографию.

— Интересная девушка, — сказал он, кивнув с явным одобрением. — В предыдущих конкурсах неплохо себя проявила. Все шансы на призы у неё есть, — обнадежил Марину Пётр Евгеньевич. — Надо обсудить с коллегами, как бы помочь ей в финале.

И судя по тому как загорелись глаза у Марины, ночевать один буду не я, а этот член жюри. И, замечу, мне Маринина сестра совсем не понравилась. Если кто и красотка, так эта медсестра базы, а её младшенькую даже хорошенькой не назовешь. Второй секретарь же, невысокий и грузный мужчина, находится под надежной опекой двух тёток средних лет, возможно, своих подчинённых. На меня эти две матроны особого внимания не обращают, все их внимание достается шефу. Ясное дело следят за ним, обеспечивая тому комфорт на отдыхе. Петр Евгеньевич, кстати, отлично играет в биллиард. И нет, ему не поддаются, как могло бы быть — дядя и сам умеет.

А стол тут, говорят, дорогой! Шашлыки готовил специальный человек, балагур и весельчак абхазец Гамлет. К столу его не позвали, как и местную врачиху Марину, я сам её притащил несмотря на возражения девушки. Думал… да что уж теперь? Пусть кудахчет с прокурором. Тут заметно четче соблюдается субординация, и дистанция между властью и народом видна без микроскопа. Нет, у нас с Шениным тоже панибратства не замечено, даже со мною, молодым. А дистанцию с этим местным партократом держат… да, наверное, из-за его подтянутого и серьезного внешнего вида, четкого командного голоса и немалых связей.

В воскресенье возвращаемся обратно. Марина, конечно, ко мне ночью не пришла, а по Пётру не видать — было чего у них или нет. Я же, разумеется, интересоваться не стал.

Сразу едем в Сочинский дом моделей на финал, хотя он только с двенадцати будет проходить. И первые же девушки-участницы, которых я встретил, оказались моими знакомыми: Лилия и Мари действительно работают тут моделями. Надо же — не соврали!

— Толя, привет! — облапала меня рыженькая Лиля. — А я уже расстроилась, что больше не увижу тебя красивого! Ну, ясно — дел у тебя много! Трудишься, наверное, в поте лица. Идём в буфет, я тебя покормлю. Вижу, недоедаешь!

Я застыл, пытаясь сообразить, когда это я много трудился, недоедал, а самое главное — почему это в глазах девушки я вдруг стал красивым? А потом понял — девчонка говорит это не для меня, а для своих подруг. Ну как же — я зашёл в Дом моделей вместе с председателем жюри конкурса, и тот меня между делом познакомил с директором этого заведения Валентином Сергеевичем, причем представил меня ему в дружеской манере. Получается, что я, вроде как, человек, которым можно и похвастаться. Тем более Лиля помнила, как лихо заступился за меня в ресторане прокурор.

— Ну, покушать я всегда не против! — согласился я с предложением Лили и кивнул её подружке: — Привет, Мари.

— Вижу, Анатолий, ты в надёжных руках! Как освободишься, приходи — подготовим тебе почётное место в жюри, — пошутил (или не пошутил?) прокурор.

Замечаю, как взгляды на меня девиц, стоящих рядом с Лилей и Мари, стали пристальными и откровенно… хищными, так что я заторопился за своей знакомой на второй этаж, где, видимо, и располагался буфет. А вот пожрать тут особо нечего! Бутерброды, в том числе с красной и черной икрой, нарезка сырная, какие-то пироженки, ну и выпивка. Пить мы, разумеется, не стали, заказали пару бутеров и чай.

— Слушай, а ты чего не участвуешь? — добродушно спросил я, любуясь красавицей, сидящей напротив.

— Ха! Так мне двадцать шесть уже, а в конкурсе до двадцати пяти лет включительно можно. Перестарок я, — весело пояснила та.

— Ерунда какая! У нас в Красноярске и замужние участвовали. Сегодня что будет, дефиле в купальниках?

— Ага. Придут посмотреть сластолюбцы. А тебе твой старший товарищ ничего про конкурс не рассказывал? Ну, о том, например, кто там победить может?

— Если смотреть по табелю о рангах, то старший товарищ — это я, а победит, думаю, самая красивая и достойная, — дипломатично ушёл я от ответа, попутно не упустив случая прихвастнуть.

— Толя, привет. Можно с тобой поговорить? — вдруг раздался голос за спиной.

На меня смотрела Катерина. Та, что сбежала от меня к липовому актёру. И вид у девушки был несчастный.

— Это срочно? Как дела-то у тебя? Подругу из больнички выписали? — повернулся я к Кате с нарочитой неохотой, хотя, признаюсь, внутри меня разбирало любопытство.

Девушка выглядела просто великолепно: длинное сиреневое платье в пол, сложная причёска, которая явно требовала усилий, аккуратные серёжки с камушками и минимум косметики. Не хуже, чем местные конкурсантки, которые то и дело шастали туда-сюда по коридору, готовясь к финалу.

— Да выписали, да, срочно! Я хотела с тобой поговорить насчет того вечера в ресторане, — твердо ответила Катя, одновременно пристально сверля взглядом мою спутницу.

— Ну, говори. Или секретное что-то? — уступаю я, отходя к окну, где нет людей.

— Можешь поговорить со своим товарищем, чтобы моего друга выпустили из милиции? — не стала ходить вокруг да около Катя.

— Так его поймали всё-таки? — не смог скрыть я своей радости. — А почему ты за него заступаешься? Он, думаю, не актёр, а жулик какой-то, иначе чего бы стал убегать?

— Актёр! Правда, не сильно известный. А убегал… ну, незнаю, испугался.

— Наркотики поди с собой были? — якобы сочувственно спросил я.

Катя на мгновение замялась, огляделась и, понизив голос до едва слышного шёпота, призналась: — Доллары… Понимаешь, я сама их ему хотела дать, повезло что не успела. Поэтому и прошу за него. — Она говорила быстро, словно боялась, что её перебьют. — Купила баксы у нас в санатории… Только ты никому, — прошептала девушка, чуть подступив ближе, — да и я не признаюсь, в тюрьму неохота.

Это было похоже на правду — с долларами в СССР сейчас не шутят, особенно если они «неофициальные».

— Допустим. А я что могу сделать? И вообще, что предъявляют твоему знакомому, за что задержали? Валюту он, надеюсь, выкинул?

— Сначала за оказание сопротивления, или что-то в этом роде, а сейчас хулиганство шьют. В понедельник суд. Хулиганство — это конечно не валютные махинации, но на работу сообщат. Ещё и 15 суток дадут. А он мне предложение сделать вот-вот должен был… Ну, я так думаю. Нельзя ли отпустить? Или штраф там какой-нибудь выписать?

— Не мне тебе советы давать, но если этот тип до свадьбы руки распускает, то зря ты с ним связываешься, — наставительно менторствую я.

— Много ты понимаешь! — вспыхнула Катя, и её глаза сверкнули обидой. — Что, мне всю жизнь чужие спины мять? А у него квартира в Москве!

— И вообще, — продолжил я, нахмурившись, — завязывала бы ты с незаконными делишками. Не пристало советской комсомолке в такие махинации лезть, с валютой связываться…

— Да ладно тебе с комсомолкой, — пробормотала она, отворачиваясь, будто пытаясь скрыть смущение. — Все сейчас что-то мутят… Толя, ну что тебе жалко? Хочешь, когда он уедет, я опять у тебя поживу? — просительно заглянула мне в глаза бывшая любовница.

— Ладно, поговорю с Петром Евгеньевичем, что можно сделать. Но учти — наступаю своей совести на горло! И это… я сам в понедельник улечу, так что без благодарностей твоих обойдусь.

— Спасибо, Толя, — обняла меня Катя, на секунду прижавшись всем телом, вызвав острое сожаление о том, что покину я Сочи, скорее всего, раньше, чем её актёришка.

— Потом благодарить будешь. И не связывалась бы ты с криминалом.

Зал Дома моделей был забит до отказа — зрители с нетерпением ждали финальных конкурсов: литературного и, конечно же, дефиле в купальниках. Атмосфера накалялась, как перед важным футбольным матчем. Петр выполнил свою угрозу и посадил-таки меня в жюри. Разумеется, голосовать и выбирать победительниц мне не доверили, но прокурор, очевидно, повлиял на голосование, так как победила та самая не приглянувшаяся мне сестричка Марины с базы. Как я понял, летом ей предстоит поехать на конкурс красоты в Москву и будет она там бороться уже за звание «Мисс СССР».

Я сидел рядом с Лилией, которой неохотно нашли место — просто добавили в проход стул, как будто она была здесь случайной гостьей. Лиля, впрочем, чувствовала себя вполне комфортно и тут же принялась теребить меня вопросами:

— А что от тебя эта девушка хотела? А откуда у тебя в городе столько знакомых? А чем вечером занимаешься? — вопросы сыпались один за другим, как из рога изобилия. И наконец она добавила, словно невзначай: — Петер и Борут сегодня пригласили нас в гости. Хочешь с нами?

Я усмехнулся и спросил прямо:

— А что у тебя с этим словенцем? Он тебе нравится?

— Петер? Он, кстати, то же самое спрашивал про тебя. Мне кажется, он слишком легкомысленный, а вот Борут — другое дело… Повезло Мари.

— Ты извини, я отойду, мне поговорить надо, — сказал я Лилии, встав с места и направившись к прокурору.

— Пётр Евгеньевич, хотел у вас узнать про того парня, который сбежал в ресторане…

— Не поверишь, он и в самом деле актёром оказался! — сообщил прокурор с нескрываемым удивлением в голосе. — Чего бежал — не сказал, мол, выпил лишнего. В понедельник выпишут ему штраф за мелкое хулиганство. Ну, да шут с ним. Не обеднеет он от десятки. — Пётр Евгеньевич махнул рукой, как будто это было дело давно решённое.

Я облегченно выдохнул. Всё оказалось куда проще, и Катина просьба не потребовала особых усилий.

— Ты скажи, как тебе наш конкурс? Впечатляет? — продолжил прокурор, сменив тему с довольным видом. — Ты на банкет собираешься?

— Будет и банкет? Это у вас хорошо продумано, у нас в городе такого не было. Но я, пожалуй, откажусь — завтра улетаю, вещи собрать надо, то да сё…

— Да, совсем забыл… Мы твоего соседа Анатолия отпустили пока, но приглядываем за ним. А завтра планируем брать напёрсточников на рынке всех сразу.

Я хмыкнул. Толик уже не раз выкручивался из передряг, но его история явно была на грани. Впрочем, прокурор внезапно сменил тему и наклонился ко мне, почти касаясь уха.

— И ещё у меня к тебе небольшое дельце есть, — начал он с доверительной интонацией. — Один мой родственник — молодой паренёк, москвич, историк по образованию и вообще большая умница, загорелся идеей создать, ни много ни мало, а самую настоящую биржу.

— Биржу? — удивился я такой неожиданной смене темы беседы.

— Ты дослушай… — неправильно понял моё удивление прокурор. — Всё по закону, конечно, будет, это не буржуазные биржи. Но у нас в стране, сам знаешь, есть проблемы с обменом товаров, цены не всегда адекватные бывают, и в результате дефицит повсеместно возникает… И тут биржа может помочь.

Прокурор замолчал, давая мне возможность осмыслить услышанное. Я, конечно, не против биржи, как мог подумать Пётр Евгеньевич. Только мне казалась, она будет создана значительно позже, после развала СССР. Но почему бы не попробовать обогнать время?

— Так, и чем я могу быть полезен?

— Насколько я знаю, с предсовмина РСФСР у тебя хорошие отношения. Устрой моему Костику встречу с ним? Ну или с кем-то из его замов?

— В принципе я могу. Но когда? Я завтра в Москве буду, а товарищ Власов сейчас за границей находится, в ГДР.

— Да это не горит, — замахал руками проситель.

— Ну если не горит, то я бы сначала сам с вашим родственником пообщался. Сможет он завтра в Домодедово подъехать? Я ведь в Москву часто летаю, а если депутатом изберут, то может быть ещё чаще бывать буду.

— Конечно, сможет! От души спасибо! И для меня хорошее дело сделаешь и для страны. Так что насчёт банкета? Девушки там будут — ух!

— Благодарю, но я уже приглашён в гости к двум югославам.

— Ну, сам смотри, — Петр хлопнул меня по плечу и добавил: — Мой и рабочий, и домашний телефоны у тебя есть. На связи, значит.

— Вон твоя подружка крутится. Ну та, которую ты спасал, — встретила моё возвращение Лилия.

— Подожди пять секунд! На пару слов отскочу и вернусь. Во сколько нас ребята звали? И куда? В гостиницу?

— Нет, не в гостиницу… — замялась Лиля. — Ты иди, я подожду.

Странная она — зачем звать меня, если встреча, скорее всего, двое на двое планируется? Может, для того, чтобы подстегнуть своего воздыхателя к более активным действиям? Но я бы с ребятами пообщался с удовольствием, тем более, к Пахору у меня есть одно дельце.

— Ну что, Толь! Что он сказал? — взволнованно спросила Катя, увидев меня.

— Всё нормально — штраф выпишут только. Да нет за ним ничего особенного. Но ты всё-таки будь…

— Спасибо! — перебила Катя и, не дав закончить, бросилась ко мне на шею. Наверное, от избытка чувств. Но тут же, словно опомнившись, добавила: — И это… я случайно слышала: Миша с кем-то говорил насчёт тебя, что, мол, хорошо бы тебе морду набить.

Нет, ну нормально, да? Она только что меня благодарила за помощь, и тут же, не моргнув глазом, говорит, что её «жених» собирается меня избить. И после всего этого у неё хватает наглости ещё и просить меня о какой-то протекции этому типу?

— Ему отказали! — видя моё искреннее возмущение, торопливо произносит Катя. — Ну, я побежала. Пока-пока!

Катя упорхнула, а я, ещё не до конца отошедший от возмущения, вернулся к ожидавшей меня Лиле.

— Всё, теперь я твой! Только, наверное, нужно взять вина или чего-нибудь ещё, чтобы не с пустыми руками в гости идти. Так куда мы идём?

— В баню, — смущенно призналась девушка.

— Э… — подзавис в растерянности я.

— Ты не подумай, ничего такого мы не планируем, просто там место хорошее — кроме парилки есть бильярд и видик свой! А ещё бассейн! Это целый банный комплекс. А еду там из ресторана ребята закажут. Такая услуга есть для иностранцев.

— Слушай, а это удобно? Ну, я не помешаю? Вы там два на два будете, а я, получается, третий лишний? Или ты ревновать его хочешь заставить?

— Нет, не два на два, там будут три девушки с нашего Дома моделей, и ещё один иностранец, вроде бы как из Швеции.

— Так, может, Димона позовем? — вспомнил я про физрука. — Будет как раз пять на пять!

— Лучше не надо. Он настойчивый слишком — два раза уже меня подкарауливал, — поморщилась модель. — У нас час времени. Борут заедет за нами сюда на такси к четырем. Идём опять в буфет?

— Есть предложение получше! Тут банкет организуется для участниц и членов жюри…

— Знаю. А нас пустят?

Нас пустили. В просторном зале, который, судя по всему, был предназначен для каких-то собраний или официальных мероприятий, уже стояли накрытые столы. Около двух десятков конкурсанток сидели вперемешку с примерно таким же количеством мужчин. Причём мужчины, как можно было догадаться, были далеко не простыми гостями. Вон, вижу второго секретаря, а вон подполковник милицейский. Не иначе они вместе вернулись с базы.

Меня и Лилю заметили и под недоуменные взгляды подавляющего большинства собравшихся усадили на центровые места. Слева от меня сидела симпатичная полноватая матрона лет сорока, смотревшая на меня с нескрываемой симпатией. Тут, скорее всего, ей понравились не мои связи — откуда ей о них знать, а моё богатырское сложение.

— Буженины под коньячок, молодой человек? Меня Фимой зовут, — не обращая никакого внимания на молодую конкурентку в лице Лили, сразу по-панибратски обратилась ко мне толстуха.

— Да с удовольствием! Как не выпить с такой красивой женщиной?

— Лиль, а ты чего тут? — шепотом спросила мою временную подружку какая-то красотка с короной на голове, вроде как третья мисс города Сочи. Очевидно, это была конкурсантка-модель, и с Лилей они знакомы.

В баню ехать я все же отказался. Зачем? Ведь Борут собирался приехать сюда, на банкет, и это давало отличный шанс пообщаться с ним прямо здесь, не покидая удобного места в центре зала. А в баню мне не так уж и хотелось — не мой формат на сегодня. Да и зачем, если здесь полный цветник: девушки — одна краше другой.

Кроме того, завтра мне нужно было улетать, и в голове крутились мысли о том, что пора бы привести домик в порядок, чтобы не было стыдно перед его хозяином.

— Ах, как приятно слышать от такого мужчины комплимент, — расцвела Фима, наливая мне в рюмку что-то ароматное. Она с каким-то хозяйским рвением самолично положила мне на тарелку мяса и сыра, не забывая улыбаться и явно наслаждаясь моим вниманием к своей особе.

Мы просидели так около часика, не торопясь, пока банкет постепенно набирал обороты. Вино лилось, разговоры становились громче. В какой-то момент в зал мельком заглянула Мари, поманив нас с Лилей пальчиком, и я пошёл договариваться с Борутом о… в общем-то незаконном деле.

— Толя… это неожиданно, конечно. Но почему бы и нет?

Переговорив со словенцем, я огорошил Лилю, сообщив, что не еду с ней и её друзьями в баню. Девушка, возможно, и обиделась, но виду не подала, тепло простившись и предложив дружить.

— Конечно, подружимся, — я, приколовшись, изобразил двумя пальцами эмблему «Плейбоя» — заячьи ушки. Лиля, конечно, жеста не поняла, но в ответ улыбнулась.

Долго на банкете задерживаться не стал. Во-первых, надо было обдумать возможное сотрудничество с Борутом, а во-вторых, уже изрядно нетрезвая Фима всё настойчивей требовала, чтобы я не только подливал ей в бокал спиртное, но и сам пил, чего делать я совсем не хотел. Перекусил, на красивых девчонок и тётенек вдоволь нагляделся — пора и честь знать.

Еду на такси в свой дачный домик, в это уютное местечко, к которому уже успел привыкнуть. Жалко будет уезжать, но зимой здесь, честно говоря, делать особо нечего — скукота. Отдохнул, хватит.

Утром, не прощаясь с Толяном, отправился в аэропорт, хотя мой рейс только после обеда. Пока с вещами до остановки дотащился, пока дождался автобуса — вот и осталось всего часа три до вылета.

Неожиданность меня подстерегала прямо у входа в аэропорт, когда я, гружёный подарками, привезёнными ещё со Средней Азии, собирался, наконец, отдохнуть в зале ожидания.

— Анатолий Валерьевич, можно вас на пару слов? — раздался знакомый голос прокурора из стоящей в явно неположенном месте чёрной «Волги».

— День добрый, — отозвался я дружелюбно, направляясь к машине. В голове мелькнула мысль: наверняка хотят подкинуть ещё каких-нибудь местных подарков в знак будущего сотрудничества.

Но стоило мне сесть в машину, как я понял, что ошибся. Прокурор был слишком серьёзен. Более того, он даже водителя своего выставил на холод, чтобы тот не мешал разговору.

— Толя, тут такое дело… Хочу предупредить, что тобой очень интересуются «смежники». Боюсь, в Москву ты сегодня не попадёшь.

— Это «контора глубокого бурения»? — удивился я.

Хотя чему удивляться? Не иначе Борут меня сдал! Сознательно или случайно, но ясно, что КГБ могло мною заинтересоваться после вчерашнего разговора со словенцем, где я предложил парню совместный компьютерный бизнес, зная, как трудно сейчас достать персоналки. А мне они нужны будут для того же Гоши, например. И вообще, дефицит есть дефицит. В Югославии же этой техники предостаточно, так же как и в Польше. Борут ещё и прихвастнул, что знает, как и где можно купить не только Сингапурские, но и вообще любые ПК. Разумеется, нужна валюта, но она скоро появится от продажи окон в ФРГ. Остаётся только завести технику в СССР и реализовать её. И насчет этого тоже есть идеи.

А теперь я фактически уличен в попытке валютных спекуляций… Но не пойму, на что рассчитывает «контора»? Мы с Борутом беседовали тет-а-тет, и записать наш разговор было нереально. Хотя, конечно, парень мог быть под колпаком у КГБ. Но вот как они узнали, что я что-то предложу во время такой короткой, и, по сути, случайной встречи с иностранцем? Эти мысли вихрем пронеслись в голове, изрядно меня взбодрив. Усталость как рукой сняло, а настроение, как ни странно, даже улучшилось.

— А какие у них ко мне вопросы? Я ни в чём незаконном не замешан, особенно если это касается безопасности нашей Родины, — невозмутимо спросил я, стараясь держать лицо.

— Молодец, не дрогнул. Так и отвечай, когда спросят. Вопрос касается валюты…

«Ну, конечно, он! Сука иностранная, неужели стуканул?» — злюсь я про себя.

— Я к валюте отношения не имею. У меня, может, и есть валютные рубли — призовые с Олимпиады, но лежат они на специальном счёте. Ну и в поездках за границу нам выдают кое-что…

— Да я про подругу твою… Катерина, кажется. Интересовался я тут насчет Михаила, этого московского актёра, а оказывается, он… ну в общем твой разговор записали на диктофон. Катя и записала. Я не слышал, что ты там говорил, но косвенно и меня это может коснуться, — сказал прокурор, осторожно выбирая слова.

— Катя? Вот ведь… — цензурных слов у меня уже не было.

Она что, меня подставить хотела? А я уже Борута записал в сексоты! Ну, а что можно было подумать — КГБ ведь интересуется, а я только вчера иностранцу левак предложил… Чёрт, ещё и Власов за границей. Он бы разрулил эту ситуацию в один миг. Член политбюро все-таки! Нагнул бы и комитет, если надо. Партийцу такого уровня это раз плюнуть.

— Спокойно! Я аккуратно всё выяснил. Тебя ни в чем по-серьезному обвинять не станут. Попугают, может, навяжут сотрудничество, — «успокоил» Петр Евгеньевич. — Но с самолёта снимут и промурыжат до утра. Оно тебе надо? Да и зачем тебе подписку давать? Так что, поехали на ж/д вокзал. Поезд до Москвы через полчаса. Билет я тебе организую…

— Вообще-то меня запрещено разрабатывать, — внезапно вспомнил я информацию, услышанную от Валерия Ильича Лукаря ещё на свадьбе Ленки и Ильи. — И по партийной линии, и по линии МВД. Да что говорить — я с самим Бакатиным общался меньше, чем полгода назад.

— По партийной линии на уровне края, скорее всего, запрет действует. А Бакатина ты где видел? Нет, то что Власов мог тебя прикрыть, я допускаю, а вот откуда ты нового министра МВД знаешь? И вообще, ты уверен, что запрет ещё в силе? — интересуется сочинский прокурор.

— Так Бакатин тоже сибиряк, из Кемеровской области — соседи, считай. Чай с ним пил как-то в Красноярске, он меня и попросил в выборах поучаствовать, ведь я для его министерства человек не чужой — динамовец, как-никак, и награды от МВД имею, — не стал скрывать правды я.

— Ха-ха! — хлопнул себя по колену прокурор. — Вот обосрутся ребята, когда тебя примут! Они же ничего про тебя толком не выяснили. Крутят валютчиков, да и то не для орденов, а для вербовки иностранцев, скорее всего. Ты для них так, проходная пешка… а вишь как вышло. Не пешка, значит!

— А как они это выяснить должны были? Где-то есть моё личное дело? Блин, реально ведь свой самолёт пропущу. Но и поездом ехать не хочу… Не будет это быстрее, даже если я завтра вылечу, а не сегодня. И ещё… мне бы позвонить в пару мест! В приёмные Власова и Бакатина. Где же у меня телефоны их были…, — и я стал судорожно рыться в документах, ища визитки.

— Приёмная тебе как поможет? Ну, может, и поможет, но не быстро, — недоумевает прокурор.

— Я не в приёмную. Выразился неправильно. Помощникам их хочу звонить, — поясняю я, находя, наконец, нужные мне бумажки.

— Да погоди ты, не суетись. Сейчас заедем в райком, он тут рядом, я сам позвоню… Как ты сказал? «Буровики»? Гы-гы, — натурально веселился мой доброжелатель, очевидно, сам недолюбливающий местное УКГБ.

Звонить никуда мне не пришлось. Пётр, как и обещал, кого-то набрал из кабинета секретаря райкома. И это, наверное, к лучшему — не хотелось лишний раз напрягать важных людей. Конечно, они бы помогли, но нельзя по каждому поводу их дёргать — мало ли когда ещё понадобятся.

В итоге ради меня вылет самолёта задержали на двадцать минут и подвезли меня к его трапу отдельно на автобусе, одного. Уже сидя во взлетающем лайнере, я размышлял, что Катя в ситуации, когда её заставляет всесильное (пока!) КГБ записывать наш разговор, увильнуть не могла. Это я весь такой блатной, а что могла сделать простая массажистка?

В полёте нас не кормили, но соседская девочка лет пяти, с важным видом, протянула мне половину своей булки под одобрительно-ироничным взглядом своей мамочки. Пришлось принять подношение с улыбкой — такие жесты нечасто случаются, и отказаться было бы невежливо.

Аэропорт Шереметьево встретил меня теплом, и на улице в Москве — плюсовая температура. Конечно, не Сочи, но вполне комфортно для этого времени года.

— Константин, — протягивает мне руку паренёк чуть постарше меня.

Это тот самый родственник прокурора, который хотел переговорить со мной насчет биржи. Встретились мы у переговорного пункта в аэропорту — место известное и удобное для стыковки. Костя ещё должен будет перевезти меня из Шереметьева в Домодедово на своей личной машине. Вот только откуда у аспиранта-историка своя тачка? Впрочем, этот аспирант родом из Сочи, у таких всё может быть.

До моего рейса полно времени, и Костя радушно предлагает съездить куда-нибудь пообедать. Но после съеденного угощения от доброго ребенка мне хотелось лишь пить, что я с удовольствием и делал, прихлебывая купленный в киоске «Тархун», разумеется, в стеклянной таре.

— Ну, рассказывай свою идею. Как ты вообще до неё додумался? — весело спросил я, усаживаясь в его синюю «семёрку», припаркованную неподалёку от здания аэропорта.

— Вообще-то, это не я, а один мой знакомый… Он банкир, член Совета директоров! «Инкомбанк». Может, слышал? Лицензия у этого банка за номером двадцать два! Юрий Александрович — уважаемый и известный в своих кругах человек. Окончил МИФИ, кандидат наук. Ну и ещё пара человек высказали ту же идею. Ты про них не слышал, наверное, — Орджоникидзе и Боровой. Есть у нас выход на депутата Моссовета по фамилии Лужков, который является председателем комиссии по предпринимательству, но… через Власова было бы надёжнее.

Как это не слышал⁈ Лужков, Боровой! Третьего не знаю, но и этих двух хватает. А Лужков, значит, сейчас в Моссовете. Интересно, а он уже женился на Батуриной? Фу, какая чепуха в голову лезет!

— Ну а зачем эта биржа вообще нужна? — прикинулся дурачком я, уже приняв решение.

— Помимо продажи различных товаров? Много для чего… Регулирование торговых операций, улаживание торговых споров, сбор сведений о ценах, состояниях промышленности, транспорта, — вдохновлённо продолжил Костя, усевшись на свой любимый конёк.

Он бубнил всю оставшуюся дорогу до Домодедова. Потом помог затащить мой багаж в аэропорт и уехал окрылённый, после того как я пообещал поговорить с Власовым. Попутно делаю себе в голове пометку, что через этого Костика можно познакомиться с людьми, не последними в политике и бизнесе недалекого уже будущего. Может, они пока и сами этого не подозревают, но я-то время обгоняю. И прилично. Про Борового помню мало, но вот мэр Лужков…

Первым делом иду на переговорный пункт и звоню хозяину дачи. Надо же отчитаться!

— Богдан Константинович, спасибо вам огромное! Уехал, всё выключил, всё закрыл. Время провел отлично, и теперь моя очередь пригласить вас в гости. У нас в Сибири тоже есть на что посмотреть — природа изумительная. Тайга, рыбалка… в общем, не пожалеете!

— Охотно верю, но стар я уже для таких путешествий! — вежливо отказывается старик.

До вылета рейса на Красноярск ещё часа четыре, а я даже багаж никуда сдать не могу — регистрация ещё не началась, поэтому с сумками тащусь в ресторан. Сажусь, вернее, присаживаюсь, за свободный столик, делаю заказ, хоть и не голоден (спасибо малолетней попутчице), и вижу, как мимо проходит золотодобытчик Коля Лосев. Вид у мужика не ахти — помятый весь, на морде фингал, уже успевший пожелтеть, а значит, не такой уж и свежий.

— Николай! — кричу ему. — Ты тоже в край летишь?

— Анатолий Валерьевич? Как удачно! — обрадовался мне мой шапочный знакомый. — Я присяду?

— Затем и окликнул, — киваю я головой, так как мне веселее будет сидеть не одному, ещё и заказ зачем-то сделал солидный. — Голоден? Угостись, не побрезгуй.

— Не откажусь! Все деньги за билет отдал. Веришь, в кармане только рубль с мелочью болтаются. А я ведь, Толя, в Сочи полмашины в карты проиграл! — горестно вздыхая, сообщает земляк.

— «А ведь он, скорее всего, не первый день не жрамши,» — мелькнула у меня мысль, пока Николай с явным удовольствием поглощал мой заказ. Ел он, конечно, не как дикарь, но очень уж поспешно и неаккуратно, словно забыв, что такое нормальная еда.

— Первый раз горячее поел за два дня, — подтвердил Лосев мои подозрения, смахнув со стола крошки. — Скоты! Совершеннейшие скоты! — зло пробурчал он и добавил: — Но ничего, мне бы до дома добраться…

Хоть Лосев и не уточнил, кого он назвал скотами, но я понимал, о ком идёт речь. Правда, что он сможет сделать дома — непонятно. Деньги ему вряд ли вернут.

Э-э-э… Рыбка, запеченная в сливочном соусе, исчезает с большой тарелки с реактивной скоростью, а я ещё думал забрать с собой семгу, ведь дома после возвращения есть будет нечего… И я стал активно помогать старшему товарищу опустошать тарелки, чем заслужил одобрительный взгляд толстяка за соседним столиком, который, по всей видимости, людей с хорошим аппетитом уважал.

— Ещё что-нибудь будем заказывать? — предлагаю я, разглядывая желто-лиловый бланш сотрапезника.

Но тот, повертев головой по сторонам, неожиданно спрашивает:

— А что это на нас вон тот мужик так недобро пялится? — и кивнул он не на доброжелательного толстяка, а на… моего конкурента по выборам!

Вот так встреча в ресторане аэропорта! А ещё говорят, Москва — большой город. Хотя где встретится землякам, как не в аэропорту?

В голосе Лосева слышалась такая тревога, что я еле сдержался, чтобы на манер Остапа Бендера не высунуть язык, показав его недоброжелателям, а Коле не сказать: — «Не бойтесь, я дам вам парабеллум». Спокойно поясняю:

— Да это мой соперник по выборам.

— Выборам? Каким? — не донёс вилку с остатками рыбы до рта Лосев.

— Вы что там, в своей тайге, совсем одичали? — удивлённо таращусь на него. — Выборы народных депутатов, дружище, на носу! Скоро все пойдут урны штурмовать, а ты не в курсе⁈

— А… слышал что-то. Да ну их. Я-то думал, это на меня они так глядят. Видишь его соседа по столику? Я его знаю — Борис Мишин, золотишко моет в Ширинском районе. Работал у нас в артели одно время…

Лосев неожиданно замолчал, хоть и видно было, что ему есть что добавить, и вернулся к остаткам пиршества. Действительно, хакас сидел и распивал беленькую с мужиком, лицо которого было словно высечено из камня — грубое, как скала, и с таким же угрюмым выражением, которое бывало у моего бати, когда того что-то выводило из себя. Да и сам мужик здоровенный, как лосяра! В смысле, как сохатый.

— И что, выгодное дело? — задал нейтральный вопрос я, а в голове уже лихорадочно защёлкали варианты, как шестерёнки в хорошо отлаженном механизме.

Не так давно, от скуки, я пролистывал список артелей Красноярского края. В Ширинском районе таких было две: одна только-только организовалась и числились там всего два человека, а другая — старая, небольшая, где я всех знал по своей работе. Но вот Бориса Мишина среди работников не было ни в одной. Хотя золото в Ширинском районе точно водилось — и не в одном месте. Что связывает этих двоих за тем столом? Борис моет золото, но насколько это законно? Может, он и с моим конкурентом заодно? Подмахивают государству липовые отчёты, а сами втихую прибыль делят? Надо бы навести справки. Если на Мишина есть компромат, он может мне пригодиться — как удачно всё складывается!

— Да я толком не знаю… — стушевался Коля, ещё больше пробудив у меня желание покопаться в этом деле. — У меня с ним отношения по работе так себе были. Разок даже подрались по пьяни.

— Тогда пускай смотрят, — великодушно разрешил я, поняв, что Коля колоться дальше не будет.

Есть у меня парочка знакомых, которые могли бы пролить свет на тёмные делишки Мишина. Да взять хотя бы тёзку Лосева — Николая Николаевича Лубышева, начальника отдела УКГБ по Хакасской АО. Уж кто-кто, а Лубышев точно всё про всех знает!

Рассчитавшись за ужин, мы наконец отправляемся на посадку, но в разные залы. У меня — билет с привилегиями, депутатский, блатной, так сказать, а Лосев же идёт в общий зал для простых смертных. Но в Красноярске у него преимущество — там его будет ждать машина. Причём не та, половину которой он позорно продул в карты, а целая, настоящая, что сейчас стоит под охраной около аэропорта, готовая встретить своего хозяина с юга. Обещал меня подвезти — ещё один плюс от нашей встречи!

На посадке, проходя в свой носовой отсек, встречаюсь глазами со своей однокурсницей — волейболисткой Викой Мурашиной. Той самой, что собиралась уезжать играть во второй состав «Уралочки» и которой, знаю, я нравлюсь. Ну, не зря же она меня по ноге гладила на занятиях по инглишу?

— Вик, привет! — торможу я общее продвижение в салоне самолёта.

— Ой, Толя? А ты тут как оказался? А ладно, потом расскажешь… У тебя какое место?

— Да дай пройти, дылда, — невежливо пихает меня в задницу мелкая школьница лет десяти.

— Чёрт! Вика, я вернусь, — не стал связываться с девчонкой и продолжил пробираться к своему блатному месту.

Хотя ничего блатного в нем не было: просто не три кресла вместе стояли, а два, и впереди для ног пространства было побольше. Вот и весь «бизнес-класс» нынешний. Разочарованно осматриваюсь, но тут взгляд выхватывает кое-что интересное: к Вике подсаживается… Лосев! Приходит мысль, махнуться с ним местами. Это шанс поболтать с Викой, узнать, что там у нас в вузе творится, и почему её не было на сборах в Сочи.

— Да ну, мне и здесь хорошо! — упирается Коля, который уже вовсю флиртует с Викой, не стесняясь своего синяка, рассказывая той анекдоты.

— Давай-давай, топай, мне по учебе поговорить надо с одногруппницей! — бесцеремонно тяну за руку Николая и, конечно, побеждаю в споре за юное тренированное девичье тело.

— А ты наглец, — делает мне комплимент Вика.

— Есть такое… — ухмыляюсь я. — Слушай, а почему ты не с «Уралочкой» сейчас? — задаю вопрос, который давно вертится на языке.

— Травма ноги, — горестно вздыхает Виктория. — Игры с «Искрой» пропускаю, даже на сборах не была. Но ничего — к полуфиналу восстановлюсь! А пока к родителям в гости полетела.

— В полуфинал ещё попасть надо, — не подумав, ляпнул я.

— Ты что⁈ Да дёрнем мы этих ворошиловоградок! — вспыхнула Вика.

— Дернёте, конечно! — тут же поправился я. — Даже если и нет, то в матчах за пятое место точно пригодишься! Команда у вас, между прочим, неплохая. Вот только с приёмом мяча поработать бы надо. А то, говорят, в Сочи один парень вам восемь банок подряд с подачи положил!

— Стоп! А ты откуда… Ба, так это ты был⁈ Вот жучара! И Вальку, значит, ты пыжишь? Ещё и кобель ко всему! — развеселились Мурашко, чем вызвала недовольство нашей третьей соседки — сонной по причине ночного времени суток пожилой женщины.

— Скажешь тоже! «Пыжишь»! Я, может, жениться на ней собираюсь, и у нас любовь! — делано обиделся я на бесцеремонную волейболистку.

— Ага, поверила! У Вальки жених есть, это все знают. Нужен ты ей, как рыбе зонтик! Да бог с ней, расскажи лучше, как там у вас дела в институте? Что нового?

— Вообще-то это я у тебя хотел спросить… — растерянно пробормотал я, совсем не ожидая такого поворота.

— А я в свердловский институт перевелась, — невозмутимо отвечает Вика, пожимая плечами. — Иначе как играть? Надо же совмещать учёбу и волейбол.

— Вот как… — растягиваю слова, переваривая новость, и сознаюсь: — А я, знаешь, после сессии на занятия почти и не ходил, считай.

— Да я сама у себя в институте всего раза три на занятиях была, — призналась Вика, рассмеявшись. — Всё время игры, тренировки. Ну или сборы, как те же сочинские.

Тем временем её рука уже снова наглаживала мою коленку, как когда-то на уроках английского, и это примирило меня с отсутствием нужной информации. Мы смеялись, болтали о всяком-разном, и четыре часа полёта пролетели незаметно. Телефонами, конечно, обменялись — как без этого?

Когда самолёт сел, я даже предложил Вике подвезти её на машине, но она, мило улыбнувшись, отказалась:

— Папа должен за мной приехать.

Так что в город мы направились вдвоём с Лосевым, который уже полностью пришёл в себя. Оказалось, у него в машине была заначка, так что он попытался вернуть деньги за ужин, но, конечно, я их не взял — не в моих это правилах.

Лосев довёз меня до дома и дружелюбно махнул на прощание, уезжая в своём верном «Жигуле». Я вышел из машины, ступил на тротуар — и в тот же миг поскользнулся. Вот чем в Красноярске плохо в это время года — скользко здесь бывает так, что просто беда. Сейчас минус восемнадцать, как пилот объявил при посадке, а пару дней назад было тепло, вот лед, припорошенный снежком, и сделал мне такую подляну.

Потираю ушибленную задницу, которой сегодня досталось и от нервной девочки в салоне, и от Вики, которая умудрилась ущипнула меня на прощание. И вот ото льда теперь… Вижу, беда одна не приходит.

— Толя вернулся! — радостно семенит ко мне Ленка.

В руках у неё красивый полиэтиленовый пакет, не иначе как с провизией. Я бросаюсь навстречу подруге, опять чуть не упав в своих скользких кроссах. Ленка пузатая, месяцев семь поди уже, и падать ей нельзя. Поэтому она семенит аккуратно, глядя себе под ноги.

— Давай помогу, — Недолюбко бодро хватает сетку с сушёными фруктами, как самую легкую, и шествует к подъезду.

Иду следом, поскальзываясь на каждом шагу. В квартире я был осыпан местными новостями и «ограблен». Ленка внимательно осмотрела всё, что я привёз и выбрала то, что, по её мнению, достойно такой красавицы, как она. А именно красивую медную узорчатую турку для приготовления кофе и резные деревянные шахматы. Восточный платок и тюбетейка были отвергнуты с презрительным взглядом — «не её стиль». Халат тоже не угодил: велик, да и мужской он.

— Турку надо опробовать! — решительно заявила девушка, засыпая туда ароматный молотый кофе. — Чтоб ты у меня не заснул на ходу! — добавила она с улыбкой, бросив на меня лукавый взгляд.

— Лен, спать хочу, в самолёте не поспал, — жалуюсь я.

— Конечно-конечно. Так что насчёт двадцать третьего? Оно уже послезавтра будет, — Ленка, очевидно, что-то рассказывала мне про праздник, но я пропустил её жужжание мимо ушей.

— Отметим! И как следует! Что ты своему воину подаришь? Мне ничего не надо. И где отмечать будем? — держу покерфейс я.

— Толя… Ты чего не слышал, что я говорила? — нехорошо так посмотрела на меня Лукарь. — Илья в больнице. Высокая температура. Инфекция, говорят. Лежит в инфекционке в БСМП. Какое там «отметим»?

— Слушай, прости, башка не варит. Сейчас наберу главврача и уточню.

А главврачом там по-прежнему известный мне Мыскин, который выручал меня уже не раз, помня о том, как я помог его дочке выиграть номинацию в конкурсе «Миссис Красноярск». Кстати, надо Лукарь про сочинский конкурс красавиц рассказать. Это её должно отвлечь от моего косяка.

— Всё в поряде с ним. Температура до тридцати восьми ночью поднимается, даже не сбиваем такую. Пару дней, и выпишут из инфекционки, как анализы готовы будут.

Информация Ленку радует, и она расцветает. Я рассказываю про конкурс в Сочи, даже показываю затрофееную общую фотографию участниц. Ленка придирчиво разглядывает девушек, и, конечно, победительница ей не нравится.

— Я красивее! — уверенно заявляет она.

— Это факт! — подхалимски поддакиваю я и уплываю в сон.

Просыпаясь, вижу, что уже день, и Ленка, одетая, спит на моей кровати, смешно дёргая ногами, словно во сне куда-то бежит. Улыбаюсь про себя, наблюдая эту сцену, но не бужу её. Пусть продолжает свои «гонки» во сне. Сам отправляюсь на кухню — надо посмотреть, что у нас с едой.

А в холодильнике полный голяк: только сало, банка тушёнки и пара банок солений. Но тушёнка — домашняя, лучшего качества! Решаю, что макароны по-флотски — это то, что нужно. Ставлю воду на плиту, вскрываю тушёнку, и вскоре кухня наполняется аппетитным запахом, который будит мою гостью.

— Фу, как воняет! — морщится Ленка, едва войдя на кухню. — Ладно, пойду я. Давай мои подарки! Я вообще-то за хлебом ходила. Тебе полбулки надо?

— А что у тебя там ещё есть? — быстро осматриваю её пакет и восклицаю: — О! Яйца! Делись!

Моя подруга не из жадин, и мне отрезаны и половина буханки белого хлеба и полкуска масла, завернутого в вощеную бумагу, а также выделен пяток яиц.

Пообедав, я решаю принять ванну. Надеваю узбекский цветастый халат, по приколу напяливаю на голову тюбетейку, включаю воду в ванной и музыку в комнате, и слышу дверной звонок. Иду открывать, разумеется, не спрашивая кто там. Сейчас так не принято. Скажут, дикий. Перед дверью топчется, в дрянном легком пальтишке носатый представитель вечно гонимого народа.

— Анатолий Валерьевич? — неожиданно для своей весьма щуплой комплекции басом спрашивает незваный гость, который, как известно, хуже татарина.

«Ненормальный?» — молнией пронеслось в голове. Глаза у мужика неестественно лихорадочно блестели, словно тот уже не первый день не спит. Стоит и, не мигая, пристально разглядывает меня, будто сканер, ожидая ответа на свой странный, как по мне, вопрос.

— Анатолий Валерьевич? — повторяет он, словно это должно что-то изменить.

— А что, есть сомнения? — в духе национальности визитёра, а она подтверждается каждой чертой лица странного типчика, отвечаю вопросом на вопрос.

— На самом деле — да! Тюбетейка, халат… — растерянно протягивает мужичок.

— МФТИ закончил? — предполагаю я, услышав его характерное «на самом деле» — оборот, который так любят студенты и выпускники физтеха.

— Как вы…? А… вы читали моё дело! Значит, не зря я жаловался! — воодушевился гость.

— Заходи, чего на площадке стоять? — я заметил, как у соседей моргнул светом дверной глазок и решил не устраивать тут для них шоу.

Визитер без колебаний принял предложение, и вот он уже внимательно осматривает мою прихожую и кладовку, которая за каким-то чёртом открыта. Там внутри у меня разный хлам, который накопился против моей воли. Всегда поражался, как много лишнего барахла собирается в наших квартирах — хоть бери и выкидывай всё, к чему за год не прикасался. Хотя зачем выкидывать? Продать же можно. А ведь это идея — пора выпускать газету типа «Купи-продай» с частными объявлениями.

Закрываю бесстыже распахнутую дверь кладовки мощным торсом. Дальше прихожей я гостя пускать не собираюсь.

— Итак, чем могу быть полезен? И сразу скажу — вижу тебя в первый раз.

— Вас, — негромко поправляет меня визитёр с лёгкой укоризной во взгляде.

— Там ещё кто-то снаружи? — спрашиваю я, сделав вид, что собираюсь снова открыть дверь.

— Нет, я про то, что вежливо было бы обращаться ко мне на «вы». Я старше вас…, — пытается держать лицо дядя.

— А я, знаешь ли, хочу отдохнуть! Поэтому, если не желаешь ещё и пинка под зад получить, говори, какое дело ко мне?

— Слушайте! — тон незнакомца становится резче. — Я, конечно, понимаю — вы большой начальник, но требую уважения к себе!

— Всё, достал, дядя! Вали отсюда! — рявкаю я и делаю попытку вытолкнуть странного визитера обратно в тамбур.

Блямс! Громкий звук стекла, разбившегося о пол, эхом раздался по прихожей. Оказалось, у мужика в одежде была припрятана бутылка водки, которая теперь растекалась по полу прозрачной лужей, наполняя квартиру крепким запахом алкоголя.

— А я ведь вам её нёс! — виновато пробормотал незнакомец. — Хотел поговорить…

— Водку? Мне? — я невольно усмехнулся, даже немного умилившись. — И с чего ты решил, что я пьющий?

Дядя молчал, растерянно глядя на осколки.

— Стой на месте! — сказал я, бросив взгляд на всё это безобразие. — Сейчас принесу совок с веником, уберём твою «подарочную».

Через пять минут мы уже пьём чай на кухне.

— Вот так вот и живу, — задумчиво закончил свой рассказ мой гость, поглаживая края кружки. — Я — тут, а дочка, мама, жена и её мама — там, в Израиле, — последнее слово мой гость произнёс с придыханием.

Оказалось, бедняге отказали в выезде! А его жене и её маме, русскими, кстати, эмиграцию разрешили. Как в песне Высоцкого: «Мишке там сказали — нет, ну а ей — пожалуйста». Но дяде отказали на законных основаниях — тот указал заведомо ложную информацию о своей, в общем-то, ни разу не секретной работе. Пытаюсь припомнить — где-то я уже фамилию этого страдальца видел, в списках тех самых отказников.

— Не переживай! Скоро будут послабления в выезде, — пророчествую я. — Если не подавать заявки на смену гражданства, то как турист сможешь поехать в другую страну, например, в…

— Например, в ГДР! — быстро перебивает меня незваный гость, усмехнувшись, будто уже слышал подобные советы. — Я ездил туда, на конференцию, — вздыхает дядя и горечью добавляет: — Только и оттуда дороги в Тель-Авив нет.

— Пока нет, но, скажем, осенью… А сейчас только можешь подать заявление в комиссию, которое мы в течение трех месяцев по закону будем рассматривать. Решение потом можно обжаловать в суде.

Мужичок ушёл, оставив после себя странное чувство незавершённости. И тут внезапно меня накрыла волна воспоминаний — события 89-го года всплыли в памяти, как будто это было вчера. Особенно ярко вспомнилось падение Берлинской стены. Как и в других соцстранах, тогда повсюду открывались границы, но именно кадры из Германии врезались в память — те телевизионные моменты, когда немцы ликовали, ломая стену. Радость на их лицах была неподдельной, почти осязаемой.

А ведь это произошло как раз вскоре после моего дембеля. Как быстро всё завертелось-то! Хотя, если подумать, Рейган ещё в 87-м открыто просил Горбачёва разрушить стену. Но узнал я об этом намного позже, из газет.

Но что я могу сделать тут? Да и стоит ли что-то менять?

Как и запланировал ранее, принимаю ванну и ложусь спать. А утром иду в свой гараж за машиной, которая, зараза, отказывается заводиться по причине севших аккумуляторов. Но чем хороши советские гаражи — это тем, что всегда можно рассчитывать на соседей. Гаражный народ — особая порода людей. Стоит только приоткрыть капот, и тут же рядом появляются дядьки с проводами наперевес, готовые помочь. И что самое приятное — ни копейки за «прикуривание» не возьмут!

Первым делом — на работу. Хотя, по идее, выходить мне только послезавтра, прямо на 23-е февраля. Я это специально так подгадал, когда заявление на отпуск писал — чтобы вернуться к празднику.

Не успел я переступить порог, как меня оглушила фраза:

— Я с тобой перехожу в хозуправление! — вместо приветствия выпалила Аня Малова, моя секретарша.

Но девушка тут же исправилась, и за подарок в виде коробки духов, даже соизволила ткнуться холодным носом в мою щёку.

«Нос холодный, значит, здорова», — шучу про себя я.

— Меня что, с комиссии сняли? — спрашиваю девушку.

— Нет ещё, — спокойно отвечает Аня, как будто дело уже решённое. — Но всем известно, что ты на хозуправление уходишь. Вроде даже это повышением считают. Материальные ценности, две турбазы, санаторий, автотранспорт весь на тебе будет. Плюс дачи и прочее. Меня уже подарками задарили — отношения налаживают, — поясняет довольная секретарша и кивает на стол, где, рядом с моей коробкой духов, лежит ещё одна: дорогая на вид коробка конфет, сверкающая глянцевым блеском.

— Был такой разговор, но, блин, чего так срочно⁈ — немного раздражён я подобным поворотом событий. Не люблю, когда перемены налетают внезапно, без предупреждения.

— Так ведь строительство началось, вернее, достройка нового здания крайкома…

— Там у крайкома не больше четверти метров, и я вполне мог бы курировать стройку с нынешней своей должности. Колись, откуда ветер дует? — пытаю девушку.

— На бюро Шенин объявил. Официально, — докладывает Аня. — И на твоё место уже Бобрикова ставят, и я с ним точно не сработаюсь — у него такой сальный взгляд, того и гляди, за задницу ущипнет.

— Было бы за что щипать…, — с сомнением оглядываю я тощую фигуру девушки и направляюсь в приёмную первого.

— Пока не могу доложить — у него Казьмин, — холодно отрезала секретарша, отказывая мне в доступе к «телу», а если точнее, к ушам первого.

Казьмин сейчас — первый Хакасского обкома КПСС, и мне бы с ним тоже не мешало переговорить по своим шкурным выборным делам. Но не силой же в кабинет прорываться? Послушно сажусь на стул в приёмной, где уже томится парочка сотрудников крайкома. Один, вроде как, из отдела промышленности, другой — из отдела по сельскому хозяйству. Но чинами пониже меня будут, и неважно, что я пришёл позже — пойдут они после меня. Посетители это понимают, отчего доброжелательности ко мне в их взглядах не наблюдается.

Наконец, дверь открывается, и в проёме появляется Геннадий Петрович Казьмин. Увидев меня, он разворачивается и с усмешкой бросает вглубь кабинета:

— Ну вот, Штыба тут как раз!

— Пусть заходит. И ты вернись! — доносится оттуда глубокий, властный голос первого.

— Как это, на отчисление⁈ — почти кричу я, и мой голос звенит в стенах деканата.

В голове не укладывается: перед поездкой на чемпионат, а потом в отпуск я сдал всё, что нужно! Ну, почти всё… Один хвост остался, но кто же за один-то сразу отчисляет⁈ Что-то вообще автоматом получил — вроде английского, что-то досрочно сдал, а кое-что, как физиологию, пришлось учить по-честному. Конечно, ряд практических дисциплин мне просто зачли за красивые глаза… пардон, за Олимпийскую медаль! И вот ещё — «Организация тренировочного процесса» у меня по блату стоит. Ну, не совсем по блату — это ведь заслуга преподавателя, ветерана-фронтовика. Он мне ещё на той пьянке сказал, что я на его занятия по теории и методике тренировок могу не ходить. А всего лишь языками зацепились когда выпивали, и я блеснул парой фраз из будущего. Впрочем, я тогда почти ничего не пил, только ел! Ух, и стол же там был! Я даже сейчас, припомнив прошлую осень, сглотнул слюну.

Новая деканша это заметила и на всякий случай пододвинула к себе поближе тарелку с недоеденным тортиком. Да нужен он мне! А вот на той памятной встрече на столе и картошка, дымящаяся парком, стояла, и сало пяти сортов, и колбаска домашняя. А лучок маринованный — зелёный такой, с белой сочной головкой! Кстати, чего нет в Сочи так это нормального лука! Они за лук выдают тоненькие куцые перья, похожие на пучок сорной травы. А вот настоящий зелёный лук с головкой у них не растет! Несчастные люди.

— Вас за прогулы отчисляют. Сто пятьдесят часов занятий пропущено! — недовольно произнесла новый декан факультета физвоспитания, Хлебницая Ирина Антоновна, и по ее тону было видно: больше всего женщину раздражало не моё отсутствие на занятиях, а то, что я помешал ей наслаждаться тортиком.

Секретарши в приёмной не оказалось, ну и я, постучавшись для приличия, просто ввалился в кабинет, не дожидаясь приглашения. И что я вижу? Симпатичная тётка, лет за тридцать, сидит с довольным видом, поедая тортик. Фигура у неё, надо сказать, совсем не спортивная — округлая, мягкая. Дамочка явно не из тех, что бегает по утрам.

«Ничего такой бабец!» — машинально, на подсознательном уровне, оцениваю я деканшу. Попа круглая, грудь… «Тьфу! Штыба, тебя отчисляют!» — наконец, пробивается голос разума.

За прогулы, значит… Ну это уже другое дело. Прогулов у меня, если по правде, больше сотни будет. За всю осень на занятиях появлялся от силы раз двадцать, если припомнить. Но вот отчислять за прогулы человека, которого официально отправили на чемпионат СССР — это уже беспредел. Ясное дело, что занятия я прогуливал, но с таким раскладом — это не прогулы, а, можно сказать, выполнение государственной миссии. И потом, у меня же был отпуск! Ладно, к учёбе он не имеет отношения — учусь-то я очно. Но всё равно: есть студенты, которые равнее других, и такие вопросы, как их отчисление следует не на уровне декана решать, а выше. Как высоко я собираюсь пойти? На министерство образования, наверное, рановато замахиваться, а вот ветеранский комитет пединститута может в этом деле отлично подсобить. Там мужики с характером, они не дадут спустить на тормозах отчисление студента, который завоевывал для страны медали.

— Толя, в первый раз слышу об этом, — недоумевает старый знакомый моей бабушки, Иван Ильич Сурков.

Дед очень меня зауважал после того случая, когда при моей скромной помощи его брату, снайперу не из последних, присвоили высокое звание Героя Советского Союза.

— Декан у нас новый, — попутно жалуюсь я, — тётка какая-то. Даже не спортсменка, думаю. Как ей понять все сложности тренировочного процесса?

Хотя, кривлю душой. Какие там трудности? В Сочи я хоть и тренировался, но не особо интенсивно.

Сижу, смотрю на экран, где блистает восходящая звезда Брюс Уиллис, который с легкостью решает любые проблемы. Мне же придётся разруливать свои самому — и не на экране, а в реальной жизни! Размышляю над неприятной информацией, которую вывалила на меня Сашка.

— Она так на него поглядела! Точно даст! — шепнула Вика, увидев взгляд красивой и сексуальной стюардессы на детектива Маклейна, когда тот выходил из салона самолета.

— Они больше не увидятся, и вообще-то, это боевик, а не мелодрама, — машинально ответил я, по-прежнему пребывая в своих раздумьях.

— Ты видел, что ли? — удивилась Вика, но, как всегда, переключилась мгновенно: — Ой, какая прическа классная у этой бабы! Я такую же хочу!

Баба эта — жена Маклейна, и причесон у неё, честно говоря, на мой вкус, стрёмный.

— Не люблю начёсы. Как по мне, уродуют они женщин. Не баба, а одуванчик какой-то, — опять выдал на автомате, без фильтра, зато честно.

— Бля, смотри какая жопа! — раздался восторженный шёпот кого-то из подростков, сидящих позади нас.

Всё верно — на экране как раз тот момент, когда девушка в аэропорту набрасывается на своего парня, повиснув на нем, поджав ноги, и её обтянутый до анатомических подробностей крепкий зад мелькает перед глазами зрителей.

— Тихо сидим, шантрапа, — рыкнул я, резко обернувшись.

Пацанва мигом притихла. Вид у меня был недовольный и, прямо скажем, угрожающий.

Что можно сделать с этими доморощенными бандитами, которые заявились в Сашкин салон с угрозами? Да что угодно! Эти ребята — по всему видно, бывшие спортсмены, и прикрытия у них никакого: ни криминальных авторитетов за спиной, ни связей с ментами. Можно просто вломить им — это как два пальца. Но отмахаться от разовой угрозы — самое простое. Набить морду и закончить разговор.

Но цель-то не в этом. Надо сыграть вдолгую, чтобы не только они, но и все, кто следом решит сунуться, знали: с нами такие игры не прокатывают. Потому что одна драка — это как таблетка от головной боли. А я хочу избавиться от самой головной боли раз и навсегда. Но если буду действовать один, у этих дураков может возникнуть план, как расправиться с одиночкой. И даже если получат по морде, то это их сильно не испугает, а только раззадорит. Значит, самое время подключать афганцев! Тем более, кроме Ильи, есть ещё ребята, которые мне многим обязаны.

Тут главное, действовать осторожно и не дать своим парням увериться в том, что сила решает всё. А то, глядишь, сами бандюганами заделаются. Сегодня выбили зубы каким-то отморозкам, завтра уже сами рэкетом займутся. Оно мне надо? Впрочем, от меня тут уже мало что зависит. Жизнь их по-своему крутит, и как повернёт — никто не знает. Но одно точно: если сейчас не удержать их от соблазна решать всё кулаками, можно потом не успеть остановить.

— А чего у него нос белый? — спрашивает Вика, удивлённо смотря на экран.

— Нюхал кокс, — честно отвечаю, даже не задумываясь.

— Кокс? — не поняла наивная девушка.

— Кокаин это, — шепнул кто-то из молодёжи перед нами, уважительно глянув на меня.

— Ты, конечно, Толя, не служил… — зудит в ухо мой сменщик, на посту главы комиссии, этот самый Бобриков с его сальным взглядом.

Мужику ещё повезло, что этот взгляд направлен не на меня. Сидим, празднуем, выпиваем по случаю Дня защитника Отечества. Пьют все, кроме меня. Столы заставлены закусками и бутылками, сидим в лекционном зале крайкома узким кругом: человек двадцать коммунистов и десяток коммунисток. Некоторые, такие как Бобриков, ещё с обеда начали прикладываться к горячительному. Этот уже вразнос пошёл: лицо красное, шутки сальные. Можно бы и домой отправиться, но что там делать? Ленка ложится рано — в её положении это неудивительно. А к соседям я не хожу — не мой формат.

Сижу, покручиваю в руках пустую рюмку, а мысли всё время блуждают в другом направлении: завтра разборки, надо подготовиться. Праздничная атмосфера только раздражает. И Бобриков со своим «Ты ж не служил» ещё масла в огонь подливает.

— Ты, главное, резко не бросай. Крепкое не пьёшь — молодец, а вот пивка тебе можно и нужно, — с глубокомысленным видом советует звероподобный дядя по имени Гриша, сидящий по левую руку от меня.

Я имел неосторожность ляпнуть тому, что запойный, мол, поэтому пить мне лучше и не начинать. Ну, чтобы больше ко мне не приставал. Гриша, так зовут моего доброжелательного и уже прилично бухого соседа — отнюдь не геолог, как можно было бы подумать, глядя на его косматую бороду и свитерок с оленями, а наоборот представитель творческой интеллигенции — писатель! К нам же в коллектив попал на правах родственника Шенина.

— Неправильно ты говоришь, Анатолий! Есть такое понятие — «собирательные числительные»… И правильно будет сказать не «три мужчины», а «трое мужчин», — с важным видом учит меня Григорий, словно у нас здесь не застолье, а филологический диспут.

Я только собрался ответить, как за столом подал голос ещё один коммунист с нашей компании Павел Корчажкин — матёрый колхозник-тракторист, орденоносец. Он, мрачно разглядывая свой пудовый кулак, пробурчал:

— Не люблю сильно умных.

Тон его не оставлял места для дискуссий, и Гриша, уловив настроение, тут же замолк. Всё-таки тракторист с орденом — это вам не какая-то творческая интеллигенция.

«Неудобенько вышло», — подумал я и, чтобы разрядить обстановку, неожиданно для всех запел задорный куплет из популярной песни будущего:

— Не томи, — недовольно буркнул я, подходя к Олегу. — Кто стрелял?

Будет он веселиться — сначала доклад!

— Костик, придурок лагерный. Никого не убил… так, попугал малость, — отвечает мне Олег. — Там у одного перца ствол был. Мы об этом, правда, позже узнали.

Я скривился, услышав это. Такого поворота не ждал.

— Ты это… — добавил Олег, понизив голос. — Гоша спрашивает, может, сам хочешь побазарить с парнями? Они уже тихие, всё поняли.

Идти, не идти? Политику партии я объяснить смогу, это не проблема. Но светиться лишний раз не хочется — кто-то да узнает олимпийского чемпиона. Пойдут слухи, разговоры. Меня хоть и нельзя разрабатывать, но это временно.

Однако то, что я услышал дальше, заставило меня моментально пересмотреть планы.

— Там у них мужик в подвале сидит, вроде как пленник. Что с ним делать? Отпускать? — добавил Олег.

— Что за дядька? — напрягся я.

— Да, походу, блатной: с наколками весь, матерится без остановки. Погоняло у него «Конь», так он сказал. Пацаны его чуток побили, но не сильно.

— Как-как? — заторопился ко входу я.

Спускаюсь по бетонным довольно скользким ступенькам в подвал и попадаю в предбанник спортзала — небольшую раздевалку. Тут тепло, значит, помещение отапливается. Олег следует за мной, а я уже слышу голос Гоши из глубины спортзала:

— Значит, поняли нас?

Потом раздался звук удара и чей-то крик:

— Да понял я, понял!

Упс, а усмирение строптивых ещё продолжается…

— Здоров, Егор, — киваю я своему бывшему соседу Коневу, который, хоть и выглядит порядком побитым, но, судя по взгляду, несломленным.

— Штыба? — удивился тот, разглядывая, меня одним глазом, так как второй был заплывшим.

Сидит он в углу, облокотившись на стену. Снег на его обуви ещё не весь растаял — значит, недавно сюда попал. Но вот в глаз, судя по цвету и отёку, заехали не сегодня. Рядом на корточках, кроме Коня, сидят ещё шесть человек разной степени побитости. Мои парни уже успели связать им руки за спиной припасённой загодя верёвкой. Вот они, местные бандиты-рэкети́ры, все как на подбор — у каждого на лице следы «воспитательной беседы».

А сам зал оборудован неплохо: есть и штанги, и мешок, и стенка с турником, и даже брусья. Отжали у кого-то, наверное. Но моё внимание сразу цепляется за одно знакомое лицо в углу. С разбитой губой, опустив голову, сидит мой будущий недруг… Или уже бывший?

Когда-то, в прошлом, когда я ещё был молодым и мотался по стройкам Сибири, этот кент умудрился не только подставить меня, но и обокрасть по-тихому. И вот теперь судьба снова свела нас, только роли уже поменялись.

Помню, в том времени он, через годик после того случая со мной, зарезал двоих мужиков, причём с особой жестокостью. Подставил меня, ограбил, а потом пошёл по наклонной без тормозов.

И вот он тут, в этом полуподвале, побитый и связанный. Может, судьба даёт мне шанс что-то изменить? Грохнуть падлу сейчас, что ли? Мысль проносится, как удар молнии. Но… вроде пока не за что, да и не уверен, что смогу… вот так вот, живого человека. Это одно — знать, что он натворит в будущем, а другое — здесь и сейчас, в полуподвале, взять и поставить точку.

Вглядываюсь в его лицо. Кажется, он не понимает, что на волосок от смерти, и продолжает сидеть, вытирая разбитую губу о плечо. Нет, рука моя не дрогнет, если до этого дойдёт. Но делать из себя палача? Не уверен, что это та черта, за которую готов шагнуть.

— Парни, выстрел был слышен на улице, надо сваливать, — командую я, оценивая обстановку. — А вот этого дядю надо бы развязать, — киваю в сторону Коня.

— Это мой косяк, — мрачно бормочет Костя, пряча от меня взгляд. — Но у них тоже ствол был! Я не просто так…

— Берёте стволы, в том числе трофейный, и весь холодняк, какой есть, и сваливаете. Артём, Гера, Костя — втроём, быстро! — голос у меня твёрдый, не оставляющий места для возражений.

У Артёма своя тачка, а Гера, вижу, получил прилично — на лице уже набухает синяк. Я же краем глаза наблюдаю, как развязывают руки у моего старого криминального знакомого.

— Благодарю, — с неожиданным достоинством говорит Конь, встаёт, слегка покачнувшись, но тут же с разворота бьёт ногой моего будущего недруга, сидящего рядом.

— Я же сказал, сука, что тебе пи…ц? — рычит он осипшим голосом.

— Егор, ты как тут оказался? — спрашиваю я Коня.

Тот, ещё чуть прихрамывая, встал поудобнее и поглядел на меня исподлобья.

— Рамсы черти попутали! — пробурчал он. — Второй день меня таскают по разным местам: то на дачу, то в подвал, то вот сюда приволокли. Но то наши дела, — он махнул рукой, не желая вдаваться в подробности. — А ты чего, тоже с ними в контрах?

— Ну, я лично — нет, но спросить с них есть за что, — уклончиво отвечаю я.

— Свирепый ты, — Конь кивает на муляж головы в пакете. — Но я не заложу, ты меня знаешь…

— Да… — досадливо машу рукой я, не зная, что сказать.

Менты так и не приехали. Ещё немного попугав этих горе-спортсменов, мы отправились отмечать удачное дельце. Всё прошло гладко, без лишнего шума, что, несомненно, радовало.

В ресторане по итогам раздаю парням ещё по четвертаку. Но не всем — Костю штрафую на десятку. Парень, чувствуя свою вину, не спорит.

— Ты бы стволом не светил новым, мало ли что на нём висит, — советую я ему.

— Да ясно. Не боись, запрячу так, что никто не сыщет, — кивает он, понимая серьёзность ситуации, и неожиданно просит: — Толь, пристрой на работу куда-нибудь. Можно в охрану, как Гошу и Олегов, но лучше что-нибудь поинтереснее.

— Помозговать надо, — задумчиво протягиваю я, оглядывая Костю. — Ты где обитаешь?

— В общаге на Воронова… Тот ещё клоповник, — кривится спецназовец.

В ресторане наша компашка явно выделялась на фоне остальных посетителей. Местные мачо притихли, старательно избегая встречаться с нами взглядами — понимали, что лучше держаться подальше. Против ожидания, мои парни вели себя на удивление спокойно, хоть и набухались прилично. Никто не стал цепляться к окружающим, хотя было видно: дай им волю, и всё могло бы пойти по-другому. Скорее всего, их сдерживало моё присутствие — я сидел до самого конца, и был абсолютно трезвый.

Интересно, что побитый Гера свой фиолетовый бланш заработал исключительно по собственной вине. Когда мои парни ворвались в подвал и начали месить местных, он умудрился поскользнуться и смачно приложиться башкой об штангу. Да так неудачно, что удар пришелся в область виска. Поэтому сотрясение не исключено, а с ним шутки плохи.

Договорились с Костиком так: как тот протрезвеет с утра, сразу поедет в БСМП. Я, в свою очередь, обещаю решить вопрос, чтобы его там внимательно осмотрели. Всё-таки здоровье парней на первом месте, лучше лишний раз перестраховаться!

По Костику базара нет — мужик с навыками, это факт. Проблема в другом: не уверен, что я, а уж тем более Гоша, для него авторитет. Парень себе на уме, хоть и служил в армии, а значит, к дисциплине приучен быть должен. Но по нему видно — приказы тот выполнять будет только до тех пор, пока ему это выгодно. Такие, как Костик, держатся на свободе дольше остальных, но и внезапно могут выкинуть что-нибудь непредсказуемое. А это всегда риск — особенно если парня не держит уважение, а только выгода.

В субботу, наконец, выписали Илюху.

— Чёрт, жаль, меня там не было, — остро переживает друг своё отсутствие на разборке по такой пустяковой, по его мнению, причине, как болезнь.

Мы с Илюхой сидим на кухне, пока Ленка в комнате увлечённо смотрит мультики и умудряется одновременно есть торт с квашеной капустой. Да-да, ложка тортика, потом ложка капусты — и всё это с таким аппетитом, что не придерёшься. Беременная, чё!

Илюха косится на её гастрономические эксперименты, но ничего не говорит. А я только посмеиваюсь — такие сочетания, видимо, той в радость.

— Замом ко мне пойдёшь в хозуправление? Надо тебе расти! — спрашиваю я, делая глоток свежезаваренного чая. — Это ещё, конечно, не номенклатурная должность, но около того.

Я точно знаю: номенклатурная позиция в моей организации — только у меня. А народу в хозуправлении числится почти пятьсот человек. В моём ведении не только крайком, но и весь краевой хозяйственный актив КПСС! Это не шутки. Немного переживаю, как мне удастся управлять такой махиной. Вроде как опыт есть, но здесь — другой уровень.

— Нет, я на артель ухожу по золотодобыче. Валерий Ильич устраивает. Уже после праздников и заявление подам об увольнении, — отказывается от моего предложения Илья.

Отличная новость! Лукарь уже давно должен был подтолкнуть своего зятя к серьёзным делам. А то тот мается дурью в своём горкоме ВЛКСМ, будто ему там есть где развернуться. Сколько можно сидеть в этих бумажках и комсомольских делах, когда за окном настоящая жизнь? Золото, артель, крупные ставки — вот где азарт, где игра на большие деньги и настоящее дело. А Илюха молодец, что решился!

В воскресенье был на тренировке и узнал сроки турнира в Норвегии: с третьего по девятое апреля. Время на подготовку есть, но придётся пахать в одиночку — мой Леонидыч окончательно переезжает в Москву на тренерскую работу в СДЮШОР. Не скажу, что зарплата там сильно больше, но карьерный рост вполне реален. И опять же — столица СССР, город возможностей, где жизнь совсем другая.

А я вот сам насчёт перевода ещё думаю. Доучусь второй курс и тогда решу, стоит ли мне тоже махнуть в Москву или остаться здесь.

Во вторник, когда я был по уши погружен в рабочие дела, меня отвлекает Анькин голос в телефонной трубке:

— Анатолий Валерьевич, с вами мужчина хочет поговорить. Говорит, сосед.

— Да, Лёнчик, — говорю в трубку, пытаясь прикинуть, что там могло случиться в моём доме такого, что Лёнчик, мой единственный знакомый сосед, решился позвонить на работу.

В голове мелькали мысли: может, трубу прорвало? Или Лукарь что-то натворила?

Но это оказался вовсе не Леонид, а мой бывший сосед, товарищ, вернее — гражданин Конев! Егор Олегович. Имя-то я помнил, а вот отчество пришлось уточнить — для пропуска в здание крайкома фио нужно указывать полностью.

«И чего мужику надо?» — недоумеваю я, но запускаю его сразу.

Выглядит Конь прилично, никаких золотых цепей, как у местных блатных, нет, но вот массивные золотые часы сразу бросаются в глаза — явно импортные. Костюм тоже на уровне — сидит, как влитой. Чёрт, да от него даже не несёт привычным перегаром или дешевым алкоголем, как раньше. Нет, пахнет приличным одеколоном, причём аромат идёт не изо рта, а как полагается, от шеи. Таким я его ещё никогда не видел.

— Вот, подгон тебе принёс, — мнётся урка, разглядывая обстановку.

Вижу, мужик впечатлён. Да, кабинет у меня и правда солидный — всё, от массивного стола до стеллажей с книгами, выглядит внушительно. Даже жаль будет его оставлять, но при переезде кое-что точно заберу с собой.

Заглядываю в небольшую принесенную Егором сумку, в котором оказался не алкоголь, как можно было бы ожидать от человека его круга, а разная жрачка: мой сосед знает, что я не большой любитель бухнуть. Ради вежливости разглядываю подарки внимательнее и понимаю, что в сумке есть кое-что интересное — нечто округлое такое и довольно большое, завернутое в вощеную бумагу. Разворачиваю упаковку и вижу изделие из шоколада, выполненное в виде головы мартышки.

— Это откуда? — удивляюсь я такому необычному подарку.

— Наша кондитерка сделала. Открыли кооператив… — отвечает Конев.

— Это которая на улице Мира? — уточняю я, хотя сам понимаю, что другой кондитерской фабрики у нас в городе и быть не может.

— Ага, — с довольным видом подтверждает мужик, словно именно он лично приложил руку к изготовлению этого десерта.

— Прикольно, — признаю я, делая пометку в голове: надо будет заглянуть туда перед Восьмым Марта — отличный подарок для женского пола!

А этот презент Ленке отдам. Вот крику-то будет! Мы её, конечно, балуем: и я, и батя её, и муж.

— Тут такое дело… по тому случаю, когда меня упаковали, — туманно намекает Конь. — Нам бы без лишних ушей поговорить.

— Говори. Тут чисто, — предлагаю я.

Ехать куда-то сейчас совершенно не хочется, да и на улицу просто так выходить — тоже. Видя, как Егор мнётся, тянет время и не решается говорить, протягиваю ему листки бумаги и ручку:

— Что не хочешь вслух произносить — пиши!

— Чертила тот… ну, которого я пнул тогда…, — начал урка и закончил, что-то черкнув на бумаге.

«Ласты склеил», — читаю я написанное.

— Помню, неприятный типок. А мне что за дело? — невозмутимо говорю, поджигая бумагу в пепельнице.

А у самого будто груз с души свалился. Не давала покоя мысль, что я не остановил будущего убийцу, хоть и мог вмешаться. Теперь всё сложилось само собой, как надо. «Чертила» свой путь прошёл, и возмездие его настигло раньше, чем могло бы.

— Предупредил просто. Так вышло. А раз был у тебя интерес там, да мне всё равно какой, то правильно будет сообщить… И поверь, за дело. Я сутки у них под прессом сидел, а как ты меня вытащил, так у ребят проблемки нарисовались, — торопливо оправдывается урка и добавляет, досадливо цокнув языком: — А этот… вишь как… хлипким оказался.

— Да что вспоминать, помер Максим — и хер с ним! — обрываю я Коня, сам не заметив, как прокололся, назвав по имени несостоявшегося убийцу. — И по такой ерунде меня не дёргай. А за подгон твой спасибо! Угадал, чем порадовать, — добавляю спокойно, стараясь не показать того, что имя вылетело непроизвольно.

— Благодарю, других вопросов к тебе нет! — кивает Конев, вставая с кресла. — А в салон этот они больше лезть точно не захотят, — добавляет он с ухмылкой.

Вот и зачем пришёл? Только испортил настроение. Нет, будущего убийцу не жалко, не я же время обогнал. А вот намеки… голова, хоть и шоколадная, упоминание про салон опять же с намеком, наверное. Блин, да закрою я эти салоны! Как только деньги от окон пойдут, так сразу и прикрою. Или, может, продать их? Без меня и моих связей с переводчиками большого выхлопа с этих видеозалов не будет, да и доходы скоро падать начнут. Жаль, что не помню, когда этот бизнес в итоге заглохнет.

Опять погружаюсь в рабочие бумаги, но вдруг что-то подталкивает меня проверить, что там принёс Егор Олегович. А ну как ствол какой или деньги меченые? Осторожно открываю сумку. Вроде ничего подозрительного: мёд в деревянном туеске, несколько видов разной дичи, рыбка… А что это такое?

Ну, Конь! Ну, придумал же! На самом дне красиво упакованный лежал позолоченный кубок в виде фигурки коня, украшенный камнями. А дорого он оценил своё спасение! Стоит эта вещица прилично, по всему видно.

А вещь-то непростая! Судя по деталям, это не новодел какой-нибудь, а действительно старинная работа. Даже если камни окажутся фуфловыми, а позолоты там с гулькин нос, красоту этого кубка не оценить невозможно. Выглядит впечатляюще. Наливать в него что-то точно не стоит — слишком уж он декоративный, хотя внутри двадцатисантиметровый конь, вставший на дыбы, полый.

— Ань, зайди! — командую в селектор секретарше.

— Ух ты, красота какая! — разглядывала Анька фигурку.

— Ничего подробнее рассказать про неё не можешь? — с надеждой смотрю я на свою подчиненную.

Анька — любительница археологии, и даже хотела поступать на исторический, но такого факультета в нашем университете не было.

— Камни — агат и нефрит… вот этот не знаю… — Анька внимательно осматривает кубок, едва касаясь его пальцами. — Не штамповка, литой, и лишь сверху позолотой покрыт. По весу ясно, что не весь он золотой, а то бы стоил — мама не горюй. Пока всё. Впрочем, показать могу эту вещицу кое-кому… — добавляет она.

Анька не врёт — всё так и есть: имеются у неё подходящие знакомцы. Может, они что-то ещё скажут — этот кубок явно стоит того, чтобы его как следует оценили.

— Бери, показывай. Если деньги на экспертизу нужны — скажи. И это… не думаю, что он краденый, но спрашивай на всякий случай без огласки, тет-а-тет, так сказать, чтобы, если что, всегда можно было сказать — мол, знать об этой лошади ничего не знаю.

Егор, конечно, благодарен мне вполне искренне, это видно. Но особого доверия к урке у меня нет. Он всё-таки живёт по своим, воровским понятиям, а я в этих вещах не силён. Кто знает, какие у него настоящие мотивы? Ладно, посмотрим, что скажет Анькин специалист. Если кубок чистый — одно дело, а если за ним шлейф тянется, то лучше выяснить это заранее, чтобы не встрять по-крупному. Да если что не так я ему глаз на одно место натяну.

После обеда еду в школу — надо, наконец, разобраться с практикой.

— Мы в курсе, что вы человек занятой, поэтому не будем сильно вас напрягать, — журчал в кабинете голос немолодой, но улыбчивой, и из-за этого сразу располагающей к себе женщины. — Но и совсем без отработки поставить оценку не можем. У нас школа известная, не только в городе. Про нас даже фильм недавно сняли — «Сорок первая нормальная». Может, смотрели?

— Не довелось, — вздохнул я, понимая справедливость требований.

Оглядываю кабинет и сразу понимаю: тётка тот ещё педант. На столе всё чуть ли не по линеечке разложено: ручки параллельно друг другу, стопка бумаг выровнена до идеала, ни один листочек не выбивается. У такой не прокатит ничего, что идет вразрез с инструкциями. И точно — женщина достаёт отпечатанный на машинке план урока для меня. По идее, его я должен подготовить, но мне идут навстречу.

— Трудно у нас с учителями, — тяжело вздыхает завуч. — Два человека уволились после второй четверти. Сейчас взяли совместителя, но больше чем полставки по закону дать не можем. А у нас ведь даже служебное жильё есть в университетском общежитии в Академгородке! Там наших полэтажа… Ну да ладно, вернёмся к нашим баранам, — женщина переключилась на меня, снова улыбнувшись. — Первый урок у тебя будет в «10 А», это наш физико-математический класс. Ребятишки все умные, но вот с физической культурой у них не очень.

Ну, кто бы в этом сомневался! Хотя присказка про баранов какая-то скользкая вышла. Впрочем, сегодня дети уже ушли домой, и я даже посмотреть на этих «ботанов» не могу.

Еду домой. Чтобы поставить машину в гараж, пришлось повозиться — ворота намертво примерзли! Днём в городе подтаяло, и под дверь натекло воды, которая вечером схватилась льдом, сковав и мой гараж. Но добрые соседи помогли ломиком и советами, хоть и матерными, зато дельными. Пока ломал этот ледяной капкан, успел изрядно продрогнуть и домой бежал с одной мыслью — выпить горячего чая.

— Толя, к тебе милиция приходила, — огорошил меня сосед, как только я вышел из лифта.

— И когда, ты говоришь, они приходили? — вопросом на вопрос ответил я Леониду и потер замерзший нос рукой.

— Участковый? Да недавно, — расплывчато ответил он.

— Ёклмн, — в сердцах произнес я, и не из-за странного визита представителя власти, а от того, что ключи уронил в лифтовую щель!

— Да уж, жопа, — согласился со мной сосед. — Не придут лифтеры тебе ключи доставать… Хотя, если лифт сломать… ну или сказать, что там застрял кто-то. Только это лучше изнутри кабины сделать.

Разумеется можно было пойти в гости к Ленке с Ильёй в последний подъезд дома, ведь им я оставил запасной комплект ключей, когда уезжал… Ну, чтобы те в моё отсутствие цветы поливали или кота кормили… Шучу, конечно. Откуда у меня цветы, а тем более кот? Но почему-то не хотелось оставлять комплект ключей, в котором были ещё и гаражные, и от машины, без присмотра, хотя его так просто из шахты лифта не достать.

В общем, я поступил, как посоветовал мне умный сосед, а именно: залез в кабинку лифта, нажал кнопку вызова аварийки и жалостливо объявил в микрофон, что застрял. Сам, конечно, спустился вниз и стал ждать мастеров. Ждал недолго, минут двадцать всего прошло, как входная дверь подъезда распахнулась, запуская вместе с морозным воздухом долгожданного гостя.

— Пятёра, — низким голосом потребовал у меня усатый мощный дядька в замасленном полушубке.

Шапки на нём не было, значит, сюда явно на машине добрался. Надеюсь, за рулем был не он, потому что от мужика спиртным за версту разило.

— Да без проблем, — достаю я лопатник.

Кошелёк, конечно. И что меня на блатной жаргон тянет?

— На, вот твои ключи. Но сначала документ покажи… — буркнул усатый, протягивая мне связку. — Мало ли, вдруг не ты уронил. А так… по фамилии найдём, если что.

Прозвучало это, учитывая внешний вид дяди, довольно угрожающе.

— Правильно, товарищ. Надо будет благодарность вам на работу направить. За бдительность! — показываю я удостоверение начальника комиссии по выезду крайкома.

— Штыба Анатолий Валерьевич, — щурясь, прочитал мастер и, неожиданно сменив тон, пробормотал: — Это… пять рублей, наверное, не надо…

— Да ладно, я не в обиде. Всё правильно: виноват — плати, — рассмеялся я.

— Штыба Анатолий Валерьевич это вы? — раздался голос за спиной и, обернувшись, я увидел немолодого мента-участкового в чине старшего лейтенанта. — Я ваш участковый — Карпухин Максим Викторович, — представился дядька, а мой спаситель под шумок скрылся от греха подальше, опасаясь быть забранным в «трезвяк».

— Он самый. И в курсе, что вы уже приходили. Что у вас за вопрос ко мне?

— Много времени у вас не отниму, — слегка смутился старлей. — И не вопрос… скорее, просьба… Вы уж извините, но я знаю, что вы большой спортсмен, а сын у меня тоже боксом занимается, тренером работает. Наш пединститут три года назад закончил, отработал в Нижнем Ингаше по распределению, и сейчас вот тут в городе хочет работу найти. И непременно чтобы по специальности.

— Карпухин, Карпухин… а… знаю такого! Он что, бросил бокс? Помню его, на чемпионате края пару лет назад видел. Тогда он у моего друга бой выиграл, — копаюсь в памяти я.

Во взгляде старлея промелькнула гордость за сына, но тут же его лицо омрачилось.

— Травма… Врачи не советуют больше серьёзно спортом заниматься, — вздохнул проситель.

— А у нас что, в федерации краевой вакансий нет? Правда, там зарплаты у детских тренеров копеечные. Есть добавки, уже краевые, но это не сразу, а как мастера кого-нибудь подготовишь…

— Нет вакансий. В начале года были… Сейчас люди берут по полторы-две ставки. Но для моего сына деньги — это не самое главное, а вот жилищный вопрос остро стоит, ведь он женился недавно, — пояснил Карпухин-старший. — Знаю, общежитие тренерам сразу дают, или гостинку, а лет через пять-десять и на квартиру можно рассчитывать.

Ну-ну… догонят и ещё дадут. Никто уже не будет раздавать бесплатно жилье в девяностые. Да и сейчас это не так уж просто сделать: мой Леонидович вроде как двенадцать лет стоял в очереди, и то, если бы не наши с Бейбутом успехи, кто знает, дали бы ему эту квартиру или нет. А тут парень, видно, действительно любит своё дело — такие возможности для заработка открываются, а он тренером хочет быть. Респект ему за это, конечно, но на жильё по очереди рассчитывать не стоит.

— Он из какого общества? — спрашиваю я старлея, так как в голову пришла неожиданная мысль, устроить его сына на место Леонидыча… Карпухин, если не ошибаюсь, до КМС дошёл, плюс три года отработал по специальности…

— «Трудовые резервы».

— Жаль, был бы динамовец… А в школу он не хочет пойти? Учителем? — вспомнил я недавний разговор о нехватке учителей. — Общежитие будет, и отличное! Я там был. Комнаты большие, этаж семейный, спокойный. Территориально оно в Академгородке расположено. А природа там какая!

— Идея неплохая… — задумчиво протянул отец, явно прокручивая её в голове. — А как с вами связаться можно?

— Вот моя визитка. Правда, по этому телефону я недолго доступен буду — ухожу на новое место работы, — предупредил я мужика.

Мы уже собрались попрощаться, как вдруг этажом выше раздался звонкий женский крик — пронзительный, будто кого-то режут! Мент, не раздумывая, рванул вверх по лестнице, игнорируя лифт. А следом за ним и я. Из любопытства, конечно.

— Откройте! Милиция! — грозно требует участковый, долбясь в дверь какой-то квартиры.

Дверь квартиры, куда ломился Карпухин, разительно отличалась от остальных в доме. Это была не просто деревяшка, обитая дермантином, а красивое, лакированное и явно штучное изделие. Под стать ей была и фурнитура: ручка, замок, да даже дверной глазок, всё просто кричало о финансовом благополучии жильцов. Но открывать её нам никто и не подумал, и вообще — криков больше не раздавалось, но какой-то неясный шум за дверью все же присутствовал.

Дела… Ломать дверь, да ещё такую дорогую, чревато, но и крик уж больно был истошный — как не отреагировать?

— Что там? — отворилась дверь соседней квартиры, и из-за неё высунулась голова молодого мужика, судя по характерному амбре, уже принявшего на грудь после трудового дня.

Растянутые треники и майка-тельняшка, обтянувшая пузо, не оставляли сомнений в том, что перед нами местный житель, а не какой-нибудь гость.

— Да вот, не открывают, — беспомощно развел руками Максим Викторович. — А до этого так кричали…

— Кузнецовы там живут, — пояснил парень, опершись на косяк двери, отчего его тельняшка натянулась ещё сильнее. — Муж и жена. Это Ленка кричала… Странно, она обычно не кричит — там у них матриархат, и она своего Саньку сама регулярно поколачивает. За дело, конечно: как тот начал зарабатывать хорошо, то налево похаживать стал. Жена его лупит, но он упрямый, всё по-старому. Видать, опять что-то натворил…

«Вот и довела, поди. Не выдержал мужик.» — мрачно размышляю я, тоже не представляя, что делать дальше.

— Так у нас же балкон общий! Мы, бывает, к друг другу ходим в гости через него, — оживился датый дядя. — Айда со мной. Сейчас через него перелезу да посмотрю, что у них там делается.

— Стой! Расшибёшься! Я пойду наряд вызову, — всполошился участковый, но знаток семейных отношений уже скрылся в своей квартире.

— Надо подстраховать парня, — предлагаю я менту. — А что? Он же сам пригласил, значит, можем войти!

Квартирка у нашего неожиданного помощника была один в один как моя — однокомнатная с двумя балконами. Но порядка в ней заметно меньше… да даже совсем его нет. Этот неизвестный пока нам добровольный помощник, судя по батарее бутылок в прихожей, отчаянно колдырит. И жены точно у него нет, уж очень скудная в доме обстановка: диван, продавленный годами эксплуатации, хоть и полированный, но уже порядком пошарпанный стол и колченогий стул. Ни серванта, ни, тем более, такой роскоши, как телевизор, в пределах видимости не наблюдается. Одежда, вперемешку с нижним грязным бельём, кучей навалена в кладовке, дверь которой распахнута настежь.

Поскольку парень от слов перешёл к делу и, шустро отодвинув шкаф от балконной перегородки, разделяющей квартиры, исчез в глубине соседской комнаты, то мы со старлеем, переглянувшись, тоже полезли в проём. Тем более, раздался очередной женский крик, на этот раз сопровождаемый звоном разбитого оконного стекла.

— Незаконное проникновение в жилище… до года лишения свободы, — на ходу предупредил себя участковый.

По причине вечера на улице уже темно, но в комнате ярко горит свет, и происходящее там видно хорошо. И это плохо, так как век такого бы не видел. Картина перед глазами была словно вырвана из какого-то триллера: черноволосая женщина на корточках возле окровавленного мужика, очевидно, своего мужа, с ножом в руках, который наверняка и являлся орудием преступления, так как на нём видна кровь. Яркий свет лампы только подчёркивал этот кошмар, освещая мельчайшие детали — от блеска ножа до лужи крови под мужчиной. Стекло, кстати, разбил наш добровольный помощник, который увидев первым такую неприглядную картину, попытался убежать обратно, но полузакрытая балконная дверь его не пустила. Парень, по всему видно, находился в состоянии паники, так как не нашел ничего лучше, чем выбить стекло плечом.

А вот участковый Карпухин, мгновенно оценив ситуацию, не растерялся.

— Кузнецова! Положи нож! — скомандовал он громко, и эхо его слов разнеслось по всей квартире.

Однако женщина никак не реагировала, будто находилась в каком-то трансе.

— Брось нож! — сурово повторил участковый, шаря в кобуре.

Впрочем, делал это он зря — в кобуре у него не было ничего, даже солёного огурца.

— Я убила его, — раскачиваясь как змея под дудочкой заклинателя, бормотала женщина, махая ножом у себя перед лицом, будто пытаясь понять, как эта опасная штука к ней попала.

— Не, не… дышит он! — кричу я с балкона, не заходя в комнату. — И крови не так чтобы много.

Я внутрь помещения не рвусь. Есть представитель власти, вот он пусть и занимается преступницей. Может, она, конечно, оборонялась, но что-то мне подсказывает, что нет. Есть и другая причина, например, состояние аффекта… Да не о том я думаю!

— Дышит! Скорую! — наконец несчастная вышла из коматоза и стала размахивать ножиком в два раза быстрее.

— У меня есть телефон дома! — радуюсь я законной причине улизнуть.

Тем более, дядя очнулся и, попытавшись приподняться, застонал от боли. От вида порезанного Санька меня слегка замутило… ну не убивец я хладнокровный.

Бегу к себе в квартиру, конечно же, через жилище «доброхота», поскольку пробегать мимо отмороженной бабы с холодным оружием в руках, мне не улыбается.

Это им вообще повезло, что я недавно «телефонизировался». Ведь новая телефонная будка в нашем дворе — совершенно бесполезная вещь: хулиганы уже успели там трубку оторвать. Так что вся надежда на меня.

Лифт оказался где-то в пути, и я, не теряя времени, рванул по лестнице на свой последний этаж. Молодое тренированное тело выдержало этот рывок без проблем. Оказавшись дома, первым делом набрал скорую, а следом и милицию — подмогу для Карпухина. Все сделал, как положено, а сам, честно говоря, решил пока дома остаться. Трусливо? Может, и так. Но что толку лезть в самую гущу событий, если представителей власти уже вызвали? Впрочем, совесть, спокойно спавшая уже хрен знает сколько лет, проснулась спустя минут десять и заставила меня снова спуститься вниз. Мало ли что — вдруг помощь моя все-таки пригодится.

И, кстати, не зря, так как кроме парочки «преступница — жертва» в квартире проживал ещё и кот: шерстяной, рыжий, с исконным русским именем Васька.

— С кем же я Васеньку оставлю! — сидя на стуле, причитала Елена, даже не глядя на врачей, которые уже вкололи ей что-то успокоительное и сейчас готовили к госпитализации потерпевшего, который, судя по всему, не собирался умирать так скоро, как решила его жена.

Кот, явно не тронутый тревогами хозяйки, невозмутимо обошёл вокруг стула, потёрся о её ноги и с любопытством сунул нос в раскрытый чемоданчик медиков, в надежде чем-нибудь поживиться. «Хоть кто-то тут в адеквате», — подумалось мне.

Впрочем, кот особых симпатий у меня не вызвал. Мрачная животина, явно бандитской наружности, уставилась на меня по-наглому, будто проверяя, есть ли у меня к нему какие-то претензии.

— Наконец-то! Ты в милицию звонил? — встретил меня вопросом Максим Викторович. — Я, конечно, сказал ребятам со скорой, чтобы они сообщили, но чего мы тут сидеть зря будем?

Вот наглец! Не «мы» будем, а «ты» будешь. Мне это зачем?

— Конечно, вызвал! — успокоил я старлея и развернулся к врачам: — А что с потерпевшим?

— Ранение неглубокое, но пару недель полежит, да и раны зашить надо по-нормальному, — флегматично ответил доктор, не отрываясь от работы.

— А эту гражданку, — мент неприязненно глянул на Елену. — Мы сейчас же доставим в отделение милиции.

— А кота с кем оставите⁈ — взвилась та, уже отойдя от шока, и схватилась за Васеньку, будто это её последняя опора в мире.

— Кота, говоришь? — Карпухин на мгновение застыл, словно обдумывая сложившуюся дилемму. — Ну, придётся оставить его дома одного. Котам в камере не место.

— Васенька один не может! — зашлась Елена. — Он страдает! Без меня пропадёт!

Кот, судя по его ленивому виду, явно считал иначе.

— Я могу взять, — предложил сосед многострадальной семейной четы уже почти трезвым голосом.

— Тебе я не доверю! — резко отмахнулась Елена, бросив на него суровый взгляд. — Молодой человек, возьмите котика на время! Сашенька выйдет, заберёт. У вас глаза добрые!

Я даже растерялся на мгновение от такой оценки. Васька тем временем, как будто специально для усиления эффекта, подошел ко мне и начал тереться о мой тапок, как заправский манипулятор.

А скотина участковый, забыв, что я его будущий да и нынешний благодетель, поддакнул:

— Да, Анатолий, кота бросать не следует!

— Вот вы сами и возьмите. А у меня частые командировки. Не могу я взять, — решительно отказал я и ехидно спросил женщину: — У вас что, подруг нет?

— Подруги⁈ Да о чем вы говорите! — вспыхнула она, обиженно вздернув подбородок. — С моим кобелём только подруг и заводить!

Кота мне всё-таки всучили под обещания забрать «как только, то сразу». И я взял, ведь участковый укатил вместе с прибывшей на вызов опергруппой. Но помимо этой пушистой проблемы нарисовалась ещё одна: порезанный приревновавшей женой Саня был владельцем кооператива, который выпускал изделия из дерева и картона, а именно: разные детские книжки, лото и… игру «Монополия»! Оказывается есть уже такая, вот только называется по другому: «НЭП». Я помню, в универе после армии играл в нечто похожее. Так вот, потерпевший упросил меня заехать к нему в цех и сообщить, что все работники отправляются в неоплаченный отпуск на неопределенный срок!

— У нас ещё товара много скопилось на складе, его бы распихать… Не поможете? За часть прибыли, конечно, — Саня, бледный, но уже с огоньком в глазах, смотрит на меня как на спасителя.

— Я могу распихать, — опять лезет «помогатор».

— Не надо, — скривился кооператор и точно не из-за боли.

— Самому некогда, но отправлю человека, — обещаю я мужику.

Квартиру опечатали, а я, сидя у себя на кухне, бодался взглядами с усатым сожителем. Из вещей у него только коробка с песком, хотя хозяйка уверяла, что эта хвостатая тварь прекрасно ходит на унитаз. Еды никакой кошачей у меня нет, но есть кусок мороженой семги, и разные мясные деликатесы, подогнанные Конем. Кот, явно осознавая свою важность, неторопливо понюхал предложенные угощения, затем с деланным безразличием подцепил кусок семги и, отведав деликатес, выразительно на меня глянул, будто говоря: «Ну что, двуногий, это хоть на что-то похоже».

Утром оставил открытым туалет, налил воды в миску, ну и выложил рядом остатки рыбы. Уже на пороге квартиры, закрывая входную дверь, понял, что, рыбе пришёл конец судя по громкому урчанию. Чем же мне его кормить? Мойвой? Молоком? Вряд ли сейчас в продаже имеется специальный кошачий корм. Ладно, поручу это дело Аньке.

До самых выходных мы с котом жили мирно, да и на работе было тоже всё спокойно. Но вот в пятницу мой усатый сожитель резко изменился: весь день провалялся под диваном, изредка выползая только к миске с водой. Еду он не трогал вообще, а ведь до этого жрал в три горла. Что ж, придется везти животину к ветеринару!

Нашёл я ветеринарку в центре города, да не простую, а кооперативную. Сразу видно — новое время, частная инициатива на подъёме. В небольшой приёмной было тесновато: на лавочке, судя по коробкам и клеткам, кучковались исключительно котовладельцы. Ни тебе собак, ни попугаев, только усатые-полосатые всех мастей.

Зато я встретил здесь Аркашу Славнова с какой-то девочкой. В руках у них был котик. Не чета моему бандиту, а ладный, породистый, с белой шерсткой и царственным выражением лица.

— Какими судьбами? — радуюсь я и знакомлюсь с пятилетней Соней, которая оказалась дочкой знакомой Аркашиной мамы.

— Вот, кастрировать кота решили, — печально произнес мой друг, очевидно, остро воспринимая эту процедуру из мужской солидарности с котом.

При слове «кастрировать», даже мой больной и безучастный ко всему бандит встрепенулся и выпустил когти. Зараза!

— Следующий! — из кабинета ветеринара вышел хомяк с парнем… Тьфу ты, конечно же, парень с хомяком в клетке.

Пока шел прием, мы с приятелем успели переговорить о своих общих делах. Встретил я Аркадия очень кстати, ведь именно ему я и поручил заняться кооперативом, временно оставшимся без хозяина.

— Весь товар, что был на складе, сдал, цех запер, сотрудники в отпуске, — отчитался коммерс.

— Мужик обещал часть прибыли, — вспомнил я.

— Я ведь не по его цене продавал…, — хитро подмигнул мне Аркаша. — На два умножил! Так что мне и этого хватит.

— Неужели такой спрос? — удивился я.

Ответить Аркадий не успел: подошла очередь их котику лишаться самого дорого. Впрочем, породистый идиот пока об этом не догадывался.

— Подлечили мы вашего красавца, — польстил моему коту ветеринар. — Вы его чем кормите?

— А что было-то? — спросил я, глядя на дрыхнущего после наркоза Ваську.

— Заворот кишок был. Он хорошо у вас кушает?

— Да бл…, да ох… отлично он ест!

— Надо ему диету соблюдать… Вот тут я написал рекомендации. И… с вас десять рублей.

«Дорого? Возможно, но кому охота в чужом дерьме бесплатно копаться?» — философски размышлял я по пути домой.

А в субботу я удачно избавился от своей обузы. Пришла в гости Ленка и, увидев у меня прибавление в семействе, сразу решила, что такой мурчащий и ласковый кот ей срочно нужен! А Васька, эта хитрая скотина, реально довольно мурлыкал у Ленки на руках, хотя я, кормящий его всяческими деликатесами, благодарностей не видел никогда!

В понедельник же шестого марта я отправился на свой первый урок, взяв с собой нового физрука 41-й школы — Карпухина-младшего. Парень, осмотрев предложенное школой жильё в Академгородке, быстро прикинул, что это гораздо лучше, чем ютиться с родителями в однушке.

Оглядываю десятиклашек. Из состава класса в двадцать три человека в строю… двенадцать! Трое болеют, а у остальных освобождение. Собравшиеся выстроились в шеренгу в школьном спортзале и смотрят на меня с интересом. Три очкастых парня и девять девиц. Все, до единой, с косметикой на юных мордашках. И как их только в школу пускают с такой раскраской? Впрочем, стоит признать, парочка из них выглядит весьма недурно. Наверное, узнали, что на уроке физкультуры будет не привычный физрук, а практикант, да ещё и спортсмен, и решили ради такого случая не прогуливать.

Я постарался не разочаровать их. Медленно прошёлся по залу, пристально оглядывая спортивный инвентарь. Лично проверил турник, скользнул по гимнастическому коню, взобрался на шведскую стенку, да и канат для верности потянул. Лучше самому убедиться, что всё надёжно, чем потом кто-то свалится с высоты. Карпухин-младший, скромный легковес без особо выдающихся физических данных, сидел в сторонке и не вмешивался в процесс.

После переклички начал разминку. Тут всё просто: пять минут для того, чтобы разогреть мышцы в приседаниях и наклонах, потом пробежка по кругу, а после мы приступили к основной теме урока, по совпадению к той, в которой я неплохо поднаторел. Нет, это был не бокс, а волейбол у детишек в старших классах. Народу набралось как раз на две команды. Разделил их кое-как, потом блеснул своими умениями, показав неберущуюся подачу.

В общем, всё было хорошо, и урок шёл к финишу, осталась завершающая часть, состоящая также из легкой пробежки, как дверь спортзала резко распахнулась от удара с противоположной стороны.

— Помогите! — раздался истошный детский крик, и в зал влетела малышка лет десяти с косичками до пояса.

— Что? — одновременно крикнули мы с Карпухиным.

— Лизка Малышева умирает…, там… — запричитал ребенок, ничего толком не прояснив.

Бежим смотреть, что случилось. Стартовали мы одновременно, но новому учителю до выхода ближе.

— Ипать! — не педагогически высказался начинающий педагог.

— Скорую вызывай, срочно, — отпихнув с дороги помеху, я бросился к лежащему на полу ребенку тех же лет, что и девочка с косичками.

Лиза Малышева лежала на полу, корчась в судорогах. Из её рта шла пена, а руки и ноги дергались в хаотичных движениях. Налицо все признаки эпилепсии.

Сорок первая нормальная, говорите?

Глава 35

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Обгоняя время