В маленькой уютной избе горела свеча. Солнце давно укрылось за горизонтом, на лес опустилась тьма, но дрёма обошла стороной дом богини Мокоши. Денно и нощно она плела судьбы, нить за нитью создавая узоры человеческих жизней. Пальцы сами собой перебирали «струны» на прялке, а богиня в задумчивости глядела в окно, занавешенное вуалью ночи.

Одно неловкое движение – и нить оборвалась. Мокошь цокнула языком. Не дело вот так из-за невнимательности ломать судьбу, и чтобы исправить узор, богиня потянулась за другой нитью. Под руку попалась чёрная. Искать новую не было времени, потому Мокошь со вздохом связала чёрную и белую воедино. Так в одной жизни сплелись тьма и свет. Позволительно ли было соединять их? Для богини позволительно что угодно, и всё же острые зубки совести где-то глубоко внутри грызли Мокошь, потому она продолжала следить за той нитью.

Ещё много раз струна жизни пыталась оборваться. Она закручивалась, терялась среди пряжи, истончалась. Поворачивалась то белой, то чёрной стороной. Тяжело же будет человеку, над чьей судьбой работала Мокошь.

Любопытство съедало богиню. Кто тот человек – мужчина или женщина? Какой путь ему предстоит? Склонится ли он на сторону тьмы или останется верен свету? В конце концов Мокошь не удержалась. Она хитро улыбнулась и, прикрыв глаза, взялась за нить. Образы в голове расплывались, не желая сливаться в единую картину, и богиня долго не могла сосредоточиться. А потом охнула, увидев, как надругалась над жизнью одной девушки.

Её звали Радислава.

Девочка лежала на траве. Вечер перетекал в ночь, и небо покрылось оранжевыми всполохами заката. Заката ли? Мокошь присмотрелась внимательнее. Нет, не закат. То был пожар – горел дом на отшибе небольшой деревни. А сарафан девочки был замаран кровью. Тонкая струйка крови текла изо рта, когда Рада откашливалась. Агония продолжалась недолго – нить оборвалась, забрав с собой жизнь девочки.

Мокошь перебралась к следующему видению. Жива! Рада – уже не девочка, а юная девушка, что пышет дерзкой красотой, лежала под мужчиной. Их губы почти соприкасались. Тела напряглись – не в блаженстве, а в противостоянии. Радислава злилась, кидалась проклятиями в мужчину – Руслана, а он ухмылялся. «Попалась, воровка?» – не ослаблял он хватку, всё крепче сжимая руками тонкие запястья.

Концовку богиня не застала. Видение расплылось, и пришлось переместить пальцы ниже, туда, где чёрная нить оплетала и полностью закрывала собой белую. И снова они вместе. Ночная тьма, словно дымка, заслоняла вид. Мокошь едва рассмотрела два обнажённых силуэта в горнице. Руслан лежал на перине, а руки его скользили по телу девушки. Рада сидела на бёдрах мужчины и, смущаясь, пыталась задержать откровенные прикосновения. Она перекинула волосы на грудь. Чёрные пряди волнами струились на светлой коже, и девушка походила на прекрасную русалку. Рада прикрывалась ладонями, и Руслан отвёл их в сторону – на миг на пальце девушки блеснуло обручальное кольцо. Поздно, девочка моя, поздно. Вы обручились пред ликами богов. Брачная ночь создана для единства, и кем бы ни был твой избранник, ты ему не откажешь. Руслан приподнялся. Дыханием обжёг шею невесты и быстро опустился к груди. Не успела Рада отгородиться, как его губы коснулись кожи. Девушка вздрогнула. Потом застыла, прислушиваясь к ощущениям. Руслан, не скупясь на ласки, обводил языком напряжённые от холода соски. Радислава покрылась мурашками и сжала волосы жениха. Потом отпустила, так и не решившись прижать его плотнее к себе, но мужчина и без того понял её порыв. Девушка откинула голову назад и прикрыла глаза.

Следующее видение принесло богине разочарование. Рада шла по коридору, а Руслан схватил её и силой затащил в опочивальню. Толкнул вперёд. Девушка села на кровать, а мужчина склонился над ней. Его взгляд заволокла злость. Рада прикусила губу. Если страх и наполнял её, то виду она не подала. Девушка ехидно улыбнулась и провела рукой по щеке мужа – кончики её пальцев и ногти были чёрными, как у Тьмы.

Догадка возникла в мыслях Мокоши, и она тронула чёрную нить – уже не убрать. А потом вернулась к образам. На сей раз богиня застала поцелуй. Ночь раскинулась над лесной опушкой и над озером, блестящим под светом луны. Рада стояла по грудь в воде, а по её обнажённым плечам бегали мурашки. Руслан притянул её к себе и поцеловал. Девушка не сразу ответила на поцелуй. Несколько секунд она упиралась в грудь мужа, потом всё же поддалась – раскрыла губы, чтобы Руслан мог полностью завладеть ими.

Богиня позволила себе ещё раз заглянуть в судьбу Рады. После увиденного Мокошь надеялась на другой исход, но нет. Будь в ней больше человеческого, чем божественного, она бы расплакалась. А так – лишь вздохнула. Руслан вонзал нож в грудь Рады. Предал. После ласк и столь искреннего поцелуя. Лезвие проникало под кожу в том же месте, через тот же шрам, после которого девушка умерла в первый раз. Видно, смерть всё же настигла её. Богиня Морана готовилась забрать новую душу в царство мёртвых.

Мокошь отпустила нить и отвела взгляд. Нехорошая судьба. После дня за работой и огорчающих видений богине требовался отдых, и она, погладив прялку, встала с кресла. Отвернулась и зашагала. А нить судьбы тем временем продолжила виться.

Предупреждение. В этой главе присутствуют недетализированные сцены жестокости (убийство и признаки насилия). Автор выступает против насилия, однако данная сцена является важной частью истории, так как повлияла на становление характера и жизнь главной героини, и вычеркнуть её из книги невозможно.

Рада услышала жуткий крик, и с того момента пошёл обратный отсчёт её жизни.

В тот вечер она с коромыслом на плечах возвращалась домой. Матушка послала Радиславу за водой, и теперь девочка со сбитым дыханием поднималась в горку на отшибе, где располагалась их изба. Едва ли кто-то, кроме неё, услышал крик. А если соседи и услышали, то не поспешили бы на помощь. В деревне поговаривали, что матушка Рады связалась с тёмными силами – на деле всего-то сдружилась с лесной отшельницей, которую считали колдуньей.

Крик повторился. Он смешался с воем вечернего ветра, и Рада застыла на месте. Коромысло больше не ощущалось тяжким грузом, усталость исчезла, но кокон страха обернул девочку, не позволяя ей двигаться. Ужас ледяной водой протекал по телу. Рада отмерла, лишь когда он опустился до самых пят и ушёл в землю. Тогда она вновь шумно задышала, скинула вёдра на землю и, задрав подол сарафана, побежала домой.

Сердце отбивало удары, как гром в грозу.

– Матушка! – закричала Рада, толкая дверь избы.

Девочка едва не споткнулась на непривычно грязном пороге. Чьи-то большие сапоги оставили лужи и тёмные следы на полу.

– Рада, беги! – услышала девочка, не успев поднять взгляд.

Снова ступор. Радислава сжала пальцы на ручке двери, вцепилась в неё, как в оружие, и не могла сделать и шагу назад. Девочка чувствовала запах крови и застарелого пота. В доме были мужчины. Один из них держал матушку и дал ей пощёчину, а после со всей силы кинул на пол. Женщина упала лицом вниз и застонала. Другие мужчины держали сестёр. Их, двух девушек на выданье, склонили над столом и заломили руки за спину. Рада не поняла, почему у них задраны сарафаны, почему сёстры морщатся и стонут сквозь всхлипы. Потом поняла: точно так же дворовый кобель стоял над сукой, а потом у них появились щенки. И снова ледяной страх превратил тело в обездвиженную статую.

Порыв ветра ударил Раду по спине, напоминая, что выход рядом. Один из мужчин, высокий и с объёмным брюхом, за рубаху поднял девочку над полом и осмотрел её.

– Жаль, мелкая какая. Дочка твоя? – хмыкнул он.

Другой поднял матушку за волосы, чтобы она посмотрела на девочку. Женщина постаралась закрыть лицо руками, чтобы не пугать Раду, но та увидела и разбитые губы, и кровь из носа. Мать дрожала. Пыталась, наверно, храбриться, да только лиходеи быстро выбивали из неё смелость. Женщина молчала. Она, быть может, и ответила бы, но в люльке в дальнем углу заплакал младенец. Мужчина откинул Раду в сторону, как котёнка, и она сжалась возле ножки стола. Рука старшей сестры безвольно свесилась рядом. Лиходей уверенно направился к люльке.

– Стой! – закричала матушка.

Она попыталась встать, но мужчины задержали её: схватили за плечи, и она, ещё стоя на коленях, упала вперёд на пол. Рада не знала, что злодеи сделают с младенцем, и защитить его не могла.

– Феденька! – всхлипнула девочка и обхватила колени руками. Сильнее прижалась к столу, ощущая, как угол впивается в спину.

– А, Фёдор Фёдорович Белолебедь? – улыбнулся мужчина. – Племянник мой?

Дикая, слишком сложная и мелодичная для деревни фамилия резанула слух девочки. Простой люд не носил фамилий, а у Федотки не было ещё и отчества, потому младенец стал ещё одной причиной для соседей избегать семью Рады. «С колдуньей водится! Да ещё, видать, ребёнка от лешего нагуляла! Тьфу, сила нечистая!» – не раз девочка слышала подобные слова то от бабки с ближайшего двора, то от деревенского старосты. Грязные слухи про матушку, словно сор, сыпались отовсюду. Правды Рада не знала. Не хотела знать и сейчас – от этого лиходея, что проник в дом, истязал матушку и сестёр.

– Хороший вырос бы, – всё с той же улыбкой продолжал мужчина, невзирая на плач младенца. Он поправил одеяло в люльке, плач стал тише, и Рада поняла – душегуб накрыл брата с головой. – Да не в той семье родился. Не вырастет.

– Не трогай! Пусти! Всё отдам! – закричала матушка. Слёзы уже не текли, высохли, а губы побелели.

Мужчина нажал рукой на одеяло. Плач стал ещё тише.

– Отдам, забери всё! – молила матушка, уже почти визжа. – Забери!

– Конечно, отдашь. – Душегуб был спокоен. – Всё заберу, что моё по праву.

Под женские крики он дождался, пока младенец затихнет. Рада тоже затихла. Голова кружилась, хотелось замертво упасть, а проснувшись – осознать, что всё лишь жуткий сон. Девочка услышала шаги. Грязные сапоги направлялись к ней, и Рада сильнее обхватила себя руками, будто прячась в коконе. Она завизжала, почувствовав резкую боль: мужчина поднял её за волосы.

– Забери грамоту, Белолебедь, – матушка почти прошептала эти слова. – В подполе. И уходи. Наследство твоё будет.

Лиходей отпустил девочку на пол, на этот раз медленно и осторожно, чтобы она не ударилась. Погладил по волосам. Это движение лишь сильнее напугало Раду – так мужчина будто бы удерживал её при себе. Хотелось отбросить его руку и поправить волосы, но она лишь покорно стояла на месте, с брезгливостью перенося эти прикосновения. От него разило потом и едкими цветами, запахом которых любили брызгаться богачи и приближённые князя.

– Где подпол? – спросил мужчина.

Матушка указала, и он сделал знак своим помощникам, чтоб спустились и нашли грамоту. Когда они поднялись обратно, в руках у них был свёрнутый пергамент. Такие вещицы Рада видела лишь в городе и едва догадывалась об их предназначении. А уж как грамота попала к матушке и какую ценность имела для лиходея – даже предположить не могла.

Мужчина развернул грамоту. Кивая, пробежался по ней взглядом. Матушка тем временем с тревогой смотрела на дочерей: на Раду, которая пыталась незаметно убрать голову из-под руки лиходея, и на сестёр, которые неподвижно лежали на столе и иногда всхлипывали. Все молчали. Казалось бы, всё кончено, всё хорошо, злодей получил, что хотел. Но, видно, грамота в его руках – это не всё, за чем он пришёл. Именно это Рада прочитала во взгляде матушки.

Мужчина свернул грамоту и обратился к помощникам:

– Заканчиваем.

Те направились к сёстрам. А главарь – к матушке. Он занёс ногу и грязным сапогом толкнул женщину в грудь, прямо в открытый подпол. Рада услышала глухой стук и первым делом подумала, что едва ли отстирает матушкин сарафан. Потом дрожь прошлась по телу, возвращая девочку к ясному сознанию, и она поняла, что надо бежать. Мужчины отвлеклись, и Рада рванула к двери. За пару мгновений спустилась с крыльца, пересекла двор, затоптала цветы на поляне. До соседских домов, казалось, было рукой подать, всего-то надо спуститься с холма. Под вечер улица опустела, и никто из деревенских не видел девочку. Кричать не получалось – горло сдавило, дыхание остановилось, как под одеялом в люльке. Рада слышала топот позади себя и старалась не думать об этом. Ещё немного, и она добежит. Она юркая, успеет.

Маленькая девочка двигалась ловко, но всё же не столь быстро, как взрослый мужчина. Рада оступилась и повалилась на землю. Сарафан тут же впитал вечернюю росу. Не успела девочка встать, как лиходей нагнал её. За плечо развернул к себе. Нож в его руках отразил темнеющее небо, а лезвие вошло в грудь Рады. Мужчина выдернул нож и отпустил девочку.

Несколько мгновений она, корчась от боли, смотрела, как он уходил, а потом закрыла глаза.

Когда Рада очнулась, мужчина уже исчез. Небо было тёмным, как черничное варенье, но закат почему-то не ушёл. Жёлто-оранжевые всполохи пересекали чёрную гладь, и девочка не сразу поняла, что видит огонь. Горел её дом. Горело и нутро Рады. Хотелось выть от боли, но наружу просачивался лишь кашель. Отхарканная кровь текла по подбородку и шее. Не было травы вокруг, не было молоденьких деревьев и соседских домов, – окружающий мир покрывался смолью. В ушах звенело. Заметили ли уже соседи пожар, спешат ли на помощь? И осталось ли, кому помогать?

Мокошь отрезала нить.

На той минуте жизнь Рады оборвалась.

Обычно спокойный лес сегодня был оживлён, будто бы нечто потустороннее расправило над ним свои тёмные крылья.

Взошла луна – око ночи. Лес лишился привычных ярких красок и состоял лишь из чёрных деревьев, белых отблесков и мрачно-синего, как аконит, неба. Под тусклым светом виднелась поляна с одиноким домиком посреди. Высокая простоволосая старуха быстро нашёптывала себе что-то под нос и, стоя на коленях, кольцом укладывала на земле сухие травы. Она услышала шаги. Тут же вскочила с колен и вгляделась в лес, на тропу, которая вела от её дома к деревне. Грудь старухи поднялась и остановилась на вдохе – никогда не знаешь, кого ожидать в гости. Лесных отшельниц не любят. Их презирают, хотя тайком бегают к ним за советами да лечебными травами, потому лучше поостеречься.

На тропе показался человек, и старуха выдохнула:

– Кощей…

Мужчина, такой же высокий и седой, как отшельница, приближался не один. В его руках покачивалась черноволосая девчушка в окровавленном сарафане. И эта кровь была единственным ярким цветом, который можно было разглядеть в ночи.

– Клади, клади скорее, – голос старухи наполнился скорбью вперемешку с непонятным оживлением.

Старик уложил мёртвую девочку ровно в то травяное кольцо, над которым работала отшельница. Он сделал шаг назад и взглянул на покойницу. Та была бледна и неподвижна. Кощей покачал головой. Мелкая совсем, жаль, что рассталась с жизнью. Он бы стал её наставником в царстве мёртвых, да только старуха уговорила его на иной путь.

– Глупость ты задумала, Яга, – пробурчал он.

Луна светила прямо в личико девочки, в её распахнутые глаза, но уже не беспокоила мертвячку. Белые руки, испачканные кровавыми разводами, как ниточки лежали вдоль тела. Кощей посмотрел на свои руки – такие же бледные и тонкие, словно обёрнутые тряпицей кости – и вздохнул.

Яга его не слушала. Она всё так же суетилась возле дома. Проверяла подношения и мысленно готовилась к встрече к той, кого живые остерегаются. Но живых на поляне не было: девочка не дышала уже несколько часов, старуха была одной ногой в могиле, старик – и вовсе мертвец, гуляющий меж царством живых и мёртвых.

С минуты на минуту должен был определиться исход ночи. Поляну наполнял запах еловых и сосновых веток, уложенных в круг вместе с травами. Возле дома блеяла коза. Она ходила вокруг колышка, к которому была привязана, и стучала копытами по камням. Но стоит приглядеться, и поймёшь, что это были вовсе не камни. На земле лежали черепа. Кощей усмехнулся, он не знал толком, откуда Яга взяла черепа: могла как выкопать из деревенских могил, так и позаимствовать у одиноких путников, ненароком заглянувших в обитель лесной отшельницы. Гадать он не стал. Главное, чтобы богине понравилось подношение.

Яга вынесла к поляне деревянный горшок с мёдом красноватого оттенка и красное вино. Кровь за кровь – треба Мораны.

Старуха потянула Кощея за рукав, и они оба опустились на колени. Старик в последний раз с осуждением поглядел на Ягу, а после принялся повторять за ней слова. Голоса поначалу были тихими, набирали силу, а после заполнили поляну, понеслись над лесом.

– Призываю тебя, Морана, богиня зимы и смерти. Смилуйся. Явись пред слугами твоими. Прими подношение в обмен на душу несчастной.

С каждым словом лес волновался всё больше. Поднялся ветер, вороны с громким карканьем слетели с веток и закружили над поляной, чувствуя приближение тьмы. Яга с десяток раз повторила обращение к богине:

– Смилуйся, Морана. Прими требу, покажи свою силу, властительница царства мёртвых.

Старуха не видела, как ледяной пар, словно туман, разъедал лес. Тонкая полоска льда змеёй поползла по земле прямо к мёртвой девочке. Яга затаила дыхание. После потёрла руки, которые начали коченеть, несмотря на летнюю пору, и поднялась. Она подошла к дому, ловко схватила козу, которая пыталась забиться подальше, и ножом полоснула ей по горлу. Капли крови оросили покрытую инеем траву. Старуха потащила козу к кругу, возле которого на коленях сидел Кощей. Он хмурился, но не возражал. Кровь принесённой жертвы смешалась с кровью девочки, и лес взвыл потусторонним гулом. С деревьев посыпались листья.

– Призываю тебя, Морана, – Яга понизила голос, поняв, что её зов услышан. – Прими наши дары. Помоги потерянной душе вернуться. Молю тебя о помощи.

Она посмотрела на Кощея, и тот повторил:

– Молю тебя о помощи, Морана. – Потом прошептал тихо, чтобы услышала только старуха: – Глупость ты затеяла, Яга. Из царства мёртвых люди не возвращаются. Или возвращаются не такими.

Отшельница ничего не ответила на укор. Она вновь обратилась к Моране, и та наконец появилась.

Раду пронзила боль. Вернулась та агония, которую девочка испытывала при смерти. За что? Неужели боль будет преследовать её всю жизнь? То есть… всю смерть? Она же теперь в царстве мёртвых?

Жар поднимался от кончиков рук и ног, подбирался к сердцу, сжимая его огненной рукой. Рада готова была орать, но звук застревал внутри тела. Она не могла двигаться, не могла открыть глаза, рот. Дышать тоже не могла. В ушах стоял гул, будто бы девочка тонула, и она изо всех сил барахталась в своём сознании. В конце концов руки и ноги задёргались. Грудь всё ещё сдавливала плита смерти, Рада пыталась судорожно дышать, но лишь мелкие глотки воздуха проникали внутрь. Они причиняли дикую боль, разрезали горло, будто девочка проглотила иголки.

Чья-то ледяная рука легла Раде на грудь – ровно в то место, куда её ударили ножом.

– Ты хочешь жить, дитя?

«Нет, нет!»

Ответить девочка не смогла. Слова остались лишь в мыслях, но та женщина, которая изучала порез Рады, их услышала.

– Она не хочет жить, – объявил холодный голос.

– Просто ей больно, – возразил другой голос. Девочка с удивлением узнала отшельницу, другиню матери.

Вопрос повторился:

– Ты хочешь жить, дитя? Боль постепенно уйдёт.

Рада не хотела отвечать. Нет. Её жизнь уже закончилась, как и жизнь её семьи. Воспоминания были слишком болезненны. Они душили, заставляя пробудившуюся кровь в жилах застыть обратно. Но… «Боль постепенно уйдёт».

«Да-а», – вздох, более глубокий, чем прежде, вырвался из груди девочки. Рада понадеялась, что та странная женщина вновь услышит её мысли. И не ошиблась.

– Ты должна сказать это вслух, – приказал женщина.

Девочка попыталась. Не получилось. Губы не слушались, они будто слиплись от крови. Рада не слышала стук своего сердца, зато прекрасно слышала, как над ней кружат вороны – слетелись на пиршество смерти. Рада не хотела стать их добычей. Она сопротивлялась боли и оцепенению, пыталась двигаться, собрать все силы воедино, как муку – в тесто.

– Ты сможешь отомстить, Рада, – тихо произнесла отшельница. – Только если будешь жива.

Вороны подлетели ближе. Их карканье стало громче, девочка чувствовала, как птицы задевают её крыльями. Чувствовала – значит, плоть ожила. «Не дождётесь!» Она открыла глаза. Чёрное небо нависло над Радой, а луна слепила, заставляя жмуриться, но девочка выстояла. Она не собиралась возвращаться к мертвецкому сну. Тело всё ещё не слушалось, и ни повернуться, ни встать она не могла. Но краем глаза смогла уловить тень поблизости. От той тени веяло холодом, который тушил жар в теле.

– Да, – произнесла Рада. В горле было сухо, и даже это короткое слово отозвалось жуткой болью.

«Да, я хочу жить».

В сухие губы полилась вода. Сначала горькая, затем сладкая, живительная.

И снова боль. Тень провела пальцами по порезу на груди, и он раскрылся, будто на зашитой дыре лопнули нитки. Рада захрипела, когда дыхание вновь пропало, мысленно заметалась по траве. В рану затекало нечто чёрное. Настоящая тьма. Оно смешивалось с кровью и заполняло жилы, принося сначала мучение, а потом облегчение. Вместе с тем Рада слышала звук, от которого хотелось закрыть уши руками: будто кто-то скребёт ногтями по камню. Но укрыться от омерзительного ощущения она не могла.

Всё закончилось резко. Последние капли тьмы слились с девичьим телом, и рана на груди затянулась, оставив после себя грубый шрам. Рада закричала, сама не понимая почему, а потом обмякла. Сознание вернулось в сон – уже не мертвецкий.

Ярмарка гудела. Повсюду носились покупатели, торговцы громко зазывали их посмотреть товары. Уличные музыканты, скоморохи, мелкие воришки и попрошайки сновали в толпе, чтобы стать на толику богаче. В разгар разноцвета-месяца тётка отправила Раду на базар, чтобы та продала лишние травы да коренья, а взамен привезла то, чего не добыть лесным жительницам – одежды, мёда да прочих вещиц. Потому раз в месяц девушка словно попадала в другой мир: из молчаливого лесного дома в оглушающую толпу. Не то чтобы ей нравилось играть базарную торговку, но это помогало развеяться.

Солнце расправило лучи над площадью. Рада спряталась в тени и раскладывала на столе товары. С одной стороны – травы и коренья от мелких хворей, целебные настои и мази, с другой – грибы и ягоды. Девушка оторвалась от стола и выдохнула. Утро только набирало обороты, а люди уже заполонили ярмарочную площадь. Рада обвела её взглядом. Случайно натолкнулась глазами на юношу, который стоял поодаль в тени и с улыбкой наблюдал за девушкой. Что ж, было, за чем наблюдать: милое личико с острыми чертами, густая чёрная коса, гибкий стан. Рада приосанилась. Быстро оглядела юношу, сделала вывод, что он не беден, и подарила ему ответную улыбку.

Тут же девушку отвлекли покупатели. Пока у неё расспрашивали про настои для здоровья, юноша исчез с того места. Рада, нахмурившись, вскользь изучила площадь, но найти того человека не смогла. Впрочем, интересовала её вовсе не улыбка юноши, а его кошель.

– Скучаешь, девица-красавица?

Рада вздрогнула. Румянец, должно быть, вспыхнул на щеках, и она повернулась на звук голоса. Да, он принадлежал тому самому улыбчивому юноше.

– Скучаю, – девушка кокетливо опустила ресницы и погладила косу. Почувствовала, как мужской взгляд изучил сарафан, облегающий стройную и изящную, как у русалки, фигуру.

– Что продаёшь?

– Да вот, – Рада обвела рукой товары. – Дары леса. Что земля даёт, то и продаю. Хочешь что-нибудь?

– Хочу, – излишне дерзко и с ухмылкой ответил юноша.

«Клюнул на крючок», – подумала девушка, а сама скромно заломила руки, незаметно подавая сигнал своим «друзьям». На базаре она работала не одна – если говорить не о работе торговки.

– Меня, кстати, Володя зовут.

– Радислава, Рада, – представилась девушка. Тут же подняла со стола мешочек с травами и протянула юноше. – Это шестилистник, говорят, в любви помогает, дев привлекает.

– По-моему, я и без шестилистника неплохо справляюсь, – Володя нежным движением отвёл руку Рады. – Не так ли?

В это время позади него пронеслись хохочущие мальчишки. Они «случайно» толкнули Володю и тут же принялись отряхивать его и извиняться. Один из них незаметно вынул увесистый кошель из кармана юноши.

– Да что ж вы так! – вскрикнула Рада, привлекая к себе внимание Володи. – А ну, брысь отсюда!

Мальчишки тут же побежали дальше. Девушка с опаской проследила за тем мальчиком, который вынул кошель – ждала, чтобы тот поскорее спрятался в толпе, а Володя не опомнился и не заметил пропажу. И тогда вечером содержимое кошелька разделится на несколько частей: всем друзьям их маленькой компании, в том числе Раде – за то, что отвлекала покупателя.

– Держи вора! – раздалось вдруг в толпе.

Руки девушки защипало холодом. Плотный мужчина вышел вперёд, удерживая воришку за шкирку. Мальчик крутился в руках мужчины, пытаясь вырваться.

– Я не вор! – закричал он испуганно. – Нашёл кошель на земле да взял себе!

– Нет, ты посмотри, поганец какой! – зло сказал мужчина, кидая мальчика к ногам Володи. Кошелёк с глухим звоном бухнулся рядом. – Ворует, ещё и врёт! Я тебе!.. – замахнулся он. Воришка едва успел увернуться от удара.

Рада закрыла рот рукой. Не хватало ещё, чтобы её друга поймали, и он раскрыл всю их компанию. А мужчина… Почему его лицо столь знакомо, а сердце при виде него сжимается, будто брошенное в ледяную воду воспоминаний?

Володя лениво подобрал кошель.

– А ты, – теперь мужчина обратился к юноше, – за вещами своими следи.

– Слежу, отец.

Рада перевела взгляд от отца к сыну и обратно. Совсем не похожи. Этот мужчина… Девушка перевела взгляд на его сапоги: они были вычищенные, разве что не блестели на солнце, но Рада отчётливо увидела на них грязь прошлого. Тошнота поднялась к горлу.

– Не следишь! С бабами тут милуешься! – злился мужчина.

Мальчишка, пока от него отвлеклись, резво вскочил на ноги и помчался сквозь толпу. В этот раз никто не успел его остановить. Грязная тайна Рады была спасена. Но облегчённо выдыхать она не спешила – грудь перехватило от навалившихся воспоминаний, от жажды мести, которая разгоралась внутри. Девушка сжала руками край стола.

Отец с сыном бранились недолго. Они остановились, когда заметили пропажу, и мужчина махнул рукой:

– Не задерживайся, жду тебя в трактире.

Володя вздохнул, когда его отец ушёл. Рада пыталась сохранить лицо, но получалось с трудом. Юноша расценил смену её настроения по-своему.

– Не переживай, – он вновь нацепил улыбку. – Ничего страшного, кошель снова при мне. – Он демонстративно подбросил его в воздух и снова поймал.

– Хорошо, – Рада выдавила ответную улыбку. – Тебе, похоже, пора идти. Покупать что-нибудь будешь?

– Не уверен, что то, что я хочу, можно купить.

Володя с любопытством уставился на девушку, ожидая, что она ответит. Рада медлила.

– Не всё можно купить. Но можно попросить. Убедить. Заинтересовать.

– И как, интересен я тебе? – Юноша наклонился над столом, почти обжигая щёку девушки своим дыханием.

Рада закусила губу. Такой шанс ей больше не подвернётся, а, значит, надо хвататься за него, как бы тяжко ни было.

– Возвращайся за мной к вечеру – тогда отвечу, – с вызовом ответила девушка.

– Вернусь.

Володя подмигнул Раде и ушёл, оставив после себя неясное чувство тревоги и – неожиданно – сумасшедшего воодушевления, которое пугало до дрожи. Она встретила сына Белолебедя.

И он вернётся, чтобы она вернула своё.

Несколько дней Рада провела в постели. Власть над телом вернулась, но едва девочка поднималась, как её охватывала усталость. После смерти – немудрено-то. Тётка заставляла её вставать как можно чаще, поддерживала за руку, пока та добиралась от лавки до нужника, подводила к открытому окну, чтоб подышала целительным лесным воздухом. Рада подчинялась. Понимала, что лёжка её погубит, и старалась хоть немного пройтись по избе. Иногда доплеталась до крыльца, приваливалась спиной к двери и прикрывала глаза. Ни мыслей, ни воспоминаний не было. Девочка лишь молча слушала окружающий мир, пение птиц и шелест ветра, которых могла лишиться навсегда. Тётка выносила ей кружку тёплого молока, и Рада понемногу выпивала его, пока Ягиня занималась хозяйством. Хоть материна другиня и добралась уже до почтенных лет, девочка называла её не иначе как «тётка» – слишком уж бодра та была. Прямой спине и зоркому изучающему взгляду Ягини могла позавидовать любая молодуха. А уж по сравнению с теперешней Радой тётка была здоровой, как никогда.

Поначалу девочка с опаской оглядывала избу, в которой жила Ягиня. Домишко был маленький, тёмный из-за деревьев, которые загораживали солнце. Поутру внутри всегда пахло свежим хлебом, но его запах вскоре выветривался, и на смену ему приходил резкий аромат трав и чего-то кисловатого. Сами травы Ягиня высушивала и развешивала за печью, а помимо них к верёвке были привязаны крупные насекомые, конечности и трупики мелких животных и ещё какая-то гадость, при виде которой Рада с омерзением отворачивалась. В сундуке в углу теснились мешочки и ёмкости с жидкостью разных цветов, которая резко пахла.

Девочка не задавала тётке вопросов. И без того поняла, что деревенские слухи о том, что Ягиня – не просто отшельница, а колдунья, оказались намного ближе к истине, чем она прежде думала.

Утром девочка проснулась от запаха свежего хлеба. Желудок тут же свело голодом. Рада ела мало, кусок в горло не лез, а съеденное постоянно просилось обратно. Видно, тело ещё не привыкло, что снова может жить. Рада встала, кряхтя и хватаясь руками за всё подряд, как старуха. Кости хрустели громче её тихих стонов.

– Встала? – тётка глянула на воспитанницу. – Умывайся, садись за стол.

Рада поплелась сначала к ведру, чтобы плеснуть воды в лицо, потом к скамье. Ягиня выставила кушанье на стол. Со вздохом посмотрела, как девочка еле-еле откусывает и разжёвывает мякиш, боясь, что тело не примет еду. После Ягиня отвернулась.

– К нам сегодня гость приедет, – объявила она, развешивая травы за печкой.

Рада ничего не ответила. С момента пробуждения она ни разу не заговорила. Сначала – потому что горло прожигала боль, потом – по привычке. Пока девочка молчала, она будто не существовала, пряталась от воспоминаний, которые польются и затопят её, стоит только вспомнить о том, что она жива. Ягиня наверняка обратила на это внимание. Она не пыталась вытянуть из Рады слова, но и не позволяла остаться за стеной одиночества.

– Хороший гость, друг мой. А к вам гости…

«…часто заходили», – наверняка продолжила бы Ягиня, но осеклась. Не время напоминать о том, что было у «них», у тех, кто теперь мёртв.

Рада, впрочем, ни кивнула, ни подняла взгляда, словно не обратила внимания на слова тётки. Полусонным взглядом она смотрела на стол, а, закончив трапезу, поплелась на крыльцо. Девочка хоть и не подала виду, но поняла, что хотела спросить Ягиня. И те слова занозой застряли в голове, расползаясь гноем. Гостями её семьи теперь будут мертвецы да черви. Рада сжала слабый кулак. Она не проронила ни слезинки – матушка говорила, что «слезами горю не поможешь». А что теперь поможет? Девочка стала угрюмой и холодной. Это смерть изменила её? Или виной всему тьма, что заменила кровь и чёрной кошкой свернулась вокруг сердца, шипя на любое проявление слабости?

Рада отодвинула край рубахи. Сарафан она в избе тётки не надевала – незачем наряжаться в безлюдном лесу. Солнечный свет коснулся оголённых плеч и груди. Девочка опустила голову и попыталась разглядеть рану, через которую вытекла её жизнь. Рада с неприязнью коснулась вздувшейся кожи, провела пальцами по бугристой нити шрама. Ничего не почувствовала, боли не было. Лишь тоска разъедала сердце. Девочка поправила рубаху и теперь взглянула на руки: они были бледны, как молоко. Вены, напротив, вздулись и почернели, они пересекали кожу, словно ночная река. Рада до сих пор не верила, что жива, а мертвенная плоть уговаривала её поверить в обратное. Хорошо бы найти зеркало, да только в избе Ягини его не было. Девочка тяжело поднялась на ноги и поковыляла в дом. Налила себе в кружку чистой воды и поглядела в отражение. Оттуда на неё смотрел обычный ребёнок, только слишком грустный и бледный. «Жива», – без лишних эмоций решила девочка.

Время близилось к вечеру. Ягиня вручила Раде веник и наказала вымести мусор перед приездом гостя. Девочка не прекословила. Сгорбив спину, она наводила порядок в избе и тихо стонала от боли. Тётка тоже не сидела на месте. Она накрывала стол скатертью, расставляла горшки с яствами, крутилась возле печи. Рада вскоре поставила веник на место и взглянула в окно. Смеркалось, и во мраке леса она едва рассмотрела фигуру гостя – им оказался высокий и очень худой старик, от которого веяло чем-то потусторонним. Ягиня тоже заметила его. Она положила руку на плечо воспитанницы и пояснила:

– Кощей.

Это имя показалось Раде странным, нездешним. Как она до этого заметила – потусторонним.

Ягиня отняла руку от плеча девочки.

– Я выйду встретить его. Будь здесь, – сказала тётка.

Рада ничего не ответила. Промолчала, как и все предыдущие дни. Она догадывалась, что Яга не просто так вышла к гостю: наверняка хотела что-то рассказать про воспитанницу. Девочка стояла за дверью и даже не думала подслушать разговор. Не интересно. День для неё потерял свои краски, ночь – звёзды, а жизнь – удовольствие.

Ягиня с Кощеем вскоре зашли в дом. Рада удостоилась короткого взгляда гостя. Он быстро отвернулся, будто девочка его не интересовала, и сел за стол, но после Рада не раз подмечала, как Кощей, хмурясь, рассматривает её.

– Поздоровайся хоть с ним, – шепнула Ягиня воспитаннице.

Девочка уставилась в тарелку.

– Ой, дурная ты, – махнула рукой тётка.

– Не девочка дурная, – возразил Кощей. – А затея твоя дурная была.

Ягиня и на него махнула рукой, не обиделась.

А Рада заинтересовалась стариком. Он и пугал, и казался добрым одновременно. На вид Кощей был страшен, будто пришёл в гости прямиком из могилы: весь в старой чёрной одежде, костлявый и мертвенно-бледный, а кончики пальцев чёрно-синие, словно гниют изнутри.

Кощей подловил взгляд девочки, и она вновь уткнулась в тарелку.

– Как ты себя чувствуешь, Рада? – спросил он. Ответа не последовало. – На душе грусть, в теле холод? Мне это знакомо. У тебя так же?

– Молчит. Всё время молчит, мочи моей нет, – вздохнула Ягиня.

– Ничего, разговорим, – подбодрил её Кощей. – Я тебе, девочка, подарок принёс.

Старик порылся в поясной сумке и выудил оттуда предмет, спрятанный в мешочек с вышитым чёрным узором. Рада скосила взгляд. Красивый подарок, но непонятный. Она не дёрнулась, чтобы забрать его, и Кощей подвинул подарок ближе. Девочка неуверенно взяла мешочек.

– Бери-бери, – подбодрил её старик. – Не бойся, загляни внутрь.

– Зеркало, что ль? – догадалась Ягиня и улыбнулась: – Лучше б мне подарил.

Рада округлила глаза, когда увидела подарок. Она тут же прижала зеркальце к груди, не желая расставаться с ним. Кощей невзначай угадал её желание: ещё днём девочка пыталась рассмотреть себя, да только вода в кружке была не столь откровенна, как зеркало.

– Девочке оно нужнее, – вступился Кощей. – Пусть знает, как она выглядит на самом деле.

Последние слова показались бы Раде странными, если бы радость от подарка не затмила бдительность. Девочка поскорее расправилась с булкой и похлёбкой и принялась играться с зеркальцем. Вертела его в руках, рассматривала заднюю сторону и узоры по краям. Единственная свеча в тёткиной избе горела тускло, потому любование собой Рада оставила на завтра – пусть солнечные лучи откроют ей всю правду.

Кощей и Ягиня ещё долго разговаривали за столом, а девочка свернулась на лавке, постепенно проваливаясь в сон. Ей снился то дом – деревенская изба, ещё не сгоревшая, то лес, где трава и листья были окрашены в красно-кровавый цвет. Рада вздрогнула и на миг выпала из забытья. Плечо занемело от жёсткой лавки.

– Тьма захочет выбраться из неё, одержать верх, – услышала она слова Кощея.

– Знаю. – Голос Ягини сочился напряжённостью.

В полусне Рада не поняла, о чём речь, да и не придала этому значения. Лишь перевернулась, чтобы улечься поудобнее, и провалилась в очередное сновидение.

Наутро девочка проснулась рано. Встала, превозмогая привычную боль. Тётка ещё дремала, лениво отмахиваясь от мух, потому Рада наспех умылась и, схватив драгоценное зеркало, пошла на крыльцо. Солнечный свет распластался по деревянным доскам, и она уселась прямо на пол. Зеркало искрилось под солнцем. Девочка улыбнулась – всё-таки красивое оно! А сама она? Рада прикусила губу и осторожно взглянула на своё отражение. Тут же потрогала лицо руками, пытаясь соотнести то, что видела в зеркале, и то, что чувствовала на самом деле.

Девочка дотронулась до ресниц, обрамляющих потускневшие глаза, провела рукой по холодным впалым щекам. Потом по губам, обветренным и синеватым, будто она объелась черники. На ощупь губы были мягче, чем показывало зеркало.

В тот момент Рада присмотрелась к пальцам и вновь прикусила губы. Тут же опустила золотое зеркало и вытянула руку, рассматривая пальцы наяву – бледны, но не ужасны. Подняла зеркало. В отражении нашла испуганную девочку, которая прижимает к губам пальцы с синеватыми концами, ровно как у Кощея. Рада закрыла и открыла глаза. Помотала головой, чтобы наваждение пропало. Нет, всё верно: отражение и явь различались. Зеркало упрямо убеждало девочку в том, что она выглядит, как мёртвая.

Рада со злости чуть не разбила подарок Кощея. Она кинула зеркало на деревянный пол, но тут же опомнилась и подхватила его. Не хватало ещё потерять столь чудную вещицу. Девочка посмотрела на зеркало и выдохнула – не разбилось.

В отличие от её души.

Дни шли, и Рада крепла. Плоть больше не отзывалась болью при каждом движении, тело не скрипело, как старушечье. Девочка не стонала, когда вставала с кровати, охотно ела и даже помогала тётке по хозяйству.

Неизменным со дня смерти осталось одно – она потеряла семью, душу и голос.

Ягиня взялась обучать Раду травам. Тётка сразу дала понять, что девочка теперь её воспитанница, жить будет в лесу, и обратного хода в деревню ей нет. Там все считают Раду мёртвой. Девочка не воспротивилась, сама понимала, в каком положении оказалась. Она послушно выслушивала уроки Ягини, заучивала названия трав, вместе с тёткой размалывала в пыль или высушивала их.

– Это зластолист, цветок, его лучше собирать в полдень, чтоб он впитал силу солнца, – поучала Яга. – А это – буреничник, растёт на болоте. С ним надо уметь обращаться, он ядовитый, но если правильно сварить, то помогает от многих хворей.

Рада сидела на лавке за столом и сосредоточенно рассматривала похожие друг на друга травы. Быть ей, как и тётке, лесной отшельницей, которую побаиваются деревенские. Ягиня сняла с верёвки над печкой очередное растение, соседствующее с лягушачьими лапками, и положила перед девочкой листок с острыми зазубринами:

– Белоцвет приречный. Используется для приворота, для мужской силы да для крепкой утробы. О нём потом расскажу, мала ты ещё.

«Ростом-то да, мала», – мысленно соглашалась Рада. Да только злость в ней велика. Девочка взяла в руки лист и внимательно разглядывала его. Яга, видя заинтересованность воспитанницы, всё же продолжила рассказывать о белоцвете:

– Полезная трава, да только опасная. Я, вишь, твоей матушке дала с ней зелье да беду на вас накликала…

Девочка, прежде сосредоточенная на обучении, тут же подняла голову. Гневно сощурилась. А Яга вздохнула и под взглядом воспитанницы решилась поведать:

– Всё равно рано или поздно спрашивать будешь. Расскажу. Матушка твоя очень просила приворотное зелье. Приглянулся ей богач, – тётка покачала головой. – Не ровня. Она его и приворожила. Брата твоего родила. Назвала Фёдором – в честь любовника. Богач её одаривал каменьями да шелками. Матушка твоя их прятала, чтобы соседи не увидели. Хотела накопить побольше да уехать с деревни, в богатую жизнь попасть.

Рада нахмурилась. Матушка и вправду часто пропадала в граде на базаре, а после приносила завёрнутые в мешок вещи, не показывая их дочерям. Говорила, что приданое. А девочки и не думали заглянуть, что спрятано в сундуках, которых стало вдруг больше, чем в любой соседской избе. И от кого матушка понесла, она не рассказывала. Говорила, что от хорошего человека, а больше девочкам знать не надобно было. Всё сходилось со словами Ягини. Та продолжала:

– Планы твой матушки исполнились, но не так, как она того хотела. Умер её «суженый». И оставил ей грамотку. Матушка твоя читать не умела, а вот я прочла – завещал Фёдор всё твоей семье: и земли, и дом, и богатства накопленные. Да только нашёлся и другой наследник, который не потерпел несправедливости и решил силой всё отобрать, – тётка даже закрыла глаза, боясь разворошить воспоминания, к чему привела эта «сила». – Родной брат Фёдора, Филипп…

– …Белолебедь, – впервые заговорила Рада.

Вечер подкрался незаметно. Небо из голубого превращалось в жёлтое, будто кожа затягивалась пигментными пятнами. Базарная площадь постепенно пустела, люди уходили, довольные покупками, а прилавки пустели. Рада взглянула на стол, почти полностью освободившийся от трав и даров леса, которые ей на продажу отдала тётка, и слегка улыбнулась. Сегодняшнюю ночь она проведёт на постоялом дворе, завтра утром распродаст остатки товара и отправится домой. Рада любила ярмарки за возможность посмотреть на людей, на весёлую жизнь, но тишина леса давно стала ей родней.

К прилавку девушки подошёл покупатель. Он не глядя взял первый попавшийся пучок травы, взамен бросил на стол мешочек с монетами. Рада едва заметно кивнула ему в ответ. Едва мужчина ушёл, она взвесила мешочек – то был небольшой, но приятный довесок к её работе: благодарность за то, что она отвлекает покупателей, чтобы базарные мальчишки могли их обворовать. Каждый вечер наворованное честно делилось между всеми, включая Раду. Девушка склонилась под стол, чтобы спрятать деньги. Взгляд её неосознанно зацепился за зеркало. Девицам пристало блюсти красоту, но Кощеев подарок Рада таскала с собой скорее по привычке. Зеркало не отражало девушку, точнее, отражало её истинную сущность: чёрный иссохший силуэт глядел, ухмыляясь, из потустороннего мира, спрятанного под позолоченным ободком подарка. А свою внешность – ту, что видят окружающие, – Рада знала лишь благодаря описаниям тётки.

– Всё распродала, краса моя?

Девушка быстро перевернула зеркало и выглянула из-за прилавка. Володя не обманул, вернулся за ней.

– Всё да не всё, – остро ответила Рада. – Завтра ещё работать.

– Отдыхать тоже надо, – лениво отозвался Володя. И подмигнул: – А я в этом помогу.

– Что ж, помоги.

Вместе они начали убирать товары со стола. Юноша подавал, а девушка складывала остаток вещей в мешок. В какой-то момент Володе захотелось пить, и Рада с готовностью протянула ему бурдюк с заваренными травами. Девушка продолжила собираться, а юноша медленно пил отвар, который она назвала лесным чаем. Она не смотрела в сторону Володи, но прислушивалась к каждому глотку. Не чай то был – а настоящее приворотное зелье. Всё по рецепту тётки: высушенный белоцвет, полынь, перетёртые в труху птичьи лапки, дикие ягоды для вкуса, капелька девичьей крови да заветные слова, нашёптанные над настоем. Есть и более сложные в исполнении и более «рабочие» рецепты, но на скорую руку Рада сумела сготовить именно это зелье. Разум юноши, который выпьет отвар, помутнится на несколько дней. Всё станет неважным, кроме образа той девы, чья кровь будет частью зелья. Потому у Рады было всего несколько дней на исполнение своего плана – проникнуть в семью Белолебедя и отомстить. Детали она решила продумать потом. Для начала надо было всего лишь приворожить Володю.

Юноша вернул бурдюк на опустевший стол. Вытер губы рукой. Глаза его блестели, как звёзды ночью. Отвар ещё не начал действовать, но Рада и без того оказалась по сердцу Володе.

– Идём? – спросил он, когда девушка собрала все вещи.

– Веди.

Место для разговора и милований решили выбрать уединённое, не трактир и не постоялый двор. Рада хорошо знала местность и понимала, что Володя ведёт её к лесной опушке. Уже стемнело, и поле, по которому они шли, казалось бесконечным, тёмным, словно уходящим в край горизонта. Трава покрылась росой. Низ Радиного сарафана грозился намокнуть, и, когда она пожаловалась на это Володе, он подхватил её на руки и смело понёс к деревьям, маячившим впереди. Усадил девушку у широкого ствола и примостился рядом, обнимая её.

Рада почувствовала настойчивое тепло его тела. Тут же засомневалась в своём плане – она собиралась играть на струнах Володиной любви, но как бы не проиграть эту партию. Впрочем, девушка быстро притушила неуверенность. Либо она делает решительный шаг сейчас, либо потом кусает локти из-за того, что упустила возможность отомстить Белолебедю. Потому пришлось принимать ухаживания Володи, улыбаться ему и смеяться над шутками. Это оказалось не сложно, потому что юноша, в общем-то, был хорош собой. Куда сложнее будет остановить его дальнейшие порывы сблизиться.

– Да что о себе рассказать? – говорил Володя, прижимаясь к Раде. – Я сын купца Белолебедя. Слышала о таком?

– Что-то слышала.

– А ты откуда? Где живёшь?

– С тёткой-отшельницей, – коротко ответила девушка. – Далеко отсюда.

Володя приблизил губы к её виску. Аккуратно поправил волосы, выбившиеся из чёрной косы Рады, заправил их ей за ухо, аккуратно обжигая своим дыханием.

– Не скучно в уединении жить? Не хочется на людей посмотреть, изучить? – спросил юноша, а голос его тем временем становился тише и обволакивал, словно журчание ручья.

– Так вот смотрю – на базаре.

– Это не то. – Володя приподнял подбородок Рады, заставляя взглянуть на себя. Его взор тем временем устремился к её губам, потом переместился к глазам. – Надо не смотреть, надо пробовать.

Юноша наклонился. Приблизился к губам Рады, ожидая её реакции. Девушка молчала и не сопротивлялась, но за считанные мгновения до поцелуя отстранилась. Володя вздохнул, пробуя на вкус горечь отказа.

– Что ж ты, и не целовалась ни разу? – с укором поинтересовался он.

Рада помотала головой:

– Нет.

Она соврала. Не засчитала один-единственный поцелуй из прошлого.

– И не хочется? – продолжал расспрашивать Володя. Улыбнулся: – Со мной, например.

– Не с первым же встречным, – Рада поддалась его улыбке.

– Какой же я первый встречный?

– Мы только сегодня познакомились. Я о тебе ничего не знаю.

Юноша откинулся на ствол дерева. Теперь он оказался за спиной у Рады, и она услышала его смех:

– Ну как не знаешь, я же тебе всё рассказал: я сын купца Филиппа Белолебедя. Живу с отцом и братом Русланом. Брат, точнее, всё время по поручениям отца разъезжает, а я тут чем могу помогаю.

– А вдруг ты врёшь? – пожала плечами Рада, хотя прекрасно знала, что Володя не врёт.

– Ты же видела сегодня моего отца!

– Да откуда мне знать, что это тот самый Белолебедь? Я его прежде никогда не видела.

И снова ложь. Володя оказался намного честнее Рады, и это могло погубить их обоих.

– А я вас познакомлю! – вдруг воскликнул он.

Девушка, не веря, обернулась к юноше. Это он ради поцелуя пообещал или приворотное зелье начало действовать?

– Познакомлю, – повторил Володя в ответ на взгляд Рады. – Хочешь?

– Ради поцелуя познакомишь? – уточнила она, прищурившись. – И как ты меня представишь отцу?

Юноша замолчал. Взгляд его затуманился раздумьями, но Володя довольно быстро принял решение:

– Будешь моей невестой. Надеюсь, после этого я заслужу не только поцелуй?

Серебряная пыль тумана нависла над низинами, над пожухлой тропой и извилистыми ручьями. Тётка подняла Раду ранним утром, когда рассвет едва занимался. Девушка встала, нехотя потирая глаза.

– Сегодня едем на базар, – объяснила Ягиня. – Продадим травы, купим тебе отрез ткани. Надо бы тебе сшить новую рубаху. И сарафан. А то эти совсем прохудились.

Рада зевнула. Потом смысл тёткиных слов дошёл до сонного сознания девушки, и она встрепенулась. Последний раз она была на базаре давно, ещё в старой жизни – с матушкой и сёстрами. Воспоминание ядовитой змеёй обвило сердце, пустило отраву по телу, но девушка лишь покачала головой, отгоняя прошлое на принадлежащее ему место – в забытье. С тех пор Рада стала вдвое старше.

Впервые тётка позвала её с собой на базар. Несколько лет девушка просидела в лесной глуши, не выходила в деревню, общалась только с Ягиней, Кощеем да с его подарком-зеркалом. В деревне её считали мёртвой – якобы Рада погибла в пожаре вместе с семьёй. Тётка решила никого не разубеждать. Мало ли, Белолебедь вновь явится, испугается, что на его наследство покушаются.

За время изгнания девушка подросла, побледнела, схуднула. Черты лица потеряли детскую мягкость. Теперь никто не признал бы в ней ту Раду, подумали бы, что просто похожа девка. И лишь благодаря этому Ягиня решилась взять воспитанницу с собой на базар.

Девушка сначала рухнула обратно на лавку, прогоняя сон, потом встала. И боязно, и любопытно было выйти в люди. Она со вздохом оглядела старый сарафан, но более достойной одёжи у неё не нашлось. Одевшись, Рада взяла в руки зеркало. Провела пальцами по позолоченной оправе, не решаясь взглянуть на себя. Отражение изменилось за годы. И менялось оно совсем не так, как сама девушка. В зеркале её кожа сначала бледнела, потом принялась чернеть и гнить. Глаза запали внутрь, оставив вместо себя мрачную пустоту. Кожа обтягивала кости так плотно, будто была мала Раде. Девушка дотронулась пальцами до губ, и отражение повторило за ней по-своему: гнилой палец с длинным острым ногтем коснулся иссохших губ. В зеркале она была мертва.

Много времени понадобилось Раде, чтобы осознать это. Не скоро она поняла слова Кощея о том, что отражение покажет её настоящую. Быть может, тётка и воскресила её, вымолила эту жизнь у Мораны, но тьма уже поселилась внутри девушки. Эта тьма связала её с царством мёртвых. И через зеркало Рада могла узнать свой истинный облик, который приобрела в этом царстве. Никто из живых не знал, как она выглядит на самом деле, и скрыть тайну было легко – всего лишь надо избегать зеркал.

Девушка запрятала Кощеев подарок под лавку и вышла к тётке. Та уже собрала большую корзину: с травами, грибами, ягодами да прочими мелочами, – то, что можно продать на базаре.

– Готова ехать? – спросила Ягиня.

Девушка кивнула. Ещё бы! Пора было возвращаться к жизни. Тётка взяла её за руку и повела через лес, в сторону деревни. По дороге она навела на себя морок, и из старухи превратилась во вполне молодую женщину, чтобы никто не узнал в ней странную лесную отшельницу. Правду говорили деревенские, что Ягиня – колдунья. Но Рада не боялась её. Потусторонние силы стали для неё чем-то обыденным, да и если бы тётка хотела навредить ей, давно бы уже это сделала. Она же, наоборот, заботилась о девушке. Пригрела её, объясняя, что пожалела дочку погибшей подруги, но Рада чувствовала, что Яга немного лукавит: была ещё какая-то неведомая причина, которая их сближала. Но на честном ответе девушка не настаивала, достаточно было и того, что её спасли, поят и кормят.

В деревне Ягиня представилась путницей. Нашла семью, которая в тот день тоже собиралась на базар, и упросила подвезти её с «дочкой» на телеге. Пешком они бы добирались долго. Рада прежде хорошо знала дорогу до града. Тот находился далеко от их деревни, потому пару часов пути девушка провела, устроившись комочком в углу телеги. А когда снаружи послышались весёлые голоса, и лошади сбавили ход, она поняла – добрались. Ягиня потянула Раду за собой. Ноги онемели, и девушка едва вылезла из телеги. Звуки и яркие краски тут же оглушили её. Она озиралась по сторонам, крепко держа тётку за руку, потому как боялась остаться одна. Несколько рядов из лавок, бродячие артисты, мальчишки-попрошайки, зазывалы, куча людей…

– Травы, ягоды! – закричала тётка, не дав Раде опомниться.

Ягиня держала корзину с товаром перед собой и пробиралась через ярмарку. Иногда останавливалась перед покупателями и рассказывала про ту или иную траву. Рада же хваталась за юбку тётки и пряталась за ней. Привыкать к окружающему миру пришлось долго. Несколько часов кряду они с Ягиней бродили по базару, а девушка не могла вымолвить и слова. Воспоминания, словно пощёчины, хлестали её: вот здесь она с матушкой выбирала ткани для сарафана, вот тут с сёстрами хлопала и восхищалась выступлением скомороха, а там – вздыхала над диковинными заморскими фруктами. Рада зажмурилась. Прошлое тяжёлым шлейфом тащилось за ней.

Ягиня тем временем довела девушку до площади и устало плюхнулась на лавку. Корзина с товаром опустела вдвое.

– На ночь здесь останемся, – тётка указала на постоялый двор. – Утром распродам всё, тогда купим тебе тканей и поедем с той же семьёй.

Ягиня ещё что-то говорила, но Рада отвлеклась. Она постепенно начала привыкать к шуму вокруг и теперь рассматривала площадь. Люди расступались, пропуская богатую на вид повозку, а лошади громко стучали копытами.

– Идём, – тётка вновь повела воспитанницу по базару.

Ноги устали. Рада с непривычки еле передвигала их, устало плетясь за тёткой. Та тоже, видно, выбилась из сил. Голос её стал тише, почти слился с шумной толпой. Девушка обрадовалась, когда очередной покупатель остановил Ягиню, значит, можно было передохнуть. Рада прислонилась к деревянной стене одной из лавок и огляделась.

Вдруг сердце ёкнуло. Она увидела его. Белолебедя.

Дыхание спёрло. Страх нахлынул, и девушка не заметила, как покачивается, будто пыталась вновь запустить дыхание по телу.

Он. Эта гниль. Надменная морда.

Ягиня потрясла Раду за плечо, заставляя очнуться. Она проследила за взглядом воспитанницы и поняла, в чём дело.

– Выродок, – процедила тётка.

Девушка почувствовала, как мелко трясутся руки. Белолебедь стоял возле лавки и, судя по всему, торговался. В руках он держал объёмный кошель, и очертания монет проступали через ткань. Это богатство должно было принадлежать Раде, если бы купец не убил её семью.

Пальцы тётки впились в её плечо. Девушка подняла на Ягиню взбешённый взгляд.

– Успокойся, – сухо сказала тётка. – Ещё успеешь забрать своё. Отомстишь. Но сейчас не время. Идём, – Ягиня поманила девушку за собой.

Рада медленно кивнула. Она понимала, что тётка права, но нутро сопротивлялось бездействию. Подлец, убийца, выродок. Он заслуживал мести.

За своими мыслями девушка не заметила, как Ягиня скрылась в толпе. Тётка шагала где-то впереди, не оборачиваясь, и Рада едва видела её сквозь многочисленных посетителей ярмарки. Она хотела нырнуть за тёткой, но не могла просочиться меж людей, постоянно наталкивалась на кого-то и теряла тётку из виду. Вскоре та совсем пропала. Девушка впустую озиралась вокруг и чувствовала отчаяние. И злость. Даже здесь виноват оказался Белолебедь. Его она до сих пор прекрасно видела. Он с довольной жирной рожей стоял возле лавки, а позади него крутились двое богато одетых молодцев – видимо, его сыновья.

Рада решила вернуться на то место, где разлучилась с тёткой. Рассчитывала, что, когда та обнаружит потерю, пойдёт искать воспитанницу именно сюда. Девушка вновь прислонилась к стене торговой лавки и издали наблюдала за Белолебедем.

– Володя, Руслан, – подозвал тот сыновей.

Убийца вручил им по мешочку монет и махнул рукой. Юноши с довольными лицами разошлись в разные стороны, а Белолебедь, провожая их взглядом, вдруг остановился прямо на Раде. Он в упор смотрел в её сторону. Мурашки пошли по телу девушки. Она тут же сделала пару шагов в сторону и скрылась за лавкой, а потом понеслась вдоль базарных рядов.

В боку вскоре закололо от бега. Рада в изнеможении остановилась возле одной из лавок и согнулась пополам. Кашель вырвался из горла, и девушка дрожащей рукой вытерла губы. Страх медленно покидал её, словно по крупинке высыпаясь из песочных часов. Быть может, купец и не видел Раду, либо видел, да не узнал. Гадать поздно. Девушка выпрямилась и принялась озираться вокруг. Теперь придётся долго искать тётку и объясняться перед ней, но, главное, самое страшное позади.

Рада медленно побрела по лавочным рядам. Она пыталась сосредоточиться на тёткином голосе, услышать его среди толпы, но напуганное сердце стучало слишком громко. Девушка закусила губу. Надо было сосредоточиться. Проклятый Белолебедь!

И словно по зову ненависти она вновь увидела то, что связывало её с убийцей. Руслан, сын купца Белолебедя, стоял возле лавки с заморскими фруктами. Судя по увесистому мешочку с монетами, привязанному к поясу, юноша мог скупить половину стола. Но он с сосредоточенным видом рассматривал товар, принюхивался и задавал торговцу вопросы. Рада со злостью смотрела на капризного юношу, которому досталось то, что должно было принадлежать ей. Ненависть перемежалась с жаждой мести, единственный способ утолить которую – забрать своё. Это были её деньги. Девушка, словно заворожённая, приблизилась к Руслану. Остановилась позади него, сама не понимая, на что готова решиться. Сын Белолебедя был так занят выбором фруктов, что ничего не замечал вокруг. Потому Рада протянула руку к мешочку с монетами. Неожиданно легко сорвала его с пояса Руслана и несколько секунд стояла, просто смотря на добычу в руке. Округлила глаза, осознав, что натворила. Никто её не остановил, не окликнул – значит, кражу никто не заметил, и Рада тут же прижала мешочек к груди и развернулась.

Руслан нагнал её через пару шагов. Грубо схватил за локоть и развернул к себе. Не успела она открыть рот в оправданиях, как юноша выхватил свои монеты и спрятал за пазуху. А потом усмехнулся:

– Ну, стражу звать? – он всё ещё крепко держал девушку, не позволяя ей убежать.

– Я не воровка! – шёпотом ответила Рада.

– Да ну?! – напоказ ухмыльнулся Руслан.

Девушка закусила губу. На помощь юноша пока никого не позвал, что уже хорошо, но и отпускать воровку не собирался. Решил, наверно, разобраться сам. У Рады был шанс избежать наказания, надо лишь найти правильные слова.

– Я просто познакомиться хотела. Ты мне понравился. – Девушка сама подивившись невозмутимости и той лёгкости, с которой придумала ложь.

– Ну да, потому и обворовать решила.

Юноша не поверил ей. Но Рада не собиралась отступать от своих слов. По рассказам тётки она знала, что хороша внешне – чёрные волосы, заплетённые в толстую косу, хрупкая фигурка и румянец смущения могли стать её спасением. Девушка слегка улыбнулась и свободной рукой поправила выбившиеся пряди.

– Не знала, как внимание привлечь, – снова спокойно соврала она.

Юноша хохотнул:

– Значит, настолько сильно понравился тебе?

– Да.

– Тогда поцелуй меня.

Улыбка тут же слетела с губ Рады, будто её унёс ветер. Руслан понимал, что девушка врёт и на его условие не согласится. Спесивый мальчишка оказался под стать своему отцу. Он подошёл ещё ближе к Раде и повторил:

– Целуй, не то стражу позову.

Он испытывал жертву. Издевался над ней, чувствуя власть.

Раде пришлось подчиниться. Она приблизила губы к губам юноши, но едва между ними осталось полпяди, как она врезала Руслану между ног и вырвала локоть. Он не успел даже вскрикнуть, лишь согнулся и глухо застонал. А девушка воспользовалась секундой его слабости, чтобы развернуться и кинуться наутёк. Она второй раз за день побежала вдоль лавок в поисках укрытия. Потом свернулась клубочком в тёмном углу и долго переводила дыхание, глотая горькие слёзы.

«Ненавижу», – Рада раскачивалась взад-вперёд. – «Ненавижу. И отомщу».

Прошло, кажется, несколько часов. Начало темнеть. Чудом Ягиня обнаружила воспитанницу в прорехе между лавками и, причитая, потащила к постоялому двору. По дороге Рада призналась, что натворила.

– Лупить тебя надо, дурёха! – в сердцах крикнула Ягиня.

Девушка лишь покачала головой. Вряд ли удары хворостом выбьют из неё жажду мести и то наслаждение, что она испытала, украв монеты у Руслана. Это был момент её власти. Её свободы.

Ягиня довела воспитанницу до постоялого двора. Заплатила за две койки, чтобы переночевать, и наказала Раде больше не впутываться в неприятности. Девушка неохотно согласилась. Пришлось смирно дожидаться тётку остаток вечера, пока та ещё бродит по базару. Заняться было нечем, время тянулось медленно. Да ещё и в животе заурчало – последний раз Рада ела в телеге, по пути в град. Она долго шаркала по избе, валялась на койке, пытаясь заснуть без особого желания, потом, намаявшись, всё-таки решила спуститься в общую залу. С лестницы второго этажа она разглядела полутёмный зал: несколько лавок вдоль стен и полупустых столов. Народу было немного. Видно, все пока гуляли по ярмарке. Запах выпечки выманил Раду из укрытия, и она осторожно зашагала по ступеням, размышляя, как ей добраться до еды: выпросить у сердобольных тёток, которые сидели за дальним столом, или договориться с хозяином постоялого двора, чтобы дал в долг. Или украсть с кухни? Печальный опыт кражи она за сегодняшний день успела приобрести.

Пока девушка в раздумьях стояла внизу лестницы, до неё донёсся тихий голос:

– Эй, девка? Ну-ка подь сюда.

Рада не сразу поняла, что обращаются к ней. Лишь машинально повернулась на голос и увидела бородатого старика, который подзывал её пальцем.

– Иди-иди, не бойся. – Он взглядом указал на ароматные яства на столе.

Слишком заманчиво. Просто и в то же время опасно – мало ли что задумал дед. Ягиня явно не обрадуется, что воспитанница общается с незнакомцами. Но живот Рады вновь громко заворчал от голода, и она, вздохнув, шагнула к старику. Тот указал ей на лавку напротив и отломил кусок свежей булки. Этот жест окончательно уговорил девушку сесть.

Она жадно ела и старалась не замечать, с каким любопытством старик разглядывает её. Не знала, что за мысли роятся в его голове, и не желала знать. Хотела лишь наесться да побыстрее отправить наверх, тем более, что странный дед и не держал её, даже не заговорил больше.

– Спасибо, – кивнула она, когда собралась уходить.

– Погоди, – остановил он девушку. Она съёжилась под его взглядом. – Я видел, как ты стащила кошель у мальчишки.

Рада понимала – надо отнекиваться. Не она, не стащила, показалось. Но во рту пересохло, будто и не хлебала она только что молоко вприкуску с булкой.

– Не бойся, никому об этом не скажу, – продолжил старик. Он говорил спокойно, без обвинений. – Вижу, тьма в тебе живёт. По жилам течёт, тебя питает, словно кровь.

Его слова, как и тьма, холодком потекли по жилам. Рада пристально посмотрела на деда. Странный он: вроде седой и морщинистый, а глаза яркие, как у молодца. Руки крепкие, сильные, совсем не старческие. Будто он на себя морок наводит, как Ягиня, чтоб людей обманывать.

– Тьму надо кормить, иначе она вырвется, чтобы самой найти пропитание. Она заставила тебя украсть кошель.

Девушка опустила глаза. Да нет, не тьма, а жажда мести. Или они связаны?

– Я могу помочь, – рассказывал старик, макая блин в сметану и запивая киселём. – У меня несколько учеников, похожих на тебя.

– Помочь чем? – неловко уточнила Рада.

– Научить воровству и обману.

Девушка покачала головой. Дед настоял:

– Не отказывайся раньше времени, слухай дальше. Научу, как красть незаметно, чтоб тебя не поймали. Ты девка ладная, так что научу и красой своей пользоваться, чтоб людей зачаровывать да отвлекать. Всё может стать твоим. Несправедливо же, что у одних деньги есть, а у других нет?

Старик улыбнулся, когда Рада вновь подняла на него взгляд. Смог уколоть её словами скользкими, завлечь в опасные сети. Ловко заговорил о несправедливости – именно она изъедала девушку изнутри.

Хлопнула входная дверь. Рада вздрогнула, увидев у входа Ягиню. Та пока не заметила воспитанницу, пошла сразу к хозяину постоялого двора, и у девушки был шанс незаметно вернуться в горницу. Она тут же вскочила с места и понеслась к лестнице.

– Надумаешь учиться – приходи ко мне, – догнали её слова старика. Он говорил полушёпотом, и всё ж голос его казался необычайно громким. – Спросишь меня у местных, они подскажут, как меня найти.

Рада обернулась. Остановилась на нижней ступени и спросила:

– А как зовут вас?

– Дед Морок, – улыбнулся псевдо-старик, обнажая крепкие белые зубы.

Большие снежные хлопья падали с неба и в мгновение сгорали в костре, разведённом на окраине леса. Вокруг огня, нахохлившись от холода, как воробьи, сидели ученики. Все искоса посматривали друг на друга, украдкой разглядывали, с кем им придётся работать бок о бок. То же делала и Рада. Ещё пока все рассаживались подле костра, она изучила окружающих. Тут были как совсем малые дети, которые едва отлипли от материнской юбки, так и почти взрослые, одного с девушкой возраста. Оранжевый свет бликами ложился на их лица, изменял и заострял черты, будто наводил морок.

Лишь с наступлением стужи Радислава решилась обратиться к Мороку. Несколько месяцев прошло с их первой встречи. То время девушка привыкала к жизни среди людей да пыталась унять бдительность тётки. Поначалу Ягиня не отпускала воспитанницу от себя. Следила за ней, водила почти что за руку, ругала, чуть Рада делала шаг в сторону. Наверняка боялась, что девчонка снова натворит глупостей – один раз уже надумала кошель украсть! Но девушка вела себя послушно. Внимала каждому слову тётки, помогала той привлекать покупателей, всучивала им травы подороже. Ягиня и успокоилась. Вскоре стала выдавать Раде отдельную корзину, чтобы разбредаться по разным рядам ярмарки и продавать товар побыстрее; а потом настолько привыкла к труду воспитанницы, что решила отпускать её в град вовсе одну. Чай, не пропадёт девка.

Этим-то Рада и воспользовалась. Студень-месяц ворвался в её жизнь хлёсткими ветрами да снежными бурями, и в очередной вечер, проведённый на базаре, девушка решила погреться и передохнуть на постоялом дворе. Там уселась за стол и вспомнила деда Морока. Спросила про старика у хозяина двора – тот сразу понял, о ком идёт речь. И вскоре Морок сам нашёл Раду. Назвал время и место, где начнёт обучать её вместе с остальными детьми, и намеченный день наступил. Потому девушка вместе с остальными учениками Морока сидела перед костром.

Дед ходил позади них. Рада лишь слышала хруст снега за спиной и тихие речи старика, который рассказывал об искусстве обмана и воровском деле. Ученики, видно, все оказались здесь в первый раз. Они хоть и старались слушать Морока внимательно, но старшие то и дело рассматривали округу, а младшие ловили снежинки языками, баловались. Рада сидела смирно. Она насупила брови и вслушивались в слова деда, который обещал ей восстановить справедливость.

– В ваших душах течёт тьма. Она обволакивает, придаёт вам силы, ведёт вас вперёд. Она настолько рвётся наружу, что хочет управлять вами. Так питайте её, чтобы она, как сытая кошка, свернулась клубком и уснула. Каждый из вас одарён – кто-то быстротой и ловкостью, кто-то очарованием, что усыпляет бдительность, кто-то хитростью. Я научу вас, как развить таланты.

– А вам-то какая выгода? – подал голос один из старших учеников. Он развернулся, чтобы посмотреть на Морока, но тот оказался вовсе не за его спиной, как подсказывали звуки шагов, а в стороне. Вводить в заблуждение – талант старика, не поспоришь.

– Мне? – улыбнулся дед Морок. Его бледно-голубые глаза походили на лёд, что покрывал речку по соседству. – Мне это в удовольствие.

Ученики, кажется удовлетворились ответом старика. А, может, просто побаивались его или того, что он их выгонит из круга, если будут задавать лишние вопросы. Снова позади ребят заскрипел снег под валенками Морока.

– Перейдём к важному. Запомните несколько правил плутовства. Первое: знайте, кто вы и какова ваша цель?

Старик замолчал, давая ребятам время подумать над ответом.

Рада и без того готова была рассказать: она, некогда ограбленная и убитая, хочет мести. Она желает разрушить жизнь Филиппа Белолебеля, размолоть её в прах, как траву в ступке. Вместе с купцом в мыслях появился и его сын, этот выскочка Руслан. «Яблочко от яблони недалеко упало», – мысленно фыркнула девушка. Она припомнила наглые губы Руслана, искривлённые в ухмылке, и щёки тут же стали пунцовыми.

– Правило второе, – дед Морок прервал размышления учеников. – Не спешите. Наблюдайте за людьми и окружением. Выбирайте цель не самую притягательную, а самую податливую.

С этим правилом Радислава соглашаться не спешила. Месть богатейшему купцу – дело явно не самое простое.

– Правило третье, – рассказывал Морок. – Знайте свои сильные стороны. Развивайте их. Используйте ловкость, скорость, хитрые речи. Правило четвёртое: знайте, что делать дальше, куда бежать, что говорить, если вас поймают.

Ученики кивали головами, заучивая правила. Рада запоминала и сразу пыталась прикинуть ответы. Но ничего путного пока не шло на ум – она не знала ни свои сильные стороны, кроме красоты, ни что делать, если поймают. Наверняка решение придёт само собой, когда она окажется в опасности.

– И правило пятое: не забывайте, что вы не одни такие, потому следите за своими вещами. Вот это чьё?

Ученики непонятливо обернулись на Морока. Старик хитро улыбнулся и достал из-за пазухи рукавички одного из мальчишек. Тот проверил карманы и изумлённо уставился на деда. Остальные дети один за другим принялись выворачивать карманы и тоже обнаружили пропажу вещей. Морок рассмеялся. Он раздал всё обратно, приговаривая:

– Пятое правило вы все дружно провалили. Что ж, посмотрим завтра, как вы усвоили первые четыре?

– Как посмотрите? – подняла взгляд Рада, чувствуя, как тело щекочет нервная дрожь.

Морок отдал ей украденный платок:

– Посмотрю, как вы умеете обманывать людей. Задание на завтра: своровать и принести мне чужую вещь. Готовы? Кто не готов – может сейчас уйти и не возвращаться. Кто выполнит задание – продолжит обучение. А я посмотрю, на что вы способны и подскажу, как развить свои таланты.

Поляна близ леса наполнилась гомоном голосов. Ученики наперебой задавали вопросы, волновались, оправдывались. Морок поднял вверх руку, призывая ребят к молчанию.

– Задание вы получили, – отрезал он. – Осталась самая малость – выполнить его. Тем более многие из вас уже пробовали нечто подобное. Не правда ли?

Старик обвёл взглядом стушевавшихся учеников. Он улыбнулся, но улыбка не казалась доброжелательной, скорее жёсткой и острой, как лёд. На прощание Морок махнул рукой и, развернувшись, отправился в лес, а вслед за ним с тулупа рассыпались снежинки.

После ухода старика дети стали искать поддержку друг в друге. Они знакомились, обсуждали завтрашний день. Раду тоже втягивали в разговор. Она отвечала машинально, а сама смотрела на огонь и понимала, что завтрашний день она провалит.

Рада дыхнула теплом на замёрзшие руки, потёрла лицо. Который час она блуждала по базару, не решаясь выполнить наказ Морока. Как он и учил, девушка изучала людей, выбирала себе добычу, но не могла найти никого по вкусу. Казалось, что стоит ей подойти к человеку, как он обо всём догадается.

Слишком сложное задание дал Морок. Видно, ошибся он в Раде. Увидел тьму, да, похоже, не столь она властна над девушкой.

По базару бродили и другие ученики Морока. Кто-то был растерян, как и Рада, кого-то, наоборот, она с досадой провожала взглядом – видела, как те с улыбкой направлялись к выходу. Значит, выполнили задание старика, несут ему украденную вещь. Надо бы тоже поторапливаться. А то, чего доброго, Морок махнёт рукой да не дождётся девушку. Не столь её привлекало воровство, как желание учиться у старика. Он ведь многое умел. И морок наводил, и словами сладкими завлекал – такие способности Раде пригодились бы.

Она медленно ступала меж базарных рядов. В который раз прошлась по своим же следам – столько кругов уже сделала! Выучила каждую лавку, каждый закоулок. Наверняка и торговцы уже её приметили, запомнили. Девушка с раздражением рассматривала посетителей, пока не выхватила одного мужчину. Он шёл быстро, кошель метался на его боку. Лёгкая добыча. Рада ускорилась, пристроилась позади мужчины, стараясь идти с его же скоростью. В висках начало стучать – девушка с ужасом думала о том, что сейчас ей предстоит протянуть руку и вырвать кошель. А что потом? Вдруг мужчина обернётся, поймает её? С Русланом именно так и случилось. И вряд ли этого мужчину устроят сладкие речи о том, что он понравился Раде.

Мужчина резко остановился на повороте. Девушка едва не врезалась в него, а потом, не тратя времени на раздумья, схватила кошель. В груди тут же похолодело – мужчина почувствовал это и начал оборачиваться к ней. Бежать?

– Дяденька! – воскликнула Рада. – Дяденька, я за вами бежала, кричала, а вы меня не слышали?

Мужчина сдвинул брови. Девушка держала его за локоть и молилась, чтобы он не заметил, как она спрятала украденный кошель себе в карман.

– Дяденька, у вас тот мальчишка что-то схватил с пояса, – напропалую врала Рада, указывая в толпу. Благо, там и правда виднелось какое-то копошение, люди спешили, наталкивались друг на друга.

Мужчина потянулся к боку и увидел, что кошель пропал. Не успел он открыть рот, как Рада снова заговорила:

– Такой тёмненький мальчик, в драном тулупе и без шапки. Да что ж стоите, бегите скорее за ним, а то уйдёт! Скорее!

Девушка потянула мужчину за локоть. Он поддался напору, машинально зашагал к толпе. Рада сглотнула. Посчитала мысленно до трёх и побежала в обратную от мужчины сторону. Дорогу до выхода с ярмарки она знала хорошо. Да и тьма помогала – вела девушку, придавала сил, теплом разливалась по телу. Рада сжимала руку в кармане. Кошель был тяжёлый, толстый, с вышивкой по бокам. Девушка явно не простака ограбила.

У выхода с базара Рада замедлилась. Не хватало ещё, чтобы стража заметила неладное и обыскала девушку. И так лицо от бега раскраснелось, а из горла вырывалось ледяное дыхание. Рада неспешно прошла под аркой, обозначающей вход на ярмарку, и затерялась в толпе горожан. Только потом, спрятавшись в тёмном проулке меж домами, она вытащила из кармана кошель. Рассматривать не стала. Убедилась, что добыча на месте, и вернула её в карман. Взглянула на свои руки – они до сих пор дрожали, будто в водном отражении, по которому пошла рябь. Девушка долго пряталась в проулке, чтобы прийти в себя. Потом увидела одного из учеников Морока – того юношу, который спрашивал про выгоду для старика – и попросилась идти с ним. Юноша кивнул.

К вечеру ребята вновь собрались вокруг костра. Они расселись на те же места, и Рада подметила, что учеников стало меньше – их места пустовали, как выбитые зубы. Не все справились с заданием Морока.

Старик появился неожиданно. Вот под деревьями закружились снежинки, образуя плотную фигуру – а вот уже старик выходит из леса. Он пристально осматривал учеников. Кто-то из них радостно улыбался, кто-то хмурился. Рада смотрела на Морока в упор. Берёт он её в ученицы или нет? Старик остановился в нескольких шагах от ребят. Странно, но сегодня он выглядел гораздо моложе: разгладились морщины, посвежела кожа, а глаза сияли, будто подсвеченные солнцем драгоценные камни. Морок обвёл всех взглядом, хмыкнул и произнёс:

– Правило шестое: у вас может не получиться с первого раза, но главное – желание и упорство. Те, кто не пришёл, такими качествами не обладают, потому в ученики не годятся. Кто пришёл, независимо от того, принесли мне чужую вещь или нет, станут моими учениками.

Рада покачала головой. Она никак не могла оценить свои ощущения. Довольна ли собой? Понравилось ли ей? Или страх затмил собой всё хорошее? Девушка помяла в кармане кошель с монетами и улыбнулась – а всё-таки это приятно, пусть обворовала она не Белолебедя, но такого же напыщенного купца.

Морок объявил, что будет разговаривать с каждым из ребят по отдельности. Он подзывал ученика, расспрашивал его о прошедшем дне, а украденную вещь выкидывал в костёр. Настала и очередь Рады. Девушка подошла к старику. Хотя нет, не к старику, а к мужчине – не старому, но взрослому. Как она раньше спутала его возраст? Как и остальных, Морок отвёл её подальше, чтобы никто не подслушивал разговор. Наедине улыбнулся и неожиданно похвалил:

– Ты находчивая, слова твои своруют больше, чем руки. Дар чаровницы.

Девушка недоверчиво покачала головой:

– И что это значит?

– Значит, что обучать тебя буду. А это, – Морок указал на украденный кошель, который неуверенно протягивала Рада, – кинь в огонь. У тебя в жизни ещё много монет будет, вот увидишь.

Лёгкий запах сосен наполнял воздух. Высокие деревья доставали ветвями до самых облаков – так, по крайней мере, казалось тем, кто сидел у их подножий. Корни словно змеи ныряли в землю, и покрывало, заботливо постеленное Володей, не спасало от острых иголок, которые то и дело впивались Раде в ноги и бёдра. Она постоянно морщилась и старалась не двигаться, а юноша лишь улыбался. Благодаря зачарованным травам он не замечал ничего вокруг, кроме возлюбленной.

Володя постоянно болтал о себе и о любви к Раде. Обещал жениться. Да только к очередному свиданию так и не исполнил свои намерения, и девушка злилась. Недовольство она, конечно, не показывала, чтобы не спугнуть юношу, но и не подпускала его ближе той черты, которую переступают в браке. Володя вздыхал поначалу, но потом сумел сорвать с Рады поцелуй и пока довольствовался этим. Поцелуй девушку совсем не зацепил. Хоть юноша и пытался наполнить его нежностью, думая, что он у Рады первый, она всё время вспоминала тот, другой поцелуй, с другим человеком: наглый, дерзкий, ненавистный. Но тот хотя бы вызывал эмоции.

– По сердцу ты мне, чаровница, – прошептал Володя, притягивая к себе девушку.

Она поддалась. Позволила юноше целовать её губы, зарываться в волосы, греть разгорячённым от жадности дыханием. Володя, почувствовав сговорчивость Рады, быстрым движением подмял её под себя. Сосновые иголки закололи пуще прежнего, а когда юноша приподнял подол сарафана, вечерний ветер прохладой защекотал кожу.

Девушка понимала, к чему клонит Володя. С детства она глядела на дворовых животных, которые вскакивали друг на друга, а когда Рада подросла, Ягиня окончательно залатала прорехи в её знаниях о любви.

Тётка не отговаривала воспитанницу от встреч с мужчинами. Наоборот, рада была бы отпустить замуж. Ягиня считала, что «семья да дети выбьют из девки всю эту воровскую дурь», но не ведала она, что Рада планирует не просто замужество, а месть. При последнем разговоре девушка всё же созналась:

– Мой жених – Владимир Белолебедь.

– С ума сошла! – Ягиня уставила руки в боки.

– Ты сама говорила, что я успею отомстить. Вот – пора.

Тётка вздохнула, села на лавку рядом с воспитанницей.

– Ладно, – кивнула она. – Твой выбор. Но будь осторожна.

– В этом уж не переживай, буду.

И Рада действительно вела себя осторожно. Едва Володя приподнял сарафан, девушка перехватила его руку:

– Не надо.

Володя с недовольным лицом приподнялся над ней. Бёдрами он ещё прижимался к девушке, и она ощутила, что тело его уже готово к любви.

– Ты же обещал жениться, – мягко проговорила Рада.

– Обещал, – обречённо подтвердил Володя.

– Вот после свадьбы и возьмёшь меня. Нельзя чистоту до замужества терять.

– Нельзя, – подтвердил юноша с громким вздохом.

Он выпустил Раду из объятий и уселся рядом. Солнце потягивалось перед ночным сном, раскидывая лучи сквозь кроны высоких сосен. В вечернем свете волосы юноши отдавали рыжиной. В деревне, где Рада провела детство, все поговаривали: «Рыжий – плут». И вправду, Володя много говорил, но правду в его словах девушка не всегда находила.

– Я договорился с отцом, – сказал вдруг юноша.

Рада нахмурилась.

– Познакомлю вас, – объяснил Володя. – Пора бы уже.

– Может, не надо? – встрепенулась девушка. Хоть ранее они и говорили об этом, Раде важна была свадьба, а не «знакомство». Чего доброго, узнает её Белолебедь.

– Почему не надо? – удивился юноша.

Рада прикусила губы.

– Я же девка простая, безродная, базарная торговка. А ты – из семьи богатых купцов. Не ровня мы. Твой отец будет против. Если действительно меня любишь, то лучше нам тайно обручиться, а потом перед семьёй повиниться.

– Нет! Нельзя жениться без согласия отца. Не принято так. Ты красивая, разговариваешь ладно, быстро отца очаруешь. Надо знакомиться, благословения просить.

– Не даст, – фыркнула Рада.

Володя задумался. Он и сам понимал, что безродная девка, метящая в невесты богатейшего купца, не понравится отцу.

– Ты права. Чем-то надо отца зацепить, – согласился юноша. – Что в тебе необычного, чем удивить можешь, что умеешь?

Девушка почувствовала, что дотронулся Володя наконец до верной струны. Кое-что необычное она действительно могла сделать. И Рада ответила с ухмылкой:

– Петь умею.

– Красиво?

– Вот и узнаешь, – напористо ответила девушка. Потом уточнила с опаской: – Кто ещё на знакомстве из родни будет? Брат?

– Никого, только отец. Руслан, старший брат, уехал по делам. Потому впечатлять только отца надо будет.

– Тогда я готова к знакомству, – улыбнулась Рада.

Тем вечером Кощей принёс скверные новости. Рада видела, как он на крыльце шептался с Ягиней, а та закатила глаза и махнула рукой на дверь – приглашала зайти. Воспитанница тут же сжалась на лавке. Знала, что её будут ругать.

– Как ты до этого додумалась?! – сходу воскликнула тётка. – Нет, не додумалась. Точно надоумил кто-то!

Рада отвернулась. А Ягиня, не дожидаясь ответа, принялась ходить взад-вперёд по избе. Половицы скрипели, но хмурые мысли оказались громче раздражающего звука. Воспитанница теребила край ткани, которая устилала лавку, и ждала, пока тётка потребует объяснений. Но Ягиня пока упивалась своим гневом. Кощей присел на лавку напротив и буравил взглядом то девушку, то тётку, которая, казалось, говорила больше сама с собой, чем с Радой.

– В град, на базар больше ни ногой! Будешь в лесу сидеть, пережидать, пока всё не утихнет, поняла? – Ягиня наконец остановилась и посмотрела на воспитанницу. Повторила: – Поняла?

– Да, – тихо ответила Рада.

Сама знала, что провинилась. Стоило быть осторожней, а раз не получилось, то придётся затаиться.

Несколько дней назад Морок собрал учеников и вместе с ними отправился в град. Не в тот, где Рада с тёткой обычно торговали, а крупнее. Туда приезжали купцы и из соседних княжеств, и с совсем дальних земель, чуть ли не заморских. Морок хотел, чтобы ученики потренировались в новом, непривычном месте. Там и люди другие, побогаче, местность незнакомая – значит, придётся вести себя осторожнее и внимательнее. Мужчина хотел испытать учеников. Сложное задание должно было принести больше пользы, чем все предыдущие. Рада с открытым ртом ходила по новому граду, рассматривала расписные терема и вычурные одежды местных. Но долго отдыхать Морок не позволил: приказал, как обычно, украсть любую вещь. Девушке не впервой было выполнять такое задание, потому она приступила смело, да потерпела неудачу. Богач, у которого она пыталась вытащить кошель, схватил Раду за руку. Тут же, не дав оправдаться, окрикнул стражу. Испуганную воровку повели к градскому служащему, который усадил её в клеть с узким окном под потолком и принялся расспрашивать: кто такая? Откуда? Признаётся ли в краже? Рада, конечно, отнекивалась. Именем назвалась чужим, о доме соврала. Пыталась заговорить градского, вымолить у него свободу, но тот смотрел на девушку хмуро. Видно, не она первая его сладкими речами разжалобить пыталась. И Рада понимала – ждёт её наказание. Порку розгами она вытерпит – после смерти уже ничего не страшно, – но если градской узнает о ней побольше, раскроет и прошлые прегрешения, да ещё и других учеников-воров найдёт, то девушке несдобровать…

Вскоре служащему надоело болтать с воровкой. Запер её в темнице, чтоб подумала над честными ответами, и ушёл. Но не успела Рада окончательно отчаяться, как за неё пришёл Морок. Девушка не знала, как он пробрался мимо стражи, как смог увести её из темницы, но была благодарна за спасение. Сразу же она уехала из града. Спряталась дома, в лесу, и надеялась, что весть о её поимке не долетит до деревни. Но надежда тяжёлым камнем потонула в реке. Раду искали сначала в том богатом граде, потом за его пределами – негоже воровку и беглянку на свободе оставлять. Ищейки проезжали и близ леса, где пряталась девушка, опрашивали и жителей ярмарочного града, но те, по счастью, по описанию не признали Раду.

Потому права была Ягиня: ни ногой из леса, пока всё не утихнет!

– Ну и кто тебя надоумил? – тётка склонилась над воспитанницей.

– А ты не догадываешься? – вмешался Кощей. Он давно приметил свой старый подарок, зеркало, которое лежало рядом с девушкой, подошёл и поднял его. Показал Ягине отражение Рады: – Посмотри, как её тьма инеем покрылась.

Девушка в непонимании нахмурилась. Тётка взглянула на отражение и тут же произнесла вопросительно:

– Морок?

– Кто ж ещё, – подтвердил Кощей.

Оба, старик и тётка, обернулись к Раде. Она сильнее скукожилась на лавке. Не понимала, как они догадались о Мороке: видимо, есть в нём что-то нечистое, как и в них.

– С Мороком связалась? – с напором спросила Ягиня. – Ничего лучше не придумала?

Рада закатила глаза.

Кощей жестом остановил гнев тётки. Подошёл ближе к девушке и спросил у неё спокойнее:

– Зачем к Мороку в ученицы пошла?

– Откуда о нём знаете? – взбрыкнула девушка.

– Отвечай! Что он тебе наобещал?

– Что поможет тьму в сердце успокоить, – подперев щёку, буркнула Рада.

– Соврал. Воровством да обманом ты тьму кормишь, а она лишь разрастается. Больше тьмы – сильнее Морок, а вместе с ним и Морана. Ты им помогаешь, а не себе.

– А что мне ещё делать? – Рада зашипела, как загнанная в угол кошка. – Морок учит меня защищаться и нападать. Мою семью убили. Меня убили. В следующий раз, как на меня нападут, хочу быть при оружии.

– Вот что тебе нужно, оружие? – Тихий и терпеливый голос Кощея успокаивал.

Рада молча кивнула.

Старик отошёл от неё. Зашагал по избе, как несколько минут назад это делала Ягиня.

– Что ж, – пробормотал он. – Это вещь нужная.

И Ягиня, несмотря ни на что, подтвердила:

– Нужная.

– Есть у меня одна мысль, – старик вдруг остановился. – Кое-кто может тебя обучить получше Морока…

– Кто? – устало спросила Рада.

Кощей будто не услышал вопрос:

– Как раз скоро начнётся их неделя.

– Чья? – не отступилась девушка.

– Позже скажу, обдумать сначала всё надо, с тёткой твоей обговорить, – Кощей взглянул на Ягиню, и та кивнула. – А сейчас ложись спать. Утро вечера мудренее.

Напрасно Рада кривилась и пыталась выспросить подробности. Старик остался непреклонен, а злить расспросами тётку – дело гиблое. Ночь вступила в свои права. Девушка разделась и улеглась на лавку. Поначалу отгоняла сон, чтобы подслушать разговор Ягини и Кощея, но те вышли на крыльцо, и голоса их спрятались за стенами избы. Рада уснула. Какая разница, узнает она всё сейчас или утром?

Утра дожидаться не пришлось. Кощей растормошил девушку, когда в раскрытые окна заглядывали чёрные глаза ночи. Спросонок Рада не поняла, что происходит. Она очнулась, когда старик вытолкал её из дома, приговаривая:

– Луна укажет путь. Их оружие – голос.

Ветер холодными прикосновениями ласкал тело под рубахой, трепал волосы. Девушка повертела головой. Потёрла сонные глаза, но никакой лунной дорожки, как обещал Кощей, она не увидела. Рада спустилась с крыльца, ощутила под голыми ступнями мёрзлую землю и мелкие камешки. Пошла вперёд, потирая руки, которые покрылись гусиной кожей. Двор Ягини сменился дремучим лесом, где каждая ветка так и норовила схватить девушку за волосы и разорвать тонкую рубаху, но любопытство заставляло Раду идти вперёд. Кое-где по земле стелилась бледная рваная дымка. Под порывом ветра качались кроны, и тени, искажаясь, танцевали по влажной траве. Девушка едва улавливала свет луны. Он терялся где-то вдалеке, манил отблесками и путал. Казалось, хотел завести добычу в чащу, оставить её в плену леса. И будь Рада обычной девушкой, она бы давно с криками рвалась домой, но тьма, которая струилась внутри, давала отпор любым страхам.

Что-то прошипело за спиной. Девушка обернулась, но заметила только тень. Та быстро переместилась и исчезла, а Рада продолжила идти вперёд. Лес, который поначалу казался опустевшим, начал наполняться странными звуками. Слышались лёгкие шаги и шёпот. Девушка, задерживая дыхание, пыталась понять, кому они принадлежат, не обманывает ли её воображение. Быть может, она до сих пор спит в избе Ягини?

Ветка со злостью ударила девушку, будто кто-то специально отвёл сучок в сторону и поджидал жертву. Руку засаднило, выступила кровь. Рада слизнула багровые капли. Земля стала потихоньку уходить вниз, дорожка вела в овраг. Тени, от которых отчего-то пахло водорослями, уже не прятались: они бегали вокруг девушки, и она слышала тихую песню. Мелодия убаюкивала и завораживала, но Рада сопротивлялась чарам. Она пыталась сама ухватиться за тени, удержать одну из них и призвать к ответу: чего они хотят? Те со смехом тянули девушку за рубаху и толкали в низину. Рада поскользнулась на траве, но под руку попалось что-то, и она удержалась на месте. Тень не дала упасть. Девушка дёрнула рукой обратно и увидела венок. По пальцам потекла вода: венок оказался мокрым, склизким, будто лежал на дне озера. Цветы пожухли. Рада отбросила его в сторону и отодвинула последние ветки, которые преграждали путь.

Впереди показалась река. В воде, словно в живом зеркале, отражались крупицы звёзд, разбросанных по ночному небу. Когда деревья остались позади, стала отчётливо видна лунная дорожка. Она струилась от леса к реке, к причалу, который деревянными балками ступал глубоко в воду. Рада с осторожностью пошла по лунному пути. Впереди никого не было видно, лишь тени смеялись позади. Девушка не стала оборачиваться. Добралась до причала, взошла на мокрые доски. Под холодным светом на них разглядела мокрые следы босых ног – кто-то совсем недавно гулял здесь. Доски затрещали. Раде показалось, что внизу, под ними, кто-то есть. Она задержала дыхание и пошла вперёд. Откуда-то звучала та самая завораживающая песня, и девушка готова была поклясться, что голос идёт из-под воды. Показалось, что кто-то шагает позади. Рада резко обернулась. Она едва успела заметить девушку с распущенными волосами и в мокрой рубахе, как вдруг кто-то схватил её саму за одёжу и потянул вниз. Рада вскрикнула, не удержалась. Она рухнула в реку. Холодная вода облепила тело, забилась в глаза и нос. Девушка почувствовала мертвенно-ледяные руки, которые удерживали её под водой: одна обхватывала талию, другая зажимала рот. Рада билась. На миг она вырвалась и глотнула воздух.

– С нами…

– Поиграй…

– С нами… – слышала она шёпот вокруг.

Под водой ловко, словно рыбы, плавали полуголые девушки. Они выныривали и хохотали, сжимая Раду в кольцо, из которого живой не выйти. Их мокрые волосы хлестали по лицу, руки тянули рубаху. Рада отталкивала их. Кого-то она пыталась схватить, но русалки легко выскальзывали и уходили под воду, переплывали девушке за спину и снова смеялись.

– Поиграй с нами, – она ощутила, как кто-то убрал прядь волос ей за ухо. Шёпот оказался таким же холодным, как и всё вокруг.

– Перестаньте! – закричала Рада.

– Поиграй…

– С нами…

– Живая дева…

– Меня убили! – вновь закричала Рада, чувствуя, как ей нажали на голову и потянули на дно.

– Убили?..

– Дева мертва?..

– Мертва?..

Холодные руки рванули рубаху, обнажая шрам на груди.

– Мертва?..

Раду выкинуло к берегу. Вода от ветра покрывалась рябью и лизала ноги, норовя затянуть девушку обратно. Рада, откашливаясь, поползла к траве. Шёпот шелестел за спиной. Девушка ухватилась за молоденькое дерево на берегу и только тогда обернулась назад. Из реки на неё смотрели мёртвые девы – русалки.

– Меня отправил к вам Кощей, – сиплым голосом произнесла Рада, надеясь, что её услышат. Наверняка старик говорил именно про этих дев. – Сказал, что вы научите меня, научите… – она запнулась, не понимая, чему именно должны научить её русалки.

– Научим, – прошелестели девы.

Они со смехом подхватили Раду и накинули на голову венок с вплетёнными водорослями. Только теперь девушка смогла рассмотреть русалок: она очень походила на них. Все юные, бледнолицые, с длинными влажными волосами и в мокрых рубахах, сквозь которые просвечивались изгибы тел. На головах – мокрые венки. Если бы Рада не видела, как ловко и долго русалки плавали под водой, норовя утопить её, она бы подумала, что это самые обычные девушки.

– Повторяй, повторяй, – затараторили русалки.

Они схватились за руки и принялись кружиться подле Рады, потом заставили её присоединиться к хороводу. Двигались быстро, со смехом. Рада едва поспевала за ними. Наглотавшись воды, она до сих пор не пришла в себя, поэтому постоянно спотыкалась и норовила завалиться не в ту сторону. Её мутило. С трудом девушка повторяла слова песни, которую завели русалки. Их голоса были сильными и нежными. Песнь зачаровывала, проникала глубоко в сердце, вонзалась в разум. От неё хотелось всё больше и больше танцевать, но ноги заплетались. Губы Рады двигались, неслышно произнося слова. Русалки заводили песню за песней, а девушка повторяла и повторяла. Уже легче стало кружиться; словно ветер, а не руки мёртвых дев помогали ей двигаться в нечестивом хороводе. Шум в ушах начал заглушать слова песни. Рада поняла, что сейчас упадёт, и с силой вырвалась из круга русалок. Те захохотали. Девушка рухнула на землю, камни и ветки расцарапали ей спину, но она почти не ощущала боли. Всё кружилось и плыло перед взглядом, она не могла сосредоточиться. От ночного ветра, хлеставшего по мокрому телу, кожа заходилась мурашками. Рада почувствовала, как теряет сознание.

Остаток ночи она помнила урывками.

В какой-то момент русалки остановились, одна из них помогла Раде встать.

– Ты похожа на нас, – с холодной улыбкой произнесла дева. – Такая же мёртвая, значит, умеешь пользоваться голосом. Просто не знаешь об этом.

Рада едва кивнула. Она редко пела, а если и пробовала – то тихим голосом. Сегодня ночью её голос впервые разнёсся по лесу, добрался до неба, и в тот момент она действительно чувствовала себя сильнее.

Русалки потянули её дальше. Они шли по лесу, не упуская из взора реку, а по дороге снова пели и заводили хоровод, от которого у Рады кружилась голова. Но кровь бурлила. Девушка чувствовала, как душа её тянется к русалкам, влюбляется в их песни. Тьма внутри неё тоже будто пела, разогревала жилы и наполняла сердце силой. Ближе к опушке леса девушки затихли. Показался берег близ деревни, по которому шёл одинокий рыбак. На мелководье плавала привязанная к колышку лодка, в которую он укладывал снасти. Русалки тем временем выбирались из леса. Рада заметила, как в ночи ярко заблестели их глаза, в которых отражался юноша, и как участилось их дыхание. Нежная песня волной покатилась от леса к берегу, и рыбак остановился, прислушиваясь. Рада тоже запела.

Так девы и стали утопленницами. Силой или обманом у них крали любовь, а затем топили – или девушки топились сами. А потом отбирали жизни других людей. Рада не сводила глаз с рыбака, который заворожённо слушал песню. Русалки медленно выходили к нему, обступая кругом. Юноша с восторгом разглядывал их. Зачарованная песни заглушила его страх, заставила разум онеметь. Русалка, что была ближе всех к нему, улыбнулась. Рада заметила, что зубы у той девы заострились, как у змеи. Тут же обвела языком свои зубы, но кроме острых клыков ничего не почувствовала. Мужчина подался вперёд к русалке. Одной рукой он обнял её за талию, пытаясь притянуть к себе, а второй гладил по телу, которое казалось обнажённым из-за мокрой ткани. Русалка со снисходительной улыбкой отстранилась от юноши, и он поймал другую девушку. Сглотнул, с вожделением разглядывая её, но и та выскользнула из объятий. Рада тоже увернулась. Русалки обступили рыбака, кружа возле него и не останавливая песню.

Вдруг одна из них вновь обнажила зубы. Поманила юношу к себе, и тот, заворожённый подошёл. Утопленница вгрызлась в его шею. С той же жадностью, что он прежде смотрел на неё, теперь пила она его кровь. Русалка отстранилась, вытерев алые губы, и на её место подошла другая. Потом третья, четвёртая. Подозвали и Раду. Она замешкалась, испугавшись, и её буквально толкнули в сторону юноши. Девушка уставилась на его рану на шее и вдохнула запах крови. Тьма тут же отозвалась внутри, забурлила, давая понять, насколько желанна для неё кровь. И Рада осторожно прикоснулась губами к месту укуса. Слизнула первую каплю. Почувствовала, будто облизывает железный клинок – опасный, но необъяснимо притягательный. Девушка с жадностью глотнула ещё крови. Мир вокруг будто потемнел и перестал существовать. Она прикрыла глаза и пила кровь, не в силах остановиться, пока тело не отозвалось резкой дрожью. Дыхание участилось. Рада напряглась, а после сладкая усталость прошлась по телу, заставляя забыться. Девушка толкнула рыбака в объятия следующей русалки и упала назад на песок. Стук сердца заглушал всё вокруг. Грудь тяжело вздымалась, и Рада с закрытыми глазами пыталась восстановить дыхание. Потом посмотрела на небо. На горизонте виднелась слабая тёмно-розовая полоска рассвета.

Русалки насытились кровью. Юноша побледнел и еле стоял на ногах, но счастливо улыбался. Рада поняла, насколько велика сила песни, но, как шепнула одна из утопленниц, чары действуют лишь раз. На второй раз человек, услышав песню, не поддастся им. Но и такое оружие девушку устроило.

Жар, полученный благодаря крови, постепенно отпускал тело Рады. Она сидела на берегу, обняв колени руками, и наблюдала за русалками. Они поманили юношу в воду. Поддерживая его под локти, повели на глубину. Рыбак еле перебирал ногами, шатался, будто перепил браги. И всё же уверенно шёл вперёд, несмотря на то, что ледяное течение толкало его в сторону. Утопленницы танцевали вокруг него. Они смывали кровь со своих лиц и обливали водой юношу, а он смеялся в ответ. Вода доходила ему уже до шеи. Ещё пара шагов – и он скрылся под гладью реки. Русалки тоже нырнули, но Рада знала, что вода для них жизнь, а для рыбака погибель.

Долго девушка смотрела на опустевшую реку. Пока она руками вычёсывала волосы, выбирая из них мелкие камни и водоросли, русалки вернулись и присели рядом. Никто больше не пел и не собирал хоровод, утро отбирало потусторонние силы утопленниц. Рубаха у Рады постепенно подсыхала, а пение птиц да мерное течение воды наводило сон.

Очнулась Рада, когда уже рассвело. Она вскочила. Если кто-то из деревенских обнаружит её здесь да в таком виде, то ей несдобровать. Русалок рядом уже не было, но перед уходом они, видимо, перетащили Раду в прибрежные кусты, чтобы никто её не заметил. Девушка выдохнула, потихоньку огляделась. Крадучись добежала до воды, чтобы умыться – вдруг на лице осталась кровь мертвеца, – а потом помчалась в сторону леса.

Рада долго блуждала по тропам, которые из-за спешки и волнения казались незнакомыми. Утро не принесло тепла, и она всё так же растирала себя руками, чтобы согреться, и злилась на боль в босых ступнях. Волосы высохли, но спутались и пахли водорослями. Рубаха тоже пропиталась кислым речным запахом и посерела от грязи, к тому же Рада постоянно чесалась из-за песка, который не смогла вытряхнуть из ткани. Русалий венок она со злостью выкинула на дорогу. Ночные воспоминания разрывали девушку на части: сперва её чуть не утопили, потом обучили чарам; на её глазах убили человека, но сама Рада наслаждалась кровью, приближая несчастного к смерти. Девушка остановилась на тропе. Закрыла лицо руками и вздохнула. Страшный сон ночи ей не забыть, как и день смерти.

В конце концов Рада добралась до избушки Ягини. Ноги заплетались не хуже, чем у мёртвого рыбака. Девушка толкнула дверь в дом, упала на лавку и застонала. На тётку и Кощея она внимания намеренно не обратила, а те молчали, с интересом уставившись на неё. Дрожь всё ещё проходилась по телу, и Рада обняла себя руками. Косо глянула на стариков.

– Вы знали, что они попытаются меня утопить? – в лоб спросила девушка.

– Но не утопили же, – пожал плечами Кощей. Он всегда был излишне спокоен, чем нравился Раде, но сейчас это спокойствие раздражало. Девушка готова была разорвать старика на части за то, что отправил её на ночное приключение и не предупредил об опасности. – Они помогли?

– Помогли, – сквозь зубы ответила девушка.

– Оно и видно. Ты хоть и злишься, но тьма твоя ласкова.

Рада промолчала, иначе бы выдала что-нибудь острое. Она медленно встала с лавки и на трясущихся ногах добралась до закутка, где лежало зеркало. Оглядела себя, хотя в отражении могла увидеть лишь мертвячку. В зеркале девушка почти не изменилось: чёрная обтянутая кожа, потрескавшиеся губы, чёрные глаза. И всё же губы слегка заходились в улыбке. Ни разу Рада не видела, чтобы отражение улыбалось – точнее, она сама никогда не улыбалась в зеркало. И сейчас девушка смогла рассмотреть зубы, острые, похожие на клыки русалок. Её мёртвая часть, её внутренняя тьма жаждала крови и насытилась сегодня ночью.

Надолго ли?

Солнце светило ярко, почти прожигая лучами деревянный пол постоялого двора. Уже несколько дней Рада жила здесь, в горнице, которую оплачивал Володя. Он одаривал девушку всяческими подарками и обещал ей вскорости устроить встречу с отцом. Тот пока был занят, разъезжал по торговым делам. Рада терпеливо ждала его возвращения.

И тот день настал. Воздух наполняла духота и сладковатый запах цветов в вазе. Те цветы Володя прислал Раде ещё утром, вместе с тяжёлым сундуком, в котором девушка нашла несколько платьев из дорогих тканей, с яркими каменьями да с искусной вышивкой. Володя велел подготовиться – сегодня его невесте предстояло знакомство с будущим свёкром. Жених уверял, что вычурные одёжи не дадут ей упасть в грязь лицом, несмотря на безродное происхождение. «Посмотрим», – зло фыркнула Рада.

Едва Володя уехал, она задёрнула шторы, спрятавшись от солнца и от чужих глаз с улицы, и принялась мерить платья.

Одёжа не походила на ту, какую носили деревенские жители. Да и у градских дев кошельки были не столь широки, чтобы заиметь подобные платья. Но семья Белолебедей во главе с Филиппом, несколько лет назад ограбившим и убившим семью Рады, могла позволить себе всё. Девушка поджала губы. Сама не заметила, как провалилась в горькие воспоминания и от злости чуть не сорвала бусины с ткани юбки. Она еле разжала руку и поскорее натянула платье. За ним – столь же роскошный кокошник. Рада вдохнула и выдохнула, зажмурив глаза. Надобно было посмотреть в зеркало, но девушка знала, что в отражении встретит не себя, а тёмную сущность, что захватила её сердце. С улицы, как назло, доносился счастливый женский смех. Любая девица могла насладиться своим отражением. Любая! Кроме Рады.

Девушка сжала зубы и медленно подняла зеркало, подаренное Кощеем. Несколько секунд она смотрела на себя, а потом швырнула зеркало на кровать. Кокошник в отражении был хорош, а она – нет. Всё благодаря Белолебедю, этой старой скотине, перед которой ей сегодня придётся лебезить и красоваться, лишь бы он одобрил брак с Володей. Одобрит, никуда не денется.

Рада переоделась во второе платье. Снова подняла зеркало, попыталась через небольшое отражение рассмотреть себя полностью. Потом примерила следующее платье, ещё одно… Вскоре девушка перебрала всю одёжу и украшения. Ей нравилось чувствовать лёгкий шёлк, тяжесть бархата и чуть щекотную на ощупь парчу. Украшения сияли на солнце, чей тонкий луч просачивался сквозь занавеси на окне. Рада закружилась по горнице, представляя танец с Володей, а длинные серьги били её по шее, широкий подол путался в ногах. Неудобно, и всё же как приятно ощущать себя богачкой. Девушка остановилась посреди горницы, переводя дыхание.

Вскоре по предварительному распоряжению Володи хозяин постоялого двора подготовил для Рады купальню этажом ниже. Горницу заволокло паром, и девушка едва разглядела ванну, от которой приятно пахло травами. Рада различила запах хвои и череды, а потом дыхание замерло, пока она опускалась в ванну с травами, смакуя прикосновения горячей воды. Так, значит, купаются богатые люди? Сама девушка обмывалась лишь в речке да в бане.

Нехотя она потом вылезала из ванны и вытирала волосы. Надевала чистые наряды, привезённые Володей, и ждала его в горнице.

Застучали колёса. Рада выглянула в окно и увидела подъезжающий экипаж, тот же, что утром привёз сундук с богатствами. Девушка разгладила на себе платье и побежала вниз, встречать жениха. Володя поначалу даже не узнал Раду. Уставился на неё с удивлённым прищуром, потом, опомнившись, подал девушке руку и приказал вознице собирать её вещи. Вскоре тронулись в путь.

Рада волновалась. Перед глазами всё проносились гадкие воспоминания: слёзы на глазах одной сестры, безвольно упавшая со стола рука второй сестры, младенец, чей крик оборвало плотное одеяло. Оранжевое зарево над домом, пустота. Тёмная ночь и боль, чей яд растёкся по всему телу. Женщина в чёрном – богиня Морана, которая впустила жизнь в бездыханное тело, облитое кровью. Никто, кроме Ягини и Кощея, не знал о случившемся. Филиппу Белолебедю всё сошло с рук, и девушка искренне желала ему прочувствовать ту же агонию, которую испытала она. Она ещё отомстит. Но сначала – знакомство.

Рада, кажется, задремала на плече у Володи. Он легонько потряс девушку, и она открыла глаза, как после дурного сна.

– Подъезжаем, – предупредил жених.

Рада осмотрелась. Экипаж ехал сквозь лес, чьи высокие деревья будто упирались макушками в небо. Со слов Володи, вскоре дорогу пересечёт небольшая река, перетекающая в озеро с белоснежными лебедями. Именно благодаря озеру, близ которого располагалась усадьба, и появилось сначала прозвище, а после фамилия их семьи – Белолебедь.

Лес редел. Вскоре он совсем расступился, обнажив высокий забор. За оградой виднелась усадьба. У Рады перехватило дыхание: никогда ранее она не видела такой красоты. Высокий, в три этажа дом с резными наличниками был построен из светлого дерева, галереи и открытые переходы опоясывали здание, а забор всё не кончался и не кончался, очерчивая бескрайние владения Белолебедей. Даже князь мог бы позавидовать такому богатству. Рада припомнила слушок, что Белолебеди приходились то ли дальними родственниками, то ли хорошими знакомыми князю. Похоже на правду.

Показались впереди и широкие ворота. Экипаж остановился перед ними, и возница крикнул:

– Открывай! Владимир Белолебедь едет.

За оградой засуетились. Ворота тут же открылись, и экипаж резво проехал вперёд. На ухоженном дворе пахло цветами, которые обрамляли дорожку к крыльцу дома, и яблоками – невдалеке виднелся сад. Экипаж остановился под навесом, и слуги принялись распрягать лошадь. Рада ещё несколько секунд рассматривала усадьбу, а потом ощутила, как Володя тянет её за руку. Он помог выбраться из экипажа и взглядом указал на внушительного размера дом:

– Идём. Не бойся, краса моя.

Легко сказать. Рада отряхнула платье и пошла вслед за женихом. Он поднялся на крыльцо и открыл тяжёлую дверь с засовом, за которой в сенях гостей поджидали служанки. Они поклонились Володе и засуетились, рассказывая, что Филипп за накрытым столом уже ждёт всех в зале. Раду девушки окинули изучающими и пока недружелюбными взглядами. Володя повёл невесту по коридорам. Усадьба казалась огромной: здесь легко можно было разместить всю родную деревню Рады, Сосенки. Каждой семье по горнице. Может, и каждому жителю – кто знает, сколько здесь опочивален да потаённых клетей?

Впереди показался зал. По коридору разносился запах жареного мяса и выпечки, а в проёме арки Рада увидела край накрытого стола. Сердце разгулялось от волнения. Девушка наспех вытерла взмокшие ладони о платье и по приглашению Володи зашла в зал.

Не сразу она увидела Филиппа Белолебедя. Сначала её взор пал на длинный стол, заставленный блюдами. Потом на несколько пустых кресел с резными подлокотниками.

– Отец, – Володя склонил голову, и Рада перевела взгляд к дальней стороне стола. Там во главе сидел Филипп Белолебедь.

Девушка тоже склонила голову. Но не из почтения, а из страха, что Белолебедь признает в ней ту девочку, которую некогда убили по его приказу. Рада долго не поднимала голову, ощущая, как Филипп разглядывает её тёмные волосы с кокошником и платье, подаренное Володей.

– Проходи, сын, – голос отца разнёсся по залу. – Я всегда знал, что твоё сердце легко покоряется слабостям любви, но не думал, что настолько, что ты готов привести в дом безродную девку. Пусть и красивую. Знакомь с невестой, раз приволок сюда.

Рада вспыхнула от ехидного тона Белолебедя. Подняла взгляд. Филипп сидел в своём высоком кресле, подперев кулаком подбородок, и издевательски улыбался. Ничуть он не изменился за столько лет. Такой же напыщенный и мерзкий. Рада готова была исполнить свою месть хоть сейчас, схватить со стола нож и запустить его в самодовольную рожу Филиппа, но Володя взял девушку за руку, призывая успокоиться, и повёл к креслу. Пол скрипел под её шагами. Она шла медленно, стараясь унять вьюгу, что зародилась в её душе. Снежная буря загородила мысли, ветер взвыл. Рада, тяжело дыша, опустилась в кресло, и Володя помог ей придвинуться к столу. Сам сел напротив.

Служанки сунулись было в зал, чтобы разлить всем напитки да налить мясную похлёбку, но Белолебедь взмахом руки прогнал их прочь.

– Рассказывай, – грозно потребовал Филипп.

Рада вздрогнула от его голоса. Она старалась смотреть вниз, на стол, чтобы выглядеть покорной невестой, как того требовали нравы.

– Я люблю её, отец, – тихо молвил Володя.

– Я тоже много чего люблю. Хмель, например, и баню. – Филипп разговаривал так, будто Рады здесь не было. Обращался лишь к сыну. Он наполнил себе и Володе по чарке.

Юноша растерянно замолк. Рада тоже не могла ничего сказать и тихо злилась на бездействие жениха. Володя ссутулился за столом и выпил чарку хмеля, протянутую отцом.

– Рада невероятная. Красивая, умная, добрая, – заговорил он. Девушка закатила глаза: слова прозвучали так, будто он пытается убедить в этом себя, а не отца.

– И безродная. Торговка с базара, как я понял? – перебил Филипп и повернулся к Раде. – Бедная сиротка, которой повезло окрутить богатого купца?

– Да, сирота, – пробормотала девушка.

«Твоими стараниями», – хотела бы добавить она, но язык еле ворочался. Белолебедь снова уставился на сына.

– Значит, по сердцу она тебе?

Володя кивнул:

– По сердцу. Жить без неё не могу.

– Что ж, могу её оставить в служанках, раз жить без неё не можешь. И тебе хорошо, и ей. Хочешь ведь, девка, жить в богатом доме? – Филипп снова обратился к Раде.

Девушка сжала юбку платья. Дикий крик так и рвался наружу, лишь страх не давал ему покинуть тело раньше времени. А она предупреждала Володю, что так всё и будет. Богач не примет её в семью.

– Отец, она моя невеста, – проявил твёрдость юноша. – Завтра мы отправимся в княжеские палаты и поженимся.

– Никаких палат, – махнул рукой Филипп. – Попрошу князя, чтоб не одобрил ваш союз. Будет служанкой.

– Отец…

– Сын.

Рада боялась вступить в разговор. У неё оставался лишь один способ смягчить Белолебедя. Надо были лишь…

…запеть.

Русалки обучили её своим тайнам. Голос – оружие мёртвых дев, надо лишь правильно им пользоваться. Для чар подойдёт любая песня, всего-то надо представлять, как её слова паутиной обволакивают жертву, проникают в душу, заслоняют посторонние мысли. Человек должен слышать песню. Влюбляться в мелодию и слова. Тогда он покорится чарам русалочьего голоса.

Рада не была русалкой в том понимании, какими были другие речные девы. Однако она, как и те девы, была мертва. Их голоса шли из мира Нави, потому имели силу.

И Рада запела.

Отец и сын тем временем спорили и не обращали внимания на девушку, которая шевелит губами. Она шептала слова, вдыхая в них чары, и песня становилась громче.

Песня превращалась в воздух, что наполняет зал. Филипп вдыхал его, не понимая, что поддаётся чарам. Вот уже его грубый голос смолк, Белолебедь повернулся к Раде. Склонил голову. Мечтательно, будто глядел в окно, подпёр щёку ладонью и вслушивался в тягучие слова, которые притягивали и топили в себе, как болото. Чары затягивали его на глубину. Уже гнев не омрачал толстощёкое лицо Филиппа, наоборот, добродушная улыбка растягивала губы. Мужчина отодвинулся от стола и откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе. Прикрыл глаза. Он наслаждался песней, и Рада поняла – у неё получилось. Получилось на время пленить Белолебедя. Девушка старательно продолжала петь, ведь чем дольше длится песня, тем дольше сохранятся её чары. Надо было не только успеть получить благословение на союз с Володей, но и пожениться в княжеских палатах. Раде понадобится день-два. Она надеялась справиться со всем за это время, пока не выветрились чары. Жаль только, что после песни девушка останется совсем без сил. Пение иссушало, и если на прогулках с русалками она восстанавливалась с помощью чужой крови, ради которой они и охотились, то тут, в усадьбе, напасть на кого-либо она не могла.

Белолебедь плавно раскачивал голову из стороны в сторону в такт песне и мычал, видимо, подпевая. У Рады начало плыть перед глазами. Она поняла, что пора заканчивать песню – тем более, осталась последняя пара строк.

Но не успела она завершить пение, как хлопнула дверь в зал. Девушка обернулась ко входу. Слова иссякли сами собой, и Рада едва не закрыла рот руками. На пороге стоял он.

Скакунами мчались месяцы. Рада дни напролёт проводила в лесу подле Ягини: помогала ей собирать травы, следила за хозяйством да готовила снадобья. А по ночам резвилась с русалками. Уже привыкла она и к купаниям в ледяной воде, и к чарующим песням, что раскурочивают душу. Уже забыла девушка про то, как обучалась воровству. Морок – это имя, как и имена его учеников, давно обратилось в прах.

– Уже не ищут тебя, – обрадовала девушку Ягиня, когда вернулась с базара. – Похоже, забыли.

Рада, которая до этого выстилала на ткани травы, чтобы смыть с них пыль и высушить, резво перевела взгляд на тётку. Последний год она пряталась от людей. Боялась, что её найдут и утащат в темницу, из которой девушку вызволил Морок. Но позабыли о ней наконец. Одиночество в лесу засосало её, словно болото, не оставляло воздуха, необходимого для полноценной жизни. Раде хотелось вернуться в люди. И она осторожно спросила:

– И что теперь?

– Теперь? – повторила тётка, уставив руки в бока. – Теперь будешь думать головой и не ввязываться в неприятности. Можешь снова ездить в град, на базаре торговать. Но чтоб о Мороке я больше не слышала!

– Хорошо, – покорно кивнула Рада.

Её и саму не тянуло к воровству. И к таинственному и холодному Мороку, который обучал девушку нечестному делу.

Разбились наконец оковы уединённой жизни. Позволили Раде снова в люди выйти, миру показаться. Договорилась она с Ягиней, что будут по очереди на базар ездить: один раз Рада, другой – тётка.

В тот месяц очередь была за девушкой. Поутру она натягивала сарафан и расчёсывалась, стараясь не смотреться в зеркало, которое отражало лишь тьму. А Ягиня, видно, переживала за воспитанницу, потому расхаживала перед ней, не замолкая:

– Новости все разузнай. Что людям надобно, не поменялась ли власть в граде, не захаживают ли лишние путники в лес наш… – по привычке указывала тётка.

Не только торговля её интересовала, но и слухи. И любопытно, и полезно. Ведь чем больше о людях ведаешь, тем сильнее они доверяют, когда им о них же рассказываешь. А к тётке из окружных деревень селяне любили за советом заглядывать – взамен дарили что или угощали чем. Так и выживала Ягиня в суровом лесу, так и росла её ведьмовская сила над людьми.

– Всё разузнаю, – кивнула Рада, подхватывая с лавки корзину и на ходу прощаясь с тёткой.

Девушка побрела по лесной тропинке, которая вскоре вывела её к полю. Светало, и цветы только начали расправлять свои яркие юбочки. Подолом сарафана Рада смахивала с них росу. Но мысли её уплывали вдаль: она не замечала ни цветов, ни солнца, что вздымалось над полем. Девушка с нетерпением ждала того дня, когда вернётся в люди, но сейчас путы страха затягивали тело до того, что становилось тяжело дышать. Вдруг её, воровку, узнают? Схватят и уволокут в темницу? И на этот раз рядом не будет Морока, который поможет сбежать.

Рада закрыла лицо руками. Растёрла его, будто смывая нехорошие мысли, а потом скорым шагом направилась в деревню.

Привычный путь – ближайшая деревня, телега с добрыми людьми, которые согласились подвезти девушку, – и она оказалась на базаре. Град, как обычно, кипел жизнью. Повсюду носились дети, на площади танцевали скоморохи, а толпа гуляк и покупателей, которые на выходных приехали на базар, несла девушку вперёд. Мало что изменилось с последнего приезда Рады сюда. Перед глазами стояли всё те же длинные торговые ряды, где смешивались запахи фруктов и выпечки, кожи и металла, домашних птиц и свежего мяса. Товар на любой вкус и кошель. Ягиня обещала в будущем выкупить место за лавкой, чтобы не бродить с корзиной по рядам, как мелкие торговцы.

Девушка пошла вдоль рядов, проталкиваясь между покупателями и неловко выкрикивая:

– Сушёные травы! Отвары от хворей! Грибы да ягоды!

Голос её, отвыкший от градского шума, утопал среди чужих голосов. Рада не пыталась их перекрикивать. Всё-таки зарытый внутри страх того, что её узнают, заставлял вести себя тише и сливаться с толпой. Девушка с усилием тащила за собой объёмную корзину, наполовину прикрытую покрывалом, и лишь изредка напоминала о себе. Куда больше она сейчас слушала других и рассматривала товары, выложенные на столах. Рада забрела в ту часть площади, где торговали заморскими тканями, одёжами и обувкой. С завистливым восхищением девушка оглядела кожаные сапожки и меховые накидки, а чуть поодаль – платья и сарафаны, которые и княгиня не побрезгует носить; пояса, расшитые жемчугом, и кокошники с шапками, на которых каплями чистой воды блестели каменья. Рада задержала дыхание. Возле девушки притихли и другие покупатели в таких же простеньких залатанных одеждах, как у неё. Всем хотелось полюбоваться на красоту. Если б не тяжёлая корзина, то Рада весь день тут бы простояла.

Вдруг чья-то рука упала ей на плечо. Девушка вздрогнула, подавляя крик, и обернулась. Напротив себя она увидела знакомое лицо, на котором красовалась недоверчивая улыбка.

– Рада, ты, что ли? – спросил юноша, разглядывая в девушку.

Она узнала его – одного из учеников Морока, – но не ответила. Знакомый, впрочем, был уверен в своей правоте, подтверждение ему не требовалось.

– Давно тебя не видно, – продолжил он и понизил голос. – После того случая. Хорошо, что Морок помог тебе сбежать.

– Хорошо, – легонько кивнула девушка.

Она не знала, чего ожидать от юноши. Он выглядел доброжелательным, но, как и все воры, мог как просто поболтать со старой знакомой, так и напугать её тем, что сдаст её градской страже, – а чтоб не сдал, придётся ему чем-то отплатить. Потому Рада на всякий случай отступила на шаг назад. Сделала вид, что вновь разглядывает лавки, где лежали дорогие одёжи, а сама думала, в какой момент улизнуть.

– Нравится, да? – юноша указал взглядом на лавку. – Все тут столпились, любуются. Представь, сколько денег тот купец домой повезёт, когда всё распродаст. Нам такое и не снилось.

Рада угукнула и сделала ещё шаг в сторону, будто толпа её нечаянно унесла. Но знакомый не отступил, юркнул меж людей и снова приблизился к девушке.

– Не думала вернуться к нашему делу? – спросил он.

Рада помотала головой:

– Нет. Опасно это всё, сам понимаешь, – она постаралась улыбнуться.

– Будто с голоду помирать не опасно, – буркнул юноша со вздохом. – Каждый выкручивается, как может, сама знаешь.

– Знаю.

– Не хочешь на последнее дело с нами сходить?

– Нет, – наотрез отказалась девушка. – С Мороком больше не связываюсь.

– А я не с Мороком работаю. Мы с друзьями теперь без него. Странный он. То ли мы так сильно выросли, то ли он помолодел. Нечистая сила какая-то… Не замечала?

Рада пожала плечами. Замечала, но не хотела обсуждать это с учениками Морока. Юноша продолжил:

– Поэтому обучились мы да ушли от Морока. Теперь сами, без него воровством промышляем. Присоединяйся.

– Нет, я…

– Я же вижу, как ты на богатства эти смотришь! – юноша вновь зыркнул на полные дорогих одёжек лавки. – Помоги нам, в последний раз. И тебе хорошо – доля награбленного, и нам хорошо – помощь-то нужна.

– Кого грабить собираетесь? – напряжённо уточнила Рада.

– Этого купца, у чьей лавки стоишь, – хмыкнул юноша. Девушка посмотрела на краснощёкого купца, который расправлял ткани после того, как любопытные покупатели их рассматривали. – Мы уже всё продумали, всё безопасно. Поможешь по старой дружбе?

Девушка прищурилась. Не было между ними никакой «старой дружбы» – юноша просто не позволял ей отказаться, и кто знает, какими способами он будет её уговаривать. Вдруг на угрозы перейдёт? Лучше согласиться. И вправду – лишними что ли будут монеты награбленные? В последний раз же.

– Хорошо, – на выходе произнесла девушка. – Что я должна делать?

К вечеру Рада вернулась к Ягине. Не стала с ней делиться гнетущими мыслями, предупреждать, что снова ввязалась в тёмные дела. Тем более, может, и обойдётся всё… Целая неделя оставалась до ограбления.

Но та пролетела слишком быстро. На исходе седьмого дня небо надрывалось дождём. Вскоре купец со своими богатствами должен был выезжать из града, и Рада надеялась, что непогода разрушит его планы – а вместе с этим планы её бывших знакомых. Но обстоятельства не сжалились над девушкой. Едва стемнело, как дождь перестал, и пришлось Раде незаметно выбираться из тёткиной избушки. Ливень прижал траву к земле, и за девушкой тянулись отчётливые следы. «Нехорошо это», – подумала она, оглядывая тёмные впадины на траве. Но делать нечего – пришлось идти к месту, где её ждали остальные. Макар, юноша с базара, наказал явиться на опушку леса, где их прежде собирал Морок: место далёкое, незаметное, но в то же время запоминающееся. Долго Рада добиралась дотуда, вся взмокла, что от бега, что от мокрых веток. Летник можно было выжимать, и в конце концов девушка расстегнула его, из-за спешки не чувствуя холода.

К опушке леса она пришла последней. Тяжело дыша, оглядела учеников Морока: пять человек с ножами и дубинами. И трясущаяся от усталости Рада. И зачем она понадобилась им на этом ограблении, неужель без неё нельзя обойтись? Не успела девушка задать вопрос, как юноши махнули ей руками и повели в чащу, держась неподалёку от дороги, которая пересекала лес. Здесь должен был проезжать купец. Людей с ним, по заверениям Макара, было немного, так, пара стражей – с ними легко справиться.

– А я-то вам зачем? – спросила всё-таки Рада.

– Как зачем? Помогать будешь.

Девушка покачала головой и усмехнулась.

– Ну да, я ж сильнее стражников, вмиг их поборю, даже без дубинок. Врёшь ты. Зачем я вам?

Она замедлила шаг, давая понять, что не двинется дальше, пока не получит ответ. Макару тоже пришлось отстать от остальных ребят. Он нахмурился:

– Морок попросил тебя вернуть.

– Морок? – опешила Рада. – Ты же сказал, что больше с ним не работаешь?!

Юноша пожал плечами:

– Соврал, иначе бы ты не согласилась.

– Так я сейчас откажусь.

Рада остановилась. Макар схватил её за запястье и потянул дальше. Голос его перешёл на гневный полушёпот:

– Ещё чего! Теперь никуда не денешься. Либо с нами пойдёшь, либо стражникам тебя сдам. Морок нас всех спас, ремеслу обучил, мы должны быть ему благодарны.

В его голосе девушка уловила почитание, граничащее с безумством. Спорить побоялась.

– Поэтому, – продолжил Макар, – сейчас поможешь нам.

– А потом?

– А потом отпустим тебя, – пообещал юноша. – Таков уговор с Мороком, о большем он не просил.

Девушка почувствовала, как немеют ноги от страха. Недаром Кощей и Ягиня в один голос убеждали её, что нельзя связываться с Мороком. Но сейчас не было обратного пути. И она понадеялась, что всё обойдётся. Всего одно дело – последнее – и её отпустят. А Макар тем временем волок девушку дальше, едва поспевая за остальными ребятами. Она не сопротивлялась, но и не спешила ему назло.

Вскоре выбрали грабители хорошее место близ дороги. Повалили дерево, чтоб купеческой повозке пришлось остановиться, а сами схоронились за деревьями. Днём бы не рискнули напасть, а ночью и спрятаться легче, и напугать уставшего купца проще. Редкий олух выезжает с богатствами своими по ночам, но Морок заранее выкупил все горницы на постоялом дворе, потому переночевать купец в граде не смог. И, конечно, Морок любезно подсказал ему, что остановиться можно в деревеньке за лесом. Места здесь спокойные, ехать безопасно, да и недолго.

Не знал купец, насколько его обманули.

– Стой за этим деревом и не выходи, пока не позовём, – приказал Макар девушке.

Рада спряталась за толстым и прохладным стволом дерева. От него пахло мокрой листвой и грибами. Ноги утопали в траве, которая уже пообсохла после дождя. Все молчали, и каждое покашливание, каждое движение или случайный звук казались слишком громкими в лесной тишине. Лишь изредка поднимался свистящий ветер, а вместе с ним вдали каркали вороны, будто предвещавшие что-то нехорошее. Рада покрепче завернулась в летник. Она начала замерзать без движений и грела руки, прислонив их к шее. Не знала она, сколько длилось ожидание, когда послышался конский топот.

– Едет, – прошептал Макар, и голос его, подхваченный ветром, легко разнёсся меж остальными ребятами.

Рада напряглась. Выглянула из-за дерева, стараясь различить на дороге очертания повозки, но тьма ослепляла её. Лишь отдалённый стук копыт, который с каждой секундой становился всё громче, подсказывал, что повозка приближается. В один момент послышались крики и непонятный стук. Девушка поняла, что всё началось. Она села на корточки и сжалась в плотный комок, чтобы её не заметили. Пользы от неё не было никакой – непонятно, зачем Морок захотел её вернуть. Судя по звукам, ребята бились со стражниками, а лошади испуганно ржали. Лес гремел. Казалось, сейчас градская стража услышит, что на купеческую повозку напали, и ринется на помощь. Рада сморщилась. Страха, этого пронизывающего ржавой иглой чувства она не ощущала, зато было отвращение. Всё казалось неправильным. Больше она на подобное точно не согласится, а если кто угрожать ей вздумает – то очарует его русалочьей песней. Ни разу девушка не пела вне русалочьего круга, всегда только вместе с другинями, когда они нападали на одиноких мужчин на берегу реки. А надо бы попробовать использовать чары самостоятельно.

– Идём!

Рада почувствовала, как кто-то схватил её за руку и буквально выволок из-за дерева. Она резко открыла глаза и уши. Это Макар тащил девушку к повозке, возле которой лицом в землю лежали стражники и возница. Внутри, помимо учеников Морока, которые обшаривали повозку, Рада впотьмах разглядела двоих мужчин: того самого купца с базара и черноволосого юнца. Обоим связали руки за спиной.

– Не моё это, его, – дрожащим голосом объяснял мужчина, пытаясь указать на юношу. – Я лишь продавец, помощник, слуга его.

Рада едва вслушивалась в бессвязное бормотание купца. Всё это казалось дурным сном, который скоро перейдёт в такое же дурное воспоминание. Сейчас хотелось снова закрыть глаза и уши. Одно дело – мелкое воровство на базаре, каким она промышляла раньше, и другое дело – бойня со стражей и ограбление. Тело мелко дрожало, буквально вопя о том, насколько всё происходящее неправильно.

– Слышишь? – Макар выдернул девушку из мыслей. – Оказывается, не купец это.

– А кто купец? – будто спросонок уточнила Рада.

– А вон тот.

Макар указал на юношу в повозке. Глаза пленника опасно блестели, и казалось, что даже со связанными руками он опасен. Рада молча кивнула. Ученики Морока слишком долго возились в повозке, и Макар, не выдержав, отпустил девушку и тоже полез внутрь. Она обхватила себя руками, пытаясь согреться, и отвернулась. Но тяжкое чувство разъедало Раду. Нутром она чувствовала на себе пронзающий взгляд молодого купца. Она старалась не смотреть на него в ответ, но деться было некуда, бывшие друзья до сих пор копались в повозке.

– Ах ты ж рыло скоблёное! Обманул! – вскричал Макар.

Девушка резко развернулась к повозке, откуда с перекошенным лицом выходил грабитель.

– Нет здесь ничего! – он размахивал руками. – Не взял с собой купец ни денег, ни товара! Пустой поехал!

Рада перевела взгляд на молодого купца. На его лице на миг сверкнула улыбка, но тут же погасла, когда над ним склонились ребята с дубинками.

– Где ж нам деньги искать, а? – ухмыляясь, спросили они. – В повозке аль нет?

И, чтобы придать купцу разговорчивости, один разбойник ударил его кулаком в живот. Купец с рваным стоном согнулся пополам. Ему дали пару секунд отдышаться, потом подняли.

– Говорить будешь?

– Буду, – сквозь кашель ответил купец. – Вон, с девицей говорить буду.

Он подбородком указал на Раду. Девушка округлила глаза, а Макар, ничуть не раздумывая, толкнул её к повозке. Рада нехотя забралась внутрь. Разбойники пропустили её к купцу да для надёжности ещё раз подтолкнули так, что она упала к юноше на колени.

Она вскользь осмотрела купца, насколько позволяла ночная темень. Он был хорош собою: и сложен крепко, и на лицо приятен. Голубые глаза казались яркими, как звёзды на небе, из-за тёмных бровей и волос; под острыми скулами виднелись чуть выступающие после недавнего бритья волоски; а губы, манящие чёткой линией, купец сложил в нагловатую улыбку.

– Лучше тебе заговорить, – предупредила его Рада сквозь зубы.

Купец кивнул, не без удовольствия оглядывая девушку.

– Заговорю. Скажи сначала, как зовут тебя?

– Рада.

– И что будет со мной, если скажу, где богатства мои?

Девушка пожала плечами. Вопросы должна была задавать она, но юноша продолжил сам:

– Изобьют и в овраг выкинут?

– Это в лучшем случае, – позади послышался раздражённый голос разбойника. – А в худшем – в болоте утопим.

Купец лишь хмыкнул – то ли слишком смелый, то ли безголовый. Рада закусила губу. Нехорошее предчувствие всё ещё царапало её изнутри, хотелось побыстрее покончить с этим и вернуться в тёткину избу, пока рассвет не раскрыл её преступление.

– Скажи, где деньги, – попросила она со вздохом.

– Поцелуешь – скажу.

Мурашки прошлись по телу. Хотелось самой зашибить наглеца дубинкой, и Рада обернулась к разбойникам, ища в них поддержки. Но получила от них лишь ухмылку:

– Целуй. Чай, не ноги раздвигать просит.

«Предатели», – злилась Рада, рассматривая их безразличные лица.

– Не смущайся, – добавили разбойники и спрыгнули с повозки, нарочито уставившись в лес. Девушка видела, как они нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Поворачиваться обратно к купцу она не спешила, хотя чувствовала, как его тёплое дыхание опаляет её волосы, собранные в косу и спускающиеся по шее. Даже не видя юношу, она разгадала дерзкую улыбку на его губах.

– Целуй, – шёпотом повторил он.

Девушка сглотнула. Тянуть дальше было нельзя.

– Не буду! – гордо ответила она, повернувшись к купцу лицом.

Он не расстроился, лишь усмехнулся. А после – резко вытащил руку, что была связана за спиной, и схватил Раду за волосы. Не успела она вскрикнуть, как купец в поцелуе притянул её к себе. Девушка ладонями упёрлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но юноша легко прижимал её к себе, удерживая за талию и за волосы, и некуда было деться от вкуса его губ, горьких и сладких одновременно, как жимолость. Проглядели разбойники, когда он успел развязать руки, а наказание пришлось на Раду. Настойчивым движением языка купец раскрыл девичьи губы, проник внутрь, изучая каждую частичку своей пленницы. А девушку будто сковало льдом. В ушах стоял гул, руки не слушались, она лишь машинально сопротивлялась, понимая, как всё неправильно. Слабая дрожь проходилась по телу. Рада не понимала, почему никто не спешит ей на помощь, не избавляет от объятий купца, и ещё сильнее падала в пучину бессилия. Юноша углубил поцелуй, и от бесстыдных движений его языка сердце билось сильнее и отчаяннее, как узник, который желал выбраться из темницы.

Едва купец ослабил хватку, как ледяное оцепенение спало, и Рада вырвалась. Секунда свободы, и девушка, на ощупь шагнув назад, упала на спину прямо в комом свёрнутое покрывало повозки.

– Уходим, – услышала она.

Краем глаза успела заметить, как Макар и остальные разбегаются, позабыв о девушке. Но лишь несколькими секундами позже поняла, что их напугало: вдалеке стучали копыта лошадей. Кто-то ещё ехал через лес. Разбойники не стали испытывать удачу и сбежали, всё равно денег в купеческой повозке не оказалось, а допрашивать купца времени больше не было.

Рада хотела встать. Юноша уже делал шаг к ней, и она попыталась ударить его ногой. Но он лишь схватил девушку за ноги и потащил на себя, нависая сверху. Заломил ей руки над головой и склонился над её лицом, не теряя самодовольной ухмылки. Рада принялась кидать ему в лицо ругательства, какие вспомнила.

– А я узнал тебя. Попалась, воровка, – нарочито сладко прошептал он на ухо девушке. Обдал дыханием щёку, потом скулу и губы. Рада замолкла, и купец взглянул ей в глаза, где читалось непонимание. – А ты меня, видимо, нет.

Девушка покачала головой.

– Не каждый день меня обворовывают, а потом промеж ног бьют, – рассмеялся купец. – Не вспомнила? А ведь я всё-таки получил твой поцелуй.

Расступились ветви, что заслонили память Рады. Открылся вид на воспоминания, что гудели внутри яркой ненавистью: как несколько лет назад девушка вместе с тёткой приехала на базар. Тогда Рада почти обворовала купеческого сына. Сына убийцы. Руслана Белолебедя.

Обречённый стон сорвался с губ девушки. С самого начала Рада ощущала тягучее чувство опасности, и вот оно обратилось в реальность. Она попала в плен к сыну врага. И теперь её, воровку и разбойницу, точно арестуют. Стук копыт раздавался всё ближе, скоро те люди, что едут по лесной дороге, заметят купеческую повозку.

Оставалась лишь последняя надежда на свободу – песнь.

Рада вдохнула побольше воздуха. Руслан с интересом смотрел на неё – думал, наверно, что она начнёт оправдываться или умолять о том, чтоб он отпустил её. Но вместо мольбы на волю вышла чарующая песня.

Нежными словами девушка заволокла разум Руслана. Он слушал песню, а хватка его смягчалась. Рада аккуратно высвободила руки и оттолкнула от себя купца, тот покорно встал и подал ей ладонь. Девушка поднялась с его помощью и наскоро огляделась. Потом спрыгнула с повозки и побежала в глубь леса. После песни силы её истощились, надобно было восстановить их, напитавшись кровью – но где ж её взять. Рада на секунду остановилась у одного из деревьев и, переводя дыхание, посмотрела назад, на повозку, где сидел Руслан. Его заворожённый взгляд до последнего не отпускал девушку. На дороге показались всадники. Они остановились возле повозки и лежащих на земле стражей и кинулись к купцу. Рада резко спряталась за деревом. Потом, сглотнув, кинулась дальше. В чащу, к свободе.

Тишина словно толщей воды накрыла обеденный зал. Только что по нему лилась дивная песня, а теперь слова иссякли, растворились в душном воздухе, и девушка ухватилась руками за стол, не зная, куда себя деть. Пальцы мелко дрожали, и она опустила взгляд, стараясь не смотреть в сторону двери. А вот темноволосый юноша, что стоял у входа, прожигал её взглядом. Глухо застучали его шаги, отдаваясь где-то под потолком молчаливого зала. Филипп и Володя, всё ещё заворожённые песней, медленно обернулись в сторону гостя.

– Доброго дня, отец, – поздоровался юноша. – И тебе, Володя.

Рада вздрогнула при звуке его голоса, который за год так и не выветрился из памяти.

– Руслан, сын мой, – кивнул Филипп. – Ты вернулся на день раньше?

– Распродал всё быстрее, чем предполагал. Вот и вернулся.

Шаги Руслана раздавались всё громче. Он нарочито медленно шёл вдоль заставленного яствами стола, пока не остановился подле Володи. Братья обнялись, но ни на секунду взгляд молодого купца не покидал девушку.

Вскоре после того случая, неудавшегося ограбления, тётка обучила воспитанницу одному из своих загадочных умений. Как Ягиня из старухи превращалась в молодую женщину, так и Рада смогла менять внешность. Перед поездкой в град девушка наводила на себя морок. С такими чарами можно было не бояться, что кто-то из старых знакомых, воров-разбойников или стражей узнает её.

Но Руслан отчего-то узнал. Рада ясно видела это по нахмуренным бровям юноши и по его взгляду, который словно хлыстом ударил её. Не так полагается смотреть на незнакомку, невесту брата.

Девушка чувствовала свой крах. Всего дня не хватило ей, чтобы выйти замуж и войти в семью Белолебедей, закрыв на засов обратный путь. И появился Руслан, тот человек, что мог вытряхнуть наружу всё её тёмное прошлое. Девушка глубоко вздохнула. Надо было прийти в себя и позабыть о волнении. В конце концов, что старый купец, что его младший сын – оба сейчас под чарами русалочьей песни, и день-два наваждение продержится. За это время она успеет выйти замуж, и никакие гнусные, хоть и правдивые обвинения со стороны Руслана её планы не нарушат. Жаль, что на него песня больше не действует. Побывав однажды под чарами, второй раз человек им не поддастся. Может, опоить его, как и жениха, приворотными травами, чтоб помалкивал? А может девушке и вовсе показалось, что Руслан узнал её?

– Это моя невеста, Радислава, – Володя указал на девушку. Потом на гостя: – Это мой брат, Руслан. Успел-таки к знакомству.

– Присаживайся, – Филипп вспомнил о своих обязанностях хозяина дома. Он обвёл рукой стол. – Присоединяйся.

Руслан отодвинул себе кресло. Медленно сел и обвёл взглядом блюда, задержавшись на полупустой миске рядом с девушкой. Отложил себе мяса в тарелку, но к еде пока не притронулся и ни с кем не заговаривал. Напряжение, что тянулось от него к Раде, словно цепь гремело в воздухе, но вряд ли его улавливали отец и младший сын, объятые чарами песни. Они улыбались, не в силах подавить в себе непонятную радость.

– Знакомься. Посмотри, какую красавицу твой брат в жёны берёт, – похвастался купец.

– Угу, – неопределённо ответил Руслан, делая вид, что жуёт мясо.

Рада лишь мельком оглядела его. Она боялась что-либо говорить и даже двигаться, потому сидела, прижав руки к столу, как покорная застенчивая невеста.

– Завтра Володя её в палаты отведёт, – мечтательно продолжил купец.

– Завтра? – нахмурился Руслан. – Так скоро женится? Он хорошо свою невесту знает? А то мало ли…

Рада не выдержала и подняла на него взгляд. В глазах Руслана, светло-синих, как покрытые росой колокольчики, танцевала насмешливая злоба. Он чуть приподнял уголок губ. Девушка уверилась: юноша узнал её. И не позволит ей обуздать сердце своего брата. Рада припомнила вкус его губ и руки, которые нахально сжимали талию и зарывались в волосы. Девушка покраснела, а Руслан, заметив это, не сдержал ухмылку.

– Свадьба завтра, – уверенно повторил старый купец. – Я распоряжусь, чтобы всё подготовили. Нечего тянуть!

Он ударил кулаком по столу и тут же принялся наливать всем хмель. Володя не возражал, Руслан тоже – хотя потом ни разу не отпил из своей чарки, – а Рада воздержалась.

Знакомство длилось уже несколько часов. Володя и Филипп почти засыпали от чар, смешанных с хмелем, Руслан сидел со скучающим видом, а Рада хотела поскорее убраться отсюда. Она шепнула Володе, чтоб приказал подготовить лошадей – ей негоже было ночевать до свадьбы под одной крышей с женихом. Тот окликнул слуг, чтоб запрягали лошадей.

– А столы-то где накрывать будем? Здесь аль во дворе? – рассуждал Володя.

– Гулять на широку ногу надо, гостей много звать, – поддерживал его отец. – Всё-таки сын женится! Ну-ка, пойду я распоряжусь.

Филипп тяжело встал из-за стола. На ногах он держался почти уверенно, но излишне радостная улыбка и блестящие бегающие глаза выдавали в нём опьянение.

– Надо там столы ставить, – неопределённо указал Володя, тоже поднимаясь с кресла. Он обошёл стол и склонился над Радой, поцеловав её в щёку: – Побудь тут, невестушка. Сейчас отцу всё покажу, заодно проверю, готовы ли лошади.

Избыток хмеля помутнил его мысли. Не позволил понять, что не стоит оставлять невесту наедине с братом. Рада ухватила Володю за руку:

– Я с вами.

– Нет-нет, мы быстро, – жених положил руку на спинку кресла, не позволяя подвинуть его и встать. – Отдыхай, а Руслан пока тебя развлечёт.

Старший брат охотно кивнул. Володя похлопал брата по плечу и скорее вышел вслед за отцом. Звук их голосов, обсуждающих свадебное гуляние, потонул где-то в коридорах усадьбы. А в зале повисла тишина, беспросветная, как ночь. Рада сделала вид, что занята: покопалась в своей миске, доложила туда варёного картофеля, сделала пару глотков из чарки. Руслан молчал. Он откинулся в кресле, сложив руки на груди. От его вида жар заполнял разум девушки. Она не знала, куда себя деть, и не понимала, что он будет делать дальше. Юноша наблюдал за ней пристально, как волк из засады, а потом резко встал. Он обошёл стол, и когда шаги его раздались позади кресла Рады, она прикрыла глаза, будто могла спрятаться во тьме своего сознания.

Спинка её стула едва скрипнула – Руслан опустил туда ладони. Тень огромным валуном нависла над девушкой. Юноша касался её лишь дыханием, но от этого она ощущала не меньшую опасность, чем если бы он напал на неё, как тогда. Рада сама не заметила, как задержала дыхание. Не мог он её узнать, не мог, на ней же чары морока, изменяющие внешность!

– И когда ты собираешься им обо всём рассказать? – шёпот Руслана защекотал её волосы.

Девушка задержалась с ответом. Не понимала, то ли возмутиться его поведению, то ли поддаться игре, правила которой плохо понимала.

– Рассказать о чём? – так же шёпотом спросила она.

– О том, кто ты. Воровка. Разбойница. И… колдунья? Или кто ты такая, что за песни поёшь?

– Ты ошибся.

– В чём?

– Я обычная девушка, торговка на базаре. И невеста твоего брата. Поэтому, – Рада резко отодвинула кресло, отпихивая Руслана, и встала, – не смей себя так вести. Не то Володе и отцу твоему всё расскажу.

Девушка пожалела, что поддалась просьбе Володи и осталась в зале с Русланом. Но лучше уйти отсюда поздно, чем никогда, и потому она спешным шагом направилась к двери.

– Мы не договорили, – спокойно отозвался Руслан, следуя за ней.

– Нам не о чем говорить.

– Есть о чём.

Рада дотронулась до двери, хотела открыть, но Руслан схватил её за локоть и развернул к себе. Девушка оттолкнула его. И ударила бы, если бы он не перехватил её руку.

– Пусти, – процедила Рада, выдёргивая ладонь, и ощутила позади себя преграду деревянной стены.

Руслан заслонил путь, расставив руки по бокам от девушки и почти вжимая её в стену. Их взгляды соприкасались.

– Что за чары ты на них и на меня навела? Что это за песня?

Рада не отвечала. Она пыталась отпихнуть Руслана, но лишь сильнее оказывалась в коконе его гнева.

– Я сейчас закричу, – пригрозила она.

– Кричи, – холодно позволил Руслан. – Отец придёт, и я расскажу ему о твоих тёмных делах. Или сама расскажешь?

– Пусти, не то закричу, – упрямым шёпотом повторила девушка.

Свечей в зале зажгли немного, пока на улице было светло, но их жар, казалось, пропитал всё насквозь: поджёг настроение и иссушил голос Рады. Во рту пересохло. Губы едва шевелились, и закричать бы она не смогла. Руслан понимал, что правда и сила на его стороне, и не собирался отпускать девушку, пока не получит ответ. Он стоял слишком близко, почти прижимаясь губами к Раде. Она могла рассмотреть каждую его ресничку, каждый порез от бритья, ощутить запах диких трав от его волос.

– Ты что делаешь, охальник! – услышала Рада. Старый купец вернулся в зал и с порога накинулся на сына. – У самого невеста есть, да и на невесту брата позарился? – Филипп оттеснил сына от девушки, и она, потирая руки и набирая слёзы в уголки глаз, бросилась в сторону.

– Она воровка! Разбойница, – попытался объяснить Руслан, отступая от отца.

Филипп двигался медленно и полупьяно, потому старший сын легко ускользал от него по залу и продолжал рассказ:

– Помнишь, год назад мы с Прохором ехали с базара, и на нас напали. А я тогда как чувствовал, не стал с собой брать заработанное, оставил на время в граде.

– Лжец! Обманщик! Оболгал девушку, чтобы себя выградить? Как брату в глаза смотреть будешь? – пыхтел купец.

Рада покраснела от макушки до пят. Она закусила губы, пытаясь не расплакаться, и молилась, чтобы чары русалочьей песни выстояли против правды Руслана. Пока чары побеждали. Филипп не поверил сыну и с заботливой нежностью посмотрел на невестку, которая пряталась в углу.

Девушка всхлипнула напоказ, заметив в проёме двери жениха. Она бросилась к нему навстречу и крепко обняла, прижимаясь, чтобы он защитил её. Володя растерянно оглядел отца и брата.

– Она разбойница, – оправдался Руслан и вновь повторил историю, только что рассказанную отцу.

– К невесте моей под юбку лезешь, а её очерняешь?! – Володя еле шевелил языком. Хмель вместе с русалочьими чарами и любовными травами отравил его слишком быстро. Девушка крепче вжалась в жениха.

– Когда чары твои выветрятся? – зло бросил в неё Руслан. Потом обратился к отцу и брату: – Поговорим, когда протрезвеете от хмеля и от чар.

Руслан сбил ногой стоящее на пути кресло и широким шагом, не оборачиваясь, направился к выходу. Плечом чуть не задел брата и успел обратить к Раде ещё один презрительный взгляд. Девушка отвернулась. Она вновь всхлипнула, хотя в душе злорадствовала, что Руслану не поверили. Володя обнял её и вывел из зала, по пути нашёптывая ласковые успокаивающие слова.

– Лошадей запрягли, – пробормотал он устало. – Можешь ехать.

– А как же?.. – спросила Рада про произошедшее, растирая слёзы по лицу.

– Всё хорошо. – Володя, обнимая, погладил её по спине. – Руслан тоже перебрал, успокоится, тогда поговорим с ним. Завтра приеду за тобой – и поведу в палаты. Будем мужем и женой. Обещаю.

Он поцеловал девушку напоследок и помог забраться в повозку. Отчего-то она не верила его обещаниям. И тревога когтистыми лапами расцарапывала Раду изнутри. Завтра всё пойдёт не так.

Ох и бранилась Ягиня, когда прознала о случившемся.

Сразу поняла, что беда случилась, когда Рада поутру, вся бледная и взмокшая, прибежала к избе и рухнула на лавку. Девушке тут же пришлось объясняться, а потом – защищаться от веника, с которым тётка гонялась за ней по дому и двору, чтобы отхлестать.

– Чтоб неповадно было, дурная девка! – кричала Ягиня. – Когда ж ум появится?!

Прыти у тётки оказалось меньше, чем у юной девушки, потому первая быстро утомилась. Вернулась на лавку и поставила рядом веник, а Рада, косясь на него, осторожно прошмыгнула мимо. Вечером Кощей, когда узнал о случившемся, тоже знатно ругался, но веник не использовал. Объяснил:

– Что толку бить тебя, всё равно не послушалась. Только словом убедить смогу.

В наказание снова она на время стала лесной затворницей. Ягиня запретила ей отходить далеко от избы, да и Рада не воспротивилась такому решению. Боялась, что только выйдет в град – её снова узнают. Попасть под стражу не хотелось, да и она избегала встречи с бывшими друзьями, которые втянули её в опасное дело, ведь они снова могли принудительно позвать девушку с собой.

Вот и проводила Рада время в лесу. То за ягодами-грибами ходила, то с Ягиней или в одиночестве травы и коренья собирала, чтоб из них отвары приготовить; а единственным развлечением для девушки стало общение с русалками. От них тётка воспитанницу не ограждала. Бывало, закончит Рада работу по дому, дождётся темноты да и побежит к берегу. Лишь до воды дотронется – русалки её почуют и приплывут. Уже не пугали девушку их дикие хороводы и песни, она с радостью кружилась до упаду.

И всё же затворничество тяготило. Нравилась Раде вольная жизнь, а не лес, что стал для неё просторной клеткой. И то и дело она спрашивала Ягиню, когда сможет вернуться в град, не до конца же жизни ей травы в избе толочь. Но дни шли, а ответ не менялся.

– Нет, – хмурилась тётка и косилась на веник. – Тут сиди, в лесу.

Рада подметала избу. На столе стояла чаша со свежезаваренными травами, от печи шёл запах лепёшек, а Ягиня разливала суп по мискам. В тот день в гости заглянул Кощей. И для тётки, и для девушки его приход всегда был в радость. При нём Ягиня всегда была мягче и добрее, охотнее соглашалась на просьбы воспитанницы, да и старик девушку всегда поддерживал и выгораживал. Потому Рада надеялась, пока Кощей здесь, что сможет уговорить тётку снова отпустить её в град.

На очередной вопрос тётка отозвалась:

– Рано ещё.

Рада закусила губу. Перевела взгляд на старика, но тот промолчал.

– А когда можно будет? – жалобно протянула девушка.

– Сама знаешь – нескоро. – Ягиня была непреклонна. Она озвучила опасения воспитанницы: – Если узнает тебя кто из стражи или бывших твоих друзей, то тебе несдобровать. В темницу снова хочешь?

Девушка со вздохом покачала головой:

– Не хочу.

– То-то.

Кощей хлебал суп из миски и прислушивался к разговору. Рада хотела, чтобы он вмешался. Она нарочно принялась подметать пол прямо рядом с ним, привлекая к себе внимание, и старик машинально поднял голову. Посмотрел на девушку и вернулся к угощению. Рада разочаровалась, хотя и не знала, чем он может помочь, ведь тётка права. Девушка уселась на лавку и поставила веник рядом. Похоже, быть ей ещё долго лесной затворницей.

– Так научи её морок на себя накладывать, Ягиня, – вдруг предложил старик.

Девушка и тётка встрепенулись, одновременно посмотрели сначала на Кощея, потом друг на друга.

– Ты что, – цыкнула на него Ягиня.

– Почему нет? – повёл плечами старик.

– Почему нет? – напористо повторила за ним Рада.

– Потому что непростое это дело. И только научу тебя – сразу бросишься глупости творить.

Но девушка уже навострилась и отступать не собиралась. Тем более, она чувствовала поддержку Кощея. Тот добавил, лениво отвлекаясь от угощения:

– Всю жизнь глупости творить будет, от этого не денешься. Проще научить.

– Ты бы поменьше советы раздавал, – остудила его Ягиня. – Не ты её травами обтирал, когда она хворями болела. Не ты ей сарафаны да рубахи рваные зашивал. Не ты ночами не спал, когда девчонка по лесу бродила. Не тебе решать.

Кощей молча кивнул. Рада и сама замолкла и не спешила спорить – ощутила, как совесть тягучим комом заполнила грудь. Она и вправду доставляла Ягине проблем.

– Но ты прав, – добавила тётка. – Научу. – Она с прищуром посмотрела на Раду, сложив руки на груди. – Для морока травы и заговор особенный нужен. Словам я тебя научу, а травы сама собирай – редкие они, не так-то просто достать.

Рада несколько секунд сидела, нахмурившись и осознавая предложение тётки, а после кинулась её обнимать. Хоть голой под луной да в терновом лесу травы собирать – она на всё была готова! Хотя всё оказалось намного проще.

Звёздные нити натянулись на чёрном небе. Уже несколько недель Рада добывала ингредиенты для заклятия морока, и хоть ходить под луной в обнажённом виде не пришлось, ночные прогулки оказалось не столь уж приятными. То ли Ягиня поиздеваться решила над воспитанницей, в наказание за шалости, и потому придумывала всякое, то ли и вправду травы и прочие мелочи, о которых говорила Ягиня, собирать надо было в столь необычных условиях.

Например, землень-трава росла лишь в том месте, где волк выл на луну. Рада с охотничьим ножом, вся трясясь, сначала выискивала пригорок, который облюбовали лесные хищники, а потом, постоянно оглядываясь на шорохи, в темноте рвала нужную траву.

Горелом, ягоды, что росли на болотах, собрать оказалось легко. Но дальше надо было вложить их в рот усопшего и через неделю выкопать вместе с землицей.

Один из названных Ягиней цветков распускался лишь вместе с радугой, другой – при полной луне. Ещё одно растение надо было продержать ночь на дне реки. Тётка поделилась, что для этого привязала мешочек с травой к камню, бросила в воду и сидела так до рассвета. Рада же решила воспользоваться помощью русалок, тем более что следующий ингредиент надо было добыть у них.

Снова девушку ожидала бессонная ночь. Солнце жалило, плавило кожу русалок, потому при свете дня они спали на дне водоёма, а по темноте выходили за развлечением и кровью. Рада никогда не знала, где искать их – они сами её находили, стоило девушке коснуться воды. Поэтому, едва тьма заволокла небо, Рада предупредила тётку о своих планах и вышла из избы. Ветер вскружил листья, словно снежные хлопья в бурю, над утоптанной лесной тропой, которая вела к причалу. Теперь девушка знала, отчего рыбаки забросили тот причал – он пользовался дурной славой, якобы тонут возле него часто; всему виной оказались русалки.

Ночь застелила берег плотным туманом. Под белёсой полосой едва виднелась линия, разделяющая песок и воду. Рада подошла ближе, окунула руку в воду и принялась ждать. Она села на берег, чуть откинувшись назад и запустив ступни в прохладную воду, и прикрыла глаза. Вскоре послышался отдалённый всплеск. Не успела девушка опомниться, как её схватили за ногу, потащили в реку.

– Это же я! – завизжала она русалкам, припомнив, как они встретили её в первых раз.

Со всех сторон разнёсся смех, и мёртвые девы вытолкали Раду обратно на берег. Хихикая, уселись рядом с дружкой. Девушка с хмурым видом расчесала намокшие волосы, выплюнула воду. Русалки любили так играть и развлекаться, не со зла, конечно, и Раде не всегда нравились их дерзкие забавы. Она вытащила из-за пазухи пучок желтоватой травы.

– Помощь ваша нужна, – девушка объяснила, что эта трава пригодится для заклятия морока.

Русалки не отказали. Положили пучок на дно и прижали его камнем, чтоб не всплывал, а после вернулись на берег к Раде. Ей предстояло сидеть здесь до утра, потому русалки решили составить ей компанию. Они любили болтать с живой девой. Она много рассказывала русалкам о граде, куда им больше не было ходу, о своём воровском ремесле и о приключениях, к которым оно привело. Особенно водным девам понравилось слушать о том, как Рада добывала ингредиенты для наложения морока.

– А что ещё нужно? Медвежий глаз? Ноготь мертвеца? Перо совы из Нави? – хохотали русалки.

– Вам потеха, а мне забота, – фыркнула Рада.

Но втайне улыбнулась и рассказ не прекратила. Мёртвые девы были её другинями, её поддержкой; единственными, кроме тётки и Кощея, с кем она могла быть откровенна. С ними она поделилась и историей своего первого поцелуя – того, что случился недавно с Русланом. Он отдавал горечью в воспоминаниях и жаром в груди.

Долго девушка сидела и болтала с русалками. Притомившись, откинулась на песок. Среди разошедшихся туч сияла луна, и звёзды горстью песка рассыпались вокруг неё, освещая лес и речной берег. Тишина и спокойствие стали спутниками ночи. В детстве Рада никогда бы не подумала, что сможет найти умиротворение в ночном лесу, да на земле, которую облюбовали мёртвые девы – от одной только мысли о русалках у обычных людей по коже бегали мурашки. Да и Рада поначалу их побаивалась. А вот теперь привыкла. Утопленницы не были озлобленными, как любил о них отзываться люд, но причиняли зло, чтобы сохранить в себе остатки жизни.

Пока девушка растворилась в своих мыслях, русалки вернулись в реку. Плеск, перешёптывания и хихиканье разбавили тишину. Едва различимый ветер разносил запах ила и водорослей, которые, словно спутавшиеся волосы, прибило к берегу. Рада уселась, обхватив руками колени. Мокрая рубаха липла к телу, позволяя ветру касаться тела через тонкую ткань, а оголённая кожа покрывалась мурашками. Девушка поёрзала на песке, размышляя, не залезть ли ей в реку – в воде, казалось, теплее, чем снаружи. Воздух резко похолодел, а позади послышался треск, будто кто-то ступал по льду. Рада обернулась.

По лесной тропе, почти сливаясь с мраком, шёл человек. Девушка вскочила с места. Никто раньше не забредал сюда, и ей не хотелось, чтобы посторонние заметили её здесь, да ещё и в таком виде, и начали задавать лишние вопросы. Она ступила на шаг назад, почувствовав, как нога опустилась в речную воду. Неизвестный тем временем покинул лес и вышел на берег. Лунный свет поймал его лицо. Рада узнала его и выдохнула на миг – то оказался Морок. Но едва его имя осело в мыслях, а мужчина ещё приблизился к реке, как девушка вновь напряглась. Почему он здесь? Искал её – и нашёл? Не может быть, чтобы Морок оказался здесь случайно. Он видел свою бывшую ученицу и направлялся прямо к ней, а Рада с каждым его шагом чувствовала, как холод пробирает её тело.

«Его лицо…» – она с ужасом разглядывала мужчину, хотя ничего ужасного в нём не было на первый взгляд. Да и на второй тоже. Обычный мужчина со светлыми волосами и ледяным взглядом, таких в изобилии можно встретить и в деревне, и в граде. Возрастом он, кажется, был старше девушки, но не настолько, чтобы годиться ей в отцы. В общем, ничего примечательного, если бы Рада не помнила, как он выглядел в день их знакомства: тогда Морок был стариком с седой бородой и морщинами. Уж это девушка хорошо запомнила. И за несколько лет их знакомства он должен был постареть, а не помолодеть.

Прав был Кощей, когда предостерегал: не стоит связываться с Мороком. Не хотела девушка знать тех тайн, благодаря которым бывший старик обернул свою жизнь вспять – наверняка с тёмными силами связался. А может, как и Ягиня, он морок на себя наводит? Имя его – под стать чарам.

– Здравствуй, Рада. – Морок подошёл совсем близко.

Девушка шагнула ещё назад. Уже обе её ступни поглотила тёмная речная вода, ноги увязали в иле. Она обхватила себя руками, чувствуя на себе прямой взгляд мужчины. Это и смущало, и вводило в ступор, и пугало. Ничего приятного. Лишь одна мысль спасала Раду – позади неё в воде прятались русалки, другини, которые в случае чего могли прийти на помощь.

– Здравствуй, – сказала она, исподлобья глядя на Морока.

– Я тебя искал, – мужчина предупредил её вопрос.

– Знаю, мне передали. Зачем?

– Как – зачем? – В глазах Морока отражалась луна, такая же бледная, как и его радужки. С каждым его шагом девушка всё отчётливее видела стальной блеск в его глазах и холод, что опоясывал Раду. – Ты ведь моя лучшая ученица. Самая способная. Я взрастил в тебе тьму, что безжизненным семенем лежала на дне твоей души, словно в сырой земле. Научил пользоваться даром. Неужели ты не хочешь меня отблагодарить? – Слово «отблагодарить» резануло Раду. – Вернись, и станешь ещё сильнее.

– Не могу вернуться, – девушка пыталась говорить мягко и вежливо. – Вы же знаете, меня снова ищут, ограбление купца провалилось…

– Знаю, – усмехнулся Морок. – И чую на тебе поцелуй этого самого купца. Не из-за него ли ты забыла про меня?

Рада резко помотала головой. Как ему в голову такая чушь прийти могла!

– Нет! – воскликнула она. – Я просто… Выбрала другой путь. Я не вернусь на путь обмана.

Она отступила ещё на шаг, а Морок всё приближался к ней. Он шёл медленно, как кот, который вот-вот бросится на мышь из-за угла. Рада кожей чувствовала мороз, который распространялся вокруг него. Мурашки пошли по всему телу, девушку знобило до того, что она застыла и почти стучала зубами. От ледяного воздуха хотелось закашляться.

– Тогда отблагодари меня, – мужчина елейно улыбнулся. – Отплати мне за помощь. Отдай мне свою тьму.

Русалки позади Рады зашипели. Девушка не успела даже понять, что значит «отдать ему свою тьму», как дружки потянули её в сторону, защищая от Морока, который вмиг кинулся в её сторону. Она чуть не упала, но русалки вовремя поддержали её. Вода замедлила мужчину. Мёртвые девы бросились на него – они схватили мужчину и попытались утащить его в реку. Рада, опешив, смотрела на это. Она едва чувствовала, как одна из русалок толкала её в сторону и сначала шёпотом, а после криком повторяла:

– Беги! Беги!

Девушка опомнилась. Приподняла длинную рубаху, которая вместе с водорослями связала ноги, и, спотыкаясь, она поплелась вон из реки. Краем глаза она видела, как Морок отбился от русалок. Они брызгали в него водой, заслоняя взор и вновь пытаясь утопить мужчину. Он поднял руку, будто в попытке прикрыть глаза, и Рада обомлела. Капли, что летели в его сторону, принялись превращаться в лёд. Градинками они посыпались обратно в воду, и река начала покрываться тонкой коркой льда. Русалки с шипением и визгом бросились на глубину, а лёд тем временем разрастался, пытался добраться до русалок и до Рады. Она едва успела выбежать из воды, чувствуя, как задубели ноги, и бросилась в лес.

– Далеко не убежишь! – Услышала она смех позади.

Лёд с треском лопался под ногами Морока, мужчина выходил на берег. Звук его шагов преследовал Раду, приближался намного быстрее, чем она бежала по тропе. Холод распространялся по лесу, обжигал горло. Ноги немели. Девушка мчалась из последних сил, раздвигала ветки, что заслоняли дорогу, и в кровь стаптывала ноги – свои лапти она позабыла на берегу. Мелкие палочки и камни вгрызались в ступни, и Рада охала от боли. Она не знала, чего именно хочет Морок, как будет отбирать положенную ему благодарность, но узнавать и не хотелось, и страх подобно едкому дыму клубился в душе. Ветки разодрали рукава, до крови исполосовали руки. Неестественный мороз становился всё сильнее, а по холодной земле змейкой заструился лёд. Он вместе с Мороком гнался за девушкой, норовя попасть ей под ноги, заставить её поскользнуться и упасть. Рада еле держалась на ногах. Она придерживалась за деревья и отталкивалась от них, чувствуя, что уже не бежит, а виляет на дороге. Топот преследователя тем временем звучал совсем близко.

Слишком далеко бежать до избы Ягини. И на помощь звать некого. Девушка готова была зарыдать от отчаяния, но несмотря ни на что сдаваться она не собиралась.

Не успела жажда спастись окончательно освоиться в мыслях Рады, как Морок повалил её на землю. Девушка вскрикнула. Она выставила вперёд руки, чтобы не удариться лицом, и ладони обожгло болью. Кожу она содрала о землю. Колени тоже засаднило, особенно когда Рада попыталась подвинуться. Пока Морок не навалился сверху, она ещё могла сбежать. Но тут же девушка почувствовала тяжесть, а потом услышала вскрик – не свой, а мужской, – и кто-то потянул её за руку. Всё смешалось перед глазами.

После отъезда из усадьбы Белолебедей Рада вся извелась. Она не знала, что думать, на что надеяться. Девушку вернули в горницу на постоялом дворе, и началось волнительное ожидание грядущего дня свадьбы.

Ночью она почти не сомкнула глаз. Спать хотелось, усталость, как тёплое покрывало, навалилась на девушку, но от тревоги сон не шёл. Мысли метались в голове. «Что, если Руслан переубедит отца и брата, заставит их отвернуться от меня? Подговорит кого-нибудь навредить мне, чтобы расстроить свадьбу? Что, если Филипп не успеет подготовиться, созвать гостей, и потому перенесёт свадьбу на другой день? Или Володя слишком поздно очнётся от хмельного сна?» – беспокоилась девушка. Что угодно могло пойти не так, а в её распоряжении оставался всего лишь день, чтобы выйти замуж и встать на прямой путь мести. Иного случая отомстить уже не будет.

Так, томимая мыслями, Рада провела ночь. Заснула лишь под утро и проснулась поздно, но то оказалось к лучшему – меньше времени осталось на переживания. А вот с пробуждения девушка не могла найти себе места. Она по которому кругу перемерила те платья, что вчера прислал ей Володя, перебрала украшения и обувь. Восхищение подарками до сих пор не угасло. Рада выбрала кремовое платье, которую впору было бы носить княгине или заморским дамам, что изредка проездом заглядывали в местное княжество. Простой люд такие светлые цвета и ткани не носил, чтобы не попортить грязной работой или чтобы завистники не попортили. К платью подошли сапожки, расшитые жемчугом, и жемчужные украшения: длинные серьги и невысокий кокошник.

Прежде чем нарядиться, Рада долго отмокала в купальне. Горячая вода расслабила её и смыла волнение, оставив лишь принятие своей судьбы. Запах трав успокаивал не меньше. Но лишь вылезая из ванны, девушка вдруг поняла, что среди трав затесались и те, которыми пах Руслан. Его образ тут же упрямо возник перед взором и не уходил, как бы Рада ни отмахивалась.

Этот человек мог испортить всё.

И снова спокойствие уступило место волнению. Девушка высушила волосы и дрожащими пальцами принялась заплетать их в тяжёлую косу. Руки работали, а мысли вновь уносились вдаль, к усадьбе Белолебедей. Володя не говорил времени, когда приедет, но оба понимали: ближе к вечеру. Нелегко подготовить свадьбу за один день, ведь и столы накрыть надо, и гостей созвать, и самим нарядиться. Да и дорога от усадьбы до постоялого двора неблизкая. Потому в ожидании Рада прислушивалась к звукам снаружи и бежала к окну всякий раз, как слышался стук копыт. Она вглядывалась в дорогу, рассматривая повозку – не Володя ли едет?

Но пока он не приехал, потому девушка от скуки и волнения, не зная, чем себя занять, наворачивала круги по горнице. Приглаживала платье, перекидывала косу на другое плечо и направлялась к сундукам. Пробегалась взглядом по их содержимому, размышляя, точно ли выбрала самое лучшее платье.

В очередной раз заслышав, как лошади скачут по городу, Рада выглянула в окно. Из горницы, которую она занимала, открывался вид ровнёхонько на конюшню и на вход в постоялый двор. Возле него остановилась повозка. Девушка возликовала и разом выдохнула – на этой же повозке вчера приехал Володя. Она видела его светлую макушку и, не отрываясь, следила, как жених будет вылезать. Но он медлил, и в голове тут же вспорхнула беспощадная мысль: что, если он приехал озвучить отказ? В глаза сказать ей, что передумал жениться?

И за очередными переживаниями Рада не сразу поняла, что рядом с Володей сидит не кто иной, как Руслан. Девушка сначала приняла женихова брата за слугу или гонца, мало ли… Но Руслан резко поднял голову, и его взгляд впился точно в стоящую у окна девушку. Юноша скорчил мину и отвернулся к брату, толкнув того в плечо. Володя будто очнулся ото сна, а Рада с колотящимся сердцем следила, как он вылезает из повозки и вместе с Русланом заходит на постоялый двор. Одет жених был празднично, но вот шаг у него был медленный, неуклюжий – верно, хмель не выветрился за ночь.

Рада мигом отперла дверь. Приоткрыла её и в тонкую щель наблюдала за женихом, пока тот с поддержкой брата ковылял по лестнице. Хотелось позвать его, подать руку, чтоб шёл скорее, но нельзя. Девушка незаметно для себя сжимала руки, сминая под ними ткань платья, и мысленно подгоняла Володю. Круговорот мыслей шумел в голове – от уныния и сомнений до предвкушения и счастья. Рада в последний раз поправила волосы и пригладила платье, а потом тихонько прикрыла дверь, чтоб братья не заметили, что она за ними следила, хотя те должны были догадываться, что невеста будет подглядывать. Ещё несколько секунд, и раздался стук в дверь. Рада для приличия выждала немного и открыла.

Володя стоял на пороге и глупо улыбался, глаза блестели, но не от счастья, а от избытка хмеля (хотя для некоторых и это счастье). Руслан толкнул брата, и он почти что ввалился в горницу. Жених долго водил виляющим взглядом по невесте, пытаясь сосредоточиться. А она молчала. Хотелось взвыть – знала же, что чары с хмелем и приворотными травами смешивать чревато, ведь человек долго будет пьян. И всё же Рада сделала это. Сама привела Володю в такое состояние, а теперь пожинает плоды. С другой стороны, выбора у неё не было ни за столом, ни сейчас, потому она скованно улыбнулась жениху, стараясь казаться радостной и доброжелательной. Володя шагнул к ней.

– Невестушка моя, любимая, красавица, – неразборчиво бормотал жених, обнимая девушку.

От него разило хмелем. Чересчур крепкие объятия, ещё в присутствии брата, переходили черту дозволенного, потому Рада аккуратно отцепила от себя Володю и усадила его на кровать. Он опустил голову и, кажется, заснул сидя.

Девушка подняла ошарашенный взгляд на Руслана. Тот с недовольной миной стоял на пороге, стиснув руки на груди.

– Твоя работа? – спросил он. – Никогда Володя с отцом так не напивались, как после твоей песни!

Рада неопределённо пожала плечами. Руслан не спешил подходить к ней, держался на расстоянии – видать, усвоил вчерашний урок, – потому девушка не чувствовала от него опасности. И всё же была настороже. Не понимала, как себя вести. Раз уж он всё равно знает о её прошлом, стоит ли быть с ним откровенной и рассчитывать на взаимную откровенность? Рада не знала. Она прикусила губу, не решаясь отойти от уснувшего жениха.

Руслан мазнул по ней взглядом и усмехнулся. Потом наконец закрыл дверь. Приблизился на пару шагов к девушке и остановился, теперь уже откровенно рассматривая её.

– И всё-таки – кто ж ты такая? Ведьма, русалка?..

– Зачем ты приехал? – перебила его Рада.

– Я пытался объяснить отцу и брату, кто ты такая. Но они не слушали. Чары твои сработали, да? Я прекрасно помню, как ты пела спела мне песню, и я оказался в твоей власти. Такое не забыть. Со мной поиграла, теперь и до моей семьи добралась? Зачем? – сыпал вопросами Руслан. Потом ударил кулаком по стене. – Володю я остановить не смог, он поехал к тебе. Пришлось его сопроводить. А то мало ли, ограбит кто, – юноша вновь усмехнулся.

– Какой заботливый! – наигранно восхитилась Рада, проигнорировав слова об ограблении.

– Я брата защищаю и люблю, в отличие от тебя.

Девушка фыркнула:

– Добрый какой нашёлся! Что-то при наших встречах ты благородства не проявлял. – Она тут же прикусила язык и глянула на Володю, не услышал ли он лишнего. Но жених, к счастью, пребывал в полусне.

А вот Руслан, напротив, решил говорить громко, чтобы разбудить брата:

– Ну как же не проявлял! Даже стражу не позвал, позволил тебе искупить вину доступным способом.

Рада уже было открыла рот, чтобы ответить что-нибудь дерзкое, но Володя заворочался. Она тут же кинулась к нему, приподнимая его подбородок и заглядывая в полуоткрывшиеся глаза.

– Володя, в палаты едем?

– Едем, – сонно качая головой, пробормотал юноша. – Едем.

Он попытался встать, и невеста подхватила его под руку, помогая. Руслан закатил глаза и тоже подошёл, чтобы поддержать брата. Втроём они поковыляли к выходу. Рада в последний раз окинула взглядом горницу, где она провела свои последние часы незамужней жизни. А потом с кряхтением принялась спускаться по лестнице вместе с женихом. Володя не шёл – его волокли. Хоть Руслан и помогал вести его, руки девушки заныли от увесистой ноши. Володя то и дело норовил завалиться на неё. Рада сцепила зубы и тащила его на улицу. Когда вход на постоялый двор остался позади, она вздохнула и устремилась, насколько это было возможно, к повозке. Русланом помог водрузить Володю на сидение, и тот, привалившись к краю повозки, снова уснул. Рада отряхнула уставшие руки.

– Какой тяжёлый! – вздохнула она.

– Ага, как камень, которым ты придавила свою совесть, – тут же влез Руслан.

Девушка со злостью толкнула его в плечо, а он рассмеялся и перехватил её за запястье.

– Руки не распускай, – добавил он.

– Дурной пример заразителен. – Девушка выдернула запястье. – Правда, ты не только руки распускаешь.

Руслан рассмеялся:

– А что ещё? Губы?

– Хвост! Ходишь важный, как петух.

Не дожидаясь ответа, Рада забралась в повозку и поправила Володю так, чтоб ему было удобнее. Руслан вместе с возницей вернулись в горницу постоялого двора, а вышли оттуда с тяжёлым сундуком, полным девичьих нарядов. Сундук с грохотом опустился в повозку, и Володя вздрогнул, но не проснулся.

– Тише! – зашипела Рада.

Руслан, пожав плечами, уселся напротив неё.

Всю дорогу до палат он рассматривал девушку, а она не знала, куда деться от его взора, прицельного, как стрела. Сама-то она старалась на юношу не смотреть – отвернулась и разглядывала град. Он же, поняв, что Рада пытается вытолкать его из мыслей, принялся насвистывать задорную песню. Девушка сцепила зубы. Совсем недолго осталось потерпеть его. Нет, Руслан будет докучать ей и после свадьбы – но тогда она уже будет законной частью семьи Белолебедей, и его угрозы ей будут не страшны.

Она не заметила, как Руслан приблизился к ней. Лишь его внезапный голос над ухом разбудил сознание.

– Значит, ты за Володю замуж из-за богатства собралась?

Рада закатила глаза. Руслан достал увесистый кошель, возможно, тот же самый, какой девушка некогда пыталась у него украсть.

– А ты, видно, любишь богатствами своими большими тыкать? Больше ж нечем?

– Могу и что другое предложить, – невозмутимо произнёс Руслан. – Но деньги, я так думаю, тебе приносят больше услады.

– Думать – это не твоя сильная сторона.

– Как и твоя, иначе б ты не связалась с братом человека, которого пыталась ограбить.

– Сгинь! – цокнула Рада, отворачиваясь.

– Где? В пучине твоей наивности? Если уж решила себя подороже продать – то выбери что попроще. Володе у нас влюбчивый, ты ему быстро надоешь, и исполнять твои капризы да дарить дорогие подарки он не будет. А вот я могу. Дам столько денег, сколько попросишь, но лишь с условием, что отстанешь от нашей семьи.

Это было бы заманчивым предложением для Рады – и достоинство своё сохранила бы, и свободу – если бы ей нужны были только деньги. Но принести ей истинное удовольствие могла только месть. Она хотела разрушить семью Белолебедей изнутри, расправиться с Филиппом, как он когда-то расправился с её семьёй, и уничтожить Руслана. Володю, единственного доброго к ней человека, девушка трогать не собиралась, только если он не станет ей мешать. А он, одурманенный травами, не станет.

Потому на предложение Руслана она рассмеялась:

– Кошелем своим перед другими девками крути. А я замуж за Володю выйду, хочешь ты этого или нет.

– Уверена? – Руслан убрал кошель и сложил руки на груди. Голубые глаза его опасно заблестели. – Скоро в град вернётся Прохор, тот помощник, которого твои друзья выволокли тогда из повозки. Он подтвердит, что ты – та самая воровка. И тогда…

От его многозначительного молчания по телу Рады поползли мурашки. Она встряхнулась, мысленно сбросила их.

– Княжеские палаты вон уже, – девушка указала на здание, которое единственное в городе, да и вообще на памяти Рады, было построено из белого камня.

Руслан скользнул взглядом по палатам. Его губы чуть скривились в подозрительной ухмылке. Девушка догадывалась, что он что-то задумал, но вот что – не узнать. Подлец явно не раскроет своих планов, лишь поглумится над Радой, если она начнёт их выпытывать.

Повозка остановилась.

– Что ж, раз приехали в палаты, то пойдём, – излишне добродушным голосом произнёс Руслан, подавая девушке руку.

– Володе лучше помоги, – горделиво отказалась она, сама выбираясь из повозки.

Руслан лишь усмехнулся. Он потряс брата – тот ответил сонным мычанием.

– Володя, – позвала его девушка, ощущая, как её план выйти замуж сегодня покрывается трещинами. – Мы приехали, пойдёт в палаты.

– В палаты, – сонно подтвердил Володя, но с места не тронулся.

Руслан захохотал:

– Сама его потащишь?

– И потащу, если надо будет! – разозлилась Рада. Она потянула на себя жениха, силясь вытащить его из повозки. Руслан, понимая, что Володя сейчас рухнет на землю, нехотя пришёл на помощь. А девушка добавила: – И не надейся, что свадьбы не будет. Не сегодня, так завтра приедем сюда.

Она, конечно, лукавила: завтра дурман трав мог рассеяться, и Володя отказался бы от свадьбы, да и его отец вышел бы из-под чар русалочьей песни. Но Руслан поверил и скривился. Отвечать ничего не стал. Он закинул руку Володи себе на плечо и потащил его ко входу в палаты, а Раде оставалось лишь плестись следом.

Стражники, что охраняли палаты, с презрением и подозрением смотрели на их троицу, но стоило Руслану приблизиться, как они тут же подобрели. Видимо, узнали купеческого сына. Руслан радушно поприветствовал их, как старых знакомых, и пояснил:

– В свадебную палату мы.

Стражники закивали головами и пропустили компанию Руслана внутрь, предложив при этом помощь. Но юноша отказался. Он махнул Раде рукой, чтобы следовала за ним и качающимся на ходу Володей. Девушка, задрав голову, рассматривала всё вокруг. Впервые она оказалась в княжеских палатах и налюбоваться не могла на то, как красиво здесь всё было устроено: и стены расписанные, и ковры вышитые, и мебель резная. Вчера её поразила усадьба Белолебедей, но сегодня она познакомилась с местом самым роскошным в их княжестве. Ходу сюда обычному люду не было. В палаты допускали лишь при особых случаях: мужчины могли в ратную службу записаться, дельцы от имени местных жителей могли грамоты оформить, и пары, как Рада и Володя, могли союз свой утвердить пред законом князя.

Руслан, что-то бурча себе под нос, уверенно вёл всех вперёд. Вскоре девушка оказалась в широком коридоре, больше напоминающем зал, по бокам которого расположилось несколько закрытых дверей. На вид они были одинаковыми, и из-за их дубового полотна не доносилось ни звука. Вдоль стен стояли лавки. Руслан молча подошёл к одной из них и с облегчённым выдохом усадил туда брата. Рада не упустила возможности съёрничать:

– Что, силёнок хватает только девиц лапать да огрызаться?

Руслан обернулся к ней:

– А у тебя силёнок хватает только песни петь. По-другому бы лучше язык свой поганый использовала.

– Это как – по-другому? – фыркнула девушка.

– Да так, – Руслан выразительно посмотрел на её губы и криво усмехнулся. Потом стёр улыбку и указал на одну из дверей: – Вам туда.

Рада направилась к двери и кинула, не оборачиваясь:

– Идём.

Но шагов позади себя она не услышала. Остановившись у входа, поглядела на жениха: тот с закрытыми глазами привалился к стене и посапывал, а Руслан с хладнокровным видом стоял рядом.

– Ну?! – Рада нетерпеливо всплеснула рукой, призывая Руслана поднять брата и вести его дальше.

– Что – ну? Не видишь, что Володя спит? Он ни шагу сделать не может, ни слова молвить. Не поженят вас.

– Поженят! Я уговорю приказчика.

– Песню ему споёшь? – хмыкнул Руслан.

Девушка закатила глаза. Кажется, никогда в жизни она не закатывала глаза столько, сколько за сегодняшний день, проведённый вместе с Русланом.

– Жди здесь, – вдруг сказал он и, усадив Раду на лавку, уверенно пошёл к двери.

Она схватила его за рукав:

– Ты что задумал?

– Сам уговорю. Объясню приказчику, что занят брат, а я от его имени говорю. – Рада сузила глаза, не веря словам Руслана, и он добавил, отцепляя её от себя: – Правду говорю! В отличие от тебя.

Девушка, прищурившись, проводила его взглядом. Пришлось поверить юноше и отдаться на его милость, потому как прав был он: без согласия жениха женитьбы не будет, а тот не в состоянии даже до двери дойти – что уж говорить о том, чтобы согласие дать! Только песней приказчика и уговаривать. Но тогда она останется без сил, и восполнить их чужой кровью не сможет.

Руслан скрылся за дверью. Рада тут же прильнула к ней ухом, силясь услышать, что происходит внутри. Судя по всему, Руслан был хорошо знаком с приказчиком, так как поприветствовали они друг друга довольно живо, в закрытой горнице раздавалась радостные восклицания. Но большего девушка разобрать не смогла, потому довольствовалась тем, что есть – хорошим настроем приказчика. Она села обратно на лавку, но не в силах сдержаться вскочила и принялась ходить взад-вперёд по коридору, иногда прислушиваясь к разговору за дверью. Потом снова потрясла Володю и протяжно вздохнула. Тот сладко спал. А вот девушке сегодня приходилось несладко, она еле выносила его дерзкого брата.

– Заходи!

Рада вздрогнула, когда дверь распахнулась. Руслан с чрезмерно сладкой улыбкой жестом подзывал её в горницу. Рядом с ним, за столом, сидел дородный мужчина в расшитом золотыми нитями кафтане, он с интересом разглядывал приближающуюся девушку.

– Краса-невеста! – восхитился приказчик, и Рада мило улыбнулась ему.

Начало ей понравилось.

– Готова замуж выходить? – спросили у неё.

– Готова.

– Заходи же, не стой на пороге!

Девушка опомнилась, что до сих пор не прошла в горницу, и захлопнула за собой дверь. Встала рядом с Русланом. Приказчик перебирал грамоты на столе и больше не обращал на неё внимания – продолжил разговаривать с Русланом. Рада посмотрела на юношу, и тот кивнул, показывая, что всё хорошо. Здесь пахло пылью и истлевшими свечами. Девушка, переминаясь с ноги на ногу, окинула небольшую горницу взглядом: повсюду стояли сундуки, в которых, похоже, хранились княжеские указы и документы. Сюда же положат и грамоту, доказывающую её с Володей женитьбу.

– Батюшка твой как поживает? Давно его не видел, – любопытствовал тем временем приказчик. – Не привёз ли он чего нового на ярмарку?

Рада угадала – Руслан был с ним знаком. Юноша охотно отвечал на вопросы, рассказывая и об отце, и о купеческом деле, и вообще о новостях из усадьбы Белолебедей. Приказчик кивал, слушая, и выводил пером буквы на чистой грамоте. Вскоре он закончил писать и поднялся из-за стола. Руслан замолчал. Он кинул взгляд на Раду, и она поняла, что сейчас начнётся самое важное. Он подошёл к ней ещё ближе, так, что они касались друг друга плечами. Дикие травы, которыми от него пахло, кружили голову.

Приказчик, выставив перед собой грамоту, прочистил горло и обратился к юноше и девушке одновременно:

– Я, Прокофий, приказчик княжий, властью, данной мне законом князя нашего Ивана Великого, провожу женитьбу вашу. Согласен ли ты, княжий подданный Руслан Белолебедь…

Монотонный голос мужчины разливался по горнице, а Рада встрепенулась и обратила сощуренный взор к Руслану. Тот с победной улыбкой посмотрел на неё в ответ. Наверняка ждал, подлец, остановит она приказчика или нет – ведь Руслан занял место жениха, обманул, что будет говорить от имени Володи. Девушка заскрежетала зубами. В горле разом пересохло, а сердце отбивало удар за ударом, будто пытаясь заглушить злобные мысли, что разом взвились в голове.

«Не дождёшься!»

Рада не прервала приказчика. В самом деле, какая разница, за кого из братьев выходить замуж, если главная цель – войти в семью Белолебедей. Руслан хмыкнул и качнул головой – сделал для себя выводы.

«Ишь ты, любящий брат», – девушка незаметно сжала кулаки. Володю он и вправду, ценой собственной свободы, защитил от ведьмы-русалки, или кем он там считал Раду.

Приказчик тем временем завершил свою речь и выжидающе уставился на Руслана. Тот выжидал, наверняка всё ещё надеялся, что невеста воспротивится. Но она молчала, уставившись в пол, потому он хрипло ответил:

– Согласен.

Приказчик удовлетворённо кивнул и с теми же вопросами перешёл к девушке:

– Согласна ли ты, княжья подданная Радислава, стать верной и любящей женой Руслану Белолебедю, заботиться о нём во болезни и в здравии, в счастье и в несчастье…

С каждой фразой Рада мысленно кривилась. О да, она будет очень любящей женой! Залюбит до смерти всю семейку Белолебедей. От предвкушения мести на лице появилась жуткая улыбка, которую в полутьме горницы вполне можно было ошибочно принять за радость.

– Согласна, – проворковала Рада.

Она почувствовала, как её пальцы обвивает рука Руслана. Так было принято, супруги должны были держаться за руку, но он чересчур больно сжал ладонь девушки. В отместку она впилась ногтями в его кожу, и юноша ослабил хватку. Рада не позволит ему выйти победителем из этой игры.

– Пред законом княжьим появилась новая семья, – вещал приказчик, не замечая настроения супругов. – Отныне вы – муж и жена.

Он кивнул, завершая свою речь. После положил грамоту на стол и протянул перо Руслану, чтобы тот подписался под своим именем в грамоте. Следом перо передали Раде, и она поставила закорючку – письму её никто не учил. Всего грамот оказалось три: одна оставалась здесь, в княжеском сундуке, ещё по одной забирали себе муж и жена.

Официальная часть женитьбы закончилась. Неофициальная – гуляния и обряды – предстояла супругам в усадьбе. Рада схватила свою грамоту и, с натянутой улыбкой поклонившись напоследок приказчику, выскочила из горницы. Новоиспечённый муж неспешно вышел следом. Володя до сих пор дремал на лавке и даже не представлял, как брат то ли спас, то ли обобрал его. Руслан медленно свернул свою грамоту в трубочку и засунул под кафтан, а после потряс брата, но тот не пожелал просыпаться.

Рада тем временем отдышалась. Тоже спрятала указ и налетела на подлеца.

– Ты! Как ты посмел! – зашипела на него девушка.

– О, я понял, кто ты – шипишь, как змеюка.

– Сам змей подколодный!

– Позлись-позлись. – Руслан вновь попытался поднять брата. – Говорил же, что за Володю ты замуж не выйдешь. А меня тебе вокруг пальца не обвести. Скоро вернётся мой помощник Прохор, он твою вину подтвердит, и ты не в усадьбе, а в темнице жить будешь.

Руслан взвалил на себя Володю и, не оборачиваясь на жену, пошёл к выходу из палат. Рада несколько секунд стояла в ступоре, потом засеменила следом. Она не понимала, стоит ли бояться этого самого Прохора – ведь пока на ней морок наложен, никто из прошлого её не признает. С другой стороны, на Руслана морок не подействовал, и девушка не понимала, почему.

С мужем она не разговаривала до самого возвращения в усадьбу. Вечерний мрак уже овладел землёй, Рада еле разбирала дорогу и поняла, что приехали, лишь когда увидела высокую ограду за расступающимися деревьями. А после – весёлые голоса гостей, которые приехали на свадьбу. Кто-то смеялся, кто-то играл на гармони, кто-то вопил пьяные песни. За оградой виднелось несколько бело-жёлтых макушек костров, разведённых, чтобы сохранить во дворе тепло и свет после угасшего дня. Отравленная стрела воспоминаний ударила прямо в сердце. Девушка вспомнила вечер, когда в последний раз видела матушку и сестёр, а потом, умирая, лежала на земле и смотрела в небо. Её семью убили, а дом спалили. Она помнила, как языки пламени дотягивались до неба, наполняя его немыслимо-рыжими для ночи красками, а вместо облаков сгущался дым.

Рада не заметила, что начала тихонько дрожать.

– Подъезжаем, – Руслан вызволил её из воспоминаний.

Она вздрогнула и помотала головой, замазывая картины прошлого чернилами, подобными тьме в её сердце. Этот день казался бесконечным, её всё время разрывало от злости и отчаяния. Она ходила по тонкой тростинке над пропастью, где любой неверный шаг привёл бы её к падению, а ненавистный Руслан так и норовил свалить её и любоваться своей победой. Сам он, отвернувшись, смотрел на мелькающие деревья.

Рада встряхнулась. Пора было забыть о прошлом и заняться настоящим – точнее, готовить месть. Но для начала стоило освоиться в новом статусе жены.

– На, – Руслан вдруг кинул ей в руки крохотный холщовый мешочек.

– Что это? – Девушка принялась развязывать его и через несколько секунд обнаружила внутри обручальное кольцо с блестящими каменьями. Загляденье! Но радости она не испытала. Перевела взгляд от кольца на Руслана.

– Володя покупал, – пояснил муж. – Сама наденешь? – спросил он тоном, по которому было ясно, что это не вопрос, а утверждение. После вытащил из кармана второе кольцо и напялил себе на палец. Рада молча надела своё кольцо.

– Как отцу объяснишь, что стал мужем вместо Володи? – язвительно спросила она.

– Увидишь, – загадочно отозвался Руслан.

– А у тебя вроде была невеста? Отец твой говорил, – уточнила Рада.

– Не невеста, но близко. Дочка отцовского друга. Все только и ждали, когда она моей суженой станет, но не судьба. Брата важнее спасти.

Повозка подъехала к воротам. Юноша свистнул, и их принялись открывать под радостные крики Белолебедя-старшего:

– Сын! Сын едет! Женился!

Филипп с чаркой в руке встал навстречу повозке. Один из гостей уточнил у него, вытягивая шею, чтобы рассмотреть приехавших:

– Так кто из сыновей женился-то? Младший али старший?

Филипп отмахнулся. Рада поняла – имя жениха пока оставили в тайне, видимо, чтобы увлечь гостей.

Руслан не стал дожидаться, пока повозка остановится, он почти на ходу выпрыгнул из неё и направился к отцу. Попал в объятия Филиппа, а потом, отстранившись, принялся что-то нашёптывать ему на ухо. Рада поняла: признаётся, что стал её мужем. Старый купец, хмурясь, смотрел на девушку. Но после объяснений сына он расцвёл и хлопнул того по плечу:

– Вот шельмец! – негромко воскликнул он, и Руслан улыбнулся в ответ. Потом повернулся к гостям и объявил во всеуслышание: – Сын мой, Руслан Белолебедь, женился! А вот и жена – красавица писаная!

Он указал рукой на девушку, а ей в этот момент больше хотелось провалиться сквозь землю, чем под улюлюканье гостей спускаться с повозки. Руслан подал ей руку и повёл к накрытым столам. Тут же вспомнился такой же богатый стол, который Филипп Белолебедь приказал накрыть к её приезду, – а его недовольную рожу от знакомства с невестой и унижения она запомнила хорошо. Сейчас же старый купец вёл себя по-детски радостно и дружелюбно по отношению к Раде. Но это пока. Со дня на день чары русалочьей песни развеются, и он проявит свой истинный облик.

– Что ты сказал ему? – спросила девушка у Руслана, сквозь зубы улыбаясь гостям. – Как объяснил, что у брата невесту увёл?

– Зря, думаешь, я отца перед празднеством надоумил не раскрывать заранее имя жениха? – ухмыльнулся Руслан. – Сказал сейчас, что ты изначально моей невестой была. Но я попросил Володю тебя в дом привести и представить своей невестой, потому как к нему отец благосклоннее относится, легче бы женитьбу одобрил.

Рада на такой ответ лишь стиснула зубы. Значит, Руслан заранее всё продумал, решил поменяться с братом – вот спаситель!

Новоиспечённым мужу и жене подготовили места во главе стола, по правую руку от Филиппа. Прежде чем усадить их на лавку, гости связали молодожёнам лентой руки – левую Руслана и правую Рады. Всё празднество они должны были провести вместе, не расставаясь ни на секунду, даже случайно – крепкая лента не позволила бы. Приходилось терпеть друг друга. Девушка со злым взглядом уселась за стол и осмотрела блюда: запечённая утка, солонина, овощные маринады, соленья из грибов… Кушанья на любой вкус, да не на любой кошель. О такой жизни Рада мечтала с того дня, как узнала о потерянном богатстве её семьи, но отчего-то сейчас, хоть в животе и было пусто с утра, кусок в горло лезть отказывался. Волнение и ненависть заполонили каждую частичку тела. Близость Руслана раздражала. Он охотно накладывал себе угощения, и Раде приходилось повторять действия их связанных лентой рук.

– Всё не наешься, – процедила она.

– А ты что, не голодна? Пей, гуляй, веселись! – сказал муж, разливая Медовуху по чаркам. – Наслаждайся семейной жизнью. К слову, недолгой.

Рада пнула его под столом, но он лишь развеселился. Злость девушки приносила ему удовольствие. Ей же, в свою очередь, нравилось злить его – хоть в чём-то они нашли взаимность.

Из гостей никто не замечал их противостояния. Все были заняты угощениями, плясками и шутками, а про молодожёнов вспоминали во время тостов. В эти моменты Рада для приличия делала вид, что пригубила медовуху, но лишь Руслан видел, что чарка жены оставалась полной. Сам он не стеснялся веселиться. Охотно выпивал и хохотал вместе с гостями.

Пришла очередь Филиппа говорить тост. Он нетвёрдо встал на ноги и начал нахваливать сначала сына, который успешно ведёт купеческое дело, потом невестку. Знаком с ней он был всего лишь второй день, но задурманенное чарами воображение помогло ему дополнить знания о девушке перед гостями:

– И умница она, и красавица! Вот какую сын отхватил! – гордо рассказывал Филипп. – А голос какой! Поёт, что чары наводит!

Тут он попал в точку. Краем глаза девушка отметила, как хмыкнул Руслан.

– Так пусть споёт нам! – обрадовались гости. – Иди сюда, девица!

Рада вздрогнула. Она замотала головой, опасаясь, что сейчас её вытащат из-за стола и заставят петь. Тогда все бы поддались чарам, а она потеряла бы немерено сил, рухнула прямо перед гостями, пока взбешённая тьма внутри требовала бы восполнить силы кровью.

– Спой! – Кто-то из гостей даже начал хлопать, приняв отказ девушки за стеснение.

– У неё голос сел, – обрубил вдруг Руслан. – Лучше танцевать будем.

Он тут же поднялся, заставляя Раду встать вместе с ним. Гостей такое решение вполне устроило, и гармонь заиграла новой весёлой мелодией. Танцевать со связанными руками оказалось неудобно: девушка тянула в одну сторону, а Руслан – в другую. Приходилось постоянно подстраиваться и прижиматься друг к другу, и Раде очень хотелось язвительно прошептать мужу на ухо, как её воротит от этой близости. Он, ловя её взгляд, тоже кривился. Вокруг вились костры, гости танцевали, мельтешили перед глазами. К такому девушка была привычная. К диким хороводам русалок она пристрастилась, а людские танцы утомляли её морально, но не физически. Рада с приезда сюда мечтала о том, как отсидится на празднестве и упадёт на перину, подготовленную в её собственной опочивальне. Она завидовала Володе, которого, спящего, давно перенесли из повозки в усадьбу. Туда же отправили и сундуки с её вещами.

Музыка наконец остановилась. Рада тоже замерла и, навалившись на Руслана, пыталась отдышаться. Она думала, что сейчас они вернутся за стол, но не тут-то было.

– Обряд! Обряд! – восторженно закричали гости и отошли подальше от супругов.

Девушка на секунду закрыла глаза. Ах, да. Получить грамоту о женитьбе – это лишь полдела, а народ требовал доказать любовь между мужем и женой на праздничном обряде. Гости подкинули брёвен в зажжённые кругом костры, в центре которых горел небольшой. Руслан немного распустил ленту, связывающую руки, и подвёл Раду к маленькому костру. Тот едва доходил до колен, но жар испускал не меньший. Муж и жена встали напротив друг друга. Костёр разделил их, они подняли над огнём руки с лентой и дождались, пока она подожжётся да обугленная ткань разорвётся. Девушка чуть не вырвала руку – казалось, что вместе с лентой загорится и кожа, и платье. Руслан быстро затушил повязку. Он обошёл костёр и приблизился к жене. Снял то, что осталось от ленты, сначала со своей руки, потом с запястья жены – и бросил в огонь. Гости разразились подбадривающими возгласами.

В сторону молодожён кинули нож, и Руслан ловко поймал его. Лезвием он разрезал себе ладонь и передал нож Раде. Девушка взяла его осторожно. Не хотелось причинять себе боль, но того требовал свадебный обряд, потому она, скривившись, провела лезвием по коже. Выступили капли крови. Супруги показали раны гостям, а после соединили ладони – обменялись кровью.

– Моя душа, моя жизнь, моя кровь, – громко зачитывали они слова обряда. – Твоя душа, твоя жизнь, твоя кровь. Отныне одно целое. Нерушимое. Пред ликами богов и людей.

Рада действительно почувствовала единение. Тёмная ночь, яркий огонь, гул голосов и жар от мужского тела действовали не хуже настоящих чар. К концу клятвы супруги перешли на шёпот. Когда он стих, они разъединили ладони, и Рада подняла затуманенный взгляд на Руслана.

Осталось последнее действие обряда.

Гости затихли. Лишь редкие перешёптывания и вздохи доносились до костра, возле которого стояли супруги. Руслан медленно провёл пальцами по руке Рады, потом переместился к её талии и приблизился к девушке. Он ни на миг не отнимал взгляда, и, казалось, через него передавался огонь, что царил в мыслях юноши. Они остались вдвоём на поляне, ограждённой кострами. Всё происходило, будто во сне. Рада лишь в далёком детстве присутствовала на свадьбах, и теперешний обряд был ей почти в новинку – она с усилием выуживала короткие воспоминания из памяти. Деревенские любили празднества. Девицы то прыгали через костёр, то водили хороводы вокруг него; юноши с хохотом кувыркались через огонь; супруги целовались подле него. В детстве Раде было весело наблюдать за игрищами, она не боялась обжечься и не знала, каково это – стоять возле огня с человеком, который тебя взаимно ненавидит.

Грудь вздымалась в тяжёлом дыхании. Руслан стоял в пяди от Рады и очерчивал взглядом её лицо. Он убрал с её скул пару выбившихся из косы прядей, потом провёл пальцами до подбородка, едва коснувшись её губ. Девушка невольно приоткрыла нижнюю губу. Юноша убрал руку, но дорожка его прикосновений до сих пор отдавала теплом. Он не пытался обнять Раду или прижать её к себе, но всё равно она ощущала его близость – более опасную, чем если бы Руслан прислонился к ней всем телом.

Он приподнял подбородок девушки. Заставил Раду смотреть на него, пока сам изучал, что таилось на глубине её взгляда. А потом слился с ней в поцелуе. Девушка прикрыла глаза, во тьме все ощущения заострились. Он касался лёгкими, почти невесомыми движениями губ и не требовал большего. Но Рада всё равно положила руку ему на грудь, не позволяя приблизиться и овладеть её чувствами сильнее.

Руслан первым завершил поцелуй. Потом вдохнул цветочный запах её волос и отстранился. Упавшие обратно пряди защекотали лицо, ей пришлось на этот раз самой убрать их. Супруги повернулись к гостям. В тишине, взявшись за руки – хоть лента больше и не связывала их, – Рада и Руслан вернулись за стол.

Остаток вечера пролетел быстро. Гости праздновали, самое интересное осталось позади, потому мало кто заметил, как невеста покинула двор. Служанки сопроводили девушку в её опочивальню, где уже подготовили мягкую перину и поставили сундук с её вещами. По дороге служанки с многозначительными улыбками указали на соседнюю дверь:

– Опочивальня Руслана.

Рада молча кивнула. Вряд ли ей понадобится посещать его опочивальню, как и ему – заглядывать к ней. Их женитьба не означает, что они будут делить ложе. По крайней мере, девушка на это надеялась. Она опасливо закусила губу, мельком снова взглянув на вход к Руслану.

– А вот ваша опочивальня. – Служанки распахнули тяжёлую резную дверь.

Рада заглянула внутрь. Сначала её взгляд натолкнулся на тьму, но служанки быстро зажгли свечи и стали показывать хозяйке, что и где находится. Обещали завтра также провести её по дому, чтобы она не терялась в громадной усадьбе. Девушка остановилась посреди опочивальни, рассматривая всё вокруг. Комната была небольшой, вмещала резную кровать с высокой периной, несколько сундуков и напольное зеркало. Окно выходило в сад. Там, в отличие от двора, где собрались гости, сейчас стояла тишина. Занавеси закрывали не только раму, но и полстены, да и доходили до пола. Рада с грустной улыбкой вспомнила куцые тряпицы на окнах в избе Ягини.

Служанки настояли на том, чтобы помочь ей раздеться, а после унесли одёжу в стирку. Девушка снова улыбнулась: до сего дня она долго носила одну-единственную рубаху, пока та не запачкается. Едва девки вышли, она зашторила окно и обернулась к зеркалу. Рада приблизилась к нему с зажмуренными глазами, боясь увидеть то, что оно покажет. Впервые она могла посмотреть на себя не через крохотное Кощеево зеркальце, а через большое. Увидеть себя полностью. Целиком познать тьму, обителью которой стала. Рада раскрыла глаза. Хотела снова зажмуриться, но пересилила этот порыв: от себя не убежишь. Хотя была ли она собой? Девушка прислонила пальцы к зеркалу. Отражение повторило за ней, выставив вперёд чёрную, будто обугленную руку. Белая рубаха с вышивкой висела на той, как на скелете. От шеи до ног её отражение пугало истинной тьмой – холодной и бессердечной. Рада не решилась взглянуть в глаза отражению. Она попыталась поднять взгляд, но остановилась на подбородке тёмной сущности и со стоном убрала руку от рамы, будто она чересчур нагрелась от прикосновения. Она решила, что завтра попросит служанок занавесить зеркало.

Девушка задула свечи и забралась на перину. Со стоном – теперь уже удовольствия – провалилась в неё, будто под воду. Так мягко ей никогда не лежалось. Рада натянула одеяло и закрыла глаза. В опочивальне пахло древесиной, как в избе Ягини, и в то же время цветами: прикрышем, оставленным на пороге дома и её комнаты, а также иван-чаем и ромашками, которые заботливые служанки поставили в вазе возле окна. Знакомые полевые запахи расслабляли девушку, помогали ей представить, что она до сих пор в тёткиной избе, засыпает под её добродушное ворчание. О том, чтобы заснуть в материнских объятиях, Рада давно уже и не мечтала.

Всё из-за Белолебедя.

Но она проникла в его дом, и пора было продумывать месть. Пора отпустить на волю тёмную сущность, что даровала ей Морана – пусть тьма вершит правосудие. Самой марать руки было боязно и противно. Пусть она воровка, но не убийца. Не как Белолебедь.

Пока Рада убаюкивала себя мыслями о мести, за закрытыми дверями послышались шаги. Девушка не сразу обратила на них внимания. Служанки то и дело сновали по коридорам усадьбы, но эти шаги – медленные и тяжёлые – раздались слишком близко. Рада приоткрыла глаза и посмотрела на щель под дверью, откуда лился коридорный свет. Незваный гость приближался, и вскоре его тень закрыла свет. Он остановился у входа в опочивальню девушки. Дёрнулась ручка, скрипнули дверные петли.

Рада подавила в себе желание с головой накрыться одеялом и привстала в кровати. Дверь открылась. На пороге появился тот, кого она ждала и в то же время не ждала увидеть.

– Зачем ты пришёл? – с вызовом спросила его девушка, окинув злобным взглядом.

Спокойный голос с нотками самодовольства вызвал в ней ещё больше презрения:

– Взять своё.

Рада тяжело дышала. Кто-то потянул её за руку, а после заслонил собой, придерживая, чтобы она не упала. Рукав рубахи оказался разорван, и ветер хлестнул её по голой руке, приподняв всклокоченные волосы. После падения в глазах стояла темнота, и девушке пришлось помотать головой, чтобы прийти в себя. Звуки слышались, будто с другой стороны реки – такие далёкие и туманные. Но вскоре Рада с удивлением различила знакомый голос.

– Не тронь! – Кощей говорил громко, грозно, совсем не как миролюбивый старик, каким обычно представлялся.

Девушка стояла за ним, как в тени крепкого дуба. Хоть мелкая дрожь ещё и била её, Рада чувствовала себя под защитой. Она решила выглянуть из-за плеча старика и увидела Морока, который тяжело и злобно дышал, сверкая ядовито-светлыми глазами.

– Не влезай, Чернобог. Её тьма – моя! – проскрипел Морок.

Рада вскинула взгляд на старика. Чернобог? Она всегда чуяла, что Кощей не так прост, но никогда он не показывал своих сил и не рассказывал о себе. Он предпочитал вести себя как добрый дедушка, ставя заслон на свою тайную сущность. Но теперь девушка видела его настоящего. Под его кожей она различила не дряхлые кости, а настоящую сталь; чёрные одеяние с плащом в пол – не тоска, а знамение смерти. Смерти, которую он вмиг мог принести другим.

– Моя, – повторил Морок, приближаясь. Он потянул носом воздух так, будто хотел прочувствовать манящий запах этой самой тьмы.

– Не твоя, – холодно возразил Чернобог.

– Сам знаешь, она нужна мне. Без тьмы мне не отпереть врата между Навью и Явью.

– И не отопрёшь.

– Какую-то девку жалеешь? – Морок прищурил глаза. – Из-за того, что она воспитанница твоей Ягини?

Из-под подошв Морока по земле заструился лёд. Трава покрывалась инеем, земля замерзала, а белая холодная полоса приближалась к Чернобогу. Хоть он и заслонял собой Раду, она сделала шаг назад. Думала сначала и вовсе бежать, но решила, что лучше остаться рядом с защитником, чем одной. А Кощей страха не выказал, он, в отличие от девушки, шагнул вперёд, и земля перед ним начала чернеть. Цветы опускали головки, трава жухла, будто смерть проносилась над лесной тропой, выжигая любой признак жизни. Рада округлила глаза, наблюдая за столкновением двух стихий. Едва лёд натолкнулся на обескровленную землю, он начал трескаться, а потом и вовсе отползать обратно к своему хозяину. Морок стиснул зубы, желваки ходили по его щекам. Он скинул руки вперёд, вновь направив лёд к Чернобогу, но тот без усилий приказал черноте наступать. Морок проигрывал. Он плюнул на мёртвую землю.

– Ты же знаешь, что я ещё вернусь за ней?

– Знаю, – кивнул Кощей. – Но и ты знаешь, что она под моей защитой.

Морок хмыкнул:

– Не навсегда.

Он посмотрел прямо на Раду, и она, не выдержав взгляда, отвернулась. Кощей взял её за плечо:

– Идём.

Девушка кивнула. Она сделала шаг вперёд, а после обернулась, чтобы ещё раз посмотреть на то, что стало с природой: с одной стороны траву покрывали крупные капли растаявшего льда, с другой – травы и не было видно вовсе. Лишь пожухлые, будто сгоревшие стебельки изредка пробивались над почерневшей землёй. Хотелось потрогать землю – казалось, что на ощупь она будет, как обугленное бревно или как пепел.

Морок, поймав взгляд девушки, подмигнул ей. Она лишь покачала головой и обогнала старика, чтобы быть подальше от ледяного мужчины. Её распирала куча вопросов, но отчего-то не хотелось нарушать тишину ночи, и Рада молчала. Дорожка постепенно вела её с Кощеем в безопасную избу Ягини. А что знает сама Ягиня? Можно ли при ней будет расспрашивать старика, или он постарается сохранить всё в тайне? А может она и послала Кощея за воспитанницей?

– Что, девица, спросить что-то хочешь? – подал голос Чернобог.

Рада сама не заметила, что шла, уставившись на него. Она решила начать с самого простого:

– Как вы меня нашли?

– Как-как, – усмехнулся Кощей. – Духи лесные подсказали. Думала, мы с Ягиней тебя спокойно одну по лесу гулять отпускаем? Нет. Всегда мы за тобой следили, пусть не своими глазами. Духи как увидели, что Морок по твоим стопам направляется, меня предупредили. Я и пошёл к тебе на помощь.

– Морок – кто он? Что ему нужно? – Рада потёрла виски, пытаясь успокоиться от вопросов, которые будто когтями раздирали мысли.

Кощей остановился и указал на грудь девушки:

– Ему нужна тьма, что прижилась в твоём сердце. Но не с него расспросы надо начинать.

– А с чего? Кто вы? – догадалась она.

Старик кивнул.

– История будет долгой, приготовься.

Несколько веков назад был Кощей обычным мужчиной. Ладный воин, богатый, красивый – отцы своих дочерей ему в невесты предлагали, но не получалось у тех девиц разжечь страсть в сердце Кощея. Долго не хотел он жену себе брать, пока не свела судьба его с двумя девами: Ягиней, колдуньей лесной, и загадочной Мораной, что оказалась царицей Нави.

В ту пору ранили его на битве. Не жилец он был. Дотащили Кощея товарищи до лесной избы, оставили хозяйке – попросили, чтоб позаботилась о нём перед смертью, – а сами на поле боя вернулись. Так бы и умер он, если бы попал к обычной деве. Но повезло Кощею оказаться в руках лесной колдуньи Ягини. Травами и отварами она отпаивали его, а чтоб наверняка выжил – попросила помощи у богини Мораны. Очень уж приглянулся ей воин. Морана тоже оценила стать Кощея и задумала его спутником своим сделать.

Вскоре мужчина поправился. Обе девы завлекли его красотой и лаской, обеим он нежные слова нашёптывал. Сам он долго не знал, кому сердце своё отдать, но всё ж видел он, как холодна и высокомерна к миру Морана, и как горяча Ягиня.

Объявил Кощей, что выбирает себе в жёны колдунью. В то время ещё ни княжества толком, ни тем более палат с приказчиками не было, супруги союз свой заключали через обряд у костра. Хотели влюблённые пройти ритуал, но завершить его не успели, – Морана не снесла обиды. Решила она во что бы то ни стало завладеть сердцем Кощея, пусть даже мёртвым, потому вместе с сердцем забрала и жизнь. Взамен подарила ему царскую корону, стали они вместе править Навью как муж и жена. Превратился он Чернобога. Но трон счастья не принёс. Душа день за днём, год за годом покрывалась панцирем из тоски и ненависти, и задумал мужчина вернуться к Ягине. Не мог он без позволения Мораны покинуть Навь. Долго уговаривал её, и богиня в конце-концов сдалась: ей тоже не в счастье было жить с мужем, что её не любит. Выпустить Кощея, который так долго прожил в мире мёртвых, она уже не могла, но разрешила ему выходить за ворота Нави и бродить вдоль границы двух миров. Границей той как раз был лес, где жила Ягиня. Кощей с колдуньей стали жить хоть и не в одном доме, ведь он не мог надолго отходить от границы между мирами, но душа в душу.

Взамен Морана попросила лишь об одном: чтоб был у неё с Кощеем общий сын.

Этим-то сыном и стал Морок.

Вобрал он в себя больше от матери, чем от отца. Присущи ему были холодность и бессердечность, любил он гулять по Яви и обманывать, запутывать людей, потешаться над ними. Изо льда он выковал себе ледяной трон рядом с троном Мораны. Но править миром мёртвых ему было не по нраву. Темно, скучно, холодно. Души приходили сюда уставшие и покорные, никакой сласти не было от общения с ними – не то что с людьми из Яви. Потому задумал Морок сломать замок и отпереть ворота между Навью и Явью, стать царём всех земель, чтобы всё было в угоду ему.

Морана не поддержала сына, но и не препятствовала ему. Лишь чтобы сохранить порядок вещей, выставила Морока из Нави в Явь, тогда как в полной мере силой своей он мог пользоваться лишь на мёртвой земле. А Чернобог строго-настрого запретил сыну вмешиваться в мир, где жила его возлюбленная Ягиня.

Морок родителей не послушал. Придумал он, как всё сделать и без их помощи. Раз ворота Нави на ключ заперты, то надо эти ворота выбить. Стал он собирать вокруг себя души, да не простые: искал он людей, которые носили в себе тьму, взращивал её и забирал. Как отдаст человек тьму – так и умирает, а в Нави становится слугой Морока. Хитрый бог, напитавшись тьмой, тоже сильнее становится. С одной стороны он ворота расшатывал, а с другой – слуги. Но не всё предусмотрел Морок. На сбор тьмы и открытие ворот ему отводилось ровно четыре года. Едва наступает високосный год, как возвращается баланс миру: погибают тёмные души, а сам Морок лишается набранной тьмы и из сильного молодца превращается обратно в дряхлого старца.

Пока ни разу богу льда и обмана не удалось ворота меж Навью и Явью отпереть до наступления високосного года. Но он не сдаётся, ведь время его бесконечно.

– Значит, я очередная душа, чьей тьмой он хочет напитаться? – поняла Рада.

– Не просто очередная, – покачал головой Кощей-Чернобог. – Тьма тебе самой Мораной подарена. Она в разы сильнее, чем у обычного человека. И ещё один вопрос тебе стоило задать.

Девушка удивлённо подняла глаза:

– Какой?

– Кто такие я, Ягиня, Морок и Морана – ты уже поняла. А про себя не спросила.

– А что про себя спрашивать? – растерялась девушка. – Я-то обычная.

Кощей снова покачал головой:

– Не совсем. Ты, как и твоя семья – дальние родственники Ягини. Всегда вы здесь жили под её надзором. Иначе почему, думаешь, взяла она тебя к себе? – уставший от долгого рассказа старик перевёл дыхание. – Колдовать, как Ягиня, ты не умеешь. Однако травы знаешь, русалочьи чары тебе поддались, и тьма в тебе растёт с непомерной силой. Потому ты так ценна для Морока. Ты стоишь десятка, а то и сотни таких же душ с тьмой. Ты вмиг приблизишь его к победе, потому он не отстанет.

– И что же мне делать?

– Пока что – просто будь настороже. Особенно ночью.

– Почему ночью?

– Ночь – время колдовства. День рассеивает чары, а ночь усиливает их, потому Морок становится сильнее.

Рада понятливо кивнула. Кощей продолжил поучать:

– В этом лесу за тобой приглядывают духи, а в городе и в людных деревнях Морок к тебе подойти побоится. Но стоит тебе остаться одной – как он придёт. Ты же не позволишь ему стать царём Яви и Нави?

Сказать честно, Раду не сильно волновала судьба Яви. Но её волновала своя судьба. Своя месть, которую она должна была свершить. А Морок, решивший не только слить мир живых и мёртвых воедино, но и для этого лишить её жизни и использовать как свою служанку – нет, такого она ему позволить не могла.

– Нет! – ответила она, вскидывая подбородок.

Чернобог улыбнулся:

– Тогда буду искать способ уберечь тебя от Морока.

– Я пришёл взять своё.

Руслан стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Свечи в коридоре горели тускло, потому его силуэт едва различался в проёме, но Рада легко угадывала каждое движение и выражение лица мужа. С его появлением воздух разом выбило из лёгких. Девушка приподнялась на локтях и с опаской выжидала, что будет дальше, а Руслан и не торопился заходить в опочивальню, будто ему это было вовсе и не нужно. Может, пришёл, чтобы испугать её, заставить сбежать из усадьбы?

Он, верно, ждал от девушки ответа. Но она молчала, и Руслан спросил лениво:

– Так мне зайти? Гости будут ждать доказательства женитьбы.

Снова стало тяжело дышать. Доказательством служила кровь на простыне, вывешенной поутру на всеобщее обозрение. Невдомёк было мужчинам, что не всякая девица, даже чистая, кровоточит в первую ночь, но не Раде было переубеждать их. Она окончательно села в кровати, обняла колени руками и сказала, придавая голосу равнодушие:

– Заходи, раз надо.

Послышался смешок. Руслан закрыл за собой дверь, отрезав себе и девушке путь к отступлению, и медленно прошёл в опочивальню. На свадебном обряде он сидел в расшитом кафтане, портах и пурпурных сапогах; сейчас же на нём остались лишь порты и вышиванка, а поступь у него была лёгкой, и Рада, посмотрев на его ноги, убедилась – босой. Видно, подготовился к приходу к ней и отказа не ждал. Руслан на ходу снял рубаху. Окно девушка не зашторивала, боясь с непривычки остаться в новом месте в темноте, потому луна беззастенчиво заглядывала в опочивальню. Белёсый взгляд луны обжёг тело юноши. Рада отвернулась, но всё же с любопытством поглядывала на него: голого тела она не стеснялась, вместе с тёткой ей приходилось лечить и толстяков, и костлявых, и старых, и младых, и мужиков, и девиц. Но Руслан всё ж от них отличался. Девушка с прищуром оглядела его подтянутый торс, широкую грудь и край курчавых волос, уходящих от живота к спрятанному под портами паху.

– Нравится? – В голосе Руслана просквозило самодовольством.

Рада фыркнула:

– Володя получше сложён. – Она немного покривила душой, предыдущего жениха оценить ей не привелось, но сейчас захотелось столкнуть братьев между собой.

– Как знаешь, – мотнул головой Руслан, не показав обиды или разочарования.

Он вплотную приблизился к ложу, и Рада прикрыла глаза, откинувшись обратно на подушку. Она решила не обращать внимания на действия мужа. Она мечтала уснуть, спрятаться в своём сознании, но получалось плохо. С закрытыми глазами всё вокруг ощущалось, наоборот, острее: кровать скрипнула громче, продавилась под телами сильнее, дыхание Руслана опаляло горячее. Девушке пришлось открыть глаза и встретиться взглядом с мужем. Он нависал над Радой, опёршись на локти, и рассматривал её. Тронул её волосы, которые ему предстояло расплести, очертил пальцами лицо, подробно остановился на губах, которые она сжала в злобе. Девушка чувствовала, как краснеет под его изучающим взглядом. Лучше бы Руслан со всем расправился быстрее, не испытывал её терпения, но он нарочно медлил. Всё ещё ждал, что она его прогонит? Но тогда их женитьба не завершится, а этого Рада допустить не могла. Только не сейчас, когда она была слишком близка к свершению мести.

Она на миг закрыла глаза, и в этот момент наконец ощутила, как Руслан коснулся её губ. Снова неспешно, изучающе. Рада не спешила отвечать на поцелуй, но и не оттолкнула мужа. Позволила целовать себя, постепенно расслабляясь. Сейчас Руслан не вёл себя нагло или опасно, ни к чему не принуждал, позволял ей всё контролировать. Губы девушки стали поддаваться легко, как лепестки розы ветру, а на место страху пришёл интерес. Руслан уловил её податливость и прижался сильнее, позволяя себе ощутить каждый изгиб её тела. Рада скользнула рукой по его плечам – кожа горячая, как раскалённый летом песок. Поцелуи становились всё глубже, а объятия – крепче. Пусть они не любили друг друга, сказать точнее, ненавидели, но это лишь сильнее раскрепощало, ведь не надо было показывать себя с лучшей стороны, надо лишь наслаждаться. Руслан приподнял рубаху девушки и провёл рукой по её коже, от коленей до бёдер, от бёдер до талии. Крепко сжимая её, переместил поцелуй к шее. Языком провёл ниже, к ключицам, и остановился возле завязок рубахи над грудью. Руками он продолжал ласкать тело девушки, то перебираясь обратно к бёдрам, то поднимаясь ближе к груди, но дотрагиваясь до них лишь мимолётно. Снова он поцелуями покрывал шею и плечи, а Рада мысленно вздрагивала от каждого поцелуя, как от дождевых капель.

Руслан сжал её грудь, которая сразу приподнялась со вздохом. Тут же впился в губы девушки, оставляя её без глотка воздуха, а сам водил большим пальцем вокруг соска, щекоча его набухшее навершие. Вдоволь наигравшись, опустил руку к внутренней стороне бедра. Рада инстинктивно сжала ноги, но всё же позволила ему развести их коленями. Руслан снова не торопился: изучал и распалял и себя, и девушку. Она давно почувствовала, как затвердела его плоть, постоянно касающаяся бёдер. Дыхание его углубилось, стало громче. Но порты он пока не снимал, как и рубаху с девушки, оставлял время привыкнуть друг к другу. Рада не возражала.

Руслан разорвал поцелуй и провёл пальцами ей между ног. В ответ он получил тихий выдох. Девушка провела языком по губам, потом закусила их. От ещё одного прикосновения стало до того жарко, что захотелось сбросить одеяло, путающееся в ногах. Юноша вынул повлажневшие пальцы и провёл ими по внутренней стороне бедра, потом снова между ног, и тягучее чувство закрутилось в животе у девушки, переходя ниже. Рада задержала дыхание. Она ранее не испытывала подобного, потому пыталась сравнить теперешние ощущения со знакомыми ей: вот Руслан обнимает её, скользит руками по телу, накрывает собой, как вода. Поцелуями щекочет тело, будто проводит цветком по коже. От этого закладывает уши и теряется дыхание, словно на глубине.

Даже на миг забывается, кто враг её.

Следующая секунда – и Руслан перевернулся, теперь усадив девушку на себя. Прижал к бёдрам, и она ещё плотнее ощутила его возбуждение. Он потянул за ленту, связывающую её косу, и расплёл жене волосы. Провёл по ним рукой, пробуя на ощупь чёрные, как ночная река, волны прядей. Рада любила распущенные волосы, для неё это было символом свободной жизни, как у русалок.

Руслан перевёл взгляд ниже, к завязкам рубахи на груди. Развязал их, а после стянул с девушки рубаху и, впервые увидев её обнажённой, без отрыва глядел на неё с неприкрытым желанием, а руки его жадно шарили по телу Рады. Она смутилась. Казалось, не только щёки, но и всё тело сейчас покроется румянцем, потому она разметала распущенные волосы по плечам и груди, прикрывшись ими. В первую очередь спрятала шрам на груди, оставленный приспешниками Белолебедя, и обняла себя руками. Не хотелось, чтобы Руслан начала задавать ненужные вопросы – и так слишком резв на язык. Но тот развёл её руки, откинул волосы обратно. Оголил шею, грудь. Сияющий лунный свет упал на Раду, открыв её во всей красе, позволяя рассмотреть её, как ясным днём. Руслан томным взглядом, как у мурчащего кота, прошёлся по телу девушки, лишь на миг задержавшись на шраме, но не остановившись. А вслед за его взором Раду покрывали мурашки. Она снова закусила губы, и Руслан за затылок притянул её к себе и слился в поцелуе. Губы впивались на этот раз со всей страстью и ненасытностью, как перед расставанием навсегда. Девушка решилась изучить и его тело. Нежно провела пальцами по плечам, почувствовав, как напрягаются мускулы Руслана под её прикосновениями, потом погладила его грудь. Он игриво прикусил Раде губу, и она впилась ногтями в его кожу, будто желая притянуть его ближе.

Он отстранился на пару секунд. Откинулся назад, вновь разглядывая девушку. Потом привстал обратно и прижался к её шее, до боли всасывая кожу. Тягучее чувство всё возрастало в ней, между ног наливалась теплота, и хотелось дотронуться там, ласкать, утолить желание. Руслан прижимался к ней твёрдой плотью, распаляя это неведомое ощущение. От шеи он быстро опустился к упругой груди. Без стеснения провёл по ней языком. Холодок прошёлся по увлажнившейся коже, соски встали, и юноша втянул один в рот, развлекаясь с ним языком. Потом перешёл ко второму. Рада впилась ему в волосы, но прижать к себе ближе не решилась. Руслан и без того хорошо чувствовал её желания, потому сильнее целовал и прикусывал грудь, а она откинула голову назад, едва сдерживая стоны. Между ног крутило, и Рада упиралась в пах мужа, пытаясь унять возбуждение, а он помогал ей пальцами.

Руслан ещё раз провёл языком по её соскам, а после оторвался от груди. Девушка едва заметила, что он смотрит на шрам – белую бугристую линию, – но не придала этому значения. Он не отнимал пальцев от её лона, и взгляд его был заволочен возбуждением.

И всё же Руслан спросил:

– Откуда этот шрам?

Рада не ответила, но юноша не отстал:

– Это как-то связано с твоей сущностью? Кто ты такая? Ведьма? Утопленница? Нежить? Зачем пришла в нашу семью?

Вопрос оказался слишком длинным, он разбил весь момент безмятежности, а в голосе Руслана, из которого он вытеснил возбуждение, слышалась сталь. Рада тут же отпихнула его и загородилась волосами. Тело вмиг остыло, позабыло об усладе. Из-за бледной кожи, подсвеченной луной, и тёмных разметавшихся по телу прядей она и вправду походила на какой-то нечистый дух или ту же русалку. Взгляд её зарделся ненавистью.

– Всё не уймёшься? – процедила она.

Руслан со злой улыбкой покачал головой. Он взял девушку за подбородок и сказал, глядя ей прямо в мертвенно-чёрные глаза:

– Ты не просто так к нам привязалась. Деньги тебе не нужны – или не только они – иначе бы ты взяла их, когда я предлагал. Володя тебе тоже не нужен – слишком легко ты согласилась на подмену жениха. Так что тебе нужно, девка?

Рада вывернулась из его рук. Вскочила с кровати и, схватив упавшую на пол рубаху, резво натянула её на себя.

– Пошёл вон!

Руслан хмыкнул. Он не стал возражать – тоже медленно поднял свою рубаху и сидя оделся.

– Как скажешь. – Юноша встал с кровати. – Думал, ты меня раньше прогонишь. Что, понравилось?

– Просто время тянула, чтоб гости поверили в женитьбу, – хлёстко ответила Рада.

Она кинула взгляд на смятую простынь, на которой после первой ночи должно было появиться кровавое пятно. Не раздумывая ни секунды, она стянула повязку с ладони, которую разрезала на свадебном обряде, и надавила на рану. Выступила кровь. Девушка наскоро вытерла её о простынь и стащила испачканную ткань с ложа. Протянула её Руслану и тут же окрикнула прислужниц, чтоб поменяли ей бельё. Кажется, в этот миг в его взгляде помимо гнева промелькнуло ещё и восхищение, но, возможно, это была лишь игра света, который влился через открытую служанками дверь.

Пока девки меняли простынь, Руслан притянул Раду к себе и прошептал на ухо:

– Я ведь всё равно выясню, кто ты такая.

Окровавленную простынь в знак честной женитьбы вывесили во дворе. Рада, засыпая, долго слышала восторженные крики, которые слабо долетали до окна её опочивальни. Сон не торопился приходить, виной тому был поток мыслей, с которым девушка никак не могла совладать. Она не знала, что будет дальше.

Зацепиться в семье Белолебедей оказалось слишком легко. Но не стала ли она мухой, которая попала в паутину и думает, что отдыхает от полёта, пока смерть потихоньку подползает к ней?

Руслан был серьёзен в своих угрозах. Он не только ждал, пока приедет помощник, который может узнать Раду, но и пытался разгадать её прошлое – и судя по его упорству, ему это удастся. Володя очнётся от похмелья и выяснит, что невеста вышла замуж за другого. Не просто за другого, а за его брата! С Филиппа спадут чары русалочьей песни, и он тоже выступит против девушки. А предыдущая их близкая встреча окончилась смертью Рады.

Чего же ждать завтра?

«Ничего хорошего», – поняла девушка, когда утром дверь её опочивальни распахнулась от пинка.

По дороге к тёткиной избе Рада всё размышляла над историей Кощея. Точнее, Чернобога. Получалось, что он живёт на свете уже несколько сотен лет, и её первое впечатление от старика, – будто он лежит в могиле, – оказалось почти что верным. Ведь он и вправду был мёртв. И жив одновременно.

Ягиня, чьим спутником стал Чернобог, тоже оказалась далеко не молода. Интересно, сколько ей? Ровесница Кощея или на пару веков старше? Колдовство держало её в Яви, но, по словам старика, одна нога у неё уже окостенела, а вслед за ней начнёт костенеть и вторая, а потом всё тело – и готов её путь в Навь. Лишь мороком она скрывала свой истинный облик.

Да и сама Рада, наследница Ягини, не проста. Кровь в её жилах смешалась с тьмой и колдовством – жуткая смесь, сильная. Много пришлось девушке переосмыслить. Казалось, столько брешей история Кощея заполнила, а вместе со знаниями умножились и вопросы. Потому разговор то прекращался, то возобновлялся.

– Дом ваш на отшибе деревни находился, почти у леса. Мать твоя такое место по настоянию Ягини выбрала, чтобы рядом быть. И самое далёкое, куда я от границы Нави доходил, это как раз перелесок возле вашей избы. До тебя, мёртвой, еле дошёл. Ты ж на пути к соседям лежала – мне туда ходу нет. Но от тебя так смертью веяло, что Навь ослабила путы, смог я тебя взять да Ягине отнести – по её просьбе. Не хотел, а согласился. Недоброе это дело – мертвецов воскрешать. Не те они из Нави в Явь возвращаются, какими туда попали. Вот и ты другая стала. Я это самого начала увидел, как Морана тьму в тебя влила, потому и подарил зеркало. Такой ты вернулась из Нави.

Рада вздохнула при упоминании своего истинного лица. Она плелась позади Кощея, иногда отряхивая волосы и сарафан, к которым при нападении Морока прицепились всякие палочки и колючки.

– Почему ж тётка захотела меня воскресить?

И тут привычное обращение «тётка» показалось ей нелепым. Тётке уже несколько веков.

– Жалко тебя стало – родственница, хоть и дальняя. И потом, ученицу она себе подбирала, так почему ж тебя не взять. Но после уж, посмотрев на твой характер, Ягиня передумала.

– Почему? Что я, плохая ученица что ль? – нахмурилась, но не обиделась Рада.

– Не твоё это. Ты девица вольная, не усидишь взаперти в лесу, как колдунье полагается. Ты местью ведомая и тьмой очарованная. Да, травы быстро применять научилась. Русалочья песнь тебе сразу далась. Чарам морока, уверен, скоро научишься. Но саму тебя к другому тянет.

Девушка кивнула, хотя Кощей её кивок не увидел.

– А тьма во мне, – неуверенно начала она. – Что она из себя представляет? Для чего нужна, чего хочет?

– Жизнь ушла из тебя, и надо было чем-то заменить её, влить в твоё тело. Морана подарила тебе тьму. Это часть тебя. Вопрос в том, кто главнее: ты или тьма? Ведь многое ты делаешь по её указке, воровство и жажда мести – это услада для неё, которую ты принимаешь за свои желания. Не позволяй тьме взять верх над тобой.

– Как это?

– Запри её глубоко внутри и не выпускай. У вас одно тело на двоих, и лишь одна из вас может властвовать. И помни – ночью Тьма, как и Морок, становится сильнее, колдовство идёт бок о бок с мраком. Будь начеку.

Вскоре впереди показалась изба Ягини. В окнах виднелся желтоватый свет, значит, тётка не спала, ждала возвращения воспитанницы. Перед входом в избу Рада отряхнулась, оттягивая встречу с Ягиней – готовилась по-новому взглянуть на человека, чью истинную историю только что узнала. Да и на Кощея она еле глядела, внутри всё ещё пыталась совместить давно знакомый образ с новыми знаниями.

Сам Чернобог остановился на крыльце. Раду он будто нарочно пропускал вперёд, и едва она постучалась и послышался скрип засова, как Ягиня набросилась с взволнованно-радостными возгласами:

– Вернулась! Напал на тебя поганец этот? – скорее утвердила, чем спросила она и принялась вертеть Раду, рассматривая её драный и испачканный сарафан.

Девушка почувствовала тепло на душе. Она молча подчинялась рукам тётки, которая охала от вида воспитанницы и бормотала, как лучше залатать одёжу.

– И кровь смой, – Ягиня указала на висок Рады и машинально сунула ей под нос зеркало, позабыв, что человеческого своего отражения девушка не видит.

Зато она видела Тьму. Та скалилась, показывая острые змеиные зубы, и щурилась, смотря в ответ на Раду. Казалось, отражение живёт своей жизнью. Испытывает свои чувства и эмоции. Она обитала лишь в пределах зеркала и – невидимо – внутри девушки, но наверняка желала вырваться наружу. Сегодняшний разговор с Кощеем подтвердил это.

Рада ощутила, как мокрая ткань дотронулась до её виска. Это Ягини смывала кровь, видно, девушка ударилась при падении и не заметила этого, а Кощей, который видел её другой облик, не смог подсказать раньше. Зато он тем временем пересказывал тётке, что произошло. Та в ответ крыла Морока нелестными словами.

Рада оставила их наедине. Сказала, что устала, взяла чистую рубаху и направилась в баню, прихватив с собой и зеркало. Она сама не знала, зачем хочет вновь взглянуть на ненавистное отражение, но отчего-то страшный образ манил, звал её. Она будто слышала потусторонний голос, прорывающийся откуда-то визгом в ушах. Тьма хотела наружу. И после встречи с Мороком, который мог вызволить тьму из девичьего тела, она жаждала выбраться. Рада спряталась в бане и медленно повернула зеркало к себе лицом. Поймала свет луны, который заглядывал в оставленную открытой дверь, и взглянула в отражение.

– Я могу помочь, – прошипела Тьма.

Девушка тут же уронила зеркало. Впервые она слышала голос оттуда, и сейчас, наклонившись, изумлённо смотрела на отражение, откуда её звала Тёмная.

– Ты станешь сильнее, – шептала та. – Свершишь месть.

Рада закрыла рот рукой. Отражение не повторило это действие, лишь улыбнулось и продолжило лить искусительные речи. Девушка с испугу наступила на зеркало. Вдавила его ногой в землю, но то ли слишком слабо, то ли материал был слишком прочный, что ни одна трещина не нарушила гладь отражения.

– Выпусти меня…

Дыхание стало рваным. Рада убрала ногу с зеркала и отшатнулась к стене, руки у неё тряслись. Невыносимо было слушать этот голос. Он легко пробивал заслон, который девушка пыталась выстроить в мыслях, и она закрыла уши руками. А потом резко сделала шаг вперёд, выкинула зеркало из бани и заперлась, прислонившись спиной к двери. Кощей говорил, что девушка и тьма делят одно тело, и лишь одна имеет власть – так нельзя отдавать её в потусторонние руки. Нельзя выпускать то, что может поработить. Пусть Рада не всегда была хозяйкой собственным мыслям и действиям, но она была собой.

– Ты ещё вернёшься ко мне… – прошипел голос снаружи.

Ночь прошла ужасно. Рада долго не могла заснуть, вертелась с боку на бок. Через несколько часов перина казалась жутко неудобной, кровать поскрипывала от постоянных движений, разрушая успокаивающую тишину ночи. Тело ныло с непривычки. Порез на ладони саднил, девушка опасалась не то что опереться на эту руку, но и подвинуть её. Она тяжело дышала и раздражалась от того, что после ухода Руслана воздух наполнился его запахом – хмелем и дикими травами. И ещё какой-то незнакомый свежий привкус чувствовался на его коже, и перина пропахла им. Рада пыталась не вдыхать постылый аромат, но всё ж образ юноши, теперь уже мужа, так уверенно ласкающего её тело, не выходил из головы.

Несколько раз девушка почти проваливалась в сон. Но тут же вздрагивала, и дремота сходила с неё. От неприятного предчувствия тело горело, а сердце стучало так громко, что, будь в этой опочивальне кто посторонний, обязательно услышал бы его стук.

С первыми лучами солнца Рада всё же уснула. Знакомые картины с вкраплением небылиц проносились во сне: девушка то собирала цветы, но не в поле, а на дне реки, то возвращалась в свой дом в Сосенках, но на его месте оказывалась Ягинина изба, да и сама тётка сидела на крыльце. Образ Руслана тоже мутно пробивался в сновидениях – юноша выглядывал из окна избы. Рада подобрала с земли камень и безжалостно запустила его в наглеца. Руслан поймал камень и расхохотался, а лицо его сменилось на лицо Морока, который тянул к девушке руки и повторял: «Отблагодари меня. Подари свою тьму». Рада стояла во дворе, ноги её провалились в землю, как в болото, и она не могла сдвинуться с места. Ледяной бог вылез и окна и, повторяя всё те же слова, приближался к ней. А потом послышался хлопок, и Морок крикнул ей в лицо:

– Поганка!

Рада вздрогнула и проснулась.

Дверь в её опочивальню была отворена настежь, а на пороге стоял Филипп Белолебедь. Грудь и брюхо его поднимались от тяжёлого, запыхавшегося дыхания, а лицо багровело как редис. Позади него собрались привлечённые шумом служанки. Купец переступил порог опочивальни. Каждый его шаг раздавался так громко, будто удар колокола. Рада от неожиданности натянула на себя одеяло до подбородка и приподнялась.

– Дрянь! Обманщица! – ревел Белолебедь.

Он со злости пнул стоящую на полу вазу, наверняка такую же дорогую, как и всё убранство усадьбы. Рот купца был перекошен, а глаза налились кровавыми жилками. За пару шагов добрался до кровати и потянул за одеяло. Девушка, которая цеплялась за ткань, едва не свалилась.

– Убирайся! Вон из моего дома!

Он развернулся и принялся выкидывать платья из сундуков. Служанки в испуге и растерянности топтались на пороге опочивальни.

Рада поняла: действие чар развеялось. Русалочья песня больше не обволакивала его разум, не внушала благоговения перед девушкой. Купец метался из стороны в сторону, ломал и раскидывал вещи. Купец сейчас выглядел даже страшнее, чем в день их первой встречи. Тогда, в детстве, он был хладнокровен и выверял каждое движение, пусть и невероятно жестокое. Сейчас же ярость не умещалась в нём. Рада молчала. Понимала, что он даже не услышит её оправданий, и потому просто ждала, пока Белолебедь до дна выпустит свой гнев и уберётся из опочивальни.

Но уходить он не собирался. Филипп навис над девушкой, руки его тряслись, как у пьяницы. Она уставилась на него, держась за одеяло, словно за щит. Оно было единственной преградой между Радой и взбешённым купцом, которого она обманула. Не такого она ожидала. Знала, что будет сложно, что придётся ругаться с Филиппом, чтобы зацепиться в его доме. Но не была готова к тому, что он с оскорблениями ворвётся в её опочивальню и будет выгонять, не стесняясь, что слуги начнут шептаться и разносить сплетни за пределы усадьбы. У девушки и самой затряслись руки. В тот момент она побледнела – так же Белолебедь нависал над ней в детстве. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, как бык. Купец схватил Раду за волосы и вышвырнул её из кровати. Служанки ахнули: они не решались зайти в опочивальню, боясь гнева строгого хозяина, и помочь ничем не могли. Их молчаливое наблюдение лишь раздражало девушку. Она хотела ответить Белолебедю, ругательства так и рвались наружу, но отчего-то застывали в горле. Язык не двигался, будто заледенел. Рада почувствовала себя такой же униженной и беспомощной, как тогда, в детстве, после возвращения к жизни. Она молчала, потому что слова не смогли бы её спасти.

Рада ударилась коленями о деревянный пол. Схватилась за голову, за корни волос, которые заныли от выходки купца, и подняла на него ошарашенный взгляд. Хотела встать, но ноги запутались в подоле рубахи, а силы, как и голос, покинули девушку.

– Что молчишь, мерзавка? – Белолебедь схватил её за горло, заставляя подняться. – Ты меня поняла? Поняла, спрашиваю? – Его голос, поначалу визгливый, перешёл на шипение, а пальцы всё сильнее сжималась вокруг шеи Рады. – Убирайся! Собирай всё и выметайся отсюда и из моей семьи!

Девушка вцепилась в его руки. Сдавила ногтями ладони купца, чтобы он ослабил хватку.

– Поняла меня?! – повторил он.

Рада кивнула и прохрипела:

– Да.

Белолебедь отцепил руки и отшатнулся от девушки. Взгляд у него был всё так же свиреп, купец готов был в любой момент наброситься на неё. Убить. Один раз уже убил – не побоится убить снова. Рада не заметила, что трясётся. Она стояла на месте, почти падая, и не могла сдвинуться. Ноги не слушались, они ослабли до того, что едва держали девушку. Она осела на кровать. Так страшно ей ещё никогда не было. Даже в детстве.

Филипп ещё несколько секунд буравил её взглядом. Теперь на шее Рады проступят синяки не только от поцелуев Руслана, но и от нападения его отца. Мерзкая семейка. Ради мести им девушка готова была пойти на всё – но сейчас надо было собраться с силами. Голова кружилась, и даже сфокусировать взгляд казалось непосильной задачей. Рада беспомощно смотрела на начищенные сапоги Белолебедя, на которых проступили царапины, видимо, из-за сегодняшнего погрома. Сапоги стукнули по дощатому полу и начали отдаляться. Вместе с ними отдалялась и тень купца.

– Паршивка! Чтоб духу твоего здесь больше не было! – Голос Филиппа шёл уже от двери в опочивальню.

Ответа он, видно, не ждал, потому как сразу же хлопнул дверью.

Рада не слышала, как он ушёл из коридора, как разбежались подальше перепуганные служанки. Всё потонуло в гуле, который звучал в ушах, непрерывно и тоскливо, как дождь. Хотелось последовать примеру Белолебедя и дать волю чувствам: разломать вдребезги всё вокруг. Но девушка безвольно сидела на кровати, согнув спину и уставившись в пол. Руки болтались внизу. Рада подняла их и долго смотрела, как дрожат ладони. А потом снова открылась дверь. Не было сил встать, даже лицо она еле повернула. Потрясла головой в надежде, что на пороге лишь видение, потому как разговаривать сейчас ни с кем не хотела.

Но Руслан к её желаниям не прислушался. Он нахмурился, пока оглядывал раскуроченную опочивальню, а потом обратился к жене:

– Отец очнулся от твоих чар. Наконец поверил мне.

Рада закрыла глаза и набралась сил, чтобы встать. Уверенный голос Руслана выводил её из себя.

– Отец требует, чтобы ты уехала. Мне найдёт новую жену – никто и не заметит подмены.

– Уехала?! – прошипела девушка, срываясь на визг. Шаг за шагом она приближалась к Руслану, и злость пылала в ней. Она бы, наверно, набросилась на него, если бы он в последний момент не схватил Раду за запястья, не позволяя подойти вплотную, и она бросила ему в лицо: – Нет уж! Не выгоните!

Руслан сжал губы. Он поймал взбешённый взгляд жены, а потом опустил глаза ниже, к ней на шею, где угадывались следы от удушения. Наверняка служанки уже донесли ему, как Белолебедь пообщался с невесткой. Юноша сощурился, нахмурил брови. И сказал гораздо мягче, пытаясь успокоить девушку:

– Отец очень зол. Очень. На что ты рассчитывала? Он не позволит остаться, уезжай, пока он позволяет по доброй воле.

– Очень «доброй»! – язвительно воскликнула девушка, выдёргивая руки и отступая на шаг. Руслан, похоже, не догадывался, что из себя представляет его отец. Белолебедь был готов убить её. Снова. Рада не боялась словесных угроз, но он был физически опасен – Рада до сих пор чувствовала его пальцы на своей шее. Она погладила кожу, закрывая синяки от взора Руслана. – Ты бы видел…

– …слышал, – перебил юноша. – Этого достаточно. – Теперь он смотрел на пальцы девушки, которыми она обняла себя за шею, и во взгляде его, кажется, промелькнула жалость. – Не спорь. Собирай вещи. Я скоро поеду на ярмарку и по дороге отвезу тебя, куда скажешь. Денег тоже дам. Уезжай. Если не уедешь сейчас, то позже вернётся Прохор и отправится к градскому служащему, расскажет, что ты была среди тех, кто хотел ограбить нашу повозку. Сама выбирай, куда хочешь: к себе домой или в темницу. Но здесь ты не останешься.

Под конец голос Руслана стал таким сухим, как трава под палящим солнцем. Рада хотела возразить, но юноша не дал ей времени. Он резко развернулся и скрылся за дверью, а она, отшатнувшись назад, вновь упала на кровать. Казалось, это конец. Девушка сжала кулаки, стиснула зубы. Кожа горела, опалённая ненавистью к семье Белолебедей, и никому не было дела до справедливости. Рада сжала простынь, потом вышвырнула с постели подушку. Схватилась за одеяло, но не скинула его – прижала к лицу, заглушая звериный крик безысходности. Покатились злые слёзы, и девушка, откинув одеяло, прижала ладони к лицу. Солёные дорожки слёз обжигали щёки. Плечи дёргались резко и беззвучно, и Рада упала в постель, вновь спрятав лицо и крики в одеяле.

Сквозь рыдания она едва слышала, что стучались служанки. Но без дозволения зайти в опочивальню к опальной девице они, к счастью, не решались.

Рада уже не чувствовала запах древесины и полевых цветов, которые ночью царили здесь. Вместо них опочивальню наполнили пот, пыль и слёзы. После того, как Белолебедь разбил и разломал тут всё, клубы мелких соринок виднелись в солнечном свете, чьи лучи проникали в окно. Пол устилали осколки ваз, разорванные цветы и мелкие деревяшки. Поверх них комом валялись платья и украшения – подарки Володи. Рада стянула с пальца обручальное кольцо. Швырнула его в самую кучу мусора, а потом, опомнившись, вскочила на ноги.

«Нет уж!»

Так просто они от неё не избавятся. Ладонями девушка растёрла слёзы по щекам и принялась искать кольцо. Укололась об осколок, на пальце выступила кровь, но это не отпугнуло девушку: злость лишь придала ей сил. Рада продолжила рыться в вещах. Нашла кольцо, вернула на палец и оскалилась. Не для того она приехала сюда, чтобы уехать ни с чем. Надо бороться. Она хотела мстить, и единственным способом мести она видела лишь смерть Белолебедя. Рада готова была убить его хоть сейчас. Но сегодняшнее утро показало, что она слаба физически, не сможет даже приблизиться к Филиппу, не то что нанести вред. Да и как? У неё даже ножа при себе не было. Можно было отравить Белолебедя, но для этого надо было задержаться в его поместье.

В раздумьях девушка не заметила, как бродит кругами по комнате. Босыми ногами она спотыкалась на разбросанных вещах и лишь чудом не наступала на осколки. Кулаки сжимались и разжимались, а губы шептали проклятия.

Он получит по заслугам.

Но если она не уедет сейчас, то он убьёт её. Не побоится сделать это голыми руками и при слугах.

Мысли путались, вихрем проносились в голове. Рада, при всех её знаниях и колдовских корнях, была слишком слаба. В груди ныло от ощущения беспомощности. Жаль, Ягиня и Кощей далеко, подсказали бы сейчас, что делать. Но девушка не видела их с тех пор, как объявила о предстоящей свадьбе с Володей. Тогда она уехала из избы и по настоянию жениха перебралась жить на постоялый двор.

Очередной круг по комнате не принёс ничего нового. Рада остановилась и закрыла глаза. Надо было отдышаться, отпустить злость, которая сковывала сознание. Выдох-вдох. Выдох-вдох. Выдох. На следующем вдохе девушка открыла глаза и обнаружила, что стоит перед зеркалом. Она не успела приказать служанкам, чтоб занавесили его – думала сделать это сегодня, – и потому отражение нахально смотрело и смеялось над ней.

– Больно? – проскрипела Тьма, касаясь собственной чёрной шеи.

Рада отвернулась, стараясь её не слушать. Она и так едва сдержала новый поток слёз.

– Позор, как ты слаба. – Тьма, уже не пытаясь казаться отражением, подошла вплотную к зеркальному стеклу и положила ладони на невидимую преграду. Её чёрные обугленные руки вызывали тошноту. Рада пожалела, что увидела это краем глаза. – Но я могу помочь тебе.

«Помочь тебе, помочь тебе, помочь тебе», – голос повторялся в сознании жутким скрипом, будто кто-то тёр камнем о камень. Девушка закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать пугающего соблазна. О да, тёмная сущность была сильна. И она хотела на волю. Потому скрыться от неё, пока зеркало рядом, было невозможно. Но и выбежать из опочивальни в таком сумасшедшем виде Рада не могла. Оставалось лишь терпеть. А Тьма умна. Вчера она молча наблюдала за тем, как девушка обоснуется в усадьбе, как будет обольщать и ублажать мужа, а сегодня увидела, что план не сбылся, и начала действовать.

– Я помогу отомстить, – Тёмная говорила уже ласково, вкрадчиво. – Ты ведь хочешь убить его?

Рада замотала головой. Тьма, которая жила внутри, знала обо всех её мыслях, даже самых потаённых.

– Замолчи, – прошептала девушка. Снова слёзы выступили её на ресницах.

– Я буду твоим оружием. – Тёмная понимала, на что надо давить. – Помогу убить его. Хочешь – быстро, хочешь – медленно, чтоб страдал. Тебе решать.

Это была уловка. Если бы Рада выпустила тьму, то решать бы уже в полную силу ничего не смогла. Тёмная могла завладеть мыслями. И всё же… Предложение помощи звучало чересчур заманчиво. Не было другого пути из тупика, в котором оказалась девушка.

– Нет, – прошептала однако она и открыла глаза. – Нет!

Тьма всё так же держала ладони на глади зеркала, призывая Раду подойти и дотронуться.

– Да, – улыбнулась Тёмная. – Подойди, не бойся. Не дай Белолебедю победить. Он убил твою семью и тебя. Тебя готов убить снова.

Рада стояла на месте. Знала, что подходить нельзя, пусть голос тёмной и засасывал, как болото.

– Уедешь ни с чем? Потеряешь всё, к чему стремилась. Станешь никем, – подманивала Тьма. – Ну же, подойди. Можешь не выпускать меня полностью. Просто опробуй мои силы.

Девушка нахмурилась. О таком Кощей ей не говорил.

– А так можно?

– Можно. – Тьма дёрнула чёрными плечами. – Так же, как можно приоткрыть немного заслонку печи, чтобы посмотреть, готов ли пирог. Так же и ты приоткроешь дверь для моей свободы.

– А дальше? – Рада взглянула прямо в чёрные глаза. Голос внезапно окреп, в нём прозвучала стальная решительность. – Скажи честно.

– Честно? – Тьма ухмыльнулась. – А дальше либо ты вовремя запрёшь дверь, либо я успею распахнуть её полностью.

Девушка кивнула. Это было достаточно честно: она могла рискнуть ради мести. Или уехать из усадьбы с позором. Рада покачала головой. Нельзя соглашаться на заманчивые речи Тьмы. Нельзя.

Но иного выхода она не видела.

Она быстро подошла к зеркалу и поставила свои руки прямо напротив ладоней Тёмной. Взгляды натолкнулись друг на друга. Тьма улыбнулась. Рада тоже.

«Правильный выбор», – губы тёмной сущности не шевелились, но девушка отчётливо услышала её голос у себя в голове, а вместе с ним почувствовала, как сила и решимость наполняют её.

– Хватит. – Рада отдёрнула руки. Тьма сощурилась – осталась недовольна, что ей даровали так мало свободы, но девушка была тверда: – Достаточно. Этого хватит, чтобы отомстить.

Она посмотрела на свои ногти: на миг показалось, что те почернели, удлинились и заострились словно ножи, как у отражения в зеркале.

Когда Рада вышла из комнаты, в коридоре было пусто и тихо. Каблуки звонко стучали по половицам, она шла быстро и уверенно, одетая в одно из нарядных платьев. Уже ничего, кроме красивого лица, не осталось в ней от той девушки, которую Белолебедь застал в постели. Спина прямая, голова гордо поднята, во взгляде надменность, – такой Раду увидели служанки, когда вышли на звук её шагов. На их лицах поначалу промелькнула жалость к девушке. А зря. Она могла за себя постоять, пусть утром и не смогла этого показать. Уточнив, где находится Белолебедь, она направилась к нему в горницу. Служанки проводили её и наверняка остались под дверью, чтобы подслушать разговор. Не будет же приблудная девица перечить такому влиятельному человеку, как Филипп Белолебедь?

Дверь захлопнулась позади, и Рада сглотнула. Мельком осмотрела тесное полутёмное помещение, заставленное сундуками, как и горница свадебного приказчика, а потом остановила взгляд на столе, за которым сидел старый купец. Филипп, прищурившись и ухмыляясь, смотрел в ответ. Он развалился на стуле и держал в руках грамоту, видно, подсчитывал свои богатства.

– Вещи собрала? Пришла попрощаться? – Купец отвёл взгляд от невестки и вновь уставился на грамоту. Сейчас в голосе Белолебедя не было и толики той злости, которую он испытывал утром. Выплеснул весь кипяток, обжёг девушку и остыл сам.

– Нет.

– Вот как? – он поднял взгляд.

– Я не уеду.

Рада увидела, как желваки заходили по его пухлым щекам. Филипп поднял брови, и на лбу появились длинные глубокие морщины. Девушка приблизилась к столу. Купец молчал, видно, ждал от неё объяснений, почему в ней вдруг появилась такая дерзость. Он не отложил грамоту, просто теребил её край, чтобы от накатившего недовольства занять руки. Рада склонилась над столом. Сейчас она ощущала в себе мощь скрытой тьмы и даже видела тёмный силуэт вокруг себя, который несведущий человек вполне мог принять за игру света и тени. Свободной рукой купец побренчал пальцами по столешнице.

– Ты ограбила моего старшего сына. Приворожила младшего. Зачаровала меня колдовством. Потом от младшего сына сбежала к старшему. Ты думаешь, я позволю тебе остаться в усадьбе? – Спокойствие в его голосе лилось через край, он понимал, что правда на его стороне, слишком много ошибок совершила Рада. Но он не знал всей правды.

–Придётся позволить. – Тень девушки загородила стол.

Филипп отложил грамоту. Усмехнулся – упорство невестки позабавило его.

– А ты настырная, – протянул он. – Чего ты хочешь, зачем ты здесь? Ради денег? Хочешь откупа?

Рада цокнула каблуком.

– Ради денег, но и не только. – Она позволила Тьме слиться с её голосом и продолжила говорить так, что у купца мурашки побежали по коже. – Вовек со мной не расплатишься, убийца.

Белолебедь сначала растерялся. Взгляд его забегал, но тут же старый купец вскочил со стула и стиснул зубы:

– Крамольные речи ведёшь, девка! Ты кто такая?!

Рада вскинула подбородок:

– А ты многих убивал, раз не помнишь, кто я?

Она прищурилась. Белолебедь взглядом вцепился в её лицо, рассматривая и пытаясь понять, о чём говорит девушка. Потряс головой.

– Ты, видно, бредишь, – купец решил действовать осторожно. – Выдумываешь. Клевещешь на меня, чтоб власть надо мной получить. – В ответ Рада с острой улыбкой покачала головой, и он продолжил уже строже: – Говори, да не заговаривайся.

– А то что? Снова убьёшь? Из-за какого-то наследства! – Девушка ударила ладонью по столу.

Филипп вздрогнул от резкого звука, перевёл взгляд на её руку и широко раскрыл глаза. Рада ослабила вожжи, которыми сдерживала внутреннюю Тьму, и та явилась на свет. Показалась Белолебедю. Он увидел чёрные когти на руках Рады, кожу, которая на его глазах начала чернеть, и услышал смех, похожий на скрип колёс. Купец отшатнулся. Он схватился на сердце, закрыл глаза, глубоко дыша, и принялся взывать к богам. Остриями когтей девушка сделала глубокие царапины на столешнице, наклоняясь над столом и приближаясь к Филиппу. Лишь стол служил ей преградой, отступать было некуда – позади купца была стена. Рада дотянулась до его шеи и медленно, ощущая разливающуюся внутри негу, проткнула его кожу когтем, словно швейной иглой.

Проступила кровь. Пара бордовых капель, в которых отражалась вся горница и очарованное лицо девушки, вскружили ей голову похлеще вчерашних поцелуев с Русланом. Она втянула носом воздух. Как человек она не могла почувствовать притягательный аромат крови, но Тьма внутри неё наслаждалась этим запахом. Тьма почти дрожала от вожделения. Она обнимала Раду и нашёптывала ей, напоминая о мести: «Убей. Убей его».

– Я… Я вспомнил тебя, – пробормотал Белолебедь. – Я же приказал им убить тебя!

– Они и убили, – ласково ответила девушка.

– Как ты?..

– …выжила? Благодаря Тьме.

Рада отняла острие когтя от шеи Белолебедя, и он поднял взгляд: вдвоём они рассматривали кровь. Одна – с усладой, второй – с ужасом. Девушка облизала губы. Растянулась в улыбке, вспоминая, как пробовала кровь мужчин, которых ловили в свои чарующие сети русалки. Но кровь Белолебедя её интересовала не как пища, не как наслаждение – а как знак смерти. Благодаря Тёмной сущности она готова была убить купца. Отомстить наконец. Он заслуживал смерти за то, что совершил, за то, что обрёк целую семью на смерть. А теперь купец в ступоре стоял перед девушкой. Рада зло ухмыльнулась: она тоже тогда стояла в ступоре под его взглядом, понимая, что надо бежать, но не владея телом. Теперь они поменялись местами. Тьма дарила девушке неведомые силы и уверенность, во сто крат развивала её собственную злость. Раде оставалось лишь поднять руку и провести когтем по шее Филиппа. Взглядом она это уже сделала. Купец понял её намерения и закричал.

Служанки тут же вбежали в горницу, и Рада отшатнулась от стола. Она закрыла глаза, мысленно прогоняя Тьму в глубину сознания, и приняла вид обычной девушки.

– Она… Она… – Филипп указывал на невестку, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, что именно произошло.

Девушка постаралась принять спокойный вид, хотя нутро её пылало досадой и ненавистью.

– Мы договорились, что я остаюсь, – объяснила Рада служанкам и обратилась к купцу: – Так ведь?

Грудь Белолебедя тяжело вздымалась. Он рассматривал девушку, пытаясь уловить в ней хоть крупицу той Тьмы, которую видел перед собой минуту назад, чтобы пожаловаться и объясниться перед служанками, но ничего не выходило. Рада была собой – обычной красивой девицей. Купец потряс головой. Он ничего не отвечал, лишь мычал что-то невнятное, указывая широко распахнутыми глазами на невестку. Но она и так понимала, что он напуган, потому в ближайшее время не сунется к ней и не попытается выгнать. По крайней мере пока. Рада кивнула в полупоклоне и молча покинула горницу, почти ощущая кожей, как служанки и сам Белолебедь провожают её удивлёнными взорами.

Досадно, что она не успела убить Филиппа. Радостно, что пока остаётся в усадьбе. Все понимали – война только началась, пора готовить оружие.

Из горницы Филиппа Рада кинулась бежать сломя голову. Хотелось скрыться от любопытных глаз прислуги, от смятённого купца, глотнуть свежего воздуха. Голову распирало от голоса Тьмы: та буквально визжала и вопила, она жаждала крови, которой девушка ей не дала – не успела убить Белолебедя. От этого воя сердце Рады колотилось, как зажатая в ладонях бабочка, и она растирала виски, чтобы хоть немного унять боль.

– Прочь! – крикнула она на служанок.

Те мигом расступились, пропуская девушку. Она бежала по коридорам, ища выход наружу. С усадьбой Рада была знакома смутно и ориентировалась лишь благодаря воспоминаниям от первого приезда сюда, рассказам Володи и собственной интуиции. Тьма раздирала её изнутри, колотила по ушам, требовала воли.

«Ты должна была убить его», – злилась Тёмная.

«Убирайся! Убирайся из моей головы!» – Рада мысленно выталкивала её.

Девушка наконец добралась до выхода. Распахнула дверь и с жаждой принялась вдыхать воздух, будто бы желая наполнить себя им, а не Тьмой. Ей было плохо. Голова кружилась, перед глазами мелькали тёмные разводы. Но стоило на миг прикрыть глаза, как Рада вспоминала капли крови на шее Белолебедя, его напуганный вид и крик о помощи – как в тот момент купец был жалок! Он заслуживал мести. Она должна была убить его – могла и хотела, – но не успела. В тот момент девушка чувствовала, как Тьма обладала её телом, заполоняла мысли и нашёптывала желания. Давала силы.

Это и помогало, и пугало одновременно.

Выход остался позади, но на крыльце усадьбы Рада не остановилась. Служанки могли заметить её из окна, вокруг мельтешили дворовые слуги, и не хотелось видеть ни единого постороннего лица. Девушка кинулась дальше. Пересекла задний двор, по дорожке добралась до густого сада, где царил аромат цветов и фруктов. На бегу Рада чуть не споткнулась о яблоко. Не остановилась, лишь ногой отшвырнула его подальше. Тропинки вели её вперёд, в глубь сада, потом к невысокой резной ограде, за которой начиналось усыпанное цветами поле. Владения Белолебедя казались бесконечными, и девушка мчалась по ним, стараясь унять вихрь чувств: злости, разочарования, боли. Она ступала прямо по цветам, ощущая, как их стебли пытаются связать ноги, а небо над полем потемнело в тон настроению Рады. Прорезались серые контуры туч. Ветер вскружил оторванные лепестки и задрал подол платья, но девушка не остановилась. Она будто ничего вокруг не замечала. Тьма, кажется, утомилась, её голос почти затих и фоном звучал где-то на задворках сознания. Резкая догадка мелькнула в мыслях Рады: не стала бы Тёмная просто так отступать, она продолжила бы требовать свободы, если бы что-то не отпугнуло её или не лишило подпитки.

Этой подпиткой была кровь.

Тьма появлялась и становилась всё сильнее каждый раз, когда чуяла кровь. Так было после знакомства с русалками, после побега от Морока, когда тело Рады после падения было в ссадинах, после того, как она порезала палец в поисках обручального кольца. Тьма возликовала, когда девушка пустила Филиппу кровь. Пусть Тёмная увидела лишь пару капель, но они придали ей мощь, которая в тот момент передалась Раде. Но будь крови больше, Тьма не просто наслаждалась бы небывалой силой, а сломала бы преграду, которую девушка выстроила между ними, и завладела бы её разумом и телом. От этой мысли болезненно заныла грудь. Рада могла потерять себя, если бы убила купца. Она бы забрала чужую жизнь и одновременно лишилась бы своей.

Девушка на секунду остановилась. Посмотрела на руки. На одном пальце виднелся порез, на другом – засохшая кровь с шеи Филиппа. Тьма просила, чтобы Рада выпустила её хотя бы частично, слегка приоткрыла заслон. И чтобы закрыть его обратно, надо было смыть кровь. Из-за этих багряных следов Тёмная до сих пор сидела в её голове.

Рада взглянула на небо. Тучи клубились низко, но дождя пока не было. Девушка пошла дальше через поле, к пролеску, надеясь выбрести к какой-нибудь запруде. Перед приездом в усадьбу она интересовалась слухами о Белолебедях и знала, что род у них древний, а фамилию они получили благодаря озеру с белыми лебедями, которое находилось в их владениях. Найти бы это озеро! Вода подарила бы успокоение, укрыла бы под собой тревожные мысли, напомнила бы о русалках, с которыми зналась Рада.

И если в одну сторону от усадьбы разлеглась деревенька, то с другой, в округе леса, должно было спрятаться озеро. Туда девушка и пошла. Она пересекла поле и двинулась вдоль перелеска. Заблудиться она не боялась – сколько раз уже бродила в одиночестве по лесам! – да и усадебные владения Белолебедей были огорожены.

Озеро попалось ей на пути нескоро. Оно сначала пряталось под высоким берегом, потому издали Рада его не заметила, но сладковатый запах тины и приречных растений подсказали ей пути. После она вышла к пологому берегу. Озеро уходило вперёд, поворачивало куда-то в глубь леса, потому девушка видела его не полностью. Обещанных белых лебедей здесь не оказалось – то ли это было не то озеро, то ли прекрасные птицы спрятались от любопытных глаз. Рада сняла сапоги и уселась на траву, опустив ступни в прохладную воду. Лёгкий ветер пробежал по берегу, взъерошил траву, и ноги девушки покрылись мурашками. Прибрежные деревья нависали над озером, но сквозь негустую крону просматривалось небо. Дождь так и не прошёл: солнце растолкало тучи, проснувшиеся лучи растушёвывали скупой свет по блёклому небу, набирали силу и рассеивали облака. Рада наскоро отмыла руки от крови и освежила лицо, на котором оставались блестящие дорожки высохших слёз. Тьма с шипением спряталась глубже. Озёрная вода, в которой тонула кровь, пришлась ей не по вкусу. Девушка усмехнулась, а потом распустила волосы и откинулась назад. Здесь было спокойно. Никто не искал девушку, хотя в самой усадьбе, она была уверена, настал переполох. Филипп будет обдумывать, что делать дальше, Руслан будет ему поддакивать, а Володя… Проснулся ли уже Володя? Если да, то в усадьбе Раду поджидает ещё один неприятный разговор.

Девушка протяжно вздохнула. Проще было уже отказаться от всего этого, но тогда она до конца жизни жалела и стыдилась бы перед павшей семьёй, что не отомстила убийце. Убегать нельзя – как бы её ни прогоняли.

Ветер на берегу усилился, и пришлось подняться с травы, чтобы не замёрзнуть. Рада заплела обратно волосы, очистила подол платья от репейника и цепких травинок, а после взглянула на гладь озера. Решила, что если станет совсем невмоготу – то через него позовёт русалок, попросит их совета. А сейчас надо было возвращаться в усадьбу. Только собралась уходить, как увидела всё-таки лебедей. Они выплывали из-за поворота медленно и грациозно, будто кто-то тянул их, игрушечных, за верёвку, а когда поднялся ветер, начали так же спокойно покачиваться на ряби волн. Капли блестели на белоснежных перьях. Лебеди направлялись к берегу, и девушка поскорее ушла оттуда. Белая птица – хороший знак, к удаче. Не хотелось её спугнуть.

Рада долго плелась по обратной дороге, путаясь в незнакомых тропинках, но к саду, а позже и к усадьбе всё же выбрела. Слуги встречали её опасливым молчанием и косыми взглядами. Наверняка Белолебедь наговорил им что-то нехорошее про неё. Девушка с гордо поднятой головой пересекла двор, хотя в груди было тяжело и тесно, будто не хватало воздуха. Губы слегка дрогнули в защитной ухмылке. Но едва Рада добралась до входной двери и закрыла её за собой, как прильнула к стене и выдохнула. Топот чужих каблуков заставил её снова собраться. Служанки бегали по усадьбе, и в их присутствии надо было вести себя, как надменная невестка купца, жена богача, а не как деревенская девка, которую, словно огрызающуюся собачонку, могут в любой момент вышвырнуть из дому.

Рада хотела было окликнуть служанок, чтоб прибрались в её опочивальне, но потом спохватилась. Среди вещей она припрятала колдовские травы. И хоть опаивать Володю теперь не было нужды, терять приворотные травы не стоило. Мало ли, пригодятся. Может, подсыпать их Руслану, чтоб от отца переметнулся на сторону жены, или самому Филиппу, чтоб мучился от любви и ненависти? От последней мысли девушка поморщилась. Нет, ловить от купца сальные взгляды она не хотела бы. Среди трав были и ядовитые, и обезболивающие, – понадобятся всякие. Рада поспешила в опочивальню, надо было проверить, не зашёл ли кто туда без её ведома, ведь она понятия не имела, как это принято в богатых усадьбах.

Снова девушка путалась в коридорах и злилась на это. Не только люди, но и сам дом оказался к ней немилостив, неприветлив. Пришлось спрашивать дорогу у служанок, а заодно те нашептали ей, что Володя просыпался и говорил с отцом, а после выпил ещё и куда-то уехал. Больше Рада узнать не смогла. Она похолодела до кончиков пальцев: во время празднества Руслан придумал хорошее объяснение для отца, почему он, а не Володя, стал её мужем. Но Володя-то знал правду. И, расстроившись или разозлившись, он мог устроить что угодно…

Рада свернула наконец в коридор, где находилась её опочивальня. Дошла до нужной двери, и чьи-то пальцы зажали ей рот, а другая рука обхватила талию. Девушка не успела даже вскрикнуть. Снова проклятый ступор охватил её, она не могла даже вдохнуть, не то что сопротивляться. Перед глазами помутнело, в ушах встал гул, и она поняла только, что дверь её опочивальни открылась. Раду затащили внутрь. Отпустили, она растерянно обернулась и встретилась с взглядом голубых глаз. Отшатнулась назад, и её толкнули в сторону кровати. Девушка плюхнулась на высокое ложе и сжалась, пытаясь перевести дух. Руслан склонился над ней, поставил руки по бокам от неё, не позволяя встать. Сжал пальцами покрывало. Он нависал над Радой так, что ей приходилось неустойчиво отклоняться назад. Рваное дыхание утыкалось в её губы – слишком близко, как перед поцелуем, – но в муже она чувствовала не возбуждение, а злость. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх, потому она ощущала себя слабее, хотя глубоко внутри знала о своей силе.

Тьма взметнулась и прислушалась. Вместе с Радой она готовилась защищаться – или нападать.

– Почему ты не уехала? – слова Руслана вырвались порывом ледяного ветра.

Рада поёжилась, сглотнула. Юноша смотрел прямо на неё, и хотелось отвести взгляд, но нельзя было показывать, что она может сдаться. Ей нужно было ещё немного времени, чтобы отдышаться и прийти в себя. Руслан дал ей эту возможность: вместо того, чтобы торопить с ответом, засыпал её вопросами:

– Что произошло? Что ты сделала с отцом? О чём вы говорили?

Его горячее дыхание сбивало с толку. Кулаками он почти касался её пальцев – так близко и так волнующе, что невольно вспомнилась вчерашняя ночь. Но тот страстный образ совсем не вязался с текущим, наполненным сдерживаемой яростью, и воспоминание о глубоких поцелуях быстро рассеялось. Вот только тело уже успело отозваться противоречивыми чувствами.

– Что ты сказала отцу?! – налегал Руслан.

– У него и спроси.

– Спросил. Ты ему угрожала за то, что он пытался тебя выгнать!

– О нет, – голос девушки налился хрипотцой. – Я ему угрожала не только за это.

– А за что?

Руслан устало потряс головой. Видно было, что ему совсем не хочется разбираться с проблемами, в которые он втянулся из-за отца и брата. Рада подметила, что хватка его ослабилась, он не пытался сильнее вжать девушку в кровать, удержать её. Она немного подалась вперёд, ощущая от него всё тот же знакомых запах трав и чего-то ещё, едва уловимого, непонятного, таинственного, что не вязалось с образом добропорядочного богатенького купеческого сына. Она пыталась разгадать, что же ощущает, но не получалось. Углубиться в собственные мысли она сейчас не могла, Руслан отвлёк, повторив вопрос:

– Так за что?

– У него и спроси, – повторила Рада.

Она усмехнулась: вряд ли Белолебедь признается сыну, что вырезал целую семью. В таком не принято признаваться. Да и вряд ли сын, даже узнав правду, покинет сторону отца ради какой-то деревенской девки-воровки.

– Почему ты… такая? – зло спросил Руслан, прищуриваясь. – Просто ответь на вопрос! Я ведь всё равно выясню правду!

Холодок на теле Рады сменился жаром.

– Так выясни!

Она толкнула его в грудь. Руслан чуть отшатнулся, но этого ей было достаточно, чтобы подняться. Юноша не вернул её на место, лишь с тяжёлой усмешкой позволил стоять напротив себя, и девушке приходилось почти прижиматься к нему, чтобы не упасть обратно на кровать.

– Думаешь, не выясню? Выясню! Ты откуда? – уточнил он. – В городе на ярмарке я тебя видел, потом близ города в лесу. Думаешь, тяжело будет о тебе разузнать? – ухмыльнулся Руслан.

Рада положила руку ему на бритую щёку. Погладила пальцем, слегка касаясь его губ, – показывала, что не боится ни его угроз, ни его самого. Тьма внутри распалялась. Девушка прикусила губу, вспоминая вкус их поцелуев и не отводя взгляда от Руслана. Он выглядел спокойным, будто так и должно быть. Но, прижимаясь, она чувствовала, как бьётся его сердце – оно сполна выдавало юношу. Рада, впрочем, волновалась не меньше, и он тоже наверняка ощущал это. Она слегка дёрнулась, когда Руслан положил руку ей на талию. Он первым отвёл взгляд, но лишь затем, чтобы перевести его на слегка приоткрытые губы девушки.

– Я ведь всегда добиваюсь своего.

Он отзеркалил движение девушки: тоже положил ладонь ей на скулу, большим пальцем проходясь по влажным губам и приоткрывая их. Приблизил лицо, вновь поднял взгляд. Раде захотелось отвести глаза. Слишком неловко она чувствовала себя под жарким дыханием Руслана. В животе расползалась нега, углубляясь вниз, и мужские руки нахально гладили спину. Тьма внутри бунтовала. Она пробудилась и вновь начала верещать о мести, и Рада сказала Руслану с вызовом:

– Сначала разузнай, а потом поговорим.

Она почувствовала, как ноготь на пальце превратился в чёрный коготь. Тёмная показала себя. Остриё коснулось кожи Руслана, но тут же Тьма с шипением оттолкнулась от него, коготь задымился. Рада, спохватившись, прогнала тьму, но юноша успел заметить неладное и тут же перехватил руку девушки, рассматривая пальцы, вертя её ладонь в своих руках. Он сдвинул брови и сжал губы в тонкую линию. Тьма уже приютилась внутри девушки, обратно не вырывалась, потому ничего подозрительного Руслан уже не увидел.

– Узнаю, – бросил он напоследок и вышел из опочивальни. Но перед тем, как закрыть дверь, добавил: – Кстати, травы свои колдовские не ищи, – он указал взглядом на разбросанные вещи. – Я их забрал. Так и знал, что ты ими брата одурманила. В лес приказал слугам тебя не пускать, чтоб новые не нарвала, да и вообще из усадьбы не выйдешь, пока я не вернусь.

Руслан захлопнул дверь. Рада кинулась к вещам и принялась их перебирать, больше разбрасывая, чем складывая. Травы она и вправду не нашла. Девушка встала с пола и сжала кулаки – даже этой мелочью он смог ей навредить!

Она окликнула служанок, чтобы навели порядок.

До вечера девушка не могла себе найти места. Не представляла, чем занять себя, кроме мыслей. Все те привычные дела, за которые она бралась в избе Ягини, в лесу или на ярмарке, – в усадьбе Белолебедей были не нужны. Бытом здесь заправляли служанки, красоту наводили тоже они, за двором ухаживали слуги, за растениями – садовники, а распоряжался всем сам Филипп. И раз уж так вышло, что полезных занятий для неё здесь не было, то она решила изучить наконец усадьбу. Служанки направляли её и показывали тут всё, а к вечеру проводили в опочивальню. Из их разговоров девушка узнала, что Филипп так и не выходил из своей горницы, Володя тоже пока не вернулся, да и Руслан уехал незнамо куда. Даже перед отцом не отчитывался, только взял с собой несколько помощников и проводника, который хорошо княжество знает.

Рада поняла, куда отправился муж. Мурашки вскользь пробежались по телу, но волноваться было, в общем-то, не о чем. Руслан либо не выяснит ничего, либо выяснит самую малость. Он ничего не знал о жене – ни откуда она, ни с кем жила, ни чем жила. Хотя о последнем, памятуя то ограбление, мог ошибочно догадываться. И у Володи он спросить не мог, потому что тому девушка тоже рассказала о себе совсем немного, возможно, упомянула название родной деревни и всё на том.

Не было нитей, за которые Руслан мог потянуть, чтоб размотать клубок правды. А те нити, за которые он думал взяться, быстро бы оторвались. В городе о девушке знали лишь то, что она – торговка.

Рада вздохнула. Неясно, какого исхода ждать. И, главное, сама себя не могла понять: хочет, чтобы Руслан узнал правду или нет?

Время близилось ко сну. Служанки зажгли свечи, подготовили ложе.

– Я сама, – отмахнулась Рада, когда они хотели помочь ей раздеться.

В деревенских избах слуг нет, девицы раздеваются сами, никто не подносит им сарафаны и украшения, никто не причёсывает, кроме дружек. Но помимо непривычки помнила Рада и другую причину, по которой остановила служанок: не хотела, чтобы они увидели шрам на её груди. Тот самый, от ножа. Смертельная рана, нанесённая слугой Белолебедя.

– Спокойной ночи, – служанки поклонились и покинули опочивальню.

Рада осталась одна. На улице уже потемнело, она задёрнула занавеси, и комнату осталась освещать лишь одна свеча. Девушка поставила её возле себя и принялась раздеваться. Скинула сапоги, распустила волосы, которые после тугой косы волнами легли на плечи, с трудом стянула узкое платье, чья вышивка и каменья уже не радовали, а лишь натирали кожу. Рада потрясла головой и выдохнула. Воздух коснулся оголённого тела. Босые ноги, уставшие от сапог на каблуках, ступали по прохладным половицам.

Девушка мимолётно взглянула на себя в зеркало и тут же отпрянула. Задышала, как будто на бегу, и зажала рот рукой.

В отражении она увидела то, чего не ожидала. То, что обычные люди видели ежедневно. Себя.

А Тьма стояла рядом, чуть позади. Отдельно. С интересом склонив голову набок, она наблюдала за Радой.

Девушка осознала увиденное и снова вздрогнула. Тёмная положила одну руку ей на плечо, вторую на талию, обнимая и не давая ступить шага в сторону, хотя сейчас Рада и не смогла бы двинуться – до того она была ошеломлена.

– Я всё ещё рядом, – шептала Тёмная, ухмыляясь. – С тобой. И ты можешь меня выпустить.

Рада покачала голову и беззвучно прошевелила губами:

– Нет…

– Уверена? – Когти Тьмы впились в плечи.

Девушка не почувствовали боли, ведь это было не наяву, но из-за того, что видела происходящее собственными глазами, натурально ощутила покалывание. Свеча горела сдержанно, комната находилась в полутьме, и оттого картина выглядела более пугающей. Будто не руки, пусть даже обугленно-чёрные, обвили Раду, а ядовитые змеи. Тело била мелкая дрожь. Капля пота проползла от шеи к груди и скрылась под рубахой.

Приглушённое цоканье каблуков вырвало девушку из забвения. Рада в секунду отпрянула от зеркала и бросилась к двери, позабыв даже о том, что раздета. Впустила в опочивальню свет из коридора и глубоко задышала, едва сдерживая крик. По коридору как раз проходила служанка. Это отрезвляло, помогало чувствовать защиту, а не одиночество, в котором Раду оставили один на один с Тьмой. Служанка остановилась, не то испуганно, не то вопросительно глядя на девушку, которая с первого своего появления здесь навела странное настроение на хозяина усадьбы.

– Занавесь зеркало, – приказала Рада, стыдясь собственного надломленного голоса.

Вторая ночь в усадьбе Белолебедей прошла тоже несладко. Девушка ворочалась, боялась закрыть глаза. Она оставила свечу гореть и раздвинула занавеси, стараясь привнести в комнату как можно больше света. Зеркало пугало её. Служанка накинула на него огромное цветастое покрывало, и Тьма осталась взаперти, но её голос приглушённо звучал в сознании Рады. Он взывал к злу, к мести, к убийству. К жестокой расправе. Он обволакивал, проникал в мысли, словно яд, пытался сдвинуть заслонку, которую девушка упорно выстраивала в разуме. Тёмная билась изнутри. Сдаваться она не собиралась.

Тьма утихомирилась ближе к утру, когда и сама Рада совсем устала бороться. За окном начал заниматься рассвет. Небо озарилось первыми красками дня, робкими и притуплёнными, как на выцветшей картине. Девушка ещё не успела заснуть, а в усадьбе все, напротив, уже проснулись. Она с головой укуталась в одеяло, чтобы не слышать посторонних звуков, но всё же в опочивальню просачивались то голоса, то шаги. Удалось мельком различить и голос Володи. Его опочивальня располагалась в том же коридоре, потому Рада не удивилась, но всё же напряглась. Она прислушивалась и понимала, что бывший жених бродит взад-вперёд по коридору, как будто поджидает её там. Стало быть, хотел поговорить с девушкой. Она хотела бы как можно дольше оттянуть этот момент, но знала, что он рано или поздно наступит, потому сейчас ей оставалось одно: лежать в кровати и продумывать красочные объяснения для Володи. Повернуть всё так, чтобы он не злился, а сочувствовал ей.

Слова нашлись быстро. Но пока Рада пряталась в постели и набиралась храбрости, в коридоре всё затихло. Она понадеялась, что Володя всё же не стал ждать и ушёл. Девушка медленно слезла с кровати, опасаясь, как бы та не скрипнула. Не обуваясь, подкралась к двери. Прислонилась к ней ухом и прислушалась: тишина. Надо было убедиться, что коридор пуст, и Рада, прикусив губу, ещё немного постояла у двери, пока не начала замерзать. Ни голос Володи, ни подозрительные шаги так и не повторились. Выглядывать в коридор девушка не решилась, стала возвращаться к кровати – как всё же скрипнула деревянная половица. Рада застыла. Поморщилась и прислушалась. Сделала ещё шаг, и в дверь постучали.

– Рада? – вопрошал Володя.

Девушка затихла. Прошло несколько секунд без ответа, и юноша повторил, стучась:

– Рада? Я ведь слышал, что ты проснулась.

По его голосу она не поняла, зол Володя или растерян.

– Я могу зайти? – продолжил он. – Надо поговорить.

Рада закрыла лицо руками. Так глупо себя выдала скрипом! Подумав, ответила:

– Я не одета.

– Одевайся. – Теперь уже его голос прозвучал строго и уверенно. – Я жду – и захожу.

Рада зажмурилась. Деваться было некуда, Володя ждал её за дверью и отступать не собирался. Этот разговор и так случился достаточно поздно, она думала, что юноша придётся к ней вчера, сразу как опомнится от хмеля, сна и чар. Но он, видимо, взял себе время на раздумья. А теперь огорошил её ранним появлением.

– Одеваюсь, – усиленно скрывая дрожь в голосе, ответила Рада.

– Жду.

Пришлось одеваться. Она быстро окинула взглядом сундуки, не раздумывая, вынула первое попавшееся платье и натянула его на себя. Побоялась, что долго Володя ждать не будет. Девушка слышала, как нетерпеливо, скорым шагом он расхаживал по коридору.

Рада заплела косы, плеснула в лицо воды и открыла дверь. Володя стоял ровно перед порогом. Она, не глядя ему в глаза, испуганно отступила назад, пропуская его внутрь. Дверь закрыла сама, чтобы оттянуть время перед объяснениями. Развернулась к Володе. Коснулась взглядом его лица и не увидела злости: всё же он был растерян, разочарован, но никак не рассержен.

– Я хочу понять, – голос его потерял строгость. – Что произошло? – Он принялся ходить по комнате, бросая вопросы больше в воздух, чем к Раде. – Что случилось? Почему ты с Русланом? Из-за чего поругалась с отцом?

Девушка поймала момент, чтобы остановить его и развернуть к себе. Володя был выше её ростом, приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза – голубые и притягательные, как у Руслана. Черты лица у братьев тоже были похожи, вот только Володя отличался светло-золотистыми, как солнце, волосами, мягкими на ощупь.

– А как Руслан объяснил тебе это? – осторожно уточнила девушка.

Володя потёр переносицу.

– Сказал, что «спас меня от тебя». В день знакомства с отцом Руслан утверждал, что ты с разбойниками напала на него в лесу, потом нас с отцом околдовала. Я ему не поверил. На следующий день поехал за тобой, чтоб в палаты отвести, а Руслан со мной навязался, извинялся всю дорогу, клялся, что ошибся с перепойки. Мы помирились. А потом… потом меня сморило, а очнулся я на следующий день, неженатый. – Володя вздохнул. – А теперь я хочу послушать тебя.

Рада прижалась щекой к его груди, выдавливая слёзы.

– Руслан обманул меня.

Она почувствовала, как рука Володи скользнула ей на талию и притянула чуть ближе.

– Он ведь с самого начала невзлюбил меня, – оправдывалась Рада. – Наверно, тогда и задумал этот план… Может, и он подпоил тебя настолько, что ты до палат сам не смог бы добраться… А там Руслан сказал, что нельзя, мол, тебе к приказчику в таком виде. Пообещал, что будет говорить от твоего имени, а я не знала, что делать, вот и поверила. Руслан первый зашёл к приказчику, попросил подождать. Я потом уже узнала, что они знакомы, оказывается. Наверняка сговорились. Приказчик как начала грамоту зачитывать, так и назвал имя Руслана, мол, он жених. Я растерялась. Побоялась спорить. А тебя рядом не было, чтоб помочь… – последнее девушка выделила специально, чтобы вызвать у Володи чувство вины. Хотя он из всей семейки оказался самым порядочным, добрым и участливым. Только не слишком ответственным.

– Прости, я виноват, – признал Володя.

Рада крепче обняла его. Она ожидала, что он-то будет возмущаться и прогонять её вместе со всеми, а вышло наоборот. Быть может, он специально втирается в доверие, может, Филипп его надоумил? Девушка чувствовала, как напряжено тело Володи, но голос его звучал мягко, и она не понимала, что думать. Быть может, приворотные травы до сих пор действуют? Тогда его можно использовать, попросить о помощи и защите.

– Я должен был остановить Руслана, – вздохнул Володя. – А получается, оставил тебя ему. Он тебя обидел? Приходил к тебе ночью?

Он сглотнул, и Рада ощутила неловкость.

– Приходил, но я его прогнала.

– А кровь на простыне?

– Порезала ладонь, – объяснила девушка, и Володя выдохнул. – Руслан меня не трогал. Он же меня ненавидит, как и я его. Так глупо, что мы женаты теперь, – она покачала головой.

– Если хочешь, я подумаю, что с этим можно сделать, как исправить. Объяснюсь перед приказчиком. Сожжём старые грамоты и напишем новые. Только мужем буду я, – Володя кивнул в такт своим словам.

Лучше бы именно он и вправду стал её мужем. С ним было легко, не приходилось бояться и защищаться. Но всё же что-то было не так, не откликалось на него сердце, несмотря на добрый нрав, приятное лицо и требовательные губы. Его прикосновения не вводили в истому, кожа не покрывалась мурашками, жар не наполнял тело, как с Русланом. Но того Рада ненавидела: он целовал её без дозволения, пытался избавиться. Напыщенный пендюх! Она подловила себя на том, что при мысли о Руслане облизывает губы, и тут же покраснела.

Да, Руслан отвратительный. А Володя – хорошая партия. И девушка вернулась бы к нему, если бы не липкое прикосновение совести: он заслуживает себе жену получше, а не обманщицу, воровку и почти убийцу. С другой стороны, он сам к ней тянется, зачем же отталкивать? Рада мысленно покачала головой. Не знала, как лучше поступить, что делать – потому решила пока не делать ничего, чтобы не испортить своё и без того шаткое положение.

Володя ждал ответа, и девушка вздохнула:

– Не надо. Приказчик – друг твоего отца, как я поняла. Мало ли что… Старые грамоты и вправду сожгут, а новые не выдадут. Тогда буду ничьей женой, и твой отец выгонит меня отсюда.

– Я… – с жаром начал было Володя, но Рада осторожно остановила его:

– Не надо. Пожалуйста.

Она сжала его руку. Он покачал головой:

– Хорошо.

Рада подняла на него взгляд. Глаза у Володи были грустные, в голубые радужки затесалась серость, а уголки губ опустились. Он не злился – печалился.

– А что произошло у вас с отцом? – вдруг перевёл он тему.

Здесь оправдаться было сложнее. Если Руслан изначально был против девушки, то Филипп менял гнев на милость, а после снова на гнев, и дать объяснения, не рассказывая про чары, Рада не могла. Потому сама изобразила непонимание. Округлила глаза, пожала плечами:

– Видимо, Руслан нашептал ему что-то обо мне, вот он и взъелся. Не знаю наверняка. Он начал меня выгонять, запугивать, ну, служанки всё видели, – девушка опустила голову. Голос у неё был жалобный, надломленный, и Володя принялся гладить её по волосам. – Тогда я пришла к твоему отцу в горницу, пыталась поговорить.

– И что там случилось? – он прислушался. – Я пытался поговорить с отцом, но он не ничего внятно объяснил.

Что ж, Рада могла, но не стала. Вместо этого снова пожала плечами:

– Я сама не поняла. Мы начали говорить, и вдруг он закричал.

– Почему? – Нечто странное проскользнуло в голосе Володи, но девушка не разобрала, что именно.

– Будто привиделось ему что-то, может, хмеля накануне перебрал?

– И больше ничего не было? – напряжённо уточнил он.

Рада помотала головой. Подняла на Володю по-детски искренний взгляд:

– Ничего.

Кажется, он ей поверил. Обманывать и не краснеть она умела хорошо. Ещё Морок пророчил, что Рада умеет очаровывать словами, и то оказалось правдой.

– Ладно, – Володя отвёл взгляд, не дав Раде до конца понять, что скрывается в его душе. Будто он знал больше, чем говорил.

Оба замолчали. Тишина давила, и хотелось, чтобы опочивальня хоть немного наполнилась звуками. Они всё ещё стояли близко друг к другу, обнимаясь, касаясь, но без того пламени, что должно гореть меж влюблёнными.

– Что мне делать? Как помочь тебе? – спросил Володя шёпотом.

– Будь моим другом, – попросила Рада. А потом сильнее прижалась к нему, пряча взгляд в его груди, и сказала, уже не кривя душой: – Спасибо, что ты на моей стороне.

После ухода Володи девушка завалилась спать. Усталость взяла своё, и Рада затянуло в мельтешащие, непонятные, пугающие сны. Она то стояла перед зеркалом, только по ту сторону, где ранее была заперта Тьма, а сама Тёмная оказалась на свободе; потом она долго билась в стекло, пока оно не рассыпалось на мелкие осколки, разрезающие руки, и потекла кровь. Рада подняла взгляд и нашла в опочивальне Белолебедя с перерезанной шеей, а его кровь смешивалась с её кровью. Удовлетворения от его смерти девушка не испытала. Она чувствовала скорее горечь и опустошение, которые исчезли вместе с резким пробуждением.

Сон напомнил Раде, что надо подготовить новый план мести, ведь теперь Филипп будет настороже и не подпустит её к себе.

Но не зря Ягиня столь долго обучала девку травам. Раде не обязательно было приближаться к старому купцу, чтобы его отравить – был бы в запасе яд. Дарами природы можно не только излечить, но и привести человека к смерти, причём не всегда к быстрой и безболезненной. Филипп заслуживал худшего, жаль только, что все травяные запасы девушки выкрал Руслан, и если прежде она злилась, что осталась без приворотного зелья, то теперь прибавился новый повод для злости. У неё не осталось ничего из трав. Ни свои хвори вылечить, ни чужие взрастить.

С такими мыслями Рада бродила по опочивальне. Иногда она бросала взгляд в окно, за которым простирался цветущий сад, и мысленно подбирала оттуда опасные растения. Но ничего, что могло бы легко убить Белолебедя, там не было. Надо идти дальше, в лес. Только вот отлучиться из усадьбы так, чтобы слуги ничего не заметили и не заподозрили, не получится. Значит, надо всё сделать быстро и незаметно. Рада решила идти ночью, чтобы никто её не хватился, да на пару часов – и то большую часть времени займёт дорога.

По наказу Руслана девушку не выпускали из усадьбы. Выйти в лес через главные ворота она не могла, оставалось лишь надеяться, что она найдёт прореху в ограде. Помнилось даже, что и озеро ограждено не до конца: где-то оно соединяется с рекой, и в крайнем случае можно было выбраться из усадьбы по воде.

План был готов. Вечером Рада немного помельтешила перед служанками, а потом, сославшись на хворь, заперлась в опочивальне и попросила её не беспокоить. Девушка долго томилась в постели, поджидая, пока все в усадьбе уснут. Она прислушивалась к шорохам и скрипам снаружи, к голосам и топоту, но потихоньку всё стихало. Небо потемнело, усадьба и окрестные земли накрылись куполом ночи. Рада свернула одеяло так, чтобы казалось, что под ним кто-то спит, а сама оделась потеплее и выскользнула из опочивальни. Стала красться по коридорам. Ступала аккуратно, чтобы каблуки сапог не задели доски, чтобы ни одна половица не скрипнула. В окно, которое выходило во двор, Рада увидела, что не все слуги спят. Конюх бродил перед домом, двое стражей стояли у ворот, да ещё кто-то мельтешил в тени. Возле просторной будки лакал воду пёс, он лениво оглядывался на каждое движение и гавкал. Девушка стиснула зубы. Стала подбираться к другому выходу из усадьбы, который вёл на задний двор к саду. Она вышла на открытую галерею на втором этаже и огляделась: звёзды скупо освещали безлюдные тропинки возле усадьбы. Рада нашла лестницу. Спускалась по ней медленно и с опаской, потому как первая же ступень жалобно заскрипела под ногами, но деваться было некуда, иного пути из усадьбы девушка не знала. Едва она почувствовала под ногами землю, а не дощатый пол, как кинулась в глубь сада. Скрылась между деревьями и обернулась. Вскользь осмотрела темнеющие окна, прислушалась к звукам. Всё было тихо.

Рада перевела дыхание и наощупь стала пробираться по саду, пока не вышла в конце-то концов к полю. Свежий воздух, перемешанный с росой и спящими цветами, проник в лёгкие, дышать стало легче. Небо было безоблачным, и под тусклым ночным светом девушка легко различала путь. Под стрекот сверчков она добралась, как и прошлый раз, до озера. Большим пятном, словно разлитые по грамоте чернила, оно разрывало перелесок, а вдоль берега рос рогоз и камыш. Девушка остановилась. Место здесь выглядело уединённым, к озеру вела лишь одна тропка, а вторая уходила дальше по полю, вероятно, в сторону деревень. Поэтому Рада решила выбраться за пределы усадьбы именно здесь, по озеру. Она двинулась вдоль берега. Нескоро, но всё же вышла к ограде. Как она и ожидала, высокий забор обрывался у одного берега и озера и возобновлялся у противоположного, потому по воде – вплавь или на лодке – легко можно было выбраться с территории усадьбы. Ведь забор Белолебедь поставил, потому что мог себе позволить, а не потому, что была нужда. Всё ради красоты и величия, а не безопасности усадьбы.

В отдалении Рада нашла пологий спуск к озеру. Окунула руку в воду – ледяная, тут же мороз прошёл по коже. Но выбора не было. Пришлось раздеться, чтобы не бродить потом по лесу в мокрой одежде, и с зажмуренными глазами забираться в воду. Дно резко уходило вниз, потому уже вскоре девушка поплыла, одной рукой гребя, а второй удерживая одежду над водой. Тело устало от такой позы, несколько раз Рада чуть не захлебнулась. Мысленно прокляла Филиппа Белолебедя, из-за которого ей пришлось, мокрой и обнажённой, выбираться в ночной лес. Подумав, рассыпалась проклятиями и в сторону Руслана. На всякий случай. Вскоре она обогнула то место, где должна была проходить ограда усадьбы, и выплыла к ничейной земле. Озеро постепенно сужалось, и Рада поняла, что приближается к устью реки. Дальше плыть уже было не обязательно. Она нашла взглядом берег, на который удобно будет выбираться из воды, и двинулась к нему. Дно снова появилось под ногами. Оно поднималось, и вода уже доходила до шеи, потом до груди, оголяя тело. Над рекой дул ветер, Рада стучала зубами, ощущая, как кожа покрывается мурашками. Она крепко обняла себя, чтобы хоть немного согреться. Из воды она почти выбежала и, чуть обсохнув, наскоро оделась. Волосы, собранные в высокую причёску, всё равно намокли возле шеи, и пришлось распустить их, чтобы было теплее. После такого плаванья Рада вся задубела.

Она стояла на берегу, переступая с ноги на ногу, и оглядывала округу. Песок прилипал к подошвам сапог. От ветра волны набегали на берег, выплёскивая тёмно-зелёные водоросли. Лёгкая дымка нависала над рекой, берег то шёл ровно, то резко вздымался вверх, а почти от самой кромки воды начинались деревья. Кривые стволы то тут, то там склонялись над водой. Хватаясь за ветки, Рада принялась подниматься вверх по берегу. С обрыва вновь поглядела на реку. Мысленно запомнила место, куда должна будет вернуться, и, держась неподалёку от воды, побрела по лесу.

Такие прогулки были для Рады не впервой. Ещё бы – она большую часть жизни прожила в лесу, ходила по нему по поручениям Ягини и встречалась с русалками. Лесной живности и нечисти она не пугалась, внутри неё таилась сила могущественнее их всех вместе взятых, поэтому они её, а не она их, должны бояться.

Хоженых троп здесь не было, приходилось пробираться, как есть, сквозь колючие ветки, которые, как хулиганистая ребятня, норовили дёрнуть за сарафан или за волосы. Каблуки сапог утопали в грязи. Ноги скользили и хлюпали по мягкой почве. Густые кроны деревьев заслоняли небо, и Рада ориентировалась скорее по звукам и ощущениям, чем благодаря зрению. Всё вокруг слилось в чёрную картину, будто девушка потеряла сознание. Ветки чересчур громко трещали, когда она на них опиралась или отдвигала, и казалось, что этот звук проносится через весь лес. Живность всполошилась, спящие птицы взлетали, хлопая крыльями. Иногда Раде казалось, что за ней следят. Лес не молчал, отвечал на каждое движение незваной гостьи, и девушка подчас вздрагивала от неизвестных звуков поблизости. Всякое может померещиться во тьме. Но она быстро брала себя в руки и двигалась дальше.

Златоуст – ядовитое растение, которое искала Рада, – рос обычно в чаще, среди хвойных деревьев. Можно было набрать также поледенник или вихруст, но один ещё не зацвёл, а второй имел такой горький вкус, что человек отказался бы от блюда, в которое намешали яд. Ядовитые ягоды девушка тоже не приметила: их можно было найти на окраине леса, куда попадает солнце, а не в чаще, где она сейчас бродила. А уж яды попроще Рада не искала. Они могли как сработать, так и заставить Белолебедя помучиться с животом, но не убить. А хотелось действовать наверняка и не возвращаться больше в дремучий лес.

Когда запах хвои начал отчётливо улавливаться в воздухе, девушка приободрилась. Река осталась далеко позади, но Рада знала, что найдёт дорогу. Она ещё сильнее отклонилась в сторону чащи. Под ногами хрустело что-то мелкое, а ладони начали иногда натыкаться на иголки. Лиственные деревья перемешались с соснами и низкорослыми елями. Девушка опустила перед одной из ёлок. Ощупала её корни, пытаясь найти златоуст, и выдохнула, когда пальцы дотронулись до знакомого, немного шершавого листа, на вид похожего на щавель. Осталось убедить служанок, что Белолебедь хочет отведать щавелевого супа.

Рада вынула из одежды маленький холщовый мешок и нож. Поддела землю, немного раскопала её, чтобы не повредить корни златоуста – в них содержалось больше всего яда. После затолкала растение в мешочек.

Что-то затрещало позади.

«Белки», – отмахнулась девушка, но стало не по себе. Снова появилось то пробирающее чувство, что за ней следят. За треском последовал шорох. Раду словно облили ледяной водой, она задрожала, прислушиваясь. Шагов не разобрала, но странный звук, будто куча насекомых ползёт по земле, подбирался к ней, и девушка резко поднялась на ноги. Она растерянно водила взглядом по тьме, пытаясь разобрать, что происходит. Мешочек со златоустом затолкала под сарафан, а в руке сжала нож. Звук усилился. Девушка не узнавала его: он не походил ни на шаги человека, ни на приближение животного, ни на полёт птицы. Она отступила назад, но упёрлась спиной в ель, под которой выкапывала златоуст, и колючие иголки впились в кожу. Рада шагнула в сторону, всё так же приглядываясь. Она даже не понимала, в какую сторону лучше бежать. Опасность ощущалась явственно, давила под рёбрами, заставляла сердце биться в бешеном ритме.

Земля, кажется, заблестела. И Рада всё поняла.

К ней приближался лёд.

Он проползал меж деревьев, переступал через корни и подгребал под собой траву и землю. Позади льда виднелась тень. Девушке уже не надо было приглядываться, чтобы разобрать, кто перед ней окажется. Она знала наверняка – Морок. Рада стремглав бросилась в противоположную от него сторону. Сердце колотилось, а пальцы уже заболели от напряжения, с которым она стискивала нож, бесполезный против бога.

– Рада! – донёсся его голос.

Девушка сжала губы. Не ответила, побежала дальше, понимая, что разговоры бесполезны. Мороку нужна её Тьма, а вместе с Тьмой уйдёт и её жизнь. Лёд с тем же шипением нагонял её, норовил попасть под ноги, чтобы она поскользнулась, а бог гнался следом. Ветки хлестали Раду, как Ягиня – веником, но она почти не чувствовала боли. Лишь прикрывала глаза ладонями. Рукава на рубахе задрались, и кожа на руках была исполосована беспорядочными бурыми линиями – смесь грязи и крови. Луна изредка прорывалась сквозь плотную крону, но почти всё время девушка бежала в темноте, ни на что не ориентируясь и уповая на удачу. Спасти её было некому. Оставалось надеяться, что она оторвётся от Морока и схоронится в каком-нибудь овраге или в кустах.

Впереди наметился просвет. Рада добралась либо до лесной проплешины, либо до реки. Она из последних сил рванула вперёд и, отмахиваясь от веток, выбежала на высокий берег. Из-за громкого рваного дыхания девушка не слышала журчания воды. Времени на раздумья не было, и она бросилась вниз с обрыва, пока лёд не догнал её. Рада ушла глубоко под ледяную воду и не смогла найти дно, лишь барахталась среди плотной мглы, которая охватила её. Потом девушку вынесло наверх, и она, выплёвывая воду, огляделась и приметила небольшое углубление в обрыве, этакую пещеру, чей свод нависал прямо над водой. Там можно было спрятаться. Рада нырнула и поплыла в его сторону, пока не упёрлась руками в вязкую землю. Всплыла и выдохнула с облечением: она оказалась ровно в той «пещере». Головой девушка упиралась в свод, но, главное, от Морока она скрылась. Он, должно быть, уже выбежал за ней на берег.

Рада прислушалась к звукам ночи. В ушах стоял гул после бега, вода шелестела, но девушка всё же разобрала тихие шаги. Морок наверняка с берега рассматривал воду и пытался понять, куда делать его бывшая ученица.

– Рада, – его вкрадчивый голос разнёсся над речной гладью.

Девушка прикрыла глаза и постаралась унять сбившееся дыхание. Пусть ищет – не найдёт. По воде, прикрытой туманом, шла рябь лунного света, река бурлила, волновалась. Морок мог подумать, что Раду унесло течением. Она услышала, как он зашагал вдоль берега, а потом вновь произнёс её имя, уже громче и требовательнее.

– Рада! Я же чую твою Тьму, знаю, что ты где-то рядом…

Девушка упёрлась руками в свод своего укрытия. Держаться здесь было не за что, а течение пыталось снести её с места. Исцарапанные руки щипало, и она сдерживала стоны, до боли прикусывая губы. Тело пробивала дрожь. По волосам стекала вода, а мокрая одежда отяжелела и тянула ко дну.

«Будь ты проклят!» – мысленно прорычала Рада. А потом дыхание её сбилось от того, что она услышала хруст: корочка льда начала расползаться по реке.

– Выходи, Рада. Я ведь всё равно найду тебя.

Лёд двигался от берега в разные стороны. Он вместе со своим хозяином изучал реку и приближался к девушке. Их отделял какой-то десяток саженей, но расстояние сокращалось быстро, и зубы у Рады стучали не столько от холода, сколько от страха. Пяток саженей. Девушка сжалась под своим укрытием. Она раздумывала над тем, чтобы нырнуть и поплыть вдоль берега, подальше ото льда. Но он двигался быстрее, чем она плавала. Рада закрыла глаза, вздохнула, медленно открыла. Осталась пара саженей.

Сажень.

Аршин.

Что-то тёмное показалось на середине реки. Рада не успела ничего рассмотреть, она беспорядочно хлебала воздух в ожидании, пока лёд приблизится окончательно. Но тот замедлился и свернул в сторону тёмного пятна. То снова появилось из-под воды. Девушка прищурилась и разглядела длинные чёрные волосы. Силуэт вновь скрылся в реке. Лёд заспешил в ту сторону, отодвигаясь от Рады и высвобождая ей путь.

«Беги», – почувствовала она зов русалки. Та говорила не голосом, а образом, мыслями, которые распространялись по воде. Русалка путала Морока и уводила его подальше от Рады. Бог поверил в обман. Он, зовя девушку, побежал вдоль берега, и лёд уносился вместе с ним.

«Скорее», – настойчивее повторил голос, выводя Раду из оцепенения. Она досчитала до десяти, чтобы успокоиться, и выбралась из-под навеса. Оборачиваться на Морока не стала. Отплыла в сторону, нашла пологий выход на берег и выбралась из реки. Вода ручьём стекала по ней, платье путалось в ногах, словно их обвязали верёвкой. Рада приподняла полы юбки и побежала. Она понимала, что Морок скоро раскусит обман, но у неё было время, чтобы добраться хотя бы до озера на границе усадьбы.

Мысли давно вышибло из головы. Дыхания девушка тоже не чувствовала, пальцы не гнулись, кожу стянуло от холода. Рада просто бежала, ни о чём не думая. Мокрые волосы распустились и хлестали её по спине. Позади тянулся блестящий след из лужиц, который выдавал девушку. И, наверно, поэтому Морок вскоре снова нагнал её – она издали услышала его топот.

– Рада! – зло кинул он ей вслед.

Вместе с ним по земле заструился лёд. Девушка ускорилась из последних сил, но зацепилась за корни деревьев, которые проползали по берегу. Она вскрикнула. Пыталась удержаться за наклонившиеся к земле ветки, но они хрустнули, и Рада свалилась, скользя по траве. Она прокатилась по земле, содрала кожу. Со всхлипом еле поднялась на колени. Ноги и руки давно не слушались, обмякли, и лишь омерзительный звук, с которым девушку преследовал лёд, заставил её подняться.

Из-за падения она потеряла слишком много времени. Тень Морока появилась за спиной, а лёд дикой змеёй обвил ногу. Рада с криком рванула в сторону. Она вновь упала с берега и плюхнулась в воду. Морок на этот раз не побоялся нырнуть за ней. Оба ушли под воду, но девушка первой оттолкнулась от дна и поднялась. Плавала она хорошо – русалки научили, – потому быстро начала грести в ту сторону, где, как она помнила, должно быть озеро. Судя по плеску воды, Морок не отставал. Он устал меньше, да и одет был удобнее, а Рада путалась в юбке.

На её счастье, впереди показалась ограда усадьбы. Девушка приближалась к озеру. Усадьба на самом деле не была для неё спасением, ведь после озера её ждала опушка леса и безлюдное поле, некого было звать на помощь. Но ощущение, что до людей уже близко, прибавило ей сил. Рада как могла хлестала руками по воде. Лёд с шипением преследовал её, охлаждал воду, и онемевшее тело еле подчинялось девушке. Через несколько секунд ограда усадьбы оказалась уже сбоку, а потом – позади. Рада добралась до земель Белолебедей.

Шипение позади усилилось. Девушка перепугалась, что не успеет даже выбраться на берег, как лёд её догонит, но потом поняла, что звуки отдаляются. Она на миг обернулась и увидела, как лёд плавится – он не мог пересечь то место, где должна была проходить ограда усадьбы, будто нечто потустороннее защищало земли от вторжения нечистой силы. Морок с перекошенным лицом безуспешно бился о невидимую преграду и шипел вместе со своим проклятым льдом.

Рада не стала останавливаться и раздумывать, почему Морок не может проникнуть на территорию усадьбы, побоялась, что он разрушит преграду, и не захотела терять время. Не помня себя, она выбралась из озера и побежала по полю. Выглядела она жутко, скорее как лесная ведьма или русалка, но точно не как благородная жена купца. Волосы спутались, струились по лицу, как чёрная паутина, а одежда мокрым комом висела на ней. Девушка уже не боялась, что кто-нибудь может увидеть её в таком виде, даже наоборот, обрадовалась бы любому человеку, но никто по пути ей так и не встретился. Опомнилась она лишь в саду. Там Рада замедлилась и остановилась, чтобы перевести дух. Она и не заметила, как алым рассветом наступал новый день. Горизонт начал освобождаться от тёмных красок, и окружающая природа уже не сливалась в единое пятно. Девушке пришлось снова ускориться. Прячась за деревьями и строениями, она добралась до усадьбы и по той же лестнице поднялась на свой этаж. Огляделась, встретилась с тишиной и добежала до своей опочивальни.

Только там Рада упёрлась спиной в дверь и, тяжело дыша, закрыла лицо руками. Всё кончилось. Несколько минут девушка стояла молча, тихонько трясясь. От мокрой разодранной одежды под ней натекала лужа. Ноги распухли и одеревенели, Рада еле дошла до кровати, хлюпая сапогами, и еле стащила обувку. На кровавые мозоли было страшно смотреть. После девушка стянула платье, вытерлась, поморщилась, когда увидела исцарапанные руки. Раны немного подсохли, но щипали, когда Рада натягивала на себя новое платье и тканью касалась царапин. Осталось решить, куда деть мокрую одежду. Сапоги она решила отнести на печь, нижнюю рубаху, которая осталась почти целой, тоже, а вот платье залатать она сама не смогла бы. Служанкам его тоже не отдала бы, чтобы они не задавали лишних вопросов и не доложили об этом Белолебедю.

Рада неслышно выскользнула из опочивальни. Она решила спрятать платье где-нибудь во дворе, а позже унести к озеру и сжечь. По двору уже бродили слуги, расчищали дорожки, а между ними бегал пёс без привязи, потому девушка спустилась на улицу по задней лестнице и затолкала платье в закуток под крыльцом. Если кто и найдёт платье, то подумает, что собака сорвала его с бельевых верёвок и сгрызла.

На улице полностью посветлело. Белый мякиш облаков плыл по небу, обещая тёплый, но не солнечный день. Настроение у Рады тоже было смешанным. Прошедшая ночь оставила после себя неприятные, пугающие воспоминания, да и грядущий день едва ли предвещал что-то хорошее. Но девушка была до сих пор здесь, в усадьбе, и могла вершить свою месть. Она вздрогнула, когда поняла, что ночь прошла впустую – зластоуст она в своих вещах не нашла, видимо, выпал по дороге, потому надо было придумать новый способ расправиться с Белолебедем. Но не сейчас. Сейчас Рада мечтала просто упасть на кровать в своей опочивальне и наконец выспаться.

Слуги не оборачивались на неё, не было ничего странного в том, что поутру жена хозяйского сына гуляет по усадьбе. Девушка уже не скрывалась. Она спокойно дошла до опочивальни, но близ двери замедлила шаг. Чутьём уловила, что что-то не так. Рада остановилась и прикусила губы, дыхание потяжелело от ощущения опасности. Она тронула дверь и поняла, что та не заперта, просто прикрыта. А ведь девушка точно закрывала её. Или нет? Вдруг забыла впопыхах? Под её ладонью дверь скрипнула, тихонько отворилась, и в глубине опочивальни промелькнула тень.

Рада застыла на пороге опочивальни, как дикий зверёк в ловушке, к которому тянутся человеческие руки. Именно так себя ощущала девушка.

Чужой, кисловатый хмельной запах наполнял воздух. Занавеси прикрывали окно, и несмотря на то, что уже рассвело, опочивальня осталась погружённой в полумрак с обманчивыми тенями. Все вещи лежали на своих местах, как их оставила Рада, и порядок нарушала лишь незаправленная постель. Там до сих пор лежало скомканное одеяло, напоминающее девичий силуэт, а на простыне отпечатался след, будто кто-то объёмный и тяжелый присел на перину. Тот, кто теперь стоял возле стены, не скрываясь, что проник в чужую опочивальню. Поджидал жертву.

– Проходи, – жёстко сказал он.

Взгляд Филиппа Белолебедя походил на змеиный. Он сощурил глаза и смотрел прямиком на Раду, будто пытался загипнотизировать её, и она поддалась. Девушка зашла в опочивальню и прикрыла за собой дверь. Мысленно позвала Тьму, чтоб та была рядом и могла дать отпор купцу. Вряд ли бы он после вчерашнего полез к Раде, но мало ли, что придёт ему в голову. Он опасен.

Как и она.

– Зачем вы здесь? – Девушка старалась выглядеть уверенно, но была настороже.

Тьма заскулила внутри, просыпаясь.

– Где ты была? – Белолебедь не скрывал презрения.

– Гуляла.

– Где?

– По усадьбе.

И девушка, и купец кругами шагали по опочивальне, держась на расстоянии друг от друга, как оскалившиеся волки на лесной проплешине. Рада изучала его, пыталась понять, что он будет делать дальше. Не просто так ведь пришёл. Купец – человек деловой, вряд ли удовлетворится простым разговором.

– Ты сегодня же уедешь из усадьбы, – требовательно, будто отдавал рядовой приказ помощнику, произнёс Филипп.

Девушка в усмешке скривила губы:

– Нет.

– Да. – Белолебедь остановился. Рада видела, как он напряжён, как рассчитывает каждый шаг и движение, но не приметила в купце испуга, как вчера. – Уедешь.

Девушка вскинула подбородок и выпустила на волю Тёмную. Та потянулась и распустила когти, кожа начала чернеть, перевоплощение отдавалось внутри ноющей болью. В глазах стояла мутная поволока. Но Рада горделиво улыбнулась и провела длинным когтём по подбородку, напоминая Филиппу, на что способна.

– Откуда вдруг такая смелость? – раздался её скрипучий голос, слитый с голосом Тьмы.

Купец с отвращением смотрел на невестку. Он сморщил нос, будто унюхал помои, а потом резко подскочил к Раде и за локоть потащил её к выходу. Она хотела полоснуть его когтём, но Тёмная вдруг со стоном скрылась внутри тела. От кожи пошли дым и шипение, будто костёр залили водой, и девушка вернулась в свой человеческий образ, как позавчера при Руслане.

– Как?.. – только и смогла спросить она.

Филипп распахнул дверь и вытащил Раду в коридор. Она извивалась и пыталась вырвать руку, но тщетно, лишь полученные ночью царапины начали щипать.

– Руслан поделился секретом, – ухмыльнулся купец, – как обойти твои чары.

Белолебедь поудобнее схватил девушку, стиснул её запястье и потянул вперёд. Кожа на ободранных руках защипала сильнее.

– Идём, – сквозь зубы прорычал он.

«Тьма, Тёмная», – беззвучно звала Рада подмогу, но та не отзывалась. Тьма испугалась чего-то и не могла выбраться наружу, когда была так нужна. Приходилось бороться самой. Девушка ударила Белолебедя, но он перехватил руку и выкрутил назад, сжимая кожу. Когда она вырвалась, то увидела, как на рукавах проступила кровь, открылись ночные раны. А Тьма, почуяв кровь, потянулась наружу. Лишь этим удалось выманить её, несмотря на «секрет» Руслана и Филиппа.

В ушах появился гул, взгляд заволокло мраком, и Рада едва видела, что происходит. Лишь почувствовала, как выступивший коготь зацепил купца, и Тьма распалилась, когда пролилось ещё больше крови. Её надо было остановить, пока не поздно – пока девушка не потеряла полностью контроль. Филипп ойкнул и отступил. Его план не сработал, и он потирал запястье, где теперь выступала длинная царапина.

– Володя! – выкрикнула девушка, убегая от купца. – Володя!

Он обещал защищать её. И между Тьмой и бывшим женихом Рада предпочитала обращаться за помощью к последнему. Он, по крайней мере, был человеком, а не нечистью. Тёмная тем временем пыталась вырваться наружу, отвоевать контроль над телом и убить Белолебедя. В этом их желания совпадали, но Раде не нравился способ.

Девушка шикнула на Тьму. Попыталась отогнать её и одновременно звала помощь:

– Володя!

– Володя! – повторил за ней купец. Наверняка хотел, чтобы сын увидел девушку в образе Тёмной.

Она добежала до опочивальни Володи и заколотила в дверь, мотая головой, чтобы Тьма исчезла. Белолебедь попытался оттащить её от двери, и Тёмная зашипела от его прикосновения и задымилась. Рада тряхнула рукой. В борьбе она не услышала шаги в опочивальне, и, когда дверь распахнулась, на пороге показался Володя в исподнем. Он потёр глаза и провёл рукой по взлохмаченным после сна волосам.

– Что такое? – спросил он хрипло.

– Помоги мне! – в один голос отозвались Рада и Филипп и посмотрели друг на друга с ненавистью.

Филипп перебил её:

– Она колдунья!

– Он напал на меня! – оправдалась девушка, показывая Володе окровавленные руки.

Юноша потряс головой. Спросонок не мог разобраться в ситуации, потому поманил девушку в опочивальню, а сам вышел к отцу и прикрыл дверь. Рада осталась внутри. Подув на руки, чтобы притупить боль, она приникла ухом к двери и попыталась разобрать разговор купца с сыном, но говорили они слишком тихо. Лишь пара фраз донеслась до девушки: «Руслан просил не трогать», «Колдунья» и «Моя невеста».

– Была твоя невеста, а теперь чужая жена! – услышала она голос Филиппа, и дверь открылась.

Володя ничего не ответил отцу, тот резко развернулся и громко зашагал по коридору. Тишина повисла в опочивальне, и щелчок закрывшейся двери прозвучал слишком громко.

– Что случилось? – Володя скрестил руки на груди.

– Он хотел выгнать меня. Снова.

– Это я понял. До возвращения Руслана отец к тебе больше не подойдёт. Почему он назвал тебя колдуньей?

Девушка прикусила язык. Этот же вопрос Володя наверняка задавал отцу, и хотелось знать, что ответил купец. Её объяснение должно было прозвучать убедительнее. А что может быть убедительнее, чем попытка вызвать жалость? Рада выдавила пару слезинок, благо, настроение позволяло даже разрыдаться.

– Не знаю! – она повела плечами. – Видимо, придумал причину, чтобы меня выгнать!

Володя покачал головой. Не поверил?

– Ладно, – решил он. – Иди к себе. Если что – я буду тут.

Прозвучало так, будто: «Захочешь сказать правду – я буду тут». Но Рада кивнула, смахивая слёзы. Как бы хорошо Володя к ней ни относился, к правде он мог быть не готов.

Дни тянулись медленно и однообразно.

Опочивальня, столовая зала, прогулки по двору. Чуть позже Рада рискнула выбраться и в сад, потом – к полю, но бродила в основном там, где было многолюдно, где её крик могли услышать, если что. Девушка опасалась и Белолебедя, который, впрочем, после того случая не попадался ей на глаза, и Морока, при воспоминании о котором кровь стыла в жилах. Много вопросов преследовало Раду. Хотелось понять, как избавиться от преследования, как изжить из себя Тьму и, самое главное, почему Морок не смог проникнуть в усадьбу? Почему некая сила оттолкнула его в озере и не позволила пересечь ограду? Разве может что-то остановить бога?

А ведь Руслан нашёл способ противостоять Тьме, она дымилась от прикосновения к нему, значит, противостоять можно и другой тёмной силе.

Всё путалось в голове. Хотелось бы поговорить с Ягиней и Кощеем, но выехать из усадьбы Рада не могла – точнее, могла, но обратно её не пустили бы. С такими мыслями девушка прогуливалась по окрестностям. Она поглядывала в сторону лесной опушки и озера, но дойти туда пока не решалась, даже зная, что Морок туда не доберётся. Над кучерявыми деревьями, окружающими усадьбу, нависло бело-жёлтое обжигающее солнце. Вокруг было светло, всё цвело, запах душистых трав разносился по ветру, и щебетали птицы. Чувствовалось дыхание жизни. Плохие мысли и страхи отступали.

Снова Рада взглянула на озеро. В прежней жизни она чуть ли не каждую ночь приходила к озеру, чтобы пообщаться с русалками, а сейчас её неотвратимым спутником стало одиночество. Она скучала по воде, которая дарила невесомость и плавность, скучала по свободе и ветру на обнажённой коже, песням и хороводам русалок, которые заканчивались негой в теле и вкусом чужой крови на губах. Захотелось снова окунуться в воспоминания – хотя бы частично. Озеро манило девушку. Прийти туда стоило хотя бы ради того, чтобы позвать и отблагодарить русалку, которая спасла Раду от Морока, отвлекла его. Девушка прикусила губу. Придётся снова красться по ночной усадьбе, чтобы добраться до озера, но встреча с русалкой того стоила.

Рада едва дождалась вечера. Как и в прошлый раз, она побродила по дому на глазах у служанок и отправилась спать. Свернула одеяло так, будто лежит под ним, и принялась ждать. С первыми звёздами она выбралась из опочивальни. Безопасный и безлюдный путь на улицу она уже знала. Девушка быстро спустилась по задней лестнице, пересекла двор, сад, потом поле.

Свежий воздух, наполненный влагой и запахом трав, дарил ощущение свободы. Прохладный ветер пробегал по распущенным волосам. Озеро виднелось впереди тёмным силуэтом. Здесь было спокойно: ветер стих, и ни листья, ни трава не шелестели, а небо заволокло, облака окутали луну своей тенью. Время, казалось, остановилось.

Рада недолго простояла на берегу, набираясь решимости. Тронула рукой воду, призывая ту русалку, которая её спасла. Прохлада касалась кожи, но не отпугивала, скорее бодрила. Время шло, луна то выглядывала из-за облаков, то снова терялась, и девушка, не вытерпев ожидания, стянула одежду и побежала в воду. Брызги сыпались вокруг неё. Дно углублялось быстро, и за несколько шагов она оказалась по грудь в воде. Стоило бы заплести волосы, чтобы они не намокли, но уже было поздно. Рада окунулась с головой и вынырнула, счастливо выдыхая. Она ещё несколько раз мысленно позвала русалку, а потом принялась просто плавать вдоль берега, наслаждаясь позабытыми ощущениями свободы.

Девушка вновь нырнула под воду. Дотронулась руками до дна, пропуская песок сквозь пальцы, после вынырнула с закрытыми глазами. Вода стекала по лицу, и Рада наощупь убрала волосы назад, повертела головой, осыпая гладь озера мелкими каплями. Вытерла глаза и открыла их. В груди тут же что-то засвербело, девушка вздрогнула, когда заметила на берегу тёмный силуэт. Первой мыслью было снова скрыться под водой, но долго прятаться там без воздуха она не могла, потому, превозмогая страх, подплыла к берегу, чтобы рассмотреть незваного гостя. Тот не двигался – наблюдал за ней.

– Ты!.. – выдохнула она. – Что ты здесь делаешь?

– И тебе здравствовать.

В окружении зарослей прятался Руслан. Он неспешно подошёл ближе к воде, разглядывая девушку, по коже которой стекали капли. За ним послушно шагал охотничий пёс. Руслан остановился у края озера, шаг дальше – и его сапоги намокли бы.

– Что ты здесь делаешь? – с упрёком повторила Рада.

– Да вот, вернулся домой. Ночь на дворе, а жены в опочивальне не оказалось. Пришлось искать тебя. – Юноша кивнул на пса, давая понять, что нашёл девушку с его помощью.

– Не спалось, вот я и отправилась погулять, – равнодушно ответила Рада, даже не пытаясь оправдаться, что скрыла свою «прогулку» от слуг.

– Я так и понял, – хмыкнул Руслан.

Он присел на корточки на берегу. Попавшейся под руку палкой принялся выводить узоры на песке, а сам посматривал на Раду. Светлые глаза его блестели, отражая свет луны. Девушка смутилась от пристального взгляда, который прикасался к каждому оголённому участку её кожи, и поспешно прикрылась длинными волосами. Руслан молчал. В иной ситуации Раду устроила бы тишина, но не сейчас, когда муж вернулся из поездки. Что он разузнал? По его хитрому и самодовольному выражению лица девушка поняла, что нечто интересное он всё-таки выяснил.

Не хотелось первой начинать разговор об этом. Потому Рада делала вид, что ей всё равно. Она подставила лицо под свет луны и наслаждалась тишиной, пока в мыслях бушевал ураган.

– Я ездил в град, – заговорил Руслан. – Спрашивал там о тебе.

Девушка как можно медленнее открыла глаза и сосредоточила взгляд на муже:

– И?

– Выяснил кое-что.

– Кое-что? – Её голос оставался холодным и тихим, как речная вода, но едва ли от взгляда Руслана укрылось, как она вздрогнула.

– Знаешь, – юноша усмехнулся. – На самом деле многое. Просто надо знать, как и у кого спрашивать. На ярмарке я позволил паре мальчуганов меня обворовать, а потом прижал их к стенке. Они указали на других воришек. Те, разумеется, молчали, о тебе «ничего не знали». Кто бы сомневался! Благо, деньги, коих у меня достаточно, развязывают языки даже самым стойким молчунам.

Рада до боли сжала зубы. Да уж, воры при виде лёгких денег не стали бы держать рты на замке. Смятение поглотило девушку, но при Руслане она сохраняла спокойный вид. В конце концов, никто из воров не знал, кто она на самом деле и откуда родом, потому эта нить не смогла бы привести Руслана в Сосенки, к сгоревшему дому и к Ягине. Юноша вглядывался в её лицо, силясь уловить эмоции, но не смог и продолжил:

– Твои друзья-воры рассказали много интересного о твоей… работе. Но не более. Кроме имени, они ничего о тебе не знают. Значит, тебе есть, что скрывать. – Он замолчал, выжидая реакцию девушки. Но и она хранила молчание. Руслан кивнул сам себе. – Пришлось искать дальше. От воров я выяснил, что на ярмарку ты всегда приезжала по одной дороге. Тебя видели в окрестностях нескольких деревень, и я объехал их все.

– А ты настырный, – напоказ рассмеялась Рада. Смех вышел рваным, напряженным.

– Настырный. И, к счастью, со мной были помощники, иначе бы я и за месяц не управился. А так мне понадобилось всего несколько дней, чтобы поговорить с местными жителями. И в одной деревне нашлась-таки девушка по имени Рада, по описанию похожая на тебя. Но есть одна проблема.

Рада склонила голову набок. Несмотря на то, что речная вода ночью обволакивала прохладой, по телу расползался жар.

– Какая же?

– Эта девушка уже лет десять как мертва.

Жар достиг сердца. Сжёг всё внутри девушки, мысли истлели, оставив вместо себя лишь пепелище, и среди них Рада отыскала лишь одно оправдание:

– Что ж, раз та девушка мертва, то она – не я. – Рада растянула губы в скованной улыбке.

– Я тоже так подумал. Решил даже, что ты скрыла своё настоящее имя, и разузнать твоё прошлое невозможно. Но и судьбой той девушки тоже решил поинтересоваться – так, от безысходности. И узнал пару интересных вещей. Оказалось, новорожденного брата той девушки звали Фёдор – совсем как моего дядьку. У того детей не было, не получалось, а потом пошли слухи, что вдруг сын у него родился. Дядька радовался, хотел сына признать да наследство ему оставить, вот только вскорости хворь его в могилу свела. Но что я всё о нём да о нём…

Пока Руслан говорил, Рада едва сдерживала слёзы. Словно наяву она услышала предсмертный плач брата, который вскоре затих под одеялом. Девушка отвернулась, скрывая покатившуюся по щеке слезу, слизнула её и быстро вытерла мокрую дорожку, делая вид, что поправляет волосы.

– Есть и ещё одна деталь, которая меня зацепила, – рассказывал Руслан. – Изба Рады сгорела. Огонь едва потушили, да спасать уже было нечего и некого. Стали погибших хоронить: мать семейства, старших её дочек, Фёдора новорожденного, а вот младшей дочки недосчитались.

– И куда же она делась? – Рада напряглась.

– Люди разное говорят. То ли дотла сгорела девка, то ли колдунья её утащила.

– Зачем?

Руслан пожал плечами с невесёлой улыбкой:

– Душу испить, тело съесть, в жертву принести, в ритуале каком использовать, – хмыкнув, перечислил версии юноша. – Тебе лучше знать. Но всё ж большинство деревенских решили, что девочка полностью сгорела, с пожаром же боролись долго. А чего ещё думать? Больше Раду ведь никто не видел, бежать ей было некуда, – Руслан пристально посмотрел на девушку, которая сейчас мечтала с головой уйти под воду. – Значит, погибла в пожаре. Правильно?

– Правильно, – беззвучно подтвердила Рада.

– И ещё кое-что. Я ведь уже говорил, что деньги развязывают языки? Так вот, я предложил хорошую плату тем, кто вспомнит ещё что-нибудь подозрительное. И вспомнили. За несколько дней до пожара кое-кто из соседей видел дорого одетых людей, что бродили вокруг той избы. Уж что они хотели – неизвестно. Может, следили за домом, может, случайно мимо шли. Но говорить что-то против богачей – дело гиблое, потому сосед и молчал десять лет, пока я не спросил.

– Любопытная история, – сказала Рада в пустоту, не глядя на Руслана. – И что ты об этом думаешь?

Она хотела и в то же время не хотела услышать ответ.

– Думаю, что та «погибшая» девушка и есть ты. Маленький брат Фёдор – сын моего дядьки. А те странные люди, что бродили возле дома – слуги моего отца и, возможно, он сам. Так ты познакомилась с моим отцом.

Это был не вопрос, но Рада всё же молча кивнула. Слёзы упрямо толклись в уголках глаз, но девушка моргала, смахивая их. Руслан потёр переносицу.

– Я угадал. – В его голосе послышалась не радость, а тоска. – Теперь твоя очередь залатать прорехи в этой истории. Что случилось в тот день?

– Почему бы тебе не спросить у отца?

– Когда я приехал, он уже спал, да и сомневаюсь, что он так просто во всём сознается. Лучше спросить у тебя. Так что произошло?

– Самое худшее, – безжизненно ответила Рада. – Твой отец был там. Мою мать убили, сестёр изнасиловали и убили, брата задушили. А дом сожгли. Всё из-за наследства.

В этот раз девушка не смогла сдержать слёзы. Она отвернулась от берега и обняла себя, тихонько дрожа. Гладила себя по плечам, чтобы отогреться от холодного отчаяния. Её пронизывала острая стрела – не ненависти или злости, нет, – а горя. Невозможно было даже за десяток лет жизни выплакать все слёзы, накопившиеся тем днём.

– Понятно, – выдохнул Руслан так, будто его ударили под дых. – А что сделали с тобой?

Девушка сглотнула слёзы. Юноше пришлось ещё несколько раз повторить вопрос, но сил ответить у неё не было, и он спросил по-другому:

– Я видел шрам у тебя на груди. Это…

– Да, – срывающимся голосом перебила Рада. – Меня ударили ножом. По его приказу.

– Как ты выжила?

«Не выжила. Я умерла», – хотела бы съязвить девушка, но не могла растянуть губы даже в самой поганой, злобной ухмылке. Она всхлипнула. Потом отдышалась и ответила:

– Меня спасла тётка, другиня матери. Буквально отвоевала у смерти, – не соврала Рада, при этом всё же утаив часть правды. Подробности тут ни к чему.

Она быстро растирала руками озябшие плечи. Над озером и берегом повисла такая тишина, что, казалось, тронь, нарушь её – и она раздерёт душу, словно дикая кошка. Рада провела пальцами по шраму. Вся физическая боль от него переросла в боль душевную. Девушка закрыла шрам рукой, слабо надеясь, что так сможет отгородиться от воспоминаний, но не получилось. Они бушующим вихрем проносились в голове, и сердце отбивало назойливый ритм.

– Значит, ты здесь, чтобы отомстить? – донеслось с берега. Рада развернулась в ту сторону, и Руслан повторил: – Ты здесь, чтобы отомстить отцу?

– Да.

С мокрых ресниц срывались капли то ли речной воды, то ли слёз. Девушка надеялась, что Руслан с берега не заметит солёных дорожек на её щеках. Впервые кто-то, помимо Ягини, Кощея и самого Белолебедя узнал о её прошлом.

– И что ты собираешься делать? Убьёшь его? – настороженно уточнил Руслан.

– Хотела убить. Но не получилось.

– Понятно, – он покачал головой.

Снова всё затихло. Девушка подметила, что Руслан не был удивлён. Да и не злился, хотя речь шла об убийстве его отца. Совесть и стыд оказались сильнее родственных связей, никакие кровные узы не могли стереть преступление, которое совершил Белолебедь.

Рада всё ещё накрывала руками плечи. Она глубоко дышала. Не знала, к чему приведёт ночной разговор, но на душе стало легче, будто печную трубу очистили от золы. Она не решалась посмотреть в сторону Руслана. Просто стояла к нему спиной, беззащитная перед его пристальным взглядом. Вода доходила ей до лопаток, и Рада чувствовала, как муж рассматривает её обнажённые плечи и спину, которые рябью отражались в воде. Где-то слышались всплески, лягушки и мелкие рыбёшки мутили воду, разбавляли тишину. Ветер шелестел в листьях ивы, которая, словно горюющая дева, склонилась над озером. Озноб вскоре закончился сам собой. Рада начала успокаиваться, слёзы засохли, оставив после себя лишь ощущение стянутой кожи.

Голос Руслана слишком резко разрушил тишину:

– Это тебе не поможет.

– Что? – Рада обернулась в его сторону.

– Ещё одним убийством ты не вернёшь своих родных. Тебе это не нужно. Оставь прошлое в прошлом.

– Ты защищаешь его, потому что он твой отец, – понимающе прошептала девушка.

Руслан кивнул:

– Да. Несмотря ни на что он – мой отец. Поэтому я прошу тебя его не трогать.

«Ты не понимаешь, о чём просишь», – Рада отвернулась и зажмурилась. Она не могла согласиться на просьбу Руслана, но он, похоже, принял молчание за согласие, потому что не продолжил её отговаривать от планов. Напротив, он подчеркнул то, чем она могла насладиться взамен мести:

– Ты и так многого добилась. Ты живёшь в богатой усадьбе в качестве моей жены. Зачем это всё разрушать?

Рада незаметно покачала головой. Хотелось закрыть уши и не слышать сладкие речи, развернуться к Руслану и прикрикнуть на него, чтоб замолчал, что он не на её месте, потому не сможет понять. Но вместо этого девушка просто погрузилась в свои мысли, словно на глубину озера. Она прислушивалась к всплескам воды, шелесту травы, к трели сверчков и уханью совы, которая перелетела с ветки на ветку, – все вместе они заглушали Руслана.

Быть может, из-за этого Рада не услышала главного.

Его голос стих, и что-то тихо упало на песок. Потом снова. Быть может, он уходил, и так раздавались его шаги? Девушка обернулась и тут же, покраснев, убрала взгляд. Руслан, наполовину раздетый, стягивал порты, а остальная одежда валялась на песке. Рада прикусила губу. Снова послышался звук упавшей одежды, потом неспешные шаги и плеск. Руслан заходил в воду. Голый, судя по всему. Щёки вспыхнули ещё больше, когда девушка вспомнила брачную ночь – как она бесстыдно рассматривала торс юноши, а потом проходилась по нему пальцами, ощущая твёрдые мышцы Руслана, которые напрягались от её прикосновений. Он играл с ней. Наблюдал за её неопытными движениями и возбуждал. А потом разрушил иллюзию взаимного влечения.

Что он будет делать в этот раз?

Рада с трепетом ждала, пока он подойдёт к ней. Толща воды отделяла её от Руслана, и всё же девушка отчётливо ощущала, как он приближается, хотя не решалась обернуться и взглянуть на него. И так знала, что дно здесь углубляется быстро, и Руслан за пару шагов окажется по грудь в воде. Рада перекинула волосы на спину. Это дало ей едва ощутимую защиту, панцирь, отгораживающий от мужа. Она не знала, близко он или ещё идёт – звуки всплесков обманчиво распространялись над водой, раздаваясь то близко, то далеко. Девушка терялась. Она пыталась сравнять дыхание и хаотично пробегалась взглядом по озеру, чтобы отвлечься. Ощущение, что Руслан рядом, слишком близко, пугало её.

Она вздрогнула, когда он дотронулся до её волос. Аккуратно перекинул их в сторону, освобождая от тёмных пут спину девушки. Дотронулся до шеи, провёл по коже пальцами, а потом слегка приник губами. Вслед за его прикосновениями кожа покрывалась тропинкой из мурашек. Рада прикрыла глаза. Тело отзывалось жаром, который медленно и тягуче, как засахаренный мёд, расползался внутри, но она пыталась прочувствовать то, что ощущает не тело, а мысли. Они путались, как волосы на бегу, кричали «да» и «нет» одновременно.

– Мы могли бы забыть обо всём и быть вместе, как муж и жена, – шелест ветра сменился горячим шёпотом Руслана.

Рада не ответила.

Он не настаивал и не требовал, а его прикосновениями были невесомее ветра. Юноша провёл рукой по шее девушки, снова поправляя ей волосы, и принялся спускаться ниже, по плечам, пока не остановился на запястьях, а потом переместился на талию. Ни выше, ни ниже он не двигался, чтобы не спугнуть Раду. Она и сама не знала, оттолкнула бы его или прильнула сильнее, если бы он опустил руку меж её стиснутых ног.

– Я ведь вижу, что небезразличен тебе, – снова прошептал он, касаясь губами виска девушки, и, пока она отвлеклась на его голос, прижался к ней.

Рада замерла. Сильные руки обнимали её, от твёрдой груди Руслана даже в прохладной воде исходил жар, и он прислонялся к ней не только всем телом, но и пахом. Голым. Она мысленно повторяла это и краснела, но не отстранялась.

– Вижу, как ты наслаждаешься моими прикосновениями. Ты можешь остановить меня, если захочешь. – Руслан повторил лёгкий поцелуй в шею. – Но захочешь ли остановить?

Ответом послужил едва различимый стон: юноша сильнее прижал девушку к себе, и она уже не через одежду, а кожа к коже ощутила, как твёрдая плоть упирается ей в бёдра. Рада не решалась повернуться к Руслану, подставить губы под требовательные поцелуи, хоть ноги и сводило от истомы. Юноша не торопил. Он тем временем ласкал шею девушки, целуя и прикусывая кожу, а рукой гладил бёдра, нарочно подбираясь, но в последний момент соскальзывая с чувствительных точек. Рада сжимала губы, чтобы не выпустить больше разоблачающих стонов. Некоторые поцелуи Руслана, более долгие, отзывались лёгкой болью и оставляли след на коже, а девушка замирала, пытаясь осознать и принять новые, острые ощущения. Всё вокруг, казалось, перестало существовать. Не было ни ночи, ни озера, ничего – лишь он и она в невесомости.

Руслан оказался прав. Она не хотела его останавливать.

Он положил руку ей на грудь, пропуская сосок сквозь пальцы, а другой рукой сильнее обхватил девушку, чтобы она бёдрами вжималась в его пах. Не выдержал и развернул её к себе. Впился в поцелуе. Их дыхание объединилось, Руслан не разрывал объятий, будто боялся, что Рада сбежит, а она, напротив, подавалась вперёд, пробовала на вкус каждый миг этих волнующих ощущений. Девушка позволила ему углубить поцелуй, потом сама коснулась языком до его губ. Она дотронулась ладонью до его груди, не скрытой под водой, и осторожно заскользила ниже. Каждая мышца напрягалась под её прикосновениями, и Рада остановила руку у живота, не решаясь проследовать ниже. Пальцами гладила его кожу и набиралась храбрости, чтобы спуститься дальше. Руслан накрыл ладонью её руку, успокаивая. Ненадолго разорвал поцелуй, и Рада заметила его понимающую улыбку. Она смущённо отвела взгляд, чтобы не видеть, как он сам опускает её руку. Зажмурившись, девушка ощутила в ладони твёрдую горячую плоть, провела рукой вверх-вниз, исследуя и привыкая. Руслан вновь завладел её губами, вторгся языком, а Рада растерянно принимала его, не зная, на какое из новых ощущений сейчас откликнуться. Она никогда так не целовалась. И никогда там не трогала.

Девушка обхватила Руслана за шею, прижалась грудью. Впилась с поцелуем. Хотелось чувствовать его ещё ближе, чтобы он ласкал и владел её телом. Пусть даже после она пожалеет об этом.

В объятиях Руслана Рада скрывалась от поднявшегося ветра. Холодный воздух хлестал по мокрой коже, а потом пара капель упали на девушку, скатились по лицу, словно слёзы, и она, оторвавшись от мужа, взглянула на небо. Он тоже посмотрел вверх. По ночному небу тянулись тучи. Через их прореху всё ещё выглядывала луна и освещала озеро, по глади которого били капли грибного дождя. Капли стекали по волосам и плечам, как ледяные змеи, и хотелось поскорее стереть их. Они вырвали Раду из омута наслаждений. Отрезвили. Руслан снова потянулся к ней, хотел прижать к себе, но на его губах девушка тоже увидела дождевые капли. Сама природа останавливала её от необдуманных поступков.

– Я не могу так. – Рада, вздрагивая от холода, упёрлась руками в грудь Руслана, чтоб он не мог приблизиться. – Мне надо подумать.

Она сделала шаг в сторону. Вода шелохнулась, покрылась лёгкими волнами. Руслан до последнего держал девушку за руку, не желая отпускать её. Дождь бил его по лицу, а ветер трепал волосы, пытаясь отвлечь. Рада вызволила руку и, рассекая воду, направилась к берегу.

Крупные следы капель темнели на одежде, сложенной на траве поодаль. Девушка продрогла, хотелось скорее одеться, но сначала надо было обсохнуть. С мокрых распущенных волос стекала вода. Пока Рада выжимала их, чувствовала на себе взгляд Руслана. Она незаметно обернулась к озеру и убедилась в этом – юноша беззастенчиво рассматривал её, и теперь вода не скрывала её тело.

– Не смотри так, – попросила она.

– Минуту назад я не только смотрел, но и трогал, – ответил Руслан серьёзно, хотя усмешка больше подходила к его словам.

Взгляд он всё же отвёл. Поднял лицо, подставил его лёгкому дождю, а Рада, прикусив губы, продолжила выжимать волосы. Её знобило, потому она старалась всё делать быстро, но выходило неуклюже. После девушка подняла одежду, отряхнула её от пыли и травинок. Надела на чуть влажное тело – одежда и сама была влажной от капель. Руслан тем временем тоже вышел на берег. Рада старалась не смотреть на него, особенно на срамные места, а в голове при этом крутилась его фраза: «Минуту назад я не только смотрел, но и трогал». Они оба смотрели и трогали. Оба пересекли черту.

Руслан не стал долго ждать. Надел порты, хотя кожа его блестели от капель, а остальную одежду взял в руки – сказал, что дойдёт до усадьбы так. Рада кивнула. Руслан свистнул псу, чтоб следовал за хозяином, и пошёл вперёд. Девушка обогнула его. Она оставила мужа позади, лишь бы не видеть и не думать о нём.

Так они и шли: рядом, но не близко. Рада не представляла, что творилось сейчас в мыслях Руслана – со своими бы прежде разобраться. Хотелось то сбежать от него, то развернуться и поманить обратно к озеру.

Дорогу они провели в молчании. Рада даже не заметила, в какой момент Руслан успел одеться, но к усадьбе он подошёл уже в рубахе и кафтане. И не скажешь, что несколько минут назад он голышом купался в озере. Девушку могли выдать лишь мокрые волосы, но их она завязала в косу. Почти все слуги уже спали, по двору ходила лишь стража, и никто не обратил видимого внимания на хозяина поместья и его супругу.

Рада и Руслан зашли в дом, поднялись на этаж к опочивальням. Каждый последующий шаг давался девушке всё сложнее. Казалось, что у двери муж не отпустит её так просто, потребует ответ, будет она с ним по доброй воле или продолжить мстить его отцу. Но этого не случилось. У входа в опочивальню Рады, Руслан, приобняв жену, склонился над её ухом и прошептал: «Спокойной ночи», – а после направился к себе. Девушка схватилась за ручку двери. Стоило поскорее зайти к себе, но что-то заставило её до конца смотреть, как юноша подходит к своей опочивальне по соседству. Он не оборачивался. Не показывал, что расстроен или разочарован – не угадать, что он чувствовал.

Руслан остановился у двери и только тогда ответил на взгляд девушки. Она так и стояла, не шелохнувшись, и сжимала ручку двери, спасительную, как рука матери. Юноша пристально посмотрел на её чуть приоткрытые губы, с которых на озере слетали стоны, на шею, где остались следы от его поцелуев. Рада вздрогнула, когда напоролась на его взор – глаза в глаза.

– Зайдёшь? – Руслан приоткрыл дверь в свою комнату.

Рада опомнилась лишь тогда, когда захлопнула за собой дверь в опочивальню и привалилась к ней, будто кто-то ломился с той стороны. Ломились страхи. Собственный испуг. Злость. Неуверенность. Девушка всегда или почти всегда знала, что делать дальше, а если чего-то и пугалась, то всё равно двигалась дальше наперекор всему. Но минуту назад ей едва хватило решимости помотать головой:

– Нет, – и с постыдной спешностью она скрылась в своей опочивальне.

Дверь по соседству тоже закрылась с громким хлопком, заставив Раду вздрогнуть. Затем послышались шаги, глухой стук и короткая брань. Вскоре всё стихло. Девушка была уверена, что Руслан упал на кровать и с хмурым видом сложил руки на груди. Ещё бы не хмуриться после такого! Она ему отказала. Всё произошло поспешно, а Раде нужно было время, чтобы совладать с мыслями, потому в этот вечер зайти к Руслану не могла, как бы ни хотелось. Тело легко отзывалось на его прикосновения и на воспоминания о жадных поцелуях, девушка до сих пор ощущала их на себе и раздевалась осторожно, будто бы боялась стереть их.

Она обвела взглядом тёмную опочивальню. Зеркало было завешено плотной тканью, лунный свет лизал пол, а от распахнутого окна тянуло свежестью. Грибной дождь, который спугнул Раду на озере, давно перестал, оставил о себе напоминание лишь каплями на полу и на занавесях.

Девушка улеглась в кровать. Заснула она быстро, хоть тяжкие мысли и пытались заковать её в цепи, мешающие провалиться в сон. Она оказалась в тёмной беспросветной бесконечности, невесомости, которая напоминала глубокое озеро. Здесь Раду настигло спокойствие. Никто не донимал её, не следил, не нападал. Девушка умиротворённо «плавала» во мгле, пока пузырь, отделяющий сон от яви, не лопнул. Она не сразу поняла, когда это произошло, и ещё несколько секунд улыбалась, а потом вздрогнула, почувствовав, как кто-то гладит её по волосам. Она не верила в добрые намерения человека, который ночью без спроса проник в её опочивальню.

Рада распахнула глаза. Проморгалась, чтобы привыкнуть к темноте и осознать, что видит перед собой. Возможно, это лишь сон? От страха девушка оцепенела, горло сдавило невидимым ошейником, и она могла лишь хватать воздух слегка приоткрытым ртом.

– Мы всё ещё вместе, – ласково прошептала Тёмная сущность, заправляя локон Рады за ухо.

Девушка покрылась ледяным панцирем страха. Она молча следила за Тьмой, за движением её чёрной руки с чёрными когтями, за её чёрными глазами, которые не выражали никаких эмоций, и за чёрными волосами, которые словно водоросли спутывались с волосами Рады.

– Я ещё с тобой, – голос Тёмной звучал уже не в голове, а наяву. Он больше напоминал скрип дверных петель, чем человеческую речь, но девушка легко разбирала каждое слово. – Я всё ещё могу тебе помочь.

Рада хотела бы помотать головой, вскричать, вскочить, но тело не слушалось. Она продолжала лежать в постели в объятиях Тьмы, пока та нарушала тишину искусительными речами. Страшно было пошевелиться. Тёмная водила остриём когтя по щеке девушки, слегка царапая кожу, а от её дыхания несло смертью. Время в опочивальне будто остановилось, за окном, которое Рада не закрыла на ночь, не доносилось ни звука, и некого было звать на помощь. Тьма наверняка принимала замешательство девушки за согласие.

– Ты ведь хочешь, чтобы я тебе помогла? Я могу убить Белолебедя. Сама, без тебя.

Рада тихонько затрясла головой. «Да» и «нет» рвались одновременно, но не могли выбраться наружу, как два человека, застрявшие в дверном проёме.

– Ты хочешь? – повторила Тьма у неё над ухом. – Хочешь?

В голове промелькнули образы прошлого. Белолебедь, который поглаживал девочку по волосам, стоя напротив её окровавленной матери; заплаканные сёстры; сгоревший дом. До визга оглушающая тишина. Жуткая боль в груди, как будто здоровую плоть прижигают огнём. Дыхание пропало, губы высохли, а в рану втиснули чужеродную тьму, которая завладела телом, как своим собственным. Злость. Ненависть. Беспомощность. Чувства закружились в вихре, каждое пыталось напомнить о себе больше других. Рада и не пыталась отбиться от них. Эти чувства преследовали её полжизни, и избавиться от них можно было лишь одним способом – отмщением. Белобеледь должен был поплатиться за содеянное.

– Хочешь? – Тьма всё повторяла и повторяла, наполняя мысли Рады лишь этим единственным словом, пока она сама не поверила в него.

– Да, – прошептала девушка.

Рука Тёмной соскользнула с её волос, словно змея. Рада выдохнула, ощущая долгожданную свободу и лёгкость, и Тьма растворилась в воздухе вместе с чёрным дымом. Дымка рассеялась, на миг девушке даже показалось, что всё это было лишь сном. Она потрогала рукой постель рядом – холодная. Будто никто здесь сейчас не лежал.

«Точно, жуткий сон», – решила Рада, закрыла глаза и коснулась рукой щеки. Под пальцами защипало, и она отдёрнула их. Не сон. Тьма была здесь и добилась своего. Неужели она убьёт Белолебедя? Но этого нельзя допустить, если Тьма напитается его кровью, наберётся сил, то может полностью завладеть телом девушки, как предупреждал Кощей.

Рада зажмурилась и рухнула обратно в сон, в ту же тёмную бесконечность, в какую попала в первой половине ночи, до встречи с Тьмой. Хотелось пробыть там до утра. Но людской крик разбудил её первее крика петухов.

Переполошилась, казалось, вся усадьба. Рада распахнула глаза и вскочила с постели, свесила босые ноги, озираясь и пытаясь понять, что это – очередной сон или реальность? В коридоре слышался топот и много людских голосов, потому девушка спустя несколько секунд раздумий накинула на себя верхнюю одежду и выбежала из опочивальни. Одновременно с ней вышел и Руслан. Они одновременно хлопнули дверьми и повернулись друг к другу. Юноша с укором и подозрением посмотрел на Раду, а после, услышав повторный крик, поднял взгляд к потолку, откуда шёл звук. Руслан рванул вперёд. Девушка уже более-менее изучила усадьбу и не терялась в её коридорах, как это было поначалу, но сейчас решила довериться проводнику в виде мужа.

Вместе они добежали до третьего этажа, где находилась горница Филиппа. Большинство слуг уже собралось здесь. Один из них, самый высокий и крупный в плечах, пытался выбить дверь к Белолебедю, Руслан взялся помочь ему. Пару ударов спустя дверь сошла с петель, мужчины откинули её, и открылся вид на горницу. Руслан ринулся туда. Слуги тоже хотели было посмотреть, что там, но при виде Рады, новой хозяйки дома, отодвинулись и пропустили её и подошедшего Володю вперёд.

Девушка не ждала ничего хорошего. Дыхание спёрло, а ладони стали липкими, как от крови, пока она приближалась к дверному проёму.

– Что там? – шептались слуги позади.

– Белолебедь… – делали они неразборчивые предположения.

Рада сглотнула и заглянула в горницу.

Белолебедь стоял на коленях, склонив голову к земле, будто молился богам. Его руки были исполосованы тонкими бордовыми царапинами, и он трясся, не в силах подняться. Руслан пытался помочь ему, и Володя, обогнув девушку, тоже подошёл к отцу и взял его под другую руку. Вместе сыновья, хоть и были в ссоре друг с другом, подняли Филиппа с колен и дотащили до кресла. По лицу купца текли крупные капли пота. Он рвано дышал и ошалело оглядывал всех вокруг, откинувшись на спинку кресла.

– Что случилось? – с обеих сторон его окружили сыновья. Но их вопросы, казалось, не проникали в разум Белолебедя, разбивались о воздух.

Пострадали не только руки и разум купца. Его кафтан был разодран спереди, будто на него напал медведь, на лице и шее тоже виднелись крупные царапины, из которых сочилась кровь. Она смешивалась с потом и, может быть, со слезами Белолебедя, и стекала вниз. Купец вжался в кресло, стиснул руками подлокотники. Рваные вдохи постепенно затихали, он успокаивался. С приоткрытым ртом Филипп снова обвёл взглядом семью и слуг, а потом остановился на Раде. Поднял на неё трясущийся палец:

– Она.

Слуги разом отодвинулись от неё на шаг, разрушили иллюзорную ограду, защищающую от Белолебедя. Оставили девушку одну, как перед судом.

– Она, – сипло повторил купец, однако не поясняя, что именно «она» сделала.

Руслан резко опустил руку отца. Филипп, растерянно хмурясь, обратил взгляд на сына.

– Она была у себя, мы вместе вышли на крик, – строго оборвал он отца.

Купец покачал головой. Посмотрел на девушку. Ухмыльнулся – и ничего хорошего его кривая улыбка не сулила. Тишина затянулась, нависла над усадьбой, как грозовая туча. Белолебедь ещё около минуты сидел, пытаясь восстановить дыхание, а потом рявкнул:

– Все вон!

Слуги вздрогнули.

– Все вон! – с вызовом повторил купец, а после, сделав глубокий вдох, обратился к старшему сыну: – А ты останься.

Слуги, кланяясь, поспешили выполнить приказ. Их шаги раздались позади Рады, а девушка замерла, с ужасом поглядывая на Белолебедя. Что он скажет Руслану? Володя тоже оставил отца, вышел из горницы, по дороге ухватив Раду за локоть. Она не воспротивилась. Он повёл её обратно в опочивальню и ничего не спрашивал. Только у самого входа вскользь задал вопрос:

– Как думаешь, кто на него напал?

– Не знаю, – отчего-то шёпотом ответила девушка.

Володя кивнул. Открыл ей дверь и пропустил внутрь, дождался, пока Рада усядется на постель, и только тогда ушёл. Она склонила голову и посмотрела в пол.

Возможно, она знала, кто напал на Белолебедя.

Тьма.

Напрасно девушка вслушивалась в разговоры слуг и бродила поодаль горницы Белолебедя. Хотелось знать, что же сказал отец сыну. Она знала, что Филипп обвинит её в нападении, но как отреагирует Руслан?

Выяснить это так и не удалось. Близко Раду не подпускали, да и она сама не хотела, что её вновь увидели рядом с купцом, а издали она ничего не слышала. Думала, что Руслан вскоре будет искать её, но и тут ошиблась. После беседы с отцом он скрылся у себя, с женой встретиться не пытался, наверно, хотел сначала всё обдумать, а после завтрака и вовсе уехал в град на базар. Беспокойство тем временем разъедало девушку. Мысль о мести, которая всё время полыхала в ней, сейчас была словно затушена водой. Рада не знала, чего хотела. Спокойная, сытая, богатая жизнь перевешивала на чаше, но жажда отмщения слишком долго тяготила другую сторону весов.

Под вечер волнение постепенно улеглось. Никто уже не вспоминал про нападение на Белолебедя, либо вспоминал, но незаметно. Сам купец тоже не показывался на глаза. Рада была предоставлена сама себе, и пока за ней никто не следил, решила закончить начатое вчера дело. Она вновь отправилась на озеро, чтобы встретиться с русалкой.

Девушка дождалась, пока стемнеет, и привычным путём сбежала из комнаты во двор, пересекла сад и поле. Ветер трепал макушки деревьев, листья отзывались шелестом, словно зазывая заглянуть в лес. Но Рада бежала вдоль него, устремляясь к озеру. На берегу виднелись вчерашние следы босых ног, сапог и собачьих лап. Песок был влажным, видно, грибной дождь ночью всё-таки перетёк в настоящий, и земля не успела просохнуть, потому от берега и от воды исходила прохлада. По озеру бежала рябь, будто ветер оставил деревья в покое и проводил невидимыми пальцами и когтями по тёмной глади. Девушка тронула рукой воду – прохладная, но терпимая. Рада поёжилась, когда вспомнила свой побег от Морока и заплыв в ледяной воде, ещё и покрытой льдом. Она потрясла головой. Сбросила сапоги и, приподняв подол платья, зашла по щиколотку в воду. Ил на мелководье затягивал её, облеплял ступни, и Рада пошла по озеру вдоль берега. Мысленно она призывала русалку, а тем временем оглядывалась, проверяя, не следит ли кто-нибудь за ней. Одна ночная прогулка уже закончилась встречей с Мороком, а вторая – поцелуями с Русланом. Девушка вновь помотала головой. Не время сейчас думать о нём. Он, сын убийцы, пытается переубедить её сладкими речами и тягучими поцелуями. Притягивает и отталкивает её.

«И снова я думаю о нём», – с досадой поняла Рада.

Она прошла мимо зарослей рогоза. Дальше мелководье сменялось глубоким дном, поэтому девушка скинула платье и повесила его прямо на тёмные махровые наконечники рогоза. Схватилась за нательную рубаху, приподняла её полы, но потом передумала – решила полностью не раздеваться. Она нырнула в воду и поплыла, чтобы как-то занять время до появления русалки. Рада остановилась в середине озера, болтая ногами в водной невесомости. Глубина не пугала. Пусть затянет – быть утопленницей, как оказалось, не страшно.

Девушка поплыла дальше. Хотелось найти лебедей, но они то ли уплыли подальше, то ли спрятались от ночной гостьи. Рада осмотрелась. Озеро темнело и сливалось с лесом, разглядеть все его ответвления, заводи и островки было невозможно – по крайней мере, не в ночи и не быстро. Зато девушка приметила крохотный клочок берега почти у самой ограды усадьбы и погребла туда, чтобы передохнуть. Её силуэт, пересекающий озеро, должно быть, хорошо просматривался под луной.

Она не успела выбраться из воды. Подплывая к берегу, услышала знакомый девичий голос:

– Рада!

Сердце на миг сжалось сначала от испуга, потом от радости. Девушка обернулась и увидела невдалеке русалку. Волосы у той были мокрыми, облегали худые плечи в прозрачно-белой рубахе, видно, она плыла под водой и только что вынырнула, поэтому Рада не замечала её раньше. На тёмных ресницах русалки блестели капли воды, будто роса на траве.

– Рада! – повторила она с улыбкой. Лицом она была очень красива, правда излишне бледна, до того, что под кожей проступали голубоватые вены. Глаза были тёмно-зелёными, но в то же время яркими, как мох в лучах солнца, а каштановые волосы всегда увенчивали сплетённые меж собой цветы. Даже простенький венок из ромашек или одуванчиков благодаря зелёным стебелькам подчёркивал её глаза.

– Пелагея! – отозвалась девушка, рассмотрев водную деву.

Та тут же нырнула в воду и вынырнула чуть ближе. Слизнула влагу с губ, откинула волосы на спину, оголяя плечи. Её движения были быстрыми и плавными одновременно. Русалка замерла на середине озера, и лишь лёгкие покачивания выдавали то, что она перебирала под водой ногами, чтобы оставаться на плаву. Она кивнула Раде:

– Я искала тебя. Надо поговорить.

Девушка кивнула в ответ. Пелагее она доверяла. Та стала утопленницей чуть раньше, чем Рада впервые встретилась с русалками, потому обе девы, для которых такая жизнь была в новинку, быстро подружились. История Пелагеи была до боли обыкновенна. Возлюбленный силой взял её на берегу. Насытился и ушёл, а она, не стерпев унижения, решила спрятать раздробленную душу на дне реки. Все русалки когда-то ощутили боль, насилие или предательство, потому и не жалели мужчин, мстили, забирали у них то, что когда-то потеряли по их вине: жизнь.

– Надо поговорить, – повторила Пелагея.

Девушка взглядом указала на пятачок берега возле ограды. Там можно было отдохнуть и поболтать. Но русалка помотала головой.

– Почему? – удивилась Рада.

Вместо того чтобы ответить, Пелагея приблизилась к воображаемой черте, где, если бы не раскинулось озеро, могла бы проходить ограда усадьбы. Русалка тронула ладонью эту линию и не смогла двигаться дальше, будто бы её от Рады отделяла невидимая стена.

– Не могу, – озвучила Пелагея то, что обе девушки и так поняли. – Я не могу заплыть в озеро, что-то не пускает.

«И Морок тоже не смог», – припомнила Рада. Нахмурилась. Усадьба не пропускала внутрь никакое колдовство, только Тьма смогла прорваться сюда, и то только благодаря тому, что находилась в теле Рады. Русалка же пожала плечами и пригласила дружку переплыть за границу усадьбы, но не слишком далеко. Вместе они погребли по реке и вскоре выбрали себе новое место, небольшой бережок под обрывом в дюжине саженей от усадебной ограды.

Рада первой вылезла на берег. Она нервно осмотрелась, всё же воспоминания о Мороке пугали её, а потом выжала волосы и присела на песок. Поёжилась и обняла коленки, укрытые мокрой тканью рубахи. Пелагея сделала ещё небольшой круг под водой – Рада видела лишь светлый силуэт её рубахи, – а потом вынырнула вблизи берега. Хлопая босыми пятками по воде, она выбралась на песок. Плюхнулась рядом с дружкой. Едва ли русалку беспокоили мокрая рубаха и волосы, она лишь смахнула пару капель с лица.

– Морок ищет тебя, ты знаешь? – заговорила Пелагея.

– Это ведь ты спасла меня от него?

Русалка кивнула:

– Да. Я почувствовала тебя в воде, приплыла сюда, – она обвела рукой реку, потом махнула вдаль. – Нашла следы на берегу и принялась ждать. Думала, ты вернёшься к тому же берегу, но потом я почувствовала тебя в другом месте, а вода наполнилась странными чарами и холодом. Я поняла, что что-то не так, и поплыла искать тебя. Увидела Морока на краю обрыва и тебя под камнем. Сразу всё поняла. Вот и отвлекла его.

– Ты вовремя. Спасибо тебе, – поблагодарила Рада. – Значит, Морок никак не успокоится?

Русалка покачала головой.

– Предупредить тебя хотела. Он узнал, что ты живёшь в усадьбе, поэтому спрятался поблизости. Ждёт, пока ты выйдешь одна. – Пелагея даже вздрогнула и подняла взгляд на лес на соседнем берегу. – Поэтому не выходи. Прячься в усадьбе.

Рада кивнула.

– А ещё, – продолжила Пелагея, – Ягиня с Кощеем спрашивали о тебе. Забеспокоились, что как уехала из палат в усадьбу, так нет от тебя ни весточки.

– А что мне делать? – Рада поднесла палец к губам. Хотела прикусить, но опомнилась. Ногти она пару раз пыталась грызть, чтоб унять волнение, но Ягиня била её по рукам и губам, дурная привычка и ушла. Правда, сейчас тётки рядом не было. – Меня не выпускают из усадьбы. Да и весточку вряд ли позволят передать. А мне бы с Ягиней встретиться, с Кощеем поговорить не помешало бы… – задумчиво протянула девушка.

– Если что-то передать надо, то я могу, – вызвалась русалка.

– Да нет, столько слов ты с собой не унесёшь. Слишком многое мне надо с ними обсудить, – поникла Рада.

Тем для разговоров со стариками было полно. В первую очередь хотелось спросить их совета по поводу Морока и Тьмы. Первый всё никак не уймётся – не придумал ли Кощей, как его остановить? Ну а Тёмная… Та сумела выбраться из своей темницы. Девушка сама же её выпустила, пусть ненадолго, а теперь не знала, как запереть обратно. Рада глубоко вдохнула влажный ночной воздух и покачала головой:

– Заперли меня в усадьбе!

– А кто запер-то? – Пелагея вдруг странно улыбнулась и наклонилась к другине, указывая взглядом в сторону усадебной ограды:

– Этот, что ли?

Рада прошлась по дорожке её взгляда и вздрогнула. Подле ограды, в высоких кустах, кто-то прятался. Первая мысль: «Морок!»

Девушка вскочила на ноги. Мокрая рубаха сначала отлипла от тела, пропуская к коже неприятный холодок, а потом снова облепила её. Пелагея тоже поднялась. Потянула другиню за руку, не позволяя бежать. Она была на удивление спокойна, даже наоборот – ей будто управляло любопытство, и бежать она не собиралась.

– Ты его отвлечёшь? – не сдерживая дрожь в голосе, спросила Рада.

– Это не он, – успокоила её Пелагея. Хотя опасаться стоило любого человека и не человека, который следил бы за девушками в ночи. – Выходи! – крикнула она незваному гостю.

Кусты покачнулись. Медленно, отодвигая ветки и отряхиваясь от листьев, на мелководье выбрался юноша. Поднял голову и скорчил картинно-обиженный взгляд. Рада охнула:

– Володя! Ты что тут делаешь?

– Хотел задать тебе тот же вопрос, – весело отозвался юноша.

На нём не было ничего, кроме мокрых портов и рубахи, которая прилипла к телу и обозначала каждый мускул. Значит, Володя тоже плыл по озеру. Рада нахмурилась:

– Ты следил за мной?

– Да, – по-простому пожал плечами юноша, явно не чувствуя за собой вины.

– Зачем?

– Затем, что с твоим появлением много странного происходит. И нельзя гулять по лесу одной, мало ли что, я присмотрел за тобой.

– Так я и не одна! – вспыхнула Рада.

– Вижу. – Володя давно уже смотрел не на бывшую невесту, а на её другиню, мокрая рубаха которой откровенно подчёркивала все изгибы тела. – Дружка твоя?

Пелагея призывно улыбнулась. Так русалки улыбались перед тем, как спеть чарующую песню и обескровить тех, кому не повезло в одиночестве гулять по ночному берегу или лесу. Она склонила голову набок, провела рукой по длинным вьющимся волосам, потом по телу. Очертила себя, как рисунок. Володя, не скрывая удовольствия, наблюдал за её движениями.

– Да, дружка. Пелагея, – громко произнесла Рада, отвлекая их обоих.

Русалка, не отнимая взгляда от юноши, прошептала дружке:

– Это твой муж?

– Нет, брат его.

– Если что, мы всегда можем спеть ему песню и…

– Никаких и… – сердито шикнула ей девушка.

– Я голодна, хочется свежей крови, – разочарованно протянула Пелагея. – У симпатичных мужчин и кровь вкуснее.

Володя сложил руки на груди. Слова девушек до него не долетали, поэтому он, выкинутый из разговора, решил приблизиться к ним. Шлёпал босыми ногами по воде, и этот звук заслонил заключительные слова Рады:

– Володю мы убивать не будем. Он хороший.

Пелагея в ответ улыбнулась. Юноша как раз подошёл к ним.

– Меня обсуждаете?

– Да, – русалка облизала губы. – Рада говорит, ты хороший. И симпатичный.

– Значит, вы тут мужчин обсуждаете? Ночью в лесу? – Насмешливый голос Володи сменился на серьёзный: – Так что вы тут делаете?

Рада заслонила собой Пелагею. Не хватало ещё, чтобы юноша почуял неладное и предположил, что эта другиня – не обычная девушка, а русалка или ещё какая нечисть. При свете дня он точно бы разглядел мертвенно-бледное, без единой кровинки лицо Пелагеи и острые «змеиные» зубки, которые русалки выпускали прежде чем спеть чарующую песню. И сейчас Рада решила поспешно выпроводить другиню в лес, а Володю увести обратно в усадьбу. Она встала между ними:

– Я просто встретилась с дружкой.

– Ночью? В лесу? – недоверчиво усмехнулся юноша.

Пелагея выглянула из-за плеча девушки, а Володя всё рассекал воду неспешными шагами. Рада выставила руку перед ним, одновременно шикнув на дружку, которая не чуяла опасности. Пусть держатся подальше друг от друга.

– Да, ночью в лесу. Меня из усадьбы не выпускают, вот и нашли способ встретиться, – уверенно объяснила Рада.

– Ясно.

Володя остановился. Он с интересом поглядывал на русалку, которую Рада пыталась спрятать за собой.

– Уже поздно, встретились – пора и прощаться, – объявила девушка.

– Да, – подхватила Пелагея. – Позже встретимся.

Русалка сделала шаг в сторону реки, но, опомнившись, повернула к лесу, чтобы Володя не догадался о её необычном происхождении. Уйти «домой» в реку она при нём не могла. Пелагея пару раз обернулась. В её тёмно-зелёных глазах отразился свет луны, и непонятно было, куда именно она смотрит, а после русалка скрылась в лесу. Её шаги затихли. Посторонний подумал бы, что она ушла далеко, потому её не слышно, но Рада знала, что другиня затаилась недалеко от опушки, чтобы вскоре вернуться к реке.

Настала очередь уводить Володю.

– Идём домой, – девушка кивнула на ограду усадьбы и, не дожидаясь ответа, погрузилась в воду.

Немного проплыв, услышала позади себя всплеск. Убедилась, что юноша покорно последовал за ней, и погребла в усадьбу. Через несколько минут она замедлилась возле зарослей рогоза, где висело её платье. Прежде она собиралась обсохнуть голышом на берегу, надеть платье, а нательную рубаху высушить по приходу в усадьбу. Но после встречи с Володей планы изменились. При нём она не могла снять мокрую рубаху, да и, любопытно, как он сам собирался переодеваться из мокрой одежды в сухую?

Всё разрешилось само собой. Володя взглянул на Раду, которая с задумчивым лицом застыла возле рогоза, и сказал:

– Переодевайся, обсыхай. Я буду ждать на берегу.

И когда девушка, уже переодетая, дошла до берега, Володя тоже был одет, а мокрая рубаха висела у него на руке. Рада вспомнила вчерашнюю ночь. Тогда она, обнажённая, смущалась под взглядом Руслана. А сегодня младший брат повёл себя тактичнее, чем старший. Неужто уже забыл, как признавался ей в любви и желал жениться?

Вместе они поплелись домой. Володя не позволил скучать в пути, заговорил, развеивая тишину:

– Твоя дружка – русалка?

Рада вздрогнула. Нацепила снисходительную улыбку, которая норовила упасть, как незавязанный фартук, и ответила:

– Глупости какие! – Добавила нервный смех. – С чего ты взял?

– Русалка, значит, – сделал вывод Володя. Он не стал слушать дальнейшие отнекивания Рады, быстро обогнул её и преградил дорогу: – Да не переживай. Я никому о ней не скажу.

Девушка, не двигаясь с места, в упор посмотрела на упрямца.

– Не русалка, – процедила она без особой надежды на то, что Володя поверит. Он не терял лукавой улыбки, и Рада вздохнула, признавая его правоту. – Как ты узнал?

– Я знаю больше, чем говорю, – отозвался юноша.

Раду пробрало холодом от его слов. Насколько больше он знал? Володя качнул головой в сторону тропинки, приглашая девушку продолжить путь, но потом снова обернулся и добавил:

– Я знаю больше, несмотря на то, что ты многое мне не рассказываешь.

Рада поёжилась ещё больше. На несколько шагов она отстала от Володи, смотря ему в спину и размышляя о том, что он скрывает. «Поверил рассказам Руслана, что я воровка и колдунья», – рассудила девушка, но всё же трепет не отпускал её. Володя назвался её другом и вёл себя соответствующе, только действительно ли стоило ему доверять? Иного выбора не было.

– И кстати, – заговорил юноша, когда Рада почти поравнялась с ним. – Поговори с Русланом, уверен, он разрешит повидаться с кем ты там хочешь.

Девушка скосила на него взгляд. Она-то как раз не была в этом уверена.

– Почему ты так думаешь?

– Руслан хороший брат. Добрый, честный, справедливый, – Володя вздохнул.

Рада добавила, хмыкнув:

– Невесту у тебя увёл.

– Он уверен, что поступил правильно. Извинился и объяснился, хоть мне его оправдания и не по душе.

– Вы помирились?

Володя качнул головой:

– Я на него не злюсь. Но и дружбы между нами пока не будет. Такое просто так не прощается. – Он ненадолго замолк, видимо, осознавая глубину своей обиды. После добавил: – А ты всё же поговори с ним.

Разговор с Русланом случился на следующее утро. Рада проснулась рано и затаилась в опочивальне, ожидая пробуждения мужа. Сама она давно оделась и готова была в любой момент выйти в коридор, чтобы «случайно» встретиться с ним. Вскоре за стенкой послышались шорохи, потом шаги. Рада приготовилась. Встала возле двери и взялась за ручку. Когда послышался скрип соседней двери, девушка вышла наружу – почти одновременно с мужем. Руслан с прищуром поглядел на неё. Он не спешил заговорить с Радой, но и не уходил, ждал, как она себя поведёт. А она не решалась начать. Но едва лишь Руслан дёрнулся, чтобы сделать шаг, как девушка окликнула его:

– Руслан… Надо поговорить.

Он с таинственной улыбкой кивнул на дверь в свою опочивальню.

– Зайдёшь?

Короткий вопрос толкнул Раду в колодец воспоминаний. Она будто вновь ощутила под ладонями мокрое мускулистое тело, горячее, несмотря на холодную воду. Каждый поцелуй на теле вспыхнул, заискрился, перетекая в жар внизу живота. Из лёгких выбило воздух. Девушка не заметила, как остановила взгляд на губах Руслана, а вот он заметил, и его улыбка из таинственной превратилась в хищную. Щёки Рады вспыхнули, она поспешно замотала головой:

– Нет, не зайду.

Хотелось отогнать воспоминания, отмахнуться ладонью, как от комаров, хотя на ощупь они были скорее как бархатные крылья бабочки – настолько приятные, что хотелось прикоснуться и удерживать их как можно дольше. Рада попыталась вернуть себе благоразумие. Сейчас важно было не углубляться в мысли, а поговорить с Русланом, убедить его, чтоб отпустил её в гости к тётке. Если она зайдёт к нему в опочивальню, то разговор может закончиться не так благочестиво, как начался.

Девушка решила не таиться. Сказала прямо:

– Мне нужно съездить к тётке.

– М-м-м, – Руслан картинно задумался. – Нет.

– Почему? – Воодушевление схлынуло, Рада сжала покусанные губы.

– Тётка – эта та, которая лесная отшельница-колдунья? И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя к ней не отпускаю?

– Мне нужно с ней увидеться. Это важно.

Рада сделала шаг вперёд. Потом ещё один – осторожный и медленный. Приблизилась почти вплотную к Руслану, оставляя меж их губами совсем крохотное расстояние.

– Ну пожалуйста, – добавила она сладким шёпотом.

Юноша хмыкнул. Рада положила руку ему на грудь – он дышал рвано, хотя старался казаться спокойным. Руслан в ответ поправил ей волосы и, проведя пальцами от скулы до губ, приподнял девушке подбородок. Она ожидала поцелуй, но его не произошло. Юноша смотрел на её губы и не спешил к ним прикасаться.

– Что произошло с отцом утром?

Рада вздрогнула от его вопроса. Хотела отстраниться, но Руслан удержал её за талию.

– Не знаю. А что он тебе сказал?

– Что ты на него напала. Ты правда была там?

– Нет. Там была… не я. Меня там не было, – исправилась девушка. – Ты же видел, что мы с тобой одновременно вышли из опочивален.

– Но ты всё же что-то знаешь? Расскажи мне.

– Мне нечего рассказать.

– Расскажешь – отпущу тебя к тётке.

Рада вспыхнула.

– Мне самой надо кое-что понять, для этого и собираюсь к тётке!

– Расскажи, что знаешь.

– Расскажу, но после поездки, – поставила условие девушка.

– Нет.

– Да. Согласен? – с вызовом спросила она, отпихивая Руслана.

Он уступил, отпустил её. Опёрся рукой на стену и опустил голову, громко выдыхая.

– Я поеду с тобой, – решил он.

– Нет!

– Да. – Руслан поднял уголки губ в ехидной улыбке: – Согласна?

Из усадьбы выехали сразу же, как Рада дала ответ. Откладывать не стали. Она не хотела брать Руслана с собой к Ягине и Кощею, но разве ж от него отвяжешься? Девушка даже не взялась спорить с мужем. Мало ли, вообще откажется от своего предложения, и останется она, как и прежде, запертой в усадьбе.

Потому сейчас Рада вместе с Русланом тряслись в повозке, которая пересекала приусадебный лес. Девушка проводила взглядом высокую ограду. Оковы спали с неё, она была свободна, пусть и под надзором. Рада скосила взгляд на мужа: он с задумчивым видом смотрел на дорогу и, видимо, перебирал в памяти минувшие события. Разговорами не докучал. Объятиями и поцелуями тоже. Но путь предстоял долгий, а вариантов, чем занять себя в повозке, было не так уж много. Пару раз Руслан пытался завести разговор, но тот быстро иссякал. Мужа и жену сдерживали не только сомнения и душевные терзания, но и присутствие извозчика рядом. Не хотелось никому доверять свои тайны.

Рада предвкушала встречу с тёткой. Жаль, не получилось бы предупредить Ягиню о приезде: некогда было посылать вперёд себя гонца, да и он вряд ли бы быстро нашёл в незнакомом лесу дом отшельницы. И будет ли там Кощей? Вдруг Рада разминётся со стариком? Девушка покачала головой и взглянула на мужа: они ничего толком не обсудили, и она не знала, как долго он позволит ей оставаться в гостях. Руслан уловил на себя взгляд, и Рада быстро отвернулась. Недосказанность тяготила её, проще было бы открыть душу, поговорить с мужем честно, но результат мог ей не понравиться. Руслан не был на её стороне. Он осудил отца за преступление, однако не покинул его. Девушка понимала его: она тоже поддержала бы родных, а не того, кто вторгся в её семью ради мести. Понимала. Но злилась.

Часы пути так и прошли в молчании. Чем ближе повозка подъезжала к Сосенкам, родной деревне Рады, тем больше девушку колотило в ознобе. Вот уже издали показались домишки, вразнобой разбросанные подле дороги, и сгоревшие развалины на холме. По правую руку бурлила река, которая вскоре сворачивала влево в низину, полукругом огибала деревню и устремлялась дальше. Повозка проехала вдоль первых изб, потом, вторя изгибу реки, повернула налево. Люди, кто был сейчас дома, а не в поле, провожали повозку хмурыми взглядами и возвращались к делам. Бабка Фёкла подгоняла прутом гусей, чтобы их не задавили на дороге, дядька Михей сидел на лавке возле избы и что-то строгал из дерева, девка одного с Радой возраста несла бельё к реке. Жизнь здесь текла своим чередом.

– Забыл сказать тебе, – вдруг нарушил тишину Руслан. – Точнее, не думал, что это важно, но вдруг…

– Что? – девушка вопросительно посмотрела на него.

– Я не один приезжал сюда, когда пытался выяснить, кто ты. Мужчина из того дома, – Руслан указал на избу, которую повозка проехала полминуты назад, – сказал, что «богачи заладили сюда ездить». Я уточнил, что это значит. Оказалось, накануне моего приезда кто-то приезжал сюда и тоже спрашивал о тебе.

Рада нахмурилась. На ум приходил лишь один вариант:

– Кто? Твой отец?

– Больше некому.

– Только он обо мне знает. И ты.

– Значит, он, – заключил Руслан.

На том разговор иссяк. Повозка приближалась к концу деревни. Рада старалась не смотреть на холм, где некогда стоял её дом, и вместо пустых переживаний отвлеклась на возницу, указывала ему путь. Пригорок вскоре остался позади. Вдалеке мычали коровы, ругались люди, но привычные звуки деревни потихоньку стихали, заглушенные лесом. Дорога мчалась дальше, а Рада приказала вознице остановиться на опушке. Тот с сомнением поглядел на деревья, чьи ветви, словно непроходимая паутина, сплетались между собой, а небольшие кустарники будто лесные стражи преграждали повозке путь.

– Дальше не проедем, – объявил возница.

– И не надо. – Рада ловко спрыгнула с повозки.

Руслан тоже спустился. Оглядел лес, обернулся на деревню. Раз уж решил идти за женой, то ему предстояло попасть в непривычный, безлюдный колдовской мир, и он наверняка жалел сейчас, что не взял с собой никого из стражи. Возница – щуплый старичок – на ту роль не годился. Руслан почесал подбородок с немного отросшей щетиной.

– Надолго мы туда? – он кивнул подбородком в сторону леса.

– Как пойдёт, – Рада сама хотела бы знать ответ на этот вопрос.

Руслан не переставал хмуриться. Он нашёл взглядом еле заметную тропу, потом, вздохнув, обратился к вознице:

– Жди нас в деревне.

Тот живо отправился в сторону ближайших домов, и Рада потянула Руслана к тропе. Сразу расплела волосы, чтобы лес вспомнил и принял её, простую девицу, воспитанницу Ягини.

Редкий гость захаживал в этот лес, в логово старой колдуньи, которая по местным поверьям могла и от хвори излечить и, наоборот, хворь накликать, если человек ей не приглянется. Грибники и охотники обходили эту опушку стороной, предпочитали соседний лес. Озорные дети иногда пробирались в чащу, но их пыл угасал, стоило им увидеть черепа близ Ягининой избы. Нет, колдунья никого не убивала. Только стращала. Но лес полнился дикими зверями, берег – хищными русалками, а далеко в чаще проходила граница Яви и Нави, потому самых отчаянных путешественников могли истерзать мертвецы, которые сторожили вход в свой мир.

Всё это Рада рассказывала Руслану по дороге к избе. Она до хрипоты понизила голос, чтобы истории выглядели более мистическими и пугающими, но юноша в ответ лишь кивал головой и хмыкал. Догадался, что девушка его стращает. Всё, что она говорила, было правдой, но Рада с тёткой как-то прожили невредимыми столько лет в лесу, потому и Руслану бояться было нечего.

– Далеко ещё? – уточнил он, снимая с волос паутину и отряхиваясь от насекомых.

– Да.

– Ясно, – отозвался юноша невесело.

– Не хочешь – можешь не идти, подождёшь в деревне, – предложила Рада.

– Нет уж, я тебя одну с колдуньей не оставлю.

Девушка прикусила губы. Их уже щипало от постоянных укусов, смешанных с редкими поцелуями. Рада рассчитывала, что сможет встретиться и обсудить всё с тёткой наедине. Морок и Тьма – не те темы, которыми она готова была поделиться с мужем.

– Не боишься, что тётка тебя проклянёт? Хворь на тебя нашлёт, что хозяйство отсохнет или чего похуже? – с вызовом спросила девушка. Что-то же должно было напугать Руслана!

Он лишь с улыбкой пожал плечами:

– Так тебе же хуже, если отсохнет.

Руслан смело пошёл дальше, хотя не знал дороги. Раде пришлось ускориться, что обогнать его. Она преградила дорогу.

– Ну пожалуйста! Мне надо с тёткой наедине поговорить, без тебя. Что мне сказать или сделать, что ты позволил? Что угодно!

Руслан остановился впритык к девушке. Утонул в её молящем взгляде, тут же обхватил за талию и прижал к дереву. Жёсткая кора впилась ей в спину, а юноша прижался к груди Рады, не позволяя сделать лишнего вдоха.

– Что угодно? – спросил он ей в губы.

Рада не дала ответа. Точнее, ответила не словами. Она осторожно поцеловала Руслана в уголок губ, погладила его плечи и руки, на которых выступали вены. Он не стал медлить. Подхватил движения языка, впился в губы, сжал распущенные волосы девушки, не позволяя отстраниться. Задрал ей подол сарафана и провёл рукой по бедру. Рада задыхалась в своих чувствах. Он скользил по её коже, как по глади воды, нырял в её мысли и уволакивал в пучину вожделения. Каждое его прикосновение отзывалось взрывом чувств. Руслан был то нежен, как ветер сквозь пальцы, то горяч, как солнечные лучи в знойный день. Он дарил жгучие, словно крапива, поцелуи.

А потом отстранился. Рада так и стояла возле дерева, не в силах даже упасть, и тяжело дышала. Всё расплывалось, мысли утекали, пока она пыталась собрать их воедино и вспомнить, с чего и почему всё началось. Говорят, мёртвые девы более податливы языку любви, и Рада в полной мере ощущала это на себе.

– Что угодно? – напомнил Руслан. – Ты готова мне отдаться просто за то, что я позволю тебе поговорить с тёткой наедине?

Прозвучало унизительно. Как будто Рада продавалась ему задёшево. Руслан стоял над ней, уперевшись руками в дерево, и ждал ответа.

– Нет, – возразила она. – Нет!

Девушка подняла взгляд на мужа, пытаясь разгадать его мысли. Но голубые глаза Руслана были слишком глубоки, как бездонное озеро, и нырнуть столь далеко она не могла.

– Ты первый всё начал, – обвинила его Рада.

Хотела толкнуть Руслана, но он первый отвернулся и отпустил её. Губы девушки распухли, она едва могла говорить.

– Ты не дал мне выбора. Всегда брал, что хотел, – прошипела ему вслед Рада.

– Вот как ты обо мне думаешь?

– А разве не так?

Глаза Руслана потемнели. Он снова приблизился к девушке, а она тем временем продолжила:

– Первая встреча. Ты потребовал, чтобы я поцеловала тебя.

– Сама виновата. Ты меня ограбила, а сказала, что я тебе понравился. Я знал, что ты врёшь. Поставил условие, которое ты не смогла бы выполнить, чтобы ты призналась в обмане…

– Вторая встреча, – перебила его девушка. – Я снова тебя ограбила. А ты всё-таки поцеловал меня. Насильно. А что потом? Сдал бы меня страже?

– Нет же, – покачал головой Руслан. – Я же видел, как остальные с тобой обращаются, ты явно не хотела быть там. Я просто хотел наказать тебя, напомнить, что бывает с преступницами. А потом отпустил бы. Но ты спела странную песню, околдовала меня. А потом околдовала и моего брата. Этого я оставить просто так не мог.

Рада опустила глаза. У Руслана была своя правда, и винить его за те поступки было сложно – он защищал себя и свою семью от преступницы.

– Потом обманом женился на мне, – продолжила перечислять девушка, уже тише.

– Ты в любой момент могла отказаться.

И снова Руслан был прав. Она сама на это пошла.

– У меня не было выбора! – воскликнула Рада.

– А у меня был? – Юноша присел на поваленное дерево напротив. Скрестил руки на груди и отвёл взгляд. – Ты всё начала. Грабила меня, околдовывала, пробралась в нашу семью. Что, по-твоему, я должен был делать? Как к тебе относиться? – И, перебив оправдания Рады, добавил: – И всё равно я встал на твою сторону, предложил мир.

Девушка стушевалась. Здесь он точно был прав. Руслан в упор поглядел на неё и спросил:

– Может, я сделал неправильный выбор? Надо было поддержать отца и выгнать тебя? А так я не угодил никому, – невесело хмыкнул он. – Обидел брата, предал отца. Отец вчера пытался обвинить тебя в нападении, а я не согласился с ним, рассказал, что знаю о его поступке. Об убийстве. Я защищал тебя. Может, я выбрал не ту сторону, которую следовало?

– Ты сделал правильный выбор, – признала Рада.

– И что дальше?

Девушка, секунду подумав, присела рядом с ним. Она прятала лицо, чтобы Руслан не заметил, как нервно она обкусывает губы. Провела рукой по очерствевшему дереву, чувствуя, как от него откалываются струпья, и медленно добралась до ладони Руслана. Погладила его грубые пальцы, но не решилась переплести их со своими. Просто накрыла его руку своей и насладилась теплом прикосновения, дожидаясь, пока растопится лёд, который стоял между ними.

– Дай мне немного времени, – попросила Рада. – Позволь поговорить с тёткой, она поможет мне во всём разобраться. И в себе тоже.

– Хорошо. – Руслан встал. Подал руку девушке, помогая ей тоже подняться. – Поговори. Но это последняя твоя просьба, за которую я не потребую плату. – Подловив нахмурившийся взгляд жены, объяснился: – Не телом плату, а отношением. Девок на ночь у меня достаточно, не переживай.

На последнее предложение Раде хотелось съязвить что-нибудь в ответ, но всплеск злости, которую она почуяла в себе, больше походил на ревность, чем на обиду, и девушка промолчала. Она вернулась на запутанную тропу и поманила за собой Руслана. Слишком много времени они потратили на сборы и дорогу, а потом на плутание по лесу и разговоры. День плавно превратился в вечер. Солнце побледнело и медленно, как истратившая силы птица, опускалось к земле. Свет неохотно струился в прорехи между деревьями, лес темнел, из таинственного превращаясь в страшный. Но путь почти закончился, до избы Ягини уже было рукой подать.

Последние шаги до поляны Рада не шла – бежала. Руслан еле поспевал за ней, неумело отбиваясь от веток, которые девушка задевала по дороге. Лес зашуршал листьями, деревья закачались, ветром предупреждая Ягиню о том, что к поляне подбираются гости. Рада издали увидела, как тётка вышла из избы, и замедлилась.

– Ещё немного, – она указала Руслану на домишко, виднеющийся среди деревьев.

Когда они дошли до поляны, солнце набрало кровавые краски и опустилось к горизонту, лес темнел с каждой минутой. Ягиня с крыльца высматривала незваных гостей. Завидев воспитанницу, открыла рот и бросилась ей навстречу, обняла до хруста костей.

– Не ждала тебя! – дрожащим голосом проговорила тётка. Держа Раду за руки, отодвинула от себя и осмотрела, хотя за те несколько недель, что они не виделись, девушка, конечно, не изменилась.

– Сама не ждала, что приеду сегодня. – Рада перехватила взгляд тётки, направленный на Руслана. – А это муж мой. Руслан.

Непонимающий взор тётки вернулся на воспитанницу. Ягиня помнила, что мужем должен был стать другой – Володя. Этот вопрос старуха пока оставила при себе, но Рада знала, что позже придётся объясниться.

– Кощей! – крикнула тётка в прикрытую дверь избы.

Девушка улыбнулась, когда услышала шаркающие шаги. Значит, удачно приехала, старик тоже здесь. С ним повторилась такая же тёплая встреча, как и с Ягиней, Кощей тоже удивился Руслану, но ничего не сказал, лишь с прищуром посмотрел сначала на Раду, потом на её мужа. Юноша молча и скованно стоял в стороне. Он, потирая запястья, рассматривал избу и поляну. Видимо, соотносил слухи с тем, как на самом деле выглядела обитель пугающей отшельницы. Позади дом опоясывал частокол, на который Ягиня прибила травы от лесной нечисти, а некоторые из кольев увенчивали черепа животных. Небольшой огород между избой и оградой смотрелся нелепо. Он совсем не подходил образу колдуньи, которая, опять же по слухам, питалась заблудившимися путниками, а не выкопанными овощами. Сбоку от дома расположились баня и сарай. От них полукругом по земле тянулись какие-то светлые камни или наросты, и когда Руслан ступил на них, приближаясь к избе, то Рада прикусила губы. Сейчас он поймёт, что это не камни. Девушка наблюдала за мужем, который присел на корточки и провёл пальцем по поверхности «камня». Потом поднял растерянный взгляд. Да, жилище лесной ведьмы было отнюдь не похоже на его роскошную усадьбу.

– Да, это черепа, – подтвердила догадку Ягиня, которая вместе с воспитанницей наблюдала за гостем. – Проходи, не бойся. Их пока достаточно, твой мне не нужен, – тётка оскалилась.

Руслан ничего не ответил, перешагнул ограду из черепов и остановился поодаль от крыльца. Нарочито не слушал разговор Рады и Ягини.

– Мне надо с вами поговорить, – вполголоса сказала девушка старикам.

Тётка кивнула. Покосилась на Руслана.

– Я побуду здесь, – смилостивился он. – Потом позовёте.

Рада благодарно кивнула ему и вместе со стариками зашла в избу. Выглянула в мелкое оконце, поверяя мужа: тот устроился на ступеньках крыльца и привалился к деревянным перилам. Его силуэт выделялся среди сумерек. Непривычно и необычно было видеть его здесь: бывшего врага в утробе колдовства. Сам пожелал сюда прийти.

Девушка зашторила оконце и уселась на лавку. Тётка уже накрывала стол. Гремела мисками с похлёбкой и овощами, вынимала хлеб из печи, мозолистыми руками разминала тесто для пирожков. От сытных запахов у Рады потекла слюна, но сперва надо было завершить дело, ради которого она приехала, а позже уже наслаждаться встречей. Она подозвала тётку, и та с недовольством отложила черпак, присела напротив.

– Рассказывай, – велела Ягиня.

Рада начала с истории, почему оказалась замужем не за Володей, а за его братом. Пересказала их первую встречу с Русланом, которая закончилась ссорой, потом поездку в палаты. Многое вспоминала со смехом, чтобы приободрить и саму себя, и стариков, которые переживали за воспитанницу. Она аккуратно миновала первую брачную ночь и перешла к ссоре с Белолебедем. Тут уже вздохнула и повинилась:

– Я выпустила Тьму.

Девушка зажмурилась. Боялась, что Яга за это отхлестает её веником, а Кощей словами.

– Выпустила? – тётка медленно повторила. – Тьму?

– Не совсем выпустила, – исправилась Рада, пытаясь сгладить весть. – Не до конца… Так, приоткрыла ей путь наружу…

Тётка вскочила с лавки. Открыла рот, хотела что-то сказать, приподняла руку в замахе. Остановилась, и Кощей усадил её обратно, хотя выражение лица его было ничуть не доброжелательней настроя Ягини.

– И? – настороженно спросил он.

– Тьма вышла, – призналась девушка. – Ненадолго. Она ещё со мной, но не совсем во мне. Где-то рядом.

– Любопытно, – задумался старик.

А Ягиня закрыла голову руками и простонала:

– Вот девка безмозглая!

Рада не обиделась. Была о своём поступке похожего мнения, но сейчас ей нужна была не оценка, а решение. Потом продолжила рассказ:

– Она мной не управляет. Как и я ей. Мы договариваемся. Я знаю, что она хочет вырваться, но что-то не пускает её.

– Что-то? – вопросительно уточнил Кощей.

– Я не понимаю, что именно. Знаю, что она становится сильнее от крови, а слабее… Тьма не действует на Руслана. Шипит, плавится и дымится, если прикасается к нему. Так же случилось и с Белолебедем, он упомянул, что Руслан поделился с ним каким-то секретом, как остановить чары. То есть Тьму.

Тётка бросила короткий взгляд на дверь.

– Так, может, спросить у Руслана? – предложила она.

– Может, – согласилась девушка. – Но тогда придётся рассказать ему о Тьме. Он догадывается о ней, но не знает ничего наверняка.

– И не надо бы ему знать, – кивнула тётка.

– Есть ещё кое-что важное. – Рада вздохнула, обхватила руками кружку с компотом, пытаясь утопить взгляд в нём. – Я видела Морока.

Кощей сжал пальцы. Ягиня не выдержала – встала и принялась мерить избу скорыми шагами.

– Он пробрался в усадьбу?

– Нет. Я ходила в лес возле усадьбы. Точнее, сбежала туда ночью.

– Ночью? В лес?! – Кощей подхватил настрой Ягини. – Совсем из ума выжила?

– Мне нужно было нарвать трав, чтоб отравить Белолебедя, – объяснила Рада в оправдание, но судя по лицам стариков, это их не убедило.

– Его жизнь не стоит твоей, – пустилась тётка в нравоучения. – Не разменивай свою жизнь на месть. Как ты сбежала от Морока?

– Меня русалка спасла. А потом он гнался за мной до самой усадьбы, потом остановился. Будто на невидимую преграду наткнулся. Его лёд шипел и плавился, что-то не пускало Морока в усадьбу, не давало переплыть озеро.

– «Шипел и плавился»? – повторила тётка. – Как и твоя Тьма?

Она переглянулась с Кощеем. Тот пожал плечами и обхватил подбородок, задумчиво поглаживая его.

– Что-то в усадьбе сдерживает колдовство, – подтвердил он мысль Ягини. – Я когда-то обещал, что найду способ уберечь тебя от Морока. Я долго размышлял над этим. Если ему нужна твоя Тьма, то единственный способ спастись тебе и не дать Мороку силы – это разделить тебя с Тьмой и уничтожить её. Но не знал как. Думал, это невозможно.

– Видимо, возможно. – Девушка, кусая губы, кивнула на щель меж занавесями на окне. – Руслан знает, как оградиться от колдовства.

– Тебе надо с ним поговорить.

– Нет, – простонала Рада.

– Придётся. – Кощей встал, направился к двери. – Пусть не сейчас, но придётся. Подумай над тем, что скажешь ему.

Он открыл дверь. Свет из избы врезался в уличный мрак, и Рада не сразу смогла рассмотреть сидящего на ступенях мужа, хотя помнила, что он там. Руслан повернул голову в сторону входа. Вопросительно поднял бровь.

– Пошептались? – спросил он, стараясь спрятать напряжение за улыбкой. – Могу входить?

Рада кивнула. Руслан поднялся и, пригнувшись у низкого входа, зашёл в избу. Тут же принялся оглядываться и, как тогда, на поляне, изучать обстановку. Ягиня никогда не скрывала от гостей, чем занимается, поэтому на виду висели травы вперемешку с тушками крыс, грибами и мёртвыми насекомыми; в углу стоял котёл с резко пахнущим варевом, рядом – котелки поменьше; за печкой спрятались глиняные банки с разноцветными зельями. Руслан вскользь заглянул в одну из них, открытую, и отошёл подальше. Ягиня жестом пригласила его присесть за стол. Поставила перед гостем похлёбку со свежим хлебом и успокоила:

– Не бойся, травить не буду.

– Это не самое страшное, что колдунья сделать может, – пробурчал Руслан и взялся за ложку.

– В козла превращать или мужской силы лишать тоже не собиралась, – рассмеялась Ягиня. – Если Рада, конечно, не попросит.

– Обижать не будем, – перебил её Кощей. – Кто к нам с добрыми намерениями, к тому и мы по-доброму.

Рада улыбнулась, давая Руслану понять, что всё действительно хорошо. Он им ещё понадобится, целый и невредимый, чтобы побороть тьму во всех её проявлениях.

На ночь пришлось остаться в гостях у Ягини. Над лесом властвовала ночь, и обратно в деревню выбираться было опасно. Тётка расстелила гостям на печи, сама устроилась на лавке, и только Кощей не спал – мертвецам сон без надобности. Рада разделась до рубахи, залезла на тёплое покрывало и с тревожным биением сердца наблюдала, как Руслан тоже раздевается и забирается на печь. Они видели друг друга обнажёнными, но спать вместе им ещё не доводилось. Рада повернулась к нему спиной. Натянула до подбородка залатанное в нескольких местах одеяло – тут всё-таки не богатая усадьба, что было у Ягини, то она и вручила гостям. Руслан лежал, не двигаясь. Девушка поёрзала немного, случайно дотронулась ногами его холодных босых ступней. Поделилась одеялом. Руслан тоже накрылся, но лежал в отдалении, не касался девушки. Она закрыла глаза, а потом сквозь подступивший сон почувствовала объятия. Юноша повернулся набок и притянул её к себе. Крепко прижал к телу, делясь своим теплом, и положил руку на бедро, а Рада не воспротивилась.

Поездка к Ягине и Кощею пролетела так быстро, словно её и не было. Наутро гости покинули лесную избу, добрались до деревни, где их с волнением поджидал возница, и отправились домой. По пути разговаривали мало, но в отличие от вчерашнего дня в их молчании чувствовалось не напряжение, а взаимопонимание. И Раде, и Руслану – обоим надо было изучить свои чувства.

Под глухой стук копыт девушка смотрела, как отдалялась деревня. Последний раз окинула взглядом густой лес и сожжённый дом на холме, которые вскоре укрылись за поворотом. Воспоминания остались позади. Рада отвернулась и прикрыла глаза. Хоть ночь она провела в забвении, её клонило в сон. Она не стала сопротивляться и мягко положила голову на плечо Руслана, а он приосанился, позволяя девушке устроиться поудобнее. Тепло его тела вводило в дрёму. Воспоминания о том, как он ночью обнимал Раду, а она непристойно прижималась к его паху, который твердел от её полусонных движений, сейчас заставляли девушку краснеть. Грань дозволенного они не переходили, просто спали вместе и довольствовались фантазиями, которые были намного смелее действий. Фантазии Рады уж точно.

Когда Руслан из сына врага превратился в мысленного любовника? Девушка прозевала тот момент. Она предпочла думать, что их связывает не прошлое, а будущее, в котором Руслан спасёт её от Тьмы и от Морока. Осталось выяснить, как он ограждается от колдовства. Она подняла голову с его плеча.

– Когда приедем в усадьбу, надо будет поговорить, – предупредила девушка.

– О том, что ты обещала рассказать?

Рада покусала губы, раздумывая над ответом.

– О многом, – сказала она.

Руслан кивнул. Она снова положила голову ему на плечо и задремала. Путь был неблизким, и сон был лучшим способом скоротать его.

Очнулась Рада от того, что Руслан легонько тряс её за плечо. Открыла глаза, но вместо усадьбы увидела, что повозка приближается к ярмарочному граду. Девушка встрепенулась. Обратилась к мужу, и тут сразу же успокоил её:

– Ненадолго сюда по делам заедем. Мне надо проверить, как помощники лавками отца управляют, всё ли в порядке, не случилось ли чего. – Руслан снисходительно улыбнулся. – А ты думала, так просто целую усадьбу заработать и содержать? Откуда у нашей семьи деньги на еду, на платья тебе?

– Не нужны мне ваши платья, – буркнула Рада.

– Без платья ты мне и правда больше нравишься, – кивнул Руслан, и улыбка его расширилась. – Но мне правда надо работать. Отец не так давно доверил мне следить за местными лавками. Не могу подвести его. И себя.

– Хорошо.

– Постараюсь всё сделать быстро. Либо до вечера останемся, либо до утра – как пойдёт.

Он свистнул вознице и приказал тому сворачивать к въезду на ярмарку. Раде не слишком-то хотелось гулять меж торговых рядов, но она не воспротивилась решению Руслана – это помогало ей оттянуть время до откровенного разговора с ним, чтобы подобрать правильные слова и собраться с духом.

Повозка остановилась. Руслан первый соскочил на землю, подал руку жене. Она медленно спустилась и оглядела ярмарку, на которой несколько недель назад сама работала. Её лавка располагалась с другой стороны, на задворках ярмарки, где народа поменьше, – на что у Ягини хватило денег, то и выкупила. Да и то место тётка в разные дни делила с другими торговцами, занимала его лишь пару раз в месяц. Руслан же повёл жену в центр. Там он держал несколько лавок с отрезами тканей, готовыми нарядами, украшениями и всякой всячиной. Именно здесь она однажды жадно рассматривала вычурные платья, и её подловил ученик Морока, заставил пойти на ограбление. Девушка тогда думала, что продавец в лавке и есть её хозяин, но ошиблась, как и Морок с учениками. Хозяином оказался Белолебедь. Чудом Рада не встретилась с ним раньше: просто не пересекались, да и их лавки находились далеко друг от друга.

– Можешь погулять, выбрать себе что-нибудь, – предложил Руслан. – Пока я здесь делами занимаюсь.

Он держал в руках пергамент и смотрел то на него, то на товары, выложенные на столе. Рада скучала рядом. Она поняла, что Руслан задержится здесь надолго, потому согласилась побродить по ярмарке. И вправду неплохо было бы выклянчить себе подарок, ведь все те платья да сарафаны, которые девушка сейчас носила, ей купил Володя, а не муж.

Рада прошлась по центральному ряду ярмарки. Полюбовалась на наряды, которые ей наперебой предлагали местные купцы, примерила пару украшений. Приглядела, что можно купить, а после отправилась за Русланом. Пусть он посмотрит да оплатит ей подарки, раз обещал.

Мужа она увидела издали. Он стоял всё у той же лавки, где они расстались, но уже не в одиночестве и даже не в компании помощника. К своему внезапному неудовольствию рядом с Русланом Рада обнаружила девушку. Красивую. Утончённую. Ухоженную. Та носила дорогое платье, обшитое сверкающими на солнце бусинами, в красиво уложенной причёске тоже сверкали шпильки, увенчанные драгоценными камнями. Других драгоценностей девушка не надела, но и без того привлекала внимание миловидным личиком с большими глазами и правильным изгибом губ.

Но что самое главное – эта девушка разговаривала с Русланом. Она слегка склонила голову и с полуулыбкой бросала на юношу мимолётные, но заинтересованные взгляды. Рада догадывалась, что эти двое давно знакомы. Оба богатые, ровесники, они составили бы удачную пару. Наверно, это та самая девица, которую прежде пророчили Руслану в невесты, «дочка отцовского друга», как он говорил. Ревность метким ударом ножа расщепила сердце на части. То была не царапина, а глубокая рана. Рада сама не ожидала, что так разозлится, увидев мужа рядом с другой. Стоило узнать, о чём они говорят, потому девушка стала подбираться к Руслану. Не хотелось, чтобы он или его спутница заметили её раньше времени, потому она останавливалась рядом с лавками, делала вид, что рассматривает товары, а сама поглядывала в сторону мужа. Тот стоял к ней спиной.

Рада приближалась. Ещё чуть-чуть – и она смогла бы разобрать их разговор, а пока слышала только отдельные возгласы и радостный смех. Она разобрала имя богатой девицы – Лизавета. Та по-свойски смахнула пылинки с плеча Руслана.

– Наши отцы дружны, потому до меня дошли слухи, – расслышала Рада её слова. – Отец не одобрил твою жену.

– Моему отцу сложно понравиться.

– Не в том дело. Говорят, она тебя приворожила.

Руслан рассмеялся:

– Разве что красотой.

– Правда так красива? – Лизавета призывно улыбнулась, слегка коснувшись пальцами красивых губ.

Рада сжала кулаки. Мысленно представила, как раздирает разлучнице лицо ногтями и утаскивает под воду на корм русалкам. Успокоила дыхание и подкралась ещё ближе, лишь несколько шагов отделяли её от Руслана.

– Красивее меня? – проворковала Лизавета.

И она, и Рада затаили дыхание, ожидая, что ответит юноша. Тот не спешил. Хмыкнул и потёр подбородок. Время как будто замедлилось, и колотящее сердце Рады перебивало звуки вокруг.

– Какой нескромный вопрос, – усмехнулся Руслан.

– И всё же? – настаивала Лизавета.

Юноша развёл руками. Рада вцепилась в него взглядом и не отпускала. После жарких поцелуев и нежных объятий хотелось услышать, что красивее всё-таки она, а не соперница. Ожидание ответа раздражало. Она мельком перевела взгляд на толпу, заполонившую ярмарочные ряды, и беззвучно ахнула. Тут же, забыв про ревность, подлетела к Руслану и схватила его за руку. Он вздрогнул. Не ожидал увидеть сейчас Раду подле себя, да и она не ожидала, что так резко сорвёт его разговор. Она сделала вид, что не заметила обворожительную собеседницу мужа, и встала между ними.

– Нам надо поговорить, – заявила она. Услышала позади себя возмущённое покашливание Лизаветы, но не обратила на неё внимания. – Только не здесь.

Руслан задорно улыбнулся и позволил Раде увести себя в сторону. Едва они скрылись от посторонних глаз, как юноша спросил со смехом:

– Приревновала?

– И кого ты считаешь красивее? – прищурилась девушка, разъедая мужа взглядом.

– Подслушала бы до конца – узнала бы ответ.

– Не успела. И нет – не приревновала, – соврала Рада. – Я увидела твоего помощника. Как там его? Прохора? Которого я тогда ограбила, – она понизила голос.

Руслан посерьёзнел.

– Он тебя узнал?

– Он меня не видел. И не должен узнать, на мне чары специальные, – пояснила девушка. Заметила, как муж скривился при слове «чары». – Но твой помощник был вместе с градским служащим. – Уж всех градских служащих, стражу и ищеек Рада знала в лицо: видела, как они хватали воришек, и старалась не показываться им на глаза без надобности. – Они не просто так здесь. Вместе.

Руслан понимающе кивнул:

– Прохор приехал по моей просьбе. И по просьбе отца, чтобы против тебя показания дать.

– Именно. И не столь важно, узнает он меня или нет. Он сделает то, что прикажет твой отец, а твой отец хочет от меня избавиться.

– Пойдём-ка, – Руслан выглянул из лавки. – Отведу тебя на постоялый двор. Побудешь пока там.

Рада с готовностью пошла следом. Проверила, чтобы поблизости не было ни Прохора, ни ищейки, и пристроилась позади Руслана. Не хотелось оставаться на виду. До постоялого двора они добрались быстро, тот располагался прямиком на центральной улице, которая пронизывала ярмарку. Юноша вскользь оглядел постоялый двор, нашёл хозяина. Переговорил с ним, сунул в руку пару монет. Рада ждала в стороне. Волнение трепало сердце, как пёс – кость, и девушка не знала, куда деть руки, поэтому бренчала пальцами по перилам лестницы. Руслан указал на неё, хозяин кивнул и повёл гостей наверх. Им досталась просторная горница на втором этаже, самая дальняя и уединённая, чтобы их никто не беспокоил. Едва они закрыли за собой дверь, Руслан присел на просторное ложе, а Рада принялась вышагивать от одной стены до другой. Чары морока спасали её от старых знакомых, и тот самый Прохор не должен был её узнать. Но мало ли на что старый купец надоумит своего помощника, убедит его свидетельствовать против неё или поделится секретом, как от чар оградиться. Планы Рады постоянно переворачивались с ног на голову, рушились, заставляя её придумывать новые.

Девушка сжала пальцами виски. Погладила их и жалобно посмотрела на мужа, ища в нём поддержку. Он выглядел спокойным, но задумчивым.

– Градской служащий наверняка говорил с твоим отцом, – рассуждала Рада. – Теперь разговаривает с Прохором. А потом отправится к тебе.

– Думаю, да, – подтвердил Руслан. – Со мной следующим будет говорить.

– И что ты ему скажешь?

– А что я, по-твоему, должен ему сказать? – Юноша встал с ложа. Приблизился к девушке, которая всё металась по горнице. – Соврать?

Она упёрлась в него взглядом. Не успело с её губ сорваться тихое «да», как в дверь постучали. Руслан развернулся ко входу, и после повторного стука его окликнули из коридора:

– Руслан Филиппович? Мне сказали, вы тут? – Голос смолк на секунду, потом гость представился: – Я градской служащий, надобно поговорить с вами.

Холодок защипал кожу девушки. Она переглянулась с мужем. Тот прикрыл глаза, а через секунду направился к двери, отвечая по дороге:

– Да, я здесь. Сейчас выйду.

Рада замотала головой, шёпотом повторяя ему:

– Стой! Стой!

Тяжёлый взгляд Руслана повис на ней, но голос градского служащего отвлёк юношу:

– Жду.

Рада ухватила мужа за руку за миг до того, как он открыл дверь.

– Что ты ему скажешь? – прошипела она.

Руслан склонился над ней, прожёг дыханием скулу, заправил ей волосы за ухо. Нарочито ласковые движения при таком серьёзном взгляде сбивали девушку с толку. Будь её воля – она бы не отпустила мужа на разговор. Он прижал девушку к стене. Прислонился к Раде, повторяя изгибы её тела, приподнял ей подбородок. Прошёлся взглядом по губам, но не остановился на них.

– Скажу ему то, что посчитаю нужным, – прошептал Руслан ей на ухо.

Пока Рада не опомнилась, открыл дверь и скрылся в коридоре. Девушка вздрогнула. Тепло мужского тела вновь сменилось прохладой волнения. За стеной послышались отдаляющиеся шаги, голоса градского служащего и Руслана вскоре стихли. Рада в изнеможении повалилась на ложе. Будущее снова стало неопределённым, а она не могла сделать ровным счётом ничего, по крайней мере, сейчас никакая идея о спасении не приходила на ум. Сейчас всё зависело от Руслана. Он либо выгородил её перед ищейкой, либо подтвердит её вину. И невыносимо было Раде прятаться в горнице, пока решается её судьба.

Девушка поднялась с ложа и на цыпочках дошла до двери. Тихонько приоткрыла её, приблизилась к перилам, опоясывающим балкон-коридор на втором этаже, и заглянула вниз. Она осталась в тени, зато зал первого этажа был полностью на виду. Народу внизу было полно, все шумели разговорами, гремели ложками и чокающимися чарками. Рада нашла взглядом мужа и ищейку – последний сидел к ней спиной, а вот Руслан заметил девушку и на миг нахмурился. В шуме не разобрать было их голосов. А так хотелось подслушать их беседу! Стол, за которым они расположились, примыкал к стене, за которой находилась купальня. Рада не придумала ничего лучше, чем подозвать хозяина постоялого двора и попросить, чтоб он подготовил для неё ванну. Сама она, пока ищейка случайно не обернулся и не обнаружил её, проскользнула в купальню. Девушка припала к стене, которая соединяла горницу с общим залом, и прислушалась.

– Не хочу ходить вокруг да около, Руслан Филиппович, – разобрала она голос ищейки. – О вашей жене поговорить надобно, сами понимаете.

Ответ Руслана прозвучал слишком тихо. Наверняка юноша специально понизил голос, чтобы находчивая жена не смогла подслушать его слова.

– Рада – так зовут девицу? Как вы познакомились?

Точного ответа девушка не расслышала, поняла лишь, что Руслан сказал что-то про ярмарку.

– А что за странная история с вашим братом? – продолжил ищейка. – Разве не он первым привёл девицу в дом? Да и у вас была другая невеста, Лизавета, если не ошибаюсь?

– Не была она моей невестой! – чётко и громко отозвался Руслан. – Лизавета знакомая моя, дочь отцовского друга, но не невеста. Могла бы стать ею, если бы я не встретил Раду. А брат… – тут юноша повторил ту же историю, какой оправдывался перед отцом во время свадьбы. Якобы младшему сыну больше дозволено, потому через него Руслан и привёл невесту в дом, чтоб наверняка одобрение отца получить.

Раде не нравились вкрадчивые вопросы градского служащего. Он аккуратно выведывал у Руслана правду, которая могла загнать в тупик и очернить девушку.

– Видите ли, Руслан Филиппович, ваш отец поведал странные и пугающие истории об этой девице. Якобы именно она напала на вас в тот раз, помните случай? Вы тогда описали красивую черноволосую девицу…

Хлопнула дверь, девушка вздрогнула и машинально отпрянула от стены. На пороге купальни появилась служанка постоялого двора с вёдрами, она принялась набирать ванну для гостьи, и Рада с досадой поняла, что прослушала ответ Руслана. Она пыталась незаметно встать ближе к стене, но из-за того, что служанка гремела вёдрами, не выходило ничего разобрать снаружи. Пришлось ждать. Каждая проведённая впустую секунда отзывалась в девушке раздражением, подобным ветру в глаза – от него не отвернёшься, только смириться можно. Служанка набрала полную ванну, подхватила вёдра и покинула купальню. Рада наскоро заперлась. Вновь прильнула к стене и прикусила губы. Она не знала, сколько из разговора мужа с ищейкой пропустила.

– Ваш отец перебрал с хмелем, плохо помнит день знакомства с вашей теперешней женой. Но утверждает, что был под некими чарами. Что вы об этом думаете?

Руслан молчал. Долго подбирал слова, а Рада вся извелась. От наполненной ванны исходил пар, он удушливым предгрозовым облаком нависал под потолком купальни. Девушка, тяжело дыша, принялась расстёгивать сарафан.

– М-м-м… – Руслан наконец заговорил, и Рада замерла, сжимая пальцами одну из лент сарафана. Только вот голос мужа слился с шумом отодвигающегося стула, видимо, кто-то из гостей постоялого двора сел за соседний стол. Девушка чуть не хлопнула ладонью по стене. Она не поняла, защитил её муж или выдал ищейке правду.

– Эй, девка! – послышалось из-за стены, кто-то рядом звал служанку, и этот зычный голос снова перебил Руслана.

– Любопытно. А вы сами не допускаете, что можете быть под чарами? – Рада едва поняла, что снова говорил градской служащий. Она запуталась в какофонии голосов, лившихся то тут, то там.

Соседний стол оказался громче. Мужчины за ним шумно разговаривали и смеялись, заслоняя беседу Руслана с ищейкой. Рада отчаялась. Дальше ничего подслушать не удалось, она не смогла разобрать, кто что говорит, потому со вздохом отошла от стены. Окончательно сняла сарафан, за ним скинула рубаху и расплела волосы. Раз уж она оказалась в купальне, то решила обмыться после поездки. К ней пристала дорожная пыль и брызги грязи на ногах, а после ярмарки волосы пропахли специями – девушка проходила мимо них в одном из рядов – и рыбой.

Вода в ванне понемногу остывала. Уже не обжигала, но ласкала кожу приятным теплом, и Рада полностью погрузилась под воду, представляя, как плавает в реке. Гнетущие мысли рвались наружу тихими стонами. Девушка положила руки на края ванны и попыталась совладать с волнением. Скоро она встретится с Русланом и выведает, что тот отвечал ищейке, а пока стоило отдохнуть. Девушка намылила волосы цветочным отваром. Запах ромашек, клевера, васильков и цикория уносил её к воспоминаниям, к лесным полянам или лугам, где она находила спокойствие.

Но оно вмиг разбилось стуком в дверь. Рада вынырнула из воды, встревоженно сжав края ванны.

– Кто там? – спросила девушка.

– Служанка, – раздался женский голос. – Принесла вам чистые платья, ваш муж передал.

Рада вылезла из ванны и, прикрываясь рубахой, дошла до двери. Отперла её, но в купальню вместо служанки зашёл Руслан – в руках он действительно держал чистую рубаху и новое платье, на какое жена ранее любовалась в его лавке. Он закрыл за собой дверь и с откровенной жадностью посмотрел на девушку, с которой стекали капли воды. Она плотнее прижала к себе старую рубаху и шагнула назад.

– Что ты тут делаешь? – строго спросила Рада, ощущая, как ткань намокает и очертания тела начинают просвечиваться сквозь неё.

Грудь потяжелела. Руслан задержал взгляд на её отвердевших сосках и с картинно-добродушной улыбкой протянул девушке новое платье.

– Одежду чистую принёс.

Рада выхватила платье у него из рук. Стоило одеться, но Руслан и не думал тактично отвернуться, потому она до сих пор прикрывалась рубахой.

– Что ты сказал градскому служащему? – спросила девушка, пытаясь отвлечься от чувства неловкости.

Руслан не ответил. Он перевёл взгляд с девушки на наполненную ванну и двинулся в ту сторону, на ходу снимая одежду. Пока он отвернулся, Рада наскоро обтёрлась и натянула чистую рубаху. Принялась вертеть в руках платье, рассматривая его. Надевать не спешила, иначе бы оно намокло от волос, с которых струилась вода.

– Я видел, как ты заходила в купальню, – сказал он. – Подслушивала?

– Да, – не стала скрывать девушка, голос её пылал вызовом. – А что мне оставалось?

Она встряхнула мокрыми волосами и обернулась на мужа. Тот, пробуя воду, стоял над ванной в одних лишь портах. Потом снял и их, а Рада резко отвела взгляд.

– Могла бы дождаться меня и спросить, – отозвался Руслан.

Послышался плеск воды: юноша забирался в ванну.

– Вот – спрашиваю.

Рада выжала волосы и перевела взгляд с потолка обратно на Руслана. Вода прикрывала его, стирая смущение. Он откинул голову на бортик ванны и удовлетворённо простонал. На широких плечах сначала напряглись, а потом расслабились мускулы, и девушка подловила себя на том, что жадно сглотнула и покраснела. К её стыду Руслан заметил это.

– Вернёмся в горницу, тогда всё расскажу. А то тут стены тонкие, – он весело улыбнулся. – Или можешь присоединиться, тогда поговорим сейчас.

Юноша сделал жест рукой, приглашая девушку в ванну. Рада мотнула головой. Тонкая рубаха с вышивкой облегала её и совсем не скрывала изгибы тела, скорее подчёркивала их. Девушка, невзирая на ещё влажные волосы, натянула платье.

– Наверху поговорим, – пробормотала она, уходя в горницу.

Картина Руслана, лежащего в ванне и призывающего девушку присоединиться, долго не выходила из головы. Рада с тяжёлым стоном опустилась на ложе. Пыталась успокоить томление внизу живота. В полутёмной горнице нечем было заняться, кроме как покориться своему воображению, представить, что бы было, поддайся девушка на уговоры Руслана и останься с ним в купальне. Или на озере. Или не выгони его из своей горницы в свадебную ночь. От этих мыслей сводило ноги, а ненависть, которую Рада когда-то испытывала к мужу, обратилась в желание. Одно сильное чувство перетекло в другое.

Девушка откинулась на ложе и прикрыла глаза. Сердце стучало громко, эхо ударов отдавалось по всему телу. Намокшее от волос платье отвлекало Раду, потому она вскоре стянула его, не стесняясь, что Руслан вернётся и увидит её в облегающей рубахе – она представала перед ним и в более откровенном виде. Да и хотелось подразнить его. Разжечь, возбудить, заставить отвечать на её вопросы. Рука сама собой потянулась к лону, но девушка вздрогнула от щелчка замка. С той стороны двери проворачивался ключ, и Рада поспешно села, прикрываясь одеялом. В горницу зашёл Руслан.

– Ждала? – Он присел рядом.

Лица их оказались совсем близко. Руслан откинул с девушки одеяло и за талию притянул к себе. Запах трав и лесной свежести окутал Раду, проник в её лёгкие и мысли. Малейшее движение губ могло бы обернуться поцелуем, но она упёрлась руками в грудь мужа, не позволяя приблизиться. Сначала – разговор.

– Что ты сказал ищейке? – напомнила она.

Руслан томно выдохнул ей в губы. Он отвернулся и лёг на спину. Раздвинул ноги девушки и устроил голову у неё на животе, притянул её руки к своим плечам и слегка нажал. Рада поняла намёк. Засунула руки под рубаху мужа и принялась массировать ему плечи. Кожа после ванны разгорячилась, мышцы расслабились, но всё же под пальцами девушка ощущала твёрдое накачанное тело, приятное на ощупь. Она больше гладила, чем разминала Руслана, но он удовлетворённо прикрыл глаза.

– Так что ты сказал ищейке? – напомнила она.

– Ты же подслушивала разговор, – улыбнулся юноша.

Рада не поддержала улыбку:

– Я многое пропустила.

– Ладно, не буду тебя мучить. – Руслан вывернул руку, обхватил девушку за талию и поглаживал сквозь рубаху. Мышцы напряглись. Рада с трудом разминала их – с таким же успехом можно было массировать камень. Но юноша улыбался даже лёгким поглаживаниям, которые доставляли больше удовольствия девушке, чем ему. Судя по его хорошему настроению, разговор с ищейкой закончился удачно. – Градской служащий интересовался тобой. Узнавал, кто ты, как мы познакомились, почему отец тебя не принял. Я повторил ему ту же историю, какую подсунул отцу в день свадьбы: что якобы попросил Володю привести тебя в дом, потому что младшему брату больше дозволяется, к нему отец мягче относится, потому легче принял бы тебя. И насколько я понял, Володя подтвердил эту версию. Значит, он на нашей стороне. Наши слова против слов отца. Двое против одного. Понимаешь?

Рада кивнула. Ярмо гнетущих мыслей потихоньку сползало с плеч.

– Ищейке я сказал, что отец не принял тебя. Оно и понятно, почему – простая девка, не та, которую он хотел бы видеть в качестве моей жены. Потому и наговаривает на тебя.

– Ищейка поверил? – усомнилась Рада.

– Вряд ли. Но и возразить ничего не смог. У него лишь один козырь остался. Про…

– …хор, – подхватила девушка. – Твой помощник.

– Да. Прохор был на ограблении год назад. И он может подтвердить, что видел тебя той ночью. И это наша проблема. Неважно, узнает он тебя или нет, он будет говорить то, что прикажет ему отец. Отец прикажет очернить тебя. И тогда уже будет их два голоса против наших двух.

Рада нахмурилась. Ситуация казалась неопределённой и потому опасной, а хотелось задержать чашу весов, чтобы она склонялась в сторону её спасения. Руслан же не выглядел взволнованным. Он отвёл руки девушки от своих плеч и привстал. Повернулся к ней, провёл рукой по спине жены, медленно, пересчитывая каждый позвонок, пока не дотянулся до её лопаток. Откинул в сторону её длинные волосы, обнажил шею.

– И раз Прохор будет говорить то, что говорит отец, то… – Рада отвлеклась на ласки, и голос Руслана вырвал её из тумана скрытых желаний. – То воздействовать надо на отца.

– Он тебя не послушает.

– Послушает. Я напишу ему письмо. Пригрожу, что раскрою его преступление, если он заставит Прохора очернить тебя.

Рада провела пальчиками по скуле мужа, дотронулась до его губ.

– Ты окончательно пошёл против отца, – выдохнула она.

– Но он всё ещё мой отец. Я прощаю его и даю шанс исправить свою ошибку.

Девушка промолчала. Она не простила. Такую «ошибку» невозможно исправить. Руслан вздохнул, ощутив напряжение между ними. Снова лёг на спину, подставив тело под массировавшие его руки Рады, и завершил рассказ:

– Я договорился с ищейкой, чтоб с Прохором ты встретилась завтра. Как раз к утру должно прийти ответное письмо от отца. Прохор скажет, что ты невиновна, и всё закончится.

– Уверен?

Руслан коротко кивнул и улыбнулся, стирая все сомнения.

В комнате повисла тишина, словно на лугу в сумерках: сладкая, уютная, не тягостная. Взволнованность на душе у Рады сменилась спокойствием, как тревожная ночь превращается в ясный день. Руки устали, потому она просто положила их на плечи мужа, слегка сжимая. Пока Руслан лежал с закрытыми глазами, она любовалась его безмятежным видом, идеально очерченными губами и тёмными волосами, которые спадали ему на лоб. Он прижимался к Раде, а она наслаждалась его теплом и защитой. Хотелось поцеловать его, слиться телами и сердцами, но это выглядело бы, как благодарность за спасение, а не искреннее желание любить. Девушка прикусила саднящие губы. Руслан поглаживал ей бёдра, слегка задирая рубаху, но не переступал черту дозволенного. Она же накануне упрекала его, что не дал ей выбора – теперь дал. Но сделать шаг навстречу оказалось не так-то просто. От лёгких прикосновений Руслана тело горело, как под солнечными лучами. Не встретив сопротивления от Рады, он углубил прикосновения. Едва дотрагиваясь, прошёлся пальцами по её коже на внутренней стороне бедра. А после – сменил пальцы на губы. Девушка вздрогнула и застыла, когда почувствовала поцелуи в заветных местах. Мурашки пробегали от колена до лона.

Рада не выдержала. Потянула Руслана на себя, заставляя встать, и впилась в губы. Юноша ответил сразу же. Сплёлся с ней языком, овладел её губами. Длинные ресницы девушки дрожали, она трепетала, отдаваясь во власть страсти. Она сдёрнула с Руслана рубаху и впилась ногтями ему в спину. Царапнула его плечо, будто поставила клеймо собственности. Провела ногтями по напрягшимся мускулами, по рукам, которые обхватывали её за талию, потом перебралась к прессу. Приятно и непривычно было ощущать под пальцами твёрдые кубики. Девушка ласково очертила их и сместила руку ниже, гуляя на границе живота и паха. Руслан сминал её губы. Он нарочно не трогал девушку, не отвлекал её, позволяя исследовать его тело. Рада остановила поцелуй и попробовала на вкус его шею, потом плечи, – касалась их то языком, то губами, то впивалась, то едва дотрагивалась. Изучала Руслана осторожно и постепенно. Одна ягода давала кислый привкус, другая – сладкий, но вместе они дарили приятное сочетание; так и с мужем. Они чередовали нежные и грубые движения, чтобы добиться большего наслаждения.

Тело уже дрожало от голода. Поцелуями было не напиться, не утолить жажду. Рада опустила руку к паху Руслана. Ощутила его готовность. Твёрдая плоть выпирала через ткань, и девушка потянулась к завязкам на портах, но юноша остановил её руку. Он подхватил Раду за талию и одним движением подмял под себя. Коленом развёл ей ноги. Почти обнажённая, она не чувствовала холода, только жар, пронизывающий от кожи до самого сердца. Руслан задрал ей рубаху и сжал грудь, выуживая из девушки стоны. Поцеловал. Приоткрытые губы так и приглашали проникнуть внутрь с языком. Этот поцелуй вышел нежным и медленным, зато тела слились, прижались друг к другу, не оставляя ни единого зазора между собой. Руслан пахом упирался в лоно девушки, вызывая саднящее тягучее чувство внутри.

– Так кто красивее, я или она? – томно спросила Рада, едва юноша оторвался от её губ. Имя другой девушки она намеренно не произнесла, будто забыла или не знала, хотя оно впилось в память и болело, как ожог.

– Всё-таки ревнуешь?

– Да, – призналась Рада.

Руслан коснулся языком её соска, заставляя её призывно выгнуться от наслаждения.

– Ты, – не раздумывая произнёс он.

Следующее движение языка оказалось напористее и нахальнее. Юноша, облизав сосок, прикусил его и перешёл ко второй груди. Втянул нежную кожу, посасывая её и оставляя похожие на синяки следы. Поцеловал живот, потом внутреннюю поверхность бёдер, перехватывая ноги девушки, которые она от неожиданности хотела свести. Рада сглотнула. Руслан не стеснялся, дарил ей глубокие поцелуи и прикосновения, а тело сводило, стук сердца, казалось, заполонил всю комнату. Юноша провёл пальцами по влажному лону, снова поласкал грудь. Казалось, ни один уголок тела не остался без его бесстыдных поцелуев.

– Чего ты хочешь? – прошептал Руслан.

Рада едва расслышала его голос сквозь собственные стоны.

– Тебя.

Глядя девушке прямо в глаза, юноша ввёл палец в её лоно. Она подалась навстречу, сдерживая очередной стон за стиснутыми зубами.

– Хочешь быть моей?

– Да, – девушка задыхалась от вторжения ещё одного пальца.

Этого было мало. Хотелось обладать Русланом полностью, отдаться ему целиком, лишь бы эта нега продолжалась. Он, не отрывая взгляда, поглаживал большим пальцем самое чувствительное место между её ног. Рада снова хотела развязать ему порты, чтобы получить своё, но Руслан перехватил её руки и откинул их за голову. Удерживая девушку за запястья, начал двигать пальцами в её лоне. Её глубокое дыхание вновь переросло в стоны. Наверняка их слышали за дверью горницы, но сейчас Раде было всё равно. Она извивалась, пока Руслан вторгался и ласкал её, и стонала ему в губы, пока судорога не пробила её тело. Словно звёзды взорвались внутри, рассеяв тяжёлую, но сладостную пыльцу. Девушка глубоко и рвано дышала, будто не могла насладиться ароматом цветов, тело обмякло, а грудь вздымалась, касаясь кожи Руслана. Глаза были закрыты, Рада не видела его, но чувствовала. Любое прикосновение сейчас отдавалось во сто крат сильнее, будь то короткий поцелуй или даже пар от дыхания.

Рада лежала на простыне, откинув назад голову, словно загорала на мягкой молодой траве. Нутро пульсировало. Хотелось сжать ноги, чтобы не выпускать из себя это сладостное ощущение.

Но всё же оно испарялось, звёзды потихоньку собирались в созвездия, и к девушке возвращалась ясность ума. Она приоткрыла глаза. Руслан с дерзкой ухмылкой нависал над ней, разглядывая лицо, с которого ещё не сошло блаженство. Рада упустила, в какой момент он освободил её руки, но сейчас ухватила его за шею и прижала к себе. Его сердце билось так же часто и громко, как и её, сливаясь в единый ритм. Мышцы Руслана были напряжены, вены пронизывали руки, как весенние ручьи снег. Он не получил разрядки. Но судя по заволоченному вожделением взгляду и каменному паху, едва сдерживался от того, чтобы войти в девушку. Он снова не позволил ей добраться к нему под ткань портов.

– Нет, дорогая. – Руслан сел и одновременно перевернул Раду, усаживая её на себя и заводя её настойчивые руки за спину. – Не сейчас.

– Почему? – растерялась она. Он ведь хотел её и не скрывал этого.

Юноша пожал плечами:

– Потому что ты не до конца откровенна со мной. Ты пока не поделилась своими тайнами, не отказалась от мести. Я жду твоего решения. Поэтому и тебе придётся потерпеть.

– Я же обещала, что мы поговорим по приезде в усадьбу.

– Хорошо. Значит подождём до приезда в усадьбу. А ты пока потомись в ожидании, – он улыбнулся.

Рада сжала его вздымающийся пах. Юноша зажмурился, как мурлыкающий кот.

– Ты тоже потомись, – ехидно отозвалась девушка.

– Ничего, потерплю. Ты, в конце концов, не единственная девушка в городе, которая меня желает, – нахально рассмеялся Руслан.

Рада прищурилась:

– Только попробуй! – Воспоминание о Лизавете, его бывшей «невесте», стрелой пронзило сердце, и вытащить наконечник без боли было невозможно. К этой девушке она не отпустит его за разрядкой. Хотя он и сам бы не пошёл сейчас – Рада в это верила. – Впрочем… – она таинственно усмехнулась.

Руслан заинтересованно наклонил голову:

– Что – впрочем?

Девушка не дала ответ. Вместо этого она толкнула мужа в плечи, заставляя его лечь. Он, судя по всему, был опытным любовником, умел доставлять удовольствие, но познал ли он сам те ласки, о которых Раде поведали искушённые русалки? Она поцеловала его в губы и принялась спускаться ниже. Обводила языком и прикусывала кожу, как это делал Руслан, и ощущала лёгкие мурашки на нём, когда касалась языком. Юноша с любопытством следил за её движениями. Задерживал дыхание, когда она дотрагивалась до чувствительных мест, и напрягал мускулы. Рада прошлась по его груди, после попробовала на вкус кубики пресса. На них не остановилась. Ноги свело от приступа вожделения, когда Руслан позволил спустить его порты, и она, увидев его обнажённое достоинство, облизала губы. Тронула его рукой, проверяя на прочность, и прикоснулась обжигающим дыханием. Юноша приподнял её подбородок, заглядывая в глаза. Он нахмурился:

– Ты умеешь?

В его тоне прозвучало напряжение. Наверняка подумал, что его жена отдавалась и удовлетворяла прежде мужчин, а при нём вела себя, будто невинна.

– Нет, – прошептала Рада. – Но сейчас научусь. Ру… другини рассказали, как это делать.

– Хорошо, – Руслан расслабился. Коротко улыбнулся, откидывая голову назад: – Осторожнее с зубами и не сжимай так крепко. Нежнее.

Девушка зажмурилась, сгорая от стыда. Но ласки продолжила. Дунула на спадающие на лицо прядки волос, чтобы не мешали, несколько раз провела рукой по всей длине возбуждённой плоти, изучаю бархатную, бугристую от вен кожу. Прислушалась к учащённому дыханию Руслана. Увлажнила губы и направила к ним вздымающийся орган мужа. Провела языком по влажной вершине, полностью обхватила её, посасывая. Оторвавшись, попробовала на вкус его полностью, от вершины до основания. Сейчас все чувства Руслана принадлежали полностью ей – Раде, и ощущение власти, смешанной с подчинением, подхватывало её на новый виток возбуждения. Она ласкала мужа, как умела: руками, губами, языком. Выводила узоры на чувствительной плоти, касалась то плотнее, то нежнее, то ускорялась, то замедляла темп. Рваное дыхание Руслана иногда вырывалось наружу сдавленным рыком и стонами. Рада и сама постанывала. Стыд иссяк, она уже смело касалась губами паха, всасывала чувствительную кожу, а после облизывала, подталкивая мужа к грани, за которой удовольствие превращается в истому. Под её губами плоть твердела и пульсировала всё сильнее. Девушка обхватила пальцами основание, двигая рукой. Понимала, что Руслан близок к финалу. Ещё один откровенный поцелуй – и юноша излился с утробным стоном. Рада в последний раз облизала губы и улеглась рядом с ним, поглаживая его по вздымающейся груди. Её возбуждение не ушло, а лишь усилилось, и она прикрыла глаза и сравняла дыхание в попытке успокоиться.

Они отдыхали недолго. Жар схлынул, и обнажённая девушка замёрзла бы, если бы Руслан не прижимал её к себе. Она видела, как он слегка улыбался. Его трогать больше не разрешал, натянул порты, объясняя:

– Иначе мы с тобой из этой горницы не выйдем.

А следом накрыл Раду одеялом до подбородка. Она рассмеялась. Поймала себя на мысли, что давно не смеялась так по-доброму, звонко и открыто. Руслан встал в ложа. Девушка, кутаясь в одеяло, тоже приподнялась и любовалась перекатом мышц, пока муж одевался.

– Мне надо работать, – извиняющимся тоном сказал он. – Я скоро вернусь.

– Хорошо.

Руслан натянул кафтан. Сейчас он выглядел таким статным и серьёзным – и не скажешь, что несколько минут назад он со стонами исторгался, пока девушка ласкала его самым откровенным способом, какой знала. Юноша поправил рукава, смахнул пылинки, разгладил невидимые складки. Перед уходом он присел на корточки напротив ложа. Его голубые глаза, направленные на Раду, сияли озорством и удовольствием, но была на их далёком дне зарыта в песок и капелька грусти.

– Побудь в горнице, не выходи никуда, – попросил он, поглаживая руку девушки. – Не стоит сейчас попадаться никому на глаза.

Рада кивнула, сжимая в ответ его пальцы. Руслан перевёл взгляд на их сплетённые руки. Вздохнул.

– Я иду на обман и предательство, падаю в пропасть вместе с тобой. Не выдёргивай ладонь – не хочу разбиваться один.

Ночь прошла беспокойно. Рада едва провалилась в сон, да и тот был поверхностным. Тяжкие думы одолевали, не отпускали, вторгались в сны пугающими образами: оскалившийся Филипп с бледно-голубыми как у Морока глазами; помощник Прохор, что указывал на девушку пальцем с чёрными, словно у Тьмы, когтями; ищейка, который собачьим носом втягивал воздух и обходил девушку кругами.

Проснулась она раньше Руслана. Растолкала его и попросила, чтоб тот нашёл Прохора и заранее разузнал, что тот будет говорить при ищейке.

Вчерашним вечером Руслан послал к отцу гонца, после отправился к помощнику. Тот утверждал, что не помнит лица девушки-грабительницы, но по просьбе купца Белолебедя готов оклеветать девицу. Всё ж кто платит – тот и прав, а денег у старого купца было предостаточно. Руслан не стал переубеждать помощника. Бесполезно. Но попросил его подождать: быть может, отец сменит решение? Договорились, что Прохор дождётся от купца нового письма, которое придёт сегодня утром, и только тогда вместе с ищейкой встретится с обвиняемой девушкой.

Из-за этого Рада и разбудила мужа. Пусть проверит, что ответил его отец и ответил ли вообще. Руслан был уверен в своём успехе, вот только девушка его настроя не разделяла. Переживания зудели в мыслях, как комариные укусы. Старый купец не так-то прост, он не откажется от своих целей, и даже если сейчас пойдёт на поводу у сына – то подставит подножку в будущем. А спотыкаться девушке не хотелось. Руслан поддался её взвинченным уговорам и пошёл проведать помощника. Жаль, так до встречи с ищейкой и не нашёл его, зато встретил гонца, который уже передал Прохору письмо от отца. Что было в послании, знал только купец и его помощник.

– А если он не послушался тебя? – рассуждала Рада, наворачивая круги по горнице.

– Отец не пойдёт против меня, – терпеливо повторял Руслан на разные лады.

– А если…

Голос девушка оборвался, когда муж схватил её за руку, чтобы не мельтешила, и прижал к себе.

– Всё будет хорошо, – проговорил он, ставя ударение на каждое слово. – Даже если что-то пойдёт не так и Прохор по просьбе отца укажет на тебя, то не только у них есть полезные знакомые. Обращусь, к кому надо, тебя и пальцем не тронут. Всё будет хорошо, – повторил юноша.

Рада не поверила. Сердце сжималось в беззащитный комок, как ёжик без иголок. Но иного выхода, кроме как довериться Руслану, не было, потому, когда ищейка позвал их вниз, она покорно вышла из горницы. Стиснула руку мужа, спускаясь по лестнице. Градской служащий вместе с Прохором сидели на вчерашнем месте, возле купальни. Только сегодня девушке не приходилось прятаться и подслушивать за стеной. Она поймала на себе два взгляда: один, пристальный, принадлежал ищейке, а второй, равнодушный – Прохору.

– Доброе утро, – градской служащий встал ей навстречу.

– У нас много дел, – Руслан решил обойтись без любезностей. – Давайте быстро со всем покончим.

Ищейка хмыкнул:

– Как скажете.

Он указал на стулья, и муж с женой присели, хотя нужды в том не было – дело должно было закончиться быстро. От Прохора требовался простой ответ: узнаёт ли он Раду? Та ли она, кто вместе с другими грабителями год назад напал на купеческую повозку? Девушка стиснула зубы. Помощник уставился на неё. Он медленно ощупывал взглядом её лицо, заплетённые в косу волосы, сложенные на столе руки. Дрожь начала подступать к Раде, ударяя её, как первые дождевые капли, тихонько, но неожиданно. Руслан положил руки поверх её ладоней, призывая к спокойствию. Но сжал её пальцы слишком крепко, так что девушка поняла – волнуется, пусть и скрывает это. Прохор всё молчал. Ищейка, нахмурившись, постукивал ложкой о край наполненной миски. Поздним утром на постоялом дворе народа водилось мало, все работали, потому в зале стояла угнетающая тишина, и даже лёгкий звук – стук, вздох, биение сердца – раздавался во сто крат громче.

– Ну? – ищейка подбодрил помощника. – Что скажете, Прохор Васильевич?

– Да плохо я помню девку ту.

– Она или не она?

Руслан метнул на помощника строгий, предвещающий опасность взгляд. Прохору следовало поторопиться с ответом. С отрицательным ответом.

– Не она вроде, – промямлил помощник.

– Вроде? – Ищейка опустил ложку на стол. Теперь два взгляда – Руслана и градского служащего – протыкали Прохора насквозь. – Или всё же она?

– Та девица-грабительница повыше была, лицо похоже, но всё ж другое. Не она.

Ищейка замолк. Глаза его расшились, потом сузились в раздражении. Наверняка он надеялся на иной исход дела.

– Уверены, Прохор Васильевич? Филипп Андреевич утверждает…

– …его там не было, – вмешался Руслан. – Моего отца не было на ограблении, он не может ничего утверждать. Его домыслы – это результат ссоры со мной, ничего боле. Вы получили ответ.

Градской служащий уставился на юношу. Хмыкнул. Старый купец поручил обвинить девушку, но план пошёл крахом из-за неуверенного свидетеля. Прохор сидел, понурив голову. Он явно был в растерянности от переменчивых указов своего хозяина.

– Как скажете, – ищейка натянуто улыбнулся.

Руслан потянул жену за руку. Не прощаясь, они вышли из зала. Поднялись в горницу, и Рада тут же распахнула окно и глотнула свежего воздуха, как из чарки с медовухой, чтобы забыться.

– Он медлил! Почему он так медлил?! – причитала девушка.

– Потому что понял, что я заставил отца поменять указания. Отец хотел другого – обвинить тебя. Он будет зол. Злость выместит на Прохоре, хотя тот лишь исполнял указы. Противоречивые указы.

– Ищейка ждал, что он обвинит меня.

– Ждал, – согласился Руслан. – Но не дождался. Он не дурак, всё прекрасно понял: ты виновна, но тебя трогать нельзя. Я же говорил, что всё закончится хорошо.

Рада, чуть успокоившись, повернулась спиной к окну и навалилась на подоконник. Едва ощутимый ветер обдувал её волосы, освежал мысли. Хотелось отдохнуть от всего. Раскинувшаяся за окном ярмарка давно проснулась и шумела, а стены постоялого двора давили не хуже темницы. Девушка дождалась, пока ищейка с Прохором появятся на улице, и проследила, чтобы они разошлись в разные стороны. Больше они её не должны беспокоить, по крайней мере, в ближайшее время.

Пока она отвлеклась, Руслан занялся купеческими грамотами. Просматривал их с задумчивым видом, читал донесения помощников, как он пояснил, не только с этого базара, но и с соседних, где открыты их семейные лавки. Рада слезла с подоконника.

– Поехали домой, – попросила она, когда Руслан поднял на неё взгляд.

Он покачал головой:

– Рано. Дел много. – Со вздохом добавил: – Похоже, придётся ехать в соседний град.

– А я?

– Либо со мной, либо могу тебя одну в усадьбу отправить.

– А ты надолго?

– На пару дней. Может, дольше, может, меньше.

Рада скривила лицо. Ни одно из предложений ей не понравилось. Она бы предпочла быть подле Руслана, но трястись в повозке до соседнего града, а потом сидеть в горнице очередного постоялого двора не хотелось. В усадьбе же она оставалась один на один с Белолебедем.

– Я бы хотела в усадьбу, но там твой отец.

– И брат, – подмигнул Руслан. – Он не даст тебя в обиду.

– Серьёзно? – Рада поперхнулась, хотя не только удивление, но и смех пробивал её. – Не ревнуешь меня к Володе? Он же был моим женихом.

– Был. Но мужем стал я.

Руслан подошёл к девушке. Провёл носом ей по шее, выбивая дрожь едва ощутимыми прикосновениями. Спустил платье с её плеча и поцеловал кожу, которая тут же отозвалась мурашками.

– Ты что-нибудь чувствуешь к Володе?

Рада помотала головой:

– Он мне как друг, брат.

– А что-нибудь чувствовала? Что между вами было?

– Симпатия, не больше. Я его приворожила, но приворот спал, как и влюблённость. Были… поцелуи, – смутившись, призналась девушка. Сразу же припомнила неудачное ограбление: – Но твой поцелуй был первым.

Руслан слегка оттянул ткань платья на груди Рады. Примкнул губами к коже, проник языком в ложбинку, заставляя грудь налиться возбуждением. Дорожка из поцелуев вернула его к шее девушки. А дальше Рада, сама не выдержав, притянула его к своим губам. Руки Руслана гуляли от её талии к груди, сжимали платье, мечтая избавиться от мешающей ткани. Он ласкал и посасывал её язык, кусал губы, а она забывала, как дышать.

– И чьи поцелуи тебе больше нравятся? Мои или Володины? – с усмешкой уточнил юноша, отстранившись.

– Твои, – прошептала Рада. Голова кружилась, а губы пульсировали.

– Значит, мне не о чем беспокоиться. Тебе Володя не интересен, а он хоть и влюбчивый, но честный, к жене брата приставать не будет.

– В отличие от тебя, – озорно улыбнулась девушка.

– Я был вынужден.

– Я не пожалела об этом.

Руслан ответил на улыбку. Запустил руку в волосы, причёсывая их, и оглянулся на дверь.

– Я бы с удовольствием повторил вчерашний вечер, но мне правда надо работать. Быстрее закончу – быстрее вернусь в усадьбу. Сейчас распоряжусь, чтобы тебя отвезли домой.

Он чмокнул девушку в нос, она хихикнула и отпустила его с ноткой грусти.

Когда повозка была готова, Руслан позвал её вниз. Попрощались сдержанным поцелуем, но когда Рада собралась залезать в повозку, муж задержал её. Она вопросительно посмотрела на него.

– Помнишь, я говорил, что кто-то до меня ездил в твою деревню и расспрашивал о тебе? Что, если это был не отец, а Володя? Он узнал твою историю, потому и поддержал мой обман, встал на нашу сторону?

Рада округлила глаза. Такая версия изумила её, и первым порывом было сказать «нет», но тут на ум пришла фраза Володи: «Я знаю больше, чем говорю». Это много объяснило бы. Но всё же…

– Да нет, не может быть. Зачем ему вообще интересоваться этим? Да и когда бы он успел? Он же проспал весь день после свадьбы.

– Не весь, – поправил её Руслан. – Володя просыпался утром, разговаривал с отцом после вашей ссоры. Его видели рядом с горницей отца.

Рада закрыла рот рукой, шепча:

– Он мог подслушать. Твой отец тогда сознался, что приказал убить меня, и я еле выжила, – вспомнила девушка.

– Мог. Володя хоть не дурак, мог сразу всё понять. Ладно, это лишь догадки, я ничего не утверждаю, – решил Руслан. – Просто подумай над этим. И над другим, – выделил он. Рада сразу поняла, о чём речь: о том, готова ли она открыть мужу свои тайны и отказаться от мести. – Я вернусь через пару дней, поэтому у тебя есть время, чтобы всё решить.

Рада кивнула. Руслан отпустил её руку, и повозка тронулась.

Пару часов повозка мчала девушку до усадьбы. Городской воздух, полный пыли и въедливых запахов, сменился лесной свежестью. Рада откинулась на сиденье и следила за дорогой. Сердце билось ритмично, под стук колёс. За деревьями уже угадывалась белая ограда усадьбы, и вскоре за поворотом должна была начаться прямая дорога до ворот. Девушка углубилась в свои мысли, размышляла, как её встретит Белолебедь – хотя как раз его она хотела видеть в последнюю очередь. Действительно ли он пойдёт на поводу у сына и оставит невестку в покое? Или всё ж затихнет на время, но потом избавится от неё?

За своими размышлениями Рада не расслышала посторонний звук, а после, взглянув на дорогу, оторопела. Навстречу повозке мчался верхом Белолебедь. Возница побледнел, замедлился и остановился одновременно с купцом. Лошади зафыркали, забили копытами. Филипп тяжело спешился, плотные бока мешали ему двигаться быстро, а Рада машинально ухватилась за деревянный край повозки и следила за приближением Белолебедя.

– Вылезай, – приказал он ей.

– Нет. – Она сильнее стиснула край повозки, как руку матери.

– Вылезай. Мы всего лишь поговорим.

Рада помотала головой. Она смотрела на купца из повозки, сверху вниз, и это немного придавало ей уверенности и чувство защиты, хоть она и была напугана.

– В усадьбу я тебя сейчас всё равно не пущу. И он, – Белолебедь кивнул на возницу, – не повезёт без моего разрешения. Кто платит двойное жалование, тот и раздаёт приказы, верно?

Девушка растерянно взглянула на возницу. Тот отвёл взгляд, будто бы рассматривал небо и ничего не слышал. Предатель, как и большинство слуг Белолебедя, предпочёл закрыть глаза на бесчинства за двойное жалование. Рада до крови прикусила губу. Наткнулась взглядом на белую ограду усадьбы, по памяти оценила расстояние до ворот и решила:

– Я пешком дойду.

Белолебедь усмехнулся. С картинной учтивостью подал руку, чтобы помочь девушке спуститься с повозки. Она была уверена: если не спустится сама, то по его приказу возница поможет её стащить. А что дальше? Поволокут в лес, убьют? Побеги она вперёд или назад – далеко не уйти, её догонят для «разговора», один на лошади, второй на повозке. Но с двух сторон дорогу обступают деревья, и Рада в случае чего могла затеряться в лесу. Туда преследователи на лошадях не смогут поскакать, а телосложение не позволит им бежать быстро, в отличие от юркой девушки, которая не в первый раз прячется от погони в лесных зарослях.

Решено.

Видно, Рада слишком долго продумывала план побега, потому как Белолебедь грубо напомнил ей, хватая за руку:

– Спускайся.

Пришлось подчиниться. Пару секунд спустя под ногами девушки был уже не дощатый пол повозки, а плотная пыльная земля со следами копыт и колеёй от колёс. Рада сделала шаг вперёд, но туша Белолебедя перекрыла ей ход. Он миролюбиво махнул рукой в сторону лесной тропы:

– Прогуляемся?

Его вопрос больше походил на утверждение, купец готов был услышать лишь положительный ответ. «В усадьбу я тебя сейчас всё равно не пущу», – припомнила девушка. Буравить Белолебедя взглядом, чтоб он уступил дорогу, было бессмысленно. Она настороженно кивнула. В конце концов, как Рада решила ранее: в лесу больше шансов оторваться от преследователей.

– Жди меня здесь, – приказал Филипп вознице.

«Меня», – слово резануло девушку. Значит, возвратиться к повозке купец планирует без неё. Рада тут же нырнула в глубину сознания, попыталась докричаться до Тьмы, которая последние дни в присутствии Руслана предпочла прятаться. Теперь она была нужна. Жар заструился по жилам, тело по клеточкам стало заполняться Тьмой. Она не даст себя и свою хозяйку в обиду. Жажда мести возобладала с новой силой, Рада уже не как жертва, а как хищница, чувствующая кровь, смотрела на Белолебедя. Но всё же она не позволила Тьме полностью завладеть собой. Ей нужна была только защита, а не нападение, иначе Тёмная сущность станет сильнее благодаря крови врага.

Купец убедился, что девушка следует за ним, и зашагал по тропе. Он шёл медленно, выпятив вперёд грудь в расшитом кафтане и заложив руки за спину. Иногда оборачивался на Раду и дарил ей оскал, который пытался замаскировать под добродушие. Она держалась на расстоянии. Хотела понять, что задумал Белолебедь, а его обещаниям «просто поговорить» она не верила. Девушка часто озиралась. Дорога с повозкой давно скрылись за деревьями, и путников обступили широкие стволы, когтистые ветки, связанные паутиной, и скользкие корни. Птицы не щебетали, а кроны деревьев закрывали солнце, погружая лес во мрак и прохладу. Рада двигалась осторожно. Бежать пока не торопилась, как и купец не торопился начинать разговор. Оба чего-то выжидали. Когда путь пересёк неширокий ручей, Белолебедь перемахнул его в один шаг, а девушка нарочно наступила в воду. Она мысленно позвала русалок. Хоть день и был в зените и утопленницы спали, но к ночи вода должна была передать им зов о помощи. Всё лучше, чем ничего.

Путники вскоре выбрались на достаточно протоптанную тропу. Здесь, видно, прогуливались грибники или охотники, потому что ветки по бокам были обломаны, а трава примята. От ощущения, что рядом могут быть люди, Раде на душе стало спокойнее. Она остановилась и прямо спросила у Белолебедя:

– Чего вы хотите?

Он повернулся к девушке. Помолчал, оттягивая время признания.

– Чтобы тебя не было.

– Однако я есть, – Рада вскинула подбородок. – И никуда не денусь.

– Жаль.

– Вы хотите убить меня?

– Хочу, – купец даже не задумался над ответом. – Но я тебя не убью.

– Кто-то сделает это за вас? – догадалась девушка, холодея.

Белолебедь не ответил. Он неспешно шёл вперёд. Она угрожающе проговорила ему вслед, выпуская наружу Тьму:

– Вы же знаете, что я могу защититься. И не только.

Рада многозначительно хмыкнула, оглядывая царапины на лице купца, метки, которые оставила на нём Тьма.

– Знаю, – равнодушно кивнул Белолебедь. Он поморщился, оглядев тёмный ореол вокруг девушки. – И ты тоже знаешь, что я могу защититься от этого.

Тьма зашипела внутри. Она схлестнулась бы с купцом, если бы Рада её не придержала. Да, купец мог защититься, но не всегда – по ночам Тьма набирала силу и могла прорвать его таинственную броню. Сейчас, пока солнце стояло высоко, Тёмная сущность не победила бы, но и не проиграла. Она расправила когти, девушка ощутила, как они удлинились и отяжелели. Купец проследил за этим и поджал губы. Сделал шаг навстречу.

– Ты пытаешься отобрать моих сыновей, – сквозь зубы сказал он.

Рада отступила в сторону, позволяя Белолебедю обогнуть её.

– Володя привёл тебя в дом, представил своей невестой. Он добрый и легкомысленный, а ты этим воспользовалась, а потом бросила его. И всё равно заставила встать на твою сторону. Ты знала, что он подслушал наш разговор об убийстве? Не знала? А он разозлился на меня, хотя должен был злиться на тебя. И решил поступить справедливо, исправить мои «ошибки», – купец скривился. – А Руслан… Руслан тоже слишком честный и справедливый, потому защищает тебя. Я, наверно, плохой отец. А плохие родители воспитывают хороших детей. Ты обольстила моего младшего сына, потом изменила ему со старшим. Обоих очаровала, подмяла под себя. Ты разрушаешь мою семью.

– А вы убили мою семью, – бесцветным голосом напомнила девушка.

– И убил бы снова.

Рада замерла на месте. Купец ухмылялся, будто мысль об убийстве забавляла его. Девушка с удовольствием бросилась бы на него, расцарапала самодовольное лицо, но сдержалась. Зато не сдержала Тьму внутри. Та вмиг выбралась наружу, прыжок – и она с оглушающим визгом вцепилась в Белолебедя, а он ударил её, выбив в воздух едкий чёрно-серый дым. Рада тоже вскрикнула. Прикосновение купца будто обожгло Тьму, девушка ощутила её боль и тут же за невидимый поводок потянула её на себя.

– Стой, – прокричала она Тёмной.

Та, понимая, что сейчас не выстоит против Белолебедя, слилась с телом хозяйки. Купец с перекошенным лицом кинулся вслед за ней.

– Мерзавка!

Его кулак пронёсся рядом с девушкой. Она успела отпрыгнуть, а потом не раздумывая нырнула в лесные заросли. Рада легко выгибалась и пролезала между сплетённых между собой веток, а вот Белолебедя они останавливали, трещали и едва гнулись, когда он пытался догнать девушку. Её расчёт оказался верен: в лесу она была быстрее него. Раде и самой было тяжело продираться через лесную гущу, потому вскоре она выбралась обратно на тропу. Согнулась пополам, позволила себе пару секунд отдышаться. Потом побежала дальше. Краем глаза отметила, что Белолебедь тоже вылез из чащи и пустился следом. В боку закололо, но девушка вжала руку в живот, чтобы унять боль, и ускорилась. Ноги заплетались в длинном подоле, она спотыкалась о кочки и вмятины на тропе. Рада еле двигалась, едва не падала на землю, но из-за купца, который пыхтел в попытке догнать её, не останавливалась ни на миг. Надо было оторваться от него и затеряться в лесу. Спрятаться за деревом или схорониться в овражке, переждать, пока он уйдёт. Вряд ли Белолебедь умеет читать по следам. Он купец, а не охотник.

Сквозь шум в ушах Рада почти не слышала его шаги. Знала, что он догоняет её, но не слышала. Она с трудом дышала и часто прикрывала глаза, которые щипало от поднявшейся пыли. Казалось, что это лишь дурной сон, просто слишком реальный. Ещё утром девушка нежилась в постели с мужем, а сейчас мчится по лесу, чтобы спастись от смерти. Нельзя дать Белолебедю победить. Рада на ходу обернулась проверить, далеко ли он: купец отставал. Он тоже с кислым лицом держался за бок и прихрамывал.

«Не догонит», – зло улыбнулась девушка. А потом почувствовала, что летит в пропасть. Она вскрикнула, в глазах потемнело. Падение оказалось недолгим. Тело сразу же заныло, Рада поняла, что лежит на земле, уткнувшись лицом в сухие листья. Она попыталась встать. Подогнула колени, которые отзывались тянущей болью, опёрлась на ладони, под которыми грязно-серые листья ломались в труху. Глаза слезились, девушка не могла толком рассмотреть ничего вокруг. Не найдя в себе сил подняться, она охнула и перевернулась на спину. Грудь вздымалась в хриплых вздохах. С неба сыпались мелкие палочки, камни и травинки. Рада прикрылась от них и закашляла. Потом всё же смогла оглядеться и поняла, что лежит в яме примерно в сажень высотой, видно, попала в капкан, который охотники подготовили для диких животных.

Белолебедя она заметила далеко не сразу. Он склонился над обрывом и осторожно, чтобы не соскользнуть вниз, присел у его края. Рада оказалась в ловушке. От преследователя она отбилась – спускаться он не собирался, – но и выбраться из ямы не могла, тем более левая нога плохо слушалась, саднила при любом движении. Девушка закрыла лицо руками. Похоже, Белолебедь специально загнал её сюда, как зверя, ведь своими руками он обещал её не убивать.

– Вы знали, – Рада с хрипом вытолкнула из себя эти слова. – Знали, что тут капканы.

Купец кивнул:

– Знал. Это же мой лес.

Сейчас на его лице не было злости, только хмурое торжество. Он оглядел яму и девушку, которая на её дне морщилась от боли.

– Сама ты не выберешься, – холодно произнёс он.

– Я буду звать на помощь.

– Зови. – Белолебедь встал и принялся водить ногой по краю ямы, скидывая в неё мелкий мусор. – Кое-кто придёт к тебе вечером.

Рада встрепенулась. Ничего особенного купец не сказал, но всё же необъяснимый страх сжал внутренности до того, что девушку замутило. На ум пришла догадка, которая казалась нереальной.

– Кто? – спросила она, сжимая листья трясущимися пальцами.

– Ты его знаешь. – Купец наклонил голову вбок. – Он давно тебя ищет.

– Кто?

Ответ она слышать не хотела. Но Белолебедь, растянув губы в гаденькой улыбке, рассказал:

– Морок.

Рада сглотнула.

– Откуда вы его знаете?

– О-о, – загадочно растянул купец. – Когда у меня есть враги, их враги быстро становятся моими друзьями. Он сам нашёл меня. Пока вы с Русланом уехали, вечером в усадьбу постучался мужчина, представился Мороком. Сказал, что может помочь мне. Попросил отдать ему то, от чего я хочу избавиться.

– От меня, – утвердила девушка.

– Разве я мог отказаться? – издевательски спросил купец. – Морок всего-то попросил завести тебя ночью в лес, а я придумал оставить тебя в капкане, чтоб наверняка.

– Руслан вас возненавидит, когда узнает об этом. – Рада понимала, что умолять и взывать к совести Белолебедя бесполезно, но, возможно, ради сына он смилостивится.

– Руслан? Он попросил, чтоб я изменил приказ для Прохора – я это сделал. Попросил, что я не трогал тебя – я и это готов сделать. Но всё же ты умрёшь. – Купец снова присел на край ямы. – Неважно, что будет дальше, разозлится Руслан или нет, главное, что я спасу семью. Будь ты на моём месте, поступила бы иначе?

– Нет.

– Вот видишь. – Голос Белолебедя стал почти что ласковым. – Ты хочешь убить меня, а я тебя. Смерть одного из нас неизбежна. А я пока не планирую умирать.

– Я тоже.

Рада сжала кулаки, а купец лишь хмыкнул и отошёл от капкана. Девушка слышала его отдаляющиеся шаги, а когда те стихли, дала волю слезам. Они бесцветными змейками набрались в глазах, заслоняя обзор, и поползли по щекам. Белолебедь перехитрил её. Слишком далеко он зашёл ради «спасения семьи», но отдавать свою жизнь Рада была не готова. Она должна была бороться до конца.

Спина онемела и окоченела от ледяной земли, и девушка с кряхтением приподнялась, волоча саднящую ногу. Поморщилась, растёрла больное место руками. Огляделась. Приходилось высоко задирать голову, чтобы увидеть край ямы – она была слишком высока. Цепляясь за грязные стены, девушка встала на ноги. Хромая, прошлась по кругу. Она ощупывала стены, чтобы найти твёрдую почву, по которой можно было бы вылезти наверх. Рада сделала несколько углублений, чтобы вставить туда ноги, и попыталась подняться. Земля оказалась слишком рыхлой от влажности. Она комьями осыпалась на девушку, а ноги и руки скользили по ней. Рада ухватилась за растения, что склонялись с края ямы, но и те не удержались в почве, девушка вырвала их с корнями и взревела от бессилия. Рыдая, она долго елозила пальцами по земле, пыталась держаться хоть за что, лишь бы выбраться наружу, но не получалось. Всё напрасно. Она лишь вся перепачкалась, поломала ногти и содрала кожу на пальцах.

Девушка рухнула на землю. В яме до того пахло сыростью, что было тяжело дышать, голова болела и кружилась. Выхода не было. Раз не получается спастись самой, она позволила Тьме выйти наружу. Та кидалась на стены, карабкалась и с визгом падала, как дикая кошка. На земле виднелись рытвины от её когтей, а тёмный дым поглощал свежий воздух, мешал дышать. Рада зажала уши руками и зажмурилась. Не хотелось ни видеть, ни слышать, как Тьма бьётся в истерике, понимая, что пойдёт на корм Мороку. Тёмная хотела свободы, а не нового заточения. Она боролась.

А Рада, кажется, сдалась. Она толком и встать не могла, после нескольких попыток выбраться наверх нога разболелась ещё сильнее, распухла, больно было не то что наступить, а даже дотронуться до неё. Ждать помощи было неоткуда. Девушка пробовала кричать, надеялась, что по лесу будет кто-нибудь проходить, но никто не откликнулся на зов. А день тем временем затухал. Небо стало блёклым, сумерки поглощали лес. Зябкий ветер долетал до ямы, где томилась Рада, и она обхватила себя руками, потирая замерзающую кожу. Она уже не кричала и не пыталась выбраться. Тьма тоже притихла, видимо, собиралась с силами перед схваткой с Мороком.

Последние солнечные лучи отступили. На лес словно набросили чёрное покрывало, сквозь прорези которого виднелись звёзды. Всё стихло. Грудь Рады едва вздымалась, девушка неслышно дышала, прислушиваясь к звукам снаружи. Тьма спряталась внутри неё, человеческое тело было её единственным щитом от врага. Шелест листвы убаюкивал, тихая песнь природы разлеталась по лесу. Изредка раздавалось уханье совы – она шумно хлопала крыльями, перелетая с ветки на ветку над капканом.

Шаги девушка различила не сразу. Видимо, задумалась и задремала, но Тьма заворочалась внутри, заставляя хозяйку проснуться. Рада встрепенулась. Страх овладевал телом, как лихорадка, и девушку бросало из жара в холод. Она дыхнула на руки, проверяя, не появится ли пар, как зимой – ведь Морок всегда приносил с собой стужу. Но ничего толком не различила в темноте. Нашла под рукой небольшую палку, сжала её и услышала требовательный голос:

– Рада!

– Рада!

Девушка вздрогнула. Лес разносил голос, вплетая в него свои звуки и изменяя, но она всё равно узнала его. В висках застучало. Рада глубоко вдохнула, унимая биение сердца, и смахнула слезинки с ресниц. Палка выпала из рук. Девушка с кряхтением поднялась, впиваясь ногтями в рыхлую землю и подволакивая ногу.

– Рада! – повторилось снова.

Девушка откликнулась. Первые слова вышли хриплыми, как трение камня о древесину, едва слышными:

– Я здесь. – Она прочистила горло. – Здесь!

Шаги хаотично раздавались в округе, видно, тяжело было ориентироваться в темноте и тем более искать яму.

– Я здесь, – повторила Рада. И когда шаги раздались совсем рядом и над краем капкана показалось девичье лицо, она вскрикнула: – Осторожнее!

Грязные комья посыпались вниз, девушка едва успела прикрыться. Она отряхнула волосы и с радостным недоверием посмотрела наверх. Над ямой, аккуратно ступая на самый край и ощупывая землю, чтобы не провалиться, склонилась русалка. Венок чуть не упал с головы. Длинные тёмные волосы скрывали лицо, но Рада и без того узнала другиню – Пелагея. С утопленницы струилась вода, рубаха не успела обсохнуть после реки.

– Как тебя угораздило попасть сюда? – спросила русалка с задором, под которым скрывала волнение.

– Белолебедь, – коротко пояснила Рада. – Помоги выбраться.

– Держись.

Пелагея протянула руку. Девушка попыталась ухватиться, но пальцы заскользили, а земля вместе с мелким мусором полетела вниз. Русалка высунулась сильнее и сама чуть не завалилась в яму. Она пробовала и лечь на землю, чтобы точно не упасть, и протянуть длинную палку – но старания не увенчались успехом. У Рады не получалось вылезти. Надежда на спасение треснула, как глиняная миска, и едва ли осколки можно было собрать воедино.

Девушка со вздохом отступила назад и подула на ободранные ладони. Пелагея откинула палку. Уставила руки в бока, озираясь в поисках чего угодно, что могло бы помочь. Решимость улетучилась из её голоса, на смену пришло разочарование:

– Не получается!

– Белолебедь сговорился с Мороком, – обречённо рассказала Рада. – Он придёт за мной.

– Мерзавцы!

Русалка зашагала по краю ямы, примериваясь, чем ещё может помочь. Девушка остановила её:

– Позови кого-нибудь на помощь. Пожалуйста! – Рада умоляюще сложила руки. – Найди Володю, он поможет.

– Володя – это тот симпатичный молодец?

– Да!

– Ладно. Будь здесь.

– Да куда уж денусь, – буркнула Рада.

Русалка, вздохнув, посмотрела на неё и убежала. Когда звук её шагов заглох, девушка опустилась на землю и прислонилась спиной к вязкой «стене» ямы. Ей только и оставалось, что ждать. Она с тревогой припомнила, что утопленница не смогла пересечь озеро на границе леса и усадьбы, но Пелагея наверняка догадается идти другим путём, сразу к воротам, и оттуда звать на помощь. Иначе…

Морок наверняка уже учуял запах Тьмы.

Время шло. Сердце отбивало ритм каждой секунды, а надежда на спасение угасала.

– Нельзя было отпускать русалку, – ворчала Тьма. Она отделилась от девушки и сидела напротив неё, царапая когтями земляной пол и взбивая в воздух сухие листья. – Она ушла и не вернётся.

– Заткнись, – грубо оборвала её Рада.

– Как знаешь.

– Она вернётся. Позовёт Володю и вернётся, – настаивала девушка.

Она верила в то, что Пелагея хочет помочь. Но опасалась, что русалка не успеет вернуться вовремя. Время на дорогу туда, время на объяснения, время на дорогу обратно, – Рада примерно подсчитывала на пальцах, сколько это займёт, и ужасалась. От Морока её спасало только то, что он не знал точно, где искать девушку. А уж она будет сидеть тихо.

Минуты неслись быстро, как течение в горной речке, но для Рады время будто остановилось. Она дрожала на дне ямы-капкана, скрестив ноги под собой, и мысленно умоляла русалку поспешить. Тьма ковырялась рядом. Она первая услышала шаги и вытянула шею, прислушиваясь.

– Кто там? – шёпотом спросила её Рада.

Тёмная пожала плечами и на всякий случай нырнула в тело хозяйки. «Лучше сиди тихо», – проскрипела она изнутри. Девушка хоть и не желала подчиняться Тьме, совету её вняла. Прижалась к стене своей земляной темницы и затихла. Судя по звукам снаружи, шёл не один человек, а несколько, и Рада выдохнула. Морок пришёл бы один, значит, приближалась помощь.

– Рада, ты ещё там? – В подтверждение её мыслям раздался голос русалки.

– Да! Да! – вскрикнула девушка.

Шаги ускорились. Рада поднялась на ноги и с трепетным ожиданием смотрела наверх. Ладони озябли, она направила на них горячее дыхание и увидела пар. Тут же похолодела.

– Рада! – Над краем ямы появилась Пелагея, а рядом с ней – Володя и… Руслан. Последнего девушка увидеть не ожидала. Времени на расспросы терять не хотелось, она лишь прошептала его имя, и он улыбнулся.

– Морок где-то рядом, – предупредила девушка следом.

Руслан с Володей не поняли её предостережения, а русалка потёрла озябшие руки и закивала головой, приказывая братьям:

– Доставайте её, скорее!

Дело действительно пошло быстро и слаженно. Руслан спрыгнул в яму, помог жене выбраться, следом ухватился за Володю и поднялся наверх. Ни одной заминки, ни одной неудачи. Рада оказалась на свободе. Она держалась за мужа, чтобы не упасть, и крепко обнимала его, позабыв обо всём.

«Морок», – напомнила ей Тьма.

Хотела бы девушка отмахнуться, но по земле пополз лёд. Он трещал, обхватывая траву и корни деревьев, и Рада, впопыхах отстранившись от мужа, крикнула:

– Бежим!

– Что происходит? – нахмурился Руслан.

– Потом объясню, надо бежать.

Русалка подхватила её слова и потянула Володю за руку:

– Быстро!

Она взвизгнула и чуть не упала, когда лёд прошёлся по её лодыжке. Братья округлили глаза. Больше вопросов задавать не стали, кинулись прочь от ямы. Рада двигалась тяжело, нога отдавала болью, словно девушка наступала не на землю, а на колья. И всё же страх за свою жизнь заставлял её спешить. Руслан помогал ей, поддерживал за талию и переносил через ямы и кочки. Ребята не столько бежали, сколько продирались через заросли и пытались найти хоть какую захудалую тропу – темнота настолько слепила глаза, что не видно было ничего дальше вытянутой руки. Слышались охи и короткие приказы, в какую сторону идти. Поначалу все держались вместе, но вскоре Рада поняла, что голоса отдаляются и разбредаются по лесу. Если бы она не держала мужа за руку, то и он бы наверняка исчез во тьме.

Лёд словно гибкая живая лоза обвился вокруг ноги девушки и потянул её назад. Рада вскрикнула. Руслан дёрнул её к себе. Он не разбирал, что происходит, просто хотел защитить жену от таинственной и явно колдовской угрозы. Юноша пнул лёд и придавил его ногой. Послышался треск. Девушка отпрыгнула подальше, потянула Руслана к себе, повторяя, что надо бежать. Но муж не послушал, он всё наступал на лёд, а тот под его ногами начал шипеть и плавиться, как брошенный в ледяную воду раскалённый котелок. Морозные змеи испарялись, дым клубился над землёй и отползал подальше от юноши. Рада, прижавшись к дереву, с изумлением смотрела на эту сцену. Руслан нашёл защиту не только от её чар, но и от Морока, и это могло стать её спасением.

Не успела девушка мысленно закончить своё предположение, как лёд обогнул Руслана и проскользнул к ней. Она успела отскочить, а юноша недолго думая подхватил её на руки. Лёд врезался в него и отпрянул со злобным шипением. Рада вцепилась в плечи мужа. Сейчас она была почти в безопасности, но идти до усадьбы далеко, и Руслан вряд ли выдержит так долго нести её на руках. Она даже не помнила, в какой стороне усадьба. Лес смешался, казался одинаковым со всех сторон. Одинаково мрачным и беспросветным. Одно хорошо – лёд понял, что до девушки ему не добраться, и начал отползать, отправился к своему хозяину, как скулящий щенок, которого пнули в подворотне. Руслан с настороженным видом наблюдал за ним. Рада знала: бояться надо не льда, а того, кто им управляет.

– Надо уходить, – напомнила она, когда лёд испарился.

Руслан кивнул. Лишних вопросов сейчас задавать не стал – дрожащий голос девушки красноречиво доносил до него, что уходить действительно надо. Юноша повертелся, разглядывая округу, и неуверенно зашагал вперёд. Рада выдохнула. Лучше они ошибутся дорогой, чем будут стоять на месте и станут жертвами Морока.

Через какое-то время среди деревьев показался слабый просвет. Руслан поспешил туда, и вскоре они выбрались на дорогу. Он поставил девушку на ноги. Вытер вспотевший лоб, перевёл дыхание. Рада тем временем обняла себя, подрагивая от холода и испуга. Она постоянно оборачивалась к лесу, всматривалась во тьму и прислушивалась к звукам. Треск веток – и девушка вмиг прижалась к мужу. От резкого движения больную ногу стрельнуло, и Рада, скривившись, поджала её под себя.

– Нам, кажется, туда, – Руслан кивнул подбородком на уходящую за поворот дорогу.

Девушка молча согласилась. Он вновь подхватил её на руки. Льда он больше не опасался, но понимал, что Рада покалечила ногу и сама добраться до усадьбы не сможет. Руслан шагал довольно быстро, но рваное дыхание выдавало его усталость.

– Я пойду сама, – решила девушка.

– Нет, – дал он ответ сквозь зубы.

Рада вопреки его решению всё же спустилась на землю. Сделала пару шагов и, ойкнув, остановилась. Руслан молча подхватил её и двинулся дальше.

– Долго нам идти?

– Не идти. – Он указал за поворот дороги.

Рада присмотрелась, и оба облегчённо выдохнули: поодаль стояли две лошади.

– А ты думала мы с Володей пешком сюда добирались? – повеселевшим голосом спросил Руслан. – Поехали.

Он подсадил девушку на коня, сам взобрался позади неё. Вторую лошадь оставили для Володи. Раде не приходилось раньше скакать верхом, в лесу у Ягини лошадей не водилось, потому она вцепилась в поводья и растерянно оглянулась на мужа. Руслан приказал держаться крепко, ударил коня по бокам, и они помчались в усадьбу. Ветер свистел в ушах. Ездить верхом оказалось сложнее, чем девушка думала – её раскачивало из стороны в сторону, тело ломило от напряжения, и если бы Руслан не обнимал её, то она бы наверняка свалилась. Хотелось лишь одного: чтобы эта ночь поскорее закончилась.

Наивное желание, учитывая, что всё только началось.

До усадьбы было недалеко. Слуги заметили всадников и заранее открыли ворота. Когда конь остановился близ входа в дом, Рада перевела дух и оглядела двор: нет ли поблизости Белолебедя. Все толпились, суетились, гомонили. Сбивали с толку. Среди такого оживления она даже не сразу поняла, что Руслан уже спешился и зовёт её, подавая руку. Он помог спуститься. Тут же приказал, чтобы к девушке прислали врачевателя, и понёс её в опочивальню.

Юноша захлопнул дверь, отгораживая себя и жену от обеспокоенных слуг, и опустил её на кровать. Рада тут же со стоном облегчения вытянула ноги. Всё пульсировало от напряжения, и она не обращала внимания ни на грязное платье, ни на испачканные теперь в земле и пыли простыни. Ей необходим был глоток отдыха. Руслан тем временем подошёл к окну, напряжённо всматриваясь, потом вздохнул – отсюда не было видно дороги, по которой должен был возвращаться Володя. Занавеси надулись от ветра, и он соединил их. Отвернулся от окна. Рада сглотнула комок волнения, она понимала, что сейчас предстоит многое рассказать Руслану, и опасалась его реакции. Потому молчала, оттягивая момент признания. Юноша поймал её убегающий взгляд и шумно зашагал по опочивальне, а после присел рядом. Его требовательный, властный тон не оставлял выбора.

– Ну, теперь ты объяснишь, что происходит?

– Да, – Рада кивнула. – А что рассказала Пелагея? Как нашла вас?

– Я встретил её и Володю, когда возвращался домой. Думал, что задержусь в соседнем граде, но проблема оказалась не так уж велика, как мне передали, потому управился быстро. И вот меж лесом и оградой я увидел брата. Сначала подумал, что он, как обычно, едет развлекаться с девицей, но слишком уж он был взволнован. И девица выглядела не менее странно. Она объяснила, что мой отец сговорился с неким Мороком, оставил тебя в лесу и теперь тебе нужна помощь. Всё так?

– Да.

– А теперь я хочу услышать историю с самого начала.

Рада прикусила губы.

– Кое-что ты уже знаешь, а насчёт остального… тебе многое не понравится.

– Мне и так уже многое не нравится. Рассказывай.

Грудь девушки приподнялась на вздохе.

– Я говорила тебе, что чудом выжила в тот день. Это неправда. Я умерла. – Рада подняла взгляд и повторила. – Умерла. Тётка обратилась к богине Моране, чтобы воскресить меня.

Руслан сжал губы. Скользнул взглядом по прикрытой платьем груди девушки, где притаился шрам.

– Дальше, – приказал он.

– Я ожила. Но у смерти есть своя цена, и чтобы вернуть меня из Нави, Морана вселила в меня Тьму.

Рада мысленно позвала Тёмную сущность. Та показалась Руслану. Кожа начала чернеть, едкий тёмный ореол окружил девушку, глаза тоже почернели – одним словом, живая девица превратилась во Тьму. Повинуясь озлобленному нутру, она растянула губы в ухмылке и обнажила острые зубы. Медленно провела по ним языком. Тёмная чувствовала себя вольготно, она наслаждалась страхом и отвращением, которые вызывала у людей. Но едва Руслан потянулся к ней, она напряжённо сжалась. А от его прикосновения к ладони с шипением вырвала руку и спряталась на глубине души Рады. Руслан горько хмыкнул.

– Тьма росла вместе со мной. Ей нужна была подпитка, – продолжила девушка. – Когда я впервые ограбила тебя, это увидел Морок. Так мы и познакомились. Он позвал меня учиться воровству, и тогда я многое о нём не знала, лишь замечала странности. Кощей и тётка предупреждали, что Морок опасен, и я решила уйти от него. Пряталась в лесу. Вдали от всех, в одиночестве я подружилась с русалками. Они научили меня чарующей песне. – Рада рассказывала всё кратко, вскользь, без подробностей, но в то же время старалась ничего не упустить, чтоб у Руслана больше не возникло вопросов. – Всё было хорошо, пока Морок обманом и угрозами не заставил участвовать в том ограблении… Хотел удержать меня после себя. А вскоре, когда я окончательно отказала ему, он потребовал плату за свою помощь. Он хотел забрать Тьму.

– И хорошо, пусть забрал бы, – поморщился Руслан.

Рада покачала головой:

– Если бы я могла просто избавиться от Тьмы, сделала бы это и без Морока. Но мы с Тьмой делим одно тело. Чтобы забрать её, Мороку пришлось бы убить меня. И потом, я ведь не просто так сказала про странности.

– Кто такой Морок? – догадался спросить Руслан.

– Бог обмана.

– Бог?

– А богиня Морана тебя не удивила?

– Она сделала то, что от неё ожидали. А Морок учил тебя воровству и сговорился с моим отцом. Так зачем ему Тьма?

– Чтобы стать сильнее. С помощью Тьмы, которую он высасывает из таких, как я, он может разрушить границу Нави и Яви. А потом завладеть миром живых.

Руслан потряс головой. Видно, пытался осмыслить и разложить по сундукам всё, что на него вывалила Рада. И то – история ещё не закончилась. Девушка возобновила рассказ:

– Потому я сбежала от Морока. Кощей обещал придумать способ, как оградить меня от него. Но сидеть взаперти в лесу я не могла, у меня были свои цели.

– Месть? – скривился Руслан.

– Да. – Рада знала, что он не хочет этого слышать, но пришлось признаться. – Я случайно познакомилась с твоим братом, околдовала его и попала сюда. Я должна была отомстить за семью. Твой отец убил их, и я в ответ желала смерти ему. У меня бы всё получилось, если бы ты не появился раньше времени. Твой отец, как и Прохор и любые другие слуги не узнали меня, потому что я наложила на себя морок. Но чары отчего-то не подействовали на тебя. Когда на следующий день после свадьбы твой отец очнулся и хотел выгнать меня, я обратилась за помощью к Тьме. Это было ошибкой. Тьма насыщается кровью, становится сильнее от неё. Если она убьёт твоего отца, то завладеет мной полностью – у нас одно тело на двоих, помнишь? А я этого не хочу.

С каждым словом девушки Руслан становился всё растеряннее и мрачнее. Ещё бы – в его сытую купеческую жизнь внезапно вмешались чары, боги и некая Тьма, которая живёт в его возлюбленной. Слишком непривычно для человека, который предпочитал всё держать под контролем.

– Но Тьма, как и остальное моё колдовство, не действует на тебя, – добавила Рада. – Ты нашёл способ уберечься от чар. Поделился им с отцом. – Она дождалась, пока Руслан кивнёт. – И усадьбу вы тоже как-то отгородили от любого колдовства. Морок и русалка пытались пробраться сюда через озеро, где нет ограды, но что-то не пустило их в усадьбу. Лёд Морока не действует на тебя. Он и моя Тьма боятся тебя, шипят и дымятся от прикосновения. Ты знаешь, как защититься. И, похоже, этим же способом я могу спастись от Морока.

Рада выжидающе посмотрела на мужа. Он всё понял и сейчас должен был назвать своё таинственное средство, но молчал. Медлил. Руслан никогда не спешил, всегда обдумывал дальнейшие шаги.

– Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе, – задумчиво произнёс он. Это был не вопрос – утверждение.

– Да.

– Допустим, я назову способ. А что будет потом?

– Я отгорожусь от Морока.

– Я спрашиваю не про это. От Морока я могу отгородить тебя и сам, тебе для этого не обязательно знать мой способ. Что будет с моим отцом? Ведь если ты узнаешь, как он защищается от чар, то найдёшь способ их обойти. Я просил тебя отказаться от мести. Что ты решила?

Рада красноречиво промолчала, потупив взгляд.

– Ты ведь не откажешься от мести? – понял Руслан.

– Он убил меня, – девушка помотала головой. – И попытался сделать это снова.

– Я не защищаю и не оправдываю его, но…

– Ты не понимаешь? – перебила Рада. – Он не оставит меня в покое. Он так и сказал: либо он, либо я.

– Я с ним поговорю.

– Это бесполезно!

– Он мой отец.

– Он убийца.

– Он мой отец, и я прошу не трогать его, – Руслан был неумолим.

Разговор не задался. Муж и жена не слышали друг друга, словно их разделила пропасть, через которую они пытались докричаться, но долетало лишь обманчивое эхо: «убийца» с одной стороны и «мой отец» с другой. Рада закрыла лицо руками. Руслан её не понимал и вряд ли когда-нибудь смог понять, он пытался защитить семью, хотя образ той семьи давно трещал по швам. Он резко поднялся с кровати и зашагал по опочивальне.

– Твой отец уничтожил мою семью! – в отчаянии напомнила девушка. – Убил мать, сестёр, братьев и меня!

Руслан замер. Губы у него были стиснуты, руки сжимались в кулаки. Он стоял возле окна, пытаясь отдышаться, и почти не смотрел на Раду.

– Месть не вернёт тебе семью, – глухо прозвучал его голос. – И не позволит построить новую.

– Я росла с мыслью о мести. Она – вся моя жизнь.

Руслан ударил ладонью по стене. Рада зажмурилась, качнув головой. Ситуация казалась безвыходной: она не могла отказаться от мести, хотя и сомневалась в её необходимости, а он не мог принять это решение. Руслан любил отца, прекрасно осознавая его недостатки, ведь дети любят своих родителей, даже самых ужасных. Это их природа.

Он, верно, хотел сказать что-то ещё, но в дверь постучались. Юноша отнял руку от стены и выпрямился, разрешая гостю зайти. На пороге появился врачеватель. Руслан коротко дал ему указания, что делать, и вышел из опочивальни, не оборачиваясь на девушку. Губы у неё дрожали, она готова была сорваться на плач, но пока держалась. Не хотелось рыдать при врачевателе, она не готова была разделить душевную боль с посторонними. У выхода Руслан остановился и, всё так же не смотря на Раду, уточнил у врачевателя:

– Володя вернулся?

Тот помотал головой и, не теряя времени, принялся осматривать ногу девушки. Рада замерла. Прикосновение врачевателя отдалось болью, но она лишь легонько скривилась, проваливаясь в свои мысли. Напоминание о Володе озаботило её. Девушка припомнила, как русалка облизывала губы, поглядывая на него, и как ухватила его за руку, когда они убегали от капкана. Володя, в отличие от Руслана, не был защищён от чар, и оставаться рядом с хищной русалкой ему было опасно.

– Руслан! – спешно окликнула девушка, пока дверь за ним не захлопнулась.

Он обернулся. Вид у него был не злой, но вымотанный.

– Что?

– Ты должен найти Володю. Моя дружка, она… – девушка покосилась на врачевателя, при котором не стоило обсуждать тему напрямую. – Она научила меня петь. И она может быть опасна для Володи.

Руслан задержал на Раде долгий взгляд, но ничего не ответил. Он нарочно хлопнул дверью, и в коридоре послышались торопливые шаги: поспешил на помощь брату. А девушка откинулась на ложе и терпеливо отвечала на вопросы врачевателя, чтобы он мог её поскорее вылечить. Рада посмотрела в потолок. Где-то там находилась горница Филиппа Белолебедя, который заслуживал мести.

Вскоре девушка осталась одна. Стены опочивальни, словно решётка темницы, ограждали её от необдуманных поступков. А Тьма нашёптывала: «Сейчас самое время!»

Самое время для мести. Раду одолевали эмоции, а Белолебедь был один, без охраны в виде сыновей. И всё же что-то девушку останавливало, и она шикала на Тьму, чтоб та замолкла и не искушала её.

Не спалось. Тьма не останавливалась в своих уговорах, да и эмоции – от ужаса до облегчения – наполняли Раду, не оставляя места для сна. Она ворочалась в постели, мяла простынь и переворачивала подушку, которая из-за долгого засыпания казалась неудобной. Ещё и голоса в коридоре отвлекали: кто-то глухо переговаривался у самой двери в опочивальню. Рада встала и, прихрамывая, направилась к выходу. Она выглянула в коридор и увидела поблизости двух стражей. На её немой вопрос они пояснили:

– Руслан Филиппович попросил приглядеть за вами. Приказал никого не впускать к вам и вас не выпускать до его возвращения.

– Вознице он тоже приказал доставить меня в усадьбу, – ехидно отозвалась девушка, но спорить не стала.

Стоило ожидать такого решения от Руслана, и противиться было бессмысленно. Рада закрылась в опочивальне. Хоть остаток ночи она надеялась провести в спокойствии и безопасности. После её появления в коридоре стражи то ли молчали, то ли разговаривали тихо, чтобы не докучать девушке, и она, зарывшись в одеяло, вновь попробовала уснуть. Мысли постоянно возвращались к Руслану, к их последнему разговору и случайной ссоре. На эмоциях Рада спорила с ним, пыталась доказать, что он не прав, но сейчас, переосмыслив его слова, поняла: всё же прав. Он пытался уберечь не только семью, но и жену, правда, обе стороны оказались неподвластны его желаниям.

За своими мыслями Рада почти провалилась в дрёму. Она уже не чувствовала тяжести одеяла и неудобства подушки, ей чудились образы сна, но шум, донёсшийся из коридора, распугал их, разогнал как дымку. Девушка хмуро открыла глаза и прислушалась. Она облегчённо выдохнула, когда разобрала голоса Руслана и Володи – вернулись! Дверь в опочивальню отворилась, и Рада резко зажмурилась, делая вид, что спит. Ей пока нечего было сказать мужу.

– Спит, – тихо раздался его голос, и дверь с щелчком закрылась.

Руслан распустил молодцев, которые охраняли вход в опочивальню девушки. Их стройный шаг гулко разнёсся в коридоре, а вскоре стих, но тишина хранилась недолго: зазвучали голоса братьев.

– Ты пойдёшь к отцу? – Рада различила голос Володи.

– Нет, позже. Сначала мне надо остыть.

Снова раздался щелчок двери, на этот раз в соседней опочивальне, и девушка догадалась, что оба брата зашли к Руслану. Она соскочила с кровати и, аккуратно ступая по дощатому полу – уже выучила, какая перекладина скрипит, а какая нет, – добралась до стены, отделяющей её от опочивальни мужа. Рада приникла ухом к перегородке. Затаила дыхание и прислушалась, благо, внутренние стены усадьбы были не слишком толстыми.

– Я думал, тебя придётся спасать от русалки, – Руслан пытался говорить строго, и всё же голос казался добрым, слегка насмешливым. – Ты вообще в курсе, что они опасны, мужчин топят?

Володя хохотнул:

– Мы с Пелагеей нашли общий язык.

– Это я заметил, сложно в темноте было разобрать, где кончается твой и начинается её, знаешь ли.

– Ну и мог бы не отвлекать, – беспечно отозвался Володя. – Может, не только языками обменялись бы.

Рада отпрянула от стены и, прикрыв рот, подавила смешок. К щекам прилила краска. Русалки любят играться с мужчинами, заманивать их, увлекать, чтобы потом насладиться кровью, но у Пелагеи было достаточно времени, чтобы от первого пункта перейти к последнему. Она же остановилась на поцелуях. Пожалела Володю или он ей понравился? Не столь важно – разговор за стеной из шутливого превратился в серьёзный.

– Значит, ты знал всё с самого начала? – поинтересовался Руслан.

– Смотря что считать началом. Кое-что я узнал ещё до знакомства с Радой. Я никому не рассказывал об одном случае, считал глупостью… Встретил гадалку на базаре. Она меня отчего-то приметила и вызвалась судьбу мою рассказать…

– …так она сказала. Я ничего не понял тогда, но слова в память врезались. Гадалка указала на девицу, которая торговкой работала. На Раду. Я приметил, что она красива, и всё на том. Но ты в ту пору лавку в граде открыл, меня постоянно туда приглашал, чтоб помог тебе. Я, правда, больше по базару болтался, чем тебе помогал. Постоянно мимо Рады проходил, потому всё-таки и решил познакомиться с ней. Так всё с ней и началось. Представил её отцу и тебе. Сам знаешь, как потом всё обернулось, – вздохнул Володя. – А наутро после свадьбы я подслушал разговор отца и Рады. Тогда я ещё ничего не знал и не понимал, хотя многое прояснилось бы, если бы вспомнил о пророчестве гадалки. Когда я проснулся, думал, что женат, и жалел об этом. Рада, конечно, красивая девица, но не знаю, что мне в голову взбрело, что я её замуж сразу позвал…

– Приворотное зелье, – подсказал Руслан.

Рада вновь покраснела. За стеной долго молчали, видимо, Володя обдумывал слова брата. Потом он вновь заговорил:

– Так вот. Видимо, действие приворота выветрилось, и я пожалел о свадьбе. Хотел пойти к отцу, но он оказался занят, и я думал переждать в соседней горнице. Так и подслушал разговор. Сначала мало что понимал: отец угрожал Раде, желал её изгнать, предлагал откуп. А она обвинила его в убийстве. Из-за наследства. И я вспомнил детство, как раз когда дядя умер. У отца тогда плохо шла торговля, денег было в обрез, а дядя оставил наследство внезапно объявившемуся сыну. Потом дела пошли в гору, отец отвоевал наследство. Теперь понятно, каким способом.

Рада тяжело вздохнула одновременно с Володей. В его голосе слышалось искреннее сочувствие и стыд.

– Отец признал вину, – продолжился рассказ. – Я не знаю, что случилось в горнице, почему он испугался Раду и закричал… Но догадался потом, что если её убили – то что-то в ней нечистое есть, тёмное, как сказала гадалка. Этого отец и боится. Она убежала из горницы, а я пошёл к отцу. Мы поругались. Я злился на его поступок, а он злился, что я не встал на его сторону. Тогда-то он и рассказал, что Рада вышла замуж за тебя, надеялся, что я возненавижу её, но этого не произошло. Мне стало её жаль. Я обижался, ревновал, но и жалел тоже. Мне надо было всё обдумать, поэтому я уехал. Отец во время разговора обронил название деревни – Сосенки – я туда и отправился, чтобы всё разузнать и заодно развеяться. А местные уже и про колдунью-отшельницу рассказали, и про то ли сгоревшую, то ли пропавшую девочку, и на русалок намекнули. Вот как-то так.

Рада представила, что Володя сейчас развёл руками. Что ж, вот что означали его слова «я знаю больше, чем говорю».

– После поездки я пришёл к Раде. Не стал ей признаваться, что всё знаю, хотелось послушать её версию. Но она, конечно, не поделилась со мной такими тайнами.

– Таким сложно делиться, – поддержал Руслан. – Тем более, мы сыновья её врага. С чего ей доверять нам?

– Ни с чего, – согласился Володя. – Поэтому я и сделал вид, что ничего не знаю, но поддержал Раду. Я даже обрадовался, что не успел стать её мужем, но готов был стать другом. Защищал её от отца, да и от тебя поначалу.

– Я потом тоже узнал правду, – пристыженно сказал Руслан. – И отвернулся от отца.

– Но всё же он наш отец.

– Она хочет ему отомстить.

– Я бы на её месте тоже этого хотел, – грустно усмехнулся Володя. – Но будем надеяться, она передумает.

Повисла тишина. Рада тяжело вдыхала воздух, наполненный печальным напряжением. Она зажмурилась, отстраняясь от стены, а после навалилась на неё спиной. Надо было отдышаться. Руслан и Володя хотели, чтобы она передумала, отказалась от мести. Месть разрушила бы всё, так стоило ли хвататься за неё? Одна слезинка пробилась наружу и скатилась по щеке. Рада моргнула, пропуская наружу ещё слёзы. Они повисали на ресницах, а после капали вниз, на босые ноги, которые она до сих пор не отмыла от лесной грязи. Рада поглядела на них. Стоило вновь разозлиться на Белолебедя за то, что загнал её в капкан и оставил на растерзание Мороку, но отчего-то злость не появилась.

– Ты передумала убивать его? – послышался скрипучий голос.

Девушка перевела взгляд от пола к кровати. Там в чёрном одеянии, накинув одну костлявую ногу на другую, сидела Тьма. Она с вызовом смотрела на Раду.

– Передумала?

– Нет.

– Уверена? – Тьма усмехнулась.

Рада отстранилась от стены. Добрела до кровати и уселась рядом с Тьмой, избегая её пронизывающего взгляда. Сжала и разжала ткань рубахи и выдавила стон, урывая тем самым время на раздумья.

– Не передумала, – решила девушка.

Тьма схватила её за подбородок, разворачивая к себе. Её чёрные глаза ухватили взгляд Рады.

– Мы с тобой одно целое, забыла? – проскрипела Тёмная. – Я знаю все твои мысли. Ты его не убьёшь из-за них, – она кивнула в сторону стены. – А я убью.

– Я тебе запрещаю.

– Мне? – на губах Тьмы расцвела зловещая улыбка. – Ты не можешь мне ничего запретить.

Рада собралась возразить, да не успела. Тьма наотмашь ударила её по лицу. Девушку отбросило в сторону, она хотела вскрикнуть, но из её уст вырвался лишь глухой стон. А после всё померкло перед глазами. Кажется, щёлкнул дверной замок, но от удара в ушах стоял гул, и Рада не знала, слышала ли она это взаправду. Посмотреть тоже не могла – всё заволокло, будто ночью в снежную бурю. Девушка поняла, что Тьма не стала дожидаться её позволения и решила сама убить Белолебедя, причём прямо сейчас. Надо было остановить это. Позвать на помощь. Не дать Тьме насытиться кровью, стать сильнее и завладеть её телом.

Рада снова застонала и постаралась подняться. Вышло не с первой попытки, и когда девушка встала, её повело в сторону. Она едва успела придержаться за стену и, шатаясь и хромая, выбралась из опочивальни. Соседская дверь оказалась не заперта. Рада толкнула её и сама чуть не упала следом, но ухватилась за ручку. Две изумлённые пары глаз обратились к ней. Руслан тут же подорвался с места. Провёл пальцем по виску девушки, показывая ей кровь, а она не в силах объясниться зажмурилась.

– Что случилось? – голос Володи она еле расслышала сквозь плотный гул в ушах.

Рада качнула головой, разгоняя этот шум. Надо было сказать братьям, чтоб спасали отца. Она приоткрыла рот, но в этот момент тьма вновь заслонила взгляд, а в следующую секунду девушка будто очутилась за толщей воды. Она всё видела мутно и отдалённо, словно со стороны.

– Ваш отец мёртв. – Её голос проскрипел, как старые колёса. – Я убила его.

– Я убила его.

Такое не прощают.

Такое не понимают и не принимают.

Рада хотела бы остановиться, смолчать, но сказанного не воротишь: слова вырвались наружу ядовитыми стрелами. Руслан и Володя, которые стояли перед ней, не шелохнулись, словно удивление сковало их цепями. Она повторила:

– Я убила его. – Губы дрогнули в улыбке.

Только то были губы не Рады, а Тьмы. Девушка больше не принадлежала себе, Тьма захватила над ней власть и затолкала глубоко внутрь, на своё прежнее место. Рада оказалась в клетке, по ту сторону отражения. Она билась в зеркальную гладь, но не могла разбить её, и с ужасом наблюдала за тем, как Тьма вольготно располагается в её теле.

Но что ещё хуже – она видела, как братья отреагировали на смерть отца. Взгляд Руслана не смог вместить столько боли и разочарования, чувства выплёскивались через край, и казалось, что юноша готов ножом вырезать себе сердце, чтобы не испытывать боли. Володя ошарашенно смотрел на улыбающуюся девушку. Тьма в ней ликовала, она получила своё, добилась свободы. Правда, цена её освобождения – плен для Рады.

Руслан вновь взглянул на кровь на своих пальцах, а после молча сорвался с места. Володя кинулся следом. Из-за спешки задел Тьму плечом, и она с недовольством обернулась на него. Проследила, как братья вбежали в опочивальню отца, и улыбка из надменной превратилась в злобную. Она не стала слушать крики и шум из опочивальни, прошмыгнула к себе, пока слуги не замельтешили по этажу, и заперлась.

Вскоре весть о смерти купца разнеслась по всей усадьбе, а наутро – можно было не сомневаться – разлетится и за её пределы. Рада не знала толком, как он погиб. Тьма выскользнула из неё слишком быстро, сделала всё сама, когда поняла, что девушка готова отказаться от мести, а после вернулась в тело на правах хозяйки. Интересно, догадался ли Руслан, что перед ним уже не Рада? Хотя какая разница, даже если он догадался и простил её за то, что не удержала Тьму, спастись он ей не поможет. Теперь она пленница зазеркалья. Прав был Руслан: отняв жизнь купца, девушка потеряла и свою.

Шли часы. Над усадьбой занялся рассвет, ночь отступила. Раду, то есть Тёмную, никто не беспокоил, все были так заняты своими делами, что попросту позабыли о ней. А она и не напоминала о себе, покорно сидела в опочивальне и чего-то выжидала. Хотела бы девушка знать, о чём та думает! Тёмная умела читать мысли хозяйки, а вот Рада такому ещё не научилась. Она угадывала настроение и эмоции Тьмы, а вот её помыслы оставались тайной, их она видела лишь как образы в голове, и те её пугали. Среди тех образов чаще всего встречались Руслан и Володя.

– Что ты с ними сделаешь? – спросила девушка надломленным голосом.

Тёмная лишь усмехнулась.

– Не трогай их! Не смей! – пригрозила Рада, ударяя кулаком по зеркалу. Оно даже не дрогнуло – так крепка была её темница.

Тьма и бровью не повела на выходку своей пленницы.

Девушка села на пол в отражении и разрыдалась. Всё, к чему она стремилась, ради чего жила, пошло прахом. Она упала в бездну и рискнула утянуть за собой людей, к которым, сама того не замечая, привязалась. Более всего она переживала за Руслана. Он умел противостоять колдовству, значит, был опасен для Тьмы. Тёмная захочет от него избавиться. После него настанет черёд Володи. Или его Тьма пощадит?

Рада закрыла лицо руками, растёрла виски, прогоняя из них боль. Неведомы помыслы Тьмы, и не спасти тех, кого она захочет убить.

Нечисть, впрочем, не спешила. Она могла растерзать всех слуг и братьев-хозяев усадьбы, но не делала этого. Значит, ей нужно нечто другое. Только вот что? Догадалась Рада позже, когда в полдень прямо в опочивальню принесли обед, и Тьма с аппетитом набросилась на него.

«Она отняла жизнь, чтобы… жить», – неожиданно поняла девушка. Тёмная стала не только хозяйкой, но и заложницей человеческого тела со всеми его потребностями: есть, пить, спать. Она будет делать всё то же, что делают люди. А значит, ей выгодно оставаться купеческой женой. Рада вскочила с пола и закружила по опочивальне. Мысли мельтешили в голове, она хватала одну за другой, присматриваясь. У Тьмы есть два варианта: быть женой Руслана либо убить его и стать женой Володи. Что она выберет? И, главное, как с ней поступит сам Руслан? С убийством отца он так просто не смирится.

Тёмная закончила трапезу и окликнула слугу, старательно скрывая скрипучий загробный голос. Рада угадала: нечисть старалась всеми силами походить на человека. Не успел слуга унести поднос, как за раскрытой дверью в коридоре показался Володя. Он выглядел отстранённым и шёл медленно, теребя волосы. Юноша остановился в проёме и взглянул на Тьму. На Раду, как он думал. Она поманила его рукой, и едва слуга вышел, заговорила:

– Где Руслан?

Володя пожевал губами. Судя по его выражению лица, сказать он хотел многое – и его слова не были бы ответом на вопрос. Но он всё же, выдохнув в сторону, ответил:

– Уехал.

Тьма приподняла бровь:

– Куда?

– Не знаю, – Володя тяжело пожал плечами. – Рассказать всем о смерти отца, пока я готовлю погребальный обряд.

– И когда он вернётся?

– К обряду.

Тьма кивнула. Ей оставалось подождать погребального обряда, после которого станет ясно, как поступить с Русланом – убить или подчинить.

– Хорошо.

Володя кивнул в ответ. Он оказался немногословен – оно и понятно, почему. Не задавал лишних вопросов, не пытался выяснить, как Тьма убила его отца, и не пытался разговорить девушку. Когда тишина затянулась дольше положенного, он развернулся к двери.

– Подожди, – Тёмная потянула его за локоть. – А что будет со мной? Меня… в чём-нибудь обвинят?

Она пристально посмотрела на Володю. Тот тряхнул рукой, будто смахивая пыль с одежды, а Тьма проследила за местом прикосновения: она не зашипела и не задымилась, значит, юноша не ограждается от колдовства, как его брат.

– На отца напал дикий зверь. – Голос Володи был лишён красок, будто холст опустили под воду. – Пробрался в усадьбу, напал и сбежал.

Ответ удовлетворил Тьму, и она не стала держать Володю, отступила на шаг назад. Юноша вышел, не прощаясь.

Рада, которая с замиранием сердца наблюдала за их разговором, теперь рухнула на пол. Слёзы покатились из глаз, она чувствовала всю боль и растерянность, которые исходили от Володи. Месяц назад он был счастливым купеческим сыном, но знакомство с Радой изменило всё. Обман, предательство, измена, убийство – всё из-за неё. А девушка не могла даже утешить его и молить о прощении, потому что была заперта внутри Тьмы.

Погребальный обряд проходил, как полагается, на исходе третьего дня и третьей ночи. За это время мёртвого купца обмыли, подстригли и облачили в белое одеяние. Его тело лежало в общей зале, укрытое светлым покрывалом, а глаза его прикрыли тяжёлыми монетами, которыми он мог оплатить вход в царство Нави. До погребения мертвецу полагалось находиться в доме, чтобы душа его попрощалась со всеми.

Тьма в образе Рады иногда спускалась в залу. Глядела на купца, усмехаясь, пока её никто не видит. Где-то под покрывалом на теле Белолебедя остались следы её когтей, которые приписали когтям дикого зверя или – поговаривали и такое – перевёртыша из леса. Судить и казнить животное, конечно, никто не мог, потому убийцу купца не искали.

Насмотревшись на мертвеца и насытившись свершённой местью, Тьма принималась за трапезу. А Рада в очередной раз убеждалась, что нечисть теперь подвластна человеческому телу, а, значит, ей будет выгодно оставаться хозяйкой поместья Белолебедей. Да и от Морока ей придётся скрываться. Свобода Тёмной была пока слишком шатка, и дальнейшая жизнь, счастливая или несчастливая, зависит от того, как она устроится здесь и какие отношения заведёт с сыновьями купца. К слову, обедала Тьма всегда в одиночестве. Володя избегал её, а Руслан не торопился возвращаться, возможно, чуял опасность.

И всё же настало время погребения. Нечисть облачилась в тёмный сарафан, заплела волосы в тугую косу с чёрными цветами. В назначенный час она спустилась на улицу. Во дворе горело четыре небольших костра, меж которыми слуги сколотили помост. Вокруг места погребения выстроились гости. Тьма затесалась среди них и оглядывалась в поисках Руслана и Володи. Тех нигде не было видно. Тогда, чтобы не заскучать, нечисть принялась рассматривать наряженных гостей. Все радовались, улыбались, как того требовали приличия – ведь мертво лишь тело, а не дух человеческий. Купец не исчезает, а переселяется в царство Нави. Его будто провожали в дальнее путешествие, а любую поездку стоило отпраздновать, чем и занимались гости. Среди них Тьма различила и богатых купцов с родственниками и помощниками, и девицу Лизавету, которую Рада недавно встретила на ярмарке. Не с ней ли провёл Руслан последние дни?

Но вот отворилась дверь усадьбы, и гости притихли. Первым со ступеней спустился жрец, вознося руки к тёмному небу, а следом за ним вышли Руслан и Володя. Они вместе с помощниками жреца несли настил, на котором лежал купец. Братья не разделяли всеобщего радостного настроения. Скорбь на их лицах перемежалась с принятием, они были угрюмы и с грустью смотрели на помост, куда предстоит переложить отца. Жрец встал подле помоста. Вниз под доски слуги заблаговременно сложили вещи, которые понадобятся купцу для жизни в Нави: наполненный кошель, хлеб с солью, умерщвлённый пёс, что охранял усадьбу, а впредь будет охранять новое жилище в царстве мёртвых. Белолебедя устроили на помост, сложили ему руки на груди и воткнули в ладони птичьи крылья, чтобы легче было добираться до Нави.

– Прими дух слуги своего, богиня Морана, – зашептал жрец. Гости тоже шёпотом подхватили его слова, и казалось, что не людские голоса, а ветер гуляет по двору усадьбы. – Даруй ему новую жизнь, сытую и счастливую, як была в Яви…

Тьма перестала слушать заунывное прощание. Она уставилась на Руслана, который вместе с братом остановился за помостом. Юноши опустили взгляд в землю, и как Тёмная ни желала обратить на себя их внимание, они её не замечали. Руслан сцепил руки впереди. Он стоял неподвижно, как статуя, и казалось даже, что не дышал. Будь на то воля Рады – она бы подошла к нему, разделила с ним горе. Но тело девушки подчинялось теперь не ей, и она с надрывом в душе смотрела на мужа.

Жрец прекратил говорить. Руки его всё так же были подняты к небу. Он обвёл взглядом гостей, которые стушевались перед его пристальным взором, и медленно опустил ладони, обозначая начало крады. Руслан будто отмер. Вместе с Володей он поджёг помост, и огонь принялся пожирать тело и вещи Белолебедя, перенося их в Навь. Несмотря на ночную прохладу, по двору прошёлся жар. Гости щурились и отступали от полыхающего помоста, и даже Тьма с опаской сделала шаг назад. В Нави она однажды уже побывала и не хотела, чтобы огонь нечаянно ухватил и вернул её туда. Взгляд нечисти был прикован к горящему телу купца. Рада пыталась разобрать её чувства, но Тёмная, похоже, сейчас сама терялась в них. Не нашла она ни облегчения, ни ощущения победы. Лишь пустоту, которую ещё предстоит заполнить.

В один момент Тьма отвлеклась от созерцания огня и, мазнув взглядом по двору, наткнулась на Руслана. Он смотрел прямо на неё. Сложно было прочесть, что таится в его душе. Юноша несколько секунд удерживал ответный взор, а после вскинул подбородок и отвернулся. Наверно, именно тогда Тёмная приняла окончательное решение по его судьбе – убить, потому что Рада почувствовала испепеляющую ненависть своей пленительницы.

«Не трогай его, – взмолилась она. – Пожалуйста».

Её просьбу Тьма оставила без ответа. Рада мысленно взвыла. Она потеряла всё и даже не могла предупредить мужа об опасности, уповала лишь на то, что он, как и прежде, надёжно защищён от чар. Хорошо, что при последнем разговоре он заупрямился и не раскрыл свой секрет, иначе бы Тёмная нашла способ обойти его защиту.

Пока помост догорал, гости перешли к накрытым поодаль столам. Приступили к тризне. Огонь заворожил их, но его действие иссякло. Прежнее молчание сменилось сначала тихими, стеснительными разговорами, а после – пьяными шутками, песнями и весёлым празднеством. Гости отмечали погребение и делились воспоминаниями о покойном купце. Тьма присоединилась к ним. Она с интересом изучала людские обычаи и пробовала пищу. Слушала разговоры и кивала, но сама молчала, чтобы ненароком не выдать себя неестественным голосом.

Тьма ещё долго бродила бы меж накрытых столов, но взгляд её вновь упёрся в Руслана. Тот уединился на крыльце, присел на резные перила и сложив руки на груди. За женой юноша не следил, но едва она пошла в его сторону, он обратил на неё внимание, будто и не отнимал взора. Он не ушёл. Не испугался, не попытался оградиться, не избегал Тьму. Спокойно ждал её приближения, ведь рано или поздно между ними должен был случиться разговор.

– Скучаешь? – Девушка улыбнулась настолько обворожительно, насколько умела.

Руслан с готовностью кивнул на дверь:

– Заходи. Поговорим.

Тьма кивнула. Вслед за мужем скрылась за дверью усадьбы и собиралась было подняться по лестнице, к опочивальням, но Руслан повёл её вперёд по коридору. Тёмная напряглась. Он раскрыл перед ней дверь в купальню и пригласил внутрь. Это могло быть как ловушкой, так и началом сближения. Тьма остановилась на пороге, раздумывая над тем, что будет дальше, и разглядывая спину мужа, который уже прошёл внутрь. Он обернулся. Поманил жену рукой, и она шагнула в купальню.

Порог купальни позади. Тьма стояла у входа, придерживая дверь и оглядываясь. Она была напряжена, дышала глубоко и слегка рвано, потому что искала подвох. Ничего подозрительного или опасного в купальне она не находила: посреди стояла наполненная ванна, на широком столе лежали веники и травы, а под ним сгрузились вёдра с водой. Под потолком висели облака пара, а воздух был наполнен влагой, как в лесу после дождя. Тьма сделала ещё шаг вперёд. Она прищурилась, когда Руслан обернулся к ней. Он будто бы хотел наладить отношения, но она не верила ему – ощущение ловушки закралось так глубоко, что даже Рада, запертая на дне своего тела, чувствовала опасность.

– Чего ты хочешь? – Тьма не скрывала надменного недоверчивого тона.

Руслан склонился над ванной. Зачерпнул воду, пробуя, не слишком ли горяча, и стянул с себя рубаху. Тьма с холодным любопытством оглядела юношу, а он ответил улыбкой.

– Помириться.

Тёмная усмехнулась.

– Я убила твоего отца.

– Знаю. Он мёртв, но я жив. И мне решать, проведу я жизнь счастливо или нет.

Пока Руслан говорил это, он вытер руку и подошёл к жене. Захлопнул за ней дверь и приобнял, подталкивая в центр купальни. Его прикосновение не причинило Тьме боли, как это бывало прежде, значит, защиту от чар он сейчас не использовал. Чего он хотел этим добиться? Забыл оградиться или намеренно стал к ней ближе, пытался завоевать её доверие? Тьма не собиралась уступать ему. Она всё ещё чувствовала в Руслане врага и поджидала, в какой момент всё пойдёт не так, как сладко он старается всё описать.

– Чего ты хочешь? – повторила она первый вопрос, повернувшись лицом к мужу. Держать его за спиной опасно.

– Прямо сейчас? Повторить вечер на постоялом дворе. Помнишь?

– Как такое забыть, – Тьма ухмыльнулась.

Она прислонилась к бортику ванны и призывно посмотрела на Руслана. Позволила ему приблизиться. Он был хорош, горяч и соблазнителен, и отталкивать его, если он и вправду хотел помириться, было бы неразумно. Он стоял напротив, обволакивая жаром своего тела и запахом трав. Тьма рассматривала его, переходя взором от привлекательных губ до кубиков на животе. Руслан не остался в долгу: он дотронулся до груди девушки и провёл рукой выше, слегка сжимая ей шею, заставил поднять на него взгляд. А потом впился в её губы. Грубо и властно, будто поцелуй должен был стать для неё наказанием за содеянное.

Несмотря ни на что Тьма ему не верила. И Рада тоже не хотела верить, что он так просто сдался тёмным силам, которые ненавидел. Она мысленно повторяла себе, что Руслан не мог так поступить, он наверняка что-то задумал. Мысль о том, что всё взаправду и он наслаждается поцелуем, с корнем вырывала сердце девушки.

Тьма жаждала этой грубости. Она ласкала оголённый торс Руслана, пока он с напором овладевал её ртом. Она прикусила его губу – сильно, до крови. Юноша на миг отстранился. Поднёс руку к губам, оглядел каплю крови на пальце, а после размазал её по коже. Он тут же сорвал с девушки сарафан. Тот с шелестом упал к её ногам, и не успела она отпихнуть наряд в сторону, как Руслан разорвал рубаху и стянул ткань, оголив жене плечи и грудь. Прижался к ней, обвивая за талию. Тьма напряглась от крепких объятий, которые походили на плен. Она подставляла губы под поцелуи и тело под ласки, но не позволяла наслаждению затмить разум. Руслан – враг её. Это чувство оказалось превыше всего, и Тьма готовилась выпустить острые когти, поджидала момент, чтобы напасть.

Но Руслан напал первым.

В одну секунду бортик ванны почти до боли вжимался в её бёдра сзади, а в другую секунду – Руслан опрокинул её в эту ванну. Тьма на ходу ощетинилась когтями, хотела задеть юношу, но было уже поздно. Она погрузилась на дно и завыла от боли. Вода облепила тело, жгуче и болезненно, словно раскалённые угли. Кожа ныла, тёмный ореол распадался и шипел в воде. Эта вода, эта проклятая вода! Она приносила страдания. Тьма билась, пыталась выбраться, но Руслан крепко держал её в ванне. Жадно глотая воздух, она вцепилась в его пальцы, силясь разжать их, и, кажется, у неё получилось. Юноша убрал одну руку – но лишь затем, чтобы дотянуться ей до ножа, припрятанного в сапоге. Тьма завизжала. Она брыкалась, потому вода попадала в рот, не позволяя ругательствам вырваться наружу.

Руслан прицелился и воткнул лезвие в шрам на груди девушки. Тёмная энергия, что овладела телом, потянулась наружу. Она чёрной змейкой, смешанной с кровью, вытекала из раны и рассеивалась по воде, а после с шипением растворялась, оседая пеплом на дне. Силы Тьмы иссякали. Она по крупицам исчезала в воде, её визг затихал, а сопротивления затухали. Когти исчезли. Руки, которыми Тьма вцепилась в Руслана, расслабились и вскоре рухнули в воду. Глаза закатились.

Рада чувствовала, как к ней возвращается власть над собственным телом. Но силы покидали не только Тьму, но и девушку тоже. Поначалу она чувствовала, как Тёмной больно, как она мечется по ванне, чтобы спастись, но вскоре ощущения принялись затухать. Тело было погружено в воду, лицо – над водой, и она могла дышать, но воздух казался тяжёлым, он едва проникал в лёгкие, и от его недостатка кружилась голова. И вскоре Рада прикрыла глаза, будто готовилась заснуть. Её обволакивала тёплая вода и горячая кровь, а в ушах слышался шелест ветра, который затмевал все звуки. Тёмная линия, которая тянулась из её груди в воду, вскоре иссякла. Тьма освободила тело. Но и Рада, казалось, тоже готова его освободить – слишком много крови она потеряла.

Она едва чувствовала, как её вынули из воды. Вместо тепла теперь чувствовался холод, Рада затряслась. Голова и руки девушки безвольно мотались, пока под ней не оказался стол. От мокрой рубахи под телом растеклась лужа, и капли, подобравшиеся к краю, с различимым звоном падали на пол. Звон сквозь туман, какие-то стуки и отдалённые голоса – вот что слышала сейчас Рада. Глаза не открывались. Ресницы слиплись, будто от крови. Грудь пронзало болью. Девушка всё тряслась и тряслась, агония, как при смерти в детстве, повторялась, и если бы не слабость, то Рада заметалась бы по столу. Но она могла лишь не до конца сжимать кулаки и хватать ртом воздух. Мокрая рубаха опутывала и душила. Ткань на груди треснула – это Руслан окончательно разорвал рубаху, но вместо его рук к коже прикоснулись чужие.

В купальне кто-то ещё?

– Она выживет? – В голосе юноши прозвучали надежда и напряжение.

– Не знаю.

– Я сделал всё, как вы сказали.

Послышался вздох. Руки, кажется, женские и старческие, трогали рану.

– Пока не мертва. А у живых и не такие раны залечивала. Помоги мне, подержи здесь.

Пусть гул и заслонял собой все звуки, голос Рада распознала. Он принадлежал Ягине. Девушка слабо улыбнулась, а после рухнула в темноту.

Рада не помнила, на какой день открыла глаза. Был ли то день или ночь? Сколько прошло с того момента, как её вытащили из ванны: часы, дни, недели? Время смешалось. Девушка почти всё время проводила без сознания, иногда просыпалась, но быстро уходила обратно в сон. Она была настолько истощена, что не могла жить. Мысли тоже не пробивались на поверхность, она руководствовалась лишь ощущениями. Голод – её кормят, жажда – поят, бессилие – укрывают одеялом.

Но всё же юное тело, испорченное шрамом и повторной раной, поправлялось, и когда Рада в очередной раз очнулась, она смогла разлепить глаза. После длительного сна, после бесконечной тьмы тяжело было осмотреться – всё казалось слишком ярким, потому девушка щурилась и быстро моргала. Она лежала на кровати в своей опочивальне, а рядом на стуле виднелся женский силуэт с длинными тёмными волосами. Рада раскрыла сухие губы, но из них вместо слов вырвался стон. Девушка на стуле оживилась. Она подошла вплотную и наклонилась, позволяя рассмотреть своё лицо, пока сама она рассматривала Раду.

– Пелагея, – прохрипела девушка.

– Проснулась? – радостно отозвалась русалка.

Её прохладные руки коснулись лба Рады. Поправили волосы, отодвинули одеяло. Русалка села на кровать, и ложе продавилось под её тяжестью.

– Как ты себя чувствуешь?

– Тяжело… Тяжело дышать.

Рада прикрыла глаза, с шумом втягивая воздух. Грудь словно придавило камнем, она поднималась высоко, но воздуха не хватало.

– Это из-за раны, – объяснила русалка. – Потерпи, скоро заживёт.

Рада едва кивнула и прикрыла глаза. Казалось, что всё лишь сон. Пелагея не должна быть здесь, ведь она не могла пересечь озеро на границе усадьбы – значит, точно сон. Но голос и прикосновения русалки были настоящими, они не могли привидеться девушке. Рада открыла глаза, гадая, уйдёт ли видение или обернётся реальностью. Она не смогла сдержать слабой улыбки, когда поняла, что Пелагея действительно здесь. Она откашлялась, чтобы голос не портился хрипотцой, и спросила у русалки:

– Почему ты здесь? Ты же не можешь заходить в поместье.

– Оказывается, могу. Просто не через озеро.

– Поч…

Звук открывающейся двери оборвал Раду на полуслове. Девушка подняла взгляд. Через порог переступила Ягиня. Она не сразу обратила внимание на девушку, предупредила сначала русалку:

– Скоро рассвет, тебе пора. – А после повернулась к кровати, и в ушах прогремел её вмиг оживший радостный голос: – Очнулась?!

Ягиня кинулась к воспитаннице. Села рядом, согнав русалку с места, и принялась осматривать девушку и заваливать её вопросами:

– Давно проснулась? Как ты? Где болит? Что болит?

– Что ж, – подала голос Пелагея. – Вам о многом предстоит поговорить. Я вернусь после заката.

Раде не было нужды спрашивать, почему другиня уходит. Днём русалки спят на дне реки, яркий свет приносит им боль и смерть. Пелагея двинулась к выходу, на пороге обернувшись к Раде и кивнув ей на прощанье, а после ушла. За раскрывшейся дверью мелькнул Володя. Рада отметила, что он обнял русалку. Жаль, продолжения она не увидела, потому как дверь захлопнулась.

– Как ты себя чувствуешь? – Ягиня нарушила тишину расспросами.

– Сносно.

– Прекрасно!

– Я думала, что умру. Было так больно… Что произошло? Почему Пелагея здесь?

Рада не заметила, как поменялась местами с тёткой. Теперь она сыпала вопросами, но благодаря разговору она снова чувствовала себя живой.

– Начну с конца? – предложила Ягиня. – Мы с Пелагеей присматриваем за тобой. Я днём, она ночью. Другие русалки тоже хотели видеть тебя, но боятся прийти в усадьбу, слишком многолюдно здесь. А Пелагея не боится. Как выяснилось, русалки и другая нечисть могут попасть сюда, только не через озеро, а через ворота. Вода в озере убивает колдовство, как ты могла догадаться.

– В купальне была вода из озера? Почему? Что в ней такого? Руслан… – Рада запнулась, гадая, как лучше спросить про него.

Ягиня и без того готова была рассказать всё:

– Руслан приехал к нам после смерти отца. Он сразу понял, что тобой овладела Тьма, потому призвал меня на помощь. Тогда он и открыл тайну. После неудачного ограбления он был под твоими чарами, а когда они рассеялись, искал способ оградиться от них, чтобы больше не поддаваться колдовству. Тогда-то один жрец и рассказал Руслану про живую воду.

– Живая вода? Она разве не только в Нави бывает?

– Да, почти вся она в Нави. Но по подземным истокам попадает и в Явь. А распознать, где в наши реки и озёра примешивается живая вода, можно одним способом. Благодаря белым лебедям. Они чувствуют живую воду, потому селятся близ неё.

Рада раскрыла рот от удивления:

– Получается, в озере в усадьбе – живая вода?

– Именно так, – подтвердила тётка. – Если постоянно мыться в ней да пить, то можно оградиться от колдовства. Потому-то твои чары не действовали на Руслана. Но стоило ему на пару дней забыть о живой воде, как Тьма смогла его коснуться. Твоему мужу пришлось отказаться от защиты, чтобы Тьма подпустила его к себе и чтобы он смог уничтожить её. Кощей подсказал способ. Не был уверен, что сработает, но иного выхода у нас не было. Ты либо умерла бы, либо осталась во власти Тьмы – что тоже сродни смерти. Но всё получилось. Ты свободна.

Рада прикусила губы. Не верилось. После стольких лет сожительства с Тьмой освобождение казалось ей невозможным, однако кровь её действительно очистилась от зла.

– Значит, я больше не нужна Мороку? – скованно уточнила девушка.

Ягиня помотала головой:

– Нет. Более того, теперь мы знаем, как справиться с тёмным колдовством. И этим же способом Кощей намерен остановить Морока, – тётка задорно подмигнула. – А теперь хватит разговаривать. Тебе надо рану перевязать, а после поешь и отдохнёшь.

Рада послушно кивнула. Вопросов на самом деле было больше, но сейчас сил хватало, чтобы лишь пройтись по вершкам. Остальные подробности она узнает позже. Тётка была права: надо отдыхать. Девушку всё ещё мутило, и каждое движение давалось ей с трудом. Ягиня помогла ей приподняться, усадила, подставив под спину подушки. Есть Раде не хотелось, но тётка и не настаивала, главное, что воспитанница соглашалась вливать в себя травяные настои, притупляющие боль и способствующие выздоровлению. Девушка проглотила пару пузырьков с зелёной жидкостью, а после Ягиня перевязала ей раны. Из-за тугой повязки и было трудно дышать. Она быстро пропитывалась кровью, и Рада старалась не смотреть на порез, который напоминал ей о двух самых ужасных событиях в жизни: о собственной смерти и о почти смертельном избавлении от Тьмы.

Вскоре она вновь задремала. Сон был глубокий и спокойный, наверняка благодаря настойкам тётки. Очнулась Рада ближе к вечеру. Ягиня всё время сидела подле неё, мешала отвары и рукодельничала. Девушка подавила в себе желание спросить, заглядывает ли сюда кто-то ещё, кроме тётки и русалки. И хотелось знать ответ, и боязно было бы услышать, что Руслан не приходит к ней.

На стуке в дверь сердце замерло. После отбило громкий удар, и дверь отворилась, но надежды Рады рухнули: на пороге появилась русалка, чтобы сменить тётку. Пелагея кивнула Ягине, давая понять, что пора отдыхать, и осталась ждать за дверью, а тётка принялась сматывать пряжу и расставлять отвары в правильной последовательности, чтобы Рада не перепутала, когда какой пить. Вскоре тётка вышла. Опочивальня опустела, а русалка не торопилась возвращаться. Девушка уже начала волноваться, но несколько минут спустя в коридоре возле опочивальни послышались шаги, и Пелагея заглянула внутрь.

– Кое-кто тоже хочет тебя видеть, – объявила она. – Можно?

Рада растерялась. Кивнула, а после озвучила:

– Да, конечно. Кто?

– Володя, – одними губами произнесла русалка.

Что ж, хоть один из братьев решил навестить Раду. Это лучше, чем ничего. Володя был добрым и отходчивым, и девушка полагала, что легко наладит с ним отношения после того, что все они пережили. Называть это «убийством» она не хотела ни вслух, ни даже в мыслях. Рада потянула на себя одеяло, прикрывая исхудавшее тело, и махнула рукой, давая разрешения заходить. Русалка поманила своего спутника в опочивальню.

Володя зашёл, колеблясь. Взгляд его долго был устремлён в пол и избегал Раду, но юноша всё же нашёл в себе силы посмотреть на неё. Он, кусая щёки изнутри, долго рассматривал бледное лицо девушки с синяками под глазами, худые руки и край повязки, которая прикрывала рану. Он молчал. Но он всё же пришёл, – Раде было достаточно и этой мысли, чтобы радоваться. Она тем временем разглядывала Володю в ответ, и одна деталь не могла не ускользнуть от её внимания. Его руки по-хозяйски обвивали талию Пелагеи, а на шее у русалки красовались следы поцелуев. Рада не сдержала улыбку. Теперь понятно, почему её другиня не боится расхаживать по многолюдной усадьбе: потому что ей принадлежало сердце одного из хозяев усадьбы. Да и не только сердце. Они наверняка проводили ночи вместе, русалка не сидела всё время подле больной другини.

Эта мысль вернула девушку к воспоминаниям о Руслане, об их немногочисленных совместных ночах. Познает ли она вновь его объятия и поцелуи? Сможет ли вымолить прощение?

Рада вздохнула и, зажмуриваясь от страха и волнения, обратилась к Володе. Голос её звучал кротко и жалобно, она говорила не то, что Володя хотел услышать, а то, что шло у неё из искалеченного сердца.

– Прости. Я виновата. Очень виновата. – Девушка склонила голову. – Я не хотела, чтобы так вышло. Я ненавидела твоего отца и желала ему смерти, но не хотела, чтобы всё закончилось именно так. Я не удержала Тьму. Мне жаль.

На последних словах её голос стих, она говорила шёпотом, будто боялась своих признаний. Считала постыдным то, что отказалась от мести и жалела о том, к чему стремилась всю жизнь. Для убедительности стоило бы пустить слезу, но Рада не играла на публику. Плакать не хотелось. Она могла разжалобить Володю лишь искренностью, а не напускной мольбой. Юноша молчал. Челюсть его слабо двигалась, видно, он скрежетал зубами, выслушивая девушку и раздумывая над её признанием.

Рада вновь зажмурилась, прикусила губы почти до крови. Молчание могло стать самым страшным ответом, и она должна была вытянуть из Володи хоть слово.

– Я пойму, если ты не простишь меня. Но всё же если есть хоть шанс, что ты примешь мои извинения… Прости меня.

Капельки слёз, подобно росе, всё же набухли на ресницах. Рада быстрым движением смахнула их и, затаив дыхание, взглянула на Володю. Он покачал головой. Отвернулся, набирая воздух, и приблизился к девушке.

– Я совру, если скажу, что не злюсь. Я очень злюсь. Я знал, что ты меня обманываешь, и всё равно до последнего поддерживал тебя. Мне грустно, обидно, я разочарован, – слова летели из него отравленными лезвиями.

– Я понимаю.

Володя слишком долго и бескорыстно был добрым, но всему приходит конец. Его хорошее отношение иссякло. Рада ждала, что после такого он уйдёт, но он всё стоял посреди опочивальни, уткнув взгляд в пол. Пелагея погладила его по плечам, успокаивая. Юноша обернулся к русалке и встретился с её поддерживающим взглядом.

– Но я предпочитаю свет, а не тьму, – поднял взгляд Володя. – Ненависть мешает жить, я не хочу, чтобы она поглотила меня. Я злюсь, это так, но я тебя прощаю. – Он сделал шаг ближе к Раде и повторил: – Прощаю.

– Спасибо, – прошептала она.

Володя сдержанно улыбнулся. Он действительно был светом, а таких людей мало. Мало тех, кто умеет искренне прощать и не держит в себе злости, не упивается ненавистью и чувством мести. В этом Рада даже завидовала ему. Она бы так не смогла, но хотела бы научиться.

– Я же обещал быть твоим другом. А друзей не судят.

– Ты слишком хороший, – улыбнулась Рада.

– Иногда я об этом жалею. Но всё же жизнь платит мне добром на добро, и я знаю, что всё делаю правильно.

От девушки не ускользнуло то, как при этих словах Володя сжал руку русалки. После отошёл от кровати и добавил:

– Ладно, отдыхай, поправляйся. Тебе ведь не только у меня прощение просить надо.

Раде не нужны были пояснения, что он имел в виду. Володя чутко распознал желание девушки, чтобы рядом был не только он, а и его брат. Прежде всего брат. На миг она задержала дыхание, чувствуя, как волнение бурей поднимается в ней, но быстро подавила его. Руслан. Она ждала его. И когда Володя, обозначив завершение разговора, направился к выходу, девушка не могла не окликнуть его:

– Как Руслан?

Она много вложила в этот вопрос, даже сама толком не могла выделить, что ей важнее. Как он себя чувствует после похорон? Злится, опустошён? Ненавидит её или готов простить? Почему не заходит? Как решился расправиться с Тьмой? Что с ним сейчас?

– Ему тяжело, – коротко ответил Володя.

– Он не зайдёт ко мне?

– Я не знаю. Но он спас тебя, значит, с тобой ему может стать легче.

Рада не нашлась, что сказать. Слова будто были заперты в клетке, потому она молча проводила взглядом Володю. Дверь опочивальни закрылась с щелчком, и девушка всхлипнула. Она вспомнила вопрос Руслана, заданный после того, как он вытащил её из ванны на стол: «Она выживет?»

Было ли то искреннее волнение, вызванное чувствами, или холодное любопытство? Рада верила в первое. Руслан рисковал собой, чтобы изгнать Тьму, и решиться на это он мог лишь из-за одного: из-за любви. Девушка приподнялась в кровати. Её движения оказались столь резкими, что голова тут же закружилась, она осела на перину, а русалка тут же подбежала к ней, причитая:

– Ты что делаешь? Куда собралась?

Рада переборола тошноту и выдавила:

– К Руслану, поговорить.

– С ума сошла? Ты даже с постели встать не можешь. Поправишься – тогда и поговорите. И не только, – Пелагея многозначительно хмыкнула, а после её лицо вновь стало нарочито строгим. – Но сначала наберись сил.

Рада не послушалась совета русалки. К Руслану она отправилась сразу, как смогла без головокружения, гула в ушах и темноты в глазах встать с кровати и сделать круг по опочивальне. Лёжка уже не прибавляла силы, а отнимала их. Потому девушка прихорошилась перед зеркалом, насколько это было возможно при её состоянии, и вышла в коридор.

От слуг она заранее узнала, что Руслан почти всё время проводит в горнице отца. Он и раньше много работал, а теперь, когда перенял все дела Филиппа, работа увеличилась в разы. Младший брат старался помогать ему, но его вклада было недостаточно: он выполнял мелкие поручения отца, однако лавкой никогда не управлял, в торговле разбирался не слишком хорошо, потому большая часть ответственности легла на Руслана. Старший брат перебирал купчие грамоты, вёл расчёты, общался с помощниками. На досуге ещё и младшего брата обучал. Словом, был безвылазно занят, но Рада догадывалась, что не заходит он к ней не поэтому.

Он злился. Разве мог он испытывать другое чувство по отношению к той, кто убила его отца? Раде предстояло унять это чувство, излечить его, как боль. Она медленно поднималась по ступеням на следующий этаж усадьбы, борясь с бессилием, которое пронзало её скорее от волнения, чем от затяжного выздоровления. С каждым шагом сердце стучало всё чаще, звук его ударов оглушал. Но останавливаться было нельзя. Рада понимала, что чем позже придёт к Руслану, тем тяжелее выйдет их разговор, ведь мысль о том, что она – убийца его отца, ещё сильнее укоренится в нём, не выкорчевать никакими извинениями.

Девушка остановилась перед дверью в горницу. Остались последние шаги. Она зажмурилась и сжала ткань сарафана, который будто бы душил её. Выровняла дыхание. Она не успела подготовить слова, решила, что будет, как и с Володей, говорить от сердца. Рада много делала поспешно. Руслан же предпочитал обдумывать каждое решение, медлить, чтобы в итоге получить нужный результат. Они были слишком разными, но любовь могла объединить их.

Рада занесла руку, чтобы постучаться. Казалось, там, за дверью, край пропасти, в которую она сейчас рухнет. Стук вышел тихим, и ответа из горницы девушка не расслышала – то ли его не было, то ли Руслан не отозвался. Но дожидаться она не стала, зашла внутрь, неуверенно оглядывая мужа. Он сидел за широким столом, который прежде принадлежал его отцу, и с сосредоточенным видом смотрел в грамоту. Всё вокруг было завалено документами, руки испачкались в чернилах, а тусклые солнечные лучи подсвечивали пыль, которая облаком стояла в воздухе. Видно, Руслан перебрал здесь всё, что только можно.

Рада в нерешительности остановилась на пороге. Муж мазнул по ней взглядом и вернулся к грамотам. От этого пренебрежительного жеста сердце девушки рухнуло со скалы – ещё чуть-чуть, и разобьётся. Руслан не предложил ей зайти, не попросил уйти, ничего. Он молчал, как будто её здесь не было. Равнодушие страшило Раду сильнее злости. Она заперла дверь и шагнула вперёд, надеясь привлечь внимание мужа. Не получилось. Тишина в горнице давила на неё, как низкий свод пещеры, и дышать было тяжело.

– Я пришла извиниться, – заговорила она, когда поняла, что тянуть дальше некуда и Руслан первый не обратится к ней.

Он оторвался от грамоты. Взглянул всё же на девушку, но его взор холодил душу. Рада запнулась, не замечая, что пауза затягивается, и Руслан поторопил её.

– Я тебя слушаю.

– Я виновата. Я говорила, что хочу мести, хочу смерти твоего отца, однако, когда это произошло, лучше мне не стало. Ты был прав, а я ошибалась, но слишком поздно поняла это. Я не удержала Тьму внутри. Я готова была отказаться от мести, а когда она поняла это, то не дала мне шанса. Мне так жаль… Я убила его не своими руками, но это моя вина. Прости, если сможешь.

Рада говорила сумбурно, глотая слова и капли слёз, что к концу потекли по щекам. Быстро смахнула их и захлопала ресницами, прогоняя остатки влаги. Руслан смотрел на неё долгим изучающим взглядом. Таким обычно смотрят перед тем, как сказать что-то неприятное.

– Хорошо. Я прощаю тебя.

Девушка вздрогнула. Эти слова порадовали бы её, если не тон, которым они были произнесены. Слишком холодный и отстранённый. Будто бы нищенке кинули монету, чтобы она отстала. Рада не успела обдумать, что говорить дальше, как Руслан сам спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше.

Она не заметила, как обнимает себя руками и дрожит. Руслан кивнул:

– Хорошо. Поправляйся. Когда окончательно выздоровеешь, уедешь из усадьбы. Я дам тебе вещи, платья, деньги. Могу обеспечивать – как пожелаешь.

От его слов сердце сжалось. Волны, в которые оно упало, полностью поглотили его и утянули на дно. Рада захлопала ресницами. Не такого она ожидала. Точнее, такого – но не после того, как Руслан простил её. Он поступал великодушно и грубо одновременно. Она открыла рот, чтобы возразить, но наружу вырвалось лишь рваное дыхание. Юноша приподнял бровь, следя за реакцией Рады. Она опустила взгляд.

– Но… Ты предлагал быть вместе.

– Это было до того, как ты убила моего отца.

Не она. Тьма. Они оба, Рада и Руслан, знали это, но всё же он предпочёл в разговоре надавить на её виновность.

Девушка поникла. Она хотела бы поспорить, переубедить мужа, но его ледяной взор подсказывал, что это бессмысленно. Она нарушила условия, которые он ей предлагал, и обсуждать здесь было нечего. Руслан всем своим видом – от безразличного взгляда до надменного тона – показывал, что более Раде рассчитывать не на что. Может даже не пытаться. И если ему так было проще, если он изгонял её, потому что она стала бы напоминанием о смерти отца, то она готова была подчиниться. Уехать и освободить Руслана.

– Я уеду, – едва слышно сообщила девушка.

Муж не стал её переубеждать. Кивнул и уточнил:

– Что заберёшь с собой?

– Ничего.

– Ничего?

– Нет. Я ничего не возьму.

Голос Рады дрогнул. Она развернулась к двери. Единственное, что ей сейчас было нужно – это сердце Руслана. Но его с собой не увезти. Она зашагала к выходу, с трудом переставляя онемевшие ноги, словно шла по зыбучему песку.

– Подожди, – Руслан негромко окликнул её.

Рада повернулась к нему. Муж не кинулся за ней, не подобрел, но на его суровом лице промелькнуло любопытство. Он сложил руки домиком и спросил:

– Почему тебе ничего не нужно? Как же деньги, платья, украшения? Ты разве не этого хотела?

– Нет. Мне нужно другое.

– Что?

Руслан наверняка знал, что ответит Рада. Это было очевидно.

– Ты.

Он не удивился. Лишь хмыкнул и поинтересовался:

– Почему?

В девушке бушевало сейчас столько чувств, что она не в силах была вытянуть наверх хоть одно и ответить. Она просто смотрела на Руслана, надеясь, что он поймёт всё по взгляду. Но молчание его не устроило. Он сорвался с места. Приблизился вплотную к Раде, поднял её лицо за подбородок, чтобы их взгляды устремились друг на друга, и повторил вопрос:

– Почему?

Она робко прикоснулась к его губам, пока была такая возможность, хоть на миг насладилась поцелуем, который грозился стать последним. И выдохнула Руслану в губы:

– Потому что люблю тебя.

Рада думала, что эти слова станут её прощанием. Хотела отступить на шаг – дверь была совсем близко, но Руслан не позволил. Следующий поцелуй исходил уже от него. Он требовательно сминал губы девушки, проникал в неё языком, а она от растерянности не поспевала за его движениями. Догадалась лишь обнять его за шею и прижать к себе, чтобы не потерять. И Руслан тоже больше не собирался терять её.

Месяц прошёл с тех пор, как Рада освободилась от Тьмы. Мало-помалу девушка выздоравливала. Тело наливалось силой, рана не саднила, кровь не сочилась, потому можно было отказаться от повязки. И уже почти весь день она могла проводить на ногах. Ягиня уехала, когда поняла, что воспитанница в помощи уже не нуждается. Тётка оставила несколько наказов и настоек, которые унимали боль, крепко обняла Раду и отправилась к себе домой, где её ждал названый муж Кощей.

Девушка осталась одна, но одинокой она себя не чувствовала. По ночам её навещала верная другиня Пелагея. Русалка прикрывалась тем, что ухаживает за Радой, но после недолгих дружеских бесед сбегала в опочивальню к Володе. При этом краснела, а девушка удивлялась – разве мёртвые девы могут краснеть? Влюблённость, казалось, оживляла Пелагею.

Вся усадьба будто пропахла любовью. Рада тоже следовала ей: ночи проводила в опочивальне Руслана. Они спали вместе, но из-за раны на груди девушка не могла резко двигаться, и близость откладывалась до выздоровления. Теперь же, когда она поняла, что полностью поправилась, пора было перешагнуть черту, которая отделяла Раду и Руслана от истинного звания мужа и жены.

Тем вечером девушка ждала его в опочивальне. Она заранее обнажилась, устроилась в кровати и принялась ждать. Она лежала на животе, приподнявшись на локтях, и следила дверью. Сердце подпрыгивало каждый раз, как в коридоре слышались шаги. Час был поздний, солнце садилось, окрашивая опочивальню в оранжево-бордовые цвета. Рада погрузилась в мысли. Она была готова, но волнение всё же сковывало её стальными обручами, из-за которых срывалось дыхание. Девушка вздрогнула от неожиданности, когда дверь отворилась, и на пороге показался Руслан. Он с прищуром оглядел жену. Тягучим взором он прошёлся по ногам, по бёдрам, по голой груди, отчасти скрытой складкой одеяла. Юноша хищно улыбнулся и запер дверь. Рада тут же поднялась ему навстречу. Ей льстил возбуждённый взгляд Руслана, потому она неспешно подошла к мужу, позволяя изучить её полностью, и прижалась к нему грудью. Невзначай потёрлась об него напряжёнными сосками, которые он мог почувствовать даже через ткань рубахи. Руслан не стал долго думать. Он подхватил девушку и, игнорируя кровать, прижал её к стене. Овладел Радой в требовательном поцелуе. Его руки блуждали по телу девушки, сминали грудь, гладили между ног. Он не сдерживался, видно, терпение его иссякло в ожидании этого дня. Но девушке нравились его ненасытные прикосновения, она и сама запустила руки ему под рубаху, поглаживая торс.

– Разденешь меня? – игриво предложил Руслан.

Уговаривать Раду не пришлось. Она тут же стащила с него кафтан, стянула рубаху через голову, наслаждаясь при этом видом напрягшихся мышц. Прогулялась пальцами по торсу, сверху вниз, пока голая кожа не сменилась тканью последней одёжи. Тогда девушка с наглой и в то же время обезоруживающей улыбкой опустилась на колени и медленно потянула вниз порты, наблюдая, как освобождается от ткани возбуждённая плоть Руслана. Раде было достаточно немного наклониться вперёд – и она бы коснулась губами горячей кожи. Весь месяц муж и жена хоть и воздерживались от обычной близости, но аккуратно наслаждаться друг другом им никто не запрещал – главное, без резких движений. Они ублажали друг друга руками и языками, но сегодня у девушки были другие, более обширные планы.

– Опасно ты опустилась, – с улыбкой предупредил Руслан. – Я теряю контроль над собой.

Рада поднялась. Приблизилась к его губам, опаляя их дыханием, и прошептала:

– Теряй.

– Уверена?

Девушка не успела ответить, как Руслан развернул её спиной к себе. Заставил прогнуться в пояснице и прижал её бёдра к своему паху. Воздух разом выбило из лёгких, как при падении, и Рада действительно готова была упасть, лишь бы это продолжалось. Она опиралась руками на стену и чувствовала горячую плоть, которая приближалась к её лону. Но Руслан не входил. Он играл с девушкой, дразнил, как она делала это минуту назад. А после потянул её за волосы, вынуждая откинуть голову назад. Он прильнул губами к её шее, переходя на плечи, а потом, когда снова потянул за волосы, Раде пришлось обернуться к нему и подставить губы под неумолимые поцелуи. Руслан оторвался от неё лишь на миг, чтобы спросить:

– Готова?

Девушка едва кивнула, и тогда он подхватил её, укладывая на кровать. Она знала, что, как бы Руслан ни играл с ней, ни показывал животную страсть, он будет аккуратен. Он навис над ней, раздвигая ноги коленом. Рада подчинилась, и чем ближе становился момент проникновения, тем больше её охватывало волнение. Руслан приник с поцелуями к её коже: прошёлся по ключицам, по груди, втягивая в рот соски, по животу. Опустился ниже, чтобы полностью разгорячить девушку и подготовить её к новому опыту. Под его напором она сильнее раздвинула ноги, принимая в лоно горячий язык и вздрагивая от острых ощущений. Желание заполняло каждую частичку тела. В какой-то момент стон Рады оказался столь громким, что Руслан тут же зажал ей рот.

– Тише, дорогая, – попросил он, но по его довольной ухмылке было понятно, что ему это нравится. – Ты же не хочешь, чтобы все слуги тебя слышали?

Девушка помотала головой. Руслан прижался к ней в поцелуе, чтобы заглушить дальнейшие стоны, и она почувствовала, как он направляет разгорячённую плоть ей между ног, раздвигает складки, касается чувствительных мест. Он остановился, упираясь в её лоно, и предупредил:

– Будет немного больно, расслабься.

Рада кивнула, но наоборот сжалась. Она задержала дыхание, пока Руслан входил в неё. Она туго обхватывала его плоть, чувствуя пульсацию. От боли девушка прикусила губы. Она вцепилась в плечи мужа, притягивая его к себе, и дала себе время отдышаться. Он не двигался, чтобы она привыкла к первому разу, и лишь когда напряжение покинуло Раду, продолжил движения. Медленно вышел и вновь вошёл. Боль осталась, пусть и не такая сильная. Девушка разжала пальцы, которыми впивалась в плечи Руслана, и прикрыла глаза. Следующее движение принесло не только боль, но и отголосок удовольствия. Ещё одно – и осталось лишь наслаждение. Нега потихоньку разливалась по телу, наполняя его приятной тяжестью.

Рада обхватила Руслана ногами. Притянула его к себе, чтобы быть ближе, чтобы он наполнял её до конца. Нашла его губы, прося вновь заглушить стоны. Чувства выплёскивались через край, как полноводная река в дождь. Девушка хватала то простыни, то плечи мужа в попытке найти опору и не потеряться меж фантазиями и реальностью. Его движения становились быстрее и глубже. Резче. А Рада подстраивалась под его тело, ощущая, как пламя, сосредоточенное внизу живота, готово вырваться и сжечь всё её нутро.

– Руслан… – имя любимого вырвалось из неё. Девушка хваталась за него, как за нить, способную привести к блаженству.

Язык юноши вторгся в её рот, овладевая им. Рада не успевала отвечать на его движения, просто подчинялась, отдаваясь во власть наслаждению. Руслан заполнял её везде, от его мучительных ласк внутри всё кипело. Дрожь начала пробивать тело. Девушка чувствовала, что близка к взрыву. Силы покидали её, но она двигалась неистово, наслаждаясь последними секундами своего первого раза. Рада непроизвольно напряглась, и мириады разрядов молний пронзили её, разлетаясь от живота по всему телу. Руслан закончил почти одновременно с ней. Он излился, пока девушка, расслабленная, возвращалась к реальности, а после накрыл её своим телом, не выходя из лона. Ему тоже надо было отдышаться.

Солнце давно село, и усадьба Белолебедей окрасилась в тёмные тона. Рада, изнеможённая, но счастливая, заснула в обнимку с Русланом. Выбор быть вместе дался им с трудом, но никто из них не жалел и никогда не пожалеет об этом.

Пелагея бежала без оглядки. Морока она не боялась, но можно было снова запутать его, увести подальше от Рады, и этим русалка и занималась – пока девица жива, пусть такой и остаётся. Нечего отдавать её на съедение ненасытному богу, что питается людской тьмой.

В темноте да в спешке Пелагея не заметила, как разделилась с другиней. Она помнила, как Руслан за руку уводил Раду, и надеялась, что он спасёт её. Иначе и быть не могло – муж всё-таки. Она встретила его, когда вместе с Володей возвращалась к лесу. Руслан в то время ехал домой, но узнав о том, что жене грозит опасность, бросился ей на помощь.

Пелагея вздохнула белой завистью. Русалками становятся те, кто порезался об осколки любви. Пусть хоть у другини будет всё хорошо.

В лесу стало тихо. Ни шагов, ни криков – видимо, беглецы оторвались от Морока. Русалка с облегчением замедлила шаг, но на смену одной проблеме пришла другая: за ней увязался Володя. Не специально, хотя кто знает… Бежали все быстро, на ощупь, особо друг за другом не приглядывали. И потом, она сама первая потянула Володю за руку, когда они стояли возле ямы, поэтому далее и держались вместе. Но «вместе» подошло к концу, пора было спровадить его домой. От него пахло юношеской кровью и сильным телом, которые так манили попробовать на вкус. В иной ситуации Пелагея не задумываясь спела бы Володе песню, очаровала его и напиталась бы его кровью. Он бы сгинул, как множество рыбаков и лесных путников, но Рада просила его не трогать. Жаль.

– Как думаешь, где они? – спросила русалка, пробираясь через кривые ветки и могучие корни деревьев.

– Надеюсь, оторвались.

– Надо проверить, на месте ли лошади. Если не на месте, значит, они смогли уехать, – подсказала Пелагея.

Володя согласился. Раз так, то направились к лесной дороге, к месту, где оставили лошадей. Пелагея постоянно поторапливала юношу, а он двигался медленно, будто специально тянул время, и пытался разговорить русалку. Расспрашивал о её жизни, рассказывал о себе. И всё так легко, будто они не ночью по лесу пробирались, а болтали за столом за чарками хмеля.

К дороге вышли довольно быстро. От леса до широкой колеи их отделяло несколько саженей, где плотно росли кусты. Когда за зарослями показалась одна лошадь, и Пелагея обернулась к Володе, чтобы указать ему на это, она заметила на его лице разочарование. Не рад, что пора расставаться?

– Всё хорошо. Она спаслась, – выдохнула русалка, поняв, что другиня в безопасности. – Можешь тоже ехать домой.

Володя несколько секунд потоптался на месте, а потом вместо того, чтобы направиться к лошади, приблизился к Пелагее. Она от неожиданности отступила на шаг.

– Ты чего? – нахмурилась русалка.

– Ты мне нравишься.

Пелагея рассмеялась. Володю это не смутило, признание вылетело из него легко и откровенно. Он сделал ещё шаг к русалке, а она – от него. Упёрлась спиной в дерево и сжала руки на груди. Зря он это делает. Зря подходит к ней, не понимает, кто она такая. Она не боялась Володи. Точнее, боялась не за себя, а за него. Пелагея могла безжалостно убить его сию же секунду, если бы он попробовал причинить ей вред. После смеха на её лице осталась снисходительная улыбка.

– Ты хоть знаешь, кто я такая?

– Знаю. Русалка.

Володя подошёл столь близко, что их тела почти соприкасались. Он упёрся одной рукой в ствол дерева сбоку от Пелагеи и навис над ней. Он был на голову выше русалки, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх, и это положение отнимало у неё уверенность.

– И я знаю, что тоже тогда тебе понравился, – чуть хрипло добавил Володя, приподнимая русалку за подбородок.

Она отбила его руку. Улыбка пропала с её лица, зато юноша теперь ухмылялся. Да, он и вправду ей понравился. Как могут не понравиться кубики на крепком теле, приятное лицо и весёлый нрав? Но это она должна очаровывать, а не он. Пелагея закатила глаза, делая вид, что это ерунда и не имеет для неё значения. Надо было поставить Володю на место.

– Ты знаешь, что русалки питаются молодецкой кровью?

– Догадываюсь.

– И не боишься меня?

– Нет.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что, полагаю, Рада попросила меня не трогать. И если б ты хотела это сделать – давно бы уже сделала. И… ах да, я тебе нравлюсь.

Пелагея вновь рассмеялась. Что Володя о себе возомнил? Что раз он такой привлекательный и самоуверенный, то она у этого самого дерева, к которому он её прижал, отдастся ему? Или что… Додумать она не успела. Юноша опустил взгляд на её пухлые, слегка приоткрытые губы и прижался к ним. Русалка опешила. Наверно, только из-за этого не дала ему сразу пощёчину, а позволила и дальше целовать себя. Володя провёл языком по её губам, прося впустить его дальше, и тогда Пелагея очнулась. Занесла руку, чтобы ударить его, но он перехватил запястье. С улыбкой сказал:

– Не ври, что не понравилось.

– Мне не нравится, когда ко мне лезут всякие, – намеренно небрежно выделила Пелагея.

– Я не всякий, – передразнил Володя.

– А какой? Чем ты отличаешься от других?

– Хочешь узнать?

Русалка отмахнулась. Пора было заканчивать эту забаву. Она прекрасно понимала, чего хотел Володя – что тут может быть не ясно, когда его порты ощутимо выпирали на пахе. Она намеревалась, не отвечая, вырваться из объятий Володи, но он не позволил. Его дыхание коснулось её шеи, горла, ключиц, но на уровни груди Пелагея раздражённо оттолкнула его.

– А что узнавать? Ты, как и все, хочешь взять меня. Поразвлекаешься, получишь удовольствие, насытишься – и всё. Ничего более.

– С чего ты взяла?

– А что не так? Удиви меня, – ехидно отозвалась Пелагея.

Володю её тон не смутил. Его нахальный взгляд прошёлся по лицу и телу русалки.

– Договорились.

– Что?

– Договорились, – повторил юноша. – Ты же попросила удивить тебя. Я не буду раздеваться и входить в тебя, если ты, конечно, сама не попросишь. Но ты никуда не уйдёшь, пока я не удивлю тебя.

Володя говорил, покрывая тело русалки нежными прикосновениями, и вместе с тем опускался перед ней на колени. Сначала встал на одно и приподнял ей полы рубахи, потом на другое. Пелагея растерялась. На всякий случай напомнила:

– Я ведь могу убить тебя.

– Потом убьёшь, если ещё останется такое желание.

Юноша мягко коснулся поцелуем её ног. Трепетно и невесомо, будто бабочка задела их крыльями. Его губы поднимались от коленей к бёдрам, и чем выше – тем твёрже и дольше становились его поцелуи. Пелагея хватала ртом воздух. Это было слишком приятно и любопытно. Она сама подняла полы рубахи до пояса, позволяя Володе двигаться дальше и открывая себе лучший обзор, но вскоре зажмурилась от удовольствия. Вслед за поцелуями юноша плавно двигал рукой по её ногам. Русалка не сдержала стона и откинула голову на ствол дерева, упирая взгляд в тёмное небо, единственного свидетеля её слабости. Володя подхватил её за бёдра и заставил шире раздвинуть ноги, чтобы дотронуться языком до сердцевины её наслаждения. Его дыхание обожгло лоно русалки, языком он прошёлся по всем складкам, посасывая чувствительные места.

– Отталкивала меня, а сама вся мокрая, – самодовольно отметил юноша.

Пелагея перехватила его за волосы. Хотела так же надменно заглянуть в его глаза, но увидев влажные губы Володи, которые он с ухмылкой облизал, словно сок абрикоса, русалка отпустила его.

– Замолчи и продолжай.

Она старалась, что её голос звучал властно, хотя при Володе не чувствовала себя главной. Он позволял ей управлять собой, и не было ни капли покорности в его насмешливом тоне. Это раздражало. Пелагея предпочитала всё контролировать. Но при очередном, слишком глубоком поцелуе она решила расслабиться и, откинувшись на ствол дерева, отдавал бразды правления Володе и его языку. В конце концов, сейчас она получит больше удовольствия, чем он. А он, понимая, что русалка сдалась, начал дразнить её. Касался её плоти, быстрыми движениями доводил до исступления, заставляя её стонать, а потом замедлялся. Его прикосновения снова становились нежными вместо дерзких. Володя ласкал её и пальцами, но, как и обещал, не проникал внутрь – разве что языком. Грудь Пелагеи вздымалась и опускалась глубоко и рвано, как рябь на воде. Русалка дрожала от многообразия чувств, которые сосредоточились в её лоне. Она то дрожала и вставала на цыпочки, убегая от истязающих её ощущений, то опускалась, прижимаясь к лицу Володи, будто бросалась с жары в прохладную реку.

Она давно не чувствовала, как тепло пульсирует внизу живота. Оно сжималось в тугой комок, готовясь выплеснуться, и дыхание Пелагеи совсем сбилось. Она с закрытыми глазами на ощупь нашла волосы Володи и схватилась за них, давая понять, чтоб не останавливался, и его язык плотнее прижался к её лону. Он был чутким, легко угадывал, как и в каком темпе доставлять ей удовольствие.

Долго русалка не сопротивлялась. Позволила себе взорваться стоном, сжимая ноги на плечах юноши, а потом обмякла, пока поток наслаждения, словно вода, обволакивающей волной отпускал её. Володя придержал её, чтобы она не упала, а после поднялся. Пелагея уткнулась ему в плечо, восстанавливая дыхание. Рубаха была ещё задрана, и он гладил её ноги, бёдра, успокаивая пульсирующую плоть, касался губами шеи и скул, а русалка слегка подрагивала. Горячее тело Володи вытягивало из неё потусторонний холод. Она долго готова была стоять так, чувствуя на себе требовательные и в то же время ласковые руки, но ясность ума возвращалась к ней. Пелагея помнила, что он – человек, а она – русалка. Они не могут быть вместе, а минуты наслаждения не должны управлять ею.

Да, она не убьёт Володю. Но пора выпроваживать его домой. Если повезёт – ещё встретятся.

«Тебе пора», – хотела сказать русалка, но юноша успел поймать в плен её губы. И тогда план изменился. Ногтями Пелагея заскользила по его плечам, вонзаясь в кожу в попытке быть ближе. Она горячо ответила на поцелуй. Прикусила его нижнюю губу, облизала, извиняясь за резкость. Подлезла под рубаху, ощущая под пальцами мускулы на твёрдой груди. Володя последовал её примеру. Потянул за завязки на горловине её рубахи и приник языком к оголившейся коже. Русалка обхватила его за шею, притягивая ближе, и от этого движения рубаха спустилась с одного плеча. Володя тут же скользнул рукой под ткань. Пелагея втянула в себя воздух и замерла, а потом со стоном выдохнула юноше в губы, когда он коснулся навершия её напряжённого соска. Пришлось остановить его руку, пока не поздно. Русалка отстранилась, поправляя растрёпанные волосы. Взгляд Володи бродил по её лицу, отмеченному наслаждением, по полураскрытым губам, по телу, с которого спадала рубаха, оголяя плечо и край груди. Пелагея отвлекла его вопросом:

– Чего ты хочешь взамен?

Володя мило улыбнулся:

– А на что ты готова?

– На поцелуй. Достаточно?

– Ладно. – Юноша легко пожал плечами, будто его не разрывало от возбуждения.

Он вновь прижал русалку к дереву и провёл носом по её волосам, спускавшимся по скуле. Остановился возле уха, и горячее дыхание донесло его шёпот:

– Только я выбираю, каким он будет и как долго я буду тебя целовать.

Мурашки побежали по коже. Русалки никогда не мёрзнут, но от таких властных слов тело обожгло, будто Пелагея упала голышом в снег. Володя медленно повёл руками по её телу, от бёдер к талии, не оставляя без внимания ни единый участок. Поцеловал плечо и ключицы, оставляя влажные дорожки от языка. Русалка хотела перехватить его губы, но он не дал. Юноша продолжил ласки, останавливаясь на каждой чувствительной точке её кожи и не скупясь на засосы. Сменял глубокие поцелуи на лёгкие. Снова дразнил Пелагею, понимая, что она хочет чувствовать его больше и ближе, но отстранялся, чтобы испытать её терпение. Она сжимала губы, чтобы снова не застонать, зажмуривалась и не заметила, как Володя потянулся к ним. Русалка приоткрыла рот, пропуская его внутрь. Их языки сплелись в диком животном танце. Она прислонилась к юноше грудью, требуя ласки, и от близости его пах снова упирался ей между ног. Пелагея опустила руку, поглаживая его через ткань. Она уже не знала, остановится ли или позволит ему получить больше, чем поцелуй.

– Володя!

Чужой голос заставил русалку отпрянуть от юноши. За взаимным удовольствием никто их них не заметил, как к лесу вернулся Руслан. Он стоял на дороге и через прореху в кустах разглядывал брата и прижатую к дереву Пелагею, но не двигался в их сторону. На его лице читалось удивление вперемешку с облегчением. Неужто Рада поведала ему об опасности русалок, и он пришёл спасать брата?

– Я не вовремя? – спросил Руслан с плохо прикрытым смешком.

Пелагея поспешно поправила рубаху. Володя вздохнул и с улыбкой опустил голову.

– Тебе пора, – сказала она и, выскользнув из его объятий, помчалась к реке.

Русалка позволила себе эти вольности и наслаждение лишь потому, что рассчитывала больше никогда не видеться с Володей. Но судьба не прислушалась к её планам. Той же ночью пошёл обратный отсчёт до следующей встречи с ним, только Пелагея об этом пока не знала.

Три дня спустя воды принесли русалке весть от Ягини. Та неожиданно приехала в усадьбу и просила о помощи. Передавала, что Рада в беде, лежит при смерти, но остальное обещала объяснить позже, потому приглашала Пелагею в усадьбу. Обещала, что Володя поможет ей добраться, встретит, по его словам, «на том же месте». Русалка сразу поняла, о каком месте идёт речь, и на исходе дня, когда небо задёрнулось тьмой, она пошла к дороге, разрезающей лес на две части. Разве могла она отказаться помочь Раде?

С нетерпением Пелагея рассматривала прорехи в зарослях подлеска, гадая, на месте ли уже Володя. Но сначала она услышала, как заскучавшая лошадь фыркает и бьёт копытом по земле, а после уже увидела юношу верхом. Она раздвинула кусты, выбираясь из леса, и Володя повернулся на шум в её сторону. На его лице заиграла обезоруживающая улыбка. Он тут же спешился. Зз сумки, пристёгнутой на боку лошади, достал свёрток и протянул его русалке.

– Что это?

Не успел он ответить, как она выхватила и встряхнула свёрток, который оказался сарафаном с рубахой.

– Это зачем? – Пелагея, сощурившись, посмотрела одёжу, а после подняла взгляд на Володю.

– Ты же не поедешь в усадьбу в таком виде? – Он кивком указал на русалку.

– В каком?

Ответ не потребовался. Пелагея опустила голову, разглядывая мокрую рубаху – ведь, проснувшись, она из реки сразу поспешила к дороге. С подола стекала вода, и мокрая дорожка преследовала русалку по всему лесу. Ткань облепила ноги, сковывая движения, но Володя предлагал переодеться не из-за этого. Рубаха была тонкой, полупрозрачной из-за влаги, и призывно струилась по телу, очерчивая упругие формы русалки. Тёмно-розовые соски выделялись сквозь ткань, а юноша даже не пытался сделать вид, что не наслаждается их видом. Он отвёл взгляд только тогда, когда Пелагея раздражённо прикрыла грудь свободной рукой.

– Я переоденусь, – согласилась русалка.

Она повернулась к Володе спиной и стянула рубаху через голову. Тело было влажным, блестящим от капель, длинные волнистые волосы струились по спине, прикрывая ягодицы, но даже сквозь этот крохотный барьер Пелагея ощущала, как по ней блуждает взгляд юноши. Стесняться ей было нечего – она знала, что красива. Все русалки привлекательны потусторонней красотой, усиленной чарами.

– Девиц голых не видел? – строго спросила она, скидывая рубаху на землю.

– Сторожу тебя. Вдруг убежишь, как в прошлый раз, – уколол Володя.

Пелагея замолкла на миг, растягивая время на ответ, пока одевалась.

– Ради дружки – не убегу.

Она надела сарафан, подвязалась, стянула волосы в косу. Володя передал ей и обувку, и вскоре русалка выглядела, как самая обычная девица, разве что болезненная из-за бледности. Юноша помог ей взобраться на коня, обнял и помчался в усадьбу.

По дороге он поведал о событиях последних дней. Его отца убили, в Раде обосновалась Тьма, а Руслан не нашёл иного выхода, кроме как обратиться к лесной колдунье, тётке его жены. Ягиня отозвалась. Она посоветовалась со своим названым мужем Кощеем, втайне приехала в усадьбу и обосновалась в одной их дальних клетей. По её указанию Руслан подготовил оружие против колдовства – живую воду. Силой и обманом он затащил Тьму в ванну, открыл шрам, через который она когда-то проникла к тело Рады, и выпустил её в воду. Так Тёмная погибла. И сама Рада тоже теперь лежала без сознания со смертельной раной на груди.

Пелагея охнула. Ей предстояло на время стать помощницей Ягини и ухаживать за дружкой, пока Руслан с Володей приводят в порядок дела. Что ж, она была согласна.

Всю ночь русалка провела рядом с Радой. Другиня почти не приходила в себя, стонала от боли и вздрагивала. Пелагея вливала в неё, спящую, зелья и меняла повязку. Ягиня ночью отдыхала, а к утру поменялась местами с помощницей. Володя пришёл незадолго до рассвета, предупредил, что солнце всходит, и отвёз русалку в лес. Она ждала, что он вновь будет невзначай касаться её, увлекать двусмысленными речами и намекать на близость, но этого не произошло. Володя вёл себя слишком тактично. Он был добр и заботлив – и только. Пелагея объяснила это тем, что юноша грустит из-за смерти отца, потому ему сейчас не до любовных утех, и всё же обида колючим ёжиком свернулась в углу её души. Она призналась себе, что ей нравился Володя.

Вторая ночь не отличалась от первой. Юноша приехал за русалкой, отвёз её в усадьбу ухаживать за другиней, а утром вернул на место. И снова ограничился прикосновениями и словами, которые едва ли переходили черту дружбы.

Наступила третья ночь, когда Володя привёз русалку в усадьбу. По дороге он вёл дружескую беседу, не пытался совратить Пелагею, и она снова списала это на тоску по отцу. Но одно насторожило её. Когда они вместе шли по коридору усадьбы, Володя не стеснялся отвечать на заигрывающие улыбки служанок, значит, близость его всё же интересовала. Русалка сжала зубы. Любопытно, кого из этих девок он ублажал так же, как её? Много ли таких, с кем он провёл одну ночь, а после потерял интерес? Пелагея старательно делала вид, что ей всё равно, хотя в груди отчётливо бушевал ураган ревности. Она проводила раздражёнными взглядом служанку, которая при Володе улыбнулась и потупилась.

– Ты ей нравишься, – заявила русалка, когда они отошли чуть дальше.

Юноша обернулся на служанку, о которой говорила Пелагея, и усмехнулся.

– Ревнуешь?

– С чего бы это? – Почему-то они постоянно отвечали друг другу вопросом на вопрос. – Неужто я тебе не нужен?

– Мне нужен исключительно твой язык, – съязвила русалка.

– Ты такая милая и острая на язычок, когда ревнуешь.

– Я не…

– Да-да, ты «не», – с ухмылкой отмахнулся Володя.

Пелагея картинно закатила глаза и хотела уже зайти к Раде, но юноша ухватил её за талию и повёл дальше, как она поняла через пару секунд, в его опочивальню.

– Проходи. – Он открыл дверь и мягко втолкнул девушку вперёд. В опочивальне пахло деревом, как в лесу, и это дарило ощущение спокойствия. – Ты же сказала, что тебе нужен язык, так чего тянуть.

Русалка не стала отнекиваться. Хотелось поставить Володю на место, то есть на колени, потому она с гордо поднятой головой прошла к кровати. Уселась, призывно раздвинув ноги, и небрежно приказала:

– Приступай.

Володя сложил руки на груди и со смешком во взгляде уставился на русалку. Что-то задумал. Что именно – Пелагея не могла разгадать. Он не торопился подходить, и она, обиженно стиснув губы, свела ноги.

– Раздевайся, – теперь приказывал уже Володя.

– Мы так не договаривались.

– Ты сказала, что тебе нужен язык. Но не уточнила, в каком месте, потому выбор за мной. Раздевайся.

Пелагея не понимала, как Володя, подчиняясь её просьбам, всё равно добивается своих желаний. Это интриговало. Потому она медленно поднялась и спустила вниз сарафан, ногой отбросив его в сторону.

– Твоя очередь, – сказала она. – Будет честно, если ты тоже разденешься.

– Как пожелаешь, русалочка.

Володя тоже стянул с себя кафтан и рубаху. Небрежно отбросил их в сторону, повторяя за Пелагеей. Под свечами он выглядел иначе, нежели под светом луны. Поджарый, с широкими плечами и сильными руками – к такому телу хочется прикоснуться с поцелуями. В его голубых глазах, потемневших в ночи, плясали дикие огоньки. Володя приблизился к русалке и распустил ей волосы.

– Снова твоя очередь, – прошептал он ей на ухо, потягивая завязки на рубахе.

Ткань заскользила вниз по коже. Пелагея обнажилась, с трепетом представая перед Володей. Белая рубаха, словно небольшой сугроб, осталась лежать подле её ног, и русалка переступила его, приближаясь к юноше. Горделиво вскинула подбородок вверх, но сглотнула от прожигающих её эмоций. Володя заметил это. Он жадно оглядывал гибкое тело, прикрытое лишь волнистыми волосами. Пелагея откинули их назад, раскрывая полный обзор и наслаждаясь властью, которую возымела над юношей. Он, казалось, не дышал. Она приготовилась уже произнести: «Твоя очередь», – чтобы он скинул с себя последнюю деталь одёжи, но Володя, не дав русалке опомниться, прижался к её губам. Отнял воздух, подарив своё дыхание. Руками обвил её талию и заскользил по спине, перебираясь от шеи к пояснице.

Пелагея сама не понимала, почему так легко поддавалась ему. Пару дней назад любовь казалась ей глупой забавой, а большинство мужчин вызывали отвращение. С другими русалками она охотилась на тех, кто в ночи попал на берег реки, но никогда не позволяла жертвам дотрагиваться до себя. Каждый раз она морщилась от случайных прикосновений и похотливых взглядов, мечтала поскорее насытиться кровью и закончить охоту. Но с Володей всё было по-другому. Словно не она, а он наложил на неё чары. Он был добр, обаятелен и привлекателен, но зацепил Пелагею чем-то иным, что сложно было уложить в голове.

Потому сейчас она наслаждалась поцелуями, которые ей дарили влажные и требовательные губы Володи. Он с жаром сплетал их языки – обещал же работать языком! – и прикусывал губы русалки, углублялся, а после игриво целовал уголок рта, приглашая её на продолжение. Каждое прикосновение, даже лёгкое, отдавалось внутри штормом, от которого замирает сердце. Не хотелось останавливаться. Пелагея отвлеклась лишь на секунду, когда, отстранившись от губ Володи, всё же прошептала ему:

– Твоя очередь.

И потянула за пояс портов, проникая рукой внутрь. Она и ранее чувствовала его возбуждение, а теперь прикоснулась к его плоти, не сдерживаемой грубой тканью, и томно выдохнула. Пелагея помогла Володе раздеться. Они оба знали, чем закончится этот вечер. Она знала, что произойдёт, если зайти в опочивальню – и потому пошла. Потому медлить и кокетничать, оттягивая близость, русалка не стала: предпочла наслаждение моральным устоям. Она потянула Володю к кровати. Заставила его сесть, а сама расположилась сверху, обвивая ногами его торс. Потянулась к губам и почувствовала его улыбку. Радовался, наверно, что добился своего, но поцелуи отдавал ей долгие и нежные, как любимой деве, а не развлечению на одну ночь. Его возбуждённая плоть касалась живота Пелагеи. Русалка дотронулась до его мягкой кожи, провела пальцами вдоль ручейка выпирающих вен. Она неспешно двигала рукой от основания до вершины, изучая размер и готовясь принять его. Володя оторвался от её губ и приник к шее. Оставил на ней несколько жадных поцелуев, после добрался до груди, втянул соски по очереди, лаская их языком. Он очерчивал и щекотал вершины, заставляя русалку выгибаться и прижиматься к нему грудью, а пока она тонула в сладостных ощущениях, опустил руку к её лону. Скользнул по влажным складкам меж её ног, слегка погрузил пальцы. Пелагея поняла, что этого ей мало. Она приподнялась, а после опустилась на его плоть. Она выпустила глухой стон, когда их тела полностью соединились, и откинулась назад. Надо было привыкнуть в Володе внутри себя. Она не двигалась, но чувствовала, как пульсирует плоть юноши, как сам он нетерпеливо прижимается к её лону, ожидая продолжения. Она привстала и снова села, не в силах вынести опустошение в себе. Ноги дрожали и не слушались. Володя хотел перевернуться и подмять русалку под себя, но она покачала головой. Сама. Ей хотелось самой управлять их возбуждёнными телами. Пелагея опёрлась руками на плечи юноши и принялась двигаться, доводя обоих до едва сдерживаемых стонов. В какой-то момент она почти охрипла. Остановилась, чтобы отдыхаться, а Володя намотал её длинные волосы на кулак и притянул к себе. Русалка была настолько вымотана, что не противилась возбуждающей грубости.

– Почему ты любишь быть сверху? Нравится быть главной? – спросил юноша ей в губы.

Пелагея не ответила, лишь сглотнула. Он был близок к правде: однажды она подчинилась мужчине и погибла.

– Любишь всё контролировать, чтобы не дать себя в обиду? – догадался Володя.

Русалка едва заметно кивнула. Юноша несколько секунд смотрел ей в глаза, будто просил на что-то разрешения, а после приподнял девушку и уложил её на спину, нависая над ней. Она чувствовала тяжесть его тела, но не ощущала опасности, как с первым мужчиной.

– Я не собираюсь тебя обижать, – услышала русалка, когда от изнеможения прикрыла глаза.

Говорят, любовь лечит все хвори и беды. Даже русалку, мёртвую деву вернуть к жизни может, если чувство взаимно. Если она тянется к мужчине, а он тянется к ней, и стоит меж ними не только вожделение, но и нежность. Стоит ли верить сплетням? Ожила ли хоть одна утопленница?

На ровном месте слухи не появляются, ветер разносит не только ложь, но и правду. И Пелагея могла это проверить.

Благодарю, что вы добрались до последних и страниц и, значит, от начала и до конца прошли с героями этот путь. Как и во всех сказках, добро всё-таки победило зло. И как бы ни были сильны чувства обиды и предательства, любовь стирает их – главное, чтобы рядом был нужный человек.

Если книга вам понравилась, то буду благодарна за отзыв на любой площадке. Каждое доброе слово помогает мне писать дальше, творить необычные и запоминающиеся истории, которые могут тронуть до глубины сердца. Поддержка невероятно важна почти для любого автора. Одна книга – это несколько месяцев, а то и лет писательских трудов, поэтому положительный отклик и любовь читателей окупает этот труд лучше любых гонораров.

На создание этой книги меня подтолкнул сон. Приснилось, как один брат ругает другого, убеждая, что тот собирается жениться на ведьме. Идею сна я сильно переиначила, вставила в полноценный сюжет и добавила кучу деталей и героев, а после – оставила дозревать. Но мне так хотелось приступить к этой книге, что я не смогла ждать и решила писать медленно и по чуть-чуть. А дальше, что любопытно, множество совпадений буквально кричали о том, что надо писать быстрее и усерднее. Что это за совпадения?

– Во-первых, сам сон, который подтолкнул начать книгу;

– Во-вторых, вспомните главу, где появляется Морана. Чтобы лучше представить эту героиню, я в процессе написания главы полезла читать про неё в интернете. На дворе был конец ноября. И по любопытному совпадению именно в конце ноября празднуются дни Мораны;

– Опять же про Морану. Одним из символов богини является чёрный лебедь. А фамилия главного антагониста – Белолебедь, причём фамилию я придумала до того, как изучала информацию о богине;

– Вскоре мне для книги понадобился бог воровства и обмана, этакий Локи в славянских реалиях. На эту роль подошёл Морок – бог обмана, иллюзий и болезней. А ещё Морок может превращаться в холодный Мороз, ибо всякая ложь расчётлива и холодна. Мороз считается братом-близнецом Морока, его день – 1 января. И примерно в эту дату я начала писать главу про него, даже не подметив совпадения. Также в главе, где впервые появляется этот бог, я использовала слово «морок», хотя на тот момент не планировала вводить этого героя в повествование и тем более не предполагала, что его имя будет Морок.

Как видите, было много моментов, благодаря которым я могла сказать: «Сама судьба посылает знаки, чтобы я писала». И я написала!

Баба Яга, Кощей или Чернобог, Морана, Морок, русалки – это всё известные герои славянской мифологии. Отличие моей книги в том, что я не брала их прямые образы, а перекраивала их под историю, наделяя героев собственными чертами.

Ближе всех к исконному образу оказались Кощей и Морана – муж и жена, которые правят Навью. Баба Яга (Ягиня) в русских сказках совсем другая, и с Кощеем её ничего романтичного не связывает.

Морок в моём произведении окончательно слился с Морозом. Также я приблизила его к характеру Локи, потому что меня в первую очередь интересовало покровительство воровству и обману, и добавила богу корыстные мотивы в виде охоты за Тьмой и завоевания Яви.

Русалки. Тут всё совсем сложно. В славянской мифологии и фольклоре, в зависимости от региона, им приписываются совершенно разные образы, характер и стиль жизни. К слову, вы знаете, чем отличается русская русалка (rusalka) от западной (mermaid) и от сирены? Наша русалка – почти обычная девушка, заграничная – дева с рыбьим хвостом, а сирена – ещё и петь умеет. Потому для своих речных героинь я выбрала собирательный образ, который даже чем-то напоминает вампиров (ночная жизнь и жажда крови).

Надеюсь, было интересно и познавательно!

Спасибо моей неизменной бета-читательнице Анастасии Ясенецкой за то, что ты первая прогулялась по страницам книги и указала на ошибки и несостыковки.

Дорогие читатели, благодарю каждого из вас за то, что решились познакомиться с моей книгой. Надеюсь, история не оставила вас равнодушными. Мне важен голос каждого из вас!

А следить за выходом моих новых книг можно в моих соцсетях:

– В группе ВКонтакте: https://vk.com/na_puti_pera

– На канале в Telegram: https://t.me/na_puti_pera

– И на страничке в Tik Tok: @olga_kobtseva_writer

Там вы всегда сможете найти актуальные новости о моём творчестве, эстетику, цитаты, визуал и видео по книгам, а также в реальном времени наблюдать, как создаются мои рукописи.

До новых встреч, дорогие!

Ваша Ольга Кобцева