ДЖЕЙКОБ

Моя рука тут же тянется к выпуклости на штанах, как только я замечаю её, отчаянно пытаясь уменьшить выпуклость. Не здесь. Ебать. Пожалуйста, не сейчас.

Но я знаю, что ничего особо не могу сделать. Мое тело сходит с ума, когда она рядом.

И вот она. Сидит на своем обычном месте, перед ней разложены три книги, её розовый карандаш-единорог прижат ко рту.

Её каштановые волосы собраны в небрежный пучок, завитки которого обрамляют её маленькое лицо. Как всегда, она не пользуется косметикой, и даже отсюда я вижу крохотную родинку на переносице.

Её голубые глаза бегают от одной страницы к другой, лоб сосредоточенно морщится. В таком настроении она почти не обращает внимания на других посетителей, случайные тихие разговоры или скрип деревянных стульев.

Теперь кто-то останавливается возле неё, и она поднимает глаза, уголки её полных губ приподнимаются.

Мое сердце замирает, и я забываю, как дышать.

Иисус Христос. Дженна Шеперд — это видение. Её красота вырывает душу из моего тела каждый раз, когда я смотрю на неё. В первый раз я подумал, что пол исчез подо мной. Во второй и третий раз было то же самое.

Прошли недели с тех пор, как моя одержимость ею укоренилась, и я не могу избавиться от неё. Я даже не уверен, что хочу этого. Что-то тянет меня к ней, и я не знаю, как мне удалось прожить последние три десятилетия, ни разу не увидев её. Не дыша тем же воздухом, что и она.

Прочный дубовый стол в центре библиотеки — мое любимое место, потому что могу беспрепятственно видеть её совершенство. Всякий раз, когда она рядом, я притворяюсь занятым, но всегда прекрасно осведомлен о том, где она находится, что делает и с кем она.

Есть один парень, который следует за ней повсюду, но явно не для того, чтобы читать или учиться, и я сопротивляюсь сильному желанию заставить его проглотить собственные зубы, ярость течет сквозь меня, словно лава.

Боюсь ли я, что она заметит? Сомневаюсь. Кто-то вроде Дженны никогда не посмотрит на кого-то вроде меня, если у неё не будет выбора.

В конце концов, я библиотекарь. Ей придется поговорить со мной, если ей понадобится помощь. И она почти всегда так делает.

Я благодарен, что она считает меня достойным разговора, но иногда её вопросы пролетают мимо моих ушей, потому что я не могу не смотреть на неё, не в силах поверить в существование кого-то вроде неё.

Она машет другой девушке и встает, положив одну ладонь на стол. Кивнув ей, Дженна заправляет выбившиеся волосы за ухо и направляется ко мне, её розовое платье в цветочек облегает её изгибы, бедра слегка покачиваются.

Я напрягаюсь и сижу прямо, пытаясь вспомнить, как дышать, меня охватывает прилив адреналина.

— Хм, привет.

Я сжимаю книгу на своем столе и изо всех сил пытаюсь сохранить контроль, поднимаю голову и обнаруживаю, что Дженна мягко улыбается, показывая ямочки на щеках. Она закусывает нижнюю губу и медленно проводит по ней языком.

О, черт.

Кровь устремляется на юг, и я задвигаюсь на стуле по глубже под стол, пытаясь спрятать палатку в штанах. Как чертовски неловко будет, если она увидит. И это может отпугнуть её от меня.

Мы не можем этого сделать сейчас, не так ли?

— Да? — мой голос звучит грубее, чем обычно, и я прочищаю горло. — Я могу вам помочь?

Румянец пробегает по её щекам, и она хихикает.

— Да. Я ищу «Социальное конструирование реальности». Кажется, не получается его найти.

— Да, конечно. Дайте мне секунду.

Я ввожу название книги и пытаюсь взять себя в руки, потому что клетки моего мозга, кажется, умерли, и приходится удалять и печатать заново из-за всех опечаток. Черт возьми, я веду себя как идиот. Как влюбленный школьник.

Обычно я указал бы проход, номер полки и отправил в путь. Но это Дженна. Женщина моей мечты. Та, на которую я дрочу изо дня в день, иногда по несколько раз в день. Голос, которой я слышу в своей голове перед сном. Та, на ком хочу жениться. Та, от которой хочу иметь детей. Одна только мысль о её плоском животе, округлившемся от моего семени, растущем внутри неё, Иисус, сводит меня с ума.

Поэтому я встаю в полный рост, легко возвышаясь над её маленьким ростом в 5 футов 2 дюйма (Прим. пер. — примерно, 157 см). Хорошо осознавая свою эрекцию, я оттягиваю рубашку ниже и поворачиваюсь к ней спиной.

— Следуйте за мной.

Поправляю очки в роговой оправе, и мы идем к отделу с учебниками, расположенному всего в нескольких шагах от стола. Она легко могла бы найти его сама, но я, конечно же, ей не позволил. Эти моменты — все, что у меня есть.

Запах книг наполняет мои ноздри, и я радуюсь отвлечению, потому что моя кожа покалывает от того, насколько она близко.

Я нахожу полку и тянусь за книгой, радуясь, что здесь никого нет. Дженна стоит позади меня, и я поворачиваюсь, чтобы передать ей книгу.

Когда она берет её, её пальцы касаются моих, и по моему позвоночнику проносится электричество. Моя спина напрягается, яйца подтягиваются. Воздух между нами потрескивает. Когда я поднимаю на неё взгляд, веки Дженны трепещут, а её рот слегка приоткрывается.

У неё перехватывает дыхание, и она облизывает губы.

Ебать. Это вообще возможно? Она тоже это чувствует? Нет, ни в коем случае. Не может быть. Я привлекаю Дженну? Это так же реально, как увидеть живого тираннозавра прямо перед собой.

Видимо, я уже не контролирую свое тело, потому что не успеваю об этом подумать, как уже сокращаю расстояние между нами. Она настолько ниже меня, что ей приходится запрокидывать голову, чтобы встретиться со мной взглядом.

Мое сердце колотится о грудную клетку, и я делаю глубокий вдох.

Что я делаю? У меня очень маленький шанс сделать её своей, и я уничтожу его тем, что собираюсь сделать.

Дженна — самая популярная девушка в колледже. Её все знают. Все ищут её одобрения. Каждый хочет быть её другом… или даже больше.

И если этого недостаточно, она еще и сверхбогата. Её отец владеет сетью отелей по всему миру, а её светская мать постоянно путешествует и её замечают в компании звезд Голливуда.

Я знаю, потому что провел исследование.

Так зачем ей — той, у которой может быть любой парень, которого она хочет — даже смотреть на меня? Палеонтолог и библиотекарь по совместительству около тридцати лет, похожий на лесоруба в хороший день.

Нет. Она слишком чиста и невинна для меня. Я не заслуживаю такую, как она. Я даже не заслуживаю находится так близко. Быть…

Мои мысли превращаются в бессвязный беспорядок, голова набита ватой, когда она кладет свою маленькую руку мне на плечо.

Ох, блин.

Мой пульс учащается, из груди вырывается стон. Её прикосновение обжигает меня, и я собираю всю свою силу воли, чтобы не заявить права на неё здесь и сейчас. Она этого не заслуживает. Если бы я мог, то уложил бы её на кровать из лепестков роз.

Боже, я не создан для этого. Я человек, который любит бумажную работу, холодные факты и раскопки окаменелостей. Я не из тех, кто почти кончает из-за простого, невинного прикосновения.

Она стоит на цыпочках, но все еще не подходит к моему плечу.

Я не могу двигаться. Потому что если я это сделаю, то мне придется прикоснуться к её губам, чтобы узнать, так ли она сладка на вкус, как выглядит.

Шум вокруг нас стихает по мере того, как её рот приближается. Я двигаюсь ей навстречу, потому что, если она этого хочет, кто я, черт возьми, такой, чтобы отказывать ей? У меня даже нет сил отступить и уйти. Она скажет мне прыгнуть, а я спрошу, как высоко. Она прикажет мне войти в огонь, а я сделаю это с улыбкой.

Её рука обхватывает мою шею, и она запускает пальцы в мои волосы. Вполне возможно — это сон. Но, черт возьми, если не воспользуюсь этим.

Я опускаю голову к ней, время движется чертовски медленно.

— Дженна! Вот ты где! — позади нас раздается приглушенный крик.

С таким же успехом она могла бы вылить на нас ведро, полное ледяной воды, потому что мы с Дженной так быстро прыгаем к противоположным сторонам прохода, что я удивляюсь, как не врезаюсь в книжные полки.

— Боже мой. Ты не поверишь тому, что я тебе сейчас расскажу.

Развернувшись на каблуках, я оставляю их одних, не в силах смотреть Дженне в глаза и отказываясь слушать её подругу.

Я подошел к ней так близко. Это более чем достаточно. Что ж, лучше бы так, потому что я сомневаюсь, что будет следующий раз.

ДЖЕННА

Мелисса продолжает болтать о предстоящей вечеринке в общежитии, а я её не слушаю.

Я до сих пор не могу прийти в себя после того, что произошло между мной и Джейкобом Джеймсоном, библиотекарем и единственной причиной, по которой я продолжаю возвращаться сюда, даже если у меня дома есть копии всех наших учебников.

— Боже, он такой придурок, — Мелисса прикладывает руку к моему уху и шепчет.

— Кто?

— Парень, с которым ты только что была. Библиотекарь. Я имею в виду, если честно, он выглядит так, будто ему здесь не место. Удивлена, что школа позволила ему работать в университете. Он может легко воспользоваться такими студентками, как ты. Он почти такой же большой, как дверь!

Я чувствую прилив раздражения и поворачиваю к ней голову, нахмурившись.

— Что ты имеешь в виду?

Она закатывает глаза и тянет меня за руку, ведя к массивным двойным дверям и бросая украдкой взгляды на Джейкоба. В тот момент, когда они закрываются за нами, влажность окутывает меня, как непрошеное, неудобное одеяло.

Фу. Я не любитель такой погоды. В любой день я вынесу сильный ливень и снег, но не это.

Прищурившись от резкого солнечного света, я поднимаю руку, чтобы защитить лицо от жары, и мысленно упрекаю себя за то, что забыла солнцезащитные очки… снова.

Мелисса шипит:

— Не говори мне, что не замечаешь, как он всегда украдкой поглядывает на тебя? Или как он всегда сопровождает тебя, чтобы взять нужную книгу? Как будто он хочет побыть с тобой наедине. Фу.

Мой пульс учащается, возбуждение кипит в моих венах. Действительно? Так он меня замечает? Он не делает это со всеми? Мне всегда казалось, что Джейкоб находит меня раздражающей, потому что у него на лбу вечная складка, когда меня видит. Иногда он разговаривает со мной так, будто раздражен или злится на что-то.

Но возможно…

Недолго думая, я провожу пальцем по губам. Мы почти поцеловались. Он был так близко. Если бы Мелисса не подошла, стал бы он…?

— Он определенно выглядит опасным. Он такой высокий и широкоплечий. Если он решит загнать одну из нас в угол, мы ничего не сможем с этим поделать. И если подумать об этом таким образом, он представляет собой своего рода угрозу безопасности.

Я разворачиваюсь так быстро, что она расширяет глаза и отшатывается назад, её сумка через плечо соскальзывает на сгиб локтя.

— В чем твоя проблема, Мэл? Он ничего плохого не делает. Ты же бросаешься этими обвинениями, основываясь на своих предположениях. Думаешь, он опасен? А как насчет Тодда и его братьев по студенческому обществу, которые заставляли меня пить спиртное, хотя я сказала, что не хочу? Ты все еще тусуешься с ним, да? Таким образом, у тебя искаженное представление об опасности.

Я не жду её ответа, потому что поворачиваюсь к ней спиной и бегу на следующий урок. Моя бежевая кожаная сумка через плечо подпрыгивает при каждом быстром шаге, а солнце безжалостно палит мне в спину. Пот скатывается по спине, и я почти уверена, что, когда войду в коридор, окажусь наполовину мокрой от пота.

Боже, я понятия не имею, почему до сих пор тусуюсь с Мэл или её компанией.

Она осталась со мной в тот первый день в колледже, и я пошла с ней, потому что не умела заводить друзей. Я предпочитаю держаться особняком, но мне показалось, что Мелисса крутая.

Да, правильно.

Меня пронзает ярость из-за того, как она описала Джейкоба. Она его даже не знает, не разговаривала с ним. Но она думает, будто он опасен? Какого черта? Я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем, когда была с ним, даже если до полки нужно было всего лишь быстро дойти.

Я имею в виду, конечно, рост Джейкоба 6 футов 4 дюйма (Прим. пер.: 193 см) и кирпичная стена на первый взгляд выглядят устрашающе. Но я помню, как он всегда нежно обращается с книгами, как осторожен, когда достает книгу с полки, или как с любовью он проводит пальцем по корешкам.

А его глаза…

О, Боже. Всякий раз, когда он смотрит на меня, я почти растекаюсь лужей жидкости на полу. Он как будто видит меня насквозь. Каждый раз, когда он обращает внимание на то, что я говорю, я почти спотыкаюсь о свои слова, потому что как можно оставаться в здравом уме, пока он смотрит?

Мелисса думает, что он простой библиотекарь. Что ж, она ошибается. Он известный палеонтолог, под его именем опубликовано несколько книг.

Честно говоря, я не знаю, почему он работает в библиотеке. Платят за это не так уж и много, да и сама работа кажется для него ниже достоинства. Впрочем, мне все равно, потому что, если бы он перестал работать в моем университете, я бы не знала, что с собой делать. Я не могу его не видеть. Я сойду с ума.

Что я здесь делаю? Не имею представления. Все, что я знаю, — музыка в общежитии была слишком громкой, и я чувствовала надвигающуюся головную боль. Я все еще чувствую вибрации внутри своей головы. Не говоря уже о стробоскопах, которые какой-то гений принес и установил посреди гостиной.

Мелисса ушла заниматься делами со своим парнем. Тодд раздражал меня, навязывая мне еще выпить, улыбаясь своей фирменной улыбкой, которая, как я знаю, ни к чему хорошему не приведет.

Это было настолько хаотично, что мне хотелось тишины и покоя, которые обеспечивала библиотека.

Ха-ха, Дженна. Очень смешно.

Кого я обманываю?

Я здесь, потому что мне нужно его увидеть. Нужно, а не хочется. Я чувствую тоску до самых пальцев ног и не могу успокоиться, пока не увижу хотя бы мельком его и его массивный силуэт.

Ветер усиливается, и мои руки автоматически тянутся к краю юбки, удерживая её и пытаясь не дать ей подняться выше и обнажить трусики. Мелисса подумала, что было бы весело организовать костюмированную вечеринку просто так, поэтому я одета в откровенный костюм учительницы. Не знаю, почему позволила Мэл уговорить меня надеть это, но я здесь.

Мне следовало зайти в комнату и переодеться во что-нибудь более подходящее, но, когда я посмотрела на время, до закрытия оставался час и не хотелось больше терять ни секунды.

Да, у меня все плохо. Очень плохо относительно этого мужчины.

Я не помню, чтобы так сильно влюблялась в кого-то. В этот момент я убеждена, что на самом деле уже влюбилась в него.

Дерьмо. Вот что такое безответная любовь?

Сделав глубокий вдох, я хватаюсь за медные ручки и толкаю тяжелые двери. Петли тихо поскрипывают, и я вздыхаю, когда прохладный воздух касается моей кожи. Еще одна причина любить библиотеку.

Я не удивлена, обнаружив, что зал почти пуст: лишь несколько студентов сидят по учебным уголкам и длинными столам. Единственные звуки — слабое жужжание кондиционера и редкое шуршание страниц.

Двери за мной закрываются, и я вздрагиваю, готовясь к громкому стуку. Но ничего, только приглушенный шорох. Спасибо Господи, за маленькие милости.

Стойка обслуживания пуста, но на столе библиотекаря привычный беспорядок: старинная лампа с красно-зеленым абажуром, небольшая стопка книг, россыпь шариковых ручек и маркеров, монитор компьютера с клавиатурой сбоку.

Я пытаюсь игнорировать пустоту в груди.

Разве он обычно не ждет, пока все уйдут? А может быть, я спугнула его своим поведением ранее, и он рано ушел домой?

Мои ребра туго сжимаются. Глупо с моей стороны приходить сюда. Вероятно, у него другие планы. Я имею в виду, уверена, что у мужчины, похожего на него, нет недостатка в женщинах, одетых в сексуальные наряды, которые просят его пойти с ними на вечеринки.

Глупая. Глупая. Глупая.

— Ты что-то ищешь? — его богатый баритон, раздающийся позади меня, заставляет меня сжаться, а дыхание участиться.

Я медленно поворачиваюсь и обнаруживаю его прислоненным к стене, частично скрытым книжной полкой. Он кажется более непринужденным, возможно, потому, что уже почти время закрытия.

Его темно-синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами обнажает мускулистые предплечья и большие, жилистые руки, и я подавляю желание захныкать. Боже, он такой сексуальный, мне физически больно смотреть на него.

Его очки в черной оправе скатываются с носа, и он поднимает их обратно, при этом щурясь на меня. Я собираюсь произнести первую книгу, которая пришла на ум, когда его горячие глаза скользят вверх и вниз по моему телу. Глаза Джейкоба тускнеют, зрачки расширяются.

В свою очередь, мое тело реагирует пульсацией острой потребности, влажным жаром, расцветающим между моими бедрами. Я скрещиваю ноги и сжимаю кулаки, боясь, что это будет слишком заметно.

Но Боже мой, он это видит.

Его глаза сужаются, кадык движется вверх и вниз, мышцы горла напрягаются. Своей огромной рукой он проводит по своей хорошо подстриженной бороде.

Искры пронзают мой живот, дыхание сбивается, а он даже ничего не делает. Его даже рядом со мной нет.

Он остается на месте, но стиснул зубы, на его челюсти подергиваются мышцы.

Может быть, это из-за алкоголя, который употребила ранее, но я внезапно чувствую себя смелой. Хочу посмотреть, к чему это приведет. Хочу знать, не было ли то, что произошло раньше, разовым событием. Если он откажет мне и оттолкнет, то я хотя бы попыталась. Это не значит, что мое сердце не разобьется на миллион кусочков.

Я подхожу к нему, мягкие резиновые подошвы моих кукольных туфель скользят по полированному паркетному полу.

Он по-прежнему ничего не говорит и не делает, но дыхание у него затруднено, лицо исказилось, как будто ему больно.

Возможно, это ошибка. Возможно, я причиняю ему дискомфорт. Возможно, он не знает, как отказать студентке университета. Может быть…

Эта мысль покидает меня, когда он хватает меня за талию, притягивает к себе и прижимает свои губы к моим.

О. Мой. Бог.

Я мечтала об этом столько раз, что потеряла счет. Но, Боже мой, это намного лучше, чем я думала. Его поцелуй настойчив и требователен, как будто он хочет взять как можно больше, прежде чем это закончится.

Одна рука скользит по моей спине, его огромная рука обхватывает мою шею, большой палец ласкает мой пульс — пульс, который стал бешеным.

Я хватаюсь за его воротник, а его язык проникает в мой рот, погружаясь туда и обратно, его борода щекочет меня.

Громкий стон срывается с моих губ, и это приводит меня в ужас, боясь привлечь к нам внимание, но он проглатывает его и засасывает мою нижнюю губу, захватывая зубами.

Когда он отстраняется, его дыхание становится хриплым, как и мое, его глаза горят неприкрытым голодом. Моя кожа подрагивает от его прикосновений, и я хочу большего. Больше того, что только что было.

Вероятно, он может читать мои мысли, потому что берет меня за руку и ведет глубже в раздел «Особые коллекции». Свет здесь тусклый, и я чуть не чихаю от пылинок, витающих в воздухе. Мы проходим вглубь, стараясь лавировать по неровным плиткам, пока не доходим до задней части.

Джейкоб останавливается перед книжной полкой, полной книг в мягких обложках, некоторые с пожелтевшими страницами, другие с порванными обложками.

Он поворачивается ко мне лицом, его лицо скрыто тенью.

— Ты пытаешься меня убить или заставить меня убить кого-то?

Это последнее, что я ожидала от него.

— Ч-что?

Он наклоняет подбородок к моему наряду, и я переминаюсь с одной ноги на другую, чувство неуверенности и застенчивости совершенно чуждо мне.

— Ты пришла сюда в такой одежде. Не уверен, что у меня аневризма, потому что я вижу твои великолепные ноги, но, если кто-то еще посмотрит на них, мне, возможно, придется свернуть ему шею.

Ой. Ой.

Мое тело вспыхивает от этого откровения. Это дикость пещерного человека… но мне почему-то это нравится. Мне и вправду нравится. И это укрепляет мою смелость.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Он рычит сквозь стиснутые зубы.

— Ты понятия не имеешь насколько.

Джейкоб зажимает переносицу, раздраженно пыхтя.

— Послушай, Дженна. Тебе нужно уйти. Не знаю, зачем я привел тебя сюда. И не знаю, что буду делать, если ты останешься здесь дольше.

То, как он произносит мое имя, является шоком для моего организма, и я чуть не качаюсь на пятках. Почему это звучит так сексуально? Я проигрываю это в уме.

— Почему?

— Ты заморачиваешь мой мозг. Я даже не понимаю, почему ты позволила мне поцеловать тебя. Я набросился на тебя, словно животное. Прости.

— П-прости? Ты сожалеешь, что поцеловал меня?

Он откидывается назад и выглядит так, будто я только что дала ему пощечину.

— Что? Нет. Я не это имею в виду. Боже, Дженна. Поцеловать тебя — мечта. Я могу умереть счастливым человеком прямо сейчас.

— Тогда, о чем ты сожалеешь?

— Возможно, ты пришла сюда не за этим.

Ох, он не знает. Он понятия не имеет, насколько я одержима им.

— Но это так.

Он наклоняет голову набок, как будто я говорю на другом языке, как будто он не может поверить в то, что я говорю.

— Я тебе нравлюсь?

— Да. А я нравлюсь тебе?

Джейкоб резко рассмеялся, пробегая рукой по коротким темным волосам.

— Нравишься ли ты мне? Это совершенно не описывает того, что я чувствую к тебе.

Я сплю? Возможно ли, что я потеряла сознание на вечеринке и мой разум вызвал все это в воображении? Но он кажется слишком реальным. Все кажется слишком реальным.

Расправив плечи, я ухмыляюсь.

— Значит покажи мне.

ДЖЕЙКОБ

Ей не нужно повторять дважды.

Я набрасываюсь на её губы, как голодающий, пожирающий свою любимую еду. Я вышел из-под контроля, действую инстинктивно и одержим желанием отдать ей все, что у меня есть.

Не знаю, чем я её заслужил, но она здесь и принимает все, что я ей даю. И я даю ей все.

Не прерывая поцелуя, мои руки скользят по её восхитительным изгибам. Как будто каждая часть меня знает, что это редкий дар — быть с ней, прикасаться к ней, доставлять ей удовольствие. И, черт возьми, если я потрачу на это хоть секунду.

Я прислоняю её к полке, стараясь обхватить её затылок, чтобы она ни обо что не ударилась.

Дженна хнычет, когда я отстраняюсь, и я смеюсь, мне нравится, насколько она отзывчива, и я стараюсь сохранить каждый момент в своей памяти, чтобы можно было бы вернуться к нему и переигрывать так часто, как захочу.

Мои губы касаются её щеки, раковины уха, линии подбородка. Затем я начинаю свое путешествие вниз — по изгибу её горла, её обнаженному декольте и вниз, вниз, вниз.

Её пальцы дергают меня за волосы, и я радуюсь уколу боли. Она может вырвать мне все волосы, если захочет.

Сидя на корточках, я нахожусь на уровне её киски. Я смотрю на неё, и вижу, что её глаза закрыты, грудь вздымается от напряжения, как будто она только что пробежала марафон.

— Глаза сюда, Дженна.

Она резко открывает глаза и смотрит на меня остекленевшими от похоти глазами.

Не отрывая глаз, я провожу грубыми мозолистыми руками по её бедрам в чулках. Они мне не нравятся. Мне не нравится все, что разделяет нашу кожу.

Итак, я рву их, и звук разрывания раздается в этом углу. Понятия не имею, сколько людей осталось в читальном зале, но меньше всего мне хочется, чтобы меня отвлекали, поэтому я буду продвигаться медленнее и особенно осторожно.

Не хочу прерывать этот момент с ней — момент, которого у меня, возможно, больше никогда не будет.

Я целую одно гладкое сливочное бедро, и она вздрагивает. Вот так. Моя миссия — доставить ей такое удовольствие, что она захочет повторить это.

Я оставляю поцелуи вверх, пока мой рот не оказывается всего в дюйме от её холмика. Её белые хлопковые трусики насквозь промокли, и я чувствую запах её возбуждения.

Чертовски готова. Готова для меня. Только моя.

Моя рука дрожит, когда я тянусь к её трусикам и оттягиваю их в сторону, пытаясь подавить стон от того, какая красивая её блестящая киска. Почти истекающая.

Я высовываю язык и провожу им по её щели, чувствуя трепет её складок. Она резко втягивает воздух и крепко сжимает губы, чтобы не дать вырваться стону.

Хорошая девочка. Она тоже не хочет, чтобы нас отвлекали.

Её длинные ногти впиваются в мою кожу головы, а я прижимаюсь языком к её чувствительному бугорку, поочередно облизывая щелку и сжимая губы на её твердой кнопочке.

Недостаточно.

Дженна пытается что-то сказать, когда я закидываю одну ее ногу на плечо, затем другую. Я встаю и поднимаю еше вверх, её голова почти достигает самой верхней части полки. Она пытается удержаться за что-нибудь, случайно сталкивая при этом книги.

На пол падает пара книг в мягкой обложке, но звук настолько тихий, я уверен, что никто его не услышал.

— Я-я сожалею об этом. Я…

Я даже не даю ей закончить слова, вгоняя язык в её тесные стенки. Она сжимается вокруг меня, и я почти вою от удовлетворения. Я держу руки на её бедрах, чтобы удержать её, но она все еще корчится и бьется, толкая бедра вперед и позволяя мне войти глубже.

Ебать. Я бы отдал все, чтобы вместо этого мой член был внутри неё.

Мои руки обхватывают её задницу, помогая ей двигаться и направляя внутрь и наружу мой язык. Когда её бедра сжимаются вокруг моей головы, захватывая меня, я понимаю, что нет лучшего способа умереть.

Мне не нужно дышать. Ебать. Она нужна мне больше, чем дыхание.

— Ох. О, Боже. Да, да, да.

Она шепчет, но откуда-то из ниоткуда хватает меня за голову и выгибает спину, и я знаю, что она почти у края. Я сохраняю ритм, пока она не сцепляет ноги в лодыжках и её бедра не начинают трястись. Она объезжает мое лицо, и мне это нравится. Мне нравится все, что делает эта девушка.

Через несколько секунд все её тело напрягается. Когда я поднимаю глаза, её губы раздвигаются в безмолвном стоне, глаза закрываются, ноги подрагивают и крепче меня обхватывают.

В этот момент мне хочется сжать кулаки и несколько раз ударить ими о грудь, чувствуя, будто я только что победил что-то… или кого-то.

Её живот продолжает трястись, когда я опускаюсь и помогаю ей спуститься. Она стоит на шатких ногах, и моя рука автоматически тянется к её талии, чтобы поддержать её.

Я это сделал. Она кончила лишь от моего языка. Представьте, если бы это был мой член, задевающий все её чувствительные места.

Мой рот все еще блестит от её смазки, возможно, и моя борода, и её глаза расширяются, когда она открывает рот. Она хватает маленький носовой платок из своего крохотного нагрудного кармана, встает на цыпочки и вытирает мне рот.

Какой-то студент встает, чтобы уйти. Внезапный скрежет ножек стула по полу заставляет Дженну подпрыгнуть от испуга.

Думаю, вот оно. Момент, когда она неловко поблагодарит меня и скажет, что не ищет ничего серьезного, что увлеклась, и, может быть, мне не стоит никому упоминать о том, что случилось.

Я мысленно готовлюсь к возможному отказу, когда она смотрит на меня из-под своих длинных ресниц и улыбается.

— Хочешь отвезти меня домой?

Сначала я не уверен, что правильно её расслышал. Я имею в виду, что такая девушка, как она, встречается со мной — это невероятно. Но она также не против, чтобы её видели со мной?

Что происходит?

— Конечно. Позволь мне пойти забрать свои вещи и запереть все.

Я никогда не проходил заключительный контрольный список так быстро, завершая работу в рекордно короткие сроки, потому что не хочу, чтобы она устала ждать меня и передумала.

Она стоит снаружи, все еще краснея, когда я наконец запираю двери. Ветер дразнит её очень короткую юбку, и она застенчиво улыбается, деликатно сжимая этот крошечный предмет одежды.

Я держу её за руку, все еще не веря, как небрежно могу прикоснуться к ней, и веду её к своему белому семилетнему седану. Что она обо мне подумает? У её друзей, скорее всего, машины новее, чем у меня. Раньше меня это никогда не беспокоило, но Дженна во всей своей идеальной красе просто не подходит к этой ржавой старой машине.

Может быть, если она захочет снова потусоваться, я наконец прикоснусь к деньгам, которые лежат на моем банковском счете более десяти лет. Я живу скромной жизнью, потому что мне этого достаточно, но что касается Дженны — я осыплю её всем. Чего бы она ни захотела, я ей это дам.

Я хватаюсь за ручку, и дверь со стороны пассажира со скрипом открывается. Убедившись, что она удобно устроилась и расправила юбку вокруг своих подтянутых ног, я направляюсь на другую сторону и сажусь на водительское сиденье.

В машине пахнет полированной кожей и старыми книгами, потому что, конечно, у меня на заднем сиденье лежат книги в твердом переплете.

— Где ты живешь?

Она говорит мне, и я почти смеюсь. Я знаю, где она живет, её этаж и номер квартиры. Я также знаю, что она живет одна, без соседки по комнате. Но не хочу напугать её, раскрывая все, что я о ней узнал. Не хочу испытывать свою удачу.

Я прекрасно понимаю, что Дженна не в моей лиге. Но сегодня вечером она сделала мне подарок. Подарок, за который я всегда буду благодарен. Подарок, к которому я буду возвращаться, когда буду дрочить на неё.

Дороги в основном пусты. Фонарные столбы с транспарантами недавно завершившихся событий стоят вдоль дорожек и отбрасывают лужицы света, а ветви высоких деревьев фильтруют лунный свет. Некоторые лампочки мерцают, а некоторые полностью гаснут, оставляя нам возможность пройти через несколько участков темноты.

Я еду медленно, помня о пьяных студентах, слоняющихся или болтающих у дороги, одетых в разные костюмы. Я не знаю, что это за вечеринка, но с тем же успехом это могло быть Рождество, потому что я только что получил свой подарок. Рождество для меня наступило рано.

Воздух в машине густой и напряжённый. Всю дорогу мы молчим, но мое тело полностью осознает её близость, и эта нить осознания скручивается все туже и туже. Мы находимся примерно в пяти минутах езды, когда я начинаю замедляться. Еще пять минут. Пять минут до конца лучшей ночи в моей жизни.

— Джейкоб.

Я никогда не смирюсь с тем фактом, что она знает обо мне, не считая того, что я библиотекарь. Мое имя на её губах заставляет мой член встать за считанные секунды. Не знаю, как она это делает, но Дженна по-царски мною повелевает, и я даже не жалуюсь.

— Да, Дженна.

— То, что произошло раньше…

Ах, конечно.

Я слегка машу ей рукой, делая вид, что не чувствую, как что-то кислое поднимается к горлу.

— Все в порядке, Дженна. Я понимаю. Ты не хочешь, чтобы я кому-то об этом рассказал, верно? Я не буду.

— Подожди, ты о чем?

Я бросаю на неё быстрый взгляд, её рот слегка приоткрыт, а брови сведены вместе. Внезапно я не уверен, что прав.

— Я имею в виду, ты популярная девушка. Я просто устрашающего вида библиотекарь. Я пойму, если ты не хочешь, чтобы люди знали, что мы знаем друг друга… близко.

— Это здесь.

Я даже не осознаю, что мы уже приехали, поэтому останавливаюсь на обочине, прямо напротив её корпуса, и глушу двигатель.

Здесь живут все богатые дети. Не так роскошно, как городские апартаменты, но все же отличаются от тесных общежитий на другом конце кампуса.

Внешний вид представляет собой смесь красного кирпича и стекла. Ради бога, у них есть балконы — достаточно большие, чтобы вместить гамаки и маленькие шезлонги. В некоторых окнах светится мягкий свет, но в её комнате темно. И это очевидно.

Внутри слишком тихо, воздух удушливый, напряжение настолько ощутимое.

— Джейкоб…

Её голос полон неуверенности, но я не хочу усложнять ей задачу. Убьет ли меня то, что она больше не хочет меня видеть? Конечно. Но я понимаю. Я сделаю все, что она захочет. Ради неё все что угодно.

Я поворачиваюсь к ней лицом, прислонившись спиной к окну.

Боже, она прекрасна. Я могу смотреть на неё часами каждый день до последнего вздоха и при этом поражаться её красоте. И она позволила мне прикоснуться к ней.

— Дженна, я понимаю. Поверь мне. Я одержим тобой уже несколько недель, поэтому знаю твоих друзей. Я знаю, кем ты себя окружаешь, и знаю, что не вписываюсь ни в какое место твоей жизни.

— Я т-тебе настолько нравлюсь?

— Боже, детка. Ты не знаешь и половины всего. Я должен был просто поработать в библиотеке неделю, но я перевернул небо и землю, чтобы остаться на неопределенный срок… ради тебя.

Её руки подлетают ко рту, на глазах наворачиваются слезы. Что я только что сказал? Это слишком много для неё?

— Детка. Пожалуйста. Ебать. Пожалуйста, не плачь.

Я обхватываю её лицо и вытираю единственную капельку слезы, скатившуюся по её щеке.

— Я тоже была одержим тобой. Я даже обычно не хожу в библиотеку, — она смеется и качает головой.

Что ж, спасибо, Иисус.

Я наклоняюсь вперед, готовый бессмысленно поцеловать её, когда слышу громкий стук в окно.

— Открой!

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть того, кого раньше считал парнем Дженны. Тодд или Тейт, что-то вроде этого. Пляжные светлые волосы. Голубые глаза. Выглядит дорого. Любит напоминать всем, что он спортсмен, везде надевая университетскую куртку. Неважно, даже если на улице сто градусов. Он наденет её на тот случай, если кто-нибудь забудет.

Я жду, пока он отступит, прежде чем открыть дверь и выйти. Он почти такого же роста, как я, но я намного шире и у меня больше мускулов. Его нельзя винить. Вероятно, он ходит в спортзал. Я не хожу. Большую часть свободного времени я провожу в своей хижине, рубя дрова и строя что-нибудь.

— Какого черта ты с ней делаешь? — его глаза вспыхивают, и он тыкает в меня обвиняюще пальцем.

— Какое тебе дело?

Он выпрямляет позвоночник и принимает стойку, как будто готовится к бою. Неужели он думает, что сможет меня запугать? Он мальчик. Я могу отправить его в страну грез, даже не вспотев.

— Потому что Дженна моя! Черт возьми, ты думаешь, что увезешь её на своей дерьмовой машине!

Он, вероятно, думает, что я медленный, поэтому демонстрирует это, отводя ногу в сторону, и вздрагивает, когда его голень ударяется о крыло.

Проклятие. Наверное, так весело тусоваться с этим парнем. Похоже, у него есть лишь одна активная клетка мозга, которая находится в опасной близости от смерти.

— Прекрати, Тодд! Боже, ты меня смущаешь!

Дженна хлопает дверью и бросается к нему, хлопая его по груди.

— Дженна, детка. Что он тебе сделал? Он причинил тебе боль? Должен ли я вызвать полицию? Скажи мне. Я преподам ему урок, который он никогда не забудет.

Я не могу удержаться от смеха. Он преподаст мне урок? Я бы хотел увидеть, как он попытается.

Он поворачивается ко мне лицом и усмехается.

— Думаешь, это смешно, неудачник? Мой отец знает нужных людей. Он может достать тебя…

— Заткнись, Тодд!

— Перестань защищать его, Дженна. Я знаю, ты невиновна и все такое, но он мог отвезти тебя куда угодно и причинить тебе боль.

— Почему ты так себя ведешь?

— Потому что я твой парень!

— Нет, это не так. Он мой парень!

Дженна указывает на меня, и моя кровь леденеет. Я правильно её услышал? Кажется, у меня всю ночь проблемы со слухом. Не уверен, что представлял себе то, что вылетело из её рта.

Лицо Тодда меняется. Он переводит взгляд с неё на меня и снова на неё. Это занимает у него некоторое время, но в конце концов на его лице появляется понимание, и он открывает рот, чтобы рассмеяться. Он сгибается пополам, сжимая руками живот.

— О, черт. Дерьмо. Понимаю. Я понял это сейчас.

Дженна поворачивается ко мне спиной, и я обхватываю её шею сзади, проводя большим пальцем по бокам. Если этот засранец попытается сделать что-нибудь смешное, я не против ударить его лицом о бетонную дорогу.

Тодд драматично вытирает слезы с глаз и берет себя в руки. Положив руки на талию, он качает головой и посмеивается.

— Проклятие. Я потратил год на тебя, Дженна. Понятия не имел, что ты такая. Я имею в виду, я знал, что ты изо всех сил стараешься, но в итоге ты осталась с ним? Он хорошо тебя трахает? Потому что я гарантирую тебе, мой член большой…

Я бросаюсь вперед, хватаю его за горло и прижимаю спиной к своей машине. Он откидывает руку назад и пытается нанести удар, но я ловлю его кулак и сжимаю его. Жестко.

Его сухожилия выступают на шее, глаза быстро моргают, когда он понимает, что у него большие проблемы.

— Так с ней разговаривая, ты проявляешь к ней неуважение, а мне нетрудно разбить тебе череп голыми руками.

Его глаза широко раскрыты, как блюдца, и он сжимает мою руку на своем горле.

— Я отпущу тебя, и ты извинишься перед Дженной. Будешь держаться от неё как можно дальше, потому что, если я увижу тебя где-нибудь рядом с ней, даже твой папа не сможет тебе помочь.

Я ударяю его еще раз. В этот раз это выбивает воздух из его легких, и он падает на колени на землю, делая большие глотки воздуха.

— Извинись.

Его самодовольный и дерзкий вид сменяется неприкрытым страхом. Его дыхание прерывается, и он оглядывается, вероятно, в поисках подкрепления. Поняв, что он один, он опускает голову и медленно встает.

Моя рука тянется к Дженне, прикрывая её, если он вдруг решит провернуть что-то сумасшедшее, но он проводит рукой по рту и вздыхает.

— Послушай, Дженна. Мне жаль. Не следовало мне этого говорить. Ты бросила меня на вечеринке. В одну минуту ты была там. В следующую ушла и не отвечала на мои сообщения.

— Я не твоя девушка, Тодд. И никогда ею не была. Я никогда не делала тебе ничего плохого.

Он хватает себя за волосы и смотрит на небо.

— Теперь я это знаю. Еще раз прошу прощения за то, что я придурок. Это больше не повторится. Я буду держаться от тебя подальше.

Дженна не отвечает, просто кивает. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но в последнюю минуту его взгляд переключается на меня, и он захлопывает рот.

Он машет ей рукой, прежде чем развернуться и побежать обратно туда, откуда пришел.

Мы оба не двигаемся, пока не теряем его из виду. Ночной воздух несет в себе звуки смеха и музыки. Вероятно, именно здесь Дженна была раньше. На вечеринке со всеми популярными ребятами в школе. Её друзьями. И все же она выбрала меня.

Она обхватывает руками свое крошечное тело и ссутуливает плечи. Мне не нравится видеть её такой — испуганной, неуверенной, не в себе.

Подцепив пальцем ее подбородок, я заставляю посмотреть на меня.

— Ты в порядке, детка? Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. Обычно я не агрессивен и не жесток.

Она дарит мне мягкую улыбку.

— Я знаю. Это первый раз, когда кто-то встал на мою защиту, вот и все.

Мои глаза сужаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Никто никогда не заступался за меня. Даже мои собственные родители, — она прижимает носок туфли к земле, не глядя мне в глаза. — Спасибо.

Я слегка хватаю её за плечи и целую в лоб.

— Не благодари меня, детка. Я всегда буду защищать тебя и обеспечивать безопасность… если ты мне позволишь.

Её щеки краснеют.

— Если я тебе позволю?

— Раньше ты уже преподнесла мне подарок. Но если ты позволишь, я проведу остаток своих дней, делая тебя счастливой.

Её маленькая рука тянется к моей щеке, и я наклоняюсь к ней.

— Тогда отвези меня к себе.

ДЖЕННА

Не знаю почему я это сказала. Понятия не имею, откуда нашла в себе такую уверенность, чтобы быть с ним настолько откровенной. Схожу ли я с ума? Возможно. С другой стороны, я так долго жаждала его издалека, что просто не могу упустить эту возможность.

Поездка до его дома быстрая, даже если до него полчаса. Может быть, потому, что мы говорили о моих планах на будущее, о моей жизни дома, о его карьере, о том, как он заинтересовался палеонтологией, о том, чем я хочу заниматься после колледжа, и обо всем подобном. Все это время Джейкоб держал меня за руку и водил большим пальцем по моим костяшкам, разжигая крошечные искры, проносящиеся через нижнюю часть моего живота.

Он сворачивает с главной дороги на извилистую и неровную, гравий хрустит под его шинами. Высокие деревья нависают над головой, и я уже вижу вдалеке небольшую деревенскую хижину.

В этот момент капли дождя начинают падать, тихо стуча по лобовому стеклу. Что-то расцветает в моей груди. С самого детства я всегда любила дождь. И люблю до сих пор. Пока все бегут в укрытие, я остаюсь стоять как вкопанная, запрокинув голову назад, наслаждаясь ощущением холодных капель дождя на своем лице.

Прижавшись лицом к окну, я наблюдаю, как дождь начинает усиливаться, барабаня по крыше и эхом разносясь по салону машины. Это так успокаивает, так расслабляет, как будто все там, где должно быть.

— Останови машину, Джейкоб.

Его лоб морщится, но он нажимает на тормоз, и машина, кренясь, останавливается. Я улыбаюсь ему, прежде чем открыть дверь и выйти под проливной дождь.

Я сбрасываю туфли и смеюсь от ощущения мокрой лесной подстилки, мои босые ноги погружаются в прохладную, грязную землю.

Проходит немного времени, прежде чем я промокаю и, вытянув руки, выхожу перед светом фар, улыбаясь ошеломленному мужчине внутри.

Я сгибаю палец и подзываю его выйти.

Он медленно выходит, вероятно, не уверенный в том, не привел ли только что в свой дом какую-то сумасшедшую. Положив одну руку на крышу своей машины, он качает головой и смеется. Боже, мне нравится этот звук.

Капли дождя пропитывают его одежду, когда он приближается ко мне, рубашка теперь прилипает к коже, придавая ткани форму его широкого мускулистого тела.

О, Боже… какой он сексуальный. Плечи, грудь, руки. Все в нем возбуждает меня.

Его ботинки погружаются в грязь с каждым шагом, но он, кажется, даже не обращает на это внимания.

Когда он оказывается передо мной, я улыбаюсь ему.

— Мне всегда хотелось, чтобы меня целовали под дождем.

Через долю секунды после произнесения этих слов я чувствую его руки на своих подмышках, поднимающие меня и обхватываю ногами его талию.

Он хватает меня за одну сторону лица, и электричество бьет по моим венам, когда он прижимается губами к моим. Мои руки обвивают его шею, а его руки продолжают скользить по моей спине, вдоль моих ног.

Джейкоб сжимает мои волосы в кулаке и осторожно тянет их, заставляя мою голову откинуться назад. Мое лицо обращено к небу, на нас льет дождь, но мое тело горит.

Он щекочет меня своей бородой, проводя ртом по моей шее, посасывая кожу на ключице. Запутывая пальцы в его волосах, я выгибаю спину, надеясь прижаться своей промежностью к его.

С рычанием он понимает, что я делаю, отстраняется и прижимает наши лбы друг к другу.

— Что ты делаешь, Дженна? Я не смогу себя долго сдерживать.

— Я хочу тебя. Возьми меня, Джейкоб. Я твоя.

Он приковывает меня недоверчивым взглядом.

— Господи, Дженна. Я не могу сделать это здесь. Ты не заслуживаешь…

— Это то, чего я хочу. Я хочу впервые быть с тобой под дождем.

Его глаза выглядят так, словно вот-вот вылезут из орбит.

— Первый раз?

Я киваю. Это его отпугнет? То, что у меня нулевой опыт и я не знаю, что делать с мужчиной? Как к нему прикасаться?

— О, чёрт, чёрт, чёрт.

Он зарывается лицом в изгиб моей шеи, и я чувствую боль в горле. Он собирается отвезти меня обратно? Пожалуйста, не надо.

— Я быстро учусь, Джейкоб. Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю.

— О чем ты говоришь?

Я отвожу взгляд и закусываю губу.

— Тебя это беспокоит, да? Что я никогда этого не делала? Что могу не знать, как доставить тебе удовольствие?

Джейкоб наклоняет голову набок и покусывает внутреннюю часть щеки.

— Это то, что ты думаешь? Боже, Дженна. Я все еще примиряюсь с тем фактом, что, возможно, не отпущу тебя, как только заявлю на тебя права.

Ох.

— Я не знаю, почему ты выбрала меня, но не буду сомневаться в своей удаче. Я подарю тебе мир, если ты попросишь об этом. Но я буду у тебя первым. Это чертовски большая честь, Дженна. Но предупреждаю тебя, я буду твоим единственным и последним. После этого ты не уйдешь от меня.

Это все, чего я хочу, но то, что он только что сказал, лишило меня дара речи. Поэтому вместо этого я обнимаю его за шею и слегка прикусываю верхнюю губу.

Он снова рычит, ласкает мою задницу и срывает с меня трусики.

Боже мой.

Джейкоб протягивает руку между нами, и все мое тело содрогается от удовольствия, когда его палец касается моего клитора и скользит им по моей киске.

— Черт, Дженна. Блядь, ты такая мокрая для меня. Это все мое, малышка? Ты течешь для меня? Потому что хочешь, чтобы мой член был в твоей тугой киске?

Я не знала, что такая сторона Джейкоба существует, но она мне нравится.

— Д-да, — задыхаюсь я, отчаянно нуждаясь в нем, чтобы облегчить эту ужасную боль во мне.

— Ты моя, Дженна? Эта киска теперь принадлежит мне, слышишь?

— Да, твоя. Твоя.

Одной рукой он держит меня, а другой расстегивает молнию на брюках. Я этого не вижу, но, когда он направляет свой член в меня, я знаю, что он там такой же большой.

Джейкоб везде большой.

Я шиплю, когда он меня растягивает.

— Я-я не думаю, что он подойдет.

Я слышу его рычание.

— Подойдет, девочка. Я создан для тебя. Это все для тебя.

Дюйм за дюймом он толкается в меня, пока не достигает барьера. Дождь замедляется, капли становятся мельче.

— Дженна, детка.

Я хнычу в ответ, когда обе его руки лежат на моих бедрах. Он просовывает свой язык мне в рот, и когда я впускаю его, он толкается вперед, боль почти ослепляет меня.

Его руки заложены у меня за спиной, одна рука массирует мой затылок.

— Детка, детка, детка. Мне жаль. Так жаль. Другого пути нет.

— Не останавливайся, Джейкоб. Не останавливайся.

Он прерывисто стонет, прежде чем обнять меня, и начать двигаться медленными, глубокими толчками. Боже, он огромен. Требуется несколько вдохов, прежде чем боль полностью утихает и сменяется удовольствием. И, Боже, каким удовольствием.

Джейкоб хватает меня за бедра и тут же берет меня, стиснув зубы и раздувая ноздри. Он борется за контроль.

Но я не хочу, чтобы он контролировал ситуацию. Я хочу, чтобы он сорвался. Точно так же, как он это сделал в библиотеке. Я хочу эту его дикую сторону. Так сильно этого хочу.

Освободив от него руки, я нащупываю пуговицы на своем узком топе, снимаю его с плеч и швыряю на грязную землю. Я невольно дрожу, жгучий холод ласкает мою кожу, мои сиськи подпрыгивают перед ним.

Его глаза яростно блестят. Он — мой.

— Черт, Дженна.

Он опускает голову мне на грудь, проводит языком по моему тугому соску, берет его губами и посасывает. Вторая его рука обхватывает мою другую грудь, сминая её и сжимая сосок. Затем его толстый член дергается внутри меня, и я воспринимаю это как сигнал оседлать его.

Я двигаю бедрами, вращая ими. Я никогда раньше этого не делала, но мое тело как будто знает, как это делать. Я слышу его хриплый стон, он зажмуривает глаза, глубоко вдыхает и с силой выдыхает.

Джейкоб запрокидывает голову и тяжело сглатывает. Загипнотизированная этим зрелищем, я сжимаю внутренние стенки, и он снова переводит на меня взгляд, наблюдая за мной из-под тяжелых век.

Все его тело напряжено под моими руками, и я знаю, что он вот-вот кончит. Я тоже. Его хватка на мне крепнет и с тихим ворчанием он врезается в меня жестко и безжалостно.

Да!

Моя влажная плоть шлепается о его, скользя по массивному члену, а я стону, хнычу и выкрикиваю его имя.

Цветные пятна танцуют перед моими глазами, и оргазм накатывает на меня, все мое тело трясется от удовольствия. Я падаю вперед и прижимаюсь лбом к его груди, чувствуя себя бескостной.

Когда я открываю глаза, то вижу, как он скалит зубы, толкаясь вверх. Его рука скользит по моему затылку, и он оставляет синяки на моих губах от сильного поцелуя.

— Я кончаю. Черт, Дженна. Черт возьми!

Он толкается глубоко в меня, горячие струи жидкости покрывают мои стенки и вытекают из меня.

— Дженна, я…

— Это идеально, Джейкоб. Все идеально.

ДЖЕЙКОБ

Я остаюсь внутри неё, пока мы продолжаем короткий путь к моему дому. Все еще внутри неё, когда пинком открываю входную дверь, её тело обвилось вокруг меня. Все еще внутри неё, когда я опускаю её на кровать.

Невероятно.

Я так сильно кончил в неё, но понятия не имею, почему у меня все еще полутвердый член, настолько, что даже не выскальзывает из неё.

Дженна лежит на спине, улыбаясь мне, её глаза мерцают, а лицо раскраснелось от нашего быстрого траха.

Мне физически больно вытаскивать себя наружу, но мне нужно увидеть её полностью обнаженной, и мне мешает это жалкое подобие юбки. Я расстегиваю её и бросаю на пол. Возможно стоит оставить её на память о нашей первой ночи вместе. Могу сделать это просто потому, что хочу.

И вот она.

Моя девушка.

Моя женщина.

Моя будущая жена. Потому что, как я уже сказал, отпустить её больше не вариант. Нет, если только она не захочет, чтобы я этого сделал.

И хотя я быстро и жестко взял её на улице, теперь я заставляю себя продвигаться медленнее и буду поклоняться каждому дюйму её тела.

Я не хотел приводить её домой, потому что, если бы она проявила хоть какие-то признаки отвращения, то был бы опустошен.

На моем банковском счету есть пара миллионов долларов, полученные за годы работы в нефтяных компаниях, но я всегда жил по средствам. Я не планирую больше работать в этой сфере, потому что это утомительно физически и морально.

Так как живу один, то не видел смысла покупать что-то грандиозное. Поэтому, когда мои родители скончались, я отремонтировал дом своего детства, убедившись, что в нем есть проточная вода и солнечные батареи, и он был комфортным.

Мне всегда это нравилось, но мне интересно, как это будет выглядеть в глазах Дженны. Это далеко от роскошной жизни, к которой она, вероятно, привыкла. Могу поспорить, её квартира дороже, чем все мое имущество. Это не значит, что я не могу её испортить, потому что это именно то, что я собираюсь сделать.

Одной из вещей, которые я отказался менять, был внешний вид. Мой дом сделан из прочных бревен и, очевидно, выдержал испытание временем. Здесь также есть широкая крытая веранда с одной трехместной лавкой. Если она решит, что ей не нравится на ней сидеть, я сделаю для неё что-то другое. Только для неё.

Дженна поворачивается ко мне, когда мы выходим из спальни, и улыбается своей душераздирающей улыбкой.

— Это прекрасно.

Я улыбаюсь, ничего не говоря. Я не хочу её разочаровывать. Правда не хочу.

Держа её руку в своей, мы идем в небольшую гостиную с каменным камином с одной стороны и телевизором с плоским экраном с другой. У меня на каминной полке стоит ровно одна фотография — с выпускного в средней школе, с родителями по обе стороны.

Дженна подходит ближе, берет рамку и проводит пальцем по стеклянной крышке.

Откуда-то из ниоткуда меня захлестнули видения о ней и наших детях. Из десятков фотографий, заполнивших каминную полку: день нашей свадьбы, её беременность, первые дни рождения детей, День Благодарения, Рождество, Новый год.

Без неё нет будущего. Никакого.

— Ты голодна?

Она хихикает.

— Уже почти полночь.

— Так это да?

— Да.

Полчаса спустя мы сидим на деревянной скамье на крыльце и дуем на дымящиеся тарелки с раменом. Дождь прекратился, и мы слушаем щебетание сверчков, уханье сов и кваканье лягушек вдалеке.

Здесь тихо, и именно поэтому я решил жить здесь, а не где-нибудь рядом с университетом.

Дженна сидит рядом со мной, скрестив ноги, её колено прижимается к моим бедрам, и я заставляю себя продолжать есть, не помогая ей… снова.

Не знаю будет ли так постоянно. Придется ли мне ходить со стояком дни напролет. Потому что одна мысль о том, как она себя ощущалась в моих руках, заставляет мой член вставать по стойке «смирно» и умолять об освобождении.

— Что ты планируешь делать после колледжа, Дженна? — спрашиваю я её.

Она кладет палочки для еды на миску, её глаза смотрят вдаль.

— Честно говоря, пока не знаю. Я изучала социологию, потому что это интересно, но не знаю, где буду работать дальше. Может быть, в какой-нибудь некоммерческой организации, специально для детей.

Я вижу, как она это делает.

— Тебе нравятся дети?

Я вижу ямочку на её щеке, когда она мягко улыбается.

— Да, — она играет палочками для еды, прежде чем повернуться ко мне лицом. — А тебе?

— Зависит от…

— От чего?

— Наши ли они.

Вот так на нас нисходит еще одно сексуальное заклятие. Мы поспешно отставляем пустые миски в сторону, и Дженна заключает меня между своих бедер, оседлав меня.

На ней одна из моих рубашек. Слишком большая для неё, и одна сторона спадает ей на плечо. Я в спортивных штанах и белой футболке, что позволяет ей легко залезть за мой пояс и вытащить мой стальной стержень с несколькими каплями предсемени на кончике.

Опуская лицо, я переплетаю свой язык с её языком, всасывая и погружаясь в её теплый рот. Дженна, тяжело дыша, обхватывает мой член рукой и медленно скользит по нему, задыхаясь, когда полностью принимает его.

Мои руки тянутся к её талии, чтобы помочь ей двигаться, но она впивается ногтями в мои предплечья и пристально смотрит на меня.

— Не двигайся, Джейкоб. Позволь мне сделать это. Я хочу объезжать твой толстый член, пока мы оба не кончим.

Ну блин. Никогда не ожидал грязных словечек от Дженны, но я готов.

Я кладу руку на спинку скамейки и наблюдаю за ней.

Её пальцы сжимают мои плечи, и она берет вверх. Дженна откидывает голову назад и вращает бедрами, сжимая при этом внутренние мышцы. Её тело делает небольшую волну, из-за которой я изо всех сил стараюсь не опозориться, кончив первым.

Дерьмо. Я действительно облажался. В прямом и переносном смысле.

Соски Дженны превращаются в маленькие вершины, её глаза затуманиваются, когда она смотрит на меня. Она приводит меня в бешенство, и я лапаю её задницу, грубо прижимая к себе.

Она скачет на мне быстрее, громко стонет и зовет меня по имени.

Я не могу ничего не делать, поэтому провожу своим языком по её шее и по сухожилиям её шеи. Но когда её бедра начинают дрожать, я резко поднимаюсь вверх, погружаясь так глубоко, как только могу.

Моя кульминация достигает пика, когда она напрягается и дрожит.

— О, Боже, Джейкоб. Господи!

Я погружаю в нее свой твердый член еще раз, пока наполню её.

Милый Иисус. Она обмякает у меня на руках, и я несу её внутрь, как будто для нас совершенно естественно ложиться спать вместе. Как будто она там всегда должна быть.

На следующее утро я просыпаюсь от тепла простыни, прилипающей ко мне, пока я зеваю и потягиваюсь. Я ожидаю найти Дженну рядом со мной, но её половина кровати пуста.

Сморгнув последние остатки сна, я сажусь и провожу рукой по волосам.

Прошлая ночь была нереальной.

Последние несколько недель она пряталась под моей кожей, но все достигло апогея, когда она поехала со мной домой.

У. Меня. Дома.

Я позволил этому усвоиться.

Надев только свободные боксеры, я иду в коридор. Странно тихо. Слишком тихо.

Что-то пробегает по мне, но я игнорирую это. Мои босые ноги шлепают по деревянному полу, и это единственный звук внутри. Я просматриваю гостиную и кухню.

Пусто.

Такое ощущение, будто мой позвоночник зажат в тисках, кислота поднимается к горлу.

Ноги у меня словно свинцовые, но я иду вперед, ища её из комнаты в комнату, пока последней не остается крыльцо. Я отказываюсь в это верить. Я отказываюсь даже признать, что этот маленький демон ерзает у меня в голове.

Это невозможно. Она не могла просто уйти.

А что, если бы она проснулась и при свете дня поняла, что больше ничего от меня не хочет? Что, если какой-то сексуальный туман, через который она смотрела на меня вчера вечером, рассеялся из её головы?

Как мне пройти через это? Если она не хочет иметь со мной ничего общего, у меня нет сил принуждать её. Я лучше буду грызть свою плоть, чем стану причиной её несчастья.

У нас была одна ночь. И, возможно, это все, что она может мне дать.

Этого должно быть достаточно. Мне повезло, что она позволила мне прикоснуться к ней, взять её девственность и снова и снова погружать в неё свой член.

Этого должно быть достаточно.

Но блин. Это не так.

Дженна.

Вернись, детка.

ДЖЕННА

Кто-нибудь когда-нибудь умирал от горя? Потому что я могу быть первой.

Я не выходила из комнаты три дня. Мой телефон разрывается, но у меня нет сил проверять сообщения. Я даже не могу найти в себе силы встать.

Если смогу, я просто буду лежать в постели вечно.

Мои слезы высохли. Не думаю, что смогу выдавить ещё хоть одну.

Я до сих пор помню, как проснулась рано утром в доме Джейкоба, чтобы приготовить завтрак, и обнаружила на столе открытое письмо.

Мистер Джейкоб Джеймсон,

Мы рады сообщить Вам, что средства будут доступны на вашем счете через пять рабочих дней после вашего прибытия в Южную Америку. Информация о вашем рейсе, размещении и маршрут на первые три дня также прилагаются.

С нетерпением ждем возможности работать с вами.

Мои руки дрожали, когда я потянулась за авиабилетом. Дата его отъезда была через два дня. Два дня! И он направляется в Венесуэлу!

Боже мой. Почему он ничего об этом не упомянул? Конечно, мы были так заняты, доставляя удовольствие друг другу, что времени на разговоры почти не оставалось.

Но…

Дело в том, что он планировал уехать. Обратного билета не было.

Поэтому я ушла. Я гуляла около часа, пока не нашла такси, которое отвезло меня обратно в квартиру. Все это время я чувствовала, как кусочки моего сердца откалываются и падают на землю, словно осколки стекла. И это приносит сильную боль.

Когда я думала о связи, которую чувствовала с ним, то была уверена, что все, что у нас было, к чему-то вело. Я была в этом уверена! Но сейчас…

Возможно, все, что ему было нужно — это свидание на одну ночь. Что-нибудь, о чем он будет думать и сможет провести все те, возможно, одинокие ночи, когда работает.

Я зарываюсь лицом в подушку и кричу в тысячный раз. Я кричу до тех пор, пока не охрипну, пока в горле не возникает ощущение, будто я проглотила тысячу шипов.

Я забуду его. Может быть, не сейчас. Возможно, не в ближайшие десять лет. Но я сделаю это. Я должна.

Он, наверное, совсем обо мне забыл. Возможно, его там даже кто-то ждет.

Через неделю я закончу учебу и перееду как можно дальше отсюда. Он едет в Венесуэлу? Значит я отправляюсь на противоположный конец света, от него в самый дальний город.

Солнце ярко светит над головой, на территории кампуса стоят ряды складных стульев и красочные баннеры. Вокруг меня выпускники смеются, болтают и уже строят планы на сегодняшний вечер.

Я смотрю на свою шапочку, кисточка свисает сбоку. Это должен быть счастливый день. Я имею в виду, что наконец заканчиваю учебу. Не то чтобы я ненавидела колледж, но мне он также и не особо нравился. Это было средство для достижения цели. Я получу диплом, пойду на работу и больше не буду нуждаться в поддержке родителей.

Но я не могу найти в себе силы праздновать. Если… если он всё ещё здесь, может быть… возможно, этот день будет другим.

Его здесь нет.

Вероятно, он обосновался в Венесуэле. Я представляю, как он занят на работе, идет домой к девушке, а они спят в…

Я качаю головой. Остановись. Эту одержимость необходимо прекратить. Он уехал. Далеко от меня.

Мы провели одну ночь вместе. Вот и все.

За исключением той ночи, которой наслаждалась.

Сомневаюсь, что когда-нибудь снова почувствую это.

Одного за другим нас называют по имени, пока не наступает моя очередь. Я иду по сцене, почти волоча ноги. Ректор университета вручает мне диплом и пожимает мне руку, и мы позируем для фотографии, на моем лице застыла отточенная улыбка.

Я спускаюсь со сцены и начинаю возвращаться на свое место, когда замечаю кого-то краем глаза.

Я оборачиваюсь и вижу его.

Джейкоб.

Стоит отдельно от толпы, возвышаясь над всеми остальными.

У меня перехватывает дыхание, и слезы жгут глаза.

Мы стоим застывшие, словно в анабиозе, все остальные отходят на второй план. Я слышу возгласы и аплодисменты, звук приглушенный, и я едва замечаю, как остальные подбрасывают шапки в воздух.

Не знаю, как долго мы так простояли, но я моргаю, и он стоит передо мной. Я так привыкла видеть его в джинсах и клетчатых рубашках, что этот формальный вид сбивает меня с ног.

На нем отутюженная белая рубашка с закатанными рукавами и классические брюки.

Джейкоб засовывает руки глубоко в карманы, на его сурово красивом лице проступает неуверенность.

— Привет, — его голос подобен ласке, а крошечные волоски у меня на шее встают дыбом.

— Привет.

— Поздравляю.

Я киваю, не в силах ничего сказать. Это сон? Галлюцинация? Моё отчаяние вызвало в воображении его образ?

— Почему ты здесь? — выпаливаю я, и во мне поднимаются первые волны гнева.

Он отшатнулся на шаг, как будто я только что ударила его.

— Прости. Не следовало приходить. Я просто хотел поздравить тебя. Еще раз прошу прощения. Больше этого не повторится.

Он так быстро поворачивается ко мне спиной, что у меня нет времени переварить то, что он только что сказал. Но его шаги настолько широкие, что мне приходится бежать, чтобы не отставать от него.

— Джейкоб, стой!

Я хватаю его за руку и тяну, как будто действительно могу его удержать.

Плечи Джейкоба напрягаются, прежде чем он поворачивается ко мне, словно готовясь к нападению.

— Я-я не… — я качаю головой. Если я собираюсь двигаться дальше, то мне следует хотя бы высказать ему часть своего мнения. — Почему ты здесь? Разве ты не должен быть в Венесуэле?

Он хмурится.

— О чем ты…

Он понимает, о чем я говорю. Его брови поднимаются вверх, рот образует букву «О».

— Я видела письмо и твой билет на самолет. Почему ты все еще здесь? Твой рейс перенесли?

— Вот почему ты ушла, не сказав ни слова?

Я сглатываю комок в горле.

— Да.

Он ругается себе под нос:

— Дженна, я не собирался лететь туда.

Моя грудь сжимается, и внезапно моя мантия кажется слишком тяжелой, слишком тесной, хотя она свободно струится поверх моего платья.

— Ч-что ты имеешь в виду? Я видела твой билет.

Проведя рукой по лбу, он недоверчиво качает головой.

— Они сделали это, по сути, чтобы заставить меня принять их предложение. Я никогда не собирался соглашаться из-за тебя. Я не мог представить, что буду вдали от тебя. Не имеет значения где я буду работать, пусть и в библиотеке, пока ты не закончишь учебу. Мне нужно видеть тебя. Ты нужна мне так же, как нужен воздух, чтобы дышать.

О. Мой. Бог.

— Дженна, я думал, ты ушла, потому что сожалела о том, что произошло между нами. Я ждал возле твоей квартиры, ожидая хотя бы твоего взгляда. Но если ты не хочешь меня видеть…

Я не хочу больше ничего слышать, поэтому на виду у всех бросаюсь к Джейкобу и целую его.

Его руки автоматически обхватывают меня, поднимая над землей. Никого из нас не волнует, что думают другие. Одна неделя, в течении которой я его не видела, и я стала тенью своего прошлого. Но сейчас с ним… он как будто вдохнул в меня новую жизнь.

Я снова живу.

Он мой, а я его.

Это первый и последний раз, когда мы в разлуке.

Он отстраняется от меня, на его губах появляется неуверенная улыбка.

— Мне нужно кое-что спросить.

Мой лоб морщится.

— Хорошо. О чем?

— Я влюбился в тебя в тот момент, когда впервые увидел. Я никогда раньше не чувствовал этого и никогда не почувствую этого снова, если только это не будет с тобой. Я люблю тебя, детка. Ты выйдешь за меня?

В моих ушах звенит, пока его вопрос эхом звучит в моей голове. Это по-настоящему?

Затем Джейкоб опускается на одно колено, вытаскивает из кармана крошечную красную бархатную коробочку и открывает её. Внутри лежит массивное кольцо с бриллиантом, и я с трепетом смотрю на него.

— Джейкоб…

— Хочешь верь, хочешь нет, но я купил это кольцо в тот самый день, когда впервые увидел тебя. Я сказал себе: если ты каким-то образом дашь мне шанс доказать тебе, что я могу сделать тебя счастливой на всю оставшуюся жизнь, я приму его и выложусь на сто процентов. Так что, детка. Каким будет твой ответ?

— Да! Да! Я выйду за тебя.

Джейкоб надевает кольцо мне на палец и целует меня со страстью, от которой у меня подгибаются пальцы на ногах.

— Я люблю тебя, Дженна.

— Я тоже тебя люблю, Джейкоб.

ДЖЕННА

Пять лет спустя

Все мое тело дрожит, на глазах слезы, зрение затуманивается.

Я стою в тускло освещенной ванной в пять утра, мягкий свет утреннего солнца заглядывает в окно нашей ванной.

На стойке лежат две маленькие пластиковые палочки, мои руки сложены по обе стороны от них. На первой появляются две слабые линии, а на второй в крошечном окошке результатов отображается знак плюса.

Тепло распространяется по моему телу, когда эмоции пронзают меня: радость, волнение, предвкушение, нервозность, тревога, страх. Но прежде всего счастье. Необъяснимое счастье.

Мы беременны. У нас будет ребенок.

Спустя пять лет после нашей свадьбы и бесчисленных тестов на беременность это наконец произошло.

Я закрываю глаза и бормочу «спасибо» Вселенной за то, что она подарила нам это благословение, за маленькое чудо, растущее внутри меня.

Я подпрыгиваю, когда слышу тихий стук.

— Малыш? Ты в порядке? Ты там уже полчаса. Все в порядке?

— Все отлично.

Кто-то однажды сказал мне, что иногда между пробуждением и сном может произойти очень много всего. Это один из тех случаев. Жизнь не будет прежней. Мы молились об этом, мечтали об этом моменте.

Теперь это происходит, и я едва могу в это поверить.

Я открываю дверь и проскальзываю в щель, сжимая оба теста и пряча их за спиной. Лоб Джейкоба морщинист от беспокойства, и он быстро осматривает все мое тело, оценивая и задаваясь вопросом, все ли со мной в порядке.

Не говоря больше ни слова, я переворачиваю тесты, чтобы показать ему оба лицевой стороной. Ему требуется несколько секунд, чтобы осознать, на что он смотрит.

И мне хотелось бы записать его реакцию, чтобы я могла снова и снова возвращаться к ней в своей голове.

Улыбка расплывается по его лицу, морщины вокруг глаз становятся глубже. Он хватает меня за талию и крепко прижимает к себе, прежде чем ослабить хватку и осыпать меня поцелуями.

— Дерьмо. Извини. С ребенком все в порядке?

Я не могу удержаться от смеха.

— Джейкоб, он все еще очень маленький. Размером, может быть, с виноградинку.

— Нет, детка. Мы должны быть осторожными. Мне нужно начать переделывать дом, убедиться, что в нем нет острых углов и скользких полов. И в течение следующих нескольких месяцев ты и пальцем не пошевелишь.

Я отстраняюсь и тыкаю его в бок.

— Ни за что! Я не буду прикована к постели все девять месяцев. Кроме того, мне нужна активность.

Джейкоб стонет и массирует затылок, прекрасно зная, что проиграет эту битву — как и каждый раз в прошлом.

— Боже, детка. Что мне с тобой делать?

Я снова смеюсь.

— Просто надеюсь, что ребенок не переймет это от меня. Ты не захочешь, чтобы мы вдвоем тобою командовали.

На этот раз он смеется и зарывается лицом в мои волосы.

— Командуй сколько хочешь. Ты знаешь, я сделаю для тебя все.

— Я люблю тебя, Джейкоб.

— И я люблю тебя, Дженна. Моя жена. Мать моего ребенка. Моя жизнь. Мое все.

ДЖЕЙКОБ

Я собственнический ублюдок, и каждый день стараюсь, чтобы моя жена знала об этом.

Прямо сейчас она болеет за наших двух мальчиков на бейсбольном матче, одетая в нечто достаточно короткое, чтобы каждый мужской взгляд был устремлен на неё.

Интересно, что бы почувствовали их жены, если бы я пришел к каждой из них и выколол им глазные яблоки? Когда дело доходит до защиты Дженны, я не прочь совершить что-нибудь жестокое.

— Чертовски горячая штучка. Если бы у меня была такая жена, я бы не позволил ей выходить из дома. Мы бы кувыркались в постели всю ночь напролет.

— Скажи это еще раз, засранец, и я заставлю тебя подавиться собственной слюной, пока буду с радостью наблюдать за этим.

Засранец поворачивает ко мне голову, и его лицо бледнеет. Его приятель роняет банку колы, которую держит, и опускает взгляд на землю.

Жалкие.

— Я вижу, как ты смотришь на мою жену, так что, если ты даже взглянешь на подошвы её туфель, я выполню свое обещание. Ты меня слышишь?

Он неоднократно кивает, как и его друг.

Дженна стоит в нескольких футах от нас, и я делаю большие шаги, чтобы добраться до неё. Она замечает меня и улыбается в мою сторону, заставляя что-то перевернуться внутри меня.

Не могу винить этих дураков за то, что они ищут этого. Моя жена красивая. Пятнадцать лет брака и трое детей спустя, у меня до сих пор пена у рта, когда я смотрю на неё.

Я даже не пытаюсь скрыть выпуклость в штанах, когда подхожу к ней ближе.

Её глаза расширяются, когда она видит, а лицо становится свекольно-красным.

— Кто-то рад тебя видеть, детка, — шепчу я ей и украдкой облизываю раковину её уха.

Её охватывает дрожь, и она бьет меня по руке.

— Остановись. Кто-нибудь может нас увидеть.

— Кто-то обязательно это сделает. Либо так, либо я врежу кулаком в челюсти тем мужчинам, которые отказываются отвести взгляд.

— Джейкоб… Они не смотрят на меня.

— Мгм.

Я обнимаю её и притягиваю к себе, встречая взгляды всех, кто пытается на неё посмотреть. Хорошо, что все похожи на точную копию того неудачника, который был раньше, и начинают заниматься собой, как будто не я только что поймал их на том, как они глазели на мою жену.

Дженна обнимает меня за талию. Мы наблюдаем, как наши мальчики-близнецы заставляют нас гордиться ими, в то время как их старшая сестра кричит в свое удовольствие на трибунах.

Не знаю, чем я заслужил это в прошлой жизни, но очень рад, что у меня есть она и наши дети. Я больше не берусь за проекты, требующие моего присутствия на местах, но я по-прежнему провожу много исследований. Таким образом, я могу оставаться дома и никогда не пропускать подобные мероприятия.

Тем временем Дженна…

Не уверен, верю ли я в родственные души, но факт в том, что она словно последний кусочек головоломки, вставший на свое место, как будто моя душа всегда искала её.

Это жизнь, о которой я даже не мечтал. И я бы никогда не променял это ни на что.