Микаэла.

Мне было всего десять лет, когда я впервые встретила его.

Он был старше меня на пять лет, не то чтобы он мне нравился, но в нем было что то. Что то скрытое и желанное.

Он не замечал меня гребённый год. Все попытки заговорить с ним заканчивались одним, он смотрел на меня с отвращением и уходил, каждый раз как только я пыталась хоть слово сказать ему.

Но спустя год, как мы переехали в Варшаву, он наконец то заметил меня. Наконец то заговорил. И мое детское сердце ликовало.

Было ясно, что мои детские чувства не вызывали в нем никакого интереса. Он относился ко мне с холодным равнодушием, как к просто ещё одному человеку. Но несмотря на это, я была так рада, что наконец-то смогла с ним поговорить. Его голос, его взгляд — все это так волновало меня.

Со временем мы стали лучше узнавать друг друга. Он оказался серьезным и ответственным юношей, увлечённым учёбой и спортом. В нём не было ничего от мальчишеской беспечности. Я же, напротив, чувствовала себя наивной и неопытной девочкой рядом с ним.

Наши разговоры становились всё более доверительными. Он начал замечать мои старания, мою искреннюю заинтересованность в нём. И постепенно его отношение ко мне менялось. Холодность сменялась вниманием, а порой даже лёгкой улыбкой. Мне казалось, что он тоже не может скрыть своего растущего интереса.

Но я прекрасно понимала, что между нами огромная пропасть — и в возрасте, и в жизненном опыте. Поэтому старалась держать свои чувства под контролем, не выдавать своего трепетного волнения при встрече с ним. Я боялась оттолкнуть его окончательно.

Я понимала, что это было разочаровывающее взаимодействие. Хотя его отношение ко мне было безразличным, я все же ценила эту возможность пообщаться с ним напрямую. Иногда важно просто иметь шанс выразить свои эмоции, даже если они не встречают ответной реакции.

Я впитывала каждое его слово, каждое движение, словно стремясь впитать в себя частицу той роскошной ауры, что окружала его.

Каждый жест его рук источал грациозность и элегантность, будто он был творением самой природы. Я не могла отвести взгляда, поглощенная его величественным присутствием, желая стать частицей этой сияющей ауры, что пленяла меня с первого мгновения.

Вильям.

15 лет.

— Что ты делаешь, черт возьми?

Её грациозные движения, подобные изящному танцу, завораживали, создавая ощущение волшебства в этом обыденном месте.

Я не знаю, кто она и сколько ей лет, но её присутствие наполнило мое пространство ощущением роскоши и изысканности, будто сама природа замерла, чтобы насладиться этим прекрасным зрелищем.

Создаётся впечатление, что она знает какой-то великий секрет, который хранит за своей загадочной улыбкой. Её образ будоражит воображение, заставляя гадать, кто она и откуда. Это ощущение чего-то восхитительно неизведанного захватывает меня, пленяя своей очаровательной таинственностью.

Она плавным движением вынимает наушники, словно вынимая нечто сокровенное. В ее глазах играют отблески любопытства, и я замечаю легкую улыбку, скользящую по ее губам. Я затаиваю дыхание, ожидая, что же она скажет или сделает дальше. Этот момент наполнен такой интригующей неопределенностью, что я не могу отвести от нее взгляд.

— Что ты здесь делаешь? — повторяю я.

Вместо ответа она легко встает, её глаза сверкают вызовом. Она бросает вопрос мне в ответ, словно это не она вторглась на территорию моих родителей, а я на её личные владения.

В её движениях чувствуется уверенность и даже некоторая дерзость. Я чувствую, как во мне закипает любопытство, сменяясь волнением. Происходит нечто захватывающее, и я жажду узнать, как всё разрешится.

— А ты что делаешь?

В следующий момент она убирает руку, и я впервые хорошо ее разглядываю. Ее кожа блестит как звездное небо, отражая лучи света. В ее руках пульсирует сила, которая заставляет мое сердце биться быстрее.

Я попытался придумать что-то вразумительное в ответ, но мои слова застряли в горле. Я просто молча уставился на нее, пытаясь понять, что происходит.

— Что ты задумала? — спросил я, пытаясь прочитать ее мысли.

Она улыбнулась загадочной улыбкой и медленно приблизилась ко мне. Я чувствовал, как во мне закипает любопытство, сменяясь волнением.

Она повернулась ко мне спиной и подняла руку к небу. Я увидел, что она держала в руке странный амулет, изумрудного цвета, который сверкал на свету.

— Правда красиво? — вновь повернувшись ко мне, спросила она.

Я делаю поразительно смелый шаг ближе к ней, уменьшая расстояние между нами. Нежно перебираю пальцами ее густые шелковистые волосы, наматывая их длину вокруг своего пальца.

Ее глаза расширяются от моего вторжения в ее личное пространство, но она внимательно наблюдает за мной, ожидая, что я скажу.

Ее теплое дыхание ласкает мою кожу, а сердце бьется быстрее от этой близости. Я собираюсь с духом, чтобы разрядить эту напряженную атмосферу.

— Тебе нельзя находиться здесь, — отойдя от нее, прямо сказал я.

— Но почему? Я хочу подружиться с тобой, — ее голос звучал полным надежды.

— Не лучшая идея. Советую держаться тебе от меня подальше, — мои слова звучали как приговор, и я направился к дому, оставив ее за спиной.

Она стояла там, у моих владений, словно ожидая чего-то. Я не сводил с нее глаз, наблюдая за каждым ее движением. И когда наши взгляды пересеклись, я заметил, как ее лицо тут же преобразилось — с лица исчез загадочный взгляд, она резко развернулась и поспешила к своему дому, словно убегая от меня.

— Кто это? — спросил я у Кларка, нашего дворецкого.

— Господин, это Микаэла. Она не так давно переехала с родителями сюда, — быстро ответил Кларк, на мои вопросы.

Через пару дней после того, как она впервые появилась на моей лужайке, эта маленькая девочка вновь пыталась со мной поговорить. Но, как и в прошлый раз, я отвергал её попытки. Она слишком мала для меня, чтобы мы могли быть друзьями. Да и к тому же, дружба с девчонками вообще не входит в мои планы.

Она, казалось, отчаянно хотела, чтобы я обратил на неё внимание. Но я не мог позволить себе отвлекаться на всякие глупости. У меня были свои задачи и цели, о которых она явно не имела ни малейшего представления.

Временами её настойчивость меня даже раздражала. Почему она просто не могла оставить меня в покое? Неужели не понимала, что я совсем не заинтересован в общении с ней? Видимо, её юный возраст не позволял ей осознать всю серьёзность моих намерений.

Но я был непреклонен. Снова и снова я отвергал её попытки завязать дружбу. Мне пришлось твёрдо дать ей понять, что наши пути никогда не пересекутся. Это было нелегко, но я знал, что в долгосрочной перспективе это пойдёт ей на пользу.

Спустя еще несколько месяцев, я вижу ее вновь, особенно с учетом того, что празднование моего дня рождения началось несколько часов назад. Не могу понять, как она и ее великолепная прическа ускользнули от моего внимания даже среди нескольких десятков других гостей на этом торжестве.

Ее роскошный образ словно парит над всеми присутствующими, привлекая к себе восхищенные взгляды. Аккуратно уложенные локоны обрамляют ее изящное лицо, создавая образ истинной элегантности. Платье, подчеркивающее ее стройную фигуру, переливается под мягким светом праздничных огней, завершая этот безупречный облик.

Микаэла, всегда с сияющей улыбкой, заметила меня и радостно помахала. Я сделал вид, будто не заметил ее, и тихо выскользнул на задний двор дома.

Мне стало не по себе при виде ее доброжелательного взмаха. Все это время я старался избегать встреч с ней — слишком уж она была очаровательна и искренна в своих чувствах ко мне. А мне было сложно оставаться холодным и равнодушным в ответ. Поэтому я предпочел скрыться, пока она не успела заговорить со мной.

Очутившись в тихом уединении заднего двора, я глубоко вздохнул. Здесь, вдали от ее лучезарной улыбки и теплого взгляда, мне было спокойнее.

— С днем рождения, — услышав ее голос, я понял что мне не удалось снова скрыться от нее.

— Уходи, — твердо сказал я, — Я ведь говорил тебе, что не стоит со мной дружить.

— Но я ведь, просто хотела тебя поздравить с твоим юбилеем, — ее голос дрожал, будто она боялась чем то обидеть меня.

— Не нужно, — отвернувшись от нее, я проговорил это грубо, — Убирайся.

Пустое помещение поглотило ее молчаливое присутствие. Она двигалась, словно тень, бесшумно ступая по полу. Ее движения были полны грации и сдержанности, будто она боялась нарушить хрупкую тишину. Ее взгляд был устремлен вниз, избегая встречи с моими глазами.

Ее подарок лежал рядом со мной, немым свидетельством того, что я ранил ее своими словами. В воздухе повисло напряженное молчание, наполненное сожалениями и невысказанными чувствами.

Она исчезла так же тихо, как и появилась, оставляя меня наедине с гнетущим ощущением упущенной возможности.

Пока наша экономка и родители зажигают перед нами множество свечей, я смотрю в море людей и вижу Микаэлу, стоящую впереди.

Ее глаза блестят в свете многочисленных свечей, отражаясь в них словно маленькие огоньки. Она бросает на меня взгляд из-под ресниц, и я чувствую, как мое сердце начинает биться быстрее.

Наступает тишина, когда все замолкают, ожидая, что я задую свечи. Но я не могу оторвать взгляд от Микаэлы. Она как будто завораживает меня, и в эти мгновения я забываю обо всем остальном. Лишь она и я, застывшие в этом очаровании.

Увидев, что я не делаю попыток задуть свои, она подходит к столу и встает напротив меня. Ее взгляд падает на угасающие свечи.

— Не забудь загадать желание, прежде чем задувать их.

Я киваю и наклоняюсь, задувая все десять свечей одним махом, выпрямляясь под аплодисменты и одобрительные возгласы друзей моих родителей.

Я наблюдаю за ее действиями с самодовольным удовлетворением, скрещивая пальцы и надеясь, что желания сбываются.

Потому что если они сбываются, то неважно, что сейчас происходит между нами.

В этот момент моя душа и разум сливаются в едином гармоничном танце, где каждое её движение кажется предсказанием, откровением. Я вижу, как она смещает акцент, словно художник, создающий шедевр, изящно манипулируя цветами и формами.

Мир вокруг нас угасает, оставляя лишь тепло её присутствия, а все невысказанные слова становятся сладким бальзамом на острые раны недопонимания. Каждый взгляд укрепляет нашу связь, подобно прочным узам, переплетенным в мраке.

Я чувствую, как она прислушивается к колебаниям моего сердца, а я, в свою очередь, стремлюсь расшифровывать её внутренний мир, похожий на загадочную симфонию.

В этом бесконечном танце надежд я теряю себя, но обретаю её.

Каждый взгляд — это тайный документ о том, что между нами живёт нечто большее, чем просто чувства.

Я хочу сохранить этот момент навсегда, заморозить время в каждом её смехе, каждом прикосновении, ведь именно в таких мгновениях расцветает настоящая магия.

Микаэла.11 лет.

Прошел год, с тех пор когда Вильям пытался меня оградить от себя, но со временем он смягчился и позволил мне быть рядом.

Мы постоянно проводили время весело и беззаботно. Но что это было — просто дружба или что-то большее — я не могла понять.

С каждым днем наши встречи становились все более насыщенными, и в его взгляде я стала замечать нечто иное. Мы смеялись над пустяками, блуждали по ночному городу, обсуждая мечты и страхи, и порой, казалось, что между нами возникал невидимый мост, который связывал наши души.

Я ловила его легкое прикосновение, когда он указывал на что-то интересное, и сердце замирало в ожидании.

Но в то же время, волнение и неуверенность укрывались в глубине меня. Я задавалась вопросом: что, если он не чувствует того же? Что, если наше приятельство разрушится из-за моих неопределенных чувств?

Эти мысли отравляли радостные моменты, и ночами, усталая от сомнений, я искала ответы в своих мечтах, где мир был ясен, а Вильям был не просто другом, а чем-то гораздо более ценным.

Он перебирал книги на полке, как будто искал что-то отстраненное от реальности, погружаясь в каждую страницу с нежностью. Каждое его движение было уверенно-уединённым, и я ловила себя на том, что начинаю мечтать о том, чтобы этот миг продолжался вечно.

В тусклом свете лампы, наши тени плавали по стенам, и казалось, что время потеряло своё значение.

За окном дождь не утихал, его капли стучали по стеклу, словно стараясь напомнить о том, что мир там, на улице, полон жизненных бурь. Однако здесь, в нашем уютном укрытии, всё было иначе — это была наша собственная вселенная, где не было места тревогам и заботам.

Я медленно отпила чай, ощущая, как его тепло разливается по телу, и улыбнулась, наблюдая за ним.

Он вдруг поднял голову, и наши взгляды встретились. В его глазах была жизнь, полная радости и понимания, как будто он осознавал, что именно этот момент и есть настоящая счастливая вечность.

Я знала, что этот день, наполненный дождем и теплом, уже стал частью нашей истории, и я не хотела его завершения.

— Знаешь, однажды я мечтаю отправится в Париж, — воодушевлённо озвучиваю ему свои мысли.

— Хорошая идея, почему бы и нет? — отрываясь от книг, он присаживается рядом.

Я поднимаю свои глаза и смотрю на него. Его кожа светится свежестью, а в волосах играет солнечный цвет, словно они впитали все тепло летних дней. Я замечаю, как он улыбается, беззаботно, как смех юности, который всегда так сладок и легок.

Я думаю о времени, которое пройдет, о том, как мир изменится вокруг него, но уверена, что его красота будет только расцветать. В его глазах отражается стремление к жизни, искренность, которая уносит меня в сказочные дали. Вильям — это не просто юноша, это загадка, которую стоит разгадать, и я готов ждать, когда он раскроет свои тайны.

— Правда? — переспрашиваю его, — Ты поедешь со мной?

— Конечно, поеду, — вновь эта улыбка, которая сводит меня с ума, — С тобой, хоть куда лисёнок.

Лисенок.

Именно так он меня прозвал. И это не потому что я хитрая. А потому что мои волосы рыжие как у лисы.

Когда он произносил это прозвище, в моем сердце вспыхивало тепло. Взгляд его глаз искрился, как утренний росистый ковер. Я не могла не улыбаться, ведь «лисёнок» звучало так нежно, так явно подчеркивая мою детскую непосредственность.

В нем были невидимые грани, что сводили на нет все тревоги и сомнения, как в сказке, где каждое мгновение наполняется магией.

Тихие вечерние прогулки по тропинкам, обрамленным шуршащими листьями, стали для нас ритуалом.

Невозможно пытаться забыть об этой влюбленности, особенно когда я вижу его каждый божий день.

Каждый миг, проведённый рядом, словно пламя, горит в моём сердце, вызывая бурю эмоций и мечтаний. Он бессознательно владеет моими мыслями.

Каждый его жест наполняет воздух живостью, делая мир вокруг ярче, а мою душу — тревожнее.

Я пытаюсь отвлечь себя, погружаясь в дела и занятия, но пустота оставленная его отсутствием, кажется, становится всё более ощутимой.

Как же трудно, когда сердце не слушается разума, а память рисует его образы с завидной точностью. В каждом слове, произнесённом мимоходом, в каждом звуке его голоса, я нахожу отголоски своих чувств.

С каждым днём моя душа всё больше погружается в эту ловушку, и, казалось бы, невозможно найти выход.

Хотя моя одержимость растет с каждым днем, я не уверена, что он вообще меня замечает.

Я знаю, что мы друзья, но не думаю, что он увидит во мне что-то большее, когда мы станем старше.

Каждый раз, когда мы проводим время вместе, моё сердце замирает от волнения, и в такие моменты мне кажется, что он может почувствовать мою искру. Но стоит лишь ему улыбнуться или рассмешить меня, как вся моя надежда уходит в небытие.

Я наблюдаю за ним, как за произведением искусства, которому хочется посветить всю свою любовь и восхищение.

Мы обсуждаем мечты, планы на будущее, но ни разу он не упомянул о чувствах, о том, что может быть между нами сильнее дружбы.

Я боюсь сделать шаг, боясь разрушить ту атмосферу, которая меня окутывает. Ведь так приятно быть просто рядом, даже если это "просто" не достаточно.

И все же, каждое утро, глядя в зеркало, я надеюсь, что однажды он увидит во мне ту, кто способна на большее, кто готова открыть ему свое сердце.

Не так давно к Вильяму приехали друзья, с которыми он охотно меня познакомил.

Луис и Демьян кажутся мне противоположностью их друга. Но когда они встречаются, они дополняют друг друга.

Луис, с его энергией и легкостью, всегда искал новые приключения. Он был движущей силой, которая способствовала спонтанным поездкам и смеху.

Демьян, напротив, представлял собой спокойствие и глубину. Его задумчивость и обдуманность уравновешивали импульсивность Луиса, создавая баланс в их взаимодействии.

Каждый вечер мы собирались в уютном уголке дома Вильяма, где разговоры текли, как старое вино, насыщенное ароматом воспоминаний.

Их дружба была не просто игрой света и тени — она становилась живым полотном, на котором каждый из них оставлял свой след.

Эти встречи напоминали симфонию, в которой каждая нота находила свое место, создавая гармонию, наполненную глубиной и эмоциями.

— Ты влюблена в Вильяма? — незаметно для меня, подкрался Луис.

Я вздрогнула, словно ударившись о невидимую преграду. В голове зашумело, как будто в ней разразилась буря.

Луис всегда умел задавать вопросы, когда меньше всего этого ожидала. Я знала, что мои чувства к Вильяму сложно скрыть. Он был как солнечный луч в пасмурный день — неподдельный, искренний и манящий.

— Это не так просто, Луис, — произнесла я, стараясь запечатлеть в голосе уверенность, которой не ощущала, — Вильям, это не просто увлечение. Это нечто большее.

Луис наклонил голову, его взгляд стал изучающим. Я чувствовала, как мои слова, на первый взгляд неопределённые, обретают силу. Он всегда умел находить суть в хаосе моих мыслей.

— Но и ты, — продолжал он, — Не можешь игнорировать свою силу. Ты больше, чем просто объект в чьей-то жизни. Тебя должны любить, а не просто восхищаться.

Я встретила его взгляд и, впервые за долгое время, ощутила, как внутри меня зарождается уверенность.

— Кто тебе разрешал сидеть здесь? — Вильям без раздумий сел между нами, — Это мое место, Луис.

— Конечно, я не возражаю, — подняв руки вверх, Луис пересел на диван напротив, — Но ты подумай над мои словами, Микаэла. Они могут иметь больше значения, чем ты думаешь.

— Луис, я понимаю, что ты всегда пытаешься защитить меня, но иногда это просто невыносимо.

— Можешь быть уверена, что мир вокруг нас далеко не так прост, как тебе кажется, — резко вмешался Демьян.

— Может, мир и не прост, — с горечью произнесла она, — Но это не означает, что мы должны заключаться в клетке. Я хочу быть свободной, даже если это значит столкнуться с опасностью.

Я не могу побороть счастливую улыбку, которая появляется на моих губах.

В его глазах я вижу отражение надежды, и мое сердце заполняется радостью, о которой я давно не смела мечтать.

Каждый миг, проведенный с ним, становится волшебным заклинанием, которое окутывает мою душу невидимым одеялом тепла.

Я не могу забыть тот момент, когда он, казалось бы, бездумно коснулся моей руки, и мир вокруг замер, став безмолвным свидетелем этого чудесного соединения.

Время текло медленно, а пульсация наших сердец создавала ритм, которому не могли противостоять ни звезды на небе, ни ветер, шепчущий свои секреты деревьям.

С каждой секундой его присутствие становится все более важным для меня, и я осознаю, что этот тихий огонь, что разгорелся внутри, может стать пожаром — способным поглотить все на своем пути.

Я готова рискнуть всем, что у меня есть, ради этого чувства, ради него.

Вильям.18 лет.

Мне исполнилось восемнадцать и я окончил школу. Я давно хотел поступить в Чикаго и моя мечта сбылась. Через месяц я улетаю. Но мое сердце обливается кровью, осознавая что я оставлю ее здесь одну.

Ее смех, как мелодия, вечно завораживает мои мысли. Мы провели бесчисленные вечера под звездным небом, деля мечты и страхи, смех и слезы.

Каждый миг с ней — это драгоценный камень, но теперь он сжимается в моем сердце, словно последний глоток свежего воздуха.

Скоро города и улицы, полные жизни, где начнется моя новая глава, будут затмевать проблески нашего времени вместе.

Я вижу ее лицо в каждом облаке, слышу ее голос в каждом порыве ветра. Я всегда знал, что этот день придет, но он оказался намного тяжелее, чем я мог представить.

Как я могу оставить частичку своей души в этом городе, где каждое мгновение, проведенное вместе, стало историей? Я не могу просто уехать, не оставив надежды.

Надежды, что расстояние не свернет нашу связь, что любовь, как свет, будет освещать наш путь, независимо от того, как далеко я улечу.

— Куда ты идешь?

Микаэла родпрыгивает при звуке моего голоса и испуганно хлопает рукой по сердцу. Этот трепет, словно ветер, проносится сквозь его тело, а глаза, широко открытые от удивления, отражают смешение чувств: от страха до восторга.

Время замирает, и каждый миг становится бесконечно долгим. Каждое слово, произнесенное мной, как будто касается его души, вызывает в ней бурю эмоций.

— Ты меня напугал, — говорит она, — Разве можно вот так подкрадываться?

В голосе её звучала смесь удивления и лёгкого раздражения, как будто кто-то нарушил осторожный порядок вещей, обрушившись на мир тихим шёпотом.

Я медленно отступаю назад, сдерживая улыбку, которая стремилась вырваться наружу.

— Прости, я не хотел испугать тебя, — произношу я, стараясь придать своему тону уверенность.

Она продолжала смотреть на меня, и в её глазах блестела искорка недоумения.

— Если ты собирался развлечься, то, вероятно, выбрал не самый удачный способ, — добавила она, слегка приподнимая бровь.

В этом распоряжении слов скрывалось нечто большее, отпор, как будто она приспособилась к неведомому, замкнула себя в кокон осторожности.

— Я просто хотел узнать, чем ты занята, — произнёс я с лёгким вызовом, осознавая, что граница между дружбой и чем-то большим может оказаться тонкой, как паутина, сплетённая под светом луны.

— Мы просто собираемся сходить на берег реки.

— Кто мы?

— Я и Луис.

Я скрежещу зубами, внутренне укоряя себя за то, что не смог справиться с обострившимися эмоциями.

Тишина вокруг становилась гнетущей, а мысли, словно брошенные в бурное море, метались в поисках выхода.

Мысль о том, что я не должен был позволять этим чувствам овладеть мной, пересекала мой разум с безжалостной настойчивостью.

Как я дошёл до этого? Взгляды окружающих, полные осуждения и любопытства, словно невидимые нити, тянули меня вниз, в бездну стыда.

— Ты можешь пойти со мной.

— Может быть, когда нибудь, — отвечает она.

— Будь осторожна, лисенок, — я говорю ей, ущипнув ее за икру и заставив ее вскрикнуть.

— От тебя постоянно какие то неприятности, — продолжает она, — Папа говорит что я послушная. Значит моя жизнь будет спокойной.

— Наверно ты права, — говорю я, смотря ей в глаза, — Но думаю, такая жизнь будет весьма скучной, — я говорю это угрюмым тоном и начинаю уходить.

— Подожди.

Я не спешу оборачиваться, зная, что это заставит ее волноваться.

Когда я наконец смотрю на нее, у нее страдальческое выражение лица и она грызет один из своих ногтей.

В этот момент мир вокруг становится неважным, словно время остановилось, а все звуки затихли.

Ее тонкие пальцы, покрытые лаком, покасаниями стягивают нервные фибры, травмируя нежную кожу.

Я вижу, как каждый вдох дается ей с трудом, а в глазах — смесь тревоги и безумной надежды.

— Не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь.

— Ты лжёшь.

— Не лгу.

Она выдыхает, но я вижу намек на улыбку, дергающуюся в уголках ее губ. В этот миг мир вокруг нас словно замирает, оставляя только её лицо, освещенное мягким светом заката.

Я ловлю себя на мысли, что каждый вздох звучит как признание, как будто она хочет сказать что-то важное, но сдерживается.

Её глаза, полные тайны, смотрят в даль, однако внутри них вспыхивает искра, которая притягивает меня, как магнит.

Я готов был бы пройти любые расстояния, лишь бы понять, что скрыто за этой загадочной улыбкой.

— Ты всегда знаешь, как сделать этот момент особенным, — произношу я, осознавая, что каждый миг с ней становится бесценным.

Она медленно разворачивается ко мне, и её волосы, ласковые как шелк, струятся по плечам.

— Это всего лишь начало, — отвечает она, и в её голосе звучит игра, легкость, обещание чего-то большего.

Я чувствую, как воздух наполняется ожиданием, как будто самые смелые мечты начинают обретать форму. И в этот миг всё остальное теряет смысл — остаёмся только мы и бескрайние горизонты наших фантазий.

— Я поступил в Чикаго, — с грустью в голосе, говорю я.

— Я знала это, — улыбаясь в ответ, она говорила, — Я же говорила, что у тебя получится.

— Говорила, но ты же понимаешь, что мне придется уехать?

Она вздыхает и потирает руки, как будто пытаясь согреть их от тревоги.

— Да, я понимаю. Чикаго — это новый старт. Это возможность, о которой ты мечтал.

— Но я оставляю всё позади, — произношу я, глядя на пустынные улицы, — Семью, друзей, тебя.

— Мы не прощаемся навсегда, — тихо отвечает она, — Это всего лишь другая глава в нашей истории.

Слова её словно обнимают меня, но легкая боль в сердце остаётся.

— Каждый шаг отдаляет меня, — признаюсь я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

— Не бойся, — её голос становится мягче, как весенний ветер, — Мы сможем справиться с этим.

Я улыбаюсь сквозь слёзы, надеясь, что правда её слов сбудется.

— Отлично, иди найди Луиса и наслаждайся, — говорю я, — Но вернись ко мне потом.

Мое лицо пылает, когда я понимаю, как я сформулировал последнюю часть. Я уже собираюсь отказаться от своих слов, когда она поворачивается в седле и с улыбкой смотрит на меня.

Эта улыбка, словно солнечный свет, разгоняет все сомнения, порождая в сердце нечто большее, чем просто надежду.

В её глазах я вижу отражение своих собственных мечтаний, тех, что я прятал глубоко внутри, боясь выдать себя.

Она наклоняется ближе, и ветер треплет её волосы, создавая удивительную лужицу света вокруг неё.

— Всегда.

Целый месяц мы проводим время вместе. Но время быстро летит и мне пора улетать в Чикаго. В тот день, в день моего отлета она улыбалась, но я знал, что внутри ее боль.

Мы гуляли по летнему парку, где цветы распускались, наполняя воздух сладким ароматом, а солнечные лучи играли на листьях деревьев.

Я пытался запомнить каждую деталь: ее смех, легкий ветер, касающийся наших лиц.

Поднимаясь на эскалатор в аэропорт, я обернулся и увидел, как она смотрит на меня, ее блестящие глаза скрывали слезы.

Я вспомнил, как мы делили мечты и страхи, как она обнимала меня крепко, словно боясь потерять. Мы с ней оба знали, что это расстояние станет испытанием: кто-то выбрал путь стабильности, а кто-то — свободы.

Душа моя сжималась от мысли, что впереди долгие месяцы разлуки.

— Я вернусь, — шептал я, хотя в глубине понимал, что вернуться не так просто.

Последний взгляд, последний мимолетный момент, и я исчез за дверями, оставив ее в мире, где тишина казалась оглушающей.

Микаэла.14 лет.

Прошел год с тех пор как он уехал, мы всегда с ним поддерживаем связь. Он поступил в лучший университет Чикаго и довольно таки успешен в своем деле.

Я скучаю по нему, но я знаю что он вернется не скоро. Хотя он и обещал что этим летом он вернётся сюда, чтоб провести несколько месяцев в компании родителей и друзей.

Время разлуки пролетело, словно один миг, но каждый день напоминал о его отсутствии.

Я часто заглядываю в старые фотографии, где мы смеемся и наслаждаемся простыми радостями жизни. С каждым новым сообщением от него я вновь ощущаю ту связь, которая никогда не разрывалась.

Он делится своими успехами и трудностями, рассказывает о проекте, над которым работает, и о том, как он находит время для хобби.

Скоро лето, и, хотя я живу ожиданием его приезда, меня греет мысль о том, что он, как всегда, привезет с собой что-то особенное — новые идеи и вдохновение.

Я надеюсь, что он не только проведет время с близкими, но и, возможно, откроет немного волшебства, которое сделал для себя в большом городе.

Летом, когда солнце мягко освещало тротуары, он обожал гулять по паркам, слушая, как ветер шепчет между деревьями, и как смех детей разносится по аллеям.

Каждая встреча с друзьями и родными, каждое несерьезное обсуждение о жизни обостряло его восприятие, открывало новые грани понимания.

Возвращение домой стало для него не просто приездом в родные края, но и возможностью переосмыслить свое место в мире. волшебство — это не только великую удачу, но и простые радости, которые мы часто упускаем из виду.

Я лежу на спине, наслаждаясь теплым солнцем на своей коже, когда на меня падает тень, закрывая свет и погружая меня в темноту. Открыв глаза, я вижу силуэт человека, стоящего над мной.

Его контуры четки и выражены, но лицо скрыто в полумраке. Я чувствую, как сердце забилось быстрее — смесь любопытства и легкой тревоги.

— Извини, — говорит он мягким голосом, — Не хотел тебя тревожить.

Я медленно поднимаюсь, ощущая тепло, которое ускользает от меня, как вода сквозь пальцы.

Он обращает на меня внимание, его губы изогнуты в доброй улыбке. В этом взгляде есть что-то знакомое.

— Ты приехал, — подпрыгнув с места, я заключаю его в объятия, — Я так скучала.

— И я скучал, лисенок, — безудержно смеялся он, — Но ты меня сейчас задушишь.

Я отпустила его, осознав, что захватила слишком крепко. Взгляд его был полон радости, а на губах светилась едва заметная улыбка.

— Как ты твоя учёба? — интересовалась я, едва сдерживая волну эмоций.

— Увлекательна, — сказал он, его глаза загорелись, — Узнал много нового. Но ничто не сравнится с тем, как мне не хватало дома.

Я кивнула, представив, как он блуждал по далёким улицам, дышал свежим воздухом, но всё время мечтал о том моменте, когда снова увидит меня.

— Ты принес что-то интересное? — заинтриговала я, стараясь вернуть его улыбку.

— Конечно, лисенок, — он достал небольшой свёрток из кармана, — Для тебя.

С любопытством я расправила его, и внутри оказался миниатюрный глобус, сверкающий в вечернем свете.

— Боже, как это красиво.

— Я старался для тебя, — улыбка с его лица не сходила, — Можешь отметить места, куда бы ты хотела поехать.

Я медленно просматривала глобус, каждый изгиб кружева, каждую пышную зелень, написанную неоном утреннего солнца.

— Вот здесь, — тихо произнесла я, отмечая точку, — И здесь, и здесь!

— Идеально, — ответил он, тихо смеясь, — Мы создадим истории о каждом из этих мест. Я обещаю.

Я подняла взгляд, и в глазах засияло вдохновение. Я мечтали о романтике улочек Парижа, о белом песке островов Бора-Бора, о шумах ярких базаров в Стамбуле.

— Я готова, — сказала я, полная решимости.

Указывая на место рядом с собой на одеяле, я жестом приглашаю его присоединиться ко мне. Ветер шепчет среди деревьев, а теплое солнце обнимает нас, наполняя окружающее пространство мягким золотым светом.

Он медленно движется, как будто каждое его движение вызывало легкое беспокойство, и присаживается рядом. Наши глаза встречаются, и в этой миге время будто замедляется.

Я ощущаю тепло его присутствия, что словно раскрепощает меня от всех забот и тревог.

Вокруг доносится щебетание птиц, их мелодия смешивается с тихим шумом волн, разбивающихся о берег.

— Здесь так спокойно, — произношу я, надеясь, что мои слова отразят ту гармонию, что царит между нами.

Его плечи слегка расслабляются, и улыбка растягивается на губах. Это мгновение замирает, становится вечностью, и я понимаю, что нет ничего более ценного, чем разделять эти простые, чистые радости.

— Что это?

— Это моя мама сплела ее для меня, — надевая на свою руку фенечку, говорю я, — Правда красиво?

Его глаза не отрываются от моего лица, когда он отвечает. В его взгляде читается не только интерес, но и глубокое понимание.

Каждый звук его голоса наполняет атмосферу вокруг, словно в воздухе зависли невыразимые чувства, которые застыли в этой мгле. Он словно исследует не только слова, но и каждую эмоцию, что таится за ними.

Я чувствую, как время увязает в этом взгляде, как мгновение растягивается до бесконечности.

— Да, — пробегаясь по моему лицу, он отвечает, — Мне нравится.

— Хочешь, я тебе и сделаю такую?

— Конечно, — он пожимает плечами, изображая незаинтересованность, как сделал бы любой другой мальчик.

Я оглядываю траву рядом с нами, пока не замечаю белый цветок. Встав на колени, я дотягиваюсь до него и вырываю из земли, держа его между нами.

Я вдыхаю его аромат, и он напоминает мне о безмятежных днях, когда мир казался безграничным, а каждое мгновение — истинным чудом.

— Посмотри, как он красив, — произношу я, глядя в его глаза.

— Красиво, — произносит он и береи цветок в свои руки, — А еще на них можно гадать.

— Как это?

— На самом деле это не так уж и весело, — говорит он.

— Расскажи мне, — настаиваю я.

— Ладно, — говорит он, — Начинаешь с того, что говоришь люблю, не люблю. Затем ты отщипываешь их один за другим и каждый раз, когда ты отрываешь один из них, ты должена сказать: люблю, не люблю, нравишься, не нравишься. Повторяя их в том же порядке для каждого оторванного лепестка, ты ходишь по кругу, пока не закончишь. Строчка, соответствующая последнему лепестку, означает, какие чувства ты испытываешь.

Мне хочется раствориться в земле, настолько я смущена тем, что говорю с ним о любви.

Неужели он не видит, как сильно он мне нравится? Не выдаю ли я себя каждую секунду, когда говорю с ним об этой игре?

Словно прозрачная вуаль, под которой скрываются мои настоящие чувства, каждое слово проскальзывает между губами, и я боюсь, что они слышат мой трепет.

Он улыбается, и эта улыбка — как солнечный луч, проникающий через завесу облаков.

Как прекрасно и ужасно одновременно осознавать, что любовь, окутанная тайной, может быть такой близкой, но недосягаемой.

Каждое наше пересечение взглядов становится испытанием — смогу ли я сохранять хладнокровие или выдам себя одной только искоркой в глазах? Я играю в эту игру, но порой кажется, что правила созданы для совсем другого, для тех, кто уже не боится открыться.

— Ну же, сделай это для меня.

— Зачем?

— Просто, — он пожимает плечами.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — Люблю, не люблю.

— Что вы делаете?

Я подпрыгиваю, немного испугавшись, когда Демьян говорит слева от меня. Каким то образом я была увлечена делом, что даже не заметила его.

— Гадаем, — ответила я, — Хочешь тоже?

— Продолжай.

— Где я остановилась? — спрашиваю я Вильяма.

— На не люблю, — отвечает он мне.

— Точно, я совсем забыла, — подхватываю я, повторяя слова снова и снова, пока не дохожу до последних лепестков.

Мое сердце опускается, как свинцовый шарик, в самый низ живота, когда я понимаю, что сейчас произойдет.

Время замирает, как будто сама природа замерла в ожидании, подмигивая мне с ироничной тенью.

В воздухе витает напряжение, оно проникает в каждую клеточку, дыша жгучей правдой о том, что момент близок.

Я всматриваюсь в лица окружающих, узнавая в их глазах отражение своих собственных страхов и надежд, вплетённых в паутину ожидания.

— Люблю, не люблю, нравишься, не нравишься, — я заканчиваю, собирая последний лепесток и зажав его между пальцами.

— Это отстой Вильям, — говорит Демьян, хлопая в ладоши, — Кажется Микаэла совсем тебе не любит.

Это всего лишь глупая игра, но я знаю, что ему не понравится такой исход, потому что он не «выиграл». Не то чтобы тут вообще было что выигрывать, но таков уж он.

Его страсть к победе затмевала все остальное, превращая даже самые innocuous моменты в арену битвы, где каждый ход расценивался как вызов.

Каждый раз, столкнувшись с неудачей, он впадал в тоску, теряясь в своих размышлениях о том, как жизнь полна несправедливостей.

Однако мне было любопытно наблюдать за ним, за его энергией и упорством. Иногда, кажется, в его глазах проблескивала истина, что в этой игре, как и в самой жизни, все дело не в победе, а в процессе, в взаимодействии с другими.

Вильям.20 лет.

Прошёл ещё год, прежде чем я вновь вернулся в страну. Учёта протекала успешно и мне нравилось учится. Мои друзья Луис и Демьян были рядом, они учились вместе со мной. Что не могло не радовать. Но не хватки моего лисенка, давала о себе знать.

Каждый вечер, когда звуки лекций затихали, тишина наполняла комнату, и я ощущал, как пропадает часть меня. Лисёнок, когда-то мой верный спутник, оставила в сердце пустоту, которую ничем было не заполнить.

Я скучал по ее игривому характеру, по тому, как она всегда подбадривала меня, когда учёба становилась слишком сложной.

Воспоминания о том, как она весело носилась по комнате, заставляли меня улыбаться, но одновременно наполняли грустью. У меня было много новых знаний, но без ее теплоты я чувствовал себя неполным.

Однажды, сидя за столом с Луисом и Демьяном, я поделился этими чувствами. Они выслушали меня с пониманием, и в их глазах я увидел отражение своей тоски.

В тот момент мы поняли, что настоящая дружба, как и настоящая любовь, не поддаётся времени и расстоянию.

Прежде чем как я вернулся, заходя домой, я увидел ее. Напротив своего дома. Ее рыжие волосы разлетались на ветру, а ее улыбка не могла меня не радовать.

Прошло пять лет с тех пор как мы познакомились. Ее детские черты лица исчезли и перед мной появлялась прекрасная девушка.

Я всегда считал ее своей подругой и никогда впредь не думал о чем то большем. Возможно дело в большой разнице возраста, а может и нет. Но сегодня, когда я увидел ее, я понял что она мне нравится больше, чем просто подруга детства.

Я медленно подошел к ней, сердце стучало в унисон с каждой ступенькой. Она, казалось, чувствовала мое присутствие и взглянула в мою сторону.

Ее глаза, яркие как изумруды, сверкнули, и в этот момент я понял, что время могло стереть едва ли заметные детские воспоминания о нашей дружбе, но оно не смогло скрыть той искры, что теперь возникла между нами.

— Привет, — с радостью произнесла она, ее голос напоминал мне о летнем бризе, легком и сладком.

— Привет, — ответил я, стараясь скрыть волнение.

Мы вспоминали наши беззаботные дни, смеялись над странными моментами и неуклюжими попытками влюбленности. Каждое слово, произнесенное ею, казалось, оживляло мои воспоминания, и вместе с этим поднимало эмоции, которые я пытался подавить на протяжении всех этих лет.

Я ловил себя на том, что каждое ее движение, каждый взгляд наполняли мою душу теплом.

— Ты помнишь тот момент на моем дне рождении? — спросила она, ее голос придавал разговору особую интимность.

— Конечно, — ответил я, отталкиваясь от собственных воспоминаний, — Ты вела себя так, будто весь мир принадлежал только тебе, и я мечтал быть хоть на миг частью этого света.

Она улыбнулась, и в этот миг мне стало понятно: мы оба чувствовали тот же самый пульс жизни, той невидимой нитью, которая соединяла нас даже через все эти годы.

— Знаешь, я всегда думала, что между нами может быть что-то большее.

— Знаешь, я всегда думала, что между нами может быть что-то большее.

— Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросил я.

— Ты знал, что я была влюблена в тебя с десяти лет?

— С десяти лет? — удивленно переспросил я, чувствуя, как сердце забилось быстрее.

На мгновение мир вокруг меня остановился, и я только и мог думать о том, как все эти годы пропустил очевидное.

— Да, — тихо произнесла она, глядя в сторону, будто боялась встретиться с моим взглядом, — Я знала, что это нелепо, но каждый раз, когда я тебя видела, что-то внутри меня загорало. Ты был всегда рядом, но на расстоянии как соседская звезда, которую невозможно достать.

Я закусил губу, пытаясь осмыслить её слова. Воспоминания о нашем детстве, о тех незабываемых летних днях, пляжах и смехе, вдруг обрели новую окраску. Я никогда не думал о том, что наши дружеские моменты могли скрывать нечто более глубокое.

— Почему ты никогда не говорила об этом? — наконец вырвалось у меня, и я почувствовал, как воздух стал тяжелее.

Её взгляд встретился с моим, и в нём была страшная открытость, как будто она решилась снять с себя наконец все маски.

— Я боялась, — тихо произнесла она, её голос дрожал, как листья на ветру, — Боялась, что это изменит всё, что мы построили. Ты был моим лучшим другом, и я не хотела потерять тебя из-за своих чувств.

Почему я не заметил? Как мог быть таким слепым?

— А что сейчас? Сейчас ты что нибудь чувствуешь?

— Сейчас? — она мгновение задумалась, — Сейчас я думаю, что это была лишь детская влюблённость и не более.

Всё это создавало ощущение, что мы вне времени. Как будто вокруг нас был особенный пузырь, который защищал от всего. Но сейчас, глядя назад, понимаю — это было всего лишь исполнение мечты, которая оказалась ненастоящей.

— Ты веришь, что такие чувства могут вернуться? — спросил я, почти шепотом, как будто опасаясь ответа.

В моем голосе звучало легкое сомнение, и внутри закралось сожаление. Но даже если это была лишь игра молодости, такие моменты остаются в сердце навсегда, оставляя глубокий след.

— Может быть, — усмехнулась она, — Где-то в будущем мы снова встретимся, и тогда всё будет по-другому. Но пока что давай просто жить в настоящем.

Я понимаю головой, что она не может мне нравиться, она меня младше на пять лет. Но сердце как будто не хочет это воспринимать.

Каждый раз, когда я вижу её, в груди разгорается нечто, что трудно передать словами. Её смех, легкость движений, даже простое прикосновение к руке — всё это вызывает во мне вихрь эмоций.

Я стараюсь убедить себя, что это всего лишь мимолетное увлечение, но чем больше пытаюсь утихомирить разум, тем громче бьется сердце.

В моём окружении уже сложилось мнение, что разница в возрасте — это всего лишь цифры. Но мне не так легко с этим смириться.

Можно ли основывать отношения на том, что пугает и смущает? В её глазах я вижу искренность и искры любопытства, а в своих ощущениях чувствую неуверенность.

Я не хочу оказаться в ситуации, когда наш мир, построенный на легкости, вдруг столкнется с реальностью.

— Тебе кто нибудь нравится в универе? — осторожно спрашивает она.

— Нет, — говорю я, — А тебе кто нибудь в школе нравится?

— Я не думаю о парнях, — цокает она.

— А обо мне ты думаешь?

Она замялась, и в воздухе повисло напряжение. Я знал, что это вопрос, который мог изменить все. Наконец, с лёгким смехом она ответила.

— Может, я и думаю, но не о том, чтобы это обсуждать.

Смех её звучал как защита, и это обидело. Я не знал, насколько я для неё важен, и, возможно, такие разговоры должны были бы оставаться в пределах шутки. Но я решил рискнуть.

— Знаешь, иногда мне кажется, что ты притягиваешь людей своей загадочностью.

Она приподняла брови, и на её лице появилась недоверчивая усмешка.

— О, так ты все-таки знаешь, что задумываться о чем-то — не значит этим интересоваться?

Я почувствовал, как нервное волнение перетекло в лёгкое тепло. Уверенность в голосе давала мне силы продолжать.

— Да, но я всё же верю, что стоит делать шаги навстречу. Это лучше, чем оставаться в тени своих мыслей.

Она прикусила губу, и этот жест выдал её внутреннюю борьбу. Взгляд её скользнул по комнате, как будто ища утешение в привычных предметах. Я знал, что её слова — это лишь верхушка айсберга, а под ними скрываются глубинные страхи и сомнения.

— Может, ты прав, — тихо произнесла она, наконец оторвавшись от своих мыслей, — Но иногда проще быть загадкой, чем открываться полностью. Что, если за этой открытостью последуют разочарования?

Я сделал шаг ближе, наполненный желанием её понять.

— Разочарования бывают, но и радость тоже. Мы не можем контролировать, как люди реагируют, но можем контролировать, что мы сами готовы дать.

Её глаза встретились с моими, и в них заблестели искорки надежды.

— Пожалуй, ты заставляешь задуматься о том, что взятая на себя уверенность может открыть двери, о которых я даже не мечтала. Но не обвиняй меня, если я не смогу сделать этот шаг сразу.

— Каждое движение вперед это путь, а не гонка. Главное начать двигаться.

Она кивнула, и в её взгляде появилась некая решимость.

— Иногда мне кажется, что за стенами, которые я строила, скрывается что-то удивительное. Но эти стены тоже защищают меня от боли.

— Да, но за ними ты можешь упустить возможность увидеть красоту, — сказал я, пытаясь достучаться до её сердца.

— Тебе не нужно сбрасывать свои защитные механизмы сразу. Начни с маленьких шагов. Разве не интересно посмотреть, что ждет тебя за пределами твоих страхов?

Она медленно улыбнулась, и в этот момент я понял, что, возможно, мы оба стоим на пороге новой главы в нашей жизни.

— Хорошо, — произнесла она наконец, — Я постараюсь открыться немного. Но только если ты будешь рядом, чтобы поддержать меня на этом пути.

Она посмотрела на меня с благодарностью, и я заметил, как её уверенность растёт.

— Знаешь, я часто думала, что страх это моя крепость, но, похоже, это просто темница. Слишком долго я оставалась в ней одна.

— Ты права, — подтвердил я, — Страха не стоит бояться, если он ведёт к пониманию. Откройся, и ты увидишь, что проходя сквозь него, ты обретёшь нечто большее, чем просто свободу.

Слова наши становились как мост, соединяющий две души. Я почувствовал, как наша связь крепнет, и волнение будущего стало подталкивать нас к новым горизонтам.

Она слегка приподняла подбородок, и в её глазах зажглось огонёк надежды нежный фарватер, ведущий к неизведанному.

Вильям. Июнь.

Прошло три года с последнего моего визита в страну. После того, как я понял что влюблён в Микаэлу, я принял решение не возвращаться обратно, пока ей не исполнится восемнадцать.

Пару месяцев назад ей как раз исполнилось восемнадцать, а я окончил учёбу.

Теперь я стоял на перроне аэропорта, нервно поправляя галстук. В руках у меня был букет белых роз — её любимые цветы.

Микаэла всегда мечтала о том, чтобы кто-то подарил ей их на день рождения, и я не мог упустить этот момент. Сердце колотилось от волнения и ожидания, ведь три года разлуки казались мне вечностью.

Прибыв в свой город, я помчался к ней. Но моему удивлению было то что напротив, возле ее дома стояла табличка "продаётся".

Я подошёл ближе, сердце забилось быстрее. Я вспомнил, как мы вместе гуляли по этому району, обсуждали наши мечты и строили планы на будущее.

Теперь же всё казалось пустым и заброшенным. Табличка с красным текстом резко бросалась в глаза, как предостережение, которое никто не хочет слышать.

Мои мысли метались, пытаясь объяснить её уход. Может, это был преднамеренный шаг? Или она вела тайную жизнь, о которой я никогда не подозревал?

— Сынок, — кричала мне моя мама, — Ты наконец то приехал.

— Что произошло? — продолжая смотреть на табличку, я спрашивал маму, — Куда они переехали?

— Вильям, — подошёл ко мне отец, — Мне трудно тебе это говорить, но ее больше нет.

Слова отца прозвучали как гром среди ясного неба. Я остолбенел, не в силах осознать, что моя Микаэла, ушла из жизни. В голове мелькали обрывки воспоминаний: ее улыбка и тепло рук.

Я чувствовал, как сжимается сердце, как будто его сжимающий кулак мнёт в тугую массу.

— Почему вы не сказали мне раньше? — еле произнес я, глядя на их лица, полные грусти.

Мама покачала головой, в глазах её стояли слёзы. Я понимал, что они хотели защитить меня, не нагружать лишней болью, но теперь эту боль невозможно было избежать.

Отец подал мне стакан воды, но я не мог его взять. Вместо этого я подошёл к окну и уставился в пустоту.

Внезапно вспомнил, как она всегда говорила: "Жизнь — это череда встреч и прощаний". Теперь эти слова казались мне пророческими, полными горькой правды.

— Мы знали, что вы очень близки, — сказала мама, — Мы не хотели, чтоб ты бросал учебу и примчался сюда.

— Что произошло? — я повернулся к отцу, — Как она умерла?

Я потерял дар речи. Весь мир вдруг стал серым и пустым. Я вспомнил, как она всегда ждала меня, как смеялась над моими глупыми шутками.

Где-то в глубине души я почувствовал гнев на судьбу, на себя за то, что не был рядом.

— Она ехала с родителями по мосту. Но неожиданно тормоза на машине отказали и они слетели с него.

— Где ее могила? — решительно говорил я, — Я хочу ее навестить.

— Вильям, — говорила мама с осторожностью, — Ее не похоронили. Ее тело так и не было найдено. Поисковые операции до сих пор её ищут, но нет никаких результатов. Говорят, возможно ее тело унесло течением.

— Она всегда хотела, чтобы ты учился, чтобы у тебя была счастливое будущее. Мы не хотели, чтобы ты оставлял свои мечты ради нас, — продолжил отец, крепко сжимая мою руку.

— Я не знаю, как жить без нее, — прошептал я, и слезы, которые я долго сдерживал, наконец, потекли по щекам.

В этот момент, казалось, вся вселенная замерла, и осталась только я, мои родители и пустота, которую она оставила.

Мама подошла ко мне и нежно обняла, её руки дрожали, но она пыталась оставаться сильной. Папа стоял в стороне, его лицо было словно высечено из камня, но глаза говорили о боли, с которой он боролся.

— Мы справимся, — тихо сказал он, как будто пытаясь убедить себя.

Его слова прозвучали в тишине, как разбившаяся хрустальная ваза — красиво и трагично одновременно.

Я смотрел на их лица, понимая, что теперь мы должны быть сильными ради друг друга. Картинный альбом, лежавший на столе, внезапно привлёк моё внимание. Я открыл его, и передо мной начали оживать воспоминания: её улыбка, смех, маленькие радости, которые мы разделяли.

Каждая страница была как осколок нашего прошлого, прекрасного и недостижимого. На миг я остановился на фотографии, где мы все вместе — счастливы, безмятежны. В этот момент я понял, что она всегда будет с нами — в наших сердцах, в наших воспоминаниях.

Теперь она стала музыкой, напоминающей о том, что жизнь продолжается, и мы справимся, потому что она бы хотела, чтобы мы жили и помнили её не со слезами, а с улыбками и любовью в сердце.

Выйдя из дома, я заметил возле ее дома мужчину. Подойдя к нему, я понял что это Уолтор, дядя Микаэлы.

— Здравствуйте, — сказал я, от чего мужчина повернулся ко мне.

— Вильям? — вглядываясь в моё лицо, ответил он, — Как же ты повзрослел.

— Мне очень жаль, но могу ли я войти в дом? — спросил я, немного нервничая.

Уолтор помолчал несколько секунд, как будто обдумывая мои слова, потом кивнул и поднялся с места.

— Конечно, пройдем, — сказал он, указывая на входную дверь.

Я пошел за ним, чувствуя как беспокойство постепенно перерастает в напряжение. Дверь тихо скрипнула, когда мы вошли. Внутри дома было тихо, за исключением звуков шагов, которые эхом отскакивали от стен.

— Можно ли я возьму себе что нибудь на память о Микаэле?

— Да конечно, — согласился он, — Вы были очень близки. Поэтому думаю, она была бы рада, если бы ты взял что нибудь на память о ней.

Он поднялся с кресла и пошёл к шкафу, где хранились вещи Микаэлы. Открыв дверь, он осторожно достал небольшую коробочку, украшенную ажурной резьбой.

— Вот, пожалуйста. Это её любимая шкатулка. Микаэла всегда держала в ней самые дорогие сердцу вещи, — с дрожью в голосе произнёс он.

Я протянул руку и аккуратно взял шкатулку, будто боялся нарушить её покой.

— Спасибо, это очень ценно для меня, — сказал я, едва сдерживая слёзы.

— Ты знаешь, она бы хотела, чтобы ты помнил её не только по вещам. Её дух живёт в наших сердцах и воспоминаниях, — продолжил он, задумчиво повернувшись к окну.

Я кивнул, понимая, что слова правдивы. Микаэла оставила за собой не только материальные следы, но и глубокое впечатление в душах всех, кто её знал.

— Я обещаю, что буду вспоминать её каждый день, — произнёс я, крепко прижимая шкатулку к груди.

Прошло два месяца со смерти моего лисенка. А я до сих пор не верил, что моя Микаэла могла вот так нелепо погибнуть.

Ей было всего восемнадцать, она планировала поступать на экономический. Мы планировали с ней путешествовать. Но все изменилось. Ее больше нет. А я так и не смог признаться ей в своих чувствах.

Каждый день после этого трагического события был испытанием. Бывала тишина, но затем накатывали волны воспоминаний, боли и отчаяния.

Микаэла была светом в моей жизни, источником вдохновения, а теперь она лишь яркое воспоминание, которое невозможно вернуть.

Я часто разговаривал с ней, рассказывал о том, как сильно скучаю, как больно без нее. В мечтах я верил, что она слышит меня, что где-то там, за гранью, она знает, как сильно я ее люблю.

Любовь, в которой я так и не успел ей признаться при жизни, теперь была единственным утешением и напоминанием о том, что жизнь когда-то была полной и счастливой.

Меня окружали друзья и семья, которые старались поддержать, но никто из них не мог заполнить ту пустоту, которая образовалась в моем сердце. Я смотрел на их переживания и понимал, что никому не дано понять мою боль в полной мере. Они видели лишь вершину айсберга, не осознавая, что скрывается под водой.

Прошлые мечты теперь казались бесполезными, излишне воздушными, как мираж в пустыне, который рассыпался при малейшем прикосновении.

Микаэла не просто планировала будущее — она жила каждым днем, делая его ярче и лучше для всех вокруг. И я был частью этого света, который внезапно погас.

Однако, время имеет свои загадочные свойства. Постепенно я начал учиться жить с потерей, находя силы двигаться вперед в ее честь.

Я сохранил все ее мечты и старания, чтобы нести их через собственную жизнь, продолжая то, что она начала.

Воспоминания стали светлее, боль немного отступила, уступая место тихому, теплому чувству благодарности за то, что она была в моей жизни, даже если это было болезненно короткое время.

Теперь я смотрю на звезды и чувствую, что она где-то там, среди них, улыбается и смотрит на меня. И я обещаю ей, что буду жить так, чтобы она могла гордиться мной. Ведь любовь, пусть и не озвученная вовремя, продолжает жить в сердце, наполняя его светом и теплом, которое никогда не угаснет.

Прошло время, и я научился заново радоваться простым вещам. Каждый восход солнца, каждый порыв ветра, каждый лепесток, падающий с дерева, напоминал мне о Микаэле, о её нежности и жизнелюбии.

Я понял, что она оставила мне не только свои мечты, но и часть своей души, которую я должен был беречь и лелеять. Я начал заниматься благотворительностью, помогать тем, кто оказался в трудной ситуации, словно через это я мог дать Микаэле ещё одну возможность проявить свою доброту и заботу о людях.

Работа и новые проекты заняли значительную часть моего времени. Успехи, которых я добивался, я посвящал ей, чувствуя, что она незримо присутствует рядом и поддерживает меня во всех начинаниях.

Вторую весну без неё я встретил с меньшей болью, но с ещё более глубоким чувством потери. Я научился помнить её без слёз, вспоминая не только трагедию, но и радостные моменты, которые мы провели вместе.

Рядом с её домом я посадил маленький куст жасмина, запах его цветов напоминал мне об её нежности и природе, которую она так любила. Тихие разговоры с ней под ночным небом стали для меня источником утешения и сил.

Теперь я знаю, что моя жизнь будет поделена на «до» и «после», но я не позволю этим разломам разрушить свою душу.

Прошлое останется частью меня, но я буду стремиться к светлому будущему, несомненно зная, что её любовь и память о ней будут всегда мне путеводной звездой.

В каждом шаге вперёд я чувствую её поддержку, её укорененное в сердце тепло. И это позволяет мне жить и любить дальше, несмотря на всё.

Микаэла. Сентябрь.

Прошло два года, с тех пор как мои родители погибли. После их смерти многое изменилось. Мне пришлось переехать в Чикаго, дабы чтоб меня не нашли. Ведь мой дядя уверил меня, что мои родители погибли не просто так, а что их убили. И если я не уеду, то их учесть постигнет и меня.

Каждый день, проведённый в Вашингтоне, казался мне бесконечным лабиринтом, в котором сложно найти выход.

Я постоянно оглядывался через плечо, испытывая острые приступы паранойи и страха. Ещё вчера я была обычным подростком, а сегодня — я взрослая девушка, на плечах которого лежит груз утраты и тайны, способной переломить жизнь любой семьи.

Дядя старался защищать меня, но я видела его беспокойство и понимала, что опасность была реальна.

Моя новая жизнь началась с маленькой квартиры на окраине города. Потолки здесь казались ниже, а стены — теснее, но это было лучше, чем ничего.

Я почти не выходила на улицу, занимаясь самообразованием и погружаясь в книги. Компьютер стал моим единственным окном в мир, который остался за пределами этой узкой квартиры.

Я начала строить планы на будущее, думая о том, как найти виновных в смерти моих родителей и восстановить справедливость.

Со временем я начала замечать странности. Письма без отправителей, незаметные взгляды незнакомцев, словно кто-то постоянно следил за мной. Эти мелкие детали накапливались, соткав из них плотную паутину подозрений и догадок.

Дядя поддерживал меня на расстоянии, редкие встречи и короткие звонки всё больше убеждали меня в серьёзности нашего положения. Его слова часто звучали как предостережения, а порой даже как прощания.

Внутри меня накопилась решимость и тихий гнев. Я понимала, что не могу жить в страхе вечно. Нужно было действовать.

Спустя два года я сильно изменилась. Мои рыжие густые волосы превратились в чёрные. На теле появились татуировки. А моя улыбка на лице появлялась все реже.

Взглянув в зеркало, я едва ли узнавала саму себя. Чёрные волосы казались символом моих внутренних перемен: как будто со мной произошла какая-то метаморфоза, и я сбросила старую кожу, став совершенно другой.

Татуировки на теле тоже говорили об этом. Каждая из них имела собственное значение и скрытую историю, отражая пережитые мной тяготы и победы. Они стали частью моего нового "я", прочно запечатлев в своём узоре все мои боли и радости.

Изменения коснулись и моей повседневной жизни. Улыбка уходила с моего лица, уступая место серьезному выражению и задумчивости. Люди вокруг замечали это, но не знали, как подойти ко мне, что сказать. Они видели перемены на поверхности, но не могли проникнуть вглубь, где скрывались истинные причины моего преображения.

Однако, несмотря на всё это, внутри меня жила новая сила и уверенность. Эти перемены были не просто косметическими: они символизировали внутреннюю борьбу и рост.

Мир видел только внешние признаки этого превращения, но я знала, сколь глубоки его корни. И пусть улыбка на моём лице редкость, зато, когда она появляется, она искренняя и наполнена смыслом, который я обрела через испытания и преодоление.

Также, во избежание того что меня найдут, мне пришлось изменить свое имя. Я не особо хотела этого делать, но выбора не было. Поэтому от прежнено имени остался лишь один слон Мики.

Жить под вымышленным именем оказалось не так просто, как казалось вначале. В каждом знакомстве пряталась ложь, каждое письмо, каждое документированное слово стало актом маскировки. Огромное усилие требовалось, чтобы помнить новый лёгкий вариант моей натуры и при этом не забыть настоящую себя, оставить хотя бы частичку прошлого.

Со временем я научилась строить новые связи, сохраняя в душе прежнее доверие к людям. Но не проходило и дня, чтобы воспоминания не возвращали меня к той истинной женщине, которой я когда-то была.

Часто по ночам, когда тишина заполняла мою комнату и город за окном будто вымирал, я снова и снова прокручивала в памяти те моменты, которые мы проводили вместе с Вильямом.

Каждый наш разговор, каждая встреча запечатлелись во мне словно кинолента, которую я могла включить в любой момент.

Временами было невозможно отделиться от мысли о том, как бы всё могло сложиться, если бы он действительно выполнил своё обещание и вернулся. Но реальность была другая, и эта горькая правда как ножом резала моё сердце.

Тени воспоминаний пересекались с впечатлениями от настоящей жизни. Иногда мне казалось, что я слышу его смех и голос, но это были лишь плод воображения. Каждый раз, когда я пыталась приставить нас вместе, всё выглядело как сказка, которая никогда не станет явью.

Несмотря на всю боль утраты, я научилась жить без него. Время оказало своё исцеляющее влияние, и я стала более сильной и независимой. Тот период жизни стал для меня уроком, который научил меня ценить себя и свою свободу.

Иногда судьба преподносит нам испытания, чтобы мы могли понять, как важны мы сами для себе. Я старалась не забывать об этом и каждый день находить новые источники радости и вдохновения.

Понемногу моя жизнь наполнилась красками. Новые люди, интересные проекты, путешествия — все это помогало мне забывать о прошедшем и концентрироваться на будущем.

Вспомнив Вильяма, я больше не ощущала ту прежнюю боль. Это были скорее сладкие и теплые воспоминания, которые обогревали меня в холодные зимние вечера.

Я поняла, что он всегда будет частью моей истории, но теперь я готова творить свою жизнь дальше, без лишних сожалений и вопросов к прошлому.

— Эй, ты тут? — мелькала Тиша перед мои глазами, — О чем ты опять задумалась?

— Ни о чем, — сказала я, — Просто спала плохо этой ночью.

— Или снова думала о нем? — садясь перед мной, спрашивала она, — Когда ты уже начнешь жить настоящим? Он бросил тебя и не приезжал несколько лет. Думаешь сейчас, спустя пять лет он думает о тебе?

Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от её слов, как от нахлынувшей волной. Конечно, Тиша права. Но разум и сердце редко идут в ногу вместе.

Я смотрела в окно, где начинался новый дождливый день, в надежде, что холодные капли смоют мысль о нём. Всё это время я жила в прошлых воспоминаниях, надеясь, что однажды он вернётся и всё станет как раньше.

— Я знаю, что это неправильно, — тихо призналась я, — Но так сложно просто взять и забыть.

— Это не забыть, — мягко сказала Тиша, — Это надо отпустить. Ты держишься за духа прошлого, пока реальная жизнь проходит мимо. Посмотри вокруг. Сколько прекрасного тебя окружает. Но ты не видишь этого, потому что всё ещё живёшь в прошлом. Ему нет дела до тебя, пойми это.

Я вздохнула, чувствуя, как слова Тиши проникают глубоко внутрь. Она всегда была той, кто говорил правду, какой бы горькой она ни была.

Может быть, пришло время оставить за спиной эти неосуществимые мечты и встретиться с миром лицом к лицу. Пусть это будет первый день моей новой жизни, в которой я буду жить для себя, а не для призраков прошлого.

Я встала с кресла и сделала несколько шагов по комнате, чувствуя, как тишина окружает меня. Это было не просто молчание — это было начало новой главы.

Все, что мне нужно было сделать, — это отпустить прошлое, перестать цепляться за воспоминания, которые только тянули меня вниз. Казалось, что с каждым шагом становится легче дышать, как будто невидимые цепи наконец начали спадать с моих плеч.

Тиша подошла ко мне и положила руку на плечо, её прикосновение было теплым и успокаивающим.

— Ты сильнее, чем думаешь, — сказала она, и я поймала её взгляд в отражении окна.

В её глазах я видела не просто подругу, но того, кто верит в меня, даже тогда, когда я сомневаюсь в себе. Может, её уверенность в мои силы — это именно то, что мне нужно, чтобы сделать первый шаг к новому началу.

— Давай выйдем наружу, — предложила она, с улыбкой приглашая меня последовать за ней.

Я кивнула, и мы вместе вышли на улицу, где дождь сменился тонкой дымкой, окутывавшей всё вокруг. Вдыхая свежий воздух, я почувствовала, как внутренняя тяжесть начинает таять. Это было словно очищение, начало новой жизни, в которой я больше не буду рабой своих воспоминаний.

Мы стояли там, в молчании, наслаждаясь моментом, пока мир вокруг нас продолжал жить своей жизнью.

Я чувствовала, что это был лишь первый шаг на долгом пути к исцелению, но с Тишей рядом я знала, что смогу пройти его.

Этот новый день, омыленный дождем, казался символом моих собственных перемен. Впереди была долгая дорога, полная испытаний и новых открытий, но теперь я была готова к ней, готова принять свою жизнь такой, какая она есть.

Мы медленно шли вдоль улицы, погруженные в свои мысли. Казалось, что городской шум слегка приглушен, словно сам город уважал наше состояние и давал нам возможность насладиться моментом.

Прохожие задумывались о своих делах, торопились куда-то, но для нас время словно замедлилось. Мы не спешили, наслаждаясь каждым вдохом и каждым шагом.

— Ты знаешь, — Тиша нарушила тишину, — Я всегда верила, что каждый новый день — это шанс изменить что-то в своей жизни.

Слова Тиши проникли глубоко в моё сердце. Я посмотрела на неё и осознала, что, возможно, настало время действительно поверить в себя.

Да, путь впереди был неясен и неизвестен, но с её поддержкой я чувствовала, что смогу с этим справиться. И, что самое главное, я начала чувствовать, что могу вновь доверять самой себе, своим силам и своим возможностям.

Тиша взяла меня за руку, и мы продолжили идти, не нуждаясь больше в словах.

Каждый новый шаг был символом внутренней свободы, каждый вдох — свидетельством того, что жизнь продолжает двигаться вперёд, несмотря на все трудности.

И хотя впереди было ещё много неизведанного, я знала, что с такой подругой, как Тиша, я смогу преодолеть любые препятствия на своём пути к новой, светлой жизни.

Микаэла. Начало учебного года.

— Привет.

Я вздрагиваю, когда выхожу из главного здания и вижу Алекса. Он очевидно ждал меня.

Он студент третьего курса академии и мой знакомый. Мы сблизились за последние пару месяцев, когда групповые проекты и внеклассные мероприятия свели нас вместе, и я бы даже сказала, что теперь мы друзья.

Мы разделяем множество интересов и увлечений, что позволяет нам находить взаимопонимание в самых разных ситуациях.

Часы, проведенные вместе в библиотеке за учебниками и ноутбуками, приобрели некую особую теплоту. Обсуждения философских вопросов, споры о последних новостях науки и техники, а также тихие вечера за настольными играми — все это сблизило нас ещё больше.

Порой возникает ощущение, что я знаю его уже много лет, а не всего несколько месяцев.

Недавно мы вместе работали над одним крупным проектом, который стал испытанием для нашей дружбы. Было много моментов стресса и напряжения, когда казалось, что сроки невозможно соблюсти, а требования слишком высоки.

Однако в эти тяжелые минуты именно его поддержка и уверенность помогали мне не сдаваться. Со временем мы научились дополнять друг друга, распределять задачи так, чтобы максимально использовать наши сильные стороны.

Этот опыт не только улучшил наше сотрудничество, но и укрепил доверие между нами.

Помимо учебы и работы, мы часто отдыхаем вместе: ходим в кино, на выставки, или просто гуляем по парку.

Каждая встреча с ним приносит море положительных эмоций и новых открытий.

Наши разговоры никогда не бывают скучными, и я всегда жду новых встреч с нетерпением. Иногда кажется, что мы словно стали частью одной большой и дружной семьи, где каждый понимает и поддерживает друг друга.

— Начало учебного года, — восторженно вспоминаем Алекс, — Ты рада? Как никак мы теперь на третьем курсе.

— Рада, — сказала я, — Даже не верится что прошло два года, как я поступила сюда.

— Да, два года пролетели стремительно, — Алекс улыбнулся, — Сколько всего произошло за это время. Помнишь, как мы только начинали учиться, какие были наивные, мечтали об идеальном будущем?

— Конечно, помню, — отозвалась я, погружаясь в воспоминания, — Мы познакомились в первый же день, когда ты помогла мне найти аудиторию. Какая я была растерянная. И потом пошло-поехало, университетская жизнь закружила нас в водовороте лекций, семинаров, зачётов…

— Смешно вспоминать, как мы готовились к первым экзаменам, — Алекс усмехнулся, — Сидели до поздней ночи в библиотеке, переживали из-за каждого вопроса. Сейчас уже всё по-другому, не так страшно.

— Да, но от этого нам только интересней, — сказала я, — Мы ведь столько всего узнали, столько нового открыли для себя. Эти два года подарили нам бесценный опыт и настоящих друзей. Интересно, что принесёт нам третий курс?

— Эй зубрила, — подошла к нам Лили, — Хватит пудрить мозги нашей подруге. Учеба это конечно здорово. Но в этом году мы планируем оторваться.

— А может нам даже удастся завести отношения, — вниклась в разговор Тиша.

— Опять вы за свое, — закатив глаза, сказала я.

— И что ты тогда предлагаешь? — спросила Лили, скрестив руки на груди и недовольно глядя на меня.

— Давайте попробуем найти баланс, — предложила я, — Учеба не должна мешать нашему веселью, но и забывать о ней совсем — не лучшая идея.

— Это звучит так же скучно, как и сама учеба, — протянула Лили, но по глазам было видно, что она задумывается.

— Лили, ну ты же понимаешь, что можно успевать и то, и другое, — вписалась в разговор Тиша, — Мы сможем ходить на вечеринки и всё равно быть на высоте в классе. Главное правильно распределять время.

Мы трое обменялись взглядами, и на лице Лили постепенно появилась хитрая улыбка.

— Ладно, зубрила, — согласилась она, вспоминая, как много раз уже выигрывала споры, — Попробуем найти этот волшебный баланс. Только смотри, не загуби нам веселье своими задачками и учебниками.

— Договорились, — кивнула я, чувствуя, что этот год действительно может стать самым интересным в нашей жизни.

— Сегодня кстати вечеринка у бассейна, — вмешался в разговор Алекс, — Не хотите придти?

— Конечно хотим, — восторженно крикнула Лилу, — И это не обговаривается.

— Что ж, тогда до вечера, — улыбнулся Алекс, кивая и убирая телефон в карман, — Будет весело, обещаю.

Лилу смотрела ему вслед, пока он исчез в толпе, сверкая своей солнечной улыбкой. Она взволнованно повернулась к подруге.

— Я так давно хотела бывать на подобных вечеринках, — призналась она, чуть ли не подпрыгивая на месте от удовольствия, — Представляешь, музыка, огни, бассейн словно из фильмов.

Я кивнула, пытаясь разделить энтузиазм Лилу, хотя вечеринка у бассейна не были для меня чем-то новым.

— Надеюсь, ты не разочаруешься, — ответила я, одарив Лилу тёплой улыбкой, — Давай лучше подумаем, что наденем, ведь нужно выглядеть сногсшибательно.

Лилу мгновенно переключилась на мысль об уборах и, схватив меня и Тишу за руку, потащив нас к ближайшему бутику.

Лилу сразу бросилась к стойке с платьями, перебирая ткани и фасоны. Её глаза горели азартом, и она не могла остановиться на чем-то одном.

— Как тебе это? — спросила она, держа перед собой короткое платье из сверкающих пайеток, — Или может лучше это? — она взяла в другую руку элегантное, воздушное платье в пол.

Тиша, смеясь, покачала головой, наблюдая за вихрем энтузиазма, которым была окутана Лилу. Она показала на мятно-зеленое платье с изысканным декольте.

— А как насчет этого? Оно подчеркнет твои глаза и придаст образу свежести, — предложила я, не желая оставаться в стороне от подготовки к вечеринке.

Лилу задумалась на мгновение, примеряя в мыслях предложенный наряд. В конце концов, её лицо озарилось улыбкой, и она кивнула, взяв платье.

Предвкушение поднималось на новые высоты, а мысли о грядущем веселье обещали незабываемый вечер.

Прийдя на вечеринку к бассейна, мы взяли пару коктейлей и хотели уже выйти наружу. Как Тиша только что столкнулась с с каким то парнем и случайно пролила свой коктейль ему на рубашку. Его рука обвилась вокруг ее шеи, а она сопротивляется, пытаясь отстранить его от себя.

Ситуация развивалась стремительно. Я видела, как глаза Тиши распахнулись от страха и удивления, но её тело моментально напряглось в попытке освободиться.

Парень, видимо поддавшись грому музыки и атмосфере вечеринки, не сразу понял, что его действия выходят за рамки дозволенного.

Люди вокруг начинали заметить происходящее, и некоторые уже настороженно поглядывали в нашу сторону.

Я, не раздумывая, шагнула вперед и громко сказала.

— Эй, отпусти ее, — тем временем несколько его друзей двинулись в направлении Тиши и незнакомца.

Парень, явно почувствовав угрозу со всех сторон, нехотя разжал свои руки и сделал шаг назад, бросив свирепый взгляд. Тиша, на мгновение потеряв равновесие, отпрянула назад и посмотрела на меня с благодарностью и облегчением.

— Не лезь в это, — вмешивается один из его друзей, — Не заводи себе врагов.

Адреналин бурлит во мне при мысли о том, что мне придется с ним бороться.

Он хватает меня за руку и смотрит прямо в глаза. Господи, какого черта он трогает меня? Я вырываю свою руку из его рук и отступаю назад.

Он не сдается и снова пытается подойти ближе. В его глазах сверкает странная смесь злости и решимости.

Толпа вокруг нас начинает собираться, пугаясь энергией, которую мы излучаем. Знаю, что этого боя не избежать. Я чувствую, как во мне крепнет решимость, как разогреваются мышцы в ожидании удара.

— Я не боюсь тебя, — сквозь зубы говорю я, не сводя взгляда с его лица.

Меня охватывает некоторое удовлетворение, когда я вижу, как его веки чуть вздрагивают.

Он понял, что я не отступлю. Его грозные слова и внезапная агрессия не приведут меня в отчаяние, не загонят в угол.

Он рычит, будто дикий зверь, и я вижу, как его рука снова тянется к моей. Внутри меня вспыхивает ярость, смешанная с презрением. Не стоило ему трогать меня тогда, и уж точно не стоит пытаться это сделать сейчас.

— Ты пожалеешь об этом, — низкий, угрожающий голос его друга прорывается сквозь шум толпы.

Но мои мысли сосредоточены на противнике передо мной. Адреналин подскакивает к максимуму, мое сердце колотится быстрыми, мощными ударами.

Я готова встретить эту схватку лицом к лицу, и ничто меня уже не остановит.

Его пальцы едва касаются моего запястья, и это словно последний сигнал. В его глазах разгорается новая волна злости, смесь боли и возмущения.

Я чувствую, как напряжение нарастает, воздух в комнате становится тяжелым и почти непроницаемым.

Кажется, что между нами теперь целая пропасть, и каждое мгновение только увеличивает её ширину. Его дыхание становится прерывистым, и каждый вдох словно болезненный крик души.

Мои глаза упираются в его, и я вижу в них не только гнев, но и отчаяние. Чувства, скрытые под маской негодования, теперь всплывают на поверхность, как расколотое зеркало, отображающее множество разрозненных фрагментов.

Он едва сдерживается, чтобы не выплеснуть бурю эмоций, накопленных за все эти годы.

Прекратив перепалку между нами, Лилу уводит нас и протягивает нам рюмки с алкоголем.

Текила обжигает горло и разжигает кровь в венах, придавая мне уверенность, которую может дать только алкоголь, и раскрепощая меня.

— Давай, малышка, — кричит Тиша, положив свои руки мне на бедра, — Я удивлена, что тебя еще не растерзали парни.

— Я не ищу отношений, — она бросает на меня взгляд.

— Похоже, в этом году нам с тобой понадобится много алкоголя и мороженого.

— Не думаю, — добавляю я.

Лилу смотрит на нас с явным интересом, как будто хочет что-то сказать, но не решается. Она берет свою рюмку и, слегка улыбнувшись, поднимает ее в воздух.

— За нас, девчонки. За то, что мы здесь и сейчас.

Мы сталкиваемся рюмками, и новая порция текилы течет по моему горлу, заставляя на мгновение забыть обо всем. Теша обнимает меня за плечи, и я чувствую ее горячее дыхание на своей шее.

— Мы должны отвлечься, особенно после всего того, что произошло, — продолжает она, и я понимаю, что ей тоже нелегко.

— Может, устроим девичник? — предлагает Лилу, обжигая взглядом каждого из нас, — Просто мы втроем, без забот и парней.

Я киваю в знак согласия, и на мгновение кажется, что весь мир исчезает, оставляя нас наедине с этим моментом, этой музыкой и этим пьянящим чувством свободы.

— А где мы его устроим? — спрашиваю я, уже предвкушая вечер, полный смеха и легкости.

Лилу, раздумывая, машинально крутит пустую рюмку в руках.

— Как насчет дачи моей бабушки? Помните, мы там однажды встречали Новый год? Она сейчас пустует, и там никто нам не помешает, — в ее глазах загораются весёлые искорки.

— Отличная идея, — подхватывает Тиша, не отпуская меня, — Там и лес рядом, и речка, можно будет прогуляться, да и вообще смена обстановки нам не помешает.

С каждым словом настроение у нас троих становится всё более приподнятым. Мы начинаем планировать, придумывать мелочи, смеясь и уносясь мечтами далеко от пережитых трудностей.

И вот уже кажется, что никакие беды не смогут омрачить нашу женскую дружбу и этот неповторимый момент единения.

Вильям.

Прошло два года с тех пор, как снова вернулся в Чикаго. Мне было тяжело расставаться с воспоминаниями о Микаэле, но я должен был узнать кто подстроил аварию.

Вернувшись из Венесуэлы, мой друг пригласил меня на вечеринку посвящённ начало учебному году. Не смотря на то, что я окончил учебу два года назад, я все таки решил пойти, позвав собой друзей, Луиса и Демьяна.

Вечеринка проходила в доме у бассейна. Войдя внутрь, я почувствовал смесь радости и меланхолии, видя знакомые лица, уже слегка изменившиеся на фоне прошедших лет.

Луис и Демьян быстро растворились в толпе, заводя беседы с бывшими сокурсниками и новыми студентами. Я же стоял у окна, разглядывая огни ночного Чикаго и стараясь отогнать мысли о том роковом дне.

Но долго оставаться наедине с воспоминаниями мне не удалось. Ко мне подошла Жизель, одна из лучших подруг Луиса.

Её глаза светились тревогой, и, посмотрев на меня, она тихо произнесла.

— Мы должны поговорить.

Мы вышли на улицу, где ночной прохладный воздух слегка освежал разгорячённые мысли.

— Я не верила до последнего, что ты решишься вернуться, — продолжала Жизель, — Ты не представляешь, сколько всего изменилось с твоего отъезда.

Её слова лишь усилили моё намерение докопаться до истины. Внутри меня росло ощущение, что найти виновного в аварии будет гораздо сложнее, чем я себе представлял.

Мы договорились встретиться на следующий день, чтобы всё обсудить. Вечеринка, которая начиналась как лёгкий способ отвлечься, теперь переросла в нечто куда более серьёзное.

Каждый следующий шаг в этом городе напоминал мне о необходимости быть осторожным и не слишком доверять даже старым друзьям.

С каждым днём моя решимость узнать правду укреплялась всё больше, как и осознание, что туман вокруг смерти Микаэлы может скрывать куда более мрачные тайны.

Мне оставалось прожить еще один год, чтобы больше никогда не возвращаться сюда. Прежде чем я освобожусь от шквала эмоций, которые овладевали мной всякий раз, когда я вспоминаю о ней.

А потом Луис, мой бессердечный психопат, лучший друг, решил поссориться с какой то девкой на вечеринке, что привело к неожиданному ядерному столкновению между мной и ее подругой.

Это что то новое.

И, черт возьми, ее обретенная уверенность заставляет мой член напрягаться.

Вместо того чтобы отвести взгляд, она теперь смотрит на меня, ее огненно-зеленые глаза буравят мое лицо. Она отвечает горячо, и мой взгляд постоянно ловит на том, как яростно двигается ее рот, когда она говорит мне, чтобы я шел к черту.

Она выглядит просто нереально. Ее волосы длинные и распущенные, как раз то, что мне нравится. В голове мелькает мысль, словно пойманная муха, отчаянно ищущая выход, — подойти к ней, обхватить кулаком ее волосы и выдернуть из комнаты подальше от посторонних глаз.

На ней платье, созданное для пыток мужчин, с искусными вырезами во всех нужных местах. Я знаю, что каждый мужчина в этой комнате представляет себе, как она будет выглядеть под платьем.

Когда она поворачивается, чтобы улыбнуться подруге, ее губы растягиваются вокруг белых зубов. Она выглядит знойной и горячей, как ходячая влажная мечта, и я ни черта не хочу, чтобы она была здесь.

Я оставляю ее позади себя и топаю обратно к дому, борясь с каждым внутренним демоном, поднимающим свою уродливую голову.

Желание бороться почти физическое, и я отвожу взгляд, пока пробираюсь через дом. В таком состоянии, если кто-то хоть на секунду задержит взгляд, я, скорее всего, брошусь с кулаками.

Ночь для меня закончилась на этой тревожной ноте, и, возвращаясь в гостиницу, я не мог избавиться от нарастающего чувства беспокойства.

Воспоминания о Микаэле и аварии всплывали каждый раз, когда я закрывал глаза, не давая мне покоя. Её лицо, её голос, и та проклятая ночь — всё это теперь переплеталось со страхом за то, что ждёт меня впереди в этом городе.

Утром, стремясь встретить Жазель первыми лучами солнца, я всё же решил осмотреть окрестности университетского городка. Каждое здание, каждый уголок казались пропитанными призраками прошлого.

Я нашел лавочку у фонтана, где мы часто собирались с друзьями, и на несколько минут позволил себе отдаться воспоминаниям. Но голова была полна вопросов — какие тайны на самом деле скрываются за смертью Микаэлы?

Когда Жазель пришла, её выражение лица говорило больше, чем слова. Мы пошли в тихое кафе неподалёку, где могли спокойно поговорить.

Она рассказала, что за последние годы спрос на информацию о моей жизни сильно возрос. Неизвестный мужчина периодически искал сведения обо мне, задавал вопросы бывшим однокурсникам и даже пытался выйти на мою семью.

Он не только знал, что я вернулся, но и искал меня целенаправленно. Это открытие заставило меня ощутить, насколько я уязвим, и необходимость действовать осторожно стала как никогда насущной.

Жазель поделилась своими предположениями о том, кто может быть за этим. Имена и мотивы, которые она называла, звучали логично, но не давали точных ответов.

Я понял, что предстоящий путь будет наполнен неожиданностями и опасностями. Главным вопросом было — кому я действительно могу доверять в этом городе, который внезапно превратился для меня в поле сражения за истину.

Возвращаясь домой, я достао телефон и написал сообщение своему тату мастеру.

Вильям: Через час в моей квартире.

Пройдя на кухню, я налил себе стакан воды и сел за стол, пытаясь собрать в голове все свои идеи и вдохновение.

Джеймс всегда знал, как превратить абстрактные мысли в конкретные образы, которые не только украшали тело, но и рассказывали свою собственную историю.

Спустя несколько минут я услышал стук в дверь — это был Джеймс. Я открыл дверь, и он вошел, неся с собой свою неизменную тату-машинку и чемоданчик с красками и иглами.

— Привет, друг, — сказал он, улыбаясь, — Что ты решил на этот раз?

— Делай что хочешь, — говорю я, наклоняя подбородок к татуировочному пистолету и набору, — На моей спине.

— Плохой день?

Я чертовски не люблю, когда люди задают ненужные вопросы или пытаются влезть в мои дела.

— Ага.

Я сижу тихо, не дергаясь и не издавая ни звука, пока он наносит татуировку лисицы на левую сторону моей спины.

Он работает молча, каждый штрих его пистолета приносит мне сдержанную, но ощутимую боль.

Я чувствую, как его рука уверенно движется по моей коже, вырисовывая контуры, которые на какое-то время захватят мою жизнь.

Воспоминания накрывают меня с головой. Перед глазами мелькают моменты из прошлого: пакости, непонятные шаги, встречи и разрывы — всё, что привело меня сюда.

Когда татуировка завершена, я встаю и, чувствуя слабую боль, натягиваю футболку.

Он поднимает глаза, кивает. Нас связывает это тихое мгновение, короткий момент взаимопонимания без слов.

Я киваю в ответ, оставляя за собой новую историю на своей коже. Лисица будет напоминать мне о ней.

Я вхожу на кухню в одних трениках и направляюсь к кофеварке.

— Лисица хорошо заживает, — говорит Демьян у меня за спиной.

Его тон может показаться странным даже тем, кто не знает его так, как я, но у него есть скрытые намерения, я чувствую.

— Так и есть, — отвечаю я просто.

— Напомни нам, когда ты ее сделал? — спрашивает Луис, невинно улыбаясь.

— Неделю назад, в прошлый четверг, — отвечаю я, доставая из шкафа кружку.

Стекло слегка дрожит в моей руке, но я стараюсь не выдавать своего беспокойства.

Демьян подходит ближе, прислоняясь к столу. Его глаза сверкают интересом, который он редко выказывает.

Луис, на вид невинный и беззаботный, все же наблюдает за каждым моим движением, как будто проверяет, скажу ли я что-то лишнее.

Упоминание о лисице заставляет меня почувствовать напряжение в воздухе, и я ловлю себя на мысли, что должен быть осторожнее.

— Какие у вас обоих планы на сегодня? — спрашиваю я, надеясь сменить тему и отвлечь их от мыслей о лисице.

Тень улыбки появляется на губах Демьяна, но он не спешит отвечать, позволяя Луису взять слово первым.

Луис, наклонив слегка голову, словно размышляя над моим вопросом, наконец отвечает.

— У меня сегодня встреча с Хиро. Он нашел кое-что интересное в старых архивах. Думаю, стоит проверить, вдруг это поможет нам в деле.

Его голос звучит спокойно, но я улавливаю в нем нотки напряжения.

Демьян по-прежнему молчит, все еще пристально глядя на меня. Я притворяюсь, что сосредоточен на приготовлении кофе, хотя на самом деле пытаюсь понять, что скрывают их задумчивые лица.

Луиса особенно сложно прочитать, но его внезапная осведомленность вызывает внутреннее беспокойство.

Меня беспокоит то, что переход на тему лисицы вызывает в них такую заинтересованность. Я приготовился к тому, чтобы собраться с мыслями и разобраться в том, какие скрытые мотивы движут ими обоими.

— Звучит как полноценный день, — пробую улыбнуться я, подавая кружки с только что заваренным кофе.

Я знаю, что эти чуть заметные жесты важны, особенно когда напряженность витает в воздухе. Мы все делаем вид, что ничего особенного не происходит, хотя, возможно, каждый из нас ощущает подспудное вскрытие будущих событий.

Через несколько дней мы с Луисом заканчиваем тренировку и вместе направляемся к лифту.

Я перевожу внимание на себя: я только что принял душ и одет в простую белую футболку и джинсы, пока мы все подшучиваем друг над другом.

Я захожу в лифт и встаю в углу сзади, прислонившись головой к стене позади себя, и молча слушаю.

Лифт спускается вниз и открывается на этаже под нами под звуки возбужденных разговоров.

На этаж заходит группа людей, среди которых выделяется девушка. Лифт медленно заполняется, и ощущение тесноты возрастает.

Мне приходится оторваться от стены и поставить ноги поудобнее, чтобы кто-то случайно не наступил на меня.

Неожиданно, лифт резко останавливается на полпути, и свет мигает несколько раз. Все замолкают, настороженно переглядываясь.

Луис первым нарушает тишину, заявляя, что, вероятно, это просто техническая неполадка, и что нам не о чем беспокоиться.

К мнению Луиса присоединяются несколько человек, а я, оставшийся в своем углу, молча наблюдаю за ситуацией, пытаясь понять, как быстро мы выйдем из этой неприятности.

— Ой, простите, — говорит она, случайно наступив мне на ногу. — Я не хотела, — слова замирают у нее на языке, когда она наконец поднимает голову и смотрит в мои темные глаза.

Я чувствую запах шампуня с ароматом розы, исходящий от ее волос, и мои глаза закрываются, когда я сопротивляюсь желанию зарыться в него носом, чтобы запечатлеть этот запах на своих обонятельных рецепторах.

— Какого черта ты себе позволяешь? — огрызаюсь я, когда она придвигается ближе ко мне.

Ее глаза расширяются от неожиданности моего тона, и я замечаю, как румянец заливает ее щеки. Она делает шаг назад, голос ее дрожит, когда она начинает говорить.

— Опять ты, — шепчет она, опуская взгляд, — Ты заслужил.

Я чувствую, как мой гнев медленно утихает, давая место смущению. Она не должна была видеть то, что я пытался скрыть от всех, включая самого себя.

Сердце начинает сбиваться с ритма, и я проклинаю себя за то, что позволил эмоциям выйти из-под контроля.

— Это не твое дело, — ворчу я, но уже без прежней остроты, — Просто держись подальше.

Ее дыхание становится усеянным мелкими перерывами, словно легкий бриз, что касается моей шеи.

Я чувствую, как она вдыхает и выдыхает, и это ритмичное движение успокаивает меня, погружая в состояние абсолютного блаженства.

Ее пальцы медленно скользят по моей спине, оставляя за собой едва ощутимый след тепла.

Время теряет свою власть над нами, растворяясь в этой бесконечной минуте, где есть только мы двое, и больше никто.

Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на своей вынужденной медитации, но они так же быстро открываются, когда я чувствую, как что-то упирается мне в живот.

Не может быть, чтобы это было то, о чем я думаю.

Ошибки быть не может, это штанга, проходящая через ее соски.

Вопреки здравому смыслу, моя рука движется вверх, пока я не касаюсь боковой поверхности ее сисек.

Прикосновение невинное, хотя по испуганному ее взгляду мне кажется, что я перехожу дозволенную грань.

Двери открываются и она выбегает из лифта, затем разворачивается, нажимает кнопку на внешней панели и кладет руки по обе стороны от дверей.

Лифт тихо скользит вниз, и она ощущает, как рывок напряжения отпускает ее мышцы. Время замерло. Несколько драгоценных секунд, которые могут изменить всё.

Микаэла.

— Что насчет тебя, Мики? — спрашивает Тиша, поворачиваясь ко мне с лукавой улыбкой на лице, — Были еще сны с Вильямом?

Я стараюсь не реагировать, когда она упоминает его. Прошло уже больше недели, как он перестал посещать мои сны.

Но тот парень с вечеринки и после его манипуляций в лифте, не выходит у меня из головы.

Боже, как он смотрел на меня.

Его глаза закрылись, когда он провел большим пальцем по моему пирсингу, а когда они снова открылись, от их интенсивности у меня перехватило дыхание.

Я попыталась стереть воспоминание о том вечере, но каждая деталь навязчиво стучала в мою память, как назойливый дождь. Его голос, низкий и бархатный, эхом звучал в моих ушах. Я должна была держать себя в руках, но сила его притяжения оказалась сильнее моего упрямства.

— Вильям? — пытаюсь ответить нейтрально, отворачиваясь, чтобы Тиша не заметила румянец, подкрадывающийся к моим щекам, — Нет, больше не снился.

Тиша ухмыляется, явно наслаждаясь моими попытками скрыть чувства. Она всегда могла видеть меня насквозь.

Я знаю, что она беспокоится, но сейчас от нее не нужна поддержка, а лишь забвение для моих неожиданных воспоминаний.

Взяв чашку кофе, я делаю небольшой глоток, надеясь, что жгучий напиток сможет вернуть меня в реальность.

— Ладно, ладно, — говорит Тиша, поднимая руки в знак капитуляции, — Просто будь осторожна, хорошо? Иногда сны это не просто ночные видения.

Я киваю, понимая, что она права. Иногда сны могут быть воротами в то, что мы подсознательно хотим забыть или наоборот, что мы стремимся найти. И возможно, забыть Вильяма не так уж и просто.

Восемнадцать лет должны были стать годом моего сексуального пробуждения. Годом, когда я наконец-то покончу с Вильямом.

Неважно, какую чушь он решил бы провернуть, но я наконец-то встречу кого-то и займусь сексом.

Но до знакомства с кем-то новым, я должна была разобраться в тех остатках связи, что у меня всё ещё были с Вильямом.

Однако, мой восемнадцатый день рождения я встретила с новым чувством решимости. Это был мой шанс начать всё с чистого листа, освободиться от иллюзий и шагнуть в новую главу жизни.

Я начала задаваться вопросом: кто на самом деле я без Вильяма? Его влияние всегда было призраком, нависшим над моими личными выборами и идентичностью, но теперь мне предстояло разорвать эти цепи.

Я решила, что больше не буду тратить ни одной минуты на того, кто не дает мне ощущение свободы и любви.

Мне нужна была перемена — свежий ветер, который сметёт всё, что удерживало меня взаперти. И вот, как по волшебству, в моей жизни появился Ник.

Он был совсем не похож на Вильяма: молодой, увлечённый, и, самое главное, он видел во мне что-то большее, чем просто объект желания. С ним я почувствовала, что могу быть сама собой, без постоянного подстраивания под чьи-то ожидания.

Постепенно я начала замечать, как с каждым днем мои воспоминания о Вильяме тускнели. Они больше не были болезненными, а скорее превратились в уроки, которые помогли мне стать сильнее.

Я наконец-то нашла в себе силы отпустить прошлое и позволить себе быть счастливой в настоящем.

Однако, самое главное открытие заключалось в том, что для ощущения самодостаточности мне не нужен был ни Вильям, ни даже Ник. Важна была я сама и моя способность любить и уважать себя.

Лето, проведенное с Ником, стало катализатором трансформации, но настоящие изменения происходили внутри меня. Я научилась слышать и понимать свои желания, строить собственные планы и быть хозяйкой своей жизни.

К концу лета я осознанно смотрела в будущее — будущее, которое не зависело от присутствия какого-либо мужчины, будущее, в котором я училась быть сама собой, любить себя и наслаждаться каждым моментом.

Сейчас, когда я оборачиваюсь назад, я вижу, как важно было для меня пройти через все это. Вильям и Ник сыграли свои роли в моей жизни, но главное состоит в том, что я наконец-то нашла свой собственный путь к свободе и счастью.

Моя голова хочет двигаться дальше, но я не знаю, готово ли к этому мое сердце.

И будет ли оно вообще готово.

— Да ладно, Мики, — говорит Лилу, окидывая меня взглядом, — Вы так долго были вместе. Ты практически любила его с десяти лет.

— Ты лучше всех знаешь, что он бросил меня. Единственная причина, по которой это не длилось дольше, заключается в том, что я не видела его три года, как ты прекрасно знаешь.

— Хорошо, — соглашается она, — Но можешь ли ты представить свою жизнь без него?

— Да.

Она пристально изучает мое лицо, преждечем взять пульт и включить телевизор.

Сегодня утром я проснулась от того, что в моей комнате толпились девочки с тортом, мимозами и нестройным исполнением песни «С днем рождения.»

— Сегодня вечером будет гонки.

— И ты хочешь, чтобы я стала добровольцем? Это слишком далеко.

— Погоди, — вмешивается Лилу, — Ты говоришь о подпольных гонках?

— Да, — отвечает Тиша, — Они происходят каждые пару месяцев.

Я хмурюсь.

— Им нужна девушка для старта.

— Никогда в жизни, — наотрез отказываюсь я.

— Ты должна это сделать Мики, — говорит Лилу, — В обтягивающих шортиках и топике ты будешь мечтой любого парня.

— Это не мое.

— Это твой день рождения, Мики. Если ты не можешь совершать безумные поступки сегодня, то когда ты сможешь их совершить?

Она протягивает мне банку. Я колеблюсь, пока моя рука обхватывает банку.

Моя мама всегда говорила мне, что это не «смутит тебя, если ты не позволишь этому», так что я стараюсь принять это.

— Хорошо.

Заброшенный ангар в окрестностях города, где витает запах разлитого бензина и выхлопных газов, был выбран на этот раз для проведения нелегальных гонок.

Свет фар вырывал из тьмы силуэты машин, готовящихся к старту. Кажется, что этот роллер склонен к изменению обстановки, чтобы его преследователям было сложнее обнаружить и разоблачить их.

Люди, мелькающие вокруг, были погружены в свои разговоры, обсуждая предстоящие ставки и оценивая мощность движков авто.

На трибунах уже начали собираться зрители — те, кто знал, где искать адреналин и зрелище. В их глазах блестело нетерпение и азарт, словно они пребывали в предвкушении театрального представления, где главную роль исполняют скорость и риск.

Шум моторов становился все громче, усиливая напряжение в воздухе. Многие участники гонок тесно знакомы, а некоторые — вероятные новички, стремящиеся доказать свою силу на дорожке и завоевать уважение в этой опасной игре.

Организаторы, облаченные в темные куртки, следили за порядком, проверяя установленные правила и коммуникации, обеспечивавшие безопасную дистанцию между участниками во время старта.

Их лица оставались бесстрастными, понимающими, насколько важна каждая мелочь в этом рискованном деле. Чтобы скрыться от посторонних взглядов, тщательно предусматривались маршруты побега на случай появления полиции или других высокопоставленных гостей, не желающих гонок в их городе.

В ожидании начала, моторы ревели, будто получив свободу после долгой изоляции, готовясь вырваться на воли.

Всё готово, стартовое сигнальное устройство, стоящее наготове, участники в своих машинах, напряженно всматривающиеся в темноту впереди.

Каждый миг отсчета попадал в ритм возбужденных сердец. Присутствовала мешанина страха и восторга — та самая искра, ради которой все участники и зрители были готовы рисковать.

— Принесу пива, — говорит Тиша.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти, и смотрю на них обеих.

— Я пойду.

Я машу им рукой и направляюсь в сторону, как я надеюсь, раздевалки.

Тиша и Лилу остаются на месте, недоуменно переглядываясь. Я чувствую на себе их пристальные взгляды, но не оборачиваюсь.

Шаги до раздевалки кажутся бесконечными, даже когда я прохожу по узкому коридору, освещенному редкими лампочками. В голове клубятся мысли и чувства, будто встраиваясь в неумолимый ритм сердца.

Дверь раздевалки мягко скрипит, и я захожу внутрь, ощущая чуть прохладный воздух, проникающий сквозь открытые окна. Полотняные занавески шатров ласково колышутся, создавая ощущение временного укрытия от реальности.

В углу — стол и старое зеркало, в котором отражаются зыбкие блики электрического света. Я медленно подхожу к нему и вижу своё отражение: немного уставшее, но полное решимости лицо.

Слегка опустив голову, я задумываюсь над произошедшим сегодня вечером. Все складывалось настолько хорошо, пока не пришел этот внезапный импульс пойти за пивом.

Присев на стул, я аккуратно вынимаю бутылку пива из холодильника в углу раздевалки и тихонько открываю ее, пытаясь не терять контакт с тем, что происходит внутри меня.

Вкус холодного напитка слегка расслабляет, принося с собой странное ощущение уюта и уединенности. Здесь, вдали от всего, я вдруг понимаю, что сегодняшний вечер — это только начало нашей истории, и хотя пути расходятся, но не исчезают.

Я открываю шкаф, и достаю «форму». Я надеваю ее с некоторым трудом. Топ настолько тесный, что я едва могу его надеть. Наконец я натягиваю его через голову и спускаю до середины туловища, где он заканчивается.

Когда я смотрю в зеркало, даже я могу признать, что выгляжу неплохо. Материал прилипает к коже и подчеркивает мои проколотые соски.

Я кладу телефон в шкафчик вместе с остальной одеждой и закрываю его. Я возвращаюсь к зеркалу и тыкаю пальцем в свое отражение.

Это тот заряд уверенности, который мне нужен, и я улыбаюсь ему, в последний раз потирая надпись на запястье на удачу.

С тех пор как я сделала татуировку, я ловлю себя на том, что рассеянно потираю ее всякий раз, когда мне требуется немного дополнительной храбрости.

Каждая линия и каждая деталь моей татуировки напоминают мне о том дне, когда я решила сделать этот шаг. Я помню, как сидела в кресле татуировщика, чувствуя адреналин и одновременно страх.

Этот момент, когда игла коснулась моей кожи, был не только физическим переживанием, но и эмоциональным. Я знала, что это будет что-то большее, чем просто рисунок на теле — это станет символом моей силы и стойкости.

С тех пор прошли годы, но значение татуировки ни разу не померкло. В критический момент, когда я ощущаю панику или неуверенность, мой взгляд невольно падает на запястье. Стоит прикоснуться к надписи, и я чувствую, как внутри зарождается волна спокойствия.

Внезапно на меня обрушивается шум толпы и жар ламп. Я едва могу разглядеть толпу из-за внутреннего света, и в целом создается ощущение, что я нахожусь под микроскопом. Кажется, каждый мой жест, каждое движение рассматриваются и оцениваются.

Этот пристальный взгляд приводит в замешательство и заставляет мозг работать в усиленном режиме — что делать дальше, как реагировать на эти тысячи глаз, обращённых на меня?

Толпа гудит, как огромный улей, создавая ощущение, что я нахожусь не здесь, а в каком-то другом измерении. Потоки звуков и эмоций сливаются воедино, громоздясь друг на друга, и каждый миг рискует стать последним в этой кажущейся бесконечной феерии ощущений.

Пот медленно стекает по вискам, плечи напрягаются в ожидании неизвестного, а дыхание становится тяжелым, как будто воздух вдруг стал густым и вязким.

Я смотрю в другую сторону, где стоят машины на старте и замечаю его. Это определённо он. Это тот кто доставляет мне неудобства последние дни.

Он еще не заметил меня. Он стоит возле автомобиля и разговаривает со своими друзьями. Его глаза наконец-то переходят на меня, а затем отводятся в сторону, прежде чем его осеняет осознание, и он замирает.

Я смотрю ему прямо в глаза, когда берусь за молнию на рубашке. Он опускает взгляд на мою руку, и его челюсть напрягается с такой силой, что кажется, будто один из мускулов на его щеке может затрещать.

Я делаю медленный шаг вперёд, и его друзья мгновенно чувствуют настороженность в воздухе. Они перестают смеяться и переглядываются, словно понимая, что что-то происходит.

Он тем временем делает шаг назад, его уверенность начинает дрогнуть, хотя он старается не показывать виду.

— Нам нужно поговорить, — говорит он, его голос остаётся спокойным, но в нём явственно ощущается стальная твёрдость.

— О чём ты говоришь? — мой голос прозвучал слишком немного рвано, чтобы он поверил в его беспечность.

— Ты прекрасно знаешь, о чём я, — отвечает он и смотрю ему прямо в глаза, не давая ему возможности отвернуться.

— Это шутка? — я делаю ещё один шаг вперёд, сократив расстояние между нами до минимума.

Моя тень накрывает его, и теперь у нас нет больше физического или ментального барьера.

— Ты слишком далеко зашёл со своими шутками. В последний раз я игнорировал тебя, но сегодня всё будет иначе.

Его уверенность окончательно рушится, и он делает жалкую попытку оправдаться, но слова застревают у него в горле.

Силюсь сохранить хладнокровие, я продолжаю смотреть ему в глаза, не давая ему ни малейшего шанса уйти от ответственности.

Вильям.

— Могу я тебе помочь? — спрашиваю я.

Ее сердцебиение учащается, когда она наблюдает, как я тянусь за спиной, не сводя с нее глаз, и поворачиваю замок с угрожающим щелчком.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Было весело, ты так не думаешь?

— Весьма.

— Это хорошо, — отвечаю я.

Она стоит, не двигаясь, как завороженная, и я замечаю, как ее дыхание становится неровным.

В этот момент напряжение между нами осязаемо, как натянутая струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения.

Уголки моих губ подрагивают в легкой улыбке, когда я медленным, почти ленивым движением бросаю ключ в сторону, позволяя ему проскользнуть между пальцами.

— Зачем тебе это? — ее голос звучит почти шепотом, но я слышу в нем непреодолимое любопытство, смешанное с оттенком страха.

Я подхожу ближе, шаг за шагом, пока не оказываюсь рядом. Мое дыхание касается ее кожи, и я ощущаю, как она вздрагивает.

Наши глаза встречаются, и я вижу в них смесь тревоги и жажды ответа. Протягивая руку, я медленно опускаю пальцы на ее шею, чувствуя, как учащается пульс под кожей.

— Иногда случайности оживляют нашу рутину, — говорю я, затем наклоняюсь еще ближе, чтобы наши губы почти соприкасались, — Ты ведь хотела приключений?

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в которых пылают вопросы, на которые она боится услышать ответ. Её дыхание становится всё более неровным, и я чувствую, как тепло её тела проникает сквозь ткань моей рубашки.

Она не отстраняется, не делает попыток уйти — наоборот, кажется, что её внутренний барьер начал медленно рушиться, позволяя чувства волной накрыть нас обоих.

Я привожу свои губы к её уху и шепчу, каждое слово обжигает её кожу.

— Боишься ли ты открыть ту дверь, которая может изменить всё? — мой голос звенит в тишине, словно эхо в пустом зале, проникая вглубь её сознания.

Вижу, как она старается собраться с мыслями, найти ответы в этом вихре эмоций.

— Случайности не всегда безопасны, но именно они приносят вкус жизни, — добавляю я, чувствуя, как её тело напряжённо отзывается на мои слова.

Она закрывает глаза, словно пытается найти в себе силы сделать выбор. Воздух между нами становится тяжёлым, насыщенным ожиданием, и я чувствую, как эта тягучая пауза поглощает все звуки вокруг.

Протягиваю руку к её щеке, заставляя её вновь открыть глаза и взглянуть прямо в мои.

— Ты уже сделала первый шаг, — шепчу я, и она едва заметно кивает, признавая истину моих слов.

В следующий момент она решительно отстраняется на полшага назад, но её взгляд остаётся прикованным ко мне. Её голос теперь звучит твёрже, хоть и дрожит от нервного возбуждения.

— Что ты хочешь найти за этой дверью? — спрашивает она, и я вижу, как её страх уступает место любопытству.

— Истину, — отвечаю я, — И возможно, самого себя.

Её глаза вновь наполняются тем загадочным светом, который я заметил в первый момент нашей встречи.

Она стоит передо мной, и в её взгляде я вижу готовность испытать то, что ждёт нас за той дверью.

Я делаю шаг вперёд, убирая оставшееся между нами расстояние, и чувствую её дыхание на своей коже, как лёгкое прикосновение перышка.

Этот момент, наполненный предвкушением и решимостью, определяет наше будущее. Моя рука медленно скользит вниз, находя её ладонь и аккуратно сжимая, как будто мы скрепляем невидимый договор.

Она молча принимает мой жест, и наше единство в этот миг становится очевидным.

Рука, лежащая на ее животе, перемещается к груди и грубо сжимает ее пальцами, заставляя ее вскрикнуть. Я резко дергаю ее за сосок, заставляя стонать. Я хочу верить, что это только из-за боли от все еще чувствительного пирсинга, но она закатывает глаза от наслаждения.

Я хочу трахнуть ее.

Это единственная мысль, пульсирующая в моем мозгу, когда я выхожу из женской раздевалки и направляюсь домой.

Я провожу рукой по лицу и челюсти с разочарованным стоном. Я теряю контроль над собой, когда дело касается ее. Такое ощущение, что она подстерегает меня на каждом шагу, заставляя отдавать сантиметр за сантиметром, пока я не останусь без последних осколков своей сдержанности.

Я должен кого нибудь трахнуть.

На следующий день я выхожу из здания на обед, когда меня вталкивают назад.

— Что тебе нужно?

— Какого черта ты лезешь к моей подруге?

Это интересно.

— Я не обязан перед тобой отчитываться.

— Не морочь ей голову.

Два дня назад я получил от Луиса загадочное сообщение, в котором он просил меня приехать в Вашингтон на выходные. Я предположил, что это как-то связано со здоровьем моей матери, что последние несколько лет наконец-то догнали ее, поэтому я приехал, хотя и с неохотой.

Я постучал и вошел, закрыв за собой дверь. Пройдя в спальню, я не удивляюсь тому, что она полностью погружена в темноту. Бархатные портьеры, как обычно, задернуты, задушив весь естественный свет и погрузив комнату в полумрак.

Я остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к темноте, и почувствовал тот особенный холод, который всегда сопровождал меня в этой комнате.

Луис сидел у окна, на одном из старинных кресел, которые моя мать так любила. Он кивнул мне, указав рукой на стул рядом с кроватью.

Пока я усаживался, он мягким, но твердым голосом начал объяснять причину моего визита. Оказалось, что речь шла не о здоровье моей матери — по крайней мере, не напрямую.

Луис поведал мне информацию о том что скорее всего он в курсе кто подстроил аварию, в которой погибла Микаэла.

Он был явно взволнован, бегал глазами и постоянно оглядывался по сторонам, как будто опасался, что за ним следят. Казалось, его слова были взвешены, как камни, которые он не спешил бросать, зная их разрушительную силу.

Яслушал его, стараясь не пропустить ни одного слова, потому что понимал, любое упоминание, любая мелочь может оказаться важной в расследовании этой трагедии.

Луис объяснил, что несколько дней назад к нему обратился мужчина, чье лицо показалось ему знакомым. Этот человек заявил, что у него есть информация по делу Микаэлы, но тут же настоял на полной анонимности и конфиденциальности.

Луис, не имея иного выхода, согласился на встречу в одном из тайных мест города, подальше от любопытных глаз. Они встретились в старом заброшенном здании, где незнакомец передал ему документацию, подтверждающую участие третьих лиц в аварии.

Он даже предоставил фотографии и видеозаписи, которые невероятно детально показывали момент перед катастрофой — автомобиль Микаэлы явно преследовали.

По словам Луиса, главная зацепка заключалась в номере машины, которая следовала за автомобилем Микаэлы в роковой день. Благодаря этим записям, удалось определить владельца транспортного средства — черный внедорожник принадлежал местному влиятельному бизнесмену.

Луис подчеркнул, что это лицо было известно своими теневыми делишками и не раз попадало под подозрение в нелегальной деятельности. Эта информация могла бы стать существенным прорывом в расследовании, если бы удалось доказать, что этот человек действительно причастен к аварии.

Стремясь во всем разобраться, я начал задавать Луису больше вопросов о тайном источнике. Однако, он оставался немногословен и постоянно нервничал.

Я не мог понять, что именно удерживало его от большей откровенности — страх за свою жизнь или банальная осторожность. В любом случае, было ясно одно: мы приблизились к разгадке, и время играло против нас.

Каждое промедление могло стоить нам важного свидетельства, которое могло навсегда раскрыть тайну гибели Микаэлы.

— Этот человек не из тех, кто оставляет следы, — сказал он, погружая меня в раздумья о том, какие меры предосторожности потребуются, чтобы защитить как его, так и самих себя от возможной угрозы.

Мы не знали, насколько далеко этот бизнесмен готов зайти, чтобы сохранить свои темные секреты в тайне.

Вечер начал сгущаться, и тени на стенах заброшенного здания длиннели, добавляя атмосферу тревожной неопределенности. Луис посмотрел мне прямо в глаза, будто решившись на что-то важное.

Он протянул мне флешку, на которую были записаны все материалы, предоставленные таинственным источником.

— Я уже сделал несколько копий, на случай, если что-то пойдет не так, — отметил он чуть резким тоном.

В его голосе звучала страх, смешанный с решимостью. Каждый его жест, каждое слово подтверждали, насколько эта ситуация была опасной для всех нас.

Покидая это место, я поймал себя на мысли, что несомненно впутан в игру, ставки в которой гораздо выше, чем казалось на первый взгляд.

Воспоминания о Микаэле полностью поглотили меня, и я знал, что не могу допустить, чтобы её смерть осталась нераскрытой. Нужно было действовать быстро и решительно, чтобы передать добытые доказательства в руки тех, кто сможет сделать выводы и предпринять нужные шаги. Отныне защита Луиса и поиск новых сведений стали моей главной целью.

С этими мыслями я направился в безопасное место, чтобы изучить материалы более детально. Всё, что нам удастся найти, предстоит использовать крайне осторожно.

Одно неверное движение — и мы можем поставить под угрозу не только расследование, но и свои жизни. Время было не на нашей стороне, но каждый новый факт, каждая крупица информации приближала нас к истине, которую так стремительно пытались скрыть. И теперь только от нас зависело, сможем ли мы пролить свет на эту страшную трагедию.

Наконец, достигнув убежища, я запер за собой двери и включил лампу, заливающую комнату тусклым светом. Передо мной на столе лежала флешка — крохотный носитель, таящий на себе неизвестные мне, но наверняка важные сведения.

Сердце колотилось в груди, словно осязаемая тень грядущих событий. Я вставил флешку в ноутбук и зашёл в папку с материалами, источаемыми Луисом.

Среди множества документов, писем и сканов нашли своё место записи телефонных разговоров, подлинность которых стоило проверить в ближайшее время.

На нескольких первых минутах изучения файлов стало ясно — это не было пустой подозрительностью. Здесь действительно содержалось достаточно улик, чтобы вывести на чистую воду могущественного бизнесмена, прикрывающего свои грязные делишки.

Я чувствовал, как нарастает исподволь уверенность в действиях, наступала пора использовать накопленную информацию. Однако каждое новое открытие подталкивало меня к осознанию того, что бизнесмен мог предвидеть такую попытку разоблачения и, возможно, готовился ударить по нам первым.

Распечатав ключевые документы, я рассортировал их, чтобы понять общую картину, и вновь услышал в голове эхо слов Луиса.

— Этот человек не из тех, кто оставляет следы.

А значит, наша задача была сложнее, чем казалась на первый взгляд. Нам предстояло не просто передать доказательства, но и обезопасить себя от всех возможных рисков.

Взгляд скользнул по стенам комнаты, за окном начинали сгущаться сумерки, и я осознал, следующим шагом должна стать встреча с теми, кому действительно можно доверить эти разоблачения. Время поджимало, и действия не терпели замедления.

Микаэла.

— Привет. Как дела?

Я слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть на мужчину, который подсел ко мне в баре. Он кажется мне смутно знакомым, но я не могу определить его личность. И уж точно я его не помню.

он видит, как в моих глазах загорается огонек, и протягивает руку.

— Томас.

— Мики.

— Красиво имя.

— Спасибо.

— Забавно видеть тебя здесь. Ты с друзьями?

— Да.

Я замечаю, как его глаза пробегают по барной стойке, но не задерживаются ни на чем конкретном. Он словно незримо вступил в общество этого шумного заведения, легко вписавшись в его разгруженный, расслабленный ритм. Бармен наконец замечает его и подходит, кивнув в ответ.

Классический красавец спрашивает что-то у бармена, голос его слегка приглушен посторонними разговорами и музыкой.

Наклоняясь вперед, чтобы сделать заказ, он боком бросает едва уловимый взгляд в мою сторону. Видно, что этот мужчина уверен в себе, но в его уверенности нет напыщенности.

Манеры его спокойны и изысканны, каждый жест продуман и неслучаен. Он держится так, будто не считает нужным торопиться — как будто все время мира принадлежит ему.

В какой-то мере, такое поведение даже гипнотизирует, тянет рассматривать его дальше.

Получив свой напиток, он поднимает бокал и слегка прикасается им к краю губ, наслаждаясь первым глотком.

Его глаза снова поворачиваются в мою сторону, но теперь взгляд становится более прямым и заинтересованным. И все-таки, в этих глазах нет вызова, они скорее приветствуют, изучают, возможно, приглашают к разговору.

Не знаю, осознанно он это делает или нет, но я чувствую, что между нами установилась какая-то незримая связь.

— Хочешь присоединиться?

Он ухмыляется, делая глоток пива.

— С удовольствием. Но я здесь с несколькими своими приятелями, они могут прийти?

— Да конечно.

Я заказываю еще пару бутылок на стол, и мы направляемся в сторону зоны.

Столы в зоне уже заняты шумными компаниями, но нам удается найти свободное место в углу.

Приятели моего собеседника быстро подходят к нам, и разговоры сразу же начинают звучать на повышенных тонах.

Я замечаю, как незаметно перемешиваются люминесцентные огни, отражаясь на бутылках и бокалах, наполняя атмосферу особенным ощущением тонкой магии и безмятежного веселья.

Я быстро понимаю, что компания подобралась самая разношерстная, но все друг друга знают и уважают. Кто-то рассказывает забавные истории из прошлого, другой обсуждает последние спортивные события, а третьи вовлечены в горячий спор о новой киноленте.

Жизнь кипит и искрится. Мы смеемся, поднимаем тосты, ближе знакомимся. Кажется, будто все заботы остались где-то далеко за пределами этого оглушительно радостного зала.

Кто-то из приятелей ставит музыку, и легкий мотив сразу цепляет за душу. Невольно начинаю покачиваться в такт, подмигиваю соседям и понимаю, что этот вечер действительно удается.

Один из парней достает колоду карт, предлагая сыграть партию, и за столом вспыхивает азартный интерес. Мы делаем ставки — не деньгами, а обещаниями и шуточными обязательствами.

Общение постепенно становится более личным. Один из новых знакомых начинает рассказывать о своем опыте путешествий по экзотическим странам, делясь незабываемыми моментами и впечатлениями.

Пиво вытесняет последние остатки стеснения, а аура комнаты согревает, расползаясь мягкими волнами тепла и доброжелательности. Неожиданно обнаруживаю, что уже не ощущаю себя гостем на этом празднике жизни, а скорее полноправным его участником.

Через несколько минут я освобождаюсь от щупалец Томаса и направляюсь к столу, чтобы налить себе еще выпить. Быстрый взгляд по сторонам говорит мне, что остальные девушки ушли танцевать

Я поднимаю глаза, когда на меня падает тень, и вижу стоящего там его.

Я сосредоточенно допиваю свой напиток, наливая в процессе две порции текилы, потому что могу сказать, что они мне понадобятся.

Я выпиваю первую рюмку, затем вторую и бросаю ему воздушный поцелуй, после чего возвращаюсь к Томасу, который сидит и ждет меня.

Томас улыбается мне, когда я возвращаюсь к нему. Его глаза сверкают в полумраке клуба, и на мгновение я забываю обо всем.

Я чувствую его руку на своей талии, и его прикосновение дарит мне теплое ощущение безопасности, которого мне не хватало. Я сажусь рядом с ним, надеясь, что остаток вечера пройдет спокойно.

Однако, тень, которая на мгновение омрачила мой вечер, продолжает преследовать меня своими взглядами. Я чувствую на себе его пристальный взгляд с другого конца зала. Это заставляет меня волноваться, хотя я стараюсь не показывать этого.

Томас что-то шепчет мне на ухо, но я не улавливаю смысла его слов, так как мои мысли заняты незнакомцем.

В какой-то момент я не выдерживаю и поворачиваюсь к Томасу, решившимся на прямой вопрос.

— Ты знаешь того парня, который пристально на меня смотрит? — Томас хмурится, его взгляд направляется туда, где я видела стоящего незнакомца.

Он слегка пожимает плечами и говорит.

— Нет, не знаю. Но если он причиняет тебе беспокойство, скажи мне.

Я киваю, чувствуя легкое облегчение от его поддержки, но во мне все еще тлеет чувство тревоги.

— Даю тебе пять секунд, чтобы убрать от нее руки, прежде чем я переломаю твои руки.

Я поднимаю глаза, и мой взгляд сталкивается с черными глазами моего незнакомца.

Моя реакция на этот взгляд не должна вызывать дрожь предвкушения, но это так.

— Только тронь его, — я предуждаю.

— О чем ты, чувак? Мы знакомимся с ней.

Его глаза блуждают по моему распростертому телу и темнеют на бесконечное количество градусов по мере того, как они вбирают в себя всю мою кожу.

Его грудь яростно вздымается, когда он смотрит, как Томас исчезает. Когда он наконец оглядывается на меня, его челюсть дергается от бешеной энергии.

— Какого черта ты творишь?

— Я не знаю.

— Прекрати преследовать меня, — кричу я на него.

— Не могу, — с горечью в голове говорит он, — Не знаю почему. Правда.

— Скажи мне свое имя.

— Вильям, — он отвечает, сжав челюсти и глядя на меня сквозь опущенные веки.

Его голос едва различим, он искажен иррациональным чувством собственничества. Я знаю, что не должна его раздражать. Я слышу по его тону, что он близок к тому, чтобы сорваться.

А мой мир рушится на одночасье.

Вильям?

Нет, это просто совпадение. Он совершенно не похож на того Вильям. Он весь украшен татуировками, а мой Вильям никогда не мог терпеть их. Но не смотря на его отвращение, на моём теле теперь красуются несколько татуировок, даже некоторые из них посвящены ему.

Узнав, что я сделала со своим телом и волосами, он наверняка бы был бы в бешенстве. Но к сожалению, я этого никогда не узнаю. Для него я мертва, а для меня он исчез несколько лет назад, ни сказав не слово.

— С тобой все хорошо? — обеспокоенно спрашивает он.

— Да, все хорошо, — прихожу я в сознание, — Просто показалось.

Я пробираюсь в свою квартиру, не желая, чтобы кто-нибудь из девочек увидел меня, и бегу в спальню, тихо закрывая за собой дверь.

Я переодеваюсь во что-нибудь удобное.

Я выключаю свет, ложусь в постель и зарываюсь под одеяло.

Однажды мои воспоминания вырвутся наружу, и когда это произойдет, я уверена, что это будет некрасиво. Во всем мире не хватит вина, чтобы пережить это.

Я уже знаю, что, когда все это рухнет и сгорит вокруг меня, меня охватит пламя и я сгорю вместе с ним.

Но сейчас я нахожусь на адреналине.

Вильям.

Интересно, покраснела бы она, если бы я лизнул ее соски?

Ее нежная шея обнажена передо мной. Она такая хрупкая.

Такая уязвимая.

Мои глаза не могут не следить за ее упругой попкой, когда я наблюдаю, как она практически убегает.

— Кто это? — спрашивает Демьян.

— Кто?

— Девушка, с которой ты сейчас разговаривал.

— С кем разговариваю и кого я трахаю, — я огрызаюсь, — Тебе не должно волновать.

— Извини, я ничего такого не имел.

Я выдыхаю дым, наслаждаясь тем, как травка сразу же начинает действовать. Она притупляет ярость, горечь, одиночество.

— Признай, она тебе понравилась.

Я сжимаю челюсть.

— Ты ошибаешься.

— Что мы будем делать сегодня?

— Луис узнал информацию о гибели Микаэлы. Поэтому нам необходимо выяснить как ближе подобраться к этому человеку.

Я ничего не говорю, и мы стоим в тишине, поглощая еду. Через несколько минут заходит Луис, явно раздраженный. Он бросает свой рюкзак через всю комнату, и тот скатывается с другой стороны кухонного стола, ударяется о подставку для статуэток и летит на пол.

— Ты в порядке?

— Нет блять, — выдыхает он, — Этот черт кажется узнал, что мы следим за ним.

Никакие меры предосторожности не могли скрыть его внутреннего страха. Он остался одиноким в своем бесстрастном мире, каждый новый день становился для него испытанием на выживание.

Мы видели, как он просыпался в холодные потные ночи, держа в руках нож, который должен был защитить его от невидимых врагов. Каждая минута его жизни была пропитана напряжением, когда он подозревал, что мы наблюдаем за каждым его шагом, каждым движением, каждым вздохом.

Наша миссия стала чем-то большим, чем просто наблюдение — это была охота, непрекращающееся преследование.

Временами он казался мышью, которая отчаянно пытается спастись от когтей раненого, но всё ещё грозного кота. Его страх стал нашей пищей, усиливая жажду узнать о его тайнах, его прошлых грехах, его сокровенных мыслях.

Мы стали частью его сущности, его неотъемлемой тенью, от которой невозможно избавиться.

Он берет пару бутылок пива из холодильника и бросает одну мне. Я ловлю ее в воздухе и зубами откупориваю, после чего выплевываю пробку и делаю долгую затяжку.

Пенящаяся жидкость приятно холодит горло, оставляя легкий горьковатый вкус на языке. В комнате раздается звонкий смех, отражаясь от стен и заполняя пространство теплым ощущением беззаботности.

Мой друг склоняется над граммофоном, настраивая его на более быструю пластинку, и спустя мгновение комната наполняется звуками джаза. Я чувствую, как музыка перетекает через нас, заставляя тела двигаться в ритме, который казался утерянным веками.

В этой атмосфере мы забываем обо всех проблемах. Сегодня вечер для нас, и ничто не может это изменить. Мы поднимаем наши бутылки, сталкивая их с веселым звоном, и продолжаем шутить, обсуждая планы на будущее, которые плавно перетекают в фантазии.

Я ощущаю, как мир вокруг нас замедляется, сосредотачиваясь на мгновении, полном дружбы и легкости.

С каждой минутой жара лета уступает прохладному ночному ветерку, проникающему через открытые окна. Старый вентилятор лениво вращает свои лопасти, усиливая ощущение непринужденности, наполняя комнату легким шорохом.

Вся наша усталость растворяется в этом вечере, превращаясь в сладкое предвкушение новых долгожданных выходных.

— Вечеринка сегодня вечером. Пусть все узнают, — сказал я, вытирая пот с шеи полотенцем.

Спустя несколько часов дом наполнился людьми, а я сидел в темноте наверху, без рубашки и курил косяк.

Я редко появляюсь на вечеринках, но мне нравятся звуки толпы, хаос вечеринки, отчаяние людей, пишущих смс с вопросами, можно ли им прийти.

Завуалированное напряжение в воздухе, когда люди перемещаются из комнаты в комнату, словно отлавливая фрагменты смыслов, непонятных и недосягаемых, создавали неповторимое ощущение.

Стоя у окна, я разглядывал затылки, смеющиеся лица и невидимые нити разговоров. Музыка гремела, вибрации катились по стенам, стекла в окнах дрожали в такт басам.

Я обратил внимание, как кто-то смеялся, запрокинув голову, и данное мгновение показалось мне фрагментом картины, моментом, который застывшим фрагментом останется в памяти.

Она не спрашивала, можно ли ей прийти. Просто появилась у меня дома, как будто она не была на вражеской территории.

Я видел ее со второго этажа, когда выходил за бутылкой бурбона. Её силуэт выделялся на фоне заходящего солнца, как призрак из другого времени, из другой жизни. Она шла уверенной походкой по дорожке, ведущей к крыльцу, не оглядываясь и не замедляя шаг.

В её глазах светилась решимость, смешанная с беспокойством, как будто она не знала, как именно встретит её этот дом, но была твёрдо намерена войти.

В тот момент я ощутил странное смешение чувств: радость от встречи и тревогу от её неожиданности. Моё сердце забилось быстрее, и я поспешил вниз, но остановился на полпути, чтобы разобраться в своих чувствах.

Зачем она пришла? Чего она хочет? Легкий запах её духов — тот особый аромат, оставленный в моих воспоминаниях, наполнил коридор, когда она прошла через порог.

— Привет, — её голос был спокоен, но в нём слышалась тяжесть.

Она обвела взглядом комнату, останавливаясь на каждом предмете, будто возвращая себя к какой-то давней эпохе, от которой уже не осталось и следа.

— Ты собирался налить мне? — глядя на бутылку бурбона в моей руке, спросила она, усмехнувшись уголками губ.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и ответить. Да, наверное, можно начать с этого — с бурбона.

— Конечно, — кивнув, я направился к шкафчику за двумя стаканами.

Мы сели за старый деревянный стол, тот самый, где когда-то делились своими мечтами и страхами. Налил ей бурбон, затем себе. Звон стекла наполнил тишину.

— Почему ты пришла? — наконец нарушил я молчание, задав самый важный вопрос.

— Я снова на распутье, — её голос дрожал, но она старалась сохранить самообладание, — Мне нужно было место, где я могу подумать. И вспомнить.

Я кивнул. Её ответ был искренним, как всегда. Чувствуя легкое опьянение от бурбона и её присутствия, я облокотился на спинку стула, готовясь к долгому разговору.

Она здесь, и это значит, что что-то должно измениться. В ту ночь время стало текучим.

— Я рада, что пришла, — сказала она, взяв в руку мой стакан и слегка подняв его, — Я почувствовала, что здесь смогу найти ответы, которых так долго искала.

Моя привязанность к ней переросла из желания избавиться от нее в желание обладать ею.

У меня нет ни плана, ни идеи, что делать с этой обретенной властью.

— Я хочу, чтоб ты сегодня осталась в моей постеле.

— Прости? — в недоумение спрашивает она, — Это на тебя так действует алкоголь?

— Ты прекрасно меня слышала.

Она замерла на мгновение, словно пытаясь осознать услышанное. Затем ее глаза, до того ласковые и нежные, стали стальными.

— Я не знаю, что тебе привиделось, но я не для того пришла сюда, чтобы выслушивать такие слова, — сказала она холодно, уходя в сторону.

Я попытался взять себя в руки, приподнимаясь с дивана и протягивая к ней руки.

— Прости, я не хотел тебя обидеть, — мой голос дрожал.

Ее глаза снова встретились с моими, но теперь в них проскользнула тень сомнения.

— Ты не можешь просто так говорить подобные вещи, думая, что все обойдется. Да и что ты вообще знаешь обо мне?"

Я задумался над ее словами. В тот момент алкоголя будто бы и вовсе не было в моей крови.

— Ты права, — тихо сказал я, опустив голову.

Она стояла неподвижно на месте, словно решая, стоит ли продолжать этот разговор. Ее сердце билось учащенно, и чувство обиды накатывало волнами, заставляя ее вздохнуть глубоко, словно собирая силы.

— Иногда мне кажется, что в голове моей слишком много хаоса.

Она внимательно слушала, сжимая руки в кулаки, чтобы удержать эмоции под контролем.

Я хочу разрушить ее.

Раскрыть ее и посмотреть на все, что скрыто внутри, на то, что делает ее ею.

Я хочу, чтобы она извивалась подо мной, не в силах сдержать наслаждение, которое я ей доставляю.

Мой член напрягается против молнии. Кажется, ее борьба и вправду заводит меня еще больше.

Она смотрит на меня, действительно смотрит. Как будто она пытается расшифровать головоломку из тысячи кусочков.

— Ты животное, — она говорит, вытирая рот, дыхание ее прерывистое.

Она хватает меня за запястье и тянет его назад, убирая мою руку с ее волос.

Она пытается приподняться, но я не даю ей этой возможности. Моя рука обхватывает её шею, и я чувствую, как пульсирует её сердце. Мы утопаем в этом танце власти и подчинения, и ни один из нас не хочет остановиться.

Её губы приоткрываются, и я вижу, как жадно она ловит каждую секунду этого момента. Я склоняюсь ближе к её уху, нашептывая слова, которые заставляют её изгибаться подо мной. Её тело словно отвечает на каждый мой шаг, на каждое прикосновение.

— Говори, что ты хочешь, — шепчу я, чувствуя её сбившееся дыхание на своей щеке.

Её глаза замыкаются на моих, полные смеси страха и желания. Каждая нота её мольбы — моя победа, мой триумф.

Она прикусывает губу, и её дыхание становится всё более частым. В этот момент мир за пределами нашей комнаты перестаёт существовать.

Всё, что имеет значение, это наши тела, наши чувства и этот безумный, захватывающий танец, который поглощает нас целиком.

Её руки медленно поднимаются и находят моё лицо, пальцы скользят по коже, исследуя каждый изгиб.

Она привлекает меня ближе, её прикосновение становится одновременно дерзким и нежным. Я чувствую, как наше дыхание синхронизируется, становясь единым, как если бы наше сердце билось в унисон.

Каждое её движение словно вызов, и я принимаю его. Наши губы встречаются в поцелуе, полном жажды и страсти.

В этом поцелуе смешиваются боль и удовольствие, борьба и покорность. Её вкус окутывает меня, и я чувствую, как мой разум мутнится, уступая место чистому ощущению. Этот момент станет для нас обоих незабываемым воспоминанием, вписанным в череды наших жизней.

Я ослабеваю захват, позволяя ей немного свободы, и её тело откликается на этот жест, двигаться становится легче. Её руки блуждают по моему телу, находя каждый уязвимый уголок, и я утопаю в этой сладкой агонии её прикосновений. Мы становимся частью одного целого, растворяясь в этом вечном мгновении.

Наконец, её губы отделяются от моих, и она смотрит на меня взглядом, полным благодарности и желания. Её голос тихо шепчет моё имя, и в этот миг я понимаю, что наш танец не завершён, что это лишь его начало.

Её руки находят мою шею, обвиваются вокруг неё, притягивая меня еще ближе. Я чувствую, как её пальцы слегка дрожат, и это лишь разжигает моё волнение.

Я обвиваю её своими руками, позволяя себе раствориться в этом моменте полностью. Наши движения становятся синхронными, безмолвный диалог наших тел продолжается, вписываясь в ритм наших сердец.

Я чувствую, как её губы вновь находят мои, но на этот раз поцелуй становится более медленным и чувственным. Он полон нежности и глубины, в нем нет места спешке.

Это поцелуй, который выражает благодарность за этот миг, за осознание, что мы нашли друг друга в этом хаосе жизни. Мы позволяем себе наслаждаться этой чистотой, этой искренностью.

В этот момент мир вокруг нас становится несущественным. Только мы — в центре этой вселенной, сотворенной нашей близостью. Её глаза, смотрящие в мои, наполнены таким пониманием, что слова становятся излишними.

Мы знаем, что впереди у нас ещё много таких моментов, и каждый из них будет особенным, уникальным. Этот танец, что мы начали, продолжится, и мы будем наслаждаться каждым его движением, каждым дыханием, каждым прикосновением, словно это последнее, и в то же время первое.

Микаэла.

— Привет.

Он стоит передо мной, его глаза опущены, когда он заканчивает рассматривать меня.

Я чувствую, как напряжение в его теле передается мне, словно магнитное поле, соединяющее нас невидимой нитью. Его молчание дольше обычного, и каждая секунда тянется, как вечность. Я не могу понять, о чем он думает, но каждая его морщинка, каждое движение ресниц выдает внутреннюю борьбу.

Наконец его глаза медленно поднимаются, встречая мой взгляд, и я вижу в них то, что пыталась разглядеть все это время — глубокую грусть и бессилие.

— Привет, — я отвечаю, стараясь сохранить спокойный тон.

Его взгляд падает на мою шею, и он останавливается. Я наблюдаю, как желание в его глазах сменяется яростью.

Он делает пару шагов назад, все еще не сводя с меня глаз, прежде чем прервать контакт и повернуться в сторону кухни.

— Все хорошо? — спрашивает Тиша.

Я молча киваю.

— Хорошая новость заключается в том, что тебе хотя бы не нравится этот парень. Правда?

— Абсолютно, — соглашаюсь я, — Абсолютно нет.

Мой план быть холодно-отстраненным незнакомцем по отношению к нему как-то не сработал. Эмоции вцепились мне в горло. Казалось, что каждый его взгляд проникал в самые глубины моей души, разоблачая все мои секреты и страхи.

Хотелось закрыться, спрятаться за маской равнодушия, но его присутствие ломало мои барьеры. Встречая его глаза, я чувствовала, как потихоньку уступаю, теряя контроль над своим поведением и чувствами.

Мои попытки оставаться хладнокровной выглядели жалко. Я пыталась избегать встреч, не смотреть в его сторону, когда он рядом, но каждая случайная встреча приводила к мучительным всплескам эмоций.

Сердце билось в таком ритме, что становилось тяжело дышать.

Я отправляюсь к лестнице, преодолевая ее по два за раз, чтобы попасть в ванную комнату на втором этаже, где я смогу спокойно освежиться.

Когда моя рука обхватывает ручку двери в ванную, она распахивается, заставляя меня отпрыгнуть на пути человека, который проходит через нее.

Он откидывает голову в сторону, бросая на меня убийственный взгляд, его зрачки полностью расширены.

Я медленно поднимаю на него глаза. Я нахожусь наедине со смертельно опасным хищником в темном коридоре.

Его руки сжимаются вокруг меня, как стальные тиски, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.

Гнев в его взгляде пылает, словно огонь, и я ощущаю, как напряжение нарастает в его мускулах. Воздух между нами становится густым и тяжёлым, напоен смесью страха и адреналина.

Мое сердце бешено колотится в груди, пытаясь перебить его яростное дыхание.

Каждое движение кажется выверенным и наполненным скрытой угрозой. Он подтягивает своё лицо ближе к моему, и я чувствую его горячее дыхание на своей щеке.

Вильям стоит позади меня, его тело прижато к моему. Моя спина прижата к его груди. Если я не ошибаюсь, я чувствую контур его эрекции на своей пояснице.

Большой палец руки, которой он обхватил мое горло, раздвигает мои губы и проникает в рот.

Его взгляд становится откровенно злым, когда он засовывает большой палец мне глубже в рот, заставляя меня снова задыхаться.

— Соси.

Я делаю, как он говорит.

— Отпусти меня, — прошу его я.

Он делает все наоборот. Он расстёгивает мои джинсы и спускает их на бедра. Вильям запускает пальцы левой руки мне под трусики, лаская мой клитор.

Я чувствую, как он прижимается, когда мы стоим, прижавшись друг к другу.

— Скажи, что тебе это нравится.

Его пальцы погружаются в меня все глубже, проводя повторяющийся путь от моего входа и обратно к клитору.

— Зачем ты это делаешь?

На его лице удивление, смешанное с яростной одержимостью.

— Преподаю урок.

Он кладет оба пальца в рот, и стон вибрирует в его груди, когда он облизывает их. На его лице написано восхищение, когда он лакомится моими соками, словно это лучшее, что он когда-либо пробовал.

Его рука возвращается вниз между моих ног. Я задыхаюсь, когда его пальцы снова находят мой клитр. Его палец безжалостно вонзается в меня, и я не могу ничего сделать, кроме как держаться за него изо всех сил.

Он вводит в меня второй палец, а после третий, доводя меня допика. Оргазм обрушивается на меня с силой цунами, заставляя замереть на мучительное мгновение, прежде чем отправить меня за грань.

Он вдыхает в изгиб моей шеи, его дыхание щекочет меня и заставляет хихикать.

Когда он отстраняется от меня, я понимаю, что все еще голая по пояс, стою с раздвинутыми ногами.

Я собираюсь пройти мимо него, но его рука вырывается и хватает мою, останавливая меня на месте.

Я собираюсь пройти мимо него, но его рука вырывается и хватает мою, останавливая меня на месте.

— Надеюсь впередь ты будешь хорошей девочкой, — шепчет он мне на ушко, и выходит из комнаты.

Привожу себя в порядок и выхожу из комнаты, спускаясь вниз и натыкаюсь на Тиш.

— Все в порядке?

— Да, — отвечаю я, — А ты?

— Я да, — оглядывает она меня, — Но ты кажется нет, — указывая на мою смазанную губную помаду.

Я невольно касаюсь губ и чувствую, как красная помада размазалась по краю. В распашной двери гостиной отражение подтверждает её слова. Раздражение борется с благодарностью за внимательность Тиш, и я вздыхаю, пытаясь усмирить растущую неловкость.

— Спасибо, Тиш, — бормочу я, направляясь к зеркалу в прихожей, чтобы поправить макияж.

Тиша следит за мной, её глаза чуть прищурены, как будто она пытается разгадать, что скрывается за моим внешним видом.

— Теперь всё в порядке? — спрашиваю я, надеясь на её одобрение.

Она кивает с лёгкой улыбкой, но в её взгляде по-прежнему скользит тень беспокойства.

— Мне кажется, ты слишком напряжена, — замечает она, протягивая руку, — Может, стоит немного отвлечься и пойти прогуляться? Свежий воздух творит чудеса, знаешь ли.

Я ненадолго задумываюсь над её предложением, глядя на отражение нашпигованных разными мыслями глаз. Идея прогулки кажется привлекательной, как возможность сбежать, хотя бы на миг, от своих внутренних тревог и мельтешения дел. Я медленно киваю.

— Ты права, — соглашаюсь я, — Прогулка это то, что мне нужно.

Тиш улыбается, заметив моё согласие, и энергично кивает, приглашая меня следовать за ней. Мы выходим из дома, и прохладный утренний ветерок сразу же касается моего лица, как будто стирая последние остатки раздражения и неловкости.

Мы молча идём по тропинке вдоль парка. Легкий шелест листьев и пение птиц создают гармоничный фон, позволяя мне на время забыть о беспокойных мыслях.

— Знаешь, — вдруг начинает Тиш, — Иногда всё, что нам нужно, чтобы снять напряжение, это сменить обстановку.

Я улыбаюсь, чувствуя, как напряжение постепенно покидает моё тело, уступая место лёгкости и умиротворению.

— Не расскажешь мне, что произошло так наверху?

— Я не знаю как это назвать, но тот парень меня никак не отпускает.

— Может стоит заявить в полицию? — беспокоится Тиша.

— Нет, — отнекиваюсь я, — Он не причиняет мне боль. Точнее причиняет, но не такую.

— Только не говори мне, что он лишил тебя девствственности?

— Боже, — вздыхаю я, — Конечно же нет.

— Если тебе понадобится помощь. Помни что ты можешь положиться на меня.

— Я так благодарна тебе, — заключая ее в объятья, говорю я.

Вильям.

Проснувшись утром, я вспоминаю вчерашний инцидент.

Я представляю ее на коленях передо мной, те же маленькие руки обхватывают мой член. Этот образ в сочетании с ее внезапной покорностью делает меня твердым, как камень.

Возможно, ее не так легко сломить, как я думал вначале. Но я сделаю все возможное для этого.

Встав с кровати, я принимаю охлаждающий душ и направляюсь на кухню.

Заметив Луиса, я спрашиваю его как происходит дело на счет человека, что подстроил аварию. Но его слова заставляют меня сильно напрячься.

Его лицо было напряженным, и он не поднимал взгляд от чашки кофе, которую нервно мял в руках. Луис глубоко вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза, будто бы пытаясь понять, как я отреагирую на его следующую фразу.

— Тот человек исчез, — сказал он, и в его голосе прозвучала смесь тревоги и удивления, — Буквально испарился, словно его никогда и не было.

Я почувствовал, как голос внутри меня будто бы сорвался куда-то в пропасть. Исчез? Как можно просто взять и исчезнуть, особенно после того, что он сделал?

Вопросы и мысли роем закружились в голове, но я постарался сохранить внешнее спокойствие.

— Ты уверен? — с трудом проговорил я, стараясь не выдать ни малейшей тени страха или растерянности.

Луис кивнул, делая глоток кофе.

— Да, я проверял его все контакты, дом — ничего. Как будто человек стер все следы своего существования.

Такая новость могла означать только одно — этот человек был гораздо более опасен и опытен, чем мы могли предположить. Мой инстинкт самосохранения мгновенно переключился на повышенные обороты. Необходимо было думать наперед, предугадывать его следующие шаги.

— Мы должны действовать быстро, пока он не ушел слишком далеко, — сказал я, стараясь не выдать дрожь в голосе.

Луис кивнул в знак согласия, но в его глазах читалась та же тревога, что и у меня. Времени оставалось все меньше — каждое упущенное мгновение могло стоить нам слишком дорого.

Несмотря на то что я на мгновение стал одержим Микой, я ни на минуту не забывал о Микаэле. В моей памяти она будет всегда, ровно также как лисица на моей спине.

Микаэла вошла в мой мир, как утренний рассвет, окрасив серые будни красками и подкрепив мои стремления новым смыслом. Её улыбка могла разогнать тучи моих тревог, словно солнечный луч пробивающийся сквозь плотные облака.

Её глаза были словно озёра, в которых отражалось бесконечное множество звёзд. В каждый момент, который я провёл рядом с ней, я ощущал себя в другом измерении, где время текло медленнее, а всё вокруг казалось ярче и насыщеннее.

Но вот случилось непредвиденное. Мика, своим уникальным образом и неординарностью, заполонила мои мысли. Он возник в моей жизни внезапно, оставив в душе след своей неукротимой энергии и тайны.

Я стал размышлять о нём даже тогда, когда каждый камешек на дороге напоминал мне о Микаэле. Эта двойственность ощущений разрушала моё спокойствие, заставляя сердца биться в ритме смешанных чувств и противоречий.

Тем не менее, я осознавал, что никаких временных увлечений не могли стереть память о Микаэле. Она стала частью меня, как татуировка, которую невозможно смыть, как лисица на моей спине, её символ вечно останется со мной.

Я знал, что независимо от влияний внешнего мира и новых знакомств, сущность Микаэлы будет жить в моём сердце, напоминая о тех бесценных моментах, которые мы разделили. Эта внутренняя лисица всегда будет бегать в моих мыслях, олицетворяя мою связь с ней, непоколебимую и вечную.

— Как долго ты собираешься увлекаться этой девчонкой? — спросил Демьян, войдя на кухню.

— Сколько потребуется, — выпив кофе из чашки, ответил я, — Вас это не касается.

— А что касается Микаэлы? — все никак не успокаивался Демьян, — Ты забыл о ней?

— Черт, — сжимаю руки в кулак, — Она мертва. Ее больше нет. Я не могу всю жизнь жить лишь воспоминаниями.

Демьян замолчал, обдумывая мои слова. На его лице проступила тень сожаления, и я видел, как его кулаки медленно разжимаются. Он глубоко вдохнул и выдохнул, словно пытаясь сбросить с себя тяжесть прошедших лет.

— Я знаю, — тихо сказал он, — Просто иногда мне кажется, что забывая о ней, мы предаем ее память. Микаэла была важной частью нашей жизни, и я боюсь, что мы теряем что-то ценное, погружаясь в новое.

— Демьян, — подхожу ближе и кладу руку ему на плечо, — Память о Микаэле всегда будет с нами. Но она бы не хотела, чтобы мы застыли в прошлом. Она бы хотела, чтобы мы продолжали жить, находили счастье, любили. Это был бы ее лучший подарок нам.

Мой друг посмотрел на меня с грустью в глазах, кивая головой. Возможно, он наконец понял, что я не пытаюсь забыть Микаэлу, а просто стараюсь жить дальше.

В конце концов, жизнь продолжается, и наши сердца продолжают биться, даже если мы иногда чувствуем их как раны, не готовые заживать.

— Ты прав, — наконец произнес он, его голос был тих, но уже более уверенный. — Микаэла всегда была для нас источником силы. Она бы точно хотела, чтобы мы продолжали жить и радоваться. Может быть, именно это и станет нашим способом чтить ее память.

— Именно, — ответил я, слегка пожав его плечо, словно чтобы поддержать его решимость, — Мы носим ее с собой в наших сердцах, в наших воспоминаниях. И что бы ни происходило, этот свет, который она дарила нам, останется с нами навсегда.

Мы стояли молча, смотря на сменяющие друг друга краски неба. В этих мгновениях тишины я чувствовал, что тяжесть нашей утраты постепенно уступает место новым надеждам. Мы знали, что дорога вперед не будет легкой, но теперь у нас был ясный ориентир — жить так, как жила бы Микаэла, с любовью и смелостью в сердце.

К четвергу следующей недели мы заканчиваем работу по организации благотворительности.

И в дверь раздаётся звонок.

На пороге стоит Уолтер, дядя Микаэлы.

В руках у него папка, а на лице серьезное выражение.

— Почему вы здесь? — спрашиваю я, нахмурив брови.

— Я подумал, что ты захочешь услышать это лично, — он говорит, проходя мимо меня на кухню.

в дверь раздаётся звонок.

На пороге стоит Уолтер, дядя Микаэлы.

В руках у него папка, а на лице серьезное выражение.

— Почему вы здесь? — спрашиваю я, нахмурив брови.

— Я подумал, что ты захочешь услышать это лично, — он говорит, проходя мимо меня на кухню.

Я за ним иду, чувствуя как беспокойство поднимается внутри. Уолтер редко появляется внезапно, и уж тем более с таким выражением лица.

Он кладёт папку на стол и медленно снимает пальто, аккуратно вешая его на спинку стула. Время словно растягивается, и в это напряженное мгновение мне хочется верить, что я ошибаюсь, что все это просто недоразумение.

— О чем идет речь? — снова спрашиваю, стараясь придать голосу твёрдость. Но всё внутри сжимается от предчувствия.

Уолтер не спешит отвечать. Он открывает папку и достает несколько листов бумаги, перечитывает их, затем протягивает мне.

Мой взгляд пробегает по строчкам, и каждая новая информация будто тяжёлый удар в сердце. Речь идет о каких-то сомнительных сделках, в которых явно замешана семья Микаэлы. Но откуда это всё? И что это значит для Микаэлы?

— Это невозможно, — произношу я еле слышно, — Как это могло произойти?

Уолтер вздыхает и присаживается напротив, сложив руки на столе.

— Мы должны разобраться в этом, прежде чем станет слишком поздно. Я знал, что ты единственный, кто сможет помочь нам докопаться до правды.

— У нас не так много времени, чтобы действовать, — продолжает Уолтер, — Если эта информация попадёт в чужие руки, последствия могут быть катастрофическими. Нам нужно выяснить, кто и зачем пытался вовлечь нашу семью в эти тёмные дела.

— Мне нужно больше информации, — говорю я, пытаясь сохранять спокойствие, — Кто мог стоять за этим? Есть ли какие-то подозреваемые?

Уолтер лишь качает головой.

— Пока ни одной зацепки. Но я уверен, что Микаэла была неосознанной частью этой схемы. Всё началось с её новых знакомых. Мы должны выяснить, кто они и что им нужно на самом деле.

Я киваю, понимая, что это задание будет нелегким.

Может быть, её новые знакомые вовсе не так просты, как кажутся на первый взгляд. Важно не упустить ни одной детали, ведь именно она может стать ключом к разгадке.

Я останавливаюсь у окна и в последний раз оглядываюсь на Уолтера. Его фигура, освещённая тусклым светом вечерней зари, кажется такой хрупкой и уязвимой, но в то же время полной непоколебимой решимости.

Он верит в меня, и я не могу его подвести. Взяв собранные листы и вернув взгляд на горизонт, я делаю глубокий вдох и готовлюсь к грядущей борьбе.

Прошло уже два года с гибели Микаэлы, ее тело до сих пор не нашли. Я до сих пор не знаю, жива ли она или мертва. Но я точно должен узнать, кто замешан в этом.

Спустя годы, мрак неизвестности всё так же тяжёлым грузом давит на моё сердце. Каждое утро я просыпаюсь с одной и той же мыслью.

— Где она?

Следовательские документы, заметки, отчеты — всё перебираю снова и снова, надеясь найти ту единственную нить, которая ускользнула от меня раньше. Количество подозреваемых стремительно сокращалось, но каждый раз, когда я думал, что близок к ответу, дело заходило в тупик.

Я часто смотрю на её фотографию, ту самую, где она смеется на берегу моря, счастливейшая за последние наши совместные дни. Как могла исчезнуть целая жизнь, яркая, наполненная мечтами и планами?

Я помню её красоту, её доброту и бесконечную энергию. Но на месте светлых воспоминаний осталась только тьма. С каждым днем я всё больше убеждаюсь, что если кто-то и замешан в её исчезновении, этот человек умело скрывается среди знакомых.

Я начал замечать странности в поведении близких людей. Давняя подруга Микаэлы, Айла, перестала отвечать на мои звонки и избегает встреч. Её муж, неоднократно путался в своих показаниях. Может быть, это всего лишь совпадение, а может и нет. Сомнения пожирают меня изнутри, но я не остановлюсь, пока не дойду до конца. Я должен узнать правду.

Микаэла.

Что черт возьми это было?

Почему я позволила ему себя трогать?

Сердце билось как сумасшедшее, и казалось, дыхание перехватывало даже от одного воспоминания. Я чувствовала себя словно под гипнозом, словно потерянная в собственных эмоциях и внезапных вспышках необъяснимого жара.

В тот момент всё произошло так быстро, что разум просто перестал воспринимать реальность. Его прикосновение было нежным, но мне показалось, будто оно содрало с меня всю защиту, оставив лишь голую уязвимость.

Почему я позволила ему это сделать? Этот вопрос стучал в голове, не находя ответа. Может, потому что во мне пробудилось давно забытое чувство привязанности или банальное желание быть нужной. Либо же, это было просто минутное помутнение рассудка, вызванное одиночеством и слабостью.

Он появился как раз в тот момент, когда я была наиболее открыта и восприимчива. Его слова звучали ладно и обманчиво тепло, словно ласкающими ушами.

— Ты тут? — спрашивала Лилу, — В последнее время ты выглядишь не о очень.

— Это все из за того парня, — вмешалась Тиша, — Он не дает ей проходу.

— На самом деле нет, — ответила я, — Просто такое ощущение, что я его знаю.

— Он просто тобой играет, Мика, — сказала Тиша, — А ты реагируешь.

— Ты все усложняешь сама, — Лилу вздохнула и посмотрела на меня с тревогой в глазах, — Может быть, ты просто слишком много думаешь?

Я прижала колени к груди и обняла их руками, стараясь скрыть растерянность. В последнее время голова была забита мыслями о нем, и я никак не могла их вытеснить. Умом понимала, что Тиша права, что не стоит обращать внимания на человека, который только играет с моими чувствами.

— Надо просто живее смотреть на вещи, — продолжала Лилу, — Может, тебе стоит отвлечься на что-то другое?

Тиша кивнула в знак согласия, и я ощутила поддержку от подруг. Их слова придавали уверенности, но все же в сердце оставалась тревога. В глубине души мне хотелось понять, почему этот парень так неотступно преследует мои мысли. Может быть, здесь есть что-то большее, чего я еще не осознаю?

Я задумалась над словами подруг, пытаясь найти в них точку опоры.

— Может быть, все дело в том, что я себя накручиваю? — мелькнула мысль.

Но как объяснить это неожиданное волнение при каждом его появлении? Я словно магнитом тянулась к нему, несмотря на все разумные доводы и предупреждения.

— Ты права, Лилу, — наконец произнесла я, отпуская свои колени и расправляя ноги, — Нужно отвлечься и перестать тратить свое время и энергию на того, кто не достоин.

— Отличная идея, — улыбнулась Тиша, присаживаясь рядом и приобнимая меня за плечи.

— Подумаю об этом позже, — хватая сендвич со стола сказала я, — А пока мне нужно в библиотеку. Позже встретимся.

Я встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до самой высокой полки, с которую мне нужно достать книгу. Не успеваю я потянуться, как чья-то рука выхватывает книгу из моих рук и поднимается надо мной, чтобы достать ее с верхней полки.

Вильям стоит позади меня, его тело прижато к моему. Моя спина прижата к его груди. Если я не ошибаюсь, я чувствую контур его эрекции на своей пояснице.

Я пытаюсь притвориться, что не замечаю этого, но моё лицо предательски краснеет. Вильям делает вид, что ничего не произошло, как будто это в порядке вещей. Он медленно опускает руку с книгой передо мной и мягко шепчет в ухо.

— Вот, держи, — его голос звучит так близко и интимно, что по моему позвоночнику пробегает дрожь.

Я оборачиваюсь, стараясь не посмотреть ему в глаза.

— Спасибо, — быстро произношу я, стараясь придать своему голосу уверенности.

Наши взгляды встречаются на мгновение, и я не могу не заметить тёплую искру в его глазах.

Его дыхание учащается, словно он лишь сейчас осознал всю глубину своих эмоций. Великую тьму и давящее напряжение, прорывающееся наружу.

Я чувствую его руки на своих плечах, крепко удерживающие меня на месте, не давая никакой возможности для побега. В воздухе повисло электричество, каждая секунда становится вечностью, каждое движение наполнено смыслом.

— Что то не так? — он рычит над мной.

— Да. Я устала от тебя и твоих игр.

Наши лица так близко друг к другу, что я могу чувствовать тепло его кожи, видеть мельчайшие детали его лица. Глаза сверкают, будто затмеваю солнце, их бездонность затягивает, поглощает. На грани страха и вожделения, в ответ на его ярость, мои собственные чувства начинают усиливаться.

Мой разум кричит о безопасности, но тело отвечает на его прикосновения, начиная поддаваться этому дикому ритму двух сердец.

— Кто-нибудь говорил тебе, что из-за твоего рта у тебя однажды будут неприятности?

— Да говорил, — я легкомысленно отмахнулась, — Мой друг.

— Может тогда тебе стоит держать свой рот на замке?

Из-за нехватки воздуха я начинаю притворяться, что подчиняюсь, пытаясь разжать его руку и освободить горло. Его глаза сверкают злобой, и я ощущаю, как сила его захвата только увеличивается.

Мое сердце бьется страшно быстро, словно пытаясь вырваться из груди. Очевидно, что в его глазах я не человек, а просто объект, игрушка для жестоких игр.

В какой-то момент его хватка слегка ослабевает, и я пользуюсь этой секундой, чтобы с шумом вдохнуть немного воздуха.

Однако, это лишь мимолетное облегчение, поскольку его другой рукой он резко дергает меня за волосы, наклоняя мою голову назад. Я чувствую, как холодный металл его кольца царапает кожу, оставляя кинжальные отметины боли в моем сознании.

— Отпусти меня, — шепчу я ему.

Он задирает мою юбку на бедра.

— Не надо.

Вильям запускает пальцы правой руки мне под трусики, лаская мой клитор. Мои глаза закатываются на затылок от этого прикосновения.

Одно прикосновение — и я на грани, моя правая рука вырывается, чтобы ухватиться за стеллаж-сепаратор рядом со мной, а левая поднимается, чтобы сжать в кулак его рубашку, хватаясь за нее.

Мгновение, и я уже не могу распознать, что движет мной — гнев или страсть. Его глаза, пронзающие и настойчивые, ищут ответы в моем взгляде, но сам он не отступает ни на шаг, будто боясь, что, отпустив меня хотя бы на миг, все рухнет.

Его дыхание тяжелеет, каждый вдох содрогается в такт нашему общему напряжению. Я чувствую тепло его кожи сквозь тонкую ткань рубашки, пальцы проникают глубже, будто пытаясь удержаться на этой грани между реальностью и бурей, вспыхнувшей внутри нас.

Звуки окружающего мира становятся далекими и незначительными, затопляемые шумом крови, стучащей в висках.

— Тебе нравится?

Его взгляд блуждает по каждому сантиметру моего лица, улавливая каждую мельчайшую реакцию.

— Отпусти меня.

Его прикосновение — единственное, что я могу видеть, чувствовать или думать. Я понятия не имею, что я сделала, для чего мне этот урок. Я отчаянно ищу в своей голове.

Моя внутренняя вселенная сжалась до пределов этого контакта, до невыносимой остроты осязания. Вдыхая его запах, осознаю, что больше невозможно различать, где кончается он и начинаюсь я.

Мысли спутаны, разум поглощен едва осязаемыми эмоциями. Все, что остается, — это глубокое, первобытное ощущение, порожденное простым касанием. Я пытаюсь собрать в себе крохи здравого смысла, чтобы понять происходящее, но все усилия оказываются напрасны.

— Не смущайся того, как сильно твое тело хочет меня, Мика.

Он кладет оба пальца в рот, и стон вибрирует в его груди, когда он облизывает их. Зрелище того, как он высасывает мое возбуждение со своих пальцев.

Когда пальцы покидают его рот, он делает шаг вперед, сокращая расстояние между нами. Его прикосновения становятся настойчивее, будто проверяют каждый сантиметр моего тела на чувствительность.

Он целует меня с такой страстью, что мир вокруг теряет свои очертания. Наши тела движутся в такт, словно давно отработанный танец.

Его руки исследуют мои линии, жадно впитывая каждую деталь. Я чувствую, как его прикосновения становятся все смелее и уверенное, и это заставляет меня терять остатки самоконтроля.

— Если ты и дальше будешь так смотреть на меня, я трахну тебя возле этого книжного шкафа.

Я задыхаюсь, когда его пальцы снова находят мой клитр. Его палец безжалостно вонзается в меня, и я не могу ничего сделать, кроме как держаться за него изо всех сил.

— Тихо, никто не должен нас услышать.

Его рука закрывает мне рот и заглушает крик, пытающийся вырваться наружу.

Я бросаю на него пронзительный взгляд и ничего не говорю.

— Это была ошибка, и она больше не повторится, — одергивая юбку говорю я.

— Если ты так говоришь.

— Чего ты хочешь от меня?

— Например, — задумывается он, — Послушания.

Его рука поднимается, чтобы аккуратно убрать прядь волос с моего лица.

— Никогда, — разворачиваюсь я к выходу.

— Никогда не говори никогда, — кричит он мне в след.

Вильям.

Возвращаясь домой, после случая в библиотеке. Я застаю у нас дома, кажется одну из подруг Луиса.

— Что она здесь забыла? — заходя на кухню, спрашиваю я Луиса.

— Данна, — говорит Луис, — Решила навестить меня.

— Вы трахаетесь?

— Нет, — быстро реагирует Данна.

— У меня нет таких мыслей, — отвечает Луис, — В отличии от твоих.

— Это не мои мысли, а обоснованное предположение, — бросаю ему я, — Зачем тогда она здесь?

Данна, явно смутившись, неловко поправляет волосы.

— Я действительно пришла просто повидаться, — произносит она тише.

Луис пожимает плечами и берет чашку с кофе. Не зная, как дальше реагировать, я бросаю еще один укоризненный взгляд на них обоих и выхожу из кухни.

Мысли о случившемся в библиотеке не дают покоя, и ощущения, что что-то здесь не так, только усиливаются. Остается понадеяться, что Луис говорит правду и всё это действительно невинно, хотя и трудно развеять возникшие сомнения.

Шорох за спиной заставляет меня обернуться. Луис стоит в дверях, скрестив руки на груди. В его взгляде мелькает что-то недосказанное, и я понимаю, что разговор предстоит сложный.

Он делает шаг вперед, потом еще один, и вот он уже сидит рядом. Кажется, что тоже хочет что-то сказать, но не знает, с чего начать. Я решительно смотрю ему в глаза, ожидая объяснений.

— Нам нужно поговорить, — начинает Луис наконец. — Я понимаю, что у тебя есть вопросы, и я готов на них ответить. Данна, она связана с нашим общим прошлым, и, возможно, пора рассказать тебе правду.

— Что ты имеешь в виду? — мой голос дрожит, слова выходят хриплыми и неуверенными.

Луис вздыхает, опуская взгляд на пол.

— Она нашла того, кто видел что случилось два года назад, — начинает он, и я чувствую, как все внутри холодеет.

Луис поднимает глаза и смотрит прямо в мои, будто пытается заглянуть в самую душу.

— Почему ты ничего не говорил раньше? Почему она здесь сейчас? — наконец, нарушаю я тишину.

Луис проводит рукой по лицу, как будто стирая следы вины и усталости.

— Потому что я думал, что смогу защитить тебя. Но, видимо, пришло время распутать этот клубок. анкциирование стирает следы вина и усталости.

Именно в этот момент я начинаю понимать, что жду услышать правду, которой боялся все эти годы.

Правду, что могла бы уничтожить мое прежнее восприятие реальности, но при этом — была необходимым ключом к пониманию всего, что произошло.

— В той машине, была Микаэла.

— Ложь. Если бы она была бы там, — вздрагиваю я, — Ее бы тело нашли бы уже.

— Я понимаю, что тебе сложно в это поверить.

— Как ты можешь знать это уверенно? — вскипает злость, подкатывающая к горлу, — Тебе стоило бы знать, что такие слова просто так не выбрасывают на ветер.

— Послушай, я видел фотографии с места аварии, — продолжает он, поднимая руки в примирительном жесте, — Микаэла была внутри. Мне тоже больно это говорить, но нам надо смириться.

— Ты хочешь, чтобы я просто смирился с потерей? — голос мой ломается, и слова выходят шепотом, — Ты хочешь, чтобы я принял это так легко, будто бы это всего лишь страшный сон?

Он опускает голову, словно чувствуя свою вину за каждое произнесенное слово.

— Нет, я не требую от тебя смирения. Мне просто жаль, что все так сложилось. Я хочу, чтобы ты знал правду, какой бы горькой она ни была.

Злость закипает во мне и я выхожу на улицу. Проходя мимо Мики.

Не знаю какого черта она здесь забыла, но я не хочу ее видеть сейчас. Не тогда, когда я узнал что Микаэла действительно мертва.

Все эти два года, я был уверен что она жива. Ее тело не было найдено и была надежда, что она вернётся ко мне.

Холодный ветер бьёт мне в лицо, но он не способен остудить тот огонь, который полыхает внутри. В каждом шаге ощущается горечь утраты, каждое движение отдаётся острой болью в сердце.

Я не замечаю, как сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони, причиняя физическую боль, но это не сравнит с той мукой, что царит в душе.

Мика, стоявшая в стороне, смотрит на меня с каким-то странным выражением. В её глазах что-то мелькает — сочувствие или презрение, я не могу разобрать.

Она молчит, но её присутствие вынуждает меня ещё сильнее крутить в голове проклятые слова, которые я услышал недавно. Микаэла мертва. Эти слова эхом раздаются в голове, разрушая все иллюзии и надежды, которые я лелеял долгих два года.

Я разворачиваюсь, не в силах больше выносить её молчаливое осуждение или сочувствие, и иду дальше по пустынной улице. Улицы, на которых прежде витали грёзы о возвращении Микаэлы, теперь кажутся мрачными и холодными, как я сам.

Я бреду вперёд, не осознавая куда, словно в попытке убежать от невыносимой правды. Но, увы, от неё не убежать. Она засядет внутри и будет есть меня изнутри до самой могилы.

Бар утопал в мягком свете ламп, и мерцающие отблески отражались на полированных поверхностях.

Бутылка холодного шотландского виски приятно охлаждала руку, небольшая дрожь пробегала по коже от предвкушения. С легким поклоном я удалился в сторону вип-кабинки, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы отгородиться от шума и суеты общего зала.

Устроившись в мягком кресле, я снял колпачок с бутылки и сделал первый долгожданный глоток. Горячее обжигающее тепло разлилось внутри, окутывая каждую клеточку моей сущности.

Я почувствовал мощный и глубокий вкус шотландского виски, его бочковые ноты открывали передо мной целую гамму изысканных ароматов.

— Я могу тебе чем нибудь помочь?

Поворачивая голову в сторону, я замечаю что у входа стоит Мика.

— Убирайся, — кидаю я ей.

Но она продолжает стоять, не собираясь уходить.

— Я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке, — тихо, но настойчиво произносит она, делая шаг вперёд.

— Мика, я прошу тебя, уйди, — повторяю я, стараясь быть спокойнее, но в голосе всё равно проскальзывает раздражение, — Мне сейчас не до разговоров.

— Ладно, я уйду, — тихо говорит Мика, будто бросая мне вызов, — Но ты должен понять, что убегать от проблем это не выход. Я пришла не для того, чтобы ты чувствовал себя хуже, а чтобы помочь. Может быть, тебе стоит хотя бы попробовать рассказать, что случилось?

На мгновение мне становится стыдно за свою резкость. Возможно, я действительно слишком жесток с ней, но всё во мне сопротивляется идее ещё одного разговора.

— Останься, — тихо шепчу я ей.

Она кивает и садится рядом со мной.

— Но не жди, что я тебе что то расскажу.

— Не нужно ничего рассказывать, — соглашается она, — Я просто хочу, чтоб тебе стало легче.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Я не знаю, — выдыхает она, — Просто хочу.

Она отводит глаза, слегка улыбаясь уголками губ. Между нами повисает молчание, такое густое, что его можно почти ощутить пальцами. Я вздыхаю и, кажется, чувствую, как некая тяжесть медленно покидает мою грудь.

— Тебе не нужно ничего говорить, — продолжает она спустя минуту, нарушая наше безмолвие, — Просто будь собой. Я здесь для тебя, и этого достаточно.

Я смотрю в её глаза, такие глубокие и полные понимания. Впервые за долгое время я чувствую, что, возможно, всё действительно будет в порядке.

Она остается рядом, и её тихий, но уверенный тон проникает в мои мысли, словно лёгкий ветерок, оседающий на подсознании.

— Сказать не так уж и сложно, — начинаю я, смущённый собственными чувствами, — Но почему-то хочется молчать в твоём присутствии. Словно и так всё ясно.

В этот момент я понимаю, что хоть и был долгий путь, в котором было больше тени, чем света, я наконец нахожусь там, где мне должно быть. Здесь и сейчас. С ней.

Вильям.

Когда я проснулся на следующее утро, ее уже не было.

Вместо этого я злобно протираю глаза, пытаясь выкинуть из головы выражение ее лица, когда мы сидели вчера в баре.

Я даже не помню, как мы оказались вдвоём у меня в доме. Не помню, как позволил ей остаться в моей постеле. Наверно это все алкоголь.

Я выхожу на кухню и сталкиваюсь с Демьяном.

— Где твоя девушка? — спрашивает Демьян, наливая себе чашку кофе.

— Она не моя девушка.

— Значит, ты перестанешь ее доставать?

— Ты наверно хочешь умереть.

Демьян хмыкает и медленно поднимает глаза на меня, словно вглядываясь в самую глубину моей души. Его лицо привычно циничное, но я замечаю нечто новое — тень разочарования или, может, заботы.

— Слушай, Вильям, я не лезу в твои дела, но ты знаешь, что это не путь, — говорит он, беря в руки чашку и делая осторожный глоток. — Сколько раз мы уже обсуждали это? Ты не можешь уходить в такие запои. Это ни к чему хорошему не приведёт.

Я поворачиваюсь к нему спиной, чувствуя, как разливается по телу волна раздражения. Слова Демьяна попадают прямо в цель, но я не готов признать свою слабость. В конце концов, кто он такой, чтобы меня учить?

— Не учи меня жизни, Демьян, — бормочу я, пройдя мимо него к холодильнику, — Я справлюсь. Всегда справлялся и дальше справлюсь.

Демьян медленно ставит чашку на стол, и в комнате повисает тишина. Этот момент между нами всегда был таким — напряжённым, как струна. Он вздыхает, глядя мне в спину, и я могу почти почувствовать, как его взгляд проникает сквозь меня.

— Я не сомневаюсь в твоей силе. Но иногда сила это уметь признать, что тебе нужна помощь, — он произносит эти слова тихо, но они звучат громко в моём сознании.

Его голос словно вкрадывается в мои мысли, и я никак не могу избавиться от ощущения, что он прав.

— Помощь, — я повторяю его слова, не оборачиваясь, и открываю холодильник.

Холодный воздух освежает, но не приносит облегчения. Внутри лишь пустота и мрак, точно как и в моей душе. Я закрываю дверь и поворачиваюсь к Демьяну, ища в его глазах ответ.

— Но где мне её взять, эту помощь? Все, кому я раньше доверял, отдалились, а ты.

— А я все ещё здесь, — перебивает меня Демьян, поднимаясь из-за стола и делая пару шагов ко мне, — Вильям, я никогда не оставлю тебя. Вспомни об этом, когда снова захочешь утопить свои проблемы в бутылке. Мы вместе справимся, как и всегда.

Я колочу в дверь с такой силой, что кажется, она треснет.

Через несколько секунд Лилу распахивает дверь и нервно выглядывает наружу. Она хмурится, видя, что я стою перед ней.

— Что тебе нужно? — спрашивает она, скрещивая руки на груди и загораживая вход в квартиру.

— Мне нужно поговорить с Микой.

— Ничем помочь не могу.

Я замечаю, как Лилу бросает быстрый взгляд вглубь квартиры, будто проверяет, все ли там в порядке. Ее напряжение передается и мне, и я делаю шаг вперед, надеясь убедить ее.

— Пожалуйста, Лилу, это действительно важно, — говорю я, отчаянно пытаясь смягчить свой голос. — Это касается жизни и смерти.

Она на мгновение колеблется, затем медленно отпускает ручку двери и чуть приоткрывает ее шире. В ее глазах мелькает тень сомнения, но любопытство или, может быть, беспокойство берет верх.

— Хорошо, что ж, входи, — наконец говорит она, отступая в сторону. — Но если что-то пойдет не так, я тебя тут же выставлю на улицу.

Я врываюсь в ее комнату и вижу, что Мика сидит на кровати. Она одета в красный комплект нижнего белья с мокрыми волосами, явно только что из душа.

— С тобой все хорошо? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает она, — Зачем ты пришел?

— Почему ты ушла?

— Ты действительно спрашиваешь об этом? — в её голосе сквозит усталость. — Все было слишком сложно. Я не могла больше притворяться, что все в порядке.

Я смотрю на неё и пытаюсь понять, что именно пошло не так. Мы всегда казались такими гармоничными, такими непоколебимыми.

— Я бы хотел все исправить, — говорю я.

Она отворачивается, словно пытаясь скрыть эмоции.

— Иногда исправить уже ничего нельзя. Некоторые вещи ломаются навсегда, и никакие усилия не могут их вернуть.

Она делает паузу, вздыхая, будто взвешивая слова, которые вот-вот произнесет.

— Бывают моменты, когда нужно что-то большее, чем просто желания кого то трахнуть.

— Можешь ли вновь вернутся в мой дом и в мою постель?

— Зачем? — тихо спрашивает она, — Чтоб ты трахнул меня?

— Нет, — закрываю глаза, — Я не буду тебя трахать. Просто ты нужна мне.

— Хорошо.

Она смотрит на меня, и в ее глазах мелькает нечто теплое, почти утерянное. Возможно, это воспоминание, возможно, надежда. Я не уверен. Ее дыхание становится чуть-чуть быстрее, словно она решает что-то очень важное, что-то, что может изменить всю нашу жизнь.

— Ты хочешь, чтобы я осталась? — ее голос тих и робок.

— Да, хочу, — шепчу я, притягивая её ближе.

Мы стоим в этой кромешной тишине, окруженные только звуками нашего дыхания и биением сердец.

Ночью, когда она все таки соглашается остаться со мной, я прислушиваюсь спит ли она.

Она лежит на самом краю матраса, спит так далеко от меня, как это физически возможно.

Перекатившись на ее сторону кровати, я обхватываю ее тело и прижимаюсь к ее шее.

— Я знаю, что ты не спишь.

Я переворачиваю ее на спину, и она позволяет мне это сделать.

Она пытается перевернуться на спину, но я удерживаю ее на месте. Опустив голову, я лижу ее шею и болезненно посасываю ее. Я затягиваю кожу между зубами и резко кусаю ее. Она вскрикивает.

— Что ты делаешь?

— Пробую тебя на вкус.

Она пытается оттолкнуть меня.

— Расскажи мне что нибудь из своей жизни?

— Например?

— Что тебя тогда так сильно расстроило?

— Зачем ты это делаешь?

Она устало вздохнула.

— Я пытаюсь поговорить. Ну, знаешь, поговорить?

— Хорошо.

Я так сильно напрягаю челюсть, что боюсь, что она сломается.

— Несколько лет назад, моя подруга пропала и все эти года я искал ее. Но в тот день, я узнал что она мертва.

Я замолчал, давая ей время переварить услышанное. Внутри у меня все сжалось.

— Я понимаю, что это было давно, — продолжил я, — Но эти годы поиска, надежда найти её живой, это всё остается со мной по сей день. Каждый день, как будто на грани кошмара и реальности, я надеялся на чудо, а вместо этого получил горькую правду.

Она чувствует перемену во мне и понимает, что с меня хватит разговоров на эту тему.

Она прижимает свои губы к моим и дарит мне глубокий, но целомудренный поцелуй.

Я чувствую, как ее нежность и мягкость проникают в меня, словно весенний бриз, смывая все тревоги и сомнения. Ее поцелуй не требует слов, он говорит сам за себя, выражая всё то, что мы давно пытались скрыть друг от друга. Время как будто замедляется, и вокруг нас остаются только наши сердца, бьющиеся в унисон.

Ее руки нежно ложатся на мои плечи, и я ощущаю её тепло так остро, как никогда прежде. Словно электрический заряд пробегает по моему телу, вызывая мурашки и легкое головокружение. Я обнимаю её крепче, позволяя себе раствориться в этом моменте, в этой магии, которая подчиняет себе всё вокруг.

Мы медленно отрываемся друг от друга, наши взгляды встречаются, и я вижу в её глазах ту же смесь удивления и счастья, что и во мне. Мы не нуждаемся в словах, чтобы понять, что этот миг стал для нас чем-то особенным, поворотным пунктом, с которого уже не будет прежнего пути. Мы оба знаем, что теперь нам предстоит новый маршрут, непредсказуемый и, возможно, непростой, но такой манящий своей неизвестностью.

Микаэла.

В четверг, выйдя из библиотеки раньше положенного времени, я ужинаю с девочками в ресторане.

Вдали от посторонних ушей мы полностью обсуждаем прошедшую пару недель.

Через несколько часов мне пишет Вильям.

Вильям: Я подъехал.

Я поднимаю глаза и вижу его автомобиль на парковке.

Вильям: Выходи.

— Эй, — обращаю внимание я, — Там Вильям приехал.

— Нет, — стонет Тиша, — Только не говори, что снова нас бросишь.

— Извини, — искренне говорю я, — Он уже здесь.

Я оборачиваюсь и вижу, как Вильям сходит с черной машины, внешне невозмутимый, но я-то знаю, что его появление предвещает перемены.

Он всегда привносил в нашу жизнь нечто новое, пусть и часто это «новое» было всего лишь хаосом.

— Ты это серьезно, да? — Тиша смотрит на меня с укоризной.

В её глазах читается смесь боли и отчаяния. Она всегда считала, что наши встречи с Вильямом приносят только проблемы, и, честно говоря, редко ошибалась.

— Да, — повторяю я, чувствуя, как внутри разрывается что-то важное.

Возможность быть рядом с Вильямом, даже ценой разлада с Тишей, была для меня слишком важной, чтобы её игнорировать.

— Я вернусь как можно скорее.

Тиша качает головой, её плечи опускаются, словно она сдалась. Я начинаю идти навстречу Вильяму, чувствуя, как сердце сжимается от вины и ожидания.

Его фигура становится всё отчётливее, и с каждым шагом я готовлю себя к тому, что нас ждёт впереди.

Мы обмениваемся взглядами, и я замечаю, как в его глазах мелькает тень того самого хаоса, который он приносил в нашу жизнь.

— Привет, — говорит Вильям, его голос звучит хрипло, как будто он только что выбрался из ветреного бурана.

— Привет, — отвечаю я негромко, стараясь удержать в голосе уверенность.

Я чувствую, как все вокруг замирает на мгновение, словно мир остановился, прислушиваясь к нашему разговору.

— Что случилось на этот раз?

Вильям кивает, как будто выражает признательность за мою прямоту, и затем его взгляд смягчается.

Он кладет руку мне на плечо, и я чувствую, как его ладонь, тёплая и тяжелая, на мгновение приносит успокоение.

— Ничего, — отвечает он, — Я просто соскучился по тебе.

Легкий озноб пробежал по коже, и я вдруг осознала, как сильно мне не хватало его. Казалось, все наши разногласия и ссоры растаяли, оставив только это чувство бесконечной привязанности и тепла.

— Я тоже соскучилась, — призналась я, опустив голову, чтобы скрыть начинающие литься слезы.

Я прыгаю в машину Вильяма. Он выезжает с парковки и сворачивает на полосу, ведущую к его дому. Солнце начинает садиться, и небо окрашивается в прекрасные цвета.

Он откидывает голову в сторону. Глаза злобно сужаются, взгляд прожигает мое лицо.

Он резко сворачивает с главной улицы на боковую дорогу, окаймленную густыми деревьями.

— Что ты делаешь? Куда мы едем? — спрашиваю я, крепко вцепившись в край окна.

— Ты лучше скажи, что ты делаешь, — отвечает он, не притормозив ни на секунду, — Ты думаешь, я не заметил?

Я молчу, пытаясь перевести дыхание и успокоиться. Вильям в этот момент все еще сверкает глазами, наливаясь злостью. За окном прокручивается пейзаж с густыми деревьями, садовыми огнями и старинными домами.

— Не притворяйся, будто не понимаешь, — он добавляет глухим голосом, — Это не твой первый раз.

Скорость машины не сбавляется, в то время как ей все труднее удержаться на узкой извилистой дороге. Мои руки дрожат, но я заставляю себя заговорить, надеясь узнать всю правду.

— О чем ты говоришь, Вильям? Что не так? Почему ты так взбешен?

Вместо ответа, он только кривит губы в злобной усмешке и еще глубже нажимает на газ, угрожающе глядя на меня своими холодными глазами.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — шипит он, и я чувствую, как холодок пробегает по моей спине, — Не пытайся играть наивную.

Сердце стучит в бешеном ритме, и я вижу, как рука Вильяма на руле напрягается, пальцы белеют, впиваясь в обшивку. Секунды тянутся как часы, и пейзаж за окном превращается в размытую массу красок. Ещё немного — и мы свернём с дороги. Я должна что-то делать.

— Вильям, пожалуйста, скажи, что случилось, — мой голос едва удается удержать спокойным. — Мы можем решить это вместе.

В его глазах сверкнула ненависть, и он резко дернул рулём. Машина засвистела шинами, заносясь на мокром асфальте. Адреналин захлестнул меня с новой силой, когда я осознала, что он может не остановиться, пока не получит своё. В этот момент я поняла: нужно действовать быстро, пока ещё есть шанс на спасение.

— Ты знаешь, каким будет твое наказание? — спрашивает он, задирая ткань моей юбки на талии и глядя на мою задницу.

— Что ты собираешься сделать?

Его рука опускается на мою правую ягодицу, нанося жестокий удар. Я вскрикиваю.

— Нравится?

Его голова опускается к моей, и он грубо шепчет мне на ухо.

— Прежде чем мы уедем отсюда, я заставлю тебя умолять меня.

Каждое прикосновение добавляет в мою душу еще натурального ужаса и одновременно делает меня зависимой от его воли. Я не могу предугадать его следующий шаг, а это возбуждает и пугает меня.

— Ты знаешь, что мне нужно, чтобы ты правильно себя вела, — продолжает он тем же тоном, прикасаясь к моим волосам.

Его пальцы плотно обхватывают пряди, и он дергает мою голову назад, заставляя меня смотреть в его глаза.

— А пока ты не научишься, наказания продолжатся.

Я чувствую, как страх смешивается с адреналином, и все мое тело дрожит от возбуждения и тревоги.

— Ты понимаешь, что для тебя только один выход из этого состояния это полное подчинение, — низким голосом произносит он, покусывая мочку моего уха.

Его слова, как ядовитый мед, обволакивают мое сознание, заставляя забывать о всем, кроме него.

Его рука вновь размахивается, нанося новый жесткий удар. Боль обжигает мою кожу, и я невольно кричу, но в этом крике есть и нотка удовлетворения.

Я чувствую, как его власть над мной становится абсолютной, и осознаю, что моя слабость лишь подстегивает его возбуждение.

Он глушит машину и выскакивает из нее, прежде чем я успеваю задать еще один вопрос. Моя дверь открывается, и он наклоняется надо мной, чтобы расстегнуть ремень безопасности, а затем вытаскивает меня из кресла.

Оттащив меня к борту машины, он переворачивает меня так, что моя щека прижимается к теплому металлу.

— Ты всегда такая мокрая для меня, что я должен держать тебя на своем члене круглосуточно.

Он проводит рукой вверх и вниз по моему клитору, собирая мою влагу.

Он зловеще ухмыляется, погружая в меня сразу три пальца.

Он не дает мне ни секунды, чтобы привыкнуть, прежде чем в бешеном темпе вводит и выводит из меня пальцы.

Петля его ремня звякает, затем рвется молния. Он разрывает зубами презерватив и надевает его на свой толстый член, после чего погружается в меня одним движением.

— Мне так нравится, что я у тебя первый.

Мои бедра ударяются о машину с каждым его толчком. Я лежу лицом вниз, моя щека трется о капот машины в такт его ритму.

Пальцы на моей талии проводят по животу, раздвигают губки моей киски и ласкают клитор. Я стону, пока он держит меня в своих объятиях. Такое ощущение, что он играет с каждой моей частью, внутри и снаружи.

— Ты так прекрасна.

Он ускоряет темп, теперь он трахает меня по-настоящему. Мои стенки сжимаются вокруг него, когда я достигаю пика, и мне нужно еще несколько толчков, чтобы перевернуться через край.

Он переворачивает меня на спину и дергает за ноги так, что моя задница свисает с края машины. Мой центр трется о его член, когда он входит в меня.

Мое тело спазмируется вокруг него в течение, кажется, нескольких минут, пока я не опускаюсь на землю на сильной волне. Он напрягается надо мной и с громким хрипом кончает, падая на меня сверху.

Я снова проверяю свой телефон и вижу, что у меня нет ни одного сообщения.

Очевидно, только я одна жажду его присутствия. Мне нужно взять себя в руки. Он занят и думает о других вещах. Но внутри все будто бы сжимается, когда я думаю о том, что его мысли могут быть заняты кем-то другим, чем-то другим, не мной.

Каждый час, который проходит без ответа, будто вызывает ещё больший трепет и неуверенность. Почему мне так сложно отпустить ситуацию и просто дождаться его?

Я обезоруженно кладу телефон и пытаюсь осознать, что у нас с ним не все так плохо. Были же моменты, когда он писал первым, когда мы смеялись и строили планы. Но сейчас, среди тишины и отсутствия сообщений, эти моменты кажутся далекими и неуловимыми.

Ладно, я накручиваю себя.

Микаэла: Может посмотрим какой нибудь фильм?

Лилу: Я только за.

Тиша: неужели Мика вернулась к нам?

Микаэла: Отлично, через час ждите меня.

Лилу: Надо будет приготовить что-то вкусненькое.

Тиша: Может, что-то новенькое или старую добрую классику?

Микаэла: Главное, чтобы всем понравилось.

Тем временем я закончила свои дела и начала собираться, чтобы выйти из дома. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, поправила локон волос, и подумала.

— Как же я скучала по таким вечеркам с девчонками.

Взяв сумку, она направилась к выходу, предвкушая грядущий приятный вечер.

Когда через час я подошла к дому, всё было готово. Лилу установила горячий шоколад и печенье на столике, а Тиша, выбрав фильм, уверенно нажала на кнопку "плей".

— Знаете, девочки, я так рада, что мы наконец-то выбрались вместе, — мягко произнесла Лилу, потягивая горячий шоколад.

Тиша кивнула, согласившись.

— Да, такие вечера надо устраивать чаще. Наверное, я даже скучала по этим нашим посиделкам больше, чем сама осознавала.

— Помните, как мы впервые встретились? — заговорила я, отвлекаясь от фильма, — Это было в старом книжном магазине, мы все искали одно и то же издание. С того дня мы неразлучны.

— Да, как же это было давно, — тихо сказала Тиша, сжимая мягкий плед.

— Я немного отдохну, выйду позже, — говорю я.

Я забираюсь под одеяло и сворачиваюсь клубочком. Я устала, чем обычно, и мне просто необходимо выспаться.

Глаза закрываются, и я проваливаюсь в глубокую дрему.

Микаэла.

Просыпаюсь от будильника на наручных часах и обнаруживаю себя укрытой одеялом.

Лениво приподнявшись на кровати, осматриваюсь: за окном уже светло. На часах восемь утра. Вильям спит, сжавшись в небольшом кресле напротив кровати.

Невольно останавливаю взгляд на его лице — оно совершенно спокойно. Обычно острые черты его лица будто смягчились во сне. Он не выглядит таким напряженным, как обычно. Часы пищат снова, и я одергиваю себя: нужно в университет.

Вчера он повел себя странно, и это заставляет ожидать подвоха.

Почему Вильям? Из всех людей в этом проклятом городе, почему я смогла переспать именно с ним?

А может, дело не в нем? Может, был просто подходящий момент?

Закончив со сборами, направляюсь к двери. По пути оборачиваюсь и снова гляжу на Вильяма.

— Вильям, — произношу я.

Он не реагирует. Подхожу ближе.

— Вильям, — повторяю я громче.

Потирая глаза, Вильям непонимающе смотрит на меня.

— Ты можешь спать на кровати.

Вильям осматривает меня, хмурясь, и, не отрывая взгляда, выпрямляется в кресле.

— Ты куда?

— В университет, — отвечаю я, еще не зная, как вести себя с ним после вчерашнего.

— Как скоро ты вернёшься?

Вильям стягивает с себя футболку, открывая вид свои татуированные руки и облегающей рельефный торс.

— Как смогу, — говорю, опустив взгляд.

Интересно, когда я вернусь, он будет все еще здесь?

Проталкиваясь через наполненный учениками коридор, я наконец добираюсь до своего шкафчика. Там меня замечает Лилу.

— У нас ночевал Вильям? — говорит она, что я слышу даже через музыку в наушниках.

— Да, — снимая наушники, отвечаю я.

— Вы встречаетесь? — неожиданно для меня появляется Тиша.

— Наврядли, — отпуская взгляд вниз, отвечаю я.

— Знаешь, — говорит Лилу, — Мне кажется, ты ему нравишься.

— Бред, — закрывая шкафчик, отвечаю я, — Я просто его очередное увлечение.

Я не могу сказать им правду. Если я скажу им, что переспала с ним в каком то лесу, на капоте автомобиля, ссоры точно не избежать.

— Где ты вчера была днем? — начинает причитать Лилу.

Я раздраженно вздыхаю.

— Я не хочу это обсуждать. Тем более здесь, — говорю я, оглядываясь.

— Нам все равно надо поговорить, — говорит Тиша.

— Вам ни о чем переживать, — устало отвечаю я.

— Просто, поверьте мне.

Наконец выхожу из универа на улицу. Холодный воздух тут же пробирается через свитер, и я уже хочу скорее оказаться в трейлере, в тепле. Не знаю, хочу ли я увидеть там Вильяма, когда вернусь.

Войдя в комнату, я вскрикиваю от неожиданности, потому что на кровати сидит Вильям.

— Почему ты еще здесь? — шиплю я на него.

— Ты сказала, что вернешься, — говорит он как‑то обиженно и подвигается к краю кровати, свешивая ноги.

— Я была в универе.

В ответ он лишь ухмыляется. Ведет себя как придурок. Мне это не нравится, и я подхожу к краю кровати и пытаюсь поднять его, потащив за руку.

— Уходи.

Я чуть не падаю прямо на него, но успеваю опереться коленом о кровать. Наши лица оказываются так близко, что я чувствую запах виски, исходящий от него. Все ясно, он пьян.

— Какого черта ты напился?

— У меня все под контролем.

Вильям тихо смеется, и я чувствую его горячее дыхание на себе. Я пытаюсь освободиться. Но он сильнее сжимает мои запястья.

— Я не причиню тебе вреда.

— Вильям, — на секунду я взглядываю ему в глаза.

Тут раздается стук в дверь.

— Мика, — зовёт Тиша.

Вильям выпускает мои руки, и я отшатываюсь от него.

Я открываю дверь.

— Я хотела сказать, что мы с Лилу едем в тц, — непривычно мягко говорит она.

— Хорошо, — отвечаю я.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней и вслушиваюсь в звуки снаружи.

Когда устанавливается тишина, я выдыхаю с облегчением.

— Уходи, — требую я, — Не будь ты таким придурком Вильям, у тебя бы давно была бы девушка.

— Ну, поверь, с девушками у меня нет проблем.

— Неужели кому то нравятся такие идиоты как ты.

— Ты мне скажи.

— Почему ты пришел сегодня?

Его дыхание становится все ближе. Чувствую, что он стоит прямо за мной.

— Это нужно мне, — его голос совсем рядом, — Не хочу быть один.

Я растерянно молчу и слышу лишь его тяжелое дыхание над своим ухом и стуки разбивающихся об окно капель дождя.

— Что случилось? — наконец спрашиваю я.

— Я в полном дерьме.

Его лицо оказывается слишком близко, от неожиданности и неловкости я отхожу в сторону и сажусь на край кровати.

Сейчас он выглядит таким открытым. Уязвимым.

Мысли в моей голове перебивают одна другую. Я столько хочу спросить у него, пока он все еще такой.

— Ты мне доверяешь? — неуверенно спрашивает он.

— Да, — тихо отвечаю я.

Он продолжает сидеть, уставившись на меня. Я пытаюсь понять, что значит этот взгляд.

Не сказав ни слова, Вильям лишь медленно протягивает руку и осторожно заправляет переднюю прядь волос мне за ухо.

— Почему, Мика?

— Не знаю, — растерянно шепчу я.

Он молча проводит большим пальцем по моей щеке, а затем едва касается им моих губ, и я ощущаю, что мне перестает хватать воздуха.

Какого черта он творит? Почему я не могу пошевелиться? Чувство, будто все внутри горит.

Вильям переводит взгляд чуть ниже и наклоняется ко мне. Настолько близко, что я ощущаю его прерывистое горячее дыхание на своем лице, а сама перестаю дышать.

Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Вскакиваю с кровати и, не поворачиваясь к нему спиной, спешно отхожу в другой конец комнаты, словно загнанный в ловушку зверек.

— Извини, — шепчет он, и я вижу, что он сам не свой.

— Ты пьян. Ты не в себе.

— Не надо, — он медленно поднимается.

— Уйди, — я качаю головой, будто это поможет мне избавиться от него.

— Я не хотел.

— Я тоже, — стараюсь говорить настолько сухо, насколько способна, но это звучит скорее отчаянно.

— Позволь мне остаться, — его голос звучит так мягко, что я вновь начинаю поддаваться.

Вильям приближается. У меня нет сил говорить ему «нет», поэтому я лишь качаю головой и отхожу назад, но упираюсь спиной в шкаф.

Я не решаюсь взглянуть ему в глаза. Молюсь, чтобы ливень, который хлещет на улице, ворвался в комнату и облил меня, приведя в чувства. Иначе я вот‑вот расплавлюсь.

— Ты права. Я пьян.

Его брови нахмурены, но, несмотря на слова, в его оливковом взгляде нет никакой злости. Только мольба. И я сдаюсь.

— Хорошо, — сдаюсь я, — Но ты спишь на полу.

— Серьезно? После всего, что между нами произошло?

— Да, — я пытаюсь язвить, но выходит лишь жалкая попытка сопротивления.

Я выбегаю из комнаты и залетаю в ванную, закрыв за собой дверь.

— Ты в порядке?

— Иди спать, Вильям. Можешь лечь на кровать.

Наконец я слышу удаляющиеся тяжелые шаги в коридоре.

Вздыхаю с облегчением и отрываю наконец свое трясущееся тело от деревянной двери.

Умывшись ледяной водой уже, наверно, в пятый раз, я прислоняюсь к двери и вслушиваюсь: тишина.

Я отпираю дверь настолько тихо, насколько это возможно.

Выйдя из ванной, легкими шагами ступаю в сторону своей комнаты.

Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Увидев пустую комнату, вздыхаю с облегчением.

Может, я совсем свихнулась, и это был сон? Странный, реалистичный и такой эмоциональный сон?

Вильям.

Я сижу, бездумно глядя на кусочек жареного картофеля в своей руке и пытаясь вызвать у себя аппетит, и вдруг слышу знакомый голос.

— Не вкусный ужин?

Оборачиваюсь и вижу Уолтора. Он указывает взглядом на мою все еще полную тарелку.

Обычно я предпочитал бы поесть в одиночестве. Но сейчас я буду рад, если кто‑то сможет отвлечь меня от мыслей о Мики.

— Я хотел бы с тобой поговорить.

— О чем?

— О Микаэле, — говорит он, и я вдруг замечаю, что впервые не впадаю в отчаяние и ярость при упоминании ее.

— Ладно.

— Я покопался в отчетах, поспрашивал.

— Не стоило.

— Но все же, — он говорит осторожно, будто я могу взорваться от каждого слова, — В отчётах написано, что тормоза автомобиля были неисправны. Но я не верю в этом.

— Уверен, что все это было подстроено.

— Кому это было выгодно, по‑твоему? — спрашивает он.

— Кому угодно.

Хоть я и чувствую ноющую боль в груди, когда думаю о ней, но произносить ее имя стало легче.

— Скажу честно, — вздыхает он, — Не думаю, что удастся что‑либо доказать. Но, может, мы хотя бы узнаем, кто это сделал.

— Это имеет смысл, — соглашаюсь я.

Да, наказать виновного не получится. Но, если я узнаю его имя, возможно, мне станет легче.

Когда мы наконец доели вдвоем мой несчастный ужин, я попрощался с Луисом, и мы разошлись.

На улице уже стемнело, и я решаю отложить свою поездку в дом Мики до завтра.

Когда я оказываюсь в кровати, то долго не могу уснуть. Глаза устало закрываются, но мысли не утихают, не позволяя провалиться в сон.

Наконец я не выдерживаю и, вскочив, сдергиваю все белье с кровати и бросаю его в корзину для грязного белья.

На следующий день я почему‑то просыпаюсь в приподнятом настроении.

Пока еду, представляю встречу с Микой. Но что, если ее вообще не будет там? Может, она сейчас занимается своими делами?

Захожу в дом без стука и замечаю Мику, сидящую за столиком у окна.

— Давно не виделись, — кидаю я ей.

— Привет.

Как бы я она ни старалась, дрожащий голос выдает ее волнение.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Да, а что?

— Ты какая то дерганая.

Я пристально смотрю на нее.

— Я всегда дерганая.

— Но сегодня как‑то слишком, — допытываю я.

— Просто день такой выдался, — отмахивается она.

— Расскажи.

— Но ты ведь пришел не за этим?

— Поговорим о той ситуации? — тихо спрашиваю я.

— Неважно, — отвечает она.

— Я не хотел тебя расстроить, — вполголоса говорю я.

— А чего ты хотел?

— Узнать тебя.

— Ты выбрал не лучший способ, — язвит она.

— Я увидел твою реакцию, — медленно говорю я.

— Издеваешься?

Она пытается освободить руку, но я только сильнее сжимаю ее, разворачивая Мику к себе лицом.

— Нет.

Ногтями свободной руки она впивается в мою ладонь, сжимающую ее плечо.

— Мне больно.

— Тогда отпусти, — простит она.

Морщась от боли, пытаюсь снять с себя футболку.

— Если ты думаешь, что так отвлекаешь меня от разговора, то ошибаешься.

— Вообще то ты меня ударила.

— Прости.

— Мика, — смотрю на нее.

— Что? — тихо спрашивает она.

— Почему ты злишься?

— Ты не можешь узнать меня, не позволяя мне узнать тебя.

Нервно закатив глаза, я взрываюсь.

— Я не хочу говорить о худшем периоде своей жизни.

Не стоило пускать ее в свою душу.

Устало вздыхаю, опустив голову. В воздухе повисло напряжение, но я чувствую, что меня сильнее и сильнее.

— Я устала. Я хочу спать.

Вижу по лицу, что Мика сердится. Ну, теперь не я один.

Мы даже не друзья. Но с первого дня нашего знакомства мы то и дело ругаемся.

Выключаю тусклый свет в комнате и снимаю джинсы. В темноте различаю Мику, снимающею с себя кофту.

— А ты всегда спишь в джинсах? — смеюсь я.

— Нет. Только когда сплю с парнями, о которых ничего не знаю.

— И как часто ты спишь с парнями? — ехидно спрашиваю я.

— Придурок.

Укутавшись в одеяло, она отворачивается. Я тяжело вздыхаю и ложусь рядом.

— Нет.

— Боже, — закатываю я глаза, — Не заставляй меня спать на кресле.

Молча двигаюсь ближе к ней. Носом утыкаясь в ее макушку. Я осторожно касаюсь ее талии, и меня мгновенно бросает в жар, но я пытаюсь не терять голову.

— Я все ещё злюсь, — говорит она.

— Я знаю.

Я глотаю комок в горле, чувствуя, как волна эмоций накатывается на меня.

— Прошу, выслушай меня, — говорю я, стараясь сделать голос мягким, но убедительным, — Я не хотел, чтобы так вышло. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Мы лежим так близко, что я чувствую ее дыхание на своей коже. Каждый мускул моего тела напрягся в ожидании ее ответа.

— Ты всегда так говоришь, — шепчет она, и я слышу, как дрожит ее голос, — Но слова ничего не меняют, если за ними не следуют поступки.

— Я знаю, — отвечаю я, наклоняясь ближе, пытаясь удержать ее внимание, — И готов доказать это. Пожалуйста, дай мне шанс, чтобы исправить все. Я сделаю все, что в моих силах.

— Мне нужно время, — тихо произносит она.

Ее слова словно холодный ветер пронизывают мое сердце, но я понимаю, что обязан их принять. Лучше время, чем окончательный разрыв.

— Я не уверена, что смогу просто так все забыть и простить.

— Я понимаю, — отвечаю, пытаясь не показывать, как сильно в душе разрывает боль, — Я подожду столько, сколько потребуется. Каждый день буду доказывать тебе, что готов меняться ради нас.

Она кивает, не глядя мне в глаза. Воцаряется тяжкое молчание, и я, не решаясь больше нарушать ее покой, отступаю назад. Но в глубине души я знаю, что это лишь часть пути к возрождению доверия.

Пищание будильника сверлит мой уставший мозг.

— Подъём, Мика, — шепчу я.

Она не реагирует сразу, и я нежно касаюсь её плеча. Мика сонно поворачивается ко мне, её глаза слегка прищурены, как будто защищаются от слишком яркого света, хотя шторы всё ещё закрыты, пряча утро за плотной тканью.

Легкий вздох сорвается с её губ, она пытается повернуться на другой бок, надеясь прихватить несколько дополнительных минут сна, но я знаю, что если сейчас не разбудить её окончательно, она проспит.

— Время идти в университет, — добавляю я чуть громче, делая голос более уверенным.

Мика наконец открывает глаза и садится, потирая руками лицо. Я наблюдаю, как она борется с сонливостью, её волосы спутаны и напоминают мне зимнюю метель. Со временем эта картина стала для меня привычной, но всё равно каждый раз вызывает тёплые чувства.

Она встаёт с кровати, и видно, насколько ей тяжело расставаться с уютом сна. Я выпускаю долгий вздох и иду к кухне, чтобы приготовить завтрак, оставляя её одну, чтобы она смогла прийти в себя.

Микаэла.

Встав с кровати, я все еще пытаюсь проснуться и переварить происходящее.

— В следующем месяца осеняя ярмарка, хочешь пойти? — спрашивает он.

— Нет.

— Кстати, сегодня, — он неловко улыбается, — У тебя начинается менструация.

Черт.

И тут я ощущаю, что там, внизу, и правда что‑то происходит.

Там я убеждаюсь, что произошло действительно то, о чем я подумала, и хочу провалиться сквозь землю.

— Все в порядке? Может, помочь? — осторожно спрашивает он.

— Помочь засунуть тампон? — я издаю истерический смешок.

— Ах, прости, я не хотел вмешиваться.

— Всё нормально, — я пытаюсь успокоиться, чувствуя, как напряжение постепенно уходит.

Приведя себя в порядок, я выхожу.

Заметив телефон Вильяма, я смотрю на экран и вижу странное сообщение от парня.

Взяв телефон в руки, я решаюсь открыть сообщения. Сердце начинает биться чуть быстрее. Экран светится мягким светом, и, наконец, я замечаю непрочитанные уведомления.

— Ты знаешь, что такое личное пространство? — слышу я над ухом.

— Мне казалось, мы уже стерли границы.

В ответ он лишь фыркает.

— Сукин сын.

— Что то случилось? — спрашиваю я.

— Нет, — вздыхает он, — Просто некоторые проблемы на работе.

Послушав его, я расслабляюсь, опершись затылком о стенку. Подношу чашку с горячим кофе ко рту, бодрящий запах ударяет мне в нос, и я ловлю себя на том, что пялюсь на Вильяма. Снова.

Запыхавшись, с опозданием врываюсь в кабинет и встречаю суровый взгляд.

Усевшись на свое место у окна, пытаюсь внимательно слушать речь преподавателя.

Когда невыносимо долгий учебный день заканчивается и я наконец оказываюсь дома, то решаю перекусить, пока жду Лилу и Тишу.

Обшариваю кухонные полки в поисках своих любимых мюсли, натыкаюсь на припрятанную Тиш бутылку виски в глубине шкафчика.

Решаю, что стоит отвезти эту бутылку Вильяму.

— Привет, — радостно произносит Тиш, — Как дела?

— Отлично, — говорю я вполне серьезно.

— Это радует.

Боже, и как ей удается всегда быть такой доброжелательной?

— Может хочешь кофе? — спрашиваю ее, я.

— Нет, я в порядке.

— Хорошо.

— Скоро будет фестиваль, — вспоминает Тиш, — Не хочешь ли пригласить своих родителей?

— Они не смогут, — вру я.

Да. Несмотря, на то что мы дружим три года. Я до сих пор не смогла сказать, что мои родители погибли.

Я выбегаю из гостиной и залетаю в ванную. Закрыв за собой дверь, я начинаю мерить шагами эту небольшую комнату, а слезы неудержимо стекают по моему лицу. Всхлипы вырываются их груди один за другим.

Опершись ладонями о раковину, я пытаюсь отдышаться и прийти в себя.

Я мало что помню из детства, которое провела с родителями. Но все воспоминания, что у меня есть, — счастливые, теплые. В них я чувствовала, что меня любят. Я никогда не сомневалась, что мои родители — хорошие люди.

Глядя на свое несчастное лицо в отражении, я невольно задумываюсь о том, что бы подумали родители обо мне.

Шумно выдохнув, я растираю лицо ладонями, чтобы прийти в себя и придать себе решимости.

Сейчас мне нужно заставить мысли в моей голове заткнуться и позволить себе отдохнуть. Сейчас мне нужно то, что может дать мне лишь один человек — Гарри.

— Нет, даже не думай об этом.

— Я предлагаю заплатить тебе.

— Нет, Мика, — на отрез отказывается он, — Когда я рассказал, что торгую наркотой. Это не означало, что я буду снабжать тебя ей.

Я чувствую, как злость закипает у меня в груди. Снова. Я и без того на взводе.

— Я не прошу тебя ни о чем сверхъестественном. Продай мне чертовы наркотики, это твоя работа, разве нет?

Гарри тяжело и шумно вздыхает, и я чувствую себя так, будто сморозила глупость.

— Нет.

— Какой же ты говнюк, Гарри, — язвлю я, — К моему счастью, ты не единственный кто занимается этим.

— Даже не думай об этом, — рычит он.

Впервые в жизни я решилась на такую унизительную глупость, как заглушить боль наркотиками, и даже в этом облажалась.

— Зачем тебе это? — спрашивает он, немного наклоняясь, чтобы вглядеться мне в лицо.

— А ты сам как думаешь, зачем люди употребляют всякое дерьмо? — огрызаюсь я.

Он молчит, некоторое время всматриваясь в меня так, как будто старается увидеть что-то, скрытое под поверхностью. Его взгляд, одновременно строгий и сочувствующий, кажется, проникает прямо внутрь моей души.

Я чувствую, как дрожь пробегает по моим рукам, и отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ним взглядом.

— Ты думаешь, что это поможет убежать от реальности, — наконец говорит он.

Его голос звучит мягко, даже немного печально.

— Но правда в том, что никто не может убежать от себя. Время идет, дерьмо остаётся.

— Ты ничего не понимаешь, — мрачно отвечаю я, хотя внутри меня что-то дрогнуло.

Его слова резонируют в голове, вызывая воспоминания о всех тех ночах, когда я пыталась подавить боль, заблудившись в дыме и алкоголе.

— Ты же не знаешь, через что мне пришлось пройти.

— Может и не знаю, — соглашается он, подаваясь вперёд и кладя руку мне на плечо, — Но я знаю одно, никому не поздно начать сначала. Признать свои ошибки, отпустить своё прошлое и сделать шаг вперёд.

— Легко говорить, — шепчу я, ощущая, как голос предательски дрожит, — Но как начать сначала, когда старые ошибки преследуют на каждом шагу? Как отбросить тяжесть, которая давит на душу так долго?

Его рука сжимает мое плечо чуть крепче, вселяя в меня непроизвольно уверенность. Он знает, через что я прохожу, хотя бы в общих чертах, и его слова содержат не просто утешение, а реальную силу.

— Путь не будет лёгким, — признаёт он, не отпуская меня, — Но каждый шаг, даже самый маленький, имеет значение.

Я чувствую, как в груди постепенно разгорается нечто, напоминающее надежду. Вглядываясь в его глаза, я понимаю, что он действительно верит в мои силы, и, возможно, впервые за долгое время, начинаю верить в них сама.

— А если я не смогу? — тихо спрашиваю я, глядя в свои трясущиеся руки.

Сомнения и страхи, которые годами копились во мне, не дают мне дышать.

— Что если я совершу те же ошибки и на этот раз?

Он тихо вздыхает, словно прочитывая мельчайшие нюансы моего состояния.

— Ошибки это часть нашего пути, — произносит он с уверенностью, — Они делают нас сильнее, если мы учимся на них.

Его оптимизм кажется мне одновременно наивным и поддерживающим. Я все ещё сопротивляюсь, но где-то в глубине души маленькая искра надежды начинает разгораться.

Возможно, он прав. Возможно, действительно существует выход из этого бесконечного круговорота боли и потерь.

Он наклоняется чуть ближе, его рука все еще покоится на моем плече, крепкое, но ненавязчивое прикосновение, что-то такое нужное сейчас.

Я чувствую его физическое присутствие, будто оно способно удержать меня от падения в пропасть моих собственных сомнений. В этом моменте рождается тишина — тишина, наполненная его верой в меня, в мои способности справиться с трудностями.

— Ты не одна, — говорит он, чуть сильнее сжимая мое плечо.

Вильям.

На мой телефон пришло странное сообщение.

Гарри: Забери Мику, она сейчас в тебе нуждается.

Не знаю кто это, но я сразу же собрался и поехал на назначенное место.

Когда я подъехал к указанному адресу, сердце колотилось от волнения и тревоги. Это был заброшенный паркинг, где лишь редкие фонари мерцали в темноте.

Я вышел из машины, обреченно осматриваясь вокруг. Пустота и тишина давили на уши, но напряжение заставляло двигаться дальше.

— Ты пришёл, — пробормотал парень.

— Кто ты? Почему она здесь? — спросил я, ощущая, как за спиной нарастает тревога.

— Ты единственный, кто может ей помочь.

С каждой минутой я понимал все больше: это сообщение было не случайным. Жизнь Мики могла зависеть от того, что произойдёт сейчас.

Посмотрев за спину парня, я увидел Мику, что лежала на каком то грязном диване.

— Что ты с ней сделал? — шипел я.

— Чувак, — стал отходить он, — Я ничего не делал с ней. Она сама пришла ко мне.

Я прищурился, пытаясь разобрать его слова. Мика, такая невзрачная и такая беспомощная, как она могла оказаться здесь? В голове крутились мысли, и каждая из них поджигала меня изнутри.

— Она была в порядке, когда ушла, — прорычал я, не отрывая взгляда от его лицемерной рожи, — Ты держал её здесь против её воли?

Парень продолжал отходить, но страх в его глазах выдавал его. С каждой секундой я чувствовал, как моя ярость растет.

Я подошел ближе, готовый разрядить свои эмоции. Этот грязный диван, эта комната, полная тени и лжи, не могла стать приютом для человека, которого я знал.

— Серьёзно, брат, — произнес он тихо, — Я ничего не мог сделать.

Сердце моё замерло. Я повернулся к дивану. Мика медленно открыла глаза. Непонимание. Ощущение, что она застряла между двумя мирами.

Я протянул руку, и в этот миг понял, что должен сделать выбор. Спасать её или погрузиться в лобовое столкновение с этим человеком.

— Что ты здесь забыла? — спрашиваю я, — Почему ты здесь?

— Так надо, — с красными глазами, отвечает она, — Скажи, пусть он даст то что мне надо.

— О чем она? — уже обращаюсь я к парню.

— Понятия не имею о чем она, — отнекиваться он.

— Скажи пусть он даст еще, — просила Мика.

— Я не могу ей помочь, — произнес парень, его голос звучал тихо и неуверенно, — Это не в моих силах.

Мика опустила голову и сжала кулаки, будто пытаясь удержать что-то важное внутри. Я видел, что она борется с эмоциями, но в её глазах не было злости. Было лишь смятение и страх.

— Ты не понимаешь, — тихо сказала она, — Это может быть единственный шанс. Я не прошу много, только…

— Но что именно? — перебил я, ощущая, как напряжение растёт, — Что он должен дать?

Она посмотрела на меня с вызывающим отчаянием, будто искала поддержки в моих глазах.

— Надежду, — прошептала она. — Надежду на лучшее, хоть что-то в этом безумном мире.

Парень отводил взгляд, словно не желая слышать её слова.

— Что черт возьми здесь происходит? — срываюсь я, — Какая нахуй надежда?

— Наркотики, — шепчет она, — Пусть он даст мне их.

Я чувствую, как в груди кислота бурлит, а слова, как пузырьки, стремятся вырваться наружу.

— Ты не понимаешь, что происходит вокруг? — кричу я, глядя ей в глаза, в которых блеск наркотиков уже затмевал реальность.

Она только слегка усмехается, и в этот момент я осознаю — её мир давно прожжен темными тенями, от которых не скрыться.

— Как ты можешь на это смотреть? — спрашиваю я, не в силах сдержать гнев и разочарование.

Но вместо ответа её взгляд уходит в сторону, словно она ищет выход из этой безумной игры.

— Для кого-то это единственный способ выжить, — шепчет она, и я чувствую, как внезапная волна понимания накрывает меня с головой.

Я никогда не проходил через её ад, не знал, каково это — бороться с цепями.

Словно находя силы в этих темных словах, я делаю шаг к ней.

— Может, именно поэтому нам нужно выбраться отсюда, — заявляю я, хотя надежда, кажется, тает.

В ее глазах появляется искорка.

Не в силах бороться с ней. Я поднимаю ее на руки и несу в машину.

Уложив ее на заднее сиденье, я беру с багажника биту и возвращаюсь обратно.

— Ты сукин сын, — злюсь я.

Я медленно приближаюсь к нему, чувствуя, как нарастает ярость в груди. В моих руках затаилась сила, в каждом вздохе шипит ненависть.

Он оборачивается, глаза полны осознания того, что его время истекает. Каждый шаг, который я делаю, приближает меня к моменту расплаты.

— Ты думал, что сможешь уйти безнаказанно? — произношу я, словно это заклинание, которое освобождает меня от цепей, нагрянувших со стороны его предательства.

Бита сверкает на солнце, как меч справедливости, и я почувствую, как внутри меня бушует шторм, готовый разразиться.

Я останавливаюсь на мгновение, позволяя ярости поглотить себя, как пламя поглощает сухую траву.

Он делает шаг назад, но я чувствую, как волнение наполняет воздух, словно перед бурей. В его глазах я читаю страх, и это придаёт мне силы.

В этот момент мир вокруг нас словно замирает. Только звук моего сердца остается в унисон с движением. С каждой секундой, каждый вздох заставляет меня осознать: это не просто месть, это искупление.

Я поднимаю биту, и в её холодной металлической поверхности отражается солнечный свет.

— Пришло время узнать, что значит страдать, — шепчу я, и с этими словами бросаюсь вперёд.

Время больше не имеет значения. Я готов покончить с тенью, которую он оставил в своей жестокой игре. Пусть этот миг станет началом моего освобождения.

Размахнувшись битой, я бью по его ногам. Он падает на колени, прося о пощаде. Его лицо побледнело, в глазах был страх, который я никогда не видел прежде. Но такая жизнь требует жертв, и сейчас я стоял над ним, решая, что делать дальше.

В голове мелькали образы — крики, боль и унижение. Мы оба знали, что он вышел за пределы дозволенного, и теперь расплачивался за свои поступки. Я хотел, чтобы он понял: мир не прощает слабости. Он молил о mercy, но эти слова вызывали во мне лишь холодный смех.

Тишина вокруг нас казалась гнетущей. Я подождал, раскатывая биту в руках.

— Почему ты это сделал? — спросил я, глядя ему в лицо.

Он замер, его глаза искали понять, как и когда всё пошло не так. В этот момент между нами пробежала искра — понимание, что здесь нет шанса на искупление.

Я поднял биту и обратил внимание на звуки ночи. В этот момент я решил, что пощада — это не то, что я могу дать. И бросив последний взгляд на его искреннее раскаяние, я развернулся и ушел.

Микаэла.

Открыв глаза, я не понимала что делаю в доме Вильяма.

Я помню лишь то, как пришла к Гарри за дозой наркотиков и он долго не соглашался дать мне ее. Но спустя час уговоров он согласился. А дальше я не помню ничего.

Встав с кровати я осмотрелась и заметила очень интересное фото. На этом фото была изображена маленькая девочка и мальчик. Они выглядели очень счастливо.

Откуда эта фотография? Почему она висит на стене в доме Вильяма? Я почувствовала, как комок в горле мешает мне дышать, и в голове замелькали смутные воспоминания о моем собственном детстве.

Образ мельчал, как если бы душа пыталась вырваться из плена забытых лет. Я вспомнила, как когда-то смеялась, как играла на улице, не зная, что такое страх или одиночество. Все это осталось в прошлом.

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей. Нужно понять, что происходит, и выбраться отсюда.

Внезапно я услышала шаги. Сердце вновь забилось в пропущенном ритме. Я бросила последний взгляд на фото, чувствую, что оно таит в себе что-то большее. Что-то, что может стать ключом к моему пониманию и, возможно, даже к спасению.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Вильям, зайдя в комнату.

— Уже лучше, спасибо, — ответила я, — Кто эти дети на фото?

— Это моя подруга детства, — шепотом сказал он, — Микаэла. Она погибла.

После его слов, земля из под ног в миг ушла. Микаэла? Вильям? Не может быть. Это он. Он тот самый Вильям. И он думает, что я умерла.

Я присела на край кровати, чтобы осознать все, что он только что сказал.

Микаэла погибла.

Эти слова звучали как приговор.

Я долго искала Вильяма, надеялась, что однажды мы снова встретимся и разберемся в том, что произошло.

— Вильям, — выдохнула я, с трудом проглотив комок в горле, — Мне жаль.

Как бы я не хотела ему сказать, что я жива. Я не могла. Не могла взять и все ему рассказать.

Он бросил меня много лет назад. Оставил одну.

Я старалась жить дальше, строить свою жизнь заново, но тень его образа всегда оставалась в моем сердце. Каждый раз, когда я сталкивалась с чем-то красивым или значимым, вспоминала, как делила с ним эти мгновения. Я не могла просто забыть, даже если бы этого хотела.

Всё это время я надеялась, что он когда-нибудь поймёт, какой пустой и холодной стала бы моя жизнь без него. Но теперь, когда я смотрела на свои достижения, на то, как я научилась быть сильной, мне стало ясно, что, возможно, не только он оставил меня.

— Почему ты вчера была в том ужасном месте? — спрашивал он.

— Я просто заблудилась, — отнекивалась я.

— Мика, — его голос стал грубее, — Я знаю правду.

— Так надо было, — опустив глаза вниз, сказала я, — Ты не понимаешь.

— Это ты черт возьми нихуя не понимаешь, — уже кричал он, — Ты хоть головой думаешь иногда?

— Нет, не понимаю, — тихо прошептала я, стараясь сдержать слезы, — Не понимаю, зачем мне это нужно.

Он шагнул ближе, гнев уже утих, уступив место недоумению. В его глазах читалось беспокойство, которое я когда-то не замечала.

— Мика, я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Ты не можешь меня контролировать, — сказала я, но резко осеклась.

В воздухе повисло напряжение, тяжелое и едкое. Мы оба знали, что наши жизни переплетены, и любая ошибка могла стать причиной невосполнимых потерь.

— Давай попробуем понять друг друга, — наконец произнес он, сгладив гнев в голосе, — Я просто хочу, чтобы ты осталась рядом, чтобы мы могли пройти это вместе.

Я кивнула, понимая, что нам всё еще есть что терять.

— Хорошо, — тихо произнесла я, стараясь собрать мысли в кучу.

Он шагнул назад, словно я произнесла заклинание, способное разрушить привычный порядок. В его глазах мелькнула искра непонимания, но я знала, что за этим скрывается гораздо больше — желание быть на одной волне, даже когда буря разлучает нас.

— Я не прошу тебя отказываться от себя, — сказал он, и его голос стал мягче, — Я просто хочу, чтобы ты осталась целой и невредимой. Это важно для меня.

Мы оба замерли, осознавая, что искренние слова уже проложили мост через нашу пропасть. Волнение сменялось надеждой, и я почувствовала, что между нами снова начинается понимание, хоть и хрупкое.

— Я не хочу, ещё и тебя потерять.

— Не потеряешь, — с надеждой в голосе, сказала я.

— Вильям, — неожиданно появился Луис, — Надо поговорить.

— Луис, давай немного позже? — произнес Вильям.

— Нет, это важно, — настаивал Луис, не обращая внимания на его просьбу.

Он подошел ближе, его лицо стало серьезным.

Вильям сжался, его рука отошла от моего плеча. Я почувствовала, как тишина вокруг нас стала давящей, а воздух наполнился предчувствием беды.

— Что именно ты узнал? — спросил Вильям, заставляя себя смотреть в глаза Луиса.

— Выйдем?

— Подожди меня здесь, я скоро вернусь, — обратился ко мне уже Вильям.

Я лишь кивнула и они вышли из комнаты.

Не удержавшись, я тихо приоткрыла дверь и стала слушать, что хотел сказать Луис.

— Мы нашли убийцу Микаэля, — тревожно говорил он.

— Где он? — спрашивал Вильям, — Я должен его увидеть.

— Это проблема, — замешкался Луис, — Он мёртв.

— Как это возможно? — голос Вильяма дрожал от гнева и разочарования, — Мы долго искали его, а он всё это время был мёртв? Кто его убил?

Луис закрывал глаза, словно искал в своем сознании ответ, который мог бы успокоить друга.

— Это были случайные обстоятельства, — произнёс он.

Я напряглась, внимая их разговору.

Убийцу? Все это время он искал того, кто якобы убил меня? Эта мысль не давала покоя.

Я сидел на краю кровати, терзая свои руки, пытаясь понять, как в моей жизни могла появиться эта тень. Но если убийца действительно существует, значит ли это, что мои родители не случайно погибли? Ответы, которые я искал, были запрятаны в темных уголках прошлого, о которых мне не рассказывали.

Я вспомнил их лица — радостные, полные надежд. Их смех звучал в голове как эхо будильника. Всё это время я жил с ощущением, что их смерть была лишь непредсказуемым несчастным случаем. Но теперь, с каждой секундой, эта иллюзия рассыпалась, открывая новые, более зловещие возможности. Что если они знали что-то такое, что могло привести к их гибели? Неужели я просто игрушка в чужой игре?

Собравшись с мыслями, я приняла решение, что мне нужно встретиться с дядей и узнать обо всем.

— Все хорошо? — спросил Вильям, зайдя в комнату.

— Да все в порядке, — ответила я, — Мне нужно отъехать.

— Куда? — обеспокоенно спросил он, — Опять на ту заброшу?

— Нет, — отнекивалась я, — Мне нужно встретиться с дядей.

— Тебе подвезти?

— Нет, я доберусь сама.

— Зачем тебе встречаться с дядей? — продолжал витать в воздухе его вопрос, словно искра неудовлетворенности.

Я понимала, что он беспокоится, но ситуация требовала конфиденциальности.

— Это личное, — произнесла я, стараясь избежать его взглядов, которые казались проникающими.

Вильям всегда был слишком внимателен к деталям, и мне не хотелось делиться своим беспокойством.

Дядя, с которым я собиралась встретиться, никогда не был надежной фигурой, но сейчас он был единственным, кому я могла довериться.

— Ты знаешь, что я всегда рядом, если тебе что-то нужно, — сказал он, его голос стал мягче.

Я почувствовала неожиданное тепло в его словах, но мне не хотелось нагружать его своими проблемами.

— Я знаю, — ответила я тихо, — Но это я должна решить сама. Иногда нужно просто взять на себя ответственность за свои решения.

Я выглянула в окно, не в силах игнорировать нарастающее волнение. В глубине души я понимала, что, возможно, делаю ошибку, но сейчас это было единственным верным шагом.

Вильям.

После того как Мика уехала, я спустился вниз к друзьям.

— Что думаешь делать? — спросил Демьян.

— А есть варианты? — обратился я к нему, — Убийцы мертв.

— Разве это не то чего ты хотел? — вникся в разговор Луис.

— Да, — наливая кофе, сказал я, — И я думал, это принесет мне радость. Но нет, ее это не вернёт.

Мне казалось, что всё зашел в тупик. Время, которое я провел в одиночестве после смерти Микаэлы, подвело меня к абсурдному осознанию: месть не лечит. Я глядел в окно, где осенний ветер тряс кусты, и мне стало ясно, что слезы, пролившиеся из-за ее утраты, не иссякнут, даже если мой враг больше не дышит.

— Я думал, что смогу закрыть эту главу, — произнес я, вернувшись к разговорам с друзьями, — Но, похоже, она навсегда останется со мной.

Демьян поднял взгляд от своего телефона.

— Понимаешь, иногда нам нужно не месть, а прощение.

— Ты о чем? — я недоверчиво усмехнулся, — Умиротворение после всего? Это звучит как очередная банальность.

Луис вдруг встал, встряхнув головой, словно отгоняя плохие мысли.

— Может, мы просто должны отпустить и начать заново. Никто не говорит, что это легко, но, похоже, именно этого ты и хочешь новых горизонтов.

Я задумался над словами Луиса. Отпустить? Это казалось невозможным. Каждый день память о Микаэле возвращалась, словно тень, которая следовала за мной на каждом шагу.

Я снова посмотрел в окно и увидел, как листья, подобно моим эмоциям, кружились в танце осеннего ветра. Было что-то в этом процессе, что напоминало мне о необходимости двигаться вперед, даже если сердце сопротивлялось.

— Но как я могу простить? — произнес я, искренне теряясь в своих мыслях, — Они отняли у меня самое ценное.

Демьян, который большую часть дня молчал, наконец заговорил.

— Мы не можем изменить то, что случилось, но можем выбрать, как жить дальше.

Я медленно кивнул, понимая, что разгадка не в мести, а в принятии. Пусть рана еще не зажила, но в каждом дне, который я проводил с друзьями, я начинал чувствовать ту искорку надежды.

Жизнь продолжается, и, возможно, вместе с ней и возможность возрождения.

— Но что, на счет Мики? — спросил Луис, — Что ты чувствуешь к ней?

— Не знаю, — тихо произнёс я, — Мики как будто знает, что я испытываю. Она не задает слишком много вопросов, просто сейчас она со мной, и этого хватает.

Луис кивнул, его взгляд был сосредоточен на бескрайнем горизонте, который постепенно погружался в тени вечернего света.

— Ты не думаешь, что это просто временное увлечение? — спросил он с легкой иронией в голосе, — В такие моменты сложно определить, что на самом деле важно.

— Может быть, — ответил я, — Но даже если это так, я всё равно хочу быть с ней. Пусть на мгновение, пусть хоть на секунду, я чувствую, что не одинок.

Телефон в кармане завибрировал, достав его, я увидел на дисплее имя Уолтер.

— Да, — ответил я.

— Нам нужно встретиться, — требовал Уолтор, — Я знаю, что ты нашел убийцу.

— Хорошо, — ответил я, — Через два часа буду.

Через два часа я вышел на улицу, ощутив холодное дыхание вечернего ветра. Улица была практически пустой, только редкие прохожие спешили по своим делам.

Когда я вошел, в помещении стояла странная атмосфера. Уолтер сидел в углу, сдвинув стул к стене, будто опасался, что кто-то может его подслушать. Я сел напротив него и посмотрел в его глаза — они были полны решимости и страха одновременно.

— Ты пришел.

— Да.

— Ты нашёл убийцу? — спросил он.

— Да, но он мёртв.

— Я знаю, — ответил он, — Но это не важно. Я должен тебе сказать правду.

— Какую?

— Только пойми меня правильно, — просил он, — Мы должны были так сделать.

— Кто вы? — не понимал я.

— Я и Микаэла, — тихо сказал он, — Она жива.

— Но как? — воскликнул я, не веря своим ушам.

Уолтер отвел взгляд, и в его глазах промелькнула искорка сомнения.

— Это не то, что ты думаешь. Всё было спланировано, чтобы запутать. Мы сделали это ради неё.

Я нахмурился, пытаясь осмыслить его слова.

— Почему вы не пришли ко мне раньше?

— Мы ждали момента, когда всё утихнет, — продолжал он, — Когда никто не будет искать. Она скрывается от тех, кто хочет отомстить.

Сердце заколотилось быстрее, в голове роились мысли. Бросая взгляд на двери, я ощутил, как холод вечернего ветра проникает внутрь.

— Где она? — наконец спросил я, не удержавшись.

— Здесь, в Чикаго, — сказал Уолтер.

— Я должен увидеть ее.

— Все не так просто, — говорил Уолтор, — Она не хочет, чтобы вы виделись.

— Но почему?

— Потому что она боится, — ответил Уолтор, уклоняясь от прямого взгляда, — Боится, что всё изменится, если вы встретитесь. Она думает, что это только усугубит ситуацию.

— Я просто хочу поговорить с ней, объяснить. Мы не можем просто оставить всё так, как есть.

— Возможно, ты прав, — Уолтор вздохнул, сложив руки на груди, — Но иногда любовь требует жертв. Она переживает, что твои слова могут всколыхнуть чувства, которые она заперла глубоко внутри. Она не готова снова открыться.

Я посмотрел в окно, наблюдая за дождём, стекающим по стеклу. Тишина наполнила пространство между нами.

Я понимал, что Уолтор говорит правду, но внутри меня продолжали бушевать эмоции, требуя действий. Я должен увидеть её, иначе не смогу ни спать, ни есть.

— Ты не понимаешь, — произнёс я, всё ещё не отводя взгляда от дождя. — Это не просто разговор.

Уолтор задумался, приподняв бровь.

— Иногда лучшее, что ты можешь сделать, это отступить. Дай ей время. Принудить человека к разговору значит лишь усугубить боль.

— Но так будет только хуже, — воскликнул я, поворачиваясь к нему, — Я не могу жить, зная, что она страдает, не зная, что я всё ещё здесь, что я всё ещё готов бороться за неё.

— Я понимаю, — сказал он тихо, — Но может быть, лучше оставить её немного в покое, чтобы она смогла понять, что действительно хочет. Иногда именно тишина даёт возможность осмыслить всё заново.

— Но как долго? — спросил я, чувствуя, как сердце стучит в груди.

Уолтор взглянул на меня с пониманием, его глаза полны мудрости.

— Каждое действие требует времени, даже если оно исходит от кого-то, кого ты любишь.

Я опять взглянул в дождь, мечтая о том, как было раньше.

— Знаешь, как трудно быть в ожидании, когда в сердце всё ещё горит надежда.

Я прислонился к холодному стеклу, попытавшись отогнать мерзкие мысли.

— Но как долго мы можем ждать? — прошептал я в воздух, будто этот вопрос сам по себе мог что-то изменить.

Уолтор молчал, и я понимал, что ни один из нас не сможет дать ответ. Непонимание между нами словно повисло в воздухе, создавая ещё более густую тишину.

— Может быть, — продолжил он, — Это молчание служит своего рода испытанием. Испытанием для тебя, чтобы ты научился быть сильным и независимым, даже когда все вокруг кажется неясным.

Я всмотрелся в серые капли дождя, осознавая, что иногда нужно просто быть рядом, даже когда слова кажутся излишними.

— Ты прав, — наконец произнес я. — Я просто не знаю, как найти равновесие между надеждой и страхом. Мне нужно время, чтобы научиться этому искусству ожидания.

Уолтор кивнул, его мудрые слова напоминали мне, что любовь — это не всегда пожар, иногда это просто тихий, но стойкий огонь, который продолжает гореть в темноте.

Микаэла.

Приехав на окрайню города, меня встретил дядя.

— Что то случилось?

— Нет, — ответила я, — Просто хотела увидеть тебя.

— Не ври мне, — пригрозил он мне, — Я вижу, что ты хитришь.

— Да ты прав, — согласилась я, — Я узнала, что мои родители не просто так погибли.

— Знаю, — тихо сказал Уолтор, — И ты это знаешь. Но прошло два года и я думал, что их уже невозможно найти.

— Я встретила Вильяма, — сказала я, — Он нашёл убийцу. Но он мертв.

— Вильям знает, что ты жива?

— Нет, — сказала я, — Я не хочу, чтоб он это знал.

— Почему? — спросил дядя, нахмурившись, — Ты должна ему сказать.

— Я не могу, — произнесла я, чувствуя, как холодок пробежал по спине.

Уолтор закрыл глаза на мгновение, пытаясь осознать масштаб происходящего. Время не лечит, оно лишь прячет раны под слоем пыли.

— Ты до сих пор боишься, — наконец сказал он, — Но не можешь оставаться в тени вечно.

Я вздохнула и посмотрела в глаза дяди. Я знала, что он прав.

— Не сейчас, — вздохнула я, — Я не могу сказать, что жива. Не могу с ним встретиться, как Микаэла.

— Но ты должна, — настойчиво сказал он, взглянув на меня с той решимостью, которая когда-то завоевала мое сердце, — Мы все переживаем свои потери по-разному.

Я отрицательно покачала головой, внутренне противясь его словам.

— Ты не понимаешь, — прошептала я, страх сжимал мое сердце. — Я потеряла не только его, я потеряла часть себя. Как я смогу забыть эту тишину, этот холод, что застыли в нашем доме?

— Выбор за тобой. Но помни, что иногда встреча с прошлым может дать тебе силы. Ты не одна, — он тихо положил руку на моё плечо, и я почувствовала тепло, словно это было прикосновение надежды.

— Понимаю. Но он сам оставил меня. Сам бросил на несколько лет.

— Может у него были на то причины?

— Причины? — снисходительно усмехнулась я, — Он мог бы позвонить, написать. Но нет, он просто исчез, как будто и не существовал никогда.

— Ты права, — ответил дядя, уставившись в окно, — Но, возможно, он думал, что так будет лучше для всех. Иногда люди уходят, чтобы защитить других. Это не всегда эгоизм.

— Защитить? Защитить от чего? От своих собственных проблем? Он оставил меня один наедине с вопросами и сомнениями, тянущими за собой целую череду страданий. Если он действительно заботился, то не поступил бы так.

— Ведь иногда люди учатся на своих ошибках.

Я покачала головой.

Взяв свой телефон в руки, я написала ему сообщение.

Микаэла: Нам нужен встретиться. В девять вечера жду тебя в парке.

Сердце забилось быстрее, когда я нажала кнопку отправки. Время тянулось медленно, как будто каждый момент стал бесконечностью.

К девяти вечера я подошла к парку, осмотревшись. Листья шуршали под легким ветром, и вечернее небо переливалось оттенками розового и золотого.

Я села на скамейку, стараясь успокоить свои мысли. Мысли о том, что сказать, как начать наш разговор, принимали разные формы. Это было похоже на ожидание встречи со старым другом, но в то же время — как встреча с человеком, который может изменить всё.

Как только я увидела его силует на фоне фонарей, все сомнения улетучились.

— К чему такая срочность? — спросил Вильям, — И почему в парке?

— Нам надо поговорить.

— О чем? — сказал он, — Это не могло подождать до завтра?

— Нет, — настойчиво сказала я, — Нам надо расстаться.

— Ты серьезно? — его голос дрожал от недоумения и, возможно, испуга.

Вильям отступил на шаг, словно физически пытаясь дистанцироваться от слов, которые повисли в воздухе. Я увидела в его взгляде ту самую искру, которая когда-то привела нас вместе, но теперь она заметно угасала.

— Да, я серьезно. Я долго думала об этом, — ответила я, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Парк вокруг нас успокаивал: тихий шёпот деревьев и шумальноки, утопая в сумерках. Казалось, что природа знала о нашем решении, предостерегая нас своим спокойствием.

— Почему сейчас? Почему именно здесь? — его вопросы звучали, как будто каждое слово было тяжело выдавлением из груди.

Я вздохнула, собирая мысли, которые беспокойно метались словно птицы в клетке.

— Здесь тишина. Здесь меньше людей. Я не могла бы сказать это на людях, — прошептала я, и в этот момент мы оба поняли, что этот разговор был неизбежен, несмотря на всю боль, которую он приносил.

— Ты действительно уверена в этом? — его голос звучал теперь тихо, но в нём оставалась горечь.

Я ощутила, как лёд между нами становится всё тоньше, а вскоре может и вовсе исчезнуть.

— Я понимаю, что это сложно, — произнесла я, стараясь не выдать своих эмоций, — Но я пришла к выводу, что мы оба заслуживаем большего, чем просто тянуть этот груз.

Вильям закрыл глаза на мгновение, его губы дрогнули, но он не произнёс ни слова. Ветер играючи трепал листья, как будто подыгрывая нашей печали. Я взглянула на него, и, увидев искренность его страха, поняла: он тоже знает, что между нами уже не так, как прежде.

— Что будет дальше? — наконец спросил он, и в его голосе проскользнула надежда, стремящаяся пробиться сквозь трещины.

— Я не знаю, — ответила я, — Но я верю, что это поможет нам обоим найти свой путь. Каждый из нас должен быть счастлив, даже если счастье находится в стороне друг от друга.

— Ты действительно веришь в это? — его слова звучали как ледяной ветер.

Я увидела в его глазах смесь боязни и надежды, словно он искал в моей реакции ответ на вопрос, который сам себе задавал слишком долго.

— Я хочу верить, — ответила я, сердце сжималось от горечи и утраты, — Мы не можем идти по жизни, притворяясь, что всё в порядке, когда на самом деле это не так.

Он снова закрыл глаза, как будто искал утешение в темноте. Я знала, что его внутренние демоны не отпустят его легко. Впервые я ощутила, как между нами действительно образуется пропасть, и каждый шаг, который мы сделали ранее, только углублял это расстояние.

— Возможно, нам нужно время, чтобы понять, чего мы действительно хотим, — произнёс он наконец, и в наших голосах звучало обоюдное принятие неизбежного.

Мы стояли на краю новой жизни, где каждый шаг в неизвестность казался одновременно пугающим и освобождающим.

— Но как мы можем быть уверены, что время поможет? — спросила я, не отрывая взгляда от его лица, ища там хоть каплю уверенности.

В его глазах не было ответов, только тёмные глубины, в которых витали прошлые ошибки и несбывшиеся мечты.

— Я не знаю, — признался он тихо, голос его дрожал.

Вильям.

После встречи с Уолтором, я был в шоке. Как такое возможно? Я целых два года искал убийцу Микаэлы. А она все это время была рядом.

Уолтор, этот загадочный человек, которого я считал союзником, оказался ключом к раскрытию всей этой тайны. Как он мог так долго скрывать правду?

Я вспомнил моменты, когда она была рядом, когда смеялась, делилась своими мыслями о жизни.

Я ощутил холодок пробегающий по спине, когда все факты начали складываться в одну цепь. Все эти дни, когда я искал следы, когда днём и ночью изучал улики, она была где то рядом.

Вопросы неслись в моей голове, словно вихрь. Как мне с этим жить? В прошедшие два года я погрузился в мрак, и, кажется, тьма вновь захлестнула меня.

— Что то случилось? — спросил Демьян, как только я вошел в дом.

— Да. Микаэла жива.

— Что? — вмешался Луис, — Как это возможно?

— Ты не ослышался, — ответила я, стараясь успокоить свои нервы.

Демьян опустил глаза, как будто под тяжестью тяжёлых мыслей. Луис продолжал изучать меня, его лицо выражало смесь недоверия и растерянности.

— Ты уверен?

— Я сам не верю, но я встречался с Уолтором, — сказал я.

Внутри меня колотилось сердце, и я не могла логически объяснить, как это произошло.

Луис, переведя взгляд на Демьяна, шепотом произнес.

— Если она действительно жива, нам нужно понять, что случилось.

— Вы виделись?

— Нет. Уолтор сказал, что она не хочет видеться.

— Но почему? — спросил Демьян.

— Возможно, она просто переживает трудные времена. Знаешь, она всегда была довольно закрытой, — ответил я, — Ей нужно время, чтобы разобраться в себе.

— Неужели ты думаешь, что нам стоит оставить всё как есть? — произнёс Демьян, и в его голосе появилась смесь надежды и беспокойства. — Я хочу помочь ей, если она действительно нуждается в этом.

На мой телефон пришло сообщение от Мики. Она просила встретиться и я согласился. Я не понимал, почему именно в парке.

— Мне нужно идти, — кинул я друзьям.

Влажный воздух парка был напоён ароматом зелени и цветущих деревьев. Я подошёл к скамейке, где Мика уже ждала, её лицо освещалось лёгкой улыбкой, но в глазах читалось что-то большее, чем просто радость.

— Я хотела с тобой поговорить, — начала она, избегая взгляда.

Я почувствовал щемящее ощущение в груди, как будто это была не просто беседа, а предостережение. Мы прогуливались по аллее, и с каждой минутой обстановка становилась всё более напряжённой.

— Нам нужно расстаться, — наконец произнесла она, и я замер, зная, что эти слова могут изменить всё.

Она остановилась и обернулась ко мне, глаза её заблестели от волнения.

Её голос дрожал, и я начинал видеть её уязвимость. Внутри меня разразилась буря эмоций: страх, печаль и смятение. Я знал, что она права, но не готов был принимать это.

— Мы можем попробовать всё исправить, — сказал я, словно это могло изменить резкое направление нашей судьбы.

Мика покачала головой.

— Иногда любви не достаточно, чтобы держать нас вместе. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И это требует смелости, — её слова были как холодный дождь в ясный день, оставляя за собой только пустоту и недоумение.

Я почувствовал, как мой мир рушится, и каждое ее слово вонзалось в сердце, как острое лезвие.

— Но я не хочу быть счастлив без тебя, — вырвалось у меня.

Я искал зацепки, надежды, но они ускользали, как песок сквозь пальцы.

— Иногда нужно отпустить, — тихо произнесла она, словно пыталась собрать свои мысли, разбросанные по траве.

Я видел, как ее глаза блестят от слёз, и это было хуже любого шторма. Я хотел протянуть руку и остановить ее, но понимал, что за такое стремление может скрываться только эгоизм.

— Я не знаю, как жить без тебя, — сказал я, и в этих простых словах скрывался мой страх.

Мика прикрыла лицо руками, и ее плечи задрожали, как от невидимого удара. В тот момент я понял, что наш роман был не только о любви, но и о понимании, о том, как мы учились друг у друга, даже в самые трудные времена.

— Пусть будет так, как должно быть, — наконец, пробормотала она, и я увидел в ее глазах решимость, которая забрала с собой всю надежду, что могла бы остаться.

Воспоминания о наших счастливых моментах внезапно стали мне тяготить. Я искал в них ответы, но находил лишь отражение собственного замешательства.

Теперь мне оставалось только собирать осколки своей жизни, пытаясь понять, где я допустил ошибку. Возможно, это была моя излишняя самоуверенность или же нежелание слушать.

Она так долго оставалась рядом, но в какой-то момент поняла, что наше счастье лишь иллюзия. И теперь мне предстояло смириться с тем, что её решение, хоть и болезненное, было для неё необходимым.

Это второй раз, когда мне приходится отпустить любимого человека. Первый раз я испугался своих чувств и сбежал, тем самым потеряв Микаэлу.

Сейчас же, я вновь допускаю ошибку и отпускаю Мику.

Теперь я понимаю, что бегство от чувств — это не решение. Каждый раз, когда я решал убежать, я лишь укреплял свои сомнения.

Теперь я только и могу, что молча сожалеть о сделанном. Всё, что осталось, — это вкус ее губ и сладкий запах волос.

Я знаю, что в глубине души она заслуживает большего. Я держу это ощущение — потерю, вины и сожаления, как напоминание о том, что главное в жизни — не бояться чувствовать и любить.

Зайдя в какой-то бар по дороге, я заказал бутылку виски. Я устроился в углу, где можно было наблюдать за людьми, не привлекая к себе внимания. Бутылка появилась на столе, и я разлил золотистую жидкость в стакан. Аромат капал грустью, но в то же время предвосхищал утешение.

С каждым глотком я ощущал, как напряжение уходит, оставляя за собой лишь спокойствие и ясность мыслей. За окном медленно сгущались сумерки, и ночная жизнь начала шевелиться, зазывая меня выйти из своей скорлупы.

Сейчас я здесь, один, со своим виски и всевозможными размышлениями. В этот самый момент я ощутил, что жизнь, несмотря на свои сложности, по-прежнему полна уроков и неожиданностей.

— Тяжелый день? — спросила девушка рядом.

— Что то, типо того, — ответил я.

— Могу ли я помочь тебе в этом?

— Не знаю, возможно, — ответил я, стараясь избежать её пристального взгляда.

Внутри меня всё ещё бушевали эмоции, и мне не хотелось делиться ими с кем-то, даже с незнакомцем, который, казалось, искренне хотел помочь.

Она смотрела на меня с добротой, и это немного удивляло. Я вздохнул и сжал в руках стакан с виски. В этот момент мне хотелось просто сидеть в тишине, но её предложение странным образом зацепило моё внимание.

— Знаешь, бывает такое, когда всё валится из рук, — произнесла она, словно читая мои мысли. — Иногда нужно просто поговорить, чтобы отпустить груз.

Я медленно кивнул. Возможно, она была права. Мы сидели на краю шумного бара, и вокруг нас сновали люди, но в этот момент я чувствовал себя в какой-то другой реальности.

— Я просто не знаю, с чего начать, — признался я, смущаясь от своей откровенности.

Она улыбнулась, и это подбадривало. На её лице не было осуждения, лишь поддержка. Я почувствовал, что здесь, в этом моменте, я могу быть уязвимым, не боясь последствий.

— Начни с малого, — предложила она мягко, — Просто расскажи, что беспокоит тебя сейчас. Всё остальное придёт само собой.

— Моя подруга детства умерла два года назад. А сегодня я узнал, что она жива, — начал я, — А потом меня бросила моя девушка.

Воспоминания о нашей дружбе, о беззаботных днях, проведенных вместе, нахлынули на меня с неожиданной силой. Мы были неразлучны, пока жизнь не решила разлучить нас. Теперь же, после двух лет скорби, я вновь столкнулся с её именем, и это вызвало во мне противоречивые чувства — радость и ужас одновременно.

А потом, в этот же день, моя девушка, которая всегда поддерживала меня, сказала, что не может больше этого терпеть. Она была искренней, как всегда, но мои новости обрывали её терпение. Я почувствовал, как всё, что я строил и к чему стремился, начало рушиться. В голове крутилось лишь одно: как мне справиться с этой двойной утратой?

Я вышел на улицу, чтобы вдохнуть свежий воздух и попытаться привести мысли в порядок. Небо затянуло облаками, будто отражая мой внутренний хаос. Я понимал, что мне нужно выяснить правду о подруге. Жизнь слишком коротка, чтобы создавать иллюзии. Надо было найти ответы, даже если они были болезненными.

Микаэла.

Жалею ли я о своем решении? Да. Но так будет лучше и для него, и для меня.

Спустя столько лет, я думала, что больше не люблю его. Но узнав, что он тот самый Вильям, чувства разгорелись с большой силой. В памяти всплыли моменты, когда его смех наполнял пространство, а глаза светились от счастья.

Каждое воспоминание было как щепотка соли на рану — вызывало боль, но в то же время и наслаждение.

Я стояла у окна, глядя в темный, звездный небосвод, и понимала, что ничего не вернуть назад.

Вильям был частью моего прошлого, но его тень продолжала преследовать меня. Казалось, все, что я достигла, теряло смысл рядом с тем, что мы могли бы построить вместе.

Однако здравый смысл шептал, что разлука была необходима. Время лечит, но оно также позволяет понять, чего ты на самом деле хочешь.

Я сделала выбор, и пусть он был труден, я надеялась, что это принесет нам обоим мир.

— Все хорошо? — спросила Тиша.

— Да, — тихо ответила я, — Мы с Вильямом расстались.

— Но почему? — вмешалось Лилу, — Я думала, у вас все хорошо.

— Так и было, — ответила я, — Но до тех пор, пока я не узнала, что он тот самый Вильям из прошлого.

Тиша прищурила глаза, пытаясь осознать всю непростую ситуацию. Я могла видеть, как ее мозг работал, перебирая воспоминания о нашем прошлом, о том, как мы смеялись и мечтали о будущем, не подозревая, что оно уже было предопределено.

— Ты имеешь в виду того Вильяма? — тихо спросила она, осторожно выбирая слова. — Того, который уехал и бросил тебя?

Я кивнула, ощущая, как тяжесть слов давит на меня. Лилу поджала губы, явно не зная, что сказать.

— Но он изменился, — произнесла я наконец, — Я тоже изменилась. Мы оба были в плену своих историй.

Тиша протянула ко мне руку, словно пытаясь сказать, что время может исцелить, что правда все же может освободить. Но в этот момент я понимала лишь одно: распутывая прошлое, не всегда можно избавиться от боли.

— Ты не должна винить себя, — наконец произнесла Лилу, прерывая тишину, которая накрыла нас, как плотное покрывало, — Мы все совершаем ошибки. Главное извлекать из них уроки.

Я слабо улыбнулась, но в душе знала, что эта легкая поддержка не могла вытеснить груз накопившихся обид.

Вильям был частью меня, который я пыталась забыть, и теперь его тень продолжала следовать за мной.

— Ты думаешь, это конец? — спросила Тиша, взглянув на меня с надеждой.

Решение расстаться было нелегким, и в сердце теплился огонек сомнения. Но в это мгновение я поняла, что следую за своей интуицией.

— Возможно, — ответила я, — Но это начало чего-то нового. Я готова исследовать себя без него, заново открывать мир. И, возможно, однажды я прощу. Не его, а себя.

Лилу кивнула, ее глаза излучали понимание, которое так необходимо было в этот момент.

Мы продолжали сидеть в этой уютной атмосфере, жаркий аромат кофе смешивался с холодным воздухом за окнами, но в моей душе разгорался новый огонь.

Я почувствовала, как нарастающая решительность овладевает мной, словно я находила утешение в собственных словах.

— Никакие обиды не имеют власти над твоим будущим, — произнесла она, опуская чашку, и я знала, что она права. Эти воспоминания больше не будут определять мою жизнь.

Я должна взять контроль в свои руки. Это осознание дарило уверенность, которой мне так не хватало.

— Я хочу путешествовать, — сказала я вдруг, вдохновленная новой надеждой, — Увидеть мир с другой стороны, испытать себя.

Тиша поддержала меня улыбкой, и я ощутила, как мое сердце наполняется легкостью. Замечая, как жизнь вокруг продолжает свой бег, я решила — пришло время открыть новую главу. Не ради кого-то, а ради себя.

Прошла неделя.

За всю эту неделю я видел его один раз. Он сидел с друзьями в кафе возле моего института. Я на мгновение задержалась, чтоб взглянуть на него. Он выглядел счастливым, рядом с друзьями.

Возможно, я сделала правильное решение. Возможно однажды он узнает, кто я есть на самом деле, но не сейчас. Сейчас мне нужно время принять все происходящее.

Я вернулась в общежитие и долго лежала на кровати, разглядывая потолок. Воспоминания о нашем разговоре не покидали меня: его смех, искренний интерес и тот нежданный взгляд, который мне, казалось, он адресовал только мне.

Мысли путались, создавая вихрь эмоций, а между ними проскользнуло ощущение потери, как если бы я оставила часть себя в том кафе, среди шуток и приятных воспоминаний.

Я осознала, что не могу просто так забыть об этом, о нем. Мои друзья из института начали замечать изменения в моем настроении, но я не могла им рассказать. Это было слишком личное, слишком хрупкое. Никто не знал всей нашей истории, и, возможно, так было лучше. Я должна была разобраться в своих чувствах, прежде чем открывать эту невидимую завесу.

На следующий день я решила сделать шаг навстречу себе. Я купила книгу, которую он рекомендовал, и села в любимое кафе, надеясь, что разглядывание страниц поможет мне понять, что именно я чувствую.

— Хороший выбор, — обратился ко мне парень.

— Что? — обратила я внимание на него, — Вы это мне?

— Да, — ответил он, — Простите, что беспокою вас. Но ваш выбор книги меня заинтересовал.

— Ах, да, — улыбнулась я ему, — Мне ее порекомендовали.

— Тот кто вам ее порекомендовал, очень хорошо видимо разбирается в искусстве, — подметил парень, — Я кстати Адам.

— Я Мика, — ответила я.

— Знаю, что это нелепо. Но не хотели бы вы составить мне компанию и выпить кофе?

— Почему бы и нет? — согласилась я.

Мы направились в небольшое кафе через дорогу, где аромат свежезаваренного кофе уже поднимался в воздух. За окном начинало темнеть, и уютный свет ламп создавал атмосферу тепла.

Адам рассказал о том, как увлекся искусством, показывая на знакомые картины на стенах, о которых мы проходили мимо.

— Мне всегда казалось, что каждая книга или картина может рассказать свою историю, — заметила я, медленно помешивая кофе, — Особенно когда они попадают в руки правильного человека.

— Абсолютно с вами согласен, — ответил он, улыбнувшись, — Я сам художник и стараюсь передать свои мысли и чувства через картины. Кстати, какую книгу вы читаете?

— Это «Убить пересмешника», — ответила я, — Книга, которая заставляет задуматься о справедливости и человечности.

— О, отличный выбор, — воскликнул Адам, — Интересно, почувствовали ли вы, что автор стремится передать что-то важное через своего главного героя?

— Да, думаю, что она хочет показать, как системы, построенные на предвзятости, могут сломать судьбы, — ответила я, задумавшись, — Главный герой, Аттикус Финч, является символом моральной стойкости в мире, где это качество часто игнорируется.

Адам кивнул, его глаза загорелись от увлечения темой.

— Это удивительно, как литература может поднимать такие важные вопрос. Каждый персонаж в «Убить пересмешника» является отражением истинной природы общества. Я вижу в своих картинах похожую стремление раскрыть внутренние конфликты людей.

— Именно, — согласилась я, — Мне кажется, это особенно актуально сейчас, когда мы всё больше сталкиваемся с несправедливостью.

Адам улыбнулся и почесал затылок.

— Тогда, может быть, вам стоит написать об этом? О том, как мы можем использовать наше творчество, чтобы изменить мир вокруг.

— Звучит как замечательная идея, — ответила я, раздумывая.

Адам с энтузиазмом кивнул.

Вильям.

Прошла неделя с тех пор, как Мика сказала мне об нашем расставании.

Всю эту неделю я хотел увидеться с ней и снова попробовать ее переубедить, но друзья меня отговорили от этой идеи.

Я понимал, что у меня не хватает смелости сделать этот шаг. Страх отказа сковывал меня, но мысль о том, что мы могли бы вернуть нашу любовь, не давала покоя.

Временами я представлял, как с учетом всех наших недоразумений мы можем начать всё заново. Но каждый раз, когда я пробовал набрать номер её телефона, запечатывающая тишина в ушах превращала мечты в тучи сомнений.

Друзья, друг за другом, пытались меня отвлечь. Один твердил, что надо двигаться дальше, другой подшучивал, что это не подходит настоящему мужчине. Я же напротив, чувствовал в себе необходимость хоть раз в жизни отстоять свои чувства.

В голове постоянно вертелся наш последний разговор, её взгляд, наполненный печалью, и я понимал, что за всей этой нарастающей тишиной скрывается что-то большее, чем просто расставание.

Каждый день без неё был испытанием. Я снова начал писать, подбирая слова, которые не мог сказать тогда. Строки, полные боли и надежды, становились моим спасением. Но между словами возникал вопрос.

Стоит ли вновь пытаться что-то изменить, если всё уже решено? Этот внутренний конфликт терзал меня, отбирая последние силы.

— Прекрати, — кричал Демьян, — Алкоголь не поможет тебе.

— Отстань, — рычал я на него, — Не лезь, это не твоё дело.

— Демьян прав, — поддержал его Луис, — Это не выход.

— Я сам решу, что выход, а что нет.

— Да? — спросил Демьян, — Ты напрочь с этой девчонкой забыл о Микаэле.

— Не напоминай мне о Микаэле, — я вспомнил её улыбку, которая когда-то согревала сердце, — Она больше не в моей жизни.

— Ты не можешь так просто выбросить её из головы, — заметил Луис, осторожно подбирая слова, — Бегство от проблемы не решит её.

Я отвёл взгляд в сторону, где волны накатывались на берег, словно пытаясь смыть мою боль. Каждая капля напоминала мне о потерянных моментах и недосказанных словах.

— Я просто хочу немного отвлечься, — вырвалось у меня, — Алкоголь хотя бы ненадолго дает ощущение лёгкости, свободы.

Демьян подошёл ближе и положил руку мне на плечо. Его проницательные глаза искали искру надежды в моём взгляде.

— Знаешь, — сказал он тихо, — Иногда самым трудным является позволить себе чувствовать. Признай, что тебе нужно время. Не убегай в убежища, которые лишь усугубляют страдания.

Я вздохнул, ощущая, как внутри меня зреет буря эмоций. Слова Демьяна резонировали в сознании, словно эхо, к которому я пытался не прислушиваться.

Мне хотелось сказать, что я всё знаю, но вместо этого лишь кивнул, укрываясь от его проницательного взгляда.

— Расслабься, — добавил Луис, — Никто не ожидает, что ты сразу всё отпустишь.

— Может быть, — тихо произнёс я, — Но как же трудно смириться. Я ведь просто хотел, чтобы всё было иначе. Но жизнь, похоже, не претерпевает изменений по нашему желанию.

Луис уселся рядом, его присутствие словно призыв к спокойствию в бурном океане моих мыслей.

— Ты не один в этом, — тихо сказал он, глядя на закат.

Его слова, хотя и простые, приносили нежный облегчение, как прохладный ветер в летний вечер. Я вспомнил, как мы вместе праздновали каждый маленький успех, и теперь пустота давила на грудь.

— Иногда нужно позволить себе чувствовать, — продолжал он, — Даже если это болезненно.

Я глубоко вздохнул, пытаясь принять его слова. Внутренний гул начал затихать, открывая пространство для чего-то нового.

— Да, — произнес я слабо, — Может быть, я научусь жить с этой болью.

Прийдя в себя, я вышел из дома. Я хотел прогуляться и забыть обо всем. О том, что Микаэла жива, о том, что Мика бросила меня.

Шаги были лёгкими, но мысли гнетущими. Я медленно двигался по знакомым улицам, слушая шорохи осенних листьев под ногами.

Небо затянуло серыми тучами, словно отражая моё внутреннее состояние. Я пытался сосредоточиться на окружающем мире: на запахе мокрой земли и холодном ветерке, который играл с одеждой.

Проходя мимо одного из кафе, я увидел как из него выходит Мика и какой то парень. Злость пробрала меня.

Кто это? Какого черта он делает рядом с ней?

Я был готов подойти к ним и разорвать его на куски, за то что он трогает мое.

Мика смеялась, ее светлый голос звенел в воздухе, и это заставляло мою кровь кипеть. Я никогда не чувствовал себя таким уязвимым, как в тот момент. За последние несколько месяцев мы стали ближе, и я не мог допустить, чтобы кто-то другой занял мое место рядом с ней. Я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, но злость только разгоралась.

Подобравшись ближе, я увидел, как парень наклонился, чтобы что-то сказать ей, и радостная улыбка на ее лице только подлила масла в огонь. Неужели она не понимает, с кем общается? Я знал, что он не тот, кто может обеспечить ей то, что она заслуживает. В голове роились мысли — слова, которые я хотел сказать, и действия, которые должен был предпринять.

Я потянулся к своему телефону, собираясь позвонить ей, но в этот момент она обернулась. Их глаза встретились, и я увидел, как она вдруг замялась. В ней что-то изменилось, словно она почувствовала мою близость. Теперь я не мог отступить — нужно было выяснить, что между ними на самом деле происходит.

Я шел за ними, пока они не остановились возле ее общежития и разошлись. Я не мог оставить все как есть. Дождавшись, когда Мика зайдёт, я направился в его сторону.

— Какого черта ты делаешь? — кинул я ему.

— Вы это мне? — обернулся он.

— Да тебе, — рычал я, — Не подходи к ней.

— А ты кто такой, чтобы указывать мне, что делать? — усмехнулся он, его глаза блестели от удивления и вызова.

— Я тот, кто не позволит тебе разрушить ее жизнь, — ответил я, сжимая кулаки.

Он только пожал плечами, словно мои слова были пустыми. Я сделал шаг ближе, чувствуя, как адреналин разгоняется по венам. Ненависть и желание защитить что-то ценное сливались воедино.

— Ты даже не понимаешь, что делаешь, — произнес я тихо, чтобы только он услышал.

Он склонил голову, и на его губах заиграла насмешливая улыбка, но в этом взгляде я уловил, что среди его самодовольства таится и страх.

— Ты угрожаешь мне? — его голос звучал низко, но с легким дрожанием, выдавало его неуверенность.

Я не отвечал, просто смотрел в его глаза, пытаясь показать, что готов сделать все, чтобы защитить ее. Он постепенно терял уверенность, и это было приятно осознавать.

— Она не просто игрушка, — продолжал я, давя на каждое слово.

Он отвел взгляд, и в этот момент я почувствовал, что нахожусь на правильном пути. Страх и сомнения начали забирать верх над его самодовольством. Я сделал еще один шаг вперед, готовый к любому развитию событий.

— Если ты не уйдешь сам, я заставлю тебя это сделать, — произнес я твердо, словно это была не угроза, а обещание.

— Я не уйду.

Эти слова звучали как вызов, как последняя линия обороны. В этот момент злость заполнила мой разум. Схватив его за шиворот, я увалил его на землю, начиная избивать. Удары сыпались, как град.

Я не осознавал, как быстро и безжалостно превращаюсь в зверя, лишь чувства рвались наружу. Его лицо исказилось от боли, но во взгляде оставалось что-то непреклонное. Это лишь подогревало мой гнев.

Наконец, я замер, уставший и запыхавшийся, когда мои руки опустились. Он лежал на земле, и тишина, окутывающая нас, показалась мне вечной.

В этот момент злость уступила место сомнению. Я всегда хотел быть сильнее, но неужели сила заключалась в том, чтобы уничтожить? Я почувствовал, как внутри меня зашевелилась неуверенность. Что дальше?

— Ещё раз увижу тебя рядом с ней, ты труп.

Микаэла.

На следующей день, я вновь пришла в книжный магазин, чтоб увидеть Адама. Но увидев его и его состояние, я была в шоке.

— Что случилось? — спросила я.

— Ничего, — наотрез сказал он, — Нам лучше не общаться.

— Но почему?

— Твой парень, слишком ревнивый, — ответил он, — Тому доказательство мое лицо.

— Какой ещё парень? У меня его нет.

— Да? — удивился он, — Но мне так вчера не показалось.

Я почувствовала, как сердце забилось быстрее.

— Ты не понимаешь, — продолжила я, стараясь сохранить спокойствие, — У меня действительно нет парня. Мы расстались.

Адам посмотрел на меня с недоверием, его глаза полны смешанных эмоций. Я знала, что ему сложно поверить. К тому же, его синяки и ссадины явно говорили о том, что за этим стоит что-то серьёзное.

— Мне не нужно твоё объяснение, — отрезал он, — Я просто хочу избежать лишних проблем. У меня и так хватает своих.

Я вздохнула и решила не сдаваться. Если он не поверит мне, я должна показать ему правду. Я подошла ближе и посмотрела ему в глаза.

— Адам, я не хочу терять эту связь. Неужели мы не можем начать всё заново?

— Извини, но нет.

Неужели это сделал Вильям? Какого черта он вообще лезет? Я должна с этим разобраться.

Каждая клетка моего тела протестует против мысли о том, что он мог действовать бездумно или, того хуже, со злым умыслом. Вильям всегда казался мне человеком, который уважает границы других. Но теперь все перевернулось, и я ощущаю, как поднимается буря внутри меня.

С каждым шагом на пути к его дому сердце стучит все сильнее, напоминая о том, что я не могу просто так оставить все на самотек.

Я вспомнила наш последний разговор. Просто разговор? Или он был скрытым маневром, за которым стояло что-то более зловещее? Вопросы роились в голове, но ответов не было. Я должна была понять, почему Вильям вдруг решил вмешаться в мои дела, и какое значение это имеет для всех нас.

Приоткрыв дверь, я заметила его спину, сосредоточенно. Никаких признаков вины, никаких сомнений.

Нужна ли мне правда, или, возможно, легче было бы оставить это все позади? Но внутренний голос говорил, что я не смогу успокоиться, пока не выясню, что происходит. Я сделаю шаг вперед и встречусь с ним лицом к лицу.

Я собрала все свои мысли и, глубоко вдохнув, шагнула в дом.

Вильям поднял голову и встретил меня своим проницательным взглядом. В его глазах не было ни трепета, ни ожидания — только холодная концентрация.

— Что случилось? — спросил он, и его голос прозвучал так, будто этот вопрос не имел для него никакого значения.

Я почувствовала, как жар злости пронизывает меня, но попыталась сохранять спокойствие.

— Почему ты вмешиваешься в мою жизнь, Вильям? — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

Он слегка нахмурил брови и молчал, словно подбирая нужные слова. Я знала, что его молчание — это не непонимание. Это была тактика, и она злила меня ещё сильнее.

На мгновение кажется, что он собирается ответить, но вместо этого он просто обвёл взглядом свои бумаги.

— В некоторых случаях границы нужно размывать, — наконец произнес он, не поднимая глаз.

Я ощутила, как внутри меня нарастает протест, и понимание того, что наш разговор только начался, охватило меня целиком.

— Мы расстались. Ты не можешь лезть в мою жизнь.

— Думаешь? — спрашивал он, — Прошла всего неделя, а ты уже с другим парнем.

— Это не твоё дело, — кричала я, — Это моя жизнь и мое дело.

— Ты права, — произнес он, отводя взгляд, — Это твоя жизнь. Но знаешь, иногда я не могу удержаться от мыслей о том, что могло бы быть.

Я замерла на мгновение, его слова завили мне в голове, как ветер в пустом коридоре.

Что могло бы быть?

За эту неделю я уже научилась искать радости в мелочах, в простых встречах и смехе. И всё, что могло остаться, — это старые воспоминания, которые я старалась гнать прочь.

— Это не значит, что я забыла, — произнесла я, не глядя на него, — Просто пора двигаться дальше. Мы оба заслуживаем счастья.

Он потёр подбородок и нахмурился, словно размышляя о чём-то нерешённом. Может, в его глазах проскользнула тень сожаления, но я знала, что это не может меня задеть.

Я решила взять назад свою жизнь, а выходило, что он всё ещё не готов со мной расстаться.

— Ты всегда будешь моей.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

— Тебя, — быстро отвечает он.

— Нет, — резко реагирую я, — Знай, ты мудак.

— Никогда не притворялся кем-то другим.

— Я не вернусь к тебе.

Его руки обхватывают мое лицо, и он заглядывает мне в глаза с тем же ищущим взглядом, что и раньше, словно пытаясь найти в них ответ на миллион вопросов. Я смотрю на него в ответ полуприкрытыми глазами, отказываясь что-либо говорить.

Я снова и снова убеждаюсь в том, что, когда ты открываешь в себе хоть капельку уязвимости, люди используют эту возможность, чтобы разочаровать и уничтожить тебя. Никогда больше никто не подойдет ко мне настолько близко, чтобы причинить мне такую боль.

Его язык лижет шов на моих губах. Когда я размыкаю рот, он погружается в него с нежным стоном. Его руки обхватывают мою шею.

В течение нескольких минут мы только и делаем, что целуемся. Этот поцелуй противоположен насильственному.

— Мне нравится целовать тебя, — он говорит мне, его руки все еще обхватывают мою шею, а лоб прижат к моему.

Я обхватываю его за шею, и он, воспользовавшись давлением, хватает меня за задницу и притягивает к себе на колени.

Вильям хватает мои трусики и сдвигает в сторону, он проводит пальцами по моей киске, пока не находит мой вход. Он вводит в меня сначала один палец, затем второй, и я упираюсь в его руку.

Я стону от трения его пальцев и материала его джинсов о мою киску.

Я стону от трения его пальцев и материала его джинсов о мою киску.

Взяв меня за бедра, он расположил меня над собой. Положив руку ему на плечо, я медленно опускаюсь на него, наслаждаясь тем, как растягивается мое тело, чтобы прижаться к нему.

В таком положении он так глубоко во мне, что я не знаю, как мне удастся его вытащить. Я испускаю дрожащий вздох, сидя на нем, мои стенки растягиваются по всей его длине.

Медленно, используя его плечи как опору, я поднимаю бедра, пока только кончик не оказывается внутри меня, а затем опускаюсь обратно в более быстром темпе.

Кожа шлепается о кожу, стоны эхом разносятся по комнате, а звук моей влаги, когда он вколачивается в меня, становится прямо-таки порнографическим.

Я прерывисто стону, не в силах связно мыслить. Он входит в меня с такой бешеной скоростью, что я боюсь, как бы он не сломал меня.

Вильям кончает с грубым содроганием и падает на пол рядом с диваном, полностью обессиленный.

Самосознание захлестывает меня, и я хватаю свою одежду, пытаясь надеть ее, пока я беспокойно бормочу.

— Это ничего не значит. Мы расстались.

— Это ты так думаешь.

Я вскидываю голову от его слов. Его лицо лишено каких-либо эмоций, и я не могу понять, о чем он думает.

Я в такой ярости, что края моего зрения потемнели, а голова закружилась. Шквал эмоций очень силен. Мне нужно выйти из этой комнаты и уйти от него, чтобы очистить свои мысли.

— Мне надоело это дерьмо.

— Очень жаль, блять, но ты знала, на что подписывалась, — рычит он.

— С меня хватит.

Я вырываю свою руку из его хватки и со злостью отпихиваю его назад. Он даже не шелохнулся, этот мудак.

Он ничего не говорит, просто молча смотрит мне вслед, пока я ухожу.

Вильям.

После того, как Мика ушла, я спустился вниз. Там сидел Луис и смотрел в телефон, но как только я вошел, он оторвался от своего гаджета.

— Нужно поговорить, — сказал он.

— Что такое? — сел я напротив него.

— Я узнал где Микаэла и как она выглядит, — положив телефон на стол, сказал он, — Это Мика.

Взяв телефон, я увидел фото и на нем действительно была Мика.

— Ты уверен?

— Вполне.

Я был в замешательстве, глядя на экран. Это было лицо, которое я знал, но, казалось, она стала другой.

— Где ты это нашёл? — спросил я, стараясь скрыть возбуждение в голосе.

— Один знакомый пробил информацию, — ответил Луис, его глаза искрились от любопытства.

Я почувствовал, как сердце забилось быстрее.

— Я должен поговорить с ней, — произнес я, не веря своим же словам.

— Ты думаешь, это хорошая идея? — спросил Луис, приподняв бровь.

— А что ещё остаётся? — ответил я с некоторой агрессией, — Я не могу просто сидеть и ждать.

Луис кивнул, и в его взгляде я уловил поддержку.

Я быстро собрался и вышел из дома, оставив Луиса в размышлениях. Внутренний голос говорил мне, что это последствия моего выбора, и я сам был ответственен за всё, что произойдет дальше.

Время не ждёт, и я понимал, что каждое мгновение имеет значение. Я направился к её общежитию.

Автомобиль мчался по знакомым улицам, а в голове позвучали обрывки воспоминаний.

Я вспомнил момент, когда она клятвенно поклялась, что никогда не оставит меня.

Когда я добрался до места, сердце колотилось, а в груди разгоралось чувство отчаяния. Я не знал, найду ли я её, но шаги были уже сделаны.

Выйдя из машины, я сделал глубокий вдох и осознал: сейчас или никогда.

Поднявшись на нужный этаж, я постучал дверь. Минуты две мне никто не открывал, постучав еще один раз, на пороге показалась Тиша.

— Ее здесь нет, — сказала она.

— Мне нужно с ней поговорить, — говорил я, — Срочно.

— Ты опоздал, — появилась Лилу, — Она уехала минут пятнадцать назад.

— Куда?

— Она не сказала, — говорила Тиша.

— Ты знаешь, где она могла быть? — спросил я, ощущая, как внутри нарастает тревога.

Тиша пожала плечами, ее глаза искали ответ так же, как и мои.

— Может, к врачу? Она в последнее время чувствовала себя не очень хорошо.

Лилу сидела на краю дивана, скрестив ноги.

— Ты же знаешь, что она могла просто уехать туда, куда никто не думает. Это часть ее характера, — она бросила на меня гневный взгляд, — Ты должен был предупредить, что ты придешь.

— Я не знал, что это так важно, — резко ответил я.

Лилу нахмурилась.

— Ладно, попробуем узнать, куда она могла уехать. Я могу позвонить нашим знакомым. Пожалуй, лучше, если ты останешься здесь. Может, она вернется. — она встала, направляясь к телефону, а я остался, чувствуя, как страх охватывает меня всё сильнее.

Я смотрел, как Лилу набирает номера, и беспокойство еще больше сжимало моё сердце. Каждый гудок в телефонной трубке отзывался в моей голове, словно предвестие плохих новостей. П

Почему именно сейчас? Почему она снова заставила нас переживать? Я понимал, что у неё свои причины, но это не делало ситуацию менее тревожной.

Тиша, заметив моё состояние, подошла ближе.

— Ты знаешь, иногда людям нужно просто уйти, чтобы подумать, — её слова были наполнены пониманием, но не облегчали меня.

Я был готов бежать за ней, уговаривать вернуться, но знал, что именно это может оттолкнуть её ещё дальше.

Лилу закончила разговор, её выражение лица выдавало смесь надежды и разочарования.

— Никто не знает, где она, — произнесла она, и эти слова прозвучали как приговор.

— Мы должны искать её, пока ещё не поздно, — произнёс я, и внутренний голос подсказывал, что нужно действовать, пока не стало слишком поздно.

— Может она поехала к дяде? — вспомнила Тиша, — Она вроде как собиралась навестить его на днях.

— Спасибо.

Выйдя из общежития, я направился к Уолтору. Возможно он знает где Микаэла.

Темнота уже окутывала улицы, и мне пришлось увеличить шаг, чтобы не задерживаться под холодным, звёздным небом.

Мы с Уолтором знакомы давно, и я всегда ценил его умение искать решение даже в самых запутанных ситуациях.

Когда я подошёл к его квартире, свет из окна уже вырывался на улицу, и я почувствовал лёгкое волнение. Зная, что Уолтор часто мог быть занят своими потрясающими идеями, я постучал в дверь, надеясь, что сегодня не станет исключением. После нескольких минут ожидания, он открыл, нахмурив брови, но мгновенно ослабил выражение лица, заметив меня.

— Ты что, опять за старое? — усмехнулся он, приглашая войти.

Я быстро объяснил ситуацию, и, увидев серьёзность на его лице, понял, что игра началась.

Уолтор всегда был хорош в выводах, но сейчас он выглядел как будто что-то знает, и это добавляло ещё больше напряжения.

— Она не приезжала, — сказал он, — Я же говорил тебе, чтоб ты дал ей время.

— Я дал, — говорил я, — Но она все это время была рядом, притворялась другим человеком.

— Ты не понимаешь, — произнес он, закусив губу, — Иногда люди прячутся за масками, но это не значит, что они изменились.

— Может, я и не понимаю, — ответил я, пытаясь сдержать гнев, — Но она все равно была здесь, и каждое ее слово звенело ложью. Я не могу забыть те ночи, когда мы сидели за столом, и я чувствовал, что она не моя.

Он вздохнул, словно собирался сказать что-то важное.

— Возможно, ты сам не дал себе шанса увидеть ее настоящую. Мы часто не замечаем, когда любимый человек меняет игру.

— И что же мне делать? Ждать, пока она снова явится и все объяснит? — я обессиленно уронил руки на стол, — Она уже сделала выбор, а я остался здесь, утопая в собственных сомнениях.

— Судьба не всегда щадит нас, — тихо произнес он, взглянув в сторону окна, за которым уже сгущались сумерки. — Мы часто погружаемся в свои переживания, забывая, что другой человек тоже страдает.

— Может, но страдания не освобождают от ответственности, — возразил я, чувствуя, как чаша терпения переполняется, — Она сама выбрала этот путь и теперь хочет, чтобы я просто забыл все, что было.

— Люди не идеальны, — он повернулся ко мне, и в его глазах читалась искренность, — Возможно, она не знала, как справиться с эмоциями, с теми изменениями, что происходили в ней.

Я задумался, поразмыслив над его словами. Может быть, я действительно слишком жестко оценивал ее действия, не позволяя себе увидеть ее суть за маской лжи и страхов. Но когда в душе уже сидит горечь, трудно поверить в возможность прощения.

Посидев еще немного, я вышел из квартиры и пошел к автомобилю. Я не мог поверить, как она так могла со мной поступить. Почему она не сказала мне кто есть?

Просидев ещё пару минут, я заметил как черный автомобиль подъехал к дому и из него вышла Микаэла. Не дождавшись, когда она войдёт в дом, я вышел из машины.

— Микаэла, — окринул я ее, — Микаэла оставись.

Вместо того, чтоб остановиться, она ускорила шаг.

Я погнался за ней, сердце колотилось в груди. Мне нужно было понять, что происходит, почему она так себя ведет. Микаэла всегда была той, кто шла через жизнь с высоко поднятой головой, а теперь она словно сбежала от самой себя.

— Микаэла, подожди, — закричал я ещё раз, стараясь догнать её.

— Оставь меня в покое, — остановилась она, — Просто убирайся из моей жизни.

— Почему ты не сказала правду?

— Потому что ты ее не заслуживаешь, — кричала она, — Я тебя ненавижу. Уходи.

— Я не уйду, пока ты все не объяснишь, — требовал я.

— Я ничего не буду тебе объяснять, — говорила она, — Убирайся туда, где был три года.

Она развернулась и зашагала прочь, не оглядываясь. Я чувствовал, как каждый шаг отдаляет ее от меня, как будто между нами растет пропасть, которую невозможно преодолеть. Легко сказать "убирайся", но сложно смириться с тем, что когда-то у нас была особая связь.

— Ты не понимаешь, что ты делаешь? — крикнул я ей в спину, надеясь, что мои слова достигнут ее сердца.

Но она только ускорила шаги, и звук ее уходящих шагов эхом раздавался в моем сознании. В голове кружились мысли о том, что я мог сделать не так, где произошел наш крах.

— Я слишком долго ждал, — наконец, произнес я, решив, что такое молчание больше невыносимо, — Но ты не имеешь права закрываться от меня. Мы прошли через столько всего вместе.

Она остановилась, и я увидел, как ее плечи слегка подрагивают. Может быть, у нее было что сказать, но вместо этого она просто повела себя, как будто бы между нами больше ничего не осталось.

Она повернулась, и в ее глазах блеснула слеза, но она тут же скрыла это, отвернувшись.

Я ощутил, как в груди что-то сжалось — тянувшаяся между нами невидимая нить начала рваться. Мои слова, как будто потеряли силу, и я молча наблюдал, как она находит в себе силы уйти, оставив мои чувства в тщетной борьбе с невыносимым молчанием.

— Мы не можем просто так расстаться, — произнес я, подбирая слова, которые могли бы донести до нее всю мою боль, — Ты знаешь, что наша история не может завершиться так просто.

Она вновь остановилась, но это было лишь мгновение. Я знал, что решения уже приняты, и все, что оставалось, — это бессмысленные попытки вернуть то, что, возможно, невозможно вернуть.

Тишина, нависшая между нами, казалась тяжелой, как свинцовое облако, готовое разразиться бурей.

— Не уходи, — тихо попросил я, хотя понимал, что даже эти слова скорее для меня, чем для нее.

Теперь между нами лежала пропасть, и я не был уверен, есть ли у меня силы снова ее пересечь.

Микаэла.

После всего что случилось, я решила уехать на несколько дней к дяде.

— Куда то собираешься? — спросила Тиша.

— Да, — ответила я, — На пару дней.

— Куда? — настойчиво поинтересовалась она, поднимая одну бровь и взглядом проникая в самую душу.

— Куда нибудь, — сказала я, стараясь скрыть волнение в голосе, — Где тихо, спокойно. Мне сейчас нужны тишина и время, чтобы всё обдумать.

Тиша пожала плечами.

— Ну, если это то, что тебе нужно.

Слова её будто пронзили меня. Да, я сама выбрала этот путь, но тяжесть ответственности давила на меня, как никогда. Я хотела убежать от всего, от постоянных вопросов и недовольных взглядов.

На прощание Тиша крепко обняла меня.

— Береги себя, — прошептала она.

Я кивнула, в душе радуясь, что у меня есть кто-то, кто понимает. Пора уезжать.

Доехав до дома дяди, я вышла из автомобиля, но услышала знакомый голос.

Взглянув черед плечо, я убедилась, что это был Вильям. Он звал меня Микаэлой, а это означало лишь одно, он узнал кто я есть и теперь хочет объяснений.

— Оставь меня в покое, — остановилась я, — Просто убирайся из моей жизни.

— Почему ты не сказала правду?

Я не хотела ему что либо говорить. Не хотела говорить почему скрыла от него правду. Он сам когда то оставил меня одну. Так теперь пусть живет этим выбором.

Он смотрел на меня, его глаза полнились непониманием и обидой. Я знала, что мои слова причинили ему боль, но мне было все равно. Лишь бы он не пытался снова сблизиться, не искал оправдания своим поступкам. Мы оба сделали свои выборы, и теперь каждый из нас несет их последствия. Я обругала себя за тот момент, когда позволила ему войти в свою жизнь.

— Ты не понимаешь, — продолжал он, — Я думал, что мы можем решить это вместе.

Но мне не нужно было ни его сочувствие, ни его понимание. Я чувствовала себя преданной, и каждая попытка связаться со мной только усугубляла мои переживания. Я хотела освободиться от этого груза, но дверь, которую он когда-то закрыл, оставалась настежь открытой.

— Тебе не нужно ничего решать, — ответила я, стараясь казаться спокойной, — Просто уходи. Пусть всё останется в прошлом.

Оставив Вильяма одного на улице, я зашла в квартиру, где меня встретил дядя.

— Почему не сказала, что приедешь? — спросил он.

— Это ты ему все рассказал, — смотрела я на него, — Ты сказал Вильяму кто я?

— Нет. Я ничего ему не говорил.

— Тогда почему он здесь?

— Он искал тебя.

Я почувствовала, как сердце заколотилось в груди. Мысли о Вильяме, стоящем одиноко на улице, заставляли меня нервничать. Он не должен был знать, где я, и уж тем более с кем я встречалась. Дядя, будто читая мои мысли, нахмурился и, вздохнув, подошел ближе.

— Ты не понимаешь, — продолжил он, — Он действительно волновался. Я вижу, как ты изменилась с тех пор, как вы расстались. Он все еще заботится о тебе.

— Заботится? — переспросила я, уколотая иронией, — А зачем ему тогда уходить, когда все было так хорошо?

— Люди порой делают глупости, — ответил дядя с грустью в глазах, — Порой, чтобы понять, что действительно дорого, нужно потерять это.

Я размышляла над его словами. Может, и правда, я сама не знала, чего хочу. В голове крутились образы нашего прошлого — радостные мгновения и острые разочарования. В глубине души я осознавала, что все еще связана с Вильямом, и эта связь тянула меня обратно.

— Как ты думаешь, что он сейчас чувствует? — спросила я, убирая взгляд в сторону, чтобы не встречаться с глазами дяди.

Его мнение всегда имело для меня значение, но в этот момент я предпочла бы остаться одна со своими сомнениями.

— Я верю, что он чувствует то же, что и ты, — тихо произнес дядя, — Иногда расстояние заставляет нас задуматься о том, что действительно важно. Может быть, он тоже переживает свою долю тепла и холодности.

Сердце мое забилось быстрее. Я вспомнила, как мы смеялись, как он держал меня за руку, и эти моменты казались теперь такими далекими. В голове возникли вопросы: почему мы заблудились, где потеряли друг друга? Возможно, мы оба носили в себе страхи, о которых не признавались.

— Ты должна поговорить с ним, — сказал дядя, и в его голосе послышалась настойчивость, — Закрытые двери редко приводят к хорошим исходам. Не бойся выяснить, что на самом деле происходит в ваших сердцах.

— Я знаю, ты прав, — ответила я, все еще не в силах поднять взгляд.

Мысль о разговоре с ним пугала, как будто за каждой фразой прятались острые углы, готовые порезать. Но дядя был прав: молчание лишь усиливало тьму в моем сердце.

— Может быть, я просто боюсь услышать то, что он скажет, — продолжила я, наконец, взглянув на него.

Его выражение было полным понимания и поддержки. Я чувствовала, как обрывки надежды и страха переплетались, делая этот момент еще более напряженным.

— Общение это мост, — уверенно произнес дядя, — Даже если его итогом станет боль, важно узнать, каковы истинные чувства по ту сторону. Порой необходимо разрушить старые сооружения, чтобы построить что-то новое.

Я вздохнула и кивнула, осознавая, что это может быть началом конца или же новым началом для нас двоих. С каждым вдохом в моем сердце рождалась решимость.

Я должна была обрести смелость и наконец открыться перед ним, чтобы узнать, где же мы на самом деле находимся.

— Я знаю, ты прав, — ответила я, все еще не в силах поднять взгляд.

Мысль о разговоре с ним пугала, как будто за каждой фразой прятались острые углы, готовые порезать. Но дядя был прав: молчание лишь усиливало тьму в моем сердце.

— Может быть, я просто боюсь услышать то, что он скажет, — продолжила я, наконец, взглянув на него.

Его выражение было полным понимания и поддержки. Я чувствовала, как обрывки надежды и страха переплетались, делая этот момент еще более напряженным.

— Общение это мост, — уверенно произнес дядя, — Даже если его итогом станет боль, важно узнать, каковы истинные чувства по ту сторону. Порой необходимо разрушить старые сооружения, чтобы построить что-то новое.

Я вздохнула и кивнула, осознавая, что это может быть началом конца или же новым началом для нас двоих. С каждым вдохом в моем сердце рождалась решимость.

Я должна была обрести смелость и наконец открыться перед ним, чтобы узнать, где же мы на самом деле находимся.

— Я понимаю, что это не будет легко, — тихо произнес дядя, наблюдая, как я собираю свои мысли. — Но помни, что даже в самых трудных разговорах можно найти свет. Не бойся открыться, даже если это вызовет слезы.

Я взглянула в окно, на серое небо, и почувствовала, как в груди поднимается буря эмоций. Воспоминания о том, как мы смеялись, делили радости и горести, затмевали страх, но не стирали его.

Готова ли я к тому, чтобы снова открыть эти двери? Мой внутренний голос твердил: да.

— Я все равно должна это сделать, — произнесла я, чувствуя, как укрывающее меня чувство отчаяния начинает отступать, — Нет смысла прятаться. Мы заслуживаем честного разговора.

Дядя улыбнулся, его глаза светились одобрением. Я знала, что права. Возможно, этот шаг станет не только проверкой, но и освобождением.

Я взяла телефон, глубоко вдохнула и набрала номер, готовясь к тому, что за этим порывом последует новая глава в нашей истории.

Сердце колотилось, как барабан, когда я слушала гудки на другом конце. Каждая секунда тянулась, становясь вечностью. Наконец раздался знакомый голос, полный тепла, но в то же время озабоченный. Я замялась на мгновение, но слова уже рвались наружу.

— Привет, — произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Нам нужно поговорить.

С той стороны на мгновение воцарилось молчание, затем ответ прозвучал с заметной тревогой. Я ощутила, как холодок страха пробегает по спине, но решимость гнала его прочь. Разговор, о котором я долго думала, наконец, начинался. Словно скидывая с себя тяжелую ношу, я начала рассказывать о своих переживаниях, о том, что так долго оставалось внутри.

Каждое сказанное слово было шагом к пониманию. Я чувствовала, как стены вокруг меня медленно рушатся, а буря эмоций постепенно утихает, уступая место надежде. Это было лишь начало, но я знала — впереди нас ждут перемены.

— Я не знаю, с чего начать, — произнесла я, собирая мысли в пару связных предложений. — Это всё настолько запутано. Но я чувствую, что больше не могу скрывать правду.

С той стороны снова воцарилось молчание, и в этот момент я поняла, насколько важно было вынести все на свет. Я замерла, ожидая реакции, но решила, что уже не отступлю. Всё, что я терпела, накрывало меня, как волна, готовая обрушиться на берег. Я продолжала говорить, каждое слово решительно вырывалось из груди, смывая страх и неуверенность.

— Я хочу, чтобы ты знал, — произнесла я, стараясь придать голосу уверенность, — Я ценю то, что у меня есть, и именно поэтому должна быть честной. Время расставить все по местам.

В ответ я услышала тихое всхлипывание, и в тот момент ощущение освобождения охватило меня полностью. Я понимала, что впереди будет непросто, но это начавшееся преображение давало надежду.

— Я понимаю, — ответила ты, и в твоем голосе я услышала нотку понимания, но также и страх, — Ты не представляешь, как сложно мне это слышать.

Слёзы подступили к глазам.

— Я думала, ты всегда будешь рядом, — произнесла я тихо, и в этих словах звучала печаль, которую я знала, мне придется развеять.

— Я всегда буду рядом, — заверила я, хотя внутри меня раздирала неуверенность.

— Я понимаю, — ответила ты, и в твоем голосе я услышала нотку понимания, но также и страх, — Ты не представляешь, как сложно мне это слышать.

Слёзы подступили к глазам.

— Я думала, ты всегда будешь рядом, — произнесла я тихо, и в этих словах звучала печаль, которую я знала, мне придется развеять.

— Я всегда буду рядом, — заверила я, хотя внутри меня раздирала неуверенность.

— Я не готов отпустить, — прошептал он, и слезы наконец сбежали по щекам, — Ты значишь для меня слишком много. Надеюсь, что однажды ты поймешь, как сильно я тебя люблю.

— Но проблема в одном, — говорила я, — Я тебя не люблю.

— Не правда, — рычал он, — Ты была все это время со мной и я не поверю, что это было просто так.

— Да ты прав, — согласилась я, — Я была с тобой ради секса. Но теперь ты не нужен мне для этого.

— Кто он? — все больше злился он.

— Это не имеет значения.

— Значит, ты нашла кого то другого, — тихо произнес он.

В его голосе чувствовалась подавленная ярость, которую он старался скрыть. Я знала, что каждая его мысль сейчас обращена ко мне, к тому, что было между нами. Но это уже не имело значения.

— Не будь таким эгоистичным, — ответила я холодно, — Я не могу продолжать врать себе и тебе. У нас никогда не было любви, и ты это хорошо знаешь. Я была с тобой в надежде, что что-то изменится, но ничего не изменилось, кроме моего желания уйти.

— А ты не боишься? Не боишься потерять то, что у нас было?

Я улыбнулась, хотя внутри меня все сжималось.

— Я не теряю ничего, просто освобождаюсь от цепей. Ты должен понять, что настоящие отношения это не просто физическая связь, а прежде всего доверие и понимание. С нами этого не было.

— Ты думаешь, я не знаю, что между нами было не так? — произнес он, голос его дрожал, — Я пытался быть тем, кем ты хотела меня видеть, но я не могу стать другим человеком.

— И я не требую от тебя этого, — тихо сказала я, — Но я не могу жить на чем-то мнимом, надеясь, что все изменится. Были моменты, когда мы смеялись, когда нам было хорошо, но это не означает, что мы были счастливы.

На этот раз его тон был менее агрессивным.

— Ты действительно думаешь, что сможешь просто уйти? Что все это теперь не имеет значения?

— Я не знаю, что будет дальше, — призналась я, чувствуя, как внутри меня поднимается волнение, — Но я знаю, что должна попытаться. Я заслуживаю большего, и ты тоже. Мы все заслуживаем возможность найти настоящее счастье, даже если это означает разойтись.

Я почувствовала, как его сердце бьется так же сильно, как и моё.

— Ты не можешь просто взять и всё отменить, — сказал он, и в его голосе слышалась глубокая рана, — Все воспоминания, все моменты, когда мы были вместе. Разве это нечто значит для тебя?

— Это важно, — ответила я, стараясь сдержать слёзы, — Но память не может стать основой нашего будущего. Мы не можем строить жизнь на «когда-то было». Это как возвышенная иллюзия, которой не суждено сбываться.

Я ощущала, что оба мы стоим на краю пропасти, и шаг назад уже невозможно сделать.

— Если это твое решение, — наконец произнёс он, голос его утих, — Я не могу препятствовать тебе. Но знай, что я всегда буду помнить нас, именно такими, какими мы были. Надеюсь, что найду в этом хоть какое-то утешение.

В этот момент время как будто замедлилось, и все воспоминания пронеслись передо мной, как кадры из старого фильма.

Каждый смех, каждая слеза, каждое мгновение, которое мы разделяли — они были реальны и живы, как искры, вспыхивающие в ночи. Но я знала, что за этой иллюзией кроется лишь тень.

— Ты заслуживаешь чего-то большего, — произнесла я тихо, с трудом подбирая слова, — Мы оба заслуживаем. Но это больше не «мы». Это я и ты, каждый в своем мире, разъединенные невидимой нитью, которую уже не соединить.

Я ощутила, как в сердце застряла горечь.

— Прощай, — произнесла я, и эти слова обожгли, словно раскаленное железо.

Он не ответил, и я с ужасом поняла: неважно, сколько раз мы переживем это в памяти, впереди нас ждет новая жизнь, о которой еще надо мечтать.

Вильям.

Прошло два дня с тех пор, как я покинул ее квартиру в три часа ночи, как я в последний раз разговаривал с ней.

Каждый раз, когда мне кажется, что мы движемся вперед, она каким-то образом напоминает мне о том, что я обложался тогда.

Мне казалось правильным решением уйти, когда она не выбрала меня, но теперь я задаюсь вопросом, имеет ли это вообще какое-то значение. Потому что два дня вдали от нее кажутся вечностью, проведенной за пеклом в аду.

В минуты одиночества я ловлю себя на мысли, что мог бы поступить иначе. Каждый момент, проведённый без неё, обостряет чувство вины, которое расползается по венам, как яд, и заполняет меня сомнениями.

Я вспоминаю её улыбку, её смех, который звучал как музыка, и понимаю, что эти воспоминания отравляют мои попытки двигаться дальше.

Я добываю смысл в своих терзаниях — возможно, моё решение было поспешным. А может, я просто не был готов принять, что любовь не всегда выбирает.

Мои мечты о будущем с ней разбились о реальность, словно стекло, и теперь лишь остались осколки разочарования. Я пытаюсь собрать их, но пальцы только режут.

Я слышу её голос в каждом предмете вокруг: в радостном смехе детей на площадке, в переговорах соседей, в тишине, которая неожиданно так сильно давит.

Что она делает сейчас? Забыла ли меня, или мучительно вспоминает, как и я? Эти вопросы терзают меня, и я знаю, что нужно найти способ вернуть всё на свои места.

Если это ее способ заставить меня заплатить за те годы, когда я притворялся, что ее не существует, то он чертовски работает. Сообщение получено, урок усвоен, и с меня хватит.

Она продержалась так два года, а я не могу вынести еще два дня этих страданий, но, думаю, мне не стоит удивляться, что она так легко может вернуться к прежнему состоянию.

Меня мучает мысль, что все эти годы я был слеп к тому, что на самом деле происходит. Когда-то мне казалось, что могу игнорировать ее существование, но, оказывается, её теневые движения были слишком явными, и теперь я не вижу иного выхода, как столкнуться с этой реальностью.

Её молчание — это не просто так. Это острая боль, к которой я теперь привязан, как к старому шраму, который постоянно зудит.

Каждый момент, проведенный в отдалении, ощущается как предательство. Я задаю себе вопросы, на которые не могу найти ответов:

Зачем столько времени прятаться от самой себя?

Самообман оказался худшей ложью, и теперь я понимаю, что эта рана никогда не заживет, пока я не приму ее, не открою внутри себя все эти страхи и сомнения. В противном случае, я останусь затерянным в пустоте.

Я встаю и иду взять еще пива из холодильника, чтобы отвлечься от своих мыслей. Люди пытаются перехватить меня и втянуть в свои разговоры, но мне это неинтересно.

— Ты порвал с Микаэлой? — я поворачиваюсь и вижу, что Демьян смотрит на меня с укором.

— Я с ней не расставался.

— Правда? Мне так не кажется.

— А что, если так? Похоже, ее это не сильно беспокоит, — говорю я.

Демьян вскидывает брови и качает головой, словно пытаясь соизмерить мои слова с тем, что я знаю о Микаэле.

В его взгляде читается смесь недовольства и поддразнивания, но мне все равно. Я отворачиваюсь и продолжаю свой путь к холодильнику. Ледяная дверца открывается с характерным свистом, и я вытаскиваю прохладную бутылку. Открыв ее, сразу чувствую, как расслабление медленно накатывает на меня.

— Я просто не понимаю, зачем все это, — говорит он, прижимая руки к груди, — Ты же сам видишь, что она не права. Почему не поговоришь с ней?

— Разговоры не всегда помогают. Иногда проще просто отпустить, — отвечаю, настраиваясь на свою волну.

Мне не нужно подтверждение кого-то другого о том, как вести свою жизнь.

Демьян начинает что-то бурчать под нос, но я не слышу. Я лишь улыбаюсь и делаю глоток прохладного пива, ощущая, как горечь, накопившаяся внутри, вымывается.

Разговоры о прошлом не возвращают, а только удерживают на месте, и я готов двигаться дальше, даже если Демьян этого не понимает.

— Но ведь закрывать глаза на проблемы это тоже бегство, — настаивает Демьян, подбирая слова, словно разгадывая сложную загадку.

Я понимаю его намерения, но в данный момент это всего лишь звук, который теряется в шуме моих мыслей. Его недовольство и забота похожи на старую пластинку с заеданием, и я не хочу слушать это повторение.

— Да, возможно, — отвечаю, вздохнув, — Но иногда бегство единственный способ сохранить здоровый рассудок. Я не собираюсь вечно тащить на себе груз чужих ожиданий. Чаша терпения переполнилась, и я больше не хочу плыть против течения.

Демьян, похоже, не знает, что сказать. Он смотрит на меня, сопоставляя новообретенную уверенность с тем, что было раньше. Я поднимаю бутылку с пивом, как трофей, и чувствую, как теплота находит дорогу обратно в мою душу.

— Если ты это выбрал, — наконец произносит он, — Я с тобой. Но запомни уходить это одно, а забывать другое. Будь осторожен.

Слова Демьяна витали в воздухе, но я лишь улыбаюсь, решив не позволить их значению отразиться на себе.

Взяв в руки телефон, я набираю знакомый номер и отправляю сообщение.

Вильям: Я знаю что вел себя как идиот. Но может стоит попробовать что то изменить?

Проходит два часа.

Вильям: Да я совершил ошибку в прошлом. Но разве я не заслужил еще один шанс?

Проходит ещё один час.

Вильям: Почему ты не отвечаешь?

Днем.

Вильям: Скажи хотя бы, что с тобой все хорошо.

Вечером.

Вильям: Не вынуждай меня приехать к тебе.

"Сообщение не доставлено"

Я смотрю на ответное сообщение, которое только что получил, и лед стынет на моих венах, когда я понимаю, что она меня заблокировала.

Она игнорировала все мои сообщения и отправляла их на голосовую почту, когда я пытался позвонить.

— Что за черт, — мечусь я.

Я беспомощен и словно зверь в клетке мечусь.

Одно дело, когда она не отвечала на мои сообщения, — потенциально я мог бы объяснить это. Но блокировать меня?

Я чувствую, как в груди поднимается волна паники. Каждое сообщение, каждое письмо становились для меня подобием крика в пустоту.

Я пытался найти объяснение её молчанию: может, у неё проблемы? Возможно, она занята? Но глубоко внутри я понимал, что это лишь утешительные мысли, которые не способны сменить реальность. Блокировка — это был её выбор. Она отказалась от диалога, закрыла двери, которые когда-то казались открытыми.

Я достаю телефон, снова проверяю, нет ли изменений. Ничего. Обезоруженный своей беззащитностью, я ловлю себя на мысли, что переживание этого статус-кво мучительнее, чем реальный разрыв.

Я тщетно искал ответы в том, что было между нами. В воспоминаниях о счастливых моментах, о смехе и общих мечтах, которые теперь кажется стерты.

Каждый раз, глядя в экраны, я надеялся увидеть её имя, услышать голос, который когда-то был частью моей жизни. Но теперь это просто обрывки.

Я начинаю осознавать: любовь может быть как могущественной, так и разрушительной, и я оказался в затянувшейся тени её прихода.

— Мне нужно улететь, — говорю я Луису.

— Куда? — спрашивает он.

— Домой, — говорю я, складывая вещи, — Нужно выдохнуть.

— Ты уверен?

— Вполне, — продолжаю я, — Если она не хочет видеть меня, я должен исчезнуть.

Луис смотрит на меня с тревогой. Я чувствую, как его беспокойство разливается в воздухе, но мне это не важно.

Мне необходимо уехать. Я устал от постоянных вопросов и недоумения, от поиска ответов, которые больше не имеют значения.

— А что, если она передумает? — спрашивает он, пытаясь найти в моих словах хоть какую-то надежду.

— Я не могу оставаться в этом бесконечном ожидании, — отвечаю я, начиная складывать вещи в чемодан.

Мой разум уже на другом конце света, в том месте, где нет боли и разочарований. Я мечтаю о тишине, о спокойствии, в которых можно просто дышать, не задумываясь о прошлом.

Луис вздыхает и молча помогает мне с чемоданом. Мы не говорим ни о чем лишнем, как будто одно лишь молчание понимает меня лучше, чем все слова мира.

Я чувствую, как на меня накатывает волна освобождения. Время двигаться дальше, даже если это путь в неизвестность.

Я закрываю чемодан и оборачиваюсь к Луису. Его глаза по-прежнему полны тревоги, но в них начинает пробиваться что-то другое — понимание. Как будто он осознает, что моя решимость незыблема, и это придаёт ему смелости. Я прикоснулась к его плечу, и в этот момент мы оба почувствовали, что настало время отпустить.

— Ты всегда можешь написать, — говорит он тихо, но я уже знаешь, что этого не произойдёт.

Письма не вернут меня назад. Я кидаю последний взгляд на комнату, в которой было столько всего: радости, слёз, воспоминаний. Пусть всё это останется в прошлом. Я начинаю шагать к выходу, и Луис идёт за мной, как будто это последний путь, который мы должны пройти вместе.

На улице меня встречает свежий воздух, полон ожиданий и возможности. Я почти чувствую, как каждое вдохновение очищает меня, унося за собой остатки боли.

Я смотрю на небо, полное облаков, и представляю себе те безмятежные горизонты, которые ещё только ждут. Внутри что-то трепещет — может быть, надежда.

Мы идём молча, и каждый шаг отдаляет нас от того, что было. Ветер играет с моими волосами, нежно обдувает лицо.

Я чувствую, как наполненная энергией улица живёт своей жизнью, а я, как будто, только начинаю её понимать. Луис рядом, но между нами растёт расстояние, которое уже невозможно преодолеть.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь к Луису. Его глаза полны эмоций, неизбывной тоски, но теперь там есть и искра поддержки. Мы обменялись лёгкими улыбками, и я понимаю, что это не прощание, а скорее пауза перед началом нового пути.

— Береги себя, — прошептал я.

Это были не просто слова. Это было обещание, которое я даю себе — жить, а не просто существовать. Луис кивает.

Микаэла.

Я держала себя в руках лишь до тех пор, пока он не покинул мою квартиру. Только тогда я сломалась. Слезы полились, не переставая, в течение трех дней. Как я ни старалась сдержать их, они свободно лились по щекам каждый раз, когда мои мысли возвращались к Вильяму.

Он постоянно занимал мои мысли, чему отчасти способствовали многочисленные сообщения, которые он присылал мне, и его тексты становились все более и более взволнованными с каждым, оставленным без ответа, пока я больше не могла этого выносить.

Я понимала, что должна хотя бы попытаться отвлечься, но каждый угол моей квартиры напоминал о нем. Каждый запах, каждая тень вызывали желанные воспоминания, которые давили на меня, как тяжелый груз.

Вскоре телефон снова запетлял, и я, не зная, когда это стало привычкой, вновь открыла его — его сообщение.

Вильям: Ты не отвечаешь. Я переживаю. Может, просто поговорим?

Я закрыла глаза, пытаясь представить, что однажды смогу без него снова вздохнуть полной грудью и повернуться к жизни.

Наступил четвертый день, и я решилась. Встала с дивана, натянула старые джинсы и вышла на улицу.

— Осторожнее, — говорит Лилу, когда я чуть не падаю на землю.

— Ты лучшая, — говорю я ей.

— С тобой все будет хорошо, ты ведь знаешь это, правда? — говорит она, отстраняясь.

— Да.

— Я просто немного устала, — признаюсь я.

Солнце медленно опускается за горизонт, заливая мир теплым светом, и в этом мгновении все кажется идеальным. Лилу садится рядом, ее глаза сверкают синим, как небосвод в ясный день.

— Усталость это нормально, — отвечает она, подбирая прядь волос за ухо, — Мы все переживаем свои моменты. Главное не зацикливаться. Я знаю, у тебя в голове сейчас полный хаос, но ты справишься.

Я киваю, хотя внутри меня все еще бурлит тревога. И все же, когда я смотрю на нее, на ее уверенность и спокойствие, мне становится легче. Ее слова звучат как мелодия, успокаивающая душу.

Мы сидим в тишине, а вечерний ветер обнимает нас, напоминая о том, что перемены — это естественная часть жизни.

— Ты не одна, — говорит Лилу вдруг, словно прочитала мои мысли, — Всегда помни об этом. И когда станет крайне тяжело, просто вернись к этому моменту. Мы вместе.

— Я постараюсь, — отвечаю я, чувствуя, как тепло ее присутствия окутывает меня, словно мягкое одеяло.

Взглядом я следую за летящими облаками, которые медленно меняют форму, и вдруг осознаю: перемены действительно часть жизни, и, возможно, именно они делают нас сильнее.

— Знаешь, — продолжает Лилу, — Иногда темнота вокруг может казаться непреодолимой, но именно в такие моменты мы открываем в себе скрытые ресурсы. Это своеобразное время испытаний.

Я чувствую, как поднимается уверенность, словно во мне пробуждается что-то забытое.

Впервые за долгое время я начинаю верить, что смогу справиться со своими страхами. Мы сидим молча, слушая звуки вечернего города, и в этом спокойствии я нахожу поддержку.

— Давай сделаем план, — говорит она с искоркой в глазах, — Вместе можем справиться с любыми трудностями. Я рядом, и шаг за шагом мы достигнем того, что хотят наши сердца.

— Ты права, — отвечаю я, ощущая, как каждое ее слово проникает в меня, словно свет в темную комнату.

— Начнем с малого, — продолжает она, и ее голос словно натягивает струну в моей душе. — Первым делом давай запишем наши цели. Пускай они будут звучать смело, но реализуемо.

Я ставлю перед собой лист бумаги, и мы начинаем описывать мечты. Каждое слово заставляет мое сердце биться быстрее, словно оно устанавливает связь с моими глубинными желаниями. Мы пишем о том, что хотим увидеть, что хотим испытать.

— Главное не бояться начинать, — говорит Лилу с твердым выражением лица, — Наша сила в том, что мы вместе.

— Почему ты игнорируешь меня? — леденящий душу голос раздается из темноты.

Я понятия не имею, что он здесь делает. Он не должен быть здесь.

Я не готова встретиться с ним лицом к лицу. Я не могу этого сделать.

— Что ты здесь делаешь? — я говорю единственные слова, которые могу произнести, борясь с нахлынувшими на меня эмоциями.

Он делает шаг ко мне, его тело дрожит от едва сдерживаемой жестокости. Его глаза черны, а рот представляет собой яростный оскал.

Он делает шаг ко мне, его тело дрожит от едва сдерживаемой жестокости. Его глаза черны, а рот представляет собой яростный оскал.

— Ты не должна спрашивать, — произносит он, его голос тихий, но наполненный угрожающей силой. — Ты знаешь, почему я здесь.

Я чувствую, как холод пробирается в каждую клетку моего тела. Воспоминания о нашем прошлом бросаются в голову, и я пытаюсь отмахнуться от них, словно они жгучие слезы. Он всегда знал, как заставить меня чувствовать себя уязвимой, и сейчас не исключение.

— Ты думала, что сможешь уйти от всего этого? — продолжает он, приближаясь еще больше.

Вокруг нас сгущается мрак, и я осознаю, что каждая секунда тянется, как вечность. Я пытаюсь вспомнить, как дышать, как сохранять спокойствие, но это не под силу.

— Я не хочу с тобой говорить, — прошептала я, стараясь, чтобы мои слова звучали уверенно, но в них звучала неуверенность.

Он смеется, и этот звук, как холодный ветер, пробирается до костей. Я знаю, что его ненависть горит внутри, и ничто не сможет ее охладить.

— Ты не можешь игнорировать это, — произносит он с налетом презрения в голосе.

Я отступаю назад, пытаясь увернуться от его взгляда, который проникает в самую душу. Каждый его шаг ощущается, как удары молота по моему сердцу. Внутри меня растет страх, но я не позволю этому овладеть мной.

— Это было давно, — отвечаю я, хотя знаю, что это не так.

Мысли о тех днях возвращаются, как назойливые мухи, не давая ни минуты покоя. Он делает шаг вперед, и его тень накрывает меня, как непогода. Я не могу больше прятаться за словами, и, наконец, страх превращается в гнев.

— Ты думаешь, я забыл? — его голос звучит, как звучит меч, извлекаемый из ножен. — Ты ошибаешься.

Мне становится трудно дышать. Каждый вдох сопровождается памятью о том, что мы были, и о том, что могло бы быть.

— Я не хочу вести этот диалог.

— Мне все равно, чего ты хочешь.

— Я встречаюсь с другим, — злость подтачивает мои слова.

Я не знаю, почему я лгу. Это так легко слетает с моих губ, что я сама удивляюсь. Но когда он отступает назад, словно я только что дала ему пощечину, его лицо ошеломлено, а в глазах мелькает обида, это разжигает во мне злобную часть, которая хочет причинить ему такую же боль, какую он причинил мне.

— Зачем ты это делаешь?

Настала моя очередь недовольно рассмеяться.

— Я ничего не делаю, я просто даю тебе то, что ты хотел.

— Что ты хочешь сказать? — его голос дрожит, но он пытается сохранить спокойствие.

Я вижу, как его руки сжимаются в кулаки, как будто он готов что-то сломать. Но в этом напряжении есть нечто трогательное, словно он всё ещё верит в то, что я могу вернуться. Это приносит мне радость и одновременно усугубляет мою ненависть к нему.

— Ты не понимаешь, что я устала от бесконечных обещаний и надежд? Каждый раз, когда ты возвращаешься, ты уносишь с собой частичку меня, — произношу я с отвращением.

— Я изменюсь, — звучит опять его привычная фраза, но на этот раз она вызывает у меня лишь смех.

— Изменишься? Ты ведь обещал это тысячу раз, но каждый раз возвращался к своему привычному я. Посмотри на нас, мы только и делаем, что раним друг друга. Я не могу больше быть частью этой игры. Вместо этого мне нужно разорвать связь, пока не стало слишком поздно.

Я пытаюсь пройти мимо него, но он хватает меня за руку и прижимает к себе.

На мгновение мы замираем — эти некогда привычные объятия теперь испорчены гневом, предательством и обидой.

— Это было тогда, Микаэла, а это сейчас. Я не позволю тебе бросить меня.

Он хватает меня за челюсть и заставляет поднять лицо, чтобы посмотреть на него. Его прикосновение далеко не мягкое, и эта жестокость отражается в его суровом взгляде.

— Твои чувства больше не имеют значения, — я смело добавляю, подчеркивая, что хочу порвать с ним.

Рыдание подкатывает к моему горлу и срывается с губ. Я толкаю его со всей силы, и ему хватает благородства хотя бы сделать шаг назад, его руки опускаются на бока. Я выскальзываю, и его горячие глаза следят за мной, пока я прокладываю между нами столь необходимое расстояние.

Я останавливаюсь, не в силах сделать следующий шаг, и чувство отчаяния охватывает меня. Каждое слово, произнесённое им, будто резкий удар, отзывается в моей душе. Я знаю, что это не просто страсть, это свирепая борьба за любовь, за то, что осталось от нашего «мы».

— Ты не понимаешь, что рушишь всё, что мы строили, — его голос звучит хрипло, наполняя пространство вокруг тяжелыми нотами сожаления.

Я закрываю глаза, пытаясь заглушить его голос, не желая слушать эти напоминания о том, что когда-то казалось идеальным.

— И ты не понимаешь, что уже ничего не вернется, — отвечаю я, моя решимость начинает становиться твердой, хотя под кожей все еще тлеет жара эмоций.

Я пытаюсь собрать мысли, раскиданные, как несмело выброшенные бумаги, и найти способ поговорить с этим человеком, который когда-то был частью меня.

Вильям.

Она отворачивается от меня.

— Я любил тебя. Я хочу сказать, что люблю до сих пор, но то, что я чувствовал к тебе тогда, меркнет по сравнению с тем, что я чувствую к тебе сейчас.

— Ты не любишь меня.

— Люблю.

Ее лицо сморщилось, и она отстранилась от меня.

Я сжимаю ее лицо в своих руках и прижимаюсь к ее губам в диком, собственническом поцелуе, призванном передать нездоровую одержимость, которую я испытываю к ней.

Мое сердце бешено колотится, пока я пытаюсь заставить ее понять. Она уничтожила меня своим признанием.

— Слишком поздно, Вильям, — говорит она беззвучным голосом.

Она пытается вырваться, но я лишь крепче прижимаю ее к себе.

— Для нас нет такого понятия, как слишком поздно.

Я откидываю волосы с ее лица и заставляю ее посмотреть на меня.

— Ты веришь мне, что я люблю тебя?

Она смотрит мне в глаза, и в ее взгляде я читаю борьбу. Поднимается буря эмоций, и я чувствую, как она колеблется между желанием уйти и потребностью понять меня. Я вижу, как ее согнутые плечи дрожат, как будто весь мир вокруг нее рушится.

— Ты не понимаешь, — говорит она, голос её дрожит. — Все это уже в прошлом. Мы не можем вернуться.

Но я не позволяю ей уйти. Я держу ее крепко, словно она — моя последняя надежда. Я глубоко вдыхаю, рискуя в очередной раз открыть свое сердце, чтобы показать, насколько это важно для меня.

— Я готов сделать все, чтобы ты снова поверила в нас, — шепчу я. — Я лишь прошу шанс. Шанс исправить свои ошибки и доказать тебе, что моя любовь только усилилась.

Тишина витает между нами, и я жду, когда она откликнется. Каждая секунда тянется как вечность. Я знаю, что если она мне не поверит, я останусь один, в бездне воспоминаний о том, что потерял.

— Нет, — она прижимается лбом к моей груди, когда борьба покидает ее и тело сдается, — Недостаточно.

Меня тошнит от мысли, что я стал причиной такого опустошения. Я прижимаюсь губами к ее макушке и удерживаю их там, делая неровные, прерывистые вдохи.

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Я целую ее, но не задерживаюсь. Зажав ее нижнюю губу между своими, я осторожно оттягиваю ее, отпуская. Я отпускаю ее с недовольным стоном и делаю шаг назад.

— Не мог бы ты теперь уйти?

— Да, но я вернусь за тобой, — заканчиваю я, — Я докажу тебе, что люблю тебя и всегда любил.

— Не трать свое время.

— У меня есть целая вечность, чтобы показать тебе это, — я хватаю ее за лицо и целую в последний раз, прежде чем уйти.

Я отхожу от нее, и мир вокруг меня становится пустым и холодным. Каждый шаг отдаляет меня от нее, но в то же время приближает к тому, что я должен сделать.

Я знаю, что мне нужно собрать себя в кулак, найти силы, которые будто бы иссякли. В голове крутятся воспоминания о том, как мы были счастливы, о том, как легко всё казалось тогда. Но сейчас я вижу только тени, отягощающие меня своими жалобами.

Снаружи темнеет, и небо становится угрюмым, как моё настроение. Я осознанно не позволяю себе оглянуться; я должен поверить, что её слова не окончательны.

Ошибочная надежда разгорается внутри меня, и я позволяю себе мечтать о том дне, когда она вновь улыбнется мне, пройдя мимо своих страхов.

Размышляя о том, как доказать свою любовь, я чувствую, как в груди распирает решимость.

Я буду бороться, несмотря на все преграды. Я узнаю её лучше, чем она знает себя, и однажды она поймёт, что я не просто слова — я действия. Всё еще возможно, пока я жив.

Сорвать встречу с Леоном было объективно ужасной идеей, но ничего не поделаешь.

Я полагал, что смогу просто уйти, как и планировал, но мои мысли были поглощены ею с того самого момента, как я уехал.

Хотелось написать ей сообщение, чтобы убедиться, что она поела и не пропустила ужин.

Машина подъезжает к дому, и я впервые вижу, насколько он переполнен.

Я выхожу из машины и взбегаю по ступенькам еще до того, как она останавливается.

Она смотрит в свой телефон, явно отвлекаясь, но это не имеет значения. Что-то злобное проникает в мою кровь, когда я обнаруживаю ее в чужих объятиях, хотя всю мечтал о том, чтобы заключить ее в свои.

Она поднимает голову и встречается взглядом с моим.

Я подхожу к ней.

— Это твой парень? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она, — Это просто друг.

Я заталкиваю ее в комнату, а затем захлопываю за нами дверь, замок зловеще щелкает.

Она стоит посреди комнаты, чуть в стороне от кровати, но не двигается.

Прижимаюсь к ней ртом, как хотел сделать с тех пор, как уехал, но теперь в нем злость и жестокость, и я знаю, что уничтожу ее сегодня.

— Раздевайся.

Дрожащими руками она хватает подол своей майки и стягивает ее через голову, обнажая сиськи.

Я сокращаю расстояние между нами и хватаю ее за руки, сжимая их за спиной.

— Что ты делаешь?

— Почему он к тебе прикасался?

Я толкаю ее, пока она не падает спиной на кровать, и тихий крик вырывается из ее губ, когда она приземляется.

Я слышу, как она ерзает на кровати, пытаясь устроиться поудобнее.

Она раздвигает ноги, и я хватаю их, упираясь одной в бедра, а другой — в руку, и одним движением срываю с нее трусики.

Я не могу удержаться, чтобы не попробовать ее на вкус, ведь я слишком долго был вдали от ее киски.

Раздвигая ее складочки языком, я пожираю ее грубыми движениями, пока она не начинает мычать.

Я подхватываю ее за бедра и тяну к краю кровати. В следующее мгновение я освобождаю свой член из брюк, приставляю его к ее отверстию и вхожу в нее до упора.

Все еще находясь внутри нее, я опускаю верхнюю половину себя и наклоняюсь, пока не оказываюсь нависающим над ее телом.

Я отклоняю бедра назад, пока не выхожу почти полностью, и приостанавливаюсь, мои глаза буравят ее, когда я снова вхожу в нее.

Схватив ее за левое бедро, я переворачиваю ее и укладываю лицом вниз на матрас, все ее тело приклеено к простыням.

Я хватаю ее за запястья и с силой возвращаю их к ее попке, продолжая поедать ее красивый розовый омут грубыми ударами языка.

Я погружаюсь глубже между ее выпуклостями, вылизывая ее от киски до попки, где я прощупываю языком ее вход.

Когда она близка к оргазму, я отступаю назад, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Я дергаю ее за волосы, чтобы поднять с кровати, но она двигается по собственной воле, встает на колени, а потом и вовсе подходит ко мне.

Она опускается на колени между моих ног, когда я сажусь на край кровати, и направляет ее рот к своему твердому члену.

Она хмыкает в ответ, и мне приходится вцепиться руками в простыни, чтобы не взорваться в ее горле.

Я дергаю ее за хвостик, заставляя отпустить меня с хлопком, и толкаю ее обратно лицом вниз на матрас, а затем заползаю на нее.

Потянувшись, я просовываю два пальца между ее губ и в рот. Она судорожно хватает их, а затем жадно сосет, делая их влажными и мокрыми для меня.

Она задыхается между гортанными стонами, пытаясь перевести дыхание.

Микаэла.

Мой рот раскрывается в беззвучном крике, когда он проникает в меня. Он двигается медленно, и это мучительно. Вместо того, чтобы сделать один толчок, я чувствую каждый дюйм, каждый жесткий миллиметр его продвижения, пока он растягивает меня.

Он не отрываясь смотрит на меня, пока в последний, жестокий толчок входит в меня до упора. С моих губ срывается болезненный вздох, и его взгляд падает на мой рот, в его радужных глазах вспыхивает животная потребность.

Одним поцелуем он разрушает мою остаточную защиту и чувствует себя как дома внутри каждой частички меня.

— Хорошая девочка, — пробормотал он мне в губы.

Я ничего не говорю, чувствуя, как его член пульсирует внутри меня. Я слишком занята тем, что привыкаю к ощущению, когда что-то так сильно растягивает меня.

Его колено упирается во внутреннюю сторону моего бедра, раздвигая мои ноги шире и позволяя ему еще плотнее прижаться бедрами к моей заднице, чтобы он мог войти в меня невероятно глубоко.

Он отпускает мое горло и хватает горсть моих волос, запутывая пальцы между прядями и наклоняя мое лицо вбок, обратно на матрас. Он злобно кусает меня за челюсть.

Я откидываю голову на простыни и вгрызаюсь в плед. Ощущения непередаваемы, когда он входит и выходит из меня.

Я слышу, как он сплевывает, а затем чувствую, как что-то прохладное прикасается ко мне, прежде чем его большой палец опускается вниз.

Он снова вынимает и медленно вводит в меня. Это так медленно, что затягивает каждое ощущение, каждую миллисекунду его проникновения, и мне хочется закричать от разочарования.

— Трахни меня, — прошу я, — Быстрее.

Он не дает мне ни секунды, чтобы приспособиться. Его колено разводит мою вторую ногу в сторону, пока я не оказываюсь перед ним почти в горизонтальном положении, и он начинает вбиваться в меня.

Он выпрямляется и хлопает рукой по моему плечу, задавая темп, пока безжалостно входит в меня.

Его горячие слова обжигают мою кожу и проникают в меня глубже.

— Пожалуйста, — умоляю я, давно потеряв всякое самоуважение.

Он жестоко шлепает меня по заднице и делает один толчок, пока каждый дюйм не оказывается внутри меня.

Я катаюсь на волнах изо всех сил, но они уносят меня под воду и почти топят. Я кончаю уже несколько минут, и все это время его толчки становятся еще более дикими внутри меня.

— Черт, — стонет он, — Ты прекрасна.

Его пальцы обхватывают мои бедра и пробегают по моему клитору. Всего одно прикосновение, и мое тело снова вздымается и рвется вперед.

Я кричу, разрываясь на части вокруг его пальцев и члена, мое тело неконтролируемо трясется, пока я борюсь с ощущениями, которые обрушиваются на меня со всех сторон и по многим фронтам моего тела.

Он опускается на меня, его руки смыкаются вокруг, а его теплое, тяжелое тело еще больше погружает меня в матрас. Мы остаемся в таком положении еще пару минут, оба затаив дыхание, пока его все еще твердый член остается во мне.

В конце концов он грубо целует меня, прикусывая губу до крови, и выходит из меня.

Я оглядываюсь на него, и его ответный взгляд становится всепоглощающим.

— Я хочу, чтоб ты кончила ещё один раз.

Я вздрагиваю и позволяю ему продолжать разжигать угли моего возбуждения.

Он надевает брюки и устраивает меня поудобнее на кровати, подкладывая подушку под голову и простыню на тело, а затем направляется к двери.

— Я сейчас приду, — говорит он, — Оставайся в этом же положении.

Он уходит и возвращается через несколько минут с бутылкой воды и сендвичом. Я ем его, наблюдая за тем, как он натягивает шорты и футболку, стоя ко мне спиной.

Он возвращается к кровати, поднимает покрывало и ложится рядом со мной. Его рука обхватывает мою талию и притягивает меня к своему теплому телу, переворачивая так, чтобы моя голова лежала на его груди.

— Ты чудовище, — я говорю ему, моя рука ложится на ребра с другой стороны его груди.

Он поднимает упавший с матраса плед и возвращается в постель.

Он обхватывает мою попку и с легкостью поднимает меня, усаживая обратно так, что я полностью лежу на нем, наши грудные клетки прижаты друг к другу. Я пытаюсь пошевелиться, потому что такая поза не может быть удобной для него, но он резко шлепает меня по заднице.

— Хочу спать так.

Сон настигает меня через несколько мгновений после него, и я засыпаю с довольной улыбкой на лице, уверенная в том, что люблю его.

Конечно, я всегда любила его, но то, что чувствовала маленькая девочка к маленькому мальчику, меркнет по сравнению с тем, что женщина испытывает к мужчине сейчас.

Хочу спать так, чтобы сны окутывали меня, нежно, как его руки, когда он обнимает меня.

Мне хочется, чтобы каждая минута в этом состоянии была наполнена воспоминаниями о нашем времени вместе, о том, как мы смеемся, обсуждаем мечты и строим планы на будущее. Даже в сновидениях я хочу чувствовать его близость, тепло его дыхания рядом.

Мой сон становится сладким, и образ его наполняет каждую клеточку моего тела. Я знаю, что проснусь с улыбкой, и этот миг покоя обеспечит мне силы, чтобы встретить новый день.

Я очень пьяна, когда мы выходим из бара в конце вечера, и чувствую внутри себя легкость, которую хочу удержать навсегда. Я спотыкаюсь, и Вильям ловит меня, когда я смеюсь.

— Как ты так напилась, если выпила всего две маргариты? — спрашивает он, улыбаясь уголками рта.

— Как ты можешь быть таким мускулистым, но при этом так идеально подходить для объятий? В чем секрет? — спрашиваю я, слегка нахмурив брови.

Его глаза видят выражение моего лица, и он отводит взгляд. Он несколько роботизированно смеется и легонько целует меня в губы.

Я чувствую, как сердце забивается быстрее, и в голове кружатся мысли, перемешанные с тёмным воздухом ночи.

Улыбка Вильяма согревает меня, даже когда я понимаю, что уже слишком пьяна, чтобы делать какие-либо предсказания о том, что будет дальше.

Он держит меня за талию, и я не против этого близкого контакта. В такие моменты мир кажется идеальным: музыка из бара доносится издалека, а звезды над головой как будто шепчут мне свои тайны.

— Ты просто не умеешь отдыхать, — шутит он, и в его голосе слышится мягкость, которая успокаивает.

Я чувствую, что могу говорить всё, что угодно, и это может быть наша маленькая тайна. В голове крутятся слова, которые хочется сказать, но они разбегаются, как непослушные юнцы. Вместо этого я могу только смотреть на его лицо — на его губы, и это тоже неплохо.

— Да, ты прав, я совсем не отдыхаю, — смеюсь я, закатывая глаза. — Но вместе с тобой по сторонам мне так легко, словно я лечу. Словно я разучилась ходить, и только ты можешь меня поймать.

Вильям снова целует меня — на этот раз дольше, и время замирает. Кажется, что на минуту весь мир вокруг нас исчезает.

Ночь продолжается, а мы с ним остаемся в нашем пузыре счастья, забыв обо всём, что было раньше.

— Ешь, — говорит он, ставя передо мной тарелку, когда я сажусь.

— Я не голодна, — я говорю, надувшись, и протягиваю руки, чтобы дотянуться до него.

— Я не буду трахать тебя, пока ты не протрезвеешь.

— Ну, в таком случае, — отвечаю я, вгрызаясь в бутерброд.

— Ты недостаточно быстро трезвеешь, — говорит он, его губы находят мои в жарком поцелуе.

Кусок бутерброда замер в моем горле, пока его губы прижимались к моим. В мире, где все расплывалось из-за алкоголя, его прикосновения были ужасающе трезвыми.

Я старалась не думать о том, что он прав — трезвость не была моим спутником последние несколько дней. В тот момент, когда его язык коснулся моего, все вокруг затихло, и я почувствовала, как внутренний протест поблек.

— Тебе нужно взять себя в руки, — прошептал он в паузе, когда наши губы расстались, но его руки не отпустили мои.

Я отвернулась, не в силах встретиться с его взглядом; внутри меня боролись ярость и влечение. Я пыталась найти в себе силы сказать «стоп», но это слово в памяти притихло, как и вся тревога.

— Я знаю, — произнесла я, наконец, глубоко вздохнув.

После моих слов наступает тяжелая, напряженная тишина. Она тянется несколько минут, я чувствую, как его взгляд упирается мне в затылок, но отказываюсь поворачиваться.

Наконец я слышу, как входная дверь закрываются, и я позволяю себе упасть на кровать лицом вперед, обессиленная.

В комнате царила тишина, словно мир замер в ожидании. Я пыталась сгладить дрожь, пробегающую по моему телу, но это было невозможно. Каждый звук, от шороха ткани до тихого хруста старого паркета, отдавался в ушах усиливающимся эхо.

Мысли о произошедшем ворочались в голове, как стая раненых птиц, не находя себе места. Я пыталась разобраться в том, что только что произошло, но вместо этого чувствуя лишь усталость.

— Вы вновь поругались? — спросила Лилу, как только вошла на кухню.

— Нет, — тихо ответила я, — Просто я пьяна.

— Ах, вот в чем дело, — говорит она, — Вы помирились?

— Я бы не сказала, — ответила я, доедая бутерброд, — Наверно, можно сказать, что мы просто трахаемся.

— Трахаетесь? — Лилу приподняла бровь, явно не ожидая такого откровения, — И это всё?

— Эмм да, — произнесла я, отложив в сторону грязную тарелку, — У нас нет больше ничего. Иногда мне кажется, что мы просто застряли в этом круговороте эмоций.

Лилу качнула головой.

— Ты ведь не думала, что он изменится? Что это как-то перерастет во что-то большее?

— Нет, — призналась я, — Я прекрасно понимаю, что на этом всё и закончится. Возможно, это просто способ забыть о настоящих проблемах. Мы оба пытаемся избежать правды.

— Ну и как ты себя при этом чувствуешь? — её голос стал более нежным, почти заботливым, — Это действительно то, чего ты хочешь?

Я вздохнула и посмотрела в окно, в темноту за пределами кухни.

— Пожалуй, нет. Но в данный момент это лучшее, что у меня есть.

Лилу задумалась, подперев подбородок ладонью.

— Знаешь, иногда, чтобы не оставаться в этом порочном круге, нужно сделать шаг назад. Осознать, что ты достойна большего.

Я покачала головой.

— Но что, если это «большее» недостижимо? Если мои ожидания слишком высоки? Каждый раз, когда я пытаюсь представлять свою жизнь без него, мне становится страшно, как будто темнота за окном души может поглотить меня целиком.

— Но ведь ты не обязана оставаться там, где тебе неуютно, — Лилу вновь попыталась вернуть меня к реальности, — Ты хочешь любви, поддержки, отношений, каких-то значимых моментов. Не стоит забывать о своих потребностях ради временного уюта.

Я тихо усмехнулась.

— Наверное, ты права. Но иногда мне кажется, что проще оставаться в этой иллюзии, чем пытаться строить что-то новое и бояться, что не получится.

— Понимаю тебя, — Лилу вздохнула, отводя взгляд в окно. — Однако ты не должна бояться перемен. прошлое.

— Может быть, — я задумалась.

Возможно, шаг назад действительно поможет заглянуть вперед. Вспомнив об этом, я почувствовала, как в сердце появляется бледный луч надежды. Может, стоит попробовать.

Вильям.

Четырнадцать дней.

Именно столько времени прошло с тех пор, как мы с Микаэлой расстались.

Если говорить коротко, то это четырнадцать дней сплошной агонии.

Я был настолько сосредоточен на том, чтобы не влюбиться и не открыть себя для боли потери другого человека, что мне даже в голову не приходило, что существует множество способов потерять кого-то навсегда.

С тех пор как я потерял Микаэлу, я понял, насколько болезненной может быть такая потеря.

В течение последней недели я давал ей время и пространство, о которых она просила, и держался в стороне.

Я скучаю по ней, как скучал бы по жизненно важному органу, если бы его неожиданно оторвали от моего тела, а я все еще должен был бы жить.

Сегодня вечером Луис и Демьян ворвались в мою комнату и заставили меня выйти из моей пещеры и отправиться в бар.

― Если уж ты собираешься запить свои чувства, то хотя бы хорошим виски, ― сказали они.

Мы втроем сидим за барной стойкой, в полумраке приглушенного освещения этого элитного бара, и потягиваем свои напитки в дружеском молчании.

― Она прекрасна, не правда ли? ― пьяно говорю я, показывая на Луиса, который сидит слева от меня.

— Тебе плохо, — замечает Демьян.

— Не разговаривай со мной.

— Остынь.

Я игнорирую его и снова тянусь к стакану с виски.

Я беру свой телефон и открываю переписку с Микаэлой, набирая ей сообщение.

Вильям: Я скучаю.

" Сообщение не доставлено "

Она до сих пор меня не разблокировала.

Я блокирую экран и кладу телефон экраном вниз на барную стойку.

Я бесстрастно смотрю на барную стойку, полностью захваченный пьяным вихрем мыслей и чувств, хаотично проносящихся в моем мозгу, и тут меня кто-то трогает за плечо.

Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Тишей.

— Как ты, Вильям? — спрашивает она.

— Как она?

— Дела у нее идут примерно так же хорошо, как и у тебя.

— Скажи мне, что я должен сделать, чтобы она меня простила.

— Она единственная, кто может ответить на этот вопрос, и я думаю, что она сама не знает ответа.

Не прошло и часа, как я уже стучусь в дверь Микаэлы.

Она открывает, одетая в джинсы и водолазку, и я позволяю себе податься вперед и обнять ее.

— Привет, — говорит она.

— Я скучал по тебе.

Она мягко отталкивает меня, упираясь спиной в противоположную стену коридора.

— Ты пил?

— Да.

— Почему?

— Алкоголь заставляет меня мечтать о том, чтобы ты меня простила, ― я провожу рукой по лицу и по груди.

Я пересекаю короткую длину коридора, где она стоит спиной к противоположной стене, и мягко опускаю правую ладонь рядом с ее головой.

Искры проскакивают между нами при соприкосновении, безумная химия, как всегда, бурлит вокруг нас, опьяняя сильнее, чем алкоголь, текущий по моим венам.

― Не целуй меня, ― шепчет она, ее голос густ от вожделения.

— Это пытка, — я бормочу, мои слова путаются под действием алкоголя.

Я отшатываюсь назад, и она поддерживает меня, чтобы я не упал. Мне не следовало так напиваться, но это был самый простой способ забыть о боли.

Наконец, она поворачивается и идет обратно в квартиру, в свою комнату.

Она не велела мне ждать снаружи, поэтому я предполагаю, что могу войти вслед за ней, что и делаю.

Ее кровать зовет меня, пушистые подушки и обещание ее запаха, окутывающего меня, слишком манят, чтобы сопротивляться, и я со стоном опускаюсь на ее матрас.

— Я не разрешала.

— Угу, — стону я.

Я закрываю глаза, чтобы побороть головокружение. Мне кажется, что я лежу на кровати на корабле посреди бурных открытых вод, а не в комнате общежития.

Борясь с головной болью, я открываю глаза.

Во рту у меня так сухо, как будто последний раз я пил воду два года назад.

Я сажусь, опускаю ноги на пол и опускаю голову на руки, пытаясь прийти в себя.

― Ты хочешь встречаться с другими людьми? ― я спрашиваю прямо, чувствуя, что мне нужно отступить и защитить себя от этой ситуации, которая может причинить мне боль.

— Возможно, — отвечает она.

― Почему?

― Потому что, может быть, нам стоит покончить с этим.

— Мы ни с чем не покончим, — говорю я.

— В чем проблема?

— Я тебя люблю, — уточняю я, делая ударение на слове «люблю». ― Очень.

Мои слова замирают в горле, когда моя рука перемещается с ее подбородка на щеку. Мое лицо медленно опускается вниз, и я касаюсь своим носом ее носа, прежде чем накрыть ее рот своим.

Мы целуемся беззаботно в течение долгих минут, полностью захваченные друг другом. Наконец я отстраняюсь с прерывистым дыханием и осыпаю поцелуями ее челюсть и шею.

Она обхватывает за шею и подпрыгивает, обхватывая ногами мою талию. Мои руки обхватывают ее задницу, а пальцы жадно впиваются в ее плоть, удерживая.

Мой рот смыкается вокруг участка кожи у основания ее шеи, и я посасываю ее, проводя по ней языком. Я слышу грубое шипение Микаэлы прямо над моим ухом.

Я набрасываюсь на ее грудь, в тот же миг спускаясь вниз, чтобы поцеловать просторы ее кожи.

— Трахни меня, — просит она.

Я ввожу свои пальцы в нее в тот момент, когда слова слетают с ее губ, и ее рот раскрывается в беззвучном крике.

Благодаря тому, что ее ноги раздвинуты и вытянуты по обе стороны от моих ног, у меня есть свободный доступ, чтобы грубо ворваться в нее, и я это делаю.

Моя рука обхватывает ее горло и сжимаю его, ее тело реагирует, словно узнавая своего хозяина, и я вырываюсь.

— Дыши, пока я буду тебя трахать, ― приказываю я.

Я вынимаю пальцы прямо перед тем, как заставить ее кончить, и она издает разочарованный скулеж, прежде чем я заставляю ее замолчать, прижав головку своего члена к ее входу.

― Вставь меня в себя.

Она опускается на колени и обхватывает рукой толстый, твердый член, вызывая у меня грубый стон.

Моя рука опускается вниз, чтобы обхватить ее талию, и я грубым движением бедер вбиваюсь в нее, легко возвращая себе доминирующее положение.

― Оседлай меня.

Я жестко хватаю ее за задницу, мои пальцы ненасытно впиваются в нее.

― Хватит меня дразнить.

― Ты хотел, чтобы я оседлала тебя, так позволь мне.

― Десять минут, ― предупреждаю я, ― А потом мы сделаем это по-моему.

Выпрямившись, она снова насаживается на бедра, вновь полностью погружая член в себя.

Она медленно опускается на меня, не торопясь и наслаждаясь каждым ощущением.

Она увеличивает темп, двигаясь все быстрее и быстрее, теперь уже по члену. Добавляя круговые движения и поворачивая таз вперед-назад, когда скачет на мне, и это сочетание заставляет меня произносить самые грязные слова.

― Посмотри, какая твоя киска тугая.

Мой язык высунулся и лизнул длину ее шеи, а затем я впился ртом в кожу ее точки пульса, заставив ее вздрогнуть.

Я глажу ее грудь, затем провожу рукой по ее боку, по бедру и между ног.

Она облизывает мою ладонь, я убираю ее, и ее рука перемещается с моего пресса на шею, когда она снова садится на колени. В другой позе я вхожу в нее так глубоко, как никогда раньше, и от этого ощущения у меня по костям пробегает дрожь.

Я обхватываю ее бедро одной рукой, а другой играю с ее клитором, когда она обхватывает мою шею и приближает мое лицо к своему.

Она прижимается ко мне, погружая мой член в себя так глубоко, что кажется, будто я могу достать до ее горла.

Я кончаю, как мне кажется, долгие минуты, пока ее киска высасывает меня досуха, а мое семя бесконечно выплескивается в нее.

Мы оба задыхаемся, когда отрываемся друг от друга, и я прислоняюсь лбом к ее затылку.

― Черт, это было потрясающе, ― говорю я ей.

Я осторожно обхватываю ее спереди и опускаю на матрас, где она переворачивается на спину. Я спрыгиваю с кровати и хватаю свои трусы, после чего направляюсь в ванную, где привожу себя в порядок

Когда я возвращаюсь в спальню, она лежит там же, где я ее оставил.

Одна только ее уверенность в себе грозит мне снова стать твердым, когда я беру ее в руки.

Когда я ложусь рядом с ней, она инстинктивно изгибается вокруг моего тела. Ее нога обхватывает мою ногу, ее рука вытягивается на моей груди, а голова ложится на мое плечо.

Она засыпает меньше чем через минуту, и тихие звуки ее дыхания успокаивают мысли в моей голове, пока я наблюдаю за ее сном.

Микаэла.

На следующее утро я открываю глаза, чувствуя, как каждая мышца моего тела протестует против движений. Боль между ног напоминает о ночи, полной страсти и безумства.

Я с трудом потираю виски, чтобы разогнать остатки сна, но в голове все еще крутится его имя. Он стал частью меня, и эта мысль возбуждает меня до глубины души.

Несмотря на физическую боль и усталость, во мне возникла жажда, которая не покидает мой разум.

Я представляю, как его тело рядом со мной, как его губы касаются моей кожи. Это пробуждает во мне ту самую дремлющую страсть, которую я не могла бы игнорировать. Так и хочется забыть о боли и просто отдаться этому желанию, испытывая наслаждение, которого мне так не хватало.

Я встаю и направлюсь вниз на кухню. На мне легкий халат, который уютно обнимает тело, а волосы еще не уложены. Шаги по лестнице звенят на фоне тишины.

На кухне меня встречает приятный аромат свежемолотого кофе. Я включаю кофемашину, а пока жду, заглядываю в холодильник.

В нем тихо сопутствуют яркие упаковки с остатками вечеринок и прогорклые овощи, которым, похоже, не суждено увидеть свет еще раз.

Я решаю ограничиться простым завтраком — яичницей с помидорами и зеленью, а для поднятия настроения добавлю немного сыра.

После того как я уложила завтрак на тарелку и налив себе чашку горячего кофе, сажусь за стол.

― Доброе утро, любимая.

― Доброе утро, ― говорю я, бросая на него быстрый взгляд краем глаза.

― Как спалось?

― Лучше не бывает, ― говорю я сквозь зубы, ― А тебе?

— Хорошо.

Я смотрю на него, на то, как он непринужденно и почти высокомерно откинулся на спинку кресла, расставив ноги в доминирующей позе.

Меня так тянет к этому мужчине, что даже то, как он сидит, начинает меня отвлекать.

Он потянулся, открывая свою грудь и демонстрируя отсутствие стеснения.

Я ощущаю, как внутри зарождается легкое волнение, словно в воздухе витает что-то неопределенно притягательное. В его взгляде проскальзывает искорка, и я понимаю, что он знает, что со мной делает.

― Чего ты так смотришь? ― спрашивает он с игривой улыбкой, будто специально подогревает интригу.

Я отвожу взгляд на кухонный стол, стараясь скрыть волнующее смущение, но внутри меня бушует буря чувств.

― Ничего, ― отвечаю я, но голос мой звучит неуверенно.

С мыслью о том, что в любой момент он может сократить расстояние между нами, я снова встречаю его взгляд.

― Тебе больно? ― Он шепчет.

― Немного.

Его язык разочарованно щелкает по рту.

― Тогда я был недостаточно груб.

― Ты хочешь, чтобы мне было больно?

Он медленно наклоняется, его пресс выгибается, когда он садится и шепчет в нескольких дюймах от моего лица.

― Я хочу, чтобы ты не могла ходить несколько дней, ― он ухмыляется, когда наши глаза встречаются.

Она замирает, ощущая, как от его слов по телу пробегает холодок.

― Это наслаждение, которое ты никогда не забудешь.

Кислород угасает в моих легких, когда в его взгляде появляется неприкрытое благоговение. Как я могу защитить себя от него, уберечь свое хрупкое сердце от его нападок, когда он говорит мне такие вещи, которые могли бы записать величайшие поэты?

― Что ты делаешь сегодня вечером? ― спрашиваю я его.

― Арон приглашает к себе ребят, ― отвечает он, ― Ты должна прийти.

— Я подумаю.

― Я хочу, чтобы ты была там со мной.

― Лучше, ― говорю я ему, ― Во сколько?

— Давай встретимся там в восемь. Я пришлю тебе адрес, он живет здесь не далеко.

Он ждет меня. Его желание видеть меня рядом с ним звучит как музыка, такая чистая и непорочная.

― Ты действительно должна прийти, ― говорит он, и в его голосе витает легкая настоятельность.

Я киваю, хотя внутри меня все еще бушует буря сомнений. Я засмотриваюсь в его глаза, и, может, это будет последним мгновением до того, как я позволю ему уничтожить те преграды, которые я построила.

Мы с Лилу заходим в дом Арона и сразу же оказываемся ошеломлены количеством людей. Я думала, что это будет относительно небольшая встреча, а не полноценная вечеринка.

― Давай выпьем?

― Веди меня, ― она пошутила, положив свою руку на мою.

― Ты здесь уже бывала? ― спрашиваю я.

― Да, конечно. У него здесь уже было много вечеринок.

Я достаю из холодильника две бутылки пива и протягиваю ей одну.

― Привет, дамы, ― слышу я из-за плеча Арона, когда он подходит к нам, ― Лилу, оставь меня на минутку с Микаэлой.

― Я никуда не уйду. И пересмотри свой тон, когда говоришь со мной.

На моих губах появляется улыбка, и я стараюсь ее скрыть, делая очередной глоток пива.

Арон делает шаг назад, кажется, он немного растерян от ответной реакции Лилу. Я наблюдаю за ними, чувствуя, как напряжение в воздухе исчезает, и их дружеский тон начинает вырисовываться.

Она наклоняется ко мне и тихо шепчет:

— Он всегда так. Не обращай внимания.

Я киваю, хотя в глубине души мне интересно, какое у них с Ароном отношение.

― Конечно, извини, ― говорит он, умиротворенно наклоняя голову, ― Можно тебя на минутку?

Она смотрит на меня, чтобы принять решение, и я киваю, скрещивая руки на груди и бросая на него настороженный взгляд.

— Ладно.

Она разворачивается и уходит.

— О чем ты хотел поговорить? — начинаю я первая.

— Я рад, что ты вернулась к ребятам. Рад, что ты с Вильямом.

— Мы не вместе, — прерываю его я.

Он поднял брови, словно не ожидая такого ответа. В его взгляде скользнуло легкое недоумение, но потом он быстро собрался.

— Как? — спросил он, тихо, как будто боялся, что его слова могут испортить атмосферу, — Я думал, вы счастливы вместе. Вильям всегда говорил о вас с восхищением.

— Счастье это не всегда то, что кажется на виду. Мы пытались, но иногда дороги расходятся, даже если ты этого не хочешь.

Он смотрел на меня с пониманием, но и с легким сожалением.

— Знаешь, я считал, что ты заслуживаешь лучшего. Я надеялся, что он будет тем, кто сделает тебя счастливой.

— Мы все ищем что-то настоящее, а иногда это просто ускользает между пальцами.

— Тогда, — смотря по сторонам начал он, — Теперь, когда все чисто, я хочу представиться официально и составить план, как пригласить тебя на свидание.

― Ты ко мне подкатываешь? ― спрашиваю я, в моем тоне сквозит недоверие.

— Возможно.

— Нет, — говорю я на отрез.

— Знаешь я думал, что вы вместе с Вильямом, но после твоих слов, я убедился лишь в одном.

— И в чем же?

Он усмехается, его голос теперь злой.

— В том, что он просто трахает тебя, а когда закончит перейдет к следующей девушке, как он всегда делает.

― И я должна поверить? ― спрашиваю я, делая вид, что меня это не трогает, и не обращая внимания на щемящее чувство в животе.

Он начинает отвечать, но слова замирают у него в горле, когда его глаза перебегают на мое плечо.

― Пожалуйста, не останавливайся из-за меня, ― говорит низкий голос из-за моей спины, в его тоне явственно слышится угроза.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Луиса, когда он делает шаг рядом со мной.

Луис смотрит на него с таким холодом, что даже я, отрешаясь от своих переживаний, чувствую, как воздух становится тяжелее.

Его глаза сверкают, словно остриё ножа, готового к броску. Я не знаю, что произойдет дальше, и это состояние неопределенности пугает меня до глубины души.

Он всегда был таким — безжалостным, даже когда молодость ещё не успела оставить на нем следов.

― Ты заблудился, Арон?

― Я просто поздоровался с ней, ― врет он, быстро наклеивая фальшивую улыбку, ― Вот и все.

― Найди кого-нибудь другого, с кем можно поговорить, ― Луис говорит ему, его ровный тон все еще передает угрозу в его словах.

Арон медленно отступает, его глаза нервно скользят по среди комнаты, пытаясь избежать резкого взгляда Луиса.

Сложно дышать, когда зная, что каждый шаг может привести к новому конфликту. Он ощущает, как все вокруг него наполняется давлением. На мгновение ему хочется хихикнуть, ведь он знает, что его обман заметен всем, но в этот момент он лишь хочет уйти от этой напряженной атмосферы.

― Как я и говорил, Луис, всё в порядке, ― наконец произносит он, пытаясь придать своему голосу уверенность.

Луис шаг за шагом приближается, и Арон чувствует, как собственный желудок сворачивается от страха. Он уже не знает, чего боится больше: гнева Луиса или того, что он сам навлечет на себя эту ненужную агрессию.

— Просто уйди, — шепчет Луис себе, в то время как сердце барабанит в груди, как будто предвещая неизбежное столкновение.

Луис смотрит, как он уходит, затем поворачивается ко мне и быстро осматривает меня, как бы проверяя, не выбился ли у меня хоть один волос.

― Все в порядке?

― Да, спасибо.

― Что он тебе сказал? ― спросил он, глядя на меня ищущими глазами.

― Ничего такого, чего бы я не знала, ― отвечаю я, улыбаясь.

Взяв бутылку пива, я еще раз поблагодарила Луиса и направилась на второй этаж, где более менее тихо.

На втором этаже я оказалась в небольшом зале, освещенном мягким светом от настенных ламп. Здесь царила спокойная атмосфера, и я могла хоть на мгновение отвлечься от гомона и смеха, доносящихся изнизу. Поставив бутылку на стол, я устроилась в углу, прижимаясь к стене, позволяя себе насладиться моментом уединения.

Не успев оглядется, перед мной появился Вильям. Он дышит так, словно только что закончил гонку, его грудь заметно вздымается и опускается.

Он смотрит на меня глазами, лишенными всякой человечности, закрывает за собой дверь и идет ко мне.

— Что черт возьми это было? — рычит он.

— О чем ты? — тихо спрашиваю я.

— Я о об Ароне, — говорит он, — Какого хуя он к тебе приближался?

— Не знаю.

― Он целовал эти губы? ― спрашивает Вильям, проводя большим пальцем по шву моего рта.

― Нет, он меня не целовал, ― я говорю ему, и на его лице появляется видимое облегчение.

Вильям наклоняется и кладет верхнюю половину своего тела на мое, его рука обхватывает мою челюсть сзади.

Вслед за этим он наносит мощные укусы по всей длине моего горла, до плеч и везде, где только можно впиться зубами.

Вслед за этим он наносит не менее мощные укусы по всей длине моего горла, до плеч и везде, где только можно впиться зубами.

Он задирает мою юбку выше талии, разрывая стринги пополам.

Он проводит руками вверх от моих лодыжек, по икрам и бедрам и к моей заднице, стоя позади меня.

Мои глаза закатываются на затылок, а по позвоночнику пробегает дрожь, когда его пальцы обхватывают мой клитор.

Я задыхаюсь, пытаясь растянуть тело, но он просто входит в меня.

Он вводит и выводит из меня свои пальцы, его темп безжалостен. Придушенные звуки срываются с моих губ, когда я пытаюсь удержать безумное удовольствие, проникающее в меня.

Его пальцы проникают внутрь меня и нащупывают место, от которого у меня появляются звезды.

Я задыхаюсь от желания, звуки, которые я издаю, звучат громко и жалобно в замкнутом пространстве.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к своей груди. Продолжает трахать меня пальцами, добавляя третий и растягивая меня полностью, а другой рукой прижимает меня к себе.

Я приближаюсь к оргазму, который уже совсем рядом, когда он подносит свои губы к моему уху.

— Если ты хочешь, чтобы я был твоим, если ты хочешь, чтобы я трахал только тебя, ты должна заявить на меня свои права.

Я поворачиваю голову в его сторону, касаясь носом его носа, а затем смыкаю губы вокруг его губ.

— Я хочу тебя.

Я чувствую, как он делает большой вдох позади меня, словно желая продлить этот момент, насладиться им.

Его рука опускается к моей киске, и он начинает ласкать пальцами мой клитор.

Он разворачивает меня, поднимает и укладывает на мокрую стойку, а затем раздвигает мои ноги и встает между ними.

Он несколько раз проводит своим твердым членом по моим складкам, затем подводит головку к моему входу и одним грубым толчком проникает внутрь.

Он облизывает один из моих сосков и всасывает его в рот, заставляя меня выгнуться дугой с радостным криком.

Я вздрагиваю, и мои мышцы сжимаются вокруг него, а мокрая влага вытекает из меня и стекает по бедру. То, как я сжимаюсь вокруг него, вызывает его собственный оргазм, и он изливает свою горячую сперму внутрь меня постепенно ослабевающими толчками.

Упираясь своим телом в мои все еще раздвинутые бедра, он смотрит на вытекающую из меня сперму горячими глазами.

Я спрыгиваю со стойки, когда он тянется к шкафу справа от раковины и достает оттуда пушистое полотенце.

Он веером разворачивает полотенце надо мной и оборачивает его вокруг моей спины, смыкая две стороны передо мной.

― Пойдем ко мне домой, ― говорит он, ― Останься со мной на ночь.

Я отстраняюсь от него и тихонько одергиваю юбку.

― Что случилось? ― спросил он, почувствовав во мне перемену

― Ничего, ― я говорю, оглядываясь.

Вильям.

Я сижу за своим столом и вожусь с компьютером, когда Микаэла входит в мою спальню и захлопывает за собой дверь.

Я поворачиваю стул к ней, и ее взгляд опускается на мой обнаженный торс и далее на серые спортивные брюки, которые на мне одеты.

― Что ты здесь делаешь? ― спрашиваю я ее.

— Нам надо поговорить.

— О чем? — спрашиваю я, — Вроде все хорошо. Тебе не нужно было проделывать такой путь.

— Не правда, — отвечает она, — Не отстраняй меня, когда мы разговариваем, мы еще не закончили.

Я чувствую, как напряжение в комнате возрастает с каждой секундой. Микаэла стоит прямо передо мной, ее голос холодный и решительный. Я с трудом отвожу взгляд от ее глаз, ощущая, как сердце начинает стучать быстрее.

— Я не отстраняю тебя, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие, — Просто думал, что после того вечера у нас все улажено.

Она вздыхает, словно собираясь с мыслями, и я замечаю, как опускаются ее плечи. Даже в этом состоянии она выглядит прекрасно, и это вызывает у меня одновременно и восхищение, и волнение.

— Все не так просто, как кажется, — наконец произносит она.

— Тогда что не так?

Я наблюдаю за работой ее горла, когда она сглатывает, похоть держит мои веки полуопущенными.

Я тихонько хмыкаю, как довольный хищник, загнавший свою жертву в угол.

Я продолжаю двигаться к ней, заставляя ее отступить к стене, а затем прижимаю ее к ней одной рукой.

Я издаю тихий звук, прижимая ее к своему телу.

Я хватаю ее руки и прижимаю их к своей груди.

Ее глаза вспыхивают желанием, когда ее пальцы скользят по твердым грудным мышцам.

― Почувствуй, как быстро бьется мое сердце из-за тебя, ― шепчу я.

— Что между нами?

Я смотрю в её глаза, полные вопросов и неопределенности.

― Между нами то, что невозможно объяснить словами, ― отвечаю я, чувствуя, как её теплота проникает в мою кожу.

Этот момент словно замер, и вокруг нас не осталось ничего, кроме нашего дыхания и сердечного биения, отголоском которого были наши чувства.

Она медленно отпускает руки и прижимается ко мне ещё ближе. Я ощущаю, как её сердцебиение отзывается в моем, и в этот миг всё становится ясным. Время теряет своё значение, и мы существуем только в этой плоскости, где эмоции бьют ключом, а желания переплетены.

― Ты знаешь, что я испытываю? ― спрашивает она, и в её голосе звучит трепет.

Я киваю в ответ, понимая, что чувства — это единое целое, которое не нуждается в объяснениях. Каждый взгляд, каждое прикосновение пронизаны той страстью, что охватывает нас обоих.

― Мы на грани, ― говорю я. ― И, возможно, это лучшая часть нашего пути.

― Ты позволишь мне уйти?

Мои глаза блестят, а ноздри раздуваются от ее вопроса.

― Да.

Она уходит, и закрывает за собой дверь с тихим щелчком.

Я жду десять минут, потом надеваю рубашку и спускаюсь на кухню.

Я иду на кухню, беру свежевыжатый апельсиновый сок и выпиваю несколько глотков прямо из бутылки.

― Хорошо, что ты к нам присоединился, ― Демьян хмурится, бросая на меня задумчивый взгляд.

Луис протягивает мне пиво, но я его не беру.

― Может, перейдем к чему-нибудь покрепче? ― спрашиваю я их, ― Может, виски?

На этот раз именно Демьян одаривает меня гордой улыбкой.

Если кто-то и может оценить злобный, дерьмовый план, так это он.

― Да, виски отличный выбор, ― соглашается Демьян, открывая шкаф и доставая бутылку.

Браун-шир, горько-сладкий, с легким ароматом древесины, обещает лекарство от уныния.

Луис усмехается и наклоняется ко мне.

― Ты всегда знал, как выбрать момент. Вискарик в нашем кругу это святое, ― говорит он, наблюдая, как Демьян наполняет стаканы.

Я чувствую, как расслабление окутывает мою грудь, и эта атмосфера немного напоминает мне домашний уют.

Демьян поднимает свой стакан, и мы все это повторяем.

― За крепкие напитки и старых друзей, ― произносит он, и я с всею душой поддерживаю тост.

Виски тепло стекает по горлу, оставляя за собой след легкого обожжённого чувства.

Луис кладет руку мне на плечо и направляет меня к себе.

― Я никогда раньше не видел тебя таким. Ты одержим ею.

Я отстраняюсь от него со смехом.

― Вряд ли. Она мне нравится, я действительно чертовски хочу ее, да, но это вряд ли можно назвать одержимостью.

― Хорошо, значит, ты не одержим ею, ― говорит он, ― Тогда ты не против поделиться со своим товарищем, не так ли?

Я рычу и хватаю его за воротник, чтобы отбросить к стене. На его лице нарисована самодовольная улыбка, вот ублюдок.

Прежде чем я успеваю что-либо сделать, Демьян оказывается между нами, оттаскивая меня назад и подальше от Луиса.

― Ничего, ― говорит он, поправляя воротник с тем же довольным выражением лица.

— Держись от нее подальше.

Луис качает головой, будто не понимая серьезности ситуации. Его самодовольная улыбка лишь подзадоривает меня. Это не просто игра и не шутки; эта девушка — не что-то, что можно делить между друзьями. Я сглатываю, ощущая, как в горле застревает гнев.

― Ты слишком эмоционален, ― неуместно подмечает Луис, обтекаемым тоном, словно это не касается всего остального, ― Мне кажется, ты забыл, как это просто развлекаться.

Нервный смешок вырывается у меня, и я отводю взгляд. Мне не нужны его слова — они не помогают. Я помню, как она обернулась ко мне, её улыбка была для меня одной из самых настоящих. Я вдыхаю глубже, пытаясь удержаться в рамках, но желание вырывается наружу.

Демьян снова встает между нами, и я понимаю, что он не просто друг. Он — мой щит. И пусть наши взгляды скрещиваются с Луисом, я знаю: ничто не станет преградой между мной и тем, что я хочу.

Демьян стал на шаг вперед, его уверенность словно излучала тепло, которое согревало меня в этот напряжённый момент.

Я чувствовал, как его присутствие укрощает моё смятение, и с каждой секундой я внимательнее вслушивался в свои мысли. Луис, казалось, этого не замечал, его самодовольная ухмылка лишь усиливала напряжение между нами.

― Ты не понимаешь, ― произнес я, стараясь сделать свой голос более решительным, ― Это не просто развлечение. Это чувства. Мои чувства.

Луис закатил глаза, как будто я только что произнес нечто абсурдное. Но в его реакции я заметил тень сомнения. Возможно, те слова, которые он так легко отпускал в воздух, окажутся недостаточными, когда дело дойдет до настоящих последствий.

Сердце стучало в унисон с моими мыслями. Я недолго раздумывал и шагнул к нему ближе, готовый бросить вызов любым его попыткам подавить меня. В этот момент я знал: борьба за её внимание и сердце только начинается. Я не позволю никому отнять у меня то, что мне дорого.

Луис усмехнулся, но в его глазах сквозила та настороженность, которая обычно выступает в неожиданные моменты.

Я чувствовал, как воздух между нами натягивается, наполняясь напряжением, которое можно было резать ножом. Мои пальцы сжались в кулаки, и я заставил себя не отступать, не показывать ни слабость, ни страх. Я был здесь не просто ради себя, но и ради неё, ради того, что нам обоим было дорого.

― Ты думаешь, что понимаешь, что такое чувства? ― резко произнес он, шагнув в мою сторону.

В его голосе ощущалась холодная уверенность, но я не собирался позволить ему добиться своего. Я раздвинул плечи, подаваясь вперед, словно защита от всех завоеваний, которые он пытался навязать.

― Я знаю, что такое любовь, ― ответил я твёрдо, ― И я готов бороться за неё. Не могу позволить никому разрушить то, что между нами.

Луис замер на мгновение, а потом его ухмылка исчезла, уступив место серьёзному выражению. В глазах заискрились искры понимания, но этого было недостаточно.

— Тогда признай, что ты одержим ей.

— Да, — рычу я, — Да чёрт возьми. Я одержим ей.

— Ты понимаешь, что это не здорово? — смеётся мой друг, но в его голосе чувствуется тревога, — Одержимость это не любовь. Это заключение в клетку, где ты сам себе тюремщик.

— Да, я понимаю, — отвечаю, сжимая кулаки, — Но разве не прекрасно быть пленником, если твоя клетка наполнена её запахом и голосом? Я живу с мыслю о ней, и она мой воздух, даже если это воздух весом в свинец.

— Ты решил, что она твоя муза? — говорит он, и я вижу, как искры озорства покидают его глаза, — Будь осторожен с такой одержимостью.

— Я готов рискнуть, — отвечаю я, ощущая, как страсть охватывает моё сердце, — Она заполнила пустоту, которой раньше даже не осознавал.

— Однажды ты можешь обнаружить, что она вовсе не такая, какой ты её представлял.

— Иллюзия или нет, — отвечаю я, — Она всё равно даёт мне силы.

Микаэла.

Вернувшись вечером в дом Вильям. Он уже был в стельку пьяный.

Он ковылял вместе с остальными и выставил себя в неприглядном свете, громко и назойливо приветствуя меня.

Желая потанцевать со мной, он потащил меня на танцпол, где мы попытались кружиться по комнате. Он споткнулся о свои ноги, потом о мое платье, и на этом танцы закончились.

Теперь он опирается на мое плечо, борясь с бессознательным состоянием, и мне нужно только найти, куда его положить.

Я оглядела комнату, наполненную светофорами и смехом, но мне хотелось лишь исчезнуть. Вильям продолжал бурчать что-то на ухо, не понимая, что его слова теряются в гуле музыки и смеха. Его глаза, полузакрытые, светились каким-то странным огнем.

— Ты чудесна, — произнес он с трудом, и я знала, что это не первое, что он говорит за вечер.

Тем не менее, его лесть была обесценена обилием выпитого спиртного. Я уставилась на него, и он, похоже, почувствовал это, поднимая голову.

— Давай поговорим о жизни, — произнес он, делая попытку справиться с собой.

Я усмехнулась, понимая, что разговор в его состоянии может привести лишь к безумству.

С трудом перебралась к дивану, куда я мягко посадила его. Он, наконец, присел, облокотившись о спинку, и закрыл глаза. Я осталась рядом, скрестив руки на груди.

Беспорядок вокруг стал чуть более приемлемым, пока он дремал, наверное, приснился ему танец, в котором он был звездой. А мне оставалось лишь ждать, когда он проснется, чтобы уйти из этого сумасшедшего мира.

Я прислушивалась к ритму ударов музыки, ощущая, как волны звуков накатываются на меня, наполняя пространство между нами. На столе лежали безразличные кружки, в которых когда-то плескалась радость.

Я мечтала о том, чтобы время остановилось, чтобы я могла сбежать от всего, что меня окружает. В голове вновь прокручивались образы: лица, смех, забытые мечты.

Вильям, по всей видимости, все еще находился в своем мире. Его дыхание стало более ровным, и я понимала, что спи он, по сути, мог бы забыть о необходимости разговора, как будто ночное безумие осталось за пределами его подсознания.

— Почему же это должно быть так сложно? — тихо подумала я, уставившись в пустоту.

Казалось, что вечер никогда не закончится. Я не зная, сколько времени прошло, вдруг почувствовала, как внутри меня разгорелось желание покинуть это место.

Я отчаянно хотела, чтобы он поехал со мной домой, чтобы мы могли поговорить, чтобы я могла рассказать ему о своих чувствах.

Чтобы я наконец-то смогла вымолвить эти слова, которые, как мне казалось, не давали покоя.

Но, что неудивительно, он предпочел мне новых друзей и вел себя при этом как показушный мудак.

― Нет. Я не позволю ему мешать мне хорошо провести время сегодня вечером.

Большая рука хватает меня сзади за бедро. Я открываю рот, чтобы закричать, но другая рука закрывает мои губы и полностью заглушает звук.

— Что ты делаешь?

Внешне я отталкиваюсь от его руки, пытаясь дать ему понять, что не могу говорить, когда его ладонь так прижимается к моему рту.

Он отпускает меня, но его рука скользит вниз по моему рту и по шее, чтобы схватить меня за горло. Я уверена, что он чувствует, как бешено бьется мое сердце, ударяясь о кожу.

Его правая рука скользит по моему животу и прижимает меня к себе, а левая захватывает в кулак мои волосы и с их помощью полностью откидывает мое лицо назад, так что у меня не остается другого выбора, кроме как смотреть на него.

От этого движения мои волосы падают на плечи и обнажают шею.

― Мне не терпится овладеть этими губами. Сосать и кусать их, как я себе представлял. Чтобы они плотно обхватывали мой член, когда ты будешь отсасывать мне, ― он говорит, и блеск в его глазах почти садистский, когда он смотрит на меня.

― Отпусти меня, ― шиплю я, ― Мы не можем делать это здесь.

― Я думаю, что должен трахнуть тебя прямо здесь.

Сейчас мне опасно находиться рядом с ним, тем более в его объятиях.

― Нет, ― говорю я и вскрикиваю.

― Нет? Ты уверена? ― он спрашивает, отпустив мою шею с хлопком.

Я качаю головой.

― Не надо.

― Я не думаю, что смогу остановиться.

— Просто скажи мне, чего ты хочешь.

― Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как я собираюсь тебя трахнуть? ― его рука возвращается к моему горлу.

Я чувствую гладкую ткань его брюк, грубый металл молнии и твердый отпечаток его члена. Он двигает бедрами вверх-вниз и медленно трется о мою задницу.

Мои ноги начинают дрожать, и я нахожу себя в его руках.

Он продолжает тереться своим массивным членом о мою задницу, между впадинкой моих ягодиц, отчаянно прижимая меня к себе. Я дышу короткими глотками, борясь с ослепляющей похотью, которая приходит вместе с его толчками.

Его рука покидает мой живот и спускается вниз, чтобы шлепнуть меня по заднице. Я с испуганным криком подскакиваю вперед, но рука Вильяма удерживает меня на месте.

― Как только ты кончишь мне на лицо и на пальцы, я поставлю тебя на колени и засуну свой член так глубоко в твое горло, что ты будешь чувствовать меня несколько дней.

Он опускается на колени позади меня. Его руки тянутся вверх и сжимают мои бедра, заставляя меня повернуться к нему лицом.

Его взгляд превращается в животное желание, когда он вдыхает мой запах.

Он встает во весь рост, обхватывая рукой мое лицо, чтобы заставить меня посмотреть на него.

— Давай я тебя подвезу, ― говорит он.

Он хватает меня за руку и тянет к двери, но я вырываюсь из его рук.

― У тебя ведь завтра вечеринка? Тогда и поговорим.

Он поворачивается и уходит, тихо закрыв за собой дверь, оставив меня гадать, означают ли эти слова то, что я думаю.

Я смотрю в закрытую дверь, чувствуя, как сердце продолжает стучать в унисон с нашими размышлениями. Завтра вечер, и мысли о вечеринке наполняют голову смешанными эмоциями.

Вильям.

Я не сплю ни минуты.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, меня мучают кадры наших отношений, каждый раз, когда я открываю их, я вижу ее в своей комнате, как будто она действительно там.

Около трех часов ночи я достигаю точки кипения, откидываю одеяло и вскакиваю с кровати. Накидываю одежду, хватаю ключи и выхожу из комнаты.

Я открываю дверь и выхожу на улицу, чтобы застать Луиса сидящим на верхней ступеньке и курящим косяк.

― Я думал, ты собирался подождать до завтра, ― говорит он, повернувшись лицом вперед и зажав косяк между губами.

― Завтра уже наступило, ― говорю я, садясь рядом с ним.

Беру косяк и делаю глубокую затяжку, надеясь, что это меня успокоит.

Я выдыхаю дым идеально концентрическими кругами, и несколько секунд мы просто смотрим, как они тихо уплывают вдаль.

Я возвращаю ему косяк и смотрю на дорогу, по которой она уезжала с сердцем, которое она вырвала прямо из моей груди.

― Я не могу ждать, Луис.

― Тогда чего ты сидишь здесь и разговариваешь со мной? Удачи, приятель.

Десять минут спустя я бессистемно припарковался на стоянке Микаэлы.

Я подхожу к ее двери и бью по ней кулаком до тех пор, пока петли не расшатываются.

― Открой дверь, нам нужно поговорить.

― Уходи, ― отвечает она, ее голос заглушает толстое дерево.

Я снова бью кулаком по двери и продолжаю бить, пока боль в руке не становится невыносимой и я не слышу, как что-то раскалывается.

― Просто уходи, Вильям, ― откликается она.

― Я не уйду от тебя, Микаэла.

Делаю испуганный шаг назад, когда дверь распахивается, заставая меня врасплох.

Ее глаза покраснели от гнева, и от одной мысли, что она плачет, у меня сводит живот.

― Что ты вообще здесь делаешь? — она кричит, поворачивая голову назад ко мне, ― Ты не тот человек, каким ты себя показываешь, вот и все.

― Мы еще не закончили, ― я рычу, надвигаясь на нее, пока она отступает в гостиную, и пинком закрываю за собой дверь, — Я умоляю тебя не позволять одной ошибке стереть все хорошие воспоминания, которые мы создали.

Меньше чем за секунду я оказываюсь перед ней и хватаю ее за горло.

― Я больше не твоя.

― Да, ты моя.

Я отпускаю ее горло и наблюдаю, как склоняется ее голова, как физическая нагрузка и эмоциональный стресс берут свое, и она подается вперед.

― Я влюбилась в тебя ещё тогда в детстве и доверилась тебе, хотя должна была знать лучше.

Я собираю осколки своего сердца там, где ты их выбросил, и пытаюсь найти способ собрать их воедино, чтобы жить дальше и надеяться забыть тебя.

— Я полюбила тебя и разлюблю, но не тогда, когда ты будешь появляться у меня посреди ночи.

Ее признание заставляет мое сердце биться с новой силой, а затем резко падать вниз, когда она говорит о своей решимости заставить себя разлюбить меня.

― Ты не единственная, кто это чувствует.

― Ты не имеешь права говорить мне это сейчас.

— Если я хочу сказать тебе о своих чувствах, я скажу, а ты выслушаешь.

― Я не собираюсь сдаваться.

На короткий миг она закрывает глаза и прижимается к моим губам.

― Пожалуйста, не усложняй ситуацию.

― Я не собираюсь усложнять, — я двигаюсь к двери и открываю ее, а затем останавливаюсь в дверном проеме, — Во что бы ты ни верила сейчас, ты всегда была мне нужна.

Она делает шаг назад, и я чувствую, как пространство между нами сжимается, будто невидимая нить снова тянет нас друг к другу.

Глаза её полны слёз, но в них есть и решимость, что меня одновременно привлекает и пугает.

Я не могу позволить себе быть завершённым, ведь именно это она хочет — разорвать эту нить, которая соединяет наши судьбы.

― Ты не понимаешь, — шепчет она, её голос дрожит. ― Я должна это сделать для себя.

Я поднимаю руки и касаюсь её щеки, смахивая одну единственную слезу. Это движение обжигает, и в тот же миг у меня возникает страх. Как могу я позволить ей уйти, если все внутри меня кричит, что она — моя?

― Ты не избавишься от меня так легко, — говорю я.

Она закрывает глаза и снова прижимает губы к моим. Этот поцелуй наполнен всеми словами, которые мы не сказали, всеми моментами, которые мы потеряли.

Она отстраняется, но я не отпускаю её взгляд. Именно в этот миг я понимаю, что наши сердца бьются в унисон, несмотря на расстояние, которое мы создаём.

В этом сердцеобразном пространстве, полном несказанного, я, казалось, вижу наш общий путь, запутанный и извивающийся, как река, полная камней.

― Я знаю, ― тихо произношу я, ― Ты хочешь свободы, но что если наша свобода это быть рядом друг с другом? Каждый шаг, который ты сделаешь в сторону разлуки, терзает меня, но я понимаю, что не могу насильно удерживать тебя.

Она открывает глаза, и я вижу в них отражение своих собственных страхов. Этот поцелуй был искренним и полным нежности, но он также был прощанием. Внутри меня разрастается отчаяние, и, несмотря на все мои попытки, я чувствую, как она уходит, как звезда, которая медленно затмевается и исчезает за горизонтом.

― Пожалуйста, подумай, — прошу я, и её глаза снова наполняются слезами.

Но на этот раз они не только о боли, но и о надежде — надежде, что, возможно, я смогу убедить её остаться.

Она медлит, а я чувствую, как каждое мгновение растягивается, словно нить, готовая оборваться. Мы стоим на краю бездны, и между нами повисает тишина, наполненная недосказанным.

Я жажду сказать ей о своих чувствах, о том, как этот миг стал значимее всего, что было до этого. Но слова застревают в горле, как кусок камня.

― Ты моя светлая точка, ― наконец шепчу я, осознавая, что это может быть последняя возможность. ― Без тебя все теряет смысл. Думай о нас, о том, что мы можем создать вместе.

Её губы дрожат, и я замечаю, как она пытается собрать свои мысли. Эта борьба между желанием свободы и необходимостью привязанности словно отражает борьбу внутри меня.

Я вижу в её взгляде мгновение слабости, и мои надежды начинают распускаться, как весенние цветы.

― Я не хочу терять тебя, ― произносит она, и её голос срывается.

― Если ты уйдешь, ― говорю осторожно, ― Я не смогу найти тебя снова. Наши мечты, надежды они растворятся в воздухе, как дым. Я хочу, чтобы ты была рядом, чтобы мы вместе искали свет в этом мире.

Её глаза наполняются прозрачной водой эмоций, и мне становится страшно. Я вижу, что её сердце колеблется, как крыло бабочки, готовое взмыть в небо или остаться на земле.

― Я боюсь, ― признается она наконец, голос её дрожит от сдерживаемых слёз. ― Но, может быть, стоит рискнуть?

Я чувствую, как теряю почву под ногами. В её словах таится надежда, как луч света, пробивающийся сквозь тучи. Я делаю ещё один шаг, склоняясь ближе, чтобы уловить каждое движение её губ.

― Мы можем стать чем-то большим, чем просто воспоминанием, ― тихо подтверждаю, будто произношу заклинание.

Она вздыхает, и я вижу, как её плечи слегка расслабляются. В этом мгновении мир замирает, словно ждет нашего решения. Я поднимаю руку, не уверенный, что смогу коснуться её, не испугав.

― Я верю в нас, ― говорю, прижимая руку к сердцу, ― Если ты согласишься остаться, мы сможем создать наше собственное будущее, полное света и тепла. Верь в нас, как я верю.

Микаэла.

Он приходит каждый день в течение недели, иногда поджидая меня на ступеньках моего дома, когда я возвращаюсь с занятий.

― Привет, говорит он с милой улыбкой, ― Ты уже готова меня простить?

— Нет.

― Тогда я вернусь завтра, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в щеку.

Каждый день я борюсь с почти непреодолимым желанием сдаться и сказать «да». Но, к счастью, мой разум каждый раз побеждает в этой битве, заставляя мое безвольное сердце вернуться к безопасности.

Я не могу ослабить цепи своего недоверия и снова впустить его в свою жизнь, если я не уверена, что он не повернется и не причинит мне боль снова.

Поэтому я предпочитаю проводить время с друзьями и концентрироваться на занятиях.

Мое сердце было готово распахнуть дверь и принять Вильяма обратно, но голова оставалась непоколебимой.

Внутренний конфликт не оставляет меня. Каждый раз, когда я вижу его, воспоминания о нашем прошлом накатывают волной.

Он был источником радости, но вместе с тем и боли. Я вспоминаю моменты счастья, когда смеялись, мечтали о будущем. Но на этих же мгновениях лежит тень обмана и предательства. Он не раз ломал обещания и оставлял меня в одиночестве, когда нужда в нем была сильнее всего.

Я встречаюсь с друзьями, смеюсь и обсуждаю учебу, но в глубине души внутренняя пустота дает о себе знать. Вильям был частью моей жизни, частью меня, и его отсутствие ощущается как незаживающая рана. Я знаю, что не могу просто исчезнуть из своей памяти, но и возвращение кажется невозможным.

На следующее утро я снова вижу его, и каждый раз его взгляд выдает надежду. Он пытается навести мосты, но чем больше он старается, тем отчетливее я чувствую страх. Мне нужно время, чтобы понять, готова ли я отдать ему еще один шанс.

― Привет, любимая.

Он смотрит на меня голодными глазами человека, который впервые видит солнце после зимы.

― Привет, ― говорю я, подходя к нему, ― Что ты здесь делаешь?

— Я хотел тебя увидеть.

Чистая честность звучит в его голосе, когда он поднимает руку, чтобы откинуть прядь волос с моего лица, но не успевает подумать об этом.

Я замерла, ощущая его прикосновение на своей коже, и на мгновение мир вокруг нас исчез. Вспомнила все те моменты, когда он был рядом, и как быстро они растворились в прошлом. Его глаза полны сожаления, и в них читается не только желание, но и понимание того, что его действия могли бы меня уничтожить.

— Ты не должен был приходить, — тихо произнесла я, но внутри меня росло что-то, подталкивающее его к возможности.

Я почувствовала, как мои страхи постепенно отступают, уступая место надежде. Он, казалось, знал, как разбудить во мне чувства, которые я пыталась похоронить.

— Я знаю, что всё спутал, — признался он, его голос звучал трепетно. — Но я готов бороться за нас.

Я киваю и отворачиваюсь, начиная собирать свои вещи.

― Ты уже готова простить меня?

Я насмехаюсь.

― Нет.

Он кладет руку мне на плечо, впервые за неделю прикасаясь ко мне своими руками.

― Почему нет?

Это первый раз, когда он задает следующий вопрос и не уходит сразу после того, как спрашивает, готова ли я его простить.

― Мы ходим по кругу, и я не могу продолжать этот разговор. ― я говорю с разочарованным вздохом.

— Должно же быть что-то, что я могу сделать.

― Я хочу верить тебе, хочу. Я просто не знаю, смогу ли я когда-нибудь это сделать.

Большим пальцем руки, лежащей на моем подбородке, он проводит по моей коже успокаивающие круги.

― Ты для меня все. Если слова не помогают, что я могу сделать?

― Ничего, ― говорю я, вырывая подбородок из его рук.

― Я бы все равно полюбил тебя. Это всегда было неизбежно.

Мои глаза переходят на него, и мой желудок сжимается.

Внутри меня бушует вихрь хаоса и смятения.

С одной стороны, я люблю его. От всего сердца люблю этого человека, так, что это граничит с безумием. Я хочу, чтобы мы вместе устремились в закат и жили долго и счастливо.

С другой стороны, как узнать, что все это правда, а не очередная уловка. Поверю ли я ему? Сделать ли мне шаг навстречу и довериться ему?

― Может быть, ты не готова услышать это, но я все равно скажу тебе, ― он делает паузу, а затем добавляет, ― Однажды я женюсь на тебе. Я буду встречаться с тобой, а потом стану твоим мужем.

Я тоже люблю его. Люблю так сильно, что боль от этой любви так же велика, как и боль от его предательства.

Он мягко целует меня в лоб, и мои глаза закрываются, когда я склоняюсь к его прикосновениям, наслаждаясь ощущением его губ на своей коже.

— Скажи мне, что я должен сделать, ― говорит он, ― Как мне все исправить?

Когда я молчу, он тихо добавляет.

― Ты действительно хочешь, чтобы я встречался с другой девушкой?

Судя по тому, как у меня сводит желудок и как желчь поднимается в горле, я скорее предпочту, чтобы мне отрывали ногти на ногах один за другим, чем наблюдать такое.

― Ты не хочешь этого, не больше, чем я хочу, чтобы ты встречалась с другим парнем.

Я качаю головой, и на его лице появляется облегченное выражение, когда он продолжает.

— Я дам тебе время и пространство, о котором ты просила, но, пожалуйста, не уходи ни к кому другому. Ты можешь с этим согласиться?

Его подбородок опускается на мою макушку, и он обнимает меня в течение долгих минут, мы оба молчим, каждый черпая из этих объятий то, что ему нужно ― утешение, уверенность и немного надежды.

Наконец, он глубоко целует меня в волосы, вдыхая мой запах, и говорит.

― Все будет хорошо.

Я не знаю, говорит ли он это для себя или для меня.

Я чувствую тепло его рук, заключающих меня в защитное объятие, словно он пытается создать между нами невидимую стену, чтобы мир на улице не мог добраться до нашего уязвимого момента.

В такие мгновения хочется верить в каждое слово, даже если на сердце тяжело от тревог и неопределенности. Его доверие открывает во мне новые горизонты, и на мгновение мне удается забыть о своих страхах.

― Ты знаешь, я никогда не уходила бы, ― тихо произношу я, не в силах оторвать взгляда от его лица.

Мне нужно, чтобы он знал, что его слова застряли в моем сердце. Он только кивает, будто понимает все без слов, как будто это и есть наше маленькое утешение — просто быть рядом.

«Все будет хорошо» ― звучит как мантра, но внутри меня зреет сомнение.

Я хочу, чтобы он был прав. Вдруг мне кажется, что он обнимает меня чуть сильнее, как будто чувствует, на сколько важна эта поддержка. Я собираю свои мысли, готовясь открыть ему свои страхи, но пока просто наслаждаюсь моментом.

Я собираюсь с силами, глубокий вдох наполняет легкие знакомым ароматом, который так успокаивает. Каждое мгновение тишины наполняется немыми словами, неспешно витая между нами.

«Я боюсь, что всё изменится», ― хочу сказать, но вместо этого просто впитываю тепло его тела.

В такие моменты каждая клетка души ощущает его поддержку, и кажется, что даже самые страшные думы теряют свою остроту.

Он наклоняется ближе, его дыхание замирает в воздухе, как будто он тоже думает о том, что нас ждет впереди. Я вижу в его глазах нежность и понимание, словно он читает мои мысли.

— Ты не одна, ― говорит он молча, и в этом простом факте есть невероятная сила.

Микаэла.

Прошло полторы недели с последней встречи с Вильямом.

Я не знаю, где он. Я не вижу его. Я даже не уверена, что он все еще в стране.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает Лилу.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — А что бы ты сделала?

— Ты не можешь спрашивать меня об этом, ты должна сама решить, что для тебя правильно.

— Хорошо, тогда что, по-твоему, я должна сделать?

— Не думаю, что он вообще видит мир вокруг, если ты рядом.

— Я еще не знаю, смогу ли я его простить, но так или иначе, мне нужно, чтобы все закончилось. Это даст возможность мне это сделать.

Я беру телефон и набираю номер Вильяма.

— Не думал, что услышу о тебе снова так скоро, — открывает он, не дожидаясь, пока я заговорю.

— Нам нужно поговорить.

— Хорошо, — отвечает он, — Я отправлю тебе координаты.

Я открываю входную дверь и вхожу внутрь, не понимая, что я здесь делаю.

— Эй?

Вильям не назначил мне конкретного времени для встречи, так что, возможно, его еще нет. А если и есть, то он не отвечает.

Дом совершенно пустынен и не обставлен. Очевидно, что в нем давно не жили, но он не производит впечатления неухоженного.

Я выхожу из столовой и пробираюсь через холл к следующей двери. Открыв ее, я обнаруживаю прекрасную личную библиотеку с дубовыми стенами и встроенными полками.

Любопытство не позволяет мне просто закрыть дверь и пойти дальше. Я должна посмотреть, что это за книга. Я подхожу и тянусь к ней, снимая с полки и перелистывая, чтобы увидеть обложку.

— Я знал, что найду тебя в этой комнате.

Я поворачиваюсь, а Вильям стоит в дверях и смотрит на меня так, будто не прошло и минуты.

— Это твое? — спрашиваю я, прочищая горло и беря в руки книгу.

— Да.

— А что она здесь делает?

— Это мой дом.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его взглядом.

— Что? — спрашиваю я, недоверчиво оглядываясь вокруг.

— Вообще-то это наш дом, а не мой. Я оформил документы на оба наших имени.

— Ты купил дом? Этот дом? — тупо повторяю я. — Зачем?

— Я мучился от одной мысли о тебе пять долбаных лет, Микаэла. Каждый чертов день, пытаясь задушить мысли о тебе ненавистью, прежде чем они смогут затопить меня.

Он отходит от меня и поворачивается ко мне спиной.

Я с нездоровым восхищением наблюдаю, как он хватает подол футболки и поднимает ее вверх, давая мне возможность впервые взглянуть на его спину.

Я вижу лисицу на плече.

Он медленно поворачивается ко мне, и у меня перехватывает дыхание, а сердце замирает.

— Что бы ты сделал, если бы встретил кого-то другого? — я хриплю, мой голос хрупкий от эмоций.

Он качает головой.

— Для меня никогда не было никого другого, кроме тебя.

Новая волна слез застилает мне глаза, и он протягивает руку, чтобы провести по моей щеке.

— Теперь ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя?

Я киваю, и выражение его лица становится прямо-таки эйфорическим. Он прижимает мою щеку к себе, чтобы притянуть меня ближе, наклоняя мое лицо к себе.

— Хорошо, — хрипло шепчет он, его рот находится в нескольких сантиметрах от моего, — Я хочу состариться с тобой.

Он берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Поднеся ее к губам, он нежно целует тыльную сторону моей ладони.

У меня сердце замирает в груди от его заботы. Я вижу, как сильно он хочет, чтобы я ему поверила, — это ясно как день по отчаянному блеску в его глазах.

— Это дом, который я вижу для нашего будущего.

Он хватает меня за руки и опускается передо мной на одно колено.

— Это то, что я должен был сделать, — говорит он, отпуская мою правую руку и доставая кольцо, — Я очень люблю тебя, Микаэла, и я хочу на тебе жениться.

Он берет мою левую руку в свою и подносит кольцо к концу моего безымянного пальца. Он задерживает его там и снова смотрит на меня.

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Да. Да, конечно, да!

Он надевает кольцо на мой палец, а затем заключает меня в объятия, его руки обвиваются вокруг моей талии, а мои — вокруг его шеи, и я счастливо смеюсь.

— Я люблю тебя.

Я чувствую, как на глаза подступают слезы радости. Каждое его слово отзывается в каждой клеточке моего тела.

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и его глаза сверкают, как звезды на ночном небе.

— Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента, — говорит он, и его голос дрожит от волнения.

Я улыбаюсь в ответ, осознавая, что все переживания, все страхи и сомнения остались позади.

— Мы вместе, — шепчу я, не веря, что это действительно происходит.

Словно на землю спустился ангел, подаривший нам этот магический момент.

Он снова подходит ко мне ближе, и я, наконец, чувствую, как магнитное притяжение между нами становится еще сильнее.

— Мы начнем новую главу. Ты готова? — спрашивает он, и я киваю, полна уверенности в нашем будущем.

Вокруг нас мир застыл, но в наших сердцах разгорается пламя любви, готовое освещать наш путь.

Он берёт меня за руку, и в этом простом жесте я нахожу всю силу нашего единения. Мы стоим на краю нового мира, где каждый шаг будет пропитан нашей историей. Его теплое прикосновение дарит мне уверенность, и я готова покорить любые вершины вместе с ним.

— Я верю в нас, — произношу я, и в этот момент звуки мира вокруг теряются в тихом шепоте наших сердец.

Мы смеёмся, и этот смех, как радужный свет, окрашивает серые будни яркими оттенками.

В голове прокручиваются моменты, когда надежда казалась призрачной, когда каждый день был испытанием. Но теперь я вижу только его, его глаза, его мечты. Мы строим наши планы, закладываем фундамент для счастья, охваченные волнением и радостью. Это не просто обещание, это — наша реальность.

— Давай никогда не будем останавливаться, — говорит он, и в его словах я слышу эхо моего собственного желания.

Мы вместе, и это уже навсегда.

Микаэла.

Я слышу громкий грохот, за которым сразу же следует череда красочных ругательств.

— Черт. Смотри, куда летишь, придурок, — рычит хорошо знакомый мне голос.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как дверь начинает открываться. Я взвизгиваю от неожиданности, настораживаюсь и пригибаюсь, чтобы спрятаться за перегородкой.

— Если бы ты мог подождать еще час, как я сказал, нам бы не пришлось этого делать.

— Вам нельзя здесь находиться, это плохая примета, — говорит Тиша.

— Вот почему у него завязаны глаза, — отвечает Луис.

— Так не прокатит, ребята.

— Он чертовски упрям. Он вбил себе в голову, что хочет увидеть ее до свадьбы, и не стал слушать доводы разума.

— Где она? Я хочу увидеть и поговорить со своей женой.

— Я еще не твоя жена.

Вильям поворачивает голову на звук моего голоса, и по его губам расползается медленная улыбка.

— Всем выйти, — он приказывает.

Он резко притягивает меня к себе, одной рукой обхватывая мою талию и прижимаясь к изгибу моей задницы, а другой обхватывая мою шею.

— Моя невеста, — мурлычет он, и его губы находят мои в жарком поцелуе.

Я позволяю себе упасть в его объятия, наслаждаясь тем, как он прикасается ко мне. Он поглощает меня, как и всегда, и я чувствую, что дрожу в ответ на прикосновения его пальцев к моей коже.

Он отстраняется и опускает свое лицо в ложбинку на моей шее, обнимая меня за горло. Я хихикаю, когда его язык выныривает и лижет мою точку пульса.

— Что ты здесь делаешь?

— Я соскучился.

Я улыбаюсь и сдерживаю смех над его раздраженным тоном.

За год, прошедший с тех пор, жизнь была близка к идеальной. Более того, она была легкой. Любить его было тем, что я делала втайне на протяжении многих лет, а возможность делать это открыто словно свалила с моих плеч тяжелый груз, и мы естественно влились в наши новые, настоящие отношения.

Мы выбрали дату через две недели после моего выпускного и провели церемонию на территории нашего нового дома, потому что где еще мы можем пожениться, как не там, где все началось?

Мы обставили дом за те месяцы, что прошли с момента его покупки, и хотя мы не будем жить в нем постоянно, он уже кажется нам родным.

Все утро мои друзья помогали мне готовиться в тандеме со стилистами. Пока Вильям не ворвался в мой будуар, я смотрела на свое отражение, наслаждаясь тем, как я выгляжу в своем платье, а мама тихонько плакала рядом со мной.

Я выбрала классическое свадебное платье. Оно длиной в пол, с опасным разрезом до середины бедра и вырезом на плече. В пару к нему я надела серьги-капли и ожерелье, предпочтя оставить декольте голым.

Я чувствую себя классической и красивой, а глядя на Вильяма в его смокинге, мы представляем собой чрезвычайно привлекательную пару.

Его смокинг сшит на заказ, брюки подчеркивают его длинные ноги, а пиджак плотно облегает руки. Он выглядит дорого и элегантно.

— Это была всего одна ночь.

— Это было слишком долго, — поправляет он.

— Я все исправлю, — говорю я ему.

— Сегодня вечером? — его ухмылка становится соблазнительной, а голос понижается до похотливой октавы.

Я аккуратно захватывая две стороны платья и удерживая их, пока опускаюсь перед ним на колени. Я хватаюсь за пряжку его ремня, и он шумно звякает, когда я начинаю его расстегивать.

Я сжимаю его член в руке и начинаю поглаживать вверх и вниз по его стволу. С его губ срывается рваный вздох.

Мой язык выныривает, создавая восхитительное трение, когда я провожу им по головке его члена. Его голова откидывается назад с громким, почти болезненным стоном, когда мой рот смыкается над его длиной, и я всасываю его в горло.

Моя голова покачивается взад-вперед, с каждым разом принимая в рот все больше и больше его ствола.

Он позволяет мне оставаться главной, бормоча придушенные похвалы, когда моя рука поднимается, чтобы нежно поиграть с его яйцами.

Его член выходит из моего рта со звонким звуком, когда я оказываюсь перед ним, но я не задерживаюсь там надолго.

Он переворачивает меня так, что я оказываюсь лицом к трюмо, а мои ладони выдерживают мой вес, пока он судорожно, вслепую, тянется к подолу моего платья.

Охваченная возбуждением, я помогаю ему собрать длинную и многослойную юбку моего платья и закрепить ее на талии, не заботясь в этот момент о том, что я, вероятно, помяла ткань до неузнаваемости.

Он начинает входить в меня, медленными, вялыми толчками, которые только разжигают огонь внутри меня.

Мои мышцы сжимаются вокруг него в предвкушении, и он ругается, его толчки становятся все более дикими. Он вбивается в меня с такой силой, что мне кажется, будто у меня трещат кости. Я смотрю на нас в зеркало своего тщеславия, все мое тело содрогается от его грубых захватов, рот приоткрыт для развратного стона, а зрачки расширены. Его глаза прикрыты, но хмурые брови и скрип зубов выдают усилие, необходимое для того, чтобы не кончить.

Достаточно одного прикосновения, но он делает мой оргазм еще более жестоким, продолжая грубо ласкать пальцами мои чувствительные нервные окончания.

Он не сдерживается, выкрикивая мое имя, когда его собственная кульминация переходит за грань, и он входит в меня.

В дверь вежливо постучали, а затем раздался веселый голос.

— Через двадцать минут у нас свадьба, а вы, ребята, жених и невеста. Вильям, мне нужно, чтобы ты отпустил Микаэлу и позволил нам отвести ее к алтарю.

Я поворачиваюсь в его объятиях и обхватываю его за шею, смеясь.

— Ты должен идти. — я говорю, нежно целуя его.

— Двадцать минут. — он рычит мне в губы, его руки гладят мое платье.

— Двадцать минут, — отвечаю я.

Именно столько времени уходит на то, чтобы я снова была готова.

— Ты уверена в этом, дорогая? — спрашивает меня Лилу.

— Он делает меня счастливой.

Мы находимся менее чем в десяти шагах от алтаря, и глаза Вильяма увлажнены блеском слез, когда он смотрит на меня. Они не покидают меня, когда он устает ждать и проходит остаток пути.

— Ты еще прекраснее, чем я мог себе представить. — он говорит мне, его голос горловой от эмоций.

— Ты веришь в судьбу? — спрашиваю я его.

— Очевидно, — отвечает он.

Мы держимся за руки, пока священник читает традиционный сценарий церемонии, и мои пальцы сжимают пальцы Вильяма, когда священник спрашивает его, хочет ли он жениться на мне.

— Да.

Трепетный вздох вырывается из моего рта, когда он произносит эти слова, а затем официант поворачивается ко мне и задает тот же вопрос.

— Да.

Вильям преодолевает расстояние между нами и прижимается своим ртом к моему, прежде чем священник успевает произнести слова, объявляющие нас мужем и женой.

Он целует меня, я прижимаюсь к нему, и это прекрасно. Гораздо лучше, чем те мечты, в которых я представляла нас вместе в детстве, потому что на этот раз все по-настоящему.

Больше книг на сайте — Knigoed.net